Ingens (СИ) [Битва Историй] (fb2) читать онлайн

========== 1 ==========

Первое, о чем думает Рикс, впервые его увидев — «Черт, какой же он огромный!»

Граут производит впечатление титана, какими их описывали древние предки из мира, оставшегося лишь в старых архивах, да в полуистлевших свитках. Темная свободная ткань облепляет грудные мышцы, заставляя сухо сглотнуть; огромные руки со стальными даже на вид мышцами не прячет вовсе.

Когда Граут оглядывает всех новичков и низким, властным голосом человека, привыкшего отдавать приказы, командует идти к кораблю, Рикс делает шаг одним из первых. Он оправдывает себя тем, что хочет побыстрее покинуть планету, на которой очнулся рабом. Мысль о том, что торопится выполнить приказ, чтобы увидеть одобрение в светлых, почти прозрачных глазах, ярко контрастирующих с темной кожей, он задвигает в дальний ящик своего сознания.

Металлические сходни корабля трещат под тяжелой поступью Граута. Рикс, идущий следом, шума почти не производит, и снова поражается габаритам гладиатора: он сам довольно крупный и на хрупкость никогда не жаловался, но, шагая за Граутом, чувствует себя маленьким щенком.

Внутри новичкам представляют ещё двоих гладиаторов, которые спорят между собой, стоит ли выдыхать весь воздух из легких в момент погружения в портал. Гарс напоминает, чем чревато нарушение инструкции; Хотч, рисуясь и бравируя, демонстративно набирает в легкие воздух. Рикс смотрит на них обоих и раздумывает, как поступить ему самому: с одной стороны, хочется пожить подольше, с другой — Хотч не похож на самоубийцу.

Все сомнения выметаются из головы после короткого окрика «выдохнуть воздух!»: Рикс подчиняется одному лишь звуку низкого голоса, не раздумывая ни секунды, и все же видит одобрение в светлых глазах, прежде чем Граут шипит о том, что ненавидит порталы.

Когда они прибывают на Блор, и Рикс впервые видит океан, то невольно снова думает о глазах Граута: до этого момента ему не с чем было сравнивать, но сейчас же он с уверенностью может сказать, что его глаза — цвета океана.

Всем новоприбывшим в лудус Кассия Флавия устраивают традиционную проверку сил и навыков. Хотч шутит и скалится, но Граут быстро его осаживает, сказав, что новичкам будет противостоять сам. Рикс наблюдает, как на песок летят по очереди Афий, Орвон и остальные, и внимательно следит за Граутом, пытаясь найти тактику, которая поможет ему если не победить — кажется, это невозможно, — то хотя бы не наглотаться песка в первые секунды боя.

Граут напоминает робота — настолько точны и выверены его движения. От бездушной машины его отличают лишь живые глаза и ухмылка, то и дело возникающая на чувственных губах.

Когда наступает очередь Рикса выйти вперёд, он глубоко вдыхает и сразу отметает мысль одолеть гладиатора силой. Бросить горсть песка в глаза тоже не кажется хорошей идеей, в такой победе нет ни чести, ни удовольствия; Рикс полагается на собственную скорость и гибкость, отскакивая от всех выпадов и не пропуская удары. Светлые глаза внимательно следят за каждым его движением, гладиатор реагирует за доли секунды, подстраиваясь под технику боя Рикса, и давит, навязывая свою.

Драться с таким соперником — чистое удовольствие, и на счастливые минуты Рикс забывает, где он и ради чего бьется. Цель — достать сильного противника, зацепить и вырвать шанс на победу. Возможно, ему кажется, но в глазах Граута он видит отражение собственных эмоций и удовольствие от схватки.

Можно попытаться вырвать меч из его рук, но эту идею Рикс сразу отметает как провальную; можно постараться отвлечь его, заставить оступиться и потерять равновесие. В такой тактике есть хоть какой-то шанс, и Рикс решительно приближается, замахиваясь справа, но в последний момент выворачивает меч влево. Долю секунды Граут выглядит растерянным, но моментально разгадывает его манёвр и парирует удар меча снизу, после чего все же роняет Рикса на песок.

— Молодец, новичок, — хвалит он и протягивает руку, чтобы помочь подняться. Обхватывая огромную ладонь своей, Рикс невольно облизывается, а заглянув в глаза возвышающегося над ним Граута, замечает вспышку удивления.

— Гарс, да у тебя, видимо, скоро появится конкурент, — ухмыляется Граут, — этот парень хорош.

Остальные бойцы одобрительно улюлюкают, приветствуя достойного члена лудуса, но Рикс пропускает шум мимо ушей. Все, что его сейчас занимает — не показалось ли, что светлые глаза чуть потемнели в ответ на его невольную провокацию?

Когда они собираются в общем зале, новичкам предлагают сыграть в игру: нужно рассказать правду или соврать очень убедительно, либо получить оплеуху. Рикс рассеянно выбирает, что играть будет с Гарсом. Граута среди гладиаторов нет, но это, скорее, хорошо: Риксу очень не хочется ощутить пощечину гигантского гладиатора.

Гарс ему верит ровно до тех пор, пока Рикс не упоминает, что одолел боевого робота. Сторция и вовсе называет его шпионом, и разум Рикса застилает ярость — лжецом он никогда не был. Красный туман перед глазами моментально рассеивается, стоит Риксу услышать властный окрик Граута.

Граут ведёт его в дом Кассия Флавия, попутно рассказывая, что это последние мгновения без импланта. Оказывается, что сам он противник любых искусственных улучшений.

— Так ты сам по себе… такой? — дурацкий вопрос вырывается сам собой, прежде чем Рикс успевает хоть немного подумать.

Граут коротко смотрит на него и снова ухмыляется:

— Да, парень, имплант только один, — он мимоходом касается своего затылка, — и его не избежать.

Они идут на гору: Флавий и Граут впереди, Рикс за ними. Взгляд невольно прикипает к мощным длинным ногам гладиатора, и Рикс молча радуется, что Граут не видит, как именно на него смотрит новичок. Не факт, что его обрадует такое внимание к собственной персоне.

Когда ухо обжигает короткий шёпот «прости», Рикс на секунду теряется, а затем Граут надежно фиксирует его, сжимая в стальных объятиях. Рикс пытается вывернуться, испытывая самые противоречивые чувства в своей жизни: в других обстоятельствах он не возражал бы против такого близкого контакта, и сейчас тело тоже реагирует вполне определенным образом, с готовностью расслабляясь в сильных руках; в то же время мозг кричит об опасности, заставляя Рикса продолжать бороться.

— У тебя нет выбора, Рикс, — шепчет Граут ему в ухо, и собственное имя, произнесенное низким густым шепотом, действует безотказно: Рикс расслабляется в чужих руках и позволяет Флавию прижать устройство с чипом к затылку.

Голову обжигает секундная вспышка боли, от которой весь мир рассыпается, и Рикс кричит. Импульс проходит по всему телу и очень быстро исчезает, оставляя после себя тупую ноющую боль в голове.

Придя в себя, Рикс обнаруживает, что бессильно повис на руках у Граута, и сразу же отстраняется, слегка смущенный. Флавий рассказывает о преимуществах импланта, но не забывает упомянуть и о том, что это самый надежный поводок для раба. В глазах Граута Рикс замечает острое сожаление, но здесь все они бессильны и вынуждены выполнять волю ланисты.

Голова немилосердно болит все сильнее, сопротивляясь инородному предмету. Флавий с понимающей усмешкой предлагает Грауту проводить подопечного до комнат.

Спускаться получается легче и быстрее, но Рикс не пренебрегает помощью и цепляется за плечо Граута, опасаясь, что может просто упасть и сломать себе шею в темноте. Граут с удивительной для своих габаритов осторожностью обнимает его за талию, помогая переставлять ноги.

— Это со всеми… так? — с трудом произносит Рикс. — Неужели нельзя предупреждать?

— Ланиста Флавий предпочитает не терять времени, уговаривая собственных гладиаторов, — негромко, с сочувствием отвечает Граут. — Тебе нужно поспать, завтра будет намного легче, а ещё через пару дней перестанешь замечать вовсе.

Гладиаторы уже расходятся из общего зала, готовясь отдыхать перед ранним подъемом. Рикс перебрасывается парой слов с встревоженными Афием и Орвоном, честно предупреждает, что имплант — это больно и лучше не сопротивляться, и отправляется в свою комнату.

У двери он с удивлением замечает Граута, явно дожидающегося его.

— Ланиста велел проследить, чтобы я дошёл до кровати? — с ухмылкой бросает он.

— Это личная инициатива, — возвращает усмешку Граут.

Измученное перелетом, тренировочным боем и попытками сопротивления тело с благодарностью отзывается на принятие горизонтального положения, и Рикс не может сдержать глухой стон.

Он прикрывает уставшие глаза и вдруг чувствует осторожные горячие пальцы, касающиеся затылка. Это не неприятно, скорее, голова стала необычно чувствительной, и Рикс распахивает глаза. Как раз вовремя: он успевает поймать потемневший взгляд Граута, который аккуратно ощупывает кожу вокруг импланта.

— Что ты делаешь? — шепотом спрашивает Рикс.

— Ланиста плотно прижал устройство, но надо проверить, — так же тихо отвечает Граут и, видимо, удовлетворённый осмотром, собирается убрать руку.

Сонливость как рукой снимает, и Рикс перехватывает горячие пальцы.

— Я единственный, кто устоял сегодня против тебя, — поясняет он свои действия удивленному Грауту. — Где моя награда?

Ответом ему служит усмешка и ещё больше потемневшие глаза.

— Насколько я помню, я поднимал тебя с песка, — напоминает Граут. — Но продержался ты действительно дольше остальных. И что ты хочешь в качестве награды?

Вместо ответа Рикс поднимается на постели и тянется к его губам. Он и сам себе не может объяснить эту внезапно вспыхнувшую тягу к огромному гладиатору, но сопротивляться ей не хочет. Граут с удивленным смешком останавливает его буквально в сантиметре от своего рта.

— Не слишком ли высока награда? — чужое дыхание так близко от собственных губ будоражит, и Рикс мотает головой. И сразу же морщится: голова отзывается на резкое движение тупой ноющей болью.

Граут замечает болезненную гримасу, вздыхает и сам прижимается ко рту Рикса легким поцелуем. Все мысли и переживания тут же исчезают, оставляя после себя блаженную пустоту. Рикс пытается прижаться сильнее, но Граут отстраняется и давит ему на плечо, заставляя лечь обратно.

— Отдыхай, новичок, — говорит он, сверкнув глазами. Невозможно прочесть его взгляд, но Рикс не жалеет о своём безрассудном поступке. Такое завершение тяжелого дня его более чем устраивает.

Следующее утро начинается с не слишком бодрого Гарса, который приходит будить Рикса. Он с удивлением обнаруживает, что Рикс уже с имплантом, который его и разбудил. Узнав, что вчера до комнаты помог добраться Граут, Гарс хмыкает, но никак это не комментирует.

Сегодня начинаются тренировки. Перед полосой препятствий Рикс видит Сторцию и невольно выдыхает с облегчением: Граут мешает ему думать и здраво оценивать все риски, пробуждая желание рисоваться и выделываться, как щенок перед хозяином. Это даже забавно, учитывая, что хозяин у Рикса совершенно иной, а Граут — такой же раб. Не такой же, мысленно поправляется Рикс, много крупнее и сильнее.

Узнав про имплант, Сторция предлагает усилить нагрузку, и Рикс, подумав, соглашается. Перед мысленным взором на секунду мелькает одобрительный кивок Граута, но Рикс с усилием прогоняет образ и сосредотачивается на тренировке.

Нужно драться и постараться сбросить соперника с бревна. Противник полагается на силу, и Рикс снова не к месту вспоминает Граута, за что очень быстро расплачивается, падая спиной на песок. Это заставляет ощутить настоящую злость на себя, ведь если он и дальше будет отвлекаться на образ огромного воина в своих мыслях, то не доживет и до первых игр. Рикс встаёт, отряхивается и требует у соперника реванш. Со второго раза получается намного лучше, и Рикс сбрасывает его с бревна, используя хитрость и ловкость.

На следующем этапе Гарс спрашивает, в каком режиме Рикс проходит тренировку. Не до конца понимая, почему, Рикс не говорит про усиленную нагрузку: рисоваться хочется только перед Граутом, заинтересованный же взгляд другого наставника не вызывает никаких эмоций. Взяв разбег и взлетая на деревянную стену, Рикс вспоминает, как легко перемахнул Граут через ограждение, игнорируя собственный вес, габариты и законы физики. По сравнению с ним Рикс чувствует себя тростинкой и без труда цепляется за выступы и щели в высоком препятствии.

Подходя к кругу из закончивших испытание гладиаторов, Рикс, наконец, видит его. Граут, почувствовав взгляд, отвлекается от сражающейся пары и коротко кивает ему, указывая на стойку с оружием.

Оглядывая мечи, копья и кастеты, Рикс замечает кнут и снова переводит взгляд на Граута. Вспоминая бой на инициации, Рикс думает, что, будь у него кнут, он получил бы большее преимущество перед сильным и несдвигаемым, как скала, соперником. Привыкнув полагаться на собственную подвижность, Рикс с ухмылкой протягивает руку к приглянувшемуся оружию.

Выбор оказывается чрезвычайно удачным: кнут идеально ложится в ладонь, и, когда очередь доходит до него, Рикс выходит из схватки победителем. Он горд собой; поймав одобрительный взгляд Граута, он одними губами произносит слово «praemium», и это однозначно того стоит: одобрение в светлых глазах сменяется удивлением, а затем Граут ухмыляется и легко кивает. Никто не замечает их переглядок, но кровь все равно закипает в предвкушении.

К вечеру головная боль совсем утихает, и Рикс принимается исследовать возможности импланта. Ланиста говорил, что он сможет просматривать собственные воспоминания. Пересмотрев прохождение полосы препятствий и проанализировав схватку с превосходящим по силе соперником, Рикс доходит до момента, когда Граут реагирует на дерзкое слово «награда», брошенное наудачу. Тогда Рикс этого не заметил, но глаза Граута стали темнее, словно на океан опустился шторм. От понимания, что незыблемая скала, которую он напоминает, реагирует на настолько невинную провокацию, в паху сладко тяжелеет.

Дождавшись, когда все разойдутся по своим комнатам, Рикс выскальзывает в коридор. Сейчас он как никогда рад своей лёгкости: его шагов в наступившей тишине практически не слышно. Сегодня он сам придёт к Грауту в комнату.

Услышав голоса, Рикс вжимается в стену, а в следующее мгновение чувствует, как его рот зажимает чужая ладонь.

— Ни звука… — по прикосновению пальцев и звуку шепота Рикс может определить всего одного обитателя лудуса, и сейчас за его спиной точно не Граут.

Кивнув, Рикс даёт понять, что не будет шуметь и что его можно отпустить. Развернувшись, он узнаёт Хотча. Голоса приближаются, и очень скоро уже им двоим придётся объяснять, что они делают в коридоре ночью после отбоя.

Нашарив сенсор на стене, Хотч открывает какой-то вход. Видимо, дверь давно не использовали, потому что механизм, открывающий вход, почти сразу заедает, и вместо полноценного прохода открывается лишь узкая щель, в которую они не без труда протискиваются. На закрытие механизм работает исправно, и им удаётся скрыться в импровизированном убежище до того, как их обнаружат.

Хотч прижимает палец к губам, призывая сохранять молчание, и вместе они изо всех сил прислушиваются к голосам в коридоре. Закрытая дверь почти не пропускает звуки, и говорящих опознать не удаётся. Когда голоса удаляются и затихают окончательно, Хотч поворачивается и пытливо заглядывает Риксу в глаза:

— И что ты здесь забыл, красавчик? Им не нравится, как я веду дела?

Рикс понятия не имеет, о чем он, и после секундного развития честно об этом говорит. Кажется, Хотч ни секунды ему не верит.

— Скажешь, что случайно оказался в коридоре после отбоя? — вкрадчиво спрашивает он.

— Нет, отчего же, я вышел специально. Я шёл… к Грауту, — после секундной заминки отвечает Рикс.

Хотч недоверчиво смеётся:

— Зачем? — Рикс и себе до конца не может ответить на этот вопрос. Признаваться случайному собрату по укрытию в том, что вчера лёгкий, почти целомудренный поцелуй обжег его губы и заставил желать большего, он не собирается.

— Низачем. Я хотел поговорить, обсудить сегодняшнюю тренировку, — он, наконец, находит нейтральный ответ, который, конечно же, вновь не устраивает Хотча.

— А может, ты настолько влип в нашего командира, что надеешься на особую милость? — спрашивая, Хотч подходит ближе. — Может, ты надеешься, что он клюнет на твою смазливую мордашку, и ты получишь в своё распоряжение его огромный член?

Слова Хотча рисуют настолько яркую картинку перед внутренним взором Рикса, что он вынужден зажмуриться и глубоко вдохнуть, подавляя стон. В кровь будто плеснули горючего, заставляя сердце биться чаще. Подошедший почти вплотную Хотч касается его полувставшего члена прямо через тунику. Рикс с шипением втягивает воздух сквозь сжатые зубы, и насмешка во взгляде Хотча сменяется нескрываемым удивлением.

— Боги, Рикс, я же пошутил! Выходит, не глядя попал в самую цель? — на смену удивлению приходит что-то тёмное, что Рикс определить не в состоянии, и Хотч чуть сжимает пальцы. Даже через ткань его движение ощущается просто потрясающе, и Рикс вынужден ухватиться за его плечо, боясь, что подкосившиеся ноги подведут. Хотч хищно втягивает в себя воздух рядом с его шеей.

— Ты правда решил, что Граут пустит тебя в свою постель, просто заглянув в твои прекрасные глаза? — шёпот обжигает ухо, пока Хотч продолжает двигать пальцами.

У Рикса так давно никого не было, что изголодавшееся тело не внемлет доводам разума; у него не хватает сил на то, чтобы оттолкнуть Хотча или хотя бы просто перехватить его руку.

Хотч одной рукой обнимает его за талию, притягивая ещё ближе к себе, второй — тянет вверх край туники, ныряет ладонью в белье и обхватывает пальцами полностью вставший член. Рикс глухо стонет, уткнувшись лбом в его плечо. Он очень хочет, чтобы Хотч, наконец, заткнулся и закончил начатое, но горячий шёпот у уха и не думает прекращаться.

— Ты, конечно, тоже здоровяк, но по сравнению с нашим командиром ты просто малыш, красавчик Рикс, — Хотч перемежает шёпот с опаляющими поцелуями возле уха. — Как думаешь, он очень постарается растянуть тебя, прежде чем насадит на свой член?

Перед глазами пляшут белые вспышки, пока Рикс судорожно хватает ртом воздух. Его потряхивает от удовольствия и неправильности происходящего. Но Хотч сильнее сжимает пальцы и ускоряет движение рукой, и Рикс перестаёт сдерживать стоны: ему слишком хорошо.

— Малыш Рикс… такой чувствительный, такой отзывчивый. Даже немного обидно, что твой взор упал на здоровяка, а не на меня. — Хотч чувствительно прикусывает его шею, и Рикс, не в силах сдержаться, кончает в его ладонь.

Сквозь звон в ушах он слышит насмешливое:

— Хотя ты с такой легкостью принял мою помощь, что может и у меня есть шанс?

Рикс отшатывается и смотрит на него исподлобья. Сейчас, когда душное возбуждение схлынуло, он чувствует себя использованным и одураченным. Он быстро приводит себя в порядок. Хотч деловито вытирает свои пальцы и заглядывает ему в глаза:

м— А теперь слушай меня внимательно. Ты забываешь о том, что видел меня сегодня здесь, а я, так и быть, не рассказываю о тебе и о том, насколько быстро ты сдаёшься под умелой рукой, и сохраняю твой призрачный шанс сблизиться с командиром.

— Какой же ты мудак, Хотч, — вздыхает Рикс, — ведь я тебе не соврал.

Хотч лучезарно улыбается:

— Я знаю. Ты мог бы солгать, но твоё тело — нет. Я чувствовал, как ты дергаешься от каждого упоминания командира. Так и быть, дам дружеский совет: больше всего Граут ценит смелость и доблесть, потому что сам обладает ими в полной мере. Если ты будешь соответствовать, возможно, у тебя появится шанс. А теперь беги в кроватку, малыш Рикс.

Риксу очень хочется врезать ему, но он сдерживается, и лишь бросает на Хотча хмурый взгляд напоследок, после чего выходит. Он слишком раздосадован из-за собственной реакции, пусть и начавшейся из-за Граута, чтобы сейчас идти в его комнату, поэтому возвращается к себе.

Следующие дни Рикс из кожи вон лезет, стараясь стать лучшим. Желание произвести впечатление на Граута сплетается со стремлением доказать самому себе, что способен на все, и тугой узел из двух разных мотивов гонит Рикса вперёд.

Каждое утро после завтрака он просит Сторцию увеличить нагрузку и тренируется на пределе собственных возможностей. Имплант показывает себя с лучшей стороны, имитируя невыносимые условия. Разреженный горный воздух очень быстро перестаёт доставлять неудобства, и во время забега на вершину Рикс теперь регулярно следует сразу за Граутом. Он старательно игнорирует насмешливые взгляды Хотча, полностью сосредоточившись на своей цели.

Впрочем, отсутствие презрения со стороны Граута косвенно подтверждает, что Хотч держит своё слово и не рассказывает о произошедшем в старом архиве.

И бывалые гладиаторы, и новички проникаются к Риксу уважением: воины ценят беззаветную отдачу, с которой Рикс посвящает себя всего новому делу своей жизни. До отборочных соревнований остаётся все меньше времени, а ланиста Флавий слишком хорошо относится к бойцам своего лудуса, чтобы его хотелось подводить.

Однажды к ним неожиданно присоединяется сын Флавия — Лабель. Рикс уже видел его пару раз и даже имел возможность поддержать, когда ланиста, то ли перебрав вина, то ли только изображая опьянение, спросил у Рикса совета, стоит ли ему перестать пить, чтобы сын не стыдился. Рикс тогда предложил Флавию прислушаться к сыну, чем заслужил удивленный взгляд хозяина и одобрительный — Граута. С тех пор Лабель относится к Риксу значительно теплее и старается завести разговор при любом удобном случае.

Рикс не понимает до конца, к чему весь этот абсурд, потому что ему придётся драться насмерть за то, что у него отняли, и что есть у Лабеля с рождения — за свою свободу.

Впрочем, возможно, они не такие уж и разные, раз Лабель пришёл тренироваться вместе с гладиаторами. Рикс решает дать ему шанс проявить себя и первым одобрительно кричит, ударяя себя кулаком о нагрудник. Другие бойцы поддерживают его, и Рикс видит в глазах Лабеля благодарность, когда тот беззвучно произносит «спасибо».

Когда они добегают до вершины горы, там внезапно появляется Кассий Флавий вместе с тем, кого Рикс ожидает увидеть меньше всего. Увидев мертвенно-бледное лицо человека, приказавшего казнить его родителей, Рикс сжимает кулаки и неосознанно делает шаг вперёд. В голове бьется только одна мысль: «убить ублюдка!» Он готовится прыгнуть вперёд, когда ему на плечо опускается тяжелая рука. Обернувшись, он видит глаза цвета штормового моря под нахмуренными бровями.

— Дёрнешься, и я тебя убью, — шепчет Граут. — А если я не смогу, то это сделает сам Кассий Флавий.

— Ты не понимаешь, — шипит Рикс, — это…

— Заткнись, щенок, — Граут сжимает ладонь сильнее, — Хотч рассказал, что видел тебя ночью.

Рикс замирает. Пока он думает, как объясниться, роботы убийцы его родителей, оказавшегося клириком, более того, авгуром, расходятся по кругу, отрезая все пути к отступлению. Рикс жаждет мести, но решает подойти к этому более разумно, чтобы не окончить свою жизнь через мгновение после убийства.

Он делает шаг назад, и хватка на плече ослабевает.

— Куда ты? — Граут внимательно наблюдает, готовый отразить внезапную атаку.

— За шлемом, — ухмыляется Рикс. Он сможет все объяснить позже, что бы ни наговорил Грауту Хотч; сейчас в приоритете сделать так, чтобы авгур Публий его не узнал.

Шлем неудобный и закрывает обзор, но его должно хватить, чтобы остаться неузнанным.

Публий жаждет крови, как и любой человек, озверевший от собственной власти и безнаказанности. Однако он идёт ещё дальше и требует боя между Лабелем и любым из бойцов лудуса. Самоубийц среди них нет: все знают, что за прикосновение к члену семьи ланисты имплант убьёт своего носителя.

Вздохнув, Рикс выходит вперёд и вызывается добровольцем.

— Я слежу за тобой, — шипит ему в спину Граут.

— О, я надеюсь, — обернувшись на секунду, ухмыляется Рикс.

Ланиста пытается возразить клирику, ведь у Лабеля нет импланта, который может стимулировать регенерацию тканей, но в итоге вынужден уступить. И Рикс, и Лабель прекрасно понимают, чем закончится этот бой.

— Извини, — виновато бормочет Лабель перед тем, как замахнуться гладием.

Рикс принимает удар на рукоять кнута. Возможно, внутри они не такие уж и разные, но обстоятельства их жизней сложились так, что сейчас нет двух людей, сильнее отличающихся друг от друга.

В ответ он не атакует, потому что неизвестно, что случится раньше: либо он покалечит Лабеля, либо имплант в собственном затылке замкнёт от попытки нападения на сына хозяина. Авгур Публий требует продолжить бой, но Рикс бросает кнут.

Дальше все происходит слишком быстро и смазанно: вот Публий шагает к нему и сдергивает шлем, вот Рикс выворачивается из захвата, вот голова взрывается невыносимой болью. Рикс уже чувствовал такую, когда Публий отдавал приказ убить его родителей. Дальше Рикс отключается, и наступает темнота.

Когда он приходит в себя, то в первые мгновения не может понять, где находится. Лицо покрывает уверенная щетина, значит, он провалялся в отключке несколько дней.

— Он очнулся! — это Сторция. В гудящей голове вертится столько вопросов, что Рикс не знает, с чего начать.

— Где я?

— Это медицинский блок для гладиаторов лудуса, — вслед за Сторцией появляется Гарс.

— Что… что произошло? Как долго я здесь?

— Три дня, — Сторция отводит покрасневшие уставшие глаза, — мы вообще сомневались, что ты выкарабкаешься после воздействия скариума. Но вот ты здесь, живой и в сознании!

— Малыш Рикс умеет удивлять, правда? — из-за ширмы появляется Хотч с повязкой на глазу и, судя по всему, сломанной рукой. Только сейчас Рикс понимает, что не видел его на тренировке, после которой отправился в медблок.

Частички разрозненной мозаики начинают вставать на свои места. Той ночью Рикс настолько зациклился на своих переживаниях, что даже не задумался, что понадобилось ночью в коридоре самому Хотчу.

— Ты! — он даже не думает понижать голос. — Ты обвинил меня в работе на клириков, но ты сам шпионил тогда!

— Не кипятись, — обрывает его Сторция, — Хотч — не шпион. Во всяком случае, не такой, о котором ты подумал. Тебе нужно собраться и пойти к ланисте Флавию, он ждёт.

Рикс поочерёдно оглядывает своих товарищей, которым резко перестал доверять. Оставляя за спиной и отсекая свою старую жизнь, вступая в ряды гладиаторов, меньше всего он ожидал, что окажется втянут в какие-то подковерные игры. Сторция выглядит расстроенной, Гарс — встревоженным, Хотч лукаво улыбается, как будто это не у него сломана рука и поврежден глаз.

Вздохнув, Рикс пробует встать. Комната какое-то время кружится, но чувство равновесия быстро стабилизируется, и Рикс идёт умываться и приводить себя в порядок.

Когда они со Сторцией приходят в дом ланисты, тот общается с Граутом. Сердце пропускает удар при виде командира, но обсудить произошедшее на тренировке они могут и позже. Рикс переводит взгляд на Флавия:

— Зачем я здесь?

— Чтобы задать свои вопросы, разумеется, — по губам Флавия гуляет безмятежная улыбка, которая совсем не вяжется с внимательным, цепким взглядом, — и ещё чтобы выслушать мою благодарность и предложение.

Рикс переводит взгляд на Граута, стоящего за спиной Флавия, и тот едва заметно кивает. Вопросов слишком много, и Рикс старается озвучить хотя бы те, которые первыми приходят в голову.

— Что с авгуром? Почему вы сопротивлялись, когда он потребовал начать бой? Лабелю ничего не грозило.

— Авгур Публий арестован своими же роботами и освобождён от должности до выяснения всех обстоятельств, — ланиста чуть хмурится, — напав на тебя, он посягнул на мое имущество, а право собственности в Новом Риме священно. К тому же, заставляя вас продолжать драться, он косвенно угрожал жизни моего сына.

— И что с ним будет? — Риксу слабо верится, что правосудие поддержит раба и откажется от одного из клириков. Ланиста подтверждает опасения:

— На честный суд рассчитывать не приходится. Он будет проходить на Паитруме, а Публий стал авгуром как раз благодаря завоеванию этой планеты.

Слова о Паитруме ранят сильнее гладия. Рикс снова вспоминает родителей и свою попытку отбить их у боевых роботов. Авгур, узнав его, сразу же попытался убить — и наверняка убил бы, если бы не вмешательство ланисты. Неужто он, Рикс, представляет такую большую ценность, что за него готовы драться высшие чины? Это наводит его на следующий вопрос:

— Кто вы все такие? Я видел Хотча ночью, он за кем-то следил, — на этих словах Граут сжимает зубы, — он — шпион? Вы поэтому его покалечили?

— Шпион, — весело соглашается Флавий, — но в остальном ты ошибся. Он шпионит для меня, как и Гарс, и Сторция, и Граут. И твой вопрос подводит меня к моему предложению.

Граут выглядит мрачным и недовольным: на скулах играют желваки, он скрещивает мощные руки на груди, будто закрываясь ещё больше. Флавий этого не видит и продолжает:

— Так как Хотча вывели из строя, его нужно кем-то заменить. Я предлагаю эту работу тебе. О, и я совсем забыл! — Флавий деланно спохватывается, всплескивая руками, — ещё я должен поблагодарить тебя за то, что не попытался убить моего сына в угоду клирику.

— Зачем бы мне это делать? — Рикс искренне удивлён. Лабель, несмотря на излишнюю романтичность и наивность, ему нравится. И даже если бы не нравился, неприязнь — не повод для убийства, попытка которого, к тому же, скорее всего закончится бесславной смертью самого Рикса.

— За твою принципиальность в вопросах чести я тоже благодарен, — усмехается ланиста. — Так что? Примешь мое предложение?

Рикс задумывается. Он не обманывает себя: Флавий — его хозяин, значит, особого выбора у него нет. Зато у Флавия есть поводок — имплант в голове Рикса.

Что будет, если он откажется от такого щедрого предложения? Смерть для того, кто узнал секрет Флавия, но предпочёл остаться в стороне?

С другой стороны, Граут тоже завязан в этом по уши. Сможет ли Рикс узнать, в чем его особая ценность, если погрузится в шпионские игры?

Рикс решительно кивает:

— Я согласен.

Рикс чуть пошатывается от усталости. Заметив это, ланиста машет Грауту рукой:

— Проводи Рикса, он явно ещё не отошёл от воздействия скариума.

========== 2 ==========

Подойдя к медблоку, Рикс пытливо заглядывает Грауту в глаза.

— Что тебе наговорил Хотч?

— Что ты любитель выходить из комнаты после отбоя, — Граут хмурится, но не отводит взгляд. — Не знаю, интересно ли мне, что ты искал, но сейчас мы в одной лодке, и ты должен подчиняться в силу отсутствия опыта. А ещё ты должен быть честным: работа в команде предполагает взаимодействие, а не взваливание все на себя одного.

— Хорошо, тогда вот тебе правда: той ночью я шёл искать твою комнату, — Рикс может быть неопытным шпионом, но ходить неделями вокруг да около он не собирается. В конце концов, быть гладиатором и не понимать, что смерть может ждать совсем близко, попросту глупо.

На лице Граута мелькает целая гамма эмоций, от недоверия и удивления до осознания.

— Глупый щенок, — шипит он, — ты понимаешь, что тебя могли убить?

— Теперь понимаю, — Рикс пожимает плечами, — но в тот момент я ничего не знал о закулисных играх. Кассий Флавий, конечно, легенда, но я как-то не додумался, что он использует своих рабов, чтобы добывать информацию.

Граут мрачнеет, понимая, что Рикс прав.

— Где моя награда? — Рикс старательно переводит мысли командира в иное русло. — Ты кивнул, я видел, когда победил в круге.

— Ты теперь после каждой победы будешь требовать поощрения? — брови Граута удивленно поднимаются.

— Это стимул стать лучшим в самые короткие сроки. — Рикс уверен: Граут видит, что он честен.

Граут хмыкает и облизывает губы, наклоняясь к Риксу. Этот поцелуй совсем не похож на предыдущий – тот был легким, невесомым почти, сейчас же Граут прижимается плотнее, уверенный, что не встретит никакого сопротивления. В рот Рикса врывается его горячий язык, исследуя новую, неизведанную пока территорию. Рикс цепляется за стальные плечи и не сдерживает нетерпеливого стона, пока Граут терзает его рот. В голове звенит блаженная пустота, а по всему телу разливается жар, порождённый жадностью и уверенностью Граута.

Когда они отрываются друг от друга, тяжело дыша, в потемневших глазах Граута горит огонь, которому хочется подчиниться. Выдержки Рикса хватает лишь на то, чтобы не упасть перед ним на колени прямо здесь, у дверей медблока. Он снова завороженно тянется к чувственным, четко очерченным губам, но Граут его удерживает. Рикс видит, что ему требуется усилие, чтобы не продолжить начатое, видит как тяжело вздымается его грудь и слышит сорванное дыхание; это вызывает первобытный восторг и придаёт наглости. Несмотря на легкий протест, Рикс все равно прижимается вновь и, удерживая Граута за шею, прикусывает пухлую нижнюю губу, тут же проводя языком и зализывая укус. Бедром он ощущает самое очевидное доказательство того, что Граут готов продолжить прямо сейчас.

— Остановись, — в и так низком голосе слышны потрясающие хриплые обертоны, — иначе я разложу тебя прямо здесь.

Эти слова заставляют рассудок помутиться окончательно, и Рикс опускает ладонь вниз. Крупный твёрдый член потрясающе ощущается даже сквозь штаны, и он чувствует, как рот наполняется слюной. Граут с шипением втягивает воздух сквозь зубы и перехватывает его пальцы.

— Я не шучу, — для верности Граут делает шаг назад, — ты ещё слаб, тебе нужен отдых, а не то, что ты там себе навоображал.

— Да ты жесток, командир, — Рикс ухмыляется непослушными губами.

Но Граут остаётся непреклонным, и Рикс с тяжелым вздохом возвращается на больничную койку.

В палате стоит тишина, слышно лишь попискивание каких-то приборов. Гарс и Сторция ушли, посчитав, видимо, что в помощи Рикс пока не нуждается, раз ушёл к ланисте своими ногами.

Слабости Рикс почти не ощущает. Все, что он чувствует, это как его собственный член требует разрядки. Настоящий, горячий поцелуй с причиной его бессонных ночей с момента прибытия на Блор и настолько явная демонстрация взаимного интереса не позволяют успокоиться и сделать вид, что ничего не произошло.

Рикс рвано выдыхает и тянется к собственным штанам.

— Только не говори мне, что наш несгибаемый гигант снова тебя проигнорировал, — тягучие интонации Хотча, невесть как оказавшегося рядом, заставляют Рикса вздрогнуть и проглотить готовое сорваться с губ ругательство.

— Я смотрю, у тебя талант оказываться не там, где ты нужен, — хмуро отвечает Рикс.

И повязка на глазу, и сломанная рука будто вовсе не портят Хотчу настроения. Разумеется, от его взгляда не укрывается, насколько Рикс заведён. Он присаживается на край кровати.

— О, думаю, я уже второй раз оказываюсь именно там, где необходим больше всего, — тянет Хотч, оглядывая Рикса. — Тебе не кажется забавным, что ты снова не можешь думать ни о чем, кроме разрядки, провоцирует тебя на это Граут, а помощь могу предложить я?

С этими словами Хотч накрывает пах Рикса ладонью здоровой руки и сразу сжимает пальцы. Уверенное движение заставляет Рикса выгнуться на кровати и застонать. В чем-то Хотч прав: они уже второй раз оказываются в ситуации, когда Рикс не может ему отказать, потому что тело берет контроль над разумом.

— Боги, ты такой отзывчивый и горячий, — шепчет Хотч, — за это можно простить многое, даже то, что не я являюсь причиной твоего возбуждения.

— Просто… заткнись, — с трудом выдыхает Рикс. Возбуждение и не думает пропадать, наоборот, сейчас он готов гнуться под любыми руками, которые подарят ему облегчение.

— Тогда ты должен этому поспособствовать, малыш Рикс, — Хотч выглядит довольным, как объевшийся сметаны кот. — Как видишь, я немного не в форме, так что встать и раздеться тебе придётся самому.

Он с удовольствием наблюдает, как Рикс стягивает штаны вместе с бельём и как отбрасывает в сторону тунику. Позы он не меняет, продолжая сидеть на краю кровати. Когда Рикс остаётся полностью обнаженным, Хотч неожиданно дергает его к себе.

— Сможешь устоять на ногах? — он пытливо смотрит снизу вверх и, не успевает Рикс уточнить, какого дьявола, обдаёт его член горячим дыханием.

От следующего движения ноги и впрямь подкашиваются: он проводит языком от основания до головки. Темные, слегка затуманенные глаза, не отрываясь, наблюдают за Риксом. Рикс не сдерживает мучительный стон. Хотч даже не пытается спрятать довольную усмешку, когда Рикс запускает пальцы в его волосы и тянет к себе. Он садится удобнее, шире раздвигает ноги, чтобы Рикс смог придвинуться ближе, и накрывает ртом его член.

Влажный, горячий рот и умелый язык ощущаются просто потрясающе, и Рикс прикусывает костяшки собственных пальцев, чтобы заглушить свои громкие стоны. Хотч пропускает его член глубже в горло и, потянувшись ладонью вверх по животу, цепляет его руку, отводя ее в сторону.

— Нет, сладкий, я хочу тебя слышать, — хрипло говорит он, выпустив член изо рта. — Здесь отличная звукоизоляция, и ты будешь кричать.

Рикс не может даже возмутиться дурацкому прозвищу, потому что Хотч возвращает свой рот туда, где он в данный момент жизненно необходим. Прохладный воздух медблока становится густым и горячим, пока Рикс судорожно вдыхает и громко, несдержанно стонет. Глупо и бессмысленно думать, что Хотч протянул руку… ладно, рот помощи только из дружеских побуждений, настолько явно он наслаждается процессом. Глухие стоны сжимающегося вокруг члена горла посылают по позвоночнику волны дрожи, а в глазах больше нет насмешки – Хотч смотрит жадно и голодно, вытворяя языком невероятные вещи. Рикс одной рукой опирается на его плечо, пальцами второй перебирая пряди волос и слегка оцарапывая затылок. Никогда в жизни он не ощущал ничего подобного.

Понимая, что разрядка совсем близка, Рикс пытается отстраниться, но Хотч удерживает его за бедро и позволяет двигаться самому, быстро и беспорядочно. Кончая и прижимая голову Хотча к своему паху, Рикс не сдерживает крика.

Испугавшись, что мог навредить, Рикс отстраняется и, совсем не уверенный сейчас в своих ногах, опускается рядом с Хотчем на постель и заглядывает ему в лицо. Тревога тут же утихает, уступая место сытому довольству: Хотч смотрит лихорадочно блестящими глазами и облизывает опухшие губы.

— Я не знаю, что сказать, — прочистив горло, наконец говорит Рикс, — спасибо, наверное? Это было невероятно.

Во взгляде Хотча мелькает что-то болезненное, но в следующую секунду он растягивает губы в привычной усмешке:

— О нет, малыш Рикс, простым «спасибо» ты не отделаешься. Ты так призывно стонешь, что теперь и мне требуется рука помощи. Я ничего никому не скажу, но только если ты сделаешь это так, будто и правда меня хочешь.

Рикс ухмыляется в ответ. Как там говорил Хотч в прошлый раз? Тело не врет? Себя Рикс никогда не обманывал, а без крайней необходимости старался не обманывать и остальных. Пока стоял на дрожащих ногах перед Хотчем, про Граута он и не вспоминал, настолько был захвачен темными глазами и умелым ртом.

С этой мыслью Рикс разворачивает Хотча лицом к себе и прижимается своими губами к его, сразу проникая в рот языком. Глаза Хотча удивленно распахиваются, но почти сразу закрываются, и он отдаётся поцелую целиком. Не отрываясь от его рта, Рикс аккуратно, не задевая повреждённую руку, укладывает Хотча на постель.

— Какой же ты… — восхищенно шепчет Хотч и тут же со стоном вскидывает бедра, когда Рикс накрывает ладонью его пах.

Сейчас, когда в голове немного прояснилось после сокрушительного оргазма, Рикс понимает, что создал сам себе огромную проблему. Он все ещё хочет оказаться под Граутом, все ещё стремится к его одобрению и наверняка проведёт немало бессонных ночей, думая о нём. Но находиться рядом с Хотчем, в очередной раз сдаваясь и не отталкивая его, Риксу нравится. Хотч потребовал невозможного, Рикс не представляет, как можно изобразить желание, не испытывая его. Правда в том, что желание он действительно испытывает и с удовольствием стягивает с Хотча белье и задирает тунику к груди.

Когда он обхватывает твёрдый, сочащийся смазкой член, у Хотча закатываются глаза, а рот раскрывается в беззвучном стоне. Невозможно удержаться, и Рикс снова приникает поцелуем ко рту с припухшими губами. Они жадно сплетаются языками, пока Рикс быстро и жестко двигает по члену Хотча рукой, не сбиваясь с уверенного ритма и неумолимо возбуждаясь снова. Хотчу требуется совсем немного времени, чтобы выгнуться с громким стоном и кончить себе на живот. Отдышавшись, он тянется за полотенцем, вытирается и приводит себя в порядок.

— Теперь и я не знаю, что сказать, — тянет с усмешкой и не отводит глаза, — Граут будет полным дураком, если откажется от того, что ты такнастойчиво ему предлагаешь.

Упоминание командира заставляет Рикса помрачнеть и почувствовать себя подлецом. Хотч, заметив перемену в настроении, хлопает его по спине здоровой рукой:

— Не переживай так, малыш Рикс. Я не выдал тебя в первый раз, не выдам и сейчас, — насмешливо фыркнув, он встаёт и подмигивает, — отдыхай, совсем скоро игры, а тебе ещё и вместо меня работать.

Когда Хотч уходит из поля зрения, насвистывая, Рикс обессиленно падает на подушку.

***

Ближе к вечеру Гарс приносит несколько костюмов фрументария. Рикс меряет все и с удовольствием замечает, насколько они легкие и удобные — идеальные наряды для шпиона.

— Нравится? — Гарс не скрывает улыбки, наблюдая, как Рикс вертится, рассматривая на себе тёмную куртку и штаны. — Костюм целиком состоит из умной ткани. Удар гладия не остановит конечно, но лазать по стенам будет легче, гарантирую.

— Благодарю, что учитываешь мою технику боя, — Рикс более чем доволен.

— Кассий Флавий не скупится на оборудование для своих фрументариев, — в голосе Гарса слышится неприкрытое восхищение.

Рикс замечает это в очередной раз: все они здесь — рабы, но ланиста купается в уважении и благодарности каждого члена лудуса.

— Расскажи про ланисту, — просит Рикс. — Почему вы безоглядно идёте за ним?

— Ты что! — Гарс даже взмахивает руками от избытка эмоций, — служить под началом легенды дорогого стоит. Лет десять назад Кассий Флавий потерял все свои деньги, мы не знаем, что именно произошло. До сих пор он по уши в долгах.

— И поэтому он собрал команду из верных гладиаторов, которые крадут для него информацию? — понимающе хмыкает Рикс.

— Именно, — кивает Гарс. — Но, подозреваю, что его цели простираются намного дальше банального обогащения. Точнее сказать не могу — старик очень скрытный. Недаром он несколько раз становился консулом. Когда я был совсем ребёнком, то слышал о нем.

— И что рассказывали? — Риксу и впрямь любопытно.

— Новый Рим тогда серьезно споткнулся об Объединённую армию из воинов с периферических планет, — рассказывает Гарс, — все объединились, когда на горизонте стала маячить армия роботов, контролируемая Цезарем и клириками.

При упоминании клириков к Риксу возвращаются фантомные головные боли - он уже дважды испытал на себе действие скариума, когда невозможно сопротивляться, даже двигаться. Тем не менее, он кивает, показывая, что внимательно слушает.

— Угроза сплотила всех, — продолжает Гарс. — Никто не хотел подчиняться Риму, и имперские войска разбили. Но наш старик… Боги, до сих пор не могу поверить, что работаю под его началом! Каким-то образом он стал одерживать победу за победой.

Рикс снова кивает. Он уверен: это чувствуют все, кто видел Кассия Флавия хотя бы мельком. В нем будто титановый стержень, вокруг которого горит ровным неугасающим пламенем мощный огонь. С первой встречи Рикс даже не пытается ему лгать, уверенный, что это бессмысленно. И действительно, вряд ли его интересует исключительно возможность закрыть долги, чего только стоит его выступление против авгура Публия — не стал бы он заступаться за своего раба исключительно из человеколюбия.

— Ты правда так считаешь? — Гарс пытливо заглядывает Риксу в глаза.

— Как бы я не относился к ланисте, глупо утверждать, что он обычный человек, — Рикс пожимает плечами, — твои слова только подтверждают мое мнение.

— Ходили слухи, что ту войну выиграл не Цезарь, а Флавий, — хмыкает Гарс, — может, именно поэтому его и отправили в бессрочную ссылку. Там произошла какая-то темная история, после которой Флавий покинул Новый Рим. Ходили слухи, что Цезарь стал опасаться за своё положение.

От этих слов Рикс внутренне холодеет. Выходит, он согласился шпионить (пусть и не вполне добровольно) для человека, который противостоит Цезарю.

— Что бы там не произошло, его изгнание длилось десять лет, после чего… — Гарс неожиданно замолкает.

— Что произошло после? — он явно не хочет продолжать, но Рикс давит.

— Флавий вернулся другим человеком, — неохотно заканчивает Гарс.

Повисает неуютная тишина, в которой они словно одновременно вспоминают о чипах в затылке каждого, которые записывают информацию и следят за каждым их шагом.

Тишину нарушает пришедшая Сторция. Заглянув к Хотчу, она сообщает, что тот спит. Гарс неприкрыто зевает и прощается. Сторция жестом приглашает Рикса лечь. Он подчиняется и ощущает идущий от подушки холод.

— Что это? — с любопытством спрашивает Рикс.

— Диагностика, — коротко улыбается Сторция, подойдя к мониторам. — Так я могу узнать твоё состояние. И немного усилить твои способности.

— Сделаешь меня сильнее или быстрее? — Рикс ощущает, как сердце непроизвольно начинает биться сильнее. Ведь именно на этой кровати они с Хотчем… И ничего ведь не сказал, засранец.

— Да, в первый раз улучшить получается практически каждого, — подтверждает Сторция и тут же хмурится, — но я вижу всплеск адреналина и учащенное сердцебиение. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, — быстро отвечает Рикс. Он говорит почти правду, — волнуюсь, никогда раньше подобного не делал. Сделаешь меня быстрее?

Сторция усмехается и принимается колдовать над приборами. Рикса будто вдавливает в подушку, как перед прыжком в портал, и на короткий миг он теряется во времени и пространстве. В затылке скручивается шар энергии, ищущий и не находящий выхода. И так же резко, как началось, все заканчивается. Подняв руки над собой, Рикс чувствует, что что-то изменилось. Окружающий мир словно рассыпался и собрался заново, и Рикс вскакивает на ноги.

— Осторожнее, здоровяк, — смеётся Сторция, — как ощущения? Судя по данным чипа, все прошло успешно.

Рикс высоко прыгает и бесшумно приземляется, моментально сгруппировавшись, после чего с восторгом смотрит на Сторцию:

— Это все ещё я… но немного другой я.

— Волшебства чип не обеспечивает, — с улыбкой качает головой Сторция, — но усиливает природные данные. Ты сам по себе быстрый и подвижный, я лишь обострила твои рефлексы. Завтра вылетаем на арену.

========== 3 ==========

Когда на небе загораются первые звёзды, Рикс выскальзывает из медблока. Он чувствует себя готовым взлететь, настолько послушным и подвижным ощущается собственное тело. Ноги сами несут его к комнатам гладиаторов. Рикс полностью восстановился, и утром они вылетают на Паитрум. Мысль о потерянном доме отзывается тупой ноющей болью, но сейчас у Рикса намного больше шансов отомстить за смерть родителей. Кто знает, возможно, одним из заданий от ланисты будет разведка у клириков, и тогда…

Рикс не успевает додумать мысль и останавливается у двери в комнату Граута. Глубокий вдох, чтобы унять пустившееся вскачь сердце, и он коротко стучится. Граут явно не спит — дверь открывается очень быстро. С непонятно откуда взявшейся робостью Рикс смотрит в глаза цвета океана снизу вверх. Граут коротко хмыкает и делает шаг назад, позволяя ему зайти.

— Как самочувствие? — дежурно интересуется он, впрочем, окидывая Рикса внимательным взглядом.

— Превосходно, Сторция творит чудеса, — ухмыляется Рикс, для наглядности раскинув руки и покрутившись, — к завтрашнему бою готов.

Граут чуть прищуривается и вдруг выбрасывает вперёд кулак, метя Риксу в скулу. От удара Рикс без труда уворачивается и прыгает в сторону.

— И я рад тебя видеть. В честь чего такой тёплый приём? — удивленно спрашивает он.

— Хотел убедиться, что мне не показалось, и Сторция действительно поколдовала над тобой, — Граут совершенно не раскаивается, — будет больше шансов выжить завтра. Тем не менее, не лезь на рожон, у тебя недостаточно опыта, а твоя техника боя не предполагает силового противостояния.

Рикс кивает, показывая, что принял указания к сведению, и Граут переводит тему:

— Зачем пришёл? Неужто похвастаться здоровьем?

В первую секунду Рикс теряется, но на губах Граута уже гуляет дразнящая усмешка, и он шагает вперёд, отбрасывая сомнения. Граут не двигается с места и лишь с любопытством наблюдает.

Рикс осторожно проводит ладонями по стальным плечам и прижимается ближе. Запрокинув голову, он оставляет лёгкий поцелуй на подбородке Граута и скользит губами ниже, к шее, чувствуя, как ещё сильнее напрягаются мышцы под его пальцами.

Граут остаётся неподвижным, как монолит, но его дыхание становится глубже; Рикс добавляет к губам зубы и язык, впиваясь в крепкую шею жгучим поцелуем. Шумно выдохнув, Граут без малейшего усилия отодвигает Рикса от себя и всматривается в его лицо:

— Что ты делаешь?

— А разве это не очевидно? — Рикс поднимает брови в притворном удивлении. Но долго сохранять выражение непонимания не удаётся, его ведёт от запаха Граута, от его силы, от того как он реагирует на самого Рикса. — Я практически с самого начала хочу одного.

— А не боишься откусить больше, чем сможешь прожевать? — усмехается Граут, так явно намекая на свои размеры, что невольно кружится голова.

— Думаю, я уже продемонстрировал, что меня не так легко напугать, — Рикс притирается бёдрами и с восторгом ощущает, что у Граута уже стоит. — Знал бы ты, сколько я об этом думал…

— Поэтому перестал бояться? — в голосе Граута слышна тёплая насмешка, но Рикс не успевает возмутиться в ответ, как его рот оказывается в плену чужих губ и языка.

Это восхитительно и правильно настолько, что Рикс забывает, как дышать. Граут обнимает его, одна рука соскальзывает с талии и сжимает ягодицу, и Рикс давится воздухом. Перед глазами все плывет. Граут сжимает его своими гигантскими руками и без особой нежности прихватывает зубами кожу на горле. Сдерживать стоны решительно невозможно, Рикс плавится от чужой силы, как воск от пламени.

— Ты не понимаешь, нахальный мальчишка, — Граут перемежает головокружительные поцелуи с хриплым шепотом, — сейчас нам лучше остановиться.

Смысл слов не сразу доходит до одурманенного сознания; когда Рикс понимает, что только что сказал огромный и до воя желанный мужчина напротив, он в недоумении делает шаг назад.

— Это ты так шутишь, верно? — на всякий случай он решает уточнить. Весь вид Граута говорит о том, что он хочет Рикса не меньше — пальцы чуть подрагивают, дыхание сбито, в потемневших глазах плещется неукротимый шторм.

— Нет. Завтра мы должны достойно выступить. Ты только восстановился, и если мы… Я не уверен, что ты сможешь даже стоять. — на этих словах взгляд Рикса упирается в немаленький член Граута, который явно просматривается за тканью штанов. Граут замечает направление взгляда и кивает, подтверждая, что Рикс понял его правильно.

Закусив губу, Рикс вновь подходит ближе и протягивает руку, сжимая чужой член так же, как делал это у входа в медблок. Граут перехватывает его руку с чем-то, похожим на гнев, но теперь Рикс быстрее и изворотливее. Он обхватывает Граута за шею и тянет к себе, целуя со всей жаждой, которую сейчас испытывает. Свободной рукой он снова тянется к чужим штанам, ослабляя застежки.

— Ты что, везде железный? Никаких шансов на нарушение дисциплины? — в прошлый раз Риксу очень хотелось упасть на колени, сейчас он не собирается отступать и стекает на пол, удерживаясь за длинные сильные ноги. Выдержка у Граута настолько впечатляющая, что вызывает лишь желание пробить ее и заставить его потерять голову.

Рикс стягивает штаны с бёдер Граута и позволяет им упасть на пол. Под ними…

— Ingens, — шепчет Рикс пересохшими губами. Член и впрямь огромный, таких Рикс не видел никогда. Темный, перевитый венами, с покрасневшей от прилившей крови крупной головкой. Рикс не уверен, что такой поместится в его рот целиком.

Граут насмешливо хмыкает сверху. Рикс поднимает на него глаза и встречается со спокойным, уверенным взглядом. Граут ничуть не стесняется ни своего вида, ни внушительного размера. Ухватившись одной рукой за его бедро, другой Рикс обхватывает его ладонью — пальцев не хватает, чтобы сомкнуть кольцо. Он на пробу двигает рукой, и наградой ему служит задушенный вздох сверху. Граут… великолепен.

Рикс обхватывает губами крупную головку и обводит ее языком, чувствуя, как в волосах сжимаются чужие пальцы. Этого много, слишком много, и Рикс стонет, пробуя насадиться ртом. Член растягивает губы — завтра наверняка уголки будут разорваны, остаётся надеяться только на повышенную регенерацию. Неожиданная мысль заставляет отстраниться и вновь посмотреть вверх. Граут явно сдерживается: на темной коже румянец почти не виден, но Рикс замечает жаркую волну, стекающую от щёк по шее Граута. Его зрачки расплылись, он закусывает губы и тяжело дышит.

— Регенерация, — напоминает Рикс, — завтра я смогу стоять, потому что регенерация повышена.

Рикс проводит языком влажную дорожку от основания до головки и снова обхватывает ее губами. Хватка в волосах становится крепче, когда он старается пропустить член в горло. Дыхание перехватывает, но это определенно того стоит — Граут хрипло, низко стонет, легко качнув бёдрами навстречу. Рикс помогает себе рукой, его рта и языка явно не хватит для подобного гиганта. Комната заполняется влажными звуками и стонами, Рикс настолько заведён, что не сдерживает себя. Собственный член болезненно пульсирует, требуя внимания, и Рикс расстёгивает собственные штаны.

Граут замечает это и легко дергает Рикса вверх, поднимая с колен. Натруженные губы саднят, и Граут обводит их языком. С трудом стоя на ногах, Рикс воспринимает реальность вспышками. Вот Граут стягивает с него одежду, и ткань трещит под сильными нетерпеливыми пальцами, вот сдёргивает рубаху с себя. Полностью обнаженным он похож на древнего титана — огромный, с четко вылепленными мышцами, сильный и ничуть не смущающийся своей наготы.

Рикс прижимается к нему с благоговением, которое древние люди наверняка испытывали к своим божествам. Граут врывается в его рот требовательным поцелуем и, подхватив его, делает пару шагов к кровати.

Прохладные простыни моментально нагреваются от их тел. Рикс скользит руками по спине и плечам Граута, обхватывая коленями его бока. Мелькает совершенно неуместная сейчас мысль, что Сторция очень вовремя добавила ему гибкости. От прикосновений огромных ладоней каждый выдох превращается в стон, Граут будто изучал его долгое время, настолько точно прикасается ко всем чувствительным точкам. В нетерпении Рикс пытается потереться ягодицами о его член, но Граут прижимает его бедра к постели.

— Ты сумасшедший? Нельзя так сразу. Сначала я должен растянуть тебя под себя. Очень хорошо растянуть… — слова сопровождаются короткими жгучими поцелуями, от которых становится труднее дышать.

Граут неохотно поднимается и идёт к шкафу. Возвращается он с бутылью, в содержимом которой Рикс опознаёт массажное масло.

— В составе обезболивающее и релаксант, — поясняет Граут, — ну и скольжение облегчит, разумеется.

Он садится между раздвинутых ног Рикса и снова оглядывает его.

— Уверен?

Глядя на огромный, истекающий смазкой член, Рикс судорожно сглатывает. Ему одновременно страшно и сладко от предвкушения, до сведённых пальцев на ногах.

— Ты так спрашиваешь, будто сам не хочешь, — с трудом отвечает он.

Граут фыркает и наклоняется, чтобы оставить влажный поцелуй на колене Рикса.

— Хочу с того момента, как поднял тебя с песка на инициации, — признаётся он, открывая бутыль.

Рикс хрипит, когда в него проникают смазанные пальцы. Либо Граут превосходно знает, что делает, либо состав масла и правда влияет, но боли Рикс не чувствует, лишь нетерпение и жар.

— Давай же, давай, — бормочет Рикс, насаживаясь на длинные чуткие пальцы.

— Терпи, — Граут усмехается непослушными губами и внимательно, жадно наблюдает, как его пальцы исчезают в теле Рикса и появляются вновь, — такой узкий… не хочу навредить тебе.

Он склоняется ниже и вбирает член Рикса в рот одним невыносимо долгим движением. Кажется, в этот момент добавляется ещё один палец, но этого Рикс уже не ощущает. Он выгибается на постели и с криком кончает, не задумываясь о том, что Граут, возможно, предпочёл бы отодвинуться.

Через несколько секунд перед глазами проясняется, и Рикс ловит взгляд Граута. Зрачки настолько затопили радужку, что его глаза кажутся почти чёрными. Он постоянно облизывает пересохшие губы, но продолжает удерживать себя от необдуманных действий.

— Хочешь, закончим на этом? — его голос звучит настолько спокойно, что хочется нервно рассмеяться.

— Нет, я хочу другого, — сыто улыбается Рикс, — с того момента, как ты приказал выдохнуть перед порталом.

Граут глубоко вдыхает и прикрывает глаза:

— Перевернись.

Когда он медленно, буквально по сантиметру, протискивается в тело Рикса, тому хочется выть от ощущения заполненности и предельной сенситивной перегрузки. Никакие пальцы в расслабляющем масле или только что испытанный оргазм не смогут подготовить к подобному, это действительно больно. И одновременно с отупляющей болью, от которой хочется извернуться и сбежать, Рикс ощущает противоестественное удовольствие от того, насколько он сейчас раскрыт и беспомощен перед своим партнёром.

Войдя до середины, Граут замирает, давая привыкнуть к своим размерам.

— Расслабься, — шепчет он, наклоняясь к самому уху Рикса, — ты просто восхитительный.

От его движения член чуть смещается внутри и задевает самое чувствительное место, ради которого мужчины обычно и делят друг с другом постель. Неожиданно для самого себя Рикс глухо стонет и чувствует, как собственный член снова поднимается. Граут чуть отодвигается, чтобы со следующим движением проникнуть глубже и вновь задеть что-то внутри него. Рикс приподнимает бедра, чтобы встретить его движение, и с губ Граута срывается короткое ругательство, пока он жестко фиксирует бедра Рикса, не позволяя двигаться.

— Подожди, смельчак, — его тон ощутимо меняется, теперь Риксу не надо смотреть, чтобы понять, насколько Грауту тяжело сдерживаться. — Я же тебя разорву.

— Не разорвёшь, — будто в лихорадке шепчет Рикс, шалея от накатывающих ощущений, пока пытается двигаться навстречу, — давай же, давай, ты же так этого хочешь… и я тоже.

С мучительным стоном Граут резко дергает бёдрами и в пару движений оказывается внутри целиком. Вспышка боли отрезвляет и сгоняет сладкую муть с сознания, пока Рикс бессильно сжимает простынь в кулаках. Граут остаётся неподвижным и лишь слегка подрагивает, сохраняя положение своего тела. Он осторожно поглаживает позвоночник Рикса, надавливая на какие-то точки, и тело под нехитрой лаской постепенно расслабляется.

— Я готов, — говорит наконец Рикс и невольно усмехается, — но полегче, здоровяк.

Граут не сдерживает ответный смешок и медленно движется обратно. Во второй раз адской боли уже нет, и Рикс расслабляется ещё больше, грудью укладываясь на постель. Ощущение сильнейшей заполненности не исчезает, но к нему добавляется чувство абсолютной принадлежности, и постепенно Рикс начинает двигаться навстречу. Граут перехватывает его за талию и слегка меняет угол проникновения, заставляя Рикса просяще застонать.

— Ещё… Сделай так ещё, — дыхания не хватает, и фраза получается оборванной, но Граут его понимает и ускоряется, не выходя до конца и короткими толчками выбивая весь воздух из легких.

Рикс чуть поворачивает голову и оглядывает Граута. Тот завороженно, почти благоговейно смотрит на место, где их тела сейчас соединяются. Ощущения накатывают волнами, как прилив на Блоре, и Рикс понимает, что долго не продержится. Он сильно, размашисто подаётся навстречу Грауту, выбивая из него стоны от каждого движения. Низкие, глухие стоны от постоянно сдержанного, упакованного в глухую броню гладиатора заставляют шалеть и терять остатки рассудка. Рикс сжимается на члене сильнее и чуть поводит бёдрами, и простое движение вызывает уже не стон, рык. Граут перестаёт сдерживаться и вбивается так, как наверняка хотел с самого начала.

Рикс просовывает руку под живот и обхватывает свой член непослушными пальцами. Хватает буквально нескольких движений, после которых он кончает с глубоким стоном. Граут ускоряется и за мгновение до конца выходит из него, заливая спермой спину Рикса и простыни рядом.

Когда он обессиленно падает рядом, Рикс поворачивается к нему и бормочет:

— Такое ощущение, что меня раздавила бетонная плита.

Граут смеётся и вытирает его своей рубахой. Повернувшись на бок и прижавшись к стальному плечу губами, Рикс прислушивается к своим ощущениям: кажется, все не настолько плохо, как могло бы быть; как минимум, ему не нужно в медотсек. Он сообщает о своих выводах Грауту, вызывая у того короткий смешок.

— Спишь ты здесь, — сообщает Граут, — сейчас ты не дойдёшь до своей комнаты, и утром я должен убедиться, что ты в состоянии нормально передвигаться.

— Командир заботится о своих гладиаторах? — Рикс приподнимает брови.

— Командир заботится о том, кто подарил невероятное удовольствие, — негромко отвечает Граут, накрывая его губы нежным, ленивым поцелуем.

После того, как огромный, похожий на скалу гладиатор брал его, подминая под себя и прикусывая шею властным, собственническим жестом, такая ласка ошеломляет; Рикс отвечает, вкладывая в поцелуй ответную благодарность.

Удобно устроившись на мощном плече, Рикс отключается практически моментально. До рассвета остаётся ещё несколько часов.

***

Утром Рикс чувствует себя практически невредимым, лишь слегка тянет поясницу. В очередной раз он понимает, что в отдельных аспектах жизни имплант — скорее благо. Без него Рикс не сумел бы даже встать, не то что бодро размышлять о предстоящем бое. На всякий случай Граут осматривает его и заставляет несколько раз потянуться и присесть, чтобы убедиться, что Рикс в порядке.

— Ты не сделал ничего, что бы мне навредило, — Граут качает головой, но в его глазах Рикс замечает благодарность.

— Признаться, я был уверен, что мои желания останутся лишь желанием, — усмехается он, — но ты оказался крепче и упорнее, чем я думал.

После завтрака их зовёт к себе ланиста. С ним все его дети, Гарс и Сторция.

— Лудус поведёт Лабель, — сообщает он, — суд над авгуром Публием будет проходить одновременно с играми, я не смогу быть в двух местах сразу.

Августа, старшая дочь ланисты, недовольно шипит, но сдерживает себя. Наверняка она считает, что справилась бы лучше, но Флавий явно готовит Лабеля на своё место. Лабель выглядит растерянным, но в глазах горит решительность.

Возможно, он не ожидал, что обязанности ланисты придётся выполнять так скоро, но ему должно хватить упорства, чтобы со всем справиться — недаром он сын легенды.

— У каждого гостя на играх должен быть личный телохранитель, — продолжает Флавий, — раз Хотч временно вышел из строя, охранять одного из моих детей будешь ты, Рикс.

Рикс оглядывает всех троих и кивает. Августа смотрит на него с хищной ухмылкой, Лабель — с надеждой, Паулина — с теплом. Если будет возможность выбора, Рикс предпочтёт Лабеля, тогда будет возможность его подбодрить. Кажется, они снова приобретают неожиданное сходство, несмотря на пропасть между ними: на Паитрум оба прибудут в новом для себя статусе.

— Хотч просил тебя зайти перед вылетом, — негромко говорит ему Гарс, — отправляемся через пару часов.

***

Хотч встречает Рикса снаружи, явно наслаждаясь утренним солнцем и запахами трав и цветов. Приближающегося Рикса он оглядывает с ухмылкой, скользя цепким, внимательным взглядом.

— Доброе утро новому фрументарию ланисты, — он отвешивает шутливый поклон, — как я погляжу, ночь прошла удачно.

Рикс уверен, что передвигается как обычно, скованность движений почти исчезла.

— Ты никогда не задумывался, что твои шуточки вызывают желание тебе врезать? — миролюбиво интересуется он.

— О, не кипятись, малыш Рикс. Чтобы поквитаться со мной, тебе придётся встать в очередь, — Хотч весело смеётся, — а если собрать всех желающих это сделать, то можно заселить небольшую планету.

— Ты настолько не умеешь держать язык за зубами? — ему невозможно не улыбнуться в ответ, даже если хочется стереть эту улыбку силой.

— Зато представь, как будет обидно остальным, если кому-то одному удастся меня достать, — ухмылка Хотча становится шире.

— Зачем ты меня позвал?

— Хотел пожелать удачи, красавчик Рикс, — Хотч подходит ближе, и в его взгляде мелькает что-то хищное, — а ещё убедиться, что ты добился чего хотел. Хотя, признаться, я надеялся на обратное.

Тёмный взгляд завораживает и не позволяет отвернуться.

— Хотч… — говорить получается только шепотом, но Хотч не позволяет и этого, прижимая пальцы к губам Рикса.

— Подожди, дай мне сказать, — его пальцы соскальзывают на шею, легко обводят ключицы, цепляются за воротник туники, и Хотч оказывается совсем близко. — Я знаю, что сейчас выгляжу слабым и жалким, но ты должен знать: я думаю о тебе непрерывно, совсем потерял голову. Прокручиваю раз за разом воспоминания, записанные на чип. Как прикасался к тебе, как ты отвечал, как смотрел на меня и видел лишь меня. Это какое-то помешательство; я не уверен, что знаю, как вести себя в подобных ситуациях. Но ты должен признать, ты тоже меня хочешь… Хотел, по крайней мере, твоё тело не лгало.

— Ты прав, — тихо отвечает Рикс, — хотел. И хочу.

Боги, он должен думать о совершенно других вещах. О возвращении на родную планету, о предстоящих играх, о своих новых обязанностях и защите детей ланисты. Вместо этого он завороженно наблюдает, как кончик языка Хотча быстро проходится по пересохшим губам, увлажняя их и заставляя призывно приоткрыться. Разумеется, Хотч замечает его взгляд, но вместо очередной насмешки лишь закусывает губу.

— Хотч, я не могу так, — ему приходится сделать над собой усилие, чтобы произнести это, — я и Граут… Я не хочу никого обманывать. Если это все продолжится, то всем будет больно из-за моей подлости. Те два случая… их я могу хоть как-то объяснить, хоть такие объяснения вряд ли для кого-то сгодятся. Но продолжать подобное сознательно я не стану.

У него не хватает силы воли отодвинуться от Хотча. Быстрый и нахальный, он вызывает совершенно иные ощущения, нежели Граут. За командиром хочется укрыться, идти за ним и подчиняться, в бою или в постели. Ночью ему было так сладко от ощущения собственной беспомощности…

Абсолютно другая сладость возникает при взаимодействии с Хотчем: с ним все время приходится быть настороже в ожидании очередной подколки, они словно бесконечно соревнуются.

Неожиданно оказавшийся перед необходимостью выбирать, Рикс не знает, какой выбор будет верным. В конце концов, не факт, что он сможет выйти с арены живым, хоть и сделает для этого все возможное.

— О, безусловно, тебе придётся выбирать, сладкий, — в глазах Хотча снова мелькает отголосок боли, — и я, и Граут не любим делиться, особенно когда трофей такой желанный. Однако ты должен знать: все мы здесь не принадлежим себе, но Граут не принадлежит немного больше. Он наш командир и должен заботиться обо всех. Если на одной чаше весов будешь ты, а на другой — весь лудус, как ты думаешь, каким будет его выбор?

Риксу хочется отшатнуться и рявкнуть, что Хотч не знает, о чем говорит, но, увы, Рикс и сам это понимает: Граут заботится обо всех гладиаторах по праву старшего и сильнейшего. Непонятно, выбирал он эту ношу сам, или его заставили, но он несёт ее с честью. Рикс и сам не встанет между ним и остальными бойцами.

— Каким будет твой? — ответ очевиден, Хотч отличается эгоизмом и хитростью, но услышать все равно отчего-то хочется.

Вместо слов Хотч тянет его за ворот туники к себе и горячо целует. Через пару минут Рикс проклянет себя за очередную слабость, но сейчас он не может и не хочет сопротивляться, отвечая на развязный мокрый поцелуй. Даже в этом, старом как мир, действии, они соперничают за первенство, жадничая и стараясь урвать побольше.

— Так нечестно, — жалобно стонет Рикс, когда Хотч отрывается от него и отступает назад.

— Я и не говорил, что буду играть по правилам, — на щеках Хотча гуляет лёгкий румянец, глаза возбужденно блестят. Он облизывает припухшие губы и продолжает, — будем считать, что это пища для размышлений на время полёта. Техники усовершенствовали систему корабля, так что все гладиаторы будут спать, но телохранители — нет.

— Как ты готовишься к бою? — с любопытством спрашивает Рикс.

— Не думаю ни о чем, — Хотч слабо улыбается, — я отрешён от мира. Меня никто не раздражает и не может вывести из себя. Некоторые пытаются, конечно. Но острый клинок и холодная голова творят чудеса на арене.

— Так ты специально меня отвлёк, чтобы я не нервничал перед играми! — от осознания такой простой мысли хочется рассмеяться.

— Я крайне заинтересован в том, чтобы ты вернулся живым и, желательно, со всеми частями тела, — Хотч моргает и тут же сам смеётся, — я собирался подмигнуть тебе, но забыл, что глаз у меня теперь только один.

Рикс качает головой. С таким Хотчем, веселым, тепло улыбающимся и ироничным сделать выбор будет лишь труднее.

Когда Рикс подходит к кораблю, на нем вовсю кипит погрузка. Детей ланисты не видно, видимо, они уже внутри. Граут кивает Риксу и, подавая ему форму, задерживает ладонь чуть дольше положенного.

— Драться в этом неудобно, — он чуть хмурится, — но положение обязывает. Я буду сопровождать доминуса Лабеля по праву старшего. Знаю, ты хотел бы выбрать, но домина Августа изъявила желание, чтобы ее охранником был именно ты.

Рикс не удерживает гримасу.

— Аккуратнее, гладиатор Рикс, — напоминает Граут, — Августа не любит… неподчинение. Когда переоденешься, зайди к Лабелю.

— Зачем? — удивленно спрашивает Рикс.

— Не знаю. Думаю, он сам тебе все расскажет, — Граут наклоняется к нему и понижает голос, — думаю, форма ликтора претора будет тебя украшать и перетягивать внимание с Августы на ее телохранителя. Мое так точно.

Сердце предательски пропускает удар, и Рикс лишь надеется, что не вспыхнул весь до корней волос от неожиданного комплимента. Он закусывает губу и идёт переодеваться.

Впереди у них много часов полёта перед прыжком в портал. «Выдохнуть воздух», звучит в голове властный приказ, и Рикс невольно улыбается.

Он возвращается на Паитрум. Впереди неизвестность, и ему нужно решить, за что в этой неизвестности ухватиться. Впрочем, себе Рикс не лжёт — ответ он уже знает. С этими мыслями он поднимается на второй уровень, чтобы узнать, чего от него хочет Лабель.