Эффект Ноцебо (СИ) [Vladi N] (fb2) читать онлайн

Пролог

Cut — Plumb

Проливной дождь смывает скупые слезы с моих щек. Наблюдаю, как черный гроб по очереди закидывают горстями земли немногочисленные люди, пришедшие попрощаться. На улице середина октября, я промокла до нитки, но холода совсем не чувствую. Ничего больше не чувствую.

— Тиффани.

Оборачиваюсь на бархатный голос, доносящийся будто из трубы. Резкое движение добавляет дискомфорта и так гудящей голове. Боль бьёт по вискам, заставляя морщиться от ощущений. Покачиваюсь на месте, вынуждая мужчину, окликнувшего меня, поймать мою руку и удержать. Дождь застилает глаза, но я узнаю его больше по запаху, запомнившемуся с детства: табак и пряности.

— Здравствуйте, Ричард.

— Прими мои соболезнования.

— Спасибо.

Никогда не понимала, что говорить в таких случаях. Стандартные общепринятые фразы являются бездушными и пустыми. Между нами возникла пауза, которая позволила рассмотреть мужчину внимательнее. Все тот же высокий и статный, хоть и в годах. Следит за собой — видно, не взирая даже на верхнюю одежду. Теплый взгляд голубых лучистых глаз греет так же, как и пятнадцать лет назад.

— Мне нужно поговорить с тобой. Только не здесь.

Четко проговаривает каждое слово, при этом негласно давая указание охране. Через несколько секунд молодой мужчина уже раскрыл над моей головой зонт.

— Я должна закончить церемонию.

— Понимаю, — кивает, — подожду в машине. Дик проводит тебя.

Не дожидаясь моего ответа, направляется к припаркованному Audi. Со мной остаётся Дик, остальные сопровождающие скрываются следом за своим нанимателем.

Ещё минут двадцать принимаю скупые соболезнования, бездумно говоря что-то в ответ. Мыслями блуждаю далеко отсюда. В череде дней, когда детство закончилось. После того, как последние люди разошлись, оборачиваюсь на фотографию отца в черной рамке и вздыхаю:

— Я люблю тебя, папочка. Спи спокойно.

Покидаю могилу и спустя пару минут опускаюсь на бежевое кожаное сидение рядом со старым другом семьи.

— Ты замёрзла?

— Мистер Хоггард, я очень хочу оказаться дома, чтобы запить этот день. Потому что сейчас я не настроена на задушевные разговоры и обсуждение моего состояния.

Мужчина молчит. Тяжёлым взглядом прожигает, коего у него никогда не видела.

— Хорошо. Сегодня я тебя отпущу. Но завтра жду у себя. Пришлю водителя.

— Я помню дорогу.

— Это не обсуждается, — глубокий голос окрасился стальными нотами. — Разговор касается твоего отца.

— Он умер. О чём уже говорить?

Откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Да, я бессердечная стерва. Но так мне проще.

— Окей, поставлю вопрос по-другому, — если Хоггард и удивился, то не подал вида, — разговор пойдет о последней воле твоего отца относительно тебя.

Распахиваю веки и устремляю взор в лицо собеседника.

— Слушаю.

— Нет, Тиффани, не здесь. Завтра. У меня. А теперь я отвезу тебя домой.

Глава 1

Take Me Home — Jess Glynne

Лондон, 2020 г.

Тиффани

Черный Мерседес тормозит у монолитных ворот, скрывающих за собой место, в котором я провела большую часть своего детства. Тонированные стекла ещё больше сгущают темноту за окном. Дождь льет уже вторую неделю, даже не думая прекратить. Будто оплакивает мое потерянное сердце и душу.

Железные створки отъезжают, открывая моему взору вид на шикарную необъятную территорию поместья семьи Хоггард. Все осталось так же, как я помню: фигурные садовые скульптуры посреди бескрайних газонов, собственный парк на территории, где деревья уже окрасились в яркие осенние краски, а дождь безжалостно рвет и топчет радужные листья, тройной фонтан прямо перед домом. И особняк. Три этажа белого монолита, простирающиеся по периметру доброй половины территории. Четыре крыла и основное здание, вмещающее в себя ещё и гаражную пристройку на десяток машин.

Автомобиль медленно катится по гравийной дорожке, а я слушаю взволнованные удары сердца и осознаю, что ничего хорошего эта встреча не принесет. Мы не виделись четырнадцать лет — столько прошло с тех пор, как отец потерял все. И я не понимаю, что заставило Ричарда Хоггарда возобновить давно утерянный контакт.

Машина тормозит перед колоннами, скрывающими вход в дом. Перевожу дух и резво выскакиваю из салона, опережая стремившегося открыть мне дверь водителя. Бросив короткое "я сама", направляюсь к монолитной черной арке со сплошным полотном и округлым подвижным кольцом вместо ручки. Уверенно обхватываю его пальцами и дважды стучу.

Не проходит и минуты, которую я сознательно отсчитываю в уме, чтобы унять напряжение, как двери распахиваются, являя на пороге Ричарда Хоггарда. Надо признать, я ожидала увидеть дворецкого.

— Я рад, что ты приехала, Тиффани. Не стой на пороге, проходи.

— У меня разве был выбор? — захожу внутрь мимо пропускающего меня мужчины. — Я думала, что глава семейства не открывает посетителям двери.

— Особый случай. Можешь не стараться меня уколоть. Не получится.

Ричард только снисходительно смотрит, но больше никак не реагирует на мое ерничество. Сам забирает мое пальто, убирая его на вешалку в холле, и жестом предлагает проследовать за ним.

— Все собрались, за исключением Киллиана. Что неудивительно, — Хоггард неоднозначно хмыкает, усаживаясь в глубокое зелёное кресло. Я же опускаюсь в такое же напротив.

— Зачем? — если снаружи все осталось так, как я помню, то внутри дом претерпел кардинальные перемены. Классика стиля ушла, предоставив место лофту и последнему слову техники.

— Затем, что мою семью этот разговор касается так же прямо, как и тебя.

А вот сейчас я удивляюсь. Смотрю на мужчину и пытаюсь прочитать то, что скрыто в его мыслях. Хотя бы намек понять. Но нет — лицо не выдает даже малейшего признака для понимания сути.

В гостиной появляется Максимилиан — дворецкий, который кормил меня шоколадом и возил на спине. Тогда он был гораздо моложе. Сейчас же пожилой мужчина одарил меня самой теплой из своих улыбок и направился к своему хозяину. Ричард что-то тихо сказал и, получив в ответ лёгкий кивок головы, отпустил своего верного сотрудника.

— О чем вы хотели поговорить со мной?

— О тебе.

— Хм, занятно, — откидываюсь в кресле и буравлю Ричарда взглядом, — и что же я должна услышать?

— Я так понимаю, что завещание тебе ещё не зачитывали?

— Нет, встреча с адвокатом назначена на следующую неделю. Есть какие-то проблемы?

— Ты уже знаешь, чем будешь заниматься? Насколько я осведомлен, после университета ты решила вернуться к отцу в Лондон. Насовсем.

Ричард намеренно игнорирует мой вопрос, плутая вокруг. Молчу, давая понять, что его знание верно.

— Почему не захотела остаться в Штатах?

Больной ком воспоминаний подступил к горлу опасным жжением, заставляя прикрыть на секунду глаза. Справившись с эмоциями, возвращаю скупую улыбку собеседнику.

— Плохие ассоциации. Ричард, говорите прямо, в чем дело? Не надо меня морально готовить.

Хоггард тяжело вздохнул и подался вперёд, выпрямив руки и облокотив ладонями на колени.

— Тиф… Итон незадолго до смерти снова вернулся к старым развлечениям.

В момент вся влага с глаз пропала, заставляя белки буквально вывалиться из орбит. Будто раскалённый песок засыпали в глазницу — жжение набирало такую силу, что причиняло ощутимую физическую боль.

— Это неправда.

— Правда, милая.

— Нет, не верю… — подскакиваю на ноги, застывая напротив мужчины. — Откуда вы знаете? Вы не общались почти пятнадцать лет!

— Он сам пришел ко мне около полугода назад, — хриплый мужской голос собеседника без лишних описаний даёт понять, что ему тяжело. И вспоминать, и озвучивать. — Итон снова стал играть. И в этот раз связался не с теми людьми. Я предлагал помощь, возможность закрыть долг, но там счёт был уже не только на деньги. Ты понимаешь меня?

Слушаю и не могу поверить, что это снова происходит. Боже, опять! За что?! Высохшие и обездвиженные до этого момента глаза сейчас наполнялись предательскими неконтролируемыми слезами. Сжимаю руки в кулаки, что ногти до боли впиваются в кожу. Киваю. Киваю, но не осознаю, что это действительно опять повторяется.

— Итон Барлоу оставил после себя только долги, ворох нерешённых проблем и дурную репутацию. На оглашении завещания тебе объявят, что дом необходимо освободить немедленно. Ты осталась ни с чем, — Ричард намеренно не смягчает тон, которым озвучивает то, что разбивает мое сознание. Делает это для меня, чтобы я даже не пробовала искать надежду. — Если бы дело было только в долгах, то все было бы гораздо проще. Но пойми, Тиффани, — мужчина поднимается из кресла и подходит вплотную, аккуратно обхватив мои плечи тёплыми ладонями, — я не знаю, с кем он связался. И в какое дерьмо он залез. Единственное, о чем он просил, наступая на собственную гордость — чтобы я защитил тебя.

Поднимаю воспалённые от сдерживаемых слез глаза на серьезное лицо. При близком рассмотрении видно, что морщины уставшими складками исполосовали лоб и переносицу. Яркие голубые глаза сейчас не светились как раньше. А губы тонкой линией выдавали колоссальное напряжение владельца.

— Это не шутки, Тиф. Все более, чем серьезно. И если бы я не понимал, что тебе угрожает реальная опасность, то не озвучивал бы то, что собираюсь предложить.

Его пальцы крепче сжимают мою кожу, словно приводя в чувства. Я же не могу и слова вымолвить — только стою и таращусь прямо в глаза напротив, медленно умирая внутри. Хотя, казалось, что это уже невозможно.

Шум шагов заставил меня высвободиться из цепкого захвата и обернуться. В гостиную по очереди заходили люди, в которых не сразу можно было узнать старых друзей. Первой в комнату буквально вплыла Беатрис — такая же красивая, как и далёкие годы назад. Высокая и стройная, не смотря на возраст, она могла бы похвастаться изумительной кожей и все той же свежей неординарной красотой, которой так щедро ее наградила природа. Чета Хоггард в принципе невероятно красивая пара. Неудивительно, что у них получились такие дети. Женщина, увидев меня, быстрым шагом оказалась рядом и стиснула в таких крепких объятиях, коих я не получала уже много лет.

— Мне так жаль, дорогая, так жаль… — горячее дыхание обожгло шею, а искренность голоса прорвала сдерживаемую всеми силами плотину. Слезы влажной дорожкой покатились вниз, пока я со всей силой обнимала женщину в ответ. — Ты же знаешь, что мы всегда поможем. Знаешь ведь? Не чужая ты нам…

Нежная ладонь ласково гладила меня по голове, а я вспоминала маму. И сердце крошилось на мелкие кусочки, рассыпающиеся в пыль.

— Оооо, сколько сырости развели. Женщины!

Отрываюсь от женского плеча и поднимаю голову. Взглядом натыкаюсь на двух молодых мужчин. Красивых, высоких, прекрасно сложенных. Чарльз и Николас — оба голубоглазые блондины, вылитые отец в молодости. Услада для глаз. Притворно недовольный голос, заставивший меня прекратить самобичевание, принадлежал самому младшему из братьев.

— Ну, привет, заноза! — Ник надвигается не меня, широко распахнув руки. — Сто лет не виделись! Какая стала, а?

Заключив мою талию в медвежьи объятия, младший из Хоггардов оторвал меня от земли, заставив засмеяться.

— Я тоже рада тебя видеть, Ник! — обнимаю его в ответ, впервые за долгое время чувствуя умиротворение. — Ты что употребляешь? Куда так вымахал? Скоро головой своей светлой все люстры снесешь!

— Не мерь всех по себе, коротышка!

Градус напряжения в комнате заметно спал. Я с удовольствием теребила светлые волосы парня, который когда-то давно был моим другом. Мы с Ником ровесники, он тоже должен был закончить университет в этом году. И он действительно сильно вырос. Я то помню его сопливым мальчишкой с выбитым передним зубом из-за неудачного падения с дерева. А сейчас передо мной настоящий красавец.

Пока мы обнимались с младшим из братьев, ко мне со спины незаметно подошёл средний. Неуловимое касание мужских пальцев ударило током плечо. Разворачиваюсь и натыкаюсь на такие же, как у отца, яркие голубые глаза, но не тронутые тяжестью прожитых лет.

— Я скучал, Тиф.

Всего три слова. Но сколько скрытой боли они за собой несут. Из-за разногласия родителей мы лишились друг друга. А мы были семьей.

Молча киваю, смаргивая очередные слезы, и обнимаю его за шею. Чарли был самым рассудительным из всех троих. Своего рода балансом между старшим и младшим братом. И он всегда меня защищал. В основном от старшего.

— Что ж, — Ричард хлопнул в ладоши и встал перед нами, — у меня есть очень важная новость. И мне было необходимо, чтобы все члены семьи присутствовали здесь.

— Одному… кхм… члену, похоже, плевать на твое мнение, пап, — Ник закинул руку мне на плечо, подтягивая ближе к себе.

— Николас! — одернула его мать, — прекрати.

— Не стоит, Беатрис, все прекрасно знают, что Килиан не считается ни с кем в нашей семье.

Невольно закрыла глаза, вспоминая молчаливого подростка, кем в последние наши встречи являлся старший из братьев. Я постоянно от него огребала. Ощущала себя назойливой мухой рядом с опасным пауком.

— Вопрос серьезный. Даже очень серьезный. Трис, — Ричард взял за руку жену, — Чарльз, Николас, — поочередно кивнул сыновьям, — не смотря на разногласия, которые произошли между мной и отцом Тиффани, наша девочка нуждается в помощи. Сейчас у неё проблемы.

— Что произошло?

— Какие проблемы?

Мужчины одновременно задали свои вопросы, заставляя меня вернуться в тот дурдом, в который превратилась моя жизнь. Но холодный грубый голос, разорвавший пространство гостиной словно граната, разогнал кровь по венам с бешеной скоростью.

— Надо же… Просто потрясающая идиллия.

Я, так и стоявшая с мужской рукой на плече, подалась вправо. Меня встретили те же самые глаза, которых сегодня слишком много. Правда, если до этого они лучились радушием и пониманием, то те, что напротив, горят огнем предупреждения.

Глава 2

So Cold — Breaking Benjamin

Киллиан

Ожесточенно луплю грушу уже третий час. Соленый пот крупными каплями стекает по лицу, оседая в районе подбородка. Опять эти семейные сходки, на которых мое присутствие всегда ярко выделяется слишком агрессивным настроением. Не был там пару месяцев, и еще столько бы не появлялся.

Но у нас, блять, новая принцесса в королевстве лицемерия. Забытое воспоминание, вычеркнутое из памяти, снова замаячило на горизонте. Ник сказал, что отец сам ее нашел. Вопрос только — какого черта?

— Кил¹, завязывай, у тебя телефон разрывается! — Джейсон вырывает из размышлений, кинув в меня полотенце.

— Еще раз так сделаешь, окажешься на месте этой груши.

Спарринг-партнер показывает мне средний палец и уходит в раздевалку. Вытираю лицо, не спеша развязываю бинты, разминаю пальцы со сбитыми костяшками. Поворачиваю шею до хруста в разные стороны. И только после этого направляюсь к разрывающему тишину зала телефону.

— Что? — без приветствия рыкаю в трубку брату.

— Ты едешь или нет? Отец негодует.

— Плевать.

— Киллиан, хватит ломаться. Все равно же придется появиться когда-нибудь. И будет хуже, — стискиваю челюсти, от чего раздается характерный зубной скрежет, — ты же сам прекрасно это понимаешь.

— Она уже приехала?

— Нет еще. Но Адам уже отправился за ней.

Молчу, не зная, что сказать Нику.

— Просто приезжай и все.

Сбрасываю звонок и направляюсь в раздевалку. Стягиваю с себя мокрые шорты, закидывая в сумку, и захожу в душ. Через пятнадцать минут прыгаю в обожаемую черную Bugatti Chiron Super Sport охрененной комплектации, включаю на максимум любимый плейлист и с характерным звуком трогаюсь с места.

Проношусь по залитому ливнем Лондону на бешеной скорости, не беспокоясь о правилах. На них мне давно плевать. Стоит только оказаться перед воротами, дыхание сбивается, заставляя испытывать какие-то незнакомые эмоции. Предвкушение.

Проезжаю по территории прямиком к гаражу, где оставляю машину, и прохожу в дом. Никто не встречает меня на входе, потому что захожу через внутреннюю гаражную дверь. По мере приближения к гостиной начинаю различать взволнованные голоса родни и один обрывистый женский. Почти забытый и незнакомый. Прошло много лет.

Делаю шаг в главную комнату и застываю. Чарли обнимает маленькую девушку, точнее она вцепилась ему в шею, привстав на носки. Ник с каким-то детским восторгом смотрит на женскую спину, отец наблюдает за развернувшейся картиной с нескрываемым удовольствием, мама же утирает набежавшие слезы и улыбается.

А я злюсь. И это дешевое представление выводит меня из себя.

— Что ж, — хлопок заставляет меня вынырнуть из затопивших эмоций и вернуться к происходящему, — у меня есть очень важная новость. И мне было необходимо, чтобы все члены семьи присутствовали здесь.

— Одному… кхм… члену, похоже, плевать на твое мнение, пап, — маленький засранец огребет.

— Николас! Прекрати.

— Не стоит, Беатрис, все прекрасно знают, что Киллиан не считается ни с кем в нашей семье.

Действительно, папа. Только вопрос в том, почему все стало так, как стало?

— Вопрос серьезный. Даже очень серьезный. Трис, Чарльз, Николас, — любимая фишка папы — излишняя трагичность, — не смотря на разногласия, которые произошли между мной и отцом Тиффани, наша девочка нуждается в помощи. Сейчас у неё проблемы.

— Что произошло?

— Какие проблемы?

Прыть то какая. Все так стремятся быть участными. Обвожу взглядом незамечающих меня родственников, машинально цепляясь за напряженную женскую спину.

Крошечная. Дюймов шестьдесят, не выше. Достает Нику буквально до подмышки. Через чур худая. Даже тощая. Но ноги, обтянутые джинсами, красивые. Ровные и длинные, не смотря на малюсенький рост. Но что привлекает все внимание, так это пепельные волосы. Шикарные, густые, струящиеся крупными волнами до поясницы. Поверх которых вальяжно закинута рука брата.

Никто из присутствующих даже не обратил внимание на мое появление. А я так не привык.

— Надо же… Просто потрясающая идиллия.

Ничего нового. Голос, полный равнодушной холодности, рассек пространство, привлекая всеобщее внимание. Отец разочаровано покачал головой, неосознанно сжимая руку матери, которая, в свою очередь, снова молча умоляла меня быть спокойнее. Поздно.

Когда развернулась девчонка, как-то резко и рвано, меня выщелкнуло. От глаз ее просто снесло. Мы стоим друг от друга на расстоянии примерно в пятнадцать футов, а жёлтая радужка зрачка по центру воспаленных белков светит, словно долбаное солнце. Смотрит с каким-то затаенным недоверием. Губы поджаты, нос вздернут, щеки бледные, будто откинулся не папаша, а она. Веду взглядом вниз, остановившись на бесформенной вязаной тряпке, черным пятном повисшей на груди и не дающей оценить фигуру новоиспеченной сиротки сверху. Снова возвращаю внимание к женскому лицу, подмечая для себя один факт: я помню ее нескладной прилипалой, коей она была в восемь лет, а сейчас же передо мной привлекательная женщина. Хоть и выглядит лет на шестнадцать.

— Выросла, заноза. Красивая стала.

Моя прямолинейность заставила бледные щеки вспыхнуть едва заметным румянцем. Девчонка поймала мимолётное смущение, но быстро привела себя в порядок, посмотрев мне в глаза с новым, незнакомым до этого вызовом.

— И тебе привет, Киллиан. Сколько лет, сколько зим. Помнится, раньше для тебя я была деревянной.

— Ну, этот факт пока остаётся неизменным, — растягиваю губы в ленивой улыбке, — надо щупать, чтобы разувериться.

— Сын!

Отец вышел вперёд, прекращая наше словесное сопротивление. Ник так и держал свою руку поверх крохотных женских плеч, а Чарли встал ближе к девчонке, будто один из своры охраны. Защитнички нашлись, мать его.

— Давайте уже, наконец, перейдем ближе к делу. У меня мало времени! — вскинулся на отца, призывая быстрее покончить с семейными баталиями. — Зачем это семейной сборище, включая давно забытых старых друзей?

Возвращаю внимание занозе, поймав ее на беззастенчивом рассматривании. Встретившись со мной глазами, не отвела их, а только прищурилась. Ник что-то шепнул ей на ухо, вызывая улыбку, но наш зрительный контакт при этом разорван не был. Будто нарисованные губы обнажили ровные белые зубы, заставив меня отвернуться первым.

— У Тиффани большие проблемы.

Отец смотрит только на меня, потому что все остальные это уже слышали.

— Мы здесь причем? У всех у нас дерьма по горло.

— При том, что я обещал Итону, что не брошу его дочь в беде. Она тебе не чужая, сын.

Последнее слово вызывает дикое отторжение, взрывая напряжённое нутро.

— Ага, — растягиваю лениво, — начнем с того, что я в принципе здесь чужой. Так почему меня должны волновать ее проблемы.

Лукавлю. Мне интересно, что произошло в жизни маленькой мисс Барлоу, что мы снова встретились спустя много лет.

— Ты можешь засунуть свою спесь глубоко себе в одно место и дослушать, наконец? — вот это номер. Поднимаю левую бровь, рассматривая источник дерзкого звука. Чарли пытается сдержать смех, Ник же откровенно ржет во весь голос. А наглая зараза только скрестила руки на груди и развернулась к отцу. — Ричард, правда, давайте быстрее закончим. Я хочу уехать.

— Как раз это я и хочу обсудить, милая, — голос старика как-то странно смягчается, когда он обращается к девчонке. Как и взгляд. — Тебе придется освободить дом. Все сбережения заберут в счёт погашения банковских кредитов. Адвокат напрямую встретится с представителем человека, с которым твой отец вел свои… дела.

— Я могу сама…

— Нет! Этот вопрос даже не обсуждается, Тиф. Ты там присутствовать не будешь. И светиться тоже!

— Но…

— Да что, вашу мать, произошло?! — не выдерживаю и перехожу на крик.

— То, что произошло, останется между мной и Тиффани. Подробности вам не нужны.

— Тогда какого хрена ты вообще нас собирал, если не собираешься рассказывать?!

— Киллиан…

— Что, мама, что? — разворачиваюсь к бледной матери. — Какие-то тайны, окутанные беспросветным мраком. Нам бы в своем дерьме разобраться, а не тянуть в него ещё и ее с проблемами!

— Угомонись уже! — рявкнул Чарли, создавая в гостиной напряжённую тишину. Он редко позволял себе повышать голос, но при этом если кричал, то был на грани. — Договаривай, папа.

— Спасибо, — снова эта театральная пауза, — Тиффани теперь является членом нашей семьи. И этот факт влечет за собой все вытекающие обстоятельства.

Никто не проронил ни единого слова, переваривая услышанное. Пока осознание нового факта укладывалось в сознании каждого, Ричард повернулся к девушке и продолжил:

— С сегодняшнего дня ты находишься на полном моем попечении и под моей защитой. Чтобы максимально закрыть бреши Итона, я сделаю все, что в моих силах. Но если он пришел ко мне сам, то рискну предположить, что дела обстоят гораздо хуже. По поводу твоего трудоустройства поговорим позже. И еще, — отец обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, — ты переезжаешь в этот дом.

— Что? — а это уже новоиспеченная сестра. — Ричард, я не хочу! Разберусь, где мне жить, это уже мои проблемы…

— Тиффани. Это не обсуждается, — старик чеканит каждое слово будто дрова рубит. При желании умеет быть убедительным. — Все, что тебя интересует, мы обговорим отдельно. Наедине.

Девушка невидящими глазами застопорилась на отце, но все ее существо выражало протест. Это было видно по напряженной позе, сжатым в тонкую белую линию губам, трясущимся кулакам. Удивительно, но, повзрослев, она стала больше похожа на меня, чем на добряков-братьев, с которыми проводила все свое время в детстве. Я чувствую таких же: потерянных, неудержимых и озлобленных.

— Есть вопросы? Возражения не принимаются.

Ричард Хоггард выпрямился во весь рост, гневно сверля меня взглядом.

— Я рада. Тиффани мне как дочь.

Мама в своем репертуаре. Закатываю глаза и складываю руки в замок.

— Я тоже! Наконец-то заноза снова будет меня доставать, — Ник беззаботно приобнял Барлоу, — будешь жить в моем крыле.

— У меня больше места, можешь расположиться у меня, — Чарли улыбнулся и пожал плечами. — К тому же, сейчас я здесь в основном только ночую. Тебе будет комфортно.

Смотрю на всех своих затейливых родственничков и неосознанно стопорюсь на девчонке. На ее глазах, затянутых пеленой беспросветного отчаяния.

— Нет, — резко выкинутое слово привлекает всеобщее внимание. Молодая женщина вскидывает свои желтые глаза, напирая на меня гневом, но мне плевать. — Если она остается в этом доме, а она остается, то будет жить только в моем крыле. И это обстоятельство не обсуждается.

Бесценное выражение лиц членов семьи услада для моей души. Но волна дичайшего напряжения, заполонившего воздух, заставила меня подойти к Барлоу и потянуть за запястье на себя. Она вскинула голову, взмахнув копной светлых волос, чтобы посмотреть мне в глаза. Безысходность и злость смешались водоворотом, грозясь обрушиться на меня сносящей все на своем пути волной.

— Ты поняла меня, Тиффани? — смакую каждую букву ее имени на языке, впервые за столько лет произнося его вслух. — Ни у кого. Только у меня.

Кил¹ — игра слов (kill — убивать)

Глава 3

Frozen — Madonna & Sickick

Тиффани

Смотрю на самодовольную рожу Киллиана Хоггарда и начинаю смеяться. Как-то слишком громко и безумно, чем повергаю в ступор всех присутствующих. Мужчина напротив же только недоуменно поднимает бровь, снова растягивая свои безупречные, на мой взгляд, губы в насмешливой улыбке.

— Я сказал что-то настолько смешное, красивая?

Его обращение прерывает мой хохот, вынуждая снова сканировать, без преувеличений, невероятное лицо. Он единственный из трёх детей похож на мать. Очень сильно похож, но природа разбавила изящную женскую красоту потрясающей мужественностью и дерзостью носителя. Если бы не отцовские глаза, то можно было задавать вопросы касательно родства. Но даже не столько цвет глаз, сколько сам взгляд выдает в нем истинного сына Ричарда Хоггарда.

Бесстыдно рассматриваю Киллиана, пробегая по темным взъерошенным волосам, будто в них только что копошились чьи-то женские пальцы, по крупному, но прямому носу, по щекам, покрытым колючей щетиной. Длинную мощную шею центрует выпирающий кадык, в нескольких сантиметрах от которого виднеется кончик черной линии, определяющей наличие татуировок на охрененном теле. То, что оно таковым и является, сомневаться не приходится. Черная футболка под небрежно наброшенной кожаной курткой предельно ясно обрисовывает фактурный торс.

— Ты на вопрос ответишь или дальше будешь меня рассматривать? Можем подняться наверх, и я покажу тебе все, что интересует.

Вскидываю голову, возвращая собеседнику такой же дерзкий взгляд, которым тот оглядывает меня.

— Уволь. А то, боюсь, удар хватит от такой красоты, — кривлюсь на последнем слове, чем вызываю у него ещё большую улыбку. — Отвали со своими шуточками, Киллиан. Серьезно. Жить я здесь не буду.

— Будешь, поверь. Так ведь, папа? — бросает куда-то мне за спину, но при этом не разрывает зрительный контакт.

— Вопрос решен и обсуждению не подлежит.

Хриплый голос Ричарда вновь разгоняет кровь по венам словно горящее топливо. Сердце работает с удвоенной силой, дабы сохранить хоть какое-то самообладание. Разворачиваюсь, обращаясь к главе семьи:

— При всем уважении, но мне уже двадцать три. Я по всем канонам выросла и не нуждаюсь в опеке. Ни в чьей.

Кажется, что все эти слова я прорычала, а не проговорила. Напряжением сквозит каждое мое слово, как и каждый вдох, сделанный в этом доме после появления Киллиана.

— Тиф, — Ричард подходит ко мне и берет за запястье, — обсудим наедине все, что требуется. Без лишних ушей, — это уже старшему сыну, который до сих пор от меня не отошёл.

Киваю мужчине, возвращая внимание прежнему оппоненту. Киллиан больше не улыбается, только каким-то странным голодным взглядом смотрит в район моей груди.

— Ты будешь здесь жить, Тиффани. Этот вопрос решен, отец слов на ветер не бросает. Это единственное его достоинство, — шокирована, но вида не подаю. — Я здесь почти не появляюсь. Поэтому ты расположишься в моем крыле, исключительно исходя из твоего удобства. Я же тоже могу уделить внимание подруге детства.

На "подруге" Киллиан делает ощутимое ударение, в этот момент оглядывая братьев, застывших в паре шагов от меня, каждый с разных сторон. Затем вплотную придвигается ко мне и наклоняет голову к моему уху:

— Хотя… — шепчет мужчина, — может быть, я стану появляться чаще. Потому что вижу, что ты с первой секунды захотела меня так же, как я тебя. Только секс, красивая, зато какой.

Горячее влажное дыхание вкупе со словами, которые он говорит, заставляет меня неосознанно свести ноги вместе. Киллиан замечает это и отстраняется, хищно сужая глаза и ухмыляясь. Я же до последнего стараюсь держать лицо и не выдать своего возбуждения, которое забытой острой волной рассекло низ живота, направляясь к плоти.

— Подумай над этим, Тиффани.

Под оглушающую тишину старший из братьев покидает гостиную, не проронив ни слова больше. Я же, с бешено колотящимся сердцем и трясущимися руками, пытаюсь унять то бушующее внутри чувство, которого я столько лет не испытывала. Гнала от себя, будто предавала ЕГО, а сейчас просто от одних слов кипящим жаром залило. Ник, ощущая мое напряжение, крепко сжал мои пальцы и ободряюще улыбнулся.

— Киллиан бывает немного того… поехавшим идиотом с манией величия. Просто забей.

— Мне плевать, — но в душе то я понимаю, что нихрена не плевать. Этот несносный пацан в прошлом, а сейчас брутальный агрессивный мужик одним только взглядом вывел меня из равновесия и сбил все барьеры. А я несколько лет их выстраивала. — Его раздутое самомнение только его проблема.

— Кажется, что лопнет скоро… — про себя тихо бормочет Чарли, пристально меня оглядывая, а затем задумчиво переводя взгляд на дверь, за которой скрылся брат.

— Я попрошу оставить нас с Тиффани наедине, — негромко говорит Ричард, подзывая меня к себе. — Дорогая, попроси Макса принести нам кофе.

Беатрис кивает, целует мужа в щеку и направляется к выходу. Останавливается возле меня, ещё раз обнимая.

— Может останешься на ужин?

— Спасибо, но не сегодня. Думаю, наверстаем.

Улыбается мне и покидает гостиную. Следом выходят сыновья, одаривая меня своими подбадривающими улыбками.

— Прежде чем ты снова станешь показывать колючки, Тиф, просто выслушай меня.

Глава семьи остановился у камина, наблюдая, как огонь поглощает собой угли, оставляя только пепел. Примерно тоже самое сейчас происходит с моей собственной жизнью. Молчу, давая возможность продолжить монолог, только складываю руки на груди и встаю напротив.

— Я прекрасно понимаю твои чувства, поверь. Ты молода, обижена, одинока. Сломлена. Сейчас тебе кажется, что лишние люди на твоём жизненном пути будут только мешать. Но это не так, — небесные глаза снова встретились с моими, — ты не справишься сама, Тиф. Ты не понимаешь, на что способны эти люди. Это не просто шайка бандитов, крышующих местные пабы. Это большая сетка людей, где насилуют и убивают и за меньшее. А Итон вмазался по-крупному, — снова пауза, позволяющая ему перевести дух, мне взять себя в руки. — Я пытался выйти на верхушку, но не смог. Твой отец так и не сказал, что конкретно он натворил. Но я помню его глаза. Ему было страшно, Тиффани. И уже не за себя. Он просил за тебя. Понимал, что его дни сочтены.

Отворачиваюсь, лихорадочно глотая слезы. Ну, почему? Почему он нарушил свое обещание! Почему?!

— Поэтому я очень тебя прошу поверить и принять то, что я говорю. Естественно, это не навсегда. Я подключил все возможные каналы, чтобы найти зацепку и решить вопрос, касающийся тебя. Но пока будь благоразумной и прими мои условия. Пожалуйста.

Ричард подошёл ко мне и взял за руки. Пристальный взгляд смущает меня, но снова отвернуться я не могу.

— Ты очень похожа на маму, дорогая, — грустный негромкий голос оглушает похлеще крика. Я старалась не возвращаться воспоминаниями к самой родной женщине в мире, дабы не бередить то, что кровоточит до сих пор. Но сейчас я не могу игнорировать калейдоскоп картинок, вспыхивающих в памяти после этих слов. — Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же самое. Это убьет каждого из нас.

Мужчина стирает пальцами соленые слезы с моих щек и крепко обнимает. Гладит по голове, позволяя вдыхать потрясающий аромат, осевший на его рубашке. Эти люди приняли меня как члена семьи, а я до сих пор пытаюсь бодаться, хотя понимаю, что это бесполезно.

— Хорошо, — еле слышно шепчу в горячую мужскую грудь, — я согласна.

Понимаю, что Ричард услышал, потому как его ладонь замерла на моих волосах. Хоггард отстраняется, легонько целует меня в лоб и с улыбкой произносит:

— Умница, Тиф, — вымученно улыбаюсь в ответ. — У тебя есть молодой человек?

Немного теряюсь от озвученного вопроса, но лишь отрицательно качаю головой.

— Понял. Значит частной жизни нет, уже проще, — будто больше для себя говорит Ричард. Затем легонько сжимает мою ладонь и снова отходит к камину. — К тебе будет приставлен человек из охраны, но ты его даже ощущать возле себя не будешь, гарантирую. Сугубо для твоей безопасности. Если ты будешь с кем-то из братьев, то потребности в человеке не имеет смысла — каждый из них сможет тебя защитить. Для этого у моих сыновей есть все возможности, — немного смущенно выдает глава семейства. — Но с Киллианом тебе безопаснее всего.

Закатываю глаза в ответ на последнюю ремарку.

— Я понимаю, что звучит это более, чем странно. Но поверь, Тиффани, Киллиан один из немногих, которому я могу доверить твою безопасность безоговорочно.

— Почему?

— Потому что, не смотря на особенности его характера, он всегда держит свое слово. Всегда. И он обещал мне, что будет тебя защищать. К тому же, за прошедшие годы многое поменялось. Киллиан, так скажем, физически и морально хорошо подготовлен.

Смотрю на мужчину во все глаза и не понимаю, что, черт возьми, произошло в их семье, что сын его буквально ни во что не ставит, а отец продолжает его уважать.

— Ты действительно можешь жить и у него в крыле. Оно больше, чем у мальчиков, — Господи, называть двух здоровых мужиков мальчиками может только папа.

— Уж от этого увольте, — качаю головой, — хватит мне острых ощущений. Воспользуюсь предложением Чарли — он самый адекватный. Уж простите.

Ричард смеется, открыто и заразительно, как я запомнила из детства. Я не сдерживаюсь и присоединяюсь к нему.

— Да, Чарльз сердце нашей семьи. Я очень горжусь тем, каким человеком он стал, — лицо Хоггарда озаряется, будто он вспоминает что-то теплое и родное, — а по поводу Киллиана… Да, он грубый, не избирательный в выражениях и жесткий, но… Ему действительно не чужды такие качества, как забота и внимание. По крайней мере были.

Ага. Не могу же я ему сказать, что его старший сынок предложил мне трахаться в его крыле. Заботой там и не пахнет.

— Сын может месяцами не появляться в поместье, чем сильно огорчает Трис. Она так и не свыклась с особенностями его сформировавшегося характера.

— Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но что произошло между вами?

Мне неудобно, но задаю вопрос четко, прямо смотря на собеседника. А вот Ричард впервые уводит взгляд в сторону и уходит от ответа.

— А это оставим на следующий серьезный разговор.

Еще около часа обсуждаем за кофе все моменты, касающиеся моей новой жизни. Хоггард, зная, что я получила образование журналиста, предложил мне место в его издательстве. Начну рядовым сотрудником, а дальше все зависит только от меня. Решили, что переезд состоится сегодня, так как собирать мне толком и нечего, вещей у меня немного. На встречу с адвокатом поедем вместе, возможно, что вскроются некоторые подробности прошлого папы. Ник вызвался меня доставить до дома и обратно, чему я была действительно рада. Я правда по нему скучала.

— Я быстро, заноза. Жди здесь!

Подгоняю друга рукой и смеюсь. Наблюдаю, как парень резво поднимается по широкой лестнице. Когда спина скрывается из видимости, разворачиваюсь и утыкаюсь носом в широкую грудь. Опешив, задираю голову, и вижу горящие голубые глаза, бьющие зарядом в двести двадцать вольт.

— Я думала ты ушел…

Не успеваю закончить реплику, как Киллиан дергает меня за руку, скрывая нас от посторонних глаз за лестницей. На автомате вжимаюсь в стену за спиной, а он расставляет по обе стороны от меня мощные загорелые руки. Прожигаю взглядом красивое лицо, пытаясь понять, что его обладателю от меня нужно, но Хоггард вдруг наклоняет голову и впивается в мои губы.

От прикосновения плоти мое сознание разрывается на миллион хаотично движущихся частиц. Они сталкиваются друг с другом, образуя бешеные искры, поджигающие меня изнутри. Пальцы мужчины крепко и больно сжимают мой подбородок, поднимая выше, а затем я чувствую чужой язык на своем. Это ощущение вырывает меня из морока и заставляет со всей силы оттолкнуть Киллиана.

— Ты совсем офанарел, придурок?! Какого хрена ты суешь свой язык в каждый свободный рот?!

— Не в каждый, а в твой, красивая. Я тебя хочу.

— А я тебя нет! Отвали от меня.

Говорю и сама себе не верю — так сильно дрожит мой голос от возбуждения и желания. Только дура не будет хотеть Киллиана Хоггарда, и он это прекрасно понимает.

— Врешь. Хоть себя не обманывай, — рычит мне в лицо, снова придвигаясь вплотную к губам. — С сегодняшнего вечера ты спишь в моем крыле.

— Разбежалась.

— Я серьезно, Тиффани, — снова сжимает мой подбородок, проводит носом по щеке, заставляя колени дрожать от ощущений, — если не хочешь проблем в этом доме. Или ты боишься?

Боюсь. Но не мужчину, стоящего передо мной, а ощущений, которые к нему испытываю с первого зрительного контакта.

— Я ничего не боюсь, Киллиан. Все страшное со мной уже случилось.

Хоггард как-то странно прищуривается, оглядывая мое лицо с какой-то другой, неподвластной мне эмоцией, и отталкивается от стены, освобождая мне проход.

— Поверь, Тиффани, тебе только так кажется. Иногда смерть — это единственное облегчение.

Бросает эти слова и уходит, ни разу больше на меня не посмотрев.

Глава 4

Smells Like Teen Spirit — Nirvana

Тиффани

— Расслабься, заноза, — Ник вытаскивает две мои сумки на улицу, пока я с тяжёлым сердцем осматриваю то, что больше никогда не будет моим домом. — Сейчас у тебя начнется лучшая жизнь.

— Ага.

Меня съедает такая тоска, что не передать словами. Здесь я повзрослела, была счастлива, умирала от горя. Эти стены столько памяти в себе хранят. Не верю, что отец все это с такой лёгкостью потерял.

Мои плечи накрывают тяжёлые ладони. Чувствую, что Ник хочет что-то сказать, но не решается.

— Давай уже, умник, что там в твоей светлой голове назрело?

— Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, Тиф. Твой отец и мне не был чужим.

Тяжело выдыхаю, нахлынувшими эмоциями перемалывая по новой все свое нутро, и кладу ладонь поверх его, так и не поворачиваясь. Мужчина опускает свой подбородок мне на голову и обнимает со спины, тяжестью тела даря какое-то равновесие и спокойствие. И нет в этом жесте ни капли интимности — только та любовь, которую может подарить член семьи.

— Поехали? — откашливаюсь, прочищая хриплый голос. — Хочу просто отрубиться и ни о чем не думать.

— Череда тяжёлых дней, понимаю, — оборачиваюсь прямо на завораживающие глаза. У каждого из братьев они играют разными красками: Ник — эдакий напомаженный богатенький сынок, чья голубая радужка манит на сексуальные подвиги с ее обладателем, Чарли выдает ими глубокий ум — даже цвет меняется к серому, когда тот задумчив. А Киллиан… Смотришь на него и боишься. Его, себя, всего.

— Есть такое.

Николас погрузил мои немногочисленные вещи в багажник своего Porshe, помог мне, как истинный джентльмен, устроиться в спортивном салоне, и через несколько секунд с оглушительным ревом дернулся с места. Я вертелась из стороны в сторону, чтобы успеть зацепить хоть кусочек своего, уже прошлого, дома, но скорость была слишком большой. Разочарованно откидываюсь на спинку и поджимаю губы.

— Чтобы не растягивать болезненные ощущения.

Хоггард наваливает громкости стереосистеме, чья мощь рассекает напряжённый воздух в салоне, выдавая на полную первые гитарные аккорды Smells Like Teen Spirit. Удивлённо распахиваю глаза и поворачиваюсь к счастливой физиономии Ника, трясущего в такт музыке головой.

— Помнишь?

— Шутишь? Конечно!

— Давай как тогда, а?

На мгновение отпускает руки и на манер барабанщика перебирает ими в воздухе в такт доносящийся музыки. И я, впервые за долгое время, открыто и заливисто смеюсь, воспроизводя в памяти все картинки детства. Где наши семьи все ещё вместе, на заднем дворе поместья Хоггард, отцы на всю слушают Нирвану, а мы с Ником будто тот самый Курт Кобейн. Складываю руки так, будто держу гитару и перебираю струны. Мужчина смотрит с каким-то нескрываемым трепетом, заставляя меня немного смутиться.

— Так по смеху твоему скучал, по тебе скучал. По нам. Заноза.

Щемящая тоска глубокой лужей растекается по организму, топя в себе мое сердце. Волны сожаления о потерянном времени разносят мурашки по всему телу, вызывая дискомфорт.

— Прости… Что все так получилось… — все, что могу вымолвить.

— Вина родителей. Не нас.

Рубит голосом, чего от Ника не ожидала. На смену вечному разгильдяю пришел чуткий понимающий человек, но буквально через пару минут снова вернулся тот самый беззаботный весельчак.

— Давай, Тиф, вступай! Поехали!

Снова возвращаю руки в положение на гитаре в воздухе, и мы с Хоггардом орем во все горло:

"With the lights out, it's less dangerous

Here we are now, entertain us

I feel stupid and contagious

Here we are now, entertain us

A mulatto, an albino, a mosquito, my libido"

В поместье появляемся поздно, так и проорав песни всю дорогу. Я знаю, что Ник пытался отвлечь меня, и за это ему очень благодарна. На входе встречаемся с Чарли, который на ночь глядя покидал дом.

— Тиффани, папа сказал, что ты решила остановиться вмоей части дома. Твоя комната третья справа по коридору. Там уже все подготовили, — мужчина улыбается, застегивая на ходу пальто. — Я рад, что ты с нами. Если нужна будет помощь, то я всегда на связи. Ник, забьешь мой номер Тиф.

— А куда это ты намылился, целомудренный ты наш, в одиннадцать то вечера? — младший Хоггард забавно прищуривает глаза, как в детстве, когда братья не брали его с собой играть, чем вызывает мой невольный смешок, — а ты чего веселишься, заноза?

— Тебе двадцать три года, а ведёшь себя, словно недавно восемь исполнилось.

Теперь уже и Чарли хохочет. Подмигивает мне, направляясь к выходу в гараж. Так странно наблюдать за этими двумя взрослыми красивыми мужчинами, которые отпечатались в моей памяти детьми.

— Тиф, меня сегодня не будет, так что все крыло полностью в твоём распоряжении.

— Ох, неужто наш мальчик нашел себе подружку, — всплескивает руками младший брат и манерно вытирает несуществующие слезы кончиками пальцев. — Господи, когда он так вырос!

Со всей дури луплю его по затылку, вызывая только сдавленное "Ай", и благодарю Чарли. Когда мужчина уходит, Ник ведёт меня в крыло брата, попутно возмущаясь силе моего удара.

— Такая мелкая, а лупишься, как Тайсон! — трёт огромной ладонью затылок. — Тебя надо Киллиану сдать, чтобы ты на груше свою спесь отрабатывала.

— Он что, занимается боксом? — выгибаю в удивлении бровь.

— Отец отдал его в бокс сразу после того, как случилось то, что случилось. Сама понимаешь, — киваю, — у Киллиана были проблемы с агрессией. Там он хоть немного мог выплеснуть эмоции. Тренер говорил, что у него талант. Но брат упорно не хотел заниматься профессионально. А упорства ему не занимать.

— Я заметила, — задумчиво тру подбородок, — и что же, он так и лупит грушу?

— Как тебе сказать… Кил очень закрытый. Мы даже не знаем, чем он занимается. Отец предлагал ему место в любой из отраслей семейного бизнеса, но тот отказался. Я в курсе, что, если ему надо выпустить пар, он идёт на ринг. Но не более. Правда иногда мне кажется, что род его увлечений не является законным.

— Что ты имеешь в виду, Ник? — останавливаюсь и сверлю взглядом лицо собеседника, пока дыхание срывается на бег.

— Ничего, Тиф. Просто предположение. Не забивай себе голову. Мы пришли.

Николас распахивает массивную дверь, за которой простирается длинный светлый коридор. Оглядев количество дверей, которые ведут из него, нахожу выделенную мне спальню. Хоггард уверено проходит вперёд и затаскивает через порог нужной комнаты мои вещи. Захожу следом, поражаясь размерам помещения — огромное пространство, центр которого занимает двуспальная кровать с мягкими бортами и изумрудным покрывалом в тон стенам. Вся остальная мебель — шкаф, туалетный столик, книжный стеллаж и рабочий стол — темное резное дерево. Красиво, стильно и дорого. Машинально бросаю взгляд на дверь, ведущую, предположительно, в ванную. Довольно выдыхаю, осознавая, что мне здесь нравится.

— Ну, вот ты и дома, — последнее слово режет слух похлеще противного скрежета. — Располагайся. Но, к слову, ты всегда можешь переехать ко мне.

Нахально растягивает лицо в улыбке, а я же кривлюсь от всколыхнувших мое воображение фантазий.

— Даже не знаю, как расценивать твое выражение лица, заноза. Оскорбиться или развеселиться.

— Уж нет, Николас, я, пожалуй, пас. Не хочу смотреть, как ты таскаешь потрахаться очередную влюбленную в тебя девицу, а утром без зазрения совести говоришь: "Прости, сладкая, это всего лишь секс".

Ник тут же заливается громким хохотом.

— Какого ты обо мне мнения, оказывается.

— А что, скажешь неправда?

— Правда, — даже не краснеет. — Дай свой сотовый, забью номера.

Пока мужчина обновлял мой список контактов, я заглянула в ванную, с удовольствием для себя отмечая просторную светлую комнату, где я окажусь сразу же, как только останусь одна.

— Готово, забирай, — Хоггард протягивает мне трубку, пятясь спиной на выход. — Там все наши номера. И под всеми подразумеваю пятерых членов семьи, — многозначительный взгляд. — Все, заноза, отдыхай. Увидимся завтра.

Ник внезапно толкается ко мне и чмокает в лоб. И так же быстро, как и подошёл, ретируется из моей комнаты.

Моя комната.

Странное ощущение. Здесь ни по пониманию, ни по эмоциям нет ничего моего. Но сегодня я так устала, что буду думать обо всем завтра.

Сбрасываю с себя все вещи и направляюсь в душ. Стоит только встать под обжигающие струи воды, как тело накрывает полное расслабление. Нет ни мыслей, занимающих все мое время, ни оголенных чувств — только оглушающая пустота, приносящее долгожданное облегчение.

Мое мокрое разгоряченное тело внезапно простреливает такой волной жара, что я еле стою на ногах. Ещё не ощущая рядом, чувствую, что не одна. Сердце начинает лихорадочно качать кровь, оглушительно тарабаня по вискам. А когда тяжёлые шершавые ладони оказываются на моей талии, то все внутри просто останавливается.

Не могу ни пошевелиться, ни слова произнести — меня будто оглушило. Все жизненно важные процессы застопорились только на ощущениях, которые дарят чужие руки.

Грубые пальцы напористыми движениями касаются обнаженной кожи, вырывая рваные вздохи. Вода по-прежнему течет, застилая глаза, только теперь не даруя долгожданное блаженство, а усиливая откровенность возникшего обстоятельства.

Я голая, мокрая и уязвимая. Мужское дыхание осело на моей шее, а тяжёлая бляшка ремня упёрлась в поясницу. Грубая джинсовая ткань трётся о ягодицы, заставляя испытывать дискомфорт, граничащий с диким забытым возбуждением.

Когда моей спины касается голая мокрая грудь, я разворачиваюсь, уже зная, кто за спиной. По пояс обнаженный, он возвышается над моей головой, закрывая пространство позади. Сильный, высокий, красивый. И абсолютно не знающий границ и контроля над собой. Струи воды очерчивают его рельефную грудь, стекая к не менее фактурному прессу. Крепкие руки, окантованные черными линиями татуировок, легли на мою талию, крепко сжимая кожу. Вскидываю голову и встречаюсь с залитыми похотью глазами. Теперь они почти черные — увеличенные зрачки практически полностью поглотили голубую радужку. Взгляд мечется по моему телу, цепляясь за грудь, живот, лобок. И, наконец, зрительный контакт застигает меня врасплох.

— Какого черта ты забыл здесь, Киллиан? — пытаюсь звучать раздражённо, но сиплый голос выдает именно те чувства, что плещутся убийственными волнами внизу живота.

— Тебя, красивая. Сказал же, что ты должна жить у меня.

— Я… — горячая ладонь легла мне на ребра, выбивая весь воздух, — я ничего тебе не должна.

Рука резко накрывает грудь, непроизвольно вызывая у меня стон. Жгучее удовольствие пронзает тело, рассыпаясь миллионами искр. Мужчина развязно облизывается и опускается ниже, прикладываясь к моей шее. Пытаюсь подавить рвущиеся наружу вздохи, забыв о стыде, но когда острые зубы прикусывают плоть, полностью отключаюсь.

— Я. Хочу. Тебя. А я всегда получаю то, что хочу, Тиффани.

Глава 5

The Real You — Three Days Grace

Киллиан

Смотрю на изящную шею, по которой катятся капли воды, где пульсирует в агонии выступающая вена, и не могу удержаться. Зализываю место, приложенное ранее зубами. Девушка глухо стонет, а меня в пружину закручивает. Дотрагиваюсь пальцами до твердого розового соска, продолжая водить языком по нежной коже. Но тут женские ладошки ложатся мне на грудь и пытаются оттолкнуть.

— Уйди, Киллиан… — она сипит, нервно стуча зубами, вынуждая вернуться своими глазами к ее. Охренительные. Жёлтые. Словно солнце. — Уйди!

Срывается не крик, продолжая давить на мое тело, но ей ощутимо не хватает сил. Перехватываю тонкие запястья и поднимаю над головой, фиксируя одной рукой. Другой выключаю льющуюся воду, окружая нас только шумом сбившегося обоюдного дыхания. Худая малышка, но ее эти выпирающие ключицы, на которые непроизвольно спустился взгляд, позвонки на спине, которые довелось увидеть ранее, меня просто разматывают. Она, твою мать, вся миниатюрная. Но только не в груди. Охрененные сиськи. Округлые, торчат на меня, как член на нее. А сама стоит и смотрит. Не орет, не плачет. Просто со злостью и беспомощностью сверлит меня желтыми озёрами, не в силах скрыть расширившиеся от возбуждения зрачки.

Внезапно Тиффани подаётся вперёд, делая шаг навстречу, и чувствительные соски упираются мне в кожу, заставляя громко сглотнуть. Девчонка же растянула рисованные губы в усмешке, поднялась на носочки и приблизилась к моему уху:

— Отпусти меня, — горячее дыхание щекочет нервные окончания похлеще, чем упирающаяся в меня грудь, — ведь я тоже умею играть, Киллиан. И отнюдь не по твоим правилам.

Бесцеремонно толкаю Барлоу вперёд, впечатывая в стену душевой кабины. Не рассчитав силу, слышу в ответ только сдавленный писк. Сжимаю ладонью женскую шею.

— Не играй со мной, Солнце, иначе мне придется трахнуть тебя прямо здесь.

— А разве ты не для этого сюда пришел? — в глазах читается вызов.

— Я пришел забрать тебя.

— И поэтому залез ко мне в душ? Странные методы переговоров, не считаешь?

Резко убираю руку с шеи и кладу ее на плоский живот, спускаясь к промежности. Когда нахожу факт возбуждения девчонки, размазываю вязкую влагу по набухшим складкам, не отрывая взгляда от перекошенного ужасом лица.

— Что… Что ты делаешь?.. Кил… Ох…

Если сначала Тиффани пыталась лихорадочно оттащить мои пальцы от себя, то сейчас же просто задыхалась и закатила глаза, откинувшись головой на мокрую стену. Жму на клитор и понимаю, что ей не нужно много времени, чтобы кончить. Женское тело начинает бить мелкая дрожь, а я просто упиваюсь тем, как люто может трясти. Загоняю сразу два пальца в нее, закидывая стройную ногу на свое бедро, и лихорадочно трахаю уже бесстыдно стонущую давнюю подружку. Яйца грозятся взорваться, разметав сперму по всей, мать его, спальне, но я не могу остановиться. Хочу, чтобы кончила, чтобы орала от того, что я с ней делаю. Цепляю узкий подбородок и, до боли стискивая, разворачиваю к себе.

— В глаза мне смотри, — рычу на низких оборотах, — в глаза, сказал!

Дёргает головой и смотрит. Куда-то сквозь, потому что кроет ее. И меня кроет.

Ещё несколько минут бешеных движений, и она взрывается с громким протяжным криком. Ее плоть до боли сжимает мою при сокращении мышц, но мне охуенно. Самого потряхивает вместе с тем, как колошматит ее. Горячие брызги ее удовольствия напористой струёй вылетают из влагалища после того, как резко вытаскиваю руку. Я смотрю и кончаю морально, хоть член и ноет от неудовлетворения. Понимаю, что впился в ее задницу, когда пытался удержать на весу, и сейчас вполне способен ощутить упругость женской попки.

— Красиво кончаешь.

В этот момент мою щеку опаляет обжигающая боль, сопровождаемая раскатистым шлепком. Откровенно охуеваю, переводя взгляд на лицо фурии передо мной.

— Это что, блять, благодарность? За годы недотраха?!

Смущается, правда лишь на секунду. Следом замахивается уже другой рукой, но я успеваю перехватить ее и сжать до боли в ладонях.

— Не перепутала ничего?

— Не смей меня трогать! Понял?! Никогда не трогай меня! — вырывается и лупит маленькими кистями по моей груди. — Отвали от меня, твою мать! Что тебе, нахрен, надо?!

Голая, разъярённая, красивая. Член снова напоминает о себе ноющей болью.

— Я буду тебя трахать, а не трогать. Как и ты меня.

— Ну, конечно, — девчонка начинает дико хохотать, разнося этот звук по помещению. Затем так же резко замолкает и в упор давит на меня яркими зрачками. — Что ты хочешь?

— Я уже сказал.

Зависла девочка. Обдумывает что-то. Вырывает руки из моего захвата и складывает на груди, будто прикрыться стремится. Поздно. Я уже все рассмотрел. И когда-нибудь я залью эти восхитительные сиськи, кончая прямо на них.

— Если я не пойду с тобой, то это не закончится?

— Умница, все понимаешь, — наклоняю голову, рассматривая девичье лицо, пытаясь хоть как-то унять боль в штанах. Ни нихрена не помогает — как взгляну на эти губы, так кроет капитально.

— Я просто не понимаю, зачем тебе это, Киллиан? — агрессивно вскидывается, хоть и стоит голая передо мной. Но, похоже, ее этот факт даже не заботит. — Я просто расскажу Ричарду, что ты меня донимаешь.

— Ябедничать нехорошо, Солнце, — смеюсь, — рассказывай кому угодно — не поможет. Ты в любом случае не уедешь из этого дома, потому что обещала отцу. А я достану тебя везде. И никто из них не помешает.

— Ты что, маньяк?

Девчонка откидывает с лица мокрые волосы, на чем я конкретно подвисаю, но затем снова возвращаю ей взгляд, заставляя себя сосредоточиться, хотя продолжил бы трахать.

— Нет. Но это не значит, что ты не должна меня бояться.

— Я не боюсь, Хоггард.

— А надо, Барлоу, — снова подхожу вплотную к девушке, замечая смятение в ее глазах, и опять стискиваю подбородок, заставляя поднять голову и встретиться взглядами, — сам не знаю почему, но меня от тебя вскрыло с первого зрительного контакта, — обнажаю внутрянку, сам того не осознавая.

— Но это не значит, что все должны делать то, что ты хочешь, не считаясь с чужим мнением, — шепчет, сканируя мой нутряк взглядом, какие-то душевные закрома там переворачивая.

— По-другому не умею, — больше не впиваюсь пальцами в нежную кожу, только поглаживаю, вызывая мурашки на женском теле и какую-то возню у себя за ребрами, — беру так, как всегда делал.

— Если я соглашусь, ты не будешь меня трогать?

Молчу с минуту, не меньше, просто разбивая Тиффани своим отрицанием, но затем соглашаюсь:

— Не буду. Пока ты сама этого не захочешь.

— Никогда не случится этого.

— Не ври себе, Тиф, — Барлоу вздрогнула от того, каким тоном я произнес ее имя, — тебе понравилось все, что я делал с твоим телом сегодня, — оттягиваю рукой ее волосы и дёргаю вниз, ещё выше задирая голову. Наклоняюсь и облизываю длинную шею, ведя языком до ключицы и спускаясь на сосок. Обхватываю губами воспаленную горошину, слегка прикусываю и снова сосу.

— Прекрати, Киллиан, — девчонка с силой выкручивается из моих рук, но я не отпускаю, продолжая настойчиво ласкать ее грудь. Машинально опускаю руку на ремень, расстегиваю ширинку и выпускаю наружу изнывающий от возбуждения член, которым упираюсь в плоский живот. — Ты что делаешь?! Перестань, отстань… — женский голос теряет прежнюю прыть и остроту, наполняясь тягучестью и хрипотцой. Жёлтые глаза неотрывно следят за моим достоинством.

— Я не буду тебя трахать, красивая. Не сегодня. Морально уже поимел во всех немыслимых позах, — шепчу на ухо, толкаясь в женское тело, — хочу кончить. Яйца взорвутся.

Барлоу молчит, продолжая прожигать взглядом член. Я обхватываю ее за талию и поднимаю на себя, заставляя обвить ногами торс. Горячая мокрая плоть буквально насаживается на мою, но я поднимаю Тиффани ещё выше, чтобы просто касаться друг друга. Девчонка палит меня своим солнцем, все внутренности сжигая. Я не могу отвести взгляд и начинаю двигаться, скользя меж хлюпающих складок. Не погружаюсь, просто еложу по клитору, а выворачивает так, как никогда не брало. Тиф приоткрывает рот, но я нихуя не слышу. Эмоции оглушили. Как в вакууме нахожусь. Только я, она и эти ощущения между нами. Девчонка стонет, понимаю по характерно открытому рту, впивается ногтями мне в плечи, а я пальцами в ее задницу. Каждый из нас оставит метки друг на друге. Идеально вписались, соприкасаясь всеми частями разгоряченных тел.

Буквально несколько движений — Барлоу разрывает зрительный контакт и выгибается на мне, бурно кончая. Горячие струи женского оргазма заливают насквозь мокрые джинсы, когда я извергаюсь на девичий живот, размазывая сперму по белой коже. То ли рычу, то ли стону. Просто не контролирую звуки, вырывающиеся из грудины, пока внутри обрушивается что-то катастрофически важное, поддерживающее все системы жизнеобеспечения.

Несколько минут тяжёлого сбившегося дыхания, и я снова приникаю к женской груди, кусая и оттягивая сосок, а затем прижигаю это место скупым поцелуем.

— Теперь, красивая, переезжаем.

Глава 6

Crusify — Emma Hewitt

Тиффани

В какой-то дичайшей несознанке нахожусь. В коматозе полнейшем. Перевариваю все, что произошло ранее, и не принимаю. Даже тот факт, что этот человек с такой лёгкостью заставил меня дважды кончить, да ещё как, не способен привести меня в чувства.

На автомате вытираюсь полотенцем, одеваюсь, закидываю мокрые вещи в сумку. Все это время Киллиан неотрывно наблюдает за мной и молчит. Просто щупает взглядом всё то, что некоторое время назад трогал горячими напористыми руками.

Красивый. Отрицать бессмысленно. Шикарный мужик, по крайней мере внешне. А все остальное откровенное дерьмо: характер, манеры, поведение. И я очень надеюсь, что если я переберусь в его часть дома, то преследование закончится. Во всяком случае, он обещал. А его отец уверяет, что сын держит слово.

Наклоняюсь и взбиваю руками мокрые волосы, затем снова выпрямляюсь. Подхватываю сумку с вещами и порываюсь выйти из комнаты, но Киллиан опережает — одним лёгким движением снимает ремень с моего плеча и закидывает на свое. Второй чемодан уже в другой мужской руке. Все так же молча кивает на дверь, давая указание следовать за ним.

Тащусь следом, наблюдая за перекатывающимися под сухой футболкой мышцами. Тело у него тоже охрененное. Силой пышет каждый миллиметр кожи. Татуировки, захватившие все пространство от обоих предплечий до шейных позвонков по всему полотну рельефной спины, придают облику ещё больше агрессивности и какой-то неудержимой дикости. Мокрые джинсы плотно облегают мускулистые ноги, давая волю моему воображению. Гоню от себя эти мысли, потому что чувствую, что душевное оцепенение уходит, уступая место пресловутому чувству вины.

Осматриваюсь, когда оказываемся в крыле старшего из братьев. С его вечно угрюмой физиономией я ожидала увидеть черноту стен и полов, но эта часть дома выглядит достаточно уютной. По планировке такая же, как и у Чарли, и цвета более, чем приятные — красивый глубокий серый, разбавленный светлой мебелью. Киллиан распахивает дверь, затаскивая внутрь мои вещи и вызывая у меня чувство дежавю. Невольно усмехаюсь и прохожу следом. Но едва переступив порог, восторженно ахаю:

— Боже! — оглядываю спрятанную в приглушенном освещении комнату и не могу продохнуть. Зеленовато серые стены перекликаются с мебелью из глубокого дерева, потрясающе считаясь с видом из балкона, выходящего из уже моей спальни. Окна смотрят прямиком на собственный парк Хоггардов, до которого с этой точки дома буквально рукой подать. Неосознанно двигаюсь вперёд и выхожу наружу, вдыхая прохладный октябрьский воздух, пропитанный свежестью после бесконечного дождя. Прелесть балкона в том, что над ним есть навес в тон дома, который держат такие же колонны. Просто невероятно уютное помещение.

— Нравится? — хрипловатый голос позади меня отрывает от восторженного разглядывания моих новых апартаментов и заставляет развернуться.

— Потрясающе! Правда! Спасибо! — выпаливаю на одном дыхании. Мне действительно нравится.

— Зайди, замерзнешь. Ты раздета и с мокрой головой.

Голубые глаза топят мои. Море и солнце. Киллиан никак не меняется в лице, просто смотрит, закинув кожаную куртку на плечо, намереваясь уйти. А мне почему-то становится тоскливо от понимания этого факта.

Возвращаюсь обратно в спальню, детально осматривая и ее, пока взглядом не цепляюсь за шикарный письменный стол и стеллаж с книгами над ним. Медленно подхожу, проводя пальцем по корешкам, и невольно вздрагиваю. Любимые книги моей мамы. А сейчас и мои.

— Мама обожала именно эти произведения. Странно.

— Я знаю, — отрывисто рассекает воздух, разгоняя мурашки по моему телу. — Это твой дом, Тиффани. Располагайся.

— Ты помнишь, что обещал мне? — снова сталкиваемся глазами. — Не будешь доставать меня?

— Нет, — все так же холодно.

— И появляться здесь не будешь?

— Я обещал, что не буду тебя трогать. А появляться в своем крыле могу в любое время. Моя комната соседняя, — многозначительный взгляд на стену, затем снова ко мне. — Располагайся, Солнце. Сегодня я определенно буду думать о тебе.

От его прямолинейности сердце кровь гонит с утроенной скоростью. Хоггард не меняет свои эмоции даже сейчас, а просто выходит за дверь. Несколько минут в ступоре стою, не в силах пошевельнуться, а затем срываюсь с места и с облегчением обнаруживаю, что на плотном полотне есть замок. Закрываюсь и только сейчас перевожу сбившееся дыхание.

Прокручиваю в голове сцену в душе, и волна жара и огромного стыда оглушающе накрывает сознание. Я позволила. Я позволила! Никто ко мне не прикасался все это время. Никого не пускала. Всегда только ЕГО помнила. Только ЕГО любила. А сейчас так бессовестно предала.

Жёстко оседаю на пол, и слезы крупными каплями заливают одежду. Каких-то пара минут, и я снова рыдаю по центру комнаты, как это делала на протяжении многих дней, когда не стало мамы. Теперь нет и отца. Но сейчас я потеряла даже не родителей, а себя. Я оплакиваю себя, потому что я предала ЕГО.

Киллиан

Вылетаю из поместья на максимальных скоростях, оглушая всю округу ревом двигателя.

— Встретимся на старом месте, — бросаю в трубку, сбрасывая вызов не дожидаясь ответа.

Трясет, сука. Колотит аж до подрыва. Тело отказывается подчиняться. Сколько сил мне стоило, чтобы не завалить Барлоу на этой самой кровати посреди комнаты. Чтобы давить в себе все всполохи радости, когда ей понравилось. Чтобы просто никак и ничего не выражать.

На мать похожа капитально. Рвет меня это осознание. Но дерзости в этой мелкой занозе на всех наберётся.

Достигаю цели раньше, чем планировал. Но Майа уже здесь. Выходит из тачки и прожигает взглядом мою ширинку. Женщина, которую я предпочитаю трахать, не размениваясь на шлюх. Мы не встречаемся, нет. Просто трахаем друг друга. Она — безотказная и горячая. Как раз то, что нужно сейчас. Хлопаю дверью и подхожу к девушке, хватая ее за руку. Через чур грубо протаскиваю через холл, заталкиваю в зал и кидаю на маты. Частенько я ее тут оприходовал.

— Пососи мне, — бросаю, когда женские пальцы начинают резво расстёгивать молнию, — соси!

Сжимаю в пальцах смоляные волосы, накручивая на кулак, и тяну девичью голову на себя, припечатывая ртом к своему освобожденному налитому члену. Пухлые губы обхватывают головку, начиная, как обычно, медленно, но у меня другие планы. Резко толкаюсь во влажную плоть и отрывисто вбиваюсь в горло грубыми толчками. Майа давится слюной, пытаясь оттолкнуть меня, чтобы вздохнуть, но мне срочно нужно кончить. Что я и делаю, выпуская сперму в женский рот.

— Ты совсем охуел?! — маленькие ладони с силой толкают меня в бедра, привлекая внимание к их обладательнице. Тушь слезами размазана по лицу вперемешку со слюной, кожа раскрасневшаяся, волосы растрепанные, а глаза дикие, полные злобы. — Какого, мать твою, на тебя нашло?! Я тебе что, скотина какая-то?!

— Не ори.

— Не ори? Не ори?! Да пошел ты, Киллиан, — спешно поднимается и растирает потёки ладонями, — с меня хватит! Трахай кого-нибудь другого! Я ухожу!

Стройные ноги под короткой юбкой чрезмерно быстрым шагом направились к выходу и скрылись за дверью. Я же устало поправил член и откинулся на маты. Я не хочу трахать кого-то другого. Я хочу ее. Тиффани.

Глава 7

Night Rider — Masked Wolf

Тиффани

Странное утро. Не смотря на собственный задушенный скулеж на протяжении половины ночи, сейчас мое состояние более, чем удовлетворительное. Даже почти нормальное. Почти.

Спускаюсь к завтраку, снова перемалывая многочисленные размышления в голове, когда из своего крыла напротив появляется Чарли. На красивом лице застывает очевидное недоумение — мы не встретились в его части дома. Затем, проследив траекторию моего движения, брови мужчины удивленно поползли вверх, а губы растянула насмешливая ухмылка.

— Это не то, что ты думаешь, — спешно произношу, пресекая любые домыслы, но Хоггард меня перебивает.

— Тиф, что бы между вами не происходило — это не мое дело, — закидывает руку, облаченную в светло-серую рубашку мне на плечи. Я и так не питаю иллюзий по поводу своего роста, но рядом с братьями ощущаю себя откровенной мошкой. Вот и сейчас, я просто уместилась у мужчины подмышкой.

— Я просто не хочу, чтобы ты не правильно истолковал сложившуюся ситуацию.

— Не в моей прерогативе строить догадки. Единственное, что я вижу, — многозначительная пауза, — что в моем крыле ты жить не будешь. Остальное меня не касается.

Кладу свою ладошку на его крупную кисть, лениво свисающую в воздухе, и улыбаюсь: искренне, тепло, душевно. Отвечаю на то, что всегда дарит средний из братьев — бескорыстность и простоту.

— Ты и спишь в рубашке? Или собрался куда?

— Спит, конечно! — звонкий голос Ника рассек пространство холла. — И моется тоже в ней. Для экономии драгоценного времени. — Горячие губы обожгли мою щеку. — Привет, сестричка!

— Ты себя всегда как идиот ведешь? — обращаюсь больше к Чарли, нежели к его младшему братцу. Николас же, надув губы, насупился.

— Еще только девять утра, а ты уже обзываешься.

— Мой характер по часам не работает, простите.

— Сейчас как надеру тебе зад, как в детстве, тогда посмотрим, как заговоришь! — Ник хватает меня за талию и отрывает от пола, заставляя рассмеяться.

— Ага, это когда я тебе палец сломала? Ты про этот раз?

Теперь хохочет уже Чарли. Глубокий гортанный смех вырывается из мощной груди, заставляя присоединиться и Ника. Так и входим в столовую, натыкаясь на две пары любопытных глаз.

— Прекрасно, что все в хорошем настроении, — Ричард улыбнулся и отложил газету. — Тиффани, как прошла первая ночь?

— Сносно, спасибо, — говорю, а на душе кошки скребут. Потому что нихрена не сносно. Выть было охота.

— Милая, проходи, — Беатрис кивает на место рядом с собой, — присаживайся. Здесь обычно сидит Киллиан, но…

— Но обычно он теперь не приходит. Уже как… месяцев дохрена, — младший Хоггард как ни в чем не бывало устроился на соседнем от Чарли стуле и намазывал масло на булочку.

— Ник! — Трис залилась отчетливым румянцем. — Не мог бы ты хотя бы за столом не выражаться.

— Ой, мам, — бубнит с набитым ртом, — говорю, как есть. Не появлялся и еще столько же не появится. Так что сиди здесь, Тиф.

— Так уверен?

Все взгляды одновременно устремились мне за спину. Этот хриплый голос натянул все струны моего, казалось бы, немного утихшего напряжения. Лихорадочно гоняю кислород по легким, пытаясь унять волнение, но толку никакого. Поэтому, придав лицу самое отрешенное выражение, на которое только сейчас способна, медленно оборачиваюсь и сразу же натыкаюсь на его персональное море. Цвет глаз одинаков у всех четырех мужчин семьи. Но только Киллиан и в правду может своим взглядом утопить.

Мужчина не отводит от меня своих стремительно чернеющих зрачков — видно даже с такого расстояния. Неосознанно заливаюсь жаром, читая на красивом лице то, что картинками крутится в моей голове, разрушая последние крохи самообладания.

Когда звенящая пауза чрезмерно затянулась, Ник снова врубил шута.

— О, мой Бог, братец! Ты ли это?! Вы видели? Явился, и года не прошло!

— Рот закрой, иначе я помогу, — не разрывая зрительного контакта, ровно отвечает брату. Но как раз-таки это его призрачное спокойствие и дает понять, что лучше не перечить. Что, собственно, младший Хоггард и делает.

— Все такие нервные с утра, — бубнит под нос еле слышно.

Неловко разворачиваюсь обратно к столу, таращась на нетронутый завтрак. Аппетит пропал. По крайней мере тот, который зависит от еды. Не могу больше ни о чем думать, как о мужчине, который отодвигает рядом со мной соседний стул.

— Сынок, — счастливо щебечет Трис, — я так рада, что ты приехал! Как я рада…

— Ты же просила, мам, — на последнем слове всегда жесткий голос ощутимо смягчается.

— Да, дорогой, да.

Женщина, не скрывая эмоций, встает со своего места и подходит к сыну, нежно целуя его в щеку. Не могу глаз оторвать от этой картины — столько в ней трепета, ласки и какой-то неумолимой материнской грусти, что и мое сердце начало болеть, нагоняя старые воспоминания. Увожу взгляд и останавливаюсь на Ричарде, который тоже немало удивлен, но только лишь кивнул Киллиану, не получив даже скупого ответа. Ник опять ел, не обращая ни на кого внимания, а вот Чарли снова задумчив. При это рассматривает то брата, то меня, неосознанно потирая подбородок.

— Мы думали, что тебя не будет, — тихо шепчу в тарелку, чтобы слышал только мой сосед, пока остальные снова вернулись к непринужденной беседе. — Могу освободить твое место.

— Ешь, — только одно слово, но сколько в нем непоколебимого веса и силы, что аж мурашками кожа покрывается.

Члены семьи активно обсуждают юбилей Ричарда в конце января, я же только вяло ковыряю вилкой в глазунье, не в силах даже кусочек съесть. Вижу боковым зрением предплечья, покрытые сеточкой вен, мощные кисти с длинными пальцами, и вспоминаю, что эти пальцы вчера со мной делали. Снова стыд. Снова возбуждение. Они перемешиваются, окуная меня в коктейль взрывоопасных эмоции. Неловко сжимаю ноги под столом, дабы не привлекать внимания и унять нежелательное томление. Но каждое движение мужчины рядом вовлекает меня совсем не в те мысли, о которых бы следовало думать.

— Почему ты не ешь? — тихо, но весомо. Растерянно поворачиваюсь в его сторону и снова будто все органы чувств начинают работать на износ. Посторонних шумов нет, только мы вдвоем — глаза в глаза, наедине со своими воспоминаниями. Вижу, как он стискивает кулаки, сжимая вилку, как смотрит на мой рот и чего-то ждет. — Тиффани?

— А? — растерянно веду взглядом к черной футболке, обтягивающей шикарные плечи.

— Ты не притронулась к еде, — кивает на тарелку, — ты плохо себя чувствуешь?

Либо мне хочется так думать, либо у меня галлюцинации, но сейчас в мужском голосе отчетливо улавливаются нотки волнения.

— А… нет, все в порядке… Просто я не голодна.

Киллиан молчит. Просто сканирует меня взглядом, словно к детектору лжи подключает, а затем отворачивается. Тянется за булкой, выдирая из под носа Ника последние две, чем вызывает его негодование, но только игнорирует. Разрезает, намазывает маслом, кладет бекон. И все в его действиях настолько пронизано сексом, что невольно подвисаю. Но когда мужчина вытаскивает из моей тарелки яйцо, устраивая его на бутерброде, затем накрывает другой булкой и протягивает мне, я откровенно стопорюсь.

— Ешь.

Мой любимый завтрак с семи лет. Запомнил.

Ошарашено протягиваю руку, встречаясь с его пальцами. Ток так и искрит по оголенным клеткам кожи, норовя убить.

— Спасибо, — едва слышно отвечаю. Мужчина удовлетворенно кивает и отворачивается.

— Дорогой, может ты почаще будешь заезжать к нам? — Трис не теряет надежды, хотя за весь завтрак старший из сыновей не сказал им ни слова.

— Думаю, это не будет проблемой. Я немного поживу в поместье.

Теперь настал черед приходить в шок, а не удивляться. Что и делают его родственники. Я же с огромным грохотом гоняю по мозгу последние слова, не до конца осознавая, чем это для меня черевато. И когда понимание червем сомнения начало точить сознание, неосознанно выдаю на повышенных:

— То есть как поживу в поместье?

Глава 8

Run — Snow Patrol

Киллиан

Вроде и совершаю все ежедневные механические движения, а все равно тело ведёт, как от конвульсий. В ее сторону тянется. Опять балахоны эти непонятные, которые все скрывают. Но, блять, у меня слишком живая память. Калейдоскопом картинок выдает хрупкое женское тело, извивающиеся в моих руках.

Красивая выросла. Вот сейчас, в эту самую секунду, полностью осознаю сей факт. И что-то, глубоко запрятанное много лет назад в закрома сознания, наружу лезет, вскрывая старые, едва затянувшиеся раны. И ноет. Ноет, когда смотрю в эти невероятные глаза.

Всунул ей эту замороченную булку и себе такую на несознанке сделал. А Барлоу зависла. Смотрит, как на гранату с сорванной чекой. Отворачиваюсь, чтобы не светить собственным рентгеном ее фигуру. Но мама не даёт хотя бы немного расслабиться.

— Дорогой, может ты почаще будешь заезжать к нам?

Не собирался предупреждать. Но раз разговор час в нужное русло повернул…

— Думаю, это не будет проблемой. Я немного поживу в поместье.

Просто немое кино. Даже Ник перестал жевать. Так и завис с булкой у открытого рта, с дикими глазами рассматривая меня. Мать в шоке, отец поражен. И только Чарли понимает. Вижу по взгляду, который с меня на Тиф переводит. Не удивлен, все-таки самый сообразительный получился. Целенаправленно к ней не поворачиваюсь. Знаю, что солнечное затмение зрачки настигнет. Но высокий голос вынуждает посмотреть в ее яркое солнце и обжечься.

— То есть как поживу в поместье?

— Обычно. Это и мой дом, если ты забыла, — выдаю максимально ровно, а нутро уже на дыбы встаёт.

— Ты до этого здесь не появлялся. Что изменилось?

Намеренно провоцирует. Знает же прекрасно ответ на свой вопрос. Молчу, сканируя глазами взволнованное лицо напротив. В столовой висит звенящая тишина, и только мы с Барлоу обменивается репликами, будто в пинг-понг играем.

— Тебе действительно хочется услышать ответ здесь? — специально подчёркиваю последнее слово и тут же наблюдаю, как бледные щеки заливаются румянцем. Девчонка резко отворачивается, отодвигает тарелку с едой и встаёт из-за стола.

— Спасибо за завтрак.

— Тиф, — Чарли откладывает приборы, — ты едешь в издательство?

— Эм… Да… — теряется, — ты тоже?

Брат только добродушно ухмыляется и кивает, вставая следом.

— Собирайся, довезу.

— Я сам, — ловлю понимающий взгляд мамы, спрятанный за неловкой улыбкой, а затем получаю порцию гневной блокады от Барлоу, когда встречаемся глазами, — пойдем.

Хватаю упирающуюся девчонку и тащу за собой к выходу из столовой. Борщу с хваткой, отпуская только тогда, когда оказываемся в своем крыле. Тиффани яростно отшатывается, потирая запястье, вызывая во мне немой укол совести.

— Какого хрена ты это делаешь, Киллиан? — голос хлыстом рассекает пространство холла.

— Делаю что?

— Это! Это все делаешь! — разводит руками, продолжая стрелять солнечными молниями. — Ты обещал, что я буду здесь в относительном спокойствии! Что ты не будешь трогать меня!

Резко срываюсь с места и вплотную подхожу к девушке, прерывая тираду. Возвышаюсь над ней, встречая полный сопротивления взгляд на поднятом к верху лице. Медленно складываю руки по обе стороны от нее, упирая в стену, загоняя Барлоу в ловушку. Женское дыхание становится сбивчевее, вижу, как лихорадочно она сглатывает слюну, которая скапливается в горле. Ресницы подрагивают, губы плотно сжаты. Зрительный контакт не разрываем — глаза в глаза молча воюем.

— Я не трогаю тебя, Солнце. А всего лишь собираюсь жить в своем доме, — каждое слово произношу медленно, наблюдая за реакцией. — Я обещал — я делаю. Но находиться здесь буду столько, сколько хочу.

Двигаюсь руками ниже, останавливаясь на уровне женской груди. Машинально опускаю взгляд, натыкаясь на воспаленные горошины сосков, натянувших вязаную ткань. Вспоминаю шикарные сиськи, округлые и налитые, и неосознанно поправляю вставший в штанах член, что не укрывается от внимания Тиффани. Девчонка опускает глаза и снова заливается румянцем, вызывая во мне удовлетворительную ухмылку вперемешку с разливающимся по венам адреналином.

— Я хочу тебя. Скрывать не собираюсь, — наклоняюсь к аккуратному ушку, — но слово держу. Правда ты сама придёшь ко мне, красивая. А теперь иди собирайся.

Тиффани дергается, как от удара, и вырывается из образованной ловушки. Но не успевает она сделать и пары шагов, я ловлю тонкое запястье и вновь тяну девчонку на себя, заключая в объятия.

— И ещё. Ты должна есть. Совсем тощая стала. Тебе не идёт.

Хотел мягче, но получилось как всегда. Голос ровный и грубый. А она не смотрит. Жмется к моей груди, плечи дрожат, будто плачет. Пытаюсь поймать ее подбородок, чтобы посмотреть в глаза, но Барлоу выкручивается. Отталкивает и уходит к себе.

Запускаю пальцы в волосы и гоняю миллионы хаотичных мыслей в голове. Какого хрена так завернуло то? Что за маниакальное желание видеть постоянно? Понимаю, что пугаю. Но, сука, осознание того, что Тиффани течет только от одного моего взгляда, нахрен все адекватное мышление разбивает о стояк. Хочу ее. Трахать хочу дико. Чтобы темперамент свой только там показывала.

Так и стою в холле, оперевшись на стену, когда девчонка пролетает мимо меня. Теперь на ней, мать его, платье. Бляяяять. Охрененные ноги. Сука.

Сука.

Сука!

Я, словно послушный кобель, плетусь следом за своей хозяйкой. Молчу, когда завожу тачку, пока Тиф и Чарли обсуждают что-то. Молчу, когда коленки в темном капроне устраиваются рядом. Молчу, когда трогаемся с места. Тиффани не смотрит, упорно сверлит взглядом стекло со своей стороны.

— Ты обиделась? — сам не понимаю, как эти слова с губ срываются.

— Нет.

— Врешь.

Теперь разворачивается и дух из меня вышибает.

— Да, ты обидел меня.

— Чем же? Правдой? — максимально лениво смотрю в ответ. — Кожа да кости остались.

— Что же ты в душе не побрезговал меня лапать, если так противно? — голос срывается на дрожь. В нем отчётливо слышны слезы, вызывающие мое искреннее недоумение.

— С чего ты эту дурь взяла, что мне противно? — вопросительно поднимаю брови.

— Ты же сам сказал…

— Не надо придумывать за меня то, что тебе удобно, — прерываю очередную дичь. — Я сказал это только потому, что еда — твое здоровье. Ты стресс пережила. Тебе нужно нормально питаться, чтобы выплывать из дерьмового состояния, — снова перевожу взгляд на удивлённые женские глаза. — Ты красивая. Ты возбуждаешь. И твоя болезненная худоба этого не отменяет. Поэтому не стоит придумывать себе повод, чтобы ещё больше меня ненавидеть.

Смутилась. Глаза опустила, нервно теребя ручку сумки. Не дёргаю ее, даю переварить. Не совсем я и дерьмо. Переживания мне тоже не чужды

— Прости… — задушенно. — Все, что касается этой темы, принимаю в штыки. И зачастую неправильно.

— Почему?

— Череда сильнейших стрессов. У меня не получается поправиться. Иногда могу днями не есть.

— Это не норма… Тиффани, — всегда, когда произношу, смакую ее имя, каждую букву на языке стремясь распробовать.

— Знаю.

В салоне снова воцарилась тишина. Не было в ней возбуждения. Только неловкость.

— Расскажешь?

— Что?

— Что это за череда стрессов?

Паркуюсь перед зданием редакции, ожидая ответа. Встречаемся в зрительном противостоянии. Солнце в море. Смотрим долго, изучающе, взволнованно.

— Я не готова об этом говорить. Ни сейчас, ни когда-либо, — открывает пассажирскую дверь. — Спасибо, что подвез. Обратно доберусь с Чарли.

— Ага, до встречи дома, — растягиваю губы в привычной наглой ухмылке, хотя хочется сделать нечто совершенно другое. Барлоу только смерила меня холодным взглядом теплых глаз и со всей дури хлопнула дверью.

Глава 9

New Devide — Linkin Park

Тиффани

Как он меня, блять, бесит. Напыщенный идиот. Все то он знает лучше всех. Везде надо залезть. Бесит!

— Что случилось? — Чарли ждёт меня возле входа, провожая машину старшего Хоггарда глазами. — Сейчас мне почему-то кажется, что лучше тебе не перечить.

— Ты в курсе, что твой брат — самовлюблённый баран? — резче, чем нужно, запахиваю полы пальто.

— В курсе, — снова гортанный мужской смех, разряжающий обстановку, — но ты ничего не поменяешь. Поэтому просто забей, Тиф. Пойдем.

Чарли придерживает для меня дверь, и я оказываюсь в персональном раю. Невероятных размеров холл вмещает в себя сотни сотрудников. Кто-то торопится, кто-то отдыхает, кто-то ведёт размеренные беседы. Восторженно оглядываю стены ультра современного помещения и гулко выдыхаю.

— Нравится? — мужской голос где-то над ухом вернул к реальности происходящего.

— То, что я уже успела увидеть — однозначно. Боюсь представить, что дальше.

Чарли только кивнул, подавая руку. Беру крупную ладонь и следую за не обладателем сквозь толпы людей. С Хоггардом здороваются, ему искренне улыбаются, участливо интересуются делами. И первый раз за все время я задумываюсь спросить, какая роль отведена ему в "Бритиш паблишед".

Заходим в лифт, переполненный говорящими сотрудниками, что в ушах снова противно зашумело. Вся эта возня с работой ненадолго отвлекает меня от собственных червоточащих мыслей, но стоит какому-то триггеру замаячить на горизонте, как всплывает все многолетнее дерьмо, которое отправляет мне жизнь. Откидываю голову назад, закрываю глаза и медленно досчитываю до десяти, стараясь не думать ни о чем, чтобы унять гул.

— Плохо?

— Нет.

Чувствую Чарли, его руку на плече и распахиваю веки. Мужские глаза чрезмерно тревожны.

— Да все нормально, забей, — толкаю его в бок стараясь придать выражению лица максимальную беззаботность. — А кто ты в редакции?

— Я владелец.

— Ого… — теряюсь. — В смысле… Отец передал дела?

— В том смысле, что я единоличный собственник бизнеса.

Голубые глаза как-то насмешливо сверлят мои, вызывая неподдельное, несвойственное мне наивное смущение.

— Но твой отец сказал, что это его издательство.

— Потому что я так попросил.

Качая головой из стороны в сторону, пытаюсь понять смысл и цель последней фразы, но Чарли вдруг тянет меня за руку и выводит из абсолютно опустевшего лифта наружу.

— Пойдем, познакомлю тебя с Роджером.

— И кто этот Роджер? — тороплюсь за Хоггардом, еле переставляя ноги.

— Наш главный редактор. Работать будешь с ним.

— А ты?

— Что я?

— Где ты будешь?

— А где надо?

— Чарли! — луплю его ладонью под срываюшийся хохот. — Перестань отвечать вопросом на вопрос. Это моя прерогатива.

— Ладно, заноза, не кипи, — подталкивает за талию налево по коридору, упираясь в светлый холл. — Я буду напротив, в соседней частиздания, — несколько раз стучит и распахивает дверь одного из двух соседствующих в пространстве помещений. — Мэри, привет!

Миниатюрная молодая блондинка подскочила с места, улыбаясь во все тридцать два, и поспешила к нам.

— Чарли, здравствуй! Чем могу помочь?

— После того, как Тиффани пообщается с Роджером, проводишь ее ко мне, ладно?

— Без проблем. Будет сделано.

— Отлично. Тиф, Мэри помощница нашего главреда, поэтому можешь любые вопросы адресовывать ей. Помни, что я напротив. Все, заноза, — слегка приобнимает, — я тебя жду. Заедем ещё в пару мест и потом домой.

И опять эти странные ощущения при слове "дом". Какое-то чувство неверия и обмана не покидает. Но я только киваю и прохожу внутрь нужного кабинета.

На удивление, с миловидным мужчиной лет тридцати мы достаточно открыто и спокойно поговорили. Приступаю со следующей недели, как раз закрою всю эту не дающую покоя тему с завещанием. Пока все мысли в основном о том, в какое же дерьмо залез мой отец. Затем Мэри отвела меня к большому боссу. Наблюдала за Чарли около пары часов, пока тот завершал собственные дела. Умный, спокойный, полностью уверенный в том, что делает. Вежливый и в меру настойчивый, когда этого требуют обстоятельства. Красивый, сильный, молодой, богатый, черт возьми. Даааа, шикарный, конечно, он получился. Повезет кому-то. Может даже и я бы слюной истекла, если бы всегда не воспринимала его за брата. В отличие от Киллиана.

Киллиан Хоггард.

Каждый раз, когда думаю о нем, что-то глубоко внутри даёт небольшой сбой. Дыхание сбивается, а сердце разгоняется на бег. Автоматом самые пошлые воспоминания встают на передний план, перекрывая все адекватные.

Никогда я не считала его братом. Чарли да. Ника да. Его нет. Сначала он меня дико пугал своей молчаливостью и насупленностью, а сейчас постоянно раздражает.

Сама понимаю, что обманываюсь.

Он меня не только раздражает, но и привлекает. Как сексуальный мужчина привлекает женщину. Если бы было по-другому, то, что я испытываю даже сейчас, думая о нем, не вскрывало бы мне панцирь, под которым спрятаны давно забытые эмоции. Которых я искренне боюсь. Точнее того, что за ними может последовать.

Но я не могу. Не могу и не хочу лезть в это дерьмо в виде старшего из братьев. Не могу переступить себя. Хотя далеко не дура — понимаю, сколько лет прошло с моей потери. Пора отпустить.

Чарли отрывает меня от самобичевания, и мы собираемся в поместье. Он единственный из троих, кто ездит на более сдержанном автомобиле, в очередной раз подчёркивая свою взрослую жизненную позицию. Да и все в нем мне импонирует, как в человеке. В мужчине, в которого он превратился. Что и озвучиваю вслух.

— Взаимно, Тиф. Я тобой восхищаюсь.

— И чем же, — не сдерживаюсь и хрипло смеюсь. — Я же неудачница.

Только вот Чарли не смеётся. Пристально смотрит, что-то в своем большом мозге прокручивая, а затем выдает:

— Придет время и ты поймёшь почему.

До дома очень много разговариваем. Я вообще ни о чем не думаю. Нет поганых мыслей. Только собеседник и наша многогранная беседа.

В доме сталкиваюсь с Ричардом на лестнице, когда хочу подняться к себе.

— Тиффани. Как все прошло?

— Прекрасно! — наверное впервые так искренне улыбаюсь за последние годы. — Правда, все отлично. Не волнуйтесь.

Мужчина только растягивает губы, легонько кивая и давая мне возможность удалиться.

Поворачиваю в свое крыло, переступаю порог и в шоке застываю. Голая мужская задница с фигурными, как и все остальное, ямочками на ягодицах мельтешит прямо перед моим лицом. На Киллианне нет ничего. Ничего, мать его. Широченные плечи в татуированной окантовке, узкий торс, длинные спортивные ноги и, как выяснилось, шикарная задница.

Чувствую, как меня буквально швыряет в дрожь, будто облили кипятком. Румянец расползается по телу, заставляя кожу лихорадочно чесаться. Пытаюсь не смотреть, но не могу — соеду взглядом за траекторией движения мужчины.

Но он разворачивается. Не знаю, слышит ли, чувствует, однако после того, как меня шокировала неожиданная голая задница, все мое внимание сконцентрировалось на одной важной детали мужского тела, которая ещё в душе вызвала какой-то ступор и шок.

Здоровый член и сейчас был возбуждён, хотя сам Киллиан выглядит непривычно расслабленным. Но стоит мне, наконец, поднять свой взгляд к глазам, сердце останавливается. И я понимаю, что спокойствие в этом доме нам двоим только снится.

Глава 10

Beautiful Things — Andain (YoGee chillstep remix)

Тиффани

Тупо пялюсь на голого охрененного мужика, не в силах глаз отвести. Такой ступор от неожиданности, что потом будет даже стыдно. Но не сейчас.

Киллиан расслабленно подходит, сканируя меня взглядом с ног до головы. На лице блуждает слишком самодовольная ухмылка.

— Мне подойти ещё ближе, чтобы ты ещё и потрогала? Или достаточно просто разглядывания?

Насмешливый тон силком вырывает меня из нахлынувшего морока, уступая место неудержимой злости.

— Ты совсем охренел? Какого, твою мать, черта ты творишь? — неожиданно звонкий голос оглушает даже меня.

— Красиво ругаешься, Солнце.

— Ой, прекращай, а! — демонстративно закрываю глаза рукой, но все, что необходимо, глубоко отпечаталось в памяти. — Прикрой срам!

Гортанный хриплый смешок какие-то глубоко спрятанные струны души задевает. Кожа ощутимо покрылась мурашками, а внутри такое странное чувство проснулось, которое просто невозможно описать.

— Ты забавная.

— А ты нет! Сколько можно вести себя, как урод? В доме что, полотенец нет? Хотя бы так прикрылся.

Еле раскрываю пальцы и тут же бессовестно палюсь. Хоггард многозначительно смотрит прямо в щель, из которой видны мои, как бы не хотелось признавать, заинтересованные глаза. Опускаю ладонь и ловлю голубые глаза своими.

— То есть если я буду ходить в полотенце, то это будет тебе по душе? Что ж, Тиффани, — снова буквально каждую букву растягивает, — я тебя услышал.

— Да нет же, я не это… — поздно. Киллиан, продолжая ухмыляться, молча развернулся и, светя шикарной задницей, удалился в свою комнату. — Боже, ну что за козел…

Откидываю голову назад, тяжело вздыхая. Выпускаю скопившееся за последние несколько минут напряжение. Тело такой свинцовой тяжестью налились, что элементарно ноги передвигать сложно. Кое-как добираюсь до своей комнаты и плотно закрываю дверь, проворачивая несколько раз защёлку замка́, хотя понимаю, что меня это не спасет, если у старшего из братьев возникнет желание "проведать" меня.

Устало падаю на кровать, перебирая в утомленном сознании картинки сегодняшнего дня, неизменно отдавая предпочтение последнему из эпизодов. Гоняю в голове образ Киллиана, откровенно сводящий с ума. Идеальные пропорции. Идеальные линии. Идеальный рельеф. Внешность, голос, стиль — все в нем потрясающе, надо честно признать. Все, кроме несносного, срывающего все мои стопы характера.

Сколько так лежу не знаю. До последнего отталкиваю от себя мучительные размышления об отце, поэтому и возвращаюсь раз за разом к Хоггарду. Но под вечер, все же, накрывает дичайшая тоска, разъедающая изнутри и выжимающая из глаз застоявшиеся слезы. Снова и снова возвращаюсь к похоронам папы, к словам Ричарда, к смерти мамы. Не могу остановить соленый поток, струившийся из опухших глаз. Пропустила ужин, проигнорировала многочисленные вопросы Ника, отложила все насущное, наверное, впервые полностью отдавшись собственному горю. И после продолжающейся истерики просто отрубилась, но уже ни о чем не думая.

***

Дни в доме Хоггардов, на мое удивление, побежали с бешеной скоростью. Все происходило более, чем миролюбиво: завтраки и ужины в основном проходили в присутствии всех членов семьи. Даже Киллиан посещал эти мероприятия, но по обыкновению всегда молчал, не смотря на попытки Трис разговорить сына. Обед у каждого был отдельно. Когда я один день полностью провела в поместье, то обнаружила абсолютное отсутствие всех хозяев дома.

Чарли вводил меня в курс дела по издательству, Ник просто постоянно крутился рядом, заполняя сквозящую дыру в душе своими слегка идиотскими, но дико смешными шутками, и отвлекал от старшего брата.

Киллиан.

Он по-прежнему жил в поместье. Неизменно спускался на завтрак, где всегда сидел возле меня. Постоянно владел моим вниманием, даже против воли. Каждое его движение отточенное и выверенное, будто этот человек никогда ничего не делает просто так. Даже ест по собственным правилам.

Он все так же сводил меня с ума своими неожиданными появлениями, но, хотя бы, прикрывал свое постоянно возбужденное достоинство полотенцем. Но легче мне от этого не становилось ни на грамм. Долгое отсутствие интимной жизни сказывалось на мне под воздействием такого внушительного раздражителя. Каждый раз, когда видела его, буквально вспыхивала всем телом. От кончиков пальцев до кончиков волос. Обжигающая магма обволакивала нутро, заполоняла огнем, заставляя хотеть большего. Возбуждаться каждый раз, глядя на самодовольного нахала, появляющегося в доме исключительно ближе к ночи.

Меня распирало любопытство, которое никогда мне не было свойственно. Чем занимается этот человек? Как живёт? Чем интересуется? Почему всегда такой невозмутимый и отрешенный, а со мной наедине его бросает из состояния наглого придурка к зажженому фитилю на фейрверке. Немного времени — выстрелит. А после может подарить радость и ощущение праздника или же способен убить при неосторожном обращении.

В очередной из таких вечеров я не сдержалась. Смотрела на удаляющуюся мокрую спину, покрытую татуировкой, крепкие руки, спортивные ноги, и такой лавиной возбуждения накрыло, что впору задохнуться.

Кое-как добралась до своей комнаты. Нестерпимое пекло между ног бросило в жар. Падаю на кровать, спешно спуская по ногам спортивные штаны и трусы. Дотрагиваюсь разгоряченными пальцами до влажных складок и вздрагиваю всем телом, словно через меня пустили разряды в двести двадцать. Громкий стон слетает с губ, распаляя обостренные нервные окончания ещё больше. Но уже плевать. На все плевать, потому что сознание полностью сконцентрировано в одном маленьком пульсирующем бугорке.

Закрываю глаза и провожу пальцами по изнывающий плоти. Обвожу распухшие половые губы, медленно продвигаясь выше к источнику собственного удовольствия. В ушах шум крови, гоняемой бешеным сердцем по горящим венам. В голове картины шикарного мужского тела и нашего обоюдного оргазма в душевой кабине.

Шире раздвигаю ноги, кладу пальцы на клитор, начиная медленно похлопывать по изнывающему комочку. Влаги образовалось столько, что бесстыдные хлюпающие звуки заполонили комнату, но мне настолько хорошо, что даже факт того, что меня слышно, не способен привести в адекватное состояние.

Я стону и кусаю губы, лихорадочно двигая рукой между своих ног. Когда тягучее желание становится совсем невыносимым, загоняю внутрь сначала один палец, а затем к нему присоединяется ещё. Сладкая истома разливается по телу, заставляя выгибать спину и ускорять рваные движения.

Холодные грубые ладони, неожиданно обхватившие мои бедра, грубо вырывают из тумана удовольствия, вынуждая распахнуть глаза.

Серые, словно грозовые тучи, зрачки сейчас буквально убивают меня. Стреляют молниями на поражение, ещё больше распаляя огонь внутри. Мужчина порочно облизнулся, опуская взгляд на мою промежность, втянул носом запах возбуждения, и снова вернулся к моему раскрасневшемуся лицу.

— Я сам, — хриплый голос в действительности выдает то, как сильно Киллиан Хоггард возбуждён. Как сильно хочет меня. — Я сам сделаю так, что ты будешь кричать от удовольствия, Тиффани. И будешь кончать только для меня. Всегда только для меня.

Глава 11

Tonight (Marc Spence Remix) — Micky Slim feat. Emma Hewitt

Киллиан

Полыхаю изнутри.

Смотрю на безумно горячую девушку, лишённую всяческих тормозов и смущения. Несколько минут молча наблюдаю, как она беззастенчиво ласкает себя, и просто воспламеняюсь, словно облитый бензином. Нервно сглатываю, когда девчонка поочередно загоняет в себя пальцы, и стопорюсь на этом зрелище. Захлебываюсь собственным возбуждением. Умираю, как хочу ее трахнуть.

В несознанке оказываюсь рядом и обхватываю нежные бедра ладонями, чем вырываю Тиффани из сладкого предчувствия скорейшей развязки. На ее красивом лице ни капли стыда — только нескончаемый туман желания, застилающие необычные зрачки. В предвкушении облизываю губы, рассматривая аккуратную женскую плоть, истекающую возбуждением. Тяну носом воздух, пропитанный ее запахом, и дурею.

— Я сам, — хриплю на пониженных оборотах. — Я сам сделаю так, что ты будешь кричать от удовольствия, Тиффани. И будешь кончать только для меня. Всегда только для меня.

Не дожидаясь ее реакции, ныряю к сладкой розовой плоти, касаясь клитора языком. Каждое мое движение — ее нереальный стон. Крышесносный звук, подрывающий последнее самообладание. Втягиваю губами пульсирующую плоть, вгоняя во влагалище сразу три пальца. Всего несколько рваных движений, и Тиф с громким протяжным криком взрывается в наслаждении. Продолжаю трахать ее рукой, пока струи оргазма под напором вылетают в меня.

Бляяяять…

Как же охрененно она кончает…

Девчонку натурально колбасит. Трясет в моих руках от получаемого удовольствия. Глаза закатились, изо рта не то стоны, не то скулеж рвется. А мне хочется сдохнуть от того, как разрывает яйца. Член болезненно упирается в джинсы, натирая чувствительную плоть. Но все это уходит на задний план, пока я откровенно наслаждаюсь развернувшейся картиной.

Те несколько минут, что Тиф приходит в себя, я рассматриваю ее: стройные ноги, скрывающие только что истекающую женскую промежность, выпирающие тазовые кости и впалый живот. Осознаю, что смерть как хочу в нее. Трахать, пока не сотрем друг друга. Вертеть в разных позах эту маленькую девушку и позволить себе откровенно любоваться ее красотой. Очень красивая выросла. Иногда аж ступор накрывает, пока она рот не откроет. Вот где надо быть аккуратным.

— Может выйдешь из моей комнаты? — слишком самоуверенный голос вырывает меня из тумана размышлений. Серьезно недоумеваю, рассматривая наглое лицо, на котором ни капли сожаления или стыда. Только поднятая аккуратная бровь и полное отсутствие каких-либо эмоций.

— Не понял?

— Я говорю все, шоу закончено, — складывает руки на груди, продолжая сверлить меня взглядом. Комичная, на самом деле, картина складывается из-за отсутствия на девчонке трусов. Прячется от меня скрещенными ногами. — Ты можешь идти.

— Оу, — растягиваю губы в ухмылке и ставлю руки по обе стороны от ее колен, приближаясь вплотную к едва покрасневшему лицу. — А ты поработать не хочешь, красивая?

Тиффани молчит, стойко выдерживая мой взгляд. И только частое шевеление шеей, выдающее глотание, в действительности показывает мне ее волнение.

— Я очень хочу тебя. Затрахать до смерти собираюсь. Но только тогда, когда ты приедешь ко мне. А ты придёшь, Солнце, — вижу, что понимает — я не шучу. — И тогда мы поиграем.

Не даю ей ответить. Резко отстраняюсь и покидаю злосчастную комнату, мучаясь с дичайшей болью в паху. У себя хватаю ключи и телефон, пулей вылетаю из поместья. На полных оборотах покидаю территорию, под оголтело вышибающее сердце выжимаю педаль до упора.

В баре по обыкновению прохожу в нашу ВИП-зону и полностью отключаю эмоции. Отдаю все внимание и слух тем парням, кто уже приехал и раскидывает последние новости. Но ноющее чувство неудовлетворения и жёлтые глаза, всполохами загорающиеся в памяти, не дают покоя. Ломает адово.

Когда с делами покончено, впервые за долгое время заливаюсь алкоголем. Стаканы опустошаются один за одним, а удовлетворение не наступает. Цепляю девочку, которая уже час пытается залезть на меня сверху, и тащу за собой в собственный закрытый приват.

Не трахаю. Нет.

Спускаю весь свой накал в ее рот, обильно кончая прямо в горло. Вся напускная красота тут же исчезла под градом слез, соплей и слюней, заливших лицо, приправленное моей жидкостью. И все равно нихуя не легче. Ее хочу. Хочу, блять, до одури. До ломоты в каждой мыщце. До жара во всем теле. Хочу каждый раз прикусывать ее острый язычок, когда с него будут срываться очередные колкости. Ставить засосы за ругательства. Шлёпать по заднице и по клитору, с остервенелым наслаждением наблюдая, как она бурно и мокро кончает.

Блять. Бляяяяять.

Не прощаясь, уезжаю к себе на квартиру. Не возвращаюсь в поместье несколько дней. Даю нам обоим возможность остыть и переварить. Все это время отражаю вопросы мамы, разгребаю ворох дел, встречаюсь с нужными людьми, разбираюсь с ненужными вопросами. Каждую удобную возможность посвящаю боксу. Выплескиваю все, что долбит голову, словно дятел дупло. Какое-то остервенелое чувство абсолютного непонимания ситуации кроет с головой, заставляя сбивать руки в спарринге.

— Воу, — Джейсон лихорадочно трясет ушибленной кистью, получив от меня встречный удар, — все нормально? Ты как с цепи сорвался.

— На сегодня закончили.

Вытираю лицо и приступаю к развязыванию бинтов, когда телефон разрывает и без того шумное помещение. Имя брата на дисплее какой-то нехорошей волной все в животе переворачивает.

— Что случилось, Чарли?

Отбрасываю вещи в сторону и внимательно слушаю самого рассудительного из нас. Без причины он бы не звонил.

— Киллиан, тебе нужно приехать.

— В чем дело?

— Тиф, — зубодробящая пауза, все волоски на теле поднимающая, — она второй день не выходит.

— В каком смысле не выходит?

Не понимаю, что происходит, но какие-то странные эмоции голову кружат. Давно забытое беспокойство. И страх.

— В прямом. Что-то случилось.

— Блять, выбейте двери! Может она там уже откинулась давно!

Повышаю голос, а сам не замечаю, как уже бегу к выходу, бросив все вещи в раздевалке.

— Она отзывается, в том-то и дело. Но очень просит не входить. А у тебя единственного есть ключи от комнат в твоём крыле. Даже прислуга все сдает, ты же сам знаешь… — Чарли продолжает что-то говорить, а я уже ничего не слышу из-за грохота собственной крови в ушах. Какая-то дикая паника накрывает. Несвойственная мне чужая эмоция. — Ты слышишь меня? Киллиан?

— Скоро буду.

Сбрасываю вызов, чтобы не выдать проницательному брату своего дикого беспокойства. В пробках луплю по рулю ладонью, нервно отсчитывая про себя до ста. Гоняю в мозгу мысль, что я драматизирую. Что с девчонкой все в порядке. Она в принципе не слишком стабильна эмоционально после того, что произошло совсем недавно. Но настойчивое ощущение, что я ошибаюсь, не даёт выдохнуть.

С визгом шин залетаю в гараж на свое привычное место и забегаю в дом. Не осознаю, как преодолеваю лестницу. Моментом переступаю порог, отделяющий мою часть дома от остальных, и натыкаюсь на Чарли. Выглядит он взволнованно и даже не старается это скрыть, что сильно не похоже на него.

— Отойди, — брат безоговорочно двигается в сторону, предоставляя мне место перед дверью в спальню Тиф.

Проворачиваю ключ, и в этот момент сердце будто останавливается. Все замедляется, как и мое восприятие происходящего. Даже воздух не нужен — все внимание сконцентрировано на ожидании ответа на рой вопросов в голове.

Медленно вхожу в помещение, ощущая следом тяжёлые шаги Чарли. Осматриваюсь. Натыкаюсь на свёрнутую в клубок женскую фигуру, приютившуюся на кровати, и разрядами весь организм прошибает, будто дефибриллятором пытаются жизненно важный орган запустить.

Я никогда не был жалостливым или сочувствующим человеком. Мне всегда было плевать на окружающих, потому что их проблемы — не мои проблемы. Меня не волновало чужое горе. А сейчас я смотрю на крохотную девчонку, согнувшуюся пополам, и меня разматывает. Дичайшие всполохи неудержимой ярости разгораются в пожары Калифорнии, когда я вижу ее лицо, покрытое фиолетовыми гематомами. Плоть воспалилась и опухла, уродуя красивую кожу. На выглядывающем запястье отчётливо проглядывается синяя пятерня, дающая понять, как сильно Тиффани хватали за руки.

Меня шатает. Просто кидает из крайности в крайность. Из состояния сразу же поубивать всех к хуям в состояние долго и мучительно издеваться над каждой сукой, которая имеет к этому отношение. И я узнаю, кто это сделал.

Узнаю, твою мать.

Глава 12

I Hear Them Calling (Prod. By Eminem) — Kid Cudi

Двумя днями ранееТиффани

— Ник, да не переживай ты так, — бодро тарахчу в трубку, закидывая вещи в сумку, — я мигом. Туда-назад.

— Ты же помнишь слова отца, Заноза? С тобой обязательно должен быть кто-то, — шум на заднем фоне практически полностью перекрывает мужской голос. — Если немного подождёшь, то я тебя отвезу.

— Не надо, — выпаливаю слишком быстро, — отдыхай, братец. Я справлюсь. Уже большая девочка.

В ответ только задорный смешок, очередная похабная шутка и короткое прощание. Улыбаясь, покидаю комнату и автоматически бросаю взгляд на соседнюю дверь. Веселье неосознанно меркнет, уступая место какому-то странному разочарованию, перемешенному с едва заметным беспокойством.

Киллиан не появляется в поместье уже несколько дней. После нашей последней встречи мужчина словно испарился, будто его здесь никогда и не было. Для всех членов семьи это является обычным делом, даже не смотря на все попытки Беатрис достучаться до сына. Но меня такое положение вещей почему-то не устраивает. Сложно признаться себе в том, что меня в какой-то мере действительно трогает его присутствие в этом доме. И далеко не так, как в самом начале моего пребывания.

Тихо покидаю крыло, намереваясь сбежать от тотального контроля семьи Хоггард. Устала, правда. Хочу хотя бы какого-то уединения и немного свободы. У Ника на следующей неделе день рождения, надо бы прикупить подарок. Именно поэтому мне абсолютно не нужно, чтобы он знал, куда я собираюсь.

Молча прохожу по лестнице, отмечая для себя отсутствие хозяев. Не привлекая лишнего внимания, покидаю дом, а затем и саму территорию. На воротах приходится солгать охране о том, что Николас меня заберёт. Порцию неверия я, конечно, получила, но всё-таки добилась своего и оказалась на свободе.

Хоггарды прекрасные люди. Все, без исключения. Даже мужчина, который будоражит мое тело и воображение. За все это время Кил действительно не делал по отношению ко мне ничего дурного. А когда Трис узнала, в какой комнате я живу, то откровенно опешила. Ведь он отдал мне свою спальню.

Этот факт меня откровенно выбил из равновесия. Черствый, никому ничем не обязанный мужик, достаточно легко умасливает меня одним только поступком. Не кичится этим, не кричит направо и налево, а просто делает. И то, как Киллиан все подмечает, заставляет задуматься — такой ли на самом деле он равнодушный, как хочет казаться?

Я думаю об этом все его отсутствие. И каждый раз, когда данные мысли возникают в моей голове, мозг упорно подбрасывает картинки нашего общего недавнего прошлого. Горячего, возбуждающего, сносящего все мои стопы, ломающего принципы. С ним я теряюсь. Не способна контролировать собственное тело, чувства, разум. Полностью выпадаю из реальности, отдавая себя в волю другого человека. Такое случалось лишь однажды. И это пугает меня больше всего.

А ещё пугает осознание того, что я скучаю по нему. По мощному телу рядом за завтраком. По неизменной фирменной булочке, которую каждое утро он кладет мне на тарелку, взглядом заставляя есть. По его подколкам, когда мы остаёмся наедине в крыле, которое теперь делим на двоих. По глазам, в которых читается абсолютное желание, когда Киллиан смотрит на меня. По удовольствию, которое дарит, прикасаясь ко мне. По редкой, но такой шикарной улыбке, полностью приображающей его. Я скучаю по нему. И это до чёртиков пугает меня.

Подъехавшие такси буквально клешнями вырывает из размышлений. Машинально падаю на сидение, плотнее кутаясь в шарф. Погода слишком промозглая, ещё больше нагнетающая уныние и тоску, сопровождающую меня на протяжении долгого времени. Через три дня мне нужно быть на встрече с адвокатом, но чем ближе этот день, тем больше он меня пугает. Я не понимаю, что страшит сильнее: возможность узнать достаточно или не узнать ничего.

До места доезжаем быстро. Расплачиваюсь и покидаю теплый салон автомобиля, ступая на мокрый от дождя тротуар. Фокусирую взгляд на небольшом здании, где расположен маленький музыкальный магазинчик. Ускоряюсь и забегаю внутрь, чтобы не промокнуть.

Идея подарка для младшего из братьев пришла спонтанно. Когда мы были детьми, Ник очень любил играть с отцовскими пластинками. Всегда важно расхаживал по комнате и обещал, что у него будет лучшая в мире коллекция. Не знаю, конечно, собирает он что-то сейчас или нет, но, даже если и забыл, то я напомню. Потому что других вариантов у меня нет.

Вожусь в магазине около получаса, наконец, останавливая свой выбор на коллекционных пластинках Битлов. Не слишком оригинально, но, уж, точно не прогадаю. Расплачиваюсь на кассе, счастливо улыбаясь. Я всегда любила больше делать подарки, чем получать их. Поэтому сейчас уже предвкушаю, как буду дарить пластинки Нику, и, собственно, его реакцию.

В приподнятом расположении духа покидаю заведение, ступая на улицы, на которые спустились сумерки. Накрываю голову шарфом и ловлю первое попавшееся такси. Но передо мной тормозит абсолютно не похожая на автомобиль с шашечками машина. Волна паники только начинает разгоняться по венам, запуская бешенный ритм сердца, но вывалившийся из тачки верзила резко хватает меня за запястье и буквально тащит в салон. Даже пикнуть не успеваю, как мощная ладонь тут же накрывает мне рот, и машина с оглушительным визгом трогается с места.

Меня трясет. Колбасит, словно в лихорадке. На лбу проступила испарина, а по телу табуном носятся мурашки. Я не вижу лиц огромных мужчин, находящихся со мной в салоне — все скрыто черными непроницаемыми масками. Когда тот, что затащил меня внутрь, со всей дури сжимает пальцами мой подбородок, меня буквально топит в ужасе.

— Красивая мордашка, — хрипит амбал, — даже жалко портить.

— Надо было ее папаше думать, прежде чем заходить так далеко.

Второй отвратительно рассмеялся, заставляя весь воздух исчезнуть из лёгких. Страх такой силы я не испытывала никогда. Меня буквально на части раскалывает от одной этой эмоции.

— Ну, что, малышка, как будем решать вопрос — не сразу понимаю, что обращаются ко мне, пока острая боль не обожгла левую щеку. — Я с кем разговариваю, сука?!

— Я ничего не знаю… — слезы бесконтрольно брызгают из глаз от испытываемого ужаса и непрекращающейся боли. — Я не знаю, что он сделал…

— Конечно не знаешь, милая, — тот, который ещё не бил, поглаживает ушибленное место пальцами, — но не переживай. Тебе обязательно все расскажут. В деталях и подробностях.

Снова удар. Теперь уже не просто ладонью, а кулаком. Я чувствую, как горит под ним моя кожа. Как печет каждая клетка, заставляя скулить не своим голосом.

— Не трогайте… Пожалуйста…, - умоляю из последних сил, закрываясь от ударов руками, — я правда ничего не знаю…

— Конечно-конечно, — шепчет на ухо хриплый голос, а затем мокрый шершавый язык касается кожи на шее, заставляя меня кричать и брыкаться. — Ух, какая прыткая.

— Выруби ее нахрен и развлечемся.

— Нельзя. Сам знаешь, — похабный смех, — хотя я не прочь. Охуенная девка… Только тощая. Но нам ли не похрен, куда совать.

Уже натурально реву под стоящий на весь салон гогот. Вою, как белуга, не понимая, почему все это происходит со мной.

— Блять, отключи ее. Не могу это слушать.

Снова адская боль. Ощущение, что все лицевые кости сломаны. Туман в сознании. Пустота. И долгожданное облегчение.

Сколько была в отключке не знаю. Когда машина остановилась, паника вернулась, заставляя еле продрать глаза. Очертания двух незнакомцев снова разогнали сердце до максимальных оборотов. Тело затрясло в конвульсиях, пока сильная рука не схватила меня за шкирку и не выбросила грудой мусора перед калиткой среди до боли знакомого леса.

— Такси доставило Вас на место, мадмуазель, — снова омерзительный хохот. — Передай Хоггардам, что у них явные проблемы с безопасностью. И ещё, малышка, — зубодробильная пауза, лишающая меня последнего здравого мышления, — можешь не бегать от нас. Считай, что это последнее предупреждение. Когда придет время — тебя везде достанут.

Глава 13

No Angel — Birdy

Киллиан

— Что за?.. — шокированный голос брата цепляет меня за шиворот и тащит на поверхность из клокочущего гнева, захватившего сознание.

— Выйди, Чарли. Я разберусь.

Не свожу глаз со скукожевшегося на краю кровати женского тела. Мысленно повторяю про себя, что нужно успокоиться, но это нихрена не помогает.

— Если буду нужен, набери.

Чарли без лишних слов, в отличие от Ника, если бы здесь оказался он, покинул комнату, оставляя нас наедине. Чувствую, что Тиф проснулась. Вижу это по слишком напряженной для спящего человека спине. Осторожно ступаю по полу, чтобы не испугать девчонку ещё больше, и подхожу вплотную. Смотрю, а сердце где-то в горле кульбит делает. Красивое лицо так сильно избито, что на нём живого места нет. Фиолетовые гематомы полностью раскрасили левую половину лица. Отпечатки пальцев проглядывают на узком подбородке. Оба глаза заплыли, но, тем не менее, можно уловить, что сейчас они открыты, а Тиф смотрит прямо на меня.

— Подвинься, Солнце, — с незнакомой мне ранее лаской и аккуратностью перекладываю хрупкую фигуру чуть дальше на покрывале. Сам ложусь рядом, закидывая одну руку под женскую голову, второй обнимая ее за талию. — Иди ко мне.

Барлоу молчит, смотрит своими опухшими глазами, выворачивая нутро наизнанку. А потом просто начинает плакать. Без истерик и криков, заканчивающихся обильными потоками соленой воды. Не так. Она беззвучно пускает каплю за каплей, каждая из которых оставляет на моем сердце кровавые ожоги.

— Тише-тише, — совсем осторожно прижимаю девушку крепче к себе, аккуратно поглаживая светлые волосы, заплетённые в уже растрепанную густую косу. — Я здесь. Я с тобой, Тиф. Больше никто тебя не тронет.

Даю ей вылить свою боль. Забираю все, что могу, себе. Если бы было возможно, сделал бы что угодно, чтобы ей не пришлось испытать весь этот ужас.

— Тебе нужен врач, — мотает головой, снова разражаясь новой порцией слез. Когда девушка немного успокоилась, приступаю к вопросу, который интересует меня больше всего. — Тиффани, — стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно мягче. — Расскажи мне, что случилось. Пожалуйста.

Гипнотизирую ее изувеченное лицо. По характеру повреждений сразу понимаю, что и с какой силой с ней делали. Ловлю каждую волну мурашек от осознания, ужаса и гнева. Но стараюсь держать голову холодной, чтобы четко воспринять информацию.

— Ты можешь мне довериться, — после долгого молчания снова принимаю попытку докопаться до истины. — Тиф, правда. Я тебя уберегу. Но для этого мне нужно понимать, от кого.

— Я не знаю, Киллиан, — севший голос буквально дробит мои перепонки, заставляя кровоточить от осознания того, при каких обстоятельствах он перетек в такое состояние. — Видимо, это папины "дружки".

Девушка морщится от ощутимой боли, я же вздрагиваю от ее эмоций, так сильно задевающих мои.

— Что происходило с тобой? Как и где они тебя выцепили?

— Со мной происходил ад… Который настиг меня возле старого музыкального магазина.

Слезы снова хлынули из женских, еле заметных сейчас глаз, распарывая все мое самообладание. Вытираю капли подушечками пальцев, ещё крепче, на сколько возможно, прижимаю Барлоу к себе.

— А где была охрана? Куда, твою мать, они смотрели?!

— Никуда, потому что я была одна.

— В каком смысле? — вот теперь натурально в шоке.

— В прямом. Я уехала на такси. Мне нужна была свобода, Киллиан. Ваша забота меня порой душит. Я так не привыкла.

— А как ты, блять, привыкла?! — отстраняюсь и неосознанно повышаю голос, потому что дробит внутри капитально. — Ты понимаешь, что это не шутки?

— Понимаю.

— Тебя могли убить, Тиффани! Убить нахрен!

Не контролирую себя. Несёт так, что пора бы уже и закрыть рот, но не могу. Ее признание все стоп-краны к чертям подрывает.

— Ты думаешь, что Ричард от нечего делать тебя пугал? Приставил своих людей, приютил у себя в доме? А? — сейчас мои зрачки топят ее без капли сожаления. Я очень злюсь.

— Знаю… Я знаю, что сама виновата… Я знаю…

Горячее влажное дыхание обожгло мою кожу под задравшейся майкой, в которой, как сумасшедший, вылетел из зала. И как-то сразу же всю злость выключило. Девушка неосознанно жмется мне под бок с каждым своим согласием в поисках защиты. А у меня от этих ощущений защемило под ребрами.

— Прости… Не пугайся, Тиф, — убираю с изуродованного лица пряди волос, — продолжай. Обещаю, что выслушаю.

— Я хотела купить подарок Нику… У него же день рождения… — каждая фраза даётся ей с трудом. — Он все порывался меня отвезти, но как бы я купила все при нем? Поэтому отвадила… Он до последнего напоминал про охрану, а я сознательно игнорировала…

Снова пауза, чтобы перевести дух нам обоим. Тиффани — собраться с силами продолжить говорить, мне — чтобы не психануть.

— Все случилось так быстро, Киллиан… Меня затолкали в машину, когда я вышла из магазина. И потом… Потом…

— Тише, Солнце, — хрупкие плечи содрогаются под моими руками в такт колотящемуся сердцу. Я уже знаю, что убью каждую тварь, позволившую сделать это. — Скажи. Станет легче.

— Половины не помню из-за постоянной боли. Их было двое, но лица скрыты масками. Оба здоровые амбалы. Бил каждый… — со скрипом стискиваю челюсти. — Я постоянно твердила, что ничего не знаю… А они все лупили по лицу… Не помню, что говорили…

— Они… — боюсь услышать свое следующее предположение до дрожи во всем теле, — они больше ничего не сделали?

Постоянно глотаю скопившуюся слюну, чтобы прогнать вставший в горле ком. Не могу совладать с собой — трясет капитально. Теперь даже больше, чем Тиф.

— Нет… Один полез, но второй его осадил… А потом меня вырубили, — девушка снова прячет избитое лицо у меня подмышкой. — Не знаю, сколько была в отключке.

— Как ты добралась до дома? Что тебя ещё никто не заметил?

— Они выкинули меня рядом с вашей калиткой в лесу. Я узнала ее не сразу, потому что сейчас ей не пользуются, — тяжёлый вздох. При этом непонятно, чей из нас. — Ночью, когда сознание более менее пришло в норму, я перелезла через нее и доковыляла до дома, потому что тело, в отличие от лица, в норме. Они целенаправленно метили в него. Все спали, а у меня есть ключи. Тебя не было, чтобы поймать мое позднее возвращение. Вот и все.

Почему-то от этого короткого "Вот и все" размотало сильнее всего. А если бы я был дома, смог бы что-то изменить?

— И ещё… — Тиффани медленно отстранилась и посмотрела мне прямо в глаза, — Киллиан… Они сказали передать, что у вас проблемы с безопасностью! И что меня достанут в любое время, а это только предупреждение! Киллиан…

— Все, иди сюда, — сгребаю ее в охапку, целуя спутанные волосы. Глажу тело, закутанное в одежду, чтобы успокоить. А у самого дьявол наружу просится, которого так глубоко спрятал за прошедшие годы. Кровь бурлит, разгоняя по венам только одно желание — отомстить.

Глава 14

Human — Rag'n'Bone Man

Киллиан

— Ты вообще в курсе, что за херня твориться в этом доме? — буквально вышибаю дверь отцовского кабинета, заставляя Ричарда Хоггарда недоуменно поднять бровь и стушеваться перед своими гостями — трое немолодых мужчин о чем-то приглушённо беседовали на диване в углу.

— Киллиан… Кхм… Я сейчас занят, если ты вдруг не заметил…

— Да похрен мне! У тебя наверху лежит Тиффани, на лице которой живого места нет, поэтому мне абсолютно наплевать на то, чем ты сейчас занят!

Отец шокировано оседает в кресло, с которого успел подняться из-за моего неожиданного появления.

— Коллеги… Очень прошу продолжить позже, сейчас мне нужно решить семейный вопрос.

Так же потрясенно, как и выглядит, хрипит. Все на его лице написано, поэтому мужчины только кивают и один за одним покидают просторное помещение.

— В чем дело? Что произошло? — Ричард резко оказывается рядом, пронзая меня моими же глазами. Отец для своих лет действительно шикарно выглядит — высокий, поджарый, с благородной проступающей сединой и такими же яркими, как много лет назад, зрачками. — Как она?

— Спит. Я только что от нее. Дождался, пока уснет, — высекаю ровно, но нутряк все так же от красочных картинок женского лица подрывает. — Кто охранял задний двор позавчера?

Вижу ступор на мужском лице. Непонимание, граничащее с потрясением. Стараясь звучать спокойно, вываливаю на него все то, что каких-то полчаса назад услышал в своей бывшей спальне. Пока рассказываю, в кабинете появляются братья, которых набрал по пути сюда. По итогу охуевают все. Начиная с папы, тут же организующего разбор полетов с начальником охраны, продолжая Ником, матерящимся на себя и на всех вокруг на чем свет стоит, и заканчивая Чарли, который молчит, но взглядом выжигает этот ебаный гадюшник, в который залез отец Тиф, вместе со мной.

— На задних воротах в тот день стоял Джереми, потом его сменил Майкл, — отец отключается и бросает трубку на стол. — После этого Майкл сообщил, что слег с какой-то бешеной простудой.

— Крыса, — цедит сквозь зубы Ник, со всей дури заряжая по стенке шкафа кулаком.

— Они были осведомлены обо всех ее передвижениях, — причитает Ричард. — Господи, все известно…

— Кил, ты уверен, что она в порядке? — Чарли, все это время хранивший молчание, подошёл вплотную ко мне. — Что мы можем сделать в первую очередь для нее? С безопасностью поместья придется разбираться долго.

— Согласен, — младший из Хоггардов одобрительно кивнул и тоже оказался рядом. Я посмотрел на отца, крайне пристально наблюдающего за нами, и озвучил единственное, что в данный момент предоставляется возможным:

— С сегодняшнего дня Тиффани передвигается исключительно с членами семьи. Без вариантов, — обвожу всех присутствующих взглядом, — подстраиваемся, где-то меняем планы, но возим ее. С ней проговорю отдельно. Больше ни одна тварь не посмеет даже дыхнуть на нее. Не то что тронуть.

Машинально сжимаю кулаки, вспоминая залитое гематомами лицо. Чарли все понимает — его натурально передёргивает, шатая на месте.

— Как она эти два дня вообще провела, твою мать? — видеть в гневе среднего Хоггарда доводится нечасто. Он самый устойчивый в эмоциональном плане. Но сейчас Чарльз словно раскалившееся железо. — Ее врач должен осмотреть. Вдруг они ей сломали что-то…

— Я уже все сделал. Мистер Грант обещал быть в течение часа. Мама…

— Я сам с ней объяснюсь, — отец выходит вперёд и становится в центре нашего импровизированного круга. — Тиффани всегда была частью нашей семьи, даже не смотря на такую долгую и вынужденную разлуку. Сегодняшняя ситуация еще раз доказала, как нам важно всем друг другу доверять.

После этой фразы проницательные глаза Ричарда Хоггарда остановились на мне, сканируя непроницаемое лицо. За столько лет я хорошо научился владеть своими эмоциями, но самоконтроль всегда летит к чертям рядом с Барлоу.

— Тиффани переживает, что не сможет поехать на встречу с адвокатом в текущем ее состоянии. Ты бы не мог… Кхм… — до сих пор триггерит, когда что-то прошу у этого человека, — ты бы не мог организовать его приезд сюда?

— Конечно, — молниеносно отвечает отец, пристально разглядывая меня. Я же, почему-то, страстно желаю покинуть эту комнату, чтобы оказаться в той, что этажом выше. — Завтра все устрою.

Киваю вместо короткого слова, которое не могу озвучить. Нервно складываю руки на груди, застывая невидящим взглядом на собственном парке четы Хоггард, отлично виднеющемся из окна. Как? Как, блять, в таком доме появилась брешь в безопасности? Как получилось, что пострадал наш близкий человек? Как теперь быть уверенным, что такого больше не повториться? Как спокойно уезжать, если постоянно будет точить понимание, что из всех нас — безопаснее ей будет только со мной? Каким образом перестать об этом думать?

Мысли разрывают. Черепушка грозилась лопнуть ещё рядом с Тиффани, сейчас же просто трещит по швам от переизбытка эмоциий. Тело до сих пор не справляется с перепадами температур, которые подкидывает измотанный организм.

— Я пойду, — отец подходит ближе и протягивает руку. — Спасибо, что ты все это делаешь.

— Я делаю это не ради тебя, — бросаю раздражённо.

— Знаю. Но для меня уже не мало важно, что и не ради себя. А для нее.

Ричард торопливо покидает помещение, оставляя нас втроём.

— Тиффани везде в основном будет со мной, но, тем не менее, будьте на чеку. Я всегда на связи, если вдруг что-то пойдет не так.

— Там действительно все так плохо? — младший брат снова подаёт голос: растерянный и разбитый

— Там просто один сплошной опухший кусок мяса, Ник, а не ее красивая кожа. Они били ее кулаками, — не жалею никого. Лью все дерьмо ушатами, чтобы разозлить так же, как себя. И это работает. — На подбородке и запястьях следы пальцев.

Брат бледнеет. Мы все здоровые бугаи, привыкшие решать проблемы кулаками. Но когда обижают женщин, а тем более женщин нашей семьи, то мы больше ничего не решаем. Мы убиваем за них.

Глава 15

Walls — Jamie N Commons

Тиффани

— Только не уходи… Пожалуйста.

Машинально сжимаю мужские пальцы, подвигаясь ближе. Встаю рядом с Киллианом, продолжая держать его за руку, а внутри меня гонг звенит, закладывая нарастающим давлением уши и нос. Не могу нормально функционировать от напряжения, сковавшего меня с самого утра.

Сегодня мне придется встретиться с адвокатом. Не имею представления, какого ещё дерьма спустят на мою голову, но осознание абсолютной беспомощности и пробивающийся страх откровенно выматывают и так расшатанные нервы.

Киллиан чувствует, что со мной происходит. Его крупная ладонь ответно сжимает мою, а вторая плавно ложится на талию, обжигая холодную кожу даже сквозь шерстяную ткань свитера. Молча нахожу его глазаи едва уловимое киваю, устанавливая контакт только для нас.

После всего произошедшего мне действительно было легче. Врач не нашел никаких осложнений, не беря во внимание тот факт, что мое лицо сейчас представляет один кусок фарша. Кил, как и остальные члены семьи, не отходит от меня ни на шаг. Вчера весь вечер каждый из Хоггардов норовился уточнить, нужно ли мне что-то, как я себя чувствую и ещё миллиард подобных вопросов, пока старший из братьев не слишком тактично попросил всех удалиться.

— Думаю, что на сегодня тебе хватит внимания, — Киллиан с видимой силой захлопнул дверь в мою комнату, погружая помещение в тишину, добавляя ее к уже существующему полумраку. Обстановка, не смотря на обстоятельства, складывалась очень интимной.

Молчит мужчина, продолжая рассматривать меня с какой-то новой, неведомой для меня эмоцией. Молчу и я. Буквально впитываю в себя бесконечно красивые и невероятно мужественные черты его лица. Огибаю взглядом совершенные линии тела. Запоминаю все с новой стороны, которая открылась для меня несколько часов назад. Вспоминаю ласковые касания рук, нежные, почти осторожные поцелуи, которые были направлены на то, чтобы успокоить, а не возбудить, как обычно. Размеренный голос, лишенный всяческой насмешки, а только искренняя забота и переживание. Все это сейчас открывает для меня Киллиана Хоггарда совершенно по-другому. И я не понимаю, что при этому чувствую.

— Я тоже пойду. Отдыхай, Солнце.

Кил практически подошёл к двери, когда мое сердце затопило каким-то несвойственным мне волнением и отчаянием. Пульс разогнался настолько, что в ушах дико зазвенело от носящейся по организму крови.

— Киллиан! — срывающееся с моих губ имя заставило его обладателя развернуться на месте и удивлённо посмотреть на то место, где сидела я. — Не уходи… Пожалуйста. Побудь со мной.

И его взгляд выражал именно то, на что я рассчитывала — мужчина все прекрасно понял. Что страшно, что одиноко, что тяжело. Не разрывая зрительного контакта, Хоггард медленно подошёл к кровати и, спустя несколько секунд, уже притягивал меня ближе к себе, как часами ранее. Запах и тепло его тела заполонили рецепторы, расслабляя до спазма напряжённвй мозг. Каких-то пара минут — и весь этот ужас прошедших дней остался где-то на задворках сознания, погружая в сладкий сон. Потому что впервые за прошедшие сорок восемь часов я чувствую себя в безопасности.

— Тиффани, — вырывает меня из воспоминаний приглушённый голос Ричарда. — Адвокат здесь. Ждёт нас у меня в кабинете. Готова?

Лихорадочно сглатываю, но киваю. Пытаюсь дышать, как когда-то учили, чтобы унять панику, но выходит откровенно паршиво. Киллиан легонько нажимает мне на поясницу, подталкивая вперёд, при этом очень уверенным и расслабленным взглядом передает мне напутствие, что все будет хорошо.

Секунды тянутся, словно резина. Ноги переставляю с неимоверной тяжестью, будто они принадлежат не живому человеку, а статуе. Когда вижу дверь, за которой, возможно, определиться моя дальнейшая судьба, так и вовсе немного ведёт в сторону, но Кил успевает поймать меня.

— Что тебя беспокоит? — наверное, впервые за все наше совместно проведенное время в мужском голосе сквозит неприкрытое беспокойство. Даже когда нашел меня вчера, все в нем клокотало от ярости. А сегодня Киллиан Хоггард действительно переживает обо мне.

— Ничего. Просто не отходи от меня.

Крепче сжимаю холодные пальцы и вхожу. Ричард уже за столом, с напряжённым видом изучает какие-то документы. Напротив него расположился невысокий пожилой мужчина, имеющий явно назревающий живот, который тот безуспешно пытается скрыть под деловым костюмом. Судя по всему, адвокат, что-то спешно объясняет Хоггарду-старшему, получая только нахмуренные брови собеседника и абсолютное отсутствие комментариев в ответ.

Но мое внимание полностью приковал другой человек. Рядом с окном расположился высокий и крупный мужчина средних лет, который мне показался смутно знакомым. Густые темные брови в тон аккуратной бороде эфеекто подчеркивали его необычную броскую внешность, чем и привлекли мое внимание. Ориентировочно за сорок, одет с иголочки. И смотрит, не отрываясь, только на меня, заставляя поежиться.

— Это кто?

Киллиан делает шаг вперёд, автоматически закрывая меня от карих пронзительных глаз, и сверлит взглядом только одного из присутствующих.

— Мистер Петтифер представляет… Кхм… Скажем партнёров твоего отца, Тиф.

Ричарду неловко. Это видно настолько, что становится даже смешным, если бы не ужас ситуации.

— Какого хрена? Что ему нужно в нашем доме? Да ещё и рядом с ней? — Кил натурально разносит здесь все выходящей наружу энергией. — После всего, что произошло.

— Так положено, молодой человек, — подаёт голос адвокат, цепляя на крючковатый нос очки, — должны присутствовать все стороны процесса.

Теперь торможу Киллиана, когда тот делает несколько шагов вперёд, но под моим умоляющим взглядом молча возвращается обратно, вставая рядом, словно стена.

— Давайте уже бытрее с этим покончим.

Однозначный кивок Ричарда и мистера Милза бередит несколько успокоившиеся нервы снова. Чувствую на себе чужой взгляд. Ощущаю каждой клеточкой кожи, испытывая неприязнь. Поднимаю глаза и встречаюсь с карими, ухмыляюшимися и злыми. Машинально дергаюсь, когда Кил придвигает меня ещё ближе к себе, окутывая рукой, и фокусируюсь только на том, что говорит адвокат.

Мистер Милз принимается к оглашению завещания, а у меня дрожат ноги. Чувствую, как снова заплывает ушибленный глаз. Как бешено болит ухо и кожа, начиная с носа и заканчивая подбородком. Как лихорадит от каждого предложения, озвученного мужчиной. Как и предполагалось: отец не оставил мне ничего, кроме долгов и позорной репутации. Я бы этому даже не удивилась, если бы не только что озвученная фраза, заставляющая меня и мою новую семью испытать натуральный шок.

В каком-то дичайшем коматозе смотрю на поменявшегося в лице Киллиана и просто падаю в пропасть. Вижу, как шевелятся его губы, когда он в гневе бросает что-то мужчинам. Вижу, как налились кровью его глаза. Вижу, как бешено пульсирует на его шее толстая вена. Понимаю, что ещё немного, и я потеряю сознание, а Киллиану просто сорвёт планку. Вижу все это, а параллельно слышу натуральный мужской рык:

— Это что? Шутка, твою мать?!

Глава 16

Scream My Name — Tove Lo

Киллиан

Кажется, что впервые я не улавливаю суть происходящего. Реальность ускользает от меня, как песок сквозь пальцы. Наблюдаю за побледневшей Тиффани, еле стоящей на ногах, и натурально зверею.

— Это что? Шутка, твою мать?!

Подхватываю девчонку за талию, не давая пошатнуться, и опираю на себя. Чувствую, как колотит ее тело в диком мандраже от озвученных новостей.

— Мистер Милз, — отец шокировано оглядывает кабинет, на несколько секунд замирая на мне напряжённым взглядом, а затем переводит его на невозмутимого адвоката. — Все, что вы сейчас озвучили, действительно там написано?

— Да, — мужчина протирает вспотевший лоб платком и разворачивается к ещё одному участнику наших переговоров. — Мистер Петтифер является свидетелем и поверенным заключённой много лет назад сделки.

— Подождите!

Едва сдерживая прорывающийся наружу гнев, усаживаю еле дышащую девушку в кресло и прохожу вперёд. Грудь бешено вздымается от распирающих нутро эмоций. Сейчас мне хочется просто разворотить к херам всю эту комнату с ее присутствующими вместе взятыми.

— То есть вы хотите сказать, что, — указываю глазами на адвоката и параллельно тычу пальцем во второго хлыща, — миллион лет назад ее долбаный папаша, не умеющий себя контролировать, в очередной раз наложал так, что поставил на кон собственную дочь?!

— Кил… — отец предостерегающе поднял руку, когда мой голос достиг критической отметки.

— Вы издеваетесь, блять?! Мы что, в восемнадцатом веке? Это же натуральное рабство! Что этот ублюдок натворил, что теперь расхлёбывать должна Тиф?! А? Да она взрослый человек, какое вы имеете право…

— То, что сделал Итон Барлоу, никоим образом не касается вашей семьи, мистер Хоггард, — холодный тон все это время молчавшего мужчины пробирает до костей. Не только внешне он заставляет испытывать определенную степень дискомфорта. — Но, поверьте мне… Чтобы замолить его грехи, не хватит и ста таких соглашений.

— Да плевать я хотел на его косяки! Тиффани не будет в этом участвовать. Она не заключала никаких сделок.

— Да, не заключала. Но заключал ее отец после смерти матери, когда остался единственным опекуном несовершеннолетней дочери.

Услышав тяжёлый, полный отчаяния и слез вздох, резко разворачиваюсь к девушке, почти сползшей со стула на пол. Тиф неотрывно смотрит на мистера Петтифера каким-то диким взглядом, не отрываясь даже на оклики отца.

— Милая, что с тобой? — Ричард торопливо покидает собственный стол и оказывается рядом с девушкой одновременно со мной.

— Я в норме… Порядок.

Барлоу уверенно выпрямляется, тыльной стороной ладони утирая предательские слезы, а меня будто контузит от этого зрелища. Каждая соленая капля не на ее коже ожоги прожигает, а в моей груди, заставляя все внутри беспрестанно зудеть и болеть.

— И что… Что меня обязует делать эта договоренность? Что конкретно совершил мой отец?

— Ответы на эти два вопроса, мисс Барлоу, вы узнаете тогда, когда прибудете на нашу территорию. Разговор состоится не со мной.

— Никуда она прибывать не будет. Забудьте! — встаю перед девчонкой, полностью закрывая ее хрупкую фигуру от тяжёлого насмешливого взгляда, но Тиф все равно выступает вперёд.

— И что же случится, если я откажусь?

Надо отдать ей должное — смотрит она бесстрашно и прямо, не отводя свои потрясающие глаза ни на секунду.

— Не думаю, что вы хотите это проверять, — вот теперь в голосе мужчины сквозит реальное предупреждение. Тон стал жетским, а глаза сузились до критических размеров.

— Это угроза?

Отец встал наравне со мной, но с другого бока от Тиф, закрывая ее от потенциальной опасности. При желании, Ричард Хоггард до сих пор мог вселить чувство страха в кого угодно.

— Нет, всего лишь констатация факта, — мистер Петтифер что-то быстро напечатал в телефоне и взглянул на часы, а затем снова прожёг взглядом Тиф. — Долги Вашего отца по наследству перешли к его дочери. Здесь же не только денежные обязательства, но и все то, что адвокат озвучил выше. Если есть какие-то вопросы — ознакомьтесь с завещанием лично и убедитесь, что все заверено нотариусом. Никаких выдумок — все серьезно, — мужчина мерзко ухмыльнулся, оценивающе спускаясь по фигуре Тиф, и снова стопорясь на изувеченном лице. — Но не совсем же мы звери, мисс Барлоу. Даём Вам четыре месяца, чтобы закончить все свои начатые дела, и прийти к нам самостоятельно. Но, — многозначительные взгляд теперь летит в нас с отцом, — если Вы решите играть с кем-то из нас, то все, что я вижу сейчас, — Петтифер снова ощупывает глазами воспаленную плоть, — покажется детским лепетом. Я всех предупредил. А Вы знаете, Ричард, что в этих вещах в нашем городе шуток не бывает. До встречи.

Мужчина едва склоняет голову в прощальном кивке, направляясь к выходу. Дергаюсь следом в надежде расквасить его самодовольную морду, но холодные пальцы обхватывают мои и тянут на себя.

— Не надо, Киллиан. Это того не стоит.

Женский голос, всегда полный какой-то неповторимой дерзости, сейчас буквально просвечивает невозможным отчаянием. Ловлю руками бледное лицо и заставляю его обладательницу сфокусировать на мне свое внимание.

— Все будет хорошо, Тиффани. Ты — часть семьи Хоггард. А мы никогда не бросаем своих, — вываливаю на нее ворох своих эмоций, перемешанных с непоколебимой уверенностью, что так и будет. — Веришь мне?

— Я боюсь… Мне страшно, Киллиан…

Притягиваю трясущееся тело к себе и крепко обнимаю, передавая свое спокойствие ей.

— Мистер Милз, прошу оставить мне копию завещания, чтобы ознакомиться и удостовериться в законности вещей, о которых мы только что здесь беседовали, — отец хмуро сводит брови к переносице и задумчиво потирает подбородок. — А Вас попрошу оставить нас в кругу семьи. Сейчас нам есть, что обсудить.

Глава 17

Devil Eyes — Hippie Sabotage

Тиффани

В поместье начался абсолютный кавардак. Уже больше недели я нахожусь под тотальным контролем. И только сегодняшний праздник в доме даёт мне немного выдохнуть.

После встречи с адвокатом мужчины семьи Хоггард, словно орлы, окружили меня непрошибаемой, иногда абсолютно раздражающей заботой. Все, кроме Киллиана. Он снова исчез. И все, что мне удалось узнать у Чарли, так это то, что старший брат выясняет, кто сверху стоит за всей той возней, в которую так бессовестно залез мой отец и утянул меня следом. Каким образом Кил собирается что-то узнать — до сих пор загадка. По крайней мере для меня.

Сказать, что я в шоке от того, какой груз свалился на мои плечи, это не сказать абсолютно ничего. Первые несколько дней я в какой-то дичайшей прострации находилась. Пока Ричард определял по своим каналам подлинность завещания, я варилась в компании неумолкающего Ника и чересчур молчаливого Чарли. И с каждым хлопоком двери в крыло Кила моя надежда на его появление таяла, словно грязный снег в марте.

Ждала ли я старшего из братьев? Безусловно. Я не чувствовала себя в большей безопасности за всю свою жизнь последние пятнадцать лет, чем за тот короткий промежуток в несколько дней, проведенный бок о бок с самым закрытым из мужчин этой семьи. И мне было спокойно. Страх в его присутствии уступал место такому чуждому мне расслаблению, когда последние годы я только и делала, что напрягалась от каждого шороха. И эти новые эмоции буквально утонули в испытываемом разочаровании от того, что Киллиан даже не попрощался. Просто испарился, будто всего произошедшего не было.

Я несколько раз порывалась ему написать, но в последний момент стирала немногочисленные буквы. А потом просто закрылась, пряча все точащие меня изнутри эмоции. Это я научилась делать превосходно.

Смотрю на себя в зеркале, поправляя укладку в стиле голливудских локонов. Лицо практически прошло, а благодаря косметике оставшихся зеленовато-фиолетовых гематом удалось избежать. В целом, выгляжу я очень даже неплохо. Отхожу подальше и прокручиваюсь на месте, оценивая бесподобный черный брючный костюм, сидящий на мне, словно влитой. Беатрис организовала в моей комнате настоящий салон красоты, за что я ей сильно благодарна. Потому что ни настроения, ни желания таскаться под постоянным конвоем у меня нет.

Сам наряд на первый взгляд кажется деловым, если бы не охрененное декольте, открывающее часть живота и подчёркивающее округлости моей, на удивление, выдающейся груди при таком весе. Под пиджак не надевается белье. Поэтому на мне его нет вообще. Какой-то очередной внутренний бунт тому, что со мной в который раз происходит.

Как он мог? Мой самый родной человек просто продал меня. Как вещь, которая больше ненужна.

Вспоминаю глаза мужчины, которого я точно где-то уже видела, и обнимаю себя руками. То, как он говорил о маме, какой скрытый смысл доносил до меня… Ничего не ускользнуло. Только ещё больше запутало и так узловатый клубок моей жизни. И я не знаю, как искать дорогу. Не знаю.

Крашу помадой губы, когда в дверь моей спальни раздается несколько ударов, исключительно для приличия, и на пороге появляется именинник. Красивый до безобразия. Высокий, поджарый и стильный. Мощное тело запаковано в тёмно-коричневый костюм, а за расстегнутым пиджаком проглядывает белоснежная сорочка.

— Вот это… Кхм… Вау… — Ник буквально съедает меня глазами, ожидаемо останавливаясь на откровенном вырезе. — Я в восторге, сестричка.

— Не слишком? — ещё раз прокручиваюсь вокруг своей оси, демонстрируя наряд полностью.

— Шикарная. Без шуток.

— Ты тоже красавчик, Николас, — смеюсь, снова ловя на себе шокированный взгляд Хоггарда. — Только рот прикрой.

— Ха-ха, — мужчина потирает подбородок, как делает его отец и один из братьев, а затем выпячивает локоть, приглашая меня пройти с ним, — прошу.

— Я теперь и по лестнице одна не могу пройти? Тоже под охраной? — улыбаюсь, но руку беру. Второй захватываю упакованный в обёртку подарок и выхожу из комнаты.

— Заноза, прекращай ерничать. У меня сегодня вообще-то день рождения. Так что будь паинькой. Ты моя дама на сегодняшний вечер.

— А вот это надо было со мной согласовать. Мало ли, у меня уже намечен кавалер.

— Ты разбила мне сердце. Вот прям только что, — Ник тычет пальцем в левую сторону груди и вымучивает страдальческое лицо.

— Я тебя умоляю, — звонко хохочу, толкая друга в плечо, — у тебя таких дам сегодняшним вечером будет столько, что не вывезти.

— Но ты же знаешь, что исключительно ты одна в сердце?

Искренне смеемся, пока преодолеваем путь по витиеватой лестнице на первый этаж, где организован сам праздник. Огромное количество гостей уже прибыло в поместье, вторая часть на подходе. Всюду расположились женщины в вечерних платьях на любой вкус, мужчины в костюмах и смокингах. Все больше похоже на деловой прием Ричарда Хоггарда, чем на день рождения его младшего раздолбая.

— Это прям… Масштабно, — подбираю подходящее слово, когда вижу снующих в разные стороны официантов, предлагающих гостям напитки и закуски. Оглядываю огромное помещение, которое в доме отведено специально для торжеств и подобных случаев, оцениваю праздничное убранство. Музыка, приглушённо звучащая с разных сторон, компании молодых людей, что-то оживлённо обсуждающих, толпы девушек, томно осматривающих именинника и стреляющих в меня оценивающим взглядами. Ник ловко перехватывает у одного из проходящих официантов пару бокалов шампанского и протягивает один мне.

— Ну, что? Да начнется веселье? — парень подмигивает мне и залпом осушает содержимое посуды. — Я хочу оторваться, заноза.

— Уже поняла, — улыбаюсь, глядя на него снизу вверх. Даже на своих далеко не маленьких каблуках я все равно значительно ниже всех мужчин семьи Хоггард.

— О, гляди-ка, стол с подарками, — Николас подходит к огромному, заваленному коробками полотну, и оценивающе пробегает по нему взглядом. — Как обычно предсказуемо. А что ты мне подаришь?

Мужчина с какой-то почти детской резвостью на пятках поворачивается ко мне и с предвкушением поглядывает на коробку, зажатую в моей руке.

— Хочешь, можешь открыть прямо сейчас, — протягиваю графитовый квадрат, перетянутый лаконичным черным бантом, в мужские ладони, повисшие в ожидании.

Ник молча развязывает ленту, методично разворачивает бумагу, а не рвет, как я думала, а затем добирается до самого содержимого. Зрачки расширяются, наполовину скрывая голубую радужку. Очень аккуратно Хоггард вытаскивает три пластинки знаменитой группы, рассматривая со всех сторон каждую, а затем переводит на меня полный безграничного восторга взгляд.

— Я помню, что в детстве ты мечтал о своей собственной коллекции, — немного волнуюсь и пожимаю плечами под пристальным мужским взглядом. — Нравится?

— Шутишь? Да это просто невероятный подарок! — Николас притягивает меня к себе и крепко обнимает. — Спасибо, Заноза. Я тебя люблю.

Столько эмоций в этом срывающемся шепоте, что глаза в который раз за все время пребывания в поместье обожгло солёными брызгами.

— С днём рождения, братец. И я тебя люблю.

— Наконец-то мы нашли вас!

Беатрис под руку с мужем притормозили возле нашей обнимающейся пары. Отрываюсь от Ника и осматриваю старших Хоггардов, которые идеально друг с другом совместимы. Трис в кремовом платье в пол, красиво подчёркивающем ее потрясающую фигуру, и Ричард в черном смокинге, словно только что сошел с журнала Times. Шикарнейшая пара.

— Тиффани, просто невероятно выглядишь, — женщина поцеловала меня в щеку, незаметно от мужчин подмигнув, — смело и дерзко, но потрясающе красиво. В этом вся ты.

— Смущаете, — лукаво улыбаюсь в ответ, потягивая шампанское, — спасибо вам за суету.

— Что ты, дорогая, обращайся в любое время.

Моя новоиспечённая семья всеми силами пытается делать так, будто ничего не происходит, даже не смотря на напряжённость ситуации. Будто через четыре месяца я не окажусь в тупике собственной жизни. Но именно за это им огромная благодарность. Потому что я хоть на время забываю о том дерьме, которое постоянно крутится вокруг, и просто наслаждаюсь моментом.

— Тиф, — бархатный голос Ричарда разбивает нашу беседу, — может всё-таки немного повременим с издательством? Пока все хотя бы как-то не разрешится.

— Даже не пытайтесь, Ричард. Мы уже все обговорили. Сидение в поместье все это время сведёт меня с ума, — снова делаю глоток шампанского, провожая взглядом Ника, отошедшего к друзьям. — Мы же решили все с Чарли.

— Да, знаю, но я попробовал попытать счастье ещё раз, пока его нет рядом.

— А вы не видели его? — оглядываюсь по сторонам в поисках стреднего из братьев, но замечаю раньше, чем прилетает ответ.

— Вон он. С Киллианом.

Последнее слово разрядило мое пространство, как молния небо. Собственный пульс загрохотал громом в ушах, разряды электричества молниями пробили сердце. Стопорюсь взглядом на двух мужчинах, что-то оживлённо обсуждающих, пока один из них не поднимает голову.

Глаза в глаза. Все эмоции, вспарывающие нутро за время его отсутствия, теперь молотят за грудиной, перемалывая все мое самообладание в фарш. Тело покрывается мурашками. Но когда Кил делает шаг мне на встречу, то я просто задыхаюсь.

Глава 18

Her Ghost — TW1GZ feat. Hidden Jayeem

Киллиан

— Что ты узнал?

Чарли в несвойственном ему нетерпении прожигает меня взглядом. Молча киваю на дверь и отзываю его в сторону от шумных компаний вокруг.

— Если откровенно, то толком нихрена. Этот Петтифер крупная шишка в известных кругах, но конкретно на кого он работает — тотальный мрак. По всем своим каналам уточнял, а ты знаешь, — передаю все свое скрытое неудовлетворение брату, — мои ребята мертвого подымут. У нас действительно серьезная проблема.

— Я понял. Теневой — это утопия. В какое беспросветное дерьмо залез Итон? — Чарли смачно матерится, на автомате сжимая ладони в кулаки. Обводит грандиозно обставленное помещение отсутствующим взглядом, но выхватывает кого-то из толпы и цепляется на несколько секунд, а затем снова возвращает ко мне на порядок потеплевшие глаза. — Нельзя допустить, чтобы ее затянуло в это дерьмо, Кил. Мы её не отобъем.

Слова, порой, бьют больнее. И я сам прекрасно понимаю, что ни наши деньги, ни положение семьи, ни моя политика в этом городе не помогут. Единственное, что мы можем сейчас — ограждать Тиффани от любых попыток посягательства. И у нас всего четыре месяца, чтобы найти хоть какую-то зацепку.

— Она для меня всегда была сестрой. Ею и осталась, не смотря на все, что происходило за последние годы, — брат снова бросает взгляд в сторону и улыбается. — Как обычно дерзко. Но крайне эффектно.

Ступор разбивает тело, заставляя все системы организма замедлится. Выжидаю, когда голубые зрачки напротив вернутся к моим, и только тогда поворачиваю голову.

Даже в таком огромном количестве людей сразу цепляю именно ее. Сталкиваюсь с необычными глазами лоб в лоб. Все нервные клетки миллионами импульсов кроет, разгоняя незнакомое доселе чувство по венам. Очерчиваю стройный силуэт, облаченный в черный костюм, словно изящная рука в потрясающе эффектную перчатку. Обвожу каждую линию методично, почти дотошно, пока пульс стремительно не подскакивает до критической отметки, когда стопорюсь на охренительном декольте, показывающем чуть больше, чем следует.

Какая-то необоснованная злость защекотала нервы, прорывая возведённые ранее заслоны непоколебимости. Воспоминания о горячей сцене в душе, где я стал свидетелем потрясающих девичьих форм, откровенно затопили сознание. И понимание того факта, что на Тиффани сейчас пялится большая половина этого зала, меня откровенно вымораживает.

— Ооооо, — тянет насмешливо брат, — иди уже.

Не поворачивая головы к Чарли, направляюсь прямиком к возмутительнице моего спокойствия. Она понимает. Испуганно распахивает веки, но по-прежнему не разрывает зрительного контакта. Только подойдя ближе, обращаю внимание на родителей, о чем-то оживленно рассказывающих Тиф, но безвозвратно потерявших ее внимание. Девчонка лихорадочно облизывает губы, наблюдая за моим приближением, и ещё больше кипятит и так бурлящую кровь в моем организме.

Когда до Барлоу осталось каких-то несколько шагов, изящные женские пальцы обхватили ворот моей расстегнутой рубашки и потянули на себя, перехватывая все внимание.

— Кил, котик, — сладкое мурчание переключает взор, обнаруживая перед собой старую знакомую. — Соскучилась по тебе.

Меган Уоттс. Красивая, статная и породистая. Дочь Кристофера и Камиллы Уоттс — отцовского партнера и маминой подруги. Когда-то давно нас связывало несколько месяцев бурного и дикого прошлого, выливающегося в отменнейший секс. Но все это в прошедшем времени.

— Мэг, — получаю смачный поцелуй в щеку, на которой однозначно останется яркий след. — Рад видеть.

— И я, Кил. Сколько лет, сколько зим, — девушка кокетливо пожимает оголенных плечом, — на сколько я знаю, ты не частый гость в поместье.

— Сегодня день рождения моего младшего брата. Я не пропускаю такие вещи.

Снисходительно смотрю на стройную блондинку, чье красное платье эффектно подчеркивает выдающейся длины ножки. Но появление виновника торжества переключает мое внимание на совершенно другую девушку.

— О, Мэг, привет! — Ник обменивается поцелуями с давней подругой, пока я лихорадочно верчу головой по сторонам, пытаясь найти Тиффани. — Она ушла.

Перевожу полный недоумения взгляд на Николоса, с каким-то явным упрёком поглядывающего на меня, и снова осматриваю зал.

— Кил, а может мы как-нибудь поужинаем вместе?…

— Меган, крошка, а что ты мне приготовила? — Ник перехватывает девушку под руку, прерывая несказанное предложение, и уводит в сторону, тихо проговаривая мне на ухо: — Тиф вернулась в крыло. Иди.

Молча киваю ему, дожидаясь, пока парочка удалится, и направляюсь к выходу из помещения, в котором только начинается вся праздничная вакханалия. Участвовать в этом королевстве лицемерия нет никакого желания, как и у всех остальных членов семьи. Даже у именинника. Но статус и долбаное положение в обществе обязывает. Поэтому я точно знаю, что Чарли скроется с вечеринки максимум через час, Ник набухается до беспамятства, удалясь в свое крыло с половиной девок из этой комнаты, родители стойко продержатся до полуночи, затем оставив все так, как есть. Я же уйду сейчас туда, где хочу находится больше всего.

Пока пробираюсь к лестнице, натыкаюсь как на женщин, с которыми у меня когда-то что-то было, либо которые рассчитывают, что когда-то что-то будет, так и на потенциальных и прошлых партнеров. Сначала отбиваюсь максимально корректно, затем уже просто игнорирую все обращения. Выдыхаю только тогда, когда вижу знакомую дверь в собственное крыло.

Пульс стучит где-то в районе горла, заставляя сердце бешено гонять кровь. Уверенно переступаю порог, а внутри такая тряска, что разваливаюсь. Шумно выдыхаю воздух, подойдя к темному полотну, за которым скрывается девушка, засунувшая все мои ощущения и эмоции в один большой запутанный клубок. Молча толкаю дверь, которая с лёгкостью поддается. Захожу внутрь комнаты и торможу, завороженно наблюдая за развернувшейся картиной.

Тиффани стоит у окна, держа в руке бокал с шампанским. Девушка слышит, что больше не одна. Медленно оборачивается, прожигая меня незнакомым взглядом, и ловко опустошает содержимое стеклянной посуды. Ее глаза светятся неподдельным интересом, перемешанным с непринятием. Наклоняю голову, рассматривая откровенное декольте, когда Тиф молча опускает пальцы на единственную пуговицу и расстёгивает ее, позволяя полам пиджака распахнуться.

Не успеваю понять, как оголенная плоть обнажается, открывая взору больше, чем раньше. Не успеваю осознать, что делает девушка. Вижу только ее торопливые шаги ко мне. Горящие возбуждением зрачки. Срывающееся дыхание. Секунда — Тиффани запрыгивает на меня, обхватывая торс стройными ногами, и прижимается голой грудью к моей, буквально встающей на дыбы.

Тонем друг в друге. Прожигаем эмоциями. Захлебываемся в предвкушении удовольствия. Обхватываю одной рукой округлые ягодицы, обтянутые черной тканью, а второй сжимаю упругое полушарие груди, упирающееся мне прямо в бешено стучащее сердце.

— Тиф… — хриплю на пониженных, зарываясь губами в нежную кожу женской шеи.

— Ты сказал, что я сама приду к тебе. Ты был прав, — сипит в ответ Барлоу, ерзая по мне намокшей плотью. — Трахни меня, Киллиан. Прямо сейчас.

Глава 19

Sex — NoMBe

Тиффани

Его не нужно просить дважды. Вижу в глазах напротив столько неприкрытого возбуждения, что сама завожусь на максимум. Двигаюсь вверх-вниз по мужскому торсу, чтобы хотя бы немного унять пульсирующее жжение между ног. Мужская рука сильнее сжимает грудь, разгоняя волны мурашек по телу, а хриплый голос звучит где-то на уровне впадины на моей шее:

— Полетаем, Красивая.

Не осознаю, как чувственные губы засасывают мои в напористом, даже агрессивном поцелуе. Мы будто боремся друг с другом в схватке, которая не имеет победителя. Каждый проиграет.

Киллиан по-прежнему удерживает меня на себе только одной мощной рукой, крепко сжимая ягодицы. Второй бессовестно играет с моими сосками, заставляя выгибать спину в унисон его движениям, при этом не разрывая поцелуй.

Чувствую, как попа теряет былую опору, теперь упираясь в деревянный комод, на который меня усадил Хоггард. Ловлю практически бешеный взгляд, который Кил оставляет на моих ногах, и сглатываю.

— Если я порву эту тряпку, ты сильно расстроишься?

Все, на что меня хватает, так нервно отрицательно покачать головой. Мужчина с шумом втягивает воздух, а затем берет и буквально разрывает на мне костюмные брюки.

Ткань с каким-то нехарактерным ей шумом падает вниз, провоцируя нас оторваться друг от друга. Но единственное, что делает Киллиан — опускает глаза туда, где прячется возбуждённая плоть. Судя по тому, как раздуваются крылья его носа, мужчина заметил отсутствие белья и здесь. В этот момент такой лавиной желания затопило, что я максимально раздвигаю ноги, пристально глядя в серые глаза, только что переведенные на мои.

— С огнем играешь, Тиффани, — натурально хрипит. Вибрирует своим голосом, затрагивая самые далеко спрятанные струны моего организма.

— Плевать.

Одним словом бросаю вызов этому мужчине. Абсолютно голая, с раздвинутыми ногами перед шикарным представителем противоположного пола. Топлю его взглядом, а у самой сердце вот-вот ребра пробьет. Разгоряченная плоть так печет и пульсирует, что хочется быстрее удовлетворить лютый голод, овладевший нутром.

— Хочешь меня? — Киллиан видит, как меня трясет, но дразнит. Проводит ладонями по обнаженным ногам, подбираясь к изнывающему клитору, но затем снова отходит непозволительно далеко.

— Да, хочу.

— Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — горящие голубизной глаза буквально съедают меня. Грубые пальцы опускаются на лобок, вынуждая заерзать на дереве, ощущая под собой обильную влагу.

— Трахни меня.

Подаюсь вперёд, упираясь промежностью в бугор, отчётливо выпирающий из темных брюк. Киллиан опускает пальцы ниже, и под мой сдавленный вскрик, загоняет внутрь меня три по очереди.

— Хорошо… — откидываю голову назад и просто отдаюсь на волю ощущениям, которые испытываю. Каждое движение мужской руки приближает меня к долгожданной развязке. Но Кил вытаскивает пальцы, вызывая мое негодование.

— Сегодня по-взрослому, Солнце, — полный зрительный контакт, пока он расстёгивает молнию на брюках и приспускает штаны. Да, он тоже без белья. И да, с бешеным стояком.

Сейчас я откровенно любуюсь на идеальный, по всем меркам, член. Большой, ровный, увитый сеточкой из выпуклых вен, с розовой блестящей головкой, на которой выступили капли предэякулята. Невольно облизываюсь, наблюдая за этой картиной. А внутри просто пожар горит, уничтожая вместе с собой любую порцию стеснения и здравого смысла.

Киллиан рывком подтягивает меня к себе, на секунду удерживая клитором возле головки, а затем одним движением входит до упора. Громкий крик срывается с моих губ одновременно с мужским стоном, распаляя обстановку ещё больше. И снова глаза в глаза. Снова наши черти вместе пляшут румбу.

— Порядок? — Киллиан замер во мне, давая привыкнуть к собственным размерам, но мне не нужно. Хочу только, чтобы он не останавливался.

— Трахай. Просто трахай меня.

В серых глазах вспыхнул огонь. Мужчина обхватил меня за бедра и резко начал двигаться. Каждый толчок — максимальное погружение. Каждая фрикция — бешеная лавина удовольствия, сносящая наповал. Откидываюсь спиной на поверхность комода, полностью отдаваясь ощущениям, пока этот шикарный мужик имеет меня. Грубо, агрессивно, но так охрененно.

— Сильнее… Хочу ещё сильнее… Давай…

Ощущаю шероховатые ладони, обхватившие грудь, и горячие губы на воспаленных сосках. Удовольствие становится просто непереносимой пыткой. Опускаю руку на клитор и начинаю стимулировать его, чтобы приблизить разрывающую тело разрядку. Мужчина тяжело дышит надо мной, со всей силы вбиваясь в обезумевшее тело, пока яркая волна удовольствия не окатила каждую клетку напряжённого организма.

Наши громкие стоны сплелись в один, пока я кончала, широко раскинув ноги, а Киллиана сотрясала дрожь оргазма, пока он лежал на мне. И таким ярким получился наш обоюдный финал, что мне тут же захотелось продолжения.

Зарываюсь пальцами в мужские волосы, поднимая его голову так, чтобы установить зрительный контакт, и целую. Медленно, ласково, при этом ногами обхватывая мужской торс и крепко прижимая к себе.

— Солнце… Дай поменять презерватив.

— Презерватив, — удивлённо отстраняюсь и смотрю туда, где находится предмет нашего разговора. — Когда ты успел его надеть?

— Ты была слишком занята мной, чтобы увидеть.

В глазах напротив явно читается легкая насмешка. Но мне не до этого. Я его хочу.

— Но для начала, Красивая, мы развлечемся по-другому, — Киллиан отодвигается и выпрямляется, полностью снимая штаны и рубашку. Его возбуждённый взгляд мечется по моему обнажённому телу, а после останавливается на губах. — Покажи мне, Тиффани, на что способен твой дерзкий ротик помимо колких высказываний, — пауза, обостряющая до предела все нервные окончания. А затем миллионы разрядов, пронзающих тело, и отдающих пульсацией в самое сокровенное место. — Пососи мне.

Глава 20

Lose Control — Keri Hilson feat. Nelly

Киллиан

Смотрю на девушку, чья грудь мерно вздымается рядом, и не понимаю, что чувствую. Сейчас раннее утро. Мы закончили друг с другом от силы час назад. Тиффани моментом уснула, а я не могу. Смотрю на нее и не понимаю собственных эмоций.

Я никогда ни с кем не делю постель. И сейчас мне нужно встать и выйти, но вместо этого я откровенно пялюсь на светлые волосы, разметавшиеся по подушке. На подрагивающие во сне ресницы. На приоткрытые пухлые губы. На полушарие груди с аккуратным розовым соском, не прикрытое простынью. Просто залипаю, прокручивая в голове все, что происходило ночью.

Нереальный секс. Без шуток — просто охренительный. Сегодня было идеально все: начиная от поз и количества оргазмов, полученных обоими, заканчивая даже нашими общими стонами. Невероятно горячая девочка. Бешеный темперамент. И столько в ней огня, что в момент даже показалось, что я не вывожу. Не она. Я.

Поправляю член, натянувшие простынь, и отворачиваюсь. Надо валить отсюда.

Максимально осторожно встаю с постели, подбираю раскиданные по полу вещи и выхожу в коридор, тихо прикрывая за собой дверь. Натягиваю брюки на возбуждённый член, игнорируя боль, которую приносит за собой натирающая головку ширинка, и спускаюсь на первый этаж.

В тишине дома отчётливо слышны женские стоны, когда я приближаюсь к кухне. Игнорируя чувство совести, широко раскрываю дверь и натыкаюсь на Ника, бессовестно трахающего очередную девку прямо возле кухонного гарнитура.

— Ты совсем оборзел? — на самом деле мне смешно. От всей ситуации в целом, ведь женские глаза сейчас буквально вывалятся из орбит. Девушка спешно отталкивает от себя моего брата, натягивая юбку. Благо, свет в кухне приглушен настолько, что практически ничего не разглядеть.

— У меня сегодня день рождения, — пьяным басом произносит Ник, в расширенных зрачках которого нет ни капли раскаяния, — мне можно.

— Он был вчера. Так что завязывай с этой порнухой. Если хочешь трахаться — у тебя огромное крыло, — провожаю спешно удаляющуюся девушку безразличным взглядом. В это весь младшенький — попойки, секс и безрассудство. Причем в неограниченном количестве.

— Ну, вот. Все веселье испортил! — он неуклюже застёгивает ширинку и стучит кулаком по столу, опрокидывая стакан с водой на пол. — Да бляяяяя…

— Свали уже отсюда, Ник. Иди проспись.

Подхожу к гарнитуру, снимая с вешалки полотенце, и кидаю в лужу. Отодвигаю брата в сторону, вытирая мокрое пятно, а затем тянусь за осколками.

— Почему ты стал часто бывать в поместье? Это же из-за Тиффани, да?

— К себе шуруй. Или я помогу.

— Ответь мне, — брат присаживается на корточки рядом, прожигая меня каким-то агрессивным взглядом. — Из-за нее?

— Есть какие-то проблемы с этим? — рассматриваю его лицо и не улавливаю эмоцию, бушующую внутри пацана. — У тебя на нее виды?

— Виды? — Ник разражается хохотом, но видно, что ему совсем не смешно. — Я и Тиффани? Упаси Бог! Она же Заноза. Неееет.

— Тогда в чем вопрос?

Выпрямляюсь, младший Хоггард поднимается следом. Нервно сжимает челюсти и отворачивается, выпаливая в сердцах:

— Киллиан, ты мой брат. И я тебя люблю, каким бы говнюком ты не был, — снова зрительный контакт. — Но Тиффани… Она… Я и ее люблю. Очень. Как семью. И если ты ее обидишь, то я не посмотрю на наши родственные связи.

Смотрю на Николаса, слушаю его гневную речь, и понимаю, что больше не маленький. Что вырос, имеет собственное мнение и может отстоять. Теперь он защищает, а не его.

— Не обижу. Можешь быть спокоен. А теперь иди спать.

Указываю в сторону двери. Ник только отрешенно кивает и, немного шатаясь, покидает помещение, оставляя меня наедине с собой. Чисто на механике проделываю все движения: убираю свинарник за братом, достаю кружку, варю себе кофе. Все это время гоняю лихорадочные мысли по мозгу, пытаясь понять, что от меня ускользает. Что я не использовал в ситуации с Тиф, чтобы разобраться, кто является теневым игроком в истории.

Шлепки босых ног по полу вырывают меня из размышлений. Резко разворачиваюсь, встречаясь глазами с девушкой, чей рот буквально несколько часов назад выкрикивал мое имя, когда она кончала. Безумно живые образы проносятся в голове, отвлекая от реальности. Несколько раз моргаю, чтобы прогнать возбуждающие картинки, и фокусируюсь на Барлоу.

Смотрит на меня своими звёздами, будто просканировать хочет. Руки сложены на груди, на теле только моя рубашка, которую, по всей видимости, она подобрала в коридоре. Красивая до безобразия.

— Почему ушел? — в голосе нет упрека, только интерес.

— Просто захотел, — наблюдаю за ее реакцией, но, на удивление, ничего не вижу. Все такое же лицо, что и минуту назад. — Красиво трахаешься, Тиффани.

— Ты тоже, Киллиан.

Прожигаем друг друга взволнованными взглядами. Дыхание Барлоу ускоряется, о чем свидетельствует часто вздымающаяся грудь. Я же сжимаю кружку в руке, чтобы справится с нахлынувшим возбуждением. Крепче, чем нужно, что не укрылось от глаз девушки напротив.

— Хочешь ещё? — говорит и, мать твою, облизывает губы. Делает это намеренно. Методично совращает, убивая во мне всякое желание сопротивляться.

— Хочу, — отрывисто и резко. — Но у меня есть условие.

— Какое? — Тиффани вопросительно выгибает бровь, осматривая меня с ног до головы.

— Спишь ты только со мной. Ни с кем больше.

Девчонка на мгновение растерялась. Только на секунду. Потом сощурила глаза и кивнула.

— Ты тоже. Это не обсуждается.

— Без проблем, — соглашаюсь в ответ. Для меня никогда не было сложностью, чтобы соблюдать порядочность в связях. Тем более, Тиффани полностью удовлетворила мои потребности.

— У меня тоже есть условие.

— Разве то, что я тоже не буду спать ни с кем, не твое условие? — ухмыляюсь, провоцируя Барлоу на соответствующие реакции, но она только растягивается в приторной улыбке.

— Нет, — подходит вплотную, накрывая руками мою голую грудь, — если мы трахаемся, то ты спишь в моей постели, Киллиан. Если ночью ты у меня, то и утром тоже.

Пытаюсь взвесить новую для себя информацию, но женская ручка, методично спускающаяся вниз к пуговице на брюках, откровенно отвлекает от мыслительного процесса. Да и похрен.

— Договорились, — запускаю пальцы под подол рубашки, нащупывая мокрую и возбуждённую плоть, и касаюсь ее пальцами. — Теперь мы можем продолжить начатое в комнате?

— Я думала ты никогда не спросишь.

Глава 21

In My Mind (Nefiss Remix) — Alok, John Lehend

Тиффани

Время побежало с неимоверной скоростью. Все, что произошло в день рождения Ника, имело последствия. И одно из них — беспрепятственный, неограниченный и дико жаркий секс с Киллианом. Пару дней после праздника мы практически не выходили из нашего общего крыла, помечая буквально каждый его угол.

Я не узнаю себя. Не понимаю, что происходит, и почему меня так замкнуло. Каждое движение мужчины, каждое слово, каждый взгляд — я вспыхиваю, словно спичка, готовая сгореть дотла в момент, только бы он ко мне прикоснулся. И понимание данного факта откровенно ставит меня в тупик.

Какие-то глубокие ощущения просятся наружу из самого нутра, в котором я их похоронила несколько лет назад. Я не хочу больше чувствовать ииспытывать то, что было. Я не хочу привязываться. Не хочу скучать. Но сейчас, когда Киллиан снова покинул поместье, ничего не объяснив, я ловлю себя на двух разрушительных эмоциях: я скучаю и… я надумываю, где он может быть. А самое главное — с кем.

В середине ноября мое вынужденное заточение подошло к концу, точнее, к временному послаблению. Чарли вывозил меня в издательство, провожал к месту работы, сопровождал, если необходимо было отлучиться из здания. За работой я могла отвлечься от разъедающих сознание мыслей, которые абсолютно мне не нравятся. Мэри оказалась очаровательной болтушкой, которая с легкостью увлекала меня в беседу, предоставляя отсрочку от предстоящего самобичивания. Роджер выдавал задачи порционно, позволяя с головой погрузиться в книжную деятельность. Коллеги, в большинстве своем, проявляли радушие и поддержку, всячески помогая, кто чем может. И спустя столько времени я впервые чувствовала себя действительно в своей тарелке. Но когда рабочий день подходит к концу, я неизменно сопровождаюсь обратно в поместье средним из братьев.

Сначала я даже сопротивлялась. Но, конечно же, это не возымело никакого эффекта. И не потому, что мне не доверяют. Нет, не в этом дело. Я и сама не горю желанием снова встречаться с кем-то из людей, которым перешел дорогу мой отец. Почему-то с Чарли мне действительно было спокойно. Он всегда излучает какую-то непоколебимую уверенность. Везде, где появляется этот мужчина, атмосфера меняется исключительно в сторону тепла и умиротворения. И это не может не успокаивать и меня.

— Тиффани, — слышу голос Беатрис, когда в один из серых вечеров снова возвращаюсь в свою комнату после работы.

— Да, Трис?

— Милая, не могла бы ты спуститься в гостиную через несколько минут? Я хотела бы обговорить со всеми один вопрос.

— Да, конечно, — улыбаюсь, глядя на эту невероятно красивую женщину, неизменно замечая потрясающее сходство ее внешности с красотой старшего сына. — Только переоденусь.

Она удовлетворенно кивнула, направляясь к месту встречи. Быстро поднимаюсь к себе, скидываю строгое платье, обтягивающее тело, словно вторая кожа, и надеваю плюшевый домашний костюм. Такие всегда носила мама, и сейчас это та из немногих вещей, которая действительно будто снова позволяет мне оказаться с ней рядом.

Когда я захожу в комнату, то сразу же натыкаюсь на три пары голубых глаз, встречающих меня. Ричард стоит в центре помещения, по обе руки от него Ник и Чарли, а Трис расположилась в кресле у камина, потягивая чай из своей любимой фарфоровой кружки.

— Милый костюмчик, сестренка, — Ник поднимает бровь, растягивая рот в издевательской улыбке, — ты похожа на плюшку.

— А ты похож на алкаша после своего дня рождения, но я же молчу.

Чарли взрывается в приступе хохота, провоцируя меня тоже рассмеяться. Младший из Хоггардов продолжает улыбаться, глазами обещая мне суровую расправу, но потом вальяжно закидывает руку на плечо, когда я становлюсь рядом.

— Язва.

— Пропивоха. Завязывай бухать.

— У меня депрессия.

— Ох, бедненький… — плавлю взглядом печальное лицо Ника, участливо поглаживая его бок, — может, тебе начать работать? Слышала, что это очень помогает при таких проблемах. Чарли, как считаешь, найдется у нас место для этого несчастного?

— Организуем, — смеется мужчина, подмигивая брату, чей задор тут же испарился.

— Эээээ, нет-нет, я уж как-нибудь сам справлюсь, спасибо.

— Так, — Трис поднимается с кресла и подходит ближе. — Я хотела оповестить всех, что через три дня к нам приедет моя давняя подруга с дочерью. Они будут гостить у нас до дня рождения Ричарда, — ее живые глаза перемещаются на каждого из нас по очереди. — Ник, я очень прошу тебя держать свои руки при себе и не лезть к Лиз.

— А что сразу Ник? — вскидывается мужчина. — Чарли прочитайте нотации.

— Это ты у нас ни одной юбки мимо себя не пропускаешь, — Ричард развернулся, лукаво подмигивая сыну. — Просто придержи коней.

— Да понял я, понял, — Николас рисует над головой импровизированный нимб и складывает руки в молитвенном жесте. — Просто ангел во плоти.

— Тиффани, — Беатрис обращается ко мне, переключая все мое внимание на себя, — хотела тебя попросить оказать Элизабет поддержку. Она никого здесь не знает, ей может быть сложно.

— Без проблем.

— Вот и отлично, — женщина радостно хлопает в ладоши, счастливо улыбаясь мужу. — Я очень соскучилась по Николь. Мы не виделись… Сколько, Ричард? Лет семь?

— Да, думаю не меньше.

Мистер Хоггард ласково обнимает жену, а меня от этой картины в очередной раз размазывает. Возвращает к мыслям о Киллиане, которые занимают мою голову полностью. Необоснованное волнение заливает сознание, пропуская предательские мурашки по телу.

— Надо все подготовить к их приезду, — продолжает щебетать Трис, выдавая какие-то указания Чарли, но я уже не слушаю. Ухожу в себя, перематывая в памяти картину нашей последней встречи со старшим из братьев, и закапываюсь в нее всеми обостренными чувствами.

— Ты все равно не ешь.

Киллиан лежит на животе поперек моей кровати, уткнувшись лицом в покрывало, из-за чего его голос звучит слегка приглушенно, а я сижу на нем сверху и мну обнаженную спину, рассматривая витиеватые линии замысловатой татуировки.

— С чего ты так решил? — веду пальцем по черной окантовке узора, покрывающего правую лопатку.

— Ты совсем ничего не весишь, Солнце. Легкая, как перышко.

Резкий рывок — я уже лежу под ним, погруженная в гипнотическую голубизну пронзительных глаз. Зрачки бегают по моему лицу, словно пытаясь найти причину моего плохого аппетита. Грубые ладони гладят обнаженные предплечья, заставляя тело покрываться мурашками. Не в силах отвести взгляд, задерживаю дыхание, наслаждаясь возникающим внутри удовольствием от малейших касаний его оголенной кожи о мою.

— Мне нужно уехать.

Молчу, ожидая продолжения разговора, но его нет. Чувствую, как воздух вокруг нас плавно меняет температуру, заставляя поежиться. Отворачиваюсь и выбираюсь из плена цепких рук.

— Ничего не скажешь? — Киллиан не двигается с места. Только пониженный тон его голоса выдает в нем толику замешательства.

— А нужно? — разворачиваюсь и надеваю на лифчик свою домашнюю рубашку, сброшенную этим же мужчиной около получаса назад. Сегодня мы не занимались сексом. Все это время Кил просто касался меня — легко, нежно. Даже как-то целомудренно. — Ты не обязан отчитываться передо мной.

— Если тебе интересно, то я могу рассказать.

— Не думаю, что наши отношения подразумевают откровения. Давай все так и оставим.

Сама не понимаю, почему я это сказала. Конечно же, я хотела знать, куда он уезжает. Сколько его не будет. Почему ему нужно покинуть поместье, потому что с дня рождения Ника он не уезжал из дома дольше, чем на день. Но Киллиан услышал именно то, что я озвучила, а не то, о чем думала. Только едва ухмыльнулся, качая головой. Медленно встал с кровати, натянув на обнаженный торс футболку, и направился к выходу под бешенный стук моего собственного пульса в ушах.

— Хорошо, Солнце. Оставим все так, как есть сейчас. Не скучай.

Дверь, закрытая с обратной стороны, захлопнулась бесшумно, чего не скажешь о моем сердце, методично выносящем ребра из груди. Не понимаю, почему сейчас мне так некомфортно. Все, что происходит между нами — исключительная физика. Никаких проявлений больших эмоций мы не согласовывали. Мне это не нужно. Ему тоже. Я все правильно сказала. Тогда какого черта меня так заворачивает?

— Тиф, ты слышишь? — Ник трясет меня за плечо. — Ты уснула что ли?

— Что?

— Говорю, есть пошли, мы уже закончили семейный ликбез по гостеприимству, — Хоггард закатывает глаза, через секунду снова возвращая их ко мне. — Или ты не хочешь?

— Нет-нет, отличная идея. Пойдем.

Николас каким-то странным взглядом рассматривает мое лицо, а затем участливо гладит по волосам, меняя тональность собственного голоса:

— Если не дает о себе знать, значит не может. Но с ним все хорошо. Это же Кил.

— Что?.. Я не… — теряюсь от прямолинейного ответа Ника, чувствуя, как щеки заливает жар.

— Я, может, и шут, но точно не дурак, сестренка, — мужчина улыбается и обнимает за плечи, притягивая к себе. — Пошли уже поедим.

Глава 22

Final Call — Koven

Киллиан

— Я правда ничего не знаю, клянусь! — наблюдаю, как капли густой крови стекают с размазанного лица, и ничего не испытываю. Столько раз видел эти многочисленные показательные порки, где итог бывает и похуже, но внутри, как и с самого начала, только пустота.

Глухой удар в челюсть сотрясает темное и сырое пространство. Меня выцепили буквально час назад, обещая нужную информацию от осведомителя, но это снова оказалось фэйковым дерьмом. Пока Крис откровенно развлекается, разукрашивая и так уничтоженную морду здорового бугая, я расслаблено поднимаюсь с кресла и подхожу ближе, давая своему подопечному знак отойти. Молодой мужчина, который недавно пополнил наши ряды, но, тем не менее, уже активно набирает авторитет среди старых членов команды, послушно оставил в покое многострадальное кровавое лицо и уступил мне место.

— Ты знаешь, кто я? — задаю вопрос максимально ровно, с отвращением рассматривая искалеченное ничтожество. — Я не слышу.

— Да, — не то хрип, не то стон вырывается из горла оппонента, а заплывшие глаза пытаются сфокусироваться на мне.

— Ты что-нибудь знаешь о Тиффани Барлоу?

Новый вопрос, который при каждом своем звучании заставляет что-то далеко внутри моего абсолютно не умеющего сочувствовать сознания содрогаться в страшной конвульсии. Мужчина напротив ожидаемо качает головой в разные стороны, подтверждая мои догадки.

— Кто тебя прислал? — палю его взглядом, но знаю, что не услышу ответа. Его пытали несколько часов, но так и не вытянули ни слова. — Говори!

Мой крик остервенело рассек пространство. Голые стены подвала, отсыревшие из-за стоявших неделями дождей, непереносимый запах гнили и мочи, лужа крови под стулом, на котором сидит всего лишь пешка во всем этом спектакле. И он знает, что его дни сочтены.

Резко прокручиваюсь на сто восемьдесят градусов и киваю Крису, чтобы заканчивал. Один единственный щелчок, скрываемый от внимания нежелательных свидетелей глушителем, и мучения закончены. Не глядя, покидаю подвал, вытирая руки об полотенце, протянутое кем-то из моих людей. Плавно выхожу на воздух, пропитанный свежестью только что прошедшего дождя. Сумеречная темнота обостряет усталость, накопившуюся за все эти дни, проведенные в поисках. Медленно закуриваю сигарету, глубоко затягиваясь никотином, наполняя лёгкие губительной, но на данный момент максимально спасительной отравой.

— Что думаешь? — Карим, моя правая рука и верный соратник, встаёт рядом и тоже закуривает.

— Хуйня все это. Они знают, что мы роем, — шумно тяну носом воздух, закидывая голову, — нам готовят подставу.

— И я так чувствую. Будь осторожен, брат.

— И ты, брат.

Он уходит к парням, чтобы дать новые указания, и оставляет меня одного. Вытаскиваю из кармана телефон, бесконечно прокручивая в голове сегодняшний допрос, как и все предыдущие за эти дни, и пытаюсь найти хоть какую-то зацепку. Но что-то постоянно ускользает. Что-то важное.

На дисплее высвечиваются три пропущенных от мамы. И ничего от Тиф. Ни одного вопроса за все время, что я отсутствовал. Что ж… Тем проще. Набираю знакомый номер и жду, затушивая окурок носком ботинка.

— Кил, дорогой! — в трубке раздается звонки голос, который невольно заставляет меня улыбнуться. Раньше я ездил в поместье только из-за этой женщины. Теперь к ней прибавилась ещё одна. — Я очень тебя прошу приехать к нам сейчас. Я говорила, что приезжает моя подруга с дочерью, я хочу, чтобы мы все были в сборе.

— Мам, я…

— Киллиан Себастиан Хоггард! Чтобы был дома в течение двух часов! Иначе я за себя не ручаюсь!

Короткие гудки на другом конце провода знаменуют конец разговора. Предательский смешок всё-таки вырывается наружу, потому что мама в гневе — то ещё зрелище.

— Карим, — жду, пока друг подойдёт ближе, — на сегодня закончи за меня. Мне нужно отлучиться.

— Без проблем, — мужчина в беспокойстве свёл свои густые темные брови. — Все в порядке?

— Да, семейный сходняк.

— Оооо, — прежняя эмоция сменяется улыбкой, — удачи.

Молча киваю и покидаю место разборок. Прыгаю в тачку и двигаю на квартиру, чтобы привести себя в порядок. Хоть я и не был в рядах палачей, но капли крови осели даже на моей толстовке. Когда поднимаюсь на нужный этаж, то встречаю девушку, которую никак не ожидаю увидеть здесь и сейчас.

— Майа? — откровенно удивлен и не скрываю этого. После нашей последней встречи я думал мы никогда не встретимся. — Что ты здесь делаешь?

— Пришла к тебе.

Красивая, безусловно. Горячая, страстная и раскрепощённая. Сейчас то, что поможет мне расслабиться — это качественный секс. И она вполне может мне его дать. Но я не готов брать его от нее.

— Я тороплюсь, — прохожу мимо и открываю дверь.

— Киллиан, стой! — Майа стучит каблуками следом, подходя вплотную. — Мне жаль, что я вспылила тогда. Возможно, мы бы могли начать все заново.

Длинный пальчик ведёт линию по моим плечам, заходя на шею. Лукавая улыбка блуждает на пухлых губах, которые умеют делать фантастические вещи. Но перед глазами сейчас у меня далеко не этот рот. А тот, который может не только делать, но ещё и крайне дерзко и остро выражаться.

— Майа, послушай, — убираю от себя ее руку и захожу в квартиру, продолжая диалог через порог, — ты невероятная женщина. Но наша история закончилась. Найди себе того, кто действительно по достоинству оценит тебя.

— Но, Кил, мне не нужен никто. Только ты.

Возбуждение выдает женский голос, окрашенный в высокую тональность. Большие глаза испуганно бегают по моему лицу, пытаясь найти объяснение моему поведению, но не в моем характере скрывать истинную причину моих мотивов.

— У меня другая женщина, Майа. И сплю я только с ней. Ты сама это знаешь, что я не размениваюсь.

Боль яркой эмоцией накрыла девичью фигуру. Плечи поникли, а губы плотно сжались. Взгляд же неотрывно пытался пробрать меня до костей. Но суть в том, что меня больше ничего не трогает. Почти ничего.

Девушка молча развернулась, так и не сказав ни слова. И именно предложение про другую стало решающим аргументом в этой битве, которая осталась за мной.

Дома быстро принимаю душ и привожу себя в порядок. Сам же в каком-то необоснованном волнении нахожусь. Понимаю, что через каких-то полчаса увижу Тиффани, и разматывает от этого предвкушения. То, как она смотрит, как говорит, каждое ее движение, взгляд и эмоция — все во мне затрагивает глубоко спрятанное чувство собственничества. К людям я давно этого не испытываю. Выкорчевал все после того, как разорвало душу на части. А сейчас корни этой маленькой девушки, спустя столько лет, снова начинают прорастать в моих джунглях, коими теперь является замороженное от всяческих внутренних процессов сердце. И мне не нравится это. Меня это пугает.

И я самолично снова заезжаю в ворота поместья, приближая себя к единственной женщине, за столько лет заставившей отмереть ту самую мышцу. К той, которая разморозили большую часть чувств, заставляя меня бояться собственных ощущений. К той, по которой, как бы не хотелось признаваться, я скучаю.

Припарковав машину, захожу в дом и двигаюсь на звук бесконечного шума из голосов. Различаю членов семьи, но распознаю ещё два незнакомых женских. Бесшумно перемещаюсь по дому и вхожу в гостиную, где и застаю всех вместе. Отец и мама разговаривают с немолодой женщиной, которая активно жестикулирует и смеётся. Николас откровенно скучает, рассматривая что-то в телефоне. Чарли неотрывно смотрит куда-то в сторону.

Веду взглядом дальше и натыкаюсь на Тиф, которая почувствовала моё присутствие. Незабываемые глаза прожигают мои, а в зрачках плещется неприкрытое облегчение. Я же просто завис на ней. На немного округлившемся теле, на длинных светлых волосах, на платье, выгодно подчёркивающем каждый изгиб, на мимолётной улыбке, которая озарила ее лицо.

А затем мой взгляд скользнул дальше. И тогда я понял, куда так пялился Чарли. Рядом с Барлоу стояла девушка, которая в момент закоротила все мои чувства на максимум. Яркая вспышка незнакомой эмоции — и если до этого мне казалось, что я рисковал потерять голову с Барлоу, то сейчас, при виде незнакомки, мне буквально ее оторвало.

Глава 23

Bad Moon — Hollywood Undead

Чарли

Смотрю на девушку, чья внешность далека от идеального представления красоты, но что-то в ней откровенно заставляет сердце замереть в предвкушении.

Мамина долгожданная подруга, миссис Дэвис, и ее дочь Элизабет появились в поместье каких-то пятнадцать минут назад, а шума уже случилось столько, будто в доме гостят, по меньшей мере, человек пятьдесят. Взрослые женщины словно с ума посходили. Мама и Катрин Дэвис так вцепились друг в друга, что у всех закралось подозрение, что кто-то из них задушит другую. Отцу пришлось немного форсировать процесс долгожданных объятий.

Я же просто глаз не могу отвести от молодой девушки. Возрастом чуть старше Тиф, ростом не выше нашей новоиспеченной сестры. Стройная, с прямой спиной и длинными, чуть ниже пояса, волнистыми волосами цвета меди. Россыпь веснушек на прямом, но слегка крупноватом носу, в меру полные губы, растянутые в смущенной улыбке. И каре-зеленые глаза, то и дело останавливающиеся на мне с нескрываемым интересом.

Толком не слышал, о чем они говорили. Не зацикливал внимание ни на чём другом, кроме как на густых девичьих ресницах, которые хлопали каждый раз, когда Элизабет прикрывала глаза. Завораживает это зрелище. Все в ней завораживает.

Но когда где-то вдалеке хлопнула одна из многочисленных дверей, знаменуя приезд Киллиана, я не ожидал, что за этим последует. Автоматом вскинул взгляд на брата, который, едва переступив порог гостиной, начал исследовать помещение, и снова перевел его на яркую гостью. Но Элизабет больше не смотрела на меня. Теперь все ее внимание осело на Киле, так же дотошно рассматривающем ее. Когда же я увидел, что плескалось в таких же, как и мои, глазах, то испытал впервые столь тяжелое чувство, как ревность.

Топлю брата в собственном превосходстве. Одичало занимаю себе место на этой территории, потому что я не собираюсь уступать. А по нему вижу, что тот не на шутку застрял с первого контакта, как и я. Что за колдовская сила в этой девушке, раз она привлекла к себе сразу же двух представителей семьи Хоггард. К тому же, самых разборчивых из них. Ни я, ни Киллиан не водимся с кем-то однодневным. Наблюдаю, как он медленно проводит взглядом по нашей гостье, останавливаясь практически на каждой детали ее внешности, при этом столько скрытых эмоций в нем, что аж внутри что-то вспарывает. Я знаю брата всю жизнь — и то, что вижу сейчас, мне не нравится.

Ощущаю какую-то возню рядом и оборачиваюсь. Вижу Ника, который оторвался от телефона и с беспокойством осматривает Тиффани. Взгляд голубых глаз бегает от Киллиана к ней, а брови, с каждым движением зрачков, хмурятся все больше. Все происходит за какие-то доли секунды, пока мама о чем-то восторженно тарахтит на заднем плане, а кажется, словно вечность проходит за то время, что в нашей гостиной разворачивается семейная драма.

Тиффани прожигает взглядом моего старшего брата, а следом за ним и Элизабет Дэвис, но ничего не говорит. Только сжимает руки в кулаки и до последнего пытается держать самообладание. Она все понимает. Видит, чувствует и болеет этими эмоциями. Я же тоже не слепой — знаю, что происходило между этими двумя. Как и Ник. Но сейчас Киллиан снова не считается с чужими чувствами, делая только то, что хочется в первую очередь ему. Поддается порыву, не думая о том, как ранит другую женщину в этой комнате.

— Все уже накрыто, — щебечет мама, приглашая всех жестом к столу. — Ох, Катрин, там твои любимые устрицы. Я готовилась.

— Заметно, дорогая, по твоей неуёмной энергии, — женщины смеются, не обращая ни на кого внимания, и движутся вперёд. Элизабет отрывает взгляд от Киллиана и, виновато улыбнувшись, следует за ними, зацепившись за меня своими шикарными глазами. Все тот же интерес снова сквозит в зрачках, заставляя меня тепло улыбнуться и кивнуть в ответ. Когда узкая спина, облаченная в обтягивающую атласную ткань, скрылась за дверью, старший из братьев вынырнул из своего забвения и огляделся, целенаправленно останавливаясь на Тиффани. Но она больше не смотрит. Все в ней напряжено до предела. Надо отдать должное — Тиф потрясающе красивая девушка. Сегодня она превзошла себя. Платье, выгодно подчёркивающее фигуру, пышные волосы, уложенные не в привычные кудри, а в аккуратные крупные волны. Макияж, подчёркивающий самые необычные глаза, которые я когда-либо видел. Но больше в ней нет расслабленности. В ней больше ничего нет, кроме жутких, студящих все нервные окончания, тоски и одиночества.

— Ричард, — Барлоу подходит к отцу и достаточно тихо выдает хриплым голосом, что слышно только мне: — мне нездоровится. Я, пожалуй, пойду к себе. Извинитесь, пожалуйста, перед Беатрис и четой Дэвис от меня.

— Конечно, милая, не волнуйся, — папа беспокойно хмурит брови, дотрагиваясь ладонью до бледного женского лица. — С тобой все в порядке? Может, вызовем врача?

— Нет-нет, это просто переутомление и отголоски стресса. Так бывает, не переживайте.

Он только кивает, по-прежнему продолжая рассматривать девушку с подозрением, но затем сам уходит в столовую. Я, словно в замедленной съёмке наблюдаю, как Киллиан следует за ним, встречаясь взглядами с Тиф, но не предпринимает никаких попыток поговорить. Он просто уходит. Он открыто выбирает свой пресловутый интерес, нежели ту, которую он знает столько лет и которая ждала его все это время.

Когда спины братьев скрылись из вида, а в гостиной остались только мы с Тиффани, девушка еле держалась, чтобы не разрыдаться.

— Тиф…

— Не нужно, Чарли, — торопливые шаги, и только взмах светлых волос, когда она пулей вылетает из помещения, оставляя меня с неимоверно поганым осадком внутри.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я двигаюсь с места. Медленно вхожу в столовую, наблюдая за столом, где оживленно о чем-то болтают женщины, отец в очередной раз разносит Ника за новую порцию инфантильного поведения, Элизабет молча разглядывает стол, заваленный блюдами, а Киллиан же напряжённо смотрит на меня, но словно сквозь, ожидая совершенно другого человека. И почему-то именно сейчас мне расхотелось быть здесь. Знаю, что нужен я в другом месте.

— Мама, — подхожу ближе и целую ее шелковистую кожу на щеке, — я пойду проведаю Тиф. Немного позже присоединюсь к вам.

— Что с Тиффани?

Голос брата рассек пространство агрессивной волной. Встречаюсь с ним взглядом, давая понять, что сейчас ему лучше не лезть. Но Киллиан есть Киллиан. Любые предостережения для него пустой звук.

— Ей нездоровится, девочка слишком много на себя взвалила, — объясняет мама скорее гостям, чем старшему сыну. Скулы на его лице заиграли желваками, а вена, всегда выдающая его напряжение, запульсировала на лбу. Только он предпринял попытку подняться, как Беатрис Хаггард резко его остановила: — Киллиан, я прошу тебя, сядь. Ты только пришел.

— Проверю Тиффани и вернусь.

— Туда уже идёт Чарли, поэтому, будь добр, — внимательные глаза остановились на Элизабет, мечущейся между мной и братом, как мячик для пинг-понга, — останься с нами хотя бы некоторое время. Тебя не бывает дома.

На удивление, Кил оставляет свои попытки покинуть застолье, но с лица не сходит маска раздражения и напряжения. Я же, вежливо кивнув всем собравшимся, обещаю вернуться и поспешно удаляюсь, снова пересекаясь взглядами с мисс Дэвис.

Когда оказываюсь у нужной двери, то почему-то долго собираюсь с мыслями, чтобы постучать. Не знаю, какой я застану Тиф, и что смогу сделать для нее. Но, все же, уверенно ударяю кулаком о темное полотно.

Тишина.

Снова повторяю стук.

Опять тихо.

Аккуратно толкаю дверь, которая, к моей неожиданности, поддается. Захожу в темную комнату, где единственный источник света в ней — дисплей девичьего телефона, освещающий заплаканное лицо.

Медленно прохожу внутрь, понимая, что Барлоу слышала, как я вошёл. Подхожу к кровати, на которой то ли полулежит, то ли полусидит девушка, и опустился рядом. Громкий смех Тиф по ту сторону экрана заставил меня потянутся вперёд, чтобы увидеть движущуюся в телефоне картинку: Барлоу обнимает темноволосый высокий парень, что-то проговаривая оператору, а Тиффани без конца смеётся громким, безумно заразительным хохотом. Таким я помню ее смех. И такой ее мне очень не хватает.

— Кто это?

Задаю вопрос, не надеясь услышать ответ. Но и тут девушка меня удивляет.

— Мой парень, — и столько горечи в этих двух словах, что терпкая слюна застряла у меня в горле, не в силах пройти дальше.

— Почему вы не вместе?

Молчание, которое красноречивее всех возможных слов. Только тяжелое женское дыхание выдает весь спектр чувств, которые испытывает Тиффани. Встречаюсь с блестящими глазами, а затем просто крепко сжимаю хрупкую девичью ладонь, лежащую рядом со мной. Все, что мне сейчас хочется — просто поддержать и защитить.

— Расскажешь, что произошло?

Снова зрительный контакт в цифровом отблеске, что все системы жизнеобеспечения тормозит — столько в нем боли и невообразимой тоски. А затем тихо, словно из последних сил:

— Да… — пауза, вырывающая задушенный вздох, — расскажу…

Глава 24

The Story — Thirty Seconds To Mars

Нью-Йорк, 2018 годТиффани

Сегодня я в очередной раз опаздываю. Торопливо преодолеваю ступени, пока в голове грохочет откровенный колокольный перезвон. Все из-за того, что я опять не спала всю ночь.

Папа снова не отвечает на звонки. Собственно, поэтому все мои мысли сейчас не о том, чтобы вкладывать силы в упорное изучение необходимых университетских дисциплин, а о том, чтобы он снова не начал играть или пить. После смерти мамы он слишком погряз на дне многочисленных бутылок виски. Бывают просветы, но чаще случаются жуткие запои, из которых мне приходится вытаскивать его за шкирку каждое мое пребывание в Лондоне. И это меня убивает.

Сейчас был период затишья, но последние несколько дней отец практически не выходит на связь. Если бы не миссис Дэвидсон, наша соседка, периодически проверяющая состояние папы, то я бы уже, скорее всего, сошла с ума. И моя учеба была бы закончена.

Залетаю в главный вестибюль корпуса, полностью погруженная в свои мысли, но краем глаза цепляю высокого парня и миниатюрную девушку, о чем-то громко спорящих прямо по центру помещения. Взгляд сам собой блуждает по статной фигуре молодого мужчины, подмечая густые темно-русые волосы, рельефные руки, обхватившие сумку, и напряжённый профиль. Девушка же едва доставала ему до подбородка, при этом что-то лихорадочно доказывала и вскидывала перед ним руки.

Когда до парочки оставалось всего несколько шагов, а я настолько погрязла в себе, что не смотрела по сторонам, то в момент почувствовала оглушительный удар и свалилась задницей на пол. Несущийся куда-то, сломя голову, громила налетел на меня и даже не остановился, чтобы извиниться или помочь подняться, чем и привлек внимание впереди стоящей пары.

— Тебя не учили манерам, придурок? — закричал парень, провожая взглядом удаляющегося виновника аварии, а затем повернулся ко мне. Как и девушка.

Странно. Они выглядели по-разному и в то же время одинаково. С того расстояния, с которого моя задница могла наблюдать за ними, первое, что выделилось на общем фоне — их глаза. Настоящая жженая карамель. После под раздачу моего взгляда попал нос и губы сначала его, а затем и ее. Но если у девушки во внешности все смотрелось очень аккуратно и мило, то у парня — сексуально. Мужественно. Красиво.

Так и не поднявшись с места, я продолжала заторможено смотреть, как молодой мужчина рассматривает меня с нескрываемым интересом, а затем медленно подходит и протягивает крупную ладонь.

— Не думаю, что стоит сидеть на холодном полу в ноябре месяце, — даже голос у него был похож на мелодию, — поэтому давай-ка поднимемся.

Вкладываю свои пальцы в его и покрываюсь мурашками от неожиданности. Ни на секунду не отвожу взгляда, как и он от меня. Через секунду оказываюсь на ногах и спешно отряхиваю джинсы.

— Держи, это, наверное, упало при столкновении, — не заметила, как миниатюрная девушка подошла ближе, поднимая мой блокнот с пола.

— Спасибо, — забираю у нее ежедневник и неловко улыбаюсь, а затем возвращаю взгляд парню, по-прежнему рассматривающему меня с явным любопытством. — И… Спасибо, что помог.

— Пустяки, — единственное слово, сказанное все тем же музыкальным голосом. — В следующий раз постарайся смотреть по сторонам, а то меня может не оказаться рядом.

— Мой брат шутит, не обращай внимания, — девушка заметила мой оторопелый взгляд и улыбнулась, а затем протянула мне ладошку. — Я Диана, кстати. Диана Уильямс. А это мой брат Дерек. Мой настырный, бесячий и старший на какие-то жалкие минуты брат.

Теперь понятно, почему они показались такими похожими. Двойняшки.

— Приятно познакомится. А я Тиффани. Тиффани Барлоу.

Наше время Тиффани

Я открыла эту папку в телефоне впервые за прошедшие полгода. Вся эта дерьмовая ситуация, развернувшаяся внизу, просто выбила из меня последние остатки самообладания. Я больше не в силах давить из себя, что все хорошо. Нихрена не хорошо. Нет в моей жизни ничего хорошего, потому что папочка об этом позаботился. И теперь, не смотря на то, что все вокруг пытаются создать возле меня видимость нормальной жизни, я не знаю, что будет со мной уже меньше, чем через четыре отведенных месяца.

Соленые слезы затопили мое лицо, стекая по щекам мокрыми дорожками, а я все мотаю и мотаю каждый фрагмент, что сохранился у меня с той жизни. Вожу пальцами по экрану и вымученно улыбаюсь, натыкаясь на видео, которая сделала Диана. Ее комментарии за кадром возвращают в такие яркие воспоминания, которые я всеми силами пыталась забыть. Чтобы не рвать сердце ещё больше. Чтобы не болеть. Чтобы заново не сгорать в агонии. Потому что тогда я была счастлива, а сейчас я в одиночестве и по уши в дерьме.

Когда дверь в комнату отворилась, я на секунду подумала, что это Киллиан. Всего на мгновение мне показалось, что в нем проснулось жалкое подобие совести, но это был не он. И этот факт ещё больше разворотил зияющую рану внутри. Он первый и единственный мужчина, которого я подпустила к себе после всего. К которому тянулась сама. Но все это никто не оценил.

Чарли медленно присел рядом и посмотрел в телефон. Его поведение всегда было эталоном выдержки, но сейчас я видела, что он переживает за меня больше остальных. Мельком взглянув на экран, мужчина задал единственный из возможных вопросов:

— Кто это?

— Мой парень, — произношу эти слова и протяжно тяну воздух, не в силах справиться с эмоциями.

— Почему вы не вместе?

Воспоминания затопили нутро, как картинки в калейдоскопе, сменяясь одно за другим. Молчу, пытаясь облечь мысли в слова, но не знаю, как это сделать. Я ни с кем не говорила об этом все эти годы. Просто закрыла это в себе на огромный замок, надеясь, что эту часть моей души больше никогда не потревожат.

— Расскажешь, что произошло? — мужской голос не звенит в привычной интонации. Сейчас он полон сочувствия и тоски.

— Да… — перевожу взгляд на Чарли и собираюсь с духом, — расскажу…

Он кладет свою ладонь на мою и забирает телефон, блокируя экран и погружая комнату в темноту. Тем самым давая мне чувство защищённости, которое сейчас так необходимо. Благодарно сжимаю длинные пальцы в ответ, набираю полную грудь воздуха и выдаю то, о чем молчала столько лет:

— Мы познакомились в университете, когда я училась на втором курсе. Тогда он стал своего рода спасением для меня. Потому что вся моя жизнь вертелась вокруг очередного запоя отца, — чувствую, как напрягся рядом Чарли — даже воздух выдает это состояние, хоть я ничего и не вижу, пока глаза привыкают к темноте. — И тогда я знакомлюсь с Дереком и его сестрой. Они были первокурсниками. И двойняшками, — хрипло смеюсь, вспоминая их вечные перебранки. — Знаешь, они постоянно ругались, но, тем не менее, я за всю жизнь никого не видела ближе друг к другу, чем эти двое.

Замолкаю, переваривая в себе то чувство, которое всегда возникало рядом с ними — желание иметь брата или сестру.

— Мы с Дереком понравились друг другу с первой встречи, хоть он не особо говорил об этом. А потом стали встречаться. Это не была любовь с первого взгляда, но стало любовью в процессе. Сильным чувством, Чарли. И не смотря на возраст, мне казалось, что оно было очень зрелым. Дерек в принципе был очень мудрым парнем, но невероятной зазнайкой.

— Был? — тихий вопрос Чарли стирает возникшую ранее грустную улыбку с губ.

— Да, был. Дерека нет в живых

— Ох…Тиф… — вторая мужская рука опустилась на наши сцепленные ладони и крепче их сжала.

— Его убили. Жестоко и грязно.

— Что произошло?

— На очередной вечеринке в кампусе изнасиловали его сестру. А за нее он реально готов был уничтожать. Как и за меня, — шумно сглатываю. — Он один пошел за этими ублюдками, ему никто не помог. Его просто забили у Дианы на глазах, пока я была дома и предавалась самобичеванию.

— Тиффани…

— А знаешь, что самое страшное для меня в этой ситуации, Чарли? — мой голос перешёл на крик. — Это я виновата! Я виновата, что он оказался там! Он должен был остаться со мной в тот вечер! Должен был, но ушел!

— Тиф… — крепкие руки притягивают меня к себе, укутывая в объятия, — ты ни в чем не виновата. Так сложилась его судьба…

— Он сделал мне предложение, Чарли. В этот грёбаный день он пришел ко мне с кольцом! — вытираю холодными руками струящиеся по щекам слезы. — Мы любили друг друга. Сильно, безумно, дико любили, но выходить замуж? Мне было страшно. Я была не готова. Мне было всего двадцать! А ему и вовсе девятнадцать… Понимаешь? Я испугалась. Дала заднюю… А он просто молча ушел. Ни слова не сказал. А ночью мне позвонила подруга его сестры, Хлоя, и сказала, что Дерек в коме. Через три дня его не стало.

Я слышала шумный вдох Чарли где-то сверху над моей головой. Ощущала, как бешено колотится его сердце. А сама захлебывалась рыданиями.

— Все эти три дня в больнице я не покидала ее стены ни на минуту. Мне было плевать на все, лишь бы только с ним все было хорошо. Я рисовала себе картинки, как только он откроет глаза, я сразу же соглашусь выйти за него. Даже пусть нас поженят сию же секунду. Но он не очнулся, — тяжёлая пауза, вспарывающая насквозь все мои оголенные нервы. — Я даже не была на похоронах. Ни разу не пришла на могилу. Обрубила все контакты с его семьей. Потому что я не могла. Не заслуживала быть частью его жизни. Я не могла снова этого выносить после смерти мамы. Не могла. Не могла… Не могла смириться с тем, что я предала его доверие… Не могу до сих пор…

Роняю голову на грудь Чарли и просто закрываю глаза, сражаясь со своей болью. Прошло уже столько лет, а все ощущается, словно это было вчера. Груз вины, так глубоко сидевший во мне все это время, впервые вырвался наружу и обнажил все мои спрятанные эмоции. Все, что методично разрушает меня каждый божий день, помимо всего того дерьма, которое завязло ещё и в моей семье. Порой, мне кажется, что это я приношу одни беды. Все из-за меня.

Ласковые поглаживания по волосам немного успокаивают истерику. Чарли не задаёт вопросов, не комментирует услышанное — только методично вселяет мне свое непоколебимое спокойствие.

— Спасибо, что рассказала.

Только киваю в ответ и жмусь ближе, пытаясь найти защиту в его крепких объятиях, которые именно сейчас напоминают мне такие желанные ранее. Братские. Но звук открывающейся двери прерывает наше уединение, озаряя комнату светом из коридора. На пороге стоит Киллиан, неотрывно наблюдая за тем, как я буквально провалилась в кольце рук его брата.

— Тиффани, — мужской голос, тихий и действительно обеспокоенный, рассек пространство, заставляя меня отстраниться и сесть на кровати, — мы можем поговорить?

Глава 25

Breathe of Life — Florence and The Machine

Киллиан

Крепко сжимаю в руке вилку, сверля вход в столовую немигающим взглядом. Что-то темное разрушает все внутри, балансирует на грани, остро разделяющей реальность с моими тараканами, которых, к слову, во мне дохрена. Отголоски бесконечного трёпа двух подружек долетают до меня через какой-то барьер, словно отгоняющий ненужную информацию. Они говорят обо всем, но, при всей моей любви к матери, это уже откровенно задолбало.

Быстро моргаю, чтобы сбросить резь, появившуюся в глазах, и снова натыкаюсь на каре-зеленые зрачки рыжей гостьи. Я заметил, как на нее смотрел Чарли. Она тоже вызвала у него интерес. Как и он у нее. А сейчас она беззастенчиво рассматривает меня.

Наклоняю голову, не отводя от нее отчужденного взгляда. Да, она необычная. Не красавица в привычном понимании этого слова, но определенно притягивает к себе. Цепляет внимание якорем, не отпуская. Причем, в отличие от своей мамаши, практически все время молчит, что является несомненным плюсом. И в любой другой момент я бы воспользовался ситуацией, но сейчас мои мысли унеслись далеко от этого помещения. Если быть точнее — в мое крыло.

Я видел, как она смотрела. Осязал буквально кожей ей колючий взгляд. Словно те пресловутые солнечные зрачки действительно жарили. Тиффани ясно дала мне понять, что она не хочет сближения, когда сказала, что лучше все оставить так, как есть сейчас. А между нами секс. И ничего другого. Так какого хрена Барлоу так завелась, когда я отдал внимание другой?

В несознанке перевожу взгляд на отца, жующего стейк, на Ника, абсолютно скучающего и всем своим видом показывающего, что даже работать ему сейчас было бы веселее. Снова торможу на маме, не замечающей никого вокруг. Опять устанавливаю зрительный контакт с молодой мисс Дэвис, ловлю лёгкую улыбку на розовых губах, и откладываю приборы, так и не притронувшись к еде. Да, она цепляет меня. Но другая девушка буквально землетрясение в моей нутрянке устраивает, хоть и говорит, что ей все равно.

Чушь.

Поднимаюсь с места, прикидывая в уме, сколько прошло времени, как ушел брат. Выхожу из-за стола под отцовское качание головой и возгласы мамы, которая, наконец, обратила хоть на что-то внимание.

— Киллиан, а как же ужин?..

— Не сейчас, — взглядом говорю, что лишних вопросов больше задавать не следует. Разворачиваюсь к гостям и, на удивление для самого себя, наклоняю голову. — Извините.

Что говорили в след я уже не слышал. Быстро преодолел расстояние, разделяющее меня от Тиффани, и в нерешительности затормозил возле двери в ее комнату, уловив приглушённые голоса и всхлипы. Горький ком встал посреди горла, не давая продохнуть. Я определенно слышу плач. И это обстоятельство, которое никогда не трогало меня раньше, сейчас в узел затягивает все мои нервы.

Толкаю дверь, не зная, заперта ли она или нет, и меня встречает полная темнота, подсвечивающаяся только лампами из коридора. Различаю фигуру Чарли на кровати, в руках которого примостилась совсем хрупкая Тиф. Ее плечи подрагивают от едва сдерживаемых слез, а брат ласково гладит ее светлые волосы, выбивая из меня остатки самообладания.

— Тиффани, — хриплю, заставляя девушку отстраниться и перевести на меня взгляд. — Мы можем поговорить?

Молчание, последовавшее за вопросом, буквально вспороло мои барабанные перепонки. Вижу, как Барлоу трет ладонями глаза, и ещё больше ощущаю пресловутый ком. Хочу подойти, вытащить ее из объятий брата, но просто оцепенело наблюдаю за тем, как лицо Тиф в темноте искажается отрицанием.

— Нет, Киллиан, — женский голос сильно осип, — мы не можем поговорить.

— Тиффани…

— Я не хочу! — девушка срывается на крик, а по щекам бесконтрольно снова бегут слезы. — Просто уходи.

В этих словах столько неприкрытой ярости и боли, что они рикошетом попадают именно туда, где, как я думал, больше ничего не осталось. Сердце бешено тарабанит через ребра, пытаясь пробить нахрен эту клетку, в которую я его посадил много лет назад. Но моя пресловутая гордость никогда не позволит обнажить истинные чувства, бушующие внутри. Все, что я делаю — просто отступаю и обратно закрываю дверь.

Не знаю, плачет она из-за меня или ещё по какой-то причине, но я пришел к ней. Пришел поговорить и выяснить. Может даже объясниться, чего не делаю ни с кем, но… Сейчас я чувствую себя в полном дерьме, которое не только накрывает с головой, но и струится внутри организма, обволакивая каждую клетку. Злость в перемешку с раздражением выливается наружу, полностью блокируя какие-либо другие эмоции.

— Уйти так уйти, — цежу сквозь зубы, направляясь в свою комнату. Нервно стягиваю с себя одежду и швыряю ее на пол, чувствуя, как теряю контроль. Сейчас я хочу просто сломать кому-то несколько пальцев. А может и все долбаные кости.

Вспоминаю пресловутые практики, которые помогали мне в дни срывов годы назад, но тоже мимо. Ощущаю, как трясет изнутри. Во мне спящий вулкан оживает, который вот-вот взорвется и затопит всех раскаленной лавой. И не пожалеет никого.

Что за дичь? Мы не обещали друг другу нихрена. Просто классный секс, не более. Так какого хрена я теперь не могу смотреть на других женщин? Просто, мать твою, смотреть! Как мне тут же выкатывают бойкот размером с огромную залупу. Со мной так не работает. Не работает, нахрен!

Да, Элизабет цепляет. Но, сука… Я же не трахнул ее прям там. В главном холле на паркете.

Остужаю себя в ледяном душе. Просто заливаю разгоряченное тело холодной водой, чтобы выдохнуть. Но мысли то и дело летят в соседнюю комнату, где другая девушка, красивая, сексуальная и такая же дикая, как я, предается унынию. И как бы я ни старался, меня заботит этот факт.

Когда я возвращаюсь в комнату, обматывая на бедра полотенце, в дверь раздается громкий сердитый стук. Какая-то часть мозга хочет, чтобы это была Тиф, но вся остальная понимает, что это явно не она.

Распахиваю дверь и встречаюсь с разъяренным взглядом брата.

— Тыдействительно дибил или притворяешься?

Самое смешное, что попробовал бы так разговаривать кто-то другой, то тут же был бы сломан пополам. Даже член семьи. Только Чарли может себе это позволить и знает, что ничего в ответ не будет. Так было в детстве. Так сохранилось и по сей день.

— Полегче с выражениями.

— Это тебе надо быть полегче со всем, что ты делаешь. При этом не сказав ни слова, — младший брат ударяет кулаком о дверное полотно, раскрывая его шире, и без приглашения входит в комнату. — Когда ты начинал катать свои неуемные, как и твое самомнение, яйца к Тиф, я и слова тебе не сказал, Киллиан. Вы взрослые люди. Решил, что разберётесь сами. Но сейчас… — Чарли запускает руку в волосы и окидывает меня гневным взглядом, — ты откровенно ее унижаешь! На глазах у всех членов семьи и незнакомых людей. Она ждала тебя, твою мать. Она тебя подпустила. Ты вообще в курсе, что эта вся задница ее и в Штатах преследовала? Она тебе доверилась, а ты искупал ее в дерьме.

— Что ты…

— Просто помолчи и послушай меня, — я давно не видел его в таком настроении. Складываю руки на груди и делаю всё, как он сказал. — Если ты решил переключиться на нашу гостью — валяй, но я тоже в ней заинтересован. Легко не будет. Но, сначала, будь добр, разгреби очередную кучу проблем, оставленную после себя. Она там в истерике захлебывается, не только из-за тебя. Но ты спровоцировал, Кил. Тиффани больно.

Каждое слово — ножом по венам. До последнего сохраняю маску хладнокровия на лице, а внутри пропасть разверглась. И из нее демоны лезут наружу.

— Что с тобой стало, брат?.. — мужской голос надломился. — Почему ты такой? Что произошло?

Как обычно, эти вопросы остались без ответа. Долгий зрительный контакт первым разорвал Чарли, развернувшись к выходу, но затем снова посмотрел на меня.

— Просто подумай над моими словами. И если в очередной раз решишь, что можно гадить в душу человеку, которая далеко не пустое место для нашей семьи, то я не посмотрю, кто ты и кем являешься, — пауза и сжимающиеся кулаки, — я разобью твою морду, Киллиан. И заставляю пожалеть, что ты вообще залез туда.

Брат вышел, оставив меня наедине с роем мыслей и его последними словами, которые, я уверен, он воплотит в жизнь без колебаний.

Глава 26

I Don't Need You — Asking Alexandria, Grace Grungdy

Тиффани

Не заметила, как на мир опустился декабрь. Я снова впала в анабиоз и абсолютное равнодушие к происходящему. Просто проживала каждый день на автомате, улыбаясь, когда нужно, отвечая, когда от меня этого ждали, задавая короткие вопросы, которые требовала от меня моя работа, а все остальное время просто молча наблюдая за тем, что происходит вокруг, либо ныряя в одиночество с головой в своей комнате.

Гости Беатрис остановились в поместье до дня рождения Ричарда в январе. После обе женщины покинут Лондон, отправляясь дальше. С Элизабет мне толком и не удалось пообщаться, потому что её было кому развлекать — Чарли достаточно любезно вызвался помочь ей с обустройством и привыканием к новому месту, хоть и временному. Я вижу, что он заинтересован. Вижу, как мужчина смотрит на девушку. Как она кокетливо ведёт себя в его присутствии. И просто не мешаю.

Расстроилась ли я?

Нет.

Если быть откровенной, то после первой нашей встречи Лиз Дэвис произвела на меня крайне отталкивающее впечатление. Понимаю, что девушка не виновата, но ничего не могу поделать с собой. Именно поэтому я стараюсь лишний раз не покидать свою комнату, чтобы не попадаться на глаза счастливым обитателям этого дома. Каждый из них продолжает жить своей жизнью. Жизнью, в которой есть будущее. В моей же его не станет через неполных три месяца, благодаря стараниям моего отца.

Чарли разрывается между мной и Элизабет, потому что он любит меня. Я знаю это. Но не хочет упускать шанс с девушкой, которая ему действительно сильно понравилась. Мне приходилось насильно выгонять его из своей спальни, чтобы молодой мужчина не тратил силы и нервы на то, что он не в силах исправить. Как бы не хотел и не старался. Каждый раз Хоггарды уверяют меня, что не сдадутся. Что мы все выиграем, решим, выкрутимся. Но проблема заключается в том, что я сама уже не верю в успех всего этого мероприятия. Возможно, все, что происходит со мной, просто предопределено. И все эти жалкие попытки сопротивляться только ещё больше нагнетают тяжёлую обстановку у меня в душе. Ни одна попытка Ника вытащить меня из всего этого унылого дерьма не увенчалась успехом за прошедшее время. Потому что у меня правда больше нет желания веселиться, ведь как бы я не отнекивалась от очевидных вещей — мне больно. Я, сама не ведая как, открыла сердце, а в него насмешливо плюнули и отвернулись.

С Киллианом мы больше не перекинулись и словом. Он появляется в поместье с завидной регулярностью, на сколько я могу судить по отдаленным звукам из его спальни. Но я старательно игнорирую его присутствие в доме, чтобы не травить себя ещё больше. И только один Бог знает, почему этот мужчина находится здесь, хотя раньше всегда пренебрегал своей возможностью проводить больше времени с семьёй. Наверняка, все дело в девушке, которая смогла сконцентрировать на себе внимание сразу двух Хоггардов. Но я гоню от себя эти мысли, не развивая то, что может червоточиной пробить мое сердце на части. Бегу от суровой реальности, сидя в четырех стенах своей пресловутой спальни, и морально умираю. Потому что только тот же самый Бог знает, как сильно мне не хватает Киллиана Хоггарда.

***- Эй, — в один из одиноких вечеров младший из братьев показался на моем пороге с пачкой попкорна, чипсами и упаковкой пива. — Можно к тебе?

Откладываю книгу, которую пытаюсь начать читать второй день, но смысл строк так и остается загадкой, потому что мой взгляд, кажется, прожигает бумагу насквозь, пока мысли плутают где-то очень далеко от сюжета.

— Заходи.

Ник, как обычно, вплывает в комнату своей излюбленной походкой короля жизни. Вся его напускная придурковатость и шутовство прячут за собой абсолютно душевного парня, умеющего сострадать. Что сейчас он и делает, пытаясь вытащить меня из моего душевного дерьма.

— Двигайся! — он бесцеремонно толкает меня бедром, заставляя освободить ему место, а затем растягивается рядом со мной на кровати и протягивает тарелку с чипсами. — Угощайся.

— Спасибо.

— Я бы принес тебе что-нибудь по существеннее, но знаю, что ты не будешь есть. А от чипсов, — голубые глаза хитро прищурились, — ты никогда не отказываешься.

— Виновна, — едва улыбаюсь и медленно кладу в рот хрустящую дольку. — М-м-м… Паприка. Любимые.

— Я знаю.

Парень берет горсть чипсов в руку и по очереди закидывает в себя, а потом с характерным звуком распечатывает одну бутылку "Бадвайзер" и протягивает мне.

— Давай поговорим?

— О чем?

— О том, что ты прячешься здесь который день, вместо того, чтобы выйти и показать, что он тупой баран.

— Не понимаю, о чем ты, — делаю вид, что не догадываюсь, какую тему разговора поднял друг, при этом долго глотаю холодную жидкость с горла бутылки.

— Не начинай, Тиф. Я все прекрасно вижу, — такой редкий серьезный взгляд пробивает меня разрядами, впервые заставляя чувствовать себя неуютно рядом с Ником. — Почему ты снова закрываешься? И прежде чем начнёшь мне снова лгать, советую просто выговориться. Станет легче.

Молчу, не разрывая зрительный контакт, и не знаю, чего хочу от этого разговора: что-то понять для себя или же чтобы его просто не было.

— Не знаю… — начинаю неловко и опускаю голову, сверля глазами собственные коленки, выпирающие из-под одеяла. — Я чувствую себя лишней здесь.

— Что за чушь?

— Это не чушь, Ник, — откашливаюсь и выдаю то, что беспокоит в довесок ко всей той многогранной жопе, в которую превратилась моя жизнь. — Мне не нравится, что вам всем приходится нянчиться со мной, забивая на свои дела и планы. Что Чарли приходится разрываться между Элизабет, которой он действительно увлечен, и моей персоной. Что ты ищешь любой повод, чтобы привести меня в состояние хоть какого-то более-менее шаткого равновесия. Что Ричард занимается моими проблемами, подняв на уши всю Британию, а не вопросами своей семьи. Что Беатрис, которая так долго ждала своих гостей, вынуждена тратить на меня свое внимание, а не отдавать его всецело другим женщинам. Что Киллиан… — запинаюсь, ощущая, как все внутри горит огнем свежей обиды, — забудь.

Николас отставляет бутылку на тумбу, а затем разворачивается ко мне и притягивает к себе, смачно целуя в макушку.

— Вот ты, вроде, такая умная и острая на язык, сестричка, а иногда бываешь беспросветной дурехой, — чувствую его горячие ладони через ткань футболки. — Ты — наша семья. Мы все любим тебя, как свою, и ты это знаешь. Именно поэтому мы все кружим вокруг, чтобы с тобой ничего не случилось. Потому что нам не все равно. Поэтому Чарли не пропадает с Элизабет, потому что ты для него дороже, — мужской голос становится задумчивым, — поэтому я ошибаюсь возле твоей комнаты и пытаюсь вытащить тебя развеяться, потому что знаю, что ты сидишь тут и жрешь себя изнутри. С годами ничего не меняется. Поэтому папа копает подо всех — не потому, что обещал твоему отцу. Точнее, не только поэтому… Он боится за тебя, как за одного из нас. Ты для него ребенок. И поэтому мама волнуется. Она не знает всего полностью, но видит, что ты сама не своя.

Мужчина поднимает мой подбородок, вынуждая посмотреть в его глаза, а затем делает глубокий вдох и продолжает:

— А Кил… Он, наверное, делает больше всех нас для тебя. Все это время он роет там, где не можем мы. Да, он идиот, — Ник закатывает глаза. — Он чурбан по всем фронтам. Я уже забыл, когда последний раз видел любое его искреннее проявление эмоций, кроме злости и гнева. Но он каждое свое появление задаёт один и тот же вопрос. Знаешь какой?

Качаю головой в разные стороны, ощущая внутри такую тряску, что ноги дрожат.

— Он спрашивает, как ты. Никаких лишних слов — только эти. И каждый раз стопорится в своих ощущениях, когда видит тебя те доли секунды, что ты позволяет, пока убегаешь в свою берлогу, если видишь его.

— Когда ты стал таким проницательным? — пытаюсь перевести все в шутку, пока сама взрываюсь в собственных эмоциях. — И болтливым.

— Я не знаю, в каких вы были отношениях, Тиф. Но единственное, что могу сказать — Киллиан не предатель.

— Я и не говорю так. Это все последствия только моих заморочек.

— Ты ему нравишься.

— И Элизабет, судя по всему, тоже, — выдаю тихим голосом. — Она яркая. Он ее не знает. Все новое всегда притягивает.

— Не знаю, что все нашли в ней, — Ник снова тянется к бутылке, делая большой глоток, — ничего особенного.

— Видимо, это не так, раз сразу двоих твоих братьев повернуло на ней.

Снова встречаемся глазами и замолкаем. Каждый переваривает свои мысли. Ник задумчиво смотрит в потолок, я же борюсь с навязчивым ощущением, что что-то упускаю.

— Не знаю, Тиф… — Хоггард закидывает мне на плечо руку и притягивает к себе. — Может быть, Кил и увлекся ею, но только из праздного интереса. Не более. Я вижу, как он смотрит на нее — да, любопытно. Да, нравится. И… Все, — он разводит руками в разные стороны и пожимает плечами. — И я каждый раз удивляюсь, как он смотрит на тебя.

— Почему? — мой голос вибрирует.

— Потому что каждый раз мне кажется, что в нем что-то взорвется от эмоций, которых он и сам не понимает.

— Он обидел меня.

— Знаю, заноза. Но думаю, что он этого даже не понял. Киллиан, которого ты знаешь сегодня, очень далек от того пацана, с которым вы были знакомы в детстве. С ним что-то произошло, и это его сломало. Поэтому просто живи, сестричка. Не закрывайся от нас. Ты всем дорога, и мы переживаем, — от его слов мне стало так стыдно, что, кажется, загорелись даже корни волос — так я покраснела. В очередной раз зависла на своих проблемах, совершенно игнорируя людей рядом. Как тогда… Когда Его семья нуждалась во мне так же, как и я в ней, но я снова всех оттолкнула. — Надеюсь моя тирада произвела впечатление, и теперь ты испытываешь многочисленные муки совести, поэтому можем посмотреть кино, а ты все хорошенько ещё раз обмусолишь у себя в голове.

Смешинки в его голосе заставили меня улыбнуться. Ник, каким бы разгильдяем не был, остаётся очень чутким человеком. Это привлекало меня в нем в детстве, это же цепляет и сейчас.

— Я бы вытащил твою прелестную попку покуражить, но знаю, что ты откажешься. Хоть и зря. Поэтому смотрим фильм.

— Мое согласие здесь не требуется?

— Не-а, — откидываю голову на его плечо под озорной мужской смех, и сама расплываюсь в широкой улыбке, — я уже проявил великодушие и не потащил тебя в бар, на этом оно закончилось. Эгоист Ник снова в строю. Фильм я тоже сам выберу, не против?

Смеюсь и качаю головой, закидывая очередную порцию чипсов в рот. И, казалось бы, в этот момент все кажется так просто, но на деле — все далеко не так легко, как видится. Особенно ярко об этом кричат противоречивые чувства, которые буквально распирают нутро, заставляя в очередной раз болеть сердце.

Глава 27

Love Is The Cure — Sleeping Wolf

Киллиан

Избегает.

Она. Меня. Избегает.

В очередной раз вижу хрупкую спину, выпрямленную так, словно в позвоночник кол загнали, удаляющуюся от меня по лестнице, и разбиваюсь о волну нахлынувших эмоций. Если первые несколько дней я ещё делал вид, что мне все равно, что меня не заботит то, что творится в этой светлой голове и что она обо мне думает, то сейчас же просто раздирает от противоречий. С одной стороны хочется послать все нахрен и свалить с этого дома со всеми его обитателями, а с другой стороны как представлю, что с ней что-то может случится… Сердце в эти моменты сначала резко тормозит, а потом с такой скоростью разгоняется, что кости проламывает насквозь.

В такие моменты единственное мое желание — вломиться в ее комнату и хорошенько встряхнуть Тиффани, чтобы вся дурь из ее головы разом улетучилась. А потом от души выебать. Потому что я дико ее хочу. Потому что я, мать его, страсть, как соскучился. И я спокойно могу пойти и сделать это, но что-то внутри тормозит мой обыкновенный напор. Я даю ей время. Как и даю его себе.

Никогда бы не подумал, что признаюсь себе в этом, но да… Я ещё способен скучать. Причем так люто, что это ощущение все рецепторы раздражает. Заставляет каждый вечер стирать до мозолей руку на члене в очередном приступе невообразимой дрочки, но при этом хранить эту пресловутую верность. Ни Майа, которая снова появлялась на моем пороге, ни Элизабет, которая больше не производит того самого впечатления, как при первой встрече, не цепляют меня. Никто не цепляет. Все мои мысли только о молодой женщине, которая больше не хочет иметь со мной ничего общего.

Я продолжаю копать под ту гребаную сделку, которую заключил ее отец. Есть кое-какие намётки на определенный круг людей, с которыми мне необходимо будет пообщаться лично. Только так, как умею именно я. Возможно, что-то новое всплывёт на поверхность. А пока, мне нужно решить все вопросы с Тиффани Барлоу — невероятно упрямой и колючей занозой.

Прохожу мимо ее комнаты, задерживая взгляд на двери. Невольно прислушиваюсь к звукам за ней, но, как и всегда, не слышу ничего. Устало захожу к себе и аккуратно кладу на прикроватную тумбу видавшую виды книгу. Провожу по ней пальцем, ощущая какой-то невероятный трепет и тоску. Открываю на середине, вытаскивая многочисленные письма, и пробегаю глазами по аккуратному почерку, каждый раз заставляющему что-то внутри болезненно обрываться и падать вниз. Медленно моргаю и убираю все в ящик тумбы.

До рождества осталось три дня. В поместье ежегодная суета, весь дом украшен праздничным убранством, мама в невозможной эйфории от происходящего. Ник по-прежнему ведёт свой привычный разгульный образ жизни, наплевав на все правила. Чарли по уши погряз в своем новом увлечении, и я не стал ему мешать. Всё-таки, Лиз не моя история. Мать готовится к праздникам, а с отцом я предпочитаю не пересекаться. После того разговора с Чарли мы больше не возвращались к теме Барлоу. Но тот факт, что и он, и младший имеют беспрепятственный доступ к ней, меня откровенно напрягает.

Выглядываю в окно и вижу огромную ель на заднем дворе, прилегающем к парку. Сам не понимаю как, но ноги уже автоматом несут меня к выходу. Спустя несколько минут выхожу на морозный воздух, глубоко втягивая его носом. Ощущаю на коже лёгкие хлопья снега и поднимаю вверх голову, подставляя лицо под холодные снежинки. Освобождаю мозг от хаотичного роя мыслей. Ни о чем не думаю. Просто наслаждаюсь моментом уединения, спокойствия и тишины.

— Киллиан! — слышу женский голос у входа в дом. Открываю глаза и медленно перевожу взгляд на Элизабет, переминающуюся с ноги на ногу. На девушке надет только лёгкий свитер и джинсы.

— Привет, Лиз, — выдаю хрипло, — не замерзнешь?

— Ты сам без куртки, — она красноречиво обводит взглядом мои голые руки и футболку, а затем подходит ближе, останавливаясь практически вплотную. — Не мерзнешь?

— Я привык, — стопорюсь на миловидном лице и россыпи веснушек на носу. — Что такое?

— Извини, что отвлекаю тебя от одиночества. Я быстро. Можешь мне помочь?

— Конечно. В чем дело?

Устанавливаем зрительный контакт, в котором больше нет того пресловутого обоюдного интереса, который возник при первой встрече. За прошедшее время я пересекался с Лиз достаточно часто. Что говорить — я в принципе слишком часто находился в поместье, чтобы сблизиться с Тиффани. А получилось, что узнал лучше мамину гостью. Сейчас она полностью в моем младшем брате. Если что-то и вспыхнуло в ее сознании, когда она увидела меня, то это крайне быстро погасло. Собственно, как и у меня. Девчонка оказалась чрезмерно живой и взбалмошной, но при этом с хорошими мозгами. Удивительно, но с Чарли они сочетались идеально.

— Я хотела украсть твоего брата завтра, не возвращаясь в поместье, — ее щеки залились краской, вызывая мою понимающую улыбку, — но он же возит Тиффани… Я спросила Ника, тот как обычно с какими-то планами, поэтому ты моя последняя надежда.

Зелёные глаза с мольбой прожигали мои. Я же внезапно осознал, что это мой шанс хотя бы на разговор с Барлоу. И ей некуда будет бежать.

— Без вопросов. Я сам заберу Тиф завтра.

— Спасибо, Кил! — Элизабет резво бросается мне на шею, крепко обнимая. — Ой, прости… Личное пространство, все дела… — она смущённо отстраняется, при этом рыжая прядь цепляет серёжку и тянет на себя при каждом девичьем движении. — Ай!

— Дай посмотрю, — наклоняю голову, оказываясь в слишком интимной близости от женской шеи, и неосознанно вскидываю взгляд наверх. Огромный ком встаёт посреди горла, потому что я встречаюсь с такими красивыми глазами девушки, что сейчас стоит на балконе и прожигает развернувшуюся картину с абсолютно непроницаемым лицом. В плюшевом костюме и пледом на плечах, с шишкой из своих густых волос на макушке она держит в руках книгу и не сводит с нас своих необычных зрачков. Не знаю, сколько она стоит там и что видела, но слишком явно осознаю, на что все это похоже. На балконе не слышно, о чем ведут разговор на улице.

Быстро распутываю прядь и отстраняюсь, снова переводя взгляд на то место, где стояла Тиффани, но теперь там пусто. И внутри меня тоже пусто.

— Спасибо, — Элизабет поправляет волосы, но, заметив мое выражение лица, хмурит брови. — Ты чего такой напряжённый?

— Все нормально.

— Точно? — только киваю в ответ. — Ну, хорошо… Тогда на завтра договорились?

— Да. Он в твоём распоряжении. Беги внутрь, не мерзни.

Лиз счастливо улыбнулась и поспешила в дом. И я поплеся следом за ней, ощущая, что завтра мне просто не будет. ***На утро я рассчитывал, что встречусь с Тиф за завтраком, поэтому остался ночевать в поместье. Но Барлоу снова проигнорировала мое присутствие — она вместе с Чарли покинула дом, не появляясь в столовой.

Раздражает ли меня ее поведение? Нет. Меня это, сука, просто выводит из себя. Решила поиграть? Поиграем.

Покидаю дом и отправляюсь на встречу со своими ребятами. Помимо распутывания клубка под названием: "Дерьмо Итона Барлоу" у меня есть и другие обязанности. Как раз-таки ими и занимаюсь до того момента, когда нужно высвободить Чарли из-под обязанностей няньки.

Под усиливающийся снегопад добираюсь до "Бритиш Паблишед", паркуюсь и вхожу внутрь, чем сразу же привлекаю к себе многочисленное внимание. Женщины всех возрастов сворачивают шеи, рассматривая меня. И я знаю, какое впечатление произвожу.

Страх и похоть.

Вот, что испытывает противоположный пол даже при одном взгляде на мою персону.

Дерзко улыбаюсь и поднимаюсь наверх. Пересекая холл, вальяжно захожу в кабинет брата, чем сильно удивляю его.

— Киллиан? Какими судьбами?

Чарли хмурит брови и встаёт, даже не пытаясь скрыть выражения недоумения на своем лице.

— Даю тебе выходной на вечер, — растягиваюсь в улыбке, обнажая зубы. — Тебя попросили украсть сегодня.

— Не понял.

— А вроде самый умный, — хлопаю его по плечу и киваю головой на компьютер, — завязывай, завтра закончишь. Тебя ждёт Лиз, если понимаешь, о чем я, — подмигиваю и с удовольствием наблюдаю, как тушуется брат. — Я заберу Тиффани.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— А ты не думай, ты знай, — принимаю свое обычное выражение лица, начиная раздражаться. — Нам тоже надо поговорить. И ты это прекрасно понимаешь.

Чарли пристально разглядывает меня, а затем кивает.

— Пойдем. Но если что-то пойдет не так, то ты сразу звонишь мне.

Иду за братом в соседнее крыло. Он просит меня подождать, а сам заходит в один из двух кабинетов. Девушка на ресепшен так и не сводит с меня глаз, пока я оббегаю взглядом просторное помещение. Да… Не часто я здесь появляюсь.

Стук каблуков заставляет меня обернуться и встретиться с солнечными зрачками. Блондинка, чьи волосы сегодня заплетены в косу, смотрит на меня, сложив руки на груди. Чёрное облегающее платье подчеркивает красивую грудь и тонкую талию. А щеки снова впали, заставляя меня нахмуриться.

— Кил отвезёт тебя, — говорит Чарли, остановившись рядом со мной.

— Других вариантов нет, я так понимаю? — девчонка отворачивается к нему и поджимает розовые губы.

— Нет, Красивая, — поднимаюсь с дивана и подхожу к ней. Вижу, как напрягается ее хрупкая спина, как дергается на шее вена, как пальцы нервно постукивают по ладони. Аккуратно цепляю ее подбородок и заставляю посмотреть на себя. — Одевайся и поехали. Пора поговорить.

Глава 28

Stan — Eminem feat. Dido

Тиффани

Кажется, что прошло уже несколько часов, пока я демонстративно тяну время, не в силах справиться с одолевшим меня волнением. Медленно заканчиваю последние поручения Роджера, хотя Чарли и сказал, что я могу все доделать завтра. Неторопливо складываю вещи, проверяю мобильник, но понимаю, что ничего нового там не увижу. А затем накидываю пальто и выхожу в холл.

Киллиан сидит там же, деловито пробегая взглядом по экрану телефона. Все в его образе буквально кричит о необузданности характера: всклокоченные темно-русые волосы, густая, но ухоженная щетина на ярко выраженных скулах, морщина между бровями, красноречиво говорящая о том, что ее обладатель чаще хмурится, чем улыбается. Мощная шея с очерченным кадыком, кожаная куртка, не смотря на погоду, скрывающая шикарные руки под тонкой тканью черного пуловера. Вальяжно раскинутые ноги в темных джинсах акцентируют мое внимание на явно выпирающем бугре посередине, заставляя сделать громкий и протяжный вдох. Что, конечно же, не скрывается от внимания старшего из братьев.

Он вскидывает голубые глаза, оценивающе пробегая по мне нечитаемым взглядом, а затем поднимается и подходит ближе.

— Пойдем, — чувствую его пальцы на своем предплечье и теряюсь. Ни подколок по поводу потраченного на сборы времени, ни похабных комментариев, которыми обычно ограничивалось наше общение ранее… Ничего. Только дикое напряжение в зрачках.

Машинально двигаюсь следом, рассматривая широкую спину. Даже на каблуках я едва достаю мужчине до подбородка. И почему-то именно сейчас, когда я рискнула остаться с ним наедине, я впервые по-настоящему осознала, какая я мелкая против него.

Ловлю женские взгляды на своем спутнике все время, что мы добираемся до выхода из здания. Каждая особь противоположного пола, от мала до велика, считает свои долгом поставить на Киллиане клеймо своим вниманием. И это дико меня раздражает. Хотя он, похоже, не придает взглядам, которые сыпятся на него, как из рога изобилия, абсолютно никакого значения. Кил сверлит меня своими невероятными глазами, но не произносит ни слова. Как и я.

После вчерашней сцены, которую я успела лицезреть на улице, самым маловероятным вариантом для меня казался тот, который происходит прямо сейчас. Столкнувшись взглядами с Киллианом в тот момент, мне хотелось провалиться сквозь землю вместе со своим раскаченным нутром, которое потряхивает каждый раз, когда я вижу старшего Хоггарда в обществе других женщин. Но сейчас, именно в эту минуту, молодой мужчина не сводит с меня своих ярких зрачков цвета неба и гипнотизирует своей пресловутой сексуальностью.

— Мы так и будем молчать? — разрываю тишину, когда пустая кабина лифта останавливается на первом этаже, выпуская нас в шумный вестибюль издательства. — Ты, вроде, хотел разговаривать. Так начинай.

— Не здесь.

И все. Единственное, что бросает вскользь, а потом хватает меня за руку и торопливо тянет к выходу. Это прикосновение пробивает внутренние барьеры, которые снова стенами выросли вокруг сердца. Ощущение слегка шершавых огрубевших пальцев на коже заставляет трепетать каждый атом моего уставшего от разлуки тела. Но мозг упорно твердит обратное.

— Прекрати вести себя, как неотёсанный мужик, и отпусти меня! — луплю его по ладони, но он словно не слышит. Выскакивает на улицу, где огромными хлопьями валит сильный снег, что улицу практически не видно. — Киллиан! Мне больно!

Мои слова — спусковой крючок. Мужские пальцы разжимают кисть, а лицо приобретает испуганное выражение, что у Киллиана можно увидеть, наверное, никогда.

— Прости… — говорит тихо, а потом задумчиво оглядывается по сторонам. — До поместья не доберемся. Не в такую погоду. Садись, поедем ко мне на квартиру.

— Что?! — чувствую, как сердце делает кульбит в груди и застревает где-то в горле. — Я не поеду с тобой.

— Тиффани.

— Что, Киллиан?

— Садись в машину.

— Нет.

— Ты ведёшь себя, как ребенок.

— Плевать, — ловлю на себе его насмешливый взгляд. — Я не поеду к тебе. Мы так не договаривались.

— Мы вообще не обсуждали, где будем разговаривать, Солнце, — от его улыбки, промелькнувшей на лице, воздуха резко перестало хватать. — Снег усиливается, и мы рискуем вообще не выбраться отсюда. К тому же, — он останавливает внимание на моих ногах в тонких капронках, выглядывающих из под распахнутого пальто, — ты замерзнешь. Поэтому даю тебе пять секунд: либо ты идешь сама, либо я отнесу тебя.

— Ты не посмеешь…

— Один.

— Киллиан…

— Два.

— Да что ты?.. — мой вскрик теряется в шуме завывающего ветра, когда я чувствую крепкие руки, которые обвивают мою талию, и в какую-то долю секунды оказываюсь в воздухе.

Мужчина быстро пробегает со мной к машине, пока снег залепляет нам лицо. Волосы расплетаются из косы, забиваясь мокрым комком в глаза и рот. И только гладкая кожа салона и теплый воздух, полившийся из печки, знаменует, что мы, наконец, наедине.

— Я бы дошла сама, — выплевываю слова вместе с мокрыми прядями, вытирая лицо и, однозначно, размазывая тушь. — Что ты так смотришь на меня?

Кил развернулся всем корпусом и рассматривал все, до чего мог зацепиться его взгляд. На лице больше не было улыбки — только выражение неподдельного беспокойства.

— Ты опять не ешь.

Теряюсь от ощущений. От гнетущих мыслей, чувств и эмоций, накрывших сознание после этой единственной фразы.

— Плохо выгляжу? Тебе неприятно?

— Тебе удобно так думать, Тиффани.

— Тогда зачем ты постоянно мне об этом говоришь? — повышаю голос и дроблю своими чувствами воздух между нами. — Зачем постоянно акцентирует внимание на том, что и так уничтожает меня морально?!

— Потому что мне не все равно, — и столько эмоций в его глазах и фразах, что на автомате отстраняюсь и вжимаюсь в кресло. — Потому что я переживаю, твою мать! Меня из-за тебя трясет постоянно, ты это можешь понять?! Зачем ты постоянно делаешь из меня бо́льшего мудака? А, Тиффани? Я боюсь за твое здоровье. За твоё состояние. За тебя, — зрительный контакт становится невыносимым, и я опускаю глаза на коленки. — Я испытываю к тебе разные чувства, Красивая. Но в них никогда не будет неприязни или презрения. Это далеко не те эмоции, которые владеют мной в твоём присутствии. Теперь мы можем ехать? — киваю, не поднимая головы. Киллиан молча заводит мотор и трогается с места.

Весь Лондон погрузился в белую мглу — видимости практически нет. На дорогах дежурят патрули, разруливая мелкие ДТП. Неимоверные пробки сковали город, заставляя меня нервничать от столь долгой непосредственной близости с мужчиной, вызывающем во мне невероятно противоречивые эмоции. С одной стороны, мне хотелось дать ему затрещину за все его твердолобие, а с другой — дикое желание целовать эти губы брало надо мной верх. И мне стоило неимоверных усилий просто сидеть на месте.

— Я хотел извиниться, — доносится до меня тихий и уверенный мужской голос, заставляя поперхнуться.

— Что?

— Что слышала. Извини меня, что поставил тебя в неловкое положение перед всеми тогда.

— Эм… — перевариваю услышанное, наблюдая, как мы всё-таки подъезжаем к элитной высотке. — Хорошо.

— Это ещё не всё. Но остальное обсудим внутри, — Кил кивает в сторону здания, а затем выходит на улицу и передаёт ключи молодому пареньку, подоспевшему, чтобы припарковать дорогой автомобиль.

Выхожу из машины и морщусь от холодных и мокрых хлопьев, летевших сверху. Подхожу к мужчине и на автомате вкладываю ладонь в протянутую руку, а затем иду следом. Внутри все так же, как и в многочисленных элитных домах по всему миру: консьержи, здоровые лифты, просторный вестибюль, тренажёрные залы, рестораны и весь букет удовольствий. Богатенькие любят комфорт. И за это готовы отваливать уйму денег.

Поднимаемся на лифте на предпоследний, двадцать третий, этаж, и все это время Киллиан сжимет мою руку. Мы опять молчим, но теперь эта тишина не кажется такой неуютной. Словно она готовит нас к чему-то новому. Тому, что изменит наше отношение друг к другу кардинально и бесповоротно.

Когда двери кабины раскрываются на нужном этаже и мы по очереди выходим в коридор, то я сразу же понимаю, какая из квартир принадлежит Килу. Рядом с темным дверным полотном на диванчике сидит молодая девушка и прожигает нас абсолютно диким взглядом. Сначала стопорится на мужчине, затем ведёт глазами по мне, задерживаясь на смазанном макияже и растрепанной прическе. Но когда голубые зрачки достигают наших сцепленных рук, то девичьи щеки вспыхивают в негодовании.

Она поднимается с места, стройная и статная, облаченная в короткое синее платье, подчёркивающее ее стройную талию и невероятно длинные ноги. Черные, как смоль, волосы рассыпались по плечам, пухлые губы растянулись в подобие доброжелательной улыбки, обнажая ровные зубы, но лишь яркие голубые глаза, контрастом сочетаясь с темными волосами и загорелой кожей, выдают истинное настроение своей хозяйки.

— Кил! — женский голос был хриплым и слишком грубым, словно она выкурила пачку сигарет до прихода сюда. И он не вязался с такой яркой внешностью. — Я давно тебя жду.

Киллиан проходит вперёд, так и не выпуская мою руку из своей, и смотрит на девушку со смесью лёгкого раздражения и равнодушия.

— Мы, по-моему, уже все выяснили, Майа.

— Я так не считаю.

— Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время устраивать сцены? — он смотрит на меня, а потом возвращает ей внимание. Она выше меня. Фигуристее. Ярче.

— Нет, мне так не кажется, — ее нос морщится, словно от зловония. — Нам нужно поговорить.

Она подчеркивает последнее предложение интонацией и проходит вперёд, становясь рядом с Хоггардом.

— Решай свои вопросы, Киллиан, — вытаскиваю ладонь и складываю руки на груди. — Я доберусь до поместья сама.

— Ты никуда не пойдешь, — в голосе сталь, а в глазах стужа, что я невольно поежилась. — Зайди внутрь. Я сейчас буду.

Мужчина бесцеремонно отстраняет от себя Майю и открывает дверь. Снова хватает меня за руку, заводит внутрь и захлопывает полотно за моей спиной, оставляя одну. Единственное, что я успеваю заметить, так это ликующий взгляд девицы и плотно сжатые скулы мужчины, снова поставившего в приоритет не меня.

Глава 29

Rebirthing — Skillet

Тиффани

Ещё несколько долгих минут тупо пялюсь на захлопнувшуюся дверь, не в силах сдвинуться с места. Обрывки возбужденных фраз долетают до меня, словно через какой-то необъяснимый барьер. Я слышу повышенный мужской голос, который постоянно перебивает негодующий женский, слышу имена, но не могу разобрать самой сути разговора.

Такое ощущение, что сейчас я стала свидетелем чужого грязного белья, вываленного на всеобщее обозрение без спроса хозяина. И столько едкого отвращения просачивается в кровь через спертый воздух, заполонивший помещение, что я невольно начинаю задыхаться. Делаю несколько шагов назад, так и не снимая с себя верхнюю одежду, и цепляюсь взглядом за детали холостяцкой берлоги Киллиана, чтобы отвлечься от бурных обсуждений, развернувшихся прямо за дверью.

Огромное пространство. Высокие потолки, светлые стены и окна на всю их ширину. Ощущение, словно тебя закрыли в огромном аквариуме. Равнодушно оглядываю темную мебель, шикарный черный диван и такую же кухню с широким островом по центру. Все лаконично, холодно и одиноко. Безразборчиво бреду дальше, попадая в спальню с чрезмерно здоровой кроватью, чтобы занимать ее одному. Но то, что действительно вводит меня в ступор — просто потрясающе стильный, неизменно черный гардероб, за которым скрываются бесконечные джинсы, рубашки, футболки и косухи. Если бы не знала, что Киллиан убежденный одиночка, то решила, что здесь явно имела место женская рука.

Поворачиваюсь к панорамному окну, из которого открывается просто невероятный вид на самое сердце Лондона, и завороженно наблюдаю за многочисленными снежинками, накрывающими город, окутанный сумерками. Обнимаю себя руками, чувствуя дрожь в пальцах и непомерную усталость от всего: от постоянных мыслей, кружащих в голове как этот снегопад, от одиночества среди шумной семьи, от собственного бессилия перед тем, как судьба распорядилась моей жизнью без моего участия и от чувств, которые сейчас дробят сердце на несколько рваных кусков.

Сама не знаю, как выхватываю глазами потрепанную книгу на прикроватной тумбе. Хмурюсь, ощущая какое-то странное напряжение в груди, потому что этот экземпляр кажется мне очень знакомым. Боязно подхожу ближе и трясущимися пальцами неуверенно хватаю корешок, переворачивая лицевой стороной. Дыхание стопорится, когда я узнаю видавшие виды обложку. Даже потёртости остались в тех же самых местах, что я запомнила на всю жизнь. В дикой несознанке поднимаю книгу к глазам, а затем, смаргивая слезы, вдыхаю запах старых страниц. Внутри такая буря разворачивается, что ещё секунда — и меня смоет ударной волной из печали и праведного гнева.

Как она оказалась здесь?

Почему?

Не сумев совладать с дикой тряской, накрывшей тело, я раскрываю книгу там, где раньше была дарственная надпись. Была и есть до сих пор.

"Надеюсь, что этот экземпляр "Мастер и Маргарита" будет напоминать тебе о тех прекрасных днях, что мы провели вместе. Я всегда буду думать о тебе, моя Победа".

Горячие слезы побежали по щекам, раздражая и так воспаленную от уличного холода кожу. Эта книга принадлежала моей матери. Я до сих пор помню, как спрашивала у нее, кто этот таинственный даритель. Но Виктория "Победа" Барлоу, как красноречиво называл ее в дарственной неизвестный поклонник, только грустно улыбалась и ничего не говорила в ответ. Она обожала русскую литературу, а Булгаков ее покорил.

Веду взглядом вниз и замечаю новую подпись, сделанную уже маминой рукой:

"В дни, когда будет трудно, знай, что я всегда рядом с тобой, Кил."

Сердце пропустило глухой удар. Затем ещё и ещё. Я лихорадочно моргаю, не понимая, что это все значит. Нервно пробегаю пальцами по жёлтым страницам и натыкаюсь на препятствие в середине книги. Раскрываю на том самом месте и просто разбиваюсь в немом крике о несколько писем, адресатом которых является Киллиан Хоггард, а отправителем — моя мать.

Громкий топот шагов выдергивает меня из шока, в котором я пребываю последние минуты. В ушах тяжелым грохотом раздается каждый стук ботинок об пол, а когда я выныриваю из собственной агонии, то сталкиваюсь с разъяренными глазами цвета штормового моря.

— Что это?.. — мой голос дрожит, мысли путаются, как в бреду. — Что это, Киллиан?

Киллиан

Захлопываю дверь квартиры, оставляя Тиффани внутри, с самым поганым ощущением дежавю. Прожигаю взглядом Майю, наблюдая на ее лице блуждающую улыбку.

— Говори.

— А можно не так грубо?

— Нет, — рычу в ответ, показывая зубы. Девушка невольно отшатывается, правильно истолковав мое настроение.

— Ты же понимаешь, что мы не закончили, Киллиан?

Майя снова подаётся вперёд, поправляя шикарные черные волосы. Все в ней так и кричит о суке, которая спрятана глубоко внутри той, которой она пыталась быть все это время, пока мы трахались. И что-то внутри подсказывало мне, что я вижу не всю картинку целиком. Но, как обычно, я получал то, что хотел — остальное меня мало волновало. Секс был более, чем нормальным. Он был охрененным. Но ничего больше я к этой женщине не испытывал.

— Я закончил с тобой, Майя. Ты это поняла ещё тогда, когда посылала меня и мой член куда подальше.

— Тогда я погорячилась, — она картинно морщит нос и облизывает губы, переводя взгляд на мой пах. Но не вызывает этим ничего, кроме равнодушия. — Я скучаю по тебе.

Бестия вальяжно подходит ко мне и проводит пальцем по скуле, спускаясь на губы. Перехватываю женскую ладонь и тяну на себя, впечатывая стройную фигуру в свою грудь.

— Послушай, милая, — начинаю приторно ласковым тоном, но в глазах уже пляшут демоны, рвущиеся на свободу, — мы с тобой никто друг другу, ясно? Я одиночка. Мне не нужны отношения, а ты на них явно претендуешь. Этого не будет, Майа. Не было тогда, не будет и сейчас. Меня это не интересует.

— То есть со мной нет, а с этой тощей растрепанной девкой ты за ручки держишься, так? — женский голос переходит на визг, заставляя адреналин забурлить по моим венам.

— Это не твое дело. Забудь сюда дорогу, не позорься, — я небрежно отбрасываю от себя изящную кисть с ярко-красным маникюром. — И сделай так, чтобы Тиффани больше не пришлось напрягаться из-за тебя. Иначе мы будем разговаривать по-другому. И ты знаешь, что я не шучу. Секс был классным. Но больше я в твоих услугах не нуждаюсь.

— Ты долбанная свинья, Киллиан Хоггард, — звонкая пощёчина прилетает мне в щеку, обжигая кожу. В возбужденных глазах напротив только гнев. — Твоей мыши тоже надо знать, что ты наиграешься с ней и вышвырнешь. Ты так делаешь со всем, что в твоей жизни больше не нужно. Бессердечный ублюдок.

Растягиваю губы в широкой улыбке, чтобы не реагировать на провокацию, которую умело разыгрывает эта сука. За столько времени, что мы имели друг друга, я смог неплохо узнать эту женщину. И Майя никогда не делает ничего просто так. Собственно, именно поэтому она не может до сих пор отпустить ситуацию.

— Ты свободна, — киваю головой на лифт. Наблюдаю за гримасой отчаянной злости на красивом лице, а затем снова получаю ещё одну пощечину. Но, тем не менее, девушка всё-таки разворачивается, с остервенением хватая свое пальто с дивана, и яростно лупит по кнопке вызова кабины.

На этом спектакль для меня закончен, и я с тяжелым сердцем захожу в квартиру. Знаю, что снова поступил как свинья. Но разбираться с бывшими бабами при женщине, в присутствии которой меня парализует, сомнительное удовольствие. Она этого не заслуживает. Нахрен все это дерьмо. Если говорить, принимать решения и начинать что-то, то только наедине. Без оглядки на прошлое. С чистого листа.

Не нахожу Тиф ни в гостиной, ни в прилегающих комнатах. Остаётся только моя спальня, в которой не бывает посторонних. Это правило работает со всеми, кроме нее. Если учесть, что даже в поместье она заняла сердце моего крыла.

Тяжёлой поступью вхожу в комнату и в ужасе торможу. Мечусь взглядом между девушкой, стоящей возле прикроватной тумбы, и самым дорогим подарком, который был в моей жизни, и который она держит трясущимися руками. Ее колотит, словно в лихорадке, по щекам бегут слезы, а сознание настолько затуманено, что моё присутствие осталось для нее незамеченным.

Первая шоковая эмоция сменилась диким, давно забытым гневом. Никто никогда не смеет лезть в мои вещи. Никто не должен трогать мое сокровенное. То, что принадлежит мне. Что я бережно храню столько лет на задворках своей памяти.

— Что это?.. — Тиф, наконец, поднимает заплаканные глаза и выдает задушенно: — что это, Киллиан?

— Какого черта ты взяла без спроса то, на что не имела права?

Мой голос звенит от распирающего нутро гнева. В груди колотит так, что сейчас сломает, нахрен, каждую кость, которая является преградой.

— Не имела? Не имела?! — Барлоу кричит, разрывая звоном пространство. — Это книга принадлежала моей матери! Она писала тебе! Это. Моя. Мама. Я имею право знать…

— Положи все на место, — рычу сквозь сцепленные зубы. — Сейчас же!

— Ты объяснишь мне или?..

— Вон! — ору не свои голосом, заставляя девчонку испуганно попятиться назад и выронить пресловутый экземпляр Булгакова. — Вон!!!

Это стало последней каплей. Тиффани развернулась на каблуках и вылетела из моей спальни, оставив книгу и немногочисленные письма разбросанными на полу. Я не могу сдвинуться с места, слушая, как оглушает меня поток собственной крови в ушах, как тарабанит на вылет сердце, ощущая рой мурашек по всему своему телу. Лихорадочносжимаю кулаки, сверля взглядом кучу бумаги под ногами, а сам просто уничтожаю себя собственным гневом. Захлебываюсь в нем с головой.

Звук хлопнувшей двери вырывает меня из ступора, заставляя подойти и бережно поднять видавшую виды книгу. Аккуратно провести по ней пальцами, раскрыть и перечитать дарственную, которая адресована именно мне, намеренно игнорируя первую. А затем волна неизвестной ранее паники провоцирует зацепиться взглядом за снежную бурю, развернувшуюся за окном. И тогда то дикий гнев разом сменяется на лавину бесконтрольного страха.

Бросаюсь вперёд, вылетая из квартиры. Бешено стучу ладонью по кнопке вызова лифта, мысленно матеря себя на чем свет стоит. Спускаюсь на первый этаж, но, ожидаемо, не вижу и намека на хрупкую фигуру Тиф. Выбегаю на улицу, всматриваясь в снежную стену, но абсолютно ничего не вижу. И теперь сердце не просто сжимается — оно сдувается до размера горошины, не позволяя нормально функционировать. Каждую клетку моего тела сковала лютая паника. Кровь, до этого буквально жарившая мои вены, теперь просто застыла в неимоверном холоде безысходности и тоски.

Я выгнал ее в ночь, когда за окном снежный циклон, а за ней явно установлена слежка людей, которым проигрался ее отец. Я оставил ее одну, без защиты именно тогда, когда она больше всего в ней нуждалась, из-за пресловутого собственничества и не желания, чтобы мои воспоминания, которые спасали меня на протяжении темного времени в жизни, касались кого-то ещё.

Но проблема в том, что они действительно касаются ее. И она имеет право знать правду. А я просто трус.

Если с ней что-то случится, то я сам себя убью.

Глава 30

Hero — Skillet

Киллиан

Медленно перевожу взгляд с часов на дисплее мобильного на стакан с бурбоном, который я так и не выпил. Внутри все нервы натянуты так, что одно неверное движение — все треснет по швам, выпуская весь тот шлак, что я копил в себе годами. Пульс в каком-то жёстком противоречии то долбит по вискам с разряжающей сознание скоростью, то, напротив, замедляется так, словно ещё секунда — и я труп.

Но правда в том, что мне хуево так, как давно уже не было. Потому что дико страшно. А это чувство я много лет назад выбросил из своей жизни за ненадобностью. Сейчас же меня буквально на куски рвет от лютой эмоции, пробивающей дно в моем самообладании.

Я поднял всех своих парней. Обзвонил каждого, чтобы глаз не сомкнули, но прошерстили этот грёбаный город и нашли мне Тиф. Я сам около двух часов бродил под снегом, заглядывая в каждое, мать его, заведение, в поисках девушки, которую я так бессовестно выставил вон. Как побитая собака скулил возле людей, спрашивая, не видел ли кто Барлоу. Ответ был неизменным. Именно поэтому сейчас я сижу в своей долбаной кухне и гипнотизирую спасительный стакан, но понимаю, что не поможет. Не сегодня.

Бешеный стук в дверь выдирает меня из разрушительных мыслей. Медленно встаю и иду ко входу, распахивая настежь темное полотно.

Первое, что ощущаю — точный удар, со всей дури прилетающий мне в скулу. Боль адская. Чувствую, как обожжённая плоть начинает неметь от полученной порции братского негодования.

— Я так и знал, твою мать! — орет Чарли, залетая внутрь. За его спиной неуверенно семенит Элизабет, осторожно оглядываясь по сторонам, а завершает всю процессию Ник, хмуро взглянувший на меня, но оставивший руки при себе. Младший знает, что ему такая роскошь не позволена. — Ты совсем конченый долбоеб или прикидываешься?!

Молчу, рассматривая злость на обычно собранном лице брата. Мне нечего сказать. Я облажался по полной программе.

— Почему все, к чему ты прикасаешься, летит к ебаной матери, Киллиан? Что сейчас нам прикажешь делать? Где ее искать?!

— Чарли… — маленькая ладошка аккуратно гладит мощное плечо, скрытое под темной тканью пальто, а голубые глаза мужчины жгут меня насквозь.

— Я виноват и я это понимаю. От того, что ты дерешь горло, легче не станет.

— Кил прав, — Николас проходит вперёд и протягивает среднему из нас пресловутый стакан с виски. Чарли залпом осушает янтарную жидкость, даже не поморщившись. — Снег почти закончился, сейчас будет проще приступить к поискам. Я сказал своим пацанам.

— Да, мои люди тоже подключились, — Чарльз крепко сжал ладонь Лиз, а у меня снова застопорились все системы жизнеобеспечения, глядя на них. До жути захотелось заключить в объятия другую женщину. До одури снова накатила паника, заставляя последние крупицы здравого смысла уступать место внутренним демонам.

— Что между вами произошло? — взгляд брата, в котором больше нет упрека. Только непомерное беспокойство.

— Не важно, что произошло. Важно то, что она сейчас одна и неизвестно где. Поверь, Чарли, я сам себя прибью, если с ее головы хоть один волос упадет.

— Не сомневаюсь.

В квартире снова возникла звенящая и терзающая душу тишина. Каждый из нас был полностью погружен в свои собственные мысли. Удручающие, волнующие, страшные. Все это было написано на лицах моих братьев и девушки, до смерти напуганной происходящим.

Когда терпение и самоконтроль были практически на исходе, мой телефон издал пронзительный вопль входящего звонка. Быстрым шагом преодолеваю гостиную и хватаю мобильник с кухонного острова. На дисплее крупными буквами высветилось имя Джейсона — моего неизменного спаринг-партнера и хорошего приятеля.

— Джейс?

— Киллиан… — слышу громкие крики на заднем плане, перекрывающие взволнованный голос мужчины, и неосознанно застываю. — Здесь какая-то дичь.

— Что случилось? Говори!

— Я был с парнями, мы как обычно двигались в баре, а потом поехали на дело. В одном из переулков наткнулись на девушку. Брат, судя по описанию — твоя.

— Где? — рычу в трубку, ощущая, как кровь в жилах буквально закипает от плохого предчувствия.

— Пришлю тебе адрес в сообщении. Но, Кил… — Джейсон откровенно теряется и подбирает слова. — Я сказал им, что она с тобой. Но… Никто не слышит.

— Если ее кто-нибудь хоть пальцем тронет, то я убью каждого в этом гребаном переулке, — произношу в трубку, еле разжимая зубы, а затем сбрасываю вызов. Молча киваю братьям не выход, и им не нужно повторять дважды. Через несколько секунд дверь захлопывается за нашими спинами, а у меня внутри с оглушительным звоном разбивается чаша моего терпения. Слова друга крутятся в мозгу, провоцируя на отчаянные и бездумные поступки. Но по-другому больше не получается. Просто физически не способен сдержаться.

Я убью каждую тварь, если кто-то посмеет ее тронуть. И каждый в этом городе, кто крутится в моих кругах, знает, что я, черт возьми, не шучу. Никогда не шучу.

Глава 31

Calls Me Home — Shannon LaBrie

Тиффани

Бегу, не разбирая дороги. В ушах гул, нутро выворачивает наизнанку, а лицо застилает мокрый снег вперемешку с солёными слезами. Единственная установка, тарабанящая в голове оглушительным звоном — сбежать как можно дальше от него.

Погода сошла с ума, как и мое бешеное сердце. Ветер треплет то, что осталось от косы, развивая в воздухе слипшиеся пряди. Каблуки постоянно застревают в образовавшихся сугробах, но адреналин настолько заполонил сознание, что я не обращаю внимания ни на единую преграду на улице — бегу, натыкаясь на немногочисленных прохожих, торопящихся укрыться от непогоды. Им всем есть куда идти. А мне нет. И понимание этого факта полностью раздирает сердце на части.

До сих пор в ушах звенит единственное слово, которое Киллиан буквально проорал мне в лицо. Долбят по глазам последние секунды, когда я смотрела в красивое лицо и видела отчаянную гримасу гнева и негодования. Но мне было больно. Я имела право знать. Это моя мама.

Пролетаю очередное заведение, украшенное рождественскими огнями, а каждая гирлянда — словно издёвка над моей израненной душой. В момент, когда большая половина людей готовится к самому главному празднику года, находясь рядом с близкими, я в полном одиночестве погибаю от тоски в промозглом снежном городе. Ирония судьбы ещё и в том, что моя сумка с телефоном так и осталась валяться в холле холостяцкой квартиры Киллиана Хоггарда. И на что я обратило внимание, находясь уже далеко от нее. Все, что происходило каких-то полчаса назад, теперь кажется неимоверно давним действием. Будто разговор с Майей и наш скандал случился в прошлой жизни — какой-то более стабильной и привычной. Сейчас же я просто разбиваюсь о собственную беспомощность.

Не замечаю, как ноги сами завели меня в одно из немногих работающих кафе. Оглядываюсь по сторонам, прикидывая, далеко ли оно находится от места моего побега, но сознание настолько пребывает в шоке, что я даже не узнаю улицу, на которой замедлила свой бег. Просто захожу внутрь, потому что уже не чувствую ног от холода.

В заведении за столиками всего несколько одиноких посетителей, которые так же, как и я, искали спасения от разразившейся за окном стихии. Такого снегопада Лондон не знал уже несколько лет, судя по сообщениям ведущего из телевизора, своим шумом разряжающего пространство. Я примостилась за столиком, лихорадочно кутаясь в полы пальто, и пыталась отогреть руки. У меня не было ни фунта, чтобы заказать себе хотя бы чая, потому что все деньги остались вместе с телефоном в квартире, выходящей окнами на Трафальгарскую площадь. Но сердобольная девушка-официантка услужливо поставила передо мной дымящуюся кружку какао, прошептав с улыбкой: "За счёт заведения", чем окончательно разбередила раненое сердце.

Слезы катились в кружку, пока я держала ее двумя руками, но никому не было до меня дела. Первоначальное чувство обиды сменилось удушающим страхом, потому что на Лондон опускалась ночь, а я осталась одна и без крова над головой. А когда все та же официантка подошла ко мне и виновато объявила о закрытии, то сердце с бешеной скоростью ухнуло вниз.

— Простите, — выдаю задушенно, — а нет ли возможности остаться в заведении? Просто мне некуда идти…

— Мне очень жаль, мисс, но я ничего не могу сделать, — разводит руками молодая блондинка, растерянно опуская глаза в пол. — Мы и так проработали дольше положенного из-за вас.

Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что в заведении действительно кроме меня никого нет. Большие часы на стене показывают без четверти одиннадцать, и огромный ком встал поперек горла от осознания безысходности моего положения.

— Может, Вам нужно позвонить? Я могу дать телефон.

Я только уныло качаю головой. Если бы я знала хотя бы чей-то номер, то вопрос был бы решен. Но все осталось в памяти моего мобильника.

Благодарю девушку и выхожу в темную ночь. Снег почти прекратился, забрав с собой и холодный ветер. Людей на улице практически не было. Медленно шагая по тротуару, я брела между лондонских переулков, ощущая бесконечное чувство дикого страха. Но даже сейчас я понимала, что до поместья мне не добраться. И единственный вариант — это вернуться туда, откуда меня выгнали. Хотя бы в главный холл престижной высотки, но в безопасность.

В очередном проулке мое сердце гулко ударилось об ребра, когда я услышала шум мужских голосов, переплетающихся друг с другом. Мурашки побежали по телу, заставляя меня лихорадочно передвигать ногами. Но людей в округе не было. Только я и громкая толпа пьяных мужиков.

— Эй! — похпбный голос разрывает пространство улицы, настигая меня ударной волной паники. — Ты куда, малышка?

— Не торопись ты так, — бешено перебираю ногами, не в силах больше бежать от дикой усталости. Ощущаю буквально кожей, как несколько человек приближаются к моей спине, и на автомате закрываю голову руками. — Попалась!

Влетаю в кольцо крепких рук и начинаю дергаться, как в припадке. Сил кричать нет. Больше их ни на что не осталось. Да и бессмысленно это все.

— Эй, Зак, она, похоже, девчонка Кила, — слышу взволнованный голос другого парня, и как в тумане распознаю знакомое имя. — Не трогай ее.

— Даже если и так, — раздается у меня над ухом, — нехрен было оставлять такую цыпу бед присмотра. Это будет ему уроком. К тому же, легкая доля неведения ему не повредит.

— Ты совсем башкой поехал? Он тебе яйца на твою самодовольную рожу натянет, придурок, если ты с ней что-то сделаешь!

— А кто сказал, что мы что-то сделаем? — второй голос звучит с другой стороны, и стойкий запах алкоголя резко бьет по моим рецепторам, заставляя сьежиться. — Мы просто развлечемся.

Дикий хохот оглушает. Настойчивые касания выворачивают наизнанку. Но ни один из незнакомцев не лапает тело. Меня просто толкают из стороны в сторону, от одной фигуры к другой, но я больше ничего не вижу и не осознаю. Мозг полностью во власти страха.

— Может пусть побегает, а? На своих кэблах. Продемонстрирует нам такие отменные ножки.

Чувствую, как слезы снова застилают глаза. Воздуха катастрофически не хватает. А когда шершавые ладони стянули с меня пальто, оставляя в платье, то истерический всхлип разорвал пространство вокруг.

— Ты гляди, какая ладная цыпа, — один из мужчин присвистнул. Затем полез в карман и достал нож, нацелив его на меня. — Если не хочешь, чтобы это лезвие располосовало твою красивую мордашку, то беги, лапа. Беги.

И я побежала. По периметру переулка рассредоточились здоровые бугаи, не давая мне возможности найти выход из этого замкнутого круга. Они гоняли меня от одного к другому, у каждого был свой тесак, которым они грозились перерезать мне глотку, если я остановлюсь. И все мои метания сопровождались диким взрывом хохота, разрывающим тишину ночи.

Не знаю, сколько прошло времени. Не знаю, сколько раз я упала, пока неслась на каблуках по разным углам в поисках спасения. Казалось, что слез больше просто физически не было. Только дикая боль в ногах и бесконечный адреналин в крови, крепко переплетающийся с животным страхом. Мое очередное падение стало последним. Колени разодрались в кровь, оставляя обжигающие ссадины. Волосы грязными патлами свисали вниз, закрывая заплаканное лицо. Ни один из этих мужчин не тронул меня, но они вдоволь потешили собственное самолюбие, пока откровенно издевались.

Неожиданный звук выстрела оглушил. Прижимаю пораненные ладони к ушам, чтобы просто больше ничего не слышать: как орут вокруг мужчины, как скрипит по снегу топот нескольких пар ног, как мне на плечи накидывают что-то теплое. Ощущаю на подбородке теплые пальцы и рефлекторно дергаюсь, а потом подсознательно чувствую, что в безопасности. И только тогда поднимаю воспаленные глаза, встречаясь ими с голубыми зрачками Киллиана.

— Кто? — какой-то совершенно мягкий шепот, несвойственный ему. А во взгляде шторм в десять баллов. И в тот момент я увидела все, что происходило внутри мужчины.

Не могу вымолвить и слова. Просто смотрю, не в силах отвернуться. Читаю в его глазах такой лютый гнев, распирающий каждую клетку его большого тела, что впервые осознаю, что он может убить.

— Чарли, — хрипит Кил, совсем осторожно убирая прядь волос с моего лица. — Уведи Тиффани.

— Нет! — ощущаю уже другие руки на плечах, но вырываюсь. Продолжаю жечь взглядом Кила, а он не сводит своего с меня. Безмолвная борьба. Невысказанные слова. Молчаливая договоренность.

Словно в бреду наблюдаю, как этот мужчина поднимается и встаёт передо мной, закрывая от всех своей спиной. Чувствую, что с одной стороны рядом со мной Чарли. С другой Ник. Оба молчат, но не отходят ни на шаг. Я же не свожу глаз со старшего из братьев, который оглядывает собравшуюся толпу людей, а затем спокойно повторяет вопрос:

— Кто?

— Кил…

— Я сказал кто?!! — вот теперь он кричит. И столько ярости в его голосе, что я невольно толкаюсь назад, упираясь в крепкую руку Чарли на своей пояснице.

Собравшиеся люди молчат, прожигая Киллиана своим вниманием. Их пятеро, а он один.

— Закрой глаза, Тиф, — слышу хриплый шепот Ника мне на ухо, но не делаю того, что он попросил.

И вижу то, что повергает меня в смесь ужаса и удовлетворения.

Я вижу Киллиана, который вершит расправу.

Глава 32

Lose Control — Mage

Киллиан

Я видел много страшных картин в своей жизни. А за последние годы — откровенно отвратительных и мерзких. Но когда мы с братьями бросили тачки возле нужного переулка, наказав Лиз ни в коем случае не выходить из машины Чарли, и поспешили на шум, то открывшаяся сцена натурально меня уничтожила. Просто выпотрошила, нахрен, все внутренности и залила литрами крови.

Пятеро ублюдков, пьяно растянувшихся в похабной ухмылке, стояли по периметру узкой улицы и с диким хохотом гоняли между собой мою женщину. Сука. Мою. Которую я ласкал, обнимал и целовал. Которая жалась ко мне под бок в поисках защиты, и я обещал ей, что больше ни одна тварь ее не тронет.

А что теперь?

После очередного толчка Тиффани спотыкается об собственный каблук и с силой ударяется коленями в разодранных колготках об асфальт, проглядывающийся через скученный снег. Словно в каком-то гребаном ступоре смотрю на заплаканное лицо, мокрые растрепанные волосы, кровавые ссадины. Тонкое платье, не скрывающее от мороза, намокло и потемнело. Пальто валяется под ногами одного из моих бывших компаньонов.

Звук выстрела выдирает меня из забвения. Слышу, как Чарли прячет глок, которым только что привлек к нам внимание, понимаю, что Ник делает шаг вперёд, и тут меня просто оглушает той лавиной эмоций, которая срывается с цепи на расшатанное сознание. Неосознанно начинаю бежать, игнорируя абсолютно всех вокруг, пока не останавливаюсь рядом с той, ради которой сейчас поубиваю каждую тварь, что сделала это с ней.

То, как она прижимает к ушам ладошки и не поднимает голову, меня окончательно разряжает. Гнев лютыми всполохами горит в сердце, заволакивая глаза красной пеленой. Но сначала я должен убедиться, что эти черти не сделали с ней то, за что я должен четвертовать каждого на месте.

Ласково дотрагиваюсь до ее подбородка, замечая, как резко отшатывается девушка, но затем встречаюсь с красными заплаканными глазами и умираю на месте.

— Кто? — шепчу задушенно, разглядывая каждую чёрточку на измученном лице. Сейчас я готов упасть к ней в ноги и молить о прощении. Сейчас я ненавижу себя. Потому что все это только из-за меня.

Тиф молчит и не сводит с меня своих пронзительных зрачков. А я не могу отвернуться. Просто топлю ее в своих бешеных эмоциях и считываю такие же в ответ. Она ждала меня. Она нуждалась во мне. И то, что сейчас екает где-то внутри моего сердца, окончательно выбивает из сознания любые стопы.

— Чарли, — хриплю и убираю липкую светлую прядь с лица Барлоу. — Уведи Тиффани.

— Нет! — она дергается мне на встречу, стряхивая с себя руки Чарли, который до этого укутал ее в свое пальто, и снова стопорит на мне взгляд, полный обещаний. И я принимаю. Делаю то, что нужно и важно: я защищаю свою женщину.

Закрываю Тиффани от взглядов пьяных ублюдков и прожигаю каждого, обещая долгожданную расправу. Понимаю, что братья рядом с Тиф и не дадут ее в обиду. Мне же нужно популярно объяснить всем, кто не понимает, что мое трогать не дозволено никому. Особенно когда это касается Ее.

— Кто?

— Кил… — один из юмористов делает шаг вперёд и растягивает губы в панибратской улыбке.

— Я сказал кто?!! — ору, оглушая всех присутствующих. Мой крик рикошетом отражается от стен кирпичных домов и оседает на взволнованных лицах мужчин. Ярость долбит по венам, закручивая нервы в один сплошной запутанный клубок, а когда я не получаю ответа на свой вопрос, то весь праведный гнев выплескивается наружу сносящим все на своем пути цунами.

Руки сами приступили к работе, как и бесконечное количество раз до этого.

Удар.

Удар.

Удар.

Вот ломается чей-то нос. Чья-то челюсть вылетает из пазов. Губы, глаза, скулы. Методично луплю именно в лица, чтобы эти суки смотрели на себя в зеркало и вспоминали, кому перешли дорогу. На чье посягнули. Бесов, что пляшут внутри меня, не способен остановить никто. Ярость застилает глаза, заставляя ломать лицевые кости людей, с которыми мне когда-то пришлось иметь дело. Ни Джейс, ни братья не лезут — знают, что в этом нет никакого смысла. Я бывал в передрягах и серьезнее, где вывозил все на голом энтузиазме и самостоятельно. А сейчас я просто наказываю этих гребаных уродов за то, что осмелились обидеть моего близкого человека. Не просто близкого. Единственную женщину, которая способна завернуть меня на эти пресловутые эмоции.

Руки саднят и кровоточат. Морозный воздух обжигает щеки, но адреналин перекрывает все остальные чувства. Сейчас только красной кнопкой маячит перед глазами одно единственное слово: "Отомстить".

Но когда сзади себя я уловил лёгкое движение, а затем хриплый женский голос позвал меня, то я отбросил в сторону одного из тех несчастных, на чью долю сейчас пришлась расправа, и развернулся.

— Хватит, Кил, — тихо говорит Тиф, чтобы слышал только я. — Ты уже наказал. Хватит.

Она подходит ближе и вспарывает мне нутро своими невероятными глазами. На фоне красных белков зрачки кажутся ещё ярче, чем есть на самом деле. Аккуратно берет окровавленную руку в свою ладонь и сжимает пальцами. Смотрю на нее сверху вниз и какое-то странное чувство все тело сковывает, не давая выдохнуть. Оно проходится по всем возбуждённым окончаниям и заставляет стопорится от одного единственного касания, а потом безоговорочно принять капитуляцию перед этой женщиной.

— Поехали домой, Кил. Не оставляй меня больше. Никогда.

Не в силах и слова вымолвить, просто киваю и крепко прижимаю хрупкую фигуру к себе. Вдыхаю неповторимый запах ее кожи, глажу сбитыми пальцами по узкой спине, касаюсь губами холодного лба. Перехватываю взгляды братьев и снова наклоняю голову в жесте, понятном только им. Чарли и Ник все понимают без слов — разворачиваются, оглядев бойню, которая осталась после меня, и покидают переулок, предоставляя нам с Тиффани возможность остаться вдвоем. Девушка неосознанно жмется ближе, зарываясь носом в мою кофту, а я не могу перестать гладить женское тело. Но чувствую, что ее трясет. То ли от холода, то ли от страха, то ли от всего сразу. Уверенно подхватываю ее на руки, сталкиваясь взглядами, и нервно сглатываю. Оборачиваюсь на людей, оставшихся сзади и собирающих свои лица по кускам, а потом бросаю Джейсону:

— Брат, реши вопрос. В долгу не останусь.

Джейс молчаливо соглашается, с презрением осматривая залитый кровью снег. Если бы не он, то сегодня все могло закончиться намного хуже. И я этого никогда не забуду. Каким бы беспринципным ублюдком я не был, но отдавать долги умею.

Быстрым шагом прохожу злополучную улицу и добираюсь до машины. Неосознанно прижимаю к себе хрупкую фигуру, пока женские пальцы крепко цепляются за воротник моей куртки. Машины Чарли уже нет. Тем лучше. Опускаю Тиф в салон и сажусь перед ней на корточки. Разглядываю растрепанные волосы, красивое, но изможденное лицо, ссадины на изящных кистях и коленках, и заливаюсь с головой собственным дерьмом.

— Прости… Прости меня, Тиф… — провожу губами по тыльной стороне ее ладони. — Прости…

Теперь ее пальцы гладят мой подбородок, как минутами ранее это делал я.

— Кил… — шепчет, пытаясь сдержать предательские слезы. — Просто поехали отсюда. Я не могу здесь находиться. Увези меня. И мы поговорим. Поговорим ведь?

Маленькая смелая девочка, которая даже после всего случившегося не показывает, как ей больно.

— Поговорим, Солнце, — поднимаюсь и целую синеватые от мороза губы. — Обещаю. Сегодня мы все скажем друг другу.

Глава 33

Una mattina — Nick Kech Vgn

Тиффани

Я настолько эмоционально уничтожена, что просто отключилась в машине, когда Киллиан тронулся с места. Сработала психологическая защита. Очнулась, когда почувствовала теплые руки на своей талии.

— Спи, Солнце, — слышу тихий шепот возле уха и снова проваливаюсь в небытие. — Отдохни.

Не знаю, сколько по итогу проспала, но когда открыла глаза, то обнаружила себя лежащей в огромной постели. На мне больше не было ни мокрого платья, ни подранных колготок. Огромная черная футболка прикрывала грудь и задралась на животе, обнажая черные трусики. Ноги были укутаны в одеяло, заботливо наброшенное, по видимому, Киллианом, но его самого рядом нигде не было видно. Волна всепоглощающей паники снова всколыхнулась где-то в глубине сознания.

— Кил! — повышаю голос, часто моргая, и осматриваю большую спальню. За окном темно, снова усилился снегопад, а в комнате единственный источник света — прикроватная лампа, подсвечивающаяся не в полную силу. — Кил!

— Я здесь, — хриплый голос заставляет меня обернуться в сторону двери, где в проёме застыл напряжённый мужчина. Взгляд тут же цепляется за обнаженный торс и спортивные штаны, низко сидящие на бедрах.

— Прости, что кричала… Просто… — мечусь глазами по помещению, пытаясь подобрать слова. — Просто…

— Ты испугалась. Я понимаю.

Хоггард быстрым шагом преодолевает расстояние от двери до кровати и садится рядом, закинув колено на одеяло, а ладонью дотронувшись до моей руки.

— Я с тобой, Солнце. Ты в безопасности.

Прожигаю его зрачки своими. Зрительный контакт такой прочный, что все внутри напрягается от одного взгляда. Чувствую, как грубые пальцы гладят кожу на моем предплечье, как несколько секунд спустя голубые глаза буквально ощупывают каждый миллиметр моего тела, медленно опускаясь ниже. Киллиан останавливается на ссадинах, покрывающих мои коленки, и стискивает челюсти.

— Эй, — цепляю его подбородок и снова возвращаю его глаза к своим. Откровенно наслаждаюсь красотой и мужественностью мужского лица, совершенно забывая о разговоре, который нам предстоит. Все чувства, бурлящие внутри, так и просятся вылиться наружу, обдавая жаром эмоций человека напротив. — Я с тобой. Я знаю, что ты защитишь. И ты это доказал.

— Это я виноват в том, что произошло. Мне сложно с этим смириться.

— Мы все делаем ошибки, Киллиан. Просто нужно вовремя осознать это.

— Ты понимаешь, что они могли сделать, Тиффани? — рычит мужчина. — Ты знаешь, в каких кругах я вернусь, и что это за люди?

Его лицо, обычно бесстрастное и не выдающее никаких переживаний, сейчас сдерживает в себе ядерный взрыв. Напряжённая челюсть так и ходит ходуном, а ладони, лежащие передо мной, непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Посмотри на меня, — обхватываю руками щеки, покрытые щетиной, и заставляю опять встретиться со мной взглядом. — Я не виню тебя. Я просто хочу понять, что происходит, Кил… Я… Я не хочу терять тебя, веришь? Ты… Ты мне дорог.

Мужчина долго смотрит мне прямо в глаза и молчит. А потом резко притягивает к себе, что стопы упираются в его живот. Горячие ладони ведут по коже на моих бедрах, провоцируя адреналин разогнать кровь до сумасшедшего по силе потока.

— Я впервые так ясно понимаю, что чувствую, Красивая, что это меня из колеи выбивает. Сначала я сопротивлялся, а когда увидел тебя там, на заснеженном асфальте, то понял, что только это и должен испытывать, — понижает голос Хоггард, обдавая мое лицо своим дыханием. Чувствую смесь ментола и табака. — Когда увидел тебя в этом переулке, то, честное слово, я мог убить их всех сразу. Голыми руками. Когда позвонил Джейс, то единственное, что пульсировало в моем мозгу, чтобы они не сделали то, что обычно делают с девушками в подобных случаях. И вот тогда я испугался, Солнце. А я не боялся уже очень давно. Ничего.

— И чего же ты испугался? — сглатываю и опускаю глаза.

— Что с тобой может что-то случиться. Оно, конечно, и так случилось, — он снова ведёт взглядом к ссадинам, — но это меньшее из того, что могло произойти.

— Я думала, что ты действительно убьешь их всех.

— Я ещё не закончил с ними.

— Кил…

— Хватит, Тиф, — его губы приближаются к моим. — Мы должны поговорить о другом. Я должен объясниться, — крупная ладонь замирает на моем бедре рядом с кромкой белья, а у меня дыхание останавливается от этих ощущений, по которым я успела соскучиться. — Но больше всего сейчас я хочу тебя поцеловать.

— Знаю. Потому что я тоже этого хочу.

Только последнее слово слетает с губ, как мужской рот остервенело впивается в мой. Я не помню у нас с Киллианом такого поцелуя. В нем скрыто все: горечь, ожидание, страх, тоска, разочарование, надежда и бесконечная страсть, переплетающаяся с доселе неизведанной мне с этим человеком нежностью. Сначала Хоггард даёт такой напор, кусая и засасывая мои губы, что мы сталкиваемся зубами и стонем в унисон. Его руки блуждают по моим ногам, подтягивая меня за ягодицы вплотную к крепкому торсу, а мои пальцы выписывают неясные пируэты в коротких волосах. И когда мне кажется, что поцелуй перейдет в то, что обычно происходит после жаркого начала, Киллиан внезапно сбавляет обороты. Его язык аккуратно проводит сначала по нижней губе, затем по верхней, а после лёгкие поцелуи оседают на всем моем лице, затрагивая абсолютно каждый участок. Лоб, нос, виски, глаза, щеки, скулы, подбородок. Плавные касания переходят на шею и уши, заставляя меня растекаться патокой и плавиться в мужских руках. При этом они все так же покоятся на моей попе, но не предпринимают попытки исследовать тело дальше. В действиях Киллиана нет привычной агрессивной настойчивости. Теперь там только ласка и что-то неизвестное. Но заставляющее меня трепетать всей душой.

— Ты… — не то скулю, не то стону под очередной порцией поцелуев в шею и прижимаюсь крепче к мужчине, закидывая руки ему на шею. — С тобой что-то не так. Ты другой. Я думала, что сейчас мы займёмся сексом.

— Я хочу тебя, — доказательство его желания красноречиво упирается в мое бедро, — дико хочу. Но сначала нам нужно обо всем поговорить. Чтобы больше не было никаких недосказанностей между нами.

— Хорошо, — снова откидываю голову назад, когда ощущаю сладкие ласки на своей шее. — Боже… Это так… Так необычно. Получать это все от тебя. Я больше не хочу просто трахаться, Киллиан. Не тогда, когда я понимаю, что ты можешь дать больше.

— Я умею быть нежным, Тиф. Но только тогда, когда этого действительно желаю, — он отстраняется и смотрит прямо в глаза. Что-то внутри меня обрывается, когда я вижу в них неподдельную искренность и уязвимость. Сердце останавливается на миг, чтобы снова разогнаться с немыслимой скоростью. А потом проломить мне все кости, когда мужчина выдает на одном дыхании: — Я тоже не хочу просто трахаться, Тиффани. Больше не хочу. Я хочу тебя любить.

Глава 34

I'll Be Missing You — Puff Daddy, Faith Evans feat. 112

Тиффани

Пульсирует в мозгу это короткое слово, которое последним вылетело изо рта Киллиана. Разбивает все внутри, выбивая из-под стойкой брони старые воспоминания, которые спрятала так далеко, что так просто не достать. А сейчас они буквально растаскивают меня по кускам.

— Твои глаза невероятные. Никогда не видел таких зрачков.

Дерек лежит на спине и пристально рассматривает мое лицо. Я опустилась над ним, свесив волосы, и продолжала целовать выделяющиеся скулы.

— Ты очень красивая, Тиф, — выдает он очень тихо, но при этом каждую часть моей души колышет от волнения. — Я уже давно хотел тебе кое-что сказать.

— Так говори.

— Посмотри на меня, — его пальцы медленно скользят по моим губам, а взгляд цепляет мой. — Я хочу идти дальше. Дальше всего, что есть сейчас между нами. Я хочу, чтобы ты пустила меня ближе. Позволила себя любить, — вздрагиваю на последнем слове и прижимаюсь грудью к его груди, пряча лицо в сгибе мужской шеи. — Потому что я по уши втрескался, Тиффани Барлоу. Я бесповоротно в тебя влюблен.

— Солнце, — выныриваю с задворок памяти, ощущая уже другие пальцы, грубые и сильные, на своих щеках. — Слышишь меня?

В мороке киваю и вдруг так чётко осознаю, что испытываю рядом с Хоггардом все те же бесконтрольные моему сердцу эмоции. Меня каждый раз от близости просто разматывает, выбивает из сознания все скрытые резервы, опустошает и наполняет одновременно. Все это уже было. Но сейчас, именно с этим человеком, меня кроет в разы сильнее.

— Киллиан… Ты понимаешь, что только что сказал?

— Понимаю, — убийственный зрительный контакт. Кожа словно покрылась коркой льда, а затем треснула от звука каждой произнесенной буквы. — Понимание происходящего очень четко приходит тогда, когда есть риск кого-то потерять. Сегодня я мог тебя потерять. И именно это заставило меня засунуть подальше свое эго и принять очевидное.

— Что же? — шепчу задушенно, так же, как и когда-то, опуская голову и утыкаясь в мужское плечо.

— Я влюбился. Впервые в своей жизни я не представляю ее без конкретной женщины, — он возвращает мои глаза к своим и буравит голубыми зрачками. — Пока мы не разговаривали, я столько боролся с собой, Тиф. Мне хотелось забить на все и в тоже время открыть твою дверь с ноги и крепко обнять. Я тосковал, как брошенная собака по своему хозяину. Мне не хватало не секса. Мне не хватало тебя. Твоего солнца, твоей дерзости, твоего острого языка, твоего внимания, твоей ласки. Я скучал по тебе. И впервые в жизни мне хотелось быть рядом с определенным человеком не скачками и разово, а постоянно. Мне хочется заботиться о тебе. Хочется радовать, оберегать, постоянно обнимать. Любить.

Руки трясутся, а глаза опасно воспаляются, потому что я не в силах контролировать свои эмоции. Тянусь к красивым губам, целую осторожно и очень нежно, что каждая клетка тела восторженно замирает. Все системы отключаются, оставляя только нас двоих наедине друг с другом. И Кил принимает — так же аккуратно и медленно углубляет поцелуй, окутывая такими неизведанными ранее ощущениями, что впору просто задохнуться.

— И я хочу… — срывающимся голосом скулю в его рот, утыкаясь лбом в мужскую переносицу. — Хочу, чтобы было что-то большее между нами. Потому что меня трясет от одного нахождения рядом с тобой. Я умираю от ревности. Я умираю от тоски. Я понимаю, что влюбляюсь, и ничего не могу с этим поделать, потому что мы не обещали друг другу ничего, кроме секса, но я испытываю больше… Я… Я…

— Ты — моя женщина. Моя, — высекает уверенно и жёстко. — Я все для тебя сделаю. Не смотря на мой скотский характер, я умею ценить то, что имею. И я благодарен, что отец забрал тебя. Теперь ты моя, Тиф.

Киваю, не в силах больше вымолвить и слова. Ловлю каждое движение красивых губ, каждое проявление мимики на мужественном лице, каждое сказанное слово. Расслабляюсь, наслаждаюсь и доверяю.

— Я хотел объяснить то, что произошло. Ты должна знать правду.

— Какую?

— Про то, что было в прошлом.

Напрягаюсь в сильных руках. Киллиан усаживается на кровать и перетягивает меня к себе на колени, а затем кладет ладони на оголенную кожу бедер. Его брови напрягаются, будто то, что он собирается рассказать, приносит ему боль.

— Она действительно подарила мне эту книгу. В тот момент, когда отношения наших семей пошли под откос.

— Но почему?

— Я любил ее, — голубые глаза затянулись печалью, которую мне никогда не доводилось видеть на лице Киллиана. Недоумение и шок у меня вызвали его слабую улыбку. — Не в том смысле, Солнце. Я любил ее, как ребенок любит маму.

— Но как же… — пытаюсь подобрать слова. — Как же Трис?

— Виктория поддержала меня тогда, когда моя жизнь в один момент скатывалась на дно. Я был подростком с вспыльчивым нравом, мама не могла со мной совладать. А после того, как я стал свидетелем семейной драмы, то полностью замкнулся в себе.

— Что произошло? — глажу пальцами мужские щеки, ощущая бешеное биение собственного сердца. Волнение затуманило все остальные эмоции.

— Одним вечером, когда мои родители разносили друг друга в пух и прах, я узнал, что у отца была другая женщина, которую он любит до сих пор. И это факт, — Киллиан сглатывает и опускает глаза, я же буквально на кончиках пальцев ощущаю его боль. — Мама рыдала так, что меня внутри перекручивало от отвращения и ее гребаной агонии.

— Мне так жаль…

— Они ругались каждый божий день. Тогда стояло жаркое лето, Чарли и Ник уехали к бабушке в Уэльс. Я остался дома, а потом проклинал каждую секунду, что слышал этот бесконечный поток обвинений.

— И тебя не заметили?

— Нет. Мама была увлечена собственным горем, а отец… — мужчина хмыкнул и сжал кулаки на моих бедрах, — ему было все равно.

— Уверена, что это не так, — провожу пальцем по его брови, пытаясь совладать с собственными чувствами по отношению к всей ситуации. Но Киллиан только хрипло рассмеялся.

— Так, Солнце. Он был на своей волне непринятия и отторжения. А я остался предоставленным самому себе. Тогда-то твоя мама и вытащила меня из этого дерьма.

Я вопросительно подняла бровь, на что Киллиан крепко сжал мои ладони.

— Я замкнулся. Практически не разговаривал ни с кем. Жил в собственном мире жгучей злости и непонимания. А потом твои родители приехали. Без тебя. Не знаю, почему так, но Виктория очень пристально разглядывала меня тогда, сидя за столом. А потом отвела в сторону и задала прямой вопрос, — тоска в его голосе и воспоминания о маме убивали меня. — Она единственная обратила на меня внимание, Тиф. Когда моим предкам было плевать, твоя мать беспокоилась обо мне.

Горючие слезы обжигают слизистую. Пульс заходится, как сумасшедший, доводя все системы жизнеобеспечения до катастрофических сбоев. А Киллиан продолжает говорить:

— Она стала чаще приезжать. Сначала сама, потом с Итоном и тобой. Но мне было плевать на всех, кроме нее. Я был закрыт для своей семьи, но всегда ждал ее. Братья не понимали, что случилось. Мама не могла до меня достучаться, а отец, когда до него, наконец, дошло, что что-то происходит, попытался со мной поговорить. Но было поздно.

— Ты поэтому так относишься к нему? — рассматриваю родные глаза, которые не выражают ничего, кроме отвращения.

— Нет, Солнце.

— Тогда что между Вами произошло?

Пауза, повисшая между нами, создавала какое-то чересчур гнетущее положение вещей. Я пыталась понять эмоции, сквозившие на красивом лице, но отчЯ́яётливо видела только одну — ощущение ненужности.

— В одну из сор они так громко кричали в отцовском кабинете, что мне было слышно в другом конце дома. Как сейчас помню — был дождливый вечер, долгожданный, — Киллиан провалился глубоко в воспоминания, и я не мешала ему. — Я сидел в дальней комнате, читая именно эту книгу, — он кивнул в сторону потрепанного экземпляра, — и услышал истошный крик мамы. Неосознанно подорвался и летел туда, в решении распахнуть дверь и прекратить все это дерьмо. Пока не услышал голос Ричарда Ховарда и то, что он говорил.

— Что же? — напрягаюсь и готовлюсь к тому, что мне это не понравится.

— Если бы он знал, что произойдет, то никогда бы не согласился взять ее и ребенка.

— Подожди… — не могу поверить собственным ушам. — Это же не значит…

— Ты все правильно поняла, Солнце, — Киллиан грустно улыбается, а у меня в этот момент сердце раскалывается пополам. — Ричард Хоггард не мой отец. И, судя по всему, никогда не хотел быть им.

Глава 35

Don't Forget About Me — Emphatic

Киллиан

— Но… Не понимаю… — Тиф трясет головой и часто моргает, пытаясь совладать с накрывшим ее шоком. — Но ведь… Боже, Киллиан, да это же невозможно!

— Возможно.

— Я знаю вашу семью столько лет! Я всегда видела, как Ричард относится к тебе! Не может ему быть все равно! Не может! — она обхватывает мои щеки своими холодными ладошками и притягивает вплотную. — Он вырастил тебя. Окружил заботой. Даже если он не твой родной отец, он все равно был им.

Молчу и сверлю взглядом женское взволнованное лицо. Вижу, как лихорадочно она топит за старшего из Хоггардов, и понимаю, что не смогу сказать всего. Не смогу разрушить ее представление о реальности тем, какой дерьмовой и насмешливой может быть судьба.

— Тебя не было в нашей жизни четырнадцать лет, Солнце. А это большой срок. Ты не знаешь всего, и, поверь мне, лучше и дальше оставаться в неведении. Единственное, что нужно понимать — у меня есть причина так относиться к отцу. Просто прими это.

— Но…

— Тиф, — касаюсь пальцами розовых губ. — Ты мне веришь?

— Да.

— Тогда давай закроем эту тему. Пожалуйста, — я редко когда прошу кого-то. Обычно пру напролом, не считаясь ни с чьими интересами, и Тиффани это знает. Именно поэтому быстро кивает. — Я хочу закончить с тем, о чем начал говорить в самом начале.

Барлоу не двигается. Только быстрые движения ее груди под моей футболкой выдают колоссальное напряжение девушки.

— Виктория стала огромной частью моей жизни. Она подарила мне свой собственный экземпляр "Мастер и Маргарита", называя эту книгу особенной. Так она хотела показать мне, что я такой же. По крайней мере для нее, — жар воспоминаний жалил грудь, болью отзываясь во всем теле. Я безмерно по ней скучал. — В один из зимних вечеров, когда ваша семья гостила у нас, ты бесилась на заднем дворе с парнями, отцы как обычно решали мировые проблемы, а мама в очередной раз предавалась унынию. Тогда твоя мать нашла меня в, ставшем в последствии, моем крыле. В той комнате, где сейчас живёшь ты. Я рыдал, словно ребенок, хотя я по сути и был им, но мне пришлось быстро повзрослеть, — вижу слезы в глазах Тиф и снова морально умираю. — Это был предпоследний раз, когда я плакал. Тогда-то я и рассказал Виктории все, что произошло. Без утаек и уверток.

— И что случилось после? — шепчет Барлоу, разгоняя мурашки по моему телу.

— А потом был грандиозный скандал. Ты, наверное, и сама прекрасно помнишь, — девушка кивает, а я продолжаю: — не знаю, что стало причиной: моя исповедь или что-то иное, но после этого пути наших семей разошлись.

Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Вглядываюсь в лицо Тиффани, которая так похожа на мать, и, наконец, позволяю себе полностью отдаться захлестывающим эмоциям. Не контролировать каждое движение и слово, каждое действие и мимику, а просто проживать всё то горе, от которого я закрылся много лет назад.

— Даже после того, как родители перестали общаться, что отразилось и на нас, Виктория не бросила меня, — тянусь к конверту, лежащему на тумбе поверх книги, и протягиваю Барлоу. Она дрожащими пальцами забирает у меня потертую бумагу и долго разглядывает такой знакомый почерк. — Максимиллиан сам приносил мне письма, минуя отца. Он разбирал почту исортировал по адресатам. За столько лет в нашей семье он слишком хорошо всех изучил. И я был ему благодарен за это маленькое неповиновение.

— Я и забыла, как красиво она выводила буквы, — из глаз Тиф, уже не скрываясь, бегут слезы, и почему-то это зрелище, вкупе с моим собственным пожаром, оставляет в душе только пепелище.

— Она писала мне так часто, как могла. Рассказывала про все, что происходит у вас, очень много говорила о тебе и спрашивала каждую деталь обо мне. Я сам организовывал отправку ответных писем. Так и поддерживали связь. А это держало меня на плаву. Пока в один момент я не получил ответа.

Воспоминания тех дней буквально уничтожают. Тиф закрыла лицо руками и тихо заскулила, пытаясь сдержать истерику. Нежно притягиваю к себе хрупкую фигуру и целую мокрые от слез ладони, обнимаю узкие плечи и утыкаюсь носом в бархатную шею.

— Я не понимал, что происходит, пока не увидел твоего отца на пороге нашего дома после прошедших лет. И тогда я осознал, что случилось что-то страшное.

— Маму убили, — всхлипывает Тиф и роняет голову мне на плечо, крепко обнимая, будто ищет защиты. Облакачиваюсь на спинку и прижимаю девушку к себе, пытаясь забрать ее боль, разделить с ней, но во мне собственной плещется через край.

— Убили, — хриплю не своим голосом, поглаживая мягкие девичьи волосы. — Тогда я плакал в последний раз. Что-то сломалось во мне. И я стал тем, кем являюсь по сей день.

Барлоу немного отстраняется и снова встречается со мной воспаленными глазами.

— Именно поэтому ты занимаешься тем, что вне закона?

— Я слышал много разговоров в те дни. И много предположений, которые расходились с официальной версией полиции, Солнце, — вытираю пальцем солёную каплю, спускающуюся по розовой щеке, — мой отец копал слишком глубоко, благодаря своим связям. И все действительно не так просто.

— Я знаю, — удивлённо вскидываю брови на Тиф, а она утирает слезы тыльной стороной ладони и снова прожигает своей непоколебимой уверенностью в собственных словах. — Я подслушала, как отец говорил с кем-то по телефону. Прошло больше года после смерти мамы. Он громко кричал и обвинял человека на другом конце провода в том, что с ней случилось. Я не знаю деталей, Киллиан. Но я уверена, что все, что тогда произошло — точно не нелепая случайность, как пытались выставить это полицейские.

— Знаю, Солнце, знаю, — снова притягиваю к себе свою женщину и ласково обнимаю. — Даю слово, что все выясню. И каждый, кто причастен к убийству Виктории, понесет наказание.

— Обещаешь? — шепчет мне на ухо эта сильная девочка. И я не могу ее подвести.

— Обещаю, Красивая.

Она целует меня, сильно впиваясь своими губами. До боли. Остервенело и дико. Такой волной жажды накрывает, что член натягивает резинку штанов, а яйца ноют от боли. Барлоу трётся своими трусиками о мой пах, ощущая мое возбуждения, и утробно рычит мне в рот. Крепко сжимаю ягодицы ладонями, ещё ближе притягивая девушку к себе, что выпирающие соски под футболкой опасно царапают мой оголенный торс.

Не в силах больше терпеть, перемешаю руку на мокрую ткань и запускаю внутрь Тиф сразу два пальца, дурея от того, насколько она раскрыта для меня. Громкий стон срывается с ее губ, когда я начинаю медленно водить в ней пальцами, и мы снова встречаемся глазами, затуманенными похотью.

— Сначала я как следует трахну тебя, Солнце, потому что больше не в состоянии ждать. А потом буду долго и сильно любить, — она откидывает голову на очередном моем толчке. — Полетаем?

— Полетаем, Кил, — выдает задушенно, абсолютно снося крышу и все оставшиеся барьеры. — Действуй.

Глава 36

Under the influence (speed up + reverb) — Chris Brown

Тиффани

Все, что сейчас происходит — ядерный взрыв среди моего сошедшего с ума сердца. Мужские глаза, губы и руки доводят до края, заставляя испытывать такой спектр эмоций, что впору просто задохнуться от удовольствия вперемешку с жесточайшим напряжением. Ощущаю в себе длинные и настойчивые пальцы, сама же тянусь своими руками к груди Киллиана, проводя ладонями по соскам и опускаясь к резинке спортивных штанов. Обхватываю через ткань выпирающий член и провожу по нему кистью, вызывая ещё больший напор безустанно впивающихся пальцев.

— Хочу тебя, — рычит на ухо Кил, прикусывая тонкую кожу на шее и разгоняя мурашки по возбуждённому телу. — Все в тебе хочу, Солнце.

Он снимает с моих губ очередной поцелуй и убирает свою руку. Рывок — и мы уже не лежим на кровати, а подпираем моей спиной панорамное окно. Хоггард крепко обнимает меня за талию одной рукой, а второй стягивает промокшее насквозь белье. Мы кусаемся, стучимся зубами и одичало целуемся, но не в силах прервать эту сладкую агонию, в которую оба провалились с головой. Я обвиваю бедрами крепкий торс, ощущаю холод стекла на коже, а огонь внутри разгорается до размеров пожара, каждый год накрывающего Калифорнию. Меня плавит и бьет током под сильными руками.

Своими ступнями пытаюсь лихорадочно стянуть с Киллиана штаны, пока он небрежно задирает мою футболку и накрывает губами поочередно каждый сосок. От резкого прилива удовольствия больно бьюсь головой об окно, но ни он, ни я не прекращаем ласкать друг друга.

Язык на теле.

Руки в волосах.

Укусы на шее.

Пальцы и губы на сосках.

Когда мои стоны уже походили на бессвязное мычание, я наконец-то почувствовала его.

— Красивая, — зовёт Кил, и я распахиваю веки, встречаясь с такими же, как и мои, затуманенными похотью зрачками. — Будет жёстко.

— По-другому я сейчас и не хочу.

Вижу, что тащит его в этот омут безумия с такой же бешеной скоростью. Призывно трусь хлюпающей промежностью об его член и крепче обнимаю мощную шею руками.

— Трахни меня, Киллиан, — выдаю хрипло возле его уха, — дай мне улететь.

Его не нужно просить дважды. Резкий рывок, и я чувствую его полностью в себе. Боль смешивается с дичайшим чувством долгожданной наполненности. Протяжно стону, ощущая крепкие ладони, сжимающие мою попу, мокрое от моего пота стекло, соприкасающееся со спиной, напряжённые мужские ягодицы, в которые упираются мои ступни, горячий язык на моих сосках и твердый, как камень, член, распирающий меня изнутри. Оба замерли на несколько секунд, наслаждаясь обоюдным кайфом, а потом Киллиан начал двигаться. И вот тогда я действительно улетела.

Быстро. Напористо. Жёстко.

Каждое движение — выражение нетерпения и жажды. Каждая фрикция вбивала мой затылок ещё сильнее в окно, пока крупная рука не стала преградой, защищая от ударов. В такой позе, казалось, что каждая клетка наших тел соприкасается между собой. Мы, словно идеальные пазлы, сошлись вместе, будто были созданы друг для друга.

— Ещё… — стону шепотом, — сильнее, Кил…

И он сделал сильнее. Трахал, сжимал, целовал, пока сумасшедшая лавина удовольствия не накрыла меня с головой, заставляя кричать не своим голосом. В очередной раз после секса с этим мужчиной оргазм накрыл меня не просто внутри, но и визуально дал понять моему партнеру о моем экстазе. Струи жидкости летели прямо на пальцы Кила, которые он положил на клитор, придерживая меня одной рукой. Его бешеный взгляд был направлен только мне между ног, пока я тряслась в немыслимом приступе высшего наслаждения.

— Кайф, — Хоггард нагло облизывает мокрые пальцы и снова гипнотизирует меня своими одуряющими зрачками. — Просто охуенно кончаешь, Солнце. И сегодня будешь делать это так часто, как только можешь.

Киллиан

Тиффани плывет в моих руках. А я просто охреневаю от нее. Горячая и страстная, идеально подходящая мне по темпераменту и сексуальности. Смотрю на то, как она сквиртит мне на пальцы, и готов разорваться в этот же момент. Но мы ещё полетаем.

Разворачиваю свою женщину, стягивая с нее футболку, задранную на плечи. Тиф плотно прижимается грудью к окну, вздрагивая от контраста холода и жара. Смотрю в отражение и с ума схожу от картины, которую вижу: красивая девушка, выгнувшая передо мной спину и оттопырившая аппетитную задницу, и я с колом стоящим членом наперевес. Затем встречаюсь глазами с ее, дикими и ожидающими, и резко шлепаю по ягодице ладонью, вызывая сдавленный женский стон.

И больше нет во мне терпения. Снова.

Опять резко вторгаюсь в нежное тело, но все мои движения сейчас — чистое возбуждение, сносящее крышу. Вколачиваюсь по самые яйца, крепко сжимая шикарную грудь и кусая кожу на спине. Пальцами бегаю по клитору, не давая Тиф ни минуты передышки, и вязкая влага, стекающая по ним, приближает мой собственный экстаз.

Мы молчим. Единственный язык, который сейчас нам подвластен — язык наших тел, поющих в унисон друг с другом. Сумасшествие — не иначе. У меня никогда не было такого секса.

Когда я ощущаю, что член внутри начинает пульсировать, Барлоу снова кончает. Впивается ногтями в мои предплечья и откидывает голову мне на плечо. Ее глаза закрыты, а изо рта вырывается новый крик, который спускает крючок и моего оргазма. Чувствую, как стреляет внутри ее лона сперма, и меня разрывает от ощущения безоговорочного обладания этой женщиной.

— Боже… Это было… — руки Тиф соскальзывают с моих, а колени подкашиваются. Успеваю поймать хрупкую фигуру, развернув к себе.

— Охрененно, Солнце, — целую искусанные розовые губы. Неосознанно залипаю на раскрасневшемся лице, растрепанные волосах и счастливой улыбке. И именно сейчас понимаю, что я по уши завяз. — Ты такая красавица.

Смущается. Ничего не говорит, но опускает свои шикарные глаза. Подхватываю ее на руки и несу в душ, ощущая, как моя сперма стекает по стройным ногам.

— Я кончил в тебя.

— Я пью таблетки. Не страшно.

— Жаль, — и я действительно испытываю разочарование. Тиффани удивленно вскидывает брови, когда я медленно опускаю ее под горячие струи и встаю рядом, крепко обнимая. — Наверстаем.

— Что наверстаем?

— Узнаешь, — снова целую ее в губы. Затем молча беру мочалку и смываю с нас пот и запах секса. Пока принимаем душ, бесконечно трогаем и ласкаем друг друга. Я не знаком с такими эмоциями. Меня разрывает от этих ощущений. Какой-то безмерной нежностью накрывает. А такое понятие мне никогда не было свойственно.

— И что теперь? — тихо говорит Тиф, когда мы уже заняли постель, а она осторожно выводит незатейливые круги на моем предплечье. Смотрю на эту картину и не верю, потому что мое личное пространство всегда было только моим. А сейчас я с радостью готов разделить его с этой женщиной, забравшей все мои мысли.

— Разберемся по факту, Солнце. Все будет хорошо. Я обещаю тебе.

Чмокаю ее в нос, находя пальцами горошину соска. На девичьем лице заиграла манящая улыбка, и член тут же натянул простынь, накинутую на ноги.

— Новый раунд? — лукаво подмигивает мне и переворачивается на живот, игриво выпячивая округлую попу.

Приподнимаюсь, чтобы провести дорожку из поцелуев по нежной коже спины вдоль выпирающего позвоночника. Задерживаюсь возле каждой косточки, замечая мурашки, разбегающиеся вокруг. Больше я не хочу торопиться. Хочу всю оставшуюся ночь наслаждаться той, которая завернула мое сердце.

— Не раунд, Красивая, а целая серия, — глажу руками стройные бедра и опускаюсь на колени, аккуратно прикусывая каждую ягодицу. Нахожу языком возбуждённую плоть, сводящую с ума своим запахом, и медленно провожу по ней, ощущая, как Тиф трясет от удовольствия. — Сейчас я буду очень долго тебя любить. Очень долго.

Глава 37

Deep Sea — Minelli, R3HAB

Киллиан

Мы не вылезали из постели все последующие сутки. Тиффани до обеда отсыпалась после перенесенного стресса и нашего секс-марафона, я же просто наслаждался ее присутствием рядом. Обнимал, целовал и чувствовал. Все в ней было моим в этот отрезок времени, и это чертовски сильно сносило стопоры.

К тому же, погода до сих пор способствовала абсолютному нежеланию появляться на улице. Я отменил все дела, чтобы быть с Тиф. Не спускать с нее восторженных глаз. Первые несколько часов она каждый раз хватала меня за руку, стоило мне подняться с кровати, а в женском взгляде сквозил настоящий страх быть оставленной. И это разрывало мне сердце. Поэтому я здесь, рядом с ней и охраняю ее сон.

Утром двадцать пятого декабря меня поднял звонок мобильного на прикроватной тумбе, который я забросил туда ещё той злополучной ночью.

— Алло, — хриплю в трубку, бросая взгляд на светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Контраст с темным постельным бельем просто завораживающий.

— Я, конечно, все понимаю, Кил, у вас там есть чем заняться, — усмехается на другом конце самый младший из Хоггардов, — но мама тут рвет и мечет. Если вы не приедете, то она нарисуется к вам. Ты слышишь меня вообще?

Я до сих пор не могу отлипнуть от крупных длинных кудрей. Тиф лежит на животе, вытянув руки над головой. Простынь сползла по спине, оголяя светлую кожу и выпирающие позвонки, которые я слишком часто целовал за эти два дня.

— Ауууууу, — наконец до меня долетает смысл слов брата.

— Скажи маме, что мы будем через несколько часов.

— Договорились.

Ник отключается, а я откладываю телефон и перемещаю свои пальцы на узкую женскую спину. Веду кончиком по ямочкам на пояснице, захлебываясь какой-то дикой нежностью. Наклоняюсь и провожу носом по венке на шее, вызывая ответную дрожь ее обладательницы.

— Доброе утро, — мурлычет Тиф, словно кошка, и разворачивается ко мне лицом. Уже таким привычным жестом трётся об мои щеки своими и смеётся:

— Колючий, — целует в скулу и немного морщит нос, — как ёжик. Впрочем, это твое обычное состояние. И я не о щетине сейчас.

— Разве я эти дни был в своем обычном состоянии, Солнце? — улыбаюсь и накрываю губами ее губы, запуская внутрь язык. Тиф безоговорочно принимает, обнимая меня за шею и прижимаясь крепче. Простынь слетает, обнажая упругие горошины сосков, призывно трущиеся об мою грудь.

— Ник звонил. Мама очень жаждет видеть нас сегодня, — выдыхаю ей в рот, а затем углубляю поцелуй, проводя ладонями по стройной талии.

— Значит надо ехать.

— Да. Надо.

Продолжаем целоваться, а наши руки уже живут собственной жизнью. Маленькая ладошка Тиф накрывает возбуждённый член, пока я массирую пальцами пульсирующий комочек, вырывая из девушки сексуальные стоны.

— Я сказал, что мы будем через несколько часов.

— Очень предусмотрительно, — сипит Барлоу, откидывая голову и призывно раздвигая ноги. — Киллиан?

— Да? — вскидываю взгляд и встречаюсь с улыбающимися глазами, каждый раз заворачивающими все мои внутренности.

— С Рождеством, — она растягивается в потрясающей улыбке и облизывает сочные губы.

— С Рождеством, Солнце. С рождеством.

Ее голова снова падает вниз, а я опускаюсь между стройных ног и вновь поздравляю свой самый долгожданный подарок.

***

Паркую тачку на своем месте в родительском гараже и выхожу. Тиф появляется следом, смущённо осматриваясь вокруг. Конечно же, мы опоздали. Так увлеклись поздравлениями, что вышли на три раунда перед тем, как начать собираться. До поместья и так путь не близкий, а с учётом выпавшего за эти дни снега — так и вовсе простояли в пробках несколько часов. И это были чудесные часы: музыка, разговоры, кофе и поцелуи. Женщина, которая сводит с ума, рядом. Большего и не желаю.

Проследовав взглядом за глазами Барлоу, понимаю, что все уже в сборе. Судя по количеству машин, которые занимают гостевые места, сегодня не только чисто семейные посиделки. Подхожу к Тиф и встаю рядом, оглядывая ее с ног до головы. Останавливаюсь на изумрудном платье, выглядывающем из растегнутого пальто и выгодно подчёркивающем все женские достоинства, и притягиваю девушку к себе. После нападения вся одежда Тиффани была безнадежно испорчена. Благо, я имею все средства влияния для того, чтобы решить эту проблему. Мои люди сработали моментально, доставив за пару часов все, что было необходимо.

— Я волнуюсь, Кил, — шепчет Тиф, утыкаясь носом в мое плечо. — Вдруг твои родители все неправильно поймут.

Улыбаюсь поверх волос, заплетённых в высокий хвост.

— Все будет хорошо, Красивая. Пойдем.

Беру Барлоу за руку и вывожу из гаража. Медленно шагаем по коридорам поместья, постепенно приближаясь к столовой, откуда раздается громкий гул голосов и смеха. Весь дом, как и всегда, украшен по высшему разряду. Елки, стилизованные игрушки, гирлянды и огни. Мама в этом году превзошла саму себя, даже я в восторге. До воссоединения с Тиф я всего этого просто не замечал.

Максимилиан, встретившийся нам по пути, поспешил забрать у нас пальто, при этом очень умело пытаясь скрыть свое удивление от наших сцепленных рук. Бросаю взгляд на светлую макушку и снова улыбаюсь. На каблуках Тиффани все равно невероятная крошка. Легкая и миниатюрная, но при этом страстная и горячая. Перед дверью в столовую резко притягиваю ее к себе и крепко целую, обнимая за талию.

— Это моральная поддержка? — выдыхает девушка, часто моргая и облизывая свои сочные губы.

— Типо того, — усмехаясь в ответ и снова цепляю тонкие пальцы в свои. — Готова?

Она неуверенно кивает, после чего я делаю широкий шаг вперёд и толкаю массивную дверь, открывая нас для обзора всех присутствующих в зале.

— Всем добрый вечер! — мой голос разносится по помещению, привлекая всеобщее внимание. — И с Рождеством!

Разговоры затихли, и на нас осело множество взглядов. Чувствую, как ещё больше напрягается рядом Тиффани, и сильнее стискиваю ее ладонь, притягивая к себе. Сам же пробегаю глазами по приглашенным людям, встречая знакомые лица тех, кого был рад видеть и не очень. Сканирую каждого, пока не добираюсь до семьи.

Ник ухмыляется. Чарли сидит рядом с улыбающейся Лиз, судя по позе, обнимая ее за талию, но внимательно рассматривает мое лицо. Отец в шоке разглядывает наши переплетённые руки. Но я ищу маму. И когда встречаюсь глазами с ней, то едва заметно улыбаюсь и киваю, прижимая свою женщину ещё теснее. Ощущаю маленькую ручку на своей талии и совсем расслабляюсь, когда на мамином лице расцветает самая счастливая улыбка из тех, которые я видел.

Глава 38

Introduction — Sleeping Wolf

Тиффани

Я ненавижу быть центром всеобщего внимания. Но сейчас я именно им и являюсь. Нас с Киллианом прожигают порядка двадцати пар удивлённых глаз. Машинально опускаю веки и делаю глубокий вдох, а затем чувствую на своей талии тяжёлую ладонь, которая все сильнее прижимает меня к крепкому мужскому торсу, и на автомате закидываю на него свою руку. Ещё каких-то несколько секунд напряженной тишины, а затем столовую рассекает восторженный голос Беатрис:

— Ждали только вас, дети! Присаживайтесь!

Вскидываю взгляд и ловлю в фокус ее улыбающиеся глаза. Хозяйка дома буквально светится от того, что видит наши сцепленные тела. И это действительно позволяет мне выдохнуть.

— Идём, — шепчет на ухо Кил, аккуратно подталкивая меня вперёд.

Под возобновившейся гул голосов добираемся до своих мест, которые пустуют рядом с Ником, что-то активно набирающем в телефоне. Теперь, когда волнение улеглось, я могу различить рождественские песни, играющие фоном. Сам зал выглядит роскошно: огромная ель под потолок, украшенная золотом и огнями, кипа подарков под ней, гирлянды на окнах, праздничные фигуры от мала до велика. И большой стол по центру, за которым сидят абсолютно разномастные люди. Ричард и Беатрис занимают центр со стороны главного дерева года, по левую руку от хозяйки дома сидит ее подруга, а рядом с Ричардом сыновья. Все остальные места заняли гости.

— Привет, сестричка. С рождеством! — Ник двигает стул, когда я подхожу к нему, и чмокает меня в щеку.

— С Рождеством, оболтус.

— Ну почему сразу оболтус, а? — младший из Хоггардов притворно дует губы, пока Киллиан усаживается рядом и кладет свою руку мне на колено, что не укрывается от брата. — То есть все? Права заявлены? — Ник игриво поднимает брови и толкает Чарли в плечо, привлекая внимание. — Все, наши голубки домирились.

Ощущаю румянец, заливающий щеки, когда вижу оценивающий взгляд Чарли на ладони Киллиана. Выхватываю смеющуюся Лиз, обнимающую своего мужчину и открыто улыбающуюся мне, а потом поворачиваюсь к моему. Кил словно ведёт немой разговор с братом, только кивая в ответ, а затем сжимает мое бедро.

— Расслабься.

Немного грубый голос разносит мурашки по моему телу, возвращая в то время, когда мы были вдвоем. Ловлю взгляд голубых глаз и вижу в них обещание повторить. Неосознанно облизываю губы, на что зрачки Киллиана в момент темнеют.

— Если ты не прекратишь заводить меня, Солнце, то мы уйдем быстрее, чем пришли, — чувствую, как крупная ладонь забирается под подол платья, и накрываю ее своей.

— Кил… Притормози…

— Кил, дорогой! — приторно сладкий голос разорвал наше уединение. Отрываю взгляд от красивого лица и встречаюсь глазами с молодой блондинкой в эффектном черном платье, кокетливо приподнявшей бровь. Она остановилась у нашей части стола и смотрела только на моего мужчину. Помню ее. Именно она тогда перехватила Хоггарда на дне рождении Ника, заставив меня послать все к черту и уйти с этого праздника жизни. — Нам так и не удалось поговорить в прошлый раз, милый. А я очень бы этого хотела. Ещё ты мне ужин задолжал.

Девушка демонстративно не замечает меня и кладет маленькую ладонь с аккуратным красным маникюром на широкое плечо Киллиана и игриво пробегает по нему пальцами, побуждая меня с особым рвением эти же пальцы переломать. Оценивающе скольжу по ней взглядом, замечая и длинные ноги, до которых моим далеко, и сочные формы там, где необходимо, и сексуальное платье, подчёркивающее шикарную фигуру, и утонченное лицо, которое не испорчено косметическими вмешательствами. Наблюдаю за одной из роскошных самок, которые окружают Киллиана, и теряюсь в ощущении ее превосходства надо мной. Затем рассматриваю Хоггарда, чья сексуальная энергетикв так и искрит вокруг. Высокий и мускулистый, он облачен в черную рубашку, на которой расстегнуты верхние пуговицы, обнажая мощный кадык. Почему-то именно сейчас эта часть мужского тела кажется нереально возбуждающей.

— Привет, Мэг! Смотрю ты заглянула с родителями на огонек, — голос Киллиана ровный, взгляд обыденный и незаинтересованный.

— Да, как видишь, — блондинка небрежно пожимает плечами и призывно облизывает губы. — Но я хотела застать тебя.

Во мне все так и бурлит от напряжения и невысказанной злости. Крепко сжимаю вилку, на которую с каким-то несвойственным мне остервенением начинаю накалывать салат, что рядом слышу сдавленный смешок Ника.

— Боюсь тебя расстроить, Меган, — снова ощущаю ладонь на своей талии и удивлённо вскидываю брови. Киллиан по-прежнему смотрит на девушку, но все его внимание перетекло ко мне, — но про ужин придется забыть. Ты знакома с Тиффани? — блондинка растерянно качает головой, а Киллиан переводит на меня совершенно незнакомый ранее взгляд. Полный какого-то несвойственногого ему обожания и трепета. Его рука ласково сжимает мои пальцы, пока он ещё ближе подтягивает меня к себе. — Тиф, это Мэг. Моя старая знакомая. Дочь друзей родителей. Мэг, это Тиф. Моя женщина.

И в этот момент что-то громко сломалось у меня внутри. От этого тона. От этого голоса. От этой ласки. От всего, чем сопровождалась эта сцена. Столько в этой короткой фразе прозвучало права на обладание, что я невольно растянулась в улыбке, нашла его пальцы и сжала в своих.

— Привет, — выдаю максимально ровно, пока девушка оценивающе рассматривает меня. Но мне уже все равно. Я настолько расслаблена, настолько умиротворена и настолько влюблена, что сейчас единственное, что имеет для меня значение — это мужчина, сидящий рядом.

— Эм… Что ж… Неожиданно, Кил, — снова разговор только с Хоггардом. Николас уже не сдерживает своего веселья и откровенно ржет в кулак. Даже Чарли улыбается, с интересом разглядывая развернувшуюся сцену. И только Киллиан по-прежнему невозмутим. — Ты же не заводишь отношений. Это правило, и все о нем знают.

— В каждом правиле есть свои исключения.

— И в чем же заключается твое?

Девушка снова вскинула брови. Если она сделает так ещё раз, то они окажутся как раз на затылке. Кил медлит с ответом, поймав в фокус своего взгляда мой, а затем растягивается в охренительно сладкой улыбке и выдает:

— В любви.

Ступор. Адреналин по венам. Эйфория в крови.

Меган Уоттс ошеломленно отшатывается назад. Проходит несколько секунд, прежде чем она молча покидает нашу часть стола. Чарли и Ник только переглядываются, но так же не произносят ни слова. А мы с Киллианом плавим друг друга в отражении собственных зрачков, не замечая никого вокруг. В момент мне дико захотелось оказаться вдалеке от всей этой праздничной суеты и просто быть вдвоем с мужчиной, которого я люблю.

Ужин тянулся неимоверно долго. Мне же кусок в горло не лез, на что неоднократно обращал внимания Кил. Но я просто физически не могла вынырнуть из собственных мыслей и расслабиться. Единственное желание, которое долбило по нервам, это остаться наедине.

Ближе к десяти вечера гости стали расходиться. Братья разговаривали между собой, а я поближе пообщалась с Элизабет, с которой у меня не было возможностей установить более темный контакт. Но появление Трис остановило все беседы.

— Сегодня я прошу вас остаться у нас, мальчики, — женщина красноречиво подмигнула, наверняка делая мои щеки просто пунцовыми. — Завтра мы с отцом хотим провести время с семьёй.

Мужчины по очереди кивают матери, а Трис неожиданно сжимает мою руку и целует в щеку, бегло прошептав на ухо:

— Я безмерно рада, моя милая. Спасибо тебе.

И не успеваю я ничего ответить, как Беатрис уже торопится провожать очередных гостей.

— Наконец эта пытка закончилась, и я могу остаться с тобой наедине, Солнце, — обжигающий голос Киллиана на моей щеке мгновенно разжег внутри пожар. Он протягивает мне ладонь и медленно поднимает со стула. — Тебе не кажется, что мы слишком давно не любили друг друга?

Каждое слово раскачивает такой бешеный трепет в груди, что кажется, словно ее разорвет от неуемных чувств, бурлящих во мне. Прижимаюсь крепче к черной рубашке, под которой прячется сексуальное тело, и накрываю губами мужскую щеку.

— Давай уже уйдем отсюда, Киллиан. Я очень хочу тебя ещё больше…

— Трахнуть?

— Любить.

Глава 39

Like Home — Eminem feat. Alicia Keys

Киллиан

Вваливаемся в мою бывшую комнату, которую теперь занимает Тиффани. Буквально сносим все, что попадается под ноги, пока добираемся до кровати. Срываем друг с друга одежду в попытках дотронуться до оголенной и возбуждённой кожи.

— Ты такая красавица, — целую женскую шею, не в силах насытится потрясающим запахом желанного тела. Тиф выгибается в моих руках, предоставляя беспрепятственный доступ к сексуальным изгибам.

— Иди ко мне, — нежный поцелуй оседает на моих губах, а тонкие пальцы впиваются в короткие волосы на затылке. Встречаемся взглядами и утопаем в эмоциях, которые насквозь прошибают. Все как в первый раз. Все свежо.

Укладываю Тиффани на покрывало и стягиваю на пояс платье, обнажая розовые пики сосков. Втягиваю поочередно каждый, играя с ними языком. Знаю, что моей девочке это нравится. Чувствую ее ноги, обвивающие мои бедра, ладони на моем животе, и сбивающееся дыхание, выдающее бесконтрольную жажду.

Моя.

Ненасытная. Страстная. Живая. Таким же с ней рядом становлюсь и я.

Какие-то секунды, и мы оба раздеты. Голые не только телами, но и душами перед друг другом. Наслаждаемся близостью и полным умиротворением, которое дарим, находясь рядом. Чувствую, что во мне сейчас полная гармония — от плотского до морального. От физики до психики. Во всем только она — та, которая заставила ощущать то, что было забыто давно и бесповоротно.

— Тиф, — после нашего четвертого захода, который произошел в душе, лежим на огромной постели. Барлоу обнимает меня, закинув руку на торс, а стройную ножку на бедро, сама же мерно откинула голову на мое плечо, нацеловывя кожу у основания шеи. Все мои нервные окончания снова воспаляются до предела от таких ласковых и абсолютно незатейливых движений. — Ты рискуешь снова оказаться подо мной.

— А может ты подо мной? — лукаво улыбается и неожиданно сладко зевает.

— Давай-ка спать, Красивая. Подарок терпит до завтра.

— Подарок? Ты приготовил мне подарок? — девушка встрепенулась и поднялась на локте, заглядывая мне в глаза, но я снова опустил ее на кровать.

— Воу, малышка, все завтра. Как бы я не хотел тебя двадцать четыре на семь, но тебе надо отдохнуть.

— И тебе, Кил, — снова зевок, — не отходи от меня, хорошо?

— Не уйду, — чмокаю родные губы и провожу пальцами по шелковистым волосам. Вижу, как глаза Тиф мгновенно закрываются, и Барлоу проваливается в сон. Я же, настолько расслабленный от того, что происходило за последние сутки, вырубаюсь практически следом, не подозревая, что это, пожалуй, наш один из последних безмятежных дней.

*** Просыпаюсь среди ночи от того, что что-то не так. Сонно шарю рукой по кровати, но уже ощущаю, что лежу в ней один. Волна какой-то невиданной ранее паники накрывает лавиной, в которой сердце заходится, как безумное.

Резко подскакиваю и моргаю, привыкая к темноте. Осматриваю комнату, пока не натыкаюсь на тонкую полоску света, проникающую из-под двери в ванную. Буквально взлетаю и несусь к ней, ощущая внутри нарастающее в геометрии волнение. Когда кладу ладонь на ручку, по ту сторону полотна раздаётся характерный звук рвоты.

Резко распахиваю дверь и моментально стопорюсь, когда вижу Тиффани на полу.

— Тиф… — бледная и осунувшаяся, она обнимает унитаз, положив голову на руки. — Солнце…

Выныриваю из ступора и подбегаю к ней, убирая волосы с лица.

— Почему ты не разбудила меня? Как давно ты тут? Тиф? — веду руками по впалым щекам, а потом стираю испарину с горячего лба. — Тиф… Ты вся горишь! Господи…

Поднимаю девушку на руки, ощущая жар ее тела на своем. Женская кожа превратилась в бурлящий кипяток, провоцируя мое нутро выворачиваться в агонии и страхе. Барлоу повисла на мне, словно кукла. И только глаза — воспаленные и уставшие — выдают то, что на самом деле твориться там, за телесной оболочкой. Она устала и обессилена. Ей плохо, ей больно.

— Потерпи, малышка, — шепчу куда-то в светлые волосы, пока сам пытаюсь найти в шкафу вещи Тиф. В какие-то минуты кутаю ее в костюм, постоянно проверяя губами лоб. — Сейчас, ещё чуть-чуть, и мы с тобой прокатимся, — накидываю на себя рубашку и застегиваю штаны, пока девушка свернулась клубочком на кровати, подтянув к себе ноги, и это полностью выбило из меня дух. Падаю рядом и прижимаюсь лбом к ее. — Почему ты не разбудила меня, родная?

— Ты впервые так крепко спал, — шёпот, разгоняющий по телу гигантские мурашки. Пробивает насквозь все внутренности, заливая их кровью. — Я хотела, чтобы ты отдохнул.

Дикий кашель вырывается из ее горла, а меня разматывает на ещё большую панику. Подрываюсь с пола и аккуратно беру ее на руки. Шумно выбегаю из крыла, наверняка разбудив, как минимум, соседей в лице Чарли и Лиз. Но мне плевать. Сейчас единственное, что меня беспокоит — доставить Тиффани в больницу.

Хватаю первые попавшиеся куртки в гардеробной и лечу в гараж. Завожу мотор, а сам бережно опускаю девушку на заднее сиденье.

— Тиф, — встревоженно зову, когда вижу, что ее глаза закрыты. — Тиф!

— Я… Я так устала, Кил… Так устала…

Снова этот кашель, после которого, кажется, она лёгкие выплюнет. А я просто вскроюсь нахрен.

— Малышка, пока не надо спать, — глажу ее по щекам, не давая потерять сознание. — Сейчас приедем, тебя посмотрит врач, а потом будешь спать. Потерпи немножко, пожалуйста, Солнце.

— Не могу… — тяжёлый вздох и всхлип. — Мне так больно… Все внутри горит… Огнем горит…

И если до этого мне когда-то было страшно, то сейчас все перекрыло. Дичайшими всполохами в сознании ее слова отпечатываются, оставляя кровоточащие и вздувающиеся ожоги. Я никогда не был так беспомощен. И меня никогда в жизни не одолевал такой ужас.

— Тиф… Пожалуйста, родная, не закрывай глаза! — быстрые шаги заставляют меня обернуться и встретиться глазами с братом. — Чарли! Помоги мне!

— В чем дело? — брат взволнованно переводит взгляд с меня на Тиф, а затем за его плечом показывается сонная Элизабет. — Киллиан, что случилось?!

— Сам не знаю! Нам срочно нужно в больницу. Садись назад и не давай ей уснуть!

Чарли без лишних слов перехватывает у меня Тиф, с тревогой проводя по бледному лицу пальцами, а я сажусь за руль.

— Я с вами, — Лиз проворно прыгает на пассажирское сидение, пока я пытаюсь выехать с гаража и дозвониться до врача нашей семьи. — Вам обоим нужна трезвая голова. Тем более она нужна Тиффани, — маленькая ручка ложится мне на плечо, и я встречаюсь с каре-зелеными проницательными глазами, видя в них такое колоссальное понимание, что медленно киваю. — Все будет хорошо, Кил. Поехали.

Оборачиваюсь, чтобы убедиться, что Тиф в сознании. Чарли что-то шёпотом рассказывает ей, постоянно приглаживая волосы и рассеянно прикладывая ладонь к ее лбу. Жёлтые зрачки на мгновение фокусируются на мне, и только тогда я снова цепляюсь за свою привычную маску. Отрезвляю рассудок и выжимаю педаль газа до упора.

Глава 40

Cry — Mostus

Киллиан

Дальше все в какой-то одуряющей несознанке: дорога, больница, медицинский персонал, бесконечные вопросы и тонны непроглядного страха на плечах. Тиф не стало лучше — она из последних сил держала глаза открытыми, но практически ничего не говорила. Сколько времени прошло с того момента, как ее забрали врачи, не знаю. Возможно несколько минут, а может и часов. Оно как будто остановилось. Замерло в моменте жестокой паники.

— Все будет нормально, — чувствую тяжёлую руку брата на своем плече и только неосознанно киваю, пока мыслями абсолютно не здесь.

Чарли отходит к Элизабет, растянувшейся в больничном кресле. На них обоих только спортивные штаны и футболки. В декабре месяце. Как выбежали из крыла, услышав шум, так и поехали. И, надо признаться, мне хоть немного, но легче от присутствия родных людей рядом. Потому что эта жуткая неизвестность меня убивает.

Обхаживаю светлый коридор по кругу, пока мистер Грант, врач нашей семьи, не показался в дверях.

— Ну? — буквально сбиваю его с ног, подлетая вплотную. — Что с ней?

— Тише, Киллиан, полегче, — мужчина поправляет съехавшие на нос очки и серьезно смотрит на меня. — У Тиффани пневмания в достаточно острой форме. Затянули бы дольше, то все могло закончиться не так радужно, — чувствую, как весь воздух из лёгких в момент вылетает, заставляя замереть. — Она будет здесь под моим наблюдением.

— Может, ее лучше забрать домой?

— Не стоит, Киллиан, здесь ей будет лучше, — доктор Грант бросает на дверь палаты какой-то рассеянный взгляд, а затем возвращает его ко мне. — Ты знаешь, где она умудрилась подхватить эту заразу? Да ещё и в такой тяжелой форме?

Оборачиваюсь на Чарли, который по-прежнему сидит рядом с Лиз, прикорнувшей у него на плече, но внимательно наблюдает за нашим разговором. А меня внутри бомбит. От понимания собственной вины в состоянии моей женщины и от абсолютной беспомощности.

— Киллиан? — подсознательно сжимаю кулаки и челюсти до зубного скрипа. — Если ты что-то знаешь — расскажи.

И я говорю. Опуская детали, но вываливаю на него все, что произошло пару дней назад.

— Я понял тебя, — мистер Грант хмурит брови, переваривая услышанное, — постараюсь сделать все, что от меня зависит.

— Мне можно к ней?

— Лучше не стоит. Тиффани сейчас спит, ее организм сильно измотался. Я вколол ей лекарство, она очнётся не раньше, чем через двенадцать часов, — мужчина по-отечески хлопает меня по плечу, — поезжай домой, отдохни сам. А завтра утром приедешь к ней. И не спорь. Мне лучше знать.

Он уходит, что-то обсудив по пути с медсёстрами, которые приставлены к Тиф, но у меня уже сорвало планку. Разворачиваюсь к выходу, вытаскивая из кармана телефон. Чарли все понимает без слов. Встаёт навстречу и тормозит, упираясь ладонью в грудь.

— Ты уверен, что это правильная идея?

— Не мешай мне.

— Я просто хочу, чтобы ты не наломал дров.

— Езжайте домой, — киваю не спящую Лиз, — Тиффани не очнется в ближайшее время.

— Что с ней?

— Пневмания. В острой форме.

Не знаю, что отразилось в моем взгляде в этот момент, но брат долго сматривался в глаза, а затем молча отступил, давая мне возможность уйти. И он прекрасно понимал, что я собираюсь делать.

На выходе из больницы набираю знакомый номер, и после трёх гудков Карим отвечает:

— Твою мать, Хоггард, четвертый час утра! Какого хрена?

— Найди мне всех, — рычу в трубку, медленно опускаясь на холодную кожу автомобильного салона. — Сейчас. Плевать, как, но чтобы через час местоположение каждого было у меня.

— Понял, — после кратковременной паузы выдает моя главная ищейка, а потом скидывает вызов, не задавая лишних вопросов.

Шарю в бардачке рукой, пока не нахожу пачку сигарет. Затягиваюсь прямо в машине, хоть и терпеть не могу этого. Но сейчас не до чистоплюйства. Просто стараюсь сохранить рассудок трезвым. Не думать, не анализировать, не представлять. Даже слегка не касаться мыслями Тиф, чтобы не слететь, нахрен, с катушек. Просто выдохнуть. Просто отключиться и перестроиться.

Но стоит сигналу сообщения ознаменовать приход долгожданной информации, как внутри меня что-то обрывается. Медленно пробегаю взглядом по адресам, выбрасываю окурок и выжимаю педаль газа до упора.

***

— Кил… Не надо… Пожалуйста! — все, что вырывается из изуродованной рожи последнего из тех ублюдков, что гоняли Тиффани, как собаку на стадионе. Я разобрался с каждым. Добавил к той порции отменных пиздюлей свежие. Более взвешенные, яростные и масштабные. Каждый из них визжал как девка, когда я окунал их раздетыми окровавленной мордой в снег. И только Карим, который приехал сразу же, как узнал, куда я направляюсь, тормозил меня от того, чтобы не убить мразей.

Я выливал на них собственный гнев и смешивал свою вину. Так было проще, но ни разу не правильней. По большей части я сам виноват в том, что произошло. Все из-за меня. Но в открытую признаться в этом слишком сложно. Проще выбивать дерьмо из этих кусков мяса, чем предъявить обоснованные факты себе. Да, они стали следствием того, что случилось. Но я причина. Я.

— Все, Кил, харэ, — Карим оттаскивает меня от кучи, которая является здоровым мужиком с переломанными костями, валяющимся в снегу, — ты уже достаточно выразил ему свои мысли.

Сплевываю и вытираю рот окровавленными костяшками, размазывая грязь по лицу. Долгожданного удовлетворения от возмездия нет — только абсолютная пустота и мысли о Тиф, отравляющие сердце.

— А теперь может, всё-таки, объяснишь, почему я под утро ищу наших старых партнёров, чтобы ты вышиб из каждого дух?

— Личное.

— Все настолько серьезно?

Бросаю на него хмурый взгляд и разворачиваюсь к машине. Отрывистыми шагами достигаю цели и облокачиваюсь на нее грудью, упираясь лбом в крышу. Медленно тяну носом морозный воздух и снова падаю в панику, потому что не знаю, как буду смотреть в глаза Тиффани.

— Брат, — Карим становится рядом и протягивает закуренную сигарету, — ты точно в порядке?

— Нет. Но говорить об этом я не хочу.

— Понял. Я уехал. Без глупостей только.

Молча киваю и вскидываю голову к небу, где едва пробиваются лучи рассвета. Слышу, как взвизгивают колеса тачки друга, как скулит в снегу морально и физически уничтоженный воротила, чувствую, как сердце медленно отбивает ритм в своем темпе. А потом понимаю, что не здесь я должен быть. Не так решать проблемы, как привык. Только не с ней.

Снова сажусь за руль и двигаю на квартиру. Захожу внутрь и стопорюсь, потому что здесь все осталось так же, как когда мы уходили из нее с Тиффани. Смятые простыни на кровати, две чашки из-под кофе на острове, моя футболка, как ее пижама. Каждая деталь бьёт по ребрам пониманием того, что я больше не хочу по-другому. Хочу так, как с ней. Чувствовать, смеяться, любить.

Да, я, черт возьми, действительно люблю. Разрывает и подкидывает в этих ощущениях. Одновременно взрывает все внутри и заливает сладкой патокой. Это не сравнить ни с одним из способов получить долгожданные эндорфины, потому что в любви все естественно и до безобразия гипертрофированно. И сейчас это знание выносит из меня всяческое отрицание того, что может быть иначе.

Быстро принимаю душ, смывая с себя кровь и грязь. Переодеваюсь в чистые вещи, попутно вдыхая запах Тиф, оставшийся в квартире, и направляюсь в больницу. Когда добираюсь до места — время переваливает за полдень. На ресепшен цепляю одну из молоденьких сестер, приставленных к Тиф, и сразу же перехожу к делу:

— Тиффани Барлоу, сто шестая палата. Она очнулась? К ней можно?

Девчонка заторможенно оглядывает меня с ног до головы и жутко краснеет, а затем ныряет в папку с информацией об обходах, пряча от меня глаза.

— Да, она очнулась, но у нее сейчас посетитель.

— Кто? — напряжённо свожу брови к переносице. — Кто-то из семьи Хоггард?

— Хм… Нет, — девчонка бегает глазами по буквам, пока не находит нужную фамилию. — Какой-то мистер Петтифер.

Не успевает она договорить, как я, проклиная все на свете, уже лечу в палату к Тиф. Точно так же летит и мое самообладание куда-то вниз, заставляя снова чувствовать коктейль из дичайшего гнева и лютого страха.

Глава 41

I Can't Stop (Ekali Tribute) — Flux Pavilion

Тиффани

Прихожу в сознание, когда за окном уже далеко перевалило за полдень. Медленно оглядываю помещение, силясь вспомнить, что происходило ночью, но безуспешно. Осторожно поднимаю руку, к которой подсоединена капельница, и разглядываю маленький катетер, впивающийся в выделяющуюся на бледной коже выпуклую голубую вену.

— О, вы очнулись! — юная девушка в медицинской форме рассматривала меня любопытным взглядом, пока что-то поправляла в изголовье больничной кровати. — Все будут очень рады.

— Что произошло? Почему я здесь?

Чувствую на языке сухость и методично сглатываю слюну, чтобы убрать ощущение обезвоживания. Голос сипит, а в груди режет так, что тяжело дышать. Замечаю наприкроватной тумбе стакан с водой и резко выбрасываю трясущуюся руку вперёд.

— Тише, мисс Барлоу, вы ещё слишком слабы, — медсестра аккуратно подаёт мне воду. — Не стоит делать резких движений.

Жадными глотками я опустошаю посуду и чувствую некое подобие удовлетворения. Но оно быстро сходит, когда я вспоминаю, где нахожусь.

— Что случилось?

— Я позову доктора Гранта, он все вам объяснит.

Девушка неторопливыми шагами покидает палату, оставляя меня наедине с мыслями. Но буквально через пару минут возвращается с высоким мужчиной в годах, которого я уже видела однажды в поместье Хоггардов, когда на моем лице и живого места не осталось.

— Добрый день, Тиффани! — мистер Грани искренне улыбается и протягивает мне руку. Пожимаю ее в ответ и едва различимо растягиваю губы. — Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и лучше. Что произошло?

— Что последнее ты помнишь?

Напрягаю память и закрываю глаза. В голове проносятся отчётливые картинки прошедших дней, начиная с ужасного ночного путешествия по Лондону, заканчивая Рождеством в поместье Хоггардов.

— Эм… Мы были в доме Ричарда. Было много гостей, рождественский обед… — вижу, как доктор утвердительно кивает головой и продолжаю. — Помню, что все было хорошо, но ночью мне стало сильно жарко. Я встала, пошла в ванную умыться, а потом, — вскидываю взгляд на медицинский персонал и теряюсь, — я не помню, что было после.

— Вас привезли рано утром с сильнейшим жаром, дорогая. Вы еле держали глаза открытыми. Пневмония, — мистер Грант многозначительно посмотрел на медсестру, и та ретировалась спустя несколько секунд. — Чарли все это время не давал вам уснуть, пока Киллиан вез сюда.

Воздух застрял в горле, не давая сделать и малейшего вдоха. Начинаю кашлять, чувствуя внутри сильную резь, которая провоцирует слезы выступить на глазах.

— Тише, Тиффани, успокойтесь, — доктор осторожно положил свою ладонь на мою. — Все в порядке, ребята вовремя доставили вас ко мне. Но придется полежать в больнице некоторое время. С учётом, кхм… Тех обстоятельств, которые произошли накануне.

— Он рассказал? — бросаю нервный взгляд на мужчину, задумчиво рассматривающего меня.

— Да, рассказал.

Теряюсь. От неловкости, стыда и безысходности.

— Я сам попросил, Тиффани. Мне нужно понимать все, чтобы выстроить корректное лечение. Но, если вы знаете Киллиана достаточно, то понимаете, насколько тяжело ему это далось.

— Я знаю, — опускаю голову. — Он здесь?

— Киллиан? Нет, я отправил его домой, заверив, что вы не проснетесь раньше обеда. Если бы я не сказал, то, уверяю, он бы просидел у вашей кровати все это время. Но ему тоже нужно было отдохнуть.

— Конечно, я понимаю.

Голос дрожит, тело ломит, состояние в целом отвратительное. Откидываюсь на подушку и делаю череду мелких вдохов.

— Просто отдохните, мисс Барлоу, и не думайте о том, что было. Сейчас это вам не поможет. Ричард и Беатрис скоро будут, как и остальные члены семьи, — киваю, встречаясь с серыми мужскими глазами, и слабо улыбаюсь. — Все будет хорошо. Я обещаю.

— Спасибо.

Доктор Грант одобрительно пожимает мою руку и выходит из палаты, оставляя меня наедине с собственными мыслями. Я силюсь вспомнить хоть что-то, но безуспешно. Осматриваю помещение на предмет своих вещей, но, ожидаемо, не вижу ни одной. Меня привезли быстро, поэтому здесь нет даже сотового, чтобы я могла позвонить Киллиану.

Сейчас я не знаю, что ощущаю. Точнее ничего не чувствую, кроме бесконечной усталости и опустошения. Эта ночь вымотала меня по полной. Снова тянусь за водой и замечаю пульт от телевизора. Отрешенно нажимаю на кнопку включения и бездумно щелкаю каналы, пока не останавливаюсь на новостях, зацепивших мое внимание.

"Очередное массовое избиение произошло этой ночью. В наш адрес поступили кадры мужчин, которых нашли в разных частях города с многочисленными травмами, одного из пятерых спасти не удалось. Добавим, что каждый из них — влиятельная фигура в определенных кругах Лондона. Больше информации можно узнать…"

Корреспондент продолжает говорить, а меня парализует от единственного кадра, на котором я узнаю одного из тех ублюдков, которые гоняли меня, как шавку, в том самом переулке. Он валяется на снегу, весь в крови, с поломанными руками. Вокруг него столпились медики и полиция, но камера крупным планом выцепила его глаза. Я слишком хорошо их помню.

Понимание с силой вышибло дух. Киллиан не был в поместье этим утром. Не был он и в своей квартире. Он просто вершил собственное правосудие.

Тошнота накатила моментально, бросая в пот и заставляя согнуться пополам. Капельница натянулась из-за движений, прорезая болью место, куда вколот катетер. Дикий кашель разорвал лёгкие, когда дверь палаты распахнулась и в нее влетела девушка, которая, судя по всему, приставлена ко мне.

— Мисс Барлоу, вам плохо?

— Нет-нет, все нормально, — смаргивая снова выступившие слезы и перевожу взгляд на встревоженное девичье лицо. Совсем молоденькая, возможно, даже младше меня. Черноволосая, темноглазая и очень красивая. — Не могли бы вы помочь мне дойти до туалета?

— Конечно, нет проблем.

Она помогает мне медленно встать с кровати. В ноги словно ваты напихали — совсем не слушаются. Каждый шаг даётся с большим трудом. Дойдя до уборной, медсестра отворачивается, пока я делаю всё, что необходимо, а затем так же возвращает меня обратно.

— Как вас зовут?

— Саманта. Можно просто Сэм, — девчонка улыбается, обнажая ровные белые зубы. Невероятная красавица.

— Большое спасибо, Сэм. Мне проще, когда рядом молодая девушка, — неловко пожимаю плечами и снова бросаю взгляд на телевизор, где снова повторяют тот же сюжет.

— Ужасно, правда? — она заметила мой интерес и тоже развернулась к экрану. — С утра уже видела. Хоть я и медицинский работник, но от такого количества крови даже меня завернуло.

— Да… Это точно…

— Мисс Барлоу, там…

— Тиффани. Можно просто Тиф.

Саманта ослепительно улыбнулась и кивнула, вынуждая меня на ответную улыбку.

— Тиффани, там посетитель. Мужчина. Если хочешь, я могу сказать, чтобы он зашёл попозже.

— Нет-нет, — чувствую, как сердце в груди начинает разгоняться до запрещённой скорости. Волна предвкушения разливается по венам самым чистым эндорфином. — Пускай заходит.

— Хорошо.

Она кивает и выходит, пока я жду своего посетителя. Я уверена, что это Киллиан. Почему-то даже не спросила, что там за мужчина. У меня не было ни капли сомнения, что это он. Но когда в палату заходит совершенно другой человек, предвкушение сменяется лавиной страха.

— Вы?!

— Здравствуй, Тиффани Барлоу.

Мистер Петтифер вальяжной походкой прошел в глубь помещения и сел в кресло, которое стояло у меня в ногах. Снова в безупречном костюме, с безупречной бородой и диким, холодным взглядом, под которым я неосознанно съеживаюсь.

— Зачем вы пришли? — чувствую, как его глаза пробирают морозом. Насквозь пробивают своей неприязнью и отторжением.

— Услышал, что произошло. Пришел проверить, в надлежащем ли виде мы тебя получим, — он демонстративно поднял левую руку, на которой красовались шикарные часы с крупным циферблатом, и постучал по нему пальцем. — Время тикает.

— Я вам не товар, — выплевываю в ответ.

— Как раз-таки именно им ты и являешься, благодаря твоему папаше, — скупая ухмылка на суровом лице. — У тебя осталось два месяца. Советую больше не влезать в истории и доделать все оставшиеся дела. Иначе больше мы не будем такими… Понимающими.

Я молчу, рассматривая своего палача, и не понимаю, как все это может происходить со мной. Почему? Что я такого сделала, что теперь не могу отмыться от этого бесконечного дерьма?

— Вы же понимаете, что ваши предупреждения не обяжут меня появиться в конце февраля на пороге вашего хозяина?

— Мы не идиоты, — снова улыбка, но уже более ожесточенная. Разгоняющая мурашки по телу. Мужчина медленно поднимается с кресла и подходит вплотную, наклоняясь своим лицом к моему. — Но и ты должна осознавать, девочка, с кем и в какую игру ты решила поиграть. Поверь, тебе не понравится результат. Это я тебе гарантирую, — нервно сглатываю, сверля своими глазами его черные зрачки. — У тебя нет ни отца, ни матери, ни драгоценного паренька, которого размазали об асфальт несколько лет назад, но есть другая семья, которой тоже может не стать. Подумай об этом на досуге.

Горячие слезы брызнули из глаз от осознания его непоколебимой истины. Пульс лихорадочно застучал в ушах, разгоняя кровь по организму бурлящими реками адреналина. Чувствую, как начинаю задыхаться. Воздуха становится катастрофически мало, а помещение сужается на глазах, начиная давить на виски́. Прижимаю к ним ладони, силясь прогнать эту боль.

— Я предупредил тебя, Тиффани. Не вздумай выкинуть что-нибудь. Иначе тебе и малышам Хоггардам мало не покажется.

— Какого черта здесь происходит?! — дикий мужской рык заставил меня оторваться от нависшего надо мной лица и развернуться в поисках источника звука. В дверях застыл Киллиан, таким взглядом уничтожая Петтифера, что я снова невольно поежилась. Но одновременно с этим испытала необходимое мне облегчение.

Я в безопасности. Пока ещё.

Глава 42

Here Without You — 3 Doors Down

Тиффани

— Мне повторить вопрос? — Киллиан торопливым шагом пересекает палату и останавливается рядом с кроватью, крепко взяв мою холодную ладонь в свою. При этом взгляд прожигающих насквозь глаз направлен исключительно на моего посетителя. — Какого хрена ты тут делаешь?

— Как грубо, мистер Хоггард.

— Я и не собирался любезничать.

— Пришел убедиться, что мы получим Тиффани в пригодном состоянии для того, чтобы сделка считалась завершенной, — мужчина медленно оглядел Кила с головы до ног, а потом повернулся ко мне. — Набирайтесь сил, мисс Барлоу. Они вам понадобятся.

За доли секунды рука Киллиана оторвалась от моей и сомкнулась на горле Петтифера, поднимая его с кресла. Лицо мужчины начало багроветь от той хватки, которой в него вцепился Хоггард.

— Если я ещё хоть раз увижу тебя рядом с Тиффани, то задушу голыми руками. И ты знаешь, что я не шучу.

Он ещё некоторое время смотрит в темные глаза врага, а затем брезгливо разжимает ладонь и отталкивает его от себя. Петтифер громко кашляет, прочищая глотку, а затем сверкает в мою сторону таким ненавидящим взглядом, что я моментально рассыпаюсь на куски изнутри.

— Игрушки закончились. Как и наша доброта. Теперь все будет по-другому.

С бешено колотящимся сердцем я наблюдаю, как этот человек покидает палату. Чувствую, что истерика подступает ко мне огромным комком грязи, собравшем на своем пути все многочисленные страхи, все сомнения и боль, которые пришлось пережить за этот короткий промежуток времени. Крупные соленые слезы бесконтрольно вытекают из глаз, собираясь на подбородке, обжигая кожу до отвратительных отметин, от которых не избавиться никогда. Какой-то утробный, исходящий из самых недр моего существа рык выплескивается наружу булькающим громким звуком, заставляя Киллиана мгновенно развернуться и оказаться рядом, сгребая меня в охапку.

— Солнце, — он шепчет, обжигая горячим дыханием мою шею, а я не могу собраться воедино. Сотрясаюсь от рыданий и всхлипов, цепляясь пальцами за сильные плечи, обтянутые привычной черной футболкой, пытаюсь захватить как можно больше спасительного воздуха что ртом, что носом, чтобы хотя бы немного унять набатом бьющий в голове гул. — Тише, малышка, тише… Родная моя… Я с тобой. С тобой, Тиф.

Киллиан целует мое лицо, мокрое от слез, беспрестанно гладит волосы, передавая свое тепло мне, а затем садится на кушетку и полностью перетягивает меня на колени.

— Никто тебя не заберёт, моя красивая. Слышишь? Никто! Ты — моя женщина. Моя половина. Моя любимая. Ты — часть семьи Хоггард. Мы за тебя горой. Все мы, Тиффани. Слышишь, родная? Слышишь?

Едва киваю, продолжая беззвучно плакать, а хочется выть от беспомощности. Сильно сжимаю ладони Кила, стискиваю собственные зубы до бешеного скрипа, и теряюсь от того, что гниёт в душе. А затем разражаюсь бешеным лающим кашлем.

— Дай Я позову врача, — он торопливо пытается встать вместе со мной, но я только крепче прижимаюсь к его груди и лихорадочно качаю головой. —

— Нет.

Кил принимает и терпеливо ждёт, когда я успокоюсь.

— Я смогу тебя защитить.

— Один раз ты уже не смог, — сиплю в ответ и чувствую, как каменеет под моими пальцами мужское тело. Буквально ощущаю ту агонию, в которой сейчас вместе со мной варится Хоггард. Но мы оба понимаем, что это гребаная правда.

Дверь в палату распахивается, и я встречаюсь глазами с Ником, чье лицо непривычно обеспокоено. Увидев картину, развернувшуюся перед ним, он поспешно выходит из помещения, снова оставляя нас наедине. Я отстраняюсь от Киллиана, поймав в фокус его рассеянный взгляд.

— Не знаю, сколько у нас останется времени…

— Даже не думай продолжать это предложение.

— Но это реальность, Кил. Сколько прошло месяцев с момента оглашения адвокатом всей той грязи? Мы так ничего и не решили. И уже ничего не решим. Именно поэтому я хочу быть с тобой максимально возможное количество дней, часов, минут, секунд.

— Тиф…

— Я люблю тебя, Киллиан, — чувствую очередной поток соленой влаги из глаз, но не предпринимаю попыток успокоить то, что твориться внутри. Что бомбит из всех доступных и не доступных резервов, просится быть озвученным и прочувствованным. — Я любила всего раз. Сильно любила. А затем разбилась, когда потеряла свою любовь, — вижу, как его глаза расширились в непонимании. — Знаешь, я не могу взять в толк, как это возможно.

— Что конкретно? — мужской палец стирает слезу с моей щеки.

— Что Ричард не твой отец, но у тебя его оттенок радужки. Такой же чистый, как безоблачное небо. Пронзающий до костей, словно рентген. Отличительный знак Хоггардов.

— Я не знаю, Солнце… Не знаю…

Киллиан потерян и разбит. Его сердце, как и мое, обливается кровью. Мы оба не имеем ни малейшего представления, что нам делать дальше. Каким образом выбраться из этой клоаки, в которую загнала судьба, и сколько мы можем наслаждаться объятиями друг друга.

— Мой парень, Дерек… Его убили. Избили до смерти на глазах у родной сестры, пока я пряталась в своем доме после того, как он сделал мне предложение. Я игнорировала его, а после… — делаю глубокий вдох, — а после он умер. В больнице, не приходя в сознание. Я потеряла драгоценные моменты времени, которое мы могли быть вместе. С тобой я не допущу этой ошибки.

— Тиф… — я накрываю губы Киллиана ладонью и прижимаюсь ближе, зарываясь носом в изгиб его шеи.

— Знаешь, я думала, что предам Дерека, если в моей жизни появится другой мужчина. Никого не подпускала. Да и не хотела, — прокашливаюсь, восстанавливая охрипший голос, и продолжаю: — а потом встретила тебя. Снова. Ты ворвался в мои будни таким бешеным ураганом, что снёс все привычные устои и принципы. Я пугалась того, что чувствую. Не признавала, отвергала. Боялась. А сейчас я не представляю без тебя себя. Без твоей улыбки. Без твоих глаз. Без рук. Без губ. Без поганого характера, — улыбаюсь сквозь слезы и чувствую, как его рот под моей рукой тоже растягивается, — без всего тебя. Ты — мой кислород, Киллиан. Катастрофически необходимый винтик в моей системе жизнеобеспечения. Ты везде пророс. Везде!

— Тиффани.

— Я не хочу расставаться. Я боюсь. Я очень боюсь всего, что будет, Кил. Но я не хочу терять ни секунды времени с тобой.

— Тиффани.

— Я захлебываюсь эмоциями, когда рядом с тобой. Без тебя я умираю от тоски. Не думала, что такое бывает. Не знала, что можно столько эмоций ощущать разом.

— Тиффани! — Кил отстраняется от меня и берет мое лицо в свои ладони, прожигая воспаленными белками.

— Да? — мой голос совсем тонкий и безжизненный, лишенный всяческих красок, но сейчас говорят мои глаза, транслируя всё то, что вторят им голубые зрачки напротив.

— Я люблю тебя, моя Заноза. И никому тебя не отдам. Никому. Мы обязательно найдем решение. Но ты больше ни дня не проведешь без меня.

Глава 43

All Good Things — Nelly Furtado

Николас

Всей нашей многочисленной семьёй терпеливо ждём в коридоре возле палаты Тиф, пока настанет подходящий момент для посещения. После той сцены, которую мне довелось увидеть внутри, явно последнее, чего хотят Тиффани и мой брат — если мы всем табаром ввалимся к ним в такой эмоциональный момент. Я хоть и клоун, но не лишенный чувства такта.

— Кто-нибудь хочет кофе? — осматриваю своих, выискивая заинтересованность в лицах, но никто и бровью не ведёт. Отец на телефоне, мама читает свою неизменную электронную книгу, а Чарли по уши в Элизабет.

Медленно бреду к автомату, где по обыкновению наливают крайне дерьмовый кофе. Не замечаю, как оказываюсь у цели, упираясь взглядом в стройные ноги и шикарную задницу, обтянутые белыми брюками больничной формы. Их обладательница нагнулась за сдачей, позволяя мне рассмотреть ее прелести вдоль и поперек.

— Классная попка.

Я никогда не считался с приличиями. Собственно, не стал юлить и здесь. Девушка резко распрямляется и мгновенно разворачивается, пробивая меня своими темными зрачками. Мне пришлось сделать шаг назад, когда мы оказались лицом к лицу, потому что после зачетного вида сзади, основная картина просто меня приземлила.

— Плоский подкат.

Ее черные, словно смоль, волосы полускрыты под шапочкой униформы медсестры, а загорелая кожа потрясающе контрастирует с белой одеждой. Густые брови, длинные ресницы, кукольные губы и максимально недовольное выражение лица. Я пропал.

— Такая красивая и такая злюка.

— Такой большой и такой идиот.

Она забирает свой кофе и, не глядя на меня, направляется в сторону, противоположную палате Тиф.

— Эй, строптивая, как тебя зовут хоть? — кричу в след, но девушка так и не повернулась. Я провожаю ее удаляющуюся спину вплоть до того, как она скрывается за поворотом. В каком-то ступоре беру себе стакан капучино и возвращаюсь к семье, где за время моего отсутствия ничего не изменилось.

Пока мы ждали возможности повидаться с Тиф, я шарил глазами по помещению в поисках заинтересовавшей меня девчонки, но все безрезультатно. Правда буквально через несколько минут дверь в палату отворилась, выпуская Киллиана в больничный коридор.

— Пойдёмте.

Всей нашей шумной компанией оказываемся внутри. Мама беспрестанно причитает о том, что Тиффани вот-вот сольётся с простыней на ее кровати, отец и Чарли наперебой заваливают Барлоу вопросами о ее самочувствии, хотя прекрасно знают детали от мистера Гранта. За это Ричард Хоггард с утра устроил нам с Чарли разнос, потому что факт случившейся несколько дней назад откровенной дичи в одном из лондонских переулков был скрыт от него. Лиз иногда вставляла какие-то ремарки в наш гвалт, а я просто наблюдал за своим старшим братом. Никогда не видел его таким… Озабоченным кем-то. Каждое движение, взгляд, слово — все выдает в нем максимальное сосредоточение на одной конкретной женщине. Тиффани не только стала частью нашей семьи, но и разбудила из глубокой спячки моего родного человека, по которому я сильно тосковал.

— Привет, сестричка, — устраиваюсь на кровати у женских ног, сжимая холодную девичью кисть. Киллиан бережно подтягивает ее вторую руку к себе, переплетая свои пальцы с ее. — Выглядишь паршиво.

— Но, уж, явно лучше тебя.

Тиф улыбается, а у меня внутри раны глубиной с палец. Она такая вымотанная, такая уставшая, что тяжело смотреть на все это.

— Могу поспорить с этим, Барлоу, — подмигиваю, а затем тянусь, чтобы аккуратно обнять ее. — Как самочувствие?

— Уже намного лучше. Все из-за вас.

— Ты же часть нашей семьи. А мы никогда не бросаем своих, — перехватываю взгляд Кила и едва киваю, пока в нашу беседу снова не присоединяются остальные. — Хотя иногда я хотел бы побыть в одиночестве.

Закатываю глаза на очередное шумное пререкание родителей, пока мое внимание не привлекает та самая красотка, отшившая меня возле кофейного автомата.

Девушка входит в палату, осторожно пробежавшись по посетителям заинтересованным взглядом. Она однозначно заметила меня — я вижу, как расширяются ее зрачки при нашем зрительном контакте. Но девчонка никак не реагирует на мое присутствие.

— Извините, что прерываю, — она подходит к Тиф и устанавливает новую колбу с раствором на капельницу. — Тиффани, у нас процедуры.

— Да, Сэм, конечно. Сейчас я провожу семью и позову тебя.

Брюнетка едва заметно кивает и проходит мимо меня, обдавая своим лёгким цитрусовым запахом. Сэм, значит.

— Так как ее зовут? Сэм? — все ещё сверлю глазами закрывшуюся дверь.

— Ага, — слышу откровенный смешок в голосе Барлоу и разворачиваюсь, натыкаясь на ее необычного цвета зрачки. — Саманта.

— Ясно.

— И мне все ясно.

— Что тебе ясно, сестричка? — растягиваюсь в привычной ухмылке, пока все вокруг затихли и прислушались к нашему диалогу.

— Да так.

Барлоу закашлялась, провоцируя Киллиана оттеснить всех подальше и расположиться рядом со своей девушкой.

— Мне кажется, что нам уже пора, — мама мгновенно поднялась на ноги, целуя Тиф в щеку, когда та перевела дыхание. — Поправляйся, дорогая. Доктор Грант сказал, что ещё недельку придется полежать здесь. А потом мы сразу заберём тебя.

— Да, Тиффани, главное — покой. И никаких необдуманных поступков, — отец сверкнул глазами в сторону Кила, у которого в ответ резко сжались кулаки, лежащие поверх рук Барлоу. — Мы будем приезжать каждый день. А сейчас отдыхай, милая.

Папа чмокает Тиф в другую щеку и, обняв маму за талию, выводит из палаты. Когда внутри остаёмся только мы и Чарли с Лиз, Киллиан медленно выпрямляется.

— Я бы хотел с вами поговорить, — он стреляет глазами в меня и брата, а затем поворачивается обратно к Тиффани, целуя ее в губы. — Сейчас вернусь. Побудь пока с Элизабет, Солнце.

Барлоу не задаёт вопросов. Зная ее натуру и дикое упрямство, она делает так, как правильно в отношениях с Киллианом — доверять и принимать. Кил кивает нам с Чарли, приглашая выйти следом.

— Поправляйся, Заноза, — Чарльз обнимает Тиф и покидает палату.

— Возвращайся скорее, — смотрю в жёлтые зрачки и понимаю, как сильно мне её не хватает. — Я скучаю по тебе.

— Обязательно, братец. И, да, — девушка рассеянно улыбнулась и бросила на Элизабет какой-то странный взгляд, — ты не мог бы сказать Саманте… Сэм, что она может зайти.

Заторможенно киваю, обнимаю хрупкие женские плечи и выхожу следом за братьями, не обращая внимания на смешки Лиз за спиной. Натыкаюсь на пару голубых, как и мои глаз, и понимаю, что разговор будет не из приятных.

— Что стряслось?

— Мы в долбаной жопе, Ник, — Кил рычит, а затем устало валится на диван. Только сейчас я понимаю, сколько сил он прилагает для того, чтобы сохранять самообладание при Тиффани.

— То же мне новости. А конкретнее можно?

Киллиан выкладывает все, что было до нашего прихода. А я слушаю и охреневаю от наших, мягко сказать, дерьмовых перспектив. Мы не просто в жопе. Мы в гребаном очке по самые уши.

— Она сдалась. Не верит в то, что все получится. А я не знаю, в какую дырку нырнуть, чтобы найти хоть какую-то зацепку.

— Твои люди ничего не выяснили? — Чарли хмурится и садится рядом с братом.

— Глухо. Везде ничего. Словно кто-то хорошо подчистил всю информацию, — Киллиан смотрит на меня, а в глазах такая стужа, что и меня пробирает. — Если с ней что-нибудь случится, то я перебью весь город к херам.

— Я ещё раз подключу свои связи, может всплывёт что-то новое. Будем копать, пока не найдем хоть какую-то деталь. Время есть.

Чарли постучал ладонью по плечу брата, а я лихорадочно вспоминал того самого человека, с которым мне пришлось когда-то пересечься. И тогда думал, что наша встреча больше никогда не повториться. Но у судьбы снова свои планы.

— Мне кажется, что я смогу помочь. Но мне нужна вся информация. Ото всех и обо всем. Без утаек, парни.

Глава 44

Immortals — Fall Out Boy

Киллиан

Прошедшие дни стали одними из самых тяжёлых для меня. Физически мог горы свернуть, а морально просто умирал. Эта неизвестность и абсолютная беспомощность даже при моем положении сваливала на лопатки и не давала подняться.

Я рыл днями и ночами, пока Тиффани была в больнице. Проверял даже самые незначительные новости, которые получал от своих людей. Лично встречался с информаторами и подозреваемыми, но везде было глухо, как в лесу. И это просто выедало меня изнутри.

— Как ты будешь сейчас? — сказал в одну из ночей Карим, когда смывал потоки крови со своих смуглых рук — все, что осталось от очередной засланной шестерки. — У тебя никогда не было постоянной женщины.

— И? — затягиваюсь сигаретой и выпускаю кольца дыма в морозный январский воздух.

— Это проблемы, Кил. И ты это знаешь. Лучше меня все, мать твою, понимаешь. Она… — друг долго и внимательно рассматривал мое непроницаемое лицо, ища хоть какую-то реакцию на свои слова. — Она — твое слабое место.

— Знаю.

— На тебя выйдут через нее. Уже все в наших кругах осведомлены, что у Киллиана Хоггарда появилась та, через которую можно его за верёвочки дергать. Тебя марионеткой считают.

— Плевать.

Карим резко дернулся в мою сторону и заставил выронить тлеющий окурок, дёрнув за грудки на себя.

— Да соберись ты уже, блять! Ты понимаешь, что в погоне за выходом из этой дерьмовой ситуации, ты потеряешь все! Людей, репутацию, бабки, связи. Все, Кил!

— Да похуй мне! — ору в ответ, вырывая куртку из крепких рук. Отталкиваю своего верного брата и сплевываю на снег застрявшую в горле слюну. — Тебе не понять. Ты никогда ни за кого не болел в этой жизни, Карим.

— Я бы на твоём месте был аккуратен с выражениями.

— Ты одиночка. Ты был таким всю жизнь. Таким же, как и я, — ловлю в фокус его темные глаза и все как на духу выдаю. Все, что болит, вываливаю наружу, не в силах носить в себе эту червоточину. — Я знаю, что тебе сложно понять меня сейчас. Но просто поверь мне, брат, я правда по-другому уже не смогу. Я не хочу никакой женщины больше, потому что только от единственной коротит так, что все внутренние резервы воспламеняются от одного контакта. Она — моя. Исключительно. Создана для меня. И я не могу так бездарно все проебать. Я ее люблю. И готов выплюнуть это в лицо каждой твари, которая посмеет сказать что-то против. И каждая сука должна знать, что Тиф — моя. Пусть не смеют лезть к ней, иначе лишатся всего. Не только физически.

Больше Карим ничего мне не сказал, потому что нечего было говорить. Только короткий кивок в знак понимания моих чувств. А мне от этого нихрена легче не стало, потому что мы так ничего и не придумали.

Каждый раз возвращаясь к Тиф после очередной неудачной попытки выяснить, как можно обойти это дерьмо, я погибал, глядя в ее глаза. Я не знал, как сказать ей, что у меня нет решения. А она и не спрашивала. Моя сильная девочка просто покорно ждала, принимая все как должное. Она смирилась, а я нет.

— Тебе нужно уехать.

— Что? — она подняла на меня свой теплый взгляд, в которым читалось абсолютное непонимание моих слов.

— Я хочу, чтобы ты уехала, Солнце. Чтобы тебя не нашли. Чтобы ты была в безопасности.

Мы сидели в ее палате, крепко обнимая друг друга. Впервые в жизни мне не хотелось близости сексуального характера. Мне хотелось просто обнимать своего человека. Чувствовать ее рядом. Знать, что с ней все хорошо.

— Киллиан…

— Если выбирать между твоей безопасност№ью и нашим временем вместе, то я всегда буду выбирать первое. Это не обсуждается, Тиффани. Мы должны увезти тебя.

Она тогда ничего не сказала. Просто молчала, обнимала меня за плечи и беззвучно плакала, выжигая своими слезами в моей душе вулканические кратеры. Мне никогда не было настолько паршиво. Но, оказалось, что это только начало.

Петтифер не шутил, когда угрожал в последний визит. После нашего с Тиф разговора я сразу же стал решать вопрос с ее отъездом, не создавая лишнего шума. Но информация в этом городе расходится быстрее звука. Тем же вечером меня ждала засада.

Один против шестерых.

Очередная заброшка, в которую я приехал сам, не привлекая внимания.

В любой другой ситуации я бы, наверное, даже порадовался возможности попрактиковать тактику бокса в столь сложных обстоятельствах. Но сейчас у меня внутри такой ураган эмоций бушевал, знаменуя только начало форменного пиздеца, который вскоре накроет, что я потерялся в этих ощущениях. И по итогу получил предельно ясное предупреждение о моих попытках вывезти Тиф из страны.

— Если ты ещё раз решишь провернуть нечто подобное, — один из амбалов снова опускает руку мне на печень, — то тоже самое произойдет и с той девкой, что сейчас мерно посапывает в своей палате. Раньше, чем положено.

— Сука, — сплевываю кровь, замахиваясь ему в челюсть, но получаю удар в ответ от второго. Чувствую, что силы на исходе, когда их главный вальяжно отходит от автомобиля, у которого все это время наблюдал за тем, как меня используют в качестве груши, и направляется ко мне.

— Привет тебе от мистера Петтифера. Надеюсь, ты понял, что увезти ее не получится. За вашу самодеятельность срок сократился до конца января. Осталось меньше месяца. Наслаждайтесь моментом.

Контрольный пинок в правое колено, и больше никаких телодвижений. Только мое откровенно замученное физически и морально тело. Только опустошенность внутри. Только безысходность и страх.

Казалось бы, хуже уже просто быть просто не может. Но когда в моем кармане зазвонил телефон, я уже не ждал нихрена хорошего.

— Да, — хриплю в динамик и сплевываю собравшуюся в горле кровь. — В чем дело, Чарли?

— Тебе нужно приехать в больницу, Кил. Нас пасут, — голос брата теряется в каком-то диком шуме на заднем фоне. И это мгновенно разгоняет по моему телу огромные мурашки. — Буквально полчаса назад в палате Тиф устроили погром. Здесь просто дурдом, Киллиан. Приезжай.

Глава 45

Youth — Daughter

Тиффани

— Успокойся, Тиф, выдыхай!

Чарли трясет меня за плечи, пытаясь привести в чувства, но мое нутро просто заливает дикой паникой. В очередной раз обвожу расфокусированным взглядом то, что осталось от палаты: кушетка и тумба перевёрнуты, приборы разбиты, мои вещи раскиданы по всему помещению. Не знаю, совпадение это или нет, но на момент дебоша меня здесь не было — плановые процедуры. Сэм отвела меня в кабинет терапии и вернулась сюда, застав не самую приятную атмосферу.

— Где Саманта?

— С Ником. Он с ней и никого не подпустит. Ты главное успокаивайся, — Чарли гладит меня по волосам, прижимая к себе, а я чувствую, как бешено колотится его собственное сердце. Мужчина пытается привести в равновесие меня, но сам буквально пышет эмоциональным дисбалансом. — Сейчас приедет Киллиан, мы разберемся во всем.

— Ты сказал ему?

Отстраняюсь и испуганно смотрю в голубые глаза.

— Не будь наивной, Тиф. Конечно, я сказал ему.

Все оставшееся время я молчала. Страх разъедал организм где-то на подкорках сознания. Лихорадочно пыталась глушить всю эту историю, но повод погрома был предельно ясен. И мои догадки подтвердились, когда в палату буквально залетел Киллиан, бросившись ко мне.

— Солнце… — он суматошно проводит по моему телу крупными ладонями, проверяя целостность моего тела, а я во все глаза смотрю на разбитое лицо. — Ты в порядке?

— Боже, Кил! Что произошло?! — спрыгиваю со стула, на котором провела последние полчаса, и вцепляюсь пальцами в крепкие плечи. — Кто это сделал? Господи… Да ты весь в ссадинах и синяках…

— Жить буду, родная, ты только не волнуйся.

Его губы, разбитые в нескольких местах, слабо растягиваются в улыбку, ещё больше выбивая меня из равновесия. И он понимает — сгребает меня в охапку и усаживает к себе на колени, притискивая до такой степени, что аж больно становится. Но я терплю, лишь бы чувствовать, как под моими ладонями ходит ходуном его сердечная мышца.

— Кил.

Чарли встаёт рядом и перехватывает взгляд брата. Между ними происходит какой-то молчаливый диалог, после чего средний Хоггард выходит, оставляя нас наедине.

— Ты больше ни минуты не проведешь здесь. Мы возвращаемся в поместье. Там я хотя бы могу быть уверен в твоей безопасности.

— Кил… — целую израненные губы, ласково пробегая пальцами по мощной шее. — Они не дадут нам сбежать. Ты же это понимаешь?

— Не думай об этом, Солнце. Я все решу.

Даже в этот момент, в таком откровенно разбитом состоянии, Киллиан Хоггард производит непередаваемое впечатление. Только сейчас, в его сильных руках, я чувствую себя под защитой, хотя вокруг откровенная катастрофа.

— Кто это сделал? — шепчу ему на ухо и запускаю пальцы в волосы, прочесывая макушку. Наслаждаюсь мужским ароматом, в который на перебой вмешиваются примеси пота и железа, которым отдает запекшаяся на руках кровь.

— Те же люди, которые и прхозяйничали здесь. Ты видела кого-нибудь?

— Нет, но моя медсестра, Саманта… Она стала случайной свидетельницей. Я, черт возьми, не понимаю, как они смогли беспрепятственно пройти в палату? А если бы я была там?!

— Все было рассчитано так, чтобы запугать, Тиф, — Кил медленно выдыхает и ещё крепче обвивает ладонями мою талию. — К тому же, здесь явно стояла прослушка. Бабки решают все, малышка.

Возня за дверью заставила нас перевести взгляд на источник шума, а затем остальные братья зашли в палату. Николас придерживал бледную Сэм за талию, а Чарли сопровождал доктор Грант. Лица мужчин выражали крайнюю степень напряжённости.

— Есть понимание, как это произошло? — Кил обращается к доктору, не разрывая столь тесного контакта со мной. Мистер Грант только озадаченно качает головой.

— Выясню — дам все объяснения. Не сомневайся.

Киллиан кивает в ответ и поворачивается к Сэм.

— Саманта, как они выглядели?

— Двое… — женский голос дрожит, но девушка уверенно посмотрела в глаза моему мужчине. — Двое здоровенных бугаев, которые работали на удивление ювелирно и очень тихо. Если бы я не зашла за необходимыми вещами, то мы бы даже не услышали, что здесь кто-то был.

— Они ничего не сделали тебе? — при этих словах брата Ник нахмурил брови, а ладонь на женской талии непроизвольно сжалась в кулак.

— Нет. Я закричала, начал сбегаться персонал, но они беспрепятственно смогли покинуть помещение.

— Если я их покажу, ты узнаешь?

— Думаю да.

— Все, — Ник выходит вперёд, загораживая собой Сэм, — забирайте отсюда Тиф и уезжайте. Дальше я разберусь.

На удивление, ни Киллиан, ни Чарли не стали возражать. Доктор Грант дал братьям несколько указаний по поводу того, как в дальнейшем организовывать мой уход, обещая приезжать лично для контроля динамики. А после его выхода из палаты Кил со скоростью пули вытащил все мои пожитки.

— Ситуация, конечно, откровенное дерьмо. Но ты будешь рядом со мной — это самое главное.

Никаких комментариев на этот счёт. Никаких обсуждений. Никаких вопросов. Все это мы оставили до того момента, когда останемся наедине в нашем крыле в поместье. Как я ни старалась заставить Кила показать свои раны доктору Гранту — все безуспешно. И самое удивительное, что все остальные мужчины Хоггард вели себя так, будто это сущий пустяк.

— Это не ерунда, Кил! — гремела я на весь салон его спортивной тачки, когда мы были на полпути к поместью. — Тебя избили! Ты весь в синяках и крови! Почему ты так посредственно относишься к себе? Почему на любую мою царапину ты реагируешь катастрофой, а сам не считаешься с моими страхами?!

— Потому что я привык к этому, родная, — тихий голос, так не свойственный старшему из братьев, разряжает пространство похлеще моего крика. — Это пустяк. А если что-то случится с тобой, то я выжгу нахрен весь этот город.

— Киллиан…

— Я могу за себя постоять. А ты нет.

— Неправда!

— Тиффани. Пожалуйста. Давай просто вернёмся домой и там поговорим.

Его ладонь накрыла мою, и столько непомерного груза, который он носит в себе, теперь и я почувствовала, что мгновенно захлопнула рот. У меня в сердце сейчас такая борьба разворачивается, что нет понимания, как в этом противостоянии выстоять. Но у нас нет выбора.

Когда машина заехала на свое привычное место парковки, я облегченно выдохнула. Я соскучилась по этому дому, хоть и прошло не так уж много времени. Киллиан медленно открывает мне дверь и протягивает руку, помогая выйти, а затем и вовсе подхватывает на руки.

— Ты что делаешь? Поставь сейчас же! Тебе же больно!

Но он словно не слышит. Широкими шагами преодолевает многочисленные комнаты, персонал, встречающийся на пути, кторый сообщает, что ни Ричарда, ни Беатрис нет дома. Значит, они не знают о случившемся. Киллиан не делает попыток остановиться, быстро взбегает по лестнице и буквально вламывается в наше крыло. Вносит меня в комнату, аккуратно усаживает на кровать и уходит.

Пытаюсь собрать воедино тот кисель из мыслей, который сейчас бурлит в моей голове, когда осознаю, что в ду́ше полилась вода. Медленно встаю и захожу в ванную, наблюдая, как за запотевшим стеклом прорисовывается мощная спина, длинные накаченные ноги, красивые и подтянутые ягодицы. Голова мужчины опущена, а по телу напористыми потоками стекает вода, смывая остатки крови и грязи.

Решительно отодвигаю створку и замираю, глядя, как на перекатывающихся мышцах алеют кровоподтёки и огромные синяки. На его смуглой коже почти не осталось живого места, и эта картина меня убивает.

На автомате шагаю внутрь кабины, даже не осознавая, что до сих пор в джинсах и свитере. Одежда тут же вымокает до нитки, но я не чувствую ничего, кроме оголтелого стука бешеной мышцы в груди, которая тянется к одному единственному человеку. Протягиваю руки и обнимаю израненный торс, складывая ладони на каменном прессе. Ощущаю, как замирает и напрягается под моими пальцами мужское тело. Как на несколько секунд Киллиан прекращает дышать, а затем резко разворачивается и с диким рвением впивается в мои губы, вышибая из меня оставшийся воздух.

Глава 46

Calls Me Home — Shannon LaBrie

Киллиан

Болит каждая клетка тела, но это не сравнится с тем, в какой агонии сейчас мечется мое сердце. Все, что происходит, похоже на какой-то грёбаный театр абсурда. Ты сидишь, смотришь на все это дерьмо, но ничего не можешь сделать. Ничего. И как бы ты не пытался собрать себя по кускам — каждое погружение в яркие зрачки женщины, сводящей с ума, в которых плещется боль и обречённость — все это просто раздирает меня на части.

Напористые струи воды бьют по плечам, смывая остатки грязи и крови. В ушах дичайший гул, который долбит по перепонкам в надежде, что они лопнут под натиском. Руки трясутся, словно в лихорадке, пока не упираю их в стенку душевой кабины. Но звук отодвигающейся створки моментально заставляет меня застопориться только на этом источнике шума. Один рывок — и я уже вижу ее, маленькую и хрупкую, полностью промокшую под ливнем холодных капель. Снова резкое движение — я цепляю острый подбородок и впиваюсь губами в ее рот, сочный и манящий, и больше не могу себя контролировать.

Мокрая одежда прилипает к моему голому телу, пока я лихорадочно кусаю женские губы, засасываю ловкий язык, стукаюсь зубами об ее в попытке захватить как можно больше плоти. У меня, нахрен, просто снесло голову.

— Кил… — хрипит Тиффани, цепляясь ногтями за мои плечи. Одной рукой подхватываю ее за попу, а другой поднимаю выше подбородок, добираясь до нежной шеи. Вдыхаю неповторимый запах, вожу носом по гладкой коже и задыхаюсь от чувств, которые бушуют внутри меня.

— Ты понимаешь, что ещё под наблюдением врачей? Понимаешь, что тебе нельзя так опрометчиво скакать под холодную воду?

Говорю, а сам уже покидаю кабину, крепко держа в ладонях свою женщину. Мокрые струи стекают на пол, пока я, не прекращая целовать Барлоу, стягиваю промокшие насквозь тряпки и упиваюсь ее тихими стонами.

— Тебе плохо. Я не могу оставаться в стороне, когда ты страдаешь! Ох… — Тиф выгибается дугой, когда свитер летит на пол мокрой кучей, и мой язык накрывает горошину соска. Я кусаю, выкручиваю и целую свидетельство ее возбуждения, а руками сминаю округлые ягодицы, затянутые в мокрые джинсы. — Боже, Кил… Сбавь немного обороты… Я сейчас кончу, даже не начав.

— Так давай, Солнце, — опрокидываю ее мокрой спиной на кровать и стягиваю со стройных ног джинсы. Когда вижу, что Тиффани без белья, то в паху становится нестерпимо горячо. — Сладкая моя девочка.

Не успевает она ничего ответить, как я уже ныряю ртом между ее бедер. Секунда — я нащупываю языком нежную плоть, а Тиф моментально взрывается в удовольствии.

— Кончай, родная, — смотрю, как закатываются ее глаза, как расслабляется красивое лицо, как шире раздвигаются ноги, предоставляя мне полный доступ. И я больше не в силах терпеть.

— Я так тебя люблю, Солнце, — утыкаюсь носом в ее ушко и медленно вхожу, — ты — самое дорогое, что у меня есть, — толчок, — ничего подобного никогда не испытывал, — толчок, — горю весь. Рядом с тобой горю, — ускоряюсь и ловлю в плен своих глаз ее. Тиф роняет слезы и накрывает рукой ту половину груди, за которой тарабанит мое бешеное сердце.

— И я тебя люблю, родной. Я так тебя люблю! Это невозможно выразить. Никогда во мне не было таких эмоций. И тогда тоже не было.

Она топит меня в своих чувствах с головой. Мы срываемся одновременно. Летим навстречу друг другу, упираемся лбами, сцепляемся ртами и пальцами, пока наши тела сливаются воедино. И если бы я знал, что это наша последняя совместная ночь, то никогда бы не отпустил Тиффани из своих рук. Никогда.

Тиффани

С того момента, как мы залили всю нашу спальню водой, прошло чуть больше недели. Всю ночь Кил и я любили друг друга так, словно это было в последний раз. Мы снова и снова срывались в пучину удовольствия, пока не отрубились без сил в объятиях друг друга. А когда проснулись, то Киллиан сообщил, что уезжает.

— Но почему? — поднимаюсь на подушках, придерживая простынь на груди под красноречивым взглядом Хоггарда.

— Только что написал Карим. Нашлизацепку, но мне нужно быть лично. Это не в Лондоне.

— И сколько тебя не будет?

Не могу совладать с собственным голосом, который выдает все мое расстройство.

— Я не знаю, Солнце, — Кил опускается напротив и берет мое лицо в ладони. — Посмотри на меня.

Поднимаю веки и встречаюсь с голубыми озёрами его глаз. Теперь я явственно вижу, что он не хочет уходить. Ему так же тяжело, как и мне. Но у нас нет выбора.

— Я тебя люблю, — хриплый голос разрывает пространство, срывая с моих губ протяжный всхлип. — Я невероятно сильно не хочу тебя оставлять, родная. Сейчас мне тяжело. Но ты же знаешь, что у нас нет других вариантов.

— Я знаю.

— Все будет хорошо. Чарли и Ник с тобой. Веришь мне?

Обезоруживающая улыбка осветила его лицо, заставив сжаться сердце.

— Конечно. Я всегда тебе верила, — тянусь навстречу и обнимаю мужскую шею. Касаюсь голой кожей груди его оголенный торс и чувствую, как снова возбуждаюсь. — Я тебя очень люблю. Возвращайся скорее.

Но Кил снова ловит в плен мои губы, ныряя ладонями к бёдрам.

— Пожалуй, я ещё смогу немного задержаться. Иначе умру от стояка.

До сих пор в ушах звенит его и мой хохот. Казалось бы, что все это было так давно и недавно одновременно. Мы постоянно на связи, но что-то в глубине моей души предательски точит изнутри, предупреждая об опасности. И пока Киллиан не рядом, я не смогу расслабиться, даже не взирая на собственные проблемы, которые никуда не делись.

За время отсутствия старшего из братьев меня несколько раз навещал доктор Грант. Состояние улучшилось, процедуры отменили и даже разрешили посетить сегодняшний праздник, устраиваемый в честь юбилея Ричарда. Его шестьдесят пройдут под эгидой разных эпох Великобритании. Костюмированной вечеринке быть.

В очередной раз проверяю сотовый в надежде, что от Кила будет хоть какая-то весточка, но, увы, экран по-прежнему пуст. Со вчерашнего дня он вне зоны, что откровенно меня пугает. И разные домыслы просто сводят с ума.

— Дорогая, — женский голос вырывает меня из разрушительных мыслей. Оборачиваюсь и встречаюсь глазами с Беатрис, в руках которой большой черный чехол из-под одежды. — Не помешаю?

— Нет, нисколько, — натягиваю на себя подобие улыбки и приглашаю хозяйку дома в свои покои. Трис медленно проходит вперёд и опускает свою ношу на кровать, а сама подходит ко мне и садится рядом.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь, милая? Слишком бледная. Да и опять не ешь.

— Не волнуйтесь, все нормально.

— Я взяла на себя смелость подобрать тебе платье на вечер. Думаю, что этот наряд будет впору.

— Спасибо.

Женщина наклонила голову и посмотрела в окно, а затем заговорила снова:

— Я тоже переживаю за него, Тиф. Но поверь, если ему есть куда, а главное, к кому возвращаться, то он обязательно сделает это, — Беатрис легонько сжала мою ладонь в своей и легко улыбнулась, — он любит тебя, милая. И меня, как мать, это несказанно радует. Киллиан всегда был сложным. Сначала ребенком, потом мужчиной. Но он как никто способен на сильные чувства. А сейчас его сердце действительно в любви. Поэтому не сомневайся в нем. Все будет хорошо.

Она не требовала от меня ответной речи. Лишь только сказала то, что планировала, и поспешила покинуть мою комнату, оставив меня наедине с собственным внутренним раздраем.

Время шло, гости постепенно наполняли поместье, а от Киллиана так и не было вестей. И если бы не Элизабет, которая буквально силком запихала меня в платье, принесенное Трис, то я так бы и просидела в своей спальне, таращась в одну точку.

Когда разглядывала себя в зеркало, то не узнавала девушку, смотрящую в ответ. Мои волосы были заплетены в большую косу, по бокам же лицо украшали вьющиеся пряди. Небольшие сережки, пышное платье цвета металла с вкраплениями камней, с корсетом и высоким воротником идеально село по фигуре и придавало мне какой-то жёсткости и изящности одновременно. Лиз же облачилась в чёрное платье с акцентом под грудью, которое ещё больше подчеркивало ее изящную фигурку, рыжие волосы были собраны наверх, украшенные объемным черным пером.

— Чарли с ума сойдёт, — прошептала ей на ухо, когда мы спустились по лестнице и попали в водоворот самых разных представителей многочисленных эпох Британской империи. Поместье превратилось в один из средневековых замков Лондона, благодаря эффектным декорациям и свету. Официанты сновали туда-сюда, предлагая закуски и напитки, пока рыцари, графы, виконты, бароны и ещё множество ярких видов британской знати беседовали между собой. Обстановка соответствовала стилю празднования — все было максимально на высшем уровне.

— А вот и он, — лицо Элизабет украсила счастливая улыбка, когда нам навстречу вышли Чарли и Ник, оба в черных штанах, заправленных в высокие сапоги, белых сорочках и черных жилетах поверх. Красавцы — ничего не скажешь.

— С Вашего позволения, миледи, я украду свою даму, — Чарльз шутливо поклонился мне, а затем с дичайшим нетерпением подхватил маленькую ладонь Элизабет.

— Мда… — протянул Ник, прожигая спину удаляющегося брата, — мне иногда кажется, что у влюбленных пуддинг вместо мозгов в голове.

— Я посмотрю на тебя, братец, когда твое сердце завернет в конвульсии. Кстати, а где Сэм?

Намеренно поддеваю самодовольного засранца, хотя прекрасно знаю ответ на этот вопрос. С Самантой мы поддерживаем связь, и что-то мне подсказывает, что именно эта девушка и собьёт спесь с нашего форменного циника.

— А что она? Ты же знаешь, сестрёнка, что только ты моя пара на все эти семейные вечеринки.

Ник подхватывает меня под руку и ведёт в главный зал, но его лицо заметно помрачнело.

Надо сказать, что пробираться сквозь людей в своем платье крайне тяжело. Подол постоянно цепляется за чьи-то каблуки, вызывая у меня очередную непотребную ругань, явно не соответствующую стилю празднования.

— Да ты тот ещё сквернослов, оказывается, Заноза, — хохочет Ник, когда я в который раз выдергивала тяжёлую ткань из под чьих-то ног.

— Ты горзишься следующим попасть под удар, если сейчас же не прекратишь ржать.

— Понял, принял, ушел за напитками, миледи.

Под новый хохот, Ник развернулся и отправился к официантам, пока я в одиночестве разглядывала большой зал. Зацепилась взглядом за Чарли и Лиз, которые миловались в уголке, за ещё десяток парочек, молодых и не очень, которым такое празднование явно было по душе, за Ричарда, который принимал поздравления и обнимал за плечи свою жену. В этот момент тоска горьким комом осела в груди, провоцируя разреветься прямо здесь или же покинуть всеобщее веселье, что я и намеревалась сделать. Намеревалась, пока на талию не легли чьи-то ладони, а кожу у уха не обжёг такой родной и долгожданный шепот:

— Соскучилась, Солнце?

Резкий рывок. Оборот на сто восемьдесят градусов. Глаза в глаза. Эмоции на вылет. Чувства на разрыв. Счастье на максимум.

Машинально подаюсь вперёд и обнимаю крепкую шею, утыкаясь носом в грудь, затянутую черным кожаным камзолом.

— Киллиан, — вдыхаю его запах и взрываюсь от ощущений.

— Я здесь, моя родная. Я с тобой.

Глава 47

My Immortal — Evanescence

Киллиан

Бесконечно гоняю в мозгу свежую информацию. Первый шок прошел, но на место ему никак не приходило привычное хладнокровие. Целую неделю меня штормило так, как никогда раньше. Но, по крайней мере, теперь я знаю, что мы двигаемся в правильном направлении.

Гребаная трубка сдохла в самое неподходящее время, не позволяя мне связаться с Тиф и успокоить ее, что со мной все хорошо. А то, что моя неутомимая Заноза однозначно переживает — неоспоримый факт. Именно поэтому я сорвался из Дублина в последний момент, чтобы быть на юбилее Ричарда, но не из-за него, а из-за Тиффани и мамы.

Одежда, стараниями матушки, давно висела на вешалке в моей городской квартире, поэтому оставалось только переодеться и отправляться в путь, чтобы сделать своей женщине сюрприз, но на выходе из лифта меня ждало очередное дерьмо. Стоило только мне переступить порог кабины, как кто-то влетел в меня с разбегу, сотрясаясь в истеричных рыданиях.

— Майя? — удивлённо вскидываю брови и отстраняю от себя девушку, волосы которой сбились в неопрятные колтуны, короткое платье на теле, покрытом свежими ссадинами, было разодрано, а глаза воспалились от пролитых слез. Глядя на эту картину во мне моментально вспыхнула злость. — Что случилось? Кто это сделал?

— Кил… Я… Я… — девушка снова срывается на рев. На автомате подхватываю ее на руки и заношу в квартиру, а затем усаживаю на диван в гостиной.

— Так, тише. Успокойся. Выдыхай. Ты в безопасности, — осторожно сжимаю ее ладони, сверля взглядом разбитые девичьи коленки. — Что произошло?

— Я… Я не знаю, — всхлипывает и топит меня в своих залитых кровью белках. — Двое мужчин… Они… Все случилось вот… Меня сильно ударили об асфальт, — Майа плачет, вспоминая случившееся, а меня буквально разбивает лютый гнев. — Они все время говорили про тебя… Постоянно что-то о том, чтобы ты не крутился под ногами… Про какую-то девушку… А мне сказали, что если до тебя не дойдет, то меня убьют. Киллиан! — она снова срывается на истерику и бросается ко мне. — Я боюсь! Что мне делать?! Что делать?!

Лихорадочно думаю, пока машинально глажу женские плечи. Эта дичь вышла за всякие рамки.

— Тише, Майа. Ничего с тобой не случится, я все улажу. Пока останься здесь. Мне нужно уехать. Тут ты в безопасности.

— Нет, Киллиан, не бросай меня! Пожалуйста!

— Ещё раз повторяю, что тут тебя никто не тронет. Я гарантирую, — медленно отстраняю от себя девушку и поднимаюсь. Руки зудят размазать чью-нибудь морду, но разум говорит, что нужно действовать по-другому. — Ты знаешь, где здесь все находится. Если что, я на связи. Отсюда ни ногой, пока я не дам добро. Поняла меня?

Девчонка только молча сверлит меня взглядом.

— Майа, это нихрена не шутки, ты понимаешь?! Из дома ни шагу, ясно?

Она коротко кивает и снова заливается слезами. Но мне сейчас не до женских истерик. И, надо сказать, меня они до сих пор не трогают. Кроме единственной.

Быстро сбрасываю вещи и надеваю приготовленный для меня костюм. Параллельно набираю Карима, обрисовываю ситуацию и покидаю квартиру, чтобы быстрее оказаться в поместье. Мне нужно срочно увидеть Тиф и поговорить с братьями.

Когда я захожу в главный зал, то сразу же замечаю свою королеву. Ее присутствие хотя бы на короткий миг вышибает из меня все заботы, оставляя только этот момент и понимание, как же я, мать его, дико соскучился. Тиф что-то тихо говорит Нику, и тот удаляется под собственный хохот. Невольно улыбаюсь, когда представляю, что эта острая на язык девочка в очередной раз выдала. А когда оказываюсь рядом, то просто погибаю от желания прикоснуться. Шикарное платье скрывает любимое тело, но моя память тут же воспроизводит желанные изгибы, а сводящий с ума запах заполоняет рецепторы. Резко опускаю ладони на тонкую талию и опускаюсь к аккуратному ушку:

— Соскучилась, Солнце?

Когда же встречаемся глазами, то снова под этим жаром погибаю. Не могу насмотреться. Не могу надышаться. Не могу перестать касаться. Как и она — резко обнимает за шею и прижимается так близко, как только возможно.

— Киллиан.

— Я здесь, моя родная. Я с тобой.

— Почему ты не сказал, что приехал? Я вся извелась! — лёгкий толчок в грудь, вызывающий мой смешок, а затем наши губы встретились после долгой разлуки.

— Труба села. А дома… — смотрю на нее, такую красивую, но изможденную моим отсутствием, что решаю промолчать о том, кто находится сейчас в моей квартире и почему. Я сам все решу. — Я просто хотел сделать сюрприз. Удалось?

— Не то слово, — снова поцелуй, но уже в скулу, от чего мурашки побежали по телу. — Я так скучала.

— И я, Солнце.

Снова оставляю поцелуй на сочных губах, обводя пальцами узкий женский подбородок.

— Пойдем поздравим твоего отца.

Тиф кивает в сторону Ричарда, который уже увидел нас и счастливо улыбается, ожидая, что мы подойдем. Что мы, собственно, и делаем.

— С днём рождения, — Барлоу обнимает старшего Хоггарда, а затем немного отходит в сторону, предоставляя мне возможность поздравить именинника.

— Спасибо, милая. Ты просто невероятно выглядишь. Как и ты, сын. Вы идеально подходите друг другу.

— Знаю, — протягиваю руку, которую он жмёт в ответ. — С юбилеем.

Смотрю на человека, который вырастил меня, и ничего не испытываю. Я настолько очерствел в своих собственных эмоциях, что больше не воспринимаю его ни в каком отношении. Все те обиды, которые испытывал ранее, ушли на задний план, потому что сейчас все, что меня заботит, касается только Тиффани, которая ласково перебирает пальцы моей свободной руки, всю свою любовь на меня обрушивая. Я не привык к этому. Меня трясет внутри от этих незнакомых эмоций.

— Дети, — мама вступает в разговор, чтобы немного сгладить всегда образовывающиеся между нами углы, — давайте сфотографируемся. Нашей семьёй в такой замечательный вечер.

Медленно киваю, переводя взгляд на Тиф, которая отпустила мою руку и вознамерилась отойти, пока я снова не перехватил маленькую ладонь и не подтянул хрупкую фигуру к себе.

— Куда ты собралась?

— Ну, как же? — Барлоу искренне удивилась, оглядывая ту суету, которую снова развела мама, собирая всех своих детей по залу. — Я подожду тебя, пока вы сделаете фото.

— Солнце, — смотрю на нее, а внутри такой водоворот щемящей нежности закручивается, что заворачивает нутро в узел. — Ты — часть нашей семьи. Всегда была, есть сейчас и будешь дальше. Ты — сестра для Чарли и Ника. Как ребенок для моих родителей. И ты ещё станешь моей женой, — слова вырвались из меня автоматом, даже не успев прочно осесть мыслью в голове. Ловлю в фокус расширенные зрачки напротив и наклоняюсь, чтобы оставить на женских губах короткий поцелуй. — Когда-нибудь ты и по бумагам будешь принадлежать мне. Но уже сейчас я точно знаю, что ты Хоггард. И всегда была ее частью.

Тиффани ничего не сказала в ответ, только крепко схватила мои пальцы и направилась в сторону родни, которую выставлял в нужном положении фотограф.

— Так, давайте, вы сюда, молодой человек, рядом с виновником торжества. Да-да… Хозяйка вечера с мужем, конечно же. Вот, идеально! А вы, голубки, рядом. Вставайте живее!

— Нам надо поговорить. Срочно, — кидаю Нику, когда прохожу мимо. Брат понимает все без слов и только кивает. Мы с Тиф встаём рядом с Чарли, который вопросительно поднял бровь. — После встречаемся в отцовском кабинете.

— Что ты узнал?

Тиф перевела на меня свои шикарные глаза, но сейчас не место и не время говорить об этом.

— Все расскажу позже, родная. А сейчас, — приобнимаю тонкую талию и смотрю в объектив, — улыбайся, нас снимают.

Пока дотошный фотограф делал миллион и один кадр нашей семьи, телефон в заднем кармане разрывался от звонков.

— Мы закончили?

— Ещё один снимок, и я вас отпускаю.

— Без меня, — бросаю вскользь и отхожу в сторону, доставая бесконечно трезвонящую трубку. — Майа? В чем дело?

— Кил! Помоги мне! Кто-то ломится в квартиру, Господи! Что мне делать?! Что мне делать?! — девчонка истерично орет на другом конце провода.

— Что за херня? У нас охрана в комплексе.

— Я не знаю, Кил! Мне страшно! Помоги! Боже…

— Так, уйди в дальнюю спальню, в гардеробной есть скрытая дверь. Спрячься там, — краем глаза замечаю Тиф, которая отошла от Ника и направляется ко мне. — Я скоро буду.

— В чем дело?

В голосе Барлоу столько тревоги, которая моментально сковывает тело, что я в очередной раз выбираю промолчать о том, что сейчас происходит в моем доме.

— Мне срочно нужно отъехать, Солнце. Серьезный вопрос. Но я обещаю, что скоро вернусь.

— Киллиан. Что происходит?

— Я пока ничего не могу сказать, но мы поговорим, как только я вернусь, — обнимаю узкие плечи, а затем перемещаю руки на бледные девичьи щеки. — Я тебя люблю. Все будет хорошо. Дождись меня, ладно?

Между нами повисла долгая пауза, закорачивающая все мои нервы. Тиффани будто чувствовала что-то — ее зрачки лихорадочно метались по моему лицу в поисках ответов, которые сейчас я не мог ей дать. Информация о Майе только доставит ей больше переживаний, которых я хочу избежать.

— Тиф?

— Ладно, — она кладет свои ладони на мои и прикрывает глаза. — Только возвращайся скорее.

— Договор.

Заставляю себя растянуться в улыбке, целую любимую женщину так крепко, как могу, а после направляюсь на выход. Пробираюсь через снующих туда-сюда людей, пока не натыкаюсь на Чарли, который шел прямиком ко мне.

— Что за срочность?

— Все потом, брат, объясню позже. Просмотри за Тиф, ладно?

Чарльз кивает, позволяя мне беспрепятственно покинуть поместье. Если бы в тот момент я мог знать, чем все это закончится, то никогда бы не вышел за эти чёртовы двери.

Тиффани

Праздник в самом разгаре, а у меня в душе полнейший раздрай. Прошло уже несколько часов с того момента, как Киллиан уехал, так толком ничего и не объяснив. Я видела, что случилось что-то плохое. Все было написано на его лице. И это не может не выносить остатки моего и так расшатанного самообладания.

Не в силах больше терпеть этот пьяный шум, я тихо исчезаю в своем крыле. Снимаю шикарный наряд, принимаю душ, и, закутавшись в любимую пижаму, усаживаюсь на кровати. Веду сама с собой мысленную беседу, а затем всё-таки звоню Килу, но в ответ получаю только сообщение от родного голоса, записанного на автоответчик.

Что-то точит меня глубоко внутри, какие-то чувства сомнения и страха прочищают организм, не давая ни на секунду отпустить тревожные мысли. Все мое существо стремится к мужчине, по которому я дико соскучилась, но его поведение заставляет меня искать ему причину. И всплывающие варианты мне не нравятся.

Ближе к ночи, когда я почти уснула под гнетом собственных предположений, на телефон упало сообщение. Трясущимися руками открываю текст от Киллиана и облегченно выдыхаю. Он просит меня приехать, потому что сам вырваться не может. В тот момент я не думаю о том, что это не характерно для Киллиана Хоггарда — он всегда все делает сам, особенно когда дело касается меня. Я подрываюсь с кровати, наспех накидываю первые попавшиеся вещи и пишу Нику в надежде, что он не сильно пьян и сможет организовать мне компанию. Через несколько минут на пороге моей комнаты оказывается младший Хоггард.

— Что за срочность?

— Кил написал, сможешь отвезти меня к нему?

— Конечно, я не пил сегодня, — в голосе мужчины сквозят явные нотки расстройства, которые заставляют меня пристальнее рассмотреть его лицо.

— Что с тобой?

Николас только печально улыбается и запускает руку в светлые волосы, проведя по ним пальцами.

— Не бери в голову, Заноза. Мне нужно все обдумать, а после уже делиться.

— Уверен?

— Конечно. Поехали, отвезу тебя.

До нужного здания добираемся на удивление быстро. Мое настроение улучшается по мере приближения к заветной цели. Когда Николас паркует машину у парадного входа и собирается выходить, я вопросительно поднимаю брови.

— Что? Я тебя провожу.

— Брось, братец, здесь охрана на каждом шагу. Консьерж меня знает. Так что, расслабься, — выхожу из салона и обхожу машину, чтобы наклониться к водительском у стеклу. — Мой тебе совет: сейчас твоей заднице надо быть явно не здесь. Поэтому оставь свои мысли на завтра, а сегодня просто действуй.

— Понял, сестрёнка. Поехал воплощать.

— Удачи.

Чмокаю его в щеку и несколько минут наблюдаю, как машина удаляется вперёд по освещенной улице. Вскидываю взгляд на элитную высотку и вхожу внутрь. Сердце почему-то тарабанит, как сумасшедшее, предвкушая долгожданную встречу. Захожу в лифт, в котором до нужного этажа поднимаюсь абсолютно одна, и пытаюсь совладать с телом, которое в момент охватил озноб.

Кабина. Длинный коридор. Та самая дверь. Негромко стучусь, но понимаю, что она открыта. Толкаю от себя и осторожно захожу внутрь квартиры, в которой приглушен свет.

— Кил!

Ответа нет. Чувствую, как по венам начинает бурлить напряжение, разгоняя потоки крови, бросая в жар от плохого предчувствия. Ведомая инстинктами, направляюсь прямиком в спальню. Снова толкаю дверь и рассыпаюсь на куски прям там, в этой шикарной комнате.

Киллиан лежит на кровати, голова повернута в сторону. Он спит. Мерное дыхание прослеживается по плавно вздымающейся спине. Мускулистые руки раскинуты в стороны, а голое смуглое тело не накрыто ничем. Подтянутые ягодицы, крепкие ноги, широкие плечи, на которых покоится изящная женская ручка. Как в тумане перевожу взгляд на девушку, чьи черные волосы закрывают обнаженную грудь, на которой явно виднеются свежие засосы, и с громким шумом роняю телефон, который все это время одержимо сжимала в руках.

Майа пошевелилась и открыла глаза. Она приподнялась на кровати, поправляя простынь, которая накрывала ее живот, и подтянула ту на грудь, после чего встретилась взглядом со мной. В нем не было ни капли смущения, растерянности или неожиданности. Только злость, перемешанная с ликованием.

— Смотри на то, каким мужчиной является Киллиан Хоггард, — женский голос сочился презрением. — По первому же зову он бросил тебя и примчался ко мне. И развести его на секс было не сложно, как видишь.

Стараюсь совладать с собой, но предательские слезы уже обжигают кожу.

— Ты не нужна ему, Тиффани. Ты создаёшь одни проблемы. Его избили из-за тебя, — слова Майи больно били в цель, обжигая и выжигая в душе сплошное пепелище. — Он сам сказал мне, что устал. Устал от этих вечных заморочек с тобой. Он одиночка по жизни. И ты ему не нужна. Запомни это.

Больше не могу ни смотреть, ни слушать. Медленно разворачиваюсь и выхожу сначала из квартиры, а затем из дома. Еле передвигаю ногами, пока внутри меня происходит такая катастрофа, убивающая все эмоции на корню, что больше ничего не остаётся. Все уничтожено. Все отравлено. Все убито.

Потоки соленой жидкости разъедают глаза, но все никак не прекращаются. Бешеная тряска разбивает тело. Истошный крик образуется где-то внутри спутанного сознания, грозясь вырваться наружу. И когда я уже почти готова выплеснуть всю свою боль, тугим кольцом обхватившую остатки разорвавшегося сердца, чья-то рука хватает меня за шею, а к носу прислоняется мягкая тряпка.

Вдох.

Непонятный, дурманящий запах.

Слабость в ногах.

Темнота в глазах.

И, наконец-то, долгожданная и освобождающая пустота.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47