Пленница шейха пустыни (СИ) [Светлана Тимина Extazyflame] (fb2) читать онлайн

Пленница шейха пустыни Светлана Тимина

Пролог

 Над эмиратом поднимается солнце. Касается сначала лазурных вод залива, затем, опалив огнем кромку белых песков, воспламеняет окна небоскрёбов, усиливаясь в зеркальных стеклах расплавленным золотом.

Рассвет в городе не похож на рассвет в пустыне. Даже сейчас меня непреодолимо тянет туда. В дикие пески под палящим, раскаленным небом. Суровый край, где прошло моё детство. Блага цивилизации и огромные деньги не смогли усыпить мою любовь к этому дикому краю, куда можно было добраться лишь минуя кордоны моего клана. Но желающих было мало. Опасный и долгий путь, если не знать особые тропы и воздушные пути. Все переговоры велись здесь, в сердце эмирата.

- Она будет на рауте одна. Я позаботился о том, чтобы её супруг и мать не успели прилететь в эмират до начала песчаной бури. Висам Аль-Махаби вместе с семьёй в деловой поездке. Я создал вам идеальные условия для похищения.

Деловой костюм раздражает Саида Ассасина. Воин песков и истинный потомок бедуинов не провалил еще ни одного задания. Я уверен – и это поручение выполнит с блеском. Но опасения преданного слуги моего отца продиктованы в большей мере заботой обо мне, чем сомнениями.

- Вы отдаете себе отчет, мой шейх? Газаль – принцесса влиятельной семьи, жена уважаемого человека. Похитить её и увезти в пески пустыни… боюсь, это невозможно.

- Такого слова нет в моем лексиконе. Этой же ночью вы должны выполнить свой долг. Газаль была обещала мне с самого рождения. Интриги покойного шейха Аль-Махаби лишь отодвинули время фатума, но не отменили его.

Саид смотрит мне в лицо, словно пытается увидеть тень сомнения. Но нет. Этого он там никогда не увидит. Я бы мог закрыть глаза на обет, данный нашими отцами друг другу, если бы мои интересы не включали брак. Но есть то, что никогда не заставит меня свернуть с выбранного пути. А именно – чувства к женщине, которая об этом даже не догадывается.

- Кемаль, ты мне как сын, - на смуглом лице Ассасина мелькает тень. – Будь уверен, я выполню твою просьбу ценой собственной жизни. Но ты понимаешь, с какими трудностями придется столкнуться? Принцесса Газаль достигла известности в научном мире Европы. Она практически отреклась от культуры и обычаев своей родины после того, как узнала о поступках шейха Давуда. Насколько мне известно, Далиль бин Зареми позволил жене выбрать ту жизнь, которая ей по нраву. Укрощение этой дикой тигрицы, познавшей свободу неверных, будет для тебя вовсе не усладой, а проблемой.

- Далиль не воин. Он человек науки. Нет ничего удивительного в том, что попал под каблук жены. Но я укажу Газаль её истинное место и не позволю забыть, что она, как и я, рождена здесь. И я уверен, долгой войны между нами не будет: она полюбит меня и смирится без тяжести на сердце.

- Я уверен, ты знаешь, что делаешь. Но в попытке защитить тебя даже от себя самого, Кемаль, я всегда буду просить слово. Скажи, не будет ли разбито твоё сердце, если алая роза Аль-Махаби так и не отдаст тебе ни своей любви, ни своей покорности?

Чувствую, как внутри поднимается тёмный вихрь, сердце бешено стучит. Холодная решимость мне знакома – я могу быть безжалостным настолько, что это принесёт смерть всем, кто будет рядом. А тем, кто выстоит, придётся очень нелегко.

- Если она не отдаст мне это добровольно, я заберу теми методами, которые станут для неё роковыми…

Глава 1

Музыка плывет в ярко освещенном зале приемов, а я смотрю, как изгибы соблазнительного тела самой желанной в мире женщины ярче прорисовываются при каждом движении.

Она восхитительна. Европа пошла на пользу дочери заклятого врага моей семьи. Добавила уверенности и осознания собственных чар, зажгла темные, как у горной лани, глаза ярким светом.

Ее темные волосы собраны в высокую прическу, гладко зачесаны. Это сводит меня с ума. Я жду не дождусь, когда распущу их по ее обнаженным плечам и запущу в черный шелк свои ладони, удерживая вглядываясь в испуганное и такое желанное лицо.

Не надо бояться, девочка. Тяжело и невыносимо будет только в первое время. А потом смирение откроет твое сердце новым чувствам.

Я имел полное право обладать тобой. Твой покойный отец не имел права отдавать тебя Зареми. Он сделал это для того, чтобы сильнее унизить моего отца, разрывая договоренности недрогнувшей рукой. Помнишь ли ты, Газаль, что с самого своего рождения должна была стать моей?

Твой новый муж дал тебе много чего. Свободу, право на образование и самореализацию в сфере точных наук. Он тоже делал все, чтобы ты отдалялась от меня с каждым днем все дальше и дальше.

За твоей спиной Европа. Стенфорд. Несколько доказанных теорем. Ты умна, роза Аль-Махаби, но я всегда буду видеть тебя в окружении жарких песков пустыни моего родного селения. Прости, но я намерен забрать твою беспечную свободу. Потому что иначе ты никогда не станешь моей.

Смотрю, как принцесса ведет разговор с шейхой, держится с королевским достоинством. За окном бушует песчаная буря. Моя луна, ты действительно думаешь, что именно погодные условия не позволили твоему супругу и матери присутствовать здесь сегодня?

Ловлю ее взгляд. И впервые за вечер в нем – тревога. Еще тщательно скрываемая, почти невесомая. Но вполне обоснованная, ты все поняла верно.

Песчаная буря будет бушевать до рассвета. Именно на рассвете под покровом багрового марева я намерен тебя похитить и увезти туда, где не найдет никто.

Беззащитный взгляд Газаль буквально царапает сердце приливом предвкушения и наслаждения. Поднимаю стакан с соком, отсалютовав своей без пяти минут пленнице. Она не отводит взгляд.

Пусть читает в нем все, что ей предстоит совсем скоро. Читает, не верит, проклинает себя полагая, что это все ее собственные фантазии. Не фантазии, моя луна. И я осуществлю их очень скоро.

Мне не хочется видеть страх. Мне не хочется сломать ее волю своим натиском. Я бы многое отдал за то, чтобы эта женщина желала меня хоть на долю процента так же сильно.

Сожаление тонет, словно камень, упавший в зыбучий песок пустыни. Я действительно не хотел бы этого делать. Но мне придется.

Стоит уходить прямо сейчас. Но я не могу сдвинуться с места, ощущая, как тело наливается силой темного предвкушения. Эта энергия хаоса и вожделения заставляет сердце биться на пределе, сосредотачиваясь внизу живота. Я не знаю, как смогу удержаться, когда Газаль окажется целиком и полностью в моей власти.

Она не утратила величественной осанки, выдающей ее поистине королевское происхождение. Дух свободы зажег ее глаза таинственным светом. Ничего подобного я прежде не видел. Нерастраченная чувственность вместе с острым интеллектом манит. И не только меня одного.

Пока что она под защитой хозяина раута и его супруги. Шейха Рания не отпускает Газаль от себя, дамы заняты светской беседой. И я иду, словно изголодавшийся зверь, на этот красный свет, который мог бы стать моей погибелью, не будь я столь решителен.

- Да, я встречалась с Илоном Маском на научной конференции в Калифорнии. Мы с супругом даже удостоились чести поужинать вместе с ним. Возможно, я слишком сильно горю своей работой, чтобы уставать…

- Что бы они ни говорили, - Рания, в прошлом стюардесса международных рейсов и ныне жена принца Джалиля, забывает на время о том, что все взгляды прикованы к ней. Ее выражение лица почти такое же, как у принцессы, - Ты, моя дорогая, гордость нашего эмирата. Богат тот край, который рождает столь прекрасных и умных дочерей.

Я готов подойти и нарушить их беседу. Нет ничего круче, чтобы поиграть со своей добычей, словно кот с мышью, дав ей иллюзию превосходства на время. Чтобы потом видеть, как стынет тень этой гордыни в глубине глаз и души, подводя к черте отчаяния и смирения все ближе и ближе. Но Рания внезапно меняет тему разговора, и меня как будто окатывает ледяной водой.

- Аллах милостив, Газаль. Он дарует вам с Далилем много здоровых наследников, когда настанет час.

- Иншалла, - учтиво отвечает Газаль, а я понимаю, что больше не могу слышать о том, что происходит в жизни моей будущей пленницы. Потому что сорвусь и поставлю всю операцию по ее похищению под угрозу.

Говорят, эмоции материальны. Потому что я ощущаю, как в зале стало на градус прохладнее. И в тот же момент беспечная роза Аль-Махаби поворачивает голову, практически без страха глядя прямо в мои глаза.

Фатум спускает курок, направляя свой выстрел прямо в голову.

Глава 2

На эмират обрушилась песчаная буря.

В один момент - ещё на закате она казалась розовато-бежевым маревом вдали, а только упала ночь, накрыла город.

Я стояла на лоджии Альхази-Холла и вглядывалась в очертания небоскребов, которые практически полностью утратили абрисы в танце песка и ветра.

Только что поступило извещение: все рейсы отменены. Далиль, мой супруг, так и останется в Праге. А я надеялась, что хотя бы этот вечер празднования юбилея родного эмирата мы будем вместе! Но буре буйствовать по меньшей мере сутки - здесь они продолжительные и неутомимые. Не может быть и речи, чтобы рискнуть и отправиться в дом Висама. Моя мать Амани тоже не прилетела из-за отмены рейсов.

Я поймала отражение в стекле.

Годы жизни в Европе практически вытеснили из моего образа все то восточное, что я не стремилась сохранить - сказалась обида на собственную семью, на варварские традиции родного эмирата. Из стекла взирала красивая темноволосая женщина с длинными черными волосами, превращёнными руками мастера в блестящую вуаль. Невесомый макияж подчеркивал скулы и лицо в форме сердечка, но больше всего - большие, как у газели, темные миндалевидные глаза.

Мне часто говорили, что я могла бы украшать собой подиумы и потеснить с пьедестала даже сестер Хадид. Но вместо этого Аллах, словно желая испытать на прочность, подарил мне разум, который засверкал бриллиантом в сфере точных наук.

Пошло несколько лет.

Мое имя носили две теоремы мира сложных чисел. Меня приглашали читать лекции в Стенфорде и Оксфорде. К своим двадцати пяти я добилась нереальных высот.

Но на моей родине мало кто приветствовал так, как в Европе. Даже осуждали. Мне было все равно. Единственное, что немного расстраивало - что не было рядом никого, кто мог бы меня поддержать. Шайтан бы побрал эту бурю.

По законам шариата, мне вообще не следовало находиться здесь без сопровождения. Жена принца Рания негласно взяла меня под свою опеку и старалась не оставлять без внимания ни на минуту. Н некоторые правила пришлось неукоснительно соблюдать. Я пила сок и мечтала о глотке шампанского, которого на этом рауте быть не могло. Сухой закон.

Чужой взгляд прожег спину. Я невольно расправил плечи. Да, мне пришлось сегодня почувствовать не один такой взгляд, но проще было их не замечать. Неприятно чувствовать себя персоной нон грата в родном эмирате. Только когда все мои обостренные чувства на этот взгляд отреагировали, я с изумлением поняла, что он другой.

Не осуждающий. Не пренебрежительный. От этого радара будто горячая волна прошла сквозь тело, ударив в сознание ощущением опасности – но не панической и отчаянной. Той, которую было приятно предвкушать и чувствовать. И я, как завороженная, повернула голову на этот зов.

Лучше бы я этого не делала… но в тот момент такие мысли мою голову миновали.

Словно порывы раскаленного ветра окутали тело, когда я встретилась взглядом с пронзительными, словно ночь, сверкающими подобно черным бриллиантам глазами мужчины под густыми бровями с острым изгибом. Вздрогнула, опустив взгляд ниже – на прямой нос, плотно сжатые, жёстко очерченные губы на смуглом лице, по последней европейской моде обрамленном легкой щетиной. Он не был похож на чистокровного араба. Именно смесь восточной и европейской крови делала его таким… таким привлекательным, и в красоте незнакомца было нечто демоническое.

Я вспыхнула до корней волос, отвернулась и поискала взглядом шейху Ранию. Перед глазами застыл образ мужчины в стильном костюме, с расстегнутой на груди черной рубашкой. Его глаза. Что-то как будто отозвалось внутри.

Они были мне знакомы.

- Газаль, милая? – я не могла сказать наверняка, заметила ли Рания, что я на прицеле незнакомца, либо мой встревоженный взгляд сказал ей об этом. – Прими мои извинения. Джамиль встретил гостей, и теперь я всецело могу уделить внимание тебе. Расскажи мне, как тебя приняли на конференции в силиконовой долине?

Она пыталась меня отвлечь. А я так и не могла избавиться от чувства, что глаза незнакомца уже видела прежде. Хоть и смотрели они иначе… почти с ненавистью.

Я отвечала невпопад, с трудом сдерживая желание обернуться. Взгляд преследовал, обжигал, и мой покой таял с каждой минутой. Рания тоже заметила его. Пухлые губы сомкнулись в тонкую линию.

- Шейх Кемаль аль Мактум явно решил пройти по тонкому льду. Полагаю, Джамилю стоит напомнить ему о правилах приличия.

- Кто? – я не поверила своим ушам и, забыв о том, что собиралась сохранять спокойствие, ошеломленно обернулась навстречу горящему взгляду…

…Мне было шесть или семь лет, когда на пороге нашего дворца у черты песков появились гости. Мне тогда казалось – незваные. Я не могла знать, что семья аль Мактум прибыла по приглашению моего отца.

Наша мама Амани прервала мою увлекательную игру с братом Висамом и велела явиться на женскую половину дома. Я еще не понимала, что именно происходит. Помню, как была восхищена, увидев жену шейха Керима. Она была европейкой. Меня восхитили её светло-рыжие волосы, глаза цвета мёда и пляшущие в них искорки – то ли бунтарства, то ли жизнелюбия. Шейха Амелия-Назира даже в условиях жизни в иссушающих песках, вдали от города, выглядела очень современно и богато. Её золотые украшения были подобраны в одном стиле, волосы - причудливо окрашены. Создавалось ощущение, что в них играют золотые лучи, а улыбка отличалась белизной и ровным рядом зубов.

Тогда в наш дом пришла вторая жена отца Зейнаб, и моя мать так и не смогла найти с ней общий язык. Появление гости стало для неё отдушиной. Мне тоже понравилась эта добрая и красивая тётя. Она присела передо мной на корточки, взяла мои руки в свои и снова тепло улыбнулась, разглядывая лицо.

- Ты словно маленький ангел, - её голос был похож на звон капель дождя по крышам и водостокам. – Придёт время, и ты расцветешь красотой, о которой будут слагать легенды! Я не могу дождаться того момента, Амани, когда Аллах соединит сердца наших детей!

Это было похоже на сказку. Я думала, её сын – Алладин, который увезет меня на ковре-самолёте. Ровно до тех пор, пока отец не велел мне явиться в огромный зал приёмов, где уже ожидали шейх Асир и его сын.

Меня нарядили в красивые одежды, вплели в волосы жемчуг. Я чувствовала себя принцессой ровно до того момента, как встретила взгляд того мальчишки, о браке с которым наши семьи договорились, минуя моё согласие.

Он сам, похоже, не разделял восторга от того, что мы со временем породнимся. Его гордый взгляд темных глаз прошёлся по мне ударом презрения и непримиримости.

- Газаль, дочь моя, - обычно строгий отец старался говорить мягко, вкрадчиво, - это принц Кемаль. Настанет час, и вы сочетаетесь законным браком. Такова воля Пророка.

Брак не был в моем понимании чем-то плохим. Что я могла понимать в свои годы? Мама рассказывала, что обручаются только любящие сердца. И любовь – самое прекрасное, что может произойти с юным сердцем. Я нерешительно, краснея, улыбнулась враждебно настроенному Кемалю, но мальчик свёл брови в немой угрозе.

- Я отказываюсь, отец! – прозвучал в тишине его громкий голос. – Я не возьму себе жену!

- Сын, - строго предупредил Асир.

- Сам  бери её второй женой, если желаешь, отец! – не унимался юный шейх.

Меня поспешили увести прочь. Я была растеряна и напугана. Выходит, матушка врала мне? Брак – что-то плохое, то, от чего мужчины стремятся убежать? Или со мной было что-то не так?

Так и просидела я в своем укромном уголке в комнате. Нянюшка старалась не докучать, кормила рахат-лукумом, расплетала косы с жемчужными нитями. Она всегда знала, когда мне нужно утешение, и когда я в нем  не нуждаюсь.

Здесь меня и нашёл Висам спустя час. И только ему я смогла довериться, рассказать обо всем, что произошло и что меня так беспокоит.

- Моя маленькая воительница Луна, - он всегда находил нужные слова. – Невелика потеря! Я вырасту и отдам тебя в жены тому, на кого укажет твоё сердце, клянусь! А сейчас возьми тот меч, что я тебе подарил, и пойдем играть в саду! Пусть Кемаль знает, что я никогда не дам тебя в обиду! Мы разобьем его сегодня в битве.

В детстве все обиды забываются быстро, словно по взмаху крыла птицы. Не обращая внимания на сокрушительные причитания няни, мы с братом, смеясь, побежали в сад…

- Газаль? – вырвала меня из воспоминаний Рания. – Ты действительно встречала Илона Маска в Штатах?

Кемаль между тем обошёл зал, остановился у окна. Я прекрасно понимала – он видит нас в отражении. Мне хотелось рассказать шейхе о том, что это тот самый мужчина, который должен был стать моим мужем. О конфликте между кланами, в результате которых семье Аль Мактум пришлось убраться в отдалённые уголки пустыни, туда, куда так просто не доехать. Я только знала, что они объединили племена бедуинов, говорили, нашли алмазную жилу у подножия гор, и их могущество стремительно растёт. Что, возможно, в эмирате могла вспыхнуть еще одна междоусобная война.

Почему я ей этого не рассказала? Этот вопрос я скоро буду задавать себе при каждом удобном случае, терзая себя еще сильнее, тайно надеясь что, возможно, когда я исчезну, Рания вспомнит о том, как на меня смотрел шейх Аль Мактум. Что он тоже узнал меня – а ведь иначе быть не могло – и поделился с кем-то из присутствующей историей из прошлого. Так оставался крошечный шанс, что моё исчезновение свяжут с его именем.

Но я знать о том, что мне предстоит уже сегодня ночью, не могла. Оттого рассказывала шейхе все, что она так хотела знать. Отвечала на бестактный, по европейским меркам, вопрос – отчего мы с Далилем бин Зареми так и не обзавелись наследником.

Когда Кемаль снова прошёл мимо нас, мне показалось, что шейха сейчас нас представит. И я взмолилась Аллаху – пусть она этого не делает. Пусть просто не заметит. Ведь шейх сам нарушил протокол вечера – не попросил нас представить друг другу.

Сердце замерло и забилось  вновь. А по комнате словно порыв холодного ветра пролетел. Но когда я пришла в себя, след Кемаля простыл.

Только гулко царапал ветер за окном, швыряя в стекло песок…

За несколько часов до рассвета буря усилилась.

Потоки песка царапали оконные стекла, ветер завывал, как раненый зверь, брошенный на погибель в пустыне. Мои босые ноги коснулись пола.

Я так сильно отвыкла от изменчивых стихий своего родного эмирата, что привычные с детства звуки вызывали смутную тревогу. А ведь повидала далеко не одну песчаную бурю. Прекрасно помнила, как мы играли в саду и следили за приближением стены из песка, фантазируя о том, что сейчас из багрово-желтой пелены выйдут сказочные чудовища. А мой брат Висам и я, воительница Луна, как он называл меня в юности, храбро встретим их и перебьем, спасая стремительно растущий город от войны.

Зрелище за окном способно напугать, но я смело раздвигаю шторы. Монстры детства оживают, но я завороженно смотрю, как щупальца из песка тянутся к ударопрочному стеклу, и ветер завывает восточный мотив: «Заберу! Не отдам! Моя!» Прижимаю к стеклу ладонь. Оно горячее. Трение песка нагрело его за ночь.

Воспоминая уносят в мои беспечные семь лет. В то время, когда я еще не знала, что буду молиться Аллаху, чтобы сбежать из авторитарного диктата семьи. Думать о смерти, когда он внезапно решит изменить уговор кланов и отдать меня в жены чужому и незнакомому человеку. Какая ирония, Далиль как раз стал моим шансом на свободу и самореализацию.

…- Девчонка не может быть воительницей! – врывается воспоминанием презрительный голос Кемаля, сына шейха песков Аль Мактума. – Висам, ты должен немедленно велеть своей сестре покинуть наше поле боя! Ее удел – ждать мужчину с войны, чтобы омыть ему ноги и подать кус-кус!

Я чувствую, как мои маленькие кулачки сжимаются, и желание наброситься на этого самодовольного наглеца растет, как облако бури на горизонте.

Висам откладывает в сторону меч, так похожий на настоящий, но без острия. Он ниже на голову, чем четырнадцатилетний Кемаль, но я и поныне восхищаюсь умением своего брата смотреть свысока даже на рослого противника.

- Я не позволю оскорблять мою сестру! Ты пришел гостем в наш дом, соблюдай правила приличия!

- Ты забываешь, Висам, что твою сестру завещали мне в жены, - самодовольная улыбка касается губ бедуинского наследника. – А моя жена будет покорна и смиренна, и лучше бы тебе пояснить ей это прямо сейчас. Ведь я могу предъявить твоему отцу о ее недостойном воспитании!

Что? Я не могу поверить услышанному. Нет! Я не стану женой этого жестокого и самодовольного мальчишки! А отец… он же накажет меня, даже если слова Кемаля будут клеветой! Я еще ребенок – но уже начинаю понимать уклад мира вокруг. Мира, где правота всегда остается за мужчиной.

- Не забывай, Кемаль Аль Мактум, что ты мой гость, и я несу ответ за Газаль и ни за что не дам ее в обиду! Я ведь тоже могу сказать твоему отцу, как ты был с ней непочтителен!

Почему-то мне хочется сделать так, чтобы сын шейха песков увидел во мне равную и захотел играть так же, как играет с Висамом.

- Я вам нужна! – мой меч – из дерева, это самый ценный подарок Висама, устремляется в сторону бури. – Я знаю, когда монстры песков буду у наших ворот!

- Да ну? – с презрением смотрит Кемаль, и я, бесхитростный ребенок, начинаю чертить на земле символы.

- Расстояние до армии песчаных гулей[i] составляет двенадцать миль. Дюны падшего солнца замедлят их движение на несколько минут. Смотри, огненные вихри еще не скрыли солнце, а ветер не принес хруст песчинок на зубах, следовательно, мы можем подготовиться к атаке в течение часа и расставить кордоны…

Мой меч чертит оси и диаграмму наступающей стихии. На миг задумываюсь – не ошиблась ли, быстро записываю уравнение из четырех неизвестных. Висам расправляет плечи от гордости, а Кемаль отступает назад, будто я – одна из армии демонов бури. Качает головой. Увиденное настолько ошеломляет его, что мальчишка поджимает губы и горделиво уходит прочь. Я чувствую досаду. Не сумела его убедить в том, что достойна быть воительницей армии. Откуда мне знать, что Кемаль ушел, спасая свою гордость и не желая показать даже взглядом, что его оскорбил мой талант складывать числа и видеть результат наперед?

Почему воспоминания о юном Кемале нахлынули именно сейчас? Может, песчаная буря тому виной? Нас уже не могло ничего связывать. Я не знала, какой конфликт произошел между нашими отцами, в результате чего они стали врагами, и брак по праву рождения был аннулирован. Но мне казалось, это не единственное объяснение. Есть что-то еще. Интуиция? Или нечто другое? Достаточно было посмотреть в его глаза на вечере, и он не идет у меня из головы. Увы, как жаль, что эмоции невозможно уложить ни в одну из известных мне формул!

Задергиваю шторы. До рассвета еще далеко, а мне следует выспаться. Все равно никто не рискнет выйти из убежищ, пока в мегаполисе бушует буря. Но скоро она утихнет, авиасообщение возобновят, и я вновь увижу Далиля и маму. Может, на родной земле наши с мужем остывающие чувства вспыхнут с новой силой…

Полумрак сгущается, я тянусь к поясу халата, чтобы сбросить его и лечь в постель, когда внезапно мрак у двери сгущается, колеблется, сливаясь в… Аллах милосердный, в мужскую фигуру, укутанную в черный костюм убийцы песков. Глаза привыкают к темноте, и ужас накрывает липким саваном. Потому что на уровне его глаз выделяется полоса кожи. Это не призрак и не кошмар детства.

У меня есть пистолет, и я умею им владеть. Однажды на конференции в Каире на нас с мужем напали религиозные фанатики. Мы спаслись, но с тех пор Далиль настоял на том, чтобы я научилась обращаться с оружием и могла себя защитить. Почему я не достала его из сейфа? А зачем, если меня везде сопровождала надежная охрана из четверых человек, и сейчас несла вахту в коридоре отеля?

Как этот человек прошел незамеченным в покои принцессы? И что мне следует делать дальше? Я заставила панический ужас заткнуться, включив трезвый рассудок. Чем дольше я буду делать вид, что ничего не заметила, тем лучше. Пистолет я достать все равно не сумею. Надо как ни в чем ни бывало подойти к кровати и нажать тревожную кнопку на моем смартфоне. Он на прикроватном столике.

Каждый шаг давался мне с трудом. Сбросить напряжение не выходило. Я была в ужасе, и только надежда на спасение позволила мне не кричать и не попытаться в панике побежать к двери. Откинула одеяло, легла, потянулась к телефону – для нежданного визитёра это должно выглядеть вполне нормально, захотела посмотреть на время…

Но кто бы он ни был, все мои намерения вычислил сразу. Темная тень как будто растаяла, чтобы за долю секунды материализоваться рядом, у моей постели. И я застыла в немом ужасе, узрев нечто мистическое и потустороннее.

Черные глаза воина песков, безжалостного убийцы и несгибаемого наемника смотрели в мои глаза не мигая, и тело сковывало, мысли застывали, лишая воли к сопротивлению. Я ощутила, как воля, не поддаваясь никаким законам логики, стремительно тает.

Чужак поднял руку. Невесомо коснулся моей шеи, не разрывая зрительный контакт. Словно песок в стекло, упало его заклинание на древнем языке, перед тем как пальцы осторожно, не доставив особой боли, надавили на пульсирующую жилку на моей шее.

Когда он подхватил меня на руки, я не могла ни закричать, ни забиться. Странное спокойствие накрыло тело, а сознание как будто раздвоилось, уплывая куда-то с каждым вздохом. Я понимала, что меня уносят прочь, как безвольную куклу, но ничего не могла поделать!

В коридоре свет был приглушен. Высоко под потолком развивались, словно флаги, отрезы черной ткани, скрывая от ока камер все, что происходило. Я наблюдала за колебанием материи, и это не позволило мне в деталях разглядеть то, что происходило на полу.

Моя охрана – четверо крепких мужчин – расслабленно спала в крайне неудобных позах. В каком дурмане я находилась, если сочла увиденное сном, неизвестно. И лишь когда мой похититель, прижимая к груди бережно, как самую дорогую ношу, переступил через ноги самого молодого из бодигардов, из моей груди начал рваться крик.

Они не спали. У некоторых из груди торчал клинок, вогнанный по самую рукоятку. А у того, кого увидела я, во лбу зияла аккуратная дырка с засохшей кровью.

- Засыпай! – произнес похититель по-арабски, и рассудок, сделав мертвую петлю, погрузился в темноту…

[i] В арабской мифологии - Оборотни, живущие в пустыне вдоль дорог и охотящиеся на путников, которых убивают, а затем пожирают. Также крадут детей, пьют кровь, воруют монеты, грабят могилы и поедают трупы.

Глава 3 

Это все было похоже на сон. Приятный и глубокий, который так часто овладевал мною после многочасовых перелетов, заполненных залов для научных конференций и долгих презентаций. Возможно, я уснула на борту нашего чартерного рейса, и воздушные потоки мягко качали на высоте белых облаков. Даже пересохшие, стянутые губы и легкая жажда не выбивались из общей картины – обычные симптомы при перелете и утомленности. Скоро я буду дома. Либо в нашем имении в Праге, либо на вилле в Черногории. У нас с Далилем были дома в разных уголках мира. Но больше всего я любила Прагу и Будву.

Я высплюсь. Позволю себе практически сутки счастливого сна, после чего буду плавать в бассейне, заниматься спортом и может быть, попытаюсь развить ту самую теорию интегрального чередования, что уже месяц не дает мне покоя. Дождусь Далиля, и позволим себе неделю посещать оперу, театр, а может, все же позволю отчаянной мысли воплотиться в реальность: рвануть в горы, туда где снег скрипит под сноубордом, а высокие ели касаются облаков…

Арабская речь ворвалась в мой сон, заставив беспокойно вздрогнуть. Я смутно понимала, о чем они говорят: некоторые слова были похожи на древний язык, а оттого и вовсе незнакомыми.

Резкий рывок. Я открыла глаза, непонимающе уставившись в крышу автомобиля, обтянутую темной тканью. В стекло легким скрежетом бился песок, завывал ветер. Пока я ошеломленно моргала, раздался визг буксующих колес, затем хлопнула дверь. Когда она приоткрылась, в салон попал песок, окончательно отрезвивший меня.

Я в панике вжалась в сидение, попыталась закрыть руками рот, чтобы не закричать от ужаса. Запястья опалило жаром и болью при этой попытке. Мне связали руки! Меня похитили! Аллах, это просто невозможно!

Я в панике оглядывалась. Свист ветра заглушал мужские голоса снаружи. Дыхание сбилось, предвещая скорую паническую атаку, а я ничего не могла с собой поделать. Мое сердце сделало рывок и остановилось, чтобы потом сорваться в аритмию.

Мы в пустыне. Аллах, каким безумцем нужно быть, чтобы отправиться в путь в разгар бури, которая будет бушевать еще как минимум полдня? Наверное, куда более сумасшедшим, чем тот, кто осмелился похитить меня!

Дверца у пассажирского сидения, где я сжалась от страха, резко распахнулась. Черная тень закрыла собой очертания барханов в песчано-рассветной дымке. Я с ужасом смотрела на черные брюки, куртку, перевязь с ножами и пистолетом на поясе, стараясь не поднимать глаз на скрытое черной тканью лицо.

- Без глупостей! – произнёс мужчина, протянув ко мне руки.

Мой крик потонул в отрезе ткани, закрывшей нижнюю часть лица. Похититель действовал слажено и уверенно, когда застегивал на моей шее тяжелый плащ и надевал на глаза темные очки. Я постаралась не кричать, когда меня выволокли из машины, перебросив через плечо. Ужас при мысли, что со мной сейчас сделают, немного отступил: насиловать под свист песка и ветра точно никто не станет.

От группы из шестерых темных теней отделилась самая высокая. Хоть стекла очков мало что позволяли рассмотреть, я поняла – это тот, кто унес меня из номера.

- Выбор, - его голос звучал тихо, но каким-то чудом перекрывал шум бури. – Тяжёлый сон от лекарств или покорность без попыток убежать либо с кем-то заговорить.

Мои глаза расширились. Бежать? Я погибну, не выдержав даже часа. Пока не завершится буря, мне ни за что не найти пути назад. И я не знаю, где мы. Верная смерть.

- Покорность… - само слово вызвало во мне внутренний бунт, который стоило подавить и спрятать как можно глубже, чтобы не злить своих похитителей. – Не надо наркотиков.

Меня повели к огромному «хаммеру» с мощными колесами. Усадили сзади, между двумя молчаливыми черными воронами. Взревел мотор, и машина устремилась вперед, пронзая мощными фарами непроглядную пелену летящего навстречу песка.

Мы не останавливались. Лишь когда буря начала стихать, а лучи утреннего солнца превратили ее в подобие золотисто-охрового облака, мне дали выпить воды и съесть протеиновый батончик. Делать это из рук незнакомых мужчин было непривычно, унизительно, страшно. Но я знала, что не в моем положении и не в таких природных условиях крутить носом. Обезвоживание и голод могут иметь фатальные последствия. А мне необходимо выяснить, кто тот безумец, что осмелился меня похитить и каковы его требования. Скорее всего – выкуп. Мы заплатим его без возражений и торгов, поле чего я заставлю Висама пустить по следу этого шакала личную армию, которая церемониться не станет. Но это все потом. Пока что мне стоит оставаться в здравом рассудке.

Под свист ветра и шум колес я задремала. А когда открыла глаза – в пыльное лобовое стекло светило ослепительно яркое солнце, а куда хватало глаз, величественно расстелились огромные барханы с наплывами песка, отчего казалось, что вокруг океанская гладь под солнцем.

Буря осталась позади. Я пыталась понять, куда мы могли добраться за такое долгое время. По всему выходило, что мы едва ли не в самом сердце бескрайней пустыни…

Висам рассказывал мне, как глубоко в пески зашел, когда думал, что утратил свою Аблькисс навсегда. [i]Тогда он думал, что мой отец сжег ее в рамках убийства чести и не мог позволить себе легкую смерть. Я помнила его слова до последней детали. Здесь не выжить даже с запасом воды куда более подготовленному путнику, чем я. Днем – раскаленный жар, ночь – адский холод. А мы явно заехали на многие мили дальше того места, куда в одиночестве дошел Висам.

Вот тогда страх обуял меня до такой степени, что я закрыла глаза, сдерживая слезы. Бессилие. Именно так оно выглядит. Даже если я угоню этот бронированный вездеход, мне никогда не найти трасс, и я погибну, спалив весь бензин. Искать меня здесь могут только похитители. Замкнутый круг!

Это было ужасно. Я кусала губы и вздрагивала от сухих рыданий. А два темных изваяния смотрели в стекло, не обращая внимания на то, что со мной происходит. Хотя, разве я хотела, чтобы со мной заговорили и начали утешать? Аллах, да. Я готова была многое отдать за пусть лживые, но заверения в том, что никто не причинит мне вреда, и вскоре я вернусь домой. Им было вовсе нетрудно солгать. Но почему никто этого не делал?

[i] Об этом можно почитать в романе «Непокорная для шейха»

Глава 3.2

Когда на горизонте показался зеленый островок оазиса, я едва отметила это в своём воспаленном рассудке. Привал был недолгим. Мне развязали руки. Позволили смыть пыль с лица в мутном ручейке и справить нужду под шатким прикрытием чахлых пальм. Затем я разминала затекшие запястья и грызла лепешку с финиковым медом. Похитители молчали. А я не хотела нарушать наш негласный договор, опасаясь, что мне действительно могут вколоть снотворное. Хотя, когда мы снова двинулись в путь, мысли о том, что произойдет совсем скоро, становились все тяжелее. Кажется, я уже не замечала, что слезы текут по щекам – до тех пор, пока мой похититель строго не велел мне взять себя в руки и не терять драгоценность пустыни – воду. Но я так и не смогла овладеть собой.

Внезапно до меня дошло - может, они и не собираются требовать выкуп? Может быть, они продадут меня в рабство, после того как изнасилуют? Конечно! Я слышала о том, что на известных женщин охотятся, и готовы заплатить баснословные суммы. А я сама своим светским образом жизни сделала все, чтобы попасть в поле зрения своих похитителей… Ведь говорят, что мировые олигархи неравнодушны к женщинам благородного происхождения, а если она еще и хороша собой… Да, скорее всего так и будет. Но это хуже смерти!

Я не стала тенью мужа. Я бы не смогла покориться ни одному мужчине на свете. Но теперь моя судьба - настоящее рабство, и хозяин может сделать все, что пожелает. Я не буду иметь права даже словом возразить, не то что воспротивиться. Я готова была начать молиться Аллаху, чтобы меня просто убили, потому что рабство для женщины в этих краях – ад.

Переживания и жара вымотали меня. Настолько, что я уснула. А проснулась лишь под вечер, с изумлением осознав, что мы продолжаем двигаться вперед.

Где-то вдалеке показались очертания гор. Воздух уже не казался таким сухим и колючим, мне даже показалось, что я чувствую свежесть. Куда меня везут? Мы еще в границах пустыни, или уже покинули эмират?

Глядя на горную гряду, я почему-то ясно поняла: домой я в ближайшее время не вернусь. И не исключено, что никогда больше не увижу свой дом.

«Хаммер» сбавил ход. Я забыла о своем стрессовом положении, подалась вперед, с изумлением вглядываясь в признаки цивилизации – строения, напоминающие вышки, раскопанные в песке котлованы, а вдалеке, у подножия невысокой горной гряды – целый ряд того, что вначале приняла за строения. При ближайшем рассмотрении это оказались походные шатры, выполненные по современной технологии.

Верблюды отдыхали в песке, рядом стояли автомобили. Здесь было даже электричество – я все это увидела вдалеке. Но облегчения мне это прочему-то так и не принесло. Какая разница, обладают мои похитители технологиями или кочуют встарь подобно диким племенам?

Машина остановилась. Мне помогли выйти, удерживая. Но это было ни к чему: я едва стояла на ногах от усталости и отчаяния.

Из палаток выходили люди. Я увидела даже женскую фигуру в черной куфье и хиджабе. Правда, она поспешно пошла прочь, не поднимая головы.

На меня внезапно снизошло нечто наподобие озарения. Наверное – это было отчаянием. Бежать любой ценой. Чтобы потом хотя бы знать – я попыталась, а не пошла на заклание как жертва.

Мои конвоиры отошли в сторону. Конечно же, никто не ожидал, что я брошусь наутек со всех ног. Бежать было попросту некуда. Но неужели они думали, что я буду покорно стоять и ждать неизбежного? И откуда взялись силы, если еще пять минут назад я едва не падала…

Подняв до колен ночную сорочку, уже не думая о том, что чужаки строгих нравов увидят мои ноги, я бросилась бежать со скоростью, которой сама от себя не ожидала. В тот момент мне было все равно, гонятся ли за мной. Все, что я слышала - оглушительный стук собственного сердца. Плащ свалился с плеч, волосы в беспорядке разлетались по ветру.

Я переоценила собственные силы. Колени подогнулись, и не пробежав и пяти метров, я упала лицом вниз, а когда подняла голову, увидела перед носом чьи-то ноги в грубых «тимберлендах». И вот тогда рассудок окончательно надломился. Никогда не любила проигрывать, а в создавшейся ситуации было понятно: я проиграла изначально. И познания в высшей математике здесь не помогут. С отчаянием, близким к безумию, я зачерпнула каменистый песок руками и закричала от безысходности. Понимала, что похитители видят мою слабость, но ничего не могла с собой поделать. Хвала Аллаху, что при этом не рыдала – хотя знала, что это всего лишь пока. Вскоре моих слез хватит, чтобы залить ими бесплодную землю пустыни.

Мужчина с закрытым тегельсмутом [i] лицом грубо поднял меня на ноги и потащил в лагерь. Не оставалось ничего иного, как покорно за ним идти. Меня привели в самый большой шатер, бесцеремонно толкнули на широкий диван без спинки с разными подлокотниками. Паника грозила перерасти в рыдания, и я немедленно постаралась взять себя в руки, откинула с лица спутанные волосы и вытерла пыль со щек.

Шатер оказался достаточно просторным, с современной отделкой – цивилизация не обошла стороной это племя. Ковры с арабскими узорами устилали пол, а перегородка из тканевых жалюзи вела, судя по всему, в еще одну комнату.

Стараясь не смотреть на мужчину, который привел меня сюда, я поспешно оглянулась в поиске чего-то, что могло бы сойти за средство самообороны. Я очень хотела освоить какое-нибудь восточное единоборство, но Далиль мне не позволял. Он всегда считал, что оружие защитит наверняка, а борьба – не для утонченных женщин. О том, что оружия может просто не оказаться под рукой, мой муж не подумал.

В главной комнате почти не было мебели. Напротив того дивана, на который меня силой усадили, был еще один, обитый голубым бархатом, а между ними стоял длинный низкий столик. На нем стояло блюдо с фруктами, графин с водой и два стакана. Возможно, я смогу разбить стекло и сделать из него оружие, если, конечно, хватит сил и сноровки. По обоим диванам и полу было разбросано множество маленьких подушек в ярких наволочках. Больше ничего, что могло бы пригодиться в моих целях.

С бешено бьющимся сердцем я все же подняла глаза, разглядывая стоящего ко мне спиной мужчину. Спину покрыло липкой испариной, когда я поняла, что он начал раздеваться, не обращая на меня никакого внимания. Что, если меня похитили только с одной целью – изнасиловать, а затем навсегда похоронят в этих песках? А мужчина тем временем снял куртку, платок, оставшись в свободных брюках и футболке. Я помимо воли отметила его широкую спину с перекатывающимися под кожей буграми мускулов.

А когда он заговорил, у меня в глазах потемнело. Комната поплыла.

[i] Широкий платок, которым народы пустыни закрывают лицо.

Глава 4

- Вижу, с тобой нелегко придется, роза Аль-Махаби. Но теперь, когда ты здесь и знаешь, что я владею тобой , возможно, не будешь пытаться бежать и расстраивать меня .

Я не поверила собственным ушам. Похититель обернулся. Мои глаза потрясенно расширились. Рот сам собой открылся от шока. Сердце сделало мертвую петлю и забилось быстро-быстро.

Мужчина разразился громким смехом.

– Я так долго ждал, чтобы увидеть это выражение на твоем лице, разумная роза Аль-Махаби, с тех пор, как смотрел на тебя в зале приемов. Ты же знала, что произойдет, верно? Чувствовала кожей, но отмахнулась, полагая, что ничего не угрожает. Да могло ли быть иначе? Этого не смогла бы посчитать ни одна из твоих теорем.

Я ощутила, как щеки заливает краской. Негодование вытеснило страх.

– Так значит, это ты! – мне хотелось кричать, но я вопреки всему говорила спокойно, кивая в такт своим словам. – Да как ты осмелился похитить меня? Мой супруг и брат скормят тебя скорпионам, шейх Кемаль Аль Мактум!

Но похититель снова рассмеялся:

– Значит, ты больше не боишься меня, Газаль! Это хорошо. Вряд ли бы мне понравилось, если бы ты стала молить меня о милосердии. Что касается твоего мужа, он далеко, и ему никогда не отыскать тебя среди песков смерти. Сюда не летают вертолеты, не едут автомобили. А твой брат никогда не догадается искать тебя в краях, в которые когда-то пришел умирать от любви. Ты для всех пропала без вести. И никто не нападёт на мой след.

И, произнеся свою речь, мужчина улыбнулся. Глаза необычного цвета словно загипнотизировали меня. Кофе и корица с добавлением охры - именно такое сравнение пришло на ум.

«Почему, ну почему он так красив, словно шайтан подарил ему маску обольстителя ?» – неожиданно и не к месту подумала я.

– Думаю, настало время открыть, почему я привез тебя сюда. – Кемаль сел на диван напротив и жестом велел мне сделать то же самое. Несколько минут пристально смотрел на меня, пугая переливами черных оттенков в глубине своих глаз, затем продолжил: – Обычно я не имею привычки объяснять мотивы своих поступков, но в твоем случае сделаю исключение.

Он помедлил, словно пытаясь отыскать нужные слова. Я покосилась на двери, пытаясь обдумать план побега. Не могло быть и речи, чтобы остаться с ним наедине!

– Газаль, возможно, ты не вспомнишь нашу первую встречу, когда семьи ещё невраждовали, и мы были вхожи в ваш дом. Но я тебя помню очень хорошо. Настолько, что знал о тебе все с той самой поры, как ты покорила Европу своим интеллектом и красотой. И знаешь, вот тогда сразу понял, что хочу тебя. Поэтому и попытался все сделать по-твоему и не терять времени. Твой муж мог прилететь в эмират, не взирая на бурю. Как и шейха Амани. Но я не позволил им этого сделать. Я знал, что этой ночью, в разгар бури, мне никто не помешает тебя увезти.

– Ты безумец! Меня будут искать, а твое имя покроют на несмываемым позором, Кемаль ибн..

– Не смей перебивать, пока я не закончил. Понятно? - сталь в голосе мужчины отчего-то повергла меня в шок, заставив испытать страх. И я кивнула, но лишь потому, что желала дослушать его объяснение до конца.

– Я не мог увезти тебя в свое имение в столице - там бы тебя нашли довольно быстро. Здесь же почти нет шансов тебя отыскать. В обычае бедуинов брать женщин в набегах, так что не жди помощи от людей моего клана, – пояснил Кемаль, с триумфом улыбаясь. – Теперь ты принадлежишь мне, роза Аль-Махаби, и чем скорее ты поймешь это, тем лучше для тебя.

Видимо, сказалось нервное потрясение. Я поднесла ко рту дрожащие руки и истерически рассмеялась.

- Я замужем! Я кандидат точных наук с мировым именем! Ты бы ещё главного проектировщика Илона Маска похитил...

- А я не предлагаю тебе стать моей женой, - жёстко усмехнулся Кемаль. - И ты не гостья. Европа с ее свободами и слабак-муж подарили тебе буйный нрав, но я укрощу тебя за эти дни, так, что ты вспомнишь о своем истинном предназначении - во всем подчиняться мужчине! Мне больше не нужна жена из предавшего нас клана. Ты моя рабыня!

Сознание выбрало самый лучший вариант защиты – пропускать мимо ушей все сказанное. Но разве я могла знать, чем вскоре обернется моя смелость!

- Что бы ты себе не придумал и какой бы кровной местью не прикрывал свою похоть, я не позволю тебе отнять у меня то, чего я с таким трудом добилась. Ты не заберёшь мою свободу! Иначе я перережу себе горло, разобью голову о стены твоего шатра, я...

Кемаль сделал шаг ко мне. Перехватил запястье, завел за голову, и припал к губам в жарком поцелуе.

Это было так неожиданно, неприемлемо, страшно, что я оцепенела. С ужасом понимая, что не смогу его остановить, если похититель решит пойти дальше. Дрожала всем телом, боясь возразить и оттолкнуть – пока оставался шанс, что Кемаль на этом остановится и не пойдет дальше.

Наконец, он отпустил меня. Мои губы горели от яростного, пугающего поцелуя. Ничто не могло показать истинные намерения того, кто когда-то был назначен мне в супруги, явственнее, чем этот акт насилия над моими устами.

- Ты не сможешь причинить себе вред , роза Аль-Махаби. Лучше смирись, так будет легче пережить все то, что я вскоре с тобой сделаю!..

- Сделаешь что?

Аллах милосердный. Разве я действительно хотела это знать? Будь я уверена в себе и не будь столь напугана, я бы ни за что не дала Кемалю повода ухватиться за свой страх. Он мог иметь в виду только одно, и опасный блеск в глазах говорил именно об этом.

«Сегодня я умру».

Мысль была столь логична, что даже не напугала меня поначалу. Я прекрасно понимала – бесчестия не избежать, а я его просто не переживу. Если выхода нет, мне проще искать гибели до того, как шейх Кемаль осуществит свои мерзкие планы.

- Ты же разумная женщина, - мужчина наполнил водой стаканы, протянул мне один. Я настороженно коснулась прохладного стекла. Мне хотелось выплеснуть его ему в лицо, но жажда не оставила на это никакого шанса. – Должна понимать, что рабынь такой красоты и социального уровня берут вовсе не затем, чтобы добывать алмазы на шахте и заниматься стряпней. Постигать теорию сложных чисел и интегралов у меня тоже нет никакого желания.

Я пила жадно, но от его слов практически не чувствовала утоления. Хотелось плакать. Я никогда не думала, что моя жизнь закончится здесь, среди песков, так далеко, где меня даже не догадаются искать. Что убить саму себя – большой грех перед Аллахом, и мне понадобится искать смерти либо же молить о ней.

- Не делай этого, прошу, - нет, до униженной мольбы я так и не опустилась, - мы оба знаем, что я никогда не принимала участие в делах моего отца. Я не хотела, чтобы с вашей семьей так обошлись. Это низко и недостойно – мстить покойнику через его дочь, которая бессильная дать тебе отпор. Мой муж ни в чем перед тобой не виноват, ты сделаешь несчастным человека, который не имеет никакого отношения к кровной мести. Кемаль, вам стоит встретиться с Висамом и сесть за стол переговоров. Мой брат тоже не хотел войны, я знаю! Он готов был вернуть вам все, чего вы тогда лишились, но…

- Но я не шел навстречу. Да, это так – я не нуждаюсь в благосклонности Аль-Махаби, Газаль. Поверь, если бы я решил мстить твоему брату, эмират горел бы в огне. К счастью, я вовремя понял, что жажду тебя в качестве искупления вины вашей семьи.  Ты должна быть счастлива заплатить всего лишь такую цену.

- Ты безумец, - холод уколол в затылок, рассыпав бисер холодного пота по спине. – «Всего лишь»! Стать твоей покорной игрушкой, терпеть насилие, побои и жить в рабстве до заката своих лет?

- Я не монстр, Газаль. Я намерен продержать тебя здесь, скажем, год. Или больше. После этого ты вернешься домой. К своей науке и жизни, к которой привыкла. Думаю, без тебя мир высшей математики не рассыплется на атомы.

Меня начала бить крупная дрожь. Я втянула ртом воздух, затравленно оглядываясь по сторонам.

- Никто не будет искать тебя здесь, - Кемаль сел на диван напротив, широко расставив ноги, сомкнув пальцы в замок. – И так даже лучше. Потому что поверь мне на слово – моя армия похоронит твоих спасителей в песках. Надеюсь, Висам и твой муж не настолько безумны.

Он говорил, и с каждым словом я все больше и больше понимала, в каком ужасном положении оказалась. Решимость и надежда на спасение таяли, оставляя выжженную пустыню отчаяния и осознания своего истинного положения.

Я так быстро бежала на зов свободы, что едва не расшиблась. И я достигла ее. Судьба жестоко пошутила, позволив отобрать у меня ее в тот момент, когда я считала себя абсолютно счастливой.

- Отпусти… - я знала, что это бесполезно, но с каждой секундой понимание неизбежного становилось все сильнее. – Мой отец уже жестоко поплатился за все, за что мог. Ты же благородный человек, Кемаль. Я вспомнила, как ты приезжал к нам в детстве. Я очень хорошо помню твою мать. Если бы ее увезли от твоего отца и лишили всего, что ей дорого?

- Газаль, - в ледяном голосе моего похитителя послышалось раздражение, - Не для того я устроил твое возвращение в эмират, отменил рейсы твоих родных, чтобы от всего отказаться. Не для того я сам и мои люди рисковали жизнью в разгар бури, чтобы я всего лишь напугал тебя и отпустил. Смирись. Так действительно будет легче. Я уповаю на твою разумность и впредь ожидаю, что ты не попытаешься сбежать. Иначе поверь, ты узнаешь, каким жестоким я могу быть. Не надо дрожать и плакать. Тебе никто не угрожает оружием и не пытает.

- Лучше бы ты все это сделал, - сдавленно проронила я, опустив глаза. Взгляд Кемаля становился тяжелее, и от этого у меня внутри как будто обрывались все нити, связывающие с прошлым.

- Я не понимаю, чего ты боишься. Ты была близка со своим мужем, поэтому вряд ли это страх близости. – Кемаль встал с дивана, и я судорожно всхлипнула, непроизвольно отодвигаясь. Но бежать  мне было некуда. – Разве я не сказал ничего из того, что могло бы тебя успокоить? Что тебе не грозит тяжелая работа, и ты получишь свою свободу спустя год?

- Близость? – я все же не выдержала. У меня оставалась надежда, что Кемаль отнесется как к заложнице ради получения каких-то своих благ, и моя честь не пострадает. – Я принадлежу своему мужу! Во имя Аллаха, ты не можешь просить, чтобы я по своей воле разделила с тобой постель!

- Рабов не просят об одолжении, алая роза Аль-Махаби, - шейх сел рядом, согнул пальцы и провел костяшками по моему плечу. – Упрашивать тебя отдаться мне я тоже не стану. Ты сделаешь это сама, по собственной воле!

Глава 4.2

- Никогда! – я смахнула слезы с глаз, не замечая разводы от пыли. – Ты не посмеешь! Тебе придется взять меня силой, но после этого я жить не останусь!

- Не доводи до того, чтобы я брал тебя силой, - в голосе Кемаля разгоралась реальная угроза, - Мне не доставит абсолютно никакого удовольствия насиловать женщину. Я могу спросить твоего согласия раз. Я могу спросить его во второй раз, если ты будешь благоразумна и не расстроишь меня. Но третьего раза не будет. Я возьму тебя независимо от твоего согласия. Не позволяй ожиданию и придуманным страхом свести тебя с ума и отдайся мне как можно скорее.

- Нет… - у меня закружилась голова, дышать стало еще труднее. Но Кемаль не думал останавливаться – он прессовал меня взглядом и своей волей, подвигаясь все ближе, лишая шансов к отступлению.

Когда его руки сомкнулись, обнимая меня за талию, я окончательно утратила над собой контроль. Близость Кемаля подавляла, лишая воли к сопротивлению, но я с отчаянным криком ударила его в грудь, уворачиваясь.

Мне было все равно, к чему приведет сопротивление. Сдаваться я не собиралась. Только отчаянно, протяжно закричала, когда мужчина опрокинул меня на диван и лег рядом.

Кемаль никуда не спешил. Задыхаясь от приступа панической атаки, я била его кулаками в грудь, пока он не поднял мои руки над головой и не сжал их в огромной ладони.

- Что ж, алая роза Аль-Махаби. Теперь, пожалуй, настало время проверить, так ли красиво твое тело, как я рисовал себе в воображении на протяжении долгого времени.

Я оцепенела от ужаса, когда мужчина перекинул через меня ногу, чтобы не брыкалась, и одним резким рывком разорвал ночную сорочку.

Я рассыпалась на части. Кажется, все внутри умерло во мне именно в этот момент, позволив несдержанным слезам хлынуть по щекам. С ними утекала и тотчас же растворялась моя смелость и воля к сопротивлению. А Кемаль… ему было все равно. Даже в глазах появилась искорка удовлетворения, а мой рот мгновенно запечатали твердые губы и язык, проникший сквозь преграду зубов.

На этот раз поцелуй был ласковым и нежным. От этого слезы хлынули с новой силой. И вовремя. Им под силу было скрыть то, что я приняла за головокружение от ужаса. Потом губы Кемаля коснулись моей шеи, а свободная рука накрыла грудь. Я судорожно дернулась и раскрыла глаза, надеясь, что слезы и боль смогут если не остановить, то хотя бы смутить похитителя.

Увы. В его потемневших глазах было лишь торжество и ожидание моей неминуемой капитуляции. Не обращая внимания на мой ужас, мужчина улыбнулся, глядя мне в лицо:

– Ты еще прекраснее, чем я рисовал в своем воображении на протяжении долгих ночей. Твое тело создано для удовольствия . Я хочу тебя, Газаль, - хрипло шепнул он и припал губами к розовым холмикам груди, целуя каждый по очереди.

Пламя. Вот, на что было это похоже – сочетание моей беспомощности и его поцелуев. Сильное. Острое. Запредельное ощущение.

Нужно было сказать что-то, заставить его остановиться! Я понимала: мне с ним не справиться.

– Дай мне слово… - захлебываясь в слезах, прошептала я, - просто пообещай, что убьешь меня после того, как изнасилуешь. Я не смогу жить, зная, что предала Далиля. Что не смогла тебя остановить из-за страха и малодушия. Просто сделай это и не дай мне сойти с ума.

Кемаль поднял голову, и я увидела, как в его глазах цвета крепкого кофе гаснет желание. Он отпустил меня и встал около дивана, глядя сверху вниз. Его рот сжался в жесткую линию, в глазах появился ледяной блеск.

– Я вовсе не собираюсь тебя насиловать. Когда я буду любить тебя, все произойдет только потому, что ты сама захочешь этого так же сильно, как я. А ты захочешь меня, Газаль, обещаю.

– Никогда, - прошипела я, стягивая на груди разорванную сорочку, - никогда я не стану твоей по собственной воле! Я ненавижу тебя! Аллах покарает тебя за то, что ты возжелал чужую жену!

– Увидим, роза Аль-Махаби, - бросил Кемаль и отвернулся.

– И прекрати называть меня розой Аль-Махаби! - завопила я. – Моё имя Газаль бин Зареми!

Кемаль ничего не сказал в ответ. Развернулся и быстро вышел прочь, оставив меня дрожать, свернувшись в клубок от отчаяния и ужаса…

Глава 5

Спустя четверть часа в шатер вошла молодая женщина в хиджабе с подвесками из жемчуга по линии покрывала на лбу. Она принесла одежду – тёмное платье и платок на голову, расписанный орнаментом бедуинов. Я затравленно оглянулась на двери, но она тепло улыбнулась и указала на дальнюю комнату, встав на страже у входа. Я поняла, что сюда, по всей видимости, никто не зайдет и я смогу переодеться.

- Спустя час я приготовлю вам ванную, чтобы смыть пыль с дороги и усталость, - сказала она, - мое имя Зарифа. А до того распоряжусь принести вам ужин.

- Спасибо, Зарифа, - я смахнула слезы и поспешила надеть принесенную одежду.

Руки дрожали. Я прислушивалась к каждому шороху, опасаясь, что сейчас Кемаль вернется и застанет меня голой. Разорванная сорочка упала на пол.

«Через некоторое время я и буду голой… распластанной его телом, не в состоянии сопротивляться силе и надеяться, что кто-то меня вырвет у лап столь унизительной судьбы!» - слезы застряли в горле, я судорожно втянула воздух, поспешив надеть черное платье с голубым орнаментом. Платок отбросила в сторону. Даже бронежилет не был в состоянии защитить меня от похитителя.

В селении кипела жизнь. Слышался шум машин. Голоса людей, иногда – смех. Все эти звуки казались мне насмешкой шайтана. Уклад жизни племени не изменился так, как моя жизнь. Ничто не выбило их из прежней колеи, и вряд ли хоть кто-то подумал о том, что сейчас испытывала я.

Ужин действительно принесли. Но – без столовых приборов. Видимо, мерзавец Аль Мактум все-таки решил перестраховаться и не дать мне что-то сделать с собой прежде, чем осуществит свои жестокие планы.

Поразительно, как я еще могла испытывать голод. Да и исключать тот вариант, что мне понадобятся силы, не стоило. Поглядывая на двери, я зачерпывала лепешкой рис с пряностями и жареное мясо. От сладостей отказалась. Морить голодом меня точно не собирались. Даже принесли кофе в термочашке, при этом – я даже не поверила – это оказался мой любимый сорт арабики. Хотя вряд ли Кемаль заморачивался моими предпочтениями, когда планировал похищение. Просто совпало.

В шатре не было часов. Я понятия не имела, сколько сейчас времени. Возможно, полночь, но жизнь продолжает кипеть. Я никогда прежде не была в пустыне и не догадывалась, что жаркие часы отведены для отдыха, а ночные – для работы и досуга. Мне еще многое предстояло узнать.

Ожидание убивало. Я пыталась подавить рыдания от отчаяния, как могла – то слагая в уме сложные числа, то рисуя в воображении поистине фантастические картины. Как Висам приходит мне на помощь. Как автоматная очередь превратит накачанное тело Кемаля в кровавое месиво. Я никогда не думала, что могу быть такой жестокой даже в мыслях, но сейчас это было единственным, что удерживало меня от унизительного желания – упасть в ноги похитителю и умолять меня не трогать.

Наверное, у каждого, попавшего в безвыходную ситуацию, неумолимо наступает этот предел. Отчаяние и бессилие сменяются яростью и решимостью. Они граничат с безумием, особенно когда разум понимает, что это путь в никуда – но смириться не может и не хочет.

Отставив пустую чашку с кофе, я решительно поднялась на ноги. А затем с хладнокровием обреченного на смерть разбила пустую тарелку о край стола. Черный фарфор поддался легко, как будто ждал такой участи. Не замечая, что поранила пальцы об острые края, я сжала самый крупный черепок в ладони.

Думай, Газаль. В пустыне только самоубийца решится в путь без запаса воды, даже на автомобиле. Меня наверняка уже хватились и ищут. Все, что нужно – забрать машину и ехать все время прямо, не сворачивая. Навстречу тем, кого отправят на мои поиски. Это будет легче и быстрее, ведь буря улеглась. Я умею ездить на полной скорости, Далиль подарил мне гоночный автомобиль на свадьбу. Даже если ничего не выйдет…

Я сглотнула. Пусть. Я умру в песках, не узнав бесчестия и унизительной рабской участи. Но перед смертью постараюсь любой ценой дать Висаму знать, кто виновен в моей смерти. И тогда он сметет это поселение с лица земли. Далиль… моя гибель разобьет ему сердце. Пусть в последние несколько лет нас по большей части связывала наука и больше дружба, чем чувства – я знала, что ему будет так же больно, как и моей семье. Но пока оставался шанс, что я смогу сбежать, надо было пытаться. Когда меня везли, я видела в машине спутниковый телефон. Даже если меня быстро схватят, я сделаю все, чтобы дозвониться до брата и сказать ему, где меня искать. Аль Мактум мог спрятаться даже в преисподней, но Висам расколет планету, чтобы до него добраться.

Оставалось ждать. Я спрятала осколок под покрывало. Но кто же знал, что ожидание может быть совсем не легким! Моя решимость то взлетала до небес, то таяла, заставляя слезы бежать по щекам. А затем я закусывала губы и приказывала себе быть сильной. Знала одно: я не прощу себе, если не попытаюсь.

Мои веки начали опускаться, с трудом выдерживая борьбу со сном, когда у дверей раздался шум. Я испуганно отшатнулась к изголовью дивана, когда в шатре появились двое незнакомых мужчин с ведрами воды. Третий занес подобие большой ванны, округлой и выточенной из материала, похожего на мрамор. Наверняка она была тяжелой! Я в который раз поразилась силе и выносливости людей пустыни. Оба мужчины поклонились мне, но взгляд не задержали. Уже уходя один из них спросил, может ли забрать посуду.

Я испуганно закусила губу. Сейчас они обнаружат, что я расколола тарелку! Собрав всю свою волю в кулак, я сделала удивленное лицо:

- Эта женщина, Зарифа, унесла ее почти сразу… Только чашку оставила. Я долго пила кофе.

Они ушли. Мысль о ванне с теплой водой едва не стоила мне решимости. Но я знала, что принять ее в одиночестве мне никто не даст. Раздеться перед Кемалем, который ни за что этого не пропустит – нет, я лучше еще раз изваляюсь в песке…

И предчувствие меня не обмануло. Прошло ровно столько времени, сколько мне бы понадобилось раздеться и лечь в воду, как я уловила напряженным слухом уверенные шаги. Конечно же. Они могли принадлежать кому угодно, но я уже не могла спутать их с поступью своего похитителя.

Я превратилась в оголенный комок нервов. Только сжала ладонью скрытый покрывалом осколок тарелки, чтобы моя уверенность не обратилась в пыль. Нерешительность решила добить в самый неподходящий момент – тогда, когда я подняла голову и посмотрела в глаза Кемаля.

Нет. Я не собиралась его убивать. Я уповала на то, что мне не придется стоять перед таким сложным выбором. У мужчины должно хватить самообладания для того, чтобы не делать резких движений, когда я приставлю этот осколок к его горлу. Если же наоборот… я даже не знала, что меня сломает сильнее: перспектива остаться его рабыней или то, что я убью человека. Пусть даже такого, как он. Как бы я этого не желала в глубине души, мои руки никогда не окрасятся кровью. За меня убьет брат Висам, и никак иначе.

На его волевом лице не дрогнул ни один мускул. А глаза смотрели так пристально, что мне казалось, еще немного – и прочитает по взгляду, что я намерена сделать. Я же цеплялась за шаткую надежду на то, что мне не придется прибегать к таким методам. Сознание уже просчитало наперед, что моя попытка обернется крахом. И я искала повод если не отказаться… то хотя бы отстрочить во времени.

Но во взгляде Кемаля не было ничего из того, что могло бы меня успокоить. Мой тюремщик пришел взять свое, и мольбы со слезами его не остановят. Лицо оставалось невозмутимым, тонкие губы плотно сжатыми, но в глазах полыхал огонь. Огонь, которого я прежде не видела. Часть меня поразилась той силе желания и страсти, что может обуревать человека, с которым я прежде не встречалась. Детство и встреча на рауте – не в счет. А вторая часть понимала, что никакие доводы и просьбы не помогут. Я выиграла поединок, когда Кемаль повалил меня на диван. Но не войну.

- Вода стынет, - окинув взглядом мое напряженное тело, известил ублюдок Шайтана. – Ты сама разденешься, или это сделать мне?

Я ждала, когда он подойдёт ближе. Я надеялась на чудо, которое не позволит мне прибегнуть к крайней мере.

- Во имя Аллаха, Кемаль… - добавлять мольбы во взгляд не пришлось, она и так поселилась в моих глазах с первой минуты, как я оказалась в его шатре. – Не совершай грех, овладев чужой женой. Не принуждай меня силой. Ты благороден и смел, ты не можешь не понимать, как низко будет мстить моему покойному отцу через его дочь. Аллах никогда тебя не простит!

На губах шейха появилась жесткая ухмылка.

- Уповаешь на Аллаха? Я знаю о тебе все, Газаль. О том, как легко ты отреклась от нашего бога на пороге своей новой жизни. О том, как легко нарушила все его заветы. Не упоминай имени пророка в низких целях избежать своей судьбы!

- Ты не остановишься? – я могла начать с пеной у рта доказывать, что осталась верной мусульманкой. Что служение Аллаху не подразумевает собой слепого повиновения мужчине и закрытого платком лица, что наука не убивает веру. Но все было зря. Кемаль принял решение. Повлиять на него я не смогу, что бы ни сделала.

- Встань, - в его глазах появился опасный блеск. – поскольку ты промедлила, я раздену и искупаю тебя сам. Подойди.

Паника решила ударить на поражение в самый неподходящий момент. Именно она отключила глас здравого рассудка, который призывал меня не рубить с плеча, а ждать подходящего момента. Я решительно накрыла рукой осколок под одеялом, чтобы выхватить его как можно быстрее.

- Подойди! – повысил голос Аль Мактум. – Если подойду я, тебя это напугает сильнее.

Глава 5.2

Я отвела взгляд. Я не могла допустить, чтобы мужчина увидел в нем мои намерения. Угроза сгустилась, и я только чудом не вжалась в диван, стремясь закрыться руками.

Кемаль не спешил. Его шаги были пугающе медленными. Тень перекрыла свет, и я с отчаянным криком вскочила на ноги, сжимая осколок в руках.

Он явно не ожидал такой прыти от пленницы, дрожащей в ожидании неизбежного. Или мой страх настолько застил его глаза, что не рассчитал подобного исхода, купаясь в ликовании собственной тьмы. Так или иначе, о его душевном состоянии я думала меньше всего.

У меня не должно было это получиться по всем законам – зайти за его спину, использовав фактор внезапности, и, раня собственные пальцы в кровь, прижать осколок к его шее. Но правду говорят – бойся того, кому уже нечего терять.

Мне терять, кроме жизни и свободы, было нечего. И я боролась за право вернуть ее себе любой ценой.

- Газаль, - Кемаль не двинулся с места, и я ощутила, как его тело как будто расслабилось. Как будто все происходящее – захватывающая игра, а не угроза его жизни. – Вот этому обучают в Стенфордском университете? Я всегда говорил Висаму, что твое детское увлечение войной однажды дорого обойдется.

Мое тело дрожало. Не хватало воздуха. Адреналин ускорил сердцебиение так сильно, что я боялась – рука дрогнет и острие вонзится в его шею помимо моей воли.

- Медленно повернулся, - тяжело дыша, проговорила я, - и к выходу. Без глупостей.

- Газаль, что ты собираешься делать? – ирония в его голосе сбивала с толку, но я не поддалась. – В селении моя армия. Они не расстаются с оружием даже ночью. Тебя обезоружат за считанные секунды. И даже я с трудом смогу помешать тем, кто возжелает твоей крои за покушение на мою жизнь.

- Пусть, - я сглотнула. – Все же лучше смерть, чем насилие. Мне терять нечего, а тебе?

- Глупая смерть. Но вряд ли ты бы так усложняла ситуацию, если бы не имела плана. Итак, ты намереваешься угнать машину, удерживая меня в заложниках? Девочка, европейские фильмы отравляют разум. Даже такой высокий, как у тебя.

- Ты сам дашь мне уехать отсюда… - безумная отвага заглушала голос здравого смысла. – Я высажу тебя потом, чтобы ты мог вернуться. Я просто хочу уйти! Ты не можешь осуждать меня за это…

- Глупая Газаль, - я сжала осколок плотнее, когда Кемаль бесстрашно покачал головой, рискуя пораниться, - Неужели теория вероятности дала тебе шанс обмануться? Я закрою глаза на твою дерзкую выходку, если ты сейчас отдашь мне этот кусок стекла и выполнишь мои требования. Осуждать тебя я действительно не могу. Итак, если ты признаешь свою ошибку и впредь не будешь так глупо геройствовать…

- К выходу! – я тронула его плечо, задавая направление. – Ты дашь мне вездеход. Сам его поведешь. Если действительно не хочешь моей гибели, позаботишься о запасе воды и бензина! И лучше тебе убедить своих людей нас не преследовать. Я просто хочу вернуться к своей прежней жизни. Я даже не скажу никому о том, что ты пытался со мной сделать!

- Мне интересно, как далеко ты зайдешь, - Кемалю не было страшно. Ему было даже весело. – Только это останавливает меня от того, чтобы тебя обезоружить сию минуту и преподать урок на будущее.

Я была как в тумане. Адреналин с шипением бил в виски. Я не думала о том, что меня ждет за пологом шатра. Мысли устремились вперед. В то абстрактное время, когда я смогу сбежать и забыть свой недолгий плен, как страшный сон.

Кемаль медленно двинулся к выходу. Я даже не поняла, что ритм задает он мне, а никак ни я. Мужчина все еще полагал, что я передумаю, осознаю тщетность попытки и понадеявшись смягчить свою участь раскаянием. А я знала – не отступлю ни за что. Даже если все расчёты мира покажут нулевой процент вероятного успеха.

- Передумай, пока я могу еще быть великодушным, - у выхода Кемаль понял, что я не блефую. – Когда появятся свидетели твоей непокорности, будет поздно.

- Пошел! – на миг зажмурившись и тут же превратившись в оголенный комок нервов, твердо сказала я, подтолкнув его в спину.

Прохладная ночь пустыни, наполненная свежестью с гор и стрекотом цикад, обрушилась на меня, стоило покинуть шатер.

В селении кипела жизнь. Воины песков пили чай под навесом беседки, подсвеченной ламповым источником, где-то вдалеке гремела восточная мелодия, под которую танцевали женщины. Но при нашем появлении все стихло: сначала гул голосов, стук мечей, на которых упражнялись мужчины на дальней площадке, а самой последней – музыка. Даже пение цикад стало тише, как будто замерло в ожидании.

Словно в страшном сне, я смотрела, как опытные воины медленно поднимаются и окружают меня с Кемалем в кольцо. От их решимости волосы на затылке зашевелились. Теперь у меня точно не было никакого шанса отмотать все назад. Только идти до конца. И пусть меня убьют при попытке сбежать, чем я сама покорно подставлю голову под нож.

А потом они заговорили. Язык был мне не знаком. Но отдельные разы на арабском я отчетливо разобрала: на нас нацелены пистолеты, и никому не составит труда выстрелить мне в голову, не подвергнув риску самого шейха.

Мой заложник поднял руку. Я была настолько сильно на пределе, что моя собственная дрогнула, слегка задев его кожу. От ужаса я перестала дышать, но Кемаль что-то отрывисто сказал на неизвестном языке. Воины нахмурились, глядя на меня с ненавистью. Затем один – я узнала того, кто унес меня ночью из номера – подкинул на ладони ключи и решительно двинулся к «Хаммеру», на котором меня сюда и привезли.

Я прижала лезвие еще теснее к шее Кемаля. Бросила взгляд в темноту далеких песков, и на миг мне показалось, что я вижу мерцающий огонек. Как маяк. Это все было игрой воображения, но мне казалось, что я вижу знак, который и говорит о том, что все делаю правильно.

Затарахтел мотор. Свет ярких фар превратил ночь в день. На миг мне показалось, что я вижу ухмылки на лицах бедуинов, но возможно, мне это только показалось.

- Воду и горючее! – толкая Кемаля в спину и затравленно оглядываясь, велела я.

Когда шейх распорядился это сделать, мне вновь послышалась в его словах жестокая ирония… и предвкушение. Но я поклялась себе не позволить сомнениям отравить мою решимость. Теперь отступать было действительно поздно.

Шейх Кемаль Аль Мактум был самым опасным и жестоким человеком из всех, кого я прежде встречала. По своей изощренной тьме он мог конкурировать только с моим покойным отцом, шейхом Давудом Аль-Махаби. Именно отец едва не погубил жену Висама Киру в пламени костра чести. Именно он обрек моего брата на мучительное ожидание гибели в сердце пустыни, откуда тот чудом спасся. Но мой отец, хоть и плел свои интриги, никогда не упивался беспомощностью жертв. Он всегда заявлял о своём отношении прямо в глаза, и никогда не давал ложных иллюзий.

Кемаль знал, чем все закончится, с той самой секунды, как я приставила осколок к его шее. Знал, что толпа будет желать моей крови и ему придется утолить их голод. И все равно давал мне возможность поверить, что я победила в этом поединке, и скоро верну свою свободу.

Все произошло в тот самый момент, когда я, торжествуя победу и почти забыв об осторожности, подтолкнула Кемаля к водительскому сиденью внедорожника. Канистры с водой и бензином к тому времени погрузили в багажник. В поселении царила гнетущая тишина, как затишье перед бурей. И эта буря грянула в тот момент, когда я попыталась сесть рядом…

Кемаль жестоко усмехнулся, повернув голову и глядя мне прямо в глаза.

- Игры закончились, Газаль. А ведь я тебя предупреждал…

Глава 6

Все произошло молниеносно. Настолько, что я даже не успела ничего понять. Не понадобилось силы, чтобы это сделать. Всего лишь поднести ладонь к моему запястью, сжать его практически без боли, и так же, не отводя взгляда, отвести мою руку с осколком в сторону. Считанные секунды.

Ужас ринулся в атаку, словно только этого и ждал. Накрыл с головой, вызвав приступ удушья и тошноты, я почувствовала, как сквозь сон, как пальцы Кемаля практически ласково разжимают мои. Как мое единственное оружие с глухим стуком падает на пол кабины.

Я не закричала. Не забилась в рыданиях черного отчаяния. Мир утратил ориентиры и подарил мне последнюю иллюзию – нереальности всего происходящего. С упавшим сердцем, содрогнувшись от холода, я попыталась воззвать к непонятно каким силам.

- Отпусти… - голос показался мне чужим. – Не ломай мою жизнь. Прошу.

- Мне жаль, - сухо ответил Кемаль. На его шее алел неглубокий порез, капельки крови напоминали шипы розы. – Выходи.

- Нет, - я уже понимала, что меня ждет. Тело начала сотрясать крупная дрожь. – Нет, я не пойду туда!..

Шейх сжал мое предплечье. Он не вел себя грубо, не пытался вытолкать или заставить. Что-то с треском оборвалось внутри. Настолько значимое, что я не устояла на ногах. Упала в утоптанный песок, едва успев выставить ладони…

Бедуины взорвались криками, которые оглушили практически сразу, но так до конца и не отрезвили. Кемаль спрыгнул следом, подхватив меня за локоть. Я подняла глаза и закричала от ужаса.

Эти люди желали моей смерти. На их лицах застыла решимость растерзать ту, кто подвергла опасности жизнь их лидера. Воины обнажили оружие, устремляя руки вверх. В усыпанное звездами небо, их скандирование напоминало заклятие дикарей в праздник жертвоприношения.

Камень просвистел в воздухе и упал в нескольких сантиметрах от меня. Я задохнулась от ужаса. Сейчас забьют камнями. Хуже этой смерти только… да ничего не может быть хуже смерти!

- Стоять! – крик Кемаля был похож на рев зверя. – Кто осмелится это сделать, поплатится жизнью!

У многих уже были зажаты камни в кулаках. С ропотом недовольства они бросали их обратно на землю, но не сводили с меня взглядов, наполненных ненавистью. А затем снова разразились криками.

Я не знала, чего они требовали от своего шейха. Знала одно – ничем хорошим для меня это не обернется. На лице моего похитителя заиграли желваки. Он поднял ладонь, призывая толпу к порядку и что-то отрывисто произнес на бедуинском наречии. Затем кивнул в сторону высоких столбов неизвестного мне назначения, с перекладиной в виде цепи. Но это явно не был турник для подтягивания.

Когда по толпе произнесся рокот злорадного ликования, мне захотелось отмотать время назад. В тот самый момент, когда я впервые увидела своего похитителя. Аллах, я бы пообещала ему все на свете, лишь бы не доводить до такого. Вымолила бы себе отсрочку приговора на коленях. Я жестоко поплатилась за то, что жизнь в Европе стерла из моей памяти всю жестокость традиций пустынных народов.

Нас окружили в кольцо. Кемаль помог мне встать, завел мою руку за спину и подтолкнул вперед. Я была в таком ужасе, что понимала – спрашивать о своей участи не стоит. Это сведет меня с ума прямо сейчас. Так и шла послушно на заклание. Не слышала криков и угроз, оградившись от витающей в воздухе ненависти непроницаемым куполом, видела перед собой только яркие звезды, равнодушно взирающие с высоты.

Самообладание едва не изменило мне, когда мы подошли к столбам и я рассмотрела, что натянутая цепь свободно провисает по краям. И ее венчают собой два стальных обруча, которые…

Земля ушла у меня из-под ног. Я только сейчас поняла, зачем эта ужасающая конструкция я в поселении, скрытом от цивилизации, и до сих пор берущей рабов в набегах.

Мне надо было забыть про свою гордость здесь и сейчас. Забыть о том, что на нас устремлены сотни глаз. Броситься в ноги бессменного лидера этого поселения и вымолить прощение на глазах у всех. Потому что – я была уверена – мне никогда бы не пришлось это испытать, если бы я не унизила Кемаля перед его народом.

Я не кричала. Ухватилась взглядом за мерцающую звездочку в ночном небе. Казалось, только это удержит меня от безумия. Холодная сталь так сильно диссонировала с теплом руки моего палача, что я попыталась сосредоточиться на ощущении тепла. Все что угодно, только не думать о том, что мне предстоит…

Когда браслет защелкнулся на другой руке, я едва устояла на ногах. Крики жаждущих моей смерти либо крови становились все сильнее. Чего они ждут? Оставят меня здесь под палящим солнцем? Я слышала о такой пытке бедуинов. Если не умирают – сходят с ума. Жительница мегаполиса не продержится и часа.

Все оказалось гораздо страшнее, чем я предполагала. Крики стихли, воцарилась тишина. Я слышала лишь отрывистые фразы Кемаля за своей спиной. Искушение повернуть голову было сильным, но что-то стучало мне в затылок – не делай этого! И не зря.

Парадоксально – но здесь, среди враждебно настроенных людей, Кемаль оставался единственным, за кого я могла цепляться, как за защитника. И когда он остановился за моей спиной, все же смогла удержать крик. Но ненадолго. Его ладони коснулись моего ворота… и резко разорвали ткань, обнажая спину.

Меня затрясло. Толпа вновь заликовала. Шейх Аль-Мактум обошел меня и остановился напротив.

- Подними голову. – Просить дважды не пришлось. Кажется, я готова была на все, только знать, что он защитит меня от растерзания дикой толпой. – Ты понимаешь, что я не могу так этого оставить?

Я услышала щелчок. Опустила взгляд вниз… и буквально сорвалась в обрыв, понимая, что это предел. Кнут в его руке говорил без слов о том, что меня ждет.

- Нет… - сознание грозилось уплыть, я чудом держалась. – Не делай этого… Я все осознала… прошу…

Кемаль провел пальцами по моей щеке. Я не замечала до того, что плачу. А затем он наклонился к моей шее.

- Если ты потеряешь сознание раньше, чем получишь десять ударов, мне придется привести тебя в чувство и начать все заново. Кричи, Газаль, как можно громче. Я буду бить не сильно. Но мне придется оставить следы на твоей коже.

- Кемаль? – я впервые назвала его по имени. В этот момент – как ни страшно и нелогично это звучало – для меня не было человека ближе. Но похититель не отозвался на мой отчаянный призыв. Зашел за спину. Осталось только одно. Закусить губы… и приготовиться к неминуемой боли.

Мир разделился надвое. Я застыла на их границе. На границе цивилизованного общества со всеми его благами и свободами и иного – того, в котором жизнь человека оценивалась количеством верблюдов и не имела такого большого значения.

Глава 6.2

А первый удар не заставил себя ждать. Поначалу он показался вполне терпимым. А затем запоздалая боль вспыхнула огнем, заглушив ликующие крики. Я напрочь забыла о том, что Кемаль велел мне кричать. Я даже не поняла, что этот приказ был продиктован извращенной заботой обо мне – чем скорее люди вокруг насытятся моими страданиями, тем скорее все закончится. Закусила губы до крови и застонала. Но не успела выровнять дыхание, как второй удар лег ниже, задев поясницу и заставив меня задергаться в путах.

Мой крик на этот раз оглушил меня саму настолько, что я не услышала шума автомобилей. Криков, но отнюдь не восторга от моего наказания – тоже. Колени подкосились. Запястья обожгло болью. Мне хотелось потерять сознание. Но я помнила – это только увеличит время экзекуции. Кемаль сказал, что будет бить не сильно. Мне было больно – но я верила, что эти удары действительно наносятся в пол силы. Страшно было представить, что было бы, если бы я узнала полноценную силу ударов.

Слезы текли по моим щекам и капали в песок. Именно сейчас я осознала, насколько ужасно мое положение. До того я относилась к нему слишком беспечно.

Грозный окрик за спиной заставил толпу замолчать. Я услышала голос Кемаля. Он отвечал с достоинством, но не дерзко. Кто бы с ним не заговорил, этот человек обладал немалым авторитетом. А затем оковы на моих запястьях разомкнулись, я со стоном упала на руки шейха, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Взгляд Кемаля… я не поверила собственным глазам. Он смотрел так, как будто хотел разделить мою боль. Даже с каким-то отчаянием. От этого стало еще больнее, и я отвернулась.

Пришлось лишить красоты строптивую рабыню. Наверняка мои шрамы помешают ему овладеть мною в кратчайшие сроки. Вот почему он так об этом жалел.

Кортеж из трех внедорожников, только подъехавших, освещал поселение яркими фарами. Они слепили глаза. Я с трудом различила, как к нам приближается мужская тень в белой кандуре. Кемаль помог мне стать на ноги, удерживая за плечи, и я сморгнула слезы, глядя в смутно знакомое лицо пожилого мужчины.

А затем шок и негодование в его глазах исчезли. Я точно знала – эти чувства направлены совсем не на меня. Приложив ладонь к груди, он склонил голову.

- Газаль, дитя мое, все закончилось. Ты в безопасности.

Я недоверчиво сжалась. Кто-то передал незнакомцу белый плащ, который он, оттолкнув Кемаля, опустил на мои плечи, осторожно придерживая за руку.

- Я шейх Асир Аль Мактум. Здесь больше никто не посмеет причинить тебе вред.

Отец Кемаля. Я ощутила, как ужас отступает, но он же грозит принести вместе с собой слезы. Я не могла разрыдаться на виду у всех. Правда, тем, кто желал моей боли, уже было не до меня: они склонили колени, опустив головы вниз.

- Когда я учил тебя воевать с женщинами, сын? – шейх повернулся к Кемалю, и его голос задрожал от негодования. – Ты оскорбил традиции нашей семьи. Ты заставил дочь уважаемого рода терпеть боль, чтобы сломить ее дух? Хвала Аллаху, что Давуд нынче в ином мире и не видит, как жестоко ты обошелся с его дочерью!

- Отец, я был вынужден. Клянусь, я сам не хотел этого. Но ты знаешь закон…

- Я знаю, что ты даже не в силах защитить женщину, которую поспешил присвоить. Ни от своих подданных, ни от себя самого! Благо, я почувствовал неладное и поспешил приехать, едва утихла буря. Мне грустно думать, что, явись я днем позже, ей бы уже никто не смог помочь!

- Она унизила меня перед людьми, - голос Кемаля стал сухим. – Ты знаешь, что я не мог этого так оставить.

Шейх не слушал его. Я закусила губу. Аллах милостив. Возможно, Асир Аль Мактум не знал о намерениях своего сына, и я покину это ужасное место, как только приду в себя.

- Газаль, милая, я не могу оставить тебя здесь. Мы отправляемся в мой шатер. А ты, Кемаль, - шейх сощурился, - Сделаешь все, чтобы пояснить людям, кто эта женщина, и что ее благородное происхождение и разум стоят сотни таких, как они. Ты можешь считать ее пленницей, но каждый будет относиться к ней с уважением и почётом. Иначе я задумаюсь, не поспешил ли, признав наследником тебя, а не твоего младшего брата.

Не замечая боли, как будто тёплое участие Асира развеяло ее, вложила дрожащую ладонь в его руку и позволила увести себя прочь. Под тревожное и покаянное молчание тех, кто еще недавно жаждал моих унижений мы пошли вглубь поселения. Огромный белоснежный шатер с богатой отделкой мог принадлежать только вождю. Внутри было столь же роскошно. Кемаль, видимо, предпочитал спартанскую обстановку в своем жилище.

Женщина в голубом платье склонила голову, на ее лице появилась улыбка. Но она погасла, едва она увидела меня. Качая головой, не дожидаясь приказа Асира, она подошла ко мне, помогла сесть на диван и протянула чашу с водой.

- Здравствуй, Амира, - шейх тепло улыбнулся. – У нас гостья. Это Газаль бин Зареми. Дочь покойного Давуда Аль-Махаби. Ей понадобится твоя помощь, наверняка ты знаешь, что произошло на площади.

Амира кивнула, с сочувствием глядя на меня.

- Я сделаю настой из трав и найду мази, которые снимут боль. И велю приготовить ванную на женской половине шатра. Приготовить постель там же?

Асир кивнул.

- Полагаю, да. Принцессу утомила опасная дорога, и я ни за что не оставлю ее сейчас со своим сыном. А пока что вели налить нам кофе и забить кальян. Газаль, как твое самочувствие?

Меня все еще мелко трясло, но это уже напоминало откат. Опасность миновала. Боли я почти не чувствовала, если не прижиматься спиной к креслу.

- Шейх Асир, - мой голос дрожал. – Мне не хватит слов, чтобы выразить вам благодарность за вашу доброту. Пусть Аллах дарует вам долгих лет жизни!

- Если ты утомлена, я могу проводить тебя. Прости старика за то, что так пристально тебя разглядывает. Ведь ты должна была стать моей невесткой. И что бы ни случилось между мной и твоим отцом, ты всегда будешь для меня почетной гостьей. Считай, почти дочерью, которой у меня никогда не было.

- Я вряд ли усну… - призналась я. – Мне нужно прийти в себя. Если вас не утомил путь, я бы хотела выпить кофе с вами.

- Я наслышан о твоих достижениях и восхищен ими, - просто признался шейх. – Когда-то я и сам увлекался тригонометрией. Я знаю, что нам сейчас необходимо, - он подошел к столу черного дерева и достал большой футляр, раскрыв его перед моим лицом.

- Шахматы! – потрясенно охнула я.

- Если тебя не сильно одолевает боль, не откажешься сыграть со мной партию? Я всю жизнь, наверное, ждал достойного противника. Я и подумать не мог, что им станет дочьДавуда!

Глава 7

Куда делось мое нервное потрясение и то и дело рвущиеся слезы? Я перестала чувствовать даже боль в спине. Может, Кемаль действительно сделал шоу для обезумевшей толпы и бил так, что боль была кратковременной – но скорее всего я просто ощутила подъем сил в родной стихии.

Шахматные фигурки были настоящим произведением искусства – из лакированного дерева, черного и почти белоснежного, инкрустированные сапфирами и изумрудами. Шейх Асир предложил мне сыграть белыми.

В компании шейха было уютно и тепло. Я подсознательно увидела в нем отца, таким, которым никогда не знала своего собственного. В тот момент я поверила, что это тот, кто спасет меня, заберет из лап своего свихнувшегося сына. Но кидаться в его ноги и умолять об этом сейчас мне не позволила совесть, ведь Асир проявил ко мне уважение и радушие гостеприимного хозяина. А еще мне очень хотелось сыграть с ним партию. Мужчины моей родной страны вряд ли даже допустили бы женщину к столь интеллектуальной игре, несмотря на все ее научные достижения. Отец Кемаля же был рад принимать гостьей меня, хотя я обладала умом, оскорбляющим других, и была дочерью его врага.

Партия захватила нас. Даже стресс и незавидное положение не могли убить мою логику. Время остановилось, шейх проявил себя сильным противником. Когда он сделал ошибочный ход, я покачала головой:

- Вам следует подумать, может, вы хотели пойти ладьей?

- Скорее, я хочу дать тебе отдохнуть, а от смены хода в этой партии уже ничего не зависит. Ты обыграла меня по всем фронтам, Газаль. О твоем разуме ходят легенды, и теперь я вижу – совсем не безосновательные. Помню, твой отец никогда не мог меня побить. Может, именно поэтому он стал уклоняться от партий.

- Что произошло между вами с отцом, господин Асир? – все же не выдержала я, убирая шахматы с доски, чтобы расставить их снова.

- Ты даешь мне отыграться, дитя? – он тепло улыбнулся. – Пожалуй, я попробую, но если ты утомлена, это совсем не обязательно.

- Я все же хочу понять, что произошло между вами и моим отцом, поскольку всегда знала лишь то, что мне пояснили. Но я приучена никогда не смотреть с одной стороны пирамиды. Наверняка у вашего сына были причины так со мной поступить, и возможно, зная его мотивы, мы сможем замять этот инцидент. Ну а как, если не за столь восхитительной игрой, говорить о подобном?

Амира принесла нам кофе, душистый чай бедуинов и сладости. Асир сделал первый ход, покачал головой.

- Когда-то мы с твоим отцом были как братья. Еще на заре становления эмирата. Не было ничего предосудительного в том, что мы заключили ваш с Кемалем союз путем договоренности. А затем Давуд поступил очень жестоко, истребив родственное нам племя, которое всего лишь оказалось на пути его торговли женщинами и оружием. Более того, на нашу семью пала тень от его деяний. В той кровавой резне погибло много достойных воинов, и я поклялся никогда больше не проливать крови на своей земле. Мы отыскали месторождение алмазов, и это стало известно твоему отцу. Именно тогда, когда я пресек его попытку завладеть этими территориями и тем самым не позволить транзиту идти через эти земли, между нами разразилась война. Междоусобная, не знающая пощады, потому как мы считали это лишь нашим личным делом и не посвящали власти в ее ход…

Я забрала пешку Асира. Нет, его слова меня не удивили и не возмутили. К сожалению, я очень хорошо знала, на что был способен мой покойный отец. Наверняка его ослепил блеск алмазов настолько, что он, не задумываясь, приговорил бы и Асира и его сына к гибели.

- Набеги, попытки истребить поселения и убить Кемаля продолжались довольно долго. Аллах свидетель, я не раз и не два хотел сесть с Давудом за стол переговоров, но…

- Но моему отцу нужно было все и сразу. Он не щадил даже родных, когда были задеты его интересы.

- У меня нет резона обманывать тебя. Что бы ни произошло между нами с Давудом, ты всегда была мне дочерью. Как твоя мать – доброй подругой Амелии. Дети никогда не должны страдать за грехи своих отцов, но настал день, когда я дал клятву Кемалю. Клятву, что в качестве расплаты он возьмет тебя. Не жизнь твоих братьев или матери, не все ваше состояние, чтобы оставить вас без гроша, а тебя, ту, кто была ему обещана с ранних лет.

- Но, возможно, обстоятельства изменились так, что ваша клятва теряет силу? – с надеждой спросила я, не заметив, что потеряла ладью. – Я жена Далиля бин Зареми перед Аллахом, в чем вина этого доброго человека? Уверена, он не знал о вашем уговоре, и не стал бы мешать, если бы правда открылась…

- Мне жаль, Газаль, но слово семьи Аль Мактум нерушимо. Я не могу забрать его обратно, тем более сейчас. Я рассчитывал на благородство своего сына, и мой расчет оправдался бы, если…

- Если бы что?

- Если бы ты не забрала его сердце и разум. Им движут чувства, а не гнет данного мною слова. Здесь я бессилен.

Глава 7.2

- Вы не поможете мне? – верить в это не хотелось. Но я прекрасно знала о законах чести. Как и понимала, что моя жертва отвела беду от родных, которые не могли знать о том, что произошло между моим отцом и семей Аль-Мактума.

- Я ни за что не брошу тебя в беде, Газаль, - шейх покачал головой, когда я ловко разбила его защиту, - Но вернуть тебя домой я не смогу. Я помогу тебе ценным советом. Сердце Кемаля в твоих руках, и возможно, ты найдешь в себе силы принять его чувства и со временем ответить на них. Какая жалость, что ты не сможешь стать его женой… по крайней мере до того момента, когда не решишь расторгнуть свой брак с бин Зареми.

- Уповать на суд кади, я так понимаю, тоже нет смысла? – чтобы не показать своего отчаяния, я сделала очередной ход фигурой, загоняя противника в тупик. – Здесь иные законы, а ваш сын сказал, что я его рабыня. Вы не можете не понимать, что это означает. И вы не сможете защитить меня, когда он решит овладеть моим телом!

- К сожалению, мне придется уехать отсюда на закате завтрашнего дня, дитя мое. Многолетняя война ослабила мое сердце, и я должен находиться под контролем врачей. Я проведу беседу с Кемалем, чтобы он не был с тобою жесток и не применял силу. Кроме того… Амира, вели Саиду явиться в мой шатер.

Когда приглашенный гость появился на пороге, у меня внутри все оборвалось. Я узнала того, кто похитил меня и привез сюда. По спине пробежал холод, и я с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться и не начать умолять Асира спасти меня от ужасной участи.

- Саид, - обратился к нему шейх, - Эта женщина – дорогая гостья нашей семьи, какие бы отношения не связывали меня с ее покойным отцом. Я ни за что не позволю, чтобы с ней обращались, как с взятой в набеге рабыней. То, что я видел сегодня на площади, возмутительно. Ты лично накажешь того, кто посеял смуту первым и заставил Кемаля ударить ее.

- Мой шейх, - осторожно проговорил воин, глядя на с изумлением то на меня, то на шахматную доску, - я приношу прощения, но я не смог принять меры. Люди обезумели, когда ваша гостья угрожала смертью Кемалю.

- Значит, следует сделать все, чтобы подобное более не повторилось. Кроме того, ты останешься здесь и будешь оберегать ее от подобного. Станешь ее охраной, ее сопровождением, и я хочу знать, что пребывание Газаль здесь не обернется для нее кошмаром. Этот касается не только жителей поселения. Следи, чтобы мой сын не переступил черту, с его горячим нравом до этого рукой подать. А сейчас отправляйся прочь и поясни нашим людям, как мерзко они поступили.

- Шах и мат, - дрожащим голосом произнесла я, кивнув на доску.

Вроде бы как, имея поддержку Асира и его защиту, мне стоило успокоиться… но мудрый шейх сделал так, чтобы я не смогла сбежать даже при удобном случае. Приставил ко мне опытного и проницательного воина песков. Я не сомневалась, что он не упустит меня из виду.

- Стоит признать, обыграть тебя у меня нет никаких шансов, - шейх с сожалением убрал шахматы в коробку. – Я бы с превеликим удовольствием просидел бы с тобой за партией до рассвета, но тебе необходим сон. Завтра дашь мне шанс отыграться?

- Непременно, - я зевнула. – шейх Асир, я не могу не спросить, вы что-то знаете о моей матери, о брате? Они ищут меня? Как мне унять их тревогу, чтобы не думали, будто я погибла в песках?

- Амани вернулась в эмират, твой супруг и брат с женой там же. Какая жалость, что я не могу им сказать, что у тебя все хорошо, сама понимаешь, почему. Я попрошу Амелию прилететь и поддержать твою маму. Не стоит так сильно горевать, очень скоро ты их снова увидишь.

- Кемаль сказал – год, - дрогнувшим голосом произнесла я.

- Я полагаю, гораздо меньше, - ответил Асир. – У меня нет сомнений, что однажды ты тоже полюбишь моего сына. И тогда уже не будет нужды держать тебя пленницей в песках.

- Никогда! – горячо выпалила я.

- Никогда не говори «никогда», Газаль, - философски заметил шейх, - а теперь тебе следует отдохнуть. Спокойной ночи.

Амира приготовила ванную. Я почти засыпала, но от удовольствия смыть с себя пыль и тяготы прошедшего дня не смогла отказаться. Отметин от плети на спине практически не чувствовала – они не так сильно болели, как мне казалось. Но прислужница Асира все равно обработала их и провела меня в спальню в дальнем отсеке шатра.

Заснула я практически сразу. Но перед тем, как окунуться в забытье, я все равно видела перед глазами самодовольное лицо Кемаля с оттенком ничем не сравнимого триумфа…

…В тот день Зейнаб приняла очередную попытку стать подругой моей матери, сменив горделивое превосходство дружелюбием. Ей понадобилось несколько дней, чтобы понять очевидное: как бы мой отец не был увлечен второй женой, он всегда любил только Амани. Стоило дружить с первой супругой. Что она и пыталась сделать, вручив ей сундук с золотыми монетами и камнями.

- Я дарю его тебе в знак своего почтения, Амани, - голос Зейнаб слегка дрожал. – Здесь сто золотых динаров и двадцать сапфиров чистейшей огранки. Прими их в дар как залог нашей дружбы.

Мама заплетала мои волосы в косы. Я, как завороженная, следила за тем, как вторая жена отца открывает свой подарок. Блеск золота ослепил меня, и я вскочила на ноги, подбежав к нему и пересыпав из руки в руку.

- Благодарю тебя, - сдержано ответила мать. – Принимаю с благодарностью.

- Здесь не сто динаров, - я провела рукой по сверкающей поверхности.

Повисла тишина. Амани сдвинула бровь, а Зейнаб залилась краской.

- Прости меня, госпожа. Я …

- Здесь сто пятнадцать, - легко подсчитала я, вставая.

- Это… действительно так, - новая жена была смущена. – Я захотела подарить часть юной принцессе. Но как ты узнала, прелестное дитя?

- Да ведь это просто! – я не заметила, как мама слегка качнула головой, - высота и ширина вмещает ровно восемьдесят пять, сапфиры меньше и легче, а оставшийся край легко вместит пятнадцать так, чтобы…

- Поразительно, - Зейнаб была так шокирована, что открыла рот. – Ты разумна, просто невероятно одарена!

- Зейнаб, вели подать щербет и лукум в саду, я присоединюсь к тебе через десять минут, - мягко велела Амани, но ее глаза остались холодны. Когда вторая жена ушла, мама присела передо мной на корточки, удерживая руки в своих.

- Газаль, моя горлинка, ты действительно это только сейчас сумела посчитать в уме, или сделала это раньше?

- А там легко, мама! Я увидела диаметр камня и монеты, и посчитала…

- Я попрошу тебя никому не говорить об этом умении. Особенно отцу.

- Но Висам знает! Я его главный архитектор, когда мы строим песчаные замки. И полководец, когда нас атакует многочисленная армия!

- Пусть об этом впредь знает только твой брат, мы договорились?

- Но почему, мама?

- Видишь ли, моя принцесса, - горько улыбнулась Амани, - не в обычаях нашей страны иметь такой острый ум девочке. Даже если она дочь влиятельного шейха. Твой будущий муж потребует от тебя смирения и уважения его интересов, и будет расстроен, что ты умеешь то, что неподвластно ему.

- А если он тоже будет умен, мама? Как и я?

Амани прижала меня к себе:

- Такая вероятность есть, но она ничтожна. В противном случае тебе следует скрывать это еще сильнее…

…Я проснулась с улыбкой на губах, все еще ощущая теплые руки матери на своих волосах. Но оковы сна стремительно спадали, и я уставилась в задрапированный белым потолок шатра, постепенно вспоминая, что же произошло вчера. Сглотнула, в полудреме качая головой, и спина отозвалась болью.

Лучше всего было не вставать с постели. Притвориться больной – это бы сработало с учетом всех событий вчерашнего дня. Пока я под защитой Асира, меня никто не тронет. Плохая новость: уже к ночи он перестанет быть моим защитником. Мрачный и угрюмый преступник Саид не в счет. Он может спасти меня от бури, кинжала, камнепада, нападения змеи, но и пальцем не пошевелит, когда Камаль потащит в шатер. Возможно, даже останется стоять на страже, чтобы предотвратить очередное возвращение Асира и мое спасение…

Глава 8

Рассвет в пустыне стремителен. Но я больше всего люблю эти часы перед появлением солнца. Люблю смотреть на звезды. Слушать звуки просыпающейся песчаной пустоши. Теснота шумных городов так и не смогла покорить меня своим хаосом.

В поселении еще не все спят. Крики и смех доносятся обрывками, я их не слышу.

Сбежал сюда, чтобы не ворваться в шатер отца и не утащить оттуда свою добычу за волосы.

Когда Газаль свела меня с ума, я уже и сам не помнил. В детстве я не испытывал острого желания иметь женой дерзкую девчонку, что уже тогда умножала пятизначные числа в уме. Все, что мне хотелось – чтобы отец передумал. Тогда я рвался в город. Там кипела жизнь. Родная пустыня навевала скуку.

И вот прошло много лет, а меня тянет сюда. И на это есть своя причина. Теперь есть.

Во всем теле еще вибрирует ярость на самого себя. Отец прав – моей импульсивности однажды хватит, чтобы превратить песок пустыни в стекло. Я сегодня утратил не только голову от близости Газаль, но и хватку.

Четырех высекли там же, где я под влиянием кровожадной толпы распял Газаль. В этот раз я лично проследил, чтобы это было по-настоящему. До крови и боли, которая не пройдет еще долго. И плевать, что завтра рудники лишаться своих передовых копателей.

Отец не сказал ни слова. Но мне казалось, что он одобрил мои действия.

- Саид станет телохранителем этой девочки, сын, - сообщил он. Я лишь усмехнулся. Саид верен мне. От меня он ее защищать просто не посмеет.

В небе догорают звезды. Они так похожи на россыпь точечных светильников в том ресторане, где я впервые увидел изумительно красивую девушку восточной крови. С длинными волосами, в европейском костюме. Одна ее улыбка сделала этот мир ярче.

- Кто это? – я даже не помню, с кем тогда ужинал в этом пафосном заведении. Наверное, с кем-то из вундеркиндов-однокурсников Оксфорда.

Точно. Была масштабная математическая конференция, куда пригласили лучших студентов кампуса. Я попал на этот фуршет благодаря имени нашей семьи.

- Газаль бин Зареми. Ты не слышал о ней? У чикули в башке тысяча террабайт. Я бы даже не рискнул с ней заговорить, задавит интеллектом.

- Ты хочешь сказать, что кто-то пустил сюда арабскую девчонку из хорошей семьи в таком виде, выступать на конференции?

- Муж и привез ее сюда. Вон он, рядом. Далиль бин Зареми.

- Далиль… - у меня словно вспышка в мозгу взорвалась. – И Газаль. Конечно же.

- Ты что, ее знаешь?

- А то. Я должен был на ней жениться.

- Ну, твой Аллах, видать, уберег тебя от этого, Кемаль. Познакомить? Далиль прикольный чувак. Несмотря на свои миллионы, простой, как доска.

Я уже не слышал то, что мне говорили. Смотрел через расстояние на ту, браку с которой когда-то так отчаянно противился. Ту, кто была моим врагом. А внутри поднималась буря. Безумно опасная. Невыносимая. Мой прежний мир словно смяло под ее силой.

С этого самого дня я понял одно: мне не будет покоя, если я не буду обладать ею. Пусть со временем. Но когда я чего-то так сильно хотел, я всегда это получал.

Темная тень быстрым шагом двигалась ко мне. Я узнал Саида. Жестко усмехнулся. Он не убережет от меня Газаль, пусть даже нам придется сразиться в поединке.

- Мой шейх?

Поднимаю ладонь, призывая к молчанию. Нет ничего прекраснее, чем тишина предрассветной пустыни. Когда я начинаю говорить, верный друг семьи внимает каждому слову.

- Я знаю, что отец поручил тебе ее безопасность. Ты не можешь не понимать, что в моей спальне она не получит от тебя никакого спасения.

- Шейх Асир ничего не сказал о том, что я должен мешать тебе в этом, Кемаль. Я лишь могу дать клятву, что ее никто из людей больше не обидит ни словом, ни делом. Но они и не посмеют об этом подумать. Во-первых, наказания зачинщиков было достаточно, на первое время. Но когда ты сделаешь ее своей женщиной, против пойдет только безумец.

- Надеюсь, что так. Я сам не в восторге от показательной порки. И со временем я сломаю ее буйный нрав, и тогда увезу в наше имение в горах. Пока что выполняй свой долг.

- Что ты собираешься делать, если она так тебе и не покорится, Кемаль? – спрашивает Саид после долгого молчания.

Он думает, я признаю поражение и отправлю Газаль домой? К Далилю, который позволил ей гораздо больше дозволенного лишь потому, что скрывает от нее секрет? Секрет который поставит крест на его ближайшей научной карьере? Нет. Она вернется к своей прежней жизни только если я этого захочу. Или моя жажда обладания в один прекрасный момент будет удовлетворена.

Тогда лучшие адвокаты составят договор о неразглашении. И я позволю Газаль уехать.

От таких мыслей мне становится смешно.

Я не смогу ее отпустить. Не для того я шел по следу, как самый совершенный охотник и рисковал всем, похищая ее. Я сделаю эту потрясающую женщину своей. И моя душа не найдет покоя, пока она не полюбит меня в ответ.

- Она покорится. Поверь, я уже знаю, как заставить эту дерзкую девочку подарить мне свою любовь. И если ты решишь вмешаться, знай: я настроен решительно. Я дам тебе отпор.

Саид не спорит. Легкий поклон, понимающая улыбка. Он возвращается в лагерь. А я ощущаю, как во всем теле звенит ликование и триумф.

- Что ты намерен делать потом? Ведь ты по сути похитил женщину, что состоит в браке.

- У меня есть свой козырь, - вспоминаю самодовольное лицо Далиля бин Зареми и злорадно улыбаюсь. – То, что его уничтожит. Поэтому он не посмеет предъявить мне права на свою жену.

Я люблю Газаль Аль-Махаби. И она – в моей власти. Счастье тоже умеет принимать самые неожиданные формы…

Конец прелюдии.

Жду всех в продолжении!

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3 

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8