Нужен мужчина — настоящий [Любовь Попова] (fb2) читать онлайн

Нужен мужчина — настоящий

Глава 1

Лена

Я смотрю сквозь новый проект о детских домах, что сейчас был важнейшим на повестке последних собраний в Государственной думе. Мне оставалось сделать последний рывок до изменений в законе о распределении детей в семьях с одним ребенком.

Последний рывок, который я не могу сделать по нескольким причинам.

Самая раздражающая — это день Святого Валентина. Из-за него собрание было отменено, вернее даже не назначено. Хотя я и настаивала.

Вторая же причина — это мое собственное ухудшающееся самочувствие.

И дело, как ни ужасно было осознавать в банальном, грязном, грешном, старом как мир акте. Вернее, в его полном отсутствии.

Секса у меня не было ни с кем, кроме себя, с тех пор как ушел Женя.

Бывший жених. Человек, которого я выбрала себе в спутники жизни, но просчиталась.

Я была уверена, что смогу его контролировать, уже наметила, где мы будем жить, скольких детей растить и где обедать по воскресеньям.

И была права.

Но его полная покорность в какой-то момент стала меня откровенно бесить.

«Да, Лена. Нет, Лена. Как скажешь, Лена. Быстро или медленно, Лена? Ты уже все, Лена?»

«А-а-а-а», — внутреннее выстанываю, вспоминая такие скучные ночи в объятиях блондинистого программиста.

Когда-то я хотела именно этого. Контролировать свою жизнь, чувства, желания. И у меня ведь получилось, я перекрыла в себе похоть, которой болела к одному единственному человеку.

Я стала уверенной в себе. Я нашла мужчину не вызывающему той бури, что снедала меня денно и ночно.

Но очень скоро поняла, что прожить всю жизнь с заведенной на согласие собачкой просто не смогу.

Женя ушел без возражений, сказав свое очередное: «Если тебе этого хочется, Лена».

И вот прошло полгода, а я одна.

Без перспектив на личную жизнь, без давнишнего обновления гардероба и без способа банально снять напряжение.

Собственная рука и даже тайком купленный вибратор не были способны заменить мужское тело и прелесть настоящего полового акта.

Не было в этом вожделения, страсти, огненной погибели, о которой так любят писать авторы в любовных романах.

Женя не был пылким любовником, но он делал все, что я ему говорила. Меня это вполне устраивало.

До определенного момента, когда я поняла, что его механические ласки больше не возбуждают. Конечно, куда мне такой сухой и бесчувственной стерве, какой меня считают на работе и даже собственная мать претендовать на страсть и любовь.

Но даже я не железная и не могу возбуждаться от касаний по команде.

Или просто команды дает не тот?

Так я оправдывала себя, когда прощалась с Женей. Теперь же я скучала даже по тем механическим ласкам.

По любым ласкам.

Когда-то я испытывала бурный прилив чувств к мужу своей лучшей подруги. Но не могла даже позволить себе мечтать о чем-то большем, чем вежливые улыбки и разговоры.

Я выла по ночам в подушку от внутренней боли, что мучала меня от неутоленного желания, но не смела жестом или взглядом показать, что чувствую. Чего жажду.

Может быть я была слишком правильной, потому, что Катя бросила Костю, мотивировав это тем, что он слишком занят работой и на ее хотелки не обращает внимания, а во время секса часто, как будто не присутствует. Закрывает глаза. Отключается.

Я приняла сторону Кости, была плечом и собутыльником.

Но даже когда он пьяный начал приставать, мягко отстранила и уложила спать на его диване, а сама ушла.

Дура?

Да, пожалуй дура. Но я никогда не хотела быть чьей-то заменой. Зато у меня появился человек, к которому я могу обратиться по любому поводу, и который всегда честно скажет, что он думает. Даже о моем несносном сухом характере и серой одежде.

Я дружила с ним и продолжала любить его. Но давно поняла, что влюбленность, тем более безответная, приносит боль и дискомфорт. Поэтому нашла человека, с которым решила построить совместное будущее, перед этим, разумеется, его нужно было приручить.

Приручила блин, сама не рада.

Так что за всеми этими мыслями я пришла к неутешительному выводу.

Мне нужен секс.

Вернее, не так. Мне нужен мужчина.

И единственным, кто мог мне в этом помочь, при этом не посмеявшись над проблемой, был разведенный Константин Дильман.

Именно поэтому первое, что она делаю, убрав все документы в рабочий стол, это наливаю себе бокал Шардоне.

А вы что думали?

Да, да, именно вина, чтобы хоть немного унять дрожь страха в теле и прибавить себе смелости.

Допив положенные сто миллилитров до дна, я наливаю себе еще, глубоко вздыхаю, осматривая свою светлую, забитую книжными полками квартирку и останавливаюсь на своем отражении.

Нечего особенного. Темные волосы, голубые глаза.

Решительным движением распускаю вечно стянутые узлом волосы. Расстегиваю верхнюю пуговицу. Немного подумав… Еще одну, чтобы он смог заметить кружевное белье.

Моя маленькая дорогущая слабость. Если бы я могла, на все дни рождения я просила дарить мне именно белье.

Еще немного подумав, я вернула себе привычный закрытый вид, вспомнив, что я иду не соблазнять мужчину, а делать ему деловое предложение.

«Костя, я сейчас к тебе приду», — отправляю я сообщение ВатсАп и мою бокал на идеально чистой кухне.

Сегодня бизнесмен и меценат, один их владельцев благотворительного фонда «Сердце», в котором я руковожу и бывший муж Кати, наверняка опять сидел на работе.

Там он проводил большую часть времени и не знай я его принципиальность, подумала бы, что он спит со своими секретаршами.

Но их в него влюбленность разбивалась о стену безразличия, что вынуждало его менять их слишком часто.

Пока я не нашла дородную лесби Софью.

Подходя спустя пол часа к кабинету Кости, я ощущаю неприятный укол ревности.

Даже безразличная к мужчинам Софья так ярко ему улыбается, демонстрируя декольте, что мне невольно хочется развернутся и вернуться к распитию спиртных напитков в одиночестве.

Но один его острый взгляд побуждает внутри столько трепета и желания. А мощный разворот плеч и упругая на вид задница приподнимает завесу развратных фантазий. Про лицо и вовсе стоит смолчать. Острый, упрямый подбородок, прямой крупный нос, складка на лбу и короткая стрижка.

Ничего особенного скажете вы. Идеальный, сказала я себе, когда с ним знакомилась. И уже тогда коленки стали ватные, но меня сдерживала дружба, потом Женя.

А сейчас только собственная гордость.

Потому что еще мгновение, и я просто буду валяться у него в ногах, умоляя отбросить маску сухаря и изнасиловать меня.

Лучше уйти.

Да, моя идея полная глупость. Уйду пока не заметил, чтобы не нарываться… Только вот на что?

Все-таки разворачиваюсь, но в спину мне стреляет глубокий, бархатный голос.

— А… ну стоять. На-ле-во.

Поворачиваюсь и улыбаюсь.

— Не хотела вам мешать..

— Ну ты что! — запричитала Софья и спешно начала собираться, убирая в стол какие-то бумаги. — Я уже ухожу. Сегодня же праздник и моя киска ждет от меня подарок.

Лесбиянка Софья уходит мне подмигнув, но я лишь хмурюсь и смотрю на коробку конфет в виде сердечка и только потом поднимаю взгляд.

И сердце уже колотившееся в горле, готово выпрыгнуть и заплясать в холе его современного офиса с большими окнами и крупные домашними цветами по углам.

Она осматривает мой наряд, чуть хмурится и указывает направление в свой обшитый деревом и черным камнем кабинет с широким рабочим столом.

Моей самой главной фантазией.

А еще удобным кожаным диваном у панорамного окна. Стараюсь не смотреть на него, а то что-то либидо совсем зашкаливает.

— Опять работала? — даже не здоровается он и усаживается в свое дьявольское красно-черное кресло, указывая мне привычное место напротив.

— Как обычно, ты же знаешь, что мое любимое занятие в день всех влюбленных, — говорю тихо, чувствуя, как жар от лица спускается ниже.

Еще ниже, увлажняя давно неудовлетворенное местечко.

Он на мгновение отводит взгляд, елозит по стулу и черты его лица, как будто становятся острее.

Особенно он грозен в своем черном костюме и белой рубашке, ворот которой он сейчас зачем-то оттягивает. Жарко ему что ли?

Поднимаю взгляд, на кондиционер и встаю, чтобы взять пульт. Понижаю температуру на несколько градусов, правда температуру тела понизить не удается, даже силой мысли.

Спокойнее, Лена, иначе твой план просто накроется медным тазом.

Уйми свое разгулявшееся либидо и перестать представлять его тело, каким видела его на совместном семейном отдыхе два года назад.

— Я почти все доделала и даже выпила вина, — сажусь обратно.

Странно, но Костя как будто расслабился, встал, вынуждая мое горло пересохнуть от его военной выправки и строго шага.

В голове сразу возникают картинки, как он вдалбливает меня точно так же, как чеканит свой шаг.

Размеренно. Ровно. Жестко. Пусть даже грубо.

Да уже хоть как-нибудь.

— Скучаешь без них? — растворяет его голос похотливые мысли, а сам он -непозволительно близко — ставит передо мной чашку с зеленым чаем. И пока я пью, то ощущаю на языке его мускатный запах и сжимаю бедра.

Я автоматически киваю и цепляю взглядом глянцевую поверхность стола, вспоминая шумные походы в рестораны. Где весь шум создавала в общем-то только Катя.

Я отпиваю еще чаю, понимая, что Костя всегда знает, какой я люблю. Лимон, ложка сахара. Вдруг осознаю, что ни капли не скучаю: ни по громкой музыке, ни пафосным ресторанам, ни по Кате. Да, по ней я давно перестала скучать, когда узнала о ее первой измене этому великолепному образцу мужской особи.

Сейчас, здесь наедине с Костей мне гораздо, гораздо комфортнее, несмотря на неловкость от предстоящего разговора.

— На самом деле, так мне нравится гораздо больше.

— Как, так? — уточняет Костя, усаживаясь в кресло и отпивая от своего крепко заваренного черного чая.

— Здесь и сейчас. С тобой.

Глава 2

Костя

Я на миг замираю, чувствуя, как в голове набатом бьет возбуждение от одного только присутствия Лены и решаю одним махом его на хоть на мгновение сбросить. Чтобы не оказаться животным и напасть на закрытые под рубашкой две небольшие грудки.

Разодрать кружева, которые она так любит и впиться вампириным укусом в соски.

Лучше поругаться.

Дать ей понять, что сегодня она не лучшая компания мне. И вообще не лучшая компания, потому что давным-давно вызывает совсем неадекватные реакции тела.

— Ты выглядишь ужасно.

Лена поперхнулась чаем, отставила чашку, резко выпрямилась, явно неприятно удивленная подобным заявлением, и скривила губы в подобии улыбки:

— Спасибо, ты как всегда галантен.

— Я как всегда сказал тебе правду. Кто еще это сделает? — произнес я, во все глаза смотря на мягкий овал лица и столь же мягкие губы, вкус которых мне удалось попробовать лишь однажды.

Если честно мне всегда казалось, что я ей неприятен. Все ее улыбки и разговоры были насквозь фальшивыми и этому не способствовало мое собственное отношение.

Я бесился, что меня возбуждает какая-то холодная мымра, которая и одеваться-то толком не умеет.

Но часто, засаживая член в свою благоверную я задумывался, а как стонет ее подруга Лена. Так же кричит или томно выдыхает имя своего любовника?

Лена никак не прокомментировала мои слова, рассматривая свои тонкие, изящные руки.

— Тебе жарко? — задаю я вопрос, наблюдая как по ключицам и полушариям груди расползаются красные пятна. А волосы прилипли к висками.

Она подняла взгляд, осматривая мое лицо, словно вычерчивая в уме какие-то графики. И больше всего бесит, что у большинства женщин все написано на лице, а здесь маска. Настолько непроницаемая, что хочется биться головой о стену.

— Нет, но я бы не отказалась глотнуть свежего воздуха.

Я киваю, ощущая, что и в моих легких воздуха все меньше и пультом открываю одно из окон, не отрывая от Лены взгляда.

Когда ушла Катя, я был уверен, что смогу пробиться сквозь толщу гордости и не преступности этой сидящей напротив умной женщины.

Но она оттолкнула меня, даже с несколькими промилями алкоголя в организме, а насиловать я как-то не привык.

Но судя по стояку, мучающему меня уже который месяц в ее присутствии, скоро начну.

Странно, что я думаю об этом именно сейчас. Лена уж точно ни видом, ни словом не дает понять, что готова каким-то образом сместить границы нашей дружбы.

— Лена, что случилось? — перехожу я к делу, потому что видеть ее одетой становится все труднее, а желание разорвать скромную одежду в клочья все сильнее.

— Костя, — мгновение, отсчет ударов сердца. Ну же! — У тебя кто-нибудь есть?

Как електроды в мозг, ток по всему тело, а член просто ноет. Что блять? Да, быть не может.

— Ответь, — мягко просит Лена, а у меня уже в голове картинка, как она так же мягко стонет «Еще!»

Лена могла быть такой. Мягкой, уступчивой, податливой. Наверное, такой мягкой она может быть с детьми. А может быть ли она такой с мужчиной? Я всегда предполагал, что нет. Да и Женя в разговорах часто подтверждал мои мысли.

— После Кати? — уточняю он, прочистив горло, и уже не соображая от тумана похоти.

Кивает.

— Ничего серьезного, — продолжаю, вцепившись пальцами в подлокотники, — пара контактов, чтобы сбросить напряжение.

Сообщаю без утайки, потому что кроме лютого желания трахаться, мучает еще любопытство.

Зачем она, твою мать, задает столь провокационные вопросы.

Она порой кажется совсем дурой, раз не понимает, как действует на мужиков и в частности на меня.

— А что?

— Если все так, как ты говоришь, в таком случае я считаю целесообразным вступить нам с тобой в половую связь.

Я от неожиданности захлебнулся чаем, откашлялся и быстро смахнул капли со стола. Я вернул взгляд Лене и… всё.

Образовавшаяся, звенящая тишина оглушала. Я просто замер, застыл, буквальным образом стал статуей.

Я открыл рот, и снова его закрыл.

— Половую… связь? — эти два слова вызвали взрыв фантазии в моем сознании, где фигурировал пол его кабинета, да и любая плоская поверхность и та самая… связь... С ее обнаженной грудью.

Я хотел было уже согласиться, даже если она пошутила, но тут Лена включила заучку, заставив проснуться во мне неприятные чувства злости и раздражения.

— Конечно! Эта связь имеет множество преимуществ. Тебе и мне не надо будет искать, с кем бы скинуть напряжение. При этом вне связи мы сможем нормально общаться, как ни в чем не бывало.

— Сможем ли? — почти рычу.

— Ну, конечно, — отмахнулась она. — Это ведь просто секс. Без чувств и эмоций. Если вдруг ты или я влюбимся — скорее, ты, конечно — то сможем просто прервать связь без взаимных упреков и разлада в нашей дружбе.

— Эм, — я снова откашлялся, поелозив по стулу, пытаясь без рук поправить тесноту в брюках и хмуро уточнил: — То есть мы просто будем трахаться, а потом разойдемся, как будто ничего не было? Я правильно понял твою мысль?

— Ну, не так грубо, но суть верна, — вполне доброжелательно кивнула Лена, и довольно улыбнулась, словно работник, которому она долго что-то втирала, наконец все понял.

Я медленно поднялся с кресла, чувствуя что место обжигающей похоти занимает гнев и ярость.

— Мне кажется оскорбительным, что ты хочешь использовать меня, — шиплю я не хуже змеи, — как секс-куклу на замену Евгению, который брал тебя в той позе, что ты ему сама и диктовала.

— Что?! — задохнулась она, прижав руку к груди. — Откуда…

— Да брось! Неужели ты думала, что мужчины не ведут между собой подобные разговоры. Я более чем уверен, что ты знаешь сколько сантиметров мой член.

— Не правда! Мне это… — пауза. — Совершенно неинтересно.

— Но ты ведь знаешь?

— Я не собираюсь обсуждать твои гениталии…

— Гениталии, боже.. Ты послушай себя. Только от твоей речи у мужика может развиться импотенция, — повышаю голос и она не остается в долгу. Кричит:

— Что толку от твоего огромного члена, если у тебя висят раскатистые рога?

Она тут же виновато опускает глаза, но я уже на грани. Сейчас ей лучше просто уйти.

— Если тебе нужен просто секс, то можешь его получить в любом кабаке, не портя при этом наши отношения! Только прежде… сделай с собой что-нибудь.

— Что сделать? — поднимает она брови.

Глава 3

— Для начала привести себя в порядок. Распустить волосы, расстегнуть блузку хоть на одну пуговицу. Продемонстровать, что ты не робот, а женщина. Что и тебе нужен не безропотный зомби, а мужчина! Не смотреть на всех мужиков так, словно они тебе рабы!

— Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Как у тебя язык повернулся?!

— А как тебе вообще пришло в голову предложить мне секс без обязательств?! — сорвался я на крик и тут же пожалел о своей вспышке, но было поздно. Лена вся подобралалась, выпрямила спину так, словно кто — то палку туда вставил, а на лице появилось выражение глубокой обиды. Было ясно, если сейчас не сгладить углы, то можно потерять ее навсегда. Она закроется в себе и больше не проявит по отношению ко мне не капли эмоций. А мне нужна не капля. Я хочу все эмоциии, что она может дать, будь то ненависть, любовь или элементарная похоть.

Елена

Он орет, но и меня уже колбасит.

Я к нему за помощью, а он! Он!

— А к кому еще мне идти, неблагодарная скотина?! Но знаешь, ты прав! Распущу, —делаю рывок рукой, убирая заколку и освобождая тяжелую массу волос. Она рассыпается по плечам, закрывая мне лицо. Сдуваю непослушные пряди. — Расстегну!

Под ошалелым взглядом Кости, я хочу снять с петель две пуговицы на рубашке, но они не поддаются. Дергаю со злости! Бесит! Как же он бесит! В итоге просто срываю. И это мой лучший друг. Тот, с кем с первого класса вместе, с тем, кого успокаивала когда он проиграл финальный матч. С тем, кого поддерживала, когла умирал его отец. Я для него все! А он, скотина такая, не может меня трахнуть? Я что, настолько отвратительна? Я что, не возбуждаю его?!

Лучший друг меня не понял и не принял, значит найду кого — нибудь посговорчивее.

Теперь мой вид можно было назвать весьма женственным и даже желанным, но вряд ли приличным. Наверное.

Я резко встаю со стула. Так резко, что он с грохотом падает. Все, Я готова к покорению мужских гениталий!

Задрав подбородок, хватаю свою сумку, подарок приготовленный к празднику. Последний раз сверкаю глазами и разварачиваюсь, махнув шевелюрой. Хотя наверное это было слишком театрально.

— Так и сделаю! Пойду и найду себе жеребца, который не будет брать меня по моей команде, а просто оттрахает до поросячьего визга. На что ни ты, ни Женя не способны!

Но плевать! Если самому родному человеку на меня плевать, то и мне плевать, как я выгляжу! Останови меня! — реву внутри, а внешне шагаю к двери, намереваясь покинуть охамевшего друга!

— Лена, блять!

— Я не блять! Я просто неудовлетворенная женщина, — кричу в дверь, марширую к ней. — А ты врун, если не можешь честно признаться, что у тебя просто на меня не стоит!

Рывком ее открываю, чтобы покинуть Костю и навсегда оставить незаживающую рану на нашей дружбе.

Вдруг вижу перед собой крупную руку с часами роллекс. О да... По телу мгновенное растекатеся волнение, сердце стучавшее от гнева в горле спускается на место и просто грохочет от возбуждения. Какие все таки у него красивые руки. Просто великолепные. Жилистые. В венах. А пальцы. Нет, вы только посмотрите на эти длинные пальцы.

Последний год моя фантазия была особенно бурной и частым гостем в ней были именно эти пальцы. Я представляла как они лезут в мои трусики, как нежно теребят складочки. Чееерт!

Костя с треском захлопывает дверь перед самым моим носом. Хлопок тянет меня из моих фантазий.

Ахаю, когда он неожиданно вдавливает меня в полотно и прижимается лбом к затылку. Но даже не это меня удивляет. Обнимались мы очень часто, но еще не разу я не чувстовала его так близко, еще никогда не ощущала его стояк. Ой, мамочки, какой же там стояк. Огромный, как и хвасталась Катя. Просто лучший образчик представителя членистых.

— Что ты там говорила про "не стоит".

— Ну может у тебя давно не было женщины..

— Вчера была.

— Фу, — хочу вырваться, но он берет меня в плен своих рук, уперев их в дверь по обе стороны моей головы. Нависая, заставляя вдыхать его пьянящий, мужской аромат. Голова кружится. По телу муражки. А про намокшее белье я вообще стараюсь не думать. Я никогда не возбуждалась так быстро. Обычно нужна довольно долгая прилюдия, а тут... Костя еще ничего не сделал, а меня уже ломает и трясет.

— Лена...

Его сдавленный шепот пронизывает каждый нерв, но не могу же я сдаться так быстро. Так что только и остается, что бурчать.

— Чего тебе кобель?

— Почему я?

— Что, почему ты?

— Почему с этим предложением ты пришла ко мне. У тебя ведь много знакомых.

Знакомых. Смешно.

— Потому что ближе тебя у меня нет никого.

Логично же, что за мужская истерика на ровном месте?

— Тогда скажи, ты действительно предполагаешь, что я буду таким же как Женя?

— Ну причем тут Женя. Я ведь совсем о другом.

Он продолжает, будто не слышал меня.

— Ты думаешь я буду безропотно выполнять все, что ты хочешь, и как хочешь, соглашусь на свободные отношения, а потом когда ты решишь, что наигралась, уйду не сказав ни слова?

Я часто дышу, не могу произнести ни слова. Такого я никак не могла ожидать от лучшего друга. Такой властности голоса, такой силы убеждения, трепета, что пронзало мое собственное тело от всего этого. Как ответить на его вопрос? К собственному стыду я поняла, что Костя прав. Именно этого я и жду от него. Покорности.

Возможности откатить все к дружбе, когда я ему надоест заниматься сексом с такой скучной — мной.

Глава 4

— Может ты и прав...

— Так не пойдет, — грубо отвечает он на это. Но при этом с какой — то щемящей душу нежностью зарывается носом мне в волосы. — То, что вы с Женей делали в постели, даже сексом назвать нельзя.

Да что вы говорите. Какие мы умные. Что ж ты свою жену то удержать не смог — но сейчас эти вопросы кажутся неуместными.

— А что такое секс? — иронично спрашиваю, и хочу повернуться, посмотреть Косте в глаза. Хочу понять, что он сейчас чувствую.Но стоит мне дернуться, как я опять оказываюсь распятой его сильным, большим телом.

Задыхаюсь и шумно дышу. Желание остаться в таком объятии просто невыносимо. Попросить не отпускать меня от себя еще сильнее. По телу волны дрожи носятся только от того как он убирает на бок мои волосы, как скользит кончиками пальцев по шее.

Хочется что — то сказать, еще много спросить, но остается только стискивать зубы, чтобы не застонать от удовольствия что дарят мне простые прикосновения.

Он закрывает собой весь свет.

Он всегда был таким высоким? А ведь я, пусть на небольших, но каблуках.

Его руки наводят меня на странные фантазии о пиратах, захватчиках, без разрешения берущих и дерущих своих заложниц. Сейчас с ним, не хочется стать одной из них.

— Я могу много говорить о сексе с тобой. Могу рассказывать как буду раздвигать твои ноги, как буду сжимать грудь и вылизывать соски, — О боже. хватит! — Могу рассказать, как хочу смотреть как твои строгие губы будут покорно сосать мой член.

— Перестань,— живот дрожит от нетерпения, между ног все ноет и пульсирует, выделяя еще больше влаги.

— Могу рассказать, как хочу видеть тебя покорной, на коленях. Хочу слышать, как ты будешь умолять меня, — пальцы второй руки выписывают круги на моем бедре. Даже сквозь колготки они оставляют горячие следы, как от жидкого воска. Еще никогда я не хотела секса так сильно, еще никогда я не хотела потерять над собой контроль...

— Костя-я-я!

— Но я лучше покажу... Покажу тебе, как я хочу трахаться. Покажу, какой у нас будет секс.

Он опаляет свежим, горячим с запахом моего любимог черного чая с чебрецом и мятой дыханием мое ухо. Собирает в ладонь мои волосы, дергая мою голову назад.

Черт.

Не могу сдержать стон. Это просто до невозможности хорошо. Все что он делает — прекрасно.

— Костенька,— почти хнычу, стоит его пальцам нажать на живот. — А если мне не понравится?

Полный бред, но я ведь не знаю что будет дальше. Ведь сейчас я в полном раздрае. Чуства кричат о возуждении. Тело просит феерической разрядки. Но такое уже было. Не так, но все же. И каждый раз заканчивалось полным разочарованием, потому что для оргазма мне требовалось руководить действиями Жени, чтобы потом не удовлетворять себя собой.

Хотя если честно с Костей только ради этих секунд блаженства я готова к любому разочарованию.

— Тогда вернемся к той дружбе, что у нас была. Попытаемся.

— А если не получится? А если нам станет неловко, а если я потеряю тебя.

Это самый жуткий страх. Проснуться утром и понять, что не можешь позвонить Косте в любое время и просто поговорить о погоде или депутатах, которые принимают законы только ради того, чтобы набить карманы. Страшно. Страшно остаться без лучшего друга. Потерять все из-за пары минут плохого секса. Ну или хорошего. Скорее всего хорошего.

И лучше всего сейчас закончить на этом. Уйти и забыть этот неловкий, но волнительный эпизод. Но боже... Чем больше пуговиц Костя расстегивает на блузке, тем быстрее тает моя решимость уйти.

— Чтобы между нами не произошло, чтобы не случилось, ты никогда не потеряешь меня. Никогда, Лен, — зажимает он губами кожу на шее и я выстанываю то единственное и правильное:

— Хорошо.

— Что хорошо? — дразнит этот невыносимый человек, уже добравшись до груди и скользя вокруг нее, обжигая кожу. — Что "хорошо" Лена. Нам нужно ведь понимать, на что ты соглашаешься. Потому что обратного пути не будет.

Да Господи!

— Хорошо, покажи что такое секс. Покажи, как мы будем...

— Трахаться... Просто скажи это.

— Трахаться...

Назад пути нет. Мосты сожжены, смертельное проклятие желания вошло в тело и захватило меня в свой плен.

— Секс — это несколько составляющих, — начинает он свою лекцию моим излюбленным тоном, пока я предвкушаю в какой бурный экзамен выльется эта лекция. — Для начала… Возбуждение.

— Так я уже..

— Молчи. Нужно убедиться.

Он прижимает меня к двери, упираясь в спину всем своим твердым, пылающим возбуждением, таким большим, что одна мысль, как он будет в меня проникать доводит до безумия.

Думаю, только о том, как это должно во мне поместиться.

— Я, как ты поняла, уже готов, — его рука, скользившая вдоль груди, начинает свое движение и устремляется вниз. Ниже, еще ниже — туда, где заканчивалась серая, строгая, всегда такая строгая юбка.

Костя подцепляет край и задирает подол. Медленно. Так медленно, что я задерживаю дыхание предвкушая, что, наконец, между ног окажутся не собственные пальцы, а другие: опытные, умелые, способные довести до крайней степени экстаза.

Костя поднимает подол вверх, полностью обнажая ноги, и, упираясь бедрами в полуобнаженную попку.

— Задница у тебя что надо…

Его пальцы надавливаю на ткань между ног. Она сразу пропитывается горячей влагой. От чего я ощущаю, как к горящим щекам приливает новая порция стыда и желания.

— Кажется, и ты готова, — тоном искусителя с чувством рокочет Костя и вдруг делает шаг назад, вызывая у меня приступ недовольства, выраженный в стоне.

Его близость так быстро стала привычной, что, когда между нами наметился просвет, я ощутила холод и одиночество.

Но его рука спасала от отчаяния, так и оставшись поглаживать намокшую ткань, под которой набухали от возбуждения половые губки, а в лоне ощущалась пустота.

Стыдно ужасно, но я не могу сдать назад.

Ведь я сама на это подписалась и дала согласие. Сама чувствуешь, что хочешь, чтобы именно Костя показал, что такое настоящий секс. Да что уж там. Ни с кем другим я и не хотела заниматься сексом. А тем более трахаться.

Вот и сейчас, словно по волшебству, он подтягивает тебя к себе, давит рукой на спину и заставляет прогнуться. Выставляю на обозрение попку. Ко все возрастающей неловкости раздвигаю ноги шире, упираясь руками в полотно двери, за которой сидит секретарь.

Ужас, никогда не чувствовала себя настолько порочной. И никогда не думала, что мне это понравится.

А зачем он садится на корточки? Хочет проверить мою готовность?

— Костя, что ты…

Сказать больше я не успеваю, в кожу впивается полоска ткани копрона, а ее треск ровен разрыву всех внутренних запретов.

Их больше нет.

Нет Кати.

Нет Жени.

Нет больше гордости.

Есть только он и я. И ох боже, его шершавый язык, пошло и грязно ласкающий мокрую ткань трусиков, а вскорее и вокруг них.

Его наглые руки поглаживают попку, пальцы оттягивают полоску между ног.

— Следующий этап — прелюдия, — тихо говорит Костя, почти не отрывая губ от нежных, влажных складок, и тут же возвращается к изощренной сладкой пытке.

Мое тело словно раскачивается на подвесном мосту над глубочайшей пропастью. Все сильнее и сильнее, давая возможность прочувствовать весь спектр предварительной ласки, такой болезненной и острой, но такой прекрасной.

Я от напряжения хочу сдвинуть ноги, хочу попытаться избежать нового рисунка, который чертит языком Костя. Но не тут-то было. Любимый сильнее стискивает руками бедра, заставляя меня стоять на месте и испытывать одновременно самые противоречивые чувства.

Стыд, боль и всепоглощающее удовольствие.

Мост, на котором раскачивается мое тело продолжает двигаться из стороны в сторону. Все быстрее и быстрее, заставляя меня уже не просто мычать и стонать.

— Да… Костик, Господи… вот там, вот так! Да!

Глава 5

Прекрасный язык Кости покидает мою увлажненную щель, пока я пытаюсь собрать все чувства воедино и понять, что со мной только что произошло. Оргазм? Это слишком ничтожное определение. Оргазмы в моей жизни уже были. Небольшие, даже смешные пульсации между ног разве можно сравнить с тем, что я испытала сейчас? Это другое. Это другое сильно другое. И я, доктор юридических наук, внештатный советник мера, руководитель благотворительного фонда не могу подобрать подходящего слова. Я вообще больше говорить не могу, только открывать и закрывать рот от переизбытка эмоций.

Стою, держась за дверь руками, испытывая усталость и желание упасть в ноги тому, кто показал мне, что такое настоящее удовольствие.

Но это было не все. Судя по рыку, уже сам еле сдерживается, чтобы просто не толкнуться внутрь мягкого лона, скользил пальцами вдоль, словно гуляя по берегу и не решаясь запрыгнуть в море.

Костя грубо разворачивает меня к себе, прижимает к своему большому, горячему телу, да еще так, что я чувствую каждую выпуклую мышцу. Все-таки не зря он столько времени тратит на свой кроссфит. И я больше никогда ему не скажу, что это от безделья. Боже, как же мне нравится его трогать. Смотреть мне всегда нравилось, даже когда он был щуплым подростком, а теперь это что — то не реальное.

— Что там опять в твоей умной голове.

— В моей умной голове сейчас сахарная вата, в которую ты превратил мои мозги. Ты, твое тело, твой язык, твои руки.

— Это ты еще мой член не видела, — усмехается он и только я хочу возмутится, что ничего интересного в мужском половом органе я не найду, как мой рот оказывается пленен твердыми влажными губами. Я тут же чувствую свой вкус на наглом языке. Он уверенно скользит по небу, зубам, заманивает мой язык в порочную игру. А я что? Я не знаю. Никогда не понимала этого странного обмена микробами. С Женей я всегда избегала подобного контакта, мне казалось это бессмысленным.

— Лена, — вжимает Костя пальцы в мою поясницу. — Прекрати думать. Это просто поцелуй. Просто открой рот, закрой глаза и расслабься.

Я подчиняюсь. Вообще подчиняться, когда рядом столь опытный любовник, который тебя хочет всегда приятнее.

Теперь Костя действует не столь напористо, долго и упорно скользит по моим губам, словно спрашивая разрешения проникнуть в рот. И когда тело, еще дрожащее от оргазма просыпается вновь я сама захватываю его язык наверное только сейчас понимая, что поцелуи это не плохо. Поцелуй с тем кого любишь это очень и очень хорошо. Это просто прекрасно! Я накрываю твердые плечи Кости, впиваюсь ноготками сквозь два слоя одежды, слыша гортанный стон. Такой приятный, разносящий по коже мурашки. Обычно после оргазма мне хочется спать, а сейчас мне хочется продолжать, мне хочется сделать для Кости так же приятно, как он сделал для меня.

— Кость, — снимаю я его пиджак, не смотрю в его глаза, но смело расстегиваю рубашку. Хочу видеть его тело, хочу касаться его тугой кожи, хочу почувсовать его вкус. ЕГО ВКУС.

— Мм? — Костя скользит руками по спине, кажется даже спит немного, улыбается.

— А что ты там про член говорил?

Он скалится, демонстрируя идеальный ряд зубов и только я знаю, что один из них ему вставляли, когда он за меня подрался с каким — то похабным политиком. Кажется, я знаю о нем все, кажется я хочу знать больше.

— А что про него говорить, — скидывает он рубашку. — Его лучше в рот взять.

Он мягко целует мои губы, тут же нажимает на плечи, так что приходится согнуть колени.

Никогда и не перед кем я не желала оказаться в столь унизительной для женщины позе, но сейчас мне кажется это настолько естественным, что все что я могу это облизывать губы, наблюдая за тем, как пряжка ремня поддается большим пальцами, как молния на ширинке скользит вниз. За ними и брюки, давая свободу нечто невообразимо прекрасному.

Я знала, что у Кости большой. Но я даже представить не могла, что буду им любоваться.

— Лен, ты меня изучаешь?

— Конечно, — улыбаюсь я, обхватив рукой мясистую плоть, тут же чувствуя пульсацию по всей длинне. — Очень достойный образец мужского органа.

— Бля, Лен, ты меня убиваешь. Образец… А ты много их видела?

— Ну у Жени. Еще в порно…

— О, заучка смотрела порно? — гладит он меня по голове, скользит по волосами, собирая их в кулак, от чего в глазах темнеет, а желание попробовать на вкус это совершенство просто невыносимое.

— Только в научных целях.

— Знала бы ты, как меня возбуждают эти твои умные словечки. Но может ты от изучения перейдешь к практике? В научных целях, конечно

Прыскаю со смеху, продолжая поглаживать горячий ствол. Взвешивать машонку, касаться пальчиками прозрачной капельки на самом кончике.

— Я никогда не делала этого.

— А я знаю, — совершенно серьезно говорит Костя, толкается бедрами, так что теперь член прямо перед моим лицом, словно грозное оружие. Костя проводит гладкой головкой по сухим, нежным губам. — Это тоже часть секса. Очень приятная для всех. Даже с научной точки зрения. Лена. Открой свой рот и прими меня.

Я сомневаюсь, пытаюсь отстраниться, потому что мне как минимум это кажется не гегеиничным, да и животный блеск в глазах Кости немного пугает.

— Может мы потом, ну… После душа?

— Нет, я трахну твой говорливый рот прямо сейчас.

— Но может мне раздеться?

— Нет, я всегда мечтал трахнуть тебя именно в твоем строгом виде.

— А ты уверен, что никто не слышит.

— Я отправил Юлю по делам. И прекрати мне заговаривать зубы.

— Я просто…

Захват волос на голове становится грубее.

— Ты согласилась, не заставляй меня делать тебе больно. Я не Женя. Я не собираюсь деликатничать.

Во мне просыпается чувство протеста. И несмотря на то, что я уже готова взять член в рот, сосать его так, как видела только в неприличных фильмах, я снова качаю головой.

Дразню? Распаляю? Нарываюсь?

Зачем? Чего хочу добиться?

Я черт возьми хочу увидеть, как Костя будет проявлять силу, жажду оказаться в полной его власти.

И я добиваюсь своего, наблюдая как от злости и напряжения он сводит челюсть, как капля пота течет по виску, как ноздри раздуваются как у быка на родео. Давай же, я твой тореадор, проткни меня своим рогами.

Он сильнее дергает меня за копну волос, а большим и указательным пальцем второй руки хватает за лицо. Давит на щеки. Заставляет принять в себя половину члена. Острый вкус тут же заполняет рецепторы, но я только зажимаюсь.

— Расслабься, Лен, прими меня, любимая, — мягко смотрит он, но продолжает толкается часто и смотрит как я задыхаюсь, кайфуя от грубости и солоноватого вкуса. –Да, вот так. Умница. Теперь сожми его сильнее. Ох, черт. Умница.

Он толкается все чаще, заставляя меня захлебываться слюной. Задыхаться. Смотрит в глаза, не давая расслабиться.

Но все заканчивается. Он с влажным звуком покидает мой рот и резко дергает наверх. Заменяет образовавшуюся пустоту языком. Буквально насилует мой рот, снова и снова жаля мой язык своим.

Он не спрашивал разрешения. Он просто требовал и брал. Брал и обладал.

Я просто растекаюсь перед ним лужицей, застонав, открывая губы шире, и обнимая уже не друга за шею.

В моем обессилевшем теле вновь зарождается возбуждение, пронзившее от груди до живота, постоянно стрелявшее в мозг.

Поцелуй не мог быть романтичным, это было совокупление языков, губ. Борьба за власть.

Такая сладкая, сладкая борьба.

Совсем расслабленная я и не осознала, как поцелуй оборвался, а меня нагло подняли в воздух и уложили на большой дубовый стол, свесив при этом голову вниз.

— Ты с ума сошел, — говорю, когда его пальцы стиснули щеки, заставляя под давлением раскрыть рот и принять в себя член.

— Привыкай, — хрипло говорит Костя, проталкиваясь внутрь, а руками срывая кружевную ткань, удерживающую грудь, — люблю трахать в горло.

Глава 6

Костя всегда выполняет обещание. Даже в школе, когда я выбивала это обещание порой с помощью шантажа, даже в институте, когда я так и не дождалась от него первого шага, и позже. Он всегда отвечает за свое слово. Вот и сейчас. Он проникает в меня так глубоко, что сначала появляется рвотный рефлекс. Костя освобождает меня, но лишь за тем, чтобы чуть сдавит горло пальцами и прохрипеть.

— Просто расслабься, не зажимайся, не думай, — толкается он снова. Проникает глубоко и снова вытаскивает свой агрегат. Когда он маячит передо мной по телу проходят волны страха. Как я вообще могу принять в себя этого монстра. Но стоит рту открыться, как Костя под острым углом умудряется полностью скрыться в горле. Тут же дать мне отдышаться и повторить все снова.

— Видишь, милая, все как ты и говорила. Главное регулярность толчков, ну то есть занятий. — толкается он снова под моим недовольным взглядом, но на этот раз держит член так долго, что я начинаю бить его руками, чувствуя, как от напряжения сводит все мышццы. Когда Костя с шумным хрипом вытаскивает член и выглядит так, словно пробежал стометровку первым я возмущенно откашливаюсь.

— Ты решил меня убить?

— Зато не было рвотного рефлекса. — усмехается он и наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы. А я не отворачиваюсь, потому что задумалась. А ведь правда. Не было.

Пока он меня нагло вылизывает, давая рту передохнуть его жадные руки с восторгом и благоговением шарят по небольшой груди.

Отрывается Костя, чтобы водрузить на мое лицо своего змея искучителя с требованием «Вылизывай», а сам принимается делать то же самое с сосками. Стоит его губам коснуться моих соском, как я вскрикиваю, но упорно продолжаю выполнять его приказ, чувтвуя на языке собственный вкус. Никогда не думала, что он может так возбуждать. Что может так будоражить то, как Костя оттягивает зубами соски, а потом отпускает, тут же щелкая по ним кончиком языка.

Как мне это все нравится. Пошлое. Развязное. Порочное. То что я распята на столе, как шлюха, что пальцы Кости у меня между ног. Никогда я не чувствовала себя увереннее чем в этот момент рядом с ним. Он просто бог прелюдии и секса, всех вариантов секса.

Но мучает меня только один вопрос.

Как при все при этом ему могла изменить Катя? Как? Как вообще можно променять идеального Костю на кого — то другого?

Костя истязал меня еще пару минут, сдерживаясь, чтобы не кончить, а потом с тяжелым вздохом покинул ее маленький ротик с влажным, пошлым звуком.

Он медленно обошел стол, лаская мое натруженное тело, с рванным дыханием наблюдая, как пульсирует розовая плоть между ног.

— Собственно, мы переходим к самому интересному. И я не буду спрашивать, — деликатно, но вместе с тем настойчиво заговорил Костя, вклиниваясь между широко разведенных ног и начиная новую пытку, водя головкой члена по нижним губкам, — как ты хочешь. Я не буду нежным, Лена. Я просто буду тебя пользовать. Брать снова и снова, пока ты не будешь, кончая рыдать в голос.

Он наклоняется низко, обдавая горячим дыханием плоский, влажный от испарины животик. Рукой гладит согнутую в колене ногу, отводя ее еще шире, раздвигая тем самым влажные складочки, надавливая членом на горошинку клитора.

Я и без того задыхающаяся, пылающая от всего происходящего, вскрикиваю, когда жадные мужские губы взяли в рот вершину сверхчувствительного соска. Одну он покатал языком, другую прикусил губами, а затем спросил меня, почти сошедшую с ума от удовольствия:

— Ты ведь хочешь этого? Хочешь, чтобы тебя взяли грубо, заставили подчиняться, так как ты сама подчиняешь всех. Хочешь почувствовать себя слабой и беспомощной?

Я выгнулась, когда член начал свое медленное, неделикатное проникновение.

— Скажи же мне… — низким хриплым голосом потребовал Костя. — Пиздец, ты узкая…

— Я… — облизываю губы, пальцами вцепившись в покатые, мускулистые плечи так и одетые в рубашку. — Я просто хочу… тебя. Хочу тебя, Костя.

Мое довольно тихое заявление и стон, последовавший за этим, будто снес последний барьер мужской выдержки.

Он наклоняется, закидывает мои ноги себе на плечи, толкается глубже, пронзая нутро до самой стенки матки. Я чувствую, как плотно и тесно сжимают его ствол внутренние мышцы влагалища.

— О, да, — цедит Костя сквозь тесно сжатые зубы и начинает совершать насильственный акт над моим телом, приносящий мне, впрочем, только волшебное удовольствие.

Он двигает бедрами энергично, резко, убойно четко вбиваясь в мое тело как молоток забивает гвозди. Рвется от моих пальцев ткань его рубашки, пока меня пронзают яростные, остервенелые толчки во время которых у меня просятся наружу тихие вскрики и имя любимого.

— Костя… Да! Да! Сильнее! Только не сдерживайся!

Он меня не слышит. Смотрит в глаза, но как будто забирается внутрь, заставляет отдаться чувствам, настоящему сексу без остатка. Забыть обо всем, кроме этого ощущения внутреннего взрыва, наслаждения, что задевает не только низ живота, а пронзает все тело, устремляясь прямо в бешено скачущее сердце.

Меня словно накрывает лучом неизвестного проклятия, снова и снова заставляя буквально кричать от сладостной, скручивающей внутренности боли.

Костя неутомим. Его бедра работают с деликатностью молота, буквально впечатывая все больше каменеющий член в меня, пока стараюсь подстроиться под бешенный ритм,перехватить инициативу, но в какой-то момент просто отдаюсь во власть озверевшего самца.

Глубже. Сильнее. Жестче.

Никакой нежности, только секс. Грубый, животный, уносящий прежние установки дружбы куда-то далеко и глубоко.

Какая дружба? Она распалась в тот момент, когда я произнесла слово отношения.

В какой-то миг я надрывно выдыхаю его имя, чувствуя, что близка к оргазму, умоляя Костю сделать его ближе, еще ближе. Дать мне кончить по-настоящему с членом внутри, только от одного животного траха!

Костя, тяжело дышавший мне в грудь, поднимает глаза и сталкивается с диким, затуманенным страстью взглядом.

И это стало точкой отсчета.

Это стало началом конца.

Правильного, прекрасного конца.

Словно линия заклинания пронеслась между нами, соединяя сердца и души. Мир вокруг превратился в один темный, густой туман, и только его лицо светлым пятном выделялось на этом насыщенном красками фоне.

Оргазм, как бушующий ураган закружил меня, заставляя утробно простонать в унисон с Костей и замереть в едином последнем рывке.

— Да-а!

— Ох, ебать!

Я, даже не сомневаясь, что делаю, излился Лене в лоно, тяжело дыша и целуя сухие, искусанные в кровь губы.

— И, — задыхаясь, спустя некоторое время, заговорила она, — у тебя и раньше был «настоящий секс»?

Я хрипло рассмеялся на глупость этого вопроса.

— Нет, предполагаю, что настоящий — это когда любишь.

— А ты любишь?

Я поднял голову с плеча Лены, руками обхватил ее лицо, пальцами прочерчивая линии бровей, щек, губ и целуя эти самые губы. Самые сладкие губы.

— Да, несносная стерва, я люблю тебя. Могла бы, кстати и раньше сказать, что у тебя между ног так зудит. Я с удовольствием заменю тебе вибратор на всю оставшуюся жизнь.

Я обнимаю его крепко крепко, потому что это самое важное, самое главное, что я хотела услышать в своей жизни.

— Что — то я ответа не слышу.

— Я тоже тебя люблю. Господи, конечно люблю! Ну почему мы такие идиоты?

— Мы выясним, не переживай, — обнимает он меня, целует и стаскивает со стола, садит к себе на колени. Мы еще долго вспоминаем моменты, когда не видели чувств к друг другу, или боролись с ними из-за страха потерять дружбу.

— Мы же не планируем здесь сидеть всю ночь? — спрашивает меня Костя поглаживая линию трусиков, которые так и остались мне, но ужасно влажные. — А то вдруг нас уборщица заметит, разнесет новости о важной птице.

— Ну а что. Правая рука министра образования, правильная Елена Михайловна сидит в совершенно развратной позе самого строгого бизнесмена. То же мне важная птица.

Костя хмыкает. Обнимает меня за шею, подтягивая к своим губам и шепчет в них.

— Была важная, стала влажная.

— Ну ты и пошляк.

— Поехали домой, Елена Михайловна. Хочу распять тебя на кровати и рассказывать сколько раз дрочил на твои приличные костюмы.

— Что? Прямо на них? А то я думала, что это за пятна.

Костя заливается гортанным смехом, а я улыбаюсь.

— Жаль не додумался кончать прямо на них. Ты бы давно все поняла.

— И сдала бы тебя в дурку. Поехали.

Мы более-менее приводим себя в порядок, но в зеркале на меня все равно смотрит хорошо оттраханная женщина, Хотя и все в том же костюме.

— Значит про внешний вид и костюмы — это все вранье? — вспоминаю я, смотря на Костю, что держит для меня пальто. Он глаза закатывает.

— Только попробуй. У тебя шикарный стиль училки. Разве что чулок тебе купим, чтобы ты всегда думала обо мне.

— Думаешь без них как — то иначе?

— Вот и узнаем, — целует он меня под волосами, которые сам выправляет из ворота. Нет, ну вот вы скажите, как ему можно изменить? Как?

Мы открываем дверь кабинета и вдруг натыкаемся на Юлю.

— Ты же говорил, что отправил ее.

— Да, — хмурится Костя. — Юля, ты что — то забыла?

— А я уже все сделала и решила еще поработать. Но я ничего не слышала. И вообще — могила, — она так мерзко подмигивает, что мне становится не по себе. Если она все слышала… По телу ползет стыд, но объятия Кости помогают. Он уводит меня к лифту и стоит мне взглянуть обратно на секретаря Кости, как я замечаю в ее руках телефон.

— Кость, а если она кому — нибудь.

— Ну видео у нее нет, если ты волнуешься. А если она начнет что — то разносить, то никогда больше не найдет работы, более того я ее засужу. Ты что, плохо меня знаешь?

— Нет, нет, просто он так странно себя вела.

— Она же лесби. Они все странные. Может она мечтала о твоей киске, а тут я ее уже поработил, — он лезет мне под юбку, тут же возбуждая, но я бью его по наглой руке. Как раз вовремя. Лифт приезжает на парковку.

Он ведет меня к своей машине, и я уже в предвкушении сажусь на переднее сидение.

— Ты же никогда не едешь спереди.

— Просто ты так водишь машину, что у меня мгновенно намокают трусы, — говорю открыто и искренне, за что тут же получаю жадный, животный поцелуй и рык.

— Садись быстрее, нам нужно как можно скорее добраться до кровати, а то твоя голая задница точно появится во всех новостях в утреннем выпуске.

Я смеюсь, но ровно до тех пор, пока он не садится в машину. Черт, ну какой же он все-таки за рулем. Кажется в его руках не руль, а собственный член, который он.

— Кость, почти хрип и он рявкает.

— Лен, ты меня добьешь своим голосом и сжатыми коленями. Ну что?

— А ты покажешь, как дрочил на меня?

— Елена Михайловна, не узнаю вас в гриме, = хмыкает он, а потом берет мою ладонь и тянет на свой крайне окаменевший пах. — Всегда знал, что приличная ты только на людях, а в мыслях настоящая развратная сучка.

— Грубовато, не находишь, — пытаюсь обидеться, но выходит плохо, только по бедрам сок течет от его слов.

— Для тебя самое то. Но только наедине. Договорились?

— Да, — моя широкая улыбка только сильнее его распаляет. И вот я уже его целую на красном светофора, пока нам не начинают сигналить.

— Так, все не отвлекай. Домой надо скорее.

Мы приезжаем к жилому комплексу, где живет Костя. Вернее жил с женой. Мы с Женей часто были у них в гостях. Гораздо реже я одна. Я вообще старалась меньше проводить времени с Костей в закрытых помещениях. Боялась, что сорвусь и расскажу о своих чувствах. Может и зря? Но раньше он был женат,да и я не свободна.

— Надеюсь ты думаешь в какой позе мы будем ломать мою кровать? — смеется Костя щелкая меня по носу и тут же крепко обнимая, а у меня по телу страх ползет. Так не хочется это терять. Это волшебство вечера, когда два идиота наконец все поняли. Не хочется.

На этаже Костя подмигивает, достает ключи и пытается открыть дверь, но она что странно, не поддается.

— Замок сломался?

— Хрен знает, — ворчит он и нажимает на звонок. За дверью раздаются шаги, а у меня сердце уходит в пятки. Потому что этот звук я не спутаю ни с чем.

— О, Костенька! — появляется в дверях Катя, красивая как никогда. В платье любимого Костиного оттенка и фартуке. — О и Леночка тут. Ну ничего, превратим романтический ужин супругов в приятный вечер друзей.

Глава 7

— Кать, что за чушь ты несешь? — я хочу выдрать руку из его напрягшейся ладони, но он не отпускает.

— Ну какую чушь! Ты ведь сам мне с утра написал, поздравил с праздником. Я сразу поняла, что это знак и ты готов простить мне мою маленькую ошибку.

— Маленькую ошибку?! Я застал тебя в машине со своим братом.

— Мы просто целовались!

— После того, как он тебя трахнул?

— Кость, ну что ты кричишь при посторонних.

Чего ж так больно. И почему мне казалось, что их развод-это конец. Они ругаются как влюбленные, а я явно лишняя.

— Кость, я пойду.

— Вот только ты мне мозг не выноси, — рычит Костя в мою сторону и тащит внутрь квартиры. Я даже не успеваю снять обувь, как оказываюсь на диване в гостиной. — Сиди здесь и ни шагу без меня. Поняла?

— Ну Кость..

— Лена!

-Да поняла я! — кричу в ответ, сама уже на взводе.

— Вот и умница, Катя. В кабинет. Поговорим.

Катя убегает за взбешенным Костей, я слежу взглядом, наклоняя корпус и замечаю, что дверь в кабинет закрыли. Ломаю пальцы, грызу кожу вокруг ногтей. А на что я рассчитывала? На любовь и счастье? С кем? С Костей? У него жена бывшая, мать, что обожает Катю, друзья, которые знают их как пару и очередное расставание не воспринимают всерьез. Мне кажется, скажи кто, что мы сошлись, все только посмеются и покрутят у виска.

Но несмотря на все это, я плотно прижала зад к дивану и жду Костю. Хотя бы потому что он дал приказ, а так как мое тело полностью подчиненно его желаниям, то этот приказ я ослушаться не могу. Но на двери поглядываю. Сначала на дверь кабинета, потом на входную. Забавно, что с этого ракурса видно обе. Словно два пути. Пойти и биться за свое счастье или просто уйти и не страдать в будущем. Потому что как бы мы не хотели с Костей быть вместе, это не будет так просто. Мы не существуем в вакууме, мы— часть общества, в котором есть люди, привыкшие видеть нас в определенном амплуа, как минимум с определенными партерами.

Но это все не важно, если мы хотим быть вместе. Мы сильные личности и со всем справимся.

Именно поэтому я встаю и иду в сторону кабинета, как вдруг уши закладывает от звонка. Затем раздается стук в дверь, и я вскакиваю. Тут же из кабинета выбегает Костя.

— Ну что тут блядь еще? Лена?

— Это не я! Это стучат в дверь!

— Ах! — кричит вдруг Катя. — Я забыла тебе сказать! Там же прорвало трубу! Дом то советской постройки!

— Охуенно. — только и выдает Костя и идет открывать дверь. Там мужик. Он начинает пытаться качать права, но Костя в своей манере его успокаивает. Они вместе бегут в ванну, чтобы очевидно посмотреть уровень катастрофы. Мерятся, очевидно. Но Кате не до них. Она подходит за барную стойку, наливает себе вина, предлагает мне. Такая спокойная, что даже страшно. Но глупости, не она же сломала трубу. Дом и правда не новый, хоть и отремонтированный.

— Я вот одного не могу понять, почему ты еще здесь?

Я вся обращаюсь вслух, смотря на всегда уверенную в себе Катю. Несмотря на то, что она была несколько лет частью моей компании, подругами мы так и не стали.

— Потому что жду Костю.

— А зачем? Он ко мне вернется, неужели ты думала иначе.

Я сжимаю губы, потому что ответить мне нечего. Еще пару дней назад я бы действительно сказал, да, они снова сойдутся, но сегодня я захотела переспать с Елисеем, а он убедил меня, что мы можем быть вместе. И что? Получается я заблуждалась?

Мимо проносятся Костя с мужиком. Мокрые, злые. Даже не посмотрели в нашу сторону. Просто хлопнули дверью.

Я смотрю ему вслед, хочу крикнуть, чтобы он защитил меня, чтобы дал понять, что все не просто так. Но куда я сейчас сунусь. Ему не до меня.

Катя вдруг закатывает рукава, завязывает узлом идеально сидящее на ней платье. Она что, собирается убирать воду? Она? Та, что даже готовить не умеет?

— Будешь убираться?

— Ну конечно. Нужно же показать Косте, что я готова меняться. Ради него я готова на все. Даже завести ребенка, который уже возможно живет во мне.

— Зачем ты это все говоришь? Вы в разводе.

— А ты думаешь, мы за эти месяцы не разу не переспали? Серьезно?

— Кать, хватит.

— Ты что, действительно думала, что он сможет полюбить

такую как ты? Посмотри на себя!

— А что со мной не так?!

— Как ты одеваешься, как ты ходишь. Такому как Костя нужна женщина высшего класса, а не серая консервативная мышка.

— Мы переспали. — напоминаю я скорее себе, чем ей. Но она только хохочет. Снимает идеальные туфли и шлепает к ванной. Но оборачивается.

— Ну конечно вы переспали. К кому еще ему идти зализывать раны. Он отомстил мне, теперь мы квиты, а ты возвращайся в свою нору. Потому что я своего мужа не отдам. А если я уже беременна, то у тебя нет ни единого шанса.

В горле першит, в глаза словно песок насыпали. Я разворачиваюсь, хочу встретить Костю в дверях, но там никого, и я просто выхожу в коридор и спускаюсь на один проект. Слышу его возбужденный голос. Он разговаривает с коммунальщиками. Иду еще ниже. Ниже. Выхожу на улицу и наконец могу спокойно выдохнуть стон боли.

Дура. Дура. Поверила, что такой, как Костя может стать моим. Секс. Вот все, чего я достойна. Один половой акт разрушивший такую прекрасную дружбу.

Глава 8

— Я не понял, — мокрый, как водяной, злой, как черт, сейчас я готов реально убивать. Надеялся, что хоть Лена меня успокоит, а ее блядь нет. — Где Лена?

Слышу шлепанье тряпки об пол и иду в ванну. Неужели она решила пол помыть? Я даже возбудился, представляя как она наклоняется, а я ее строгую юбку задираю. Но стоит мне зайти в ванну, как член тут же машет ручкой. На Катю у меня не стоит давно, но последние пару лет я упорно исполнял супружеский долг, пока она своим поступком не освободила меня от этой непосильной ноши.

Она вытворяет что — то невообразимое крутыми бедрами, размазываю тряпку по воде, а никак иначе эту херню назвать нельзя.

— Кать, ты чем занимаешься?

— Пол мою. Разве не видно, милый?

— Ты нахер кран сломала?

— Я? — очень правдоподобно. Оскар тебе. — Но я ничего не ломала.

— Ты херню мне не неси, я с тобой несколько лет прожил и знаю, когда ты пиздишь. Мне срать, зачем ты решила устроить этот цирк, но сразу скажу — бесполезно. Мы в разводе, ты получаешь свои охуительные алименты, так что катись.

— А если я не хочу уходить! Ты мой муж!

— Бывший! — хватаю ее за локоть и тащу к выходу.

— А ты и рад, да! — Вырывается она. — Ты был счастлив, когда застукал меня! Ну конечно, теперь можно беспрепятственно лезть под строгую юбку Лены!

— Не так все было!

— Вранье! А знаешь, сколько раз ее имя во время оргазма ты кричал?!

— Что за чушь?

— Ну конечно, ты не помнишь? А во сне. Да я ее ненавижу! Она ничего не делая, украла у меня мужа!

— Так чего ты не развелась со мной раньше?

— Да потому что любила тебя, любила идиота такого, что мечтал к своей подруге в трусы залезть. Вы же со школы вместе, это почти инцест!

— Ты уже хуйню нести начала, — подвожу к двери, вручаю пальто, но прежде достаю оттуда связку ключей. Хотя хрен знает, сколько она таких наделала. — Уходи, Кать и живи своей жизнью.

— И чтобы все смотрели на меня и смеялись, что какая — то заучка меня обскакала.

— Все в твоей жизни станет проще, когда чужое мнение перестанет для тебя иметь значение.

— А ты думаешь, для твоей Лены оно значение не имеет? — она хохочет, зло, по— женски грубо. — Когда все узнают о вашей интрижке, она сама от тебя сбежит, и ты ко мне вернешься.

— Она может и сбежит, только вот к тебе я не вернусь.

— Ну почему?! Почему! Чего тебе не хватало! Чего?!

— Может проблема в том, что тебя было слишком много? — пытаюсь анализировать. — Ты сразу положила на меня глаз и даже одуматься не дала, как мы оказались женаты.

— Я тебя что, арканом тащила?!

— Нет, но после месяца отношений тебя любили все. Мои друзья, мои родители, все считали нас идеальной парой, и ты просто не дала мне шанса подумать, окрутила как надо. Как по учебнику твоей матери.

— Я не прощу. Никогда, понял. И счастья у вас не будет!

— Делай, что хочешь, — закрываю дверь и слышу как в нее что — то сильно стукнулось, а потом вой. Я даже хотел смалодушничать, открыть, пожалеть, все-таки вместе сколько лет были, но ее слова про «не прощу» плотно засели в мозгу, и я нашел в себе силы быть жестоким. Отойти от двери и как минимум, налить себе виски.

А потом таким же жестоким набрать Лену. Она взяла только после третьего звонка. Ну спасибо блядь.

— Да? — почти шепотом, а на фоне музыка в такси играет. Хорошо, что ее сейчас рядом нет, придушил бы.

— Леночка. Ты представляешь какая дилемма. Я значит смотрю на диван. А тебя на нем нет. Ты наверное покурить вышла. А черт, ты же не куришь, — меня уже несет.

— Кость, послушай.

— Ты блядь не куришь, Лена! А я не могу найти ни одну адекватную причину, какого хера ты уехала, когда я сказала сидеть тебе на диване. Все просто — сидеть на диване!

— Ну что ты на меня орешь! Катя сказала, что вы вместе, и я…

— И ты нашла очень удобный способ сбежать. Потому что я ни на секунду не поверю, что ты ей поверила!

— Тавтология в предложении. Можно было сказать…

— Лена! Сейчас же разворачивай свой зад обратно, и мы поговорим и о тавтологиях и о аналогиях, и о членах предложения!

Она еще смеет хихикать. Пиздец!

— Кость, я уже почти дома.

— А у меня дома потоп! Ты сейчас придешь, разденешься догола и будешь

помогать мне убираться.

— Я?

— Только тогда я прощу тебя и буду с тобой разговаривать.

— Кость, ну поздно уже…

— Я все равно за тобой приеду.

— Ладно-ладно. Только не пей больше.

— Я конечно могу пообещать, как некоторые, но как некоторые не исполнить.

— Придурок, — отключается она, а я пишу и требую скинуть скрин ее маршрута из приложения такси. И только, когда вижу конечным пунктом свой адрес, перестаю вливать в себя алкоголь.

Но вместо того, чтобы пойти и начать вытирать ванную, думаю о словах Кати. Прокручиваю в голове, как на старинной пленке.

Зачем ей такое выдумывать. Неужели я был настолько помешан на Лене. Что даже ночью произносил ее имя. Тогда почему не пошел в атаку. Чего ждал десять лет? Ведь именно в школе впервые испытал влечение. Она руководила организацией последнего звонка, командовала как заправский генерал. Но когда что — то шло не по ее, сама переделывала. Например полезла по стремянке, чтобы поправить буквы на гирлянде. Я тогда держал лестницу и под юбку ей залез, а она мать твою без белья была. Да, я помню, что ее толкнули в столовой, что она пролила на себя чай и ходила с мокрым пятном на юбке. Но я даже подумать не мог, что она снимет белье. Смотрел, как ошалелый, прямо туда.

Сглатывал слюну и терял ориентиры.

Не верил, что Лену можно воспринимать как девушку, а не как друга. Охренел малость.

Черт, точно. А потом мы грохнулись. Она сломала руку, а я подумал, что это знак, что не стоит думать о Лене в подобном ключе и даже не вспоминал этот случай. Вернее, как. Вспоминал, но старался эту дверь в своем мозгу плотно закрывать. До следующей компрометирующей ситуации.

Откидываюсь на диван и даже улыбаюсь. Мне всегда казалось, что Лена любит подчинять. А ведь на самом деле она очень. Очень. Очень любит подчиняться.

В дверь раздается звонок, а это значит что сучка врала и уехала не так уж и далеко.

Иду открывать в самом приятном расположении духа, но когда вижу ее на пороге, нарочно хмурюсь и ничего не говоря, пропускаю ее.

— Кость, ну прости, она просто…

— Раздевайся.

— Что?

— Раздевайся, Лена, пока я твои шмотки не порвал.

— Кость, ну что ты за варвар.

— Живо!

— Ладно-ладно, — расстегивает она пальто. Вешает на вешалку. Все делает очень методично и медленно, а я наоборот завожусь так, словно порнуха в самом разгаре, и Лена не пуговицы на блузке расстегивает, а пальцы в себя сует. Она уже мокрая, потому что я просто готов ее сожрать.

Она остается в шикарном нижнем белье и я уже знаю, в какой магазин мы выберемся вместе.

— Ну?

— На тебе еще слишком много одежды, — подхожу близко. Лена вздрагивает, но заносит руки за спину. Возится, смотря мне в глаза, облизывает пересохшие губы. Мне и самому жарко. И не трахайся мы совсем недавно, поимел бы ее прямо здесь — в коридоре.

— Так?

— Теперь трусы.

— Кость... — почти умоляет она, но я уже не выдерживаю. Сам цепляю тонкий поясок и натягиваю. Ткань впивается в кожу, Лена хватается за мое плечо и вскрикивает, когда кружево лопается. — Сволочь.

Отхожу назад, осматривая идеальное тело. Все таки йога творит чудеса. А уж про гибкость можно не заикаться.

Она дергает руками, чтобы прикрыться, но я мотаю головой.

— Только не говори, что ты стесняешься.

— Есть такое.

— Это пройдет. Теперь развораичивайся спиной.

Она сглатывает, скрывает за ресницами вспыхнувшее желание, но подчиняется. Даже прогибается чуть в пояснице, чтобы отопырить попку. Я шлепаю по ней и даю новую команду.

-Теперь пошли в ванную убирать воду.

— Что? Я думала ты пошутил!

— Даже не думал.

— Я что, должна мыть пол голой!? — не даю ей повернуться, обхватывая волосы на затылке, отклоняя голову в сторону и прикусывая кожу губами. Какая же она вкусная.

— Ты ослушалась меня, ты ушла без меня, ты противоречила мне, ты оставила друга в беде. Разве ты не заслуживаешь наказания.

— Кость, эта игра подзатянулась. Меня пугают такие разговоры.

— Потому что тебе нравится подчиняться, или потому что ты хочешь быть наказанной.

— Что? Это странная постановка вопроса!

— Беспроигрышная для нас обоих. Пошла, — новый шлепок и она идет вперед. — А если снова ослушаешься, будешь ползти.

— Даже не подумаю.

— Вот и увидим, — подвожу ее к ванной. — Начинай мыть.

— А ты?

— А я буду смотреть.

*****

Елена

Стыд мой частый гость. Он сопровождал меня еще в школе, когда я начала замечать, как мокрая от пота футболка облепляет мышцы Кости. И гораздо позже, когда пускала слюни на то, как собственнически целует его Катя. Особенно на свадьбе друзей, когда я мечтала оказаться на ее месте. И по ночам, когда после секса с Женей, я лежала и думала о том, что с ним даже фантазии о Косте не помогают получить то, что хочу. Наверное, потому что я всегда знала, что не смогу управлять Костей. Но зато в тайне всегда хотела ему подчиняться.

И вот только сейчас, стоя перед ним абсолютной обнаженной, мой стыд вызывает острый прилив адреналина, щекочет нервные окончания, создавая внутри желания быть по— настоящему развязной и плохой. Может быть впервые отпустить себя не под влиянием оргазма, а потому что действительно этого хочу.

— Шевели булками, — подталкивает он меня, и мой план по дефелированию проваливается.

Костя шлепает меня по заду, да так, что эхо по квартире разносится. Я ускоряю шаг. Спину печет от его взгляда неимоверно.

В ванной действительно полный бардак, и мне даже становится стыдно, что я вот так ушла и оставила друга в беде. Или не друга. Я даже определить не могу, кто мне теперь Костя, а самое главное, кто ему я. Единственное, что знаю, дико хочу его в себя. И чем быстрее. Тем лучше.

Он ужасно на меня влияет. Кто бы увидел сейчас нас, не поверил…

— Ну что застыла. Тряпку бери и собирай воду.

— То есть будешь просто смотреть? — все таки немного обидно. Он всегда помогал.

— Именно так. И согласись, ты это заслужила.

— Скотина, — беззлобно говорю, потом все-таки берусь за тряпку. Выжимаю ее в высокое черное ведро и снова собираю воду. Спину печет так, словно Костя по ней оголенными проводами скользит, но я все равно продолжаю убираться, стараясь не подавать вида, как мне тяжело. Как дрожат руки, как по ложбинке стекает капля пота, а сами железы висят очень неприлично.

Я хочу сесть на колени, но слышу новый приказ.

— Пока на корточки.

— Кость!

— Не спорь и мой давай. Активнее.

— Я тебе потом отомщу.

— Боюсь, боюсь, — хмыкает он, а я лишь на миг поворачиваю голову через плечо, смотря сначала на напряженное лицо, и только потом ниже, на брюки, которые буквально распирает. Будет забавно, если не выдержат….

Продолжая смотреть, перекинув копну на одну сторону, опускаюсь на корточки и снова принимаюсь за уборку. Собрать воду тряпкой. Выжать ее. Снова собрать воду. Эти механические движения даже успокаивают, правда расслабиться не дает взгляд Кости, который то и дело бьет плетью по шее, спине, заднице и часто, даже очень часто спускается ниже. Еще немного и мне покажется, что он трогает меня прямо там.

— Но коленях наверное тебе будет удобнее, -это его голос? От надсадных ноток в нем по телу ток пробегает. И вместо того, чтобы изящно сесть на колени, я на них падаю. С влажным шлепком ладоней и коленей о еще мокрый пол.

— Мой давай, — новая сиплая команда, и я возвращаюсь к уборке. На полу почти не остается воды, когда мои руки прямо на тряпке накрывают тяжелые ладони Кости, а его тело, все еще в одежде плотно прижимается со спины. Это такой невероятный контраст.

Мое обнаженное тело касается тканей одежды на его твердых мышцах. Колени плавятся, кожа горит, а руки под его пальцами отчаянно дрожат раненной птицей.

— Костя…

— Хотел тебе продемонстрировать, как правильно мыть пол, — он начинает двигать моими руками, плотно вдавливая в меня свой охрениельный стояк. И я просто закрываю глаза, отдаваясь этому странному действию. Правда странному, но мне так нравится, что бедра непроизвольно сжимаются, потому что влаги между ними так много, словно воду я выжимала именно туда.

— Поняла, как мыть?

— Ага, запомню на всю жизнь, — мой голос почти срывается, а лицо отчаянно пылает. Я поворачиваю голову именно так, чтобы синие глаза воткнулись в меня и пронзили насквозь.

— Ну если что…Я напомню, — почти шепот в губы, и мой рот непроизвольно открывается. Дышать больно, на шее словно веревка стягивается. Еще миллиметр. Еще один тяжелый синхронный вдох.

— Лена…

— Костя…

Губы смыкаются, как оголенные провода. И это словно взрыв электроприбора во влажном помещении. Его руки тут же перемещаются на мое тело, одна хватается за грудь, как за спасательный круг, а вторая накрывает затылок. Неведомым образом мы оба оказываемся на коленях, но теперь перед друг другом. Я держусь за его рубашку, второй рукой вытаскивая ее из брюк.

Но я быстро забываю, чем занимаются мои руки, потому что губы Кости усиливают напор, а я язык прорывает оборону, принимаясь вылизывать меня изнутри. Я уже не знаю где чьи губы, где чей язык, все это слилось в одно сумасшедшее соитие ртов, при котором даже сделать лишний глоток воздуха, кажется невозможным.

Он отрывается от моего рта только спустя минуту, смотрит в глаза, а я улыбаюсь как безумная.

Мне хорошо, как же хорошо. И даже рука, болезненно сжимающая грудь, не кажется мне лишней, и пальцы, с силой сжимающие мои волосы.

— Пиздец, хочу тебя. Всегда хотел, Лен.

— А почему молчал. Столько лет молчал.

— Если бы я знал, что ты тоже хочешь, ничего бы не встало на моем пути, но ты же чертова статуя, которая эмоции проявляет разве что…. Да никогда.

— Даже не знаю, извиниться?

— Не поможет. Теперь я буду тебя трахать за каждый потерянный год нашей жизни, теперь я тебя подсажу на секс со мной настолько, что ты больше не осмелишься меня ослушаться.

— Звучит как угроза.

— Самая настоящая, — шепчет он мне в самые губы, скользит по ним языком. Смотрит в глаза, словно выискивая подтверждение полной капитуляции, а когда я моргаю пару раз, срывается.

Весь мир теряет для нас смысл. Все стены, с таким трепетом мною выстроенные, с тяжелым грохотом рушатся. Все сомнения, что обуревали меня столько лет, летят в пропасть. Есть мы. Вдвоем — два животных. И мы пытаемся как можно скорее добраться друг до друга. Наконец его одежда летит в угол ванной, а я как одержимая шарю руками по его телу, словно замещая столько лет, когда только мечтала об этом. Мои губы искусаны. Наше дыхание смешалось. Эта дикость поцелуев сводит с ума. Костя— единственный, с кем я могу позволить себе отключить голову и действовать на естественных инстинктах. Хотя разве инстинкты спрашивают ? Они просто вопят, когда Костя оказывается на расстоянии вытянутой руки.

Я не сразу понимаю, как оказываюсь на столешнице в ванной, цепляясь одной рукой за раковину, другое за твердое плечо. Костя рывком раздвинул мои ноги и просто устроился между. Тяжело дышу и смотрю на гордо стоящий член. Он в полной готовности, стрелой устремлен прямо в меня. Еще немного и проткнет, а я хочу, хочу этого. Но еще больше меня поражает, как просто Костя смотрит мне между ног. А я при этом не стесняюсь.

— У тебя киска словно никогда не видела члена, вся такая аккуратненькая и милая.

— Главное чтобы не замяукала, — улыбаюсь я, проводя по плечу вниз, касаюсь члена.

Костя смеется. Хрипло и надсадно. А из меня будто выкачали весь воздух. Легкие горят, и я жадно заглатываю воздух с ароматом мужского возбуждения. Это как жизненно необходимый кислород для умирающего больного. Он кружит голову и дает силы жить дальше.

Костя медленно раздвигает пальцами нежные створки. Мы вместе смотрим, не отрываясь, на то, как миллиметр за миллиметром боец занимает свою позицию, погружаясь во влажное нутро, растягивая меня. Ох… Как же хорошо… Как правильно..

Не передать словами мои ощущения просто. Это волшебство. Это доза запрещенного вещества и прыжок с парашюта. В этом ощущении столько любви, что оно может вызвать разрыв грудной клетки.

Глаза сами собой закрываются, когда Костя оказывается внутри на всю длину.

Быстрее.

Глубже.

Сильнее.

Костя со мной. Костя во мне. Врывается так, что весь дом содрогается от сладостных конвульсий удовольствия. Он что — то судорожно шепчет, но не слышу, целует, но я уже не чувствую. Ничего не чувствую, кроме его члена, что выжигает во мне свое имя, не дает даже не секунду очнуться от сна. Как же хорошо. Как же нужно.

Быстрее.

Сильнее.

Жестче.

Снова медленно.

Так медленно, что кровь разносит сигналы удовольствия в каждую клетку, содрогающегося от толчков тела.

— Лена, — стон мне в губы. — Прекрасная Елена.

Жаркий, неразборчивый шепот вторит моему, пока

Костя цепляется за меня пальцами, скользит ими по влажной от пота коже, зарывается в мои волосы и тянет, сжимая их в кулаке. Пусть вырвет. Может, тогда эта агония прекратится. Это же ненормально, когда весь мир сосредотачивается вокруг одного человека? Когда желание остаться подчиненной сравнимо только с желанием жить.

Костя ускоряется, а у меня в глазах темнеет. Сердце работает на грани своих возможностей. Ощущение такое, что сейчас оно заскрипит и сломается. Колотится так быстро, тараня грудную клетку, что, мне кажется, его биение эхом отдается в груди Кости. Резкие, быстрые толчки, запредельное напряжение мышц, потом онемение и звон в ушах под аккомпанемент шума крови. Я слепну и глохну на несколько мгновений. Корчусь в конвульсиях оргазма, пока Костя снова и снова сливает в меня свой. Заполняет до оргазма спермой, не давая даже шанса этого избежать.

Глава 9

— Ну и что ты наделал? — недовольно бурчу, хотя даже двинуться не могу. Тело еще дрожит. А сердце отчаянно колотиться.

Я не планировала детей в ближайшие пять лет. У меня слишком много работы, да и семья должна быть полной, чтобы ребенок рос в нормальной психологической обстановке.

— Кончил в тебя. И еще кончу, только чтобы твоя голова наконец начала генерировать мысль. Я. Никуда. Не. Денусь.

— Даже если я буду занудой?

— Ты будешь занудой, и я буду любить тебя за это. В том числе.

— А ты романтик. Я не знала.

— Я пошляк и я снова тебя хочу.

— Ну уж нет, — откатываюсь в сторону и падаю с кровати под крик Кости.

— Лена!

Я вскакиваю, убирая волосы с лица и выдавливаю улыбку, хоть и довольно сильно ударилась коленями.

— Все отлично. Просто мне надо в душ. Я вдруг поняла, что я трогала твой член руками, которыми мыла пол, а ты этот член толкал в меня.

Костя сначала ахает в притворном ужасе.

— Какой кошмар!

— Это не смешно! — бью его подушкой, пока он ржет в голос. — Это антисанитария.

— Грязный секс по занудски. Нет, слушай, срочно нужно вымыть твою вагину изнутри. Сейчас ты намылишь мой член, и я там все вычищу.

— Ну фу, Корзун!

— Да ладно тебе, представь насколько ты расслабилась, что забыла о такой вещи, как гигиена.

— Так говоришь, будто я помешана на этом.

— Нет, что ты, не помешана, просто у тебя поставлена напоминалка, когда блять мыть руки. Не говоря уже о чистоте в твоей квартире. У тебя там бахилы лежат.

— Это рационально!

— Знаю. Но таких как ты я больше не знаю.

— Только не говори, что мы из-за этого будем ругаться!

— Нет конечно, просто иногда я буду тебя марать, — играет он бровями, а я показываю ему средний палец и закрываюсь в ванной. Но я не злюсь. Наоборот, улыбаюсь как влюбленная полоумная школьница после первого свидания.

После душа мы наконец ложимся спать. Странно то, что спать с Женей я не могла вот так близко. Мне все время казалось, что мне жарко, неудобно, душно и чаще всего я выгоняла его на диван. Но сегодня лежа ложечками я так хорошо себя чувствовала, так рада была, что решилась сегодня пойти на поводу своего либидо и прийти к Косте с этим диким предложением. Но самое главное, что он не просто воспользовался мною, он рассказал, что и сам давно по мне вздыхает.

— Какие мы все — таки дураки, да?

— Жирафы будет ближе. Давай спать. Завтра так — то на работу.

— Большой начальник боится проспать. Я не боюсь, а вот ты потом будешь мозг выносить мне и всем подчиненным, потому что терпеть не можешь опаздывать.

— Ты так меня хорошо знаешь.

— Даже не сомневайся.

— Ты меня разбудишь?

— Уже поставил будильник на шесть. Спи, пока снова не загрязнил твою вагину.

— Какой ты все-таки противный, — хихикаю я, пристраивая свои половинки к его чуть потвердевшему члену.

— Ленааааа…

— Все— все. Спи. Сколько можно болтать?! — закрываю глаза, обнимая большую руку и чувствую, как веки тяжелеют, а дыхание Кости становится размеренным и глубоким.

Одна только мысль не дает мне покоя, что не сможет забыть наше предательство Катя. Конечно, они в разводе, только вот она вряд ли примет это так легко. Но мы преодолеем это. Обязательно. Вместе.

* * *

Утро выдается суматошным. От толканий в ванной, пока мы чистим зубы, до душа, в котором член Кости снова вымываем мою нежную полость, до завтрака, который мы сожгли на пару. Но нам так хотелось пожарить эту чертову яичницу, что в итоге мы все равно давились угольками. И смехом.

Мне все равно пришлось сначала ехать домой. Консьержка Надежда Михайловна тормозит меня. Я немного напряжена, словно меня застали на месте преступления. Просто, наверное, в таком растрепанном виде я предстаю перед этой женщиной впервые.

— К вам заходил муж, вы просили предупреждать.

— Муж? Бывший муж.

— Ой, бывший мужей не бывает, — отмахивается она и смеется. Вон у нас в деревне тоже была Марья Ивашкова. Тоже все говорила. Бывший, бывший. А потом сошлись и троих детей нарожали. Просто Евгений Палыч с цветами был. Вооот с таким букетом. Так что побегали и хватит.

Мне хотелось ответить так грубо, как только можно, но я лишь вежливо улыбнулась и пошла к лифтам. Впервые за пять лет работы здесь мне хочется, чтобы она ушла в долгосрочный отпуск и не рассказывала свои деревенские истории, от которых прямо-таки несет нафталином и домостроем.

Надо же. Бывших не бывает.

Бывших не бывает.

Еще как бывает! Только вот так мне твердят последние полгода и мама, и отец, с которым Женя нашел общий язык на фоне машин и их починки, не говоря уже об алкоголе. Так твердит мне мой начальник. Все упорно говорят «муж». Да что говорить, что даже Женя до сих пор имеет ключи от моей квартиры, как и Катя от квартиры Кости.

Это все навевает тяжелые мысли, отдающие в груди холодком.

Я: Мы справимся?

Костя: Что уже случилось? Я доехал до работы.

Я: Женя вчера приходил и подарил мне букет.

Я взглянула на это пошлое нечто. Знает ведь, что ненавижу срезанные цветы. Если дарить, то в горшках. Именно на них я сейчас прыскаю водой перед выходом на работу.

Костя: Долбаеб. Хочешь я каждый стебель ему в зад затолкаю?

Я: Ха-Ха. Давай без крайностей. В обед напишу. Спасибо, что ты есть.

Костя: Не это я хочу читать в конце переписки, но мы поработаем над этим.

От мысли, как мы будем «работать» между ног заныло, а соски напряглись.

Теперь на работу можно пойти с улыбкой и отличным настроением. Надеюсь ребята будут довольны, что сегодня я не буду на них орать.

Я беру свою машину и еду по уже наполовину заполненным дорогам, слушаю любимое радио, но чем ближе подъезжаю к министерству, тем сильнее чувствую тревогу.

Панически начинаю перебирать в голове что я могла не сделать. Какие документы не отнести на подписки, может с кем — то важным не созвониться?

Нет, я не могла. По роботе ко мне никогда не было претензий.

Я паркуюсь на своем месте и машу ребятам, которые всегда здесь курят. И они тоже мне машут, но что странно как — то молниеносно. Словно на автомате подняли руку, а затем резко опустили.

Я нахмурилась, но решила внимания не обращать. Взяла папку с документами и пошла в само здание. Открыла дверь. Тяжелая зараза. Или у меня мышцы после вчерашнего секс марафона дрожат.

— Добрый день, Сергей Михайлович, — наш охранник, он всегда приветливый, словно в него вкололи вечный витамин счастья и доброжелательности.

Странно, что я не получила ответа.

Повернулась даже, посмотрела на него, а он глаза отводит, краснеет как мак. Бурчит безликое: «Здрасте».

Ничего не понимаю.

Хмыкаю. Может он тоже не в настроении.

Но чем дальше по коридору я иду, тем большая тревога бьет по нервным окончаниям. Я захожу в свой кабинет, немного отходя от негатива, который чувствую в свою сторону и ничего. Ничего не понимаю.

— Ольга Викторовна, не знаете, что сегодня происходит? — поднимаю глаза на своего секретаря и вижу в ее взгляде столько неприкрытого отвращения, что начинают гореть щеки. — Да что случилось? Я пришла голой?

— Лучше бы вы пришли голой, чем это… — Она протягивает мне большой лист, судя по форме газету. Это утренний выпуск новостей. Его печатают ежедневно, а сама редакция принадлежит… отцу Кати.

Я сглатываю, делая несколько шагов, приближаясь к столу Ольги Викторовны, строгой поборницы морали. И чем ближе подхожу, чем ярче вижу картинку на первой полосе. Очень четкую, словно нас с Костей снимали очень близко. Хотя и сверху.

Я даже прикасаться к этому не хочу. Смотрю на Викторовну и чувствую, что меня мутит. Она охает, тут же подскакивает и помогает мне усесться на диван. Дает волы.

— Это единственное фото? — задаю вопрос сиплым голосом, но мне даже не нужно знать ответ, по ее покрасневшему лицу уже все видно.

Глава 10

Костя

— Вам еще принести кофе? — Юля сегодня крутится как юла. Юла. Юля. Забавно. И вид такой виноватый, как у собаки, которая напакостила, как бы это странно не звучало. Кроме того, сегодня она особенна болтлива. А еще странно, что не передает мне звонки от матери и бывшей жены. Обычно они меня несколько раз за утро да донимают. Бывшая, чтобы попросить помощи с очередной ерундой вроде потерянного телефона и не важно, что она с него звонит. Или, что еще смешнее, кончившегося бензина. Мать-это вообще кадр. Вечные разговоры о том, что я неправильно живу я еще могу пережить, но о бедной девочке Кате точно нет.

Я вообще Юлю на работу брать не хотел, да и понимал, что собственно Катя меня уговорила только, чтобы следить. Но Юля вроде справлялась и нареканий к ней не было. Плюс выглядит она очень презентабельно. И вот только сегодня ее метания меня раздражают. Плюс она не несет мне газету, которую я просил еще с утра.

Все это конечно вызывает легкое раздражение, потому что уже обед, и я планировал съездить на обед с Леной.

— Юля! — вызываю по селектору, и она все-таки заходит с третьей попытки. Стоит в дверях, вся бледная, мне кажется в обморок сейчас упадет. — Юль, если ты болеешь, иди домой, но где моя газета?

И тут она вдруг кидается ко мне в ноги, обнимает, плачет. Ебанулась?

— Юль, ты чего устроила?

— Простите, простите, я не думала, что она сделает это. Не думала, что все так получится, вы только не сажайте меня. Я все для вас сделаю, дам любые показания. Только не казнитеееее, не казнитееее…

— Ты чего несешь. За что мне тебя сажать?

— Зааааа съеееемку…

— Какую съемку? — по телу начинает бить тревога, прямо молоточком по нервам. — Юля! Какую съемку!?

Она достает из кармана свернутый в три раза лист, залитый слезами и протягивает мне.

— Это все Катя, она заставила меня. Заставила, понимаете?

Я разворачиваю бумагу и вижу аппетитную задницу Лены… Прямо на всю первую страницу.

— Это какой-то бред. Такое не могли допустить к печати.

— Она спит с главным редактором. Она его заставилаааааа…

— Ну прям не Катя, а какой — то доктор Зло. И что, на всех компромат у нее имеется? — мне даже смешно становится. Ну статья, ну в главной газете города, именно тогда, когда директор заграницей с новой молодой любовницей.

Лена это видела?

Видела.

Поэтому трубку не брала.

Ой, пиздец.

Отталкиваю от себя Юлю и беру ее лицо за подбородок.

— Сейчас едешь и ищешь мне Лену. Не приближаешься к ней, а просто говоришь, где она.

— Вввв министерство.

— Убежала уже!

— Константин Сергеевич, — приходит мой зам, но сейчас мне не до дел.

— Коль, не до тебя. Займись тут всем, меня неделю не будет.

— Даже так… А куда.

— Все, — надеваю пальто, — На связи.

Я спускаюсь на парковку, еду в редакцию. И уже так вижу шок на лицах сотрудников. Судя по всему такой подставы не ожидал никто.

— Редактор Мизолин? — по столу не стучу, но девочка на ресепшене все и так понимает. Ведет меня в кабинет, который оказывается закрыт. Слышу только как телефон разрывается. Дверь выбиваю несколькими ударами плеча.

Мизолин дергается, расплескивая виски из стакана. Подскакивает и жмется к стене, увешенной дипломами. Не долго думаю, бью в нос, да так, что он оседает на пол, а все его дипломы падают ему на тупую башку.

— Ты хоть понимаешь, как подставился?

— Я могу все объяснить…

— Печатай опровержение. Прямо сейчас.

— Давай завтра.

— Прямо сейчас. С извинениями падла, иначе я тебе твои дипломы в жопу засуну так глубоко, как не сможет твой начальник. Он кстати уже летит сюда, — вранье конечно, но зато шевелиться начнет быстрее. В любом случае никому, кроме отца Кати с ней не справится.

— Понравилось? — ее голос словно удар в спину. Прямо рядом с авто. Она стоит как ни в чем не бывало и курит сигареты, которые меня так бесили. — По — моему вы отлично смотритесь вместе.

— Ты, Кать, даже не понимаешь в какое дерьмо ты вляпалась.

— А что мне будет? Я тут вообще не причем.

— Ты подставила стольких людей ради чего…

— А я предупреждала!

— О чем, о том, что ты сука. Отлично, ты доказала это. Только что, изменится. Думаешь я от Лены откажусь?

— Да она сама теперь тебя к себе не подпустит! — смеется Катя, а я прямо — таки жалею, что не бью женщин. Она молодец, что встретилась со мной под камерами, так безопаснее. — Ты же карьеру ее разрушил. Или ты думаешь, опровержение смоет позор? Думаешь кто –то забудет, как строгая Елена сидела на коленях и сосала тебе? Вы не будете вместе.

— Посмотрим, — сажусь в машину и звоню Юле, которая сама уже наяривает пять минут. — Алло!

— Она в своем кабинете. Закрылась. Не пускает никого. Я переживаю, что она может…

— Не может. Напивается поди. Сейчас приеду.

В Министерстве я тоже звезда. Мужики одобрительно скалятся, а бабы чуть ли не из трусов готовы выпрыгнуть. Разве что секретарь Лены смотрит крайне неодобрительно.

— Ни стыда, ни совести.

Даже не слушаю ее. Стучу в дверь. Говорю Лене, что пришел, но там тишина. А я со вздохом ломаю вторую за день дверь.

Лена кричит, но я не сразу понимаю откуда.

Нахожу за диваном, всю скрюченную и зареванную.

— Отвали! — кричит она, когда пытаюсь ее вытащить. — Это все ты! Ты и твой член! Вот дружили бы и дружили! А теперь все знают какая я! Все!

Еле-еле удается вытащить ее из — за дивана. Как котенка, ей богу. Взвалить на плечо и выбраться из кабинета. Ее секретарь проводит меня на лестницу, где я несу взбешенную и обиженную бабу шесть этажей. Она умудрилась меня за зад укусить.

Еле удается затолкать ее в машину.

— Не поеду никуда!

— Рот закрой! — рявкаю уже в нетерпении. — Я разберусь со всем, но твоя истерика не помогает.

— Разберешься? Разберешься! Твоя жена выставила меня какой — то шлюхой! Которая еще и чужого мужа увела! А я работаю в министерстве образования. Как ты с этим разберешься!

Сажусь в машину, пока она продолжает истерить, и я ее понимаю, но уже бесит.

— Что ты предлагаешь мне сделать!? Я не отмотаю время назад! Не могу! И сейчас нужно успокоиться и разбираться с последствиями выбора, который мы сделали в том кабинете! Но точно не устраивать мне разнос, словно в том акте я один принимал участие!

— Тебя не было, — ноет Ленка после минутной паузы. — Ты не приехал сразу, как вышла газета!

— Да я узнал обо всем только час назад. Сразу помчал в редакцию, чтобы сделали опровержение.

— Это не поможет. Все-все запомнят. Все все видели!

— До следующего громкого скандала. Скоро об этом все забудут, понимаешь! Уже через неделю никто и не вспомнит.

— Это ты не понимаешь! Я столько шла к этому, я столько готовила проектов, и что теперь делать!? Что?!

Я уже за городом, набираю скорость, везу Лену в дом, который купил несколько месяцев назад. Она как — то сказала, что ей не хватает места, где она сможет побыть в дали от суеты, и я тут же нашел дом, под предлогом, что у меня дома нет.

— Ты меня не слушаешь, да?

— Слушаю.

— Тебе не понять. У тебя всегда все было.

— Не начинай, а.

— Я столько пахала. А потом все пошло прахом, потому что мне захотелось секса. Господи, ну что я за дура. Куда я полезла! — я понимаю, что ее начинает трясти. Речь становится бессвязной, и я просто боюсь, что она может выкинуть какую — то глупость. Заворачиваю в небольшой пролесок и торможу машину. Открываю дверь и сажусь на заднее сидение к Лене. Снимаю с себя пальто, ботинки, тяну брыкающуюся Лену на себя. Обнимаю крепко, зажимаю лицо пальцами и целую. Целую, пока не перестанет сопротивляться, пока не перестанет плакать. Еще и еще, пока не расслабляется настолько, что сама ко мне жаться начинает. Ругаться матом прямо в губы, но тянуть за ворот пиджака и отвечать на поцелуй.

А дальше не думаю, просто стягиваю колготки, задираю юбку. Не даю опомниться, вхожу до упора.

— Костя, ну что ты… Делаешь…

— Вкалываю тебе антидепрессанты.

— Сильно большая доза.

— Чтобы наверняка, — целую щеку, снова губы, пока член отчаянно пытается начти свой темп. Сначала медленный, затем быстрый. В какой — то момент просто перестаю соображать, продолжая толкаться в тесное лоно, тереться плотью о мягкие стенки, ловя кайф от каждого движения, от каждого вздоха, от соли, что слизываю с губ и шеи.

Перекатываю малышку на себя и просто начинаю толкаться снизу, удерживаю хрупкие бедра. Внизу все хлюпает, Лена уже на грани, кусает меня за плечо, воет, пока я активно толкаюсь внутри. Снова. Снова. До крика. До хрипа. До невозможности хорошо, когда она кричит, сжимает меня тисками. Я сам челюсти сжимаю, сдерживая себя из последних сил, пока не кончаю шумно и обильно. Пытаюсь восстановить дыхание и понимаю, что Лена заснула. Аккуратно спускаю ее на сидение, а сам вылезаю. Долго курю, почему — то улыбаясь. Да уж, не могло у нас с Леной все быть спокойно. Вечно все через одно место. То десять лет никак понять не могли, что хотим быть вместе, теперь нас будет обсуждать каждый второй. Но зато я знаю, что никуда она от меня теперь не денется. А если залетит, то и того хорошо.

Глава 11

Просыпаюсь от стука. Открываю глаза, пытаясь осознать, где я, кто я, и почему нахожусь в незнакомой спальне. Тело тяжелое, а ногам, что оказались раскрыты — холодно. Я тут же прячу их под одеяло и заворачиваюсь сильнее. Тут так хорошо и тихо. Но снова этот стук. Открываю глаза второй раз и осознание наваливается на меня тяжелым металическом листом, придавливая, уничтожая. Меня потряхивает от воспоминаний. Моя работа. Моя карьера. Все осталось за бортом, когда я села в лодку по имени Костя Корзун. Я сама конечно виновата. Знала ведь, что Катя его не оставит в покое, она и сама меня предупреждала… Столько сил, вложенных в образование, в развитие карьеры. У меня было столько проектов, которые так и останутся проектами.

Я убиваюсь еще полчаса, даже не пытаясь собрать себя в кучку, но естественные позывы дают о себе знать и я все-таки встаю. Заворачиваюсь в одеяло и хочу дойти до оказавшегося рядом туалета, но снова слышу стук. Иду на него к окну и застаю картину с обложки Плейбоя для женщин. Костя собственной персоной, потрясающе обнаженный, среди снега рубит дрова. Да еще так ловко, что у меня от работы его мышц слюноотделение увеличивается. Я просто прислоняюсь к окну лбом, забывая обо всем и наслаждаюсь тем, как слажено работает его тело, как четко работают руки. Тут он вдруг замирает, поворачивает голову, смотря прямо на меня. Я не могу не помахать, он словно загипнотизировал меня. Но тут полено, что было у него на топоре срывается и падает ему на ногу. Он тут же сжимает челюсти, а я испуганно вскрикиваю и бегу к нему. В одном одеяле выбегаю за порог доме, с жалостью смотря, как он прыгает на одной ноге.

— Ты чего голая выперлась!

— Не ори на меня, дай ногу посмотреть. — подползаю под его руку и почти тащу его на себе, пока он ойкает. — Ну как так-то

— А нечего отвлекать меня своими влажными фантазиями и шикарным телом.

— Ну я же была в одеяле!

— ну так мои то влажные фантазии никуда не делись.

— Дурак ты, Корзун, — усаживаю его на кухне и озираюсь по сторонам. Тут так… Атмосферно, тепло, по-домашнему. Столько дерева и света. А дверь во двор и вовсе из стекла, как и вся стена. Я сглатываю. Ком в горле, потому что примерно такой дом я показывала ему летом. Объясняла, как будет в нем здорово скрываться от суеты и проблем. Такой вот свой мирок умиротворения. И он его нашел. Тот самый. Или построил… Нет, быть того не может.

— Лен?

— Аптечка есть?

— Да, вон там сверху, он кивает на антресоли. Но чтобы туда залезть, мне придется снять одеяло. Что и делаю. Потом снова заворачиваюсь в него, чтобы обработать ногу Кости. Он так смотрит, словно сейчас съест меня.

— Снимай штаны.

— Как долго я ждал от тебя этой фразы, — он тянет руку к узлу на одеяле, а я бью его по шаловливой руке.

— Костя, у тебя нога!

— И член!

— Кость…

— Да ладно.

Встает он и ждет, что я сама расстегну все, что я и делаю. Глаза конечно закрыла.. Потому что знаю, что он ударил ногу, а не руку.

— Вот так, детка.

— Заткнись.

Снимаю с него штаны, усаживаю обратно в кресло и принимаюсь обрабатывать раны.

— Этот дом…

— Я построил для тебя…

Все-таки построил…

— Ты не говорил…

— Я не знал, решусь ли нарушить нашу дружбу. Пока тусил здесь сам. Мне нравилось… Но знаешь, каждый раз чего — то не хватало.

— Если ты сейчас скажешь, что меня, то я начну блевать радугой.

— Да ты моя единорожка,— он взлохмачивает мне волосы, а я смеюсь. Идиот, господи. — Ну чего там? Придется ампутировать?

— Ой, а тебе есть дело. Главное ведь, чтобы член остался на месте.

— Это точно,— заканчиваю обработку рваной раны. Заматываю бинтом.

— Будет хромоножкой немножко.

— А можно тебя поцеловать в знак благодарности немножко.

— Ну в принципе можешь и множко, — смотрю на его бугор в трусах. Шикарный такой. Говорящий со мной на языке секса.

Костя уже тянет меня к себе, а я вдруг вспоминаю..

— Мне в туалет надо!

Убегаю от него в ванную, а когда возвращаюсь, замечаю на зарядке телефон, что постоянно пиликает. Это телефон Кости. Невольно наклоняюсь, замечая кучу пропущенных и сообщений. Больше сотни. Господи.

Меня накрывает. Я

сажусь прямо рядом с телефоном, понимая, что вот это все лишь временная мера, а мне придется столкнуться с реальностью, где я для всех распутная шлюха— разлучница.

— Ты чего тут? — Костя хромает ко мне и садится рядом. Я уже реву, а он берет меня и опускает мою голову к себе на колени. Снимает телефон с зарядки и просто выключает его. — Лен, порой жизнь раком нас ставит…

— Напомни, когда она ставила раком тебя? Ты же на всем готовом… Почти.

— Эй, а помнишь, как мне аппендицит вырезали, а потом сепсис пошел.

— Исключительно по твоей глупости. Я говорила, что лучше не ехать на лыжи.

— А помнишь, как ты мне бульон таскала, потому что ничего другого мне было нельзя. Кстати, Катя чтобы не заразится уехала в Италию.

— Ну конечно ведь в Италии вероятность того, что она заразится сепсисом ниже.

Мы переглядываемся и смеемся…

— Это она, да?

— Это Юля по ее просьбе, да. У Кати, я так понимаю, был на нее компромат.

— А как же это пустили в газеты…

— И на главного редактора тоже компромат.

— Она страшный человек, я даже не предполагала. Что мне делать, Кость.

— Нам, Лена. Нам, что делать.

Краснею, как девчонка, а он еще и ногу мою гладит, вызывает рой мурашек, что впиваются в кожу, бегут к животу, от него груди, в которой начинается буря.

— Я я думала, что это все из-за нас… Что нас судьба наказывает…

— Нас судьба наказывает за десять лет и мальчика, которому могло бы уже быть пять.

— Дурак, ты Кость. А как же мои проекты.

— А чего, не родила бы мне?

Глаза щиплет, словно в них песка киданули только при мысли, что у меня может быть мальчик с такими вот хитрющими глазами. Умненький конечно. В пиджачке и галстуке.

— Родила бы…

— Ну так чего мы ждем, — он под мой пронзительный визг, срывает с меня одеяло и вдруг ложится рядом, выдыхая прямо между ног. Хочу свести бедра, но он как-то лихо поднимает меня на себя, тут же слизав языком излишки влаги. А прямо передо мной его боксеры с выдающимся членом под ними.

— Скажу тебе по секрету, что дети не получаются при семяизвержении в рот.

Костя ржет, а мне щекотно.

— Соси давай. Любое дело требует подготовки.

Он принимается скользить кончиком языка по половым губкам, а я шумно выдыхаю, чувствуя прилив энергии и сил. Тут же открываю для себя всю прелесть мужской эрекции. Обхватываю его пальцами, наслаждаясь запахом и вкусом. Облизываю головку так, словно делала это всю жизнь. Но именно с ним мне кажется это таким правильным и вкусным.

— Ох, сука, да, вот так… — Костя рычит, прикусывает мои половые губы…

— Ах… — стону я, а Костя бедрами двигает, член в губы толкает. Я тут же их раскрываю, обхватывая головку, плотно ее сжимая. Он тут же толкается глубже, особо со мной не церемонясь. Но черт, как же приятно то, что он делает губами. За такое удовольствие я согласна терпеть самые тяжкие пытки его членом. Глубже, чаще, мычать пока он нагло таранит мой рот. Особенно, когда я почти, почти, еще немного…

Чеееерт…

— Ааааа, Костяяяяя, — выпускаю член изо рта и чувствую, как Костя меня руками поднимает над собой и просто разворачивает, пока я дергаюсь в оргазмических спазмах. Тут же сажает меня на себя, засаживая глубоко и сильно. Удерживает бедра и просто долбит на какой — то запредельной скорости. Я, только что кончившая, чувствую, как влажно внутри меня, как все хлюпает, как разбухает член.

— Давай, давай, еще раз, со мной,— требует он, а его голос звенит в моей голове, словно давая команду, и мой мир взрывается еще более яркими красками, Я кричу, впиваюсь ноготками в его твердую кожу, пока он утробно стонет мне в грудь, оставляя там победный поцелуй.

Именно в этот момент нашу страсть разрывает оглушительный звук звонка.

Я открываю глаза, понимая, что нашу сказку наполнила реальность. Тут же перескочила Костю и спряталась в спальне. На кровати. Между ног сперма, а в голове страх. Я никогда не смогу никому в глаза смотреть.

Костя заглядывает в комнату.

— Лен, там родители мои похоже. Лежи тут, не высовывайся.

— Стыдишься меня?

— Дура. Не хочу, чтобы ты снова сбежала. На этот раз с голой жопой.

* * *

Глава 12

Костя

Пока бегу, натягивая тонкий свитер на обнаженное тело, ругаю себя. Зачем я вообще рассказал родителям про этот дом. Сейчас бы спокойно с Леной отдыхали, никто бы нам не помешал.

Слетаю кубарем с лестницы и почти сразу оказываюсь у стеклянной двери, за которой стоит добродушный отец и весьма напряженная мать.

Открывать даже не хочу, почему — то точно зная, что она сейчас скажет.

— Привет, мам, пап. Я как бы вас не ждал.

— А мы как бы тебя потеряли, — проходит она, пока отец вздыхая, семенит за ней. Будучи пойманным на изменах, которые до сих пор не обсуждает разве, что ленивый, он очень трепетно относится к матери. Чувствует вину. Мы эту тему не обсуждали, потому что я и сам не без греха. Но одно дело брак по расчету, как это было у них, как это было у нас с Катей. А совсем другое, любить человека десять лет и потерять его из-за какого — то внезапного голода? Нахер.

— Ну и где эта ш…

— Мама! — вот тебе и гости. — Давай ты вспомнишь правила хорошего тона и не будешь произносить подобных слов в моем доме.

— Ты сам загадил свой дом! — смотрю на отца, но он уже ставит себе чайник, очевидно решая в конфликт не вмешиваться. А я не могу орать на мать. Но и снести подобного отношения к Лене тоже не могу. — Как ты мог так обидеть Катеньку!

— Твоя Катенька— крыса.

— Не смей так говорить о своей жене! Если ты не можешь как и твой отец держать ширинку закрытой, то постарайся, чтобы хотя бы двери были закрыты!

— Люда! Перестань!

— Не перестану! Вы позорите своих жен, а значит позорите себя! Избавься от своей Лены. Что она может тебе дать? Она же кроме своей ученой степени не видит ничего, а теперь у нее даже этого не останется. Какой стыд, меня до сих пор трясет. Ну что ты встал, неси скорее чай, — кричит она отцу, а я встаю у него на пути. Потом поворачиваюсь к матери. Беру ее за плечи так резко, что она издает испуганный писк. Хрен знает, сколько времени ее не касался мужчина, тем более отец. — Мам, я очень тебя люблю. Но двери я всегда закрываю, а Катя установила в моем кабинете камеру. Лену я люблю и женюсь к ней в любом случае, несмотря на то, как ты к ней относишься…

Мать открывает рот, но я прикладываю палец к ее губам.

— А сейчас, чтобы не потерять меня окончательно, ты соберешь волю в кулак и выйдешь отсюда. И никому не скажешь, где я нахожусь. Потому что, если я увижу здесь репортеров, я больше никогда не приеду к тебе, никогда не позвоню, никогда не отвечу на звонок.

— Костя, да как у тебя язык…

-Мам, я тебя люблю. Я благодарен тебе за все, но я не отец. Не надо нас равнять. С Катей я давно развелся, а Лену я давно люблю. Вместе с ее ученой степенью. Сейчас ты уходишь и все обдумываешь. И я прошу, нет даже требую, чтобы после нашей с Леной свадьбы ты принесла ей извинения.

— Ты грязный шантажист. Всегда таким был… — стряхивает она мои руки. — Я уйду только, чтобы не потерять тебя, но эту разлучницу я никогда не приму. Чтобы ты не сделал, кому бы не заплатил. Теперь вместо ее лица все будут помнить ее задницу. Ей никогда от этого не отмыться, а тебе всегда нести этот крест…

Она уходит, а я остаюсь внизу и долго пью чай, который нес отец матери. Отец на прощание сказал, что во многом мать права. Все забудут, но помнить будут всегда. Мужчине такое прощается, женщине никогда.

— Кость? — Лена на лестнице. Одетая в штаны, явно больше ее по размеру и мой свитер. Она тихонько подходит к дивану, где лежит ее сумка, а потом приближается ко мне.

— Что ты делаешь?

— Думаю.

— Хорошо хоть в окно не сиганула.

— Сначала я так радовалась твоим словам, тому, как яро ты меня защищал, даже спорил со своей матерью, при этом так бережно, что я расплакалась.

— Да я виду, нос опять красный, — целую ее кончик, а у самого внутри болит. Разрывается что — то. Я знаю, что она скажет, и я не знаю какие аргументы привести против.

— А потом начала анализировать.

— Это всегда страшно…

— Эмоции схлынули, и я осознавала. Твоя мать права… Можно сколько угодно платить газетам, чтобы сделали опровержение. Можно сколько угодно отворачиваться и задирать нос, когда за твоей спиной шепчутся, но такой позор не смоешь…

— Секс со мной позор?

— Нет-нет, что ты! Секс с тобой— это феерия, это карнавал эндорфинов и допаминов и мне всегда будет хотеться еще! Но что дальше? Постоянно бороться с осуждением в мою сторону? Или со смешками в твою? Как ты бизнес будешь вести? Как общаться с политиками? Если бы я знала, что ты без этого сможешь, но ведь я понимаю — это вся твоя жизнь.

— Вот оно что? Сдаешь? Планируешь уехать в другой город, забыть все, найти себе дебильного Ваню?

— Почему именно Ваню?

-Не люблю это имя.

— Так будет лучше для всех. Катя… Она не остановится.Она будет вредить, она будет снова и снова обливать нас грязью. Завтра она наверняка заявит, что беременна, и тогда меня готова будет каждая женщина привязать к позорному столбу.

Башка начинает раскалываться.

Да, конечно проще сейчас отправить Лену, может иногда приезжать к ней, классно трахаться. Все всё забудут и может года через два, она сможет вернуться. Только вот одна проблема…

— Кость…

— Жди меня здесь. Отвезу тебя.

Она поджимает губы и кивает, уже готовая вот-вот разреветься.

* * *

Лена

Все правильно. Все так, как должно быть. И несмотря на разочарование, что сжирает меня изнутри, умом я понимаю, все хорошо. Костя не должен страдать. Не должен терять то, к чему стремился так долго. А я просто эпизод в его жизни, который он скоро забудет. Сейчас я сяду в самолет, приеду, найду квартиру, в которой буду жить. Найду работу в сети, чтобы никто не знал, кто я. Однажды смогу позвонить матери, которая наверное слегла с инфарктом. Однажды забуду Костю. Я же смогу его забыть. Его добрые, иногда хитрые с прищуром голубые глаза. Его твердые губы. Его ямочку на щеке. Его опытные, такие умелые руки, его член, вкус которого я не смогу забыть никогда. Он несколько раз в меня кончал. Интересно, есть шанс, что я смогу забеременеть и родить в тайне от всех, от Кати, которая не переживет такого. От матери Кости, которая почему — то меня ненавидит. И будет ненавидеть моего ребенка.

— Ты как? — Костя даже не смотрит в мою сторону. Осознал мамины слова? Понял, что жалеет?

— Нормально, — отвечаю с улыбкой. — Вообще, все к лучшему. Давно пора было сменить место жительства.

— И куда думаешь поехать?

— Не буду тебе говорить, чтобы не было соблазна все повторить… — смеюсь с натяжкой, а он усмехается.

— Это вряд ли..

Что? И как это расценивать? Он даже спать со мной больше не хочет? Не разочек на посошочек? Блиннн. Как больно то! Как я это переживу. Как я буду без лучшего друга, которому звонила чаще, чем в доставку еды… А он наверное даже горевать не будет.

— Ты поспи пока, — почти требует Костя, наверное даже разговаривать со мной не хочет. Ну и ладно. И правда в сон клонит. Может я закрою глаза и все происходящее покажется мне сном. Может быть судьба смилостивится надо мной, и я окажусь в точке отсчета, когда пришла в день влюбленных к нему в кабинет…

Хотя… Нет. Ведь тогда я бы не узнала, какого это быть с Костей. Какого это, когда твое тело боготворят. Позор— это конечно ужасно, но я готова перенести эту агонию снова, только чтобы снова вернуться в его надежные объятия.

Открываю глаза резко, даже немного ослепляет от яркого света. И я точно знаю, что это не аэропорт.

— Кость… — его нет в машине, а сама машина блокирована. Не понимаю. Осматриваюсь. Какое — то захолустье с отсутствием дорог.

Это все немного пугает, особенно взгляды алкашей, что сидят недалеко от магазина. Для меня всегда эта сторона жизни была за завесой тайны. Помню, что папа сильно пил и мать его выгнала. Все время твердила, что если я буду плохо учиться, то стану вот такой же, как отец. Словно по волшебству именно в этот момент мне звонит мама. Телефон на грани разрядки. Остальную сотню сообщений я даже не рассматриваю.

— Привет, мам.

— Доча, ты где? Почему не позвонила?! Почему такие новости я должна узнавать от соседок!

— Мам, — слезы снова капают, не могу сдержать. — Прости, я подвела тебя.

— Что за чушь ты несешь! Как ты могла меня подвести. Людям уже потрахаться нельзя, всем все надо заснять, словно в мире проблем мало.

— Мама, — вырывается смешок. — Я люблю тебя.

— И я тебя. Что ты собираешься делать? Что Константин говорит? Собирается брать на себя ответственность?

— Ну о чем ты… Я не буду его об этом просить. Мы же не в средневековье. Он меня не насиловал.

— Да уж понимаю. Ты можно сказать дорвалась. Что ты планируешь делать?

— Уехать хочу.

— Куда?

— Пока не знаю.

— Я поеду с тобой. И это не обсуждается. Давно пора сменить обстановку. Так что сейчас же бери такси и приезжай. Я пока соберусь.

— Мам…

— Что?

— Я люблю тебя.

— А я тебя. Все, жду. Улетишь без меня — не прощу.

— Я поняла.

Улыбка растягивает губы. Она всегда была излишне строгой, но когда случается беда, всегда поддерживала. Даже сейчас, когда соседка ей рассказала о моем позоре.

Вздыхаю. Становится легче. Все-таки поддержка близких не дает утонуть в собственном отчаянье.

Но где же Костя!

Хочу набрать его, но падла телефон садится.

Радость от разговора с матерью пропадает, а на смену ему приходит расползающийся по телу страх, особенно, когда один из пьяниц начинает стучать в окно.

Глава 13

Я вжимаюсь в кресло, чувствую, что в глотке застревает крик. И именно в этот момент мерзкое лицо отлепляется от стекла, а я вижу Костю, который начинает драться. Уверенная, что костя победит, я воодушевляюсь. Тем более он здесь, он рядом. Но не тут-то было. К ним присоединяются еще двое и Косте становится не до смеха. Я паникую, не понимаю. Что делать. Мотаю головой в поисках хоть какой — то помощи. Но улица пуста и только фонарь подсвечивает как красят кровью красивое лицо Кости. Я на автомате лезу в бардачок, а там нахожу пистолет, которым Костя давным-давно учил меня пользоваться. Только тогда это было шуткой, а теперь… Я перелезаю на заднее сидение, открываю окно и стреляю в воздух. Бомжи тут же разбегаются, а Костя успевает дать одному из них по заднице.

— Это дай сюда, — забирает Костя у меня пистолет, а затем дверь открывает. Я тут же ему на шею падаю.

— Я так испугалась.

— Хотел покорить тебя, как Стетхем, но мастерства не хватило.

Мне плевать, я просто крепко прижимаю его к себе, готовая буквально слиться с ним воедино. На все плевать. Он не Стетхем, он самый лучший.

— У тебя есть аптечка.

— Мм, поработаешь медсестрой?

— Костя, тебе мозги совсем отбили.

— Наоборот, у меня их не было, раз я десять лет жил без тебя. Погнали.

— Куда, в смысле? Кстати! Что это за место?

— Это единственный в области ЗАГС, который готов за деньги расписать нас задним числом и сразу выдать свидетельство о браке.

Я только открываю и закрываю рот, как выброшенная на берег рыба. Серьезно? ЗАГС.

— Это ты мне так предлагаешь… Выйти за тебя замуж?

— Я предлагаю решение нашей проблемы. Как только у нас будет доказательство, что мы женаты, любые обвинения в твой адрес в распутстве автоматом снимаются. Твое министерство ничего не сможет предъявить. Ну? Как я придумал? Скажи, я у тебя гений?

Я улыбаюсь, а у самой на душе тяжело вдруг становится. Он собирается на мне женится, чтобы решить проблему. Не потому что любит, и хочет провести со мной всю жизни, а потом просто хороший друг.

— Лена?

— Все отлично! Веди меня, мой гений.

Он кивает и тащит меня в обшарпанное одноэтажное здание. Нас расписывают даже без вопросов, нам почти сразу выдают нужный документ, а я не могу, не выдерживаю. Не сразу конечно. Надо сначала любимого полечить.

И только спустя час в машине просто начинаю плакать. Костя тут же волнуется, вытряхивает из меня признание почему реву. Я еле выговорить могу, заикаюсь, слезами захлебываюсь.

Он матерится, снова заводит машину и даже ничего не говорит больше. Доезжает до дома, откуда мы уехали черт, знает, когда.

— Почему сюда? — спрашиваю, немного успокоившись.

— Потому что я устал и хочу жрать. Потому что мне казалось ты умная, а ты херней страдаешь! — он обиделся что ли? На что? Он выходит из машины, а я за ним семеню. Мне нужны объяснения как минимум.

— Так, я не поняла! Это мы еще поженится не успели, а ты мне уже скандал закатываешь?! Я что не могу поплакать! Ты женился на мне, чтобы спасти! Да, это благородно, но ты не подумал, как я буду себя при этом чувствовать?!

— Лена, ты дура, прости конечно. Вроде умная, умная, а самого элементарного не видишь. Я женился на тебе, как минимум потому что уже закачал в тебя пару литров спермы за последние сутки, как максимум потому что люблю!

— Я облизываю губы, чувствуя, как в груди распускается огненный цветок любви и благодарности. Любит. Он меня любит.

— Ты не говорил, просто…

— Мне казалось вы бабы по поступкам судите, нет?

— Мы бабы, — подхожу все ближе, почти вплотную. А он куксится, руки на груди собирает. — Любим ушами и хотим чаще слышать, как дороги и незаменимы.

— Мужики кстати тоже любят женский рот открывается, произнося заветные слова…

— Давай я тебе отсосу? — предполагаю я, а он усмехается, давит мне на плечи, чтобы опускалась на колени поскорее.

— Вообще я хотел услышать «я тебя тоже люблю», но и это просто отлично, — он расстегивает брюки, держит мой подбородок, словно я способна двигаться, словно я этого хочу. Его член прыгает ему в руку. Налитый кровь. Твердый. Розовый и готовый.

Костя проводит гладкой головкой мне по губам. Шлепает по щеке.

Я поднимаю глаза, смотрю на то как сжались его челюсти.

— Ну же, Ленок, открой свой сладкий ротик.

Ну если ты так просишь.

Достаю язычок и играю с головкой, пока Костя накачивает свой член, но тут же дергает мои руки, чтобы заменила его. Теперь я не только беру в рот головку целиком, но и скольжу пальцами по шелковой плоти, пока Костя скользит руками по моей голове, все ниже, пока не касается границы свитера, который тянет вверх.

Выпускаю член изо рта, но только лишь затем, чтобы снять с себя все. Костя подхватывает меня под мышки, поднимает и тут же целует. Жадно, жарко, как свою. Не церемонится, не нежничает. Тут же несет на ближайшую поверхность и усаживает. Стол вроде. Сдергивает трусы и тут же всаживает член на полную длину. Я даже ахнуть не успеваю. Только мычу от удовольствия, чувствуя такую привычную растянутость.

— Охуеть, — вдруг обнимает он меня и прижимает головой грудью к своей кофте. Она царапает соски, но я только и успеваю ахать на жесткие толчки. — Ты же моя жена получается.

— Ага. — киваю я, а Костя дергает меня за волосы, прогибая в спине. Лижет соски, снова и снова тараня членом. Каждый толчок выбивает из меня стоны, а плоть сжимается вокруг члена, все плотнее. Кажется что сам мужской орган становится только больше, раздирает меня на куски, как и удовольствие, что заполняет каждую клеточку моего тела. И я просто лечу на скорости грубых толчков. Выше и выше. Дальше и дальше, пока не врезаюсь в оргазм, который неожиданно выбивает из груди воздух.

— давай, давай, маленькая, кончай со мной, — воет Костя, удерживаю мои бедра пальцами, потому что меня просто начинает трясти. Еще. Еще. Пожалуйста!

Костя кончает следом, воя мне в грудь, заполняя лоно очередной порцией оргазма.

Мы еще долго не меняем позы, просто пытаясь прийти в себя.

Костя только через минут пять поднимает голову и мягко касается моих пересохших губ.

— Пить хочешь?

— Не откажусь. — обнимаю его за шею, целую глубже. — Извини за мою глупость.

— Ну так женщина обязана быть иногда глупой, чтобы мужчина чувствовал себя самым сильным и дохрена важным.

— ты самый важный. Всегда. Мне кажется мы за последние два дня столько занимались сексом, что теперь будем как нормальные семьи делать это два раза в неделю.

— Ну может лет через десять, — хмыкает он и спускает меня со стола. А я думаю, что совсем недавно за ним сидела его мать. Наверняка ее бы удар хватил, узнай она чем мы тут занималась.

— Чего загрустила? — Костя протягивает мне стакан воды. — Опять тараканы в твоей голове играют ламбаду?

— Ты слышишь?

— Конечно. Я даже готов станцевать с ними.

— Твоя мама… Она меня ненавидит. И никогда не примет.

— Ой, моя мама никого не любит, у нее была тяжелая жизнь при муже изменнике. Она сопереживала Кате, потому что я гулял и от нее. А тебя она не любит, потому что ты олицетворяешь тех, с кем я гулял.

— Ну спасибо…

— Я это все к тому, не думай о матери. Не думай ни о ком, кроме нас с тобой…

— Ах! Черт! Как я забыла!

— О чем?

— Мама! Она сказала, что поедет со мной! Куда бы я там не собралась.

— Ага, так я тебя и отпустил. Ладно, поехали твою маму навестим, может хоть она меня накормит.

Приходится дать ему подзатыльник, но все равно поехать. По дороге обсудить как будем жить дальше. Про Катю спрашивать не хочу, просто потому что знаю, Костя решит вопрос и с ней. Я почему — то уверена, что она больше не появится в нашей жизни, больше нас не тронет. Если конечно не хочет быть осужденной за клевету.

С работы по итогу меня не уволили, но после трех месяцев работы я все равно заметила, что отношение ко мне стало другим. Мои проекты уже всерьез никто не воспринимает и я все чаще прихожу домой убитая неудачей. Я не виню Костю, не виню себя, просто понимаю, что даже замужество не смоет тех фото из сознания людей. Теперь они видят не мое лицо, а мою жопу. Мама Кости была права.

— Слушай, да забей.

— Не могу Кость. Знаешь, сколько детских домов в черте города, а сколько за. А сколько родителей нуждаются в детях, а им не дают, потому что доход не тот или лицо не понравилось. Я порой даже понять не могу почему.

— Слушай, — Костя выдает мне горсть витаминов, которые прописал мой гинеколог. — Ну что ты зациклилась на своем министерстве, я уже не раз говорил, что готов дать тебе сколько угодно денег, чтобы ты открыла свой фонд и сама решала все вопросы.

— Ну тогда все будут говорить, что это ты мне дал денег.

— То есть тебе важнее, что о тебе говорят, а то что ты реально сделаешь?

Он посмотрел на меня с долей осуждения, а я тут же села на диване в нашем доме и вздохнула. Он прав, я не о том думала.

— Значит любую сумму?

— Хочешь, можешь построить Хогвартс, чтобы всем детям хватило места? — смеется он и тянет меня к себе на колени. Поглаживает уже наметившийся, но такой маленький животик. — И меньше будешь нервничать. Что тебе врач говорит?

— Врач говорит все, что ты ему скажешь. Она слишком тебя любит.

— Ну ведь не зря? — целует он меня в висок и укладывает на бок. Поглаживает живот, бок, перебирается на грудь. С тех пор как я узнала, что беременна, мне все время кажется, что я больше не хочу секса, а мои соски стали настолько чувствительными, что любое к ним прикосновение вызывает лютое раздражение. Но Костя словно обладает какой — то особой магией. Даже сквозь мое «перестань» он находит нужный момент, чтобы быть чуть грубее, усилить напор, а потом сделать такой голодной, что кажется это не он меня склонил к сексу, а я его.

Он уже стянул с меня юбку, колготки и трусы. Пальцами пробрался в чуть увлажнившееся местечко, чтобы наконец поставить мне мой личный антидепрессант. Проникает мягко, словно разрешения спрашивает, но очень быстро заявляет полные права, принимаясь долбить со скоростью отбойного молотка. Снова и снова. Задевая такие нервные окончания, при которых напряжение тут же отпускало, а я становилась настолько податливой, что вскоре перестала дергаться, когда палец Кости начал массировать мне другое колечко. Сначала кончиком, потом всем фалангой. Я испытывала доли дискомфорта, но они быстро растворились в смеси удовольствия и боли, за которым тут же наступил оглушительный оргазм. Но это было для меня. Теперь для Кости. Он тут же оказывается сзади, ставит меня раком и принимается растягивать головкой анус.

— Кость, больно же..

— Расслабься, малыш, совсем скоро мой член станет частым гостем в твоей попке, тем врач не рекомендовал слишком жесткий секс, а ты знаешь, как он мне нужен. Лен…

— Знаю конечно, — сама от него тащусь и скучаю. Когда грубо за волосы, когда член бьется об матку, когда грудь в укусах.

Костя отстраняется, принимается вылизывать меня, что дает свой эффект, теперь я хочу всего, что он будет со мной делать. Я настолько в нирване, что почти не замечаю боли, когда головка давит на колечко, когда проникает внутрь, почти не кричу, когда он проталкивается вперед.

— Кость…

— Погоди, дай… мне… кончить.

Он был так возбужден, что уже через минуту рыкнул мне в спину и кончил. Крепко меня обнял.

— Как в ледяном душе побывал.

— Романтично…

— Зато честно.

Он встает и как обычно после секса полон сил. Я же еле плетусь в ванную, чтобы помыться. Словно все соки из меня выжимает, а может так беременность действует.

— Твои не звонили? — спрашиваю уже после ужина, пока выбираю что почитать на ночь.

— Мать звонила. Спрашивала кто у нас будет.

— Ее только это волнует?

— Лен, забей. Вот честно. Думай о хорошем.

— Тебе легко говорить, тебя моя мама обожает. Как и все женщины вокруг.

— Ревнуешь?

Я даже задумалась. Посмотрела на сощуренные глаза Кости и усмехнулась. Если он способен терпеть меня в плохом настроении и любить в хорошем, то он никогда меня не предаст. За это можно не переживать.

— Нет. Ты слишком ценишь меня, чтобы потерять из-за минутного сомнительного удовольствия.

— Обожаю умных женщин. Кстати, а правда, кто?

— Да не знаю я! Еще рано!

— Да понял я, понял. Чего орешь.

— да потому что каждый кто видит меня беременной, сразу задает этот вопрос.

— Ты спать хочешь, кстати?

— Да не особо, а что?

— Кресло качалку сейчас привезут. Будем собирать? — о, что — то собирать по инструкции мое любимое занятие!

— Спрашиваешь! Конечно!

— Всегда знаю, чем поднять тебе настроение.

— О да, потому что ты мой любимый настоящий мужчина, — целую его и тут же убегаю открывать курьеру. А он бежит за мной. Прекрасно знаю, что у меня нет шансов его обогнать, но все равно каждый раз пытаюсь.

Он первый нажимает на кнопку домофона.

— Когда — нибудь я тебя обгоню.

— У тебя на это целая жизнь, малыш.

* * *

Эпилог

Костя

Лена, уже засыпавшая, сидела в глубоком, мягком кресле за книгой по материнству, включая освоение кулинарного мастерства. Не то, чтобы Ленка любила готовить, к тому же домработница Ася очень хорошо справлялась со своими обязанностями, но в последнее время в ней прямо-таки взыграло желание обустроить наше гнездышко, научится готовить экзотические блюда, да и вообще стать примерной женой.

Хотя куда уж примернее…

А все из-за чего?

Она попыталась сделать глубокий вздох, но вышло весьма туго.

А виноват огромный живот, который теперь откровенно мешал ей жить, влиял на гормоны и открыл в ней такие степени желания, о которых она и не догадывалась.

Что естественно мне на руку.

Но не в последние пару недель. Она вообще к себе не подпускала.

— Может, какие-нить травки? Или секс втроем? Сколько можно уже его таскать?

— Не смешно. Нужно просто подождать. Это все ты виноват! — вдруг заголосила Лена. — Я хотела девочку, а теперь у нас будет мальчик. И смотри, какой огромный живот. Я толстая.

Остается только рассмеяться. Подойдя к креслу я легко подхватил потяжелевшую Лену на руки. То, с какой легкостью я это сделал, позволило ей немного повеселеть и снова почувствовать себя хрупкой.

— Чем плох мальчик?

— Они шумные и недалекие.

— Ну, не с такой мамой, — поцеловал висок и понес вверх по лестнице в спальню.

— Ну и куда мы? Я там вообще-то ужин приготовила.

Я содрогнулся, вспоминая ее последние эксперименты, и пошел быстрее.

— Хочу повысить градус твоего настроения, — шепнул, обдавая ее ушко горячим, возбужденным дыханием. — Как новый законопроект, приняли?

Она не смогла долго быть на задворках благотворительности, и я выбил ей место в гос. думе Оттуда легче влиять на некоторые вещи в стране.

— Приняли наконец-то. И мне кажется, что тут не обошлось без тебя! — потянула она его за волосы, но тем не менее прижалась к твердой груди. — Спасибо.

Я невольно напрягся, вспоминая на скольких людей пришлось надавить, чтобы все прошло успешно. Но благодарность Лены важнее любых трудностей. Она делает важное дело.

Войдя в затемненную спальню, я уложил свою ценную ношу на кровать. Снял с нее махровые носки, задирая юбку, стянул белье, наслаждаясь тем, как лунный свет ласкает нежную кожу. Пиздец, как хочу ее. Может теперь, когда законопроект подписан, мне что — то перепадет? Ради этого стоило напрячься.

Лег рядом. Поцеловал мягкие губы. Давай, детка, дай попочке сладенького. Отвлекая внимание, я освободил одну грудь, судя по размеру, уже готовую к кормлению младенца. Просто охуенные темные соски, которые так и хочется сожрать.

— Костя я устала. Он так пинается, — со слезами на глазах проговорила Лена. Но вроде не брыкается, лежит спокойно.

— Потерпи милая, осталось совсем чуть-чуть, — подул на вершинку груди, рукой лаская вторую.

— Ты это и две недели назад говорил. Прохор совсем не хочет видеть своих папу и маму, — обиженно отвернулась Лена, но грудь не забрала и я понял знак. Повернулся и принялся ласкать одну горошину губами. Втягивать, прикусывать. Лена выгнулась, вцепилась мне в волосы.

— Ах, еще!

Блять, вот это удача!

Я тут же стянул штаны и повернул Лену на бок, пристраиваясь сзади. Задрал юбку и просто поднял ногу, чтобы было удобнее проникнуть внутрь. Между ног уже все влажно, и я просто благодарю за это небеса. Тут же ласкаю пальцами, нажимаю на нужные точки, слышу, как дыхание учащается, а Лена стонет все громче. Одним четким движением заполняю ее до отказала. Она дергается, но тут же принимается двигаться со мной в унисон.

— О, Костя, — сдавленно стонала Лена, руками собирая ткань светлого покрывала, пока он вдавливал пальцы в гладкую кожу ягодиц и толкался в гостеприимное, влажное лоно.

Я прижался сильнее, проникая еще чуть глубже, прикусывая кожу на спине, и стал двигаться размашистыми выпадами, в этот раз постаравшись забыть о нежности, помня, что на последних сроках беременности (особенно когда все сроки прошли) можно не думать об опасности для ребенка.

Оргазм приливной волной накрыл Лену первой, а в следующий момент я ощутил, как что — то влажное растекается по кровати… Бля!

Я отскочил, смачно ругаясь.

— Что? — не поняла она.

— Что, что. Кажется, перестарался.

— Ася! — позвал я уже на грани паники и бросился за сумкой.

Лена непонимающе оглянулась и охнула, обнаружив под собой мокрое пятно.

— Получилось! Мы едем рожать! — радостно воскликнула она и тут же согнулась от первой схватки. — О, о…

— Да уж, — буркнул я, поправляя юбку на Лене и неся ее в гостиную, оттуда в машину.

В больнице Лену тут же подхватили медики, а у меня появилась возможность выдохнуть. Похрен на неудовлетворение.

«Рожает. Наконец-то”

Я одевал специальный халат, чтобы присутствовать на родах. Трясет дико.

Похоже время, принадлежавшее только нам двоим, закончилось.

И пусть оно не всегда было легким, особенно учитывая властные замашки Лены, которые, впрочем, быстро сходили на нет, когда я демонстрировал власть над ее телом.

Нам хорошо вместе, а теперь, надеюсь, будет еще лучше.

Потому что не может быть иначе, когда твое сердце бьется ради кого-то другого. Кого-то, кто сейчас кричит мне в ухо, что больше никогда не ляжет под мужика.

И кого-то, кто кричит прямо на моих глазах, потому что вход в этот мир был слишком тесный.

-Кость… Костенька, получилось.

— У нас и не могло быть иначе, — целую я висок жены и с упоением смотрю как на ее грудь опускают маленькое сморщенное чудо. Наше чудо.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог