Игра в любовь (СИ) [Анна Морозова] (fb2) читать онлайн

Игра в любовь Анна Морозова

Пролог

Я бегу, не разбирая пути, рукавом стирая катящиеся из глаз слезы. Щекам холодно и мокро, в лицо дует ветер, а в душе рана, размером с черную дыру. Мне плохо, мне больно и одиноко. Страшно остаться одной, осознавать, что он бросил меня. Эгоистично, без капли жалости и любви.

Я не хочу в это верить, не могу смирится и не понимаю, как теперь жить дальше. Без него.…

Вспоминаю все слова, что он сказал перед тем, как исчезнуть, а сердце разрывается на части. Я так больше не могу. Предатель! Какой же ты предатель. Ненавижу!

В грудь словно кол вонзили и провернули до основания. Слёзы душат, дыхание становится тяжелым и хочется одного: закрыть глаза и больше не проснуться.

Я никогда не думала о смерти. Наслаждалась каждым днём, строила планы, думала о том, кем стану через двадцать лет. Но сейчас настолько всё померкло, что кажется, это единственный способ освободится.

Я иду вдоль дороги по направлении к мосту. Иду уверенно, не думая ни о чем. Это ведь так просто: вспорхнул птицей и разбился, забыв всю боль, что томится внутри.

Остановившись у железного парапета, я наклоняюсь вниз. В темноте не видно какая высота, но это даже к лучшему. Перевожу дыхание, перекидываю сначала одну ногу, затем другую и повисаю на краю обрыва на вытянутых руках за спиной. На моём лице улыбка, улыбка человека, который вот-вот станет свободным. Один рывок, одно мгновение и всё исчезнет.

Глава 1

— А Леша мне и говорит: давай разок по быстренькому. Нет, ты представляешь какой мудак! По быстренькому захотел, я ему что, кукла резиновая? А где цветы, подарки, смски интимного характера?

— Какие подарки? Ты его полгода матросила, Громова, и бегала от него как от прокаженного.

— Вот именно, что матросила. А он вместо того, чтобы поухаживать по-человечески, предлагает секундный перепихон.

— Ну и забей на него — советую подруге, дел я глоток карамельного рафа.

— Я и забила — пыхтит Тинка с остервенением расправляясь со своим чизкейком. Когда Громова нервничает, постоянно налегает на еду, но что самое интересное — никогда не толстеет. Вот такая у неё конструкция тела, от мамы досталась. Здесь порой стоит только вдохнуть ароматной пиццы, как плюс два на весах. Никакой справедливости!

— Кстати, Димка завтра приезжает. — оповещает подруга, поглядывая на меня во все глаза.

От этой новости сердце пропускает удар, нагоняя ритм. Я не видела его два года, с тех пор как он уехал в Лондон вести бизнес отца, и безумно соскучилась. Всё это время моя жизнь словно остановилась, а сейчас будто кто-то живительной силой напитал и дышать даже стало по-особенному: легко, без напряга и тоски.

— Я знаю как ты относишься к моему брату, но пожалуйста, Самойлова, держи себя в руках — смеётся и тянется к стакану с апельсиновым соком.

— Я ничего такого и не планировала!

— Ну-ну. Твои горящие глаза говорят об обратном. Что, хочешь быть, как его подружки-однодневки? Несмотря на то, что Димка мой брат, от такого парня я бы лучше держалась подальше. Он ведь никогда никого не любил, и ты не исключение. Уж прости за прямоту.

— Всё нормально, Крис, я не обижаюсь — отвечаю с улыбкой, а у самой от её слов неприятно царапает в груди.

Громов всегда видел во мне несмышленого ребёнка, маленькую девочку, подружку его сестры. Когда он уехал я только школу закончила и глубоко внутри у меня теплится надежда, что возможно именно сейчас он развидет во мне женщину, готовую отдать ему не только сердце, но и всю себя.

— Я серьезно, Лер, забудь Димку. Сама же потом слезами будешь захлебываться.

— Прости, Тин, но я сама буду решать, что делать. Мне ценна твоя забота, но не нужно. — Я кладу свою ладонь поверх её и слегка сжимаю

— Ты безнадёжна, Самойлова. — вздыхает Крис

— Знаю — отвечаю ей.

Я давно уже пропала и ничего не могу с собой поделать. Попытки вытравить Громова из своего сердца заканчивались провалом. Я правда старалась: знакомилась с парнями, встречалась, выжимая из себя по-максимуму, но всё не то, они другие, они не Дима.

Приезд Громова перевернул весь мой внутренний мир вверх дном. Я ни о чем не могла думать. В голове один Дима и наша предстоящая встреча. В том, что она состоится я не сомневалась. Крис хоть и не в восторге от моего желания заполучить её брата, против не пойдёт. Завтра она устраивает мини-праздник в баре «Абриколь» и я тоже там буду. Потому что так было всегда: где Тинка, там и я.

Мне понадобился весь день, чтобы найти лучшее платье, подчеркивающее все участки моего тела. И я нашла. Красное, чуть выше колен, с вырезом на бедре и груди. Когда я посмотрела на себя в зеркало, на несколько секунд впала в ступор. Оно было просто божественное, село как влитое и словно сшито именно для меня. В таком наряде Дима не сможет остаться равнодушным и после этого наши отношения просто обязаны будут сдвинутся с мёртвой точки!

С полной уверенностью в завтрашнем фуроре я не сомневалась, и с таким настроем принялась ждать день х.

***

В бар я приехала в начале восьмого вечера. Кристи уже ожидала меня на входе, потому что идти туда в одиночку немного боязно. Расплатившись с таксистом, я открыла дверь машины, и стоило только ступить на асфальтированную дорожку, как ноги едва не разъехались в разные стороны.

Чёртовы шпильки! Никогда не умела на них ходить, но сейчас эта была вынужденная мера. Мой рост 1,64, и в балетках я походила на мелкого хоббита, а зная вкусы Громова — это был бы полный провал.

— Ну наконец-то! — Воскликнула во весь голос подруга, уверенно направляясь в мою сторону. На ней были синие скинни, кремовая полупрозрачная блузка с рукавами и такого же оттенка лодочки. На голове высокий хвост, а в ушах серёжки-кольца из белого золота с бриллиантами. Как бы подруга не одевалась, я на её фоне всегда выглядела чуть хуже. Даже сейчас, когда на мне одето шикарное платье. Это не зависть, а обычная констатация факта. Вокруг Громовой вечно вьются парни, много парней и девушек, мечтающих заделаться к ней в свиту. Она знает себе цену, а окружающие такое чувствуют за километр. Наверное, всё потому, что росла в полноценной любви и заботе, в отличии от меня, воспитывающейся бабушкой при живых родителях. Многие до сих пор удивляются нашей дружбе, не понимая, что же такого королева Кристина нашла в такой как я. Но слава богу нам обеим на это глубоко плевать.

— Я опоздала на пять минут, к чему паника? — Улыбаюсь, целуя подругу в щеку. — Выглядишь просто отпад.

— А ты — отпад в квадрате — с восхищением заявляет Крис. — Все парни в раз выпадут.

Мне плевать на всех, главное, чтобы Дима заметил. Она знает для кого я так вырядилась, но решает не комментировать мои старания в полной мере.

Взявшись за руки, мы входим в бар: тусклый свет, прожектора, музыка на всю. Веселье льётся с каждого уголка. Я люблю посещать подобные заведения, но сейчас мой настрой граничит с паникой. Каждый шаг, приближающий к встрече с Димой, взрывает внутренний фейерверк, а сердце пропускает удар за ударом. Я настолько распереживалась, что кружится голова и хочется выпить. А новые туфли по ощущениям натёрли ноги.

— Мне кажется или ты трясёшься? — Пытаясь перекрикнуть музыку спрашивает Крис заворачивая в сторону лаунж зон.

— Тебе кажется.

Обсуждать сейчас с кем-либо, будь даже это лучшая подруга, своё состояние, я не готова. Мне скорее хочется оказаться ближе к нему, увидеть, в идеале потрогать. Но об этом позже. Всё будет, потому что отступать я не собираюсь.

Поднявшись на второй этаж, мы заворачиваем вправо и проходим в самый дальний угол. Тинка толкает чёрную, лакированную дверь, и первая входит внутрь. Я же стою несколько секунд пытаясь перевести дыхание. Поправляю волосы, стряхиваю невидимые пылинки с платья и выпрямив спину делаю уверенный шаг.

Я попадаю в небольшую комнату в красно-чёрных тонах. Здесь приятная музыка и пахнет соответствующе. Посередине стоит небольшой столик, а по краям расположены чёрные кожаные диваны, на которых сидят семь человек: три девушки модельной внешности и четверо парней, среди которых я без труда нахожу Диму. Он всё такой же, как два года назад: красивый, спортивный и немного угрюмый. Только тёмные волосы на голове стали чуть длиннее, а на лице появилась щетина. Мне хочется улыбаться, хочется подойти и обнять его, чего я естественно себе не позволяю, продолжая топтаться на месте. Чувствую себя на арене цирка: все смотрят, оценивают. Неуютно.

— Это моя подруга, Лера — Кристи обнимает меня за плечи представляя новоиспеченной компании. — А это — ведёт рукой справа налево. — Марина, Алёна, Лиля, Сеня, Мирон и Стас. Диму представлять не буду, ты его итак знаешь.

— Очень приятно — киваю, приподнимая уголки губ вверх, но смотрю исключительно на Громова. Он смотрит в ответ. Ведёт глазами по моим ногам, груди, а когда наши взгляды пересекаются, в душе происходит фейерверк от переизбытка эмоций.

Приезд Димы для меня настоящее событие, полное сказки. Я словно ребёнок, которому подарили самый желанный подарок на свете. Он здесь, рядом и плевать на всё, плевать на то, что Громов даже понятия не имеет о моих чувствах. Понимать, что любимый человек дышит с тобой одним воздухом, уже многое значит.

Кристи села с Димой, я — рядом с ней. По левую сторону от меня расположился татуированный парень с грудастой блондинкой и рукой пытался залезть к ней в трусы. Выглядело омерзительно и казалось, что вот-вот эти двое займутся сексом прямо здесь, на этом диване. Но кажется только мне подобное зрелище доставляло дискомфорт.

— Ты что будешь пить? — Спрашивает Кристина. Я оглядываю стол, который ломился от разновидностей закусок и алкоголя, о половине которых даже понятия не имею, поэтому решаю остановить свой выбор на том, с чем знакома.

— Я буду мартини.

— А я шампусика бахну.

Разлив напитки по бокалам, мы всей компанией выпиваем за приезд Димы. Затем снова и снова. Градус повышался, кровь по венам циркулировала, и я расслабилась. Одним глазом смотрела на Громова, но расположение не позволяло в полной мере насладится его присутствием. Это немного огорчало. Я ведь пришла сюда ради него, а у меня даже возможности нормальной нет, чтобы понаблюдать. А ещё я заметила, как одна длинноногая фифа, с шикарными огненно-рыжими волосами вьётся вокруг него. Димочка то, Димочка сё, пойдём покурим, пойдём потанцуем.

Бесит!

Одно радовало — сам Дима на эту буферную жабу не реагировал, и танцевать отказался и покурить.

— Что это за девка рыжая? — Спросила я у Тинки, когда мы вошли в туалет.

— Ты про Марину?

— Если та рыжая курица в золотистом платье — Марина, то да, про неё.

Кристи хохотнула доставая из сумочки помаду, а вот мне было совсем не до смеха. Такие просто так своего не упустят. Они акулы, зубастые кровопийцы. А как она смотрела на Диму, едва слюной не капая, уже многое объясняет.

— Успокойся, Самойлова, ты сейчас дыру в стене прожжешь.

— Я спокойна.

— Ага, охотно верю. Не волнуйся, Димка на неё не поведётся.

Такой расклад безумно радовал, но девочка конфетка, чего уж, и вполне во вкусе Громова. Поэтому ответ был не совсем понятен, а я жаждала подробностей.

— Почему?

— Ты когда пьяная — настоящая липучка — усмехнулась подруга, стирая остатки карамельной помады с уголков губ.

— Так почему? — Не унималась я. Меня уже трясло от любопытства.

— Да блин, — вздохнула Крис поворачиваясь. — Они как-то встречались несколько месяцев. Так, чисто по кайфу. Секс, вечеринки совместные, ничего серьёзного. А перед самым отъездом Дима узнал, что Филимонова параллельно трахается с кем-то помимо него. Братец у меня тот ещё фрукт, но подобные фаталити не приветствует и благословением на стороне не занимается.

Я никогда не интересовалась подробностями личной жизни Димы, потому что он бы меня туда ни за что не впустил. Но чувство неприятности на подсознательном уровне пожирало нутро. Одних слов, что они были вместе уже достаточно.

— А почему эта Марина здесь, если они расстались?

— Потому что Дима похерист и на подобной ерунде не зацикливается. Их компашка ещё со школы сформировалась, и посылать Филимонову только потому, что они когда-то искусно трахались он не будет. Но выводы сделал, поэтому и шансов у неё ровно столько же, сколько у меня полететь на Марс

Полноценного удовлетворения от нашего разговора я не получила, но в душе немного успокоилась. Тинка знает своего брата куда лучше других. Они с детства дружны и сомневаться в её словах у меня нет повода. Да и по сути, плевать я хотела на всех этих девиц, мне главное к Диме подобраться поближе. Сегодня уже вряд ли получится, он отдыхает с друзьями и моё общество ему, как собаке пятая нога. Но завтра я настроена на успех. Кристи сказала, что Громов эту неделю будет жить в родительском доме пока не разберётся с собственным жильём, а мне это только на руку. Я как раз собиралась к подруге в гости наведаться, чем не повод для сближения?

Всё-таки есть свои плюсы в алкоголе: мозг работает в полную силу и уверенности столько, что крышу рвёт.

Глава 2

Вечер отгремел на славу. Мы выпивали, смеялись, слушали рассказы Димы и впечатления от проживания в другой стране, а ещё танцевали. Я стёрла ноги, сорвала голос, но такой счастливой не была уже очень давно. Даже несмотря на то, что с Громовым контакт не наладился, мне было достаточно просто видеть его, чувствовать и довольно улыбаться, когда очередные продумки рыжей Марины утащить Диму за пределы лаунж зоны заканчивались провалом. Тинка правда вдрызг наклюкалась и едва стояла на ногах. Пришлось вызывать такси и первым адресом забросить подругу домой, а потом уже самой ехать. Это конечно в два раза дольше, но оставлять Крис в таком состоянии одну, я бы никогда не посмела. А Дима, насколько мне удалось подслушать его разговор с одним из своих друзей, планировал продолжать праздник, но уже где-то в другом месте.

— Я такая счастливая — едва волоча языком говорила подруга, кладя голову на моё плечо. Она уже клевала носом, а такси всё никак не назначалось. Если уснёт, её и танком не разбудить. Пришлось увеличить стоимость в полтора раза, а это значит, что всю неделю мой обед — это пирожок и кофе.

Как только приложение оповестило, что машина прибудет через семь минут, я засуетилась.

— Пошли — толкнула подругу в бок, — такси почти приехало.

На моё заявление Тинка лишь невнятно что-то пробормотала себе под нос, продолжая посапывать.

Ну, Громова, алкашка!

— Оооо — расхохотался татуированный — А Кристинка-то уже в сопли. Ну ты мать даёшь, не ожидал.

— Ты вместо того, чтобы ржать, лучше помоги её поднять! — С недовольством обратилась к парню.

— Я в неё не заливал, так что никаких претензий.

Мда уж, друзей Громов выбирает себе что надо. Прям завидую.

Я осмотрелась, выискивая глазами Диму, но его нигде не было с тех пор, как двадцать минут назад он куда-то вышел, а за ним, словно преданный пёс ускакала рыжая. В груди неприятно запекло от мысли, что эти двое могли сейчас делать, не беседы же задушевные вести.

Может ошиблась Крис, и Громов не такой уж и принципиальный?

Телефон пиликнул, отвлекая от дерьмовых размышлений и пришлось поторопится. Пока я корячилась, помогая подруге подняться, ни один присутствующий не предложил свою помощь. Все словно ослепли в одно мгновение и оглохли, потому что мои кряхтения не услышал бы разве что глухой. Вот тебе и мужчины, одним словом — скоты вонючие!

Пока шли до машины, два раза чуть не навернулись с лестницы и раз двадцать я едва не переломала ноги на своих ходулях, будь они не ладны!

Запихнув Тинку на заднее сидение, я уже собралась обходить машину, чтобы сесть рядом с ней, как ушей коснулся бархатистый голос Громова:

— Лера, подожди.

Размашистым шагом Дима быстро преодолевает расстояние между нами и встаёт напротив.

За сегодня это впервые, когда я и он — один на один. Хорошо, что ночь и Громов не видит моего восхищения, потому что смотрю я на него, как на божество, сошедшее с Олимпа.

— Где Лера? — Задает свой вопрос засунув руки в карманы джинс. Обхватив себя руками морщусь от порывая ветра, ощущая, как волосы разлетаются в разные стороны

— В машине, спит. — киваю на серый седан, водитель которого за такой финт с задержкой предъявит проценты.

— Почему я не в курсе, что вы домой собрались?

Я вижу, как напряжено Димино лицо и поджаты губы, и вся моя уверенность стирается в один миг. Перед ним я превращаюсь в маленькую девочку, провинившегося ребенка, и ничего не могу с этим поделать. Громов совсем не джентльмен и далеко не славный парень. Он жёсткий, грубый, местами эгоист. И несмотря на братско-сестринскую любовь, Крис всё детство отхватывала от родителей из-за этого засранца.

— Тинка уснула, тебя долго не было, а такси уже приехало…

— Надо было отменить и дождаться! — Грубо обрывает все мои попытки объяснится. — Совсем мозг заплыл, в таком состоянии одним по ночи ездить?

— Мне и в голову не пришло, что это опасно. Я ведь через приложение заказала, а не на улице машину поймала.

— Девушка, вы едете? — Из окна доносится уставший голос таксиста. — Время идёт.

— Не едет! — Рявкает Громов, а я во все глаза на него таращусь, пытаясь поймать упавшую челюсть затерявшуюся где-то в районе ног.

— В смысле не еду? А мы же… машина уже приехала, и я деньги заплатила. Там Тинка… спит.

— Я сказал, что вы никуда не поедете, я сам отвезу!

От подобного заявления я едва не валюсь на асфальт и пока Дима переговаривается с таксистом, суёт ему деньги и забирает спящую Крис с заднего сидения автомобиля, пытаюсь переварить эту мысль. Он же пил, я точно видела в его руках стакан с виски, а это небезопасно.

— Чего встала, за мной.

— А как мы поедем? — Спрашиваю, едва поспевая за парнем.

— Раком — отвечает раздражительно, подкидывая спящую Крис — Что за тупые вопросы? На машине, как ещё.

— Но ты же пил!

— Во-первых, я пил сок, а если бы даже это был алкоголь, вожу отлично, без происшествий. Не волнуйся гном, довезу с ветерком.

Чего? Как он меня назвал? Гном?

Ну вообще прекрасно, и на фига, скажите, так наряжалась, туфли эти дебильные покупала, если от одной фразы моя самооценка на дне дна.

— Можно без оскорблений — обиженно бурчу, протискиваясь между чужих машин.

— Не знал, что ты такая обидчивая — с усмешкой отвечает, нажимая на пульт, отчего белая «Ауди» моргает фарами и издаёт пиликающий звук. Он открывает заднюю дверцу своей машины, кладёт Тинку и аккуратно хлопает дверцей.

— Вперёд прыгай.

Молча забираюсь в машину и откидываюсь на сидение. Нажав на рычаг, Дима выруливает с парковки выезжая на полупустую трассу, включает радио и сосредотачивается на дороге. Сердце счастливо трепещет от осознания, что я еду с ним в одной машине. Мне хочется закидать его вопросами, но на сегодня решаю оставить всё как есть, просто потому, что устала.

Отвернувшись к окну, я смотрю на огни ночного города и чувствую, как с каждой секундой меня затягивает в беспросветную тьму.

Дима:

Я мчу по пустой трассе вжимая газ до восьмидесяти, по памяти воспроизводя адрес Самойловой. Провёл отлично время, мать его за ногу. Кристинка, коза мелкая, завтра отхватит по полной. Не умеешь пить, так и начинать не стоит. Вместо того, чтобы получить удовольствие, которое мне предложила Маринка поработав хорошенько ртом, я выступаю в роли няньки для двух малолеток. И если систр для меня всё та же семнадцатилетняя девочка, что и два года назад, то увидев Лерку, я конкретно так прихерел. Она всегда была неказистой: с мышиным хвостиком русых волос и брекетами на зубах. А сегодня от этой фифы у всех пацанов башни сорвало. Дав я добро, в два счета бы оприходовали, но я каждому напомнил, куда засуну их яйца если они только на шаг попытаются придвинутся к девчонке. Для меня она ребенок, двадцатилетний, но ребёнок. Я помню Самойлову с тех пор, когда у неё ещё молочные зубы не выпали, а этим похотливым мудакам только дай волю: попользуются и выплюнут, костей не оставив.

Завернув во двор, останавливаюсь у второго подъезда и поворачиваюсь к Лере. Она не шевелится, отчего я понимаю — девочка уснула. Глаза против воли ползут вниз, туда, где задралось платье, открывая, блть, вид на аппетитные бёдра.

Фак!

Мне срочно нужна перезарядка, уже на детей встаёт. Маринка, хоть и сука, но миньет у неё выходил отменный, а я уже на стену заползаю. Трахать её не позволяет принцип, но в качестве моральной поддержки от такого подарка не отказался бы.

Поддавшись немного вперёд вдыхаю аромат цветочных духов и прикрываю глаза. Пальцами касаюсь шелковистых волос. Ей идёт чёрный. Рукой веду вниз, выводя узоры на плече, ощущая, как дыхание становится тяжелым. Блть, ну что же я за мудила такой, не лучше тех, кто слюнями сегодня захлебывался. Я не должен так реагировать, но сука, реагирую.

Из-под выреза платья выглядывает ложбинка груди, а моя фантазия уже рисует, какая она мягкая на ощупь.

Лера:

Просыпаюсь от ощущения горячих пальцев на моей руке. По телу бегут мурашки, когда в нос пробивается аромат цитрусового парфюма, а чьё-то дыхание щекочет ухо. Не сразу понимаю где я и что, но стоит приоткрыть глаза, как сон испаряется моментально. Передо мной Дима: красивый, серьёзный и уставший. Он так близко, что я без труда могу разглядеть едва заметные веснушки на его лице.

Прочистив горло, задаю самый очевидный вопрос из всех:

— Я что, уснула?

Димка возводит глаза вверх и отстраняется:

— Нет блин, в кому впала. — Отвечает открывая окно. В салон протискивается свежесть, но также быстро сменяется на запах никотинового дыма.

— Помнится раньше ты не курил в машинах — хрипло заявляю, потирая сонные глаза.

— Я польщен твоей феноменальной памятью, но жизнь не стоит на месте, Самойлова и люди тоже имеют свойство меняться.

Мне кажется или он раздражён? Нет, тогда на парковке ещё можно было понять, а сейчас-то с какой петрушки? Печалится, что с вечеринки пришлось уехать, так его никто не заставлял. С чего такая неприязнь к моей персоне? Может случилось, что?

— Всё нормально?

— Да — отвечает, выбрасывая сигарету в окно и откидывается на сидение. Я ему не верю, чувствую, что врёт. Он ведь даже не смотрит в мою сторону, словно специально контакта избегает.

— Ладно — разочарованно вздыхаю. Я конечно не рассчитывала, что он душу перед мной обнажит, но надеялась хотя бы на маломальский разговор. Понимаю, что надо уходит, а не хочу. Сижу как приклеенная и взгляда от Димы отвести не могу. От его тёмных волос, что колышет ветер, от губ, к которым так хочется прикоснутся. Он идеальный, с какой стороны не посмотреть и очень скоро будет моим. Для этого я приложу все усилия.

— Привет — доносится хриплое на другом конце провода.

— Привет — не менее вымученно отзываюсь я — Ты как?

— Сейчас сдохну — завывает Тинка.

— Та же хрень. — Отвечаю, приложив ладонь ко лбу. Я не думала, что несколько бокалов способны вызывать такое похмелье. Голова просто разрывается от ноющей боли и даже собственное дыхание бьёт по вискам.

— Как я домой доехала? Ни черта не помню.

— Дима привёз. Я такси вызвала, но твой братец меня опередил.

— О-фи-ге-ть, вот это меня накрыло. Надеюсь, порку тебе не устроил? — В трубке раздаётся хриплый смех, и я улыбаюсь.

Сегодняшняя ночь подарила мне возможность остаться наедине с Громовым, и никакая головная боль не способна это испортить. Я счастлива, нет, я безумно счастлива!

Два года, что мы не виделись послужили тотальной трансформацией для меня. Я стала чуточку взрослее и красивее: больше никакой убогой стрижки и стремных брекетов на зубах. Во мне горит надежда и уверенность, что сейчас всё будет иначе, сейчас Дима Громов просто обязан разглядеть во мне достойную девушку, а не маленькую подружку его сестры. Главное наладить коннект и первое, что приходит на ум: социальные сети. Писать сообщения не видя оппонента, позволяют вести себя раскрепощённее и говорить то, на что при личной встречи ты бы никогда не решился.

Пообщавшись ещё немного с Крис, я отключаюсь и захожу в «ВКонтакте». Открыв страничку Громова первым делом кидаю ему заявку в друзья и смотрю последнее время посещаемости.

Два часа ночи.

Либо спит, либо просто не заходит. Я сама-то здесь редко обитаю, в основном только в «WhatsApp”. Но просить номер у Тинки это тоже самое, что спросить у мамы, какие лучше презервативы покупать — морали прочитает столько, что и не рад будешь. Поэтому решаю подождать.

Весь день, что я лежу в кровати спасаясь водичкой, мониторю Димину страничку. В 8 вечера кружочек наконец-то загорается зелёным, отчего моё сердце скачет в ритме самбо. Как только вижу уведомление о приёме заявки в друзья, тут же пишу сообщение:

Валерия Самойлова: «Привет»

Дмитрий Громов: «Ну привет, Самойлова» — Приходит незамедлительный ответ.

От волнения клацают зубы, а рот едва не разрывается от довольной улыбки. Он написал. НАПИСАЛ! Господи, надо успокоится. Если у меня такая реакция на банальное привет, что же будет дальше, когда мы увидимся.

Валерия Самойлова: «Как ты себя чувствуешь?»

Дмитрий Громов: «Я бодр и свеж. Сама как? Голова не болит? “

Валерия Самойлова: Немного. Что делаешь?»

Дмитрий Громов: «Отдыхаю»

К сообщению прилагается фотография, на которой Дима прижимает бокал пива к щеке. Цветные блики освещают волосы и глаза, отчего он немного щурится.

С минуту я просто залипаю, увеличивая фото на экране. Вглядываюсь в каждую родинку на его лице, любуюсь глазами цвета неба и губами, к которым хочется прикоснуться. Нажимаю сохранить в галерею и только после этого пишу:

Валерия Самойлова: «Ты где?»

Дмитрий Громов: «в «Фортуне» Хочешь приехать? «Смайлик улыбка»

Ты даже не представляешь насколько.

Валерия Самойлова: «Хочу»

Зажмурившись вдыхаю крупицы кислорода, а когда открываю глаза едва не валюсь с кровати.

Дмитрий Громов: «Приезжай»

Одно слово, а внутренности разрывает от переполняющей радости. Фух, дыши, Лера, просто дыши!

Трясущимися пальцами стучу по экрану, набирая сообщение о том, что скоро буду, а когда нажимаю отправить, пулей подрываюсь и несусь в ванную.

Глава 3

Дима:

Заметив сообщение от Самойловой, я почему-то не удивился. Она ещё вчера пялилась, думая, что не вижу, но не придал особого значения, а как оказалось — напрасно. Девочка-то заинтересована. Сама написала, приехать захотела. Ну окей, меня не ломит, пусть. Даже интересно, что эта дурочка выдаст.

Экран мобильного загорается.

Марина: «Приедешь?»

Прочитав, блокирую, стуча пальцами по барной стойке. Я вчера настолько перевозбудился, что не выдержал и трахнул эту идиотку в кабинке туалета. На тот момент мои мозги уже превратились в бесформенную массу, а тело усиленно требовало разрядки. Можно сказать меня изнасиловали, потому что я так нажрался, что практически не соображал. Но удовольствие получил, это правда. Если бы Филимонова не трахалась направо и налево, может и захаживал к ней время от времени, а так, она мне больше неинтересна.

Акция разовая, скидок не будет.

— Привет — раздаётся над ухом мелодичный голосок. Обернувшись, вижу ангельское личико, а затем уже и всё остальное. На Лере зелёная блузка с вырезом открывающем грудь, и чёрная юбка. Я не знаю, что эта за херня, но в штанах становится тесно.

— Привет — Спокойно отвечаю, радуясь, что в подобной атмосфере мой стояк никто не видит. Лера садится на стул не отрывая от меня своих невинных глазок, даже не подозревая, что я уже мысленно раздел её.

Вот дерьмо!

Я не должен хотеть ее, но хочу, и это пи**ец какая проблема. Она же мелкая, она ещё ребёнок.

Да блть, какой это ребёнок. Одни сиськи чего стоят. Интересно, её уже кто-нибудь распечатал?

Пффф, Громов, держи себя в руках, долбанный ты извращенец!

— Как дела?

— Пойдёт — отвечаю, делая глоток пива. Может Ирке позвонить? Мы как-то пересекались пару раз до отъезда, не думаю, что она откажет. Или Ксюше? У этой вроде муж есть, хотя, когда меня это останавливало.

— Всё нормально? — Плеча касаются тонкие пальчики.

— Все зашибись. — Заливаю в себя остатки алкоголя и подзываю бармена. — Пить будешь? — Интересуюсь, на что Лера кивает:

— Да, сок апельсиновый.

— Один аппероль и виски — диктую заказ и возвращаю свой взгляд на девчонку. Красивая зараза. Надо же, из гусыни в лебедя превратилась.

И ни черта она не ребёнок.

— Эй, я же сок попросила.

— Расслабься, Самойлова, один коктейль погоды не изменит. Подлечишься заодно.

— Но мне не нужно, я….

— Ц, не ломайся и пей — Рукой указываю на стакан с коктейлем. Помявшись с минуту, она всё же соглашается, делает глоток, облизывает розовые губки, а у меня аж вспышки перед глазами от этой фееричный картинки. Веду себя как малолетний придурок, возбуждаясь от одного лишь взгляда.

Фух, нужно успокоится и выпить, а лучше нажраться, чтобы ноги не держали и лишнего не натворить. Я ведь себя знаю, если чего и захочу, меня ничто не остановит. А Лерка другая — хрупкая и маленькая ещё для такого. Не справится, влюбится не дай бог. А мне оно надо? Ни хрена подобного. Я вообще не верю во всю эту чепуху под названием любовь. Так, пар спустил и живу дальше в своё удовольствие. Мне даже искать никого не нужно, девки сами на шею вешаются и ноги раздвигают по первому зову. Самойлова не мой вариант. Все мозги засрёт и жизнь отравит.

Но, сука, как же хочется!

— Вижу, тебе понравилось — Усмехаюсь, наблюдая как девчонка не отрываясь пьёт. — Ты только сильно не налегай, а-то развезёт. Я тебя домой не понесу.

— А жаль — хихикает и снова набрасывается на напиток.

Она забавная и красивая. Не те куклы, что кроят себя не переставая, а настоящая. Губы охеренные, сочные, словно клубника в разгар сезона, а глаза настолько большие и глубокие, что утонуть можно. Я хоть и чёрствый до мозга костей и то ведусь.

Но это больше физиология. Когда мы спутались с Филимоновой, она уже была далеко не девственницей. А эта — молоденькая, неискушенная жизнью. Такую хочется попробовать, отведать запретный плод, да и чего уж, любой бы захотел, наплевав на внутренние устои. Я просто знаю, что с ней так делать нельзя.

Или можно?

— Дим — сквозь мысли доносится голос Лерки. Смотрю на неё-сидит, в глазах щенячий восторг, улыбка на пол лица. Прям зайка пушистый, так и тянет пощупать.

— Чего? — Отвернувшись пялюсь на свой полупустой стакан.

— Расскажи мне о своей жизни в Лондоне.

— И что же ты хочешь узнать? — Хмыкнув допиваю напиток.

— Всё.

— Если в общих чертах, то в основном я только пахал как лошадь, а вечерами зависал в каком-нибудь пабе.

— И все?

— И всё. — заявляю уверенно, опуская лишние подробности своих секс марафонов, которые я устраивал едва ли не каждый день. Жизнь в Лондоне и правда была по-своему скучна, но я рад, что вернулся. Здесь всё своё, родное: друзья, близкие, дом. Мы с отцом ещё не разговаривали на тему будущего, но я для себя уже принял решение — обратно не поеду. Возможно, если только в Москву перебраться, там и возможностей больше и простора для бизнеса. Открою свой центр по ремонту цифровой техники, со временем расширюсь, квартиру куплю, систр перевезу. Она у меня домашняя, всё от маминой сиськи отлепится не может, а надо бы. Взять даже Самойлову. Возраст тот же, но видно, что девка взрослая, самостоятельная. А Крис как стрекоза, но зато самая любимая. Это единственная женщина после мамы и бабушки, которую я безмерно ценю. И не смотря на наши жизненные разногласия, я за одну её чёртову слезинку любому глотку перегрызу.

— А… ну… девушки у тебя были?

— Были, но это не твоё дело.

— Я и не претендую — фыркает с грохотом ставя пустой бокал на стойку.

— Обиделась что ли? — Усмехаюсь

— Нет — буркает, складывая руки на груди — Всё нормально, просто устала.

— Может тебе такси вызвать?

— Не хочу такси, танцевать хочу!

— Так ты устала или желаешь отрываться? — Не выдержав смеюсь. Давно меня так не пёрло. Вроде глупости всякие несёт, а мне нравится. И пусть это одноразовая акция, по случаю моего хорошего настроения, я позволяю себе немного отойти от прежних привычек. Поднявшись с места, беру маленькую ладонь в свою и тяну за собой.

— Мы куда? — Испуганно крякает Лерка — Я же сказала, что домой не поеду!

— Я и не говорил, что домой.

— А куда?

— Танцевать пошли, сама же хотела.

Вышагивая по танцполу расталкиваю локтями дрыгающую молодежь, пока не нахожу пустующий закуток в самом углу. Дергаю Самойлову на себя и кладу ладони на её хрупкие плечи. Она вздрагивает и широко распахивает глаза. Ну прям невинный олененок Бемби.

— Обними меня — прошу усмехнувшись и Лера осторожно обвивает мою шею руками.

— Тебя не смущает, что мы танцуем медляк под ритмичную музыку?

— Просто молчи и танцуй.

И она молчит. Прижимается ко мне всем телом и утыкается носом в шею. Мягкая, нежная, вкусная. У меня просто крышу рвет от её запаха и я перестаю себя контролировать. Ладонью веду вниз касаясь упругой ягодицы и крепко сжимаю. Губами касаюсь бархатной кожи покрывая шею поцелуями, задеваю зубами слегка прикусывая и облизываю языком. Девочка дрожит и всхлипывает, отчего я начинаю заводится еще сильнее.

Хочу её. Здесь и сейчас хочу, иначе просто сдохну.

— Дим — шепчет Лерка впиваясь пальцами в мои плечи — Дима.

— Что? — Хриплю, выводя языком узоры на теле.

— Поцелуй меня.

Подняв голову затуманенным взглядом смотрю в горящие карие глаза, на губки, которые она закусывает и с жадностью впиваюсь в её рот, находя её язык своим.

Охеренно.

Её рот такой тёплый и сладкий. С привкусом алкоголя на языке. Просто долбанная эйфория.

— Мммм — стонет Лерка выгибаясь.

— Мммм — стону в унисон.

Эрекция уже рвёт трусы, а моя фантазия безгранично подбрасывает моменты нашего продолжения. Она подо мной, она на мне, она на коленях.

Пффф, зачет.

Но желанному не суждено сбыться, потому что в голове неожиданно включаются тормоза.

Блть, что я творю?!

Напрягаюсь и с силой отодвигаю эту пиявку за плечи, на более — менее безопасное расстояние. Рвано дышу, она дышит так же, продолжая подрагивать. Мне хватает минуты, чтобы прийти в себя. Я всё ещё хочу её, но мозг усиленно работает, крича об опасности. Нельзя! Это же Самойлова! С ней не покувыркаешься в угоду себе и не бросишь на утро. Она ещё совсем юная для таких игр, а по-другому я не умею, да и не хочу.

Втянув носом воздух, смотрю в эти гремучие, наивные глаза и прикрываю свои.

— Тебе пора — заявляю безразличным тоном. Знаю, что как только она уйдёт я пожалею, потому что трахнуть её — самая феноменальная фантазия на сегодня.

— Дим — растерянно пищит Лерка и обхватывает себя руками. На её лице весь спектр эмоций: от разочарования, до обиды, но мне плевать. Эта дура даже понятия не имеет, как ей повезло, что я сумел вовремя остановится.

— Я сказал, что тебе пора.

— Но… мы…мы же только что…, и ты, ты сам начал.

— Как начал, так и заканчиваю. — Обрываю её болтовню начиная заводится. Я злой как черт. Не на неё, на себя и свою несдержанность.

Она красивая — бесспорно, и проблемная, а мне всё это на хрен не сдалось. Я уверен, она бы не отказалась от продолжения. И будь я более настойчив, прямо здесь бы отдалась. Но стоит ли это того? Не думаю. Она точно не из тех, кто в постели пируэты устраивает. Да она даже целоваться не умеет, зачем мне тратить своё время впустую, если можно найти вариант попроще.

Да я мудак, ну и что? Я никогда не скрывал своей сущности, ей думаю это тоже известно.

— Я вызову тебе такси. Езжай домой.

— Я не хочу домой — Её голос дрожит, словно она вот-вот разревётся.

— Лер, только давай без сцен. — Устало вздыхаю — Терпеть не могу, когда девки сопли распускают.

— Дим, пожалуйста, не отталкивай меня — она тянет ко мне руки, хочет прикоснутся, но я не позволяю. Перехватываю её ладони, оставляя парить в воздухе.

— Самойлова, не будь дурой — езжай домой.

— Я никуда не поеду! — упрямо вскидывает подбородок поджав припухшие губы.

Хмурюсь.

Я не привык к такой херне и меня это бесит.

— Хватит делать мне мозги! — Рявкаю, выпуская крошечные запястья из захвата своих рук. — Хочешь оставаться, пожалуйста. Ты взрослая девочка, но как-нибудь без моего общества, лады?

Её глаза моментально наполняются влагой, но я на это не ведусь. Прохожу мимо, оставляя девчонку одну, а на языке свербит долбанный привкус разочарования.

Глава 4

Лера

Проглотив застрявший в горле ком, смахиваю пальцами слёзы и на ватных ногах иду вслед за Димой. Он останавливается около барной стойки и падает на стул. Я замедляюсь, потому что понятия не имею как к нему подступится и что сказать. Громов слишком эмоционален в данный момент, а мне сложно совладать с его энергетикой. Я потерянная и влажная. Наш поцелуй затронул каждую клеточку моего тела, превратил в желе мозг и дал надежду. Эта надежда греет душу. Потому что целовать так страстно и в тоже время нежно невозможно без чувств. Он должен хоть что-то ко мне испытывать, хотя бы крохотную малость.

Наверное, стоило бы поехать домой и переварить всё случившееся, но у меня попросту нет терпения. Я не хочу уходить, я хочу быть с ним. Сейчас, в эту ночь, всю жизнь! И пусть Громов делает что хочет, пусть отталкивает, кричит — плевать! Я знаю — его тянет ко мне. И он это знает, поэтому и сопротивляется. Боится.

Вдохнув в себя воздуха, я всё же подхожу к Диме оставаясь стоять за спиной. Мне хочется обнять его, прижаться всем телом получая взаимное тепло, но всё, на что я решаюсь это положить ладони на широкую спину, ощущая под пальцами напряжение. Резко обернувшись Громов хмурится, поджимает губы и закатывает глаза.

— Давай поговорим — прошу, хоть и знаю ответ наперёд.

— Езжай домой — заявляет стальным тоном, не терпящим возражения. Покачав головой продолжаю упрямо стоять. Не уйду! Даже если он силой меня утащит отсюда, всё равно вернусь обратно.

— Только если вместе. — Кидаю свой ответ, на что Громов начинает смеяться. Громко так, словно я глупость сморозила.

В груди неприятно саднит, а щеки загораются красным. Почему он смеётся, я что, шутка какая- то?

— Если ты сейчас не свалишь, я трахну тебя прямо в туалете — Резко посерьезнев выдаёт он.

— Ты не сделаешь этого. — С уверенностью в голосе заверяю я.

— Хочешь проверить?

Не хочу! Но и вестись на эти мнимые угрозы не собираюсь. Он блефует, хочет, чтобы я испугалась и поджав хвост испарилась. Такого не будет. Ни-ког-да! Даже если земля расколется и всё начнёт рушится — не побегу. Только с ним!

Я молчу, продолжая упрямо смотреть в горящие от гнева глаза, пока он глядит в ответ прожигая всю меня насквозь. Я не знаю, как долго это продолжается, но в какую-то секунду Дима поднимается с места, хватает мою руку и тащит в неизвестном направлении. Я даже не пытаюсь сопротивляться, потому что это бессмысленно. Так же бессмысленно, как двигать бетонную стену. Смотрю по сторонам пытаясь понять куда он меня ведёт. Мы обходим пляшущих человечков и заворачиваем в сторону дверей, ведущих к чёрному входу. Это напрягает, но не пугает. Рядом с Димой я не знаю это чувство.

— Куда мы идём? — Спрашиваю, когда музыка стихает, оставляя лишь отдалённый след на слуху. Громов молчит, уверено шагая по тёмному коридору. Затем резко останавливается, звякает ключом вставляя его в замочную скважину и распахивает дверь. Делает шаг таща меня за собой. Я стою как неприкаянная, в полном мраке, не зная, что дальше.

— Выключатель справа — поясняет Дима и пока я шарю рукой в поисках, слышу смачный хлопок двери и звук поворота ключа. Что за черт?

— Дима — шепчу в пустоту. Нащупав рукой выключатель, щёлкаю и морщусь от резкого напряга глаз. Привыкнув, осматриваюсь. Кроме меня никого нет. Дёрнув ручку, понимаю, что закрыто.

— Эй — Кричу и дёргаю снова, но она не поддаётся — Это не смешно, Громов. Выпусти меня!

— Тебе нужно остыть — слышу насмешливый голос по другую сторону и от возмущения дую щеки.

— Ты совсем идиот!? Открой я сказала! — В истерике стучу ладонями по двери — Я сейчас кричать буду!

— Не трать силы, Самойлова, тебя никто не услышит.

— Мне не смешно!

— Никто и не смеётся. Тебе полезно помозговать, а то слишком наглая стала. Всё, Адьес.

— Дима, пожалуйста, открой — жалобно хнычу, но ответом мне служит давящая тишина.

Спустя неделю

— Ты уверена, что это была хорошая идея прийти сюда? — Сконфужено спрашиваю подругу осматривая двухэтажный коттедж из красного кирпича. Я не любитель подобных сборищ, но Тинка настояла.

«Это же вечеринка у самого Мишки Ерёменко, как такое можно пропустить!?»

Действительно, как? Там ведь будет Князев, по которому подруга уже два года сохнет…Поразительное совпадение.

— Самойлова, только давай без твоих пенсионерских загонов — вздыхает Крис, поправляя своё суперкороткое синее платье. — Любая готова душу дьяволу продать, чтобы попасть на эту тусовку, а ты как обычно нос воротишь.

— Не нахожу причин для восхищения. Обычное сборище мажоров. Вот прям всю жизнь мечтала, ночами не спала — закатив глаза наблюдаю за кучкой парней курящих неподалёку. Окружение Ерёменко — это высокие, спортивные и накаченные, с уровнем айкью ниже, чем у пятилетки. Про девчонок можно даже и не говорить. Наглые, высокомерные и хамоватые. Так себе перспектива влиться в коллектив. Но ради Тинки придется потерпеть. Она у меня та ещё трусиха, хоть и косит под уверенную роковуху. Все два года своих терзаний по Князеву, подруга так ни разу и не завела с ним разговор. Типа любовь на расстоянии, но на самом деле обычный мазохизм. Но не мне её судить, сама не в лучшем положении. С нашей последней встречи с Димой прошла неделя, а я так и не решилась больше написать ему. Сначала душила обида за инцидент с кабинетом. Он ведь менядо самого утра там держал и даже не соизволил прийти и по-человечески выпустить. Вместо себя какого- то мужика подослал. Сущая наглость. А когда эмоции утихли, выяснилось, что Громов уехал в Москву по делал связанным с бизнесом и я поникла. Сколько он ещё там пробудет — неизвестно, а мои чувства через край рвутся наружу.

Я очень скучаю. Одиночество уже задолбало и хочется тепла.

— Тебя никто не заставляет восхищаться. — Уверяет Крис — Просто посмотрим обстановку изнутри, а если не понравится, можно всегда вернуться домой.

Ага, как же, вернётся она. Пока Князев здесь, до победного будет сидеть, а я её одну не оставляю. Мало ли, что у этих богатеньких в голове.

Территория внутри дома забита людьми. Здесь нет места простору, кажется Ермолаев притащил сюда половину города. Около лестницы ведущей на второй этаж расположен диджейский пульт, откуда льются биты популярных хитов этого года.

— Блин, круто! — Восхищённо пищит Громова, когда мы попадаем в эпицентр вечеринки. В основном все разговаривают, но есть и те, кто играет в настольный хоккей или танцуют. Атмосфера напоминает какой-то американский фильм, но, наверное, всё дело в красных стаканчиках, что держат гости.

— Привет, девчонки — к нам подходит Миша Ерёменко, но смотрит при этом только на Кристину.

Он очень красивый. Вот прям очень. Высокий, широкоплечий, со светлой копной волос на голове и голубыми как чистое озеро глазами. Эдакая картинка, которой приятно любоваться. Но совсем не в моём вкусе. В моём тот, кто сейчас находится за сотки километров от города.

— Привет — Тинка обнимает Мишу, целуя его в колючую щеку, отчего парень расплывается в совсем не дружеской улыбке. На меня внимания ноль, но и не слишком-то и хотелось. Ерёменко я знаю лишь со слов подруги, но по сути мы с ним не знакомы. Иногда в Универе пересекаемся, не более.

— Вечеринка просто космос, спасибо, что позвал!

— Для тебя мои двери всегда открыты — Отвечает Миша и целует Тинкину руку.

— Ох, Ерёменко, — смущённо хихикает она — Настоящий джентльмен. Я уже завидую твоей будущей девушке.

— Если ей станешь ты, я сам себе обзавидуюсь — взъерошив свои волосы, объясняется Миша. Он предельно серьёзен, хоть в глазах и пляшут смешинки, но Крис либо не замечает, либо упорно делает вид, продолжая искусно посмеиваться.

— Кажется Ерёменко по тебе сохнет — делюсь своими наблюдениями, когда мы остаёмся одни.

— Не неси чушь — отмахивается от меня, направляясь к бару. Я спешу следом.

— Это не чушь, ты не видела, как он смотрел на тебя?

— И как? — Вздыхает Крис одаривая меня полными скептицизма глазами.

— Как человек, который влюблён. — Тина Цокает, а я не унимаюсь. — Точно тебе говорю, он неровно дышит.

— Даже если и так, ты ведь знаешь, моё сердце целиком и полностью принадлежит Саше!

— И поэтому ты два года его стороной обходишь? — Усмехаюсь я, на что получаю возмущённый взгляд.

— Иди ты — толкает меня в плечо, обращаясь к парню за стойкой. — Можно два пива.

Светившись словно настольная лампа, парень ставит перед нами наполненные до краев стаканы. Сделав по глотку пританцовываем на месте. Минут через десять становится скучно. Здесь мало тех, кого я знаю, но и они лишь случайные знакомые из Института, с которыми даже поговорить не о чем. Тинка во все глаза пялится на Князева в компании нескольких парней и девчонок, и так же становится для меня потерянной на этот вечер.

— Может потанцуем? — Пытаюсь растормошить это чудо, но подруга даже не слышит.

МДА, вот и сходили повеселиться.

Пристроившись на барный стул лениво всматриваюсь в толпу. Вот одна мадам с пальмой на голове умело трясёт задницей под качовый бит, получая тонну оваций и свистов в свой адрес. А пара на диванчике пожирают друг друга ртом и кажется скоро ринутся уединится. Около окна замечаю своего одногруппника, Стаса Фролова. Такого же мажора, что и добрая половина присутствующих. Он активно жестикулирует руками перед своим собеседником и я, не найдя в этом ничего занимательного уже собираюсь отвернуться, но парень, тот самый незнакомец, словно почувствовав мой взгляд на себе, резко оборачивается.

В эту секунду весь окружающий меня мир исчезает. Сердце подпрыгивает до горла, а в голове проносится одна единственная мысль: этого не может быть…

Его глаза сверкают софитами не смотря на приглушенное освещение, но и этого вполне достаточно, чтобы увидеть в них изумление.

Матвей… Я не была готова к встрече с тобой. Ни сегодня, ни сейчас, никогда…

Как же хочется исчезнуть, испарится в воздухе превратившись в пыль, отмотать время назад и отказаться от этой дебильной идеи прийти сюда.

Но Бога ради, как он здесь оказался…В этом городе, на этой вечеринке?

Злой рок судьбы, не иначе. Моя давняя боль, с которой я сумела срастись и продолжить жить дальше. А сейчас всё рухнуло и мой мир теперь не будет таким же красочным и беззаботным.

Мы смотрим друг на друга не моргая. Я стараюсь не поддаваться панике и не впадать в истерику, но как же сложно держать лицо, не показывая истинных эмоций. Хочется рвануть с места, спрятаться от всего, обнять любимого человека ощутив тепло и защиту. Но бежать некуда и не к кому. Да и смысла в этом я не вижу. Всё уже произошло. Наша встреча случилась. Вот так, спустя пять долгих лет, за которые мне удалось забыться, но не забыть. Смирится, но не принять.

Первым разрывает контакт Матвей, возвращаясь к разговору с Фроловым, а я как неискушенная всё смотрю и смотрю, не в силах остановится. Впитываю словно губка, обводя взглядом мужской силуэт, подмечая некоторые изменения во внешности. Например, то, что это больше не щуплый мальчишка. Из-под футболки просачиваются бицепсы с отголоском татуировки, и стрижка на голове потерпела некоторые изменения. Раньше я обожала трепать мягкие русые кудри, а сейчас там короткий ёжик. Наверняка такой же колючий, как моя душа. Вздохнув тяжёлого, напитанного напряжением воздуха, заставляю себя отвернутся. Залпом выпиваю остатки пива и спрыгнув со стула подхожу к Кристине. Подруга всё в той же позе безотрывно пялится на Князева, едва слюной не истекая. Приходится даже слегка толкнуть её, чтобы привести в чувства и обратить на себя внимание.

— Я домой поеду, ты со мной? — Спрашиваю, стуча зубами.

Чувствую покалывание между лопаток и нервничаю ещё больше. Он смотрит. Я это знаю и мне плохо. На душе скребут обосранные кошки. Тысячи кошек. Миллионы. Если прямо сейчас не уйду, последствия буду плачевными. Мне ничего не стоит подойти первой, но сука гордость даже мысли такой не допускает, потому что не я должна это делать. И не я начинала эту одностороннюю войну, противостоять которой оказалось слишком мучительно.

— Ну, Лерчик — тянет Громова — Давай ещё немного, пожалуйста. Здесь так весело!

— Ага, оно и видно как ты от этого веселья уже на стену лезешь. Крис, я понимаю, тебе хочется посмотреть на Князева, и возможно, ты морально готовишь себя к первому разговору, но прости, у меня совсем кончилась батарейка. Я не могу больше здесь оставаться. Это невыносимо.

— Ещё полчасика и вместе поедем — сложив ладони вместе и выпятив нижнюю губу вперёд старается уломать меня, потому что для неё это важно. Я понимаю и поддерживаю, но свои чувства перебарывает желание угождать. Она поймёт. Как только мы выйдем отсюда я расскажу о своей проблеме. Крис ведь тоже знакома с Мотом и всё прекрасно знает и помнит. Каждую мою слезинку и истошный вой. Ту боль, что я выворачивала из себя. Всё, абсолютно всё и даже больше.

— Прости, но не могу.

— Всё же нормально вроде было, с чего такие перемены?

— Я кое-кого здесь увидела… и…. - вздыхаю, сглотнув горечи осевшей во рту, — В общем…

— Кого ты увидела?

— Мота — шепчу, хотя нас никто не слышит. Всем плевать и это радует.

— Какого Мота? — Непонимающе хлопает ресницами, а когда до неё доходит, глаза превращаются в блюдца. — Измайлова?

— Да! Так что пошли отсюда, быстрее! — Рявкаю через чур эмоционально и первой устремляюсь к выходу.

— Я не поняла — недоумевает подруга, когда мы оказываемся на заднем дворе подальше от всей этой вакханалии — Что там с Мотом?

— С ним всё отлично — невесело усмехаюсь и прислонившись к кирпичному бордюру, огораживающему цветущий сад, обнимаю себя руками. На улице душно, а меня трясёт словно ледяной водой окатили. Но по сути так и есть, хоть и в фигуральном смысле. Я не могу справится с чередой эмоций, что клокочет внутри. Хочу домой, в свою кровать, спрятаться ото всех и никуда не вылезать. Стереть память, чтобы не помнить произошедшего. Щёлк и всё.

— Хочешь об этом поговорить? — осторожно интересуется Крис заглядывая в мои стеклянные глаза. Там сухо и пусто, а в душе адски больно. Я раздавлена и разломлена. Зла и обижена на судьбу, что вот так безжалостно со мной поступает. Это невыносимо, словно незатянувшуюся рану сковырнули ножом и теперь оттуда сочится кровь.

— Я не понимаю — шепчу дрожащим голосом. — как он здесь оказался? Как черт возьми!? Он же уехал тогда, пять лет назад, зачем нужно было возвращаться…

— Может… — Крис мнётся, не решая озвучить свою мысль, как я обрываю её не желая слушать

— Никаких может! Это не из-за меня, если бы об этом

— Ну почему? Вы же были так близки, вдруг Матвей осознал свою глупость. Я уверена, он жалеет о случившемся и точно будет искать встречи с тобой.

— Я лучше руку себе откушу, чем когда-либо позволю нашим путям пересечься снова. — зло фыркаю

— Хочешь, я у Миши завтра спрошу про Измайлова?

— Нет! Ничего не желаю об этом знать. Всё, тема закрыта, я просто хочу домой и точка!

— Твоё право — Крис пожимает плечами и лезет в карман сумки. — Сейчас такси вызову и поедем. Ты главное успокойся.

— Да я спокойна! — Ответ выходит совсем паршивым, что я сама себе не верю. Мне плохо, мне сложно, мне просто нужно домой…

Через двадцать минут появляется машина и мы уезжаем. Встреча с Матвеем выкачала из меня все силы, поэтому стоило только оказаться в квартире и лечь на кровать, как я мгновенно отрубаюсь.

Три дня я живу по принципу робота. Ем, сплю, хожу на учёбу и работу. Обедаю в кафе с Крис, а вечерами туплю перед телевизором. Мозг отторгает тот факт, что где-то поблизости есть Матвей. Но самое интересное, в каждом незнакомом парне я вижу его. И как только это происходит теряется рассудок, а функция здравого смысла стирается напрочь. Возможно, где- то в закромах себя мне хочется, чтобы это был он. Но я никогда и никому в этом не признаюсь. Только себе. Ведь сердце не обманешь. Оно всё чувствует и помнит. Каждый счастливый момент твоей жизни, каждое разочарование и потерю. За все годы я обросла броней, сумела справится со всем дерьмом, что меня окружало: потеря родителей, смерть бабушки, неразделенная любовь и предательство. Приезд Измайлова не сломал меня, но изрядно так покалечил. Я вернулась в то состояние, на пять лет назад и пока не знаю, как из него выбраться. Забыть сложно, принять ещё сложнее. Я не готова к таким переменам и хочу увидеть Диму. Он скоро возвращается, буквально на днях и это не может не радовать. Я сама ему напишу, потому что томится в ожиданиях мысленно посылая сигналы — беспросветная чушь. Такая же чушь, как ждать снега в разгар летней жары. Ничего не получится, если сидеть сложа руки. Нужно действовать — здесь и сейчас, переть бульдозером и не сдаваться! В среду состоится ужин в доме родителей Крис, и я тоже там буду. Это мой шанс сплотится с Димой. Не последний и не единственный, но очень ответственный. Я уже всё придумала, теперь остается дело за малым — дождаться возвращения Громова.

В доме Громовых меня встречают как родную. Обнимают, целуют, обхаживают. С Лидией Вольфовной, мамой Ксюши и Димы мы очень близки. Она моя вторая мама после бабушки и по-другому воспринимать ее я не умею. С Виктором Аркадьевичем, отцом семейства, немного сложнее. Он человек непростого характера. И всегда смотрит так, что чувствуешь себя крохотным цыплёнком перед огромным великаном, который одним лишь взглядом способен уничтожить. Дима стопроцентно заимел его гены. Холодный, немного грубый снаружи, без капли жалости, а за этим слоем хранится глубокая душа и сердце, умеющее любить и дарить свою заботу окружающим. Дима именно такой. Не зря Ксюша так трепетно к нему относится, не смотря на некоторые недопонимания в их братско-сестринском тандеме.

Когда наши отношения перейдут в стадию романтических, я буду ощущать надежность, силу и конечно же любовь. Он думает, что неспособен дарить кому-либо это чувство, но все мы знаем: каждому мужчине нужна своя женщина, которая научит любить и станет самым ценным бриллиантом в его жизнь. Для Димы этим бриллиантом являюсь я. И пусть звучит это пафосно и слишком самоуверенно, по-другому не может быть. Все его куклы аля-секс способны дарить только физическое удовольствие. Влечение, похоть — это не залог успеха.

Я подарю ему намного больше.

Завлеку эмоциями, научу хранить верность и заставлю смотреть лишь на себя одну. Все мысли будут крутиться вокруг Леры Самойловой, а всякие Марины отправятся далеко и навсегда в нокаут.

— Как твои дела, Лерочка? — Интересуется Лидия Вольфовна, когда мы устраиваемся за столом и ждём появление Димы. С минуты на минуту он должен приехать и это безумно волнительно.

— Замечательно, тёть Лид. Работаю, учусь, всё как у всех.

— Ты такая умничка. Кристина, брала бы пример с подруги, а то одни гулянки на уме.

— А когда ещё гулять-то, как не в молодости — Ёрничает Тинка делая глоток вишневого сока. Понятия не имею что с ней, но она с момента моего прихода какая-то дёрганная. Я пока не спрашиваю, потому что у самой с нервами нелады. Даже зубы чутка стучат.

— Жизнь, моя дорогая не ограничивается одними плясками. О будущем пора думать. Или что, планируешь до пенсии на нашей шее сидеть? — Включается в диалог Виктор Аркадьевич, одаривая свою дочь недовольным взглядом.

— Па, мне двадцать. До тридцати ещё целый десяток лет, или что, денег на любимую доченьку жалко? Хочешь, хоть сегодня уйду во взрослую, самостоятельную жизнь. Ни копейки не возьму, раз ты смеешь меня в чем-то попрекать.

Мне неловко быть свидетелем семейных разборок. Родители у Тинки замечательные, и честно говоря я впервые присутствую при таком разговоре. Подруга как-то упоминала, что Виктор Аркадьевич давит на неё по части работы и год назад пытался утащить к себе на фирму, но я не придала этому значения. Думала обычные мечты родителя пристроить своё чадо, но кажется всё куда серьёзнее. Вон какая Тинка взвинчивая, даже про уход заговорила, а она отнюдь не пустослов.

— Дорогие мои, не ругайтесь, всё обсудим завтра — наигранно бодро заявляет тётя Лида пытаясь сохранить идиллию за столом. — Давайте лучше выпьем.

— Тебе лишь бы выпить — фыркает отец Крис брезгливо морщась. Я вижу, как поджимает губы Лидия Вольфовна и совсем теряюсь от неожиданного заявления, но вида не подаю, притворившись глухой. Кошусь на Тинку, а та бледная как мел, струной вытянулась, в стакан с соком вцепилась, что кажется вот-вот он лопнет. Мне становится ещё более неловко. Атмосфера накалена, в глазах всех присутствующих, включая меня ни намёка на былое веселье. Одно успокаивает, скоро придёт Дима и возможно ему удастся разбавить сгустки напряжения.

— А вот и я — слышу за спиной родной голос и едва на месте не подпрыгиваю. Пока родители приветствуют своё чадо, одаривая лестными эпитетами, мы с Крис сидим как два истукана. Я-то понятно, мне даже дышать страшно в его сторону, а что с подругой не так?

— Ты чего молчишь? Димка же приехал — шепчу ей, на что она мотает головой и делает жадный глоток безалкогольного напитка.

Вот сейчас я совсем запуталась. Что вообще здесь происходит?

— Семья, прошу прощение, что вовремя не предупредил, но сегодня я приехал не один

Вот теперь вытягиваюсь я. Резко поворачиваю голову впиваясь взглядом в светящееся лицо Громова. Он ещё не заметил сюрприза в виде меня, а вот я всё прекрасно вижу. И волосы а-ля «бардак» на голове и широкую улыбку украшающую его прекрасное лицо. На Диме обычные джинсы и свободного кроя синяя футболка, но даже в таком виде он выглядит, словно только сошёл с обложки модного журнала. Внутри неприятно давит. Фраза — я не один, наталкивает лишь на одну мысль и озвучивать даже в своей голове до ужаса страшно. Некий пазл начинает складываться.

Поэтому Тинка такая нервная, из-за этого? Но почему не предупредила? Я бы никогда и ни за что не появилась сегодня.

Мои розовые мечты вот-вот разобьются о жёсткую реальность.

— О Господи, Димочка — ахает тёть Лида — Ты что… девочку привел? Какое счастье!

Громов почему-то начинает смеяться.

— Ма, ты же знаешь, когда я соберусь привести кого-то в дом женского пола, ты узнаешь об этом из первых уст и точно не так.

— Тогда кто же наш гость? — Недоумевающим тоном спрашивает женщина.

— Это мой друг. Я как-то рассказывал о нем. Мы в Лондоне пересекались, а потом ещё в Москве. Вы же не против, что он у нас пару дней перекантуется, пока квартиру не снимет, а то в моей ремонт делают.

— Нет, дорогой, ты что, конечно же мы не против. Правда Вить?

— Сынок, ты же знаешь — елейным голосом залепетал Виктор Аркадьевич — твои друзья — наши друзья.

Вот это номер. Я даже чуть не поперхнулась собственной слюной, насколько по-разному этот взрослый мужчина ведёт себя по отношению к своим детям.

— Спасибо, па, ты лучший. Мэт, заходи уже, хватит порог оббивать, стеснительный ты наш.

Меня совсем не интересует, что это за друг такой. Всё внимание сконцентрировано на Диме. Ровно до того момента, пока в комнату не входит тот, кто когда-то был для меня всем и так безжалостно отказался от нашей дружбы. И имя его — Матвей Измайлов.

Прошло поистине несколько минут, казавшимися целой вечностью. За это время в моей душе произошел настоящий переворот: от злости, до беспросветной тоски и плачущего сердца. Мне вновь становится больно. Я погружаюсь в состояние транса, а перед глазами пятно в виде Измайлова. Он улыбается. Сама невинность. Приветствует всех присутствующих, а когда обводит стол взглядом и натыкается на меня лощеная улыбочка слетает с беззаботного лица.

Поджав губы, я резко отворачиваюсь, обрубая наш контакт, который я надеюсь не заметил Дима.

Если честно, в момент появления Матвея его приход уже не казался таким волшебным. Нет, я конечно безумно рада, но сейчас в голове даже мысли не возникает о нашем разговоре, который сегодня должен был состоятся.

Какой там, живой бы уйти.

Я не помню, как прошел ужин. Не знаю специально ли, но Измайлов сел именно напротив меня. Я даже вздохнуть нормально не могла, не то, что шевелится. Сидела, словно замороженная испепеляя взглядом тарелку с едой, к которой почти не притронулась. Несколько раз пересекалась глазами с Димой, но тут же отводила взгляд. Не хочу, чтобы он увидел. Чтобы хоть кто-нибудь это видел, особенно Матвей.

Я чувствовала, как он смотрит, в эти моменты по телу бежал ток, а сердце с болью простреливало грудную клетку. Помню, как улыбалась, отвечая на вопросы Лидии Вольфовны, но все было на автомате. Спроси меня через пять минут, о чем наш разговор, ей богу, не ответила бы.

По окончанию ужина все отправились в гостиную, а мы с Крис вышли подышать воздухом. Точнее это я её потащила, потому что уже не могла сдерживаться.

— Ты знала? — Налетела на неё, стоило вдохнуть летней прохлады. Мы зашли в беседку подальше от посторонних ушей и глаз, где я ощутила немного спокойствия.

Подруга молча опустила взгляд в пол и обняла себя руками.

— Прости — жалобно пролепетала и тут же принялась оправдываться — Я узнала буквально за пятнадцать минут до твоего приезда. Пыталась тебе дозвониться, но абонент находился вне зоны.

— Почему нельзя было сказать при встрече? — прикрикнула я, от злости раздувая ноздри. — У меня просто в голове не укладывается, Громова — как ты могла? Мы же подруги!

— Прости, я такая дура… подумала, раз встречи не избежать, может это судьба. Ты же сама не своя который день ходишь, а здесь такая возможность и увидеть, и поговорить.

Мне хочется расхохотаться, да силы иссякли. Надо же, она подумала, просто поразительно…

— Да я чуть не умерла, когда Измайлов появился. Хороша, подруга, решила она. А спросить-то ты не забыла, нуждаюсь ли я в этой встрече? Так вот: нет, не нуждаюсь! Плевать я хотела на Измайлова, ясно!? Меня не интересует ни его настоящее, ни будущее, а прошлое я давно уже стерла из памяти! Кто он, что он, мне всё равно! Я знать его не желаю, не то, что видеть!

— Так если тебе так пофиг, чего ведешь себя как обиженный ребенок? — Язвит в ответ Кристинка, чем добивает меня окончательно. Она должна была извинится, подбодрить, утешить в конце концов, но никак не нападать.

— Что с тобой происходит? — В неверии качаю головой, ощутив невидимую хлесткую пощёчину — Где моя подруга Тин-Тин, которая горой за меня встанет, а не с обвинениями кидаться будет? Где та, с который мы делили всё, начиная от вещей, заканчивая заботой друг о друге?

— Кто на тебя нападает? Ты сама себя сжираешь, а виноваты все вокруг! Что Измайлов такого плохого сделал, дружить с тобой перестал? Это жизнь, Самойлова, а не розовые мечты о вечном. Так бывает, прикинь. Сегодня дружите, завтра по разные стороны баррикад. Он живой человек, честно признался, а ты даже спустя пять лет его врагом номер один считаешь. Разве это не эгоизм по-твоему? Вот такая я бедная и несчастная, ах, как же так. Достала, честно! Ну сколько-можно-то уже. Отпусти, забудь, живи, дальше не глядя на прошлые обиды. Поговори с Мотом в конце концов, раз эта тема тебе покоя не дает, но прекрати находится в состоянии жертвы. Я тоже не железная, у меня свои заботы и проблемы и подтирать тебе сопли не входит в мои обязанности.

— Сопли значит — усмехаюсь я, а на душе кошки скребут истошно воя. — Вот как значит ты видишь нашу дружбу… Я тебя поняла, Громова. Поверь, я не нуждаюсь в подтирании соплей, а вот в родном человеке, который в трудную минуту придет на помощь, очень даже. Но не волнуйся, тебя это больше не касается.

Посмотрев последний раз в лицо походу уже бывшей подруги, я разворачиваюсь и на негнущихся ногах направляюсь в сторону ворот.

— Ну и иди! — Кричит в спину Тина, но я не реагирую. И чем дальше ухожу, тем сильнее ощущаю, что внутри меня словно что-то лопнуло, а теперь там очень пусто.

Глава 5

Прошло две недели с момента нашей с Крис ссоры. За эти дни я закрыла сессию и ушла на долгожданные каникулы, уволилась с работы и даже списалась с Громовым. Ничего особенного, обычное: «Привет, как дела? Что делаешь?» Но сам факт, что он не проигнорировал неимоверно бодрил. Не смотря на груз, свалившийся на меня в последнее время, я решаю двигаться дальше. Без подруги и поддержи конечно тяжело, но жизнь на этом не заканчивается. С Измайловым я тоже свято верила, что это навсегда, а вон как получилось. Ничего, переболела, смирилась и даже в какой-то степени счастлива.

Сегодня весь день я хожу по собеседованиям. Хочется найти достойную работу с соответствующей зарплатой, но стоит сказать, что я еще студент, как запал у работодателей мгновенно пропадает. Им нужен специалист высокого масштаба, а не человек без опыта. Но я не отчаиваюсь. На крайний случай можно пойти официанткой в какой ни будь ресторан или в магазин продавщицей. Там я не получу полезных навыков для будущего, зато заработаю денег и не умру от голода.

На часах почти шесть вечера, у меня крайнее собеседование на которое я возлагаю большие надежды. Отель «Олимпик» славится своей непробиваемой репутацией. В хорошем смысле. И работать в таком месте для меня огромная честь. Конечно я понимаю, что шансы невелики, но попытаться стоит. На входе меня встречает улыбчивый администратор и провожает по направлению к директору. Я не задаю вопросов, но милая девушка всячески подбадривает, говоря, что их новый заместитель молодой и добрый парень. Это не помогает успокоить взвинченные нервы, но дает надежду на положительный исход. Маленькую, совсем крошечную и такую значимую для меня.

— Карим Ратмирович, — постучав заглядывает в кабинет Алла. По крайней мере на бейджике было написано именно так. — К вам девушка на собеседование пришла.

— Пусть входит — слышится бархатный, с нотками хрипотцы голос.

— Всё, можешь идти — обращается ко мне широко улыбнувшись — Да ты не волнуйся так, веди себя естественно. Карим хороший, правда, и если ты произведешь на него впечатление, то тебя непременно возьмут.

— В каком смысле впечатление? — Немного сконфужено интересуюсь, не совсем улавливая мысль.

— Карим всего лишь заместитель. И если ты ему понравишься, то собеседование с Директором не будет.

Вот как… что мне, обезьянкой перед ним прыгать? Выдающихся способней особых я не имею, да и чем можно похвастаться, когда собираешься устраиваться на должность хостес. Здравствуйте, проходите, у нас отличный отель пять звезд. Вот ваши ключи. Так что ли? Фух. Нужно успокоится и собраться. Мне нужна эта работа. Я обязана её получить, несмотря ни на что!

Сделав неуверенный шаг, останавливаюсь на пороге. Бегло осматриваю кабинет. Стол, кресло, шкаф, диванчик слева. Ничего особенного, но я всё равно подвисаю. Наверное, из-за нервов или дорогой мебели, которая одним лишь видом завораживает.

— Проходи ты, чего стоишь как неродная — бодро подгоняет заместитель и я подчиняюсь. Сажусь напротив не зная куда деть глаза. Ладошки вспотели, коленки трясутся. Чувствую себя на грани обморока.

— Здравствуйте — совладав с эмоциями смотрю на мужчину. Ему лет тридцать не больше. Черные волосы, пронзительные карие глаза, идеальное по всем параметрам лицо. Очень красивый и привлекательный, но сейчас не то место и время чтобы оценивать мужскую красоту. Соберись, Лера, это твой шанс!

— Здравствуй, как тебя зовут.

— Валерия.

— Очень приятно, Валерия, а я Карим Ратмирович, но ты можешь называть меня просто — Карим.

Что-то он не сильно похож на заместителя. Где субординация? Может поэтому Алла говорила о доброте этого парня, потому что общается он на равных. — На должность кого метим?

— Эм, хостес.

— Окей, образование какое?

— Я заканчиваю Государственный университет по специальности гостиничный сервис.

— А курс какой?

— Третий закончила.

— Угу, отлично. Ты нам подходишь, можешь приходить завтра. Форма парадная. Ну то есть белый верх черный низ, желательно юбочку покороче и каблучки подлиннее. Ты должна сразить наших гостей своей красотой. Думаю, ты уловила мой посыл.

С этими словами Карим Ратмирович подмигивает, проведя ладонью по густым волосам.

Я не знаю, что ему ответить, да и нужны ли слова в принципе. Надо значит надо. Да я даже мешок из-под картошки готова нацепить, если этому способствует моё нахождение в этом месте.

— Я могу идти?

— Беги. К восьми чтобы была на месте и не опаздывай.

Из кабинета я выхожу окрыленная. Хочется танцевать и прыгать до потери сознания, но я держусь. Это же чудо не иначе. Работа в лучшем отеле города, с зарплатой выше среднего.

Ааааааааааа. Сегодня фортуна на моей стороне!

По этому поводу решаю зайти в магазин купить бутылку недорогого шампанского и торт мороженое. Меня корежит от мысли что не могу позвонить Ленке и похвастаться такой прекрасной новостью. Мы бы отмечали этот праздник вместе, а сейчас я буду томится в гордом одиночестве в компании своего на данный период жизни лучшего друга: телевизора.

После двух бокалов шампанского руки сами тянуться написать Диме.

Валерия Самойлова: «Привет»

Ответ приходит незамедлительно

Дмитрий Громов: «Привет»

Валерия Самойлова: «Как твои дела?

Дмитрий Громов: «Всё зашибись»

Вслед за сообщением прилетает фотография. На лакированном черном столе стоит стакан с янтарной жидкостью, а рядом его жилистая рука.

Я скучаю, безумно хочу оказаться рядом в его компании и просто разговаривать. Не важно, о чем, главное с ним.

Валерия Самойлова: «С кем отдыхаешь?»

Дмитрий Громов: «С другом»

Снова фотография, от которой полученная минуту назад нежность сменяется пронзительным холодом. Это Измайлов.

Он улыбается, даже не подозревая для кого предназначалась эта фотография. По нему я тоже скучаю. Сейчас, в состоянии алкогольной расслабленности я могу себе в этом, признаться. Злость куда-то отступила, а на смену пришла щемящая тоска.

Зачем он так поступил со мной, но главное: за что? Мы дружили с самого детства и не смотря на разницу в четыре года всегда были на одной волне. Ему было девять, а мне пять, когда я переехала к бабушке. Высокий, зеленоглазый мальчишка с кучей друзей и девочка одиночка. Он всегда меня опекал. В школе, за её пределами. Оберегал от местных хулиганов с соседнего двора и кормил клубничным мороженым. А в пятнадцать моя жизнь разделилась на до и после. В тот день Матвей пришел и сказал, что переводится в Москву учится. Я конечно расстроилась, но больше обрадовалась. Москва — огромный город перспектив и возможностей. Напридумывала себе как мы будем созваниваться, он приедет на каникулы или я к нему, если бабушка отпустит. Но все мечты рухнули, когда стоя на перроне железнодорожного вокзала, на мое заявление «я буду тебя ждать» он ответил — «не стоит» Сказал, что наша дружба на этом всё, мы разные и пути наши расходятся. До конца я до сих пор не понимаю, почему Матвей принял такое решение. Ведь всё было замечательно. За несколько дней до его отъезда мы гуляли по парку, катались на аттракционах и много смеялись. Он смотрел на меня, говорил, что я лучшее что произошло в его жизни, а потом своими же словами убил во мне веру в хорошее. Глубоко в душе я до сих пор живу тем временем нашей дружбы, но простить его за такое предательство у меня никогда не получится.

Валерия Самойлова: «Тогда, хорошего тебе отдыха с твоим другом»

Быстро отправляю и блокирую мобильный. Настроение по нулям. Ну почему судьба так неблагосклонна к моей персоне?! Надо же было Диме находясь в другой стране познакомится именно с Измайловым. До этого-то они никогда не пересекались, хоть и жили богу о бок. Это карма, карма которую я буду нести вечно, судя по моему везению.

Утром в назначенное время я приехала в отель. В раздевалке сменила джинсы с футболкой на юбку карандаш чуть выше колена и белую классическую блузку. Ноги облачила в туфли на высокой танкетке, от которых я уверена к концу смены мои конечности превратятся в недееспособное месиво с кучей мозолей. Но всё это меркло при мысли о будущих перспективах, которые я могу получить благодаря этому месту. Меня немного потряхивало от предвкушения и желания влиться в коллектив, начать работать, учится контактировать с гостями. Я уже распланировала каждую секунду нахождения в отеле, а потом случилось то, от чего в жилах застыла кровь.

Не доходя до ресепшен на половине пути меня перехватила Алла, сказав, что я должна отправится в кабинет заместителя. Ну надо, значит надо, подумалось мне. Обычная формальность, ничего особенного. Но когда я постучала, а после открыла дверь и уже собиралась сказать: «доброе утро, Карим Ратмирович», слова костью застряли в горле. По телу пронеслась волна холода, я поежилась, моргнула, пытаясь скинуть спесь негодования и галлюцинаций. Но это оказалась не бушующее воображение, а моя чертова реальность. Зеленые глаза цепко смотрели в мои и в них четко угадывалось недовольство.

Я не понимала, какого черта Измайлов сидел в кресле заместителя, ведь еще вчера здесь был Карим. Это, что шутка такая?

— Проходи, чего застыла — деловым тоном произнес Матвей, но мои ноги словно цементом напитали. Я не могла даже пошевелится. Перед глазами всё расплывалось, сердце бушевало в груди.

— Что ты здесь делаешь? — Кое как вымолвила, продолжая топтаться на месте. — Где Карим Ратмирович?

Измайлов изогнул губы в ухмылке:

— Карим Ратмирович, значит…интересно

— Что тебе интересно, и что здесь происходит? Ты меня преследуешь, Измайлов?

— Я здесь работаю, Самойлова

От шока моя челюсть едва не пробила пол. Сглотнув, я прошептала:

— А где Карим?

— Дверь закрой.

Я послушно выполнила просьбу, (только потому, что не желала застать свидетелей нашего разговора) и на деревянных ногах подошла к столу. Уперлась ладонями о ровную поверхность, нависнув словно коршун над головой Измайлова.

Перед ним я не собиралась изображать вежливость и покорность.

— Я ещё раз спрашиваю, где Карим? Почему здесь ты, а не он?

— Полегче, анаконда. Ты меня сейчас слюнями забрызгаешь.

Я раздражалась еще сильнее от его беззаботного, не понятно откуда взявшегося веселья. Мы больше не друзья и далеко не приятели, чтобы он позволял себе подобное общение.

— Ты можешь отвечать нормально и по делу!

— Для начала сядь.

— Не хочу! — Упрямо вскинула подбородок.

— Я сказал сядь и не выделывайся.

— Ага, бегу, волосы назад. — Фыркнула, поджав губы, на что Измайлов громко цокнул:

— Твой характер с годами стал только хуже.

— Мой характер, не твоё дело!

От этих слов лицо Матвея исказилось в недовольной гримасе, словно ему неприятен этот факт. Но мне было плевать, я такая злая и потерянная, словно мамонтенок посреди бушующего моря. И до сих пор ничего не понимаю.

— Я не знаю, что за цирк устроил Карим в моё отсутствие, но он к этому кабинету и к моей должности ни коем образом не относится. Этот вопрос я решу, можешь не волноваться, а сейчас давай ты сядешь, успокоишься и мы поговорим.

Сил сопротивляться больше не было, и я мешком упала на стул. Нервно поправила выбившуюся прядь из хвоста лихорадочно осмысливая услышанное. В моей голове не укладывалось абсолютно ничего.

Карим не тот, кем представился, Матвей мой начальник, а я во всей этой ситуации выгляжу полной дурой. Распиналась вчера, пока надо мной тихонько ржали. Тряслась, как осиновый листок на ветру, а потом радовалась собственной везучести и всё зазря. Какой-то долбанный анекдот. И Алла эта тоже хороша. В лицо улыбалась, а в итоге той еще сукой оказалась. Не зря говорят, первое впечатление обманчиво. В моём случае значительно невообразимо.

— Ну я пойду, работать с тобой у нас в любом случае не получится — не зная что сказать, озвучила горькую правду порываясь встать. Хотелось скорее убраться отсюда и быстрее забыть свой позор.

— Да сиди ты — устало вздыхает Матвей нервно постукивая пальцами по столу. — Ты конечно можешь уйти, держать не стану, но мне очень нужен новый сотрудник, а времени на поиски у меня нет. Тебе я доверяю, поэтому хочу предложить остаться. Как ты на это смотришь?

Неожиданное заявление, но тем не менее, приятного во всей этой вакханалии мало. Измайлов не дурак, и сам понимает, как я не это смотрю, но решаю всё же ответить:

— Зря доверяешь — хмыкаю, пряча за своей дерзостью бушующее волнение. Сцепив пальцы в замок откидываюсь на спинку стула и кладу ногу на ногу. — Я ведь могу и нагадить, не боишься?

— Ты не такая Лера, я тебя много лет знаю.

Вот же самоуверенный болван!

— Знал! — Язвилисто пыхчу — Пять лет огромный срок для изменений, не находишь? Да и к тому же у меня был прекрасный учитель, на примере которого я увидела, что такое настоящая подлость. Ты прав, переплюнуть его вряд ли получится, но, если очень хочется, что-то да выйдет.

— Давай мы не будем вмешивать наши отношения в работу. — Проигнорировав шпильку в свой адрес, заговорил деловым тоном — В стенах этого здания я твой начальник, а ты моя подчиненная. Точка.

Я фыркнула, но промолчала. Да и что говорить, ведь если подумать разумно он прав. Но здравый смысл во мне не возгорался. Злость на Измайлова заполонила всё вокруг, перед глазами пелена ярости, а в сердце настоящий раздай. И если хоть на минуточку представить, что я остаюсь, не смогу спокойно работать, видя его каждый день, обращаться на вы и услуживать. Это унижение перед самой собой. Он мне в душу плюнул, а я «Здравствуйте Матвей Дмитриевич, хорошего дня и бла бла» Фу, как представлю, тошно становится.

— У меня от одного твоего вида изжога начинается — брезгливо морщусь — а смотреть на твою рожу каждый божий день, упаси Господь. Если ты думаешь, что в этом городе я не найду себе работу, то крупно ошибаешься. Найду и даже лучше! А ты, ты, пошел ты знаешь куда…

— И куда же? — Его лицо непроницаемо, но в глазах настоящий, живой блеск. Он словно кайфует от всего происходящего, чем сильнее меня выводит.

Надув щеки, от ярости раздуваю ноздри и вскакиваю с места едва не опрокинув стул.

— В жопу! — Кричу и уношусь как заполошенная хлопнув дверью со всей своей девичьей дури.

Наспех переодевшись фурией вылетаю из отеля и несусь в сторону остановки подальше от этого проклятого места. На адреналине сердце стучит как ненормальное, а щеки горят красным пламенем. У меня просто нет слов, чтобы описать все свои чувства. Сначала встреча на вечеринке, потом у Димы, теперь вот работа.

Так ведь не бывает, чтобы не видел человека столько лет, а потом в одно мгновение он заполонил собой всё твое жизненное пространство.

От обиды щиплет в носу.

Я так хотела эту работу, так мечтала и ждала, планировала, представляла, а сейчас всё катится в пропасть. И всему виной — Измайлов.

Не-на-ви-жу!

Пять лет ни слуху, ни духу, а тут на тебе — явился! Важный такой: заместителем работает, дружит с лучшим парнем во всей Вселенной, красавчиком заделался. Нет, он и раньше выглядел хорошо, но сейчас в нём мужественность возросла что ли, взгляд стал более уверенным, да и в физическом плане он знатно так окреп. А я, я так и осталась никчемной лузершей, которая даже нос утереть не смогла этому павлину. Поддалась эмоциям, показала свою неуверенность и глупость. Нужно было остаться, назло мозолить глаза, доказать, чего я стою и как мне прекрасно без него живется. А по итогу дурой себя выставила. Причем полной.

Домой вернулась в подавленном настроении и вместо того, чтобы ринутся на поиски новой работы обложилась вкусняшками, включила сериал и до вечера наматывала сопли на кулак. Спать ложилась с тяжелым грузом на сердце и опухшими глазами, а проснувшись среди ночи, чтобы попить воды очень удивилась сообщению с неизвестно номера. Но стоило его открыть, сразу поняла кто отправитель «Если не передумаешь, я буду ждать тебя завтра в это же время. Желаю хорошо подумать и отбросить личные обиды. М.И»

Глава 6

До самого утра я не сомкнула глаз. Думала много, слишком много, чтобы прийти к выводу: я идиотка. Да, именно так, потому что к восьми утра моё тело находилось в здании отеля, а мозг всё еще кричал протесты. Но увы, я его не послушала. Понимаю, что возможно сделаю только хуже, приняв предложение Измайлова, а будет слишком поздно.

Не отпускала мечта о работе.

Мне так хотелось остаться, что даже наличие Матвея не остановило. И плевать! На самом деле, чего я парюсь? Он здесь не самый главный, на минуточку, так, всего-то заместитель. Моё место на ресепшене, его — в своем крутецком кабинете. Может мы и пересекаться не будем, а я тут себя накрутила до состояния меланхолика. Нет, нужно успокоится. Вдох, выдох, подбородок повыше и пошла от бедра в новую жизнь! «От бедра» я конечно погорячилась. Скорее проковыляла словно хромой калека, но не суть. Главное настроить саму себя на положительные эмоции и поверить в это. Да, так и сделаю!

Облачившись во вчерашний «костюм», я поплелась в кабинет Измайлова. Перед дверью запаниковала: коленки подкосились, ладони вспотели, но отступать было поздно. Осторожно постучав услышала кроткое: войдите, и сделала неуверенный шаг. Под гнётом внимательных, зеленых глаз прошестовала к столу и молча села. Щеки побагровели от волнения и не понятно откуда взявшегося стыда. Наверное, всё дело во вчерашней брошенной на эмоциях фразе о том, что я найду работу лучше, а по итогу торчу-то здесь. Может уйти пока не поздно?

Нет, поздно….

— Привет, Лера, очень рад, что ты приняла верное решение и показала свою разумность.

И как мне это воспринимать? Как комплимент или оскорбление? Наверное, больше первый вариант, но всё равно сделалось неприятно.

— Прежде чем ты продолжишь — перебиваю его набирая в легкие воздуха — хочу сказать, что прыгать перед тобой на задних лапках не собираюсь!

— Мы не в цирке, чтобы фокусы показывать — с усмешкой ответил Матвей, щелкнув ручкой. — Но субординацию выполнять всё же придется. Мы как-никак на работе, а здесь — я твой начальник.

Меня корежит от услышанного, но я заставляю себя прикусить язык. Хоть и чешется ляпнуть чего-нибудь эдакого. Неприличного.

— Давай ближе к делу — тороплю его, чтобы скорее отсюда убраться. Думаю, влившись в работу мне станет не до Измайлова. По крайней мере, я на это рассчитываю.

Бывший друг улыбается. Открыто так, по-мальчишески и чешет пальцами затылок. В груди колет от не вовремя пришедших воспоминаний прошлого, но у меня слава богу хватает сил запихнуть их куда подальше.

— Планы немного изменились — заявляет Матвей — но работой ты всё равно будешь обеспечена.

— В каком смысле?

— В том самом, что должность у тебя сейчас не хостес на ресепшен, а мой личный секретарь. Временный конечно же, на срок твоих летних каникул, а дальше посмотрим.

Всё что могу в эту секунду сделать, это открывать и закрывать рот, хлопать ресницами и тупо таращиться на Измайлова.

— Это шутка, да? — Изо рта вырывается смешок. — Ты ведь просто прикалываешься? Разводишь меня?

— Никаких шуток, Лера. После твоего эпичного ухода нам позвонила девушка по поводу работы. Мы провели собеседование, и она нам подошла.

— А как же я? Ты ведь сам говорил, что доверяешь…

— Говорил, но ты в отличии от неё, девушки с хорошей рекомендацией с прошлой работы не имеешь одного очень веского качества.

— И какого же? Небось она в сто раз красивее, да, а я рожей не вышла за стойкой стоять? Гостей только отпугивать буду.

Меня понесло не в ту степь, но остановится не получалось. От обиды защипало в носу.

— Стрессоустойчивость, Лер. Ты ведь не контролируешь свои эмоции, это может отразится на гостях.

— Значит я еще и истеричка? — прошипела сквозь зубы — Просто прекрасно. Просто восхитительно! Сначала дурой назвал, теперь неуравновешенной. А завтра, что?Ты мне направление в психдиспансер выпишешь?

— Успокойся, Лер, Тебе может воды налить?

— Поберегись Измайлов, а то я ведь не контролирую своих эмоций. Не дай бог что в мозг ударит, еще на голову тебе вылью. Я же такая.

— Ты дурная — качает головой, а мои губы начинают подрагивать. Ох, не хватало еще с позором разреветься. — Я ведь как лучше хочу, а ты…Как есть ребенок.

— Я не ребенок — бурчу надув губы. Матвей хохочет и меня это бесит.

— Конечно ты не ребенок, Лер. Просто совсем еще юная, не умеющая справляться со своими эмоциями. Это нормально, с возрастом пройдет.

— Давно взрослым дядей заделался? Ты меня так-то всего на четыре года старше, а не на сорок, чтобы жизни учить.

— Даже четыре года способны изменить человека до неузнаваемости. Вот увидишь, как ты вырастешь за это время.

Его голос такой нежный, как тогда, когда наша дружба только крепла, а счастье трепетало из каждого уголка души. Эмоции поугасли и на смену обиде и ярости приходит тоска. Я не хочу поддаваться воспоминаниям, тем самым жаля себя еще сильнее, но это выше моих сил. Он здесь, весь такой деловой, беззаботный, а мне всё еще больно. Отпустить не получается, забыть не выходит, наверное, стоит просто отдаться мгновению и ждать перемен. Кстати о переменах, я так желала наладить отношения с Димой, но прошел почти месяц, а мы даже с мертвой точки не сдвинулись. Тот поцелуй в баре я не считаю чем-то важным. Важным для Димы, для меня разумеется это подобно фейерверку в новогоднюю ночь. Не чудо конечно, но радости полные штаны.

— Ну так что? — Из мыслей меня вырывает голос Измайлова. Встрепенувшись смотрю на бывшего друга не решаясь озвучить своё решение. Потому что его нет. Я не знаю, стоил ли оно того, смогу ли справится, или лучше оставить всё как есть: найти новую работу и жить в спокойствии подальше от прошлого.

Сложно…

Вздохнув прикрываю глаза пытаясь сосредоточится. Меня швыряет по разные стороны:

Работа в лучшем отеле, это твой шанс, Лера…

Нет, лучше уходи, беги со всех ног, иначе не видать тебе спокойной жизни!

Что же делать, как быть?

— Соглашайся — добавляет тихо и я сдаюсь. Плюю на здравый смысл, поддавшись желанию.

— Ладно — так же тихо отвечаю, потому что сил совсем не осталось. Я выжита как лимон через мясорубку.

Матвей улыбается, достает какие-то бумаги и что-то пишет.

— Вот, возьми — протягивает черную папку, которую я тут же принимаю. — Это твое первое поручение. В конце коридора сидит бухгалтер, отдай ей и возвращайся.

Через пять минут, Измайлов показывает моё рабочее место и рассказывает обязанности. Ничего особенного: принеси-подай.

Удручает только местоположение. Находится я буду прямо перед носом Матвея, а у него между прочем окна на мой стол выходят. Практически глаза в глаза. Сие неприятный факт я заметила только сейчас, до этого не было возможности всё рассмотреть как надо. Так же меня напрягает испытательный срок в две недели. Нет, с одной стороны всё правильно, но…кто знает, вдруг я не подойду Измайлову в качестве секретаря, а искать новую работу окажется затруднительно. Без денег здраво мыслить невозможно, а их у меня осталось буквально на один чертов месяц. Долбанная нищета! Когда я из неё выберусь?!. Раньше хоть Крис была, а сейчас и помощи попросить не у кого. Разве только у Димы, но на него у меня другие планы.

Глава 7

Вот уже неделю я работаю с Измайловым бок о бок. Наши отношения глубоко деловые, вне отеля мы даже не разговариваем. Точнее это я ворочу нос, хотя два раза Матвей предлагал подвести до дома.

Еще я познакомилась со Светой, она здесь администратором подрабатывает. Милая девушка, открытая, добрая и сегодня мы идем в бар. Она сама пригласила, а я решила не отказываться. Друзей всё равно нет. Кристина до сих пор не отвечает на сообщения, которые я ей отправляю, а вчера вообще в «чс» кинула. По этому поводу полночи я проревела в подушку, но на утро взяла себя в руки. Не хочет человек, и нечего навязываться. Нужно продолжать двигаться дальше, не взирая на неприятности. Я сильная, справлюсь! А Крис… ну… это её выбор. Если из-за такой ерунды ей проще отказаться от многолетней дружбы, то значит и дружбы у нас не было!

— А ты получается на гостиничном учишься? — Интересуется Света, потягивая через трубочку мохито — И как, нравится?

— Нормально — отвечаю я, закидывая в рот виноградинку.

Мы сидим в баре на Кирпичном. Не самое популярное место в городе, но вполне себе ничего. Цены не заоблачные и обстановка приличная. Без пафоса и прочей шелухи. Из разговора с Ланой я выяснила, что она мать одиночка с двухгодовалым ребёнком. Козел бывший кинул её сразу же, как только узнал о беременности, и с тех пор числится пропавшим без вести. Мне по-человечески жаль эту девушку. Ей всего двадцать три, в этом возрасте нужно отдыхать, веселится, беззаботно проводить каждую минуту своего существование, а приходится выживать. Но она сама такой путь выбрала и кажется счастлива. По крайней мере, когда говорит о сыне.

— А я так и не окончила Универ. — Со вздохом парирует Света, подперев кулаком щеку. — Сначала с токсикозом маялась, в итоге решила Академ взять, потом мама умерла, а когда Мишка родился и вовсе не до учебы стало. Я ведь на дизайнера графического училась, мечтала в рекламной фирме работать, но все равно ни о чем не жалею. Мишута для меня — всё, и я его очень люблю. А ты, Лер, хочешь детей?

— Я никогда всерьез об этом не задумывалась — честно отвечаю и делаю глоток пива. — В будущем конечно хотелось бы, но точно не сейчас.

— Главное правильного человека найти, с которым не страшно будет и в огонь, и в воду. А то я когда в Славку, бывшего своего влюбилась, вообще голову потеряла. Он был такой чуткий, нежный, но в то же время с жестким характером. Его в институте все уважали, даже преподаватели по-особенному относились. Я думала с ним как за каменной стеной будет, а по итогу эта стена оказалась обычной ширмой.

— Знаешь, у меня есть такой — парирую я, расплываясь в мечтательной улыбке. Стоит подумать о Диме в животе миллион бабочек оживает и становится так хорошо, как никогда не было.

— Да? Очень здорово! Расскажешь?

— Он… он самый лучший! Очень красивый, мужественный, добрый. И я его очень люблю!

— Давно вы вместе?

— Эм, на самом деле мы не встречаемся, но это пока.

— А ты удивительная, Лерка — Со смешком выдает Света, поправляя длинную прядь рыжих волос. — И очень мне импонируешь.

— И ты мне. — искренне признаюсь я. Лана на самом деле очень приятная девушка. Нам легко общаться, словно мы сто лет друг друга знаем.

Не хочется заглядывать в будущее, но надеюсь я обрету себе подругу. Она не заменит мне Кристину, но станет поистине дорога.

— Тогда, за знакомство — Света поднимает бокал и в воздухе раздается легкий звон.

Остатки вечера мы разговариваем на разные темы, и немного о работе.

— Ванька Кольчугин на ресепшен работает, с ним лучше ничего лишнего не обсуждать. Он та еще сплетница. А вот Коля Верещагин, охранник наш, очень добрый парень, и если нужна какая помощь, да даже вещи перевести, он никогда не откажет.

— А кто такой Карим Ратмирович? — Задаю интересующий меня вопрос, не дающий покоя все эти дни.

— Эм, понятия не имею. Первый раз слышу.

Я немного в шоке.

И что это значит? Кто такой Карим и Карим ли? Если вспомнить наш разговор с Матвеем, он осведомлен об этом парне, но к нему за расспросами я точно не пойду.

— А что такое?

— Да так, инцидент один произошел в день моего собеседования с его участием, и в компании Аллы. Я её кстати так больше и не видела.

— Алла уже как неделю уволена — Просвещает меня Света, отчего я удивляюсь, что аж рот раскрыла. Совпадение? Или…

— А причина?

— Не знаю — пожимает плечами — но я даже рада. Эта дура меня с первого дня подбешивала. Слишком высокомерно себя вела сидя на ресепшене. Сука еще та, я тебе скажу, но слава богу, что Матвей Дмитриевич её выпнул.

— А что ты об Измайлове расскажешь? — Не знаю для чего спрашиваю, но видимо во всем виноват алкоголь.

Ладно, мне правда интересен взгляд со стороны.

— Матвей Дмитриевич, он… он очень хороший — блаженно улыбается, а меня оглушает странное предчувствие.

— Ты что, втюрилась в него? — Изо рта вырывается смешок.

— Нет конечно!

Ага, оно и видно. Один взгляд мечтательного романтика чего стоит, но я решаю не развивать эту тему. Пусть любит себе на здоровье, мне-то что? Главное, чтобы на Димочку никто глаз не положил, а Измайлов мне вообще побоку.

— Кстати, я всё спросить забываю. Через две недели мы собираемся на базу отдыха съездить. Поедешь с нами?

— А кто — вы?

— Ребята с отеля. Будут конечно не все, только те, у кого выходной совпадет с графиком, но в любом случает небольшой компаний отдохнем.

— Ну я не знаю — замявшись бормочу. — Да я ведь там ни с кем толком не знакома….

— Во-первых, ты знаешь меня. А во-вторых, такие сборища для этого и созданы, чтобы в неформальной обстановке пообщаться, узнать друг друга получше. Соглашайся, Лер, ребята у нас в принципе все хорошие. Или у тебя планы?

— Ага, сидеть, жопой диван протирать — отличные планы. — хохочу и резко замолкаю. По венам расползается тепло, а в висках стучит от волнения. В конце зала я вижу Диму. Он сидит, вальяжно развалившись на стуле и не отрывает головы от телефона. Я удивлена, что он здесь. Бар «Лайм» совсем не его формат и мне безумно интересно каким ветром его занесло в это заведение.

— Ты чего Лер? Увидела кого-то?

— Нет, то есть да. — Невнятно отвечаю, а сама глаз от Димы отвести не могу. Он ведь такой красивый, даже в простой футболке и джинсах выглядит сногсшибательно. И у меня текут слюни.

Но во всей этой приторно-сахарной эйфории я жду подвоха. Он ведь не один пришел, нутром чувствую, что с компанией. И надо же, буквально через минуту появляется, нет, не девушка, как я изначально предположила, отчего сердце уже в тиски скрутило, но не менее приятный персонаж — Измайлов собственной персоной. В рубашке и брюхах, видимо прямо из офиса прискакал.

Честно, уже даже не смешно. Эта череда странных совпадений начинает напрягать.

Лана что-то говорит, но я её практически не слушаю, продолжая рассматривать Матвея, как невиданную диковинку. И в этом момент происходит ужасное: он поворачивает голову и без проблем находит мой взгляд своим.

Мы смотрим друг на друга, не расцепляя контакта. Пристально, внимательно, сосредоточенно. Внутри потряхивает и клокочет, но я прощаю себя за эту вольность, позволяя еще немного напитаться его вниманием. Прошло пять лет, но мне сложно отпустить обиду, видя Измайлова каждый чертов день. Возможно, если бы Мот подошел, смог объяснить внезапную перемену в своем ко мне отношении я бы переборола это чувство. А жить в неведении, гадая что же ты сделал не так, постоянно выискивая причину заставляет меня злится еще сильнее. В глубине души я всё еще жду и надеюсь на его порядочность, хотя бы в знак старой дружбы, но мозгом-то понимаю — Матвей Измайлов давно в прошлом, и всё, что с ним связано должно остаться там же. Размытым пятном воспоминаний, приятной истомой, тлеющей в груди, счастьем и теплом. Давно ушедшим, но таким важным в жизни одной маленькой, одинокой девочки. Он больше не мой друг. Он мой начальник, мужчина, от которого не осталось ничего от прежнего Мота. И нужно с этим смирится, не терзаться и наконец-таки отпустить. Не сразу, но со временем я преодолею себя и с легким сердцем переверну страницу.

Матвей первый отворачивается, отвлекаясь на Диму и я проделываю тот же трюк. Смотрю на Громова без тени улыбки. Безумно хочется подойти и поговорить, но духу не хватает. Я растеряна и глубоко подавлена, влюблена и разочарована. И все эти чувства колышутся на грани друг с другом.

Может написать? А что писать? «Привет, как дела?» Пройденный этап, неинтересный. Дима по больше части и не спрашивает меня в отместку на прилетающие ему вопросы. Отвечает сухо, словно держит дистанцию между нами и я по-честному не знаю, как быть дальше. Как только он приехал, во мне кипел адреналин и горело желание. Сейчас же…я не понимаю, что со мной творится сейчас. Большинство моих мыслей заняты либо работой, либо Матвеем. Про Громова я вспоминаю одинокими вечерами, когда после смены захожу в инстаграм покрутить ленту. Он тусовщик, золотая молодежь и любитель показаться на людях. В прямом и переносном смысле. У него фоток больше, чем в меня за всю жизнь и это позволяет отслеживать каждый его шаг. Где он, с кем, чем занимается, скучает или грустит, что пьет, что ест. Всё-всё. Я люблю Диму. Очень люблю и хочу, чтобы и он полюбил меня в ответ. Только как подступится к «холодному Каю» понятия не имею. В его крови заложен эгоизм. Уж не знаю от кого он перенял это качество, но оно портит мне все планы. Я не могу написать: «Дим, пошли гулять», или отправить перед сном пожелания. Он не поймет, ему это не нужно.

Но и сидеть на жопе ровно я не собираюсь. А то в один миг, раз, и у него уже дети, жена, будущее по крупицам расписано. Он подобной мысли скручивает кишки. Он станет моим, и дети у нас будут общие! Так просто я не отступлю!

— Ты меня вообще слушаешь?

— Что? — Сморгнув мор, гляжу на Лану и давлю из себя улыбку. Мне не хочется кидаться радостным настроением, когда оно абсолютно не соответствует внутреннему регламенту души, но и портить наш прекрасный вечер не намерена.

— Я говорю, может еще выпить закажем?

— Можно.

— Ты такая рассеянная, точно всё нормально?

Киваю, украдкой поглядывая на дальний столик. Матвей больше не поворачивает голову в мою сторону и спустя пять минут я полностью расслабляюсь. Делаю вид что его здесь просто не существует и Диме много внимания стараюсь не уделять. Он здесь, без своих накрашенных дур, так что пусть отдыхает. Пока. Завтра я обязательно что-нибудь придумаю.

— Ты в туалет не хочешь? — Спрашиваю Лану.

— Не-а.

— Окей, я тогда отлучусь ненадолго, а ты нам еще напитков закажи. Мне крафтовое, если ты вдруг забыла.

Поднявшись, уношусь в туалет и почти сразу же возвращаюсь обратно. Но с каждым новым движением, приближающим меня к столу шаги замедляются, а рот по мере шокового состояния раскрывается. Что за?

Меня не было всего лишь несколько минут, а уже такие перемены. Почему здесь Дима с Матвеем? Лана что-ли постаралась? Это вряд ли… Матвей? Он может, но зачем?

— О, а вот и Лерка вернулась — искрящим радостью голосом пропищала Света — падай давай, чего застыла.

От напряжения парализовало мышцы. Я не могу пошевелится и дышу через раз. Перевожу взгляд с Ланы на Диму, который беззастенчиво пялится в вырез Светкиной блузки, а на меня даже внимания не обращает. Козел! Оба козлы, вместе со своим шибанутым дружком, которого я решила игнорить. Молча усаживаюсь на свой стул и сглотнув пялюсь на Громова. Ноль реакции, я что, вообще пустое место?

— Привет, Дима — нарочито громко привлекаю свое внимание и аллилуйя, он наконец-то переводит на меня взор. Не удивлен, на лице минимум эмоций.

— Привет, Самойлова — Это все, что мне перепало, потому что в следующую секунду он теряет ко мне всяческий интерес и обращается к Свете:

— Расскажи о себе, куколка.

Куколка? КУКОЛКА?

Да он охренел!

Втягиваю носом воздух и с шумом выдыхаю. Почему так, почему он смотрит на всех, кроме меня? Всегда, везде и в любую секунду.

По-че-му?

Я его вообще не привлекаю как женщина? Или у него пунктик на мой счет — не спать с подругой сестры? На минуточку, бывшей подругой.

Интересно, Громов осведомлен на эту тему? Они вроде как с Крис не разлей вода, так что думаю новость не обошла его стороной.

И если всё так, тогда какого черта?!

Я помню наш поцелуй в клубе, помню, как Диму таращило, как он желал продолжения и в секунду передумал. Этот мужчина напитан загадками, я даже представить не могу, что в его башке творится.

— А со мной поздороваться не хочешь? — Задает свой вопрос Матвей и у меня стискиваются зубы. Главное, держать себя в руках, нам как бы еще работать вместе, и я его подчиненная.

Накинув на лицо фальшивую улыбку, смотрю на Измайлова:

— И вам здравствуйте, Матвей Дмитриевич, каким ветром занесло в наши края? Мне кажется подобные заведения не для вашего статуса или я ошибаюсь?

Лана кашляет и тычет меня в бог, но я не реагирую. Кладу руки на стол, скрещиваю пальцы в замок в ожидании ответа. Матвей серьезный, но в то же время в глазах пляшут смешинки. Ему весело? Если б не Дима с Ланой, я бы быстро стёрла этот поток радости с его лица. Но сейчас мы не одни, поэтому: улыбаемся и машем, господа.

— Здравствуй, Лера, попутным и занесло. Решили с другом облюбовать новое заведение.

Этому месту года два, а то и больше, но решаю проглотить новоиспеченную шпильку в его адрес. Сейчас не самое лучшее время для упоминания прошлых обид. Да и компания неподходящая. Правда я не уверена, что эти двое нас вообще слышат. Лана активно беседует с Димой и кажется им нормально, а моя внутренняя мегера рвется наружу. Она вроде как в Измайлова втюхалась, чего же с Громова глаз не сводит? А он при этом раздевает её своими.

Потрясающе, просто феноменально!

В груди давит обида и ревность. Я не хочу, чтобы Дима смотрел на Свету, не хочу, чтобы она лучезарно улыбалась в ответ. Мне больно, меня колотит и размазывает катком чувства, от которых хочется спрятаться. Нажать на кнопку: выключить, и на мгновение освободится. Но мы не в игре, где ты можешь управлять персонажами, это реальная жизнь и она полное дерьмо!

Хочу домой… Вот честно, что мне здесь делать? Диме плевать, Измайлов бесит, а Света… она хорошая и безобидная, но в эту секунду раздражает не меньше. Просто потому, что интересна Громову.

Я не знаю, что он задумал, но Лана не его вариант. Ей мужик нормальный нужен, который готов взять ответственность за чужого ребёнка, полюбить и осчастливить. Мимолетные перепихоны в этот список не входят. Она сама это говорила, я ничего не придумала, если что. В любом случае, как бы там ни было, я поговорю со Светой, объясню, что Громов занят и вежливо попрошу перейти на сторону его друга. Пусть с Измайловым мутит, а Димочка мой!

— Как дела? — Интересуется Матвей.

— Нормально — сухо кидаю в ответ беря в руки стакан с пивом, которое только что принес официант. Делаю жадный глоток, затем еще один и еще. Мне нужно расслабится, успокоится, выдохнуть в конце концов. Нервы ни к черту. Была бы возможность, разгромила бы здесь всё вдребезги, наорала бы на Мота, высказала всё что думаю, а после уволокла Громова подальше от чужих глаз. Но я сижу и пью — молча, давясь горечью обиды. Кошусь на Диму — лыбится как котяра. На Лану, что так активно что-то вещает, но я не вникаю в суть. Измайлова стараюсь игнорировать, как и планировала, но кажется он единственный источник общения на этот вечер. Приятного мало…

— Хочешь выйти? — Обращается Матвей резко посерьезнев. Несколько секунд думаю и в итоге киваю. Мне не помешает остудить мозги.

Ставлю на стол полупустой бокал, а после поднимаюсь.

— Мы подышать — информирует Измайлов нашу компанию.

— Всё нормально? — Обеспокоенно интересуется Света прервав разговор.

— Нормально, просто жарко очень — стараюсь говорить беспечно, но в горле давит ком

Подхватив в руки сумочку первая уношусь из бара. Выбегаю на улицу и тяну носом прохладу. Матвей появляется следом. Его присутствие больше не бесит, потому что бразды правления перенял Громов. Да и торчать здесь одной как-то некомфортно.

— До сих пор сохнешь по нему? — прерывает наше молчание Мот. Его голос низкий и какой-то отстранённый. С удивлением перевожу на него взгляд, активно хлопая ресницами:

— Откуда ты знаешь?

— Всегда знал.

Я никогда не просвещала Мота в свои амурные дела по части Громова, для этого у меня была Крис. Он конечно знал о моей влюбленности, но что это именно Дима — никогда. Крис сказала?

— И кто этот первоисточник? Кристина ляпнула? Вы с ней вроде как особо не жаловали друг друга.

— Нет, не Крис, да и не важно.

— Ну конечно, — не могу скрыть горькой усмешки, а в груди сердце тарахтит не по-детски — как я могла забыть — тебе в принципе на всё плевать!

— Это не так.

— А как? КАК? — Голос срывается на крик от переизбытка эмоций, и я больше не пытаюсь быть сдержанной. Поворачиваюсь всем корпусом с Моту пальцем утыкаясь в твердую грудь — Ты… ты самое глубокое разочарование в моей жизни! Ненавижу тебя, Измайлов, всей душей ненавижу!

— Я сам себя ненавижу — рявкает в ответ перехватив мою ладонь. — Каждый сука день жалею о сделанном, каждую долбанную секунду я мечтаю отмотать время назад и не совершать фатальную ошибку. Но это жизнь, Лера, нам свойственно ошибаться и творить глупости. Так бывает, понимаешь?

— Не понимаю — шепчу, глотая слезы, что фонтаном брызжут из глаз. Меня ранят его слова, потому что в каждой нотке я чувствую раскаяние. Как бы долго не происходила наша разлука, я знаю Матвея со всех ракурсов. И сейчас ему так же больно. Нам обоим больно.

— Прости меня, Лер — большим пальцем он стирает влагу с моей щеки. Тепло его руки такое родное, что я начинаю всхлипывать. — Я козёл, я мудак, последняя скотина. Но пожалуйста, прости. Я не хотел этого, честно не хотел.

— А зачем тогда сделал?

— Потому что на тот момент не видел иного выхода.

Меня как будто ушатом холодной воды окатили. В глазах мгновенно становится сухо, а вся былая спесь испаряется. Делаю шаг назад обнимая себя руками.

— Иного выхода, ты серьезно? Ты был моим лучшим другом, самым близким человеком, и сейчас впариваешь мне какую-то херню. Так бы и сказал, что устал от моего общества.

— Ты ведь знаешь, что это не так.

— Как оказалось, я совсем тебя не знаю, потому что тот Матвей, которого я знала, и тот, кто говорил те ужасные слова оказался один и тот же человек. Лживый, лицемерный и совсем мне незнакомый. Поэтому давай мы сделаем вид, что этого разговора не было.

Я не прощу его, такое не прощают. Матвей — предатель, и это клеймо до конца всей жизни будет висеть на его совести.

— А если я не хочу.

— Не мои проблемы — С этими словами я заскакиваю в помещение, оставляя Измайлова переваривать всё своё дерьмо в одиночку.

Глава 8

Подперев виски пальцами туплю в монитор. До обеда мне необходимо подготовить нужные документы для отчета, и отнести всё Измайлову на проверку, а также пересмотреть всю почту. Работа нескольких часов, в зависимости от загруженности, но в моей голове такая каша, что мысли не состыкуются с основной деятельностью. Я не могу думать, пока Матвей находится в нескольких метрах. Просто не могу.

Вчерашний разговор подкосил меня окончательно, поэтому пришлось уехать домой, сославшись на головную боль. Кажется, этому никто особо не огорчился. Ведь Матвей уехал раньше минут на десять, а «прекрасный» тандем «СветаДима» и без нас хорошо проводили время.

Но что самое интересное, я больше не рефлексировала, не злилась и даже не ревновала. Словно реально кто-то нажал на выключатель и мне вдруг стало всё равно.

На всех, кроме Мота.

Это пугает.

Это пугает настолько, что если бы в эту секунду на землю упал метеорит, мне было бы всё равно.

Всю ночь я только и делала, что прокручивала в голове наш разговор, пытаясь понять, что же сподвигло его на такое решение. Но так ни к чему и не пришла.…

— Да — отвечаю на звонок рабочего телефона.

— Зайди ко мне — слышу на том конце провода и внутренности холодеют.

Я не хочу туда идти, не хочу оставаться наедине и видеть Его тоже не хочу.

Но мы на работе, а это значит: молчи и делай.

Поднявшись из-за стола, руками разглаживаю ткань юбки и зачем-то поправляю волосы. Постучав в дверь, тут же вхожу.

Матвей сидит в своем кожаном кресле обложившись кипой бумаг, а когда поднимает голову — обводит моё тело взглядом так цепко, что я вспыхиваю словно спичка, ощущая резкие толчки в груди.

— Проходи, присаживайся — чуть хрипловато поизносит Измайлов. В несколько шагов сокращаю расстояние между нами и «падаю» на стул. Заламываю пальцы, фокусируя взгляд на маятнике состоящего из пяти металлических шариков

— Хорошо выглядишь — доносится до ушей его голос.

Сегодня на мне красная классическая юбка до колен, кремовая блузка в мелкий, черный ромбик и того же оттенка лодочки. Волосы зачесаны назад в виде пучка, а несколько прядей свисают у лица. Макияж «офисный», что означает минимальный минимум косметики.

По мне — выгляжу обычно. Понятия не имею какая муха его укусила, но решаю это не комментировать, отделавшись простым:

— Спасибо.

— Как вчера домой доехала? Без происшествий?

Это что еще за новости? Он беспокоится обо мне? С какой стати?

— Нормально — отвечаю в режиме робота. Внутри всё кипит от внезапного трепыхания в груди, но я гашу этот прилив нежности, напоминая себе, кто сейчас передо мной находится.

— Вы меня позвали, чтобы выяснять подробности вчерашнего вечера? — Не могу сдержать язвилистой ухмылки.

— И не только.

— Тогда давайте ближе к делу, Матвей Дмитриевич, у меня мало времени.

— Давай поговорим — начинает он, и я понимаю к чему ведет этот разговор.

Протест просыпается во мне быстрее, чем срабатывают мозги и вовремя заткнуться не получается. Точнее, я в принципе не должна была реагировать, но в присутствии Измайлова это становится затруднительно и слова вылетают из меня подобно пулемету:

— Спасибо, наговорились уже. И знаешь что я об этом думаю? Ты козёл, Измайлов, и даже не надейся получить от меня прощение.

Это позиция ребенка — обиженного, несмышленого, ребенка. Но такая я есть и ничего не могу с этим поделать. Наверное, всё дело в том, что Матвей был ярким пятном в моей жизни, а потом вдруг всё померкло.

За пять лет я конечно же научилась с этим справляться и до недавнего времени была вполне себе счастлива. Или мне просто так казалось…

— Мы всё равно поговорим, хочешь ты этого или нет — резко обрывает мои самокопания. Округлив глаза, в неверии смотрю на бывшего друга.

— Измайлов, а ты не обозрел случайно? Еще и условия мне ставишь? Да пошел ты!

Подскочив со своего места, будто в задницу вонзили кол, быстро передвигаю конечностями и уже собираюсь открыть эту чертову дверь, как на руке сцепляются чужие пальцы и резко дергают с такой силой, что я впечатываюсь в твердую грудь.

— Отпусти! — Кричу, делая попытки вырваться, но Матвей обвивает мою талию и закрепляет в кольцо своих рук.

В нос просачивается аромат дорогого парфюма и Матвея. Я помню Его запах так отчетливо, что под ложечкой начинает сосать.

Затихаю.

Слышу как сильно стучит его сердце переплетаясь с моим собственным. Слышу тяжелое дыхание в районе макушки и тело покрывается мурашками.

— Ты вся дрожишь — констатирует и без того очевидный факт, но я молчу. Да и что говорить? Мне так хорошо не было с того момента, как вернулся Дима.

Ах, Дима…

Позорно понимаю, что практически не вспоминаю о нем и не понимаю почему. Я…. я кажется запуталась.

— Пожалуйста, Матвей…отпусти — говорю не своим, совсем чужим, незнакомым мне голосом.

Он не поддается, продолжая крепко удерживать в своих руках. Боится, что сбегу?

Правильно делает!

Была бы моя воля, на другую планету переехала. И эта идея совместной работы уже не кажется такой хорошей. Его слишком много в моей жизни! Непростительно много.

— Я скучал, кнопка.

Моя голова дергается с такой силой, что я слышу, как хрустят шейные позвонки. Хочу посмотреть в его лживые глаза, но вижу лишь очертания точёного подбородка и губ.

— Врун — выплевываю злобно. — Не смей так меня называть!

— А то, что? Поругаешь меня?

— Ты…ты… знаешь кто ты?!

— Козёл?

— Именно!

— Мудак?

— Не без этого!

— Твой будущий муж?

— Что ты сказал? — Едва не крякаю от неожиданности. Меня словно бетонной балкой приложили, настолько его слова выбили меня из равновесия. Затаиваюсь, в ожидании объяснений, но Матвей не спешит оправдываться, играя в только ему известную игру.

Он ослабляет хватку и наклоняется так низко, что наши глаза находятся на одном уровне, а носы таранят друг друга. От внезапного волнения во рту становится сухо.

— Что ты творишь? — Шепчу затаив дыхание. Меня бьет током от контраста его практически чёрных глаз. Я словно завороженная смотрю, смотрю, смотрю, напрочь игнорируя внутренних ангелов поющих об опасности.

Сейчас, в эту самую секунду мне нет до них никакого дела. Мне нет дела не до чего, потому что мне плевать на окружающую обстановку.

Есть только он — уверенный и опасный, и я — дрожащая и потерянная.

— Что должен был сделать еще тогда. — так же шепотом заявляет он. И с этими словами впивается в мои губы, выбивая из лёгких весь гребаный воздух.

Меня словно ударной волной накрыло, настолько это было неожиданно, отчего колени начинают подгибаться.

Понимаю, что так нельзя, это неправильно и вообще ужасно, но почему-то не сопротивляюсь. Раскрываю рот, впуская язык Матвея внутрь и обхватываю руками мужской затылок.

Закрываю глаза.

Он целует с такой нежностью и осторожностью, что изо рта вырывается всхлип, а тело вмиг отзывается бурлящей волной мурашек. Я не контролирую это, с легкостью отдаюсь моменту, пробуя вкус сладких губ с примесью горького кофе.

Теперь, когда путь открыт и я приняла его правила, Мот становится более настойчив. Играет с моим языком в пламени страсти и сжимает мою задницу придвигая к себе так близко, что я чувствую его возбуждение. Живот начинает сводить сладостным спазмом от переизбытка эндорфинов, а между ног становится влажно.

Разорвав поцелуй, Матвей проводит носом по моей шее и прикусывает зубами, отчего я начинаю содрогаться и стонать.

Боже…

— Какая ты охеренная — сквозь вакуум доносится его голос и в моём мозгу внезапно простреливает осознание:

Какого черта я творю?

Это же Матвей! Матвей Измайлов! Тот самый, с которым мы воровали яблоки из чужого огорода, тот самый, который заботился обо мне с самого детства, а потом бросил как ненужную игрушку.

Вся спесь желания и яркого возбуждения вдруг испаряется, а на смену приходит здравый смысл, граничащий со злостью. Подняв ногу, со всей дури бью каблуком по ботинку Измайлова и парень от неожиданности подпрыгивает, впиваясь в меня ошарашенным взглядом.

— Ты чего, Лер? — Хрипит он, тяжело дыша.

— Совсем охренел?! — Ору, метая из глаз молнии. — Ты что себе позволяешь, Измайлов? Давно в бубен не получал?

— Тебе вроде как понравилось — усмехается он облизнувшись, словно кот сожравший палку колбасы.

От возмущения крылья носа начинают раздуваться. Вот же самоуверенный индюк!

— Еще хоть слово, и я запульну в тебя чем-нибудь тяжелым. — рычу угрожающе сжимая кулаки, которые так и чешутся подправить довольную физиономию. Его забавит моя реакция, потому что мы оба знаем, что он прав.

Это как раз меня больше всего и бесит.

Со злости фыркаю и с силой толкаю парня в грудь, в надежде что сейчас произойдет фееричное падание, а он к моему сожалению даже не пошатнулся. Чертова махина!

— Пошел ты, козел!

Развернувшись, я выбегаю из кабинета прямиком в сторону туалетной комнаты. Мне нужно время, чтобы успокоится, а это единственное подходящее место в Отеле.

Закрывшись на засов, смотрю на себя в зеркало и ужасаюсь. Волосы всклокочены, щеки пунцовые, а в глазах лихорадочный блеск.

Я в шоке!

Я в таком шоке, что даже описать не могу своё состояние. Он поцеловал меня! Друг, мать, его детства! А я, я дура даже не сопротивлялась!

Боже….

Прикрыв глаза, падаю лицом в ладони и беззвучно реву.

Какой ужас, просто кошмар!

Спокойна Лера, это всего-навсего поцелуй. Да, будоражащий, да, такой, которого у тебя никогда еще не было, даже с Громовым, но всё же поцелуй. Минутная слабость в состоянии аффекта, не более!

Охладив лицо и шею ледяной водой возвращаюсь на свое рабочее место. Пытаюсь собраться с мыслями и приступить к обязанностям, но куда там. Руки трясутся, перед глазами этот гребаный поцелуй мельтешит во всех деталях, а в голове как пластинкой заели слова Измайлова:

«то, что должен был сделать еще тогда»

Когда, тогда? И что вообще это значит? Пытаюсь воспроизвести в памяти все моменты «нашей дружбы», собрать по кусочкам пазл в целостную картинку, но ничего не выходит. Я слишком взбудоражена и ошарашена, чтобы шевелить мозгами.

Вибрация телефона выдёргивает меня из бесконечного потока мыслей.

Вздрогнув, смотрю на экран и от удивления мой рот демонстративно раскрывается буквой «о»

Дмитрий Громов: «Привет»

В другой раз я бы от счастья завизжала, увидев от него сообщение, а сейчас внутри такой раздай, что Дима — это последнее, о ком мне хочется думать.

Очень странное и ранее неизведанное ощущение.

Валерия Самойлова: «Привет»

Дмитрий Громов: «Какие планы на вечер?»

Валерия Самойлова: «Никаких»

Дмитрий Громов: «Хочешь погулять?»

Я аж поперхнулась и несколько раз глазами по строчкам пробежала, убедившись, что у меня не галлюцинации. Сегодня что, день шоковой терапии? Сначала Измайлов со своими лобызаниями, теперь Дима. Никогда ведь раньше первым не писал. И что на него нашло? На них обоих?

Может я сплю?

Валерия Самойлова: «С чего вдруг такие новшества? Раньше ты не особо желал меня видеть.

Дмитрий Громов: «Какая разница что было раньше. Ну и, пойдешь или нет?»

Пытаюсь осмыслить, хочу ли я?

Блин, ну какие могут быть сомнения, конечно я хочу!

Это же Дима, мой любимый Дима. Самый лучший, самый красивый, самый-самый! Я блин от счастья канкан должна танцевать, а не тратить время на пустые размышления.

Прежде чем написать ответ, зачем-то кошусь в сторону Измайлова. Всматриваюсь в очертания кабинета, но русоволосой макушки нигде не наблюдаю. Пальцами касаюсь чуть припухших губ и встряхнув головой быстро стучу по клавиатуре:

Валерия Самойлова: «Пойду, а когда и во сколько?»

Дмитрий Громов: «Сегодня. После работы тебя заберу»

Валерия Самойлова: «Хорошо, буду ждать» «смайлик улыбка»

С минуту еще смотрю на экран, и когда не вижу от Димы последующих сообщений, блокирую мобильный.

Как только цифры на моем мониторе показывают: 19:00, вылетаю из отеля так быстро, словно на ногах у меня ботинки-скороходы. С Матвеем мы больше не пересекались, потому что практически сразу он уехал по рабочим делам, дав мне возможность как следует выдохнуть. Я не уверена, что после всего нам удастся сработаться и решаю подождать. Время расставит все по своим местам, а пока у меня встреча с Димой.

И я волнуюсь.

Как это будет? Мы просто погуляем или сходим куда-нибудь? А может он проводит меня домой и на этом всё?

А еще мне интересно, с чего такие перемены в его ко мне отношении? Нет, это бесспорно радует, но странное чувство подставы, которое я сразу же решаю игнорировать, трезвонит в груди.

Это от нервов — вторю сама себе и успокаиваюсь.

Выхожу из отеля и вижу белый "Ауди" напротив. Дима стоит оперевшись спиной на капот и смотрит на меня непроницаемым взглядом. На нем белая футболка, синие джинсы и белые кроссовки. На голове бардак, а в руках огромный букет красных роз.

Я всё еще обижена за тот вечер в баре, но, когда вижу, как его губы растягиваются в улыбке глядя на меня: открыто и искреннее, в миг забываю обо всём на свете.

От радости трещат щеки и приходится их прикусить, чтобы не выглядеть в глазах Димы влюбленной идиоткой. Стараюсь идти спокойно, дышать ровно и не упасть в обморок.

— Привет, Лера, прекрасно выглядишь — резюмирует Дима и моя улыбка становится еще шире. Я не стала переодеваться в «домашнее», оставшись в своей «униформе» и кажется ему нравится мой образ «офисной леди». — Это тебе

Он вручает мне в руки охапку цветов и целует в щеку.

От смущения зарываюсь в ароматные бутоны носом и тихонько шепчу:

— Спасибо.

Мне никогда не дарили цветов, не считая Измайлова. Он это делал с регулярным постоянством, в независимости-праздник или обычный день. И для меня это было как само-собой разумеющееся.

Но получить букет от Димы уже совсем другие ощущения. Трепет, восторг, брызги счастья из каждого уголка души. Хочется взлететь высоко-высоко и парить над облаками, так я себя сейчас чувствую.

— Какой у нас маршрут? — Спрашиваю, когда мы забираемся в салон автомобиля.

Цветы я положила в багажник, там у Димы очень чисто и пусто, чтобы не повредить ни один лепесток.

— Немного покатаемся, потом по набережной можно прогуляться или в ресторан завалится. Ты как сама хочешь?

— Давай погуляем, а то для ресторана я не очень презентабельно выгляжу.

— Брось, ты секси, Лерка.

Я совсем не секси. Мои волосы немного потрепаны, лицо выглядит уставшим, да и вообще, видок явно не тянет для встречи с любимым мужчиной. Но всё равно мне безумно приятно слышать от Димы подобные комплименты. Смотрю на него с такой нежностью и трепетом, что, если бы мы находились в анимешном мультфильме, в моих глазах стопроцентно засверкали бы сердечки.

Он сосредоточенно следит за дорогой, пока я с жадностью изучаю его лицо. А если быть точнее, лишь половину, но не важно.

В Диме мне нравится всё!

У него эстетически идеальный нос, красивые губы и волевой подбородок с маленькой ямочкой. Над правой бровью у него небольшой шрам после неудачного падения с мотоцикла в восемнадцать. А под правым глазом две родинки, расположенные асимметрично по направлению друг к другу. И мне даже не нужно это видеть, потому что Громова я изучила вдоль и поперек давным-давно, и по происшествию многих лет в моей памяти не случился взрыв амнезии.

Когда я влюбилась в Диму, могла ночами не спать восполняя в уме его образ и фантазируя о нашем первом поцелуе. Тогда меня переполняли чувства, накрывая с головой, и до дрожи хотелось поскорее воплотить мечты в жизнь.

Но увы, чуда не случилось. Он уехал, а мне было слишком мало лет для каких-либо действий.

Но сейчас, сейчас я могу уверенно заявить: умеющий ждать, своего добьется. Ведь я с ним, а он со мной. И то, что между нами на данный момент целая пропасть, всего-лишь дело времени.

Глава 9

Неспешными шагами мы бредем по каменистой дорожке вдоль набережной, а летнее солнце припекает кожу. Это одно из любимейших мест жителей нашего города и сегодняшний день не стал исключением. Рядом проезжает парень на велосипеде с задорным криком «ю-хууу», а за ним бежит девушка с громкими угрозами засунуть ему этот самый велосипед в одно место. В общем, весело.

— Как тебе работается в компании Мота? — обращается ко мне Дима и переплетает наши пальцы, отчего мой пульс подпрыгивает до 180. Бабочки в животе вовсю поют баллады о любви и хочется растянуть этот прекрасный вечер на как можно дольше. Улыбаюсь от уха до уха наслаждаясь теплотой мужской руки, как внезапно в мысли просачивается образ Матвея, а перед глазами яркими вспышками мелькают флешбеки. Его губы на моих губах, мои стоны, наше дыхание в унисон и стук сердца одно на двоих.

Я итак потратила весь день, на то, чтобы избавится от тех ощущений будоражащих кровь, почему он вновь лезет в мою голову?

— …поехать со мной.

— Что? — Встрепенувшись перевожу взгляд на Диму. Поразительно, но я настолько погрузилась в воспоминания, что напрочь забыла о любимом мужчине, который между прочем держит меня за руку! И во всем как всегда виноват Измайлов, чтоб он провалился!

— Ты какая-то задумчивая, у тебя все нормально?

— Да, извини, просто задумалась. Так что ты там говорил?

— На неделе я с друзьями хочу двинуть на дачу, поедешь со мной?

Ушам не верю. Он приглашает меня поехать вместе, разве еще вчера я могла о таком мечтать? Вчера, когда злилась и ревновала за его равнодушие, думала, что ему на меня всё равно, а оказалось-то совсем наоборот.

Да, в этом весь Громов — говорит одно, делает другое. Сложный человек, где-то жесткий и холодный, но в то же время нежный и заботливый. Как бы Дима не пытался скрывать своё нутро от окружающих, я-то знаю какой он на самом деле. Всегда знала.

Остановившись, поворачиваю голову задрав подбородок вверх. На его лице ни единой эмоции. Глаза уверено смотрят в ответ, губы расслабленно манящие. Красивый до чертиков.

— Почему я? — облизнув свои губы затаиваюсь в ожидании.

Я конечно не жду слов признания, это было бы глупо, но хочется услышать, что наша поезда не просто: погуляли и разбежались. Что я для него что-то, да значу.

— А ты не догадываешься? — интересуется он с легкой иронией.

Машу головой, не в силах и слова вымолвить. Во рту пересохло, а от волнения скручивает желудок и кружится голова.

Дима молчит, продолжая терзать своим порочным взглядом.

О чем он думает? Я ему нравлюсь или это какая-то игра? Не понимаю, ничего не понимаю, но безумно хочу узнать все потаенные мысли, что хранит мой загадочный принц. Если есть хоть капля надежды на малюсенький шанс наших отношений — я превращу её в море. Ведь он здесь, он рядом, держит мою руку, приглашает с собой к друзьям. Это ли не показатель неравнодушия?

Странно, но за последнее время я стала такая замороченная. Постоянно думаю, анализирую, взвешиваю. Раньше ведь ничего подобного не случалось. Я просто мечтала, ждала своего взросления и Диминого приезда. А потом всё пошло по одному месту. Появился Измайлов, который все карты спутал и навел в моей голове такого шороха, что тараканы обзавидуются.

Ненавижу! Как же я его ненавижу! Что ни день, он лезет и лезет в мои мысли, словно паразит. Даже сейчас, когда со мной самый лучший мужчина, я вспоминаю о его существовании.

Кажется, мне скоро понадобиться психиатр.

— О чем ты думаешь, Лера? — Дима прищуривается, а мои щеки начинают заливать румянцем. Чувствую легкий укор стыда за то, что вечно выпадаю из реальности и как следует не могу насладится прогулкой. А всего- то нужно выкинуть из головы одного балбеса и жизнь сразу же заиграет всеми красками радуги. Жаль, что все не так просто… Я стараюсь, правда, изо всех сил выталкиваю его, но он реально как червяк которого разрубили напополам, а он продолжает ползти.

— Пытаюсь понять, что стобой происходит — нахожусь что ответить, хотя по сути мой вопрос совершенно в тему.

— А что со мной происходит? Я всё тот же Дима.

— Тогда что было вчера?

— А что было вчера?

Нахмурившись высвобождаю свою ладонь из крепкого захвата и делаю шаг назад.

— Мне не нравится когда отвечают вопросом на вопрос. — Обиженным тоном заявляю я.

Теперь уже хмурится Дима. Между бровей выступает складка, а глаза превращаются в две маленькие щелки. Понимаю, что если я начну кидать предъявы направо и налево вечер закончится не так, как планировался. Чтобы не усугубить ситуацию, решаю пойти другим путем. Улыбаюсь своей самой милой улыбкой на которую только способна (по крайней мере я на это рассчитываю) и ласково продолжаю:

— Пойми, Дим, вчера ты даже здоровался со мной скрепя сердце, предпочитая компанию другой, а сегодня как ни в чем не бывало — написал, пригласил, еще и к друзьям с собой позвал. Любая на моем месте озадачится. Я ведь многого не прошу, просто ответь, почему столь резкие перемены? Они, знаешь ли, пугают.

Дима скользит по мне всё тем же мрачным взором. Начиная с кончиков бежевых лодочек и тормозит лишь когда наши взгляды пересекаются.

Ухмыляется и говорит:

— Ты серьезно, Самойлова?

Ну вот, снова этот снисходительный тон и его фирменное — «Самойлова» Сейчас вся наша с ним жизнь расписанная мною на двадцать лет вперед пойдет ко дну подобно Титанику.

— Дим, послушай — мой язык заплетается от переизбытка чувств и я начинаю заикаться. Подхожу ближе, переплетаю наши пальцы и приподнявшись на носочки целую в колючую щеку. От него приятно пахнет свежестью и немного гелем после бритья.

Пффф, офигенно.

— Я не хочу быть твоей очередной куклой — шепчу прикрыв глаза.

Ну вот, сказала…

Если… если он посмеется надо мной я умру стоя на этом месте!

Пока Громов молчит, видимо размышляя, что же ответить, я практически не дышу. Хочу отстранится, но он обвивает руками мою талию и кладет подбородок на мою макушку. Шумно вздыхает, а я от удовольствия прижимаюсь теснее обнимая его в ответ. Ветер обдувает ноги и лицо и мне так хорошо, как не было никогда в жизни. Сердце отчаянно колотится в груди, а город на мгновение замирает. Здесь и сейчас есть только он и моя отчаянная любовь.

— Какая ты сложная, Лера — говорит Дима с легким упреком. — Всё тебе нужно знать и выяснять. Я здесь с тобой, зачем лишние вопросы.

— Почему нельзя просто ответить? Ты пытаешься убежать от этой темы.

— Никуда я не бегу, не неси чушь

Чувствую, как напряжено его тело и расстраиваюсь еще больше. Мне совсем не хочется всё испортить, но разве я прошу чего-то нереального? Если бы вчера Дима не поступил так, как поступил, я бы спокойно наслаждалась его вниманием. Но блин, это не дает мне покоя, как бы я не пыталась переключится.

— Тогда, что ты делаешь?

— Обнимаю красивую девушку и хочу её поцеловать.

От этих слов моё тело превращается в желе, мозг соответственно тоже. Сглотнув, откидываю голову назад и с вызовом смотрю на своего оппонента.

— Ну так целуй — заявляю охрипшим от волнения голосом и и в глазах Димы загорается животный блеск. Наклонившись и без каких-либо нежностей он впивается в мой рот — жестко и напористо. На время все переживания, что копились внутри сменяет рой порхающих бабочек. Его руки уверенно мнут мою задницу, а мои гладят его спину через ткань белой футболки. Он словно оголодавший зверь терзает мои губы и мой язык и это безумно заводит. Пальцы на ногах поджимаются, коленки подгибаются, а внизу живота становится горячо.

Вау, просто… Боже

Беру свои слова обратно. То, что было с Измайловым — обычная детская шалость по сравнению со взрослыми игрищами Димы. Это феерия, экстаз, наслаждение, желание получить как можно больше. Ммм, кайф.

Поцелуй резко прерывается и меня начинает покачивать из стороны в сторону как неваляшку.

Кажется, я получила микроинфаркт.

Хочу обнять Диму, но он не позволяет. Отстраняется и направляется в сторону мусорного бака рядом с ярко-выкрашенной лавочкой. Почувствовав внезапный холодок по телу украдкой слежу за каждым его движением. Вот он вынимает из кармана сигареты, кладет одну в рот и убирает обратно пачку. Чиркает зажигалкой и выпускает в воздух клубок серого дыма. Расслабленный и беззаботный.

Ощущаю себя по меньшей мере глупо и немного неудовлетворенно. Мы вроде как поцеловались, а он не то, что молчит, даже не смотрит в мою сторону. Достал телефон и с кем-то активно переписывается. Я должна паниковать? Ему не понравилось?

Так, стоп! Нужно перестать загоняться, это же Дима. Он всегда сам себе на уме. Всё нормально, все просто офигенно!

Вроде как успокаивает.

Чтобы хоть как-то заполонить временное одиночество, лезу в карман своей замшевой черной сумочки на тонкой цепочке и вытаскиваю телефон.

Разблокировав, хмурюсь.

Три сообщения от Измайлова.

Я не планировала контачить сегодня с этим предателем, но он как-никак мой начальник и это может быть по работе.

Проведя пальцем по экрану вчитываюсь в слова:

Измайлов, 19:30:

Ты словно вихрь, буря, ураган

Я от тебя дурею, словно пьян

Нет дня чтоб я не вспоминал

Как сделал больно и пропал.

Томится туча у меня в груди

Прошу, Самойлова — прости.»

Измайлов, 20:00: «Прости меня Лер, мне сложно подобрать слова чтобы выразить всё, что я чувствую, поэтому решил написать стихотворение. Вышло коряво, но и я не поэт. Мой поступок пять лет назад был слишком импульсивным и на тот момент это казалось лучшим решением. Давай встретимся и поговорим. Возможно ты сможешь меня понять»

Измайлов, 20:05: «Я очень скучаю по тебе, кнопка.»

Последнее сообщение добивает и без того зудящее нутро. Дрожащими пальцами блокирую мобильный и убираю обратно в сумку.

Мысли путаются, сердце с болью щемит в груди.

С силой закусываю губы и жмурюсь.

Раз, два, три…. Десять.

Не помогает, не отпускает. В душе так же пусто и тоскливо, а в горле образуется колючий ком, который так и норовит вырваться на волю. Но я не буду плакать. Хватит уже страдать и жалеть себя! У Измайлова было достаточно времени объяснится, и за пять лет он мог найти минуту, чтобы написать о своих переживаниях. А сейчас всё, поезд ушел, раньше надо было думать. У меня своя жизнь, у него своя. И вообще, пошел он! Сначала бросает, словно ненужного котенка, а теперь вдруг захотел прощения, зачем-то поцеловал, нарушив все границы дозволенной дистанции, рифмоплетом заделался. Разве это нормально? Однозначно — нет! Что он вообще себе позволяет, думает, раз я согласилась с ним работать, ему всё можно? Нет, нет и еще раз нет!

Возможно ты сможешь меня понять

Соси чупа-чупс, Измайлов и иди ты лесом!

Завтра же уволюсь!

Измайлов «ты где»

В Караганде!

«Заболела» — Со злости давлю на кнопку «отправить», и перевернувшись утыкаюсь лицом в подушку.

Не пойду туда. Ни за что и никогда! Мне страшно… так страшно, что я не сомкнула глаз всю ночь, бесконечно думая и анализируя. Уверена, как только моя нога пересечет границу Отеля, я об этом пожалею. Измайлов не отстанет, он настырный. С детства таким был. А еще самоуверенный, но на это мне плевать.

Я боюсь не нашей встречи. Я боюсь своих ощущений и чувств. Все сообщения Матвея остались без отклика. Логично, что он потребует от меня ответы на свои вопросы, а я опасаюсь сдаться. Его слишком много в моей жизни. Достаточно много, чтобы как следует запаниковать. Я словно на смертельном аттракционе, вот честно. Вокруг неизвестность, страх, уныние, отчаяние и предвестники эйфории. Эта игра становится опасной. Я не люблю рисковать. А с Измайловым… он переходит все границы.

Измайлов: «Ясно. Выздоравливай»

Пошел ты!

Открываю «ВКонтакте» и пишу сообщение Диме.

Валерия Самойлова: «Привет, чем занимаешься?»

Наша вчерашняя прогулка закончилась так же стремительно, как и моё хорошее настроение после откровений Матвея. Диме кто-то позвонил и он уехал, перед этим подбросив меня домой, а я не шибко расстроилась, потому что сама хотела остаться в одиночестве.

Сейчас же моя душа остро требует присутствие любимого. Нужно ведь с кем-то разделить личные переживания. Нет, естественно Дима не узнает ничего, просто хочу чтобы он был рядом: обнял, поцеловал, выпил со мной кофе или посмотрел незатейливый фильм. Глупо о таком мечтать, ведь Громов другого расклада. Но вдруг мене повезет и он согласится. Я была бы очень счастлива.

Спустя два часа экран мобильного загорается оповещая о новом сообщении. Всё это время я провалялась в кровати, без конца прокручивая одну и ту же песню, которая с недавних времен рвет все музыкальные чарты.

Дмитрий Громов: «Здорово, проснулся только.»

Он больше ничего не пишет и кажется это становится традицией. Втягиваю в легкие воздуха и стучу пальцами по экрану.

Валерия Самойлова: «Может увидимся сегодня? Ты вчера уехал, мы толком не пообщались»

Дмитрий Громов: «Сегодня никак. Занят»

Снова тишина…Почему он не спрашивает как мои дела, чем я занимаюсь и вообще, хотя бы что-нибудь? Не так я представляла общение с Димой…

А может зря я так спешу? Ну подумаешь не поинтересовался, это ведь Громов. Вчера-то всё было отлично; и цветы и крышесносный поцелуй. Какие-то писульки в социальных сетях еще ничего не значат. Просто нужно набраться терпения, а с этим как вы знаете, у меня всё в порядке. Столько лет любить и ждать одного единственного человека не каждый выдержит. А я смогла!

Чтобы перестать терзаться, я решила провести этот день с пользой. Для начала навела генеральную уборку в квартире. Помыла всё, вплоть до люстр и окон. Затем час отмокала в ванной, а после, нацепила первую попавшуюся футболку с шортами, волосы завязала в небрежный хвост и отправилась в магазин. Кроме сиротливого куска сыра и зеленого яблока, в холодильнике больше ничего не осталось. А мой желудок требовал более внушительной пищи.

Накупив всего необходимого я вернулась домой. Разложила покупки по местам и принялась готовить. Спустя 1,5 часа на плите томился суп и сковородка жареной картошки. Ко всему прочему я нарубила салат из сезонных овощей, как напоминание о правильной и полезной пищи.

Ммм, я такая голодненькая.

Перед тем, как приступить к трапезе, я принесла ноутбук, чтобы не было скучно и включила первый попавшийся мультик этого года. Налила в тарелку суп, села за стол и в предвкушении потянулась за ложкой, как в дверь позвонили.

Скорее всего соседка, баба Зина снова за солью пожаловала, или сосед сверху как обычно денег попросит в долг. Других гостей за последние годы моя квартира и не видывала, не считая Ксюши, но это не она.

Протопав в прихожую я повернула ключ до основания, распахнула дверь и обомлела. Моя вечная проблема игнорировать дверной глазок, сейчас обернулась сущим адом, потому что на пороге стояла не милая старушка одуванчик и не дядь Коля, которому сейчас я была бы очень даже не против, а рогатое чудовище Измайлов.

Он выглядел уставшим, словно не спал по меньшей мере сутки и вообще, будто только что проснулся. Лицо помятое, а под глазами пролегли синяки. На нем обычные камуфляжные штаны и черная футболка. В правой руке цветной пакет, а в левой — коробка с тортом. Между прочем моим любимым — шоколадным!

Вот же сволочь, основательно подготовился!

Сложив руки под грудью, хмурюсь.

— Чего приперся?

Да, я не самая гостеприимная хозяйка, но и он не Бред Питт, чтобы встречать его со всеми почестями. Мне даже почти плевать, что мой внешний вид больше напоминает «бомжостайл». Измайлов видел меня и в более худшей интерпретации. Зареванную, с ужасными, чёрными подтеками под глазами и пьяную кстати тоже.

Но один раз. Это был день рождение Матвея, мне тогда только четырнадцать исполнилось. Первый и единственный бокал шампанского, после которого я два дня умирала от головной боли.

Веселое было время, легкое. Матвей постоянно находился рядом, оберегал, поддерживал, заботился…

С тех пор прошло много лет и обиды перечеркнули всё хорошее, но ни смотря ни на что, то время я вспоминаю с теплотой. Иногда грущу, чаще — улыбаюсь. Практически не плачу, хоть и тоскливо на душе. Приход Измайлова как флешбек в прошлое. Раньше он здесь появлялся чаще, чем в собственном доме, именно поэтому мне в миллион раз сложнее видеть этого парня на своей территории.

— Ты всех гостей так встречаешь, или я особенный? — С легкой иронией интересуется Матвей.

— Ты в моем доме нежеланный гость, так что оставь свою фамильярность при себе.

— Прежняя Лера мне нравилась больше. — В его голосе проскальзывает легкая грусть, а глаза не отрывно смотрят в мои. Мне не нравятся эти гляделки и я перевожу взгляд за его спину, рассматривая обшарпанную стену, покрытую зеленой краской. В самом углу есть надпись «мы живем, чтобы любить и любим, чтобы оставаться счастливыми». Она написана корявым неразборчивым почерком, который я смогу узнать из миллионов других. Это писал Измайлов лет в пятнадцать наверное. До сих пор помню, как старательно он вырисовывал каждую буковку и сердце сжимается в тиски. Боже, да если подумать, каждый уголок на этаже напоминает о Матвее, не считая моей квартиры. Там он заклеймил всё! Куда не посмотреть — везде Мот мерещится. Вот что значит друзья детства. Сейчас уже понятно — бывшие друзья, но сам факт!

— Прежней Леры больше нет, забудь. Говори зачем пришел и проваливай.

— Что, даже чаем не угостишь или так и будем топтаться на пороге?

Впустить его — значит остаться наедине, разделить одно время на двоих. Я к этому не готова, особенно если учесть нашу последнюю встречу в кабинете, после которой вопросов в моей голове прибавилось с лихвой.

— Ты думаешь, после всего я стану распивать с тобой чаи?

Хмурится. За живое задело. А я не собираюсь останавливаться. Привалившись плечом к дверному откосу, продолжаю:

— Измайлов, вот каким был самоуверенным индюком, таким и остался. С одним лишь исключением — раньше меня это устраивало.

— А сейчас?

— А сейчас всё равно: что ты, где ты, вообще плевать. Отстань ты от меня и прекрати свои нелепые попытки наладить контакт. Это бесполезно.

Матвей молчит, и на первый взгляд кажется абсолютно спокойным. Но от меня не укрылось, как тяжело он дышит и как дернулся его кадык. С какой силой крепкие ладони сжимают пакет с тортом. Как в глазах пропадают беззаботные искры, сменяющиеся огорчением. Я слишком давно знаю этого парня, и даже разлука в пять мучительных лет ничего не изменила. Для меня он всё тот же мальчишка, с кудрявыми волосами и зелеными глазами. Хоть и чужой уже. Я могу на многое закрыть глаза, но предательство — самый главный мой триггер. Этот отпечаток наложили родители, наверное поэтому я не могу отпустить прошлые обиды. Ведь когда-то мне казалось, что Матвей никогда не поступит так со мной Даже мыслей подобных не возникало. Но увы, я ошиблась. Так бывает. Жизнь в принципе штука сложная и нестабильная. Сегодня мы счастливы и любимых, а завтра — преданы и унижены. Вот такая вот петрушка. Мне не понятно одно — почему именно я становлюсь жертвой этих обстоятельств? Почему все, кого люблю, так или иначе уходят из моей жизни? Родители, Матвей, бабуля с дедулей, Кристина… Что я делаю не так?

— Лер, я пришел не ругаться, а навестить больную сотрудницу. — Он снова собран и решителен. В этом весь Измайлов. Отличное качество. Я вот например так не умею.

— Навестил? До свидания.

— Я не уйду!

— Будешь стоять под дверью как верный пес Хатико? — чеканю с усмешкой.

— Почему под дверью? Я всё еще жду более радушный прием. Учти, не впустишь — зайду сам.

Ну надо же, какой важный. Зайдет он!

— Вали давай, иначе закричу и тогда набегут соседи. А они церемонится с тобой долго не будут, сразу полицию вызовут.

— Ага, уже трясусь — с легкой улыбкой на губах отвечает Измайлов и делает шаг вперед, отчего я автоматически отступаю на шаг назад позволяя парню полностью просочится в квартиру. Пользуясь моей минутной растерянностью, он закрывает дверь, ставит на пол пакет, а на тумбу коробку с тортом и снимает кроссовки. Уверенный, я бы даже сказала самоуверенный в своем превосходстве, Измайлов нагло улыбается спрятав ладони в карманах джинс.

— Чего ты добиваешься? — Цежу сквозь зубы горя острым желанием отлупить этого болвана за подобную наглость.

— Разве непонятно? Забочусь о своей сотруднице.

— И о всех сотрудниках ты так заботишься?

— Нет, ты первая, но с чего-то же надо начинаться, правда? Глядишь, превращу в свой личный ритуал, может работать эффективнее станут.

Говорить с Матвеем бесполезно, выпихивать из квартиры — тем более. Он раза в четыре меня больше и сильнее естественно. Но я его не боюсь, а вот себя очень даже. Поняв, что в словесной перепалке я проигрываю, шумно вздыхаю и молча ухожу на кухню. Меньше чем через минуту он появляется рядом. Вальяжно располагается на стуле и внимательно осматривает помещение. С тех пор, как Измайлов уехал, квартира потерпела небольшие изменения. На кухне и в спальне я освежила обои и поменяла шторы. А еще прикупила несколько комнатных цветов, чтобы реанимировать свое жилище.

— На моей памяти, ты терпеть не могла кактусы — замечает Матвей, разглядывая игольчатое растение на подоконнике.

— Зато с ним проблем нет и поливать практически не нужно — озвучиваю логичную мысль, из-за которой я его в принципе и купила. Ответственность — не самое моё сильное качество, поэтому я до сих пор не решаюсь завести животных, хоть и безумно люблю кошек. Матвей об этом прекрасно знает, поэтому и удивляется столь заметным переменам.

— На тебя похож — улыбается бывший друг — Такой же колючий.

— А ты плющ садовый — язвлю я — Как прицепишься, аж бесит.

Матвей начинает заливисто хохотать и мои губы в порыве эмоций ползут вверх. Он весь такой легкий, непринужденный, и совсем не изменился, словно не было этих пяти лет. На время я позволяю себе заглушить старые обиды и просто наблюдаю. Несомненно, за такой длительный срок, Матвей изменился — как внешне, так и в характерном плане. Он стал более заматеревшим, где-то серьезным и властным. Не таким как Дима конечно, но вполне достойным. Мне нравится его новая стрижка, она выражает глубину зеленых глаз и подчеркивает лицо. А еще он хорошо целуется.

Так, стоп, а это-то тут причем? Почему из моих мыслей до сих не выветрился наш поцелуй? После вчерашних искрометных фейерверков, Матвей должен был остаться размытым пятном. Но подсознание решило по своему. Его не обманешь…

Признаю, да, меня задело поведение Мота. И даже не потому что он мой друг в прошлом, хотя и это наложило свой отпечаток, а потому, что тот поцелуй вызвал противоположный эффект действительности. Я не оттолкнула вовремя по причине личного порыва и желания. Это не пугает, ведь мне на него всё равно, но настораживает, что само собой не есть хорошо.

Если человек способен взыграть твоим эмоциям — ты в полной заднице. А если это еще и бывший, лучший друг, то умножай весь этот звездец на два и получишь верное решение, которого у меня конечно же нет. Как и нет логичного объяснения, почему я до сих пор не могу забыть наш поцелуй.

Глава 10

— Я скучаю по тебе — его слова как гром среди ясного неба. Он больше не смеётся и даже не улыбается. Серьезный, цепкий взгляд впивается в моё лицо, отчего оно начинает покрываться алыми пятнами. Нахмурившись, отворачиваюсь. Не хочу его видеть, не могу. Слишком больно. Зачем он это говорит? Для чего пытается расковырять рану в моём и без того изувеченном сердце. Всё давно уже в прошлом.

— Зачем ты мне это говоришь? — Пытаюсь звучать спокойно, но голос предательски дрожит. Закрываю глаза, втягиваю спасительного кислорода, и что бы хоть чем-то оправдать свое нежелание поворачиваться, подхожу к раковине и включаю воду. Там стоит одна единственная чашка, которую я намыливаю без конца.

— Не убегай от разговора. — Сквозь шум воды доносится голос Матвея.

— Отвали — шепчу себе под нос, продолжая натирать кружку с таким усердием, что кажется она скоро заблестит, словно кусок золота под яркими лучами солнца.

— Лера, прекрати меня игнорировать. Я хочу поговорить, хочу объяснится. Каждый человек имеет право на ошибку. За свои я расплатился сполна.

Не выдержав я все же разворачиваюсь, со злости сжимая несчастную губку, с которой стекает мыльная пена. Лазерными лучами парализую бывшего друга, и плевать, что он увидит мои слезы. Да, они стекают по щекам, но это такая чушь, по сравнение с тем, какой вихрь творится в душе. Вижу как его лицо искажается в болезненной гримасе, а сам он порывается встать.

— Не смей! — Кричу не своим голосом и Матвей замирает. Садится обратно. Смотрит и молчит. Я тоже молчу, да и что говорить-то? Мне хочется чтобы он ушел, но вместо этого я озвучиваю совсем другие мысли, которые сжирали меня все эти дни:

— Для чего ты поцеловал меня?

Меня правда волнует его порыв, потому что не смотря на предательство, мы были друзьями. ДРУЗЬЯМИ, но не больше.

Матвей вздыхает, чешет затылок, кончик носа. Волнуется? Очень похоже на него. Я затаиваюсь в ожидании и даже задерживаю дыхание, когда он начинает объяснятся:

— Это случилось семь лет назад на Новый год. Мы отправились на площадь, чтобы посмотреть салют, а потом пошли на каток. Помнишь?

Чуть заметно киваю. Прекрасная была ночь, я бы даже сказала чудесная. Матвей учил меня кататься на коньках, всё время подшучивая над моими нелепыми попытками езды. Но блин, какое это имеет отношение к моему вопросу?

— Так, вот, именно в ту ночь я понял кое-что…

— Что ты понял? — Шепчу чуть охрипшим голосом комкая одной рукой край футболки.

— Что ты для меня больше, чем просто друг.

Удар, вспышка, снова удар. Мои глаза округляются, а рот широко раскрывается. Сердце то замедляется, то пускается в пляс, а в голове набатом стучит подверженная в шок фраза: больше, чем друг, больше, чем друг…

Это то, что я думаю?

— Матвей? — В растерянности смотрю на своего собеседника — Хочешь сказать…

— Да — кивает — Это именно то, что я хочу тебе сказать. Я влюбился. Это так предсказуемо начать чувствовать то запретное чувство к лучшей подруге, но я ничего не мог с собой поделать. Ты такая чистая, искренняя, настоящая, красивая в конце концов. У меня просто не было шансов устоять перед такой девушкой. Но так же я понимал, что ты слишком маленькая и боялся напугать тебя, поэтому принял позицию друга.

Моё сердце дрогнуло от такого откровения. Как я могла не заметить? Как? Или просто не хотела этого делать? Ведь были звоночки. Странные прикосновения, слова, о том, что мы хорошо смотримся вместе. Но я воспринимала это за шутку, да и в принципе даже представить не могла нас вместе. А сейчас, сейчас кажется всё логично и понятно. Кроме одного:

— Раз ты так меня любил, почему тогда уехал? Бросил, отказался? Почему, Матвей?

— Потому что любил — всё так же глухо отвечает он. — Потому, что больше не мог справляться со своими чувствами и мне было очень больно. Ты не представляешь, что я испытывал, когда ты объявила о своей любви к Громову. Словно весь мир, что я строил по крупицам, в одночасье рухнул, оставив после себя пепел раздора. Помнишь, что я спросил тебя за день до уезда в Москву?

— Ты много чего спрашивал.

— Я спросил, а вдруг, гипотетически один из нас влюбился в другого, чтобы тогда было? А ты ответила, что во-первых, такого никогда не случится, а если бы и произошло, например с твоей стороны, ты бы сделала все, чтобы это исправить. Нашла бы выход, попробовала разлюбить, отдалилась на время. Помнишь, Лер?

Перед глазами проносится весь наш разговор пятилетней давности, и он словно обухом по голове бьет наотмашь.

— Ты хочешь сказать — сглотнув тяжелый ком смотрю сквозь пелену из слез. Она застилает обзор и я смаргиваю, позволяя соленым каплям обжечь щеки. — Ты уехал из — за меня? Из-за моих выкинутых фраз?

Он ничего не отвечает, да мне и не нужно. Его молчание — красноречивее любых слов.

— Ты хоть понимаешь, что я ляпала необдуманно? Я ведь не понимала, что это взаправду. Ты просто пошутил, я пошутила в ответ. Если бы ты сказал. если бы хотя бы намекнул..

— То что? — Язвилисто выплевывает он — Воспылала ко мне любовью? Продолжила делать вид, что ничего не произошло? Не обманывай себя, Лер. Ты бы сначала испугалась, потом отдалилась бы от меня, и в конце концов произошло ровно то, что произошло: наши пути бы разошлись. А молчать и делать вид, что я только твой друг у меня не было ни сил, ни желания. Пусть мой поступок опрометчивый, может даже глупый, но это был порыв души. Я бы умер, видя тебя каждый день без возможности обнять, поцеловать и улыбаться, когда на душе скребли кошки. Прости меня Лер, но вот такой я херовый оказался друг, да и как человек в целом — дерьмо полнейшее. Но теперь хотя бы ты знаешь, чем характеризовывался мой поступок. Наверное сейчас я бы так не поступил, не бросил тебя одну, не убегал как трусливый идиот. Вот только времени увы не вернешь. Но если ты хотя бы позволишь мне искупить свою вину, я… я сделаю всё…

— Хватит — шепчу, устало прикрывая глаза — Уходи, Матвей.

— Кнопка.

— УХОДИ! — Кричу срывая голос — Уходи, уходи! Видеть тебя не хочу, оставь меня одну. Пожалуйста!

— Хорошо, но пообещай, что мы вернемся к нашему разговору.

— Уходи!

И он уходит, слава богу больше ничего не говоря. Как только я слышу хлопок входной двери, изо-рта вырывается всхлип. Меня разрывает изнутри осознание услышанного, и я не понимаю, что со всем этим делать. Мне требуется время, чтобы переварить наш разговор, но для начала я должна хотя бы успокоится.

Мне понадобилось двое суток, чтобы осмыслить то, что мне сказал Матвей. Всё это время я практически не спала, мало ела и даже не заходила в социальные сети. Эмоции поутихли, злоба и ненависть сменилась удручающей тоской. Тоской по тому времени, когда я жила не заботясь ни о чем. Была поистине счастлива. А сейчас мне так плохо, что на стену лезть хочется. Он уехал, чтобы переживать свои чувства в одиночку. Это эгоизм? Возможно. Но если отбросить мои обиды, если поставить себя на его место — я понимаю Мота. Да, может не в полной мере, но черт возьми, понимаю. Когда я видела Диму в объятиях другой — ревела как прорванная водопроводная труба. А Матвей еще и другом моим был, это в сто раз хуже.

Но одно дело понимать чужие поступки, и совсем другое — принять их. Всё же он бросил меня как ненужный балласт, во имя себя любимого. Не подумал, какого мне с этим жить. Он стопроцентный эгоист. Но в какой-то мере, все мы эгоисты. Матвей думал о себе, и я сейчас думаю тоже лишь о себе. О своих потребностях, желаниях, не взирая ни на что. Взять даже Диму. Я собиралась сделать его своим, наплевав на его собственное мнение на этот счет. Мне хотелось, мне это нужно, а что он думает по этому поводу — меня не волновало. Да и сейчас, честно говоря не волнует. Я кстати все эти дни ничего о нем не слышала. Ни сообщений, ни звонков(хоть он и не знает моего номера, но всё же, это не проблема в наше-то время) Вывод из этого только один — я ему неинтересна. Точка. Что я при этом чувствую? Жжение в области груди, привкус горечи и разочарования, отчаяние. Думать пока не хочу, но кажется, я смогу отпустить Громова, если он мне скажет об этом. Как только я выйду из своего коматоза, хочу поговорить с ним. Прямо, без увиливаний, оголив все свои чувства, дав понять, что я влюблена. Но бегать больше не стану. Наверное, я просто устала биться в закрытые двери. Если человек хочет, он найдет время и на сообщения и на личные встречи. А Дима всё делает для того, чтобы я думала об обратном. Или даже не делает, он просто живет своей жизнью, в которой мне нет места. Живет так, как ему хочется. Вот захотел он позвать меня на прогулку — позвал. Захотел поцеловать — выполнил своё желание. В другое время в его списке я не числюсь. Вот пожалуйста — еще один эгоист.

Но в отличие от Измайлова, мне не в чем его упрекнуть. Как бы я не хотела, не возможно заставить кого-либо воспылать к себе чувствами, даже если это твоя

жизненно важная цель.

Ох, даже не верится, что я так размышляю. Еще несколько недель назад, моя позиция была куда более оптимистичнее, а сейчас я превращаюсь в вечно ноющего меланхолика.

На третий день мои попытки самоистязания прекращаются и возвращаюсь на работу. Еще недавно я планировала уволиться, сбежать, трусливо поджав хвост, но сейчас этому не бывать. Я смелюсь смотреть в глаза своему прошлому не смотря на тонны обиды, что гложут моё сердце. Матвей хочет второй шанс? Он его получит. Сама не понимаю, зачем мне это, ведь дважды в одну реку не входят, а жажду попробовать. Только оставшись один на один со всем этим потоком информации, я поняла, как остро нуждаюсь в Измайлове. Как все эти годы мне не хватало его, даже не смотря на свои убеждения. Пусть наша дружба уже не будет прежней, и возможно, у нас ничего не получится, но лучше попробовать и пожалеть, чем жалеть о том, что даже не попытался.

Переодевшись в офисную униформу, я направляюсь к своему рабочему месту. Ноги немного дрожат, руки ходуном ходят, но я иду уверенно, задрав подбородок, не выдавая не единой эмоции на своем замаскированном лице. Пришлось потрать больше времени, чтобы замазать пролегающие под глазами синие круги и убрать мертвенную бледность, прибегнув к ярким румянам. Губы я накрасила помадой цвета «Бордо». Она подчеркивает полноту и прячет мои переживания, от которых я истерзала их в кровь. Хвала макияжу, ведь по мне совсем не скажешь, на сколько сильно я подавлена, а холодность глаз, лишь глубже усиливает этот эффект.

Перед тем, как показаться перед Матвеем я с минуту топчусь под дверью. Без конца поправляю и без того идеальную бордовую юбку, волосы, что заколоты на ажурные черные шпильки в виде пучка и блузку. Набираю в легкие воздуха, веду обратный отсчет от пяти.

Ноль….

Негромко стучу и слышу раздраженное:

— Войдите.

Он не в духе? Я не вовремя?

— Может лучше приступить к своим прямым обязанностям? — Без конца клокочет внутренний голос, но поздно отступать. Я уже толкаю дверь и делаю шаг, затем еще один и еще, пока не останавивливаюсь над столом заваленным кипой бумаг. Нам в любом случае придется поговорить, так зачем тянуть, если можно решить всё на берегу.

Матвей не поднимает взгляда, сосредоточившись на экране монитора. Прочистив горло едва слышно шепчу:

— Привет

Его голова на звуки моего голоса так резко дергается, что я вздрагиваю. Он тоже вздрагивает, ошарашено посмотрев на меня.

— Лера? — Отвечает на выдохе поднимаясь с места. Я всё так же стою не дергаясь, даже когда он огибает стол возвысившись надо мной. Меня словно парализовало, тело не поддается, руки-ноги стали ватными, во рту сухо и нечем дышать.

— Ты всё-таки пришла.

— Пришла — хриплю, кое как развернувшись. Сейчас наши глаза неотрывно глядят друг на друга и моё сердце отчаянно набирает ритм.

Боже, я волнуюсь как пятиклассница в кабинете директора. Я пытаюсь собраться с силами, включить холодную и надменную стерву, но размазня во мне побеждает. Маска спадает, оголяя истинные эмоции. Щеки пылают, уголки губ понуро опущены и дрожат, а в глазах лихорадочно блестит от предвкушения.

— Никогда бы не подумала, что скажу такое — со вздохом заявляю — Но.. — Боже, как же сложно. Всего несколько гребаных слов, а в горле застрял ком не позволяя выдавить ни слова. Я будто сама с собой боюсь: с чувствами и здравым смыслом, с желанием и жаждой мести… Тяжело. Вдох-выдох, вдох..:

— Я согласна на твое предложение всё начать сначала.

— Лера…

— Не перебивай — Выставляю перед собой ладонь, не разрешая Матвею подступиться.

— И не подходи. Мне сложно далось это решение, поэтому я пока не готова к жарким объятиям и твоему присутствию ближе, чем на метр.

— Да, я понимаю — поспешно отвечает он.

— Так вот, давай будем постепенно налаживать контакт. Например — я приложила указательный палец к губам — начнем с малого и понемногу будем увеличивать время. Как насчет встретится завтра в кино? Посмотрим фильм.

Я решила что кинотеатр одно из самых безопасных мест. Там не нужно смотреть друг на друга и разговаривать не обязательно. Это позволит мне привыкнуть к Матвею, просто чувствовать его присутствие и тепло. Как по мне — идеально.

— Хорошо — кивает Мот расплываясь в довольной улыбке — Только билеты я куплю сам, ты ведь не против?

— Не против — сухо бросаю в ответ и развернувшись на пятках покидаю кабинет.

Если я считала, что после нашего разговора мне станет легче, то увы и ах. Легче не стало, от слова — совсем. Я будто на иголках сидела за столом, пытаясь включится в работу. Глаза против воли искали Матвея сквозь прозрачное стекло, и как назло, наши взгляды то и дело пересекались. Пока я еще не понимаю истинных ощущений всему произошедшему, но внутри появилась некая легкость. Словно бетонная плита, что давила на грудь, спала, и дышать стало в разы легче.

Во время обеденного перерыва мы пересеклись с Ланой. С того вечера она таинственным образом исчезла, а мне если честно было не до выяснений её местонахождения.

— Привет — как-то сконфуженно поздоровалась Света, не спеша садится за стол, как собственно и я.

— Привет, всё нормально? Ты какая-то бледная.

Она и правда выглядела неважно, прям как я этим утром, только без тонны косметики на лице. Бледная, осунувшаяся, словно её пыткам подвергали. Внутри подозрительно запекло.

— Эм, да, нормально. Так, небольшие неприятности. Но сейчас уже всё хорошо — Лана попыталась улыбнулась, но вышло не очень. Я не стала углубляться в подробности, потому что мне показалось, она не хочет об этом говорить.

— Я рада, что у тебя всё хорошо

— Ага, я тоже. Как дела, что нового?

— Эм, у меня… да ничего такого. Работа-дом, обычная рутина.

— А как с твоим парнем? Дима, кажется?

Упоминание Громова заставило моё сердце болезненно сжаться. Он так и не объявился, а я так и не решилась ему написать, чтобы пригласить на встречу. Вчерашняя уверенность понуро сдулась с наступлением нового дня. Стоит ли вообще говорить, что я боюсь с ним пересекаться. Не потому что не хочу, а потому, что если я признаюсь, то навсегда потеряю ту маленькую надежду, что греет душу. Да, сейчас она есть, но после разговора либо всё изменится и я стану счастливой, либо навсегда потеряю любимого. Готова ли я на такие риски? Наверное нет… не знаю… ничего не знаю и не понимаю как быть в этой ситуации.

Продолжать жить в неведении сложно, но так хотя бы ты можешь довольствоваться самообманом, веря в безоблачное будущее.

— С Димой, если честно — замялась я, подбирая более подходящую формулировку — пока всё тихо. Ну в смысле, он пока затаился и не пишет, но это временно. Он часто так делает и не только со мной. Я знаешь ли, привыкла. — Мой смех такой фальшивый, как любая реклама по телевизору. Света скептически приподнимает бровь, качает головой, словно что-то знает, но я расцениваю это, как обычный жизненный опыт. Если верить статистике и интернетным источникам: если мужчина всячески вас избегает, то ничего хорошего от него ждать не стоит. Лана это понимает, так как сама однажды обожглась о мужскую безразличность и мне её не обмануть.

— Лер послушай — её рука касается моего плеча слегка сжимая — Дима — не тот человек, кто тебе нужен.

— Ты ведь его не знаешь — Ощетинившись заявляю я. — Ты его один раз в жизни видела, и уже такие выводы сделала. С чего вдруг? Вы вроде так прекрасно пообщались, мне казалась, тебе понравилось. Разве, нет?

Мне неприятен этот разговор. Света не моя подруга и вообще, какое она имеет право указывать, кто подходит мне, а кто нет?

— Не знаю — вздыхает Лана, а в её глазах угадывается напряжение. — Но я видела, как он даже не взглянул на тебя, всячески пытаясь меня закадрить.

— Можно подумать ты слишком сопротивлялась — фыркаю я, а потом мои глаза округляются, едва не вылетев из орбит. Что за? — Откуда? — Хриплю озадаченно — Как ты узнала, что тот человек — это Дима? Я не говорила тебе.

Света вздрагивает, будто её поймали с поличным. Одергивает руку делая шаг назад. Я с четкостью могу уловить в её глазах растерянность и … сожаление? А может что-то другое, мы не так хорошо друг друга знаем.

— Я просто предположила — отвечает глухо, но я ей не верю.

— Врешь! Ты четко сказала, что это был Дима. Не спросила меня, а утверждала. Вы что, знакомы?

Моё сердце сейчас просто разорвется на части. Я смотрю на Свету — с её лица схлынула краска, губы сжаты в тонкую линию, а глаза буквально искряться, словно дуга от высокого напряжения. Она злится? Или это такая защитная реакция?

— Поговорим после работы — сообщает Лана — Зайдем куда-нибудь в кафе и я тебе расскажу.

После чего она тут же уходит, оставив меня потрясено глядеть ей вслед.

Глава 11

— Тебя подвести? — Спрашивает Матвей, выходя из кабинета.

— Нет спасибо — поспешно отвечаю, выключая компьютер — У меня еще дела.

— И какие это у тебя дела в такое-то время?

Мне показалось или я услышала нотки ревности из его уст?

— Личные.

— В твоём личном случайно не фигурирует имя — Дмитрий, с фамилией — Измайлов?

Повернув голову, смотрю в пытливые, зеленые глаза и вскидываю бровь. Между его бровей залегла складка, а серьёзное выражение лица не сулило ничего хорошего.

Он что, недоволен? Или как мне еще охарактеризовать этот взгляд?

Хмурюсь.

— Я конечно всё понимаю, но не кажется ли, вам, Матвей Дмитриевич, что это не ваше дело?

— Ты в этом так уверена? — Измайлов ухмыляется, делает шаг в мою сторону, затем резко останавливается, словно на его пути образовалась преграда, прикрывает глаза и вздохнув, тихонько шепчет:

— Хорошего вечера, Лера

Он уносится так быстро, что я едва успеваю моргнуть.

И что это сейчас было? Не понимаю его логики. К счастью времени, чтобы размышлять над поведением Матвея у меня нет, потому что потрясений на сегодня для моей и без того неустойчивой психики достаточно.

Схватив сумочку, я сокращаю расстояние между этажами попадая в раздевалку. Наспех натягиваю шорты с футболкой, неудобные туфли сменяю на кеды и направляюсь в холл Отеля, где меня уже должна ожидать Света. Должна, но её почему-то нигде не видно.

— Привет, Кость — обращаюсь к еще одному Администратору, который сегодня работает в смене с Ланой. — Ты Свету не видел?

— Так она ушла уже.

— Давно?

— Да часа два назад.

Часа два? Замечательно, сбежать что ли решила?

— Окей, спасибо.

— У неё с сыном что-то случилось, может из больницы позвонили?

— Ага, наверное.

Выйдя на улицу разочарованно вздыхаю. Понятия не имею что делать. Может вернуться и взять её номер? А если и правда что-то с ребенком, вряд ли Свете есть дело до моих звонков. Ладно, поговорю с ней завтра.

— И где твоё личное? — Доносится голос Матвея и от неожиданности я вздрагиваю. Он стоит слева от меня, около мусорного бака. Между пальцев правой руки зажата сигарета, а глаза не отрываясь глядят в мои.

— Личное переносится на завтра. Я думала, ты уже уехал.

— Как видишь — нет. — Матвей делает затяжку выпуская струйку серого дыма. Раньше он был ярым противником подобной зависимости, и мне непривычно видеть его таким. Таким взрослым, в меру уверенным. Видеть в нём мужчину. Мне кажется, он на мой счет того же мнения. За пять лет я во многом изменилась. Даже внешность теперь иная, да и характер, чего уж. Раньше я была намного мягче, нежели сейчас. Всё-таки пять лет приличный срок, показательный.

— Ну, тогда, может подбросишь до дома? — улыбаюсь, а сама думаю — ну не дура ли? Вот зачем мне это? Мы ведь договорились постепенно налаживать отношения, нет же, надо сразу и с головой! А с другой стороны, это всего лишь поездка. Почему бы моему начальнику не подвести свою подчиненную? Забота-самый главный показатель человечности.

— Господи, какая чушь. Тебе просто хочется остаться с ним наедине — вторит внутренний голос, а мне и ответить ему нечем.

Наверное, всё дело в одиночестве, которое я на данный период испытываю. Раньше у меня была Ксюша, а сейчас…. Матвей конечно не лучшая компания, но намного приятнее, чем таксист, болтающий без умолку обо всём подряд.

— Может и подброшу — отвечает, выкидывая недокуренную сигарету. Спрятав руки в карманы брюк продолжает стоять на месте, не отрывая от меня взгляда. Я в свою очередь смотрю куда угодно, только не на него. По телу ползут мурашки, пульс учащенно стучит, а щеки покрываются алыми пятнами. Мне становится неловко от столь пристального внимания, но высказать своё недовольство на этом счет не решаюсь.

— Пошли, моя машина там. — указывает рукой в сторону парковки. Выдохнув, плетусь за Матвеем. Он не комментирует моё нежелание идти с ним вровень. Мне так проще, хоть и глупо, наверное, смотрится со стороны. Черный «BMW» мигает фарами и издает характерный звук при снятии сигнализации. Измайлов открывает переднюю пассажирскую дверь пропуская меня внутрь. Забравшись, пристегиваюсь.

В салоне чисто и пахнет соответствующе: свежестью, с нотками ели. Мне нравится. Ощущение предстоящего Нового года витает в воздухе, хоть за окном и стоит знойная жара.

— Давно купил? — Интересуюсь, когда Измайлов садится на своё место хлопнув дверью.

— Как только приехал.

— С виду кажется очень презентабельной.

Матвей улыбается, выезжая с парковки.

— Что я такого сказала?

— Непривычно слышать от тебя подобные слова. Раньше ты бы сказала: круто, или какая клевая. А сейчас — презентабельно. Девочка повзрослела.

Заметив моё перекошенное лицо — замолкает, сосредоточившись на дороге.

Мне всё еще больно от его поступка, и любое упоминание о пропасти между нами — как серпом по сердцу. Но я сама решила наладить эту оборвавшуюся связь, поэтому беру себя в руки.

Ни к чему ворошить прошлое.

— Почему ты вернулся?

— Мне предложили должность Заместителя, я не стал отказываться.

— Но Москва — огромный город, с большей вероятностью перспективы. Мне казалось, это место тебя душит. Ты сам ведь мечтал уехать.

— Мечтам не всегда свойственно сбываться, Лера. Ты ведь и сама должна это понимать. Не всё золото, что блестит.

— Всё равно это странно.

— Так бывает.

— А как ты оказался в Лондоне? Дима на встрече с родителямиупоминал, что первый раз вы познакомились именно там.

Матвей не спешит отвечать. Его лицо помрачнело, а губы сжались в тонкую линию.

— Я что-то не то сказала?

— Просто мне неприятно это вспоминать.

— Вспоминать что?

— Причину моего визита в этот город.

Я немного теряюсь от его слов, а под ребрами неумолимо давит. Что же такое могло случится? Как только Измайлов уехал, я ничего не знала о его жизни. Родители Мота умчались через три месяца вслед за сыном, и ниточка, которая могла дать хоть какие-то ответы на мои вопросы — оборвалась, а надежда окончательно меня покинула. За столько лет могло случится всё что угодно. Правильно, Матвей сказал, не всё золото, что блестит, и не все, кто на первый взгляд счастливы-не сломлены внутри.

Мы давно уже не друзья, и я не имею право лезть к нему в душу, пока он сам не будет готов меня туда впустить. Как и я не готова распахивать свою.

— Как тебе работается в Отеле? Всё нравится? — Интересуется Измайлов мимолетно посмотрев в мою сторону. На удивление, я не чувствую неловкости рядом с ним, как и обиды или неприязни. Вообще ничего, кроме давно забытой умиротворённости.

Обнаглев вконец, я скидываю кеды и с ногами забираюсь на сидение. Обняв колени руками, кладу на них голову, повернув лицо в сторону Мота:

— Меня всё устраивает, спасибо.

Он улыбается, и я вместе с ним.

— Я рад. Если ты не забыла, испытательный срок подошел к концу. Завтра не забудь принести документы, оформим тебя по договору.

— Хорошо. А как быть, когда учеба начнется? Я ведь не смогу работать твоим секретарём, да и вообще вряд ли смогу работать в «Олимпе»

— Об этом не беспокойся, я что-нибудь придумаю.

Он что-нибудь придумает… Ради меня… не уволит и возьмет кого-то менее проблемного, а сделает так, чтобы я осталась с работой. И почему от его, казалось бы, ненавязчивой заботы, по телу растекается сладостная патока? Обо мне редко кто заботился, а сейчас и вовсе никого не осталось. Даже Дима, о котором я грезила днями напролет, только душу мне бередит, а Матвей…Ох, Матвей всегда был особенным, и даже спустя столько лет ничего не изменилось. Он остаётся верен своим привычкам. А я — своим. Чувствую, как в носу начинает пощипывать и стараюсь урегулировать эмоции: вдох-выдох. Дыши, Лера, перестань распускать нюни. Не веди себя как дура, тем более при Измайлове. Где твоя стойкость, стервозность?

Куда всё пропало?

Оно умерло, проталкивая на свет прежнюю Леру: плаксивую, романтичную мечтательницу. Ту, которую всегда видел Матвей.

— Спасибо — шепчу хрипло, не в силах строить из себя уверенную и стойкую.

Остановившись на светофоре, Матвей не спускает с меня внимательных глаз. Нахмурившись, отстегивает ремень безопасности и перекинувшись через сидение, замирает. Между нашими лицами по меньшей мере сантиметров пять, не больше.

Слежу за его движениями затаив дыхание.

Протянув руку, он проводит ладонью по моим волосам. Спускается ниже, коснувшись пальцами моей щеки, отчего волоски на руках встают дыбом.

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу, тебе показалось. — Я хочу отвернуться, постыдно спрятав лицо, но он не позволяет, сцепляя пальцы на моём подбородке.

— Если это из-за меня — прости — большим пальцем руки, Матвей гладит мою щеку и от удовольствия закрываются глаза. Сердце клокочет под ребрами, заглушая окружающие меня звуки.

Почему его близость так волнительна? Почему внутри странно ёкает? Я не могу разобрать свои эмоции и ощущения, но приятное тепло чувствую отчетливо, а еще я чувствую горячее дыхание на своих губах. Или мне просто кажется, потому что понять, что произойдет дальше не позволяет резкий звук клаксона позади нас. Он приводит в сознание, яркой вспышкой возвращая в реальность.

Матвей отстраняется и давит на газ, я отворачиваюсь к окну, наблюдая за городом.

Дальнейшая поездка проходит в тишине.

Глава 12

Придя утром в Отель, я ожидала увидеть Лану, чтобы наконец-то поговорить и закрыть тему, связанную с Громовым. Но Костя, её сменщик, оповестил, что в ближайшее время она не выйдет, так как Светин сын попал в больницу. Что именно произошло не сказал, но предложил позвонить самой. Я согласилась и под диктовку вбила в телефонную книжку номер. Возможно Свете нужна помощь или хотя бы моральная поддержка. Насколько мне известно, родственников у неё нет, а отцу Миши, на сына глубоко плевать.

Спрятавшись в раздевалке, без колебаний жму на зеленую трубку. В душе проскальзывают сомнения в правильности своих действий. Мы не подруги, да и последний разговор получился через чур напряженным. Но в любом случае отступать некуда. После нескольких гудков, на том конце провода раздается уставший, тихий голос:

— Алло

— Привет — сконфужено отвечаю я, сминая пальцами одной руки край футболки. — Это Лера, эээ, с работы.

— Я тебя узнала. Привет.

— Эм, как дела? Костя сказал, что ты с сыном в больнице, может помощь какая нужна?

— Нет, спасибо, у нас всё есть. Но в любом случае, я рада твоему звонку — от её голоса веет теплом и я расслабляюсь.

— Я боялась, что ты будешь мне не рада — выпаливаю как на духу.

— Почему я должна быть не рада?

— Ну мы ведь повздорили немного по поводу, кхм, сама знаешь кого.

— Погоди, я сейчас — шепчет, и в трубке повисает тишина, через минуту сменяющая галдежом в перемешку с детским плачем. — Всё, я здесь, в коридор выходила. Мишка спит, разбудить побоялась.

— Угу.

— Лер, насчет Димы.

Ну вот, эта тема так или иначе всплывает в нашем разговоре. Если честно, я не готова, и кажется неуверенна, что нуждаюсь в правде. Возможно, причина в Матвее так внезапно ворвавшегося в мою жизнь, а быть может, я просто перестала питать иллюзию на счет Димы.

— Можешь не объясняться — вздыхаю — Кажется, Громов больше не герой моего романа.

— Правда? — Удивляется она — Ты ведь говорила, что любишь.

Да что там говорила, я верила в нашу связь еще со школы. В совместное будущее, свадьбу, детей. Но давайте будем честны: Диме на меня плевать с высокой колокольни. Он человек одиночка, любитель секса без обязательств и ярый противник отношений. После нашего последнего якобы свидания, я много думала, но так и не поняла, что между нами происходит. Наверное ничего, за что можно было бы зацепится и уверенно к этому следовать. Чувствами там и не пахнет, причем с обеих сторон. Потому что если бы я любила, то не сдавалась до последнего.

Вот такие вот пироги.

— Я много чего говорила. И еще утром ждала тебя, чтобы узнать о вас с Димой.

— Нет никаких нас с Димой — резко обрывает, а затем продолжает, но уже в более спокойном тоне — Мы знакомы с Громовым еще со школы.

— В смысле со школы? — Я даже поперхнулась от такого неожиданного заявления. — А что это тогда в кафе было? Вы общались как незнакомцы.

— Да Громов просто клоун. Я сначала подумала, что он меня не признал и решила подыграть, а когда ты с Матвеем Дмитриевич вышла… в общем, он так пошутил.

— А как ты поняла, что Дима и есть тот человек, которого я люблю или любила, не важно короче. Так как?

Раз уже начали, почему бы не довести эту тему до логичного финала. Мне и правда любопытно.

— Во-первых, я заметила, как ты на него смотрела. А во-вторых…

— Что во-вторых? — У меня перехватило дыхание.

— Ну раз ты уже сказала, что Громов тебе не интересен, то…

— То, что?

— Я спросила Диму, откуда он тебя знает. Он ответил, что ты подруга его сестры и прилипала. Мол, бегаешь за ним собачкой, слюни пускаешь. Я просто сложила дважды два.

В груди неприятно ноет. Значит так он ко мне относится. Собачка я, прилипала. Боже, вот же дура! Нафантазировала себе невесть чего, а оказалось, всё куда проще. Дима не просто так держал меня на коротком поводке, он хотел, чтобы я легла под него и успокоилась.

— Лер, ты чего молчишь? Всё нормально? Прости, если задела твои чувства.

— Скорее уж гордость-с усмешкой заявляю, стирая со щеки одинокую слезу. — Знаешь, я даже рада, что ты всё это сказала и открыла мне глаза на реальность. Пусть жестокую, но теперь я точно понимаю, что Дима Громов для меня, как мужчина умер навсегда.

— Прости.

— Не стоит. Спасибо за правду и скорейшего выздоровления сыночку. Я пойду, работать нужно. Если что, звони.

— Пока.

Отключившись, я забираюсь с ногами на стул и обнимаю колени руками. Ощущение, что в душе что-то лопнуло, а на смену пришла пустота. Если до этого разговора я еще питала надежду, хоть и маленькую, почти невесомую, то сейчас точно всё. Любовь, о которой я когда-то мечтала с конкретным человеком, оказалась фальшивкой. Чувства — обычной привязанностью. А моя жизнь в одно мгновение всколыхнулась с ног на голову. Вот и всё. Занавес. Антракта не будет.

После разговора со Светой, на своем рабочем месте я появилась спустя десять минут. Еще утром, Матвей написал, что будет ближе к обеду и накидал ряд обязанностей, которые я должна буду выполнить. Но, ни в час дня, ни даже в пять он так и не пришел. Звонков и сообщений от него тоже не поступало, из чего я сделала вывод — на работу Измайлов сегодня не выйдет. Ближе к семи, мои нервы дали сбой, и не выдержав, я набрала его номер. Гудки шли, но трубку никто не поднимал. Это странно, не в стиле Мота.

Может что-то случилось — промелькнула паршивая мысль, набросав худшие варианты развития событий. Но я сразу же попыталась себя успокоить, что скорее всего он занят или не слышит. В любом случае, через три часа у нас сеанс в кино, и к этому времени станет ясно — стоит ли паниковать, или это была ложная тревога.

Когда стрелка на часах показала ровно семь, я выключила компьютер и вскочив со стула, отправилась в раздевалку. Наскоро переодевшись, спустилась в холл и пока ждала такси, порасспрашивала администраторов и других попавших на глаза коллег о Матвее. Но все как один, твердили: ничего не знаем, ничего не слышали. Сердце прыгало где-то под горлом, а чувство тревоги разъедало нутро. Через двадцать минут машина остановилась возле здания кинотеатра. Расправив складки джинсовой юбки, я осмотрелась вокруг, в поисках черного «BMW» и не найдя нужный автомобиль, зашла внутрь. Присев на стул, рядом с кассами, еще раз осмотрелась.

Безуспешно…

Вздохнув, я вытащила телефон из кармана сумки, и раз за разом набирала номер Измайлова, до момента, пока на тот конце провода не послышался женский голос робота «абонент недоступен….»

Домой возвращалась в раздавленном состоянии. Я чувствовала, что что-то произошло, что то нехорошее, но поделать ничего не могла. Оставалось набраться терпения и ждать.

Уснуть получилось только под утро, и проснувшись, первым делом я проверила телефон.

Тишина.

Недоступен.

Паника нарастала с каждой прожитой минутой, руки тряслись, здраво мыслить получалось с трудом.

— Всё нормально. С ним всё нормально — повторяла сама себе, и вновь набирала эти чертовы цифры, хотя понимала — если Матвей объявится, на мобильный придет сообщение. Я не знала что делать, кому звонить, куда бежать. В отеле тоже все встревожены. Может в полицию обратится? Вряд ли они возьмутся за это дело, ведь с момента пропажи человека и суток не прошло. Единственный, кто мог хоть что-то знать, был Громов, но и он последний раз заходил в сеть больше суток назад.

Я проверяла.

Чтобы не сойти с ума окончательно, включаю телевизор. На экране показывают новости. С детства их ненавижу, но сейчас мне абсолютно плевать, что смотреть. Держа в руке мобильный, без интереса пялюсь в экран, практически не слушая, о чем вещает женщина в белом.

К последним события. Вчера, в районе четырех часов вечера, на улице Куйбышева Московской области произошло «ДТП». Предполагаемый виновник аварии, погиб еще до момента возгорания автомобиля. Рядом с водителем находилась пассажирка. За её жизнь борются врачи. Сотрудникам полиции удалось выяснить имя владельца автомобиля. Это некий: Матвей Дмитриевич Измайлов, личность девушки неизвестна. На сегодня это всё. С вами была, Алена Гурьева.

Я сидела в оцепенении, не веря в происходящее, а в голове набатом стучали слова диктора:

Авария

Матвей Дмитриевич Измайлов.

Погиб… Погиб… Погиб…

Первые несколько минут я нахожусь в ступоре. Хочется одновременно кричать, и в тоже время рвать на себе волосы от бессилия. Мозг категорически отталкивает информацию новостных источников. Потому что это всё чушь полнейшая! Такого не могло произойти. Не с ним. Только не с Мотом.

Сердце скрутилось в тиски и меня начало трясти от безумного страха. Я понятия не имела, как поступают люди в подобных случаях и решила написать Свете, обрисовав ситуацию в краткой форме. Она единственный, с кем я могла поделиться этой информацией. Ещё был Дима, но как с ним связаться, я пока не знала.

Буквально через минуту, мой мобильный завибрировал:

— Господи, Лера — Затараторила в трубке Лана — как… Господи, в смысле погиб? Так прям и сказали?

— Так и сказали — прохрипела в трубку, шмыгнув носом — Свет, я не знаю, что делать. Я ему весь день вчера звонила и сегодня тоже. Он без связи. Мы… мы в кино собирались, а он так и не пришел. Я не хочу в это верить, Свет… не могу. Вдруг это ошибка, просто другой человек.

— Конечно это ошибка — с твердостью заявила, но я слышала, что её голос осип и она сама с трудом держится, чтобы не поддаться панике — Мы обязательно найдем Матвея Дмитриевича. Слышишь? Найдем! Надо, наверное, в полицию обратится или у знакомых поспрашивать. Правда я понятия не имею, кого именно.

— Надо Диму найти, он должен знать про Матвея хотя бы что-то. — Ответа не последовало и тогда я спросила — Свет? Ты тут?

На том конце провода послышался шорох, какая-то возня. Я затаилась в ожидании, мало-ли, вдруг на сына отвлеклась, но спустя наверное минуту, вместо неё, раздался мужской, с легкой хрипотцой, голос:

— Привет, Лер — Это был никто иной, как Громов. Он тяжело дышал, словно перед этим пробежал эстафету. В другой раз я бы может и удивилась такому повороту сюжета, но сейчас было всё равно, что он делает рядом со Светой.

— Привет — немного растерянно ответила.

— Ты уже знаешь?

— Знаю что? — В горле застрял ком, от подступающих слез, а сердце барахталось под ребрами, словно обезумевшее. Я понимала, что он имеет ввиду, но произнести в слух не решилась.

— О Матвее.

— И?

— Я сегодня ходил на опознание — Его голос был подавлено тихим и внутри меня всё оборвалось. Я зажала ладонью рот, зажмурилась и зарыдала: громко, подобно зверю. Каждая клеточка тела рассыпалась на мелкие осколки, настолько мне было больно.

— Пожалуйста, не говори, что это правда. Прошу тебя, Дима… — Твердила, будто безумная — Это не мог быть Матвей. Пожалуйста скажи…

— В олимпийке находились его документы и телефон. И машина…

— Это какая — то ошибка!

— Никакой ошибки не…

— Я хочу его увидеть! — перебила, стирая влагу со щек. — Пока сама не увижу, я отказываюсь в это верить.

— Что ты там видеть собралась? — Рявкнул в трубку — Он весь обгоревший, родная мать не узнает!

— А как тогда ты понял, что это именно Мот, а не кто-то другой? Как документы целы остались, если на нём места живого не было?

— Потому что в его кофте находились моя сестра. Ясно тебе!

Сестра? В смысле сестра? Кристина? В памяти всплывают новости:

Рядом находилась девушка, за её жизнь борются врачи…

— А как… что она делала рядом с ним?

— Да черт его знает! Мне позвонили, сказали приехать — Всё!

— С ней всё нормально?

— Нормально — вздыхает Дима — Пока без сознания, но ей ничего не угрожает. Теперь ты понимаешь, Лер, что ошибки быть не может? Это Матвей.

— Нет — Шепчу, тряся головой — Пока не будут готовы результаты экспертизы на подтверждение «ДНК», я не стану в это верить.

— Какое подтверждение «ДНК»? Что ты несешь!

— Обычное, Дим. Приедут родители, у них возьмут анализ…

— Откуда они приедут? С того света?

— В каком это смысле?

— В самом, что ни на есть — прямом! Мама Матвея год назад умерла от онкологии, а отец от инфаркта. Нет у него родственников, Лер. Один он… был.

Не желая больше слушать, сбрасываю звонок и подобрав под себя ноги обнимаю колени руками. Зажмурившись, пытаюсь осмыслить слова Громова. Родители умерли…. Кристина без сознания, Матвей… я даже в голове у себя не могу произнести эти слова. Они калечат душу, выворачивая наизнанку нечеловеческую боль. Мозг отчаянно сопротивляется верить в произошедшее. Я не готова потерять его так внезапно, когда наши отношения только начали оттаивать, когда я была готова простить…

Да мне уже всё равно, что было в прошлом, только бы Матвей был жив. Сверкнул своей улыбкой, посмотрел так, как никто и никогда на меня не смотрел, обнял, поцеловал. Что угодно, лишь бы живой и рядом. Сейчас все эти обиды такая ерунда, по сравнению с тем водоворотом, что происходит внутри. Мне плохо, мне больно и страшно. Но пока я собственными глазами не увижу, пока не найду хотя бы одну зацепку, что это он, во мне горит надежда. И пусть совсем крохотная, я останусь верить в лучшее.

***

Спустя два часа.

— Ты готова? — Спрашивает Дима, аккуратно придерживая меня за плечи. Я киваю, хоть внутри полное сопротивление. Мне здесь не нравится. Пахнет противно: формалином, хлоркой, какой-то сладковатой субстанцией и смертью. А когда вижу стол, на котором лежит труп, накрытый белой тканью меня, кидает в озноб. Тело цепенеет, сердце кажется перестает биться.

Врач что-то говорит, но я его не слушаю. Просто смотрю на безжизненного человека, которым может оказаться Матвей, и жду, украдкой поглядывая за манипуляциями врача. Вот он подходит, аккуратно поднимает ткань, и я вижу изувеченное лицо в многочисленных ожогах. Отхожу на шаг назад, и прикрываю ладонью рот, справляясь с рвотными позывами. Это ужасно, господи, как это ужасно! Я даже не понимаю кто это — мужчина или женщина, настолько человек изуродован огнем.

— Лер, давай уйдем — говорит Дима, на что я заявляю, ловя ртом воздух:

— Нет, всё нормально.

— Ты едва на ногах стоишь, какой нормально.

— Я сказала- нет!

Снова подхожу, всматриваясь в лицо и через минуту поворачиваюсь к Диме:

— Как ты можешь утверждать, что это Мот, если здесь ни черта не понятно. Я даже не разобрать не могу, мужчина ли это.

— Мы провели вскрытие — отвечает за Громова врач и я внимаю каждое слово — и установили, что это молодой мужчина от двадцати — до двадцати пяти лет. К сожалению, тело очень пострадало и выявить более детально нам не удается. Поможет только анализ «ДНК».

— Бесполезная процедура! — Шиплю ядовито, злясь на всю эту бутафорию. — Какой вообще толк от ваших экспертиз, если всё равно ничего не ясно!

— Лера, успокойся — велит Громов, но я его намеренно игнорирую. Вырываю свою руку из захвата его руки, гневно впиваясь взглядом в безразличное лицо мужчины напротив:

— Как я должна понять, кто здесь лежит? Силой мысли? Чего вы молчите?!

— Пройдемте — кивает в сторону двери накрывая простыней окоченевший труп. Молча выходим следуя за мужчиной. Он останавливается напротив двери в конце коридора, вставляет ключ в замочную скважину и провернув до основания, распахивает. Просит нас подождать, после чего заходит внутрь буквально на несколько минут, а когда возвращается обратно, протягивает прозрачный пакетик с неизвестным содержимым. Дима берет его в руки, внимательно изучая.

— Что это? — Спрашивает он.

— Это серебренный браслет, — Поясняет мужчина — Находился на руке умершего. Узнаете?

— Да — растерянно вещает Громов.

— Да — в унисон ему шепчу я. Моё сердце затаилась и практически перестало стучать, дыхание сбилось. Дрожащими пальцами забираю у Димы пакет, едва сдерживая всхлип. Он прилично поврежден, стальной оттенок стал черным, но в целом, вещь сохранилась. Я чувствую, как кружится голова и одной рукой впиваюсь в предплечье Громова.

Зажмуриваюсь.

По щеке скатываются горошинки слез, а в груди давит так сильно, что дышать становится невмоготу.

— Это браслет я подарила Матвею, на восемнадцатилетние — произношу, совладав с минутным шоком и на губах появляется горькая усмешка — Я думала, он его выбросил…

— Я не знал, что это твой подарок — отзывается Дима, обнимая меня за плечи — Матвей как-то сказал, что эта вещь для него особенно ценна, поэтому, он никогда его не снимал. Мне очень жаль, Лера, но других оснований считать, что это не Мот, у нас нет.

— Нет — шепчу, и резко развернувшись, гляжу на Громова. Его лицо болезненно морщится, а в глазах пустота и печаль. — Нет, Дим, это не может быть Матвей. Я не верю, слышишь? Не верю…

— Иди сюда — он распахивает руки и крепко обнимает в своих объятиях. Уткнувшись в широкую грудь, я больше не сопротивляюсь. Обнимаю в ответ, и истошно вою, содрогаясь всем телом. Он гладит меня по волосам, нашептывая слова утешения, но кому они сдались, эти утешения?

Матвея больше нет!

Он умер!

А я…. я кажется умерла вместе с ним…

Глава 13

— Как ты, Лер? — Спрашивает Дима, как только мы выходим на улицу. Он придерживает меня за плечи и тяжело дышит в затылок. Я по ощущениям вообще не дышу, с тех пор, как увидела тот злосчастный браслет. В горле такой комок стоит, что кажется если сделаю хоть один вдох, не выдержу и расплющусь на мелкие атомы. Мне сложно осознавать всё произошедшее. В сердце словно кол вонзили, а душа медленно умирает, захлебываясь собственным горем.

Громов что-то говорит, аккуратно касается моей руки, а я стою, не в силах пошевелится и игнорирую каждое сказанное им слово. Мне плевать. На него, на этот мир, на жизнь свою плевать. Она не мила мне больше, если Матвея нет рядом. Самого родного, самого любимого и дорогого человека, больше нет…

— Самойлова, ты меня слышишь?

— Слышу

— Поехали, Лер, тебе бы поспать не помещало.

— Громов, оставь меня в покое. — Злюсь, отшатываясь от него, как от чумного. Мне противны его прикосновения и голос его бесит — Я в твоей помощи не нуждаюсь.

— Успокойся, я просто отвезу.

— Я же сказала, не нужно никуда меня везти! Я хочу побыть одна.

— В таком состоянии?

— Со мной всё нормально. Дим, правда, езжай.

Он молчит, наверное, размышляет стоит ли оставлять меня одну, но потом всё же соглашается:

— Позвони, как придешь домой. Хорошо?

— Хорошо — говорю лишь для того, чтобы отстал. Я не собираюсь звонить и отчитываться. Он мне никто! И плевать я хотела на его заботу, пусть засунет себе в зад!

Развернувшись на пятках, молча прохожу мимо, огибаю парковку и неспешно шагаю по тротуару, параллельно дорожному пути. Внутри пустота: давящая, тяжелая, безжизненная…а перед глазами тело Матвея. Точнее то, что от него осталось. Как теперь жить, как радоваться каждому чертовому дню, улыбаться…. Это невозможно. Он ведь умер. Умер! Бросил меня. Снова! Оставил одну барахтаться в этом дерьмовом мире!

По ощущениям, я иду бесконечно, в неизвестность иду. На улице давно стемнело и только лучи фонарных столбов освещают мой путь. А потом ускоряюсь. Хочу сбежать от себя, от мыслей этих безумных. Забыться и забыть. Всё забыть. Стерпеть память, чтобы не чувствовать боли.

Я бегу, не разбирая пути, рукавом стирая катящиеся из глаз слезы. Щекам холодно и мокро, в лицо дует ветер, а в душе рана, размером с черную дыру. Господи, как же больно. Я не могу поверить, что он вновь бросил меня. Эгоистично и безжалостно. Без капли любви и надежды.

Не хочу в это верить, не могу смирится и не понимаю, как теперь жить дальше. Без него.

Вспоминаю все слова, что Матвей сказал перед тем, как исчезнуть, а сердце разрывается на части. Я так больше не могу. Предатель!

Какой же ты предатель, Измайлов!

Ненавижу!

Меня уже трясет от собственных всхлипов, но остановится не получается. Боль настолько поглотила моё нутро, что хочется только одного: уснуть и не проснуться. Я никогда не думала о смерти. Наслаждалась каждым днём, строила планы, думала о том, кем стану через двадцать лет. Но сейчас настолько всё померкло, что кажется — это единственный способ, на который у меня ещё хватает сил.

И вот я уже шагаю вдоль дороги, по направлению к мосту. Уверенно, безмятежно, ни о чем не думая.

Остановившись у железного парапета, наклоняюсь вниз. В темноте не видно какая высота, но это даже к лучшему. Перевожу дыхание, перекидываю сначала одну ногу, затем другую и повисаю на краю обрыва на вытянутых руках за спиной. Это ведь так просто: вспорхнул птицей и разбился, забыв всю боль, что томится внутри. Один рывок, одно мгновение и всё исчезнет.

Ноги подкашиваются от какой-то немыслимый эйфории, а на лице улыбка, улыбка человека, который вот-вот станет свободным.

— Прости меня Матвей — шепчу в пустоту, и оттолкнувшись, лечу вниз.

Открываю глаза и не понимаю — где я и что происходит. В висках давит так сильно, аж дыхание спирает, пить безумно хочется.

Для полноты картины, решаю оглядеться. Белые стены, потолок… кажется это больница. Но сил приподняться и рассмотреть получше, попросту нет. Как я здесь оказалась? Последнее, что помню — машина, Дима, мы едем в морг на опознание, вот я выхожу на улицу, а дальше — пустота.

Боже, тело ломит ужасно. Меня что, пытали? Почему всё болит?

— Проснулась? — В тишине раздается звонкий голос, от которого вздрагиваю. Громов? Что он здесь забыл?

— Я тебя не вижу — шепчу, облизывая губы. — Ты где?

Слышу шаги откуда-то справа и передо мной появляется мужская фигура в серой футболке и джинсах. Дима садится на стул рядом с кушеткой и внимательно на меня смотрит. Подозрительно так, пугающе, я бы сказала. Молчит.

— Что происходит, Дим. Почему я здесь?

— Не помнишь ничего?

Мотаю головой и тут же жалею об этом. Жуть. Ощущение, что череп сейчас расколется. Жмурюсь, вдыхаю пары кислорода и вновь гляжу на Диму.

Опять молчит. Да что ж это такое!

— Прекрати так меня пугать.

— Я ничего не делаю — теперь его голос расслабленный — Так-то лучше. — Лер, ты правда не помнишь, что произошло?

— Ты издеваешься, думаешь шутки шутить буду?! Я лежу в больнице, в башке словно цунами прошло. Пить хочу. Есть вода?

Он встает, подходит к столу около двери и через минуту возвращается обратно со стаканом в руке. Помогает подняться и придерживает стакан. Осушив в несколько глотков с облегчением падаю на подушку. Какой же кайф!

— Ты в обморок грохнулась.

Былая расслабленность покидает меня в ту же секунду. Распахиваю широко глаза и рот. Моргаю так часто, что кажется скоро парить в воздухе начну.

— В смысле грохнулась, когда?

— Вчера. Мы только из машины вышли, даже в морг войти не успели.

— А сейчас сколько времени?

— Почти пять часов вечера

— Пять часов? Это ж сколько я спала?

— Почти сутки.

— Обалдеть можно!

— Врачи сказали, что это из-за стресса. Ты ещё во сне кричала и плакала несколько раз, пришлось успокоительное вколоть. Будить тебя запретили.

Пораженная смотрю на Громова, не до конца осознавая происходящее. Сутки! Я спала целые сутки. Да я в жизни столько не сплю никогда! Это ж надо было так стрессануть…Так, стоп!

— А Матвей? Мы ведь на опознание к нему поехали. Это всё-таки он да, это он? — Дёргаюсь, пытаясь подняться.

— Успокойся — Дима кладет свою ладонь поверх моей, осторожно сжимая и я ложусь обратно. Меня колотит, тело покрывается мурашками, в горле ком стоит. — Только без истерик, окей?

Киваю, смаргивая навернувшиеся слёзы. У меня сил как у мышки, какие тут истерики.

— Лер, давай ты сначала придешь в себя как следует, а потом поговорим.

Он издевается? Да я только больше нервничать начинаю. Совсем одубел, скотина бездушная!

— Говори всё, что знаешь! Я должна это слышать. Прямо сейчас. Немедленно!

— Неугомонная — Цокает, но не перечит, правда и отвечает не сразу. Несколько минут сидит, глядя в пустоту и тяжело вздыхает, до момента, пока у меня не кончается терпение.

— Ты до пенсии собрался в молчанку играть? — Не выдержав, рявкаю.

Теперь его глаза фокусируются на моём лице. В них столько всего намешано, что даже подумать страшно, о чем он думает.

— В общем, тот парень, которого я видел — Тихий голос развеивает давящую тишину. — в общем, это не Матвей.

Я лежу, слова вымолвить не могу, а внутри такое облегчение, что аж сердце трепещет. Надежда, та самая надежда, которая так была мне необходима, теперь согревает душу. Маленькая, но такая важная. И пусть я окажусь черствой сукой, ведь такое нельзя говорить, но я так счастлива, что в той машине был не он, не мой Матвей. Господи, спасибо!

— Лер, рано радоваться — отрезвляет Дима резко поднявшись со стула. Видимо заметил перемены в моём настроении. Спрятав руки в карманы джинсов, подходит к окну — Еще неизвестно, где он и жив ли, в принципе.

— Конечно жив, конечно! Разве могут быть другие сомнения? И почему его до сих пор не нашли? Полиция хоть что-нибудь выяснила?

— Полиция в этом не участвует. Потому что подать заявление о пропаже, можно только по истечению трех суток.

— Но ты ведь там был? Разговаривал, объяснял?

— Разговаривал. Сказали ждать, может гуляет где. Если не вернется — прийти.

— Вот же уроды — фыркаю, растирая ладонями лицо. — А кто тогда его ищет?

— Папу попросил, он своих людей подослал. Не важно в общем. Ты не думай ни о чем, Лер, отдыхай. Как что будет известно, я сообщу.

Дима больше ничего не говорил, хотя я пыталась расшевелить этого бугая. Посидел недолго и ушел. Даже телефон возвращать отказался. Мол, чтобы голову не забивала всякой ерундой. И как бы я не пыталась, Громов, помимо бездушной скотины, оказался до чёртиков принципиальным. Нет и всё! В общем, кроме как терпеливо ждать вестей, ничего не оставалось. И желательно хороших. Только хороших! Нутром чую, что Мот живой. Это не самовнушение отчаянной девушки, это реально так и есть!

Практически сразу же в палату вошел врач. Сказал день- два ещё лежать буду, а на вопросы — зачем? объяснил, что так нужно.

Кому нужно? Точно не мне. Я прекрасно себя чувствую, только голова болит, но ведь это не показатель удерживать меня здесь. И кажется я догадываюсь, чих это рук дело. Я ведь не в областной больнице лежу, а в частной клинике, которую спонсирует Димин отец. Случайно услышала, как медсестры шушукались и нахваливали новое оборудование, которое купил Виктор Аркадьевич. В общем попала, так попала. Ни телефона, ни телевизора, как-будто из жизни оторванная.

Пытаюсь сосредоточится, но в голове рой пчел кишит. Где Матвей? Всё ли с ним хорошо, почему телефон выключен? Как в его машине появилась Кристина и какой-то левый чел? Куда они ехали, зачем?

Мне уже плохо, но думать я не прекращаю. Хочется скорее уже выбраться отсюда и ринутся на поиски. Это конечно громко сказано. Толку от меня, как от козла… ну вы понимаете. Но вот интернет прошерстить — это я могу, а ещё все больницы обзвонить и морги…на всякий случай.

А вдруг Матвей вообще не в нашем городе? Дима учел этот факт? Или всё на отцовских пешек или кто они ему, спихнул? Нужно срочно это выяснить.

Но на следующий день Дима так и не появился, а по прошествии двух суток, я не выдержала и закатила истерику. Орала так, что стены тряслись, обещала жаловаться в Министерство, если они продолжат удерживать насильно, практически здорового человека. Ну и как итог — отпустили. Куда бы они делись. Репутация дороже какой-то там пациентки.

До дома решила прогуляться пешком, хоть в кармане и лежало несколько купюр, причем не моих. Видимо мать Тереза-Громов подсуетился.

Никогда ещё воздух не казался мне таким свежим, а трава — зеленой и сочной. Я каждый свой шаг проживала как что-то нереальное и фееричное. Даже на лавочку захотелось присесть и насладиться природой, но я быстро себя одернула, вспомнив о куда более важных делах.

Придя домой, я даже переодеваться не стала, тут же открыла ноутбук и зашла «ВКонтакте» Написала Диме, чтобы привез мой телефон и куда я засуну его заботу при встрече. А потом меня ждали несколько часов изнуряющего стресса. Я читала новости за последние четверо суток, какие только возможны, но толкового так ничего и не нашла. Было не понятно, то ли радоваться, то ли скулить от безысходности. Про аварию, кстати, тоже никакой информации не было. Но и здесь я предполагаю, семейки Громовых не обошлось. Уж не знаю для какой цели, то ли, чтобы их фамилию не песочили, то ли Кристи куда влезла. Дима отказался сообщать все обстоятельства аварии, сказал только, что с моей бывшей подругой всё хорошо. Есть некоторые проблемы со здоровьем, но не критичные. Естественно я всё узнаю, но позже, как только буду уверена, что с Матвеем всё хорошо.

Спать ложилась, когда за окном светила полная луна и капал мелкий дождь, а проснулась от стука в дверь

Глава 14

Я не спешила открывать дверь. Во- первых, взглянув на часы удивилась кто в такое позднее время может прийти. Было практически четыре часа утра. А во-вторых…мало ли кого ветром занесло. Вдруг хулиганы какие или сосед снова пьяный за солью приперся. В общем перетрухнула, что весь сон в миг улетучился. Минут через пять протяжный звон прекратился, а на смену пришел звонкий стук. Тогда я решила подсмотреть в глазок. На цыпочках прокралась в прихожую, а когда увидела кто находился по ту сторону, потянула на себя засов. Руки дрожали и у меня вышло не сразу. Распахнув дверь, я переступила через порог забыв обуться и кинулась в родные объятия. Обняла крепко-крепко, проглатывая слезы.

— Господи, Матвей — шептала я, взрываясь от всхлипов. Измайлов погладил меня по голове, как маленького ребенка и поцеловал в макушку.

— Привет, кнопка, давно не виделись — хрипло произнес он.

Моими слезами можно было наполнить высохшие озёра, но я не обращала на них внимания. Пусть льются. Это слезы счастья и облегчения. Они источник эмоций, они — моё спасение.

Мы так и стояли в подъезде, до момента, пока на лестничную площадку не выглянула соседка напротив. Она что-то ворчливо пробурчала себе под нос и хлопнула дверью, от которого я вздрогнула и словно очнулась от долгой спячки. Подняла голову, взволнованно взглянув на Мота:

— Пошли в дом, а то соседей всех перебудим.

Он кивнул, и мы вошли в квартиру. Я подождала пока Матвей снимет кроссовки и потащила его на кухню. Включив чайник села за стол.

— Где ты был? Что случилось? Почему без связи? — Принялась закидывать друга вопросами. Тот только вздохнул, но отвечать не спешил. Почесал гладкий подбородок, взъерошил волосы на голове, которые стали длиннее и закручивались колечками, и оперевшись затылком о стену сказал:

— Это долгая история. Я даже не знаю с чего начать.

— Матвей, не пугай меня так. Я чуть с ума не сошла, пока ты где-то пропадал. Говори, как есть! — Нахмурилась и поднявшись, подошла к чайнику. Налила две кружки черного чая. Себе без сахара, Матвею — с двумя ложками, как он любит. Любил по крайней мере.

— Я был на даче. — Вдруг ответил он и я обернулась едва, не уронив ложку, которой мешала сахар.

— Ты сейчас серьезно? На даче? Прикалываешься что ли?

— Да я правду говорю — Его голос казался таким уставшим и поникшим, будто он не спал по меньшей мере пару суток. Я поставила перед ним кружку с горячим напитком и присела на свой стул. Подув на чай, сделала глоток терпеливо затаившись. Матвей же к своему напитку не притронулся. Скрестил пальцы в замок продолжая вздыхать.

Кажется, кто-то тянет время, но я не намерена отступать. За свою боль и ужас, что мне пришлось испытать в его отсутствие, он просто обязан поделится своим неожиданным исчезновением!

— Что ты там делал? — Не удержалась я.

— Сидел

— Сидел? Ты сейчас серьезно? Что за фигня, Мотя?

— Да блин, Лер. Не дави пожалуйста, итак бошка сейчас взорваться.

— Прости. Ну так что произошло? Мы думали ты… умер

— Как видишь — живой — улыбнулся, но как-то вымученно, что ли, словно и правда был на грани жизни и смерти.

Я напряглась, но продолжила томиться в ожидании подробностей. Прошло несколько минут, когда Матвей всё-таки заговорил: тихо, без каких-либо эмоций. — Я не совсем был на даче… ну то есть…

— Что за загадки? Ты нормально можешь сказать?

— В общем, если прям совсем с начала, то…когда я только устроился на работу, Андрей Васильевич объяснил мне кратко, что он хочет расширяться и купить землю под строительство семейного комплекса в районе Тополево. Там воздух чистый, вокруг лес, природа. В общем благодать для отдыха. А потом к нам пришел мужик, Костеяров его фамилия, может слышала, он так же хотел заполучить эту землю. В тот момент как раз только я был. Зубенко уехал в Москву для переговоров, ну и Костеяров решил воспользоваться случаем и предложил мне денег, много денег, чтобы я документы кое какие подправил. Ну я естественно отказался, послал его тактично, а тот мне угрозы кидать начал. Я подумал, просто в гневе ляпнул, ну и жил себе дальше спокойно. Потом была ещё одна встреча, в неформальной обстановке. Мы случайно пересеклись в ресторане. И он снова про землю заговорил. Сумму утроил и намекнул, что для своего же блага я обязан ему помочь.

— И ты естественно отказался — ответила я вместо Матвея.

— Отказался. Нагрубил ему, один раз даже по роже проехался, когда он на меня кидаться пытался

— А дальше что? Как Кристина в твоей машине оказалась?

— Случайно получилось. Я зашел в кафе, кофе купить, а она там сидит, ревет. Подошел, узнал, всё ли нормально. Крис ничего не рассказала, попросила только на Вяземскую подвести. У неё там то ли подруга, то ли приятельница, я так и не понял. Когда приехали, она даже выйти не успела, в машину два отморозка ворвались с ножом и пистолетом. Сказали ехать. Ну я и поехал.

Матвей замолчал, задумчиво оглядев кухню.

— Ну, а дальше-то что?

— Дальше — всё.

— Что всё? — замерла от ужаса я. В голове уже активно работало воображение подбрасывая не самые приятные события.

— Приехали — развел он руки в стороны. — На трассе тормознул меня и велел выходить. Одному.

— И ты вышел? — ахнула я приложил ладонь к губам.

— Нет конечно, я не дебил же Кристину с этими дебилами оставлять. Пытался договорится, просил девчонку отпустить. Я же тогда не знал чьи это люди. Думал просто придурки с улицы, да и со стороны они выглядели как два щуплых подростка.

— А они что?

— Да что они, поржали надо мной и пистолет к виску приложили. А когда я попытался оказать сопротивление, вырубили. Проснулся уже в каком-то подвале привязанный к стулу. Даже смешно сейчас вспоминать, будто в сериале на канале «Россия» оказался, но на тот момент немного испугался. Было непонятно, где я, и для чего меня туда притащили. А ещё этот запах: сырости и бензина, до сих пор в носу свербит.

— И что потом? — торопливо затараторила я, когда Матвей снова погрузился в свои думки.

— Потом я увидел Костеярова и пазл сложился в единую картину. Он же говорил, что я пожалею, вот и решил меня малость припугнуть.

— Но ты же не причем! Такие вопросы нужно было с Зубенко решать.

— Я ведь его правая рука как-никак. Думаешь Костеяров к Васильевичу не ходил? Ходил и не один раз, но начальник непробиваемый, вот мужик и решил через меня к нему подлезть. А когда я его ударил, ещё и при всех, то проучить вздумал, чтобы неповадно было.

— И что, ты всё это время там просидел?

— Там — просто ответил Матвей, а в моих глазах уже слезы, которые успели высохнуть за время нашего общения и сердце отчаянно колотилось в груди. Это же что за уроды такие, человека удерживать? Нелюди, а самые настоящие звери!

— Они тебя били?

— Нормально всё-отмахнулся, но мне и без его ответа было ясно: били, да ещё как. Я случайно заметила синяки на пояснице, когда Матвей обувь снимал, но думала сам скажет. Не сказал, но, наверное, и к лучшему. У меня и без всех подробностей душа на части разрывается.

— Как ты выбрался? — Спросила охрипшим голосом, вытирая мокрые щёки.

— Дима нашел, вместе с нарядом Омона. Вот реально, словно в боевике очутился — усмехнулся Матвей.

— Давно?

— Часов десять назад, точно не помню. Меня сразу в полицию забрали, показания брать. Я только помыться домой заскочить успел и сразу к тебе. Думал сообщение от Димы отправить и утром приехать, но не удержался.

Я тоже больше не могла сдерживаться. Подскочила со стула и на руки к нему забралась. Матвей обнял меня руками, и мы просто сидели, слушая тишину и стук наших сердец, что бились в унисон. Я даже представить не могу, сколько всего ему пришлось вытерпеть. Надо же, на что люди готовы пойти ради денег. Не бояться испачкаться и забрать чужую жизнь. А если бы Громов вовремя не появился, они бы что, убили его? Вряд ли после такого спокойно отпускают на волю…

— Ты чего притихла? — Шепотом спросил Матвей.

— Перевариваю. Тебе было очень больно, когда они тебя…

— Не думай об этом, кнопка, всё хорошо. Сейчас всё хорошо. Главное — ты рядом.

И я замолчала, уткнулась в родную шею и в порыве эмоций поцеловала. Не знаю зачем, просто захотелось. Матвей вздрогнул, а по моему телу побежали мурашки. Сердце забилось быстрее, внизу живота приятно тянуло. Я подняла голову, посмотрела в зеленые, словно сочная трава глаза, в которых искрилось не то желание, не то изумление, провела ладонью по милым кудряшкам и поддавшись вперед, прижалась к его губам.

— Я так скучал по тебе — признался Матвей, переплетая наши пальцы. Мы расположились на диване в гостиной. Я положила голову на плечо Моту, а он время от времени целовал меня в волосы. Я давно не чувствовала себя такой спокойной и умиротворенной. Казалось, все проблемы позади и есть только мы одни во всей Вселенной.

— Я тоже скучала — тихонько отозвалась я, посмотрев в приоткрытое окно, за которым уже светило летнее солнце, щебетали птицы и оживленно лавировали на дорогах машины. Время было шесть утра. Город просыпался, а мы так и не могли оторваться друг от друга, чтобы уйти спать. Я точно знала — сегодня Матвей останется у меня. Столько всего произошло за эти дни, что расставаться совсем не хотелось. И думать, что происходит между нами тоже. Одно я знаю точно, как раньше уже не будет. А как будет, я понятия не имела. Нам просто хорошо: здесь, сейчас в эту самую минуту. И от этого на душе оседало приятное тепло.

— Я столько всего натворил — Печальнымголосом произнес Матвей. — Когда говорил тебе те гладкие слова на прощание, думал сдохну. Но ревность одолевала меня, и я не мог сопротивляться. Казалось, что, потеряв тебя, уехав за тысячу километров, станет легче. Я обрету свободу, найду новых друзей, влюблюсь и жизнь вернется в прежнее русло.

— И как, получилось? — С замиранием сердце спросила я. Мне не хотелось ворошить прошлое, но Матвей желал выговорится, и я не стала сопротивляться. Пусть открывает душу, главное, что он здесь, рядом со мной, и что немаловажно — живой.

— Дерьмово, если честно — усмехнулся он, сжав рукой в своих объятиях. — Меня ломало, штормило, хотелось всё бросить и приехать к тебе, но в конечном итоге я струсил как последний сопляк. Пытался написать сообщение, но ты кинула мой номер в «ЧС» и я опустил руки. Дурак, да?

— Есть немного. Если бы ты объяснился, хотя бы с помощью смс, возможно я смогла бы тебя понять. И простить тоже смогла.

— А сейчас? Сейчас ты простила?

— Простила. Мне кажется это произошло даже раньше, чем я думала. Возможно, когда ты признался в своих чувствах или, когда поцеловал меня впервые.

— А Дима? — Его голос звучал глухо, а тело подо мной ощущалось напряженным.

— Я не люблю Диму, если ты об этом — ответила я, прислушиваясь к своему сердцу. Оно не стучало быстрее, дыхание не сбивалось. Будто мы обсуждали не парня моих грез и мечтаний, а просто знакомого. Этот человек был важной составляющей моей жизни и когда-то я думала, что любила его всем сердцем, но в конечном итоге моя любовь оказалась всего лишь детская иллюзия. Я вообразила себе Громова принцем, идеализировала постоянно, мечтала о нашем будущем. Но ожидания с реальностью не совпали. Для меня этот мужчина, никто иной, как увлечение. А любовь, она другая: трепетная, неземная, такая, что сносит крышу и затмевает разум. И главное — взаимная. Возможно, если бы Дима ответил на мои попытки с ним сблизится, что-то да получилось бы. Но вряд ли. У этих отношений изначально не было шансов. Не единого. Мы слишком разные, вот и вся арифметика.

— А меня?

— Что тебя? Тебя я тоже не люблю — честно ответила я. И это правда. К Матвею у меня теплые чувства, нежные, трепетные, но любовью там даже не пахнет. Мы ещё совсем недавно практически не разговаривали, и я думала, что ненавижу его. А сейчас? Сейчас мне просто хочется наслаждаться мгновением и жить.

— Но шанс-то у меня есть? — Усмехнулся Измайлов

— Шанс есть у каждого, главное правильно им воспользоваться.

— Это точно та безбашенная девчонка что в 10 лет сигала с крыши бабушкиного дома и с ветром неслась с горы на велосипеде? Откуда столько мудрости, кнопка?

— Жизнь заставила — Улыбнулась я и подняв голову посмотрела на Матвея. Он посмотрел в ответ и тоже улыбнулся. В зеленых глазах отражался блеск, а на щеках ямочки. Я не могла на него наглядеться. Так странно, когда-то мы были самыми родными друг у другу, делили одну кровать, смотрели фильмы, могли обниматься часами и смеяться над всякой ерундой. А сейчас я и слова из себя не могла выдавить, и чувство неловкости так и витало в воздухе между нами. Непривычное, но отчего-то приятное.

— Хочу поцеловать тебя — Хрипло произнес Матвей и протянув руку убрал прядь волос с моего лица.

— Ну так целуй — прошептала я. Он наклонился и аккуратно провел языком по моей нижней губе. По телу побежали мурашки, низ живота скрутил охвативший трепет. Я придвинулась ближе, обняла его за шею, и первая углубила поцелуй. Мы целовались долго, словно не могли насытится друг другом. Не знаю сколько прошло времени: пять минут десять, но хотелось запечатлеть этот момент на подольше.

Первым отстранился Матвей. Он уперся в мой лоб своим и тяжело дышал. Моё сердце кажется готово было вырваться из груди, настолько сильно стучало.

— Прости, кнопка, но ещё чуть-чуть и я не смогу остановится.

— Да-да, конечно — пролепетала я и отодвинулась. Тот факт, что у нас с Матвеем могло зайти настолько далеко, будоражило кровь. Я ведь никогда, ни с кем… даже не знаю какого это, чувствовать в себе мужчину, отдаваясь порыву страсти и удовольствия. Наверное, приятно.

Мне не хочется торопить события. Мало ли, а если у нас ничего не получится. Не хотелось бы размениваться на одноразовый секс без обязательств.

Я украдкой взглянула на Матвея. Он откинулся на спину дивана и не отрывая от меня глаз казался абсолютно расслабленным. Умеют же люди. Я вот себе место найти не могу, без конца ёрзая на диване и не зная куда спрятаться. А ещё его взгляд: пристальный, завораживающий, глубокий. О чем он думает? Обо мне? О нас? Или о своем заточении?

— Что ты теперь собираешься делать? — Спросила я подбирая под себя ноги.

— Ты, о чем, кнопка?

— О Костеярове. Ты писал заявление? Побои снимал?

— Не думай об этом, Лер — Тем же расслабленным тоном ответил Мот, словно речь шла о коробке молока с прилавка, а не о его едва не оборвавшейся жизни.

— Почему ты так спокойно об этом говоришь? — произнесла, нахмурившись — Он тебя чуть не убил!

— Ну не убил же. Всё, Лер, давай закроем тему. Я не хочу это обсуждать. По крайней мере не сейчас точно. Одно скажу, так просто я эту ситуацию не оставлю, а сейчас, наверное, пора бы ложиться спать. Проводишь меня?

— Разве ты не останешься?

— Хочешь, чтобы я остался?

— Хочу — Кивнула я, поднимаясь с дивана. — Ты слишком устал, чтобы ещё и домой ехать. Если хочешь, я постелю тебе здесь, на диване.

— А если я хочу спать с тобой? — Моё ухо обдало жарким дыхание и кожа покрылась мурашками. Я даже не заметила, как Матвей оказался рядом. Он обнял меня со спины, положил подбородок на мою макушку, а руку на голый живот. Сердце снова заклокотало в груди.

— Если хочешь — прочистив горло отозвалась я — То я не против.

— Тогда пошли в спальню.

— Зачем?

— Спать конечно, а ты, о чем подумала? — Насмешливо произнес Матвей.

— Ни о чем — пробурчала я, и выпутавшись из его объятий прошагала в комнату. Из шкафа достала подушку и положила на кровать. Украдкой посмотрела в зеркало в полный рост и вздохнула. Я только сейчас сообразила, что на мне была пижама не для посторонних глаз, состоящая из шорт и короткого топа, под тканью которого просвечивались соски. Боже, какой стыд!

— Всё готово? — В спальню вошёл Матвей и я вздрогнула. Быстро юркнула в кровать натянув до подбородка одеяло.

— Да, ложись — кивнула на его подушку. Мот снял с себя джинсы, повесил на спинку стула, а затем стянул футболку блеснув идеальным прессом. Офигеть! Вот это тело. Он что, в спортзале живет? Раньше Матвей был нескладной, высокий, худющий как щепка. А сейчас такой мужественный стал и очень хорош собой.

— Что? — Спросил Мот, поигрывая мышцами на груди — нравится?

— Дурак — хохотнула я, отвернувшись — Спи ложись. Спокойной ночи.

Через несколько секунд подо мной прогнулась кровать, а затем горячая рука легла на мой живот. От волнения дыхание перехватило и сердце в привычном ритме застучало в груди. Такими темпами я заработаю тахикардию.

— Спокойной ночи, кнопка — прошептал Матвей, уткнувшись носом в моё плечо.

Он уснул практически сразу. У меня же сна не было ни в одном глазу. Осторожно убрав мужскую руку, я перевернулась и подобрав под щеки ладони смотрела на умиротворённое лицо друга. Он тихонько сопел, а я в этот момент ощущала себя самой счастливой.

Глава 15

«Доброе утро, кнопка. Как проходит выходной? Выспалась?»

Прочитав сообщение от Матвея, я радостно упала на кровать и быстро застучала по клавиатуре:

«Доброе) Как по закону подлости проснулась в начале девятого утра «смайлик со слезами» Ты как? Как на работе?»

«Без тебя скучно.»

«И кофе готовить некому» — написала я хихикнув.

«Не без этого конечно «смеющийся смайлик». Какие планы на сегодня?»

«Грандиозные! Убраться в квартире, сходить в магазин, приготовить ужин и посмотреть какую-нибудь незамысловатую комедию. Отрываюсь!»

«А может в кино сходим? Как тебе такой вариант?

«Заманчиво» — Сдержанно ответила я, а у самой от улыбки щеки затрещали и сердце затрепетало в груди. Прошло две недели с того момента, как Матвей вырвался из лап Костеярова и каждый день мы проводим вместе, стараясь наверстать упущенное время. Я узнала от Мота, как он несколько лет лечил свою маму от жестокой болезни. Как у отца на фоне утраты любимой жены произошел инфаркт, и Матвей остался один на один с этим горем. Как он пил неделями не просыхая, а Громов вытащил его из этой ямы. Как Моту предложили работу в нашем городе, а он боялся возвращаться из-за встречи со мной. Как случайно забрел на тусовку к Ермолаеву и увидел меня. Как хотел приехать, поговорить и не решился. Как не спал ночами сгорая от ревности из-за моей любви к Громову. Он всё это рассказывал, а я плакала, жалея и себя и его, нашу ушедшую дружбу, его прекрасных родителей, что так рано покинули этот мир. В его жизни столько всего случилось, когда меня не было рядом и во всём виновата банальная недосказанность. Если бы я только знала, если бы Матвей признался мне тогда, то… возможно мы смогли бы найти выход. Или же стало бы только хуже. Я не могу знать наперед, ведь главное, что сейчас мы есть друг у друга, а в качестве кого, не столь и важно. Мне просто хорошо. Рядом с ним я становлюсь счастливее и знаю, что больше не одна.

«Посмотрю вечерние сеансы. Представь: ты и я, шуршащий попкорн, места для поцелуев»

«И какой-нибудь мужик, громко чавкающий чипсами и высасывая последние капли колы через трубочку. Романтика»

«Умеешь испортить момент «смайлик улыбка»»

«Всё для вас Мото-Мото

«Я отпишусь. Побежал работать»

«Удачи, Папа Карло. Иди, стругай своё бревно.»

«Ты вынуждаешь меня принести с собой вечером ремень»

«Ооо, попахивает садо-мазо. Любишь пожёстче?

«Маленькая язва «смайлик сердечко». Убежал»

Блокирую телефон и перевернувшись зарываюсь лицом в подушку, счастливо смеясь.

Поскорей бы уже наступил вечер…

Мы договорились с Матвеем, что в кино я приеду сама, чтобы не тратить время на мотания из одного конца города в другое. Тем более, на дорогах жуткие пробки. Он конечно не сразу согласился. Цитирую: «я как истинный рыцарь хотел забрать свою принцессу прямо из замка». На что я ответила ему: «и увезти в лес подальше от чужих глаз». Матвей рассмеялся, но всё же согласился. Сам понимает, что такими темпами в кино мы попадем только на сеанс ужастиков, а ужасов и в жизни хватает.

Я долго собиралась, как назло ничего подходящего в вещевом шкафу не нашлось и пришлось остановится на легком шифоновом платье кораллового цвета. Ему года два, но оно идеально подчеркивало мою фигуру, а в паре с босоножками и джинсовой курткой так и вовсе выглядело обескураженно. Думаю, Матвей оценит. Странно, раньше я плевать хотела, как выгляжу в глазах Измайлова, а сейчас так и норовит и прическу сделать и макияж. Порой это пугает…

В кино я приехала даже раньше, чем планировала. Таксист видимо переиграл в «недфорспид» потому что летели мы с такой скоростью, что я успела три молитвы вспомнить, два раза перекреститься и попрощаться с жизнью. Но слава богу добрались без происшествий. Выкатившись из машины, я вздохнула чистого воздуха благодаря всевышних за сохранную жизнь, едва только землю не поцеловала от счастья.

Быстро напечатала сообщение Матвею, что буду ждать его в Холле и поплелась в здание не самой новой постройки. Кажется, кинотеатру уже лет пятьдесят, но внутри с недавних пор сделали современный ремонт и теперь не страшно, что на голову упадет кусок штукатурки. Людей в это время как всегда очень много. Яблоку негде упасть. Заприметив свободное место напротив двери села рядом с парочкой подростков. Девушка положила голову парню на плечо, а он бережно гладил её по волосам что-то тихо нашептывая. Я улыбнулась, и чтобы не смущать любовную парочку воткнула наушники в уши. Включив музыку облокотилась о стену томясь в ожидании Матвея. В прошлый раз наш несостоявшийся поход в кино обернулся не самыми приятными последствиями, надеюсь такого больше не повторится. Не хотелось бы переживать те эмоции заново. Меня до сих пор в дрожь бросает от воспоминаний и сон… один и тот же сон постоянно снится. Якобы я иду по ночной дороге, вижу мост и взобравшись, лечу вниз. А когда просыпаюсь вся в поту, долго не могу приди в себя. Паршивое ощущение, словно всё это происходило наяву. Я даже подумывала сходить к психологу, но, если честно, от одной только мысли, что в моей голове будет кто-то копаться становится не по себе.

Матвей приехал спустя тридцать минут. Я сразу его заметила. Такого сложно не заметить. Тёмно-синие брюки, светло голубая рубашка, начищенные до блеска туфли. Да, на фоне всех присутствующих он явно выделялся своей колоритностью. Мне кажется, если бы на нём были обычные потертые джинсы и футболка из секонд-хенда, не заметить такого персонажа было бы невозможно. Раньше я за собой подобных мыслей не наблюдала. Сейчас же Матвей казался по-особенному красивым, не таким как все. У него идеальные кудрявые волосы, яркие зеленые глаза и ослепительная улыбка. Когда он улыбался, на его щеках выступали ямочки, чем сильно меня умиляли.

Убрав телефон и наушники в сумочку на тонком ремешке, я поднялась с места. И поправив платье растянула губы в широкой улыбке. Матвей улыбнулся в ответ оглядев меня с головы до пят. Медленно, внимательно с нескрываемым интересом. Мои щеки залил легкий румянец, а от волнения затрепетало в груди. Почему я так на него реагирую? Статус наших отношений до сих пор висит под вопросом. Мы ведь даже не целовались с того дня, когда Матвей пришел ко мне в квартиру и остался в моей кровати до следующего утра. Наше общение уже иное нежели в детстве. Вроде и не друзья больше, но и не влюбленные. Странно всё это, непривычно.

Совсем недавно я считала, что влюблена в Громова и мечтала завоевать его сердце, а сейчас только о Матвее и думаю. Днем и ночью, вечером и утром. В ду́ше, на работе, во время обеда. В голове один лишь он. А Дима… Диму я даже не вспоминаю. Словно и не было этого человека в моей жизни.

— Давно ждешь? — Спросил Матвей первым нарушив неловкую тишину. Он выглядел расслабленным, спрятав руки в карман брюк, а я не знала куда себя деть. Нервно поправила и без того идеально уложенные волосы, стряхнула невидимые пылинки с платья и смотрела куда угодно, только не в зеленые глаза напротив.

Господи, да что со мной? Это же Матвей! Мы с ним всё детство вместе провели, почему я так стесняюсь?

— Эм, не очень — сдержанно ответила я и всё-таки посмотрела на парня. В его глазах струилось тепло и искрились задоринки. На губах всё так же играла лёгкая улыбка.

— Понятно, тогда пошли?

Я кивнула и ухватилась рукой за предложенный локоть. Мы поднялись на второй этаж, и пока Матвей покупал билеты и попкорн с напитками, я ждала его на уютном кожаном диванчике. Из-за очереди в кино-бар мы немного опоздали и в кинозал заходили последними. Не знаю, специально ли, но нам достались места на самом последнем ряду. Их ещё называют местами для поцелуев. Этот факт разволновал меня ещё сильнее, а когда кроме нас там никого не оказалось, так вообще в панику ударилась. Благо, было темно и мои пунцовые щёки остались незамеченными.

Один попкорн на двоих…он и я… места для поцелуев… Матвей не шутил? Он и правду всё сделал как в своем сообщении.

Боже, коленки дрожат. Если меня так колбасит от простого похода в кино, что же будет дальше?

— Как тебе начало? — Спрашивает Мот заныривая рукой в стакан с воздушной кукурузой, что находится у меня на коленях. Его дыхание щекочет ухо и по телу расползается волна мурашек.

— Вроде ничего, интересное — отвечаю я, а у самой перед глазами расплывчатое пятно вместо экрана. Я всё пропустила, никак не могу собраться с мыслями. Присутствие Измайлова слишком странно на меня влияет.

— Этот парень в костюме кажется собирается наведаться к Элис.

Какой парень, какая Элис? Ничего не понимаю.

— Да, я тоже так думаю.

Мы продолжаем смотреть фильм. Ну как мы… Матвей уж точно. Я же время от времени кошусь в его сторону любуясь красивым профилем. На мочке левого уха виднеется маленькая точка, и я не могу сдержаться от тихого смешка, вспоминая, как эта самая точка там появилась. Когда Матвею было шестнадцать, ему загорелось проколоть ухо. На тот момент это было очень модно и моему другу непременно хотелось выделиться. Идти в салон не было денег, да и родители бы не одобрили, вот он и решил сделать сам себе подарок. Я отказалась помогать из-за страха навредить другу, но остановить парня было невозможно. С бесстрашным видом Матвей взял иголку, предварительно обработав в спирту и начал извращенно тыкать в мочку. Правда с каждой секундой его лицо кривилось в болезненной гримасе, а потом и вовсе из глаз брызнули слезы. Но он упорно продолжал. Когда иголка вошла наполовину, домой вернулись родители. Они не кричали, не ругали, но с тех пор прятали иголки уходя на работу. Матвей конечно расстроился, ведь мечта была так близко, да и пацанам успел похвастаться. Пришлось выходить из положения и клеить одну из страз с моей футболки на клей момент. До сих пор удивляюсь, как никто не заметил. Наверное, повезло.

Об этой истории знаем только мы с Матвеем, не считая его родителей, и маленькая точка на мочке уха отправила меня в то время, когда всё было иначе. Родители Измайлова и моя бабуля были живы. Никаких забот и душевных терзаний. Впереди только светлое будущее рука об руку. Без слез, боли и расставания…

— Ты чего, Лер? — осторожно спрашивает Мот, вызволив меня из погрузившихся воспоминаний в детство.

— Все хорошо — охрипшим голосом произнесла я, и уставилась на экран, даже не стараясь вникнуть в сюжет. Смысл? Всё равно не пойму, фильм уже перевалил за середину.

— Ты такая грустная, тебе фильм не нравится?

— Поцелуй меня — вместо ответа прошу я, возвращая взгляд к Матвею. Без лишних слов он обхватывает мой затылок и целует. Нежно, осторожно, словно смакует и пробует на вкус. Я чувствую, как начинаю расслабляться и осторожно провожу рукой по мягким кудрям. Вот сейчас хорошо. трепетно, тепло. Мы будто заново знакомимся друг с другом. И мне нравится такой исход. Не хочу торопится. Пусть всё будет постепенно. Свидания, поцелуи под луной, первое признание…. То, что всё это случится я почему-то не сомневаюсь. Не сейчас, когда-нибудь точно.

Остаток фильма мы с упоением целовались и не могли насытится друг другом. А когда выходили из зала я заметила парочку, что спокойно вышагивала в сторону лестницы ведущей на первый этаж. Они держались за руку. И всё бы ничего, если бы этой самой папочкой не оказались Дима и Света.

Вот это новости! У них что-то есть? Они вместе? А Лана говорила, что они не общаются… Соврала? Или у них так же как у нас с Мотом всё произошло спонтанно-неожиданно? Интересненько.

— Ты чего такая задумчивая? — Спросил Матвей. — Точно всё хорошо?

— Конечно — отозвалась я, провожая взглядом спину Димы. Свету я уже не видела. — Так, кое-кого увидела.

— Кого? — Поинтересовался Матвей.

— Громова в компании Светы. Ну той, что на ресепшн работает.

— Ну и что удивительного? Они взрослые люди, имеют право. Или ты ревнуешь?

Я слышала, что он говорил шутливо, но каким-то подсознательным чувством, знала, как Матвею не приятны упоминания Димы из моих уст. Не смотря на их дружбу.

— Если бы я ревновала, то вряд ли бы проводила с тобой столько времени — Уверенно заявила я — Мне плевать и на Диму, и на его амурные дела, просто странно что рядом с ним — Света. Она говорила они с Громовым бывшие одноклассники и особо не жалуют друг друга. Поэтому я так отреагировала.

— Это жизнь Лерка — С ухмылкой сказал Матвей и положив руку на мою плечо притянул к себе. От его рубашки исходил приятный аромат парфюма. Что-то терпкое с цитрусовыми нотками. Я обняла парня за талию и втянув носом запах от удовольствия закрыла глаза. Было хорошо. На душе ярко светило солнышко и хотелось каждому прохожему дарить улыбку.

Не уж-то я влюбилась? Ведь этого не могло случится за такой короткий период. Или могло? Интересно, сколько человеку нужно времени, чтобы понять свои чувства? День, неделю или месяц? Кажется, у любви нет сроков. Она приходит внезапно тогда, когда ты её не ждешь. Ногой открывает дверь к твоему сердцу и поселяется в нём уютно расположившись на диване. Ха, вот это я загнула. Ладно, не буду думать. Ведь хотела, чтобы всё шло постепенно, пусть так и случится.

— А помнишь, как мы на велосипедах по этой набережной рассекали? — Вспоминает Матвей рукой обнимая меня за талию. На часах практически полночь, а мы всё никак не можем разойтись по домам. Расставаться не хочется, хочется просто гулять, наслаждаясь моментом и друг другом. А ещё все эти воспоминания из детства, они оставляют приятное послевкусие, когда всё было у нас хорошо. И жизнь казалась иной, легкой, без напряга. А может это мы были молоды и беззаботны. В любом случае, сейчас мне так же хорошо, как раньше. Наверное, потому что рядом со мной Матвей.

— Конечно — смеюсь я — ты же после этой поездки месяц в больнице с гипсом провалялся. Такое не забудешь.

— А ты мне потом апельсины килограммами носила, которые я с тех пор больше не ем.

— Откуда ж мне было знать, что у тебя на них аллергия вылезет на всю задницу.

— Ох, не напоминай — хохочет Мот — То ещё веселье.

— Зато есть что вспомнить.

— С этим не поспоришь. — усмехается он — Знаешь, Лерок, это я ведь только с тобой такой был. Мне нравилось, что ты во всём меня поддерживала, даже когда я совершал полнейшие глупости. Никогда не критиковала, а наоборот — вдохновляла в меня уверенность. Это дорогого стоит. Мне кажется только за это я в тебя влюбился и до сих пор…люблю.

Матвей замолчал, а моё сердце уже прыгало под ребрами. Я не знала что ответить, потому что боялась, что его чувства — это обычная ностальгия по детству. Также, как получилось у меня с Громовым. Я ведь столько лет верила, что люблю одного человека, но когда пелена спала, поняла, что испытываю влечение к абсолютно другому. Вдруг у него это временно, а я то уже всё, с головой там, в этой розовой жиже и сопливых единорогах. Любить ещё не люблю, но и жизни не представляю без Измайлова. Вот так бывает — ждешь одно, а получаешь совсем другое. Намного важнее и ценнее, а главное — роднее.

— Ты чего молчишь, Лер? — Спрашивает Матвей останавливаясь. Торможу вместе с ним, и подняв голову смотрю в напряженные глаза. Замечаю как дергается кадык на его шее, когда он сглатывает и как сильно увеличились зрачки заслонив зеленую радужку.

— Я не знаю что сказать — выдавливаю из себя шепотом. Руки трясутся, ноги трясутся, на лбу выступила испарина. Первый раз я настолько взволнована, что все слова вылетают из головы словно пробка. Нет, подобное и раньше происходило, правда при других обстоятельствах. Мне ведь никогда вот так в лоб никто не говорил, что любит.

— Скажи хоть что-нибудь — в тон мне хрипловато отвечает Матвей. Протянув руку касается моей щеки и подушечкой большого пальца аккуратно поглаживает. Хочется закрыть глаза и замурчать от удовольствия, да момент не совсем подходящий. Я ведь и правда должна сказать ему о своих чувствах, которые вспыхнули так внезапно, повергнув меня в шок. Сколько вообще прошло времени? Две недели? Три? Или это случилось намного раньше, когда я ещё сама об этом не знала? Удивительная штука чувства. Раз и влюбилась, хотя думала, что с этим человеком ты оборвал все связи. Вычеркнул из памяти и забыл как страшный сон. А он взял и перевернул всё с ног на голову, и сейчас стоит и смотрит на тебя таким взглядом, что живот начинает скручивать узлом.

— Я, знаешь, Матвей, я наверное.. — Боже почему это так сложно? Почему ты с легкостью можешь сказать: прощай, ненавижу, ухожу, не звони, не пиши. Да всё, что угодно. Почему? У меня будто язык распух и воды полный рот. Это ведь всего лишь слова.

— Ладно — вздыхает Измайлов приподняв уголки губ вверх — Я понял. Не говори ничего, Лер. Ты не обязана что-то ко мне исрытывать, это нормально.

— Да нет же, это не так — Вырывается из меня нервное — Я… в общем…

— Я же вижу — перебивает меня Матвей — Ты просто не хочешь меня обидеть. Но на самом деле все хорошо. Я взрослый мальчик и умею ждать. Чувства не появляются из неоткуда и возможно ты ещё любишь Диму.

— Да замолчи ты! — Выкрикиваю нахмурив брови — Что ты за человек такой, Измайлов! Не видишь что ли, как мне сложно!? Да, я тебя не люблю, но это не значит, что ничего не чувствую. Чувствую, да ещё как.

Теперь мой голос тихий, практически беззвучный. Я смотрю на Матвея. От света фонарей его глаза блестят, а улыбка на лице становиться шире. У меня же кажется скулы свело в состоянии стресса. Пульс учащенно стучит, отдаваясь в висках и дышать тяжело. Мы молчим, но по ощущениям думаем об одном и том же. Я тянусь к Матвею, он наклоняется ко мне и наши губы соединяются в поцелуе. Одно дыхание на двоих, стук сердца.…

Кажется проходит целая вечность, когда Матвей первый разрывает поцелуй. Упирается лбом в мой лоб, тяжело дыша.

— Ты такая сладкая — говорит с нежностью в голосе. — С тобой сложно себя контролировать.

— А поехали к тебе — шепчу я.

Ты уверена? — Смотрит на меня ошарашенным взглядом.

Да, дорогой, я сама от себя в шоке. Ведь не хотела торопится, но кажется женский мозг работает иначе. Говоришь себе нет — это значит да. Говоришь, что ни-ни до свадьбы, значит ты уже готова на всё, можно брать пока горячая. Одним словом — никакой логики. Да и нужна ли эта логика, когда горишь желанием сдаться и подчинится любимому мужчине. Боже, я сказала любимому? Ну точно, истинная женщина.

— Лер, я же не тороплю. Даже не настаиваю.

— Поехали — улыбаюсь, и взяв ладонь Матвея в свою тяну его в сторону парковки.

До квартиры Матвея едем молча. Даже когда поднимаемся на лифте на восьмой этаж ведем себя словно незнакомцы. Но стоит только переступить порог дома, как Мот впивается в мои губы с пылкой решительностью припечатывает меня к холодной стене. Целует грубо, жадно, страстно, что по телу проносится волна дрожи и желания. Не отрываясь друг от друга мы добираемся до кровати по пути скидывая обувь. Матвей опускает меня на постель, а сам нависает сверху. Моё сердце готово вырваться из оков, когда чуть шершавые пальцы пробираются под ткань шелковой блузки и тянут вверх. Как только я остаюсь в одном кружевном лифчике, под тканью которого можно четко разглядеть затвердевшие соски, хочется стыдливо прикрыться. В комнате темно, но сочившийся из окна лунный свет позволяет развидеть мои полыхающие щеки.

— Ты охеренная — Матвей перехватывает мои ладони и тянется к губам. Целует, кусает, всасывает, так, что дух захватывает. Рукой сминает мою грудь двигаясь губами в направлении шеи. Языком облизывает гусиную кожу, целует ложбинку между грудей одновременно расстегивая лифчик.

— Какая ты красивая — с хрипотцой говорит он и проводит языком по ореолу груди.

— Ох — выгибаюсь я зарываясь пальцами в кудрявые волосы. Матвей не торопится, словно пытается насытится, отчего между ног сладко пульсирует. Мучительно медленно втягивает в рот сосок, прикусывает, лижет, целует. Я не просто горю, я плавлюсь от незнакомых ранее ощущений. Внизу живота становится томительно тяжело, изо рта вырываются приглушенные стоны. А когда Матвей снимает с меня юбку вместе с трусиками, и пальцами протискивается между бедер теряю связь с реальностью. Под его пальцами так горячо и влажно, что я извиваюсь подобно змее. Стоны глушит новый поцелую. Что он со мной вытворяет? Мне кажется ещё чуть-чуть и меня расплющит на атомы.

Боже, я вот-вот достигну своего первого оргазма с мужчиной. Уже чувствую как сладкая нега обволакивает нутро, но Матвей вдруг останавливается. Смотрю на него невидящим затуманенным взглядом, пытаясь уровнять дыхание и прыгающее в груди сердце. В его глазах тьма и безумство. В моих я уверена тоже самое, а ещё страх и желание от новых ощущений. Наблюдаю как он стягивает футболку, затем джинсы и боксёры. Из прикроватной тумбы достает шелестящий пакетик, зубами раскрывает упаковку и натягивает латекс на подрагивавший внушительных размеров член. Не хочу думать для чего ему упаковка презервативов, хоть внутри и закрадывается что-то похожее на ревность. Но я ведь взрослая девочка. Если он здесь, со мной, значит всё, что было — в прошлом.

Матвей нависает надо мной и рукой направляет член между моих бедер. Резкий толчок и я впиваюсь ногтями в напряженные мужские плечи. Закусываю до боли губу.

— Лера? — Матвей замирает, в панике впиваясь в моё лицо — Ты… ты что..

— Всё нормально, не останавливайся.

Сглотнув, Матвей растерянно кивает. Теперь он двигается осторожно, постепенно набирая темп.

— Обхвати меня ногами — просит он и я подчиняюсь. Толчок, ещё один и волна боли сменяется желанием и возбуждением. Да, может и не таким, которое я себе представляла фантазируя перед сном. Гремящих фейерверков и сотни огразмов ждать глупо, но всё равно приятно и будоражуще. Матвей целует меня, что-то шепчет на ухо, но я не слышу ничего из-за стука собственного сердца. Воздух искрится, наполняя пространство моими стонами и тяжелым дыханием Матвея. Я практически расслабилась. Зарываюсь пальцами в волосы, глажу мужской затылок, пока Измайлов продолжает работать бедрами.

— Твою мать — вырывается из него хриплый стон и я понимаю, что Матвей достиг оргазма. Он вытаскивает из меня член, но отстраняться не спешит.

— Хочу чтобы ты кончила — поясняет Мот пальцами надавливая на мой клитор. А спустя несколько сладостных минут, я улетаю куда-то на небеса рассыпаясь на мелкие частицы.

Глава 16

Сегодня мой день рождение. За последние несколько лет, этот день я привыкла отмечать в компании Ксюши, и мысль, что наша дружба так внезапно распалась тоской оседает в сердце. Наверное, поэтому я сейчас еду к её дому, а не бегу готовится к празднику. Нам нужно поговорить. Мне нужно. Я не могу больше играть в молчанку. Хватит. Может тогда станет легче.

Подъехав к дому Громовых, я расплачиваюсь с таксистом и выбравшись из машины, подхожу к воротам. Здороваюсь с охранником, дядей Геной, что много лет здесь работает и является частью этой семьи. Мы перекидываемся парой фраз, после чего он провожает меня к двери.

— Здравствуйте, Анфиса Львовна — приветствую миниатюрную женщину, и по совместительству домоправительницу четы Громовых.

— Ох, здравствуй, Лерочка. Как давно я тебя не видела. Такая красавица стала — загляденье. А глаза-то как горят.

— Спасибо, Анфиса Львовна. Да что-то времени нет — улыбаюсь — я к Ксюше, она дома?

— Да где ж ей ещё быть. Проходи-проходи, не стой на пороге. Ксюшенька в своей комнате. Чай хочешь?

— Нет спасибо.

Комната Ксюши находится на втором этаже. Конечно я не надеюсь, что бывшая подруга встретит меня с распростертыми объятиями, но надеюсь, что, хотя бы не прогонит.

Вздохнув, взбираюсь вверх по лестнице, и повернув направо останавливаюсь напротив белой двери с розовыми узорами. Сглотнув, стучу.

— Войдите!

Толкнув дверь, останавливаюсь на пороге и внимательно осматриваю бывшую подругу. Она лежит на кровати: левая рука перебинтована, как и правая нога. Лицо бледное, под глазами залегли синяки, а на лбу ссадина, обклеенная пластырем крест на крест. Страшно представить, сколько всего ей пришлось пережить, но главное, что живая.

— Привет — первая отзываюсь я.

— Ну привет — задрав надменно подбородок, хмыкает Ксюша — Чего приперлась?

— Поговорить. Пройти можно?

— Ну проходи.

Взяв предварительно стул около письменного стола, сажусь напротив кровати. Я думала, что была готова к разговору, даже речь отрепетировала, а сейчас ни одной мысли сформировать не могу. Даже не знаю с чего начать.

— Ты пришла помолчать? — Ехидно спрашивает Громова.

— Конечно нет! — В тон ей отвечаю я — просто…

— Просто что? Кажется, мы всё решили уже очень давно. Что тебе ещё надо?

— Ксюш, ну зачем ты так? Мы ведь столько лет дружили. Это глупо

— А я так не считаю! Ты же эгоистка, Самойлова. Чуть что не по-твоему, все вокруг виноваты. Мне просто надоело быть жилеткой, вот и всё!

— Какой ещё жилеткой?! — Взрываюсь я вскакивая на ноги — Что ты несешь?

— Говорю, как есть — пожимает плечами.

— Да в твоих словах нет и доли правды! Это я, я всю жизнь носилась с тобой: поддерживала, подбадривала, выслушивала все твои капризы! Я, но никак не ты! Помнишь, что ты мне сказала, когда Матвей меня бросил? Помнишь? Ты сказала, что Измайлов никогда тебе не нравился и теперь никто не будет вмешиваться в нашу с тобой дружбу. А когда бабушка умерла, помнишь, что было? На следующий день после похорон, ты уехала в Италию на шопинг, когда мне была необходима твоя поддержка! Но я никогда тебя в этом не винила, потому что считала своим единственным, родным человеком! Так что это не я эгоистка, а ты, Громова! Избалованная, высокомерная эгоистка!

Ксюша молчит, поджав губы. Её грудь вздымается, на лице выступили красные пятна, видимо от стыда, а руки нервно комкают одеяло.

Не так я представляла наш разговор. Мне хотелось по-человечески объясниться с ней и на доброй ноте разойтись. Без претензий и упреков. Сохранить хорошие воспоминания о нашей дружбе, а сейчас я даже не знаю, была ли она, эта дружба…

— Спасибо, что выслушала — проглотив колючий ком в горле, поднимаюсь с места и направляюсь в сторону двери. Мне больше нечего сказать. Я услышала достаточно, чтобы окончательно разочароваться в этом человеке и в конце концов отпустить.

— Лер, подожди — просит Ксюша охрипшим голосом, и я останавливаюсь, но не поворачиваюсь. — С днем рождения.

— Спасибо. — сухо бросаю напоследок и дергаю ручку двери.

Всю дорогу, что еду домой перевариваю наш разговор. Мне не хочется плакать, но в груди всё равно неприятно ноет. Я всегда считала Ксюшу не просто родной душой, я считала её своей сестрой. Пусть и не кровной, зато самой любимой. И как же тяжело снимать розовые очки, попадая в дерьмовую реальность. Меня не просто в неё окунули, меня втоптали и уничтожили. Раньше я хотела стать частью семьи Громовых, а сейчас просто мечтаю забыть про их существование. Стереть себе память и не вспоминать про этих людей никогда. Но как бы не было тяжко, я благодарна им обоим. Дима и Кристина помогли мне понять, что в нашей жизни ничто не вечно. Дружба в один миг может обернуться разочарованием, любовь — банальной привязанность, а человек, которого ты когда-то возненавидел — стать самым ценным бриллиантом в твоей Вселенной.

Этот этап я хочу назвать — возрождением. Возрождением самой себя, своих ценностей и прощанием с прошлым. Оно было незабываемым, но на этом я ставлю точку.

К трем часам дня написал Матвей и сказал, что скоро будет. Своё двадцатиоднолетие я решила отпраздновать дома. В последнее время мне всё чаще не хочется никуда идти. Ни в кино, ни в кафе, даже на работу. Была бы моя воля, я бы с удовольствием закрылась в квартире и тупо валялась перед телевизоров в компании Мота. Вот такое настроение.

В гостиной накрыт стол, из колонок доносится музыка и задернуты шторы для поддержания романтической атмосферы. Зажигаю свечи и иду к зеркалу. На мне сегодня приталенное платье чуть выше колен нежно розового цвета. Я купила его месяц назад на распродаже, но так ни разу и не одела. Волосы я накрутила легкими волнами, несколько прядей собрала у затылка и подвязала атласной лентой. Мне нравится. Выгляжу скромно, но со вкусом.

Слышу стук в дверь и поправив прическу иду открывать. Я немного взволнована. Это первый праздник спустя пять лет, где мы будем вдвоём с Матвеем, и хочется, чтобы всё прошло как надо. Щёлкнув замок, первым делом, что вижу — это букет розовых пионов, от которых исходит невероятный аромат.

— С днем рождения! — Звонко произносит Матвей широко улыбаясь. На нем синяя рубашка в белый ромбик с коротким рукавом, брюки бежевого цвета, а на голове праздничный колпак. Он переступает порог квартиры и поцеловав меня в губы вручает цветы.

— Спасибо — тихо отзываюсь я зарываясь носом в букет. — очень красивые.

— А ты — просто прелесть. — с нежностью в голосе говорит Матвей, отчего мои щёки покрываются румянцем. Он не скуп на комплименты, но каждый раз для меня, как в первый. Измайлов даже на работе при всех сотрудниках умудряется отвесить парочку: то прическу похвалит, то блузку, что так отлично подчеркивает цвет моих глаз. Я конечно ворчу, что он так в открытую афиширует наши отношения, но в глубине души ликую. Приятно, чего уж скрывать.

— Проходи, а я пока букет в вазу поставлю. — курирую я и убегаю на кухню. Вазы у меня нет, но есть трехлитровая банка, которая успешно её заменяет. Ставлю цветы на подоконник и направляюсь в гостиную. Матвей зря времени не теряет, разливая шампанское по бокалам

— Что ты будешь? — Спрашиваю я, усаживаясь на диван. Беру тарелку, но Мот забирает посуду из моих рук, поясняя:

— Сегодня твой день, поэтому ухаживать буду я. — Он целует меня в кончик носа — Что тебе положить?

— Эм, давай греческий и кусочек рулета.

— Ешь, как цыпленок — посмеивается Матвей, ныряя ложкой в салат.

— Ну я же леди — отшучиваюсь я.

— Ох уж эти женщины — вздыхает он и ставит передо мной тарелку с едой. Себе накладывает салат с ананасами, отбивную, пару тарталеток и канапе.

— А теперь я хочу сказать тост — Матвей берет в руки бокалы, один из которых протягивает мне. — Я не стану желать тебе здоровья, денег и прочей банальности. Но скажу лишь одно — будь счастлива, кнопка, и чтобы не происходило, оставайся собой. Ты невероятная. За тебя.

Мы ударяемся бокалами.

— Спасибо Матвей — улыбаюсь, делая несколько глотков. — Мне приятно, что в этот день ты рядом.

— А мне радостно, что рядом ты. Знаешь, Лер, когда-то я совершил ошибку. И до сих пор не могу простить себя за это.

— Не нужно, это в прошлом.

— Подожди, я договорю. Так вот, я не могу себя за это простить, и не могу отмотать время назад, но я могу кое-что другое. Мы можем.

— И что же это? — Спрашиваю я практически беззвучно. Сердце громыхает в груди от волнения.

— Просто жить. Здесь и сейчас, не озираясь на прошлое. Я никогда и никого не любил. Я приехал в этот город только ради тебя. Мне было плевать на должность, плевать на всех вокруг. Я понятия не имел, получится ли, но верил. А когда ты наконец стала моей, до сих пор не могу прийти в себя, словно во сне застрял.

— Но у тебя ведь были девушки, и там, и здесь, что, совсем не ёкало?

— Да, были, я ведь взрослый человек, но только не здесь. Сюда я ехал с конкретной целью.

— А как же презервативы в твоей тумбе? — Вырывается из меня прежде, чем успеваю подумать. Закусив губу, устремляю взгляд на горячую свечу, боясь посмотреть в глаза Матвею. Вот зачем я вообще это сказала? Для чего? Ну было и было, это прошлое. Оно есть у каждого. Матвей не исключение. А сейчас Измайлов точно решит, что я малолетняя дура…

— Так это не мои, Димкины — спокойно поясняет он и краем глаза я замечаю на его лице улыбку. Интересно, что Матвея так забавит? Моя реакция? Или моя тупость? — Я ведь у него квартиру снимал. Там помимо, ещё и зубная щетка его осталась и некоторые вещи. Ты не знала?

— Не знала — бурчу я, и взяв бокал осушаю половину. Господи, как же стыдно!

— Там на пачке кстати для него и послание есть: «Димочка, спасибо за незабываемую ночь». Я, когда увидел, ржал два дня. Но если не веришь, можем позвонить и спросить.

Еще чего не хватало! На сегодня, пожалуй, достаточно позора.

— Да верю я, верю — поспешно отвечаю, пока Матвей реально не начал обзванивать Громова. — Прости, я не хотела вообще тебе ничего говорить. Просто… не знаю, что на меня нашло. Такую глупость сморозила.

— Это не глупость, кнопка — это ревность.

Матвей придвигается ближе и рукой притягивает к себе. Смотрю в его смеющиеся глаза, лукавую улыбку и наклонившись оставляю кроткий поцелуй на губах. Матвей касается моей щеки ладонью и гладит с такой нежностью, что в душе ощущается легкий трепет.

— Пойдешь со мной танцевать? — Спрашивает он.

— Танцевать? А как же еда? Ты, наверное, голодный.

— Пошли — Он берет мою ладонь в свою и помогает подняться.

Мы встаем посреди комнаты: Матвей кладет руки мне на спину, я обхватываю его затылок и в такт музыке начинаем раскачиваться.

— Ты очень забавная, кнопка — шепчет Матвей мне на ухо, посмеиваясь. — Оказывается, такая ревнивица.

— Не начинай — вздыхаю я — сделаем вид, что этого разговора не было.

— Хорошо, как скажешь. Но мне польстило твоё поведение.

— Глупее ситуации не придумаешь, что тут может льстить?

— Как что? Ведь это значит, что я тебе не безразличен.

— Ой, Мотя, заканчивай давай свои шуточки. Я же знаю, что ты издеваешься надо мной.

— А вот и нет — Он прижимает меня к себе и целует в волосы. — Маленькая язвочка.

— Дуралей — ворчу я, улыбаясь. — всё, закрыли тему. У меня вообще-то сегодня праздник.

— Кстати о празднике. Стой здесь, я сейчас приду.

С этими словами Матвей отпускает меня и выходит из комнаты. Меньше, чем через минуту возвращается и протягивает мне две коробочки. Они обе бархатные. Одна черная, квадратная, а вторая — прямоугольная и синяя.

— Это тебе, кнопка. Мой подарок.

С замиранием сердца беру ту, которая прямоугольная. Открываю. Это цепочка из белого золото тонкого плетения, с маленьким кулоном в виде ключика.

— Ох, какая красотка — С восторгом говорю я, поднимая взгляд на парня — Спасибо, Матвей.

— Это мой ключик к твоему сердцу — объясняет он значение своего подарка. — А теперь открывай вторую.

Протягиваю футляр с цепочкой Матвею и беру в руки коробку черного цвета.

— Надеюсь там не помолвочное кольцо — посмеиваюсь я, а у самой от страха живот скручивает. Если это оно и будет, я убью Матвея. Нет, возможно и не убью, но радости от этого вряд ли испытаю. Слишком уж рано.

— Я не до такой степени банален, кнопка — с улыбкой произносит Он — Не бойся, открывай.

— Это что? — Отупело смотрю на стальные цвета ключ и перевожу глаза на Матвея в ожидании разъяснений.

— Ключи от моей новой квартиры. Я только вчера подписал документы, скоро можно въезжать. И мне хочется, чтобы мы там жили вместе. Я понимаю, что возможно ты ещё не готова к такому серьезному шагу, но давай хотя бы попробуем. Если ты конечно не против.

От его слов я впадаю в ступор. Этоведь и правда серьезный шаг. Такой же серьезный, как если бы там лежало кольцо. Жить вместе, означает делить совместный быт, засыпать и просыпаться в одной постели, ходить в магазин закупаясь продуктами, а потом обсуждать, что готовить на ужин… Совсем недавно моё желание было именно таковым, но где-то там, в мыслях о будущем. А сейчас всё реально. Готова ли я?

— Ты не считаешь, что мы спешим? — Задаю свой вопрос глядя в зеленые глаза. Матвей молчит, внимательно изучает моё лицо и невесело усмехается. Сердце проваливается куда-то в район живота. Я боюсь его обидеть своей нерешительностью, боюсь, что он подумает, что мне плевать, и на него, и на наши отношения. Только это не так.

— Пойми, у меня это первые серьезные отношения — объясняюсь я — А что если через время тебе надоест вот такая жизнь? Я надоем: своим присутствием, порядками и прочей ерундой. Что тогда? Попросишь меня уехать? Я не хочу вот так. И мне страшно, что после того, как мы съедемся, наши отношения превратиться в рутину.

Я ждала, что Измайлов разозлиться или обидится, а он стоит и улыбается во весь рот, словно я сказала что-то забавное.

— Чего зубы сушишь? Насупившись, бурчу я — Я вообще-то серьезные вещи говорю.

— Глупости ты всякие говоришь, а не серьезные вещи.

— Почему глупости?

— А что, разве нет? Лер, твоя реакция более, чем адекватна, для девушки, которая впервые в отношениях. Но не понятна мне. Я предложил тебе жить не под дулом пистолета, и уж, наверное, понимаю всю серьезность ситуации. Да, возможно в чем-то нам будет не просто. Только это нормально, и не важно: две недели мы вместе или несколько месяцев. Такой этап бывает у каждого. Но я готов, потому что хочу, чтобы ты была рядом. Видеть тебя растрепанную по утрам, без косметики. Наблюдать, как ты выворачиваешь шкаф, чтобы выбрать, что одеть. Обнимать, когда спишь. Бегать в магазин за твоим любимым мороженым, когда тебе плохо и слушать твоё ворчание. А ещё смех. У тебя замечательный смех. Я, наверное, долбанный мазохист, по версии многих мужиков, но мне всё это в кайф. Вот такая жизнь. С тобой.

Он так много всего сказал, а я не знаю, что ответить. Точнее знаю, но не могу, от переизбытка эмоций. Чем я заслужила такого мужчину? Такого адекватного, заботливого, чуткого? Мы вместе очень мало времени, но по его поступкам видно всё. Даже после нашего первого секса, в ту ночь Матвей больше не позволял себе лишнего. Хотя я ждала, и одновременно боялась, так как между ног неприятно саднило. Помню Кристина рассказывала, что после того, как она потеряла девственность с одним мажорчиком, он трахал её всю ночь, пока Громова не вырубилась от бессилия. Но Матвей отнесся к этому так бережно, что я чуть лужицей по паркету не растеклась. Сначала он отнес меня в душ, а после уложил в кровать и принес горячий чай с кусочком лимона, а ещё печеньки. Пока я пыталась прийти в себя от пережитых ощущений, он веселил меня, рассказывая забавные истории своего студенчества. А перед сном сказал, как сильно нуждается во мне. Это дорогого стоит. И кажется именно сейчас я понимаю, какие именно чувства испытываю по отношению к Моту. Это точно больше, чем влюбленность. Это желание не только быть с мужчиной, это желание чувствовать его, растворяться в нём, но при этом не потеряв себя. Желание отдаться порыву сердца, наслаждаться моментом и просто любить.

— Знаешь, Матвей — с громким хлопком я закрываю футляр. — Наверное, ты прав. Я согласна на твоё предложение. Давай попробуем.

— Лера… — Матвей притягивает меня к себе и крепко обнимает. — Я очень рад, что ты приняла именно такое решение.

— Да я просто подумала: мы ведь не можем знать, что будет дальше, но мы сами творцы своей судьбы. И если нам суждено прожить долгие годы, так и будет.

— Так ты ещё и философ — посмеивается Мот.

— Я вообще уникальная личность — важно заявляю я.

— Я бы даже сказал личности. Мне больше всего нравится, когда в тебе просыпается развратная дьяволица. Ммм, только представь: ты в кожаном красном боди, в кожаной маске и с плеткой в руках.

— Какой же ты дурак, Измайлов. Где ты там развратную дьяволицу увидел?

— Что? — Уже в голос хохочет Матвей — Даже пофантазировать нельзя?

— Вот съедемся, устрою тебе порку. Только вместо плётки, будет скалка и тогда посмотрим, как ты запоёшь.

— А раз этого ещё не случилась, готовься к моей порке, госпожа Самойлова

Матвей подхватывает меня на руки.

— Ты что делаешь? — В панике цепляюсь за мужскую шею.

— Собираюсь заняться с тобой животным сексом — он кружит меня вокруг своей оси и идет по направлению комнаты.

— Сдурел что ли? — Пыхчу я — Каким ещё животным сексом? Тебе в голову шампанское ударило?

— Да шучу я — успокаивает меня Матвей — займемся любовью. Такое слово тебя устраивает?

— Ммм — делаю вид, что задумалась — Ну даже не знаю, как-то не хочется.

— Ах так?! — Мот кладет меня на кровать и нависает сверху. Закусывает нижнюю губу, поигрывая бровями — Ну что, кнопка, я завел тебя своим сексуальным кличем?

— Чего? — Вырывается из меня смешок — Каким ещё кличем? Ты точно пьян, Измайлов.

— Я пьян только от любви к тебе — сообщает Матвей и касается моих губ своими.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16