Сделка (СИ) [Arbellaai] (fb2) читать онлайн

Глава 1

— Ты вообще чистишь зубы? — спросила я, двигая лампу так, чтобы мне хорош было видно полость рта.

Оливер кивнул головой, за что чуть не получил от меня подзатыльник.

— Ижвыни, я жабхыл, — промычал он, поднимая левую руку.

Я улыбнулась, продолжая дальше внимательно изучать его зубы на предмет кариеса. Зачем Господь создал сахар? Чтобы у меня всегда была работа, ведь я же будущий стоматолог.

— У тебя кариес на восьми зубах! — воскликнула я. — Как ты мог довести такого?

— Я очень люблю спрайт, — виновато выдавил Оливер.

— Лучше бы так меня любил, — пробурчала я под нос, остановившись возле зуба, который вызывал у меня опасения.

Я ничего не могла сказать без снимка и других исследований, но все внутри меня чувствовало, что это пульпит. Вообще-то врачи не чувствуют, а знают, а если не знают, то исследуют, проверяют и узнают, но у меня не было таких ресурсов прямо сейчас здесь. Слегка стукнув его по этому зубу кончиком инструмента и услышав громкое «ой», я поняла, что возможно все-таки близка к истине. М-да.

— Тебе срочно нужно обратиться к стоматологу, иначе его придется окончательно удалять, — подытожила я, записывая на бумажку номера всех зубов, на которых у него кариес. — Это отдашь ему и скажешь, что твоя подруга захотела облегчить ему его незавидную участь.

Оливер криво улыбнулся, вставая с моей кровати, а я бросила в лоток инструменты и сняла одноразовые перчатки, чувствуя себя доктором. Мне не терпелось оказаться в кресле профессионала и лечить зубы людей. Сколько себя помню я обожала кабинеты стоматологов и запах анестезии и с наслаждением слушала оры Темпла (моего брата). Наверное, я садистка.

— Чтобы я без тебя делал! — Оливер крепко обнял меня и потрепал волосы, и я улыбнулась.

— Познакомился бы с другой девчонкой, стал бы ее лучших другом и рассказывал бы ей, как ты сохнешь по своему бывшему.

— Нет, мои бесконечные разговоры о мальчиках можешь слушать только ты.

Я усмехнулась, стерилизуя инструменты, и посмотрела на своего лучшего друга, ощущая тепло в груди: кареглазый, кудрявый, с кучей веснушек на лице, у него была самая заразительная улыбка на свете, а еще большое сердце. Это чудо встретилось мне тогда, когда я ощущала себя несчастнейшим человеком на свете, вселило в меня надежду на лучшее будущее, обняло, напоило текилой и увезло в общежитие, где я продрыхла до самого утра в его комнате. Помню, как я испугалась, обнаружив Оливера возле себя в одноместной кровати, причем еще и чужой, как лихорадочно осматривала себя на предмет одежды, а он развеял все мои страхи одним предложением:

— Ты, наверное, не помнишь, что произошло вчера, но меня зовут Оливер, и я гей.

Звучало так, будто мы были на собрании анонимных алкоголиков, но мне сразу стало легче, и я вернулась обратно в его кровать, чтобы еще немножко поспать. Не то, чтобы я была девственницей, которая боится секса… Хотя нет, я не девственница, но первый и пока единственный мой сексуальный опыт был крайне неудачным. Вспомнив об этом, я помрачнела и зло засопела, ощущая себя какой-то неполноценной.

— Как ты думаешь, я способна испытывать оргазм? — вдруг спросила я, приводя комнату в порядок. Этот вопрос меня ужасно волновал.

Оливер, который пил воду, шумно выдохнул, оросив пол жидкостью, и я тут же протянула ему тряпку. Ненавижу, когда в помещении грязно. Собрание микробов и глистов, что норовятся оставить во мне своих личинок, не очень меня привлекают.

— Наверное, — смущенно ответил Оливер. — А почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты моя лучшая гей-подружка.

— Я люблю говорить на эту тему, но мы с тобой, точнее о тебе…, хм-м-м…в этом плане ничего не обсуждали…, вообще никогда, и я…

— Правда? — прервала я его мычания. Я задумалась. — Слушай, а ведь действительно мы с тобой никогда не обсуждали мой секс.

Дверь стремительно открылась, и в комнате показалась Коко.

— Кто сказал слово «секс»? — помахивая своей миниатюрной ладошкой с длинными наращенными ногтями, радостно спросила она. — Обожаю эту тему!

Она плюхнулась рядом с Оливером и расцеловала его в обе щеки. Ее ядреные зеленые волосы попали ему в рот, и он стал звучно выплевывать их. Колетт — моя лучшая подруга и соседка по комнате. Ее огромные голубо-зеленые глаза и фарфоровая, прозрачная кожа делали Коко похожей на куколку.

Я придвинула стул к кровати, поставила спинкой перед ними и села, смотря на своих друзей.

— Коко, ты испытываешь оргазм, занимаясь сексом с парнями?

Ничуть не смутившись от прямо заданного мной вопроса, она задумчиво тронула свою верхнюю губу, отчего голубой ноготочек чуть не вошел в ее левую ноздрю.

— Смотря с кем, — честно призналась она. — Знаешь, иногда бывают такие парни, с которыми тебе будто сделали хорошую анестезию — вообще ничего не чувствуешь, а бывают те, с которыми башню сносит. Почему ты спрашиваешь?

— Она никогда не испытывала оргазм, — ответил вместо меня Оливер, поправив свою огненно-рыжую рубашку.

— Вообще никогда?! — воскликнула Коко. — Хотя бы один несчастный…

— Никогда.

— Сколько половых партнеров у тебя было?

— Один, — тут же ответила я.

Коко расслабилась и откинулась на стену, рассмеявшись.

— И сколько раз ты это делала?

— Один.

— Боже, милочка, да ты вообще ничего не знаешь о сексе! Неудивительно, что ты не испытала оргазм. Редко его можно испытать в первый раз.

— И что теперь делать?

— Постричься в монахини, — пожал плечами Оливер.

— Хорошая идея, — скорчила рожу я. — Придурок!

Я запустила в него подушкой.

— Ее выпрут из церкви, как только она откроет рот, — засмеялась Коко.

Следующая подушка пришлась ей ровно в голову.

— Ну ладно, успокойся, — взял меня за руку Оливер, и я тут же села обратно на стул. — В конце концов мы тусуемся в одной из самых крутых компашек университета, где собраны самые красивые парни, — то, как он сказал «самые красивые парни» и как мотнул головой, заставило меня посмеяться, — Что, мы не найдем тебе какого-нибудь крутого поцика?

— Вот поцики нам не нужны — нам нужны мужчины, — улыбнулась Коко. В этот момент она напоминала мне учительницу, разговаривающую с детьми, — но во всем остальном Оливер прав.

— Фу, ну вы что! — я выдернула руку из ладони друга и встала, чувствуя нарастающее раздражение. Черт, в этом мире даже переспать с кем-то — достаточно сложное явление. — Я знаю их с первого курса, они все мне как братья. Брайн? Я слушала, как его рвет в ванной, и помогала ему потом смывать с себя рвоту. Нет уж! Гарри? За ним увивается половина кампуса. Я в это очередь не встану! Колин? У него есть девушка, и она порвет меня, если узнает, что о нем даже речь заходила! Дерек? За ним бегает другая половина, и ситуация аналогичная! Этан? Не думаю, что он мечтает обо мне, когда спит с другими парнями, — я закатила глаза. — Гилберт? Он два метра ростом и просто разорвет меня!

Стоило мне это сказать, как мне стало легче, и я снова села на стул. Коко и Оливер озадаченно смотрели то на меня, то друг на друга, то открывали рот, то со стуком закрывали, не находя слов.

— Аргументировано высказала свое мнение, — заключила Коко, кривя рот. — Ничего не скажешь.

Мы замолчали. Ну и что теперь делать? Может быть, стоит сходить на какую-нибудь вечеринку и здорово напиться, чтобы потом без голоса разума лечь с кем-нибудь в кровать и предаться пороку? Меня передернуло. А если у него сифилис? А-а-а-а, это все Темпл виноват. Сидел и рассказывал мне о разных половых болезнях, когда однажды я пробралась на его очередную тусовку и начал обжиматься в углу с Ларри. Ему он выбил парочку зубов, а мне рассказывал о болезнях. Несправедливо! Зубы Ларри восстановил, а вот я байки Темпла не забыла и теперь страдаю…

— Слуша-а-а-ай, — вдруг подалась вперед Коко, — я тут заметила, что на тебя клюнул один из красавчиков с нашего факультета, только на курс постарше.

Глаза Оливера вспыхнули, а я обомлела. Кто это на меня обратил внимание?

— И-и-и? — нетерпеливо спросила я, но Коко не ответила, и тогда я не выдержала: — Ты долго будешь тянуть быка за рога?

Подруга засмеялась.

— Обожаю выводить тебя из себя.

— Вампирша! Питаешься моей энергетической кровью.

— Заодно и мою прихлебывает, — согласно кивнул Оливер, доставая из сумки шоколадный батончик.

Я выхватила у него шоколадку и отбежала в другой конец комнаты, параллельно открывая его и засовывая целиком в рот. Это же батончик «Малышка Рут»! Мой самый любимый! Могу съесть тонну, и со мной вообще ничего не будет! Оливер запихнул пальцы мне в рот и стал вырывать батончик, ругаясь на меня матом, отчего я разразилась хохотом и выронила на пол шоколад. Полуразжеванный, весь в моих слюнях, он лежал на полу, служа нам напоминанием о том, что все прекрасное в этой жизни очень быстро кончается.

— Три секунды ведь еще не прошли? — спросил Оливер с надеждой в голосе.

— Он бесповоротно принадлежит утилизации, — заключила Коко, вытаскивая салфетку и хватая ею батончик. В следующее мгновение батончик оказался в корзине, как и наше сердце. Мы не оставили нашего друга умирать одному.

— Это все ты виноват, — заключила я, расстроенно садясь на стул.

— Я?! — обескураженно воскликнул Оливер. — Я?! Это ты выхватила его у меня из рук!

— Ты ведь знаешь, что я обожаю эту шоколадку, и мог бы купить два. Эгоист!

— Вы серьезно будете ссориться из-за батончика? — вздернула брови Коко, и я не смогла не восхититься ее потрясными тенями. Ну как же обалденно она красится… — Тебе вообще не интересно, кто запал на тебя?

Все внутри перевернулось, шоколад и обида забылись, и вот мы снова сидели в кругу, слушая Коко с замираем сердца.

— Вы ведь знаете МартИна?

Тормоза слетают, и меня прорывает:

— Что?! МартИн?! По мне тащится Мартин? Он? Охренеть! А как ты…

— Да угомонись ты, блин! — раздраженно кричит Коко и затыкает мне рот рукой.

Как я могу остановится, когда она сказала, что по мне умирает Мартин? Этот потрясный темноволосый красавчик из Дании с ореховыми глазками и самой сладкой улыбкой на Земле?

— Нет, это не Мартин, — я разочарованно выдохнула в руку Коко. — Ты помнишь его друга, который лучший в своем потоке?

Глаза Оливера округлились, отчего он стал похож на Кота в сапогах и с благоговение выдохнул, округляя губы:

— О. Мой. Бог. ОХРЕНЕТЬ!

Он зажал себе рот рукой, пытаясь сдержать восторг, и стал бить ногами по ножке кровати, а я же в это время лихорадочно пыталась вспомнить, про кого говорит Коко, но на ум никто не приходил. Кто у них там лучший в потоке? С кем Мартин постоянно таскается? Память, как будто, на дух отшибло.

— Виктор, — широко улыбнувшись, наконец произносит Коко, и это имя взрывает всю мою вселенную, оглушая меня.

Виктор! Виктор! Твою ж налево, Виктор! Я вскочила со своего стула и стала прыгать по комнате, вспоминая все университетские танцы и улюлюкая. Виктор! Господи, Боже мой! Этот красавчик, просто самый умопомрачительный мужчина на Земле интересуется мной?! Тот, что гоняет на крутой байке, участвует в ночных заездах и отбивается от девчонок, которые табуном за ним бегают? Тот, что обладает выразительными, большими, карими глазами, мягкими и полными губами, охапкой черных гладких волос и невероятным прессом? Держите меня, кажется, я падаю в обморок.

— Я так надеялся, что он все-таки в глубине души гей! — воскликнул Оливер и засмеялся. Я бросилась на него, покрывая поцелуями все его лицо. — Она сошла с ума…

— Виктор! Виктор! Виктор! — кричала я, кружась по комнате.

Коко засмеялась.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, когда села на стул и пыталась привести в норму дыхание.

— Мартин спрашивал у Брайана про тебя, обменялся парочкой слов с ним. Брайан спрашивает: не будешь ли ты против, если Мартин и Виктор присоединятся к нам в субботу, когда мы поедем на вечеринку?

— И ты еще спрашиваешь?! Конечно нет.

— Отлично, — заключила Коко, хватая телефон и набирая сообщение, а затем пронзительно посмотрел на меня и многообещающе улыбнулась. — Может быть, удача улыбнется тебе, и ты познаешь лучшую ночь в своей жизни.

Глава 2

Ответив на очередной вопрос преподавателя, я сделала несколько пометок в тетради и нарисовала по памяти шестой зуб, отмечая все ткани. Рядом сидела Колетт, наматывающая на длинный палец зеленые прядки волос и что-то активно пишущая в тетради. Нас окружало несколько десятков студентов: некоторые из них откровенно ничего не делали (как они будут сдавать экзамены?!), некоторые спали после тяжелой рабочей ночи, некоторые так же строчили в тетрадях, испытывая откровенный страх не успеть за преподавателем. Миссис Руффало бежала впереди паровоза и всегда рассказывала свои лекции так, словно вот-вот начнется война и она не успеет показать нам фотографию очередного зуба, который ей удалось вылечить, а затем вновь рассказать, как она храбро сражалась за него чуть ли не насмерть. Фантазерка! Но одно я могу сказать точно: она высококвалифицированный специалист с манией величия. Точка.

Я правда всегда хотела быть стоматологом. То, как наш дантист копошился в моем рту, как он увлеченно лечил мои зубы, как подпевал песням, что играли по радио, как рассказывал о новой предстоящей конференции, вдохновило меня на то, чтобы я пошла вразрез своим родителям и заявила им в тринадцать, что буду не дипломатом, а стоматологом. Нельзя сказать, что они с радостью приняли мое решение — мои родители были откровенными психопатами, и то, что мама сейчас лежит в психиатрической больнице, а папа «трагически» погиб, меня никак не трогало. Вы можете посчитать меня самым мерзким человеком на земле, но мой отец годами избивал моего брата, чуть не изнасиловал его девушку, убил своего лучшего друга, а еще состоял в мафиозной группировке.

При одном только упоминании его меня передернуло, и во рту появилась горечь ярости и обиды. Из-за него моя сестра на долгие годы оказалась в кресле-каталке, из-за него мой брат сходил с ума, из-за него я… Нет! Тряхнув головой, я вновь вернулась лекции, ответила на очередной вопрос миссис Руффало, а затем сделала небольшую запись. Вдруг Коко тыкнула в меня своим ноготком, и я тихо ойкнула.

— Почему ты собрала волосы в хвост? — спросила тихо она.

Я недоуменно посмотрела на нее. Она реально хочет сейчас обсуждать именно это?

— Они мне мешают.

— Да иди ты нахрен.

Она схватила мою резинку и сдернула ее с волос, из-за чего они веером рассыпались по моим плечам.

Миссис Руффало повернулась именно в этот момент, и я сделала вид, что у меня что-то упало, из-за чего юркнула под парту.

— Ты что творишь? — шикнула на нее я, ударив в коленку.

Она ехидно улыбнулась.

— У тебя такие красивые волосы, а ты собираешь их вечно хвост!

— Они лезут в глаза.

— Ну и пусть лезут тому, кто потом намотает их на кулак. Виктору, например.

Она подмигнула мне, и я закатила глаза, представляя, как Виктор-красавчик берет меня за волосы, отчего мне приходится откинуть голову назад. В моих фантазиях у него почему-то были большие серо-голубые глаза, невероятные пухлые розовые губы с серебристым колечком, острые скулы, проколотые уши и длинные до плеч пшеничные волосы… Я резко распахнула глаза, словно меня окатили ушатом холодной воды, и в ужасе уставилась на Коко.

— Что случилось? — спросила она шепотом.

Я попыталась выкинуть из головы этот образ, но он все никак не уходил, вновь и вновь возникая перед глазами. Да что ж это такое! Я не вспоминала человека уже два с половиной года, а тут…

— Ничего, — быстро произнесла, прогоняю до ужаса знакомое и невероятно красивое лицо.

Слава Богу, от дальнейших разъяснений меня спасла миссис Руффало, которая объявила о завершении лекции и предупредила нас о предстоящем коллоквиуме. Мы с Коко быстро собрали вещи и ринулись из аудитории, торопясь в наше любимое кафе, в котором места занимались быстрее, чем распродавались сумки от Chanel в разгар скидок. Оливер обещал присоединиться через 10 минут.

Выбегая из здания, я пробежала мимо других студентов и остановилась возле одной девочки, что писала потрясающую картину в стиле лофт, но Коко тут же схватила меня за руку и потянула дальше. Громко ворча, она лавировала между остальными и замедлила шаг лишь тогда, когда перед нами открылась лучшая из всех картин: живая улица нашего студгородка, сплошь усеянная маленькими двух-трехэтажными домами, представляющими собой всякие магазинчики, библиотеки и кафе. Дома окружали нас с двух сторон, создавая иллюзию, словно мы гуляем по Хогсмиду, и их витрины были настолько яркими, что мне хотелось потратить все свои деньги, скупить все, что есть, и остаться жить на этой улице. Я бы так и сделала, но Коко вновь потянула меня за руку, и я, споткнувшись об ступень лестницы, оказалась внутри «Милой Лолиты», хозяин которой был так вдохновлен романом Набокова «Лолита», что решил в честь главной героини назвать так свое заведение. Фу. Мне было так противно читать, как взрослый дядька таскается с маленькой девочкой, что я даже не дочитала роман, оставив его Айрис. Он, кстати, ей очень понравился.

Нас встретил Тибо, четверокурсник факультета дизайна и лучший бариста в мире. Я радостно завизжала, увидев его, и кинулась обниматься.

— Я так долго вас ждал, — ухмыльнулся Тибо, чмокнув меня в голову.

Я положила голову ему на плечо, ощущая умиротворение. Этот человек буквально излучал его. Коко сладко улыбнулась и потянулась к Тибо, который давно сох по моей подруге, но все никак не решался ей в этом признаться. Как же я его понимаю. Я сама много лет была влюблена в человека и так и не призналась ему в своих чувствах, прекрасно понимая, что они безответны. По классике жанра я влюбилась в лучшего друга своего брата, а точнее — в одного из друзей, причем в самого безумного из них. Джейми. Это имя до сих пор отзывалось во мне дрожью в коленках и бабочками в животе. Но, как я говорила выше, мои чувства были безответны и запретны.

Мы сели за столик, и через несколько минут Тибо принес нам капучино и панини с моцареллой, а затем на несколько минут присел за наш столик. Он обладал яркой внешностью, которая не осталась незамеченной ни одной девчонкой, что хоть когда-то приходила в «Милую Лолиту»: высокий, темнокожий, кареглазый, накачанный брюнет с умопомрачительными ногами. Ну огонь, а не парень!

Когда мы впервые познакомились, признаюсь, я запала на него (это было еще на первом курсе), и мы часто проводили время вместе, а затем, как-то одним весенним вечером, сидя в этом же кафе, мы поцеловались и… ничего не испытали. Оставшись друзьями, я продолжала дальше свои поиски идеального парня, а Тибо втюхался в Коко, которую то тянуло к нему, то нет. Она до сих пор не может определиться, хотя я считаю, что они идеально бы смотрелись вместе. Тем более, что они оба друг другу нравятся. Что тянуть кота за хвост?

— Ну, Лери́, как поживает Айрис? — спросил Тибо.

Коко положила голову ему на плечо и блаженно закрыла глаза, а я в это время наслаждалась самой идеальной парой в своей жизни…, ну после Темпла и его девушки Билл, а еще после Айрис (моей сестры) и Беллы.

— Она наконец-то разобралась со своими предпочтениями и теперь встречается с Беллой, — сообщила я, жадно вонзая зубы в панини. Блаженство! — Одиннадцать баллов из десяти.

Тибо улыбнулся.

— Это ее соседка по комнате?

Я кивнула головой, а затем сделала глоток капучино. Матерь Господня, как бы я жила без кофе?!

— Да. Прожить вместе два года, чтобы на третий понять, что все это время рядом с вами ошивалась ваша судьба, — я улыбнулась, показав большой палец, и в этот момент из рта у меня выпал кусочек помидора.

Бесит! Вся пунцовая, я попыталась быстрее скрыть улики, но Тибо все видел. Ну блин…

— Все хорошо, — улыбнулся он.

— Эх, ты все-таки идеальный. И почему мы не вместе?

— Потому что это общество не вынесет двух идеальных людей, состоящих в отношениях.

— Ну все, ну все, я поняла, — ударила я его в плечо, и мы рассмеялись.

— То есть ты хочешь сказать, что не идеальная? — спросила Коко, театрально прикрыв рот рукой.

— Ты больше, чем просто идеальна, — ты божественна.

Улыбка на лице Коко стала еще шире, глаза засверкали от радости, а Тибо взял из ее рук кофе и немного выпил, чтобы скрыть смущение от своей собственной смелости. Я присвистнула. Вот это мачо.

Вдруг что-то непонятное упало на стул рядом со мной, и я, повернувшись, увидела Оливера, у которого на шее красовался засос. Засос, Хьюстон!

— Ты где был? — удивленно спросила я, трогая его шею. — Это что такое?

— Вы ни за что не поверите! — чуть ли не завизжал Оливер, но, оглянувшись, закрыл рот и понизил голос до шепота. — Я вам сейчас такое расскажу, вы просто закачаетесь!

Мы все поддались вперед, нетерпеливо ожидая продолжения, но в этот момент нас отвлекли: к нам подошли Брайан, Мартин и…Виктор. Я шумно выдохнула, из головы вылетело к черту все, и я, как идиотка, хлопала глазами.

— Привет, — улыбнулся мне Виктор.

Я быстро взглянула на Коко, которая под столом показывала мне большой палец, и ответила:

— Привет.

Суховато вышло. Черт. Я не спугну его? Я нормально выгляжу? У меня нигде ничего не торчит? Я незаметно опустила глаза вниз, проверяя ширинку штанов. Фух, она застегнута. «Выдохни, Валери, и вдохни», — приказал мой внутренний голос, и я последовала его зову, стараясь успокоиться, но мои планы испортил Виктор, спросив:

— Рядом с тобой не занято?

В моей голове гулял ветер. Прямо гулял вдоль и поперек, выметая из него последние остатки разума и оставив место только опилкам.

— Да…, в смысле нет!

Я кивнула головой и немного отодвинулась, из-за чего Виктор нахмурился. И все же он сел. Коко недоуменно посмотрела на меня, Оливер выпучил глаза, пытаясь что-то сказать мне через них, Брайан откровенно смеялся и попивал пиво, предварительно вылив его в кружку, Мартин же с улыбкой наблюдал за мной и Виктором. Последний был настолько красив, что это поражало мое воображение. Только один человек мог состязаться с ним на этом поприще, и его я предпочитала не вспоминать. Виктор сегодня был одет в свободную белую футболку с v-образным вырезом, в котором виделся медальон в форме солнца, и черные брюки. Белый цвет определенно выгодно оттенял его золотистый загар и выразительные карие глаза с длинными ресничками. Он вновь улыбнулся, и его пухлые губы захватили мой взгляд, и как бы я не старалась не смотреть на них, почему все остальное перестало для меня существовать.

— Так, мне пора приниматься за работу, — встал Тибо. — Всем хорошего вечера.

— И тебе, — хором ответили мы.

Мимо нас прошли какие-то девушки, может быть, на один-два года постарше, и подмигнули Виктору и Мартину, но те даже бровью не повели, делая вид, что не замечают этого. Я хотела спрятаться под стол от страха ляпнуть что-нибудь такое, отчего Виктор придет в ужас и сбежит от меня.

— Извините, что потревожили вас, — начал Виктор. — Здесь не было свободных столиков, и Брайан предложил подсесть к вам.

— Мои девочки никогда не будут против, — усмехнулся он, сделав глоток из кружки.

В следующую же секунду он получил пинок от Коко.

— «Мои девочки», — спародировала его она, а затем яростно прошипела:. — Какие мы тебе девочки?! Еще и твои?!

— Это все от того, что она без памяти в меня влюблена, — криво улыбнулся Брайан, но тут же изменился в лице, поморщившись от ее очередного пинка.

Я пустила смешок.

— Они всегда так общаются? — тихо спросил Виктор.

— Да.

Боже мой, что мне ответить? Что говорить? Господи, надо было выпить! С мужским полом я иначе не общаюсь — только после бокала вина, а лучше бутылки рома.

— Ты обычно немногословна? — усмехнулся он.

Ну вот, кажется, я все испортила.

— Нет! — поспешно воскликнула я. — Просто день тяжелый.

— Ну стоматологический факультет — это тебе не рай, поэтому про тяжелый день я знаю не понаслышке.

Он криво улыбнулся и толкнул меня в плечо, отчего я зарделась румянцем и улыбнулась.

— Спасибо.

— За что?

Виктор вопросительно поднял брови.

— Мне стало легче оттого, что я знаю, что не одна страдаю в этом аду.

Он засмеялся.

— Да, вариться в этом котле в одиночестве было бы самым ужасным наказанием.

Мы замолчали. На одно мгновение мне показалось, что Виктор не испытывает никакого смущения оттого, что наш разговор приостановился, и я даже расслабилась, но тут его рука неожиданно коснулась моей и нежно погладила костяшки пальцев.

— У тебя такая нежная кожа, — шепнул он мне на ухо, и я ошеломленно посмотрела в его глаза, пытаясь понять, что здесь вообще происходит.

Так, стоп, я к такому повороту событий еще не готова… Хьюстон, твою ж налево, я еле на разговор-то человеческий настроилась, а тут он меня трогает! Мне кажется, или солнце стало светить прямо в глаза? Тогда почему я ослепла?! Дыхание участилось, мурашки пробежались вдоль моей руки и вернулись обратно, приятно щекоча кожу там, где ее все еще касались его пальцы… Я повернулась к нему:

— Ты всегда так подкатываешь к девушкам?

Он пустил смешок и зацокал, покачивая головой.

— Как ты могла такое подумать?

Его карие глаза засверкали, и я почувствовала, как что-то во мне переключилось, как смелость и риск буквально растеклись по моему телу.

— Ты используешь в своем арсенале достаточно весомые средства, — приглушенно ответила я, а затем приблизилась к нему, заглядывая в глаза. — Сначала сокращаешь между нами расстояние, затем касаешься меня, едва, нежно, — каждое слово я произносила с расстановкой, склоняя голову то на один бок, то на другой, и трогая его руку так же, как он делал это недавно. На его лице появилась блуждающая улыбка, глаза были при этом полузакрыты, — делаешь комплименты, шепча их на ухо, — я повторила его жест, с удовольствием отмечая, как он застыл, и прошептала: — словно это наш секрет; достаточно интимный, чтобы о нем никто не узнал.

Я отстранилась от Виктора, его глаза тут же распахнулись, находя мои, и мы долго смотрели друг на друга, пытаясь устаканить в своей голове все, что сейчас было. Я почувствовала, как одобрительно под столом Коко погладила мою коленку, и встала, чувствуя, что сейчас самый идеальный момент, чтобы уйти и дать Виктору подумать о том, что произошло здесь. Да, мы не поцеловались, не занялись сексом, но все это негласно прозвучало в воздухе, ощущалось в прикосновениях и читалось между строк.

Когда мы вышли из кафе и в лицо мне ударил прохладный ветер, я тут же пришла в себя. Черт, что это было? Как будто какое-то наваждение. Я тряхнула головой.

— Господи, ЛерИ, как ты это сделала?! — восторженно вскрикнула Коко, когда мы отошли от кафе на приличное расстояние.

— Что?

— Да он готов был есть с твоих рук! Ты видела его лицо? Я думала, что он прям там кинет тебя на стол и сделает с тобой все, что у него до этого было в голове! Уверена, что мысленно он тебя уже поимел!

Она развернулась ко мне лицом и стала идти спиной; улыбка на ее лице, точно лампочка, освещала улицу. Я устало потерла лоб и прошептала:

— Ей Богу, я не знаю, что это было.

— Глупышка! Это было феерично!

— Наверное, — неуверенно ответила я и, закрыв глаза, почему-то снова увидела пшеничные волосы и проколотые губы с серебряным колечком. Я вновь тряхнула головой, прогоняя этот образ, словно надоедливую муху. Нацепив улыбку и постаравшись придать своему голосу восторженности, я согласилась: — Да, это было феерично! Я еле сдерживала себя.

Интересно, кого я пыталась убедить? Ее или себя?

Глава 3

В жизни каждой девочки случается такой момент, когда она влюбляется. Часто случается так, что девочка втюхивается в друга своего старшего брата (ну или младшего), сохнет по нему, как цветочек по солнышку, убивается, а потом резко вырастает и понимает, что все это бред сивой кобылы: в ее жизни начинается следующий этап, она знакомится с новыми людьми, с головой окунается в тусовки, в отношения с каким-нибудь чуваком, и вообще в жизни ее все складывается удачно.

Ну, это как бы описание моей жизни. Мне было одиннадцать, когда нас с Айрис вернули из интерната, чтобы мы предложили обучение в Хейтфорде. Отец заявил тогда, что он дико по нам соскучился, и мы с ней поверили, хотя отношение этого человека к нам было понятно еще с пеленок — он нас никогда не любил. Мою мать отец терпеть не мог и вечно унижал, заставляя ее по ночам плакать и вымещать свою боль на Темпле. Несмотря на то, что он был сильно похож на нее, она принимала его за нашего отца и отыгрывалась на нем, заставляя вновь и вновь переживать худшее из того, что Темпл когда-либо чувствовал, — ночь изнасилования. Припоминая ему все детали, мама с наслаждением слушала, как он в детстве плакал, а в юношестве кричал.

Мне было двенадцать, когда мама вновь мучила Темпла; я сидела под дверью и стучала в нее, умоляя ее выпустить его, перестать издеваться над ним. В один момент крик Темпла был таким страшным, наполненным такой мучительной болью, что мне пришлось заткнуть уши, чтобы не сойти с ума. Я лежала так на полу, вдавливая ладони в голову все сильнее, как ощутила руки другого человека. Посмотрев на него, я увидела невыносимо красивые серо-голубые глаза, обрамленные изогнутыми пушистыми ресницами и длинную светлую челку. Его губы вытянулись в трубочку, и он положил на них указательный палец, приказывая мне молчать, а затем взял на руки и отнес наверх, точно находя мою комнату. Толкнув дверь, парень заботливо положил меня на кровать. Я отвернулась от него и заплакала, ощущая себя разбитой и бессильной из-за того, что была не в состоянии помочь своему брату. Тогда парень лег возле меня и заключил в объятия, обнимая так нежно, так заботливо, что я жадно прильнула к нему. Мне так необходима была ласка, и тут я встретила человека, готового дать ее…

— Не знал, что у Темпла сестра редкостная плакса.

Я рассмеялась и шмыгнула носом, прижимаясь носом к его шее. От него удивительно вкусно пахло чем-то терпким, а еще чем-то до ужаса мне знакомым.

— Я не могу слушать это, — тихо сказала я. — Не могу видеть, как она истязает его.

Он не сразу ответил мне.

— Благородно, что ты хочешь спасти брата, но это не твое бремя. Темплу необходимо самому положить этому конец.

— Он делает это из-за нас! — раздраженно бросила я, яростно стирая слезы с лица. — Делает, потому что иначе они не будут оплачивать лечение Айрис и сдадут нас в детдом.

Рука, поглаживающая мою голову, застыла в воздухе.

— Мне жаль…

После двух этих слов я прижалась к нему плотнее, ища утешения и поддержки, пытаясь сделать вид, что здесь ничего не происходит, что мы абсолютно нормальная семья, что Темпл сейчас на тренировке, а не внизу с мамой, что я не плачу и не переживаю, но нет. Реальность была другой.

— Ты Валери, верно? — тихо спросил парень.

Я кивнула головой, поздно замечая, что он не видит моего лица.

— Да. А тебя как зовут?

— Джейми.

Джейми. Я смаковала это имя, молчаливо произнося его снова и снова одними только губами, как вдруг он сказал:

— Спи.

Я помолчала, а затем ответила:

— Не могу.

— Почему?

— Мне страшно.

Я почувствовала, как он зашевелился, и вдруг его губы оказались прижаты к моему лбу.

— Не бойся. Я рядом и буду охранять твой сон.

— Ты не уйдешь?

— Нет.

— Ты всегда будешь рядом?

Долгое время от Джейми не было ответа. Он молча лежал рядом со мной, гладил мои волосы, баюкал, как маленького ребенка. Мои глаза слипались, сон одолевал меня, и тут вдруг я услышала:

— Всегда.

Помню, как невольно улыбнулась сквозь сонные грезы и прижалась носом к шее Джейми, наконец-то поняв, что за знакомый запах от него исходил — апельсин. Это определенно был апельсин.

В ту роковую ночь я бесповоротно втрескалась в Джейми. И хоть мои чувства были достаточно сильны, и хоть я предпринимала шаги для того, чтобы быть с ним, у моей истории любви не было счастливого конца, потому что чувства оказались безответными.

***

Я стояла перед зеркалом и докрашивала глаза карандашом, лежащим поверх черных теней, когда Коко подошла ко мне со спины и кинула оценивающий взгляд.

— Хороша чертовка.

Я улыбнулась отражению в зеркале и отложила карандаш, отмечая, как выразительнее и еще больше стали мои голубые глаза. Единственное, за что я благодарила своих родителей, — за свою внешность. К ней у меня претензий не было, я всегда ощущала себя достаточно красивой. Это не было нарциссизмом, лишь только принятие себя и хорошая самооценка. Иногда она, конечно, давала сбой, но это редкое явление.

Поправив застывший в форме пятна консилер на щеке, я чуть добавила румян на яблочки щек, а затем взяла нюдовую помаду и с помощью нее создала эффект зацелованных губ. Красота. Я посмотрела на Коко, чуть-чуть подправив ее прическу, и отметила, как же обалденно она выглядит: ровные черные стрелки выделяли зеленые глаза, фарфоровая кожа будто подсвечена изнутри, идеальные губы с выраженным луком купидона покрыты вишневой помадой, а волосы песочного цвета аккуратно уложены в небрежный пучок. Она успела осветлиться и покраситься за несколько часов до вечеринки.

Когда я впервые увидела ее такой, то успела пожалеть, что я девушка, а не парень, — настолько красивой она была. Сколько мы были с ней знакомы, Коко всегда предпочитала яркие цвета, однако тут выбрала естественный оттенок, выгодно подчеркивающий ее глаза и идеально ровную кожу.

Она подошла к своей кровати и переоделась в бордовое платье с открытыми плечами, ее благородная троечка при этом привлекательно выглядывала из декольте. Тибо сойдет с ума.

— Что ты наденешь?

Я показала на черные брюки и кроп-топ, висевшие на вешалке на двери шкафа. Коко нахмурилась.

— Зачем тебе брюки?

Я пожала плечами.

— У тебя нет юбки? — задумчиво протянула она, подходя к моему шкафу.

— Не-а.

Я вновь провела тушью по ресницам, наконец закрыла тюбик, закончив с макияжем, и переоделась, чувствуя, как штанишки буквально облепили мой зад. Кажется, я чутка набрала.

— Нет, снимай это, — приказала Колетт, вытаскивая из своего шкафа черную обтягивающую юбку.

— Ни за что! — воскликнула я, с ужасом глядя на вещь в ее руке.

Ненавижу юбки. После того, как однажды купила себе плиссированную юбку, которая из-за одного дуновения ветерка поднялась в воздух, показав всем моим одноклассникам нижнее белье с Дарт Вейдером, я их больше не ношу. Нет!

— Но ты будешь в ней великолепна!

— Ни в коем случае!

Я упала на кровать и спряталась под одеялом в надежде, что Коко отстанет от меня, но нет, она не отстала. Содрав с меня одеяло, Колетт поставила меня на ноги, сдернула штаны и протянула юбку.

— Потом спасибо скажешь, — цокнула она.

Я закатила глаза и надела юбку, ощущая, как нежная ткань скользит по моим ногам, как ее поясок устраивается на талии…

— Она едва доходит до середины бедра! — ошеломленно воскликнула я, пытаясь снять ее, как ко мне подбежала Коко.

— В этом и весь смысл!

— Какой смысл?! Я даже сесть не смогу!

— Ну постоишь немножко.

— Предлагаешь делать это всю вечеринку?!

— Да Виктор позаботится о том, чтобы ты долго в ней не ходила.

— Фу, ты предлагаешь мне переспать с ним прямо на первом свидании?

Она уставила на меня, как на дуру.

— Ну да.

— Отвратительно! — я гневно набросилась на нее. — Хоть он и писанный красавец, мы с ним не знакомы настолько хорошо, чтобы я дала ему прямо на первом свидании!

Коко остановилась и громко рассмеялась.

— Видела бы ты сейчас себя.

Я покачала головой и улыбнулась. Достала.

— Ну надень юбку, — она надула губы.

Я закатила глаза.

— Ну ладно.

Сев на кровать, я натянула босоножки и пристегнула ремешки.

— Ты выглядишь просто бомбово! — благоговейно воскликнула Коко.

Я не смогла сдержать счастливую улыбку. Кровь прилила к щекам.

— Спасибо.

Мы вышли из общежития и пошли по дороге вдоль небольшого парка с фонтаном, а затем одного из зданий кампуса, где, если я не ошибаюсь, изучалась нейрохирургия. Когда мы вышли к дороге, около машины нас ожидали Гарри и Дерек с двумя девушками на заднем сидении. Коко скривила недовольную рожу и поправила подол задравшегося платья, а я думала лишь о том, как бы моя юбка не поднялась еще выше. Такие короткие вещи я предпочитала не носить. Не потому, что я стеснялась своего тела, а потому, что не привыкла его оголять. Парни при виде нас засвистели.

— Ничего себе, — одобрительно кивнул Дерек, разглядывая меня, за что получил средний палец. — ну зачем ты так?

Он притянул меня к себе и сжал в своих железных объятиях, отчего я чуть не задохнулась

— Кошмар, — прохрипела я, пытаясь восстановить дыхание. — Орангутанг!

— Скорее Кинг Конг, — подмигнул он мне, и его черные раскосые глаза таинственно блеснули в свете фонаря.

— Если ты Кинг Конг, то я Лара Крофт.

Дерек обвел меня взглядом.

— Мне нравится. Я бы провел вечерочек с такой расхитительницей гробниц.

— Оставь при себе свои грязные намеки, — усмехнулась я, — а не то моя нога придется тебе ровно по твоим бубенчикам.

— Звенеть будут на всю округу, — захихикал Гарри, обняв меня. — Ну привет, птенчик. Выглядишь отпадно.

— Спасибо, — смущенно ответила я.

— Не хочешь стать моей девушкой?

— Я не выдержу такой конкуренции, — сказала я, показывая большим пальцем на недовольных дам, сидевших в машине.

— Им все равно с тобой не сравниться, — криво улыбнулся он, проводя рукой по темно-каштановым волосам.

— Я ценю этот галантный жест, но ты не в моем вкусе.

Дерек засвистел.

— Воу, как тебя отши-и-и-или, Гаррррри, — они обменялись шуточными ударами, и мы сели в автомобиль.

Честно говоря, сидеть вчетвером на заднем сидении — дело совершенно малоприятное, но у нас не было выбора, и потому приходилось терпеть, правда, скрепя зубы. Коко недовольно поморщилась, когда одна из девиц «случайно» задела ее локтем, в следующую же секунду она получила от нее такой же «случайный» пинок. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Гарри и Дерек, чувствуя эту напряженную атмосферу, начали говорить о чем-то отвлеченном и попытались вовлечь нас в беседу, но у соседних куриц мозги были размером с горошину, поэтому ответить им оказалось нечего, а вот у Коко будто прорвало трубу. Через 15 минут мы оказались около двухэтажного дома, в котором вовсю уже тусовались люди. Они были буквально везде: на балконах, у входа в дом, во дворе, в бассейне, около бассейна, за территорией дома. Я смотрела на это все и получала жуткое удовольствие, предвосхищая напитки, которыми нас должны были встретить. Как только мы вошли в дом, я увидела бутылку виски и пластиковый стаканчик, который в следующую же минуту оказался в моей руке, полностью наполненный замечательным напитком. Я могла хлестать из горла. Сделав глоток, я отметила его терпкий вкус и жар, который он оставляет после себя в животе. М-м-м-м…

Коко встала рядом со мной с бокалом мартини в руках, и мы с ней стали медленно растягивать напитки, глядя на танцующих в центре большого зала, в котором стояла достаточно дорогая мебель. И не жалко Майку этого? Он закатил вечеринку, не убрав ценные вещи и оставив их на потеху тем, кто такое добро совершенно не ценил. Сам Майк бесновался в углу с какой-то брюнеткой, буквально засасывая ее в себя. Жуткое зрелище. Прикончив виски, я направилась к столику, где стоял мой любимый ром, налила его в стаканчик, кинув туда дольку апельсина, предпочтя его лимону, и пару кусочков льда, что таял рядом в металлической посудине. Пригубив немного напитка, я подошла к Коко и услышала любимую песню: «Rude boy» Рианны. Мои ноги сами пустились в пляс, Коко присоединилась ко мне через мгновение. И вот мы танцевали посреди незнакомых людей, полностью отдаваясь моменту и выделывая такие пируэты, которые нам и во сне не снились. Мы в унисон завертели нашими задницами, выгибаясь и опускаясь все ниже и ниже. Алкоголь давал о себе знать. Почувствовав себя раскованной, я села на корточки, раздвинула ноги, свела их, и, выгибаясь так, чтобы были видны все мои прелести, встала, услышав одобрительные крики рядом.

— Вот так, детка! — воскликнула Колетт, и мы вновь затанцевали с ней, ощущая себя свободными.

Чья-то рука легла мне на талию, и я, взглянув на человека через плечо, увидела Виктора, который улыбался и прижимался ко мне. Не отходя, я прильнула к нему и качнула попой, слушая ответное рычание. Да-а-а-а. Заиграла песня «Faded» ZHU, и мы затанцевали вместе, сокращая расстояние между нами до невозможности. Он прижимался ко мне всем телом, трогал, нежно водил руками по бедрам, ласкал обнаженную кожу, отчего она покрывалась мурашками, касался губами шеи, уха, прикусывал мочку. Так хорошо я себя еще никогда не чувствовала. Виктор развернул меня к себе и поцеловал, жестко врываясь языком в мой рот, и я ответила ему не менее страстно, при этом чувствуя, что это неправильно, что все должно быть по-другому. Не с ним. Прогоняя это тупое чувство, я целовала и целовала его, тупо, грубо, жестко, ощущая, как опухли мои губы, видя, как краснеет его кожа на шее там, где я укусила его.

— Ты невероятная, — хрипло прошептал он, утыкаясь лицом в мое плечо.

Я обняла его, улыбаясь во весь рот и чувствуя эйфорию вперемешку с сожалением. Что за черт?! Я вдруг увидела серо-голубые глаза, холодные, ничего не выражающие, ухмылку, совсем не добрую, руку с татуировкой третьего глаза, заключенного в треугольник, полыхающим в огне. Он отвернулся от меня. Я оттолкнула Виктора и поспешила к нему, протискиваясь между людьми, тесно стоявших около друг друга. Когда я встала перед ним, схватила его за руку, развернув к себе, то увидела не его, а какого-то другого парня.

— Ты чего? — спросил он, уставившись на меня. Его друзья смотрели на нас, тоже ничего не понимая. — Хочешь познакомиться, красотка?

— Извините, — отрешенно сказала я, пытаясь понять, почему я видела его.

— Может, познакомимся? — предложил парень.

Рядом встал Виктор и взял меня за руку, холодно посмотрев на парня.

— Она со мной.

Компашка в страхе глянула на него и ретировалась.

— Что это было? — обеспокоенно спросил Виктор, беря мое лицо в руки. — Что-то случилось?

— Нет, — ответила я, — все хорошо, — нет, все плохо. Почему, черт побери, почему я так часто стала думать о нем?! Я прижалась к Виктору, ища в нем поддержки. — Просто обними меня.

Он ласково заключил меня в объятия и притянул для поцелуя. Отдаваясь ему целиком, я старалась выбросить из головы навязчивый образ того, кого не хотела вспоминать.

Глава 4

Я сидела на столе и видела его глаза, наполненные желанием. Он медленно, как хищник, подошел к столу, остановившись в нескольких шагах и сел на стул, наблюдая за мной. Его палец не спеша проходился по нижней губе, остановившись на колечке, торчавшем из одной из них. Ему было 13, когда он сделал первую татуировку на правой лопатке, 15, когда забил рукав в полинезийском стиле, 16, когда проколол ухо, 18, когда сделал то же самое с нижней губой.

Мурашки пробежались вдоль спины, и я вздохнула, ощущая желание внизу живота. Голова невольно откинулась назад, черное маленькое платье натянулась в области груди, послышался стон удовольствия. Посмотрев на него, я с восторгом отметила, как горят его глаза, как дрожат его руки оттого, что он хочет коснуться меня, как жадно блуждает его взгляд вдоль моего тела. Я закинула одну ногу на другую, обнажая кожу, и на его лице появилась понимающая улыбка.

- Ты искушаешь меня, нимфа.

Его грубый, низкий голос отозвался во мне желанием и проник в каждую клеточку тела. Мне захотелось большего, я протянула к нему руки, но он отрицательно покачал головой.

— Джейми, — из меня вырвался стон, буквально выражающий мольбу, — прошу, я хочу тебя.

Его пшеничные волосы, обычно собранные в хвост, свободно лежали, некоторые пряди падали на лицо, синие джинсы свободно лежали на узких бедрах, акцентирующих внимание на его плечах. На нем не было футболки, из-за чего я могла наблюдать, как напрягся его пресс, как перекатывались под его кожей мышцы.

— Посмотри на меня. — приказал он, и я повиновалась, ощущая, как меня бьет дрожь.

Он сводил меня с ума. Его глаза потемнели от желания, на лице мелькая блуждающая улыбка.

— Задери платье и раздвинь ноги. Медленно.

Я сделала все так, как он хотел, и получила в ответ вздох удовлетворения.

— Ты не носишь нижнее белье? — прохрипел он.

Я отрицательно покачала головой, понимая, что мои щеки стали пунцовыми. Невольно мне захотелось прикрыться, но Джейми остановил меня:

— Тебе не стоит этого стыдиться.

Его гортанный стон заставил меня сфокусировать на нем взгляд и приглядеться: в области паха под штанами виднелся отчетливый бугорок. Завороженная этим, его учащенным дыханием, вожделеющим взглядом и тем, как жестко он кусал свою губу, я коснулась себя там, ощущая в этом дикую потребность. Джейми дернулся в мою сторону, но остановился в нескольких сантиметрах от меня.

— Ты сводишь меня с ума. Ты понимаешь это?

Я закивала головой, не сдерживая стон удовольствия и наслаждаясь тем, как огонь желания буквально растекается по моему телу…, как он…

— Алло, ты че, совсем оглохла? — услышала я голос, доносившийся до меня как будто из-под толщины воды.

Мотнув головой, я сосредоточилась на лице Джейми, которое расплывалось и уносилось вдаль; кто-то больно ударил по ноге, и я наконец пришла в себя. Все в аудитории смотрели на меня, явно чего-то ожидая, Коко рядом трясла за руку, а мистер Виастикос смотрел на меня, нахмурив брови, отчего между ними образовалась глубокая морщинка. Ни один крем не поможет, если он будет делать это так часто. Я тупо смотрела на него, явно понимая, что он задал какой-то вопрос, на который я не ответила… Это все проклятый Джейми! После вечеринки я постоянно думаю о нем, и мне кажется, что уже однажды своими мыслями наколдую его, сделаю так, что он появится здесь. Не дай Бог!

— Извините, мистер Виастикос, — промямлила я, выпряв спину и пытаясь прогнать идиотское плотское желание, которым теперь горело мое тело. — Я не расслышала вопрос.

— Да, — прозвенел его голос, — не услышали! — я старалась не поднимать на него взгляд, чтобы не встречаться с ним глазами. Этого поединка я не выдержу: заранее сдаваясь ему на милость, просила о пощаде. — Назовите классификацию форм периодонтита.

А, всего лишь. Я перечислила все, после чего широко улыбнулась, надеясь, что инцидент исчерпан, но мистер Виастикос, который меня недолюбливал, решил иначе:

— Стадии развития, пожалуйста.

Я чуть было не закатила глаза, но вовремя остановилась (сломав при этом карандаш), и ответила на вопрос.

— Классификация пульпита, — продолжил преподаватель, сев на стол.

— Вот мразота, — прошептала Коко. — Явно на тебя зуб точит.

Я придвинулась к столу, решительно посмотрев на него и ответила:

— Пульпит делится на острый и хронический…

Я стала перечислять подвиды, отмечая, как при этом меняется лицо мистера Виастикоса.

— Все? — спросила я, готовая отвечать дальше.

Коко под партой сжала мое колено, делая предупреждающий знак, я же смахнула ее руку, чувствуя в себе дикое желание наорать на кого-нибудь. Оно возникает всякий раз, когда я посещаю пары этого урода, который постоянно ко мне цепляется по поводу и без повода. Мистер Виастикос недовольно кивнул головой, продолжая дальше читать лекцию, я громко выдохнула, слыша, как гулко стучит сердце в груди. Коко сочувственно поджала губы.

— В каких облаках ты витала?

Я ничего не ответила, смотря на экран, где мелькали какие-то тексты, и видела лишь его лицо, лишь его серо-голубые глаза, лишь его изогнутую бровь и бархатный голос.

— Я схожу с ума, — тихо ответила я.

Виктор. Виктор. Виктор. Его имя я повторяла как мантру, пытаясь вызвать его из своей памяти, представлять только его лицо, слушать только его голос, видеть только его глаза, но Черта гонец все время стоял рядом и улыбался мне самой ласковой и сладостной улыбкой в мире. Ненавижу тебя, Джейми.

— Почему? — обеспокоенно спросила Коко, сев ближе.

— Я вспоминаю того, кого не нужно вспоминать.

— Кого?

— Его.

Коко понимающе погладила меня по коленке.

— Ты даже имени его произносишь. Почему?

— Я не хочу вызвать этого черта.

Коко тихо рассмеялась.

— Это смешно.

— Нет, — с жаром прошептала я, наблюдая за мистером Виастикосом, который настороженно смотрел на выход. — стоит мне произнести его имя, как он тут же появится здесь.

— Ты реально в это веришь?

— Да, — буркнула я. — Хоть он и учится в Окфорде, что на другом полушарии, я все равно переживаю, что он может появится здесь, стоит мне только произнести это имя.

Коко не нашлась с ответом, но он не особо был сейчас важен, потому что мистер Виастикос приостановил лекцию, так как к нему подошел какой-то мужчина зрелого возраста и сообщил ему о чем-то. Черные усы преподавателя подрагивали, кустистые брови неумолимо соединялись в одну сплошную линию, маленькие карие глазки бегали по помещению, останавливаясь на каждом из нас. Неожиданно для всех мистер Виастикос побледнел и оперся на стол, из-за чего мужчине пришлось подхватить его и помочь сесть на стул. Мы все насторожились. Что-то случилось?

С передних рядов послышалось: «Кто-то умер», и мое сердце от ужаса пропустило удар. Боже, надеюсь, что Сара неправильно поняла этот разговор и все живы. Наш преподаватель быстро собрал вещи и покинул аудиторию.

— Дорогие студенты, — обратился мужчина к нам, — пара заканчивается сегодня раньше, чем обычно. Мы приносим свои извинения.

— Они думают, что мы сожалеем об этом, — пустила смешок Коко.

Мне было не до смеха. Да, я не любила Виастикоса, но он живой человек, и я надеюсь, что у него все в порядке и его родственники все в добром здравии. Взяв маленькую заколку, я убрала несколько передних прядей волос назад и скрепила их там, а затем взяла сумку, запихнула туда вещи и пошла следом за Коко. Оказавшись в коридоре, мы столкнулись с потоком студентов, лица которых нам вообще были не знакомы; их одежда отличалась ноткой деловитости, движения — четкостью, выражение лица — сухостью, речь — официальностью.

— Сколько времени потребуется для изучения этого дела? — спросил один парень другого.

— Не знаю, но слушание перенесено на месяц, — ответил второй.

Коко схватила меня за руку и притянула к себе, мимо нас пробежала толпа студентов с кожаными сумками и криками «расходитесь».

— Что за вакханалия? — испуганно спросила Коко.

— Понятия не имею, — задумчиво ответила я, пытаясь понять, что здесь происходит, — но предлагаю сматывать отсюда. До практического занятия почти три часа.

Коко утвердительно кивнула, и мы начали пробираться сквозь толпу людей, говорящих о каких-то судебных делах. Я выдохнула, увидев дверь, ведущую во двор, поспешила вперед и наткнулась на какого-то парня, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Заметив меня, он протянул ко мне руку и коснулся ладони.

— Хей, Валери, — улыбнулся он, и я, в замешательстве призадумавшись, вспомнила, что это Брендон, дружбан Гарри, учится на юридическом, — привет.

— Привет, — улыбнулась я.

Коко встала рядом, и ее лицо озарилось.

— Брендон!

Они обнялись, я же в который раз удивилась своей подруге, которая реально знала всех в округе. К ней смело обращались все в нашем общежитии, чтобы узнать что-то о человеке, которого они могли случайно увидеть где-то в нашем кампусе.

— Как дела? — спросил он, поглядывая на нас.

— Замечательно, ты как? — Коко обвела руками помещение и скорчила лицо.

— Ну такое, — ответил он.

— Конечно, все же люди, у которых «ну такое», улыбаются в тридцать два зуба, — хмыкнула я.

Брендон рассмеялся.

— Ну вообще-то у меня еще не вылезли зубы мудрости, так что формально двадцать восемь.

— Я бы на твоем месте радовалась бы. Восьмерки те еще суетологи.

Брендон захохотал пуще прежнего, Коко присоединилась к нему, и я улыбнулась. Их смех был заразительным.

— Вы, стоматологи, люди с отдельной планеты.

— О да, сказал человек, который учится на юриста, — закатила глаза я.

— Поправочка: я не просто юрист, я — адвокат.

— Прости, но вы все для меня на одно лицо.

— М-м-м-м, попахивает расизмом относительно профессий.

Я толкнула его в плечо.

— Хей…

Он поспешил приобнять за плечи и успокоить:

— Не переживай, это всего лишь шутка.

Я облегченно улыбнулась. Уж что, но я не хотела задевать чьи-то чувства. Достаточно того, что меня саму неоднократно обижали за то, что я хотела лечить людей, а не делать то, что хотят другие.

— Что здесь происходит? — спросила Коко.

— Вы еще не знаете?

Удивление ярко читалось на его лице; мы отрицательно покачали головой.

— Корпус, где проходила большая часть наших занятий, сейчас на реконструкции, из-за чего нас разбросали в разные здания. Вот адвокаты и прокуроры попали к вам.

— То есть вы теперь будете здесь постоянно? — промычала я, не совсем обрадовавшись этому. Нас и так хватало, а тут еще народу прибавилось.

— Часть аудиторий будет передана юрфаку, ваши соединят, — словно прочитав мои мысли, добавил Брендон. — Два предмета в одном зале.

— Что?! — хором воскликнули мы.

— Ну, — Брендон почесал голову, — мы не виноваты.

Так, ладно, главное — сохранять спокойствие. Я почувствовала на своей спине чью-то руку, затем услышала знакомый голос:

— Привет.

Я повернула голову и увидела улыбающегося Виктора, который сегодня выглядел обалденно: синие брюки, белая рубашка с открытым воротом, обнажавшим кусочек загорелой кожи с порослью, его челка была приподнятая вверх, отчего он казался выше, а лицо открытым и волевым.

— Привет, — выдохнула я, испытывая смущение и радость одновременно.

То, как лежала его рука на моей талии, было так интимно, что мне захотелось спрятаться от всех вместе с ним. Его мягкая улыбка покорила меня, и я прислонилась к нему. Все так быстро завертелось, что я даже не успела осознать, что со мной сам Виктор Коулман, что теперь он подкатывает ко мне в открытую, что зовет на свидания и оставляет мне милые записки с конфетами в аудиториях, в которых у него пары были раньше, чем у меня.

Виктор наклонился ко мне и мягко поцеловал в губы, отчего я вновь зарделась румянцем, а затем поздоровался со всеми. Мартин стоял рядом и улыбался.

— Этот немощный просто плывет с тебя, — усмехнулся он. — Вот, преследует.

Виктор шикнул его, и Брендон расплылся в широкой улыбке.

— Поздравляю тебя, — прошептал он, хотя лицо его не совсем выражало радость, а затем обратился к Коко: — Ну а ты когда решишь вопрос с Тибо?

Бог мой! Я впервые увидела, как Коко засмущалась и отвела глаза, скрывая от нас эмоции.

— Ваши чувства не видит разве только слепой, — просто продолжил он.

— Какие чувства? — встрял Мартин, пряча сигарету за ухом.

Коко занервничала, но Брендон не оплошал:

— Я говорю про чувства Виктора и Валери.

— А, — Мартин подмигнул мне, — я устал подтирать слюни Виктора по вечерам. Ей Богу, девушки стонут под дверями его имя, а он только и думает о Валери.

Нога Виктора пришлась по заднице Мартина точно в цель, отчего последний взвизгнул и подпрыгнул.

— Я тебя закопаю, если ты скажешь хоть еще одно слово, — сузил глаза Виктор.

— Расслабься, — негромко сказала я и успокаивающе провела рукой по его волосам, следом поцеловав в губы.

Они были такими красивыми, что мне было сложно отвести от них взгляд: хотелось целовать их и целовать. Я посмотрела в его теплые глаза цвета кофе и увидела в них нежность вперемешку с восторгом — они сияли. Мы встречались с Виктором уже две недели, но они пролетели так, словно прошло только два дня. Я не понимала, как такое вообще возможно. Я столько лет была одна, избегала отношений, утопая в воспоминаниях и переживаниях, а здесь все закрутилось в один момент. Поразительно. Виктор положил руку мне на бедро и сжал его, отчего я привстала на носочки и прижалась к нему, спрятав в его плече свое пылающее лицо.

— Сегодня у нас заезд, и я хотел бы пригласить вас милые дамы, — широко улыбнулся Виктор.

— Заезд? — вопросительно выгнула бровь я.

Коко ошеломленно смотрела на Виктора.

— Ты серьезно?

— Что за заезд?

— Гонки, — пояснил Брендон. — на мотоциклах.

Я повернулась к Виктору.

— Ты гоняешь на мотоцикле?

— Ну да. Сегодня будет заезд, и я был бы рад, если бы вы были там.

— Мы согласны! — выпалила Коко. Она повернулась ко мне. — Ты что-о-о-о, это же закрытая тусовка! Там только по приглашению!

— Ты придешь?

Виктор сжал мою руку.

— Конечно, — согласилась я.

Он улыбнулся и притянул меня для поцелуя, а я закрыла глаза, чувствуя себя невыносимо счастливой.

***

По настоянию Коко я надела прямое короткое платье и плотной ткани, очень похожей на ту, из которой делают мягкие свитеры, черные полупрозрачные колготки и ботинки с высокой шнуровкой на толстой подошве. Выглядела я, конечно, круто, но это платье, а там гонки, и если ветер…Ох, мысли в голове превратились в кашу. Я доделала стрелку и побежала вниз за Коко, которая торопилась на заезд так, словно там предлагали миллион долларов просто так. Она все трещала и трещала о нем, рассказывая о том, как хотела попасть, но никак не могла познакомиться с теми, кто имеет туда доступ, как своевременно я познакомилась с Виктором, как круто, что он нас позвал — а-а-а-а, моя голова сейчас взорвется.

Мы сели в машину к Мартину, который предложил нас отвезти, и добрый час были в пути, слушая музыку и разговаривая в основном об учебе. Я увидела в зеркале заднего вида, как сузились в улыбке его глаза, когда нас остановили на входе в какой-то городок и ему пришлось опустить окно, чтобы прошептать что-то молодому человеку весьма внушительного вида.

— Мы приехали, — сказал Мартин, паркуясь на стоянке и выключая машину.

— Что это за место?

— Здесь раньше был небольшой город, но сейчас он полностью пуст: люди разъелись по разным местам, оставив это сокровище нам.

Я вышла и инстинктивно поморщилась, услышав бесконечный гул голосов, работающие двигатели мотоциклов, громкие улюлюкания компаний, смех, звон бутылок. Старые, полуразрушенные здания окружали нас, краска на них выцвела, местами стены были пробиты, где-то их вообще не было, но людей это никак не смущало. Везде туда-сюда сновали парни и девушки, выпивая одну за другой банку пива и говоря о том, кто на кого поставил. В основном я слышала два имени: Сатир и Рак.

— Кто такие Сатир и Рак? — спросила я у Мартина, пока мы шли к Виктору через толпу, расходившуюся перед моим новым другой.

Коко шла рядом, стараясь не отставать и снимать при этом все это дело на камеру.

— Рак — это Виктор.

— Почему рак?

Мартин ехидно улыбнулся и повернулся ко мне, остановившись. Я случайно столкнулась с ним, не успев понять, что он делает.

— Ты правда хочешь узнать?

— Ну да.

— Что делают раком? — тихо спросил он, наклонив голову чересчур близко ко мне.

Я смотрела на него во все глаза, ощущая, как скорость потока крови в моем организме все увеличивается и увеличивается. Его взгляд уперся в мои губы.

— Ну же, Валери, — приглушенно подначивал меня Мартин.

Я сделала шаг назад.

— Ставят, — ответила я, чувствуя, как дрожат мои колени. Отвратительно…

Коко взяла меня за руку.

— Ой, кажется там Гарри и Дерек!

Она попыталась спасти ситуацию, за что я была ей очень благодарна. Ринувшись к ним, я постаралась не раздувать из мухи слона и сделать вид, что ничего не было. Ведь ничего не было. Мне показалось. Правда? Я увидела Дерека и бросилась в его объятия, чувствуя себя защищенной в его руках.

— Валери? — озадаченно спросил он. — Что-то случилось?

— Нет, — поспешно ответила я.

— Вы какими здесь судьбами? — Коко оглянулась назад, проверяя, где Мартин, но его не было. Она выдохнула, и я вместе с ней.

— Виктор и еще парочку участников позвали.

Дерек сделал глоток пива и протянул мне бутылку, предлагая выпить, на что я благодарно чмокнула его в щеку и буквально залила в себя напиток, пытаясь избавиться от чувства, что здесь я не в безопасности. Дерек приобнял меня за плечи и чмокнул в макушку.

— Ну ты просто машина, — хихикнул он.

— Ну а ты думал: что связался с хлюпенькой девчонкой?

— Боже упаси, — он выставил вперед руки, делая вид, что сдается. — Никогда в жизни!

Я рассмеялась, наконец почувствовав, как меня отпускает.

— Иди к Виктору, уродина, — кивнул головой Гарри.

Я хохотнула.

— Ты снова за свое? Прошлого раза не хватило за «уродину»?

— А может быть я тебя провоцирую? — он сузил глаза и сделал непристойный жест.

— Иди нахрен.

Я показала ему средний палец, за что получила поцелуй в щечку, и пошла к Виктору, оставив с Дереком и Гарри Коко. Мне пришлось остановиться, когда перед глазами встал Виктор, окруженный толпой, преобладающим большинством которой были девушки. Я прошла к нему и, увидев улыбку на его лице, расслабилась.

— А-я то думал, куда ты пропала?

Он притянул меня к себе для поцелуя, и толпа заревела.

— Ты будешь болеть за меня?

— Ты еще спрашиваешь?

— Правда? От всего сердца?

Он положил руку мне чуть выше груди.

— Я оторву ее тебе, если ты ее не уберешь, — вкрадчиво прошептала я.

— А думал, что мне это позволительно, — в ответ прошептал Виктор и укусил мою нижнюю губу.

— Только там, где это разрешено.

— А где это?

— В спальне.

— Монашка, — он скорчил рожу.

— Извращенец, — я показала в ответ язык.

Виктор улыбнулся, прижался к моей шее губами, но прозвенел гонг, люди стали отходить. Только сейчас я поняла, что мы все это время стояли на трассе, и она уходила далеко вперед, едва освещенная блеклыми фонарями. Ей Богу, здесь можно умереть и не заметить этого.

— Все будет хорошо, — словно прочитав мои мысли, успокоил Виктор.

Он вновь притянул меня для поцелуя. Мотоциклисты съежались, их было немного, человек 7–8, они останавливались у стоп-линии, светящейся в ночи. Виктор пока стоял позади всех.

— Дай мне какую-нибудь вещь на удачу, — попросил он.

Я недоуменно уставилась на него.

— Прости?

— Что-нибудь, что могло бы принести мне удачу, — пояснил он.

Я немного подумала и сняла с руки кольцо. Виктор демонстративно поцеловал его перед мной и положил в нагрудный карман.

— Теперь я должен победить.

Меня охватило волнение, я отошла в сторону, пока Виктор старался поравняться со всеми, и мой взгляд зацепился за мужчину, что стоял в центре. Я его видела только со спины. У него были русые волосы, уложенные в стиле гранж, широкая спина, сильная шея, выглядывающая из-за воротника черной кожаной куртки с рисунком уробороса; руки мужчины оказались спрятанными в плотные черные перчатки, а длинные мускулистые ноги обтянутыми в темные кожаные брюки и обутыми в армейские ботинки. К нему подошла очень красивая темноволосая девушка с потрясающими зелеными глазами. Она обольстительно улыбнулась ему и наклонилась, обнажая участок груди, туго обтянутой топом. Даже я не могла отвести глаза в сторону. Мужчина медленно обхватил ее шею рукой и притянул для страстного поцелуя, от которого толпа просто взорвалась.

— Сатир! Сатир! Сатир! — скандировали они.

Невольно у меня задрожали ноги, и я почувствовала, как меня настигает желание. Смутившись от такого порыва, я спряталась среди своих друзей, наблюдая за тем, как гонщики надевают шлемы и готовятся к старту. Мой взгляд был прикован не к Виктору, а к тому мужчине, которого назвали Сатиром. Вышел парень с флагом в руке, пошел отсчет, прозвучало «три», флаг опустился, мотоциклы визжа ринулись с места, квадрокоптеры поднялись в воздух, исчезая в темноте.

Гарри обхватил меня за голову, приобнял и показал на несколько больших экранов, висевших на стене бывшего полицейского участка и обтянутых стеклом. Экраны засветились, и мы увидели гонщиков, обгоняющих друг друга. Среди них мелькал Сатир и Виктор, на спине которого был изображен рак. Они были первыми в цепочке. Рядом встал Брайан, и мы все обнялись.

— Что я пропустил?

— Пока ничего. Как обычно Сатир и Рак впереди, — ответил Гарри, открыв третью бутылку пива.

— На кого вы поставили, мальчики? — спросила Коко.

— На Сатира, — хмыкнул он, посмотрев на меня и пожав плечами. — Ничего личного, но он лучший.

— Я тоже на него поставил, — извиняющимся тоном произнес Гарри и отвел от меня взгляд. — Виктор безусловно хорош и среди всех мастерски водит мотоцикл, но Сатиру он уступает.

— Хоть Виктор и мой друг, — поджал губы Брайан, — но я согласен парнями.

— Кто такой Сатир? — спросила я, затаив дыхание.

— Чувак, который учится с Брендоном на одном факультете, — сделав большой глоток, ответил Гарри.

Он не мог оторваться от экрана, да и мы тоже. Другие участники заезда остались далеко позади, кто-то уже успел выбыть, Сатир и Рак вырвались далеко вперед, соревнуясь уже только друг с другом. Толпа вскричала, когда Виктор решил подрезать Сатира, но тот ловко ушел от него, виртуозно преодолевая крутой поворот.

— В прошлом году здесь умер один участник, — сказал Дерек. — С тех пор все проводится втихую и не так часто, как раньше, из-за того, что копы постоянно здесь ошиваются.

У меня перехватило дыхание. Они могут умереть. Мой взгляд метнулся к экрану, напряжение сковало тело. Хоть бы с ними все было хорошо, хоть бы Сатир ничего себе не повредил… Я оборвала свои мысли, чувствуя, как все мое тело становится пунцовым от стыда. Боже, я должна болеть за Виктора, а не за Сатира, которого знать не знаю! Отдернув себя, я увидела, как Виктор пытается сбить в сторону Сатира, но тот стойко держится, а затем резко дает влево, из-за чего Виктор чуть не теряет управление и не слетает с трассы. Люди загудели, скандируя «Сатир», Гарри, Дерек и Брайан присоединились к ним. Сатиру и Виктору осталось проехать еще сто метров до финиша, как мы уже поняли, кто победит. Когда Сатир первым преодолел белую линию, флаг, который парень держал в руках, опустился вниз, толпа заревела во весь голос и бросилась к своему победителю, к которому спешил Брендон. Они крепко обнялись, а затем Сатир поцеловал свою девушку — она была за него искренне счастлива. Мое сердце пропустило удар. Почему-то мне не хотелось, чтобы она трогала его, чтобы ее губы касались его, чтобы ее руки ласкали его тело. Что-то во мне протестовало.

— Пойдем к ним, — счастливо улыбнулся Гарри, подхватив меня и пробравшись сквозь людей к Сатиру.

Дерек, Коко, Брайан, Мартин стояли рядом с нами. Я была в такой близости от Сатира, что стоило бы мне протянуть руку, она могла бы коснуться любого участка тела Сатира. У меня перехватило дыхание. Он был достаточно высок, широк и силен — от него в буквальном смысле исходила мощь, от которой сносило башню. Мимолетно он напомнил мне моего старого знакомого.

— Джейми, — вырвалось из меня, и я поспешила прикрыть рот рукой. Нет, это имя запретно.

Брендон заметил нас и поманил к себе рукой, обхватив Сатира за плечи. Последний поднял руку, и этого жеста хватило, чтобы люди замолчали. Тишина внезапно окутала нас.

— Хей, Сатир, хочу представить тебе моего хорошего друга и его товарищей.

Гарри подмигнул ему, расплывшись в улыбке, Коко от восторга схватила меня за руку и больно ее, Дерек подготовил банку пива на тот случай, если победитель захочет разделить ее с нами, Брайан засвистел. Сатир обернулся через плечо, и в свете фонаря блеснуло серебристое колечко, продетое в мочку уха. Мое сердце пропустило удар. Нет, это просто невозможно… Сатир мельком взглянул на нас, а затем медленно повернулся всем корпусом и застыл, не сводя взгляда с меня. Я ошеломленно смотрела на него, не веря своим глазам, и прижалась к Гарри, чувствуя себя загнанной в клетку. Нет, нет, нет, нет! Я отказываюсь в это верить… Его девушка подошла ближе, наблюдая за нами, и вся толпа замерла вместе с ней.

На меня смотрел Джейми собственной персоной, смотрел так, что я почувствовала себя обнаженной перед ним, беззащитной — меня охватило дикое волнение и шок. Я не верила своим глазам, мне показалось, что это все сон, мираж, видение, только не реальность.

— Ну привет, — его тягучий, бархатистый, низкий голос окутал меня, словно кокон, и я почувствовала, как растекаюсь по асфальту.

Боже… Даже не взглянув на моих друзей, он подошел к нам и опустил голову, заглядывая мне в глаза, смотря в самую суть. Мое тело задрожало. Оказавшись в опасной близости от него, я не сразу поняла, что делать, но тут его губы коснулись моей щеки, и веки сами по себе закрылись. Наслаждение в высшей степени. Мои ноги дрогнули, и он, почувствовав, что я падаю, обхватил рукой талию и прижал к себе. Меня пронзило током. Это какая-то пытка, которая, к сожалению, мне очень нравилась. Походу я мазохистка.

— Я скучал, нимфа, — услышала я. Он замолчал на несколько секунд, давая завороженной его словами и действиями толпе пищу для пересудов, а затем добавил, невинно смотря мне в глаза: — Очень скучал.

Глава 5

Он так изменился, так стал не похож на себя внешне, что я долгое время просто рассматривала его, изучала, приходя к выводу, что Джейми, как хорошее вино, с годами становится только лучше. Раньше я никогда не могла представить его без длинных волос, которые он, в отличие от Харви (общий друг Джейми и Темпла), завязывавшего свои в хвост, всегда укладывал назад, отчего его лицо приобретало еще большую угловатость. Сейчас же я видела перед собой совершенно другого человека. Джейми определенно возмужал, раскачался, стал шире в плечах, в спине, бицепсы были видны даже под рукавами толстой куртки, черная футболка натягивалась в области груди и проступающего пресса, сильные и не такие уже узкие, как раньше, бедра определенно гармонировали со всей его фигурой. Я взглянула на его лицо, отмечая, что от пшеничных волос ничего не осталось — они стали намного короче, приобрели русый цвет, завились на концах, в ухе появился еще один прокол для колечка поменьше, а вот украшение из губы он вытащил, и, видимо, давно, если она уже зажила. Неизменными остались лишь серо-голубые глаза — глаза лондонского неба, иногда пасмурного, иногда солнечного, и скулы, об которые можно было порезаться.

Рука дернулась в их сторону, чтобы погладить их, но я вовремя остановила себя. Нет. Нельзя. Он — запретный плод. Табу. У него есть девушка. Он — друг моего брата. Нет. Нельзя. Мы стояли с ним все там же, не в силах оторваться друг от друга, разглядывая все до мелочей, пытаясь вспомнить прошлое, отмечая, как сильно оно нас изменило. Уголок его полного рта дернулся, и на прекрасном лице появилась очаровательная кривая улыбка, открывшая мне то, что я успела забыть, — милейшую ямочку на правой щеке. Я не удержалась и погладила ее пальчиком, затаив при этом дыхание, услышав, как гулко стучит сердце в груди, почувствовав, как все вокруг перестает существовать для меня — я жила в этом моменте. Я так давно не видела его, так давно не слышала, так давно не чувствовала… Мне хотелось прижаться к Джейми, ощутить его руки на своей талии, вдохнуть этот неповторимый пряный запах с чарующей ноткой апельсина. Я взглянула в его лицо и увидела, что он внимательно наблюдает за мной.

— Вы знакомы? — раздался рядом женский голос.

Наваждение испарилось, и я, словно очнувшись, часто заморгала, пытаясь прийти в себя, и сделала шаг назад с целью увеличить расстояние между нами, перестать испытывать то, что грозило затопить меня изнутри. Я кивнула головой. На плечо легла тяжелая рука Гарри, притянувшего меня к себе. Глаза Джейми на секунду вспыхнули, и он перевел взгляд на него.

— Так вы знакомы? — повторила вопрос одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо видела.

— Как видишь, — пожал плечами он и расплылся в улыбке.

Я с болью в сердце отметила, как он смотрел на нее: так, словно кроме этой девушки вокруг никого не существовало, словно для него она значила даже больше, чем все самое дорогое в его жизни. Джейми предложил ей руку, и она демонстративно обхватила ее, положив к себе на талию, а затем приблизилась. Джейми представил нас друг другу:

— Альма, это Валери, Валери, это Альма…

— Твоя девушка, — вырвалось у меня.

Я больно прикусила губу, рука Гарри сжалась. Только он не давал мне упасть прямо здесь на асфальт и умереть от разочарования.

— Абсолютно верно, — улыбнулась Альма.

Ровные белоснежные зубы, умопомрачительные зеленые глаза, темные волосы, чуть загорелая на солнце кожа, милые веснушки, рассыпанные по аккуратному маленькому носику — она была великолепна. Словно сам Бог лепил ее из глины. Каков парень, такова и девушка. Разве мог кто-то другой быть с Джейми? Нет. Только такие сногсшибательные красотки, как Альма.

— Валери — подруга моего детства.

Я снова кивнула головой, не в силах сказать что-либо. Коко встала рядом со мной и приобняла за плечи, пытаясь поддержать и сделать так, чтобы мне хоть на мгновение стало легче. Но мне не становилось. Джейми. Я столько лет о нем мечтала, столько лет люблю его…, неправильно, любила… Тряхнув головой, я нацепила улыбку и протянула руку Альме.

— Приятно познакомиться.

Она не сразу ответила на рукопожатие, долго изучая меня, но все потом обхватила мою руку, сжала ее и наигранно улыбнулась.

— И мне.

Я понимаю, почему я ей не понравилась. Сразу видно, что я когда-то сохла по ее парню. Джейми притянул ее к себе, и мне понадобилось все мое самообладание, чтобы сдержать себя и сорваться. Господи, дай мне сил.

— Откуда вы знакомы? — спросил Дерек, сделав глоток пива.

— Я знаю ее с детства, — пояснил Джейми. — Она сестра моего лучшего друга.

Дерек поперхнулся и закашлялся, рука Коко сжалась, я услышала от нее:

— Так это он…

Я незаметно кивнула. Люди с любопытством смотрели на нас, явно ожидая, что произойдет дальше, пытаясь узнать обо мне и Джейми чуточку больше, чем было сказано или показано. Мне так хотелось убежать себя, что стоило немалых усилий не сделать этого.

— Почему мы не знали, что твой брат — лучший друг Сатира?! — возмутился Брайан, стукнув меня в плечо.

Я закатила глаза, понимая, что этот тупой кусок бревна даже не способен понять что-либо в своей жизни. Если не говорила, значит, для этого были причины. Как минимум, я не знала Джейми под прозвищем «Сатир», а, как максимум, он тот человек, про которого я хотела бы вообще ничего не слышать.

— Да, объясни, пожалуйста, — раздался рядом голос Виктора.

Мда, ну и угораздило меня вляпаться в это дерьмовую ситуацию. Он подошел к нам, по-хозяйски положил руку мне на бедро и притянул к себе, не отрывая взгляда от беспристрастного лица Джейми. Ох, Виктор, ну и надумал ты там себе.

Я открыла рот, но Джейми опередил меня, кидая на Виктора испепеляющий взгляд:

— Она не обязана что-либо объяснять тебе.

Глаза Виктора загорелись, правая рука сжалась в кулак.

— Что ты сказал?! — еле сдерживая свою ярость, проскрежетал он.

Джейми усмехнулся, наклонив голову в сторону, а я поспешила успокоить этих двух. Виктор не понимает, с кем он связался и на что способен друг моего брата.

— Мы даже не знали, что учимся в одном университете.

Рука Виктора сжалась еще сильнее, мне даже стало больно.

Глаза Джейми потемнели.

— Виктор, — негромко позвал его он.

Мой парень посмотрел на Джейми, проследил за его взглядом и тут же ослабил хватку.

— Извини, — прошептал Виктор.

Хоть бы это все кончилось. Он посмотрел на Гарри, Дерека, Коко и Брайана, Брендон все это время стоял рядом и молчал.

— Друзья Брендона и мои друзья, — как ни в чем не бывало улыбнулся Джейми. Лица моих друзей расслабились и просияли. — Друзья Валери, — он посмотрел на меня, — люди, на которых, я уверен, всегда можно положиться.

Он протянул руку, и Гарри с Дереком и Брайаном с воплями полезли пожимать ее, отчего Джейми даже рассмеялся. Я же стала пунцовой. Провалиться бы под землю. Мои друзья будто сговорились, решив еще и обнять его, хлопнуть по плечу, обменяться с ним номерами и узнать еще кучу всего, чтобы потом хвастаться знакомством с самим Сатиром. Меня сейчас стошнит.

— Откуда ты его знаешь? — спросил тихо Виктор.

Я взглянула в его карие глаза, в которых было столько эмоций и так много печали, взяла его за руку и нежно поцеловала ее. Я надеялась, что он поймет меня, что не надумает себе ничего и не станет копаться в этом дерьме.

— Я уже говорила: он друг моего брата.

Виктор не сразу нашелся с ответом, трогая мои руки, беря их в своих ладони, целуя подушечки пальцев. Я прижалась лбом к его виску, искренне желая убежать отсюда с ним, закрыться в комнате и спрятаться в его объятиях, забывая о том, что здесь произошло. Забывая о Джейми. Мне было невыносимо оттого, что этот человек учится со мной в одном университете, что все это время мы были рядом и я не знала об этом. Это какой-то кошмар, и мне хотелось, чтобы он кончился, чтобы все это оказалось вымыслом моего мозга.

— Ты правда не знала, что он Сатир? — с надеждой в голосе спросил Виктор.

Я отрицательно покачала головой, и он облегченно выдохнул, привлекая меня для поцелуя, на который я ответила со всей пылкостью и страстностью. Меня затопила волна печали и какой-то горечи. Все это так неправильно: Джейми, его обучение здесь, встреча с ним, чувства, что предательски давали о себе знать, хотя я всячески пыталась забыть их, перестать испытывать. Это невозможно. Виктор оторвался от меня, и я, переводя дыхание, невольно взглянула на Джейми: он разговаривал с Гарри, Коко и Дереком, ласкал рукой талию Альмы и только что посмотрел на меня. Осуждающе. Я быстро отвернулась, досадуя на то, что была поймана на месте преступления. Нет, я этого не вынесу более, нужно срочно сматывать отсюда, пока кто-то из нас не натворил здесь делов.

— Давай уйдем отсюда? — предложила я Дереку.

Мартин стоял все время рядом и молча наблюдал за этим представлением с мрачным выражением лица. Ему явно не нравилась эта ситуация.

— Давай я отвезу тебя, — согласился Виктор, сделав шаг в сторону.

Он кивнул в сторону мотоцикла, и я сделала шаг назад.

— Мы поедем на нем? — с ужасом спросила я, с страхом представляя поездку на нем.

Виктор кивнул.

— Что-то не так?

Я нахмурилась, ощущая, как во мне борются две мои стороны: одна жаждала приключений и хотела забыться, другая переживала за безопасность и шанс, что мы доберемся живыми до общежития.

— Я боюсь. Мы можем поехать на чем-нибудь другом?

Виктор с Мартином переглянулись, и это мне совершенно не понравился.

— Почему?

— Просто боюсь. Это не связано с чем-то определенным.

— Понятно.

Виктор вопросительно взглянул на Мартина, и тот отдал ему ключи от машины, а сам забрал ключи от мотоцикла.

— Большое спасибо, — я сжала руку Мартина и в ответ получила подмигивание.

Я тут же отдернула руку, вспомнив, что было в начале этого вечера. Виктор обхватил мою ладонь и повел в сторону парковки, когда мы услышали голос Джейми, от которого меня всю передернуло:

— Вы уже уходите?

Мы застыли, рука Виктора снова сжалась, доставляя мне дискомфорт, перерастающий в боль, а затем он повернулся.

— Да. Ты имеешь что-то против?

Я тоже повернулась, щипая Виктора за пальцы, после чего он сразу же ослабил хватку. На лице Джейми появилась лукавая улыбка, и он посмотрел на нас исподлобья, — пронзительно и снисходительно

— Хотел пригласить вас отметить. Ты как никак занял второе почетное место и был достойным соперником для меня.

Я вцепилась в рукав куртки Виктора, мысленно умоляя его отказаться, готовая сама уйти, если вдруг он согласится…

— Да, Виктор, Валери, давайте! — воскликнул Брайан.

К нему присоединились Гарри и Дерек, следом еще парочка людей, а затем и вся толпа, скандируя прозвища Виктора и Джейми. Я понимала, что теперь он просто не сможет отказаться.

— Куда?

Джейми хищно улыбнулся.

— Хороший мальчик, — Виктор напрягся, сделал шаг вперед, но я потянула его назад, понимая, на что провоцирует его Джейми. Последний посмотрел на Брендона, затем на Альму. — У меня дома.

— Хорошо.

Виктор направился в сторону Гарри, Дерека и Брайана, потянув меня за собой, но я уперлась пятками ботинок в асфальт. Он обернулся и недоуменно посмотрел на меня.

— Я не пойду, — сказала я.

Он нахмурился.

— Почему?

— Я не хочу.

— Но почему?

— Я не хочу.

— Есть какая-то причина?

— Да, я просто не хочу.

Он испытующе посмотрел на меня, затем на толпу, в центре которой стоял Джейми с Брендоном и Альмой, внимательно следившими за нами.

— Давай не устраивать здесь сцен, хорошо? — укоризненно вполголоса произнес он и улыбнулся.

Я не улыбнулась в ответ. Мне не нравится изображать то, чего нет. Я за честность.

— Я хочу домой, и я поеду домой, Виктор.

Я вырвала свою руку из его ладони и зашагала прочь, ощущая, как глаза наполняются слезами. Дотерпеть бы до выхода, и там уже можно дать волю чувствам, предаваясь воспоминаниям и сожалениям о несбывшихся мечтах. Я никогда не думала, что дойду до такого, что мне придется смотреть на то, как моя единственная любовь ласкает другую, как его взгляд нежно возвращается к ней, выискивает среди толпы, как его руки мягко трогают ее кожу, как его губы целуют чужие. Я никогда не могла бы и подумать, что я буду наблюдать за этим всем вместе со своим парнем и испытывать горечь, сожаление, боль. Это все так неправильно. Почему моя жизнь складывается так? Мне не дано быть такой же счастливой в отношениях, каким сейчас является мой брат? Моя сестра? Почему меня угораздило влюбиться именно в того, кто никогда не ответит мне взаимностью, кто никогда не посмотрит на меня, как на девушку, вечно видя перед собой младшую сестру его друга? Почему я не смогла оказаться на месте Альмы?

Веки опустились, и невольно по щеке скатилась слеза. Я до сих пор не отпустила его, до сих пор любила и мечтала о нем. Эта ужасающая правда обрушилась на мои плечи как тяжкий, непосильный груз, способный свалить любого. Я скучала по Джейми, скучала по его глазам, и вправду похожим на лондонское небо. Помню, когда полетела туда с Темплом, Айрис, Билл и Харви два года назад: была осень, лил холодный дождь, серые тучи заполонили небо, люди бежали в задания, чтобы укрыться там от такого ливня, а мы смотрели, смотрели и смотрели, думая, вспоминая, мечтая. Тучи проносились мимо нас, и тут среди них проглянул кусочек голубого неба. Тогда-то меня и пронзила мысль, что оно олицетворяет для меня Джейми и так походит на его глаза: голубое, когда он забывается, становится ласковым, отвечает нежностью, пытается быть забавным, помогает другим; серый, когда встречается со своей реальной жизнью, видит несправедливость, открывает для себя жестокость, познает предательство.

Коко позвала меня, и я обернулась, видя, как ко мне идет Джейми, быстро сокращая расстояние между нами, из-за чего мне пришлось ускориться. Я не хотела видеть его сейчас, разговаривать с ним — я искренне желала остаться одной, чтобы выплакаться, накричаться и отпустить сегодняшний день. Стирая следы своей недавней слабости, я нацепила «маску», стараясь, чтобы мое лицо выглядело беспристрастно, когда он догонит меня, а он сделает это. Не прошло и пары секунд, как Джейми встал перед мной, преграждая путь.

— Тебе что-то нужно? — обходя его, спросила я.

Он взял меня за руку, из-за чего мне пришлось остановиться, а затем развернул к себе. Коко стояла неподалеку.

— Почему ты уходишь? Мы могли бы отметить мою победу. У тебя есть проблемы?

— Проблем в том, что я не твоя фанатка, — достаточно грубо ответила я, — поэтому мне нечего праздновать.

Ответ его удивил, о чем свидетельствовали взметнувшиеся вверх брови.

— Правда? — вкрадчиво произнес он. — Я ведь твой друг. Неужели ты не хочешь разделить со мной мою радость?

— Виктор — мой парень, и я не считаю целесообразным праздновать победу его соперника.

Лицо Джейми изменилось, помрачнело, взгляд стал жестче.

— Вот значит как.

— Все именно так.

Я пыталась привести дыхание в порядок, пыталась абстрагироваться от чувств, что вызывало прикосновение его руки к моей, пыталась прекратить откровенно пялиться на него и внутренне восторгаться этой чарующей и необыкновенной красотой мужского лица и тела — пыталась, честно, но не смогла.

— Я думал, тывсегда со мной.

Он притянул меня к себе, вглядываясь в глаза, но я собрала всю свою непоколебимость и жестко ответила:

— Думать не по твоей части, Кроуфорд.

Выдернув свою руку, я позвала Коко, последний раз взглянула на него, прося Бога, чтобы этот человек больше никогда не повстречался мне на моем пути, а затем вместе со своей подругой покинула место, ставшее для меня проклятым из-за Джейми Кроуфорда.

Глава 6

Я третий день сидела в своей комнате, поедая весь шоколадный запас и запивая все это какао, думала о Джейми и о том, как по-скотски сложился тот вечер. Я успела забыть, что такое душ, нормальная человеческая еда и вода. Коко сидела рядом с тарелкой куриного супа и пыталась впихнуть его в меня, но я упорно сопротивлялась, открывая очередной батончик «Малышка Рут», фантики от которого горкой валялись возле моей кровати. Я умру от передозировки сладкого, и никто никогда не вспомнит про меня, на похороны придет только Темпл и Айрис, прикрывая опухшие глаза черными солнцезащитными очками, бросая на мой гроб горсть земли, уходя в свою счастливую жизнь и забывая о моем существовании… Боже, я просто королева драмы.

— Если ты сейчас не откроешь рот, я лично залью в тебя все, что плавает в этой тарелке! — пригрозила Коко.

М-м-м-м, какие у нее красивые тени цвета пудровой розы. Надо спросить, где она их купила. Оливер сидел рядом и подавал мне шоколадки, за что я была ему очень благодарна. Он так и не знает, что произошло, потому я строго-настрого запретила подруге рассказывать ему что-либо, понимая, что не выдержу его расспросов.

За что Господь послал на меня такую кару? В чем я провинилась? В чем согрешила? Хотела переспать до брака? Ну да. Не терпеть же мне до свадьбы. Хрен знает, когда это произойдет. Да и тем более я уже давно не девственница. Я хорошо учусь, люблю свою семью, стараюсь помогать, даю списывать двоечникам свои конспекты, каждый месяц жертвую деньги на благотворительность, практически не ругаюсь матом, не ворую, не убиваю… Какой же это бред. Аж тошно. Откинув голову на подушку, я завыла и перевернулась на бок так, чтобы видеть Коко и Оливера. Я так рада, что они рядом, что они поддерживают меня. На глаза навернулись слезы. Ну вот, опять. Хныкалка.

— Я вас так люблю, — плаксиво сказала я и потянулась к Оливеру, который заботливо обнял меня и погладил по спинке, массируя шею.

— Ну же, девочка наша! — заворковал он, — Мы всегда рядом с тобой, милая.

Я всхлипнула.

— Вот и нужно было ему возвращаться сейчас, — пробормотала я, прижимаясь к Оливеру еще сильнее.

— Что? Ты про кого?

Он отстранился, посмотрев мне в глаза, я открыла рот, не зная, что сказать, как в этот момент Коко запихнула в меня ложку супа. Я закашлялась, отчего он оказался буквально везде: на мне, одеяле, Оливере, а самое противное — в носу.

— И что мне с тобой делать? — сокрушенно покачала головой подруга, доставая влажные салфетки и убирая все следы недавнего казуса.

Оливер смахнул с носа длинную макарошку, и я, не сдержавшись, громко рассмеялась. Друзья присоединились ко мне. От смеха в глазах появились слезы. Я сморгнула их и, все еще хохоча, посмотрела на Коко и Оливера, которые тоже не могли остановиться. Они и правда самые лучшие: всегда рядом, поддерживают, защищают, любят и заботятся обо мне. И как я могу сидеть здесь, горевать, когда рядом со мной такие крутые люди? Я накинулась на них с объятиями, чувствуя, как в одно мгновение меня отпускает это идиотское состояние, державшее мою личность в заточении, как становится легче и открывается второе дыхание, в буквальном смысле!

— Что ты творишь? — хохотнул Оливер.

— Просто радуюсь тому, что вы рядом, — ответила я, а затем схватила с тумбы тарелку супа и в один присест прикончила ее, облизывая губы. — Вкуснотища!

— Ну так это же я готовила, — самодовольно улыбнулась Коко, а затем приобняла меня за плечи. — Ты так меня напугала, дурочка!

— Я так и не понял, что случилось?

Я взглянула на Оливера, взвешивая «за» и «против», а затем принялась рассказывать ему все, что произошло три дня назад. Коко иногда добавляла от себя, отчего картина становилась цельной и красочной. С каждым произнесенным мною предложением, лицо Оливера менялось, и это было так комично, что иногда не могла сдерживаться, хохоча во все горло. Удивительно, я рассказывала о грустных периодах жизни, когда мне было тяжело и мысли заполнялись одним человеком, а меня пробивало на смех. Кажется, пора возобновить сеансы с моим психотерапевтом.

— И он учится с Брендоном? — спросил Оливер, выделяя имя друга Джейми

Я кивнула головой, доставая полотенце и принадлежности для гигиены. Пора смыть с себя всю эту грязь, вернуться в жизнь и перестать умирать по прошлому. В конце концов у меня есть прекрасное настоящее, которое простаивает, ожидая под дверью моего призыва. Кстати, Виктор заходил ко мне несколько раз, но Коко сказала ему, что я болею и не пускала внутрь. Я скучала по нему, но понимала, что не могу быть с ним сейчас, когда мне так плохо. Было.

— Как вообще так получилось, что он учился здесь все это время, но ты об этом не знала? — спросил Оливер.

— Я сама не знаю, — пожала плечами я, стараясь не вспоминать Джейми.

— Как он выглядит?

Боже, Оливер издевается над мной? Я взглянула на него, не зная, что сказать, когда Коко пришла на помощь и повергла меня в шок:

— Он похож на Аполлона.

Глаза моего друга загорелись.

— Настолько хорош?

— Невероятно прекрасен, — поправила подруга.

— Колетт! — осуждающе воскликнула я.

— Что? — небрежно вопросила она. Невероятно! Моя подруга потеряна для меня, потому что эта предательница уже успела запасть на Джейми. — Только слепой не увидит, насколько он красив.

— Божечки! — радостно захлопал в ладоши Оливер. — Опиши его.

— Нет! — вскричала я.

— Высокий, о-о-очень, широк в плечах, крепок в бедрах, — Коко задумчиво тронула губу, и ее лицо приобрело мечтательное выражение. — А какая у него задница, м-м-м-м, так бы и потрогала эти булочки, — я ахнула, краснея до корней волос. Господи Боже, что творится с этой женщиной? — У него большие серо-голубые глаза, пухлые губы, волевой подбородок, выразительные скулы, и такой взгляд, — она прикрыла веки, — знаешь, такой чарующий, глубокий, проникновенный, словно он уже заранее знает всю твою подноготную и склоняет к греху.

Я закрыла глаза, не в силах вынести это прямое попадание. Он был таким, каким его описала Коко, и перед мной вновь встало его лицо, ямочка на щеке, вскинутая бровь. Передернувшись, я буквально выбежала из комнаты, направляясь в ванную, чтобы принять наконец-таки душ и стать нормальным человеком. Когда холодная вода ударила по коже, я съежилась и вскрикнула, а потом, спустя какое-то время, расправила плечи и улыбнулась, ощущая, как вместе со струями уходит все мое напряжение, мысли о Джейми, как они блуждают возле моих мечт и целей. Я намылила волосы шампунем, в нос ударил аромат ягод, отчего мои губы расплылись в улыбке. Я обожала вещи с приятным запахом, нюхала свои духи несколько недель в магазинах прежде, чем купить их, месяцами выбирала шампуни и маски для волос. Поменяв холодную воду на горячую, я учащенно задышала, с восторгом наблюдая за клубившемся паром, а затем нанесла немного скраба на свою кожу и смотрела на то, как частички завораживающе перекатываются под моей ладонью.

Убедившись в своей чистоте, я вышла из ванной, наткнувшись на парочку девочек со своего потока, поздоровалась с ними, а затем подошла к зеркалу и протерла его, видя в нем свое отражение. Я улыбнулась ему. Ну что за красотка! Ладно, шутка; я люблю себя, но не настолько. Промокнув полотенцем волосы, я нанесла на них масло и сыворотку, делающую их послушными, после чего помыла руки и достала крем для лица. В этот момент я увидела знакомое лицо в зеркале, из-за чего чуть не выронила банку из рук, а она стеклянная на секундочку. Я вновь взглянула в зеркало, думая, что мне привиделось, но нет, там действительно было ее отражение, и она смотрела на меня. Я обернулась. Перед мной стояла Альма, разглядывая с ног до головы. Ее взгляд остановился на моем лицо, и она широко улыбнулась, подходя ко мне. Бог мой, разве можно быть такой красивой? Ее черные волосы волнами спадали на загорелые плечи, лицо без макияжа было еще красивее, чем с ним.

— Привет! — Альма радостно притянула меня к себе и расцеловала в обе щеки, едва касаясь их лицом, а затем взяла меня за руку. — Какая же ты красивая!

Я стушевалась. Почему-то ее присутствие напрягало меня, все внутри желало смыться отсюда.

— Привет, — улыбнулась в ответ я, — спасибо. Ты сама невероятно привлекательна.

Ее глаза загорелись, и я немного расслабилась. Может быть, я чересчур осторожна? Может быть, она и правда рада видеть меня. «С чего это вдруг?», — раздался в голове голос.

— Ты ведь учишься на стоматологическом, верно?

— Ну да. А что?

— Я просто хотела сказать, что мы теперь будет часто встречаться здесь.

Я недоуменно взглянула на нее, не понимая, почему она говорит это.

— Я учусь на юридическом, и нас на время ремонтных работ определили сюда. Я живу в конце вашего крыла.

У меня ком встал в горле. Что? Что-о-о-о-о?! Твою мать! Это значит…, значит…, значит, что Джейми…будет появляться здесь…, причем достаточно часто… Каких же усилий меня сейчас стоило держать улыбке на лице и не закричать от гнева!

— Правда? — наигранно рассмеялась я. — Как я рада! Джейми всегда был моим другом, нет, даже братом! и я буду так счастлива быть ближе к его девушке. Мы ведь как семья!

Помните сказку, где девушку в знак благодарности за кувшин с водой ведьма сделала так, что из ее рта выпадали розы, драгоценности и прочие чудесные вещички, стоило только ей заговорить? Ей Богу, из моего выпали бы жабы и дохлая рыба, настолько мои слова были пропитаны ложью.

— Я ведь даже не знала, что у него есть кто-то знакомый здесь. Джейми скрытный, вечно все хранит в тайне, — пожаловалась Альма, — Из его друзей лично я знакома только с Эйденом, который приезжал сюда пару недель назад на несколько дней. Он такой хороший! — ОХРЕНЕТЬ. Этот козел приезжал сюда и даже не зашел ко мне? И после этого он звонит мне и говорит, что так соскучился. Я оторву ему голову, когда мы все встретимся в Хейтфорде на зимних каникулах! — Обо всех остальных я узнаю из его телефонных звонков. Было бы классно, если бы мы все познакомились. Я так хочу быть ближе к нему. Я была бы очень рада познакомиться с твоим братом, Темплом, и его девушкой Арвен!

Она считает, что я должна помочь ей в этом? Я? Девушка, которая девять лет сохла по ее парню. Она вообще в курсе, чего хочет от меня?

— Да! Конечно! Я могу устроить такую встречу, — я кивала головой, как китайский болванчик, ощущая такую же пустоту в своей голове, какая была у этой игрушки. Какого черта я творю? — Думаю, они все будут очень рады. — лицо Альмы просияло. — Сколько вы уже встречаетесь с Джейми?

— Семь месяцев.

Меня прям разрывало от вопроса, которые так и просился наружу — сколько?! Ско-о-олько?! Семь месяцев! А я мечтала о его взглядах и розочке от него…

— Я так надеюсь, что это приведет к достаточно серьезным отношениям, — намекнула я, вообще не понимая, почему мой язык выговаривает все эти слова. Я ведь чуть ли не молюсь сейчас, чтобы они расстались. — Понимаешь, Джейми нужна такая девушка, как ты. Уверена, что с тобой он счастлив.

Где мой Оскар? Где мой чертов заслуженный Оскар?! У Леонардо Ди Каприо? Пусть возвращает. Его игра не достойна моей в данный момент. Боже, как, как я вообще все это говорю? Какие серьезные отношения? Какой брак, на который я намекала? Какое к черту счастье с ней? Заклейте мне рот скотчем, пока я не сказала еще что-нибудь лишнее!

Альма радостно запрыгала и накинулась на меня с объятиями, из-за чего мое полотенце, которым я обернулась, чуть не упало на плитку. Схватив за края, я принялась поправлять его, когда послышались чьи-то тяжелые шаги и возмущенные голоса девушек. Я подняла глаза, и в этот момент можно было услышать, как падает моя челюсть, разбиваясь вдребезги об пол этой огромной душевой комнаты. К нам шел Джейми, лукаво улыбаясь, при этом он был полуобнаженным. Из-за отсутствия какого-либо предмета верхней одежды я увидела его мощные плечи и широкую грудь, от одного вида которых у меня буквально потекли слюни. Когда в поле моего зрения оказался пресс, мое сердце пропустило удар, а руки прям зачесались от желания, дотронуться до его прекрасного торса и ощутить гладкость этой белоснежной кожи, твердость мышц. Я попятилась и облокотилась на раковину оттого, что мои ноги подогнулись. Его черные штаны обтягивали крепкие длинные ноги и сидели достаточно низко, чтобы открыть вид на то, что заставляло меня мечтать о большем — невольно кровь закипела в венах, в груди появилось жжение, а все тело сотрясла дрожь. Невозможно выглядеть настолько роскошно и быть при этом запретным плодом. Искушающим запретным плодом.

Он обратил на меня дразнящий взгляд, словно понимал, какой эффект оказывает не только на меня, но и на других девушек, стоявших позади него и пялившихся ему в спину. Я осознавала, почему их рот оставался открытым, почему им так сложно было отвести взгляд, почему их грудь учащенно вздымалась — Джейми был невероятно сексуален сейчас. Да и, впрочем, как всегда. Я старалась дышать ровно, отвела от него взгляд и перевела его на Альму, губы которой изогнулись в томной улыбке.

Джейми подошел к нам, обхватил Альму за талию и привлек к себе для поцелуя. Он действовал умело, совмещая в одном акте нежность и грубость, ласку и жесткость, она же давала ему полную власть над собой, позволяя Джейми вести ее и получать удовольствие. Его руки скользнули вдоль ее ноги и сжали бедро, отчего она даже застонала. Это было настолько впечатляюще и завораживающе, что я не могла перестать смотреть на это и уйти, потому что представляла себя на ее месте, ощущала на себе все прикосновения рук Джейми, чувствовала вкус его губ.

Наконец он оторвался от нее, запечатлев короткий поцелуй на щеке Альмы, и прижал ее к себе со спины, отчего они теперь оба уставились на меня. Их взгляды красноречиво говорили о том, что я здесь явно лишняя, что им хочется заняться совершенно другими делами. Я сжала ноги, ощущая, как меня сотрясает желание. Это какой-то абсурд.

— Привет, — улыбнулся Джейми.

— Привет, — поспешно ответила я. — Что ты делаешь в женской душевой?

— Хочу принять душ, — пояснил он. — Что-то не так?

— Это женская душевая. Для тебя найдется место в мужской. Она в другом крыле.

— Оу, извини, пожалуйста, — встряла Альма, хохотнув. — Мы знаем, просто привыкли принимать душ вместе.

О как. Почему бы и нет? В женской душевой? В моей душевой… Кажется, Бог решил меня уничтожить. Я схватилась за край полотенца, боясь, что оно может не выдержать моего учащенного дыхания, и это не ускользнуло от взгляда Джейми. Он посмотрел на мою руку и игриво спросил:

— Ты хочешь присоединиться?

Я ошеломленно открыла рот, не зная, что сказать.

— Очень смешно, — выдавила я, умоляя мою кровь не приливать к щекам.

Я не вынесу этого позора.

— Расслабься, я всего лишь балагурю, — хохотнул Джейми и толкнул меня в плечо.

Когда его ладонь коснулась моей кожи, меня будто парализовало. Надо сбежать отсюда, срочно, если я хочу остаться живой.

— Уверена, твой брат надерет ему задницу, стоит Джейми только коснуться тебя, — рассмеялась Альма. — Ладно, это была шутка.

На самом деле она права. Если Темпл узнает, что Джейми предложил такое и даже в шутку, он приедет сюда из Нью-Йорка и сожрет его с потрохами.

— Извини, это была глупая шутка, — виновато произнес Джейми.

— Ничего страшного, — театрально улыбнулась я, собирая свои вещи. — Я, пожалуй, оставлю вас одних.

— Ты очень внимательна, — признательно выдохнула Альма, прижимаясь к Джейми.

Я наспех кинула баночки в косметичку и выронила одну из них: она закатилась под тумбочку, и мной было принято решение оставить ее там, лишь бы спастись от этого чудовища.

— Но крем! — воскликнула Альма.

Джейми поцеловал ее в плечо, отчего она благоговейно вздохнула.

— Потом заберу, — бросила я, чуть ли не выбегая из ванны.

— Валери, стой! — закричала Альма. Я остановилась, но не обернулась, слушая, как грохочет в груди сердце. — Джейми хоть и большую часть проводит в общежитие, у него есть дом. Мы хотим организовать там вечеринку на следующей неделе, наверное, ближе к выходным. Ты придешь?

Я кивнула головой, сдерживаясь, чтобы не убежать.

— С радостью, — выдавила я, скрываясь за стеной.

— Приводи своих друзей с собой! — добавил Джейми

Я открыла дверь, дрожа всем телом, но не от холода, а от чувств, и последнее, что я услышала перед тем, как выйти из душевой, — радостный визг Альмы, сменяющийся стоном, и рычание Джейми.

Глава 7

Я смотрела на небо и считала облака, которые проносились по нему с молниеносной скоростью. Ветер раскачивал деревья, срывал с людей головные уборы и, как очевидно, гнал облачка вперед.

— Этот похож на аиста, — прищурив глаза, сообщил Оливер, а затем сделал глоток из кружки. От его ароматного зеленого чая извиваясь шел пар. Я присмотрелась, пытаясь найти там черты аиста, но упорно видела дятла.

— Это дятел, — сказала я.

Я обхватила чашку с капучино, предвкушая толстый слой пенки, прихлебнула немного и счастливо улыбнулась, наблюдая за тем, каким мечтательным становится выражение лица Оливера.

— О чем ты думаешь? — спросила я, замечая, что веснушек на его лице стало больше.

Разбросанные по всему лицу, мягкие и такие солнечные, они навевали мысли о лете, о нашей поездке с Оливером и Коко в Майами, где мы три недели валились на пляже под палящим солнцем, каждые два часа намазывая на себя солнцезащитный крем, плавали в море, играли в волейбол, по вечерам жарили зефир в огне и слушали, как милый парень в компании своих друзей поет под гитару. Оливер всегда напоминал мне о чем-то хорошем в моей жизни: его большие глаза кофейного цвета были такими яркими, такими завораживающе красивыми, что часто я не могла оторваться от них, заразительная, добрая и душевная улыбка всегда вселяла в меня надежду на лучшее, а его каштановые вьющиеся волосы, которые я часто перебирала, когда он лежал у меня на коленях и рассказывал о новых знакомствах или о людях, оставшихся в его прошлом…

Я любила своего друга всем сердцем. Иногда я думаю: что было бы, если бы на моем пути Оливер не повстречался бы? Я бы определенно чувствовала бы какую-то утрату, пронося ее через всю жизнь, потому что таких, как Оливер, нет на свете. Душевный, добрый, веселый, умеющий сострадать, верный — с ним тебе не страшно ничего. Он был рядом в то время, как меня рвало в туалете клуба, потому что я напилась. Это был мой первый день, когда я приехала сюда и окончательно поняла, что больше не увижусь с Джейми и навсегда останусь сестрой его друга. Оливер был рядом, заботливо вытирая мое лицо, давая возможность выплакаться в его плечо, а затем отвез к себе в общежитие, где я провела несколько дней в его объятиях. Он готовил еду, кормил меня с рук, смотрел со мной «Сумерки», когда большинство ненавидело фильм и морщилось при одном его упоминании, выгнал соседа, попросив его дать нам несколько дней, поил меня горячим какао и пел на ночь песни. Кстати говоря, голос у него ангельский.

Сердце сжалось, и я ущипнула его за щечку, а затем, когда он мило ойкнул и засмеялся, обняла, чувствуя, что моя родственная душа рядом. И так будет всегда. Я надеюсь.

— Ты такой сладкий, — умильнулась я.

— О-о-о-о, ты моя булочка с корицей! — воскликнул он, накрыв мою ладонь своей.

— Вы такие милые, — усмехнулся Тибо, садясь рядом с нами. — Меня прям сейчас стошнит.

Мы захохотали. У Тибо был перерыв на обед. Он поставил на стол тарелку с пастой в сливочном соусе и большую миску овощного салата, набросился на еду и буквально за считанные минуты уничтожил все, что было. Нам оставалось только наблюдать за этим с открытым ртом. Удивляться, здесь, конечно, нечему, ведь Тибо огромный, ведет достаточно активный образ жизни, успевает учиться, работать и состоять в университетской хоккейной команде. Мы были на половине матчей, держали в руках плакаты с его именем и призывом «порвать всех уродов из Ада» и искренне болели за друга, который был в позиции защитника, нередко забрасывающего шайбы в ворота противника. Ну не мужчина, а скала! Вы только посмотрите на эти мускулы!

Я тронула его бицепсы, и он криво улыбнулся, допивая воду из бутылки, после чего приобнял меня за плечи и откинулся на спинку стула.

— Орел, орел! — вскричал Оливер, давясь чаем.

Тибо кинул в него смятую салфетку, но он вовремя увернулся, злорадно рассмеявшись. От Тибо так вкусно пахло, что я прижалась к его шее, с восторгом вдыхая в себя аромат этих прекрасных духов. Умопомрачительный мужчина: трудолюбивый, смелый, отзывчивый, готовый всегда прийти на помощь — он никогда не бросит, будет топить за тебя и ради тебя. Как Коко еще может сомневаться в отношениях с ним? Как она может выбирать других, когда есть Тибо? Эти вопросы остаются для меня загадками.

— Как у вас дела? — спросил он. — Слышал, вы были на заезде.

Я поджала губы, а Оливер в ужасе округлил глаза.

— Значит, все-таки слухи правдивы, — хмыкнул Тибо.

Он взглянул на меня, но я будто потеряла дар речи: смотрела на него, хлопая ресницами, и пыталась понять, что именно Тибо сейчас сказал. Слухи? Какие слухи?

— О чем ты? — спросил Оливер.

— Говорят, что Валери знакома с Сатиром, — Тибо медленно повернул ко мне голову, подмигнул и сказал то, что выбило у меня почву из-под ног: — а еще, что она с ним спала и их связывают достаточно тесные отношения.

— Я и Джейми? Я…спа…ла…с… Са…Джей…, - я даже не могла выговорить это, все время запинаясь на его имени. Язык заплетался так, словно я его отморозила или мне в него вкололи два шприца анестезии. — Ты что такое говоришь?!

— Я как раз ничего не говорю. А вот они, — он незаметно обвел пальцем всех, — только и говорят о тебе и Сатире с тех пор, как ты вошла сюда.

Оливер ошеломленно открыл рот, демонстрируя пломбы, которые появились у него буквально несколько дней назад. Гадский кариес. Я обхватила его подбородок и притянула к себе, всматриваясь в зуб, который мне не нравился. Неаккуратная работа.

— Кто тебе делал зубы? Почему тебе не смогли подобрать пломбу такого цвета, как у твоей шестерки? Зуб белый, а пломба желтая.

Тибо прыснул со смеху, а я продолжала дальше искать изъяны, вытесняя из головы все, что было сказано до этого.

— Ты реально хочешь сейчас обсуждать зубы, когда тут судачат о тебе? — прошипел Оливер, мягко обхватив мою руку.

— Ну да, — вскинула бровь я. — Открывай рот.

— Нет! Мы должны об этом поговорить.

— Я не хочу ни о чем говорить, — смотря на его рот, произнесла я.

Мне не хотелось принимать эту реальность, не хотелось думать, что сейчас здесь есть люди, обсуждающие меня и Джейми, с которым нас ничего не связывало, кроме многолетней дружбы этого человека с моим братом.

— Чтобы потом после очередной пьянки ты взорвалась, а потом снова копила в себе это? — глаза Оливера гневно вспыхнули. — Нет уж!

Это правда. Потом я взорвусь, разражаясь всем этим дерьмом и рыдая в это время в туалете.

— Ты ничего не хочешь рассказать, милая? — тихо спросил Тибо, толкнув меня в локоть.

Я сложила руки параллельно друг другу и спрятала в них красное от стыда лицо. Ну почему все складывается именно так?

— Он друг моего брата, — сказала я.

Мы замолчали. Тибо положил ладонь на мое плечо и сжал его, Оливер ласково погладил мои волосы.

— И это все? — Я отрицательно покачала головой. — Если ты не хочешь об этом говорить, я все пойму, — поспешно сказал Тибо, а затем положил свою голову на мою.

— Все хорошо, — произнесла я. Для меня поддержка Оливера и Тибо была бесценна. Я подняла голову, посмотрев на своих друзей, а затем открылась им: — Я была влюблена в него девять лет. Пару месяцев назад мне показалось, что я наконец его забыла, впустила в свою жизнь новых людей, знакомилась с парнями, активно общалась с ними, завела отношения с Виктором, но встреча с Джейми заставила меня усомниться во всем этом, — я тяжело вздохнула, отводя взгляд, — в себе. Я не могу перестать думать о нем, не могу не вспоминать наши встречи, его лицо, глаза, тело. Самое ужасное — я хочу его.

Я покраснела и ощутила себя ужасно опустошенной, потому что то, что я отрицала все эти дни, стало правдой ровно в тот момент, когда оно перестало существовать только в моей голове. «Зачем ты это сделала? — раздался голос в моей голове. — Они осудят тебя, не поймут». Страх, словно уродливый червяк, стал разрастаться и превращаться в огромного монстра, но тут Тибо обнял меня, воркуя и успокаивая:

— Ты переживаешь тяжелое время. Я восхищаюсь тем, как ты справляешься, как держишься, хотя искушение столь велико, — он провел ладонью по моей щеке. — Ты не виновата, что учишься здесь, что тебе приходится видеться с ним, что из-за этого старые чувства вновь вспыхивают. Ты живой человек, и это нормально. Ты не машина, чтобы сдерживать себя, — он взял в ладони мое лицо. — Только пойми: перед тобой сейчас есть настоящее в лице Виктора, которому ты очень сильно нравишься. Я ни в коем случае не говорю, что тебе нужно через силу быть с тем, кого ты не любишь, но я думаю, тебе следует дать ему шанс. Посмотри, что из этого получится, и если тебе не понравится, если ты утвердишься в мыслях, что этот человек тебе не подходит, то смело отпускай и продолжай искать свое счастье. Жизнь все расставляет на свои места.

Я благодарно сжала его ладони, ощущая, как все внутри наполняется верой в лучшее будущее.

— Спасибо. Мне было очень важно услышать эти слова.

Я чмокнула его в щеку и обняла Оливера, когда в кафе зашел Виктор. Я улыбнулась при виде него. С взъерошенными волосами и в помятой рубашке он был похож на обычного человека, а не на ангела, как это было обычно. Я так не хочу его ранить, так не хочу сделать ему больно…

Он отыскал меня среди всех и поспешил к нам. Я встала и кинулась в его объятия, а он закружил меня и прижался губами к моим, одаривая мягким поцелуем, попадающим прямо в сердце. Он действовал нежно: перебирал мои волосы, пропускал их сквозь пальцы, гладил тыльной стороной ладони шею, отчего по ней пробегались мурашки. Невозможно быть таким милым, таким, что разрывается сердце от непередаваемых чувств. Я взглянула в его глаза и почувствовала, как трепещет от волнения мое сердце, как оно наполняется нежностью к этому человеку.

— Я безумно за тебя переживал, — сообщил он. В его взгляде отчетливо читалась грусть. — Коко толком не сказала, чем ты болела, поэтому я принес тебе все лекарства сразу…, - Виктор на второй день передал Колетт пакет с препаратами от всего, чего только можно было. — Извини, что меня не было рядом, — понизил голос он.

Я провела ладонью по его щеке, отчего веки Виктора затрепетали, и прошептала:

— Спасибо. Спасибо, что ты есть.

На его лице появилась ослепительная улыбка. Он идеальный. Правда. Виктор повернулся к Тибо и Оливера, поприветствовал их, а после сел на стул, притянув меня к себе. Я приземлилась на его колени и почувствовала неловкость, так как не совсем привыкла совершать такие жесты. Для меня это все ново. Мои предыдущие отношения продержались два месяца прежде, чем мы расстались, и это было в старшей школе. Я виделась с Джастином каждый день в школе, он дарил мне цветочки, хотя прекрасно знал, что я не любитель их, ходил со мной гулять по паркам Хейтфорда, где мы прятались от моего брата и его компашки. Те весь город держали и держат до сих пор под контролем. Благодаря Джастину я начала жить половой жизнью, правда секс у нас был всего два раза, и то он не сразу нашел вход. Пришлось «вешать» таблички с указателями. Тогда я узнала, что он такой же профан в сексе, как и я. Было печально, ибо я надеялась хоть чему-то научиться прежде, чем меня засосет взрослая жизнь.

После Джастина я знакомилась с парнями, но дальше двух-трех свиданий дело не заходило. Безусловно, многие из них предлагали переспать в первую же встречу, но я была против. Я слишком трепетно отношусь к своему здоровью, чтобы ложиться под незнакомого человека, у которого, возможно, куча венерических заболеваний. Буэ.

— Ты уже приметил место для практики в какой-нибудь стоматологической клинике? — спросил Тибо у Виктора.

Тот кивнул, выпив немного капучино из моей чашки и поморщившись.

— Не люблю капучино, — быстро сказал он. — Да, я буду практиковаться у своего отца.

Мы все кивнули головой, но на долю секунды на лице Тибо появилась усмешка. Я вообще знала, что Тибо не особо любит Виктора и Мартина, но мне никогда не были известны причины этой неприязни. Виктор повернулся ко мне и подмигнул.

— Круто, — сказал Тибо, убрав назад заплетенные в косички волосы.

— А ты будешь играть в этом году в хоккейной команде? — спросил Виктор.

— Да. Через неделю возобновляют тренировки, так что видеться с вами я не смогу так часто, как сейчас.

Ну бли-и-и-ин. Меня это расстроило. Я люблю Тибо, как своего брата, и мне важно видеть его каждый день. К нам подошла Дакота, которая тоже работала здесь официанткой.

— Всем привет, — поздоровалась она своим мелодичным голосом. — Тибо, так что насчет твоей знакомой?

Тибо почесал переносицу.

— Она не сможет. Завал на учебе.

— Жаль, — поджала губы Дакота. — Ну ладно, всем хорошего дня.

— Спасибо, и тебе, — хором ответили мы.

— Что за девушка? — обратилась к другу я.

— У нас есть вакантное место официантки. Не можем никого найти. График не всем подходит.

Я задумалась: может это судьба?

— Во сколько начинается смена и во сколько заканчивается? — спросила я.

— Начало в 16:00, конец в 22:00, но нужно будет остаться до 23:00, чтобы привести все в порядок.

— Я согласна, — я откинулась на спинку стула и победно улыбнулась.

Да, мне нужна эта работа: она поможет отвлечься, займет мое время, я буду часто проводить время с близкими мне людьми, а еще мысли о Джейми канут в Лету. Идеально. Лицо Тибо засияло, и он широко улыбнулся.

— Ты серьезно сейчас? — спросил Оливер.

— Да.

— Но тебе ведь не нужны деньги.

— А я не ради денег устраиваюсь.

— Но как же наши посиделки? — с щенячьими глазами произнес он.

— Вы сможете приходить сюда, — я вытянула губы в трубочку.

— Но и мы с тобой теперь будем видеться реже, — сказал Виктор, и я повернулась к нему.

— Мы всегда можем встречаться после 11 вечера, а вообще ты можешь помогать мне здесь после десяти.

Виктор пустил смешок и покачал головой.

— Уговорила.

Я захлопала в ладоши и посмотрела на Тибо.

— Ну что, я тогда поговорю с начальством о собеседовании, и ты придешь к нам завтра, чтобы они могли поговорить с тобой лично. Хорошо?

— Без проблем.

Виктор встал.

— Ну что, мы с тобой идем?

Я последовала за ним, обняла своих друзей и взяла Виктора за руку, получив в ответ поцелуй. Встав на носочки, я потянулась к нему, обвивая шею руками, когда послышался звон колокольчика, что означало, что в кафе новый посетитель.

— Ну все, мы пошли, — бросила я, хватая свою сумку и поворачиваясь к Виктору, когда мой взгляд уперся в Джейми.

Откуда он взялся?! На нем были черные свободные джинсы, серая футболка с v-образным вырезом, открывающая вид на его многочисленные татуировки, цепь свисала с переднего кармана штанов и заканчивалась в заднем, акцентируя внимание на его сильных ногах. Я шумно выдохнула, прячась за Виктором, потому что понимала, что не в силах выдержать встречу с этим человеком. Он подошел к кассе, что-то заказав, а затем облокотился на стойку, достав смартфон.

— Чего мы ждем? — невинно спросила я у Виктора, который вовсю пялился на Джейми.

Я повернулась к Оливеру и Тибо: первый с ужасом смотрел на меня, второй ухмылялся, глядя то на Виктора, то на Джейми. Вот паршивец. Надо срочно уходить отсюда. Срочно! Я уже чувствую, как накалился здесь воздух. Ей Богу, мне уже дышать здесь было нечем. Я потянула Виктора за рукав рубашки, но тот даже не шелохнулся, и тогда я решила ущипнуть его, что сразу привело моего парня в чувство.

— У нас свидание, а ты стоишь посреди кафе и тянешь время, — я толкнула его вперед.

Еще пять шагов, и мы будем на свободе. Пять гребаных шагов! Ага, удача как ненавидела меня всю жизнь, так и продолжает делать это дальше, обходя стороной и кроя матом.

— Валери? — раздался рядом знакомый голос.

Вот паразит. Не мог сделать вид, что не видел меня? Я повернулась и нервно рассмеялась, не зная, что делать. Этот урод стоял перед мной во всей красе, грозя залить светом своего великолепия, в котором и так плавился весь окружающий мир, и смотрел на меня так, словно ничего не случилось. Ну да, ничего и не случилось, просто Джейми родился на этот свет, чтобы устроить для меня ад на Земле. Почему он родился именно в Хетфорде? Почему стал другом именно моего брата? Как бы было легче, если бы я не знала этого паразита. Бесит!

— Привет, Джейми, — пискнула я.

Виктор потянул меня к себе, но было поздно: Джейми наклонился и поцеловал меня в щеку, отчего я забыла, как следует дышать, думать, жить… Ноги подогнулись, но Джейми вовремя обхватил меня за талию, не давая упасть. Этот урод сведет меня в могилу. Помяните мое слово! Вот, здоровье уже барахлит, хотя мне всего лишь двадцать один. Что дальше? Бог его знает, но, если рядом все это время будет ошиваться Джейми, долго мне не жить.

Виктор прижал меня к себе, отчего Джейми пришлось отступить. Он криво улыбнулся, глядя на моего парня, я же чувствовала себя крайне неловко, лихорадочно ища способы сбежать отсюда. Ну что за напасть такая…

— Что ты здесь делаешь? — с угрозой в голосе обратился Виктор к Джейми.

Тот медленно перевел на него взгляд и одарил снисходительной улыбкой.

— То же, что и все другие, наслаждаюсь вкусным капучино и хорошим сервисом.

В этот момент к нему подошла Дакота и отдала его стаканчик с напитком; Джейми открыл крышку и пригубил немного, с наслаждением закрывая глаза, что навело меня на одну очень пошлую мысль: интересно, когда он достигает пика с Альмой, на его лице появляется такая же блаженная улыбка? Тряхнув головой, я сделала пару вдохов и выдохов, стараясь успокоить свою бурную фантазию и забыть сцены, которые возникли перед глазами, но было поздно — внизу живота разливалось тепло и спиралью затягивалось желание. Какой кошмар…

— Нам пора идти, — промямлила я, сделав шаг в сторону двери, но не тут-то было.

— Куда идете?

Я уставилась на него, хлопая ресницами, а Виктор удивленно хохотнул.

— Тебе-то какая разница? — выступил он вперед, явно желая вмазать Джейми по его самодовольной фантазии.

Тибо встал со стула на тот случай, если действительно завяжется драка, Оливер пискнул, зовя меня по имени. Еще пару мгновений Джейми улыбался, прихлебывая кофе, но, как только поставил его на стол, схватил Виктора за ворот рубашки и грубо притянул к себе, изменившись в лице.

— Мне есть дело, потому что ты встречаешься с ней, — он кивком головы указал на меня. Виктор накрыл своей ладонью его руку и сжал, пытаясь отцепить от себя, но хватка Джейми была мертвой.

— Джейми, пожалуйста, — взмолила я, вцепившись в его рукав.

Он посмотрел на мою руку, затем на Виктора и, понизив голос, угрожающе предупредил:

— Если с ее головы упадет хотя бы один волосок, я заставлю тебя об этом пожалеть. Ты меня понял?

— Не тебе учить, как мне обращаться с моей девушкой! — рявкнул Виктор.

— Джейми! — вскричала я.

— Ты меня понял?! — продолжил он.

Тибо встал рядом с ним, но не предпринял никаких шагов для того, чтобы успокоить их, Оливер подошел ко мне сзади и потянул в сторону, боясь, что мне может прилететь от двух.

— Не надо учить меня, — с расстановкой произнес Виктор, зло улыбаясь ему в лицо, — что мне делать с Валери.

— Ты меня услышал, — беспристрастно заявил Джейми, в мгновение ока переместив руку на горло Виктора и сжав его так, что моему парню пришлось ударить несколько раз Джейми по ладони. — Я не повторяю свои слова дважды.

Отпустив его, Джейми взял свой кофе и поцеловал меня в лоб на прощание, а затем молча вышел из кафе, оставив нас в том дерьме, которое заварил сам.

Глава 8

Как-то раз, когда я прогуливала очередной урок математики из-за того, что совершенно ее не понимала и даже ненавидела, мною был открыт неизведанный лес Хейтфорда. Я считала, что знала этот город наизусть, потому что родилась в нем, все детство провела на его улицах, изучая новые места, когда он расширялся, но оказалось, что есть место, о котором я понятия не имела. Мне было тогда четырнадцать. Я наткнулась на протоптанную тропинку в лесу около нашего дома, и она уходила все дальше и дальше, простираясь на пятнадцать километров вперед. Схватив из тайника фонарь, я шла по ней, открывая для себя небольшую речку, протекавшую в лесу, участок с растущими соснами, которых у нас не было, а также многочисленную мошкару, атаковавшую меня на протяжении всей дороги. Спустя несколько часов, я вышла к заброшенному зданию, доселе мне неизвестном, и поразилась его масштабности и жуткой красоте. Я подошла к нему ближе, ощущая, как дрожат мои колени одновременно от страха и восторга первого открытия, изучала это сооружения, отмечая каждую деталь. Здание было длинным, настолько длинным, что мне не хватило бы и нескольких дней, чтобы исследовать каждую комнату, узкие башенки, которых было достаточно много, устремлялись ввысь, шпили на крыше этих башенок делали их визуально еще длиннее и прибавляли им изящности, темный камень с готическими фигурами придавали ему что-то мистическое, жутковатое, таинственное и притягательное, а витражные окна с невероятно красивыми пейзажами и портретами Девы Марии и Иисуса Христа цепляли и уносили в неизведанные миры. Долгое время я не могла оторваться от них, погружаясь в каждую картину, стараясь прочувствовать все эмоции, которые они дарили, но, когда перед мной предстала последняя, я вошла внутрь здания через центральный вход, отмечая, что изнутри оно было совсем другим.

Определенно кто-то влиятельный обратил внимание на это здание, потому что помещения были отремонтированы и отделаны в современном стиле, а также оснащены крутой техникой и качественной мебелью. Здесь даже имелась кухня. Я подошла к барной стойке, которая стояла неподалеку от нее, и чуть приоткрыла дверцу, борясь с назойливым голос в моей голове, твердившим, что мне стоит немедленно покинуть здание ради своей собственной безопасности. Проигнорировав его, я полностью открыла дверцу, отмечая разнообразие алкоголя, от которого бар буквально ломился, взяла бутылку виски и присмотрелась к этикетке, где были написаны условия хранения и срок годности. Ничего не смысля в алкоголе, я положила бутылку обратно, встала и пошла дальше, как вдруг заметила коридор, темный, жутковатый, без единой лампочки. Ну и как же по-другому? Мне стало интересно, что там. Страх смешался с любопытством, побуждая меня двинуться дальше, узнать, что там, и я, собственно, сделала это. Включив свой фонарик, я пошла вглубь коридора, шарахаясь каждой тени и любых скрипов, которых было до ужаса много. Через несколько минут, а может и десятков минут, я поняла, что потерялась: везде был кромешный мрак, и мой фонарь, дышавший на ладан, уже давал сбой из-за разряженной батарейки, что навело меня на одну прекрасную мысль — я умру здесь, и никто об этом не узнает. Серьезно. Это были мои первые мысли.

После этого я подумала о том, что являюсь полной идиоткой, которая рискнула собственной жизнью из-за гребанного любопытства. Когда я смотрела фильмы ужасов вместе с Темплом, а точнее за его спиной, прикрывая уши и глаза, то всегда просила героиню, которая решала зайти в какое-нибудь заброшенное здание, туда не идти. В тот день я была той самой тупой героиней, считающей, что у нее девять жизней. Увидев перед собой дверь, я решилась подойти к ней и дернуть за ручку, открыв для себя комнату, отделанную плиткой, успевшей где-то сломаться, где-то покрыться плесенью, а где-то блестеть полосами крови в свете моего фонаря. Ужас накрыл меня с головой, и на несколько минут я застыла, совершенно отказываясь верить в то, что это кровь, но кресло с порванными ремнями, переноска с многочисленными инструментами, которые также валялись на полу, заставили меня усомниться. Я уже хотела закрыть дверь, когда услышала тихий голос за спиной, прямо возле уха:

— Бу.

Нужно было видеть, как я подпрыгнула, ударилась головой об дверь, заорала, уронила фонарь, сломав его, ввалилась в комнату и упала на пол, сшибая переноску с инструментами, которые оказались рядом со мной, перед этим громко звеня и пугая еще больше. Сердце упало в пятки, затем оказалось в горле, и я уже успела попрощаться с жизнью, когда произнесла:

— Я не боюсь тебя!

Это было сказано скорее для себя, чем для того, кто тогда, как мне показалось, посягал на мою жизнь. Эти слова придавали мне храбрости.

— А следовало бы, — раздался рядом бархатистый голос, вызвав у меня смешанные чувства.

Тогда я подумала: «Ну вот, вляпалась ты в очередное дерьмо, из которого больше нет выхода. Доигралась. Главное, чтобы ты страдала не долго». Рука неизвестного человека коснулась моего плеча, и я вновь закричала, отбиваясь изо всех сил, но хватка была мертвой. Кто-то резко поставил меня на ноги, а затем подергал фонариком перед лицом, отчего я зажмурилась и выставила вперед ладони, пытаясь спрятаться от яркого света. Раздался рокочущий смех, достаточно знакомый мне по посиделкам моего брата с его друзьями, по хоккейным играм, по велосипедным гонкам, по рождественский сборам. Страх отступил, освобождая место для восхищения, упоения и ликования. Неужели это был он?

Привыкнув к свету, я вновь взглянула на человека, убравшего фонарик чуть в сторону, и перед мной предстало лицо знакомого человека, чей цепкий взгляд блуждал по мне, чьи губы расплылись в проникновенной улыбке.

— Джейми, — облегченно выдохнула я.

Он наклонил голову в сторону, как только услышал свое имя из моих уст, и спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Я не сразу ответила, думая, как бы сказать помягче, что просто ворвалась в это здание, не зная ничегоо нем… Хотя стойте, а он что здесь делал?

— У меня к тебе ровно такой же вопрос, — выпрямилась я.

Он изучающе смотрел на меня, затем подошел достаточно близко, чтобы наши губы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга и поднял руку, кладя ее мне на голову. Я нахмурилась, не понимая, что он делает, как Джейми потянул меня к себе, отчего в моей голове роем вспыхнули разного рода мысли: он хочет поцеловать меня? Зачем он сокращает расстояние между нами? От меня вкусно пахнет? Я ведь сегодня утром мыла голову? Я уже успела закрыть глаза в предвкушении чего-то невероятно захватывающего, когда услышала:

— Ну вот и все.

Я быстро открыла веки, смотря на Джейми, в руке которого лежала маленькая белая личинка какой-то гусеницы, и заорала так, как никогда еще в своей жизни не кричала, а затем выбежала из комнаты, совершенно не разбирая дороги. Через несколько минут я врезалась в какую-то стену и распласталась на полу, ощущая, как пульсирует мой лоб. Ей Богу, я видела звездочки в потолке. Рядом раздались спокойные тяжелые шаги, а после нам мной навис Джейми, вновь светя фонариком мне прямо в глаза. Я думала, что он сейчас начнет смеяться и глумиться над моей глупостью, но Джейми опустился рядом на колени, осмотрел мой лоб и, видимо, убедившись, что состояние некритичное, встал. Мне показалось, что он сейчас уйдет, но вместо этого почувствовала на себе его руки, а затем полет вверх — Джейми нес меня по коридору, держа во рту фонарик. Я хотела слезть с него, чувствуя, как щеки заливаются краской стыда, но Джейми сжал меня крепче и подмигнул.

У меня перехватило дыхание. Только тогда я поняла, что нахожусь на руках человека, о котором мечтала уже третий год, которого видела в своих снах, за которым украдкой наблюдала в окно своего собственного дома, когда он приходил к нам в гости и засиживался с Темплом в гостиной. Помню, как пряталась в шкафу своего брата, лишь бы только иметь возможность слушать текучий голос своего любимого, его звучный, раскатистый смех, как подсматривала в щелку, надеясь увидеть хотя бы на мгновение это прекрасное лицо, а затем представлять его в своих грезах перед сном. Я прислонилась к его груди, закрыла глаза и от радости так перевозбудилась, что отключилась через несколько мгновений. Ну мне так показалось. Только потом, в тот же вечер, я узнала в больнице, в палате которой очнулась, что у меня сотрясение мозга.

Сейчас я принципе ощущала себя так же: у меня пульсировал лоб, болел затылок, в голове крутился Джейми, а состояние было такое, будто меня ударили кувалдой. Да, умеет этот паразит испортить вечер. Вот на кой хрен ему нужно было говорить все это Виктору? В жизни не поверю, что Джейми переживает за меня. Он знал, где я учусь, и за все это время ни разу не пришел ко мне, не сказал, что поступил в тот же университет, что и я, что живет в паре километров от меня… Ух, как же я негодую!

Виктор шел рядом, злой, насупившийся и задумчивый. Я понимала его состояние. Если бы ко мне подошла подруга Виктора и начала говорить все, что Джейми успел вывалить на моего парня, я бы долго не разбиралась, сразу дав этой девчонке в нос, чтобы она знала свое место. Мы два взрослых человека, способных справиться со своими проблемами сами, а он лезет туда, куда ему вообще вход воспрещен! Как он вообще посмел подумать, что может так делать?!

Понимая, что ситуацию срочно надо исправлять, я взяла Виктора за руку и остановила его посреди улицы, недолго наблюдая за закатом, окрасившим небо в розовые, красные и фиолетовые тона.

— Я думаю, нам нужно поговорить, — негромко сказала я, надеясь, что Виктор будет рад мирным переговорам. Мне не хотелось ссориться с ним.

Виктор отвел взгляд, когда я посмотрела в его глаза, а затем громко выдохнул и притянул меня к себе, обнимая так сильно, словно боялся, что я куда-то пропаду.

— Я не виню тебя за то, что сказал этот урод, за его поведение. Я понимаю, что ты никак не замешена в этом, понимаю, что ты в таком же замешательстве, что и я. Надеюсь, ты в порядке и все еще хочешь провести этот вечер со мной.

Он растопил мое сердце, сделала так, что мне захотелось накинуться на него с поцелуями и криками, что у меня лучший парень на свете. Ну как можно быть таким внимательным и понимающим? Как? Даже сейчас, когда ему досадили, он думал обо мне… У меня нет слов.

— Я очень хочу провести этот вечер с тобой, — ласково улыбнулась я, запечатлев долгий поцелуй на его щеке.

Виктор смущенно улыбнулся, приобнял меня за плечи и повел вперед.

— Я хочу отвести тебя в одно необычное место, — сообщил он.

— Правда? И в какое? — прикусив губу, спросила я.

— А это секрет, — усмехнулся он.

— Не люблю секреты, — надула губы я.

И как мне совладать с моим любопытством?

— Ну ладно, — нехотя согласилась я, обвив рукой его талию.

Он хохотнул и чмокнул меня в голову.

— Давай мы с тобой пока сыграем в игру?

— Давай.

— Каждый из нас задает друг другу вопросы, и мы честно на них отвечаем, но один раз мы позволяем себе соврать, а потом каждый из нас должен угадать, кто на какой вопрос соврал. Окей?

— Хорошо, — кивнула я.

Виктор повернул направо, и мы оказались в каком-то парке, который я не знала.

— Скажи, ты больше любишь фильмы и сериалы?

— Сериалы, — ответила я. — А ты?

— Фильмы.

— Мой вопрос уже считается вопросом? — пустила смешок я.

Виктор усмехнулся.

— Я дарю тебе еще одну попытку.

— О, как это благородно! — я схватилась за сердце. — Давно ты гоняешь на мотоциклах?

Виктор задумался, засунув руку в передний карман джинсов.

— Уже семь лет.

— Ничего себе!

— Поверь, я не достиг такого успеха за семь лет, какого мог бы.

— Почему?

— Мне не хватает терпения, — криво улыбнулся он.

Один мой знакомый, который тоже гоняет на мотоциклах, отличался тем, что если ставил перед собой цель, то шел напролом, лишь бы достигнуть ее, и мог упорно днями и ночами оттачивать свой навык. Боже, опять эта задница в моей голове. Повертев ею, я постаралась выкинуть все мысли о нем в воображаемую мусорку, запереть и закопать где-нибудь на Аляске.

— И во многих вопросах ты нетерпелив? — провокационно спросила я.

Только глупый не понял бы, на что я намекаю. Я не могу скрывать, что мне было интересно, каков Виктор в постели. Если наши отношения продержать чуть больше, то предполагается, что секс у нас обязательно будет, и мне бы хотелось заранее знать характер этого человека.

— Во многих, — многозначительно улыбнулся он.

— Вот как, — поджала губы я, сдерживая изо всех сил улыбку. — Ну что ж, это прекрасно, — Виктор хохотнул.

— Назови один поступок, за который тебе было очень стыдно.

Я задумчиво прикусила губу, пытаясь вспомнить за какой именно из моих многочисленных глупых поступков, мне было стыдно больше всего. Так, ну я один раз описалась, когда Темпл напугал меня. Благо мне было шесть. Еще я спалила зажигалкой бороду Санте, когда он посадил меня к себе на колени и стал разговаривать с кем-то по телефону достаточно долго, чтобы у меня лопнуло терпение. О, точно…

— Один раз мой брат меня очень разозлил. Тогда Темпл начал встречаться с Арвен, своей девушкой, и поступил с ней так, что даже мне хотелось разбить ему лицо. Не представляю, что там было с Билл (это ее прозвище). В один день к нам завалилась вся его компашка…

— Включая Джейми, — поинтересовался Виктор.

— Да, включая Джейми, — осторожно ответила я. — И они что-то обсуждали. Темпл попросил маму Арвен, которая работала у нас прислугой, приготовить для всех напитки, ну и я решила ему отомстить за его девушку.

— И как ты это сделала?

— Я налила слабительное всем в бокалы.

— Всем?! — ошеломленно спросил Виктор, смеясь во весь голос.

— Ну да, — улыбнулась я. — Правда, Зейну я добавила меньше, чем остальным, потому что он самый благородный из них.

— Почему всем, если виноват был только твой брат?

— Они ничего не сделали, чтобы остановить его. Кстати, после тех напитков вся эта компашка долго не могла выйти из туалета.

Виктор загоготал во все горло, а я широко улыбалась, радуясь, что смогла рассмешить своего парня так, что он сейчас буквально складывался пополам.

— Господи, ты просто чудо!

Он схватил меня в охапку и закружил, отчего я завизжала и громко рассмеялась. Так легко, непринужденно и весело мне не было давно, и я была очень благодарна Виктору за это. Он не пытался опустить меня вниз, все так же держа в руках, отчего я возвышалась над ним, и смотрел в глаза, мягко, сладко. Я обхватила руками его голову и прижалась губами к его виску, становясь на мгновение такой сентиментальной, что даже навернулись слезы. Просто это был такой нежный, чувственный момент, когда весь мир перестает существовать для вас, когда ваши взгляды сосредоточены только на вашем партнере, когда сердце пропускает удар оттого, что объект воздыхания находится в такой близости от вас.

— Назови три своих положительных качества и три отрицательных, — сказала я, когда все-таки очутилась на земле.

Виктор не на шутку задумался, сворачивая с длинной аллеи, по которой мы шли, и заводя меня в какие-то дебри. Я прижалась к нему сильнее, так как мне не хватало парочки фонарей, которых здесь конечно же не было.

— Давай я начну с отрицательных? Их у меня не так много. — предложил Виктор, и я кивнула в знак согласия. — Я мстителен, — для меня это прозвучало как выстрел и заставило насторожиться. — Это не так, что если мне перешли дорогу, то я должен найти этого человека и что-то с ним сделать. Нет. Просто если кто-то делает больно человеку, который очень важен для меня, я сделаю так, чтобы он пожалел.

Это проясняет ситуацию. Я ведь тоже такая. Даже ради Билл заставила своего брата провести на толчке добрых два часа, да и всю компашку в придачу.

— Это все?

— Пожалуй.

Я усмехнулась.

— А я смотрю, у тебя хорошая самооценка.

— Стараюсь, — криво улыбнулся Виктор.

— Продолжим про положительные?

— Хм-м-м, ну, я добрый, честный, справедливый.

— Неплохо, — моя бровь взлетела вверх. — Так значит, я имею дело с добрым, — я понизила голос, — честным и… справедливым?

Виктор сузил глаза и лукаво улыбнулся.

— Да. Хочешь испытать это на себе? — хрипло спросил он.

— Ну может быть, когда-нибудь…

Я невинно прикусила губу и вильнула попой, отмечая, что его взгляд был в это время прикован к этой части моего тела.

— Чертенок, — выдохнул он, привлекая меня к себе.

— Есть такое дело.

Виктор раздвинул ветви деревьев, и мы вышли с ним к какому-то небольшому деревянному домику, в окнах которого свет не горел. Я насторожилась.

— Где мы? — спросила я, чувствуя, как от игривого настроения в считанные секунды ничего не остается.

— Ты никогда не слышала про это место? — спросил он, идя вперед, и потянул меня за собой, но я стояла как вкопанная.

— Нет, ничего.

Мне было не до шуток. Это место навевало на меня ужас.

— Здесь классно, — поспешил успокоить меня Виктор, — Мы тут часто бываем компаниями, — увидев на моем лице отражение страха, Виктор приблизился ко мне и поцеловал в лоб. — Я никогда не причиню тебе вреда, — он взял меня за руки, — никогда не сделаю тебе больно.

Все внутри меня хотело сейчас согласиться с ним, успокоиться и пойти в этот чертов домик, но чувство страха крепко-накрепко засело в голове, ужас буквально циркулировал по телу вместе с моей кровью.

— Нет, пожалуйста. Мы можем вернуться? — спросила я, пятясь.

— Валери, — умоляюще выдохнул Виктор.

— Пожалуйста! — отчаянно прошептала я, изо всех сил сдерживая слезы.

Господи, я не хочу это вспоминать, не хочу думать о том, что было, но эти треклятые воспоминания, как тараканы, наводнили мою голову, вспыхивая, словно лампочка в ночи. Я побежала обратно, петляя между многочисленными тропами и аллеями, по которым мы шли с Виктором, как почувствовала на себе его руку.

— Пожалуйста, давай вернемся обратно домой, — дрожащим голосом попросила я и прикрыла рот в надежде, что всхлипы не вырвутся из моей груди.

— Что тебя так напугало? — спросил в панике Виктор, хватая меня за руку, но я вырвала ее из его ладони.

— Я хочу домой, — снова прошептала я, идя вперед и зажмуривая глаза.

— Ты можешь объяснить, что случилось?! — повышая голос, допытывался Виктор.

— ТЫ МОЖЕШЬ ДОВЕСТИ МЕНЯ ДО ДОМА ИЛИ НЕТ?! — вскричала я.

Виктор остановился, глядя на меня во все глаза, а я все-таки расплакалась, чувствуя, как вновь страх пожирает меня, как вновь темнота поглощает меня, лишая света. Стало трудно дышать, и я опустилась на корточки, делая глубокие вдохи и выдохи, стараясь привести мысли в порядок и избавиться от этих чувств, пожиравших меня изнутри. Тошнота внезапно накатила на меня, отчего я в панике вскочила и побежала к ближайшему кусту в надежде, что это скоро закончится. В ушах стоял звон цепей. Тех самых.

— Валери? — испуганно встал рядом Виктор, положив руку мне на спину.

Слава Богу, еда не покинула мой желудок.

— Обними меня, — глухо прошептала я и закрыла глаза. — Просто обними.

Виктор сжал меня в объятиях, и я на некоторое время почувствовала себя защищенной. Такой я была только тогда, когда рядом был брат или кто-то другой из Шестерки (его друзей). Мы молча пошли по той же дороге, каждый пребывал в своих мыслях, размышлял о том, что произошло. Незаметно мы вернулись в мое общежитие, которое было освещено многочисленными фонарями. Я ненавидела темноту и всегда спала с ночником. Виктор поцеловал меня на прощание, но я ответила ему достаточно холодно, желая поскорее оказаться в собственной постели и спрятаться под одеялом, как делала это в детстве всякий раз, когда мне было страшно.

Поднимаясь по лестнице на нужный этаж, я шарахалась каждого звука, чуть не налетела на пару, которая спешила в комнату, и успела их здорово напугать своим видом, отчего они стали спрашивать, не нужна ли мне какая-нибудь помощь. Отделавшись от них, я села на ступеньки лестницы, провела так несколько минут, делая специальные упражнения, которые мне советовал мой психотерапевт, кое-как успокоилась и наконец оказалась в нужном мне коридоре, практически доходя до своей комнаты, когда услышала чей-то кашель. Обернувшись, я увидела Джейми, прислонившегося к стене в нескольких шагах от меня.

— Чего тебе? — безразлично спросила я, смотря на свою дверь. — Твоя комната дальше.

Я намекала на комнату Альмы.

— Я знаю, — негромко отозвался он. Его тягучий приглушенный голос обволакивал меня. — Почему ты так поздно?

Я резко повернула голову, испепеляя его взглядом.

— Ты совсем охренел?! — грубо спросила я. — Какая тебе разница, во сколько я пришла? Какого черта ты вообще ко мне привязался?!

Лицо Джейми стало жестче, взгляд потемнел, спина выпрямилась, отчего наша разница в росте стала еще заметнее. При моих ста шестидесяти десяти сантиметрах я чувствовала себя карликом рядом с ним, едва доходя до его плеч. И то на каблуках.

— Большая разница. Ты не просто уличная девка…, - холодно ответил он, но я его прервала.

— А кто я?! Кто?! Сестра твоего друга? Так ты не обязан следить за мной! Я тебе никто, как и ты мне, так что иди нахрен со своими замашками и исчезни с моих глаз, — меня настолько выбесил сегодняшний день, что я решила спустить всех собак на Джейми. — И НЕ СМЕЙ СЛЕДИТЬ ЗА МНОЙ! — заорала я, наплевав на то, что могла разбудить кого-то.

Зря я это все сказала. Джейми двинулся ко мне, отчего пришлось идти назад, пока в спину не уперлась чья-то дверь, и, прижав меня к ней достаточно сильно, поставил руки по обеим сторонам, преграждая любой путь к бегству. Наклонив голову так, что я могла почувствовать аромат его духов даже не дернувшись, Джейми хладнокровно посмотрел мне в глаза. В голове все смешалось, бабочки заполонили все внутренности, мурашки гуляли вдоль тела, чувствуя себя, как рыба в воде. Замечательно. Одно потрясение за другим. Почему бы и нет?

— Я не позволю кому-либо так разговаривать с собой, — понизив голос, сказала он. — Мы взрослые люди и можем решить все мирным путем.

— Да иди ты нахрен, — бросила ему я, совершенно не ожидая того, что он может сделать такое: Джейми схватил меня за кончик языка и чуть потянул его вниз, смотря то на него, то на меня.

— Милая, Темпл бы расстроился, если бы узнал, что ты позволяешь себе так разговаривать со старшими, — он опасно приблизился ко мне, отчего я вжалась в дверь еще сильнее, жалея, что не могу раствориться в ней. Невыносимо быть в такой близости от этого человека и ничего не чувствовать при этом. — Я думаю, тебе необходимо следить за своим маленьким грязным язычком.

Когда он произнес последние слова своим бархатистым низким голосом, пробирающим до мурашек, я на мгновение прикрыла веки, едва сдерживая рвущийся наружу стон. Джейми отпустил меня и облизнул те пальцы, которыми держал мой язык, отчего я тихо вздохнула, чудом держась на ногах. Это было так чувственно, что я готова была кончить прямо здесь и сейчас. Невероятно…

— Ты устала, поэтому возвращайся к себе в комнату. Поговорим с тобой завтра, хорошо?

Я кивнула головой, не в силах что-либо сказать и буквально вбежала в свою обитель, громко захлопнув дверь и прижавшись к ней. Мозг отказывался осмыслять то, что сейчас произошло, ровно, как и сердце. Я была под таким впечатлением, что едва дошла до кровати, как сон накрыл меня с головой, унося в свои серо-голубые владения.

Глава 9

Я проснулась, испытывая такую жуткую головную боль, будто вчера выдула две бутылки рома, смешав их с виски, мартини и водкой. По идее я вообще-то после такого должна буду двинуть кони, но в моем воображении мне просто становится плохо. Перевернувшись, я уставилась на Коко, которая красила губы кроваво-красной помадой, и спросила:

— Сколько сейчас времени?

— Почти семь утра, соня, — усмехнулась она, а затем принялась подправлять края губ, где помада легла неровно.

Я вскочила с кровати.

— О Боже, я проспала все на свете! Почему ты не разбудила меня?!

Я принялась лихорадочно искать принадлежности для душа и готовить одежду, скомканно лежавшую в шкафу. Вывалив все наружу, я достала джинсы и серую водолазку с небольшим пятном сбоку в самом низу. Ничего страшного, заправим и ничего не будет видно.

— Я подумала, что у тебя была тяжелая ночь, после которой нужно отдохнуть, — подмигнула она, помогая мне собраться.

— Какая еще тяжелая ночь? — фыркнула, хватая расческу и выбегая из комнаты.

Я «летела» в душ, как угорелая, прекрасно понимая, что все кабинки будут сейчас заняты, и, увидев девушку, которая тоже спешила в мой персональный хамам, пошла на опережение, едва не сбив бедную с ног. Вот уродство! Вбежав в душевую, я на ходу разделась, закидывая все в шкафчик, и вот уже дошла до пижамных штанов, когда немного насторожилась, понимая, что ноги «девушки», стоявшей перед мной в кабинке, выглядят немного мужскими и не по-женски волосатыми. Нет, вы не подумайте, что я против, когда девушки не бреются — ее тело — не мое дело — , но они были слишком уж волосатыми. Таких мне еще не довелось повстречать. Я отпустила резинку штанишек, медленно подняла взгляд вверх, отметила, какими длинными были ноги «девушки», застопорилась на заднице, полушария которой выглядели как два хорошеньких, надутых до предела мячика, затем на сильной спине с проступающими под кожей мышцами, а после на знакомой татуировке в форме трикветра, которая находилась ровно на задней стороне шеи. Черт!

Я закрыла себе рот руками, стараясь двигаться достаточно тихо, чтобы остаться незамеченной, когда мимо меня прошла та самая девушка и, увидев Джейми в женской душевой, заорала во все горло, отчего он повернулся. Я тоже закричала, закрывая глаза руками и выбегая из душевой, поздно сообразив, что все это время нихрена ничего не видела. Неудивительно, что в следующую минуту мой лоб точно пришелся в чью-то дверь, а тело распласталось на полу. Господи, дежавю какое-то. Кое-как встав, я побежала вперед, к своей комнате, под взгляды моих любопытных соседок, которые явно не понимали, что в нашей душевой завелся паразит, отравляющий нашу спокойную жизнь. Врываясь в комнату, я проигнорировала озадаченный взгляд Коко и юркнула под одеяло, все еще находясь под впечатлением от увиденного.

О Господи, как теперь развидеть это? Как забыть то, что теперь навеки отпечаталось в моей памяти? Перед глазами стояла эта упругая пятая точка Джейми, перекатывающиеся мышцы, татуировка, мокрые волосы. Он точно сведет меня в могилу… Коко сорвала с меня одеяло и присела на краешек кровати.

— Что случилось? — поинтересовалась она, и ее идеальные брови сошлись на переносице. — У тебя взгляд как у полоумной.

Я взглянула на нее, пытаясь привести в норму свое учащенное дыхание. Может быть, я все еще сплю? Я начала щипать себя, делая это еще так больно, что даже взвизгнула пару раз. Кстати, интересно, а какова на ощупь его попка?

— Что ты делаешь? — она ударила меня по руке, а затем схватила мои запястья, удерживая от дальнейших попыток доказать себе, что мне это все приснилось. — Совсем с ума сошла?!

В этот момент к нам ворвалась Саманта, которая жила ровно напротив нашей комнаты. Ее белокурые волосы взметнулись вверх, когда она подпрыгнула, и опустились, когда ее пятая точка приземлилась на моей кровати. Господи, теперь я акцентирую внимание и на ее заднице… Коко права: я схожу с ума.

— Девочки, лучшее, что с нами могло произойти, — ремонт в общежитии юрфака и их переезд к нам!

Ее голубые глаза вспыхнули, и она закатила глаза, обмахиваясь импровизированным веером из бумаги формата а4. К нам ввалилась еще парочка наших соседок, забыв закрыть дверь.

— Я дам ему во всех позах, стоит этому бесу только попросить! — радостно воскликнула Аманда.

— У него такое тело! — задыхалась Кристен. — Вы бы видели, какой у него член!

А-а-а-а-а-а-а! Я схватила подушку и накрыла ею голову, не веря, что весь этот абсурд происходит именно здесь и сейчас. Это какой-то трындец. Умоляю вас, я не хочу знать, какой у него член! Или все-таки хочу?

— Да что случилось?! — взорвалась Коко. — Про какой член вы говорите?!

Оглушительная тишина накрыла комнату и длилась несколько минут, из-за чего я решила, что все девочки исчезли из нашей комнаты, оставив в покое мою раненую психику, но стоило мне убрать подушку, как Аманда тут же выпалила:

— Сатир мылся в нашей душевой, совершенно не стесняясь демонстрировать свои прелести!

Коко ошеломленно открыла рот, переводя взгляд на меня, на что я, покраснев до корней волос, снова накрылась одеялом и попыталась выкинуть из головы все, что увидела и услышала за сегодняшнее утро. Ага, щас-с-с, получи-распишись, как говорится.

— Сам Сатир? — приглушенно спросила Коко. — Голый? У нас в душе? Вы точно ничего не перепутали?

— Да нет, — захихикали девочки, — его подружка живет в паре комнат от нас, поэтому он здесь частый гость. У них есть дурная привычка мыться вместе, поэтому этот черт часто зависает в нашей душевой, а не в своей.

Знаете, что самое ужасное? Джейми даже понятия не имеет, сколько сейчас, в наше время, когда цены растут как на дрожжах, стоит лечение у психотерапевта. А он мне понадобится после увиденного сегодня, а вдобавок и услышанного.

— Валери! — укоризненно воскликнула Саманта, сдирая с меня одеяло, — почему ты никогда не говорила, что знакома с таким…., с таким…, хм-м-м…

Она все пыталась подобрать нужное слово, когда на помощь пришла Коко, закинувшая ногу на ногу:

— Ты хотела сказать… Аполлоном?

Глаза Саманты вспыхнули, Аманда и Кристен закивали головами.

— Какое хорошее сравнение! — воскликнула Саманта. — Он ведь и вправду походит на Аполлона.

Коко понимающе улыбнулась при виде меня и вскинула бровь, как бы провоцируя, но я, будто набрав в рот воды, сидела и смотрела на этих тупоголовых девиц, сохнувших по моему бывшему объекту воздыхания. БЫВШЕМУ. Именно БЫВШЕМУ. Главное, самой поверить в это. Ну за что мне такое наказание? За что?! Почему я должна слушать этих куриц, которые говорят о Джейми так, словно он единственный красивый мужчина на нашей планете? Это ведь не так! Есть мой брат, по которому сохла вся школа, а Дебора (двоюродная сестра Джейми) даже рвала волосы на своей голове, стоило ему только взглянуть на неё. А чего только стоит Зейн? Этот турок сводил с ума добрую половину Хейтфорда своими небесно голубыми глазами и идеально отточенным лицом. О нем мечтали даже замужние женщины, регулярно забирающие своих уже взрослых детей из школы, чтобы украдкой посмотреть на Зейна. Что уж тут говорить, тогда давайте вспомним и Рафаэля — охренительного испано-итальянского мафиози с глазами цвета насыщенного виски. Пф-ф-ф, девочки и мальчики нашей школы дрались за место в его кровати. Парни мечтали, чтобы он был на их стороне, а девушки молились в часовне, чтобы тот оказался по их части. М-м-м, а Харви?! Этот брутальный мачо, похожий на Бред Питта, имел такое лицо и такую фигуру, что невозможно было смотреть и не думать о том, как же это все будет выглядеть и ощущаться в постели. Ну и конечно же нельзя упомянуть и Эйдена с его глазами цвета летнего леса и улыбкой падшего ангела. Мои одноклассницы умоляли меня стащить хотя бы одну его футболку или любой другой предмет одежды, чтобы они прикоснулись к божественному. Идиотки.

Вот и все. Точка. Джейми не единственный красавчик на Земле, просто девочки все это время либо были слепыми, либо не отрывали взгляд от пола. Да и вообще, вы моего Виктора видели? Джейми рядом с ним даже не валялся!

— Валери, как ты сама на него не запала? — спросила Кристен, подозрительно глядя на меня. — Если бы я была на твоём месте, то времени зря терять не стала.

Смешно. Очень смешно. Оборжаться и не встать. Тупая курица. Я встала, быстро достав зубную пасту и выдавив ее на щетку, а затем сказала, повернувшись ко всем:

— Я скорее стану лесбиянкой, чем западу на него.

И пока их головушки не сообразили что к чему, я стремительно вылетела из комнаты, злобно засовывая щетку в рот и яростно чистя ею зубы. Идя по направлению в туалет, который находился в соседнем помещении от душевой, я увидела Джейми, выходящего из неё в одном полотенце. Вода стекала по его груди, продолжая путь вдоль рельефного живота и исчезая в краях махровой материи. Я тяжело сглотнула, чувствуя, как разливается внизу живота тепло. При виде меня он широко улыбнулся, приблизился, но я, проигнорировав его и стараясь не смотреть на это прекрасное полуобнаженное божество, показала ему средний палец и прошла мимо. Урод. Провалиться бы тебе под землю. Джейми лишь усмехнулся, пожал плечами и бросил мне вслед:

— Кто-то сегодня не в духе!

— Да чтоб ты в аду горел! — злобно промычала я, чуть не поддавшись пеной от зубной пасты.

Ходит, соблазняет, не даёт нормально жить, вечно крутится у меня в мыслях, занял нашу душевую, эту милую комнату, где я люблю предаться мыслям о прекрасном, отпускать злость и обиду, наполняться светлой энергией… Теперь даже со вселенной не поговоришь спокойно. Тряхнув головой, я выплюнула в раковину пену и принялась мыть рот, когда перед глазам вновь пронеслось его тело. Боже, дай мне сил. Я хотела его, невероятно, безумно, до одури; хотела чувствовать его на себе, гладить нежную кожу и ощущать жар этого потрясающего тела, отдаваться ему днём и ночью… Невыносимо жить, зная, что этого никогда не будет. Плеснув холодной воды себе в лицо, я принялась яростно умываться, ощущая себя бессильной и беспомощной, словно маленький котёнок, оказавшийся в большом мире, полном акул.

С Джейми сейчас я чувствовала себя небезопасно, ощущала ужасную тревогу, потому что понимала, что ещё одно такое потрясение, и я сорвусь. Но мне нельзя: у него есть девушка, у меня есть парень. Джейми — прошлое, которое не смогло быть моим настоящим, Виктор — будущее, ставшее явью. Я не хочу вновь оказаться той, что безответно любит и бегает за парнем, когда он видит в тебе не девушку, а младшей сестру друга. Такой, как Джейми, не смотрит на таких малолеток, как я, потому что ему интересны девушки, как Альма, способные свести с ума одним взглядом, мимо которых нельзя пройти не обернувшись вслед. Взглянув на себя в зеркало, я грустно улыбнулась и сказала:

— Ты будешь счастлива. Обязательно будешь. Но только не с ним. Пойми это уже наконец.

***

Мы вновь открыли знакомые нам двери, услышали звон колокольчика и увидела прекрасное лицо Тибо, губы которого растянулись в улыбке. Подойдя к нему, я крепко обняла его, щелкнула по носу, а затем запечатлела на щечке короткий поцелуй. Как же я по нему скучала! Оливер заключил в объятия Тибо, они о чем-то пошутили, а после мы сели за единственный свободный угловой столик в кафе.

— Вам как обычно? — спросил Тибо.

Оливер кивнул головой, а я схватила лежащее рядом меню и решила немного изменить привычный мне рацион питания, выбрав омлет со шпинатом и ягодный смузи. Через час у меня состоится собеседование, и я жутко волновалась, совершенно не понимая, как себя вести, что говорить, а о чем следует умолчать. Когда Тибо поставил перед нами тарелки и стаканы, я поблагодарила его и приступила к трапезе, однако через пару минут поняла, что кусок не лезет в горло.

— Почему ты так переживаешь? — поинтересовался Тибо, взяв одну дольку огурца из моей тарелки.

— До этого я никогда не работала, как следствие, не бывала на собеседованиях, и теперь я жутко переживаю, что могу сделать что-то не так.

Оливер взял меня за руку и успокаивающе улыбнулся:

— Ты ж моя булочка с корицей, не переживай так! Я уверен на сто процентов, что ты порвёшь их всех там и они ещё долгое время будут вспоминать тебя!

— Нет, ну если она выложит им весь свой запас матерных слов, то они действительно будут ее долгое вспоминать, — хохотнул Тибо, и я шутливо ударила его в плечо. — Нет, ну разве я не прав? Эту девушку не стоит злить, если не хочешь услышать пару ласковых в свой адрес.

К моему удивлению Оливер засмеялся и кивнул:

— Что есть, того не отнять.

— Ах вы, предатели! Да как вы можете так говорить? Когда я в последний раз ругалась матом?

Оливер захлопал ресницами и невинно произнёс:

— Например, сегодня утром.

Я открыла рот, чтобы опровергнуть это заявление, но ничего не смогла сказать, потому что он был прав.

— Значит, ты все-таки ругалась сегодня матом, — ухмыльнулся Тибо, за что получил от меня ещё один удар в плечо. — И кто же тебя так взбесил?

— Иди в задницу, — послала его я и, чтобы не отвечать на этот совершенно глупый вопрос, набила рот омлетом, который теперь с трудом могла разжевать.

— О, все плохо, оказывается, — покачал головой Тибо и обратился к Оливеру. — Ты обладаешь такой информацией?

Оливер сделал последний глоток своего айс американо, а затем несколько раз кивнул и поддался вперёд, говоря шепотом:

— Она видела в душе Сатира. Сегодня утром, — он ещё сильнее понизил голос и заговорщически подмигнул, — абсолютно голым.

Тибо присвистнул и, захохотав, потёр ладони, я же взглядом метала молнии в Оливера, надеясь, что он исчезнет отсюда прежде, чем я доем омлет и двину ему по лицу. Предатель.

— Ну и как тебе его задница? — поинтересовался Тибо.

— Мне плевать, какая у него задница. Вы можете не задавать мне эти глупые вопросы? — недовольно спросила я.

— Хорошо, без проблем, — легко сдаваясь, хихикнул Тибо. — Я умываю руки.

Я устало вздохнула, сделала глоток смузи и откинулась на спинку стула, заметив в окне Коко, которая шла с каким-то незнакомым мне парнем. Смуглый, темноволосый и голубоглазый — первое, что я отметила, когда они вошли в кафе. Хорош собой, но все равно не сравнится с Тибо. Последний явно превосходил его по всем внешним данным. Коко громко рассмеялась, когда они подошла к нашему столику, поприветствовала всех поцелуем в щеку и представила нам своего друга:

— Романо, познакомься с моими друзьями: Валери, Оливер и Тибо, — Романо пожал каждому из нас руку, затем снова встал возле Коко. — Романо — мой парень.

Ещё пару секунд, и мои глаза превратятся в яйца Бенедикт. Что она сказала? Ее парень? Какого черта я ничего о нем не знаю тогда?! Ошеломлённо смотря на свою подругу и на Тибо, лицо которого изменилось и посерело, я сделала несколько больших глотков смузи, чувствуя, как от напряжения у меня пересохло во рту. Что не день, то какой-нибудь случай. И почему я до этого жаловалась, что скучно живу? Тибо слабо кивнул.

— Рад познакомиться.

Однако в голосе радости не было. Он встал и, ничего не сказав, исчез в служебном помещении, оставив нас вчетвером. Коко, будто ничего и не заметив, предложила Романо сесть за наш столик, а сама ушла к витрине, где хранились тортики и пирожные. Мы молчали, не зная, что сказать, Оливер смотрел то на меня, то на стаканчик от кофе, и нашёл в себе силы первым начать диалог, когда раздался звонок. Сообразив, что звонили мне, я поспешила достать телефон из сумки и посмотрела на экран, где высвечивалось имя Темпла. Я показала указательный палец, прося минуту, и вышла из кафе, отвечая на звонок.

— Привет! — радостно воскликнула я.

Вместо приветствия, я услышала оры Темпла и Арвен.

— Нет, я должен с ней поговорить! — услышала я.

— Она взрослая девушка и сама разберётся со своей личной жизнью! Ты не должен вмешиваться!

— Она моя младшая сестра! Алло?!

Ну наконец-то. Я уже подумала, что вечеринка пройдёт без меня.

— Ты почему так разбушевался? — хохотнула я. — Айрис что-то натворила?

Я услышала, как тяжело дышит мой брат.

— Айрис натворила? А ты про себя ничего не хочешь рассказать?! — рявкнул он.

Я насупилась, не понимая, о чем он говорит.

— Что за козел к тебе клеится?

Про какого из козлов он говорит, интересно? Ладно, шутки в сторону.

— Ты про что вообще? — я поморщилась, услышав его ругань, а затем разозлилась. — Нихрена себе! Меня шлепал за такие слова, а сам даже не церемонится и кроет всех матом!

— Я старше тебя, малявка, — прошипел он. — Где ты была вчера вечером?!

Эм, я что-то совсем ничего не понимаю. Откуда он узнал, что я вчера вечером была не в общежитии?

— Тебе какая разница?

— Я ведь могу и приехать к тебе, если ты не ответишь, — злорадно бросил он. Черт, попахивает палевом. — Кто такой Виктор?! Как ты с ним познакомилась?!

Что-о-о-о? Вот это поворот. Подождите, откуда мой брат узнал про Виктора? Он следит за мной? Подбросил жучок в сумочку или комнату, когда приезжал сюда со мной летом? Нет, это должен быть кто-то живой, желательно похожий на человека. В голове всплыло только одно имя — Джейми. Вот троглодит!

— Тебе Джейми рассказал, да?! — вспыхнула я.

— С чего ты взяла? — отнекивался Темпл. — Ты так и не ответила на мой вопрос, — чуть более мягко добавил он.

— Все понятно! — разъяренно прорычала я. — Этот самонадеянный идиот решил рассказать тебе, чем я занималась вчера вечером! Хочешь узнать, что я делала?! Трахалась с Виктором!

Сбросив звонок, я заорала во все горло, наплевав на испуганных прохожих, ударила себя несколько раз по бедру и поспешила в своё общежитие, чтобы разобраться с этим гавнюком. Ну держись, Джейми. Тебе не жить.

Глава 10

Поднимаясь на свой этаж, я прислонилась к стене, пытаясь избавиться от отдышки и решая в своей голове, что мне необходимо возобновить тренировки. Кошмар, чувствую себя каким-то сухофруктом, из которого выкачали воду и оставили умирать на солнце. Когда я все-таки оказалась там, где прятался этот гавнюк, мне показалось, что у меня отказывает печень, но ярость клокотала в груди. Оттолкнувшись от стены, я стремительно пересекла коридор и остановилась напротив нужной двери, забарабанив по ней так, что бедная готова была сойти с петель. Она резко открылась и показалась Альма, которая удивленно смотрела на меня. На ней были черные классические брюки, обтягивающие ее округлую попу, белая шифоновая рубашка, подпоясанная на талии, и лакированные лодочки. Фу. Она носит кожаные вещи. Никогда не понимала людей, которым плевать на страдания животных. Неужели нельзя купить аналог, с помощью которого мы положим конец убийствам зверей, особенно ради красоты?

— Что-то случилось, Валери? — спросила она. — Вид у тебя такой, будто ты готова надрать кому-то зад.

Я нервно рассмеялась, резко заправив прядь волос за ухо, а затем, переминаясь с ноги на ногу, облокотилась на косяк двери. Она поймет, что что-то не так, если я спрошу у нее про Джейми прямо сейчас.

— Хм, знаешь…, - я запнулась, пытаясь что-то придумать, — у меня сломался фен…, вот, и…, короче, ты не одолжишь мне свой?

Заставлю Джейми принять ванну и брошу этот фен ему в воду. Поделом ему.

— Да, — расплылась в улыбке Альма, — конечно. Хочешь проходи.

Она шире открыла дверь, и я нерешительно вошла внутрь, отмечая, что комната была в идеальном состоянии. Справа на белой на стене, возле которой стояла одноместная кровать с синим покрывалом, висели календарь, планер (ежедневник) с многочисленными записями и пара фотографий. Я прошла чуть дальше, пока Альма копалась в шкафу, и увидела висевшую на спинке стула кожаную куртку Джейми, а также его духи, которыми он пользовался с 16 лет, «Scilly Neroli» от бренда «Atkinsons». Сердце сжалось при виде всего этого. Я отвела взгляд, стараясь ни на чем не концентрироваться, чтобы не заметить еще какие-нибудь детали, которые заставят меня пожалеть о том, что я пришла сюда.

Альма вытащила фен, положила в пакетик и отдала его мне.

— Спасибо, ты меня выручила, — театрально улыбнулась я, выходя из комнаты.

— Обращайся. Всегда рада помочь, — она заключила меня в объятия.

Я не совсем была к этому готова, поэтому не сразу ответила на столь широкий жест, но, спохватившись, обняла ее в ответ и успела спросить прежде, чем закрылась дверь.

— Ты не знаешь, где Джейми?

— У него сейчас практика, — ответила она, собирая в хвост свои шелковистые волосы. — Ты что-то хотела?

— Нужно кое-что узнать у него, — криво улыбнулась я. — А в какой аудитории у него практика? — Альма объяснила мне, и я, причмокнув от предвкушения, потерла ладони, — Ладно, встретимся еще.

Мне было плевать, что она сказала напоследок, поэтому я поспешила в свою комнату, кинула фен на кровать и устремилась в наш корпус, где предположительно проходила практика Джейми. Я убью его, сотру в порошок, заставлю пожалеть о том, что он полез в мою жизнь. Пар буквально вылил из ноздрей, руки сжимались в кулаки, ногти впивались в кожу — во мне клокотала ярость. Почему он считает, что имеет право звонить моему брату и наговаривать ему на меня? Почему он считает, что может вот так просто управлять моей жизнью, делая это через Темпла? Мне двадцать один — я совершеннолетняя!

Оказавшись напротив двери, ведущей в аудиторию, в которой был Джейми, я постучала и просунула в помещение голову, увидев огромное количество голов и нескольких мужчин на трибуне. Среди них был и Джейми. Я затаила дыхание, поймав себя на мысли, что хоть этому человеку идет абсолютно любая одежда и мне уже даже пришлось свыкнуться с этой мыслью, элегантный костюм-тройка темно-синего цвета, белая рубашка и черные туфли убили меня наповал. Я не могла отвести взгляд, все время пялясь на него. Держа одну руку в кармане брюк, а другой жестикулируя, он о чем-то спорил со стоявшим напротив него парнем, который также был одет в костюм. Во главе всего этого процесса стоял мужчина зрелого возраста (профессор, видимо), который сидел за столом и наблюдал за дебатами. Я не могла расслышать, о чем они говорят, изредка улавливая какие-то отрывки с невероятным количеством терминов, значения которых не знала. Оставалось только наблюдать за Джейми. Не могу сказать, что это занятие не вызывало у меня восторга.

Да, все внутри меня еще бушевало, но этот полубог сводил меня с ума одним своим видом. Раздались возгласы и аплодисменты, когда профессор ударил молотком по столу и прочитал запись, сделанную на бумаге а4. Джейми победно улыбнулся, подошел к оппоненту, у которого было кислое выражение лица, и пожал ему руку. Я замерла, пригвожденная его взглядом, когда Джейми спустился с трибуны и, направляясь к своему месту, заметил меня. Остановившись, он посмотрел на Брендона, показал что-то ему жестом, затем обратился к преподавателю и направился ко мне. Матерь Господня! Захлопнув дверь, я скрылась за углом, пытаясь привести учащенное дыхание в норму и успокоить бешенное сердцебиение, когда услышала:

— Бу.

Подпрыгнув, я громко закричала и схватилась за сердце, а затем накинулась на Джейми, довольно улыбающегося.

— Хей, прекрати! — хохотнул, хватая меня за запястья.

— Идиот! — вскричала я. — Какого хрена ты творишь?!

— Прекрати орать. Так же оглохнуть можно, — усмехнулся он, смотря мне в глаза. Я затаила дыхание, осознав, в какой близости стояла сейчас от него — его руки до сих пор были на моих. Я готова была умереть от смеси счастья и гнева. — Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? — тихо переспросила я, со свистом втягивая воздух. — Что я здесь делаю… КАКОГО ХРЕНА ТЫ ЛЕЗЕШЬ В МОЮ ЖИЗНЬ?! — проревела я. — КАКОГО ЧЕРТА ТЫ…

Я не успела «договорить», потому что Джейми заткнул мне рот ладонью руки, прижав к стене, осмотрелся и, убедившись, что никого нет, прошипел:

— Ты в своем уме?!

О, да этот индюк решил сегодня оторваться по полной… Ну что ж…

— Я-то в своем уме, а ты нет! — рявкнула я, скидывая его руку. — Почему ты рассказал Темплу, что я вчера гуляла с Виктором?

Джейми открыл рот, но тут же захлопнул его, не сразу сумев ответить. Ага! Пойман на месте преступления! Он нахмурился, а я, полностью освободившись от его хватки, ударила Джейми в грудь.

— Тебя слишком долго не было, — холодно ответил он. — Я забеспокоился.

— И потому позвонил Темплу?! — скорчила я гримасу, вновь ударив его в грудь. — Темплу, который живет в Нью-Йорке?! Что за чепуху ты мелешь?! Даже если бы на меня кто-то нападет, он физически не успеет оказаться здесь и помочь мне!

В коридоре послышался шум шагов, мимо нас прошел какой-то студент, который, благо, уткнулся в телефон и не увидел нас. Я открыла рот, чтобы сказать все, что я думаю о Джейми, но он вновь накрыл ладонью мои губы и, схватив в охапку, ввалился в какое-то помещение, захлопнув за собой дверь. Замечательно. Мы в моповой комнате, полной швабрами и тряпками. Пожалуй, одну из них я засуну Джейми в рот.

— Отпусти меня! —вскричала я, пытаясь высвободиться из его рук, но он лишь сильнее сжал ладони на моей талии и придавил меня к стене.

Его мятное дыхание коснулось моей щеки, и я резко втянула воздух, чувствуя легкое головокружение. Нет, ну это когда-нибудь прекратится? Или мозг так и будет переставать работать при сигнале о нахождении Джейми в радиусе пяти метров от меня?

— Успокойся! — приказал он, и я яростно вскинула голову, пронзая его взглядом.

— Не смей указывать мне, что я должна делать!

— На месте Виктора я бы давно отшлепал тебя за твой грязный язык! — проскрежетал Джейми, стиснув зубы, отчего на его скулах заиграли желваки.

Я ошеломленно открыла рот, чувствуя, как пустеет моя голова. Может быть, я оглохла? Неправильно расслышала слова? Может быть, в английском языке произошли какие-то изменения и теперь эти слова имеют другое значение? Он бы меня отшлепал. Если бы был на месте Виктора… А ему обязательно быть именно на его месте? Просто так сделать этого нельзя? Я мысленно ударила себя по щеке, пытаясь тем самым привести в чувство. Что за чепуха крутится у меня в голове! Я дернулась и поняла, что это было ошибкой, потому что сократила то минимальное расстояние между нами и ощутила на себе тепло его тела.

— Ты не имел никакого права звонить моему брату и рассказывать о моей личной жизни! — гневно бросила я. — Никакого!

Джейми, продолжая удерживать меня одной рукой, другой ослабил узел галстука и шумно выдохнул, словно собираясь с силами. Посмотрев в его глаза, я увидела в них холодную решимость, пробиравшую до мурашек. Придвинувшись ко мне невероятно близко, он отчеканил:

— Я имею полное право лезть в твою жизнь, потому что ты находишься под моей защитой.

Я захохотала во все горло, не веря тому, что услышала.

— Какой, мать твою, защитой?! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?

Опустив голову ниже, Джейми коснулся носом моей щеки, отчего все внутри меня затрепетало, а сердце сделало кульбит. Веки тяжелели, закрываясь сами собой, грудь распирало от жжения и желания, чтобы руки этого человека коснулись ее, ноги дрожали, то и дело подгибаясь. Мой взгляд упал на его чуть приоткрытые губы, блестевшие в свете неяркой лампы, затем опустился ниже, остановившись на шее, на которой сексуально проглядывала вена и виднелась часть татуировки. Я хотела коснуться этого сосуда языком, пройтись им вдоль шеи, прикусывая кожу и оставляя на ней поцелуи. Боже, дай мне сил выдержать такое искушение… Я откинула голову назад ровно настолько, насколько позволяла упирающаяся мне в спину стена, и наши взгляды, полные разных эмоций, скрестились. В них был мой мир. В них было все, что я хотела прожить. Не выдержав такой пытки, я посмотрела в сторону, остановившись на дыре в стене, но Джейми мягко обхватил мою щеку рукой, погладив ее большим пальцем.

Меня словно прошибло током. Стало тоскливо. Это ведь не то, что я себе представляю. Сейчас мне хочется верить, что Джейми делает это, потому что ему нравится касаться меня, потому что он испытывает ко мне чувства, потому что хочет меня. Но это смешно. Джейми годами видел во мне сестру друга, которую он должен оберегать, защищать, а не любить как женщину и желать. Сейчас Джейми именно это и делает, поэтому мое сердце не должно так стучать, мое дыхание не должно так учащаться, желание не должно так туго закручивать внизу живота.

— Я не хочу, чтобы тебе сделали больно, — нежно произнес Джейми, заглядывая в лицо.

— Виктор не сделает мне больно, — сказала я, стараясь придать твердости голосу.

Джейми покачал головой.

— Ты не знаешь его.

— Это ты не знаешь его! — яростно прошептала я, чувствуя, как слезы жгут глаза. — Я счастлива с ним. Я люблю его, — при этих словах Джейми смерил меня взглядом. — И я не позволю тебе вмешиваться в наши с ним отношения, — Джейми резко отпустил меня, сделав шаг назад, и я чуть не упала из-за этого. — Я имею право быть с кем угодно.

Глаза его потемнели, зрачки почти полностью поглотили радужку, желваки вновь заиграли на скулах — он вдруг бросился ко мне, вновь прижав к стене и яростно бросил:

— Ты хоть знаешь, какие девушки его интересуют?!

— И какие же?

— Те, что раздвигают перед ним ноги, стоит ему только пальцами щелкнуть! Ты хочешь стать такой же?

— А кто сказал, что я уже не стала такой?! — прокричала я, громко дыша.

Джейми, ошарашенный моим ответом, сначала отступил, сжав губы, а затем приблизился, ударив в стену кулаком, отчего я испуганно подскочила.

— Ты никогда не будешь такой, ты меня поняла?! — в бешенстве заорал он, вновь ударив по стене. — Ты — Валери Эйбрамсон, дочь судьи и владелицы крупнейших хлопковых плантаций страны, сестра будущего судьи Хейтфорда и будущего генерального директора компании по производству хлопковых изделий! Ты… ты, черт побери, не можешь опуститься до такого уровня и быть подстилкой для какого-то там Виктора Аллена, которому плевать куда совать свой член!

Он яростно схватил свой галстук и швырнул его в сторону, затем открыл ворот рубашки, и тяжело задышал. Его трясло.

— Я буду той, кем захочу быть сама. И если я приму решение быть подстилкой для такого, как Виктор Аллен, — подражая его мимике, хладнокровно произнесла я и собрала волосы в пучок, — значит, я буду той самой подстилкой для Виктора Аллена.

— Черта с два, — злобно рассмеялся Джейми, упёршись руками в стену по обе стороны от меня и тем самым заключив в ловушку, — Ты близко к нему не подойдешь, — угрожающе процедил он.

— А кто меня остановит? — в бешенстве прошипела я. — Даже если не Виктор, я могу трахнуться с любым мужчиной, могу быть чьей угодно подстилкой. Ты меня не остановишь!

— Ошибаешься. Еще как остановлю, — угрожающе усмехнулся Джейми и вышел из комнаты, оставив меня в зловещей тишине.

Глава 11

Раздался хлопок, после которого Коко вытащила пробку из бутылки вина, разливая его по трем бокалам. Вечер субботы мы решили провести вместе, как делали это раньше, сметая с полок магазина разные вкусности, выпивая бокал полусладкого и обсуждая все, что у нас накопилось за неделю. Мы делали это не так часто, как хотелось бы, но сегодняшняя возможность — это дар. Учеба буквально заполонила все, каждый день преподаватели устраивали коллоквиумы, тесты и практические. Мы звали своих друзей и знакомых, чтобы под пристальным взглядом профессоров сделать профессиональную чистку зубов, диагностировать различные заболевания, а иногда даже лечить зубы. Теория и практика смешались и превратились в буйную стихию, разбивая студентов о скалы их неподготовленности.

Откинув голову, я облокотилась на царгу кровати, ощущая из-за работы приятную ноющую боль в пояснице. Вот уже неделю как я работаю в кафе. Все мое время было заполнено ворохом дел, что не давало мне думать о Джейми и позволяло отвлечься, не зацикливаясь на человеке. О нем я не слышала уже больше 10 дней — это одновременно радовало и расстраивало меня. Скажу честно: я хотела, чтобы он был рядом, хотела видеть этого человека каждый день, как это было раньше, когда я еще училась в школе, хотела слушать его раскатистый смех и низкий голос, смотреть в серо-голубые глаза, трогать ямочку на щеке, водить пальцами по острым скулам, трогать шелковистые волосы. Я хотела и при это понимала, что все это неправильно, что это разрушает меня, мою жизнь, не позволяет наладить все то, что он уже успел разрушить (как минимум, мою психику).

Хоть мы и жили на одном этаже в паре комнат друг от друга, я так и не смогла даже мельком увидеть его, хотя Альму встречала достаточно часто. Она была мила в общении со мной, нередко предлагала зайти к ней в гости, расспрашивала об учебе, о моем брате, о его компании, но о Джейми никто из нас не решался заговорить, словно каждая понимала, что он — запретная тема. Да, я невероятно сильно желала узнать, что с ним, где он, как проводит время, но в то же время ощущала облегчение оттого, что его не было в моей жизни. Иногда я думаю, что жизнь решила сыграть со мной в злую шутку, сделав так, что этот человек учится в моем университете. Не Эйден, не Харви, не Рафаэль, не Зейн, к которым я испытывала сестринскую любовь, а Джейми, значащего для меня гораздо больше, чем мне бы того хотелось.

Последняя наша встреча с ним, представляющая собой исключительно стычку двух людей, заставила меня понять, что чувства к нему у меня такие же сильные, как и раньше. Эти горящие глаза, вздутая вена на шее, сжатые челюсти, желваки, играющие на скулах — я обожала его буйный характер. Увы, но мне не нравились спокойные мальчики, у которых все размеренно и просто. Я любила состояние, когда ты испытываешь с человеком волнение, когда тебя пробирает дрожь от его взгляда, полного влечения, когда внутри все распаляется от риска, которому вы подвергаетесь каждый день, переступая какую-то грань общепринятого. Я любила опасность. Почему? Потому что Джейми приручил ее, сделав частью себя. Теперь он и есть сама опасность.

Пригубив вина, я провела пальцем по губе, стирая каплю, оставшуюся на ней, а затем в один миг осушила бокал, ощущая какую-то пустоту, причина которой была и так ясна. Оливер открыл пакет чипсов со вкусом бекона, предложив мне, а Коко в это время залпом выпила все. По этому жесту я поняла, что она была в таком ж дерьмовом состоянии, что и я. Хотелось забыться, раствориться, перестать на мгновение существовать и испытывать эту тоску, разрывающую сердце. Тоску, возникшую оттого, что его не было рядом.

— Устал как собака, — выдохнул Оливер и стал разминать шею.

— Завал по учебе? — поинтересовалась я, наливая вино в бокал.

Коко сняла с себя футболку, оставшись в одном топе, отчего нашему взору открылся вид на ее грудь. Все-таки нет ничего прекраснее женского тела. Невольно вспомнился Джейми в душе, и в голове произошла корректировка мысли: нет ничего красивее человеческого тела. Усмехнувшись, я сделала большой глоток и принялась есть копченный сыр, вкус которого идеально гармонировал с напитком. Божественно.

— Мне уже во сне снять выкройки и шитье, — скорчил лицо Оливер, набросившись на чипсы.

— Это доставляет тебе дискомфорт? — тихо спросила Коко, вытягивая ноги.

— Иногда, — отозвался он. — Мне сейчас сложно понять себя. Иногда кажется, что я на своем месте, что я люблю это дело, создавать новые вещи, которые постоянно крутятся в моей голове и ищут выхода в свет, но иногда так тяжело, так…, - пытался подобрать слово Оливер, меняясь в лице, — оно как будто лежит мертвым грузом на моих плечах, — он запустил руку в волосы, взъерошив их. — Я, наверное, просто устал.

Коко слабо улыбнулась, подползла к нему и приобняла, чмокнув в висок.

— Любое решение, которое ты примешь, мы поддержим, — Оливер благодарно посмотрел в ее лицо. — Не мигнув и глазом, — добавила Коко.

— Не моргнув, — поправил ее Оливер и рассмеялся.

— Не моргнув, — повторила Коко, явно бывшая на веселе.

Я вновь глотнула, с наслаждением отмечая терпкий вкус вина и его сладость, а затем сказала:

— Главное, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Занимаясь тем, что не нравится, ты никогда не сможешь стать по-настоящему счастливым.

— Тогда почему ты занимаешься тем, что тебе не нравится? — тихо спросил меня Оливер.

— О чем ты?

Я села ровно, ощущая легкое головокружение. Вино действует на меня быстрее, чем я рассчитывала.

— Только не делай вид, что не понимаешь, о чем я, — он закинул чипсы в рот и шумно начал жевать.

Я скривилась.

— Но я правда не понимаю, о чем ты.

Коко плеснула вина себе в бокал и залпом опустошила его, после чего обратилась ко мне, пронзая взглядом:

— Ты ведь сохнешь по Джейми до сих пор, но продолжаешь встречаться с Виктором.

Я пришла в замешательство.

— Ты сама поспособствовала нашему знакомству! — с обвинением в голосе воскликнула я.

— Да, но я ведь не знала, что ты испытываешь настолько сильные чувства к этому Аполлону, — она вскинула брови и в ожидании ответа насмешливо посмотрела на меня.

— Я ничего к нему не испытываю, — тихо прорычала я, хватая бутылку и залпом выпивая все, что в ней осталось.

Я хочу перестать слышать это, чувствовать это, переживать это. Дикая усталость навалилась на меня, и я, схватив телефон, набрала уже выученный наизусть номер.

— Кому ты звонишь? — нахмурившись, поинтересовался Оливер и привстал.

— Виктору.

— Зачем? — горько усмехнулась она, и я сбросила вызов. — Зачем ты пытаешься заменить одного человека другим?

Я вспыхнула от злости, совершенно не понимая, зачем она все это делает, зачем провоцирует меня.

— И ты смеешь говорить это?! — огрызнулась я. — Ты?! Та, что бегает от Тибо, начинает встречаться с каким-то Романо, о котором мы даже никогда не слышали!

— Мы говорим сейчас не обо мне! — прокричала она, резко повернувшись ко мне и тыкая пальцем, — пытаемся разобраться с твоей личной жизнью!

— А вас кто-то об этом просил? — возразила я, надвигаясь на нее. Оливер встал перед ней так, словно я была способна ударить ее. Я опешила, замерев на месте. — Я просила вас разбираться с МОЕЙ ЛИЧНОЙ ЖИЗНЬЮ?! — на глаза навернулись слезы, и я отвернулась, не желая показывать им, что сейчас мое сердце уязвимо. — Я довольна своей жизнью, своими отношениями и своим выбором, — мой голос дрогнул. — Вместо того, чтобы осуждать меня, вы могли бы поддержать и просто не напоминать о том, кого я не хочу, — выделяя эти слова, всхлипнула я, — видеть… в своей жизни…

Оливер заботливо обнял меня, и я уткнулась в его плечо, плача во весь голос и чувствуя такую боль, от которой разрывалось сердце. Я оплакивала свои несбывшиеся мечты, неоправданные надежды, чувства, что остались без ответа. Сложно отпускать человека, которого ты любишь так долго, так сильно, даже если понимаешь, что его сердце тебе не принадлежит и никогда не будет принадлежать.

Коко подошла ко мне сзади и обняла, поглаживая мою голову.

— Прости, — понизив голос, произнесла она. — Я была неправа.

Я кивнула головой, шмыгнула носом и отстранилась от Оливера, ощущая, как стало легче. В дверь кто-то постучал, и я поспешила привести себя в порядок, чтобы не предстать перед людьми в таком виде. Удостоверившись, что я в порядке, Оливер отпер замок и в дверном проеме показался Тибо и Брендон. Когда Тибо зашел, ему пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой. Брендон усмехнулся, показывая на себя, затем на него.

— Я чувствую себя клопом рядом с ним, — покачал головой он.

Тибо, услышав это, хохотнул и потрепал друга по голове, а затем подошел к каждому из нас и заключил в объятия. Когда он дошел до Коко, по его лицу пробежала тень, и он едва коснулся ее. Ее щеки заалели, она потупила взгляд и сделала шаг назад. Я буквально физически ощутила, как ей было больно. Не хотелось признавать это, но отчасти она сама была виновата. Ей не стоило играть с ним. Подойдя к ней, я ободряюще улыбнулась, щелкнула ее по носу и поцеловала в щечку. Я буду рядом с Колетт и не дам ее в обиду.

Брендон окинул взором все, что валялось на двух столах и кроватях, а затем ухмыльнулся.

— Что ж вы сразу не сказали, что у нас намечается такая тусовка?

Я хохотнула при виде его лица и того, как он стал водить язык по верхней губе, набрасывая на еду. Его светлые волосы были уложены набок, отчего акцент приходился ровно на экзотичные янтарные глаза, что всегда смотрели на тебя так, словно он знал, что ты что-то от него скрываешь. Это неудивительно, ведь все юристы должны обладать проницательностью.

— Тебе бы только брюхо набить, — по-доброму цокнул Тибо, хватая новую бутылку вина и открывая ее буквально за несколько секунд.

— Слушай, — с набитым ртом кинул Брендон, — ты ко мне не лезь. Я голодный как волк и готов сожрать слона.

— Вообще-то мамонта, — поправила Коко, усмехнувшись.

— Мамонты вымерли, на смену пришли слоны, — пожал плечами Брендон, затем кивнул на пакеты, что они принесли. — Мы тут вам кое-что принесли.

Оливер, который за это время не проронил ни слова, подошел к ним и открыл, чертыхаясь.

— Здесь китайская еда! — благоговейно воскликнул он.

Оливер обожал китайскую еду, но в нашем студгородке нет азиатской кухни, и, чтобы дойти до ближайшего заведения, необходимо около двух часов побыть в дороге. Как хорошо все совпало. Он радостно захлопал в ладоши и принялся распаковывать еду. Брендон улыбнулся при виде счастливого Оливера, как и мы все в принципе. Схватив свой бокал, я подставила его Тибо, который любезно согласился наполнить его до краев, а затем стала прихлебывать, смеясь почти над каждым словом, произносимым Брендоном. Мне уже было хорошо. Затуманенный разум, заплетающийся язык, непослушное тело — кайф. Рухнув на пол, я немного пролила вина на пол, на что Коко фыркнула и поспешила помочь с уборкой, а затем села рядом со мной, избегая Тибо.

— Ты скоро заканчиваешь университет? — спросила я Брендона.

— Это последний курс. Через два месяца у нас практика, и, в принципе, в университете нам уже нечего будет делать, — он потянулся к лапше Оливера, который охотно поделился с ним.

Обалдеть, нас он готов был сожрать, когда мы просили хотя бы одну макарошку. Вот гавнюк.

— А как у вас осуществляется практика? — обратилась Коко к Брендону.

— Мы сами должны найти место в каких-нибудь юридических фирмах, где будет осуществляться наша практика. Стажеров берут часто, но вылетают они оттуда как пробки, — ответил Бредон.

— Ты где-нибудь нашел место? — продолжила она.

Он кивнул.

— «Саливан и Кромвель», — мы внимательно посмотрели на него, молча требуя объяснения. — Международная юридическая фирма в Нью-Йорке.

— Одна из крупнейших, — добавил Оливер.

Я восхищенно хлопнула Брендона по плечу, Коко пожала ему руку, Тибо словно в оправдание кинул:

— Я изначально обо всем знал и успел первым поздравить его.

Брендон засмеялся, толкнув его.

— Да, он был с самого начала со мной.

— Держал его потные ручонки, когда он открывал письмо, — кривлялся Тибо.

Мы засмеялись, а между парнями завязалась шуточная драка.

— С одной стороны сидел Тибо, а с другой — Джейми, — криво улыбнулся Брендон, когда они успокоились и заняли свои прежние места. — Я очень переживал.

Я замерла при одном упоминании имени этого человека, а затем бросилась к бокалу, вновь вливая в себя все, что там было. Я просто хочу перестать слышать что-либо об этом человеке. Неужели я так многого прошу?

— А Джейми нашел место? — вдруг спросил Тибо. — На момент, когда тебе прислали письмо, он еще даже заявку не отправил.

Брендон посмеялся и фыркнул:

— На дороге у этого черта помех не бывает, — Тибо вскинул брови и улыбнулся. — Все, за что берется этот бес, получается у него с первого раза, да еще так, что потом у всех рты остаются открытыми. Так что за него переживать не надо.

— Правда? — с интересом продолжил Тибо, глянув на меня. — Он настолько крутой?

— Пф-ф-ф, лучший из лучших! — воскликнул Брендон. — Джейми пашет как вол. Умнее его я еще никогда никого не встречал: он знает все о своем деле, все законы, все лазейки. У чувака такая логика, что я побоялся бы встретиться с ним в суде в качестве оппонента. Правда, — он склонился, понизив голос до шепота. — Не завидую тем, кто когда-нибудь перейдет ему дорогу. Он поставит его на колени и заставит пожалеть, — Брендон кивнул головой и вскинул бровь. — Я бы не хотел иметь такого врага.

Я знаю. Джейми, если берется за что-то, то всегда доводит дело до совершенства, становясь неуязвимым для кого-либо. Всегда, абсолютно всегда, когда требовалась осторожность, логика и максимальная аккуратность в работе, мой брат и его друзья решали передать дело Джейми, который никогда не допускал ошибок. Я до сих пор вспоминаю его гениальные решения, касающихся наших отцов, когда он и вся Шестерка не оставили для них ни единого выхода и обрекли на вечное заточение.

— Где он будет проходить практику? — я посмотрела в глаза Брендона.

— В WLRK, — ответил он, нахмурившись и подходя к окну.

Коко взяла телефон в непослушные руки и загуглила название.

— Нихрена себе, — вырвалось у нее. Она пролистнула страницу, быстро пробегая глазами текст. — Это лучшая юридическая компания в мире, к тому же самая прибыльная. Крупнейшие сделки фирмы заключают через нее.

Я схватила бутылку вина и начала жадно пить прямо из нее. Еще немного, и этой ночью я больше не вспомню о нем.

— Ребят, — донесся до нас озабоченный голос Брендона. Мы повернулись к нему, наблюдающему за чем-то в окне, — там полицейские, — я случайно выронила бутылку, с грохотом упавшую на пол. На полу быстро образовалась лужа. Мы с Коко, Оливером и Тибо переглянулись. — Твою мать! — воскликнул Брендон, настежь открывая окно.

— Что там? — испуганно спросила Коко, хватая Тибо за руку.

Тот стиснул ее ладонь, прижав к себе, Брендон повернулся к нам, и я увидела, как побелело его лицо.

— Труп, — ответил он, выбегая из комнаты, — там лежит окровавленный труп какого-то парня.

Глава 12

Самая сильная ненависть — порождение самой сильной любви.

Т. Фуллер.

Мы были не единственными, кто выбежал из комнаты и устремился к лестницам. Многие, услышав шум за окном, на который мы не обратили внимание, поняли, что здесь происходит что-то странное. Я до сих пор не могла поверить, что Брендон не шутил и говорил правду. Эта новость настолько шокировала меня, что я вмиг протрезвела и вместе со всеми выскочила на улицу. Характерной желтой лентой уже был оцеплен участок земли, полицейские сдерживали студентов, потоком хлынувших узнать, что же здесь произошло. К представителям закона присоединились преподаватели и охранники университета.

Обойдя стороной людей, я протиснулась в самый уголок, открывший для меня вид на мертвого парня, лежащего в неестественной позе со сломанными руками и ногами. Все его лицо было в крови, в голове зияла дыра. Я смотрела на это и не могла понять, как такое могло произойти, неужели он сам решился выброситься. Не могу сказать, что меня это напугало — я не в первый раз видела смерть человека, однако сердце все равно сжалось — мне было жаль этого человека. Теперь он больше никогда не узнает, что его могло ждать в будущем, не сможет осуществить свои мечты, достичь целей, наслаждаться жизнью…

Я почувствовала, как чья-то рука обхватила мою ладонь, потянув в сторону, повернулась и увидела Джейми, лицо которого было невозмутимо. Кого-кого, так вот его трупами не напугаешь. Этот человек видел их так много и часто, что это стало частью его жизни. Я нехотя пошла за ним, все еще озираясь, пытаясь запомнить лицо парня, представить, как он выглядел, когда был жив, но толпа уже закрыла его, и мне пришлось отвернуться. Сильная рука Джейми вцепилась в меня мертвой хваткой, не доставляя при этом боли, и я сжала ее в ответ, почему-то чувствуя поддержку от него.

Он отвел меня в сторону, остановился и посмотрел в глаза, отчего я потупила взгляд, не решаясь сказать что-либо. Ком встал в горле. Мне захотелось расплакаться. Все-таки я погорячилась, сказав, что это не напугало меня, потому что все было как раз наоборот. Джейми двумя пальцами приподнял мою голову за подбородок и посмотрел мне в глаза, в самую суть, а затем обхватил руками лицо и нежно погладил щеки.

— Мне жаль, что ты это увидела, — тихо сказал он.

Я кивнула, вспоминая прошлое, мучительную агонию брата, жестокость матери и беспощадность отца, убийства — все это красным светом вспыхнуло в моей голове. Словно поняв, что сейчас происходит со мной, Джейми крепко обнял меня, позволив спрятаться в его плече и почувствовать себя защищенной. Я вцепилась в него, уткнувшись носом в его шею, запустив одну руку в его волосы и обвив другой спину. Господи, как же хорошо. Я давно не чувствовала такого, давно не испытывала умиротворение. С ним у меня возникало ощущение, что все так, как должно быть. Джейми чуть приподнял меня.

— Что с ним случилось? — спросила я, понимая, как сильно скучала по человеку.

Я выгнула шею так, чтобы видеть его лицо, и Джейми, взглянув на меня, поджал губы. В его глазах плескалась печаль.

— Самоубийство. Он спрыгнул с крыши общежития.

Я тяжело сглотнула и прислонилась к его лбу своим. Наши губы оказались в опасной близости друг от друга.

— Так не должно происходить, — прошептала я. — Это все так неправильно.

Из-за слезной пелены я перестала различать черты лица Джейми, в голове прокручивалось лицо парня и тело, лежащее на земле.

— Я знаю, — с грустью в голосе отозвался он. — Печально, что в жизни человека происходят события, которые вынуждают его совершить с собой такое, — Джейми подошел к лавочке и сел на нее, устроив меня на коленях. Я положила голову на его плечо так, чтобы его лицо было в поле моего зрения.

— Это разбивает мне сердце, — призналась я, прикусив губу. — Я бы хотела отмотать время назад и быть рядом с ним, чтобы не дать ему совершить с собой такое.

Джейми внимательно посмотрел на меня, и я в который раз восхитилась красотой его необыкновенных глаз. Он нежно провел костяшками пальцем по моей щеке, отчего мои веки затрепетали, а затем сказал:

— Нам не дано исправить то, что уже свершилось, но мы вольны изменить наше будущее, если перестанем упускать настоящее, — у меня перехватило дыхание и сложилось впечатление, будто никого, кроме нас двоих здесь сейчас не было, словно весь мир остановился, сконцентрировавшись в одном моменте. — В жизни случаются разные ситуации, которые могут вывести нас из себя, показать, что мы слабы, неподготовлены, уязвимы. Нас тем самым проверяют на стойкость, — он облизнул губы, приковав к ним мое внимание. — Но ты не должна сдаваться — ты должна оттачивать навыки, избавляться от того, что делает тебя легкой мишенью для врагов, — я внимательно слушала его, впитывая в себя каждое слово, каждый взгляд, говорящий то, о чем он решил умолчать. — Пойми, весь мир заведомо хочет поставить тебя на колени и трахнуть, — он склонил голову над моей, неотрывно смотря в глаза. — Твоя задача — трахнуть его первой, — я шумно выдохнула, слыша, как отчаянно бьется мое сердце. — Никогда никому не позволяй сломать тебя. Падай, но вставай, дерись и никогда не сдавайся. Ты меня поняла?

Я все еще находилась под впечатлением от его речи и кивнула головой, не в силах отвести взгляд от его лица. Каждое его слово отозвалось во мне всплеском эмоций — я хотела действовать. Вцепившись в лацканы его кожаной куртки и притянув к себе, я прижалась к губам Джейми, ощущая, как все внутри меня отчаянно кричит от дикого возбуждения, вызванного присутствием этого человека и его слов. Сколько лет я хотела поцеловать, сколько грезила об этом, представляя этот акт в мечтах, и наконец это сбылось. У него были такие мягкие губы, такие нежные, что мне хотелось целовать его вечно, хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось… Волны мурашек пробежали вдоль спины и груди. От эмоций, переполнявших меня, я настолько забылась, что не обратила внимание на то, что Джейми не отвечал на мой поцелуй. Он застыл, а затем отстранился, нахмурился и сдержанно улыбнулся.

Господи, что я сейчас сделала? Вскочив, я замерла на несколько секунд, вглядываясь в его лицо и пытаясь подобрать слова, но в голову ничего не приходило. Мне хотелось провалиться сквозь землю от унижения.

— Извини, — бросила я, пятясь и молясь, чтобы все это оказалось сном.

Джейми встал со скамьи, не сводя с меня взгляда.

— Все хорошо, — мирно сказал он, осторожно делая шаг навстречу мне, но я вновь попятилась, заливаясь краской стыда. Зачем я сделала это?! Мне хотелось ударить себя по щеке. — Валери, все хорошо, правда, — он улыбнулся, видимо, рассчитывая на то, что этот жест успокоит меня, но мое сердце загрохотало внутри, руки вспотели, на глаза навернулись слезы стыда.

— Я все испортила, — отчаянно прошептала я. — Извини! Извини, пожалуйста.

— Все в порядке, — Джейми выставил вперед руку, предлагая мне взять ее, — мы сделаем вид, что ничего не было…

— Но ведь было, — прочистив горло, произнесла я, слыша позади голоса Коко и Виктора.

— Мы все совершаем ошибки. Это нормально.

Джейми сделал еще один шаг вперед, и я, отвернувшись, побежала навстречу к Коко и Виктора, «слыша», как разбиваются остатки моей гордости. Увидев Виктора, я ускорилась и запрыгнула на него, вцепившись в его шею и надеясь, что этот кошмар сейчас закончится. Он провел рукой вдоль моей спины, коснулся головы, водя по ней рукой, и испуганно спросил:

— Ты в порядке?

Я кивнула головой, изо всех сил сдерживая рыдания и заглушая в себе вопли, что желали покинуть мою грудь. Коко, увидев меня в таком состоянии, подошла ко мне и обхватила руку, сдавливая ее. Одними губами она спросила, что со мной случилось, на что я покачала головой и приказала ей жестом молчать.

— Что случилось, милая? — обеспокоенно обратился ко мне Виктор.

— Ничего, — еле слышно ответила я. — Давай уйдем отсюда.

Он отстранился от меня, обхватил лицо и вгляделся в него, а затем посмотрел на Джейми, стоявшего все там же.

— Ты что-то сделал с ней, да?! — закричал Виктор, отталкивая меня в сторону Коко и идя к нему.

Он засучил рукава и налетел на Джейми, ударив его в грудь, но Джейми даже не дрогнул, продолжая стоять на своем месте. Я двинулась к ним, понимая, что сейчас начнется драка, когда с нами поравнялись Альма, Брендон, Райан, Дерек, Гарри, Тибо и Оливер. Альма хотела подойти к Джейми, но Брендон покачал головой, взяв ее за руку, и остановил.

— Я бы на твоем месте не стал бы повторять это, — неприкрытой угрозой в голосе предупредил Джейми, кидая на Виктора такой взгляд, от которого нас всех пробрало.

— Что ты сделал ей?! — заорал Виктор, игнорируя Джейми и вновь ударив его в грудь, отчего он все-таки качнулся. Я буквально ощутила, как это было больно. — Что ты ей сказал? Что ты сделал?!

— Виктор! — позвала его я, идя к ним. Кто-то сзади схватил меня, не давая приблизиться к Джейми и Виктору. Я обернулась, увидев Гарри, который напряженно наблюдал за ними. — Пожалуйста, остановитесь!

— Я ничего ей не сделал, — рыкнул Джейми, хватая Виктора за ворот футболки. — Проваливай отсюда!

Он толкнул его, отчего Виктор чуть не упал, но тот быстро восстановился и бросился на него. Началась драка. Я и Альма закричали, пытаясь вырваться из цепких рук парней, стоявших в стороне и ничего не делавших — они даже не пытались прекратить эту драку, словно наслаждаясь тем, что здесь происходит. С другой стороны подбежал Мартин, явно намеривающийся помочь другу, но Тибо быстро скрутил его.

Виктор выбросил вперед кулак, но Джейми вовремя перехватил его, вывернул руку, отчего тот вскрикнул, и ударил ровно между лопатками. Виктор упал на колени, держась за руку и корчась от боли, но в следующую минуту схватил Джейми за ногу, пытаясь повалить на землю, и ребром ладони ударил его в заднюю область колена. Джейми подогнулся, и Виктор уложил его на землю, пытаясь сесть на него, но он перевернулся, оказавшись на моем парне, и начал бить его по лицу. Он избивал его с такой яростью, что у меня сжалось сердце и я закричала, лягнув Гарри ногой, но тот вцепился в меня и не был намерен отпускать. Удары Джейми обрушивались на Виктора один за другим, превращая его в лицо в месиво, и только, когда он перестал сопротивляться, без сознания валяясь на земле, бойня прекратилась. Тибо выпустил Мартина, который тут же подбежал к Виктору и пытался привести его в чувство, и Джейми подошел к нему, вытирая об его футболку кровь со своих рук.

— Думаю, это послужит ему хорошим уроком, — он похлопал по плечу Мартина, не поднимавшего головы и подошел к нам, кивнув парням, которые молча отступили от нас.

Коко не шелохнулась, оставаясь рядом со мной.

— Зачем ты это сделал? — спросила Альма, дыхание которой участилось. Она еле держалась на ногах.

Джейми ласково обнял ее и сказал:

— Не бери в голову. Иногда такое происходит между людьми.

Альма кивнула, прижимаясь к нему и целуя в грудь, а Джейми посмотрел на меня.

— Извини. Было бы лучше, если бы ты это не видела, — просто сказал он.

Я двинулась к нему, но Коко обхватила меня за талию, удерживая на месте.

— Да пошел ты к черту, гребаный психопат! — рявкнула я, больше не пытаясь сдерживать слезы.

Это были слезы злости, гнева, ярости.

— Я у Черта частый гость, — криво улыбнулся он, но в глазах улыбки не было. — Ты ведь понимаешь, что он, — Джейми кивнул в сторону Виктора, — заслужил это?

Сукин сын. Да как он смеет говорить это?

— Мне жаль, что у моего брата такой друг! Лучше бы мы не знали тебя! — презрительно процедила я сквозь зубы. — Мне лично было тягостно общаться с тобой, потому что ты набрасывался на людей, словно животное. Как сейчас, например.

Джейми вздрогнул, по его лицу прошла тень, и воцарилось тягостное молчание, не сулившее ничего хорошего. Лучше бы он сказал что-нибудь, накричал на меня, отругал, потому что эта тишина вызывала ужас у всех. Он окинул меня надменным взглядом, останавливая его на моем лице.

— Что ж, хорошо, что я друг Темпла, а не твой. — холодно произнес Джейми. — Можешь не переживать: больше я не побеспокою тебя своим присутствием в твоей жизни.

Взяв Альму за руку, он отвернулся и ушел, бросив на меня прощальный взгляд, будто подтверждающий, что теперь мы с ним больше никогда не встретимся.

Глава 13

Сколько человеческого счастья

разбилось вдребезги только

потому, что кто-то из двоих

своевременно не сказал «извини».

Я набрала номер и стала ждать, слушая бесконечные гудки. В один момент мне показалось, что трубку уже никто не поднимет, но в последнюю секунду из динамика послышался голос запыхавшейся Билл. Как я говорила раньше, Билл было прозвищем девушки моего брата — Арвен.

— Валери! — воскликнула она. — Привет, тыковка!

Я поморщилась при упоминании этого прозвища, которым меня наградил Джейми в школьные годы.

— Привет, Билл, — улыбнулась я.

— Извини, что так долго не брала, я была в душе.

— Она была в душе со мной, поэтому не могла так долго поднять трубку, — услышала я на фоне голос моего брата.

Я захохотала.

— Ах ты ж извращенец! — крикнула Арвен, и по голосу и хохоту Темпла я поняла, что она в него что-то кинула. — Она же твоя сестра! Ей необязательно знать такие подробности нашей личной жизни.

— Ну по тому, как у нее стремительно развиваются отношения с ее дегенератом, смею предположить, что она уже знает, как появляются дети, — ехидно засмеялся брат, вырывая трубку у Билл. — Это ведь так, Валери?

— Да, — решила подыграть ему я. — Позвони мне как-нибудь на досуге, и я расскажу, что ты можешь сделать с Билл в постели. Это такая крутая штука, что я кричала сегодня всю ночь. Хотя вряд ли ты справишься — слишком слабенький для этого, — насмешливо бросила я. — Не то, что мой дегенерат.

Ух, как же я обожала троллить своего брата и смотреть на то, как меняется его лицо в это время. Я бы все сейчас отдала, чтобы увидеть это. Темпл шумно выдохнул, после чего послышалось, как он плюхнулся на диван.

— Ты же сейчас несерьезно? — спросил он.

— Почему же?

— Вы спите с Виктором? — продолжил он, прерывая возгласы Билл, твердящей, что он должен заткнуться.

— Нет, пьем чай и смотрим сериалы на Нетфликсе, — скорчила я рожу, смотря на себя в зеркало. — А ты как думаешь?

Ну вообще-то до секса с Виктором у нас не дошло, но Темплу не обязательно знать об этом. Я буквально слышала, с каким трудом брат обуздывает эмоции и старается придать спокойствия своему голосу:

— Вы хотя бы используете презервативы?

О, какой он милый. Так заботится о моем здоровье.

— Нет, — глумилась я. — А зачем?

— Что?! Как это нет?! — взревел брат, опрокинув что-то стеклянное. — Ты хотя бы знаешь, здоров ли он или нет? А если вы заделаете ребенка? Ты хоть представляешь, какая это ответственность?!

Билл выхватила телефон у Темпла и укоризненно сказала:

— Валери, впервые соглашусь с твоим братом, — ее голос смягчился. — Ты должна заботиться о своем здоровье и понимать, что обычный секс может закончится для тебя плохо, если ты, конечно, не хочешь сама ребенка. Мы уже не говорим с тобой о различных болезнях.

— Билл, Темпл сильно сейчас зол? — спросила я.

— Да, — озадаченно ответила она. — А что?

— Ну все, моя задача на сегодня выполнена, — рассмеялась я. — Теперь я буду спать спокойно.

— В смысле? — в голосе Арвен «слышалась» улыбка.

— Этот индюк настолько сильно запугал меня в подростковом возрасте, что теперь без справки я никого к себе не подпускаю, — фыркнула я. — Ты реально считаешь, что я могу заниматься сексом без презерватива? Я еще учусь в университете, 9-месячная задача откладывается куда-нибудь на потом.

Билл громко захохотала, и Темпл засыпал ее вопросами, не понимая нашего веселья. Глумиться над родным братом — высшее наслаждение для меня. Он снова взял трубку.

— Что ты ей сказала?

— Расслабься, индюк, а то перенапряжешь свой крошечный мозг, — усмехнулась я.

— Какая же ты мымра, — улыбнулся брат. — И как я мог видеть в тебе хрупкую девочку, которая никогда и мухи не обидит?

— Слава Богу, ты прозрел, — хохотнула я. — Ладно, мне нужна Билл.

— Зачем?

— Тебе нос откусить? — выгнула бровь я.

— Почему?

— Потому что ты лезешь не в свое дело!

— В какое дело? — словно маленькая почемучка, издевался над мной брат.

— Хочешь обсудить со мной месячные? — серьезно спросила я.

— Ой, нет, — нервно засмеялся мой брат. — Арвен!

Я улыбнулась, наконец услышав голос Билл.

— Мне нужна твоя помощь, Арвен.

— Что-то случилось? — настороженно обратилась она ко мне.

— Ты можешь уединиться? Я бы не хотела, чтобы Темпл слышал то, о чем мы с тобой будем говорить, — я пригладила выбившиеся пряди из хвоста.

Послышалась возня, хлопнула дверь, и Билл сказала:

— Все, я одна. Что случилось?

— Эм-м-м-м, — начала я, не зная, как сказать это. Странно вообще, что я позвонила ей по этому поводу. Она сто пудов поймет, что я переживаю слишком сильно из-за Джейми… — Я поссорилась кое с кем, — продолжила я, пытаясь завуалировать все, — и теперь не знаю, как это исправить.

— Ты поссорилась с Джейми? — спросила она.

— Откуда ты узнала? — ахнула я, вскочив с кровати. — Джейми тебе рассказал?

— Нет, хотя мы разговаривали с ним вчера, — хмыкнула Билл. — Я не знала, просто предположила первого человека, пришедшего мне в голову, — я вздохнула, выпрямившись и сев на край кровати. — В принципе это было ожидаемо.

— Почему? — я потупила взгляд.

— Вы с Джейми шесть дней в неделю дружите, а один день готовы перегрызть друг другу глотки, — фыркнула она, и мне пришлось мысленно с ней согласиться.

— Ну есть такое дело, — промямлила я.

— Рано или поздно это должно было случится, — я провела рукой по голове, снимая резинку с волос, веером рассыпавшихся по моей спине. — Что между вами произошло?

Я не сразу нашлась с ответом, обдумывая, говорить правду или нет. Решив, что лучше рассказать, я выложила все Арвен, внимательно слушавшей меня и периодически задающей вопросы. Когда я закончила, она шумно вздохнула:

— Ну и зажгла ты там.

— Да я не знаю, что на меня нашло, — попыталась оправдаться я. — Он избил Виктора. Просто так. Понимаешь? Вот я и взбесилась.

Я подошла к постеру с изображением «Мстителей», рядом с которыми прилепила фото Локи, моего любимого персонажа, над судьбой которого создатели здорово поиздевались. Для меня он зайка. Люблю его.

— Ну Джейми, конечно, тоже не прав, но отчасти Виктор сам виноват в том, что произошло, — Билл промычала что-то, а затем казала: — Я не оправдываю Джейми — он тоже хорош, его несет иногда на эмоциях. Ты сама знаешь, что у Джейми взрывной характер…

— Да он псих! — воскликнула я, прервав ее

— Человек с неуравновешенной подвижной нервной системой, — поправила Билл с улыбкой в голосе, и я хохотнула, хотя во рту стояла горечь от сделанного мною двумя днями ранее. — У него сносит крышу, когда кто-то ведет себя так, как Виктор. Мотивы твоего парня тоже понятны: он беспокоился о тебе, посчитал, что Джейми виноват и с помощью кулаков сможет решить проблему, но напоролся на самого Дьявола. Да, он псих, ты права, — сдалась Билл.

Я усмехнулась, но тут же стала серьезной, когда вспомнила драку в мельчайших деталях. Виктор до сих пор лежит в больнице, куда я езжу каждый день. Не знаю почему, но он не стал заводить дело на Джейми, соврав полиции и врачам, что просто подрался с другом.

— Я не знаю, что мне делать, — понурив голову, произнесла я. — Все равно я считаю, что его поступок неправильным, но при этом жалею, что сказала Джейми эти слова. Я повела себя глупо.

— Ты просто разозлилась. Такое случается, и это нормально, — проворковала Арвен. — Самое главное — ты признала ошибку и готова что-то сделать, чтобы исправить ее.

— У тебя есть какие-то идеи?

Я встала и начала мерить шагами комнату.

— Да. Тебе нужно извиниться перед ним.

Я остановилась, потирая пальцами переносицу.

— Черт, это мне придется с ним разговаривать?

Билл хохотнула.

— Ну да. По-другому не получится.

— А можно сделать вид, что ничего не было? — с надеждой в голосе спросила я.

— Нет. Проблемы так не решаются, тыковка, — фыркнула она.

Я цокнула, ощущая, как ускоряется мое кровообращение: еще немного, и буду красная как рак. Идеально. Меня аж затошнило при мысли, что я должна поговорить с Джейми тет-а-тет. Это страшно. Очень. Учитывая, что я его поцеловала, — это практически невозможно. И зачем я это сделала?

— Я боюсь.

Арвен встала, сделав несколько шагов, открыла дверь, останавливаясь и зовя моего брата.

— Темпл, — услышала я, — что ты говорил насчет страха?

Темпл взял трубку.

— Ты боишься? — озабоченно спросил он. — Что-то случилось?

— Нет, просто я напортачила, — сказала я, — и теперь мне нужно извиниться перед человеком, а я боюсь.

— С каких пор ты извиняешься перед дегенератами? — усмехнулся он.

Я стремительно подошла к стулу и села на него.

— Да пошел ты!

Он засмеялся.

— Ладно, извини, — Темпл нежно позвал меня по имени и произнес: — Никогда ничего не бойся. Страх — это лишь форма рефлекса самосохранения. Возможно, ты хочешь извиниться перед человеком, скоторым этот рефлекс не нужен.

— Почему не нужен? — нахмурилась я.

— Может быть, он будет рядом, чтобы защитить, даже если весь мир ополчится против тебя?

— Нет, — с грустью в голосе промолвила я. — Этого человека рядом не будет.

— Ты не можешь этого утверждать.

— С чего ты это взял?

— Ты ведь Валери Эйбрамсон, человек, с которым нельзя познакомиться и не упасть перед ним на колени от очарования его внутренней красоты, — я улыбнулась, испытывая такую благодарность к брату, которую невозможно было описать словами. — Хотя и внешне ты безумно красива, — добавил он.

— Я люблю тебя, — призналась я, ненавидя то расстояние, что было сейчас между нами. Мне хотелось обнять его и как раньше уснуть в объятиях Темпла. — Очень сильно люблю.

— И я люблю тебя, тыковка моя, — нежно ответил Темпл. — Ты сможешь это сделать. Я верю в тебя.

— Спасибо. Большое спасибо.

Отключившись, я подошла к шкафу, доставая спортивные штаны и толстовку, затем, нацепив на себя одежду, подкрасила ресницы и вышла из комнаты. Громко выдохнув, я сделала шаг вперед, надеясь застать Джейми одного в комнате и извиниться перед ним. Когда я подошла к двери, то страх сковал все мое тело, отчего я несколько долгих минут простояла, как истукан. Найдя в себе остатки храбрости, я подняла руку и постучала, прислушиваясь к голосам в комнате, и через пару секунд дверь открылась. Я открыла рот, смотря на человека, представшего перед мной.

— Привет, Валери, — сказал Виктор; позади него стоял Джейми, лицо которого не выражало радости. — Что ты здесь делаешь?

Походу я влипла. Ой, как влипла.

Глава 14

— Ты само коварство! Это так заводит…

Я отошел в сторону, уступая место Валери, когда та зашла в комнату. Я еле сдерживал улыбку, буквально разрывающую мои щеки — мне было очень интересно, как она теперь выкрутится из сложившейся ситуации. Конечно, ее идиот может кинуться на нее, подражая Отелло, но я вмиг сверну ему шею, если он хотя бы пальцем тронет Валери. На нее нельзя посягать. Никому. Я не позволю.

Воспоминания о той ночи, когда она высказала достаточно грубые и обидные вещи, были еще свежи, поэтому ее появление не было приятным для меня, хотя, если честно, я соскучился по своей нимфе. Почему нимфа? Согласно древнегреческой мифологии нимфы были прекраснейшими созданиями, уступающими в красоте разве что Афродите. Валери присущи грациозность, легкость, статность и лицо, словно высеченное скульптором из благородного камня — она была великолепна, совсем как нимфа. Я видел много красивых женщин за свою прожитую жизнь, но таких, как она, никогда не встречал. Ее большие голубые глаза смотрели то на меня, то на Виктора, и в них открыто читалась растерянность: видно, что она совершенно не была готова к такой встрече. Интересно, кого она искала?

Валери прикусила нижнюю губу, обратив на нее мое внимание, и я в который раз отметил, что они в целом идеальны: четкая форма, хорошая полнота, насыщенный цвет спелой клубники. Такие грех не попробовать поцеловать. Хотя пару дней назад мне посчастливилось познать их необычайную мягкость и вкус: вино с нотками свежих ягод. Было очень сладко. Прямо как я люблю. Невольно перед глазами встало видение: ее рот полон вина, такого же сладкого, как и сама Валери, она склоняется нам мужчиной, жадно прильнувшему к ее груди, и наполняет его этим нектаром. Мой член дернулся в штанах. Черт, нет, я не должен думать о ней в таком ключе. Она сестра Темпла, а еще человек, выросший у меня на глазах — мне не нужны проблемы с ее братом, дружбой которого я дорожил, да и нет желания связываться с ребенком. К тому же есть Альма, отношения с которой меня вполне устраивают. Она не любила меня, я не любил ее — идеально.

Я прислонился к краю стола, держа в поле зрения обоих, а затем тяжело вздохнул, как бы намекая, чтобы они свалили отсюда. Хотя нет, пусть исчезнет Виктор, потому что Валери, несмотря на обиду, я все равно был рад видеть. Она потопталась на месте, и ее парень, весь в гематомах и с перевязанной рукой, снова нетерпеливо спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Так нетактично спрашивать человека о таких вещах прямо в присутствии другого. Она ведь твоя девушка. Если бы меня что-то не устраивало, я бы обратился к Альме, когда мы остались бы наедине. А было видно, что Виктору не понравилось, что Валери явилась сюда. Одна. Я склонил голову набок, насмешливо наблюдая за тем, как Валери пытается найти оправдание своему поступку. Ее идеально выщипанные брови выгнулись, взметнулись, опустились и снова выгнулись — прямо танец какой-то.

— Я пришла к Альме, — выпалила она, облегченно выдохнув.

Виктор подошел к ней чуть ближе, явно забыв, что я здесь. Почему бы и нет? Зачем мне находиться в моей же комнате? Формально, конечно, моей, но это детали.

— Кто такая Альма? — шумно дыша, допытывался Виктор.

Какой же он осел. Мозги у него размером с горошину, честное слово.

— Это моя девушка, тупица, — произнес я, освобождая свою давнюю подругу от ответа.

Я поднес руку ближе к лицу, внимательно разглядывая пальцы, и периферийным зрением заметил, как Виктор повернулся ко мне.

— Что ты сказал?! — тут же набросился на меня он.

Я устало вздохнул, понимая, как меня достал этот бесполезный кусок дерьма, а затем обратил на него взгляд, понимая, что не против разбить его слащавую мордочку еще раз, а заодно выбить пару зубов. Он же стоматолог, потом сам себе восстановит. Валери умоляюще посмотрела на меня, и я закатил глаза, говоря:

— Это я любя. Вот, по-дружески называю Валери глупышкой. А ты всего лишь тупица.

Валери бесшумно ударила себя по лбу, а я наслаждался тем, как меняется лицо Виктора. Обожаю видеть его таким: тупым, ничего не понимающим идиотом, мозг которого с трудом понимает значение выражения «кусок дерьма». Хотя, кстати, человек способен понимать то, что касается его. Ладно, на самом деле это огородное пугало боится, что снова выведет меня из себя. Это видно по тому, как трясутся его потные ручонки. Этому идиоту пришла на помощь Валери, которая наигранно рассмеялась и взяла его за руку. Я поморщился при виде этого.

— Джейми всегда так говорит про всех, — поспешила успокоить Виктора она, — Моего брата он, например, называет пустоголовым, меня вот глупышкой — это все шутки, — и, чтобы сменить тему, она тут же спросила: — А где Альма?

— Веселится с подружками, — пояснил я, с удовольствием наблюдая, как ее щечки, напоминающие маленькие яблочки, краснеют. Попалась моя девочка. Она не к Альме пришла. Уж я-то знаю. — Что ты хотела?

— Мне нужно передать ей фен, — ответила Валери, хватая своей тонкой рукой с длинными пальцами ускользающую ладонь Виктора.

В свете блеснуло знакомое кольцо, подаренное мною ей на восемнадцатилетие, с переплетающими ветвями дуба и листьями на них. Я удивился, заметив этот предмет, и почему-то на сердце стало тепло. Наверное, мне просто приятно, что она не забыла про мой подарок. Нахмурившись, я выбросил это все из головы и внимательно посмотрел на ее лицо, понимая, как меня цепляют ее глаза: большие, небесного цвета, с необычным белыми крапинками, представляющими собой замысловатый узор.

— А где сам фен? — поглумился я, отмечая, как загораются ее глаза, как в них одна эмоция сменяется другой.

Валери достаточно сильно прикусила губу, отчего она приобрела вишневый оттенок, и почему-то мне захотелось подойти ближе и освободить из заточения эту плоть, чтобы самому проделать с ней такое. Я почувствовал, как в одном прекрасном месте кое-чему стало тесно, и поспешил отвернуться, делая вид, что что-то ищу на столе. Достав лист бумаги, я написал на нем пару цифр и протянул его Валери, понимая, что бугорок в области паха становится заметнее. Твою мать, надо что-то делать.

— Позвони ей, — сказал я, добавляя в голос нотку раздражения, как бы говорящую, что им пора валить отсюда, — если надо.

Еще немного, и я выдворю за дверь Виктора, чтобы остаться наедине с Валери и проделать с ней то, что по непонятной причине возникает в моей голове. Я вызвал из памяти образ Темпла, который в момент должен был остудить весь мой пыл, но почему-то гребаный член не падал, наполняясь силой. Как только они уйдут, надо разрядиться, а лучше позвонить Альме и стереть ею все эти треклятые картины в моей голове.

— Она обязательно позвонит, — встрял Виктор, дергая ее в сторону двери. Становилось невыносимо терпеть эту приятную боль, и я поспешил к ним, уже выгоняя из комнаты.

— Мне все равно, — бросил я, захлопывая за ними дверь, запер ее на замок и взглянул вниз, поражаясь тому эффекту, который на меня возымела Валери. Надо держаться от нее подальше, если я все еще хочу сохранить дружные отношения с семейством Эйбрамсонов. Сняв с себя одежду, я схватил свой член, ощущая, как он пульсирует в моей руке, и закрыл глаза, представляя Альму, у которой почему-то были небесные глаза и губы цвета спелой клубники.

***

Виктор заснул в моей кровати у меня руках. Я провела пальцами по его гематомам, и его лицо перекосилось от боли. Мой хороший. Мне было больно видеть все эти увечья, которые на нем оставил Джейми, но я ничего не могла сделать, чтобы они исчезли, перестали мучать Виктора. Когда мы вернулись в комнату после моей неудачной попытки извиниться перед Джейми, он стал провоцировать меня на ссору, допрашивая так, словно я наставила ему рога. Хотя это ведь так. Я поцеловала Джейми будучи в отношениях. Считается ли это изменой? Я бы сказала, что да, и от этого так скверно на душе. Мне хочется провалиться сквозь землю и исчезнуть из памяти всех этих людей, чтобы они больше никогда не видели тех позорных поступков, которые я совершила.

Тяжело вздохнув, я бесшумно вылезла из-под Виктора, накрыла его одеялом, поцеловала и, схватив сумку, вышла из комнаты. Мне нужно было идти на работу. Закрыв дверь, я пошла вдоль коридора, просматривая сообщения на почте, когда услышала чьи-то шаги. Вскинув голову, я увидела Джейми, идущего из мужской душевой. Победа — он наконец-то понял, что ему нужно мыться там, где член между ног никого не удивит, провал — он снова был полуобнажен и вызывал у меня самые грязные и пошлые мысли. Я хотела слизать каждую каплю, стекавшую по его торсу, провести языком вдоль ключицы, направляясь к шее, остановиться на его великолепном отточенном лице и оставить на нем тысячу поцелуев. Я ощутила, как сжались мышцы моей вагины от представления его члена внутри меня. Почему-то мне кажется, что он такой же идеальный, как и сам Джейми.

Он обольстительно улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов, и я споткнулась. Быстро восстановившись, я встала посреди коридора и, как последняя дура, продолжила дальше пялиться на этого полубога. Напасть какая-то. Он остановился перед мной, и я отступила влево, освобождая ему дорогу, но он двинулся в ту же сторону. Тогда я сделала шаг вправо, снова давая ему возможность пройти, но он вновь повторил за мной. Потому, как он насмешливо улыбался, я поняла, что это не случайность — это игра.

— Ты что-то хотел? — глухо спросила я, пытаясь совладать с эмоциями.

Мне было тяжело находиться рядом с ним. Я смотрела на него во все глаза и отгоняла от себя видения, где он грубо трахает меня в ванной. Черт, нужно что-то делать. Джейми наклонился ко мне, нечаянно задев руку, и, когда его теплое дыхание коснулось моего уха, я закрыла глаза. Я готова была умереть от такого наслаждения.

— Зачем ты соврала? — спросил он, касаясь ладонью моей шеи, водя по ней пальцами.

Я шумно выдохнула, еле сдерживая рвущийся наружу стон.

— Я не врала тебе, — тяжело сглотнув, прохрипела я.

— Ты ведь приходила не к Альме, — он улыбнулся и покачал головой так, как делают взрослые, когда они недовольны поступками детей.

— С чего ты взял?

Я выгнулась, когда он начал массировать мою шею своей сильной рукой. Такой чувствительной я еще никогда в своей жизни не была.

— Не лги мне, Валери, — прошептал он мне прямо в губы, отчего я потянулась к нему, ощущая, как все внутри меня разрывается от желания поцеловать его. — Ты ведь приходила ко мне, правильно?

Джейми нажал на какую-то особенную точку, отчего я все-таки не сдержалась и тихо застонала, прильнув к нему всем телом. Я хотела прямо здесь и сейчас заняться с ним диким, необузданным сексом.

— Да, — выдохнула я, цепляясь за него в тот момент, когда мои ноги подогнулись.

Джейми обхватил меня за талию, прижимая к себе еще сильнее.

— Зачем ты приходила? — продолжал он эту сладкую пытку.

— Чтобы извиниться.

— За что? — коснувшись губами моего виска, спросил Джейми.

Его рука продолжала массировать шею, опускаясь ниже, отчего мое тело покрылось мурашками.

— За то, что я сказала, — всхлипнула я, желая большего.

Джейми отошел от меня, отчего я запротестовала, хватая его за руку, но он лишь снисходительно улыбнулся, окидывая меня надменным взглядом и мягко вырывая руку из моей. Я, чтобы не упасть, прислонилась к стене, ища в ней поддержку, и беспомощно взглянула на него. Перед глазами стояла пелена желания.

— Я прощаю тебя, — учтиво сказал он, выгибая правую бровь. — Удачи на работе.

Он прошел мимо меня, скрываясь в комнате, а я на негнущихся ногах направилась к лестнице, где села на ступень и, постаравшись успокоиться, попыталась понять все, что сейчас было. Но я ничего не понимала. Абсолютно ничего.

Глава 15

Один акт насилия может быть искоренен только другим таким же актом.

Карл Маркс

Застегнув пуговицу на штанах, я подправила топ, затем подошла к столу, на котором лежала шкатулка, и вытащила бриллиантовые сережки-гвоздики в форме дубовых ветвей и листьев. Кольцо из этого комплекта я носила на среднем пальце правой руки: ею я совершаю большинство своих действий, и из-за этого оно часто мелькает перед глазами. Вдев сережки в уши, я завязала волосы в хвост, взяла сумочку и вышла в коридор, где меня ждал Виктор.

Прошло две недели, многие синяки прошли, и лишь в некоторых местах все еще виднелись отпечатки той страшной ночи. Он улыбнулся при виде меня. Я подошла к нему, заключив в объятия этого большого человека, а затем прикоснулась губами его щетинистого подбородка, оставляя на нем легкий поцелуй.

— Ты хочешь, чтобы мы остались здесь и никуда не пошли? — застонал Виктор, хватая меня и опуская вниз, совсем как в танце.

Я завизжала, громко смеясь, а затем почувствовала, как он оставляет череду поцелуев на шее и груди. Приятная волна прошла по моему телу.

— Мы можем продолжить в кинотеатре, — приглушенно сказала я, заговорщицки подмигнув.

— Хм-м-м, — лениво протянул Виктор, — заманчивое предложение.

Он одарил меня глубоким поцелуем, после чего мы вышли на улицу. На дворе уже чувствовалась осень: дул прохладный ветер, в воздухе ощущалась влажность, тучи виднелись в темном небе — я поняла, что что-то переборщила с топом. Так можно заболеть. Поежившись, я прижалась к Виктору, шедшему по направлению к автомобилю, и заметила в нем двух людей. Прищурившись, я поняла, что забыла надеть линзы. Лица людей оставались для меня загадкой, пока мы не приблизились настолько, чтобы я смогла их разглядеть — Мартин и какая-то девушка, которую я никогда не видела.

— А что здесь делает Мартин? — спросила я прежде, чем мы сели в машину.

— Они поедут с нами, — пояснил Виктор, проверяя карманы брюк. — Ты против?

Ну вообще-то да. Я не очень хотела ехать в кино на фильм ужасов в компании Мартина и его девушки…

— Нет, — наигранно улыбнулась я, подмечая, что Мартин еще и занял мое место возле Виктора.

Круто, что я могу сказать. Радушно улыбнувшись мне, он протянул руку, которую я осторожно пожала, вспоминая его поведение в предыдущий раз, а затем подошла к другой двери и села в машину. Девушка рядом со мной поздоровалась:

— Привет, я Камилла.

— Привет, Валери.

Она по-доброму улыбнулась, и я, расслабившись, ответила ей такой же улыбкой.

— На какой фильм идем? — спросила она, поправляя рыжие волосы, постриженные под каре.

Ее теплые карие глаза смотрел на Мартина с такой любовью, что у меня сжалось сердце — она такая милая.

— «Обитель зла: Возмездие», — ответил Виктор, включая поворотник и сворачивая влево.

Мы выехали на трассу.

— Ужастик?! — приподнялась Камилла, изменившись в лице.

Я тоже немного напряглась, услышав это. Если честно, то после фильма «Зеркала» я не могла смотреться в зеркало больше месяца, и мне бы не хотелось повторять подобный опыт. От одного воспоминания у меня свело ноги и больно сжался желудок.

— А мы можем пойти не на него? — пискнула я.

— Милая, — ободряюще протянул Виктор, взяв меня за руку, — не бойся! Я буду рядом.

Я кивнула головой, откидываясь на спинку сиденья и ощущая легкий мандраж в ногах. Все-таки фильмы ужасов не для меня.

— Давай как в старые добрые времена? — предложил Мартин, глядя на моего парня.

Глаза Виктора загорелись при этих словах, он кивнул головой и резко нажал на газ, отчего нас откинуло назад. Я схватила за ручку двери, ощущая, как машина за короткое время набирает ужасно большую скорость, и это совершенно мне не понравилось. Мы с Камиллой переглянулись, каждая из нас прочитала во взгляде друг друга ужас. Виктор стал опасно перестраиваться между машинами, которые ехали гораздо медленнее и сигналили ему: он явно создавал опасную ситуацию на дороге.

— Виктор! — чуть повысив голос, обратился к нему я. — Сбавь скорость.

— Да ладно тебе, Валери, — встрял Мартин, смотря на меня в зеркале заднего вида, — не будь занудой и расслабься.

— Ваша забава может убить нас всех! — поддержала меня Камилла, лицо которой побелело.

— Ой, вот только ты не всмешивайся, — раздраженно бросил он.

— Виктор! — с нажимом в голосе позвала я. — сбавь, мать твою, скорость!

— Окей, окей, — сдался Виктор.

Через несколько минут мы уже ехали нормально, но в салоне стояла тишина, так как никто из нас не решался заговорить после этой глупой выходки. Я сдерживала себя, потому что мне хотелось наорать на Виктора и отчитать его, как маленького ребенка, который ведет себя как ему вздумается. Он должен понимать, что несет ответственность не только за свою жизнь, но и за нашу. Мне лично умирать так рано не хочется.

Когда мы остановились возле торгового центра, что находился в ближайшем городе от нашего университета, я вышла из машины, ощущая, как задеревенели от страха мои ноги. Пришлось их разминать.

— Что ты делаешь? — спросил Мартин, встав рядом.

— Ничего, — буркнула я, даже не глядя на него.

Идиот. Каждый раз предлагает какую-нибудь хрень, из-за которой потом страдают все остальные. Виктор подошел ко мне, виновато понурив голову, а затем сказал:

— Извини, это было глупо.

Я смягчилась, подходя к нему ближе, и обняла его.

— В следующий раз не делай так. Это очень страшно, — предупредила его я.

Он кивнул, поджав губы, а затем прикоснулся губами к моему виску, приобняв меня за плечи.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — сказал он тихо, когда мы двинулись ко входу.

Уголок моего рта дернулся в сторону, но улыбка так и не появилась на лице. Тема разговора сейчас была для меня не самой приятной.

— Я знаю.

На самом деле я ничего не знала, ни в чем почему-то не была уверена. Мы зашли в центр, где гуляло достаточно много людей, среди которых были и студенты нашего университета. Некоторых я узнала, некоторые узнавали меня. Мы поднялись на пятый этаж, прошли вдоль книжного магазина, уда я часто любила заходить, а затем, увидев кинотеатр, встали в очередь на кассе, обсуждая выбор кино. Мы все так же с Камиллой настаивали на смене, но парни упрашивали нас об ужастике. Из-за того, что наша очередь подошла и было неудобно заставлять ждать остальных, нам пришлось согласиться. За это я выторговала карамельный попкорн.

— Держи, — поцеловал меня Виктор, всучив огромную корзину вкуснятины.

Я в предвкушении облизнула губы, слушая, как урчит живот при виде такого пира для него. Нам выдали весь наш заказ, и мы прошли в зал, полный народу, заняли свои места (последний ряд, классика жанра), и я, не дожидаясь даже начала рекламы, принялась есть. Господи, я обожаю есть. Еда — мое все. Я живу, чтобы есть. Все, я выполнила свой долг, отдав должное любимому занятию.

Вот темнота поглотила зал, засветился экран, прошла реклама и показались первые кадры фильма. Я вжалась в кресло, понимая, что на этом моменте все мое спокойствие вышло из часта, оставляя меня одну наедине со страхом. Виктор, словно ничего не замечая, уставился в экран, восхищенно глядя на все, что там происходит. Скажу честно, я держала один глаз закрытым, другой — открытым, отчего немного становилось легче. От страха попкорн летел в мой рот с космической скоростью.

Не выдержав, я всучила корзину ничего не понимающему Виктору, с трудом оторвавшему взгляд от экрана, подняла ручку кресла, прижалась к нему, подавляя рвотные позывы, а затем снова принялась заедать стресс. Виктор хохотнул, затем двумя пальцами обхватил мой подбородок и поднял голову вверх, касаясь моих губ своими. Я расслабилась, чувствуя, как растворяюсь, как заглушаются остальные звуки, а затем провела языком вдоль его нижней губы, опустилась к подбородку, мягко кусая его, и оставила заключительный поцелуй на ямочке на ключицах. Внутри разливалось тепло. Когда я оторвалась от Виктора, тот протестующе застонал, вновь приникая ко мне с поцелуем, углубляя его, врываясь в мой рот языком, что скрестился с моих. Это было так чувственно, что я сжала ноги, ощущая, как внизу все пульсируют и ноет от боли.

Положив руку на его шею, я начала массировать ее, с удовольствием отмечая, как утяжеляется его дыхание, как поцелуй перерастает в какой-то дикий необузданный танец наших чувств и ощущений, но, когда его рука коснулась моей груди, пытаясь обхватить ее, мне резко стало неприятно. Я прервала акт, смотря в его глаза, в которых смешались упоение и обеспокоенность.

— Я сделала что-то не так? — хрипло спросил он, касаясь моей щеки.

— Нет, — я покачала головой, пытаясь прогнать это тупое чувство, которое словно прилипло ко мне. — Здесь много людей, и нам надо быть осторожнее.

— Ты права, — шумно выдохнув, кивнул он, а затем быстро взглянул вниз на свои штаны.

Невольно мой взгляд тоже упал туда, и я увидела, как они натянулись в одном очень интересном месте. У кого-то на меня на встало. Значит, я все-таки могу вызвать стояк у мужчины. Неплохо. Довольная, я улыбнулась и осмотрелась, надеясь, что никто не увидел, что мы делали, когда заметила взгляд наблюдающего за ними все это время Мартина. Он прошелся по мне с головы до ног и остановился на груди, что вздымалась из-за еще не отступивших чувств. Я неприятно поморщилась, придвинувшись ближе к Виктору, который смотрел в экран, как вдруг Мартин коснулся моей груди, сжимая ее.

Я вскочила, смотря на него во все глаза и не понимая, что он делает, но Мартин лишь сделал вид, что смотрит в экран.

— Что случилось? — спросил Виктор, потянув меня за руку.

— Ни-че-го, — сбивчиво ответила я. В голове спутались мысли. — М-м-м… я… мне нужно в туалет.

Ничего больше не сказав, я быстро преодолела наш ряд, сбежала по ступенькам, шумно открыв дверь, что ударилась об стену, и поспешила в туалет, чувствуя такое отвращение, что невозможно было передать словами. Невольно нахлынули слезы, и я забежала в кабинку туалета, приникнув головой к двери. Меня тошнило. Это так мерзко, так гадко, так противно, что захотелось помыться. Может, мне показалось? Может, это плод воображения? Может, я что-то неправильно поняла? Эти мысли крутились в голове, но я понимала, что всего лишь цепляюсь за оправдания, чтобы не верить, что то, что сейчас произошло, — реальность.

Твою мать, как можно приставать к девушке своего лучшего друга?! Как?! Как можно быть таким ущербным человеком, для которого дружба совершенно ничего не значит?! И мне с ним ехать в одной машине домой… Захотелось спрятаться, уехать, исчезнуть, стереть из памяти эти события. Ощущение, будто меня изнасиловали.

Я вышла из кабинки, чувствуя, как попкорн движется по пищеводу, пытаясь покинуть его. Наплевав на макияж, я плеснула в лицо холодной воды, а затем сделала это еще и еще, яростно стирая косметику. Хорошо, что я была здесь одна. Мне не хотелось объяснять сейчас кому-то, что со мной якобы все хорошо. Более или менее успокоившись, я взяла салфетки, вытерла ими лицо и вышла из туалета, встретив Мартина, что вальяжно прислонился к столбу и ждал меня.

— Что ты здесь делаешь?! — со злостью в голосе спросила я, подходя к нему. — Снова пришел полапать меня, пока Виктор не видит?!

— Ты о чем вообще? — словно ничего не понимая, спросил он.

— Не надо отрицать, что ты лапал меня! — истерично вскричала я.

Мартин обернулся, чтобы осмотреться, а затем повернулся.

— Потише, девочка. Люди не так тебя поймут.

— Что они поймут не так?! Что ты аморальный урод, что пристает к девушке друга?!

— Валери, — насмешлив приподнял брови он. — я вообще не понимаю, о чем ты. Тебя кто-то обидел?

Я подскочила к нему, ударив со всей дури в плечо

— ДА! ДА! ДА! Знаешь, кто? Человек, что стоит перед мной! Человек, который думает, что имеет право трогать девушек без их согласия!

— Ты больная, — наклонив голову в сторону, сказал Мартин. — У тебя точно все с психикой в порядке? Тебе стоит обратиться к врачу с галлюцинациями. Это ненормально.

Я вновь ударила его в грудь, затем еще раз и еще, после чего выбежала из кинотеатра, направляясь к выходу из торгового центра. Заказав себе такси, я осталась стоять у дороги, наплевав, что там подумает Виктор, Камилла, что обо мне скажет Мартин, потому что сейчас я хотела попасть домой, к Коко и Оливеру, и почувствовать с ними себя в безопасности. Оказавшись напротив общежития, я побежала к себе в комнату, распахивая настежь дверь и видя, что там никого нет. Коко куда-то ушла. Я позвонила ей, но она не взяла трубку, набрала номер Оливера, но он тоже не взял. Я повторила звонки вновь, а затем постучала в комнату Аманды и Саманты: они сказали, что не видели их. Тогда я прошла чуть дальше, барабаня дверь Кристен, что спросонья испуганная шумом, сообщила, что тоже не знает, где они. Я расплакалась.

Мне нужно было ощутить себя в безопасности, нужно было, чтобы кто-то обнял меня, чтобы кто-то был рядом. Я не хотела быть одна. Не хотела. Ощутив, как накатывает рвота, я побежала в туалет: меня рвало и рвало, пока я обессиленно не прислонилась к плитке пола и не разрыдалась.

Я снова ощутила это. Все опять было без моего согласия. Я в очередной раз стала объектом для чьи-то низменных плотских желаний. И это разбивало мне сердце, заставляя чувствовать себя беззащитной.

Глава 16

Я не мстителен — убив врага,

я прощаю ему то, что он защищался.

(Роб Зомби)

Я поправил ворот куртки, чувствуя, как адреналин перемешивается с моей кровью и течет по сосудам. Вскинув руку, на ладони которой было тату с надписью "мама" и рисунками в виде розы и мастей карт, я посмотрел на часы, отметив, что человек, назначивший мне встречу, опаздывает уже на десять минут. В его интересах появиться здесь, если он не хочет, чтобы к нему не нагрянули в дом и не выбили всю нужную информацию. Мимо меня прошли люди, но по их лицам было понятно, что они ищут явно другого. Здесь, на опушке леса, что находился недалеко от университета, продавались наркотики, так что земля эта была усеяна закладками героина, амфетамина, кокаина, метадона и прочей херни, которая призвана убивать человека. Жажда легкого удовольствия всегда порождает боль, агонию и в конечном итоге — смерть.

Часто слышал от людей, принимающих наркотики, что они соблюдают свою меру, а потом видел их валяющимися где-нибудь на дороге, находящихся в поиске доброго дяди, который подкинет им монетку и проспонсирует еще одну дозу. Обычно она становилась последней. На моих глазах знакомый превратился из человека в загнанного зверя, продавшего все в своем доме, а затем ввязавшегося в криминальные дела ради веществ. Я был свидетелем, как он кричал, бился в судорогах, умолял дать ему героин, бился головой об стену, мучаясь от ломки и бесконечных болей в теле. Два года как его труп гниет на кладбище. Человеку было двадцать четыре года.

Вдали появился силуэт мужчины, и через какое-то время я увидел его лицо — это был он. Мужчина встал напротив меня, протянул руку для рукопожатия, на что я усмехнулся.

— Думаю, это лишнее, Себастьян, — он кивнул, убирая руку обратно в карман, и стал нервно переминаться с ноги на ногу. — Что известно о том мужчине?

Ничего не сказав, Себастьян вытащил какую-то папку из-за пазухи, протянул ее мне, на что я кивнул и взял вещь. Внутри папки была собрана вся информация о необходимом мне человеке.

— Благодарю, — я захлопнул ее и взглянул на этого таракана, что трясся, словно я готов был сделать с ним что-то совсем ужасное. Кто знает, может быть, и хотел… — Ты не мог бы подкинуть мне номерок этого парня?

Я потряс фотографией перед Себастьяном, который, видимо, забыл, что нужно дышать. Ах, значит, человек, изображение которого мне довелось показать ему, был все-таки не безобидным котиком. Интересно.

— Пожалуйста, не проси меня об этом! — взмолил он, и в его глазах читался неприкрытый ужас.

Я оскалился, чувствуя, как в воздухе разливается страх. Надо было раньше думать, придурок. И зачем связывался с такими людьми?

— Мне нужна эта информация, — вкрадчиво произнес я.

— Я не могу тебе ее дать, — испуганно ответил Себастьян, пятясь.

— Я бы на твоем месте не стал этого делать.

В моей руке блеснул нож, которым я ловко жонглировал между пальцев. Мы с ним были лучшими друзьями, родными братьями, знавшими друг друга чуть ли не с рождения. Им я оставил на теле отца несколько глубоких порезов, а еще покарал тех, что лишили жизни невинного младенца из-за того, что их отец не смог отдать долг. Улыбка сползла с моего лица, и я лениво сделал шаг вперед, затем еще один, наступая на него, как хищник на свою жертву.

— Хочешь, я могу сделать им красивую татуировку в виде узоров на твоем лице? Могу написать «Себастьян», могу добавить фамилию, чтобы продлить удовольствие.

По щекам ушлепка побежали слезы, ничуть не тронувшие мое черствое сердце. Не он первый, не он последний.

— У меня… нет… выбора, да? — прерывисто спросил он, подходя ко мне.

— Какой ты умный мальчик! — проворковал я, не торопясь убирать нож. — Ну что?

Я протянул ему ручку с бумажкой, и он умоляюще взглянул на меня, видимо, все еще надеясь на человечность, но вот беда — ее во мне не было. Она давно умерла. Отрицательно покачав головой, я дал понять, что отступать не намерен, после чего Себастьян все-таки сдался и написал номер и имя человека. Довольная улыбка расплылась по моему лицу.

— Благодарю за сотрудничество.

Я протянул ему руку, и он, помедлив, обхватил ее. Попался юнец. Сжав ее, я резко притянул Себастьяна к себе, отчего он чуть не упал, а затем, сдавив горло парня, побагровевшего через несколько десятков секунд, предупредил:

— Если хотя бы одна живая душа узнает об этой встрече, в полицию поступит заявление с приложенными доказательствами о наркодилере, Себастьяне Костнере, что сбывает запрещенные вещества студентам, подвергая их жизни опасности. Ты меня понял? — он промычал что-то нечленораздельное, отчего мой голос стал жестче. Он вскричал от боли в руке, когда я сжал ее сильнее, начиная выламывать. — Ты меня понял?

— ДА! — прохрипел он, закатывая глаза, и я, помучив этого ушлепка еще пару секунд, отпустил его.

Себастьян упал на землю, вскричав, словно младенец, и стал жадно глотать воздух, а затем быстро вскочил и побежал в неизвестном мне направлении. Довольно ухмыльнувшись, я двинулся к университету, ощущая пустоту внутри.

***

Я только пришел в свою комнату после того, как прошерстил всю территорию университета. На это ушло пару часов, но я понимал, что не мог поступит иначе. Кто-то здесь ведет грязные дела, и мне нужно было узнать, что за дерьмо решило, что может здесь творить вакханалию. И все же моя вылазка ничего не дала. Подойдя к шкафу, я залез в карманы своей куртки, нашел там листок, на котором было написано имя и телефон человека, что должен был пролить свет на происходящее здесь, и набрал его, слушая бесконечные гудки. Человек сбросил. Я позвонил вновь, но меня опять кинули. На лице появилась усмешка оттого, что теперь этот вопрос придется решать иначе. Видит Бог, я пытался сделать это как джентельмен.

На момент, когда возник какой-то шум за дверью, мне довелось читать справочник по уголовному праву. Кто-то неистово барабанил дверь, словно она была его порталом в лучшее будущее. Нет, так не будет. Этот мир слишком сильно погряз в дерьме, чтобы стать хорошим. Я вновь уткнулся в книгу, пытаясь найти необходимую мне информацию, которую можно будет использовать в деле Брауна, когда раздался стук уже в мою дверь. Тяжело вздохнув, я сполз с кровати, потянулся к футболке, висевшей на стуле, но отмахнулся от нее, вновь услышав слабый шум, перерастающий в дробь.

— Да здесь я, здесь! — громко проворчал я, открывая дверь и видя перед собой какую-то рыжую девушку, кудри которой лезли ей чуть ли не в нос. Ей бы чутка укоротить их, а то они покушаются на здоровье девушки. — Чего тебе? Соли нет, пива тоже.

Раздражение не отпускало меня с того момента, как Валери вновь укатила со своим дегенератом в кино. Обожаю Темпла. Вчера мы вместе, как крысы, обсуждали парня его сестры, и таким довольным я давно не был. Хоть кто-то, помимо меня, считал, что он совершенно не достоин Валери. Ей я, конечно, об этом не скажу, потому что это ее парень и не мои отношения — пусть сама с этим всем разбирается. Но черт, как же трудно сдерживаться, когда тебя так и распирает оттого, что ты не можешь высказаться.

— Валери лежит в туалете. Она без сознания! — испуганно сообщила девушка.

Внутри меня все оборвалось при этой фразе, и я, не слушая больше ничего, побежал в туалет, на полу которого действительно лежала Валери. На секунду я застыл, смотря на то, как ее тело безжизненно валяется на полу, испытывая такой ужас, который невозможно было передать словами. Такая хрупкая и беззащитная… Я быстро подошел к ней, кладя пальца на шею и, затаив дыхание, умоляя Бога, чтобы с ней все было хорошо, почувствовал пульс. Облегченно выдохнув, схватил ее и вытащил из туалета, быстрым шагом направляясь к ее комнате.

Аккуратно положив Валери на кровать, я захлопнул дверь перед любопытными девицами, что пытались узнать, что с ней, а затем подошел к окну, распахивая его настежь и впуская в комнату воздух. Пришлось отодвинуть ворот ее топа, чтобы кислороду было легче поступать в организм. Я был знаком с обмороками, с тем, когда человек остается полностью беспомощным — у Эйдена часто возникали панические атаки, сопровождаемые сильнейшими судорогами.

— Ну же! — взмолил я, смотря на ее белое лицо и побледневшие губы. — Ну же, давай!

Валери протяжно вздохнула, открывая глаза и часто моргая — ей было трудно сфокусировать взгляд. Я сел возле нее, взяв за руку, отчего она обратила на меня внимание, пытаясь разглядеть мое лицо.

— Джей-ми, — всхлипнула она, заикаясь, и я тут же притянул ее к себе, ощущая в этом острую необходимость.

Я хотел быть рядом с ней, хотел сделать так, чтобы Валери перестала трястись, как делала это сейчас, чтобы страх, что сковал ее разум, отступил, чтобы она почувствовала себя защищенной.

— Я рядом, тыковка, рядом.

Она вновь всхлипнула, прижимаясь ко мне, отчаянно цепляясь за плечи, словно ее хотели вырывать из моих объятий. Сердце сжалось от боли за нее. Я стал покрывать короткими поцелуями ее голову, лоб, щеки, зная, что от этого ей станет легче. Так было всегда, когда ее мать мучила Темпла: я был рядом с Валери, помогая пережить эту боль, не давая страху завладеть ее разумом и охраняя сон.

— Не уходи, пожалуйста, не уходи, — проплакала Валери, прислонившись своим лбом к моему. — Только не уходи!

В голове возникли разного рода мысли, среди которых главенствовала одна:

— Кто заставил тебя пережить это?

Я старался сдерживаться, старался подавить в себе бушующие эмоции, старался придать своему голосу беспристрастности, чтобы не пугать ее больше, но с каждой секундой это становилось делать все труднее и труднее. Я сотру в порошок того ублюдка, из-за которого она сейчас так плачет.

— Валери? — тихо позвал ее я.

Раздался звонок, и мы оба поняли, что адресован он был ей. Она вытащила телефон, и я краем глаза увидела, что это был Виктор. На дисплее высветилось тринадцать пропущенных от него. Словно предвосхищая мои дальнейшие мысли, Валери резко вскинула голову, смотря мне в глаза, и сказала:

— Виктор ничего не делал.

Я кивнул головой, ощущая, как от гнева мне становится трудно дышать, как злость охватывает весь мой разум, как внутри все хочет разорвать на куски того выродка, что причинил ей боль.

— Валери, пожалуйста, скажи, что случилось? — более или менее спокойно спросил я, поглаживая ее холодное лицо.

Слезы высохли в ее глазах, но испуг никуда не делся. Почему-то мне показалось, что кто-то или что-то вызывало в ней воспоминания о том, что она предпочла бы забыть. Я прикоснулся губами к ее щеке, затем переместился на лоб, после чего прислонил голову Валери к своему плечу, давая ей возможность прийти в себя, а сам в это время мучился от догадок, представлений и разного рода мыслей. Нет, я это просто так не оставлю. Мне не составит труда узнать его имя, нужно лишь время.

— Тебя ведь не трогали?

Я обратился к ней в надежде, что она скажет нет потому, что ни один человек не заслуживает, чтобы что-то делалось без его согласия. Разве только насильники и убийцы. Плечи Валери затряслись, и она вжалась в мое плечо, что было сигналом для меня — да, какая-то мразь все-таки тронула ее. Я чуть не вскочил с места, задыхаясь от ярости, когда раздался стук, затем еще один, и еще: кто-то отчаянно хотел попасть сюда.

— Валери! — закричал мужчина, и по его голосу я узнал Виктора. — Валери, открой дверь!

Он вновь забарабанил по дереву, и я поморщился, представляя, как делаю то же самое с его головой.

— Ее здесь нет скорее всего, — раздался рядом другой голос, принадлежавший Мартину.

Она заплакала еще сильнее, вцепившись в меня мертвой хваткой, и прошептала:

— Не открывай! Пожалуйста, не открывай!

Тогда я все понял. Кто-то из этих мудозвонов сделал ей что-то, тронул ее, возможно… Черт, нет! Все внутри меня запротестовало от этой мысли, и я закрыл глаза, подавляя в себе рвотный позыв. Нет, только не она. Ярость заполонила меня, и я, посадив ее обратно на кровать, встал, сжимая руки в кулаки.

— Джейми, нет, пожалуйста! — отчаянно прошептала она, цепляясь за мою руку.

Я посмотрел на нее: в глазах Валери стояли слезы, щеки раскраснелись, губы, истерзанные укусами, алели на в целом бледном лице, руки тряслись, грудь дрожала под натиском подавленных криков. Сердце сжалось от боли. Невольно у самого меня появились слезы в глазах. Я знал, что это такое. Знал, когда ты становишься куклой в руках взрослого человека, считающего, что ему дозволено делать с тобой все, что заблагорассудится.

Хорошо, я не стану сейчас требовать возмездия, но, когда Валери успокоится и ей станет лучше, обязательно найду эту тварь и заставлю пожалеть о том, что она родилась на свет.

Глава 17

Худший способ скучать по человеку — это быть с ним

и понимать, что он никогда не будет твоим.

(Г.Г. Маркес)

Я проснулась, пытаясь растянуться на кровати, но что-то большое и жесткое упиралось мне в спину. Неужели Оливер опять напился и пришел спать ко мне? Я улыбнулась, собираясь свалить эту соню с кровати, когда повернулась и увидела Джейми, мирно спящего в моей кровати. Вы слышали странный шум? Не напрягайтесь, это моя упавшая челюсть. Испугавшись, я отодвинулась впритык к стене, но потом, с каждой пройденной секундой, мое тело пододвигалось к его все ближе и ближе, остановившись в нескольких сантиметрах. Джейми спал в моей кровати… Эта мысль не укладывалась в голове. Как такое возможно?

Его обычно напряженное лицо было умиротворенным, уголки алеющих губ растянулись в едва заметной улыбке, грудь мирно вздымалась под футболкой, задравшейся внизу живота, где отчетливо проступали мышцы и в достаточно интересном положении был его… Господи, я закрыла глаза, отказываясь произносить это слово даже в своей голове, а потом предательски залилась краской стыда, и, чтобы обезопасить его и себя, поправила одеяло, лишив себя действительно зрелищного вида. Джейми пошевелился, придвигаясь ко мне ближе, и я, повторив его движения с точностью да наоборот, ощутила спиной холодную стену. Надо быть подальше от него.

Интересно, каково это просыпаться в его объятиях? Каково быть разбуженной поцелуем Джейми? Каково ощущать прикосновения его рук к своему телу? Каково это слушать его бархатный голос с ноткой хрипотцы по утрам? Моя рука потянулась к его чуть завивающимся на концах волосам, одна дрогнула в миллиметре от них, так как я боялась, что могу разбудить его и быть застигнутой на месте преступления. И все же рука повиновалась какому-то неуправляемому мной инстинкту и коснулась их, ощущая шелковистость, что приятно отзывалась в кончиках пальцев. Меня пробрали мурашки.

Невольно рука опустилась ниже, касаясь его бритой щеки, острых скул, ярко-выраженной челюсти — мне хотелось касаться его везде, ощущать гладкость кожи и силу стальных мышц. Почувствовав, как тепло разливается между ног, я прекратила гладить его и решила покинуть комнату, пока не вытворила что-нибудь такое, что потом будет невозможно объяснить. Как, например, тогда на улице, когда по глупости я поцеловала его. Это был мой самый идиотский поступок! И как в мою голову пришла такая мысль, преобразовавшаяся в действие?

Я, словно мышка, поднялась, стараясь никоем образом случайно не коснуться Джейми, перекинула ногу через него, впервые жалуясь на их длину и свой рост. Была бы я чуть повыше, проблем бы сейчас точно не было. Лицо исказилось гримасой тревоги и боли из-за потянувшийся мышц с внутренней стороны бедер.

— Почему же ты такой огромный? — тихо проворчала я, когда чуть не упала на него.

Возглас резко покинул грудь, потому что Джейми схватил мои оголенныебедра и я оказалась на нем, испуганно смотря в его глаза. Почему я в одной футболке?!

— Никогда бы не подумал, что девушки будут ворчать из-за моих габаритов, — усмехнулся он, выгибая бровь. На его лице появилась издевательская улыбка. — Обычно оно им нравится.

У меня перехватило дыхание, мозг отключился, бабочки в животе буквально начали простреливать мои внутренности. Руки Джейми на моих оголенных бедрах, я лежу на нем сверху, чувствуя тепло его тела, его член, упирающийся мне в живот — это то, о чем я даже не смела мечтать.

— Я видела тебя несуразным и жилистым. Ей Богу вся округа слышала, как гремят твои кости при малейшем движении, — попыталась отшутиться я, потихоньку вырываясь из его объятий, но Джейми стиснул меня в объятиях, отчего мне пришлось опереться на руки.

Они были единственным барьером между моими губами и его. Джейми многозначительно посмотрел на меня и низким голосом сказал:

— Но с тех пор я сильно изменился.

— Как и я, — вырывалось из меня.

— Ты очень сильно изменилась, — облизнув губы, одобрительно вторил Джейми, а затем обвел меня взглядом с ног до головы.

Он взял одну мою руку и положил себе на грудь, твердую, как камень, из-за чего мое сердцебиение участилось. Затем Джейми переместил ее на торс, на котором отчетливо проступали шесть заветных кубиков, сводящих меня с ума каждый раз, когда я видела их. Особенно после душа, со стекающими по ним каплями воды. Я заёрзалась на нем, пытаясь не концентрироваться на том, как пульсирует моя плоть, но тут Джейми шумно втянул воздух через нос и остановил меня, вновь стиснув бедра. Я обеспокоенно уставилась на него.

— Не делай так, — кинув на меня предостерегающий взгляд, сурово произнес он.

Я кивнула головой, совершенно ничего не понимая. Что он так разозлился? Сам же не дал мне встать спокойно и оставить его здесь одного. Псих. Послышался звук, и перед нашими глазами дверь, запертую на замок, открыли. Коко вошла в комнату, захлопнув ее, и, наткнувшись на нас, застыла на месте. Ее губы округлились, словно она безмолвно восклицала: «О!» Коко закашляла, отворачиваясь и еле сдерживая улыбку, а затем быстро проговорила:

— Ну не буду вам мешать…

Ее рука дернулась в сторону ручки двери, но я тут же вскочила, крича:

— Это не ты, что ты подумала!

Ужас сковал все тело. Черт… Коко повернулась ко мне, смотря так, словно я сморозила какую-то глупость, и тут Джейми встал рядом, протягивая мне штаны. Я принялась их натягивать.

— Я не привык оправдываться за свои действия, — словно смакуя эти слова, прищурился Джейми, — но это действительно не то, о чем ты могла подумать. Если Валери посчитает нужным, она расскажет тебе все, что ты должна знать.

Коко кивнула, не сводя взгляда с его идеального лица, а затем отошла чуть в сторону, освобождая ему дорогу к двери. Джейми однако уходить не спешил: он лениво подошел к кровати, натянул кроссовки, а затем очень близко подошел ко мне. Мне пришлось отойти чуть назад, но стоило это сделать, как Джейми сделал шаг вперед. Я резко вскинула голову, пронзая его взглядом и не понимая, чего он хочет от меня. Неужели Джейми не видит, что мое самообладание трещит по швам? Что я готова наброситься на него прямо здесь и сейчас и сделать с ним все, о чем мечтала? Плоть между ног вновь предательски запульсировала, когда он обхватил мою шею сильной рукой и прошептал на ухо:

— Ты в порядке?

Ну как бы тебе сказать… НЕТ! Я. СОВЕРШЕННО. НЕ. В ПОРЯДКЕ. И это все из-за тебя! Он загородил нас от любопытного носа Коко, которая всем своим видом пыталась показать, что ей совершенно не интересно, но лихорадочно обводящие нас глаза и бесконечное О, изображаемое ее губами, доказывали обратное. Я откинула голову назад, освобождая ему больше места для прикосновений, и, словно поняв мой намек, Джейми, едва касаясь, стал водить пальцами по моей коже. Я поняла, что умру, если он остановится. Эти движения, теплое дыхание, касающееся моей щеки, чувственная улыбка, сияющая на его лице, — это все убивало меня, заставляя желать большего. Послышался звук закрывающейся двери, и мы с ним оба поняли, что вновь остались наедине.

— Как ты после вчерашнего? — тихо спросил он, окидывая меня нежным взглядом.

Я вспомнила все события прошедшей ночи, и внутри поднялась волна отвращения. Мне хотелось рассказать об этом Джейми, свалить с плеч этот груз, но я понимала, что он просто убьет Мартина. Реально убьет. Мне не хочется, чтобы из-за этого Джейми сел в тюрьму. С этой проблемой стоит разобраться иначе.

— Нормально, — глухо ответила я, отвернувшись.

Джейми покачал головой и, обхватив мой подбородок, вновь развернул к себе.

— Ты ведь помнишь, что я всегда рядом?

Я пронзила его взглядом, ища подвоха, ища в его лице опровержения этим словам, но нашла лишь глубокую привязанность и защиту. Мои чувства к этому человеку становятся все сильнее, и это пугает.

— Знаю.

Он слабо улыбнулся, щелкнув меня по носу. Так Джейми делал каждый раз, когда мы с ним пересекались в коридорах школы, и это стало своеобразной традицией.

— Если ты захочешь поделить этим, я всегда готов выслушать тебя, нимфа.

Я кивнула головой, и тут Джейми наклонил ко мне голову, оставив поцелуй возле моих губ. Меня словно пронзило молнией.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я, не понимая, зачем задаю этот вопрос.

Джейми помедлили с ответом, поглаживая костяшками пальцев мое лицо, а затем обхватил его руками.

— Я люблю тебя, Валери, — мягко ответил он. Я тяжело сглотнула, ощущая, как слезы подступают к глазам, как сердце судорожно сжимается, как все внутри обрывается от его слов. Любит… Он меня любит… Ох, если бы это было так! — Ты ведь мне как младшая сестра.

При этих словах я оборвала все телесные контакты, резко подходя к шкафу и ища в нем что-то. Незаметно для него я вытерла слезу, скатывающуюся по щеке.

— Мне пора собираться на пары, — кинула я, доставая свою толстовку с Патриком из «Спанч Боба».

— Сегодня воскресенье, — нахмурился Джейми, подходя ко мне ближе, но отошла от него, снова делая вид, что собираюсь. — По воскресеньям пар не бывает.

— У нас перенесли их. Преподаватель заболел и попросил нас прийти сегодня…

— Ты надела толствку с Патриком, — подозрительно прищурился он.

— И? — холодно бросила я.

— Ты всегда надеваешь ее, когда тебе грустно, — подходя чуть ближе, сказал Джейми, а затем чуть наклонил голову в сторону.

Вот черт! Этот человек слишком хорошо меня знал. Я бессознательно закидывала подряд тетради и учебники в сумку, сметая их со стола, пока Джейми мягко не схватил меня за руки. Сумка шумно упала на пол, и я понурила голову, не желая смотреть на него. Мне было больно. Я понимала, что не могу требовать от него, чтобы он любил меня, как мне того хочется, но эти слова… Они реально разбивали мне сердце. Осознание того, что я никогда не стану для него чем-то большим, чем просто младшая сестра, заставляло меня биться в агонии. Сколько еще он должен давать мне понять, что мне не на что рассчитывать, чтобы я наконец осознала это и приняла как данность? Сколько? Когда в моей тупой голове уже укоренится эта чертова мысль? Когда мое сердце перестанет тосковать по нему?

В голове смешались вчерашний вечер и сегодняшнее утро, отчего она начала болеть. События с Мартином мой мозг пытался отогнать от меня всеми силами, но теперь они заполняли все больше пространства, а неоправданные надежды и несбывшиеся мечты сидели рядом, даже не пытаясь подвинуться. Они делили ровно мое тело и мой разум.

— Валери, — позвал меня Джейми, коснувшись моего лба своим, но я отпрянула от него, как ошпаренная.

— Почему ты все еще здесь?! — стараясь вложить как можно больше злости, спросила я. — Беги к Альме. Она ведь, наверное, места себе не находит оттого, что не знает где ты.

— Я не могу бросить тебя, когда нужен тебе, — нахмурился он.

— Да ты что?! — истерично рассмеялась я, осознавая, что завелась не на шутку. Я подошла к нему и тыкнула пальцем в его грудь. — Кто сказал, что я в тебе нуждаюсь?! Кто?! Ты мне не нужен, понимаешь?

— Ты хоть понимаешь, в каком состоянии была вчера?! — возмутился он, хватая меня за палец. — ты валялась в туалете без сознания! Один черт знает, что вчера произошло, о чем ты предпочитаешь умалчивать!

— Я справлялась без тебя все эти годы, и теперь ты думаешь, что имеешь право вешать на себя ярлык героя и спасать «бедную» девушку? — вырывая руку из его ладони, вскричала я. Лицо Джейми исказила гримаса боли. — Перед тобой не бедняжка, а боец, что порвет за себя на куски! Если мне понадобиться помощь, я обязательно обращусь за ней, но не к тебе. Пойми, — я тяжело вздохнула, понимая, что мне хочется плакать от боли в груди, а не кричать на того человека, который действительно помог вчера. И все же мой язык всегда был быстрее разума. — у меня есть Гарри, Дерек, Райан, Виктор, в конце концов — у меня полно защитников мужского пола, — я развела руки в стороны и насмешливо улыбнулась. — Они всегда рядом. Они помогут. А в тебе я не нуждаюсь. Поэтому, пожалуйста, выйди из комнаты и оставь меня одну. Навсегда.

Я посмотрела на него: Джейми неподвижно стоял, глядя на меня так, словно разочаровался во мне, и это полоснуло по моему сердцу. Он кивнул головой, беря телефон со стола, а затем спокойно сказал:

— Мне жаль, — Джейми потер переносицу. — Я прошу прощения, если мои действия хоть как-то обидели тебя. Я никогда не пытался казаться героем, и ты знаешь это. Я рад, что у тебя есть друзья, готовые всегда прийти на помощь, парень, в котором ты не сомневаешься. Я правда очень рад. Думаю, что теперь во мне нет нужды и я могу со спокойной совестью оставить тебя в покое и жить дальше, — я отвернулась к окну, сдерживая поток слез изо всех сил, но несколько уже предательски бежало по щекам. Он открыл дверь, и я уже приготовилась к тому, что Джейми сейчас уйдет, однако все оказалось иначе: — Если вдруг тебе все же понадобится помощь, — Джейми замолчал, и я затаила дыхание, — пожалуйста, не думай долго и просто скажи мне об этом. Я умру, но никогда не позволю кому-то обидеть тебя. Поняла?

Не дождавшись моего ответа, он закрыл дверь, к которой через минуту я прижалась лбом, мысленно умоляя его вернуться. Я нуждаюсь в тебе, Джейми. Я нуждаюсь в тебе слишком сильно…

Глава 18

Друг — это тот, кто знает твое прошлое,

верит в твоё будущее и принимает таким,

какой ты есть в настоящем…

С виду людям моего города всегда казалось, что мы счастливая семья: любящий отец, являющийся главным судьей, невероятно красивая мать, отличающая добротой и состраданием, потрясающий сын, входящий в состав лучшей хоккейной команды в округе и играющий в первом звене, две дочери-близняшки, одна из которых успешно учится в школе и интересуется ботаникой, а другая великолепно разбирается в компьютерных технологиях. Все трое детей всегда занимали первые места в олимпиадах и конкурсах, отец блюл права бедных, а мать содержала благотворительную организацию, занимающуюся финансированием больниц.

На глазах у людей мы всегда были дружны, светились обожанием, были милы в общении друг с другом… Но дома… Дома был полнейший ад. Стоило дверям особняка закрыться, как маска с лица каждого из нас спадала и мы начинали игру против друг друга. Родители против своих детей. И так было всегда.

Для того, чтобы понять меня и моего брата, я расскажу вам все с самого начала. Мой отец еще в юношестве был влюблен в Джессику, что является мамой Билл. Он долго время за ней ухаживал, надеясь на взаимность, но ей нравился отец Зейна, Атилла. Как-то раз мой отец на какой-то школьной вечеринке напился и начал приставать к Джессике, та безуспешно отбивалась от него, пока на горизонте не появился Айзек, друг моего отца. Он помог ей сбежать, и с того дня они стали проводить много времени вместе. Через несколько лет они поженились, и у них родилась Арвен. Мой же отец заключил брак с моей матерью, чтобы та родила ему детей. Свой супружеский долг она выполнила, но отец так и не смог полюбить ее, постоянно напоминая о том, что она не Джессика. Понятное дело, что мать возненавидела Джессику Уэйн.

Из-за не сложившейся личной жизни, мать начала пить. Мало того, что супруг ее не любил, так он еще часто бил ее, и на фоне всего этого она начала сходить с ума. Видя отражение отца в своем сыне, мама начала отыгрываться на нем.

Сначала она выделяла его среди нас, не разрешая абсолютно ничего, дальше постоянно наказывала за несуществующие проступки, а после того, как он пережил самое страшное, начала мучить его воспоминаниями. Дело в том, что моему брату было одиннадцать, когда его изнасиловали. В наш город приехал какой-то мужчина со своей женой и детьми, его радушно приняли горожане, и он устроился по итогу на работу в мэрию. Все было хорошо. Но после его приезда стали пропадать мальчики, одного возраста с братом (плюс-минус один год). Нескольких нашли мертвыми, а некоторые продолжали жить, находясь в плену у этого ублюдка. Так получилось, что в его руках побывала вся Шестерка: мой брат Темпл, Джейми, Зейн, Харви, Эйден и Рафаэль. Каждый из них пережил насилие, каждый из них живет с этим по сей день, каждый из них сходил с ума от воспоминаний о том периоде.

Я не знаю, что случилось конкретно с каждым из них, но я знаю, что пережил мой брат. Это изнасилование подвигло его на попытку самоубийства через неделю после происшествия, и она не удалась лишь по той причине, что вовремя приехали полиция и скорая помощь. Если бы не они, его бы не было в живых. Еще год после этого мой брат не разговаривал. Ни одного слова, возгласа и даже писка — абсолютно ничего. Тогда нас с сестрой отправили в школу-интернат на четыре года. Мы приезжали домой лишь на лето, но даже его хватало, чтобы понять, что мои родители — выродки. Нормальные отец и мать, узнав, что произошло с их ребенком, повезут его к психологу, окружат заботой, теплом и любовью, сделают все, для того чтобы их малыш больше никогда не вспоминал те дни и ночи, наполненные ужасом и болью. Мои родители сделали иначе: отец отказался от него, перестал признавать в нем сына, обвиняя в том, что он не смог защитить себя, и начал регулярно избивать, а мать, все еще видя в Темпле своего супруга, радовалась несчастью и измывалась над ним. Каждый день мой брат переживал тот ужас снова и снова.

Мать запиралась с Темплом в комнате и заставляла вспоминать каждую деталь в том доме, где он был изнасилован, каждое действие, без конца говорила имя того ублюдка, что посмел сделать этом, а самое ужасное — одевала его в ту школьную рубашку с его инициалами, которая была нем, когда его похитили. Ею мой брат пытался остановить кровь из разорванной кишки, когда выродок по имени Бальво закончил с ним.

Я и Айрис видели это каждый день и переживали вместе с Темплом всю ту боль, что годами копилась в нем. Мы искренне не понимали, как родители могут делать такое со своим собственным ребенком. Как мать, что родила тебя на свет, может так не любить тебя? Как отец, что подарил тебе жизнь, может так ненавидеть тебя? Я задавалась этими вопросами снова и снова, пытаясь найти на них ответы, но не смогла. До сих пор. Даже, когда отца уже давно нет в живых, а мать лежит в психбольнице.

Я шумно выдохнула, слушая очередную лекцию, и думала о своей жизни, обо всем том, что в ней успело произойти. Случай с Мартином заставил вспомнить меня то, что я хотела забыть, то, что я предпочитала не вспоминать, и теперь мне нет покоя. Перед глазами часто мелькали картинки, от которых я никуда не могла убежать. Из-за этого мне пришлось сейчас пропить курс успокоительных. Этот ублюдок заплатит за это. Я обещаю.

Коко рядом усмехнулась и что-то пробормотала себе под нос, чем привлекла мое внимание.

— Почему смеешься? — спросила я тихо.

— Романо отправил смешную картинку, — улыбнулась она, показывая экран телефона, на котором высвечивался какой-то прикол.

— Где ты встретила этого Романо? — я наклонилась к ней.

Она выключила экран и раздраженно посмотрела на меня.

— Какая разница?

Ответ меня крайне удивил. Вот так поворот.

— Тебе есть что скрывать?

Коко посмотрела на преподавателя и несколько долгих минут поддерживала наше молчание, а затем бросила:

— Нет, но это не ваше дело.

— Так, так, так, — задумчиво протянула я, наматывая прядь своих волос на палец, — значит, кто-то уже успел порядком тебе поднадоесть с ним? — Коко дернула ногой, и я поняла, что была права. — И кто же это? — Ее рука взметнулась к волосам, чтобы пригладить их, но вот незадача — они были убраны в пучок. — Это Тибо? — догадалась я.

— Отстань от меня, — прошипела она, шумно переворачивая лист тетради. — Ты вот вообще была полуголая на Джейми. Я же тебя не достаю с расспросами.

Охренеть, вот это выпад. Ну держись!

— Алло, гараж, ты сама засыпала меня вопросами после того, как он ушел, — обвиняющим тоном прошептала я, стараясь не повышать голос. А мне так хотелось это сделать! — И тем более я тебе все объяснила, так что теперь твоя очередь.

Невольно вспомнилось то утро с Джейми, и кожа покрылась мурашками. Ох, я бы сейчас все отдала ради возможности вновь проснуться рядом с ним и наблюдать тем, как он мирно спит в моей кровати. Но мы не общаемся с ним вот уже пару дней. Пришлось даже пропустить вечеринку, чтобы не пересекаться с Джейми.

— Я познакомилась с ним на заезде, — сдалась Коко.

— Когда ты успела? — ошеломленно открыла я рот.

Она улыбнулась.

— Я многое успела сделать за тот вечер.

Она подмигнула, на что я шлепнула ее по ладошке.

— Негодница!

Мы тихо захихикали, стараясь не высовываться из-за спин других студентов.

— Почему ты все время выбираешь других, когда есть он? — все-таки спросила я, когда мы успокоились. Коко опустила глаза. — Ты ведь знаешь, что он тебя любит. А еще ты знаешь, что сама неравнодушна к нему.

Она опустила голову на парту, и я, поняв, что сглупила, мягко коснулась ее плеча.

— Прости меня…

— Все хорошо, — глухо прервала меня она, шмыгнув носом. — Я боюсь.

— Чего?

— То, что между нами может случится.

Я провела рукой по ее собранным волосам, а затем легла рядом с ней.

— Что между вами может случится?

В ее глазах появились слезы, и мое сердце сжалось.

— Я боюсь любить, — прогнусавила она, шмыгая носом.

— Почему? — ласково спросила я.

Коко взяла меня за руку, потирая пальцы.

— Я боюсь, что полюблю его слишком сильно и, когда он уйдет от меня, не смогу пережить это.

Из ее глаз потекли слезы, и я прижала мою малышку к себе, желая забрать все ее страхи и сомнения, чтобы она стала свободной.

— Моя девочка, — прошептала я, нежно касаясь ее лица. — ты боишься того, чего еще не случилось и может не случится. Почему ты считаешь, что он уйдет от тебя? — я поцеловала ее в щечку. — Разве от такой, как ты, можно уйти?

— Я нехороший человек, — проплакала она.

— Если ты нехороший человек, то я вообще злодей! — хохотнула я, смотря в ее прекрасные зеленые глаза. — Ты хоть знаешь, какое у тебя чистое и доброе сердце? Ты всегда приходишь на помощь, всегда переживаешь за других больше, чем о себе, готова отдать последнее, что у тебя есть, тому, кто нуждается в этом больше, пытаешься спасти тех, кто потерял твое доверие и уважение. Ты всегда подскажешь, направишь, поможешь, — я положила руку туда, где билось ее сердце. — Ты не плохой человек — ты самый добрый человек, которого я встречала. И Тибо это прекрасно знает.

Коко совсем расклеилась и захныкала, прижимаясь ко мне, на что я крепко обняла ее.

— Все будет хорошо, — прошептала она.

— Все будет хорошо, — вторила я.

Преподаватель произнес завершающие лекцию слова и принялся собираться, отвечая попутно на вопросы студентов. Мы покинули аудиторию, сливаясь с общим потоком старшекурсников и студентов с юрфака. Я увидела в толпе Брендона и радостно помахала рукой, привлекая его внимание, и он, заметив нас, широко улыбнулся.

— Давно вас не видел, красотки, — подмигнул он, обнимая нас. — Как вы?

— Нормально, — ответила Коко, криво улыбнувшись.

— Отлично, — подняла палец вверх я. — Ты сам как?

— Замечательно, — он приобнял Коко. — Ты почему такая грустная?

— Есть небольшие проблемы, — ответила она.

— Понимаю, — Брендон поджал губы. — Давайте сегодня прогуляемся? — Коко отрицательно покачала головой. — Давай, заодно развеешься!

— Ну нееет, — протянула она.

— Мы согласны, — твердо сказала я, улыбаясь в тридцать два зуба. — Куда пойдем?

— Знаете бар «Дикая роза»? — Мы кивнули головой. Еще бы кто-то не знал этот бар. Туда такая очередь, словно там можно пожрать на халяву. Бредон подмигнул нам бровями и сказал: — Встретимся там. Мне есть что рассказать вам.

— А вот это уже интересно! — зацокала Коко, хихикнув, когда Брендон стал щекотать ее.

Я улыбнулась при виде расслабленной Колетт. Мы попрощались с Бредоном и двинулись в сторону общежития, обсуждая последние новости и домашнее задания. Его у нас было столько, что до ближайших выходных нам не светили никакие развлечения.

— Я должна переписать весь учебник?! — гневно воскликнула я. — Какого черта мы вообще конспектируем все это и потом тупо пересказываем?! Кто так ведет пары?

— Она меня вообще раздражает! — поддержала Коко. — Эта тупая курица постоянно отвлекается от предмета во время лекций и говорит о том, в каком крутом университете учится ее внук. Да мне плевать, где ее внуки! Какого черта ты вообще говоришь о нем, когда у нас пара!

— А потом эта сучка задает на следующий день законспектировать шесть параграфов, занимающих восемьдесят страниц учебника! — злобно заключила я, чувствуя, как раздражение достигает своего пика.

Мы поднялись по лестнице, и я похвалила себя за ежедневные занятия спортом, потому что теперь отдышки не было. Мы зашли в комнату. Бросив свои вещи около стола, а затем принялись переодеваться и наводить порядок. После сегодняшнего утра, когда обе проспали и носились по ней, как угорелые, она действительно в этом нуждалась. Оставшись в одном лифчике и спортивных штанах, я принялась делать пяти-минутную гимнастику перед тем, как засесть за домашку, когда в комнату постучали.

— Коко, откроешь, пожалуйста?

Она лежала на кровати и читала какой-то роман, под названием «До встречи с тобой».

— Хорошо.

Я сделала стойку на голове и раздвинула ноги в поперечном шпагате, когда услышала голос Колетт, явно чем-то пораженной.

— Похоже, что это к тебе.

— Пусть заходит, — крикнула я, больно ахнув, когда тихо хрустнуло что-то в колени.

Вот дурочка, надо было размять его перед шпагатом.

— И так ты встречаешь друзей после долгой разлуки? — раздался рядом дерзкий голос, который я узнала тут же.

Свалившись на пол и больно ойкнув, я почувствовала, как кто-то хватает меня за талию и пытается посадить на кровать. Глаза, цвета летнего леса, смотрели на меня с искорками смеха, а полные губы растянулись в широкой улыбке, обнажая хорошие ровные зубы.

— Скучала по мне? — игриво спросил Эйден, и я накинулась на него с объятиями.

— Конечно скучала, дурачок!

Я прижалась к нему, ощущая под своими руками крепкую спину и сильные плечи. Он заметно вырос, став еще выше, оказался чуть шире, чем был раньше, но все равно продолжал обладать худощавым телом. Яркие брови, длинные пушистые ресницы, аккуратный носик и рассыпанные по левой щеке родинки делали его лицо юным и выразительным, а густая охапка каштановых волос, уложенные набок, добавляла ему дерзости. С виду он всегда казался ангелом, но в душе это был тот еще чертенок. Его дьявольская улыбка не оставила равнодушной ни одну из моих знакомых.

— А вот по мне она совсем не скучала, — услышала я знакомый голос, и мое сердце пропустило удар.

Эйден встал, потянув меня за собой, и вот я оказалась перед Джейми, лениво прислонившемуся к дверной раме около Коко, которая во все глаза разглядывала нашего новоприбывшего друга. Я знаю, что внешне он ей понравился. Я бы сказала, что очень сильно. Эйден даже мне одно время запал в сердце. Джейми был одет в черные брюки и такого цвета джемпер, в вырезе которого проглядывали части татуировок. Я облизнула губы, переводя взгляд с них на лицо Джейми, который казался сегодня по-особенному красивым. Этот цвет определенно идет ему больше всего.

— Я скучала, — вырвалось из меня, и я отступила, прижимаясь к груди Эйдена, что положил руку мне на талию. — Очень сильно.

Глаза Джейми блеснули, он по-мальчишески озорно улыбнулся, и мое сердце, словно лед на солнце, растаяло, перевернулось и попыталось вырваться из груди. Такой сладкий, такой дурашливый, такой родной, Джейми был сейчас таким, что мне хотелось расцеловать его, защекотать до колик в животе, а потом просто наблюдать за ним и слушать его рассказы о жизни. Я истосковалась по нему.

— Я тоже скучал, — произнес он бархатным голосом, пробирающим меня до мурашек. — Очень скучал

Глава 19

Страсть — непреодолимое влечение, которое невозможно забыть, даже когда всё прошло, дорога такая притягательная, что может привести нас в объятия неожиданного любовника, чувство такое сокрушительное, что разрушает стены, которые мы строим, чтобы защитить своё сердце, желание такое сильное, что остается на поверхности, несмотря на то, что мы пытаемся похоронить его. Да, из всех чувств только страсть даёт нам основание, чтобы жить, и оправдание, чтобы совершать любые преступления.

Время остановилось. Все звуки померкли. Свет стал сильнее просачиваться в окна. Дыхание оглушало меня, как и сердцебиение. Джейми. Прошло почти десять дней с того утра, когда он покинул мою комнату и больше не появлялся в общежитии. Альма без конца спрашивала у меня, где он может пропадать и как понять его состояние, но я лишь разводила руки в сторону, сама теряясь в догадках. И вот сейчас он стоял здесь, перед мной, во всем своем великолепии. Джейми был до невозможности красив и сексуален.

Я сглотнула, держась за Эйдена. Тот улыбался и наблюдал за нами, будто перед ним разворачивалась какая-то интересная игра. Джейми медленно обвел меня взглядом, словно раздел глазами, остановился на вздымающейся груди, а затем на моем лице. Он прикоснулся пальцем к нижней губе и провел им вдоль нее. Я следила за этим движением от начала до конца, пытаясь не сорваться с места и не укусить ее. Это было очень сложно сделать. Джейми оттолкнулся от рамы, не спеша подошел ко мне, а затем наклонился, отчего я почувствовала любимый аромат его духов. Захотелось обнять этого беса и слушать его запах снова и снова.

— Ты не думаешь, что можешь свести Эйдена с ума? — томным голос прохрипел он, а затем легко коснулся ключицы.

Я, совершенно ничего не соображая, проследила за его взглядом и уткнулась в собственную грудь.

Черт бы побрал мою невезучесть, я была в одном лифчике и спортивных штанах! Оттолкнув в сторону смеющегося Джейми, я кинулась к кровати, натягивая треклятую футболку, когда мой кулон зацепился за ворот. Господи, как же все это не вовремя! Я, быстро посмотрев на Джейми и Эйдена, что предусмотрительно отвернулись, попыталась отцепить его, но у меня не получилось, и тогда пришлось звать на помощь Коко. Она подошла ко мне, и мы добрых десять минут провозились с этим треклятым кулоном, который никак не хотел отстать от моей футболки.

— Господи, он сейчас из меня сейчас всю душу вытрясет, — пропыхтела Коко, стирая испарину со лба.

Тут сзади осторожно подошел Джейми, стараясь не глядеть на мою грудь, а затем притянул Коко плед, которым она укрыла меня, после чего он наконец приблизился ко мне, беря в руки кулон и футболку. Пару движений, и больше меня ничего не сдерживало.

— Я удивлен, что ты все еще носишь это, — хмыкнул он, потирая подвеску пальцами.

Я завороженно следила за его лицом, пытаясь понять, о чем он сейчас думает.

— Я никогда не снимала ее, — подняла голову я.

Глаза Джейми сверкнули, и наши взгляды скрестились.

— Рад, что мой подарок тебе так понравился.

«Ты нравишься мне еще сильнее», — хотелось сказать мне, но вместо этого я промычала что-то нечленораздельное и отошла от него. Он сложил руки на груди, и в этот момент Эйден подошел к нему сзади и положил руку на плечо.

— Почему ты приехал? — спросила я, стараясь не обращать внимание на зашкаливающие эмоции. — Учеба в самом разгаре, а ты не в университете. Это странно. Тебя отчислили?

Эйден прыснул со смеху.

— Ты не исправима, — он притянул меня к себе за голову и растрепал все волосы, делая из них гнездо для птичек. Ну все, теперь с утра меня будут будить какие-нибудь синички. — Могла бы и порадоваться тому, что я приехал. Что-то не вижу, чтобы ты по мне скучала.

Я хихикнула, крепко-крепко обняв и чмокнув несколько раз в щечку.

— Как я могла не скучать по тебе?

Эйден широко улыбнулся, а затем протянул руку Колетт, которая наблюдала за нами.

— Извини, мы не успели познакомиться, — он вновь дьявольски улыбнулся. И я по глазам поняла, какой интерес вызвала у него моя подруга. — Я Эйден, давний друг Джейми и Валери.

— Не давний, а близкий, — поправил Джейми, дернув бровью, — вообще-то он мой брат.

Они обменялись красноречивыми взглядами, говорившими о том, какими неразлучными стали друг для друга эти люди. Сердце сжалось от умиления.

— Я Колетт, — смущенно ответила подруга.

Эйден протянул руку, и она нерешительно пожала ее.

— Ты так и не ответил на вопрос, — прищурилась я. — Не увиливай.

— Все, Эйден, тебя поймали за член.

Я хрюкнула от смеха, прикрыв рот рукой, на что Джейми посмотрел на меня и тепло улыбнулся.

— Ну ладно, не буду делать из этого тайну, — сдался Эйден. — Я перевелся сюда.

От шока я забыла закрыть рот.

— Милая, сейчас сюда может залететь рой пчел, и ему ничего не будет, — хохотнул Джейми, касаясь моего подбородка и закрывая мне рот.

Я взяла его за руку и обратилась к Эйдену:

— Но зачем?

— Захотелось, — пожал плечами он. — Ты не рада этому?

— Конечно рада, дурак, — я ударила его в плечо. — Просто не была готова к такой новости!

— Ладно, я верю, — Эйден чмокнул меня в щеку и встал рядом, смотря на Колетт.

— Мы тут хотим пойти погулять. Не желаете присоединиться? — обратился он к нам.

Мы с Коко переглянулись, понимая, что этот вопрос уже решен.

— Конечно хотим!

Джейми выдохнул и расцепил наши руки, переминаясь с ноги на ногу. Только сейчас я заметила, что все это время мы стояли с ним, держась за ручку. Это было для меня настолько естественным, что я даже не почувствовала, что что-то не так. Смутившись, я постаралась сделать вид, что ничего не было.

— Тогда мы ждем вас, — кивнул он. — Собирайтесь столько, сколько вам это необходимо.

Он проникновенно посмотрел на меня, и я, ощущая, как по коже бегают мурашки, кивнула ему. С ним я готова была пойти хоть на край Земли.

— Спасибо, — улыбнулась Коко, закрывая за ними дверь, а затем стремительно обернулась ко мне. — У вас в Хейтфорде фабрика по производству красавчиков?!

— Наверное, — нерешительно ответила я, все еще чувствуя в воздухе аромат Джейми, эту волшебную нотку апельсина.

Он всегда ассоциировался у меня с Рождеством, с праздником, который я любила больше всего: морозное утро, снежные ангелы, что мы делали с братом, расписные пряники с имбирем, испеченные Айрис, запакованные подарки, купленные нами раннее в торговом центре, вязанные свитеры и теплые пуховики, вечерние посиделки в Заброшке, где мы украшали елку вместе со всеми, апельсиновый глинтвейн, приготовленный Джейми, когда мы, уставшие, лежали на диванах и слушали рассказы друг друга. Я словно снова перенеслась в то волшебное время. Быстро собравшись и накрасившись, мы вышли из комнаты, встретив за дверью парней, терпеливо ждавших нас, а затем медленно спустились вниз, неловко поглядывая друг на друга и не зная, с чего начать разговор.

Вечерело. Солнце заходило за горизонт, и от преломления света небо окрасилось в приглушенный голубой, персиковый и оранжевый цвета. Дунул ветер, и я заулыбалась, когда волосы разметались в разные стороны. Сто пудов похожа сейчас на ведьму. М-м-м, кажется, я выбрала образ на предстоящий Хеллоуин.

— Боже, мы же обещали Брендону, что придем сегодня в бар! — вспомнила я, резко повернувшись Коко.

Та нахмурилась.

— Ну давай пойдем вместе с ними, — пожала плечами она, кивнув головой на Эйдена и Джейми.

— Намечается тусовка? — спросил первый.

— Друг Джейми пригласил нас хорошо провести вечер, — ответила я. — Не знаю, тусовка ли это.

— У Джейми есть друзья?! — ахнул Эйден. — Помимо меня?! Ах ты падла, изменяешь мне, значит?!

Он шутливо дал подзатыльник Джейми, который тут же набросился на Эйдена, завязав шуточную потасовку.

— Понабрался у меня шуточек и теперь строишь из себя крутого? — кинул Джейми.

— Ученик давно превзошел мастера, — вздернув свой аккуратный нос, поджал губы Эйден и развел руки в сторону.

— Пф-ф-ф, — фыркнул Джейми, толкнув его в бок, — твой член еще не дорос, чтобы тягаться со мной.

— Хочешь, я прямо здесь сниму штаны, и мы сравним их при свидетелях? — невинно предложил Эйден.

Мы с Коко чуть не умерли от смеха, хрюкая и давясь слюной. Пожалуй, такой баттл моя психика не выдержала бы. Я думала, что Джейми пропустит это заявление мимо ушей, но он встал прямо посреди дороги, напротив учебного корпуса, а затем сказал, подмигнув:

— Ради тебя малыш я согласен даже на это.

На его лице заиграла улыбка, и тут он опустил руки к ширинке штанов, расстегивая ее и пуговицу. Я запищала, смотря на Джейми, к котором у кинулся Эйден, чтобы прикрыть все это дело, а затем сложилась пополам, словив смешинку. Это было так смешно, что я не могла остановиться, вновь и вновь прокручивая в голове слова Джейми и испуганное лицо Эйдена, посчитавшего, что его друг действительно способен на такое. Хохот пробрал меня и Коко. Мы, как два тюленя, гоготали и били себя руками по ногам.

Я не заметила, как Джейми притянул меня к себе, когда я чуть не свалилась, и стал наблюдать за тем, как я смеюсь. Боже, похожу наступает моя смерть, самая комичная из всех. И все же я успокоилась, наблюдая за тем, как он вытирает слезы под моими глазами, щелкая по носу.

— Хочешь укушу его, как делал это в детстве? — вдруг хищно улыбнулся он.

На долю минуты мой мозг выключился, затем пришел в себя, и я бросилась в сторону, предвосхищая его дальнейшие действия. Однако Джейми тут же поймал меня и укусил за нос, отчего я запищала в его руках и захохотала. Отпустив его, он запечатлел на нем поцелуй, и я почувствовала, как снова таю.

— Джейми всегда кусал ее при встрече в Хейтфорде, — пояснил Эйден, когда Коко вопросительно взглянула на него. — Это вместе приветствия, можно сказать.

— Хорошо, что дурные привычки забываются, — фыркнула я. — Джейми не делал это с тех пор, когда мы разошлись.

— Но я вспомнил об этом, — ехидно улыбнулся он, — и вот сейчас мне снова хочется укусить тебя!

Последние слова Джейми прорычал, отчего я бросилась наутек, громко визжа, а он побежал сзади, подгоняя своим ревом. Эйден и Коко прыгали на месте, улюлюкая и крича наши имена. Показалось, будто мне удалось убежать от него, но стоило только замедлить ход, как Джейми накинулся на меня сзади, закрутив в воздухе. Я закричала и загоготала во все горло, вновь ощущая себя нашкодившим ребенком, который так и не смог избежать наказания. Джейми остановился, счастливо улыбаясь и продолжая дальше держать меня в руках, а я смеялась, обвив руками его шею и утыкаясь лицом в шелковистые волосы, пахнувшие пряностями. Прижав его голову к своей груди, я чмокнула Джейми несколько раз в макушку и расслабилась, ощущая умиротворение в своей душе.

— У тебя прелестный смех, — признался он, поставив меня обратно на землю.

Я смущенно хихикнула.

— Спасибо.

Джейми так посмотрел на меня, что мое сердце пропустило удар. Дыхание перехватило, и я неловко потопталась на месте, убирая прядь волос за ухо.

— Я буду делать все, чтобы ты всегда так улыбалась и смеялась, — неожиданно для меня прошептал Джейми и протянул руку к моему лицу, высвободив волосы, после чего провел костяшками пальцев по щеке.

Повиновавшись порыву, я прикусила губу и взяла его руку в свою, слушая, как грохочет сердце в груди. Украдкой взглянув на Джейми, я заметила, как он сам перестал дышать, наблюдая за моими действиями. Стоило мне коснуться губами тыльной стороны его ладони, как изменилось лицо Джейми, как потемнели его глаза, как приоткрылся рот, из которого вырывался резкий поток воздуха. Я перевернула его руку, оставила еще один поцелуй в центре, а затем проложила дорожку до запястья, остановившись на вене, что приятно пульсировала под кожей. Здесь текла жизнь. Важная для меня жизнь. Джейми завороженно наблюдал за мной, и это опьяняло, подстегивало, придавало мне смелости. Голова кружилась от острых ощущений.

Выйдя из оцепенения, Джейми положил руку мне на талию и привлек к себе, отчего я почувствовала его жаркое дыхание на своей щеке. Он потерся носом об мой нос, блуждая пальцами по моей разгоряченной коже, что жаждала его прямых прикосновений, затем переместился на щеку, опускаясь ниже, к губам, что умоляли его о поцелуе. Я нетерпеливо дернулась, желая, чтобы то минимальное расстояние между нами сократилось. Джейми шумно втянул воздух, когда я положила руку на его торс, опуская ее ниже, и провела ладонью по его боку, трогая стальные мышцы. Стоило упомянуть, что мне удалось залезть под футболку.

— Валери, — прохрипел Джейми, и его лицо приняло страдальческое выражение, — не делай так…

Он провел языком вдоль линии моей нижней челюсти, и я задохнулась от ощущений и эмоций, выгнувшись и застонав:

— Как?

Я хотела еще, вожделела Джейми, представляя, как он касается моих самых укромных мест, как его взгляд блуждает по моему обнаженному телу. Вторая моя рука присоединилась к первой, изучая его тело, покрытое стальными мышцами и шелковистой кожей. Мне показалось, что сейчас я умру от передозировки Джейми в моей жизни. Он был мягким и твердым одновременно. Это сводило с ума.

— Вот так, — втянув живот, прошептал он, а затем укусил мой подбородок, заставив меня задрожать всем телом.

Внизу все приятно запульсировало, и я почувствовала, как там стало влажно от прикосновений, голоса и даже самого присутствия Джейми. Голова не соображала. Ей Богу, складывалось ощущение, будто я пьяна. Пьяна именно Джейми. Ноги подогнулись, но он вовремя подхватил меня, прижимая к себе так, что я могла чувствовать выпуклость в области паха. Осознав этот факт, я посмотрел на него снизу вверх, прикусив нижнюю губу, отчего невольно приковала его внимание. Джейми протянул руку, высвободив плоть из-под моих зубов, после чего начал водить по ней пальцами, то и дело зажимая между ними.

— Больше всего на свете я сейчас хочу попробовать их на вкус, — приглушенно сказал он, и я всхлипнула, ощущая, дикое желание, сгустившееся внизу живота.

Мне не верилось, что это происходит. Правда не верилось. Это всегда казалось для меня невозможным, но все же происходило со мной в реальности сейчас. Невероятно.

— Так почему ты медлишь? — выдохнула я, потянувшись к нему. Грудь болезненно ныла, особенно, когда она касалась его разгоряченного тела.

Ничего больше не сказав, Джейми опустил голову, уже почти коснувшись губами моих губ, когда рядом раздался голос Эйдена, приведший нас в чувство:

— Что вы тут делаете?

Добрый вечер, дорогие читатели:) Надеюсь, что глава вам понравилась)) Было бы очень интересно узнать ваше мнение о ней в комментариях!) Для меня очень важна обратная связь от читателей:)) Всем спасибо!

Глава 20

Я чувствую это, мое сердце разбито, пожалуйста, не говори,

Что ты знаешь это, ведь ты же знаешь,

Я не переношу это, я нетерпеливый, скажи мне, детка.

Теперь я знаю, тебе лучше уйти.

Знаю, я влюблен в тебя, детка,

И это не то, чего я хочу.

(The Neighbourhood "Cry Baby")

Треклятый Эйден. Вот надо было ему подойти именно сейчас и задать этот идиотский вопрос… Джейми и я отпрянули друг от друга, смотря то друг на друга, то на общего друга, то на Колетт, вставшую около него и виновато кидавшую взгляды на меня. Больших усилий стоило мне устоять на месте и не рухнуть на асфальт от переизбытка чувств. То, что сейчас произошло между мной и Джейми, казалось каким-то наваждением, словно я сама все это выдумала сейчас.

— Так что вы здесь делали? — повторил Эйден, и у меня появилось желание задушить его.

Он слепой или не видит, в каком замешательстве мы находимся? Что мы сами не понимаем, что тут делали… Мир качнулся перед глазами. Джейми флиртовал со мной, соблазнял, отвечал взаимностью на мои действия. С ума сойти. Я незаметно ущипнула себя, все еще не веря, что это реально произошло. Кинув на него взгляд, я заметила, как он помрачнел и насупился, смотря на Эйдена так, что наш друг решил наконец-то заткнуться и не приставать к нам с этим тупым вопросом. Джейми провел рукой по волосам и, не глядя на меня, прошел мимо, кинув нам:

— И долго вас ждать?

— Псих, откуда я должен знать, в каком направлении мы двигаемся? — хохотнул Эйден, поравнявшись с ним.

Они о чем-то зашептались, что позволяло мне побыть наедине с моей подругой. Колетт поглядывала на нас, и это жутко напрягало. Мой взгляд уткнулся в спину Джейми, и невольно перед глазами вновь пронеслись картины прошедших минут, отчего моя кожа покрылась мурашками. Положив руку на шею, я начала массировать ее, ощущая жжение в ней, словно что-то горело изнутри. Покрутив головой, я потерлась об плечо, все еще пытаясь избавиться от этого чувства, приятно отзывавшегося во всем теле.

— Ты хочешь поговорить о том, что произошло между вами? — аккуратно спросила Колетт.

— Нет, — коротко ответила я.

В воздухе все еще стоял терпкий аромат Джейми, руками я все еще ощущала гладкость и силу натренированного тела, кожей все еще чувствовала его прикосновения, доводящие меня до иступления. Он буйный, страстный и весьма чувствительный — это то, что я поняла за время нашего короткого «разговора». И к сожалению, это распаляло меня еще больше, заводило, заставляя додумывать, что могло произойти между нами, если бы Эйден не остановил нас. Яхотела знать, на что способен Джейми, увидеть его в том состоянии, когда он больше не может контролировать себя, испытать тот взрыв эмоций и чувств, который был способен подарить мне только этот человек. Каждый нерв сейчас в моем теле реагировал так, что внутренний огонь грозил сжечь меня.

Я вновь посмотрела на Джейми, что шел впереди и не оборачивался, взглядом пыталась сделать так, чтобы он хотя бы на одну секунду взглянул на меня, но мои попытки были тщетными. Обсудив что-то еще, парни замедлились, и, стоило нам поравняться с ними, Эйден тут же завел разговор с Коко, пытаясь вовлечь в него и нас. Однако и я, и Джейми молчали, словно набрав в рот воды. Я оказалась рядом с ним, потянулась к нему рукой, дотронувшись до его пальцев, и получила такой ответ, что захотелось перемотать минуту своей жизни и не совершать столь опрометчивый поступок: он яростно оттолкнул мою руку, взглянув на меня так, словно ненавидел, и рявкнул:

— Не надо трогать меня. Когда ты уже отстанешь?

Взгляд, полный ярости, голос, выражающий злость, движения, резкие и хаотичные, и слова, жестокие, холодные, красноречиво говорили о том, что на самом деле испытывает Джейми. Это больно ранило меня.

Я замедлилась, идя позади них и смотря себе под ноги. В глазах появились слезы. Черт, только не сейчас, только не сейчас… Я не могу позволить себе проявить чувства здесь, в эту самую минуту, не хочу, чтобы кто-то из них заметил меня в таком виде. Тихо шмыгнув носом, я вытерла слезу, скатывающуюся по щеке. Меня отвергают. Вновь. Ноги двигались сами по себе, переступая лужи и ямы, шагая вперед, и остановились ровно напротив дверей бара, куда только что зашли Эйден, Коко и Джейми. Я встала перед порогом, решая, стоит ли мне сделать то же самое, готова ли терпеть это напряжение, что висит между мной и им. Решив, я вновь провела руками по щекам, стирая остатки слез, затем несколько минут постояла на улице, чтобы окончательно прийти в себя, а после открыла дверь, погружаясь в какофонию звуков. Люди сновали туда-сюда, таская в руках кружки пива, бокалы с янтарной жидкостью, стопки с прозрачной, и во многих из них угадывались знакомые лица. Мы кивали друг другу, когда я проходила мимо них, смущенно улыбались с теми, кто был малознаком и стеснялся так же, как и я.

Бар, большой и достаточно уютный, напоминал мне Заброшку, в котором всегда было многолюдно, шумно и весело. Каменные стены с уложенными и покрашенными в белый цвет кирпичами, деревянные столы и стойки, вокруг которых столпились люди, приглушенный свет, что позволял погрузиться атмосферно — зал был похож на погреб какого-нибудь европейского замка. Вытерев руки об джинсы, я нерешительно направилась к бару, потеряв из виду друзей, и опустилась на стул, глядя на меловую доску, где были расписаны напитки и ценники. Честно? Хотелось напиться до беспамятства, чтобы не вспоминать сегодняшний вечер, а лучше — забыть навсегда. Я подозвала бармена.

— "Лонг Айленд", пожалуйста, — еле выговорила я, пытаясь проглотить ком в горле.

Мне очень сильно хотелось плакать, но приходилось сдерживать себя. В груди болезненно ныло, и я погладила кожу в том месте, представляя, что успокаиваю свое сердце, латаю раны на нем.

— Все хорошо? — спросила девушка, смешивая ингредиенты и посматривая на меня.

Я слабо кивнула головой, не находя в себе силы на разговоры. Все в порядке. Все в порядке вещей. За эти годы мне нужно было привыкнуть к тому факту, что ничего не будет, что все мои мечты относительно Джейми так и останутся мечтами, но нет, глупое сердце всегда верило, что однажды любовь случится, однажды он увидит во мне девушку своей жизни. Ха! Стало смешно от этой мысли, и я рассмеялась, испытывая слабость в руках. Схватив свой бокал с готовым напитком, я залпом выпила все содержимое, ощущая приятную сладость во рту.

— Еще, — сказала я, делая последний глоток. — три. И добавьте в заказ "Зомби".

— Плохой вечер? — поинтересовалась барменша, занимаясь пока другим заказом.

Я зажмурилась от шума, что сводил с ума: люди кричали как идиоты. Рядом кто-то сел, но это меня нисколько не интересовало.

— Плохой вечер, — ответила я, ловя второй бокал и также заливая его в себя.

Мне было плевать на вкус, лишь только перестать испытывать эту тупую боль в груди.

— Сколько она уже выпила? — раздался рядом знакомый голос.

— Пока два, — ответила барменша.

— Не наливайте ей больше.

Тяжелая рука опустилась мне на спину, и все внутри воспротивилось этому жесту, однако я не остановила его. Повернув голову к нему, я увидела Виктора, что обеспокоенно смотрел на меня. Его рука переместились на мое лицо, касаясь щеки.

— Что случилось, милая? — спросил он, и я всхлипнула, понимая, как все это неправильно. — Мы вместе решим твои проблемы, только скажи, что тебя гложет.

Мне стало противно от самой себя. Я плохой человек, не заслуживающий такого парня, как Виктор.

— Просто я глупая, — хныкала я, тыльной стороной ладони вытирая нос. — Глупая, доверчивая и ранимая.

— Тебя кто-то обидел? — мягко спросил он, заключая меня в объятия, и я обвила его шею руками, утыкаясь в плечо.

Рыдания душили меня, не оставляя никаких шансов.

— Нет, — прохрипела я, — никто не обижал. Просто несбыточные мечты и неоправданные надежды. Я сама во всем виновата.

— Ты расскажешь мне об этом? — лаская меня, спросил Виктор.

— Нет, — ответила я, наслаждаясь поглаживаниями. — Это не стоит твоего внимания.

Он отстранился от меня и заглянул в глаза.

— Все, что касается тебя, стоит моего пристального внимания.

Виктор мягко улыбнулся, полоснув тем самым мое сердце, и я почувствовала себя таким мерзким и гадким человеком, что хотелось перестать существовать. Как я могу смотреть ему в глаза и делать вид, что между мной и Джейми ничего не было? Как я могу врать и продолжать дальше встречаться с ним, когда прекрасно понимаю, что мое сердце принадлежит другому? Когда знаю, что не смогу отдаться ему полностью, все время думая и представляя Джейми? Не-е-ет, это невозможно. Я не могу обманывать Виктора, не могу играть на его чувствах, не могу делать ему больно. Я не такая.

— Почему ты такой? — еле ворочая языком, спросила я.

— Какой? — нахмурился Виктор.

Я придвинулась к нему, отмечая, что звуки стали громче, а свет ярче, и положила руку на его лицо, водя большим пальцем по скуле.

— Ты такой добрый, такой чуткий, такой… такой…, - сбивчиво говорила я, — заботливый. У тебя такое благородное сердце.

Я положила ему руку на грудь, ощущая, как под ней пульсирует наша главная мышца. Виктор обеспокоенно посмотрел на меня.

— Валери, ты пугаешь меня.

Я хмыкнула, поворачиваясь к барной стойке и выхватывая у мужчины из рук бокал с неизвестной мне жидкостью. Выпив содержимое залпом, я поняла, что это был виски. Он возмущенно что-то прокричал, на что Виктор что-то сказал ему, и это успокоило недовольного посетителя. Я была неправа, но мне хотелось выпить. Для храбрости.

— Что случилось, птичка? — забрал у меня пустой стакан Виктор.

— Птичка, тыковка, нимфа, — как еще меня будут называть? — горько рассмеялась я. — Можно еще детка, малышка, сладенькая и что там еще обычно говорят в паре?

Я ударила по стойке кулаком, ощущая, как злость буквально растекается по телу. Чертов Джейми! Как мне было бы легче, если я не знала бы его, если бы он родился в другом городе, стране, а лучше — на другом полушарии! Ненавижу его, ненавижу! Он не дает мне жить, наслаждаться теми единственными отношениями, которые завязались у меня впервые после трех лет перерыва, чувствовать себя любимой и защищенной… Вместо всего этого я изменяю своему парню, предаю его одними только мыслями о Джейми, что похитил мое сердце и отказывается отдавать его. Захотелось закричать во все горло, выместить эту боль, что годами копилась во мне.

— Вал, пожалуйста, не закрывайся от меня, — умоляющего сказал Виктор, и я вновь горько рассмеялась.

— Ты такой добрый, такой чистый, как тебя угораздило обратить внимание на меня?

— Почему ты так говоришь?

В его голосе отчетливо читался испуг.

— Потому что я не достойна тебя, — плечи дернулись, и я развела руки в стороны. — Не достойна. Посмотри меня: я — фарс, маска, оболочка, что скрывает такое дерьмо, о котором лучше никому не знать!

Я хохотнула, понимая, что алкоголь сильно ударил по моей голове, что потеряла контроль и готова выложить всю правду человеку, который никогда меня за нее не простит.

— Не говори так, пожалуйста!

Виктор попытался приобнять меня, но я не дала, увернувшись от него.

— Ты понимаешь, насколько ты идеальный? — прогнусавила я, шмыгая носом. — Я не достойна тебя, — вспомнились все мысли о Джейми, все сны, все представления, и мне стало противно, что я позволяла себе делать это в отношениях. — Я гадкая, мерзкая, отвратительная, ненадежная дура, что не смогла уследить за самым важным — за своим сердцем, — я положила его руку к себе на грудь, заставив посмотреть мне в глаза. — Виктор, я не хочу ранить тебя, не хочу разбить твое чистое сердце, поэтому давай расстанемся?

Он застыл, глядя на меня так, словно я сморозила какую-то чушь, а затем обеспокоенно заерзал на стуле. У меня же все разрывалось внутри от боли.

— Что ты такое говоришь? — нервно бросил он. — Ты слишком пьяна, чтобы трезво мыслить.

Он захотел встать, но я потянула его за руку, усаживая обратно.

— Нет, я не пьяна настолько, чтобы не понимать, что я говорю, — Виктор задрожал, и мне захотелось прижать его к себе. — Я говорю всерьез. Я не люблю тебя.

— Мы с тобой встречаемся не так долго, чтобы такое чувство возникло, — протороторил он.

— Оно и не возникнет, — горько прошептала я.

— Почему?! Почему ты так говоришь?! — вскочил Виктор, хватая меня за руки. — Что случилось, Валери?! Я как-то обидел тебя?! Что я сделал?

Сердце сжалось от боли за него.

— Нет, ничего не случилось, — соврала я, пытаясь опустить его обратно на стул. — Просто я не могу ответить взаимностью на твои чувства.

Теперь я понимаю Джейми. Невозможно быть рядом с тем, кого ты не любишь, и строить вид, что он тебе действительно интересен как партнер. Если чувств нет, значит, это фарс. Насильно мил не будешь.

— Но все было хорошо, — сбивчиво проговорил Виктор, не выпуская мою руку. — Все было хорошо до определенного момента…

Он погрузился в свои собственные мысли, пытаясь понять, где и откуда это пошло, на что я потянула его к себе и заключила в объятия.

— Ты навсегда останешься для меня близким человеком, с которым мне было очень хорошо, который был для чутким другом и невероятным парнем с крутым чувством юмора, — прошептала я ему на ухо, больше не сдерживая слезы и всхлипы. — Я всегда буду рядом, если тебе это понадобится, всегда выслушаю, помогу и сделаю все возможное, чтобы тебе было легче, — руки Виктора сжались на моей спине.

— Не бросай меня, Валери, — прохрипел он, также не сдерживая чувств. — Молю тебя, Валери, не бросай меня…

Я заплакала еще сильнее, ощущая себя мерзкой сукой, не заслуживающей ничего хорошего в этой жизни. Я делаю человеку больно, делаю так, что его сердце сейчас разрывается от чувств…. «Изверг, ты просто монстр», — пронеслось у меня в голове, и я зарыдала, то и дело громко всхлипывая.

— Но я больше не могу, — сказала я в ответ, отстранилась, не слушая возгласы воспротивившегося Виктора, чмокнула его в щеку и кое-как слезла со стула.

Нетвердой походкой я направилась к двери, испытывая такую пустоту внутри себя, что хотелось выть волком и бить себя по груди, лишь бы только это проклятое чувство исчезло. Перед тем, как открыть дверь, я повернула голову в сторону и наткнулась на пронзительно смотрящего на меня Джейми, который, как я уверена, видел все, что происходило между мной и Виктором. Его взгляд выражал сочувствие. Сука. Да пошел ты на хер со своей жалостью.

Отвернувшись, я все же вышла на улицу, вдыхая прохладный воздух и направилась к общежитию, оплакивая свои несбывшиеся мечты.

Глава 21

Разбитое сердце — всё, что у меня осталось,

И я всё пытаюсь собрать его осколки,

Но пару кусочков я потерял,

Пока волочил его домой.

Я боюсь самого себя,

В голове совсем незнакомые мне мысли,

А тишина бьёт молотом по голове,

Прошу, отвези меня домой.

Я подарил тебе всю любовь, что сберёг,

Но наша игра заранее была обречена на провал.

У меня никогда не было тех родителей, что читают сказки своим детям на ночь, делятся опытом и рассказывают об историях из своей жизни, утешают после неудачного свидания и радуются при виде идущей с мальчиком на выпускной бал дочери. Я была лишена этой радости жизни. Однако все же нашелся человек, который заменил нам предков — мой брат: он читал нам сказки на ночь, изображая огнедышащего дракона, расчесывал волосы после душа, лечил ссадины и ушибы после прогулок во дворе, дарил игрушки, оставляя их по всему дому, часами стоял с нами в книжном магазине, рассказывая о той или иной книге, делился смешными и грустными историями, что давали много пищи для размышлений. Темпл был рядом с нами, поддерживал во всех начинаниях, защищал, принимая весь удар родителей на себя. Мой брат был для меня всем и остается таким сегодня.

Но иногда, в редких моментах, его по определенным причинам не оказывалось рядом, и тогда мы оставались одни с Айрис, утешая друг друга и находя в этом силы. Пока не появился Джейми. Этот человек жил через один дом от нашего и часто наведывался к нам в гости без предупреждения: перелезая забор, он карабкался вверх с помощью балконов и всегда оказывался в моей комнате. Она для него служила своеобразным проходом. Из-за этого мы часто сталкивались с ним, проводя много времени вместе. В такие визиты я узнала о том, что он любит рок, предпочитает темную одежду, тащится по татуировкам и пирсингу, обожает заезды на байке, пристрастился к просмотру кино каждый вечер, сходит с ума, когда метает ножи… Каждый раз я узнавала о нем что-то новое, и это поражало меня до глубины души.

Джейми вообще очень непростой человек: с виду он кажется забавным, веселым и беспечным, но в душе… в душе он раненый ребенок, который не увидел отцовского признания, не познал материнской любви из-за ее смерти, рано повзрослел, встретился с жестокостью, насилием и убийством. Как мне кажется, именно из-за этого он часто проводит вечера под холодным дождем, после чего долго сидит и о чем-то думает, интересуется опасными видами спорта, что в любой момент могут забрать его жизнь, совершает ночные вылазки со своей группой людей и наказывает тех, кто нарушает закон. Стоит ли упомянуть, что мой брат и вся его компания в свое время создали другую группировку, которая всячески мешала делам наших отцов? Что на их руках тоже есть кровь и чьи-то жизни?

Я громко выдохнула, водя пожелтевшим листком вяза по асфальту носом ботинка, и посмотрела вдаль, наблюдая за тем, как серые облака бегут по небу, предвещая дождь. Опять в мыслях Джейми. Я подставила лицо влажному прохладному ветру и взглянула на деревья, что качались в танце из стороны в сторону. Около вяза, стоявшего неподалеку, я увидела Эйдена, шедшего ко мне с двумя бутылками: он улыбнулся и помахал рукой. Мне стало чуть легче и теплее внутри, потому что вечер обещал быть не таким уж одиноким. Эйден наконец подошел и плюхнулся на скамейку, прижимая меня к себе и широко при этом улыбаясь.

— Ты готова к лучшим 30 минутам своей жизни? — спросил он, поднимая вверх бутылки.

В одной руке Эйден держал пиво, а в другой — сидр. Потянувшись ко второму, я слабо улыбнулась, ощущая усталость во всем теле, и открыла бутылку, наслаждаясь этим прекрасным звуком.

— Я просто хочу перестать думать и чувствовать, — сказала я, делая глоток и ощущая, как приятный вкус раскрывается во рту. — Вишневый, как я люблю. Спасибо!

Эйден подмигнул мне и открыл свою бутылку, принюхиваясь к напитку.

— Пить можно, — выпятил он нижнюю губу и пригубил напиток. — Почему ты такая грустная?

— Не грустная, а просто не ресурсная, — пожала плечами я, вновь и вновь возвращаясь к событиям того вечера.

Прошло шесть дней. Я отказывалась разговаривать с Коко и Оливером, работала допоздна, брала все смены на работе, зубрила каждую страницу учебника, засиживалась с домашними заданиями, чтобы потом бросаться на кровать и засыпать в ту же секунду. Мне пришлось сделать это, чтобы мои мысли не были заняты Джейми. Как показывает сегодняшняя практика, это не всегда срабатывает.

— Настолько не ресурсная, что решила расстаться с Виктором? — повернувшись ко мне, спросил он. Его глаза цвета летней листвы блеснули в свете солнца, показавшегося из-за туч.

Все внутри оборвалось при этой фразе, и я, убегая от ответа, подставила горлышко бутылки к губам и сделала подряд несколько глотков, вновь ощущая жжение в глазах. Мне казалось, что все слезы я выплакала еще шесть дней назад, но мой организм, видимо, здорово накапливает воду.

— Я не хочу давать ему ложных надежд, — призналась я, дернув плечами.

— То бишь ты его не любишь? — понимающе кивнул Эйден, и несколько прядей темно-каштановых волос упали ему на лицо. — Я правильно понимаю?

Ком застрял в горле, и перед глазами встало лицо Виктора: карие глаза, полные тепла, смуглая кожа, напоминающая о лете, крепкие руки, демонстрирующие силу, мягкая улыбка, сулившая радость. Вспомнились его поступки по отношению ко мне, здравые размышления, веселые вечера, игры в карты, над которыми мы хохотали часами, и стало так плохо, что я сложилась пополам, испытывая такую душевную боль, которую невозможно было описать словами.

— Все в этой жизни идет наперекосяк, — выдавила я, поставив бутылку на асфальт.

Эйден опустил руку на мое плечо и сжал его, прислонившись к моей голове.

— Лери, — нежно заворковал он, положив мою голову к себе на колени, и я уткнулась в них, крепко сжимая бедра. Было так плохо, что возникало ощущение, будто через пищевод хотят покинуть мое тело все органы. — Ты правильно сделала, что рассталась с ним: человек не должен быть с тем, кого он не любит.

Я истерично хохотнула, ощущая, как тяжелеют мои ноги. Так всегда бывает, когда мне приходится из-за чего сильно переживать.

— Ну тогда я должна быть по жизни одна, — хохот вырывался из груди. — Тогда мне нельзя с кем-либо встречаться.

Эйден гладил мое лицо все это время, но, когда я произнесла эти фразы, он остановился.

— Почему ты так говоришь? — возмутился он. — Ты безумно красива, невероятно умна, обладаешь большим и добрым сердцем. Ты найдешь человека, с которым сможешь прожить всю жизнь в любви и согласии.

Я оторвалась от его ног, выпрямившись и взяв бутылку сидра, чуть ударившего мне в голову и развязавшего язык.

— Только не делай вид, будто не знаешь, что уже много лет влюблена в Джейми, — жестко бросила я и сделала еще пару глотков, после чего вытерла рот дрожащей рукой. Эйден, опешивший от прямо сказанных слов, открыл рот, намереваясь что-то сказать, но, с треском провалившись, закрыл его и уставился на меня. — Что и требовалось доказать. Только слепой не увидел моих чувств, что всегда открыто читались в моих по-щенячьи преданных глазах, — я вновь истерично хохотнула, грубо стирая слезу с щеки. — И Джейми о них прекрасно знает, понимаешь? — Эйден положил руку на мою ногу и сжал ее. В его взгляде читалось сожаление. К черту его. — Не надо меня жалеть, ладно? Я сама выбрала этот путь, сама же и способна сойти с него. Просто не нужно делать тех вещей, что дают ложные надежды, — Эйден непонимающе нахмурился, отчего глаза казались темнее. — Спроси у Джейми, если тебе так интересно. Я не собираюсь трепаться об этом каждому.

Он резко развернул меня к себе, и от неожиданности я чуть не выронила бутылку. Эйден смотрел на меня с ноткой обиды и злости.

— Я не просто «каждый», я твой друг, что всегда был за тебя, Валери. Даже в вопросах с Джейми.

Я кивнула головой, принимая его претензию и соглашаясь с каждым словом.

— Извини, — сказала я, прогоняя слезы, что стояли в глазах. — Просто столько всего навалилось на меня, и я не совсем понимаю, как с этим всем справиться.

— Расслабься и пусти все на самотек, — прошептал Эйден, привлекая меня к себе и заключая в теплые объятия. — Все остальное разрешится само собой, — он провел рукой по моим волосам, пропуская их через пальцы, — а мы, твои верные друзья, будем рядом, чтобы помочь и поддержать.

Я благодарна обвила руки вокруг его шеи и сжала, чувствуя, как сердце сжимается от его слов, от той энергетики, что шла от него. Улыбнувшись, я сначала уткнулась носом в его волосы, после чего запечатлела на щеке поцелуй.

— Спасибо, — прошептала я.

— За что? — раздался рядом с нами голос, и я, не торопясь поворачиваться к человеку, произнесшего эти слова, нехотя оторвалась от Эйдена, что медленно повернул голову вправо.

— Привет, Джейми, — широко улыбнувшись, сказал он и привлек меня обратно к себе.

Я не совсем поняла этот жест, но противиться не стала, ощущая, как внутреннее спокойствие, которым всегда отличался Эйден от остальных в Шестерке, перетекает в меня. Джейми сузил глаза, уставившись на руку друга, лежавшую на моих плечах, а затем на мою, что покоилась на груди Эйдена, и скрестил свои на груди. Черная куртка натянулась на вздувшихся мышцах предплечий, ворот белого свитера опустился, обнажая черные извилистые линии татуировки, темно-русые волосы из-за ветра в беспорядке лежали на голове, и только некоторые пряди аккуратно падали на лоб.

Я вскинула голову, посмотрела прямо в его потемневшие глаза и снисходительно улыбнулась, ощущая, как меня пробирает злость. Несмотря на его привлекательный облик: на эти метающие молнии глаза, сжатые челюсти, желваки, играющие на скулах, вздувшуюся вену на шее, широкую грудь, натянувшую свитер, мне хотелось немедленно встать и уйти. Сейчас я даже имени этого человека не могла произнести, не то, чтобы его видеть.

— Валери, — обеспокоенно взглянул на меня он, игнорируя приветствие Эйдена, — что-то случилось?

— Нет, с чего ты взял? — невинно ответила я, пригубив сидр и положив голову на руку Эйдена, что теперь лежала на спинке скамьи.

Джейми поднес руку к губам и, видимо, захотел потеребить колечко, но вовремя вспомнил, что его там нет.

— Старые привычки редко забываются, да? Уж мне ли это не знать, — я вскинула бровь и с тихой яростью посмотрела на него, желая стукнуть этого осла по голове.

Джейми медленно подошел к нам и, оттолкнув руку Эйдена, склонился над мной, отчего прекрасный терпкий аромат ударил в нос. Я резко втянула воздух, сжимая горлышко бутылки, но он положил руку на мою ладонь, высвободил напиток и выпил все до дна. Раскрасневшиеся губы оказались ровно напротив моих глаз, и внутри предательски разлилось тепло.

— О каких старых привычках ты говоришь, милая? — спросил он, оказавшись так близко, что я толкнула его и вскочила со скамьи, буравя его взглядом.

— Как будто ты их не знаешь, — злобно бросила я. — Старые вредные привычки, от которых люди в конечном счете избавляются, когда понимают, сколько вреда они им приносят.

Джейми сжал губы, после чего вновь сократил расстояние между нами.

— О вреде, значит, говоришь. И какой же вред они приносят?

— Отравляют организм, причиняют боль, заставляют человека жалеть о том, что он столько лет на них потратил, — без обиняков ответила я, стойко выдерживая тяжелый взгляд этого несносного человека.

Внутри меня все разрывалось от желания обнять, поцеловать, сказать, как сильно люблю его, но этого нельзя было делать. Никогда. Ни за что. Пусть он знает об этом, но от меня этот человек никогда не услышит эти слова.

— Но ведь есть что-то в этих привычках, что заставляет совершать их каждый день, что-то подсаживающее, что-то маниакально привлекательное, правда? — приглушенно спросил он, проникновенно глядя мне в глаза.

— Да, ты прав, — согласилась я, с досадой отметив, что мой голос дрогнул при этих словах. — Но это не умаляет их вреда, а значит и важности их искоренения. Наркоман, который хочет вылечится, не станет принимать вещества, зная, что они убивают его.

— Смотря, какие это вещества и стоят ли они риска умереть, — тихо парировал Джейми, и я взглянула в его глаза, пытаясь прочесть в них скрытый смысл.

Хотя зачем? Зачем додумывать то, что не было сказано, а потом рисовать воображаемый мир, который не может существовать в реальности?

— Пока, Эйден, — сказала я, обняв его и снова поцеловав в щеку, после чего оттолкнула Джейми, стоявшего на моем пути, и направилась в сторону кафе, понимая, что уже опаздываю на смену.

Черт, ненавижу опаздывать.

— Мы с тобой не закончили, — взяв меня за руку, сказал Джейми.

Я вырывала ладонь из его руки и больно тыкнула указательным пальцем в грудь Джейми.

— Я с тобой уже давно закончила.

— Что случилось, Валери? — с нажимом в голосе, спросил он. — Что случилось такого, что ты так взъелась на меня?

— Ты не идиот, ты тупой! — яростно крикнула я. — Делаешь вид, что ничего не было, что все хорошо, когда это совершенно не так!

Эйден все это время стоял рядом с нами и молчал, напряженно наблюдая за развернувшейся картиной.

— А что не так? Все ведь реально хорошо. Просто ты расстроена из-за расставания с Виктором и теперь кидаешься на меня, хотя я ни в чем не виноват, — развел руки в сторону Джейми, и я поразилась, отступая от него. Он сделал шаг вперед, но перед ним возникла моя рука, препятствующая ему.

— Не смей приближаться ко мне после этих слов, — горько сказала я, скрывая за спиной дрожащие руки. Джейми изменился в лице. — После этого больше никогда не подходи ко мне, забудь, что я сестра твоего друга, что я здесь учусь — для тебя я теперь больше не существую. Я не поздороваюсь с тобой, если увижу где-то, не позову тебя, не побеспокою, не стану навязываться и всячески буду делать вид, что мы даже не знакомы. Хорошо? — Джейми протянул ко мне руку, но я сделала еще один шаг назад, и на несколько минут возникла давящая тишина. Мы смотрели друг на друга, и взгляд каждого из нас выражал смесь из сожаления, горечи, обиды и понимания того, что я сдержу свои обещания. Рыдания душили меня, но я собрала остатки своей гордости и прямо посмотрела на него. — Я рада, что мы были знакомы. Правда. Есть вещи, за которые благодарна тебе всем сердцем, и я приложу все усилия, чтобы сохранить их в сердце и в памяти. Если бы тебя в моей жизни не было, было бы гораздо труднее пережить то, что в ней происходило. Но на этом все; больше я не хочу иметь с тобой никаких дел. Мне хватило. Правда, — Джейми схватил меня за руку, что-то говоря, попытался обнять, но я прогрохотала: — Мне нужно еще раз повторить, мистер Кроуфорд о том, что я говорила ранее?! Если нет, то попрошу вас больше не трогать меня без моего позволения и держаться подальше. В противном случае я обращусь в полицию или свяжусь с братом, чтобы получить защиту и безопасность.

Джейми побледнел, затем покраснел, челюсти сжались, и он кивнул головой, отпустив меня. Внутри меня все противилось этому, хотело, чтобы он заключил меня в объятия и больше никогда не отпускал, но это мои желания. Не его. Это мои чувства, мои эмоции, и я знаю, что в конечном итоге мне придется отпустить его, забыть, прекратить думать о нем и найти другого человека, который выберет меня. Меня, а не кого-то другого. И с ним я построю ту семью, о которой всегда мечтала, проживу долгую жизнь, ловя прекрасные моменты, что в старости будут греть мое сердце, построю дом в маленьком городке, окруженном многочисленными деревьями и горами, объезжу весь мир, познав его красоту. С другим человеком. Не с Джейми.

Ну что, дорогие читатели, как вам глава?) Так интересно узнать, что вы думаете и чувствуете после прочтения! Это так волнительно, когда какой-то живой и при это незнакомый человек делится своими впечатлениями по поводу моего творчества💕:))

Есть небольшая и не совсем приятная новость: раньше я старалась чаще выкладывать главы, так как был в отпуске (что учебном, что в рабочем), но теперь у меня начался новый учебный год в университете, а также работа:((

Главы станут выходит три раза в неделю. Основной упор пойдет на выходные и один раз в будние. Я буду стараться все равно выкладывать чаще, но три главы в неделю — это стабильность:)) Всем хорошего вечера и прекрасного дня завтра!)) Люблю и обнимаю каждого❤

глава 22

Человек становится действительно сильным,

когда у него есть желание защитить кого-то,

о ком он заботится.

Тишина, спокойствие, неторопливые движения, теплая вода по коже, горячий кофе, что согреет ее изнутри, телевизор, крутящий мультики из ее детства («Скуб Дуу», «Эй, Арнольд», «Котопес», «Спанч Боб»), плед, книга, шелест страниц, шум дождя, нежные объятия, горячие мозолистые руки на ее теле, бархатный голос любимого, ласково зовущего обратно в постель, — так описывала Валери свое идеальное утро, когда мы играли в «бутылочку». Мне было восемнадцать, а ей пятнадцать. Мы сидели в Заброшке, на какой-то очередной вечеринке, организованной Харви, и играли в разные игры, среди которых и была «бутылочка». Помню, как я крутанул банку из-под пива, надеясь, что она попадет на Дебору (на ненавистную мне двоюродную сестру), и я прикажу ей сбрить свои волосы, но судьба распорядилась иначе.

Валери сидела рядом с нами, напросившись в игру. Темпл был крайне недоволен тем, что его сестра участвовала в этом, так как многие из нас делали грязные вещи, но она была неумолима. Любопытство, которое всегда руководило ею, и в этот раз взяло вверх, поэтому Валери довела нас своими просьбами до сумасшествия, и только после того, как Темпл сдался, она победно улыбнулась и села напротив. Ее наивные голубые глазки смотрели на меня, ища поддержки, но я либо давал людям отвратительные задания, либо «одаривал» их убогими вопросами, содержания которых заставляло краснеть даже повидавших жизнь парней и девушек. Я надеялся, что она уйдет, потому что Валери бесила Темпла и меня, но эта девчонка с интересом наблюдала за всем процессом, совершенно не стесняясь того, что даже нас иногда подвергало в шок.

Признаюсь, тогда именно это покорило меня и заставило сбавить темп. Когда бутылка остановилась на ней, ее глаза загорелись, а щеки залились румянцем стеснения: было видно, что она испытывает неловкость. Это выглядело невероятно милым, и я почему-то захотел тогда встать и увести ее в нормальное место, где вся эта грязь не могла бы коснуться ее. Взглянув на нее и увидев эту ласковую улыбку, греющую меня изнутри, глаза, что смотрели на нас с любопытством и предвкушением чего-то неординарного, руки, скрещенные на груди и выражающие робость, я понял, что эта девочка вызывает во мне какие-то странные чувства, которые мне пока не доводилось испытывать. Я до сих пор не могу дать им названия, до сих пор не могу разгадать, что же тогда испытывал.

С ней всегда было нелегко. Почему? Потому что я слышал, видел и знал, что нравлюсь ей. Очень сильно. И это пугало. Для меня Валери всегда была сестренкой, которую я очень сильно любил и люблю до сих пор, и близкой родственницей Темпла, дружбой которого я дорожу. Она была для меня асексуальной. Приятельница? Да. Подруга? Да. Сестра? Да. Близкий человек, которому я могу довериться? Да. Моя девушка, которую я страстно желаю? Никогда. Я всегда воспринимал ее только так. Но сейчас что-то изменилось. Что-то гложет меня изнутри, какое-то непонятное чувство, похожее на сожаление, печаль, тоску и даже отчаяние вместе взятые. Я учусь в этом университете полтора года и все это время незаметно наблюдал за ней и защищал с пониманием, что делаю это ради своей сестры, однако теперь у меня язык не поворачивается сказать то же самое. Валери здорово изменилась: не только внешне, но и внутренне.

Я взглянул на нее и вновь обратил внимание, насколько же она красива; даже в этой дурацкой форме официантки, что сделает серой мышью и Адриану Лиму, Валери выглядела ужасно привлекательно: собранные в хвост темно-каштановые волосы, вьющиеся на концах, голубые распахнутые глаза, пылающий взгляд которых согревал даже тех, у кого сердца были сделаны из льда, пухлые губы, истерзанные ее маленькими зубками, миниатюрная фигурка, очертания которой едва проступали под белой рубашкой, что была ей на несколько размеров больше… Она схватила ручку своими длинными тонкими пальчиками и начала что-то скрупулезно писать в блокноте, задавая мужчине дополнительные вопросы. Он широко улыбнулся Валери, и волна гнева поднялась во мне. Карандаш в моей руке с хрустом сломался пополам. Если этот безмозглый идиот улыбнется ей еще раз, я обеспечу ему в ближайшие месяцы регулярные походы к стоматологу.

Валери подняла голову, и я поправил капюшон, натягивая его сильнее, чтобы остаться незамеченным для ее внимательного взгляда. Она удалилась, улыбнувшись напоследок мужчине, который работал помощником профессора на факультете дизайна, и я еле сдержал себя, чтобы не войти в кафе и не смыть эту тупую ухмылку с его лица. Она не может улыбаться так каждому. По крайней мере когда не делает так со мной, потому что эта наглая девчонка игнорировала мое существование, делая вид, что даже не знакома со мной. Ее равнодушный взгляд, которым Валери окидывала мое лицо, когда мы с ней случайно встречались в коридоре, ее опущенная или повернутая в сторону голова, когда мы пересекались на улице или в корпусе, где у нас одновременно проходили занятия, ее нежелание даже здороваться со мной заставляли меня чувствовать себя самым несчастным человеком на земле. Я дико желал, чтобы она заметила меня, хотелось, что она вновь улыбнулась той радостной и восторженной улыбкой, которая появлялась на ее лице при виде моей фигуры. Но ведь желания на то и желания, что они принадлежат только мне.

Вот она снова появилась, поставив перед мужчиной чашку чая и кусочек шоколадного торта, а затем подошла к другому столику, за которым сидела какая-то парочка. Почему в голове возникла картинка, где мы на месте этих людей сидим с ней за столом, держа друг друга за руку. Я ощутил покалывание в пальцах. Скажу честно: я давно не ощущал такую боль в груди, словно что-то родное, близкое и важное отняли у меня, оставив довольствоваться воспоминаниями. Хочу повернуть время вспять и не говорить тех идиотских слов, что я произнес специально, чтобы ранить ее и остудить тот пыл, который набирал обороты внутри нее, хочу сделать так, чтобы она вновь улыбалась мне, чтобы вновь говорила мое имя, сладко звучавшее из ее уст, чтобы ее глаза вновь загорелись тем огоньком, который всегда жил в ней. Всем сердцем я сейчас тянулся к ней.

Обхватив ручку двери, я уже было приоткрыл дверь, не выпуская из виду Валери, когда услышал знакомый голос, окликавший меня по имени. Отпустив предмет, я сжал руки в кулаки и разжал, стараясь призвать внутреннее спокойствие.

— Ну что, Джейми, будешь участвовать в заезде завтра? — спросил Мартин, сверкнув ореховыми глазами.

В них читалось высокомерие и насмешка. Ну ничего, сосунок, сейчас я собью с тебя эту спесь. Спустившись со ступеней, я поравнялся с ним, благодаря своего папашу за внушительный рост, и взглянул на этого червяка сверху вниз, с наслаждением отмечая, как он нервно переступил с ноги на ногу. Мне не составит труда сломать пару его ребер и отправить на несколько недель на покой.

— Здравствуй, Мартин, — тонко напоминая о правилах приличия, произнес я, не пытаясь подавить животное начало, которое сейчас брало вверх. — Как поживаешь?

— Замечательно, — криво улыбнулся он, поправив кожаную куртку. — Ты как?

— Прекрасно, — ответил я, наблюдая за его лицом. В целом оно выражало насмешку, но вот в глазах притаился страх, который этот мальчишка неумело пытался спрятать. Он пока не дорос до такого уровня, чтобы играть со мной в эти игры.

— Так ты собираешься? — Мартин поправил ворот куртки, выдавая свое волнение.

Я хищно улыбнулся, пригвоздив его взглядом.

— Конечно. Ты ведь тоже участвуешь?

— Нет.

— Почему?! Я думаю, у тебя получится лучше, чем у Виктора, — кормя его мнимой похвалой, говорил я, стараясь аккуратненько подвести его к нужному мне ответу. Эта подколодная змея достойна своего липового друга Виктора. — Я считаю, что тебя, как соперника, нужно боятся многим.

Мартин улыбнулся, расслабленно опустив плечи, и кивнул головой. Я подавил смех, предвкушая дальнейшую игру.

— Это правда, — добавил он.

— Конечно! Для меня вообще странно, почему ты уступаешь Виктору, не соревнуясь с ним за возможность победить, — я положил руку на его плечо и сжал. — Мартин, — проникновенно взглянув в его глаза, медленно обратился к нему я, — ты упускаешь такие возможности, находясь в тени своего друга, которому постоянно перепадают все лавры. Я считаю это несправедливым. Мне бы хотелось иметь такого соперника, как ты, а не как Виктор. Он слишком слаб для таких взрослых игр, ты же силен, опасен и весьма перспективен.

Все, рыбка клюнула, сжирая червячка и насаживая саму себя на крючок. Глаза Мартина распахнулись, и в них я увидел потаенную радость, словно он только и ждал, что кто-то скажет ему такие вещи. Мда, у этого кретина конкретные комплексы.

— Чувак, — хлопнув меня по плечу, сказал Мартин, и я сжал челюсти, прощая ему столь бездумный поступок. В следующий раз мой кулак придется ровно в его солнечное сплетение, чтобы этот кусок дерьма понял, где его место. — ты абсолютно прав. Знаешь, я, пожалуй, тоже приму участие.

— Рад это слышать, Мартин, — ядовито улыбнулся я, ощущая, как волна из смеси эмоций накрывает меня.

Еще одна игрушка в моей игре, которая в скором времени осознает, что нужно вовремя затыкаться и повиноваться тем, кто выше, сильнее и имеет большой вес в обществе. Я протянул руку, которую Мартин воодушевленно обхватил, и сжал его ладонь, чуть надавив ее. Не хотел бы я иметь такого друга, с которым и враг не нужен. Крыса.

— Удачи.

Отпустив его, я не глядя сделал несколько шагов вперед, остановившись только тогда, когда услышал, как открылась и закрылась дверь кафе. Та ситуация, когда Валери была чем-то или кем-то напугана, до сих пор не отпускала меня. Я следил за этими тварями поочередно, но пока никто из них не проявил свою истинную натуру. Притаившись возле стены, я стал наблюдать за ним, отметив, что он сел именно за тем столиком, который обслуживала Валери. Через несколько минут она подошла к нему, и ее лицо изменилось при виде этого червя: на нем отчетливо читались злость, отвращение и страх.

Что-то мне подсказывало, кто именно ее напугал, но тогда из-за моих неподтвержденных догадок, я не стал вершить правосудие, но сейчас… Валери сняла свой фартук и вручила его Тибо, смотревшего то на нее, то на Мартина, который встал. Нет, Тибо, не дай ей выйти. Я не хочу, чтобы она даже секунду проводила в компании этого ублюдка. Я потер изображение розы на своей руке, призывая себя сохранять спокойствие, когда Валери пулей вылетела из кафе, остановившись в паре метров от него, и спрятался за стеной. Мартин вышел следом.

— КАК ТЫ ПОСМЕЛ ЯВИТЬСЯ СЮДА ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! — прогремела она, широко разводя руки в сторону.

Признаться честно, даже я ее испугался.

Валери трясло от накрывших ее эмоций. Мартин насмешливо улыбнулся, и меня всего дернуло в их сторону. Ублюдина. Я лично сверну шею этому выродку.

— Валери, — позвал ее он, хохотнув, — Валери, ну что же ты делаешь из мухи слона?

— Ты тронул меня! — вскричала она, ударив его в плечо, и я шумно втянул воздух, ощущая тяжесть в кулаках. — Прикоснулся без моего позволения!

— Подумаешь: я всего лишь погладил твою нежную грудь. Уж я точно не виноват в том, что ты вызываешь у меня похоть.

Даже мне стало мерзко от его слов. Жаркая волна ярости накрыла меня, ослепляя и подстегивая разорвать это животное на куски. Я ударил по стене, призывая себя успокоиться, но это было очень сложно сделать. Валери закричала во все горло и накинулась на него с кулаками, хорошенько вмазав ему по носу. Мартин заорал во все горло, пытаясь сдержать кровь и Валери, что накинулась на него точно бестия. Я дернулся в их сторону, приготовившись заставить пожалеть эту тварь о том, что она сделала, но Тибо уже выбежал к ним, отрывая Валери от Мартина, чтобы самому ударить его, однако эта крыса уже сбежала. Валери заплакала, прижимая ладонь ко рту, чтобы приглушить всхлипы и крики, и Тибо прижал ее к себе, пытаясь успокоить. Мне хотелось кинуться к ней, чтобы утешить, чтобы дать понять Валери, что у нее есть защитник, но в глубине души понимал, что мое появление сейчас расстроит ее еще больше.

В бешенстве я схватил свой телефон, набирая выученный наизусть номер, и сказал, когда услышал голос Эйдена:

— Собирайся. Ты мне нужен.

Глава 23

Жизнь — это процесс,

Когда каждый, бросая себе вызов, в то же время

Начинает сомневаться в себе.

Я смотрю на небо,

Прошу у мира ответы на то, что пожирает меня,

Но я должен сам разобраться в себе.

У меня никогда не было нормальной семьи, где все члены любят друг друга нежной любовью и готовы порвать друг за друга. Вместо этого я каждый день стирал кровь со своего тела, обрабатывая порезы, учился владеть ножами и другими видами холодного оружия, слушал про мафиозные группировки, про управление ими, смотрел на то, как отец в подвалах завода пытает людей, а затем и вовсе убивает их. В семье я был единственным ребенком. Матери моей не стало, когда мне исполнилось два года. Роды были очень тяжелыми, и их последствия она переживала достаточно тяжело, в конце не выдержав и скончавшись. Расти мне довелось среди кучи нянь, которым не было до меня никакого дела, поэтому все мое детство прошло на улице в компании таких же беспризорников, как и я. Не могу сказать, что меня это не устраивало, потому что этими беспризорниками были Темпл, Эйден, Зейн, Харви и Рафаэль. С ними я сразу нашел общий язык, с каждым днем ощущая все сильнее, что эти люди становятся для меня роднее, чем кто-либо до этого. Они- моя семья.

Много времени я проводил с двумя людьми — с Эйденом и Темплом. С ними мы зависали по ночам в комнатах друг у друга, смотря фильмы и сериалы, читая книги из большой библиотеки Эйбрамсона, пробираясь на чердак, где лежал всякий хлам, который казался нам чем-то невероятно интересным, сулящим приключения. Маленьких сестричек Темпла я видел редко: они также проводили много времени в компании своих нянь, изредка видя мать и отца, а затем и вовсе пропали вшколе-интернат, поэтому до определенного момента они не представляли для меня никакого интереса

С Айрис я познакомился раньше, чем с Валери: та была в саду, писала какую-то картину и попросила меня помочь ей немножко пройтись, чтобы она смогла ощутить голыми ступнями хрустящие листья деревьев. Тогда стояла золотистая осень, в некоторых местах еще расписанная красными, оранжевыми и зелеными оттенками. Она была дождливой, ветреной, небо серым, вечно покрытым свинцовыми тучами. Я любил осень. За возможность быть один день в счастье, другой — в грусти. Она такая же переменчивая, как и я.

Стоило мне помочь Айрис, как она протянула руку, широко улыбнулась и представилась, окликая меня по имени. Тогда я удивился, но она быстро объяснилась, сказав, что Темпл им много рассказывал про меня. С Айрис мы тогда провели вместе все утро: она говорила о красках, полотнах, важности света, соблюдения пропорций, и это было так интересно, что я с трудом оторвался от нее, услышав, как ее зовут по имени. Велев мне юркнуть за беседку, Айрис укатила прочь и напоследок помахала рукой. Тогда я почувствовал нечто теплое и родное сердцу, словно у меня появилась младшая сестренка, о которой мечтал всю жизнь.

Через несколько недель после этой встречи мне довелось познакомиться с Валери. Я вошел к ним в дом через главный ход и увидел, как она лежит возле двери и плачет, зовя Темпла и умоляя мать прекратить какие-то пытки. Помню, как из-за двери послышлись болезненный стон, крик и мольба Темпла. Валери вдавила руки в уши, не в силах выдержать это, и я, не раздумывая, бросился к ней, понимая, что ей нужна помощь. Им все она была нужна. В тот вечер, когда я успокаивал ее, когда держал тело в своих руках, прижимая к себе достаточно близко, чтобы почувствовать его тепло, что-то промелькнуло между нами, создалась какая-то невидимая нить, что соединяла нас на протяжении многих лет, связь, что позволяла ей доверятся мне, а мне — ей.

Несмотря на Эйдена, Темпла, Харви, Зейна, Рафаэля, я все равно ощущал, будто кого-то мне не хватает, но с появлением Валери в моей жизни это чувство исчезло. Я никогда никому не позволю сделать ей больно, не позволю заплакать, не сделав так, чтобы этот человек сгорел в своих мучениях, умоляя ее простить.

Кинув байк около дома, который купил еще два года назад, я вошел в него, взбежал по лестнице, окликая Эйдена, который был уже собран и смотрел на меня так, словно увидел две головы вместо одной. Внутри клокотала ярость. Хотелось стереть с лица Земли Мартина, сделать так, чтобы он кричал, испытывая всю ту боль, что он причинил Валери, в трехкратном размере. Ни один человек не заслуживает к себе подобного отношениях. Это касается не только женщин.

— Что случилось? — спросил он, идя за мной. Было видно, что он обеспокоен моим состоянием. — Почему ты в таком состоянии?

Я рывком открыл дверь подвала, сбежал вниз по лестнице, где хранилась старая мебель, подошел к шкафу, стенку которой пришлось убрать, набрал шифр и услышал скрежет. Механизм заработал.

— Что ты здесь устроил? — удивленно хлопал глазами Эйден, подходя ко мне и смотря во все глаза на то, что я устроил в своем доме. — Охренеть!

Я недобро усмехнулся, наблюдая за тем, как в сторону отъезжает железная дверь. Перед нашими глазами открылась потрясающая картина, представляющая собой собрание самых разных оружий, а также сидение, увешанное оковами.

— Базу, — ответил я, входя в помещение и беря инструменты, — с необходимыми вещами.

Я кинул ему пистолет с глушителем, сам же взял пару ножей и небольшой кинжал, ручка которого была усеяна рубинами. Почувствовав его в своей ладони, я впервые за долгое время свободно вздохнул, ощущая, как жизнь входит в привычное русло.

— Зачем все это? — спросил Эйден, недоуменно глядя на меня. — Кого ты собираешься мочить?

Я взглянул на него с беспристрастным лицом, после чего рассказал ему все, свидетелем чего стал, наблюдая за тем, как с каждым произнесенным словом меняется его лицо.

— Где эта сука?! — порычал он, гневно проверяя магазин пистолета и запихивая его за спину в штаны.

Я улыбнулся, хлопнув его по плечу.

— Эта тварь должна ответить за то, что сделала, ясно? — спросил я, пряча в рукаве два маленьких ножика.

Эйден размял шею, прихватив бейсбольную биту, и мы, переодевшись в черную рясу, вышли из дома, держа путь к тому ублюдку, который посмел тронуть Валери. Сегодня Мартин пожалеет, что вообще посмотрел в ее сторону. Я это обещаю.

В голове крутились разного рода картинки, в каждой из которых Мартин мучительно кричит, прося прощения у Валери, валяясь в ее ногах, поэтому я доверил управление автомобилем Эйдену, лицо которого было отчужденным, задумчивым. Я знаю, что в нем разгорался гнев, но он, как человек сдержанный и умеющий управлять эмоциями, хорошо скрывал это. Валери не безразлична ему. Одно время меня это даже бесило, но потом я принял это, понимая, что это скорее братская любовь.

Эйден остановился напротив общежития, в котором жил Мартин, и мы, перед этим предварительно надев наши маски: я — серебряную, открывавшую лишь нижнюю часть лицо с левой стороны, Эйден — золотую с вырезом в виде круга на лбу, вышли из машины, идя ко входу, у которого стояли два парня странного вида. Заметив, как один молниеносно спрятал пакетик с белым порошком в кармане, я понял, кто это, и подошел к нему, придавив его к стене.

— Свалил отсюда! — рявкнул я.

— Какого хера, чувак?! — воскликнул тот, смотря на меня во все глаза и сжимая руки в кулаки. — Тебе жить надоело?!

Другой подошел к нам, пытаясь схватить меня за плечо, но я вытащил нож и в один момент приставил к его горлу, прошипев:

— Чтобы духу вашего здесь не было, ясно?!

Эйден встал рядом со мной, сдерживая первого, который рвался помочь другу. Когда Эйден тихонько приставил к его спине пистолет, парень застыл, глядя на меня во все глаза, я же злобно усмехнулся, высунув язык, и немного надавил на кожу его приятеля. Проступила кровь.

— Увидим вас здесь еще раз — выпустим ваши кишки наружу. Ясно? — пугающе тихо спросил я.

Тот, которого держал Эйден, кивнул, и я еще сильнее надавил лезвием, услышав вскрик, после чего резко раскрыл руки, наблюдая, как парень падает перед мной. Его лицо было искажено от ужаса. Оскалившись, я зарычал, понимая, как сильно меня кроет. Эйден подошел ко мне, сжав мои плечи, и позвал по имени, но кровь уже прилила к щекам, грудь распирало, и я сам весь затрясся от эмоций, что душили меня. Мне нужна эта мразь.

— Сделай вдох, — приказал Эйден, и я повиновался, ощущая, как резко становится легче. — Выдох.

Я сделал так несколько раз, приходя в себя, а затем мы вместе с Эйденом зашли в общежитие и поднялись на нужный этаж. Я знал, где живет эта сука. Мне хотелось с ноги ударить дверь и войти, но я понимал, что нельзя поднимать столько шуму, поэтому тио повернул дверную ручку, открывая для себя мерзкий мир Мартина. Он валялся на кровати с какой-то девушкой, запихивая в нее свой уродливый член, и при виде нас испугался, извиваясь на своей девушке и пытаясь выйти из нее, однако ни я, ни Эйден не обратили на это никакое внимание, снимая этого ушлепка с кричавшей идиотки. Схватив его за горло, я вышвырнул этого ублюдка в коридор, после чего заткнул ему рот и быстро прошел к боковому пролету, ведущему к пожарной лестнице и черному входу.

Я знал достаточно хорошо это здание, чтобы найти здесь подсобку, где уборщица хранила все свои вещи, и кинуть туда извивающего Мартина. Эйден вошел следом, закрыл дверь, после чего на несколько долгих секунд все погрузилось в тишину.

— Что вы творите! Кто вы такие?! — вскричал Мартин, отползая от нас, но я в мгновение ока оказался перед ним, всадив один маленький ножик прямо ему в бедро.

Он заорал во все горло, но я закрыл ему рот рукой, прорычав:

— Если ты не заткнешься сейчас же, я сделаю то же самое со второй ногой.

В моей руке блеснул второй ножик, при виде которого глаза Мартина расширились и забегали. Он захныкал. Червяк.

— Как ты вообще посмел тронуть ее? Как ты мог даже подумать, что имеешь право сделать с ней такое?! — яростно спросил я, наклонив голову, и всадив нож в его руку, на которую он опирался.

Мартин взревел от боли и попытался вырваться, но Эйден взял его за ногу и вывернул ступню. Теперь эта ублюдина никуда не убежит. Мартин забился в моих руках, истошно крича, но я взял скотч и заклеил ему рот, после чего сделал то же самое с руками, вытащив перед этим нож. Кровь хлестала из раны. Я знал, куда стоит бить.

— Ты считаешь, что тебе все дозволено, считаешь, что имеешь право трогать кого угодно, считаешь, что это все останется безнаказанным, но это не так, — свирепым голосом проговорил я, делая надрез на коже его груди. Эйден в это время битой сломал вторую ступню, и я с удовлетворением наблюдал за тем, как искажается от боли лицо этого ублюдка, как надрывается его горло от приглушенных оров.

Валери не первая, кого он тронул. Было несколько девушек до этого, которых он споил и изнасиловал. Я узнал об этом перед тем, как приехал за Эйденом. Валери стала той, кто положит конец деяниям хотя бы одного такого выродка. Перед глазами стояло ее лицо, испуганное, дрожащее, заплаканное, глаза, полные страха, и я дал выход той злости, тому гневу, той ярости, что жили во мне все это время. Мартин закричал, но из-за скотча крики слабо доносились до нас, позволяя делать с ним все, чтобы он больше никогда не посягнул на тело какой-либо девушки.

Месть за ту, что для меня важнее всех на свете.

***

Она нужна мне. Очень. Я вышел из душа, смыв с себя кровь и остатки неприятного дня, думая о ней, ее улыбке, заливистом смехе, звучном голосе, что всегда напоминал мне о жарком летнем дне на берегу Карибского моря. Я знаю, что у меня странные ассоциации, но я ничего не мог с этим поделать. Она — мое тепло.

Я не знаю, что со мной творится, не понимаю, что чувствую, но эта девчонка засела в голове. Я хочу видеть ее. Накинув на себя полотенце, я промокнул им капли воды, стекающие по груди, прошелся по всему телу и оделся в спортивные брюки и черную майку. Взгляд прошелся по моим татуировкам, которые моя тетя забивала поверх тех «наград», что служили мне напоминанием об определенных моментах моих жизни, и я вышел из душевой, направляясь в свою комнату. Точнее в комнату Альмы. Она ждала меня там, надеясь, что сегодня нам предстоит провести жаркую ночь, но моя голова была забита другим. Остановившись напротив двери, я собирался уже открыть ее, когда понял, что это не моя дверь, а ее. Я прислонился к ней головой, ощущая дикое желание в ладонях, что тянулись постучать в эту треклятую штуковину, стоявшую между мной и Валери. Мне ненавистно состояние наших отношений сейчас, ненавистен факт, что она обижена на меня, не хочет видеть и слышать, не желает, чтобы я был в ее жизни.

Я провел рукой по двери, остановившись на ручке, что отдавала холодом, и постучался. Через минуту перед мной встала Валери, которая оторопела от моего вида и даже отступила, дав мне возможность увидеть, что происходит в ее комнате. Там стоял Виктор. Руки сами по себе сжались в кулаки, но я сдержал себя.

— Привет, — сказал я, смотря в ее прекрасные небесные глазки, в которых было много мне незнакомых чувств.

Валери ничего не ответила, и я вспомнил то, о чем она говорила, то, что она обещала. Если Валери берет на себя какое-то обязательство, то выполняет его неукоснительно. Ужасная черта Эйбрамсонов. По крайней мере сейчас.

— Вы что-то хотели? — спросила я, и от ее голоса повеяло холодом.

Я неприятно поежился, не сводя с нее взгляда, хотя Виктор приближался к нам.

— Да, — ответил я, и тень печальной улыбки прошлась по ее лицу.

— Поздно. Подойдите завтра, если вам что-то нужно, — Валери захотела закрыть дверь перед мной, но моя рука рефлекторно удержала ее, не позволяя моей нимфе скрыться.

— Я хочу поговорить, — продолжил я, не обращая внимание на Виктора, что уже встал позади нее.

— Не могу, — вновь проговорила она, и я отчаянно сжал косяк двери.

Я хочу объясниться, хочу, чтобы она простила меня, вновь улыбнулась, поцеловала в щеку и обняла, считала, что для нее я — друг, ее верный помощник, на которого она всегда может положиться.

— Что тебе от нее нужно?! — дерзко спросил Виктор, кладя руку на ее бедро.

Я резко втянул воздух, буквально ощущая, как этот жест болезненно отразился во мне. Черт побери, я с удовольствием сломаю ему руку, если он не уберет ее. Почему он имеет право трогать ее? Почему он здесь? Почему он сейчас на том месте, где мог быть я? Эта мысль возникла в моей голове так внезапно, что я ошеломленно заморгал, а затем горечью взглянул в глаза Валери и умоляюще попросил:

— Пожалуйста.

Ее губы задрожали, и моя рука дернулась в их сторону, однако мне пришлось вовремя остановиться. Моя невероятно прекрасная нимфа. Я так сильно ее обидел.

— Я занята сейчас, — вскинув голову, сказала Валери, и в ее глазах промелькнули слезы. — если вам нужна какая-то помощь, думаю, Виктор согласится оказать ее.

Ее бывший или нынешний (я уже не знаю) самодовольно взглянул на меня, после чего поцеловал Валери в губы, делая это демонстративно медленно, оттягивая эту покрасневшую плоть и сводя меня с ума, после чего закрыл перед мной дверь. Я обессиленно разжал руки, вновь прислонившись к двери, и чуть не ворвался в комнату, чтобы вышвырнуть оттуда Виктора, чтобы он не трогал ее, чтобы не оставлял следы своих грязных поцелуев на ее чистом теле, но осознание того, что таким образом могу потерять ее навсегда, остановило меня.

Я вновь завоюю ее расположение, сделаю все, чтобы она простила меня и приняла обратно. Только для этого мне нужно время и терпение, которыми я не обладаю. Что ж, придется учиться чему-то новому. Оторвавшись от ее двери, я двинулся к Альме, с отвращением думая о предстоящей ночи.

Глава 24

Нельзя заплатить за то, что не имеет цены.

Некоторые утверждают, будто каждая,

абсолютно каждая вещь в мире имеет свою цену.

Это неправда. Есть вещи, у которых нет цены –

они бесценны. Их проще всего узнать:

стоит только их потерять, и всё —

они уже потеряны навсегда.

Анджей Сапковский "Крещение огнём"

Вишневая помада, затемненные уголки глаз, немного румян на щеках, и вот я стояла почти готовая, лишь надевая белую флисовую рубашку поверх черной майки. Я накинула куртку, когда в дверь постучали. Сердце ёкнуло. Неужели опять он?

— Коко, откроешь, пожалуйста? — спросила я, затаив дыхание и подбежав к шкафу, словно он мог спасти меня.

В голове то и дело всплывал тот вечер, когда Джейми пришел ко мне, попросив поговорить с ним. Второй день это не давало мне покоя, второй день я одновременно проклинала и благодарила Виктора за то, что он не позволил тогда мне размякнуть и согласиться, хотя мне очень сильно этого хотелось. Эти большие серо-голубые, искусанные пальцы рук, знакомые до ужаса татуировки, его прекрасный голос, выражающий сожаление, взгляд, полный вины, опущенные плечи — мне было очень трудно сдерживать себя. Я не могла видеть Джейми в таком состоянии.

— Привет! — ворвался к нам Оливер с какой-то коробкой.

Коко хлопнула его по плечу, а затем чмокнула в щечку, сплошь усеянную веснушками. Ну прям поцелованный солнцем. Я тоже подошла к нему, только сзади, заключила в объятия, трогая его прекрасные вьющиеся волосы, некоторые завитки которых падали ему на лицо. Сегодня он не стал их укладывать.

— Что за коробка? — спросила я, глядя на него с улыбкой. — Тайный поклонник?

— Да, только не мой, — подмигнул Оливер и подозвал к себе Коко.

Неужели Тибо решил начать открыто за ней ухаживать? Дай Бог, чтобы это было так!

— Ой! — радостно воскликнула Коко, — кто-то оставил тебе послание!

Я недоуменно нахмурилась, но Оливер закивал головой и показал взглядом на крышку коробки, на которой было написано мое имя. Странно. Я ни от кого подарков не жду.

— Я же не пропустил твой день рождения? — спросил Оливер, за что получил от меня пинок под зад. — Ай, это было неприятно!

— Когда твой парень шлепает тебя по твоей попке, тебе тоже неприятно? — подмигнула Колетт.

— Мне приятно все, что делает мой парень с моей попкой, — состроил рожу Оливер, и я разразилась хохотом.

Колетт же изобразила рвотные позывы, после чего хихикнула:

— Фу, звучит не очень.

— Это только звучит так, на деле все очень хорошо, — подмигнул Оливер, и его лицо приняло мечтательное выражение.

— Прекрасно то утро, которое начинается с пошлых шуточек Оливера, — подытожила я, все еще посмеиваясь, и забрала коробку из его рук, поставив ее на стол. — Откуда она у тебя?

— Стояла под твоей дверью, — ответил Оливер. — Копаться в ней не стал, подумал, что это неправильно, хотя мысли о бомбе до сих пор не дают мне покоя.

— Интересно: кто же хочет взорвать Валери так рано утром? Потерпели бы до вечера, а то мне списывать на коллоквиуме будет не у кого, — сказала Коко, подходя к нам.

Я захохотала.

— Хороша подруга, — цокнул Оливер, которого распирало от смеха.

Мы все встали вокруг коробки, стараясь даже не дышать.

— Черт, а если там реально бомба? — с сомнением в голосе взглянула на нас Коко.

— Наверное, оттуда слышался бы тик, нет? — неуверенно спросила я, коснувшись пальцем крышки и тут же отдернув его.

— У вас что, совсем кукуха поехала? — нахмурился Оливер, в мгновение ока открывая коробку. — Ну если вы считаете, что в упаковку от батончиков «Малышка Рут» могли запихнуть динамит, то мне жаль ваших будущих пациентов.

Мы переглянулись с Коко и посмотрели внутрь коробки, увидев огромное количество шоколада, среди которых лежала одна единственная записка.

— ОХРЕНЕТЬ! — вскричала я, не поверив своему счастью. — Это же моя любимая «Малышка Рут»! — Засунув туда руку, я начала перебирать батончики, с наслаждением слушая, как шуршит упаковка, после чего схватила записку, в которой была надпись: «Надеюсь, они поднимут тебе настроение. Хорошего дня». — А-а-а-а-а, Боже, как это мило! — завизжала я.

— От кого это? — с любопытством спросила Колетт, заглядывая мне через плечо и читая записку.

— Не знаю, но я думаю, что от Виктора, — улыбнулась я, хватая батончик и кидая его в Оливера. — Я знаю, что ты тоже их любишь.

Он широко улыбнулся, шлепнул меня по бедру, после чего открыл шоколад и стал есть его.

— С чего ты взяла? — спросила она, пытаясь найти в коробке что-то помимо шоколада.

— Мы с ним поговорили два дня назад, решили возобновить отношения, — ответила я.

— И это при том, что ты любишь Джейми? — прямо спросил Оливер, с лицо которого улыбка спала в тот момент, когда я заговорила о Викторе.

— Я не люблю Джейми!

— Ну если ты не любишь Джейми, тогда я могу претендовать на него как на парня? — бросила Колетт, сев на кровать рядом с Оливером.

Я напряглась при этих словах, стараясь прогнать вставший перед глазами образ Джейми, сексуального друга моего брата, которого я любила всю свою сознательную жизнь.

— Он тебе нравится? — повернулась к ней я.

— Он потрясающе красив, харизматичен, имеет прекрасное чувство юмора, силен, опасен, а главное — невероятно умен и богат как Крёз. Почему бы и нет?

Она прямо взглянула мне в глаза, и я почувствовала, как какое-то непонятное и неприятное чувство вспыхивает во мне.

— Можешь делать что хочешь, — пожала плечами я, доставая несколько батончиков и закидывая их в сумку.

Руки при этом почему-то дрожали.

— И ты не будешь ревновать? — испытующе спросил Оливер.

— Нет, — отрицательно покачала головой я.

— Ты ведь прекрасно понимаешь, что это неправда, — проговорила Коко, вскакивая с кровати и не давая мне возможности опровергнуть эти слова, сказала: — Давай быстрее, мы опаздываем.

Я зло засопела себе под нос, захлопнув крышку и убрав коробку в шкаф. Мне прекрасно было известной, что все, что было сказано здесь мной, — неправда: я буду ревновать, беситься, собирать осколки разбитого сердца, если Коко действительно попытает удачу с Джейми и у них все получится. Звучит ужасно, но я не смогу пережить это. Если Коко захочет это сделать, я не стану препятствовать, но общаться после этого с ней больше не смогу. Мне будет трудно видеть их вместе и понимать, что я никогда не смогу быть с ним.

Оливер тоже встал с кровати, и мы вышли из комнаты в полном молчании, направляясь на наши пары. Отношения отношениями, но учеба на первом месте. Разделившись возле наших корпусов, мы попрощались с Оливером и вошли в здание, поднимаясь на третий этаж, который пах антисептиком. Здесь было много стоматологических кабинетов, в которых мы уже практиковались, проводя своим друзьям и знакомым профессиональную чистку зубов, а также диагностируя различные заболевания. Наш куратор пришел в ужас, когда увидел рот Оливера и строго-настрого запретил ему пить «Спрайт».

Просидев на парах больше четырех часов, я почувствовала, как отмирает моя пятая точка, потому что невозможно проводить столько времени в одном положении. Осталась еще одна, и мое тело отреагировало на эту новость дрожью.

— Пойдем прогуляемся? — спросила я, выгибая спину, которая затекла.

— И поедим, — тяжело дыша, сказала Коко и смешно выпучила глаза.

Я хохотнула. Мы вышли, двинувшись в сторону выхода, где стояли автоматы с шоколадками и сэндвичами. Понимая, что сладкого мне хватит, я взяла себе тосты с курицей и моцареллой, но аппарат наотрез отказывался мне отдать их. Я несколько раз ударила по нему, но ничего не произошло, и тогда стала оглядываться в поисках хоть кого-то, кто может решить эту проблему. На деньги плевать, я есть хочу! Коко стояла возле другого, где продавались чипсы и шоколад, и тот прекрасно обрабатывал ее заказ. Тут мне кто-то позвонил, из-за чего пришлось отвлечься. На экране высветился номер Виктора.

— Привет, — сказала я, улыбаясь и вспоминая утренний подарок. Раздражение вмиг улетучилось. — Как ты?

— Привет! — радостно воскликнул он. — Хорошо, ты как?

— Замечательно, — ответила я, чувствуя, как улыбка болезненно отдает в щеках. Радость вновь захлестнула меня. — Большое тебе спасибо за сегодняшний сюрприз!

Виктор замолчал, после чего спросил:

— Какой?

— Ой, только не делай вид, что коробку с шоколадками оставил не ты, — скорчила лицо я, смотря на Коко, которая яростно била мой автомат, потому что он никак не хотел отдавать мои сэндвичи.

— А, ты про это! — засмеялся Виктор. — Извини, я не сразу понял, потому что не позиционировал это как сюрприз. Надеюсь, тебе понравилось? — спросил он с надеждой в голосе, после чего добавил: — Я старался.

— Конечно, это же мой любимый шоколад! — хохотнула я, заметив, как по коридору идет Эйден и Брендон.

При виде нас они улыбнулись, и я подозвала их рукой.

— Пришлось терроризировать твоих знакомых, чтобы узнать о нем, — усмехнулся Виктор. — Я хочу увидится с тобой.

— Когда? — спросила я, остановив Эйдена, который с интересом наблюдал за мной и слушал разговор.

— Сегодня вечером, например. Это возможно?

— Я работаю, — грустно промычала я. — Можем встретиться после.

— Тогда я заберу тебя, — донесся до меня из телефона радостный голос Виктора. — У меня есть маленький сюрприз.

— Хорошо, я заканчиваю в одиннадцать.

— Люблю тебя, — бросил он, и я замялась, чувствуя, что не могу сказать ему того же.

— Хорошего дня.

Отключившись, я посмотрела на Эйдена, который ехидно парадировал Виктора.

— Люблю тебя! Хорошего дня!

Моя нога пришлась ровно по носку его стопы, отчего он охнул.

— Будешь так себя вести, получишь в нос, — улыбнулась я, заключая его в объятия.

— Она с детства была противной, — сказал Эйден, обнимая меня и глядя на смеющуюся Колетт. — Я всегда говорил, что Айрис лучше.

— Она безусловно лучше, — хмыкнула я, вспоминая свою сестренку и говоря без шуток. — Айрис золотко.

— Утю-тю, — проворковал Эйден, оттягивая мои щеки. — Конечно золотко, по сравнению с тобой, например.

Я ударила его по рукам, после чего обняла Брендона.

— Он меня обижает, — прохныкала я, и Брендон рассмеялся. — Накажи его.

— Извини, но я наказываю только своего парня, — хохотнул Брендон, ударив Эйдена в плечо и отбежав от него, когда тот захотел дать сдачи.

— Ты гей? — удивленно спросила Коко, поедая чипсы.

— О Боже, и ты все это время молчал?! — театрально воскликнул Эйден. — Знай одно: я по девочкам, на меня даже не рассчитывай!

Они всегда были такие — Джейми и Эйден: вечно шутили, не могли серьезно относится к делам, когда того требовали обстоятельства, постоянно веселились, разбавляя тем самым наши серые, унылые дни.

— Ну вообще-то я никогда этого не скрывал, — пожал плечами Брендон.

— Я же пошутил, — обнял его Эйден, потрепав волосы. — И как я еще не вышел за тебя замуж?

Мы улыбнулись, глядя на этих взрослых мужчин, что в душе были мальчишками.

— Ладно, нам пора на пары, — сказала Коко, закидывая в рот последнюю чипсинку.

— Встретимся еще, — улыбнулись они, обняв нас и выйдя на улицу.

Мы поднялись на третий этаж, зашли в туалет, после чего в аудиторию, и тут я увидела маленькую корзиночку с красными пионами, от которых шел прекрасный аромат. Она лежала на моей тетради, и многие мои однокурсники с улыбками поглядывали на них.

— Они такие красивые, — благоговейно произнесла Рут, стоило мне подойти к ним.

Коко с интересом рассматривала их из-за моей спины. Рука дрогнула, когда я коснулась этих нежнейших цветов, которые любила с детства; мой брат всегда дарил их мне на день рождения. Улыбка сама по себе появилась на моем лице, и тихая радость заполнила всю мою грудь, отчего сердце стало биться чаще. Так приятно получать такие подарки. Я опустила нос в цветы, принюхиваясь к их аромату, и вдохнула его, ощущая, как мне хорошо. Хотелось плакать.

— От кого они? — спросила Коко, отчего пришлось оторваться от них, чтобы поискать хотя бы записку.

Она лежала с краю корзины и содержала в себе следующие слова: «Нужно заботиться о себе, глупышка. Приятного аппетита». Не сразу сообразив, о чем здесь говорится, я только спустя пару мгновений оглянулась, находя позади цветов два сэндвича с курицей. Хохотнув, я прижала к себе цветы и еду, чувствуя, как жжет глаза от слез благодарности. Виктор лучший. Он делает все для меня, и как я могу после такого выбирать Джейми? Нет, хватит, сегодня я обязательно отблагодарю его за такие приятные подарки, за те эмоции, что он подарил.

Всю пару я не могла сосредоточиться на предмете, то и дело возвращаясь к цветам и мыслям о Викторе. Коко сидела рядом и смотрела на меня с мрачным выражением лица — она смирится с моим выбором, примет его, потому что так делают друзья, настоящие друзья. Когда пары наконец закончились, мы покинули здание, и я решила все-таки дойти до общежития, чтобы оставить там вещи, и только после этого пойти на работу. Мы шли молча, не проронив ни слова, каждая пребывала в своих мыслях, и это немного напрягало. То и дело меня отбрасывало к тем словам, что сегодня сказала Коко. Джейми. Его образ преследовал меня, мысли о нем не покидали мою голову — я словно была больна им. Надеюсь, что слова Коко всего лишь слова, которые никогда не трансформируются в действия.

Взглянув на пионы, я попыталась вызывать из памяти образ Виктора, но там был лишь Джейми. Эти цветы тоже были связаны с ним. Не только мой брат дарил их мне на день рождения, но и Джейми. Прогоняя все мысли о нем, я не сразу обратила внимание на толпу студентов возле входа в наше общежитие. Мы с Коко переглянулись и стремглав направились в самую гущу, пытаясь понять, что происходит. Люди переговаривались, ахали, закрывали рты, стирали слезы со щек, говоря о какой-то Саманте. Мы с Коко расталкивали людей до тех пор, пока не увидели полицейских, оцепленный участок и тело на асфальте. Белокурые волосы, в некоторых местах окрашенные кровью, разметались по нему, распахнутые голубые глаза застыли и смотрели в никуда. Я чуть не выронила цветы. Это была наша Саманта, которая жила напротив, которая приходила к нам, чтобы выпить вина, которая рассказывала о своих родителях, что ждали ее в Бостоне, о своем парне, жившем там же…

Я сжала рукой рот, сдерживая всхлипы, и села на асфальт, чувствуя, как от разных эмоций разрывается грудь. Коко приземлилалсь рядом, по ее щекам катились слезы.

— Самоубийство, — услышали мы. — Девочка не выдержала расставания с парнем, выбросилась из окна.

Я подползла к ленте, маниакально желая дотронуться до нее, разбудить ее, услышать голос, смех, увидеть улыбку, но кто-то перехватил меня на полпути. Я всхлипнула, протестующе брыкнувшись, и захныкала. Саманта…

— Тише, тыковка, нарвешься на проблемы, — тихо сказал Джейми, крепко обнимая меня и поглаживая по голове.

— Она не могла, — заплакала я, вцепившись в него. — Наша звездочка, белокурая девочка с детским личиком…

— К сожалению, смогла, — прошептал он, прижав мое тело к себе. От этих слов слезы потекли по щекам быстрее. — Пойдем отсюда, — проворковал он, приподняв меня и взяв на руки. — Я бы не хотел, чтобы ты была частью всего этого, не хочу, чтобы ты страдала еще больше.

Я кивнула головой, уткнувшись носом в его шею, и стараясь не слышать всего, что говорили остальные, потому что в моей голове Саманта все еще была жива.

Глава 25

«Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать».

(Гораций Слизнорт, Гарри Поттер и принц-полукровка)

Смерть. Она витает в воздухе, как бы кричит, напоминает о себе, о том, что она существует, но ты молодой и ничего не слышишь. Ты уверен, что будешь жить долго, откладываешь лучшее на потом, хорошую жизнь на завтра, вечно находишься в какой-то беготне, пытаясь успеть сделать сто дел одновременно, а потом вдруг понимаешь, что пришла старость и прекрасные годы были отданы чужим людям и работе. Ты все это время не жил, а существовал, пытаясь заработать больше денег, сохранить авторитет, не упасть в чьих-то глазах, вести «правильный» образ жизни, чтобы никто и никогда не сказал о тебе плохого слова. Только вот зачем? Это все настолько бессмысленно, что даже больно.

Вот и Саманта была такой. Вечно следовала каким-то правилам, изредка позволяя себе выходить из созданного ею образа хорошей девочки, работала сутками напролет, пыталась угодить во всем своему парню и родителям, зубрила конспекты, совершенно не понимая, что там написано, просто потому что ей эта специальность была не интересна. Она выбрала ее по настоянию родителей. Я знала ее. Достаточно хорошо. Хотя мы и не были подружками. И теперь у меня не укладывается в голове, что этого человека нет.

Знаете, внутри такое тупое чувство, что это все неправильно, что вымышленный мир, что это сон, что я сейчас проснусь и все это будет лишь кошмаром, что ее лицо вновь предстанет перед мной, в ушах опять будет стоять ее задорный смех и звонкий голос, но только мозг понимает, что это не так. Это, черт побери, реальность. И как бы сильно ты сейчас не хотела услышать от других людей, что это все глупая, тупая шутка, увидеть, как Саманта идет в твою сторону, чтобы вновь начать разговор о Чарли, своем парне, о его пристрастии к орео и компьютерным играм, тебе нужно принять суровую реальность.

— Она умерла, — чувствуя лишь пустоту, отстраненно произнесла я.

Джейми зашевелился, крепче прижимая меня к себе, отчего я была вынуждена положить голову на его плечо. Знакомый с детства запах навеял на меня тоску об утраченном времени, о воспоминаниях, что остались единственными свидетелями моих прошлых лет. Жизнь бежит, беспощадно забирая у меня время.

— Умерла, — вновь повторила я, нахмурившись, смакуя это слово, пытаясь понять его вкус.

— Да, такое случается, — сказал Джейми, положив руку мне на шею и начав ее массировать.

Совсем как детстве, когда мы лежали с ним в моей кровати и он пытался меня успокоить. Слезы покатились по щекам. Я старалась плакать тихо, незаметно для Джейми, но этот человек всегда все знает, всегда находится в курсе любого дела, и потому он отстранил меня от себя, заглядывая в глаза и стирая тыльной стороной пальцы слезы на моем лице.

— Я не могу поверить, что ее реально нет, — простонала я, вцепившись в лацканы его пальто и опустив взгляд на свою грудь.

Мне не хотелось смотреть на него, не хотелось, чтобы он утешал меня, потому что иначе я не устою. Моя броня попросту сломается. Хотя важно ли это сейчас? Может быть, стоит все забыть и начать сначала?

Джейми двумя пальцами ухватился за мой подбородок и поднял голову, но я продолжала смотреть куда угодно, но только не на него, а тогда он просто запечатлел нежный поцелуй на моем запястье. Невольно я все-таки посмотрела на него.

— Мне жаль, что она умерла, — нарушил Джейми тишину. — Жаль, что она ушла из этого мира так рано. К сожалению, в этой ситуации мы бессильны, и единственное, что нам остается сделать, — принять действительность такой, какая она есть, — Я кивнула головой, подавив в себе всхлипы, но тут Джейми сказал то, что побудило меня снять с себя эту маску: — Нимфа, тебе не стоит скрывать свою боль. Если ты хочешь — плачь, хочешь кричать — кричи. Со мной ты можешь не стесняться своих чувств.

В знак благодарности я прижала его ладонь к своему лицу и заплакала, вспоминая все хорошие моменты, связанные с Самантой.

— Знаешь, — начала я дрожащим голосом, чувствуя, что хочу поделиться с ним столько важными для меня воспоминаниями, — она частенько звала меня, Коко и Оливера на чай, покупая наши любимые конфеты, всегда интересовалась моими родными, хотя даже не знала о них. Сначала мне казалось, что она делает это для того, чтобы понравится нам, но потом поняла, что ей это действительно было интересно. Она помнила обо всех, каждую деталь, каждое слово, — я шмыгнула носом, глядя в глаза любимого человека, печально смотревшего в мои. — Хоть мы с ней и не были так близки, тем не менее она была частью нашей жизни, светлым человечком, который готов был сделать что угодно ради тебя.

Я вновь шмыгнула носом и принялась искать в карманах салфетку, но Джейми заботливо протянул платок. Увидев на них знакомые инициалы, вышитые красными нитками, я провела по ним пальцем, после чего громко высморкалась, чем насмешила Джейми.

— Извини, — тут же спохватился он. — Просто ты всегда делала это очень мило.

Невольно тень улыбки пробежалась по моему лицу.

— Люди приходят, люди уходят, — вдруг произнес Джейми, смотря куда-то в даль, — Мы рождены уже запрограммированные на смерть. Кто-то делает кто раньше, кто-то позже, но смерть все равно приходит за всеми. Людям остается только принимать это, даже когда тяжело, — он тяжело сглотнул, и его голова дернулась. Я понимала, о чем он вспомнил, — даже когда невыносимо, и хранить о них, — он оборвал предложение, отводя взгляд в сторону, но я повернула его голову, посмотрев прямо ему в глаза. На миг мне показалось, что в них стояли слезы, — воспоминания, — договорил он, а затем провел рукой по слегка вьющимся на концах волосам и ею же потер подбородок. В свете заходящего солнца блеснуло серебряное кольцо с черным ониксом, который я узнала моментально. Мой подарок ему на 18-летие.

Я прислонилась к его лбу, запечатлев на нем поцелуй, после чего притянула его за голову, зарывшись руками в его волосы. Теперь он мог слушать стук моего сердца.

— Мне жаль, что ты так рано ее потерял, — прошептала я ему на ухо.

Джейми сжал мои плечи, дав мне понять, какая боль годами живет внутри него.

— Она была бы очень хорошей мамой, — глухо произнес он.

— Она была бы чудесной мамой, — я чмокнула его в макушку. — Она бы восхищалась таким сыном, как ты, гордилась бы им.

Джейми потерся об мою ключицу, и на коже я почувствовала что-то влажное — его слезы. Никогда до этого я не видела, чтобы он плакал, потому что Джейми всегда транслировал силу, жесткость и беспристрастность, а тут он наконец дал волю своим чувствам.

— Стать тем человеком, которому ты хоть немного открылся, ценно для меня, — призналась я, заглянув в его лицо. Он дурашливо улыбнулся и отвел взгляд, на что я зацокала и потянула его за волосы, заставив посмотреть на меня. — Спасибо.

Джейми кивнул головой, и на его лице вновь появилась ухмылка, позволившая мне лицезреть любимую ямочку на еще щеке. Я поцеловала ее, ощутив дыхание Джейми на своем лице.

— Спасибо, — сказал он, когда я оторвалась от него, — что позволила мне открыться.

— Не то, чтобы ты прям открылся, — хохотнула я, — всего лишь приоткрыл створку, как это делают ракушки. Просунь я туда палец, могла бы лишиться его.

Джейми засмеялся.

— Мне тяжело говорить о себе.

Я внимательно посмотрела него, наклонив голову.

— Практика, джентльмен, — вспомнилась мне Элизабет из «Гордость и предубеждение», — и только практика.

Он покачал головой, пытаясь скрыть улыбку, но было поздно, ибо она оказалась замеченной мной.

— Спасибо, — сказала я, положив голову ему на плечо.

— За что? — удивился Джейми.

— За то, что слушаешь, — мы ненадолго замолчали. — За то, что ты рядом сейчас.

Джейми прислонился подбородком к моей макушке и стал успокаивающе водить рукой по спине.

— Я всегда рядом с тобой, нимфа, — донесся до меня его бархатный голос. — Всегда.

***

Трауром пропитались стены общежития. Особенно это чувствовалось на нашем этаже, где никто никуда не выходил, где каждый носил черное, где находился столик, на котором стоял портрет Саманты, слова памяти и букет цветов. Ректор университета на один день отменил все занятия, деканы факультетов дали нам номера психологов и сказали, что мы можем обращаться по любому поводу.

Два самоубийства за последние несколько недель насторожили всех студентов, поэтому каждый из нас, проходя мимо других людей, пытался понять, не нужна ли кому-нибудь помощь. Мы не на шутку забеспокоились. Этими случаями заинтересовались даже журналисты, слетевшиеся к воротам нашего университета, как стервятники на жертву, и начавшие плодить небылицы. Самое ужасное — они играли на чувствах родных и близких погибших, сочиняя истории, которых никогда не было.

В комнату постучали, и я, оторвавшись от учебника по анатомии, с помощью которого хотела вспомнить пару человеческих костей, крикнула:

— Открыто!

Настроения учиться не было, но мне приходилось делать это, потому что на следующей неделе пару преподавателей решили устроить нам «зачетики», чтобы проверить уровень наших знаний. Моя худшая идея — поступать на медика, ибо эти люди не живут. Они вообще не знакомы со словом «жизнь». Перестав пялиться на кучу рисунков с телом человека, которые делала еще на первом курсе, я взглянула на человека, что тихонько вошел и закрыл за собой дверь.

— О, Виктор! — удивленно воскликнула я, глядя на него. — Каким ветром занесло сюда?

— А ты не рада, что я пришел? — спросил он, обняв меня сзади и поцеловав в шею.

Я поспешила вырваться из объятий, чувствуя некий дискомфорт.

— Нет, — Виктор прислонился щекой к моей щеке, — почему ты так говоришь?

— Хочу услышать, как ты по мне скучала, — рассмеялся он.

Я замялась, понимая, что совершенно по нему не скучала, ибо в моих мыслях снова крутился Джейми и наша с ним последняя встреча. Да, она была связана с трагедией, но и она же дала нам возможность сломать этот лед в отношениях и открыться друг другу. Черт, я опять иду по накатанной дорожке.

Не придумав ничего лучше, я притянула Виктора для поцелуя, надеясь, что он выбьет эту дурь из его головы, но при этом совершенно не ожидала подобной реакции: он глубоко просунул свой язык мне в рот, принявшись трогать мое тело. Его рука была в опасной близости от моей груди, когда я перехватила ее и прервала поцелуй, резко вскочив со стула. Нужно что-то делать…

— Ты что, нам надо быть осторожнее! — театрально воскликнула я, подходя к двери. — А если сюда кто-нибудь войдет?

— Мы можем запереться, — пожал плечами Виктор и широко улыбнулся.

Логично. А-а-а-а-а, нужно придумать что-то весомое.

— Не можем, — железно сказала я, — иначе Коко не сможет войти, а это и ее комната тоже.

Я открыла дверь, просовывая голову в коридор и надеясь, что она как раз направляется к нам, но там было пусто. Чертыхнувшись, я уже закрывала дверь, когда мой взгляд зацепился за портрет Саманты и сердце в груди ёкнуло. Воспоминания шквалом обрушились на меня, вызывая очередной поток слез. Видит Бог, я рыдаю беспробудно вот уже два дня, совершенно не чувствуя носа, глаз и головы. Виктор вновь приобнял меня сзади, водя рукой вдоль моего бедра, и я, совершенно не настроенная на лобызания, стряхнула с себя Виктора, громко захлопнув дверь.

— Умерла Саманта, мать твою, а ты лезешь ко мне с поцелуями и их продолжением! — Виктор ошарашенно смотрел на меня, из-за чего в груди тут же вспыхнуло чувство вины. Я была резка в своем высказывании, признаю. — Извини, просто тяжелые дни.

Виктор кивнул головой, а затем прошел мимо меня, явно намереваясь покинуть комнату, когда я схватила его за рукав куртки и обняла. Через несколько долгих минут он обнял меня в ответ. Мы простояли так недолго, после чего он сказал:

— Извини. Я совершенно о тебе не подумал.

Ну вот, чувство вины буквально закричало в моей груди. Я кивнула головой и громко выдохнула, вновь ощущая опустошенность.

— Мне нужно свыкнуться с мыслью, что ее больше нет.

— Понимаю, — Виктор положил руку на мою макушку. — Если нужна моя помощь — я всегда рядом.

В дверь постучали, и я, обрадовавшись, что меня лишили этого тягостного диалога, кинула к ней, надеясь, что там будет кто-то, кому очень срочно нужна моя помощь, но за дверью никого не было. Я нахмурилась, а затем заметила внизу корзинку поверх коробки из-под пиццы, и тут же принялась смотреть, что в них: любая пепперони и флешка.

— Странно, — пробормотала я вслух, после чего занесла все в комнату и закрыла дверь.

Виктор внимательно наблюдал за мной, но вопросов не задавал. Оставив пиццу на столе, я достала макбук, вставила флешку, воспроизводя видео под номером 1, и увидела то, что смотрела всю свою жизнь, — мультсериал «Как говорит Джинджер». Там же в папке, где хранились видео, была картинка, на которой были изображены милые кролики и надпись, гласившая следующее: «Детство — лучшая таблетка от всех невзгод. Надеюсь, тебе станет лучше». Запищав от радости, я начала скакать по комнате, после чего набросилась наВиктора.

— Спасибо! — радостно воскликнула, стирая слезу, скатившуюся по щеке. — Ты заботишься обо мне, делаешь все, чтобы я чувствовала себя исключительной…

Виктор захохотал и принялся кружить меня по комнате.

— Был уверен, что тебе мои подарки уже принесли, а оказывается я пришел раньше, — он чмокнул меня в макушку. — В любом случае я надеюсь, что тебе это действительно поможет.

— Спасибо, — с придыханием произнесла я. — Мне уже стало легче.

Поцеловавшись, мы расположились на моей кровати, захватив макбук и пиццу и принялись окунаться в мое детство, что благодаря определенным людям было частично наполнено счастьем и блаженством.

Глава 26

Had to lose my way to know which road to take.

Я должен был сбиться с пути, чтобы

понять, какую дорогу выбрать.

(Imagine Dragons)

Я ничего не чувствую к Виктору. Абсолютно ничего. Словно бревно, которое не способно испытывать что-либо, я смотрела на него каждый день и думала лишь о том, когда же он уйдет. Единственное, что меня останавливало, — это его подарки. Нет, не потому что я меркантильная гадина, которой ничего не нужно, кроме цветов и бриллиантов, а потому что эти знаки внимания, что он оказывал, были очень важны для меня. Человек заботится обо мне, делает все для того, чтобы я чувствовала себя лучше. Как я могу после такого сказать ему, что ничего не испытываю? Эта ситуация меня бесила.

Я натирала стол до блеска, когда ко мне подошел Тибо и положил свою руку на мою ладонь, из-за чего пришлось остановиться. Взглянув на него из-за плеча, я спросила:

— Что-то случилось?

Он хмыкнул и покачал головой. Сегодня его волосы были заплетены в косички, плотно прилегающих к голове и акцентирующих внимание на его большим карих глазах.

— Ты сейчас натрешь дырку в столе, — пожал плечами, все еще не отпуская мою руку.

Я тяжело вздохнула и разогнула спину, которая уже затекла, после чего позволила себе непростительную роскошь: села на стул и вытянула ноги. Тибо одобрительно заулюкал, после чего сел напротив и окинул мою фигуру внимательным взором.

— Ты таешь на глазах, — заключил он.

Это правда. За последнюю неделю я сбросила почти четыре килограмма, все время находясь в движении и стрессе. Мне нужно было успокоиться, но я не знала как, поэтому вновь отдалась учебе и работе.

— Просто есть много вещей, которые меня настораживают, — призналась я, теребя фартук.

Мимо нас прошел какой-то странный посетитель, одетый во все черное, и сел за столик, что находился в углу возле окна.

— Какие, например? — спросил Тибо.

Я поддалась вперед и поманила его пальцем, после чего негромко сказала:

— Два самоубийства за один месяц. Тебе не кажется это странным?

Тибо нахмурился и потер подбородок.

— Но ведь констатировали, что это самоубийство.

— Откуда ты знаешь? Вдруг они не бросались из окон и с крыш? — допытывалась я.

Он огляделся, после чего придвинулся еще ближе и начал шептать мне на ухо, когда кто-то рядом закашлял. Я отпрянула от Тибо, и тут перед моими глазами предстали Джейми и Эйден.

— Привет, — сказала я, растерянно глядя на них. — Вы что здесь делаете?

— Милая, а что еще делают люди в кафе? — усмехнулся Джейми.

Ну да. Что я туплю? Люди пришли поесть. Мое сердце вновь пропустило удар, когда я окинула взглядом этих двоих, отметив, как круто они выглядели: Эйден оделся в белую толстовку с капюшоном, что делала цвет его глаз насыщеннее, и широкие темно-синие спортивные брюки, а Джейми — в черные кожаные штаны, высокие ботинки и байкерскую куртку с оранжевыми вставками на плечах и многочисленными наклейками.

— Мы можем присесть? — спросил Эйден, кивнув на свободные стулья.

Тибо жестом пригласил их присоединиться к нам, отчего я подвинулась, дабы мы не сидели в таком тесном пространстве, но Джейми мало того, что выбрал место рядом со мной, так еще и придвинулся так, что теперь его бедро касалось моего. По спине пробежали мурашки, и меня всю передернуло. Тепло его ноги приятной дрожью отзывалось в моем теле. Он вскинул бровь, как бы молча спрашивая меня, почему я так себя веду, но я отрицательно покачала головой, потерев шею сзади. Джейми меня нервирует!

— Что вы тут так тихо обсуждали? — спросил без обиняков Эйден.

От неожиданности я аж подавилась слюной. Джейми протянул бутылку воды, и я жадно пригубила содержимое, чувствуя, что дело плохо. Черт, они не должны знать, что я заинтересовалась смертью двух людей, иначе эти люди запрут меня в комнате и никуда не выпустят!

— Да так, ни о чем, — отнекивалась я, лихорадочно думая, какую бы тему поднять.

Однако Тибо все испортил одним предложением:

— Валери считает, что это не самоубийство.

Я смотрела на этого человека во все глаза и не понимала, что как можно быть таким умным и при этом идиотом… Вот нахрена он это сказал? Джейми и Эйден напряглись, обменявшись странными взглядами и посмотрев после этого на меня, отчего внутри возникло ощущение, словно я нахожусь под лупой.

— Я такого не говорила.

Джейми сощурил глаза и скрестил руки на груди, а Эйден облокотился на стол.

— Почему ты так считаешь? — спросил он.

— Уже не считаю, — огрызнулась я и тут же пожалела об этом. — Извини.

— Почему? — словно выстрел прозвучало это слово из уст Джейми.

Его нога теперь вплотную прижималась к моей, из-за чего я заерзала на стуле. Бесит!

— Потому что мой знакомый, — ответил вместо меня Тибо, — работает в полицейском участке, и он по секрету сказал мне, что они оба совершили самоубийство. Вскрытие это показало.

— Вот поэтому, — поддержала я его и откинулась на спинку стула, понимая в какой опасности была.

Если Джейми или Эйден узнают, что я заинтересовалась этими делами и решила узнать что-то больше об этом, они реально посадят меня на замок и будут сторожить мою комнату, потому что эти люди помешаны на моей безопасности.

— Что-то я не верю, что ты так легко сдалась, — усмехнулся Джейми, смотря прямо в мои глаза.

Я смутилась, но стойко выдержала его взгляд, ответив:

— Ты плохо знаешь меня.

Брови Джейми взметнулись вверх.

— Ты уверена в этом?

Нет, не уверена.

— Да, уверена, — тут же ответила я.

— Ну ладно, — пожал плечами он, и в этот момент какой-то парень подошел к нам.

— Простите, вы не подскажите, где я могу найти Валери Эйбрамсон?

Я нахмурилась, глядя на него.

— Здравствуйте, это я.

Мужчина облегченно улыбнулся.

— Искал вас по всему университету.

— Почему? — удивленно спросил Тибо.

— Мне нужно кое-что передать, — пояснил он, после чего вышел и зашел вновь через несколько минут.

В его руках была коробка, помещенная в оберточную бумагу; он протянул ее мне и попросил поставить подпись, после чего пожелал хорошего дня и ушел, оставив меня и Джейми одних. Эйден и Тибо куда-то ушли.

— От кого это? — спросил Джейми, кивнув в сторону коробки.

Мне не хотелось говорить этого, но пришлось:

— От Виктора.

Джейми кивнул головой.

— Ну так открывай.

После этих слов мои руки потянулись к коробке, которую я перед этим послушала, чуть-чуть побила, и принялась снимать упаковку. Когда она оказалась полностью «раздетой», я сняла крышку, и мы с Джейми оба уставились в содержимое. Внутри меня смешались все чувства. В коробке лежали сладости, среди которых был мой маленький друг, которого я таскала везде с собой — плюшевый заяц «Бобо». Только у моего Бобо была оторвана лапа, а на пиджаке виделась заплатка в клетку, а у этого все было в порядке. Новая игрушка. Очень похожая на мою старую. На глаза навернулись слезы.

Я прижала к себе плюшевую игрушку, чувствуя, как разрывается от нахлынувших чувств мое сердце. Джейми понимающе улыбнулся и приобнял меня за плечи, поцеловав в макушку.

— Я рад, что он смог сделать так, чтобы ты улыбалась. Уже успела рассказать ему о Бобо?

Я хохотнула, после чего прижалась к груди Джейми.

— Нет, но это, уверена, сделала Коко. Только она знала о нем.

— У тебя очень хорошие друзья, — проговорил Джейми и потер мое плечо.

— Это точно.

Надо же. Это надо было еще найти похожего на Бобу игрушку в интернет, заказать ее сюда, передать через курьера… Неужели я настолько важна для Виктора? Сердце сжалось от тоски и радости одновременно, ведь мое сердце все равно тянулось к Джейми, что нежно обнимал меня сейчас и водил рукой по плечу.

— Ты счастлива с ним? — услышала я его голос.

«Нет!» — захотелось сказать мне.

— Да, — ответила я.

Джейми замолчал, и я почувствовала, как чуть напряглась его рука.

— Ты нуждаешься в нем? — задал он мне следующий вопрос и немного выпил воды.

«О Боже, нет!», — захотелось выкрикнуть мне.

— Очень нуждаюсь, — произнесла я.

Джейми не проронил ни слова, снова глотнув воды, после чего мы несколько минут помолчали.

— Ты бы хотела провести с ним всю свою жизнь? — прошептал он.

«Не-е-е-ет! Никогда!», — хотелось заорать мне.

— Конечно, — бросила я.

— Надеюсь, с ним ты будешь счастлива, — подытожил он, целуя меня в висок, и поднялся. — Ты обязана быть счастливой.

Я нехотя отпустила его, с ужасом ощущая утрату этого человеческого тепла, а затем стала наблюдать за тем, как исчезает его фигура в проеме входной двери. Зачем я это сказала? Зачем сделала это?! Зачем отдалила его от себя еще больше? Хотелось разбить всю посуду на кухне кафе и наорать на кого-нибудь, чтобы выпустить эти ужасные эмоции, но я не могла.

Из служебного помещения появились Эйден и Тибо, которые обсуждали что-то, что лежало в руке, после чего они подошли к моему столику.

— А где Джейми? — нахмурился Эйден.

— Ушел, — ответила я, все еще глядя на то место, где стоял мотоцикл Джейми.

Ушел, оставив меня горевать о том, что это не он пытается сделать меня счастливой.

Глава 27

Глава 27

Любая страсть толкает на ошибки,

но на самые глупые толкает любовь…

(Франсуа де Ларошфуко)

— Да не любит она этого Романо! — гневно воскликнула я, со стуком поставив стакан на стол.

Оливер посмотрел на меня как на умалишенную.

— С чего ты это взяла? — спросил он, отправив в рот очередную «Малышку Рут.

— Твой стоматолог убьет меня за то, что Я спонсирую твой кариес.

Я кинула в него тряпку, но Оливер вовремя наклонился, и она приземлилась на стул. На его лице появилась улыбка.

— Ну как я могу отказаться от моей прелести?

— Голум! — спародировала я персонажа из трилогии «Властелин колец». — Голум!

Оливер захохотал во все горло, из-за чего чуть не подавился шоколадкой, но был вовремя спасен моим ударом по спине. От такого шлепка у него чуть глаза не выкатились из орбит. В комнату Оливера вошел Тибо, который тут у порога снял грязные ботинки и оставил их за дверью.

— Долго же ты шел сюда, — упрекнула его я, обняв этого исполина.

Он обнажил белые зубы в улыбке и потрепал меня по голове.

— На улицу холодно, мокро и мерзко, — его передернуло, и Оливер тут же поспешил всунуть ему в руку горячий чай с коньяком.

— Хорошая на улице погода, — возразила я, смотря в окно и наблюдая за тем, как темное небо озаряется молнией.

Дождь лил как из ведра, ветер с невероятной силой раскачивал деревья, молнии и гром то и дело поражали наши органы чувств. Бушующая погода как олицетворение мятежной души Джейми, с которым мы не виделись три дня. Я мечтала, чтобы он прошел мимо меня в коридоре и я смогла завести с ним диалог, желала всем сердцем, чтобы он постучался в дверь моей комнаты под предлогом, что он что-то забыл. Тем самым он мог бы дать мне возможность поговорить с ним, обсудить все. Сама я к нему подойти была не в силах, ибо это обозначало, что он значит для меня больше, чем друг. По факту извиняться мне не за что, но почему-то мои слова о Викторе обидели его. Вчера мне вновь пришла посылка, в которой лежал мой любимый альбом «Mutter» группы Rammstein. Мы слушали его с Коко всю ночь, и все это время со мной в кровати лежал Бобо.

Я села в кресло, захватив пачку Принглс с паприкой и принялась есть, ощущая какую-то внутреннюю тревогу.

— Троглодит, — рассмеялся Тибо, — хоть бы поделилась.

Я зажала в руках банку, понимая, что она находится в зоне опасности, ибо два голодных человека смотрели на нее, вытирая слюни, что текли по их подбородкам. Ладно, я просто пересмотрела «Обитель зла». Никто не хотел мои чипсы, кроме меня.

— Ты не любишь паприку, — зевнула я и отправила очередную чипсину себе в рот.

Тибо хмыкнул и затряс перед мной начосами и сырным соусом, после чего принялся есть, закатывая глаза от удовольствия.

— Боже, храни еду и тех, кто ее делает! — воскликнул он, отчего Оливер хохотнул.

В комнату вновь кто-то постучался, после чего в проеме появилась мокрая голова Коко. Она сняла обувь, тут же бросилась к пледу, что лежал на кровати Оливера, и обернулась им, после чего подсела к Тибо и положила голову ему на плечо. Он широко улыбнулся, посадил ее впереди себя, чтобы она могла облокотиться на него спиной, и обнял Коко. Она покраснела и окинула нас с Оливером смущенным взглядом, на что я отвеорнулась, чтобы она не увидела мою счастливую улыбку. Эта дурочка должна быть с ним! Он ей нравится, она ему нравится, на кой черт Коко тянет это все?!

— До меня тут дошли слушки, — начала я, глядя на своего друга с веснушками, — что ты начал встречаться кое с кем.

Глаза Оливера округлились.

— Откуда? — замялся он. — Откуда ты знаешь?

— А вот не скажу, — подмигнула я, демонстративно забивая рот чипсами.

Лица Тибо и Коко изменились, и теперь они оба глядели на Оливера в ожидании ответа, но тот не спешил.

— А я ведь знаю, с кем ты теперь греешь свою постель, — вскинула брови я. — Да-да.

Оливер не сдержал улыбку и посмотрел на Тибо и Коко.

— Мы не знаем, — в унисон произнесли они, — но нам жутко интересно.

— Признавайся! — выкрикнула я, не сдерживая смех.

Оливер закрыл пылающее лицо руками, после чего произнес:

— Брендон.

— Бредон?! — воскликнули они оба.

Ей Богу, надо было снимать их на камеру, ибо эти лица… господи, смешнее этого я еще ничего не видела.

— Да, — счастливо заулыбался Оливер, — уже месяц.

— Месяц?! — уже воскликнула я. — И ты все это время молчал?!

— Я жутко стеснялся, — признался он, после чего я обняла его.

— Я очень рад, что вы месте. Он хороший парень, — похлопал его по плечу Тибо.

— Самое главное — чтобы ты был счастлив, — сказала Коко и чмокнула его в щеку.

— Я была так рада, когда услышала, что вы выбрали друг друга. Думаю, вы очень хорошо подходите друг к другу, — прошептала я ему на ухо и вновь обняла его.

За окном прогремел гром, пробравший нас до костей, и мы даже немного придвинулись к стене.

— А ты сама с кем сейчас? — спросил Тибо, сделав глоток чая с коньяком из кружки.

Он хотел поставить ее обратно, но Коко не позволила, забрав кружку из рук, и выпила из нее.

— В смысле? — строила я из себя дурочку.

— Ты встречаешься с Виктором?

Тибо внимательно смотрел на меня, ожидая моего ответа, к нему присоединились Коко и Оливер.

— Ну да, — пробубнила я себе под нос.

— Что? — спросила Коко.

— Да, — чуть громче ответила я.

— И он тебе нравится? — потянул меня назад Оливер, когда я встала.

Нет, не нравится. Не нравится, потому что я, мать вашу, люблю гребаного Джейми, которому мои чувства нахрен не сдались, потому что у него есть Альма! Я вскочила с кресла, подходя к столу и нарочито долго выбирая следующую закуску, и понадеялась, что они устанут ждать меня, но нет, мои друзья молчали, испепеляя мою спину своими взглядами. А можно мне исчезнуть отсюда прямо сейчас? Или стать невидимой? Где моя мантия-невидимка, Гарри?

— Ну так? — допытывался Оливер.

— Почему вы ко мне прицепились с этим вопросом?! — раздраженно бросила я, закинув в рот шесть оливок, одна из которых все-таки выпала.

Мой рот, как оказалось, не резиновый, а жаль, ведь можно было бы податься в порноактрисы и стать знаменитостью. Ладно, даже обладая такой способностью, я бы выбрала стоматологию: м-м-м-м, обожаю копаться в гниющих зубах.

— Потому что ты не любишь Виктора, — просто ответила Коко.

Я стремительно обернулась к ней, пригвоздив взглядом свою подругу, и захотела сказать ей про Тибо и Романо, но вовремя передумала, понимая, что сделаю больно и ему, и ей. Не здесь. Не сейчас.

— Откуда ты знаешь? — наступала на нее я. — Как я могу не влюбиться в человека, который уделяет мне столько внимания? Который так заботиться обо мне? Он столько всего сделал для того, что я чувствовала себя хорошо все эти дни, которые были для нас тяжелыми, что после такого невозможно не питать к нему теплых чувств.

«Врушка. Наглая и дурная врушка. Ты все равно не влюбилась в него после этого, потому что твое сердце навсегда принадлежит Джейми», — произнес чертенок в моей голове.

— С чего ты взяла, что это он? — неожиданно спросил Оливер.

— Потому что он сам в этом признался! Тем более это Коко рассказала ему о Бобо. Благодаря ей он нашел эту игрушку и прислал ее мне!

— Коко о Бобо? — переспросил Тибо. — Кто такой Бобо?

— Это мой плюшевый друг из детства. Мы с ним пережили столько всего, что он мне ближе всех, — пояснила я, жадно вдыхая воздух.

— Я не рассказывала Виктору о Бобо, — нахмурилась Колетт, отбросив одеяло и поддавшись вперед.

Я в замешательстве уставилась на нее.

— В смысле не рассказывала? Тогда откуда он узнал?

Колетт беспомощно пожала плечами и сказала:

— Я не знаю. Я ему ничего не рассказывала.

Перед глазами все закружилась, и я поспешила опереться на стол. Нет, не может быть…

— Тогда откуда он знает о цветах? О группе? О конфетах? Об игрушке? — пробормотала я, хватая бутылку воды.

— Понятия не имею, — покачала головой Коко. — Я думала, ты сама ему это все рассказала.

Оливер и Тибо непонимающе смотрели на нас, но мы не спешили пояснить наш диалог. Я была сломлена услышанным. Это был не он.

— То есть все это время Виктор врал? — спросила я вслух и посмотрела на своих друзей. — Значит, это не он оказывал все эти знаки внимания?

— Видимо, — предположил Оливер, озабоченно следя за мной взглядом.

Моя нижняя губа задрожала, и я поспешила прикрыть рот. Нет, черт, мне нужно это проверить, потому что если это не Виктор, то это мог сделать только один человек. Но это невозможно… Зачем ему это делать? Я для него не значу столько, чтобы он решил провернуть такое. Схватив телефон, я вышла из комнаты и набрала номер Виктора, после чего услышала гудки.

— Милая! — радостно воскликнул он. — Соскучилась?

От отвращения у меня сжался желудок.

— Какой у меня любимый шоколад? — спросила я.

— В смысле? — озадаченно спросил Виктор.

— Какой у меня любимый шоколад? — повторила я, раздражаясь с каждой секундой все больше и больше.

— Марс? — донесся до меня его голос.

В этот момент все внутри меня взорвалось. Он лгал мне.

— А любимые цветы?

— Ты заполняешь какую-то анкету? — пытался отшутиться он.

— Отвечай на вопрос, — холодно произнесла я, прислонившись к стене.

— Розы? Да, вроде, ты говорила, что розы, — протараторил он. Хотелось кричать во всю глотку, но я молчала. — Валери? — озабоченно обратился ко мне Виктор, — ты в порядке?

— Да, в полном, — мрачно ответила я. — Скажи, а почему ты тогда выбрал «Как говорит Джинджер»? Я ведь не люблю мультики.

— Блин, правда? А мне сказали, что любишь, — громко выдохнул Виктор.

— Кто?

— Коко.

Я начала раскачиваться на месте, чувствуя, как все внутри обрывается от ужасающей правды. Этот человек присвоил себе все лавры.

— А про Бобо она тоже рассказала?

— Да.

Послышались тяжелые шаги Виктора. Он встал.

— И кто же такой Бобо? — прохрипела я.

Открылась дверь нашей комнаты, и ко мне вышла Колетт, которая озабоченно посмотрела на меня и попыталась коснуться лица, но я дернулась в сторону, ощущая такую ярость, что хотелось рвать и метать.

— Это допрос? — раздраженно спросил Виктор. — Что происходит? Ты решила слить на меня свой негатив?

— Ты еще не захлебываешься собственным враньем? — с отвращением в голосе спросила я. — Не дерет глотку бесконечная ложь?

— Прости?! — нервно бросил Виктор. — Что ты сейчас сказала?

— Еще раз ты позвонишь мне, я запихну твой телефон тебе в зад, урод! — рявкнула я и отключилась, после чего несколько раз ударила ногой по стене.

Я знаю, что это Джейми. Знаю, потому что только он и Коко знали о Бобо. Потому что только он знал о пионах. Потому что только он мог узнать, что я не поела, ибо мы учимся с ним в этот день недели в соседних аудиториях. Он был в корпусе. Где Эйден, там и Джейми. Они неразлучны. Меня душили разочарование и понимание, что все это время я незаслуженно присваивала заслуги Джейми Виктору.

— Я такая дура, — прохныкала я, когда Коко обняла меня за плечи. — Такая идиотка!

Она была напугана моим состоянием, и потому громко позвала Тибо и Оливера, которые захотели отнести меня в комнату, но я не далась.

— Мне нужно увидеть его! — вскричала я, вырываясь из рук и бросаясь к лестнице.

Сбежав вниз по ступенькам, я выскочила на улицу под проливной дождь и остановилась на минуту, понимая, что не знаю, где он. Спрятавшись под навесом, я достала телефон и набрала Эйдена.

— Где Джейми? — спросила я, как только он поднял трубку.

— В гараже, — тут же ответил Джейми.

На фоне слышалось какое-то жужжание.

— В каком гараже?

Я огляделась, пытаясь понять, про какой гараж он говорил, и только через пару мгновений поняла, что это место точно не здесь — мы в университете. Заметив двух каких-то странных парней, что стояли на противоположной стороне у стен общежития, я пригляделась, пытаясь рассмотреть их лица, но ливень не давал мне этого сделать. Парни натянули капюшоны и отвернулись от меня.

— Который возле экономического корпуса, — пояснил Эйден. — А зачем он тебе? Ты сейчас на улице?

— Да, он мне нужен, — ответила я впопыхах. — Спасибо.

И отключилась. Побежав изо всех сил в сторону экономического корпуса, я через минут десять оказалась возле него, но никакого гаража не было: пришлось обойти все здание. Когда перед мной предстало маленькое кирпичное здание, выбивающееся из общего вида, мне стало понятно, что это и есть тот самый гараж. Внутри горел свет. Не думая, я стремительно подошла к нему и распахнула дверь, ища среди мужчин Джейми, как вдруг перед глазами замаячил какой-то парень.

— Вы кого-то ищите? — спросил он.

— Да, — дрожа от холодно кивнула я. — Мне нужен Джейми.

Моя нижняя челюсть тряслась, из-за чего имя Джейми было произнесено невнятно.

— Кого? — спросил другой, вытирая руки об комбинезон.

В помещении стоял яркий запах масла и бензина, лампочки в люстрах, висевших на потолках, мигали из-за свирепой погоды, а люди, что были здесь, по-доброму улыбались, явно желая мне помочь.

— Джейми, — постаралась ровно выговорить я.

— А, Сатир, — понимающе усмехнулся парень. — Он знает, что ты должна была к нему приехать?

Я отрицательно покачала головой.

— Ну вообще-то он не любит, когда девчонки приходят сюда и пытаются познакомиться с ним, — поджал губы другой парень.

— Мы уже знакомы с ним, — проговорила я, обняв себя за плечи. — Пожалуйста, мне нужно его увидеть!

То ли мой внешний вид, то ли мое отчаяние в голосе — в общем что-то подвигло этих парней передумать и все-таки пропустить меня к Джейми. Один из них кивнул мне головой и прошел в правых проход, жестом указывая мне следовать за ним. Буквально через минуту я оказалась в маленьком помещении с открытым окном, из которого на пол каплями падала воды и врывался ветер, столом, на котором стояла колонка, с льющейся из нее песней «Engel» группы Rammstein, и многочисленными ключами, гайками и другими приборами для автосервиса.

Джейми, в джинсах и некогда белой майке, сплошь усеянной пятнами от грязи и масла, стоял возле другого стола, на котором лежали детали разобранного мотоцикла, и что-то делал с ними. Его широкая спина, сильные руки, одна из которых была сплошь покрыта татуировкой, выглядевшей безумно сексуально, крепкий зад, отчетливо проступающий под тканью свободно сидевших на нем джинсов — все это сводило с ума.

Парень постучал в дверь, и Джейми обернулся, беспристрастно посмотрев на него, и, увидев меня, округлил глаза и нахмурился.

— Спасибо, Пол. — парень удалился, оставив нас наедине. — Валери? Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла? — допрашивал Джейми, положив на стол детали мотоцикла схватив тряпку, с помощью которой тут же начал вытирать руки.

Не знаю: дрожала ли я от холода или от чувств, но мне хотелось прикоснуться к нему, обнять его, услышать знакомый ритм сердца… Недолго думая, я подошла к Джейми, взяла тряпку из его рук, положила ее на стол и просто заключила в объятия этого человека, который теперь был ближе ко мне, чем кто-либо.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, крепко обняв меня.

Я отрицательно покачала головой, трясь лицом об его майку. От его кожи пахло смесью масла и бензина. Восхитительно.

— Спасибо, — промолвила я.

— За что?

Его голос выражал удивление.

— За все, что ты сделал для меня, — прохрипела я, чувствуя, как сильно в груди сжимается сердце. Его тепло, прикосновения, дыхания на моей коже делали так, что мне хотелось открыться ему здесь и сейчас, сказать всю правду и умолять его подарить мне хотя бы одну ночь. — Я знаю, что все эти подарки были от тебя.

Джейми застыл.

— Откуда? — тихо спросил он, положив руку на мое лицо.

Я оторвалась от него, смотря прямо в его глаза. Они преобразились, как делали это всегда, когда менялась погода: теперь они были насыщенного серого цвета, светящиеся изнутри, яркие, поразительно красивые. Очарованная этими глазами, я не сразу ответила на его вопрос. Его алые губы приоткрылись, и теплое дыхание коснулось моей щеки. От блаженства я прикрыла веки.

— Догадалась. Виктор не знает меня настолько хорошо, как знаешь ты, — ответила я.

— Но в кафе ты сказала, что я тебя не знаю, — произнес Джейми, прижимая меня к себе.

Схватив свою куртку с вешалки, он укрыл меня ею, отчего в нос ударил аромат его духов. Божественно.

— Я жестко ошибалась, — прошептала я, чувствуя вину. — Я сожалею, что сказала тебе те слова, сожалею, что приняла твои подарки за подарки Виктора, сожалею, что не смогла по достоинству оценить твое внимание, — я схватила его за руку и положила ее на свое лицо. — Почему ты не сказал мне об этом еще в кафе? Почему не признался?

Джейми сжал его двумя ладонями, и меня пробила дрожь. Словно кошка, я потянулась к нему, извиваясь всем телом и желая лишь того, чтобы он поцеловал меня.

— Потому что мне важно, чтобы ты была счастлива. Виктор делает тебя счастливой, поэтому я согласился поддержать этот обман, — признался Джейми, коснувшись губами моего виска. — Я делал это ради того, чтобы ты улыбалась, — он немного помолчал, а затем добавил: — Если понадобится, я сожгу весь мир ради тебя.

По моей щеке стекала слеза, когда Джейми провел по моему лицу губами, стирая ее. Мы оба тяжело дышали.

— Я нуждаюсь в тебе, Джейми, — отчаянно призналась я, — нуждаюсь в том, чтобы ты был рядом, чтобы ты касался меня, обнимал! — мой голос становился все громче и громче, словно хотел выразить этот крик души. — Нуждаюсь в твоих взглядах, что пробирают меня до мурашек, в улыбке, что делает меня счастливой, в смехе, что бабочками отражается во мне! — я сорвалась на крик. — Отчаянно желаю…, - прошептала я, прижимая его руки к себе еще сильнее.

— Что? — хрипло спросил Джейми, повернувшись так, что теперь мне в спину упирался край стола. — Что ты отчаянно желаешь?

— Не что, — мой взгляд вперился в его потемневшие глаза. — а кого.

— И кого же? — он облизнул мочку моего уха, после чего укусил ее.

Я всхлипнула и выгнулась, касаясь его груди своей, отчего Джейми застонал, вцепившись в край стола двумя руками. Он заключил меня в ловушку.

— Тебя, — приглушенно ответила я. — Я хочу тебя.

На мгновение Джейми закрыл глаза и откинул голову назад, но это было на мгновение, потому что в следующую минуту он впился в мои губы страстным, неистовым поцелуем. Все внутри взорвалось от эмоций и ощущений, что захлестнули меня, не оставив ни единого шанса. Прижав мое тело к столу, он прикусил мою губу, после чего оттянул ее и облизнул, а затем вновь захватил их в плен, вырывая из моего рта стоны. Я обвила руками его шею, все еще не веря, что то, о чем я мечтала годами, исполняется прямо сейчас, и углубила поцелуй, подпуская его язык к своему. Джейми одобрительно зарычал и, подхватив меня на руки, посадил на стол, раздвинув мои ноги. Его вставший член, что еще сдерживался тканью штанов, теперь упирался в низ моего живота, и это, честно говоря, лишало меня любой возможности мыслить трезво. Обхватив его бедра ногами, я прижалась к нему как можно ближе, и вцепилась в его волосы, жадно прильнув к губам. Они сводили меня с ума. Его руки, что блуждали по моей разгоряченной коже, лишали остатков разума.

Словно из-под толщи воды до меня донесся стук в дверь, и Джейми прервал поцелуй, громко и тяжело дыша.

— Джейми, к тебе пришли — сказал Пол

Он кивнул, и молодой человек удалился, вновь оставив нас наедине. Меня всю трясло. Желание спиралью закрутилось в низу живота, и теперь моя мышцы моей вагины судорожно сжимались, отчаянно желая, чтобы во мне оказался член Джейми. Все еще сидя на столе с раздвинутыми ногами, я посмотрела на Джейми, который старался не глядеть в мою сторону, но у него получилось, когда я позвала его. Он повернулся, и его затуманенный взор вновь наткнулся на мое податливое тело, которое готово было принять его.

Схватив с пола свою куртку, Джейми накинул ее на мои плечи и жестко приказал:

— Сиди здесь и никуда не выходи.

Я кивнула головой, все еще не соображая, что происходит, и осталась ждать того человека, который взбудоражил мою кровь.

Глава 28

If it doesn`t break your heart, it isn’t love.

Если это не разбивает твое сердце,

значит, это не любовь.

(Switchfoot — Yet)

Я ждала его. Долго. Мучительно долго. Но ждала. Все внутри меня бурлило от воспоминаний о недавних событиях, сжималось от мысли, что этот человек хотел меня. Его вставший член, упирающийся мне в живот, его стоны, рычание, затуманенный взгляд, руки, блуждающие по моему телу, свидетельствовали о том, что Джейми испытывает такое желание ко мне, как и я к нему. Эта мысль сводила с ума.

Мне всегда казалось, что он смотрит на меня только, как на сестру, только, как на человека, выросшего у него на глазах, но то, что произошло, сломало это представление в моей голове. Моё тело дрожало. Моё сердце неистово стучало. Моя голова готова была взорваться. От страха, что это все сон, я ущипнула себя несколько раз и даже шлепнула по щеке, все еще не веря, что это произошло со мной. Джейми. Хочет. Меня.

Продолжая сидеть на столе, я свела ноги вместе и укуталась в куртку Джейми, которая валялась рядом. Как же от неё вкусно пахло. Наслаждаясь его запахом с закрытыми глазами, я не сразу поняла, что он уже здесь, стоит рядом, наблюдает за мной, и, когда приоткрыла веки, уставилась на него, не находя слов.

Я боялась, что он выгонит меня, боялась, что скажет, что все это ошибка, но он молчал, прислонившись к дверной раме со скрещенными на груди руками. Джейми внимательно изучал меня, и я его тоже. Эта игра в гляделки нервировала, отчего я заерзала, привлекая внимание Джейми к своему телу. Стоит ли упоминать, что моя футболка так и осталась задранной, обнажая мой живот?

— Не знал, что у тебя есть эта родинка, — произнес он, и мой взгляд вмиг опустился к пупку, возле которого красовалось маленькое темно-коричневое пятнышко.

— У Айрис такая же, — смущенно проговорила я, прикрывая кожу тканью футболки.

Теперь Джейми вновь смотрел в мои глаза и молчал. Понимая, к чему это все ведёт, я сняла куртку, тут же ощутив холод, пробирающий до костей, и слезла со стола, избегая взгляда Джейми.

— Большое тебе спасибо за все, — сказала я, смотря на какой-то ящик, что стоял на полу, недалеко от Джейми. — Я ценю все, что ты сделала для меня. Прости, если вдруг чем-то обидела…

Мой голос чуть не сорвался, отчего я закрыла рот, а затем, собрав в пучок мокрые волосы, что липли к спине, попыталась выйти из комнаты, но Джейми встал в проходе и неодобрительно зацокал.

— Надень куртку. Я отвезу тебя в общежитие.

Значит, все так, как я думала. Собрав свою волю в кулак, я оттолкнула Джейми и прошла мимо него, испытывая горькую обиду на этого человека, что сначала «обещал» одно, а по итогу сделал ровно противоположное. Он схватил меня за руку, и я тут же попыталась вырваться, но Джейми явно превосходил меня по размерам и силе, поэтому, поняв через пару минут, что мой проигрыш в этой битве неминуем, прекратила сопротивляться.

— Пожалуйста, надень куртку. Ты промокла насквозь и можешь из-за этого заболеть.

Я закатила глаза.

— Я и внизу мокрая. Не думаешь, что от этого я тоже могу заболеть? — вырвалось из меня, когда я подставила свои плечи для того, чтобы он одел меня.

Джейми застыл и окинул меня ошеломленным взглядом.

— Что ты сказала? — закашлялся он, сделав вид, что якобы ничего не понял, и принявшись застегивать молнию на куртке.

— Своими поцелуями ты возбудил меня до такого состояния, что я была готова трахнуться с тобой, — словно напившись коктейля «Смелость», грубо сказала я, — и вот, чтобы сделать этот процесс приятнее, моя матка решила выработать смазку, которая помогла бы тебе проникнуть в меня без всяких помех.

От моей прямолинейности у Джейми отвисла челюсть, а я, довольная своим ответом, шагнула вперёд, ожидая, что этот осел скажет хоть что-нибудь, но нет: он предпочёл промолчать. Ничего нового.

— Трус, — бросила я, стремительно преодолевая короткий коридор и выходя в зал, в котором стоял Пол и еще несколько человек.

Не обратив на них никакого внимания, я вышла на улицу, вновь попав под проливной дождь, и стала идти вдоль освещенных тротуаров, совершенно не замечая холодного ветра и ледяной воды, проникающей даже через куртку, потому что внутри меня было такое разочарование, которое невозможно было описать словами. Твою мать, лучше бы я вообще ничего не делала, лучше бы не связывалась ни с Джейми, ни с Виктором, ни с кем-либо другим, а сидела бы себе и спокойно жила, наслаждаясь прекрасными моментами с моими друзьями. Нет, меня угораздило связаться с одним уродом и одним ослом.

Пнув изо всех сил валяющуюся перед мной бутылку, я продолжила идти дальше, уже видя перед собой мое общежитие, когда услышала шум сзади. Обернувшись, я сжала кулаки, но тут же их расслабила, отвернулась и ускорилась. Джейми шел за мной. Он был в одной майке, и теперь я чувствовала себя виноватой, потому что ему пришлось пожертвовать собственным комфортом ради меня. Остановившись, я дождалась его, после чего попыталась снять куртку, но Джейми схватил меня за руку, отрицательно покачав головой.

— Она мало как может спасти ситуацию, но, пожалуйста, не снимай ее, — он провёл костяшками пальцем по моей щеке, после чего убрал волосы, падающие мне на лицо, за спину.

Я уставилась на него, совершенно не понимая, зачем Джейми все это делает, зачем смотрит на меня так, словно не хочет отпускать, зачем наматывает мои волосы себе на ладонь, зачем подходит ко мне настолько близко, что наши губы оказываются в нескольких миллиметрам друг от друга. Зачем? Зачем он провоцирует меня? Чтобы потом вновь уйти и сказать, что я все неправильно поняла? Я попыталась оттолкнуть его, но Джейми не сдвинулся с места даже на сантиметр. Он шумно вдыхал и выдыхал воздух, глядя то в мои глаза, то на мои губы.

— Это все неправильно, понимаешь? — сдавленно произнёс он.

— Неправильно то, как поступаешь ты, — пролепетала я, пытаясь проглотить ком в горле. Его присутствие путало все мои мысли, и я чувствовала, как с каждой секундой утрачиваю контроль над собой все больше и больше. Джейми коснулся носом моей шеи, потеревшись об неё, и у меня невольно открылся рот, из которого вырывался едва уловимый хрип. — Я не знаю, что думать, — проговорила я, вцепившись в его плечи, чтобы не упасть, — не понимаю, что ты хочешь от меня, что значит те поступки, которые совершал все эти дни, что сделал со мной сегодня, там, в мастерской, — мой голос доносился приглушенно, с придыханием, потому что меня всю охватили такие яркие эмоции, от которых распирало грудь. — Ты будешь отрицать это?

Джейми в знак несогласия покачал головой, смотря мне в глаза. По его лицу ручьём текла вода. Молния озарила небо, и он поспешил отвести нас под навес, где мы были хоть в какой-то безопасности. Послышался гром, и я, съёжившись, оказалась в горячих объятиях Джейми, что тут поспешил укрыть меня собой, и уткнулась в его грудь, ощущая лбом оголенный участок кожи.

— Я не буду отрицать то, что произошло в мастерской, но это больше не повторится, — наконец нарушил тишину Джейми и сжал мои плечи, когда я попыталась вырваться. От отчаяния мне хотелось кричать во все горло. — Это был момент слабости; ты не привлекаешь меня, — ранил в самое серцде он.

— Правда?! — зашипела я, положив руку на его вставший член. Джейми сжал мою ладонь, пытаясь оттолкнуть ее, но я вцепилась достаточно крепко, чтобы это послужило стоп-сигналом. Из его горла вырвался стон, и он нервно провёл рукой по лицу. — И это не является доказательством, что ты сгораешь от желания трахнуть меня? А твой вожделеющий взгляд? Твои стоны? Жадные поцелуи? То, как ты блуждали твои руки по моему телу? Ты реально думаешь, что я тупая и не понимаю ничего? — подернутый поволокой взгляд Джейми был обращён в мою сторону, и это подстегнуло меня встать на цыпочки и слизать капли с его влажных губ.

Он хрипло выдохнул, наклонившись ко мне еще ниже, после чего его лоб прижался к моему.

— Ради Бога, Валери, остановись…, - он порывисто вздохнул, — я пытаюсь сделать все правильно, пытаюсь сделать так, чтобы потом не было проблем…

— Какие проблемы?! — нетерпеливо прервала его я, потеревшись грудью об его грудь.

Он зашипел и запустил руку в мои волосы, сжав их; его реакция на столь невинный жест не на шутку завёл меня.

— Если ты не прекратишь, — тяжело сглотнул он, — это может плохо закончится для нас, Валери Эйбрамсон.

— Ни в каком виде это не может закончится для нас плохо, — улыбнулась я, поцеловав его в шею, а я затем проворковала: — Так какие проблемы нас с тобой ждут?

Джейми опустился к моему лицу, оставляя на нем цепочку поцелуев, после чего склонился над шеей, терзая кожу невероятно возбуждающими укусами, заставляя меня пылать от желания, умолять его продолжить дальше. Его умелые действия доводили меня до исступления, вырывали из моей груди стоны и мольбы не останавливать и доводили до полуобморочного состояния. Схватив его за волосы, я подняла голову Джейми и поцеловала, чуть ли не крича от радости, когда он ответил на мои действия взаимностью. Мы словно пили друг друга, пытались впитать в себя, жадно всасывали плоть, то цепляя ее зубами, то лаская языком, исследовали друг друга руками, проникая под одежду, трогая обнаженную разгоряченную кожу.

— Я столько раз представлял в своей голове, как беру тебя, грубо, жестко, — прорычал Джейми мне в рот, после чего запустил руку под мою футболку и коснулся груди, отодвинув ткань лифчика. Я громко застонала, потеревшись промежностью об его ногу, мечтая о том, чтобы он точно так же коснулся моего клитора. — Да, нимфа, да, вот так, — победно улыбнулся Джейми, после чего стал рисовать круги вокруг моего соска, дразняще избегая его. — Чего ты сейчас хочешь?

— Я хочу, чтобы в сжал его, — прохныкала я, выпячивая грудь, чтобы облегчить ему задачу.

— Что-что ты хочешь? Я не совсем расслышал.

Я яростно поцеловала его, вонзая в его спину ногти и сжимая кожу, отчего Джейми довольно зашипел и впустил в мой рот язык, что тут же скрестился с моим.

— Я хочу, чтобы ты сжал мой сосок, хочу, чтобы ты ласкал мою грудь, — сокрушенно призналась я.

— Вот так?

Он взглянул мне в глаза и, оттянув лифчик, накрыл ладонью мою грудь, то сжимая ее, то нежно водя по ней пальцами, а потом, задрав мою футболку настолько, чтобы увидеть мое полуобнаженное тело, опустил голову и втянул в рот сосок. От захлестнувшего меня удовольствия я готова была умереть прямо здесь. Из моей груди вырвался крик, и Джейми поспешил закрыть мне рот свободной рукой, все ещё поигрывая с соском языком. Выгнувшись, я прислонилась головой к стене, готовая в любую минуту растечься здесь лужицей от того, что со мной делал Джейми.

— А что ты еще хочешь? — игриво спросил Джейми, опуская все ниже и ниже, пока его голова не оказалась на уровне пуговицы от моих штанов.

Он чуть потянулся и коснулся влажными горячими губами пупка, и я невольно вильнула бедрами, желая, чтобы его губы оказались еще ниже, чтобы они целовали то место, которое сейчас сжималось от удовольствия и предвкушения чего-то большего.

— Я хочу…, - прошептала я, судорожно вдыхая воздух. — Хочу…

— Чего ты хочешь?

Джейми расстегнул мои штаны, опустив их немного вниз, отчего показалась темно-зеленая ткань моего кружевного нижнего белья, и я взглянула на него, наткнувшись на самые красивые глаза в этом мире: темно-серые, с поволокой, выражающие неподдельное удовольствие и желание. Я словно упала в бездну, не находя слов, лишь продолжала смотреть в них и растворяться, отдаваясь самым прекрасным минутам моей жизни. Тот, о ком я мечтала так много лет, теперь ласкал меня, дарил свои прикосновения, улыбки, пылающие взгляды, сводящие с ума поцелуи…

— Я хочу тебя, — просто призналась я, положив руку на его лицо.

Он коснулся губами центра моей ладони, после чего переместился на лобок и стал оставлять через ткань горячие поцелуи, что побуждали меня стонать и извиваться, задыхаться и умолять его, чтобы это никогда не заканчивалось, но вдруг Джейми остановился, и я увидела в его глазах тревогу. Мы оба застыли, изучающе глядя друг на друга, а затем Джейми встал.

— Что-то случилось? — спросила я, но он ничего не ответил и и отшатнулся от меня, сжимая свою голову. На негнущихся ногах я решила сделать несколько шагов в его сторону, но тутже чуть не упала: он схватил меня за руку.

— Я сказал тебе, что все это неправильно! — рявкнул Джейми, — что у нас будут проблемы…, - он отпустил меня и сделал несколько шагов назад, увеличивая между нами расстояние. — Я не готов отвечать за проблемы, созданные такой глупой девицей!

Я беспомощно потянулась к нему, не желая, чтобы он уходил, но Джейми оттолкнул мою руку.

— Считай, что ничего не было! — громогласно заявил он, — считай, что все, что тут произошло — ошибка, которую я больше не намерен совершать! Ты меня поняла?!

Я ошеломленно смотрела на него, не веря, что это реальность, что то прекрасное, что между нами сейчас было, этот человек свел к неверному выбору…

— Ты ведь…сейчас… шутишь, да? — запинаясь, спросила я. — Это ведь не всерьез?

Джейми взял меня за руку и повел ко входу в общежитие, остановившись лишь у входа, после чего отпустил и холодно бросил:

— Я могу трахнуть тебя, но тогда ты станешь для меня очередной девкой, которая проводит ночь в моей постели. Если ты согласна на такой вариант, то я совершенно не против. Могу даже заплатить за секс. Деньги всем сейчас нужны.

Моя рука с молниеносной скоростью отвесила ему пощечину, от которой у него даже дернулась голова. Недобро усмехнувшись, Джейми потер щеку, на котором алело пятно, а я дрожащим от ярости, обиды и невероятного разочарования голосом произнесла:

— Если я с кем-то и готова переспать, так это точно не с тобой. Даже за твои грязные деньги, — помолчав немного, я посмотрела в его беспристрастное лицо и горько добавила: — Не понимаю, как могла влюбиться именно в тебя…

С разрывающимся от боли сердцем я влетела в общежитие и побежала по лестнице, не стесняясь ни всхлипов, ни рыданий. Еще одна рана. Но ничего, она заживет. Пройдет время, и все забудется. И она, и Джейми, и моя любовь к нему.

Глава 29

"Стоит дать слово, что не будешь чего-нибудь делать,

как непременно этого захочется".

(Марк Твен)

Я встала под струи горячей воды и вздрогнула от понимания, как холодно мне до этого было. Я настолько физически и морально устала, что готова была упасть прямо здесь в вечный сон и больше никогда не вставать. Я помнила его прикосновения. Помнила каждый вдох и выдох. Помнила слова, что покидали его грудь. Помнила поцелуи, что вызывали во мне пожар. Помнила взгляд, которым он окидывал мое тело. И это было больно. Он разрушил все. Одним предложением сломал то, что между нами успело возникнуть, стер те прекрасные мгновения, превратив их в минуты разочарования и отчаяния. Ненавижу его и люблю одновременно.

Я ударила кулаком по стене, оставив на плитке следы крови, и прислонилась к ней головой, ощущая себя ужасно бессильной. Я догадываюсь, чего он испугался: моего брата, того, что наши отношения могут разрушить их дружбу, реакцию Темпла на то, когда он узнает, что мы с ним вместе. Но даже это не спасает его от того, что Джейми — трус, бессердечный и жестокий. Сказать мне такие слова… Как у него язык повернулся? Как он мог говорить мне такое? Как посмел не стесняться смотреть в глаза и произносить эти грязные слова?! Слезы потекли по щекам, а в сердце поселилась обида.

Закрыв кран, я, полностью нагая, повернулась к Коко, которая сидела на скамье и старалась не смотреть на меня, и взяла из ее рук полотенце, оборачивая его вокруг своей голове. Ее взгляд вернулся ко мне, и я увидела в них сожаление. Она переживала за меня. Натянув на себя халат, я устало села рядом с ней и положила голову на плечо Коко, которая тут же обхватила меня рукой за плечи.

— Что ты планируешь делать дальше? — спросила она.

Было тихо, из-за чего капли воды, падающие на пол, эхом отражались от голых стен. Три часа ночи. Все спят. Я вздохнула, ощущая, как сильно пульсирует моя голова, и посмотрела на нее, оперевшись подбородком на руку.

— Не знаю.

Мы замолчали, подбирая слова.

— Ты не думала поговорить с ним? — нахмурилась Коко.

— Нет, — ответила я, смотря на пальцы своих ног, но они были размытыми — в глазах вновь стояли слезы. — Я устала с ним разговаривать. Не хочу.

— Но ты ведь нравишься ему!

Я встала, ощущая в себе желание сбежать отсюда.

— Нет, не нравлюсь!

— То, что произошло между вами, — доказательство обратному! — вскричала Коко, схватив меня за руку, но я скинула ее и выбежала из душевой, направляясь к нашей комнате.

Она шла сзади, окликая меня по имени, но я игнорировала ее, и тут мой взгляд невольно упал на комнату Джейми. Черт бы побрал это все. Я сменила направление и прошла дальше, остановившись возле двери со знакомым номером и забарабанила по ней. Не услышав ответа, я вновь начала бить по ней, только уже кулаком, а Коко стояла рядом и постоянно озиралась, явно боясь, что кто-то проснется.

Послышался щелчок, и из-за двери показался полуголый Эйден со взъерошенными волосами, красными губами и засосом на груди. Мы уставились друг на друга, не находя слов, и я, чувствуя ужасную тошноту, покачнулась, понимая, что все это значит. Ничего не сказав, я оттолкнула Эйдена, выкрикнувшего мое имя, и ворвалась в комнату, увидев целующихся Альму и Джейми. Она сидела сверху, обнаженная и невероятно сексуальная, а он лежал под ней без запятнанной майки, что валялась на полу, и со спущенными штанами. Внутри все оборвалось, и я сжала руки в кулаки, смотря то на одного, то на другого. Эйден встал рядом, а Альма и Джейми в замешательстве глядели на меня.

Они часто так делали. Часто спали с одной девушкой, практикуя групповой секс, и объясняли это тем, что они братья, что они все делят пополам. Джейми попытался приподняться, но Альма положила руку на его грудь и опустила обратно, отчего он перевел взгляд на нее. Эйден попытался приобнять меня, но я толкнула его в бок, понимая, что вся эта картина вызывает во мне отвращение и тошноту.

— Не трогай меня! — вырвалось из моей груди.

Эйден застыл на месте. Я понимаю, что он ни в чем не виноват, понимаю, что мне никто ничего не обещал, но почему-то чувство предательства крепко засело внутри меня. Словно Джейми ударил меня ножом в спину.

Я вновь взглянула на него, увидела, как он высвободился из-под Альмы и направлялся ко мне, и сделала несколько шагов назад, выставив перед собой руку. Он остановился. Меня трясло. Кивнув головой и ничего не сказав, я опустила глаза вниз и вышла из помещения, направляясь к своей комнате, за стенами которой могла спрятаться от внешнего мира, но он шел сзади. Я попыталась закрыть дверь прямо перед его носом, однако Джейми просунул ногу в проем и не дал мне этого сделать, после чего вошел в комнату. Мы оказались напротив друг друга и стали всматриваться в лица.

— Валери, послушай, это не то, о чем ты подумала…, - начал он, но я прервала его своим смехом, «слушая», с каким треском разрывается сердце.

Вновь. По идее от него должны были уже остаться лоскутки. Я смеялась и смеялась, а из глаз в это время текли слезы. Опять. Дважды за этот вечер. Сначала оттого, что этот человек отверг меня, дав надежду, а теперь оттого, что он предал меня. Жизнь пытается добить меня.

— С чего ты взял, что я о чем-то подумала? — пренебрежительно спросила я, вытирая дрожащей рукой слезы.

Этот вопрос ввел Джейми в ступор, отчего от замешкался. Его серые глаза выражали замешательство.

— Тыковка…

— Меня сейчас стошнит, если ты не заткнешься, — ядовито бросила я, шумно втягивая воздух. — Убирайся отсюда.

— Это не то, о чем ты подумала! — взорвался Джейми, приближаясь ко мне, на что я вновь сделала несколько шагов назад. — Между нами ничего не было!

Его грудь вздымалась от учащенного дыхания, лицо побагровело от эмоций.

— Ты предал меня, — сломленным голосом произнесла я, — предал… Я не просила тебя целовать меня, не просила давать надежду, но ты сделал это, зная, что я к тебе испытываю на протяжении многих лет! И ты, после всего, что было сегодня, лег при первой же возможности к ней в постель! — мой голос оборвался, и я замолчала, переводя дыхание и смотря на Джейми, что стоял перед мной с растерянным видом. — Я не обвиняю тебя в том, что ты с ней, — чуть более спокойно продолжила я, — не обвиняю в том, что ты встречаешься с Альмой. Мне непонятно, зачем ты дал мне надежду, после чего сделал это.

Я указала рукой на дверь.

— Я не спал с ней сейчас, — просто сказал Джейми и взял мое лицо в руки. — и даже не пытался.

— Но….

— Нет «но», — прервал меня Джейми, обратив на себя мой взгляд. Внутри затеплилась надежда. — Я правда не спал с ней. Сейчас. Да, до этого мы занимались сексом втроем, но сегодня ничего не было, — он положил мою руку себе на грудь и накрыл ее ладонью. — Не после того, что было между нами.

Я сглотнула, глядя на него во все глаза, после чего кивнула головой и вновь вспомнила сегодняшний вечер. Невольно я томно вздохнула и сжала ноги, ощущая, как в голову ударяет пьянящее желание, а Джейми, почувствовавший это, облизнул губы и опустил голову ко моей.

— Мы не можем быть вместе, ты это понимаешь? — спросил он, положив руку на мою лицо.

Палец Джейми прошелся по моим губам, и я, поймав его, втянула в рот и стала водить по нему кончиком языка. Губы Джейми округлились, и он стал пристально наблюдать за мной. Я заметила, как напряглось его тело, как он кусал щеку изнутри, как напористо его палец скользил по моему языку.

— Нет, не понимаю, — невинно прошептала я после того, как выпустила его плоть.

— Ты чертенок, — выдохнул он, прижимая меня к себе и кусая мочку уха.

Меня словно пронзило током.

— Знаю, — промурлыкала я и качнулась, касаясь животом его паха.

Джейми зашипел, словно потревоженный удав, и уже было поцеловал меня, когда рядом раздался чей-то голос, явно выражающий злость.

— Я вам не помешала?!

Мы отпрянули друг от друга, смотря на Альму, которая скрестила руки на груди и взглядом метала молнии.

— И давно ты с ней?! — рявкнула она на Джейми.

— Тебя это не касается, — холодно ответил он, отходя от меня и беря ее за руку. — Пойдем.

Как только Джейми сказал это, Альма ударила его по груди кулаком и бросилась ко мне, но он тут же перехватил ее.

— НЕ СМЕЙ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К МОЕМУ ПАРНЮ! — во все горло заорала она. — Джейми — мой парень!

— Не забывай, что он всегда может поменять свое решение, — едко бросила я, сначала посмотрев на нее, затем на Джейми.

Отрицательно покачав головой, он вывел ее из комнаты, кинув на меня прощальный взгляд, после чего закрыл дверь. Через несколько минут тут появилась Коко.

— Что здесь произошло? — спросила она. — Почему эта чокнутая орала?

— Она поняла, что здесь есть человек, к которому Джейми неравнодушен, — ответила я, сняв с себя халат. Все внутри меня ликовало при этой мысли.

— Между вами что-то сейчас произошло? — радостно улыбнулась Колетт. — Что ты намерена делать?

— Я намерена сделать такое, что приведет его сюда и заставит умолять меня стать его девушкой, — пожала плечами я, после чего натянула пижаму и легла в кровать.

Глава 30

Better to have lost and loved than never to have loved at all.

Лучше любить и потерять, чем не любить вовсе.

Эрнест Хемингуэй

Его пальцы медленно скользили вдоль внутренней поверхности моего бедра, касаясь его едва, словно проходясь по нему тканью шелкового платка. Будоража мою кровь, они то опускались, то поднимались вверх, то рисовали круги, то вдавливались в кожу и оставляли на ней красные следы. Стоны, один за другим, покидали мою грудь, что вздымалась от учащенного дыхания. Было горячо. Очень горячо. Его искусные пальцы сводили с ума, и потому все внутри желало большего. Прислонившись к стене, по которой стекали капли воды, я несколько раз призывно вильнула бедрами, негласно прося его наконец-то сделать то, ради чего мы здесь собрались. На его лице появилась томная улыбка, и на правой щеке вновь показалась любимая ямочка.

Джейми опустился на колени, разводя мои ноги в сторону, поцеловал сначала ступню, затем лодыжку, после — голень, бедро и наконец остановился возле заветного места, что отчаянно желало почувствовать его. Я вновь вильнула бедрами, но Джейми схватил меня и остановил, рассмеявшись в ответ на мои действия.

— Нимфа, куда же ты торопишься? — спросил он, обольстительно глядя на меня снизу вверх. Он коснулся губами моего живота, который я тут же втянула, затем проложил цепочку поцелуев вниз и снова остановился возле лобка, оставив на нем след горячего дыхания. Мышцы сжались. — Удовольствие надо смаковать, — Джейми поддался вперед, на мгновение, но этого хватило, что я воскликнула, — его нужно прочувствовать, чтобы потом, — его язык коснулся места около клитора, вырвав из моей груди резкий вдох, — вспоминать его раз, — он снова повторил то движение, только теперь с другой стороны, и я чуть не заплакала, — за разом.

Я задохнулась, когда он дал себе волю и стал ласкать мою плоть, искусно поигрывая языком и доводя меня до исступления.

Не стесняясь ничего, под звуки льющейся воды я ласкала позволяла своей фантазии и пальцам доводить меня до оргазма. Джейми не было рядом физическип, но он был в моих мыслях, витал там, доставляя мне такое наслаждение, о котором я даже мечтать не могла. Почувствовав, как оргазм накрывает меня, я выкрикнула его имя и позволила себе упасть в водород удовольствия, что лишил меня остатков разума. Д.Ж.Е.Й.М.И. Я складывала эти буквы, получая в итоге того, кого хотела всю свою сознательную жизнь, того, кого любила всем сердцем. Видит Бог, я сейчас отдала бы все, чтобы он был рядом.

Это ужасно. Я знаю. Хотеть всем сердцем человека, которого ты любишь, но с которым тебе не суждено быть вместе, — глупо, но все еще лелею свою мечту, надеюсь, что наша с ним история сложится иначе.

Закрыв кран, я собрала принадлежности для душа в тряпичный пакетик и принялась стирать капли воды со своего тела. Промокнув волосы какой-то специальной тканью, что посоветовала мне Коко, я взяла часы, взглянула на время, отметив что уже 5:30 утра, обмоталась полотенцем и встала около двери. Послышались знакомые шаги, тихие, словно человек крался, и я решила выйти, прекрасно зная, кого встречу сейчас в коридоре.

Отголоски оргазма все еще чувствовались в моем теле, и это придавало мне некой храбрости при взгляде на него. Мокрый, тяжело дышащий, с проступающими на шее и руках венами, Джейми шел мне навстречу, роясь в своем плеере. Почувствовав, что здесь он не один, Джейми поднял голову и, наткнувшись на меня, на мгновение остановился. Всего лишь мгновение, но мне хватило. Мы встали напротив друг друга, изучая лица, пытаясь понять, что находится сейчас в голове каждого из нас.

— Привет, — низким голосом произнес он.

— Привет, — наклонив голову в бок, ответила я.

Не знаю, что придало такой храбрости, но в следующее мгновение я, ощущая, как слабо держится на мне полотенце, немного дернула плечи, отчего оно соскользнуло и упало на пол. Мир перестал существовать. Время остановилось. Для меня сейчас остался только Джейми, на лице которого отчетливо читалось изумление. Он старался. Старался не смотреть, старался не глядеть вниз, старался не отрываться от лица, но моя взяла: Джейми медленно обвел взглядом мое тело, останавливаясь чуть ли не на каждом сантиметре моей кожи.

Я знаю, что он жаждет мое тело, мечтает прикоснуться к нему, отчаянно желает войти в меня. Это отчетливо читалось в его взгляде. Скажу честно: от своего поступка я смутилась и ощутила, как щеки покрываются румянцем, отчего мне немедленно захотелось прикрыться, но его лицо, глаза, выражающие то, что он не мог произнести, придали мне смелости. Нагая, я продолжила стоять дальше, даже тогда, когда Джейми оторвался от меня и прошел мимо.

Все внутри запротестовало, потребовало, чтобы я окликнула его, позвала, попросила, но нет. Я продолжила гордо стоять, не позволив себе унизиться настолько, чтобы опуститься и поднять полотенце в его присутствии, позвать этого человека по имени, попросить прикоснуться ко мне. Мои глаза закрылись. В ушах стоял шум. Я ждала, когда же он исчезнет за дверями душевой, куда собственно и направлялся, но нет: его руки легли на мои плечи, сжав их, отчего моя голова откинулась назад. Я прикусила губу.

Ничего не говоря, Джейми провел пальцами вдоль всего мое тела, касаясь его так, как я представляла: едва, нежно, словно перышко, а затем поднял полотенце и обмотал им мое тело, задержав ладони на том месте, что находилось под грудью.

— Будь осторожна с огнем, нимфа, — его бархатный низкий голос приятно ласкал слух. Я улыбнулась, кивнув головой, и положила руку на ладонь Джейми, сжав ее. Он сделал то же самое в ответ. — Ты можешь обжечься.

Сказав это, Джейми оставил поцелуй на моей щеке и скрылся в душевой, а я, придерживая полотенце на груди, прошла в свою комнату, думая о том, что сейчас произошло.

***

— Ты реально собираешься сделать это? — спросил Оливер, откинув в сторону телефон.

— Ты так говоришь, будто я только что призналась, что собралась есть детей на завтрак, — фыркнула я, надев бежевые ботильоны.

Подправив ширинку на джинсах, я заправила часть красного свитера, что свободно сидел на мне, а затем расчесала волосы, приводя их в порядок.

— Может, мне стоит их заколоть? — обратилась я к Оливеру.

Он оценивающе взглянул на меня, а затем, отрицательно покачав головой, заправил мне одну прядь за ухо.

— Так лучше, — заключил он.

Бриллиантовая сережка в форме тыквы блестела в отражении, отчего я усмехнулась. Она просто напомнила мне кое-кого. Я поблагодарила Эйдена, схватила сумку, бросила туда телефон и встала перед ним.

— Если у тебя получится провернуть это дело так, чтобы Джейми ничего не понял, я буду должен тебе десятку.

— Что так мало? — выгнула бровь Коко, допивая кофе из кружки. Второй по счету. — Давай уж двадцатку.

— Спорим? — улыбнулся он.

— На что? — подошла к нему Коко.

Он призадумался, а я осталась ждать рядом с открытым ртом. Они спорят на меня, когда я рядом… Охренеть можно.

— Я ставлю на то, что Джейми сразу раскусит обман.

— А я на то, что нет, — пожала плечами Коко. — Мужчины слишком тупы, чтобы понимать что-либо. — глаза Оливер округлились. Коко закатила глаза. — На каждое правило найдется хотя бы одно исключение.

Оливер улыбнулся и протянул руку, которую моя подруга крепко сжала.

— Разобьешь? — спросил он.

— После того, как я услышала, на что ты поставил? — вопросительно посмотрела на него я. — Друзья желают удачи, а не предвосхищают провал!

— Это всего лишь объективная точка зрения, — пожал плечами Оливер.

— Если ты не заткнешься, объективная точка зрения придется тебе ровно под правый глаз.

— Понял, принял, обработал, — примирительным голосом произнес Оливер, после чего широко улыбнулся. — Ну что?

Я закатила глаза и разбила их спор, после чего пробурчала:

— Придурки.

— Мы тоже тебя любим! — крикнула мне вдогонку Коко, когда я выходила.

Из-за двери послышался ее смех. Покачав головой, я спустилась вниз и набрала номер Эйдена, искренне надеясь, что он не возьмет трубку, потому что мне нужен был автоответчик. Когда послышался заветный писк, я сказала:

— Привет, Эйден. Я сейчас еду в «Лолиту», где должна встретиться с Виктором. На всякий случай я решила предупредить тебя. Мне так будет спокойнее, — я замолчала на тот момент, когда переходила дорогу, а затем продолжила: — Если вдруг что-то случится, я отправлю тебе код 911. Это будет значить, что меня спасать. Целую тебя! Пока!

Отключившись, я поспешила в «Лолиту», прекрасно понимая, что там не будет никакого Виктора, потому что он не звал меня на диалог. После того, что случилось, мы вообще с ним не обменивались ни словом, и это было так радостно для меня, что я предпочитала не нарушать наше молчание. Прошло уже три дня.

Идя по знакомым улочкам, я вновь засмотрелась на работы художницы, что писала здесь картины каждый вечер. Осеннее утро с видом на лес и озеро, что расположились чуть дальше нашего университета, особенно мне приглянулось. Подойдя чуть ближе, я всмотрелась в этот пейзаж, отмечая, как искусно были подобраны цвета. Несмотря на то, что я не мастер и мало, что смыслю в таком деле, все же здесь была видна работа прекрасного мастера. Красные, желтые и оранжевые краски переплетались между собой, напоминая мне возрождение феникса, момент, когда он достаточно взрослый и способен расправить свои крылья, чтобы совершить первый полет. Блестевшее на фоне них серое озеро, что отчетливо напоминало мне глаза того человека, которому было отдано мое сердце, окончательно перевесила чашу весов.

— Могу ли я приобрести ее? — спросила я у художницы, указывая на картину.

— Конечно, — улыбнулась она.

Расплатившись с ней, я стала наблюдать за тем, как девушка аккуратно помещает картину в коробку. Взяв ее, я горячо поблагодарила автора и двинулась в сторону кафе, до которого осталось идти буквально пять минут. Оказавшись внутри, я только поняла, как холодно было снаружи. Пальцы заледенели. Не торопясь снимать пальто, я села за столик, что стоял в углу, положила картину позади себя и заказала себе капучино.

Секунды шли, складываясь в минуты, а те — в часы. Мой кофе давно остыл, за окном село солнце, и в свои законные права вступил вечер, отчего зажглись на улице фонари. Люди сновали туда-сюда, а я смотрела в окно, наблюдая за ними и думала лишь о том, кого очень хотела увидеть. Мне пришлось прибегнуть к такому грязному методу, потому что он намеренно избегает меня: Джейми переселился к себе в дом, отчего мы больше не могли увидеться с ним общежитии, расстался с Альмой, чтобы у него не было поводов приезжать сюда, забрал с собой Эйдена, с которым мы теперь тоже стали реже видеться, начал опаздывать на пары, чтобы не пересекаться со мной в коридорах корпуса.

Если бы я сама не видела его взгляды, если бы не вспоминала то, что между нами было, то уже давно утвердилась бы в мысли, что ему противно мое присутствие. Дверь в кафе то и дело открывалась оттого, что здесь был бесконечный поток посетителей, и потому, когда она в очередной раз открылась, я не взглянула на нее, не решилась посмотреть на того, кто пришел за чашкой какого-нибудь горячего напитка. А надо было.

Когда кто-то сел за мой столик напротив меня, я почувствовала бешеную радость и вскинула голову, но тут же насторожилась, увидев перед собой Виктора и Мартина, по которого уже успела забыть. Они недобро глядели на меня, перекрыв все пути к бегству: я осталась зажатой между ними. Бесстрашно взглянув в глаза каждому, я остановилась на Викторе, что смотрел на меня с какой-то злобой, даже ненавистью.

— Чего вам? — спросила я, сделав глоток из стаканчика.

Остывшая жидкость не несколько секунд успокоила мои нервишки.

— Хотел поговорить с тобой, — жестко бросил Виктор, кивнув в сторону Мартина.

Я обратила на него внимание и заметила, что форма его носа изменилась: словно ему кто-то хорошенько вмазал.

— Ты знаешь, что этот псих избил его до полусмерти? — спросил Виктор, схватив мой стаканчик и выпив из него кофе. — Он больше месяца пролежал в больнице. Выписали только вчера.

Мартин все это время молчал, изучая меня с мрачным выражением лица.

— Я правильно понимаю, что под словом «псих» ты имел в виду Джейми? — я вскинула брови, не давая им понять, что обескуражена данной новостью. Джейми избил Мартина? Но за что?

— Да, ты все правильно поняла, — подтвердил Мартин. — Вместе со своим дружком! Они сломали мне ступни, ребра, нос, оставили на теле множество гематом, испугали до полусмерти! — процедил он, схватив меня за руку.

Виктор неодобрительно зацокал, оторвав ее от моей ладони. Я даже не стала благодарить за такое.

— Наверное, есть за что, — жестко произнесла я, не сводя взгляда с мерзкого лица Мартина.

Мартин быстро взглянул на Виктора, который словно ничего не заметил.

— Этот парень псих, и мы напишем на него заявление в полицию!

Мартин испуганно стал озираться.

— Боишься, что он рядом? — усмехнулась я. Этот червь ничего не ответил. — Не переживай: его здесь нет, — его плечи расслабились, — но я на твоем месте не радовалась бы. В любой момент он может оказаться здесь.

Мартин схватил меня за руку, больно сжимая ее, но я сжала челюсти, пытаясь вырвать ладонь. Безуспешно.

— Ты лучше бы помалкивала, сучка, — злобно проскрежетал он.

Я взглянула на Виктора, который безучастно наблюдал за этим всем, и что-то внутри меня дрогнуло. Несмотря на то, что этот человек успел сделать, я все еще верила и надеялась, что он добрый и славный парень, который просто хотел понравиться девочке, но его поведение сейчас доказывала обратное.

— А то что? — повернулась я к Мартину и широко улыбнулась. — Что ты мне сделаешь?

— Лучше тебе не знать, на что я способен, — ехидно ухмыльнулся он.

Я вновь обратилась к Виктору, который не отрываясь смотрел на меня. В глазах читалась только открытая враждебность. Это, наверное, выглядит смешно со стороны, но мне стало грустно: неужели этот человек, с которым мы были два месяца вместе, оказался-таки ущербным, неспособным перешагнуть через обиду и жить дальше? Схватив столовый нож, что лежал на столе, я воткнула его в стол между пальцами Мартина, чем привела обоих в шок.

— Идиотка! — вскричал он. — Ты чуть не отрубила мне пальцы!

Он поскорее убрал руку со стола, а я, наклонившись, тихо спросила:

— Если я захочу говорить — я буду говорить, если я захочу действовать — я буду действовать. В следующий раз, когда твой грязный язык повернется сказать мне что-нибудь, пусть твой мозг прежде подумает, а надо ли тебе это, — лицо обоих побагровело. — Скажи спасибо, что ты отделался только переломами. Зная Джейми, ты мог бы сейчас ходить без каких-либо конечностей.

Стоило мне встать, чтобы уйти, как Мартин схватил меня за ногу, отчего я упала обратно на стул, и пригвоздил к месту. Вторая его рука оказалась на столе.

— Я не позволю тебе со мной так разговаривать! — вскричал Мартин, оглянувшись.

В этот момент кто-то встал сзади него, и свет лампы не позволил разглядеть лицо человека.

— Она будет разговаривать с тобой так, как хочет, — произнес только что появившийся гость, после чего мой столовый нож блеснул в его руке и вонзился в ладонь Мартина.

Голос его не успел прорезаться на все кафе, где люди продолжали спокойно разговаривать и есть, потому что Джейми закрыл ему рот рукой. Нельзя сказать, что я была ошарашена, как два моих соседа, его поступком, потому что я видела сцены и хуже, но почему-то в этот раз эта сцена впечатлила меня.

— Тебе не хватило прошлого раза? — невинно спросил Джейми, сев рядом с Мартином и не дав ему встать. Он мычал, проливая слезы, Виктор весь побледнел и смотрел то на Джейми, то на меня, то на Эйдена, севшего рядом с ним. Тот улыбнулся и помахал ему рукой. — Мы ведь в прошлый раз доходчиво объяснили тебе, чтобы ты больше не приближался к ней. Ты не понял?

Джейми вдавил нож, отчего Мартин сжал себе рот и скривился в приступе боли. Страх перед ним заставлял его сейчас молчать, а не кричать и умолять о помощи.

— Убери это! — вдруг встрял Виктор, придя в себя. — Я вызову полицию!

— Ну попробуй, малыш, — недобро усмехнулся Эйден. — Стоит тебе только пискнуть, как этот нож прилетит тебе точно в глотку.

Джейми положил одну руку мне на ногу и сжал ее, как бы давая понять, что теперь я в безопасности. Я сдавила ее в ответ.

— Я повторю в последний раз: если мы увидим вас вновь рядом с ней и ее друзьями, то обещаем, что обычными переломами вы не отделаетесь. Для таких ублюдков, как вы, — выплюнул Джейми, — у нас есть особые средства. — он скрутил нож, и Мартин замычал от боли. Эйден положил руку ему на рот на тот случай, если он не сдержится. — Вы нас поняли?

Виктор согласился, не сводя взгляда с окровавленной руки Мартина, а тот, побледневший, едва сдерживающий себя, закивал головой. После этого Джейми аккуратно вытащил лезвие ножа, и из раны потекла кровь.

— Тебя довезти до ближайшей больницы? — поиздевался он.

— Не-е-ет, — заикаясь ответил Мартин.

Сказав это, он выбежал из кафе, пряча руку в кармане куртки. Виктор поспешил за ним. Мы остались одни, и лишь гробовая тишина стала нашим «собеседником».

— Чем ты думала, когда шла на эту встречу? — резко повернулся ко мне Джейми.

— Откуда я знала, что он приведет с собой Мартина? — спросила я, выдержав его мрачный взгляд. — И с чего вдруг ты взъелся на Мартина? Почему вы избили его?!

Я посмотрела на обоих.

— Потому что он посягнул на тебя, — без обиняков ответил Джейми, сделал тебе больно и заставил пережить худшие минуты твоей жизни.

Мне нечего было возразить. Это было так.

— Откуда ты узнал?

— Я достаточно давно знаю тебя, чтобы только по одному взгляду понять все, что у тебя на душе.

Эйден сделал вид, что не слушает наш разговор и читает меню, я же обескураженно смотрела на Джейми. Он так хорошо знает меня? Так хорошо понимает? Как давно я ему интересна? Возможно ли, что он испытывает ко мне больше, чем плотский интерес?

— Да, я готов защищать тебя всю свою жизнь, быть рядом с тобой, чтобы ты всегда была в безопасности, — жестко произнес Джейми, — но это не значит, что я готов быть с тобой как мужчина с женщиной. Этому никогда не бывать, — он схватил меня за руку, заставив меня посмотреть ему в глаза. — Запомни это, Валери: мы невозможны. Словно несовместимые понятия, которым никогда не суждено быть вместе. Уясни это и прекрати бегать за мной.

Встав из-за стола и даже не посмотрев на меня, он вышел из кафе, оставив меня одну с Эйденом, что печально глядел на меня.

— Ты ведь понимаешь, что он специально хочет отдалить тебя? — спросил он минуту спустя.

Я не сразу ответила, глядя в окно и наблюдая за тем, как художница собирает свои кисти: она спешила домой.

— Я больше ничего не понимаю, — ответила я и тоже встала из-за стола, чтобы скорее оказаться дома.

Глава 31

Опасность для сердца представляешь ты.

Я. Вишневский

Тыквы, много тыкв, очень много тыкв. Порезанные на куски для салата, добавленные в пироги в качестве начинки, стоявшие в пакетиках в виде соков, сделанные для использования в кофе и прочих видах напитков — тыквы были везде. Люди бегали в магазины, прикупая дополнения к наряду, примеряя на себя разные образы, экспериментируя с макияжем и прическами. Почему? Правильно, потому что мы готовились к Хеллоуину, который должен был наступить завтра. Старательно украшая свою комнату разными устрашающими плакатами и фигурами, я расставила ароматические свечки в стеклянных стаканах по полкам нашей комнаты и положила большую тыкву на стол. Она изображала страх.

— Это будет лучший Хеллоуин за все время нашего обучения, — многообещающе заключила Коко, приставив к своей голове парик с красными волосами, собранными в такую же прическу, которая была у Хелены Бонем Картер.

— Ты же не собираешься никого соблазнять в таком наряде? — с усмешкой спросила я, переставив одну игрушку.

— Почему же не собираюсь? — она поправила несколько прядей, и теперь они аккуратно лежали около короны.

— Пока ты поднимешь складки своего платья, пройдут годы.

Коко от возмущения открыла рот.

— Какая же ты злая! — воскликнула она, подходя к платью и внимательно рассматривая его. — Нормальное у меня платье!

— Да я не говорила, что оно плохое! — примирительно выставив вперед руки, защищалась я. — Просто оно слишком громоздкое.

— А ты вообще идешь в костюме монашки! — фыркнула подруга, критически осматривая свой костюм.

Я нахмурилась, не понимая, как эта женщина могла назвать образ Алисы монашеским. Сказочным — да, монашеским — никогда.

— Почему ты так считаешь? — спросила я, подходя к шкафу и доставая голубое платье.

Колетт закатила глаза и подошла ко мне с ехидной улыбкой на лице.

— Пришло мое время мстить тебе.

Тень улыбки пробежалась по моему лицу, и я продолжила внимательно слушать Коко.

— Понимаешь, в нем ты никак не сможешь соблазнить Джейми, — пожала плечами она.

Я нахмурилась еще сильнее.

— И что ты мне предлагаешь? Я не стану наряжаться в костюм развратной девчонки, которая только и мечтает о ночи с ним.

Колетт усмехнулась и чуть наклонила голову в сторону.

— Но ты ведь мечтаешь о ночи с ним.

Я обессиленно пожала плечами.

— И что? Да, я решила, что сделаю так, что он сам придет ко мне, но надевать откровенные наряды не хочу.

— Я не предлагаю тебе одеваться в ведьмочку, у которой сзади в задницу вставлен хвост, — выдохнула Коко. Она открыла мой шкаф и стала лазить там, выбрасывая из него одну вещь за другой. Добравшись до сливового цвета платья с жесткой драпировкой и рукавами из газа, Колетт бросила и его в сторону, после чего перебралась к своему комоду, принявшись искать там. Увидев это платье-пачку, которое специально было убрано мною подальше, я подняла его с пола и стала разглядывать каждую складку, вспоминая то, что не нужно было вспоминать. Это был подарок Темпла на Новый год. Прослезившись, я вновь уставилась на него, создавая в своей голове нужный мне образ, а затем подошла к полке, сплошь усеянной моими аксессуарами.

— Где-то у меня должны были лежать заколки с цветами, — сказала я вслух. — Ты не помнишь, куда я их сунула?

— Они у меня, — отозвалась Колетт, достав коробку, в которой лежали мои вещи.

Схватив их, я принялась думать, как мне создать венок, после чего приступила к созданию. В голове стоял мой образ, наполненный легкостью, свежестью, таинственностью и очарованием. Эти создания всегда были милы и приятны. По крайней мере в мифах. Правда, конец у них часто был печальным.

Закончив с венком, я принялась за платье: в некоторых местах расходился подол, из-за чего оно требовало ремонта. Не то, чтобы я была сильна в шитье, но что-то делать умела, и потому, уколов несколько раз пальцы до крови, принялась спасать ткань.

— Кем ты будешь? — спустя несколько часов подошла ко мне Коко.

Оторвавшись от платья, я взглянула на нее и почувствовала, как кружится голова оттого, что я провела слишком много времени в одной позе. Солнце давно село.

— Прям Золушка, — улыбнулась я, вытянув вперед ноги, которые затекли.

— Ты будешь золушкой?

— Нет, — покачала головой я, — нимфой.

— Почему ею?

— Потому что меня всегда привлекала история Аполлона и Дафны, — я взглянула на нее и сразу поняла все по выражению лица. — Ты не знаешь, кто они?

Колетт улыбнулась.

— Ну Аполлона знаю, а вот Дафну нет.

— Она была нимфой, за которой безуспешно гнался Аполлон после того, как Эрот назло пустил в него стрелу, — я взглянула на свои пальцы, на подушечках которых алели ранки. Надо их обработать. — Им не суждено было быть вместе.

— Почему? — едва донесся до меня голос Коко.

— Дав обет целомудрия, Дафна не могла ответить взаимностью на чувства Аполлона, и потому была вынуждена бежать от него, а потом и вовсе превратиться в лавровое дерево.

— Но зачем?

— Чтобы спастись от назойливого Бога, — ответила я, после чего вновь взглянула на платье, отметив, что стоит поработать над лифом. — Знаешь, иногда я чувствую себя Аполлоном, которой гонится за Дафной, что не нуждается в этих знаках внимания.

На лице невольно появилась улыбка. Слабая, грустная, тоскливая. Коко внимательно разглядывала меня, на что я отводила взгляд, надеясь, что глаза не выдадут меня. Встав, я схватила платье и вновь принялась переделывать, прекрасно понимая, как сложно мне продолжить этот разговор дальше.

***

Надев черные босоножки, я затянула ремешки и зафиксировала их, после чего взяла свою маленькую сумочку и положила туда необходимое. Коко стояла рядом и поправляла свой огромный парик, который грозился упасть мне на голову и пробить в нем дыру. Схватив красную помаду, она нанесла второй слой, после чего еще раз прошлась карандашом по губам и изогнула их в кокетливой улыбке, после чего взглянула на меня.

— Ну ведь королева, правда?

Я хохотнула и согласно кивнула.

— Конечно королева. Никак иначе.

Обняв меня крепко-крепко, она с серьезным тоном сказала:

— Если этому хрену ты действительна важна, он придет к тебе, а если нет, то пусть катится к черту. В конце концов ты видела себя? Ты охрененная подруга и невероятная красотка, которая никогда не останется одна!

Я благодарно чмокнула ее в щеку, после чего вышла из комнаты и направилась вместе с Коко на улицу, где нас ждали Брендон и Оливер. Сегодня Хэллоуин, в честь которого Джейми и Альма организовали вечеринку, куда была приглашена чуть ли не половина университета. Услышав, что Джейми и Альма снова вместе, я закрылась в себе и перестала надеться. Хватит. Я не хочу больше ничего делать. Не хочу играть в эти кошки-мышки, не хочу думать о том, как мне соблазнить Джейми и привести к себе. Я не хочу гоняться за ним, не хочу постоянно терять значимость в своих собственных глазах! Я беру свои слова обратно и говорю сейчас, что теперь готова прекратить сопротивляться судьбе и отдаться в ее руки, надеясь только, что меня ждет лучшая участь, чем моих родителей.

Я понимала, что сегодня в моей жизни будет очень много Джейми, но пропускать из-за него вечеринку, ан которую придут все мои друзья, мне не хотелось, поэтому, наплевав на все, я создала себе образ нимфы и решила наслаждаться обществом близких мне людей. Тем более там будет Эйден, который обещал мне, что будет рядом.

Идя по тротуару, я заметила двух парней в черном: они стояли возле стены другого общежития и о чем-то подозрительно разговаривали. Не обращая дальше на них внимания, я при виде Брендона и Оливера от изумления открыла рот, после чего накинулась на них с объятиями, громко говоря:

— Это же мои любимые герои из Марвел!

Они решили одеться в Магнето и профессора Икс.

— О это вечное противостояние, — улыбнулся Оливер, изображавший Чарльза Ксавье. — А ты фея?

— Нимфа, — поправила его коко.

Брендон засвистел при виде нее.

— Ты решила убить не только видом, но и атрибутикой? — его рука потянулась к ее волосам, но она вовремя перехватила ее и шлепнула по ладони.

На его лице расцвела улыбка.

— Не смей марать мои прекрасные космы.

Дернув голой и задрав нос, она аккуратно села в машину и призывно посмотрела на меня.

— Ну все, вошла в образ, — заключила я, переминаясь с ноги на ногу, после чего мы посмеялись и расселись по своим местам.

Брендон был за рулем. Пока мы ехали и обсуждали последние горячие новости нашего университета: кто с кем встречался кого бросили, кому досталось крупное наследство, я заметила в зеркале заднего вида блеснувшую фарами машину, что ехала позади нас. Она не пыталась обогнать, свернуть в другое место, а только лишь четко следовала за нами. Наверное, какие-то ребята, которые едут на вечеринку. Ничего не сказав о них Брендону, я решила не наводить суету, хотя все внутри кричало о том, что нас поджидает какая-то опасность.

Вдруг Брендон дернулся резко вправо, отчего мы чуть не свалились на пол.

— Что-то случилось? — спросил Оливер с ноткой тревоги в голосе.

— Извините, — произнес Брендон, не сводя глаз с дороги. — Просто какие-то придурки сзади попытались подрезать нас.

Я стремительно обернулась, пытаясь рассмотреть номера машины и сидящих спереди людей, но:

А) номеров не было;

Б) они сидели в масках.

— Прибавь газу, — крикнула я.

— Что ты увидела? — насторожилась Коко.

— Не время задавать вопросы! Просто прибавьте газу!

Брендон послушался меня, и машину резко дернуло вперед: она набирала скорость. Лавируя между машинами, Брендон все время смотрел в зеркало заднего вида, и по выражению его лица мы понимали, что эти парни от нас не отстали. Мы испугались не на шутку. Выехав на пустую дорогу, которая вела к частным домам, Брендон смачно выругался, после чего кинул телефон на ноги Оливеру.

— Звони Джейми.

Ничего не спросив, Оливер повиновался, и уже в следующую секунду из телефона доносились гудки.

— Вы уже здесь? — послышался голос Джейми на фоне музыки и взрывного смеха.

— Нет, у нас какие-то идиоты на хвосте! — крикнул Брендон. — Пытаются обогнать нас, чтобы перекрыть дорогу!

— Но зачем им это нужно? Ты накосячил где-то? — недоуменно спросил он.

— Джейми, — встряла я, выхватив телефон из рук Оливера, — в машине сидят двое парней. Они в масках. Номера на автомобиле тоже нет.

Сердце бешено колотилось в груди.

— Что ты делаешь в этой машине?! — жестко спросил он, после чего послышалось, как он сбежал по лестнице и громко открыл дверь.

Кто-то на фоне завел мотор мотоцикла.

— Вообще-то я еду на вечеринку, — спокойно ответила я.

— Где вы?! — отрывисто спросил он.

— Возле дороги, ведущей к перекрестку, — пояснил Брендон.

Ничего больше не сказав, Джейми отключился, а мы, бледные и испуганные, вжимались в свои места, искренне надеясь, что Брендон успеет довезти нас до людных улиц, где эти сумасшедшие отстанут от нас. Поравняшись с нашей машиной, один из них открыл окно и указал жестом сделать то же самое Брендону, но тот лишь прибавил в скорости, ненамного уйдя вперед. Через несколько минут они вновь поравнялись с нами, но начали тормозить, как и Брендон. Дорогу преградил какой-то мотоциклист, за которым приехал еще один.

Первый кинул байк и подошел к нашем машине, сняв шлем.

— Поезжайте вперед. Эйден покажет вам дорогу, — он ударил по капоту два раза, и Брендон кивнул головой. — Я пока разберусь с проблемой.

Парни продолжали дальше сидеть в свих машинах, не сводя взгляда с Джейми, который подошел ко мне. Окно опустилось, и он наклонился, отчего наши лица оказались на одном уровне в близком расстоянии друг от друга.

— Как ты? Не пострадала? — заботливо спросил он. Я отрицательно покачала головой, все еще не понимая, что происходит. — Отлично. Тогда жди меня дома.

Он кивнул головой и уже было отвернулся, как я схватила его за руку, что лежала на двери.

— Пожалуйста, будь осторожен, — взмолила я, глядя то на него, то на тех двух парней, лица которых были скрыты за масками.

Они могут навредить ему, могут сделать ему больно, изувечить его, даже убить…. Разволновавшись, я сильнее сжала ладонь Джейми, искренне желая забрать его с собой, подальше от опасности. Джейми ласково погладил мою щеку большим пальцем и сказал.

— Не переживай. Все будет хорошо.

Ударив покрыше машины, он отвернулся, а мы в сопровождении Эйдена продолжили свой путь.

Глава 32

«Other men it is said have seen angels,

but I have seen thee and thou art enough»

Другие мужчины говорят, что видели ангелов,

но я видел тебя — и мне достаточно.

(Джордж Мур)

Я вышла из машины, остановившись напротив особняка, украшенного в честь Хэллоуина устрашающими фигурами. Бесчисленное количество человек толпилось возле входа, пытаясь попасть на вечеринку, но лишь немногим из них удалось попасть внутрь. Мы вышли из машины, и я тут же оказалась в сильных руках Эйдена, внимательно смотревшего на меня своими ясными зелёными глазами. Он прижал меня к себе, и я, все это время сильно переживавшая за Джейми, обняла его, чувствуя, как отчаянно колотится в моей груди сердце.

Я очень сильно боялась, что это могли быть люди наших отцов. Несколько лет назад их посадили в тюрьму, и сейчас они гнили за решеткой, оставив нас в покое, но теперь, когда за нами ехали мужчины в масках, мысль, что они могли что-то сделать, не давала мне покоя.

— Скажи, что с ним все будет хорошо, — потребовала я, не отрываясь от груди Эйдена.

Он сдавил меня еще сильнее.

— Тебе бы стоило беспокоиться о тех парнях, которые остались наедине с Джейми, — в голосе Эйдена послышалась улыбка. — Зная его, он может и убить их, — я в ужасе оторвалась от него, глядя на это прекрасное лицо. — Да ладно тебе, я пошутил.

Он попытался засмеяться, но у него это вышло достаточно плохо.

— Мы оба знаем, что он делал это раньше, — прошептала я, перед этим оглянувшись.

Рядом никого не было. Коко, Оливер и Брендон ушли внутрь, оставив нас с Эйденом возле машины ждать Джейми. Он убивал раньше. Это правда. В ту роковую ночь, когда мой брат и его друзья решили действовать открыто против своих отцов, я была свидетелем того, как Джейми, спасая какую-то женщину с ребенком, застрелил нескольких вооруженных людей. Я знала это и принимала, понимая прекрасно, что мир, в котором мы с ним живем, требует того, чтобы он в нужный момент мог сделать это.

Мой отец, а также Джейми, Эйдена, Рафаэля, Харви и Зейна дружили со школьных времен и вместе создали компанию, в которой были акционерами с равными долями. Так получилось, что наши предки являлись основателями того города, в котором мы родились и выросли, и так повелось, что каждое поколение держалось друг за друга, держась узким кругом. Наши отцы поступили точно так же, хотя каждый из них занимался разной деятельностью в городе. Мой отец был судьей, который решал все судебные вопросы жителей и потому пользовался большим уважением и доверием. Мистер Кроуфорд, отец Джейми, и мистер Янг, отец Эйдена, владели крупнейшим в стране заводом по производству и переработке металла, мистер Варгас, отец Рафаэля, и отец Зейна, мистер Бюрсин, имели в собственности действующие шахты, а мистер Белл, отец Харви, был мэром города.

Их репутация была "чистейшей", и всем казалось, что у нас идеальный город, но только мы знали, что на самом деле творится внутри. Наши отцы были крупнейшей в США мафией, которая занималась сбытом и продажей наркотиков, оружия, боеприпасов, людей, органов. Помимо этого они занимались грабежом, рэкетом, содержанием притонов, казино и отмыванием казенных денег. И частью всего этого они хотели сделать своих сыновей, со смертью передав им бразды правления в этом ужасном деле, но они отказались. И, когда получили отпор, отправились в тюрьму, где им было самое место. Мой отец оказался в сырой земле. Не помню, чтобы мы хоть один раз сходили на его могилу.

— Давай пройдем в дом? — предложил Эйден. — Джейми скоро вернется.

Я с тоской посмотрела на дорогу, моля Бога, чтобы Джейми вернулся целым и невредимым, после чего послушно пошла за Эйденом, перед которым люди расступались. Мы вошли в дом, в котором негде было упасть яблоку, и Эйден, взяв меня за руку, провел в центр комнаты, а затем и в конец, где я смогла встать у стены. Он заботливо принес мне стакан с непонятным содержимым.

— Что это? — спросила я.

— Апельсиновый сок, — улыбнулся Эйден.

— Ты серьезно предлагаешь мне сейчас пить сок? — надеясь, что это была шутка, улыбнулась я. — После того, что я только что пережила и переживаю прямо сейчас, мне нужно что-то крепче обыкновенного сока.

Обогнув его, я подошла к столу, на котором лежали разные напитки, и, принюхавшись, остановилась на мартини. Мои руки дрожали, а взгляд метался в сторону двери, в которой Джейми все еще не появился.

— Прекрати, — положил мне на спину руку Эйден.

Он стал гладить меня, но это никак не успокаивало, потому что я ждала другого человека, желала убедиться, что Джейми в порядке, что Джейми не пострадал.

— Кто эти люди? — спросила я, глотая жидкость уже из второго бокала.

Эйден недовольно заворчал при виде этого.

— Я не знаю. Джейми должен был разобраться с ними.

— Это не люди наших…, - я запнулась, понимая, что не могу договорить фразу.

Лицо Эйдена мгновенно ожесточилось, и он тут же бросил на меня проницательный взгляд.

— С чего ты взяла, что это они? — с нажимом в голосе спросил он. — Что-то подобное уже случалось?

— Нет! — я поспешила его успокоить. — Ничего подобного до этого не было. Просто они были в масках, а ты знаешь, что именно наши отцы страдали этой хренью.

Эйден кивнул головой и налил себе бренди, после чего мы увидели, как в комнату вошел Джейми, при виде которого толпа взревела. Он поморщился, выискивая кого-то взглядом и, наткнувшись на нас, стал пробираться в нашу сторону, оказавшись напротив меня через несколько долгих минут. Он был цел и невредим; лишь румянец алел на щеках и ярко-выраженных скулах. Ничего не сказав друг другу, мы лишь крепко обнялись, радуясь, что каждый из нас в порядке. Знакомый аромат духов окутал нас, и я, счастливая до невозможности, чуть ли не впечатала свое лицо в его груди.

— Ну и испугала же ты меня, — криво улыбнулся он, дернув меня за нос.

— Я не специально, — смутилась я, после чего взяла его за руку. — Они ничего тебе не сделали? — Джейми отрицательно покачал головой. — Кто это был?

— Просто придурки, которым нечем было заняться вечером в Хэллоуин, — отмахнулся он, и в этот момент кто-то сзади обнял его.

Женские руки с красным маникюром обвили его тело, после чего развернули к себе, и мы с Эйденом увидели Альму, которая, словно кошка, стала ластиться к Джейми. Эйден взял меня за руку, прижав к себе, и, когда Альма притянула Джейми для поцелуя, закрыл их от меня, толкнув вглубь коридора.

— Пойдем, — скомандовал он, и я, с разрывающимся от боли сердцем, споткнулась и поплелась вперед, понимая, как тяжело мне дается каждый шаг.

Его целовала не я. Его обнимала не я. В его мыслях была не я. Место в его сердце заняла не я.

— Что за костюм на тебе сегодня? — спросил Эйден, когда мы вышли в какую-то смежную с с гостиной комнату. — Ты фея?

Толпа танцевала, а парочки целовались в углах и на диванах, пытаясь снять друг с друга одежду. Схватив у пробегающего мимо парня стакан, я залпом выпила содержимое, ощущая, как горит гортань и желудок. Водка с минимальной концентрацией колы. Идеально. То, что врач прописал.

— Это было неосторожно с твоей стороны, — процокал Эйден, пытаясь выхватить у меня напиток, но я не дала, допив содержимое.

— Мне плевать, — крикнула я, намереваясь веселиться.

Никто не испортит мне праздник. Эйден развернул от себя какую-то пристававшую к нему брюнетку, на что я выгнула бровь, негласно спрашивая у него, кто это.

— Не обращай внимания, — отмахнулся он. — Мы с ней переспали на прошлой неделе, и она, видимо, хочет продолжения.

— Почему-то я не удивлена, — фыркнула я, беря очередной стакан с напитком. Удивительно, но в комнате не было ни одной пластиковой посуды, только металлическая. Где они шли столько бокалов? — Каждая девочка в моем классе хотела согреть твою постель.

— Да ладно? — томно улыбнулся он. — Что же ты не дала им мой номер?

Я шлепнула его по заднице, на что улыбка на его лице стала только шире.

— Потому что потом я бы слушала, какой у тебя член и как ты им управляешь, — я закатила глаза.

— А до тебя такие слушки не доходили? — встал напротив меня Эйден.

Он был так близко, что я отсюда чувствовала жар его тела. Смех пробрал меня, хотя в душе поселилась тоска и печаль. Джейми с Альмой. Нужно принять это как факт.

— Не дай Бог! Иначе я не смогла бы нормально на тебя смотреть.

— А зачем смотреть? — спросил он, ловко выгибая брови. — Надо трогать.

Я подавилась мартини при этой фразе. Мы вышли в центральную гостиную необъятных размеров. Здесь было сосредоточение вечеринки.

— Ты предлагаешь сделать это мне? — я облизнула губы.

Взгляд Джейми впился в меня, и я, выпрямив спину, спрятала улыбку за стаканов, сделав еще один глоток.

— На твоем месте я бы так не шутил, — покачал головой он.

— Не я первая начала этот разговор, — пожала плечами я, двигаясь в такт музыке. — Расслабься. Твой член все равно никогда не окажется внутри меня.

Положив на стол бокал, я схватила Эйдена за руку и вышла с ним на "танцопол", начав танцевать под песню "Somebody's watching me" группы Rockwell. Эйден, долго ломаясь, все же присоединился ко мне, и мы закружились с ним в танце, громко хохоча каждый раз, когда я наступала ему на ногу. Алкоголь давал о себе знать. мы танцевались, отдаваясь музыке, представляя, что каждый из нас находится сейчас в компании других людей. Я — с Джейми, он — с Джейн, в которую был влюблен с юных лет. Но им не суждено было быть вместе, ибо она стала невестой его брата. Жизнь играет нашими судьбами, насмехаясь над нами. Я знала об этом, потому что однажды он, напившись, ошибся адресом дома и стал вламываться к нам. Увидев его в таком состоянии, я отвела Эйдена к себе в комнату, где помыла его и выслушала все, что лежало у него на душе. Тогда я поняла, что наши ситуации во многом похожи: мы любим тех, кого не должны любить.

Когда песня закончилась, я звучно чмокнула его в щеку, после чего взяла два бокала виски с колой и протянула один из них ему. Недолго думая, он выхватил стакан и опрокинул все в себя, взяв новый. Ему тоже было что забыть. Засмотревшись куда-то, он вдруг произнес:

— Пройдем туда, — Эйден показал пальцем в сторону, — поиграем в бутылочку.

— Ой, только не в бутылочку, — я замахала перед собой руками, пытаясь оттолкнуть Эйдена, на что он громко рассмеялся.

— Прицел у тебя явно сбился, — заключил он, ведя меня по коридору к какой-то комнате.

Остановившись перед дверью, он постучал несколько раз, после чего она открылась, и мы увидели в помещении Джейми, Альму, Коко, Оливера, Брендона, Тибо, Гарри, Дерека, Брайана и кучу других людей, что сидели на полу, образуя круг. Занятно однако. Покачнувшись, я вцепилась в рукав Эйдена, что не осталось без внимания со стороны Джейми, окинувшего нас колючим взглядом. Злая бука. Последовав за своим другом, я уселась рядом с Колетт, которая заботливо пригладила мои волосы и протянула бутылку воды.

— Будешь? — спросила она.

— Нет, — отмахнулась я, в упор смотря на Джейми и Альму, которая сидела с недовольным выражением лица.

— Фейка? — скептически спросила она. — Серьезно?

Я не успела ответить, потому что меня опередили.

— Не фея, а нимфа, — поправил Джейми, глядя на меня.

Мои щеки стали горячими. Слегка кивнув головой, я отвернулась, взглянув на Гарри и Дерека, что искренне были рады видеть меня.

— Мы играем в бутылочку? — спросила Коко.

— Не совсем, — ответил Брайан.

— А во что тогда? — встрял Гарри.

В центре лежала пустая бутылка от виски, блестевшая в свете люстры, и каждый из нас, глядя то на нее, то друг на друга, внимательно слушал Брайана, начавшего объяснять правила:

— Принцип тот же: вы крутите бутылку, и тот человек, на котором она остановилась, выбирает правду или действие. Человек, который крутанул бутылку, выбирает, что делать тому, кому выпало. Ясно? — мы все кивнули головой. — Но на этом действие не заканчивается. Иногда бывает такое, что тот, кто крутит, попадает на одного человека несколько раз. Чтобы сделать это интереснее, мы решили привнести некое новшество в игру.

— Какое же? — поинтересовалась Альма, на груди которой натянулось черное маленькое платьице, что обнажало почти всю длину ее красивых ног.

— Вы должны заключить сделку, где каждый из вас просит друг друга о взаимной услуге, если горлышко бутылки окажется напротив вас три раза. Это будет случаться редко, но будет.

Брайан закончил, окинув нас осторожным взглядом, а мы, переглядываясь, обдумывали в голове предложенную идею.

— Мы прямо должны заключить сделку? — уточнила я. — Настоящую?

— Ну подписывать договор вы не будете, — хохотнул Брайан, — но сделку в присутствии такого количества человек оформите в словесном виде.

— И какие гарантии выполнения? — мрачно спросил Джейми, взглянув на Брайана, что стушевался под ним.

— Никаких. Но для того, м ы и собрали здесь определенных людей, которые не станут нарушать договор.

Мы вновь все переглянулись.

— А сделки могут содержать любые условия? — спросила Эйден.

— Абсолютно, — Брайан провел рукой по волосам. — Если кто-то не хочет, то вы можете покинуть комнату. Никто на вас зла держать не будет.

Две девушки встали и вышли, плотно закрыв за собой дверь; за ними через пару минут последовал парень. Нас осталось пятнадцать человек.

— Как только прозвучит гонг, вы не сможете отказаться, — предупредил Брайан.

Все внутри меня протестовало и кричало о том, чтобы я покинула данное помещение. Если вдруг кто-то попросит меня прислуживать ему на протяжении месяца? Или отчислиться? Или гнобить кого-то? Я хотела уже отказаться, когда прозвучал гонг, и это остановило меня, пригвоздив обратно к месту.

— Поздно, — победно улыбнулся Брайан, положив руку на бутылку и крутанув ее. — Ну что, игра началась.

Глава 33

Чем искушеннее игра, тем искушеннее соперник.

Если соперник поистине хорош, то он загонит жертву в ситуацию,

которой сможет управлять. И чем ближе она к реальности,

тем ей легче управлять. Найди слабое место жертвы

и дай ей немного того, чего ей так хочется.

Отвлекай жертву, пока она корчится

в объятиях собственной жадности.

Бутылка Брайана остановилась на Гарри, который окинул его скептическим взглядом.

— Я уже в предвкушении, — закатил глаза он, когда Брайан ехидно засмеялся и потер руки.

— Что ты выбираешь правду или действие? — спросил тот.

— Правду.

Брайан, недолго думая, произнес:

- Это правда, что ты отлизал миссис Донован?

Мы с Коко обменялись недоуменными взглядами, и Дерек поспешил объяснить нам%

— Она преподает у Гарри теорию вероятности.

Я ахнула, переводя взгляд на Гарри, который покраснел и явно не хотел отвечать на этот вопрос, но был вынужден.

— Да.

Из двух девчонок, сидевших неподалеку от него, вырвались возгласы удивления, а Брайан довольно улыбнулся, прищурившись.

— Хороший мальчик.

Как только он сказал эти слова, Гарри нагнулся и ударил его по голове.

— Идиот! — возмущенно воскликнул Брайан, потирая ушибленное место, на что Гарри удовлетворенно выдохнул. — Теперь ты крутишь бутылку.

Он согласно кивнул, взяв бразды правления в свои руки, и в следующую минуту мы завороженно наблюдали за тем, как крутится предмет, как он замедляется каждую секунду, как каждый из нас учащенно дышит, надеясь, что случай обойдет его. Бутылка остановилась на Альме, которая выглядела интригующе недовольной.

— Правда или действие? — коротко спросил Гарри.

— Действие, — без запинки ответила Альма.

Гарри посмотрел сначала на нее, потом на Джейми, лицо которого выражало скуку, и сказал:

— Ласкай свои соски тридцать секунд.

Тибо поспешил скрыть смех за кашлем, Брайан и Дерек обменялись за спинами ударами кулаками, а Гарри вызывающе прикусил губу, откинувшись на спинку дивана. Джейми лениво взглянул на Альму.

— Ты сама выбрала действие.

Ничего не ответив, Альма лишь обольстительно улыбнулась, положив руки на грудь.

— Поставьте таймер, — сказала она, после чего растегнула лифчик и начала ласкать соски, отчего они начали топорщиться и виднеться сквозь ткань тонкого платья.

Мне было противно на это смотреть, поэтому я отвеорнулась, невольно наткнувшись на Джейми, взгляд которого был обращен ко мне.

— Ты готова к тому, что тебе придется выполнять такие же задания? — снисходительно спросил он. — Поблажек не будет.

Это распалило меня, отчего я наклонилась, наплевав на то, что вырез моего платья показывал больше, чем нужно было. Джейми облизнул нижнюю губу, отчего она заблестела.

— Я даже готова трахнуться с любым из этой комнаты, а ты всего лишь про эти детские игры.

Взгляд Джейми, словно тысяча маленьких иголок, вонзился в меня.

— Будь осторожнее со словами, Валери.

— Не вмешивайся в то, что не должно тебя касаться, — отмахнулась я, положив голову на плечо Эйдена, который тут приобнял меня за талию.

Это не ускользнуло от внимания Джейми. Закончив ласкать себя, Альма удовлетворенно улыбнулась и спросила:

— Ну как тебе зрелище?

Гарри надменно улыбнулся.

— Неплохо, но я видел лучше.

Улыбка сошла с лица Альмы. Положив руку на бутылку, она крутанула ее и, через несколько секунд, горлышко остановилась напротив меня, и Альма, сложив руки на груди, дернула головой, осматривая людей.

— Правда или действие?

— Правда, — ответила я, заерзав на месте.

От Альмы я могла ждать только провокацию.

— Правда, что сохнешь по Джейми со школьных времен, хотя знаешь, что ты ему даже не нравишься?

Коко резко втянула воздух рядом, Эйден сжал руку на моей талии, а я, уставившись на эту суку, думала лишь о том, как хорошо выглядели бы мои руки на фоне ее шеи. Эти слова неприятно задели меня. Я посмотрела на Джейми, который испепелял взглядом Альму и одновременно просил у меня прощения, затем на всех остальных, которые виновато опускали глаза. Слова не шли из меня.

— Прекратите этот цирк! — яростно проскрежетал Джейми, обращаясь ко всем нам. — Валери, ты не обязана отвечать на этот бессмысленный вопрос, потому….

Я не дала ему договорить, «бросив» все карты на стол:

— Да, это правда, — Джейми резко повернул голову ко мне, отчего я даже испугалась, и пронзил меня взглядом. — Я люблю Джейми с детства, хотя всегда знала, что никогда ему не нравилась.

Я сказала все это, и мне словно стало легче дышать, настолько эта правда не давала мне спокойно жить. Плевать, что теперь все знали о том, что люблю Джейми, что это чувство возникло много лет назад и живет со мной до сих пор, плевать, что он сейчас смотрит на меня так, словно я умалишенная, плевать, что Альма ехидно улыбается при виде меня, покрасневшей до корней волос и ищущей некой поддержки в лице Эйдена, который держал мое тело в руках. Плевать.

— Ты не обязана врать, чтобы сделать эту игру интереснее, — бросил Джейми мне, после чего обернулся к Альме. — Тебе обязательно было говорить это?!

Альма испуганно съежилась под его взглядом и сказала:

— Прости.

— Зачем ты просишь у него прощения, когда это правда? — грустно улыбнулась я.

Джейми вновь взглянул в меня, и в его глазах было то, что я не могла прочитать. Решив, что обстановку стоит разрядить, я добавила:

— Да ладно вам. С кем такое не случается? Это достаточно частая история, когда младшие сестры влюбляются в лучших друзей их братьев. Кто сказал, что это навсегда? — глаза Джейми блеснули в свете люстры, желваки заиграли скулах, ладони сжались в кулаки. Я улыбнулась ему. — Расслабься. Я тебя не потревожу.

Крутанув бутылку, я откинулась на плечо Эйдена, что с готовностью притянул меня к себе, и увидела, как она остановилась напротив Коко, которая опасливо посмотрела на меня.

— Правда или действие?

— Действие, — тут же ответила она.

Не знаю, зачем я это сделала, но из меня ворвалось:

— Поцелуй Тибо взасос.

На лице Колетт отчетливо читался ужас, перемешанный с желанием. Я знаю, что она этого очень давно хотела, но не делала, потому что боялась дать надежду Тибо, который был по уши влюблен в нее, ибо ей были чужды долгие отношения, предполагающий серьезный конец. Тибо смотрел на нас так, словно то, что я только что сказала, было шуткой, но, после того, как Колетт привстала и подползла к нему, в его глазах мелькнуло понимание и нечто первобытное. Мы все с интересом наблюдали за разворачивающейся картиной. Если у меня не получилось стать счастливой в личной жизни, пусть ее хотя устроит себе Колетт, которая заслуживала быть любимой и любить.

Эйден обнадеживающе улыбнулся мне и притянул к себе ближе, отчего я положила голову ему на плечо и с наслаждением наблюдала за тем, как в нежнейшем поцелуе сливаются два прекрасных человека, желавших сделать это очень давно. Прошло несколько минут, а эти голубки даже не пытались оторваться друг от друга, хотя рядом сидели улюлюкавшие Гарри, Брайан и Дерек, шипперевшие их больше, чем мы с Оливером. Последний проливал слезу и утешался в объятиях Брендона. Мой взгляд метнулся к Джейми, который смотрел на меня, и на секунду мне показалось, будто бы в них была тоска, желание забрать меня отсюда и уединиться где-то в укромном месте. Отругав себя за свои фантазии, я отвернулась от него и сжала руку Эйдена, запечатлевшего на моей макушке поцелуй.

Почему я не могла влюбиться в него? Почему я выбрала Джейми, который не будет со мной? Он никогда не выберет меня. А Эйден… С ним было бы меньше проблем, ибо он любимчик всей Шестерки, которая бы даже не пикнула, если бы он встречался с матерью кого-либо из них. Взглянув на него, я отметила, насколько прекрасна по-мальчишески юная улыбка, блестевшие от озорства зеленые глаза, алевший на щеках румянец, взъерошенные каштановые волосы. Почувствовав мой взгляд, он опустил голову и мотнул ею, молча спрашивая, что случилось, на что я лишь поцеловала его в подбородок. Он был слишком сладким, что я не сделала это. Рядом что-то упало.

Я взглянула на пол и увидела лежавший рядом бокал с пролитым бренди. Джейми. Он буквально испепелял нас взглядом, в котором читалась неприкрытая ярость. Колетт дернула бутылку, и та остановилась на Оливере, который выбрал правду и ответил на вопрос про нижнее белье. Следующим оказался Джейми, теперь внимательно смотревшего на моего друга и ввбиравшего правду или действие.

— Правда, — ответил он, и в комнате повисла гробовая тишина.

Не всякий вопрос можно было задать этому человеку, что сидел с серьезной миной.

— Желал ли ты когда-нибудь Валери?

Альма поперхнулась пивом, забрызгав им ноги, Эйден напрягся, отчего его рука на моем плече сжалась, Коко взяла мою ладноь, таким образом поддерживая, а Джейми смотрел на Оливера, и в его взгляде в этот момент откровенно читалось недоумение.

— Желал ли я когда-нибудь Валери? — переспросил он.

— Хотел ли ты ее трахнуть? — сузил вопрос Оливер, отчего Джейми распахнул глаза. — Хотя нет, хочешь ли ты трахнуть ее?

— Трахнуть? — эхом повторил он.

Я затаила дыхание, глядя на этого человека и с нетерпением ожидая ответа, ведь предполагать, что тебя хотят, — это одно, а знать наверняка — другое.

— Что за хреновые вопросы?! — воскликнула Альма, привстав, отчего ее платье задралось, обнажив резинку трусов.

— Вполне себе нормальный вопрос, — хмыкнул Гарри. — Я бы на твоем месте спросил, в какой позе он хотел бы трахнуть Валери.

Дерек чуть не умер от смеха, начав хрюкать, а я, покраснев как рак, приложилась к бокалу с каким-то коктейлем, очень похожим на Секс на пляже. Я хотела, чтобы он сказал уже, ответил на вопрос, и тогда многое для меня станет ясно: стоит ли мне надеяться, или все же нужно отбросить все мысли о Джейми в сторону и начать нормально жить.

— Ну что? — спросил Оливер.

Джейми окинул нас всех мрачным взглядом, остановившись на мне, после чего громко выдохнул и ответил:

— Хотел, — он замолчал, оставив нас всех переваривать эту информацию, но после этого добавил: — Хочу.

Кровь отлила от лица, и я, ошарашенная его ответом, чуть не выронила бокал из рук, почувствовав, как мое сердце бешено заколотилось в груди. Это невозможно. Он сказал это при всех. При всех признался в том, что никогда не говорил мне, но смел показывать, проявлять. Матерь Господня. Наши взгляды скрестились, и мы, затаив дыхание, стали ждать, когда наше молчание прервет хоть кто-то. Хотя бы та же самая Альма, которая с ненавистью смотрела на меня и чуть не прожгла во моем теле дыру. По-женски мне было жаль ее, ведь я, если бы была на ее месте, ужаснулась бы, узнав, что мой парень желает другую, но с другой стороны ей это было известно достаточно давно. Просто это никогда не звучало так открыто. Лишь домысли. Но здесь Джейми развеял любые сомнения.

Он хотел меня. Он хочет меня. Непроизвольно ноги сжались, и этот жест отчего-то приковал внимание Джейми к ним. Словно поняв, какое воздействие он оказывает на меня, Джейми обвел меня медленным взглядом, остановившись на лице, и тяжело сглотнул.

— Моя очередь крутить, — сказал он, склонившись над бутылкой, после чего прикоснулся к ней, и она завертелась, остановившись напротив Дерека. — Правда или действие?

— Действие, — подумав, ответил Дерек.

— Замечательно. Выпей десять банок пива.

Все засвистели и привстали со своих мест, чтобы видеть Дерека, который вскочил со своего места и приблизился к огромной в корзине, в которой был двухмесячный запас пива на каждый день. Отрыв бутылку, он залпом начал пить ее, пока остальные скандировали его имя и кричали «Пей, пей, пей!». Я поддерживала их, хотя мысль, что Джейми хочет меня, не покидали мою голову. Когда Дерек закончил и громко рыгнул, после чего извинился, мы сели на свои места и продолжили игру, которая не кончалась, да и которую никто не хотел заканчивать, ибо было слишком интересно. Тибо и Коко поцеловались еще два раза; Оливер станцевал тверк на Брендоне; Гарри прокололи иголкой ухо, после чего Джейми лично подарил ему серебряную сережку, которую носил сам; какие-то девочки исполнили эротический танец; Альма сымитировала половой акт в позе наездницы на Эйдене, который в свою очередь рассказал, как трахал привязанную к столбу девушку в БДСМ-клубе, назвав это лучшей ночью в его жизни.

Все было достаточно веселым, пока бутылка, которую крутанула Альма, не остановилась напротив меня.

— Правда или действие? — спросила она.

— Действие.

— Найди любого парня на «танцполе», поцелуй его взасос, при этом стимулируя его член.

Я смотрела на нее, не совсем веря, что мне действительно придется это делать, но она вполне серьезно смотрела на меня, как бы говоря, что это реальность. Тут встрял Джейми.

— Она ничего такого делать не будет, — покачал головой он.

— Она сделает то, что было сказано ей, — жестко произнесла Альма. — Никто из нас не нарушил правила.

— Она не может сделать этого, — холодно проговорил Джейми, глядя на Альму, которая стушевалась. — вы хотя бы думаете головой, когда даете такие задания?!

Я встала после его слов, намереваясь сделать то, о чем меня попросили.

— Куда ты?! — тут же гневно спросил Джейми, который встал вслед за мной.

— Иду искать парня, — ответила я, трезвая как стеклышко.

Сказали сделать, значит, надо сделать.

— Ты никуда не пойдешь! — рявкнул он, хватая меня за руку, но я скинула ее.

— Ты не имеешь права вмешиваться! — вскричала я, тыча пальцем в его груди. — Не после всего, что между нами было!

Закончив на этом разговор, я выбежала из комнаты, схватив первого попавшегося мне на глаза парня и засосав его. Он застонал, вцепившись в меня и пытаясь просунуть в моц рот язык, на что я сдержала его порыв, с омерзением прикоснувшись к его члену, который уже успел встать. Зачем я это делаю? Зачем пошла на поводу у Альмы? Зачем? «Потому что ты хочешь доказать Джейми, что он ничего не значит для тебя», — подсказал мой внутренний голос, с которым я согласилась. Это так.

Кто-то отдернул меня, отчего я тут же оказалась в руках Эйдена, и вмазал парню прямо по лицу с такой силой, что я слышала хруст челюсти. Парень упал замертво, а Джейми, кричавший на всех, схватил меня и затолкал в комнату, усадив на пол. Ничего не сказав друг другу, никак не прокомментировав ситуацию, мы продолжили играть. Я крутанула бутылку, которая остановилась напротив Джейми. Первый раз. Он выбрал действие, и я попросила его съесть целиком лимон, после чего Джейми прикоснулся к бутыли, которая остановилась напротив меня. Что за…? Мне пришлось изображать шимпанзе целых пять минут, после чего горлышко остановилось напротив Брайана. Тот выбрал правду, и мы узнали, что у него был опыт с мужчинами. В следующий раз оказалась какая-то девочка, а после нее я. Она попросила меня поцеловаться с Эйденом.

Я взглянула на него, не сосем понимая в своей голове, как данное действие вообще возможно, но Эйден, не теряя ни секунды, просто повернул мою голову и поцеловал, мягко касаясь груди. Я задержала на мгновение дыхание, после чего выдохнула и отдалась во власть поцелуя, позволяя умелому языку Эйдена вытворять в моем рту такое, после чего мне не совсем хотелось отрываться от него. Когда мы все-таки разорвали поцелуй, я, жадно глотавшая воздух, невольно взглянула на Джейми, лицо которого было мрачнее тучи. Видит Бог, его разрывало на части. Неприятно делить друга, запятнавшегося в моих прикосновениях. Положив руку на бутылку, я крутанула ее, и она остановилась на Джейми. Во второй раз.

— Подожди, я правильно понимаю, что каждому из нас нужно три раза попасть на одного человека? — переспросила Брайана я.

— Верно.

— То есть если я попаду три раза на кого-то, то должна заключить с ним сделку?

— Да, — послышался его исчерпывающий ответ.

Я кивнула головой.

— И мы обязаны выполнить все условия?

— Абсолютно верно.

— Любые?

— Да, — нетерпеливо бросил Брайан.

Джейми выбрал действие, и я попросила его обнажить свой торс. Без футболки ему гораздо лучше. Я откровенно пялилась на него, пожирая глазами его идеальное тело, частично покрытое невероятно красивыми татуировками, мастерски сделанными его тетей. Стефанией. Мы с ней были давними подругами. Надо, кстати, позвонить ей и узнать, как она. Он тоже не сводил с меня взгляда, окидывая им мои ноги, которые я без стеснения оголила, задрав свое платье, мешавшее мне свободно двигаться. Пока все были заняты тем, что Дерек и Альма заключали сделку, я, воспользовавшись моментом, вытянула ногу, которую положила на грудь Джейми и стала медленно водить ею вдоль его живота, останавливаясь недалеко от паха. Он прикусил губу и поймал мою ногу в воздухе, когда я оторвала ее от него. Погладив ее, Джейми положил ее на пол, отрицательно покачав головой. Святоша.

Мы еще несколько раз покрутили бутылку, когда очередь вновь дошла до меня. Почему-то в мой раз горлышко вновь остановилось напротив Джейми. Третий раз. Это уже не смешно. Все наблюдали за нами, затаив дыхание, и Джейми, выбрав правду, рассказал о том, как провел ночь в тюрьме. Бутылка вновь закружилась в безумном танце и, по воле судьбы, остановилась напротив меня. Тоже в третий раз. До этого был второй, когда я рассказала о том, как Застала Темпла в постели с его директрисой. Гарри и Дерек закричали, оттолкнув всех в сторону и приблизившись к нам, Коко изумленно смотрела на меня, держась за Тибо, подмигивавшего нам, а Оливер и Брендон хмурились, понимая, что это дело не может хорошо закончится. Больше всех злилась Альма, которая не находила себе места, из-за чего опрокинула в себя несколько бокалов мартини и поспешила в туалет, где ее вырвало.

— Нужно заключить сделку, — покачал головой Брайан, ехидно улыбаясь.

Мы с Джейми испытующе посмотрели на друга, не совсем понимая, что это все происходит в реальной жизни. Мы заключаем сделку, где условия должны выполнится. Черт, о чем я могу попросить его? Расстаться с Пальмой? Ой, с Альмой. Но ведь это же неправильно. Он должен сам сделать свой выбор. Джейми тоже лихорадочно пытался придумать условия и, вдруг прозрев, наклонился ко мне и во всеуслышание произнес:

— Ты ни с кем не трахнешься до конца этого учебного года. Ни с мужчиной, ни с женщиной.

Все ошеломленно глядели на Джейми, на лице которого сияла победная улыбка.

— ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ЗАПРЕЩАТЬ МНЕ ДЕЛАТЬ С МОИМ ТЕЛОМ ВСЕ, ЧТО Я ЗАХОЧУ! — взорвалась я, вскочив со своего места и швырнув в него подушку. Меня всю колотило от ярости, ибо я не могла поверить, что он реально поставил перед мной такой ультиматум. — Я не стану выполнять это условие!

— Технически, ты уже не больше не можешь отказаться, — встрял Брайан, за что получил от меня пинок под зад.

— Имею!

— Не имеешь, — виновато согласился Гарри. — мы все согласились с этим, когда остались здесь.

Джейми смотрел на меня, смотрел так, как может делать это только победитель, получивший все.

— Я буду спать с тем, с кем я захочу! — закричала я, обращаясь к нему.

— Не будешь! — выпрямился он, и я вновь поразилась его величине.

— Я буду трахаться с тем, с кем я захочу! — рявкнула я, толкнув его в грудь.

— Не будешь, — покачал головой он.

— Ты можешь выдвинуть только свое условие, которое он должен будет выполнить, — вмешался Брайан, тут же спрятавшись за спину Дерека, когда я чуть не накинулась на него.

От злости я со всей дури ударила диван ногой, отчего вскричала и упала в руки Джейми, вовремя подхватившего меня. Оттолкнув его в сторону, я стала лихорадочно думать, чем могу отравить его жизнь, чем могу стереть эту проклятую улыбку с его лица. В голову ничего не шло, хотя я отчаянно призывала мысли, пыталась найти хоть что-то… Обессиленно мотнув головой, я уставилась на фонарь, свет которого проникал через окно в комнату, и вдруг одна прекрасная мысль озарила мою голову. Невольно улыбка расплылась по моему лицу, что обеспокоило Джейми, переступившего с ноги на ногу.

— Я согласна, — кивнула я, принимая его сторону. — Но взамен хочу получить кое-что другое.

— И что же? — осторожно спросил он.

Все молчали, наблюдая за нами, как за игроками в теннис. Все ждали мою подачу, которую я не спешила совершать потому, что хотела сохранить в памяти, как изменится его лицо, когда Джейми услышит это.

— Я до конца года не буду ни с кем трахаться, но взамен попрошу тебя заняться со мной сексом.

Из груди Дерека вырвался возглас, который он поспешил спрятатьв груди опешившего Гарри. Коко, Тибо, Оливер и Брендон выпучили глаза, глядя на нас, а Эйден улыбался в тридцать два зуба.

— Ты попался на крючок, чувак, — пожал плечами он, подмигнув мне.

— Ты, верно, неправильно поняла меня, Валери, — снисходительно улыбнулся Джейми. Он подошел ко мне достаточно близко, чтобы я почувствовала аромат его жаркого тела. — Ты не можешь трахаться.

Я не спешила отвечать, наслаждаясь этим человеком, тем, что он сейчас рядом.

— Я все верно поняла, — медленно произнесла я, невинно глядя ему в глаза. — Я не могу трахаться, но это не значит, что мужчины не могут трахать меня, — Джейми, осознав это, побледнел, а затем резко покраснел, и я с невероятным блаженством наблюдала за тем, как ожесточается его лицо, как ярость прожигает его изнутри. — А еще это значит, Джейми, что теперь ты не сможешь отказаться от своих слов, — я ехидно улыбнулась, понимая, что смогла в кои-то веки обыграть короля, что никогда не был побежденным. — Прежде, чем играть, изучи правила так, чтобы владеть игрой.

Глава 34

Иногда, когда побеждаешь, проигрываешь.

(Иногда, когда проигрываешь, побеждаешь.)

— Это невозможно, — покачал головой Джейми. — Нет.

— Ты заключил сделку, — встрял Оливер, — и теперь не можешь так просто отказаться от своих слов.

Я стояла рядом и наслаждалась этим прекрасным послевкусием, смотря на мечущегося по комнате Джейми, на котором лица не было. Я понимаю, что не оставила ему выбора, но и он мне тоже. Джейми сам начал эту игру, оказавшись, правда, не победителем, а проигравшим. Одна только мысль, что он наконец-то трахнет меня, побеждала меня станцевать какой-нибудь танец прямо здесь и сейчас.

— Ты ведь не станешь отказываться от своих слов? — обратилась к нему я, скрывая улыбку за ладонью.

Взгляд Джейми, выражавший гнев, был обращен ко мне, но я, ничуть не испугавшись, стойко выдержала его, после чего подошла к нему. Не двинувшись со своего места, он смотрел на меня сверху вниз. Я положила руку на его грудь и с наслаждением облизнула губы, ощущая разгоряченную кожу под своей ладонью. Мои пальцы, начавшие жить отдельной жизнью, стали поглаживать его татуировки, стараясь вырисовывать те же линии, фигуры, слова, и он прикрыл веки, явно испытывая удовольствие. Теперь этот черт меня не проведет. Джейми хочет меня. Он сам в этом признался.

Невольно мои губы прикоснулись к тому месту, где была татуировка в виде ключа — оно находилось под левой грудью — , и рука Джейми легла на мою макушку, сжимая волосы. Кто-то рядом попросил всех выйти из комнаты, после чего послышался топот и звук закрывающейся двери.

— Сколько ты будешь сопротивляться? — спросила я, оторвавшись от него.

— Я не могу предать твоего брата, — тихо ответил он, обняв меня.

— Ты предашь его, если будешь со мной?

— Да.

— Но почему?

— Потому что это положит конец нашей дружбе, — спустя несколько минут ответил он.

— И ты будешь отрицать, что хочешь меня?

— Я не стану больше отрицать этого, но и что-то делать с этим тоже.

Я взглянула в его большие серые глаза и снова утонула в них, представляя осеннее небо Лондона, дожди, ветер, утренний туман, и на душе стало так хорошо, что не хотелось, чтобы эти минуты заканчивались.

— Но ты ведь заключил со мной сделку, — я приподнялась на носочках и запечатлела на его подбородке короткий поцелуй.

Он облизнул губы, и я захотела теперь поцеловать их. Его затуманенный взгляд блуждал по моему лицу, а руки то и дело поглаживали шею, плечи, ключицы. Вот бы так было всегда: чтобы он смотрел на меня вот так, чтобы трогал, касался, целовал, ласкал, брал.

— Я не могу выполнить условия, — медленно произнес он, на что я оставила дорожку поцелуев на его груди, получив в ответ вздохи наслаждения.

— Плутовка, — тень улыбки пробежала по его лицу.

Почувствовав свою свободу, я притянула его к себе за край джинсов, положив руки на его крепкие бедра, и Джейми, наблюдавший за этим, словно лев за жертвой, наклонился ко мне, обхватив пальцами мой подбородок. Потянувшись к нему, я чмокнула его возле губ с одной стороны и с другой, вызывав на лице этого человека улыбку, после чего попыталась опуститься, но Джейми не дал мне этого сделать. Его руки скользнули вдоль мое тела, остановившись на попе и сжав ее, отчего я резко вздохнула, а потом начали поглаживать ее, опускаясь чуть ниже, к бедрам.

— Ты хочешь меня? — прошептала Джейми, поцеловав меня в шею.

— Да, — обессиленно выдохнула я, откинув голову назад.

Из груди вырвался стон.

- Сильно? — дьявольски улыбнулся Джейми.

— Очень, — проскулила я, когда его рука оказалась между моих бедер.

— Я никогда никого не хотел так, как тебя сейчас.

Это просто признание утопило меня в самых ярких чувствах, которые может испытывать человек, — радости, счастья, восторга. И как я могу отказаться от него? Как могу жить без этого человека? Оказавшись в его руках, я в следующую минуту уже сидела на диване и наблюдала за тем, как Джейми запирает дверь на замок, щелчок которого заставил меня вздрогнуть от предвкушения. Неужели он сделает это сейчас? Джейми повернулся ко мне и прислонился к стене с искушающим видом: оголенные торс и грудь с множеством татуировок, сильные плечи, руки со вздутыми венами, шея, изгиб которой почему-то лишал меня остатков разума, припухшие красные губы, блестевшие в свете оттого, что он постоянно проводил по ним кончиком языка, алевшие щеки, глаза, поддернутые поволокой, взъерошенные волосы.

Невольно я раздвинула ноги, что не осталось без внимания Джейми, который тут же вскинул бровь, отчего на его лицо приобрело дразнящее выражение.

— Я не войду в тебя, — произнес он, оторвавшись от двери и сделав несколько небольших шагов в сторону торшера, который стоял около дивана, что был напротив меня.

Все внутри запротестовало, отчего я захотела вскочить, но Джейми жестом указал мне сесть.

— Почему? — вскинув голову и пронзив его взглядом, спросила я. Мой голос был пропитан гневом. — Почему ты отказываешься от своих слов?

— Я не отказываюсь, — поспешил успокоить меня Джейми, — а всего лишь хочу сделать все иначе. Предлагаешь сразу войти в тебя?

— Совершенно не против, — без обиняков ответила я, с улыбкой наблюдая замешательство на лице Джейми.

— С кем ты спала до этого? С идиотами?

— Можно и так сказать, — покраснела я. — Что-то не так?

Он подошел ко мне ближе, сев на корточки прямо у моих ног и положив руки на мои колени. Я словно ком проглотила.

— В сексе нельзя торопиться, нимфа, — сказав это, Джейми провел ладонью по моей голени, вызвав у меня пожар внизу живота. Задрав платье, он по-хозяйски скользнул ладонью по моему бедру, то сжимая его, то отпуская. Я внимательно наблюдала за каждым движением, не в силах оторваться от такого зрелища. — Им нужно наслаждаться, заводя партнера, — его пальцы оттянули кромку моего нижнего белья и стали поглаживать лобок. В легких не хватало воздуха, в голове не было ни единой здравой мысли, в груди сердце стучало как бешеное. — Делать так, чтобы он хотел большего, — пальцы устремились к клитору, и я громко застонала, смотря в глаза Джейми и ощущая, как моя плоть отчаянно сжимается. Глаза Джейми сияли, а на лице блаженствовала обольстительная улыбка. — Лишать его остатков разума, позволяя блаженству накрыть твоего партнера с головой, — один его палец все-таки скользнул внутрь, отчего я сжалась, забыв, как дышать, а затем, когда он стал ласкать меня, застонала, не понимая, как могла раньше жить без этого.

Вцепившись в волосы Джейми, я потянула за них и впилась в его губы неистовым поцелуем, ощущая в этом какую-то животную потребность. Джейми, продолжая дальше ласкать меня пальцами, то втягивал в себя мой язык, то выпускал его, словно играя с ним. Мы целовались, много, страстно, отчаянно, но Джейми, оторвавшись отменя, криво улыбнулся и покачал головой, начав вытворять своей рукой такое, из-за чего я не могла сдерживаться, громко крича и зовя его по имени. Жар заполнил все мое тело, кровь прилила к лицу, и что-то непонятное внизу живота тянуло, желая наконец-то вырваться на свободу.

— Чтобы оказаться на вершине блаженства, — томно прошептал Джейми мне на ухо, оставляя на шее дорожку поцелуев, — тебе нужно кончить, нимфа, — еще один его палец вошел в меня, и я вцепилась в его волосы, вновь привлекая для поцелуя. Все внутри горело. Я чувствовала, что уже близка. — Когда будешь кончать, смотри мне в глаза, — низким голосом приказал Джейми.

Я повиновалась, распахнув их, когда оргазм с головой накрыл меня, вырывая из моей груди крики и имя Джейми, прижавшегося к моей ключице. От наслаждения я прикрыла веки, чувствуя, как трясутся мои ноги, как вспышками оргазм отдавался в моем теле, по которому бегали мурашки, как к щекам приливает кровь.

— Ты очень красиво кончаешь, — произнес Джейми, и я, посмотрев на него, заметила озорство в глазах этого мужчины. — Я отдал бы все, чтобы видеть это как можно чаще.

Сказав это, Джейми, облизнул пальцы, которыми трахал меня, отчего вторая жаркая волна затопила меня. Я хочу его. Хочу, чтобы он был внутри меня. Хочу, чтобы он трахал меня и день и ночь. Хочу, чтобы только его руки касались моего обнаженного тела и делали со мной все, что ему заблагорассудится. Черт! Положив ладонь на его член, который вырывался из штанов, я погладила его, с улыбкой наблюдая, как меняется лицо Джейми.

— Не торопись, нимфа, — положив ладонь на мою руку, прохрипел Джейми, наклонив голову. Серебряная сережка блеснула в свете лампы.

— Я хочу помочь тебе, — прошептала я, ужасно стесняясь.

Джейми отрицательно покачал головой, запечатлев поцелуй на моих губах, и подошел к своей футболке, что лежала на полу. Натянув ее, он помог мне встать, после чего обхватил мой подбородок пальцами, отчего мне пришлось заглянуть ему в глаза.

— Условия с моей стороны выполнены, — сказав это, он отступил, вызвав у меня недоумение.

— Не поняла, — нахмурилась я, схватившись за спинку дивана.

Еще свежи были воспоминания о том, что произошло здесь несколько минут назад.

— Я должен был трахнуть тебя, верно? — спросил он с серьезным выражением лица.

— Но ты еще не сделал этого, — еще сильнее нахмурилась я, чувствуя себя так, словно меня облапошили.

— Неверно, — Джейми подошел к столу, что стоял возле окна, и налил себе в бокал бренди, после чего сделал глоток. — Трахнуть — это совершить половой акт, заняться сексом, который может быть с проникновением или без него. То, что сейчас с тобой делали мы, называется петтингом, что тоже является половым актом. Так что формально я тебя трахнул, но только пальцами, — он отвел взгляд в сторону и холодно произнес: — Я позволил тебе выиграть при всех, но здесь поясню тебе очевидную вещь: ты не выиграла, а проиграла.

— Почему? — только спросила я, сжав руку на спинке дивана. Видит Бог, я готова была упасть прямо здесь.

— Трахаться — совершать половой акт, в котором участвуют два и более человека. Трахать — это тоже совершать половой акт, в котором участвуют два и более человека, хотя само по себе слово обозначает, что его хочет совершить только один человек. Однако он невозможен без второго полового партнера, поэтому можно считать, что это взаимозаменяемые слова, которые ничем друг от друга не отличаются. Если даже тебя будет трахать другой человек, это не значит, что ты не принимаешь участия в сексе. Понимаешь?

Залившись краской стыда от собственной глупости, я не смела смотреть на Джейми, который поставил бокал на стол и стал идти в мою сторону. Оказавшись напротив меня, он снова поднял мою голову, заставив посмотреть ему в глаза.

— Почему ты не сказал об этом раньше? — я опустила взгляд вниз. — Почему дал думать мне и остальным, что ты проиграл?

— Потому что ты сестра моего лучшего друга, и я не могу позволить кому-то смеяться над тобой.

— Но ты ведь делаешь сейчас именно это! — горько сказала я. — Смеешься над мной в глубине души и думаешь, какая же я дура!

— Это не так, — ответил Джейми, глядя мне в глаза. — Я никогда не смеялся над тобой. Никогда о тебе так не думал, тыковка.

Услышав это, я оттолкнула его руку.

— Какой же ты лицемер!

Джейми посмотрел на меня с сожалением и покачал головой.

— Надеюсь, ты свои условия договора нарушать не будешь. Никакого полового акта до конца учебного года.

— Да пошел ты на хрен! — вскричала я, кинув в него подушку и побежав к выходу, чтобы наконец-то оказаться подальше от этого человека.

— Если ты нарушишь условия договора, я буду вынужден предпринять меры, — услышала я прежде, чем дверь закрылась.

Глава 35

Когда пылает кровь, как щедр язык на клятвы!

(У. Шекспир «Гамлет»)

Я разбита. Я опустошена. Вся моя жизнь — какая-то непонятная игра. Всю свою жизнь я люблю человека, которая убегает от меня, который не хочет иметь со мной дела, которому я не нужна. И вместо того что с гордо поднятой головой продолжить жить дальше, отпустив человека, я все еще продолжаю цепляться за него, умоляя обратить на меня внимание. Неужели мне мало унижений? Неужели мое сердце недостаточно настрадалось, чтобы понять, что, возможно, стоит взглянуть на другого мужчину?

Почему я так жажду Джейми? Почему так отчаянно желаю связать свою жизнь с ним? Почему не могу уйти, не оборачиваясь, не думая о нем, не любя его? Почему? Эти вопросы крутились в моей голове с того самого момента, как я очнулась в своей комнате. Сломленная. Мне не нужен секс с Джейми. Мне нужен он сам. Мне нужно, чтобы его руки обнимали меня, чтобы его голос шептал мне ласковые слова перед сном, чтобы его дыхание по ночам я могла слушать, чтобы его детей я могла растить.

Я знаю, что я полная дура. Знаю. Но я ничего не могу с этим поделать. Просто потому, что люблю. Когда человек испытывает столь сильные чувства, он слеп и глух. Иногда у меня возникает ощущение, словно я одержима им, словно он наваждение, от которого я не могу и не хочу избавляться. Возможно, мне стоит обратиться к психиатру? Или снова назначить встречи с психотерапевтом?

Я знаю, что я жажду любви. Знаю. Почему? Я никогда не нужна была своим родителям, собственно, как и мои брат и сестра. Мы не знали родительского тепла, не знали, что такое, когда мама встречает тебя с тренировки, радуясь твоим успехам, когда папа водит тебя на аттракционы и хохочет вместе с тобой над каким-нибудь смешным мультиком. У нас этого не было. Мы были брошенными, ненужными, нелюбимыми. Каждый из нас пытался найти это чувство в чем-то или ком-то: брат постоянно устраивал вечеринки, на которых устраивал бои без правил и спал со всеми подряд, сестра сидела на таблетках, что подавляют эмоции, а я училась не покладая рук, стараясь не оставлять себе время, которое позволило бы мне думать о том, что моя жизнь не так прекрасна, как мне бы того хотелось.

И только для одного человека я всегда находила свободную минутку — для Джейми, который перед тем, как пробраться к моему брату в комнату, всегда заходил ко мне и проводил некоторой время со мной. Без него я бы никогда не осилила тригонометрию и стереометрию, а также физику, которую не понимала с самого первого урока. Он слушал часовые рассказы о том, что произошло в школе, о моих подругах, утешал, когда я ссорилась с ними, делился историями из жизни, показывал, как сделать из бумаги разные фигуры и оставлял в них для меня послания, которые я читала каждое утро. Мы с Джейми так хорошо чувствовали друг друга, что по одному взгляду могли понять, что кто-то из нас не в порядке. Не нужно было говорить слова, не нужно было откровенно плакать, злиться или обижаться, нужно было лишь взглянуть в глаза, которые говорили намного больше о нас, чем наши языки.

Вернее и преданнее друга, чем Джейми, найти невозможно. Он не предаст, не бросит тебя в беде, пожертвует собой, если нужно будет спасти кого-то близкого. Никогда не забуду, когда мой отец ворвался ко мне в комнату и попытался ударить меня кнутом, но Джейми встал перед мной, приняв удар на себя. Шрам от него до сих пор виднелся на его руке, хотя все остальные следы прошлого он старался покрыть татуировками. Почему-то этот Джейми оставил.

У него настолько тяжелое прошлое, что я не могу думать о нем без слез. Его мама умерла, когда ему было несколько месяцев, и он вырос с нянями, которые никогда не могли заменить ему ее. Отец, жалевший, что она умерла прежде, чем смогла выносить еще одного ребенка, пытался зачать еще нескольких, но каждый раз у его женщин случался выкидыш. Джейми так и остался единственным ребенком в его семье. Он был маленьким мальчиком, когда отец, спиваясь и сходя с ума, начал обучать его искусству владения холодным оружием. Ему не было и семи.

Помню Джейми вечно ходил с какими-то странными на тот момент для меня кровоточащими порезами и на мои любопытные взгляды всегда отвечал тем, что он просто с кем-то подрался. Неоднократно он лежал с переломанными костями в своей кровати под наблюдением медицинского персонала, потому что не мог обратиться в больницу, где все бы узнали, что отец делает с ним. Его тетя, Стефания, что приходилась родной сестрой матери Джейми, была единственным родным человеком, который всегда поддерживал его и старался быть рядом, хотя она не могла делать этого, когда он был маленьким. Его отец не позволял ей общаться с ним. Джейми сам нашел ее, когда ему исполнилось тринадцать, и стал втайне поддерживать с ней связь, которая позволила ему почувствовать себя не таким одиноким.

Она частенько рассказывала ему о его матери, отдала все кассеты и фотографии с ней, чтобы он мог смотреть на нее всякий раз, когда будет скучать по ней. По словам Стефании, его мама Аделаида была замечательной женщиной, которая смогла хотя бы на некоторое время смягчить черствое сердце мистера Кроуфорда. Она любила цветы, которыми был уставлен ее дом, живопись, танцы, песни, и сама частенько пела Джейми, когда он был еще в ее утробе. Еще Стефания говорила, что Джейми настолько похож на свою мать, что иногда это пугает ее.

Джейми был бесконечно благодарен Стефании за то, что она дала ему возможность узнать, какой была его мама, приблизиться к ней немного, почувствовать ее тепло, увидеть улыбку на ее лице, услышать милый женский голос, что пел самые красивые песни для него. Поэтому у Джейми такое трепетное отношения к тем, кто показал ему, что любит его. Он ценит это. Он боится потерять этих людей.

Я знаю, что моя любовь греет его. Знаю это и потому соглашаюсь посвятить себя его жизни, позволяя Джейми чувствовать себя любимым и нужным. Я никогда не смогу разлюбить его, никогда не смогу уйти к другому и делить с ним свою жизнь, с человеком, которому мое сердце принадлежать не будет. Оно отдано Джейми. И даже когда он построит свою жизнь с той женщиной, которая сможет покорить его, я буду рядом, смотреть на него издалека, наслаждаться в тени его счастьем и радоваться тому, хоть кто-то из нас смог построить настоящую любовь.

Перевернувшись на другой бок, я уставилась на стену в своей комнате и позволила себе плакать столько, сколько моей душе было угодно. И лишь тихий свист холодного ветра, проникающего через щелку в окошке, утешал меня, забирая с собой всхлипы и унося их в даль.

***

Я сидел на диване в гостиной, наблюдая за тем, как Альма, закинув ногу на спинку дивана, тихо посапывает во сне. Ощутив во рту огненный виски, я закрыл глаза и вновь увидел потрясающие голубые глаза, что смотрели на меня со страстью и невинностью одновременно. Я скучал по ней. Я хотел быть рядом. Хотел обнимать ее и делать так, чтобы на ее красивом лице все время блаженствовала улыбка. До сих пор я не могу забыть ее оргазм, как она, извиваясь, цеплялась за меня, выкрикивая мое имя, что так сладко звучало из уст.

Она — самое прекрасное создание, которое мог сотворить Бог.

Допив остатки виски, я подошел к Альме и мягко дернул ее за плечо несколько раз. Открыв покрасневшие глаза, она уставила на меня, нахмурив брови, а затем улыбнулась, обхватив мою шею длинными руками. Вцепившись в ее предплечье, я скинул с себя руку и мягко произнес:

— Собирайся. Я вызову тебе такси.

Улыбка исчезла с ее лица так же быстро, как и появилась.

— Какое такси? — возмутилась она. — Почему я не могу переночевать у тебя дома?

Я вскинул бровь, недобро усмехнувшись. Какие заявления однако.

— Почему ты должна здесь спать?

— Потому что это дом моего парня, — вскочила она с дивана.

— Опусти платье. Негоже светить вагиной средь бела дня, — я вскинул брови и налил себе еще немного виски, ощущая в этом сильную потребность. Оно помогало ненадолго забыть о той, что все никак не вылезала из моей головы — моей нимфе. — На кухне стоит яичница. Позавтракай, и я вызову тебе такси.

— Я никуда не поеду! — вскричала она.

— Потише, — тяжело вздохнул я, раздражаясь от того, что Альма ведет себя сейчас как ребенок. — Эйден спит.

— Да мне плевать на Эйдена! — она вплотную подошла ко мне и попыталась поцеловать, но я ловко увернулся. — Я знаю, что ты хочешь этого! — прохныкала Альма, — знаю, что хочешь меня.

— Ты ничего не знаешь, — покачал головой я, чувствуя, что уже сыт по горло поведением этой девушки. Чтобы не дать волю своим эмоциям, я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, как меня учил мой психотерапевт. — Давай, не сопротивляйся. Думаю, ты сама понимаешь, что это конец.

Одним глотком я опустошил содержимое стакана и схватил ключи от мотоцикла, которые выпали у меня из кармана.

— Это все из-за нее, да? — обратилась ко мне Альма, на которой лица не было. — Ты бросаешь меня ради нее?

В ее глазах стояли слезы, и я почувствовал себя полным мудаком, который не смог выбрать Альму, сделав ей больно. Подойдя к ней, я обнял ее и почувствовал, как руки Альмы обвились вокруг меня. Она прижалась к моей груди всем телом, громко всхлипывая.

— Прости меня, — виновато произнес я. — Мне не хотелось, чтобы все так кончилось.

Я несколько раз успокаивающе погладил ее по голове, после чего скинул с себя ее руки и отошел в сторону. Она протянулась ко мне, однако я сделал еще несколько шагов в сторону, не желая, чтобы она касалась меня. Альма не она.

— Ты бросаешь меня из-за Валери?! — вскричала Альма, швырнув в меня какую-то вазу, от которой я ловко увернулся.

Она звучно разбилась об стену и осколками упала на пол.

— Прекрати, — спокойно произнес я, вновь делая глубокий вдох.

Она схватила металлический стакан и вновь швырнула его в мою сторону, но я поймал его в воздухе, понимая, что мое терпение на исходе. Вот-вот я взорвусь.

— Эта шлюха сделала так, чтобы ты бросил меня и приполз к ней на коленях! — завопила она. — Эта проклятая шлюха…

— Закрой свой поганый рот! — рявкнул я, «прожигая» взглядом дыру в голове этой идиотки. — Не смей говорить о ней такое!

— А что, она разве не шлюха, что раздвигала перед тобой ноги, надеясь, что ты клюнешь?! — приблизилась она ко мне, но я, не теряя времени, схватил ее за руку и потянул к двери, вышвырнув эту суку на улицу.

— Ты, блядь, даже ногтя ее сломанного не стоишь, — хладнокровно бросил я, закрыв дверь прямо перед ее носом.

Гребаная сука. Схватив стул, я кинул его в сторону телевизора, который в следующую секунду свалился на пол как подкошенный. Какого хрена, она говорит так о ней?! Какого хрена позволяет себе такие слова в ее адрес?! Черт бы побрал, эту умалишенную. Я никому не позволю так отзываться о Валери. Она еще несколько долгих минут барабанила в дверь, прося прощения и умоляя впустить ее, на что я взбежал по лестнице в свою комнату, чтобы принять душ, но по дороге мне встретился Эйден, который не спал и явно наблюдал за всем.

— Почему ты расстался с ней? — спросил он.

Ничего не ответив, я обогнул его и открыл дверь в свою комнату, хватая из шкафа полотенце. Мне срочно нужно принять холодный душ, чтобы не думать о том, что так и лезло в мою тупую голову. Скинув с себя одежду, я прошел в душевую, где встал под холодные струи воды, что все равно не могли остудить мой пыл, не могли смыть мысли о Валери, картины с котором уже поглотили мой разум. Черт. Я бы все отдал сейчас, чтобы она была здесь. Из-за нее я сейчас ощущаю такое напряжение в паху.

— Пошел вон отсюда! — прикрикнул я, когда Эйден опустил крышку унитаза и сел на нее.

— Я никуда не выйду, — пожав плечами, ответил он.

— Так и будешь пялиться на моего вставшего дружка? — едко бросил я.

— Я уже столько раз видел его, что он мне как родной, — усмехнулся Эйден, вызвав хохот у меня. — Вот чтобы ты делал без меня? — мне было не до шуток. Я бы умер от одиночества, если бы его и других важных для меня людей не было рядом. — Почему ты бросил Альму?

Я прислонился к плитке лбом и громко выдохнул.

— Мне не хочется говорить об этом, — ответил я.

— Почему?

— Потому что мысль обретают форму, когда высказываешь их вслух.

— Мысль сами по себе обретают форму, когда возникают в твоей голове, — парировал Эйден.

— Я не могу быть с ней, когда есть…, - начал я, не в силах продолжить дальше.

— Кто есть? — допытывался Эйден, явно получавший удовольствие от этой пытки.

— Ты понимаешь, о ком я говорю! — злобно просипел я, намыливая волосы.

— Нисколечко, — покачал головой он, скрестив руки на груди.

— Какой же ты козел! — я швырнул в него губку для тела.

— Ой, как больно, — закатил глаза мой друг. — Так кто есть?

— Валери! — взбесился я.

— Ну так-то лучше, — хохотнул Эйден.

— Мудак.

— То же мне открытие, — фыркнул он. — Ты что-то испытываешь к Валери?

Его вопрос ввел меня в ступор.

— Я испытываю что-то к Валери? Определенно да. Но это не симпатия. Нет.

Эйден громко засмеялся.

— Чувак, да ты спалился.

Я нахмурился, смывая с головы шампунь.

— Что?

— Она тебе нравится, — заключил Эйден.

Я энергично замотал головой из стороны в сторону.

— Нет.

— Да.

— Нет!

— Да!

— НЕТ! — заорал я.

— ДА! — захохотал Эйден, вовремя увернувшись от летевшего в него геля для душа.

— Я ничего к ней не испытываю!

— Да ты что? А твой вставший член о чем свидетельствует?

— Я не отрицаю, что хочу ее в своей постели…, - начал я.

— А еще в своей жизни, — перебил меня Эйден, закатив глаза.

— Неправда!

— Ты реально считаешь, что я такой же олух, как и ты, который не может понять, что ему нравится девушка и что за ней приударить? Хотя даже этого делать не надо, потому что она при всех призналась, что любит тебя!

Воспоминания, словно лавина, сносили меня, то и дело возникая в моей голове. Она призналась при всех, что любила меня. Что любит меня. Мое сердце перевернулось при этих словах. Она любит меня. Такого человека, как я, разве можно любить? Разве я мог заслужить, чтобы этот ангел влюбился в меня? У нее такое чистое сердце. Я не заслуживаю его.

— Она не нравится мне.

— Хватит упираться рогами в потолок, идиот! — вскинул руки вверх Эйден. — Хватит отрицать очевидное! Она тебе нравится. И, возможно, даже сильнее, чем ты думаешь.

Я выключил кран, промокнув шевелюру полотенцем, после чего взглянул на Эйдена, который выжидающе смотрел на меня.

— Ты прав, — сдался я, игнорируя его торжествующий взгляд, и вышел из ванной, понимая, что теперь я в полном дерьме. — Она действительно нравится мне.

Валери — единственный человек, знавший моих монстров в лицо и превративший их в домашних питомцев, которых она кормит с рук.

— И что же тебе мешает быть с ней? — поинтересовался Эйден, прислонившись к дверной раме.

— А то ты не понимаешь? — вскинул бровь я, надевая джинсы.

— Ты боишься этого психа?

— Я не боюсь его.

Я взял свой телефон и проверил звонки и смс, надеясь, что сегодня все тихо и спокойно. Хватило разборок с ублюдками, которые пытались подрезать Брендона.

— Давай обратимся к Билл? Она сделала так, что этот двухметровое чудовище теперь откликается на кис-кис.

Я пустил смешок. Знал бы Темпл, что сейчас о нем говорит Эйден, свернул бы ему голову.

— Все не так просто, как тебе кажется, — устало выдохнул я, сев на кровать и задумавшись о Валери, печальный взгляд которой ранил сильнее любого ножа.

Я до сих пор не мог забыть, с какой обреченностью и грустью она смотрела на меня, когда я сказал ей, что она проиграла.

Это не она проиграла — это я оказался в дураках. Я упустил ее и до сих пор упускаю.

— У меня просто нет выбора.

— Почему? — спросил Эйден и сел рядом со мной. — Она нравится тебе, ты нравишься ей, так в чем проблема? Насчет Темпла вообще не переживай…

— Вот именно, что вся проблема в Темпле, — огрызнулся я и от усталости закрыл глаза. — Я не могу быть с ней из-за него.

— Но он поймет…

— Он не поймет.

— Почему?

Я встал и подошел к окну, наблюдая за тем, как ветер качает из стороны в сторону деревья, ветви которых были обнажены и беззащитны.

— Несколько лет назад я дал ему обещание, что никогда не прикоснусь к Валери.

— Так нарушь его! Ишь чего этот Темпл захотел…

— Я и так уже нарушил его, за что чувствую ужасную вину, — прервал я Эйдена. — Я не просто пообещал ему — я поклялся на могиле мое матери.

Эйден резко втянул воздух, после чего громко выдохнул, ударив себя по бедру.

— Ну и в дерьмо же ты ввязался, брат, — только и сказал он.

— Я знаю, Эйден. Хотеть видеть в своей жизни девушку, что в ответ желает тебя, и не быть с нею вместе только потому, что когда-то я, как дурак, поклялся на могиле своей матери, что никогда не буду иметь с ней романтических отношений, — это ад, в котором я буду гореть до конца своих дней.

Глава 36

Чувствуя, как дружба тонет в любви, не знаешь:

то ли бросить ей спасательный круг то ли дать утонуть.

Ладно. Все. Отныне новая жизнь, где нет места для Джейми. Нужно просто перестать концентрироваться на нем, думать о нем, искать с ним встреч, а просто отдаться потоку и плыть по течению. В конце концов судьба все сделает за меня. Если мне все-таки суждено быть с другим мужчиной, значит, так должно быть. Я что-то могу с этим сделать? Нет. Могу заставить Джейми быть со мной? Нет. Хочу ли я умолять его быть со мной? Определенно нет. Да, я люблю его, но это не значит, что я буду опускаться до такого уровня и просить мужчину состоять со мной в романтических отношениях. Ну если он меня не любит, если я ему не нравлюсь, на кой черт мне тянуть бегемота за уши, пытаясь вытащить его из болота?

Заколов волосы заколкой, я промокнула губы салфеткой, желая добиться матового эффекта от помады, а затем, причмокнув, улыбнулась отражению в зеркале, послала ему воздушный поцелуй и схватила свою сумку, в которой лежали учебники тетради. Надо уделять больше времени учебе, а то я что-то совсем скатилась: иногда приходилось подглядывать в конспекты, чтобы ответить на какой-нибудь вопрос.

Выйдя из комнаты, я достала ключ, чтобы запереть ее, когда услышала щелчок и голос Альмы.

— А вот и наша звездочка! — злобно воскликнула она.

Не обратив на нее никакого внимания, я поправила сумку и заперла дверь на замок, после чего направилась по коридору к лестнице, но Альма грубо схватила меня за руку.

— Куда ты идешь, когда я с тобой разговариваю?!

Ее глаза метали молнии в меня. Я спокойно взглянула на нее, не понимая, как можно так себя вести.

— Почему тебя так интересует данный вопрос? — обратилась к ней я.

— Ты идешь к Джейми, да?!

Я недоуменно взглянула на нее. Зачем мне к нему идти? Чтобы лишний раз удостовериться, что он заталкивал в тебя свой член вчерашней ночью?

— Какая тебе разница?

Она раздражала меня.

— Стоило нам расстаться, как ты пошла раздвигать перед ним ноги?! — взбесилась она, наступая на меня.

Не сделав ни единого шага назад, я посмотрела на нее с жалостью, при этом испытывая радость в душе. Значит, Джейми с ней все-таки не спал.

— Вы расстались?

— Не делай вид, что не знаешь этого!

Ее рука взметнулась, что отвесить мне пощечину, но я вовремя перехватила ее, потянув на себя, отчего Альма чуть не упала.

— Мне плевать, расстались вы или нет! — зло просипела я. — Меня это вообще никак не касается. Но если ты еще раз попытаешься поднять на меня руку, я ее тебе нахер сломаю. Усекла?

Альма в замешательстве смотрела на меня, а я, толкнув ее в стену, продолжила свой путь, стараясь успокоиться. Идиотка. Тупая идиотка. Мне плевать, что они расстались, плевать, что теперь Джейми одинок… Черт побери, нихрена мне не плевать. Я остановилась на лестничной клетке, закрыла глаза, проиграла мантру в голове, чтобы хоть немного утихомирить свой гнев, а затем пошла на пары, делая вид, что ничего не было. Ничего ведь не было? Никто ведь ничего мне не говорил? Нет, ничего не было. Все хорошо. Натянув улыбку, я преодолела оставшиеся лестничные пролеты и оказалась в фойе на первом этаже, где частенько проводили время студенты после тяжелых трудовых будней.

Я прошла мимо диванов, на которых сидели неизвестные мне личности, и обратила внимание на одного парня, очень странно смотревшего на меня. Словно мы были знакомы. Я присмотрелась к нему, пытаясь вызвать хоть какие-то воспоминания, которые могли быть хоть как-то связаны с ним, но в голову ничего не лезло. Наверное, мне просто показалось. Однако сам по себе парень не внушал мне никакого доверия. Что-то странное было в его виде, взгляде, лице. Не знаю. Отмахнувшись, я продолжила свой путь дальше, повторяя в голове материалы прошлых лекций. Сегодня мистер Виастикос решил провести письменный опрос, так что нужно было хорошенько настроиться на работу.

Но в голове были совершенно другие мысли. Я не могла от них избавиться. Фантазии с Джейми не давали мне покоя, то и дело всплывая наружу и приводя меня в шок. Неужели я на такое способна? Уж слишком грязными были наши с ним постельные сцены. Досчитав до десяти, я выровнила дыхание и снова попыталась сосредоточиться на теории, которая перемешивалась с образом Джейми. Ну что ж, если мой мозг такой настырный, я тоже буду такой. Представив себе Джейми, сидящего на стуле за моим столом в моем доме в Хейтфорде, я вновь перенеслась в прошлое и позволила ему говорить и объяснять мне всю ту теорию, которая была в моих конспектах. Мда… Ну я и докатилась. Зато материал отлично усваивается. Действенный способ. Надо чаще к нему обращаться.

Открыв дверь, я вошла в здание, где у нас обычно проходили лекции, и столкнулась с потоком студентов с юрфака, у которых как раз лекция закончилась. Они все были в костюмах, в которых выглядели серьезно и солидно. Мы, медики, могли только блистать в белых халатах, на которых максимум могли быть вышиты зубики и твое имя. На моем, кстати, так и было. Я погладила такой зуб, обмотанный розовой лентой, у себя на халате и столкнулась с каким-то булыжником. Ну судя по тем болевым ощущениям, которые меня захлестнули.

— Ау! — воскликнула я, потирая лоб и смотря на сумку, что валялась в ногах у мужчины, обутого в дорогие туфли.

Интересно, это кожа? Надеюсь, что нет. Животные не должны умирать только ради того, чтобы человек мог щеголять в его одежде из их кожи. Я не успела опуститься и поднять свои вещи, потому что опередили и уже держали их перед моим носом. Я подняла голову и наткнулась на взгляд серо-голубых глаз, в которых почему-то отчеливо читалась печаль. Наверное, он жалеет о расставании с Альмой.

Я протянула руку и осторожно, стараясь не касаться пальцев Джейми, взяла свою сумку.

— Спасибо, — только и произнесла я, отводя взгляд в сторону.

Но кривая улыбка, появившаяся на лице Джейми, зацепила меня, отчего я застыла. Мне хотелось обнять его, хотелось чмокнуть эту ямочку, прошептать, как я рада его видеть, узнать, как прошло его утро, узнать планы на день, угостить чашечкой кофе и слушать его рассказы из жизни. Он снова улыбнулся мне, и я невольно ответила на это мягкой улыбкой. Все то, что произошло между нами всего лишь один день назад, стерлось из памяти в этот момент.

— Привет, — произнес он.

— Привет, — сказала я.

Одна прядь выбилась из прически, и я поспешила убрать ее, но Джейми вновь опередил меня, аккуратно спрятав ее за мое ушко, которое он слегка задел пальцами. Кровь прилила к щекам.

— Как дела? — спросил он, ослабив узел галстука.

— Отлично, — кивнула я. — Твои как?

— Хорошо.

Мы замялись, не зная, что говорить дальше: Джейми переступил с ноги на ногу, а я смахнула несуществующую пыль со своего плеча.

— Ну я, наверное, пойду, — слабо улыбнулась я, стараясь не вспоминать, как его пальцы входили в меня.

Черт, мышцы вагины сжались. Я в замешательстве снова улыбнулась ему, помахала рукой и обогнула, но он позвал меня по имени. Мне пришлось обернуться.

— Прости, — он потер переносицу. — Я сегодня туго соображаю.

— Плохо спал?

— Немного.

— Опять началась бессонница? — забеспокоилась я, подходя к нему ближе.

Джейми неожиданно положил руку ко мне на талию и отодвинул чуть в сторону, отчего парень, бежавший мимо нас, не успел меня снести. Прошла минута с этого момента, но рука продолжала лежать на том же месте. Ну ладно… Не то, чтобы мне неприятно… Просто это наводит на странные мысли.

— Да. Но не обращай внимания. Я хотел…

— Ты снова начал принимать те таблетки? — перебила его я, нахмурив брови и заглянув ему в глаза. Он отрицательно покачал головой, и вздох облегчения покинул мою грудь. — Проверь уровень магния в крови. Возможно, он у тебя не в норме. И постарайся соблюдать гигиену сна, чтобы не мешать мелатонину вырабатываться в нужных количествах, — Джейми внимательно слушал меня. — На ночь тренируешься?

— Да, — последовал короткий ответ на мой вопрос.

— Не стоит заниматься активными видами деятельности на ночь глядя. Тренируйся за несколько часов до сна, чтобы мозг не был таким активным к концу дня. Понял? — Джейми кивнул головой и почему-то широко улыбнулся. — Что-то случилось? — поинтересовалась я.

— Не думал, что получу такой большой список рекомендаций, — покачал головой он.

Я зарделась румянцем и смущенно хмыкнула.

— Извини, если перешла границы.

— Нет, не стоит извиняться! — поспешил успокоить меня Джейми. — Так приятно, что тебя беспокоит моя бессонница.

Теперь я покраснела до корней волос, а бабочки стали терроризировать мой бедный желудок.

— Главное, чтобы тебе не стали вновь сниться те сны, — произнесла я, отчего лицо Джейми стало чуть мрачным.

— Нет. Они давно не беспокоят меня.

Я вновь кивнула головой, не зная, что делать дальше. Руки так и чесались обвить его шею и обнять этого ужасного человека, но мой разум сопротивлялся, вспоминая мои утренние слова о новой жизни. Вообще-то он прав. И, пожалуй, мне надо завязывать с общением с Джейми. Я, вроде как, решила, что буду ограничивать встречи с ним.

— Ты что-то хотел? — спросила я, глядя на свою аудиторию и как бы намекая, что нам пора прощаться.

Плевать, что я этого совершенно не хотела. Главное, что мой мозг понимал, что для меня правильно, а что нет.

— Нет, — Джейми отрицательно покачал головой и почесал затылок.

Говорила ли я, как он сегодня охрененно выглядит? Серый костюм-тройка сидел на нем как влитой, выгодно подчеркивая широту его плеч, мускулистость груди, а ворот белой рубашки обнажал некоторые татуировки, которыми частично было покрыто тело Джейми. В его глазах играло озорство, словно он понимал, что я сейчас разглядываю его, поэтому мне вновь пришлось отвести взгляд.

— Ну что ж, тогда пока.

Я быстро отвернулась от него, поспешив в свою аудиторию, но вновь услышала свое имя. Черт. Еще немного, и я реально наброшусь на него.

— Что-то случилось? — с напускным спокойствием спросила я.

— Нет, — покачал головой он, но затем поморщился. — Да…, - последовала небольшая пауза, словно Джейми пытался подобрать слова.

Впервые видела его в таком состоянии. Обычно у этого человека поток слов не заканчивался, а тут он не может и слова сказать. Может быть, он реально заболел?

— Вообще-то я хотел поговорить с тобой, — он приблизился ко мне настолько, что я вновь могла чувствовать аромат моих любимых духов.

Ну за напасть такая? Он хочет, чтобы я точно сошла с ума?

— О чем?

Я старалась игнорировать то, как его рука интимно лежала на моей спине… чуть ниже талии. Правда старалась… Но, черт побери, у меня это очень плохо получалось.

— Я понимаю, что наши с тобой отношения пережили не самые хорошие времена, поэтому хочу предложить тебе начать все сначала, — сказал он, внимательно посмотрев на меня, но я лишь вопросительно выгнула бровь. — Предлагаю забыть все наши разногласия и снова быть теми самыми друзьями, которыми мы были с тобой на протяжении многих лет.

Воу. Серьезное заявление. То есть он предлагает мне сделать вид, будто я не признавалась при всех, что люблю его, а еще забыть то, что между нами произошло в гостиной в его доме? Вот это он замахнулся…

— Пожалуйста, — умоляюще попросил Джейми. — Я устал от наших ссор, устал от того, что мы не можем быть близки, как в школе, — я в замешательстве уставилась на него, стараясь затолкать обратно выпрыгивающее из груди сердце. — Я скучаю по нашим посиделкам.

При этих словах я громко выдохнула, закрыв глаза, и через несколько секунд почувствовала чьи-то мозолистые пальцы у себя на щеке. Конечно же это был Джейми.

— Хорошо, — прошептала я, вновь посмотрев на него. На его лице отобразилось облегчение и какая-то надежда. — Но только с одним условием. — Джейми немного насторожился. — Ты не будешь влезать в мою жизнь и делать все, что тебе заблагорассудится. Понял?

Джейми положительно покачал головой.

— Значит, теперь мы снова друзья? — по-мальчишески счастливо улыбнулся Джейми.

Я улыбнулась в ответ, испытывая радость и сожаление одновременно. Мне все равно придется его отпустить. Как мужчину.

— Да.

Как только я сказала это, Джейми притянул меня к себе и крепко обнял, оставив на щеке нежный поцелуй. Я прижалась к нему, наслаждаясь объятиями, прикосновениями рук к моей спине, теплым дыханием, ласкавшим мою шею, после чего оторвалась от него, понимая, что дальше будет только тяжелее.

— Ну что ж, по случаю нашего примирения я хотел бы пригласить тебя на чашку кофе, — сказал он.

Что с ним случилось? Почему он странно себя ведет? Джейми смертельно болен и теперь хочет получить прощения у всех, кому он нагадил? Что-то тут нечисто.

— Я сегодня работаю, — ответила я, слегка нахмурившись.

Его повышенное внимание к моей скромной персоне немного напрягает. А вдруг он реально умирает? Черт, надо позвонить Эйдену и спросить у него, что происходит.

— Тогда я встречу тебя после работы, покажу одно интересное место. Во сколько ты заканчиваешь?

— В одиннадцать, — не успев подумать, ответила я.

— Отлично, я зайду за тобой.

Джейми помахал мне рукой и, отвернувшись, вышел из здания, оставив меня утопать в недоумении. Что он пытается сделать? Что в голове у этого черта? Забыв обо всем на свете, я поплелась на пары, обдумывая в голове эти вопросы, на которые пока не могла найти ответы.

Глава 37

And if there’s love in this life, there’s no obstacle, t

hat can’t be defeated.

Если любовь существует, то не существует преград,

которые она не смогла бы преодолеть.

AVICII

— Я тебя заждалась! — затрясла рукой Коко при виде меня, и я подсела к ней.

— Что происходит? — спросила я, раскладывая вещи на парте.

Мои одногруппники и другие студенты с потока были чересчур возбужденными.

— У нас новый препод! — радостно воскликнула Колетт, потирая руки.

— А что с мистером Виастикосом? — опешила я.

— Его уволили за то, что он спал с какой-то студенткой с пятого курса.

Я ошеломленно открыла рот, не в силах поверить, что этому старому шарику кто-то давал. Фу, мерзость. Он просто никогда не следил за собой, ходил в пиджаке, на воротнике которого была перхоть толщиной в пять сантиметров.

— Да ну, — поморщилась я, — неужели кто-то реально мог вынести его зловонное дыхание?

Меня всю передернуло.

— Я сама обалдела, когда узнала, — хохотнула Коко.

Что-то она слишком радостная. Неужели все-таки свершилось то, чего я так долго ждала?

— Как там Тибо? — тихонечко поинтересовалась я.

Колетт посмотрела на меня сияющими глазами, и я все поняла.

— Мы встречаемся, — пожала плечами она.

Я вскричала и накинулась на нее с объятиями, радуясь, как маленький ребенок, потому что очень давно ждала эту прекрасную новость. Колетт обняла меня в ответ, сказав на ухо.

— Спасибо. Без тебя я никогда не решилась бы сделать это.

Я захлопала в ладоши, понимая, что теперь Коко перестанет втайне страдать по Тибо, при этом совершая одну ошибку за другой.

— Вы все сделали сами. Я всего лишь подтолкнула.

Колетт положила голову мне на плечо и счастливо вздохнула, а я, даже не пытаясь спрятать улыбку, смотрела на высокого мужчину средних лет с подтянутой фигурой. Карие глаза сквозь модные очки внимательно изучали нас и остановились на мне и Коко, которая тут же выпрямилась и открыла тетрадь. Я последовала ее примеру, хотя все еще смотрела на мужчину, уже разговаривавшего со старостой нашей группы. Он был одет в синие узкие брюки, что акцентировали внимание на крепких бедрах, и коричневую рубашку, гармонирующую с его смуглой кожей. Волевой подбородок с маленькой ямочкой дернулся вверх, и мы услышали смех этого человека, карие глаза которого излучали счастье. Он похлопал нашего старосту по плечу, и тот поспешил сесть на свое место.

Галдеж спал на нет, и мы все в молчании уставились на мужчину, стоявшего возле профессорского стола.

— Здравствуйте, уважаемые студенты! — поприветствовал нас он. — Я мистер Анвар Сингх, ваш новый преподаватель. Мне приятно с вами познакомиться. Надеюсь, что наши отношения сложатся хорошо, и мы сможем многому научить друг друга.

Хор из наших голосов выразил одобрение, и мистер Сингх улыбнулся, после чего начал с нами занятие, задавая разные вопросы, на которые каждый из нас старался ответить, чтобы получить очки в копилку. Пара с ним прошла достаточно быстро, потому что она была очень интересной. В конце мы с Коко даже взгрустнули, понимая, что другая будет только на следующей неделе. Мистер Виастикос был слишком скучным, чтобы я полюбила занятия с ним.

Собрав вещи, мы отправились на семинар, затем на еще одну лекцию, после которой были свободны. Несмотря на то, что на практике у меня давно не было такого короткого учебного дня, я считала минуты до окончания, мысленно уже собираясь на прогулку Джейми. То, что он позвал меня гулять, было странно и волнительно одновременно. Если честно, я даже не думала, что такое может произойти.

Попрощавшись с Лили, я поспешила на работу, где минуты были словно часы. Я то и дело поглядывала в свой телефон, считая, сколько же осталось до конца рабочего дня. Чем ближе было время нашей встречи, тем более возбужденной я себя чувствовала. Мысли смешались в кучу, руки дрожали оттого, что я была в предвкушении, а взгляд то и дело метался к двери, в надежде заметить там знакомого красавчика. Когда остался один час, я не могла найти себе места: перепутала заказы, обсчитала одного парня, из-за чего пришлось бежать за ним через всю улицу, чтобы отдать сдачу, разлила кофе, отдавила коллеге пальцы кассой. Когда до закрытия осталось пятнадцать минут, я уже мысленно звонила службе спасения, моля их вытащить из моей головы Джейми.

За пять минут до конца я стала собираться, нервно поглядывая на дверь, за которой никого не было. Улица практически была пустой. Неужели он не придет? Я переобулась, натянув высокий ботинки и зашнуровав их, когда послышался звон колокольчика, привлекшего мое внимание. Взметнув голову, я уставилась на нашего нового препода, который виновато искал официанта и, наткнувшись на меня, стал щуриться, словно пытался вспомнить, кто я такая.

— О! — воскликнул он. — Валери Эйбрамсон? — я кивнула головой, встав за кассу. Время было 10:59. — Вас легко запомнить и трудно забыть, — улыбнулся мистер Сингх, и я смущенно покраснела. — Лучшая студентка своего потока. Что ж, похвально. Сделаете мне чашечку латте?

— Конечно, — кивнула я, отвернувшись от него и занявшись заказом.

Послышался звон колокольчика, и я немного крикнула:

— Кафе закрыто. Приходите завтра.

— А если я попрошу только чашку капучино?

Мое сердце пропустило удар, и на лице невольно появилась улыбка. Джейми пришел. Как и обещал.

— Так уж и быть, я сжалюсь над вами. Встаньте в очередь.

Его заливистый смех эхом отразился от стен.

— Ваш латте, — произнесла я, поставив перед мистером Сингхом стаканчик, от которого шел пар. — Возьмите рукавчик. Он пока горячий.

Мистер Сингх улыбнулся. Стаканчик Джейми я заранее обернула рукавчиком.

— Большое спасибо, Валери.

Джейми вопросительно смотрел на меня, требуя объяснений, на что я выпучила глаза, как бы намекая, что не сейчас. Ради приличия нужно подождать, пока мой преподаватель хотя бы выйдет из кафе. Он как раз ушел, кинув прощальный взгляд на нас, после чего мы с Джейми остались одни. Сегодня моя очередь закрывать кафе. Джейми стоял в длинном синем пальто и серой шапке. Его шея была замотана в шарф.

— Не смотри так на меня! — воскликнул он. — Мое здоровье для меня важнее.

Я рассмеялась.

— Как я на тебя смотрела? Фантазер!

Почистив фильтр кофемашинки, я принялась вытирать ее, когда Джейми отпил свое капучино и громко вздохнул.

— Обжегся? — испугалась я, повернувшись к нему.

— Нет. Просто только что я выпил самый лучший кофе в моей жизни.

Я кинула в него тряпку, которую он тут же поймал, и старалась не глядеть, как его достаточно объемный корпус облокотился на стойку. Он выглядел очень соблазнительно.

— Подхалим, — фыркнула я.

— Так меня еще никто не оскорблял! — притворно всхлипнул Джейми и смахнул несуществующую слезу.

Я не могла поверить, что мы с Джейми просто разговариваем, шутим, даже в какой-то степени веселимся. Просто все время, которое он здесь, мы чаще ссорились, чем хорошо проводили время. Вытащив все из розеток, Джейми оставил включенным только холодильник и холодильную камеру, в котором лежало мороженое, что постоянно привлекало мое внимание, а затем выпил все кофе ивыбросил стаканчик в мусорный пакет, что стоял около двери. Ничего не сказав, он схватил его и вышел из кафе, чтобы выкинуть в мусорный бак.

— У вас есть урны для раздельного мусора? — поинтересовался он, когда снова вошел.

Я вопросительно взглянула на него.

— Урны для раздельного мусора? Такие существуют?

— Ну да. В одну кидаешь пластик, во вторую — металл и стекло, в третью — бумагу.

— А зачем? — я натянула свою куртку и застегнула молнию.

— Смотрела мультик "Валли"?

— Да.

— Вот если мы продолжим дальше так беспорядочно обходиться с мусором, то в скором времени он поглотит наш планету, — пояснил Джейми. — Многое из него можно сдать на переработку, что подарит этим вещам новую жизнь.

— Есть какие-то предприятия, которые этим занимаются?

— Конечно. Их пока не так много, но об экологических проблемах стали говорить чаще, из-за чего внимание к таким заводам повысилось. Думаю, в ближайшее время их станет больше. Нужно разумнее подходить к этому вопросу.

— А откуда ты все это знаешь?

— Стефания частенько рассказывала о таких вещах, из-за чего я тоже стал увлекаться этой темой. Если хочешь, то могу рассказать поподробнее в следующий раз?

Я активно закивала головой, ощущая возбуждение. Обожаю, когда Джейми мне что-то рассказывает или объясняет.

— Ну что, идем?

Он кивнул головой, в последний раз окинув взглядом помещение, после чего мы вышли, и я закрыла на ключ дверь. Все. Это происходит прямо сейчас. Мы реально гуляем, как в старые добрые времена. Судьба какая-то злодейка, что потешается над мной. На улице было так холодно, что из моего рта выходил пар, когда я выдыхала воздух, и потому, в миг озябнув, я потерла руки, пытаясь хоть как-то их согреть. Где-то у меня тоже лежали перчатки…

Я стала обыскивать свои карманы и делала это сравнительно недолго, потому что Джейми заботливо протянул варежки, которые вытащил из своего пальто.

— Как знал, что ты снова их забудешь, — криво улыбнулся он.

— Это так мило! — я надела варежки, наслаждаясь теплом. — Ты всегда носишь запасные?

— Только когда иду гулять с тобой, — я нахмурилась. — Ты всегда забывала перчатки, поэтому я уже привык брать их с собой на наши прогулки.

Бровь, выражающая мое удивление, взметнулась вверх, и я стала припоминать, что при каждой нашей встрече в холодное время года Джейми приносил мне варежки. Стало так приятно и тепло на сердце, что я заулыбалась в тридцать два зуба.

— Ты очень милый, — произнесла я.

Вот вроде мелочь, а так приятно, что есть люди в твоей жизни, которым не все равно, что с тобой. Только кивнув головой, он взял меня за руку, остановил, развернул к себе, отчего наши взгляды скрестились, снял с себя шапку и натянул ее мне на голову, при этом поправив волосы. Зачарованная его действиями и видом, я почувствовала, как у меня сперло дыхание, как радость затапливает меня изнутри, как вспыхивает желание обнять его в благодарность за такую заботу. Послушав свои внутренние инстинкты, я так и сделала, при этом еще мягко чмокнув его в подбородок, отчего глаза Джейми округлились.

— Спасибо! — горячо поблагодарила его я.

Уголки его губы дрогнули в улыбке, а цвет глаз как будто стал ярче. Ничего не сказав, он щелкнул меня по носу, после чего отпустил, и мы с ним пошли вдоль пустынной улицы, заведения которой до единого были закрыты.

— Куда мы идем? — поинтересовалась я.

— В одно секретное место, — подмигнул Джейми.

— Значит, это тайна?

— Совершенно верно! Боюсь, что если я раскрою тебе ее прямо сейчас, то нас будет разыскивать ФБР.

— Все настолько секретно? — притворно удивилась я, снова ощутив себя маленьким ребенком, который выбежал на улицу, чтобы поиграть с друзьями.

— Секретнее некуда! — понизив голос, таинственно произнес он, после чего подозрительно осмотрелся и приблизился ко мне, чтобы прошептать на ухо: — Понимаешь, там происходят странные вещи, о которых в обществе непринято говорить.

— Оргии? — предположила я.

— Пошлячка, — покачал головой Джейми, разразившись хохотом.

— Странные дела, о которые непринято говорить. Что это еще может быть?! — воскликнула я, всплеснув руками.

— А, ну то есть расчлененка — дело обычное? Или призвание духов? — смеялся Джейми.

От его смеха было так тепло и уютно, что я бы вечно слушала только его.

— Логично, — наклонила голову я, стыдясь того, что сразу подумала об оргии.

— Расслабься. Оргия тоже не принята нашим обществом, — словно прочитав мои мысли, сказал Джейми. — Хотя каждый второй мечтает об мжм или жмж.

— Но не все на это решаются.

— Именно.

— А почему?

Джейми громко выдохнул, взяв меня за руку и повернув в сторону проема между двумя тесно стоящими кирпичными домами, затем повернул направо. Несмотря на то, что я не чувствовала прикосновения его рук, у меня все равно перехватило дыхание, а в животе появились бабочки.

— Не знала, что здесь есть лестница, — удивилась я, взбираясь по ступенькам.

— Это все потому, что тебя до этого никто не водил на нормальные прогулки, — фыркнул он.

— Так почему оргии до сих пор не приняты обществом?

Джейми, словно покраснев, посмотрев прямо, скрывая от меня свое лицо, и ответил только через несколько минут.

— Тема секса достаточно интимная для того, чтобы о ней говорили так же, как об обычных вещах. Мы только идем к принятию секса как базовой потребности, о которой нужно и важно говорить. Человек познает себя в этом теме, пытается понять свои предпочтения, и для того, чтобы все, что часто осуждается обществом, было принято им, нужно время, — я внимательно слушала, ощущая, как сжимая вокруг моей ладони его пальцы.

— Что ты испытываешь, когда у тебя нетрадиционный секс? — набравшись смелости, спросила я.

Джейми облизнул губу, чуть прикусив ее, и уголки губ дрогнули, но лишь на секунду. Он пытался спрятать улыбку.

— Почему тебя это так интересует?

Я прикусила щеку изнутри, чувствуя, что вступила на опасную тропу.

— Мне бы хотелось знать больше о коитусе.

Смущение накрыло меня с головой, когда Джейми заулыбался в тридцать два зуба и остановился, развернув меня к себе. Мы вышли на какую-то аллею, с одной стороны которой расположился лес, а с другой широкое поле. Фонарей было мало, поэтому аллея словно погрузилась в полумрак, и лишь только некоторые ее островки освещались, создавая таинственное настроение.

— Коитус? — повторил за мной Джейми. — Ты серьезно?

Я отвела взгляд, совсем смутившись, но тут Джейми зацокал и обхватил мое лицо рукой.

— Никогда не бойся говорить о том, что думаешь. Не коитус, а секс. Нежный или страстный, спокойный или дикий — это все равно секс.

Я смотрела на него широко распахнутыми глазами, и все еще не могла поверить, что сейчас говорила с Джейми о половом акте. Не о подружках, не о занятиях в школе или университете, не о мировом кризисе или еще о чем-то таком, а о сексе, половом акте, интимной близости… Грудь распирало от эмоций. Особенно тех, что захлестнули меня при виде его взгляда, направленного на мои губы, голодный, необузданный.

— Так какие ощущения от… секса втроем? — спросила я, все же запнувшись на том самом слове. Джейми не сразу ответил, и потому я задала второй вопрос: — Стоит ли попробовать?

— Почему ты вообще завела эту тему? — просто спросил он.

— Мы говорили об оргии. О запретном.

— Что ты знаешь об оргиях?

— Ничего. Но я видела тебя в комнате с Эйденом и Альмой. Значит, вы когда-то пробовали втроем?

Я знала ответ на этом вопрос, но я все равно ждала, чтобы Джейми сам сказал это.

— Да, пробовали, — ответил он, не моргая.

Зрачки его глаз практически поглотили радужку, и я услышала, как прерывисто он дышит. Воздух словно наэлектризовался и сгустился вокруг нас.

— Я знаю, что Альма не единственная, с кем вы это делали.

Джейми на мгновение прикрыл веки, а затем, вновь открыв их, с трудом произнес:

— Да,… не единственная.

— И как часто вы так делали? — я стала дышать ртом, понимая, что мне не хватает воздуха.

В голове возникали сцены с участием Джейми и Эйдена.

— Очень часто.

— У вас есть какая-то договоренность с Эйденом?

Джейми нахмурился.

— О чем ты?

— Вы делите всех девушек или только выборочно?

— Всех.

Я опешила, чувствуя, как жаркая волна накрывает меня.

— А думали ли вы о том, как будете делать это, когда обзаведетесь женами?

Джейми провел рукой по волосам, взглянул вдаль, а затем снова на меня. Было видно, что этот вопрос застал его врасплох.

— Если судьба распорядится так, что я женюсь по любви, то этому никогда не бывать.

— Почему?

— Секс — это не только про грубый перепих, — Джейми вздохнул, заглядывая прямо в мои глаза, — это соитие душ, переплетение чувств, эмоций, ощущений. То, что ты можешь испытывать с любимым человеком, ты никогда не испытаешь с тем, к кому твое сердце глухо, потому что это акт, который перестает быть земным, — он словно возносит вас на небеса, позволяя утонуть в друг друге. Секс с таким человеком — это про доверие, безопасность, трепет, нежность, заботу, ласку, любовь, — на последнем слове он сделал акцент. — Я не смогу делить свое жену с кем-то. Душой и телом мы будем принадлежать друг другу, и я не стану терпеть никого другого в наших отношениях. Даже если это Эйден.

Я кивнула головой, после чего взглянула на него. Он был потрясающе красив сейчас: раскрасневшиеся щеки, взъерошенные волосы, глаза, в которых горел огонь.

— Твоей жене повезет, — печально улыбнулась я. — Ты очень хороший человек.

Джейми, словно прикованный ко мне взглядом, нахмурился.

— Во мне много изъянов, Валери.

— Я знаю, — кивнула я. — И тем не менее ты принимаешь человека таким, какой он есть, помогаешь бороться со страхами, поддерживаешь во всем, стараешься облегчить его ношу, быть рядом, ласкаешь его и словами, и объятиями, давая понять, что он важен, что его мнение ценно. Эти выводы не сделаны исходя из нашего разговора о сексе. Просто… в целом, — я замялась, отпустив его руку, которой он держал меня. — Ты не осуждаешь, поясняешь, говоришь о тех вещах, которые обсуждаются достаточно мало, так, что собеседник не чувствует дискомфорта.

Я увидела, как щеки Джейми покраснели, как поменялся его взгляд, в котором появилось тепло, как его рука вновь потянулась к моему лицу, опустившись на правой щеке, которую нежно сжала. Большим пальцем он поглаживал мою разгоряченную кожу.

— Ты удивительная девушка, Валери, — низким голосом сказал он. — У тебя такое большое сердце! Иногда я поражаюсь, как в одном человеке может быть сосредоточено столько добра, как в нем не иссякает любовь к миру, когда его жизнь была далеко не идеальной. Любая бы другая на твоем месте либо ожесточилась, либо сдалась, жалея себя, но ты продолжаешь жить, радоваться, улыбаться и надеяться на лучшее, — он положил руку на мою грудь, туда, где билась главная мышца моего тела. — Я поражаюсь твоему сердцу, в котором нет границ для любви, — на мои глаза навернулись слезы, и я предательски всхлипнула. Опустив голову, Джейми прикоснулся к моей щеке, оставив на нем самый нежный поцелуй, после которого мои ноги чуть подогнулись. Мне стоило больших усилий устоять на месте, потому что в груди все сжималось и разрывалось. — Тот человек, которому суждено быть с тобой, — прошептал он, — самый настоящий счастливец, ведь он станет обладателем такого бриллианта, как ты.

— И им будешь не ты? — всхлипнула я, тут же прикрыв рот рукой.

Она дрожала. По щекам текли слезы. Джейми поморщился, словно от боли, и я увидела в его глазах столько невысказанной боли, что стала задыхаться.

— И им буду не я, нимфа.

— Почему? — проплакала я в его грудь, когда он прижал меня к себе.

Он уткнулся носом в мою шею.

— Потому что нам не суждено быть вместе, потому что есть обстоятельства, через которые мы не можем переступить.

— Но почему?

Меня снова накрыло, и теперь грудь распирало от боли. Невыносимо знать, что ты не можешь быть с человеком, которого бесконечно сильно любишь. Невыносимо. Невыносимо. Невыносимо…

— Не спрашивай, нимфа, потому что я не смогу ответить тебе, — его печальный голос эхом отзывался во мне. — Но я обещаю тебе, Валери, где бы я ни был, с кем бы я ни был, я никогда не откажу тебе в помощи — я всегда буду рядом, чтобы помогать и оберегать тебя. Для тебя здесь, — он положил мою руку себе на грудь, там, где гулко билось сердце. — Там для тебя отведено особое место, которое никто никогда не займет.

— Я… не хочу… терять… тебя, — прошептала я, задыхаясь от собственных рыданий.

— Ты никогда не потеряешь меня, — Джейми запечатлел последний поцелуй на моем лбу. — Пока мое сердце будет биться, я всегда буду рядом.

Глава 38

— Ты не можешь мучить кого-нибудь другого? — Нет, я уже выбрал тебя.

(Чак Басс. "Сплетница")

Я перепргынул через диван и упал на пол, увидев, как рядом приземлилось кресло. Надо позвонить в IKEA и разобраться с ними, почему они продали такую плохую мебель, которая ломается при первом же броске. Хотя нет, уже при третьем. И его все это время бросал Джейми, а не кто-то другой. Ладно, я что-то погорячился.

Джейми орал рядом, как умалишенный, а я, пригнувшись, все-таки решился посмотреть на него, чтобы удостовериться, что он не поранился.

— Я итак изо всех сил сдерживаюсь, Эйден! — взревел он. — Но в этот раз с меня хватит!

Пожалуй, я ещё посижу. Мой друг — полный идиот. Как можно учиться на адвоката и не видеть очевидных вещей?

— Это не изменит того, что я хочу ухаживать за Валери, — крикнул я, и в этот же момент в мою сторону полетел телевизор.

Второй за эту неделю. Джейми срочно нужен ромашковый чай. Боюсь, в последнее время он стал чересчур нервным. Подумаешь, сказал, что хочу приударить за той, которая ему нравится. Что обижаться-то? Я ведь не виноват, что он профукал ее.

— Ты даже на метр близко не подойдешь к Валери! — заорал он.

М-да, у моего друга, оказывается, имеются отличные голосовые связки. Надо будет учитывать это, когда я буду произносить свою следующую фразу.

— Она — ходячий секс. Как я могу держаться от неё подальше? И я, между прочим, никаких клятв не давал, так что меня ничто не связывает.

Сказав это, я стоически остался сидеть на своем месте, прекрасно понимая, что сейчас будет. Оказавшись прямо перед мной, Джейми схватил меня за ворот рубашки и ударил несколько несколько раз по лицу кулаком. Моя челюсть хрустнула, перед глазами появились маленькие чёрные круги, а голова чуть не разорвалась от боли.

Я стерплю. Ради Валери. Ради неё я готов на все.

***

10-ю часами ранее

Мы не дошли до секретного места, а молча направились в моё общежитие, куда Джейми привёл меня и откуда, убедившись в том, что я оказалась в комнате, благополучно уехал домой. Я плакала. Плакала. Плакала. Потом еще и еще, пока не уснула в руках Колетт, которая заботливо ухаживала за мной все это время.

Сон был тревожный, наполненный образами Джейми, его голосом, запахом, теплом, и потому, когда я проснулась, мне снова приспичило плакать.

— Зачем он сюда приехал? — обратилась я с Колетт, поедая все конфеты, которые были в нашем доме.

Коко поджала губы, не зная, что ответить на это вопрос, а я открыла очередную шоколадку и запихнула ее в рот, давясь ее размерами. В комнате играла песня "Highway to Hell" AC/DC. Оливер сочувственно смотрел на меня, хлопая своими изогнутыми ресницами.

— Бог реально решил наказать женщину, создав мужчину, — вздохнула я, чувствуя, как меня уже тошнит от сладкого, но почему-то руки потянулись за очередной упаковкой.

— Она умрет, если не прекратить жрать эту дрянь! — взорвалась Колетт, стремительно подходя ко мне и отбирая шоколад.

— Но…, но… я же…, - у меня задрожала губа, и мне захотелось разреветься прямо здесь, как маленький ребенок плачет, когда у него отнимают его вкусняшку. — Отда-а-а-ай!

Оливер и Коко обменялись взглядами, после которых оба выбросили все в пакет, который они оставили за дверью, напротив которой стоял Эйден с поднятой рукой. Он смотрел на нас с примесью удивления и непонимания.

— Я не вовремя? — его брови взметнулись вверх.

— Нет, ты в самый раз! — облегченно вскричала Колетт, дернув его за рукав, отчего он буквально ввалился в нашу комнату

Было смешно наблюдать, как такой большой мальчик, что был ростом с Джейми и такого же телосложения, испуганно зарится на моих друзей. Почему-то это вызывало у меня приступ смеха.

— Оу, это уже клиника, — скривился Оливер.

Эйден, перестав обращать внимание на моих друзей, подошел к моей кровати и напряженно посмотрел на меня.

— Ты плакала?

Я ничего не ответила, продолжая дальше смеяться, и в этот момент он присел на корточки перед мной, положив руку на колено. Мне стало тепло от его ладони.

— Что случилось?

Он испытующе посмотрел на меня, но я была не в силах что-либо сказать и потому промолчала, наконец успокоившись. Тогда Эйден обратился к моим друзьям, которые поспешили прояснить ситуацию и ввели его в курс дела. На его лице успел отразится микс из самых разных эмоций, которые в основном не были положительными.

— Ты связалась с упрямым ослом, Валери, — обратился ко мне Эйден. — Неужели ты ждала чего-то другого?

— Но я люблю его! — проплакала я. — Лучше бы он держался от меня подальше!

— Тише, моя девочка, — Эйден сел возле меня и притянул для теплых объятий. — Ты ж мое золотко!

Я улыбнулась сквозь слезы.

— Ты тоже такой хороший, — я уткнулась ему носом в ямочку на ключицах, отчего Эйден пустил смешок. — Почему я не влюбилась в тебя? Ты ведь просто душка.

Эйден захохотал во все горло, и я прижалась к нему еще сильнее, ощущая в этом какую-то нечеловеческую потребность. Мне сейчас было так хорошо, что он оказался рядом. Словно я прикоснулась к чему-то родному и дорогому для сердца.

— Потому что у Джейми член больше, — хмыкнул Эйден, за что получил от меня слабый удар в живот. — Но у меня длиннее.

— Она хоть перестала плакать, — воздела к "небесам" руки Коко. — Хвала тебе, о Эйден прекрасный!

Она почтительно поклонилась, а Оливер упал к его ногам, и это вызывало у нас всех смех. Я обожаю своих друзей. Они лучшие.

— Вы все сумасшедшие, — покачала головой я, все еще хихикая.

— Малыш, мы же могли тебя бросить одну, — широко улыбнулся Эйден. — Решили составить тебе компанию. Это ты съела все те конфеты, фантики которых теперь покоятся на кладбище в виде мусорного пакета?

Я кивнула головой, и он укоризненно взглянул на меня.

— Я заедаю стресс.

— Твоя печень такими темпами выйдет в отпуск. Я думаю, что на пожизненный, — зацокал Эйден. — Кто же так делает?

— Его присутствие в моей жизни плохо влияет на меня, — я выпятила нижнюю губу.

Эйден умильнулся и потеребил ее, после чего стал тискать мои щеки.

— Прекращай плакать из-за этого придурка. Ты не виновата, что Бог решил наказать его, подарив большой член вместо мозгов, — Колетт взорвалась смехом, а я смотрела на него, думая, шутит ли он, и Эйден, словно предугадывая мои мысли, затряс рукой, обрисовывая ею какую-то толстую продолговатую штуку. — Я тебе серьезно: у него вот такой.

Ощущение было такое, словно из меня выбили весь воздух. Я смотрела на руки Эйдена и представляла в голове член Джейми.

— Ничего себе махина! — воскликнул Оливер. — У него прям реально такой?

— Знал бы ты, как он ею управляется, — подмигнул Эйден. — Я комлексовал первое время, когда мы начали практиковать мжм. Девушки тогда с ним стонали чаще, чем со мной, да и оргазмировали тоже.

Колетт и Оливер ржали как кони, а я смотрела на Эйдена, думая о том, как соблазнительно выглядит возможность дать ему затрещину, потому что теперь в моей голове Джейми был голый, с большим членом и девушками по обе стороны от него, которые громко стонали и просили о большем. Не долго думая, я все-таки пошла на поводу у своих желаний, из-за чего Эйден ойкнул и осуждающе взглянул на меня.

— За что?! — воскликнул он.

— Я плачу, потому что Джейми не хочет быть со мной, а ты распаляешь меня еще больше, рассказывая о том, что мне познать не суждено! — я шлепнула его несколько раз по руке, надеясь, что у него останутся синяки. — Козел!

Эйден захохотал во все горло, и я уставилась на него, не понимая, что смешного он здесь нашел.

— Так, все, прекращай плакать по этому старому хрыщу.

— Он старше тебя на два месяца, — я скрестила руки на груди.

— Вот именно! Посмотри, как я молод и прекрасен, — он обвел свою фигуру руками, смотря на меня так, словно объяснял чайнику совершенно очевидные и простые вещи, — а у этого придурка яйца отвисшие.

Я ударила себя по лицу, сгорая от смущения и сцен, что проносились в моей голове, а друзья рядом гоготали, держась за животы. Класс, юмор ниже пояса и выше колен. До чего мы скатились.

— Так, ничего не знаю, ты меня достала! — Эйден накинулся на меня, растрепав мои волосы, из которых он пытался сделать гнездо, а потом звучно шлепнул меня по попе, из-за чего я застыла и изумленно взглянула на него.

— Это тебе за то, что льешь слезы по этому ослу, — пояснил он, после чего ударил еще раз, — а это за то, что ты не даешь мне вот уже полчаса пригласить вас на вечеринку в бар.

Колетт и Оливер тут же оживились, подбежав к нам и плюхнувшись на мою кровать.

— На какую вечеринку?

— Я решил немного повеселиться перед тем, как уеду на несколько дней.

— Куда ты уезжаешь? — тут же напряглась я, привстав с кровати.

— По делам, — скривился Эйден, — нужно решить парочку важных вопросов.

— Все хорошо?

Мой голос выражал беспокойство. Эйден обхватил мое лицо рукой и притянул его для того, чтобы звучно чмокнуть в щеку.

— Все просто замечательно, — он встал с кровати, поправив черную толстовку. Выглядел Эйден еще красивее, чем обычно. Его изумительно красивые зеленые глаза озорно глядели на нас. — Так, все, я зайду за вами где-то через час-два, так что будьте готовы к этому моменту.

Он подмигнул всем нам и покинул комнату. Я встала с кровати, стирая следы слез со своих щек и понимая, что хочу забыться, и потому посчитала, что на вечеринке мне обязательно нужно появиться. Взяв одежду и принадлежности для личной гигиены, я отправилась в душ, обдумывая в голове свой сегодняшний образ. Плевать на все. Плевать на чувства. Хочу просто оторваться. И я сделаю это сегодня. Без Джейми. В конце концов на нем свет клином не сошелся. Правда же?

Глава 39

И взмах её ресниц решил его судьбу.

("Унесенные ветром")

Когда мы приблизились к бару "Каньон", который располагался на той же улице, что и кафе "У Лолиты", только в самом конце, я ощутила, как дрожат мои колени. Я предчувствовала, что этот вечер обернется катастрофой, и на мгновение мне захотелось сбежать отсюда, вернуться обратно в общежитие и спрятаться под одеялом на несколько дней.

Приталенное черное платье на бретельках, едва доходящее до середины моего бедра, настолько оголяла мою грудь, что даже Эйден, увидев меня, не сразу смог поднять взгляд выше и заглянуть мне в глаза. Я видела, как округлились его губы и насколько шокирован он был моим внешним видом. Если честно, я тоже была ошеломлена, но Коко настояла на этом предмете одежды и заставила меня сделать смоки, отчего мои голубые глаза стали еще больше. Уложенные волосы, волнами спадали на плечи.

— Ты хочешь смерти всех мужчин в баре? — поинтересовался Эйден, когда я вышла в коридор.

— Возможно, — криво улыбнулась я тогда.

И вот сейчас мы стояли перед дверью, что вела в мир веселья и танцев. Я решила, что сегодня ничего пить не буду. Я итак превысила свой лимит алкоголя, который употребляла раньше не так часто. Появилась еще одна причина ненавидеть Джейми. Оливер молча схватил ручку и открыл дверь, отчего колокольчик зазвенел, и мы вошли внутрь. Эйден обхватил мою руку и обнадеживающе улыбнулся мне, и я тут же расслабилась, выкинув посторонние мысли из головы. Все будет хорошо. Мне не о чем переживать.

Приглушенный свет едва освещал огромное помещение, в котором стояли столы, сплошь уставленные едой и напитками; несколько мужчин в черных кожаных штанах играли в бильярд, что расположился в углу, некоторые девушки и парни решили попробовать свои в дартсе, а другие — в картах. На фоне играла музыка для спокойного вечера.

— Культурный вечер, — подмигнул бровями Эйден. — Только крепкие напитки, только игры, только разговоры. Без блеваний в унитаз.

— Хорошая идея, — хмыкнула Коко, высмотрев Тибо, который улыбался нам и пил какую-то зеленую штуку в стакане.

Заметив его, она попрощалась с нами и поспешила к нему, Оливер пошел искать Брендона, и мы с Эйденом остались одни. Его рука все так же покоилась на моей, придавая мне сил и спокойствия. Он направился к бильярдному столу, параллельно здороваясь с ребятами, которые были искренне рады его видеть. Вот так. Человек здесь всего лишь месяц-полтора, а уже пользуется такой любовью окружающих. Это была отличительная способность Эйдена, который нравился всем и всегда. Душа компании. Хотя если вспомнить его раньше, то это был замкнутый парень, который ненавидел вечеринки, большое скопление людей, драки, пьянки, беспорядочный секс. Сейчас многое в нем изменилось. Из тихого и порой робкого парня он превратился в человека, чувство юмора которого могло рассмешить мертвеца.

Одетый в коричневую дубленку, белую футболку, синие джинсы и тимберленды, Эйден сегодня сражал наповал. Это было видно, какими взглядами сопровождали его девочки и мальчики на улице и баре. Даже я восхитилась его необыкновенной красотой. Мы приблизились к столу, и я с интересом стала наблюдать за тем, как на моих глазах разворачивается игра, в которой принимали участие около пяти парней. Один из них стоял ко мне спиной и кого-то мне очень напоминал. Вот он наклонился, и в свете единственной лампы, что светила по центру стола, блеснула знакомый кельтский символ, вытатуированный на задней стороны шеи парня.

Понимая, кто это, я развернулась, чтобы поскорее сбежать отсюда, пока он меня не увидел, но Эйден вовремя перехватил меня, развернув обратно к столу, вокруг которого кружили игроки. Вот Джейми встал напротив нас, усмехнулся, когда какой-то незнакомый парень что-то прошептал ему на ухо, и ударил по шару, задевший два других, которые тут же оказались в лунке. Словно почувствовав, он взглянул вверх и, заметив нас, застыл, глядя то на меня, то на Эйдена, который снял с меня пальто и повесил его на вешалку, стоявшую недалеко от нас. Закончив с этим, он подошел и встал позади меня, руками обвив мою талию со спины. Я смущенно ойкнула, пожелав снять с себя руки Эйдена, но тут он опустил свою голову мне на плечо и мило улыбнулся.

— Привет всем! — воскликнул Эйден. — Я так рад, что вы присоединились к нам.

Цепкий взгляд Джейми проследил за всеми движениями, и мы увидели, как его лицо окаменело и потемнело. Я тяжело сглотнула, чувствуя, как наэлектризовался воздух между нами. Парни недоуменно смотрели на нас и на Джейми, что словно язык проглотил, а затем, махнув рукой, поприветствовали нас и продолжили играть дальше, приглашая присоединиться.

Эйден запечатлел мягкий поцелуй на моей щеке, а затем взял меня за руку и потянул к столу, обращаясь к какому-то парн по имени. Мне захотелось запротестовать, но что-то внутри меня подсказывало мне расслабиться и подыграть ему. Джейми тяжело дышал, глядя на наши сцепленные руки, и, опустившись к столу, со всей дури ударил по шару, который пролетел, задев несколько, и упал на пол.

— Что это ты? — удивился Эйден. — Нервы шалят?

Джейми проигнорировал этот вопрос, взяв бокал с янтарной жидкостью и осушив его в мгновение ока. Татуировка в полинезийском стиле выглядела соблазнительной на взбугрившихся мышцах.

— Со мной все в порядке, — едко бросил он, даже не глядя на друга.

Тот, видно, веселися, наслаждаясь видом Джейми. Что происходит между этими двумя?

— Валери решила составит мне компанию в этот прекрасный вечер. Она расстроилась, узнав, что я уезжаю.

Джейми все-таки обратил свой потемневший взгляд на нас, вновь остановившись на наших руках, которыми мы держались за друга. На мгновение, всего лишь на мгновение, мне захотелось удрать отсюда, но Эйден, предвосхищая это, сжал мою ладонь, дав понять, что мне стоит остаться на своем месте. Нехотя я последовала этой невысказанной вслух мысли.

— Это всего лишь на несколько дней. Не из-за чего расстраиваться, — жестко произнес он.

Мое сердце бешено колотилось в груди, когда Джейми осмотрел меня с ног до головы и остановился на вырезе, на который он пялился несколько долгих минут. Он словно раздевал меня глазами. Оторвавшись, Джейми все-таки заглянул мне в глаза, после чего поджал губы и вновь склонился над столом, забив еще два мяча в лунку.

— Ты так и собираешься подлизываться к Валери или все-таки примешь участие в игре? — ядовито спросил Джейми.

Эйден округлил глаза.

— Как ты можешь такое говорить? Я всего лишь благодарю ее за теплое отношение ко мне, — Эйден вновь склонился на моей щекой и звучно чмокнул ее, положив руку мне на шею. Я вся горела, ощущая на себе взгляд Джейми, который буквально прожигал во мне дыру. — Ты не хотела бы присоединиться, Валери?

Я вздохнула.

— Вряд ли. Никогда до этого не играла в бильярд.

— Это легко, — вдруг встрял в разговор какой-то парень, волосы которого по бокам были полностью сбриты. — Я Лукас.

Я кивнула головой, все еще чувствуя ужасный дискомфорт.

— Да, здесь нет ничего сложного, — мило улыбнулся другой. — Присоединяйся.

Его выразительные нос и губы привлекли мое внимание.

— Я тебя научу, — многообещающе улыбнулся Эйден.

— Хорошо, — сдалась я, заметив, как лицо Джейми ожесточилось.

Он бросил кий на соседний стол и схватил бутылку, влив в стакан еще жидкости, вмиг оказавшейся внутри него. В ход пошла третья. От него сложно было оторвать глаза: черный кожаные штаны плотно прилагали к его бедрам и крепкому заду, того же цвета футболка натягивалась на груди и плечах при малейшем его движении, грубые ботинки и серебряная цепь, свисавшая с правого бедра, подчеркивали длину ног. Из-за влажной погоды темно-русые волосы, что охапкой лежали на его голове, немного завивались на концах. Джейми выглядел ошеломительно прекрасно. Мне так и хотелось подойти к нему, чтобы запустив руки в его шелковистые волосы и притянул для поцелуя.

Эйден вручил мне кий и начал объяснять правила игры, но мне было трудно что-либо различать в потоке слов, потому что все мысли крутились вокруг одного персонажа, который стоял напротив меня со скрещенными на груди руками. Весь его вид говорил о том, как он недоволен тем, что я нахожусь здесь. Плевать. Пусть терпит. Наклонившись над столом, я ощутила, как задралось мое платье, как воздух скользнул вдоль ног, и мне стало некомфортно, что я резко выпрямилась, проклиная выбор Коко и тот момент, когда я согласилась надеть эту тряпку, едва скрывающую меня от плотоядных взглядов парней. Что ж, их винить трудно: если бы около меня стоял полуголый парень, я бы тоже пялилась на него во все глаза.

Я отдернула подол, и Джейми взглянул на мои ноги, облизнув губы, а затем встал и отошел от нас. Через минуту на мои плечи легло что-то тяжелое и вкусно пахнущее. Это была куртка Джейми. Благодарно кивнув, я вновь склонилась над столом, ловя очередные вздохи парней. И что мне теперь делать с вырезом, из которого выглядывала моя грудь? Даже Эйден на секунду застыл, нахмурив брови и пялясь туда, после чего, словно дав себе воображаемую оплеуху, дернул головой и заглянул мне в глаза. Я готова была убежать отсюда, чтобы переодеться в мешковатую одежду, и снова прийти, дабы продолжить этот вечер. Ноя не могла уйти. Одна. В таком виде. Джейми сделал глоток и прислонил бокал ко лбу, тяжело вздохнув, после чего кинул убийственный взгляд в сторону Эйдена.

Мы молча продолжили игру. Не могу сказать, что я получала невероятное удовольствие: мне мешало чувство дискомфорта, однако то, как пожирал меня глазами Джейми, воодушевило и заставило склоняться к столу как можно ниже. За время нашей игры он выпил около пяти бокалов спиртного, и было видно, как он ударил ему в голову. Немного. Но ударил. Эйден покачал головой, когда я толкнула шар, вновь промахнувшись, и встал позади меня.

— Сейчас я покажу тебе, как это нужно делать.

Джейми кинул предостерегающий взгляд на нас, но Эйден лишь провокационно улыбнулся, приблизившись ко мне вплотную и обхватив мои руки. У меня голова пошла кругом. Я словно была в параллельной вселенной. Вот он наклонился вперед, отчего мне тоже пришлось повторить это движение, и теперь я всем телом ощущала Эйдена. Это все было так неправильно, что я почувствовала, как желчь подкатывает к горлу. Хотелось, чтобы на месте Эйдена был Джейми. Мне нужен был только он. Только его прикосновения. Только его тело. Только его сердце.

Послышался звон, и я, вмиг подняв голову, увидела Джейми, рука которого была окровавлена и держала в руках сломанный бокал. Жидкость, перемешавшись с кровью стекала по его ладони и предплечью. Все тут же ринулись помогать ему (и я в том числе), но он отмахнулся от нас, послав всех в зад, после чего скрылся в уборной, пребывая в самом дерьмовом настроении. Эйден поднял брови и засвистел, широко улыбнувшись и подмигнув мне, после чего сказал:

— Чего ты ждешь? Иди к нему и помоги этому придурку не истечь кровью. Комичная смерть в уборной бара — песня не про него.

Послушав Эйдена, я на трясущихся ногах устремилась к Джейми, смачно ругающемуся матом и промывающему свою рану водой из-под крана.

— Ты дурак?! — воскликнула я, приблизившись к нему и схватил за предплечье.

Я развернула его к себе и осмотрела рану: порез был достаточно глубоким.

— Зачем ты пришла сюда? — жестко спросил Джейми, пытаясь вырвать руку. — Иди обратно к Эйдену. Уверен, он соскучился.

Я вцепилась в него железной хваткой, глядя на этого упрямого человека с разрывающимся от боли за него сердцем.

— Прекрати вести себя как ребенок, — спокойно сказала я, дернув его за руку и приблизив к свету лампы. — Ее нужно обработать. По-хорошему еще рентген сделать!

— Мне не нужны твои советы!

Его грубость ранила меня, но я сомкнула челюсть, терпя этого несносного парня, после чего заглянула в глаза.

— Хватит сопротивляться. Я обработаю твою рану.

— Я сам могу справиться!

— Нет, не можешь!

Мы зло сопели и глядели друг на друга, пытаясь успокоиться. Я потянула его из уборной, посадив на барный стул и попросила работника бара аптечку. Тот поспешил принести ее.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он, смотря на меня. Я старалась не глядеть на него, сосредоточившись на ране, которую принялась обрабатывать. — Мне не нужна твоя помощь. Иди к Эйдену.

— Хватит говорить, что мне нужно делать, — вздохнула я, взяв антисептическое средство и намочив им хирургическую вату.

Джейми сидел молча, хотя я знала, что это достаточно болезненно. Только рука. дернувшаяся на долю секунду, дала знать, что все не так уж легко проходит для него.

— Я всего лишь не хочу обременять тебя собой, — едко произнес Джейми.

Я заглянула ему в глаза, заметив, каким мрачным было его лицо, каким холодным казался его взгляд. Словно я его чем-то ранила.

— Почему ты так взъелся на меня? — спокойно спросила я, занимаясь его раной. — Я обидела тебя?

— Нет.

— Понятно. Чем я тебя обидела?

Джейми гневно посмотрел на меня, на что я показала ему язык. По его лицу пробежала тень улыбки.

— С чего ты взяла, что обидела меня?

Я тяжело вздохнула, понимая, что жизнь связала меня с ослом и бараном в одном лице. Вот не хватило мне одного Темпла…

— Потому что ты так разговариваешь со мной только тогда, когда дуешься.

— Я ни на что не обижен, — отрезал он, взглянув в сторону. — Мне плевать.

— О-о-о-о, — протянула я. — Все хуже, чем я думала. Давай, Джейми, прекрати сопротивляться и признайся уже.

Я разговаривала с ним как с маленьким ребенком, который хотел конфетку, но не получил ее. Терпение, мне нужно терпение. Я взяла бинт и разрезала его, чтобы было удобнее делать повязку.

— Я понимаю, что это только мои чувства, но мне не нравится твое платье, — признался наконец-то Джейми, опустив напряженные плечи.

Я тут же скрыла свою улыбку под нахмуренными бровями.

— Почему же?

— Потому что оно показывает окружающим больше, чем им нужно видеть, — он положил здоровую руку мне на бедро, и я застыла, глядя то на ладонь, то на его лицо.

— А кому нужно видеть больше? — я задала этот провокационный вопрос обычным будничным тоном, стараясь не подавать виду, как меня будоражит его прикосновение.

Джейми притянул мое тело к себе, отчего мне пришлось встать между его ног. Теплое дыхание коснулось моей щеки, и я захотела прижаться к нему.

— Уж точно не им, — уходил от ответа Джейми.

Я сделала узел, отпустив его руку и сожалея, что сейчас мы прервем наш телесный контакт и вернемся ко всем. Я хотела быть с Джейми сейчас, хотела, чтобы эти минуты длились вечно.

— Ну а кому тогда? — я прикусила губу, ощущая, как мое сердце отчаянно бьется в груди.

Мы медленно приближались друг к другу, ощущая волнение и трепет. Джейми во всю смотрел на мои губы, и его кадык в этот момент нервно дергался.

— Мне.

Одно слово. Одна короткая фраза. И столько смысла. Я вцепилась в предплечья Джейми, ощущая ужасную слабость в ногах, и он прижал меня к себе. Все внутри оборвалось при этом.

— Но ведь ты не хочешь этого, — прошептала я, терзая свою нижнюю губу.

У меня совсем расшатались нервы.

— Кто это сказал?

Джейми поднял руку и аккуратно положил пальцы на мое лицо, освобождая плоть, терзаемую моими зубами.

— Зачем же ты так с ней? — тихо спросил он. — С ней нужно обращаться по-другому.

— Как? — тяжело дыша, спросила я.

Джейми смотрел на меня так, словно я была лакомым десертом, который он очень сильно хотел попробовать. А лучше — съесть.

— Нежно.

— А нежно — это как?

— Нежно — это ласкать ее, — ответил он, на мгновение закрыв глаза.

Я прижалась к нему грудью, отчего одна рука Джейми оказалась на мое талии, а другая — на бедре, и мне стало так хорошо, что хотелось кричать от наслаждения.

— Ты покажешь мне, как это делать? — спросила я, положив руку на его грудь.

Мышцы приятно перекатывались под кожей. На лице Джейми появилась блудливая улыбка, от которое мое сердце упало в пятки, а внизу живота появилась приятная боль.

— С удовольствием.

Мы слились в потрясающем поцелуем, пробирающем до мурашек. Раз, и его рука начала поглаживать мое правое бедро; два, и его левая ладонь потянулась к моему предплечью, скользя по голой коже и вызывая армию мурашек; три, и он сжал свои ноги, словно поместив меня в кокон, состоявший из его тела; четыре, и он стал плавно поигрывать с моими губами, то оттягивая ее, то всасывая; пять, и Джейми ввел в мой рот язык, что нежно соприкоснулся с моим, вызывая у меня океан самых разный ощущений. Это было невероятно. Мозг отказывался работать, отдавая меня во власть этого человека, который показывал мне, настолько сводящим с ума может быть один единственный поцелуй.

Джейми соблазнял меня, заставлял желать большего, надеяться на продолжение. Его рука переместилась с моего бедра на ягодицы и сжала их, отчего я застонала ему в рот. Он широко улыбнулся и снова стал целовать меня, опустившись к шее, и мой живот атаковали бабочки, что пытались вырваться на свободу. Черт бы побрал этого мужчину, которого я сейчас хотела всем телом, которого я желала всем естеством ощутить внутри себя. Это невозможно. Это убивает меня. Но я готова была умереть от такого наслаждения.

Оторвавшись от меня, Джейми прислонился ко мне лбом, на что я запротестовала и вновь вцепилась в его губы, отчего застонал уже он. Я знала, что ему нравится, чувствовала, как он хочет меня. Его член, твердый, как камень, упирался в брюки, доказывая это.

— Ты сводишь меня с ума, — прохрипел он мне в губы. — Я больше не могу сдерживаться.

— Тебе и не нужно делать это, — простонала я, ощутив его язык на своей ключице.

Оставляя влажные следы, Джейми стал покусывать кожу, оставляя на ней красные следы.

— Снимите себе номер, чуваки, — вдруг произнес кто-то рядом, и я ощутила, как сжалась на моей ноге рука Джейми.

Он оторвался от меня, бросив такой взгляд на парня, что сказал эти слова, что даже мне стало страшно. Господи, главное, чтобы Джейми не набросился на него. Я сжала его руку, надеясь, что он поймет этот жест.

— Убирайся отсюда.

В голосе Джейми был арктический холод. Парень смылся, что-то бубня себе под нос, а он, оцепенев, помрачнел и посмотрел на меня. Покачав головой, Джейми вдруг встал со стула и выскочил из бара, а я осталась стоять на своем месте, ошеломленная его поведением, после чего побежала за ним, но след этого черта уже простыл. Вот так. Он просто взял и бросил меня. На глаза навернулись слезы, но я приказала себе не плакать. Это были слезы ярости. Джейми снова бросил меня.

Я услышала, как открылась дверь и кто-то вышел на улицу, приближаясь ко мне.

— Что случилось? — спросил Эйден, встав рядом со мной. — Вы же только что охренительно классно целовались. Что пошло не так?

Я не сразу нашлась с ответом, но потом, когда дар речи вернулся ко мне, спросила:

— Куда он мог уйти?

— Я не знаю, но давай поищу его, хорошо? — Эйден прикоснулся к моей щеке костяшками пальцев. — Я знаю, что у него непростой характер, но прости его. Он убегает, но у него на то есть свои причины.

— Я устала! — вскричала я. — У него семь пятниц на неделе! Сначала он целует меня, потом бросает одну, намекает на то, что у него есть ко мне чувства, потом говорит, чтобы я не думала о нем!

Я покачала головой, закрыв лицо руками и заорав в них.

— Я улажу этот вопрос, хорошо? — обратился ко мне Эйден с серьезным выражением лица. — Ты только дай мне время и вернись обратно в бар. Я приведу его к тебе, хорошо?

— Мне не нужно его приводить. ПУСТЬ КАТИТСЯ К ЧЕРТУ!

Прокричав это, я развернулась и направилась обратно в бар. Хватит. Пусть идет на хрен. Я больше не намерена терпеть это.

Глава 40

Порой, когда ты пытаешься сбежать отсобственной судьбы,

оказываешься прямо у ее порога.

Я знал, что он дома. Этот осел всегда скрывается в нем, когда он чувствует, что чересчур обнажил свои чувства. И почему мой друг не может понять, что клятва, данная им много лет назад, когда он еще был ребенком, которому нужно пить молоко на ночь, — это злая шутка, сыгранная Темплом? Последнего я бы закопал своими же руками. Насколько надо быть жестоким человеком, чтобы попросить такое у Джейми, когда ты знаешь о чувствах своей сестры? Я понимаю, что он переживает за нее, но, черт побери, они сами могут уладить эти вопросы между собой. Пусть он радуется, что Валери посмотрела на такого, как Джейми. Лучшего человека на всем свете не сыскать.

Припарковавшись, я заглушил двигатель мотоцикла, и взглянул на дом, в единственном окне которого горел свет. Значит, этот монстр, которого даже мы боимся, зализывает свои раны в гостиной? Какая неженка. Я зашел в дом, громко хлопнув дверью. Надо было привлечь внимание этого оболтуса. Джейми мерил шагами комнату. Его напряженное лицо говорило том, что сейчас внутри него просто ураган из самых разных чувств.

— Почему ты ушел? — спросил я, облокотившись на спинку кресла.

М-м-м-м, какое большое, устойчивое.

— Отвали! — вскричал Джейми, отвернувшись от меня, а затем резко развернувшись. Его указательный палец укоризненно смотрел в мою сторону. — Чертов сводник! На кой хрен ты пригласил ее туда, когда знал, насколько трудно мне сдерживаться?!

— Именно поэтому я туда ее и позвал, — криво улыбнулся я. Обожаю, когда Джейми злится. У этой принцесски тут же краснеет лицо и вздувается шея на вене. Выглядит он весьма сексуально при этом. — Ты слишком туп, чтобы самому сделать это, — Джейми ошеломленно открыл рот. — Закрой его, а то муха залетит

— Ты ублюдок!

— Придумай что-нибудь новое, — отмахнулся я, плюхнувшись в кресло, а затем нарочито низким голосом заинтересованно произнес: — Ты тоже отметил это маленькое черное платьице? Ее ноги — отвал башки. Думаю, это каждый заметил.

После этой фразы в меня полетел графин с виски, от которого я чудом вовремя увернулся. Оглянувшись, я увидел, как на стене образовалось темное пятно.

— Ты бы поаккуратнее был, — хмыкнул я. — Ремонт нынче дорого стоит. Да и муторно находить всех этих рабочих, кото….

— ЗАТКНИСЬ, МАТЬ ТВОЮ! — взбесился Джейми, круша все вокруг.

У принцесски шалят нервы. Раз в месяц это, вроде, нормальная ситуация, поэтому ему позволительно.

— Так, ты мою маму не трогай, — дернул я головой. — Кстати, я никогда не думал, что у Валери такая грудь. Она всегда носила мешковатую одежду, скрывающую такую прелесть, и я…

Да что ж такое! Этот осел даст договорить мне сегодня? В мою сторону полетела лампа, которая с грохотом задела мою коленку, что, черт бы побрал этого гаденыша, было больно.

— Алло! — вскричал я. — Ты в своем уме?!

— ХОТЯ БЫ ЕЩЕ ОДНО СЛОВО О ВАЛЕРИ, И Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ПОЖАЛЕТЬ! — орал он во всю глотку.

Мне кажется, или я оглох? Я потер уши. Ау-у-у-у-у… Нет, он реально повредил мои барабанные перепонки. Интересно, я могу нанять его в качестве моего адвоката который будет выступать в суде против самого себя? Если такое случится, ему поставят перед собой зеркало, чтобы Джейми мог смотреть туда и видеть своего оппонента? Этот придурок, несколько раз швырнул кресло.

— Но я не виноват, что она выросла из малютки в такую роскошную женщину! — оправдывался я, разводя руки в сторону. — Ты знаешь, я тут хотел предложить: если ты все-таки пас, то я бы приударил за ней. Если она, конечно, не будет против.

Ой, это я зря сказал. Я перепрыгнул через диван и упал на пол, увидев, как рядом приземлилось кресло. Надо позвонить в IKEA и разобраться с ними, почему они продали такую плохую мебель, которая ломается при первом же броске. Хотя нет, уже при третьем. И его все это время бросал Джейми, а не кто-то другой. Ладно, я что-то погорячился.

Джейми орал рядом, как умалишенный, а я, пригнувшись, все-таки решился посмотреть на него, чтобы удостовериться, что он не поранился.

— Я итак изо всех сил сдерживаюсь, Эйден! — взревел он. — Но в этот раз с меня хватит!

Пожалуй, я ещё посижу. Мой друг — полный идиот. Как можно учиться на адвоката и не видеть очевидных вещей?

— Это не изменит того, что я хочу ухаживать за Валери, — крикнул я, и в этот же момент в мою сторону полетел телевизор.

Второй за эту неделю. Джейми срочно нужен ромашковый чай. Боюсь, в последнее время он стал чересчур нервным. Подумаешь, сказал, что хочу приударить за той, которая ему нравится. Что обижаться-то? Я ведь не виноват, что он профукал ее.

— Ты даже на метр близко не подойдешь к Валери! — заорал он.

М-да, у моего друга, оказывается, имеются отличные голосовые связки. Надо будет учитывать это, когда я буду произносить свою следующую фразу.

— Она — ходячий секс. Как я могу держаться от неё подальше? И я, между прочим, никаких клятв не давал, так что меня ничто не связывает.

Сказав это, я стоически остался сидеть на своем месте, прекрасно понимая, что сейчас будет. Оказавшись прямо перед мной, Джейми схватил меня за ворот рубашки и ударил несколько несколько раз по лицу кулаком. Моя челюсть хрустнула, перед глазами появились маленькие чёрные круги, а голова чуть не разорвалась от боли.

Я стерплю. Ради Валери. Ради неё я готов на все. Джейми все бил меня и бил. Я не сопротивлялся. Пусть выместит весь свой гнев на мне и будет ласковым котиком с Валери. Перед глазами кружились звездочки, и вот Джейми отпустил меня, крича во всю глотку, а я остался лежать на полу, откашливая кровь, которая неприятно чувствовалась во рту. Надеюсь, он оплатит мне услуги стоматолога, потому что походу этот придурок выбил мне зуб, а еще мозги. Из моей груди вырывался смех, который заполнил гнетущую тишину.

— Ну прекращай ты уже эту игру, — прохрипел я. Джейми, успокоившись, подошел ко мне и, взяв на руки, положил на диван. Он посмотрел на мое лицо, и его губы сжались в тонкую линию, и я увидел сожаление в его глазах и глубокую вину. Он ушел и появился через минуту с мокрой тряпкой в руках. Ею Джейми стал вытирать с меня кровь. — Хватит терзать ее и себя.

— Я не могу, — с болью в голосе прошептал Джейми.

Мне было невыносимо видеть его страдания.

— Ты не виноват, что тебя облапошили! — я схватил его за руку. — Темпл — урод, который решил сыграть на твоей совести.

— Он заботится о ней, — покачал головой Джейми.

— Я понимаю, но это чересчур. Не думаю, что его волнует клятва, который ты давал еще будучи сосунком.

Мой друг предостерегающе посмотрел на меня.

— Это не так. Ты сам знаешь, зачем мы сюда приехали. Перед тем, как я приехал сюда, он вновь спросил ее с меня.

— Мудак! — воскликнул я, поморщившись от боли в голове. — Кто так делает?

— Темпл не виноват, — покачал головой Джейми, тяжело вздохнув. — Я сам не знаю, как бы повел себя, если бы оказался на его месте.

— Он точно прошел курс психотерапии?

Джейми хохотнул.

— Еще проходит.

Я вновь поморщился.

— Ой, фу-у-у-у! Абьюзер-арбузер. И как с ним Билл живет…

— Ей Богу, ей надо ставить памятник.

Джейми улыбнулся, и я сделал то же самое в ответ. Ну как не любить эту принцесску? Как на него обижаться?

— Прости меня, — сказал он, после чего слабо несколько раз ударил меня по лицу. — Я потерял контроль.

— Ты растерял остатки мозгов в поцелуе, — усмехнулся я. — Ох, смотрелись вы, конечно, огненно.

Джейми снова ударил меня по лицу, на сей раз сильнее, и я ойкнул.

— Я не могу думать, когда она рядом, — выдохнул он. — Ощущение, как будто мне перерезали тормоза, и машина летит в пропасть.

— Так прекрати сопротивляться, — пожал плечами я. — Просто отдайся потоку. Судьба все расставит по своим местам.

— Что ты хочешь сказать этим?

— Только не говори, что не втюхался в нее! При виде Валери у тебя лицо принимает такое тупое выражение…, - Я стал изображать это, на что Джейми расхохотался. — Ну вот видишь! Вы должны быть вместе! Прекрати сопротивляться. Это ведь все равно неизбежность.

Джейми вновь покачал головой.

— Нет, так нельзя.

— Очень даже можно! — я привстал, схватил его за плечо. — Это реально неизбежность. Ты не сможешь контролировать себя всю жизнь. Представь ее с другим, — Джейми поморщился, — представь, что она ложится с ним в одну постель, называет его «дорогой», улыбается ему так, словно он единственный в ее жизни, ласкает его словами, ублажает…

Джейми вскочил с дивана, тяжело дыша.

— Пожалуйста, прекрати! — взмолил он. — Пожалуйста!

— Нет, не прекращу. Ты будешь полным придурком, если продолжишь дальше отталкивать ее. Когда-то ее терпение лопнет, и Валери уйдет. Навсегда.

Лицо Джейми исказилось от боли, и я понял, что попал в цель. Надеюсь, что мои слова заставят его принять правильное решение. В дверь кто-то позвонил, и мы обернулись, не понимая, кто это может быть. И тут я услышал крики Валери, которая начала изо всех сил бить дверь и звать Джейми. А нет, теперь понятно, кто это мог быть — судьба.

О Господи, я что, вижу страх в глазах Джейми? Меня пробрал хохот, пока он лихорадочно думал, что ему делать. От любви этот чувак тупеет прямо на глазах. Как это прелестно.

— Иди открой ей, — приказал я.

— Ты же останешься здесь? — спросил он, с надеждой глядя на меня

— Конечно, — соврал я.

Как только он подошел к двери, я вскочил с дивана и выбежал из дома через проход с внутренней стороны дома. Пусть эти голубки решают свои проблемы без меня. Думаю, в ближайшие несколько часов я буду лишним персонажем в их спальне.

P.S. Дорогие читатели, я знаю, что в этой главе вы желали увидеть еще кое-что другое, но я посчитала правильным разделить Эйдена и двух упрямых баранов. Мне бы хотелось, чтобы про Валери и Джейми была отдельная глава, где Эйден уже не фигурирует. Свою миссию он выполнил.

Надеюсь, вы любите его так же сильно, как и я, и наслаждаетесь этим дьволенком, который обожает всех стебать.

41 главу я выложу сегодня. Уверена, что она зайдет вам так же, как она заходит мне в моей голове. Сцены, крутящиеся в моей фантазии, будоражат даже меня. Думаю, у вас они вызовут такой же отклик🔥

С любовью, Arabellaai ❤

Глава 41

Если я — часть твоей Судьбы,

когда-нибудь ты вернёшься ко мне.

(Пауло Коэльо "Алхимик")

Я барабанила в дверь и крыла матом Джейми, проклиная его за все, что он сделал. Этот козел кинул меня. Он, черт побери, снова кинул меня. Кинул. Кинул. Кинул… Брендон стоял сзади и потирал затылок, поглядывая на Оливера, который держал его за руку. Они были напуганы моим поведением.

— Я сказала, чтобы вы свалили отсюда! — закричала я, повернувшись к этим двум.

Они переглянулись, показали большой палец, сели в машину и смылись отсюда. Класс, теперь я одна. «Ты же сама попросила их уехать отсюда», — подал голос мой мозг. Логично. И все же мне хотелось, чтобы они остались и поддержали меня. Развернувшись, я изо всех пнула ногой дверь и вскричала от боли, когда эта проклятая штука открылась и на пороге показался Джейми. Он явно не был рад видеть меня. Кинув на него взгляд, полный гнева, я оттолкнула этот гребанный булыжник в сторону и прошла внутрь, чуть прихрамывая, но тут же остановилась, когда перед мной предстала разгромленная гостиная. Кого этот козел здесь пытал?

— Ты что-то сделал с Эйденом?! — рявкнула я, кинув сумочку на диван, который пошатываясь стоял возле сломанного кресла, куски которой лежали по всей комнате. — Где он?!

— Смылся, — угрюмо ответил Джейми, хлопнув дверью так, что задрожали окна. — Чертов сводник.

— Что?

— Ничего! — буркнул он, проходя мимо меня, но я тут же остановила его, грубо схватив за руку.

— Как долго ты собираешься вести себя так?

Я тяжело дышала, пытаясь совладать с эмоциями. Как он может так холодно смотреть на меня после того, что было в баре? После того, что было в соседней комнате? Невольно мой взгляд упал на знакомую дверь, и я на несколько минут перенеслась в прошлое, вспоминая одно из лучше мгновений моей жизни. Проследив за мной, Джейми тоже посмотрел туда и, я уверена, в его голове всплыли те же воспоминания. Меня передернуло. По спине пробежали мурашки.

Но вообще-то я была здесь не за этим. Вообще-то я приехала сюда, чтобы надрать зад этому козле и уехать отсюда, чтобы начать новую жизнь. За время, пока мы ехали сюда, я успела обдумать возможность перевестись в другой университет. Мне больше не хочется учиться, не хочется быть так близко к нему.

— Почему ты бросил меня? — сжав руки в кулаки, обратилась я к Джейми. — Почему оставил там после того, как поцеловал меня.

— Так нужно было, — устало произнес Джейми, прислонившись к комоду, который стоял возле окна.

Я сжала челюсти, переводя дыхание. Так, нужно срочно успокоиться. Собрав волосы в пучок, я скинула туфли и облегченно прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как боль, что была сосредоточена в области ступней, отходит; после этого пошла на кухню, которую вообще-то видела впервые, поэтому пришлось повозиться, чтобы найти ее. Когда цель была достигнута, я начала без стеснения лазить по всем шкафам, чтобы найти хоть что-то сладкое. Джейми пришел за мной и встал за островком, словно боялся приблизиться. Идиот.

Открыв очередной шкаф, я вытащила огромную пачку киндера и стала срывать фантики, запихивая в рот шоколад. Стон удовольствия сорвался с моих губ. Джейми все это время пристально наблюдал за мной, не сводя глаз с выреза.

— Подними свои глаза. Нечего пялиться туда, — грубо сказала я, решив поставить чайник.

Хочу чай. Горячий. Страстный. Неистовый. «Это вообще не про чай сейчас было», — заговорил со мной мозг, но я послала его куда подальше. Джейми, застигнутый на месте преступления, сделал вид, что не понимает меня, на что я разозлилась еще больше.

— Сначала хочешь трахнуть меня, а потом делаешь вид, что мы с тобой друзья. Хреновая тактика, чувак. Тебя раскусили.

Послышался звон. Челюсть Джейми упала на пол. Удовлетворение заставило меня хоть немного улыбнуться.

— С каких пор ты так разговариваешь? — насупил брови он.

— С тех самых пор, как связалась с тобой. Ты всегда плохо влиял на меня.

Скинув с себя его куртку, я кинула ее ему в голову, после чего показала средний палец. Открыв очередной батончик, я вонзила в него зубы, наслаждаясь каждым лакомым кусочком. Жаль, что я также не могу укусить соблазнительно упругий зад Джейми.

— Не может быть такого, — усмехнулся Джейми, расслабив плечи.

Я облокотилась на столешницу, слушая, как булькает в чайнике вода.

— Ага, только вот мастурбировать я начала не на Криса Эванса, а на тебя. Хотя, между прочим, Капитан Америка всегда вызывал дрожь в моих ногах.

Джейми напрягся, словно я поставила его перед каким-то выбором. Ну же, идиот, будь на моей стороне.

— И что же ты представляла со мной? — он задал этот вопрос так, словно спрашивал меня о погоде.

Хм, игра началась.

— Минет. Мне всегда было интересно, каков ты на вкус.

Послышался звон, оповестивший нас о том, что чайник вскипел, и я принялась заваривать чай. Джейми обескураженно смотрел на меня во все глаза и заерзал на месте, поправляя пояс брюк. Его кадык нервно дергался. Совсем как в баре.

Налив нам чай, я поставила одну кружку перед ним, а другую — перед собой, захватив с собой пакет сладостей, что теперь лежал между нами на островке. Я мягко приземлилась на высокий стул, и одна бретелька соскользнула с плеча. Джейми проследил за ней взглядом. Я не стала поправлять ее. Во мне проснулась жаждущая секса сучка, которая чувствовала рядом охренительно крутого самца, идеально подходящего на роль потрясающего трахера.

— Ты понятия не имеешь, что такое минет, — произнес он.

— Всегда представляла твой член в моем горячем и влажном рте.

Плотоядный взгляд Джейми опустился к моим губам, и я соблазнительно облизнула указательный палец, который был немного испачкан в шоколаде. Почувствовав приятный вкус на языке, я прикрыла глаза и тихо застонала, после чего вновь посмотрела на него, отмечая, как стремительно вздымалась и опадала его грудь.

— Подумаешь, — прохрипел он, откинувшись на спинку стула и выпив немного чая. — Минет… — абсолютно обычное дело.

— Я понимаю, — пожала плечами я, — но однажды я прочитала, что какая-то девушка делала его своему парню, пососав перед этим мятные леденцы. Они, якобы, приятно охлаждают и покалывают кожу. Парень был в восторге. После этого мне захотелось повторить с тобой такое же. Но, видишь ли, ты всегда меня отшивал.

Джейми подавился чаем, забрызгав им свою футболку. Он стекал по его подбородку, и я, стремительно спустившись со стула, подошла к нему, чтобы слизать эти капли с его лица. Застыв на месте, он только наблюдал за мной, затаив дыхание, а я медленно водила по его подбородку языком, чувствуя вкус бергамота. Закончив, я села обратно, наблюдая за тем, как Джейми пытается найти слова. Сегодня моя очередь издеваться над ним.

Он смотрел на меня во все глаза, пребывая в замешательстве, как вдруг изменился в лице и расслабился. Две стороны воевали в Джейми, и вот одна победила, а другая сдалась. Интересно только какая.

— И ты до сих пор хочешь попробовать это? — спросил Джейми.

— Конечно. Только вот видишь, не с кем.

Джейми хмыкнул, разглядывая стакан, после чего обратился ко мне:

— Давай выложим все карты на стол.

— В каком смысле? — спросила я, оперевшись на столешницу.

Моя декольте соблазнительно опустилось, открывая еще больше кожи для жадного Джейми.

— Ты хочешь меня? — прямо спросил он, глядя то в мои глаза, то на грудь.

— Да, — тут же ответила я, сделав несколько глотков чая.

Либо из-за него, либо из-за Джейми, но все мое тело горело. Было жарко.

— Я тоже хочу тебя, — он скрестил пальцы рук, — но есть кое-что, что мешает мне сделать то, что я давно уже представляю в своей голове.

Он чертовски сексуально улыбнулся, и я ощутила, как мышцы внизу сжались.

— Что же ты представляешь? — вырвалось из меня.

Черт, Валери, ты вообще-то приехала сюда, чтобы дать ему словесных пощечин, а не говорить о сексе.

— Как трахаю тебя в ванной, например, — он выгнул бровь, когда я тупо уставилась на него, не совсем веря в то, что все это — реальность.

— Ты представлял, как трахаешь меня в ванной? — заплетающимся языком переспросила я.

Джейми рассмеялся, и этот смех бабочками отозвался во мне.

— Конечно. У тебя очень классный вид сзади.

Я схватила кружку и залпом выпила все, что там было, а затем вскочила и подбежала к чайнику, чтобы налить себе новую порцию. Я пыталась потушить пожар внутри меня, но не понимала, что это может сделать только Джейми. Мне пришлось снова сесть на свое место и принять невозмутимый вид, чтобы продолжить эту чертовски классную игру.

— Так, и что ты предлагаешь? — спросила я.

— Я редко такое говорю, но сегодня хочу предоставить право решать, что с нами будет дальше, судьбе. Если это неизбежность, значит, я приму это как знак свыше, если нет, значит, наши корабли разойдутся.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Я предлагаю сыграть в карты. Три кона. Если перевес будет в мою сторону, то мы отправимся в твое общежитие, где ты будешь в безопасности, если в твою, то я перестану сопротивляться.

— Почему ты это делаешь? — нахмурилась я. — Почему сопротивляешься? Ты сам говорил, что хочешь меня, я чувствовала это.

— Я знаю, — вздохнул Джейми, потирая переносицу. — Но есть то, что меня сдерживает, то, что я сделал по глупости.

— И это играет такую важную роль? — мягко спросила я.

— Да, — последовал за этим простой ответ.

Мы еще несколько минут изучающе смотрели друг на друга, допивая остатки чая, после чего одновременно убрали чашки в сторону.

— Неси карты, — произнесла я.

Джейми мрачно улыбнулся, после чего встал и скрылся в глубоком темном коридоре, а я, оставшись ждать на кухне, пыталась унять хаос мыслей, крутящихся в моей голове. Господи, это происходит наяву, я не сплю, мне ничего не мерещится. Это было настолько странно, что пока не появился Джейми, я все равно испытывала толику сомнения во всем этом. Он успел поменять футболку на пуловер с v-образным вырезом, который открывал вид на некоторые его татуировки. Я облизнула пересохшие губы.

— Мы играем в обычного дурака? — спросила я.

— Да.

Он стал мешать карты.

— Надеюсь, ты не будешь мухлевать. Как в прошлый раз.

— В прошлый раз все было честно. В этот раз будет так же.

— Без двусмысленности, — предупредила я.

— Хорошо. Если я выиграю, — он стал раздавать карты со скоростью света, словно целыми днями играл только в них, — то ты едешь домой, если ты выиграешь, то…

— То мы занимаемся сексом, — железным голосом прервала его я, — с проникновением.

Джейми на долю секунды оцепенел, а затем кивнул головой.

— В переводного играем? — спросил он.

— Нет.

Он снова кивнул головой, и мы схватили свои карты, с нетерпением смотря, что же нам попалось. Козырем были черви, а у меня в колоде виднелись только пики и крести. Кайф. Ненавижу.

— Есть шестерка черви? — обратился ко мне Джейми, на что я отрицательно покачала головой. — Семерка?

Я вновь повторила жест, на что Джейми поджал губы и вытащил первую карту, положив ее перед мной: бубновый Валет. Ничего не сказав, я забрала карту. Мы продолжили играть в полной тишине, только иногда спрашивая друг друга, не хотим ли что-то выпить. Первый кон выиграла я несмотря на то, что в начале была в полном дерьме. Стараясь не показывать свою дичайшую радость, я исподлобья посмотрела на Джейми, на лице которого блуждала улыбка. Он точно что-то замышляет.

Перетасовав все карты, Джейми передал их мне, и я стала раздавать их, после чего вытащила одну, которая должна была определить козырную масть, и ею оказались крести. Ну что ж, надеюсь Иисус на моей стороне. На сей раз игра затянулась, так как каждый из нас подолгу обдумывал свой дальнейший ход. Изначально мне выпало около трех козырей, но Джейми быстро отобрал их у меня, подкинув карты, которые я не могла отбить, а потом я понабрала всякого мелкого дерьма, не представляющим никакой опасности для этого Черта.

Джейми изредка переводил взгляд серых глаз на меня, окидывая им все мое тело, после чего запускал руки в свои волосы и оттягивал их за концы. Его непроницаемое лицо не давало мне возможности понять, какие карты на руках у этого человека, из-за чего я стала нервничать еще сильнее. Это и испортило все: не заметив у себя пикового туза, которым могла отбить Даму, я забрала карты. Джейми остался с двумя шестерками, оказавшимися перед моим носом, как бы лишний раз подтверждая, что я полный неудачник.

Один: один.

Следующий кон выиграл тоже Джейми. Побив моего козырного бубнового короля бубновым тузом, он перевел дыхание и попросил меня подождать его пять минут. Когда Джейми снова скрылся в коридоре, я откинулась на спинку стула, проклиная все на свете. Если следующий кон тоже выиграет он, мне никогда не видать его, никогда не быть с ним. На глаза навернулись слезы, одна из которых скатилась по щеке. Я верю, что мы созданы друг для друга, верю, что мы с ним — идеальная пара, которая только может существовать.

Когда Джейми вернулся, я незаметно стерла остатки влаги на лице, после чего наклонилась к столу, делая вид, что внутри меня не бушевал огонь, грозивший сжечь все на своем пути. Я взглянула на него и заметила, как поменялось его настроение. Он был угрюмый. Неужели тоже переживал, что у нас ничего не получится? Вряд ли. Да, он хочет трахнуть меня, но еще сильнее — вышвырнуть из дома. Наверное, переживает, что я могу выиграть, и тогда ему придется все-таки заняться со мной сексом.

Он раздал карты, и я схватила свои, анализируя дальнейшие перспективы. Так, нужно собраться. Играя так, словно от этого зависела моя жизнь, я обдумывала каждое свое действие, запоминая, какими картами ходил Джейми. Улыбнувшись, когда у каждого из осталось по три карты, я выложила двух королей, среди которых был козырной, и Джейми пришлось забрать их, а после кинула ему шестерку крести, наслаждаясь победой.

Черт, два: два.

Этот кон решающий.

Гнетущая тишина обрушилась на комнату, и мы посмотрели друг другу в глаза, заранее прося прощение за то, что случится в будущем. Джейми предложил мне раздать карты, но я отрицательно покачала головой, считая, что его руки приносят удачу моим картам. Раздав их, он тяжело вздохнул и вытащил следующую карту: козыри — пики. Ненавижу их. Мне никогда с ними не везет. Мы играли отчаянно, словно от этого зависела наша жизнь, бурно выражали свои эмоции, наплевав, что это может задеть партнера. От этого зависело наше будущее. Забыв просчитать его дальнейшие карты, я осталась с одной в руках, лихорадочно пытаясь догадаться, какая же у Джейми. Боже, у меня шестерка пики. Если у него окажется козырная карта выше моей, то я проиграла.

С замиранием сердца, мы оба наблюдали за тем, как рука Джейми опускается и на столе появляется червовая Дама, державшая в руках цветок. Торжество накрыло меня с головой, когда поверх нее появилась моя шестерка.

Откинув голову назад, я закрыла глаза, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось в груди. Заметив, как меня накрыла тень, я распахнула веки, увидев перед собой самого красивого мужчину на Земле. Моего Джейми. Его рука скользнула вдоль моего тела, остановившись на талии, после чего он опустился и накрыл мои губы, соединившись со мной в коротком поцелуе, который вызвал во мне цунами. Мое тело дрожало.

— Если ты не собираешься выполнять условия, то не давай мне ложных надежд, — прошептала я, когда Джейми оторвался от меня.

— Я не хочу убегать, — отозвался он, и от облегчения мне захотелось плакать. — Я хочу тебя.

От этой фразы внутри меня все перевернулось. Джейми опустил руку, едва касаясь моей оголенной кожи на груди, и стал водить по ней кончиками пальцев, будоража кровь. Меня словно било током. Желание спиралью закручивалось внизу живота, и Джейми, почувствовав это, раздвинул мои ноги рукой и положил руку на заветное место, нежно поглаживая его. Даже сквозь ткань нижнего белья я чувствовала тепло его пальцев. Не выдержав, когда он отодвинул кромку и ввел в меня палец, я громко застонала, вцепившись в ворот его пуловера. Джейми поцеловал меня в губы, оторвавшись от них настолько быстро, что возглас протеста покинул мою грудь.

Отойдя от меня на пару шагов, он искушающе улыбнулся, после чего приказал:

— Встань, — я повиновалась, оказавшись на неустойчивых ногах, — сними с себя платье.

— Прямо здесь? — пискнула я.

— Прямо здесь, — от смущения я повернулась, чтобы спрятаться за островком, но Джейми зацокал. — Я хочу видеть, как ты раздеваешься.

Дыхание сперло. На негнущихся ногах я повернулась к нему и медленно потянулась к застежке, слыша, как колотится сердце в груди. Когда она коснулась конца, я почувствовала, что платье стало мне свободным, и схватила лямки, удерживая их на месте.

— Пожалуйста, я хочу видеть больше, — приглушенно произнес Джейми, и мои руки сами собой опустились, из-за чего платье упало к ногам.

Джейми жадным взглядом прошелся вдоль моего тела, на котором, кроме кружевного лифчика и трусиков, ничего не было. Я поежилась, оставшись стоять перед ним в таком виде, когда он вновь приказал:

— Сними с себя все.

Я посмотрела на него широко распахнутыми глазами и повиновалась, неспешно раздеваясь на его глазах. От взгляда, которым Джейми окинул мое тело, у меня начало покалывать спину и появляться чувство жжения в плечах и шее.

— Ляг на столешницу, — вкрадчиво сказал он.

Я взглянула на сверкающую в свете поверхность, взобралась на нее, чувствуя холод, от которого по коже пробежались мурашки, и легла. Джейми шумно втягивал воздух, пока приближался ко мне, и, когда оказался рядом, положил руку на мой живот: я тут же втянула его, закатив глаза от удовольствия. Его ласковые руки неторопливо поглаживали мое тело, то стискивая его, то щипая, то шлепая. Каждое движение отзывалось во мне волной желания, которое поглощало мой разум. Мышцы отчаянно сжимались, призывая проникнуть в них.

Вот Джейми опустился над мной и поглотил мои губы в жадном поцелуе, говорящем о том, как он сильно желает меня. Вцепившись в мои волосы, он грубо покусывал губы, после чего водил по ним языком, то и дело выводящий разнообразные рисунки на моей шее, от которых мое сердце делало кульбит. Не сдерживаясь, я стонала, тем самым вызывая у Джейми улыбку, и сжимала в руках его невероятные ягодицы, что были словно упругие футбольные мячи. Оторвавшись от моих губ, Джейми плавно переместился к ключицам, а затем к груди, напротив которой на мгновение остановился, и стал тискать ее, то сжимая, то разжимая.

Я все это время выгибалась, умоляя Джейми сделать что-то, что ослабит это напряжение внизу моего живота, и тогда он склонился над ней, втянув в рот сосок. На мгновение мне показалось, что я умираю. Каждое его движение доводило до исступления, вызывая такие чувства и эмоции, о которых я раньше и не знала. Я даже не подозревала, что могу испытывать такое. Меня сотрясала дрожь, пока он поигрывал с моим соском, терзая его зубами и втягивая глубже в рот, отчего мое тело невероятно сильно изгибалось, словно повинуясь внутреннему инстинкту.

— Ты божественно прекрасна, — сдавленно произнес Джейми, опускаясь ниже и касаясь губами моего пупка.

Я шумно втянула воздух, всхлипнув:

— Джейми, пожалуйста, я хочу тебя!

— Не торопись, Валери, — вкрадчиво прошептал он, и его дыхание коснулось моего лобка.

Я вновь изогнулась, не совсем понимая, что он собирается дальше, и приподнялась, отчего наши взгляды скрестились.

— Джейми?

— Да, нимфа?

— Что ты делаешь?

Он раздвинул мои ноги, развернув меня к себе, и оказался между ними.

— Доставляю тебе райское удовольствие.

Сказав это, Джейми стал ласкать меня языком. Невероятно громкий стон покинул мою грудь, когда волна ошеломительного удовольствия накрыла меня целиком. Его порхающие и достаточно легкие движения языком и блуждающие вдоль моего тела руки сводили с ума, заставляя выкрикивать его имя снова и снова. В голове смешались все мысли, когда пальцы Джейми стали скользить по моей плоти, то погружаясь в нее, то выскальзывая, то погружаясь, то выскальзывая. Я чувствовала, что близка к оргазму, понимала, что в любую секунду он застигнет меня врасплох.

— Джейми, пожалуйста! — стонала я, корчась в его руках. — Джейми!

— Сейчас, милая, — прохрипел он.

Его язык начал описывать круги вокруг моего клитора, который он мягко втягивал в рот и отпускал, а пальцы принялись стимулировать вход в мое влагалище. Я застонала и стала двигать бедрами, пытаясь хоть как-то облегчить то напряжение, которое скопилось внизу, и тут оргазм накрыл меня с головой, отчего жаркие волны разлились по телу. Крики покидали мою грудь, пока Джейми продолжал дальше ласкать меня языком, мои ноги тряслись, и все тело содрогалось в конвульсиях от самого яркого оргазма в моей жизни. Оставив заключительный поцелуй на моем клиторе, Джейми потянулся ко мне, и я тут же обхватила его ногами, обвив руками шею.

Он приник ко мне, и я почувствовала себя такой счастливой, что хотелось плакать. Ничего не сказав, я жадно прильнула к его губам, отчаянно желая доставить ему такое же удовольствие, которое он подарил мне, и сняла с него пуловер, ощутив под руками гладкую кожу и стальные мышцы. Джейми застонал мне в рот, когда я стиснула его ягодицы, а затем зажала его между ног, покрывая лицо, шею, ключицы, плечи и грудь многочисленными поцелуями и укусами. Положив руку на член, я приникла к губам Джейми, ловя его частые вздохи и наслаждаясь тем, как искажается его лицо, а затем стала поглаживать плоть через ткань брюк.

— Я хочу увидеть твой член, — приглушенно сказала я, прикусив его нижнюю губу.

Джейми улыбнулся, коснувшись моего языка своим, а затем посмотрел мне в глаза.

— Сними мои штаны.

Я повиновалась, принявшись расстегивать пуговицу и стаскивать с него брюки, которые упали на пол. Я ошеломленно смотрела на него, понимая, что этот человек был без нижнего белья. Словно уловив мои мысли, он хохотнул.

— Ты что, не знала, что я не ношу их?

Я отрицательно покачала головой, отчаянно пытаясь проглотить ком в горле, но мне это не удавалось сделать, потому что перед глазами был вставший член Джейми. Невероятно красивый, он дергался, явно желая оказаться в моих руках, и я, повиновавшись желанию, обхватила его ладонью, ощутив бархатную кожу, обтягивающую сталь. Джейми зашипел, словно потревоженный удав, когда я дернула его вперед, а затем назад, и глубоко поцеловал меня, схватив за шею.

— Тебе больно? — спросила я, когда он прислонился ко мне лбом.

Он отрицательно покачал головой.

— Мне никогда еще не было так хорошо.

Я улыбнулась, поглаживая головку его члена, отчего веки Джейми затрепетали, а глаза закатились.

— Да, нимфа, вот так…

Он накрыл мою ладонь своею и принялась помогать мне доставлять ему удовольствие; помещение наполнилось его стонами, ласкающими мой слух. Я смотрела на него, не в силах оторвать взгляд от его прекрасного лица, которое было ужасно напряжено, и думала лишь о том, чтобы это никогда не кончалось. Мне бы хотелось смотреть вечно на то, как Джейми испытывает удовольствие.

— Уговор был на секс с проникновением, — зарычал он, втянув мой сосок в рот.

Я выгнулась, облегчая ему доступ и продолжая дальше стимулировать его член.

— Да…, - выдохнула я.

Ничего больше не сказав, Джейми одарил меня самодовольной улыбкой, скинул с себя мою руку и встал между ног, отчего его член стал упираться в мое влагалище. Это было невероятно. И тут он проник в меня. Мы оба застыли, смотря друг другу в глаза, и наслаждаясь первыми ощущениями, после чего Джейми стал двигать бедрами, медленно, глубоко входя меня. От острых ощущений я запрокинула голову, громко застонав, после чего согнулась, ощущая такое головокружение, от которого перехватило дыхание. Я ощущала внутри себя каждый сантиметр его члена.

— Я ненавижу тебя! — всхлипнула я, когда он стал ритмично двигаться внутри меня, сжимая мои бедра и терзая ногтями нежную кожу.

— Почему? — сдавленно спросил Джейми, рывком входя в меня.

Я вскрикнула.

— Потому что ты убиваешь меня изнутри.

Мои мышцы сжались вокруг его члена, отчего я испытывала такой кайф, который обещал свести меня в могилу. Джейми ускорился, не стесняясь в выражениях, и намотал мои волосы на ладонь, оттягивая их назад. Я стонала, задыхаясь от таких ощущений, ноги дрожали, кожу покалывало. Он насаживал меня на свой член так, словно от этого зависела его жизнь, целовал мои губы, проникая языком глубоко в рот, сдавливал бедра, врезаясь в них снова и снова. Наши стоны слились, языки сплелись, бедра двигались в такт, доводя до безумного состояния. Были слышны только наши голоса и бесконечные толчки Джейми, челюсти которого то сжимались, то разжимались.

Я вскрикнула, ощущая, как меня сотрясает оргазм: внизу живота разлилось тепло, вспышками отдающее во всем теле, ноги судорожно затряслись, ногти впились в спину Джейми, оставляя на ней борозды, мышцы вагины изо всех сжимались вокруг его члена, погружая его в меня еще глубже, стоны, перемешавшиеся с криками, покидали грудь. Он продолжал входить в меня, пока наконец не зарычал и не излился мне на живот. Его трясло. Прислонившись ко мне, Джейми крепко обнял меня, судорожно дыша, а я поглаживала его плечи, спину, ягодицы, успокаивая этого огромного мужчину после фееричного оргазма.

— Ты лучшее, что со мной случалось, Валери, — прошептал он мне на ухо, запустив руку в мои волосы.

Я замурчала, потянувшись к нему для поцелуя.

— Ты лучшее, что со мной случалось, Джейми, — прошептала я в ответ.

Глава 42

Чем упорнее она сопротивляется, тем сильнее я её хочу.

(Пауло Коэльо "Заир")

Я счастлива. Я настолько счастлива. что меня распирает изнутри и мне хочется кричать об этом на каждом шагу. Несколько раз пришлось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это все не сон. В голове не укладывалась мысль, между мной и Джейми была интимная близость. Воспоминания о том, что мы делали вечером и ночью, обрушились на меня, будя во мне дикое желание. Невольно я потерлась об Джейми, что крепко спал рядом и прижимал меня к груди, и почувствовала его вставший член, упирающийся в мои ягодицы. От удовольствия у меня закатились глаза. И все же я понимала, что не хочу нарушать его сон, поэтому мягко высвободилась из его крепких объятий, надеясь, что не разбудила этого Черта, и все же не удержалась от того, чтобы посмотреть на него. У Джейми было совершенное тело: подтянутое, упругое, спортивное, и татуировки, частично покрывавшие кожу, смотрелись невероятно сексуально на таком фоне.

Кожу покалывало. Помимо нашего секса на кухне, Джейми два раза это ночью брал меня в кровати, заставляя переживать один оргазм за другим. Я никогда не думала, что могу испытывать такое, да и еще и в таких количествах. Вдруг на лице Джейми появилась улыбка, и я застыла на месте, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица, как появляется моя любимая ямочка, как он причмокивает губами, как рукой ищет меня. Морщинки прорезала его лоб, брови взметнулись вверх, и вот он уже во всю пытается найти ту, что тихо пыталась удрать от него в ванную.

Улыбнувшись и покачав головой, я вернулась в тёплую постель, прижимаясь к горячему телу Джейми, который мертвой хваткой вцепился в меня и больше не отпускал. Я и не хотела уходить. Была бы возможность, я вечно смотрела бы на то, как он спит, хмурится, расслабляется, улыбается, как вздымается и опадает его грудь. Он удивительно красив во сне и невероятно прекрасен, когда бодр. Даже нечесаные взъерошенные волосы придавали ему какой-то очаровательный, а не неряшливый вид.

Пропустив их через свои пальцы, я наслаждалась их гладкостью и жесткостью. Мне хотелось целовать его, хотелось утопать в этом совершенном теле, хотелось чувствовать под своими руками шелковистую кожу, обтягивающую железные мышцы, хотелось, чтобы он был во мне. Я искренне желала быть с ним единым целым.

Меня переполняли такие приятные чувства, что аж сердце сжималось изо всех сил. Я перебирала руками пряди его волос, думая о том, как сильно люблю его, о том, что мое сердце навсегда принадлежит Джейми и этот факт никогда никогда не изменит. Не выдержав, я склонилась над ним и прикоснулась к его губам своими, едва сдерживая себя, чтобы не наброситься на него, когда он ещё спит. Понимая, что моя выдержка трещит по швам, я все же аккуратно вылезла из-под его тяжелой руки и пошла в ванную, по привычке пытаясь скинуть с себя одежду. Только через пару секунд до меня дошло, что я была обнажена. Усмехнувшись на это, я открыла дверцу кабинки душа, включила горячую воду и встала под струи, ощущая такое блаженство, от которого хотелось кричать. Мышцы тела расслаблялись, и я, переводя дыхание, взяла шампунь, принявшись намыливать волосы.

Я напевала какую-то до ужаса знакомую мелодию, когда ощутила порыв холодного воздуха, а затем чьи-то руки на своей талии. Вскрикнув, я обернулась и тут же уткнулась в грудь со знакомой татуировкой в полинезийском стиле.

— Неприятно просыпаться одному после такой жаркой ночи, — послышался низкий бархатный голос Джейми.

Мышцы вагины тут же сжались, и я вцепилась в его крепкие плечи, понимая, как сложно мне стоять на двух ногах, когда он рядом. Боже, дай мне сил выдержать это.

— Я не хотела будить тебя, — с хрипотцой в голосе призналась я, потеревшись щекой о влажную кожу Джейми.

Он уже успел промокнуть под струями воды.

— Я проснулся, а тебя нет рядом, — Джейми склонился над мной и мягко поцеловал, увлекая мои губы и язык в нежный танец. Я тяжело вздохнула, ощущая, как бабочки беспощадно пробивают дыры в моем животе. — Кто же так делает?

Я улыбнулась, чувствуя, как мурашки бегают вдоль тела, которое Джейми беспощадно лапал и сжимал: его руки блуждали по нему, трогая меня там, где это больше всего было нужно. Изогнувшись в его руках, я облокотилась на прозрачную стенку и стала наблюдать за тем, как Джейми проигрывает с моей грудью, лаская и втягивая то один сосок, то другой. Он был настолько увлечен этим, что закрыл глаза от удовольствия. Меня же накрывало жаркой волной снова и снова, и острое желание пронзило все тело, когда Джейми стал покусывать мою грудь.

Не стесняясь ничего, я стонала и звала его по имени, извиваясь в сильных руках, а он тем временем вцепился в мои губы жадным и страстным поцелуем, беспощадно затягивая их и язык в свой рот. Я задыхалась. Грудь вздымалась и опадала, кровь прилила к щекам, отчего все мое лицо горело, ноги дрожали, хотя я была на весу и держалась за Джейми изо всех сил руками.

— С тобой я не могу контролировать себя, — сдавленно произнес он, развернув меня к стенке лицом.

— Тебе и не нужно это делать, — сказала я, с замиранием сердца наблюдая, как он разводит мои ноги в стороны. Его вставший член упирался мне в ягодицы.

Интуитивно я приподнялась на носочки. Джейми обхватил своей рукой член и стал водить им по моим половым губам, собирая влагу, скопившуюся там. От возбуждения я вся текла. Вода бежала по нашей разгоряченной коже, стенки душевой кабинки запотели, и теперь через них с трудом можно было различить очертания комнаты, но на это было так плевать. Когда Джейми рядом, мне все равно, что происходит с миром, потому что значение в этот момент имеет только он, только то, что он испытывает, только чувства, которые он дарит мне.

Джейми встал ко мне вплотную, прижав стене, и мне пришлось опереться на нее, расставив по бокам от себя руки. Намотав мои волосы себе на ладони, Джейми оставил несколько влажных поцелуев на задней поверхности моей шеи, отчего я выгнулась изо всех сил, чуть не упав на пол. Меня накрывало, хотелось, чтобы приятная боль внизу живота ушла, оставив место для прекрасного оргазма, силу которого я впервые испытала только с Джейми.

— Я столько раз представлял, как трахаю тебя здесь, — прошептал он, накрыв мои груди руками и сжав их. Я откинула голову назад, ловя ртом воздух, которого было катастрофически мало в моем организме. По крайней мере мне показалось, что на некоторое время я разучилась дышать. — Ты будешь послушной девочкой?

На моем лице блаженствовала улыбка.

— Никогда, — выдохнулая.

Джейми зарычал и вошел в меня одним рывком, отчего я, не выдержав, упала на стеклянную стенку, прижавшись к ней лбом и ощутив, как пустота внутри меня приятно заполнилась. Громкий стон разнесся по всей комнате.

— Ты будешь слушаться меня? — соблазнительно прохрипел Джейми, касаясь языком моего уха, а затем вышел из меня и снова вошел.

Мне показалось, что я поглотила весь его член, не оставив ему ни миллиметра, и это было настолько охрененно, что сносило башню. Голова совершенно не соображала, тело остро ощущало каждое движение, каждое прикосновение Джейми.

— Нет, — простонала я, когда он стал ритмично двигаться и послышались толчки, что эхом отражались от стен ванной комнаты.

— Ты будешь делать то, что я прошу? — просипел он, укусив мое плечо.

Я с трудом соображала, сосредоточившись на тех ощущениях, которые мне дарил секс с ним. Невозможно быть настолько охрененным во всем.

— Никогда, — промурчала я, а затем снова застонала, пока он совершал резкие и глубокие толчки.

Вдруг Джейми остановился, выйдя из меня, и развернул к себе, окинув мое лицо лукавым взглядом, после чего чертовски сексуально улыбнулся и встал под струи воды, принявшись мыть голову. Я осталась стоять на месте, смотря на него с непониманием. Все внутри меня требовало, чтобы он наконец завершил своё дело и подарил нам обоим высшее наслаждение. Его вставший член говорил о том же, однако Джейми не спешил закончить начатое, и я потянулась к нему, прикоснувшись к обнаженной груди руками.

— Почему ты остановился? — спросила я, принявшись тереться об него всем телом.

Мне нужно было срочно ослабить то напряжение, которое скопилось внизу живота. Я обхватила его член, взглянув в его лицо, на что он окинул меня ленивым взглядом, в котором бушевал огонь. Томная полуулыбка появилась на его лице. Он положил руку на мое лицо, после чего опустил ее вниз, касаясь кожи, описывая круги возле чувствительных мест, что отчаянно желали, чтобы его пальцы поигрывали с ними, делали все, что ему захочется. Я извивалась.

— Ты будешь подчиняться? — спросил Джейми, лаская мой клитор.

Я жадно хватала ртом воздух, держась за плечи Джейми и боясь упасть. Он плохо влияет на меня.

— Нет, — отрицательно покачала головой я.

Джейми усмехнулся, отстранившись от меня.

— Ответ неверный, — заключил он, смыв с себя остатки пены и вышел из кабинки.

Я последовала за ним на негнущихся ногах, цепляясь за все выступающие предметы, которые могли помочь мне в передвижении. Мне хватило одного взгляда на его обнаженное тело, сверкающее в свете множества точечных ламп, чтобы в голове зародились самые грязные мысли с ним. Я хотела укусить его упругие ягодицы, оставить дорожку поцелуев вдоль его сильной спины с проступающими мышцами, изучить каждый миллиметр его кожи с помощью языка.

— Джейми?! — всхлипнула я, обвив его талию рукой.

— Да? — спросил он, вытирая волосы махровым полотенцем.

— Пожалуйста, Джейми! — прохныкала я. — Ты не можешь остановиться просто так!

С каких пор я стала так зависима от его прикосновений? Он повесил полотенце на отопление и посмотрел на меня: в его глазах читалась насмешка.

— Как видишь, могу.

Схватив свои вещи, что лежали на полу, он кинул их в корзину для белья и вышел из комнаты, оставив меня одну. Я вновь последовала за ним, чувствуя, как судорожно сжимаются мышцы вагины. Его мокрые волосы вились на концах; чудесный запах тела чувствовался даже в нескольких метрах от него. Я вновь попыталась остановить его, но Джейми покачал головой, мягко высвободившись из моих объятий, после чего прошёл в какую-то комнату, которую я знать не знала. Она была очень похожа на рабочий кабинет: диван, книжные шкафы, камин, рабочий стол с высоким креслом, ноутбук. Выполненный в коричнево-зеленых тонах, он напоминал мне кабинет моего дедушки, который был в нашем доме и много лет не открывался. Здесь все было пропитано запахом апельсина и бергамота.

— Что пошло не так? — спросила я, наблюдая за тем, как он переодевается, натягивая чёрные спортивные штаны на голое тело.

Это был единственный гардероб одежды на нем. Я смотрела на него во все глаза, когда он как ни в чем не бывало прошёл мимо меня с едва заметной улыбкой на губах и сел за стол, включив ноутбук. В голове проносились картины, как он трахает меня на этой ужасно возбуждающей поверхности, как дерёт меня как сучку, поставив раком. Черт. Я потёрла шею, понимая, что готова набросится на него, завязав ему руки и заткнув рот кляпом. Мне нужен был Джейми.

— Отмотай наш разговор немного назад, — наконец произнёс Джейми, набирая с помощью клавиш какой-то текст.

Абстрагировавшись, он уткнулся в экран, оставив меня размышлять о том, что было ранее, пока до меня не дошло, что именно случилось.

— Я не буду подчиняться тебе, — покачала головой я.

— Это твоё право, милая, — ослепительно улыбнулся Джейми. — Ты голодна? Я могу заказать нам еду.

— Да, я голодна, — жестко бросила я, стремительно подойдя к его столу и оперевшись на него. Стоит упоминать, что я была обнажена? Джейми обратил на мою грудь взгляд, полные животного желания, но тут же поднял его, смотря прямо в глаза. — Но мне не нужна еда!

— А что тебе нужно? — играя в дурачка, спросил он.

Джейми потянулся к столу, открыв первый ящик, и вытащил оттуда планер, в котором тут же пометил несколько важных для себя деталей и дел.

— Мне нужен ты, — стиснув зубы, произнесла я. — Я хочу тебя.

— Милая, но я занят, — пожал плечами он, продолжая вбивать текст в компьютере. — Давай поговорим об этом позже? Ты пока можешь осмотреть дом, найти шоколадки в шкафчиках, заказать любую еду, какую хочешь.

Он вновь открыл какой-то из ящиков стола, вытащив оттуда банковскую карту, и протянул ее мне.

— Зачем это? — обиженно спросила я, понимая, что секса не будет. Я не буду подчиняться ему.

— На расходы. Если что-то понадобится, оплачивай ею.

Он взял меня за руку и поцеловал ее, нежно касаясь губами костяшек пальцев.

— Ты так обворожительно сексуальна сейчас, — произнёс он. — Люблю, когда ты злишься. Тебе идёт образ разъяренной сучки.

Меня передернуло от острых ощущений, и я тут же сжала свои ноги, надеясь таким образом ослабить то нереальное напряжение, что было между ними. Он так сказал два последних слова, что мой рот наполнился слюной, а по половым губам растеклась влага. Ничего не ответив на это, я только зарычала, захлопнула ноутбук и села к нему на колени, желая ощутить прикосновения прекрасных мужских рук на моем теле.

Его губы растянулись в обворожительно снисходительной улыбке. Джейми протянул руку к моему лицу и убрал прядь волос за ухо, смотря прямо в глаза, я же взяла другую ладонь и втянула его палец в рот.

Я безумно хотела попробовать его член на вкус ещё прошлым вечером, но он не давал мне сделать этого, решив устроить мне оргазмический марафон.

Я поигрывала с его пальцем, то кусая подушечку, то облизывая её, то всасывая, то звучно отпуская. Все это время Джейми жадно наблюдал за мной, даже не пытаясь скрыть, как сильно он возбужден: его член сквозь ткань штанов упирался в мой лобок, плотоядный взгляд был обращен к моему рту, дыхание участилось, щеки заалели, в глазах появился блеск.

— Мне жаль, что я потерял столько лет, — прошептал он. Его голос был низким и хриплым. Он снова улыбнулся. Томно. Сексуально. Грешно. Я взглянула на него, чувствуя, как у меня перехватило дыхание. Боль внизу стала практически невыносимой, соски встали, требуя ласк Джейми, шею и спину покалывало от ощущений и присутствия этого прекрасного мужчины в этой комнате. — Но я потерплю ещё немного, Валери, — с этими словами он аккуратно поднял меня и поставил на пол, а сам выпрямился в кресле и открыл ноутбук. — Ты знаешь, где меня найти, когда примешь решение капитулировать.

Глава 43

Ведь я зависим, я болен,

Твои губы — моё лекарство,

Иди ко мне, детка, да, ты знаешь, чего я хочу.

Ты понимаешь, о чем я?

("Bom bidi bom" Nick Jonas)

Я была раздражена. Я была зла. Я была в ярости. Схватив миску, я бросила туда все ингредиенты, даже не переживая о том, что могла перевзбить яйца. Рубленные кусочки яблоков лежали рядом в отдельной тарелке и ждали своего смертного часа, когда они окажутся в тесте и жаркой духовке, где превратятся в шарлотку, которую я сожру сама. Ни кусочка не дам этому гаденышу. Невольно уголки моих губ дрогнули. Мой гаденыш.

После этого я дала себе мысленную пощечину, что должна была привести меня в чувство, и снова с обиженным выражением лица принялась готовить, надеясь, что Джейми умер в своем кабинете от стояка. Нет, пусть не умирает. Я его люблю. Пусть у него лучше член отвалится. Все равно он не собирается использовать его по прямому назначению. Громко выдохнув, я смешала оставшиеся продукты, после чего перелила тесто в формочку, в которую предварительно высыпала все яблочки. Буду заедать свой стресс сладким.

Я не прогнусь под этим мужланом, который хочет, чтобы его во всем слушались. Пф-ф-ф, он не на ту напал! Сказав это про себя, я не сразу обратила внимание, что уже достаточно продолжительное время на кухне был Джейми, который, облокотившись на тумбу, поедал яблоко и наблюдал за мной.

— Что делаешь? — спросил он.

Взгляд его серо-голубых глаз был таким завораживающим, что я не сразу оторвалась от них и нашлась с ответом. Ощущение было такое, словно я растеряла весь свой словарный запас, посчитав, что рядом с ним он мне просто не нужен. "Зачем говорить, когда можно стонать и кричать его имя?", — фыркнул мой мозг. Я дала себе очередную мысленную пощечину. Соберись тряпка!

— Шарлотку, — буркнула я, отвернувшись от него.

Я решила не надевать свое платье, которое теперь покоилось в комнате Джейми, поэтому он любезно одолжил мне свои труселя и футболку. Пришлось напялить его боксеры, которые были абсолютно новыми. Походу он не врал, когда говорил, что не носит нижнее белье. Эта мысль теперь не давала мне покоя, и при каждом удобном случае мой мозг вспоминал какую-нибудь мою встречу с Джейми и задавался вопросом: "А были ли на нем тогда боксеры?" Думаю, что ответ очевиден.

Из колонки, присоединенной по блютузу к моему телефону, доносились песни жанра рок, который я и Джейми свято почитали.

— О-о-о-о, — потирая руки, протянул Джейми и приземлился на барный стул, — я обожаю твою шарлотку.

Щеки предательски покрылись румянцем, на лице изо всех сил пыталась появиться улыбка, которую я упорно сдерживала, надеясь, что угрызения совести сожрут с потрохами Джейми, но не тут-то было.

— Я рада, — таков был мой саркастичный ответ. Поняв что это было грубовато, я добавила: — Почему она тебе нравится?

Джейми прожевал кусок, оперевшись на столешницу, отчего мышцы на его руках и плечах взбугрились. Матерь Господня, как дышать-то? Я пялилась на него, даже не пытаясь скрыть это, гаденыш же смотрел на меня такими невинными глазами, что даже не верилось, что это он трахал меня на этом столе. Щеки вновь покрылись предательским румянцем.

Отвернувшись от него, я наклонилась к уже прогретой духовке, чтобы положить туда шарлотку, и в этот момент из моих рук упала лопатка. Черт бы побрал это все! Захлопнув крышку духовки, я села на пол и заглянула под мебель, тут же найдя виновника моего положения, после чего встала и кинула её в раковину. Схватив тряпку, я снова встала на колени и принялась вытирать плитку, после чего наконец поднялась на ноги.

Взглянув на Джейми, я заметила, каким напряжённым было его лицо.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила я, подходя к нему. — У тебя что-то болит?

Он отрицательно покачала головой, попытавшись отвернуться, но я не дала ему этого сделать, вовремя схватив за руку. Взглянув на него, я заметила отчетливый бугорок в области паха, и мне тут же стало все понятно. Значит, моя поза его возбудила? М-м-м… Игра? Да будет игра.

Отпустив его руку, я пожала плечами и принялась убираться на кухне, думая, как можно использовать это положение в моих целях.

— Ты помнишь, как мы ели шарлотку у нас дома? — спросила я, вытирая столешницу и делая вид, что ничего не заметила.

— Да, — улыбнулся Джейми, открыв холодильник, достав оттуда куриную грудку, сыр и сливки и положив их на стол. Рядом с этими продуктами через минуту появились чеснок и лук. — Помню, когда я приходил к Темплу, через час появлялась ты с двумя тарелками. Темпл постоянно выгонял тебя, говоря, что мы не хотим, а я каждый раз ждал той минуты, когда послышится стук в дверь и по комнате разнесется знакомый аромат.

На душе стало так тепло от его слов. Я взглянула на Джейми, который резал лук и чеснок, и подошла к нему сзади, обхватив прекрасное тело руками. Он тут же положил нож на стол. Я прислонилась лицом к его спине и крепко сжала, ощущая такую радость, такую теплоту, которые невозможно было описать словами. Сердце сжималось от переизбытка чувств.

Развернувшись, Джейми обхватил меня руками и крепко обнял, поцеловав в макушку, а после в висок. Мы стояли с ним так несколько минут или часов — не знаю, я совершенно об этом не думала — , и было так хорошо, так невероятно уютно, что не хотелось, чтобы это кончалось. Мой Джейми. Моя первая и единственная на всю жизнь любовь.

— Я много ошибок совершил в своей жизни, — начал Джейми, поглаживая мою голову, — но самая моя большая ошибка — это потеря времени, — я замерла, слушая стук его сердца. Тихое. Равномерное. — Я столько убегал от тебя, думал, что у сестрёнки моего друга это пройдёт, что она повзрослеет и будет смеяться, вспоминая свою детскую любовь. Убегал, игнорируя свои чувства к тебе. А вот теперь попался. Но сколько лет прошло, сколько дней мы провели порознь, — он поднял мою голову, заглянув в глаза, в самую суть. Я смотрела на него, завороженная им, чувствовавшая к нему такую любовь, которую невозможно было описать словами. — Я хочу сказать тебе, Валери, что был бы счастлив, если бы ты стала моей девушкой.

У меня перехватило дыхание. Я смотрела на Джейми не верила, что он сказал это, что он действительно предложил мне это. От переизбытка чувств я вцепилась в него.

— Ты уверен в этом? — я посмотрела в его глаза и потерялась в них. — Ты не окажешься от своих слов?

— Нет, — покачал головой он. — Ни за что.

— Даже если Темпл будет против?

— Мне плевать, что он подумает, — улыбнулся Джейми, после чего щёлкнул меня по носу. — Я не стану отказываться от тебя из-за него.

Ничего не ответив на это, я потянулась к нему и поцеловала в губы, а затем ещё и ещё, ощущая такую радость, такое дикое волнение, такое счастье, что хотелось кричать и кричать. Джейми удовлетворенно замурчал и запечатлел поцелуй на на моей щеке.

— Ты сладкая как шоколад.

— М-м-м-м, — протянула я, вновь коснувшись его губ. — Ты острый, как перец.

— По-моему, это идеальное сочетание, — игриво выгнул бровь Джейми.

— Мы с тобой — однозначно идеальное сочетание, — хохотнула я.

Джейми одобрительно подмигнул мне и потрепал мои волосы.

— Ну что? Ты согласна?

Я взглянула на него, сохранив небольшую паузу, а затем сказала:

— Здесь не может быть другого варианта, как да.

Джейми заулюкал и снова притянул меня для поцелуя, уже более энергичного и страстного. Мне хотелось прыгать от счастья, потому что поверить в то, что Джейми предложил мне встречаться, было невозможно. Я столько лет ждала его, что сейчас все кажется каким-то миражом, сном, которого не может быть в реальности.

— Я знаю, что не услышу эти же слова в ответ, и не требую их от тебя, но я люблю тебя, Джейми, очень сильно люблю, — с чувством сказала я, когда мы прервали наш телесный контакт.

Джейми стиснул меня в своих руках, покрывая все мое лицо поцелуями.

— Я благодарен тебе за понимание и за то, что ты посчитала меня достойным твоей любви, прошептал он мне на ухо, после чего прикоснулся губами ко лбу. — Ты мне очень сильно нравишься, Валери.

— Очень-очень? — передразнила его я.

На его лицо появилась широкая улыбка, и я, не выдержав, расцеловала его ямочку. Было видно, что ему это нравится, потому Джейми подставил лицо и закрыл глаза наслаждаясь этим.

— Больше всего на свете, — ответил он, когда я прижалась к нему всем телом.

— Ты такой ми-и-и-илый, — протянула я, чмокнув его в грудь, после чего оторвалась от него и пошёл к духовке, чтобы проверить шарлотку.

Она была уже готова. Вытащив её, я положила десерт на стол, после чего подготовила тарелки, нож и вилки, а Джейми принялся дальше готовить.

Мы разговаривали с ним, вспоминали прошлое, смеялись над Эйденом, который присылал мне сообщение, спрашивая, смогла ли я приручить его принцесску. Мы пригласили Эйдена на обед, и он согласился, сказав, что присоединится к нам через два часа.

Значит, у меня ещё есть время… Тяжело вздохнув, я пожаловалась:

— Здесь так жарко…

В следующую минуту футболка лежала на стуле, и я щеголяла по кухне в одном лифчике, что хорошо сочетался с чёрными боксерами Джейми, который обжаривал грудку. Он повернулся на мои слова, и окинул меня взглядом, полным вожделения, на что я ещё больше разгорячилась.

— Правда? Я даже не заметил — вскинул он бровь, криво улыбнувшись, после чего тоже снял футболку. — Да, что-то действительно жарко.

Я облизнула губы, стараясь игнорировать кричавшую внутри похоть, которая подталкивала меня оставить дорожку влажных поцелуев от его груди до резинки спортивных штанов, сидевших на Джейми неприлично низко. Грудь сперло. Он повернулся обратно к плите, и теперь моему взору предстали его широкая спина и невероятная задница, так и просившая укусить ее.

Схватив нож, я разрезала шарлотку, мысленно уже представляя, как он жёстко дерет меня на полу, и жаркая волна окатила все мое тело. Положив шарлотку на тарелку и взяв небольшой кусочек, я не сразу заметила, как Джейми подошел ко мне, случайно коснувшись рукой моего бедра. Кожа тут же отреагировала на прикосновение, покрывшись мурашками.

— Я хочу попробовать, — бархатный голосом произнёс Джейми. — Позволишь?

Я кивнула головой, и Джейми склонился над рукой, взяв в рот пирог и захватив при этом кончики моих пальцев. Ноги подогнулись, и мне пришлось вцепиться другой рукой в столешницу, чтобы не упасть. Я попыталась убрать ладонь, но Джейми отрицательно покачал головой, схватив ее и принявшись облизывать и сосать каждый палец, на кончике которого виднелись остатки десерта. Глаза закатились от удовольствия, соски встали, кровь прилила к ушам. Меня словно пронзило током.

Что-то моя игра пошла не плану: это я должна была соблазнять его, а не он меня. Джейми пронзительно посмотрел на меня и вкрадчиво произнес:

— Я бы не отказался съесть еще.

Не знаю почему, но я отрезала вилкой ещё один кусочек и подставила ему, чувствуя ужасную дрожь в ногах.

— Нет, — он отрицательно покачала головой и усмехнулся, — сначала ты, потом я., - не отрывая от него глаз, я положила еду в рот, ощущая одновременно кислинку и сладость от мякоти яблок.

Мне не довелось полностью распробовать десерт, так как Джейми накрыл мои губы своими и страстно поцеловал, впустив в мой рот язык. Я сжала его плечи, чувствуя, как подгибаются ноги. Перехватив еду, он отпустил меня и стал жевать, кинув на меня томный взгляд.

— Это самый вкусный десерт, который я когда-либо пробовал.

Я прикоснулась к губам дрожащей рукой и облизнула их, все еще ощущая на них вкус нашего поцелуя.

— Я не могу думать, когда ты рядом.

Джейми ухмыльнулся, привлекая меня к себе.

— Не надо думать — надо чувствовать.

С этими словами он схватил меня, и мы слились в голодном поцелуе, пытаясь поглотить друг друга. Каждый из нас чувствовал столько, что наши легкие задыхались, а грудь покидали то стоны удовольствия, то имена, которые мы так любили. Мой лифчик полетел в сторону, и Джейми попытался схватить меня, но я, смеясь, побежала в коридор, где он все-таки поймал меня и прижал к стене, оставляя череду поцелуев на моей шее. Я застонала. Джейми взял меня под бедра и приподнял, отчего мои ноги обвили его, а после стал поигрывать с моей грудью. Выгнувшись, я положила руку на его голову, лаская его словно маленького ребенка, на что он одобрительно зарычал и прикусил мой сосок. Стоны один за другим покидали грудь.

Вдруг он остановился, отпустив меня и игриво выгнул бровь, делая шаги вглубь коридора, где его поглощала темнота. Я медленно последовала за ним, чувствуя, как адреналин перемешивается с моей кровью и бежит по сосудам. Джейми ускорился, смотря на меня так, что я потеряла голову от желания, и вот я уже накинулась на него, запрыгнув на руки и впившись в губы. Они были сладкими как мед и нежными как мякоть персика. Господи Иисусе. Невозможно… Невозможно испытывать такое и еще в таких количествах, как я сейчас.

Повалив меня на пол, Джейми вцепился в мое тело, жадно целуя кожу на спине и сжимая мою грудь, что идеально вписывалась в его ладони. Поигрывая с моими сосками, которые были до предела чувствительны, он укусил плечо, из-за чего из меня вырвались стон и крик блаженства одновременно. Мои нервы были обострены до предела, тело реагировало на Джейми так, словно меня било током.

— Хочу, чтобы ты отодрал меня как сучку на этом полу, — прохрипела я, когда Джейми стащил с меня боксеры и снял с себя штаны. — Ты обещаешь это сделать?

— Только если ты будешь слушаться меня, — коварно улыбнулся он, проводя языком вдоль моего клитора.

Я содрогнулась, чуть не свалившись на паркет: приходилось держаться на руках и коленях, чтобы не оказаться лицом на полу.

— Этого не будет, — прохрипела я, прочистив горло и все же опустив грудь на пол.

Джейми схватил меня за бедра, шлепнул по попе, после чего укусил ее; я стала раскачиваться, чувствуя, как мое сознание уносится куда-то, где царит блаженство. Развернув меня к себе лицом, Джейми намотал мои волосы на ладонь и потянул за них в то время, когда вставил в вагину два пальца, которые моя плоть с жадностью поглотила. Тело содрогалось от переизбытка чувств, шея и уши горели, грудь ныла, ожидая ласк.

— Джейми! — прокричала я, когда он стал трахать меня пальцами, стимулируя ими переднюю стенку, где находилась какая-то особенно чувствительная точка. — Блядь, Джейми!

Я смачно выругалась, двигая бедрами в такт движениям Джейми, который смотрел на меня с нескрываемым удовольствием. Его губы нашли мои, языки слились в танце, зубы то и дело цепляли их. Напряжение внизу живота достигло своего апогея, и я стала неистово двигаться, пытаясь довести дело до конца, но Джейми решил иначе: он вытащил пальцы и оторвался от меня, отползая в сторону. Меня трясло, нервы были натянуты до предела.

— Куда ты уходишь? — проплакала я и поползла к нему, сев на колени.

Джейми смотрел на меня, и в его глазах была необъятная страсть, обещавшая сжечь нас в своем пламени. Я вцепилась в его губы, ища в них утешение, и попыталась обхватить его член, чтобы вставить в себя, но Джейми перехватил мою руку, не дав сделать это.

— Подчинись, — приказал он, после чего немного вошел в меня, заставив испытать такое, отчего моя голова запрокинулась, а из груди вырывался протяжный стон. Мышцы вагины жадно сжимались вокруг головки его плоти. Он блаженно зашипел, схватив мое лицо и сжав его рукой, и повторил: — Подчинись!

Джейми вышел из меня и стащил с себя, встав на ноги, на что я протестующе захныкала, ощущая внутри такую пустоту, от которой хотелось выть и плакать. Я была зависима от него. Мне было мало Джейми. Я хотела его всего.

— Зачем?

— Потому что я так хочу, — облизнул губы он. — Подчинись.

Моя голова лихорадочно думала, пытаясь понять, чего он хочет, но через минуту я сдалась, понимая, что желание быть с ним сильнее разума и его доводов, после чего произнесла:

— Хорошо.

На лице Джейми появилось удивление.

— Ты согласна делать все, что я захочу?

— Да.

Ничего больше не сказав, Джейми повалил меня на пол, развернув к себе спиной, мягко опустив мою грудь на паркет и приподняв таз. Взяв меня за руки, он сцепил их сзади и одним рывком вошел меня, из-за чего я вскрикнула, содрогнувшись от смеси ощущений, пронзившись мое сознание. Жидкий огонь растекался по венам и артериям, пока Джейми жестко брал меня на полу, врезаясь в мое тело снова и снова. Его пальцы оставляли на мне багровые следы, следы укусов алели в свете ламп, кожа на ягодицах, где он шлепал, краснела. Он делал так, как я просила: драл меня как сучку на полу своего дома, заставляя переживать такие ощущения, от которых мое сознание впадало в полуобморочное состояние.

Я стонала. Я кричала. Я вопила его имя, когда оргазм настиг меня, окатив такой жаркой волной, что все конечности судорожно дергались, грудь распирало, лицо горело, а состояние было такое, что создавалось впечатление, будто я в раю. Из глаз потекли слезы облегчения и радости. Я вцепилась в его плечи, притянув для глубокого поцелуя, после которого он взял меня и сел на диван, откинув голову на спинку. Все его потрясающее тело было покрыто бисеринками пота, блестевшими на свету, и я, не выдержав, провела языком линию от центра груди до шеи, захватив мочку уха, которую прикусила. Джейми застонал:

— О да-а-а-а, ЛерИ.

Давно я не слышала свое сокращенное имя, которое первым произнес Джейми еще в далеком детстве. Это подстегнуло меня, и я стала поигрывать с его телом, затрагивая эрогенные места: уши, плечи, бока, пупок. Когда я коснулась губами последнего, Джейми втянул живот и резко втянул воздух.

— Чего ты хочешь? — спросила я, прикусив нижнюю губу.

Его глаза с поволокой были невероятно красивы сейчас, а губы, ярко-красные от бесконечных поцелуев, так и манили прикоснуться к ним.

— Хочу, чтобы ты оседлала меня, — просипел он, обхватив мою грудь ладонью и сжав ее.

Его пальцы стали оттягивать сосок, который тут же встал, призывая Джейми накрыть его ртом, что он собственно и сделал. В следующую минуту его член оказался во мне, и мы оба тяжело вздохнули, после чего я начала двигаться. Поначалу было сложно поймать ритм, но постепенно, с помощью Джейми, мне удалось это сделать. Ощущения были такие, словно весь он внутри меня. Слишком глубоко. Слишком охрененно. раскрепостившись, я выгнулась, набирая темп и изгибаясь так, что его член внутри касался каких-то потаенных мест, что стонами отражались во мне. Джейми смотрел на меня помутненным взглядом. Его лицо было напряжено.

Я чувствовала, что близка к оргазму, что еще несколько минут, и меня накроет жаркая волна, и потому Джейми взял инициативу на себя, обхватив талию и начав двигаться так, что все мое тело плавилось в его руках, не выдерживая такого натиска. Безудержно. Исступленно. Неистово. Я ошиблась. Мышцы вагины сжались, и оргазм обрушился на голову, как гром посреди ясного неба. Он был таким сильным, что я стонала и кричала, извиваясь в крепких руках Джейми, который не останавливался и продолжал трахать меня. Содрогнувшись, он стремительно вытащил член и, зарычав, кончил мне на бедро.

Излившись до конца, Джейми блаженно улыбнулся и притянул меня для нежного и мягкого поцелуя. Мое сердце неистово стучало в груди при виде этого человека, который перевернул всю мою жизнь. Внутри было столько нежности, столько теплоты для него, что хотелось вобрать его в себя, стать единым целом, чтобы он мог почувствовать это. Я люблю его. Безумно. Люблю. Люблю! Люблю…

Прислонившись носом к его щеке, я потерлась об нее, пряча слезы счастья, стоявшие в глазах. Я всю свою сознательную жизнь мечтала о том, чтобы он смотрел на меня так: с теплотой, заботой, лаской, влюбленностью, чтобы улыбался так, как сейчас, — словно я единственная человек на Земле. Посмотрев в глаза, Джейми обнял меня, после чего, понизив голос, произнес:

— Никогда ни при каких условиях не соглашайся слушаться кого-то, — он держал меня за подбородок двумя пальцами, одним из которых ласково поглаживал кожу. — Оставайся такой, какая ты есть. Не меняйся ради других, — его рука легла на мою левую грудь, туда, где билось сердце, — Ты прекрасна телом и душой, светишь словно полярная звезда на небосклоне и прогоняешь тьму, давая надежду, — Джейми пронзительно посмотрел в мои глаза. — Не покидай меня.

Мое сердце сжалось, дыхание перехватило, губы задрожали.

— Не покину. Я всегда с тобой.

Джейми широко улыбнулся, потупив взгляд, после чего все же посмотрел на меня и сказал то, из-за чего мое сердце ухнуло вниз:

— Кажется, я влюбился.

Глава 44

Amantes sunt amentes.

Влюбленные — это безумные.

Говорят, что любовь окрыляет; говорят, что с ней дни становятся короче, а ночи длиннее; говорят, что она способна излечить любые раны; говорят, что с ней человек словно начинает дышать полной грудь; говорят, что из-за нее мир приобретает краски и все кажется другим; говорят, что влюбленные сходят с ума. Не знаю, что там говорят еще, но могу сказать одно: такой счастливой и сумасшедшей я никогда не была.

Мы все выходные провели дома, готовя еду, танцуя, смотря фильмы и мультики и допивая все запасы горячего шоколада, которые были у Джейми, а еще мы столько раз занимались сексом, что теперь я не могу сидеть и ходить, потому что внизу все болело. Приятно болело. Я поняла одно: Джейми — секс-машина. Его возбуждает все: голос, улыбка, кончик языка, которым ты просто провела вдоль нижней губы, оголенные лодыжки, пальцы рук, которыми ты просто собирала волосы в пучок, фраза, что ты идешь в душ или в постель, что ужин лежит на столешнице, на которой он трахал меня раза четыре. Я буду полной лгуньей, если скажу, что мне это не нравилось, потому что на самом деле я кайфовала от нашего секса. Я ждала его как любимый праздник, все время думая, что и где его зацепит, что и где привлечь его внимание.

Сейчас был вечер воскресенья. Завтра нужно идти на пары, на которые я так не хочу. Простонав и сморщив лицо, я перевернулась на другой бок, наткнувшись на Джейми, тихо уместившегося рядом со мной. От неожиданности я подскочила, но он тут же подхватил меня, не дав удариться головой об ручку дивана, и прижал к себе. По комнате разнесся его смех, который вызвал дрожь в моих ногах. Я очень его любила.

— Зайка, — прокомментировал он, щелкнув меня по носу.

Я прижалась к нему, обвив его шею руками, и чмокнула в ямочку между ключицами.

— Удав.

— Предлагаешь съесть тебя? — его брови взметнулись.

— О, очередной раунд я не выдержу, — простонала я, хохотнув.

И все же желание внизу снова закручивалось спиралью. Джейми обхватил мое бедро, сжав его, а затем проник под резинку спортивных шорт и стал ласкать кожу на ноге, что покрывалась мурашками. Я потерлась шеей об его плечо и громко выдохнула, когда пальцы этого беса коснулись клитора, мягко поглаживая его. Джейми нашел мои губы, и мы стали целоваться, проникая в рот друг другу все глубже и глубже. Я вздохнула, когда его язык прошелся по моему небу. Это было так нежно… Грудь распирало от приятных ощущений.

— Оу! — воскликнул кто-то рядом. — Я, походу, невовремя! — я отпрянула от Джейми, увидев Эйдена, который смотрел на нас с довольной улыбкой. Его руки были скрещены на груди, а одна нога выставлена вперед. Джейми прижал меня обратно к себе, пытаясь закрыть от взора Эйдена, и кинул в него подушку, на что тот смеясь крикнул: — Шалунишки!

— Убирайся! — проорал во все горло Джейми, и все же его тоже пробрал хохот.

Мы посмотрели на друга и, не выдержав, засмеялись, после чего Джейми поправил шорты на моей ноге.

— Что это вы тут делали? — лицо Эйдена приобрело ехидное выражение. — Изучали строение тел?

— Ага, строение тканей, — кивнула я, дав ему подзатыльник.

— Джейми, она бьет меня! — воскликнул Эйден, гневно смотря на меня.

— Умница, — гордо сказал Джейми, поддерживая мои действия. — Так ему и надо. Этому олуху давно пора было замолкнуть.

Эйден открыл рот и в замешательстве посмотрел на своего друга, с которым мы еле сдерживали смех, после чего бросил телефон в кресло и расставил руки по бокам, приняв боевую позицию.

— Вот так да? Я столько всего для тебя сделал, чтобы ты променял меня на девушку?! — он театрально всхлипнул. — Я столько лет отдал тебе, чтобы ты ушел к молодой и красивой?! — он сел на диван, трясся головой и простонал: — Я не верю! Ну да, подумаешь, я не могу заняться с тобой сексом, но я отдался тебе душой! — он зарыдал, пряча лицо в ладонях. — Мне так больно… Боже, дорогой дневник, мне не описать все те страдания и унижения, которые я испытал…

Мы умерли от смеха, свалившись на пол и хохоча во все горло. Я стирала с лица слезы, гогоча и держась за живот, мышцы которого ужасно сильно болели. Смех Джейми перешел на хрипы, а мой — на хрюканье. Эйден сидел на диване и смотрел на нас с самодовольным выражением лица.

— Я? — начал он. — Чтобы я страдал по какому-то мужику?! Извини, но во времена моего юношества такие, как ты, валялись у меня в ногах, умоляя, чтобы я хотя бы взглянул на них!

Он вальяжно облокотился на спинку дивана, положив на нее руку, и закинул ногу на ногу, глядя на нас настолько высокомерно, насколько он мог это делать. Джейми стал биться головой об пол в приступе хохота, а я сжалась пополам, умоляя Эйдена прекратить. Господи, его будущей девушке точно скучно не будет.

— Чтобы вы делали без меня? — спросил он, широко улыбаясь и смотря на нас.

— Господи, я тебя обожаю, — прохрипела я, стирая слезы.

Эйден выпучил глаза и посмотрел на Джейми.

— Ты, там это, фильтруй базар, — чуть ли не заикаясь проговорил он, показывая пальцем на своего друга. — Он же с меня три шкуры сдерет, если до его крошечного мозга дойдет смысл сказанного тобой.

В следующую секунду в Эйдена полетел пульт от телевизора.

— Завали хлебало, Янг, — произнес Джейми, привстав с пола.

На его лице сияла улыбка.

— Ой-ой-ой, боюсь, боюсь, — подразнил его Эйден, и все же он вскочил с дивана, когда Джейми бросился к нему, и они начала шуточно драться. — Псих! Звоните 911! Убивают!

Он закричал во все горло, но Джейми уже повалил его на пол, где они начали ржать. Мне уже начало казаться, будто мышцы моего живота рвутся на части. Эйден театрально закричал, описывая круги по комнате, пока Джейми пытался схватить его, но тут перед ним встала я и крепко обняла, чувствую нежнейшую привязанность к этому человеку. Эйден улыбнулся и обнял в ответ, подмигнув Джейми.

— Вот так девчонок завоевывают. Учись, пока я живой, сынок, — он высокомерно выгнул бровь.

Джейми окинул его скептическим взглядом:

— Извини, но только зубочистка взглянет на тебя.

— Валери, тебя назвали зубочисткой.

Я решила подыграть ему, когда увидела испуганный взгляд Джейми, который смотрел то на меня, то на Эйдена.

— Какой же ты гад, — произнес мой парень, обращаясь к другу.

Мой парень. Так приятно звучит эта фраза.

— То есть, — начала я, засучив рукава и идя по направлению к Джейми, — ты хочешь сказать, что я зубочистка?

Джейми звучно ударил себя по лицу, после чего произнес:

— Боже, сотри с лица Земли Эйдена.

— Это все потому, что он сохнет по мне, — криво улыбнулся Эйден, подходя к нему и обнимая за плечи. — Все еще не может признать это. Бедняжка…

Я взглянула на этих двух парней, смотревших друг на друга взглядами любящих братьев, и стало так тепло на сердце. Они всегда были и росли вместе, все делили пополам, проводили много времени в компании друг друга, поддерживали, помогали, спасали и защищали. Джейми неоднократно был рядом с Эйденом, когда его накрывали эпилептические удары, связанные с его неврозами (папа годами избивал на его глазах мать и довел ее до выкидыша, из-за которого она чуть не умерла), а Эйден нередко спасал его задницу, когда Джейми попадал в какие-нибудь передряги. Несмотря на то, что вся шестерка дружно между собой общалась и каждый был братом для всех, все же между некоторыми возникла особая связь. Мой брат общался со всеми, как и Харви: они не могли выделить кого-то одного, но вот Джейми был связан душой с Эйденом, а Рафаэль с Зейном.

Почти шесть лет назад, когда мой отец "трагически" погиб от руки Билл, которая выстрелила ему в голову, когда он чуть насмерть не задушил Темпла, случилась та ужасная ночь, изменившая жизни многих. Но особенно она коснулась жизни наших отцов, что теперь гнили в тюрьмах и земле, а также всей Шестерки (моего брата и его компании), которая должна была занять главенствующие должности в Хейтфорде после своего возвращения. Они изменят этот город до неузнаваемости и сделают так, что каждый житель будет восхищаться ими. Я уверена в этом.

Вся Шестерка пережила такое в своей жизни, что они решили для себя, что не могут позволить, чтобы другие страдали так же, как и они. Когда им всем было одиннадцать, их изнасиловал педофил, который снова заключен под стражу после того, как его мой отец обнулил его срок и выпустил наружу, чтобы отомстить Темплу. Его он изнасиловал в детстве первым.

Я взглянула на Джейми и Эйдена, что улыбаясь разговаривали, и в моих глазах появились слезы. Джейми тоже изнасиловали, как и Эйдена собственно. Они две недели пробыли в хижине в лесу, где Бальво скрывал всех похищенных мальчиков, многие из которых умерли от разрыва прямой кишки, а также потери и заражения крови. С ними я на тот момент я не была знакома, так как только после этого случая мои родители забрали меня и Айрис из школы-интерната. Темпл на следующий день, когда он смог сбежать, пытался сброситься с крыши часовни, пристроенной в психиатрической больнице, стоящей до сих пор на окраине города. Год после этого он не разговаривал.

Знаю одно: каждый из них до сих пор лечится у психотерапевтов. Эйден одно время даже ходил к психиатру, чтобы ему выписали антидепрессанты, потому что в его жизни был тяжелый период после повторной встречи с Бальво в ту роковую ночь. Тогда, кстати, Темпл помешал ему и Джейми убить этого морального урода.

Словно почувствовав что-то, Джейми повернулся ко мне и, увидев, в каком я состоянии, нахмурился. Он в два счета сократил расстояние между нами, взяв мое лицо в руки.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, осматривая меня.

— Ничего, — просипела я, пряча свое лицо в его ладонях, что приятно пахли апельсинами, которые мы ели несколько часов назад.

— Почему ты плачешь тогда?

Его лицо словно исказилось от боли. Эйден недоуменно смотрел на меня.

— Ничего, — прошептала я, улыбнувшись сквозь слезы. — Просто я люблю тебя.

Мои руки обвились вокруг него, голова легла на грудь, и через несколько секунд мое тело почувствовало ласковые прикосновения горячих ладоней Джейми. Наши губы встретились, сливших в мягком поцелуе, в котором было много печали, тоски и сочувствия. Оторвавшись от него, я взглянула в его глаза, которые смотрели на меня с такой любовью, от которой защемило сердце.

— С каких пор ты стала такой сентиментальной? — поинтересовался Эйден.

Я перевела взгляд на него и тоже заключила его в объятия.

— Я благодарна жизни, что вы есть у меня, — прошептала я, стирая влагу с щек и улыбаясь.

— Точно свихнулась, — покачал головой Эйден, положив руку на мой лоб. — Держись подальше от нее со своими кроличьими желаниями, Кроуфорд, — обратился он к Джейми, — у бедняжки совсем мозги отказали. Небось выдолбал их все, пока изучал "строение ее тканей", — спародировал он меня, за что получил хороший пинок под зад от Джейми.

Я рассмеялась, а затем почувствовала, как Эйден прижимает меня сзади к себе и треплет волосы, создавая из них гнездо. Джейми с улыбкой смотрел на нас.

— Слушайте, я вообще-то пришел сюда за другим, — вздохнул Эйден, когда вдоволь наигрался. — Сегодня проходят гонки, куда ты, — он взглянул на Джейми, — между прочим, заявился.

Джейми нахмурился, после чего раздраженно перевел плечами.

— Да плевать я на них хотел.

Эйден поджал губы и опасливо посмотрел сначала на меня, потом на Джейми. Инстинктивно я поняла, что дело пахнет жаренным.

— Виктор заявил перед всеми, что если ты не придешь, значит, ты трус, который признает его превосходство.

Я поперхнулась слюной и закашлялась, пока Джейми испепелял взглядом Эйдена, чесавшего затылок.

— Этот…, - он прикусил от злости губу и сжал руки в кулаки. — червь действительно сказал это?

Эйден кивнул головой, и Джейми перевел взгляд на меня.

— Поедешь со мной?

Я кивнула головой, страшась того Джейми, который сейчас смотрел на меня: в его глазах был арктический холод и нескрываемая враждебность. Он мягко улыбнулся и поцеловал меня в висок.

— Тогда собирайся. Поедем сначала в общежитие, чтобы ты смогла переодеться, после чего направимся на трассу

Глава 45

Чем ближе к смерти, тем острее чувствуешь жизнь.

Тем больше в тебе жизни.

(Джеймс Хант "Гонка")

Джейми был не в духе. Не знаю, что его гложило, но всю дорогу до того места, где проходил заезд, мы ехали молча. Эйден сидел сзади, изредка шепча мне какие-то комментарии, Джейми сидел за рулем и смотрел на дорогу, что-то обдумывая, а я, разместившись рядом с ним, предчувствовала что-то неладное. Мне хотелось сказать ему, что нам нужно вернуться обратно, что было бы лучше, если бы мы провели время дома, смотря какие-нибудь фильмы, например, но слова отказывались скрываться с моих губ. Вид Джейми меня пугал.

Словно уловив мое настроение, он протянул свою руку, коснувшись моей, и взял ладонь в свою. Теплая кожа успокаивала, давая возможность почувствовать освобождение от чего-то ужасно тяжелого. Я силой сжала его руку, обхватив ее двумя ладонями. Джейми умело петлял между машинами, что спокойно ехали по шоссе, и вот мы уже ехали по заброшенной дороге, что вела в то место, где нас ждали все остальные. Когда мы приблизились к нему, я сдавила пальцы Джейми, который отреагировал на это смешком и высвободил ладонь, положив ее на мою ногу. Я прикусила губу при виде толпы, которая взорвалась воплями при виде нас. Господи, как же мне это все не нравится…

Ощущение было такое, словно я попала на гладиаторские бои, где обезумевшая толпа требовала хлеба и зрелищ, ибо парни и девушки, толкая друг друга, кричали и пытались коснуться Джейми, заслонившего меня собой и державшего за руку. Эйден стоял позади, держа меня за другую ладонь, и чуть не набросился на одного, который навалился на меня, пытаясь докричаться до Джейми. Я словно оказалась в каком-то карикатурном фильме, где все выглядят гиперболично большими, искаженными, ненормальными. И тут Джеймипоспешил объяснить мне ситуацию:

— Они под кайфом.

После этих слов я прижалась к нему плотнее, желая поскорее оказаться в безопасном месте, где руки этих людей меня не коснутся. Мой разум оказался во власти паники, которая прекратилась тут же, как только мы перешли за какую-то линию, вдоль которой стояли крепкие парни, сдерживающие толпу обезумевших студентов. Вдохнув полной грудью, я вцепилась в Джейми, который притянул меня к себе и крепко поцеловал. Я забылась, окунувшись в этого человека, что дарил мне спокойствие. Его руки, крепкие, сильные, держали меня, не позволяя слабости взять вверх, его мягкие губы открывали для меня мир безмятежности. Я расслабилась. Оторвавшись от меня, он одобрительно улыбнулся и заглянул прямо в глаза, сказав:

— Не переживай. Я рядом.

Кивнув головой, я чмокнула его в подбородок, после чего вновь взглянула в его невероятные глаза.

В них я видела свой дом.

В них я видела умиротворение.

В них я видела заботу и ласку.

В них я видела скрытую силу.

В них я видела свою жизнь.

Джейми провел по моей щеке костяшками пальцев, и я прижала его руку к своему лицу, чувствуя единение с этим человеком, с которым мое сердце было одновременно спокойно и буйно.

— Ты доверишься мне? — спросил он.

— В каком смысле? — нахмурилась я.

Он усмехнулся.

— Теперь будешь уточнять каждое мое предложение?

Я хохотнула.

— Абсолютно.

— Вредина.

— Эйбрамсоны другими не бывают, — я пожала плечами, и Джейми почему-то рассмеялся.

— Вы занозы в заднице, — кивнул он, все еще улыбаясь.

— Если только в твоей, — моя рука пришлась ровно по его правой ягодице, отчего он взглянул на меня выпученными глазами.

— Ты реально сейчас сделала это при всех? — понизив голос и прищурившись, спросил он.

Почувствовав, как адреналин перемешивается с кровью в моих сосудах, я приготовилась к бегу, отступив назад.

— Твоя задница слишком привлекательная, чтобы не сделать это хотя бы еще один раз.

Сказав это, я вновь шлепнула его и побежала в сторону заброшенного кинотеатра, около которого стояли какие-то люди. Все это время я дико смеялась, слыша, как он бежит сзади. Я вспомнила детство, как мы играли в салки с Темплом и Айрис, как потом я убегала от Шестерки, когда они устраивали игры в Заброшке, как в юности сбегала с уроков, перелезая забор и скрываясь среди улочек нашего города, пока охранник пытался гнался за нами, пытаясь вернуть обратно. Меня переполняла радость в тот момент, когда Джейми поймал меня, прижав к себе и набросившись с поцелуями, на которые я охотно отвечала, испытывая такие чувства к нему, которые невозможно было описать словами — их нужно было ощутить, пропустить через себя, окунуться в этот водоворот, чтобы понять меня.

— Ты негодница, — с улыбкой в голосе прошептал Джейми, намотав мои волосы на ладонь и оттянув голову назад.

Я заглянула в его серые глаза, что светились в свете фонарей, и оставила короткий влажный поцелуй на его подбородке, желая укусить его. Он был слишком сладким. Джейми простонал, оторвавшись от меня: прозвучал гонг, и люди стали стягиваться к линии, делая ставки.

— Обещай мне, что с тобой ничего не произойдет, — сказала я, вновь поцеловав его в губы.

— Обещаю, — выдохнул он, укусив мочку моего уха.

Я вытянулась, закатив глаза от удовольствия, после чего он шлепнул меня по попе и повел в сторону мотоциклов, возле которых стояли другие байкеры, в лучших традициях полуголая девушка с флагом, судья, Эйден, осматривающий байк Джейми, Виктор, Мартин, закрепляющего какую-то деталь на байке друга, и Альма, смотревшая на меня ненавидящим взором.

Мы подошли к Эйдену, который подмигнул мне и улыбнулся Джейми, после чего передал ему мотоцикл, сказав, что он в полном порядке, и встал рядом со мной. Он, все время косясь на Мартина и Виктора, был очень напряженным, собственно, как и Джейми, но я не совсем понимала причину.

Парень, одетый в судейскую форму, схватил мегафон и запрыгнул на пикап, начав говорить:

— Ну что, дамы и господа! мы открываем 14-ый заезд! — толпа взревела. — Ребятам предстоит сделать 40 кругов по трассе…, - толпа заулюкала, требуя ответа, и судья, выдерживая паузу, продолжил: — 34-А, — как только он это сказал, люди ошеломленно посмотрели друг на друга, ахая и охая.

Я взглянула на Джейми, лицо которого ничего не выражало, затем на Эйдена, державшего указательный палец коло губ, после на Мартина, взгляд которого выражал обеспокоенность. Мотоциклисты, собиравшиеся принять участие в гонке, заерзали на своих местах, пожимая плечами и качая головой.

— Я думала, вы заранее знаете ход гонки, — обратилась я к Джейми, сидевшему на байке.

Он провел рукой по волосам.

— Нет. Иногда нам устраивают заезды- сюрпризы, коими и являются сегодняшние.

— Это какая-то опасная трасса? — насторожилась я.

— Нет, — покачал головой Джейми.

— Да, — встрял Эйден. — Не вздумай соглашаться.

— Со мной ничего не будет.

Волна протеста поднялась внутри меня.

— Почему она опасная?

— Там крутой склон и шаткий асфальт, который несколько десятков лет никто не менял, — пояснил Эйден, сцепив руки на груди. — Он часто осыпается, из-за чего на дороге много глубоких ям, которые вполне могут спровоцировать аварию.

— Я хорошо знаю эту трассу, чтобы преодолеть все препятствия, — пожал плечами Джейми.

Я ошеломленно посмотрела на него, не веря своим ушам, после чего подошла к нему и вцепилась в его руку.

— Не надо участвовать, — я заглянула ему в глаза, стараясь говорить ровным голосом, хотя все внутри меня дрожало при мысли, что с ним может что-то произойти. — Пожалуйста, окажись от гонки!

— Я не могу, — произнес Джейми, после чего натянул защитные перчатки.

— Почему?! — вскричала я. — Ты можешь попасть в аварию, пораниться! И даже…, - у меня перехватило дыхание, потому что я не могла произнести это.

— Со мной все будет в порядке, — взяв меня за руку, произнес Джейми, после чего оставил короткий поцелуй на губах. — Я тебе обещал.

— Но жизнь мне ничего не обещала, — прошептала я, сжав его ладонь, после чего заключила его в объятия, вдыхая любимый аромат апельсина. — Я не выдержу, если с тобой что-то случится.

Джейми потерся лицом об мою грудь, после чего прислонился к ней, слушая, как бешено стучит внутри сердце, что терзали страхи за него.

— Я буду рядом с тобой, Валери, — сказал он, заглядывая мне в глаза.

Прозвучал второй гонг, после которого многие гонщики сели на свои мотоциклы. Этот звук отозвался миллионами кинжалами, проткнувшими мое тело. Мне было так больно, что я с трудом сдержалась, чтобы не заплакать. Я знаю, что что-то произойдет, чувствую что-то ужасно плохое…

— Я люблю тебя, — сказала я, глядя в его глаза.

Он замер, и в его глазах промелькнуло нечто такое, что мне трудно было объяснить, но это что-то было таким теплым и ласковым, что невольно на моем лице появилась слабая улыбка. Джейми кивнул головой, после чего я отошла и он натянул шлем, повернувшись к напряженной спине Виктора. Джейми уехал к стартовой линии, а Виктор недовольно фыркнул:

— Как легко продается твоя любовь.

Я стиснула зубы, чувствуя себя такой разбитой…

— Я никогда не говорила, что люблю тебя.

Он ничего не ответил на эту фразу, лишь мотоцикл громко взревел, немного испугав меня, но я не подала виду, мысленно желая Джейми удачу. Он выиграет. Джейми Кроуфорд никогда не проигрывает. Все гонщики встали около стартовой линии, в конце которой была развилка, ведущая на шоссе, трассу и дорогу в другой город. На некогда работающем полицейском участке загорелись многочисленные экраны, на которых отобразились фигуры мотоциклистов, ждущих сигнала. Я затаила дыхание, схватив Эйдена за руку, и стала наблюдать лишь за одной фигурой, что стояла в центре на первой линии. Уроборос на задней части его куртки поблескивал в свете фонарей. Рядом с ним встал Виктор, показавший ему средний палец. Маленький ребенок.

Вот на табло показались круги, в которых замаячила цифра 9. затем 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1 и слово "Go" и прозвучал ужасная сирена, оповестившая всех, что гонка началась. Гонщики резко стартанули со своих мест, пытаясь выбиться вперед и прийти к кольцевой трассе первым, чтобы иметь в запасе перед своими соперниками лишнее время. Нескольким это действительно удалось. Среди них был Джейми, деливший первенство с каким-то незнакомым мне парнем, на спине которого виднелось число 13. Виктор догонял их сзади. Он явно был нацелен на победу.

Я смотрела на них, чувствуя, как желчь поднимается по пищеводу от страха, что с Джейми может что-то случиться. Всхлипнув, я прижалась к Эйдену, который сочувственно взглянул на меня, а затем принялся успокаивать, словно маленькую девочку, что проснулась ночью от кошмара. Если честно, вся эта ситуация действительно напоминала мне ночной кошмар. Я не могла смотреть на то, как они давят друг друга, как пытаются сбить, подрезать, отчаянно желая победить. Эта победа может им достаться только вместе со страданиями других. Я сосчитала 14 гонщиков, боровшихся за право быть на первом месте, как вдруг один из них резко затормозил, предугадав, что шина на его колесе лопнет.

Некоторые из толпы недовольно закричали, побросав свои шапки на землю. Они поставили на этого парня, который вовремя понял, что может случится, если он не остановится. За ним последовало еще несколько игроков, у которых, правда, произошли поломки из-за неровных дорог, сплошь испещренных ямами. Они буквально крошились и ломались на глазах. Одни из парней в итоге получил травму ноги, и его пришлось везти в больницу. На трассе остались шестеро участников. Лидирующую позицию занимал Джейми, за ним в паре метров ехал Виктор и другие гонщики. Не прибавляя газу, Джейми продолжал сохранять скорость и, дождавшись, когда они поравняются с ним, ускорился, уходя в сильный отрыв.

— Этот парень знал, когда выбирал себе коня, — усмехнулся Эйден, напряженно наблюдая за людьми в экране.

Я вздохнула, не в силах расслабиться. Мозг понимал, что нужно довериться Джейми, но вот сердце волновалось за него так, что чуть ли не вырывалось из груди, пытаясь угнаться за тем человеком, что навсегда "похитил" его. Я стала терзать свои губы, кусая их то тут, то там, и даже кровь, вкус который я ощутила на своем языке, не смогла умерить мой пыл. Мне было страшно. Я наблюдала за тем, как Джейми и Виктор соревнуются за первенство, и каждый выпад последнего в адрес моего парня вырывал из моей груди крики. Виктор несколько раз пытался подрезать его как в тот раз, когда я приехала на гонки с ним, но Джейми ловко уворачивался, не позволяя ему одолеть его. На табло высвечивалось число 38, что означало, что им осталось проехать два круга для того, чтобы закончить эту ужасную гонку, из-за которой я готова была поседеть.

Эйден обнял меня сзади, положив голову на мою макушку, и стал поглаживать руки, пытаясь хоть как-то снять то напряжение, в котором сейчас плавилось мои сознание и тело. Это было ужасно. Прищурившись, я показала пальцем в сторону Виктора.

— Эйден, что с его трубой?

Эйден внимательно посмотрел, после чего ахнул.

— Господи, ему нужно слезть с мотоцикла! — вскричал он, отпустив меня и подбегая к парню с мегафоном, который развлекал буйную толпу.

Я увидела, как Эйден активно жестикулирует и кричит в сторону этого придурка, однако тот даже не собирался останавливаться, и тут он схватил его за руку, стащив с машины и вырывал устройство из рук, после чего стал орать во все горло. парень испуганно смотрел на Джейми, который понял, что у него бесполезно искать помощи. После этого он стремительно приблизился к судье, что-то прошептав ему на ухо, и тот тут же обратил свой взор на экран, следя только за Виктором. Из его трубы шел какой-то дым, который он даже не видел — он старался изо всех сил догнать Джейми, до которого оставалось пару метров. Джейми, заметив неладное с мотоциклом соперника, обернулся к нему и что-то прокричал, но Виктор отмахнулся, но он снова закричал, тыкая пальцем туда, откуда валил дым.

Виктор, словно очнувшись, посмотрел вниз, и увидев это, поспешил затормозить, но что-то помешало ему, из-за чего мотоцикл стал дымиться еще сильнее. В следующую минуту он резко и сильно упал на асфальт оттого, а байк откатился от него где-то на метр, и сильно ударился головой. Парни проехали мимо него, спеша к финишу, а Джейми, развернувшись, бросился к Виктору, лежащему без сознания. Остановившись недалеко от него, он схватил Виктора и оттащил его ровно в тот момент, когда байк загорелся и взорвался. От волны удара Джейми свалился, оказавшись под Виктором, но тут же быстро встал на ноги, стащив с него шлем и стянув защитную повязку.

От головокружения я села на асфальт, чувствуя, как в горле пересохло. В глазах стояли слезы, сердце сжималось в стики. Я приложила руку ко рту, чтобы сдержать крики ужаса, что грозились вырваться. Я чувствовала, что произойдет что-то нехорошее, и мои опасения подтвердились. Надеюсь, что с Виктором все в порядке. Эйден вместе с судьей уже подъехал к Джейми и Виктору, и они стали загружать его тело с машину. Не чувствуя ног, я еле дошла до той линии, где начинался старт и стала ждать их. Мне нужно было увидеть Джейми, нужно было удостовериться, что с ним ничего не произошло, что он здоров, что на его теле нет даже царапинки. Я чувствовала, как меня одолевает истерика.

Стали виднеться фары машин, и из темноты показались машина и мотоцикл. Автомобиль проехал мимо нас, и толпа сопроводила ее криками и слезами, а байк остановился. Джейми стремительно встал с него, и я подбежала к нему, захлебываясь своими слезами, что тихо лились по моим щекам.

— С тобой все хорошо? — спросила я, поглаживая его шелковистые волосы.

Он молча кивнул, прижав меня к себе с такой силой, что я не могла дышать.

— Прости меня, — только и сказал он.

— Но за что? — удивилась я, стирая влагу с лица и шмыгая носом.

— За то, что ты плачешь, — он виновато потупил взгляд, и я поразилась этому, отметив, что никогда прежде не видела его таким: извиняющимся за то, что он кого-то заставил переживать.

— Ты не виноват, что я это чувствую. Ты не обязан отказываться от этого, если это делает тебя счастливым, — сказала я, покачав головой. — Как ты?

Я осмотрела его, пытаясь найти хоть одну царапинку, но Джейми оказался цел и невредим, чему несказанно была рада.

— Я теперь не один, — поджал губы он. — Я больше не могу думать только о себе.

— Повторю еще раз: ты не обязан ради кого-то отказываться от того, что является частью тебя, — я поцеловала его в губы, наслаждаясь нашей близостью. Я так боялась, что с ним тоже что-то произойдет, что сегодня он может не выбраться с этой трассы живым. — Просто будь аккуратнее.

Он кивнул головой, притянув меня за голову к себе.

— Ты для меня самый важный человек в жизни, Валери, — прошептал он мне на ухо, после чего коснулся губами щеки. — Я ни к кому никогда такого не испытывал, — Джейми помолчал немного и добавил: — Не бросай меня.

Прижавшись носом к его шее и оставляя на ней множество поцелуев, я выдохнула:

— Я никогда не брошу тебя. Я всегда буду с тобой.

Глава 46

Любящий многих — знает женщин,

любящий одну — познаёт любовь.

(Зигмунд Фрейд)

Крики, выстрели, беготня. Удары, предсмертные мольбы, звуки ножа, протыкающего плоть. Вой сирен, горящее здание, обвал. Джейми побежал в лес за каким-то мужчиной в маске, отчаянно пытавшимся скрыться от него. Покрытое ожогами тело Харви, которого смогли вытащить из-под обвала Темпл и Эйден, когда тот спасал Билл. Зейн, сидевший на земле и закрывающий голову руками: он плакал и просил прощения у той женщины, которую случайно убил в лесу. Ее ребенок сидел рядом с ним и плакал, держась за него, пока полицейские и медработники пытались забрать мальчика. Эйден, умоляющий Джейми не убивать своего отца, когда мистер Кроуфорд валялся у него в ногах, истекая кровью. Темпл, лежащий возле трупа нашего папы, которого застрелила Билл, когда тот практически задушил моего брата. Мне снова снилась та роковая ночь.

Холод пробрал меня до мурашек, пока мой мозг вытаскивал из глубин подсознания страшные картины той ночи, которая навсегда изменила наши жизни. Мне хотелось проснуться, хотелось наконец-то очнуться от этого кошмара, но я не могла, почему-то снова и снова переживая все то, что тогда случилось. Я ощущала, как по моим щекам текут слезы, как дергаются мои руки, но память забирала меня к себе, пока кто-то извне не начал трясти мое тело. Словно резко выйдя на поверхность воды, я очнулась, жадно глотая воздух и чувствуя, как колотится сердце в груди. Перед глазами стояло лицо Джейми, на лице которого читались напряжение и озабоченность.

Ничего не спросив, он обнял меня, и я облегченно положила голову на его плечо, вбирая все то тепло, которое он мне отдавал. Его ласковые руки успокаивали меня, прогоняя демонов ночи, и я, переводя дыхание, поцеловала его в шею.

— Ты кричала имя своего отца, — приглушенно сказал Джейми.

— Я видела его труп, — безэмоционально произнесла я. Руки Джейми сжались вокруг моей талии. — Я не жалею о том, что он умер, — я счастлива, что этот ублюдок гниет в земле.

— Не говори так, — прошептал Джейми.

— Он заслужил это, — пояснила я. — Он сделал столько всего, причинил всем нам столько боли, столько страданий…

Мой голос сорвался от воспоминаний, в который мой отец, Уильям Эйбрамсон, истязает Темпла, оставляя на его теле одну рану за другой, калечит ноги моей сестры, из-за чего она на долгое время оказывается в коляске, и то, что он делал со мной… Меня передернуло, и я сжалась в клубочек в руках Джейми, непонимающе глядящего на меня.

— Я слишком хорошо знаю тебя, чтобы понять, что тебя что-то тревожит сейчас, — выдохнул он, нежно касаясь моего лица кончиками пальцев.

Я не хотела говорить об этом.

Мои веки закрылись от такого наслаждения, испытываемого моим телом. Мысль, что рядом с тобой есть человек, которому небезразлично то, что творится у тебя внутри, грела и заставляла сердце биться чаще. Взяв его ладони в свои руки, я оставила на каждом пальце по несколько поцелуев, после чего зарылась в них. Волоски на ногах Джейми приятно щекотали шею.

— Хочешь, я сделаю то, что заставить тебя улыбаться? — спросил он, нежно коснувшись моего бедра.

Я кивнула головой, закусив губу, и услышала то, что поразило меня до глубины души: Джейми цитировал мою любимую сказку про Винни Пуха и его друзей. В окно бил дождь, длившийся уже несколько часов, и звуки, издаваемые им, в совокупе с приятным тембром Джейми, вселяли в меня умиротворение. Прислонившись к спинке кровати, он притянул меня к себе, отчего я оказалась зажатой между его ног и лежащей на его стальной груди, и продолжил читать ее наизусть. Я слушала, затаив дыхание, каждый раз восторгаясь его умению с точностью передавать эмоции, которыми были "пропитаны" строчки, и громко смеясь всякий раз, когда он напевал песенку со знакомыми мотивами. Я словно снова оказалась в своем юношестве, переносясь в наш дом, в свою комнату, куда Джейми приходил каждый вечер.

— Мне пришлось выучить ее, — сказал он, когда сказка закончилась и я с сожалением вздохнула, наслаждаясь послевкусием.

На его лице блуждала улыбка. Я подняла голову, заглядывая ему в глаза, в которых было столько озорства, что на моем лице невольно тоже появилась улыбка.

— Почему? — спросила я.

— Ты так много раз ее читала при мне, обсуждала со мной все то, что там происходит, что это просто отпечаталось в моей памяти, — хмыкнул он, щелкнув меня по носу.

Я шлепнула его по руке, гладившей мой оголенный живот, кожа на котором стала гусиной. Джейми вызывал во мне слишком много приятных чувств, которые я предпочитала испытывать 24 на 7.

— Я была такой надоедливой? — мое лицо сморщилось, и это вызвало смешок у Джейми.

— Разве что слишком, — пожал плечами он, разводя руки в стороны и тем самым демонстрируя масштабы.

Я шлепнула его по руке второй раз, и Джейми рассмеялся, за голову притягивая меня к себе чуть ближе, после чего коснулся моих губ своими, оставляя на них множество будоражащих поцелуев, что отзывались бабочками в животе. Оторвавшись от них, он укусил кожу на моей шее и лизнул ее, после чего сказал, глядя мне в глаза:

— Ты никогда не надоедала мне. Я обожал время, проведенное с тобой, и вечера с Темплом были лишь предлогом, чтобы увидеть тебя и поговорить, — мое сердце сжалось в тиски от этих слов, и волна радости затопила меня. Джейми укусил мою чувствительную мочку уха. Я охнула, когда его проворные руки залезли под футболку и накрыли грудь, сжимая ее. Шея вытянулась, голова запрокинулась назад, призывая этого беса коснуться моей разгоряченной кожи языком, что он и сделал, оставляя влажную дорожку, от которой я вздрогнула, как от удара током. — Каждый раз я упрашивал Темпла, чтобы он позвал тебя и Айрис, потому что хотел увидеть свою маленькую нимфу, которая будет рассказывать мне о том, что с ней приключилось на сей раз.

Я извивалась в его руках, постанывая и касаясь его тела, которое страстно отзывалось на мои ласки. Его вставший член упирался мне спину.

— Каждый раз, когда ты уходил, я плакала, стоя у окна и провожая тебя взглядом, пока ты не исчезал в стенах своего дома, — призналась я, целуя низ его живота и потеревшись об него щекой.

Джейми резко втянул воздух, когда я коснулась языком пупка и рукой его члена, спрятанного под тканью шорт.

— Я уходил туда, где меня не ждали, — хрипло произнес он, смотря на меня, — сожалея, что не могу поселиться у вас.

— Сколько раз я представляла, как ты согреваешь мою кровать по ночам, — медленно прошептала я, стягивая с него шорты и хватая в руки его член, выглядевший так, что мне хотелось взять его в рот. Словно чупа-чупс.

— Чертовка, — усмехнулся он.

Взгляд его глаз, подернутых темной поволокой, был обращен к моему лицу и сияющей на нем улыбке. Он коснулся моего лица пальцами, остановившись на нижней губе, и я, уловив момент, втянула его в рот, лаская руками член Джейми. Голубая вена на нем просвечивала сквозь кожу. Видеть, как лицо Джейми искажается от удовольствия, как запрокидывается его голова, открывая вид на сильную шею, как вздымается и опадает его стальная грудь, — было высшим наслаждением для меня.

— Посмотри мне в глаза, — приказала я, и он тут же подчинился.

Повинуясь внутреннему инстинкту, я обхватила ртом головку его члена, медленно втягивая его в рот и наблюдая за тем, как округляются губы Джейми, как закатываются его глаза, слыша, как с его языка срывается мое имя, прозвучавшее так сладко, что мышцы моей вагины судорожно сжались. Я скользила вдоль его членами языком, делая это снова и снова, всасывала его в рот, наслаждаясь стонами, позволяла трахать его, получая удовольствие от того, что моему любимому человеку было очень хорошо. Мне нравилось целовать его член, нравилось лизать его, нравилось скользить по нему руками, нравилось сжимать его. Мне нравилось все то, что делало Джейми счастливым.

Когда я оторвалась от его плоти, чтобы перейти к тому, что было чуть ниже, Джейми перехватил меня и уложил под себя, срывая нижнее белье. Удобно устроившись между моих ног, он одновременно глубоко поцеловал меня и вошел, отчего я застонала, сжимаясь вокруг него. Его глаза оказались напротив моих; мы посмотрели друг на друга, и во взглядах было то, что кричали наши сердца.

— Может быть, ты и уходил туда, где тебя не ждали, — сказала я, ласково положив руку на его грудь, — но ты приходил туда, где тебя ждали всегда, ждали с нетерпением, — я обвила его шею, оставив нежный поцелуй на губах, — и ждут сейчас.

Глава 47

Дорогие читатели, я прикрепила буктрейлер к книге "Несломленный", что является первой частью цикла "Шестерка". В ней рассказывается о Темпле, брате Валери, и Билл. В той части он является главным героем, но помимо него в ней также говорится и о других персонажах, которые впоследствии стали и станут главными героями других частей. "Сделка" — это вторая часть. Всего я планирую шесть, и в каждой книге главным героем будет один из Шестерки, про которую рассказывается более подробно в первой части.

Прикрепляю буктрейлер для того, чтобы вы могли представить себе, как выглядят некоторые персонажи, среди которых есть и Джейми и Эйден. Люблю вас всех и крепко-крепко обнимаю💕❤

"Говорят, случайностей не бывает".

(О.Ж. Грант "Трасса 60")

Я откинулась на спинку стула, разминая затекшие плечи и пальцы рук. Физически невозможно переписать весь учебник за один день, как того хотела грымза по профилактике. Коко сидела на кровати, поедая яблоко и почитывая "Улисса", где рассказывается об одном дне человека на протяжении полутора тысяч страниц. Да простят меня все литературоведы, но меня тошнит только при виде этого огромного тома, который мне хочется тут же сжечь. Только воспитание не дает сделать этого. Темпл всегда учил, что с книгами нужно обращаться аккуратно.

Посмотрев на часы, я обнаружила, что сидела за конспектами уже три часа. До работы оставалась немного, и я решила начать собираться.

— Ты знаешь, — сказала Коко, как только встала со стула, — у меня в голове до сих пор не укладывается, что теперь вы с Джейми вместе, — я замерла при этих словах, и улыбка сама по себе появилась на лице. — Просто я помню, как ты плакала, всем сердцем желая, чтобы он обратил на тебя внимание как на девушку, и вот на тебе, он втюхался как полоумный.

Коко умильнулась, прикрыв книгой половину своего лица.

— Он еще не влюбился, — мягко поправила ее я, задвинув стул и прибрав стол. — Но я и сама до сих пор не могу поверить, что мы теперь пара. Это так странно, понимаешь? — я прошла к шкафу, доставая джинсы и синий свитер. — Иногда я одергиваю себя, щипаю за руку, когда провожу время с ним, потому что мне кажется, будто это происходит не наяву.

Я улыбнулась при мысли о Джейми, о том, как мы целую неделю провели вместе в его доме, наслаждаясь друг другом.

— Какой он? — спросила Колетт, отбросив книгу в сторону.

Я надела свитер, распустив волосы, что завились на концах.

- Он потрясающий, — вздохнула я, прикрыв на несколько секунд веки. — Он добрый. Заботливый. Ласковый. Идеальный друг, готовый слушать тебя, проникаться, помогать. Джейми, — мой голос задрожал от нахлынувших эмоций, — это человек, готовый пожертвовать собой ради любимого человека. Знаешь, я всегда в ком-то сомневалась, но в нем…Никогда. Даже когда мы ссорились, я всегда внутри знала, что он вернется, что не бросит, что поможет, защитит, залечит все раны.

По щеке скатилась слеза, но я быстро смахнула ее, улыбнувшись.

— Ты действительно любишь его, — встала Коко, обняв меня.

— Безумно, — счастливо сказала я. — Бесконечно.

Колетт рассмеялась, и в этот момент мне пришло сообщение, затем еще одно, и еще. Оторвавшись от нее, я подошла к столу, взяв сотовый, и увидела несколько смс от Темпла, с которым мы созванивались чуть ли не каждый день. Этому чудовищу всегда было интересно, как у меня дела. Сплетница. Сто процентов потом сидит с Билл и обсуждает меня. Я хохотнула из-за собственных мыслей, после чего открыла сообщения, в которых мой горячо любимый брат уведомлял меня о том, что они с Билл приедут ко мне в гости через два дня. От шока у меня упала челюсть, разбившись вдребезги об наш ковер.

— Что случилось? — поинтересовалась Коко, встав рядом со мной и заглянув в телефон.

— Темпл приезжает через два дня, — глухо ответила я, слушая, как бешено стучит сердце в груди. — Темпл приезжает!

Я запрыгала на месте, ощущая, как восторг накрывает меня с головой. Я так соскучилась по своему братику и Билл! И тут вдруг перед глазами встала ужасная картина, где Темпл бьет Джейми за то, что тот встречается со мной. "Совращение" младшей сестренки мой брат вряд ли был готов ему простить, несмотря на то, что они давние и близкие друзья. Джейми знает много секретов моего брата и был сводником между ним и Билл, когда тот наделал кучу непоправимых дел.

— Зачем? — удивилась Коко.

— Пишет, что он соскучился, хочет увидеться со мной, а также что они с Билл решили сменить обстановку. Им наскучил Нью-Йорк.

Колетт фыркнула, покачав головой.

— А можно мне их проблемы, а не конспекты по профилактике?

— Вот как бы да, — согласилась я, хохотнув. — Я так этого ждала.

— Чего?

— Чтобы Темпл приехал сюда, — хмыкнула я. — Я его очень люблю, и любая проведенная с ним минута — радость для меня, — я пожала плечами, ощущая одновременно страх и тепло в груди, — Но меня пугает то, что может произойти, если он узнает, что мы с Джейми — пара.

Брови Коко сошлись на переносице.

— Это какая-то проблема для вас?

— Да, — кивнула я, надевая теплые колготки, — Мой брат остро реагирует на такие вещи. Он излишне сильно переживает, что нас кто-то может обидеть. В прошлом Темпл не хотел, чтобы мы с Джейми были вместе.

— Он тебе такое говорил? — возмущенно спросила Колетт.

— Нет. Просто он всем видом давал это понять, — поджала губы я.

Колетт недовольно фыркнула, сев обратно на кровать и положив руки на бедра.

— Но ведь он должен понимать, что вы два взрослых человека, которые сами вправе решать, что им делать со своей личной жизнью.

— Не думаю, что он поймет это.

В груди теснились разные чувства: с одной стороны, я была рада, что Темпл решил приехать, что мы с ним наконец-то увидимся, но с другой стороны, я понимала, что эта встреча закончится плохо.

— Мне нужно встретиться с Джейми, чтобы обсудить с ним это, — сказала я вслух, после чего набрала его номер.

— Да, думаю, это правильно, — согласилась Коко, смотря на меня.

Джейми взял трубку после третьего гудка.

— Только представлял, как мы занимаемся сексом на профессорском столе, как ты тут же позвонила мне, — послышался бархатный голос, и мурашки тут же пробежались вдоль спины. Мои щеки покрылись румянцем, да и вообще мне показалось, будто я вся горю. Коко вопросительно посмотрела на меня, но я отрицательно качнула головой, смутившись настолько, что не могла и слова из себя выдавить. — О, моя тыковка вдруг стала скромничать? — насмешливым тоном спросил Джейми, и я мысленно представила, как даю ему затрещину.

— Я тоже рада тебя слышать, — прочистив горло, усмехнулась я.

Джейми хохотнул, и его смех бабочками отозвался во мне.

— Тогда я могу продолжить? — понизив голос, спросил он. — Например, как классно ты смотрела бы абсолютно голая на столе в пустой аудитории?

Я захрипела, ощущая, как мутнеет рассудок от его слов, как жаркая волна накрывает меня с ног до головы, как дрожат мои ноги. Коко смотрела на меня так, бдуто у меня выросла вторая голова, и я попыталась спрятаться от ее взора, хотя это физически невозможно было сделать.

— Я не одна, — прошептала я, надеясь, что Джейми меня услышит. — рядом со мной Коко.

— Что ты сказала? Ты вспоминаешь, как я делал тебе куни? — издевался он. — Ты была такая сладкая, — он причмокнул. — Я бы не отказался повторить это.

Я выбежала из комнаты, сшибая какую-то девушку, которая тут же начала ругаться на меня. Кое-как извинившись перед ней, я направилась к лестничной клетке, прислонившись к холодной стене.

— Какой же ты извращенец, — глухо произнесла я, сводя ноги.

Мимо меня проходили студентки, и я отвернулась от них, чтобы они не видели мое красное лицо. Ох уж этот Джейми.

— Разве что милый извращенец, — поправил он меня.

Я рассмеялась, сев на ступень и вытянув ноги, которые дрожали от нахлынувших воспоминаний.

— Ты самый милый извращенец, которого я знаю.

— Оу, можно считать, что ты призналась мне в любви, — самодовольно заключил Джейми. — Ну что, когда позовешь меня под венец?

— Пф, — фыркнула я, — мечтай, парень.

— Усе, — театрально всплакнул он, — я обиделся.

Я взорвалась смехом, получая удовольствие от такого Джейми, настроение которого было на высоте.

— И что же ты теперь сделаешь? — спросила я.

— Удалю тебя из инстаграма, расфолловлю в фейсбуке, сотру номер из записной книжки, — начал перечислять он. — А самое главное — не буду давать тебе.

Я придвинулась к краю лестницы, не переставая смеяться над тем, что говорил этот сумасшедший.

— Оу, ну что ж, — поджала губы я, подыгрывая ему, — это значит, что мне придется искать нового парня, с которым у меня будет секс? — Джейми затаил дыхание, слушая меня. — Это мне придется перед другим мужчиной раздеваться, стоять на коленях и упрашивать его дать сделать ему минет? И что, я голая буду ждать другого в своей постели?

Я услышала, как Джейми встал и начал мерить ногами комнату.

— Даже не думай об этом! — низким голосом прорычал он. — Ты только моя.

— Но ты же сказал, что не будешь заниматься со мной сексом, — еле сдерживалась я.

— Я?! — театрально удивился Джейми. — Я такого никогда не говорил. Я твой в любом месте в любое время.

— Даже сейчас ты можешь приехать ко мне?

— Я буду через 10 минут, — сказал он и отключился.

Я покачала головой, усмехаясь тому, как быстро у нас с ним развиваются отношения. Ему неприятна даже мысль, что я могу быть с кем-то другим… Эта мысль греет меня изнутри. Мне было важно знать, что Джейми не готов к тому, чтобы меня касался другой мужчина, а это означало, что расставаться со мной в ближайшее время он не собирался. Интересно, как он отреагирует, когда узнает про Темпла, и что мы будем делать с этим. Стоит ли нам признаться моему брату в том, что нас связывают отношения гораздо более дружеские, нежели дружба?

Скажу честно: я боялась реакции Темпла, потому что около шести лет назад, когда Джейми и Билл очень тесно дружили, он не выдержал, и они подрались. Джейми досталось так сильно, что он потом несколько недель ходил со сломанными ребрами и синяками по всему лицу. Темпл тоже пострадал, но из-за внушительных размеров на то время он все же отделался менее серьезными травмами.

Встав, я пошла в комнату, но Коко там не было. Судя по тому, что на ее кровати лежал фен, она ушла в душ. Переодевшись, я натянула куртку, схватила сумку и вышла на улицу, вдыхая прохладный воздух. Около входа в общежитие стояла какая-то компашка, среди которых я заметила одно знакомое лицо: парня, которого уже видела однажды в фойе. Я бы не обратила на него внимания, если бы он не пялился на меня так явно. Вопросительно взглянув на него, я качнула головой, на что парень поспешил отвернуться и начал общаться со своими друзьями. Пожав плечами, я сделала несколько шагов и заметила Гарри, шедшего по направлению к соседнему общежитию. Вскричав его имя, я поспешила к нему и крепко обняла, получив в ответ такие же объятия.

— Какие люди! — воскликнул он. — Как давно я не видел тебя, Лери!

— Извини, я была занята, — улыбнулась я.

Белая куртка подчеркивала голубизну его раскосых глаз.

— Да, я знаю, чем ты ту была занята! — воскликнул он. — Охмурила Сатира, значит?

— Скорее он меня, — хохотнула я.

Гарри потрепал мои волосы своей лапищей.

— Ему попалось настоящее сокровище, — он подмигнул мне, и я смущенно покраснела. — Я рад, что вы с ним вместе. Он хороший человек.

— Спасибо, — поблагодарила его я.

— Да, спасибо за такие слова, — услышали мы от Джейми, появившегося рядом внезапно.

Он тепло улыбнулся и пожал руку Гарри, который был рад его видеть.

— Не буду мешать, — сказал он, кивнув Джейми и подмигнув мне. — Хорошего вам дня.

— И тебе, — бросила я, повернувшись к Джейми, на котором было длинное синее пальто, черная водолазка и кожаные штаны.

Его глаза озорно блеснули, когда я обвела его восхищенным взглядом.

— Что? Займемся сексом прямо здесь и поедем в участок или все же найдем тихое укромное местечко? — усмехнулся он, тут же получив от меня шлепок по бедру.

— Какой же ты извращенец! — воскликнула я, с трудом сдерживая улыбку.

— Смени пластинку, мы это уже слышали, — закатил глаза он, после чего притянул меня к себе и поцеловал.

Когда его мягкие губы коснулись моих, мое тело пронзили тысячи молний, абстрагируя меня от внешнего мира и давая возможность сосредоточиться только на Джейми. Этот человек вызывал во мне столько чувств и эмоций, что хотелось кричать, прыгать, бегать — делать все, что угодно, только чтобы эта энергия вышла из меня, не разорвав изнутри. Сердце выпрыгивало из груди, разум затуманивался, тело плавилось в его руках. Время застыло, сосредоточившись только в нашем поцелуе, только в нашем акте единения, когда мы с Джейми становились нечто большим, чем мы есть порознь. Оторвавшись от меня, он прислонился к моей голове подбородок, захватывая в свои крепкие объятия.

— Ты заставляешь меня испытывать то, что я никогда до этого не чувствовал, — признался он, лаская рукой мою шею.

Я зарылась в его грудь лицом, жалея, что не могу сейчас раствориться в нем. Все внутри хотело впитать это человека в себя, сделать его частью меня, испытывать его присутствие постоянно, ощущать его руки, губы, слушать голос, видеть глаза. Я сходила с ума.

— Ты тоже заставляешь меня испытывать подобное, — глухо сказала я, привстав и поцеловав его в шею.

Он довольно замурчал, после чего заглянул в глаза.

— Ты прекрасна.

Я вновь покрылась краской, чувствуя, как горит кожа в области лица и головы.

— Благодарю.

Это слово вызвало улыбку у Джейми, глаза которого сегодня были насыщенного серого цвета. Невозможно быть настолько красивым.

— Я хотела с тобой поговорить, — сказала я, набравшись смелости.

Джейми сделал удивленное выражение лица.

— О чем же?

— О кое о чем важном.

Я переминалась с ноги на ногу.

— Но ты ведь уже признавалась мне в любви, — нахмурился он и тут же получил от меня удар по ноге.

Джейми залился смехом, а я смотрела на него и думала, как хорошо моя рука смотрелась бы на его щеке, отбивая пощечину за пощечиной.

— Баран!

Джейми вдруг остановился и серьезно посмотрел на меня, выдержав минутную паузу, после чего заблеял, вызвав во мне хохот. Продолжая блеять, он стал бодаться, толкаясь в меня головой, на что я прижала его голову к груди, продолжая громко смеяться. Оторвавшись от меня, он стал улыбаться и наблюдать за тем, как я умираю от хохота. Это правда было очень смешно.

— Как я жил без тебя все это время без тебя? — покачал головой он, после чего обхватил мое лицо двумя ладонями. Я замерла от этих слов, глядя в его глаза. — Ты удивительная и потрясающая. Я так благодарен жизни, что ты есть. Что ты есть у меня.

Сказав это, Джейми вновь притянул меня для поцелуя, хоть и короткого, но трепетного, нежного, пробирающего до мурашек.

— Я не устану повторять, что люблю тебя, Джейми, очень сильно люблю, — понизив голос, произнесла я, поцеловав его ладонь и прижав к щеке.

Джейми ласково улыбнулся мне, после чего сказал:

— Ты мне нравишься, Валери, очень сильно нравишься.

Сердце перевернулось, и я радостно улыбнулась в тридцать два зуба, чувствуя, как сводит щеку. Но мне было плевать. Сейчас были только я и Джейми.

— Что ты хотела мне сказать? — спросил он.

Я тяжело выдохнула, опустив взгляд вниз, собралась с силами и посмотрела на него, говоря:

— Через два дня прилетает Темпл и Билл.

Вмиг став серьезным, Джейми прищурился, после чего вскинул голову и посмотрел на небо, открыв мне вид на его длинную сильную шею. Простояв так несколько секунд, он поджал губы и вновь взглянул на меня.

— Я могу сделать вид, что между нами ничего нет…, - начала я, но Джейми тут покачал головой и закрыл мне рот, положив на него палец.

— Мы не будем ни от кого скрывать, что теперь нас связывают узы любви, а не дружбы.

— Но Темпл может разозлиться…, - продолжила я, на что Джейми цокнул.

— Валери, он взрослый человек, который либо примет это, либо нет. Если он скажет мне, чтобы я расстался с тобой, то лично от меня он услышит отказ. Но это твое право отказаться, если того потребуют обстоятельства. Я не хочу на тебя давить, — он тяжело вздохнул, и я почувствовала, как он вздрогнул. — И все же я не хотел бы, чтобы нас больше не было.

Я фыркнула головой, покачав головой.

— Как такая бредовая мысль могла возникнуть в твоей голове? — я обхватила его лицо одной рукой и заставила посмотреть мне в глаза. — Я никогда не откажусь от нас. Только если ты этого не захочешь.

— Этого никогда не будет! — горячо воскликнул Джейми.

Это заявление заставило меня дрожать всем телом. В глазах появились слезы радости, но я быстро пришла в себя.

— Тогда мы просто скажем ему, — улыбнулась я, оставив на его подбородке мягкий поцелуй.

Он отрицательно покачал головой, прислонившись ко мне лбом.

— Я бы хотел попросить тебя, чтобы мы с Темплом поговорили об этом наедине. Хорошо? — отстранившись, я вопросительно взглянула на него. — Я сам скажу ему, что между нами.

— Ты уверен в этом? — с сомнением в голосе спросила я.

— Да. Доверься мне.

Тяжелое чувство поселилось в груди, но я, заглушив его, кивнула головой и ощутила, как рука Джейми сжимается вокруг моей.

— Хорошо

— Спасибо, — улыбнулся он, вновь поцеловав меня. — Все будет хорошо.

— Надеюсь, — выдохнула я, прижавшись к его шее лицом.

P.S. От автора. Знаете, я так люблю эту парочку. Мне доставляет особое удовольствие придумывать сцены с ними, представлять, как в фильме, все моменты с ними, видеть их робкие улыбки, слушать их пошлые шуточки, наблюдать за тем, как они нежно любят друг друга. Я в своей жизни написала около пяти полноценных книг, из которых опубликовала пока только две (эта еще в процессе), но ни к кому я еще не была привязана так, как к Джейми и Валери. Иногда мне кажется, что Валери — это отражение меня, а Джейми — это тот мужчина, кого я хотела бы видеть рядом.

Отдельная любовь, конечно, это Эйден. Когда я пишу от его лица, у меня возникает состояние дикого возбуждения и игривости, и потом я очень долго отхожу, активничая и доставая близких. Его шуточки, приколы, обзывательства, поведение — Боже, это просто стрела в сердце (главное, что сама написала, сама влюбилась: D). Пару глав его нет, и вот я уже скучаю:))) Думаю, когда я начну писать про него, мои родные выкинут мои вещи из окна и скажут, чтобы я проваливала😂😂

Благодарю каждого из вас за то, что вы рядом, что вы читаете то, что я создаю, и за то, что вы разделяете со мной эти прекрасные мгновения.Правда. Если бы я могла словами выразить ту благодарность вам, которую действительно испытываю, если бы могла каждого из вас словесно обнять… Эх, надеюсь, что ваш день или вечер проходит прекрасно.

Глава 48

Одно дело — рассуждать о необходимости сделать первый,

и совсем другое — по-настоящему шагнуть в неизвестность.

(Луис Ривера "Есть только те, кто сражается)

Я вышла из общежития, покрываясь мурашками и слушая, как гулко стучит в груди сердце. Джейми должен был приехать за мной, чтобы отправились за Темплом и Билл, которые должны были прилететь через полтора часа. Дорога в аэропорт занимала чуть больше часа. Я так переживала, что всю ночь не могла уснуть, мучая Коко вопросами, а Джейми — звонками и страхами. Я бесконечно благодарна ему за то, что он не послал меня на хрен и не сказал, чтобы я забыла его номер. Будь я на его месте, меня бы уже разрывало от такого количества вопросов и восклицаний.

Переминаясь с ноги на ноги, я дрожащей рукой вытащила мобильник, чтобы позвонить ему, когда кто-то сшиб меня сзади, повалив на землю, после чего вырвал сумку и побежал вперед. Ошеломленная тем, что произошло, я не сразу спохватилась, но все же встала и побежала за грабителем, крича и угрожая полицией. Это был какой-то молодой парень, который явно когда-то профессионально занимался бегом, ибо его пятки чуть ли не сверкали перед моими глазами. Ускорившись, я почувствовала, как какое-то непонятное состояние охватывает все мое тело и сознание, из-за чего расстояние между ним и мной сократилось. Он обернулся, глядя на меня испуганными глазами, и я узнала в нем парня, который был на первом этаже в общежитие и странно смотрел на меня. Вот козел!

Перед глазами замаячило какое-то черное пятно в форме человека, который бежал сбоку и сшиб парня так, что его тело тяжело приземлилось на асфальт, издав какой-то ужасный хруст. Я в ужасе остановились, глядя, как Джейми переворачивает грабителя, глядя ему в глаза, после чего обхватывает горло рукой и сжимает его. Парень отчаянно брыкался в руках Джейми. Я упала рядом с ними, хватая его предплечье и умоляя не трогать этого парня:

— Джейми, пожалуйста, не надо!

Он дернул головой, отчего серебряное колечко в его хуе сверкнуло в лучах холодного солнца.

— Он навредил тебе? — звенящим от сдерживаемой злости голосом спросил Джейми.

— Нет, всего лишь украл сумку, — я сильнее сжала его предплечье, видя, как ослабевает хватка вокруг шеи грабителя.

Тот судорожно вздохнул, распахнув большие черные глаза. Джейми сжал губы в тонкую линию, после чего закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, после чего отпустил парня. Не сводя с него глаз, он взял сумку и посмотрел на меня, обводя взглядом все мое тело.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

Я посмотрела в его глаза, в которых плескались забота, испуг и решительность, и кивнула головой. Джейми облегченно выдохнул, вновь взглянул на парня, который незаметно встал и уже успел убежать далеко вперед, как вдруг в руках Джейми блеснуло что-то металлическое и полетело в сторону грабителя. Словно подкошенный, он упал на землю и взвыл от боли, а Джейми уже стремительно преодолевал расстояние между ними. Его энергичная и жесткая походка дала мне понять, что ничем хорошим это не закончится.

— Джейми, нет! — вскричала я. — Пожалуйста, не трогай его! Он всего лишь украл сумку! Он не трогал меня!

Джейми остановился, но не обернулся, после чего все-таки продолжил свой путь, остановился возле грабителя и вынул из его ноги нож. Что-то сказав ему на ухо, он сфотографировал его лицо, после чего вернулся ко мне.

— Давай уйдем отсюда! — жестко бросил он. — Иначе я сверну ему голову!

Ничего не сказав, я схватила его за руку, и мы пошли в сторону общежития. Я чувствовала, как Джейми трясет, ощущала, как эмоции накрывают его с головой, понимала, как сильно он сейчас разгневан. Джейми не прощает, когда кто-то обижает его близких.

Я знаю это.

Я видела последствия, видела, что он делает с теми, кто все же решается каким-либо образом навредить тем, кем он дорожит.

Дойдя до общежития, он остановился и встал напротив меня, взяв мое лицо в ладони и смотря на него. Он искал признаки насилия, пытался понять, что еще мог сделать со мной тот парень, но, не найдя никаких признаков, просто заключил меня в объятия и несколько раз поцеловал в висок.

— Я убью любого, кто тронет тебя хотя бы пальцем, — понизив голос, произнес он. — Я сожгу этот мир, если он заставит тебя страдать.

Я сжала его сильнее, погружаясь в таинственный мир под названием "Джейми".

— Никто не посмеет сделать мне больно, пока ты рядом.

Оставив несколько крепких поцелуев на моих щеках, он потерся носом об мой нос, после чего прошептал в губы:

— Никто никогда не тронет тебя, потому что я всегда буду рядом.

Я улыбнулась, и мы слились в отчаянно поцелуе, который выражал то, что слова не могли выразить, то, что жило в каждом из нас, то, что мы испытывали по отношению друг к другу.

— Ты — моя, — сказал он.

— Ты — мой, — произнесла я.

Джейми одобрительно улыбнулся.

— Навсегда.

Это слово эхом отдавалось в моей груди с того самого момента, как он сказал он, как мы сели в машину и поехали, как мы припарковались и вошли в аэропорт. Мы не могли держаться за руку, не могли сказать обо всем брату здесь и подобным образом — нужно было подождать того момента, когда Джейми сам все объяснит Темплу. Я не знаю, когда это произойдет, не знаю, чем это все обернется, но я верю ему. Он знает, что делает.

Автоматические двери открывались и закрывались, выпуская людей, что бежали навстречу к своим родным и близким, а мы стояли и жали.

— Интересно, где голубоглазая воительница и ее прирученное двухметровое чудовище? — усмехнулся Джейми, коснувшись моей попы и оставив на ней шлепок.

Я, шокированная его действиями, вздрогнула и обернулась, думая, что уже все это увидели, но его действия оказались незамеченными.

— Что ты делаешь?! — шикнула я, не сводя глаз с дверей.

Тошнота подкатила к горлу, и я ощутила, как от страха ноги становятся ватными. Джейми тихонечко взял меня за пальцы рук, успокаивающе поглаживая ладонь, после чего произнес:

— Не бойся.

— Я страшусь того, что он может ударить тебя.

Джейми усмехнулся.

— Я готов потерпеть боль, если это поможет Темплу принять тот факт, что мы вместе.

— Нет! — горячо воскликнула я. — Он и пальцем тебя не тронет!

— Да ладно тебе, — он потрепал меня по голове. — Все будет хорошо.

— Убери свои клешни от моей сестры, а не то ты познаешь гнев Эйбрамсонов, — услышали мы рокочущий голос, из-за которого тут же отшатнулись друг от друга.

Я повернулась и увидела своего брата: огромного мужчину с широченными плечами и и могучей шеей, на которой висел медальон с распятым Иисусом Христом. Его яркие небесные глаза по-доброму смотрели на нас, а пухлые красного цвета губы растянулись в улыбке. Громко взвигнув, я бросилась к нему, и он подхватил меня, закружив в своих руках. Я громко рассмеялась, когда он опустил меня на пол и защекотал, и стала умолять его отпустить меня, зовя на помощь Джейми и Билл, которые стояли рядом и улыбались. Обхватив рукой мою шею, Темпл притянул меня к себе, отчего я врезалась спиной в его железную грудь, и стал кусать мою голову, как делал это в далеком детстве.

Хохот пробрал меня, и я несколько раз слабо ударила его по руке, чтобы он прекратил это делать, но Темпл продолжал, не выпуская меня из рук, после чего сделал гнездо из моих волос. Я несколько раз звучно шлепнула его по заднице и спине, отчего он ойкнул и погнался за мной, но Джейми спрятал меня от него в своих объятиях. Билл смеялась, не в силах остановиться.

— Иди и сразись со мной как мужчина! — воскликнул Темпл.

— Есть что-то, что я еще не знаю о тебе? — удивился Джейми, обращаясь ко мне. — С каких пор у тебя член между ног? Его же не было.

Темпл захохотал во все горло, держась за живот, а Билл странно посмотрела на нас, подозрительно прищурив глаза. Я залилась краской, больно ударив Джейми в живот.

— У меня, в отличие от вас, хотя бы есть яйца, — фыркнула я.

Темпл ошеломленно открыл рот, не находя слов, а Джейми вытянул лицо и несколько раз кивнул головой, как бы признавая, что это так. Показав им обоим язык, я подошла к Билл, с которой мы крепко-крепко обнялись и поцеловались в щечку.

— Какая же ты красивая! — вослкикнула она, пропуская мои волосы сквозь пальцы.

Я смущенно улыбнулась.

— Спасибо! — я взглянула на нее, отмечая ее невероятную красоту: большие голубые глаза, маленький носик, пухлые губы, накрашенные нюдовой помадой, светло-каштановые волосы, волнами лежащие на ее плечах. Мой взгляд опустился ниже, и я в который раз отметила, насколько красива ее большая грудь, туго обтянутая бежевым логнсливом. Она сразу приковывает к себе внимание, когда ты смотришь на Билл в целом. У моего брата губа не дура. — Ты сама потрясающе красивая!

Билл прикрыла лицо руками, после чего смущенно засмеялась.

— Что это вы тут болтаете? — вклинился Темпл, говоря это у самого моего уха.

От испуга я подпрыгнула.

— Идиот! — воскликнула я, дав ему хорошую затрещину, после которой он тут же скрутил меня, не давая двигаться.

Я закряхтела, пытаясь вырываться, но Темпл крепко держал меня и говорил:

— Что? Что? Маленькая еще, да? Не доросла, мелочь? То-то, будешь знать, как нападать на старшего брата.

— Козел!

Билл стояла рядом и упрашивала Темпла отпустить меня, но тот не сдавался, продолжая дальше держать меня в руках, когда вдруг получил сильный толчок от Джейми, из-за которого ему пришлось ослабить хватку. Воспользовавшись моментом, я хорошенько врезала ему локтем в живот и высвободилась из цепких лап, тут же попав в руки Джейми, улыбающегося и прячущего меня за собой.

— Не представляю, как твои сестры могли терпеть такое столько лет, — усмехнулся он, — я бы давно скинул тебя с балкона.

— Ах ты так! — воскликнул Темпл, рекзо выбрасывая руку вперед и пытаясь схватить Джейми, но тот ловко увернулся, перехватив ладонь и скрутив ее, после чего выбежал из аэропорта. Темпл последовал за ним, хохоча и громко зовя его по имени.

— Иногда мне кажется, что их развитие остановилось в подростковом возрасте, — хохотнула Билл.

— Почему кажется? — нахмурилась я. — Так и есть.

Билл рассмеялась, после чего подмигнула мне.

— Ты вся расцвела.

— Это просто косметика, — пожала плечами я, избегая ее взгляда.

— И Джейми глаз от тебя оторвать не может.

Я резко вскинула голову, смотря в ее глаза.

— Тебе кажется. Я для него всегда была младшей сестренкой.

Билл понимающе улыбнулась, после чего толкнула тележку, на которой лежали два чемодана, и мы вышли из аэропорта.

— Я не знаю, как он относился к тебе до того, как я приехала, но во время учебы в Хейтфорде я частенько замечала, что он слишком рьяно тебя оберегает, постоянно ищет взглядом в толпе.

Сердце пропустило удар, в горле встал ком.

— Потому что он друг Темпла, — я немного помолчала, после чего добавила: — Джейми считает своим долгом защищать меня.

— Не только поэтому.

— Тебе кажется.

Она ободряюще сжала мое плечо, после чего приобняла меня.

— Ты ведь знаешь, что я всегда поддержу тебя, никогда не предам.

Я тяжело вздохнула, накрыв ее руку своей. Я прекрасно знала, что слова Билл — правда: она не предаст, пойдет за тобой в огонь и воду, будет прикрывать твою спину и бороться с твоими кошмарами, пока они не отступят. Темплу досталась самая преданная и храбрая девушка на свете.

— Я не знаю, как он отреагирует, — со страхом в голосе прошептала я.

Билл понимающе улыбнулась.

— Я рада, что Джейми наконец-то решился на это. Уж слишком сильно это все было затянуто.

Я усмехнулась, все еще не веря, что говорю об этом вслух не только с Коко и Оливером.

— Откуда ты знаешь? — спросила я.

— Джейми сказал об этом.

Я ошеломленно повернулась к ней, не зная, что сказать.

— Джейми сам тебе обо всем поведал?

Она кивнула головой, широко улыбаясь.

— Он решительно настроен, — Билл ласково потеребила мою щеку. — Темпл примет это, Валери. Он сильно изменился.

— Я знаю, — выдохнула я. — Просто меня страшит то, что возможен другой исход.

— Все будет хорошо, — ободряюще сжала мою руку Билл, настоящее имя которой было Арвен. — Просто поверь в это.

Я кивнула головой и встретились взглядами с Темплом и Джейми, которые шли навстречу нам и широко улыбались. Я правда надеюсь, что все будет хорошо. Темплу придется принять это, придется свыкнуться с мыслью, что теперь его сестра и лучший друг вместе.

Глава 49

Есть такая теория: Вселенная и время бесконечны,

значит, любое событие неизбежно, даже невозможное.

("Трасса 60")

Я мерила шагами комнату, понимая, что ком в горле становится все больше и больше. Билл смотрела на меня и ждала хоть каких-то объяснений, но я была не в силах произнести сейчас и слово. Я очень сильно переживала. В комнату постучались, и за дверью показались лица Джейми и Темпла, которые весело о чем-то разговаривали.

— Почему смеетесь? — спросила я, стараясь скрыть дрожь в руках.

Джейми внимательно посмотрел на меня, видимо, поняв, что крутится в моей голове, а Темпл улыбнулся еще шире, взяв мои ладони в свои руки.

— Обсуждали твоего Виктора, — сказал он, — и оба пришли к тому, что у тебя плохой вкус.

Он самодовольно подмигнул бровями, и я улыбнулась, прижавшись к его груди. Ох, эти объятия были знакомы мне с самого детства. Именно за его могучей спиной я пряталась от всех невзгод, именно на его груди плакала по ночам, когда думала о Джейми и о том, что мы никогда не будем вместе. Мой брат, моя опора, моя скала.

— Что-то ты совсем разнежничалась, — хохотнул он. — Она все время такая? — обратился он к Джейми.

Тот молча наблюдал за нами без тени улыбки на лице, после чего медленно произнес:

— Думаю, она очень сильно скучала по вам, — он взглянул на Билл, и его лицо немного смягчилось, а затем на Темпла. — Особенно по тебе. Все-таки вы семья.

Темпл хмыкнул и посмотрел на меня своими небесными глазами, которые унаследовал от нашей матери. Как и я с Айрис.

— Ты правда так скучала? — поинтересовался он.

— Да, — призналась я, глядя то на него, то на Джейми, то на Билл, взгляд которой излучал понимание. — Вы, наверное, проголодались с дороги. Может быть, поедим?

— Я бы хотел сначала принять душ, — подмигнул Темпл, обхватив меня одной рукой за плечи. — Билл бы тоже сходить, а то от нее воняет.

Я прикрыла рот, пытаясь сдержать смех, Джейми хохотнул, покачав головой, а Билл шлепнула Темпла по заду.

— Бесполезно бить булыжник, — сказала я, глядя то на нее, то на брата, который широко улыбался.

— Тем более когда это тупой булыжник, — пожал плечами Джейми.

Темпл попытался ударить его по затылку, но мой парень вовремя увернулся, оказавшись около двери.

— Я покажу тебе в душе, как воняю, — выгнула бровь Билл.

Было видно, что эта ситуация забавляет ее.

— Оу, мне даже не терпится познать это! — радостно закивал Темпл. — Я готов окунуться в эти реки безумия.

Джейми загоготал во все горло, Билл закатила глаза, а я смотрела на них словно истукан, не понимая, о чем идет речь. Для объяснений я повернулась к Джейми, который вопросительно взглянул на меня, а потом показал неприличный жест, который расставил все точки над "и". Поняв, что именно сказал мой брат, я ударила себя по лбу.

— Какая мерзость, — сказала я, толкнув его в бок.

— Ой, только не говори, что не знаешь, как люди делают детей.

— А как они их делают? — встряла Билл, испытующе глядя на моего брата.

— А тебе твой парень не показывал? — ахнул он.

— Я думаю, что то, чем занимались мы, — это попытка разорвать меня на части, — она поддалась вперед, оперевшись подбородком на кулак.

Я закрыла рот двумя руками, а Джейми сложился пополам, даваясь смехом и кашлем, Темпл же смотрел на Билл так, словно та кинула ему вызов.

— То есть ты хочешь сказать, что он слишком большой для тебя? — уточнил Темпл.

Джейми ударил себя по бедру и прижался к стене в то время, как я представляла своего брата голым. Фу, какая гадость. Теперь я не смогу нормально спать!

— Нет, он в самый раз, — невинно хлопала ресницами Билл. — Просто мой парень не умеет им обращаться.

Глаза Темпла округлились настолько, что теперь вместо них были черные дыры.

— А ну-ка вышли отсюда, — недовольно бросил он нам, надвигаясь на Билл, на лице которой блистала озорная улыбка. — Сейчас папочка покажет, что ты была неправа.

Джейми, взяв меня за руку, потянул из комнаты, и я через минуту дверь перед нами захлопнулась. Мой парень смеялся и смеялся, спрятавшись со мной в своем кабинете.

— Подожди, что он собирается с ней делать? — спросила я, не понимая, зачем брат попросил нас выйти.

Джейми, вытерев скатившуюся по щеке слезу, посмотрел на меня.

— Ты правда не понимаешь?

— Нисколечко.

— Он будет показывать ей, что она неправа.

— В каком смысле? — нахмурилась я. — Если я правильно поняла, то Билл пожаловалась, что у него большой член, которым он не умеет управлять, — мое лицо сморщилось оттого, что я представила себе эту ужасную картину.

— Именно.

— И как он собирается переубеждать ее?

Джейми прекратил смеяться, внимательно наблюдая за мной, и присел на стол, подозвав меня к себе. Я подошла к нему, тут же ощутив его руку на своем лице.

— Займется с ней сексом, Валери, — понизив голос, произнес он. — Таким сексом, после которого она больше никогда этого не скажет. Даже ради шутки.

Уголок его губ потянулся вверх, отчего на лице появилась кривая улыбка.

— Они будут делать это прямо здесь и сейчас?! — ошеломленно спросила я, округлив губы и выпучив глаза.

Джейми нежно покачал головой и запечатлел на моих губах поцелуй.

— Да, прямо здесь и сейчас, — подтвердил он.

— Но мы же рядом…

Он покачал головой, увлекая меня в проникновенный и чувственный поцелуй. Его нежность заставляла мое сердце биться чаще, а прикосновения к телу отражались мурашками, бегающими по коже.

— Это нормально, — оторвавшись от меня, проговорил он. — Люди занимаются этим часто, очень часто, и практически везде. Не нужно смотреть на это так, словно это что-то ужасное. Они сейчас получают удовольствие, высшее наслаждение, близость друг с другом, единение, как физическое, так и душевное.

Я закрыла глаза, прислонившись к его щеке. Мне нравилось то, что он говорил, то, как он говорил. Мне нравилось, что он относится ко мне в такие моменты как добрый учитель, который хочет научить ребенка, а не травмировать его.

— Поцелуй меня, — прислонившись губами к его уху, прошептала я.

Джейми положил руку на мой затылок и притянул для сладкого и сводящего с ума поцелуя, который был словно удар током. Мои руки сами залезли ему под пуловер, натыкаясь на стальной торс, обтянутый бархатистой кожей. Мышцы пресса содрогнулись от моих прикосновений, и зубы Джейми впились в мою нижнюю губу, оттягивая ее в сторону. Я задыхалась от чувств.

— Я хочу тебя! — прорычал Джейми, сжав меня между ног и оттянув кофту, под которой не оказалось лифчика.

Одобрительно улыбнувшись, он обхватил мой сосок губами, втянув его глубоко в рот, и я застонала, выгнувшись как тетива лука. Джейми поспешил закрыть мне рот рукой, чтобы его имя и мольбы не останавливаться не дошли до ушей моего брата.

— Валери? — раздался в коридоре голос Темпла. — Джейми?

Вспомнишь лучик — вот и солнце…В мгновение ока мы оторвались друг от друга, стремительно поправляя одежду и приводя себя в надлежащий вид, когда в комнату вошел мой брат. Было видно, что он только что из душа: волосы мокрые, одежда другая, по комнате разносится запах шампуня и его духов.

— Что-то случилось? — спросил Джейми. — У тебя упал?

Темпл ошеломленно уставился на него, а я стояла и смотрела на них взглядом тупого осла, не понимающего, что здесь происходит.

— Кто упал? — встряла я. — Темпл упал?

Мой брат посмотрел на меня как на умалишенную.

— Кроуфорд, не успел я прилететь, как ты меня уже достал. У тебя завелись лишние зубы, которые нужно выбить? — поинтересовался мой брат, сделав пару шагов в сторону Джейми, который даже бровью не повел.

— Тоже мне угроза, — закатил глаза он. — Твоя сестра — стоматолог. Мне уже ничего не страшно.

Я наблюдала за ними как за игрой в теннис, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. В дверном проеме появилась Билл в шерстяном платье болотного цвета и собранными в пучок волосами. Золотые сережки ярко блестели в ушах. Ее голубые глаза устремились к Темплу, стоявшему к ней спиной.

— Ну что, он смог совершить свой супружеский долг? — обратился к ней Джейми. — Или его дружок приуныл?

Моя челюсть упала на ковер и разбилась вдребезги. Есть что-то, чего я не знаю?!

— Вы поженились? — спросила я, подходя к Темплу, который прищурился и угрожающе посмотрел на Джейми.

— Никто не поженился! — рявкнул Темпл.

— Тогда о каком супружеском долге идет речь?

Билл рассмеялась.

— О сексе, Валери. Супружеский долг, о котором говорится в Библии, — это секс, приводящий в конечном итоге к потомству.

— Оу, — сконфуженно произнесла я. — И как, удалось настругать детишек? Я стану тетей?

Темпл повернул голову ко мне, и я увидела, как на его лице появляется улыбка, после которой он засмеялся. Билл и Джейми присоединились к нему.

— Как же я скучал по твоим шуточкам, — хмыкнул он, обняв меня.

Я довольно улыбнулась, положив голову ему на грудь.

— Вообще-то я не прочь стать тетей, — подмигнула я Билл, которая с ужасом уставилась на Темпла.

— От меня в ближайшие десять лет детей не ждите! — воскликнула она. — Я видела, как их рожают, и мне бы не очень хотелось, чтобы меня резали.

— А зачем резать? — спросил Джейми.

— Когда мать не может сама родить ребенка по разным причинам, ей могут сделать кесарево или сделать надрез в вагине, чтобы ребенок спокойно вышел.

Я поморщилась, чувствуя, как моя плоть сжимается. Темпл смотрел на Билл жуткими вглязом.

— Прямо реально режут? — с ужасом в голосе спросил он.

— Да-а-а-а! — протянула она, после чего достала телефон, что-то вбила в поисковой строке и показала нам видео, где женщина рожает ребенка. Джейми и Темпл тут же отвернулись, восклицая и умоляя Билл убрать это, а я взяла ее телефон и приблизила видео, чтобы детально все рассмотреть. Арвен захохотала при виде этой картины и убрала за ухо прядь моих волос, подмигнув мне.

— Чисто в научных целях?

— Всегда было интересно, как такие ослы, — я кивнула в сторону Джейми и Темпла, — появляются на свет.

Женщина громко закричала, и Темпл вновь попросил нас выключить, не решаясь подойти ближе, будто эта девушка выпрыгнет из экрана и начнет рожать прямо здесь. Я отдала телефон Билл и с улыбкой посмотрела на брата, после чего отчаянно закричала и клацнула его за руку, отчего он испугался.

— Больная психопатка!

— Что ты сказал?! — наехала на него я, подходя все ближе и ближе. — А ну-ка повтори!

Сказав это, я накинулась на него, и он закружил меня по комнате, пытаясь стряхнуть с себя, на что я громко визжала и цеплялась за него все сильнее и сильнее. Я обожала такие моменты с Темплом, любила, когда он носил меня на руках, когда читал книги по ночам, когда рассказывал моменты из своей жизни, когда готовил нам с Айрис завтраки, когда водил гулять в парки, пугая различными байками про привидения и здешних чудовищ. Он был тем братом, о котором я только могла мечтать: сильным, заботливым, любящим, нежным, решительным. С ним мне ничего не было страшно.

Опустив меня на пол, Темпл запечатлел на моем лбу несколько поцелуев, после чего притянул к себе так, что я оказалась прижатой к его груди спиной, и положил голову мне на макушку. Билл смотрела на него с такой любовью в глазах, что у меня защемило сердце. Я взглянула на Джейми и увидела его мягкую, нежную улыбку, которая была предназначена только мне, и внутри сразу стало тепло.

— Темпл, — произнес он, переводя взгляд на него. — Мне нужна помощь в гараже.

Оторвавшись от меня, мой брат запечатлел на губах Билл короткий поцелуй и вышел с Джейми, который напоследок показал мне знак "окей" и закрыл дверь.

— Черт, это то, о чем я думаю? — спросила я, глядя на дверной проем с замирающим сердцем.

— Вы не можете хранить это в тайне, — положила руку мне на плечо Арвен. — Он должен знать правду и принять ее. Вы имеете право открыто проявлять свои чувства.

Я обхватила ее руку ладонью и закрыла глаза, чувствуя, как они наполняются слезами, полными страха. Надеюсь, все обойдется. Надеюсь, он будет счастлив за нас.

Глава 50

Обязательно наступает, когда нужно перестать убегать,

а вместо этого развернуться и посмотреть в опасности.

Самое сложное — найти в себе.

("Голодные игры: И вспыхнет пламя" Сьюзен Коллинз)

Я смотрел на своего друга, который перебирал детали моего старого мотоцикла и восторгался, как ребенок, и ощущал, как время уходит вспять, возвращая нас в прошлое. Темпл редко был счастлив в то время, страдая из-за своих душевнобольных родителей, и потому мне было чуждо видеть, как он улыбается на протяжении стольких минут. Я практически никогда не видел его счастливым. Но сейчас… Билл и время сотворили чудо с этим парнем.

Ударив его по плечу, я крепко обнял Темпла, который хохотнул, и ответил мне таким же хлопком, только по спине. Мне показалось, будто сейчас из моей груди вылетят легкие. И все же на моем лице появилась улыбка. Я был так рада видеть своего друга, с которым мы в последний раз встречались где-то около полугода назад, что внутри все плясало от радости. Совсем как в мою первую встречу с Валери в этом году, когда мы столкнулись с ней на гонках. Естественно, я знал, что она будет там с Виктором, потому что именно я надоумил этого придурка позвать ее с собой. Мне надоело сторониться ее. Я слишком сильно желал обнять ее, услышать голос, который ласкает мое имя, когда она выговаривает его.

— Как ты? — спросил Темпл, когда я отпустил его и запрыгнул на стол.

Я взглянул на него исподлобья, понимая, что это не тот вопрос, который он хотел бы мне сейчас задать, и потому сразу ответил на тот, что крутился у него в голове.

— Этот ублюдок действует не один. У него здесь повсюду люди. И его цель — это Валери.

Лицо Темпла стало мрачнее тучи, плечи напряглись.

— Давно он тут?

— Не знаю. Мне кажется, что нет, потому что до этого я не наблюдал никакой активности. Но с недавних пор происходят странные вещи.

— Ты говорил об убийствах, — кивнул Темпл.

— Да, — я потер переносицу. — Их причислили к самоубийствам, так как не было замечено следов насилия и сопротивления. У них всех были предсмертные записки. И все же я не считаю, что это самоубийства. Их однозначно убили. За несколько часов до смерти второй жертвы я наблюдал за странным уборщиком, который вел себя весьма подозрительно. Он исчез сразу после того, как копы приехали на место убийства.

Темпл взъерошил волосы, и в его взгляде я увидел страх.

— Она тоже здесь? — Темпл вскинул голову, глядя на потолок, после чего вновь посмотрел на меня. — Наша мать?

Я кивнул головой, наблюдая за тем, как меняется лицо Темпла, который сел в кресло и закрыл глаза рукой. Мне было знакомо это чувство, когда ты не понимаешь, кого и где защищать, а самое главное — сумеешь ли ты защитить. Оно сжирает изнутри, заставляя проживать такое, после чего ты ощущаешь маленьким и беспомощным ребенком, который не знает что ему нужно делать.

— Мы больше не можем хранить в секрете от Билл, Валери и Айрис, что ваша мать сбежала из психиатрической больницы, а наши отцы из тюрьмы пытаются найти уязвимые места, чтобы выторговать для себя свободу.

— Я не хочу, чтобы они знали правду, — понизив голос, медленно произнес Темпл. В его взгляде читался скрытый гнев. — Это может угрожать их безопасности.

— Они не будут в безопасности, пока эти ублюдки пытаются надавить на нас через них, — мой голос был полон спокойствия, хотя внутри меня бушевала ярость. — Поэтому они должны знать о том, что происходит. Если что-то случится, Валери, Билл и Айрис хотя бы будут знать, в каком направлении им двигаться.

— Мы спрячем их!

- Ты не сможешь прятать их вечно! Твоя мать — больная женщина, которая только и мечтает, как убить вас за то, что она осталась вдовой! — взорвался я, вскочив на ноги и приблизившись к Темплу. — Что ты сделаешь, если я скажу тебе, что недавно мы с Эйденом заметили ее следы здесь?! — Темпл обескураженно смотрел на меня, открыв рот. — Что ты сделаешь, если я тебе скажу, что она по великой случайности убила ту девушку, а не Валери, и то только потому, что в тот момент рядом с ней были ее друзья. Будь она одна, твоя мать грохнула бы ее прямо там!

— Для того я и попросил тебя быть рядом с ней! — прокричал Темпл.

— Я не мог быть с ней 24 на 7 в положении друга! — парировал я.

Темпл внимательно смотрел на меня, медленно вставая с кресла. Я видел отчетливое понимание в его глазах.

— Но в последнее время она жила у тебя дома…

Я остался стоять на месте, осознавая, что сейчас стоит признаться во всем.

— Да, — кивнул я. — Потому что наши отношения приобрели другой характер.

Грудь Темпла тяжело вздымалась и опадала, руки сжались в кулаки.

— Ты спишь с ней? — тихо спросил он. — Это просто очередные игры для тебя?

— Я прошу тебе твою грубость, потому что ты все же мой друг, — мой голос был пропитан нескрываемой яростью. — Я люблю ее, — глядя прямо в его глаза, сказал я, — и хочу быть с ней столько, сколько еще буду жить.

Я приготовился к тому, что Темпл начнет бить меня, но вместо этого он подошел ко мне и обнял, несколько раз ударив по плечу. Я обескураженно стоял на месте, не понимая, что именно сейчас вертится в голове у этого человека, настроение которого менялось в мгновение ока.

— Я очень рад, что вы вместе, — услышал я. — Столько лет быть придурком и не замечать бриллиант, лежащий прямо под носом… Таким идиотом можно только родиться.

Невольно на моем лице появилась улыбка от радости, затопившей меня.

— То есть ты совершенно не против, чтобы мы были с ней вместе? — все еще не веря своим ушам, спросил я.

Темпл отстранился от меня и сжал мои плечи.

— Раньше, может, я еще и был против, считая тебя недостойным моей сестры, но со временем поменялись и я и ты, и вот уже года два как в моей голове крутится пара Джейми+Валери, — он усмехнулся, когда я вытаращил глаза. В моей голове лично не укладывалась эта мысль. — Все-таки она тебя любила сколько я себя помню, да и ты тоже был к ней неравнодушен. Просто у тебя всегда было туговато с мозгами, чтобы понять это.

Я ударил его по торсу, при этом чуть не сломав себе руку, и Темпл ахнул, отходя от меня на шаг.

— Какой же ты гавнюк! — воскликнул я. — Мы так переживали, что ты будешь против! Валери вся извелась, думая. что ты убьешь меня на месте, как только узнаешь, да и я был не так уж далек от таких мыслей…

Темпл захохотал, все еще потирая пресс.

— Мда, удар у тебя с годами стал сильнее, — он скорчил рожу.

— Я все еще не верю своим ушам, — выгнул бровь я, качая головой из стороны в сторону.

— Как ты думаешь, стал бы я просить тебя защищать ее и быть рядом, если бы не рассчитывал, что вы ббудете вместе в конечном итоге? — выгнул бровь Темпл.

В этот момент они были так похожи с Валери, что мне даже захотелось чмокнуть его в щечку. Мда, Валери творит со мной странные вещи. Целовать Темпла в щеку… Да это то же самое, что пытаться обнять крокодила и надеяться, что он не сгрызет тебе голову.

— Да ты сваха, Эйбрамсон! — прорычал я, не скрывая улыбки.

Темпл самодовольно улыбнулся.

— Высококлассная сваха, прошу заметить, если ты, олух, не увидел очевидного!

— И Билл обо всем знала?

— Ну вообще-то мы вместе с ней все это спланировали.

Темпл облокотился на спинку кресла, как бы образуя между нами преграду, чтобы я не свернул ему шею.

— Что тебе мешало сказать мне обо всем прямо?

Друг окинул меня скептическим взглядом.

— Чтобы ты сразу послал меня и вынудил обратиться к Эйдену, а не к тебе? Ну уж прости, но я сразу понял, что ты будешь защищать ее лучше, потому что она тебе небезразлична. Тем более, меня расстраивало то, как она смотрит на тебя взглядом полным любви и печали, ожидая, когда такой пустоголовых лопух, как ты, обратит на нее внимание.

— Вот всегда в тебе была эта жилка мерзопакостного козла, получающего удовольствие от страданий других, — цокнул я.

Темпл окинул меня взглядом, полным оскорбления.

- Какая же ты неблагодарная свинья, Кроуфорд.

Я закатил глаза.

— И кто же из нас с тобой сообщит ей о нашем разговоре? — поинтересовался я.

— Оставь это мне! — радостно закивал головой Темпл. — Хочу кое-что провернуть с ней.

— Я не позволю тебе издеваться над ней!

Только через мой труп. Моя тыковка будет только улыбаться и радоваться жизни.

— Ну чуть-чуть! — словно ребенок, надул губы Темпл. Я бросил в него пустую канистру для бензина. — Вообще-то она все еще моя сестра, и я имею право поиздеваться над ней!

— Пока я жив, ты и слова ей плохого не скажешь, — скрестив руки на груди, железно произнес я.

— Бесячий чувак, — обиженно буркнул Темпл. — Я все еще не забыл, как она издевалась над мной, когда я бывал в кабинете стоматолога.

— Еще бы. Я бы тоже хохотал над тобой, пока ты орешь в кресле.

Пустая канистра тут же полетела в меня, но я вовремя опустился вниз, и она просвистела над моей головой.

— Поцелуй меня в зад, Эйбрамсон! — улыбнулся я.

— Увольте! — поморщился он. — Оставлю это своей сестре.

— Ну вообще-то с этим она справляется на отлично.

— Заткнись! — взревел Темпл. — Не хочу знать подробности вашей интимной жизни!

— Как будто кто-то собирался тебе рассказывать, — фыркнул я. — И все же теперь, когда мы с тобой все выяснили, я предлагаю обсудить наши дальнейшие действия, — я стал более, чем серьезным. — Безопасность Валери, Айрис и Билл стоит для нас на первом месте. наши отцы находятся под строгой охраной?

Темпл перестал улыбаться и снова сел в кресло.

— Мы отслеживаем все сигналы из тюрьмы, подкупили несколько тюремных надзирателей, так что теперь наши папаши под круглосуточным наблюдением. Недавно ими была организована попытка бегства, но сделать это не удалось, потому что мы вовремя узнали об этом. Но вот мать…, - он поджал губы. — Это мой промах. Я даже не ожидал, что она способна на это.

— Я пытался отыскать ее, но она хорошо скрылась, — вздохнул я. — Все следы, которые вели к ней, обрывались на общежитии, которое мы обыскали с людьми вдоль и поперек. Вплоть до вентиляционной системы и подвалов. Ты уверен, что никто из наших отцов не сбежал?

— Почему ты спрашиваешь? — напрягся Темпл.

Я подошел к сейфу, спрятанному в шкафу, и, набрав нужный шифр, открыл дверцу. Достав нужную вещи, я протянул ее Темплу, на лице которого тут же отразилась злость. Его челюсти сжались, на шее проступила вена. Он взял нож из моих рук и тут же прочитал надпись на рукоятке "Vincere aut mori" ("Или победить, или умереть").

— Это нож, принадлежащий моему отцу, я нашел несколько дней назад у одного из людей, пытавшихся в ночь Хеллоуна остановить машину, в которой была Валери.

Темпл повертел нож в руках, после чего сжал его и изо всех сил деревянный столик, стоявший рядом с креслом.

— ТВОЮ МАТЬ! — взревел он. Я ДУМАЛ, ЧТО ВЕСЬ ЭТОТ КОШМАР ЗАКОНЧИЛСЯ В ТУ НОЧЬ!

— Мы все так думали, — успокаивающе произнес я, — но, к сожалению, это не так.

Темпл прислонился лбом к стене.

— И что ты предлагаешь делать? — глухо спросил он.

— Раз уж Айрис тоже прилетит сегодня вместе с Эйденом и Харви, я предлагаю вернуться на несколько дней в Хейтфорд и решить этот вопрос на той территории, которая нам хорошо известна. Здесь слишком много мирных, которых мы не сможем спасти. Там же есть возможность спрятать их у отца Лили, который привлечет всех сотрудников полиции. Хейтфорд — самое уязвимое место наших родителей.

Темпл повернулся ко мне и кивнул головой.

— Я позвоню Рафаэлю и Зейну, чтобы они тоже взяли билеты.

— Все будет хорошо, Темпл, — сказал я, сам не веря своим словам.

— Я не был бы уверен в этих словах, — бросил он и вышел из гаража.

Глава 51

Любить что-то больше, чем жизнь, — значит

сделать жизнь чем-то большим, чем она есть.

(Жан Ростан)

Я сидела в аудитории, слушая лекцию, и думала о том, как болит мой зад. Мне было сложно сидеть столько времени. Хотелось встать и размяться, но я не могла сделать этого, потому что мистер Сингх говорил и говорил, смотря на нас и показывая различные фото со жуткими фотографиями запущенных донельзя зубов. Было больно смотреть на это. Я поморщилась при виде еще одного снимка, после чего решила, что пора дарить людям на дни рождения гигиеническую пасту и зубную пасту. Ну нельзя доводить до такого.

Сцепив руки сзади, я выгнулась, слушая, как хрустит мой позвоночник, и ощутила, как в кармане джинс завибрировал телефон. Достав его, я насупила брови и уставилась в экран, пытаясь понять, кто написал, когда увидела, что сообщение было от Джейми.

Д: "У тебя такой соблазнительный вид спереди".

Я выпучила глаза, смотря на сообщение, после чего принялась выискивать его глазами среди остальных студентов. Он что, здесь?! Где этот засранец прячется? Невольно на моем лице появилась улыбка, когда я вспомнила его вскинутую бровь, ямочки на щеках, выразительные серые глаза, что вечно смотрели на тебя с потаенной усмешкой. От него пришла еще одна смс-ка.

Д: "Люблю, когда ты улыбаешься. Делай это чаще. Только в нашей кровати. И смотри мне в глаза в этот момент".

Зардевшись, я молниеносно запихнула телефон под ляжку и опустила голову, чувствуя, как горят щеки. Вспомнилась ночь, когда я делала ему минет и просила смотреть мне в глаза. Боже, этот мужчина сведет меня в могилу. Схватив телефон, я написала:

В: "Где ты прячешься? Зачем изводишь?"

Я вновь пробежалась глазами по всему помещению, пытаясь найти Джейми-невидимку, но этот жук спрятался так, что его даже днем с огнем не сыщешь.

Д: "Какая же ты безграмотная: не изводишь, а заводишь;)"

В: "Пф, только у палки встанет на тебя: P".

Д: "С каких пор моя девушка — бревно?о_О"

Я хрюкнула от смеха и тут же поспешила закрыть себе рот ладонью, чувствуя, как меня распирает от смеха. Мистер Сингх недоуменно взглянул на меня, продолжа говорить, на что я покачала головой и юркнула под стол, уткнувшись в колени лицом. Мне срочно нужно было…, как это сказать…. высмеяться что ли… Разблокировав дисплей своего новенького пятого айфона, являющегося последним писком моды, я начала писать.

В: " С каких пор мой парень дятел?:-/"

Д: "О, так я тот самый дятел, который долбит дерево?;))"

В: "Пошляк. Как я могла связаться с тобой?:D"

Д: "Ты только сейчас узнала? Валери, сладкая, у меня же на лице написано, что я хочу тебя. Всегда. Везде".

Мое лицо запылало, и почувствовала себя ужасно распаленной. Хотелось быть с ним сейчас, а не здесь.

В: "Зато я тебя не хочу".

Д: "Правда? Но ведь вчера ты говорила другое, когда я трахал тебя на мотоцикле…. Пожалуй, тебе стоит сходить к врачу и проверить свою память".

Ну все. Я покраснела настолько сильно, что теперь мне казалось, будто корни моих волос горят адским пламенем. Чуть не выронив телефон, я прикусила губу, глубоко вдохнув воздух.

В: "Это было охрененно. Чувствовать тебя на своем теле. Быть с тобой. Ощущать тебя в себе".

Отправив сообщение, я выключила экран и откинулась на спинку стола, закрыв глаза. Моя грудь прерывисто вздымалась и опадала, щеки горели, вагина судорожно пульсировала, пока я вспоминала то, что было между мной и Джейми вчера. Мурашки пробежались вдоль тела, и я в тысячный раз пожалела, что сейчас нахожусь не рядом с ним. Почувствовав вибрацию, я поспешила разблокировать экран и увидеть сообщение.

Д: "Мне нужно сообщить тебе кое о чем. Отпросись и выйди".

В: "О чем??"

Д: "О том, что нам теперь делать дальше".

Я нахмурилась, не понимая, что происходит. Поднявшись, я вскинула руку и отпросилась, чувствуя, что надвигается что-то нехорошее. Спустившись вниз по ступенькам, я обогнула выступ и вышла из аудитории, думая, куда мне идти дальше. Боже, что происходит?

Направившись вперед, я уткнулась в телефон, набирая сообщение, когда почувствовала, как кто-то схватил меня за руку, резко потянув на себя. Крик покинул мою грудь, но тут же оказался заглушенным, так как Джейми заткнул мне рот поцелуем. Он прижал меня к стене и схватил за бедра, приподняв за них. Несмотря на то, что между нами была ткань одежды, я почувствовала, как его член упирается в мою плоть. Протяжно застонав, я схватила его за волосы и оттянула назад голову, открывая для себя доступ к его сильной шее, которую мне хотелось бесконечно покрывать поцелуями. Господи, как же я тащусь от того, как этот бес трогает меня, как ласкается мое тело… Меня будто пронзает током при каждом его прикосновении!

Не отрываясь от моих губ, Джейми нашарил рукой ручку двери, дернул за нее, и мы оказались в каком-то заваленном книгами кабинете.

— Твою мать! — зарычал Джейми, срывая с меня водолазку и глядя на красный бюстгальтер, который он подарил мне несколько дней назад. — Я так сильно тебя хочу…

Прозрачный, сексуальный, лифчик открывал вид на мои вставшие соски, которые изнывали и просили ласки. Словно угадав это, Джейми опустился вниз и сквозь ткань захватил один из них в рот, то покусывая, то посасывая его. Ощущения были такие, словно я вот-вот провалюсь в темноту, не выдержав такого удовольствия. Опустив руки на его пах, я погладила выступающий бугорок. Наслаждение вперемешку с болью отразилось на лице Джейми.

— Я хочу, чтобы ты взял меня жестко, грубо, — прохрипела я и тут же укусила его нижнюю губу, оттягивая ее.

Джейми довольно улыбнулся, притянув меня к себе поближе, и задрал юбку, вдавливая пальцы в мои бедра. На мгновение мы остановились, глядя друг другу в глаза, думая о том, как много же мы чувствуем, когда находимся рядом, когдаощущаем наши тела, когда сливаемся и становимся нечто единым. Что-то вдруг переменилось… Обхватив мое лицо, Джейми мягко коснулся губ, сорвав с них поцелуй, нежный, как сахарная вата, сладкий, как ванильное мороженое, воздушный, как мягкое перышко. Все во мне разрывалось от того, что я не могу впитать в себя этого человека, не могу на мгновение стать им, быть в нем.

— Я люблю тебя, — прошептал Джейми, глядя мне в глаза. — До безумия сильно люблю.

Мир остановился, уменьшившись и сосредоточившись именно в этом моменте. Я смотрела на него и не понимала, действительно ли услышала эти слова, не мерещится ли это мне. Казалось, я забыла, как дышать… Сердце судорожно сжалось, после чего сделало резкий толчок, отчего я спряталась в груди Джейми, чувствуя, как все внутри переворачивается этих слов. Он любит меня… Боже, он любит меня…

— То же самое я испытывал, когда услышал от тебя, что ты любишь меня, — прошептал Джейми, и я "услышала" улыбку в его голосе. — Я до сих пор это испытываю, — оторвавшись от него, я вновь взглянула в серые глаза. В них была такая нежность, такой уют… Джейми мягко провел ладонью по моему лицу, — Я тут много думал, — он чему-то усмехнулся, посмотрев вниз, — о любви, о том, что это такое, что я понимаю под этим словом…

— И что же для тебя любовь? — тихо спросила я, проглотив ком в горле, — Что такое любовь?

Джейми прошелся пальцами вдоль моих ног, остановился на талии и обхватил ее. Я опустила руки на его плечи, чувствуя, как перекатываются под моими ладонями мышцы. Он вскинул бровь, пронзительно глядя мне в глаза.

— Любовь — это слияние душ. Это когда ты с нетерпением ждёшь прихода своего любимого человека, чтобы обнять его и вновь услышать до боли знакомый запах. Когда просыпаешься утром и расположившаяся перед глазами картина завораживает тебя: как он спит, как медленно вздымается и опадает его грудь, как двигаются плечи, руки, спина, живот. Любовь — когда радуешься его улыбке больше, чем появлению солнца на небе, — взяв мою руку в свою, он оставил на ней поцелуй и опустил ее на свое лицо. От обуреваемых эмоций я прикусила губу, — Когда тебя бросает в дрожь от одного его взгляда, словно ласкающего твою обнаженную кожу. Когда у тебя сносит голову даже от его появления, когда один только его аромат заставляет дрожать твои колени, когда руки так и тянутся к нему, когда твои глаза постоянно ищут его в толпе, среди людей, и моментально отыскивают. Любовь — когда живот сводит, как только ты чувствуешь его дыхание на своей коже, когда он медленно касается тебя, когда обволакивает своим теплом, заставляя гореть изнутри. Любовь- когда бежишь с работы домой, чтобы увидеть его, когда ты готовишь еду для него, распевая песни и танцуя, приговаривая ее, чтобы она была вкусней, потому что тебе хочется накормить его и подарить море ощущений. Когда холодной ночью прижимаешься к нему, чтобы ощутить тепло его кожи, и ловишь мурашки, бегающих по твоему телу. Когда сердце неистово стучит в груди, когда все внутри замирает, потому что он посмотрел на тебя, прикоснулся своими губами к твоим. Когда он одним своим поцелуем стирает все горькие и грустные воспоминания, что оставил тебе этот день. Когда смотришь на все прекрасное, что создал Бог: небо, леса, моря, океаны, горы, равнины, рассветы и закаты, и видишь в них его лицо. Когда зарываешься лицом в его одежду, пропитанную духами, которые принадлежат ему, чтобы быть ближе, потому что его нет рядом, — по моему лицу скатилась слеза. Я слушала его и не понимала, как столько времени не замечала в нем такого романтика, человека, с таким большим сердцем, способным подарить тебе все, что у него есть… Не выдержав, я поддалась вперед, оставив короткий поцелуй на его губах, расплывшихся в улыбке. Я наклонила голову, глядя на него и думая о том, как же сильно стучит сердце в моей груди оттого, что он сейчас здесь, рядом. — Любовь — это не про грязный секс, деньги, подарки, рестораны и путешествия, — продолжил Джейми бархатным голосом, — а про то, когда ты смотришь в его глаза и видишь там целый мир, скрытый в таком маленьком по сравнению с ним человеке. Когда тебе достаточно взглянуть на него, чтобы лишний раз убедиться, что ты тот единственный, которому было дозволено увидеть невероятное и прикоснуться к прекрасному — к его космосу, и соединить с ним свой, образовав бесконечную единую вселенную. Спасибо, что позволила мне это испытать и понять.

И все же я переоценила себя, когда думала, что сдержусь: из груди вырвался всхлип, который я поспешила спрятать в своей ладони, но Джейми мягко улыбнулся и покачал головой, отводя мою ладонь в сторону.

— Я люблю тебя, Валери. Очень сильно люблю.

— Джейми, — выдохнула я, — Джейми…

— Да, милая?

Его губы коснулись моей правой щеки, оставляя на ней поцелуй.

— Джейми…

Я вцепилась в него, боясь, что это все было сном.

— Да, тыковка?

Улыбка невольно появилась на моем лице.

— Я люблю тебя, Джейми, — прошептала я. — Настолько сильно, что не могу описать это словами.

— Я знаю, нимфа. Прости, что заставил тебя ждать так долго…

Отрицательно покачав головой, я стерла слезы со щек и улыбнулась.

— Все случилось так, как должно было случиться. Я не жалею ни об одной минуте, ни о чем, что произошло. Так было нужно.

Джейми криво улыбнулся и прижал меня к себе.

— Я благодарен жизни, что однажды она свела меня с Темплом. Не знаю, что бы я делал, если бы не встретил тебя…

Дорогие читатели, я много думала об этой главе. Вообще, перед тем, как писать, я стараюсь составить четкий план и идти по нему, но почему-то каждый раз так получается, что я сворачиваю и дальше мой мозг уступает место сердцу, которое творит то, что хочет: D Пару дней назад я села и написала план, думая, что в этот раз все точно должно быть так, как указано в пунктах, но, когда я начала писать, то поняла, что мне бы хотелось посвятить эту главу только Джейми и Валери, только их чувствам, только их самоощущениям, когда они в объятиях друг друга.

Все, кто читал "Несломленного" (первую часть цикла "Шестерка", где говорится о Темпле и Билл), знают, что я люблю хард. Реальность немного отличается от смазливых романтичных фильмов, где все гладко и классно. Люди ссорятся, расстаются, сходятся, ищут выходы, теряются, пытаются сделать свою жизнь лучше, падают, снова отталкиваются и взлетают — и так по кругу. Это нормально. Это жизнь.

В предыдущих главах я давала вам понять, что все не так радужно, что здесь есть убийства, есть насилие, есть предательство, есть жестокость. Это часть мира Шестерки. Небольшой СПОЙЛЕР, так что читайте с осторожностью: дальше будет жестко. Поэтому в эту главу я не примешивала остальных героев, не говорила о том, что их ждет в будущем, потому что мне хотелось, чтобы эта глава была островком любви, надежды, заботы, веры и верности. Надеюсь, вы поймете меня.

Напоследок хочу сказать, что люблю и ценю каждого из вас. Вы — мое сокровище! Без вас я не была тем, кем являюсь сейчас. Вы даете мне такой заряд энергии, такую любовь, такую поддержку, что мне хочется кричать всему миру, что я самый СЧАСТЛИВЫЙ человек на свете, что я самый БОГАТЫЙ человек на свете. Я искренне желаю каждой из вас, чтобы вы были теми самыми, из-за которых чьи-то сердца бьются чаще.

Вы — моя вторая семья❤

Искренне ваша Arabellaai.

Глава 52

Настоящий ужас — это когда видишь что-то знакомое,

но настолько измененное, что едва его узнаешь.

("Октябрьская сторона" Р. Брэдбери)

Я смотрела на своего преподавателя, который поправлял очки на смуглом лице и улыбался всему залу. Ноги дрожали от волнения, но я заставляла себя стоять рядом и смотреть на всех этих людей, которые собрались на семинаре, посвященным проблемам стоматологии в двадцать первом веке. Мне не верилось, я что пять минут назад я произнесла целую речь и зачитала доклад, которые мы составили вместе мистером Сингхом за несколько дней до начала данного мероприятия.

Вообще я была в шоке, когда он попросил меня остаться после пары с ним и предложил поучаствовать в семинаре. У Коко однозначно получилось бы лучше, потому что эта дамочка уболтает даже мертвого. Мне необходимо было составить список проблем, с которыми сталкиваются стоматологи при лечении пациентов, и выявить возможные пути решения. В мире столько случаев, когда стоматологам приходится садится с тюрьму, что я уже успела испугаться выбора профессии.

Мне пришлось готовить доклад несколько дней и помучить всех своих родных и близких, допытываясь, нормально ли он был в итоге составлен. Темпл под конц перестал скрывать свое раздражения, умоляя меня отстать от него, Билл сбегала из дома, и только Джейми слушал меня, сохраняя при этом заинтересованное выражение лица. Бедняга, я видела, как ему это было тяжело, но он сделал это ради меня, за что я была ему безмерно благодарна.

Мистер Сингх окликнул меня, и я, перестав улыбаться в тридцать два зуба, поспешила сойти со сцены и исчезнуть за дверью помещения, где наконец-то могла расслабиться. Свалившись на стул, я откинула голову назад и вытянула ноги, чувствуя, как сильно было до этого напряжено мое тело. Боже, больше никогда не буду прилюдно выступать. Сердце грозилось выпрыгнуть из груди.

— Ты молодец, — услышала я рядом голос мистера Сингха.

Мгновенно приняв нормальное положение, я взглянула на своего профессора и постаралась поблагодарить его, но слова почему-то не шли.

— В голове пустота? — спросил он. Я кивнула головой. — Ужасная дрожь в коленках? — я вновь кивнула. — Тошнит? — еще один кивок головой, и на лице мистера Сингха заиграла улыбка. — Мне это знакомо, — он сел рядом и закинул ногу на ногу. — Я тоже ужасно переживал, когда выступал в первый раз.

— Как давно это было? — спросила я.

— Двадцать четыре года назад. Мне было двадцать пять на тот момент, и я считал себя ужас каким важным и смелым, — он засмеялся, и отчего я тоже заулыбалась. — А на самом деле даже двух слов связать не смог. Ты сегодня держалась так уверенно. Я даже позавидовал.

Я смущенно убрала за ухо прядь волос, стараясь незаметно вытереть об ткань штанов потные руки. Уверенно, ага.

— Я ужасно переживала, — призналась я.

Мистер Сингх кивнул головой.

— Это нормально. В первый раз такое со всеми случается. Потом будет проще.

— Что значит "потом"? — настороженно уточнила я.

Мистер Сингх поправил галстук, затянув его чуть потуже. Белая рубашка натянулась на бицепсах и плечах.

— Ты ведь не думала, что это твое первое и последнее публичное выступление? — усмехнулся он.

— Именно так я и думала! — взволнованно воскликнула я, краснея еще сильнее.

— Спешу тебя расстроить, но это не так. Ты талантлива, и я думаю, что тебе не стоит так зарекаться.

Я открыла рот и закрыла его, чувствуя, что сказать мне нечего. Господи, дай выдержать такое. Мистер Сингх встал и подошел к столу, где стояла кофемашинка.

— Будешь кофе? — спросил он.

— Она делает капучино?

— Да, — послышался утвердительный ответ.

Я кивнула головой, совсем забыв, что человек стоит ко мне спиной и не видит меня.

— Да, буду.

В голове было столько мыслей, что мне срочно необходимо выпить кофе, чтобы хоть как-то успокоить разбушевавшийся во мне хаос. Мистер Сингх поднес чашку, и я почувствовала дискомфорт, так как не совсем привыкла к тому, что за мной ухаживает преподаватель. Так странно, когда человек, который пользуется таким почетом и уважением, приносит тебе кофе. Мне было бы спокойнее, если бы на его месте была я.

— Что ты планируешь делать в будущем? — спросил меня мой преподаватель, сев рядом со мной на стул. — Ну после того, как начала встречаться с Джейми.

На мгновение я растерялась, не совсем поняв вторую часть.

— Простите? — вырвалось из меня.

Я поднесла чашку к губам, хмуря брови и готовясь услышать пояснения.

— Девушки часто отклоняются от заданного курса после того, как в их жизни появляется молодой человек. Я бв не хотел, чтобы ты ставила крест на своей карьере из-за любви.

Поперхнувшись, я ощутила, как кофе обжигает мой рот, и это вызвало во мне всплеск раздражения. Еще один. Первый я испытала, когда мистер Сингх пояснил сказанные ранее слова. Увидев. что кофе пролился на мою одежду, мой преподаватель поспешил за салфетками.

— Я не совсем понимаю, каким образом моя личная жизнь касается вас, — ощетинилась я, отложив чашку в сторону и приняв салфетки, которыми принялась вытирать свою блузку.

— Валери, вы, наверное, не совсем правильно поняли меня…, - поспешил оправдаться мистер Сингх, но я уже встала, чувствуя, что вся эта ситуация мне не нравится.

Кто он такой, чтобы лезть в мою личную жизнь? Кто он такой, чтобы давать мне непрошенные советы?

— Нет, мистер Сингх, я вас правильно поняла, — с нажимом в голосе произнесла я. — Вы сейчас нарушили мои личные границы и стали говорить о том, что вас никоем образом не касается. Какое вам дело до моей личной жизни?

— Валери, успокойтесь, пожалуйста! — взмолился мистер Сингх. — Я прошу прощения, что обидел вас, сказав то, что оказалось неприемлемым. Извините.

Он выставил вперед руки в знак примирения, и я выдохнула.

- Пожалуйста, — поджал губы мистер Сингх.

Я кивнула головой, но все же взяла свою сумку и папку, испытывая жуткое желание поскорее покинуть это помещение и оказаться рядом с теми людьми, которые не вызывают у меня такое чувство дискомфорта.

— Валери, пожалуйста, я всего лишь переживаю за ваше будущее, — нарушил тишину мистер Сингх.

Моя рука коснулась ручки двери, из-за которой послышались аплодисменты.

— Не нужно переживать о МОЕМ будущем, — с раздражением в голосе промолвила я. — Переживайте о своем.

Сказав это, я вышла из служебного помещения и поспешила к выходу.

***

Темпл подошел ко мне сзади и обнял за плечи, поцеловав в макушку. На моем лице появилась улыбка.

— Чего ты грустишь? — спросил мой брат.

— С чего ты взял, что я грущу? — нахмурилась я.

На лице стояла ненастная погода, из-за чего в окна барабанил дождь, звуки которого немного успокаивали меня. Вчерашний разговор с мистером Сингхом до сих пор не выходил из моей головы, оставляя неприятное послевкусие. Я поделилась своими впечатлениями с Коко, которая удивилась поведению нашего преподавателя меньше, чем я, и посоветовала не брать в голову. Наверное, я чересчур впечатлительная.

— Ты не такая активная, как обычно, — пожал плечами Темпл, развернув меня к себе.

Я усмехнулась.

— Привык к тому, что я достаю тебя?

- Не могу жить без твоих постоянных приставаний, — подмигнул бровями Темпл.

— Это все потому, что она теперь пристает ко мне, — встрял в наш разговор Джейми, который зашел в дом и снимал с себя промокшую куртку.

Мое сердце пропустило удар при виде него. В его серых глазах плясали смешинки, которые грели меня изнутри.

— И где же она пристает к тебе? В твоих мечтах? — закатил глаза Темпл.

— Нет, в моей постели, — подмигнул Джейми, взяв меня за руку и притянув к себе.

Я уткнулась в грудь любимого человека, ощущая забытое вчерашним утром умиротворение. Боже, как же мне не хватало его объятий. В нос ударил аромат терпкий аромат апельсинов, и на моем лице появилась широкая улыбка.

— Фу, какой же ты мерзкий, — хмыкнул Темпл.

— Извини, но тебя никто не переплюнет, — пожал плечами Джейми, после чего оставил поцелуй на моем виске.

Меня пробрал смех.

— Темпл, тебе лучше не состязаться с ним в остроте языка, — подытожила я. — Его даже я уделать не могу.

— Адвокат, что тут сказать, — соединив указательный палец с большим, Темпл показал знак "окей" и подмигнул. — Терпеть не могу этих засранцев.

— Скажешь мне это в суде, когда я буду защищать твою задницу, ушлепок, — сказав это, Джейми показал ему средний палец.

Темпл захохотал во все горло и бросился к Джейми, который тут же отскочил и отбежал от него на несколько шагов. Между ними завязалась шуточная потасовка, после которой они, смеясь, приблизились ко мне. Парни так приобнимали друг друга за плечи и широко улыбались, что у меня дрогнуло сердце — они моя семья. Всегда так было и всегда так будет.

— Какие вы еще дети, — усмехнулась я.

— Такие же, как и ты, — поджал губы брат, растрепав мои волосы.

Я хохотнула и обняла родных моему сердце людей, которые дарили мне чувство безопасности и защищенности.

— Знаешь, кто сегодня приезжает? — спросил Джейми, разгладив прядь моих волос.

Я отрицательно покачала головой, почувствовав, как рука Темпла легла мне на спину.

— Ты будешь очень рада, когда услышишь, кто меньше чем через десять минут будет здесь, — улыбнулся он.

Я подняла голову, пронзив брата взглядом. В голове роились многочисленные варианты, но все они сводились к неизменному компоненту — к Айрис.

— Айрис приезжает? — затаив дыхание, спросила я.

Джейми кивнул головой, и я запрыгала на месте, не веря, что это происходит все в реальном времени.

— Вы не шутите?! — накинулась на них я. — Она действительно приезжает?

Темпл хохотнул и привлек меня для объятий.

— В кого ты такая сомневающаяся? — спросил он.

— В тебя, — пожала плечами я.

Внутри было такое состояние, что мне хотелось бегать, прыгать и кричать от радости. Я так давно не видела свою сестру, что уже забыла, как она выглядит. Неужели я смогу ее обнять сегодня? Неужели смогу прикоснуться к своей второй половинке, с котором росла в одном утробе?

— А почему она приезжает? — вдруг спросила я. — Что-то случилось?

Джейми и Темпл переглянулись, и это натолкнуло меня на мысль, что два этих гавнюка от меня что-то скрывают. Послышались шаги, и в поле моего зрения оказалась Билл, которая поставила на стол тарелку с какими-то булочками, которые очень вкусно пахли. Она подошла к нам, и Темпл тут же спрятал свое лицо в ее волосах. Сбежал, козел. Я вздернула нос и испытующе посмотрела на Джейми, который почесал затылок и взглянул на сбежавшего Темпла, воркующего с Билл. Я подняла в воздух руку и указательным пальцем дала понять, что Джейми никуда от меня не сбежит.

— Так что вы от меня скрываете? — тихо спросила я, приблизившись к нему.

Джейми поморщил лицо и недовольно взглянул на моего брата, как бы говоря, что тот последний мудак. Частично я была с ним согласна.

— Мы поедем в Хейтфорд все вместе, — наконец признался Джейми.

Мои брови взметнулись вверх. Что? Что он сейчас сказал? Хейтфорд? Что за бред…

— Но зачем нам нужно ехать в Хейтфорд?

Джейми взял меня за руки, и я уже поняла, что его ответ заставит меня волноваться сильнее, чем моя чуйка могла предположить.

— Есть вещи, о которых я пока не могу тебе рассказать, — выдохнул Джейми, глядя мне в глаза. — Но я обещаю тебе, что проясню всю эту ситуацию, как только сюда приедут Айрис, Эйден и Харви.

— Эйден и Харви? — нахмурилась я. — Эйден ездил за Айрис?

Джейми кивнул головой.

— Харви все это время был с ней, но понадобилась помощь Эйдена.

Внутри поднялось отвратительное чувство беспокойства и ощущения, что впереди нас ждет редкостное дерьмо.

— Что происходит? — тихо спросила я. — Только не говори, что все хорошо. Харви и Эйден сопровождают Айрис… Это не сулит ничего хорошего.

Джейми кивнул головой, вновь взглянув на Темпла, который вместе с Билл внимательно наблюдал за нами.

— Что происходит? — повторила я свой вопрос чуть громче.

В комнате установилась гнетущая тишина, которая была для меня тем самым ответом. Происходит что-то плохое и страшное.

— Где она? — звенящим от ужаса голосом спросила я.

— Кто? — тихо уточнил брат.

Билл поджала губы и взяла Темпла за руку. Я взглянула на Джейми.

— Где моя мать? Она сбежала? — Джейми кивнул головой, и у меня подкосились ноги, из-за чего пришлось схватить его за плечи.

— Мы найдем ее, — поспешил сказать Темпл, но я выставила вперед руку, как бы затыкая ему рот.

— Как давно она сбежала? — убийственно тихим голосом произнесла я.

Джейми, Билл и Темпл переглянулись, как бы спрашивая друг у друга ответ на столь простой вопрос, и это вывело меня из себя.

— Как давно она сбежала?! — закричала я, отходя от них в сторону.

— Год назад, — ответил Джейми, сделав несколько шагов в мою сторону.

Я сделала несколько шагов назад, не желая сейчас ощущать на себе его руки. Мне претила мысль, что они все это время кормили меня ложью.

— И вы до сих пор не удосужились сказать мне об этом? Айрис знает? — Билл отрицательно покачала головой, и я всхлипнула от обиды. — Но вы все знали. С самого начала… Поэтому Джейми перевелся сюда?

Я взглянула на него, яростно смахивая слезу с щеки. Нет черт побери, я не расплачусь сегодня. Не будет этого!

— Я попросил его сделать это, чтобы он мог защитить тебя, — тихо произнес Темпл.

— А МНЕ ТЫ НЕ ХОТЕЛ РАССКАЗАТЬ ОБ ЭТОМ, ЧТОБЫ Я МОГЛА ЗАЩИТИТЬ СЕБЯ?! — заорала я, желая дать пощечину своему брату. — Почему ты считаешь, что кто-то должен спасать меня?!

— Потому что это наша прямая обязанность, — спокойно сказал Темпл. — Мы должны защищать вас.

— Но ты не имеешь право отбирать у меня эту способность! Не имеешь, мать твою! Я не долбанная диснеевская принцесса, которую нужно спасать, пока она поет песни в лесу! Я имела право знать, что происходит! — я так сильно кричала, что под конец мой голос охрип и я начала кашлять, чувствуя першение в горле. — А ты! — обратилась я к Джейми, — мог бы сказать мне, что здесь происходит! Но нет, ты решил поддержать ложь моего брата…

— Он хотел рассказать тебе…, - начал мой брат.

— ЗАТКНИСЬ, ЭЙБРАМСОН! — взревела я, прерывая его. — СЕЙЧАС Я ЗДЕСЬ ГОВОРЮ! — я перевела взгляд на Джейми, который виновато смотрел на меня и молчал. — Как ты мог так поступить со мной?

Он ничего не ответил. Лишь только потер заднюю часть шеи и опустил глаза в пол.

— Эта гребаная сука шатается хрен знает где, и вы решили, что мне и Айрис об этом знать не нужно…, - я закрыла лицо руками, чувству, как ускользает сквозь пальцы мое чувство безопасности, мое ощущение защищенности, моя уверенность в завтрашнем дне. — Эта гребаная сука… Предатели! Вы могли мне сказать об этом с самого начала!

Прокричав это, я взбежала по лестнице в комнату Джейми, заперла дверь и спряталась под одеялом в кровати, понимая, что теперь мне придется бороться за свое будущее с собственной матерью, желавшей мне, Айрис и Темплу смерти.

Глава 53

Семью определяет не кровное родство, семья — это те, о ком ты заботишься.

Поэтому вы для меня больше, чем друзья: вы — моя семья. ("Южный парк")

Я лежала в кровати под одеялом и вспоминала весь тот кошмар, который мы пережили, когда жили в Хейтфорде с родителями. Вспоминала, как мать издевалась над Темплом, когда делала все, чтобы он вновь переживал ночь изнасилования, как отец избивал его, кормил Айрис таблетками, вызывающие у нее апатию, как выставлял меня, словно товар, перед своими клиентами и позволял им трогать меня. Я передернулась, ощущая, как завтрак подкатывает к горлу, и тихо заплакала, вновь переживая тот ужас, который старалась все это время забыть.

Я понимаю, что Джейми и Темпл хотели защитить нас, понимаю, что они делали все это, чтобы обеспечить нам безопасность и радость бытия, но теперь… Теперь я чувствовала себя такой уязвимой, такой беззащитной, что было невыносимо больно думать об этом. В голове роились разные мысли, и все они касались моих близких. А что будет, если я не смогу помочь Айрис, Джейми и Темплу? Что, если они пострадают из-за меня? Что, если моя мать сделает что-то с ними? Как я могу их защитить? Боже мой, больше всего мне не хотелось, чтобы все было так, как происходит сейчас. Невыносимо знать, что сейчас твои близкие находятся в опасности, что в любой момент моя мать может напасть на них и сделать им больно…Или даже убить.

Я закрыла лицо руками, призывая свое спокойствие, но сегодня оно решило покинуть меня, оставив наедине со страхами. Моя мать — психопатка, которая действительно может убить. Что мне делать, если она действует не одна? Что, если отцы наших друзей решили помочь ей? Что, если они действуют сообща? Одна мысль была хуже другой. Они словно били меня изнутри по голове, заставляя утопать в собственной беспомощности, представлять картины, наполненные жестокостью, болью, криками и кровью.

В комнату постучали, и я замерла, борясь с искушением прыгнуть в окно. Боже, как бы я сейчас хотела убежать отсюда, чтобы мои родные не были в опасности, чтобы увести свою гребаную мать подальше от этого дома. В дверь вновь постучали, но стук вновь остался без ответа. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, чтобы снова стать сильной и понимающей… Послышался щелчок, после которого ручка двери издала тихий звук, оповестивший меня о том, что теперь в комнате находился кто-то еще. По шагам я поняла кто это. Человек сел на кровать и положил руку на одеяло, которое в следующее секунду оказалось у меня в ногах: перед мной предстало лицо Темпла. Выражающее озабоченность и усталость выражение лица тронуло меня до глубины души — он тоже переживает. И делает это больше, чем кто-либо из нас, потому что он старший брат, который должен защищать своих сестер и девушку.

— Как ты? — спросил он, мягко улыбнувшись.

Я хотела ответить на его вопрос, но у меня задрожала губа, а на глаза навернулись слезы. Ничего не сказав, мой брат притянул меня к себе и прижал к своей груди, отчего мне захотелось плакать еще сильнее.

— Все будет хорошо, — тихо произнес он, погладил меня по лицу.

Я вцепилась в его руку мертвой хваткой и оставила несколько поцелуев на щеке Темпла, не зная, как выразить то, что сейчас было у меня на душе.

— Это все так тяжело, — наконец произнесла я, когда прошло несколько долгих минут.

— Я знаю, — произнес Темпл.

Я прижалась к нему сильнее, остро нуждаясь в объятиях своего брата.

— Мне ненавистна мысль, что она может сделать что-то вам, — прошептала я, стараясь седлать так, чтобы мой голос был ровным.

Чувства одолевали меня, и было невероятно сложно сохранять самообладание. Темпл заставил меня посмотреть на него, когда поднял мою голову за подбородок. Его добрые глаза, взгляд которых выражал искреннюю заботу, побудили меня вспомнить, как он укладывал нас с Айрис спать каждый вечер, читая "Божественную комедию" Данте. До чего приятно вспоминать такие вечера.

— Она ничего нам не сделает. Разве может эта женщина приблизиться к нам хотя бы на метр, когда есть ты? — ухмыльнулся Темпл. — Ты такая страшненькая, что даже Черт испугался бы.

Я хохотнула, прикрыв рот ладонью.

— Вовремя же ты шутишь, — я ударила его по плечу, и он снова ухмыльнулся.

— Мы прошли через девять кругов ада. Неужели не сможешь и десятый преодолеть? — спросил он, и его брови взметнулись вверх.

Это было очень смешно, но фраза, сказанная им раннее вызывала не самые приятные воспоминания. Эта идиллия, которая у нас была, исчезает, словно мираж. Я просто хочу прожить нормальную, спокойную жизнь рядом с теми людьми, которые мне дороги. Почему моя мать не умерла в ту ночь? Боже, я ужасный человек, раз желаю смерти своим родителям, но, черт побери, эта гребаная психопатка никогда не была нам мамой.

Я никогда не прощу ее за то, что она делала с Темплом, за то, как мучила его, как истязала. Нет.

— Я убью ее, если она прикоснется к вам, — сказала я, глядя ему в глаза.

— Не говори так, — рассердился Темпл и нахмурил брови. Он взял мои ладони в свои. — Твои руки еще не запятнаны кровью. Твой разум еще не познал ужасы убийства, когда ты осознаешь, что убил человека, даже пусть и злого. Это страшно, — я слушала его, затаив дыхание. На глазах Темпла на несколько секунд показались слезы. — Когда гнев его родных обрушивается на тебя, когда совесть не дает тебе жить, все время напоминая о том, что ты сделал. Это бремя, лежащее на наших плечах. Бремя, которое мы не выбирали, — с нажимом в голосе произнес он. — Поверь, если бы у нас была возможность не делать этого, мы бы избегали таких действий, но, к сожалению, иногда либо ты, либо они. Поэтому, пожалуйста, — он приблизился ко мне, — даже не думай об этом. Айрис, ты и Арвен будете в полной безопасности. О нас не волнуйся. Мы все справимся.

— Впервые соглашусь с твоим братом, — услышали мы голос Джейми, который стоял в дверях, прислонившись к раме.

Он был таким уставшим, таким печальным, что у меня сжалось сердце. Хотелось привлечь его к себе и спрятать в своих собственных объятиях, чтобы он пришел в себя и снова стал тем Джейми, которым был всегда.

— Ты всегда соглашаешься со мной, — хмыкнул Темпл.

Джейми закатил глаза и криво улыбнулся.

— Я? С тобой? По-моему, ты перепутал себя с Валери.

— Так значит ты соглашаешься во всем с Валери? — Темпл окинул Джейми скептическим взглядом.

— Посмотри на мой лоб, — приказал Джейми. Мы взглянули на него и непонимающе нахмурились. — Ты видишь там слово "смертник"? — Темпл отрицательно покачал головой. — Ну вот теперь ты понимаешь, почему я всегда соглашаюсь с Валери.

Темпл захохотал во все горло, а Джейми подмигнул мне.

— Я не такая уж и злая, — фыркнула я.

Джейми поморщился.

— До сих пор не могу забыть ту сцену в моповой, когда ты защищала Виктора, и готова была оторвать мне голову. Было страшно, — Вот теперь пришла моя очередь смеяться во все горло. — Рад, что смог повеселить.

— Правильно, Кроуфорд, ты же должен понимать, кто твой начальник, — самодовольно улыбнулся Темпл.

— Начальник, который отзывается на "кис-кис" Арвен? Тебе нравится, когда тебя шлепают?

Темпл вскочил с кровати и погнался за Джемйи, след которого уже простыл. Я, хохоча, пошла за ними и спустилась по лестнице вниз, слыша, как кто-то разговаривает в гостиной. Догадка о том, кто это мог быть, мгновенно пронзила меня, так как я вспомнила, как Темпл и Джейми говорили, что через несколько минут здесь должны появиться Айрис, Харви и Эйден. Правда, с того момента прошел час, минимум. Сбежав по лестнице, я остановилась у ее подножия, смотря на свою сестру, которая сидела в гостиной на диване и попивала горячий кофе из стаканчика. Она разговаривала с Харви, который чем-то смешил ее, и переглядывалась с Эйденом, смотрящего на нее с братской любовью.

Мне вновь захотелось плакать. Ничего не говоря, я подбежала к своей сестре и заключила ее в объятия, чувствуя под своими руками знакомую атласную кожу, шелковистые волосы, слушая аромат любимых цветочных духов, которыми Айрис пользовалась лет с тринадцати. Своим вкусам она никогда не изменяла. Поняв, кто перед ней, Айрис завизжала и обняла меня так крепко, что я чуть не выплюнула из себя легкие. Смех пробрал нас обеих, и мы захохотали, вытирая со щек друг друга струящиеся слезы. Мы с ней так давно не виделись, что уже успела забыть ее прическу пикси, тонкие запястья, изящные ресницы, обрамляющие такие же глаза, как у меня. Как у нас с Темплом. Эта черта всегда была напоминанием того, что мы по большей части были похожи на нашу мать.

— Я так скучала по тебе, — произнесла она, дотрагиваясь до моих волос.

Меня переполняла нежность. Моя половинка. Моя кровинка. Моя душа. Я обхватила ее руки и поднесла их к губам, ласково касаясь мягкой кожи. Мне она навсегда запомнилась девушкой, что держит в руках кисть и пытается поймать идеальный свет, чтобы творит свои шедевры. Ее небесные глаза светились в лучах солнца, и у меня перехватило дыхание от того, насколько она была красива.

— Ты даже представить не можешь, как сильно по тебе скучала я.

Я положила голову на ее худенькие ножки и ощутила прикосновение нежных рук к моим волосам, которые она стала перебирать. Эти ритмичные движения успокоили меня, и я ощутила, как становится легче на душе, как спокойнее стала вздыматься и опадать моя грудь.

— Ты стала такой чувствительной, — усмехнулась Айрис. — Совсем как ребеночек.

Я улыбнулась, закрыв глаза. Наслаждение переполняло меня.

— Это все потому, что ты рядом.

Она вновь усмехнулась и запечатлела поцелуй на моем виске. От этого жеста стало так тепло на сердце, что хотелось улыбаться во все тридцать два зуба.

— Я, конечно, все понимаю, — услышали мы грубоватый голос Харви, — но вообще мы с тобой тоже давно не виделись.

Я оторвалась от Айрис и взглянула на давнего друга, который так сильно изменился, что с трудом можно было узнать его. Он всегда был тихим, замкнутым, молчаливым и мрачным. Я вновь взглянула на него и отметила, что он остался таким же худым парнем, но при этом имел спортивное телосложение. Его угловатое лицо с бледной кожей отличалось невообразимой красотой мрачного героя Байроновских произведений. Некогда длинные медовые волосы, которые он постоянно завязывал в хвост, стали намного короче и открывали вид на выразительные глаза, взгляд которых всегда был таким добрым и уютным, что иногда он олицетворял для меня дом. Харви улыбнулся, и я застыла на месте, наблюдая за ним. Он нечасто делал это — улыбался. Его можно было запомнить как угрюмого парня, который вечно смотрит на незнакомцев с недоверием и ожидает от них какого-то подвоха. Только одному человеку удалось сделать его по-настоящему счастливым — Лили, лучшей подруге Билл, но с ней они встречались недолго, так как расстались через несколько месяцев после той роковой ночи. Я не знаю, что между ними произошло, но Лили была разбита тем, что произошло, и переехала из-за этого в Эдинбург, где поступила в один из местных университетов. Связь с ней я поддерживала не так часто, так как мы не были настолько близки, но иногда списывались и узнавали друг у друга, как идут дела.

— Ты такой красивый, — сказала я и обняла Харви, который, как добрый дядюшка, обвахтил меня своими огромными руками.

— Я ревную! — возмутился Эйден. — Меня ты не обняла.

Он скрестил руки на груди и надул губы, смотря в сторону. Это было так смешно, что я не выдержала и рассмеялась.

— Боже, по тебе я скучала больше всего, — проворковала я, обняв его.

Эйден довольно заулыбался и несколько раз нежно поцеловал меня в голову. Это были мои старшие братья, хоть и не по крови, но по духу. Все же мне, Айрис и Темплу очень сильно повезло, что такие люди, как Харви, Эйден, Джейми, Рафаэль и Зейн стали нашими друзьями. Чьи-то руки вырвали меня из объятий Эйдена и привлекли к широкой груди. Увидев знакомую татуировку на ладони, я поняла, кто схватил меня, и любовь переполнила мое сердце.

— Еще раз коснешься ее, — произнес Джейми, глядя на меня, — и ты не досчитаешься нескольких своих вставных зубов, Янг.

Эйден закатил глаза и отмахнулся, Харви хохотнул. Темпл с Билл сели на диван к Айрис, и мы решили присоединиться к ним, уместившись рядом. Все уставились друг на друга, не зная, что сказать. М-да, мы собрались здесь не для того, чтобы обсудить, как у всех протекает жизнь, а для того, чтобы предугадать дальнейшие действия моей сумасшедшей мамаши. Темпл открыл рот, чтобы сказать что-то, но тут же закрыл его, взглянув на своих друзей. Он явно искал в них поддержку. Айрис непонимающе взглянула на брата, и я поняла, что она ничего не знает. Боже, теперь ей нужно будет принять тот факт, что наше спокойствие нарушено на неопределенное время.

— Айрис, ты, наверное, не догадываешься, почему мы собрались здесь…, - начал Темпл.

— Ты ошибаешься, мой милый братец, боюсь, я знаю, почему мы все здесь, — грустно вздохнула моя сестра.

Нахмуренный Темпл взглянул на Айрис, а затем на всех нас.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джейми, сжав мою руку.

Я сделала то же самое в ответ.

— Спешу вас всех обрадовать, это сделал я, — пожал плечами Харви. — Так что скажите мне "спасибо", потому что весь удар я принял на себя.

Он мрачно улыбнулся Темплу и помахал ему рукой.

— Да, я была очень зла на тебя, Темпл, — сказала моя сестра, выгнув бровь. — Я думаю, что мы имели право знать все это время, что наша мать сбежала.

Темпл виновато потупил взгляд, после чего громко выдохнул и посмотрел на нее.

— Я знаю. Валери уже все объяснила.

Айрис взглянула на меня и хитро улыбнулась.

— Надеюсь, ему сильно прилетело.

Уголки моих губ дернулись в улыбке.

— Я обо всем позаботилась, — ответила я, сложив указательный и большой палец в знак "окей".

Айрис дала мне воздушную пятюню, после чего подмигнула мне.

— Ладно, ладно! — воскликнул наш брат. — Я уже понял, что был неправ.

Он окинул нас мрачным взглядом, но тут Билл нежно погладила его по спине, чем вызвала вздох удовольствия.

— И мы простили тебя, — пожала плечами Айрис, после чего повернулась ко мне. — Мы же простили?

Я поморщила лицо, входя в роль.

— Ну не зна-а-а-а-аю, тут надо подумать…

Джейми уткнулся мне в плечо, сдерживая смех, Харви и Эйден улыбались во все зубы, а Бил таращила глаза, призывая нас успокоить нашего брата-истеричку, который уже грыз ногти. Дурная привычка, которая корнями уходит в детство. Послышался шум с улицы, и мы взглянули в окно, в котором показался черный гелендваген с тонированными стеклами. Я нахмурилась, привстав с дивана. Чувство страха встало в горле, с ловно ком, но Джейми поспешил успокоить меня.

— Это свои, — широко улыбаясь, сказал он.

— Откуда ты знаешь?

— Неужели ты не узнаешь типичный стиль типичного испанца и типичного турка?

Моя голова резко повернулась в сторону окна, и волна радости поднялась в груди. Боже, неужели они тоже здесь? Из машины показался рослый широкоплечий мужчина с темными волосами. Черные очки покоились на идеально прямой переносице, чувственные пухлые губы округлились, свидетельствуя о том, что этот человек что-то говорил. Он поправил свой темно-синий пиджак, смахнув с него несуществующую пыль, после чего повернулся к подходящему к нему светловолосому красавцу с большими глазами цвета горных озер. На лице последнего от левой брови и до самого конца щеки тянулся тонкий розовый шрам. Это были Рафаэль и Зейн.

Я вскочила с дивана и побежала к двери, ощущая как колотится в груди сердце от радости встречи со старыми друзьями. В груди возникла щемящая тоска, когда я кинулась к ним, громко зовя по имени и накидываясь с объятиями. Хотелось плакать от счастья, что теперь мы были в полном составе, как раньше. Рафаэль громко закричал при виде меня и закружил в объятиях, поймав в воздухе.

— Это кто так вырос?! — вскричал он, закружившись со мной в танце. Я засмеялась.

— Sen hala delisin, — покачал головой Зейн. — Çalıkuşu gibi.

— Я ничего не поняла, — хохотнула я, крепко обняв его.

Зейн криво улыбнулся, отчего в его больших глазах заиграли смешинки.

— Он сказал, что ты все еще такая же сумасшедшая, — перевел Рафаэль, потрепав меня по голове. — Как героиня из одного турецкого романа.

— Ты знаешь турецкий? — удивилась я.

— У нас было много времени, чтобы обучать друг друга языкам, — пожал плечами Зейн, все еще обнимая меня. — Cómo se parece a Temple. Tengo miedo.

— Что он сейчас сказал, Рафаэль? — пискнула я.

— Ты очень похожа на Темпла, и это вызывает в нем страх, — хохотнул Рафаэль. — Я с ним согласен. Вы, Эйбрамсоны, страшные люди.

Я больно ткнула Зейна, услышав, как Рафаэль громко зовет по имени Джейми и Эйдена. Оказалось, что все вышли на крыльцо, чтобы поприветствовать друзей, которых не видели уже очень давно. Зейн отпустил меня и заключил в объятия Харви, Рафаэль, что был шире даже мое брата, несколько раз стукнул его в плечо, после чего дал под зад Эйдену, пытавшемуся спрятаться за Билл. Я смотрела на них и думала о том, как прекрасно, когда у тебя есть такая семья. Мне не нужны мама и папа, когда есть такие люди, которые, хоть и не по крови, стали тебе роднее, чем они. Я смахнула слезу счастья с щеки и взглянула на них с такой любовью, что даже стало больно, оттого что это невозможно было выразить словами или жестами.

Это моя семья.

И я не позволю, чтобы хоть кому-то из них сделали больно.

Глава 54

А Красная Шапочка всё цветы собирала, и когда она уже их набрала так много, что больше нести не могла, вспомнила она о бабушке и отправилась к ней. Она удивилась, что дверь настежь открыта, а когда вошла в комнату, все показалось ей таким странным, и она подумала: «Ах, боже мой, как мне нынче тут страшно, а ведь я всегда бывала у бабушки с такою охотой!»

(Братья Гримм)

Я не могла поверить в то, что теперь мы сидим все в гостиной Джейми. Это было так странно: в последний раз вся наша компания была в сборе три с половиной года назад. За это время я успела забыть, каково быть рядом с теми людьми, с которыми ты росла с детства. Я знала истории большинства из них, видела, какой сложный путь они проходили будучи подростками, как они переживали те ужасные моменты своей жизни, как менялись под воздействием окружающих людей, условий и событий. Видеть их сейчас такими, обновленными, мыслящими иначе, чем несколько лет назад, было так круто, что я смотрела на них так, словно перед мной сидели какие-то инопланетяне. Зейн взглянул на меня своими изящными глазами с выразительными ресницами, и я в который раз восхитилась его безупречной красотой. Да, выражение "красив как Бог" однозначно применимо к нему. Хотя оно применимо ко всем ним.

Мой брат вскинул брови и качнул головой, как бы спрашивая меня, что случилось, но я лишь улыбнулась, запечатлевая в своей памяти прекрасный момент этого страшного вечера. Возможно, в ближайшее время таких больше не будет. Эта мысль привела меня в беспокойство, и я заерзала на месте.

— Ну что, пора приступить к обсуждению того, что происходит? — спросил Харви.

Он засучил рукава, и моему взору предстала некогда пострадавший от пожара участок его кожи, наросты которой первое время очень сильно смущали Харви. Он не выносил свое тело, ненавидел его, открыто заявляя об этом. Мы все старались быть рядом с ним в те трудные для него времена, но он отталкивал нас снова и снова, не позволяя приблизиться к себе. Единственный, кого он подпустил к себе, был Эйден, сумевший расположить к себе Харви и сделать так, чтобы он легче перенес произошедшие события.

Харви провел рукой по коротко подстриженным волосам, которые он некогда собирал в хвост, после чего взглянул на Темпла, явно ожидая, что он начнет первым. Однако вместо него выступил Джейми. Он поддался корпусом вперед, взял меня за руку и обвел всех взглядом.

— Мы думали, что кошмар для нас закончился три года назад, однако это не так. Как вам уже известно, наши папаши пытаются подкупитьвсех, отчаянно выгрызая себе путь к свободе. На данный момент они преуспевают в этом деле.

Рафаэль откинулся на спинку стула, поправляя ворот кофты, Зейн молчаливо взглянул на Джейми, ожидая продолжения, Харви с каменным выражением лица наблюдал за Айрис, которая побледнела и искала утешение в Темпле. Я сжала руку Джейми, чувствуя его поддержку.

— Мы с Зейном на днях успели перехватить несколько важных для нас человек, — медленно проговорил Рафаэль, исподлобья взглянув на Джейми. — Они нашептали нам пару неприятных вещей, которые, если окажутся правдивыми, могут несколько усложнить все.

— И что же это? — нетерпеливо спросил Эйден.

— Наши родители были всего лишь мелкими сошками в целой мафиозной империи, — ответил Зейн, переглянувшись с Рафаэлем. — Их крышует кто-то очень сильный. У главы много связей среди органов управления, и по каким-то причинам Он заинтересован в освобождении наших отцов.

Джейми закрыл глаза, обхватив переносицу двумя пальцами.

— Известно его имя? — тихо спросил Темпл.

Билл тревожно взглянула на него.

— Нет, — отрицательно покачал головой Рафаэль. — Мы не имеем о нем никаких сведений.

— Даже откуда они? — удивился Джейми, поморщившись.

— Даже откуда они, — устала выдохнул Зейн. — Были предположения, что это одна из крупных группировок Мексики, но связи с ними мы не нашли.

— Русские? — предположил Харви.

— Не дай Бог, — настороженно хохотнул Эйден. — Моя психика не выдержит, если окажется правдой.

— Японцы? — продолжил Харви.

— Я согласен на русских, — Эйден выставил вперед две руки, как бы показывая жестом, что его действительно устроил бы такой вариант.

— Для того, чтобы понять это, — Рафаэль провёл рукой вдоль своей короткой бороды, — нужно обратиться к Гвидиче.

— Главе клана, который так ненавидел твой отец? — спросил Темпл. — Он скажет?

— Учитывая, что мой папаша фактически чуть не сверг его с поста и заметно уменьшил влияние среди своих же, не думаю, что Гвидиче станет помогать нам.

— А его дочь? — спросил Джейми. — Как ее звали?

Глаза Рафаэля блеснули, и на мгновение он замер, наблюдая за Джейми.

— Лукреция, — медленно произнёс он.

— Она не станет с нами сотрудничать?

— Та Лукреция, с которой ты некогда имел связь? — утончил Харви.

В воображении вспыхнули ее большие карие глаза и густые, изогнутые ресницы. Это все, что я помнила о ней.

— Я никогда не имел с ней связь, — грубо ответил Рафаэль, не глядя на него, — О ней несколько лет уже ничего неизвестно.

— Сбежала от отца? — удивился Эйден.

— Скорее всего. Тогда он хотел выдать ее замуж за одного из сыновей главы мексиканского картеля, чтобы укрепить свою власть. Видать сбежала, — сделал выводы Зейн, кинув озабоченный взгляд на Рафаэля.

Неужели их когда-то что-то связывало? Насколько я знаю, отцы Рафаэля и Лукреции враждовали, из-за чего сеньор Гвидиче всячески опасался их встречи. Она жила не Хейтфорде, а под ним, в отдалённом месте, где практически никого не было. Особняк, в который ее поместили, был огорожен и охранялся людьми, расхаживавшими по всему периметру с оружием. Мне удалось познакомиться с ней, когда она тайком посетила фестиваль «Вальпургиеву ночь», традиционно проходивший в Хейтфорде. Это было около четырёх лет назад, но с тех пор я больше никогда ее не видела.

— Мы не можем бороться с тем, кого не знаем, — жестко произнёс Джейми. Его рука сжалась, и я почувствовала, что он на взводе. — Мы должны понимать, кто наш враг и к чему стоит готовиться!

— Мы ничего не сможем сделать за пару дней, — спокойно произнёс Харви. — На данный момент нужно сосредоточиться на том, как сделать так, чтобы наши отцы не вылезли оттуда, куда мы их засунули.

— Ты понимаешь, что это напрямую зависит от того, кто их защищает? — взбесился Джейми.

Харви не поддался на провокацию, кинув на друга взгляд полный спокойствия. В который раз меня восхищали хладнокровие и умение сохранять ямную голову Харви? Он может меня этому научить?

— Решай проблемы по мере их наступления, — вскинул брови Харви. — Пока мы с тобой будем искать, кто же их защищает, они уже выйдут на свободу и проблемы умножаться на два, но если мы сначала не дадим им покинуть тюрьму, то можно спокойно начинать поиски, — он потер переносицу, после чего взглянул на Рафаэля и Зейна. — Можно разделиться: кто-то будет искать, а кто-то «топить» наших отцов.

— Предлагаешь нам заняться поисками? — усмехнулся Рафаэль.

— Вы же ищейки, — улыбнулся Харви. — Не думаю, что для вас будет это будет проблемой, когда мы снимем с вас часть задания.

— Это разумно, — резюмировал Темпл, глядя на друзей.

Рука Джейми некоторое время дрожала, но теперь, после того, как он услышал последнее предложение, ему стало спокойнее.

— Да, это действительно разумно, — утвердительно покачал головой Эйден. — На какое время берём билеты в Сиэтл?

— Нам желательно уже сегодня вечером быть там, — ответила Айрис. — Нужно найти маму.

Все во мне воспротивилось после того, как Айрис произнесла последнее слово. Эта женщина не заслуживала того, чтобы ее так называли. Она сделала все, чтобы не ассоциироваться с тем человеком, который по идее испытывает к тебе абсолютную любовь и защищает ценой собственной жизни. Эйден достал телефон и стал копаться в нем, показывая что-то Темпл и согласовывая это с ним, Джейми повернулся ко мне и взглянул на мое лицо, как бы негласно спрашивая: «Все ли с тобой в порядке?» Утвердительно покачав головой, я прислонилась к его лбу своим, успокаиваясь и привод мысли в порядок.

Мы справимся. Мы точно справимся.

*** Перед тем, как улететь, я решила, что будет правильным обойти всех преподавателей и предупредить их о том, что некоторое время я буду отсутствовать на парах. Я чувствовала свою вину из-за того, что покидала университет почти посередине учебного года (на дворе стоял декабрь). Натянув шапку чуть ли не на глаза, я покрутилась возле входа в учебный корпус, думая о том, стоит ли мне зайти к мистеру Сингху. С одной стороны я понимала, что это необходимо, но с другой стороны так не хотела этого делать… Ох, во мне сказались остатки решимости, из-за которых мои руки сами потянулись к ручке и открыли дверь. Мои шаги эхом отражались от стен большого холла, в котором практически никого не было. Несколько студентов стояли около автомата с едой и о чем-то весело болтали. Я быстро прошла мимо них, взбежав по лестнице на второй этаж, после чего устремилась в аудиторию, в которой обычно до поздна засиживался мистер Сингх.

Приоткрывая немного дверь и параллельно стучась, я негромко поздоровалась, надеясь, что смогу застать здесь своего преподавателя, однако письменный стол, на котором одиноко стояла зажженная лампа, был пуст. Я зашла в аудиторию, предположив, что мистер Сингх, возможно, был в лаборантской, в которой часто вместе со студентами дополнительно занимался, однако и там его не оказалось. Я уже собиралась было уйти, как вдруг наткнулась на него из-за угла кабинета и подпрыгнула на месте, ощущая в горле отчаянно стучавшее сердце. Мистер Сингх испуганно поднял вверх руки, как бы сдаваясь.

— Боже, я так испугалась, — выдохнула я, массируя грудь и жалея о том, что вообще затеяла это все.

— Прошу прощения, Валери! Совершенно не ожидал вас здесь увидеть, — ответил мистер Сингх, попытавшись взять меня за руку.

Я отстранилась, чувствуя, как мне неприятно, что к моему телу прикасаются.

— Я хотела вас предупредить, — начала я, неловко переминаясь с одной ноги на другу, — что уеду на несколько дней, может быть, на неделю по семейным делам. Все необходимые документы я отдала нашему руководителю, поэтому не волнуйтесь: данная поездка официальна. После возвращения я буду готова отработать все пропущенные занятие в том виде, в котором вы посчитаете нужным.

Боже, что я сейчас сказала? А если он посчитал, что я имею ввиду, что могу отработать это все… таким образом? Мой ужасно тревожный мозг заставил воображение работать на всю катушку, отчего я поежилась, ощущая, как накатывает на меня волна отвращения. Господи, какой кошмар! Почему со всеми преподавателями мой разговор прошел нормально, а с мистером Сингхом — наперекосяк?

Мистер Сингх не сразу нашелся с ответом: он обошел свой стол и уселся в свое кресло, показывая рукой на противоположный стул, стоявший рядом со мной. Словно на иголках, я села, желая поскорее убраться отсюда. Господи, надо было слушать свой внутренний голос еще тогда, когда я стояла перед зданием и металась между двумя решениями.

— Прошу прощения, что говорю это, мистер Сингх, но у меня скоро самолет и я опаздываю.

Мужчина улыбнулся мне, после чего снял свои очки, устремив на меня колкий взгляд. Было в нем что-то такое, что заставило меня отодвинуться назад. Вообще я привыкла слушать свою интуицию, и вот сейчас она кричала мне, чтобы я бежала.

— Куда едете? — спросил мистер Сингх.

Я в замешательстве уставилась на него, не веря, что из-за этого он сейчас задерживает меня.

— Домой.

— Зачем?

Что за допрос с пристрастием? Какая ему разница, куда я еду?

— Извините, но этот вопрос личный и я не считаю, что обязана отвечать на него.

— Решила сбежать? — продолжил дальше мистер Сингх.

Что-то в его лице переменилось, отчего оно приобрело злобное выражение. Только сейчас я заметила, что он сил без очков и прекрасно при этом видел. Словно прочитав мои мысли, мистер Сингх усмехнулся и произнес:

— Они мне больше не нужны.

Я вновь в замешательстве уставилась на него, как на истукана.

— Простите?

— Я прекрасно вижу все без очков.

— Тогда зачем вы носите их?

— "Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие глаза?" — процитировал мистер Сингх сказку братьев Гримм.

Сказку с очень плохим концом. Чувствуя непонятную опасность, исходившую от него, я встала.

— Думаю, на этом разговор можно окончить. До свидания, мистер Сингх, — мой голос дрожал, хотя я не была трусихой, хотя причин, для того, чтобы бояться, не было. Ведь не было?

Я развернулась, чтобы выйти, когда услышала шум сзади, а затем почувствовала, как что-то тяжелое пришлось на мою голову. Теплая жидкость заструилась по затылку, неприятно стекая на оголенную кожу шеи, и я, ощущая сильное головокружение, упала на пол, видя перед собой только сапоги мистера Сингха, который через несколько секунд превратились в одно черное пятно. Звуки померкли, и я погрузилась в темноту, перед этим услышав, как кто-то сладко зовет меня по имени.

Глава 55

Каждый, каждый час, даже, возможно, в эту самую минуту тёмные пытаются пробить брешь в стенах этого замка. Но в итоге, их сильнейшее — это вы. Подумайте над этим.

("Гарри Поттер и Принц-полукровка" Дж. К. Роулинг)

Я проверял наши документы, когда почувствовал, что случилось что-то плохое. Бывает такое, когда у человека возникает нехорошее предчувствие, вот теперь оно и меня посетило. Я схватил телефон, несколько раз позвонил ей, но, услышав лишь гудки, спустился вниз, наблюдая за тем, как парни на каком-то чертеже делают пометки, а Билл с Айрис им в этот момент что-то говорят. Факт того, что среди них не было Валери, вызвал во мне тревогу. Так, нужно успокоиться. она не маленький ребенок, чтобы я преследовал ее по пятам и говорил ей, что нужно делать. Хотя, по-хорошему, ее нельзя отпускать одну, потому что больная мамаша Эйбрамсонов могла начать действовать. Она здесь. Это факт. Я сбежал вниз по ступеням лестнице и остановился напротив Темпла, который вопросительно взглянул на меня.

— Где Валери?

— Она ушла попрощаться с друзьями и предупредить преподавателей, что ее не будет некоторое время.

Во рту почему-то почувствовался привкус железа, и только спустя пару секунд до меня дошла, что я прикусил язык.

— Ты гребаный идиот! Она не отвечает на звонки! — проорал я ему, схватил куртку и открыл дверь.

Сев на мотоцикл, я завел двигатель и поехал, выжимая 150 км/ч и нарушая этим одно из важнейших правил дорожного движения. Во мне все сжималось при мысли, что тупой Темпл отпустил ее одну, что она сейчас находится где-то в беде. Не знаю, каким образом, но я чувствовал, что что-то не так, что ей нужна помощь. Ствол приятно прижимался с пояснице, успокаивая меня тем, что я смогу защитить Валери, даже если реально придется трудно. Я пролетал мимо машин, слушая, как водители вслед гудят мне и кроют матом, не замечал ни время, ни бесчисленные звонки, вибрация от которых безумно бесила. Просто хочу найти свою девушку и увезти ее в более или менее безопасное место.

Колеса моего мотоцикла стали крутиться медленнее, когда перед глазами показалось уже до боли знакомое общежитие, в котором прошли лучшие месяцы моей жизни. Остановившись около него, я заглушил двигатель и зашел в фойе, после чего поднялся на нужный этаж. Дверь перед мной открылась после первого же стука; на пороге стояла Коко, а позади нее на кровати сидел Тибо, надевший футболку изнанкой вверх. Мне жаль, что мое появление помешало людям получить удовольствие, но на данный момент Валери была важнее.

— Джейми! — радостно воскликнула Колетт и обняла меня за плечи. — Давно я тебя не видела!

Тибо встал и с широкой улыбкой на лице также обнял меня.

— Я тоже рад вас видеть! Вы не видели Валери?

— Она где-то коло двух часов назад зашла к нам попрощаться, после чего ушла к мистеру Сингху, чтобы обсудить свой отъезд. После она собиралась ехать домой.

— Это ваш новый преподаватель? Который в очках? — уточнил я, вспоминая его лицо, когда он был в кафе поздно вечером и Валери делала ему кофе.

— Да, — нахмурилась Коко. — Что-то случилось?

Она обеспокоенно взглянула на меня. Я помотал головой и, даже не попрощавшись, побежал к выходу, чтобы как можно быстрее оказаться на улице. Мне нужен был корпус, в котором мы с Валери пересекались еженедельно. Чувство невероятного страха затуманило мой разум. Кто-то окликнул меня, и я, обернувшись, увидел, как ок мне подбегают Эйден, Темпл и Зейн.

— Коко сказала, что она два часа назад была у мистера Сингха, а после должна была вернуться домой, — произнес я, повернувшись к зданию, в нескольких окнах которого горел свет.

Студенты и преподаватели ставили какие-то опыты, расхаживая по помещению в белых халатах, защитных очках и масках.

— Она не берет трубку, — поникшим голосом сообщил Темпл.

— Знаю, — отозвался я, после чего двинулся к зданию, слушая, как молча за мной идут друзья моего детства.

Мы прошли через холл, поднялись по лестнице на второй этаж и несколько раз обогнув стены, оказались возле помещения. Я нашел на стене выключатель, и свет озарил небольшую аудиторию, в которой одиноко стоял стол. Я подошел к нему, разглядывая принадлежности, раскиданные по поверхности: книги по гистологии, тетради с конспектами занятий, ручки, карандаши, зарисовки тканей зубов и челюсти.

— Покидающий аудиторию профессор может оставить свои вещи в таком виде? — вслух спросил я, глядя на Зейна. — Или же он он хотя бы закроет учебник?

— Если только он спешил? — понимающе предположил Зейн.

— Но куда же он так спешил, что даже забыл взять с собой свой ежедневник?

Я повертел его в руках, открывая исписанные страницы. Почерк размашистый, корявый, словно он не успевает записывать свои мысли, потоком несущихся в его голове. В основном записи были о том, что нужно сделать в течение дня, кому следует позвонить, а также о неоплаченных счетах квартиры в Мехико. Мистер Сингх до этого жил в Мексике? какой процент индусов решает переехать туда для поиска лучшей жизни? Парни стали рыскать по шкафчикам в надежде, что смогут найти что-то еще, я же перевернул страницы в самое начало и увидел имя, которое заставило меня замереть, — Альваро Перес.

— Зейн! — громогласно произнес я, всучив ему дневник.

Темпл в панике уставился на нас, спрашивая:

— Что там? Что случилось?

Зейн неверяще уставился на запись, после чего пролистал страницы и снова вернулся к первой. От его лица отхлынула кровь, и он взглянул на меня так, что я понял, что все-таки не ошибся. Ужас сковал все мое тело, и я почувствовал, как начинает мутнеть мое сознание. Эйден взял меня за руку и посадил на пол, чтобы я не упал, а Зейн в этот момент схватил мобильник, набирая Рафаэля и ставя на громкую связь.

— Вы нашли ее?

— Когда ты в последний раз слышал о нем? — тут же спросил Зейн, когда Рафа ответил.

Молчание. Шорох. Голос Билл, затем Айрис, после Харви, пытающегося их успокоить.

— Семь лет назад, — прочистив горло, ответил Рафаэль. Темпл и Эйден поняли, о ком идет речь. Схватившись за голову, Темпл тяжело задышал. — Почему ты спрашиваешь?

— Мы нашли ежедневник с его именем, — сказал я, стараясь сохранять ясность рассудка.

Она не могла попасть к нему в руки. Нет. Не могла. Господи, пожалуйста, я начну ходить на воскресные мессы, лишь только сделай так, чтобы она не оказалась в его руках.

— Mierda! — проорал в трубку Рафаэль. — Этот ублюдок все это время был здесь?!

Перед глазами стояло лицо липового мистера Сингха, и я готов был избить себя за то, что не узнал его сразу. Любовь к Валери затуманила мне разум. Убрать очки, парик и снять цветные контактные линзы, и на тебе — Альваро Перес, внебрачный сын сеньора Варгаса, старший брат Рафаэля и его заклятый враг.

Я хотел спросить Рафу о нем, когда мое внимание привлекло какое-то багровое пятно, крохотная часть которого выглядывала из-под ножки стола. Протянув руку, я коснулся его и почувствовал что-то липкое и холодное. Эйден опустился рядом со мной. На его лице читался испуг. Эта была кровь. Я размазал ее по пальцам, догадываясь кому она принадлежит. Эта сука умрет за то, что сделала. С яростью опрокинув стол, я уставился на пятно крови, после чего обернулся к Темплу и Зейну, смотрящим на него так, словно здесь уже лежал труп Валери.

— Разделимся, возьмем записи с камер наблюдения за последние два-три часа, после чего начнем поиски, — отчеканил я, после чего покинул аудиторию, чувствуя, как маняще призывает меня пистолет, отчаянно желавший оказаться в моих руках.

***

Лежа на чем-то холодной, я почувствовала тупую боль. Веки словно приклеились друг к другу, отчего мне было трудно открыть глаза, но, когда все — таки удалось это сделать, яркий свет ударил прямо в лицо, заставив меня зашипеть и закрыться руками. Но я не могла этого сделать, потому они оказались привязанными. Дернув ими еще раз, я не сразу поняла, что все мое тело оказалось скованным чем-то, что очень громко брякает и звенит.

— Мышка в ловушке, — послышался рядом знакомый мужской голос.

Открыв глаза вновь, я испытала жуткую боль, которая пульсировала в голове, заставляя меня думать, что мой мозг скоро взорвется. Вновь закрыв их, я дернула руками в надежде, что все нормально, что мне показалось, но нет, они не так и остались прижаты к моему телу. Ребро ладони касалось что-то холодное и металлическое.

— Извини, не рассчитал силу удара, — усмехнулся рядом мистер Сингх, которого я все-таки узнала по голосу, а затем и по словам. Из-за этого урода я была в таком ужасном состоянии. — У тебя сотрясение мозга.

Супер. И что мне дальше делать с этой информацией? Плакать от счастья? Вновь дернув рукой, я поняла, что не могу нормально говорить, так как язык не поддавался, тяжело ворочаясь во рту. Мысли путались, голова болела, меня тошнило.

— По…чему я… привязана? — прохрипела я и тут же попыталась прочистить горло. Во рту было сухо.

Словно поняв это, мистер Сингх поднял мою голову и приложил к губам что-то стеклянное. Я вновь попыталась открыть глаза, заставляя себя не закрывать веки и смотреть на комнату, очень похожую на какую-то операционную: белая плитка на стенах, яркое освещение, множество столиков с бесконечным числом медицинских инструментов, а также несколько столов, прикрепленных к полу… Через пару долгих секунд до меня дошло, что я в морге и лежу на столе, на котором, возможно, покоились трупы. Подавившись водой, которой меня поил мистер Сингх, я закричала во все горло и попыталась выпутаться из цепких ремней, которыми была привязана, но все мои попытки не увенчались успехом. Мистер Сингх молча наблюдал за мной, дожидаясь, когда я успокоюсь. Только сейчас до меня дошло, что он очень сильно изменился: его темные с проседью длинные волосы исчезли, уступив место русым коротким прядям, местами уже поредевшим, очки исчезли, открывая вид не на серые глаза, а карие, вместо рубашки и брюк на нем были обычные джинсы и черная футболка, обнажавшая руки, усеянные какими-то странными знаками, которые были мне не знакомы.

— Кто вы? — в замешательстве спросила я. — Почему я привязана к столу?

Мужчина слабо улыбнулся мне, ничего не ответив, и я, ничего не понимая, уставилась на него, отмечая, что эта улыбка принадлежала мистеру Сингху. Ну не может быть такого, что у двух этих людей жесты были настолько похожими.

— Долго мне пришлось притворяться некогда моим другом, мистером Сингхом, чтобы быть ближе к тебе, — произнес он, подходя к какому-то столу и беря в руки шприц и пузырек. Вскрыв его, он опустил внутрь стекляшки иглу, вбирая в пустую емкость жидкость, после чего несколько раз ударил по нему, чтобы выбить весь воздух. Он же не собирается… Я дернулась в сторону, когда мистер Сингх приблизился ко мне, явно намереваясь ввести в меня неизвестный мне препарат.

— Не смейте! — закричала я. — Не надо!

Я дергалась, ощущая, как каждое движение отдает болью в голове, как желудочный сок поднимается по пищеводу, как легкие отказываются принимать кислород. Мистер Сингх, игнорируя мои мольбы, взял мою руку, перевернул ее и прижал к столу так сильно, что у хрустнула кость. Меня охватила паника.

— Прекрати это! — жестко бросил мистер Сингх, вводя иглу шприца мне в руку и выпуская жидкость.

Из глаз потекли слезы. Черт побери, что происходит?! Господи, если это какой-то сильнодействующий наркотик?! Боже… Я смотрела на потолок, ощущая себя вновь беспомощной дурой, растерявшей остатки своих мозгов в самый неподходящий период своей жизни.

— Это всего лишь транквилизатор, — медленно проговорил мистер Сингх. — Неплохо при сотрясе.

Закончив, он выкинул шприц, после чего приложил хирургическую вату к руке и продержал ее так несколько секунд.

— Почему я здесь? Почему вы привязали меня?

— По-другому моего брата и его дружков не выманить.

— Что? — в замешательстве спросила я. — Какого брата?

— Рафаэля, — ответил мистер Сингх.

— Но как он может быть вашим братом?

— А так, папуля зачал меня с матушкой, но жениться на ней не захотел, зато на своей любовнице, подарившей ему Рафаэля, захотел.

— Подождите, но вы же индус, — взволнованно прошептала я, чувствуя, как по вискам катятся слезы страха. — Рафаэль — испанец.

— Нет, я же сказал, что пришлось притворяться, — словно объясняя все маленькому ребенку, говорил мистер Сингх, доставая жуткого вида медицинские приборы, явно не рассчитанные на выдирание зубов или их чистку. Злобно усмехнувшись, он повернулся ко мне, — Альваро Перес к вашим услугам.

Глава 56

Есть, где уродство обретает грацию, где отвратительное может стать прекрасным,

где и наглость не порицается, а воспевается, и это место — театр.

(Винсент Брэнд. "Страшные сказки")

Я с ужасом смотрела на Альваро Переса и мечтала о том, чтобы сейчас кто-то разбудил меня и сказал, что все это какой-то страшный сон. Закрыв глаза и досчитав до пяти, я вновь открыла их в надежде, что проснусь сейчас в объятиях Джейми, прижимавшего меня к своему сильному телу. Но нет. Карие глаза смотрели на меня, внимательно наблюдая реакцией. Подавив себе чувство страха, я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего признала, что нахожусь в полной заднице, из которой, возможно, не выберусь живой. Захотелось разрыдаться.

— Что тебе нужно от меня? — спросила я, стараясь придать своему голосу храбрости.

Однако он предательски дрожал. Альваро хмыкнул, и его губы превратились в тонкую линию. Было в нем что-то такое, что наводило меня на мысль, что он гораздо страшнее, чем кажется на самом деле, что на его руках много крови, следы которой смыли вода и время. Будто Альваро — какой-то псих. Хотя, почему будто? Человек, похищающий людей, и есть психопат. Он наклонился над каким-то инструментом, который оказался щипцами для удаления зубов, и взял его, повертев в руке под ярким светом лампы, после чего повернулся и подошел ко мне. Инстинктивно я начала двигаться ближе к краю, все еще продолжая смотреть на инструмент в его руке, когда он схватил меня за руку, прижав ее к столу, после чего нацепил на меня дополнительные ремни, не позволяющие двигаться. Я стала дергаться, умоляя его отпустить меня, но Альваро было плевать на все это: он собирался осуществить задуманное. Схватив щипцами ногтевую пластину, он мучительно медленно стал тянуть ее на себя, вызывая такую боль, что я закричала, проливая слезы и умоляя его прекратить все это, однако в следующую секунду Альваро выдернул ноготь, отчего немыслимые оры покинули мою грудь. Боль ослепила глаза, и на миг у меня перехватило дыхание. Палец пульсировал, словно туда переместилось мое сердце, отчаянно стучавшее в сердце.

— Прекрати. Твоя игра и ломаного гроша не стоит, — усмехнулся Альваро, хватая прозрачный маленький пакет и кладя туда ноготь, после чего плотно закрыл и приклеил на него какую-то бумажку с записью.

Положив его на стол, он открыл следующий ящик и достал из него новую хирургическую вату, которую тут же чем-то промокнул. Только сейчас я поняла, что все это время совершенно не дышала, стараясь не разрыдаться от ужаса и страха, охвативших мой разум и все конечности, что обмякли, словно они были набиты ватой. Как только кислород стал поступать в мои легкие, боль отозвалась во всей руке, на которой дергался раненый палец. Слезы катились по вискам, затекая в уши, но я старалась не обращать на это внимания, стараясь абстрагироваться и не реагировать на Альваро, который возился с моей раной, обрабатывая ее и доставляя при этом сильную боль. Фантазии перенесли меня в дом, где я была счастлива последние несколько недель, где все было пропитано запахом апельсинов, где на кухне готовил для меня оладьи Джейми, к которому я обожала прижиматься сзади, чувствуя всем телом каждую мышцу его широкой спины, обнаженную горячую кожу, так и манившую меня. Его голос стоял в ушах, раскатистый смех отзывался бабочками в животе, а улыбка…, а улыбка заставляла меня саму улыбаться и чуть ли не плакать.

Надеюсь, он и мой брат никогда не узнают о том, что здесь произошло. Не хочу, чтобы они расстроились из-за этого. Открыв глаза, я взглянула на Альваро..

— Зачем ты сделал это? — прошептала я, не борясь с голосом, который был пропитан страхом.

Оставив мой вопрос без ответа, он отпустил руку и отошел к раковине, чтобы промыть руки, после чего взял ножницы и вновь подошел ко мне. Я забилась в ремнях, пытаясь хоть как-то снять их с себя, но они словно были приклеены ко телу, отчего Альваро не составило труда схватить мои волосы и натянуть их так, что мне показалось, будто он хочет снять с меня скальпель. Крик покинул мой грудь и только после него Альваро, широко улыбаясь, отрезал прядь волос.

— Что они сделали тебе? — проглатывая ком в горле и плача, спросила я. — За что ты так со мной?

Альваро упаковал прядь волос и положил их рядом с ногтем, что отвратительно поглядывал на нас и словно насмехался над мной, лишний раз "говоря" о том, что это все — реальность. Страх настолько глубоко проник в меня, что я перестала сдерживаться, отбрасывая в сторону правило, гласившее, что жертва не должна плакать и вызывать тем самым у психопата удовлетворение. Слезы градом текли по вискам, рыдания вырывались из груди. Господи, это все какой-то театр абсурда, это не может быть моей реальностью! Яростно закричав, я стала биться в ремнях, пытаясь скинуть их с себя, разорвать, но ничего, абсолютно ничего не помогало мне хотя бы на миллиметр приблизиться к свободе.

— Ты, — обратился ко мне Альваро, цепляя на мои руки наручники с длинными металлическими цепями, — способ, с помощью которого, — взяв их концы, он прикрепил цепи к какому-то механизму, висевшему на потолке ровно над столом, после чего протянул руки к веревке, которой связал мои ноги, после чего расстегнул ремни и грубо стащил меня со стола, бросив на пол. — я смогу оставить этим мудакам послание и отвлечь на некоторое время.

Я упала на раненный палец и передернулась от боли, на мгновение пожелав, чтобы этого пальца и вовсе не было на руке. Слезы перестали течь по щекам. Мне нужно быть стойкой, нужно не поддаваться панике и не подкидывать этому психу лишних поводов позлорадствовать над мной.

— Отвлечь от чего? — спросила я и перевернулась на спину, пытаясь скинуть с ног веревки, но он, черт бы его пробрал, сделал морской узел.

Альваро подошел к какому-то пульту, нажал на кнопку, и мое тело тсало подниматься в воздух, направляясь к стене. Ничего не понимая и ощущая животный страх, я взглянула на потолок и увидела что-то очень похожее на рельсы, по которым плавно ездил поезд. Так же и я перемещалась по комнате, оказываясь в ее дальнем конце, где стояло несколько ламп с ослепительно белым светом.

— От ваших отцов, — услышала я голос, не принадлежавший Альваро.

Голос, что я знала с рождения, голос, без которого одно время я думала, что не смогу жить.

— Мама? — вырвалось у меня, и я тут же закрыла рот, стараясь сдержать эмоции, охватившие меня.

Женщина, точной копией которого являюсь и я, и Айрис, и Темпл, смотрела на меня с такой ненавистью, что меня всю передернуло. Схватив один из страшных медицинских инструментов, она побежала на меня, крича и называя меня последней шлюхой, предательницей и выродком Эйбрамсона, но ее перехватил Альваро, который несколько раз сильно ударил ее по лицу и голове, отчего она упала на пол и стала плакать, умоляя о прощении. Меня всю трясло. Дыхание перехватило, во рту ощущался привкус горечи и крови от прокусанного языка, тело обмякло, сердце упало в пятки. Мой страх заполнил эту комнату, когда Альваро привязал мою мать к столу, заставляя ее наблюдать за нами, а потом подошел ко мне с каким-то непонятным мне оружием, на конце которого был грубый металлический шар. Я дернулась в сторону, затем еще и еще, но это не спасло меня от такого удара, от которого на миг помутнело мое сознание, а внутри возникало чувство, что сегодня наступит моя смерть.

— Не переживай, — хмыкнул Альваро, хладнокровно улыбнувшись, — твое прекрасное личико я не трону.

***

Я убью эту мразь, разорву собственными руками, всажу в лоб несколько пуль, задушу и сделаю из него грушу для бокса. Схватив лампу, я со всей дури ударил ее об пол, с наслаждением слушая, как ломаются ее детали и лампа, что сначала зашипела, словно ужаленный удав. Эйден озабоченно взглянул на меня, но я жестом показал ему, чтобы он следил за видео, в котором не было нужного нам записанного отрезка времени.

— Где этот ублюдок?! — вскричал Темпл, тыча пальцем в черный экран. — ГДЕ, МАТЬ ВАШУ, ЗАПИСЬ?!

Я несколько раз громко выдохнул, слушая, как ушах отчаянно бьется мое сердце и прогоняя ужасные видения, созданные моей фантазией. В них Валери корчилась от боли, умоляя отпустить ее, а Альваро истязал бедное тело, доводя мою нифу до безумия. Схватив стул, я стал бить об стену, ощущая, как с каждым ударом мое сознание становится яснее, как внутри зарождается спокойствие, которое было мне сейчас так необходимо. Нельзя действовать на горячую голову. Нет. Закончив, я вышел из кабинета охраны, и набрал номер знакомого мне наркодилера, который знал всех в этом гребаном университете и мог хоть как-то мне помочь.

— Встретимся на том же месте, что и в прошлый раз, — сказал я и отключился, даже не слушая, что говорит этот кретин, на фоне голоса которого оглушительно орала музыка.

— Куда ты? — спросили Зейн и Эйден, бежавшие за мной по лестнице.

За ними спешил Темпл, который также кому-то звонил и с кем-то разговаривал.

— Отдай ключи, — жестко сказал я, обращаясь к нему и он тут же вытащил их из кармана, отдавая мне в руки.

Мы уселись в машину, и я газанул так, что из-под колес повалил дым, а на асфальте остались следы от покрышек. В голове, словно вывеска на стене кафе, мигало имя Валери, за которую я готов убить любого. Эта тварь пожалеет, что тронула, пожалеет, что даже позволила себе мысль напасть на нее и сделать ей больно. Проезжая мимо нескольких зданий, я остановился напротив замызганного здания, который не просто нуждался в ремонте, а, скорее, в сносе: краска давно сошла со стен, штукатурка обвалилась, вместо окон, словно пустые глазницы, зияли дыры, из которых шел запах гнилых досок и обмоченных кирпичей. Заглушив двигатель, я выбежал из машины и направился к лестнице, поднимаясь на третий этаж, где меня должен был ждать Скотт.

— Какого хрена, чувак! — вскричал он, когда увидел меня.

Ничего не ответив, я чуть ли не бегом подошел к нему, схватив за лацканы куртки и пришпорив его к стене.

— Ты че творишь?! — вскричал Скотт, пытаясь отцепить мои руки, но я быстро схватил пистолет из штанов и приставил его дуло к челюсти так, чтобы они нахрен вышибли его мозги, если эта помойная крыса скажет что-нибудь еще.

Рядом встали Темпл, Зейн и Эйден, который предупреждающе положил руку мне на плечо.

— Подними всех своих дилеров, которые работали сегодня в районе пяти-девяти вечера возле стоматологического корпуса и перешли им фото этого человека; спроси у них, не видели ли они его с девушкой с темными волосами, голубыми глазами и ростом около метра семидесяти.

— Но какого…, - Скотт не успел договорить, потому что я буквально впечатал в него дуло пистолета, давая понять, что мое терпение реально на исходе.

— Сделай так, как я сказал, — мой голос был пропитан ядом, — иначе я скормлю тебе же твои яйца.

Заскулив, скотт закивал, и я выпустил его, чтобы тот выполнил мой приказ, когда Эйден отвел меня в сторону и заглянул в глаза.

— Прекрати. Это разрушает тебя, — произнес он.

— Я не успокоюсь, пока не найду ее, — пояснил я, стараясь не давать волю панике. — Я не прощу себе, если с ее головы упадет хотя бы волосок.

Эйден понимающе кивнул и громко выдохнул, отпуская меня. Я повернулся к Скотту, который обзванивал своих тараканов и спрашивал их об Альваро и Валери, однако их никто не видел.

— Они приедут сюда, — произнес Темпл, подходя ко мне.

На нем лица не было: бледный, с покусанными губами и красными глазами, он смотрел на меня так жалобно, словно он знал, что не найдет потерянную сестру. На какой-то момент в мне проснулось сочувствие, однако оно тут же уступило место ярости за то, что он отпустил ее одну, когда знал, что Валери находится в опасности. Самое отвратительное, что я тоже не углядел за ней, потеряв бдительность из-за чувств и встречи с давними друзьями, которых не видел достаточно долго. Если бы был начеку, если бы не позволил эмоциям доминировать над разумом, то, возможно, ничего бы этого не случилось…

— Кто приедет? — хриплым голосом спросил.

— Люди Зейна и Рафаэля.

Я кивнул головой, мысленно благодаря обоих за то, что они тут же предложили свою помощь. Эти люди нам нужны, когда мы будем давать отпор этим уродам.

— Их видели по дороге в Сиэтл, — сообщил Скотт, и мы все повернулись к нему. — Только они свернули с нее, — он испуганно взглянул на меня, — на трассу номер 6.

Твою мать.

— Что это за трасса? — спросил Зейн, теребя золотое кольцо в своем ухе.

— На ее конце находится заброшенный театр, — сказал я, после чего побежал к выходу.

Парни побежали за мной.

— Неужели он пытается воскресить ту ночь? — спросил Зейн.

Никогда до этого не видел, чтобы Зейн был кем-то или чем-то так напуган.

— Не знаю, — выдохнул я, заводя двигатель. — Не знаю.

Глава 57

— Верь, — сказала она. — Все пройдет.

Даже если очень плохо — это когда-нибудь кончится.

Ничто на свете не вечно.

Люди Скотта видели этого мудака. Нам об этом сообщил какой-то молодой парнишка, лет восемнадцати-девятнадцати, когда прибежал к своему "начальнику" и стал просить нас отпустить его. Оказалось, что Альваро сел в машину на перекрестке у старого фонтана и поехал к дороге, ведущей в заброшенный театр, которая была в соседнем городке. Когда мы услышали, куда поехал Альваро с Валери, каждый из нас на миг вернулся в прошлое, потому что место, выбранное этим психом, было не случайным — месть из-за не пережитой обиды. Если бы была возможность, я вернулся бы в прошлое и не сделал того, что совершил тогда, но, к сожалению, это невозможно.

Оставив позади машину, мы взбежали по лестнице и оказались в мрачном помещении, запах которого вызывал во мне тошноту. Не люблю врачей. Разделившись с остальным, я стал осматривать одно помещение за другим, надеясь, что Валери находится здесь. Конечно, я понимал, что это маловероятно, потому что Альваро изощрен в своих действиях, однако внутри слабо горел огонек веры в то, что все будет хорошо. Открыв очередную дверь, я застыл: перед глазами встали цепи, свисающие с механизма, прикрепленного к потолку комнаты, а на одном из столов по белой тканью лежал труп. Его ноги отвратительно выглядывали из-под простыни, как бы зазывая меня, заставляя представлять самое худшее, ибо ступни явно принадлежали женщине.

Сердце пропустило удар.

Я стремительно вошел в комнату и сорвал с тела ткань, вскрикнув от чувств, охвативших меня. От облегчения хотелось зарыдать. Перед мной лежала не Валери. Глаза покойной были закрыты, руки смиренно лежали на груди, прикрывая соски, ноги, носки ступней которых смотрели в разные стороны, расслабленно лежали. Я подошел к ней ближе, чтобы наверняка убедиться, что это не Валери, но в этот момент в комнату вошел Эйден, который позвал меня по имени. Повернувшись к нему, я нервно улыбнулся, моля Бога, чтобы с Валери все было хорошо, чтобы этот урод не тронул ее, не причинил ей зла и не истязал ее хрупкое тело разными гнусностями. Эйден не дышал, когда взглянул на труп, и тут же выдохнул, громко, протяжно, ибо теперь он тоже убедился, что нимфа не лежит на данном столе.

Мне хотелось поговорить с ним, но Эйден прошел мимо меня, направившись к цепям, что уродливо свисали с потолка. Я засеменил за ним, тщетно пытаясь подавить внутри ощущение, будто все самое плохое только начинается, и увидел кровь, которым был запятнан металл. Все внутри оборвалось. Она была свежей, недавно пролитой… Она принадлежала… Я отвернулся, чтобы не видеть это не давать своим мысли воли, но они уже поглотили меня, фантазия рисовала ужасные картины, где Валери, скованная цепями, испуганно смотрит на Альваро и умоляет его прекратить все эти пытки, но слышит в ответ лишь жуткий хохот. Тошнотворная волна подкатила к моему горлу, отчего я тут же отошел на несколько шагов, когда мой взгляд зацепился за непонятные пакетики, лежавшие на хирургическом столе, что стоял ближе к стене, около столиков, на котором блестели разные приборы.

Я подошел ближе, взял один пакет в руки и увидел внутри ровно срезанные темные волосы. Любопытство взяло вверх на разумом, пальцы захватили шелковистую прядь, и воспоминания тут же охватили меня: вот Валери лежит на нашей кровати и ее волосы разметались по всей подушке, вот она моет их под потоком воды, вот собирает их на макушке, когда надевает белый халат и идет в свой стоматологический корпус, вот прикрывается ими, когда начинает смущаться и краснеть… Волосы рассыпались по полу в тот момент, когда мой взгляд упал на другой пакетик, внутри которого лежал целиковый окровавленный ноготь. Ее ноготь. Покрытый блестящим синим лаком, который она позавчера утром оставила в ванне на раковине, потому что очень сильно спешила на встречу. Краска, видимо, облупилась в тех местах, где ноготь оказался зажат пинцетом или каким-то другим инструментом.

Кровь отхлынула от лица, легкие отказывались вбирать в себя воздух, сердце не верило в то, что это правда и пыталось что-то придумать, но разум отметал в сторону все варианты, оставляя лишь один — Альваро причинил вред Валери, пытая ее в этом помещении. Только Бог знает, что он сделал еще!

— Джейми? — испуганно произнес Эйден, и я резко повернулся, смотря то на него, то на Темпла и Зейна, которые неизвестно когда зашли сюда.

Эйбрамсон держал в руках какие-то бумажки, которые оказались фотографиями. Я подошел ближе, пытаясь проглотить вставший в горле ком, когда Темпл изменился в лице, сначала посерев, а затем покраснев, и выхватил у него листы. На несколько долгих секунд возникло ощущение, будто меня несколько раз ударили по голове чем-то весьма тяжелым. Я все смотрел и смотрел на снимки, механически перебирая их: вот женская нога, вот еще одна, вот руки, вот грудь, а вот и живот со спиной. Вроде бы, ничего необычного, но части тела принадлежали Валери и все они были окровавленными, покрытыми открытыми ранами и синяками. Когда последний снимок предстал перед мной, я простонал: на листе крупном планом было изображено искаженное от боли лицо Валери, глаза которой опухли от пролитых слез и пережитых страданий. Мое тело застыло, взгляд оказался прикованных к этому маленькому предмету в моих руках. Темпл орал рядом, звоня по телефону, Зейн что-то высматривал на карте, а Эйден звал меня по имени. Его голос доносился до ушей словно из-под толщи воды. Я смотрел на него и не понимал, почему он пытается успокоить меня, почему бьет по моим щекам, почему трясет за плечи и кричит мое имя.

Единственное, что я понимал, так это то, что Альваро скоро умрет и умрет он от моей руки.

***

Все тело ужасно ныло. Я попыталась подергать рукой, но боль тут же дала о себе знать, посему не стала тревожить его, сосредоточившись на том, что нужно были разлепить веки. От слез глаза опухли. Было сложно открыть их, но все мне удалось это сделать. Первое, что я увидела, это стены машины, которая бесшумно ехала по дороге. Мне не удалось определить местность, так как с моей стороны не было окон, а в лобовом стекле отражались лишь только голые деревья, которых было очень много. И все же до моих ушей донеслись голоса, принадлежавшие мужчине и женщины. Именно они и побудили меня вспомнить все то, что произошло в одной из комнат морга, где Альваро бил, ранил и фотографировал мое бедное тело. Да, чувство страха вновь проснулось во мне, особеннопосле того, как я вспомнила свою мать, которая тоже приложила к этому дело руку, но слез не было. Я устала плакать. Нужно выбираться, делать все, для того чтобы сбежать, а не ныть и уповать на то, что кто-то спасет мою задницу.

Успокоив мысли в своей голове, я прислушалась к разговору.

— Ты будешь действовать тогда, когда я тебе скажу, — настойчиво произнес Альваро. — Мы не можем совершить ошибку по твоей глупости.

— Я хочу отомстить ему! — яростно произнесла миссис Эйбрамсон. — Хочу видеть Темпла сломленным!

Вот же сука! Мне хотелось кинуться на нее, но я продолжала лежать на полу, делая вид, будто все еще нахожусь в отключке.

— Мы увидим это, — словно маленького ребенка, успокаивал ее Альваро. — Нужно только время. Если удастся, то все пройдет без сучка и задоринки. Главное, чтобы ты меня слушала.

Моя мать повернулась к Альваро, закивала головой, как китайский болванчик, и стала хлопать в ладоши. Она действительно тронулась умом.

— Мы причиним им много боли! — радостно прокричала она.

Альваро одобрительно улыбнулся ей и погладил по макушке, отчего она вся растаяла. Меня передернуло.

— Мы причиним им столько же страданий, сколько сделали и они нам, — безэмоционально проговорил он. — Вся эта Шестерка заплатит за содеянное. Особенно Рафаэль.

— Особенно Темпл. — повторила моя мать. — Что мы будем делать?

Я закрыла глаза, когда Альваро цыкнул и мотнул головой в мою сторону.

— Не здесь, — сказал он. — Лишние уши нам ни к чему.

— Но она вырубилась! — вспыхнула миссис Эйбрамсон.

— Она может притворятся, — в голосе Альваро угадывалась усмешка.

— Но я хочу узнать все сейчас же! — вскричала мать.

— Я же сказал, что сообщу все позже, — терпеливо ответил он.

— ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ТЫ СКАЗАЛ! — взбесилась она и стала колотить его, отчего Альваро на долю минуты потерял управление и нас стало заносить в сторону.

Меня жестко отбросило в сторону, отчего я ударилась боком об стену. В какой-то момент мне стало страшно, что Альваро не сумеет справиться с управлением, так как моя мать продолжала бить его, но тут он ударил ее по голове, отчего она упала обратно в кресло, закрыв себя руками, и грубо вернулся на асфальтированную дорогу. Машину аж подбросило. Скорость была слишком высокой для такого маневра.

— ГРЕБАНАЯ СУКА! — заорал он. — ГРУБАНАЯ СУ-У-У-УКА!

Альваро несколько раз ударил по рулю, отчего моя мать испуганно сжалась в кресле, громко всхлипывая и продолжая закрывать голову руками.

— Неужели ты не могла просто потерпеть?! — продолжал неистовствовать Альваро. — Подождать всего пять минут, пока мы доедем до заброшенного театра?!

Заброшенный театр? Неужели это то, о чем я думаю? В груди затеплилась надежда, и я незаметно придвинулась поближе, чтобы слышать все, что он скажет дальше.

— Пока эти идиоты думают, что мы едем в заброшенный театр Богом забытого городка, твоя задница уже переехала границу Хейтфорда! — яростно прошипел Альваро, вновь ударив мою мать, которая тут заскулила. — Я, блядь, привез тебя домой, потому ТЫ ЭТОГО ХОТЕЛА!

Последовали глухие удары, шлепки и мамины мольбы прекратить это. Она плакала и стонала одновременно. Я приоткрыла глаза ровно в тот момент, когда Альваро резко приставил к ее горлу нож и угрожающе прошипел:

— Закрой свою пасть, иначе я перережу твою глотку!

Мать зажала руками рот и попыталась кивнуть, после чего Альваро убрал нож и взглянул на меня. Я вовремя притворилась спящей, после чего услышала, как зашуршал гравий, что дал мне тут же понять, чтобы мы действительно на месте. В Хейтфорде было только два заброшенных места: психбольница и театр. В первом обосновался мой брат со своими друзьями, сделав из здания пристанище для всех школьников родного города, для которых они регулярно закатывали там вечеринки и бои, а второе пустовало, пока на него не обратили внимание наши отцы, решившие сделать там склад некоторых весьма запрещенных товаров. Именно там территория была покрыта гравием, чтобы люди, находящиеся внутри здания могли заранее узнать, что на их территории кто-то есть.

Альваро и мать отстегнули ремни и вышли из автомобиля, и в этот момент в моей голове родился план. Не блестящий, скорее сделанный на скорую руку, но лучше уж это, чем вообще ничего. Дверь минивена открылась, перед мной оказался Альваро, который смотрел с такой улыбкой, что на долю секунды стало страшно.

— Мышка проснулась? — спросил он.

— Да, — ответила я, стараясь придать покорности своему голосу. Нужно сделать вид, что я ничего не собираюсь делать, что я слепо надеюсь на помощь извне. — Мне нужно в туалет.

— Сходишь в театре, — ответил Альваро, хватая меня за ноги.

Я неприятно застонала, когда он зажал рану на моей ноге рану, которая все еще кровила.

— Я не могу терпеть, — произнесла я. — Тем более в театре нет туалет.

— С каких пор?

Он вытащил меня наружу и кинул на землю, словно мешок картошки, прямо под ноги моей матери, которая смотрела с такой улыбкой на лице, что Джокер даже близко не валялся с ней. В следующую же секунд я получила от нее увесистый пинок прямо в живот. Тело рефлекторно сложилось пополам, чтобы не дать ей повторить свое действие, но Альваро тут же встал прямо перед мной, преграждая этой психопатке путь.

— Мы больше не тронем ее! — прокричал он. — наша цель — Шестерка, не забывай!

Моя мать не слушала его, пытаясь пробраться ко мне, из-за чего Альваро оттолкнул ее в сторону дерева, в которое она с тупым звуком врезалась. Ее тело безжизненно упало на землю, голова неестественно лежала. Да, я знаю, что она причиняла немыслимую боль Темплу на протяжении многих лет, да, я знаю, что она не давала пройти курс лечения айрис, из-за чего ее болезнь была запущена и теперь она будет хромать на одну ногу всю оставшуюся жизнь, да, она и мой отец всячески издевались над мной, да, она пытается повторить все это снова прямо сейчас, но тем не менее сердце мое дрогнуло и я в панике прокричала:

— Мама?! Мама! МА-МА!

Альваро испуганно глядел то на меня, то на мою мать.

— Развяжи мне руки! — завизжала я. — Нужно проверить, жива она или нет!

Ошеломленный происходящим Альваро подчинился мне, разрезав ножом скотч, которым были скреплены мои руки, и я побежала к своей матери, пытаясь нащупать ее пульс. Когда венка под моими пальцами хоть слабо, но запульсировала, я облегченно выдохнула, чувствуя, как гора падает с плеч. Альваро громок закричал, после чего несколько раз ударил себя по щеке, а я, воспользовавшись моментом, схватила нож, воткнула ему прямо в бедро, потянула вниз, сделав глубокий разрез, и, услышав его крик, стремглав вытащила металл. Пока он не очухался от боли, я несколько раз ударила рукояткой ножа ему по виску и стукнула своим лбом его по носу, из которого ту же хлынула кровь. Альваро упал на землю.

Обшарив его карманы, я вытащила мобильник, после чего кинула прощальный взгляд на этих психопатов и побежала в знакомый лес, который знала вдоль и поперек. Если мне удастся, то уже через пару часов я окажусь в участке Хейтфорда, где буду под защитой отца Лили, то бишь шерифа полиции.

Глава 58

"… Он смотрел на неё особенным взглядом — всякая девушка мечтает, что когда-нибудь на нее будут так смотреть".

(Ф.С. Фицджеральд "Великий Гэтсби")

Я бежала по знакомой протоптанной дорожке, что пересекала лес и вела к дороге, связывающей город с заброшенной психиатрической больницей. Нужно было отбежать на достаточно большое расстояние, чтобы предпринять дальнейшие действия на трезвую голову. Раны на моих ногах не давали спокойно передвигаться, и все же я превозмогала боль и бежала все дальше и дальше, узнавая деревья, на которых Шестерка и другие ученики нашей школы оставляла следы, по которым было легко ориентироваться. Увидев скамейку, на которой несколько лет подряд возлюбленные писали свои имена из серии: Джордж+Сара, я облегчённо выдохнула и присела на нее, ощущая как моему телу сразу же становится легче.

В голове было столько мыслей, столько всего, от чего мое сознание ужасно устало…, и все же я нашла в себе силы достать мобильник и набрать нужный мне номер. Повезло, что в этой части леса связь еще можно было поймать. После первого же гудка на мой звонок ответили.

— Алло? — послышался отрывистый ответ.

— Джейми?

— ВАЛЕРИ?! — закричал в трубку он. — ВАЛЕРИ! Где ты?! Куда он тебя увез?!

Я улыбнулась сквозь слезы. Родной голос, мысль, что все не так плохо, как мне того казалось, уверенность в том, что теперь я не буду одна, — все это заставило меня расчувствоваться.

— Я в Хейтфорде. Недалеко от заброшенного театра, направляюсь по тропе к дороге, что ведет…

— К блошиному рынку, — сказал за меня Джейми и что-то закричал, отчего на фоне послышался шум. — Направляйся к дороге, что с той стороны, где стоит Старый клен, поняла? — Он говорил быстро, отрывисто, что навело меня на мысль, что он торопиться. — Я буду через два часа в Хейтфорде.

— Но я думала, что нужно идти в участок, — в замешательстве ответила я, глядя на свои порезанные ступни.

— Нет, — железно сказал он, — я не могу рисковать твоей безопасностью. До участка еще нужно дойти…

Джейми не успел сказать то, что хотел, потому что его грубо прервали.

— Валери?! — услышала я осипший голос брата. — Валери?

Не выдержав, я все-таки расплакалась, дав волю чувствам. Моя поддержка, моя опора, мой защитник — мой брат.

— Темпл? — отозвалась я. — Все в порядке, братишка.

Он нервно рассмеялся в трубку и застонал от радости.

— Господи, до чего же я рад слышать твой голос, — чуть ли не плача проговорил он. — Малышка, пожалуйста, не иди в участок, тебя встретят люди Зейна и Рафаэля около Старого клена, поняла?

— Но…

— Пожалуйста, сделай так, как он просит, — послышался голос Джейми.

Я кивнула головой, не сразу сообразив, что они не видят меня.

— Хорошо.

— Этот мудак далеко от тебя? — спросил Темпл.

— Достаточно, — устало ответила я, встав со скамьи и продолжив свой путь. Если идти к Старому клену, то мой путь займет минут двадцать. — Перед тем, как убежать, я глубоко ранила его в ногу и сломала нос, так что не думаю. что он в ближайшие часы будет озабочен моими поисками.

В трубке послышался свист и чей-то смех, которые могли принадлежать только одному человеку — Рафаэлю.

— Сразу видно, что она твоя девушка, — сказал он Джейми. — Играет так же грязно, как и ты. Мне это нравится!

Я улыбнулась, но тут же поморщилась от боли в правой ступне, которой наступила на край весьма крупного осколка бутылки.

— Валери, — выхватил трубку Джейми. — Мы на пути в аэропорт. Два часа, и я буду рядом, — уголки губ дернулись в улыбке. — Тыковка, потерпи немного.

— Хорошо.

— Дарио будет ждать тебя подчиненными. Попроси назвать его кодовое слово.

— Какое?

— Иса, — тут же ответил Джейми.

— Иисус по-другому, — улыбка вновь тронула мои губы. — Идея Зейна?

Джейми ухмыльнулся.

— Да.

— Ты расскажешь мне потом, почему Иса?

— Обязательно. Но для этого тебе нужно сначала дойти до конечной точки.

Ну вот, опять: глаза наполнились слезами, внутри нарастало чувство обреченности и желание, чтобы они были рядом. Я не чувствую себя в безопасности, когда они так далеко.

— Я люблю тебя, нимфа, — произнес Джейми. — Очень сильно люблю.

— Я люблю тебя, — шепот вырвался из моей груди.

Это все, что мне нужно было услышать, чтобы воспрянуть духом. Я не дам никому меня сломать. Я буду бороться за себя и за тех, кто дорог моему сердцу. Шаг, еще один, и еще один, и еще и еще, сменяющиеся деревья, на которых были различные вырезанные надписи, рассказывающие о любви или безответной, или находившейся в самом расцвете, или об угасающей, или о той, что кто-то еще не испытал. Где-то кто-то написал о мечтах, о желаниях, чтобы мама выздоровела, чтобы появился отец, чтобы успешно сдать выпускные экзамены и поступить в университет. Эти деревья хранили на себе отпечатки жизни. Их создатели умрут, но высказывания будут жить долго, пока эти деревья сами не покинут этот мир или их не срубят. И кто-то, как я сейчас, будет проходить мимо них и читать неизвестные ему имена, записи их личной жизни, потаенных желаниях…

Пройдя еще несколько метров, я увидела манящий просвет. Ноги двигались сами по себе, надежда, словно снежный ком, становилась во мне все больше и больше и наконец поглотила меня, когда мой взгляд уперся в нескольких мужчин, стоявших около Старого клена, ветви которого были абсолютно голыми. Услышав шорох, они тут же повернулись ко мне, но подойти не решились. Преодолев оставшийся путь, я встала перед мужчиной, который выделялся на фоне остальных формой: в отличие от всех, она была не просто черной — на ней сверкали вышитые значки и номер пятнадцать.

— Дарио? — предположила я, обращаясь к нему.

Тот кивнул головой.

— Кодовое слово?

— Иса.

Я расслабилась, позволив себе облокотиться на рядом стоявшего мужчину, который обхватил меня за плечи и взял на руки. Свобода. Словно непосильная ноша упала с моих плеч, словно теперь я могу вздохнуть полной грудью, словно теперь больше нет никаких преград. Вся та боль, которая таилась все это время в моем теле, пока я подавляла ее, дала о себе знать, навалившись на меня. Хотелось кричать от радости. Приникнув к груди парня, большие карие глаза которого с любопытством глядели на меня, я улыбнулась и провалилась в глубокий сон.

Я смотрела на пасмурное небо Лондона, такое похожее на глаза моего Джейми, на заброшку, в которой мы прятались от наших родителей, возвращалась в школу, видя перед собой картины некогда прожитых дней, вновь переживала чувство первой влюбленности, наблюдала за тем, как Джейми играет в хоккей и флиртует с девочками, к которым жутко ревновала… В моем сне протекали дни, которые я мечтала прожить снова, дни, которые больше никогда не вернуть.

Мне хотелось почувствовать себя в безопасности, знать, что моим близким ничего не угрожает, но это не так…Даже здесь, в моем сне, родители нашли нас. Отец каждого предстал перед мной, насмехаясь, злобно улыбаясь и протягивая ко мне руки с уродливыми длинными пальцами, похожими на спицы. Я почувствовала, как зашевелилась во сне, но проснуться никак не могла, проживая этот кошмар снова и снова. Руки все тянулись ко мне, пытались обхватить мою шею и сжать ее, а я корчилась, умоляя отпустить моих близких, звала на помощь Джейми, которого почему-то не было рядом. Вместо него был мистер Кроуфорд, который твердил мне, что его сын никогда не будет счастлив, пока он жив.

Отец Джейми протянул ко мне руку, но не для того, чтобы схватить за шею, а для того, чтобы проткнуть спицей мой глаз. Его палец неумолимо приближался, улыбка на лице становилась все шире и шире, пока я кричала и оттягивала голову назад, пытаясь хоть как-то увеличить расстояние между нами, но это не помогло. Почувствовав ослепляющую боль, я закричала и резко вскочила с кровати, тут же оказавшись в чьих-то руках. Действуя на подсознательном, я несколько раз сильно ударила человека, одновременно стараясь вырваться из его крепкой хватки, но, когда смогла различить в звоне в ушах его голос, тут же обхватила крепкое тело и уткнулась носом в шею. Знакомый цитрусовый аромат ударил в нос.

— Дже-е-ейми, — облегченно просипела я. — Джейми…, - он обнимал меня, покрывал поцелуями лицо, плакал вместе со мной, пытался успокоить и дать понять, что теперь все будет по-другому, я все произносила его имя, смакуя на языке все буквы, а в сердце — все чувства: — Джейми, Джейми… Джейми!

Его мягкие полные губы обхватили мои, и мы погрузились в неистовый, грубый поцелуй, говоривший о наших боли, переживаниях, глубокой привязанности, страхе и любви, о том, как сильно мы друг по другу скучали, о том, как боялись друг друга потерять… Руки Джейми двигались вдоль моего туловища, словно вновь пытались изучить мою кожу, которая до каждого милиметра была им знакома, тело врезалось в меня, словно он хотел поглотить мою сущность…

Я целовала его. Жадно. Рвано. Глубоко. Мне хотелось чувствовать его везде, хотелось ощущать каждый сантиметр тела, слушать его бархатный голос, который становится хриплым, когда он кончает. Я хотела забыть обо все, что произошло, и быть рядом с тем, кому давно принадлежит мое сердце.

— Джейми, — прошептала я. — Джейми…

Он остановился, перекатился за бок и притянул меня к себе, положив щеку на мою макушку. Я обняла его за талию и стала слушать его сердце, что так громко стучало в груди.

— Я боялся, что больше никогда не услышу твой голос, — признался он. — Боялся, что никогда не услышу свое имя из твоих уст.

Обхватив его лицо руками, я взглянула в глаза Джейми и увидела в них слезы. Он плакал при мне всего один раз: когда Стефания отдала ему кассеты с записями его мамы и мы вместе посмотрели их у него дома, когда мистера Кроуфорда не было в городе. Никогда не забуду его лицо в тот момент, когда на экране появилось лицо миссис Кроуфорд; тогда Джейми впервые при ком-то постороннем назвал ее по имени — Аделаида. Слеза скатилась по его щеке, и я дрожащими пальцами стерла ее, ощущая, как сердце сжимается в тиски. Мне было больно от того, что было больно Джейми.

— В какой-то момент, — начала говорить я, — мне показалось, что он не собирается останавливаться, что его цель — убить меня и оставить мое тело в том самом морге, чтобы вы потом увидели меня там в таком состоянии, и стало так страшно при мысли, что я больше никогда вас не увижу, что больше никогда не смогу прикоснуться к вам и сказать, как сильно люблю вас…, - рот наполнился горечью из-за воспоминаний. Джейми сжал меня и лег так, что теперь мы полностью ощущали тела друг друга. Его руки обнимали меня так крепко, будто кто-то пытался вырвать мое тело из объятий Джейми. — Так страшно было, что я больше не увижу тебя.

Мои губы потянулись к его лицу, оставляя на нем поцелуи, и ощутили на себе влагу. Мы покрывали друг друга поцелуями, стирая следы слез, касались обнаженной кожи, вновь и вновь вспоминая каждый сантиметр тела и запоминая все родинки, все веснушки. И я, и он пытались показать и доказать глубину нашей любви, широту чувств, многообразие эмоций, которые мы испытывали друг к другу. Его имя так сладко отзывалось во мне, голос заставлял мое тело дрожать, взгляд, опьяненного любовью мужчины, ласкал обнаженную кожу. Джейми был со мной таким нежным, таким чутким, таким заботливым, что защемило сердце.

— Я так рад, что ты есть в моей жизни, — прошептал он, целуя центр моей ладони с внутренней стороны. — Ты — мой дом, — он заглянул мне в глаза, — Ты мой дом, куда я хочу возвращаться снова и снова, дом, в котором мое мечущее сердце нашло успокоение…

— И я люблю тебя, Джейми, — криво улыбнулась я, понимая, что именно он хотел сказать мне. — И ты все юношество твердил мне, что не являешься романтиком? Да ты самый заядлый романтик, Кроуфорд!

Джейми смущенно улыбнулся, и я впервые увидела, как покраснели его сладенькие щечки с проступающими ямочками. В порыве страсти я покрыла его лицо звучными поцелуями, после чего закрылась носом во впадину на шее, которую мне безумно хотелось искусать. Этот человек значит для меня так много, что все внутри меня желало запечатлеть его во мне, оставить часть него. Не знаю почему, но фантазия тут же нарисовала мне ребенка с темными волосами и пронзительными серыми глазами. Он улыбался мне, и на его щеках, как у Джейми, виднелись ямочки. Бог мой, ведь, если наши отношения действительно зайдут так далеко, у нас может появиться малыш…

Мда, только у женщины, которую недавно похитили и жестко избили, могут сразу после этого появиться мысли о семье и детях. Господи, Валери, тебе, видимо, отбили последние мозги.

Усмехнувшись, я попросила Джейми рассказать мне какую-нибудь сказку, на что он улыбнулся и начал говорить. Последняя мысль, которую я запомнила перед тем, как вновь уснула, была о том, почему сказка, содержавшая в себе историю любви девушки и дурака, была так похожа на наши с Джейми отношения.

Глава 59

"Семья— это самое, что есть в мире. Если у вас нет семьи, считайте, что у вас нет ничего. Семья — это самые прочные узы всей вашей жизни".

(Джонни Депп)

Я смотрел на нее, подмечал каждое изменение в выражении лица, каждую рану, которую Альвару нанес ей, и испытывал такое сожаление из-за того, что не смог вовремя помочь ей, спасти ее. Мы все должны были быть рядом с ней, чтобы спасти от этого мудака, но он оказался на шаг впереди. И все же я больше не позволю ему играть с нами так грязно. Пора Шуту выйти на сцену.

Оставив на лбу Валери поцелуй, я скатился к краю кровати, натянул штаны и футболку, после чего вышел из комнаты, написав в телефоне сообщение Шестерке. Дом Темпла я знал как свой собственный, поэтому мне не составило труда в полной темноте спуститься вниз и отыскать гостиную. Включив свет, я повернулся к центру помещения и заметил, что здесь все-таки что-то изменилось. Я все никак не мог понять, что именно, пока не услышал голос сзади:

— Мы сняли портрет с родителями и сожгли его на заднем дворе.

Я обернулся и увидел Темпла, идущего навстречу ко мне. Он был без майки, из-за чего моему взору предстало его тело, сплошь усеянное шрамами. Мда, отец у него, конечно, просто конченный псих. Я понимал, что пялится на него неприлично, но не мог оторвать глаз от крупного шрама, пересекающего бок и уходящего за спину, из-за чего потянулся к нему рукой. Темпл медленно наблюдал за мной, вздрогнул, когда мои пальцы коснулись тела, и, не сводя глаз, накрыл мою ладонь своею.

— Я не помню его, — вырвалось у меня.

Слова прозвучали как жалкое оправдание, и я поспешил отдернуть руку. Он грустно улыбнулся и вернул мою руку на шрам, позволяя исследовать его.

— Отец оставил этот шрам незадолго до своей смерти.

В комнату вошли Зейн и Эйден, из-за чего я все-таки убрал ладонь и сел на диван, ощущая легкую тошноту. Нахлынули воспоминания, как отец морил меня голодом и заставлял овладевать холодным оружием, покрывая мое тело порезами, которые пришлось потом забивать татуировками. Мы никогда не лечили их в больнице, не вызывали врача, из-за чего нередко у меня возникали воспаления, благодаря которым большую часть своего детства я не мог нормально двигаться. Вечно прикованный к кровати.

Потерев мочку уха, в которую было продето серебряное колечко, я нетерпеливо взглянул на Харви и Рафаэля, вошедших в комнату. Кровь бурлила во мне, побуждая предпринять хоть какие-то действия, что могли бы причинить боль Альваро, а еще лучше — уничтожить.

— Почему так долго? — поинтересовался я. Зейн с Эйденом переглянулись, Темпл молча смотрел на нас.

— Парень, ты чего? — улыбнулся Эйден. — Не нервничай так.

— Что за кипиш? — поинтересовался Рафаэль, лениво облокотившись на спинку кресла.

Рукава чёрной футболки буквально затрещали от натяжения, когда мышцы на его руках надулись, словно мячики. Из-за ворота выпал медальон с фигурой распятого Христа. Такой же висел на шее у Темпла. Отличие заключалось в металле: у Рафы — золото, а у Темпла — серебро.

— Я хочу поскорее решить эту чёртову проблему, что тянется еще со школы! — отчеканил я. — Если вы все еще желаете плавать в этом дерьме — это ваше дело.

Эйден нахмурился, наклонил голову и внимательно посмотрел на меня, после чего медленно подошёл, положив руку на мое плечо. Пальцы дались на нем.

— Прекращай. Она в безопасности.

Эти слова чудесным образом прояснили мысли в моей голове, прогнав на некоторое время страх за жизнь Валери.

— Он больше не тронет ее, — жестко произнес я Эйдену, который одобрительно улыбался мне.

— Нет, не тронет, — подтвердил мои слова Зейн, подходя ближе. Арктически голубые глаза этого турка завораживали. Клянусь, он обладает возможность выдать тебе любое свое желание как твое собственное и внушить исполнить его волю. — Потому что мы больше не дадим никого в обиду. Мы рядом. Это самое главное.

Я закрыл глаза, сделав несколько глубоких вдохов, после чего сел на диван и похлопал по сиденью рядом, как бы приглашая парней сесть рядом со мной. Налив себе спиртное в бокалы, они расположись рядом и напротив. Рафаэль сделал несколько глотков, одобрительно покачав головой.

— Я всякое дерьмо домой не покупаю, — повел бровью я, зная, каким охренительно классным был виски, в графине, что некогда был куплен моим отцом в Каире.

— Я все еще смакую на языке воспоминания о той русской водке, что твой дед привез из СССР, — криво улыбнулся Рафа.

— Хочешь поехать в Россию ради одной водки? — предложил Харви, вскинул брови.

— Составишь мне компанию? — подмигнул Раф.

Харви протянул ладонь, и они сделали наше фирменное приветствие, которое также означало согласие.

— Без меня вы поехать не сможете, — поджал губы Эйден.

— Это почему же? — спросил Темпл.

— Потом что этих идиотов нельзя отпускать одних. Либо они кого-то укокошат, либо укокошат их.

— А ты типа сгладишь все углы? — скептически прищурился я.

— Да я душа компании!

Я дал Эйдену затрещину, из-за которой он навалился на меня и стал несильно бить по торсу. Сделав захват, я попытался скинуть с себя этого проворного жука, но он оказался быстрее и мой план дальнейших действий стал бесполезным.

— Ну все, прекращайте этот детский сад! — нетерпеливо воскликнул дядюшка Рафаэль, после чего дал каждому из нас по заднице; мы с Эйденом восприняли это как оскорбление. — Кто тут говорил о том, что хочет поскорее решить проблему? — тут же накинулся на меня Рафа, не дав возможности послать его куда подальше.

— Ну ты падла, — неодобрительно зацокал Эйден, скрестив руки на груди. — Бьешь изподтишка, — пародируя Зейна, когда тому было около двенадцати лет, он громогласно заявил: — Помяни мое слово, ты будешь гореть в пламени ада! Харам!

Темпл заржал и хрюкнул, отчего мы все разразились хохотом. У Харви по лицу скатилась слеза, Эйден заверещал, держась за грудь, Рафаэль подавился глотком виски, Зейн согнулся пополам. Темпл хрюкнул во второй раз. От смеха у меня заболел живот. И снова в голове вспыхнули воспоминания о том, как мы в юношестве сидели в заброшке и смеялись точно так же, как и сейчас, весело болтали о чем-то, брали друг друга на слабо, играли в монополию, периодами обвиняя в жульничестве то Зейна, то Эйдена, которые вечно нас одерживали победу, пели под аккомпанемент гитары Харви песни, сидя возле костра. Несмотря на то, что с нами сделали Бальво и отцы, у нас все же были хорошие времена, подарившие прекрасные воспоминания, что грели душу, когда наставали трудные времена.

— Вы смеетесь и не хотите поделиться с нами своим весельем? — театрально насупив брови, Билл вошла в комнату.

За ней последовали Айрис и Валери. При виде последней мое сердце пропустило удар и я тут же встал, ощущая такой трепет в груди… Валери смущенно прикрыла синяки на запястьях рукавами моей толстовки, и я поспешил к ней, желая спрятать тыковку от всех.

— Как ты? — спросила она, обнимая меня за талию. На сердце сразу стало теплее от ее прикосновений. Аромат ее любимого шампуня ударил в нос.

— Этот вопрос я должен был задать тебе.

— Со мной все хорошо, — проговорила она. Ее слова доносились до меня приглушенно, так как она не отрывала лица от моей груди.

Моя нимфа. Покрыв ее голову и лицо поцелуями, я провел Валери к дивану, усадив на него. Билл расположилась на коленях Темпла, весело раскачивая ноги, едва прикрытые краями футболки. Темпл, не скрывая своего плотоядного взгляда, разглядывал ее.

— Бесстыдники, — чопорно процокал Эйден, сделав смешное выражение лица. — Средь бело дня, среди уважаемых господ и дам…

— Ой, да пошел ты в задницу, — захохотал Темпл. — Рассказать в подробностях, как ты лишал невинности Ванессу Денильсон в школьной библиотеке?

Эйден возмущенно посмотрел на него, Валери в приступе смеха прикрыла рот ладонью, Айрис улыбнулась, дав «пять» Харви, который довольно вытянул ноги. Они оба обожали такие зрелища.

— Прямо в библиотеке?! — ахнула Билл. — Надеюсь, ты не кончил на книги? Просто я некоторые брала оттуда… Не хотелось бы трогать твое днк.

Мы заржали в голос, Эйден закатил глаза.

— Да, да, очень смешно! — брюзжа слюной, он выкрикнул: — Тогда давай я расскажу, как ты трахался с женой нашего бывшего директора школы!

Темпл перестал смеяться, укоризненно глядя на друга.

— Даже не думай.

Он угрожающе вскинул бровь.

— Ой, я тебя умоляю, — встряла Айрис, — мы все знаем эту историю…

Она взглянула на Валери, которая добавила:

— В самых грязных подробностях!

Темпл обескураженно открыл рот и взглянул каждому из нас в лицо.

— Какой гавнюк это сделал?

Мы все старались не смотреть на него, разглядывая стены, пол, ковер…

— Ну ладно, признаюсь, — сдался Рафаэль, откинувшись на спинку дивана. — Это был я.

— Предатель! — в чувствах воскликнул Темпл, чуть не вскочив и не сбросив с себя Билл, которая, словно кошка, вцепилась ногтями в его плечи.

— Как я мог скрыть такое! — оправдывался Рафаэль. — Да я чуть не лопнул, пока держал в себе этот секрет!

— И ты рассказал Валери с Айрис?! — скривился Темпл. — Зачем им?!

— Вообще-то он рассказал мне, — встрял Зейн, — а вот я уже Харви.

Темпл в замешательстве открыл и закрыл рот, осуждающе глядя на друзей.

— Получается Харви рассказал Айрис и Валери? — улыбнулась Билл.

— Нет, — отрицательно покачал головой Харви, — я в красках поведал Эйдену и Джейми.

— Эйден! — осуждающе воскликнул Темпл. — Как ты мог рассказать все моим сестрам?!

Эйден оскорбленно выпучил глаза, после чего на повышенных тонах сказал:

— Я рассказал?! Я?! Да ты совсем совесть потерял! Как ты можешь обвинять меня-я-я-я-я?!

Я нервно потер колени, предлагая Валери смыться отсюда, но та, умирая от смеха, наблюдала за всем этим, как за игрой в теннис, и совершенно не слышала меня.

— А кто еще это может быть?! — покраснел Темпл. — В жизни не поверю, что Джейми сплетничал о моих сексуальных встречах! Он всегда был нем как рыба, когда дело касалось секретов.

Все вопросительно взглянули на меня, я же тяжело сглотнул, чувствуя, как мне не хватает воздуха.

— Давайте откроем окно? — предложил я. — А то дышать нечем.

— ЭТО БЫЛ ТЫ?! — недоверчиво ахнул Темпл.

Валери и Айрис завизжали, как бы подтверждая данную теорию, и я, признавая все, сел обратно на диван. Щеки покрылись предательским румянцем.

— Как ты мог?! Как?! — ошеломленно закричал Темпл.

— Я не виноват! — закричал я под хохот всех остальных. — Это Валери вынудила меня, начав угрожать! Я сдерживался как мог! ОНА ВЫНУДИЛА МЕНЯ!

Темпл с выпученными глазами уставился на Валери, которая била меня по ноге и твердила мне, что я предатель.

— Валери тебе угрожала? — Темпл недоверчиво посмотрел на свою сестру, которая все еще продолжала пытки с моей ногой, правда, сменив левую на правую.

— Да я всего лишь сказала ему, что он больше не получит мою шарлотку, — повернулась к нему она.

Рафаэль упал с дивана, чуть не уронив за собой столик. Все угорали над нами, я же думал о том, что мне сейчас совсем не до смеха. Темпл посадил на кресло ржущую Билл. Я сделал шаг назад.

— Иуда! Ты продал меня за кусок пирога! — яростно прокричал Темпл.

— Ты же знаешь, что это моя самая любимая еда, — простонал я. — Она сказала, что больше не будет готовить его, если я не расскажу им эту историю!

Ничего больше не говоря, Темпл побежал в мою сторону, а я прыгнул через диван, устремившись к стулу, что стоял возле камина и служил единственным барьером между мной и разгневанным Эйбрамсоном. Мы кружили вокруг него: он пытался поймать меня, я — удрать от него. Бросив стул в его сторону, я перепрыгнул маленький столик, свалил его под ноги Темплу, который больно ударился мизинцем об него, после чего бросился к окну, открыв его и выскочив на улицу. Ночная прохлада ударила в лицо. Пробежав несколько метров босиком по холодной земле, я развернулся и уставился на Темпла, который остановился напротив меня. Ребята вывалились наружу, гогоча во все горло.

— Иуда!!!! — кричал Темпл. — Иуда!!

— Да об этом истории потом сплетничала вся школа! — отчаянно воскликнул я. — Эрик слышал вас в кабинете директора и объявил об этом по радиосвязи!

Темпл сокрушенно ударил себя по бедру, но все же успокоился, сев на землю и прикрыв голову руками.

— Какой позор, — простонал он. — Господи, и как смотреть после такого людям в глаза… Билл, прекратив смеяться, встала позади него и обняла за плечи, оперевшись щекой на макушку. Темпл обхватил ее руки ладонями.

— Темпл, в этой истории нет ничего такого, что делает тебя ужасным человеком, заслуживающего общественного порицания, — Темпл было запротестовал, но Билл села перед ним и закрыла ему рот рукой. — Послушай, ты совратил ребенка? — Темпл отрицательно покачал головой. — Изнасиловал человека? — он снова отрицательно покачал головой. — Шантажировал?

— Нет… Но я совратил замужнюю женщину.

Он виновато взглянул на нее.

— Ты не виноват в том, что взрослая замужняя женщина не решилась отказать тебе, — сказала она. — Это был исключительно ее выбор: повестись на тебя или нет. Это она должна испытывать муки совести за то, что переспала с несовершеннолетним мальчиком. По-хорошему на нее бы еще заявление написать…

— Нет! — замахал руками Темпл. — Она не виновата! Я слишком настойчиво ухаживал за ней и склонял к сексу…

— Но ты же не изнасиловал ее?

— Нет, нет… — Ну вот и все, — пожала плечами Билл.

— И ты не будешь подначивать меня этим?

— А зачем? Это явно не та история, которую мы будем рассказывать нашим детям.

Темпл хохотнул и замотал головой, Билл тоже засмеялась, обхватив его голову и прислонив ее к своей груди.

— Как можно быть такими романтиками? — высказался Эйден, толкнув в плечо Валери. — Меня сейчас стошнит радужным дерьмом единорога.

Валери усмехнулась, толкнув Эйдена в ответ.

— Ты думаешь так, даже когда вспоминаешь Джейн?

Улыбка исчезла с лица Эйдена, взгляд стал выражать печаль.

— Я предпочитаю вообще о ней не думать, — произнес он, после чего переключился на меня. — Забери свою девушку, она меня достала.

Он театрально закатил глаза, снова толкнув в сторону Валери, после чего отошел в сторону. Я подошел к ней, параллельно наблюдая за тем, как все остальные скрываются в доме.

— Не говори с Эйденом о Джейн, хорошо? — попросил я, ласково проводя пальцами по щеке Вал.

— Почему?

— Потому что эти отношения невозможны.

— Но ведь он любит ее, и она тоже, как мне казалось, когда-то испытывала к нему чувства.

— Она встречается с его родным братом. Эта любовь действительно невозможна.

Валери тяжело вздохнула, обняв меня.

— Но они ведь могут еще расстаться.

Я отрицательно покачал головой, глядя через окно на Эйдена, который что-то рассказывал всем и показывал странные, смешные движения. Мой братишка. Бог наказал его за то, что он был слишком доверчив и добр ко всем.

— Вряд ли они расстанутся теперь, — пожал плечами я.

Валери оторвала голову от моей груди, посмотрев в глаза. Я убрал с ее лба волосы и стал перебирать пальцами нежные пряди, что были словно шелк.

— Почему "теперь"? — озадаченно спросила она.

— Потому что две недели назад Грегори сделал ей предложение. Свадьба назначена на одиннадцатое июля.

Валери ахнула, прикрыв лицо руками, после чего затопала ногами и заплакала. Грудь наполнилась печалью за друга, который с пятнадцати лет был влюблен в Джейн, учившейся в параллельном классе.

— Не должно быть так, — сказал я, глядя на него, улыбающегося и веселящегося с Зейном. Да, на лице была радость, но в глазах… Он есть комок печали, разочарования и тоск, — не должно быть неразделенной любви… Жаль, что мы не влюбляемся в тех, кто выбирает нас. Эаль, что мы выбираем путь страданий, заставляя наши глаза смотреть на тех, кто нас не видит, уши слушать тех, кто нас не слышит, сердца биться чаще ради тех, кто холоден к нас. Любить тех, кто нас не любит…

Я сжал Валери в руках, слушая, как она плачет, и вспоминая, каким был дураком, заставив нас потерять столько времени, столько дней, которые мы могли бы провести вместе. Я заставлял смотреть себя на других, пока искал ее глазами, слышал других, мечтая слушать ее голос…

— Я люблю тебя, — прошептал я, поцеловав ее макушку.

— Я люблю тебя, — всхлипнула она, вытирая рукавами слезы. — Очень сильно люблю.

Печально улыбнувшись, я притянул ее обратно к себе и нежно поцеловал в губы, благодаря Бога за то, что он вовремя открыл мне глаза.

— Ну что, пойдем обсудим дальнейший план действий? — вскинул брови я.

Она кивнула головой, приобняла меня за талию, и мы вошли в дом. Перед тем, как дверь за нами закрылась, я увидел Дарио, который кивнул мне. Я кивнул ему в ответ, показав знак, после которого он таинственно улыбнулся и скрылся за воротами.

Глава 60

Весь мир — театр, мы все — актеры поневоле,

Всесильная Судьба распределяет роли,

И небеса следят за нашею игрой!

(Пьер де Ронсар)

Мы медленно подходили к зданию, держа на готове оружие. Зейн сделал мне знак, и я беззвучно пробежал от одного дерева к другому, приближаясь еще на пару метров, после чего выставил вперед оружие, проверив площадь на ближайшие несколько метров. Никого не было. Я подал знак Эйдену, который был с электроникой на "ты", и он тут же с помощью каких-то непонятных для меня датчиков, стал сканировать территорию на предмет потенциальных ловушек и т. д… Что-то на техническом, а то бишь для меня непонятном. Я хорошо владел холодным и огнестрельным оружием, Эйден — компами, вот мы и нашли друг друга, образуя идеальный тандем.

Раздался шорох, и я тут же повернулся в ту сторону, откуда он исходил. Испарина появилась на моем лбу, но ткань, покрывавшая внутреннюю часть моей маски, быстро в себя ее впитывала. Я готов был убивать. Называйте меня, как хотите, но все внутри жаждало найти Альваро и оторвать ему голову, спустить с него шкуру и сжечь бренное тело, чтобы этот псих больше никогда не угрожал Валери, а также моим друзьям. Сжавшись, словно пружина, я держал палец на курке, когда в кустах показалась бродячая собака, глядевшая на нас с возмущением. Мы явно побеспокоили ее сон. Приложив палец к губам и подмигнув ей, я повернулся обратно, навострив уши и сосредоточившись на том, как нам быстрее попасть в театр, где приманкой для Альваро служил Рафаэль, ждавший его для разговора.

Как ни крути, но на просьбу сводного брата поговорить этот псих ответил бы гораздо охотнее, чем если бы мы стали писать ему.

В поле моего зрения замаячили Темпл и Харви, которые с двух разных сторон подходили к зданию, также медленно, как и я, также настороженно, как и я, также не ожидая ничего хорошего, собственно, как и я. Моя задница чуяла, что здесь что-то не так, что все не будет так просто, как кажется, что меня обязательно будет ждать подвох.

Черт побери, как же меня достала эта маска! Я оттянул ее край, хватая ртом воздух и чувствуя, как туман в голове проясняется. Тогда, еще шесть лет назад, мне казалось, что все наши проблемы с родителями решены, что теперь моя вторая личность, личность шута, больше не будет показываться этому миру, больше не будет представлять мои худшие качества и побуждать меня делать то, что я делал без особого удовольствия, — убивать и причинять страдания. Жизнь с Валери, время, проведенное вдали от нее и с ней, заставило меня хотеть большего, желать стать обычным человеком, имеющим обычную жизнь, добывающим пропитание обычной работой, достигающим своих целей при поддержке собственной семьи, приходящим домой, окруженным детьми с серо-голубыми глазами и встречающим праздники со своей семьей и друзьями, у которых тоже будут жены и малыши.

"Романтик хренов", — промелькнула в моей голове мысль. Усмехнувшись ей, я подал знак Темплу, который вошел в здание вместе с Харви, а также Зейну, ждавшему меня. С ним мы оба зашли через черный выход, прикрывая друг друга. Моя задница не тряслась от страха по той причине, что этот турок — пулемет с самым четким прицелом. Среди своих врагов он прослыл черной мамбой: скорость, точность, мощность.

Я знал, кого выбирал в напарники еще будучи в школе.

Двигаясь бесшумно, мы преодолели холл, стены которого, некогда покрытые панелями и золотыми канделябрами, сырели, трескались и разваливались прямо на глазах. Лестница, ведущая к нужному для нас коридору, просела, в некоторых местах осыпалась, демонстрируя нам зияющие дыры в своем стареющем теле, из-за чего пришлось карабкаться наверх по выступам и перилам. Мышцы в плечах приятно заныли, руки натянулись, и я, словно мартышка, ловко забрался на второй этаж, протягивая огромному бую руку. Видимо на лице Зейна появилась улыбка, раз его арктические голубые глаза вытянулись, сделавшись еще изящнее. Этот черт и так был чересчур привлекательным, так с возрастом стал еще краше. Гавнюк. Я даже усомнился в своей собственной безупречности. Ха, шутка. Как говорил мой психолог, себя нужно хвалить, любить и оберегать.

Несмотря на то, что данный коридор вел нас прямиком к сцене, откуда доносились голоса Рафаэля и Альваро, мы не пошли туда, а свернули, забираясь на верхний этаж, где можно было выйти к балконам, с которых нас не будет видно. Звуки стали отчетливее, отдельные слова складывались в предложения, смысл которых меня почему-то расстроил: они выясняли свои братские отношения. Мы с Зейном притаились, наблюдая за всей этой картиной с задержанным дыханием.

— Мы никогда не были с тобой братьями, — бросил Альваро, жестко, прямо, — ты всегда смотрел на меня свысока.

Рафаэль закатил глаза, поправив ремень на черных брюках. Этот идиот решился одеться в классический костюм, когда у нас тут как бы…потенциальный бой??? Что за нахрен?

"Он бы еще каблуки надел", — словно прочитав мои мысли, сказал Эйден.

Вздрогнув, я не сразу понял, что его голос доносился до меня из микронаушника. Зейн усмехнулся.

— Я никогда не смотрел на тебя свысока, — разрезал тишину Рафаэль, после чего, изображая нетерпеливость, сел в кресло, — это ты всегда был на расстоянии от меня, считая, что почему-то я являюсь тебе врагом.

Альваро не на шутку разозлился, вскочив со стула и подходя к нему.Зейн тут же поднял автомат, целясь в него, но я положил руку ему на плечо, как бы успокаивая и говоря, что еще рано. Нет, не сейчас. И нет, это сделает не он, — это сделаю только я. Последняя смерть на моих руках. Заслуженная.

Взглянув на Рафаэля, я увидел, что он даже бровью не повел, продолжая сидеть на своем месте и смотреть на Альваро, тяжело дышавшего из-за переполнявших его эмоций. Он бы еще сопли стал пускать.

— Это ты виноват, что отец не женился на моей матери, — ядовито процедил Альваро, подходя еще ближе. Рука Зейна становилась с каждым сокращенным метром напряженнее, из-за чего я не на шутку стал переживать о том, что мой друг может совершить необдуманные действия, — это ты виноват, что я провел свое детство и юношество, пытаясь заслужить любовь того, кто априори должен был дать ее мне, — лицо Альваро стало пунцовым от злости. Рафаэль встал, и они оказались в опасной близости друг от друга. Тут его брат прокричал: — Я БЫЛ В ТВОЕЙ ТЕНИ, В ТВОЕЙ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ТЕНИ, ПОКА ТЫ КУПАЛСЯ В СВЕТЕ ЕГО ЛЮБВИ!

Кулак Альваро пришелся точно по челюсти Рафаэля, голова которого дернулась в ту же минуту, как только плоть соприкоснулась с плотью. По правде даже мне стало труднее сдерживать себя. Мышцы напряглись, в крови заиграл адреналин, кричавший мне о том, что пора поставить этого мудака на место. Мы ждали реакцию Рафаэля, малейший жест, который позволил бы действовать, но его палец дернулся несколько раз, и мы ушли в тень, понимая, что еще пока не время.

Схватив Альваро за голову, Рафаэль на повышенных тонах стал говорить:

— Да что ты говоришь? В моей тени? Пока я купался в свете любви? О КАКОЙ ЛЮБВИ ТЫ ГОВОРИШЬ?! О той "любви", что калечит разум? О той "любви", что заставляет тебя желать умереть? О той "любви", которую я ненавидел всем сердцем?! Ты хотя бы раз задавался вопросом, как живу я, какого мне просыпаться в том доме, в котором живет человек, занимающийся самыми аморальными делами?!

— У ТЕБЯ ХОТЯ БЫ БЫЛ ДОМ! — орал Альваро, ударяя его в грудь. — Я ПРОЖИЛ ПОЧТИ СЕМЬ ЛЕТ В ПРИЮТЕ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО У МОЕЙ МАТЕРИ НЕ БЫЛО СРЕДСТВ, ЧТОБЫ СОДЕРЖАТЬ МЕНЯ!

— ЖАЛЬ! — взревел Рафаэль, — ЖАЛЬ, ЧТО МЫ НЕ МОЖЕМ ПОМЕНЯТЬСЯ МЕСТАМИ! Я бы с радостью провел свое детство в приюте, лишенный отцовской "любви", которой он одаривал меня изо дня в день, заставляя смотреть на то, как он расчленяет людей на глазах у их родных за то, что те не выплатили ему деньги за товар, смотреть на то, как он насилует бедных женщин в уплату долга их мужей, братьев и сыновей, не сумевших вовремя отказаться от дозы!

Я закрыл глаза, пытаясь посчитать до десяти и успокоиться, но слова, произнесенные Рафаэлем, крутились в голове, вызывая тошнотворные воспоминания. Жгучая ненависть к отцу, к мистеру Варгасу, мистеру Эйбрамсону и остальным ублюдкам, входившим в состав Карателей, возникла в моей сердце. Давно забытая, она отравляла мой разум, сотрясая тело, доставляя страдания, зарытые в недрах моей памяти. Я ненавидел этих людей. Ненавидел всем телом, всей душой, потому что они не щадили никого: ни родных, ни друзей, ни остальных людей, что были совершенно невинными, отличающимися добродетелью и большим сердцем. Отец Билл, мать Эйдена, Альваро со свой мамой, сестра Зейна, Харви, Темпл, Валери, Айрис и, в конце концов, моя мать, выполнившая свою "главную" миссию — подарившая моему отцу наследника.

Я унаследовал от нее серые глаза, которые иногда в солнечную погоду отливались голубизной, но в остальное время оставались такими же холодными. Я вообще был больше похож на нее, чем на папу, и это было главным подарком Бога. Надеюсь, мама не злится из-за того, кем я стал, и, глядя на меня с небес, хотя бы изредка, но улыбается. Мне было бы этого достаточно, чтобы стать полноценно счастливым.

Альваро сопел, сжимая в руках запястья Рафаэля. Они смотрели друг на друга с такой озлобленностью, что я вздрогнул. Не хотел бы, что у меня был брат, которого буду ненавидеть за то, что его "любили" больше. Вдруг по лицу Альваро скатилась слеза, за ней еще одна и еще — он начал плакать, не сдерживая своих эмоций, разрешив себе застонать от накопившейся внутри боли, упасть на пол и сложиться пополам в надежде избавить себя от того, что мучило его так давно. По-человечески мне стало жаль Альваро. Рука дрогнула, пистолет медленно опустился, и я, перестав скрываться, просто наблюдал за тем, как Рафаэль опускается вниз и накрывает тело своего брата своим, обнимая его, пытаясь хоть как-то поддержать. Зейн отвернулся, стирая слезу. Справа, через три балкона от нас, в засаде сидели Темпл и Харви, лица которых тоже выражали сожаление.

Мы не жестокие убийцы — мы обычные люди, умеющие сострадать. У каждого из нас тоже есть слабости. У каждого из нас тоже есть сердце.

Неожиданно Альваро ударил Рафаэля прямо в челюсть, после чего сделал захват, зажав в руках голову брата. Зейн поднялся и спрыгнул с балкона, приземлившись в пустом пространстве между рядами кресел, на которых когда-то давно сидели зрители, наблюдавшие за тем, как актеры выступают на той самой сцене, где сейчас были Рафаэль и Альваро. Темпл и харви последовали за ним. Я мысленно ударил себя по лбу. Идиот. Нельзя было поддаваться чувствам.

Зей поднял оружие, целясь Альваро прямо в голову, но тот покачал головой и в свете одной из двух ламп, освещавшись зал, блеснул нож, который он приставил к горлу Рафаэля. Тот сжал губы и смотрел на Зейна, выражая взглядом приказ: не смей подходить. Чертыхнувшись, я спрыгнул вниз, на ходу сняв маску. Нужно отвлечь его.

Альваро плотоядно улыбнулся при виде меня. У нас с ним давняя ненависть друг к другу, еще с того момента, когда я поставил под сомнение его мужское достоинство (нам было лет по шестнадцать, а ему — двадцать — двадцать два) и победил в бое в яме, заставив жрать землю.

— Как же я вас ждал! — радостно воскликнул он, смеясь как ненормальный. — Наконец-то шоу начнется!

Я убрал назад оружие, начиная играть давно забытую роль. Мы как никак в театре. Где, если не здесь?

— Да брось тебе Альваро, — произнес я, огибая Зейна и медленно подходя ко второму ряду. Сев на одно из кресел, я закинул ноги на спинку и скрестил руки на груди. — Тебе самому не надоело играть в кошки-мышки?

Альваро кинул на меня заинтересованный взгляд.

— Долго мне пришлось притворятся добрый учителем, когда на самом деле мне хотелось убить тебя. Всякий раз, что ты был рядом.

Его вытянутые карие глазки хоть и смотрели на меня, но улавливали малейшие движения Зейна, который пытался приблизиться к нам.

— Стой там, где ты стоишь! — громогласно заявил Альваро.

На ноже, приставленном к горлу Рафаэля, появилась кровь. Сукин сын. Челюсти мои сжались, но я старался сохранять расслабленный вид.

— Брось это все, — цокнув, произнес я, — давай сядем напротив друг друга и ты выскажешь нам то, что у тебя накопилось?

— Вы все будете делать то, что я захочу, — Рафаэль дернулся в его руках, но Альваро надавил рукой и наш друг тут же замер, смотря вперед. Рана на горле стала глубже.

— Прекрати! — закричал Темпл. — Мы сделаем то, что от нас требуется!

— Лично я ничего не буду делать, пока этот ушлепок будет разговаривать с нами так, — я кивнул головой на его нож. — Если в тебе есть хоть капелька мужского достоинства — убери нож.

— Я не клюну на это, — усмехаясь, зацокал Альваро отодвигаясь от нас.

Ноги Рафаэля жалко волочились по полу, издавая неприятный звук. Я убью Альваро. Убью, мать вашу.

— Я всегда знал, что у тебя нет яиц, — издевательски протянул я. — Не зря я тогда выиграл бой. Сражаться с тобой? Курам на смех, — видно было, что Альваро это задевало, и потому мой инстинкт велел мне продолжить: — Твой папка не простит, если ты убьешь Рафаэля. Ты же так зависишь от мнения своего папаши…, даже сейчас…, когда тебе, сколько? Двадцать девять? Тридцать? — Альваро зло засопел, то сжимая, то разжимая руку, державшую рукоять ножа. Замечательно. Он сомневается, а это значит, что этот ублюдок сейчас максимально уязвим. — Так и будешь подтирать сопельки, действуя исподтишка? М-да, теперь явно видно, что Рафаэль и ты — разного поля годы. Мистер Варгас определенно вложился в Рафаэля больше, раз тот имеет понятие о том, кто такой мужчина.

Альваро побледнел от моих слов, затем позеленел, после стал пунцовым. Мышка попалась в ловушку.

— Ты понятия не имеешь, каким был наш отец…, - начал он голосом, полным обиды и разочарования. — Он не знал, какого быть мужчиной…

"Надо его дергать за те же ниточки", — твердил мой разум.

— Альваро, умоляю тебя, — я рассмеялся, убрав ноги со спинки стула и оперевшись корпусом на локти, что поставил на бедра, — мы здорово проводили с ним время, пока он рассказывал и показывал нам то, чему мы должны у него научиться. Он делал для нас то, что наши отцы сделать не сумели, — был для нас папой, — я сделал особый акцент на последнем слове, приготовившись к взрыву, — которым он не сумел стать для тебя.

И взрыв действительно произошел: закричав что есть мочи, Альваро отпустил Рафаэля и бросился ко мне, не видя перед собой никого и ничего. Метнув в меня нож, он напоролся на Зейна, который одним ударом в челюсть уложил его на пол, после чего связал ему руки морским узлом. Рафаэль подбежал ко мне, боясь, что меня ранили, но нож лежал у меня в руке, никак не поранив ее. Ловить ножи в воздухе я научился еще тогда, когда мне было двенадцать. Спасибо моему папаше.

— Здорово ты вывел его на эмоции, — потрясенно прошептал Рафаэль.

— Наконец-то я чем-то смог тебя удивить, Варгас, — усмехнулся я, встав с кресла. Мой взгляд уперся в озлобленного Альваро, пыхтевшего и кряхтевшего оттого, что он никак не мог подняться с пола, намертво придавленный к полу ногой Зейна. Я видел в глазах своего друга ту же жажду, что испытывал сам, — жажду смерти ублюдка, лишившего нас покоя. — Ну что, крысеныш, — я сел на корточки, заглядывая в глаза Альваро, который смотрел на меня с такой ненавистью, что мне даже стало приятно, — неужели ты не мог подготовиться лучше? Я ожидал, что здесь будет целый бой, а ты, жалкий хлюпик, повелся на детские фокусы. Какого быть таким тупым, расскажи?

В жизни никогда не говорил таких идиотских фраз, но почему-то сейчас так захотелось это сделать… Странным было одно: я не увидел злости, гнева или ярости, не услышал криков и ругательств — он замер, псоел чего положил голову на пол и засмеялся, да нет, даже загоготал во все горло. Мы все переглянулись, не понимая. что происходит.

— Что тебя так позабавило, Альваро? — спросил Рафаэль.

Он не смог скрыть озабоченности в голосе.

— Альваро? — переспросил Харви, впервые заговорив за все время, что мы находились здесь.

— Какие же вы тупицы! — хохотал Альваро. — Ох, какие же вы тупицы!

Он все повторял эту фразу и повторял, пока не выбесил меня настолько, что я начал бить его, жестоко, грубо, нечеловечески сильно. Мне нужно было выместить злость на него за то, что он похитил Валери, гнев за то, как мы волновались, ярость за то, что он избил мою нимфу. Кто-то схватил меня за руки сзади и оттащил от полумертвого Альваро, плевавшегося кровью, но продолжающего смеяться. Убого, отвратительно, мерзко.

— Закрой свой рот! — орал я, вырываясь из цепких рук Темпла, пытавшегося сдержать мой напор. Когда мне удалось это сделать, Харви сжал меня спереди, Темпл — сзади, Рафаэль закрывал тело Альваро, чтобы я не видел его. — Ты заплатишь за то, что сделал, ублюдок! — вопил я. — Я лично всажу пулю тебе в лоб, сукин ты сын!

— Джейми! — громко позвал меня по имени Темпл. — Джейми, прекрати!

Я продолжал бороться с ними, пытаясь вырваться и убить ублюдка, лежавшего на полу и смеявшегося так противно, что меня начало тошнить. Разум затуманился.

— Я убью тебя! Слышишь?! УБЬЮ!

Альваро дернулся, оскалив зубы, но Зейн надвил ногой и тот снова упал на пол лицом вниз.

— Вы даже представить не можете, что я приготовил для вас…

— Если ты говоришь о моей матери, — начал Темпл, — то ты ничем не удивишь нас. Где она?

Альваро захохотал, упиваясь нашим незнанием.

— Мушка жужжала,

В сетку попала,

Не плачь и не ной -

Скоро станешь едой…

Закашлявшись, он харкнул, и на полу показался сгусток крови. Холод пробрал меня до костей, когда мы все услышали:

— Так, так, так, и кто же здесь собрался?

Дверь ударилась об стену, и в проходе между рядами кресел собственной персоной оказался мистер Варгас — отец Рафаэля, окруженный людьми, направившими на нас дуло своего оружия. Похоже, шоу начинается только сейчас.

Глава 61

All I know

Time is a valuable thing

Watch it fly by as the pendulum swings

Watch it count down to the end of the day

The clock ticks life away

Its so unreal.

("In the End" Linkin Park)

Я тупо смотрел на мистера Варгаса и никак не мог понять, как этот ублюдок оказалась здесь. Как, просто как!этот мудак вышел на свободу и сейчас стоял прямо перед мной, погано ухмыляясь. Все остальные были огорошены произошедшим ничуть не меньше и глядели на одного из члена Карателей, как на инопланетянина. Лицо мистера Варгаса, отличающееся выразительной красотой, передавшейся младшему сыну, менялось ежесекундно, выражая различные эмоции, среди которых были гнев, злорадство, презрение и, наконец, торжество… В своих фантазиях он уже победил нас, убрал со своего пути, мысленно представляя, как будет продолжать дальше творить те ужасные вещи, которыми занимались наши отцы во времена моего юношества.

Пока он медленно спускался к нам, не скрывая своей злорадной улыбки, я боролся со своим желанием схватить автомат и продырявить тело этого ублюдка. Бесспорно, он не сравнится с мистером Эйбрамсоном, который не гнушался ничем, если кто-то или что-то стояло на пути к его цели, но этот человек был тем еще моральным уродом, причинявшим боль людям и получавшим от этого какое-то изощренное удовольствие. На миг я взглянул на Рафаэля, лицо которого окаменело; лишь только сжатые челюсти выдавали его ярость, затем мой взгляд переместился на Альваро, светившегося обожанием. Этот идиот свихнулся на своем никчемном папаше.

Поравнявшись с нами, мистер Варгас сделал глубокий вдох, широко улыбнулся и стал осматривать нас так, будто мы какие-то экспонаты в музее. Когда он остановился напротив меня, я не выдержал и ударил его в челюсть, услышав приятный хруст в костях. Этот мудак бесил одним только своим существованием. Эйден, голос которого раздался у меня в ухе, радостно вскрикнул, понимая, что происходит, после чего приказал мне добить этого ублюдка. Я бы с радостью сделал это, но проблема была в том, что дула десятков автоматов были направлены на меня, из-за чего лишние действия здесь были ни к чему. Не надо провоцировать льва, когда он голоден. Мистер Варгас поднялся с пола, трогая свою челюсть и улыбаясь одновременно. Что за гнусный тип?!

— Неплохой удар, щенок, — пророкотал он, говоря с заметным испанским акцентом. — Но он мог бы быть и лучше.

Сказав это, мистер Варгас сделал выпад в мою сторону, но Темпл ловко перехватил его руку, отбросив ее.

— Предлагаю прекратить это и перейти к мирным переговорам, — сказал он.

Мирным переговорам?! МИРНЫМ ПЕРЕГОВОРАМ?! Когда этот кретин успел растерять последние остатки своего мозга? Он хоть понимает, насколько нелепо это сейчас звучало?

— Никаких мирных переговоров! — заорал я, желая убить этого испанского мудака.

Я помню, как рвал на себе волосы Рафаэль, как его после всего, что произошло, не принимал отец, считая теперь сын — испорченный товар. Мы были рядом с Рафаэлем, помогая ему залечивать раны, а не этот ублюдок, что смеет теперь претендовать на него. Харви толкнул меня в бок, отчего я взглянул на него: этот человек даже здесь, даже в такой ситуации, сумел сохранить хладнокровие.

— Мирных переговоров не будет — это и ежу понятно, — спокойно произнес он, неотрывно глядя мистеру Варгасу в лицо. — Но все же парочкой слов нам обменяться придется, верно?

Отец Рафаэля вновь улыбнулся, потер челюсть, после чего сел на кресло, удобно разместив ноги.

— Не хотите присесть? — спросил он, после чего кивнул головой и его псы накинулись на нас, ударив по ногам и приставив к головам автоматы. — Ну во-о-от, — протянул он, — так-то лучше, — я привстал, желая растерзать этого шакала, но дуло вжалось в череп сильнее, как бы намекая на то, что от меня, как от мертвого, пользы не будет. Пришлось опуститься обратно. — Я всегда говорил твоему отцу, что у тебя вздорный характер, — сообщил мне мистер Варгас.

От одно только упоминания я закипел от злости и плюнул ему в лицо. Жаль, что я не могу сейчас обхватить эту шею и сжать ее в своих ладонях, доводя этого подонка до кончины. Мистер Варгас медленно стер с себя плевок, с ненавистью глядя на меня. На моем лице сама по себе появилась широкая улыбка. Мы всегда недолюбливали друг друга.

— Покажи этому сукиному сыну, что бывает с теми, у кого очень длинный язык, — отдал приказ мистер Варгас.

Дуло автомата перестало давить на череп, я услышал, как человек сзади замахнулся им, чтобы ударить, но тут меня своими телами закрыли Харви, Зейн и Темпл. Голос, принадлежавший Рафаэлю, раздался в зале. Мрачный, скрывающий угрозу.

— Даже не смей трогать его, иначе я сам сверну тебе шею.

Человек сзади замялся, глядя то на мистера Варгаса, то на Рафаэля. Отец же смотрел на своего сына с удивлением, Альваро, притаившийся рядом, — с завистью.

— Как ты считаешь: перечить своему отцу — это глупость или безрассудство? — спросил мистер Варгас у Рафаэля.

— Скорее, это привилегия. Плоть от плоти твоей. Так ведь отец?

Я взглянул на Рафаэля, его лицо было безэмоционально.

— Мне нестрашно потерять сына, если он идет против меня, — парировал ублюдок. — Тем более на замену у меня есть хороший экземпляр.

Даже не глядя на Альваро, мистер Варгас кивнул в его сторону. На долю секунды на лице Альваро отобразилась обида, которая тут же скрылась под маской безразличия.

— Интересно, все отцы воспринимают своих детей как экземляры? Или только ты отличаешься отсутствием даже капли любви к своей семье? Я думал, что после всего того, что для тебя сделал Альваро, ты удосужишься назвать его своим сыном, — с печалью в голосе произнес Рафаэль.

Румянец злости проступил на щеках Альваро. Правда, на кого он держал обиду, сказать сложно.

— Пока этого недостаточно, — просто ответил мистер Варгас. Я смотрел на его старшего сына, на то, как от боли искажается лицо, на то, как он пытается скрыть это, отворачиваясь и рассматривая потолок и стены. Мне стал жаль его. Каким бы он ни был, Альваро заслуживал признание его как сына своего отца. — Но мы на пути к этому.

Рафаэль насмешливо улыбнулся.

— И как долго ты будешь держать его себя, как преданную собаку? До каких пор ты будешь так с ним себя вести? — не выдержав, Альваро было накинулся на брата, но глава семейства сдержал его, приказав псам схватить своего старшего сына. Рафаэль повернулся к нему. — Найди в себе смелость признать, что у нас нет отца, что мы одни, что ты не должен делать то, что тебе приказывает этот гнусный убийца!

Альваро кричал, пытаясь вырываться из цепких рук, но у него ничего не получалось. Мистер Варгас подошел к Рафаэлю и зарядил ему хорошую пощечину, от которой голова моего друга дернулась в сторону.

— Как ты смеешь так говорить о своем отце?! — яростно прошипел он. — Ты забыл, чья рука тебя кормила?!

— Я не забыл ту руку, что кормила меня и убивала других детей, подобных нам, за то, что их родители были не в силах выплатить тебе долги, — грустно улыбаясь, произнес Рафаэль. — Я отлично помню твои руки, погрязшие в крови невинных людей, убийца.

Рафаэль явно намеревался вывести его на эмоции, задеть, обнажить уязвимые места, но мистер Варгас даже не шелохнулся, лишь только взгляд стал жестче. Он подошел ближе, схватил сына за подбородок и сжал его.

— Я убил своего отца, когда мне едва исполнилось четырнадцать. Думаешь, я еще способен после этого что-то испытывать? Думаешь, меня задевает прозвище "убийца"?

— Я не думаю, что тебя это задевает, отец, — я знаю это, ибо в глубине души ты не хотел повторять ошибки нашего деда, который даже за человека тебя не принимал. Ты хотел семьи, что у тебя никогда не было.

Мистер Варгас отшатнулся, отпустив Рафаэля и взглянув на него так, словно он сломал систему. М-да, походу чувак действительно добрался до его самой глубокой раны. Но это длилось недолго. Натянув на лицо маску безразличия, мистер Варгас обратился к Альваро:

— Выбей дух из этого выродка.

Сказав это, он сел, широко расставив ноги, и стал наблюдать. Альваро удивленно смотрел то на отца, то на Рафаэля, выглядевшего на удивление спокойно.

— Я не стану долго ждать.

Услышав это от своего отца, Альваро оторвался от пола, медленно направляясь к нам и останавливаясь напротив Рафаэля. Словно предугадав наши дальнейшие действия, псы сзади надавили автоматами на наши головы. Стоит мне шелохнуться, и из моей черепной коробки сделают месиво. Прекрасно. Просто прекрасно. Если мне удастся освободиться, я приложу все усилия, чтобы убить мразь, сидевшую напротив нас. Легкая улыбка тронула уголки глаз мистера Варгаса.

Альваро все стоял перед Рафаэлем, глядя на него так, словно ему приказали отрезать свой член. Черт, я бы взглянул на это не без удовольствия, моральный ублюдок. Рафаэль взгляну ему в глаза.

— Ну же, чего ты ждешь?

После этих слов последовал глухой удар в челюсть. Сморщившись от боли, Рафаэль вновь повернул голову к Альваро, и снова его кулак пришелся по челюсти. На сей раз сильнее. Я взглянул на старшего брата, увидел, как он закрыл глаза и сжал губы, после чего стал наносить один удар за другим, вымещая все накопленные эмоции на лице Рафаэля, стойко державшегося на ногах. Мы все дернулись, наплевав на последствия, но нас тут же остановили, пару раз приложив об голову ручку пистолета. Перед глазами заплясали черные точки. Глухие звуки ударов Альваро все продолжали доносится до наших ушей. Я приподнялся, опираясь на руки, и увидела, как Рафаэль падает на пол, никак не сопротивляясь Альваро, вошедшего во вкус. Он словно хотел превратить его в месиво, избивая до полусмерти.

Все внутри меня похолодело, когда изо рта Рафаэля вытекло немного крови. Лицо, опухшее и побагровевшее от побоев, ничего не выражало, взгляд был пустым, словно из него действительно выбили дух. Мы все закричали, рвясь к Рафаэлю, но псы не позволили нам приблизиться к нему и на метр, связав руки и ноги. От беспощности и ярости я стал биться головой об пол, после чего попытался проползти хотя бы немного, но вновь получил оружием по затылку. Теплая жидкость потекла по нему.

— Он убьет его! — кричал Зейн. — ПРЕКРАТИ ЭТО! ОН ЖЕ УБЬЕТ ЕГО!

Альваро продолжал бить Рафаэля, пока его наконец не окликнул мистер Варгас, сказав одно единственное слово: "Достаточно". Его хватило для того, чтобы нога старшего сына повисла в воздухе, так и не дойдя до живота Рафаэля. У меня оборвалось дыхание при виде моего друга, лежавшего без сознания, в крови. Глаз не было видно из-за опухшей кожи, бровь рассекала открытая рана, разорванные губы дрожали из-за прерывистого дыхания, лицо и шея покрылись фиолетово-багряными пятнами.

Мистер Варгас подошел к Рафаэлю, присел на корточки и внимательно посмотрел на него, отмечая все увечья, которые ему нанес Альваро.

— Благодарю тебя, сын мой.

Альваро закрыл глаза, услышав это.

— СУКИН ТЫ СЫН! — взревел я. — ТЫ ДОСТОИН СВОЕГО НИКЧЕМНОГО ПАПАШИ! Я УБЬЮ ТЕБЯ, ВЫРОДОК!

Чья-то нога придавила мою голову к полу, но я продолжал кричать, проклиная все на свете, а в особенности — нашу глупость. Послышались тяжелые шаги, прекратившиеся, когда около меня человек остановился. Перевернув меня ногой на спину, мистер Варгас молниеносно опустился на пол и нанес несколько ударов мне по лицу, задев при этом спинку носа, отчего та хрустнула. Потекла кровь, боль на мгновение оглушила, но я не сморщился от боли, не спрятал лицо, не закрыл глаза, глядя этому ублюдку в лицо с ненавистью. Убью его. Всажу нож прямо в глотку, упиваясь его хрипами.

— Знаешь, — начал мистер Варгас, — я всегда восхищался твоим отцом. В отличие от тебя он умел вовремя сдержаться и ужалить тогда, когда человек был максимально уязвим. Жаль, что ты не взял от него лучшие черты.

Я захохотал во все горло, захлебываясь собственной кровью. Смех пробрал меня до мурашек. Я смеялся и смеялся, глядя на лицо мистера Варгаса, что сжал челюсти и смотрел на меня с нескрываемой жаждой растерзать мое тело на мелкие кусочки, и, уловив нужный момент, в мгновение ока сжался как пружина, а затем приподнялся, ударив его со всей дури лбом по носу. Мистер Варгас упал навзничь, кряхтя и покрывая меня матом, а я с довольной улыбкой перевернулся на бок, чтобы лучше видеть этого ушлепка. Боль в носу не давала мне полноценно упиваться своей шалостью.

— Что ты там сказал? Что ты там проблеял? — усмехнулся я. — Передай горячий привет нашим папкам, когда сядешь обратно в тюрьму. Особенно моему

Мистер Варгас встал на ноги, грубо оттолкнув руку одного из своих псов, что пытался ему помочь, после чего сказал то, что шокировало нас всех:

— Не думаю, что ваше сообщение дойдет до всех, ведь твой отец, Джейми, был тяжело ранен при побеге из тюрьмы и сейчас борется за свою жизнь в реанимации, Гейб и Виктор, — он взглянул на Харви, после чего стал искать глазами Эйдена, но, не найдя, снова взглянул на меня, — убиты полицейскими. Кстати, тоже при попытки побега. Атиллу поймали, но не думаю, что я теперь смогу с ним связаться, ведь обратно я не тороплюсь, — мистер Варгас широко улыбнулся, все еще продолжая держать окровавленную ткань возле своего носа, после чего приказал: — Привяжите их цепями к стене в первой комнате. Мне нужно поговорить с Рафаэлем, когда он очнется. Не думаю, что для него друзья важнее семьи. Да, Альваро?

Он взглянул на него, и тот кивнул головой. Когда нас поволокли в пыточную(ибо первая комната и есть она), никто из нас даже не сопротивлялся. В голове крутилось только одно: мы свободны.

Глава 62

"Сид, что бы ты ни придумал — это плохая идея".

("Ледниковый период 3: Эра динозавров")

Темный коридор. Кто-то шаркает ногами, раздаются звуки волочащихся по полу тел. Они даже не сопротивляются, отдавшись под власть людям, тянущих их за руки. Нескончаемый коридор сменяется другим точно таким же. Сырость стен, бегающие туда-сюда крысы и насекомые, сгнившие половицы — все это вызывало отвращение и приступ тошноты.

Интересно, что они собираются с нами делать?

"Неужели ты сам не понимаешь, Джейми" — задал мне вопрос мой внутренний голос. Конечно я понимаю, просто хотелось как-то отвлечь свои мысли от лежащего наверху Рафаэля. Он один. С ним нет никого, кто мог бы защитить его, позаботиться о нем, пока он находится без сознания.

Наконец-то показалась железная дверь. Новая между прочим. Хоть где-то в этом здании был ремонт.

— Нас ждет номер люкс? — спросил я пса, который волок меня по полу.

Его нога пришлась точно по моим ребрам. Не сдерживаясь, я покрыл его матом, в конце пожелав сдохнуть в канаве. Надеюсь, туда нагадят крокодилы, и он будет умирать мучительно медленно от зловонного запаха. Я взглянул на Харви, но он был слишком хладнокровен.

— Царевна Несмеяна, — скривился я.

Харви усмехнулся.

— Посмотри, будет ли тебе до смеха, когда нас наконец привяжут и начнут выполнять приказ этого психопата.

Я поморщился.

— Ты можешь хотя бы иногда не разбивать мои мечты о реальность? — устало выдохнул я, надув губы.

— У тебя опять начинается? — спросил Харви, почуяв что-то неладное.

Я кивнул. Меня кроет. Причем весьма серьезно. Через час-два я вообще буду в полном неадеквате. Обычно в таком состоянии я каким-то образом нахожу выходы из самых трешовых ситуаций, действуя по наитию и, чаще всего, не отдавая себе отчета. Мне хотелось двигаться, хотелось разорвать оковы, сдерживающие меня. Мозг словно изнутри чесался, побуждая меня действовать, но все же какая-то разумная часть твердила, чтобы я был спокоен.

Перед нами открылась железная дверь, за которой находилась комната с прикрепленными к стенам цепями. Мрачная, заплесневелая, кишащая крысами, она вызывала во мне отвращение и восторг одновременно. Просто мысленно я уже представил, как здесь гниют мистер Варгас, Альваро и все эти тараканы, что таскали нас, как мешок картошки. Словно прочитав мои мысли, пес, державший меня в узде, грубо бросил на пол, отчего я ударился головой о выступающую плитку. Грязно выругавшись, я все же не предпринял попыток ударить эту мразь, потому что в данный момент сбежать отсюда было невыполнимой миссией. Мы связаны, у них есть оружие, которым можно прихлопнуть слона за секунду. Не думаю, что стоит рисковать именно сейчас.

— Мое нутро подсказывает мне, что нужно немного подождать, что еще представится случай, когда им можно будет надрать зад, — прошептал Харви, глядя мне в глаза.

Я кивнул головой, наблюдая за тем, как на руки Зейна надели кандалы. Затем наступила очередь Темпла, Харви и меня. Когда замок на мои руках щелкнул, я уставился на железо, не совсем понимая, что это реальность. Ощущение было, словно я нахожусь в какой-то игре, словно это все не по-настоящему. Привстав на ноги, я попытался снять их с себя, но замок почему-то не поддавался. Напряжение, охватившее мой разум, не давало спокойно думать: меня одолевало навязчивое желание снять с себя это дерьмо, из-за чего мои пыльцы буквально впились в металл, силясь разорвать его.

Чья-то нога пришлась ровно мне по голени, затем по бедру, после по животу. Сложившись пополам, чтобы защитить жизненно важные органы, я прикрыл голову, чувствуя, как все удары приходятся по спине, рукам и ногам. Боли не было. Все ощущения были странными, словно мое тело отделяла толща воды, непозволяющая чувствам пробить мой разум. Меня били и били, много людей кричало, слышалась ругань и угроза расправы, но мне было плевать, хотелось только смеяться. Подчинившись своим желаниям, я захохотал во все горло, ощущая в этом какую-то жуткую потребность. Смех не останавливался даже тогда, когда удары стали сильнее, даже тогда, когда мою голову оторвали от колен и стали прикладывать к стене, на которой оставались какие-то странные кровавые следы. " Мои?" — пронеслось у меня в голове, но мысль быстро затерялась среди остальных. Смех не останавливался. Было так смешно, что даже заболел живот. "Псих", — услышал я, после чего меня отпустили.

Правый глаз заплыл, левый, стойко выдержав побои, слезился, из-за чего людей я видел смутно. Кто-то сел перед мной на корточки, помахав рукой, но было трудно сосредоточиться, голова плыла. С моего тела сняли кофту и футболку, прислонили к холодной стене и вылили ушат ледяной воды. Только после этого я пришел в себя, увидев перед собой ехидно улыбающегося мистера Варгаса, а позади него — Альваро.

— Ну что?! — его голос был ужасно громким, — пришел в себя, мой мальчик?

Мой смех оборвался. Качнув головой, я исподлобья посмотрел на этого ублюдка, после чего улыбнулся.

— Я убью тебя.

Мистер Варгас усмехнулся, когда услышал эту фразу. Рядом загремели цепи, и я взглянул на парней, в глазах которых были ярость и страх одновременно. Почему они боятся?

— Ты, видимо, не понял, насколько слаб сейчас? — спросил мистер Варгас. — Если бы я приказал своим людям оставить тебя, ты бы умер, — он грубо схватил меня за подбородок, надавив на те места, которые кровоточили и опухли. Но боли не было, чувства притупились.

Я плюнул ему в лицо кровью и широко улыбнулся. Этот урод бесил меня, выводил из себя, заставлял желать выпотрошить его.

— Я убью тебя, — эта фраза была произнесена самым нежным образом, после чего я подался вперед, глядя прямо в глаза мистера Варгаса. — Последнее слово, которые ты произнесешь, когда будешь испускать дух, будет мое имя, — выдержав театральную паузу, я добавил: — Помни это.

Стоило мне сказать это, как мистер Варгас заорал во все горло. Ярость охватила отца Рафаэля. Его кулаки приходились в основном в живот и и грудь, но я стойко держался, не издав даже хрипа. И все же черные точки заплясали перед глазами, меня накрыло головокружения, тело стало клониться в сторону. Отдавшись во власть тьмы, я все же запомнил то, что видел последним: небесные глаза, улыбающиеся мне и только мне.

***

Я мерила шагами комнату, обдумывая все происходящее. Мое сердце было неспокойно. Что-то внутри меня кричало о том, что Джейми нужна помощь, что мой брат нуждается в помощи. Они все в беде. Чтобы хоть как-то избавиться от подобных мыслей, я стала ходить туда-сюда, всматриваться в защелки зашторенных окон, надеясь увидеть там знакомые лица. Где-то глубоко внутри я понимала, что это все бессмысленно. Ничто меня сейчас не успокоит. Только если парни действительно сейчас войдут в гостиную и скажут, что со всем покончено. Но это было больше похоже на утопию, невозможную, не имеющую места быть.

Билл и Айрис тоже не находили себе места: первая дергая ногой, то и дело проверяя телефон, вторая от нервов начала кусать пальцы и дергать себя за волосы. Мы не разговаривали. Не пытались даже обменяться парой слов. потому что понимали, что стоит открыть нам рот, как оттуда посыпятся опасения, тревожные фразы, который в конечном итоге каждую из нас доведут до слез. Не было никого сейчас, кто мог бы успокоить нас парой слов, способных зародить в моем сердце надежду и веру в лучшее. Это угнетало.

Развернувшись, я вновь пошла в сторону противоположной стены, когда Айрис не выдержала и громко воскликнула:

— Прекрати ходить из одного угла в другой! Это жутко нервирует!

— Да что ты?! — я словно ждала, чтобы на меня кто-то "напал", потому что это позволило бы мне снять лишнее напряжение. — Ты уже скоро попробуешь на вкус свое мясо, если не перестанешь грызть пальцы! думаешь, нам приятно смотреть на такое?!

— Я нервничаю, потому что ты не можешь спокойно посидеть на диване! — парировала Айрис.

— Девочки, прекратите! — встряла Билл. — Вы сейчас ничем не поможете, если поссоритесь.

В гневе я уставилась на Айрис, решая, сказать то, что думаю, или все же промолчать, не дав эмоциям проявить себя и пошатнуть нашу сестринскую дружбу. Выбрав второй вариант, я громко вздохнула и отвернулась от них. В этот момент в дом кто-то с грохотом ворвался, взбежав на второй этаж. Девочки вскочили, глядя на меня, а я смотрела на них, точно так же ничего не понимая. Словно прочитав мысли друг друга, мы ринулись за человеком, схватив перед этим кочергу. Орудовать ею честь выпала мне, поэтому я шла впереди, готовясь в любой момент нанести сокрушительный удар по голове вероломного преступника.

Руки дрожали, ноги были ватными. Не каждый день занимаешься подобным. Повернув направо, я увидела открытую дверь, ведущую в комнату, в которой лежал всякий ненужный нам хлам. Мать раньше любила закрывать меня там, выключая свет, и все для того, чтобы исправить мой скверный характер. После этого я стала бояться полной темноты, из-за чего неотъемлемой частью моей жизни стали ночники и фонарики.

Мы шли максимально тихо, когда в дверях неожиданно показался злой Эйден, выкидывающий барахло на пол. Видимо, он что-то искал.

— Эйден? — жалобно спросила я. — Что ты здесь делаешь?

— Ничего не ответи, он лишь произнес несколько матных слов, после чего стал выкидывать в коридор одну вещь за другой, высвобождая себе пространство в кладовой.

— Что случилось?! — спросила Билл.

Голос ее дрожал от невысказанных эмоций.

— Эйден! — вскрикнула Айрис.

Ее губы дрожали. Черт, сейчас я тоже начну плакать. Я не выдержу, если он скажет, что с парнями что-то случилось. Словно обезумев, он стал крушить металлические шкафы, опрокидывая их и создавая еще больший бардак.

— Что ты ищешь?! — не выдержала я. — Что случилось?!

Он резко повернулся к нам и стал всматриваться в лица, словно не узнавая нас. Через несколько долгих секунд его глаза расширились, и он вышел из кладовой, прислонившись к стене. Его щеки раскраснелись, грудь тяжело опадала.

— Их поймали.

Эта фраза резанула меня так, что стало невыносимо больно в области груди. воздух вышибло из легких.

— Чт-т-то т-т-т-ы… сказал? — заикаясь спросила Билл.

— Судя по тому, что я слышал, их сейчас пытают люди мистера Варгаса. Им нужна информация о местонахождении героина.

Эйден всегда говорил в лоб все, что думает, никогда не утаивал правду, ценя честность, и это всегда меня восхищало, но сейчас я ненавидела его за то, что он говорил, потому что внутренняя тревога разрослась до таких масштабов, которые были не подвластны моему контролю.

— Мистер Варгас на свободе? — тихо спросила я.

Эйден сокрушенно кивнул головой.

— Все остальные тоже с ним? — задала вопрос Айрис.

— Я не знаю. Мне удалось услышать только голос мистера Варгаса. Потом наушник перестал работать.

— Что ты еще слышал? — допытывалась я. — Мистер Варгас что-то говорил? Наши сильно пострадали? Темпл? Джейми?

— Я не знаю, Валери, — раздраженно произнес Эйден, потерев переносицу. — Извини, я не хотел тебя обидеть, просто столько мыслей в голове.

— Нам надо вызвать полицию! — воскликнула Айрис. — Полиция должна нам помочь!

Мы все в надежде уставились на Эйдена, но он отрицательно покачал головой.

— Они подкупили всю местную полицию, а пока к нам приедут остальные, мистер Варгас уже успеет узнать от своих шпионов о происходящем и исчезнуть вместе с нашим парнями.

Внутри меня оборвалась какая-то нить, во рту стала чувствоваться горечь.

— То есть те, кто должны нас априори спасать, делать этого не станут? — дрожащим голосом спросила я.

— Нет, не станут.

— Но отец Лили никогда бы не позволил беззаконию встать у власти! Он шериф!

Эйден взглянул на меня грустными глазами.

— Он ушел из полиции полтора года назад, разочаровавшись в местной системе. Он уже не у дел.

Айрис прислонилась к стене, начав плакать, Билл обняла себя за плечи, опустив голову, а я все продолжала буровить взглядом Эйдена.

— Что мы можем сделать, чтобы помочь им? — обратилась я к старому другу.

Я не могу сидеть здесь и вытирать споли, пока мои родные и друзья борются за свои жизни. Я должна быть сильнее, чтобы обстоятельства не могли сломить меня.

— Девочки снова в деле? — робко улыбнулся Эйден.

— Да, мы в деле, — я повернулась к Айрис и Билл, что глядели на меня весьма странно. — Мы же в деле?

Они кивнули головой, и я впервые за этот вечер увидела улыбки на их лицах.

— Вы же понимаете, что нам всем влетит от этих узколобых? Вам за то, что вы в деле, а мне за то, что я позволил трем прекрасным дамам рисковать своими жизнями?

— Ты думаешь, нас это пугает? — усмехнулась Билл. — Да и с каких пор я должна спрашивать у кого-то, что я могу делать, а что нет?

— Билл, мы уже поняли, что ты смогла приручить Темпла, — отшутился Эйден, после чего серьезном тоном добавил, обратившись ко мне и Айрис: — Где ваш непутевый брат хранит оружие?

— Ты искал его в кладовке? — поморщилась я. — Серьезно? — Эйден почесал затылок, как бы подтверждая мои мысли. Я шлепнула его по плечу и пошла на третий этаж. — Пойдем покажу. Только чур автомат с розовым глушителем мой.

Я шутила. Но я делала это для того, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и избавиться от гнетущих разум мыслей. Мне было страшно, но я старалась не показывать этого. И я не думаю, что это состояние было присуще только мне — все мы боялись, потому что наши родные и близкие сейчас находятся в страшной опасности.

Эйден усмехнулся, подтолкнув Айрис к лестнице, как вдруг раздался звонок в дверь. мы все переглянулись. Раздался второй звонок.

— Как ты думаешь, — начала Айрис, глядя на Эйдена, — стал бы преступник звонить в дверь, если бы у него была возможность выломать ее?

— Возможно и не стал бы, — прошептал Эйден, вытаскивая из-за пазухи пистолет и зарядив его, — но лучше остерегаться противника, а не недооценивать, — он настойчиво подтолкнул нас к лестнице, к тому месту, которое оставалось в тени. — Стойте здесь тихо и в случае опасности бегите наверх в комнату Темпла. Оттуда легче всего спуститься вниз через окна.

Сказав это, он, словно лис, бесшумно сбежал по ступеням лестницы и встал около двери, приготовившись обороняться. Хоть Эйден классно шутил и казался милым парнем, неспособным и мухи обидеть, остерегаться его стоило. В тихом омуте черти водятся, как говорится. От напряжения я стала кусать губы. Во рту появился металлический привкус.

Сердце дрогнуло, когда раздался третий звонок, но все же обескуражена я была другим, а именно голосом, принадлежавшем девушке, которую я и не думала когда-либо встретить еще.

— Пожалуйста! — взмолила она. — Откройте дверь!

Поняв, кто это, Эйден вскинул брови, посмотрел в окно и, убедившись, что все в порядке, открыл двери дома. Перед нами стояла девушка, молодая, смуглая и невероятно красивая. Ее ангельское личико, сохранившее в себе невинность, выражало тревогу и страх.

— Рафаэль в опасности! — чуть не проплакала она. — Мы должны помочь ему!

Это была та самая Лукреция… Та Лукреция, отец которой был главой враждующего с мистером Варгасом клана. Та Лукреция, с которой у Рафаэля была какая-то странная связь, хотя они почти не знают друг друга, да и общались всего лишь раз. Посмотрев на Айрис, Билл и Эйдена, я поняла, что всем нам в голову пришла одна и та же идея. Хреновая? Да. Опасная? Да! Делающая нас уязвимой? Да и еще раз да! Но она позволяла спасти наших близким? Однозначно.

Ну что ж, пора действовать.

Глава 63

Дружба — это всё. Дружба — это больше, чем талант. Это больше, чем власть. Это почти то же самое, что семья.

(Дружба — это всё. Дружба превыше таланта. Сильнее любого правительства. Дружба значит немногим меньше, чем семья. Никогда не забывай. Тебе стоило воздвигнуть вокруг себя стену дружбы — и сегодня ты не взывал бы ко мне о помощи.)

(Марио Пьюзо «Крестный отец»)

Я сбежала по лестнице, вглядываясь в черты лица девушки, которую видела всего лишь раз в своей жизни. Боже, как же сильно она изменилась: некогда короткие темно-каштановые волосы, стали намного светлее и теперь тяжелыми кудрями ниспадали на хрупкие плечи, на фоне них и большой груди, крохотная часть которой сексуально выглядывала из-за края футболки, ее талия выглядела еще меньше, бедра, некогда не такие уж и широкие, стали чуть больше и создавали впечатляющиеизгибы. Ее фигура была просто космосом. Если бы я не была уверена в том, что люблю Джейми, то мой выбор однозначно пал бы на эту сочную малышку. Господи, никогда не думала, что стану говорить, как отсталые уроды из какого-нибудь пропащего бара, но, черт побери, она была слишком хороша. Ее невинные карие глазки, пушистые реснички, едва накрашенные тушью, тоненький носик и маленькие губки идеально смотрелись на худеньком личике. Она была великолепна.

Словно сам Бог лепил ее.

— Откуда ты узнала о Рафаэле? — спросила я, впуская ее в дом и закрывая за ней дверь.

За секунду до того, как дверь захлопнулась, Эйден подставил ногу и покачал головой, после чего выглянул, проверил, есть ли там кто-нибудь. Удостоверившись в нашей безопасности, он все-таки забаррикодировался, после чего сделал пару звонков и мы увидели в окнах каких-то мужчин, явно охранявших периметр.

— Как тебе удалось пройти мимо них? — спросил Эйден, кивая в сторону одного из людей с автоматом.

На ее ангельском личике появилась слабая улыбка, и мне показалось, что она озарила всю комнату. Хотелось надеть солнцезащитные очки, чтобы не ослепнуть. Боже, если она будет с Рафаэлем, я создам официальный фан-клуб этой пары. "Ну да, сейчас бы думать о романтике, когда твои родные и близкие подыхают в другом месте", — упрекнул меня голос в голове. Согласна с ним. Я отошла от темы.

— Лукреция? — вопросительно выгнула бровь Айрис.

Девушка, словно очнувшись, посмотрела на нас и нахмурилась.

— Простите, я не могу думать сейчас ни о ком другом, как о Рафаэле.

— Вы вместе? — уточнила Билл.

Она отрицательно покачала головой.

— Между вами что-то было? — встряла Айрис.

После этого вопроса в разговор вмешался Эйден.

— Девушки, с вашего позволения мы отложим данные вопросы на другое время и пройдем в гостиную для обсуждения наших дальнейших действий. У меня есть некоторые идеи, но мне нужно узнать ваше мнение прежде, чем я начну действовать.

— Мы тоже будем принимать непосредственное участие в спасении? — лукаво спросила я.

Эйден нервно улыбнулся.

— Знаешь, сейчас я нахожусь между двумя кувалдами. Если я позволю вам рисковать собой, то меня сожрут ваши братья и возлюбленные, если не позволю, то меня сожрете вы. Взвесив все за и против, я решил что второй вариант намного опаснее. С вашими братьями еще возможно договориться, но с вами — нет.

Мы, девочки, обменялись взглядами и улыбнулись, понимая, что Эйден сказал на самом деле правду. Лично я была очень рада, что Эйден за нас, а не против. Мы не станем терять время на споры и уговоры. Да и вообще Эйден нечасто проявлял мужскую напористость, предпочитая услышать мнение каждого, вне зависимости от пола. И это подкупало. Среди всей Шестерки он был моим любимцем. Показав Лукреции дорогу, я прошла за ней в комнату и села напротив девушки, чтобы видеть ее лицо. Все-таки она была слишком красивой. Переглянувшись с Билл, я поняла, что она тоже под впечатлением.

— Так откуда ты узнала, что с Рафаелем? — вновь спросила я, обратившись к Лукреции.

Нервно перетерев ладони, она поджала губы, после чего сделала несколько глубоких вдохов и взглянула на нас.

— От своего отца.

Эйден громко выдохнул.

— То есть твой отец уже в курсе происходящего? — задал вопрос он.

— Ты ведь понимаешь, что он не мог быть не в курсе сложившейся ситуации.

Эйден устало потер переносицу. Он хотел казаться спокойным, хотел не напрягать нас еще больше, но сейчас его выдержка дала слабину.

— Это совсем плохо? — запаниковала Айрис. — То что твой отец знает об этом?

Лукреция кивнула головой, подтверждая данную мысль.

— Он вообще узнал об этом от мистера Варгаса.

Эйден резко поднял голову и пронзил ее взглядом. Его лицо приобрело жесткость, челюсти сомкнулись, желваки заиграли на щеках. Никогда не видела его в таком состоянии. Придвинувшись к краю кресла, он развел ноги в стороны ноги и поставил локти на колени, сложив руки вместе.

— Что, прости?

Он закрыл глаза, поморщился и покачал головой, как бы отрицая услышанное. Если честно, мы тоже были в шоке. Дон Гвидиче и мистер Варгас — заклятые враги, ненавидящие друг друга до самой их сути. Вечное соперничество, убийства, вражда, перестрелки — все это было неотъемлемой частью всех людей, которые хоть каким-либо образом были связаны с Карателями и шайкой дона Гвидиче.

— То есть мистер Варгас сам сообщил твоему отцу о Рафаэеле? — спросила я, сузив глаза. Это все больше походило на бред.

Лукреция положительно покачала головой, не в силах вымолвить и слово. Ее лицо исказила гримаса боли и отчаяния.

— Каким образом? — с феноменальным спокойствием уточнила Билл. — Почему именно твоему отцу? Они ведь ненавидят друг друга.

Айрис и я в унисон закивали головой.

— Мой отец…, - Лукреция запнулась, — очень зол на ваших друзей, из-за того, что вы сделали весной прошлого года.

Мы непонимающе уставились на Эйдена, который слушал все это с беспристрастным лицом. Все, теперь шутливый, веселый парень исчез, уступив место хладнокровному мужчине, который думал лишь о спасении своих братьев. Взглянув на нас, он бросил краткий комментарий:

— Мы сорвали ему крупную сделку.

Лукреция в подтверждение кивнула головой.

— С того момента он жаждет возмездия, обозлившись на вас. В особенности на Рафаэля и Зейна.

Эта парочка всегда действует заодно. Не разлей вода.

— И чего он добивается сейчас? — обратилась к ней я.

Лукреция взглянула на меня, беспомощно, отчаянно.

— Мистер Варгас в обмен на сотрудничество, продаст их моему отцу.

В доме установилась тишина. Ощущение было, словно мы все оглохли. Нам оставалось лишь только смотреть друг на друга в надежде, что услышанное является неправдой, бредом сумасшедшего… И все же Лукреция не походила на больную. И все же ее слова имели место быть. Наши отцы — наглухо отбитые люди, способные даже мать родную продать, да и детей собственно.

Первым мы услышали Эйдена, голос которого стал арктически ледяным, лицо которого выражало неприкрытую ярость, глаза которого сверкали от эмоций.

— За какое сотрудничество?

Лукреция пожала плечами.

— Этого я не услышала. Меня и маму попросили покинуть комнату.

— Когда ты услышала этот разговор?

— Сегодня утром. Не было и двенадцати.

— Почему ты не сообщила нам об этом тогда? — жестко спросил Эйден, встав позади кресла и облокотившись на его спинку. В руках блеснуло оружие.

Лукреция насторожилась. Не сводя с него взгляда, она сказала:

— Потому что нас держали взаперти.

— Да? — ехидно усмехнулся он. — И как же ты освободилась?

На ее лице вновь отобразилась боль, и она поспешила отвернуться от нас. Пока Лукреция не видела, я осуждающе взглянула на Эйдена, жестами показывая, что он неправ, однако наш друг, добрый и веселый, благородный и душевный, посмотрел на меня так, что в груди неприятно кольнуло. Словно он пригвоздил меня, приказав молчать, словно в его сердце не осталось и капли веры в человеческую честность и доброжелательность. Нет, такой Эйден мне не нравился.

Встав с дивана, я подошла к нему и положила руку на плечо, заставив посмотреть мне в глаза.

— Ты не такой, — прошептала я. В моих глазах стояли слезы. — Ты самый добрый человек, которого я знаю. Пожалуйста, не позволяй своим сомнениям подавлять это.

На долю секунды мне показалось, что в его глазах появился проблеск, но это было временно.

— Сядь, — приказал он.

Я осталась стоять на своем месте.

— Валери, — мягко позвала меня Билл, — сейчас не подходящее время.

Я передернула плечами, не принимая такого Эйдена. Нет. Для меня это был самый милый человек на свете, а не тот мужчина, что стоял сейчас перед мной и был готов хладнокровно убивать. Услышав шум сзади, я обернулась и увидела, что Лукреция встала. На ее лице читался гнев.

— Ты думаешь, что я подставная личность? Что я пришла сюда, чтобы заманить вас в ловушку? Что мой отец уговорил меня помочь ему? Ты думаешь, я не знаю, какой ты? — она подошла ближе, тыкая в Эйдена пальцем. — Я видела тебя и всех остальных в ту ночь, когда кровь лилась рекой — пять лет назад. Сколько тебе было тогда? Восемнадцать? Девятнадцать? Хотя какая разница, если ты все равно был мальчишкой, который хладнокровно убивал ради своих друзей?! Думаешь, я не знала, чем буду рисковать, если заявлюсь сюда? Да?! — Лукреция покраснела от гнева и закричала во все горло. — Ты не имеешь никакого права так относиться ко мне!

Еще немного и из ее глаз полетят настоящие искры. Эйден не на шутку разозлил испанскую красавицу. Она же испанка? Хотя, если судить по фамилии, она итальянка…

— Назови мне хотя бы одну причину, почему я могу не считать тебя шпионом дона Гвидиче и поверить, что ты действительно хочешь помочь нам.

Лукреция тяжело сглотнула, и все же нашла в себе силы посмотреть Эйдену в глаза и произнести следующие слова:

— Я никогда не позволю кому-то причинить зло Рафаэлю.

Эйден сел обратно в кресло, и уголок его рта дернулся в улыбке.

— Я верю тебе, Лукреция Гвидиче.

Ее ангельское личико расслабилось.

— Я хочу помочь Рафаэлю, но не знаю, как это сделать, — произнесла наконец она.

— Зато мы знаем, как, — широко улыбнулась Билл, после чего мы все обменялись понимающими взглядами и стали обсуждать наши дальнейшие действия

***

Холодно. Очень холодно. Тело дрожит. Голова ужасно болит. В висках пульсирует. Рядом кто-то что-то зашептал. Арабский? Зейн молитву читает? Если так, то я надеюсь, что его Бог нам поможет выбраться из этой задницы. Я попытался открыть глаза, но получилось провернуть такое только с одним. Другой почему-то наотрез отказывался открываться. А еще он болел. Очень сильно.

Мы были все в той же пыточной. Мои руки оказались в кандалах, сам я лежал на грязном полу, подтирая щекой плесень и еще какую-то гадость ужасного вида.

— Он очнулся! — радостно воскликнул Харви, силясь коснуться меня, но цепи были коротковаты для этого.

Это все для того, чтобы мы не могли помочь друг другу. Ублюдки. Все продумали. А я-то думал, что смогу показать свои навыки профессионального воришки. Эх, все лавры достанутся кому-нибудь другому.

— И дол…го мы… тут ту…суемся? — прокашлял я, охреневая от того, насколько ж сильно меня избили.

Тело ужасно ныло, сопротивляясь любому движению.

— Как ты? — обеспокоенно спросил Темпл.

Я взглянул на него тем глазом, который еще мог видеть и криво улыбнулся, почувствовав языком небольшую щель.

— Эти кретины выбили мне зуб! — вскричал я, проводя языком по деснам и натыкаясь на дупло. — Уроды! Я заказывал их из Германии! Доставка шла два месяца!

Зейн захохотал во все горло.

— Если у этого парня еще остались силы шутит, значит, он в полном порядке, — заключил турок.

На это утверждение я показал ему язык.

— А я-то рассчитывал, что вы будете жалеть меня.

Я театрально всплакнул, все же зашипев от боли в правой ноге. Черт, мне кажется, или у меня там натуральный вывих?

— Да, тебе вывернули ногу, — подтвердил мои догадки Харви. — Кричал ты, как девчонка, в тот момент.

Медленно повернув голову в его сторону, я прищурил единственный функционирующий глаз.

— Я хотя бы кричу, как девчонка, а ты стонешь, как они.

— Браво, — закатил глаза Темпл, вальяжно сидевший на полу, — юмор ниже пояса и выше колен.

— Заткнись, — бросил я, оценивая свои травмы. — Тоже мне султан Сулейман. Развалился здесь и ворчит.

— Хей! — обиженно воскликнул Зейн. — Что ты имеешь против султана Сулеймана?!

Я попытался подуть на рану на груди, но вместо этого случайно плюнул в нее. Харви смотрел на всю эту картину с максимальным отвращением на лице, и я, чтобы сгладить впечатление, мило ему улыбнулся, не понимая, почему отвращение сменяется выражением ужаса.

— У тебя губу перекосило, — объяснил Темпл, показывая это на своем лице.

— Че, я теперь реально похож на Джокера? — радостно спросил я.

Харви открыл рот, явно пораженный моей реакцией. Ну прям глаз не оторвать.

— Моя царевна Несмеяна! — проворковал я, посылая ему воздушный поцелуй.

Он дернулся в сторону, словно уворачивался от меня.

— С каких пор ты стал больным психом? — уточнил Харви.

Я покачал головой из стороны в сторону, натягивая цепи и чувствуя, как приятно заболели мышцы в плечах и на спине.

— Я никогда не переставал им быть, — во все тридцать два зуба улыбнулся я.

Ах, простите, в тридцать один, а учитывая, что у меня нет зубов мудрости (которые я успешно удалил по настоянию Валери еще пару лет назад), то в двадцать семь.

— Нам, по-хорошему, выбраться бы из этой дыры, — оглядел комнату Темпл. — Мы сидим здесь уже больше пяти часов.

— Откуда ты знаешь? — нахмурился Зейн.

Вместо Темпла ответил Харви:

— Один из приспешников Варгаса носит часы.

— Ничего себе, — присвистнул я, снова ощутив дупло вместо зуба.

Уроды. Честное слово.

— Как будем выбираться отсюда? — поинтересовался я, попеременно глядя на всех.

Темпл тяжело вздохнул, дав понять, что на данный вопрос у него нет ответа, Зейн стал задумчиво кусать губу, а Харви все также беспристрастно смотрел вперед, на дверь, как будто призывая кого-то. Я поражаюсь этому человеку.

— Как ты это делаешь? — поинтересовался я у него.

Харви нехотя оторвался от двери и посмотрел на меня. Его губ коснулась улыбка.

— Что именно?

— Ты остаешься холодным, безэмоциональным даже в такие ситуации! — слово маленький ребенок, восхитился я. — Ты практически никогда не паникуешь, не впадаешь в ярость и совершаешь выбор с ясной головой… Я так не умею…

Харви ласково посмотрел на меня.

— Джейми, я точно также могу восхититься твоим безрассудством и способностью находить выход из разных ситуаций. Просто я холодный.

— Sen de manyaksın, deli baş, - подытожил Зейн.

— Чувак, давай на английском! Мы твой арабский не понимаем.

— Турецкий, — поправил Зейн.

— Турецкий, арабский, мавританский — какая разница? Переведи, че сказал, а не то ботинок в рожу кину!

На нас посмотреть, так мы не в плену сидим, а проводим чисто дружеский вечерочек где-нибудь на берегу какой-нибудь Италии, глядя на красоток, что примостились рядом и попивая из их рук что-то по типу Секса на пляже. Вы не подумайте, естественно, рядом со мной Валери, никак иначе. Она шкуру с меня сдерет, если узнает, что я мог предположить какую-нибудь другую девчонку. Альму-пальму, например. Вспомнив ее, я аж содрогнулся, благодаря Бога, что вовремя очнулся и посмотрел на ту, что действительно вызывала во мне душевный трепет. Наряду с инфарктом, ага-ага. Я улыбнулся. Эх, вернуть бы дни, в которые Валери пряталась в комнате Темпла, когда его не было и мне приходилось ждать: думая, что я ничего не подозреваю, она поглядывала на меня украдкой из щелки в шкафу, точно вздыхала, а я подыгрывал ей, наслаждаясь ее присутствием, ребячеством и желанием меня напугать. Обычно она в конце выскакивала со словами: «Бу, ну что, испугался?» Приходилось делать вид, что да, испугался, чтобы затем кинуться на нее и начать щекотать, наслаждаясь мелодичным смехом.

— Я сказал, что ты псих, сумасшедшая голова — если дословно, конечно, — оторвал меня от мыслей о Валери Зейн.

Я взглянул на него, несколько раз моргнув и попытавшись прийти в себя, после чего услышал шаги. Мы все насторожились. Кто-то шел к нам. Хоть шаги и были еще далеко, но мерный перестук отражался от голых стен и долетал до нас. Когда звуки стали громче, мы все оказались натянутыми, словно тетива лука. Каждый из нас готов был бороться за свободу. За ту свободу, которую мы ощутили в главном зале, когда нам поволокли сюда. Ведь здесь мы подальше от глаз Варгаса, занятого суетой и Рафаэелем. Сто процентов он уже оповестил всех своих друзе й о том, что он снова на свободе и теперь срочно необходимо заняться делами.

Послышался скрежет металла, затем щелчки открывающихся замков, и вот перед нами предстал своей собственной персоной Альваро Варгас, непризнанный сын Октавио Варгаса. Серенький, словно мышь, он вошел к нам в комнату и закрыл за собой дверь, окидывая нас уставшим взглядом. Мы молчали. Тупо смотрели друг на друга. И все же молчание было прервано.

— Что тебя привело в нашу обитель? — вежливо поинтересовался Харви.

— Хотел узнать, как вы.

Все, кроме Харви, ошарашенно уставились на Альваро. Мне послышалось? Я оглох? Я умер и оказался в Раю, где у людей чистые помослы?

— Спасибо, пока неплохо. Держимся, — ответил Харви, тонкий ценитель аристократических бесед. — Ты сам в порядке? После того, что случилось в зале..

Альваро слабо кивнул головой, после чего прислонился к двери и медленно сполз по ней на пол.

— О чем ты беспокоишься? — искренне поинтересовался Харви.

Мы затаили дыхание, доверившись Харви, который отличался умением налаживать дипломатические отношения. Вот кому надо было стать адвокатом. Этот молодой Брэд Питт умел располагать к себе людей.

— Прекрати заговаривать мне зубы, — процедил Альваро. — Если ты думаешь, что я пришел сюда поболтать, то ты крайне ошибаешься.

Харви кивнул головой.

— Твое право.

Альваро, который приготовился к обороне, облегченно выдохнул, после чего закрыл глаза. Мы все взглянули на Харви, который отрицательно покачал головой, как бы намекая на то, чтобы мы не трогали Альваро. Сказано — сделано.

Время текло. Медленно. Я бы сказал, что нарочито медленно. Ожидание затягивалось, наше терпение истекало. Я смотрел на Альваро, который застыл в одной позе и не открывал глаза, и мне хотелось прокричать ему в лицо, что он последний трус, подонок, обозлившийся на своего брата из-за шалости, о которой Рафаэль сожалел до сих пор, но приходилось сдерживаться.

В голове всплыли образы Валери, раненой, испуганной. Неужели этому человеку нравится доставлять боль невинным людям? Неужели он был счастлив, когда наблюдал за плачущей, страдающей Валери, отчаянно кричавшей в моменты пыток? Вспоминая все это, я злился еще больше, покрывался красными пятнами, тяжело дышал, наблюдая за Альваро, как хищник за своей добычей. Мне хотелось убить его. Его и Октавио Варгаса. За то, что они сделали, за то, как поступили с Валери, нами…

— Ты не обязан делать все то, что он приказывает тебе, — нарушил тишину Харви, буровя взглядом Альваро.

Тот открыл глаза и уставился на Харви.

— Заткнись.

— Посмотри на нас, — мягко продолжил Харви, — посмотри на людей, что стали жертвами своих родителей, что в начале пытались им угодить, но затем поняли, насколько черствы сердца наших отцов, неспособных испытывать такое высокое чувство, как любовь, — на долю секунды мне показалось, что в глазах Альваро появились слезы, но он быстро опустил взгляд.

— Заткнись!

— Увы, — продолжил как ни в чем не бывало Харви, — никто из нас не испытал родительского тепла, не увидел поддержки, не почувствовал себя в безопасности. Посмотри на меня Альваро, — приказал он, и почему-то Альваро повиновался. Его лицо было искажено от боли, которую он не мог пережить. — Нас всех изнасиловал мужчина, — я вздрогнул, зажмурился, подавляя в себе рвотные позывы и прогоняя прочь дурные воспоминания, что должны были быть за запертой дверью в самом темном углу моего сознания. Они не должны были найти выход, но, черт бы их побрал, они сделали это. Крики детей, мальчиков, моих ровесников, таких же одиннадцатилетних школьников, стояли в ушах, запах крови, что струилась по полу, ударила в нос, и я отчаянно покачал головой из стороны в сторону, стараясь утихомирить хаос воспоминаний и мыслей. — Мы были обычными школьниками, маленькими детьми, еще неспособными постоять за себя, — продолжил Харви. Его голос даже не дрогнул. — И знаешь, что сделали наши отцы, когда нас вызволили из плена? Отказались от нас, — его голос прозвучал словно гром посреди ясного неба. Каждый из нас передрнулся. Каждый из нас погрузился в те боль и отчаяния, что поглотили наши разумы тогда, в далеком прошлом, и не отпускали. — Они корили нас за то, в чем мы не были виноваты, смеялись над нами, считали недостойными существования. ПОСМОТРИ НА МЕНЯ! — приказал Харви, когда Альваро уткнулся взглядом в колени и заплакал. Я сам не заметил, как по моим щекам заструились слезы. Слезы обиды. На мир, на Бальво, на отца, не сумевшего защитить меня, поддержать. — Мой отец пытался убить меня, когда я оказался дома! СЛЫШИШЬ?! ОН СОБСТВЕННОРУЧНО ДУШИЛ МЕНЯ В КРОВАТИ, ПОКА Я СПАЛ! — сквозь зубы процедил Харви. — Ни у кого из нас не было того детстсва, о котором мы все мечтали. Ни у тебя, ни у нас. И мы не виноваты в этом. Рафаэль не виноват в том, что твой отец — конченный урод, не сумевший испытать любовь по отношению к своим детям, не посчитавший признать тебя своим законным сыном, не решивший жениться на твоей матери, как того велит христианский закон! Нет! В этом виноваты только наши родители. Это было их право стать теми, кем они являются сейчас, совершать тот выбор, который она совершают прямо сейчас. Ни ты, ни я, ни Рафаэль, ни Джейми — никто из нас, а только отцы и матери, отвернувшиеся от своих детей в тот момент, когда они в них больше всего нуждались! Поэтому подумай, на чьей стороне ты хочешь быть, кем ты хочешь стать и каким отцом ты хочешь быть своим детям.

Закончив, Харви откинулся на холодную плитку, что покрывала стены этого зловонного места, и уставился в потолок, переводя дыхание. Впервые он открыто заговорил об этом. Мы не знали, что отец пытался убить его. Мы не знали, что он испытывал. Мы были поглощены собой и своими проблемами, позабыв о тех, кто рядом. Я потянулся к нему, но цепи не позволили коснуться даже руки Харви. По его лицу скатилась слеза, и Зейн тут же дернулся в его сторону, чтобы стереть ее, чтобы заглушить эту снедающую душевную боль.

Я услышал плач. Повернувшись в сторону, откуда он исходил, я увидел Темпла, который превратился в маленького ребенка, в того беззащитного мальчика, что познал страдания. Почему-то я заплакал вместе с ним. Я вспоминал. Вспоминал все то, что было там, все то, что испытал. Боль, пронзительная, нестерпимая, охватила мои разум и тело. Я бежал, по мокрой земле, что хлюпала под босыми ногами, ранился об острые ветки и камни, падал, вставал, бежал и снова падал, ловил ртом воздух, оглядываясь назад и моля Бога, чтобы этого мужчины не было позади меня, чтобы я мог от него оторваться, но Бог тогда был глух к моим молитвам. Я споткнулся, кубарем полетел вниз, по склону холма, сломал ногу, взвыл от боли, и он нашел меня. Приволок в тот сарай, где были другие дети, приковал наручниками к железной балке, воткнутой намертво в стену, и насиловал до тех пор, пока я не потерял сознание. Его не останавливали ни плач, ни призывы к человечности, ни мольбы. Он получал извращенное удовольствие от того, что доставлял нам боль, причинял страдания. На моих глазах он рассек щеку Зейну осколком стекла, и его же кровью пытался напоить Харви и Рафаэля. На моих глазах он последовательно изнасиловал Зейна, Темпла, Харви, Рафаэля и Эйдена. Мы были его зрителями. Мы были теми, кого он пытался впечатлить так, чтобы каждый из нас никогда не забыл те дни, проведенные в сарае в глухом лесу.

Мы плакали, зализывая старые раны, что никогда не затянутся. Мы плакали, и плакали, и плакали. Эта боль никогда не пройдет. Она забудется, но не всегда, она спрячется, но ненадолго, она утихомирится, но не на продолжительно время. Она будет жить с нами вечно, словно монумент, увековечивший событие.

Проронив последнюю слезу, я посмотрел на Альваро, глаза которого тоже были на мокром месте. Значит, этому ублюдку не чужды страдания других. Это радует. Шмыгнув носом, он подошел к Харви и присел на корточки, что-то прошептав ему на ухо, после чего встал и быстрым шагом направился к двери. И все же в один прекрасный момент он ненадолго замедлил шаг, в ходе которого на пол упала подозрительно блестящая вещичка. Не обратив на это никакого внимания, он вышел, так и не заперев дверь.

— Что это? — спросил я, так и не разглядев вещицу одним глазом, что тоже заплывал.

— Это ключ, — выдохнул Зейн. — Вот только от чего?

— От этого, — подсказал Темпл, начав трясти кандалами.

— Что он тебе сказал? — спросил я у Харви, что смотрел прямо перед собой.

Будто очнувшись ото сна, он перевел взгляд на меня и криво улыбнулся.

— Он сообщил о том, какое у Октавио Варгаса слабое место.

Глава 64

Мы шли вдоль дороги, едва освещенной фонарями, одиноко стоявшими в ночи. Очередной шаг приближал нас к воротам, возле которых через каждые два метра стояли вооруженные люди внушительного вида. Взглянув на них, я сразу отметила бронзовый тон кожи, черные глаза и курчавые жесткие волосы. Позади них стояла группа также вооруженных людей, которая явно ожидала нас. Мы предупредили о своем визите согласно правилам. Эйден и Лукреция шли впереди, я и девочки немного позади. Напряжение не отпускало нас.

Как только мы достигли какой-то определенной отметки, человек с огромным автоматом вышел вперед и выставил вперед руку, приказав остановиться. Наши ноги остановились сами собой.

— Синьора Лукреция, — ровным голосом произнес другой мужчина в костюме и со шляпой на голове.

Тучный, высокий, с землистым цветом кожи и тупорылым лицом, он производил устрашающий эффект. Мужчина явно ждал, когда Лукреция повинуется негласным приказам, но она осталась стоять на месте. Более того ее лицо приобрело какую-то жесткость. Стало страшно при мысли о том, кто эти люди, что на их руках кровь сотен или тысяч невинных людей. Перед мной была самая настоящая мафия, о которой я благополучно забыла на дивные три года. Но вот она стояла перед мной, смотря ненавистным, жестким взглядом, способным прожечь дыру в моем теле. Их оружие пугало, заставляло задуматься о тех пытках, что они могут устроить мне и моим близким, стоит нам только совершить мельчайшую ошибку. Именно поэтому, чтобы ничего не испортить, Эйден попросил нас не разговаривать, сохранять молчание и отвечать только тогда, когда к нам обратятся — говорить с отцом Лукреции, доном Гвидиче, будет исключительно он.

— Иди к нам, девочка, — сказал мужчина, стреляя глазами в Эйдена.

Лукреция упрямо осталась стоять на месте, что вызвало недовольство у мужчины, между бровями которого всего на одно мгновение появилась морщинка.

— Синьора Лукреция, я думаю, вам стоит последовать за вашими добрыми друзьями, — спокойно произнес Эйден. — Я благодарен вашему отцу за то, что он решился выслушать нас.

Мужчина в шляпе одобрительно кивнул головой. Лукреция, взглянув на Эйдена, все же сдалась и пошла навстречу мужчине, который тут же спрятал ее за своей спиной. Несколько солдат окружили ее и двинулись в сторону дома. Лукреция попыталась кинуть на нас прощальный взгляд, но у нее ничего не получилось. Я прикусила нижнюю губу в надежде унять нервную дрожь из-за возникшего в воздухе напряжения. Эти люди убьют меня не моргнув и глазом. Одна пуля, и моя жизнь будет отдана Богу. Я хотела взглянуть на Айрис и Билл, но внутренний голос подсказал мне, чтобы я стояла смирно и смотрела прямо, не выдавая своего волнения. Это стоило огромных усилий, и все же я сделала это.

— Дон Гвидиче ждет вас, — произнес мужчина в шляпе.

— Благодарю, — отозвался Эйден, кивком головы пригласив нас последовать за ним.

Мы шли позади него, наблюдая за тем, как перед ним расступаются солдаты, как мужчина в шляпе вежливо указывает на дорогу, спрашивая нас о том, как идут дела, обсуждая последние новости мира. Это было так странно: мы шли, словно давние друзья, разговаривая о том о сем, но при этом каждый из нас был напряжен, ожидал выпада со стороны людей дона Гвидиче, чуял опасность, исходящую от враждебно настроенных по отношению к нам людей, что стояли поодаль. Я шла по вымощенной темным камнем дороге, осматривалась, запоминая каждую деталь: по обеим сторонам от нас раскинулся сад с деревьями, ветки которых были оголены впоследствии зимнего сезона, по правой стороне, чуть дальше сложного лабиринта из обнаженных кустов, виднелась большая остекленная беседка, внутри которой сидели люди. Они о чем-то разговаривали, попивая алкоголь из низких емких бокалов, из которых Темпл и Джейми обычно хлестали виски. Среди них я углядела одну девушку, соединявшуюся в эротическом поцелуе то с одним мужчиной, то с другим. Отвернувшись, я передернулась и уставилась на внушительного вида виллу, напоминавшую Италию: геометричное, квадратное, состоявшее из двух этажей, по-летнему свежее, навевавшее бесконечные поля с трудившимися на них фермерами, что ласково называют тебя «Fiorellino» («цветочек» в переводе с итальянского), а после угощают вином и сыром, позволяя наблюдать из их домов закат и сияние звезд. Образующие арку окна, длинные в пол, хоть и были зашторены, но все же пропускали свет, созданный человеком, и словно подтверждали, что здесь есть жизнь. Вот в просвете мелькнула женщина, несущая какую-то посуду, а затем через приоткрытое стекло мы услышали ее милый голосок, выговаривший непонятные мне итальянские слова так чувственно, что на миг я даже улыбнулась. Было видно, что она чем-то недовольна.

Преодолев последние метры, мы оказались на пороге. Дверь тут же открылась, но перед тем, как мы зашли, мужчина в шляпе обернулся к нам и негромко произнес:

— Будет хорошо, если все свое оружие вы оставите здесь. Тех, кто пришел за просьбой к Боссу, мы не имеем привычки убивать, так что вы можете быть покойны. Вашей безопасности никто и ничто не угрожает.

Эйден кивнул головой и ту же вытащил бесчисленное количество пистолетов, ножей и каких-то круглых острых штук, которые явно были предназначен для моментального убийства. Острие блеснуло в свете ламп, и мы увидели, как мужчина в шляпе улыбнулся.

— Хорошая вещичка.

Эйден усмехнулся. Кажется, мужчина проникся симпатией к нашему другу, который сейчас, лично мне, внушал страх и уважение. Как я уже говорила, Эйден никогда не был таким перед мной, все время держался с улыбкой, шутил, снимал напряжение юмором, а здесь он стал совершенно другим. Обстоятельства требовали, чтобы иная сущность Эйдена вышла на свободу, позволив ему общаться с такими людьми наравне.

Молча Эйден приблизился к одному из солдатов, что стоял подле лестницы, ведущей к дому, и расставил руки в стороны, позволив ему провести обыск на предмет спрятанного оружия. Солдат с беспристрастным лицом подошел к Эйдену, стал ощупывать плечи, грудь, руки, спускаясь все ниже и ниже — он даже не погнушался потрогать его пах, причем достаточно глубоко. Я взглянула на своего друга, но он был абсолютно спокоен, никак не выражал свои истинные эмоции. Его выдержка восхищала. Затем настала наша очередь. Я с ужасом представила, что этот человек сейчас будет касаться моих интимных мест, трогать их… И тут Эйден покачал головой.

— Простите, но я не могу позволить вашему солдату трогать девушек. Я не думаю, что они сами хотели бы этого, да и мои друзья мне не простят мне. Возможно у вас в штате есть женщины, которые способны это сделать?

Мужчина в шляпе вновь улыбнулся, тепло, и перевел взгляд с Эйдена на нас.

— Найдется, — быстро проговорил он.

Щелкнув пальцами и кивнув в сторону дома солдатам, он приблизился к Эйдену и что-то прошептал ему на ухо. Эйден поджал губы, его лицо стало суровым.

— Это невозможно, — безэмоционально произнес он.

Его взгляд, полный арктического холода, прошелся по мужчине в шляпе, и тот перестал улыбаться. На лице, как мне показалось, на долю секунды отобразился испуг. Откровенно говоря, мы все испугались такого Эйдена: мрачного и ледяного — казалось, вот-вот он не дрогнув убьет этого мужчину, внезапно достав откуда-то оружие. Мужчина в шляпе потянулся к кобуре с пистолетом, но Эйден, проследив за его рукой, усмехнулся и сказал:

— Это лишнее. Не думаю, что он вам сегодня понадобится.

Рука мужчины замерла. Он словно очнулся ото сна, непонимающе захлопал ресницами, когда увидел, где находилась его правая ладонь, а затем, отдернув воротник рубашки, постарался сохранить спокойное выражение лица.

Билл едва слышно прошептала:

— Ух ты…

Мы все были в шоке. Тут, из приоткрытой двери показалась женщина, одетая в черный обтягивающий костюм, который я видела в фильме на Скарлетт Йоханссон, когда она играла Черную Вдову. Ничего не сказав, она подошла к нам и стала осматривать на предмет оружия. Закончив, она кивнула головой мужчине в шляпе и ушла, оставив нас наедине. Жестом пригласив нас пройти в дом, мужчина задержался, что-то сказав одному из солдат, после чего последовал за нами.

Я поразилась холлу, в который мы вошли: огромный, просторный, покрытый гранитом, блестевший в свете великолепной люстры, масштабы которой поражали. Высота потолка была ничуть не меньше шести метров. Обратив внимание на стены, я стала рассматривать картины, изображавшие Италию разных эпох, а также всматриваться во все двери и коридоры, чтобы понимать, что и где здесь находится. Никто не знает, чем может закончится наша встреча. Нужно быть готовой к побегу. Но все двери были наглухо закрыты, пряча от меня то, что в них было сокрыто. И все же до моего слуха донеслись смех и голоса женщин, из коридора, который, скорее всего вел в столовую. Оттуда едва доносился потрясающий запах еды.

— Прошу направо и прямо по коридору, — донесся до меня голос мужчины в шляпе.

Эйден на одно мгновение нежно коснулся моей ладони, как бы придавая уверенности, после чего пошел вперед. Свидетелей этого дружеского, поддерживающего касания, не было. Эйден сделал так, чтобы данный жест никто не увидел. Понятно почему: не думаю, что в этом доме рады сентиментальности. Мы вошли в широкий темный коридор, в конце которого виднелся свет. Был бы здесь Джейми, он бы пошутил, сказав, что мы приближаемся к Богу. Ох, я бы сейчас все отдала, чтобы мой любимый был рядом. Одна только мысль о том, что он там страдает, вызывала во мне нестерпимую боль, поэтому, чтобы освободить его, моих брата и друзей, мы обратились к Дону Гвидиче, в силах которого было помочь нам вызволить наших близких из заточения.

Мужчина в шляпе шел наравне с Эйденом, поступь которого была уверенной, твердой, словно этот человек не был способен испытывать страх, которому подвержены обычные смертные. В который раз я восхитилась качествами моего дорогого друга. На секунду я остановилась возле двери и, сделав глубокий вдох, вошла в кабинет вслед за Эйденом и мужчиной в шляпе. Билл и Айрис последовали за мной.

Полуосвещенный кабинет, темные стены, темный пол, черного цвета ковер, несколько высоких книжных шкафов с коллекцией искусно сшитых книг, на корешках которых красовались слова на итальянском языке, длинный письменный стол с несколькими бумагами, лампой и золотым пером, вставленном в чернильницу, несколько удобных, широких кресел, явно предназначенных для таких, как тот мужчина в шляпе, что сопровождал нас, телохранители, стоявшие в обоих концах комнаты ровно напротив друг друга. Окна зашторены. Все до единого. Я обескураженно уставилась на мужчину, что сидел в кресле возле стола. Лукреции от него достался только рост и дерзкий взгляд, порой проявляющийся, когда она разгневана.

Дон Гвидиче был высок, строен, подтянут, одет с иголочки в черный костюм, оттенявший его плотную загоревшую кожу. Черные миндалевидные глаза смотрели на нас с усмешкой, кончик небольшого чуть широкого носа опустился вниз из-за губ, растянутых в кривой улыбке. Густые черные волосы с проступающей проседью аккуратно лежали на голове, придавая внешнему виду лоск и свежесть.

— Прошу, присаживайтесь, — сказал невысокий коренастый мужчина, стоявший подле Дона Гвидиче.

Скорее всего, это правая рука Дона. Лукреция описывала его, и этот мужчина идеально подходил под перечисленные характеристики. Мы сели в кресла. Напротив меня оказался Эйден, около — Билл, рядом со мной — Айрис. Лишние люди ушли, дверь закрылась, мы остались одни. В тишине. Из ниоткуда перед нами появились бокалы с крепкими напитками, правая рука Дона достала сигары, зажгла две и подала их Боссу и Эйдену. Последний вежливо отказался.

— Не курите? — впервые подал голос Дон Гвидиче.

Он был звонким и теплым.

— Предпочитаю алкоголь курению, — ответил Эйден, сделав глоток из бокала.

Все затаили дыхание. Отравить нас было проще простого, и потому мы все застыли, ожидая хоть какой-то реакции, но ничего не последовало.

— Я рад, что между нами установилось доверие, — отозвался Босс, глядя на Эйдена.

Его черные глаза поглощали, не оставляли ни единого шанса быть спокойным, вызывали животный ужас, страх. Это мужчина жесток, беспощаден, напрочь лишен жалости и сострадания. Переведя взгляд с Эйдена на нас, он едва улыбнулся, осмотрев меня с ног до головы, затем проделал то же самое с Айрис и Билл.

— Вы удивительно похожи на своих отцов. Матери не ревновали вас к ним? — спросил он, затянувшись сигарой.

— Даже если и ревновали, это не имело для нас никакого значения, — ответила я.

Образы родителей встали перед глазами, и я с трудом удержалась, чтобы не передернуться от отвращения. Я повернула голову в сторону Билл, которая тут же принялась успокаивать меня взглядом. Айрис незаметно взяла меня за руку под столом и сжала ее.

— А вот я ревновал Лукрецию к ее матери, — усмехнулся он, после чего обратился к своей правой руке. — Где она сейчас?

— В своей комнате, — ответил мужчина.

— Признаюсь, я был удивлен, — глубоко затянулся дон Гвидиче, — когда моя дочь позвонила мне и попросила оказать вам услугу. Какими судьбами вы здесь, в компании тех людей, который по праву являются вашими соперниками и даже врагами?

Губ Эйдена коснулась легкая улыбка.

— Я бы не стал говорить так, дон Гвидиче. Вы ни в коем случае не являетесь ни нашим соперником, а тем более — врагом. Как вам известно, Карателями были наши отцы. Мы не стали следовать их пути, предпочитая жизнь без приключений.

— И как вам «жизнь без приключений»?

Мужчина, сидевшие позади нас, с любопытством наблюдали за этой словесной игрой, наслаждаясь напитками. Один из них стал кидать взгляды на мою сестру взгляды определенного характера, и внутри меня поднялась волна отвращения. Посмотрев на него, я с легким удовольствием отметила, что он тут перестал глазеть на мою сестру. Взгляд Темпла явно передался мне.

Интересно, дон Гвидиче хотел нас видеть на этой встрече для того, чтобы его люди без стеснения раздевали нас глазами? Уже другой стал поглядывать то на Билл, то на меня, кидая нам улыбки.

— Прекрасно, — отозвался дон Гвидиче, — так что вас привело сюда?

Эйден сделал глоток виски, после чего ровным голосом сказал:

— Мои друзья оказались в плену у мистера Варгаса, и мне требуется определенная услуга, чтобы помочь им выбраться.

Дон Гвидиче удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку стула, после чего, прищурив глаза, произнес:

— И по какой же причине я должен помочь вам, отступив от выгоды? Буквально несколько часов назад от мистера Варгаса поступило весьма приятное предложение: мне готовы продать ваших друзей.

Мое тело онемело, ощущение было, словно меня бросили в ледяную реку замерзать насмерть. Я смотрела на дона Гвидиче в надежде найти в его глазах что-то, что смогло бы подарить мне надежду на положительный исход этого дела, но ее не было.

— Вы заинтересованы в их покупке? — уточнил Эйден.

Дон Гвидиче кивнул головой.

— Вы ведь сами в курсе, Эйден Янг, что давно питаю враждебные чувства к двум вашим друзьям, что однажды весьма серьезно отличились.

— Да, я в курсе. И зачем они вам?

Эйден продолжал сохранять беспристрастное лицо. Ни один мускул не дрогнул на его лице за время этого разговора.

— Для возмездия, — просто ответил отец Лукреции.

Наступило молчание. Напряженное, тяжелое, едко ощущающееся в глотке, толкающая тебя на самые отчаянные мысли. Но оно длилось недолго.

— Не могу понять, только для чего, — шевельнулся Эйден. На его лице появилась холодная, мрачная улыбка, сводящая с ума от ужаса, внушаемого ею. — Ведь если бы вы действительно желали возмездия, то уже давно бы начали охоту на Рафаэля и Зейна. Однако вы это не делали. Почему сейчас? Для чего?

Неожиданно для всех нас дон широко улыбнулся.

— Ты ведь догадываешься для чего?

Эйден понимающе кивнул.

— Возможно.

Прежде, чем продолжить, дон Гвидиче кивком головы приказал нескольким людям покинуть кабинет. В итоге мы почти остались наедине.

— Она для меня превыше всего. Я хочу, чтобы она связала себя семейными узами с тем человеком, который будет защищать ее и ценить.

— Почему вы решили, что кто-то из нас сможет подойти на эту роль?

Дон Гвидиче посмотрел прямо в глаза Эйдену, а я не понимающе уставилась на этих двоих. Речь идет о Лукреции? Что ее отец хочет с ней сделать?

— Я давно наблюдая за вами, видел, как вы росли, слышал, о чем говорите. У меня есть представление о каждом из вас. Двое уже не подходят, — он взглянул на меня и Билл, — остались только вы, но и среди вас есть тот, кого я бы предпочел всем остальным.

— Поэтому вы хотите купить их? — продолжил развивать эту тему Эйден. — Чтобы выторговать в обмен на свободу услугу.

— Абсолютно верно, — подытожил дон Гвидиче, впервые за все время нашего разговора улыбнувшись… по-доброму.

— И на кого же пал ваш выбор? Рафаэль?

Дон Гвидиче отрицательно покачал головой.

— Я бы с радостью, но его отец — мой заклятый враг, — он посмотрел в сторону, и в комнате опять воцарилась тишина. — Я бы не хотел, чтобы моя дочь была вхожа в их семью.

От осознания, о чем сейчас говорят эти двое, я подпрыгнула на месте и ошеломленно взглянула в глаза Билл, а затем и Айрис. Все были огорошены осознанием того, что сейчас, в этой комнате заключался договор о браке с Лукрецией одного из Шестерки. Но только кого?! Если я правильно поняла, что дон Гвидиче знает про Темпла, Джейми и нас, из-за чего отверг эти варианты, Рафаэля тоже, но только по той причине, что у них вражда…

— Тогда кто из нас?

Я взглянула на Эйдена и увидела, насколько ему тяжело. Его лицо побледнело, руки сжались в кулаки, казалось, в его голове уже был ответ на этот вопрос.

— Ты, мой мальчик, — по-отцовски ласково ответил дон Гвидиче. — Я давно симпатизирую тебе, мне нравится твой характер, то, на что ты готов пойти ради друзей и родных. В тебе есть что-то, что привлекает. Это сложнообъяснить, но это так, — он откинулся на спинку своего кресла и продолжил: — Тем более я знаком с твоей семьей. Мне по нраву ваша мать, что вырастила хороших сыновей. Думаю, она поможет Лукреции освоиться в семейной жизни.

Установилась гробовая тишина. Никакие слова мира не могли передать те чувства, которые обуяли нас, когда мы услышали то, что произнес дон Гвидиче. Сердце оборвалось при взгляде на Эйдена и мысли о Лукреции и Рафаэле. Эйден любит Джейн, безответно, давно, но любит, да между Рафаэлем и Лукрецией было что-то романтическое, хотя эти двое пытаются скрыть это. Я знаю, что они небезразличны друг к другу. Как ее отец может так поступить с ними?! Как он может так легко решить за нее, с кем она должна быть?! Я захотела встрять в разговор, высказать свое мнение, но Билл толкнула мою ногу под столом, а Айрис дернула меня за руку. Я осталась сидеть на своем месте.

— Мне нужно будет жениться на Лукреции? — приняв невозмутимый вид, спросил Эйден.

— Так точно.

— И это позволит нам с вами заключить сделку по спасению наших друзей?

— Абсолютно точно.

Прошло всего одно мгновение, за которое Эйден сделал глубокий вдох, после чего произнес уверенно, железно:

— Я согласен.

У меня оборвалось дыхание при этих слова, Дон Гвидиче победно улыбнулся и протянул руку Эйдену, который тут же пожал ее, Айрис рядом чуть слышно что-то зашептала. Я услышала только «…нельзя, так нельзя…»

— Ты же понимаешь, что у нас будет соглашение на счет вашей семейной жизни? — уточнил дон Гвидиче.

— Конкретнее?

— О том, чему не дозволено быть в вашем браке?

— Например?

— Я не позволю, чтобы ее кто-то обижал. Никаких измен и рукоприкладства.

Эйден холодно взглянул на дона Гвидиче.

— Об этом вы можете даже не беспокоиться. Как вы сказали, вы давно наблюдаете за мной. Не в моем характере делать подобные вещи.

— Я знаю, что ты не такой. Но все же излишняя осторожность не помешает.

Эйден кивнул головой и сказал:

— Мы можем приступить к обсуждению плана по спасению моих друзей?

— Конечно, — улыбнулся дон Гвидиче, после чего обратился к своей правой руке. — Мне нужно Коломбо и Бьянки. Нужно созвать наших солдат.

Глава 65

Сила семьи, как сила армии заключается в верности друг другу.

(Марио Пьюзо)

— Тянись, мать твою! Ты самый высокий из нас! — кричал я Темплу, нога которого безуспешно пыталась приблизиться к ключу, что оборонил Альваро.

Вот гад. Мог бы и поближе это сделать.

— Но я же не резиновый! — рявкнул Темпл.

— Да ладно! — взъелся я. — Нахрена тогда такие клешни отрастил?!

— Чтобы избить тебя, когда мы выберемся отсюда!

— Прекращайте! — громогласно произнес Зейн. — Сколько можно сраться?

Я закрыл глаза и перевел дыхание, думая лишь о том, как эти кандалы сжимают меня, лишают свободы. Я не мог думать, не мог рассуждать на спокойную голову, потому что гребаные цепи выводили меня из себя. Жар волной прошелся по всему телу, и мое тело передернуло. Я натянул цепи изо всех сил и попытался разорвать их, ощущая дичайшую боль в запястьях.

— Придурок, прекращай! — прокричал рядом Харви. — Ты сейчас истечешь кровью!

Но я продолжил дальше, слушая, как трещит металл, как хрустят мои кости, чувствуя, как нечто теплое струиться по коже в основании ладоней. Я знал, что это кровь, знал, но не мог остановиться. Жажда оказаться на свободе была превыше всего.

— ТВОЮ МАТЬ, ПРЕКРАЩАЙ ЭТО ВСЕ НАХРЕН! — взревел Темпл.

— ДЖЕЙМИ! — звал меня Зейн. — ДЖЕЙМИ!

В какой-то момент мне захотелось сдаться, послушаться ребят, ведь я действительно мог истечь кровью, которая неприятно струилась по запястьям. Немного, но достаточно. И все же я не послушался их, дергая за цепи так сильно, как мог, пока наконец не услышал жуткий треск, после которого плитка посыпалась на пол, выпустив бетон и основания металла. Я рухнул на пол, счастливый, свободный, и тут же почувствовал щекой вибрацию, исходящую от грязной поверхности. Кто-то шел сюда, нет, бежал. Понимая, что на крики ребят сюда устремился солдат Варгаса, я показал всем знак молчать, после чего встал около петель двери. Парни смотрели то на меня, то на дверь, а я выжидал, глубоко дыша, держа наготове цепь.

Когда дверь распахнулась, чуть не ударившись об меня, я увидел человека, стоявшего ко мне спиной, к которой был прикреплен автомат. Не дав ему возможности понять, что происходит, я ударил его в ногу под коленом, отчего этот таракан упал на пол, тут же попытавшись перевернуться, но я не позволил ему, обвив цепью его шею. Потянув руки в разные стороны, я с наслаждением стал слушать хрипы.

— Потерпи еще чуть-чуть, — усмехнулся я.

Парень дернулся в моих руках, пытаясь оттянуть руками цепь, но та безжалостно впилась ему в кожу, приближая смерть. Его лицо побагровело, изо рта потекла слюна, глаза выкатились из орбит — он дернулся в последний раз, после чего обмяк. Я подождал еще несколько секунд и отпустил его. Тело упало на пол.

— Ты всегда действуешь так грубо? — спросил Харви.

Размотав цепь, я вытащил из карманов парня все оружие, которое только было, открепил портупею с автоматом и пистолетом, схватил ключ с пола и подошел к Зейну.

— Это тебе за то, что ты меньше всего делал мне мозги, — ухмыльнулся я.

Зейн улыбнулся в ответ.

— Всегда рад, Джейми. Спасибо.

Он потер освобожденные запястья, а я приступил к замкам Харви, Темпл же остался последним.

— Гавнюк, — только и сказал он.

— Нечего было злить меня, — пожал плечами я, и Темпл услышал заветный щелчок, за которым последовал еще один.

Пока парни разбирали оружие, я сам освободился от цепей. На запястьях алели раны, из которых сочилась кровь, но не успел я взглянуть, насколько они глубоки, как ко мне подошел Зейн с футболкой убитого мною парня. Разорвав ее на несколько частей, он соорудил из лоскутков повязки и принялся перевязывать мои раны.

— Прям как мамочка, — вскинул бровь я.

— Извини, но молочко не дам. Придется обратиться за этим к Валери.

— Какой же ты пошляк! — хохотнул я, представив обнаженную грудь Валери.

Моя нимфа обожала, когда я поигрывался с этой частью ее тела. Зейн подмигнул мне и принялся за вторую руку.

— Мы оставили тебе ножи, — я кивнул головой, прекрасно понимая причину данного решения. Ножи — моя стихия. — И ствол. Он полностью заряженный.

— Кто берет автомат?

— Харви.

— Это хрен знает толк в жизни.

Я увидел, как Харви искусно разбирает автомат, проверяя крепость деталей, и собирает его обратно на минуту.

— Ему нельзя быть таким сексуальным, — бросил я Зейну, когда тот заканчивал.

— Это почему еще?

— Ты видел его стручок? Он не выдержит столько девчонок, — хохотнул я.

Харви и Темпл слышали наш разговор.

— Мой член выдержит тебя, Джейми, чего уж тут, — усмехнулся Харви, подходя ко мне.

— Оу, — поморщился Зейн, — тогда мне жаль девчонок.

Я сымитировал половой акт Харви, который любил грубость и подчинение, отчего даже сам Харви стал смеяться. И все же я решил призвать всю свою серьезность.

— По-хорошему, нам надо найти еще пару таких ребят, чтобы переодеться в их форму, а тела перенести сюда, — предложил я.

— И нам нужен телефон, — понимающе кивнул Зейн. — Тогда я смогу позвонить своим людям.

— Какого хрена они еще не предприняли никаких действий? — нахмурился Темпл.

— Потому что я не дал приказа действовать, — объяснил Зейн. — Они не делают ничего из того, что не входит в мой план. Только в чрезвычайных ситуациях им позволено действовать самим.

— Эта ситуация не настолько критична? — вскинул левую бровь Харви.

— Мы еще живы, а значит не настолько, — дьявольски улыбнулся Зейн.

Ох, ну и красавчик же этот турок. Как Валери могла выбрать меня, когда под боком был такой идеальный парень?

— Надо вспомнить план театра, — сказал Харви. — Этот коридор ведет к трем гримерным, а также лестнице на чердак и первый этаж. Предположительно наш солдат сидел в одной из гримерной, и он там был не один.

Темпл подхватил его мысль:

— Куда же делись остальные, раз их товарищ еще не пришел?

— Скорее всего, они уже поспевают за подмогой, — кивнул Харви. — Это примерно человек десять, плюс-минус два.

— Они вооружены, бронежилетов у нас нет, — констатировал факт я.

— Они не смогут ранить нас на смерть, — отрицательно покачал головой Зейн. — Варгасу мы нужны живыми. Он убьет их, если с нами случится нечто подобное.

— Значит, можно отмести в сторону огнестрельное оружие, — хмыкнул Темпл. — Слишком опасно в узком месте. Можно и убить.

— Ты спрячешься в одной гримерной, — приказал Зейн, обращаясь ко мне, — а ты — напротив, — обратился он к Харви. — Мы с Темплом останемся здесь. Когда они ворвутся (все вместе они не войдут), мы начнем, а вы продолжите сзади с теми, кто останется в коридоре. Ясно?

Мы кивнули головой, после чего устремились к своим местам. Зайдя в гримерную, в которой никого, кроме многочисленных пауков, не было, я прислонился к двери, задержав дыхание. Ноги тряслись от восторга предстоящей битвы. Когда топот стал намного громче, я ласково погладил острие ножей, словно читая их мысли, словно слыша их просьбы о том, чтобы я пролил эту гадкую, мерзкую кровь людей, что считали себя в праве причинять боль невинным людям, заставлять их страдать. Я хотел возмездия.

Да, Зейн был прав, когда сказал, что их будет примерно около восьми-двенадцати человек. Я отсчитывал шаги каждого (их было одиннадцать), представлял примерно где и кто стоит и еле сдержался, чтобы не открыть дверь и не начать убивать их сейчас. Послышался звон металла, ударившегося об стену, а затем началась пальба. Распахнув дверь, я тут же воткнул нож одному солдату в шею и бросил еще один в другого. Тот пришелся ему ровно в центр глотки. Харви всадил пули в головы еще троим, но не увидел того, кто притаился сзади него, и потому честь спасти задницу моего великодушного друга досталась мне. Выхватив пистолет из спины, я шлепнул рукой солдата по спине и, когда тот обернулся, выстрелил ему чуть выше глотки, ровно так, чтобы вышибить мозги. Кровь оросила стены, а Харви удивленно посмотрел сначала на меня, затем на труп.

— Будешь должен мне как Крезу, — показал ему язык я и, переступая трупы, стал оттаскивать их в нашу прекрасную комнату, в которой было все включено.

Когда мы закончились, каждый из нас стал переодеваться в униформу солдат Варгаса. Да, он все равно узнает, что мы на свободе, но отличить нас среди остальных ему все равно будет еще сложно. Заодно потренирует мозги, которые выбили из него, пока этот кретин отбывал свой срок в тюрьме.

— Нужно отыскать Рафаэля, — сказал я.

Все кивнули головой, задумавшись.

— Возможно, нам стоит прибегнуть к помощи Альваро? — с сомнением в голосе предложил Харви.

— Я, блядь, даже слушать это не хочу, — непреклонно сказал я. — Этот ублюдок причинил боль Валери и Рафаэлю.

Темпл вздрогнул, когда я припомнил это.

— Верно, — вступил в разговор Зейн, — но нам также стоит учитывать, что именно он оставил нам ключ, а это уже значит, что в его голове есть зерно сомнения. Это может послужить нашим целям.

Я окинул Зейна скептическим взглядом.

— Ты ведь понимаешь, что стоит Варгасу старшему поманить этого ублюдка пальчиком, как Альваро тут же запляшет под его дудочку?

— Я не думаю, что он станет делать это после того, что произошло здесь, — наконец подал голос Темпл. — На его лице было отчетливо написано отчаяние, боль. Я думаю, что он чувствует себя преданным и недооцененным собственным отцом после всего, что тот наговорил внизу. Он даже не захотел признавать его.

— А это было самым важным для Альваро, — кивнул головой Харви.

— Я думаю, что он поможет нам, — выдохнул Зейн. — Самое главное — надавить на правильные рычаги и отобрать бразды правления у Варгаса, — Зейн взглянул на меня.

Я сначала не понял, к чему он ведет, но, как только понял, опешил.

— Ты что, предлагаешь мне заняться обработкой его высохшего мозга?! — воскликнул я.

— Это ты смог пробить брешь в стене, воздвигнутой Альваро вокруг самого себя. Это не удалось даже Рафаэлю, его брату.

— О Боже, да он ненавидит Рафаэля за то, что этот полоумный признал его своим сыном, а Альваро — нет. Я не сделал ничего такого, что не смогли бы сделать вы.

— У меня не такой подвешенный язык, — хмыкнул Зейн. — Тем более ты здесь адвокат. Говорить — твоя прямая обязанность, парень.

Я открыл рот и закрыл его, словно немая рыба, не находя слов.

— А если я не смогу? — тихо спросил я, глядя в глаза Зейну. — Если меня постигнет неудача?

— Я не думаю, что такое случится. Ты действительно невероятно хорош в разговорах с людьми, знаешь где и что сказать, — встрял Темпл. — Мы доверяем тебе.

Я вновь удивленно открыл рот, глядя на Темпла.

— Ты умеешь говорить приятные слова?! — ошеломленно прошептал я. — Ты же даже «пожалуйста» сказать не можешь…

Харви хрюкнул, и я улыбнулся.

— Ты же знаешь, какой я, — робко улыбнувшись, произнес Темпл.

Я на несколько секунд замолчал, глядя на своего друга. Я любил своих друзей. Искренне. Они были для меня семьей. В особенности Эйден, которого я бесконечно любил и боготворил.

— Я знаю, что у тебя большое сердце, Темпл, — при этих словах я вспомнил свою голубоглазую нимфу, и на сердце стало так тепло. — У вас это семейное, видимо. Правда, проявляется через поколение.

Парни усмехнулись. Больше ничего не сказав, мы обменялись взглядами, пожали друг другу руки и вышли из пыточной, направляясь на поиски Альваро, помощь которого нам, к сожалению, была сейчас так необходима.

***

Я натянул бронежилет, хорошенько закрепив его, после чего принялся закрывать пластинами отрытые участки, представляющие собой прекрасную мишень. Закончив с этим, я спрятал несколько пистолетов по разным карманам и кобурам, прихватил несколько ножей, вспомнив сразу Джейми и его любовь к холодному оружию. Мой друг. Мой брат. Моя душа. Несмотря на то, что я любил каждого в Шестерке и относился к ним как к самым близким моим людям, для Джейми в моем сердце было отдельное место. Мы прошли вместе через такой ад, что это связало нас навсегда. Только он видел меня слабым, никчемным, немощным, неспособным даже выразить свою мысль. Только он видел мою душу обнаженным. И я ценил то, что все это оставалось тайной, то, что он никогда не считал нужным посвятить в мои проблемы кого-то другого, то, что он никогда не отворачивался от меня, никогда не считал меня обузой для него, хотя в какие-то моменты я действительно был им

Я услышал шорох позади себя и, не оборачиваясь, тут же догадался, кто притаился там в надежде получить мое согласие. Но не в этот раз. Хватило встречи с мистером Гвидиче. При мысли об этом я помрачнел и представил лицо Рафаэля, когда тот узнает последние новости. Черт, ну и вляпался же я дерьмо.

— Может быть, вы прекратите прятаться? — вопрос прозвучал словно пушечный выстрел.

Айрис ахнула, поздно спохватившись, и девушкам пришлось выйти из тени.

— Почему ты всегда такой внимательный? — буркнула Валери, подходя ко мне.

На моем лице мелькнула улыбка. Тыковка. Я взглянул в ее небесные глаза и в который раз поразился сходству сестры и брата. Она подошла к столу, внимательно осмотрела его, затем схватила ленты и вернулась ко мне. Сообразительная девочка. Ничего не говоря, я вытянул вперед ладони, и Валери принялась обматывать каждую руку, тщательно проверяя свою работу в конце.

— Ты медик, — произнес я.

Она вскинула на меня глаза, в которых ясно отображалось непонимание.

— И что? — робко спросила Валери.

— Лучше, чем медики, эту работу не выполнит никто. Я доверяю тебе, Валери Эйбрамсон.

На ее хорошеньком личике появился очаровательный румянец, и почему-то мои губы вновь растянулись в улыбке. Она всегда была мне как младшая сестра. Еще в детстве, когда я увидел ее, такую маленькую, я по непонятной мне причине сразу почувствовал нечто глубокое к ней. К Айрис я такого не испытывал. Сначала казалось, что Валери мне понравилась, однако спустя несколько месяцев я понял, что это не так. Я просто спутал чувство братской любви с мужской. Мне нравилось проводить с ней время, слушать ее голос, защищать ее, делать так, чтобы на ее лице появлялась улыбка, смешить рассказами и шутками, тайно водить ее на вечеринки, что устраивал Темпл или кто-то из нас. Частенько вход туда ей был воспрещен, и это вызывало во мне досаду, из-за чего я помогал Валери сбегать из дома и оставаться на тусовках незамеченной для глаз кого-либо из моих друзей.

А все потому, что я видел, на кого она смотрела, слышал, по кому она вздыхает, чувствовал, кому принадлежит ее сердце. Я знал, что это был Джейми. И я помогал, устраивая для них случайные встречи, ненавязчиво упоминая ее имя рядом с ним, невзначай рассказывая о событиях, что приключились с ней, упоминая о ее положительных качествах, поступках и ангельской красоте. В начале Джейми охотно поддерживал такие разговоры, говоря о ней в положительном ключе и не рассматривая ее на роль своей избранницы, однако с каждым разом ему становилось все труднее это делать, ибо медленно, но верно Валери стала проникать в его сердце, вызывая трепетные чувства. Этому глупцу понадобилось много времени, чтобы наконец связать себя узами куда более крепкими нежели дружеские, и теперь, смотря на Валери, зная, насколько счастлива она и мой брат, я был спокоен, считая, что выполнил свою миссию. Можно и умереть. Жалеть будет не о чем.

Как только эта мысль пронеслась, в голове возник образ голубоглазой девушки с медовыми волосами. Ее смех заполнил мои уши, и я поморщился, встряхнув голову. Нужно немедленно прогнать воспоминания, пока они не начнут приносить мне страдания. Она запретный плод, будущая жена моего брата. У меня нет никаких прав. Я почувствовал душевную боль и закрыл глаза, стараясь утихомирить ее, когда женская рука легла на мою грудь. На то место, где отчаянно билось мое сердце.

Я открыл глаза, увидев голубое, безмятежное небо. Валери.

— Ты вспомнил ее? — на последнем слове моя давняя подруга сделала акцент.

— Нет, — ровно произнес я.

— Врешь.

Сдавшись, я покачал головой.

— Все кончено, наши дороги никогда не пересекутся. Она выйдет замуж за моего брата, а я женюсь на Лукреции, сдержав слово, данное ее отцу.

— Но она когда-то любила тебя, — нахмурилась Валери. — Вы были с ней вместе, и я не думаю, что она сможет переступить через это

Я горько улыбнулся, положив руку на ее ладонь и сжал.

— Прошлое — это прошлое, Валери. Если хочешь жить спокойно, никогда не позволяй событиям, произошедшим с тобой однажды, просочиться в настоящее и разрушить будущее.

— Но как твой брат посмел начать встречаться с ней, когда знал, что вы были вместе?! — яростно прошептала она.

Боль с груди усилилась, и я отвернулся, лихорадочно обводя взглядом стол, пытаясь найти что-то что сможет сейчас отвлечь мое внимание от прошлого, но оно уже крепко вцепилось в мое горло, душа меня.

— Сердцу не прикажешь, Валери, — собрав всю свою волю, холодно произнес я.

Пора включить того Эйдена, который ничего не чувствовал, который был напрочь лишен эмоций, сохраняя ясность рассудка.

— Ты бы смог сделать то же самое своему брату?! Смог бы увести у него девушку?!

Я приоткрыл руку и, достав нож, сделал маленький надрез, наслаждаясь физической болью, вытеснявшую душевную.

— Я не ангел, Валери. Кто знает, на что я способен, — отрезал я, после чего схватил маску и шлем.

— Куда ты идешь? — встряла Айрис, преградив мне дорогу.

Все три девушки уставились на меня. Вот черт.

— Я буду руководить людьми дона Гвидиче, ибо лучше меня эту местность никто не знает, вы остаетесь дома, под охраной. — Девушки возмущенно открыли рот, чтобы воспротивиться, но я не позволил им. Не в этот раз. — Сейчас речь идет не о ваших прихотях, не о желании помочь, а о вашей безопасности. Вам кажется, что все так легко, что с вами ничего не случится, но там люди, полные жестокости, бесчеловечности, похоти, озлобленности, способные выстрелить вам в лоб и не дрогнуть. Любая ошибка может привести к вашей смерти. Если вы настолько хорошо владеете оружием, знаете, что, где и как делать, имеете достаточно смелости и жесткости, чтобы убить солдат Варгаса, тогда вперед, я ничего не скажу. Но если же вы не сможете хладнокровно убивать, рационально мыслить, не поддаваясь эмоциям, тогда вам там делать нечего. Мало того, что вы поставите под удар свои жизни, так и мы будем рисковать собой ради вас. Ни один из нас не сможет спокойно думать, зная, что вы находитесь где-то рядом и, возможно, в опасности.

Я закончил, глядя попеременно то на Валери, то на Айрис, то на Билл. Они обдумывали мои слова, взвешивали все «за» и «против». Но я знал ответ, я знал, что они скажут мне.

— Хорошо, — вздохнула Билл, — я согласна с тобой. Мы останемся здесь, — Валери и Айрис согласно кивнули, и я испытал головокружительное облегчение. Повернувшись, я направился к двери, когда услышал Билл: — Эйден, пожалуйста, сделай так, чтобы никто из вас не пострадал.

В ее голосе было столько боли и надежды… Я кивнул головой, не находя в себе силы ответить, и вышел, разбудив монстра, что жил внутри меня, но забылся долгим сном. Долго же прозябал он, покоренный иллюзией спокойной жизни. Но нам пора вершить суд. Безжалостный. Справедливый. Суд.

Глава 66

В обычном мире далека от повседневной.

Но в мире мафии смерть с рутиной идут рука об руку.

И мне кажется, что так правильнее.

("Бродячие псы")

Джейми

Мы шли медленно, невесомо, бесшумно. Я боролся с искушением убить нахер здесь всех и радовался, что Харви был рядом. Этот человек сможет выбить из меня эту дурь в случае чего. Вообще Харви лучше не злить, ибо в гневе это представитель рода людского страшен и безжалостен, а сейчас он как раз был в ярости, так что я предпочитал вести себя тихо и неприметно, чтобы не капать ему на мозг. Да, черт побери, я тоже кого-то побаиваюсь. И такое в жизни случается.

Вообще Харви не всегда был таким. До той роковой ночи он был мягким, добрым парнем, не обращавшим внимание ни на то, что о нем говорят, ни на то, как на него смотрят. Его никогда не интересовало мнение других, он предпочитал поступать так, как считал нужным, и потому в нашей Шестерке он оказался самым несговорчивым пацаном, который подолгу взвешивал все "за" и "против", предполагал самые невероятные варианты развития ситуаций и лишь только после этого мог иногда согласиться с нашим мнением. Это не значит, что Харви был тем человеком, который вечно капризничает и ноет, что все не так, нет, просто он не любил ошибаться, предпочитая страховать свою и наши задницы. Это было одно из самых важных его качеств. С этим человеком план обычно имел успех не на сто процентов, а на один миллион.

Внешне Харви был весьма похож на молодого Бреда Питта, из-за чего девчонки частенько пытались подкатить к нему. Моя тупая двоюродная сестра Дебора (до того, как влюбилась в Темпла и стала бегать за ним, как гончая за жертвой) даже когда-то питала к нему романтические чувства и пыталась кадриться, но Харви, предпочитающий простых девчонок, не обращал на нее внимание, ибо в его мыслях уже давно крутилась другая. Как истинный однолюб, он выбрал девушку среди других и стал настойчиво ухаживать за ней, хотя знал, что ей нравится Темпл. Бедная Лили была обречена поменять свое мнение и отдать сердце Харви, ибо так, как он ухаживал за ней, никто из нас не умел: мы не были такими романтиками, устраивающими свидания под открытым небом, оставляющими цветы в комнате каждую ночь, читающими стихи… Вскоре эти двое не могли отойти друг от друга ни на шаг, предпочитая проводить все свое свободное время вместе. Пока не настала роковая ночь. Пока Харви не обгорел в пожаре и не провел многие месяцы в реабилитационном месте. Кто-то может подумать, что Лили бросила Харви после того, как увидела его тело, сплошь покрытое шрамами и рубцами, но нет, это он оставил ее, так как не был в силах преодолеть собственные страхи, возникшие в нем впоследствии того ужасного случая.

Спустившись по винтовой лестнице вниз, в подвал, мы согласовали пару моментов с Харви, после чего двинулись в ту сторону, откуда исходили голоса мужчин. Они смеялись, говорили о наркотиках, выпивке и сексе. О чем еще могут говорить такие ублюдки, как эти?

— Она кричала и брыкалась у меня в руках, пока я насаживал ее на свой член, — делился подробностями один из них. — Эта долбанная шалава не понимала, что должна была расплатиться со мной вместо своего брата, который обдолбался настолько, что ему вообще было на это плевать.

Я закрыл глаза, чувствуя себя так, словно меня окатили ведром ледяной воды. Харви позади меня вздохнул, что свидетельствовало о том, что он так же взбудоражен, как и я. Мне хотелось свернуть головы этим мерзавцам, что хохотали, обсуждая это дерьмо.

— И хороша она была? — спросил другой.

— О да, — протянул рассказчик. — Она была такой узенькой, что я кончил через несколько минут. И правду же говорят, что секс с девственницами совершенно другой.

Они снова заржали, давясь слюной, и я понял, что больше не могу слушать это. Понимая, в каком я сейчас состоянии, Харви немедленно схватил меня сзади и оттащил за угол, где прижал к стене.

— Приди в себя, — спокойно произнес он. — Вдох и выдох.

Я сделал так, как он сказал, ощущая, как рассудок начинает немного проясняться, и все желание убить их было еще сильно. Я снял маску, наплевав на то, что любой мог нас сейчас увидеть и понять, кто есть кто.

— Почему они существуют? — проскрежетал я. — Почему такие гниды должны жить?

Харви тоже снял маску и внимательно посмотрел мне в глаза.

— А кто сказал, что они должны жить?

На наших лицах отобразились понимающие улыбки.

— Когда? — спросил я, напрягая слух и слушая, как гниды снова засмеялись.

— Сделать нужно все тихо, — прошептал Харви. — Они не узнают нас, когда мы войдем туда, — он тыкнул на маску, — а мы воспользуемся моментом.

— Волк в овечьей шкуре, — кивнул я головой.

Харви мягко шлепнул меня по щеке и тут же погладил ее, заглянув мне в глаза.

— Ты как? Пришел в себя?

Я слабо улыбнулся, мотнув головой.

— Приду в себя только тогда, когда услышу их последние вздохи.

Он кивнул головой, братски обняв меня, а затем мы натянули свои маски и неспешно двинулись к отрытой двери, параллельно осматривая коридор. Никого там не найдя и приметив еще три двери, я первым вошел в комнату, видя перед собой трех взрослых мужчин максимально неприятной внешности: у двух волосы свисали патлами, у одного их не было вообще, глаза у всех маленькие, похожи на поросячьи, губы тонкие. У лысого они еще были обветрены, а тот, кто был с длинными волосами и карими глазами, похоже страдал дерматитом, из-за которого кожа его лица покрылась красными пятнами и весьма заметно шелушилась. На миг они замолчали при виде нас, окинув оценивающим взглядом фигуры, а потом лысый спросил:

— Какими судьбами, пацаны? — он противно вонзил зубы в яблоко, откусывая от него здоровый кусок.

Я прошел вперед, встав рядом с тем, у кого были патлы свисали до груди, а глаза оказались серенькими. Он нахмурился. качнув головой. Быстро пробежавшись глазами по помещению, я удовлетворенно заметил, что эти трое были уполномочены следить за передвижениями всех, кто находился в театре: на длинном обшарпанном столе расположились четыре компьютера, экраны которых делились на шесть частей и показывали буквально все. Эти ублюдки были настолько увлечены рассказами о низменных и мерзких делах, что совершенно не обратили внимание на тот угол, в котором мы буквально две минуты назад стояли с Харви, демонстрируя свои ангельские лица. Ох, какую же идиотскую ошибку они допустили.

— Чего вы молчите? — спросил ушлепок рядом со мной, и я по голосу понял, что он как раз является рассказчиком.

Не дав им больше времени, я выхватил два своих ножа. Один я кинул другому длинноволосому в глотку, пронзив ее насквозь, отчего свинья рухнула на пол, как подкошенная, а второй всадил рядом стоящему сначала в живот, затем пошагово в оба бедра, лишив его возможности двигаться. Харви в этот момент свернул шею лысыму, который было закричал. С открытым ртом он повалился на пол.

Оставшийся в живых ублюдок заныл, хлюпая носом и проливая горькие слезы.

— Пожалуйста, — взмолился он, — я сделаю все, что угодно.

Усмехнувшись, я ударил его по лицу рукоятью ножа, тем самым оглушив ублюдка, а затем схватил его за язык и сделал одно резкое движение, благодаря которому наш ушлепок больше не сможет говорить. Он замычал во все горло, упав на пол, после чего сжал рот и зарыдал. Его нога пришлась бы моей голени, если бы я вовремя не убрал ногу. Он попытался что-то сказать, но из рта вышли только мычание и кровь. Я обернулся, дав знак Харви следить за компьютерами, а сам опустился на корточки, глядя, как этот паразит извивается от боли.

— Эта долбанная шалава не понимала, что должна была расплатиться со мной за то, что причинила боль невинному существу, — передразнивал я, наклонив голову и посмотрев на него.

Мой взгляд поверг его в ужас, из-за чего он стал отползать от меня в надежде удрать, я же схватил его за ногу, грубо потянув на себя, после чего ударил несколько раз сапогом ему по лицу, сломав нос и челюсть.

— Нет, не-е-ет, — рассмеялся я, когда увидел, как у него закатываются глаза, — не выключайся, мы еще не закончили. Я оставлю тебя в живых, слышишь? — я несколько раз ударил его по щеке, отчего его веки затрепетали. — Слышишь, я оставлю тебя в живых! Ну постараюсь, конечно, правда, не совсем уверен, что это возможно после того, что я собираюсь сделать с тобой.

Харви отвернулся, понимая, к чему идет дело, а я спустил штаны ублюдка вниз, обнажив его уродский член. Как только мой нож коснулся его, ублюдок попытался закричать, захлебываясь собственной кровью, и ударить меня, но Харви, который старался не глядеть на то, что я делаю, навел пистолет на его руку и выстрелил. Когда я закончил, аккуратно положив отрезанный член в карман ушлепка, заметил, что от боли он отключился.

— Вот слаба-а-ак, — протянул я, вытирая нож и перчатки. — Я-то думал, что мы еще поиграем с ним.

Харви поморщился при взгляде на лежащего в крови ублюдка.

— Я всегда говорил, что ты больной, — вздохнул он. — Но действуешь ты, конечно, умело.

— Такие уроды должны платить по заслугам, — повел плечами я. — Я надеюсь, что ад существует и теперь эта мразь будет для него топливом. Божья кара хоть и неминуема, но ждать ее иногда приходится слишком долго. Я всего лишь решил ускорить процесс.

Оттащив тела в угол, я подошел к Харви, который внимательно наблюдал за экранами. Ткнув на экран компьютера, он уставился на меня, явно ожидая реакции. На одном квадратике был изображен человек, лежащий на полу со связанными руками. Пол деревянный, большой, но было явно видно, что для него настали не самые лучшие времена. Позади человека валялось несколько платьев самых разнообразных цветов: сиреневое, голубое, красное, оранжевое и желтое. В какой-то момент сильное тело молодого человека задвигалось, и к нему сразу же подошли люди: всего два человека, оба стоящие спиной, и все же один жутко напоминал мне кое-кого. К лежащему на полу Рафаэлю мог подойти только его папаша. Кулаки сами собой сжались. Но Варгас старший лишь только наклонился к сыну и даже нежно коснулся головы, что-то говоря. Солдат рядом с ним тут же удалился и появился лишь через несколько минут с мужчиной в белом халате. Он с собой привез врача? Стоило мне только подумать об этом, как к Рафаэлю склонился мужчина в белом халате и стал проверять пульс и зрачки.

Мы все прекрасно понимали, что, чтобы Рафаэль ни сделал своему отцу, Варгас старший не сможет отказаться от него, ибо он любит его и может показать это лишь только с помощью боли. За него я не беспокоился. Мы придем за ним, заберем своего друга и надерем задницу этому мудаку, посчитавшего себя здесь Богом.

Вздохнув, я перевел взгляд на другой квадратик, на котором виднелось изображение еще одного человека, сидящего возле окна и смотрящего в него. О, так он решил найти приют в бывшем кабинете бухгалтерии?

— Нам с тобой пока туда, — произнес вслух Харви.

Мы оба уставились на Альваро, сгорбившегося, плачущего, после чего натянули маски, вышли комнаты и выключили свет.

***

Зейн

Стоило нам спуститься по лестнице, как перед глазами тут же оказался длинный темный коридор, едва освещенный светом луны, сочившемся из окна, что находилось в самом конце. Темнота поглотила большую часть пространства, оставляя нас гадать о том, что же хранили эти стены, давно не видевшие здесь людей. Мне бы хотелось украдкой взглянуть на театр еще тогда, когда здесь теплилась жизнь, когда люди приходили сюда, чтобы получить удовольствие от просмотра постановок, пения оперных певиц, парящих движений балерин. Знали ли эти стены, что они окажутся заброшенными? Ненужными? Одинокими? Знали ли они, что их краска облупится, штукатурка спадет с потрескавшихся и протекших потолков, сорняки и грязь облепят пол и всякая разнообразная живность найдет здесь пристанище? Сколько знают эти стены? Сколько тайн хранят? Сколько разбитых судеб похоронено здесь? Сколько счастливых воспоминаний сохранили они? Помнят ли они тех, кто здесь выступал, тех, кто посещал этот театр, тех, кто отдал жизнь, поддерживая его?

Эти вопросы роились в моей голове, пока мы с Темплом осторожно ступали по стеклу разбитых бутылок, остаткам потолка, платьев, шляп, костюмов. Я не решился достать фонарик, опасаясь тех людей, что патрулируют здание, и потому не мог разглядеть историю, не мог запомнить все то, что стало бы потом пищей для моих размышлений в одинокие, холодные ночи, что погружают меня во мрак моего прошлого. Есть вещи, о которых невозможно забыть, которые невозможно простить. Я бы хотел…Но я не мог.

Рука друга легла на мое плечо, заставив остановиться. Я повернулся к нему, не понимая, чего он хочет, и тогда Темпл снял маску, глядя на меня и побуждая сделать то же самое. И я сдался.

— Что-то не так? — прошептал я, прислушиваясь к шорохам, которые издавали бегающие туда-сюда крысы.

Я избегал взгляда Темпла, который пытался прочесть меня по глазам, узнать, что же творится там, внутри, но мне не удалось отделаться от него, так как рука Темпла легла на мое лицо, отчего я вздрогнул и все же посмотрел, едва улавливая в темноте черты лица своего друга.

— Ты не виноват, — вдруг произнес Темпл, и я ошеломленно открыл рот, не понимая, как ему удалось понять, какие мысли крутились в моей голове. Я попытался отвернуться, но он не позволил сделать этого: — Прекрати винить себя в том, чего ты не хотел. Не по твоей воле случилось, что она оказалась там, в тот момент, когда ты испугался и…

Темпл не смог выговорить это, поэтому я продолжил вместо него:

— … убил ее, — мой голос был полон горечи и ненависти к самому себе. Несмотря на то, что было темно, я все же увидел, как Темпл на несколько секунд опустил глаза, подбирая слова. — Не утруждайся, друг. Я убийца, забравший жизнь невинного человека, кровь которого всегда будет на моих руках. Это не будет зависеть ни от страданий, которые я испытываю на протяжении этих шести лет, ни от того, что я каждый день молю ее о прощении, не зная, слышит ли она меня на небесах или нет…

О Аллах, лучше не надо было начинать весь этот разговор. Я отвернулся от от Темпла и прежде, чем нацепить маску, сказал:

— Нам нельзя терять время. Пойдем.

Я сделал несколько шагов вперед и остановился, не услышав Темпла, который остался на своем месте.

— Ты не виноват, — повторил он, и я зажмурился, когда перед глазами пронеслась сцена той роковой ночи. Темпл подошел ближе, обхватил меня за плечи, стал трясти. — Ты съедаешь себя изнутри, губишь, не позволяешь себе жить, виня себя в том, в чем ты не виноват, в том, что ты изменить уже не можешь. Ты никогда никого не обижал. Ты единственный человек, который никогда никого не обижал, никогда не говорил тех слов, что могут ранить. Ты всегда добивался своего лаской и добрыми словами, — он положил руку на мою грудь. — В твоем сердце так много любви, так много доброты, и все это ты отдаешь другим людям, когда на самом деле в тебе находится тот самый человек, который изголодался по теплу и пониманию. Почему ты обвиняешь его в том, чего он делать не хотел? Почему не даешь ему нормально жить после стольких лет страданий, после стольких лет сожалений и произнесенных Богу просьб о прощении? Ты взял ее ребенка на воспитание, относишься к нему как к своему собственному, заботясь, наставляя и позволяя ему довольствоваться всеми благами мира. Ты содержишь ее родителей, помог ее брату открыть свое дело. Чего ты еще хочешь от себя? Ты выстрелил в нее случайно, испугавшись, когда она выбежала нам навстречу в том лесу, где было полно бойцов наших отцов, получивших приказ убить нас. Это была случайность.

Я открыл глаза, не пытаясь стереть слезу, катящуюся по моей щеке. Черные застывшие глаза, губы в форме буквы "О", последний рывок ее груди — это все, что я видел сейчас перед собой. Словно она мертвая лежала сейчас перед мной.

— Я хотел бы оказаться на ее месте, — горько прошептал я. — Я хотел бы, чтобы она была жива, чтобы ее сын познал материнскую любовь, чтобы она прожила счастливую жизнь и умерла от старости, а не от моей пули, застрявшей в ее груди…

Мой голос сорвался, и я умолк, прикусив кулак, что сдерживал рыдания. Я не мог пережить ту ночь, не мог забыть те воспоминания о ней, когда она умерла от моей руки. Не мог. Они мучали меня, доводили до отчаяния и желания забыться глубоким беспробудным сном, чтобы больше никогда не чувствовать ту боль за нее, что навеки поселилась в груди. Лишь только Лео, ее сын, которого я забрал к себе, прогонял тьму из моей жизни, когда был рядом, когда я слышал его голос и видел счастливую улыбку на лице. Его звонкий смех прозвучал в голове, и мне стало так хорошо, что слезы перестали течь по щекам.

Темпл подошел ко мне и крепко обнял. Я вцепился в него, будто за спасательный круг, и позволил себе на несколько минут расслабиться, закрыть глаза и перенестись в деревню к бабушке, которая каждое утро пекла для меня симит и заваривала вкусный чай в самоваре. Там, в далеком детстве, лишенном горечи взрослой жизни, я был счастлив. Я бегал по зеленой траве с моими двоюродными братьями, грелся в лучах солнца и семенил за дедом на пастбище, слушая, с какой любовью он говорит о своих коровах и баранах, мирно жующих траву. Но это время прошло. И я больше никогда не почувствую себя счастливым. Пора с этим смириться.

Окунувшись в суровую реальность, я отстранился от Темпла, натянул маску и подошел к окну, незаметно спрятавшись в тени его угла. Осмотрев через стекло территорию и не заметив каких-либо движений, я тихонько отрыл створку, глянул на Темпла, кивая головой в сторону леса и, переступив раму, ступил на мокрую от дождя землю, вдыхая свежий воздух и аромат мокрой травы. Темпл последовал за мной. Мы вышли с той стороны, где был небольшой лес, что вел к шоссе, который соединял это место с Хейтфордом.

— Как ты планируешь связаться со своими людьми? — спросил Темпл.

— Удивительно, что ты этот вопрос задаешь мне только сейчас, — усмехнулся я. — У меня есть свои методы. А теперь закрой рот и делай вид, что патрулируешь территорию, — сказав это, я схватил камень с земли и попросил Темпла снять маску. Ударив по ней и своей так, чтобы на черном пластике остались сильно заметные трещины, я протянул вещь обратно другу. Предвосхищая все вопросы, я тут же произнес: — Это для того, чтобы мы могли отличить друг друга от бойцов Варгаса.

Темпл кивнул головой и тут же натянул шлем. Я последовал его примеру, после чего мы стали неспешно прогуливаться по территории, делая вид, что патрулируем. Нам нужно было подойти к правому крылу театра, так как именно там я могу связаться со своими людьми. Я медленно, но верно продвигались к цели, встречая на своем пути солдат Варгаса и здороваясь с ними кивками голов. Благо, нам не нужно было говорить. Когда мы приблизились к правой стороне театра, я незаметно потянул Темпла в сторону деревьев, и, когда за углом скрылись трое бойцов, мы тут же устремились в сторону вековых стволов, способных спрятать нас от чужих глаз. Отметки на деревьях, оставленные Волканом, моим человеком, служили отличным ориентиром, и я в который раз мысленно его поблагодарил.

Когда мы почти достигли нужного нам места, я и Темпл услышали шорох, на который мы мгновенно обернулись, выставив вперед оружие. Здесь были люди. Много людей. Я чувствовал это, но почему-то не ощущал опасности. Это не люди Варгаса. Не-е-ет. Когда один показался из-за дерева, я опустил оружие, сделав два шага вперед и уставившись на человека, что был в одет в черную экипировку. Его лицо скрывала прочная маска. Словно догадавшись, Темпл тоже вышел вперед.

— Без голоса кричит, без крыльев — а летает, и безо рта свистит, и без зубов кусает, — громко процитировал загадку из «Хоббита» Темпл, и мы затаили дыхание, надеясь, что перед нами стоял тот, о ком мы думаем.

Человек наклонил голову набок и рассмеялся.

— Ты всегда будешь проверять нас загадками Бильбо и Голума? Совсем с ума сошел после своих отношений с Арвен?

Искренняя радость пронзила меня как стрела, и я стремглав помчался к Эйдену, обняв его так крепко, что даже послышался хруст костей.

— Я так рад, что ты здесь! — счастливо прошептал я, скинув с него и себя маску, после чего посмотрел в его глаза цвета летнего леса и оставил на лбу отцовский поцелуй. Отстранившись, я дал возможность Темплу обнять Эйдена.

Я так рад, о Аллах, я так рад, что Эйден рядом. Мне не хватало этого зеленоглазого засранца здесь, рядом с нами. Увидев его, я словно окунулся в спокойствие, словно теперь недостающая часть пазла нашла свое место, и мы стали единой картиной, семьей. Я посмотрел через плечо Эйдена, когда вновь заметил какое-то движение, и увидел мужчину в черной форме со знакомой нашивкой на груди и автоматом в руках.

— Осторожно! — крикнул я, встав перед Эйденом и наставив оружие на мужчину, что застыл.

Несколько человек показались из-за деревьев, приготовившись к обороне, и я стремглав достал второй пистолет, решая сложную математическую задачу, в которой мне необходимобыло убить семь, нет, восемь, нет, уже девять человек.

— Опусти оружие, Зейн, — приказал Эйден, встав рядом со мной.

— Еще чего, — фыркнул Темпл, нацелившись на двух солдат, — это люди Гвидиче. Они пришли за нами. Варгас продал нас их хозяину.

Эйден тяжело вздохнул и жестом приказал людям Гвидиче опустить оружие, и они, к нашему общему с Темплом удивлению, повиновались. От увиденного я нахмурился и перевел взгляд на Эйдена, молча ожидая объяснения столь странного поступка.

— Они пришли помочь мне освободить вас, — наконец-то нарушил тишину Эйден.

Я не произнес ни слова, все еще дожидаясь подробностей, но после затяжного молчания Темпл не выдержал и поинтересовался:

— С какой стати дон Гвидиче согласился на это?

Ужасная мысль прорезала все остальные, и меня окатило волной мурашек, словно я только что оказался в ледяной воде. Эйден избегал моего взгляда, пытался смотреть куда угодно, но только не меня, и тогда я не выдержал:

— Что ты пообещал ему?!

Дон Гвидиче хитер, ох как хитер. Если он что-то и делал, то только то, что могло принести ему небывалую выгоду в лице рассорившихся партнеров, перемкнувших к нему людей, обещаний оказать ответную услугу. Зуб да., что он сделал именно последнее: попросил об услуге Эйдена и тому пришлось согласиться, чтобы освободить нас от тюрьмы или еще чего хуже.

— Отвечай! — крикнул я, и Эйден поморщился.

Он все же посмотрел мне в глаза, и я увидел в них холод, отчужденность и что-то еще, что-то очень непонятное и весьма неприятное. Словно теперь его жизнь больше никогда не станет прежней.

— Эйден? — настороженно позвал его Темпл. — Что ты сделал?

— Я окажу ему ответную услугу, — наконец-то признался он.

От шока на несколько секунд я забыл, как нужно дышать, перестал понимать, где я, кто перед мной, что нужно делать. Он обещал оказать ответную услугу…Эти слова крутились у меня в голове, вызывая самые тошнотворные чувства. Дон Гвидиче умело крутит в руках людей, прося их сделать то, что навсегда меняет жизни людей, обременяет их, побуждая совершить самоубийство, чтобы освободиться от непосильной ноши.

— ЗАЧЕМ! — заорал я, надвигаясь на Эйдена. — ЗАЧЕМ ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО?! ГЛУПЕЦ! Ты понимаешь, что теперь не сможешь повернуть назад, что навсегда связан нерушимыми узами с дьяволом?! — я схватил его за плечи и неистово затряс. — ЧТО ТЫ ПООБЕЩАЛ ЕМУ?! КАК ИМЕННО ТЫ ПОГУБИШЬ СВОЮ ЖИЗНЬ?! Зачем ты это сделал?!

Разозлившись, Эйден оттолкнул меня и отошел на несколько шагов, злобно бросая:

— А что я по-твоему должен был сделать?! Что?! Я давно отошел от этого всего, у меня нет людей, которые могли бы помочь мне освободить вас, а идти одному — это все равно, что обречь вас на смерть!

— Ты мог бы обратиться к моим людям, к людям Рафаэля! — вмешался Темпл, его голос был мягче, чем мой, ибо он старался сохранить спокойствие, которое у меня закончилось.

— Я не мог, — гневно сжал кулаки Эйден, — ведь ни Зейн, ни Рафаэль не познакомил нас с ними, чтобы я хоть понимал, куда и к кому мне идти. Я даже не в курсе, сколько у вас людей и смогут ли они сдерживать натиск дона Гвидиче и мистера Варгаса, которые могли бы объединиться против нас, — он кинул на меня осуждающий взгляд. — Знал ли я, Зейн? Мог ли я знать?

— Нет, — выдохнул я. — Нам не хотелось посвящать вас в это. Вы выбрали спокойную жизнь, и мы уважаем ваше решение.

Эйден смягчился и подошел ближе. Люди, стоявшие вокруг нас, спрятались за деревьями, один остался на посту, следя за каждым нашим движением. Я посмотрел наверх, надеясь увидеть небо, едва освещенное лучами восходящего солнца, однако увидел лишь непроходимые кроны многочисленных сосен, что не пропускали свет в царство мрака.

— Так что же ты обещал ему? — спросил Темпл, сочувственно пожимая плечо Эйдена.

Тот сделался безэмоциональным, жестким, неприступным, и я понял, что дело дрянь. Это что-то весьма серьезное…

— Я должен жениться…, - мое сердце упало в пятки, когда я догадался на ком именно, — на Лукреции, — он взглянул через мое плечо, и взгляд его был пустым. — Через год состоится наша свадьба.

Темпл обескураженно посмотрел на меня, я точно так же посмотрел на него, и в голове у меня крутились Эйден, которому суждено до конца своих дней жить с нелюбимой женщиной, и Рафаэль, который навсегда связан с нею. Новость настолько сильно потрясла меня, что я не выдержал, сел на землю, провел несколько раз рукой по волосам, пытаясь успокоиться, но у меня ничего не получалось. Рафаэль, Эйден, Лукреция… Три сломанные жизни из-за подонка, что думает, будто он может за всех все решать. Я пораженно уставился на Эйдена, глядевшего пустым взглядом в одну точку, и меня передернуло. Ему тяжелее всего: он отказывается от возможности быть с той, кого любит, берет в жены ту, чье сердце принадлежит другому и навсегда останется с ним, и ставит под удар дружбу с Рафаэлем, который вряд ли сможет принять это и не найдет в себе сил быть рядом с Эйденом. Они были связаны с Лукрецией, хоть и не имели никаких отношений. Эта связь длится со школьных времен, эта связь многое значит для них обоих.

— Нам необходимо приблизиться к зданию, — послышался звучный голос мужчины, что следил за нами.

Я не видел его лица, но из-за голоса мое воображение представило смуглого кареглазого мужчину с вытянутым тонким носом и охапкой черных жестких волос. Ноги сами собой подняли меня с земли.

— Хорошо, — ответил я, после чего взглянул на Эйдена и Темпла, что стоял с отсутствующим видом. — Сейчас не время думать об этом. Чуть позже, когда мы все будем вне опасности, нам удастся обдумать все, что было здесь сказано, а сейчас нужно помочь братьям и устранить Варгаса.

Я подошел к сосне, на которой была пометка и полез на нее, пытаясь найти очень важную вещь, спрятанную между ее многочисленных веток. Голубка притаилась на одной из них и вопросительно взглянула на меня, начиная передвигаться лапками, но, когда я снял ткань со своего лица, тут же узнала меня и подлетела к плечу. Вместе с ней я аккуратно сполз обратно и выкопал из земли, что была около основания сосны, маленький сверток с бумажкой и карандашом внутри. Написав послание, я прикрепил его к изящной ножке голубки, нежно погладил ее и отправил в небо, зная, что она найдет нужного нам адресата. Хоть рядом и были люди Гвидиче, с которым Эйден заключил сделку, я не доверял им, предпочитая видеть моих проверенных солдат, которых, возможно, я в скором времени распущу за ненадобностью. Мне осточертела такая жизнь.

— Зовешь своих? — спросил Эйден.

Я кивнул головой, после чего схватил свою маску с земли.

— Нам пора.

Как только мною была произнесена эта фраза, Эйден окликнул людей, Темпл натянул маску и мы двинулись в сторону здания. Бесшумно. Анонимно. Полные желания найти своих друзей и обрести свободу.

***

Рафаэль

Боль во всем теле не давала нормально двигаться. Я пошевелился и тут же пожалел об этом, когда заныли ноги, руки, голова. В особенности голова. Глаза не разлипались, на разбитых губах, по которым я провел языком, была запекшаяся кровь, в ушах все звенело. Словно из-за толщи воды послышался голос моего отца, который окликал меня по имени, но я был не в силах произнести хотя бы слово. Его рука нежно коснулась моего лица, и я тут же отдернулся, испытывая отвращение и ненависть к этому человеку, который причинил столько боли мне и моим близким.

Его любовь всегда выражалась по-странному: переживая за меня, он предпочитал кричать, желая, чтобы я добился большего, он оскорблял и унижал, пытаясь воспитать меня как мужчину, он бил и калечил мое тело, уродовал сознание и заставлял переживать воспоминание об изнасилованим вновь и вновь. Отец хотел, чтобы я был силен духом, поэтому иногда зимние ночи я проводил на псарне вместе собаками, прижимаясь к их теплым телам, ибо мне не давали ни одеяла, ни зимней одежды. Хотел, чтобы я был готов ко всему, поэтому мне днями не давала никакой пищи, закаляя тем самым характер, а иногда даже лишался на день-два воды, жутко после этого страдая от обезвоживания. На момент начала этого всего мне было одиннадцать-двенадцать лет, а продолжалось это годами.

Чтобы проверить, насколько я силен духом и телом, отец запирал меня в подвале, снова лишая необходимых мне для выживания вещей, а после появлялся с тарелкой ароматной еды или стаканом воды. Водя ими перед моим лицом, он наблюдал за моей реакцией, а затем оставлял это на полу и снова уходил. Моя задача была не дотронуться до этих объектов, выстоять. В первый раз я естественно не выдержал. Разве маленький ребенок мог предположить, какое ужасное наказание за этим последует? Что его высекут розгами до обморочного состояния? Что его спина покроется глубокими шрамами, которых с годами станет только больше?

Стоит ли упомянуть, что отец, понимая, что меня могут похитить, пытать, решил, что мои тело и разум должны привыкнуть к боли, чтобы ненароком не выдать врагам ценную информацию? Меня пытали, вырывали ногти с корнями, прижигали тело, резали, били током, топили в воде, избивали, растягивали на дыбе, что вертикальной, что горизонтальной — этот список можно продолжать вечно. Они только не касались моего лица. Отцу нравилось, что я был похож на него, и он не решался портить это. Я выдерживал все пытки, долго отходя от них, несколько раз даже пытался сбежать и обращался в полицию, но меня быстро возвращали обратно домой. Полицейские лично привозили мое бренное тело к дому отца, который был страшно недоволен моим поведением и снова наказывал. В какой-то момент я бросил все попытки, смирившись с тем, что происходит, и принял тот факт, что буду связан с мафией на долгие годы. В пятнадцать лет, сидя с Шестеркой в заброшке, мне пришла идея собрать вокруг себя своих людей, которые в будущем помогут мне и моим друзьям избавиться от гнета наших отцов.

Многие могут подумать: "Да что смыслит этот мальчишка в таких делах?", но я с самого детства варился в этом дерьме. Многие главари мафий и другие важные ее члены становились участниками преступных организаций именно в подростковом возрасте. Пластичный, несозревший мозг юнца быстро впитывает необходимую информацию, и подросток успешно учится выживанию, набираясь хитрости, жестокости, бесчеловечности, бескомпромиссности, безжалостности и т. д. Был бы я тем, кем являюсь сейчас, если бы не мой отец? Нет. Я бы имел более или менее здоровое детство, был бы сейчас самым обычным человеком с самыми обычными проблемами, думал бы об учебе, работе, девушке, доме, друзьях, вечеринках… Но мой разум занимали совершенно иные проблемы, которые мне сейчас предстоит решить.

— Неужели ты и дальше желаешь влачить это жалкое, низменное существование, лишившись той власти и силы, которые я могу тебе подарить? — услышал я голос отца, просочившийся сквозь мысли, хаотично кружившихся в моей голове.

Кто-то коснулся моей шеи, стал светить фонариков в глаза, отчего я попытался зажмуриться.

— Удивительно, что он еще в сознании после таких побоев, — выдохнул человек, снимая с меня рубашку и начиная чем-то обмазывать мое тело.

Почувствовался запах спирта, а затем и жжение на коже. Я не дернулся. Привык.

— Он и не такое выдерживал, — с гордостью в голосе промолвил отец.

Я разлепил глаза, расплывчато видя треснутый потолок с многочисленными дырами, свисающую люстру с огоньками и чье-то лицо. Мужское. На плечах виднелась белая ткань. Врач? Я даже усмехнулся, тут же почувствовав острую боль в нижней части лица.

— У него сломаны ребра и правая нога. Необходимо проверить внутренние органы, — сухо проговорил врач. — Возможно, что они повреждены, — его руки двигались вдоль моего туловища, принося облегчение. — Господи Иисусе, сколько гематом…, - прошептал он. — Голова сильно болит?

— Нет, — соврал я.

— Правду.

— Нет.

Он показал мне пальцы и спросил:

— Сколько ты видишь?

— Шесть.

Протяжный выдох был мне единственным ответом.

— По-хорошему его бы в больцу, — заключил доктор. — Нужно сделать обследование внутренних органов, понять, насколько сильно повреждены ребра и нога, и нет ли никаких внутренних кровотечений. Не исключено, что у молодого человека сотрясение мозга. Дай Бог, чтобы не было кровоизлияния в мозг. Тебя тошнит?

Я покачал головой, пытаясь приподняться, но оглушающая боль в области груди не дала мне этого сделать.

— Ты что делаешь! — воскликнул доктор. — У тебя сломаны ребра!

— Ничего страшного, — отрезал отец, — потерпит.

— Нет, — взбунтовался врач. — Я доктор, и я не могу просто смотреть на то, как вы издеваетесь на ним. Ему нужна помощь, хотите вы того или нет.

Отец хладнокровно улыбнулся и в мгновение ока схватил врача за ворот халата, потянув его на себя. От испуга доктор вскрикнул и попытался оттолкнуть отца, но тот встряхнул его, приводя в чувство.

— Ты будешь делать то, что я тебе скажу, — процедил отец. — И если я сказал, что он останется здесь, значит, твоя задача оказать всю необходимую помощь именно в этом месте и нигде больше. Ты меня понял?

Доктор пугливо закивал головой. Нижняя его губа дрожала. Я вновь попытался приподняться, и у меня получилось, несмотря на боль, что не давала даже нормально дышать, не то, чтобы думать.

— Отпусти его, — бросил я. — Он тебе ничего не сделал.

Отец взглянул на меня и повиновался, тут же коснувшись рукой моего лица. Мне стоило огромных усилий не оттолкнуть эту руку и не врезать ему по лицу, в надежде вытрясти из головы мозги.

— Как ты? — спросил он, поглаживая мое раненое тело.

Меня пробрал смех. Боже, этот человек — самый настоящий псих!

— И ты еще спрашиваешь? — дерзко спросил я.

Пока мой отец собирался с мыслями, я осмотрел помещение, оценивая свои шансы на побег, и увидел как минимум пятьдесят-шестьдесят бойцов, беспрекословно охраняющих периметр. М-да, мы в дерьме.

— Его действительно нужно отправить в больницу, отец, — услышал я знакомый голос, на который мгновенно повернулся.

К нам шел Альваро. Несмотря на все то, что он сделал, мне было больно от того, что мы с ним оказались в таких отношениях. Да, между нами не было братской близости, да, мы не проводили так много времени вместе, но я действительно считал его своим братом. О поступке, который совершил в юношестве, я сожалел так глубоко и сильно, что до сих пор не находил себе место. Воспоминания о том, как кричал Альваро, умоляя отца остановиться, когда тот его наказывал, до сих пор были свежи в моей памяти.

Отец напрягся.

— Ты действительно так считаешь? — только и спросил он.

Альваро сел на корточки перед мной и стал осматривать тело, лицо.

— Твой доктор — умный человек. Я и солдаты здорово постарались, пока работали над ним, — он аккуратно коснулся моей груди, перемещая ладонь на живот, затем на бедра, осматривая ноги. — Сломанные ребра опасны для жизни, отец. Да и гематомы ни о чем хорошем не свидетельствуют. Как бы кровотечение внутреннее не открылось.

Доктор рядом закивал головой, жутко напоминая мне статуэтку собаки в автомобиле, что реагирует на любое движение.

— Ладно, — недовольно выдохнул отец, — раз ты так говоришь.

Альваро несколько секунд еще просидел около меня на корточках, после чего подмигнул так, чтобы никто не увидел, и сказал:

— Я лично отвезу его в больницу. Дашь мне двух своих людей, чтобы были на стреме. Я договорюсь с охраной в больнице и своим знакомым, работающим там, чтобы не было проблем.

Отец кивнул головой, отвернувшись от меня и отдав приказы своим солдатам. Я непонимающе взглянул на Альваро, и на его лице промелькнула улыбка, тут же скрывшаяся за маской безразличия. Он поманил рукой двух солдат, что стояли неподалеку, и те подошли к нам.

— Мои люди подготовят машину, — крикнул отец, сходя с помоста, — а ты пока перенеси его тело к выходу.

— Хорошо.

— Как наши пленники?

Я насторожился, неготовый услышать то, что скажет Альваро. О Святая Мария, молю тебя, сделай так, чтобы с ними все было хорошо. Клянусь, я пойду в церковь и поставлю за всех грешных свечку, моля Бога о прощении.

— Сидят в комнате, пока еще не пришли в себя, — ответил Альваро. — Я ввел им дозу, чтобы они не доставляли нам хлопот.

— Молодец, — удовлетворенно улыбнулся отец. — Скоро, правда, они нам понадобятся. Дон Гвидиче прибудет сюда к шести утра, чтобы заключить сделку.

— Я проконтролирую все, — кивнул головой Альваро.

— Хорошо.

Отец подошел к нему и заключил его в объятия, несколько раз несильно ударив по плечу. Альваро склонил голову, как послушный сын, и, когда отец удалился, приказал двум взять носилки и перенести на них меня. Они аккуратно выполнили приказ, после чего понесли меня к выходу. Альваро шел впереди, и бойцы расступались перед ним, отдавая дань уважения склонением головы. Когда мы вышли из коридора, спустились по лестнице ит оказались в холе первого этажа, к Альваро подбежал солдат

— Пленники сбежали, хозяин, — задыхаясь от бега, сказал боец.

Лицо моего брата стало жестким. Он отошел в сторону, за стену, так, чтобы с выхода его не было видно, и поманил туда солдата, явно желая поговорить с ним наедине.

— Я имею право знать, что с ними, — рявкнул я, обращаясь к Альваро. — Не смей трогать моих братьев!

Я попытался встать с носилок, но солдаты не дали мне этого сделать, сдерживая и пытаясь уложить обратно. Я попытался ударить одного из них, но сил не было, рука обмякла, и от боли в груди мое тело рухнуло на носилки. Повернув голову к Альваро, я увидел, как он сворачивает шею бойцу. На его лице застыла гримаса ужаса. Огорошенный произошедшим, я не сразу заметил, что Альваро исчез с телом в коридоре, ведущим в другое крыло, и появился лишь через несколько минут.

— В машину, быстро, — приказал он солдатом, и те быстро пошли к выходу.

Около автомобиля стояли трое.

— Все готово, хозяин.

— Отлично, — ответил Альваро. Солдаты уложили меня на заднее сидение, один сел около, другой — спереди. — В комнату к пленникам не заходить, пока я сам не приеду. Понятно,

— Да, хозяин! — хором ответили трое, и Альваро сел за руль, выезжаю с территории театра.

— Ты ублюдок! — прокричал я. — Что ты сделал с ними?! Как ты посмел ввести в них наркотики?!

Я попытался привстать, но машину сильно качнуло. Солдат рядом удержал мое тело, касаясь его руками, и я лягнул его ногой, удовлетворенно услышав, как он зашипел от боли.

— Они все равно окажутся на свободе, — бросил я злобно, думая при этом, как мне связаться со своими людьми. — Я не позволю, чтобы с ними что-то случилось.

Я снова лягнул ногой бойца и попытался ударить Альваро, который подъезжал к шоссе, ведущему в город, но солдат остановил меня, схвати за руки и крепко сжав их. Боец впереди стремительно снял маску, и я увидел Джейми, который смотрел на меня с улыбкой на лице.

— А я думал, что ты умный, — сказал он.

Я огорошенно посмотрел на него, затем перевел взгляд на того, кто держал меня. Он отпустил мои руки и тоже снял маску.

— Харви! — облегченно воскликнул я, не веря своему счастью. — Джейми!

От восторга я готов был заплакать. Они здесь, со мной, в безопасности.

— Альваро любезно согласился помочь нам, забыв прошлое и желая изменить свое настоящее, ради благополучного будущего, — заявил Джейми, глядя на моего брата, который внимательно смотрел на дорогу.

— Это так? — с надеждой в голосе спросил я.

В зеркале заднего вида показалось лицо Альваро: мягкое, доброе.

— Да, это так, Рафаэль, — ответил он. — Пора забыть о том, что было, брат.

Слеза скатилась по моему лицу, и я потянулся к брату, коснувшись его предплечья.

— Спасибо, Альваро, — прогнусавил я, переполненный благодарностью и радостью. — Я никогда этого не забуду.

Альваро кивнул головой.

— Где остальные?

Джейми переглянулся с Харви.

— Зейн и Темпл должны были найти тайное место и отправить письмо какому-то Волкану…

— Это правая рука Зейна, — пробормотал я, жадно вслушиваясь в каждое слово. — Он свяжет и с моими людьми.

— Мы оставим тебя в больнице и вернемся за Темплом и Зейном, — уточнил между тем Харви.

Я взбунтовался.

— Что значит, останусь в больнице? — я вновь попытался приподняться, в который раз проклиная сломанные ребра. — Нет! Я поеду с вами.

— В таком виде? — окинул меня скептическим взглядом Джейми. — Как ты хочешь быть убитым? Повешенным? Подстреленным? С перерезанной глоткой? В таком состоянии ты можешь быть только пробной тушкой для новеньких солдатиков, что еще думают и только потом убивают, а не наоборот.

Я понимал, что Джейми прав. В таком состоянии я бесполезен. От злости мне хотелось рвать и метать.

— А Эйден, — продолжил Харви, игнорируя мое взрывоопасное состояние, — остался с девушками, чтобы защищать их.

— То есть его здесь нет?

— Нет, — ответил Харви.

— Это хорошо, — облегченно выдохнул я. — Он не должен рисковать своей жизнью, как мы. Он слишком хороший, чтобы вариться в этом дерьме.

— А то есть мы нехорошие? — язвительно спросил Джейми.

— Ну после того, что ты сделал сегодня, я не думаю, что ты считаешься добряком, — хрюкнул от смеха Харви.

— А что он сделал? — поинтересовался Альваро.

— Ты расскажешь или я? — вскинул брови Харви.

— Давай я, — дразнился Джейми, — а то ты, скупердяй, не умеешь так красочно описывать события, как я.

Харви закатил глаза и при этом улыбнулся, а я стал слушать рассказ Джейми, поражаясь тому, на что был способен мой друг, и надеясь, что Зейна и Темпла не постигла неудача. *** Эйден

Люди дона Гвидиче сообщили, что здесь было около трехсот человек Варгаса. Территория не ограничивалась одним только театром, включала в себя все прилегающие к нему земли (а это, на минуточку, лес) и особняк Варгаса в Хейтфорде. Неплохо, учитывая, что он только сбежал из тюрьмы и не смог собрать воедино всех своих бойцов, которые после той роковой ночи либо оказались убитыми, либо сели за решетку, либо разбрелись кто-куда. В самом театре по нашей оценке было где-то сто человек, по периметру его охраняло около ста-ста десяти, все остальные были сосредоточены в доме Варгаса, который вообще-то принадлежал Рафаэлю. Правда, он ему совершенно не нужен, и все же это дом Рафаэля, который Варгас занял незаконно. Ох, ну и дерьма в этом городе…

Итак, в план входило следующее:

1) часть из нас должна была остаться в лесу и незаметно начать подчищать территорию. Для этого на все пистолеты были нацеплены глушители. Некоторые солдаты были взяли с собой гарроту для удушения и леску для резки сыра, которая замечательно проходила сквозь ткани.

2) Пока они будут заниматься внешней стороной, нам предполагалось проникнуть внутрь, разделившись на два лагеря, один из них направляется в левое крыло, выпиливая людей Варгаса там, а другой, во главе со мной, Зейном и Темплом занимается правым крылом, лишая Варгаса основной силы.

3) Я, Темпл и Зейн ищем Варгаса и убиваем его. Ладно, шутка, связываем и везем в полицию, чтобы остаток своих дней он точно провел за решеткой.

Конечно, этот план был слишком утопичен, и мы не особо надеялись на успех, прекрасно понимая, что риски существуют на всех этапах, однако хотелось уже покончить со всем этим и наслаждаться свободной жизнью, лишенной всякий мафиозной дряни и прочего похожего дерьма.

Часть из нас уже начала орудовать в лесу, незаметно похищая по одному человеку и убивая его. Чтобы остальные не замечали ничего странного, бойцы Гвидиче переодевались в униформу солдат Варгаса и оставляли в качестве опознавательного знака кобуру на поясе, которая отличались цветом (она была не черной, а коричневой). Это позволяло понять, кто есть кто.

Послышался свист, очень похожий на пение птиц: нам дали понять, что путь в эту сторону свободен. Мы шли по диагонали направо, затем вперед, выйдя наконец к задней части театра, которая выглядела так, что стоит чихнуть, как тут все нахрен треснет и рухнет на наши головы. М-да, и почему его не снесли спустя столько лет?

В стене виднелась небольшая дыра, и если человек наклонится, то он спокойно сможет пройти через нее и попасть во внутрь здания. Мы подошли к ней только тогда, когда увидели нашего солдата, показывающего знак, что все чисто. Это был подвал. Быстро пробравшись внутрь, каждый из нас отошел друг от друга на некоторое расстояние, чтобы не образовывать толпу. Коридор с обеих сторон заканчивался лестницами, каждая из которых вела в разное крыло. Мы разделились, как планировали, и я вместе с Темплом, Зейном, частью солдат двинулся в сторону правого крыла. Для того, чтобы оказаться в главном зале, необходимо было подняться на второй этаж и пройти к холлу, ведущему к недлинному коридорчику. Он-то и являлся мостом между нами и Варгасом. Но прежде, чем сделать это, нам необходимо устранить людей Варгаса на всех этажах.

Первый этаж оказался самым тяжелым. Голос снующих туда-сюда людей было много, все принадлежали молодым парням, многие из которых стояли без масок. Они разговаривали и все же стояли на своих постах, все время осматривая помещение, реагируя на любое движение. Двадцать два человека находилось в холле первого этажа правого крыла. Мы численно превосходили их, но проблема в том, что быть незамеченными оказалось невозможно. Придется переть напролом. Черт. Разделившись колоннами по пять человек в строю мы взбежали по лестнице, начав стрелять уже на ней. Мой мозг, пока рука действовала, лихорадочно считал убитых. Осталось еще девять человек. Но эти ублюдки уже стали использовать свое оружие, издающее достаточно громкие звуки, чтобы люди на втором и третьем этажах узнали о том, что происходит что-то неладное. Один из солдатов дона Гвидиче, стоявший рядом, упал замертво: пуля пронзила незащищенную пластиной шею. Я переступил через него и тут же выстрелил из обоих пистолетов, поразив равное количество бойцов Варгаса. Они были последними. Эта территория оказалась вычищенной. Пока. Топот ног со второго этажа уже становился слышимым, поэтому у нас были считанные мгновения, чтобы занять самые выгодные позиции и начать войну первыми.

Люди дона Гвидиче подчинялись мне, поэтому никто из них не сделал ни единого выстрела, пока моя рука, когда я увидел, как по лестнице сбежало шесть человек, не дала знак. Люди упали замертво. Притвориться убитым, лежать среди чужих тел, а затем восстать и начать стрелять- позиция беспроигрышная. Несколько наших во главе с Темплом оказалось на втором этаже и спряталось за колоннами, обветшалыми портьерами и в нишах, прежде чем новая партия людишек Варгаса вновь сбежала по лестнице. Я провернул тот же трюк, и он оказался удачным, а Темпл с другими стал подчищать все сзади.

Я поднялся с пола с остальными, мгновенно взбежал по лестнице, услышав, как справа падает тело, в которое выстрелил Темпл, и вместе с Зейном встал около входа в коридор, ведущего с главному залу. Оттуда слышались крики Варгаса. Да, он занял хорошее место, ведь для того, чтобы подобраться к нему, необходимо преодолеть лес, придворовую территорию, первый и второй этажи, но сам он тоже оказывался в ловушке, о которой, скорее всего, у него не было возможности подумать: главный зал имел узкие окна, находящиеся ближе к потолку, из-за чего сбежать через них не получится, выходы, находящиеся около сцены, а также ведущие к другим комнатам и связующему левое и правое крыло коридору, были завалены разрушенной мебелью и потолком.

Ему некуда было бежать. Либо сражаться, либо быть пойманным.

Не могу сказать, что мы тоже в выгодной позиции, ибо узкий коридор не позволял большому количеству человек пройти сразу, из-за чего возникала огромная опасность быть убитым еще до того, как ты пройдешь через него. И все же я рискнул, считая, что достаточно защищен, чтобы сдержать первый натиск. Даже если я и буду ранен, Темпл и Зейн смогут закончить все, ну а если умру, то таковая моя учесть. Что уж тут поделать.

Правда, мне жаль маму, которая не примет мою смерть и станет винить себя во всем, что случилось со мной за всю мою жизнь. Не дав ее образу уничтожить мою решимость, я побежал по коридору, упав на пол в самом конце и начав ползти, как солдат. Пули посыпались на меня, но они пролетали мимо, ибо я занял хорошую позицию. Пока. Не продолжая дальше испытывать судьбу, я достал автомат и принялся стрелять по ногам, с удовлетворением слушая, как кричат ублюдки, а затем привстал, побежал и в последний момент спрятался за сидениями, ряды которых покрывали большую часть зала. Они по наклонной располагались на втором и первом этаже, создавая нужный мне барьер.

— Кто ты такой?! — заорал Варгас.

Я усмехнулся. Когда в коридоре послышались шаги, я понял, что нужно отвлечь солдат и Варгаса, из-за чего вскочил, побежал влево и перепрыгнул через ряд, снова упав на пол. Все это время меня сопровождали пули, две из которых удачно отскочили от пластин, покрывавшей мое правое предплечье и левое плечо. Зейн, Темпл и люди дона Гвидиче оказались внутри, точно так же, как и я, прячась за сидениями. Мы в окопах, ребята. М-да. Я приблизился к щелям между сидениями, высмотрел двух и нажал на курки пистолетов, пули которых бесшумно поразили солдат.

Перестрелка длилась долго. Мы убивали, убивали и нас. Люди Варгаса, люди дона Гивидиче попеременно падали, извещая нас о том, что смерть ходит, забирает души в свое темное царство. Возможно, она желает заполучить моих друзей, но не сегодня. Я не позволю, чтобы кто-то из них пострадал.

— Кто вы такие?! — вновь закричал Варгас. — Что вам нужно?!

— Ты до сих пор меня не узнал?! — громко отозвался я.

Эх, я бы с радостью посмотрел бы сейчас на его лицо, чтобы увидеть его ошарашенное лицо. Он все ще думает, что мои друзья у него в плену, поэтому я решил воспользоваться моментом.

— Я пришел за своими! — я снял маску, взгляну на Темпла и Зейна. Пару жестов рукой, и они поняли, куда я веду. Да будет игра.-

— Поздно! — рявкнул Варгас. — Я их продал Гвидиче!

— Я могу предложить больше! — крикнул я, еле сдерживая смех.

Умора. Когда его крошечный мозг догадается, что все не так, как кажется?

— Мне не нужны твои деньги, — презренно заорал Варгас. — Мне нужна твоя жизнь!

Автомат неистово "закричал", яростно выплевывая пули, летящие в мою сторону, и я откатился на несколько метров, чтобы не испытывать судьбу. Дерево и поролон вылетали из сидений, поднимая облако пыли. Ох, Варгасу бы, как и Джейми, посидеть бы на успокоительных. Стресс — страшная штука.

— Стало легче? — поинтересовался я и вновь услышал многочисленные выстрелы.

Ну не стало. Ладно, переждем. Я вздохнул и тут же ошеломленно взглянул на соседнее кресло, сквозь которое прошло десяток пуль. Черт, мое бренное тело было около этого места минуту назад! Я снова откатился. Люди дона Гвидиче, Темпл и Зейн в это время успешно сползали вниз, преодолевая ряд за рядом.

— Ты готов к диалогу, Варгас?! — прокричал я.

— Мерзкая ублюдина! — ядовито выплюнул он. — Да как ты посмел подумать, что можешь тягаться со мной?!

— Хватит вести себя как мелкий засранец, — закатил глаза я. — Будь взрослым мужиком и поговори уже, мудак ты хренов.

Господи, осталось чуть-чуть продержаться, Зейн и Темпл уже почти приблизились к нему. Варгас замолчал на несколько секунд, явно удивленный моим тоном. Конечно, ведь в юношестве я был пай-мальчиком, который желал ему доброго дня каждый раз, когда видел, а это было достаточно часто, ибо он тесно общался с моим папашей.

— Я не отдам тебе твоих друзей, — холодно сказал он. — Даже не надейся.

Послышались выстрелы, несколько людей дона Гвидиче оказались мертвыми. Я с ужасом понял, что потерял след Зейна и Темпла.

— Ты сказал, что продал их дону Гвидиче? — спросил я.

Мои голосовые связки были на последнем издыхании: орать столько времени, чтобы этот мудак испанец услышал тебя… Пожалуй, после всего этого дерьма я куплю себе путевку на Мальдивы, буду молчать там целый месяц, пить какой-нибудь коктейльчик и знакомиться с красивыми девушками, притворяясь немым. Надо выучить язык жестов для правдоподобности.

— Абсолютно верно.

— А что, если я тебе скажу, что дон Гивидиче разорвал с тобой сделку, заключив новую с другим человеком, ибо условия, предложенные им оказались намного выгоднее?

Молчание. Затяжное молчание. Затяжное бесячее молчания. Я недовольно вздохнул.

— Опустили оружие, — прогремел голос мистера Варгаса, обращавшегося к своим людям. — Выйди, поговорим.

Я не сразу это сделал, дал знаки своим людям, чтобы последовали за мной, а также стреляли только тогда, когда им будет об это сказано, и поднялся.

— Как же я рад видеть твою стремную рожу, Варгас! — театрально радостно улыбнулся я, не снимая шлем, — лицо Варгаса стало жестким. — Ну что ты обижаешься? Ей Богу, ведешь себя как ребенок.

Я зацокал и снял шлем, уверенный, что мне ничего не сделают. Как минимум, перед мной стояли солдаты Гвидиче, готовые в любую минуту прикрыть мое тельце от стремного испанца. Ладно, я шучу. Он был симпатичным и передал свои гены Рафаэлю, но на этом все его положительные качества заканчиваются. Баста.

— С чего ты взял, что Гвидиче нарушил договор? — спросил Варгас.

О да, несмотря на маску безразличия, я видел сквозь нее, как дрожит его хвостик, как он боится услышать правду, которая уже просочилась в его маленький мозг, укореняясь в нем все больше и больше.

— Присмотрись внимательнее к телам убитых тобой людей, — приказал я жестким голосом, упиваясь каждой минутой его торжества. — Видишь их форму? Кобуру? Маски? Они отличаются от твоих, правда? Не у всех, конечно, ведь мы успели переодеться в форму твоих людей.

— Но они могут быть вашими людьми, — продолжал держать оборону Варгас, лицо которого уже не выдерживало и начало по-немногу выдавать истинные эмоции. — Людьми Рафаэля или Зейна.

— Да что ты? — криво улыбнулся я, спускаясь по лестнице все ниже и ниже, пока не достиг первого тела, с которого тут же снял маску и бронежилет. На кофте виднелась нашивка зеленого цвета. — Знакомые оливки?

Варгас пораженно уставился на тело, побледнел и слишком поздно заметил притаившихся сзади Темпла и Зейна. Я подал знак, тут же увидев, как несколько бойцов Варгаса упали на пол, бездыханные, и сам стал стрелять, с точностью попадая каждому в шею. Один, два, три, четыре, пять — я считал, стреляя, стреляя, стреляя, так много стреляя, что пришлось обратиться за помощью к автомату, жадно приникшего к моим рукам. Я хотел покончить с этим.

Пока мы разбирались с солдатами, Темпл и Зейн занимались Варгасом и его личной охраной. Повсюду была кровь, валялись бездыханные тела, люди с написанными на лице ужасом, отчаянием, грустью, злостью. Что их толкнуло заниматься грязными делами? Что их побудило пойти на службу к такому ублюдку, как Варгас? Я не знал и не хотел знать, поэтому убивал, даже не запоминая лица; убивал, не чувствуя вины. И пусть Бог будет мне судьей. Перед ним я готов был ответить за это, но не перед людьми, потенциальные жизни которых я спасал, ведь если бы Варгас одержал вверх, то наркотиков, похищений людей, продаж их и органов стало бы намного больше, чем есть сейчас в мире.

Когда солдат больше не осталось, я повернулся к Варгасу, надеясь увидеть его поверженным, но он держал в заложниках Зейна, кричавшему Темплу убить испанца, наплевав на жизнь друга. Все во мне оборвалось.

— Даже не смей думать! — заорал Варгас, кидая бешенные взгляды на меня.

Я остановился, чувствуя, как немеют ноги, как наливается кровью голова.

— Я убью тебя! — угрожающе прорычал я. — Отпусти его!

Зейн умоляюще глядел на меня, и все во мне воспротивилось. Он хотел, чтобы я пожертвовал им ради того, чтобы убить Варгаса. Из ноги друга сочилась кровь, в него стреляли.

— ОПУСТИТЕ ОРУЖИЕ! — заорал он. — Я СКАЗАЛ, ЧТОБЫ ВЫ ОПУСТИЛИ ОРУЖИЕ! — я повиновался и заметил, что Темпл тоже сделал это. — ПРИКАЖИ СВОИМ ЛЮДЯМ ТОЖЕ СДЕЛАТЬ ЭТО!

Достаточно было одного жеста, и они последовали моему приказу. Варгас потащил Зейна в сторону, ближе к той лестнице, которая была абсолютно свободна. Я попытался взять оружие, но услышал вопль:

— НЕ СМЕЙ, МАТЬ ТВОЮ! ШЕЛОХНЕШЬСЯ, И Я УБЬЮ ЕГО!

Варгас вдавил дуло пистолета в висок Зейна, после чего ударил им по голове. Зейн дернулся в сторону, зашипел от боли, но остался в сознании. Я и Темпл дернулись, но вовремя остановились, понимая, что испанец не шутит. Меня окатило волной неистовой ярости из-за собственного бессилия. Из коридора показался человек, который, как только вышел из тени, тут же приблизился к Октавио Варгасу. Этим человеком был Альваро. Голова отказывалась соображать, ярость все сильнее захлестывала меня, хотелось убивать. Я с трудом контролировал себя.

— Отец? — удивленно выдохнул Альваро. — Что произошло?!

Варгас облегченно улыбнулся и потянулся к сыну, тот сразу же выставил оружие и навел его на меня.

— Ну давай, попробуй, — процедил я, поднявшись на одну ступень.

Он выстрелил мне в руку, и я почувствовал резкую боль. Пластины на плече не оказалось, как и на всей руке в целом. Из раны стала сочиться кровь.

— Стой, где стоишь, иначе следующая пуля придется тебе в голову, — ледяным голосом проговорил Альваро.

Варгас удовлетворенно улыбнулся и снова ударил по голове Зейна, который попытался сбежать. Мы дернулись с Темплом и ту т же остановились. Опять. Эти ублюдок испытывал наше терпение.

— Видишь? Я воспитал идеального солдата, защищающего меня, как собака своего хозяина. — Альваро тоже улыбнулся. Едко. В зал посыпались люди Варгаса, которые, видимо, были все это время на третьем этаже. Тринадцать человек. Твою мать. — Приводи план в исполнение, Альваро.

Сын кивнул головой, отдал приказы подготовить автомобили нескольким солдатам, которые тут же исчезли в коридоре, остальные остались стоять на месте.

— Отец, — позвал Альваро.

Он обернулся, они обменялись несколькими репликами, после которых Варгас передал Зейна двум солдатам в шлемах, защитное стекло которых треснуло в определенных местах, словно по ним кто-то ударил. Как только Зейн оказался в их руках, Варгас с ядовитой улыбкой приказал Альваро:

— А теперь убей этих двух. Людей дона Гивидиче не трогайте. О об их дальнейшей судьбе я поговорю с их хозяином.

Альваро навел пистолет на Темпла, взгляд которого был очень странным: словно Альваро был другом, предавшим нас. Я встал перед Темплом.

— Я не позволю тебе убить его. Опусти оружие. Я требую право поединка: выйди, сразись со мной, и если победишь, то можешь убить нас, а если проиграешь, то отпустишь.

Альваро продолжа стоять с нацеленным на нас пистолетом, Варгас усмехнулся.

— Подожди, сын, перед тем, как он в поединке, я хочу кое-что сказать ему, — позади него показались те самые двое солдат со сломанными шлемами. Один из них что-то шепнул Альваро. — Ты знаешь, что твоей умер? Погиб при попытке побега, — ядовито произнес Варгас.

Я прирос к полу. Мой отец погиб. Мой. Отец. Погиб. Умер. Отец, которого я ненавидел, сдох. Ура, я должен был радоваться, но почему-то внутри было так больно, что я чуть не упал. Темпл схватил меня сзади, аккуратно посадив на пол. В голове пронеслись тысячи картинок, как мой отец избивает мать, калечит ее, нанося непоправимый урон, как она корчится на полу, истекая кровью и умоляя пощадить нас, моего брата и меня, ведь он заставлял нас смотреть на это все. Почему даже после этого мне больно?! Я ударил себя по груди, ударил еще раз, и еще, неистово желая прогнать эту тупую боль, но она продолжала расти. Мой отец мертв. Он так и не понес то наказание, которое должен был. Он не гнил пожизненно в тюрьме, не испытывал муки совести, не попытался исправиться, а отделался смертью. И это справедливость?!

Я поднял взгляд на Варгаса, и улыбка спала с этого ублюдского лица. В этот момент Альваро позвал его, Варгас обернулся, увидев Джейми и Харви, которые сняли шлемы и смотрели на него с ненавистью. Его рот открылся, выдавая ошеломленность, он перевел взгляд на Альваро, попытался ударить его в грудь и сбежать, но его старший сын схватил отца за волосы и выстрелил ему в голову, вышибив мозги. Джейми и Харви в этот момент добили остальных солдат Варгаса.

Кто-то рядом закричал мое имя, стал трясти меня, но внутри словно все онемело. Все стало бессмысленным, пустым. Мой отец умер, так и не обратившись к свету, так и не попросив у нас прощения, так и не вернувшись к нам в семью, изменившись, став хорошим. Внутри меня плакал маленький мальчик, Эйден, который мечтал о папе, но так и не увидел его. И я был не в силах утешить его. Ни сегодня, ни завтра — никогда.

Глава 67

«Каким неуклюжим становится человек, когда он любит по-настоящему! Как быстро слетает с него самоуверенность! И каким одиноким он себе кажется; весь его хваленый опыт вдруг рассеивается, как дым, и он чувствует себя таким неуверенным».

(Эрих Мария Ремарк)

Данная глава (сегодня вечером еще выставлю эпилог) посвящается исключительно Джейми и Валери, ибо эта пара для меня настолько прекрасна, что мне хочется еще пару мгновений, прежде чем мы расстанемся, побыть с ними. И хоть разлуку с Валери и Джейми скрасит история про моего самого прекрасного и великолепного Эйдена, я все же буду очень сильно скучать по ним:(

Цветы. Их было так много, что в воздухе стоял их свежий аромат, пробуждающий теплые воспоминания о весне, лете, близких, с которыми мы частенько выбирались на пикники. Я сидела посреди поляны в белом кружевном платье, пыталась убрать волосы, разметавшиеся по всему лицу из-за ветра, что словно играл со мной.

— Валери? — услышала я мой самый любимый голос.

Обернувшись, я увидела идущего ко мне Джейми: на его прекрасном лице сияла улыбка, предназначенная только мне. Сердце сжалось от тоски по нему. Я вскочила и бросилась к нему, держащему открытыми руки человеку, которого мое сердце бесконечно сильно любило. Как только я оказалась в его объятиях, я резко проснулась и вскочила, тут же почувствовав на себе чьи-то руки.

— Все хорошо, тыковка, я рядом.

Как только человек произнес эти слова, я перестала вырываться из его рук и с оборвавшимся дыханием взглянула в его лицо, чувствуя, как по моим щекам текут слезы облегчения.

— О Джейми! — задыхаясь, выкрикнула я, бросившись в его объятия, жадно обнимая, касаясь кожи, слушая запах, голос, смех, стук сердца. — Джейми! Джейми, Джейми, Джейми!

— Тыковка, — нежно позвал меня он, и я сжала его еще сильнее, так остро ощущая утрату,которая грозила мне из-за наших отцов, — Как ты, тыковка?

Я зарыдала, прижимаясь к шее Джейми, покрывая его лицо поцелуями, перебирая пальцами пряди волос — мне было мало его. Джейми оторвал меня от себя, вытянул руки, внимательно посмотрел в глаза, словно не веря, что видит свою Валери, а я глядела на его разбитое лицо, опухшее, кровоточащее, покрытое синяками, и вновь заплакала. Сердце разрывалось от боли за него. Мои руки потянулись к его щекам, нежно погладили кожу, пальца коснулись губ, что тут же приоткрылись, и я немедленно прижалась к ним своими. Стон нежности вырвался из меня. Мы целовались долго, самозабвенно, через прикосновения рассказывая друг другу, как скучали, переживали, боялись услышать, что больше не увидимся. Я жадно принимала его ласки, с восторгом слушала свое имя, то и дело звучащее из его губ, смотрела на него, поглощая каждый жест, каждый взгляд. — мне было мало его. Мои мозг и сердце не понимали, как избавиться от этого ощущения, поэтому я просто отдалась ласкам любимого человека.

— Ну вот, мы снова встречаемся в твоей комнате, нимфа, спустя столько лет, — прошептал Джейми, покрывая мою шею поцелуями. — Хочешь. я еще раз на пальцах объясню тебе математику?

— Я так скучала, так боялась за тебя… Я… так… счастлива, что ты… жив, Джейми, — мой голос задрожал, и я поспешила прикрыть рот, чувствуя, что вот-вот снова заплачу.

— Я так сильно тебя люблю, моя нимфа.

— Я так сильно тебя люблю, мой Аполлон.

Мы засмеялись. Моя рука вновь нежно коснулась его щеки, в тех местах, где он был ранен. Больно. Очень больно за него. Ничего больше не говоря, я села на кровать, перед Джейми, и стала раздевать его, чтобы осмотреть тело и понять, насколько серьезно он ранен. Джейми засмеялся.

— Неугомонная, — дразнился он, показывая мне язык. Мой бедный, сладкий Аполлон сидел с опухшим глазом и таким побитым лицом, что мое сердце разрывалось от боли. — Со мной все в порядке, — улыбнулся он.

— Нет, посмотри на себя, они покалечили тебя…

Я сняла с него брюки, поморщившись при виде гематом, и потянула его в сторону ванной. Он, как послушный ребенок, заковылял в комнату, встал сзади, глядя на то, как я открываю краны, чтобы заполнить ванную водой, и набросился на меня в ту же минуту, как только мои пальцы оторвались от металла. Он целовал меня так жадно, что мои коленки подогнулись, трогал мое тело так, что все внутри кипело от ощущений, говорил такие вещи, от которых мои щеки стали ядрено красными. Мои руки блуждали по его спине, сжимали ягодицы, такие крепкие, словно это были футбольные мячи, а Джейми в это время рычал, стонал, покусывал мои губы, шею, ключицы.

С трудом оторвавшись, я потянула его к ванне и усадила в нее, после чего сама принялась раздеваться, рассмеявшись, когда Джейми стал подмигивать мне бровями, охать и ахать, то и дело закрывая глаза, словно он стесняется.

— О Боже, я наедине с головой девочкой! — воскликнул он, захлопав в ладоши. — У меня будет секс!

Я захохотала.

— Нет, сегодня его не будет.

Лицо Джейми вытянулось, губы задрожали, глаза наполнились слезами.

— У меня не будет сегодня секса?

Я вновь рассмеялась, сев к нему в ванную с теплой, даже чуть прохладной водой, и начав аккуратно намыливать его тело.

— Может быть и будем, но не сейчас, — сжалилась я, со снисходительной улыбкой глядя на Джейми. — Посмотрим, насколько хорошо ты будешь вести себя сегодня.

Он радостно закивал головой.

— Обещаю, что буду вести себя как самый хороший мальчик на свете.

Мы замолчали: я намыливала его тело, нежно водя по раненой коже пальцами, а Джейми все это время внимательно наблюдал за мной, и на лице его было столько эмоций, что мне не удавалось понять сразу же, что именно он чувствует в определенные моменты.

— Как все остальные? — спросила я.

Джейми усмехнулся.

— Ты даже не спросила, живы ли они… Ты так веришь в наши способности?

Уголки моих губ дрогнули в улыбке.

— Да, я знала, что вы вернетесь живыми. По-другому быть и не могло.

В мгновение ока Джейми обхватил мое лицо руками и запечатлел на губах долгий нежный поцелуй, пробравший меня до мурашек.

— Спасибо, — прошептал он, прислонившись к моему лбу своим.

— За что? — удивленно выдохнула я.

— За то, что веришь в нас, в меня.

Сердце сжалось от его слов.

— Я всегда будут верить в вас, особенно в тебя, Джейми. Вы те люди, которым я доверяю больше, чем самой себе, на которых я всегда могу положиться, зная, что со мной ничего не случится.

— Ты такая щедрая, любовь моя, — прошептал он, оставляя поцелуи на моем лице, — такая нежная, добрая, отзывчивая…, - его губы прошлись по моему чувствительному уху, отчего я выгнулась, будто тетива лука. — Спасибо тебе за то, что ты не сдалась и прогнала мою трусость в отношении нас.

Он улыбнулся, радостно, по-мальчишески озорно, и мне захотелось прижать к себе этого большого человека с дурным характером.

— Мой дурашка, — проворковала я. — Я так сильно тебя люблю!

Сказав это, я запечатлела на его губах ласковый короткий поцелуй, а затем еще один, еще и еще.

— Ты знаешь, — сказал он, когда я вновь стала намыливать его тело, — в эти дни, когда… тебе угрожала опасность, когда похитили, прислали фото, когда мы оказались там, в театре, полном озлобленными, жестокими людьми во главе с Варгасом, который мечтал о нашей смерти…, - он вздохнул, отвернулся, а затем снова посмотрел на меня. Из его единственного целого глаза чуть не скатилась слеза. — Ну вот, я расчувствовался, — стеснительно улыбнулся он, снова отвернувшись. Я обхватил его подбородок рукой и повернула к себе, видя, как он заплакал. В горле встал ком, руки задрожали, и я почувствовала, как по моим щекам катятся слезы. — Валери, я так много думал обо всем: о Шестерке, дальнейшей жизни…, о нас…, о тебе, — Джейми судорожно перевел дыхание, стирая рукой влагу со щек. — Я так боялся, что больше не увижу тебя, своих братьев…Было так страшно знать, что вам всем грозит опасность и, возможно, никого рядом не окажется в нужный момент… Жизнь так коротка, Валери, и я не хочу ждать какого-то определенного дня, который наступит Бог знает когда, не хочу быть вдали от тебя. Мне кажется, я и так уже нас помучил, отказываясь от тебя столько времени. Мы знаем друг друга уже столько лет… — Джейми прижался к моим губам в коротком поцелуе, а затем достал колечко из своего уха, застегнул его и показал мне. — Ты в праве отказаться, но знай, что я не тороплю тебя…, - когда я поняла, к чему он ведет, у меня оборвалось дыхание. Я ошеломленно таращилась на него, а он в это время взял мою руку в свою, нежно погладил ее и продолжил: — В общем, Валери, я хреновый романтик, прости, что без ужина, шампанского и вида на море, — я хрюкнула от смеха, все еще не веря, что это реально происходит сейчас. Джейми замолчал, перевел дыхание и выпалил: — Ты выйдешь за меня? — я молчала, не в силах прийти в себя. Джейми нервно заерзал, стал водить рукой по волосам. — Я не настаиваю…, - его голос звучал сбивчиво, выдавая волнение, — ты можешь отказаться…Мы можем не жениться сразу, пусть будет только помолвка, а там хоть через десять лет, в общем, когда ты почувствуешь себя готовой… Если ты, конечно, вообще… хочешь этого…, - он стал нервничать еще больше и прикоснулся к уху, теребя мочку. — Ты… не хочешь?

Его голос звучал так тихо и грустно. С трясущимися руками я в мгновенье ока впилась в его губы, целуя так, словно это была наша последняя встреча. Я хотела вжаться в него, стать с ним единым целым, дать понять ему, почувствовать, насколько я счастлива, насколько я, черт побери, счастлива сейчас.

— Да! — воскликнула я, покрывая его раненое лицо поцелуями. — Да, Джейми, да, да, да я согласна!

Джейми потянул меня на себя так резко, что вода выплеснулась из-за краев ванны. Я рассмеялась, прижимаясь к нему еще сильнее, чувствуя его дыхание на своей коже, ласковые руки на бедрах, губы на своих губах.

— Я люблю тебя, Валери, люблю, — отчаянно шептал он. — Я так сильно тебя люблю, Валери, так сильно… Люблю, люблю, люблю…

Он втянул мой язык в своей рот, лаская его, впился пальцами в мои бедра, заставляя меня хотеть большего.

— Я люблю тебя, Джейми, — прошептала я, прежде чем соединиться с ним, — Я бесконечно сильно люблю тебя.

Эпилог

Правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный и его.(Эльчин Сафарли)

Мы сидели возле палаты Рафаэля и ждали, когда же врач выйдет оттуда и позволит нам войти, чтобы увидеть нашего друга. Узнав о том, что же произошло в театре, я была в шоке и долгое время не могла прийти в себя, пытаясь понять, как в человеке может быть столько жестокости. Истории, рассказанные парнями, поражали меня, Билл и Айрис до глубины души, заставляя переживать это все так, будто мы тоже там были. Сердце обрывалось всякий раз, когда разговор заходил об опасности, потенциальной смерти, избиении Джейми и Рафаэля, риске, которому подвергалась Шестерка. С каждым произнесенным ими словом, я прижималась к Темплу и Джейми сильнее, остро ощущая такую ужасную подавленность, что потом слезы не прекращали течь по моим щекам несколько дней.

И все же было радостно, что теперь Варгас больше никогда не побеспокоит нас. Вспомнив о нем, я взглянула на Альваро, что сидел с побитым лицом и сломанной рукой напротив меня и общался с Зейном. Джейми и Темпл, несмотря на то, что Альваро помог нам, помнили о том, что он сделал мне, и потому в качестве наказания избили и сломали ему конечность. Он принял это как должное, даже не сопротивлялся и в конце попросил прощения у меня, признаваясь, что он искренне раскаивается в содеянном. Я их приняла и оказала ему первую помощь, после чего отправила в больницу на обследование. Хоть это и были мои близкие, хоть Альваро и сделал мне больно, я не одобряла всю эту затею и считала, что будет достаточно, если он раскается и, например, поможет приютам с бездомными животными, обеспечив их всеми необходимыми припасами на ближайшие полгода.

Я взглянула влево, на Харви, одиноко сидевшему на стуле, и что-то внутри оборвалось. Почему-то в последнее время он стал еще меланхоличнее, предпочитал одиночество, полное уединение и даже перестал открываться Эйдену, который мог разговорить любого. Я догадывалась, что конкретно его мучает, но не высказывала это вслух, понимая, что могу разбередить старые раны. Мы ведь в Хейтфорде, в городе, в котором Харви и Лили выросли, познакомились, начали встречаться. Их отношения были такими очаровательными, живыми, правильными, лишенными сцен ревности, оскорблений и унижений. Но они были. Сожалел ли Харви о том, что порвал с ней? Он до сих пор прятал свое тело под рубашками и кофтами с длинными рукавами, нося их даже жарким летом. Харви продолжал отказывался принимать себя таким, какой он есть, но при этом и пытаться убрать эти шрамы и рубцы он не хотел. Странный, но любимый друг, который всегда будет скалой и никогда не позволит тебе сдаться. С ним я всегда ощущала себя в безопасности. Всегда.

— Почему ты так внимательно смотришь на меня? — спросил он, переведя взгляд с картины, висевшей на стене, на мое лицо.

От неожиданности я даже подпрыгнула.

— Любуюсь, — через несколько минут ответила я.

Харви усмехнулся.

— Тогда ты ошиблась адресом. Аполлон сидит справа.

Я хохотнула, привлекая тем самым внимание Джейми, что держал меня за руку, на безымянном пальце которой блестело кольцо с большим бриллиантом. С ним мистер Кроуфорд делал предложение матери Джейми двадцать шесть лет назад, а недавно с этим делом пришли ко мне. И я до сих пор не могла поверить, что это правда.

Стоит ли упомянуть, что Темпл сделал в тот день предложение Билл, и она согласилась? Эти двое не могли оторваться друг от друга и постоянно признавались в любви, то и дело обсуждая торжество, кого они пригласят, где оно будет проходить и т. д… Я и Джейми думали, что это мы торопим события, когда договорились с ним, что поженимся ну где-то через пару лет, а тут Темпл и Билл планировали свою свадьбу на январь следующего года, до которого осталось ровно двенадцать месяцев.

— Ты чего такой кислый, Харви? — поинтересовался Джейми. — Что с тобой случилось?

Харви печально улыбнулся и мотнул головой.

— Ты можешь довериться нам, — искренне сказала я, обхватив его ладонь.

Харви благодарно кивнул и сказал:

— Я ценю это, но сегодня пока еще не готов говорить.

— Но ты же знаешь, что мы всегда рядом? — нахмурился Джейми. — Когда почувствуешь, что хочешь говорить или просто покричать, просто скажи мне об этом — я приеду.

Он ударил Харви по плечу, и тот сделал в ответ то же действие, после которого они обнялись и что-то прошептали друг другу на ухо. Решив не лезть не в свое дело, я повернулась к двери, которая в этот момент открывалась, и из-за нее показался врач, беседовавший с Рафаэлем. Альваро и Зейн тут же вскочили на ноги, готовые устроит допрос доктору, но тот обескураживающе широко улыбнулся и сказал первым:

— Все его показатели в норме, ребра и нога успешно восстанавливаются, до полного выздоровления ему нужно будет подождать еще несколько месяцев, поэтому никаких физических нагрузок кроме тех, о которых я вам сообщу чуть позже, и поменьше стресса. Было бы хорошо, если бы период восстановления прошел в том месте, где он чувствовал бы себя эмоционально стабильным, ну или радостным, — врач подмигнул Рафаэлю, который упрашивал его разрешить ему хотя бы заниматься бегом. — Нет, полный покой, Рафаэль, а не то я тебя не выпишу из больницы и будешь учиться играть шахматы с нашим стариком Эди, — я прикрыла рот, сдерживая смех, и заметила, что остальные тоже еле сдерживаются. — Побольше белка в питании, меньше быстрых углевод в форме сладостей и прочей гадости. И никакого Макдональдса! — Рафаэль поморщился при этом слове. Он ненавидел это место с самого детства, говоря о том, что вкус мяса в этом заведении для него ужасен. — А то все пациенты набрасываются на меня с этим фаст-фудом…, - буркнул врач и ушел. — Ужас!

Мы все посмотрели ему вслед, а затем прошли в палату Рафаэля, обмениваясь с ним теплыми объятиями и гостинцами, которые привезли для того, чтобы скрасить его грустные денечки. Как только мы расселись, Рафаэль тут же начал расспрашивать всех о событиях, произошедших недавно, и парни принялись вновь рассказывать обо всем. Рафаэль жадно глотал каждое слово, поворачивался ко всем, кто перехватывал нить разговора, задавал миллион сопутствующих вопросов, поражаясь тому, из какой же задницы им удалось выйти. Взглянув на своего брата, он позвал его и крепко обнял Альваро, благодаря за помощь и за то, что он выбрал их.

— Я знал, что ты не тако, каким хотел казаться, — улыбнулся Рафаэль, который не отличался проявлением сентиментальности на публике и все же в этот раз не сдержался. — Я рад, что ты цел и сейчас рядом с нами.

Сказав это, Рафаэль поцеловал его в шею и получил ответный поцелуй и крепкие объятия. Эти братья любили друг друга, несмотря на ненависть, которая когда-то стояла между ними. Большие ореховые глаза Рафаэля блеснули в свете лампы, и я на миг уставилась, завороженная их красотой.

— Но как там оказались люди Гвидиче? — вдруг спросил он, потирая отросшую щетину на лице. Глаза Рафаэля сузились, выдавая его подозрение, голос стал ниже на несколько октав и приобрел некоторую опасность. — Он никогда не делает ничего просто так. Кто и что ему обещал?

Мы все застыли, хотя еще даже дома понимали, что этот вопрос будет обязательно задан, однако каждый из нас хотел поверить надежде, что этого не будет. Джейми переглянулся с Эйденом, встав около него и незаметно положив руку на спину, как бы поддерживая своего друга, а Зейн подошел к Рафаэлю.

— Давай мы не будем сейчас обсуждать это? — предложил он. — Ты пока еще слаб, и такие разговоры могут негативно повлиять на тебя.

— Но я не могу быть в неведении, — ответил Рафаэль, смотря на Зейна. — Тем более это по моей вине кто-то из нас пообещал этому уроду выполнить его ответную просьбу! Он самый настоящий cabron (сукин сын)!

Сказав это, Рафаэль со всей силы ударил по стене, и Зейн тут же произнес:

— Прекрати себя так вести. Ты можешь причинить себе вред.

— Мне не станет хуже, чем сейчас, — огрызнулся Рафаэль, после чего выдохнул и взял Зейна за руку. — Извини, пожалуйста, я не должен был так говорить с тобой.

Зейн кивнул головой, с тревогой глядя на Эйдена.

— Ну так что? — спросил Рафаэль.

Эйден тяжело вздохнул и наконец-то признался:

— Это был я, — он потер переносицу, закрыв на мгновенье глаза. Его лицо, выражавшее печаль, стало беспристрастным, каменным. Тогда он и сказал: — Я должен жениться через год на Лукреции.

Повисло молчание. Рафаэль нахмурился, не без помощи Зейна приподнялся на подушках и засмеялся.

— Это шутка такая? Эйден, брось, признавайся уже, что он попросил тебя сделать? Мы можем решить это с помощью денег или наших людей?

Мы все переглянулись, переминаясь с ноги на ногу и готовясь к самому худшему — к моменту, когда Рафаэль взорвется и перевернет здесь все верх дном.

— Я не шучу, — безнадежно промолвил Эйден. Улыбка сползла с лица Рафаэля, лицо которого принялось наливаться кровью. — Я действительно должен жениться на Лукреции через год.

Сначала Рафаэль застыл, смотря на Эйдена немигающим взглядом, но буквально через минуту он резко схватил вазу с прикроватной тумбы и бросил ее об пол. Звон стекла наполнил комнату, вода растеклась по линолеуму, мелкими струйками приближаясь к нашим ногам.

— И она согласилась на это все? — словно пушечный выстрел, прозвучал вопрос Рафаэля.

Эйден молча кивнул и отвернулся, не в силах больше смотреть на друга.

— Ты ублюдок, Янг, предатель, вонзивший мне нож в спину! — прорычал Рафаэль.

— Следи за тем, что говоришь, Варгас! — угрожающе бросил Джейми.

— Не нужно оскорблять Эйдена, — жестко сказал Харви. — Он не виноват в том, что мы не смогли себя защитить настолько хорошо, чтобы не обращаться за помощью к другим.

— Я ненавижу тебя, Эйден! — заорал Рафаэль, бросая в него подушку, а затем какой-то электронный прибор.

Джейми и Темпл тут же поспешили вывести нас из кабинете, но я была настолько ошарашена случившимся, что мои ноги буквально приросли к полу. Джейми взял меня на руки и понес к выходу, ускоряя шаг, так как Рафаэль разбушевался настолько, что попытался броситься к Эйдену. Зейн сдерживал его, а Харви встал перед Эйденом, защищая друга от его же друга.

— Я НИКОГДА НЕ ПРОЩУ ТЕБЕ ЭТОГО, ЭЙДЕН! — вопил Рафаэль. — СЛЫШИШЬ МЕНЯ, СУКИН ТЫ СЫН! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

Дверь закрылась, заглушая крики, и я прижалась к шее Джейми, плача от боли за Эйдена, жизнь которого больше никогда не будет прежней.

— Он сможет пережить это? — прохрипела я.

Джейми поднял мою голову и взглянул в глаза.

— Валери, я не знаю, как бы сам отреагировал, если бы узнал, что ты, например, выйдешь замуж за моего друга и никогда не будешь со мной. Рафаэля можно понять. Он просто эмоциональный, но через несколько часов, когда он придет в себя, ему станет стыдно за свое поведение. Он поймет, что так нужно, что у Эйдена не было другого выхода.

— И что тогда? — прошептала я.

— Я не знаю, что будет потом, — печально улыбнулся Джейми. — Но мы будем рядом с Эйденом и Рафаэелем, поддержим и сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь им пережить этот ад.

— Мы сделаем это вместе?

— Да.

Я посмотрела в серо-голубые глаза и увидела в них то, что дало мне надежду.

— Обещаешь?

— Обещаю, — выдохнул Джейми, прижавшись к моим губам в грустном, нежном поцелуе.

Письмо и благодарности

Мои дорогие читатели! Я не верю, что настал тот момент в моей жизни, когда я наконец-то осознала, что третья книга, написанная мною, закончена. Это был такой долгой, тернистый путь, полный столькими негативными событиями, которые останавливали меня, заставляли ощущать себя бездарной, набрасываться на мои книги с критикой и мыслями, что они не достойны того, чтобы я дописывала их, а уж тем более думала об издании. Говоря об этом, я хочу, чтобы вы знали, что здесь, с вами, я абсолютно честна. Оставаясь в тени и пряча свое настоящее лицо (личность), я спокойна и потому могу позволить себе быть откровенной, не стесняясь при этом ни своих чувств, ни своих мыслей.

Благо эти периоды прошли и определенный момент, а если точнее, в период после смерти моей единственной и неповторимой феи, моей бабушки (она умерла в июле этого года), которая оставила меня одну в этом мире, я поняла, насколько наш жизнь коротка. Мгновение, и человека в твоей жизни нет. Я думала, что смогу увидеть ее. Я знала, что она умирает, но я надеялась, что хотя бы смогу коснуться ее руки, в последний раз услышать ее запах, погладить волосы, поцеловать… Но я не успела. Она умерла за два дня до моего приезда, оставив внутри ужасную пустоту.

Это был самый теплый, самый светлый человек в моей жизни, который подарил мне потрясающее детство и много очень теплых воспоминаний. Она моя фея, мое сердце, моя душа. Думая о ней, я стала писать свои последние главы. Ее образ, внезапная сильная болезнь, приведшая в конечном итоге к смерти, заставили меня понять, что откладывать на завтра ничего нельзя, что нельзя бояться быть той, кто ты есть. Этот страх душит, тормозит процесс твоего личностного развития, побуждает тебя поверить, будто у тебя ничего не получится. И его надо искоренять.

Когда я пришла в себя после смерти моей бабули, то стала писать, находя в этом утешение. На самом деле я давно заметила, что от последствий всех тяжелых событий в моей жизни меня спасало именно писательство, истории, в которые я могла погрузиться и благодаря которым могла стать кем угодно. Я верю и надеюсь, что когда-нибудь она увидит с небес, как люди будут читать мои книги в бумажном формате, как эти люди узнают о том, какой восхитительной и невероятной была моя фея, моя душа, моя бабуля, потому что именно она станет прототипом бабушки главной героини из книги про Зейна.

Завершая разговор об этом, я хотела бы выразить благодарность моим читателям. В груди сейчас так щемит сердце от моей бесконечной любви к вам. Вы — моя вторая семья, которая не позволяла мне сдаваться, терпеливо ждала выхода глав, написание которых я безбожно затягивала. Я бесконечно сильно вас люблю. Если бы не вы, меня бы как писателя не существовало. Вы мой двигатель, мое вдохновение, моя мотивация творить дальше. Я считаю себя по-настоящему счастливым человеком, раз Бог подарил мне талант, благодаря которому я смогла познакомиться с вами, моими любимками. Вы уникальны. Вы бесценны. Вы мои. Обнимаю каждого и желаю вам жизни, полной понимания, любви и гармонии с миром и собой.

Искренне ваша, Arabella

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Эпилог

Письмо и благодарности