Плохой Круз (ЛП) [Л. Дж. Шен] (fb2) читать онлайн
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Л. Дж. Шэн Плохой Круз
ПРОЛОГ Теннесси
Важно помнить, что я, Теннесси Лилибет Тернер, никого не пыталась убить. Послушайте, я не говорю, что не собиралась убивать людей в прошлом, и при этом я недостаточно добродетельна, чтобы заявить, что мне было бы ужасно грустно узнать, если бы некоторые люди (хорошо, большинство людей) в этом городе нашли свою несчастную, несвоевременную кончину. Но лишить человека жизни? Ну-ну. Это то, на что я на сто процентов не способна. Мысленно, я имею в виду. Физически, я бы точно завалила сучку, если бы захотела. Я в отличной форме, так как целыми днями работаю на ногах , неся двадцатифунтовые подносы с жирной едой. Эмоционально я просто не смогла бы смириться с собой, если бы знала, что заставила чье-то сердце перестать биться. А еще есть часть с тюрьмой, от которой я тоже не в восторге. Не то чтобы я избалована или что-то в этом роде, но я привередлива в еде, и у меня никогда не было соседа по комнате. Зачем начинать сейчас? Кроме того, я как бы достигла своего предела грехов за последние три десятилетия. Убить кого-то в этот момент было бы — извините за каламбур — излишеством. Как будто я собираю всю дурную критику в прессе, которую Фэрхоуп, Северная Каролина, уделяет своим гражданам. «Там снова идет Месси Несси. С ее внебрачным ребенком, склонностью бить кулаками по горлу и спонтанными убийствами.» (Я объясню инцидент с ударом по горлу в свое время. Контекст имеет решающее значение для этой истории.) Итак, теперь, когда установлено, что я определенно , безусловно, бесспорно никого не пыталась убить, я должна прояснить одну вещь: Габриэлла Холланд заслуживала смерти.ГЛАВА 1 Теннесси
Вероятность того, что я убью кого-нибудь в этой закусочной этим солнечным скромным днем, составляла девяносто девять и девять процентов. Подросток в желтой толстовке с изображением Дрю , с красочными подтяжками и окаменевшим выражением лица намеренно уронил вилку под стол в красной виниловой будке, которую он занимал. — Упс, — криво протянул он. — Я такой неуклюжий. Ты собираешься поднимать или как? Он сверкнул мне улыбкой, полной металлических и вафельных кусков. Трое его друзей кудахтали на заднем плане, многозначительно подмигивая друг другу. Я тупо уставилась на него, гадая, хочу ли я отравить или задушить его. Я решила, что яд лучше. Может быть, это трусливый способ убивать, но, по крайней мере, мне не придется рисковать сломанным ногтем. Мой блестящий, острый маникюр в стиле Карди Би был дорог мне . Его шея, безусловно, не была. — У тебя нет рук? — я сунула ему в лицо розовую жвачку, хлопая накладными ресницами, играя роль, которую дал мне этот город, легкомысленной проститутки с пышными светлыми волосами, едва грамотной и предназначенной вечно подавать им гамбургеры. — Есть, и я с радостью хотел бы показать тебе, на что они способны. Его друзья выли, некоторые из них закатывались в приступе кашля, хлопая в ладоши и наслаждаясь представлением. Я почувствовала, как Джерри, мой босс, примерно того же возраста, что и я ,смотрит на меня через прилавок, яростно вытирая его кухонным полотенцем. Его взгляд сказал мне "случайно" не плюнуть жвачкой в их газировку (Тим Трапп сам напросился. Он намекнул, что я должна стать проституткой, чтобы мой сын закончил колледж). Очевидно, мы не могли себе позволить ни судебных издержек, ни сомнительной репутации. Джерри был владельцем Джерри & Сыновья. Единственная проблема с этим прекрасным именем заключалась в том, что не было сыновей. Я имею в виду, были . Они были живы и все такое. Они были просто ленивы и прожигали свои незаработанные чеки на женщинах, азартных играх, алкоголе и финансовых пирамидах. Именно в таком порядке. Я знала, потому что они должны были работать здесь посменно, и все же большую часть времени работала только я. — Есть проблемы, Тернер? — Джерри жевал табак. Трава придавала его зубам странный желтоватый оттенок мочи. Он многозначительно посмотрел на меня через прилавок. Черт возьми. Мне нужно было стиснуть зубы и просто сделать это. Но я ненавидела похотливых подростков, которые заходили только проверить, что у меня под платьем. Официантки Джерри (Или только я. Я была здесь единственной официанткой) носили довольно откровенные платья, потому что, по его словам, это приносило им (опять же мне) больше чаевых. Это не так. Излишне говорить, что ношение униформы было обязательным. В бело-розовую полоску и короче бычьего запала. Поскольку я была довольно высокой для женщины, половина моей попы была полностью видна, когда я наклонялась в этом наряде. Я всегда могла присесть, но тогда я рисковала показать что-то еще более скромное, чем мой зад. — Что ж, — мальчик в желтом капюшоне стукнул кулаком по столу, отчего посуда загрохотала, а тарелки с горячими пушистыми вафлями взлетели на дюйм в воздух. — Неужели мне придется повторяться? Мы все знаем, почему на тебе это платье, и не потому, что тебе нравится ветерок. Джерри & Сыновья была закусочной в маленьком городке, которую вы видели в фильмах и думали, что такой дерьмовой дыры не существует на самом деле . Клетчатый черно-белый линолеум, знавший лучшие времена — наверное, в восемнадцатом веке. Потрепанные красные виниловые кабинки. Музыкальный автомат, который случайно выкашлял «All Summer Long» Кид Рока, совершенно неспровоцированный. И Джерри претендует на славу - стена, наполненная фотографиями, где он обнимает знаменитостей, которые остановились в нашем городе (а именно, два профессиональных бейсболиста, которые заблудились, когда ехали в Уинстон-Салем, и танцовщица Мадонны, которая приехала сюда намеренно, но только чтобы попрощаться с умирающей бабушкой, и посмотреть на каждый дюйм женщины, которая только что попрощалась с любимым человеком). Еда была в лучшем случае сомнительной, а в худшем – опасной, в зависимости от того, был ли у нашего повара Коултера настроение мыть овощи и мясо (вместе) перед их приготовлением. Он действительно был отличным парнем, но я лучше съем разбитое стекло, чем все, к чему прикасались его руки. Тем не менее, место было заполнено до краев: подростки сосут молочные коктейли, дамы наслаждаются освежающими напитками после шоппинга на Мейн-стрит, а семьи устраивают ранний ужин. Что Джерри & Сыновьям не хватало, так это стиля и вкуса, но их отсутствие компенсировалось просто существованием. Это была одна из очень немногих закусочных в округе. Фэрхоуп был настолько маленьким городком, что найти его можно было только с помощью микроскопа, карты и больших усилий. Член твоего худшего бывшего-маленький. И капсула реального времени тоже. В нем была одна школа К-8, один супермаркет, одна заправочная станция и одна церковь. Все всех знали. Ни один секрет не был защищен от банды сплетниц из пожилых женщин, которые каждый день играли в бридж под предводительством миссис Андервуд. И все знали, что я облажалась. Черная овца города. Блудница, безрассудная женщина, Иезавель. Я полагала, что в этом была главная ирония в отношении Фэрхоупа — это было несправедливо и не давало никакой надежды. Краем глаза я заметила Круза Костелло, занимающего столик со своей девушкой, Габриэллой Холланд. У Габби (она ненавидела, когда ее так называли, поэтому я иногда так называла ее, хотя только в уме) было примерно шесть миль ног, каждая толщиной с зубочистку, цвет лица новорожденного ребенка и, возможно, такой же интеллектуальный способности. Ее блестящие черные волосы до талии делали ее похожей на давно потерянную Кардашьян , и она была столь же требовательна, внося возмутительные изменения в заказанные блюда. Например, бургер с говядиной в стиле Элвиса тройного размера и дополнительным картофелем фри с сыром превратился в бургер из органических овощей с пониженным содержанием жира, приготовленный на свободном выгуле, без булочек, без картофеля фри, с дополнительными листьями рукколы и без соуса. Если вы спросите меня, ни одна щель между бедрами в мире не стоила того, чтобы ее съели, как хомяка. Но Коултер по-прежнему соглашался со всеми ее требованиями, потому что она всегда ныла, если к тому времени, когда она заканчивала есть, на ее тарелке оставалось пятно масла. — Просто брось это, Месси Несси. Возьми мою вилку, и мы все сможем двигаться дальше, — прошипел подросток на заднем плане, вырывая меня из задумчивости. Жар обжег мои щеки. В то время как Круз сидел ко мне спиной, Габриэлла пристально наблюдала за мной, как и за остальными посетителями, ожидая, чем же обернется эта ситуация. Я бросила еще один взгляд на Джерри, прежде чем вздохнуть, решив, что из-за этого не стоит увольняться, и присела, чтобы поднять вилку с пола. Два события произошли одновременно. Во-первых, я почувствовала, как пальцы этого придурка ущипнули меня за щеку. Во-вторых, я увидела вспышку камеры телефона позади меня, когда кто-то сделал снимок. Я обернулась, отбивая его руку, мои глаза горели, как будто я только что открыла их в бассейне, полного хлорки. — Что, за черт? — прорычала я. Парень смотрел мне прямо в глаза, со злобной ухмылкой жевал соломинку от своего молочного коктейля. — Я слышал истории о тебе, Месси Несси. Тебе нравится проскальзывать под трибуны с мальчиками, да? Я могу отвезти тебя обратно на место преступления, если ты почувствуешь ностальгию. Я собиралась потерять самообладание, работу и свободу и по-настоящему убить ребенка, когда его спасла (южная) красавица. — Официантка? Ю-ху , могу я получить здесь помощь? — Габриэлла махнула рукой в воздухе, небрежно взмахнув своими очень блестящими волосами. Я указала на этого ребенка. — Надеюсь, ты подавишься своей соломинкой. — Надеюсь, ты подавишься моей соломинкой. — Думаю, это примерно соответствует размеру. — Тернер! — Джерри рявкнул, внезапно обратив внимание на это взаимодействие. — Ладно, ладно, — пробормотала я. Мое единственное утешение заключалось в том, что с таким лицом и линиями пикапа, парень в толстовке Дрю был обязан оставаться девственником до тридцати. Тем не менее, это было отстойно, что мне пришлось сохранить эту работу, чтобы иметь возможность обеспечивать Бира. Найти работу в Фэрхоупе было непросто, особенно с моей репутацией. Втайне, однако, я всегда хотела накопить достаточно, чтобы изучить что-то, что мне нравилось, и найти что-то еще. Я затопала к кабинке Габриэллы и Круза, слишком сердитая, чтобы чувствовать обычное беспокойство, которое сопровождает общение с золотым мальчиком города. Круз Костелло был и всегда будет любимым сыном Фэйрхоупа. Когда мы учились в средней школе, он написал письмо президенту, такое красноречивое, такое обнадеживающее, такое трогательное , что его и его семью пригласили на церемонию Благодарения в Белый дом. В старших классах Круз был квотербеком, который привел школу Фэйрхоуп к финалу штата — единственный раз, когда школа зашла так далеко. Он был единственным жителем Фэрхоупа, когда-либо посещавшим школу Лиги плюща. Великая Надежда Фэрхоупа. (Да. Я ездила туда с каламбурами. Смиритесь с этим). Тот самый, который помог Дайане Хадженс родить в своем грузовике в бурный канун Рождества и заслужил фотографию в местной газете, с улыбкой держащей плачущего младенца, кровь стекает по его мускулистым предплечьям. Не помогло и то, что после окончания колледжа Круз пошел по стопам своего отца-пенсионера и стал любимым семейным врачом города. Судя по всему, он был более святым, чем вода, по которой ходил Иисус, более добродетельным, чем Мать Тереза, и, что, возможно, больше всего сводило с ума, более горячим, чем Райан Гослинг. Высокий, худощавый, со скулами, которые, честно говоря, должны быть вне закона. У него даже были порно-усы, о которых он не подозревал, что делало его очень сексуальным. В городе не было женщины, которая не хотела бы видеть свои соки на этих усах. Даже его одежда слепого старшего бухгалтера, состоящая из штанов цвета хаки, белоснежных носков и рубашки поло, не могла скрыть того факта, что этот человек умел ездить верхом до невозможности. К счастью — я использую этот термин вольно, потому что в моей жизни не было ничего везучего, — меня настолько потрясло само существование Круза, что я почти невосприимчива к его очарованию. Я остановилась у их столика, прислонилась бедром к изношенной кабинке и очень громко хлопнула жвачкой, чтобы скрыть нервную икоту от прикосновений этого ребенка. Всякий раз, когда возникало время от времени желание высказаться за себя, я вспоминала, что перспективы моей работы в этом городе были тоньше, чем талия Габби. Воспитывать тринадцатилетнего было недешево, и, кроме того, вернуться к родителям было невозможно. Я не ладила с мамой Тернер. — Доброе утро. Чем я могу помочь? Габриэлла с отвращением сморщила носик-кнопку. Она носила повседневные джинсы скинни, дорогую белую кашемировую шаль и скромные украшения, что придавало ей шикарный вид непринужденности (и, возможно, француженки). — Как дела, Несси? — спросила она, почти не шевеля губами. — Ну, Габриэлла, каждое утро я просыпаюсь не на той стороне капитализма, я почти уверена, что моя машина вот-вот умрет, а моя спина не молодеет. Так что в целом неплохо, спасибо за вопрос. А ты как? — Я только что заключила крупный контракт с косметической компанией, которая, вероятно, привлечет внимание моего блога, так что это действительно хорошо. — Замечательно! — проворковала я, изо всех сил стараясь не замечать Круза. Габриэлла размещала в Инстраграм фотографии и видео о себе, пробуя новые продукты, заставляя вас поверить, что вы могли бы выглядеть как она, если бы использовали их Она протащила свою тарелку по столу, как будто на ней была дохлая крыса. — Послушай, я не хочу быть таким человеком, но я не думаю, что мой бургер с индейкой… ну ты понимаешь… — Приготовлен? — я изогнула бровь. Или индейка… — Органический, — прошептала она, неловко передвигаясь. У меня был Шерлок на руках. Она думала, что она была в "Плюще"? Она должна быть счастлива, что ее салат был вымыт и что булочка не из консервной банки. — Наверное, нет, — согласилась я. Ее брови сошлись вместе. — Ну, я специально попросила органику. — И я специально попросила выигрышный лотерейный билет и горячее свидание с Бенисио дель Торо. Похоже, у нас обоих плохой день, дорогая, — я снова лопнула жвачку. Круз молчал, как всегда, когда я была рядом. Козырем было то, что Габриэлла Холланд была лучшей подругой моей младшей сестры Тринити. А моя милая младшая сестра была помолвлена с Уаттом — старшим братом Круза. Звучит супер Джерри Спрингер ? Почему, я тоже так думаю. Это означало, что технически я должна была вести себя по-хорошему с обоими этими наглыми засранцами. Но в то время как Круз преднамеренно старался никоим образом не признавать моего существования, я была совершенно счастлива показать ему, что я думаю о нем . — Думаешь, такое отношение поможет тебе получить чаевые? — недоверчиво спросила Габриэлла, скрестив руки на груди. Она была лучшей подругой моей сестры, обращаясь со мной так, словно я была сухим конским дерьмом на подошве ее туфли на шпильке. — Я не думаю, что я должна относиться к истории происхождения гамбургера из закусочной, — добавила я. — Может быть, если бы ты была добрее и сознательнее, у твоего бедного сына было бы больше возможностей. Ага. Она пошла туда. Она действительно упомянула Бира. Пуля гнева пронзила мой живот. — Ну, если бы ты была хоть чуточку красивее, возможно, ты бы не заняла третье место на «Мисс Америка». Я мило улыбнулась. Очевидно, я тоже была готова пойти туда. Глаза Габриэллы наполнились слезами, а ее подбородок сморщился и заплясал, как желе, когда она кипела. — Я хотела бы поговорить с руководством! — воскликнула она. — О, ты имеешь в виду большого босса? Тот, кто отвечает за всю эту кулинарную империю? — Я сделала вид, что сдвинулась на полдюйма, чтобы повернуться к Джерри. — Управляющий! Стол номер три хочет поговорить с вами. Джерри обогнул прилавок, сплюнул табак в ближайшую мусорную корзину и уже выглядел настороженным, пока я повернулась к счастливой паре. — Что еще я могу для вас сделать? — Моя шелковистая улыбка была такой же широкой и фальшивой, как грудь Габриэллы. — Может быть, предложить вам немного бесплатного масла из белого трюфеля, пока вы ждете? Может быть, фуа-гра? — Я позаботилась о том, чтобы произносить букву «с», чтобы сохранить этот ярлык необразованной шлюхи. Я определенно не делала себе никаких одолжений. Но, черт возьми, подвергаясь сексуальным домогательствам со стороны ребенка возраста моего сына и покровительствуя подруге моей младшей сестры, почти довело меня до предела. — Да, на самом деле. Не могу поверить, Тринити… Резкое замечание Габриэллы было прервано, когда из пятой кабинки, где сидел сам Грэбби Макхэндсон, донесся сдавленный звук. — Боже мой — Иисус! Нет! — Он задыхается! Он давится соломинкой! Карма, должно быть, услышала мои мольбы и решила вмешаться, потому что парень, ущипнувший меня за задницу, теперь лежал на полу, схватившись за шею, с широко раскрытыми и красными глазами, он брыкался ногами, пытаясь дышать. Вся закусочная была в бешенстве. Люди бегали туда-сюда, стулья опрокидывались, женщины визжали. Кто-то позвонил в 911. Другой предложил перевернуть его на живот. И один из его друзей записывал все это на свой телефон, как будто нам нужно было больше причин не доверять поколению Z. И вот он. Доктор Круз Костелло бежит к ребенку в замедленной съемке, его песочные волосы развеваются, как монтаж Спасателей Малибу. Он применил прием Геймлиха к нападавшему на меня и заставил его выкашлять соломинку, которой он задыхался, снова спас положение. Музыкальный автомат по сигналу заиграл «All Summer Long» Кид Рока. Не то чтобы я искренне хотела, чтобы ребенок умер. Быть мудаком не было грехом, караемым смертью. Но тот факт, что вся закусочная приукрашивала открытое сексуальное насилие, которому я подверглась, раздражало, если не полностью угнетало. А еще там стоял Круз Костелло, высокий, мускулистый и живой, купающийся в комплиментах, которые все окружающие осыпали его. — …спас мальчику жизнь! Как мы можем отблагодарить вас? Вы полезны для Фэрхоуп, доктор Костелло! — …сказала твоей матери, когда тебе было три года, что ты собираешься стать кем-то важным, и знаешь? Я снова была права. — Моя дочь возвращается из колледжа в следующем году. Ты уверен, что нацелился на Габриэллу, дорогой? Я бы хотела, чтобы ты с ней познакомился. Я прислонилась к стойке, прищурив глаза на происходящее. Один из друзей подростка позвонил его матери, которая собиралась забрать его. Джерри попытался успокоить всех, объявив, что все получат бесплатное мороженое, а Габби вцепилась в руку своего парня, как будто она была хирургически приклеена к нему, возилась ему на ухо, мочилась на всю свою территорию. Круз попытался заплатить Джерри, но Джерри преувеличенно покачал головой. — Ваши деньги здесь ни к чему, доктор Костелло. К счастью для доктора Костелло, его деньги были в моем кармане. Я оттолкнулась от прилавка и с важным видом направилась к нему, протягивая раскрытую ладонь вверх. —Теперь я готова к чаевым. Рот Габриэллы открылся. Из этого должно было выйти что-то подлое — тот факт, что моя сестра и она были лучшими друзьями, что мы обе собирались стать подружками невесты Тринити менее чем через два месяца, не имело значения. Сегодняшний день укрепил представление о том, что я честная добыча в Фэрхоупе, и у каждого есть свобода воли, данное Богом право быть грубым со мной. Но Круз остановил ее, похлопав ее по плоской попке с ленивой кривоватой ухмылкой. Он знал, что я ненавижу его образ золотого мальчика. — Иди и жди в машине, дорогая. — Но Крууу. — Габби топнула ногой, надувшись, вытянула его имя. — Я справлюсь, — заверил он ее. — Отлично. Но не будь слишком милым, — надулась она, поймав ключи от машины, которые он бросил ей в руки, и неторопливо вышла из закусочной. Мы с Крузом стояли друг напротив друга. Два ковбоя ждут, чтобы вытащить оружие. — Разве я не получу благодарности? Его пропитанный виски голос пробудил что-то теплое, вязкое и неприятное за моей грудной клеткой. У него было такое тело, как у Джастина Хартли, которое вы просто хотели почувствовать прижатым к вам. — За что? — я размышляла. — За то, что жив, за то, что вчачь или за то, что ты королевская боль? — За то что спас этого ребёнка. — Этот ребенок ущипнул меня за зад и сфотографировал мои трусики. — Я этого не знал, — ровно сказал он. Я ему поверила, ну и что? Мои волосы были так высоко, что я даже не могла видеть сквозь них. — Дай мне чаевые или уходи, — фыркнула я. — Хочешь чаевые? — бесцветно спросил он, его темно-синие глаза сощурились на моем лице. — Вот одно из них: исправь манеры. Быстро. —Извиняюсь. — Я надулась, делая вид, что рассматриваю свои ногти. —Советы в виде печенья с предсказанием — это не валюта, которую я принимаю в настоящее время. Однако наличные или карта работают. — Ты же не ждешь чаевых после ссоры с Габриэллой, не так ли? — Он выглядел немного обеспокоенным за меня. Например, помимо того, что я была шлюхой, я также обладала IQ бутерброда с арахисовым маслом. Без желе. — Да, на самом деле. Она знает, что у нас нет органического мяса или рукколы. Почему она продолжает спрашивать? Если он собирался сказать мне, что клиент всегда прав, я собиралася добавить его в свой постоянно растущий список людей, которых нужно убить. На самом деле, он уже был в первой десятке каждый раз, когда сталкивался со мной на светских мероприятиях и делал вид, что меня не существует. — Почему ты не даешь ей прямого ответа? — пошутил он в ответ. На мгновение — на маленькую, маленькую, крошечную долю мгновения — я могу поклясться, что его маска старого доброго мальчика немного треснула, сквозь нее просачивалось раздражение. — Почему ты лезешь не в свое дело? Я заметила, что его взгляд упал на мои губы, когда я сказала это. Я знала, что на моем лице достаточно косметики, чтобы вылепить еще одну фигуру в натуральную величину, и слишком много розовой помады, кому бы это ни нравилось. Но Круз, будучи Крузом, никогда ни о ком не говорил ничего плохого или унизительного. Даже обо мне. Я видела, как раздулись ноздри его прямого римского носа, когда он успокаивающе вдохнул и вздернул подбородок. — Очень хорошо, Теннесси. — Это было другое дело. Все называли меня Месси Несси. Он был единственным, кто называл меня по имени, и это всегда было похоже на наказание. — Я буду заниматься своими делами. Давай начнем сейчас, хорошо? Ты уже заказала наши билеты на круиз? О да. Поскольку мои родители оплачивали свадьбу Тринити и Уатта, Костелло — родители Круза — решили пригласить обе семьи в предсвадебный круиз, чтобы мы все могли лучше узнать друг друга. Поскольку «Костелло» часто ездили на крейсерах, они использовали свои баллы лояльности, чтобы забронировать для Тринити и Уатта каюту для новобрачных и двухместную каюту для себя и моих родителей. Мой сын Бир чуть ли не просил комнату с моими родителями, у которых было личное джакузи и моноблок в номере. Поскольку это был его первый отпуск, я уступила. — Но это означало, что нам с Крузом по-прежнему нужно было бронировать номера для себя, а поскольку у Круза была «настоящая работа», а у меня было так много свободного времени (слова моей матери, а не мои), мне поручили найти нам номера для круиза. — Я работаю над этим. — Я и не подозревал, что заказ билетов требует таких усилий. Я погладила свою жесткую, сильно набрызганную светлую гриву. — Может быть, для тебя это легко. Но нам, легкомысленным людям, нужно много времени, чтобы что-то сделать. Где я могу заказать эти билеты, в любом случае? Интернет, да? — Я склонила голову. — Это та штука на компьютере? Со всеми этими словечками и видео с котятами? Его острая как лезвие челюсть тикала. Только раз. Но одного раза было достаточно, чтобы вызвать беззастенчивую радость. Общеизвестно, что ничто не выводило Круза Костелло из равновесия. — Закажи эти билеты, Теннесси. — Да сэр. Вам нужна двуспальная кровать или только королевская? — Ты спрашиваешь, возьму ли я с собой Габриэллу? — Или любую другую почти несовершеннолетнюю женщину на твой выбор. Это было не совсем честно, или это была самая большая разница в возрасте среди знакомств. Габби была ровесницей Тринити, ей было двадцать пять, и Тринити выходила замуж за Уатта, старшего брата Круза. Круз засунул руку в передний карман своих брюк цвета хаки. Он носил повседневную одежду раздражающе хорошо. — Постарайся не напортачить, когда будешь бронировать, ладно? Теперь моя маска безразличия соскользнула и разбилась об пол. Быть той, кто всегда лажает в этом городе, может быть, меня и заклеймили, но, по моему мнению, я этого не заслужила. — Я вполне способна забронировать два билета в круиз. — Я поверю, когда увижу. — Знаешь, — размышляла я, накручивая прядь светлых волос, выбившихся из-под моей немодной прически. — Ты и наполовину не так хорош, как думают люди. — Хранил весь этот яд специально для тебя. — Он наклонил бейсболку вниз, как ковбой. — Какие-нибудь напутствия, Теннесси? Меня ждет свидание в машине. Правильно, правильно, правильно. Его блестящий Ауди, его блестящая девушка и его блестящая жизнь. На этот вопрос я ответила средним пальцем, воспользовавшись тем фактом, что все вокруг нас живо говорили о том, что случилось с Строу Чокером. Это был не самый элегантный мой ответ, но, безусловно, самый удовлетворительный.
*** В тот вечер мне грозила протечка водопровода. Я старалась не жалеть себя, но некоторые дни были тяжелее других. Мой сын очень хотел новую игру Assassin’s Creed, но я не могла себе этого позволить. Хуже всего было то, что он даже не просил меня. Мне пришлось узнать об этом от матери, по телефону, когда я возвращалась домой с работы, пока моя «Хонда Одиссей» ковыляла по моей улице, как пьяная девчонка из женского общества после вечеринки. Судя по всему, Бир предложил подстричь ее газон за наличные, чтобы иметь возможность купить его. «Я бы купила ее для него в мгновение ока, дорогая, ты знаешь, но эти игры очень жестокие, и я не уверена, что он все равно должен в них играть». Было бессмысленно объяснять ей, что это бесполезная битва за то, чтобы Бир не играл в видеоигры. Именно это он и его друзья делают. Это было нормой. В то же время я чувствовала себя удручающе неадекватной матерью. Настоящий провал. Я даже не могу купить своему сыну видеоигру . Возможно, Габриэлла была права. Может быть, мне нужно было заткнуться, сказать ей, что ее бургер был органическим, и терпеть время от времени оскорбления из-за хороших, толстых чаевых. Я толкнула дверь в обветренное арендованное бунгало. Внешний вид был бледно-голубым. Бир и я покрасили его сами, чтобы сбить часть арендной платы, которую просил владелец. Внутри было не более чем подержанная мебель от друзей и семьи. Но это было наше, и мы гордились этим. Я оттолкнула каблуки у двери и бросила куртку и сумочку на комод, чувствуя себя усталой и разбитой. Разбитой от того, что не могу позволить себе то, что хочет мой сын. О прыщавых, грубых подростках, которые ущипнули меня за задницу на работе. О Габриэлле, ее стройных ногах и легкой, жирной жизни. И доктора Круза Костелло, который, казалось, был одержим ненавистью ко мне. Мне очень нужно было выбраться из этого города, и я собиралась сделать это, как только Бир закончит школу. — Пещерный медведь? Ты здесь? — крикнула я. Кастрюли и посуда стучали на кухне, становясь все громче по мере того, как я пробиралась через затемненную маленькую гостиную. — Мама? Я сделал макароны. Извини, у меня было много домашней работы, и я забыл взять курицу, чтобы она оттаяла. Я вошла на кухню и стиснула сына в крепких объятиях. Отступив от него на шаг, я осмотрела его лицо, прежде чем потянуть за его бархатистые мочки ушей и чмокнуть влажным поцелуем в лоб, что ему не нравилось, но, тем не менее, потворствовало мне. В тринадцать Бир был уже на голову выше меня. Неудивительно, учитывая, что он пошел в своего отца, который в старшей школе был плохим учеником. Наверное, это должно меня угнетать. Как Бир использовал меня как наемную матку и вышел вылитым Робертом Гуссманом. Те же распущенные каштановые волосы, озорные изумрудные глаза с золотыми крапинками, глубокие ямочки, которые вылезали даже во время разговора, и чуть вздернутый нос. Должен, но не стал. Поскольку Бир был настолько самостоятельным человеком, Роб в этот момент превратился в поблекший шрам. Как старое письмо, написанное карандашом, слова стерты временем и почти неразличимы. — Идеальная паста. Я поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. При всей своей красоте Бир, как и другие мальчики его возраста, пах носками, гормонами и фермерскими козами. Я отстранилась, заметив, что он уже накрыл на стол и подал наши блюда. —Как дела в школе? Мы оба сидели за столом, вгрызаясь в его пасту extra al dente (считай совершенно сырую), залитую подозрительным соусом из супермаркета. — Вполне нормально. Я имею в виду, что мистер Шепард все еще пристает ко мне по поводу вступления в футбольную команду, что меня уже достало, но в остальном это было мило. — Не позволяй ему во что бы то ни стало заставить тебя силой. Ты не Роб. Тебе не нужно играть в мяч. — Нет никакой опасности, что я стану спортсменом. Это столько усилий практически ни за что. — Что-нибудь еще происходит в твоей жизни? Бир сморщил нос, отчего появились ямочки. — Не совсем. Что-то внутри меня смягчилось, превратившись в почти тупую боль. Он не хотел рассказывать мне о видеоигре. Не хотел беспокоить меня по этому поводу. — Как прошел твой рабочий день? — Он взял вилкой красную пасту и зачерпнул ее в рот. «Что ж, сынок, это было хуже, чем у Авраама в тот день, когда Бог спонтанно сказал ему, что ему нужно сделать обрезание в возрасте девяноста девяти лет.» Теперь была моя очередь лгать. Или, по крайней мере, дать ему отредактированную версию правды. — Отлично. Возможно, я понадоблюсь Джерри для дополнительных смен в ближайшие несколько недель. Это означает больше денег. Мы сможем немного раскошелиться. Что тебе нужно? — я набрала пасту в рот. К счастью, этот дурацкий круиз был оплачен Костелло, у которых не было недостатка в деньгах. — Нет, не беспокойся обо мне. Ты должна потратить эти деньги на себя, мама. Ты никогда ничего себе не покупаешь. — Это чепуха. — Я махала пальцами, глотая воздух так, словно его было слишком много в легких. Святые шарики, неужели он положил Табаско в эти спагетти? — Я делаю себе ногти. — Хорошая попытка. Тетя Гейл делает их бесплатно. Я не тупой, — он закатил глаза. На самом деле он был полной противоположностью глупости. Яркий и мудрый не по годам. Пришло время перестать врать ему по мелочам, просто чтобы почувствовать себя лучше. Остаток вечера был блаженством. Бир я вместе смотрели шоу «Американский идол», поедая фисташковое мороженое перед телевизором. Мы смеялись и судили, как будто любой из нас мог держать записку, чтобы спасти наши жизни. Затем он поцеловал меня в лоб, пожелал спокойной ночи и удалился в свою комнату. Через несколько минут я услышала тихий храп по коридору, вырвавшийся из его приоткрытой двери. Этот мальчик мог проспать дерби в Кентукки. Пока был на коне. Я ухмыльнулась про себя, покачала головой, собирая наши миски для мороженого и пустые стаканы для чая со льдом и направляясь на кухню. Звонок в дверь прозвенел, как только я начала полоскать посуду. С тихим вздохом я выключила кран, вытерла руки насухо и направилась к входной двери. Звонок в дверь снова зазвонил, прежде чем я успела до нее дотянуться. — Иду, иду. Боже. Была ли это моя мать, проходившая мимо во время одной из своих ночных прогулок, чтобы похудеть, чтобы сказать мне, что она все-таки решила купить Биру его видеоигру? Или, может быть, моя сестра хочет, чтобы я просмотрела в последнюю минуту изменения в цветочных композициях или в свадебном меню? Я распахнула сетчатую дверь, и весь воздух вылетел из моих легких с одним потрясенным свистом. На моем крыльце стоял Роб Гассман, мой школьный возлюбленный и неявившийся папа Бира. Через тринадцать лет после того, как оставил меня беременной в шестнадцать. — Месси Несси. — Он улыбнулся. — Такая взрослая и красивая.
ГЛАВА 2 Теннесси
Я захлопнула сетчатую дверь перед его носом. Я могла видеть через стекло, что Роб слонялся по моему крыльцу, его большое спортивное тело ерзало, когда он пытался сообразить, что делать дальше. Он отошел в сторону и уставился на меня через боковое окно, направляя своего внутреннего Теда Банди. — Хорошо. Я признаю, что в моей голове это звучало намного лучше в качестве вступительной строки. Извини. Извини. Виноват. Не могла бы ты открыть дверь, пожалуйста? Я кое-что знала о Робе, в основном из слухов, который слышали в городе, поскольку он использовал две работающие клетки мозга, чтобы не вернуться в Фэйрхоуп после того, как оставил меня ни с чем в старшей школе. Он знал, что мой отец, двадцать лет служивший городским шерифом, выследит его с винтовкой, а я прикончу его сама, голыми руками. Я знала, что он получил стипендию, когда мне было шестнадцать, и сбежал в Аризону, надеясь в конце концов попасть в НФЛ. Знала, что ему так и не удалось стать профессионалом, и последнее десятилетие он провел, играя в любительских лигах и тренируя на стороне, чтобы сводить концы с концами. Я знала, что он был женат — дважды — и развелся, но других детей у него не было. Но самое главное, что я знала о нем, это то, каким бездельником он был. Он никогда не встречался со своим сыном. Ни открытки, ни подарка на день рождения, ни записки, не говоря уже о чертовом чеке. Никогда не задавал проклятый вопрос о самой лучшей вещи в моей жизни. Для меня было непростительным его полное неприятие Бира. Роб не должен был оставаться со мной. Но уйти от того, что он назвал моей ошибкой? Да, большой шанс выпасть из моего первого списка (людей, которых я хотела ударить) в этом столетии, приятель. — Давай, Несси. Роб прижал руку к окну, собрав достаточно печали, чтобы выглядеть жалко. На второй взгляд он совсем не был похож на прежнего Роба. Тот, кто полон амбиций, ямочек и возможностей. Он выглядел таким же измученным, усталым и опустошенным, как и я. Хорошо. — Пожалуйста, — мягко сказал он. — Я набирался смелости, чтобы приехать сюда уже неделю. Дай мне пять минут. Я снова распахнула дверь. Меня совершенно не интересовало, почему он здесь. Количество проклятий, которые я дала о его причинах, в настоящее время составляет минус пятнадцать и продолжает расти. Но если он действительно был в плохом состоянии, я не хотела быть человеком, толкающим его через край в объятия самоубийцы. Несмотря на все мои внутренние желания, чтобы люди умирали, на самом деле я не была так уверена в этой концепции. Кроме того, он все еще был отцом моего ребенка, даже если никогда не играл его. На Робе была ветровка North Face, дорогая стрижка и гипс на правой ноге. Что-то горячее и полное стыда закрутилось у меня под ложечкой, когда я подумала о том, что он увидел, когда посмотрел на меня. Я больше не была той красивой девушкой с свежим лицом, которую он оставил, с выгоревшими на солнце волосами, россыпью светлых веснушек и сногсшибательными ногами. Мне было сейчас двадцать девять. Сильный макияж, несколько лишних килограммов и недосып. — Ты выглядишь…великолепно, — захныкал он. Его голос тоже был другим. Изменился как-то. — Ты выглядишь неуместно, — сухо ответила я, прислонившись к дверному косяку. — Что ты делаешь в Фэрхоупе, Роб? И почему ты не подумал позвонить, прежде чем заскочить на мое крыльцо без предупреждения и так же желанно, как мешок с пылающими собачьими какашками? По правде говоря, я бы приветствовала собачье дерьмо с распростертыми объятиями, если бы у меня был выбор между ним и Робом. По крайней мере, если обильно копать воспаленный мешок с какашками, проблема исчезнет. Он указал рукой на правую ногу, задыхаясь от откровения. — Я сломал бедро. Ты разбил мне сердце. — Так, я вижу. — Я сохраняю деловой тон. — Ты по-прежнему не ответил на мой вопрос. —Я больше не могу играть в футбол. И не могу тренировать, — выдавил он. —Мое сердце обливается кровью из-за тебя. —Серьезно. — Его брови нахмурились. — Я никогда не вернусь на это поле, Несси. — Ну, тебе тридцать один, и ты так и не попал в профессиональную лигу, поэтому я почти уверена, что мир переживет эту потерю. Мы действительно сейчас говорили о его любительской футбольной карьере? — Но я вернулся в Фэрхоуп не поэтому. — Он покачал головой, как будто пытался вспомнить свои реплики. Он сделал попытку поймать мой взгляд. Я сосредоточилась на его залысинах, не готовая увидеть, что было в его глазах. Мое сердце билось тысячу раз в минуту. Я одновременно не могла поверить, что он здесь, и молилась, что бы Бир не проснулся ,и не решил пойти за стаканом воды. — Нет? — протянула я. — Пришло время взять на себя ответственность. Когда две недели назад я лежал на больничной койке, и никого вокруг меня не было, я понял, что все это время упускал смысл жизни. Я хочу быть со своей семьей. С моими стареющими родителями. Чтобы пустить корни, найти цель, провести праздники и каникулы с теми, кто имеет значение. Я хочу поиграть в мяч со своим сыном. — Он ненавидит футбол, — заметила я, наслаждаясь тем фактом, что характеры Роба и Бира были настолько разными, насколько это возможно. — Чем он увлекается? — спросил он, у него перехватило горло от этого вопроса. В тот момент потребность завести его и сказать о кладбищах и жертвоприношениях животных была сильна. Но я поджала губы. Я не играла в эту игру. — Слышал, он очень похож на меня, — продолжил Роб. — Высокий, темноволосый. Красивый. Я скромно пожала плечами. — Ты только что описали половину населения Северной Америки. Его глаза загорелись надеждой, и что-то внутри меня ослабло. Будучи молодой женщиной, я мечтала об этом моменте. О том, как появился Роб и объявил Бира и меня своими. Спасение дня. Но годы притупили тот оптимизм, который у меня все еще оставался во мне, и теперь я совершенно не ожидала, когда дело касалось человеческой расы. Мужчины, в частности. А точнее — Роб. Эгоистично я призналась себе, что это было несправедливо. Этот Роб не смог просто войти в фильм в третьем акте, так близко к развязке, и стать частью счастливого финала. Он пропустил все ужасные моменты. Бессонные ночи, колики у новорожденного, прорезывание зубов и все проверки. Визиты неотложной помощи, ушные трубки, бо-бо, которые нужно было целовать, истории, которые нужно было читать, и азбуки, которые нужно было выучить. Его не было там для того, чтобы учить сына кататься на велосипеде или скейтборде или наклонять пенис вниз, когда он мочился (за это я особенно затаила злобу). Как ловить рыбу, как повесить картину на стену, как быть мужчиной. Комок слез перекрыл мне горло. — Могу ли я войти? — он спросил. — Нет. Я услышала холодок в своем голосе, и меня испугало, что он исходил от меня. Но как еще я могла ответить? Этот человек разрушил меня, мою жизнь, мои надежды и мои мечты. Правда, он подарил мне самый дорогой мой подарок — нашего сына, — но это было совершенно случайно. Он прикусил нижнюю губу, уставившись на свои туфли, как наказанный ребенок. — Я бы очень хотел, это сделать. — Сделать что? — Я хочу увидеть его, Несси. Моего сына. — У него есть имя. Он закрыл глаза, агония окрасила его слишком знакомые черты. — Его зовут Бир, — сказала я. — Я знаю. — Странное имя, тебе не кажется? — Я насмехалась, не совсем понимая, к чему я клоню, но желая причинить ему как можно больше боли. Роб поднял глаза, стягивая зубами омертвевшую кожу с губы, которую он прикусил всего секунду назад. — Я не думаю, что имею право судить. Меня не было рядом, чтобы назвать его. — Черт возьми, тебя не было. Тот факт, что он был таким податливым, с такой готовностью извиняться, избавил меня от необходимости быть с ним грубым. Некоторые из них. Он провел пальцами по волосам. — Послушай, Несси, я знаю, что я облажался, и я знаю, что лучший способ показать тебе, что я серьезно настроен сейчас, — это доказать тебе со временем, как сильно я изменился. Последние пару лет действительно что-то изменили во мне. Бесчисленное количество раз я хотел протянуть руку, когда шли годы… — он вздохнул, качая головой. — Ну во всяком случае. Сейчас я работаю на отца, прямо здесь, в городе. У него есть бизнес с недвижимостью. У меня дом недалеко от тебя, так что можешь окликнуть меня, если тебе что-нибудь понадобится. Вот мой номер. Он протянул мне визитку. Я взяла её и, не глядя, засунула в карман пижамы, дыша через нос, чтобы не расплакаться. Роб слонялся по крыльцу, выглядя немного нерешительным и очень настороженным. —Что ? — Я закатила глаза. — Я знаю, ты хочешьсказать что-то еще. — Ну… может быть, это слишком рано, но… — Что? Я всмотрелась в его лицо и поняла, что, хотя он не выглядел знакомым, он был неузнаваем. Человек. Совершенно незнакомый человек, который теперь смотрел на меня с выражением беспокойства и ничуть не походил на мальчика, с которым я когда-то встречалась. — Я также хочу загладить свою вину перед тобой, Несси. Не только перед Биром. Я тоже хочу попытаться вернуть тебя. — Ты шутишь, что ли? — Нет. Я никогда не переставал заботиться о тебе, Теннесси. Я.. — Спасибо, но я лучше оближу ручку двери ближайшего общественного туалета. На этот раз, когда я захлопнула дверь перед его носом, я больше не открывала ее. За один день женщина не выдержала бы столько глупостей. *** Я уже выпила третью порцию прекрасного вина со скидкой и почти наверняка с истекшим сроком годности, когда вспомнила, что нужно заказать билеты на круиз. Я включила свой старый ноутбук и набрала веб-адрес круизной компании, который мне дали родители. Они тысячу раз предупреждали меня, чтобы я не облажалась. У них тоже была веская причина. У меня был тяжелый, самодиагностированный случай СДВГ, и я довольно ужасно относилась к чему-либо, что требовало более трех минут концентрации и/или тяжелой техники. Мой разум постоянно ощущался как многополосное шоссе без дорожных знаков. И после появления Роба я была справедливо потрясена. Но это было буквально просто бронирование билетов — насколько это может быть сложно? Я действительно не хотела, чтобы доктор Ударил-Его-в-Глотку (я готовлюсь к этой истории, хорошо? ) приставал ко мне по этому поводу. Не то, чтобы он делал. Круз Костелло был своего рода экспертом в игнорировании моего существования. Но если я смогу гарантировать, что нам с ним не придется разговаривать друг с другом перед круизом, я сделаю все возможное. На веб-сайте круизной компании я ввела в строку поиска «Элатон» , круизный лайнер, на котором мы собирались плыть. Он отплыл из Порт-Уилмингтона и отправился в десятидневный круиз по различным карибским островам. Судя по всему, это была давняя традиция Костелло, которые каждое лето брали своих сыновей в круизы в разные экзотические места. У нас, Тернеров, было несколько собственных летних традиций до того, как я родила Бира. А именно, тащить задницу в Диснейленд каждый август, жаловаться на флоридскую жару, а потом, позже, на безумные очереди, клясться, что мы никогда, никогда больше не вернемся, и отчаянно пытаться найти моего очень пьяного, очень дружелюбного папу. завязать разговор с какой-нибудь бедной актрисой, которую они в тот день переодевали Эльзой. Признаться, я была немного навеселе, когда бронировал билеты для себя и Круза. Все было немного… размыто, когда я ввела все наши данные и отправила подтверждение по электронной почте.Вот почему я добавила в электронное письмо смайлики со средним пальцем, чтобы он знал, от кого оно было отправлено. В конце концов, я выключила компьютер, взяла вино в свою комнату и рухнула на кровать, чтобы честно поспать шесть часов. Сон, наполненный мечтами о Бенисио дель Торо и лотерейных билетах, и никаких Робов Гуссманов или Круза Костеллоса.
ГЛАВА 3 Теннесси
На следующий день я пошла к своим родителям после того, как отвезла Бира в школу. У меня была вечерняя смена, и я пообещала помочь своей сестре Тринити сделать подарочные наборы для девичника, который состоится позже этим же вечером. Ага. Это было правильно. Одна из двух подружек невесты — я — не была приглашена на девичник. Или, если мы собирались получить все технические сведения об этом, не была доступна в тот час, в тот день. Но Тринити чертовски хорошо знала, что никто не заменит мои смены, а во вторник была ночная смена. Итак, что я поняла из этого, так это то, что она не хотела, чтобы я была там. Что, по общему признанию, не было огромной потерей, учитывая, что друзья Тринити не были моими самыми большими поклонниками. Тем не менее, ее обидело, что она выбрала эту дату — за несколько недель до настоящей свадьбы — только потому, что знала, что я не смогу прийти. Хотя, если бы вы спросили Тринити, она бы сказала, что 0720 — ее счастливое число. Что, как мы все знали, было бычьим сигналом. Никто не любит номер 0720. — Привет, привет, привет! Я здесь! — Я использовала свой ключ, чтобы открыть дверь дома моих родителей в стиле Кейп-Код, держа огромную коробку пончиков. Я сняла леопардовые туфли на каблуках, с важным видом пробралась на кухню и включила кофеварку. Что касается дизайна интерьера, дом моих родителей был катастрофой глобального масштаба. У моей матери, которая была учителем рисования в местной начальной школе, был довольно эксцентричный вкус. И под эксцентричным я подразумеваю, конечно же, безобразного. У них был бирюзовый ковер от стены до стены, картина какой-то причудливой фермы на кухонной стене, которая должна была быть пасторальной, а ванные комнаты и ванны были выкрашены в ярко-красный и оранжевый цвета, что придавало комнатам элегантность. Публичный дом в огне. — Иду! — Я услышала шаги наверху. Тринити все еще жила с моими родителями. На самом деле я слегка беспокоилась о том, что она выйдет замуж и переедет к Уатту. Вернувшись домой в двадцать пять лет, она выросла гораздо более защищенной, чем я. Уатт был старше ее почти на десять лет, и хотя у него была отличная работа инженера в Уинстон-Сейлеме, он был известен своей любовью к выпивке, вечеринкам и сомнительным решениям. Я могла бы возразить, что если бы я не была такой полной неудачницей, Уатт занял бы мое место в качестве официального городского позорника. С другой стороны, у него был Круз, чтобы уравновесить его ужасность. Идеальное отвлечение. Шаги застучали по устланной ковром лестнице, и на кухне появилась моя светловолосая сестра, все еще в своей атласной нежно-голубой пижаме, с волосами, заплетенными в длинную косу. — Несси! О, Несси, я так рада, что ты здесь. Я совершенно удивлена. — Она обняла меня за плечи, крепко прижав к себе. Я похлопала ее по спине. — Миссис Андервуд ходит по городу и рассказывает людям, что вчера ты заставила ребенка подавиться соломинкой? — Это ложь, — пробормотала я ей в волосы, желая самой миссис Андервуд неприятного визита кармы. — Да, я поняла. — Тринити понюхала воздух, оглядываясь вокруг. — Я чувствую запах кофе? — И пончики. — Я открыла маленькую коробку со свежими вкусностями, которые прихватила по пути сюда. — С глазурью? — Ее глаза расширились от надежды. — Ты знаешь это. Я налила нам обоим по чашке кофе, а Тринити уселась на перекрашенный ярко-желтый стул и начала грызть глазурь с одного пончика. Она ела только глазурь. И потом почти ничего больше до конца дня. — Эх, лучше бы ты их не приносила. Те последние пару фунтов, которые я пытаюсь сбросить к свадьбе, надирают мне задницу. Она запихнула весь пончик себе в рот, выглядя скорее огорченной, чем счастливой. Было только одно, что Тринити любила больше, чем свою фигуру, и это были пончики. — Ты прекрасно выглядишь, — сказала я. — Легко тебе говорить. Ты всегда была тощей. Ты хочешь, чтобы я выглядела раздутой на свадебных фотографиях? Всегда пожалуйста, сестричка. — Где мама? Я села рядом с ней, держа кружку с кофе. Я немного послабила Тринити в вопросах поведения, поскольку через шесть недель она собиралась связать себя узами брака. Я посмотрела достаточно эпизодов «Бридезиллас» , чтобы знать, что по шкале беспокойства планирование свадьбы может быть эквивалентно рождению тройни без эпидуральной анестезии. — Она пошла обменять макаруны на подарочные наборы для девичника. Она совершенно забыла об аллергии Габриэллы на орехи и заказала обычные макаруны с миндалем и всем остальным. Прошлой ночью у нас был скандал, который закончился тем, что я сказала ей, что если она собирается убить мою подружку невесты, то пусть признается, и я просто отменю все это. Наконец, ей удалось убедить миссис Патель переделать их. Почти уверена, что миссис Патель не сомкнула глаз прошлой ночью, но что я могу сделать, верно? Ты могла бы просто сказать Габриэлле, чтобы она не трогала макаруны. Во всяком случае, она не употребляла углеводы за последние семь лет. — Как сделать макаруны без миндаля? — спросила я вслух. — Все равно, лишь бы подружка невесты не упала замертво на своем девичнике. — Тринити фыркнула, бросив еще один холодный пончик, который она надкусила, обратно в пакет и взяла новый. — Думаешь, этого будет достаточно? — Она указала на стол перед нами, заставленный мини-бутылочками из-под шампанского, персонализированными бальзамами для губ, лаком для ногтей Mani Thank, бомбами для ванны и пушистыми персонализированными носками. — Я хотела сделать одинаковые серьги Swarovski для каждого из нас, но папа сказал, что вычеркнет меня из завещания, если я потрачу столько денег. — Думаю, этого более чем достаточно. Я также думала, что будет очень утомительно украшать каждый набор разноцветной бумагой из рафии и миниатюрными конфетами ручной работы, тем более, что я не собиралась быть получателем даже одного из этих пакетов. — Почему Габриэлла не помогает тебе? Она подружка невесты, — указала я. Со всем ее свободным временем. Я, кстати, совсем не огорчилась. — Она хотела, но потом ей пришлось спешить в город, чтобы найти красивое платье для благотворительного мероприятия с черным галстуком, которое посещает Круз. На самом деле он ее не приглашал, но ты же знаешь мужчин. Такой забывчивый. Ты ведь не злишься? Тринити взглянула на меня краем глаза, слизывая глазурь с размокшего пончика. Я никогда не мола отказать своей младшей сестре, и она знала это. Я бы сорвала с неба луну и все звезды, лишь бы вызвать у нее улыбку. Она была рядом со мной первые пять лет жизни Бира и была ему второй матерью. — Нет, — Я схватила одну из корзин, которые мы использовали для комплектов, и начал набивать ее, чтобы получить фору. — Нисколько. — Хорошо. Потому что я понятия не имела, что ты сегодня работаешь. Я знала, что это ложь. — Кроме того, Габриэлла вызывала у меня очень странные эмоции, и я просто не хочу драмы. Я знаю, что она просто незрелая, но я рада, что ты выше этого. Это, к сожалению, не было ложью. Габби, лучшая подруга Тринити, никогда не любила меня. Но особенно я ей не нравилась с тех пор, как она начала встречаться с мистером Совершенным. Я понятия не имела почему, и на данном этапе жизни мне было все равно. Некоторым людям просто суждено не любить вас. Если у них не было достаточно веских причин, я подумала, что вы должны позволить им. Как говорится в старой поговорке, что бы люди ни думали обо мне, меня это не касается. Хотя в случае с Габриэллой это действительно так, потому что она, казалось, избегала любых предсвадебных мероприятий, на которых присутствовала бы я. — Это отлично. Все в порядке, — твердо повторила я. — Я продолжала наполнять корзины лаком для ногтей, пушистыми носками и бомбочками для ванны, пока Тринити пристально разглядывала меня, облизывая пончики и размышляя над ситуацией с мрачным выражением лица. — Супер. Ох, Несси, ты такая спасительница. Ты не представляешь, как я переживаю из-за всей этой свадьбы. Подготовка, примерка, последние изменения… это слишком много. Я знаю, что должна быть благодарна, но этот круиз проходит в такое неудобное время. У меня так много работы. Не говоря уже о том, что я просто знаю, как все будет. Мистер и миссис Костелло все время будут смотреть на нас сверху вниз. Кэтрин Костелло не умиротворить. Губы Тринити скривились, и мне пришло в голову, что она даже не спросила, как у меня дела. Или если что-то новое происходило в моей жизни. Или, знаете, если бы мой бывший появился после тринадцати лет радиомолчания и перевернул бы мою жизнь с ног на голову. — Ты знаешь, что я присоединилась к церковному комитету «Ladies Who Brunch» только для того, чтобы произвести на нее впечатление? Кэтрин , я имею в виду. Я думала, она будет там каждую неделю. Она даже не появляется, Несси. Она просто каждый месяц бросает деньги в фонд, чтобы сохранить свой титул, — обвинила Тринити. Я уже собиралась сказать ей, что ей не нужно делать свою будущую свекровь своей лучшей подругой, но стало ясно, что Кэтрин Костелло холоднее рыбы в замерзшем пруду, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвалась мама. миллионы ожерелий врезаются друг в друга в симфонии опрометчивой моды. — Я здесь. Я здесь. Извините, я опоздала. Мне пришлось расспросить миссис Патель о рецепте макарон, чтобы не у кого не было аллергий. Моя мать поспешила внутрь, ее круглое лицо раскраснелось, ее седые волосы сбились в гнездо на голове. Она выглядела гораздо менее собранной, чем гламурная Кэтрин Костелло, у которой было всего несколько обязанностей, в том числе поддержание приличия, выглядевшая как грациозно стареющая кинозвезда, выглядевшая соответствующим образом возмущенной, когда популярная сеть продуктов питания попыталась открыть филиал в Фэрхоупе и разрушить то, что местные жители называли «аутентичностью города», и вносить значительные пожертвования на церковные функции, чтобы избежать участия. — Несси! Ты здесь. Начала с наборов? У нас мало времени. Мне нужно отвезти твою сестру на прием к косметологу. По-видимому, лучше всего сделать сияющий уход за лицом за несколько недель. — Я в деле, — я сделала вид, что помахала одним из лаков в руке. —Хорошо, — Мама сморщила нос, когда увидела упаковку пончиков. Она закрыла его и подобрала между ногтями, как будто он был заражен. — Это никому не нужно, Несси. Это было совершенно ненужно. Твоя сестра пытается похудеть — ты пытаешься саботировать ее похудение? — Моя сестра выглядит так, будто не ела бутерброд с 1999 года. — Не могла бы ты закончить здесь и разложить макаруны по пакетам, пока я отвезу твою сестру удалить ей черные точки? О, и каждый макарун должен быть индивидуально завернут в целлофан. Они оставили меня делать все это в одиночку? Одной? — Конечно, я не против, — услышала я свой голос сквозь сильные вибрации Золушки. Я знала, что моя семья любит меня. Но я также знала, что в этот момент они были полностью изолированы от того, через что я проходила. — Ты звезда, Несс. Одевайся, дорогая. Мама похлопала Тринити по плечу, когда она шла к холодильнику, чтобы взять чай со льдом, который папа приготовил для нее перед тем, как отправиться на рыбалку этим утром. Мой отец, благослови его сердце, был так же вовлечен в семейные дела, как я вкладывалась в состояние слепышей в Узбекистане. Подводя итог, он появлялся на важных мероприятиях, когда мы его просили. — Как Бир, Несси? — спросила мама, наконец проявив интерес к чему-то в моей жизни. — С ним всё хорошо. — Я оторвалась от набора, который делала. — На самом деле я… — Я хочу отвезти его в торговый центр «Hanes» на следующей неделе. Куплю ему новый рюкзак и, возможно, несколько пар джинсов. Его штаны спадают на задницу. Ты это знала? Это намеренно, но постарайся изменить его стиль, мама. — Ему это понравится, — щебетала я. — В любом случае, ты не поверишь, что… — Я думаю, он вырастет таким же высоким, как его отец. Единственная хорошая вещь, которую мог предложить этот бесполезный человек, — это его рост. — Ха! Ну, говоря о Робе… — Я попыталась в третий раз, чуть более агрессивно. Тринити спустилась вниз в летнем платье. Через плечо была перекинута новая тугая коса, на ней было немного туши, румяна и блеск для губ. — Что ж, увидимся позже, Несси. Спасибо, что сделала для меня все подарочные пакеты! — О, и милая, не забудь потом прибраться, — позвала мама. — У меня будут заняты руки, когда я вернусь, что касается подготовки дома к вечеринке. Дверь с грохотом закрыли, как раз в тот момент, когда мой телефон загорелся новым сообщением. Он пришел с неизвестного номера с кодом города Аризоны. Давай, Несси. Ты позволишь мне увидеться с моим сыном или как? Не в этой жизни, засранец.
ГЛАВА 4 Круз
Две недели спустя. Габриэлла Холланд была плохой идеей. Я знал это в ту ночь, когда встретил ее в том баре. В ту же ночь я забрал ее домой. И на следующее утро, когда она небрежно рассматривала семейные фотографии, висевшие на стене моей гостиной, обнаженная, как в день своего рождения, и бросила бомбу, что она на самом деле тоже из Фэйрхоупа. Что ее лучшая подруга Тринити работает в моей клинике, и ее мать будет рада узнать, что мы знакомы. Близко. Что оставалось делать благородному человеку? Человек, которого назвали наиболее вероятным кандидатом в президенты по версии Фэйрхоупа? Кто не мог позволить себе совершить ошибку, не говоря уже о четырех ошибках за одну ночь, одна из которых в довольно авантюрной позе Камасутры, в результате чего молодая женщина была полностью скомпрометирована? Я дал своим отношениям с Габриэллой Холланд честный шанс. В конце концов, насколько мог видеть глаз, с ней не было абсолютно ничего плохого. Она была объективно ошеломляющей, закончила Колумбийский университет в прошлом году и работала блоггером и влиятельным лицом, продвигая косметические товары и уличную моду в социальных сетях. Она хотела быть домохозяйкой, рожать милых пухленьких малышек, а я якобы хотел жену, которая именно этим и занималась. Наши цели, планы и идеологии были теоретически согласованы. Предположительно,это рабочее слово, потому что я не мог больше терпеть, когда она фотографировала каждую чертову вещь, которую мы ели перед употреблением, или делала селфи в каждом общественном туалете, который она посещала, ссылаясь на великолепное освещение. — Но… Но почему? — Габриэлла фыркнула, скромно промокнув нос и глаза салфеткой, дрожа всем телом. Лично мне не нравилась эта дрожь. Она дрожала, когда ела куриный салат в Джерри & Сыновья, когда она увидела что-то грустное в новостях, и когда в окно ворвался сквозняк. Она была такой хрупкой, такой нежной, что ее место было в музее, а не в постели краснокровного мужчины (хотя, по иронии судьбы, надо сказать, что Габриэлла была в значительной степени готова делать все, что я захочу, так долго, как я звал на следующий день). — Я что-то сказала? Я сделала что-то? Я не понимаю. На днях ты подарил мне ожерелье! Она сидела на краю моего темно-синего дивана с мягкой обивкой, ее большие ланиные глаза блестели, как битое стекло. У меня не хватило духу сказать ей, что ожерелье не имеет ничего общего с ней, а только со мной. Я гордился тем, что был лучшим любовником в обеих Каролинах. Я осыпал своих подружек дорогими подарками, водил их куда угодно, никогда не пропускал важных свиданий и не отпускал их домой без сногшибательного оргазма. Я возлагал на себя большие надежды. В конце концов, я был любимцем Фэйрхоупа. Мысль о том, чтобы подвести людей, вызывала у меня тревогу, как бы мне не нравилось притворяться, что это не так. — Подожди, это из-за инцидента с неорганическим бургером? — Она щелкнула пальцами. — Думаю, я могла бы быть добрее к Месси Несси. Просто в последнее время я была под таким давлением из-за свадьбы Тринити и примерки подружки невесты… — Это не имеет никакого отношения к Теннесси Тернер. — Я протянул Габриэлле еще одну салфетку. Я мог сказать, что как только она уйдет отсюда, она начнет рыдать навзрыд. — И к тебе тоже никакого отношения. Ты идеальная. — Тогда почему ты расстаешься со мной? «У меня нет ни малейшего понятия, дорогая. Я просто знаю, что ты надоела мне до смерти.» Со мной что-то было не так, и мне нужно было понять, что именно. Я знал, что не асексуален, потому что секс был единственным, что мне нравилось в моих отношениях. Я боролся со всем остальным в них. Не было никакого ключевого или побуждающего момента, который изменил бы меня. Никакого запутанного расставания или слезливой истории, которые заставили бы меня не захотеть остепениться. Я родился в большой семье, с двумя любящими родителями, которые обожали друг друга. У меня были девушки на протяжении многих лет. Некоторые отношения застряли больше, чем другие. Некоторых женщин я очень любил и определенно уважал всех, но чего-то не хватало. Все выглядело нормально. Даже хорошо. Это тоже было хорошо. Не очень хорошо. Не очень плохо. Вроде как ваше любимое блюдо в знакомом ресторане. Я никогда не был разочарован в женщинах, с которыми я был, но никогда не был в восторге от них И я хотел быть. Хотел, чтобы меня заставляли делать глупости, нарушать мои границы, расшифровывать то, что есть у мужчин моего возраста — брак, — а у меня нет. В конце концов, выбирать одну женщину было бессмысленно, когда этот город был моей устрицей, и я мог выбрать жену в любое время (за исключением Теннесси Тернер, которую, честно говоря, я бы не пожелал своему злейшему врагу, если бы он когда-либо был у меня). — Я понимаю. — Габриэлла села, хлопая себя по бедру. Она вела целый разговор сама с собой. Не очень хороший признак. — Понимаешь? — Я серьезно сомневался в этом, но все же поддержал разговор. — Ты просто струсил, потому что Уатт женится, и ты знаешь, что будешь следующим. Я могу подождать, Круз. В этом смысле вообще нет давления. Ничего, кроме того факта, что она уже отметила обручальные кольца в свадебных журналах и оставила их там, где я мог их найти. Честно говоря, я думал, что трех месяцев недостаточно, чтобы понять, хотите ли вы поделиться с человеком подпиской на Netflix, не говоря уже о том, чтобы сделать предложение руки и сердца. — Дело не в этом. Мне нужно время, чтобы привести мысли в порядок. — Обещай мне одну вещь. Габриэлла теперь как-то вовсю рыдала, и я ненавидел себя за то, что ложусь с ней в постель. В свою защиту скажу, что я не думал, что мне придется увидеть ее на следующий день или в последующие три месяца. — Конечно. — Я позволил себе улыбку, похлопав ее по колену. — Что угодно, дорогая. Она сжала мои плечи, глядя мне прямо в глаза. — Ты серьезно подумаешь и сообщишь мне, когда вернешься из круиза. Я буду ждать тебя. — Хорошо, Я не хотел, чтобы она ждала меня. Что еще более важно, я не хотел ждать её. Круизы могут идти разными путями. Было вполне возможно, что я найду отдыхающего, с которым можно было бы завязать короткую интрижку, и я не хотел сдерживаться. Не тогда, когда я уже знал, что не хочу быть с Габриэллой еще один день. — Тебе не обязательно меня ждать, но я буду чувствовать себя лучше, если подожду тебя. — Она изобразила слабую, усталую улыбку. Это звучало как довольно запутанное соглашение для меня, но, возможно, Габриэлле нужно было несколько дней, чтобы переварить это. Я пытался порвать с ней уже два часа, и мы продолжали ходить туда-сюда. Если это было то, что заставило ее уйти, я притворюсь,что в её команде. — Хорошо. Мы еще поговорим, когда я вернусь. — И постарайся вспомнить, что вообще заставило нас сойтись вместе, — предложила она. — Может быть, это что-то разожжет в тебе. В этот момент я практически выталкивал ее из своей квартиры. Как только я подумал, что смогу закрыть дверь за этими адскими часами и обрести утешение в объятиях единственной любви, которая никогда не подводила меня, — в бутылке пива, — остроконечная красная пятка протиснулась между моей дверью и косяком, прежде чем я можно было закрыть до конца. Я быстро открыл ее, надеясь, что это не Теннесси Тернер с ее австралийским размером. Мама стояла по другую сторону моей двери. У Кэтрин Костелло была прическа Нэнси Пелоси, изящная фигура и гардероб Джеки Кеннеди. Она выглядела — и я говорю это с большой любовью — как любая богатая белая женщина, которую вы когда-либо видели в спортивном костюме босса-женщины эпохи 90-х в телевизионной драме. — О, Крузи. Я ничего не прерываю, не так ли? Я полностью открыл дверь, понимая, что нет смысла говорить ей, что это она. — Вовсе нет, мама. Заходи. —Я заметила, что Габриэлла была немного угрюма. — Мама начала выгружать коричневую сумку, которую принесла с собой. Домашняя еда, бесспорно. Во всех смыслах она была замечательной, властной матерью, с которой мне очень нравилось проводить время, и в то же время мне не терпелось попрощаться с ней. Запутались ? И я. — Ага. Мы расстались. — Я открыл холодильник, достал пиво для себя и диетический лимонад, который специально для нее припас. — Это очень грустно слышать. Она начала открывать контейнеры. Пахло ее запеканкой со стручковой фасолью и стейком. — Мои извинения. Я звучал искренне, потому что я был искренен. Я хотел сделать своих родителей счастливыми. Я просто не хотел связываться с женщиной, которая находила больше удовольствия в фотографировании десертов, чем в их еде, и считала Vogue авторитетом в литературе для интеллектуалов. — Так же я могу сказать, что твоё сердце не было задействовано в этих отношениях. Иди, садись и ешь. Да, потому что, черт возьми, не было ничего лучше, чем лучшая стряпня твоей мамы и пиво в конце долгого дня, сколько бы тебе ни было лет. Она обошла мой кухонный стол и села напротив меня, подперев подбородок переплетенными пальцами. — Но я здесь не для того, чтобы говорить о Габриэлле. — Я так и думал — это были последние новости. Я проткнул кусок стейка и сунул его в рот. — Чем могу помочь, мама? —Роб Гассман вернулся в город. Мне удалось не расплескать свое пиво в бифштекс. Едва. — Правда, сейчас? Она кивнула. — Я пошла играть в бридж у миссис Андервуд. Она болтала о том, что ты спас мальчика у Джерри, когда возникла эта тема. Миссис Гуссман, заглянувшая, чтобы угостить нас своим знаменитым яблочным пирогом, сказала, что он вернулся и немного потрепался. Было несколько трудных лет. Он дважды разведен, ты знаешь? — Я слышал, — Роб никогда не был хорош в отношениях, поэтому я не был удивлен. — Он здесь, чтобы остаться? — Похоже на то. Он снял дом и все такое. Внизу, на Нортон-Крик, недалеко от другой девушки Тернер и их ребенка. — Странно, что его еще никто не видел. — Я думаю, что он пока ведет себя сдержанно. В любом случае, почему бы тебе не позвонить ему? Уверена, он бы это оценил. Бьюсь об заклад, он чувствует себя одиноким и более чем смущенным после всего фиаско с другой девушкой Тернер. Ага. У Теннесси Тернер не было поклонников в этом городе. На самом деле, моя мать только что смирилась с тем, что ее сестра Тринити будет невесткой, настолько она чувствовала себя некомфортно из-за этой связи. Что касается меня, у меня были свои взгляды на мир, на менталитет провинциальной культуры отмены. Я не был поклонником мисс Тернер, но должен сказать, что много дерьма, изрыгаемого о ней, попахивало завистью и мелочностью. — Конечно, — я запихнул в рот еще бифштекса. — Как только я вернусь из круиза. У меня сейчас много работы. — Ой! А еще есть сын миссис Велла, Энтони. Он подумывает о поступлении в медицинскую школу и спросил, может ли он отправить тебе несколько вопросов по электронной почте. Я сказала: «Да, конечно». — Конечно, — эхом повторил я, заземляя коренные зубы во время еды. Сказать «нет» было невозможно. Я был идеальным сыном, идеальным соседом, идеальным знакомым. Всегда готов помочь. — Еще кое-что, прежде чем я уйду. Твой отец хочет знать, можешь ли ты помочь ему просмотреть его инвестиционный портфель перед тем, как мы отправимся в круиз. Ты же знаешь, как он ужасен в этих вещах. — Считай, что дело сделано. Я зайду завтра. Ага. Быть идеальным было утомительно. Особенно, когда внутри я чувствовал что угодно, только не это. *** Как только я подумал, что пятидесятичасовой рабочий день больше не продлится, мне позвонили и попросили вернуться в клинику, потому что сын миссис Боровски, Дженсен, решил, что для его мошонки было бы неплохо подойти ближе и лично познакомиться с игрушечным колесом паровозика Томаса. Это был второй удар Боровски в этом месяце, когда ее дочь приземлилась на стол моего пациента всего две недели назад с радужным образцом какашек и смазанной улыбкой Джокера. Очевидно, маленькая Элин подумала, что это отличная идея полакомиться мелками. Я прибыл в клинику, снял шлейф радости с психического мешка Дженсена, добродушно объяснив ему, что это не последний раз, когда эта область его тела доставит ему неприятности, затем с хлопком стянул с себя эластичные перчатки, когда Тринити, моя невестка и медсестра, проскользнула в мой кабинет. — Доктор Костелло. — Пожалуйста, Тринити, зови меня Крузом, когда рядом нет пациентов. Мы скоро станем семьей. — Круз, — Тринити почувствовала во рту мое имя и застенчиво улыбнулась. — Тебя вызвали на срочную процедуру? Она открыла один из моих картотечных шкафов и бросила туда папки пациентов. Тринити была симпатичной блондинкой с заплетенными волосами, скромным гардеробом и слишком большим количеством веснушек. Она была воспитанной, доброжелательной и ну… скучной . Вы не могли спутать ее с ее старшей сестрой-бомбой, которая дала фору некоторым из лучших голливудских звезд за свои деньги. По сравнению с ней Тринити выглядела почти невзрачно. Больше всего на свете Тринити была похожа на херувима, а Теннесси на что-то, созданное дьяволом, чтобы заманить вас в грех. Однако, в отличие от своей сестры, медсестра Тернер не обладала манерами у постели дикого кабана, так что я не возражал против того, чтобы она работала под моим началом, даже если она брала пятьсот отпускных дней в году. — Не спрашивай. — Хриплый смешок вырвался у меня. — Хорошо. Тогда позволь мне спросить тебя еще кое о чем.— Она повернулась ко мне лицом. Ее руки были припаркованы на талии, одетые в бледно-голубую униформу медсестры. — Можешь сделать мне одолжение? — Конечно, сестренка. Я тепло улыбнулся. Я также добавил «сестрёнка», чтобы убедиться, что она не понимает ничего из того, что я хотел сделать, включая ее. Лучше быть в безопасности, чем сожалеть, когда ты официальный красавчик города. Хотя люди продолжали путать меня с Райаном Гослингом в том фильме, где он встречается с надутой куклой, потому что у него были «усы». Я подумывал избавиться от усов только потому, что продолжал подозревать, что у людей есть мысленный образ меня, таскающего за собой секс-куклу, но в конечном итоге я привязался к этим ублюдкам. Физически и духовно. — Мою сестру Несси нужно отвезти завтра в порт. Ее машина сломалась, и мои родители подвозят нас с Уаттом. Не говоря уже о том, что они забирают и Бира. Провести час в замкнутом пространстве с Теннесси Тернер? Запишите меня. Сказал никто. Никогда. Но я был мистером Совершенным. Если я скажу «нет», я стану мошенником. Кроме того, в какой-то момент мне пришлось пережить инцидент с ударом по горлу. Теннесси и я должны были провести вместе бессчетное количество Дней Благодарения, Рождества и детских крещений в будущем. Лучше смириться с этим сейчас, чем через несколько месяцев снова оказаться в затруднительном положении. — Конечно. Завтра я отвезу ее в порт. — Я имею в виду, что тебе придется забрать ее из Джерри & Сыновья. Договорились? Я расстегнул свой белый лабораторный халат, добродушно улыбаясь. — Лучшие молочные коктейли в городе. С удовольствием. — Ты поможешь ей с сумками? Она не путешествует налегке. Ни хрена. Один только ее лак для волос и каблуки, вероятно, могли бы потопить Восторг . — Дорогая, считай свою сестру моей сестрой. Я помогу ей во всем, что ей нужно. Тринити пискнула, вытворяя странные вещи руками, быстро размахивая ими, как будто пыталась взлететь и полететь вместе с ними. — Ой. Большое спасибо! Ты просто супер! — Она уже собиралась покинуть мой кабинет, когда остановилась у двери, закусив губу. — О, я просто хотела, чтобы ты знал, что я так счастлива, что ты с Габриэллой. Я думаю, вы двое очень хорошо подходите друг другу. В моей голове зазвенели тревожные звоночки. Габриэлла до сих пор не сказала своим друзьям, что мы расстались? Одно дело не рассказывать всем. Не рассказать ее лучшей подруге? Я собирался внести ясность и убедиться, что все знают, что я свободный агент. …но сначала я собирался пережить это наказание в виде круиза.ГЛАВА 5 Теннесси
Мы опаздывали. На самом деле, бег — не лучший способ описать это. Мы поздно прибыли . Моя вина, естественно. Круз и я отправились в послеобеденное движение в Порт-Уилмингтон. Его «ауди» двигалась со скоростью улитки, застряв среди еще сотни машин. Он был восхитительно вежлив и молчалив всю дорогу от Фэйрхоупа, но по пульсирующей вене на его виске, которая была интересного гранатового оттенка, я была почти уверена, что он собирается дать мне в грудь. — Напомни мне еще раз, — протянул он, задыхаясь от руля. — Что задержало тебя в Джерри & Сыновья в течение сорока пяти минут, пока я слонялся по парковке, как наркоторговец категории B? Я задержалась допоздна, потому что моя новая официантка-стажер, Трикси, мать-одиночка двоих детей, придурок-муж, бросил ее ради более молодой модели всего три недели назад. У нее был нервный срыв — что неудивительно, учитывая, что это была ее вторая смена, а она никогда в жизни не работала, — и мне пришлось занять ее место, пока ее столы не были обслужены. Конечно, я не собиралась рассказывать ее историю или объясняться перед этим надменным придурком. Я ничего ему не должна. — Уже говорила тебе. — Я опустила солнцезащитный козырек пассажира, открыв зеркало, чтобы снова выровнять линию верхней губы, приятного розового оттенка. — Мне нужно было выбрать лучший цвет помады для моего наряда. — На тебе форма официантки. — В яблочко. Знаешь ли ты, что существует более тысячи оттенков розового? — Знаешь ли ты, — возразил он, — «Элатон» прибывает на борт через пятнадцать минут, и мы опоздаем на круиз? — Бред какой то. — Я пренебрежительно махнула ему рукой. Секрет был в ложной уверенности. — Мы успеем вовремя, и это будет чудесно. — Эти вещи взаимоисключающие. Если ты там, это не будет чудесно. — Ой, — сказала я слишком резко, чтобы подчеркнуть, что мне все равно. — Разве мы не можем просто поладить? — Шансы на то, что мы когда-нибудь поладим, вылетели из окна, когда ты ударила меня по горлу шесть лет назад. Я не могла поверить в его дерзость, когда он небрежно заговорил об этом. — Я целилась в твое лицо. — Вы столь же бездарны, сколь и жестоки, мисс Тернер. — Что случилось с тем, чтобы оставить прошлое в прошлом? — Это не применимо в нашем случае. Ты бы продолжала избивать меня до смерти, если бы у нас не было публики. Я ностальгически улыбнулась. — До смерти? Нет. Но я, вероятно, повредила бы драгоценности короны. Отчего у меня подгибались колени каждый раз, когда я смотрела прямо на него. Может быть, поэтому мне нравилось его раздражать — эта стиснутая челюсть! Я повернулась лицом к окну и включила радио. Ферги пела о своих прелестных дамских шишках. Я лениво подумала, не попытать ли счастья в написании текстов. Это не было бы так сложно, если бы эта песня попала на радио. Я попыталась подбодрить себя, сказав себе, что это был самый первый настоящий отпуск Бира, и он был в дурацком восторге от этого. Кроме того, десятидневный круиз должен был дать мне столь необходимое расстояние от Роба, который звонил каждый день в течение последних двух недель, но в остальном вел себя сдержанно в Фэйрхоупе. И снова я хранила его тайну… вроде того. Я еще не обсуждала с Биром тему его отца, но собиралась сделать это в этой поездке. Отведите его в один из симпатичных ресторанов на круизном лайнере и заведите с ним серьезный, взрослый разговор. Вид, который доктор Фил нашел бы вдохновляющим. Голос мистера Перфекта прорезал пение Ферги. — Послушай, этот круиз должен помочь нашим семьям лучше узнать друг друга. Я готов забыть об инциденте с перфорацией горла, если ты тоже будешь вести себя хорошо. Что думаешь? — Отлично. Да. Я попробую. Могу я позвонить своему сыну? Зачем я попросила у него разрешения, было выше моего понимания. Я была взрослой женщиной, на самом деле около тридцати. Но я думаю, что это все-таки его машина. Кроме того, Круз всегда чувствовал себя намного старше меня, хотя между нами было два года. Кроме того, может быть, было бы неплохо прекратить ссориться на полсекунды. — Давай, дорогая. Я была почти уверена, что часть «дорогая» соскользнула случайно, но это все равно заставило мои бедра дать пять друг другу, а мой клитор проснулся от спячки. «Классно, Несси. Подожди, пока он насладится мороженым в поездке. Твоя вагина, вероятно, взорвется по всему открытому бару.» Я встретила Бира в FaceTime, который выглядел очаровательно в своих неоново-зеленых очках с оправой и с распущенными волосами. На заднем плане было много разговоров, смеха и объявлений в микрофонах, так что я поняла, что он уже был на корабле. — Привет, пещерный медведь. — я ухмыльнулась. — Как мой любимый мальчик? — Очень хорошо, ма. Ты должна увидеть это. Тут безумно много места. Как целый город. — Ну, дорогой, я уже в пути. Бабушка и дедушка с тобой? — Не-а. Найдена местная банда, направляющаяся к Южно-Китайскому морю. Мы собираемся стать пиратами. Как ты думаешь, я буду хорошо выглядеть с повязкой на глазу? Безмолвный смешок рядом со мной, исходящий от Золотого мальчика, сказал мне, что это должна была быть шутка. Я нахмурилась. — Не смейся над такими вещами со своей мамой. Пещерный медведь. Он вздрогнул. — Пожалуйста, не называй меня так публично. — Тогда не становись пиратом. — Ладно. Моя мать сочла нужным схватить телефон Бира именно тогда, солнечно улыбаясь мне. По ее розовым щекам и маргарите размером с ведро, которое она держала в руках, я поняла, что она при параде. Я заметила, что ее ожерелья и браслеты стали нехарактерно ручными, и мое сердце сжалось оттого, что она изменила свой стиль, чтобы вписаться в аккуратный мир Кэтрин Костелло. — Несси, дорогая? — Она заглянула в телефон, как это часто делают пожилые люди, словно проверяя, не заперта ли я внутри маленького устройства. — Что вы так долго? Уатт и твоя сестра уже здесь. Костелло тоже. —Меня задержали на работе. — Я вздрогнула. Мама посмотрела на меня с отчаянием. — Пожалуйста, будь здесь вовремя, Несси. Ты даже не представляешь, как много это значит для твоей сестры. — Я знаю, — мрачно сказала я. — Мы делаем все возможное. Мы там будем. Я повесила трубку, чувствуя беспокойство. Если бы мы пропустили этот круиз, никто в моей семье не простил бы меня. Я вытянула шею, как будто могла видеть сквозь ветровое стекло. — Мы уже на месте? — Спросила я. — Почти. Мы въезжаем в порт прямо сейчас. Это задержка. Парковка в этом месте невозможна. — Хм, — сказала я услужливо. — Бир кажется крутым, — сказал Круз, и мое сердце сжалось. Бир действительно был самым крутым парнем на планете Земля. Объективно говоря, конечно. — Естественно. Он похож на меня. — Не во внешности. Наступило короткое молчание. Мой мозг кричал, чтобы я не поднимала тему Роба. Но мой большой рот щелкнул пальцем и по лунной походке погрузился прямо в липкую беседу. — Ты же знаешь, что Роб вернулся? Круз полукивнул. — Это маленький город. — Удалось пообщаться с ним? — Я спросила. — Вспомнить старые добрые времена? — Почему тебя это беспокоит? Теперь мы были на стоянке, и Круз искал место для парковки, плетясь за «бьюиком», которым управляла девяностодвухлетняя женщина. — Потому что вы лучшие друзья. Неразлучны в подростковом возрасте. Избранные школы Фэйрхоуп. — Были, — он поправился. — И я собираюсь выпить с ним пива в ближайшее время. Это было бы неплохо. Я скучал по нему. Конечно, скучал. Это были одни и те же умники в разных упаковках. Я не сомневалсь, что Круз поступил бы точно так же, как Роб, если бы я залетела с его ребенком в шестнадцать лет. Внезапно я вспомнила все причины, по которым я так страстно ненавидела Круза Костелло. —Знаешь что? — Я вздохнула. — Остановим это. Я не могу этого сделать. Я не могу быть с тобой милой. — Тоже самое. Это было хорошо, пока это длилось. — Не для меня. Он въехал на парковочное место. Я отстегнула себя. — Так что ты можешь просто перестать притворяться джентльменом рядом со мной. Я знаю правду. Правду, из-за которой тебе перебили горло. Он издал недоверчивый смешок, когда вылез из машины, обогнул свою «ауди» и открыл багажник. Он схватил мой ярко-розовый чемодан и швырнул его в меня, заставив меня споткнуться на своих высоких сандалиях с ремешками. Он собирался заставить меня везти мой собственный чемодан. ТАКОЙ джентльмен. — Теннесси? — Ага? — Я настоятельно советую тебе снять высокие каблуки прямо сейчас. — Почему? — Потому что мы собираемся бежать, а пять секунд назад у меня пропало желание нести твой чемодан и твою задницу на корабль. *** Мои ноги горели. Это не было фигурой речи. Они горели от бега босиком. В настоящее время они были размером с тарелки как в Джерри & Сыновья и были приятного оттенка красного, с несколькими полосками омертвевшей кожи, которые напоминали бекон. Я ковыляла, переминаясь с боку на бок у стойки регистрации в одиночной игре «Пол это лава». На прошлой неделе я прошла как можно большую часть процесса онлайн-регистрации, купив интернет и пакет напитков, убедившись, что в файле есть нужная карта, а также заранее распечатала иприкрепила багажные бирки. Вопреки распространенному мнению, я не была настолько неряшливой. Девушка-кассирша (я была в бреду от боли, бегая через досмотр, чтобы расшифровать ее настоящую должность) вернула наши паспорта, дала нам только что взятые пассажирские удостоверения личности (естественно, Круз выглядел готовым ко всему и она поймала меня на полпути) и вручила нам приветственный пакет, машинально декламируя свои реплики. — Большое спасибо, что выбрали круизную линию Allure of the Ocean! Мы искренне надеемся, что вам понравится ваше пребывание здесь. Приятно провести время! Мы попытались прокрасться мимо фотографа, который заставил нас с Крузом сфотографироваться на фоне дрянного фальшивого корабля. Его улыбка дрогнула, когда он понял, что я физически не могу улыбнуться сквозь боль. Он тихонько сделал фотографии, сказал, что мы можем купить их в фотогалерее (жесткий пропуск), и отправил нас на наш веселый трап. Несмотря на боль, я никогда в жизни не чувствовала себя такой счасливой. Мы сделали это. Мы были на корабле, даже несмотря на то, что нам пришлось ждать в очереди на регистрацию, которая, казалось, тянулась змеей до самого Нью-Йорка (казалось, мы были не единственными, кто опоздал — ха! ). Наши чемоданы тоже были зарегистрированы и должны были ждать у дверей наших комнат после ужина. Но мы уже миновали эту черту. Сделано Закончено. Финито. Свободны, как птицы. Всегда есть глупое чувство высокомерия, когда ты оставляешь за собой шлейф измученных, раздраженных людей в очереди, которую ты только что перешел на свободу после регистрации, и в тот момент я почувствовала это. — Хочешь где-нибудь остановиться, чтобы ты могла снова надеть сандалии, прежде чем мы найдем наши семьи? — Густые брови Круза нахмурились, его благородство в этот момент превзошло его ненависть ко мне. Я покачала головой. — На данный момент, надев что-либо, мои ноги будут чувствовать себя только хуже. — Для этого есть временное решение. — Он уставился на меня ровным взглядом. Ах, да. Ту чепуху, которую он нес, когда мы еще стояли у его машины. — Если я позволю тебе нести меня, твоя вонь ядовитой мужественности выветрится. — Как ты догадалась? — Он выглядел искренне удивленным и потрясенным. —Это мой любимый одеколон. Так. У доктора Костелло были шутки. Ура мне и тем десяти дням, которые я должна была провести с ним. Прошло три минуты прыжков с ноги на ногу, прежде чем я поняла, что наказываю себя, а не его. — Хорошо, — сказала я, сопротивляясь желанию напомнить ему, что это его вина, что он выбрал гараж так далеко от порта. — Ты можешь нести меня. — Ты уверена, что переживешь мою вонь? — Я задержу дыхание. Но никаких чувств. — Я буду стараться изо всех сил. — Не пытайся, обещай. — Я кажусь тебе таким отчаянным? Я искренне подумала. В конце концов, он встречался с одной из самых красивых женщин Фэрхоупа. — Не особенно, но эти усы придают тебе вид мигалки. Лучше перестраховаться, чем сожалеть. Он подхватил меня с такой легкостью, что у меня вырвалось ленивое мурлыканье. Я позволила своим рукам бесцельно болтаться вдоль тела, потому что держаться за его шею казалось мне слишком девственным в беде. Тем не менее, это было божественно, на грани эйфории, когда он нес меня в стиле медового месяца перед десятками людей, которые поднялись на борт корабля и теперь ужасались и ооо, улыбаясь нам с открытым восхищением. Посмотрите на эту пару. Они как Жизель и Том Брэди. Он должен все время заниматься с ней оральным сексом, наверное, думали они. Не только по выходным и после нескольких напитков. Если бы они только знали, что Круз ничего не хотел больше, чем швырнуть меня за борт, как якорь, и смотреть, как меня расчленяет разъяренная толпа тюленей. Одна женщина толкнула мужа локтем и спросила, почему он не может быть таким романтичным, а другой мужчина засунул два пальца в рот и присвистнул. — Да, детка. Так держать! —Что, естественно, принесло ему пощечину от его девушки. — Они сказали, что были у аквапарка на верхней палубе, пили в баре, — добавила я. Круз направился к лестнице, потому что круиз должен был закончиться до того, как опустеет очередь к лифтам. Я решила, что он мой любимый вид транспорта. А также то, что у него были чрезвычайно сильные бицепсы. Я старалась не думать о других способах, которыми он мог бы подвезти меня. — Позвони им, — приказал Круз. Мой телефон уже был прижат к уху. — Здесь нет сигнала. — Здесь довольно громко, — сказал Круз, когда мы добрались до верхней палубы, и я, наконец, получила сигнал только для голосовой почты Бира Аквапарк. Бир не шутил. Это место было большим, как город. — Спасибо, Капитан Очевидность. — Добро пожаловать, женщина-кошка. — Остроумие вам идет, доктор Костелло. — Ты бы видела, что под ним. Это был первый раз, когда мы ступили на грань флирта, и даже в этом было достаточно яда, чтобы убить стадо слонов. — Могла бы принять ваше предложение, — саркастически протянула я. — Все в Фэрхоупе знают, что я легко раздаю товары. Он резко остановился, его подбородок опустился вниз, а темно-синие глаза потемнели. Внезапно мы уставились друг на друга, наши носы не разделяло даже дюйма, и шум, и крики, и смех, и дети, стреляющие ядрами в лужи, прекратили свое существование. Круз Костелло выглядел… голодным . И не для еды. Мое сердце закружилось в луже чего-то теплого и липкого, и я сопротивлялась желанию облизать губы. На мгновение мне показалось, что он собирается меня поцеловать. Он сильнее прижал меня к своим грудным мышцам, мускулистый, как греческий бог, и каждое окончание нерва в моем теле зашипело. Мои внутренности превратились в густую сиропообразную жидкость… и тогда я вспомнила, кто он такой и что он сделал со мной. А еще, что у него была девушка, которую я ненавидела (иногда, в голове). Я резко повернула голову в другую сторону, делая вид, что проверяю свои двухдюймовые ногти. — Что это было, Костелло? — Ничего, Тернер. Ты просто странно смотрела на меня, поэтому я искал явные признаки сердечного приступа. Кстати, твои зрачки расширены. — Ага. Просто помни, что у тебя есть девушка. — Вообще-то нет. Я не имела права чувствовать такое ликование, как я чувствовала, когда он сказал это. Он возобновил свою прогулку со мной на руках. Только сейчас он тащился. Я чувствовала его раздраженные шаги на своем позвоночнике. Мы все еще не могли разглядеть наши семьи в баре. Он был битком набит, шумен и переполнен людьми в разной степени раздетости и опьянения. В ноздри ударил запах хлора и дешевого алкоголя. Небеса. Почему никто никогда не разливал его в духи? — Нууууу, — Я сделала преувеличенный жест, приложив руку к сердцу. — Но вы были так прекрасны вместе. Овсяная пара года. Итак, я твоя следующая победа? Твой отскок? — Подборы — это не моя скорость. Была ли это я, или он не отрицал этого категорически? — Так почему ты выглядел так, словно собиралася меня поцеловать? Это потому, что я не падаю к твоим ногам? — издевалась я. — Обычно мне нравятся мои свидания на уровне промежности. Если они у моих ног, они делают что-то не так. — Мерзко. А еще – по-секстистски. — Естественно. Кроме того — нет, если я отвечаю взаимностью. Что, к твоему сведению, я всегда делаю. В любом случае, ты сказала, что я могу быть собой рядом с тобой, верно? Это я. Возьми это или оставь. — Я предпочитаю оставить это, — решительно сказала я, мое сердце билось со скоростью тысяча миль в минуту, потому что, что происходит? Мы действительно обсуждали секс? — Ну, милая, я никогда не был твоим с самого начала. А теперь снова позвони родителям. Я попробую дозвониться своей матери. Он опустил меня, сыт по горло моей злобой. Я впервые увидела мельком океан. Он был бесконечным, голубым и многообещающим, раскинувшимся у моих ног, и я напомнила себе, что через несколько минут мне вообще не придется иметь дело с Хоти МакХотсоном. Я была бы слишком занята своей семьей, сыном и своим загаром. Больше не нужно плести корзины, больше не нужно обслуживать столы. Наконец-то дела пошли на лад. Я позвонила маме, потом отцу, потом Биру. Я ждала, когда Бир возьмет трубку, когда услышала голос матери Круза, звучащий из динамика его телефона. — Крузи? Где ты дорогой? — Верхняя палуба. Бар в аквапарке. Мы ищем вас. Я мотнула головой, чтобы поймать его видео-чат с матерью, расхаживающий из стороны в сторону. Я была не единственной, кто смотрел. Все женское население круизного лайнера глазело на этот кусок превосходного мяса. Некоторые мужчины тоже. Глупая гордость наполнила мою грудь. Все могли смотреть, но он был со мной. Но тогда меня также наполнил страх, потому что мы не только НЕ были вместе, он буквально изо всех сил пытался уйти от меня. — Да. Мы в гостиной, которая прямо сзади. Вы увидите красивую люстру, сделанную из пустых старинных бутылок из-под спиртного. Очень красиво. На мне платье цвета слоновой кости и соломенная шляпа, а на Донне… о, я не знаю, что на ней надето, дорогой. Эти люди не распознали бы хороший модный выбор, если бы он ударил их по кочкам. Хорошо. Я была уверена, что не должна была это слышать . Я не сомневалась, что меня причислили к этим людям. Синие воротнички из Фэрхоупа. У Круза хватило порядочности бросить на меня извиняющийся взгляд, прежде чем поспешить к задней части бара аквапарка. — Я не вижу гостиной. Ты уверен, что ты в аквапарке? — У аквапарка. — Да, я тоже не вижу никаких люстр. Просто бар, похожий на желтую подводную лодку. Паническое чувство начало гудеть в глубине моего желудка. Зазвучал корабельный гудок, заглушая биение моего сердца. — Как насчет того, чтобы встретиться в другом месте? Я могу подождать тебя у спа-центра на девятнадцатой палубе. — Лифты идут только до восемнадцати, мама. — Ерунда, Крузи. Можно подумать, что человек, окончивший медицинский институт, умеет считать. Паника в моем животе скользнула вверх, вверх, вверх к груди, делая почти невозможным дыхание. Круз перестал ходить взад-вперед, устало потирая лицо и качая головой. — Это прямо в брошюре, мама. «Элатон» имеет восемнадцать палуб. Поищи это. — В «Экстази» девятнадцать этажей. Проверь сам — зачем нам вообще этот разговор? Комок паники внутри меня теперь блокировал мое горло. Я не могла перевести дух. Тошнота захлестнула меня. Спокойно. Спокойно. Спокойно. Круз медленно повернулся ко мне, его бездонные океанские глаза вспыхнули обвинением. Между тем, «Элатон» выбрал именно этот момент, чтобы начать отплытие, покинув порт, в то время как сотни отдыхающих бездельничали на перилах, наблюдая, как корабль дрейфует все дальше от земли. — Экстази? — повторил он для моих ушей, а не для нее. — Да, дорогой. А что? Подожди, а ты на каком корабле ? — В конце фразы послышался нервный смех типа «каковы шансы». — Превосходно, — сказал он в упор, не отрывая от меня взгляда, становясь все жарче, темнее, страшнее. Я хочу к маме. — С какой стати ты на «Элатоне»? — его мать взорвалась. Вокруг нее наши семьи начали горячо переговариваться. Слова «почему?» и «не снова» и «ее вина» были подброшены в воздух. — Это очень хороший вопрос, мама. Почему бы вам не позволить мне вернуться к вам с ответом после того, как я узнаю это сам? С этими словами он прервал вызов и полностью повернулся ко мне. Единственным утешением было то, что мы были на глазах у большого количества людей, так что вряд ли он собирался выбросить меня за борт. Тем не менее. — Я в восторге, — просто сказал он. Его голос грубый, мертвый и такой холодный, что у меня по спине пробежали мурашки. Я прикусила нижнюю губу. — Я вспомнила кое-что на букву Э. — Ты вспомнила. — Он шагнул ко мне, холодный, как огурец, но грозный, как Майкл Майерс. — Но ты не подумала, о, я не знаю, перепроверить? Я отступила назад, отступая к приподнятому пандусу, на котором проходил конкурс мокрых футболок, пытаясь избежать его гнева. Я чувствовала себя более чем глупо, я чувствовала себя безнадежной, потому что знала, что все сейчас обсуждают, насколько я бесполезна. Каким чудом я могла даже держать поднос и принимать заказ на блины. — Вполне способна заказать два билета в круиз, — передразнил мой голос Круз и неплохо с этим справился, сделав еще один шаг в моем направлении, словно хищник, нацелившийся на свою добычу. — Это то, что ты сказала в закусочной. Нужно ли было уточнять, что я имел в виду НАШИ СЕМЕЙНЫЕ КРУИЗЫ? — Я… я… я… Но оправдания застряли у меня в горле. Не было никакого оправдания тому, что произошло. Я была пьяна, взволнована возвращением Роба и совершила огромную ошибку. Я перепутала «Элатон» с «Экстази» и теперь вспомнила, почему: как только мои родители сказали мне, что Костелло забронировали для нас круиз, я начала изучать различные круизные лайнеры. Я постоянно возвращалась к «Элатон», потому что он казался мне самым красивым и его очень рекомендовали . Хотя теперь это не приносило мне особой пользы, потому что я делилась ею с человеком, который хотел меня утопить. — Можно мне вернуть милого и фальшивого Круза? Я вздрогнула, когда он оказался так близко, что практически почувствовала его запах. Дразнящий аромат сандалового дерева с кожей на богатом мужчине и резкий, мощный мужской мускус. Его тело было твердым и большим, на одном уровне с моим, напевая от потребности что-то сломать. Желательно мои кости. Моя спина прижалась к поднятому пандусу. Позади меня женщины хихикали и сравнивали мокрые футболки. Мне некуда было идти. — Нет, — прошептал он, его мятное дыхание обдувало мой трехъярусный улей из торта. Я зажмурила глаза. Может быть, если бы я не смотрела на него, он бы исчез. — Фальшивый и милый Круз мертв для тебя, Тернер. Иисус. Я не могу поверить, что ты на самом деле такая… чертовски… глупая! Из всех оскорбительных вещей, которые люди говорили обо мне на протяжении многих лет, я искренне думала, что это было самым резким. Во-первых, потому что это исходило от Круза, человека, который, как известно, не способен обидеть муху, даже если этим проклятым существом была я, и который специально посвятил свою жизнь и работу тому, чтобы люди чувствовали себя лучше. Во-вторых, потому что на этот раз я ему поверила. Я была глупа. Я отвела взгляд, изо всех сил стараясь не заплакать, понимая, что мы собираем небольшую и любопытную аудиторию. Моя способность разрыдаться в любой момент была легендарной и становилась огромной помехой в возрасте двадцати девяти лет. Я старалась говорить спокойно. — Я предлагаю нам обоим пойти в наши комнаты, чтобы перегруппироваться и поговорить об этом, когда ты немного остынешь. — Предлагаешь? — он спросил. — Да. — Посмотри на меня сейчас, Теннесси. Я оторвала взгляд от половиц палубы, используя для этого всю свою храбрость. Он показал наши посадочные талоны перед моим лицом. — Тебе что-то в этом кажется странным? Я моргнула. Я ничего не могла заметить, настолько густым был адреналин в моей крови. Естественно, я почувствовала себя еще глупее. Я практически могла слышать его мысли. «Она не умеет читать. Невероятно. Мой брат женится на женщине, сестра которой неграмотна.» — В чем дело? — Я фыркнула, расстроившись. — Сколько комнат ты здесь видишь? — Одну. — А сколько нас здесь? — Двое. — Хорошая девочка. Теперь пусть эти цифры впитаются. Я опустила голову от стыда. Насколько точно я была пьяна, когда бронировала эти билеты? Очень сильно, судя по всему. Я больше не могла сдерживать слезы и не хотела, чтобы он видел, как я плачу, поэтому толкнула его в грудь, развернулась и побежала, оставив его тут же, в окружении женщин в бикини и мокрых футболки и мужчины, которые кричали им, чтобы они сошли со сцены и угостили их сахаром. Мои ноги все еще горели, но я слишком онемела, чтобы чувствовать боль, пока бесцельно бродила по кораблю. Бир попытался мне перезвонить, но я сунула телефон в карман, переведя его в беззвучный режим. Я не могла смотреть в глаза своему сыну с горячими слезами, текущими по моим щекам, после того, как провалила еще одно простое задание. Честно говоря, я даже не могла смотреть ему в глаза после той ошибки, которую совершила. Мама, папа и Тринити тоже звонили, но мне сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. Вместо этого я продолжала ходить по кругу. Эта беспомощность, эта малость моего существа казались симптомом чего-то большего. Всего моего существования.
ГЛАВА 6 Круз
Я не мог поверить этой женщине. Она представляла собой чертову угрозу в обтягивающем платье. Я никогда не должен был позволять ей заниматься бронированием билетов. Это была девушка, которая позорно залетела под трибунами футбольного поля школы Фэйрхоуп, в то время как я присматривал за ней и Робом, благородным ведомым, которым я был. Я слишком хорошо запомнил эту сцену. Кара Лафлин подлизывала меня, пытаясь заставить меня пригласить ее на выпускной бал окольными путями, и все, о чем я мог думать, это тот факт, что Роб лишает девственности Теннесси Тернер даже в нескольких футах от меня. Я слышал его дикие стоны, как будто он боролся со свиньей,а не занимался любовью со своей школьной возлюбленной, и один тихий вздох от нее. Четыре месяца спустя Теннесси бросила школу и начала носить мешковатую одежду, и мы все знали, что это значит. Не помогло то, что Роб расстался с ней, и в один пьяный момент после выпускного бала, когда мы все напивались в беседке возле библиотеки, он забрался на крышу белой пагоды и крикнул: «Я был в Теннесси, и это было чертовски приятно!» Женщина, которая, когда ее спросили, что хорошего в Джерри & Сыновья, ответила: «Уборная. Иногда. Когда их почистят». Это была женщина, которой я доверил заказать нам билеты. Мне некого было винить, кроме себя. Вместо плана Б я пошел искать нашу каюту, которая была просторна для круиза (низкий стандарт), но слишком мала, чтобы избежать встречи с женщиной размером с Миссисипи. Затем я взял свой спасательный жилет и направился на сборы. Любой, кто когда-либо был в круизе, знает, что у вас больше шансов стать первым астронавтом-единорогом, чем уйти от сборов и учений. Их объявления достаточно громкие, чтобы разбудить мертвых, они звонят в вашу комнату и превращают ваше существование в сущий ад, пока вы не придете на обязательное упражнение. Один из сотрудников круизного лайнера отсканировал мое удостоверение личности, подтвердил мою личность и указал мне на место в углу комедийного зала, назначенное мне место сбора. Пока я ждал тридцатиминутной речи о безопасности, я попытался вспомнить, как Теннесси Тернер стала моим единственным (и единственным) врагом в Фэрхоупе. Я точно знал, почему я ненавидел ее, хотя мои причины могли быть не столь справедливы по отношению к ней, но я не имел ни малейшего представления, почему она меня ненавидела. Я знал об этом только потому, что она была одной из очень немногих жителей Фэрхоупа, которые предпочитали регистрироваться у врача всю дорогу в Уилмингтоне, вместо того чтобы оставаться в своем районе. После сборов я остановился у стойки обслуживания гостей, которая значительно опустела, и спросил, можно ли сойти на ближайшем острове и присоединиться к «Экстази». — Ну… — робко просиял представитель в выглаженном мундире. — Проблема не в том, чтобы покинуть «Элатон», а в том, чтобы найти свободные места на «Экстази». Не говоря уже о том, что оба круизных лайнера должны находиться на одном острове примерно в один и тот же день, чтобы это произошло, что может произойти только на четвертый день, в зависимости от погоды. — Что происходит в случае чрезвычайной ситуации? — У нас есть собственная медицинская клиника, полностью оборудованная, и вертолетная площадка для неотложной медицинской помощи. Не могли бы вы объяснить мне ситуацию? Может быть, тогда я смогу помочь, — подбодрил представитель. Я бы объяснил, но даже я не очень хорошо понимаю. — Значит, у вас есть свободная комната? — я вздохнул. — Я заплачу сколько угодно. Что-либо. Моя аренда Q8 заканчивалась через полсекунды, и я собирался перейти на Land Rover Sport, но, черт возьми, избегание этой женщины имело приоритет. — Нет, мне очень жаль. — Мне тоже, — пробормотал я. В любом случае, я оставил ему свои данные и номер комнаты и попросил сообщить мне, смогу ли я и когда-нибудь сбежать с этой неожиданной ночевки со старшей Тернер. Я думаю, что три или четыре раза обронил фразу «деньги не проблема», из-за чего почувствовал себя льстивым сутенером из Лос-Анджелеса, но отчаянные времена требовали отчаянных мер. После этого я устроил себе экскурсию по популярным колодам, ознакомившись с местностью. Что касается круизных лайнеров, «Элатон» был, вероятно, лучшим из тех, на которых я был. В нем было дюжина ресторанов, салонов красоты, два аквапарка, два казино, теннисный корт, торговый центр, библиотеки, бары, кинотеатр, каток, театр исполнительских искусств, подводная лодка и американские горки. Я начал остывать и подсознательно (но видимо не то чтобы подсознательно) присматривал за Теннесси. Я все еще был так зол, что о том, чтобы написать ей смс, не могло быть и речи — она обманула нас обоих, и я еще не закончил напоминать ей, — но она также выглядела искренне расстроенной, когда мы разошлись, а я был не в себе. Я не привык видеть на ней какое-либо другое выражение лица, кроме явной упрямой гордости. Кроме того, я знал, что она, вероятно, сходит с ума из-за разлуки с сыном. Они были прикреплены к бедру с момента его рождения. Должно быть, было тяжело осознавать, что они не на одном корабле. Втайне мне нравился ее бой. Позиция «большой палец в носу», которую она дала Фэрхоупу. Как она не отступила, не ушла, не отчаянно пыталась убедить всех, что она не та, за кого они ее принимают. Насколько я мог судить, она получила грубую сделку, когда дело дошло до Фэрхоупа, совершив одну ошибку, за которую она была ответственна на сто процентов, но на сто процентов была виновата. Правда, ей было трудно сосредоточиться, и время от времени она ошибалась в каких-то заказах в закусочной, но я списывал это на невнимательность или на то, что звонил по дерьмовой работе, а не по глупости. Как только вы поговорили с этой женщиной, вы могли бы сказать, что она была кем угодно, но, черт возьми, она не была идиоткой. Я нашел Теннесси через три часа после того, как мы разошлись, именно там, где я и ожидал ее найти — в открытом баре, сверкая загорелыми ногами и белыми зубами. Ранее регистратор подтвердил наличие пакетов «все, что можно пить» в наших удостоверениях личности. И, конечно же, Теннесси есть Теннесси, она уже хорошо использовала свой пакет и потягивала белый коктейль, вишенка Мараскино свисала с ее полных губ, все еще в рабочей форме, болтая с мужчиной лет шестидесяти. Даже издалека я мог сказать, что она бесстыдно флиртует. На нем были брюки-бермуды, гавайская рубашка и полупьяная ухмылка, которая безмолвно говорила ей, что он хочет с ней сделать. Вероятно, она пробиралась к его кошельку. По городу ходили слухи, что она намеренно забеременела от Роба, чтобы попытаться запереть его. Другой вариант, что она искренне хотела порезвиться на кукурузном поле с мистером Ричем Туристом, не должен был меня удивить, учитывая ее репутацию, но удивил. В любом случае, новая злость забурлила в моей крови, когда я увидел, как она мурлычет и хихикает, как будто все в мире хорошо. Я протопал к ней, изображая свою лучшую улыбку доктора, которому вы доверяете, когда я провел рукой по ее позвоночнику сзади, запустив пальцы в ее светлые волосы. Я бы еще поцеловал ее в висок, если бы не думал, что это приведет к тому, что я не смогу иметь детей в этой жизни. Она резко развернулась назад, отрывая свое тело от моего. Когда она посмотрела на меня, вишенка выпала у нее изо рта, и, должен признать, меня еще больше взбесило то, что каким-то образом, хоть я и был любимцем города, у нее практически аллергия на мое лицо. — Дорогая. Я заправил прядь ее волос за ухо, поражаясь тому, насколько маленькое и эстетически приятное все в ней было, даже когда она изо всех сил старалась выглядеть как трансвеститная версия Кристины Агилеры. Ее губы были пухлыми и естественно пухлыми, глаза были чем-то средним между ореховым и зеленым, а нос был таким пуговичным, что его хотелось ущипнуть. — Простите, сэр, я вас знаю? — холодно спросила она. Она посмотрела на меня так, словно у меня была трансплантация личности, не понимая, откуда взялось мое легкомысленное отношение. Мужчина мельком мелькнул между нами, слегка повернувшись в барном стуле, чтобы увидеть меня. — Очень смешно, миссис Вайнер, — я скользнул между ними двумя, повернувшись к нему спиной и опершись локтем о стойку. Я был не против быть грубым. Никто в этом круизе не знал меня, кроме Теннесси, и ее слова ничего не стоили в Фэрхоупе. — Я искал тебя повсюду. — Вы… мистер? Вайнер? — я услышал, как мужчина спросил позади меня. — Единственный и неповторимый, — подтвердил я. — Так это ваш муж? — Этот вопрос был адресован ей. — Да, — сказал я, и в то же время она поправила. — Кузина. Я сделал шаг назад, чтобы они могли видеть лица друг друга. Впервые с тех пор, как я очутился на этом чертовом корабле, мне было что-то похожее, по крайней мере издалека, на веселье. Лицо Теннесси было красным, как спелый помидор. Старик побледнел, но, увидев во второй раз ее стройные икры, расправил плечи и решил попробовать еще раз. — Ты замужем за своим кузеном? — спросил он ее, медленно, словно решая, нарушает ли это сделку. Теннесси перевела свой взгляд в мою сторону, пригвоздив меня взглядом, который обещал мне медленную, мучительную смерть, связанную с оплодотворением, голодом и удушьем. —Мы в процессе развода, — она застенчиво играла со своей пластиковой серьгой, изображая из себя лисицу. Я перекинул руку через ее плечо и повернулся к нему. — Мы были в процессе развода. Решили дать нам последний шанс. Вот почему мы здесь, в этом круизе. Это наш решающий второй медовый месяц. — Где был ваш первый медовый месяц? — мужчина посмотрел между нами, нахмурившись, явно заподозрив. — Париж, — сказала Теннесси, а я ответил: — Фиджи. Он неторопливо сделал глоток пива, ожидая, пока мы объясним наши истории. Но хотя мне было наплевать на то, что он думает обо мне — наконец, я оказался на неизведанной территории, где я мог расслабиться и быть далеко не идеальным — это было очевидно по тому, как моя спутница крутила свои конечности и переодевалась,оттенки красного, что ей было трудно объяснить мое существование. — Сначала мы поехали в Париж на выходные, но потом он захотел поехать на Фиджи. И мы всегда делаем то, что он хочет. Вот почему мы разводимся. Потому что это всегда путь мистера Вайнера. Видишь ли, он любимый золотой мальчик города. Мужчина понимающе кивнул, погрузив руку в миску с горохом васаби и бросив горсть в рот. — Я тоже разведен. Точнее,дважды разведен, от бывших жен трое детей. Жизнь наладилась после того второго развода. Напомнил мне, что солнце не светит из моей задницы. — Да! —Теннесси захлопала в ладоши, радуясь союзнику. — Я не желаю зла многим людям, но я надеюсь, что мой будущий бывший муж узнает, что он на самом деле смертный. — Я не думаю, что ты рассказываешь ему всю историю, милая. — Я убрал руку с ее плеча, чтобы взять ее таинственный белый коктейль и сделать глоток. Во вкусе был кокос, подгоревший зефир и джин. — Расскажи ему, почему мы действительно оказались в затруднительном положении на Фиджи. Она открыла рот, чтобы остановить меня, но я зашел слишком далеко, движимая местью, гневом и чем-то еще, что я не мог точно назвать, но от чего у меня закипела кровь. — Как твое имя, еще раз? — спросил я мистера Богатого Туриста. — Брендан. — Итак, Брендан, я здесь, недавно вышла замуж на Фиджи, безумно счастлива и глубоко влюблена… в своего кузена. На этот раз я небрежно поцеловал Теннесси в макушку. Я почувствовал, как она напряглась рядом со мной. Даже ее волосы были горячими от стыда. Она притворилась, что обняла меня за талию, а на самом деле вонзила когти мне в живот, желая крови. Я проигнорировал боль, продолжая: — Я хотел сделать ей сюрприз, подарив ей ожерелье из черной жемчужины. Нет лучшего места для их поиска, чем Фиджи, верно? — Жемчуг не мой любимый, — Теннесси демонстративно рассматривала свои чудовищно длинные ногти. — По сути, это волдыри от устриц. Ребята, вы это знали? Устрицы производят их, чтобы облегчить боль, когда мусор застревает в их телах. — Пожалуйста, извините ее, — я победно улыбнулся, поглаживая ее плечо. — Мою невесту вырастили волки. Она не умеет вести вежливую беседу. Так или иначе, моя жена сказала мне, что будет ждать меня в отеле. В то время об этом не думал. — Ты должен был, — непреклонно сказала Теннесси. — Я пыталась сбежать от нашего брака пять или шесть раз к этому моменту. Я проигнорировал ее, посмеиваясь и покачивая головой, как будто это было не более чем наша обычная шутка. — В любом случае, вот я и покупаю ей большое ожерелье из черной жемчужины, чтобы дополнить ее большое черное сердце. Я поднимаюсь наверх в нашу комнату, и о чудо… она не одна. Теннесси закатила глаза, скрестив руки на груди, убедившись, что налила достаточно крови под мою рубашку. — Это был ремонтник. Мой любящий муж устроил беспорядок и забил унитаз после того, как накануне вечером поел морепродуктов. Я продолжал, чувствуя себя безрассудным, расстроенным и совершенно не похожим на себя впервые за многие годы. — Милая, я не знаю, что он тебе сказал, но то, что я застал его за этим, не имело никакого отношения к прочистке унитаза, а имело отношение к тому, чтобы сделать тебя узким местом. Старый добрый Брендан подавился пивом, закашлялся и выплюнул немного пены и горохового васаби. Подошел бармен и протянул нам три высоких стакана воды. Брендан выпил менее чем за две секунды. — Ты изменила ему? — он ткнул большим пальцем в мою сторону, и его лицо заблестело, когда он увидел Теннесси. Она неопределенно пожала плечами. — Он изменил первым. С моей сестрой. — Может быть, и так, но именно ты привела в наш брак третьего участника. Она повернула голову и бросила на меня свирепый взгляд. — Ты был тем, кто хотел секса втроем! — она ткнула пальцем мне в грудь. — Я говорю о гонорее. — Тогда хорошо, — Брендан встал, похлопывая себя по карманам, чтобы убедиться, что его бумажник, телефон и достоинство все в одном месте. — Я сейчас пойду в свою комнату. Вам явно нужно кое-что решить, и, честно говоря, уже немного поздно, а у меня был большой обед. Было приятно познакомиться с вами, мистер и миссис… Вайнер. Последнее имя было произнесено с поморщиванием. Я отмахнулся от него с улыбкой. — Конечно. Может, как-нибудь сыграем в гольф. — Ага. Не знаю. Я не очень хорошо играю в гольф. Он уже был по другую сторону барной стойки. Самая маленькая в мире скрипка для этой лианы. Я обхватил Теннесси рукой и сжал ее, моя улыбка стала шире. — Попрощайся с ним,кузина . — Я убью тебя, — пробормотала она. — О, милая, только если я убью тебя первым.
ГЛАВА 7 Теннесси
Для протокола, я не болтала с Бренданом в баре. Я даже не должна была быть в баре с самого начала. Я направлялась к променаду, погрузившись в свои мысли и едва справившись с очередным потоком слез и икоты, когда заметила с другой стороны палубы, что в огромном баре работает только один бармен. Он был взволнован, немного старше двадцати трех, с двумя огромными пятнами пота, украшающими его подмышки. Помощь другим всегда давала мне чувство направления и успокаивала мою душу. Видеть кого-то, кто может быть более напряженным, чем я в тот момент, означало, что я могу сделать что-то лучше для кого-то, если не для себя. Кроме того, у меня не было никаких других дел, пока Круз Костелло, без сомнения, был занят, рассказывая всему миру, какая я идиотка. Кроме того, я все еще носила свою форму официантки. Если это не судьба, то я не знаю, что. Бармен — Стиви — почти поцеловал меня, он был так благодарен за помощь. Судя по всему, обе барменши, которые должны были работать с ним в эту смену, заболели, и он ждал, пока их заменят, чтобы одеться. Я помогала ему всего двадцать минут, прежде чем двое барменов-ветеранов пришли спасти положение. Я была почти разочарована, когда они появились, так как я давала довольно точные советы и отвлеклась от испытаний Элатон/Экстази. Я даже сделала мысленную пометку попробовать найти работу в круизах до того, как Бир пойдет в колледж, чтобы я могла позволить себе отправить его туда. Черт, та же работа, но не в городе, который меня ненавидит? Где был минус? Чтобы выразить свою признательность, Стиви начал присылать мне всевозможные причудливые коктейли — те, за которые нужно платить и которые не даются бесплатно в пакете «все, что ты можешь выпить». И вскоре мне пришлось раздать некоторые из них окружающим, чтобы избежать отравления алкоголем. Один из них, Брендан Макгинн из Луизианы, решил завязать со мной разговор. Все шло хорошо, и я действительно начала немного успокаиваться, пока не ворвался Круз и не выставил нас обоих склизкими извращенцами. Хуже всего было то, что я была ошеломлена его поведением. Он никогда раньше так не поступал. Не сейчас. Не в старшей школе. Черт возьми, даже когда мы оба были малышами-бугерами в местном питомнике. Я знала, что Круз никогда не опозорит себя (и меня) таким образом в черте города Фэрхоупа. Но теперь, вдали от нашего города — от нашего штата — очевидно, все ставки были сняты. Я официально была его унизительным парком развлечений, предназначенным исключительно для его развлечения. Он был золотым, царственным и никогда не ошибался. Но в течение следующих десяти дней он планировал быть тем, что щекочет его воображение. А именно — мой мучитель. Теперь мы с Крузом направлялись в комнату вместе, так как я не знала, где она находится, и очень старались не убить друг друга. — Это было действительно необходимо? — прошипела я, пробираясь к лифту. Плохая идея. Мои ноги все еще не оправились от предыдущего опыта с полом из лавы. Я не завидовала бедному обслуживающему персоналу, которому сегодня пришлось соскребать половину моей омертвевшей кожи с палубы. — Вовсе нет, но было очень весело. — Хотела бы я, чтобы жители Фэрхоупа видели тебя в действии. Разговоры о прелюбодеянии и инцесте. — Не забывай о гонорее, — небрежно произнес Круз. —Серьезно, почему люди не видят дальше твоего бычьего взгляда? — спросила я, как только лифт открылся. Мы оба вошли вместе с тремя людьми позади нас, которых мы не замечали до этого момента, но они наверняка заметили нас и уставились на нас с нескрываемым любопытством. Круз, казалось, совсем не возражал, что он был центром неправильного внимания, кремень в его глазах говорил мне, что он никогда не чувствовал себя так комфортно. — Ну, во-первых, люди не такие уж проницательные. Легко вдуть дым в их задницы. Во-вторых, я сохраняю эту часть своей личности специально для вас, миссис Вайнер. — Я должна записать тебя, — пробормотала я. — Я должен подать на тебя в суд. — Ах, да? — извергла я — На что именно? — Ударила меня по горлу, испортила мой единственный отпуск в этом году. И так далее. — Ты проткнула ему горло? — девушка-подросток с фиолетовыми волосами и кольцом в перегородке рядом с нами повернулась ко мне, подняв кулак для удара. — Чувак. Аккуратнее. Я наклонилась к ней, наклонив руку ко рту, как будто говоря секрет. — Он рухнул, как башня Дженга. Это было прекрасно. Все смеялись. Лифт скользнул в сторону, и Круз вышел наружу. Я последовала за ним по узкому коридору с темно-синим ковром и золотыми тиснениями. Двери были сделаны из массивного красного дерева, и в воздухе витал стойкий аромат цитрусовых и чистящих средств. Круз просунул электронную карту в прорезь на двери и толкнул ее. Я заметила, что, несмотря на его сильную неприязнь ко мне, он придержал дверь открытой, чтобы я вошла первой. Вечный джентльмен. —Я первая в душ. — Я вошла внутрь, бросилась на единственную кровать королевского размера , которую могла предложить комната, и вдохнула запах простыней, еще свежих после стирки. Круз бросил электронную карту на ближайший стол и прислонился к тонкой стене кабины. Он был примерно вдвое меньше среднего гостиничного номера «Holiday Inn», но безупречно обставлен и очень чист. Тем не менее, я понятия не имела, как выдержу десять дней в этом месте с Крузом Костелло. — Не возражаю, — сказал он. — Кажется, тебе это нужно больше, чем мне. — Ты хочешь сказать, что я воняю? — Я говорю, что наслаждаюсь каждой минутой, проведенной вдали от тебя. — Тебе следует писать песни о любви, — улыбнулась я ему. — Это по-настоящему романтично. — Ты ведь знаешь, что приправа — это больше, чем приправа, верно? — он нанес удар ниже пояса, скептически приподняв бровь. Решив спасти то, что осталось от этой поездки, я отказалась от спора с ним, расстегнула чемодан и достала туалетные принадлежности и свежую одежду. Как только я вошла в крошечную ванную комнату, я включила оба крана и душ на максимум для уединения и занялась своими делами. Я оставила за собой право испустить несколько изящных пуков без осуждения за это, пока я была в комфорте своей ванной. Я не торопилась, приняла душ, помыла голову почистила зубы, намазалась всевозможными бесплатными кремами и надела свежую одежду, которую сообразила носить в сумочке, зная, что наш багаж могут доставить только после ужина. (Хорошо, Круз напомнил мне, чтобы я взяла платье, прежде чем мы передали наш багаж, с язвительным замечанием о дресс-коде в столовой.) Я даже сушила волосы феном. У меня было искушение заколоть его и забрызгать до смерти, как всегда, но потом я вспомнила, что больше не в Фэрхоупе. Я могла позволить себе быть кем-то другим, может быть, настоящей, а не ожиданиями людей от меня. — Хорошо, Мистер Идеальный, душ полностью твой. — Я вышла из ванной с пружинкой на шагу. Круз ушел. *** Через тридцать минут я нашла Круза в столовой. Я пришла с красной помадой от Анны Николь Смит и в обтягивающем черном мини-платье, которое не оставляло места для воображения. Наш назначенный столик каким-то образом мог похвастаться видом на океан (я не верила, что удача имеет к этому какое-то отношение). Круз поужинал с одним из директоров круизов, единственная работа которого заключалась в том, чтобы выглядеть блестяще и красиво, одновременно убеждая гостей, что им достаточно весело, чтобы забронировать еще один круиз. Она сидела на отведенном мне месте, все время хихикая и заправляя волосы за уши. Отвратительно. Разве она не знала, что мы фиктивно женаты? Я прищурилась, пытаясь понять, похоже ли это на свидание или нет. Она была из тех привлекательных женщин, которых искали мужчины, подобные Крузу, — брюнетка, миниатюрная, стройная, уверенная в себе и одетая лениво, но дорого. В конце концов, однако, было трудно понять, имел ли мужчина намерение переспать с женщиной, когда все, что вы могли видеть, это то, что он просил ее передать масло. Я также заметила Брендана. Он сидел один за двухместным столиком и ел бургер, который они предлагали только в детском меню. Брендан тоже заметил нас обоих и бросил на меня вопросительный взгляд, когда увидел Круза с круизным директором Леди Вумен. Подойдя к Брендану, я заняла свободное место, подала сигнал официанту, сказала ему, что возьму то, что ел Брендан, и завязала разговор. — Какой у тебя муж, — Брендан фыркнул. — Он врач, знаешь ли, — похвасталась я. Я была почти уверена, что это будет мой единственный шанс выставить напоказ доктора в качестве мужа. Или любого мужа в этом отношении. — А еще твой кузен. Я пренебрежительно махнула рукой, не понимая, почему я развлекаюсь с безумием Круза. — Круза усыновили. Его мать была в цирке, и она делала много странных вещей со своим телом во время беременности. Он вышел со всеми видами проблем. Разве ты не заметил, что его голова по форме немного напоминает баклажан? — Ну, теперь, когда ты указала на это…— Брендан замолчал, прищурив глаза на Круза. Боже, это было освобождением. Я кивнула. — Что еще с ним не так? — спросил Брендан. — Я действительно не должна это говорить. — Продолжай. Я умею хранить секреты. Я была уверенаа, что он не может постоянно держать при себе свой сотовый телефон, не говоря уже о том, чтобы держать его в секрете, но в этом-то и был смысл, не так ли? — У него… хм, вообще-то, когда-то о нем было несколько статей. — Я прочистила горло и понизила голос. — У него два пениса. — У него ЧТО? Я повторила ложь, что-то трепетало за моей грудью. Было так весело отомстить Крузу. — Теперь я все понимаю, — сказал Брендан. — Это секс. — Что ты имеешь в виду? — мрачно спросила я. — Вы двое страстные. Я могу сказать, даже когда ты ссоришься, у тебя отличная сексуальная жизнь. Я искренне надеялась, что Брендан не служил этой стране в ФБР или ЦРУ,потому что его инстинкты были далеко, если он думал, что это излом. — Да, очень жаль, что он собирается пригвоздить симпатичную брюнетку, управляющую круизом, с палубы пляжа еще до того, как ночь закончится, — горько пробормотала я. Брендан кивнул, вероятно, решив, что он собирается принять нас такими, какие мы есть, и не будет задавать слишком много вопросов. Мы приятно поели и еще более приятно выпили. Когда я заглянула через плечо, чтобы посмотреть, покончил ли Круз с этой женщиной, я увидела, что он только начал. К ним присоединились еще несколько человек, ее коллеги, судя по форме, и теперь все выпивали. Он выпивал и время от времени поглядывал на меня, как будто тоже распространял ложь обо мне. Меня пронзил внезапный разряд, словно землетрясение. Круз был здесь, проводя время своей жизни без семьи, свободный быть тем, кем он хотел быть, в то время как я впервые в жизни была вдали от Бира и, вероятно, не увижу его в ближайшие десять дней. С того момента, как родился Бир, я не отлучалась от него больше чем на двенадцать часов. Это было неслыханно. Боль от того, что я скучаю по нему, грызла меня, как ночное животное. Быстро, пока моя логика не взяла верх над сильным чувством жалости, я на прощание поцеловала Брендана в щеку и удалилась в свою каюту. Когда я добралась туда, я обнаружила, что мой чемодан вместе с чемоданом Круза ждали у двери. Наши вещи были единственными вещами, которые все еще ждали в коридоре, они стояли рядом, но все же достаточно далеко, как два ссорящихся любовника. Я решила привести их обоих, главным образом потому, что не хотела, чтобы он повесил на меня ответственность, если кто-нибудь украдет один из его драгоценных носков Hermes, или серебряную зубную нить, или еще какую-нибудь ерунду, на которую он тратил свою зарплату. Я закрыла дверь, прижалась к ней спиной и закрыла глаза. Когда я снова открыла их, я заметила кремовый туалетный столик с мягкой обивкой, задвинутый под письменный стол с зеркалом. Я прижала его к двери, его спинка зажала дверную ручку. Затем я надела пижаму и скользнул в постель. Я слишком устала, чтобы ждать и смотреть, как Круз отреагирует на свое положение человека, временно лишенного каюты. Оказалось, не надо. Он стучал в дверь, как кровавый убийца, в час ночи, разбудив меня. — Теннесси Тернер. Немедленно открой эту чертову дверь. Сидя прямо в постели, я задержала дыхание и уставилась на дверь, как будто он собирался пробраться через нее к Халку. Я не была злой Я не хотела делить постель с Крузом Костелло. Я не доверяла ему. Кроме того, я за всю свою жизнь ни с кем не делила постель. Даже мою девственность лишили клочка прохладной травы под трибунами, заросшего сорняками. Но больше всего я думала, что Круз может сделать ход, учитывая, что я была любимой блудницей в городе. И я не верила, что откажу ему, как, очевидно, должна была. — Я знаю, что ты не спишь, — прохрипел он с другой стороны двери. — Да, — сказала я небрежно. — И что? — Я не собираюсь спать на улице. — Уверен? — Я зевнула. — Господи, Теннесси. — Не произноси имени Бога напрасно. Он не имеет никакого отношения к этой ситуации. — Ты заплатишь за это. — Могу ли я платить тебе теми же чаевыми, что и ты мне? Потому что я думаю, что сейчас тебе стоит заняться хорошими манерами. Откинув голову на гору подушек, я усмехнулась. — Что ж, по крайней мере, сегодня ты в безопасности от моей гонореи, мисисс Вайнер.ГЛАВА 8 Теннесси
— Могло случиться с кем угодно. На следующий день Бир решительно пожал плечами, ссылаясь на фиаско Круизгэйт — снова — пока мы общались по FaceTime. Я держала свой телефон высоко в воздухе, бродя по своей комнате в ярко-розовом бикини, поверх которого я надела жемчужный кафтан, очень похожий на то, что вы найдете в более непристойной части магазина Victoria’s Secret, а не на пляже. Я направилась в ванную, где намазала лицо косметикой. — Нет, не может. И вообще, ни с кем такого не случалось. Это случилось со мной, — Я надулась на зеркало перед собой. — Я просто не понимаю, почему ты выставляешь нас такими плохими. — Моя мать, конечно. Она выглянула из-за Бира, к нему присоединился мой отец, который устало улыбнулся мне и сказал: — Привет, Несси. — Надеюсь, ты хорошо относишься к доктору Костелло, тыковка, — В голосе мамы звучала предостережение. — Он стойкий парень. Не заслуживает того, чтобы застрять посреди этого. Этот стоячий парень сказал людям, что я его двоюродная кузина, и прошлой ночью мы передавали друг другу венерические заболевания — прежде чем приставать к кому-нибудь в юбке, мне хотелось кричать. Вместо этого я сказала себе, что в настоящее время я пользуюсь интернет-пакетом этого придурка по завышенной цене, разговаривая со своей семьей, так что не похоже, что карма его вообще не достала. — Да, он знает, как мне ужасно жаль. — Ложь, ложь, штаны горят.— Где Тринити? Мама посмотрела на другой конец комнаты и вздрогнула. О, молодец. Итак, Тринити была там и не хотела со мной разговаривать. Опять же. Я не знала точно, что между нами произошло. Я всегда была так близка со своей младшей сестрой — даже после того, как забеременела и стала позором для своей семьи, — но в последние месяцы она стала отстраненной, холодной, почти осуждающей. Это не имело смысла. Тринити всегда хваталась за горло, когда обо мне говорили что-то плохое. Она защищала меня всем, что у нее было, и утверждала, что люди чертовски плохо обращались со мной, удобно игнорируя проступки Роба. Некоторые даже сказали, что понимают его за то, что он не решил испортить свою жизнь и остаться. Мы с Тринити не ссорились или что-то в этом роде, чтобы оправдать столь внезапный разрыв. Хотя у меня было подозрение, почему она была сдержана. Доктор Костелло-старший и его жена Кэтрин были, пожалуй, самыми почетными гражданами Фэрхоупа. Хотя Тринити было плевать на то, что говорили обо мне ее одноклассники, мнение Кэтрин и Эндрю было совершенно другим. Она не хотела, чтобы я путалась с Костелло ради нее — ради ее будущего как члена их семьи. Это означало, что мне пришлось приложить усилия с доктором Сатаной. Если не для себя, то для нее. — Понятненько, — Я накрасила губы алой помадой. — Она не хочет говорить. Это нормально. — Дело не в том, что я не хочу говорить, — лицо Тринити попало в камеру телефона, на ее щеках появились два пятна румянца. В остальном она выглядела бледной и обеспокоенной. И, если я не ошибаюсь, тоже была одета как монахиня, чтобы произвести впечатление на будущих родственников свекрови. — Просто… Господи, Несси, Кэтрин уже такая заноза в… — Массе, — закончил за нее Бир. Он знал, что я не люблю ненормативную лексику. — Именно, — согласилась Тринити. — А теперь она ходит и бормочет себе под нос всякие гадости о нас. О, Несси, она такая ужасная. Что-то в моей груди расслабилось, когда она снова заговорила со мной. Может быть, это был просто свадебный стресс? — Послушайте, мне очень жаль. Это была моя ошибка. Что обо всем этом говорит Уатт? Я нанесла третий слой туши, ожидая стука в дверь и найдя морщинистого Круза. До сих пор утро было счастливым без Костелло, но я не рассчитывала, что это продлится долго. — Он ничего не говорит. — Тринити вздохнула. — Его родители — его кумиры. Он никогда не пойдет против них. — Похоже на замкнутый круг. — Не говори мне глупостей, Несси. Ты не имеешь права после того выбора в жизни, который ты сделала. Ой. — Ну, держись там, ладно? Я исправлюсь, когда увижу их. Я извинюсь тысячу раз. Я клянусь. Повесив трубку и выглядя чрезмерно накрашенной — мне не нужно было еженедельно посещать терапевта, чтобы знать, что это был метод камуфляжа, предназначенный для защиты от общества, — я вышла из своей комнаты, размахивая маленькой сумочкой из искусственного меха. Я выглядела так же стильно, как пятно от кетчупа на укороченном топе без бретелек, и меня это вполне устраивало. В конце концов, меня нельзя обвинить в том, что я пыталась поймать британскую королевскую особу во время круиза из Северной Каролины на Багамах. Я нигде не могла найти Круза во время завтрака, что очень способствовало моему ощущению безотлагательности исправить то, что я напортачила между своей семьей и Костелло. После этого, по пути к бассейну, я прошла мимо библиотеки со стеклянными стенами с видом на океан и заметила его, сидящего в одиночестве, свежего, как маргаритка, в полном наряде, который я видела на манекене накануне с променада. в витрине «Prada». Черные шорты-бермуды, коренастый темно-синий топ и его большие броские часы. Так он и провел ночь в комнате круизного директора леди женщины. Если кто-то и заразил кого-то ЗППП, то это был этот газовый стартер. Я взяла на заметку не приближаться к южному региону Габриэллы Холланд, когда мы делали примерки подружек невесты. Он потягивал эспрессо и просматривал новости на айпаде, прикрепленном к столу проволокой безопасности. Сделав несколько успокаивающих вдохов, я толкнула стеклянную дверь в библиотеку и двинулась к нему, остановившись прямо перед ним. Низкая лифтовая музыка заполнила комнату, полную мужчин от пятидесяти пяти лет и старше. Мне было интересно, в какой именно момент времени Круз Костелло превратился из лихого Q1 со стальными булочками в пенсионера из Флориды. — Знаешь ли ты, что постоянное чтение новостей почти так же вредно для сердца, как и курение? — выпалила я. Потому что говорить глупости всегда было легче, чем извиняться. Он не отрывал глаз от iPad, водя по нему пальцем, чтобы перевернуть страницу. — Я этого не знал, потому что это неправда. Укажи свой источник. Журнал «Южная красавица». — Позволь мне быть скептиком. Это твоя версия извинения? — Его слова пронзили меня. Черт, у него был хороший низкий голос. — Если я собираюсь извиниться, то и ты должен. Он посмотрел вверх, откинувшись на спинку плюшевого коричневого кресла, в котором сидел, и струйка его неразбавленного древесного аромата вторглась в мои ноздри, заставив все под морским покалыванием. — За что? — Ты сказал Брендану, что мы кузены, женаты и переносчики ЗППП. Именно в таком порядке. — Достаточно справедливо, — сказал он, удивив меня. — Извинись первой. Я закрыла глаза. Мне уже не четыре. Тогда почему было так трудно извиниться? На кону счастье твоей сестры. Сейчас не время гордиться. — Извини, я заказала нам не те билеты. Я действительно, действительно не хотела. — В таком случае я приношу извинения за то, что поставил тебя в неловкое положение перед вашим маленьким другом, но оставляю за собой право сделать это снова, когда меня спровоцируют, на том основании, что это было веселее, чем что-либо, — Он указал на стул рядом с собой. — Кофе? — Пожалуйста, — я села, чувствуя себя немного неловко. По правде говоря, я не привыкла, чтобы меня обслуживали. Я всегда была той, кто обслуживал. Тем не менее, официантка из примыкающей кофейни подошла, чтобы принять мой заказ — флэт уайт и французское пирожное, произношение которого я не могла произнести, но могла указать в меню. Мне пришло в голову, что я должна платить за еду, и я ненавидела себя за то, что не придерживаюсь бесплатного завтрака, который был подан раньше, или бесплатного круглосуточного буфета на палубе плавательного бассейна, на который у меня было слишком много гордости, чтобы бросить его. Но у меня в кошельке были вчерашние деньги на чаевые, так что мне не пришлось подсчитывать их в ежемесячном листе Excel. Я все еще могла купить видеоигру Бира в конце месяца. Может быть. — Так. Тебе вчера повезло? — Я не могла удержаться от вопроса. — Если под удачей ты имеешь в виду, что мне не пришлось провести с тобой ночь, то да. — Ты провел ее с кем-то еще? — небрежно спросила я. — Да. Ладно, это не должно было навредить боль. Конечно, не так, как это было. Я запуталась в тугих лозах ревности, которая душила меня. — Хорошо. Она из нашего округа? —Не уверен, — Круз перевернул еще одну страницу на iPad. —Это была пятидесятилетняя продавщица Prada, которая тайно арендовала мне свою верхнюю койку на палубе для персонала и решила переспать с вашим Бренданом, получив стопроцентную прибыль. Святой черт. Доктор Костелло был изобретателен. Должно быть, он принял мое удивленное лицо за другую эмоцию, потому что медленно и хрипло сказал: — Извини, что между тобой и любовником ничего не вышло. Если, конечно, ты не против быть пятым колесом Бонни и Брендана. — Он может получить Бонни. — Судя по тому, что она мне сказала, когда сегодня утром пришла за своей электронной картой, ты также сказала ему, что у меня два пениса. Я чувствовала, что краснею все больше и больше, но не ответила на это. Круз одарил меня легкой покровительственной ухмылкой. — На самом деле у меня есть только один, но я понимаю, почему ты допустила эту ошибку, учитывая его длину и ширину. Я польщен, что ты уделила мне такое пристальное внимание. — Тогда почему ты сказал, что был не один? Она не была с тобой. — Просто хотел увидеть твое лицо. Ты ненавидишь видеть, как я побеждаю. — Верно, — я вздохнула. — Что отстой, потому что вы доктор Круз Костелло, всегда побеждаете. — Не всегда. В разговоре наступило затишье, и мне захотелось его как-нибудь заполнить. — Должна сказать, с твоей стороны довольно изобретательно найти способ отобрать у меня моего потенциального сахарного папочку еще до того, как я сделаю шаг. Официантка подала мне мой флэт уайт и выпечку и поспешила к соседнему столику, где люди не обсуждали пенисы и папиков. Или обсуждали? Я откусила кусочек маслянистого теста, запивая его горячей жидкостью. Это было определенно лучше, чем оргазм. По крайней мере, так я сказала себе, поскольку оргазм мне не по карману. Я плохо умела это делать и всегда забывала подключить свой вибратор к зарядному устройству, так как могла делать это только тогда, когда Бира не было дома. Любой, у кого был сын-подросток, знал, что лучше не оставлять вещи у всех на виду. Бир всегда искал что-то в моей комнате, будь то зарядное устройство, батарейка, резинка или любая другая мелочь. — Тебе не нужен сахарный папочка. Мне показалось, или Круз Костелло внезапно стал очень раздраженным? — Почему бы и нет? – промурлыкала я. — Ты можешь получить настоящего проклятого мужа, если постараешься. — Ха, — Я сделала еще один глоток кофе. — Не в Фэрхоупе. — Не будь так уверена в этом, — Он посмотрел на меня своим превосходным взглядом. Тот, который напомнил мне, что он намного лучше меня. — Что ты слышал? — Я наклонила голову, внезапно заинтересовавшись. — Это Тим Трапп? Потому что ты знаешь, что я не могу с чистой совестью выйти замуж за этого человека и сделать так, чтобы мой сын стал Биром Траппом. Круз уставился на меня со смесью раздражения и отвращения, качая головой. — Я не слышал ничего конкретного. Все, что я хочу сказать, это то, что если ты приложишь немного усилий — и наденешь гораздо больше одежды — ты обнаружишь, что у людей не такая аллергия на тебя, как ты думаешь. — Я думала, парням нравятся большие волосы, сиськи и крошечная одежда. — Не тот, которого ты хочешь привлечь. — И кого я должна хотеть привлечь? — Разговор снова принял неожиданный оборот. — Такие люди, как ты? — Например, — Он сделал глоток эспрессо, скрестив ноги, как Джордж Клуни в рекламе частного самолета или что-то в этом роде. — Почему? Было бы так ужасно остаться с кем-то вроде меня? «Нет, просто кто-то вроде тебя никогда не взглянет на меня и через миллиард лет.» — Да, — коротко ответила я, жало отверженности уже пронзило мою душу, прежде чем он оттолкнул меня. — На самом деле было бы. Круз зарычал, обнажая зубы в том, что должно было быть улыбкой, но заставило меня почувствовать холод и легкую тошноту. Он встал, отложил iPad и протянул официантке свое удостоверение личности круизного лайнера, чтобы мне не пришлось платить. Если он думал, что я возьму на себя высокие моральные принципы и потребую стать голландцем, у него было другое дело. — Ради того, чтобы эта поездка закончилась без предъявления обвинений в убийстве кому-либо из нас, я предлагаю держаться подальше друг от друга и встречаться в каюте в конце каждого дня, — предложил он. — Звучит отлично. — Где мы будем делить кровать, потому что я не собираюсь спать на полу или позволить Бонни стереть мой банковский счет. — Это справедливо, — ровным голосом сказала я. — Но между нами будет барьер из подушек. — Тем лучше. — Хорошо. Отлично. Рада, что все уладилось. — О, и Теннесси? — Да? — В следующий раз, когда ты запрешься в моей собственной комнате, оплаченной моей семьей, я вымажу тебя кровью и выброшу с корабля как приманку для акул. Поняла? По тьме, блестевшей в его голубых, как океан, глазах, я могла сказать, что он не совсем шутит. Тем не менее… Пришлось поднажать. Это стало игрой. Одна я не могла найти зрелости, чтобы остановить это. — Чья это будет кровь? *** Через два часа я оказалась в месте, которое должно было стать моей естественной средой обитания — у бассейна, на верхней палубе, загорая на солнце. Поговорив с родителями и убедившись, что Бир в восторге (очевидно, он не выходил из зала игровых автоматов с десяти утра и даже нашел приятеля-подростка, пахнущего козой, по имени Лэндон), я поймала лежак, взяла мягкую книгу в мягкой обложке, которую кто-то взяла с собой, заказала фруктовый коктейль и сделала то, чего не делала с шестнадцати лет — расслабилась. Никаких двойных смен в закусочной, уборки, стирки или помощи Биру с домашним заданием или Тринити с подготовкой к свадьбе. Никаких прогибаний перед мальчишками-подростками или противостояния гневу моих бывших школьных друзей, которые глумились надо мной со своими обручальными кольцами и ипотечными кредитами. Даже книга была действительно хороша для чего-то, что я нашла с наклейкой со скидкой и подозрительным белым пятном. День выдался слишком хорошим, чтобы быть правдой, поэтому я знала, что дела вот-вот пойдут наперекосяк. Помяните мои слова, если к концу дня «Элатон» не постигнет участь, аналогичная «Титанику», то весь круиз будет страдать от пищевого отравления. Вскоре после того, как я съела на обед освежающий салат, полный фруктов и орехов, я и мой живот вернулись на наш солярий. Я перевернулась на живот и перевернула страницу в книге, когда на мое тело легла тень, спускаясь вниз справа от меня, когда кто-то сел на шезлонг рядом со мной, хотя весь ряд был пуст. В аду есть особое место, зарезервированное для людей, которые предпочитают сидеть рядом с вами, когда все остальное доступно. И я искренне, искренне надеялась, что это место переполнено, и что у всех там воняло, потому что именно этого заслуживают такие люди. — Ну, привет, милые щечки. Он определенно не имел в виду крем на моем лице. Я прищурилась, используя руку как козырек от солнца. Парень передо мной выглядел как типичный мальчик из братства, ему не больше двадцати, в бейсболке, вывернутой задом наперёд, в гавайских плавках и с татуировкой Bros Before Hos на груди, которую, я уверена, его друзья из братства набили ее тоже. — Меня зовут Дейл. Конечно. Бьюсь об заклад, когда его матери сделали УЗИ, все, что они увидели в ее матке, было картонной табличкой с надписью "придурок". — Несси. — Это милое имя. Ты местная? Где мы сейчас? Середина Карибского моря? — Послушай, я очень польщена, что ты увидел мою попку и не подумал, что я двадцатидевятилетняя переутомленная малооплачиваемая мать-одиночка, но я такая. Итак, мы можем пропустить болтовню, и могу я предложить тебе посетить аквапарк на другой стороне палубы? Там много девушек твоего возраста. Я была слишком прямолинейна. Но матери-одиночки не могли позволить себе роскошь гулять с мальчиками-неудачниками. — Я не против, что тебе двадцать девять, — Он перекатывал палочку из одного уголка рта в другой. — Ну, да, — Я уронила голову на шезлонг и повернулась в другую сторону, считая разговор оконченным. Не то чтобы я была против свиданий с мужчинами, но если мне суждено положить конец тринадцатилетней мужской забастовке, то это будет не с Дейлом, который счел уместным выкрасить себя чем-то таким бесклассовым, даже мои стандарты. — Возраст — это просто число. — Это очень романтично. Черт возьми, этот парень когда-нибудь уйдет? — О, я не романтик. Я только ищу что-нибудь на один раз, детка. — Спасибо за разъяснения. Я как раз обсуждала, какой бриллиант мне нужен на моем обручальном кольце. Вскоре мне пришлось эвакуироваться с этого места. Я не могла позволить себе драться с кем-то на этой лодке. Костелло уже смотрели на меня ястребиными глазами, ожидая, когда я нанесу последний удар по моей репутации и заставлю их умолять своего сына отменить помолвку с моей сестрой. И их осведомитель, Круз, был на этой лодке. Не-а. Я и так шла по тонкому льду. Спотыкалась, скорее. —Черт, Несси. Дайт мне шанс. Я сделаю тебе хорошо. Придурок Дейл положил руку мне на локоть и сжал его. Я быстро отошла, как будто он меня поджег. Может быть, это было преувеличением, но я ненавидела, когда мужчины прикасались ко мне. Возможно, потому, что последний человек, который оставил меня в самом уязвимом положении, в котором я когда-либо была. Или, может быть, потому, что в Фэрхоупе было слишком обычным делом щипать меня за талию или похлопывать по пояснице — слишком близко к заднице — чтобы привлечь мое внимание, когда кто-то хотел сделать у меня заказ. — Не трогай меня! Слова не хотели звучать как хныканье, но в любом случае получилось именно так. — Милая, — услышала я знакомый хриплый акцент. Такой, который не мог принадлежать простому смертному.Каждый дюйм моей плоти превратился в камешки, а тонкие волосы на шее встали дыбом, несмотря на палящее солнце. — Вот ты где. Извини, я опоздал. После кикбоксинга я решил пройти курсы джиу-джитсу для продвинутых. Прежде чем я успела осознать, что происходит, рука Придурка Дейла оторвалась от моего локтя, физически отброшенная другой, гораздо большей мужской рукой. Круз приземлился на край моего шезлонга отчего тот прогнулся набок. Теперь он был без рубашки, в бейсболке, как положено и по-взрослому. Я была рада, что надела солнцезащитные очки, потому что теперь я могла упиваться им, и он не имел удовольствия знать, что я смотрю. Его туловище было аппетитно мускулистым, а кожа золотистой и гладкой. У него были выпуклые руки с венами, которые змеились до предплечий. Тонкая полоска белокурых кудрей змеилась из-под пупка и исчезала где-то под шортами. Я хотела идти по этому следу своим языком. «Я действительно должна не забыть зарядить свой вибратор, когда вернусь домой.» Круз натер плавками блестящее красное яблоко, а затем откусил сочный кусочек. Охваченная этой неожиданной похотью к доктору Костелло и необъяснимым желанием поменяться местами с его яблоком, я отвернулась и проигнорировала обоих мужчин. — Она твоя жена? — пробормотал Придурок Дейл. — Единственная и неповторимая, — ответил Круз. — Счастливая миссис Вайнер. — Вайнер, — повторил Дейл, фыркнув в стиле Бивиса и Баттхеда. — Проблема? — спросил Круз. — Нет. Нет. Отличная фамилия. Немец, верно? Была пауза. Круз взял рядом со мной солнцезащитный крем, набрызгал на руку большое количество белого лосьона и начал массировать им мою спину. Вау, это приятно. — Должен уберечь тебя от солнца, — сказал он с яблоком, все еще зажатым между зубами. — Ты же знаешь, что только мне позволено сделать твой зад красным. Ой. Мой. Зад. Его руки были сильными и уверенными, пальцы длинными, и я сказала себе, что позволяю ему делать это, потому что мне не нужен еще один бой на руках с Костелло. Не потому, что в нижней части моего тела шевелились самые разные вещи, и не потому, что в ту минуту, когда его кожа коснулась моей, я поняла, что моя спина действительно нуждалась в массаже в течение последнего десятилетия или около того. — Ты все еще здесь, — небрежно сказал Круз, имея в виду Придурка Дейла. — Ты хочешь, чтобы тебе набили морду, или ты ждешь, пока я забуду, что ты заигрывал с моей женой, и пойду возьму себе пива? — Гм. Ага. Нет. Я…— Придурок Дейл встал, оглядываясь вокруг, как будто что-то забыл. Может быть, его гордость. — Извиняюсь. Моя кровать … я имею в виду, отца. Мой папа! (прим. Dad/bad игра слов) — Вали. И скажи своим друзьям, что она занята. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас приближался к моей жене. Круз демонстративно поиграл мускулами, дав Дейлу билет в первый ряд на оружейную выставку. Должна признаться, я была впечатлена. Я знала, что Круз был бегуном и что он взял на себя обязанность тренировать маленькую лигу тибола в нашей местной начальной школе (что, честно говоря, я находила жутким, учитывая, что у него там не было детей), но я не знала, что он был таким. Он был значительно выше Дейла и имел как минимум на двадцать фунтов больше мускулов. — Хорошо. Ага. Справедливо. Как только Дейл ушел, Круз отдернул от меня руки так быстро, как это только возможно, и переместился на шезлонг рядом с моим. Я оплакивала потерю его прикосновения, но радовалась тому факту, что могу достаточно расслабиться, чтобы вздремнуть под солнцем еще пару часов перед обедом, раз мальчик из братства ушел. — Пожалуйста, — сказал Круз, когда я не поблагодарила его. Я прислонилась щекой к шезлонгу, глядя на него сквозь солнцезащитные очки. — Тебе действительно нравится быть героем для всех, не так ли? — Не было лекарства от моей мелочности в отношении этого человека. — Что может не понравиться? Он упирался в шезлонг с обеих сторон, его бицепсы торчали, его шесть кубиков выставлялись на всеобщее обозрение. Рядом с ними его яблоко было съедено до сердцевины. Он разрушил его. «Интересно, ест ли он свое яблоко так же, как ест ох…» — Герои — такие простые существа, — услышала я свое страстное восклицание. — Мне, например, всегда нравятся злодеи в фильмах. — Это могло бы объяснить кое-что в твоей жизни. —Эй, — я изогнула бровь. — Ты называешь свою лучшую подругу злодейкой? Теперь, когда Роб вернулся в город, я была уверена, что они с Крузом возродят свой броманс. — Нет, я называю тебя женщиной без угрызений совести. Я гортанно рассмеялась, перевернувшись на спину и закинув одну ногу на другую. Я заметила, что Круз не смог оторвать глаз от моей набухшей груди, из-за чего завязки, удерживающие мой топ от бикини, работали очень сильно. — Хорошее перемирие у нас тут. — Что я могу сказать? Ты пробуждаешь во мне самое худшее. — Он покачал головой. — Тогда почему ты спас меня от мистера Придурка? — Только одному человеку разрешено доставлять тебе неприятности в этом круизе, и этот человек — я. Я обдумала его слова. С одной стороны, мне нравился тот факт, что, несмотря на наши подшучивания, Круз Костелло действительно был совершенно безобидным, в том смысле, что я знала, что он никогда не будет жестоким или откровенно злым по отношению ко мне. Просто в нем этого не было. Он действительно был хорошим парнем и никогда не сделал бы ничего, что могло бы мне насолить. Он защитил меня от Дейла. С другой стороны, именно это и делало его таким опасным. Он был до невозможности привлекательным, а я… ну, я не могла влюбиться. Я не могла позволить себе отвлекаться. Как бы то ни было, я боролась, чтобы выжить. И у него была Габби. Или нет? Зачем мне это говорить? Когда я поняла, что мы молчали больше минуты, я сказала Крузу: — Послушай, нам нужно попытаться быть дружелюбнее друг с другом. Это важно для Тринити и Уатта. — Я дружелюбен. — Можешь сделать вид, что я тебя не раздражаю? — подчеркнула я. — Я могу попробовать. — Хорошо. Твоё одобрение меня в Фэрхоупе похоже на получение отпущения грехов от папы. Пока ты этим занимаешься, мои глаза здесь, — я указала на свое лицо, когда стало очевидно, что доктор Костелло не может оторвать глаз от моего декольте. Его скулы порозовели, и он перевел взгляд на бассейн. — Ты в солнцезащитных очках, — сказал он. — Тогда поищи в другом месте. Уже. — Они не фальшивые, ты же знаешь. Я фыркнула. Это был один из многих слухов обо мне в Фэрхоупе. Что я купила себе новую пару сисек на свое восемнадцатилетие, чтобы попытаться заполучить богатого мужа, который примет моего маленького сына в качестве пакета услуг. По правде говоря, моя грудь так и не пришла в норму полностью после того, как была открытым буфетом Бира в течение двух лет, когда я кормила его грудью (смесь стоит целое состояние). — Я никогда не верил в эти слухи. — Тогда зачем ты искал? — Я бросила вызов. — Потому что я человек с красной кровью, а ты…— он удержался от того, чтобы закончить предложение. — Какая? — почти лихорадочно спросила я. Еще секунду назад я не могла поверить, что он нашел меня более привлекательной, чем теплое ведро слюны. — Ничего такого. Я сорвала солнцезащитные очки с лица, перекинула ноги через шезлонг и села прямо. Моя блудливая улыбка была ярко-красной и полностью демонстрировалась. — Какая я, Круз? — Горячая, — хрипло сказал он, его голос был низким, размеренным и полным того, что он хотел сделать со мной. — Невыносимо горячая. — Ты думаешь? — Теперь ты просто ловишь рыбу. — Смейся надо мной, — надулась я. — Почему? Он потер переносицу, которая была слегка розовой по сравнению с остальной его бронзовой частью. Ха! Таким образом, у Круза Костелло не было потрясающего загара. Это незначительное несовершенство сделало меня счастливее, чем следовало бы. — Потому что после сегодняшнего дня у нас есть еще восемь дней, чтобы провести вместе в каюте размером с почтовую марку, и я хочу знать, чего ожидать. — Изобилие времени в одиночестве и никаких пустяков. — Ты только что сказал фокус-покус, — я могла или не могла хихикнуть. — Ты говоришь, удушье, леди. И я ухожу. Но он не встал, и я подозревала, что знаю почему. Мой взгляд скользнул к его промежности. Он поерзал на оранжевом марокканском шезлонге, скрестив ноги. Я надулась, делая вид, что не замечаю. — Недостаточно хороша для тебя, не так ли? — Ты полна дерьма, Теннесси Лилибет Тернер. Ты бы не взяла меня, если бы я был последним мужчиной на Земле. Он вспомнил мое второе имя. Трепетание прошло под моим пупком. — А почему ты так думаешь? — Потому что ты ненавидишь мужчин, — его усы дернулись. — Абсолютно всех. Без исключений. Мы пугаем тебя. Ты понимаешь, что Бир тоже вырастет и станет им, верно? «Да и не хотелось бы об этом думать.» Наступила тишина. Я не отрицала его анализа. В этом не было смысла. Мы оба откинулись на шезлонги, наблюдая, как люди плещутся в бассейне, парочки целуются и брызгают друг на друга. — О чем ты думаешь? — спросил он через несколько минут. — Почему ты спрашиваешь? — Ты всегда думаешь о странных вещах. Как тот жемчуг. Волшебная история. — Это неопровержимый факт, доктор Костелло. — Что ж, — Он приподнял свою бейсболку, как ковбой, улыбка тронула его губы под идеальными усами. — Удиви меня. Я нахмурилась. — Я думаю, что так много микробов и полуоткрытых гениталий происходит в этой воде каждый божий день. На Земле ты ни за что не найдешь меня в бассейне круизного лайнера. Он смеялся. — О чем ты думаешь? — Я спросила. — Что ты отличаешься от того, что я думал, — сказал он. — Совсем другая. — Как угодно, — ответила я, потому что он не выглядел так, будто сказал это в плохом смысле, но, честно говоря, у меня было достаточно гордости, чтобы не попасться на ловле комплиментов дважды за десять минут. — Так. Хочешь поужинать вместе? Дружеский ужин, — спросил он. — За твой счет? — Это бесплатно. Я вздохнула. — Напитки тоже? — Боюсь, что так. Мимо прошла женщина в шикарном платье. — Тогда как насчет красивого платья Prada? Я действительно хочу пожить жизнью содержанки, хотя бы один день. — Нет. — Фу, — я закатила глаза. — Ты такой веселый муж, мистер Вайнер. — И у тебя странное отвращение к ненормативной лексике. Он встал и протянул мне руку, и я приняла ее. И тут начались проблемы.ГЛАВА 9 Круз
Если этот круиз научил меня чему-то, чему не научила меня медицинская школа, кроме того факта, что у Теннесси Тернер не было будущего в туристическом бизнесе, так это то, что у тебя может быть трехчасовая эрекция без прописанных эректильных препаратов. Ладно, пять. Шесть, но, честно говоря, больше похоже на пять с половиной. Нет.Черт. Хватит. Сначала я заметил ее через бассейн, крошечное розовое бикини на фигуре супермодели, загорелая попка. В округе не было ни одного мужчины, который не упивался бы ею глазами, пока, наконец, каждая уважающая себя женщина в округе не утащила своего кавалера с того ряда сидений, оставив Теннесси в полном одиночестве и легкой добычей. Я наблюдал с безопасного расстояния, большая часть моей крови концентрировалась между моими ногами, и снова задавался вопросом, почему ее так трудно избежать на круизном лайнере размером с Лонг-Айленд. Я планировал наверстать упущенное в медицинских журналах, но единственное, что я узнал за день, это то, что у Теннесси Тернер не было плохих ракурсов. Поверьте мне — я проверил. Наконец, татуированный ебарь применил к ней несколько движений. Я внимательно изучил ее реакцию. По городу говорили, что она шлюха, но у меня была политика нулевой чепухи, и я верил только тому, что видел своими глазами, когда дело доходило до людей. И что я заметил за эти годы, так это то, что Теннесси не только активно блокировала все ухаживания, но и ее не видели с мужчиной со времен Роберта Гуссмана. По языку ее тела я мог сказать, что Теннесси не оценила внимание своего нового поклонника. Я изо всех сил старался не вмешиваться в ситуацию, пока этот засранец не положил руку ей на локоть. Я был там через полсекунды, прогнал его и задержался — подождите — для разговора. Потому что, как оказалось, рядом с Теннесси Тернер было чертовски весело. Или, по крайней мере, она не пускала дым в мою задницу и не обращалась со мной так, как будто я хожу по воде (хотя я ни на секунду не сомневался, что она бесцеремонно сбросит меня с корабля, просто чтобы убедиться). Она была единственным человеком в Фэрхоупе, который видел сквозь мою блестящую внешность, и мне было любопытно узнать, что именно она видела. Мы направились в свою комнату. Я нес ее соломенную пляжную сумку, радуясь, что есть что-то, чтобы скрыть мой бушующий стояк, пока она радостно болтала о стратегии, которую мы использовали для открытого буфета, который мы выбрали для ужина. Казалось, она приняла отпуск в круизе за войну и весьма оживилась. — Секция птицы и мяса всегда битком набита. Очереди ужасные, вчера заметила. Предлагаю тебе постоять там и приготовить каждому из нас двойную порцию, пока я займусь макаронами и салатами. Если только ты не хочешь картошки с мясом? Я не знаю. Я не думаю, что смогу смотреть на картофель так же, как я начала работать в Джерри & Сыновья. Коултер проделал с ними довольно ужасные вещи за эти годы. — Знаешь, я ем там каждую неделю. Она махнула рукой, чтобы не обращать на меня внимания, что я нашел странно милым. Даже ее пальцы были сексуальными. — Ничего негигиеничного. Кроме того, ты всегда заказываешь сэндвич с салатом. — Утешение. Мы вышли из лифта и пошли по коридору, ведущему в нашу комнату. Вдалеке я заметил двух женщин, одетых в униформу менеджеров, и оживленно разговаривающую пару средних лет. — Так почему же ты никогда не искала что-то другое для работы? — я спросил. — Я не очень сообразительна. — Как и большинство людей. Указание на то, что она умна или, по крайней мере, сообразительнее и красноречивее всех, кого я знал, было бы расценено как подлизывание. Кроме того, у меня было ощущение, что она не поверит, что я вижу в ней всесторонне развитого, тонкого человека, как бы горячо я ни отстаивал свою позицию. — Фэрхоуп — небольшой город. Вакансий не так много. — Они время от времени появляются. — Пойдем, Круз. Я ценю это, да. Но люди меня не любят, и было бы жестоко заставлять меня хотеть попробовать. Я начинал раздражаться, но не был уверен, было ли это из-за нее, из-за города, в котором мы жили, или из-за того и другого. — Это курица и яйцо, Тернер. Никто не знает, что было раньше. Ты даже не пытаешься. Конечно, люди думают о тебе самое худшее. — Хорошо. Я им позволяю. По мере того, как мы приближались к паре и представителям администрации, их голоса становились все громче. Дама средних лет плакала и драматично бросалась к стене, в то время как ее муж гладил ее по спине, чтобы утешить, смотря на потерю. —Я просто не думала, что это может произойти где-то в таком месте. Позор вам всем. Это совершенно неприемлемо, и я хочу, чтобы вы знали, что я уже связалась с адвокатом. — Мэм, я обещаю, что мы докопаемся до сути. Я уверен, что это можно объяснить. —Ничего нельзя объяснить! — взвизгнула женщина, вскинув руки. Это была солидная женщина с ярко-рыжими волосами и украшениями, которые казались тяжелыми для ношения. — В том чемодане у меня было драгоценностей на пятнадцать тысяч долларов. Как ты мог просто выбросить его в коридоре? Два представителя администрации обменялись беспомощными взглядами, а дама снова зарыдала, уткнувшись головой в плечо мужа. — Ну, мэм, такие вещи случаются нечасто. Если произошла путаница… Теннесси и я обменялись хмурыми взглядами, когда остановились перед нашей дверью, которая оказалась прямо напротив двери пары. Мы оба вежливо улыбнулись, когда я вставил нашу электронную карту в слот. — Может быть, у них мой чемодан, — фыркнула женщина позади нас. Теннесси замерла, внезапно схватив меня за запястье, как маленькая девочка. — Мэм, мы не можем просить эту пару показать нам их комнату. — Да. Я помню блондинку. Она вчера много околачивалась у нас в коридоре, похожа на беду и грех, — голос женщины стал громче, смелее. Я обернулся, бросив на нее ледяной взгляд. — Ну, у «блондинки» здесь есть комната. — Сложно поверить, — женщина обвела Теннесси осуждающим взглядом с ног до головы. — Но она знает, что я думаю, не так ли? Что это говорит о вас? — Она повернулась и посмотрела на меня осуждающе. — Что у меня хороший вкус, — я небрежно ухмыльнулся. Ее муж захихикал, и она толкнула его локтем. — Это очень субъективно, — фыркнула она. — Но в нынешнем виде она — мой главный подозреваемый. Она похожа на мошенницу, простую девушку, и она слонялась по коридору. А теперь покажи нам свою комнату. Она уже открыта. Это было правдой. В этот момент я толкнул дверь наполовину. — Нет! — воскликнула Теннесси, краснея. Она не могла бы выглядеть более подозрительной, даже если бы попыталась, но я не думаю, что она на самом деле что-то украла. Сегодня я ненадолго зашел в комнату после нашего разговора в библиотеке, и все казалось в полном порядке. Она унесла оба наших чемодана, но третьего нигде не было видно. — Вы не можете войти в нашу комнату, — выдавила Теннесси. — То, что я выгляжу тебе подозрительно, не означает, что ты можешь меня обыскать. Это Америка! Один из представителей — чернокожая женщина — серьезно устроила Теннесси , взгядом «чувак?», заработав десять баллов за сарказм и еще десять за расчет времени. Проблема была в том, что меня все больше раздражало, что люди уделяют Теннесси неправильное внимание, куда бы мы ни пошли. Правда, она была чрезмерна с макияжем, скудной одеждой и волосами, вдохновленными лисичками шестидесятых. Но это была ее прерогатива, и она не заслуживала дерьма за это. Я не знал, что заставило ее хотеть испортить свою внешность боевой раскраской и кружевами, но это не означало, что люди имели право называть ее проституткой в лицо. В других новостях, мой стояк стал в лучшем случае приспущенным. Хорошие новости для моего мочевого пузыря, в котором на тот момент находилось около галлона мочи. — Нам нечего скрывать, — я одарил ее добродушной улыбкой. — Отличненько! — женщина вскинула руки в воздух. — В таком случае покажи нам свою комнату. — Нет! — Теннесси настаивала. — Вообще-то, — перебил один из представителей, — вполне возможно, что руководство попросит нас постучать в двери соседних комнат и попросить перепроверить, так что если бы мы могли посмотреть сейчас, это было бы здорово. — Без проблем, — Я толкнул дверь до упора, дернув головой, показывая, что они могут войти. Нам нечего было скрывать. Мы были невиновны, и я хотел увидеть лицо этой женщины, когда она будет приносить скромные извинения Теннесси. Говоря о Теннесси, она бросилась за мной, тяжело дыша. Рыдающая,грубая женщина плелась позади нас, вальсируя прямо внутри. — Вот он, — женщина указала на мой чемодан, кукарекая. Ее лицо было потным и красным, и она бросилась к моему военно-морскому багажу, как будто это был ее давно потерянный близнец, наклонившись и обняв его. — Это мой чемодан. Я знала, что она украла его. Я знала это. Что я тебе говорила, Фред? У меня есть чутье на эти вещи. — Леди, — прорычал я, — единственное, что я чувствую, это то, что вам нужно проверитьзрение. Это мой чемодан, и я был бы признателен, если бы вы перестали об него тереться. — Не пытайся прикрыть ее. Женщина не только оскалила на меня зубы, но и вывезла из моей комнаты мой еще не застегнутый чемодан. Я встал перед ней, преграждая путь. Тем временем Теннесси качалась в углу, наслаждаясь приятным, неторопливым умственным срывом для одного. Я не знал, что она такая чувствительная. Или сосунок для мошенника. Эта дама, должно быть, нажала чертову кнопку. — Не надо, — предупредил я женщину передо мной, и моя челюсть раздраженно дернулась. Я никогда раньше не был хуже, чем идеальный джентльмен по отношению к женщине, и это тоже было скорее раскрепощающим, чем тревожным. Ее глаза вспыхнули. — Я ухожу со своим чемоданом. — Это не ваше. Моя спутница уже сказала, что не крала его. — Меня не волнует, что сказала твоя шлюха, — произнесла женщина очень медленно для воздействия. — Я ухожу с ним. И, честно говоря, в следующий раз, когда ты возьмешь секс-работницу в круиз, по крайней мере, найми дорогую эскортницу. Ты смущаешься, что прыгаешь с ней, как будто мы не знаем, кто она такая. А теперь, если вы меня извините, я ухожу. — Хочешь похулиганить? — Я поднял бровь. Она почти потеряла сознание. — Вы достойны друг друга, — выплюнула она. — Если бы. Раздразнить ее было весело, и я не мог позволить ей выбраться отсюда, пока Теннесси не почувствовал себя лучше из-за этой путаницы. В какой-то момент во всей этой неразберихе ее мужу — бедняге Фреду — хватило здравого смысла вырвать мой чемодан из ее рук и расстегнуть его, обнажив несколько цветочных платьев, туфли на высоких каблуках и украшения, которые я определенно не упаковывала в круиз. Он присел на корточки, победно размахивая в воздухе горстью бриллиантов. — Видете? Это ее. На бирке чемодана написано. Рамона Уоррен. Это моя жена. На секунду я потерял дар речи. Наверное, потому, что я никогда раньше не был в такой ситуации. Никто никогда не обвинял меня в каких-либо проступках, и я никогда не был пойман со спущенными штанами (по иронии судьбы, кроме того случая, когда меня поймали со спущенными штанами, на первом курсе колледжа с Фелисией Ральф). Логически я мог сказать, что здесь есть место для ошибки — оба чемодана были темно-синего цвета. Даже я с первого взгляда принял его за свой. И я определенно должен был расстегнуть свой чемодан и проверить его содержимое — что я бы и сделал, если бы у меня был шанс, который Теннесси отняла у меня, когда заперла меня прошлой ночью. Но тогда нужно было подумать о других вещах. Например, кто, черт возьми, не читал бирку на чемодане, прежде чем принести его в комнату? Теннесси Тернер, вот кто. Кроме того, почему Теннесси так переживала из-за обыска в нашей комнате до того, как выяснилось, что чемодан принадлежал этой женщине? Что ей было скрывать? Из того, что я мог сказать, не было никаких секс-игрушек или человеческих фекалий на виду, чтобы сделать быстрый поиск в комнате невыносимо неудобным. Я повернулся, чтобы посмотреть на свою спутницу. Теннесси взглянула в сторону, в окно, на голубой океан, ее подбородок был вздернут, глаза - два блестящих кристалла. Она собиралась плакать. Я повернулся к мистеру и миссис Уоррен. — Мои извинения. Женщины-менеджеры начали болтать о ваучерах на бесплатные напитки и о новой системе начисления баллов, которая позволит мистеру и миссис Уоррен получить улучшенный номер, если они снова выберут тот же круиз. — Держу пари, ты сейчас чувствуешь себя довольно глупо, не так ли, мистер Горячий Шот? — Прекрасная миссис Уоррен топала по покрытому ковром полу со злобной ухмылкой, проходя мимо меня, целеустремленно касаясь плечом моей руки. — Все, что я испытываю, — это сильное сострадание к моей спутнице, которая совершила человеческую ошибку и заплатила за нее встречей с вашим кислым лицом, — продолжал я спокойно. Миссис Уоррен фыркнула, уже выходя за дверь. — Держи ее на поводке, приятель. — Это хороший визуальный ряд. Я мог бы, если она в этом заинтересована. — Я получил желаемый эффект, когда миссис Уоррен побледнела до оттенка, предназначенного для стен психиатрических лечебниц. — Значит, мой чемодан у тебя? — спросил я, практичный придурок, которым я был. — В бюро находок пара чемоданов. Мы проверим, — услужливо сказал один из представителей. А потом Теннесси и я остались совсем одни. Она, я и слон в комнате. *** — Это был несчастный случай, — выпалила Теннесси еще до того, как я обернулся, чтобы посмотреть на нее. Что оказалось непростой задачей теперь, когда я поверил, что она могла украсть чемодан. Я едва мог смотреть на ее лицо, я был так зол. Вероятность того, что это была честная ошибка, составляла девяносто девять процентов. Она сделала много честных ошибок. Но эта разница в один процент беспокоила меня. Теннесси оказалась одержима деньгами. Она попросила меня купить ей платье раньше. Она беспокоилась о том, чтобы приспособиться? Что, если бы она думала, что сможет украсть несколько вещей, прежде чем вернуть чемодан законному владельцу? — Я тебе верю, — сказал я, потому что это было правильно. — Нет, ты не веришь. — Она перевернулась через кровать с тяжелым вздохом, несмотря на то, что была покрыта солнцезащитным кремом, потом и днем, полным солнца. — Я вижу это по твоему лицу. Ты думаешь, я сделала это нарочно. — Не-а. Может быть. Она застонала в подушку. — Выражение твоего лица было невыносимым. — Ты, кажется, находишь мое лицо в целом уязвимым. — Я думала, это твое. Я принесла этот чемодан сюда. Других в коридоре не было. Кто-то, должно быть, взял твой. Я думала, это не так уж и сложно. Ты должен поверить мне. — Да, — сказал я и, желая, чтобы этот неловкий разговор закончился, добавил: — Ты Грязная Несси. Такие вещи случаются с тобой постоянно. Она оторвалась от подушки, и я сразу понял, что облажался. Она выглядела такой подавленной, такой чертовски несчастной, что я хотел… хотел… «Не заканчивайте это предложение, доктор Костелло. Даже не в твоей голове. Она не твоя проблема. Она не хочет быть твоей проблемой.» — Теннесси… — сказал я вместо этого. — Ладно, — ровным голосом сказала она, слезая с кровати и направляясь в ванную. — Убедись, что твои ценные вещи спрятаны из виду, когда я вернусь. Не хотелось бы, чтобы мои липкие пальцы были на них. *** К тому времени, когда моя соседка по комнате вышла из ванной (зачем ей открывать все три крана? Разве не было более практичных способов утопиться в круизе?), один из представителей вошел в нашу комнату с моим чемоданом, объяснив, что это было в хижине находок. Я дал ему хорошие чаевые, вывел его и решил, что, несмотря на то, что у меня были сомнения, вызванные общей необоснованной плохой репутацией Теннесси в Фэрхоупе, я собираюсь дать ей преимущество невиновности. Сегодня у нас все было хорошо, и под «хорошо» я подразумеваю, что никто не угрожал другому физически причинить вред, и я хотел, чтобы все так и оставалось (хотя теперь, когда я подумал об этом, я сказал ей, что собираюсь умыть ее в ее собственной крови и бросить на растерзание акулам, если сегодня утром она снова закроет меня). Она вышла из ванной, выглядя как нечто из каталога «Victoria's Secret». Миссис Уоррен ошиблась. Если бы Теннесси была проституткой, она стоила бы по меньшей мере две штуки за ночь. Кружевное черное мини-платье облегало ее изгибы, а розовая атласная лента, перекрещивающаяся на спине по диагонали, связывала весь наряд на месте. Ее пышные волосы, как у Мэрилин Монро, выглядели безупречно, а каблуки были достаточно высоки, чтобы в солнечный день она могла видеть Эмпайр Стейт Билдинг. На ней еще не было макияжа, и я должен был признать, что естественный вид Теннесси заставил мой желудок перевернуться, как у подростка, впервые обнаружившего тайник своего отца из «Playboy» . Она без комментариев взглянула на мой чемодан, прошла мимо меня к тому, что, как я предположил, она назвала своей тумбочкой, доставая из ящика стола косметичку. — Они нашли его, — сказал я, имея в виду чемодан. Она расстегнула косметичку, покраснев под тяжестью моего взгляда. — О, это хорошо. Может быть, если ты будешь регулярно манипулировать,твой пенис будет не так сложно найти в следующий раз. Мы снова стали врагами. — Я сказал, что верю тебе. — О, но я не верю, что ты мне веришь, — возразила она. — В любом случае, все в порядке.Ты не выглядел так, будто собирался угостить нас двойной порцией мяса. Мы не собираемся ужинать вместе сейчас? Это было дерьмом, но я не собирался гнаться за ней. Я никогда в жизни не преследовал женщину и не собирался начинать с мисс Салки Пэнтс. Я взял чистую одежду и поплелся в душ. Какой температуры воды она принимала душ? Место было похоже на сауну. Когда я вышел, она была переброшена через кровать — нашу кровать — FaceTime со своей семьей. Веселая улыбка омрачила ее лицо — я мог сказать, что она притворялась. Я хотел сказать ей миллион вещей. Где-то внутри них также было извинение за то, что они говнюки. Но прежде чем я успел сделать что-либо из этого, зазвонил мой собственный мобильный телефон. Это был Уатт, мой брат. Я подобрал его. — Привет. — Как там дела? — Уатт звучал так, будто ел что-то хрустящее. — Бимбо доставляет тебе неприятности? Ты делишь с ней комнату, не так ли? Я стиснул зубы. Мне не нравилось, как Уатт говорил о Теннесси, но это не сильно отличалось от того, как о ней говорили другие. В течение многих лет я спокойно принимал словесные оскорбления, потому что они не были направлены на меня или моих близких, но правда в том, что Теннесси была человеком, и ни один человек не должен подвергаться такому обращению. То, что она была взрослой, не делало этого правильным. Я взглянул на соседку по комнате со своего места у туалетного столика, прижав телефон к уху, чтобы она ничего не слышала. Она все еще лежала на кровати, похожая на девушку по вызову. Почему она не могла одеться как нормальный человек? Она привлекла бы столько женихов, если бы не вся эта хрень, закрывающая ее лицо. Я был уверен, что Теннесси считает, что предубеждение к ней связано с Биром. На самом деле, судя по тому, что я слышал, Бир был хорошим ребенком. Он никогда не попадал в неприятности и никогда не оказывался на кровати моего врача с переломом или сломанной костью, причину которых он не мог объяснить. Много воды (и скандалов) утекло под провинциальным мостом с тех пор, как он был у нее. Миссис Кимбро перенесла неудачную пластическую операцию, Меган Харрис и Джон Смит бросили своих супругов ради друг друга, и мы были почти уверены, что наш новый житель находится под защитой свидетелей. Настоящая причина, по которой люди смотрели на нее свысока, заключалась в том, что она добавляла бензин и толстую подводку ко всему плохому, что люди говорили о ней. — Все в порядке, — коротко сказал я. — Она ведет себя сдержанно. Примерно так же низко, как Эверест, если мы углубимся в технические подробности. — Думаешь, ты собираешься приударить за ней? — Уатт сунул в рот еще один хрустящий предмет. Начос? Тако? Сухой характер его невесты? Я вонзил ладони в глазницы. — Слишком грязно. — Я хотел сказать — используйте презервативы. Я не хочу никаких осложнений, особенно так близко ко дню моей свадьбы. Мама и папа и так встревожены. — Почему ты так думаешь? Я начал рыться во всем дерьме, которое она оставила на туалетном столике, которого было много. Ее отпечаток был по всей комнате. Ее лак для волос, чулки, дешевые пластмассовые аксессуары и обертки от жвачки. Грязная Несси действительно. — Они тоже хотят убедиться, что это не закончится разводом, — поморщился Уатт. Мой старший брат был инженером в компании в Уилмингтоне. Настоящий улов в Фэрхопе. Или, по крайней мере, был им до того, как женился на своей первой жене Валери. Он познакомился с Валери, когда она обслуживала его в баре для сисек — его слова, не мои — и подумал, что было бы неплохо привести ее домой и сделать из нее честную женщину. Через три года после пристрастия Валери к кокаину и опустевшего банковского счета Уатт вернулся на рынок. На этот раз он не хотел бури и возбуждения. Он хотел самую скучную версию женщины, которую мир мог предложить ему. Кто-то, кто был ручным и не нуждался в постоянном наблюдении, развлечении и умиротворении. Милая, скромная Тринити Тернер была человеческим эквивалентом бежевого цвета. — Не думаю, что получится, — сказал я, поднося к носу горлышко бутылки с лаком для волос и нюхая. Пахло надвигающимся случайным пожаром и свечой янки. — Спасибо за оказанное доверие, — Уатт усмехнулся. — В любом случае, у мамы случился сердечный приступ, когда она подумала, что Грязная Несси собирается тебя соблазнить. — Она не в моем вкусе. — Она всем нравится, когда дело доходит до секса на одну ночь. Но надолго? — Уатт цокнул. — Жесткий пас. Мой старший брат так мало знал обо мне, о моей жизни, что иногда казалось, что я разговариваю с совершенно незнакомым человеком. — Чем еще я могу тебе помочь, братан? — Я закончил ругать Теннесси на один день. — Не-а. Просто поработай над речью шафера. Ты же знаешь, что я хочу прочитать это и заранее дать тебе согласие. — Без проблем. — О, и Круз? — Хм? — Если у тебя будет шанс сфотографировать ее спящей голой… ну, ты знаешь мой номер. Я отключил звонок, поймав конец разговора между Теннесси и ее сестрой Тринити. — Я не хотела ничего говорить рядом с Биром, но Роб звонил без перерыва, Несси. Он сказал, что ты не берешь трубку. Моя соседка по комнате поймала зубами ее нижнюю губу и медленно отпустила ее. — Ага. Я до сих пор не сказала Биру ,что Роб в городе. Он не знает. — Теперь знает, — извиняющимся тоном сказала Тринити. — Роб каким-то образом заполучил номер телефона Бира. А так как Бир совершает набег на интернет-пакет Костелло… Было приятно узнать, что в семье Тернеров есть некоторые вещи. Например, их потребность захватывать чужие онлайн-сети. — Нет! — Теннесси ахнула, садясь прямо на кровати. — Ты шутишь, что ли? Боженька! Я не могу ему поверить. Я не мог поверить, что она сказала «Боженька».Намеренно. Сколько лет было этой женщине, три? И почему у нее не было проблем с тем, чтобы одеться как уличная проститутка, когда она, казалось, была хуже ханжи в других отношениях? — Да, — горячо сказала Тринити. — Но позволь мне сказать тебе, что я была там, когда это произошло, и Биру совсем не понравилось, что Роб действовал за твоей спиной. Он сказал ему, и это цитата: «Я не хочу тебя видеть. Не из-за того, что ты сделал со мной. Мы не знакомы, поэтому я не собираюсь принимать это на свой счет. Но из-за того, что ты сделал с моей мамой». Это то, что он сказал. Сказал, что не может представить, что может предать тебя вот так. Затем он повесил трубку. Это было эпично. Я ожидал, что она обрадуется такому развитию событий, но ее хмурый взгляд удивил меня. — Он бы не предал меня. Я хочу, чтобы в его жизни была фигура отца. — Теннесси закусила нижнюю надутую губу, забыв, что я нахожусь в комнате. — Я просто ненавижу, что Роб сделал это, не сказав мне.Это показывает, что он совсем не изменился. — Ну, ты две недели скрывала его, — заметила Тринити. — Он бросил меня на тринадцать лет! — Это правда. Откидная голова. В этой семье и в их словарном запасе было так много неправильного, что я не знал, с чего начать. — Можешь сделать мне одолжение? — спросила Теннесси. — Я должна убедиться, что это не выйдет из-под контроля. Можешь ли ты попросить Бира передать свой мобильный телефон, чтобы Роб не мог до него добраться? Я хочу поделиться с этим человеком своим мнением и не хочу, чтобы Бир чувствовал давление. — Не думаю, что Биру понравится наказание за действия Роба, — предупредила Тринити. — И я нет. Скажи ему, что я куплю ему видеоигру, которую он хочет. И отведи его в ту бургерную в Салеме. — Хорошо. Береги себя, сестричка. — Ты тоже. Они повесили трубку. Теннесси по-прежнему игнорировала мое существование. Она беспокойно постучала пальцами по колену. Я ценил то, как сильно она заботилась о своем сыне и как защищала его. Она явно была без ума от этого ребенка. — Хочешь, я с ним поговорю? — Спросил я. Она вскинула голову, как будто только что вспомнила, что я был там. — Роб, — объяснил я. — Не Бир. Я не знал Бира. Он не был моим пациентом — его мама водила его в загородную клинику, — и я очень мало видел его за эти годы, что меня вполне устраивало, учитывая обстоятельства. — Я могу справиться со своей собственной вспышкой. — Тот факт, что ты используешь слово «вспышка» в этом разговоре, говорит мне об обратном. Я просто пытаюсь помочь. — Помоги, себе сделав себя как можно более меньше. Это снова мы. Я прикусил внутреннюю часть щеки, используя все свое терпение, чтобы не сорваться на нее. — Ты злишься не на меня, поэтому я предлагаю тебе сделать глубокий вдох. — Ты такой же плохой, как и он, — отрезала она, пригвоздив меня взглядом. — Почему? Потому что мы были друзьями в старшей школе? — Потому что ты такой же привилегированный ублюдок. — Если я стереотип, то сегодня доказал, что ты тоже. — Я выпустил злобную улыбку. —Может, со мной и легко, доктор Костелло, но будьте уверены, я всегда буду усложнять вам жизнь, — она встала и схватила сумочку. — Сегодня оставайся в своем углу корабля. И она захлопнула дверь перед моим носом. Это прошло хорошо.ГЛАВА 10 Круз
Я провел ужин, читая многочисленные текстовые сообщения Габриэллы. Она прислала мне фотографии своих кувшинов (это не был эвфемизм — она запускала новые бутылки с водой для женщин, которые ходят в спортзал) и свое модельное новое нижнее белье, которое она получила бесплатно в качестве рекламных материалов для своего блога. Я ответил коротко, но тем не менее ответил. Не было никакого смысла избегать ее все десять дней. Это было не только жестоко, но и ненужно. Не то чтобы у меня было много людей, с которыми можно было поговорить, мой компаньон ненавидел меня до глубины души, а все большее число людей на корабле думали, что у меня два пениса и что я женат на вороватой проститутке, которая заразила меня гонореей. (Я заметил, что Брендан и пара Уорренов сидели за одним столом в буфете). Теннесси нигде не было видно, но зная ее, она не пропустила бесплатный обед и держалась особняком. Обычно во время круизов я изучал маршрут и планировал свои дни и вечера наперед. Не в этот раз. Я был слишком рассеян, чтобы вести себя как обычно, расчетливо. Я окрылил его и бесцельно бродил после обеда. Я оказался в аркаде. Последние семь лет, каждый раз, когда я отправлялся в круиз со своей семьей (и часто с назначенной девушкой), у меня не было возможности насладиться аркадой. Это считалось несовершеннолетним, и я был в другой главе в жизни. Глава, в которой я играл в гольф и теннис с отцом и обсуждал мировую политику и фондовый рынок в библиотеке с Уаттом и его лысеющими друзьями. Я не знал, когда в следующий раз смогу сделать это без перерыва и незаметно для всех, кто меня знал. Средний возраст в игровых автоматах был пятнадцать, и то только потому, что я поднял его с двенадцати на свой тридцать один год. Судя по всему, на круизном лайнере была еще одна галерея, в которой подавали алкоголь, и большинство людей предпочли оказаться именно там. Все вокруг меня были по крайней мере на две головы ниже ростом, в одежде, окрашенной галстуком, с накрашенными гелем волосами и непропорционально большим количеством одеколона и духов. Я начал с нескольких гонок NASCAR, переключился на Donkey Kong, а затем попал на Galaxian. Я играл около часа, прежде чем заметил, что место подозрительно пустеет. Или, если быть более точным, все двигались к одной стороне галереи, сгрудившись вокруг стола для аэрохоккея группами по четыре и пять человек. Будучи знатоком аэрохоккея, я направился к столу, чтобы посмотреть, из-за чего вся эта суета. Я должен был знать с самого начала, что единственным человеком, способным привлечь внимание каждого мужчины в этом круизе, была Теннесси Тернер. Она наклонилась вперед с одной стороны стола для аэрохоккея, ее груди выбивались из-под кружевного платья, как газировка в нерегулируемом кинотеатре. Она прижала подушечку пальца к выступу нападающего, как будто ей было лень держать его целиком, не давая шайбе проскользнуть в ее щель. Я взглянул на ее конкурента и нашел мужчину лет двадцати с небольшим, подстриженного и приличного вида, который на самом деле обращал внимание на игру, а не на ее кувшины (кстати, это был эвфемизм). Мой пульс участился. Я проигнорировал это странное ощущение, списав его на то, что провел десять дней с официальной деревенской идиоткой-блудницей посреди океана. Они шли минут десять. Она выкурила бедного парня, затем другой чувак — на этот раз помоложе — занял его место, а двадцатилетний мужчина удалился и через несколько минут вернулся с коктейлем для дамы. И под «леди» я подразумеваю нынешнее проклятие моего существования. Она вытерла пол и с чуваком номер два, потом с девушкой, которая его заменила, и с мужчиной средних лет, который вмешался — он был чьим-то папой, и его призвали спасти положение. Теннесси была бесспорно талантлива в аэрохоккее, я помнил это с юношеских лет. На самом деле во всем городе был только один человек, которого она не выиграла. Я. Несмотря на то, что сегодня вечером мы должны были держаться подальше друг от друга, я не мог отказаться от соперничества, когда оно появлялось. Поэтому, когда все больше и больше людей собиралось и умоляло сыграть с Теннесси, я выступил вперед, перед ней, с другой стороны стола для аэрохоккея, и бросил трех Бенджаминов в центр. — Хочешь сделать игру интересной? — Это слова самого скучного человека на планете Земля, — она притворилась, что дует на свои ногти, как будто они горели, и на ее лице появилась саркастическая улыбка. — Что ты предлагаешь? — Ставлю, что в следующей игре я смогу выиграть, держа одну руку за спиной. Все вокруг нас затаили дыхание. Теннесси выпрямила осанку, придав мне свой деловой вид, к которому привыкла в Джерри&Сыновья. Втайне мне нравилось, когда она ждала мою будку. Любые крохи внимания с ее стороны приветствовались. Она выгнула бровь. — Кхм. Вайнер, я удивлена. — Почему, миссис Вайнер? — Я думала, что сказала тебе оставить меня в покое сегодня вечером. — Это было до того, как я узнал, что ты была главным событием в аркаде, — я специально бросил взгляд на ее декольте, давая ей понять, что имею в виду не только ее навыки аэрохоккея. Она бросила мне сексуальную ухмылку котенка. Меня убило то, что я хотел ее, и еще больше убило то, что я не мог иметь ее, даже после того, как мне дали все преимущества, чтобы сделать ее своей. У меня были деньги, безупречная репутация и гарем потенциальных подружек. И все же, я не мог получить больше, чем закатывание глаз от этой женщины. — Дорогой, я думала, уже установлено, что ты не справишься со мной. Из сгущающейся вокруг нас толпы донесся тихий свист. Казалось, половина проклятого круизного лайнера наблюдала за этим. Я ждал, что страх быть пойманным за чем-то далеким от совершенства вызовет у меня раздражение внутри, но этого не произошло. Я никогда не чувствовал себя более живым, чем в тот момент. — Испытай меня, — протянул я. — Сделай эти триста штук, — она мотнула подбородком к деньгам между нами. — А когда ты проиграешь? — Я не проиграю. — А если ты проиграешь? — я поправился. — Что я могу получить? — Твой выбор. — Я выберу, что ты будешь носить до конца круиза. Отвезу тебя по магазинам и одену в то, в чем я хочу тебя видеть. Я одену тебя… — я сделал стратегическую паузу, — и раздену, как захочу. Толпа восторженно закричала (очевидно, каламбур). Я был удивлен их отзывчивостью на мгновение, пока не вспомнил о нашем фиктивном браке… Ее острые карие глаза прекрасного оттенка сердцевины дерева вспыхнули на мгновение, прежде чем она снова ухмыльнулась на ярко-красных губах. — Что касается меня, ты можешь попросить меня ходить голым, пока мы снова не коснемся земли. Ты не выиграешь, поэтому мне все равно, чего ты от меня хочешь. — Это сделка? — я выгнул бровь. Она быстро кивнула мне. Толпа ликовала. Я собрал деньги между нами, сунул их в карман и потянулся, чтобы отряхнуть их. Ее рука была холодной и липкой. Я отстранился от нее, ненавидя ощущение, которое произвело на меня ее простое рукопожатие. — Семь раундов или первый, кто наберет семь очков, — сформулировал я правила. — Да, я умею играть в аэрохоккей, приятель. Она уничтожила меня в первых двух раундах, но только потому, что я позволил ей. Я хотел укрепить ее уверенность, а также убедиться, что она думает, что у нее есть все шансы. К третьему раунду я вступил в игру. В юности мы с Теннесси постоянно соревновались в аэрохоккее в местной игровой галерее. Мы были просто лучшими в этом. Раньше Роб не обращал внимания на то, как я смотрю на его девушку, когда играю с ней. Вероятно, потому что он был занят, хвастаясь перед другими девочками своими талантами когтеточки — этому ублюдку всегда доставался мишка. У него была секретная техника, которой он не хотел делиться. Я выиграл третий, четвертый и пятый раунды и планировал посмотреть, куда подует ветер с шестым. Теннесси была хороша, но я был лучше, и я также хотел изменить весь ее гардероб и вернуть ее в Фэрхоуп новой, респектабельной женщиной, и получить за это очки домового. Идеальный доктор Костелло преобразил Теннесси Тернер, и теперь сестра его невестки выглядит как человек, которому мы могли бы позволить присматривать за нашими детьми. — Ты заржавел, — прокомментировала Теннесси через стол, заблокировав шайбу, которую я направил к ней, и с силой толкнув ее обратно ко мне. Она задыхалась. — Ты стала слишком дерзкой, — ответил я. Она хотела разрушить мою холодную внешность. Ее ждало большое разочарование. —Да, ну, последние несколько лет были просто бризом, — она сдула прядь светлых волос, которая выскользнула из-под лака и упала ей на глаз. — Поэтому, естественно, я потеряла бдительность. — Ты собираешься жаловаться на свою жизнь каждый раз, когда мы разговариваем? — я отправил шайбу в ее сторону со скоростью света. — Потому что в таком случае я здесь не один скучный. — Знаешь, тебе следует больше сочувствовать мне, — фыркнула она. — Не у всех из нас идеальная жизнь. «Я могу предложить тебе гораздо больше, чем сочувствие, если бы ты только спустилась с облака жалости к себе, в котором ты застряла.» — Разве вы не женаты? — вслух спросил растерянный подросток в толпе, почесывая прыщ на щеке. — Моя жизнь не идеальна, — сказал я, блокируя шайбу, которую она послала мне. Проклятие. У нее были какие-то движения. Я забыл, как весело ей было быть рядом, когда мы на самом деле… ну, остались сами собой. — Конечно,не идеальна, — она издала гортанный, сексуальный смех. — Почему ты бросил бедную Габриэллу? Тебе не понравился тест-драйв? — Мы хотели разного, — коротко сказал я. — Чего ты хочешь? — спросила Теннесси, пытаясь отвлечь меня и засунуть шайбу в мою лунку. Тебя, подумал я с горечью. Я хочу тебя. Но в моем организме не было достаточно алкоголя, чтобы сказать это, и в любом случае я не уверен, что действительно хотел ее. В смысле, я хотел ее, но точно так же я хотел четыре булочки с корицей. Это было бы приятно иметь, но может убить вас потом. — Не уверен, — вместо этого я прислонился бедром к столу для аэрохоккея, делая вид, что мне скучно. И, в то время как я был в этом, послал шайбу прямо в ее лунку. Она приземлилась внутри чистым ударом. Она застонала, опустив голову, а я продолжил: — Я всегда думал, что когда найду ее, я узнаю. Кстати, мне четыре-два. Она схватила шайбу и снова поставила ее на стол, нанеся удар одержимой дьяволом женщины. — Ты немного стареешь. — Разве тебе не около тридцати? — спросил я разговорчиво. — Знаешь ли ты, что любая беременность женщины от тридцати пяти лет и старше называется гериатрической беременностью? — Вы очень хорошо говорите, не так ли, мистер Вайнер? Люди смеялись вокруг нас. Я должен был помнить, что у нас была аудитория. Это помогло контролировать мой сердечный ритм и ту штуку в штанах. Я выиграл еще один раунд, сделав счет пять-два для себя, и не был в настроении предложить ей какую-то милость в виде позволения ей выиграть раунд. — Ты всегда ненавидела меня, — обвинил я. — Почему? — Чушь — Ее рот был открыт в возмущенном шоке. — Ты тот, кто всегда смотрел на меня свысока. Еще до того, как я начала встречаться с Робом. — Как так? — Кто такой Роб? — спросил кто-то. Она положила шайбу обратно на стол, отправила ее в мою сторону и забила прямо в мои ворота. Отлично. Может быть, я немного отвлекся. — Пять-три тебе, — она многозначительно подмигнула мне. — И я однажды слышала, как ты сказал ему, что, по твоему мнению, у нас с ним нет ничего общего, и что ему не следует приглашать меня на свидание. Ты сказал, что с такими девушками, как я, много работы. Я не хотел говорить ей, что сказал ему это, потому что у меня была лошадь в той гонке. — Ты была, — я пожал плечами, вернул шайбу на место и начал новый раунд. — Ты не стал смотреть мне в глаза после того, как я начала с ним встречаться. Ты не мог вынести того, что он не слушал тебя, не так ли? Ага. Вот что это было. Конечно. — Я был прав, не так ли? — я снова отправил шайбу в вращение. — Угадай, то, что все называют ошибкой? — она выдержала мой взгляд, остановив игру на несколько секунд. — Он лучшее, что когда-либо случалось со мной, и я не заменю его ни на что в этом мире. — Повезло тебе. Я ударил по шайбе нападающим и снова выиграл. — Шесть-три. Мне оставалось выиграть еще один раунд, прежде чем я одел ее в практичное платье и туфли на плоской подошве. Наверное, я был единственным мужчиной на Земле, который хотел видеть желанную ему женщину в костюме старшего библиотекаря, а не из-за какой-то извращенной фантазии. —Итак, как ты собираешься обращаться с настоящей парой джинсов? И я не им ею в виду Дейзи Дьюкс. Есть ли у твоего тела аллергия на ткань? — Я поинтересовался. — У него аллергия на чепуху. Вот почему ты вызываешь у меня крапивницу. — Я люблю нашу любовь, — саркастически проворковал я. Она издавала глотающие звуки. Но она все еще была здесь. — Не корчи рожи передо мной, — предупредил я. — Ставка есть ставка. С этими словами я нанес последний удар. Я выпрямился, невыносимо самодовольная ухмылка украсила мое лицо. — Семь-три. Толпа вокруг нас хлопала и свистела, приветствуя меня. Рот Теннесси открылся, но из него ничего не вышло. Она выглядела искренне растерянной. — Ты проиграла, — протянул я. — Снова . Вы уже должны привыкнуть к этому, не так ли, миссис Вайнер? Шутка была приправлена подмигиванием, предназначенным для того, чтобы дать ей шанс бросить мне еще один словесный удар. Я даже был полностью готов предоставить ей последнее слово. Но она не попалась на удочку. Вместо этого она расправила плечи, отступила назад, поздравила меня с победой дрожащим от слов голосом и убежала. *** Ее не было в комнате, когда я вернулся после того, как в баре выпил два стакана виски с головной болью. Было одиннадцать тридцать, и хотя ложиться спать рано и позволять ей рыскать по кораблю и дуться, как сумасшедшая женщина, которой она явно была, было заманчиво, я не мог этого сделать. Я со стоном вышел из своей комнаты и наткнулся на мистера и миссис Уоррен, которые только что вернулись из казино, выглядели пышными и несправедливо удачливыми. — Где твоя женушка? — миссис Уоррен насмешливо усмехнулась, не успев даже дунуть в меня малиной. Клянусь, если бы у нее случился сердечный приступ прямо здесь и сейчас, я бы обоссал свою клятву Гиппократа и позволил бы ей сдохнуть. — Восхищаюсь ее безупречным лицом и сногсшибательной фигурой перед зеркалом в нашей комнате, — огрызнулся я, все еще затаив на нее кипрскую обиду за то, что она сделала с Теннесси. — Быть с женщиной такой красоты — это и благословение, и проклятие. — Ну, я не вижу кольца ни на одном из вас на пальцах. — Вот как. Мы обновляем бриллианты в ее кольце, поэтому нам пришлось отправить его в Южную Африку. Лучшие 500 тысяч, которые я когда-либо тратил. — А что насчет твоего кольца? — она скрестила руки на талии, а Фред ждал ее в комнате, держа дверь открытой. — Мое пропало, когда мы сегодня в буфете играли в очень взрослую игру. Дай мне знать, если найдешь его завтра утром в своем десерте, хорошо? С этими словами я направился к лифтам. Я искал Теннесси (почти) везде. Честно говоря, я не знал, что делать с этой женщиной. В одну секунду она была болтливой штучкой, которой я восхищался, боялся и которой хотел спать последние полтора десятилетия, а в следующую она была чувствительной, замкнутой и застенчивой. Почти как та девушка, которая встречалась с Робом. Я знал, что лучший человек — или, может быть, просто человек, который не провел всю свою жизнь с воображаемой золотой короной на голове — просто признался бы в том, что произошло в прошлом, и очистил бы воздух. В детстве у меня всегда было что-то для Несси Тернер. Как у меня могло не быть? В моем представлении она должна была быть моей школьной любовью. Красивый, добрый и достойный, с пятерками и местом в команде дебатов (без сюрпризов). Даже когда я узнал, что у Роба есть к ней промах, я не сделал обычного для Круза поступка и не отступил назад. На самом деле, мы трижды играли в «камень-ножницы-бумага», и в итоге я выиграл. Но затем Роб пошел дальше и все равно пригласил ее на свидание, опередив меня и продемонстрировав в процессе первый признак того, что он дерьмовый друг. После этого я ничего не мог с этим поделать, потому что Теннесси сказал ему «да». Она. Сказала. Ему. Да. Я ей не нравился, и это было достаточно сильным ударом, чтобы разрушить мое подростковое эго и заставить меня не любить ее до конца старшей школы. Конечно, оглядываясь назад, я задавался вопросом. Интересно, что бы случилось, если бы я первым пригласил ее на свидание. Сказала бы она «да»? Я подозревал, что знаю ответ на этот вопрос. Ей не очень нравился Роб, но она все же дала ему шанс. Он водил ее за мороженым в центре города и втайне смеялся в раздевалке над тем, как он, черт возьми, надеялся, что она не закажет больше двух шариков, потому что на той неделе его задница была разбита. Я знал, что никогда бы не позволил нам оказаться в положении, в котором оказались она и Роб. Я бы никогда не отнял у нее девственность так, как это сделал он, без защиты, публично, на глазах у людей. И если бы я это сделал, по какой бы то ни было причине — если бы мы были пьяны, или под кайфом, или просто совершенно потеряли рассудок в одну злополучную ночь, — я бы признался в этом и женился на ней. Я бы сделал это. Но я не был тем, кого она выбрала. Итак, это была моя правда. Моя правда про два виски и пиво. И я унесу это собой в могилу. В конце концов я нашел Теннесси на одной из палуб, прислонившись к кафедре и наблюдая, как черные волны разбиваются о массивное судно. Ее волосы развевались на ветру, и пепельные морозные пряди плясали вокруг ее лица. Она обняла себя спиной ко мне. Было физически больно видеть ее такой. Такой ранимый и неуместной. Не желая пугать ее, я заговорил, прежде чем приблизиться к ней. — Мне жаль. Она не обернулась, чтобы посмотреть на меня. Вместо этого она слегка покачала головой, этот жест был таким легким, что я даже не мог сказать, был ли он преднамеренным. — За что? — Я был идиотом. — Считай себя прощенным. Большинство мужчин идиоты. — Это не оправдание. Я подошел, чтобы встать рядом с ней, и увидел, что ее лицо было полно слез. Черная тушь расползлась по ее щекам, как паутина, а нос был красным и опухшим. Она выглядела менее чем великолепно, и моя грудь была полна и горяча. Она выглядела… настоящей. Без всяких пластиковых улыбок и драматичной подводки. — Я знаю, что сегодняшний день был для тебя сложным, и… — Не надо, — оборвала она меня. — Что не так? — Сделай всю эту штучку с хорошим парнем. Я не могу справиться с этим прямо сейчас. Я поджал губы. У нее был ужасный день: придурок, прикоснувшийся к ней, женщина, обвинившая ее в воровстве, и шлюха — Роб, который по нераскрытым причинам взял на себя смелость обойти ее и впервые заговорили с их сыном, а затем вишенкой на торте было то, что я выиграл ее, а потом сказал ей, что она, должно быть, привыкла проигрывать. Настоящий классный ход, Костелло. — Для протокола: я не думаю, что ты неудачница, — мрачно сказал я. — Почему? — она повернула голову в мою сторону, слезы, высохшие на ее лице, застыли на ее искаженном макияже. — Ты был прав. Ударь гвоздь прямо в голову. Я неудачница. На самом деле, я даже не могу вспомнить, когда в последний раз что-то выигрывала. Что угодно. Я смущаю свою семью и навлеку позор на своего сына, когда он вырастет и поймет, какая я неуклюжая. У меня нет ни настоящей работы, ни перспектив, ни чего-либо, чего можно было бы с нетерпением ждать. И ты также прав, что я идиотка, неудачница, и я… Я поцеловал ее до чертиков. Притянул ее в свои объятия, обхватил руками, ограждая от мира, от ветра, от самго себя, и сделал то, что должен был сделать много лет назад — прижался губами к ее губам, надеясь, черт возьми, что это не так, не отвергнет меня. Ее губы были холодными, нос замерз , но мне было все равно, потому что она не оттолкнула меня. От нее пахло ее кокосово-зефирным коктейлем и той старшеклассницей, за которой я обычно следил взглядом из-под бейсболки, когда никто не смотрел. Я хотел открыть рот, высунуть язык, попробовать еще ее, всю ее, но я боялся, что она уйдет. Она была пугливой и настороженной, как бродячая кошка, ее инстинкты истощились. Она была готова бежать в любую секунду, когда дело касалось мужчин. Так что вместо того, чтобы вонзить пальцы в задницу, о которой я мечтал с шестнадцати лет, или просунуть колено ей между бедер и заставить ее оседлать меня до Оргазмвиля, я сосредоточился на том, чтобы мягко покусывать путь от ее рта к шее, прижимаясь носом к ее шее. Мой нос к ее уху, быстро лизнул место под ее мочкой уха, а затем дунул на него воздухом, чтобы она вздрогнула. Похоже, ей это понравилось, ее пальцы сжались вокруг моей рубашки, пока она качалась в меня. Было что-то невинное — почти целомудренное — в этой встрече, и она вызвала прилив желания по моим венам, что заставило мое тело сходить с ума. Мой член был таким твердым, что я был почти уверен, что он может разорвать мои штаны, если я не буду осторожен. Я двигался от ее шеи и уха к ее щеке, кончику ее носа и макушке ее волос, осыпая их легкими поцелуями, от которых у меня болело. Это было странно, я знал это. Интим больше, чем было жарко. Но я чувствовал, что это именно то, что ей было нужно, и после всех этих лет я подумал, что лучше иметь ее на своих условиях, чем вообще не иметь. — Говорю тебе, приятель. У этих двоих самые дисфункциональные отношения, которые я когда-либо видел. Вы знали, что он изменял ей с ее сестрой, у него два члена, и она заразила его гонореей? Затем он задушил ее черным жемчужным ожерельем и дал ей волдыри. Наши головы синхронно поднялись, чтобы проследить за источником этой чепухи. Мы оба подняли глаза и увидели, что Брендан и его компаньон пьют пиво во внутреннем дворике одного из открытых баров и смотрят на нас сверху вниз. Мужчина-компаньон нахмурился. — Подожди, у ее сестры два члена? — Нет, у него два члена, и он изменил с сестрой. Но и она обманула. Во-первых, я думаю, — ответил Брендан. — Ты знал, что она воровка? А Рамона говорит, что он какой-то бандит. Кровавый алмаз. Бизнес по всей Южной Африке. Мы с Теннесси расхохотались, все еще крепко держась друг за друга. — Видишь? Они бесстыжие. Я говорил тебе. Самые неблагополучные отношения за всю историю, — закрепил Брендан. — Насчет этого ты не ошибся, Брендан, —Теннесси обняла себя за живот, когда она шагнула к лифтам, отстраняясь от меня, и я последовал за ней. — Но нехорошо говорить о людях за их спиной. — Ты была прямо здесь, сладкий пирожок, — протянул Брендан со своим южным акцентом. — Мы кое-чем занимались, — указал я ей, мой член согласно кивнул в штанах. — Считай, что это конец. Ко мне только что вернулся разум. — Черт, — пробормотал я, следуя за ней, как влюбленный щенок. Мы вошли в лифт. Я уже собирался повернуться к ней и убедить ее своим языком, когда еще одна парочка протиснулась и присоединилась к нам. Двойной черт. Небольшое пространство заполнила тишина, пока мужчина рядом со мной провел рукой по изгибу женской задницы. По крайней мере, один из нас получил немного сегодня вечером. Когда мы достигли нашего этажа, я позволил Теннесси выскользнуть первой, а затем положил руку ей на поясницу, когда мы направились в нашу комнату. Теперь я успешно перешел от знакомства к тому, кто время от времени прикасается к ней, и я не собирался отказываться от своих новых привилегий. — Ты можешь бросить свою руку и шараду в любое время, здесь никого нет. — Она попыталась расчесать волосы, приведя их в обычное состояние. — Никакой шарады. Является ли желание провести с тобой время — преступлением? — Зависит от штата. Насколько мне известно, Невада —единственное место, где легализована проституция. — Прекрати это прямо сейчас. Я чертовски надеялся, что мистер и миссис Уоррен не придут перекусить поздно ночью, потому что я был обязан задушить их обоих, если они появятся и сделают что-то, что Теннесси сочтет триггерным. — Дай угадаю — ты хочешь провести со мной время без одежды. — Одежда — это хорошо, но не та, которую ты решишь носить, — я выдавил улыбку. — Смешно. Я всегда думала, что женщины хотят изменить мужчин, а не наоборот. — Я не хочу тебя менять. Я хочу помочь тебе полностью раскрыть свой потенциал. Большой. Теперь я говорил, как ее школьный советник. Или ее сутенер. В любом случае, это было покровительственно. Я открыл дверь, затем запер ее за нами. Она с важным видом направилась в ванную, ее задница покачивалась из стороны в сторону. Вернуться к тому, чтобы быть сексуальным котенком. Я не мог уследить за настроением и личностью этой женщины. — Никто не просил вашей помощи, доктор Костелло. Стань чьим-нибудь капитаном Сэйв-а-Хо. Она захлопнула дверь ванной перед моим носом. — Я не выйду, пока ты не ляжешь спать. Мы не будем продолжать нашу маленькую ошибку, — объявила она, оказавшись в безопасности ванной. Я прижался лбом к двери. — Что заставляет тебя думать, что это была ошибка? Я был жалок даже — и особенно — в собственных глазах. Почему я беспокоился? Дома у меня было так много других женщин на выбор. — Я не занимаюсь сексом на одну ночь, — крикнула она с другой стороны двери. — Может показаться удивительным и даже старомодным для некоторых, но я так и делаю. —Не обязательно на одну ночь, — услышал я свой собственный голос. — Если только дело о гонорее не правда. — Лишь бы об этом никто не узнал, верно? Я застонал. У нее был я там. Не то чтобы мне было стыдно, но… — Твои родители тоже не одобрят, — заметил я. — Нет, — согласилась она. — Что подводит меня к моему предыдущему утверждению — никаких пустяков. Я не хочу быть твоим маленьким грязным секретом. — Ты раздражительная женщина, — я прижал кулак к двери. — И ты должен привыкнуть время от времени слышать «нет», — сказала она невозмутимо. Я слышал, как она чистила зубы и снимала макияж с помощью той штуки на батарейках, которая глубоко очищала лицо. — И еще одно, — добавила она, прекрасно зная, что я все еще снаружи и жду, когда она удостоит меня своим присутствием. — Когда я выйду, между нами будет барьер из подушек. — Как в аду, милая, — я отошел от двери, глядя на нее так, будто она обидела меня лично. — Хочешь барьер, сделай его сама. С этими словами я разорвал полотенце в форме лебедя, ожидавшее на нашей кровати рядом с завтрашним маршрутом, и бросил их вместе с лепестками красных роз в мусорное ведро. Миссис Вайнер сегодня не заслуживала ничего приятного.ГЛАВА 11 Теннесси
На следующее утро я приоткрыла один глаз и увидела треугольную, возмутительно спортивную спину Круза, когда он… подождите, какого черта он вообще делал? — Круз? — я икнула, собирая конечности в сидячее положение. Моя спина болела из-за горы подушек, которые я расставила между нами и которые впивались в мой позвоночник, и из-за отсутствия подушки, на которую можно было бы положить голову, чтобы я могла сделать эту гору. — Да милая? Он оглянулся через плечо, одарил меня очаровательной ухмылкой из-под усов и запихал мою одежду в мешки для мусора. Хуже всего в нем было то, что он заставил меня поверить, что может быть добр ко мне. Это было просто ужасно с его стороны. — Что ты делаешь? — Именно то, как это выглядит. — Сформулируй это мне. Сейчас шесть утра. — Восемь сорок пять. И я выбрасываю твою одежду. — Зачем? — спросила я, настороженно выпрямляя спину. У меня не было денег, чтобы заменить эту одежду, какой бы ужасной она ни была. Разве он не знал людей, у которых не было его денег, которые ценили каждую мелочь, которая у них была? Он не прекратил то, что делал, продолжая тем же плавным движением, что и опорожнение моей части шкафа. — Ну, потому что мы поспорили, и в этом пари ты обещала, что позволишь мне достать тебе совершенно новый гардероб, а поскольку ты захочешь взять эту одежду с собой домой, у тебя не будет ни одной вещи. Жаль, правда. Но это жизнь для тебя. Я знала, что он делал, и не ценила этого. Он хотел помочь мне хорошо выглядеть, чтобы жители Фэрхоупа приняли меня. Что ж, несмотря на мою озлобленность, я не хотела , чтобы меня принимали. Мне нравилось торчать, как больной палец, сорняк в живописном розовом саду, и напоминать им, что в этом городе все не так. — Оставь мою одежду. — Пари есть пари. — Я выполню пари, но мне все еще нужна моя одежда. — Почему? — Потому что ты не можешь изменить меня. Я та, какая я есть, и если тебе это не нравится, ты можешь присоединиться к общему населению Фэйрхоупа и игнорировать меня. «Или участвуй в сексуальной войне, где ты сдержанно сексуально домогаешься меня.» Похоже, это тоже было трендом. — Дело в том, что на самом деле ты не та, кто ты есть, — он повернулся ко мне, бросая на меня суровый взгляд. Его глаза могли расплавить трусики так же, как Ури Геллер мог согнуть чайную ложку. — Ты самая близкая к Деве Марии вещь, которую я когда-либо целовал, и все же ты расхаживаешь в этих шмотках, как людоед. Твоя кнопка самоуничтожения большая, блестящая и красная, и я хочу ее сломать. Ты вчера проиграла, а я не люблю обидевшихся неудачников. Теперь поднимай свою задницу. Нам нужно начать раньше. Завтрак и беспошлинные покупки Если бы не тот факт, что он командовал мной, я могла бы оценить властную жилку Круза. На мгновение я задумалась о том, чтобы отказать ему и вступить в новый спор, но правда в том, что я только что вышла из боя после вчерашнего дня. Дело с Робом меня очень беспокоило, а поцелуй с Крузом ничуть не помог. Как челка в пятом классе, этого никогда не должно было случиться, и я не позволю этому повториться. Я заранее знала, что он был пьян — я чувствовала привкус виски на его губах — и решила, что это была человеческая ошибка с обеих сторон. Но, черт возьми, он привел несколько убедительных доводов о том, почему мы должны переспать. — Хорошо. Позволь мне позвонить Биру и убедиться, что с ним все в порядке, а потом мы пойдем. Круз казался удивленным моим гибким отношением. Его глаза подозрительно скользили по мне, пока я ходила по комнате, как будто он знал, что я планирую побег. Было что-то смертоносное в этих темно-синих глазах и сильном подбородке. Я задавалась вопросом, была ли я единственным человеком, который заметил это в нем. Что он не всегда был галантным и учтивым. — Почему Бир? — спросил он из ниоткуда, когда я вышла из ванной, одетая в укороченные шорты и топ вишневого цвета, обнажавший мой живот. Смешно. Даже Роб не спрашивал меня об этом. — О, я не знаю, — я нанесла второй слой помады перед маленьким зеркалом у входной двери. — Я полагаю, потому что я привязалась к нему за последние семь лет или около того и хотела бы знать, хорошо ли он спал, ел сегодня утром и тому подобное. Круз прислонился плечом к стене, прислонив один стильный кроссовок к моему чемодану, пристально наблюдая за мной. — Нет. Почему ты выбрала это имя? — Обещай, что не будешь смеяться. — Я действительно собиралась рассказать ему эту информацию? Наши семьи сливались — рано или поздно он все узнает. — Я не могу с чистой совестью обещать тебе это, учитывая вещи, которые, как правило, оставляют твой рот нефильтрованным. — Справедливо, — я сунула помаду в свою маленькую сумочку из искусственного меха. — Я назвала его Биром в честь Беара Райнхарта, солиста группы «Needtobreathe». — Эта христианская рок-группа? —Одно и то же, — Я ждал удара. — А разве Бир не прозвище этого парня? Его имя Уильям или что-то в этом роде. — Ну, тогда я этого не знала, не так ли? И я не могла позволить себе дорогие книги с именами, которые люди покупают перед родами и придумывают что-то более веселое, вроде Акселя или Космо. Я наблюдала за ним, ожидая, что он кудахчет — я действительно чувствовала себя глупо, узнав об этом сама, — но, к моему удивлению, он отмахнулся от всего этого, присоединился ко мне у двери и открыл ее для меня. —Что ж? — я подняла брови. —Вот и все? — Ты дала мне объяснение, к моему удовлетворению. Да. Вот и все. — Думаешь, это странное имя? — Я бы не выбрал его для собственного сына, нет. Опять же, не я вытолкнул семифунтового человека из интимной дыры в моем теле после восьми часов схваток и девяти месяцев изжоги, так что я не уверен, что мне лучше спрашивать. — Хороший ответ. И это было десять часов, а не восемь. — Христос. Неудивительно, что ты обратилась к Иисусу. *** После того, как я позвонила Биру, чтобы убедиться, что с ним все в порядке (сегодня он и Лэндон собирались на каток), мы подошли к завтраку. У Круза был свежевыжатый апельсиновый сок с яичными белками и немного фруктов, а у меня было все остальное, что мог предложить континентальный завтрак. Я не была в отпуске с того лета, когда мне исполнилось пятнадцать, и теперь, когда я смирилась с тем, что не получу удовольствия от поездки с сыном, я хотела выжать всё из этого случая, прежде чем вернуться домой. Круз никак не прокомментировал количество еды, которое я запихивала себе в рот с рекордной для Гиннесса скоростью, и у меня хватило достоинства не пытаться объяснить свое бурундукообразное поведение. Но когда я пришла со своим седьмым блюдом — моим десертом, мороженым с шоколадной крошкой — и начала приправлять его солью, он больше не мог. — Ты кладешь соль в мороженое? — Он уронил газету, глядя на меня. — Соленость усиливает сладость. —Твое сумасшествие усиливает твою горячность. — Круз! — отчитала я. — Что ты пьешь? Это не похоже на то, что ты не ненавидишь меня. — Я никогда не ненавидел тебя, глупенькая. Было что-то настороженное и неосторожное в том, как он смотрел на меня. Что-то совершенно не похожее на Круза. Но я предпочла проигнорировать это, потому что… ну, потому что я была запутанной, ничего не знала о мужчинах и не хотела делать никаких ошибок. Он мог быть безобидным, но он все еще не заставлял меня чувствовать себя в безопасности. Оттуда мы переместились в торговый центр, или на арену, или что там еще было в этом аду. Беспошлинно или нет, ни одна из цен не была в диапазоне, которую я хотела бы оплатить. Позвольте мне перефразировать — я вообще не любила платить за зверства, которые называли одеждой, что часто приводило меня к разным комиссионным магазинам, где, по-видимому, много одежды принадлежало женщинам какой-то древней профессии. Не то чтобы я не могла найти ничего разумного. На выбор было предостаточно скромных кардиганов, которые наверняка когда-то принадлежали таким же приятным бабушкам типа миссис Андервуд, но я полагаю, что мне нужно было остановиться на одном обтекаемом модном выборе, и поэтому я выбрала пирог. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что мне очень неловко из-за того, что ты выписываешь чек для оплаты моих вещей, — нагло солгала я. У Круза были деньги, и он происходил из семьи высшего среднего класса. Если и было что-то, чего я не чувствовала к нему, так это плохо. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что мне все равно, — невозмутимо ответил он. Сначала он затащил меня в «Энн Тейлор», но не смог убедить меня что-либо примерить на том основании, что я не хочу выглядеть, как Маргарет Тэтчер, сообщающая Англии, что они отправляются на Фолкленды. Круз столкнулся с теми же трудностями в «Gap», где одежда была значительно лучше, но почему-то более мягкой. — Я буду выглядеть так же привлекательно, как налоговая декларация, — выдавила я. — Ну, — настаивал Круз. — Так или иначе, сегодня ты будешь похожей на мою любящую миссионерскую жену. Ситуация изменилась к лучшему, когда мы вошли в «Anthropologie». В их одежде, казалось, было много цвета и развязности, как в нарядах, которые голливудские отродья надевают на кофейную пробежку, чтобы произвести впечатление на папарацци. Я выбрала три сарафана до щиколотки разного фасона, каждый из которых стоил дороже моей квартплаты, и наблюдала за бесстрастным выражением лица Круза, когда он проводил кредитной картой, чтобы заплатить за них. Я предположила, что он мог сделать это по приказу Уатта или даже Кэтрин Костелло, чтобы попытаться преобразовать меня во что-то удобоваримое для употребления человеком. Весь этот день заставил меня чувствовать себя очень колючей, но я все равно согласилась. К сожалению, я ничего не сказала об этом, так как проиграла пари. Затем нужно было подумать о Тринити и гневе моих родителей. И тот факт, что Бир заслужил мать, которая не выглядела так, будто занималась самой древней профессией в мире. Кроме того, про себя я могу признаться, что мне очень - очень понравились платья «Anthropologie». — Кажется, я начинаю понимать, чем ты занимаешься, — сказал Круз, когда мы вышли из магазина, в котором, кстати, пахло новой машиной и чьей-то высококлассной ванной. Я проигнорировала его замечание. Я уже чувствовала себя Джулией Робертс в «Красотке», хотя мне и не говорили, что я на пороге самопознания и внутренней трансформации. Затем мы пошли в «Free People», где я прихватила несколько пар брюк, несколько повседневных рубашек и курток. Затем мы пошли в богемный бутик, что-то маленькое и не слишком дорогое, и Круз потратился на две пары сандалий для меня — обе ортопедические, но на удивление не безобразные — и маленькую сумочку, которая не была похожа на белку, окрашенную галстуком. Я ни разу не поблагодарила его за весь поход по магазинам, стараясь напомнить ему, что это была его идея, а не моя. Наконец, около двух часов пополудни, когда я уже была готов к обеду (больше похоже на опасность съесть собственную руку), он остановился перед «Prada». Он дрнул подбородком внутрь. — Дамы вперед. — Ты сумасшедший? — Я посмотрела на него. — Я действительно не позволю тебе купить мне что-нибудь оттуда. Я знала, что пошутила об этом на днях, но я также пошутила о рождении детей от Бенисио дель Торо, и я, черт возьми, была закрыт для бизнеса. — Что такого? — Это возмутительно, — возразила я. — Мне все равно, сколько у кого-то денег, пятисотдолларовый шарф — это слишком. — Затраты на качество. —Скажи это моим ботинкам Kmart. Они хорошо служили мне уже три года. Даже когда я работаю в две смены. — Я была удивлена, что мои ноги не ударили меня по лицу за ложь. — Я вообще стараюсь не разговаривать с неодушевленными предметами. Почему тебя это вообще волнует? Это мои деньги. Я сам решаю, на что я хочу их потратить. — Зачем тебе тратить их на полунезнакомку, которая тебе даже не нравится? — Эта полунезнакомка, которая мне даже не нравится, вот-вот станет моей семьей. Кроме того, я дерьмово даю чаевые. Мы стояли на входе в «Prada», но это было нормально, потому что никто, кроме нас, не казался достаточно иррациональным, чтобы зайти внутрь. На входе также стояла охрана. Переворачивающийся охранник. Меня тошнило. Я бы никогда, никогда не зашла в магазин, где некоторые люди не чувствовали бы себя желанными. Такие люди, как моя мама. Или как я, если уж на то пошло. — Угу, не напоминай мне, — я ткнула в него носом, непреклонно сопротивляясь. — Я бы не хотела, чтобы меня связывали с тобой. Ты можеш испортить мою репутацию. — Твоя репутация в дерьме, — любезно напомнил он мне. — Ага, ну, может быть, он найдет там твою технику поцелуев, раз уж он, похоже, находится в том же месте. Какого черта было вчера? Классическое отвращение. Я была мастером неправильного направления. — Тебе понравилось, — сказал он спокойно. — Нет. — Понравилось. Господи, да. И я не только наслаждалась этим, но тот факт, что это было мило и интимно, а не грязно и плотски, совершенно обезоружил меня. Я все еще чувствовала свой пульс на губах. И его тоже. Мысленная отметка номер сто шестьдесят: Зарядить. Свой. Вибратор. Кроме того, почему Круз везде крутился? У меня не было никакого уединения в этом месте. На случай, если мне понадобится, ну, не знаю, заново познакомиться со своим дремлющим либидо и прикоснуться к себе. («Drunk in Love» в исполнении Бейонсе). — Накормите меня, доктор Костелло, — я драматично взъерошила волосы, приняв английский акцент, заимствованный у Бриджертонов. — Потому что я проголодалась и больше не хочу спорить об этом неосторожном, случайном поцелуе. — Почему ты говоришь так, будто проглотила оксфордский словарь? Мы оба рассмеялись, затем покачали головами, заставляя себя отвести взгляд. Мы остановились у стойки с хот-догами и попробовали несколько их сосисок. Во время быстрой трапезы в воздухе не промелькнуло ни одной инсинуации. Приятный сюрприз, учитывая, что шутки Вайнера были нам явно не по карману. После этого мы сделали еще немного покупок, а затем удалились в комнату, планируя принять душ, одеться для раннего ужина, а затем отправиться в казино. Я никогда раньше не была в казино, которое, по словам Круза, было преступлением. Когда мы добрались до нашей комнаты, миссис Уоррен ждала нас, за исключением Фреда, выглядя очень самодовольно, потягивая красочный коктейль с дополнительными зонтиками. — Ждала тебя? — она ухмыльнулась вокруг своей соломинки. Она имела сверхъестественное сходство с Урсулой, морской ведьмой Диснея. — Дай угадаю. Потеряла свои анальные пробки и сразу подумала проверить, не украли ли мы их, — пробормотала я, инстинктивно прижимая сумочку ближе к телу. Голова Круза повернулась, когда он сверкнул на меня взглядом, полным веселья и убийства. Хлоп. Я забыла, что у меня была компания, и я не должна был вести себя как обычно грубо. — Что теперь? — Она приложила руку к уху. Я покачала головой. — Неважно. Зачем вы здесь, миссис Уоррен, помимо очевидного — чтобы благословить мою жизнь новыми счастливыми моментами и теплыми воспоминаниями? Мы остановились у нашей двери, которую она блокировала. Она скрестила руки на своей пышной груди. На днях, когда она потребовала войти в нашу комнату, я сорвалась. Я сорвалсь, потому что знала, что могу совершить именно такую ошибку, но потом вспомнила, что чемоданы на самом деле стояли довольно далеко друг от друга. Но я также знала (разумно), что никто не поверит, что это было непреднамеренно, если я ошибусь. Когда мальчики-подростки могут фотографировать твою задницу, щипая ее, ты понимаешь, что мир несправедлив или на твоей стороне. — Просто подумала, что вы должны знать, что все на корабле знают, что вы пытались украсть мои драгоценности. Я думала, что это будет общей услугой по предупреждению людей. — Хорошо. Давай притворимся, что мне не все равно. А теперь отойди. — Но тебе должно быть наплевать. Ее глаза переместились с меня на Круза, а улыбка стала шире. Сорвись, она была гнилая. Я не понимала, что побуждало некоторых людей так сильно хотеть причинить боль другим. Конечно, если бы вы так сильно не любили кого-то, вы бы избегали его любой ценой и забыли о его существовании. Попытка причинить кому-то боль показывала только одно — что больно было тебя. — Тебе должно быть наплевать, потому что на этой лодке есть кто-то, кто знает, кто вы на самом деле. Мое сердце упало. Серьезно? Каково было быть мамой-подростком столько лет назад, заслуживающей освещения в печати за пределами моего крошечного городка. — Верно, доктор Визесс. Только на этот раз это была не я с прожектором стыда — она смотрела на Круза. — Судя по всему, здесь один из твоих приятелей по медицинскому институту со своей женой. Он знает, что ты здесь с девушкой по вызову. Или кем бы эта женщина для вас не была. Не твоя настоящая жена. Не думайте, что мы такие тупые. Никто в здравом уме не женится на этом мусоре из трейлера. — Назови ее еще раз так, и я буду уверен, что ты проведешь ночь под допросом службы безопасности, как только я сообщу о тебе. Ты беспокоишь нас, и я этого не потерплю, — произнес Круз слова, словно пули, удар за ударом, ледяной и уравновешенный. — Ой. Ты привязался, не так ли? Ты для нее просто талон на обед. — Вы мне мешаете, миссис Уоррен. Переезжайте, или я обязательно перевезу вас сам. Дружеский совет: я не буду любезен с этим. Удовлетворенная нанесенным ударом, миссис Уоррен бросилась через коридор к лифту. Я толкнула дверь, ожидая, пока Круз войдет внутрь. — Послушай, это все сплетни о круизах. И каковы шансы, что этот человек из медицинской школы вообще знает кого-то в Фэйрхоупе, кому он мог бы рассказать об этом? Это чепуха, — сказала я. — И почему это кого-то вообще волнует? Я ненавидела, что мне приходится оправдывать свое существование, но я должна была признать, что я была далека от царства женщин, которые обычно висели у него на руке. Я не была миниатюрной брюнеткой с гуманитарным образованием в области гендерных исследований и танцевального менеджмента. Хотя у меня действительно было трехсотдолларовое платье, которое сейчас выглядело нарочито мятым, так что мы определенно становились ближе. Круз казался холодным и безразличным, когда ходил по комнате. Я поняла. Да До сих пор все это было весельем и играми. Мы взяли вымышленную фамилию — Вайнер. Под видом супружеской пары с очень странной сексуальной жизнью. Здесь нас никто не знал, и наши маленькие шалости были ничем иным, как безобидной забавой. Теперь реальность смешалась с пузырем, который он считал не лопнувшим. Он не привык быть несовершенным, а я сильно сковывала его стиль. Это послужило напоминанием о том, что там, в реальном мире, наши жизни не могут переплестись. Они навсегда столкнутся. — Все в порядке, — протянул Круз. — Иди в душ. — Я сама поговорю с миссис Уоррен. Объясню все. — Я последовала за ним по крошечной комнате, внезапно извиняясь. Он резко повернулся ко мне. — Не смей. — Почему бы и нет? — Она дрянь, и я не хочу, чтобы ты вносила свою лепту в ее гонку за властью. Кроме того, ты права. Насколько я знаю, этот человек не знает никого в моей жизни. Я поддерживал связь только с горсткой друзей, и я точно знаю, что никого из них нет в этом круизе. — И вообще, — добавила я, чувствуя, как внутри умирает душа, — даже если это кто-то, кто тебя знает, ну и что? Наши семьи знают, что мы вместе в круизе, и меня обвиняют в том, что я вор и проститутка. Ты просто человек, который неохотно делит со мной комнату. — Верно, — Круз погладил подбородок, обдумывая это. Ух ты. Удивительно: ой. Он действительно не хотел, чтобы люди в Фэйрхоупе знали, что мы связаны друг с другом. — Но посмотри, — я указала на комнату. — Именно поэтому мы не должны больше целоваться. Ты стыдишься меня. — Я не стыжусь тебя. Но в его словах не было обычного смертоносного жара и искренности, и он не стал уточнять. Удрученная, я запрыгнула в душ и вышла в одном из бесплатных купальных халатов, а он зашел сразу за мной. Я надела один из нарядов, которые он купил для меня во время нашего похода по магазинам — драматическое черное платье до колен с вырезом в форме сердца и атласными оборками по подолу — и сандалии с ремешками цвета верблюжьей шерсти. Вместо того, чтобы сделать мои волосы достаточно большими, чтобы их можно было узнать с Марса, я решила позволить им упасть, позволив им ниспадать естественными волнами ниже моих лопаток. И в том же духе, пытаясь снять напряжение, поскольку я искренне чувствовала себя плохо из-за всей ситуации, я выбрала минимальный макияж, решив не смущать его как компаньона, выпячиваясь больше, чем я уже была. Немного румян, туши и блеска для губ. Никаких теней, контуринга и использования бронзера как оружия массового поражения. Закончив, я посмотрела в зеркало в прихожей и с трудом узнала себя. Я выглядел как взрослая Довольно взрослая.С разумной работой. В страховке или медицинском оборудовании. Может быть, даже учитель. Но как-то моложе тоже. Кончики моих пальцев затрепетали над грудной клеткой, поплыв к губам. Я выглядела хорошо. Я чувствовала себя хорошо. И это было опасно. Надежда была очень опасной вещью. — Ты была и всегда будешь самой красивой девушкой в Фэрхоупе. Я издала небольшой вздох удивления. Слова заставили меня обернуться. Круз встал, засунув руки глубоко в передние карманы, прислонившись плечом к дверному косяку, глядя на меня с нескрываемым голодом. Было что-то невероятно сексуальное в нем, в его темных пшеничных волосах, зачесанных назад, идеально ухоженных усах и мраморном теле. Он был одет в темно-синюю классическую рубашку, дизайнерские джинсы и остроносые лоферы, в которых мужчины выглядели очень богатыми. Он пах древесным, землистым и чистым, его запах проникал в мои ноздри даже через всю комнату. Я бросила ему озорную ухмылку. — Не позволяй Габриэлле Холланд услышать, как ты это говоришь. Или Фиона Сэндфорд. Или Мэрайя Наварро. Или Алисса Уильямс. Забавно, как я была блудницей, а он спал с половиной города. Двойные стандарты и все такое. Иногда быть женщиной действительно отстойно. — Габриэлла должна знать. Вот почему она тебя не любит. Мое сердце сделало резкий переворот. Он только что перестроил свои союзы и перешел в команду Несси? Вряд ли, но девушка могла мечтать. — Ты разбиваешь мне сердце здесь, Круз. Я думала, что она может быть моей лучшей подругой. — У тебя нет друзей. — Это потому, что я — обуза. — Это потому, что ты слишком красива, и ни одна женщина в здравом уме не захочет стоять рядом с тобой. А теперь могу я угостить тебя ужином? Я взъерошила волосы, которые казались намного светлее без трех фунтов лака для волос. —Ужин бесплатный. — Тогда выпьем. — У нас есть пакет «все, что вы можете пить». Его улыбка стала шире. — Тогда я полагаю, что твой единственный стимул присоединиться ко мне — это моя компания. — Это немного, но я возьму это.ГЛАВА 12 Теннесси
Быть разговором в городе и получать плохие отзывы в прессе — вот что я называла просто еще одним вторником, но, поскольку Круз привык быть золотым ребенком, я приложила усилия, чтобы быть той, кем, как я думала, он хотел, чтобы я была, когда мы прибыли в назначенное место.Обеденный стол. Спина у меня была прямая, лицо серьезное, и я только тихонько смеялась, когда это было уместно. Я была полна решимости не причинять ему никакого смущения до конца поездки. Больше потому, что я хотела остаться на стороне моей семьи, чем произвести впечатление на Круза, хотя надо сказать, что тот факт, что он сегодня потерял около двух штук, и его безраздельное внимание ко мне, действительно заставили меня любить его значительно больше. — Как твоя Шима-аджи (японская рыба) — спросил он напряженно, украдкой взглянув на меня. Ее чертовски мало, я хотела ответить. На этот раз мы пошли на эксклюзивный ужин, а не на все, что вы можете съесть или бесплатную столовую, и еда была миниатюрной. Вы найдете больше на тарелке в Джерри & Сыновья после того, как клиент закончил с ней. — Изысканно, спасибо. — Я без необходимости промокнула уголки рта салфеткой. — А твоя белая перепелка? — Хорошо. — Он бросил на меня циничный взгляд, прекрасно зная, что я притворяюсь. — Хочешь разделить десертный ассортимент? Я пыталась сообразить, что ответила бы на это такая девушка, как Габриэлла. Это то, что ему нравилось, верно? Это компания, которую он добровольно выбрал . — Спасибо, но я не ем сахар после шести, — пробормотала я. — Ты уничтожила пачку Орео прошлой ночью. На кровати. Потом я застукал тебя за тем, как ты жуешь крошки сегодня утром. Я почувствовала, что краснею. — Я пытаюсь исправить это. Я должна следить за своей фигурой. — У тебя идеальная фигура. — Это медицинское заключение или личное? — Этот чертов факт, я бы хотел, чтобы он был неправдой, потому что он отвлекал меня с тех пор, как я играл в школьной футбольной команде, когда ты приходила на игры Роба. Что на тебя нашло? Вау. Вау. Вау. Это было много, чтобы распаковать, но он произнес колкость с такой легкостью, с почти насмешливой ухмылкой, что я заставила себя не раскрывать тему. Я не могла позволить себе спорить с ним публично и/или целовать его. Не этой ночью. — Я стараюсь не доставлять тебе неприятностей. — Быть самой скучной женщиной на планете Земля? — Пытаясь вести себя как человек, с которым тебя действительно увидят, — рявкнула я, мой нос и глаза стали невыносимо горячими от унижения. Я, конечно, не собиралась плакать, но мне было как-то не по себе от попытки усмирить человека, который не был ни моим отцом, ни Биром. Это противоречило моей религии или что-то в этом роде. Он застонал, останавливая нашу официантку. — Моя единственная проблема с тобой в том, что ты любишь одеваться так, как тебе будто эту одежду тебе дали люди в городе. Остальная часть твоей личности меня забавляет. Я могу справиться с сумасшествием. Я свободно говорю на этом языке. Подошла официантка, прижимая к груди круглый черный поднос и глядя на Круза так, словно он был ее ассортиментом десертов. — Не могли бы вы принести моей жене кокосовый коктейль, который она любит? — Перевернутая рождественская маргарита? — она сияла. — С дополнительной порцией зефира, — тихо пробормотала я. Потому что, черт возьми, это было хорошо. — И виски для джентльмена, пожалуйста. Я не хочу напиваться в одиночестве. — Есть предпочтения? Круз отдал ей свое предпочтение — конечно, у него оно было, — и через мгновение я уже сосала сладкое алкогольное наслаждение из соломинки. — Ты же знаешь, что можешь бросить историю о женитьбе под прикрытием. Люди должны знать, что мы уже не настоящая пара. — Мне нравится заставлять их гадать, — он бросил на меня загадочный взгляд. — Я хотел бы в кое-чем признаться. — Мне от этого захочется ударить тебя по лицу? — я спросила. — Очень возможно. — Тогда, пожалуйста, подожди, пока мы не вернемся в комнату. Я изо всех сил стараюсь не смущать тебя. — Пей свой коктейль, Теннесси. Ты невозможна, когда трезвая и стремишься угодить. — Почему ты меня так называешь? — я послушно пососал соломинку. — Теннесси. Для всех остальных я Месси Несси. Он пожал плечами. — Я не думаю, что ты такая грязная. Кроме того, Несси напоминает мне лохнесское чудовище, и, честно говоря, я думаю, что ты создаешь о нем плохую репутацию. Я быстро допила коктейль и заказала еще один с десертным ассортиментом, на который, кстати, набросилась, не дав Крузу ни малейшей возможности попробовать хоть крошку. — Куда девается вся эта еда? — наконец спросил Круз, его глаза были большими и полными удивления. Я погладила свой плоский живот. — У меня быстрый метаболизм. Упс. Это был просто еще один способ сказать, что я много какала, не так ли? Я не была так насторожен после двух выпитых, но я дала себе волю, потому что у нас все еще был приятный вечер. — Я помню, в старшей школе ты ела пончик каждое утро, разрезала кусочки один за другим указательным и большим пальцами и медленно откусывала их. Моя мама воспринимала как личную обиду, что я не набираю вес из-за этой привычки. Мое гибкое тело было генетическим подарком со стороны отца. Тринити была похожа на мою мать. Они оба то садились на диеты, то выпадали из них. Весонаблюдатели. Южный пляж. Кетогенный. Средиземное море. Диета детского питания. Диета «прикуси нос во время еды» была худшей. Они сделали это, чтобы не чувствовать запах еды. К сожалению, они также не могли дышать, что серьезно подорвало их усилия по выживанию. В любом случае, возвращаясь к нашей теме, меня удивило, что Круз вообще обратил на меня внимание. Я выросла, думая, что он блаженно не замечал моего существования как чего-то большего, чем маленькая надоедливая подружка Роба. Если даже то. Я изогнула бровь. — Кажется, ты многое помнишь обо мне в старшей школе. —У меня хорошая память. — Или склонность к преследованию. — Ах, вот она. Мягкая, как колючая проволока и такая же тонкая. — Я начинаю думать, что тебе это нравится, — я сузила глаза. — Да. Ты доставляешь мне неприятности. Никто никогда не доставляет мне хлопот. — Такая тяжелая жизнь, — я приложила тыльную сторону ладони ко лбу, как возмущенная викторианская герцогиня. Он наклонился вперед, уронив локти на стол. Такой маленький жест, и тем не менее, он наполнил меня неожиданным удовольствием, узнав, что даже Всемогущему доктору Крузу Костелло не помешало бы немного изменить манеру поведения за столом. — Так. Чему ты хочешь, чтобы я научил тебя в первую очередь? — он спросил. — Как заставить весь город поверить, что ты — дар Господа, когда совершенно очевидно, что ты мистер Средний с невероятными «усами»? — Я имею в виду в казино. Но его улыбка стала еще шире, заставив мои колени невольно раздвинуться под столом. Я облизала губы, когда подумала о присыпке темно-русых волос на его груди. Вчера в бассейне впервые с шестнадцати лет мне захотелось залезть на кого-то вроде дерева. Моя сексуальность была настолько спящей в последние годы, что я не понимала, что она все еще была похоронена во мне. — Ой. Я не знаю. Думаю, я просто пойду за фруктовыми автоматами. Перевод: Я не могла позволить себе ничего другого. Он покачал головой. — Да ладно, Теннесси. Ты более хардкорная, чем это. — Может быть, я и хардкорщик, но еще я на мели. — Я оплачу счет. — Ты уже сделал достаточно этого. — Почти нет. Правда в том, что я хочу хорошо провести время в этом круизе, и если это означает потратить несколько баксов, то я только за. Дело не в тебе, Теннесси, дело во мне. Если ты действительно хочешь быть похожей на Габриэллу Холланд, позволь мне хорошо с тобой обращаться. — Я не хочу быть похожей на Габриэллу Холланд, — поправила я его. — И мне не нужна твоя благотворительность. — Ты называешь это благотворительностью? — он фыркнул. — Милая, если бы ты мне не нравилась, я бы оставил тебя в комнате и нашел бы кого-нибудь другого, чтобы развлекать меня. Это был двусмысленный комплимент, если мне когда-либо его давали. — Ты же не думаешь, что я буду тебя доставать, не так ли? — я склонила голову набок. —Ожидаешь? Нет надежды? Всегда. Я обдумал это. Это правда, что я не позволяла мужчинам обращаться со мной хорошо. На самом деле, я вообще не позволяла им обращаться со мной. Очень немногие мужчины в городе, которые хотели большего, чем поваляться со мной между простынями, и действительно приложили усилия, чтобы так называемо ухаживать за мной, были встречены с холодным приемом. Я выбросила цветы Тима Траппа в мусор на его глазах, пожертвовала подарки, которые Рой Маккарти прислал мне, на благотворительность, и наотрез отказалась от работы с Имоном Леви секретарем в его мастерской, несмотря на то, что это давало большие медицинские преимущества и страховку, потому что я знала, что он собирается пригласить меня на свидание. Но, возможно, это было идеальным решением. Играть в притворство с мужчиной, которого у меня никогда не было бы в реальной жизни. Чтобы исцелить себя и немного попрактиковаться в этом маленьком приключении. — Хорошо. Научите меня своим махинациям, мистер Костелло. — Мисс Тернер, я думал, вы никогда не попросите. *** Было несколько вещей, которые сразу же бросились мне в глаза, когда я впервые попала в казино. Во-первых, это не место для людей, страдающих эпилепсией. Яркие цвета, ослепляющий свет, постоянное эхо в ушах и темное окружение делали это место похожим на то, что могло бы случиться с Алисой, если бы она вошла в Страну Чудес под воздействием ЛСД и слишком большого количества текилы. Это выглядело как взрослая версия аркады, только слизистая, а не веселая. С официантами, одетыми в униформу, которая уделала даже мою в Джерри &Сыновья ,выглядит так, как будто она принадлежала женскому монастырю, плавая между столами и разнося напитки потным мужчинам и женщинам. Круз был прав в том, что игровые автоматы, вероятно, были плохим решением. Их занимали только люди семидесяти пяти лет и старше, и, похоже, приходилось полагаться исключительно на удачу, которой, как я знала, я не был наделена. Кроме того, для меня было важно получить контроль над ситуацией или, по крайней мере, иметь иллюзию контроля. Мой взгляд сразу же переместился на столы для блэкджека и рулетку. Было в них что-то откровенно зловещее. Какая-то магнетическая сила, которая заставляла людей выглядеть очень настороженными и нервными, когда дилеры клали карты на столы. Я почувствовала, как рука Круза коснулась моей, и меня снова пронзила дрожь. Я должна была быть осторожна. Мои запреты вокруг него уже ослабли. Он стоял рядом со мной, глядя в ту сторону, куда была повернута моя голова. — Думаю, тебе понравится блэкджек. — Почему? — спросила я. — Слабые правила, низкое преимущество и быстрый темп. Ты прямолинейная деловая девушка. Тебе понравится. —Я не умею играть. — Вот для чего я здесь. Он взял мою руку в свою и потянул вперед, к одному из бархатно-зеленых столов с картами и фишками. Крупье одарил нас быстрой улыбкой, раздавая игрокам их карты, и я внимательно проследила за руками каждого, когда губы Круза нежно скользнули по моему уху. Желание пронзило мою кожу, вены и кости. Внезапно все, что мне захотелось сделать, это прижаться к нему всем телом и пить его, как прекрасное шампанское. Он снова будил вулкан. — Вот в чем суть. Каждый игрок хочет победить дилера, то есть вы играете не друг против друга, а против того джентльмена. Это можно сделать, подведя счет как можно ближе к двадцати одному, фактически не перебирая число. Мои соски напряглись от его хриплого голоса, но я совершенно не интересовалась игрой и полностью погрузилась в ощущение того, как его тело прижимается к моему. Вчерашние короткие поцелуи заставили меня затаить дыхание, и теперь, полупьяный и полностью возбужденный, я хотела всего Круз Костелло. — Это твой выбор, будет ли твой туз стоить один или одиннадцать. Карты с картинками - десять, а любая другая карта - это ее стоимость в пунктах. Все идет нормально? — Ага. Я не запомнила ничего, что он только что сказал. Что-то про сутенера. Единственное, что меня поразило, так это то, как он пах, как его губы скользили по раковине моего уха и как его тяжелая рука прижималась к моей. Далее Круз рассказал о ставках, перетасовке и сокращении, раздаче, разделении пар, удвоении и натуральных коэффициентах. Я успешно заблокировала каждый бит информации своим каменным мозгом, вместо этого сосредоточившись на ритме своего дыхания, размышляя о том, что произойдет, если я потрусь о него. На заметку себе: не пей и не думай. Ты в этом не разбираешься. Круз сыграл пару раундов, терпеливо повторяя все то, что он рассказал мне о блэкджеке, хотя я могла сказать, что это раздражало мужчин вокруг нас и развлекало женщин, висящих у них на руках. Я энергично кивнула, сигнализируя официанткам, требующим все больше и больше коктейлей, когда он отводил взгляд. Я никогда не напивалась публично. На самом деле, я очень редко выпивала больше пары стаканов в одиночестве. Я залетела до того, как получила удовольствие быть раздавленной, а быть раздавленной после того , как родила ребенка, казалось неразумным, если не совсем невозможным. Даже если бы я хотела, я больше не ходила в среднюю школу и поэтому не тусовалась со своими бывшими одноклассниками. Пить в одиночестве во время грудного вскармливания? Даже в мой худший день. Это означало, что сейчас, в зрелом возрасте двадцати девяти лет, я, наконец, поставила галочку в своем списке желаний и полностью вымоталась. Круз не знал, сколько я выпила. Он был слишком поглощен своей игрой и объяснением мне игры. Кроме того, я довольно хорошо держала свой напиток под столом и подкрадывалась со своей соломинкой. В общем, я все еще носила умственный возраст подростка. Потрясающе. Когда подошла моя очередь играть, я показала себя талантливой не только в том, что была модным преступником и ужасной официанткой, и проиграла ему колоссальные триста баксов в трех играх подряд. Это было быстро и безболезненно, поскольку я понятия не имела, что делаю, и медленно реагировала, когда дилер объяснял мне мои следующие действия. Но у Круза было замечательное бесстрастное выражение лица, и он казался небрежно удивленным, а не кровожадным и расстроенным. — Хочешь попробовать еще раз? Он наклонился ко мне слишком близко, чтобы я не воспользовалась этим и не понюхала его грудь. Его шея пахла потрясающе. Меня на мгновение ослепила ярость, когда я подумала о том, как Габриэлла, должно быть, месяцами наслаждалась всей этой мужской прелестью в постели. — Ты спятил? — я икнула. — Я национальная катастрофа. — Я бы не стал заходить так далеко. Государственная опасность, может быть. И ты все еще учишься. — За твой счет. — Как я уже сказал, это моя проблема, а не твоя. — А какая замечательная проблема у тебя в руках, а, доктор Костелло? — из-за моего плеча донесся мужской голос. Я повернулась и увидела крепкого мужчину, мускулистого, как Робокоп, с подстриженными седеющими волосами и рубашкой на пуговицах, которая грозила лопнуть. От него пахло одеколоном, которого хватило бы, чтобы утопить бобра, а рядом с ним стояла женщина с обесцвеченными волосами и в красном платье, подчеркивавшем все ее достоинства. Ее соски так выдавались из-под одежды, что я подумала, не является ли это какой-то даньмоде. Я имею в виду, там был кондиционер, но было не так уж холодно. Внезапно я увидела себя в этой женщине. Скудная одежда. Сексуальность в лице. Все это было притворством и заставляло меня чувствовать себя неловко. — Доктор Вуттон. Прошло много времени. Двое мужчин пожали друг другу руки. Вы могли бы разрезать напряжение в воздухе ножом для масла. Две вещи, которые я знала точно — доктор Вуттон был коллегой, о котором упоминала миссис Уоррен, человеком, который узнал Круза, и что эти двое мужчин не были в хороших отношениях. — Это моя жена Джослин. — Приятно познакомиться, — Джоселин протянула руку Крузу, чтобы он поцеловал ее. Он послушно так и сделал, несносный джентльмен, которым он был. — Дорогая, это доктор Костелло, парень, о котором я говорил тебе вчера после того, как Рамона рассказала нам об… инциденте. Вот так. — Это Далтон, — проигнорировав теплое представление доктора Вуттона, Круз положил руку мне на плечо. — Мы вместе учились в медицинском институте. Далтон, Джослин, это моя прекрасная пара на вечер Теннесси. — Ах, свидание? Это то, как вы, дети, называете это в наши дни? — доктор Вуттон расхохотался. — А как еще вы бы назвали выпивку с другом из города? — небрежно спросил Круз. — Рамона говорит… — Рамона ищет заголовок, — сказал Круз. — В самом деле, Далтон. Я думал, сплетни ниже твоего достоинства. Мы больше не в детском саду. Джослин предложила выпить вместе, и оба мужчины были слишком вежливы, чтобы указать, что это была ужасная идея, так что мы были здесь, потягивая напитки. В баре свободных мест не было, поэтому мы выбрали круглый стол с четырьмя табуретками у столов для рулетки. Лично я думала, что соски Джослин заслуживают отдельного табурета. Их тоже увеличили? Я сидела напротив нее, а Круз был перед Далтоном. Я догадалась, что сейчас не время признаваться Крузу в том, что я выпила еще три порции, о которых он не знал, пока играл в блэкджек, и что я цеплялась за очередь пьяных, как скунс. Джослин не могла перестать раздевать Круза своим взглядом, в то время как Далтон серьезно выщипывал меня взглядом в забытье. Они были свингерами? Здесь нет суждений, но я ни за что не стала бы участвовать в подобных вещах с этой парой власти, владеющей сосками. Я решила выпить того же вина, что и Джослин, а мужчины остановились на виски. Мне пришло в голову, что, наверное, мне следует бросить пить, но это был мой первый настоящий опыт употребления алкоголя. Жалко, учитывая, что мне было около тридцати, но это правда. И это была поездка за новыми впечатлениями, видимо. — Где ты работаешь сейчас? — спросил Круз Далтона, явно пытаясь перевести разговор на более безопасную территорию. — Я пластический хирург в Гринвилле. В клинике пластической и реконструктивной хирургии «Green View». Это можно объяснить, почему у его жены было достаточно пластики, чтобы отлить промышленный мусорный бак. — Хорошо. Это то, к чему ты стремился. — Как насчет тебя? Слышал, в конце концов ты устроился на работу своего старика? — Далтон зачерпнул в рот кубик льда из стакана для виски и раздавил его зубами. — Думал, ты передумал по этому поводу? Круз напрягся рядом со мной. Добродушная улыбка все еще играла на его губах, но я могла сказать, что что-то изменилось внутри него. — Я был на грани полминуты. В конечном счете, однако, мне нравится в Фэйрохоуп. Далтон сделал глоток виски. На заднем плане играл «Игрок» Кенни Роджерса. — Мне показалось, ты сказал, что это вызвало у тебя слишком много темных воспоминаний. Я не могла не фыркнуть не по-женски хихикая. — Темные воспоминания? — повторила я. — Круз был и всегда будет путеводной звездой Фэйрхоуп. Я думаю, что единственное неприятное воспоминание о нем рождается, и то только потому, что именно в этот момент люди начали лебезить перед ним двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, он устал от восхищения. Далтон перевел взгляд на меня, увидев в этом прямое приглашение попялиться на мою грудь. — Я тоже это слышал. Но он сказал что-то о бывшей и что-то пошло не так. Последний раз, когда я разговаривал с нашим мальчиком, он сказал, что ищет места для ученичества в Шарлотсвилле. Это было до того, как мы выпустились. —Бывшей? — я повернула голову в сторону Круза, нахмурившись. — Какая бывшая? Круз дурачился с несколькими популярными девушками в старшей школе, но он был слишком умным, слишком неприкасаемым, чтобы поселиться с одной из них. И кроме того, у людей в нашей школе был менталитет маленького городка, что гарантировало почти нулевой драматизм, связанный с расставанием — пул знакомств был слишком мал, чтобы вы чувствовали себя странно, встречаясь с бывшим друга… или с другом бывшего… На самом деле, я была почти уверена, что наша с Робом история была единственной запутанной историей в старшей школе Фэйрхоуп за год его выпуска. Кроме того, кстати, почему все были размыты? И почему мои ноги казались слишком тяжелыми, чтобы двигаться, но в то же время теплыми и приятными? Это было похоже на избиение? Неудивительно, что алкоголики были сварливыми людьми. И я тоже делала это много. Я засмеялась один раз. Круз пнул меня ногой по лодыжке под столом, сигнализируя мне заткнуться. — Ты не знаешь всей истории моей жизни, Тернер. — Я знаю, что у тебя не было грязной подруги дома или темных воспоминаний, — возразила я, приправляя свое заявление икотой. Далтон и Джоселин переглянулись между нами, ухмыляясь. — Кто хочет шотов? — Джослин промурлыкала. — Не я, — хотела я сказать, когда Круз выпалил: — Отличная идея. О, парень. Он так разозлился, когда я собиралась стошнить на заостренные соски жены его друга. Принесли текилу, и мы все выпили содержимое своих стаканов. Далтон и Круз переключились на пиво и заговорили о футболе, а Джоселин заказала «нам, девочкам» немного шампанского. —Та, — Джослин окинула меня медленным взглядом. — Что ты себе сделала? Сказать ей, что я ничего не сделала, казалось невежливым и надменным, даже если это была правда. Я указала на свой подбородок, нос и еще несколько участков тела. — Везде, практически. Единственное, что реально во мне, это мое сердце. И мне сказали, что это не самое лучшее. Как насчет тебя? Дрожащее плечо Круза, прижатое к моему, сказало мне, что он услышал меня, и мой ответ его дико позабавил. Мои стены рушились, быстро и сильно, и я все больше и больше очаровывалась идеей дурачиться с Крузом Костелло. В одежде. Потому что, если подумать, это было идеальное преступление. Он не хотел, чтобы слухи разошлись. Я не хотела, чтобы слово вышло наружу. Я чувствовал себя резво. Он был… мужчиной. И мы оба знали, что у этого круиза есть дата окончания, и ни у кого из нас не было никаких идей, чтобы продолжить его за пределами здесь и сейчас. Кроме того, я усвоила урок полуторадесятилетней давности. Я бы не позволила ему идти до конца. Я бы не забеременела снова. Так в чем же дело? Круз был джентльменом. Он никогда не говорил об этом. Тактически, я вытащила ногу из сандалии и большим пальцем ноги погладила внутреннюю часть его голени под столом, кивая на что-то, что сказала Джослин. —…уменьшение подбородка, но я сказал ему: «Малыш, пока ты здесь, побрей мне немного нос, хорошо?» — Конечно, я не думал, что он на самом деле пойдет на это… Тем временем Круз кивнул и потягивал пиво, не обращая внимания на мое продвижение под прикрытием. К счастью, я была слишком пьяна, чтобы обидеться. Или намек. Может быть, я была слишком тонкой. Не может быть, чтобы он не был в игре. То, как он поцеловал меня вчера, в значительной степени укрепило влечение. Кроме того, он признал, что я была красоткой в бассейне. Я просунула руку под стол и положила ему на колено. Черт возьми, его бедра были тверды, как статуя. —…У Криса Уэйда было 1794 ярда на приеме, вам не нужно идти напролом, когда вы бежите на полную катушку, — горячо объяснил Далтон Крузу, в то время как его жена продолжала бубнить, – … создание ямочек будет моей следующей процедурой. Я думаю, я попрошу еще одну на нашу годовщину. Семь лет брака считаются большой годовщиной, верно? Когда Круз так и не понял, я провел рукой по его колену, скользя мизинцем по внутренней стороне бедра. Я надеялся, что остальная часть его тела была такой же твердой, как и его нога. Я бросил на него взгляд. Он нахмурился из-за того, что сказал Далтон, и добавил: — Кроме того, у них одна из худших групп защиты передач в НФЛ, так что это мало о чем говорит. Мой мизинец почти добрался до его промежности, и, наконец, наконец…, левая рука Круза тоже змеилась под столом. Вместо того, чтобы остановить мою руку, он положил свою прямо на край моего платья, где ткань соприкасалась с моей кожей. Укол удовольствия пробежал по моему позвоночнику от прикосновения к моей чувствительной плоти. Он прижал кубик льда к внутренней стороне моего колена. Упс. — В эту игру можно играть вдвоем, — пробормотал он себе под нос, делая вид, что увлечен футбольным чатом Далтона. — Игра началась, — произнесла я сквозь улыбку, направленную на Джослин, которая теперь обдумывала удаление лишней кожи с половых губ со своей вагины после того, как у них с Далтоном родился третий и последний ребенок, которого она планировала родить в следующем году. Я слишком много знала об их сексуальной жизни. И о форме сосков. —…может быть дымовой завесой для Робертса. Но если он сделает этот шаг, я думаю, мы будем в хорошей форме, — продолжал Круз разговор с Далтоном, пока его рука скользила по внутренней стороне моего бедра с кубиком льда, который буквально таял на моей обжигающей коже. Мой мизинец провел через его джинсы. Он был тверд, полностью готов к работе. Теперь, если бы я могла просто понять, как далеко я хотела зайти в этом. — Лучше оставаться на месте, чем торговаться, — ответил Круз на что-то, что сказал Далтон, когда его член уперся в мой мизинец. Он притворился, что пересаживается на свое место, слегка упираясь бедрами в мои прикосновения. Мальчик, о мальчик. Это происходило. Кубик льда продолжал свой путь между моих ног, почти касаясь моих трусиков. Я издала тихий стон. Это было такое приятное прикосновение, не отодвигать трусики в сторону и не дразнить меня, прижимая их к ткани. В других новостях я никогда больше не собиралась встречаться взглядом с этим человеком. — Теннесси? Ты со мной? — Джоселин щелкнула пальцами перед моим лицом. Святая фигня , что теперь? — Хм? — хотела ли она знать, нужна ли мне часть ее дополнительной кожи половых губ для улучшения моей попы? — Я спросила, знаешь ли ты таинственную бывшею, которая заставила Круза отказаться от Фэйрхоупа, когда он учился в медицинской школе. —Хм, — я откашлялась, поерзав на стуле, чтобы усилить трение клитора.— Не могу вспомнить. Он когда-нибудь описывал ее? — Я не знаю. Дорогой, не так ли? — Джоселин толкнула мужа локтем. Глаза Далтона метнулись прямо к моим сиськам — клянусь, этот парень был первоклассным мерзавцем — и пожал плечами. — Я не помню, это было так давно. И мы с Крузом вращались в разных кругах. Но дай вспомнить… Круз просунул то, что осталось от кубика льда, сквозь мои трусики, позволив ему растаять на моей щели, и черт возьми… — Блондинка, кажется, — сказал он. — Коричневые глаза? Нет. Нет. Хейзел. Длинные ноги. Сказал, что она ужасный человек. Ноль такта, когда дело касалось сердечных дел. У нее было странное имя, — процитировал Далтон. — Лесси? Нориана? Подождите минуту… Круз выбрал именно этот момент, чтобы убрать мою руку со своей промежности, встать и допить пиво. — Ладно, приятель, рад был тебя видеть. Я оплачу счет в баре. Передайте Джойс привет от меня. — Она здесь, — запнулся Далтон. — И это… —Да. Конечно, она, — Круз начал вытаскивать меня из табурета, даже не удосужившись дослушать до конца. — Приятно познакомиться, Джойс. Ты совершенно незабываем. К сожалению, я была одновременно избита и наслаждалась ощущением кончика кубика льда, дразнящего мой клитор, в результате чего я спотыкалась всеми ногами, как олененок, неудержимо хихикая. — Давай, милый, пошли. Круз схватил меня за руку и практически помчался через казино к выходу, бросив на выходе пачку наличных в бармена. Я пыталась не отставать от него, тяжело дыша. Столько всего пронеслось в моей голове. Но самым насущным вопросом было… — Какого черта ты сказал своим друзьям в медицинской школе, что мы пара? Он описал меня. Я знала. И я думала, что Далтон и Джоселин тоже это знали, потому что они продолжали смотреть на меня, как на головоломку, которую им нужно было сложить. Женщина за загадкой. Дело было не в том, что они свингеры. Ну, может быть, не все из-за того, что они свингеры — они пялились на меня, пытаясь соединить точки, а не на наши гениталии. Возможно оба? И это только что ударило меня. — Я не знаю, о чем ты говоришь, но ты дразнила меня весь вечер, и самое время нам с этим что-то сделать. Где лифты? — пробормотал Круз. Он был зажжен, как римская свеча, отчаянно оглядываясь то влево, то вправо, держась за мою руку, как будто у меня был немедленный план исчезнуть. Мы прошли мимо Брендана и группы парней средних лет, которые кудахтали по пути в казино в форме гавайских рубашек и пивных животов. — Смотри, сюда. Сегодня они влюбленные, — присвистнул Брендан, проходя мимо нас. — Завтра, кто знает? — Это была я, описанная Далтоном. Какого черта это было? — Я плелась за Крузом, пытаясь не отставать. — Ты не единственная блондинка в Фэрхоупе. — Карие глаза? Странное имя? Сомнительная личность? — Я имел в виду Тейлор Каннингем. — Тейлор — не такое уж странное имя. Она тоже не была блондинкой и обладала вполне приятным характером, но я дала ему презумпцию невиновности, так как волосы у нее были светлые. — Ты думаешь? — он резко повернул направо, после попытки найти лифты слева от него. — Я думаю, это мужское имя. Во всяком случае, раньше. В наши дни все гендерно изменчиво. Я хотела, чтобы он остановился. Я хотела поговорить о том, что это значит . Но… я больше хотела, чтобы он был в моих трусиках, поэтому я положила конец разговору. — Где чертовы лифты? – возмутился Круз. Это был первый раз, когда я видела его даже отдаленно взволнованным, желающим чего-то вместо того, чтобы получить это автоматически, и мне было очень гордо и радостно знать, что это я сделала его таким. — Не уверена, но примерно в сотне футов от нас есть ремонтная комната — Достаточно хорошо, — он буквально кинулся к двери. — Я не могу допустить, чтобы ты снова передумала насчет меня. Нет времени. Секунду спустя мы сгрудились в комнате техобслуживания. Она был устроен в углу палубы, невидимый для других, до краев заполненный сумками с инструментами, метлами, лестницей, рулонами туалетной бумаги и чистящими средствами. Круз запер за нами дверь и прижал меня к ней, его руки лежали по обе стороны от моих плеч, когда он смотрел на меня сверху вниз. Его дыхание скользило по моему лицу, сладкое и алкогольное, поражая все мои системы, вызывая мурашки по коже. — Я… Я хотела было что-то сказать, чтобы заполнить невыносимую, наполненную напряжением тишину, но его рот с силой прижался к моему прежде, чем я смогла сделать вдох. — Нет, Тернер. Ты не собираешься выпутываться из этого. Этот поцелуй сильно отличался от вчерашнего. Мягко говоря, Круз Костелло пошел ва-банк и сделал все возможное. Это было животное, сырое и кровоточащее. Ответ на приглашение, которое я дала ему ранее тем вечером, когда мой мизинец задел пуговицы на его джинсах. Моя голова закружилась от пьянящего, необузданного желания. Он толкнул меня плашмя к деревянной двери, схватил меня за бедра сзади и обвил ногами вокруг своей узкой талии, как в кино. Рядом с нами грохнулась метла, и ряд чистящих средств, лежавших на полке, посыпался дождем на пол. Ни один из нас, казалось, не заботился об этом в тумане выпивки и гормонов. Он зашипел мне в рот, когда я открылась для него, мой язык танцевал с его. Он был таким приятным на вкус, таким мужественным, и мне хотелось его еще. Я хотела его всего. Я не могла вспомнить, почему я когда-либо ненавидела его. Я провела пальцами по его волосам, притягивая его к себе, вертя головой из стороны в сторону, чтобы поцеловать его под разными углами, глубже, быстрее, страстнее. Мы целовались как подростки. Стонем, дергаем, кусаем и вздыхаем Как будто миру вот-вот придет конец, и мы должны были насытиться, пока все не закончилось. Даже когда я закрыла глаза, его усы напомнили мне, что я целовалась с Крузом Костелло, и я была настолько мокрой, что была почти уверена, что швабра в комнате, которую мы занимали, пригодится к тому времени, когда мы закончим. — Теннесси Лилибет Тернер, — мое имя сорвалось с его губ в изумлении, как будто он не мог поверить в то, что мы делаем. — Самая красивая девушка на свете. Ладно, это было преувеличением, но я не собиралась спорить. Он опустил голову и в то же время протолкнул мою грудь, французским поцелуем сквозь ткань. Это было даже более эротично, чем то, что он вытащил их и отправился в город. Потому что в этом было предвкушение. Я смотрела, как он работает, облизывая, посасывая мои набухшие и чувствительные соски. Они жаждали большего и меньшего, и я-не-уверена-чего-еще. Он царапнул их зубами, потирая так, что это было так восхитительно, так хорошо, что я думала, что сейчас лопну. — Какой в наши дни протокол для женщин, достигающих оргазма слишком быстро? — пробормотала я, забыв скрыть свое опьянение, мои руки были на его упругой заднице. К счастью, Круз был слишком занят, чтобы заметить этого. Он был похож на надоедливого дворянина, который бросил бы все, что мы делали, если бы узнал, насколько я разбита. Мне было нужно. Это. Он опустился на колени передо мной, его большие сильные руки схватили меня за талию, пока он целовал мое тело, скользя мимо моего живота, пупка и продолжая двигаться на юг. — Разве ты уже не заметила? — пробормотал он в ткань моего платья. — Ты можешь делать все, что захочешь, и все равно оставаться золотым в моих глазах. Вау. Это, должно быть, самая сексуальная вещь, которую кто-либо когда-либо говорил мне. Что, конечно, не имело большого значения, учитывая, что второе место было «Эй, детка, не хочешь показать мне свои сиськи?» Я позволяю Крузу закинуть одну из моих ног ему на плечо, стягиваю трусики в сторону и делаю щедрый, долгий и глубокий вдох. Там. Я никогда не получала и не отвечала взаимностью, когда дело доходило до орального секса, никогда не заходила так далеко в своем сексуальном репертуаре, хотя я смотрела достаточно порно, чтобы знать его технические тонкости. Хотя должна признать, меня гораздо меньше смущало, когда какая-то незнакомка с пиксельным лицом на порносайте в домашнем видео вылизывала ей женские кусочки, стоная на языке, который, как я была уверена, принадлежал The Sims, чем это было в реальности. — Гм. Ой. Кей. — я хихикнула. Он остановился, собираясь отстраниться от меня, без сомнения, чтобы спросить, не против ли я того, что происходит. Я была. Я была не только в порядке, но и была болезненно любопытна. Я дернула его обратно в свой центр, спрятав его прекрасное лицо между своими бедрами. — Как тебе это нравится? — Он ткнулся в меня носом. Прямо в эту часть меня. Он меня спрашивал? — Удиви меня. Он использовал свои большие пальцы, чтобы открыть меня, а затем лизнул меня от ягодицы до клитора. Я счастливо вздохнула, держась за его голову и следя, чтобы он никуда не ушел. Я внимательно наблюдала, как он начал лизать меня там, наслаждаясь каждой каплей моего возбуждения, издавая звуки, когда он использовал мое желание покрыть мой клитор и пососать его. Вот тогда я и начала подозревать, что упаду в обморок. Удовольствие было таким интенсивным, таким сильным, что каждый мускул моего тела сжался в ожидании того, что вот-вот произойдет (простите за каламбур). — Ты такая тугая, — Круз использовал свой указательный и средний пальцы, чтобы проникнуть в меня, пока он работал над моим клитором. Ну, я практически девственница, если не считать дня зачатия Бира! К счастью, несмотря на то, что я была пьяна, у меня все еще были некоторые основные вербальные фильтры. Мой оргазм отличался от всех тех, что я себе доставляла. Я знала это еще до того, как меня осенило. Во-первых, потому что я совсем не могла контролировать свои конечности. В основном они обратились к тому, что происходит с вашим фраппучино после того, как вы оставляете его на солнце на полдня. Во-вторых, потому что я выгибалась и стреляла, как будто была готов выстрелить прямо в другой континент. В-третьих, потому что волна дрожи, прокатившаяся по мне, утопила меня во внешнем мире, и на мгновение это была только я, плывущая на облаке. Лучший. Климакс. Навсегда. Облако проплыло подо мной и вернуло меня на планету Земля, когда мускусный запах моего секса вторгся в мои губы, когда Круз поцеловал меня, возясь со своим ремнем, чтобы освободить свою волю. Тогда я оттолкнула его, яростно качая головой. — Нет. Ни за что. Ни за что. — Почему? Все нормально? Он стоял передо мной, тяжело дыша, его рука все еще была на пряжке. Его грудь вздымалась и опускалась в такт биению сердца. Его волосы были в беспорядке — моя вина. Мне нравилось, что его губы были красными и опухшими от удовольствия меня. — …но недостаточно, чтобы испортить мою жизнь и официально стать шуткой Фэйрхоуп. — Я в порядке… — Я чист, — он указал на себя. — Я стараюсь проверяться каждые три месяца. — Я не на таблетках. — Я вытащу. Я бросила на него удвоенный взгляд, опуская платье. Трудно было воспринимать это всерьез, когда моя вагина все еще смотрела ему в глаза через джинсы. — Ты шутишь, что ли? Это единственное, о чем нас предупреждали в сексуальном воспитании. И я не слушала. Спойлер: метод вытаскивания — не пуленепробиваемый план! — На самом деле, — рот Круза растянулся в дьявольской ухмылке. — Если вытащить вовремя, метод оттягивания эффективен на девяносто шесть процентов. Не то чтобы я проверял это на ком-то еще. — Ага, ну и на мне ты его не испытаешь, — я дала ему еще один толчок, внезапно почувствовав себя трезвой. — Я не занимаюсь сексом, мистер. — Ты имеешь в виду вообще или со мной? — Я имею в виду в целом. Нельзя рисковать. Низкий, хриплый смешок вырвался у него. — Никогда. Его улыбка была идеальной, его прямые белые зубы блестели. — Никогда. — Это нелепо. Если бы это было правдой, это означало бы, что у тебя никогда не было секса после того, как у тебя был Бир. Я скрестила руки на груди, мои губы скривились в гримасе. Его глаза расширились. — Нет. — Да. — Теннесси, ты… в наши дни ты можешь предотвратить беременность. — Согласна. И я делаю это самым эффективным способом из всех. Действительно стопроцентная эффективность, если исключить Деву Марию, а версии разнятся в зависимости от того, что с ней случилось — Я. Не. Занимаюсь. Сексом. И особенно… особенно, — я развязала руки, указывая пальцем на потолок, продолжая свою праведную речь. — Не занимаюсь сексом с мужчиной, который уже изнасиловал меня. —Изнасиловал? Тебя? — выплюнул он, его глаза вспыхнули тревогой. — Ты играла с моим членом, пока я обсуждал «Пантер» всего час назад. — Я имела в виду тот раз, когда ударила тебя в горло. Не делай вид, что забыл об этом. — Ты думала, что я оскорбляю тебя? — Честно говоря, он выглядел испуганным. Думаю, пришло время вернуться к тому дню. Пристегнитесь, банда.
ГЛАВА 13
Хорошо. Итак, о том контексте… В свое время я вроде как врезала лучшему игроку Фэйрхоупа в горло. Когда мне было двадцать четыре, а Крузу было… сколько? Двадцать шесть? И только что вернулся в город из медицинской школы. Было несколько разных способов рассказать эту историю, но основные факты остались следующими: Я только что получила работу в Джерри & Сыновья. До этого мне приходилось убирать дома и косить газоны по всему городу, чтобы оплачивать обучение Бира в школе, уроки плавания, тренировки по дзюдо и, знаете, жизнь в целом.Круз был в расцвете сил. Он был настолько востребован, что люди из «Холостяка » позвонили ему, чтобы узнать, хочет ли он пройти прослушивание. Он только что купил свой первый дом, еще даже не начав заниматься медициной. Потрясающий, вымытый известью колониальный дом с шестью белыми колоннами, черными ставнями и розовыми кустами у входа. Он был похож на Дом мечты Барби, и в нем жили очаровательная бывшая модель и бейсболист, прежде чем они уехали на пенсию во Флориду. В детстве я мечтала купить его для себя и своей семьи на гипотетические деньги, которые собиралась заработать, став голливудской актрисой (несмотря на то, что в моем теле не было ни одной актерской кости, и в основном я не думала, что было бы неплохо). Так вот, он принадлежал той сумке с инструментами.
Было четвертое июля, и весь город был в бешенстве. Там был парад, везде стояли палатки с барбекю, и конные экипажи катили по центру города. Утром были сделаны поплавки, и там были раскрашенные лица, музыка, клоуны, фейерверки и кухонная раковина (Правдивая история. Подражающий комик Чарли Спейси принес свою кухонную раковину как своего рода политическое заявление о расточительности того дня, который никому не было дела). Джерри & Сыновья были закрыты в течение дня, поэтому я позволила своим родителям отвезти Бира в центр города на праздник, а я осталась дома, кормя ванну мороженого Costco, пиво и свой бесконечный фонтан жалости к себе. Это был первый раз, когда я пропустила празднование Четвертого июля. Даже в разгар моего скандала эти парады были для меня так ностальгичны и милы, что я не могла от них отказаться. Проблема была в том, что я знала, что Круз будет там, и я действительно не хотела встречаться с ним лицом к лицу. Он был постоянным напоминанием о том, что они с Робом ушли и построили собственную жизнь, в то время как я приносила несправедливые жертвы и платила за свое безрассудное поведение, даже если оно дало мне самое ценное в моей жизни. Вероятно, было девять вечера, как раз перед тем, как начался фейерверк, когда я услышала стук в дверь внизу. Сбитая с толку (мои родители и Бир появятся далеко за десять, а Тринити отсутствовала с друзьями до следующего утра), я пошла открывать. —Лучше бы не серийный убийца, — пробормотала я, засунув ноги в клетчатые тапочки отца и распахнув дверь. И вот был он. Круз Костелло. Выглядя великолепно, мускулисто, избранно и… накачено? Если подумать, серийный убийца не был таким уж нежелательным, учитывая альтернативу. — У тебя великолепные сиськи, — икнул он, его сумрачный кобальтовый взгляд скользнул по моей груди. Было лето, жаркое как грех, и я не надела лифчик под свою белую майку. Странно сказать, только в последний раз, когда мы виделись, кажется, я кормила грудью. К счастью, я закончила кормить Бира. Мои соски больше не были размером с пиццу для всей семьи, а голубые вены толщиной с сосиски давно исчезли. Некоторое время я не могла представить, чтобы кто-то захотел возиться со шведским столом Бира. И каждый раз, когда я попадала в горячий душ, чтобы помассировать эту грудь (потому что у меня была тонна молочных протоков), я кричала от боли, и моя грудь плакала вместе со мной, вытекая желтоватым молоком. Воистину, материнство было прекрасной вещью. — Чем я могу тебе помочь, Костелло? — Я вздохнула, желая, чтобы он ушел. Трудно было поверить, что я была влюблена в этого парня до того, как Роб пригласил меня на свидание. Круз был таким до тошноты совершенным. Совершенно отталкивающим образом. Например, профессионально приготовленный торт был настолько идеальным и гладким, что его не хотелось разрезать. Хотя иногда мне хотелось подрезать Круза Костелло. — Ты впустишь меня и объяснишь мне, что у Роба было, а у меня — нет. Черт, он был на три листа против ветра. — Общее знание английского языка для начала, — невозмутимо ответила я. Был ли он здесь только потому, что не мог смириться с тем фактом, что я не бросилась на него много лет назад, когда это сделали все остальные девушки? Разговор о хрупком мужском эго. Позади него прошел ночной парад, стуча в барабаны и поя. Круз сделал гримасу отвращения. — Он любил целоваться и рассказывать. — Настоящий класс. Я закатила глаза, но слезы защипали глаза, заставляя их щипать глаза. Я так дорого заплатила за свою ошибку, что казалось излишне жестоким снова вспоминать об этом и говорить об интимных подробностях. Сколько раз я могла искупить это? Я сделала все прямо сейчас. Во всяком случае, насколько я могла, учитывая обстоятельства. Круз сделал шаг вперед. От него пахло костром, амброй и сандалом. Древесный и мускусный одновременно. Мне пришлось напомнить себе, что он хотел того же, что и все остальные до него, — затащить меня в постель, потому что, по-видимому, это была самая легкая задача в пределах Фэрхоупа. — Отойди от меня, — предупредила я, отступая назад. — Не раньше, чем ты дашь мне то, что я хочу… — Что ты хочешь? — недоверчиво спросила я. — Да. Ты должна была принадлежала мне. Я могла сказать, что он собирался сделать еще один шаг, и в тот момент я думала только о том, как это будет выглядеть. Шлюховатая Месси Несси, впустившая блестящего доктора-защитника Фэйрхоуп в свой дом, пока ее родители (и сын!) отсутствовали. Конечно, она бы попросила — умоляла его об этом. Это будет слово золотого мальчика против слова Иезавели. Я замахнулась кулаком и ударила его по щеке, но он был высоким, и в итоге я ударила костяшками пальцев по его кадыку. Должно быть, я недооценила свои силы, или, может быть, Круз был слишком пьян, чтобы соблюдать правила гравитации, потому что он рухнул, как недосыпающий малыш, рухнув на задницу на лужайке перед домом моих родителей. Он стонал от боли, пока мимо проходил парад под звуки барабанов и труб, и мне пришло в голову, что мы привлекаем внимание и что меня сейчас поджарят. — Заткнись, Костелло. Вставай и уходи, — прошипела я, выходя наружу, чтобы убедиться, что он услышал мое предупреждение. Это, конечно, только заставило его стонать громче. Серьезно, зачем я вообще заморачивалась? Я должна была просто схватить Бира, затолкать его в машину и переехать в другой штат. Фэйрхоуп ни за что не позволил бы мне жить здесь спокойно. — Она напала на него! — миссис Андервуд плакала с другой стороны улицы. — Ударила его по горлу! — мистер Томас захныкал. Люди побежали с парада к моей лужайке перед домом. Я отступила, чувствуя, как краснеют щеки. Прекрасно. Теперь я попадала в неприятности, даже не выходя из дома. Я действительно была безнадежной. Они помогли забрать Круза и спросили, в порядке ли он. Я бросилась внутрь и закрыла дверь, глядя в глазок, мое лицо так горело от унижения, что я думала, что оно вот-вот взорвется. — Ты в порядке? — О, милый, что она с тобой сделала? — Я так виноват. Она всегда была ададом! Круз только кивнул и надулся, уставившись на мою дверь, как будто знал, что я за ней. Итак, вы видите, это был печально известный инцидент с перфорацией горла. Полностью востребован. Теперь давайте двигаться дальше, пожалуйста. *** — Шанс, — Круз потер квадратный щетинистый подбородок в технической комнате. — Какой? — я спросила. — Который я заслужил, тот, почему я пришел поговорить той ночью, было шансом. Шанс, который ты дала ему вместо меня. Не поцелуй. И ничего сверх этого. Простой шанс. Какое-то время я просто смотрела на Круза, ошеломленная. Я думала, он хотел получить шанс трахнуть меня, а не шанс… попросить трахнуть меня? Он уставился в пол, потирая щеку, продолжая: — Я не пытался завести с тобой какие-то забавные дела. По правде говоря, я всегда был немного влюблен в тебя. — Эм, что? —Я ждал, чтобы рассказать тебе на параде Четвертого июля, когда я вернулся домой из медицинской школы. Думал, что ты будешь там, ведь ты никогда не пропускала его, несмотря ни на что. В то время я не особо заботился о твоей репутации. Я понял, что не могу позволить кучке незнакомцев диктовать мне, что я могу или не могу делать со своей жизнью. Сначала я ждал твоего появления. Я выпил пива, потом еще одного, а потом еще. Четвертый был перебором, скажу я тебе, потому что именно тогда все пошло наперекосяк, и я перешел к выстрелам. Дорога к тому, чтобы обнаружить, что я невнятно бормочу что-то оскорбительное на твоем крыльце, была короткой, и мы все знаем, чем она закончилась. Но в то время я пришел к тебе, потому что хотел узнать, поужинаешь ли ты со мной. И я хотел посмотреть, поужинаешь ли ты со мной не потому, что хотел тебя смутить, а потому, что все время, пока меня не было,я думал: «Интересно, какая на вкус Теннесси?» Я-то думала, он пришел за тем, чего город не предлагал на блюдечке, за тем, что получил его друг, чего не получил он, — за мной. — Ты ничего этого не говорил. Ты сказал, что у меня отличные сиськи, — обвинила я, слезы наворачивались на глаза. Он прикусил внутреннюю часть щеки. — Я беру это обратно. — Что? — Они не отличные. Они идеальны. — Ты думаешь, я поверю, что ты действительно хотел пригласить меня на свидание? — я закричала, внезапно взволнованная, и не очень хорошо. Я бы сказала «да» в мгновение ока, мой гнев и боль по отношению к нему были бы прокляты. Но теперь, теперь под мостом утекло слишком много воды, и такой возможности больше не было. Все женщины, с которыми он встречался. Все слухи, которым я подвергалась. Все эти годы. В то время я не особо заботился о твоей репутации. Он использовал прошедшее время. Нет. Свидания больше не обсуждались. — Я не жду, что ты что-нибудь сделаешь. Это правда. Делай с этим, что хочешь. Ага. Я плакала сейчас. Первая горячая толстая слеза скатилась по моей щеке, добралась до уголка рта и разлилась по всему языку своей соленостью. Это было ужасно, потому что каким-то образом мне удалось удержаться от рыданий даже после того, как мы узнали, что я испортила билеты на круиз. — Ублюдок, — прошипела я. —Мне жаль, — он звучал искренне извиняющимся. — Почему ты больше не пытался? —Ты физически напала на меня в тот первый раз, как бы разрушила мои планы — не то чтобы я все помнил. — Это ничего не значит! — Нет значит нет. — Нет, может быть, в зависимости от контекста. Я понятия не имела, что ты предлагаешь, только то, что, похоже, ты пытался взять. Так что бывшая, о которой ты рассказывал людям в медицинской школе… Он покачал головой. — Я не хотел возвращаться и видеть тебя с Биром. Это было слишком, после того, как я влюблялся в тебя на протяжении всей старшей школы. Но в конце концов, когда-то после удара в горло и моей третьей серьезной девушки мои чувства утихли, и я забыл тебя. —Хорошо знать. Спасибо, — пробормотала я, и две слезы, гоняясь друг за другом, катились по моей щеке. — Теперь мы никогда не сможем быть вместе. Наши братья и сестры женятся, а я слишком долго была женой Лота. Город ни за что не позволит мне встречаться с кем-то вроде тебя. Не говоря уже о наших семьях. А потом была другая часть. Та часть, где я действительно не думала, что заслужила его, и вообще никогда больше не хотела заниматься сексом за всю свою жизнь. Или иметь других детей. Такие забавные вещи. — Я согласен, — сказал он, делая осторожный шаг ко мне. — Но у нас еще впереди эта поездка, и я предлагаю извлечь из нее максимум пользы. Он сжал мои руки, глядя мне в глаза. Я не должна чувствовать себя обиженной, учитывая, что именно на это я и надеялась, когда мы вошли в техобслуживание, но каким-то образом все изменилось за последние несколько минут. Мне казалось, что я играю главную роль в своем собственном испорченном фильме «Раздвижные двери». Только я не была Гвинет Пэлтроу, а Круз не был… ну, я забыла, кто еще снимался в этом фильме, а это значит, что он определенно не был таким уж крутым. Когда я переваривала новое откровение, к головоломке, которую представлял Круз Костелло, добавлялись новые кусочки. — Вопрос, — я снова вырвалась из его объятий. —Д авай. — Почему Габриэлла так сильно меня ненавидела, когда вы двое начали встречаться? Что ты ей сказал? — Я ничего ей не сказал. Была пауза. — Но однажды она поймала меня на просмотре твоего аккаунта в Инстаграм. — Я даже не обновляю свой аккаунт. Это все пейзажи, десерты и цитаты Джона Леннона. — Это довольно удручающе, — согласился он. Мы стояли друг перед другом. Казалось, что после этого больше нечего было сказать. И все же ничего не было решено. Круз потер затылок. — Я не хочу показаться мудаком, но если ты не собираешься что-то делать с моим стояком, по крайней мере, избавь меня от страданий и позволь мне заставить лысого мужчину плакать в душе. — У нас в душе лысый мужчина? — Мастурбировать, — категорически сказал Круз. — Мне нужно позаботиться о моих синих яйцах — Верно! — Я отступила в сторону, чувствуя, что краснею. — Конечно, конечно. Не позволяй мне стоять у тебя на пути. — Слишком поздно для этого. Через несколько секунд мы оба вышли из комнаты.
ГЛАВА 14 Круз
Мне всегда нравилась Теннесси Тернер. С того момента, как я впервые увидел ее в детской, ковыляющей и уверенно шлепающей по затылку другого малыша, чтобы вырвать тряпичную куклу, я понял, что эта девочка особенная. На самом деле, если я собирался быть мелочным (а я определенно не собирался быть мелочным), я был тем, кто должен был пригласить ее на свидание между Робом и мной. Как я уже упоминал, мы сделали камень-ножницы-бумага, и моя бумага обернула его камень. Но он все равно разбил мой шанс. Прямо облажался по всему братанскому кодексу и пригласил хорошенькую блондинку на свидание. Я был зол? Да. Я ударил его по лицу? Тоже да. Ненавижу ли я Теннесси Тернер за то, что она приняла его предложение о мороженом, и поклялась с этого момента игнорировать ее существование? Я играл в молчанку. Видете? Совсем не обидно. Теперь я был в душе нашей каюты, в то время как Теннесси, вероятно, строила крепость из подушек и пряталась за ней, чтобы избежать меня, в то время как мой член плакал слезами спермы на плитку, когда я вспоминал ее вкус в комнате обслуживания. Спасибо Далтону и его большому фанерному рту. Если из этого и вышло что-то хорошее — а я действительно изо всех сил пытался найти серебряную подкладку — так это то, что у меня была возможность прояснить ситуацию и объяснить ей, что на самом деле я не пытался с ней возиться в тот день Четвертого июля. Судя по сегодняшней реакции Теннесси, я мог сказать, что она согласилась бы, если бы я пригласил ее на свидание, как порядочный человек. Теперь я не мог перестать думать о нас с Теннесси в альтернативной вселенной, трахающихся, как кролики, три раза в день. Я бы дал ей работу моего секретаря или что-то в этом роде. У нас были бы свидания, и я бы взял ее на вечеринку в черном галстуке и всю дорогу перепалкивал с ней словесно. Я все еще не мог поверить, что женщина была практически девственницей. У нее был секс один раз за всю ее жизнь. Самым безумным было то, что я знал, что она не позволяла никому нападать на нее или давать ей голову, потому что Роб обычно давал нам подробные отчеты о своих действиях, прежде чем он добился успеха. Скажем так, было много сосания сисек и пальчиков, но больше ничего. Что, я должен был признать, придавало Теннесси блеск неизведанной земли, дикой и не нанесенной на карту, ожидающей своего открытия. К сожалению, казалось, что она не позволит мне приблизиться к ней, по иронии судьбы, после того, как узнала, что я не домогался ее. Я всегда думал, что у меня довольно приличное представление о том, чего хотят женщины, но, видимо, я ошибался, потому что у меня не было ни малейшего понятия о том, что нужно или чего жаждет Теннесси Тернер. Все, что я знал, это то, что если ей нужны отношения, мои родители покончат с собой, а затем Уатт уйдет от меня и сбежит с деньгами, полученными по наследству. В двадцать шесть лет я только что закончил медицинский институт, новичок во взрослой жизни и реальной жизни. Мои родители были так счастливы, что я вернулся в город, они согласились бы с фермерским животным в качестве потенциальной невестки, что угодно, лишь бы я остался здесь. Теперь у них были самые разные идеи. Я слишком долго воздерживался от замужества. Они не собирались быть счастливы ни с кем, кроме Виндзора. И это были не только они. Мне нужно было думать о собственной репутации. Пребывание с Теннесси разрушило бы все, что я строил с тех пор, как вернулся. Моя репутация, положение в обществе, процветающий бизнес и постоянные поставки домашних пирогов от благодарных клиентов. …так почему мне наплевать на все эти вещи? Я выключил кран, обернул полотенце вокруг талии и вышел из ванной. Я нашел Теннесси лежащей на нашей кровати, одетой в одну из рубашек, которые я купил для нее сегодня утром, без макияжа и съедобной до невозможности. Она играла прядью своих светлых волос, задумчиво глядя на меня. — Чувствуешь себя лучше? — она спросила. — Едва. — Я думала, ты не любитель каламбуров. — У меня есть моменты, — яподошел к нашему общему шкафу и вытащил пару трусов. Я заметил, что ее форт из подушек еще не был на месте. — Справедливое предупреждение — я сплю в нижнем белье, так что если это проблема… — Это не проблема, — быстро ответила она, краснея повсюду. — Фактически… Я резко обернулся, вглядываясь в ее лицо. — Да? Горишь желанием, придурок? — Мне было интересно…— она провела пальцем по бедру. — Если бы ты мог научить меня, как целоваться с парнем. Извини, что напугала тебя раньше. Я совершенно не в себе, когда дело доходит до противоположного пола. Я знаю, что у нас не так много времени здесь, но я думаю, что ты прав. Было бы неплохо извлечь максимальную пользу из ситуации, поскольку мы оба знаем, что у нас нет будущего вместе, и все это прекратится, как только мы вернемся домой. Я задрал трусы вверх по ногам под полотенцем. Это был амбициозный шаг, но я видел, как женщины делали что-то подобное со своими лифчиками и рубашками. — Никто дома не сможет узнать, — отрезал я, чувствуя себя мудаком и, без сомнения, звуча так же. В свою защиту скажу, что с семнадцати лет я был настолько отвергнут ею, что не хотел терять ни на йоту очарования своей жизни ради удовольствия иметь ее как интрижку. — Я знаю, — Теннесси выпрямилась в постели. — Поверь мне, мои родители и сестра убьют меня сто раз, если узнают, что я коснулась волоска на твоей золотой головке. Кроме того, я очень повреждена. Я никак не могла справиться с отношениями. Мне тоже есть что терять. — А еще есть Роб, — добавил я, бросая полотенце и приближаясь к кровати, мое барахло было надежно прикрыто трусами. Я ни за что не позволил бы Робу думать, будто я десятилетиями тоскую по его бывшей девушке. Что маленькая, ужасная часть меня была рада, что он так трахнулся, потому что это означало, что она никогда не примет его обратно. А теперь он вернулся, и что, черт возьми, это значит для всего этого? — Ага. Какой-то твой друг, — Теннесси издала гортанный, сексуальный смех. — Не волнуйся, я никогда не скажу твоему приятелю, что ты пробовал мои товары. Она думала, что я делаю это из лояльности к нему. Что ж, настоящая причина — мое хрупкое эго — не собиралась приносить мне какие-либо личностные очки, поэтому я решил держать это при себе. — Верно, — сказал я, скользя под одеяло. Новый прилив желания пробежал по моим венам, когда мое тело нашло ее тело под одеялом. Она выглядела так молодо без всей косметики и лака для волос, что я почти мог представить нас подростками. Мой член, у которого не было абсолютно никакого дела, чтобы подняться снова даже через десять минут после того, как я мастурбировал, уже тыкал в ее живот между нами, лениво покачиваясь из стороны в сторону, пытаясь привлечь ее внимание, как нетерпеливый щенок. — Святые мошенники. Эта штука огромная. Она коснулась моей макушки кончиком пальца через мои трусы, прежде чем отдернуть руку, как будто она собиралась сомкнуть на ней свои челюсти. — Серьезно, ты можешь посадить его на поводок и взять на прогулку в центр города. — Не смей еще раз шутить о Вайнере, — предупредил я, играя с краем ее рубашки безо всякой причины, кроме очевидной — сегодня у меня были привилегии ласкать. — У этой штуки есть собственный разум. — Она задумчиво подняла бровь, глядя вниз между нами. — Могу я снова коснуться его? Ты можешь взять его домой, посадить в аквариум и назвать Салли, если это сделает тебя счастливой. — Абсолютно. Ты также можешь погладить его. Сжимать. Лизать. Сосать. Ласкать. Он не кусается, но иногда плюется. Я предупрежу тебя прежде, чем это произойдет. Она взволнованно посмотрела на меня, ее глаза блестели от возбуждения. — Там был каламбур, доктор Круз. Отличная работа. Она просто разговаривала со мной, как будто я был ее дошкольником. …и я просто нацепил дурацкую улыбку, тоже вроде дошкольник. Ее длинные острые ногти скользнули вниз по моей упаковке из шести кубиков к трусам, заставляя мою кожу восхитительно покалывать. Она просунула руку в ширинку, выдергивая мой стоячий член, словно это был цыпленок, который вот-вот станет ее обедом. Я не комментировал отсутствие изящества. Не хотел, чтобы она чувствовала себя неловко. Она нежно погладила его, загипнотизированная им. Она была так чертовски красива, что я не знал, что с собой делать. То, как она прикоснулась к моему члену после четырнадцати лет воображения, что это происходит, сделало странные вещи с моей грудью. — Это хорошо для тебя? — пробормотала она. — Это было хорошо минуты три назад, когда ты сидела на кровати и просто существовала. Теперь, когда ты прикасаешься к моему члену, мы находимся глубоко на божественной территории, продвигаясь вперед по спирали. Я внимательно наблюдал за ней. Она сбросила с нас одеяло, чтобы получше рассмотреть мой член. Она поерзала и села прямо, пока играла с ним, ее желтые волосы падали ей на лицо, как сверкающие солнечные лучи. Мой член стал более набухшим и тяжелым в ее руке. У этого ублюдка был собственный пульс в этот момент. — Я собираюсь лизнуть его сейчас. — Пожалуйста, — проворчал я, мой голос сорвался на полуслове. Мне было все равно. То, что я был готов сделать в тот момент, чтобы заставить ее рот коснуться моего члена, меня, честно говоря, беспокоило. Скажем так, миссис Уоррен не была застрахована от насильственной и быстрой смерти, если бы Теннесси сказала слово. Говоря о прекрасном состоянии, девушка, названная в его честь, опустила голову, удерживая мой член неподвижно, и быстро лизнула головку. Звезды вспыхнули перед моим взором. Я гладил ее по волосам так нежно, как только мог, чтобы подбодрить ее. Она снова опустилась, ее язык закрутился вокруг макушки. — Я делаю это неправильно, — она посмотрела на меня, прикусив край губы. — Милая, даже если бы ты танцевала вокруг него, пытаясь вызвать дождь, это все равно было бы идеально. — Я знаю, что я должна делать. Я видела достаточно порно. Я просто… он такой большой. — Тебе не нужно брать его целиком. Прикрой основание рукой. Я держал ее за запястье, обхватив ее маленький кулачок вокруг корня моего ствола. Это была такая старшая школа, и я так увлекся, что серьезно подозревал, что только что раскрыл свой неожиданный излом. В последнее время в постели стало так скучно, мира Габриэллы и Карены слились воедино в смесь подражателей порнозвезд, которые стремились доказать мне, что они избранные, женщины, без которой я не могу обойтись. Мне никогда не приходило в голову, что я на самом деле фантазировал о женщине, которая не действовала так, чтобы выглядеть как профессионал. Женщина, поглощенная моментом, полностью присутствующая ради удовольствия вместо того, чтобы притворяться, чтобы возбудить меня. Освежающе. Теннесси наклонилась и взяла в рот часть моего члена. Она тщательно отсосала, прежде чем нерешительно покачать головой, чтобы заняться оральным сексом. Что касается минета, ей предстояло пройти долгий путь, но один только вид того, как она это делает, довел меня до предела. Я собирался кончить, сидя на этой странной кровати и наблюдая, как она сосет у меня. Кроме того, я не мог перестать гладить ее по волосам. Мой член дергался у нее во рту, и становилось все более и более ясно, что через три секунды я собираюсь кончить. — Милая, позволь мне сделать хорошо и для тебя тоже, — мой голос был таким хриплым, будто я проглотил футбольный мяч. Она посмотрела вверх, немного озадаченная. — Тебе не нравится, не так ли? — Нет. Нет. Это восхитительно. — Тогда в чем проблема? — она все еще держала мой член — некоторые сказали бы, что он в заложниках, — что было не лучшим способом, с помощью которого мужчина хотел бы договориться о своем положении. — Без проблем. Ты можешь продолжать делать то, что делаешь. — Нет, скажи мне. — Отлично. Если ты не перестанешь сосать мой член, я собираюсь кончить на твою красивую рубашку большого размера, а поскольку она новая, а мне уже за тринадцать, мне бы очень хотелось, чтобы этого не произошло. — Ой. — Ты просила меня рассказать тебе. — Да. Итак, что еще мы можем сделать? Теперь, когда я научилась делать минет. Она действительно не знала, как делать минет, но я не собирался ее поправлять. С одной стороны, это было грубо и обескураживающе. Во-вторых, я уже настраивал приехавшего за мной парня на неловкий разговор, если не на полный провал. Я надеялся, что она его бросит. На самом деле, я надеялся, что он умрет до того, как у него будет шанс встретиться с ним. Я явно нуждался в лечении. — Мы многое можем исследовать, — пробормотал я, отталкивая ее назад. Ее голова упала на подушку. Я переплел свои пальцы с обеих сторон, прижимая ее к кровати, мои губы порхали над ее шеей. — Можешь порвать лифчик? — нетерпеливо выпалила Теннесси, как школьница на своей первой прогулке в тематическом парке. — Или, просто порвать рубашку? Честно говоря, любой вид разрывания одежды был бы хорош. Я всегда была таким фанатом, как парень рвет на женщине одежду в книгах. — Дорогая, считай, что мой вклад в общество — уничтожить твою одежду. С этими словами я схватил воротник рубашки, которую купил ранее, и разорвал его одним плавным движением, ее идеальная круглая грудь выдвинулась передо мной. Грушевидной формы, с сосками цвета фламинго. Я впился своим ртом в ее рот, задыхаясь. Мой мозг все еще не мог понять, что это происходит. Она подалась ко мне бедрами, постанывая, и я двинулся губами, чтобы поцеловать ее грудь, облизать ее соски, погрузить язык в ее пупок. — Я так зла, — простонала она, когда я провел своей щетиной по всей внутренней поверхности ее бедер. — Все это время я могла наслаждаться всеми этими вещами, не занимаясь сексом ни с кем. Какая трата. Я укусил внутреннюю часть ее бедра, подняв руку, чтобы сжать одну из ее грудей в качестве предупреждения. — Не все знакомства рождаются одинаковыми. — Никакой ошибки, Костелло. Думаешь, Роб держал свечку в том, что здесь происходит, все восемь месяцев, что я была с ним? — она тихо рассмеялась. Мой стояк опустился до половины только от того, что я услышал его имя. Прохладное чувство нахлынуло на меня, как будто кто-то бросил ведерко со льдом мне в живот. Я прошел через это, но это был первый раз, когда я нашел Теннесси менее чем восхитительной. Рассказывать о бывшем в постели было хуево. Меня не волновало, насколько она неопытна. Она не была дурой. Она так привыкла портить отношения, что ей было все равно, что говорить. Упоминание Роба действительно дало желаемый результат, разозлив меня, и поэтому я сорвал ее нижнее белье с ее талии, не обращая внимания на тот факт, что в процессе они порвались на ее коже. Она заворчала, но тут же наклонила свои бедра к моему рту, преследуя мой язык. Я прижал ладонь к ее киске, опуская ее задницу обратно на матрас, глядя вверх, мои глаза встретились с ее глазами. — Несколько основных правил, Тернер. Она быстро моргнула, ожидая меня. — Никаких разговоров о бывших в этой постели. Это не обговаривается. — Ой. Да. Конечно. Извини. — Если чего-то становится слишком много, просто скажи слово. — Какое слово? Я почти забыл, что она была самым настоящим изгоем во всем, во всем мире. С ее невыявленным СДВГ, каламбурами и отвращением к ненормативной лексике. Я подумал об этом на мгновение. — Банан. — Хорошо. — И обещай мне одну вещь. Она закатила глаза. — Да, да, я не влюблюсь в тебя. Моя грудь напряглась, но я бросил ей небрежную ухмылку. — Мило, но что ты собираешься делать с нашим взаимным влечением, меня не касается. Ты большая девочка. Нет. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что знаешь, что я не позволю тебе забеременеть, так что не беспокойся об этом. Просто позволь мне сделать это хорошо для тебя. Она заколебалась, ее брови сдвинулись вместе. — Я не… Я покачал головой. — Я не Роб. — Ты только что запретил разговоры о бывших в постели. — Это противоречит всем правилам. Я не он. Я никогда не сделаю этого с тобой. Или себе. Или нашему гипотетическому ребенку. Поверь мне хотя бы немного? Она сглотнула, ее глаза заплясали в орбитах. Я мог сказать, когда это произошло. Когда она решила довериться мне. Отпустить. Ее карие глаза сияли, а нижняя губа дрожала. — Ага, — прохрипела она. — Обещаю. — Хорошая девочка. Я засосал всю ее киску себе в рот. Она захныкала и вонзила ногти мне в череп так глубоко, что я почти почувствовал, как они вонзаются в мой мозг. Я заставил ее кончить первой, получил от этого еще один оргазм - потому что я был таким джентльменом - затем вознесся над ее телом, оставляя поцелуи и укусы на ее коже, когда я скользил одним пальцем в нее и из нее, прижимая свою горячую, набухшую эрекцию к ее животу. Я снова наполнил ее рот своим языком, и каждый дюйм ее кожи преследовал мой. — Сейчас я возьму презерватив, милая. Я надену его, а потом обязательно вытащу, прежде чем кончу, хорошо? Я сделаю и то, и другое. Обещаю. Я бы пообещал ей весь свой дом, только что освобожденный от ипотеки, если бы она согласилась. Поэтому я позаботился о том, чтобы подчеркнуть, насколько я буду осторожен с этим. Она покачала головой, продолжая целовать меня. — Нет нет. Я сделаю что-нибудь еще. Только не это. Что-нибудь? Я не был настолько ублюдком, чтобы предложить анальный секс, хотя запись показывает, что это действительно приходило мне в голову. — Милая…— бна боялась не секса, а беременности. Но… — Банан! Банан, банан, банан! Она схватила мой член между нами и сжала его корень, двигая рукой вверх и вниз, пытаясь сбросить меня. Я хотел попытаться переубедить ее еще раз, но она сказала стоп-слово, и хотя я был привязан к члену, я им не был. «Ты должен остановиться , когда кто-то произнес стоп-слово». — Вот, — пробормотала она в наш грязный поцелуй, не останавливая руки. — Я тебя тоже отпущу. Хуже всего было то, что мой член, который не был известен своей проницательностью, был абсолютно согласен со сделкой. Он радостно прыгал у нее в руке, подпрыгивая каждый раз, когда она наносила ему тщательный удар. Я чувствовал, как напрягаются яйца, и знал, что кончу ей на грудь. Я оторвал свой рот от ее рта, глядя вниз между нами, когда она дрочила мне, мой член находился под углом между ее сиськами. Я не хотел пропустить это, когда это произойдет. — Я делаю это нормально? — Может быть, пойдем немного быстрее. Она это сделала. Я закрыл глаза, откинув голову назад. — Быстрее? Она пошла быстрее. Я был в ее власти. Я никогда не был во власти женщин, когда дело касалось секса. Я встречался со старыми добрыми красавицами, которые делали в спальне то, что я им говорил. Хорошо выполнял инструкции, всегда перевыполнял обязанности и никогда не предлагал ничего нестандартного. — Черт, милая, я уже близко. — Отлично, — выдохнула она подо мной, и я почувствовал, как кончики ее сисек подпрыгивают в такт ее движениям. А потом это случилось. Мой член выстрелил белыми поздравительными конфетти в ее грудь за то, что она заставила меня кончить. Это был лучший оргазм, который у меня когда-либо был. А у меня их было много. Я плюхнулся рядом с ней, дернул ее на руки и поцеловал в лоб. — Это было удивительно. Следующие несколько минут она не разговаривала. Просто прижалась ко мне. Через несколько мгновений ее дыхание стало медленным и поверхностным, и я понял, что она заснула. В моих руках. Это было почти романтично, если бы не тихое похрапывание, исходившее из ее носика. Или за то, что мой член теперь был совершенно счастлив, а что-то другое внутри меня точно нет. *** Всю свою жизнь я ни разу не спал. Мое тело не было запрограммировано спать дольше шести тридцати утра. С юных лет у меня была школа, футбольные тренировки, воскресная месса, летняя работа, волонтерская работа. Что угодно, я просыпался ради этого.. Так что, конечно же, в тот единственный раз, когда я проспал, случилось что-то катастрофическое. Первые признаки катастрофы появились примерно в то время, когда я понял, что в комнате находится кто-то помимо Теннесси, в то время как я лежал на животе, моя задница была полностью видна всем, кто был там. — Здравствуйте, миссис Костелло! У нас есть хорошие новости для вас и вашего мужа. — Да? — я слышал, как Теннесси спросила. — Что это? У миссис Уоррен был инсульт? Я медленно повернул голову, в то же время натягивая одеяло на свою задницу. Не то чтобы я не гордился своими стальными булочками, но выставлять их напоказ было чистым тщеславием. Сотрудник издал неловкий смешок. — Нет, миссис Уоррен в порядке. Ваш муж изъявил желание выйти из круиза пораньше и перейти с «Элатон» на «Экстази». Мы сказали ему, что это может быть невыполнимо. Что ж, мы очень рады сообщить вам, что это так. Через несколько часов мы сделаем остановку в Green Turtle Cay, где вы сможете сменить круиз. Я взял на себя смелость лично связаться с центром управления на борту «Экстази», и они могут принять вас. Мы только просим вас выехать к одиннадцати, чтобы мы могли подготовить все документы. Наступила короткая тишина, за которой последовал звук Теннесси, прочищающей горло. Я чувствовал себя полным придурком. Не то чтобы она не знала, что я пытался выбраться с этого корабля, когда мы только узнали, что застряли вместе, но время не могло быть более ужасным. Честно говоря, в тот момент я даже не хотел присоединяться к нашим семьям. Теперь, когда у меня была вся Теннесси, перспектива тереть и лизать гениталии друг друга еще шесть дней казалась гораздо более привлекательной, чем играть в гольф и бридж с Уаттом и папой. — Спасибо, — я поймал свою детскую любовь, стоящую прямо, как линейка, перед представителем, одетая в один из ее дрянных нарядов. — Я ценю это. Мы позаботимся о том, чтобы выехать вовремя. После того, как она закрыла дверь, Теннесси молча начала собирать свои вещи. Я перевернулся на спину, мой член качнулся вверх, готовый снова познакомиться с Тернер. Заткнись,петух. У нас есть рыба покрупнее. — Это было раньше, — хрипло сказал я. — Мне все равно, — она запихивала всю свою старую одежду в сумку, но не пыталась взять новую, которую я купил для нее. — Я понятия не имел, что мы собираемся поладить. Или что ты чувствовала ко мне что-то иное, кроме чистого отвращения. — я сел, проведя рукой по волосам. — Желание — недостаточно хорошее чувство, чтобы терять время с семьей. — Она пожала плечами, пытаясь выглядеть невозмутимой. — Да это и не важно, потому что все должно было закончиться через шесть дней. Так что, правда, кого это волнует? Меня. Меня волнует. — Мы можем забыть об этом разговоре, — предложил я. Я имел в виду ту, что с круизным служащим. — Конечно. Или тот за несколько дней до этого, — сказала Теннесси, имея в виду разговор, который у нас был прямо в тот момент. После этого разговоров больше не было, когда мы выписались, вышли из «Элатон» и сели в «Экстази». Какой-то экстаз это был. *** Позже тем же вечером Теннесси и я сидели за большим обеденным столом, к которым присоединились остальные члены нашей семьи. Я сидел в одном ряду с Уаттом, мамой и папой, а она со своими родителями, Тринити и Биром. Бир был так похож на Роба, что я вдвойне удивился, когда впервые увидел его. Парень был точной копией моего бывшего лучшего друга, ямочки на щеках, каштановые волосы и все такое прочее. Он был в джинсовой рубашке и черных джинсах, и, надо сказать, он выглядел как зажиточный ребенок из хорошей семьи. Это заставило меня чувствовать себя виноватым, что это меня удивило. Я вспомнил, как Теннесси упомянула, что купила ему одежду. Ярость захлестнула меня. Как я мог не видеть этого все эти годы, когда игнорировал ее? Как она всегда ставила сына на первое место? Как она расставила приоритеты, чтобы люди (кроме себя) выглядели на миллион долларов? — Во что ты играешь сейчас, малыш? Фортнайт? — спросил Уатт у Бира. — Ни за что, — Бир покачал головой, жуя кончик картофеля фри. — Меня больше интересует история игры. Создание персонажа. Вроде того. Фортнайт — это бег и бесцельная стрельба. Мне нужен сюжет. — Так во что ты играешь? — вмешался я. Раньше я увлекался видеоиграми, прежде чем стал городским целителем и спасателем на полную ставку. — Если не Фортнайт. Бир впервые повернулся и посмотрел на меня. Мне было интересно, знал ли он о глубокой неприязни своей матери ко мне, по крайней мере, несколько дней назад, но, судя по его непроницаемому лицу, он понятия не имел. — Бог войны. — Разве это не та игра, где персонажи — отец и сын? — Уатт засунул в рот целое ребро, причмокивая губами во время еды. — И что? — Бир оборонительно нахмурился. — Это все еще хорошая игра. — Если тебе нравится Бог войны, ты полюбишь и Assassin's Creed, — прокомментировал я. — Я знаю, — глаза Бира загорелись, когда он снова повернулся ко мне. — Я коплю на эту игру. — У меня есть она. — Есть? Уатт, казалось, почувствовал облегчение, когда смог вернуться к разговору с отцом о футболе. Я кивнул и, поскольку, очевидно, был не против бесстыдных манипуляций, добавил: — В любое время, когда захочешь поиграть, просто дай мне знать. У меня есть игровая комната со всеми приставками, какие только можно придумать. Стол для аэрохоккея тоже. Я бросил взгляд на Теннесси. Ее шея тут же вытянулась, и она положила руку на руку Бира. — Дорогой, доктор Костелло просто из вежливости. — Нет, — я сунул в рот кусок курицы. — Если он хочет прийти играть, меня это вполне устраивает. Теперь мы практически станем семьей. — Это совершенно не нужно, — она одарила меня фальшиво-вежливой улыбкой. — Просто пытаюсь быть хорошим зятем, — я сверкнул зубами прямо на нее. — Так как же ты все-таки выдержал Несси четыре дня? — миссис Тернер повернулась ко мне на своем сиденье, слегка посмеиваясь. — Надеюсь, она не доставила тебе слишком много хлопот. Единственная проблема, которую Теннесси в настоящее время доставляла мне, заключалась в том, что она снова носила одежду Красотки и привлекала внимание каждого мужчины в столовой «Экстази». — Мы были совершенно вежливы друг с другом, — я бросил взгляд на свою детскую любовь, заставив ее бросить мне вызов. — Отлично, — сказала она с милой улыбкой. — Что ж, прошу прощения, если она доставила вам… дискомфорт, — Тринити заерзала на стуле, выглядя скучной, как белая краска, сохнущая на стене, в своем монашеском черном платье. Если бы она всегда была такой… да, если подумать, она была. Гнев начал возвращаться обратно в мой организм. Мне не нравилось, как семья Теннесси ее унижала. Или то, как она сжималась, как увядшая маргаритка, даже со всеми своими волосами, яркими цветами и красной помадой, когда они разговаривали. — Никакого дискомфорта, — я приколол Тринити сухим, небрежным взглядом. Тринити заметно поморщилась. — Конечно. Она замечательная. Моя любимая сестра, — она рассмеялась, положив голову на плечо Теннесси. — Моя единственная сестра тоже. Весело. Кроме того, она определенно не должна бросать свою основную работу, которую она все равно рискует потерять, потому что ее босс — я — держал ее задницу на перевязи. Теннесси напряглсь, глядя в другую сторону. — Все прошло нормально? — Теперь ее отец спросил ее прямо, как будто я прикрывал ее. Казалось, он из тех, кто повторяет все, что говорит его жена. Все еще. Теннесси было двадцать девять, ради бога. Что это было за дерьмо? — Круз уже сказал вам, что все в порядке, — протянула Теннесси с едва сдерживаемым гневом, передвигая вилкой еду по тарелке. Я заметил, что она не пила вино со всеми взрослыми. Скорее, вина ей не предлагала ни ее семья, ни моя. Еще один явный признак того, что в глазах ее семьи она все еще была ребенком, который все испортил. — В любом случае, доктор Костелло, мы очень сожалеем о путанице, — сказала Донна Тернер. — Теннесси уже извинилась. Точнее, несколько раз, — я откинулся на стуле, моя челюсть раздраженно дернулась. — Не нужно делать из этого большое дело. — Это мой Крузи, — проворковала мама, положив руку мне на плечо. — Так удивительно снисходительно. Это продолжалось и продолжалось в течение всей трапезы из трех блюд. Разговор, похоже, пошел по кругу: Свадьба Уатта и Тринити. Когда я наконец женюсь на Габби? Грязной Несси нужно научиться устраиваться и дать Тиму Траппу шанс, если она захочет выйти замуж, даже несмотря на то, что у него были проблемы с браком, две бывшие жены и тонущий бизнес. На протяжении всего фильма единственное, что меня заботило, это то, что старшая сестра Тернер выглядела несчастной. Итак, когда все разошлись по своим комнатам (и у Теннесси, и у меня были отдельные спальни), я сразу же направился в ее каюту, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Мне было все равно, хотела ли она меня видеть. Кто-то должен был показать ей, что они не видят в ней царственную дуру— потому что она таковой не была. Она была лучшей из них. Я поднял кулак, чтобы постучать в ее дверь, как раз в тот момент, когда она распахнулась и вышла ее мать. Брови Донны Тернер удивленно приподнялись. — Доктор. Костелло! Это комната Несси. Полагаю, вы ищете комнату Тринити и Уатта? — Вы неправильно предполагаете, — я сверкнул зубами, как я надеялся, в улыбке. — Я пришел, чтобы увидеть Теннесси. — Но зачем? — она выглядела искренне удивленной. — Она казалась немного тихой за ужином. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке. Я мог заметить свой объект желания за плечом ее матери, в комнате. Она обнимала себя руками и смотрела в окно. В комнате было довольно паршиво. Не такая просторная и новая, как моя. — Ну что ж. Просто будь осторожен. Не могу представить, чтобы Габриэлла была в восторге, узнав, что в последнее время ты так много времени проводишь наедине с другой женщиной. Донна блеснула головокружительным лучом, прежде чем пройтись по коридору обратно в свою комнату. Я смотрел, как она уходит, напоминая себе, что не собираюсь отказываться от своей репутации хорошего парня и всей силы, которая с ней связана, из-за чьих-то проблем. Я толкнул дверь, не дожидаясь, пока Теннесси пригласит меня войти. Я оперся плечом о стену, засовывая руки в передние карманы. — Что, черт возьми, там произошло? — Что ты имеешь в виду? — она все еще стояла ко мне спиной, ее голос был слабым и ленивым. Как будто она мысленно проверила. — Они относились к тебе как к ребенку. — Может быть, именно такой они меня и видят. — Ну, может быть, пора остановиться. Уважения нужно требовать, никто не даст его бесплатно. — Это то, зачем ты пришел сюда? Она повернулась на каблуках, все еще обнимая себя. Хотя ее глаза были сухими, свет позади них не горел. Та самая девушка, которая еженедельно бросала мне дерзость в закусочной, исчезла. Я хотел ее вернуть. Не ее призрак, который сейчас стоял прямо передо мной, делая вид, что все в порядке. — Или ты пришел сюда, чтобы сказать мне, какой замечательный Бир, как ты хотел бы дать ему несколько советов, позволить ему поиграть в твои видеоигры или что-то в этом роде? Потому что мне не нужна и твоя помощь, Круз. Забавно, она, казалось, не находила слов, когда ее семья ругала ее, но без проблем надрала мне яйца за то, что я дышал рядом с ней. — Нет, у ребенка есть папа, который хочет быть в его жизни. Я просто знаю, что видеоигры чертовски дороги. — Это все равно не объясняет, почему ты здесь. — Чтобы пригласить тебя выпить. Прямо сейчас. Тебе это нужно. Мне это нужно. Твой ребенок с бабушкой и дедушкой. Давай снова будем взрослыми. Всего на час или два. Она была соблазнена. Я понял это по тому, как ее рука порхала над пластиковым ожерельем, поправляя его на нежной шее. — Ты имеешь в виду, в баре? Наши семьи смогут увидеть нас. — Тогда я постараюсь не кончать на твою голую грудь, — невозмутимо ответил я. Она подавила улыбку. — Не думаю, что это хорошая идея. — Не кончать на грудь? Я тоже. Публично, во всяком случае. Но с выпивкой проблем быть не должно. Потом мы можем пойти в мою комнату и заняться всякими забавными делами. — Нет, я не думаю, что нам следует быть вместе, и точка. — Если ты будешь моим другом, это сильно привлечет тебя в Фэрхоуп. Это первый шаг к тому, чтобы завоевать уважение. — Господи, ты действительно хороший парень, не так ли? — она раздраженно фыркнула. — Если тебе от этого станет легче, ходят слухи, что мы финишируем последними. — Но прошлой ночью, ты не говорил. Туше.ГЛАВА 15 Теннесси
— Итак, это мой большой, плохой секрет. Пару рюмок спустя, в одном из многочисленных баров «Экстази» , я избавилась от своих запретов и рассказала Крузу правду.Как бы то ни было, он, казалось, был единственным человеком, кроме Бира, который был в моей команде в данный момент. — В тайне я порядочный человек. По крайней мере, я пытаюсь им быть. Причина, по которой я опоздала на круиз в тот день, когда ты меня подобрал, заключалась в том, что мне нужно было помочь Трикси, новой официантке. Я просто не могла оставить ее в таком состоянии. И я думаю, твой большой секрет в том, что ты можешь быть придурком. — Не все время, — Круз сделал глоток пива. Сегодня вечером он выглядел очень бодро. Может быть, потому что я знала, что ждет его под одеждой. Вся эта мощная мускулатура. — Но я не могу сказать, что буду скучать по Уорренам или Далтону и его жене, которая, кстати, была похожа на расплавленный подсвечник с париком. — Плохой парик, — захихикала. — Я хотела бы в кое-чем признаться. — Если ты собираешься сказать мне, что вчера притворялась со мной, не беспокойся. Я прямо сейчас сброшусь с палубы. Я рассмеялась, ненавидя то, что он был таким чертовски неотразимым. — Хорошая новость в том, что… я определенно не притворялась. — Плохая новость в том, что ты лжешь? — он выгнул бровь. — Нет. Но я была немного пьяна. Я все помню, но… все было немного туманно. Улыбка сползла с его лица, и меня пронзила волна печали. В какой-то момент меня стало волновать, что думает Круз, чего он хочет от жизни. Я не хотела его разочаровывать, даже если бы знала, что не в состоянии дать ему то, что он явно заслужил. — Серьезно? — он спросил. — Я не видел, чтобы ты пила больше нескольких бокалов. — За столом для блэкджека. Когда ты не смотрел. — я одарила его застенчивым взглядом. Он погладил подбородок, обдумывая это. — Должен ли я чувствовать себя подонком из-за того, что воспользовался тобой? Потому что мне нравится. — Ты что, издеваешься надо мной? Я фактически растерзала тебя на глазах у твоего старого приятеля. Я просто не хотела…знаешь, лгать тебе. Или утаить правду. Или что угодно. — Я обязательно попрошу тебя быть трезвой и присутствовать в следующий раз. Следующего раза не будет. — Да, будет. Хлоп. Я сказала это вслух? — Сказала. И ты также сказала это вслух. Сняв фруктовый коктейль с липкой плитки, я поднесла его к губам и пососала соломинку. — Мы обещали друг другу никаких шалостей, когда покидали круиз. — В яблочко. И технически мы все еще в круизе. — Круиз, полный членов нашей семьи. — К счастью, у нас обоих есть собственные комнаты, и мы достигли совершеннолетия на тот случай, если твоя семья действительно убедила тебя, что ты не взрослый. — Но находится здесь опасно. — Скажи мне, что ты не хочешь меня, — бросил он вызов, его лицо внезапно стало серьезным и напряженным. — Если наши родители узнают, мне конец. Я… — Ты взрослый человек, способный принимать собственные решения. Скажи мне, что я тебе не нужен, Теннесси. — И не думай, что я вдруг смирюсь с тем, что ты втыкнешь в меня свою штучку и случайно забеременею… — Ты не слушаешь. Я спросил тебя очень просто: скажи, что я тебе не нужен. — Я не могу! — я взмахнула руками в воздухе, раздраженная. — Господи, я не могу этого сказать. Потому что это неправда. — Тогда позволь мне сделать это для тебя. Позвольте мне быть к твоим услугам, помочь тебе преодолеть беспокойство, связанное с тем, чтобы ложиться в постель с мужчиной. Мы идеальная пара. Это будет сезонно, мимолетно и здорово. Перестань позволять другим управлять твоей жизнью. Возьми на себя ответственность. Ты это заслужила. После этого Круз проводил меня обратно в мою комнату, но когда мы подошли к моей двери, он продолжал неторопливо идти в конец коридора, ведя меня за собой по бордово-золотому ковру. Я не спрашивала, куда мы едем. Я знала. И я была в игре. Он был прав. Пришло время раскрыть свою сексуальность, и что может быть лучше, чем на корабле под названием «Экстази»? В этот раз, когда он меня раздевал, не было ни шуток, ни стеба. Он делал это тщательно и медленно, все время не отрывая от меня взгляда, его пальцы слегка дрожали. Сначала он поцеловал меня в обнаженные плечи, потом в грудь. Следующими были мои открытые ладони — он лизал между моих пальцев, его горячий язык кружился между ними — и когда он достиг между моими ногами, он лизал каждый дюйм меня там, посасывая и кусая. Когда я растянулась в его постели, совершенно голая, чувствуя себя драгоценной и могущественной, он кружил вокруг матраса, как тигр в клетке, наблюдая за мной со всех сторон. Он открыл бумажник, лежавший на тумбочке, и вытащил презерватив. — Ты все равно собирался с кем-нибудь здесь переспать, не так ли? — пробормотала я, следя за ним сквозь полуприкрытые глаза. — Ни одна из них не была бы и наполовину такой запоминающийся, как ты. — Я не могу поверить, что мы делаем это. — Не могу поверить, что мы так долго ждали, — ответил он. Он демонстративно намотал презерватив на свой пенис, и я судорожно вздохнула, когда он ткнул в мой вход. Он поцеловал меня в веки, потом в лоб, потом в щеку. — Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с такой ерундой, но я обещаю, что не допущу, чтобы между нами произошло то, чего ты не хочешь. Но я уже знала, что это неправда, потому что мое сердце переворачивалось с ног на голову каждый раз, когда он смотрел на меня, и я знала, что никогда не позволю себе иметь его. Я была слишком напугана. Слишком хрупкая. Он поцеловал меня, когда входил в меня. Сначала было чертовски больно, и я зажмурилась и вцепилась в него изо всех сил. Несмотря на то, что я должна была чувствовать себя жалкой — двадцатидевятилетней девственницей, матерью-одиночкой, — он заставил меня почувствовать себя красивой, ценной и редкой. Когда он начал двигаться внутри меня, мое сердце сделало опасные, радостные, тревожные движения в моей груди, и я была на восемьдесят три процента уверена, что у меня сердечный приступ. Я редко думала об этом больше, но то, что случилось с Робом, действительно меня вывело из себя. Каждый раз, когда я закрывала глаза, за моими веками проносились воспоминания. Роб засунул руку мне под трусики и хрипло посмеивался, когда Круз заметил нас. Роб втыкал его в меня, пока я закрывала глаза и пыталась думать о приятных мыслях, потому что я была его девушкой и хотела удержать его, а Молли Хаф сказала мне, что он бросит меня, если я не отдам ему товар до того, как он уйдет в колледж. Роб говорит мне, что все будет хорошо. Что никто не забеременел в первый раз. И вообще, у меня только что закончились месячные, верно? Роб покачал головой, когда мне, наконец, удалось загнать его в угол у двери его дома, в бешенстве и в истерике. — Послушай, Несси, ничего личного. Я просто слишком молод, ясно? Делай, что должен, но не вмешивай меня в это. Слезы начали катиться по моим щекам. Я боялась, что Круз остановится, но он этого не сделал. Круз целовал каждую слезу, скользя в меня и обратно, подозреваю, не из-за собственного удовольствия, а потому, что он знал, что если мы остановимся, я почувствую себя полной неудачницей и не смогу встретиться с ним или с собой. больше. — Мне жаль, — он поцеловал меня в нос, и я ему поверила. — Так жаль, — он поцеловал меня в челюсть. — Мне очень жаль. Но потом, после первых нескольких минут, стало довольно хорошо. Безумно хорошо. Мне по-прежнему было гораздо комфортнее, когда Круз Костелло съедал меня, чем опасно приближался к тому, чтобы засунуть в меня ребенка. Но все равно пятерка за усилия и четверка за то, как я себя чувствую. Полный и пушистый и сытый. Я не кончила, но я была близка. Он так и сделал, и, как и обещал, как только он узнал, что его мальчики плывут на север, он вытащил его, несколько раз дернул себя с презервативом и нашел в нем свое освобождение. После этого мы просто молча смотрели на потолок. Его рука легла мне под плечи. Энни Холл играла без звука по телевизору перед нами. Я разрывалась между слезами и ссорой с ним. Я не сделала ни того, ни другого. Вместо этого я дернула его за вьющиеся светлые волосы на груди и пробормотала ему в подмышку: — Ничего, если я проведу здесь ночь? Он поцеловал меня в волосы, но не ответил. Я восприняла это как «да».ГЛАВА 16 Теннесси
Следующие шесть дней были неожиданным блаженством, полным хорошего времени с Биром и палящими жаркими ночами с Крузом. Наши семьи многое делали вместе, но мне удалось не присутствовать большую часть из них, сославшись на тот факт, что я не та, с кем Костелло действительно нужно познакомиться, и что у меня есть сын-подросток, который не нашел бридж да и гольф тоже занимательный. (Эта часть была ложью. Я имею в виду, что это не так, Бир не находил бридж и гольф интересными. Но большую часть времени он проводил с Лэндоном, оставляя меня работать над своим загаром и читать книги, которые Тринити принесла с собой.) Поскольку Бир по-прежнему жил в одной комнате с мамой и папой вся каюта принадлежала мне. Я по-прежнему старалась всегда навещать Круза для наших сексуальных выходок. Наши семьи слепо верили добродетелю (и здравомыслию) Круза в том, что он не хочет прикасаться ко мне, поэтому никто не мог догадаться, сколько времени мы проводим вместе. Особенно, когда они все еще думали, что он был с идеальной Габби. Даже когда это стало очевидно, ни один из нас никогда не ходил ни на какие встречи, чтобы выпить после ужина. Я пмогла предположить,что у Кэтрин были подозрения. Однажды после ужина она попыталась загнать меня в угол и небрежно спросила, знаю ли я Габриэллу, которую она называла своей будущей невесткой, хотя любой здравомыслящий человек мог бы сказать вам, что в имени Габриэлла Костелло просто слишком много букв «Л». — Она подружка невесты моей сестры, — сухо ответила я, делая глоток чая со льдом. — Как интересно. Можно подумать, что Тринити выбрала бы тебя. Я пожала плечами. — Тринити имеет право на свои решения. В любом случае, я почти уверена, что Габриэлла и Круз расстались. Я сказала это, чтобы напомнить ей, что мне не угрожают, хотя на самом деле угрожали. Не потому, что у меня были идеи встречаться с Крузом. — Я уверена, что они снова сойдутся. Он очень заботится о ней. — Уверена так и есть, мэм. Я хотела сказать ей, что это неправда. Что это была я, о которой он заботился. Что в другом мире, в другое время мы могли бы быть парой. Если бы я не ударила его по горлу. Если бы я не встречалась с его лучшим другом, когда на самом деле, я тосковала по нему, как и весь город. Я была таким клише. Любить Круза Костелло было все равно, что плакат Брэда Питта или Тома Круза на стене в девяностых. Несмотря на то, что я не упаковала ничего из одежды, которую Круз купил для меня, и настойчиво оделась в свои вещи, я смягчила ее ради Бира и дала своим волосам отдохнуть от спрея, а ногтям отдохнуть от акрила. Конечно, мама и папа относились ко мне как обычно, а Тринити была настоящей головной болью, все время бегая за Кэтрин Костелло, подлизываясь к ней, воркуя над каждой парой сережек, туфель или кафтана, которые она надевала. Но в целом я хорошо проводила время. Так что, когда наше путешествие подошло к концу, большая часть моего счастья осталась на этом корабле. Как только нас снова засыпали землей и бетоном, две семьи перешли в режим логистики. — Дорогая, Уатт и Тринити берут машину напрокат. Они могут отвезти тебя и Бира домой. Ты ведь не возражаешь, Уатт? — отец повернулся к нему. Уатт, у которого была дерзкая, почти детская надутая гримаса, красивое лицо, но не было того обаяния и харизмы, которыми обладал его брат, пнул камень на стоянке. — Это немного обходной путь, но что угодно для моей невестки и Бира. Ага. Ему определенно чего-то не хватало в отделе магнетизма. — Я их подвезу, — вызвался Круз. — О, Крузи, в этом действительно нет необходимости, — Кэтрин положила руку ему на плечо. — Мы можем отогнать их назад. Я уверена, что ты захочешь зайти в клинику, прежде чем вернешься домой. — Многозадачность — моя сильная сторона. — Круз подошел ко мне и Биру, и мое сердце выпрыгнуло, как рыба из воды. Каждый раз, когда он публично вел себя мило и вежливо со мной, внутри меня порхали бабочки. Я не знала, почему. Ведь он был мил и вежлив со всеми . Наверное ,потому , что он был мил и вежлив со всеми. Круз подобрал мой чемодан и понес его к своей «ауди». Миссис Костелло сказала «Неееет» в замедленной съемке. — Я чур сижу спереди! — Бир ударил кулаком по воздуху. Круз усмехнулся. — Может быть, в следующий раз, сынок. Сын. От одной мысли о том, что кто-то зовет Бира сыном, мне захотелось плакать. С другой стороны, всевызывало у меня желание плакать, когда я была рядом с Крузом. «Это хорошо, сказала я себе. Это значит, что он вам не очень нравится. Ни одна любовная история не начинается со слов «она не могла не орать каждый раз, когда он был в одной комнате…» — Это мило с твоей стороны, — я вежливо улыбнулась Крузу, как будто мы не катались на гениталиях и лицах друг друга по три раза за ночь каждую ночь в течение последних семи дней. Я не могла заставить себя поблагодарить его. Я не знала, почему. Мне просто казалось крайне важным выглядеть женщиной, которая не нуждалась в нем и не проявляла к нему особого интереса. Ни одного из нуждающихся, чересчур восторженных вариантов, с которыми он привык иметь дело. Обратная дорога в бунгало прошла приятно: Круз и Бир говорили о видеоиграх, а я смотрела в окно, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем и заставляя себя не притворяться, что мы маленькая, но счастливая семья. Я провела так много лет, не позволяя себе фантазировать, что начать делать это с кем-то, кто был и в пределах досягаемости, и так далеко, было пуленепробиваемым рецептом психического срыва. Я должна была охранять свою жизнь. Мое сердце. И самое главное, мои трусики. «Никаких больше детей, Теннесси Тернер. Ты уезжашь из этого города за несколько коротких лет, не углубляя эти корни.» Когда мы подъехали к моему покосившемуся дому, Круз заглушил двигатель и повернулся к Биру. — Не возражаешь, если я поговорю с твоей мамой наедине? — Ты же не собираешься быть с ней грубым, не так ли? — рука Бира остановилась на ручке двери на заднем сиденье. Он посмотрел между нами, остро защищая меня. Мое сердце дрогнуло. —Слово скаута, — Круз поднял два пальца. Мне понравилось, что он не называл Бира приятелем или, как это делал Уатт. В покровительственном то, как я нашла утомительным. Бир кивнул, и Круз протянул руку, чтобы ударить его кулаком, на что Бир ответил взаимностью. — Ты уверен, что позволишь мне поиграть в твоей игровой комнате? — снова скептически спросил Бир. — И закажу нам пиццу. Отправь мне сообщение. Я дам тебе знать, когда освобожусь. Этот разговор определенно не должен был заставить мои трусики растаять, но это произошло. — Я скоро, пещерный медведь. — Хорошо, мам. Бир вышел из машины, обогнул ее, чтобы открыть багажник и вытащить наши чемоданы. Круз повернулся ко мне. — Я хочу увидеть тебя на этих выходных. — Ты видишься со мной каждую неделю. Играй круто. Играй круто. — Не будь милой. — Я не милая, я практичный человек. Что случилось с тобой, когда ты не хотел, чтобы я запятнала твое имя своей репутацией, и чтобы я не хотела действовать на последний нерв моей семье? Круз открыл было рот, чтобы ответить, но стук в пассажирское окно заставил меня подпрыгнуть на сиденье. Я повернула голову его и обнаружила, что Бир грозно хмурится, глядя на меня сверху вниз. Я никогда не видела его таким откровенно злым.Бир был самым холодным ребенком на планете Земля. — В чем дело? — Он здесь. — Кто он? Бир дернул подбородком в сторону нашей входной двери. Я мотнула головой и увидела, что Роб сидит на лестнице, ведущей к нашему крыльцу. Он встал, когда увидел, что мы его заметили, и неуверенно помахал рукой в нашу сторону. Он выглядел немного лучше, чем в первый раз, когда приехал около трех недель назад. Гипса уже не было, и он был свежевыбрит и щеголял в спортивном костюме. — Круз? — лицо Роба просветлело, и он на мгновение забыл, что пришел сюда ради семьи, которую оставил. — Черт возьми, чувак. Костелло? —Роб! — Круз нацепил свою красивую улыбку в духе старых друзей и выскользнул из машины, устремившись к Робу. Двое мужчин обнялись, похлопали по спине и засмеялись, кружась вокруг друг друга, старея во время разговора. Я не знал, чего ожидать, но точно не этого . Круз не говорил о Робе с любовью — или вообще — во время круиза. Через некоторое время я, естественно, решила, что он из команды Теннесси. — Ой, дядя Круз дружит с этим крипером, — Бир вывел меня из задумчивости, открыв передо мной пассажирскую дверь и помог выбраться. Я почувствовала морскую болезнь. Я не могла поверить, что Круз так тепло встретил Роба после всего, что мы пережили за последние десять дней. — Пожалуйста, перестань называть его дядей Крузом. Он не твой дядя. — Это то, на чем мы сейчас сосредоточены? — Бир, дуясь, подкатил оба наших чемодана к нашей двери. — Позволь мне говорить, когда мы подойдем к нему, — сказала я ему. — Почему? Для меня он тоже был придурком, помнишь? — Поверь мне, да, но с этим нужно обращаться тонко. — Мама, ты и тонкость даже не можете сосуществовать в одной вселенной. В моем желудке было такое ощущение, будто кто-то набил его камнями еще до того, как я достигла порога своей двери. Бир был прямо рядом со мной, и когда Роб впервые взял его в руки — эту точную копию себя тринадцатилетнего возраста, — от удара он отшатнулся назад. Как будто одно только лицо Бира как-то ранило его. —Иисус Христос, — он приложил руку ко рту. Его глаза были двумя ярко-зелеными лунами. —Ага, — Бир нажал последнюю букву «А» полностью проигнорировав мою просьбу не говорить. — Это называется генетика, папа. Поищи в интернете. — Извини, что звонил, Бир. Я просто… — Роб пытался подобрать нужные слова. Да, удачи с этим. Бир издал металлический смешок. — Извинись, что тебя не было здесь тринадцать лет, придурок. Увидимся на обратной стороне. Я буду внутри, если понадоблюсь тебе, мама. С этими словами Бир поцеловал меня в щеку, толкнул сетчатую дверь и ворвался внутрь с нашими чемоданами. Я никогда не любила этого ребенка больше. Я повернулась к Робу с хмурым взглядом. — Не могу поверить, что ты позвонил ему. Хотя, на самом деле, я могла. Чего еще я могла ожидать от эгоистичной, самовлюбленной б… карты? — Ты не оставила мне выбора, — податливо сказал Роб, его плечи поникли. — Ты не отвечала ни на один мой звонок. — Я должна была подать на тебя в суд. Судить, душить, стрелять, что угодно. — Я имею право его видеть, — благоразумно напомнил мне Роб. Круз стоял рядом с Робом, словно бесполезное, хотя и красивое комнатное растение. — Как прошел твой круиз? — Роб использовал диверсию в качестве стратегии. Отлично, я каталась на члене твоего лучшего друга. — Не твое дело, — я стиснула зубы. — Это твой последний визит ко мне без предупреждения, ты понял, Гуссман? — Я работал на твоем дворе, пока тебя не было. И выписал тебе чек. С этого момента я начну платить алименты. Здесь, — Роб полез в карман, выуживая скомканный лист бумаги. Я взяла, разорвала у него на глазах и сделала вид, что швыряю в воздух клочья, как конфетти, думая, что это не так приятно, как это изображают в кино, так как мне действительно нужны были деньги. а также теперь нужно будет убрать беспорядок из бумажных кусочков. — Ты будешь платить мне алименты. Но суд решит, какую сумму ты собираешься заплатить, и все будет официально. Мы не делаем вид, что ты делаешь мне какие-то одолжения. — И, поскольку мне не нравилось, что Круз наблюдает за всем этим испытанием, я обратилась к своей весенней интрижке. — Что ж? У вас было свое шоу на сегодня. Спасибо за поездку. Почему бы вам сейчас не отправиться в вашу клинику, доктор Костелло? Глаза Круза потемнели. Я знала, что была излишне болтлива, но у меня не было другого выбора. Я не могла показать слабость и не была готова показать нашу… какой бы ни была эта связь или какой бы она ни была. Нет, пока мы не поняли это лучше. — Увидимся позже, Роб, — Круз хлопнул моего бывшего парня по плечу, прежде чем слезть с моего крыльца, игнорируя мое существование. Теперь были только Роб и я. — Я не собираюсь сдаваться, Несси. Я хотела физически отшатнуться от прозвища. Поднять его, как неодушевленный предмет, и швырнуть обратно в него. — Я не прошу тебя об этом, и теперь я для тебя Теннесси. Или, по крайней мере, я хотела,так это было. Мне понравилось, как Круз использовал мое имя. — Позволь мне поговорить с ним. Но больше никогда не обходи меня стороной. Я серьезно, Роб. Ты все испортил. Теперь ты будешь играть по нашим правилам. — Справедливо, — сказал он. — Я извиняюсь снова. Это была плохая ночь. Я не знал, что вы все уехали в круиз. Узнал только постфактум. Я думал, что ты… что ты просто забрала его у меня и убежала. Я ощетинилась. — Я бы никогда этого не сделала. Если бы только я не выиграла в лотерею, но ему это знать не обязательно. И я могла видеть, как это могло быть вроде — ну, полностью — выглядело именно так. — Ага. Теперь я это знаю. Моя мать рассказала мне о круизе Костелло-Тернер. Он красивый парень. Похож на меня в его возрасте. — Как высокомерно с твоей стороны думать, что ты такой красивый или невинный. — Да ладно, ты же знаешь, что это правда. Но как бы мне ни хотелось заколоть Роба до смерти, было трудно, когда он в конце концов преподнес мне лучший подарок из всех, мое дитя, и казалось, что сейчас он искренне стремился узнать Бира поближе. И он сделал двор… продемонстрировав готовность приложить больше усилий, чем выписать чек. Кроме того, я не могла позволить, чтобы моя личная история повлияла на решение Бира познакомиться со своей семьей — может быть, даже с другими его бабушкой и дедушкой — и в конечном итоге обрести еще больше близких. — Дай мне поговорить с Биром. Я подтолкну его к идее узнать о тебе побольше, но предупреждаю тебя прямо сейчас, Роберт, я не собираюсь на него давить. Если он не согласен с этой идеей, тебе придется дать ему передохнуть, пока он не придет в себя, — я подняла один палец в воздух в предупреждении. Роб кивнул. — Есть что-нибудь, что я могу купить ему? Что-то, чего он особенно хочет? Я думала об игре Assassin's Creed. Я покачала головой. — Бира нельзя подкупить. — Хороший ребенок. — Да нет, спасибо тебе. Не смотри так гордо. — Могу я спросить у тебя кое-что не по теме? — Роб почесал подбородок, этот жест навеял приятные воспоминания, от которых мне захотелось забыть. Я задавалась вопросом, сколько людей уже знали, что он вернулся в город и с кем будет женщина, с которой он решит встречаться, теперь, когда он дома. — Нет, — сказала я ровно. — Единственная тема, которая у нас с тобой общая, — это Бир. Но Роб все равно пошел вперед. — Между вами и Костелло что-то происходит? Я рассмеялась, покачала головой, отвернулась и захлопнула дверь перед его носом. Если бы. *** Позже тем же вечером Бира и меня бросили на диван перед реалити-шоу, в котором знаменитости застряли на острове, ели червей и сырой рис, пили капли дождя, чтобы выжить, и спорили друг с другом о экзистенциальных угрозах, таких как наращивание волос или кто действительно были ягодичные имплантаты. — Что ты думаешь о том, чтобы дать твоему отцу шанс объясниться? — небрежно спросила я, передавая Биру миску со свежеприготовленным попкорном. Бир сунул руку в миску и бросил горсть в рот. — Я думаю, что этого никогда не произойдет. — Никогда — это сильно сказано. — И точно. Я подумала об этом на мгновение. Мои чувства разрывались. Часть меня хотела защитить Бира любой ценой, чтобы убедиться, что он не будет разочарован, если Роб решит встать и уйти через несколько месяцев или даже лет. В конце концов, этот человек не продемонстрировал потрясающего послужного списка в своем жизненном выборе. С другой стороны, я не могла смириться с мыслью о том, что у моего сына никогда в жизни не будет мужчины — его собственного отца, не меньше. Я не хотела его ни в чем лишать. Он заслужил двух любящих родителей, и Роб утверждал, что он изменился. — Знаешь, — сказала я, разминая в миске кусочек попкорна между пальцами. — Когда мы с твоим отцом впервые встретились, все думали, что он станет профессиональным футболистом. Он был ярым фанатом Пантер. У него был футбольный мяч со всеми подписями игроков. Все они. И он хранил его в холодном, сухом месте в своем гараже, чтобы подписи не выцвели. Однажды он сказал мне, что хочет отдать мяч своему сыну. Я думала, что это так мило. Бир посмотрел на меня так, словно я помочилась в его миску с попкорном, прежде чем закатить глаза. — Я даже не люблю футбол, — я открыла рот, чтобы что-то сказать, но прежде чем я успела, он встал и покачал головой. — И я тоже не люблю придурков. Так что это не сулит ему ничего хорошего. Если ты позволяешь людям ходить по себе, ты даешь им возможность причинить тебе боль. Хорошая новость в том, что доктор Костелло сорвался с крючка, хотя они и друзья, но только потому, что я очень сильно хочу поиграть в Assassin's Creed. Спокойной ночи, мама.ГЛАВА 17 Теннесси
На следующий день я написала Робу сообщение во время утренней смены в Джерри & Сыновья и сказала ему, что Бир попросил больше времени. Роб: Спасибо за новость. Ты будешь держать меня в курсе? Я: Да. Роб: Вчера я столкнулся с твоим отцом в центре города. У него спустило колесо. Помог ему исправить. Я: Удивлена, что он не убил тебя. Роб: Он хотел. Помогло то, что у нас была аудитория. Я: Позор. Роб: Что бы ты сказала, если бы я попросил тебя поужинать со мной? Я: Я бы сказала, что ты полностью заблуждаешься и, вероятно, тебе следует отказаться от наркотиков. Роб: Попался. Попробую снова на следующей неделе. Круз, однако, был другой историей. У меня не было перед ним никакой ответственности, и нам незачем было связываться. Он пытался позвонить мне утром, но я отправила его прямо на голосовую почту и искренне надеялась, что он не заглянет в закусочную. Мы договорились оставить нашу маленькую интрижку после круиза, и теперь, когда мы вернулись в город, не было смысла оттягивать неизбежное. Три дня спустя, после долгой смены, полной покровительственных клиентов и путаницы, местная женщина, которая обвинила меня в попытке записать данные ее кредитной карты, когда она платила (я этого не сделала), и Коултер, который решил, что он собирается прекратить готовить еду с луком, так как он заставил его плакать, я помчалась в свадебный салон, где у Тринити была примерка. Я ворвалась в середине мероприятия и обнаружила, что моя мать сидит на кремовом диване в задней части свадебного салона, рыдая навзрыд, и Габриэлла с кислым лицом и ярко-розовым платьем потягивает шампанское из бокала. Тринити стояла на смотровой площадке для новобрачных в своем свадебном платье, безупречном кружевном корсете со шлейфом в виде часовни и расшитом бриллиантами поясе. Она дулась к зеркалу, ныла сотруднице салона, что молния впивается в ее несуществующий жир на спине. — Как я вообще могу пить воду в этой штуке? Я знала, что круиз был плохой идеей. Мне не стоило заходить в бар "все, что ты можешь выпить". О, привет, Несси. Она мельком увидела меня сквозь зеркало от пола до потолка перед собой. Моя мать и Габриэлла повернули головы, чтобы посмотреть на меня. — Привет зайка, — мать взглянула, вытирая слезы с лица. — Посмотри, какая красивая твоя сестра. Габриэлла ничего не сказала. Я двинулась по паркетному полу к гостиной и хлопнул в ладоши. — Тринити, ты выглядишь божественно. — Я согласна насчет молнии. Ты могла бы действительно использовать немного больше места. Или, может быть, просто сесть на диету. Аткинс, кто-нибудь? — пробормотала Габриэлла, не сводя глаз с телефона, пока пролистывала Instagram, лайкая фотографии людей с мрачным выражением лица. — У нее нет лишнего веса, чтобы сбрасывать, — заметила я, садясь рядом с матерью. — Всегда есть вес, который нужно сбросить, — с тоской сказала мама, похлопывая себя по животу, который генетически был немного шире, чем ей хотелось. Сотрудница магазина, извинившись, пошла за швейным набором и выбежала из комнаты. Тринити отвернулась от зеркала, спустилась с подступенки и приблизилась к нам. — Я только что рассказала Габриэлле о круизе. Это было довольно щедро, не так ли? — Ага. Очень классно, — я старалась не привлекать к себе слишком много внимания, зная, что мы с Габриэллой не совсем лучшие друзья. —Ага, — Габриэлла откинула свои темные волосы на одно плечо, потягивая шампанское. — Круз мне все рассказал. Он сделал это? Я не думала, что у них будет много причин для разговора, учитывая, что они расстались. С другой стороны, я также не думала, что Круз будет так рад видеть Роба, и он хорошо провел время на моей лужайке. — Ребята, вы еще разговариваете? — защебетала Тринити, и ее глаза загорелись. — Это хороший знак. В тот момент я хотела задушить свою сестру, но напомнила себе, что она не знает Круза, а у меня есть кое-что на него. Габриэлла поставила шампанское на ближайший столик, разминая стройные ноги. — Ах, да. Мы как бы возвращаемся друг к другу. Медленно. Я думаю, мы оба немного взбесились из-за того, что ты и Уатт поженились. Это просто большое давление на нас обоих, понимаешь? У меня новое дело… — Твой новый бизнес? — слова вылетели прежде, чем я успела их остановить. Она прихорашивалась. — Мой блог. Он действительно взлетает. Звучало мгновенно великолепно. Габриэлла продолжила: — И я думаю, что он знает, что я настоящая, поэтому он… как, я не знаю, беспокоится ? Слово, которое ты ищешь, незаинтересованный, милая. — Совершенно логично, — сказала Тринити. — Я вижу, как он смотрит на тебя. Он так заботится о тебе. Мне так хотелось сбежать. — Круз сказал тебе, что у них с Габриэллой перерыв? — моя мать повернулась ко мне лицом, не обращая внимания на бомбу, которую она только что сбросила в комнату. — Вы двое кажетесь друзьями в эти дни. Я даже не осознавала, что он был рядом, пока ты не села на нужный корабль. Взгляды Тринити и Габриэллы метнулись ко мне так быстро, что я удивилась, как их глаза не выкатились из орбит. Я взяла свадебную брошюру и пролистала ее, чувствуя, как их взгляды прожигают путь к моим внутренним органам, стараясь не краснеть. — Возможно, он упомянул об этом, — пробормотала я, но только потому, что хотела, чтобы об этом знали, на случай, если когда-нибудь станет известно, что у нас с Крузом была интрижка, что в то время он был холост. Разрушительница семей было единственной вещью, в которой меня не обвиняли. Тем не менее. — Бедняжка, должно быть, был вне себя. — Тринити приложила руку к сердцу. «Он сделал все правильно. Особенно, когда мой рот обхватил его пенис, а он продолжал говорить мне, что я самая красивая девушка в городе — городе, в котором ты тоже живешь…» Продавщица вернулась в комнату со своим швейным набором, широко улыбаясь. — Мисс Тернер, пожалуйста, вернитесь к стойке. Я снова сниму с вас мерки, чтобы исправить ситуацию с молнией. Тринити сделала, как ей сказали. Я почувствовала, что глаза Габриэллы задержались на мне, прищуренные и угрожающие, и сделала вид, что изучаю свадебную статью о потертостях на свадебных платьях. — Кстати…— Тринити подняла свою светлую косу, чтобы женщина могла прижать измерительную ленту к своей талии. — Есть новости от Роба? — Он ждал нас снаружи, когда мы вернулись домой из круиза. Бир расстроился из-за этого. Я поговорила с ним потом, и он, похоже, не готов дать Робу шанс. — Однако это не его выбор, не так ли? — мама приложила кусок использованной ткани к носу. — Он всего лишь ребенок. Он должен делать все, что ты ему скажешь. И ты должна сказать ему, что Роб — его отец, и он должен смириться. Это привлекло мое внимание. Я бросила на нее презрительный взгляд. —Извини? Ты ожидаешь, что я брошу доверие и связь, которые у меня есть с моим сыном, в окно, чтобы умилостивить и повиноваться прихотям человека, который меньше месяца назад притворялся, что нас не существует? — Я ожидаю, что ты поступишь разумно и позволишь ему помочь тебе, — мама расправила плечи, на ее лице появилось надменное выражение. — У нас все было хорошо до него. Бир встретит его, когда будет готов, и ни минутой раньше. — Ты упрямишься, — заявила моя мать. Ты осуждаешь. Ее губы сжались в более плотную линию. — Возьми с него деньги. Убери свой нос от моих дел. Но я не могла этого сказать. У меня не было яиц. — Послушай, Несси, я искренне думаю, что он изменился. Я имею в виду, он очень старается. Устроился на работу к его отцу и все такое, — проворковала Тринити, все еще глядя на себя в зеркало. — Уатт сказал мне, что прошлой ночью приходил навестить Костелло. У них был большой ужин и все такое. Круз и Уатт тоже были там. — Ага. Круз сказал мне. Мы говорили об этом, — машинально сказала Габриэлла, давая понять, что она разговаривает с Крузом. Просто помочись ему на ногу, дорогая, почему бы и нет? Что беспокоило меня больше, чем моя мать, говорящая мне поторопить Бира на встречу с Робертом, так это тот факт, что Круз, казалось, сразу же снова стал его приятелем. Я чувствовала себя такой глупой из-за того, что упала в постель с Крузом. Вероятно, вчера за кружкой пива они обменивались мнениями обо мне. — Послушайте, я не говорю, что Роб не может видеться с Биром или не может жить в этом городе. Все, что я хочу сказать, это то, что мы принимаем это день за днем и привыкаем к тому, что он снова рядом. Это все. После того, как Тринити снова сняли мерки, мы втроем вышли из магазина на яркий летний день. Габриэлла поцеловала мою сестру в обе щеки и обняла маму. Мама взяла Тринити под руку и собиралась отвести ее обратно к машине. Тринити положила руку маме на локоть. — Мама, возьми машину, а? Мне нужно поговорить с Несси. О, о. Это не может быть хорошо. Всякий раз, когда моя сестра хотела оставить меня наедине, это было потому, что она хотела упрекнуть меня. Чаще всего из-за моих манер и репутации. В прошлый раз, когда это случилось, она пыталась заставить меня извиниться перед Тимом Траппом за то, что я не встречалась с ним. Я стояла рядом с ней, как наказанный ребенок, ожидая приговора после того, как сделала собаке макияж. Когда мама оказалась вне пределов слышимости, Тринити повернулась ко мне с вежливой улыбкой на лице. Как будто мы были не двумя сестрами с неразрывной связью, а незнакомками, которым довелось прожить в одном доме двадцать три года, прежде чем я уехала. — Несси, ты знаешь, как сильно я тебя люблю. —Я чувствую,что приближается мой путь. — Я скрестила руки, уже защищаясь. Тринити вздохнула, поигрывая застежкой сумки от Гуччи, которую Уатт купил ей на Рождество. — Но я заметила, что ты как бы бросалась на Круза, пока мы были в отпуске. Честно говоря, было немного стыдно смотреть. Габриэлла — моя лучшая подруга и подружка невесты. Я знаю, что не имею права просить тебя об этом, но не могла бы ты попробовать… отступить? Для меня? Я просто не могу видеть, как тебе больно, когда тебя вот так отвергают, понимаешь? Мне хотелось запрокинуть голову и рассмеяться. Вместо этого я уставилась на нее с убийственным спокойствием. — Я не набрасывалась на доктора Костелло. — Ты должна пообещать мне, что не будешь усложнять ситуацию. Я так сильно тебя люблю…— Снова эти прикрытие газа, то, что она сказала, прежде чем что-то обидное сорвалось с ее губ. — Но ты — Месси Несси, и многие в Фэрхоупе называют это свадьбой года. Люди видят меня для разнообразия. Пожалуйста, не разрушай его для меня. Пожалуйста. Наконец-то я думаю, что у меня что-то получается с Кэтрин. Я была рад, что мне так хорошо удавалось скрывать свои чувства, потому что каждая часть меня хотела блевать на ее разумные туфли. Вместо этого я показала ей одно из своих печально известных надутых губ, пожав плечами, позволив ее комментариям скатиться с моей спины. Несколько строителей прошли мимо нас и свистнули мне по пути в магазин сэндвичей. — Привет, Месси Несси. О, как бы я хотел взять тебя на прогулку. Тринити с отвращением сморщила нос. — Не волнуйся, сестричка. Я держусь черт возьми подальше от Мистера Модные Штаны. Габриэлла может забрать его. — И поскольку я устала быть блудницей, которая не может заполучить мужчину, я добавила: — Роб хочет еще один шанс. Я не знаю. Может быть, я дам его ему. Несмотря на все его недостатки, он все еще довольно сексуален. — О, Несси, я слышала, он все еще великолепен! Мой друг увидел его в стейк-хаусе за городом и сказал, что он настоящая мечта. Ты должна полностью пойти на это. Она выглядела такой взволнованной, такой счастливой, что поделилась с сестрами такой обычной, но чуждой для нас сплетней, что на мгновение у меня действительно возникло искушение. Ладно, нет, но все же. Тринити обвила меня руками, сжимая в возбужденном объятии. — Подумай об истории. Роберт Гуссман вернулся спустя столько лет и вернул свою семью! Это практически сказка. У Роберта Гуссмана никогда не было семьи, но сейчас было не время поправлять ее. — Ага, — я улыбнулась, похлопывая ее по спине. — Хорошая история. — Просто держись подальше от Круза. Нам не нужна такая драма. — Конечно, нет.
Последние комментарии
56 минут 54 секунд назад
1 час 10 минут назад
2 часов 18 минут назад
13 часов 36 минут назад
13 часов 54 минут назад
14 часов 18 минут назад