Страх идёт (СИ) [Алексей Федорович Константинов] (fb2) читать онлайн

  Потрескавшаяся земля, серая дорожная пыль, голые деревья, невысокие лысые кустарники. Затянутое тяжелыми тучами небо, сороконожки, сновавшие у торчавших из земли уродливых корней деревьев. Слабый ветер, безмолвие. Словно бы вся природа погрузилась в скорбь. Вереница людей, ползущая между стволами мертвых великанов. Впереди всех Путник, среднего роста и сложения человек, с густой рыжевато-красной бородой, маленькими свиными глазками, серебристо-седыми кудрями.

   Большую часть времени люди проводили в пути, только с закатом светила их группа останавливалась на перевал. Так продолжалось изо дня в день на протяжении долгого времени. Но сегодняшний вечер особый - Старик сказал, что дальше никуда не пойдёт. Путник на это никак не отреагировал, а Павел Скворцов испугался.

   - Почему вы решили остановиться? - ошеломленный словами Старика, спросил Паша. - Страх идёт! Путник говорит, Он всего в дне пути от нас, если вы останетесь, Страх вас догонит!

   - Ты хороший парень, Паша, но за меня волноваться не нужно, - произнёс Старик. - Я устал и хочу отдохнуть.

   - Катя, твой дедушка решил остаться, - отчаявшись, Паша окликнул внучку Старика. - Хотя бы ты убеди его, что нужно идти дальше.

   Девушка, уже успевшая задремать у ствола дерева, в стороне от костра, встрепенулась.

   - Что такое? - сонно проворчала она.

   - Старик не хочет идти дальше! - Паша не понимал, почему остальные безучастны, ведь если Старик остановится, его догонят.

   - Я устала, хочу спать, не мешай, - проворчала девушка, закрывая глаза.

   Старик по-доброму улыбался, с хитрым прищуром смотрел на Пашу.

   - Мальчик, ты совсем молодой, потому не знаешь. Я не первый, кто остановился. И не последний. Как думаешь, что приключилось с твоими родителями?

   Паша знал.

   - Они остановились.

   - Мы все остановимся когда-нибудь, - с грустью в голосе произнёс Старик. - Слышал Катю? Кто-то устает раньше, кто-то позже, но силы всё-таки оставят нас. Такова наша участь, ты можешь принять её, а можешь не принимать.

   - Но там же Страх?! Как вы можете спокойно сидеть и ждать, когда Он придёт за вами? - Паша отчаялся. Он понял, что не сумеет убедить старика. Хотя бы кто-то ему помог.

   - Пускай будет Страх.

   - Как же вы не можете этого понять! - Паша схватился за голову. - Когда он придёт... это конец! Ничего уже не исправить, не изменить!

   - Разве когда мы идем по этой пустыне, мы можем что-то менять? Единственный выбор, который совершает человек за время пути - идти дальше или остановиться. Да и этот выбор иллюзия - рано или поздно все садятся и ждут своей участи. Настал мой черед.

   - Как же ваша внучка? Неужели вы не переживаете за неё, не боитесь, что с ней приключится несчастье? Как же мы, ваши друзья? Сегодня вы выспитесь, утром снова наберётесь сил и сможете идти дальше! - произнёс Паша.

   - Пускай будет так, утро вечера мудренее. Ложись спать, Паша, мы с тобой последние, кто бодрствует в столь поздний час, - сказал Старик.

   Паша вздохнул. Старик умный, знает много историй и охотно делится своей мудростью. Если он остановится и станет дожидаться Страх, как идти дальше?

   Поздно. Если не выспаться, в пути глаза сами собой будут закрываться. Путник говорил, что единственная радость в их жизни - сон. Скворцов направился к покрытому пылью стволу высокого дуба, свалился на землю, посмотрел на небо. Тучи расступились, и над головой разверзлась черная бездна, полная звёзд-крупинок. Говорят, первые люди пришли оттуда. Путник называет эти россказни пустой болтовней. Но Паше хотелось верить, что рано или поздно оттуда придёт спасение, и им не нужно будет убегать от Страха. Может быть даже звездные люди смогут вернуть маму и папу.

   Родители, как давно он их видел? И увидит ли снова?

   "Иди, Паша, - сказала мама, когда прощалась. - Мы своё отходили. Все ноги в мозоль стерли. Знаешь, как тяжело всё время изо дня в день вставать и идти? С нас хватит, ну а ты иди, родной, Страх, он ведь всего в дне пути".

   "Сын, будь мужчиной до конца. Нам с матерью не хватило сил, но ты-то, ты должен идти, никогда не останавливайся, даже не думай об этом!" - наставлял отец.

   Попрощавшись, родители сели у ручейка и стали дожидаться. Тогда Паша пообещал, что не остановится, и он по-прежнему намерен исполнить завет отца. Больше того, Скворцов поклялся заставлять идти остальных. Поэтому он пытался уговорить Старика, но не смог. Старик не пойдет дальше. Он убедил себя, что рано или поздно любой сядет и станет с покорностью овцы дожидаться Страх.

   "Он заблуждается, старый дурак, - размышлял Павел. - Я знаю, что так не должно быть. Если когда-нибудь и остановлюсь, то только чтобы встретиться со Страхом и заставить его отступить. Он будет убегать, а мы станем преследователями Его. Вот они, цель и смысл нашего пути - отыскать способ победить Страх. Неужели Старик этого так и не понял?"

   Мысли Павла сливались в единый гул, монотонный поток слов, сознание заполняли фантастические образы и он заснул. А звезды продолжали светить с небес, так же, как и сотни лет назад, словно насмехаясь над бренностью и изменчивостью всего этого мира.

<p>

...</p>

   - Вставай! - Путник грубо толкал Павла. Предстоял новый день похода. Скворцов потянулся, сладко зевнул. Было темно, хотелось спать, но небо на востоке уже окрасилось первыми лучами светила.

   - Старик, ты окончательно решил? Не идешь с нами? - спросил Путник. - Понимаешь, что встретишься со Страхом лицом к лицу?

   - Я остаюсь, Путник, я остаюсь, - пробормотал старик, не спавший всю ночь. Выглядел он хуже, чем вчера. Видимо окончательный выбор сделать оказалось нелегко. Синяки под глазами, кожа иссохла, глаза запали глубоко, пальцы на руках дрожали, он весь трясся, словно в припадке падучей.

   "Старик в ужасе! - догадался Павел. - Ему страшно, но он продолжает настырничать!"

   - Но почему вы не хотите идти дальше? - вырвалось у Павла. - Почему все вокруг так спокойно относятся к вашему решению.

   - Я устал, - настырно повторил старик. - Я хочу отдохнуть!

   - Оставь его, Паша, - вмешалась Катя. - Идти или не идти дальше каждый решает самостоятельно!

   "Она не хочет, чтобы он остановился, но не уговаривает его! - подумал Паша. - Почему же ты не попросишь его идти дальше Катюша, почему не накричишь, не забросаешь упреками! Он твой дед!"

   - Мы никого не дожидаемся, - флегматично произнёс Путник. - Я выполнил свой долг - разбудил всех, следовать за мной или нет решать вам самим, я никого не дожидаюсь и уж тем более не уговариваю.

   Сказав это, Путник пошёл. Не успевшие проснуться люди медленно поднимались со своих мест и шли следом, Паша посмотрел на Старика, пристроившегося на камне.

   - Вы же боитесь, вы охвачены ужасом. Зачем дожидаться Страха? Пойдёмте с нами, - настаивал Паша, краем глаза поглядывая в сторону удалявшейся толпы.

   - Я устал, - словно загипнотизированный повторял старик одну и ту же фразу фразу. - Я не могу больше идти.

   - Прошу вас, найдите силы, - Павел готов был умолять Старика.

   - Я устал, я не могу дальше идти.

   Павел обернулся - процессия удалилась, сегодня Путник задал высокий темп.

   - Катя будет страдать без вас, подумайте хотя бы о внучке, - не сдавался Павел.

   - Я устал, - чуть не плача произнёс Старик. - Я не могу идти дальше.

   - Я вас очень прошу, пойдёмте. Или хотите, чтобы я стоял здесь и весь день умолял идти дальше, когда остальные уйдут слишком далеко, чтобы их можно было догнать? Хотите, чтобы и меня настиг Страх! Этого хотите? Замечательно! Тогда я сяду, и буду сидеть рядом с вами, умоляя продолжить путь! - Паша решил стоять на своем до конца.

   По щекам Старика потекли слезы.

   - Прошу тебя, оставь меня. Ты не представляешь, сколько времени мне потребовалось на то, чтобы набраться мужества и остановиться. Пожалуйста, Паша, не искушай меня. Я устал! Я могу идти дальше, но не хочу. Изо дня в день повторяется одно и то же, светило встает, мы идем. Светило садится, мы останавливаемся. И так всегда, слышишь, всегда! Мне это осточертело, я дождусь Страх, чем бы он ни был, дождусь и будь, что будет! - произнёс Старик. Голос несчастного дрожал, зрачки расширились, он был бледнее белого.

   Паша посмотрел в сторону своих товарищей. Даже среди голых деревьев их силуэты было сложно различить. Они вот-вот скроются за пригорком. Скворцов испугался. С севера до ушей Паши донесся тихий пронзительный вой подхваченный ветром. Может это Страх возвещает о своем приближении?

   - Пойдёмте со мной, пока не поздно! - взмолился Паша. Его бросили родители, теперь собирался бросить Старик. - Страх уже близко!

   Старик безмолвно принялся качать головой из стороны в сторону.

   - Я устал, я не могу идти, не могу, не могу, не могу... - он повторял это снова и снова, с каждым словом делался немощнее.

   Павел обернулся - позади него никого не было. Они ушли, оставили его наедине со Стариком! Они позволят Страху забрать Пашу! Скворцов позабыл о Старике и родителях. Ветер донёс до него жуткий вой. Страх идёт! Павел вскочил на ноги и побежал через лес. Старик так и остался сидеть на камне, сотрясаясь мелкой дрожью и повторяя, словно заклинание, "не могу, не могу, не могу..."

<p>

...</p>

   Когда впереди замаячили крыши высоток, Паша решил, что у него галлюцинации. Но по мере приближения силуэты многоэтажных домов сделались отчетливыми. Похоже, сегодня они будут ночевать под крышей. На пути им попадались заброшенные лачуги, порой уютные домики, но многоэтажек Павел никогда не видел. Старик порой рассказывал о них, но Старика больше нет. А громада, что возвышалась над Павлом, накрывая своей тенью даже громадное пространство, ничего не боялась. Перед этим чудом отступит даже Страх.

   - Остановимся сегодня здесь, - скомандовал Путник. До заката оставалось часа два. Но Паша был рад, что они переночует под крышей высоток.

   Люди стали расходиться кто куда, любуясь местом, в котором они оказались. Паша не остался в стороне, он стал обходить дома кругом, с любопытством осматривая валявшиеся на земле предметы. Название некоторых из них он знал только по рассказам, потому не всегда догадывался, что отыскал на этот раз. Прямоугольную раскладушку, внутри которой хранилась причудливым образом закрепленная бумага, Паша признал не сразу. Только через некоторое время он вспомнил рассказ о книгах, хранивших мудрость тех, кто спасался от Страха много лет назад.

   Скворцов раскрыл книжку, стал рассматривать черные символы, ничего для него не значащие. Неужели эти кляксы действительно хранят чью-то мудрость? Если так, куда пропали те, кто умел её воспринимать? Старик говорил, что Страх гнался за людьми не всегда. Хотя Путник утверждал обратное, а он прожил куда дольше Старика и Паши вместе взятых.

   "Страх идёт! Он всегда будет нас преследовать, потому останавливаться нельзя, нужно продолжать путь", - наставлял Путник, и Паша верил ему больше, чем кому бы то ни было.

   Скворцов отбросил книгу, направился дальше, решив войти в здание, посмотреть, как оно выглядит изнутри. Тут до него донеслось тихое всхлипывание. Скворцов насторожился. Неужели здесь есть ещё люди?

   Он стал бегать от подъезда к подъезду, заглядывая в каждый, пока не обнаружил сидящую на ступеньках Катю. Девушка горько плакала. Когда вошёл Скворцов, она попыталась вытереть глаза, скрыть свое расстройство. Не получилось. Глаза были красными, Катя хлюпала носом.

   - Что случилось, Катя? - спросил Паша. И тут же ответил сам на свой вопрос. - Ты переживаешь о Старике?

   - Я с ним даже не попрощалась, - произнесла Катя, решив, что скрывать что-либо от Паши не имеет смысла.

   - Он делился своими мыслями? Предупреждал, что собирается это сделать?

   Катя кивнула.

   - Давно мне сказал. Я расстроилась. Думала, он меня специально дразнит. Разозлилась, нагрубила ему.

   - А он?

   - Ничего. Посмотрел на меня своими глазами. Я ведь даже не помню, какого они у него цвета, - Катя снова залилась слезами. - Запомни меня, попросил он. А я даже этой его просьбы исполнить не сумела.

   Паша неожиданно понял, что сам ничего не помнит о Старике, хотя и был последним, кто его видел. Почему в памяти не сохранились черты его лица?

   - Серые, - соврал Паша, вспомнив о пыли. - У него были серые глаза.

   Катю это не успокоило, наоборот, она заплакала еще сильнее. Паша чувствовал себя неловко, не знал, как повести себя. Обнять её? Будет ли это уместно? Сказать слова утешения? Напомнить о чем-нибудь приятном?

   "О чем приятном? - пронеслось в голове у Паши. - Что приятного мы вообще видели?"

   Всё, что им было известно - Страх идет! Только это имело значение. Ты либо идешь, либо он тебя настигает. Третьего не дано. В этом Старик был прав. Правда он добавил, что и этот выбор иллюзорен, потому что все когда-нибудь остановятся. Павел вспомнил о том, что хотел узнать у Старика, но так и не получил ответа. Может Катя знает?

   - Он не говорил, что заставило его остановиться? - спросил Павел.

   Катя, казалось, не услышала его вопроса, продолжала рыдать, не горя ни слова. Паша уже собирался уходить и оставить ее наедине с горем, но тут она заговорила:

   - Говорил. Он сказал, что не верит в существование Страха.

   - Что? - стоявший у выхода из подъезда Павел опешил. - Как это?

   - Сказал, что Страх нас пугает лишь потому, что мы в него верим и глупо бежать от иллюзии. Сказал, что я когда-нибудь это пойму и тогда придёт моё время. Сказал, что дорога, которой мы держимся, никуда нас не приведёт. Он многое мне говорил, но когда я спросила, хочет ли он, чтобы я осталась с ним, сказал нет. Потому что сам не верил в свои слова. Он просто сдался, Паша. Нам кажется, что к дороге привыкаешь, но это не так. Каждое утро придётся заставлять себя точно так же, как и в предыдущее. Легче не будет, стать сложнее может. Рано или поздно человек просто ломается.

   - Но Путник, он ведь не сломался, - возразил Павел. Катя ничего не ответила, лишь спрятала своё лицо у себя в ладонях. Скворцов оставил ее, погрузившись в безрадостные размышления.

   Как Старик мог поверить в то, что Страх не существует? Или права Катя, и он просто успокаивал себя, не желая признаться в собственной слабости? Как много вопросов и ни одного ответа. Может Путник знает? Только вот он не любитель разговаривать, молчит и супится.

   Павел ещё раз попытался вспомнить Старика, но у него ничего не вышло. Потом родителей, оказалось, что Скворцов не помнит и их. Беседы - вот и всё, что сохранилось у Павла в голове. Но ни лица отца, ни лица матери он вспомнить не мог. Страх забрал их, они стали его частью.

   "Тем лучше, - решил Скворцов, бредя по асфальтовой дорожке. - Вспоминать об оставшихся дожидаться Страха, значит накликать беду. Я не остановлюсь, никогда не остановлюсь. Страх идёт, но я не дожидаюсь его"

<p>

...</p>

   Пробираясь по растрескавшейся асфальтовой дороге, Паша словно бы шёл по хребту города-мертвеца. Ужасное запустение вокруг настораживало. Там, на окраине, Паше казалось, что стены величественных здания защитят его от Страха, но здесь, наблюдая накренившиеся одноэтажные домишки, разбитые стекла, он понимал, что предыдущих обитателей этого города стены не спасли. Сначала Паша двигался по самой широкой дороге, но через некоторое время убранство главной улицы города ему наскучило, он стал сворачивать в закоулки, в одном из которых и отыскал кощунственные пластмассовые фигурки людей, часть из которых была сильно оплавлена. Рядом грязная старая женщина, отвратительного вида, вся покрытая язвами. На затылке у неё красовалась плешь, растрёпанные грязные тонкие волосы червяками струились по вискам, закрывали собой половину лица. Бесцветные хищные глаза вперились в Павла. Тонкие словно палки руки, кожа на которых превратилась в наждачную бумагу, потянулись в его сторону. С глубоким придыханием старуха пыталась что-то произнести, но у неё не получалось.

   Путник рассказывал о таких. Ведьмы и колдуны, они принесли свою жизнь в жертву Страху, собирали пластмассовые фигуры людей, при помощи которых чародействовали. Паша скорчил лицо от отвращения, отступил в сторону. Старуха начала подниматься, пыхтя, как Старик, когда просыпался по утрам. Она тянула к нему свои руки-змеи, шевелила беззубым ртом. Паша испугался, но любопытство не позволяло ему убежать. Он никогда еще не встречался с людьми, не входившими в отряд Путника. Паше, конечно, рассказывали о других, но слышать о чем-то и видеть это своими глазами - разные вещи. Да и что могла сделать ему эта немощная старуха, даже если она ведьма? Ей и сил-то не хватит прочитать заклинание.

   Пошатываясь, она начала двигаться в его сторону. Каждый шаг давался женщине с трудом, Паше казалось, что её нога подкашивается, и она вот-вот рухнет на землю. Но старухе удалось устоять. Она слишком близко подошла к Паше, он начал пятиться, о она медленно двигалась следом, источая отвратительный запах гнили и смерти. Убедившись, что старуха безвредна, он решил рискнуть, остановился, позволил ей подойти на расстояние вытянутой руки.

   - Стой там! - произнёс он. - Ещё шаг и я буду вынужден толкнуть тебя.

   Женщина не послушалась его, она продолжила идти, протягивая руки к Павлу. Может быть, она не умеет говорить и слушать? Старик называл таких глухонемыми.

   Паша начал было пятиться, но тут женщина словно бы ожила, прытко рванула вперед и подскочила к нему, вцепилась в него своими руками, обхватила шею, прижалась всем телом. Отвращение, которое испытал Паша, не описать словами. Грязная, вонючая, гнилая, с лицом, усыпанным толстыми прыщами, из которых вылезала белая субстанция, и руками, испещрёнными глубокими оспинами и язвами. Паша попытался оттолкнуть её, освободиться, но хватка оказалось крепкой. Она приложила свои сухие, потрескавшиеся губы к его щеке, продолжала двигать ими как рыба.

   "Господи, - пронеслось в голове у Паши, - да она меня съесть хочет!"

   Мысль эта до того его напугала, что он принялся бить женщину кулаками, рассчитывая, что боль заставит её отпустить его. Но не тут то было, ведьма лишь сильнее прижималась. Паша ухватил её за худые руки, попытался разорвать их, но ничего не выходило. Он закричал, только какой от того прок? Паша и не заметил, как глаза его наполнились слезами, он ощутил себя маленьким и беспомощным, споткнулся обо что-то, упал на одно колено, женщина неуклюже растянулась, так и не разжав рук. Павел не знал, как быть, потому просто прижал руки к бокам и трясся, ожидая, когда закончится этот кошмар.

   Женщина снова стала прижиматься к нему, тереться губами о щеку, потом об ухо.

   - Воды, - донёсся шёпот до охваченного паникой Павла. - Воды.

<p>

...</p>

   Путник был недоволен, держался в стороне от Павла и женщины. Да и все остальные, кроме Кати, холодно приняли старуху в их рядах. Она была полубезумной, по всей видимости погибала, но пила с жадностью, когда ей давали стакан. Путник разрешил выпить ей лишь двести грамм воды. Павел попросил ещё немного, на что Путник предложил ему делиться своими запасами. Скворцов опешил, но Катя для старухи не пожалела своей доли, решив на ночь остаться без воды.

   Ведьма заговорила ближе к полуночи. Павел сидел над ней, охваченный любопытством. Что делала старуха здесь? Почему она одна, как довела себя до такого состояния? Но когда голос её стал твердым, Павел понял, что добиться вразумительных ответов не получится.

   - Страх, Страх, Страх, - повторяла женщина, словно сломанный аппарат, умеющий воспроизводить звуки. Старик называл такой аппарат граммофоном. Павел его никогда не видел. - Ложь. Ложь. Ложь! - женщина принялась кричать. Путник, дремавшие люди стали просыпаться. Павел подошел к старухе, брезгливо толкнул её ногой.

   - Ты чего? Спи, успокойся, - сказал ей Павел. Но женщина продолжала трястись.

   - Страха нет, Страха нет, Страха нет! - повторяла она. - Жду семь лет, жду семь лет, жду семь лет. Страха нет, Страха нет, Страха нет, - она подняла свои безумные очи вверх, посмотрела на стоящего над ней Павла. - Ложь. Ложь. Враки, всё враки. Семь лет! Семь лет! Семь лет! - она закричала, заверезжала, начала трястись. - Семь лет Страха нет, семь лет Страха нет, семь лет Страха нет... - повторяла и повторяла она. Люди проснулись и с испугом смотрели на неё. Павел тоже попятился, лишь Путник оставался спокоен, с безразличной гримасой наблюдал за происходящим.

   Катя удивила всех. Девушка подскочила к старухе, приподняла ее голову.

   - Страха нет? - спросил она. - Вы ждете здесь семь лет, а Страх так и не настиг вас? - Павел заметил, что услышав вопрос, Путник помрачнел.

   - Катерина, сядь на место! - приказал он девушке. - Эта женщина ведьма, она служит Страху.

   Но Катя его ослушалась. Впервые за всё время.

   - Ответьте, прошу вас, - молила Катя. - Страха нет? Он так и не пришёл?

   - Страха нет, семь лет Страха нет, - повторяла женщина.

   - Да она сумасшедшая, нужно унести её отсюда, - выкрикнул кто-то.

   - Кто притащил её сюда пусть от неё и избавляется.

   - Это Паша был! Давай-ка её отсюда наладь! - засуетились остальные.

   - Успокойтесь! - прервал своих товарищей Путник. Он подошёл к женщине и Кате, продолжавшей задавать старухе вопросы. - Отойди, - обратился он к девушке. Катя сверкнула глазами.

   - Вы что не понимаете, что значат её слова? - Катя схватила женщину за руки. - Она говорит, что Страха нет. Нам не нужно больше идти. Мы можем в коем-то веке остановиться и отдохнуть. День-два. Может больше.

   -Страха нет, семь лет Страха нет... - не успокаивалась женщина.

   - Отойди! - сквозь зубы процедил Путник. Но Катя осталась на месте.

   - Я тебе не верю! - бросила она ему в лицо. Никто не осмеливался разговаривать с Путником в таком тоне, да ещё и на ты. - Ты нас ведешь неизвестно куда и непонятно зачем, но Страха нет!

   - Семь лет Страха нет, - вторила ей женщина.

   Павлу стало не по себе. Да что такое вытворяет Катя?

   - Мы должны остаться здесь и никто, слышишь, никто больше не пойдёт с тобой никуда! - кричала Катя. - Ты понимаешь? Понимаешь? Ты проиграл, твоя ложь раскрыта! Из-за тебя погиб мой дедушка, но больше ты никого не погубишь. Пойдешь один, дальше только один. Никто не поверит твоим лживым речам! - провозгласила Катя.

   - Ложь, ложь, враки, враки, - вторила ей женщина.

   Тут лицо Путника снова сделалось безразличным, он отошёл в сторону, окинул взглядом лестничную площадку, на которой они заночевали, стал спускаться вниз. Люди переглянулись между собой и последовали за ним. Глаза Кати округлились.

   - Вы что не слышали? Страха нет! - крикнула им в след Катя.

   - Ложь, враки, враки... - бормотала женщина.

   Паша дождался, когда остальные спустятся, подошёл к Кате.

   - Нужно её оставить, неужели ты не видишь, что женщина безумна, - сказал он девушке.

   - Нет, она говорит правду. У меня словно глаза открылись, понимаешь? Всё становится на места, если никакого Страха нет. Представь себе, что рассказанное Путником выдумка и ложь? Понимаешь? Нас водили за нос. Мы бесцельно движемся вперёд, а ради чего? Что такое Страх, на что он похож? Мы ведь даже не знаем, Паша, даже не знаем! А там, позади, остался дедушка, он сидит и ждёт, когда мы наберёмся ума и вернёмся за ним. Он ведь всё знал, догадывался, что Страха нет, потому и остался, чтобы убедиться. Это всё объясняет. Наши родители, они тоже догадались, но не стали говорить, потому что знали - получится точно так же, как сейчас, все последуют за Путником. Но он лжец, Паша, лжец!

   - Враки, ложь, - шептала женщина, словно бы убаюкавшая сама себя своими безумными речами.

   Выслушав Катю, Павел догадался, в чём дело. Она скучает по дедушке. Он вздохнул, положил руку на плечо Кате.

   - Сегодня ты сказала, что люди порой не выдерживают пути, им не хватает сил и терпения заставить себя подняться утром и продолжить путь во имя спасения жизни. Но Старик всегда был сильный и тебе сложно поверить, что он сдался. Оттого ты и ухватилась за тростинку, услышав речи этой женщины, - сказал Павел.

   Катя горько усмехнулась, посмотрела на него.

   - Значит ты тоже с Путником? А я считала тебя другом, - с горечью в голосе произнесла она. - Уходи вместе с остальными, спасайся от самого себя!

   - Страх идёт, Катя, не забывай, - сказал он перед тем, как уйти.

   "Если Катя останется завтра здесь, то только по моей вине. Не нужно было приводить ведьму в лагерь", - подумал Павел и ощутил жгучий стыд.

<p>

...</p>

   Утром, когда Путник разбудил всех, и они готовились отправиться в путь, Павел подскочил к лестнице, решив навестить Катю.

   - Она не пойдёт дальше, - произнёс Путник. - И тебя мы ждать не станем.

   - Я скоро вернусь, - заверил его Павел. Путник лишь пожал плечами.

   - Твоё дело, - флегматично заявил он.

   Паша бегом забрался на семь этажей вверх. Катя сидела в уголке и улыбалась. Старуха, раскинув руки в стороны и широко открыв рот, валялась у самых ступенек. Она была мертва.

   - Что случилось? - спросил Павел, растеряно переводя взгляд с Кати на старуху.

   - Она умерла ночью, - ответила девушка.

   - Я вижу, но как она умерла, от чего?

   Катя лишь пожала плечами.

   - От одиночества, - предположила она. Решив, что обсуждать смерть старухи не время и не место, Павел перевёл тему.

   - Так ты идешь?

   - Нет, - ответила Катя.

   - Послушай, старуха была ведьмой, нас ведь предупреждали и твой дед, и Путник. Она лгала, чтобы заставить кого-то остаться здесь.

   Катя встала из своего укрытия, медленно подошла к Паше, взяла его за руку, отвела в сторону от мертвого тела, обняла, принялась целовать. Сначала в щеку, потом в уголок губ, потом в губы. Поцелуи становились страстными, Павел возбудился. Усилием воли он заставил взять себя в руки, отстранил Катю.

   - Что ты делаешь? - спросил он, отрывисто дыша.

   - Хочу быть с тобой, Паша, - произнесла она. - Быть твоей женой, родить тебе детей.

   Он совсем сбился с толку. Может Катя сошла с ума после того, как Старик их оставил? Она была хорошенькой и, признаться, Павел порой мечтал о ней по ночам, но девушка никогда не обращала на него внимания. Они разговаривали друг с другом только во время историй, которые рассказывал Старик. А теперь она сама бросилась в его объятия, просит взять её в жены.

   - Я... - Павел замялся, не знал, что сказать. - Пошли, поговорим об этом в дороге, Путник не станет нас ждать, - выдавил он, отстраняя девушку.

   - Ты не понял, - Катя продолжала наступать, запустила руку к Паше в промежность. - Мы останемся здесь. Вернёмся за дедушкой, он уже нас заждался. Порадуем его правнуками, - она впилась своими губами в его губы и на секунду сладость поцелуя разбавила горький смысл её речей. В это мгновение Паше было трудно соображать, но когда он осознал, что Катя хочет остановиться, то вспомнил о Страхе. Этого оказалось достаточно.

   Он с силой оттолкнул её, отошёл к лестнице. И желание, и возбуждение пропали. Катя боится оставаться одна, хочет обмануть Пашу, воспользовавшись женскими чарами, но у неё не получится.

   - Прости, но этого не будет. Если хочешь остаться - оставайся, но я не собираюсь приносить себя в жертву твоим глупым прихотям, - Павел не на шутку на неё разозлился. А ещё испугался. Сколько времени он провёл здесь? Как далеко успел уйти Путник вместе с остальными?

   Он побежал вниз по лестнице.

   - Стой Паша, - Катя бросилась за ним. - Я отдам тебе всю себя, только не оставляй меня одну. Страха нет, Паша, слышишь, его нет, - кричала Катя, одурманенная россказнями ведьмы.

   - Катя, спускайся, пойдём с нами, - откликнулся он, спускаясь. - Не нужно оставаться здесь. Я тебя очень прошу. Страх идёт.

   - Это неправда. Поднимись ко мне, останься, я тебя приласкаю, а потом ты убедишься сам.

   - Прости, но нет, - ответил Паша.

   - Тогда сдохни вместе со своим Путником, - с ожесточением бросила девушка. Он услышал, как Катя зарыдала, но останавливаться не стал. Она приняла решение, так пускай отвечает за последствия в одиночку.

   Павел выбежал на улицу и стал догонять своих спутников.

<p>

...</p>

   Ночь выдалась беспокойной, Павел ворочался с бока на бок, никак не мог выкинуть из головы Старика, ведьму, Катю.

   Страха нет - говорили они. Страх идёт - возражал Путник. Так кто из них прав? Сомнения терзали душу Павла. Может ли оказаться так, что все, во что он верил - ложь? Может ли путь, проделанный ими, оказаться напрасным? Сколько сил и времени потрачено, сколько людей остались позади, утратив последнюю надежду. И ради чего, чтобы узнать, что страха нет? Что если старуха никакая не ведьма, а просто одна из тех, кто останавливается и ждёт, ждёт, а ничего не происходит.

   "Семь лет Страха нет", - вспомнил Павел и поёжился. Может и ему остановиться, узнать, наконец, правду?

   "Похоже, я заразился безумием от Кати", - усмехнулся Паша про себя. Старик называл такой способ передачи болезни воздушно-капельным.

   Рядом с Пашей кто-то сел. Он повернулся в сторону, в темноте пытаясь разглядеть лицо человека.

   - Это я, - произнёс Путник. - Отойдём в сторонку, поговорим.

   Путнику не престало перечить, Павел подчинился. Когда они удалились от лагеря метров на тридцать, Путник остановился, посмотрел на Павла. В кромешной тьме сложно было разглядеть выражение лица их предводителя, оттого Павел покорно молчал. Выдержав паузу, Путник заговорил.

   - Мне кажется, ты начал сомневаться, - начал он. Паша ничего не ответил. - Так ли это?

   Паша нервничал, но решил отвечать честно.

   - Да.

   - Позволь рассказать о твоих родителях. Они тоже сомневались. Когда Тамара родила тебя, они решили, что должны остаться. Как ты знаешь, я не люблю указывать людям, что делать. Если они устали и не могут идти дальше - их право, заставлять я не стану. Но тогда дело касалось не только их жизни. Твоему отцу, Сергею, я сказал, что они не имеют права оставаться с тобой на руках. Они не хотели слушать меня. Страха нет, говорили они. Никто никогда его не видел, зато в дороге встречались другие люди. Вот они-то и утверждали, что сели дожидаться Страха, но он за ними не пришёл. Люди не врут, говорили твои родители. На это я ответил, что тоже когда-то чуть не перестал верить, но быстро разрешил сомнения, рассуждая так: Страх либо есть, либо Его нет. Я могу либо идти, либо остановиться. Пока я двигаюсь, вне зависимости от того, существует Страх или нет, я буду жить. Остановлюсь - и смерть может настигнуть меня. Остановитесь вы, можете погубить себя, но принимать решение за сына вы не имеет никакого права. И тогда они продолжили путь и шли до тех пор, пока ты не стал достаточно взрослым. А потом они остановились. Сергей сказал мне, что они должны узнать правду. Я пожал плечами и оставил их. Ты продолжил свой путь, - Путник замолчал, давая Паше возможность осмыслить сказанное.

   - Почему я не помню их лиц? - только и сумел выдавить из себя Скворцов, взволнованный рассказом.

   - Мы забываем тех, кто останавливается, так было всегда, - ответил Путник. - Когда я впервые ступил на дорогу, а случилось это много тысяч светил тому назад, мои родители шли рядом. Они говорили, что Страх идёт, и я им верил. Никому и в голову не приходило спросить, что такое Страх, нам было известно лишь одно - нужно двигаться вперёд, потому что те, кто останавливаются, больше не встретятся на нашем пути. Потому я и шёл, не позволяя себе усомниться, - Путник вздохнул. - Но рано или поздно сомневаться начинаешь. В такие минуты напоминай себе о том, что истина и ложь перед лицом смерти суть одно. И вспоминай слова, сказанные мною твоим родителям.

   - Ты не веришь, что Страх идёт? - неожиданно понимание обрушилось на Пашу и придавило к земле, словно пятидесяти тонная скала.

   - Не верю, - признался Путник.

   - Но других заставляешь верить! - Скворцов был возмущен.

   - Я родился на ногах, живу на ногах. Утром я просыпаюсь и иду, потому что делал так вчера, и позавчера, и буду делать завтра, и послезавтра. Но таких как я единицы, остальные захотят остановиться, если перестанут верить. А этого нельзя допустить.

   - Но почему ты не расскажешь нам всего этого, почему скрываешь, врёшь?

   - Неужели до сих пор не понял? Правдолюбы остановятся и захотят узнать, существует ли Страх. Хорошо, если всё это вымысел, как кажется мне. А если правда, за их гибель буду ответственен я, - ответил Путник. - Уж лучше пусть сами принимают это решение.

   - Так больше продолжаться не может, я должен рассказать им правду! - твердо произнёс Павел, глядя в землю.

   Путник пожал плечами.

   - Рассказывай, можешь даже остаться, если пожелаешь, - невозмутимо ответил он Паше. - Кто-то поверит, кто-то нет, одни пойдут дальше, другие остановятся, ничего не изменится. Но пока ещё не принялся трепать об этом всем подряд, поразмысли, почему я поведал правду тебе.

   Путник ушёл, оставив Павла одного. Скворцов был ошеломлен. Не знал, как будет жить дальше и что делать.

   "Вранье. Всё я знаю, - подумал Павел. - Либо пойду дальше, либо остановлюсь. Либо умру, либо продолжу жить. Выбор не велик".

   Скворцов вернулся на своё место, лёг и крепко заснул.