Сделка (СИ) [Saitan] (fb2) читать онлайн

Тогда он, да и многие другие ученики, стали свидетелями скандала, после которого профессор Люпин уволился.

Гарри кричал и кричал на него, обвиняя, что Ремус Люпин не забрал его от Дурслей, что он не спас его, когда Гарри в этом нуждался. Он спрашивал, что Люпин сделал со всеми теми письмами, что Гарри отправлял ему.

Всё это происходило прямо в коридоре у класса защиты. Седрик слышал его крики, как будто они были обращены прямо к нему самому.

У него в голове проносились яркие картинки — поношенная одежда на пять размеров больше, стоптанные кроссовки, синяки и шрамы на руках. Он готов был разрыдаться, когда вспоминал все истории о Дурслях, рассказанные ему братьями Поттер. Он думал, каково было Гарри, потерявшему всю семью в одночасье, оказаться у этих злых людей?

Тогда он решил действовать. Он наблюдал за Гарри, изучал его новые привычки и поведение и заметил, что тот по вечерам постоянно ходит на пустое квиддичное поле и летает там, иногда забывая об отбое. Он понимал, что не вправе навязываться ему, но мог поддержать хотя бы молчаливым присутствием.

Так что он начал составлять ему компанию.

Гарри молча принимал его, но не спешил разговаривать о прошлых деньках или о своих проблемах. Седрик изо всех сил пытался, но так и не смог восстановить их дружбу. Он снова ничем не помог Гарри.

А теперь ему казалось, что все потеряно. Гарри стал злым, вспыльчивым и нервным. И это была его, Седрика, вина.

А ещё Гарри связался с неподходящим для него человеком, который сейчас стоит перед Седриком.

— Привет, Диггори. Поговорим? — Риддл улыбается, но улыбка не доходит до его глаз — черных и холодных, как школьное озеро.

— Конечно, — Седрик улыбнулся в ответ и помахал друзьям рукой, показывая, что у него всё под контролем.

Они с Риддлом вышли во внутренний двор замка и укрылись в тени большого старого дуба. Доброжелательная улыбка стекла с бледного лица, стоило только им оказаться вне поля зрения других учеников. Седрик напрягся, не ожидая от слизеринца ничего хорошего. Он вдруг заметил, что Риддл, хоть и младше, слегка превосходит его в росте и ширине плеч. Стало неуютно и он нашарил в кармане палочку.

— Гарри просил меня быть вежливым с тобой, Седрик. И я выполню его просьбу. Но и ты должен мне помочь в этом. Ответь на мои вопросы, и мы мирно разойдемся, как тебе такой план? — высоким холодным голосом проговорил Риддл. Он сверлил Седрика тяжелым взглядом, словно хищник, наблюдающий за каждым движением своей жертвы.

Седрику стало не по себе от этого тона и он тяжело сглотнул скопившуюся во рту слюну. Какого черта малолетка так разговаривает со старостой школы? Риддл раздражал своим поведением, и тем, как собственнически он говорил о друге Седрика.

— Какие вопросы? — стараясь сохранять вежливость, твёрдо спросил Седрик.

— Например, какого чёрта ты таскаешься за Гарри? Ты очень расстроил его вчера. А я не люблю, когда Гарри расстраивается.

— Я расстроил его?! Это ты напал на него! — Седрик разозлился. Напряжение, сковывающее его со вчерашнего вечера, прорвалось наружу. — Ты довёл его до того, что он снова впал в это своё состояние ступора! Когда я заметил его из окна на квиддичном поле, он просто стоял и не двигался! И он всё ещё стоял, когда я смог добраться до него через полчаса! Без согревающих чар, без шапки, без перчаток! Ты чуть не проклял его, больной ты ублюдок! И ты смеешь говорить мне, что я расстроил его?!

Они одновременно выхватили палочки и наставили друг на друга. У Седрика всё чесалось, так хотелось пульнуть в слизеринца каким-нибудь мерзким проклятием, но он сдерживался. Всё же, он был старостой школы, ему не простят, если он проклянет младшекурсника.

— Наши отношения — не твоё дело. Что ты имеешь в виду под «состоянием ступора»? — прошипел Риддл. Его лицо исказилось от гнева, превращая красавца в чудовище. Седрик подавил желание перекреститься, как его верующая мама.

— А ты не знаешь, да? Ты не знаешь его так хорошо, как я! Я так старался, чтобы вернуть нашу дружбу, а ты пришёл и забрал его у меня, не прилагая никаких усилий! Гарри болен! У него случаются галлюцинации! Он иногда выпадает из реальности на целые часы! А ты даже не знаешь этого! Вот такая твоя любовь к нему, да?

— Да что ты несёшь! Я не замечал за ним ничего такого!

— Конечно, не замечал! Ты самовлюблённый, высокомерный придурок! Где он был вчера весь день? Ты знаешь? Я начал искать его сразу, как узнал о вашей ссоре и нигде не мог найти! Спроси его, что он делал?

— Он просто прятался от гнева однокурсников, вот и всё. С чего ты взял, что он болен?

— Я следил за ним. Хотел убедиться, что у него всё в порядке. Помнишь тот скандал с профессором Люпином? Я в тот день хотел поддержать его, я искал его по всей школе и нашёл. Он просидел весь день в заброшенном классе трансфигурации. Он ничего не ел и не пил. Просто сидел и пялился перед собой. Когда я спросил его, что он там делает, он сказал, что забежал на минутку успокоиться. На минутку! Он просидел там около пяти часов!

— Может, ему просто требовалось время привести нервы в порядок, подумать… — Риддл отступил от него на шаг. Он выглядел растерянным.

— Его тогда пришлось в Мунго на неделю положить! Не знаю точный диагноз, но с ним точно не всё в порядке!

— Это было давно. Сейчас он здоров, — Том говорил твердо, но Седрик почувствовал его неуверенность и поспешил додавить. Может, Риддл устыдится своего поведения с больным человеком и отстанет?

— Ты хоть раз замечал, как он ест? Стоит только чему-то расстроить его, и он перестает есть. Начинает грызть ногти. Потом считает пальцы! Однажды я поймал его, когда он грохнулся с метлы. Ему показалось, что на трибуне сидит его брат. Я говорил с мадам Помфри — Гарри нестабилен. Он очень раним, но слишком упрям, чтобы признать, что с ним что-то не так. Он живёт в своем выдуманном мире, куда нет хода остальным. А ты для него катализатор к ухудшению. Ты кричишь на него, злишься, нападаешь. Он снова не ест, снова слоняется по школе, как привидение. Так что не смей говорить мне, что я его расстраиваю. Ты его уничтожаешь! Я ненавижу тебя!

— Я не знал. Я видел, что что-то не так, но не думал, что всё настолько плохо, — Риддл опустил руку с палочкой и замер, погрузившись в себя. — Считает пальцы, да? Я думал, это пустяки. У всех есть странности… Это из-за родителей? Их убили у него на глазах?

— Не знаю. Никто ничего не знает о той ночи. А спрашивать об этом у него самого — верный способ спровоцировать его на приступ. Будь добр, оставь его в покое, а? Не усугубляй… — по-хорошему попросил Седрик. Риддл вроде реагировал не так, как он ожидал. Как будто и правда обеспокоился состоянием Гарри.

— Ты любишь его? Ты хочешь его для себя? Хочешь, чтобы он был твоим парнем? — слизеринец вскинул голову — в его глазах снова разгоралось пламя.

— О Мерлин, нет! Ты не о том подумал! — Седрик округлил глаза и вскинул руки в защитном жесте. — Гарри мне как младший брат! Я беспокоюсь о нем, хочу позаботиться! Но не как… Мерлин, я не гей! Ты что, ревнуешь его ко мне? Пришел поговорить из-за ревности?

— Вы даже не друзья. У него вообще нет друзей. Так что, да, я полагаю, что такой пристальный интерес к нему с твоей стороны имеет романтическую подоплёку, — Седрика поразила угроза, звучащая в его голосе. Риддл ревновал, неистово. Неужели Седрик ошибся, неужели Риддл правда что-то чувствует к Гарри?

— Я желаю защитить Гарри, я беспокоюсь о нём, но я никогда не рассматривал его с точки зрения своей пары. Никогда. Тебе незачем ревновать его ко мне. Но знай, если ты его ещё раз обидишь… Я уничтожу тебя, клянусь! Не смей причинять ему боль!

— Что же, заверяю тебя — Гарри сам кому хочешь причинит боль. Он не тот милый маленький мальчик, что ты помнишь. Он сильный и хитрый, и очень любит отстаивать свою независимость. Так что, это ты его плохо знаешь, — Том покачал головой, глядя на Седрика с презрением. — Ты своей жалостью ему только хуже делаешь, заставляешь его думать о том, что с ним не так. Ему нужен сильный партнер, который не станет с ним сюсюкаться.

— Ему нужен партнёр, который не будет обращаться с ним, как с дерьмом! Почему ты выбрал его? Ты же такой популярный, любимчик школы. Зачем тебе Гарри? Почему не оставишь его в покое? — в отчаянии воскликнул Седрик. Он уже понял, что не сможет достучаться до Риддла.

— А ты почему? Очевидно, что Гарри не нужна твоя защита. Почему ты таскаешься за ним? — ухмыльнулся слизеринец, поигрывая палочкой в руках.

— Ему нужна моя защита! Я виноват перед ним, что не защитил его раньше, но сейчас я всё сделаю для него! — вскинул голову Седрик.

— Вот как. Чувство вины, значит. Не буду скрывать, ты меня успокоил, Диггори, — Риддл спрятал палочку в карман и расслабил плечи. — Гарри как магнит для разных придурков, желающих его спасти! Есть в нем какой-то безумно притягательный надлом…

— Значит и ты придурок? — спросил Седрик. Слова Риддла очень его задели.

— Я не буду его спасать и жалеть, он же не калека! Я знаю, что он сам со всем справится. Но я о нем позабочусь. Можешь быть спокоен, Гарри в надёжных руках, — Риддл фамильярно хлопнул его по плечу и ушел, ухмыляясь сам себе.

— Младшекурсник уязвил старосту школы. Так тебе и надо, Седрик, — сам себе сказал расстроенный хаффлпафец. Получилось, что он и Риддла ни в чём не убедил, ещё и про болезнь Гарри всё выложил. Защитник из него очень посредственный.

Рядом громко хрустнула ветка. Седрик вздрогнул и резко обернулся — в кустах в паре метров от дуба кто-то прятался.

— Ну-ка выходи! — Он выхватил палочку и подбежал к кустам, — Иначе я вытащу тебя левитацией!

В кустах завозились и Седрик увидел, как на свет вылезает девушка с такой огромной грудью, что его бывшая все локти бы себе от зависти искусала.

— Ты кто? — моргая, как совёнок, спросил он девушку, стараясь не пялиться, как малолетка, открыв рот.

— Миллисента, — девушка потупила свои огромные карие глаза, её щеки залил густой румянец.

— Ты следила за нами, Миллисента? — как можно строже задал он вопрос.

— Прости, я не за тобой, я за Томом. Прости! Я не слышала, о чем вы говорили — он всегда ставит заглушки.

Седрик не знал, что предпринять. Не каждый день за ним кто-то следит. Тем более такие аппетитные девчонки.

— Ты его поклонница? — уточнил он.

— Нет! Я просто… Он и тебя чем-то обидел, да? Я видела, как ты расстроился. Он из-за Гарри к тебе пришёл?

— Из-за Гарри, да. А ты… — в голове промелькнули слова Тома о придурках, что тянутся к Гарри, как к магниту. — Ты тоже из-за Гарри?

— Угу, — кивнула девушка.

— Он тебе нравится?

— Да, — совсем тихонечко прошептала Миллисента, обнимая себя за плечи.

Седрик, конечно, не был экспертом и считал, что любовь всё победит, но представлять рядом хрупкого низкого Гарри и девушку с такими шикарными формами было просто смешно.

И ему следовало перестать уже пялиться на её грудь.

— Слушай, Миллисента. Следить за кем-то — это плохо. Даже если этот кто-то — Риддл. Я беспокоюсь о Гарри, я его друг, но я не позволяю себе преследовать других учеников, — Седрик нагло соврал. Он как-раз таки преследовал Гарри, но не может же староста школы подавать дурной пример?

— Я знаю, прости! Просто Риддл… Раз ты друг Гарри, ты должен его защитить от него! — горячо воскликнула Миллисента.

«Вот и приехали. Ещё одна защитница. Риддл прав, Гарри притягивает нас, как магнит».

— Мда, — Седрик неловко улыбнулся и растрепал свои волосы, — как-то нас многовато, защитничков.

— Потому что Гарри заслуживает счастья! Он добрый и наивный, Риддл обманывает его! — Миллисента крепко стиснула кулачки и смотрела на него с огнём в глазах. Такой боевой настрой Седрику в девчонках нравился.

Только вот добрый и наивный Гарри почему-то выбрал этого Риддла. Охотно с ним ругался, а вчера чуть не проклял Седрика. У Седрика вдруг появилась в голове мысль — а такой ли уж наивный Гарри? Может, они пытаются спасать того, кто в спасении вовсе не нуждается?

— Конечно он заслуживает счастья, — тяжело вздохнув, Седрик протянул Миллисенте руку. — Пойдем в замок, тут холодно, ты совсем замерзла.

Девушка покраснела и крепко вцепилась в его ладонь своей ледяной рукой. Седрика позабавил контраст — его большая и смуглая рука на фоне тонкой белой руки Миллисенты. Белокожая аристократка и крестьянин.

— Благодарю. Приятно встретить джентльмена, — надменно кивнула девушка, когда Седрик открыл перед ней дверь в замок и пропустил вперёд.

«А уж как мне-то приятно» — улыбнулся про себя Седрик, разглядывая вид сзади. Возможно он и Миллисента вдвоем смогут вывести Риддла на чистую воду и открыть Гарри глаза на их несовместимость?

***

Гарри сидел на краю гриффиндорского стола в большом зале и вяло ковырял овсянку с зеленью, исподтишка поглядывая на парней с других факультетов. На занятия идти было стыдно — обычно он был готов к уроку даже сверх программы, но ни в субботу, ни в воскресенье домашнюю работу он не сделал. Риддл оккупировал его голову и все свободное время прямо или косвенно. Он всю ночь и все утро прокручивал в голове все возможные причины его внезапного возбуждения и пока что выходило так, что Риддл как-то смог заколдовать его. Или подлить ему какое-то зелье. Сам он точно не мог, Том его бесил каждой клеткой своего тела. А как известно, эрекция признак симпатии, а не антипатии. Он давил все мысли и образы, связанные с Риддлом и сексом так старательно, что приложи он столько же усилий для окклюменции — сейчас уже был бы мастером.

Гарри прикрылся учебником по трансфигурации — он собирался прочесть заданную главу перед парой, наивный, и посмотрел на стол хаффлпафа.

Вот сидит Седрик. Он выглядит уставшим и очень печальным, что задевает струны души Гарри. Это он обидел друга детства. Но подойти и извиниться у него не хватает решимости — слишком сильно он ощущает свою вину. Гарри вспылил, наорал, и самое страшное — хотел проклясть его. Он совсем как псих Риддл, только пытается себя сдерживать. Седрику без него будет лучше, в этом Гарри уверен.

Гарри ненавидит себя за это, но все-таки пытается подумать о Седрике, как о половом партнере. Его лицо непроизвольно кривится от одной мысли об этом. Нет, Диггори его не прельщает ни в каком виде. Он довольно симпатичный, но лицо слишком простовато, нет в нем изящества и ломаных линий. Он стройный и высокий, но не грациозный и слишком крупный. Ладони огромные, широкие, руки все в светлых волосках — Гарри тошнит, когда он представляет эти ладони на себе. Седрик типичный хороший парень, такого видишь через пару лет с полненькой женой и тремя-четырьмя детишками. Он определенно заслуживает счастья где-то вдали от Гарри и его проблем с Тёмными Лордами, психикой и самоидентификацией.

Он шныряет взглядом по залу, рассматривая парней, которых девушки считают красивыми. Ни один из них не может заставить его ощутить то же самое, что он пережил вчера. Слишком страшные или слащавые, слишком низкие или широкие, слишком … мужики. Мужик и должен так выглядеть и Гарри совсем не хочет мужиков. Он почти успокоился и даже начал готовить мысленный план по очистке организма от сторонней пакости, которой напичкал его Риддл, как вдруг его взгляд зацепился за вошедшего в двери рейвенкловца.

Парень учился на седьмом курсе, Гарри припомнил, что он в прошлом году выиграл спор у Флитвика о том, что сможет создать своё собственное заклинание. Вся школа об этом гудела. Кажется, его звали как-то по цветочному… Нарцисс? Или нет?

Парень был… ничего. Высок, строен, если не худощав, с волной темно каштановых волос, аккуратно спадающей на высокий лоб… А глаза… Шоколадные, опушённые длинными ресницами. Чудо что за глаза. Жёсткий взгляд, с огоньком. Сразу видно было, что он из недобитой аристократии — слишком утонченные черты лица — нос, скулы, подбородок. И у губ неповторимый изгиб — верхняя чуть полнее нижней, от чего кажется, что он напыщенный и высокомерный. Парень буквально не шёл, а нёс себя, как будто все в этом мире принадлежит ему. И губы, губы так призывно блестели, розовые, чувственные. Гарри ошалело пялился на него, а в голове пронеслась картинка, как эти самые губы обхватывают его…

О нет! Так он сам? Никто его не заколдовывал? Кажется, ему просто нравится определенный типаж — аристократичные засранцы-брюнеты с самомнением размером со стадион для квиддича!

Гарри машинально перевёл взгляд на другого засранца-брюнета за столом слизерина и наткнулся на цунами гнева, бушующее в тёмных глазах. Гарри отметил, что глаза Тома всё же притягательней, загадочней, чем глаза Нарцисса или как там его. Эти глаза сейчас обещали ему все самые мерзкие проклятия, которые только существуют на свете. Это вызвало волну дрожи вдоль позвоночника. Чёрт, Гарри же только вчера пообещал блюсти верность и заботиться о репутации Тома, а сегодня уже пялится на другого парня на глазах у всей школы.

Поттер развел руки и пожал плечами, демонстрируя Риддлу, что не виноват, оно само. Он ещё раз посмотрел на Нарцисса, но тот уже сел к нему спиной, так что Поттер быстренько отодвинул от себя нетронутую овсянку, намереваясь сбежать из зала до окончания завтрака, чтобы не встречаться с Томом один на один в темном закоулочке. Он пока не был готов оказаться с ним рядом и понять, что хочет его без всякой там магии.

— Гарри! Привет. Можно, я сяду?

Гарри чуть не завыл в голос. Грейнджер уселась рядом с ним, не дожидаясь разрешения и брякнула рядом с собой здоровенную сумку с учебниками. Вот и сбежал пораньше. Да у него просто язык не повернётся нагрубить Грейнджер и выгнать.

— Привет.

— Извини меня, Гарри! Я не знала, что все так получится! Если бы знала, я бы не полезла тебя обнимать!

— Ладно.

Поттер подумал, что если отвечать отстраненно и односложными предложениями, то Гермиона быстро свернёт свой разговор, но как всегда ошибся.

— Я надеюсь, вы помирились? Мне так неловко! Я вчера все объяснила Тому, но он выглядел таким злым… Он вообще очень темпераментный на самом деле, да? Хоть и прикидывается холодным и сдержанным.

— Ага.

— Как ты? Я слышала, он проклял тебя? Это ненормально, Гарри. Ты должен объяснить ему, что даже измена не даёт ему повода швырять в тебя проклятия! Тем более, как оказалось, он сделал ложные выводы!

— Я нормально.

— А мне кажется, нет. Ты выглядишь очень бледным и грустным. Ты спал сегодня?

Гарри пытался понять, с каких это пор они стали с Грейнджер друзьями. Такие личные вопросы задают только друзьям, тем, о ком на самом деле беспокоятся, а не из праздного любопытства. Грейнджер о нём беспокоится?

— Мало.

— Неудивительно! После такого, наверняка, сложно уснуть. Вот возьми! — Она засунула в карман мантии руку почти по локоть, пошарила ей там и достала склянку с мутно-зелёным зельем. — Это бодроперцовое! Помогает от слабости и вялости при недосыпе. Я много учусь, поэтому тоже частенько не высыпаюсь. Я сама варила.

Гарри уставился на склянку в её ладони с немым удивлением. Грейнджер давала ему зелье, которое сварила для себя. Потому что он выглядит бледным. Никто ещё не давал ему зелье, потому что он как-то не так выглядит, кроме родителей в детстве. Даже тетка Петунья никогда не давала ему лекарств, пока он не падал замертво от температуры и слабости.

— Спасибо, — Гарри аккуратно, как драгоценность, принял флакон из тоненьких ручек девушки и, понюхав, выпил залпом. Послевкусие отдавало мятой. Даже в больничном крыле бодроперцовое не было таким приятным, как у второй ученицы курса. Первым-то, естественно, был Риддл.

По телу разлилось приятное тепло. Глаза, наконец-то, перестали закрываться сами по себе, он ощутил себя бодрым и полным сил.

Не будь ему так неловко, он бы расцеловал Грейнджер в обе щеки.

— Очень интересно видеть вас двоих вместе после вчерашнего инцидента.

Вспомни говно — вот и оно.

— Здравствуй, Том! — Грейнджер недобро прищурилась и подбоченилась. — Я извинялась перед Гарри. И тебе бы тоже не помешало. Из-за всей этой истории с проклятием он совсем не спал! Я всего лишь дала ему зелье, чтобы он смог пойти на занятия.

— То есть ты чем-то поишь моего парня у меня под носом? А ну-ка дай это мне, Гарри, — Том выхватил флакон, который Гарри все ещё бережно держал в руке. — И немедленно поешь, я видел, как ты гонял овсянку по тарелке, и ни одной ложки до рта не донёс!

Гарри не стал с ним спорить на глазах у всего зала и покорно проглотил ложку овсянки, не ощущая вкуса. Какой толк в еде, если вся она как картон?

Тому, видимо, захотелось поиграть в заботливого парня. Вот позёр.

— Это бодроперцовое зелье! Ты посмотри на него, да с такими синяками под глазами можно среди панд за своего сойти! Это ты его довёл! — Гермиона пошла в наступление.

— Я довёл, я и вылечу! А ты ешь давай, не хватало ещё голодных обмороков!

Том и Гермиона затеяли склоку. Они препирались так вежливо, но с таким ядом, что Гарри захотелось заржать. И сбежать. Том казался ему таким притягательным, таким … своим. Ну кто в здравом уме польстится на эту гадюку, капающую ядом? Почему это произошло именно с Гарри?

А ведь ему ещё от Риддла за Нарцисса выслушивать. Нет уж, сегодня Гарри прикинется одуванчиком и улетит на крыльях ветра, осеменять чужие сады. Еда в него сейчас всё равно не лезет. У него огромный кризис ориентации.

Аккуратно, по миллиметру, Гарри выскользнул с лавки, и пустился наутёк.

— Гарри!

— Поттер!

Догнали его в спину их синхронные крики. Но Гарри уже был далеко.

***

В зале наград стояла зловещая тишина. Филч сунул им средства для уборки и тряпки, запретил пользоваться палочками и убрался восвояси. Он совершенно точно боялся Риддла. Так шустро заковылял из зала, что даже не показал, откуда начинать уборку.

— И какой смысл был прятаться от меня весь день, если ты знал, что вечером мы встретимся на отработке? — Том швырнул свою тряпку на пол и навис над Гарри, упёршись одной рукой в стену прямо над его головой.

Он был в одной тёмной рубашке с закатанными по локоть рукавами и в узких черных штанах, почти таких же, как у самого Поттера. Тех, кто эти штаны придумал, нужно было посадить в Азкабан.

— Я не прятался, я избегал конфликтной ситуации. Это разные вещи, — Гарри украдкой покосился на сильную руку с выпирающими венами и тяжело сглотнул.

Кого он всё это время обманывал? На девчонок он никогда так не пялился, как на дурацкого Риддла.

— Где ты был весь день? Я искал тебя! Ты так резво сбежал от меня после чар, что я подумал, что за тобой стадо гиппогрифов гонится! — Том уже был на взводе. Гарри чувствовал в его голосе напряжение и угрозу. Как будто он просил его искать, в самом деле!

— Я был в гостиной.

— Не ври мне. Забыл? Я чувствую, когда ты врёшь.

— М, да, точно. Но я прятался от тебя. Какой смысл мне сдавать свой схорон?

— Не беси меня ещё больше, чем есть, Поттер! Ладно, пока что оставим эту тему. Что это за гляделки ты устроил с Наркиссом Бергом?

— А я думал его имя — Нарцисс, — вот и началось. Гарри включил дурачка на максимум.

— Наркисс это и есть нарцисс с греческого, идиот!

— И почему со всеми остальными ты стараешься быть милым и вежливым и только мне оказана честь страдать от твоего дурного характера? Мы же даже не женаты! У нас вообще-то сделка, если ты не забыл.

— Потому что только ты творишь такую хуйню, после которой мне хочется трясти тебя, пока твоя нежная шейка не сломается! Ты сбежал и даже не поел! На обеде ты даже не появился! Я весь замок перевернул вверх дном!

— И материшься! Ты сначала не матерился даже. А теперь постоянно. И я тоже. Мы негативно влияем друг на друга, Риддл.

— Хватит переводить тему, Поттер. Что у тебя с Наркиссом? Мерлин, да у меня сложилось впечатление, что у тебя с половиной школы что-то было!

— В твоём больном воображении, разве что. Нет у меня ничего с ним, я просто посмотрел на него. Чего ты взбесился, твоя репутация не пострадала. Никто, знаешь ли, с утра пораньше не высматривает, на кого я там засмотрелся. Кроме тебя, очевидно.

— Так ты на него засмотрелся? — Том вскинулся как собака, напавшая на след.

— Да как у тебя это получается? Я же сказал, твоя репутация в безопасности. Какая тебе разница, на кого я случайно посмотрел?

— Так он тебе понравился? Ты поэтому на него засмотрелся?

— Нет слов. У меня просто нет слов, Риддл. Ты как кентавр — упрямый, что пиздец! — Гарри и сам начал беситься. Ну как с этим человеком нормально разговаривать?

— Ты же знаешь, что я не перестану до тех пор, пока не получу ответ. Или тебе нужна мотивация? — Том придвинулся ближе, практически вжимаясь в него грудью. Гарри запаниковал. Потому что от этого командного угрожающего тона у него снова опалило пах горячей сладкой волной. Определенно, совершенно очевидно, что дело не в заклинании или зелье. Просто Гарри оказался извращенцем и педиком. Говорила ему тётя, что он ненормальный…

— Грязный прием! Я отвечу, только если ты меня отпустишь!

— Вот видишь, ты сам вынуждаешь меня идти на крайние меры, Гарри. А я ведь просто задал невинный вопрос. Тебе понравился Берг? — Том слегка отстранился, давая Гарри немного свободы и ложного чувства безопасности.

Что Гарри мог ответить? Том чувствует ложь, соврать не получится. Риддл назовёт его педиком и сбежит от него как от чумы. Стоп! Риддл расторгнет сделку! Он не сможет продолжать весь этот спектакль, зная, что Гарри по мальчикам. Ему будет противно. Он наконец-то оставит Гарри в покое! И черт с ним, с Гриндевальдом, Гарри все равно не сможет ничего узнать от него. Зато все это кончится и Гарри вернется к своей спокойной размеренной жизни. И думать забудет о всяких извращениях.

— О да! Я увидел его губы и подумал, что они созданы для поцелуев. А его шея… Я бы искусал её всю до синяков. Он такой красивый, что плакать хочется. Почти совершенство. И это всё благодаря тебе, Риддл. Ты назвал меня пидарасом, и я задумался. Я разглядывал парней в большом зале, но почти никто не вызвал во мне никакой симпатии. Кроме Наркисса.

Повисла тишина. Гарри крепко жмурился, пока выталкивал из себя эти слова, отчасти правдивые. Он никогда не скажет, что само совершенство — это сам Том.

— Я так и знал!

Гриффиндорец в шоке распахнул зажмуренные веки, со смесью предвкушения и недоумения воззрившись на слетевшего с катушек старосту. Том был в той стадии ярости, при которой в Гарри должно полететь проклятие. Но в его руках все ещё не было палочки. Он просто сжимал кулаки до побелевших костяшек и пялился на замершего Гарри, скаля зубы, как животное. Поттер понял, что перегнул палку. Сильно.

— Если ты ещё хоть раз посмотришь на него, я вас обоих в порошок сотру. Никто вам не поможет, я вас уничтожу! — его голос стал высоким и холодным, магия начала покалывать кожу тоненькими иголочками холода, принося ощутимый дискомфорт.

Гарри испугался по-настоящему. Он уже видел, как легко слизеринец высвобождает силу во время эмоциональных вспышек, и сейчас его магия вполне могла решить, что Гарри враг и ему нужно причинить боль. Сердце начало биться где-то в горле. Гарри чувствовал, как намокает в подмышках и на спине, по лбу потекла испарина.

Том был красив, как одна из древних статуй великих магов прошлого и так же ужасен.

— Том, ты чего, — прошептал Поттер, инстинктивно пытаясь успокоить взбесившегося слизеринца. — Я же специально так сказал. Успокойся, ладно? Я так пытался сказать тебе, что я гей. Чтобы ты отстал от меня, — точно таким голосом разговаривали знаменитости, когда посещали приюты для детей с отклонением в развитии.

Том дышал тяжело, будто пытался взять себя в руки, но не мог. Он приблизился к Гарри снова, пристально глядя в испуганные зеленые глаза, буквально придавливая к полу своей магией.

— Мне похуй, гей ты или нет. Хоть некрофил. К Бергу не подходи даже.

— Ладно, ладно. Я и не собирался, — Гарри пошёл на попятный не раздумывая. Таким злым он Тома ещё не видел.

— С Диггори ты тоже не только в детстве целовался?

— Нет! Я к нему ничего не чувствую в этом плане. Какая тебе разница, в самом деле? Что ты злишься? — в голове забрезжила надежда, что и Том может быть немножко голубее, чем говорит. Потому что всё это уже не вписывалось в рамки его сложного характера и подозрительно напоминало ревность.

Риддл грубо схватил его за волосы на макушке и притянул ещё ближе к себе. Натуральный маньяк. Гарри совсем поплыл, во всем теле будто адское пламя разбушевалось. Смесь из возбуждения, раздражения, ужаса и восхищения превратила его в один оголенный нерв, горящий от соприкосновения с раздражителем.

— Ты теперь мой, Поттер. Весь, с потрохами. А я не делюсь своим ни с кем.

Гарри проглотил возмущение по поводу этого сомнительного заявления. Он боялся спровоцировать новую вспышку гнева и чего похуже. Хотел, но боялся. Потому что все было слишком ярко, слишком быстро, слишком… слишком. Он отчетливо понял, что Том ревнует, но не хочет это признавать. Если Гарри продолжит его провоцировать… Кто знает, что произойдёт. Гарри пока не готов узнать.

— Я понял, ты — собственник. А теперь может быть отпустишь меня, и мы начнём работать? Мы тут уже полчаса препираемся, — самая лучшая стратегия сейчас — сделать вид, что ничего не произошло. Пусть Риддл успокоится, остынет. Обдумает своё поведение. Гарри тоже должен поразмыслить и выпить флакончик-другой успокоительного. Потому что он, кажется, бесповоротно поехал крышей. Желать облизать с ног до головы человека, который тебе угрожает и пугает — это точно ненормально.

— Я решаю, когда отпустить тебя, Поттер! Ты мне все нервы вымотал! Я из-за тебя отодвинул важные планы, которые должен был начать выполнять в этом году! Я даже начал читать дрянные маггловские книжонки целителей души, чтобы понять — что с тобой вообще не так? Я столько времени трачу на тебя не для того, чтобы ты порушил все мои планы из-за игры гормонов, или что там, в твоем случае! Так что перестань меня доводить, иначе пожалеешь!

В конце концов Гарри не выдержал. Все раздирающие его эмоции сплавились в одну — ненависть. Почему это он должен быть разумным и сдержанным, когда Риддл полыхает, как солнце над Сахарой? Раз ему можно, то и Гарри тоже. Ему даже нужно, потому, что он урод, у которого стоит на оппонента прямо в разгар ссоры.

— Ах вот как? Это я тебе нервы вымотал? А ты в этих книжонках не читал о мании величия? Или о контроле гнева? Об эго, размером с Хогвартс? Это все про тебя, психованный ты козёл! Меня заебали твои вспышки бешенства! Я стараюсь, правда стараюсь игнорировать их, но сколько можно уже! Ты истеричка, самая настоящая истеричка, не понимаю, почему другие этого не видят! С тобой невозможно разговаривать — ты постоянно давишь и давишь, и давишь! Все вокруг это терпят или не понимают твою гнилую натуру, а я не стану терпеть!

Гарри прокричал всё это в лицо Тома, стряхивая с себя его руки и делая шаг ему навстречу, заставляя отступить. Он выхватил палочку, готовый обороняться в любую секунду. Но Том был похож на нюхлера в свете люмоса — так же застыл, округлил глаза и открыл рот. Не ожидал, скотина, что Гарри может так же наорать в ответ? По сравнению с этой, все их предыдущие ссоры были скучноваты. Гарри мог и умел защищать себя, но первым нападать не собирался. Он напряжённо ждал, что Риддл наставит на него свою палочку в ответ, но тот всё также продолжал пятиться от него. Опять что-то странное происходит в его больной голове! Как же Гарри это достало.

— Иди на хуй со своей сделкой, со своими планами и со своей ревностью, или что там, в твоём случае! Все, Риддл! Можешь больше не тратить на меня нервы и время!

Гарри круто развернулся и полетел прочь из зала наград. Плевал он на отработку, пусть хоть ещё год дадут. Он весь кипел изнутри, адреналин бурлил в венах, в висках билось только желание проклясть самодовольного засранца, но тот даже палочку не достал. А на безоружных Гарри нападать не станет ни при каких обстоятельствах, хватило того случая с Седриком, когда он чуть не сорвался.

Он ждал оклика в спину, проклятия или хотя бы жесткой хватки на плече, но в зале стояла тишина, нарушаемая его шагами и тяжелым дыханием.

«Останови меня, давай же!» — кричало всё внутри, но Том и тут сделал все наперекор. Он молчал.

«Значит, не судьба», — Он беспрепятственно вышел из зала и побежал в свою гостиную. Он был так взвинчен, что совсем не обратил внимания на тихий всхлип, когда дверная створка распахнулась перед ним и ударилась о стену.

С каждой секундой его накрывало облегчением от того, что всё закончилось и разочарованием — Том отпустил его.

***

Миллисента Булстроуд съёжилась, сидя на корточках в темноте и старалась не дышать, чтобы её не заметили.

То, что она сейчас услышала, всё меняло. Её Гарри был взаправду геем. Одно радовало — на Риддла он не польстился, а просто заключил с ним какую-то сделку.

Она следовала за ними по пятам две недели, в надежде подслушать, увидеть, собрать доказательства того, что Том просто использует бедняжку, а оказалось, бедняжка и сам все прекрасно знал.

Она тихонечко заплакала, и поднялась на ноги. В зале остался только Риддл, и он больше не был ей интересен.

Гарри нравится мерзкий Наркисс Берг. Милли точно нечего ловить с ним, гей есть гей, он не польстится на девушку её форм и размеров. Её сердце кровоточило, мешая дышать, мешая думать. Горе охватило всё её существо.

Странные звуки, доносящиеся из зала наград, вырвали её из оцепенения.

Она осторожно заглянула в щелку между неплотно сомкнутыми створками.

Риддл сидел на полу, вцепившись в свои волосы, раскачивался из стороны в сторону и шипел. Шипел, как самая настоящая змея. Ей стало жутко от этого зрелища, потому что в какой-то миг ей почудилось, что кто-то шипит ему в ответ. Волоски на руках встали дыбом от леденящего душу ужаса.

Она отодвинулась от двери и на цыпочках посеменила прочь, заклиная всех древних магов помочь ей выбраться отсюда незамеченной, потому что Риддл, очевидно, был сумасшедшим.

Свободно вздохнуть ей удалось, только вернувшись в свою комнату и заперев двери всеми известными заклятиями. Её всю трясло.

— Булстроуд, что случилось? — в их комнате в этот час оказалась только Дафна. Она сидела на своей кровати и полировала ногти, включив колдорадио и подпевая ему.

— Риддл сошёл с ума, а Гарри настоящий гей и ему нравится Наркисс Берг! — выпалила она, падая на свою кровать. От пережитого ей хотелось есть, и она полезла в тумбочку, точно зная, что там должен быть стратегический запас печенья.

— Что? Давай-ка по порядку! Риддл сошёл с ума? — Дафна выключила радио, и уставилась на неё в ожидании.

— Да! — засовывая в рот печенье, пробормотала Милли. — Он сидел на полу, рвал на себе волосы и раскачивался, точно припадочный. Они с Гарри поссорились, Гарри сказал, что их сделка расторгнута и ушёл. А Риддл начал жутко шипеть, как змея! Я настолько испугалась, что мне даже показалось, будто ему кто-то отвечает…

— Что за сделка? — жадно спросила Дафна, не обращая внимания на то, что Милли говорит с набитым печеньем ртом.

— Не знаю, я не поняла из их разговора. Гарри признался ему, что он гей и ему нравится Берг. Тогда Риддл взбесился и запретил Гарри подходить к нему. Гарри тоже разозлился и некультурно выразился. Послал его на… Ну, ты поняла. После этого он ушёл, а Том сошёл с ума.

— Миллисента Булстроуд! И от тебя бывает толк! — голубые глаза девушки светились торжеством.

— Какой от меня толк? Гарри настоящий гей! Я ему не нужна!

— Да плевать мне на твоего Поттера! Он, кажется, по-настоящему нравится Риддлу! Ты понимаешь? У этого сукина сына есть брешь в защите!

— Какая брешь, о чем ты? — Милли ничего не понимала.

— О том, милая моя, наивная подруга, что Риддл ревновал Поттера к Бергу. Теперь я точно уверена — он что-то чувствует к Гарри, по-настоящему. Я не была уверена до конца, но теперь… О, теперь-то он попляшет у меня. Да ещё и это шипение… Ты знаешь, какие слухи про него ходят? Чем он держит всю нашу элиту у себя под каблуком?

— Нет. Я все равно не понимаю. Ты что, специально меня подбила следить за ними?

— Что ты, милая. Я правда за тебя волнуюсь. Но ты переживёшь это. А вот Риддл будет страдать…

— Да что он тебе такого сделал? — спросила Милли недоумённо.

— Он воспользовался мной! Притворился, что я ему нравлюсь, а потом просто забыл про меня, когда узнал всё, что ему было нужно! — глаза Дафны подозрительно заблестели и Милисента тут же заревела, сочувствуя подруге.

— Что узнал? — всхлипнула она.

— Неважно! Ты же знаешь, в каких кругах вращается моя семья. За эту информацию многие убить готовы, а Риддл вытащил её из меня, будто я наивная идиотка какая! Думаешь, он просто так к твоему ненаглядному Поттеру прицепился? О нет!

— Ты куда? — обеспокоенная поведением подруги, воскликнула Миллисента.

Дафна металась по комнате, переодеваясь в мантию из халата и натягивая теплые чулки на ноги.

— У меня появились срочные дела. Ты сама не понимаешь, как помогла мне, дорогая! Двух зайцев одним выстрелом — это же надо! А ты пока поплачь, Милли, поплачь. Тебе станет легче. Поттер никогда не заслуживал тебя. Ты слишком добрая для него.

Милли с удивлением проследила, как соседка покидает комнату и решила не заострять на ней внимание. Дафна была как всегда, в своём репертуаре.

Что теперь было делать Милли? Единственный шанс уплыл, оставив её ни с чем. До конца года она должна найти себе жениха, иначе её выдадут за старого хрыча и она будет несчастна всю оставшуюся жизнь.

Вдруг она вспомнила о Седрике. Он не знает, что Гарри притворялся! Он всё ещё думает, что Гарри надо спасти! Завтра она обязательно поговорит с ним. Сегодня выходить из комнаты было очень страшно.

========== Глава 7 ==========

Вылезать из постели утром не хотелось. Он пол ночи ждал неизвестно чего, а когда смог уснуть, его мучили слишком яркие и подробные сны. В этих снах Том хватал его за волосы на макушке и жадно кусал его в шею, как оголодавший упырь. Только вместо боли Гарри чувствовал, как в паху разливается огонь, грозя выжечь весь его здравый смысл. Он позволял Тому такое, о чем и вспоминать не хотел при свете дня. Хотя бы потому, что в комнате находилось ещё четыре парня, которые и так обходили его стороной и прятались в туалете, чтобы переодеться. А то как же, не дай Мерлин педик Поттер увидит мерзкую волосатую ляжку Симуса или польстится на худого, как щепка Дина. Про красоту Рона, любителя пожрать десять раз в день, вообще нечего говорить — Гарри должен ходить с закрытыми глазами, чтобы не ослепнуть от этой красы.

Гарри до последнего лежал в кровати, дожидаясь, пока все не уберутся из спальни. Утренний стояк проходить не желал, а спереди на пижамных штанах красовалось огромное пятно. И даже очистить себя не представлялось возможным — все тут же услышат заклинание.

Когда все ушли, Гарри принял душ и уставился на себя в зеркало. Тощий, бледный, низенький подросток — кому такой может понравиться?

Стараться ради Риддла больше было не нужно. Зачем мучать себя, вставлять линзы, укладывать волосы, подбирать одежду? Родители его таким не увидят никогда — они мертвы. А Тому до него вообще дела нет. До него вообще никому нет дела. И никогда не было.

Жалость к себе затопила с головой. Гарри напялил нелюбимые, но привычные очки, влез в свободные потертые вещи и почувствовал себя немного лучше.

Когда Гарри спустился на завтрак, он вспомнил, что опять не подготовился к урокам. Второй раз. Это было совершенно не в его стиле. Вчера учителя отнеслись к нему с пониманием — все слышали, благодаря директору, о ссоре двух голубых голубков. Но сегодня так просто это не прокатит. Самое смешное, он даже не мог понять, почему не сделал домашние задания. С отработки он ушёл рано, а потом все как-то… Размылось. Он не очень помнил, чем занимался до того, как лечь спать. Всё проклятый Риддл виноват! Кажется, ему снова придется начать принимать зелье. Без него он снова чувствует себя тревожно.

Он устроился на свободное место за столом лицом к залу и обшарил взглядом стол слизерина. Риддл был на своем месте — в центре, в окружении миньонов и их подружек. Он улыбался и вел с Малфоем оживлённую беседу, не обращая на стол гриффиндора никакого внимания. Обычно он смотрел на Гарри, стоило тому только войти в большой зал, приветствовал его одним взглядом и слегка ухмылялся, а сейчас даже головы в его сторону не повернул. Поттер с непонятной злобой наблюдал, как Том что-то покровительственно рассказывает блондинчику, а тот разве что в рот ему не смотрит. Вот Том замолчал и малфоёныш громко расхохотался — искренне, весело изаразительно. Ученики, как всегда, то и дело подходили к нему: парни здоровались за руку и перебрасывались парой слов, девчонки глупо хихикали и улыбались. Риддл всем отвечал и выглядел довольным. Он был как король со своей придворной свитой.

Совершенно очевидно, что староста отпустил его и больше не собирается преследовать.

Осознание этого факта вызвало необъяснимую, глухую тоску в груди парня. И этот человек буквально кричал ему в лицо, что не отпустит его? Что-то там о том, что никогда не упускает того, что попало в его руки? Балабол.

Гарри должен был радоваться, что вся эта нервотрёпка закончилась, но почему-то не мог. Выходит, он и сам балабол, раз говорил, как Риддл его достал и что он хочет, чтобы его оставили в покое, а теперь сидит и ощущает себя брошенным щенком.

Он совсем запутался и растерялся.

— Привет, Гарри. Ты опять не спал?

Поттер уже не удивился, когда рядом с ним на скамью упала тяжелая сумка с учебниками, а потом и её хозяйка. Им овладело какое-то философское настроение. Его жизнь резко изменилась, и он сам в этом виноват. Но с другой стороны — не лучше ли это для него? Нельзя же вечно отгораживаться от людей, если только не собираешься переехать жить в Запретный лес. Седрик говорил ему об этом, а Гарри не слушал. Может, ему нужно, наконец, начать общаться с другими людьми? Хотя бы попытаться, раз уж Риддла больше нет в его одинокой жизни.

— Привет, Гермиона. Спал, но мало.

Девушка просияла, услышав такой длинный ответ, но тут же нахмурилась, разглядывая его с ног до головы.

— На тебе надеты старые вещи и ты в очках. Что случилось?

Гарри прикрыл глаза, посчитал мысленно до десяти и внезапно успокоился. Что с того, что Гермиона лезет не в своё дело? Да, он не привык обсуждать с кем-то такие личные вещи. Но для других в этом нет ничего особенного. Очевидно, она хочет проявить участие к нему и подружиться. Гарри не строил иллюзий на этот счёт — он не сможет дружить с ней. Но ведь с него не убудет, если он ответит ей? И может быть, она даст ему какой-то совет. Она же умная, да ещё и девчонка. Девчонки всегда как-то чувствуют, что надо делать. Он достал палочку из кармана мантии и пробормотал заклинание против прослушки. Стыдно было вспоминать, но это Том научил его этому заклинанию.

— Мы с Томом больше не вместе.

— О Гарри. Мне очень жаль! — Гермиона смотрела с таким сочувствием, будто ей и правда было не всё равно. — Хоть Том и слизеринец, но он любил тебя с третьего курса! Что произошло?

— С третьего курса? — напрягся Поттер.

— Ну да. А он разве не говорил тебе?

— Говорил что?

— Я, кажется, лезу не в своё дело, — девушка нервно заправила прядь пушистых волос за ухо и поерзала на скамье.

— Нет уж, Гермиона. Сказала А, говори Б. Что там с третьим курсом?

— Просто на третьем курсе у меня было, так скажем, много возможностей увидеть, как он глаз с тебя не спускает. Ты тогда повздорил с профессором Люпином, помнишь? Я видела, как ты тренируешь заклятие Патронуса один, в пустом классе. И Том тоже видел. Он тогда спросил у меня, как тебя зовут. Боже, да он постоянно пялился на тебя! Это он упросил профессора Слизнорта принять тебя на шестой курс по углубленным зельям в том году, я сама слышала. А на четвертом курсе он остановил близнецов Уизли — они хотели скинуть тебя в чёрное озеро с трибуны ради смеха. Когда было второе испытание чемпионов, помнишь? Я видела, как он орал на них, и приказывал оставить тебя в покое. Я не удивилась, когда вы сказали, что вместе. Это было очевидно для меня. Том не из тех людей, что стесняются и боятся признаться, и он, очевидно, влюблён в тебя. Так что я думаю, что у вас всё ещё наладится.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — после продолжительного молчания ответил Гарри смущённой девушке. Он знал, как девочки любят преувеличивать незначительные вещи ради романтики и черт знает, чего ещё. — Я не знаю, что ты видела, но поверь, Риддл не проявлял ко мне никакого интереса раньше этого года. А Слизнорта и близнецов Уизли он мог просто использовать в каких-то своих планах.

— Слушай, Гарри. Я понимаю, ты сейчас обижен и расстроен. Но не горячись, хорошо? Мама всегда говорила мне сначала все хорошенько обдумать, а потом действовать. И это всегда работало, потому что эмоции зачастую мешают увидеть истину. Может, не всё так плохо, как ты вообразил?

Поттер хотел было по привычке разозлиться, но вдруг понял, что злости на Гермиону нет. Да, она не знала, о чём говорит. Но она искренне беспокоилась за него, переживала и давала хорошие советы. Обдумать все и не горячиться? Так любила говорить и его мама тоже, когда папа приходил с работы взвинченный и собирался уволиться. Может и Гарри стоит все обдумать, не опираясь на свои эмоции?

Грейнджер смотрела на него внимательно. Казалось, она буквально видит, что происходит в его голове. Что за девушка! Гарри начинал проникаться к ней уважением и большой симпатией.

— Спасибо, Гермиона. У тебя как-то получается заставить меня задуматься о вещах, о которых я раньше не думал. Но я не понимаю, почему ты мне это говоришь. Я ведь просто… Просто Гарри. Почему ты так… добра со мной? Ты спрашиваешь, как я спал, зелье мне дала… Чем я заслужил?

— О, Гарри, — У неё дрогнула рука, будто она хотела накрыть ладонью его ладонь, но что-то остановило её. Её глаза заблестели, будто она вот-вот расплачется. — Ты лучше, чем сам думаешь. Тебе не нужно заслуживать чьё-то хорошее отношение. Ты помог мне советом, поговорил со мной, когда я в этом нуждалась. Ты первый человек в этой школе, который сказал мне хоть одно доброе слово! Ты же не думал тогда, заслужила я это или нет? И я хочу отплатить тебе добротой на доброту и помочь тебе, как ты помог мне. Я подружилась с девочками, знаешь? Я перестала воспринимать их, как глупых модниц, и они в ответ перестали считать меня скучной зубрилкой. Мы больше не ссоримся и это прекрасно! Оказывается, жить намного легче и веселей, когда в комнате царит дружеская обстановка!

— Я рад за тебя, правда. По-моему, ты интересный человек, — слабо улыбнулся Поттер. В груди будто загорелся огонёк, что грел его и не давал впасть в уныние. Если Гермиона говорит, что он помог ей, значит он не совсем пропащий.

— Спасибо. А ты помнишь, что сказал мне тогда, в комнате? Ты сказал, что если бы мама увидела тебя в обносках кузена, она бы очень расстроилась. Ты говорил, что мы должны проявить немного больше любви к себе. Может, ты не будешь думать о Томе и подумаешь о себе? Как тебе хочется выглядеть? И с кем тебе хочется быть на самом деле?

— Я подумаю.

Гарри решительно протянул руку и сжал её ладонь в своей, преодолевая неловкость от прикосновения, выражая всю свою благодарность. Хватит думать о Риддле. Пора подумать о себе.

Он с проснувшимся аппетитом набросился на яичницу с сосисками. Он, оказывается, так проголодался! И когда успел?

***

Гарри решил пуститься во все тяжкие. Он совершил немыслимое. Он… прогулял занятия. Сразу после завтрака Гарри пошёл в больничное крыло и сказал мадам Помфри, что плохо себя чувствует. Та помахала над ним палочкой и почему-то сказала, что ему необходим покой. Гарри не был болен на самом деле, но медсестра написала ему записку для преподавателей и отправила в спальню отдыхать.

Гарри добросовестно побрёл в спальню, не решаясь шляться по пустой школе во время занятий: ещё увидит кто мнимого больного и баллы снимет. Он и так в этом году потерял целую сотню.

Он зашёл к декану Макгонагалл и отдал ей записку от Помфри. Профессор как-то слишком сочувственно потрепала его по плечу и сказала, чтобы на отработку Гарри не вздумал приходить. Чудеса, она за шесть лет ни разу к нему не притронулась, а тут целое плечо! Неужели всем кажется, что он страдает от разбитого сердца?

Оказавшись в комнате Гарри подошёл к напольному зеркалу и уставился на себя.

Следовало признать — он похож на парня с разбитым сердцем. Если именно так выглядят люди, пережившие расставание, то Гарри расставался с кем-то каждый день все предыдущие шесть лет.

Обноски кузена после хороших вещей по размеру просто кричали о том, что у него всё плохо. Пряди волос, которые он больше не мог собрать в хвост, торчали во все стороны — без специальных зелий и заклинаний они выглядели как столетняя мочалка. Стоптанные разношенные до размеров галактики кроссовки, торчащие из-под мантии, дополняли образ несчастной сироты с вокзала.

Поттер в неверии тряхнул головой и с остервенением принялся стаскивать с себя весь этот ужас. Да как он мог снова напялить на себя это дерьмо сегодня утром? И из-за кого? Из-за Риддла?

— Нет, нет, нет, — исступленно бормотал он, вытаскивая из сундука весь свой нищенский гардероб и скидывая его в одну кучу на голый каменный пол в углу, подальше от ковра.

— Инсендио! — проорал Поттер, вскинув палочку и куча вещей занялась веселым пламенем. Магический огонь нравился Гарри особенно сильно ещё и тем, что от него не возникало много дыма, а тот, что был, легко убирался заклинанием очистки воздуха.

Глядя, как догорает его старый кроссовок, Гарри поклялся сам себе никогда больше не опускаться до уровня забитого жалкого зверька. Моргана с ним, с этим Риддлом, Гарри должен взять в руки себя и свою жизнь. Хватит себя жалеть и тешить иллюзиями о мести. Пока он сидел в своей норе, жизнь проходила мимо.

Он с огромным удовольствием оделся в те вещи, что выбрали ему девушки.

— Да, я гей. Ну и что? — вслух спросил он самого себя, встав перед зеркалом.

В зеркале отражался молодой человек в небесном свитере и узких штанах. У него было бледное, осунувшееся лицо, синяки под глазами и взгляд потерявшегося пса. Волосы на голове стояли дыбом, упрашивая расчесать их.

Эти вещи никак не изменили того, кто он есть.

Все тот же тощий сиротка, ждущий, пока его пожалеют.

Гарри расправил плечи, вскинул подбородок и сказал своему отражению:

— Не буду я тебя жалеть! Я сделаю тебе прическу и заставлю себя любить!

— Может, хоть теперь приличным магом станешь, неряха! — рявкнуло зеркало в ответ на его речь и Гарри с ним согласился. Зеркало любило пройтись по его внешности парой ругательных слов и только теперь он понял, что даже зеркало было право. Обычное зеркало, у которого и мозгов-то нет!

Гарри улыбнулся от глупой иронии и снова на себя посмотрел.

Вот теперь там был Гарри — упрямый мальчишка, который может справиться со всеми трудностями.

Он пошарил в своей тумбочке и достал зелье «мягкие и послушные» собираясь навести идеальный порядок не только в своей душе, но и на голове. Рука задела и опрокинула ещё один флакон. Гарри достал его и увидел то самое успокоительное зелье, которое он принимал последние пару лет.

Разум говорил, что ему нужно выпить его. Так было нужно, так говорили целители, так говорил здравый смысл. Провалы в памяти у него случались и раньше, до того, как он стал его принимать. И теперь появились вновь, когда он перестал его пить. Нужно было выпить зелье и перестать об этом беспокоиться.

Но внутри что-то протестовало.

Зелье не могло излечить его духовные раны, оно могло их только успокоить и запереть в самом темном уголке разума. Излечить эти раны мог только он сам, взяв под контроль свои чувства.

Если он решил перестать жалеть себя, нужно было встретить свои тревоги лицом к лицу и разобраться с ними, как бы трудно ему ни пришлось.

Он взял флакон, распахнул окно и решительно выкинул его.

Дышать стало будто легче, когда он принял это решение.

Гарри стянул с себя свитер, чтобы не замарать его, не спеша намазал волосы зельем и уселся с книжкой на подоконник, коротая время, пока впитывается чудо-средство. Даже если бы в комнату зашёл кто-то из парней, Гарри бы не смутился. На фоне всех остальных его проблем гейское открытие года как-то поблекло. У него встаёт на парней. Подумаешь. Если быть с собой честным, то Гарри и на девушек никогда не засматривался. Они просто… были. Некоторые доставляли ему проблемы, но ни одна не вызвала хоть какого-то волнения. Да он даже мастурбировал не на девушек, а просто на секс двух людей. Наверное, стоило раньше задуматься о том, что с ним что-то не так.

Гораздо больше его сейчас беспокоило то, что у него стоит на Риддла, чем то, что он гей.

Ну почему из всех именно он?

Гарри пялился в книгу и не видел ни строчки. Мысли снова вернулись к Риддлу. А тот, должно быть, сейчас сидел где-нибудь на уроке со своим вечным подпевалой Малфоем и думать про него забыл. Почему же Гарри про него забыть не может?

Гарри зарычал от бессильной ярости.

— Всё! Никакого Риддла больше! Слышишь, зеркало? Объявляю эту комнату территорией, свободной от слизеринского гадёныша! — воскликнул Гарри.

— Ой дурак, — хмыкнуло зеркало в ответ.

***

Весь день он блаженствовал и не думал ни о чем. Почти. Ладно, он постоянно думал. Ему было интересно, как там Риддл один на отработке? Он представлял, как слизеринец скрежещет зубами от злости, но тщательно протирает тряпочкой кубки, которые другие получили за выдающиеся успехи. Пожалуй, для Тома это самое изощрённое наказание, какое только можно придумать. Наверняка он с ума сходит от злобы и зависти.

А ещё он внял совету Грейнджер и пытался обдумать всё, не опираясь на свои эмоции.

Была ли хоть капля правды в словах Гермионы о Риддле? Он и правда пялился на него раньше? И зачем бы ему уговаривать Слизнорта взять его на продвинутый курс? Если это правда, а не утешительный трёп девушки, то Том планировал эту сделку ещё в том году. Неспроста же он уселся с ним за одну парту в начале этого года.

Мысль о том, что Том планировал его соблазнить и женить на себе Гарри отмёл сразу — до лета Том не знал о завещании его деда. Искренняя симпатия к нему со стороны Тома тоже решительно отметалась — все в его поступках и словах кричало о том, что Гарри бесит его каждой минутой своего присутствия рядом. Вся его ревность и собственничество легко объяснялись его дурным характером, такой уж он по природе своей — это моя игрушка и другие с ней играть не смеют. И возможно, с его стороны тоже присутствовал сексуальный интерес в сторону Гарри. Он слишком часто его зажимал для человека, который только угрожает. Но, если желание и было, то Риддл с ним боролся и не признавал. Может, в отличие от Гарри, для Тома его голубизна — огромный удар? Он же весь такой идеальный, называет геев пидорами и открещивается от всего гейского. В таком случае, Гарри сильнее Тома — он может признать своё естество и принять. И это тоже свидетельствует о том, что Риддл связался с ним не по этой причине.

Отсюда напрашивался вывод — Том тоже имел скрытый интерес во всей этой истории.

Что ему было нужно от Гарри на самом деле?

С Поттера ничего нельзя было поиметь. Абсолютно. Тихий прилежный сирота, ничем не выделяющийся из толпы. Деньги у него были, но не фантастически много. Родителей убил Гриндевальд, но он вообще многих убил. Гарри не знал, за что конкретно, знал только, что они состояли в тайном Ордене Феникса, основанном Дамблдором и сражались против него.

Единственное, что приходило на ум — это обладание информацией. Гарри хотел получить информацию от Тома, так возможно и Том хотел от Гарри того же? Возможно, он как-то пронюхал о том, что его родители состояли в тайном ордене. Может, он думает, что сможет узнать что-то о нём от Гарри? Знание о существовании этого ордена и знакомство с несколькими его членами — вот и вся ценная информация, которая у него имелась. Возможно Том просто хотел проверить, известно ли Гарри что-то более существенное. Что же, его бы все равно ждало разочарование.

Становилось ясно, почему он так не хотел заканчивать их фиктивные отношения — он же ещё ничего не узнал.

Гарри припомнил все их разговоры, теперь рассматривая их в свете новых обстоятельств. Риддл что-то кричал в гневе о том, что вложил в Гарри очень много сил. Это имело смысл только если он действительно следил за ним, как и говорила Гермиона и подготавливал почву для их сделки. Риддл откуда-то знал, что Гарри побежит успокаивать нервы на стадион. Это было возможно выяснить только у Седрика или проследив за самим Гарри. Он уговорил Слизнорта взять его на курс и сидел с ним на зельях с самого начала учебного года. За это время Гарри так привык к его близости, что воспринимал Риддла в своем личном пространстве как нечто само собой разумеющееся. Риддлу легко удалось уговорить его на эту сделку, потому что Гарри уже воспринимал его своим в какой-то мере, незаметно для самого себя. Будь на его месте кто-то другой, совершенно чужой и незнакомый, согласился бы Гарри? Теперь этого не узнать.

Вокруг него появилось столько людей, они постоянно выражали свои эмоции прикосновениями и Гарри как-то пообвыкся, притерпелся к этому.

Вдруг его голову озарила страшная, но имеющая под собой основу мысль. Что если Риддл намеренно упомянул тогда, что общается с последователями Гриндевальда? Что если он так его заманивал, полагая, что Гарри не такой идиот — прикидываться геем потому, что его достают девочки? Он кинул ему приманку и Гарри попался в сети. Это казалось логичным и очень в стиле Риддла. Как это Гарри раньше не задумался, Том не из тех, кто заключает какие-то мутные сделки с незнакомым гриффиндорцем. Он бы скорее отравил одну девчонку её же зельем, чтобы другим неповадно было.

А следом пришла мысль ещё страшней — что, если это Риддл как-то поспособствовал выходу этой дурацкой статейки? У него же в друзьях весь цвет аристократии, он же звезда клуба полезных знакомств Слизнорта!

Так и параноиком недолго стать. Чтобы Том приложил столько усилий, Гарри должен быть известен рецепт философского камня, не иначе. Это может быть просто совпадением, вот и все. Просто Том очень удачно им воспользовался.

К ночи у Гарри чуть голова не распухла от подозрений. Он запутался в своих же теориях и решил на время выбросить их из головы. Мотивы Тома могут катиться к дракклам вместе с ним самим. Раз так хотел выяснить у него что-то, мог бы и написать ему записку с очередной угрозой или извинением, или просто хоть одно любое словечко. Но он веселится со своими подхалимами и даже не думает возвращать Гарри, сука.

Поттер не хотел признаваться себе в этом, но он, стыдно сказать, скучал по этому злобному ублюдку. Особенно по его рукам, в крепких тисках которых он чувствовал себя живым и нужным, как никогда. И по тонкому аромату морозной свежести, исходящий от мантии, который вызывает приятное томление во всем теле, когда ты вдыхаешь его, уткнувшись лицом в воротник. И по этим его коронным гневным взглядам, когда кажется, что только ты существуешь в целом мире для него.

Плевать, что Том хотел его использовать, Гарри ведь тоже хотел. Он очень разочаруется, если Том и правда хотел избавиться от внимания девчонок, а все его стройные теории — всего лишь параноидальный бред.

Ему вдруг пришло в голову, что он сдался, как самый настоящий слабак. Разнюнился, захотел вернуться в свой маленький мирок для одного. Разве отец не учил его никогда не сдаваться?

А что Гарри?

Стоило только ему оказаться в непривычной обстановке, как он распсиховался и всё бросил.

Гарри должен собрать свою волю в кулак и что-то придумать. Дело надо довести до конца! Он не какой-то нюня и псих, он Гарри Поттер — сын аврора.

***

— Гарри, ты спишь? — в ночной тьме комнаты шёпот Рона испугал Поттера до дрожи.

Гарри удивился, ведь Рон не разговаривал с ним всё это время с бала.

Их соседи по комнате давно спали, Гарри думал, что один не может уснуть и ворочался с боку на бок.

— Нет. Чего тебе? — после длительной паузы наконец ответил он. Его любопытство победило обиду на рыжего придурка.

— Слушай, ты извини меня, ладно? Я не должен был так психовать. Просто это же Риддл! Подонок и гад! Он же с Малфоем дружит! Да ещё и мужик!

— И чего ты тогда извиниться решил? Совесть проснулась?

— Я просто… Я обиделся, что ты всё скрывал. Я постоянно пытаюсь поговорить с тобой, но ты меня… Как будто я не стою твоего внимания! Я злился и немножко ревновал, что ты нашёл себе Риддла, а я остался один… Я идиот, да?

— Нет, — только и смог ответить Гарри. Он не знал, что Рон воспринимал это на свой счёт. Думал, ему просто противно, а он злился…

— Я с Грейнджер говорил, — нарушил затянувшуюся паузу Рон. — Она сказала, что вы расстались. Ты весь день в комнате просидел и выглядел таким убитым… Да ещё и Риддл этот…

— А что с ним? — сердце в груди ускорило свой бег.

— Ходит по школе, как неприкаянный. Весь день смотрел на твоё место за столом, как будто ты там появиться из воздуха должен. И я подумал, что хоть он и парень, и сволочь, но для вас двоих-то всё по-другому. Если бы я встречался с… неважно с кем, а потом расстался, я бы тоже очень переживал. И мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь меня поддержал. Так что извини. Мне правда стыдно, что я так… Как козёл последний. Ты это, если надо что-нибудь, поговорить там… Ты обращайся!

Рон замолчал и громко выдохнул. Поттер с теплотой в сердце подумал, что Рон долго готовил эту речь. Для него вообще такие длинные и связные предложения были нехарактерны.

— Спасибо, Рон. Я тебя прощаю. Хотя обсуждать с тобой личную жизнь я не готов.

— Слава Мерлину! Я даже думать не хочу, чем вы там наедине занимаетесь! Гадость!

Гарри тихонько рассмеялся его искренности.

— Спокойной ночи, Рон.

— Сладких снов, Гарри.

Поттер лежал в темноте с абсолютно идиотской улыбкой на губах. Кажется, его вера в людей начинает потихоньку восстанавливаться.

И Том… Том выглядел потерянным? Утром Гарри видел, как он улыбался Малфою, но, может, он просто притворялся что ему всё равно? Вероятность крайне мала, но вдруг он тоже немножечко скучает по Гарри? Он ведь тогда так странно на него смотрел, когда пошёл первый снег. Вдруг он, как и Гарри, неожиданно для себя начал к нему что-то испытывать?

Твёрдая решимость всё выяснить и довести до конца растеклась по телу. Гарри Поттер так просто не сдается.

***

Следующий день показался Гарри пыткой. Он всё тянулся и тянулся, как резина, не желая приближаться к вечерней отработке. Гарри высматривал в Томе хоть какие-то намеки хоть на что-то, но тот выглядел как обычно — весь такой красивый, идеальный, милый и обаятельный. Гарри даже было смешно, ведь на самом деле Том полная противоположность созданному им образу. И почему другие этого не замечают? Фальшивый с головы до носков ботинок.

В среду у них не было совместных занятий, поэтому Гарри видел его только на завтраке и обеде. Он так и не придумал, что сказать Тому, чтобы исправить ситуацию и надеялся сориентироваться по ходу дела. Экспромты выходили у него лучше, чем планирование.

Совершенно очевидно, что Том ничего ему не скажет ни о своих планах, ни о Гриндевальде, если Гарри не схитрит. И, конечно же Гарри воспользуется всеми возможными способами, чтобы вытянуть из него информацию. Дело только в этом, а не в том, что между ними происходит. Только поэтому Гарри так ждёт отработки.

А возможность снова ощутить его рядом, может даже хорошенько поругаться тут совсем ни при чём…

— Гарри, а ты не знаешь, почему это на тебя пялится Берг?

Утром к нему подсела Гермиона, что было уже ожидаемо и Рон, что было уже удивительно. Рыжий кидал такие взгляды на их старосту, что становилось понятно — он просто запал на неё. У Гарри сразу сошёлся весь пазл — Рон тогда приревновал Гермиону, когда они разговаривали с ней вдвоем в комнате. Теперь у этих двоих появилось кое-что общее — бедненький брошенка Гарри. Рон под эту песню надеялся сблизиться с Гермионой, вот и извинился вчера. Вера в человечество снова была потеряна.

— Не знаю, — ответил Гарри. Он бросил взгляд на стол рейвенкловцев и встретился глазами с наглыми, изучающими его глазами Наркисса.

А этому-то что надо? Как такое вообще возможно? Гарри два дня назад пялился на него, а теперь Берг пялится в ответ. Таких совпадений просто не может быть! Или может? Гарри совсем запутался в своей паранойе.

Наркисс подмигнул ему и отвернулся. Подмигнул! Ему! Да Гарри в жизни парни не подмигивали.

Может, дело в его новой одежде? Он стал похож на девчонку? Гарри не знал, как ведут себя геи друг с другом. Это вообще, нормально для них? Когда ему подмигивали девчонки, он пугался и терялся. Подмигивание Наркисса сбило его с толку, но оказалось неожиданно… приятным. В груди поселилась пушистая теплота. Другой парень посчитал его симпатичным!

Чёрт побери, как он раньше не замечал, что гей? Это же так очевидно.

— Я раньше был похож на гея? — озвучил он свою мысль, обращаясь к Рону и Гермионе.

— Нет. Если бы не Риддл, я бы в жизни не подумал, что ты гей, — абсолютно искренне заверил его Рон, но тут же всё испортил, — может, раз вы разошлись, ты снова станешь нормальным? Ну, попутал тебя чёрт, с кем не бывает. Смотри, на тебя вон та блондиночка с хаффлпафа так и пялится!

— Не говори ерунды, Рон! — возмутилась Гермиона, хлопнув рыжего по руке. — Гарри и так нормальный! А ты, Гарри, не переживай из-за внимания других парней. Вполне естественно, что многие теперь обратят на тебя внимание. Ты открытый гей, очень красивый и умный. Внимание Наркисса понятно.

Мерлиновы кальсоны, наверняка в школе полно парней, которые тоже читали ту статью. Теперь, когда нет надежной стены в виде Тома, они начнут его домогаться в надежде стать мужем богатого лорда. К лагерю охотниц за титулом и деньгами прибавится лагерь похотливых охотников. Какой ужас! Как ему вообще отличить искреннюю симпатию от неискренней?

Обед закончился и Гарри сбежал от парочки своих новых нянек. При Роне он не мог нормально поговорить с Гермионой и спросить у неё, как девушки понимают, что нравятся парню. Может есть какие-то особые приметы? Секретики?

На занятиях он много отвечал и вернул половину потерянных баллов, от чего многие одноклассники перестали смотреть на него, как на смердящего флоббер червя. За внеплановый выходной он успел хорошенько подготовиться ко всем предметам. Ему оставалось только наверстать письменные работы.

Время медленно, но верно приближало его встречу с лицемерным ублюдком. Чем быстрее стрелки часов приближались к восьми, тем больше нервничал Гарри. Он начал грызть свои ногти, хотя тётка и пыталась отучить его от этой привычки ещё в десять лет. Намазала его ногти какой-то гадостью, и Гарри чуть не отравился, когда опять потянул пальцы в рот. Без зелья подавлять тревогу было труднее, и Гарри справлялся, как мог.

Как начать разговор? Что сказать? Гарри не представлял. Он не знал, что в конечном итоге выйдет из этой встречи. В голове был полный вакуум, а в животе ворочался какой-то зверь.

Наконец, ровно в восемь, он зашёл в зал наград.

— А, Поттер. Давай быстрей, тебе надо отработать вчерашний прогул. Ради этого я даже тряпочку побольше тебе нашёл. Шевелись, негодник! — в зале был один Филч. Гарри разочарованно выдохнул и принял инвентарь из рук завхоза. Тот не ушёл, как в первый день, а остался наблюдать за ним. Поттер набрызгал на тряпочку чистящего средства и принялся за работу. Риддла всё не было.

Где же он? Тоже сказался больным? Или попросил раздельные отработки? Вполне возможно.

— Добрый вечер всем, — раздалось от двери, и Гарри чуть не запищал от радости. Явился!

— Староста Риддл, добрый вечер. Ваш инвентарь в углу. Я, пожалуй, пойду. Столько дел, столько дел! — сквиб сразу сменил тон и заковылял прочь, даже не потрудившись наорать на Тома за опоздание.

Риддл умудрился запугать даже их блюстителя порядка, чёртов псих.

— Поттер… — зловеще протянул Том, стоило только шаркающим шагам стихнуть за дверью.

Гарри даже глаза прикрыл, настолько ему было приятно вновь слышать этот голос. Он стоял к Тому спиной, не решаясь посмотреть на него. Два дня! Прошло всего неполных два дня, а он так скучал, что готов был голову самому себе оторвать за это! Мазохист и тряпка.

— Привет, Риддл, — сумел выдавить он недрогнувшим голосом, продолжая бессмысленно возюкать тряпкой по пузатому кубку.

— Не видел тебя на ужине. Где ты был?

Он заметил его отсутствие? Значит, ждал его? Наблюдал? Тёплая волна прошлась вдоль его позвоночника.

— Ммм, я был занят, — пробормотал он. Вот бы ему самому знать, где он был.

— Врёшь.

— Не твоё дело, ясно?

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — сильные руки, о которых он так мечтал, крепко стиснули его плечи и заставили развернуться.

Гарри едва не задохнулся от охвативших его эмоций. Том снова был близко, снова сверлил его сумасшедшим взглядом и прикасался к нему. Как ему этого не хватало!

— О, не успел зайти, а уже приказываешь мне. Ты, наверное, забыл путь туда, куда я тебе сказал идти в прошлый раз? Так я подскажу. На хуй, Риддл. Иди на хуй, — Гарри даже не стал скрывать удовольствие, с которым он проговорил эти слова. Его губы растянула радостная улыбка. Зря он понадеялся на экспромт. Рот говорил совсем не то, что было нужно.

— Я помню всё, что ты мне говорил. А вот ты забыл о том, что я говорил тебе. Ты, наверное, подумал, что я оставил тебя в покое? Я прав? — Том тоже не скрывал свои эмоции. Он улыбался, а его голос звучал низко, с придыханием. Ему очевидно нравилось, то, что сейчас происходило. Глаза так и блестели адским огнём. Гарри ощутил его магию, которая льнула к нему как собака к хозяину.

— А что, у меня были основания так не думать? Я четко сказал, чтобы ты ко мне не приближался, и ты так и сделал.

— Я просто дал тебе передышку, дорогой мой. Ты просил не давить на тебя, и я не давил. Ты передохнул, выспался, успокоился и теперь можешь рассуждать здраво. Как тебе было без меня? Соскучился? — от его ласкового вкрадчивого тона у Гарри ноги подкосились.

В теле все задрожало от восторга. Том и не думал сдаваться, он просто дал ему короткий отпуск, за который Поттер весь извёлся и заскучал. Вот хитрец! Гарри не мог понять, делает он это осознанно или у него есть свои, скрытые причины.

— Ах, так ты надеешься, что наша сделка в силе? Как наивно с твоей стороны, — мысленно Гарри кричал себе заткнуться и не провоцировать Тома, но слова все равно вылетали из его рта, а тело прогибалось, подстраиваясь под властного собеседника.

— О, Гарри. Это ты наивен, — Том положил ладонь ему на щеку и легонько поглаживал её, от чего Гарри млел, как первокурсница. Знакомый запах окружил его со всех сторон и погрузил в нирвану. — Ты же знаешь, я всё равно добьюсь своего. Зачем ты сопротивляешься? Это бесполезно. У меня есть план, и я его выполню. Только так и никак иначе.

— Знаю слишком хорошо, Том. Поэтому у меня есть к тебе встречное предложение, — Гарри наконец-то придумал, как поступить. — Ты расскажешь мне всё, что знаешь, о Гриндевальде, и тогда я продолжу играть роль твоего парня. Только так и никак иначе, — Было стыдно это осознавать, но его первоначальная цель сейчас казалась жалким предлогом, чтобы продлить присутствие старосты рядом с ним и не потерять гордость. Какой позор! Так низко Гарри ещё никогда не падал в своих глазах, даже когда хотел проклясть Седрика в спину. Хорош мститель, забыл обо всём, стоило только члену дернуться в штанах.

Том рассмеялся, запрокинув голову, звонко и весело.

— Как мне это нравится… Детка заточила зубки и начала играть по правилам? Новая сделка, значит…

— Я тебе не детка! Перестань относиться ко мне снисходительно!

— Разве я снисходителен? Думаю, прозвище детка очень тебе подходит. Такой же несмышлёный, эмоциональный и громкий. Детка, — Голос Тома перешёл на шёпот и Гарри окончательно поплыл. Его ладонь всё ещё гладила щёку, а вторая с плеча плавно переместилась на шею. Риддл буквально ласкал его, и, похоже, сам этого не замечал. У Гарри всё тело горело огнём, в паху давно скрутилось узлом возбуждение, но он стойко запрещал себе коснуться Тома в ответ. Потому что тогда иллюзия нормальности рухнет. И им обоим придётся признать, что они ведут себя ненормально для двух гетеросексуалов. А так Гарри мог прикинуться, что верит, будто Том касается его только для психологического шантажа и давления. Том наверняка именно в этом ключе размышлял, когда прикасался к нему.

— Не заговаривай мне зубы, Риддл. Либо ты рассказываешь мне о нем всё, что знаешь, и я остаюсь с тобой, либо я иду к директору и жалуюсь на преследование с твоей стороны. Дамблдор тебя не любит, все это знают. Он примет мою сторону, — собрав все оставшиеся мозги в кучку, твёрдо стоял на своём Гарри. Он не слабак, который думает членом. Он добьётся своего.

— Что же, кажется ты не оставил мне выбора, не так ли? — он буквально промурлыкал это, бесцеремонно запуская руку в волосы, которые Гарри, уложил в красивую волну с помощью зелья, и как же это было приятно! Поттер так и ждал продолжения своего сна, в котором Риддл после этого впивался в его шею грубыми укусами. Пора было это прекращать, потому что желание кончить становилось непереносимым.

— Ещё было бы неплохо, если бы ты перестал меня трогать, Риддл. Я кажется, говорил тебе не давить на меня таким образом?

— Не могу остановиться, детка. Ты так остро на это реагируешь… Сразу становишься таким покладистым и испуганным. Ты буквально вынуждаешь меня так поступать с тобой.

Риддл точно издевался над ним! Гарри невыносимо хотел прижаться к нему и потереться членом о твердое бедро. Мерлин, спаси его душу, ещё чуть-чуть и он просто набросится на него, как оголодавший оборотень.

Гарри шарахнулся в сторону, выпутываясь из жарких объятий. Дыхание стало прерывистым, волосы растрепались, а щёки горели. Риддл должен быть очень наивным в вопросах секса, если до сих пор не понял, что Гарри его хочет до дрожи. А он точно не понял, иначе использовал бы это в своих целях.

— Так что? Ты согласен? Расскажешь мне про него? — голос дрожал, предатель, но Гарри уже знал, что Том всё спишет на его неприятие прикосновений. Как удобно-то, Мерлин! Ему нужно было это согласие!

— Хорошо. Но и у меня будет новое условие, — ну кто бы сомневался, выжать из ситуации по максимуму — в этом весь Слизерин. — Твоя самая преданная поклонница всё никак не успокоится. Ты должен сказать, что любишь меня и поцеловать при Миллисенте Булстроуд.

— Нет!

— Да! Она достала меня даже больше, чем ты. Таскается за мной по пятам, следит, подслушивает. Последние два дня так вообще глаз с меня не сводит, шарахается от меня, ведет себя странно. Так она может узнать то, что ей знать совсем не полагается. Если ты сделаешь это достаточно убедительно, она сдастся, я уверен, — Том говорил это с таким невозмутимым лицом, будто на прогулку приглашал.

— Я не могу тебя поцеловать! Ты с ума сошёл?! — Гарри был в шоке. Том совсем охренел? Это какой-то бред! Гарри выдаст себя сразу, едва прикоснётся к чёртовому слизеринцу губами. Даже такой, как Том, заметит, что его целуют с очевидным желанием.

— Губы одинаковы у мужчин и женщин, детка. Ты даже не заметишь разницы, ведь ты никогда не целовался ни с кем, я прав?

— А вот и нет! У меня была девушка! Магла! — Гарри приятно было сообщить такую новость хоть кому-то, а особенно прожжённому маглоненавистнику.

— Ты с ней спал? — Том напрягся, с его губ сошла улыбка, а тон перестал быть игривым.

— Да.

— Ладно. Значит у тебя будет возможность узнать что-то лучшее, чем поцелуи грязной маглы, — вена на лбу вновь порадовала своим присутствием.

— Она была очень даже чистая. И красивая. Мулатка по имени Диана.

— Мне не интересно, что за дворняга прыгнула к тебе в койку, Поттер. Я сказал своё условие, всё. Ты поцелуешь меня на глазах у Милисенты, и мне плевать, что ты при этом будешь чувствовать, — Риддл кружил вокруг него, как хищник, загоняя свою жертву в угол.

— Ты сошёл с ума! Не буду я тебя целовать! — Гарри отступал, пока не оказался у витрины с кубками.

Том наклонился к нему ближе и внимательно посмотрел в глаза. От него во все стороны расходились волны магии, накрывая Гарри, как прибой накрывает берег. Он старался не смотреть на его чертовы губы, но взгляд то и дело сам опускался на предмет их разговора.

— У тебя был парень? Ты же говорил, что хотел бы поцеловать Берга, — голос стал совсем тихим и опасным.

— Нет, парня не было! Ну не начинай опять про Берга, умоляю! — Гарри инстинктивно подался назад, опираясь спиной о стекло, нервничая всё больше. Ещё одного скандала он не вынесет.

— Ты сказал, что он тебе понравился. Так ты теперь по парням?

— Нет! Мерлин, забудь, что я тогда сказал!

— Не могу, Гарри. Ты очень четко выразился тогда. И ты не врал. Ты хотел бы поцеловать Берга, так почему не хочешь поцеловать меня? Я тоже парень. И я намного лучше этого ничтожества, — Том явно злился, но не орал, как в прошлый раз. Он цедил слова сквозь зубы с плохо скрываемой яростью.

Поттер вдруг подумал, что Том просто нашёл предлог поцеловать его. Миллисента? Кому до неё какое дело? Она давно за ними следила и ничего. Но вот стоило Гарри сказать, что он хочет поцеловать Берга, как Том тут же придумал эту сказочку. Кажется, ему невыносима мысль, что кто-то может хотеть Наркисса, а не его. Что он может быть в чём-то хуже.

Гарри не знал, как отвертеться от этого поцелуя, ведь когда Том говорил таким тоном, альтернативы не существовало. Все либо будет, как он сказал по-хорошему, либо по-плохому. И, честно говоря, Гарри не особо хотел сопротивляться. Может, Том не заметит его желания? Может, он всё спишет на волнение? А может, ему понравится, и они…

Нет. Нельзя надеяться. Том — сволочь, слизеринец, он хочет использовать Гарри, а Гарри должен использовать его.

Возможность прикоснуться губами к этим четко очерченным, чувственным губам манила, как ничто в этой жизни. Да и выбора у него не было, не так ли? Он должен получить информацию. Поцелуй — небольшая цена за это.

— Ладно. Я согласен, — Гарри озвучил своё решение и выскользнул из ловушки между витриной и Томом. Выглядел он, должно быть, очень испуганным, потому что Риддл отступил.

Чтобы скрыть смущение Гарри схватил тряпку, принявшись остервенело драить очередной кубок. От мыслей о поцелуе член так сильно напрягся, что Гарри боялся разоблачения. Мантия хоть и просторная, но одно неловкое движение — и она все облепит и разоблачит. Безопаснее стоять к Риддлу спиной. Это звучит абсурдно, но Гарри предпочитал проклятие в спину разоблачению своего возбуждения. Ни за что он не позволит узнать Тому о своем ненормальном к нему влечении.

— Вот бы ты всегда был таким покладистым, — Том сзади хмыкнул и по звукам Гарри понял, что он тоже приступил к работе. Поспешное согласие гриффиндорца, кажется, настроило его на благодушный лад.

— Не дождешься, дорогой, — Гарри не удержался. Ему хотелось вновь услышать тот игривый тон, что был минуту назад. Как-то разрядить гнетущую атмосферу.

Это был такой очевидный флирт, что даже глухонемой бы всё понял.

— Ох детка, у меня свои методы усмирения.

Да, вот оно! Они заигрывают друг с другом! Неужели Том не осознавал этого? Или, наоборот, он всё просчитал? Да быть такого не могло. Когда соблазняют, обычно не швыряются проклятиями, не унижают собеседника и не запугивают своей магией. Просто так уж вышло, что Гарри возбуждают доминантность и манипулятивность. И интеллект. И сила. И красота. Мерлин, он прямо как девчонка. Что дальше? Он начнёт писать о Риддле стихи?

— Ты перестанешь называть меня деткой или нет?

— Теперь точно нет, детка.

Ох чёрт! Зачем магия наделила этого засранца таким голосом? Гарри незаметно опустил одну руку и сжал ею свой член сквозь мантию. Он чуть не застонал от накатившего облегчения и желания продолжить. Отработка только началась, а он уже мечтает сбежать в свою спальню, задернуть полог на кровати и мощно подрочить.

— Тогда ты рискуешь услышать в ответ обращение малыш. Как тебе это, малыш?

Больше флирта, больше! Гарри уже не соображал, что говорит. Голос его сел, но плевать он хотел на это. Рука сжимала член до боли. Повернув голову, он увидел, что Том всё равно стоит к нему спиной и чистит памятную табличку.

— Мне это не подходит. Я разве похож на малыша? Можешь просто называть меня мой лорд, — голос старосты стал очень низким и глубоким, посылая волны удовольствия по всему телу Поттера.

Гарри до крови закусил губу. Это обращение почему-то возбуждало, черт побери. Мой лорд. Гарри мог представить, как стоит на коленях, голый и связанный перед Томом и произносит это. И потом Том грубо хватает его за волосы и заставляет взять в рот…

— О мой лорд, кажется я должен вас оставить! Туалет меня привлекает больше, чем вы! — Гарри попытался говорить с сарказмом, но сбился и промямлил про туалет совсем неслышно. Сил сдерживаться больше не было. Он заставил себя идти ровно и медленно, не смотря на слизеринца. Хотя тому, кажется и дела не было до того, куда там пошёл Гарри.

Гарри вышел из зала и побежал на этаж ниже в туалет. Тамон закрылся в кабинке, поставил заглушку и наконец смог прикоснуться к себе.

Это было потрясающе: Гарри хватило всего нескольких сильных движений, чтобы кончить. Он обмяк на унитазе и поздравил себя с окончательным и бесповоротным падением на самое дно.

Гарри еле заставил себя выйти из кабинки и долго умывался холодной водой. Мозг, больше не затуманенный невыносимой похотью, начал работать, как ему и положено.

Том не должен узнать о желании Гарри. Он использует это, чтобы узнать у Гарри всё, что ему нужно. Поттер должен стойко пережить их поцелуй и выведать, наконец, про Гриндевальда, а потом бросить Тома и сосредоточиться на учёбе. Он должен стать сильнее, если собирается когда-нибудь сразиться с тёмным волшебником.

Успокоившись, он вернулся в зал наград.

— И чем ты занимался эти два дня?

Том вел себя так, будто они вели светскую беседу, которую вынуждены были прервать. Он уселся на крышку огромного сундука, непонятно как оказавшегося в этом помещении и лениво вертел в руках чей-то кубок за отличную учёбу.

Гарри слегка залип на его длинных ногах и обтянутом тонкой черной тканью брюк паху, поэтому не сразу вник в суть вопроса. И зачем это Риддл расстегнул мантию, пока его не было?

— Домашние задания делал. А ты что хотел услышать? Что я скучал по тебе и плакал в подушку?

Они начали азартно переругиваться, протирая весь тот хлам, что скопился в зале за пару сотен лет. Гарри наслаждался каждым словом, каждым ругательством, что они бросали друг в друга. Это было привычно и знакомо.

Риддл улавливал смысл его фразы ещё до того, как Гарри произносил её до конца, будто они были на одной волне, настроенные друг на друга, как по заказу. Они пропустили отбой, увлекшись перепалкой по поводу полезности тыквенного сока для молодого организма, и сам Мерлин не скажет, как они пришли к этой теме.

— А я говорю тебе, что этот сок полезен. Ты себя видел? Тебе нужны витамины!

— У меня конституция{?}[Прежде чем тыкать в пб, вы могли бы загуглить, что Конституция — это сумма всех индивидуальных свойств: морфологических, физиологических и психологических качеств, обусловленных действием генетических факторов.] тела такая! Я худощавый, вот и всё!

— Ты, конечно, тонкий и изящный, но растущему организму нужно много витаминов, иначе тебя и в пятьдесят ветром сдувать будет!

— Но этот сок — дерьмо! Его невозможно пить!

— Тогда я куплю тебе питательные пастилки для детей! Будешь жевать их каждый день!

— Да что угодно, лишь бы не этот сок!

Филч пришёл и выгнал их из зала уже в половине двенадцатого, изрядно удивившись такому рвению к отработке.

— Держи, Поттер, но не вздумай пить его каждый день, — Том поперся провожать Гарри до гостиной на правах старосты, которому можно ходить по школе после отбоя. Гарри и не думал возражать.

— Что это?

Риддл протягивал ему склянку с зельем, которую достал из кармана мантии.

— Это тоник. Он придает сил, если ты не выспался. Не хватало ещё, чтобы ты пил ту бурду, что подсовывает тебе Грейнджер. Бодроперцовое! Как она вообще додумалась пить зелье от простуды по каждому пустяку?

— Ты серьезно? Ты сварил мне тоник? — Поттер таращился на склянку, как на восьмое чудо света. Чтобы Риддл сварил ему зелье? Он думал о нём? Завтра Хогвартс захватят кентавры, не иначе.

— А что, похоже, что я шучу? Я сам обеспечу тебя всем, что потребуется. Не вздумай брать какое-то неизвестное зелье из чужих рук.

— Блять, мне что, пять лет? Сам разберусь, у кого и что брать.

— Не беси меня, детка. Ты будешь делать, как я сказал!

Том положил флакон ему в карман мантии, мимоходом облапав его за бедро. Чёрт, да он почти схватил Гарри за задницу!

— И ты опять меня трогаешь, чтобы я согласился с тобой. Я думал, мы вышли на новый уровень и стараемся соблюдать договорённости, нет? — Гарри возмущался только на словах. Он был очень даже за троганье во всех местах, куда только больная фантазия Тома направит его. Плюс, не мешало лишний раз напомнить Риддлу оправдание для его поступков.

— Ты думаешь, что я добровольно откажусь от способа заставить тебя замолчать и согласиться со мной? — слизеринец протянул руку и погладил Гарри по шее.

— О чём это я, дурачок? С твоей логикой не поспоришь, — Гарри ничего не мог с собой поделать. Он замер под этим прикосновением, как под заклинанием. Пускай Том делает, что хочет, Гарри со всем согласится, пока длится это прикосновение.

— Вот именно, детка, вот именно.

Том всё не убирал руку, и они оба замерли в тишине. Гарри смотрел в тёмные глубокие омуты глаз слизеринца, мысленно заклиная себя не делать глупостей.

Тишина продолжалась.

Нужно было разбить её, пока не стало слишком поздно!

Том смотрел в ответ, будто зачарованный. В неярком свете горящих на стенах факелов его глаза казались совсем чёрными, только в глубине метались красные искры. Его рука замерла на шее Гарри, прожигая нежную кожу насквозь. Их дыхание казалось безумно громким в пустом коридоре. Да пусть хоть кто-нибудь остановит это!

Его желание исполнилось. На портрете, закрывающем вход в гостиную гриффиндора, кашлянула Полная Дама и принялась шуршать своими юбками, явно устраиваясь поудобнее. Поттер вздрогнул и вспомнил, что на самом деле он ненавидит Риддла.

— Спокойной ночи, Том, — хрипло выдохнул Гарри, отстраняясь.

Рука Риддла безвольно упала, повиснув вдоль тела.

— Спокойной ночи, детка, — Он тряхнул головой и, резко развернувшись, почти сбежал, оставив Гарри собирать себя из осколков того, что прежде было гетеросексуальным мужчиной.

Он расплылся от одного прикосновения руки. А ведь ему предстоит поцеловать Тома и не выдать себя. Мерлин, Мордред и Моргана, помогите ему со всем справиться и остаться в своём уме!

========== Глава 8 ==========

Остаток недели Гарри Поттер пытался сосредоточиться на занятиях и перестать каждую секунду ждать, когда же Риддл окажется рядом. Он столько эссе задолжал преподавателям, что не представлял, как сможет все сдать до начала новогодних каникул. Они договорились пойти вместе в Хогсмид в субботу, а до того времени Гарри рекомендовал Тому забыть о Милисенте, поцелуях, сделках и всем прочем. Том в свою очередь сказал, что в таком случае Гарри узнает о Гриндевальде только после выполнения условия. Гарри это устроило. Ему нужно было настроиться.

Риддл согласился притормозить коней, но конечно не упускал возможности прожечь дыру взглядом в бедном гриффиндорце на завтраке, обеде и ужине, а потом облапать на вечерней отработке. И он продолжал называть его деткой. Это доводило Гарри до исступления. По телу табун мурашек проносился, стоило только Гарри услышать это ленивое риддлово «детка».

Пока Гарри пытался составить хоть какой-то план действий и разобраться с учёбой, и как ему вообще дальше жить, жизнь вокруг него бурлила и била ключом.

Гермиона и Рон таскались за ним, как привязанные, отчего-то решив, что они теперь не разлей вода. И если от Рона с его предложением поиграть в плюй-камни или шахматы Гарри мог легко отмахнуться, то от Гермионы и её душеспасительных бесед так просто отделаться было нельзя.

Она смотрела на него взглядом раненого олененка, и Гарри соглашался обсудить с ней всё, что ей хотелось. Домашние задания, политическую обстановку, ущемление прав геев и чёрт знает, что ещё. Почему она не могла обсуждать все эти вещи со своими новыми подружками было непонятно. Похоже ей просто нравилось дружить именно с Поттером. И Гарри, к своему удивлению, часто находил эти беседы занимательными. Гермиона была второй ученицей их курса, после Сами-Знаете-Кого, так же упорна и настойчива, как и он, и временами в ней тоже проглядывала самовлюблённость.

«Какая же я тряпка. Совсем крышей поехал», — думал Гарри, с умилением подмечая в Гермионе привычку Тома прохаживаться по умственным способностям окружающих.

Он сейчас находился в той стадии, когда начинаешь видеть предмет своей страсти буквально в каждом встречном. Он видел кого-то похожего на Тома, и сердце сбивалось с ритма. Потом спохватывался, мысленно посылал Риддла на хуй, а потом опять видел кого-то высокого и черноволосого, и сердце опять начинало стучать, как бешеное. И так по кругу, раз за разом. Гарри весь издергался, а поводов переживать хватало и без его голубых наклонностей.

В пятницу Гарри ждала контрольная по зельям. Они с Томом должны были сварить «глоток живой смерти» каждый по отдельности. У Гарри все поджилки тряслись, сколько бы он не пытался, это зелье не получалось у него прозрачным, даже намека на прозрачность не видно было. А от этой контрольной напрямую зависела его оценка за год. Надо ли говорить, что Слизнорт пообещал выгнать из класса на седьмом курсе всех тех, кто будет иметь за шестой оценку ниже, чем выше ожидаемого? Гарри мандражировал, зарывался в учебники и забывал поесть.

Том выловил его сразу после обеда в четверг, когда у них у обоих образовалось окно в расписании. Гарри не успел даже удивиться, когда его поймали за капюшон мантии и припёрли к стенке.

— Ты опять ничего не съел, Поттер. Если тебя так нервирует возможность меня поцеловать, можем отказаться от этой идеи. Не думал, что настолько тебе противен, — к удивлению, Том не стал на него наезжать, орать и угрожать. Его голос был спокоен, а в глазах сквозило обычно несвойственное ему волнение.

— Чего? Это как ты одно к другому подвёл? — не понял Гарри.

— Ты выглядишь невыспавшимся, за целый день съел ложку каши, зависаешь и подолгу смотришь в одну точку — все симптомы невроза. А единственной причиной может быть только…

— О! Со мной всё в порядке! Ты что, думаешь я какой-то больной или что? — Поттер возмутился до глубины души. Мало ему было целителей, теперь ещё и Том намекает, что с ним не всё в порядке.

— Нет, я так не думаю. Просто знаю, что иногда тебе не следует нервничать, — Том был абсолютно серьёзен. — Я не стану тебя принуждать, детка. Я вспылил тогда, но я не монстр.

— О, Мерлин! Ты что, признался, что перегнул палку? Кто-то сдох в запретном лесу? Что ты там себе напридумывал? Я в порядке! Я нервничаю из-за завтрашней контрольной по зельям, как все остальные ученики, которые не в состоянии сварить чёртов «глоток живой смерти»!

— Ладно, хорошо. Идём, — Том пристально посмотрел на него, схватил его за руку и потащил в подземелья.

— Что? Куда ты меня тащишь? Я тебе что, зверушка?

— Я могу пользоваться лабораторией в любое время, когда она свободна. Быть любимчиком декана не так уж плохо.

— И что? Утопишь меня в котле?

— Научу тебя паре приёмов, идиот. Голодать из-за глупого зелья! Я был о тебе лучшего мнения, — Том стремительно шагал в подземелья, а Гарри плелся за ним следом хвостиком, не успевая так быстро перебирать своими ногами.

— Назови мне достойную причину голодать, мистер умник, и я признаюсь тебе в любви прямо сейчас.

— Не существует достойных причин. Ты должен питаться, чтобы у организма были силы. Я составлю тебе план питания, пока ты не загнулся.

— План питания? Ты серьезно? А у тебя он есть? — удивленный голос Гарри звонким эхом прошелся по подземелью.

— Конечно. Я тщательно слежу за своим здоровьем, поддерживаю его на высоком уровне. Это увеличивает мою работоспособность, мой магический резерв, мыслительные способности. Маги столько зелий для этого изобрели, но почему-то все пренебрегают ими, потому что они дают результат только в долгосрочной перспективе. Всем подавай мгновенное чудо.

— Мерлин, ты серьёзно. Ты помешанный, ты в курсе? Да кто в шестнадцать лет имеет план питания? — удивлению не было предела. Гарри не верил, что Том ещё сможет его чем-то шокировать, но тот превзошёл сам себя.

— Тот, кто не хочет сдохнуть в тридцать. И раз уж сейчас ты под моей ответственностью, то и ты получишь свой план, — с непрошибаемой серьезностью ответил слизеринец.

— Нет, спасибо. Я сам разберусь со своим питанием. Третируй своих младшекурсников, им твоё внимание нужнее.

— Я сам решаю, кому уделить внимание. Сейчас я уделяю его тебе. И ты будешь меня слушать, детка, если хочешь разжиться информацией о Гриндевальде.

— Я так и знал! Одно малюсенькое условие с моей стороны — и куча огромных требований с твоей! Ты несправедлив! — возмутился Гарри. Не хотел он иметь план питания. И так иногда еду в себя с трудом заталкивал.

— Я справедливо считаю, что делаю это для твоего же блага. Ты себя видел? Чуть ветер дунет — полетишь, как сухая ветка. Цель оправдывает средства, слышал?

— И у меня опять нет слов. Ты невыносим! — на ветку Гарри обиделся. Он знал, что чересчур худой, но не обязательно ему об этом напоминать!

— Я всегда добиваюсь всего, чего захочу. Заходи в класс и разожги огонь, я схожу в кладовую за ингредиентами, — слизеринец впихнул его в помещение и ушёл, захлопнув за собой дверь.

Гарри подергал ручку — дверь не отпиралась.

— Невыносим! — просто по инерции воскликнул он и потащился к столу с котлами.

На самом деле он возмущался просто из вредности. У него голова кружилась от одной мысли, что Том заботится о нём. Скажи ему кто месяц назад, что сам Том Риддл будет беспокоиться о том, что он не ест, Гарри бы пальцем у виска покрутил. План питания, надо же!

Неудивительно, что Риддл такой высокий и мускулистый. Наверное, зелья пьет с первого курса, как сливочное пиво. Если бы Гарри раньше задумался о своём внешнем виде, он бы мог сейчас быть таким же высоким. Может, ещё не поздно? Вдруг специальные зелья ещё могут исправить его низкий рост?

Он наполнил котёл водой и разжёг под ним огонь.

Том научит его варить «глоток живой смерти». Том заботится о его питании. Он проник во все сферы его жизни. Повсюду Том, Том, Том, Том.

Он не должен так погружаться в него. Это может быть опасно. Ему нельзя доверять. Нужно почаще себе об этом напоминать.

Риддл вернулся с ингредиентами как раз, когда закипела вода в котле. Он снял мантию и бережно свернул её.

— Ты педант, — насмешливо сказал Гарри. Свою мантию он снимать не собирался ни в коем случае — близость Риддла в одной рубашке уже вызвала в организме определённые волнения.

— Я бережно отношусь к одежде — что в этом плохого? Когда сам зарабатываешь себе на жизнь, начинаешь ценить то, что имеешь, — невозмутимо ответил Риддл.

— Ты сам зарабатываешь? Чем? — любопытство охватило Гарри. Он даже не думал никогда, что для сироты из приюта Том слишком хорошо одевается. Как много он ещё не знал о человеке перед ним. Одна сплошная загадка.

— Редкие зелья, артефакты, перевод редких книг — всё, что умный маг может предложить тупым и ленивым. Это даже смешно, насколько волшебники игнорируют свои способности, предпочитая полагаться на кого-то за деньги. Ничем не лучше магглов. Но пока есть такие волшебники — я без средств не останусь, — высокомерно усмехнулся Том, раскладывая ингредиенты на столе в строго определённом порядке.

— Потрясающе. Ты презираешь всех вокруг, а все всё равно тебя любят. И как тебе это удаётся?

— Я презираю не всех, а только тех, кто этого заслуживает. Это подкупает многих — быть в моем списке достойных. Каждый хочет быть особенным, детка. Кроме тебя. Ты слишком погружён в себя, — Том протянул руку и щёлкнул его по носу. Щёлкнул по носу! Том Риддл! Как у него рука-то повернулась такое сделать?

Почему это Гарри так приятно? Тряпка, тряпка и мазохист. Радость запузырилась в голове, как шампанское.

— Ага, ты выделил меня из всех, чтобы мне казалось, что я для тебя особенный! — Гарри рассмеялся и показал ему язык.

— Точно. Ведь иметь в союзниках такого сварливого, нервного и посредственного волшебника — предел моих мечтаний, — ехидно улыбнулся в ответ староста, и за капюшон мантии притянул к столу.

— Обидно!

— Конечно, именно поэтому ты улыбаешься. Всё, сосредоточься. Давай по пунктам, что тебе непонятно в этом зелье?

— Я делаю всё так, как написано в учебнике, а у меня оно всё равно не становится прозрачным. Муть какая-то бордовая.

— Не нужно следовать рецепту дословно. Ты должен сам определять по состоянию зелья, что нужно сделать в определённым момент.

— Как?! Как я это должен понять?

— Вот смотри, — Том увлечённо начал рассказывать ему об особенностях помешивания по и против часовой стрелки, размере нарезки ингредиентов и важности каждого градуса температуры.

Гарри немного пялился на него, но всё же слушал внимательно. Видеть Риддла таким увлечённым было волнительно. Он весь преображался, когда говорил о чем-то, ему интересном. Глаза блестели, мышцы лица расслаблялись, он бурно жестикулировал. Гарри подумал, что из Тома получился бы отличный учитель.

— Сок из этих бобов нужно добывать определённым образом, о котором знают только опытные зельевары. Нужно положить нож плашмя и давить.

— Вот так?

— Нет! Вот так, — он обхватил руки Гарри своими и зафиксировал их в нужном положении. — Второй рукой придерживай слегка, бобы скользкие. Теперь надави.

Гарри резко стало не до бобов. Том прижимался к его спине грудью, удерживал его руки в своих и говорил в самое ухо, слегка задевая губами верхушку.

Сердце пустилось вскачь.

Он надавил ножом на плод, и из него брызнул красный сок в огромном количестве.

— Подставляй склянку и собирай сок. Не тормози, — прошептал хрипло Том, отстраняясь.

— А почему бы не рассказать нам об этом на уроке? — прочистив горло, спросил Гарри. Он весь вспотел от жара чужого тела рядом. Будь у него такой профессор, как Том, Гарри бы стал фанатом зельеварения.

Профессор Риддл. Чёрт, фантазия снова заводит его не туда!

— Затем, что профессия зельевара — очень престижная и высокооплачиваемая. Если каждый мастер будет раскрывать свои секреты — то варить зелья сможет любая посредственность. Всего лишь коммерция, ничего больше. Я много работал, чтобы научиться чувствовать зелье, понимать, как взаимодействуют ингредиенты, и знать, как лучше всего их разделывать. Так что тебе повезло, что я решил поделиться с тобой секретами бесплатно, детка. Ценишь?

«Я бы мог отплатить тебе натурой», — подумал Гарри и прикусил губу, чтобы не ляпнуть это вслух.

— Я тебя об этом не просил, — он отвернулся, пряча покрасневшее лицо.

— Я не об этом! Гарри, я же просто шучу. Ну же, повернись. Я сам захотел научить тебя, так что ничего от тебя не требую, — Том взял его за подбородок и развернул к себе. Слишком близко, слишком.

— Тогда давай продолжим, мне ещё эссе писать по чарам и трансфигурации, — он не смотрел в пытливые глаза слизеринца, боясь разоблачения. Его окружал одуряющий запах Риддла, вызывающий желание уткнуться ему в шею и просто дышать, сходя с ума от разрывающего тело незнакомого чувства.

— Какой ты… Невыносимый. Вставай к котлу, будем ловить момент, когда нужно начинать помешивания.

— Хорошо.

«Ему нельзя доверять. Не увлекайся им, Гарри», — мысленные команды немного помогали, но ненадолго.

***

Контрольная прошла успешно. Гарри чуть из штанов не выпрыгнул, когда сдал образец абсолютно прозрачного зелья Слизнорту за пять минут до окончания урока. Даже раньше Гермионы. Она все ещё пыхтела над розоватым раствором.

За дверью его поджидал Том в компании Драко Малфоя. Они закончили немного раньше Гарри.

— Ну? — поднял бровь Том.

— Получилось! Оно идеальное, такое же, как вчера! — он чуть не кинулся Тому на шею в порыве чувств. Не наблюдай за ними Драко, Гарри бы точно это сделал.

— Я в тебе не сомневался, — Том потрепал его по волосам, огладил шею и притянул к себе для легкого поцелуя в щёку.

Гарри покрылся мурашками и неловко улыбнулся ему. Драко рядом скривился, будто лимон проглотил.

— Поздравляю, Поттер. Должно быть, для тебя это огромное достижение, — Малфой высокомерно вздернул подбородок и растягивал слова, будто прожжённый циник на светском рауте.

— Не всем быть гениальными зельеварами, как не всем быть гениальными ловцами, — подмигнул ему Поттер, наблюдая как бледную малфоевскую морду расцвечивает гневный румянец. Драко был ловцом Слизерина с третьего курса, и поймал снитч всего два раза за всё это время. Его считали самым худшим ловцом школы.

— Ах ты жалкий …

— Драко! — прервал его Риддл.

— Не такой жалкий, как твои попытки казаться снобом. Надо читать книги, а не растягивать слова в надежде сойти за умного!

— Гарри! — Том сурово сдвинул брови, но Гарри видел, как его губы дрожат, сдерживая улыбку.

— Прости, Том, твой друг первый начал. Увидимся на отработке! — Гарри солнечно улыбнулся, и пошёл прочь, подавив желание заржать. Малфой такой придурок, и как Том его терпит только.

Поттеру стало интересно, чем Том держит такого чистокровного маменькиного сыночка, как Малфой. Он же ярый противник грязнокровок, а Том — полукровка. Без рода и племени. У Риддла была потрясающая харизма, огромная магическая сила и острый ум, но для таких тупых гавнюков, как Малфой, Яксли и Долохов этого должно быть мало.

— Я сказал, держи свой язык на привязи! — услышал он эхо голоса Тома из коридора за спиной и захихикал.

Может, Том им угрожает? Плевать, пока он может наслаждаться унижением Малфоя.

***

Седрик заметил её взгляд через толпу. Он сидел с друзьями на ступеньках главной лестницы, а она пряталась за поворотом в коридор первого этажа. Его почему-то очень развеселило то, как Милисента старалась найти в себе решимость и подойти к их компании.

Она несколько раз решительно выходила из-за угла, а потом быстро забегала обратно. В вестибюле перед лестницей толпились ученики, коротающие время до занятий после обеда, из-за них её плохо было видно, но Седрик заметил. Трудно не заметить такую фигуристую барышню. Он вообще удивлялся, как раньше её не замечал.

Он простился с приятелями и пошёл ловить стеснительную даму.

— О, Миллисента! Привет! — Седрик, как настоящий джентльмен, сделал вид, что не заметил её метаний и столкнулся с ней чисто случайно.

— Староста Диггори, здравствуйте, — девушка покрылась приятным румянцем и даже изобразила неуклюжий книксен! Седрик готов был лопнуть, как мыльный пузырь от умиления.

— Какая приятная встреча, — ляпнул он первое, что пришло в голову. Он не знал, как вежливо спросить у неё, чего она от него хочет. Все эти расшаркивания чистокровных аристократов были далеки от него.

— И очень своевременная! — доверительным шёпотом сообщила ему девушка, наклоняясь поближе и обдавая ароматом тонких духов.

Что-то индийское, решил Седрик, стараясь не слишком явно принюхиваться.

— Что-то случилось? — Седрик позволил себе сжать её локоток и отвести в сторону от прохода, в небольшую нишу с гобеленом.

— Гарри! Гарри всё знал! Мы зря беспокоились, Гарри совсем не такой, как мы думали! Они сговорились, а Гарри на самом деле…

— Так, помедленнее! — решительно прервал её лепет Седрик. — Объясни спокойно, что случилось?

— Пойдем в зал наград, там сейчас никого. Я тебе всё расскажу! — сверкнув глазами, Миллисент схватила растерянного Седрика за руку и потащила за собой на лестницу.

Он не стал сопротивляться. Кто он такой, чтобы перечить такой обворожительной чистокровной леди?

— Я видела их прямо тут! — Милисента, слегка запыхавшаяся от подъема по лестнице, встала возле стены со стеклянной витриной, в которой пылились награды давно умерших от старости магов.

— Ты все-таки следила за ними? — для проформы осуждающе сказал Седрик. Он и не сомневался, что она будет следить. Любовь — штука такая, голос разума тут бессилен, а воспитание и манеры — тем более.

— Прости, но мне нужно было! Я должна была спасти Гарри! А оказалось, что… — девушка стиснула кулаки и прикусила губу, её лицо стало казаться ещё бледнее. В глазах заблестела влага, вот-вот готовая пролиться.

— Тише, успокойся. Я рядом, — Седрик не выносил, когда девушки плакали. У него всё нутро сжималось от жалости и желания разорвать обидчика. Он аккуратно, стараясь не напугать, подошёл к ней и приобнял её за покатые плечи. — Что случилось? Расскажи мне.

— Гарри был таким злым! Как будто это не он вовсе! Он никогда так себя не вёл, никогда! Он кричал на Тома, ругался теми самыми словами, а потом вообще сказал, что ему нравится Наркисс Берг и они с Томом расстаются! У них была сделка, они даже не были вместе по-настоящему! — на одном дыхании выпалила Милисента и зарыдала, уткнувшись ему в грудь.

Седрик прижал её к себе и погладил по мягким темным волосам. Он её прекрасно понимал сейчас. Когда он столкнулся с таким Гарри на квиддичном поле, ему тоже хотелось плакать и орать от несправедливости. Он ждал, что Гарри извинится перед ним, скажет, что сорвался, вспылил и сожалеет. Но Гарри так и не пришёл.

Гарри, всегда такой тихий, мягкий и тактичный, вдруг показал темную сторону. И в этом отчасти был виноват сам Седрик. Если бы он только вступился за него, если бы рассказал взрослым, какие плохие люди — эти Дурсли! Если бы на первом курсе подошёл к нему и не позволил отказаться от своей дружбы!

А сейчас уже поздно. Гарри стал таким, и ему не нужна защита от Тома Риддла.

— Значит, сделка, да? Теперь я чувствую себя глупо, за все то, что говорил ему о Риддле. Просто смешно! Я выставил себя дураком! Все это время я переживал за него, пытался достучаться, а он просто использовал Риддла в своих целях! — в груди запекло от злости и обиды. Он вспомнил все те слова, что говорил Гарри о Томе, вспомнил, сколько смелости ему потребовалось, чтобы сказать их ему в лицо.

Теперь и у него глаза оказались на мокром месте. Он чувствовал себя использованным носовым платком, который выкинули в грязь.

— Дафна говорит, что Риддл не просто так прицепился к Гарри, он что-то узнал у неё. Может, это он всё-таки использовал Гарри? Наврал ему, заключил какую-то сделку, а Гарри потом всё узнал? — с надеждой спросила Миллисента.

— Или они оба друг друга обманули, — ответил Седрик, вспоминая слова Гарри о том, что у него всё под контролем. Теперь от Гарри можно было ожидать всего, чего угодно.

— Седрик? Как же так? — Милисента подняла на него заплаканные глаза. Он и не заметил, как обнял её обеими руками и прижал к себе. — Я же с первого курса его знаю. Он всегда был таким добрым и тихим. Он никогда не смеялся надо мной, в отличие от других гриффиндорцев и даже помогал нести учебники из библиотеки! Он всегда выглядел таким грустным и одиноким. Я думала… Я думала, мы с ним похожи. Два изгоя на своих факультетах. А он… Ты бы видел, как он орал. В нем было столько ненависти! Даже Тома проняло! Он потом сидел тут на полу и шипел, как сумасшедший! Неужели Гарри всегда таким был, а я не замечала?

— В детстве он был другим, — Седрик проследил взглядом катящуюся по нежной щеке слезинку и стер её большим пальцем. — Он был очень весёлым, бойким и избалованным, но верным и честным. Тот мальчишка никогда бы не наставил палочку на своего друга. Тот мальчишка никогда бы не стал использовать кого-то и врать. Я не знаю, что с ним стало, Милисента. Я ничего о нем не знаю.

Ему было горько от сказанных слов. Гарри ведь предупреждал его, говорил, что Седрик его не знает, а он не слушал. Бегал за ним, как мамочка, вытаскивал из пустых классов, караулил на квиддичном поле, таскал ему еду, когда тот забывал поесть. Он даже Риддлу угрожал ради него!

— Какая же я была дура, что любила его! — девушка громко всхлипнула и зло вытерла слезы рукавом. — Идиотка! Придумала себе спасителя, навоображала невесть чего! Сама виновата. В следующий раз прежде чем влюбляться, обязательно узнаю человека получше!

— Любовь нельзя спланировать, — тяжело вздохнул парень, вновь погладив её по голове. — Она приходит, и ты ничего не можешь с этим поделать. Все мы порой влюбляемся в неподходящих людей.

— А ты влюблялся в неподходящего человека? — слизеринка перестала плакать и расширившимися как у домовика глазами уставилась на него.

— Конечно! — Седрик слабо улыбнулся. — На третьем курсе я влюбился в вашу охотницу и капитана команды — Гвенделину Локк. Помнишь её? Я месяцами таскался за ней, как хвостик. Все карманные деньги спускал на сладости для неё. Я мечтал, что мы поженимся и она родит мне пять детей — чтобы мы могли создать свою семейную команду по квиддичу.

— Родить команду по квидиччу? — засмеялась Милисента. — Мерлин, как тебе такое только в голову пришло?

— Я был юн и романтичен. И помешан на квиддиче. Что ты от меня хочешь? — тоже засмеялся Седрик. Настроение, минуту назад находившееся ниже подземелий, поползло вверх от улыбки девушки.

— И что она?

— Оказалось, Гвенделина любит выпить в компании парней-семикурсников, а потом не прочь популять запрещёнными проклятьями по животным в запретном лесу. Так моя любовь и прошла. До сих пор не понимаю, как я сразу не заметил в ней эту садистскую жилку.

— Да уж, мы оба проглядели кое-что важное, — Милисента перестала плакать и только грустно улыбалась. — Мне теперь придется выйти замуж за какого-нибудь старого чистокровного хрыча, которого присмотрели мне мои родители. Я даже не думала, что могу выйти за кого-то кроме Гарри. А теперь и искать поздно. Я уже не успею найти любовь до конца лета и представить его родителям.

— Неужели они заставят тебя? — возмутился юноша, крепче сжимая мягкие плечи. — Ты не должна соглашаться! Это же твоя жизнь, а не их!

— Если я не соглашусь, меня выгонят из дома без кната в кармане. А я и делать ничего толком не умею. На что мне жить и где? Будь я смелая, как Дафна или умная, как Риддл, я бы сбежала. Только я не умная и не смелая, я совсем глупая.

— Ты вовсе не глупая! Мы что-нибудь придумаем! — решительно сказал Седрик, заглядывая в её огромные карие глаза. — Я не дам тебе сгинуть в браке с каким-то хрычом!

— Спасибо, Седрик! — надежда и благодарность отразились на её лице, заставляя Седрика почувствовать себя лучше.

Он не спас Гарри, но Миллисенту он точно спасёт! Гарри…

— Стоп. Что такого Дафна может знать о Гарри, что даже Риддл заинтересовался? — слова девушки только сейчас полностью дошли до разума.

— Не знаю. Дафна только сказала, что за эту информацию многие убить готовы. Мерлин! Вот я дура! Даже не обратила внимания на это! — Миллисента обеспокоенно на него уставилась, покусывая полную нижнюю губку. — Что это может быть?

Седрик задумался. Что такого может быть связано с Гарри странного? Обычный парень, сирота. Сирота!

— О нет. Его родителей убил Гриндевальд! — воскликнул он, выпуская Милли из объятий и начиная в беспокойстве расхаживать по комнате.

— Да, но он многих убил, тех, кто был не согласен с его идеями.

— Ага! Многих ли он убил лично? Пришёл в их дом? Убил всю семью?

— Нет. Я не знаю. Никогда о таком не слышала, на самом деле! — Миллисенте передалось его беспокойство.

— Вот именно! Мне тогда было восемь, но я помню, как шептались мои родители за закрытыми дверями. Гриндевальду что-то нужно было от Поттеров, но он не смог это получить.

— И что же?

— Не знаю! Родители не знали, хоть и дружили с Поттерами. Откуда тогда это может знать Дафна? — мысль летела быстрее, чем он успевал говорить. — А семья Дафны случаем не…

— О, Мерлин! Я не знаю! Моя семья их терпеть не может, запрещает мне даже разговаривать с Дафной, а Дафна злая и скрытная, она ничего мне не рассказывает. Думаешь, они могут быть Его приспешниками? — у неё в глазах заплескался самый настоящий ужас.

— Не будем делать поспешных выводов, — Седрик вспомнил, что Гарри его сильно обидел. Почему тогда он должен опять бежать и спасать его? Он говорил, что у него всё под контролем, значит Седрик не станет выставлять себя на посмешище снова. — Гарри, скорее всего, всё знает, так что пусть сами разбираются! Мы должны разобраться с твоими проблемами.

Миллисента покорно кивнула и Седрик уверился в правильности своего выбора. Она нуждается в его заботе, а Гарри — нет.

***

В пятницу за ужином Гарри снова сидел рядом с Роном и Гермионой. Кажется, ему теперь от них не отделаться. После успешно прошедшей контрольной он был в благодушном настроении и отвечал на все их вопросы, не напрягаясь, даже получая удовольствие от компании.

Со стола Рейвенкло на него зыркал Берг, загадочно улыбаясь, и Гарри потихоньку улыбался ему в ответ. Внимание такого красавчика вселяло уверенность в себя. Главное, чтобы красавчик со стола Слизерина не заметил их переглядываний, иначе будет скандал. Но что Гарри мог поделать? Берг был таким сладко-карамельным, игривым, не то, что некоторые. Гарри пытался доказать сам себе, что на Риддле свет клином не сошёлся, и у него пока что всё получалось.

Им с Томом сегодня предстояло встретиться на отработке в последний раз, и Гарри не хотел портить её ссорами. Потом они станут видеться реже, затем и вовсе разойдутся. Поттеру нужно отвыкать от Тома и его закидонов, и лучше всего в этом поможет новое увлечение.

Он делал вид, что читает газету, а сам поглядывал на рейвенкловца.

— Я думала, что вы с Томом помирились, — зашептала ему на ухо Гермиона.

Гарри посмотрел на её горящие смущением щёки. Вот глазастая какая, всё замечает. Рон уже ушёл, и они остались вдвоём на самом отшибе гриффиндорского стола.

— Помирились, — кивнул он, со вздохом закрывая газету.

— Извини, что лезу не в своё дело… Никогда не думала, что буду защищать Тома, но Гарри! Он же любит тебя! Не поступай так с ним. Он только стал похож на нормального человека, — Гарри понял, что румянец был вызван не смущением, а гневом. Гермиона Грейнджер на страже справедливости и верности. Даже её волосы стояли дыбом как-то воинственно, а не как обычно.

— Я… Эм… — Поттер не знал, что ей ответить. С её точки зрения он поступает просто отвратительно. — Стал похож на человека? Что ты имеешь в виду? — уцепился он за единственную безопасную тему.

Гермиона окинула его таким многообещающим взглядом, что Гарри ясно понял — к теме верности они ещё вернутся.

— То, что раньше на собрании старост от него и слова доброго нельзя было услышать в сторону гриффиндорцев. Особенно он ко мне цеплялся. А сейчас даже вежливо улыбается мне! Это точно связано с тобой, — всё-таки ответила она на его вопрос.

Гарри не впечатлился. Было бы странным, если бы имея парня — гриффиндорца Риддл бы продолжал цеплять его факультет. Всего лишь притворство, о чем он и сообщил раздражённой девушке.

— Притворство, не притворство, а вот Том поводов для ревности тебе не даёт! — припечатала она. — Я сама видела, как позавчера на него Гринграсс вешалась, а он её оттолкнул!

А вот это уже было интересно!

Гарри нахмурился и нашёл взглядом Дафну Гринграсс. Девчонка сидела среди друзей Тома, всего в метре от него! Так она входит в его свиту? Вот стерва!

Он вспомнил, как она подошла к ним на балу. И как Том поцеловал его в щёку и ему показалось, что он сделал это из-за неё. Могло ли между ними что-то быть?

Поттер поразился, насколько быстро в голову ударила кровь от ярости и ненависти к Риддлу. Он заскрежетал зубами и стиснул кулаки, пытаясь подавить приступ злости.

— Ага! Не нравится? — поучительно сказала Гермиона, наставив на него вилку. — А Том оттолкнул её, между прочим, хоть вы и расстались тогда! И как тебе не стыдно заигрывать…

— Хватит! — рявкнул Гарри. — Я всё понял, Гермиона.

Он резко поднялся со скамьи и покинул большой зал, не оглядываясь. На душе кошки скребли, а всё из-за Грейнджер!

Они с Томом не настоящая пара, он не должен был чувствовать вину! Но он чувствовал и ненавидел себя за это.

И Дафна… Ему хотелось немедленно подойти к ней и схватить за волосы. Даже если они встречаются с Томом не по-настоящему, она-то этого не знает! Значит, она позволяет себе приставать к чужому парню! Вот же сучка, какая! Хорошо, что Том её оттолкнул, а то бы Гарри…

Ничего бы он не сделал, его не должно волновать, с кем там Риддл проводит время! Ублюдок может хоть оргию устроить, Гарри будет всё равно!

***

На отработку Гарри явился в прескверном настроении. На Риддла даже смотреть не хотелось, так что он буркнул приветствие, схватил тряпку и принялся с остервенением драить кубки.

Риддл тоже работал молча хотя обычно не упускал возможности побесить Гарри. Волей не волей, но Гарри начал перебирать в уме причины такого поведения. И беспокоиться. Молчаливый Риддл — это хуже, чем Риддл злой. Это значит, что он что-то задумал.

— Брось эту тряпку, Гарри. Мы должны порепетировать, — после получасового молчания Гарри перестал ждать подвоха и вздрогнул от неожиданности. Зря, как видимо. Том отлично умел выжидать.

— Чего? — Гарри крепче вцепился в тряпку и прижал к себе кубок. Какая ещё репетиция? Он не готов! Зачем?

— Репетиция, детка. Слышал такое слово? Тебе объяснить, что оно означает?

— Я знаю, что такое репетиция! — Поттер швырнул в него тряпку, но кубок не выпустил, чтобы огреть им Тома по голове, если тот совсем его достанет. — Зачем нам репетировать? Что?

— Ты должен быть убедительным. Ты сможешь сказать, что любишь меня, так, чтобы тебе поверили? — Том поймал тряпку, и отбросил её, надвигаясь на Гарри неотвратимой горной лавиной. Он кривил губы в усмешке и явно наслаждался растерянностью Гарри.

Поттер задумался, что в этом было сложного. Эти глупые слова для него вообще ничего не значили.

— Я тебя люблю, — сказал Гарри, выставив перед собой кубок в качестве защиты, чтобы Риддл не приблизился к нему слишком близко.

— Не верю. Кто так в любви признаётся? Таким тоном медсестра сообщает, что у тебя перелом, — Том попытался вырвать из рук Гарри кубок, но тот вцепился в него крепко, видя в здоровенной жестянке единственное своё спасение. — Брось этот кубок немедленно и сосредоточься!

— Отойди на безопасное расстояние! Я не могу такое сказать, когда ты давишь на меня своим ростом, дылда!

Том засмеялся.

— И что такого смешного я сказал? — буркнул Гарри, подозревая здоровенный подвох. Если Тому весело, значит Гарри сейчас будет плохо, хотя губы все равно расползались в непроизвольной улыбке, очень уж заразительно хохотал слизеринец.

— Не может быть. Так ты комплексуешь по поводу своего роста? Поэтому ты так пугаешься, когда я подхожу близко? Рост, детка? Серьезно? — просмеявшись спросил Том. Его глаза подозрительно заблестели. Пакость какую-то придумал, гад.

Гарри расправил плечи, чтобы казаться внушительней и оскорбленно хмыкнул:

— Не придумывай! Я не комплексую из-за роста! И не пугаюсь! Я терпеть не могу вторжения в своё личное пространство что низких, что высоких!

— Я чувствую ложь. Забыл? — Том воспользовался растерянностью Гарри и выхватил несчастный кубок из его рук. Поттер даже пискнуть не успел, как оказался притиснут к крепкому телу вплотную.

Гарри забился, разозлённый до предела. Конечно, он забыл! И теперь сволочь знает, что Гарри комплексует из-за своего роста. Он зарычал от досады и попытался вывернуться, но Том завёл его руки за спину и держал их крепко.

— Я тебя ненавижу, придурок!

— Вот теперь верю. Сможешь с такой же страстью сказать про любовь? — издевательски шепнул ему староста.

— Пошёл ты!

— О, детка. Не переживай так. Мне нравится твой рост. Есть в этом что-то трогательно-беспомощное. Это заставляет меня нападать на тебя. Правда, целовать тебя будет неудобно, но мы что-нибудь придумаем, правда? — Том разве что ядом не капал, столько злого ехидства было в его словах.

Гарри готов был заорать от собственной беспомощности. Он ненавидел это слово больше всего! Беспомощность! Риддл надавил на больную мозоль, да с такой силой, что Поттер всерьёз раздумывал укусить его за нос, вырваться, а потом проклясть чем-нибудь мерзким. Гнойными прыщами, например.

— Какого хуя ты издеваешься, Риддл? Мы же договорились! Не можешь сдержать свои подлые наклонности? — не в силах вырваться из его хватки, Гарри решил пойти другим путем и надавить на старые договорённости.

— Вот именно, Поттер. Мы договорились! И если ты, блять, не следуешь нашему договору, то почему я должен? — Том сильнее стиснул его руки и Гарри вскрикнул от боли. Суставы будто огнем загорелись.

— Чего? Я ничего не сделал! — возмутился он.

— А кто сегодня на ужине перемигивался с Бергом? Думал, раз ты газеткой прикрылся, то я не увижу?

Чёрт! Гарри на это и надеялся.

— Мне больно, отпусти руки! Это не повод меня калечить!

— Что же ты в нём такого нашёл, Гарри?

— Отпусти!

— Почему ты считаешь егокрасивым? — Том будто не замечал его сопротивления. Он злобно сверлил его взглядом, лицо перекосила ярость.

Гарри понял, что Тому опять вожжа попала под хвост. Это может продолжаться вечность, если он не сменит тактику. Надо было как-то его отвлечь и огорошить.

— Я считаю красивым тебя, а Берг просто на тебя похож! — с яростью сказал Гарри, точно зная, что Том почувствует правду. Он должен был молчать об этом, но руки уже занемели от боли.

Это сработало.

Том выпустил его мгновенно и отступил на шаг. Гарри с интересом наблюдал, как он сначала округлил глаза, точно совёнок, а потом расплылся в дьявольской улыбке. Торжество вспыхнуло в глазах с пугающей силой.

Гарри тяжело вздохнул и растер горящие суставы. Невыносимо хотелось поставить на место самовлюблённого придурка и сказать какую-нибудь гадость, чтобы не радовался.

— Вот как, детка? Ищешь мне замену? — промурлыкал Том.

Гарри подумал, что улыбнись он ещё сильнее и его самодовольная морда просто треснет. Уму непостижимо, насколько этот человек хотел быть лучше всех! И какого чёрта Гарри казалось это милым? Внутри всё сжалось и задрожало от нежности. Ну почему, почему?

— Не обольщайся! Твои внешние данные портит феноменально мерзкий характер! А вот Берг кажется очень милым и веселым. Так что не радуйся! — всё-таки буркнул он, пытаясь загнать свою нежность куда подальше. Да лучше сдохнуть, чем признаться себе в симпатии к некотором томовым заскокам.

— Как же ты там говорил… Хм… — Риддл взялся пальцами за свой подбородок и сделал вид, что задумался, не переставая улыбаться, как дебил последний. Он прищелкнул пальцами: — Точно, вспомнил! Ты сказал: «Он такой красивый, что плакать хочется. Само совершенство!» И было что-то про шею… — его магия мягко прошлась по телу Гарри, согревая и слегка покалывая тысячей иголочек. Обычно она холодила кожу, но, кажется, эмоции Тома повлияли на неё.

— Память хорошая, да? — рявкнул покрасневший до самых пяток Гарри. Сам он смутно помнил, что тогда нёс в порыве вдохновения, но что-то точно пошлое.

— Не жалуюсь. На самом деле память у меня феноменальная, детка. Я могу дословно повторить, что ты тогда сказал. О-о-о… Как это было страстно! — Злость Гарри прошла, проиграв умилению. Том так неприкрыто радовался, хоть и пытался играть саркастичного ублюдка. Поттер подумал, а говорил ли Тому кто-нибудь что-то хорошее? У него было полно друзей и поклонников, но он всегда скрывал свои эмоции, показывал себя только с лучшей стороны. Наверняка он слышал много комплиментов и, скорее всего, все они были для него пустыми, потому что никто на самом деле его не знал.

— Ну, должно же быть в тебе хоть что-то хорошее. Пусть и память! — сказал он. Так себе комплимент, но по-другому он не умел.

— Так что? Если он похож на меня, получается, что всё это ты хотел проделать со мной? — Том, как всегда, сразу выцепил самую суть и швырнул её Гарри в лицо, выбивая почву из-под ног бедного Поттера.

Гарри искал в нём отвращение, неприятие, но Том светился, как рождественская ель и не выказывал признаков гомофобии. Глупая надежда снова подняла голову. Не может же полностью равнодушный человек так радоваться тому, что Гарри находит его красивым?

Нет. Риддл точно может. Для него просто жизненно необходимо, чтобы все преклонялись перед ним, чтобы считали его самым лучшим. Он просто рад, что и Гарри попал под его чары, вот и всё.

Хотя он же оттолкнул Дафну. И он его ревновал. И прижимался к нему так…

Гарри тряхнул головой, прогоняя предательские мысли. Ему нет дела до Тома и его чувств. Главное — Гриндевальд. Сколько можно себе напоминать об этом?

— И почему это тебя так радует? — Гарри пошёл в наступление. — Что-то не вижу следов отвращения на твоём лице! Не ты ли называл это мерзостью на квиддичном поле?

— Ты уходишь от ответа, детка. Пытаешься обыграть меня в мою же игру? Ты же знаешь, я не отстану, пока не узнаю ответ. Не сопротивляйся, скажи мне. Я всё равно добьюсь своего, — Гарри предвидел манёвр Тома и успел отскочить от него подальше, пока тот вновь не схватил его.

Риддл правду говорил, он не отстанет, пока не расколет Гарри. Ему нужно было либо бежать, чтобы успеть всё обдумать до следующей встречи, либо надеяться на чудо. Почему, когда не надо, их обязательно прерывали, а когда Гарри так в этом нуждается, то поблизости даже Филч не маячит?

— Почему тебя это так интересует, Риддл? Заигрывал-то я с Наркиссом, а не с тобой! Тебе всё равно ничего не светит! — Гарри отступал к двери, чутко улавливая каждое движение слизеринца, чтобы пуститься наутёк в случае опасности, но не заметил, как тот из складок мантии вытащил палочку.

— Куда это ты собрался, детка? Вздумал от меня сбежать? — Гарри поскользнулся на чем-то, но упасть не успел — Риддл подхватил его, поставил на ноги и прижал к подоконнику. — Не получится. Надо внимательнее смотреть под ноги.

Поттер опустил взгляд и заметил мыльную лужу, натёкшую из опрокинутого ведра. Том усмехнулся и демонстративно спрятал волшебную палочку в карман.

Надежда оставалась только на чудо. Вошедший в азарт Том сейчас всё из него выбьет. Гарри зажмурился, пытаясь придумать, как выкрутиться.

— Тебя разве не учили, что нельзя убегать от хищника? — Том коснулся холодными пальцами его подбородка, заставляя поднять голову.

— Хищник, тоже мне! Книзл, разве что! — глаза непроизвольно открылись, и он оказался в плену тёмных, горящих восторгом глаз Тома.

— Не отвлекайся, детка. Так, о чём мы? Ах да… Ты считаешь, что я красив…

На последнем слове Гарри услышал за спиной резкий стук и скрежет. Они одновременно вскинули головы и увидели за окном здоровенного серого филина, что с упорством стучал клювом в стекло и скреб его когтями.

Гарри расплылся в улыбке. Аллилуйя, он спасён! Магия или бог, или просто высшие силы, но кто-то оберегал его там, наверху.

Поттер выхватил свою палочку и распахнул окно перед настойчивой птицей. Совы обычно прилетали по утрам, за завтраком, но этот филин нашёл их даже в зале наград, значит, у него что-то срочное к Тому. Гарри-то некому было писать.

Птица, оправдывая его ожидания, подобралась к Тому и клюнула его в бедро. Точно, посланник судьбы! Гарри бы на его месте клюнул Риддла в глаз.

— Мерзкое зверьё! — воскликнул тот, отскакивая от подоконника.

— Кто это тебе пишет на ночь глядя? — весело поинтересовался Гарри, покрепче перехватывая волшебную палочку. Больше так прижать себя он не позволит и пусть староста думает, что хочет.

— Я не жду писем. Это подозрительно, — Риддл взмахом палочки освободил филина от его ноши и просканировал свиток заклятием. Птица оскорблённо ухнула и улетела, ей явно не понравился Том.

Гарри было безумно интересно заглянуть в свиток, но он не собирался так близко подбираться к врагу, поэтому ему пришлось наблюдать, как Том разворачивает свиток и читает, всё больше меняясь в лице, со стороны.

— Что там? — любопытство пересилило и гриффиндорец подошёл к Тому, но тот поспешно скомкал пергамент и засунул его в карман.

— Ничего важного. Мне срочно нужно уйти. Филчу можешь не говорить, я сам скажу, — весь вид Риддла говорил о спокойствии и безмятежности, но Гарри вдруг окатило холодной волной.

Магия Тома бесновалась. Она лилась из него ледяным потоком, вызывая страх и трепет. В свитке было что-то, что напрягло Тома и вывело его из равновесия.

— Подожди! — Гарри вцепился в его рукав, пытаясь удержать на месте. — Что случилось?

— Ничего, я же сказал. Просто мне нужно срочно отойти, — Том говорил мягко. Он аккуратно высвободил свой рукав из руки Гарри и посмотрел на него так пронзительно и странно, что Гарри весь мурашками покрылся. — До завтра, Поттер.

— До завтра, — на автомате повторил Гарри, глядя в спину уходящему слизеринцу. Ему не понравилось, что его не назвали «деткой». Предчувствие неприятностей поселилось в сердце.

Что было в этом чертовом письме?

========== Глава 9 ==========

В субботу утром Том буквально налетел на него за завтраком, не дав как следует поесть и потащил в деревню.

— Да к чему такая спешка? — ворчал Гарри по дороге.

Он измучил себя мыслями о дурацком письме, которое сначала показалось ему спасением. Интуиция верещала, призывая быть осторожным, без зелья Гарри было чертовски трудно справиться с новой тревогой.

Утром он ощутил небывалый голод и собирался позавтракать как следует, постоянно прокручивая в голове слово «ветка», которое Том кинул ему в лицо мимоходом, но староста снова испортил все планы. Он буквально влетел в большой зал, молча схватил его за руку и потащил прочь от желанной яичницы с беконом.

Теперь живот лип к спине, добавляя к общей нервозности ещё и урчание в желудке.

— Куда ты меня вообще тащишь? Ворота в другой стороне! Мы же вчера договорились пойти в одиннадцать, а на часах девять, между прочим! Да Милли ещё дрыхнет, небось!

— У меня появились неотложные дела. Правила изменились, теперь слушай меня внимательно! — Том притащил его на опушку запретного леса.

— Да в чём дело?! — Гарри вырвал руку из руки Тома и на всякий случай сжал в кармане палочку. Мало ли, что взбредет в голову этому засранцу.

— Во-первых, что бы ни случилось, не подходи к Бергу, понял? — Риддл выглядел таким нехарактерно взволнованным, каким Гарри ещё не доводилось его видеть.

— Ты опять! Ты не в состоянии забыть про него, да? — разорался Гарри. Он лишился еды из-за бзика Тома!

— Дело в другом! Просто послушай меня, ладно? Детка. Просто… Не подходи к нему, — Том обхватил его лицо ладонями, в его глазах отражалась… мольба. Гарри сосредоточился, пытаясь почувствовать его магию, но перед ним была глухая стена. Том закрылся, спрятался от него. Он был в той же одежде, что и вчера, весь помятый и взъерошенный, под глазами залегли темные тени, на белках глаз полопались капилляры.

Внутри начала подниматься паника. Это всё из-за письма!

— А если он сам подойдет? — осторожно поинтересовался он.

— Тогда ты должен уйти в замок под любым предлогом. Не оставайся с ним наедине, не слушай его, не верь ему. Я отправил записки этому рыжему болвану и выскочке Грейнджер, они должны встретить тебя в кафе «Три метлы» через полчаса. Не отходи от них ни на шаг! После того, как встретишься с ними, возвращайся в замок и сиди в своей комнате, пока я не напишу. Ничего не обсуждай с ними, пока не окажешься в спальне и не поставишь заглушку. Всё понял? — жёсткая хватка пальцев на подбородке привела Гарри в чувство.

— Ни черта я не понял! Что случилось? Зачем это? Где ты будешь? — взорвался Гарри. Эти инструкции вызывали смутные, связанные с тревогой и страхом ассоциации.

— Все вопросы потом, пока что делай, как я сказал! — У Тома мелко подрагивали пальцы — плохой, очень плохой знак. Он с силой сдавил плечи Гарри, и выглядел опасно безумным.

Поттер покрылся холодным потом. Всё было очень серьёзно, раз Риддл так психовал.

— Ладно, не кипятись так! Я все сделаю, — согласился он. Мерзкий липкий страх окутал его облаком.

— Отлично. Мы сейчас идем к визжащей хижине, делаем вид, что просто гуляем. Потом ты признаёшься мне в любви и целуешь меня. Потом громко говоришь, что тебе пора к друзьям и оставляешь меня там. Дальше знаешь. И я хочу, чтобы ты был очень убедительным. Очень, понял? Все должно выглядеть естественно.

— Ты останешься там? Зачем?

— Так надо. Я, кажется, сказал, что все вопросы потом?

— Я хочу знать, что будет с тобой! Ты в опасности?

— Не говори ерунды. Я просто должен кое с кем встретиться, а там это сделать удобнее всего.

— С кем? С Миллисентой? Она будет там?

— Нет! Хватит разговоров, идём! Пожуй-ка по дороге, ты не успел позавтракать, — он сунул в руки Гарри свёрток, от которого одуряюще пахло свежим хлебом и копчёной индейкой.

— Из-за тебя, между прочим! — возмутился он, жадно вгрызаясь в сэндвич. Забота Риддла была головокружительно приятна, особенно в такой ситуации.

— Время поджимает.

Риддл потащил его по раскисшей снежной каше к дороге на Хогсмид. Поттер на ходу проглотил сэндвич и плёлся за ним молча, не зная, что предпринять. Очевидно, что-то случилось и очень серьезное. Миллисента Булстроуд тут не причём, зато причём Берг. Что с ним не так? Может, он чем-то шантажирует Тома? Этот спектакль будет для него?

Гарри совсем запутался. Ему было страшно. Что, если с Томом что-то случится? Он ненавидел эту сволочь, но не хотел, чтобы ему причинили вред. Он не был таким уж ужасным человеком, наоборот, он заботился об окружающих его людях, пусть и по-своему!

— Перестань себя накручивать, детка. Все будет хорошо, я обещаю, — к слизеринцу вернулся его обычный самоуверенный тон, но Гарри от этого стало только хуже. Он буквально кожей ощущал фальшь. Том не верил в то, что говорил. В преддверии опасности чувствительность Гарри к магии обострялась, но Том блокировал её, скрывая так же, как и свои истинные чувства. Откуда взялась эта уверенность, было непонятно, но интуиция ещё не подводила Гарри — Том врал и боялся.

— Когда ты так говоришь, становится ещё страшнее. Во что ты вляпался? — голос предательски дрогнул.

— Я в состоянии разобраться с этим. Но для этого мне нужно, чтобы ты делал, как я сказал и не лез, куда не просят. Не подведи меня, детка.

— Блять! Эта загадочность меня только раздражает! Я сделаю, как ты сказал, но потом я потребую объяснений! И не дай Мерлин ты мне не ответишь, я такое выкину, что ты в жизни не забудешь! — от отчаяния Гарри перешёл на угрозы. Что ещё ему оставалось, он так переживал за Тома, но не мог сказать это ему.

— Я не сомневаюсь. Приготовься, почти пришли!

Они сбавили темп, и пошли нога в ногу держась за руки. Гарри вцепился в Тома как клещ, и не представлял, как сможет отпустить его всего через пару минут. Его интуиция просто вопила об опасности. Том делал хорошую мину при плохой погоде, он явно его обманывал и заговаривал зубы. Пока что был только один человек, который мог довести Риддла до припадка — это был сам Гарри. Теперь появился кто-то ещё? Неужели это Берг? Это он заставил Тома так волноваться и психовать?

Неизвестность убивала.

Наконец они вошли в деревню. Вокруг стояла тишина: было слишком рано, школьники ещё завтракали, а без них Хогсмид выглядел безлюдным и заброшенным. С каждым шагом, приближающим их к визжащей хижине, Гарри всё больше волновался. Ему нестерпимо хотелось вгрызться в ноготь на большом пальце, но он терпел, не желая привлекать внимание к своей нервозности.

За ними кто-то следил. Гарри чувствовал это, ощущал всем телом. Тревога нарастала, как снежный ком. Тот, кто смотрел на них был недобрым, очень недобрым магом.

Вдруг он увидел маму. Она стояла на обочине дороги и прижимала палец к трясущимся губам, волосы облепили мокрое от слёз лицо.

«Тшшш, Гарри».

Он крепко зажмурился и тряхнул головой.

— Это всё не по-настоящему, — пробормотал он тихонько сквозь стиснутые зубы. Ему не нужен был сейчас приступ. Он не должен подвести Тома. Боль от вида матери пришлось безжалостно вырвать из груди и оставить там только страх за Тома.

Его ладонь крепко сжали, и он открыл глаза. Мамы не было. Был только Том, обеспокоенно смотрящий на то место, куда секунду назад смотрел Гарри шалыми глазами.

Он потянул Тома за руку и прошептал на ухо как можно тише, пытаясь выдавить из себя улыбку для посторонних:

— За нами следят, да?

— Да. Так что улыбайся и веди себя естественно, — Риддл фальшиво рассмеялся и щёлкнул его по носу, будто Гарри сказал какую-то забавную глупость.

Когда тебе говорят вести себя естественно, тебе становится трудно это сделать. Гарри почесал ухо, повертел головой, улыбаясь, как дурак, прокашлялся и получил щипок в бок.

— Я сказал — естественно, а не как невротик. Ну-ка, иди сюда, — Риддл прижал его к себе и потёрся носом о щёку Гарри, улыбаясь так нежно, будто его и правда это забавляло и умиляло. Вот где актёр погибает! Если бы не слежка, Гарри бы уже сомлел в его руках и думал только о сексе.

— Ладно, ладно. Я стараюсь! — Поттер немного подумал и куснул Тома за подбородок. Когда ещё представится такой шанс?

— Оу. Ладно. Кхм, — Риддла это явно обескуражило. Он прочистил горло и добавил уже громче. — Не здесь же, детка. Идем к хижине? Там сейчас никого нет.

— Идём! — Поттер переиграл и пискнул это с такой радостью, будто его в этой хижине поджидает сам министр, чтобы вручить орден Мерлина. Оставалось надеяться, что кто бы ни следил за ними, он не знал Гарри достаточно хорошо, чтобы сделать выводы о его поведении.

Наконец они взобрались на холм и оказались возле абсолютно пустого заснеженного двора, в середине которого красовалась хибара с заколоченными окнами.

— А я знаю, почему эту хижину называют визжащей! — от волнения его сердце билось где-то в горле. Как бы он хотел оттянуть этот момент, когда ему придется в первый раз поцеловать парня, а потом отпустить неизвестно куда.

— Да? И почему же? — Том снова обнял его и приблизил своё лицо к полыхающему лицу Поттера. Они вышли на финишную прямую.

— Помнишь профессора Люпина?

— Это оборотень который?

— Да. Из-за него построили эту хижину. Когда он учился в школе, его закрывали в ней на полнолуние, и он выл на луну. Местные жители слышали это и думали, что это проделки бешеных призраков.

— Это он тебе рассказал?

— Нет, мой отец. Они были друзьями с Люпином.

— О, вот как. Тебе, наверное, тяжело говорить об отце?

— Да. Мне его не хватает, — Гарри прижался к нему всем телом и прошептал ему еле слышно в самое ухо, — первый этаж, под лестницей, за полкой. Пароль — Луни.

— Не грусти. У тебя же есть я.

— Да. Я люблю тебя, Том, — Гарри сплоховал и от волнения проговорил это слишком громко, наигранно. Вчера нужно было отрепетировать эту гребаную фразу!

— Хотел бы я, чтобы это было правдой, — Том произнёс это странным, шипящим, еле слышным голосом, но Гарри услышал. Зачем Том так говорит? Думает, что наблюдатели не удовлетворены зрелищем? Нужно больше эмоций? Гарри собрал все свои скудные актёрские таланты и воскликнул:

— Ты мне не веришь, идиот? Я люблю тебя! — теперь получилось правдиво. От страха Гарри вложил в эти слова много силы и своих неясных чувств к Тому.

Зрачки Тома расширились, заполняя собой всю темную радужку.

— Ты… слышал меня?

— Конечно, слышал. И я говорю, что это правда. Я люблю тебя. Сколько мне это ещё повторять? — Риддл так натурально изобразил растерянность, что Гарри опешил. Какого чёрта в их сценарии появились непредвиденные реплики и действия? Он психанул и прикоснулся губами к холодным губам Риддла.

В ту же секунду Гарри бросило в жар. Он очень, очень сильно недооценил свою похоть. Губы горели, настолько ему хотелось надавить сильнее, заставить открыться этот лживый рот и приласкать его. Запах, вкус Риддла ошеломили его своей остротой. Безумие, это было сплошное безумие. Губы у Тома были такие упругие, бархатистые, сладкие… Это было пыткой — не получить большего прямо здесь и сейчас. Гарри потерялся в ощущениях, забыл про всё на свете. Он легонько провёл языком по нижней губе Тома, не думая о своем плане, умоляя впустить его, но Риддл застыл, неприступный и холодный. Далёкий от него и его глупых чувств.

Гарри отстранился, потупив взгляд. Он не чувствовал магии Тома, он не чувствовал никакого ответа, словно целовал ледяную статую. Он так и знал, что у него не хватит сил сохранить безразличие, но, в глубине души, надеялся, что, может быть, Том…

Он ждал, что ему ответят. Том дал ему надежду на это, но теперь стоял столбом и молчал. Гарри ошибся. Он почти выдал себя! Главное, чтобы Риддл принял это за обычное любопытство.

Но у того, как всегда были свои планы. Он зарычал, вцепился в волосы Гарри и притянул его обратно к себе, жарко прошептав ему на ухо:

— Кого ты хочешь обмануть этой жалкой пародией на поцелуй? Я покажу тебе, как надо целовать, идиот! — и он прижался губами к губам растерянного гриффиндорца.

Гарри словно рухнул вниз с астрономической башни.

Рот открылся сам по себе, впуская внутрь настойчивый язык и Поттер застонал в поцелуй, не в силах сдержать ревущий внутри ураган эмоций. В голове не осталось мыслей, кроме одной — «Да, да, наконец-то!»

Том был собой — властный, напористый, неистовый. Он сжимал волосы Гарри в кулаке, почти причиняя ему боль, кусал его губы, и буквально вылизывал его рот, издавая гортанные звуки. Его магия хлынула из него потоком, окружая Гарри теплой волной, лаская его вместе со своим хозяином.

Гарри позорно всхлипнул и перестал соображать, что делает. Он обнял Тома за талию, чтобы не упасть — коленки подкосились и задрожали. Из-за низкого роста ему приходилось стоять чуть ли не на цыпочках, шея ужасно затекла, но ему хотелось ещё, больше, ближе, сильнее. Он прижался к Тому вплотную, потираясь о его бедро своей мгновенно возникшей эрекцией и с восторгом ощутил ответное желание, доказательство которого упиралось в живот.

Том отпустил его волосы и подхватил двумя руками под ягодицы, заставляя Гарри оторваться от земли и обхватить его бедрами.

— Я же обещал что-нибудь придумать, — прошептал он, коварно улыбаясь.

Гарри обхватил его руками за шею и с силой потянул за волосы, как сделал сам Том секунды назад. Ему безумно понравилось быть лицом на одном уровне с Риддлом, а не пыхтеть ему в плечо.

— Сволочь, — Гарри укусил его за нижнюю губу, больше не в силах сдерживать свои желания и порывы.

Том издал низкий стон и вжался в Гарри пахом, стискивая его ягодицы до боли.

Тормоза снесло напрочь.

Звериные инстинкты взяли верх, заставляя хотеть только одного. Они целовались, как безумные и терлись друг о друга. Поттеру было плевать, что за ними следят, плевать, что он стонал, как девчонка, плевать на всё, пока его целовали так, будто в мире нет ничего лучше. Все было, как в его сне, только гораздо, гораздо ярче, слаще, безумнее.

— Детка, если не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо тут, на снегу, ты должен бежать, — Том внезапно остановился и тяжело задышал, прильнув губами к бьющейся на шее Гарри яремной вене. Поттер всем телом ощущал его дрожь и бешеный стук сердца.

Гарри начал осознавать, где они находятся и как его зовут. Пелена страсти упала с глаз, обнажая серую холодную реальность.

Мерлин! Что же он натворил! Это же спектакль! Должен был быть спектакль. А получилось так, что он висит на Риддле, как груша на дереве, пока какой-то извращенец наблюдает за ними.

— Блять. Прости. Я… — Гарри все ещё цеплялся за его шею и чувствовал руки, крепко стискивающие его задницу. Неловкость ситуации начинала переходить все границы, потому что их возбуждение никуда не делось.

— Ш-ш-ш, не говори ничего. Встретимся в обед, хорошо? Мои друзья сейчас должны прийти сюда. А тебя сейчас ждут твои.

— Да, да. Хорошо. Встретимся в обед. Можешь поставить меня на землю? — Поттер с трудом отлепился от горячего тела. Он стыдливо прятал глаза, не в силах посмотреть на слизеринца.

Том наконец выпустил его из своих рук и как-то невыносимо по-хозяйски поправил мантию Гарри, перекосившуюся от бурных ласк.

Гарри замялся, не зная, как уйти, выглядя при этом естественно. Для наблюдателя их неловкость могла показаться странной.

— Пока, детка. Не забудь поесть нормально, — Том разрядил обстановку, чмокнув Гарри в губы. Он развернул его лицом к тропинке и незаметно ущипнул за задницу.

— Пока, — пискнул Поттер, потирая пострадавшее место и побрел прочь.

В голове билась только одна мысль — это всё было по-настоящему? Даже если Риддл такой хороший актёр, стояк то он ощущал вполне настоящий. Неужели?

Гарри прошёл пару футов и оглянулся. Том стоял на месте. Его мантия была распахнута и перекошена, глаза и щёки лихорадочно блестели, а губы выглядели такими яркими, припухшими, что Гарри лишь неимоверным усилием воли заставил себя отвернуться от этого бесстыдного зрелища и уйти.

Что теперь будет? Тот, кто наблюдал за ними, теперь уверен, что Гарри влюблён в Тома. Да после такого представления даже Том должен быть уверен, что Гарри влюблён в него. А Гарри… Он просто хочет Тома? Или он правда, как последний идиот влюбился в психованного слизеринца с манией величия?

Нет. Конечно, нет. Просто так совпало, что у Гарри пик полового созревания и кризис ориентации. А тут появился Том — красивый, как чёрт, сексуальный до невозможности и страстный. И как тут устоять новоявленному гею со спермотоксикозом?

Гарри спустился с холма и присел на корточки у чьей-то живой изгороди. Он растёр лицо холодным снегом, пытаясь успокоиться и унять возбуждение. Внутри всё горело, требуя продолжения. Том… О Мерлин, Том был просто великолепен. Гарри точно умрёт, если не сможет повторить этот поцелуй.

Наконец он пришёл в себя и огляделся по сторонам, вспоминая о слежке. Тело бросило в холодный пот — Том может быть в опасности, а он тут расселся и мечтает о всяких глупостях!

Ощущение, что за ним следят, пропало. Кто бы это ни был, он остался у хижины.

Поттер еле заставил себя идти спокойно, не в силах притворяться, что всё в порядке. Он чинно вошёл в паб Три метлы и увидел сонных и недовольных Рона и Гермиону. За стойкой протирала стаканы зевающая мадам Розмерта — владелица паба, а больше никого и не было.

— Гарри! Что случилось? Мне написал Риддл…

— Не здесь! — Гарри подошёл к стойке и заказал три огромных пирога с мясом на вынос. Расплатившись, он махнул рукой друзьям и вышел из паба, быстрым шагом направляясь в Хогвартс.

— Сделайте вид, что нам весело и мы приходили сюда только за этими чёртовыми пирогами, — прошипел Гарри, когда они нагнали его и зашагали рядом. Рон открыл было рот, но Гермиона ударила его по плечу, и он мигом его захлопнул.

— Такие вкусные пироги в этом месте, с ума сойти! Я бы за ними на край света пошла!

Умница! Какая же она умница! Гарри не мог с уверенностью сказать, что за ним больше не следят. Возможно, тот маг остался с Томом, а возможно их было несколько и Гарри просто перестал чувствовать опасность, потому что за ним отправился следить кто-то слабый. Такое бывает, ему отец рассказывал. Это он научил его чувствовать опасность. Дар чувствовать магию передался только Гарри, но не его брату. Так что отец все силы вкладывал в обучение Гарри, видя в нем единственную надежду рода Поттер.

— Давайте устроим себе вечеринку? Поиграем в плюй-камни, поедим пироги? — он улыбался, а на душе было так погано, что выть хотелось. Почему Том втянул в это посторонних? Что такого в присутствии Рона и Гермионы? Кто, в конце концов, следил за ними?! Почему интуиция Гарри разве что не визжит, как вредноскоп?

— Отличная идея!

Они быстро вышли из деревни. Гермиона завела какой-то разговор об учёбе. Рон охотно ей поддакивал, а Гарри даже не вслушивался, изредка говоря: «угу». Навстречу шли ученики, веселые и взбудораженные выходным в Хогсмиде. Поттеру тоже хотелось вернуться обратно и найти Риддла, но он обещал слушаться его.

— Гарри, куда мы идем? — Гермиона шепнула ему это на ухо, стоило им только пересечь границу Хогвартса. Сюда не было ходу посторонним. Если только за ними следил не кто-то из школы.

— В нашу с Роном комнату. Так надо.

Среди потока спускающихся с крыльца им навстречу учеников Гарри вдруг увидел того, кто недавно вызывал в нем совсем другие чувства. Берг шёл в компании двух крепких парней и смотрел прямо на него, улыбаясь так ослепительно, будто увидел подарок на Рождество.

— Идемте, сначала мне нужно отправить письмо тёте, — Гарри непринужденно улыбнулся спутникам и развернулся в сторону совятни. Желание оглянуться назад было непереносимым, но он держался.

— Гермиона, сделай вид, что у тебя в волосах что-то застряло и посмотри, смотрит ли на нас Берг.

Умница староста тут же выполнила его просьбу.

— Ой, что это? — она вцепилась в свои волосы, встав полубоком к дороге.

— Давай помогу! — Рон подскочил к ней, загораживая Гарри, и тот смог увидеть из-за его широкого плеча, как Наркисс идёт к воротам, то и дело оглядываясь на них.

Они закончили спектакль, как только он скрылся из виду.

— Он выглядел недовольным. Что происходит?

— Идем, расскажу всё в комнате.

Они вернулись в пустую башню гриффиндора и закрылись в комнате мальчиков. Остальные их соседи по комнате были в Хогсмиде, но Гарри все равно поставил на комнату заглушку и только тогда упал на кровать и застонал от отчаяния и непонимания.

— Да что происходит, Гарри? — Рон швырнул в него подушкой. — Ради чего я встал в такую рань, пропустил завтрак и морозил задницу?

— Если бы я знал, Рон. У Тома неприятности, он сказал мне сидеть в комнате с вами и не подходить к Бергу.

— Пф, и всё? У тебя было такое лицо, будто за тобой дементор гонится. Опять Риддл мутит воду! Берг поди тебя отбить у него хочет, вон как пялился на тебя!

— Рон! Может, дослушаем Гарри? — Гермиона присела на край кровати Гарри и осторожно погладила его по плечу. — Почему ты решил, что у Тома неприятности?

— Я не знаю, Гермиона. Он так волновался. Он, знаешь, всегда такой самоуверенный, а сегодня… Он выглядел, будто ему страшно. А когда мы вошли в деревню, я почувствовал, что за нами следят. Меня папа учил настраиваться на окружающую магию, чувствовать её вокруг себя. И я чувствовал чей-то недобрый взгляд. Это должен был быть кто-то очень сильный, раз я его уловил. До этого я чувствовал только Дамблдора, да самого Тома. Немного других учителей. А это был кто-то другой. У меня до сих пор мурашки по всему телу, мне кажется, что Тому сейчас плохо! Я с ума так сойду! — Гарри принялся расхаживать по комнате, не в силах усидеть на месте. Он машинально засунул большой палец в рот, отгрызая ноготь до крови.

— Мы должны пойти к учителям и все рассказать! — Грейнджер тоже вскочила, расхаживая по комнате вслед за Поттером.

— Нет! Нельзя. Том сказал сидеть тихо. Он умнее нас всех вместе взятых, так что он знает, что делает. Я должен его послушать и ждать.

— Но ты сам сказал, что тот волшебник силён, раз ты его почувствовал! Что, если он нападёт на Тома? Он же ещё школьник! Он не выстоит против взрослого мага!

— Не всё так просто. Я не понимаю, что происходит, но у него точно есть план. Мы… Так скажем, разыграли одну сценку. Я не знаю, как это должно помочь… Я ничерта не понимаю! Но я не хочу его подставлять! Будем сидеть тут и ждать, как он сказал. Я не могу его подвести.

— Ох, Гарри. А ты не думаешь, что в опасности находишься ты, а не он?

— Что? — Поттер замер на месте, перестав грызть ногти.

— Точно! Включи мозги, дружище! Это нам Риддл написал, чтобы мы тебя встретили и не спускали с тебя глаз. Он велел тебе не разговаривать с Бергом, закрыться в комнате и сидеть тихо. Не кажется ли тебе, что это означает, что именно ты в опасности?

— Я? А я тут причём? Зачем кому-то нападать на меня? Тем более Бергу? Мы даже не знакомы официально. Я думаю, Том просто не хочет, чтобы я мешался у него под ногами. А про Берга так вообще сказал просто из-за своей ревности. Он, знаете, такой. Даже если сам в опасности, не упустит шанса мне что-нибудь наплести. Просто я сейчас так взвинчен, что решил перестраховаться и избежать встречи с Бергом. Не знаю, чувствуется в нем что-то такое…

— А, по-моему, всё очевидно. Том оградил тебя от опасности, а сам пошёл разбираться с этим один на один. Ты сказал, что вы разыграли сценку. Какую? — Гермиона приняла деловой вид, откусывая от пирога, заботливо протянутого ей Роном. Что за маги, лишь бы пожрать! Гарри вот и кусочек в горло не лез.

— Мы… Хм. Я… Мы гуляли, как обычная парочка. Потом я должен был громко сказать, что люблю его и поцеловать. Вот и всё. Потом я отправился к вам, а слежка осталась с ним. Я так думаю, но точно не уверен. Возможно их было несколько, и кто-то слабый отправился и за мной.

— Странно… Так вы просто должны были продемонстрировать кому-то, что у вас крепкие отношения, основанные на любви. И этот кто-то ждал вас в деревне в ранний час, когда туда никто не ходит. Значит, кто-то ему сказал, что вы будете там.

— Том знал, что за нами будут следить, поэтому он предупредил меня. Ему вчера пришло странное письмо, которого он не ждал. Я не знаю, кто ему мог написать и о чем.

— Слишком мало данных. Тебе точно больше нечего рассказать?

О, Гарри было, что рассказать. Но он не доверял им и не собирался рассказывать, что они заключили сделку и спектакль предназначался для другого мага, а потом всё пошло наперекосяк.

— Нет. Больше ничего.

Они рассредоточились по комнате и каждый погрузился в свои мысли. Гарри было некомфортно, он хотел остаться один и всласть попсиховать.

— Вам не обязательно сидеть здесь со мной. Вы проводили меня, тут я в безопасности. Вы в любом случае не сможете ничем помочь.

— Нет!

— Нет, дружище!

Хором воскликнули Рон и Гермиона.

— Мы останемся с тобой!

— Да. Мало ли, что может случиться?

Гарри только хмыкнул, заваливаясь на кровать. Вот уж нашёл нянек, на свою голову. В голове начали роиться мысли. Том с самого начала преследовал какую-то свою цель. Предположительно. Что, если он неосторожно проболтался кому-то о том, что хочет узнать у Гарри какую-то секретную информацию? Что, если этот маг тоже захотел обладать этой информацией? И этот кто-то не Берг, а взрослый сильный маг. Берг может быть его союзником в школе. В таком случае, Том показал этому магу, что Гарри влюблён в него по уши. Теперь этот маг будет думать, что у Тома все под контролем и он скоро узнает то, что хочет. Но это все лишь его предположения, основанные на догадках и аналогиях. Гарри просто не владеет ничем, столь ценным.

Эта версия могла бы существовать, если бы не тот факт, что Гарри ничем не обладает и ничего не знает, и Том не принял ни одной попытки что-то вызнать у него. Не могло же кого-то интересовать, целовался ли Гарри с Седриком Диггори, и было ли у него что-то к Грейнджер? А Тома только это и интересовало.

Значит, дело в другом. Наследство Лорда Поттера, которое Гарри получит, если женится на чистокровке или полукровке из древнего рода. Про Риддла давно ходили мутные слухи, что он из какого-то великого рода и это может быть правдой — такая сила, как у Тома, редко встречается в природе. Через пару лет он может стать могущественней самого Дамблдора! Мог ли он узнать о завещании деда Гарри ещё до того, как оно появилось в газетах? Мог. Но он не делал ничего, чтобы соблазнить Гарри. Он просто орал на него и злился. Так не пытаются очаровать, так ведут себя, когда ситуация выходит из-под контроля и человек вынужден мириться с присутствием другого рядом с собой. Мотивы Тома придется пока что оставить.

Возможно ли, что Берг, заметив случайный интерес Гарри к себе, рассказал о нем своим родителям? И те сказали ему приударить за Гарри, чтобы получить его деньги? Возможно, письмо было от старших Бергов? Тому могли приказать оставить Гарри в покое. Но они слишком плохо знали Риддла. Он продемонстрировал им, что у них с Гарри крепкая любовь и Бергам ловить совершенно нечего. Это было похоже на правду! Нужно было как-то проверить, нуждаются ли Берги в деньгах.

— Слушайте, а вы что-нибудь знаете о Бергах? Кто они, вообще? Я знаю только, что Наркисс в том году создал своё заклинание на чарах.

Гермиона вздрогнула, а Рон подавился последним пирогом, который он доедал, глядя в окно.

— Берги? Я слышал, как папа называл их никчёмными тёмными тараканами. Вроде как они до сих пор практикуют ритуалы жертвоприношений. Пару лет назад кого-то из них в Азкабан посадили, за пытки маглов.

— А с деньгами у них как? — Гарри скривился. Пытки маглов? Какими же уродами надо быть, чтобы так поступать.

— Ну, вроде они богатеи. Я не знаю, папа не говорил богатые они или нет. Но они же из старой аристократии? Наверняка у них в сейфах полно золотишка, нажитого сотней поколений.

— Не факт. Многие аристократы проматывают своё состояние, а потом заключают договорные браки. Так они получают богатство взамен за свою древнюю родословную и родовые дары. Я поняла, о чем ты, Гарри. Думаешь, Берги хотят выдать тебя за своего сыночка?

— Это единственное объяснение.

— Ух ты! Ты про ту статью в пророке? А что? Похоже на правду! Может Риддл сейчас объясняет папаше Бергу, что им ловить нечего? Потому и был сам не свой! Берги же психи, тёмные маги!

— Точно, Рон. И как ты думаешь, что может сделать разозлённый тёмный маг со школьником, который стоит у него на пути?

— Да не может быть! У нас тут не грёбаное средневековье! Его поймают и применят поцелуй дементора! Риддл — это тебе не магла, а лучший ученик школы за последние сто лет! Поднимется шумиха, его найдут и казнят. Он же не настолько туп!

— Не знаю, Рон. Не знаю…

Гарри провалился в пучину сомнений и жуткого желания защитить Тома. Даже если он сам хотел использовать Гарри, он не заслуживает… Он не заслуживает смерти! В конце концов, единственный, кто имеет право его укокошить — это Гарри. Упырь столько кровушки у него выпил, столько нервов измотал! Сволочь! Самая настоящая сволочь, которую Гарри … Хочет. Во всех смыслах, только для себя одного.

— Я думаю, мы должны пойти к МакГонагалл прямо сейчас! — Гермиона решительно направилась к двери, но Гарри её перехватил.

— Нет!

Том сказал не подводить его. Он знал, что делать. Гарри знает его, как облупленного. Том не хотел защитить Гарри, он просто убрал его, не дал Бергу познакомиться с ним и очаровать. А сам в это время спокойно беседует с Бергом старшим и ему ничего не грозит, потому что он ещё и силен, как сто волшебников вместе взятых. Гарри чувствовал его магию, Гарри знает. Так что Гарри только все испортит, если обратится к учителям. А так, Берги послушают Тома и оставят его в покое. И они смогут спокойно встретиться и выяснить, что же произошло между ними возле визжащей хижины…

— Но Гарри…

— Слушай, Гермиона. Я хорошо знаю Тома. Он бы не стал подвергать себя опасности ни в коем случае. Так что мы подождем до обеда, как он и сказал. А там, я уверен, он пришлет записку и все прояснится.

И в этот раз Гарри совершенно точно должен узнать, почему Том стал с ним встречаться. Он должен знать, потому что ему стали очень важны мотивы Риддла. Очень.

— Ты себя слышишь, Гарри? Он там один! Наедине с кем-то сильным и враждебным! Это уже означает, что он подверг себя опасности! Не знаю, почему ты так уверен в том, что он бы не стал тебя защищать, но я уверена — это неправда! Раскрой глаза! Он тебя любит! И он достаточно самоуверен, чтобы пойти на разборки с тёмным магом в одиночку!

— Да, дружище. Ты бы послушал её. Если ты не хочешь сообщать учителям, то давай хотя бы найдем его дружков и убедимся, что они в курсе и всё у них схвачено.

— Первая разумная мысль от тебя, Рональд! — Гермиона восхищённо оглядела рыжего гриффиндорца с ног до головы, будто увидев впервые. — Гарри, ты останешься в комнате, а мы с Роном найдем Малфоя или Яксли. Даже Долохов может быть в курсе. Мы все узнаем, а ты не вздумай выходить отсюда!

— Ладно, хорошо, — сдался Поттер. — Только спрашивайте, а не вываливайте на них все, что вам известно. Будьте аккуратны — Том меня убьёт, если я раскрою его тайны.

— Отлично. Идём, Гермиона! — Рон подхватил старосту за руку и потянул к выходу. Девушка смутилась, но руку отнимать не стала.

После хлопка двери Гарри обхватил голову руками и застонал. Теперь не было смысла ломать спектакль. Его всего трясло от страха за Тома.

Что ему было делать?

В голове все отчетливей проявлялась тревога. Он яростно принялся грызть ногти, не замечая боли.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Тревога нарастала, давила на грудь. Привычка больше не успокаивала.

Тому было плохо.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Этот рыжий болван должен был сказать, что Гарри прав. Они оба должны были успокоить его. Но они накрутили Гарри своим беспокойством до такой степени, что он уже не мог уговорить сам себя. Тревога победила.

— Блять! — Гарри в раздражении пнул свой сундук, но потом замер, осененный идеей.

Мантия-невидимка! Он же может воспользоваться ей и просто проверить, как там Том! Никто не узнает, даже сам слизеринец. Гарри просто быстренько сходит до хижины, через тайный ход под дракучей ивой.

Дрожащими руками он принялся вытряхивать весь хлам из сундука, что скопился в нем за шесть лет его обучения, изо-всех сил стараясь не давать волю ложным воспоминанием. Он должен запереть их, чтобы помочь Тому. Должен убедиться, что все хорошо. Нужно думать о живых, а не о мёртвых.

— Да где же она, гдеже…

Под руку попадались сломанные перья, пергаменты, какие-то тряпки, книжки. Наконец, на самом дне он нащупал свёрток из грубой плотной бумаги.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Стараясь не дышать, Гарри разорвал бумагу и из него выпала невесомая слегка серебристая ткань.

— Вот же дерьмо! Куда она подевалась? — Поттер выдохнул и вновь насытил легкие чистым, без оттенка гнили воздухом. Он развернул мантию, повертел её в руках, но так и не увидел ни пятнышка крови.

Когда он оборачивал её этой бумагой последний раз, ему было семь. Мантия была залита кровью, и она никак не сходила с неё, хотя её чистил сам профессор Дамблдор. Это не мешало ей работать, как надо — делать невидимым, но от крови исходил смрадный запах темной магии, который Гарри никак не мог объяснить. Мантия так пахла только для него.

Думать об этом не было ни времени, ни сил. Гарри накинул на себя прохладную ткань и посмотрел в зеркало.

Пустота. Мантия работала, как и раньше.

Поттер взмахом палочки отправил все вещи обратно в сундук и взял чистый пергамент. Не хватало ещё, чтобы его новые друзья побежали к учителям, когда увидят его отсутствие.

Рон, Гермиона.

Я проверю, как там Том. Я использую дезиллюминационное заклинание и проберусь по тайному ходу к нему. Не говорите ничего учителям, я отправлю вам патронус, как найду его!

Гарри.

Оставив записку на подушке Рона, невидимый Гарри покинул комнату.

Сраный Риддл не заслуживал таких жертв с его стороны, но Гарри всё равно это делал, чёрт знает, почему.

Он в мгновение ока добрался до дракучей ивы и отлеветировал ветку до особого нароста на стволе, чтобы психованное дерево замерло.

В тоннеле было жутко холодно и тесно, но Гарри упорно пополз по нему вперед, молясь, чтобы с Томом всё было хорошо. Чем дальше он продвигался, тем отчётливей вокруг начинало пахнуть гнилью и тленом. Это был очень-очень плохой знак.

Гарри с трудом дышал, в тоннеле зазвучали крики, от которых его волосы встали дыбом от ужаса.

«Только не Джимми! Пожалуйста, только не Джимми!»

«Мама!»

— Это всё неправда. Этого не было. Это всё неправда, — бормотал он сквозь сжатые зубы, пытаясь взять под контроль свои галлюцинации.

Маленькое тельце на полу в неестественной позе. Рыжие волосики в чём-то липком. Ручка сжимает в кулачке детскую волшебную палочку. Как жаль, что палочки для детей не настоящие.

— Дыши, Гарри. Дыши. Раз. Два. Три. Четыре. Пять, — вслух начал считать он, упрямо двигаясь вперед. Тоннель начал расширяться и Гарри смог, наконец встать и продолжить движение вперед на своих двоих.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Запах был мерзким, но не таким сильным, как в прошлый раз. Значит, все ещё есть надежда.

Впереди, на полу тоннеля лежала какая-то куча тряпья.

Гарри зажёг на конце палочки люмос и вскрикнул.

— Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

На холодном полу тоннеля лежал Том. Он, очевидно, сидел у стены, а потом отключился и упал, лишь чудом не раскроив череп об здоровый корень дерева, торчащий из земли острым краем.

Гарри замер, не в силах сдвинуться с места. Считалочка доктора Сэм больше не помогала, его парализовал страх. Там, у стены, на самом деле лежал его отец.

— Сиди тихо, сынок. Что бы ты не увидел, сиди тихо, — Джеймс протянул к нему дрожащую руку с палочкой, которая прошла сквозь корни деревьев, свисающие со стены.

Гарри почувствовал, как мышцы сковало холодом. Он не мог двигаться, он замер.

— Папа… — непослушными губами прошептал он, пытаясь сделать маленький шажочек. — Ты умер, папа. Ты не настоящий. Мне надо к Тому. Пожалуйста. Я ему нужен.

Отец улыбнулся, пуская кровавый пузырь изо рта и пропал. У стены снова лежал Том.

Поттер упал на живот и медленно пополз к нему, не переставая считать. Если его снова накроет, Том умрёт. Гарри должен перебороть себя, ради него.

Паралич медленно отпускал, позволяя двигаться быстрее. В голове стихли крики, Джимми больше не плакал. Перед ним был только Том. Только он имел значение. Мертвым уже не помочь.

Гарри зарычал и смог подтянуть себя к нему. Рука настолько тряслась, что он не мог нащупать пульс на его шее. Он поднес циферблат своих часов к его губам и заметил, как они запотели. Жив! Надежда вспыхнула ярким светом, давая силы побороть остатки оцепенения.

— Давай же, он жив. Ему нужна твоя помощь!

Гарри смог сесть рядом. Рука, держащая палочку, перестала трястись, и он наколдовал диагностирующие чары. Гарри знал, целители запретили ему колдовать в таком состоянии, но ему было плевать. Лучше остаться сквибом, чем дать Тому умереть.

Аура Риддла была багровой, с яркими алыми и черными всполохами. Это означало, что к нему применяли темную магию и она до сих пор вызывает у него боль, а также… Том сам применял тёмную магию. Большего Поттер сказать не мог, их на уроке обучали только самым базовым навыкам. Видимых повреждений у него не было, только царапины на виске от падения.

Поттер вспоминал все, что знал о тёмной магии, но мозги просто отказывали ему. Он же столько книг перечитал! Он должен знать, как это остановить!

Зелья! Снейп же задавал ему эссе на эту тему! Невидимые последствия снимались только зельями. Нельзя просто применить энервейт, это может повредить ему, сделать всё только хуже. Что же делать? Гарри просто профан в зельях, он никогда их с собой не носит. Он же не Грейнджер!

Гарри осенило. Тоник!

Тот, что Том сварил для него. Он даст силы, необходимые для прихода в сознание. Тогда уже сам Том сможет сказать, как ему помочь. Нельзя же тащить его в больничное крыло, его могут посадить в Азкабан за применение настолько чёрной магии, что она оставила следы на ауре.

Он пошарил в кармане школьной мантии, поверх которой накинул мантию-невидимку.

Есть! Мантия была та самая, в которой он был в среду! И почему волшебники не верят в бога, ведь он есть!

Откупорив флакон, он приподнял темноволосую голову с пола и вылил половину зелья в приоткрытый рот. Помассировал горло и стал ждать, осторожно устроив голову Тома на своих бедрах.

Сколько должно пройти времени, прежде чем зелье подействует? Гарри не знал. Он аккуратно пропускал волосы слизеринца сквозь пальцы и надеялся, что поступил правильно. Все его знания говорили о том, что это единственных выход. Тоник дает заряд сил, заключенный в ингредиентах, из которого его сварили. Если Риддл смог доползти по тоннелю до защитной границы Хогвартса, значит это было какое-то ментальное заклинание. Только сам Том теперь может сказать точно, что это было. А вдвоем они смогут понять, как его снять. И почему Гарри был таким придурком, и не стал более тщательно изучать целительство? Углубился в боевую магию, идиот!

— Детка? — слизеринец зашевелился под его руками, и Поттер облегченно рассмеялся. Сработало! Теперь нужно действовать быстро.

— Том, чем тебя прокляли? Я не могу тащить тебя в больничное крыло, ты пользовался тёмной магией! Скажи, чем тебя прокляли?

— Круциатус и проклятие кипящей крови. Тайник на пятом этаже за статуей Бродерика кровавого. Там найди ярко синий флакон и… Как же больно…

— Том! Будь со мной, слышишь? Том! — Гарри погладил по лицу мечущегося в агонии слизеринца. Его веки были закрыты, под ними бешено вращались глаза. — Ну же, ещё чуть-чуть! Я усыплю тебя, все пройдет. Скажи, что ещё?

— Ммм… — у Риддла все тело горело, он раскраснелся, по лбу потёк пот.

— Давай же, хороший мой, давай. Все будет хорошо.

— Красное. Пароль «василиск». Найди Яксли. Скажи прикрыть…

— Я понял. Умница, ты умница, — Гарри поцеловал его в лоб и наколдовал сонное заклятие. У него было совсем мало времени — проклятие кипящей крови со временем разрушает любые чары. Если его не снять зельем, волшебник просто сгорит заживо, страдая от невыносимой боли.

Поттер без усилий поднялся на ноги, паралич окончательно спал. Он левитировал в воздух Тома и начал продвигаться обратно в замок со всей возможной скоростью. Ему было страшно думать, что было бы, не будь у Тома тайника с зельями. Куда бы он пошёл? К Слизнорту? Старый паук наверняка не выдал бы своего любимца. Если зелья не помогут, Гарри так и сделает. Сразу нужно было нести Тома к нему, а не рисковать с тоником. Какой же Гарри идиот! Это чудо — что всё обошлось.

Тоннель стал очень узким и дальше Гарри решил двигаться один, Том только замедлит его. Он стянул с себя школьную мантию и заколдовал её, не решаясь применять согревающее заклинание к самому старосте. Закутав беспокойно спящего слизеринца в мантию, Гарри пополз вперед, думая о той боли, что даже во сне терзает сейчас Риддла. Это подстегивало его.

Он беспрепятственно добрался до тайника под мантией-невидимкой. Пароль сработал и перед Гарри предстало нечто весьма… странное. Небольшая выемка была полна разномастных флаконов, свертков и коробок. Целый зельедельческий склад! Среди них Гарри с трудом разыскал красный и синий флаконы.

Оставалось как-то найти Яксли, но у него не было на это времени!

Хлопнув себя по лбу, Гарри вспомнил о Роне и Гермионе.

— Патронус! — воскликнул волшебник, думая о Томе, который так нуждался в его помощи. Прекрасный, гордый олень появился из его палочки.

— Скачи к Рону и Гермионе. Скажи им, что с нами все в порядке. Пусть они найдут Герберта Яксли и скажут ему прикрыть Тома. Мы хотим немного побыть вдвоем.

Олень кивнул головой и Гарри с нежностью его погладил. Отец… Даже после смерти он помогал своему сыну.

— Иди!

Олень развернулся и исчез в стене, оставив после себя приятное тепло в груди.

Гарри побежал обратно, не давая себе ни малейшей передышки. В боку кололо от быстрого бега, но это не могло его остановить. Он буквально влетел в ход под старой ивой, скинул мешающую мантию, спрятал под корень у входа и пополз.

Том лежал там же, где он его оставил. Он выпутался из мантии и метался по холодной земле, шумно дыша. Проклятие почти вырвало его из сна. Гарри поочередно влил в него зелья из флаконов, заставил проглотить их и сел ждать, облокотившись на стену. Он устроил голову Тома как и прежде на своих бедрах, положив согретую заклинанием мантию ему под спину. Не хватало ещё, чтобы он поясницу застудил.

Сначала его перестало трясти. Дрожь, ещё мгновение назад сотрясавшая тело прошла, и Том расслабился. Потом нормализовалось дыхание. Гарри потрогал рукой его лоб — он был горячий, но уже не такой обжигающий. Диагностирующее заклинание показало, что аура стала тёмно-голубой, но вкрапления черного никуда не делись.

Когда Том окончательно остыл, Гарри привёл его в сознание. Риддл заморгал, завозился, но тут же затих, стоило руке Гарри погладить его по щеке.

— Тшш, всё хорошо, полежи немного. Сейчас любое движение может причинить тебе боль.

Он расслабился и приоткрыл веки, мутным взглядом исследуя нависающее над ним лицо Гарри.

— Пить, — такой хриплый голос мог быть у умирающего от ангины.

Гарри трансфигурировал стакан и наполнил его агуаменти. Бережно поддерживая голову Тома, он напоил его водой и аккуратно вытер пролитое мимо с подбородка и шеи. Том прикрыл глаза, а Гарри запустил руку в его волосы и стал массировать голову. Ему больно было представлять, как сейчас плохо слизеринцу. Незаметно для себя он начал напевать колыбельную, которую пела ему мама в детстве.

— Я сейчас усну, — Том слабо улыбнулся и потерся щекой о ноги Гарри.

— Засыпай. Я наложу на нас согревающее.

— Нельзя. Нас могут хватиться…

— Ещё даже обед не наступил, и я предупредил твоего Яксли. Так что пару часов можешь поспать, а потом я разбужу тебя.

Риддл расслабился и отрубился, а Гарри наложил согревающие чары. Задница уже задеревенела от сидения на холодной земле, но он, почему-то, совсем забыл про себя. Устроившись поудобней он приготовился ждать, но и сам незаметно уснул, вымотанный переживаниями и приступом.

========== Глава 10 ==========

Комментарий к Глава 10

А вот и НЦа подъехала. Дальше читаем с осторожностью, все несовершеннолетние - проматываем, все ханжи - уматываем)

Пробуждение было не из приятных. Гарри резко вынырнул из сна, будто его кто-то сильно толкнул и обнаружил себя в кромешной темноте и холоде. Шея и спина дико затекли, все тело болело, будто его пинали. Он пошарил рукой рядом с собой и нашёл свою волшебную палочку.

Свет ударил по глазам, и он, проморгавшись, увидел у себя на коленях безмятежно спящего Тома, который выглядел таким беззащитным, таким невыносимо красивым… Поттера охватило неясное, незнакомое прежде чувство. Он жадно разглядывал это бледное лицо, не в силах насытиться зрелищем. Почему раньше он не замечал, какая бархатистая у Тома кожа, нежная, мягкая… Гарри потянулся рукой, чтобы коснуться её, но одернул себя. Тому точно не понравится, если он узнает, что Гарри трогал его, пока он спал. Пора было будить спящего красавца.

Дедовы часы показывали пять вечера. Надолго он отрубился. Хотя, удивительно, как вообще он смог ходить и колдовать после такого страшного приступа.

— Том. Том, просыпайся, — он всё-таки ласково погладил лицо спящего, и тот заворчал что-то неразборчивое в ответ. — Давай, просыпайся.

— Ты должен петь мне каждый день. Так хорошо засыпать…

— Особенно на голой земле. Вставай, я себе задницу отсидел всю.

— Давай я её вылечу. Массаж помогает, говорят.

Гарри в шоке вытаращился на старосту. Тот ещё не открыл глаза и говорил невнятно, заторможено. Может, он бредит? Такой откровенный намёк на интимные ласки может означать только то, что Риддл всё ещё при смерти.

— Том, ты бредишь. Тебе нужно проснуться, я отведу тебя в замок. Слышишь меня?

— Слышу, я же не глухой. Всё со мной нормально, то зелье даже полумертвого на ноги поставит. А я всего лишь словил проклятие кипящей крови.

— Точно? А ну-ка открой глаза. Сколько пальцев я показываю?

— Мерлин, Поттер! Ты и без зелья полумёртвого воскресишь. Желание убить тебя кого хочешь на ноги поставит!

— Фух! Я уж думал, ты не в себе!

— Я пережил пару непростых минут. Имею право сказать то, что думаю! — тёмные щёлочки глаз блестели в свете люмоса. Риддл потянулся и поднялся с колен Гарри.

Гарри со стоном поднялся, разминая спину и плечи. Тело было просто деревянным. До него медленно доходил смысл слов Тома.

— То есть ты думаешь о массаже моей задницы?

— Прямо сейчас я думаю о теплой постели и огромной порции картошки с курицей.

— Чёрт, не успел очнуться, а уже играешь в свои словесные игры. Пойдем, я бы тоже не отказался от теплой постели.

Гарри не мог ни о чем думать, все было в тумане. Они пробирались к выходу молча, только тяжелое дыхание нарушало тишину, пока они ползли по узкому тоннелю к свободе.

На улице уже стемнело, и они беспрепятственно попали в замок, встретив лишь пару учеников на своём пути. Том шёл медленно и тяжело, но всё же с силой вцепился в рукав Гарри, когда тот собрался свернуть в сторону своей башни.

— Нам надо поговорить. И поесть. Идем со мной.

Гарри чувствовал себя таким разбитым, что не нашёл в себе сил спорить с ним. Он сдался и покорно поплелся за Риддлом, не особо вникая, куда они идут. Очередной схрон, не иначе. Если у него есть свой собственный тайник с зельями, то наверняка есть и убежище.

Предчувствия не обманули. Риддл привёл его на восьмой этаж, немного походил перед стеной и в ней появилась дверь.

У Гарри не было сил удивляться. Он просто вошёл в комнату, наполненную теплым светом от горящего камина и упал на кровать, стоящую в самом центре.

— А ванной тут, случаем, нет? Очень хочу полежать в горячей ванне, — промямлил он в подушку. Только сейчас, в теплой комнате он осознал, насколько замёрз и устал.

— В этой комнате будет всё, о чем ты её попросишь. Это особая комната. Смотри.

Гарри приподнялся на подушке и увидел, что в стене уже знакомо появляется дверь. Он заставил себя слезть с кровати и дернуть её.

— Твою ж мать… Как это работает? — за дверью и правда оказалась ванная комната. Такой, как представлял себе Гарри — с огромной чугунной ванной на ножках, с множеством кранов и полками с полотенцами, мылом, шампунями и резиновыми уточками. Всегда их хотел.

— Это древняя магия Хогвартса. Здесь появится всё, что ты захочешь, кроме еды. Мойся, я пока найду нам ужин.

Гарри захлопнул дверь и включил краны. Горячий пар наполнил всю комнату в считанные минуты. Он с наслаждением стряхнул с себя грязную одежду и скользнул в воду, застонав от удовольствия. Он смыл с себя пот и грязь и наполнил ванну до краев, чтобы полежать в пене и отогреться. Должно быть, он вырубился, потому что, когда он через секунду открыл глаза, перед ним стоял Том и тряс его за плечо.

— Давай, детка, просыпайся. Тебе нужно поесть.

— Я встану, как только ты выйдешь за дверь. Я не спал, я просто думал, — Гарри стыдливо обхватил себя руками, заметив откровенный взгляд слизеринца. Пузырьки и пена давно прошли, выставив на обозрение его тощую тушку, без всякой растительности. Коварные девчонки не предупредили его о действии некоторых зелий для тела.

Том только хмыкнул, ещё раз просканировал его тело взглядом и послушно скрылся за дверью.

Вот сволочь! Подлая мыслишка сразу заползла в голову — понравилось Риддлу то, что он увидел или нет? Гарри не гордился своим телом. Худой, костлявый, с выпирающими ребрами и острыми ключицами. Единственным своим плюсом он считал намечающийся пресс и стройные ноги. Если признавать до конца свою ориентацию, то можно было бы сказать, что и задница у него была вполне ничего. Полёты на метле требовали усилий мышц бедер и таза, а Гарри в полётах был просто асом и не упускал ни одной возможности полетать. Больше ничего мало-мальски симпатичного в нём не было. Гарри приуныл. По сравнению с ним девяносто процентов учеников обоих полов будут смотреться куда выигрышнее.

Гарри быстренько вытерся, натянул трусы и облачился в появившийся на полке темно-синий махровый халат — натягивать на себя грязные от земли шмотки не хотелось. Он схватился за дверную ручку и затормозил. Нервозность и смущение мешали повернуть чертову ручку и встретиться лицом к лицу с парнем, которого ему хотелось зацеловать до смерти.

Он немного помялся и решил плюнуть на всё. Что будет, то будет.

В комнате появился мягкий плюшевый диван и стеклянный столик, на котором исходила паром еда. Гарри немного подташнивало, так что он просто налил себе чай из заварника и с ногами забрался на диван.

— Ну-ка, ешь! — Том взял тарелку с пюре и куриными ножками и впихнул Гарри в руки.

— Я не хочу, меня тошнит, — капризно произнес Поттер.

— Я в тебя сейчас силой еду затолкаю. Тебя тошнит от голода, идиот. Только начни, сразу же почувствуешь, как голоден.

Гарри с тяжелым вздохом взял вилку и попробовал пюре. Вкусное. Риддл был прав, как всегда. В желудке громко заурчало. Гарри с воодушевлением набросился на еду, стараясь не пялиться на жующего рядом Риддла. Он уже не был таким бледным, и его волосы явно были мокрыми. Тоже принял ванну? Когда успел? Неужели, Гарри действительно уснул? Тогда, как долго он его разглядывал?

— Итак, с чего начнем? — Гарри наконец-то наелся и развалился на диване, повернувшись к собеседнику боком. И что мешало ему придумать себе ещё один диван? Когда его перестал терзать голод, холод и боль, осталась только усталость и желание прилечь. Желательно на Тома. Может быть, потрогать его перед сном. Просто чтобы убедиться, что с ним все в порядке, да. А он, гад, находился сейчас к нему так близко, выглядел таким… своим. Желание распустить руки росло в геометрической прогрессии. Нужно было сосредоточиться, собраться с силами и узнать, какого хрена Риддл чуть не сдох сегодня в гадком подземном тоннеле, вместо того, чтобы облизать его всего с ног до головы.

— Прежде чем я отвечу, что произошло, ответь мне на один вопрос.

Риддл развалился рядом, оглаживая пальцами чашку с горячим чаем. Он широко раздвинул ноги и облокотился на подушки, почти касаясь Гарри бедром. В мозг Гарри просочилась мысль, что Риддл без мантии, в одной тонкой рубашке и брюках. Раньше он не обратил на это внимания, но стоило колену слизеринца коснуться его ноги, как глаза самопроизвольно начали жадно шарить по чужому телу.

— Только на один. Ладно, хорошо, — прохрипел Гарри отворачиваясь к стене.

Зря он это сделал. Там стояла огромная кровать под зелёным балдахином и это не способствовало ясности мышления, нет, сэр.

— Что произошло возле хижины и почему ты был в тоннеле, когда я ясно сказал тебе — сиди в комнате?

— Это два вопроса!

— Заключённые в одно предложение. Отвечай, не испытывай моё терпение.

— Так нечестно! — возмущение заставило его повернуть голову обратно к Тому.

Он тут же попал в плен чарующих глаз, мерцающих в приглушённом свете камина. Когда это Риддл успел оказаться так близко?

— Не заставляй меня идти на крайние меры. Ты же знаешь, детка… — рука Тома застыла в считанных миллиметрах от кожи на щеке Гарри, которая внезапно обрела непереносимую чувствительность.

— Блять! Ну почему ты такой, Риддл? Ты меня с ума сведёшь! Ты же не идиот, сам должен всё понимать! Чего там было непонятного?

— Ни черта не понятно! То ты шарахаешься от меня, то набрасываешься! Ты что-то задумал? Ты специально меня мучаешь? Я видел страх в твоих глазах! Но сегодня тебе явно понравилось! Объясни мне, что происходит?

— Ты меня в чем-то подозреваешь? — Поттер уже устал удивляться кривой логике Тома. Он честно попытался представить, как его поведение выглядело со стороны, но ничего непонятного в нем не обнаружил. Даже неопытный девственник заметил бы его желание!

— Ответь. Мне. Немедленно, — голос Тома стал опасно низким.

Гарри вновь ощутил потоки его магии, ласкающие кожу теплой мягкой волной. В голове все смешалось, сказывались последствия приступа и опасная близость желанного тела. Он так устал от постоянного напряжения, от попыток всё скрыть. Том хотел его, а он хотел Тома. Он был не в силах сдерживать себя рядом с ним. Какой смысл был и дальше упрямиться?

— Я… Я хочу тебя. Я бы отдался тебе прямо там, если бы ты не остановился. Я ничего не соображал, — наконец горькая правда была произнесена им вслух. Почему-то, это принесло облегчение. Пусть Том знает, как действует на него. Пусть начнет злорадствовать, но Гарри должен сказать, вылить на него все то дерьмо, что отравляло его мысли все эти дни. — Не знаю, почему так происходит. Я тебя ненавижу, чтоб ты знал! Мне тебя убить иногда хочется!

— Ненавидишь? Тогда почему… почему побежал спасать меня? — слизеринец придвинулся ещё ближе, голос его совсем охрип, как там, в тоннеле.

— Не знаю! Я чувствовал, что тебе плохо, ясно? Я чувствовал… И никто не успокоил меня, не сказал, что это всё выдумки. И я решил просто проверить… В итоге, все же вышло как нельзя лучше? Если бы я не пришёл вовремя…

— Я бы очнулся от боли, и смог отправить весточку своим друзьям.

— Что?! Да ты вырубился и чуть не расшиб свою башку об корень! Не говори мне, что у тебя было все под контролем!

— Ситуация немного вышла из-под контроля, но всё было поправимо. Ты ослушался меня, Гарри. А ведь я говорил тебе…

— Пошёл ты на хуй! Я тебе не послушная собачонка, ясно?! Я сделал так, как подсказывала мне интуиция. И я ни о чем не жалею. Я бы поступил так снова. Потому что ты, козёл, чуть не сдох! Я не хочу, чтобы ты умер. Я…

— Ты не хочешь, чтобы я умер? Но ты же ненавидишь меня, — он выглядел растерянным. Наверняка, не мог понять, как Гарри может ненавидеть его и желать спасти одновременно. Гарри и сам не знал.

— Я ненавижу то, как ты действуешь на меня. Я ненавижу твой дурной характер. Ненавижу твою властность! Ненавижу и хочу тебя!

— Вот как, — Том опустил голову, скрывая пламя торжества, разгорающееся в глазах.

— Да, вот так! И ты тоже меня хочешь, я чувствовал! Не вздумай врать, Риддл! — Гарри не испытывал в этом уверенности, но решил рискнуть. Пан или пропал. Либо Том подтвердит это, либо нет, в любом случае Гарри перестанет мучиться неизвестностью.

— Даже не собирался. Ты очень точно описал мои чувства к тебе, детка. Ненавижу то, как ты действуешь на меня. Ненавижу и хочу тебя, — Том, как заворожённый, потянулся к нему, больше не скрываясь, жадно разглядывая его лицо, легонько погладил шею подушечками пальцев. — Почему я забываю обо всем, стоит только тебе посмотреть на меня своими глазищами? В них столько жизни, столько света… Я ненавижу это. Я ненавижу желание постоянно прикасаться к тебе, слышать твой голос, говорить с тобой. Что ты сделал со мной? Зелье? Или что-то другое? — ласковые поглаживания превратились в сильный захват. Том схватил его за подбородок, причиняя ощутимую боль и притянул к своему лицу, высматривая в глубине глаз что-то, ведомое только ему.

— Ничего, — прошептал Гарри. Его тело до краев наполнило счастье и невыносимая, позорная нежность к парню напротив. — Я сам думал, что ты меня заколдовал. Но это не так. Не будь трусом и признайся — ты хочешь меня сам по себе, без зелий и проклятий. Я это признал, и ты сможешь.

— Я не раб своей плоти. Я выше всей этой чепухи. У меня есть высшая цель, остальное неважно. Ты чем-то меня околдовал! — прошипел Риддл, бешено сверкая глазами.

— Когда бы я успел? — возмутился Гарри. Когда он сам думал так же, как Том, это не казалось таким бредом. — Ты же параноик, проверяешь все по два раза, думаешь, я бы смог обмануть тебя? Неужели так трудно признать, что ты хочешь парня?

— Твой пол тут не при чем. Я никогда не терял контроль над собой, никогда не желал кого-то с такой силой. Я не тупой подросток, думающий только о сексе!

Поттер расплылся в счастливой улыбке. Мерлин, Мордред и Моргана, Риддл только что признался, что никогда не хотел никого так сильно, как его, тощего тщедушного мальчишку.

— Какая чушь! Ты хочешь меня, я хочу тебя. Почему мы просто не можем оба получить желаемое? — Гарри дал себе волю и распустил руки. Он огладил крепкое бедро старосты, проведя ладонью до самого паха. — Рабы плоти — это сексоголики, наркоманы, жирдяи и все прочие. Те, кто не могут остановить себя в насыщении тела чем-либо. А мы просто два парня, которые хотят друг друга, вот и все. Не вижу причин психовать из-за этого и драматизировать.

— Ммм… Когда ты так говоришь, я начинаю сомневаться в себе… Это отвратительно… — Том прикрыл глаза и напряженно замер под ласкающей его рукой Гарри. Он не отталкивал его, но и не поддавался.

— Ты человек крайностей, категоричен и строг к себе, — Гарри скользнул ладонью на внутреннюю часть бедра, не прикасаясь к члену, уже натянувшему ткань брюк, дразня и заманивая, обмирая от своей наглости. — Это не слабость, это твоя победа. Ты говорил, что всегда берешь всё, что хочешь. Я стану твоей победой, Том.

Поразительно, как желание секса способно придать уверенности в себе. От похоти Поттер не вдумывался в то, что говорит. Он жадно ловил тяжелое дыхание слизеринца, чувствуя под рукой крепкое бедро и сходил с ума. Гарри ощущал себя просто восхитительно, он был уверен в своих словах и действиях. Сегодня был его день побед. Побед над самим собой, своими страхами и сомнениями. Сейчас он был сильным рядом с сомневающимся Томом.

Риддл распахнул глаза. Зрачок почти полностью сожрал радужку, выдавая своего хозяина с головой.

— Несмотря на твои жалкие манипуляции, детка, в одном ты прав, — прошипел он, хватая Гарри за волосы. Его лицо исказилось, обнажая страсть и ничем не прикрытое желание. — Я беру всё, что хочу. И я хочу тебя. Сейчас!

И он сорвался. Полетел в пропасть, где уже находился Гарри.

Гарри только ахнуть успел, когда Том затащил его на свои колени и усадил лицом к себе. В задницу упёрся стоящий колом член слизеринца и Гарри потерся о него, ловя своими губами чужой стон наслаждения.

— Да, детка, вот так… — хрипло шептал Том, лихорадочно целуя его и с силой сжимая ягодицы, скрытые только тонкой тканью боксеров. Поттер не успел заметить, когда с него стащили халат и он остался только в них, сидя верхом на полностью одетом Риддле.

Он смутился. Все-таки по сравнению с Томом он был просто пигмеем. Он чувствовал себя беззащитным уродцем перед красавцем Риддлом.

— Что такое? — Том почувствовал, как Гарри сжался и снизил напор. Он оглаживал шею, плечи и бока Гарри своими большими ладонями, будто не мог остановиться. Его глаза жадно шарили по чужому телу, щеки покрылись неровным румянцем. От его неприкрытой похоти Гарри расслабился, почувствовал себя увереннее. Если Том так реагирует, значит, Гарри не такой уж и страшненький.

— Я… Может, ты тоже разденешься? Я хочу видеть тебя… — прошептал он, покачиваясь на бедрах старосты.

— Меня заводит, что ты раздет, а я — нет. Ты такой гладкий, такой тонкий и гибкий… — Том положил ладони на его бедра и медленно провел ими вверх. — Я с ума от этого схожу.

— Ты извращенец, — смущённо ответил Поттер, прогибаясь в спине и запрокидывая голову назад, когда слизеринец плотнее прижал его задницу к своему паху.

— Разве? — Том отвечал на автомате, он выглядел полностью дезориентированным. Он потянулся к шее Гарри и провёл по ней носом, вдыхая запах его тела.

Гарри весь затрясся от этого простого действия. Том как никогда сильно напоминал хищника.

— Чего ты хочешь? — совсем немужественно проскулил Поттер, пока Том с усердием вылизывал и кусал его шею. Возбуждение становилось непереносимым, а Том по-прежнему не переходил к главному, обнюхивая и облизывая его, как конфету.

— Я хочу узнать твоё тело, детка. Я так долго этого хотел… Знаешь, о чем я думал вчера на отработке? Я думал, как сорву с тебя твои шмотки и прижму к подоконнику, голого и испуганного. Я думал, как буду сжимать твою сладкую попку и вылизывать твой рот, пока ты не признаешь, что я лучше Берга… Я бы заставил тебя кричать и умолять меня…

— Блять… Это самое сексуальное, что я только в жизни слышал, — на трусах проступило мокрое пятно от смазки, Гарри совсем потерял голову от хриплого сильного голоса Тома и его фантазий. — Я тоже хочу тебя видеть!

— Я могу дать тебе небольшую поблажку, если ты будешь хорошим мальчиком, снимешь эту ненужную тряпку и скажешь мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? — тёмные глаза светились звериным голодом, когда Риддл небрежно подцепил большим пальцем резинку трусов Гарри и слегка её оттянул.

— Том! — захныкал Гарри. Предстать абсолютно голым перед одетым Риддлом было так неловко. Да ещё и просить его о чем-то!

— Я могу сам их снять. Но ты должен хорошо меня попросить. — Риддл взял волшебную палочку, лежащую рядом с ним на диване и провёл ею по животу Гарри.

Поттер представил, как поднимается с его колен и стягивает с себя трусы, под его насмешливым голодным взглядом.

— Сними их сам, пожалуйста! — униженно попросил он.

— Умоляй меня, — шепнул ему Том, прикусив чувствительную кожу за ухом. Свободной рукой он накрыл его пах и потёр большим пальцем головку члена сквозь тонкую ткань.

Гарри застонал, проклиная чёртового слизеринца и свою неудержимую похоть.

— Умоляю! Том, пожалуйста! — всхлипнул он, извиваясь на его коленях.

— Если бы я знал, что тебя можно заставить быть послушным таким способом, я бы раздел тебя намного раньше, — Том применил заклинание, и боксеры исчезли, оставив Поттера абсолютно беззащитным и открытым.

Гарри прикрыл глаза. Сквозь стыд и удовольствие он услышал, как Риддл шумно задышал.

— Да… — хриплый голос посылал волны дрожи по всему телу и отдавался пульсацией в напряжённом члене. — Прекрасен весь, как я и думал… Где мне тебя коснуться, детка? Скажи мне.

— Сначала моя поблажка. Хочу, чтобы ты расстегнул рубашку, — Гарри осмелился поднять веки и столкнулся взглядом с горящими глазами Тома. Его идеальные волосы растрепались от рук Гарри, щеки горели румянцем, а губы… Гарри мог кончить только от одного вида припухших пунцовых губ, жадно втягивающих воздух, когда Поттер проезжался голой задницей по скрытому брюками члену.

— Какой нетерпеливый. Расстегни её сам, — Том раскинул руки на диване и небрежно откинулся на спинку, всем видом показывая, что Гарри должен проявить инициативу. Его забавляло смущение гриффиндорца.

Гарри, красный от стыда и возбуждения, расстегнул на Томе рубашку и распахнул её, тут же огладив руками выпуклые грудные мышцы. Белая чистая кожа резко контрастировала с розовыми маленькими сосками. Гарри подавил стон, не желая выглядеть, как девственник, который готов кончить от одного вида мужской груди. Он погладил ключицы Тома и спустился ладонью на соски, дурея от ощущения гладкой горячей кожи под рукой. Слегка надавив пальцами на розовую горошинку, он почувствовал, как дернулось тело под ним и повторил своё действие.

— У тебя точно никогда не было с парнем? Если ты обманываешь меня… — угроза, сквозящая в голосе, ещё больше завела Гарри.

— Нет, клянусь. Никогда. Теперь я жалею об этом. Если бы я только знал, насколько это лучше секса с девушкой… — Гарри увлёкся своей игрой, комбинируя прикосновения и щипки, стараясь извлечь из Тома ещё один судорожный вздох. — А ты? Ты был с парнем?

— Нет. Я ни с кем не был. Думал, что это мерзко — позволять кому-то прикасаться к себе с похотью. Я должен признать, что ошибался. Это не мерзко, это потрясающе! — Том наблюдал за ним из-под полуопущенных век. Грудь тяжело вздымалась, пальцы на руках подрагивали. Он сдерживал себя, дразня тем самым Гарри, доводя его до неистовства. Гарри знал, что он ждет, когда у него хватит смелости сказать ему, где больше всего хочется его прикосновений.

— Черт! Сожми мою задницу и поцелуй наконец, пока я не взорвался! — осознание того, что он первый у этого гордого, сильного и умного волшебника буквально свело его с ума. Так сильно хотелось быть с ним, прикасаться к нему, чувствовать его вкус на губах и ощущать вес рук на теле.

Том ухмыльнулся и притянул к себе его голову. Поцелуй вышел таким тягучим, сладким и волнующим, что Гарри не сдержался и застонал. Руки Тома огладили его тело и плавно переместились вниз, с силой сжав полушария ягодиц, раз за разом заставляя проезжаться мошонкой и яйцами по его твердому члену.

Не разрывая поцелуя, Том слегка сдвинул его и расстегнул свою ширинку. Гарри ощутил прикосновение его голой, горячей плоти к своей промежности.

— Черт! — Том прижал его к своей обнажённой груди и начал вскидывать бёдра, задавая ритм. Член Гарри, сочащийся смазкой, заелозил по его животу.

— Оближи ладонь, детка. Нам нужно больше смазки, — он поднес ладонь ко рту Гарри и тот мокро лизнул её, обмирая от эротичности и пошлости этого действия. Гарри опустил глаза и увидел его крепкий, увитый венами член с крупной розовой головкой, в обрамлении темных завитков волос. Том всего лишь расстегнул ширинку и спустил резинку трусов на яйца, скрывая от Гарри все остальное.

Том опустил руку и провёл по стволу мокрой ладонью. Мерлин свидетель, Гарри замычал, как контуженный, когда понял, что у Тома обрезана крайняя плоть. Он никогда ещё не видел такого, у волшебников обрезание было не в чести, в отличие от магглов. Это выглядело потрясающее эротично. Никогда ещё он не испытывал желания облизать чей-то член.

Риддл сильным рывком подтянул Гарри на себя и обхватил рукой оба их члена. Поттер чуть не умер в ту же секунду. Он закатил глаза и громко всхлипнул.

— Открой глаза, детка. Не закрывай, смотри на меня! — властный, хриплый голос ударил по нервным окончаниям не хуже круциатуса.

Гарри послушался. Его будто молнией ударило — распалённый, жаждущий Том тяжело и шумно дышал, сжимая себя и Гарри. Вена на его виске вздулась, билась как ненормальная, мышцы шеи напряглись, по лбу катился пот. Он взял руку Гарри и обернул её вокруг их членов.

— Давай, детка. Помоги мне.

— Блять! Блять! Блять! Да! — лихорадочно зашептал Гарри, двигая рукой в одном ритме с Томом. Было неудобно, он весь вспотел, но перестал обращать внимание на всё, кроме пульсирующей в руке плоти.

Риддл зарычал и впился в его губы поцелуем. Они скорее шумно дышали друг другу в рот, чем целовались, но это было так интимно, так откровенно, что Гарри не выдержал.

Вскрикнув, он бурно кончил, пачкая спермой руку и член Тома.

— Детка! — Том совсем обезумел. Он ещё несколько раз беспорядочно вскинул бедра и зашипел сквозь зубы, как змея, откидывая голову на спинку дивана.

— Да, детка, да… Вот так… — С трудом разобрал Гарри, ощущая чувствительной кожей горячую влажность.

Они ещё немного двигались, по инерции, отходя от оглушительного оргазма.

— Чтоб я сдох, если мы не повторим это когда-нибудь, — пробормотал Гарри в шею Тома, удобно растекаясь по нему безвольной, дрожащей от наслаждения массой.

— Даже не надейся подохнуть, иначе я оживлю твой труп и все равно оттрахаю, — в голосе чувствовалась улыбка. Риддл лениво гладил его спину, задевая верх ягодиц, не в силах перестать трогать желанное тело.

— Черт, звучит романтично. Ты романтик, Том? Признайся, — рассмеялся Поттер.

— Ну если оживление трупов для тебя романтично…

Они замолчали, наслаждаясь послеоргазменной усталостью.

Гарри тянуло в сон, он чувствовал себя выжатым лимоном, но желание знать, что сегодня произошло, грызло его изнутри.

Дедовы часы на руке показывали семь вечера. Прошло два часа с тех пор, как они выбрались из тайного хода. Спать, определённо, было рано.

— Я буквально чувствую, как ты думаешь о том, что там произошло, Поттер. Думаю, нам нужно устроиться поудобнее, разговор будет длинным, а я немного не в форме, — он вскинул палочку, очищая их от следов взаимного безумия.

Немного не в форме! Какое преуменьшение слов «смертельно устал». Риддл пережил пару мерзких темных проклятий, спал на земле, признался сам себе, что может испытывать сексуальное желание и довёл Гарри до оргазма. Поттер искренне восхищался его выносливостью и силой воли. Он бы давно растекся бесформенной лужицей и послал все к чертям, а Риддл нашёл в себе силы для разговора! Какой же он упертый!

Гарри подумал, что после секса можно позволить себе немного восхищения в сторону слизеринца. Он был первым, кто залез Риддлу в штаны! Ему хотелось орать от восторга и расклеить по всему Хогвартсу объявления об этом знаменательном событии.

Том крепко обнял его и встал с дивана, перенеся Гарри на кровать. Мерлин, Гарри же не пушинка, откуда в нем столько силы?

Восторг только усилился, когда Риддл взмахом палочки избавился от всей одежды и абсолютно голым улегся рядом с Гарри, бесстыдно раскинувшись на мягком матрасе. Сколько самоуверенности… Дай Мерлин столько и Гарри.

Гриффиндорец быстренько заполз под одеяло, укрывая им и Риддла.

— Иначе разговор выйдет коротким, — пояснил он в ответ на вопросительно приподнятую бровь лежащего рядом парня. В голове намертво отпечаталась картинка сильного, стройного тела, трогательных родинок на нежном животе и странного родимого пятна под самым сердцем, напоминающего отпечаток чьих-то пальцев.

Гарри стопроцентный, натуральный гей. Голубей него может быть только тот писатель, Гилдерой Локхарт. Иначе никак не объяснить его помешательство.

— Итак. Думаю, ты хочешь знать всё с самого начала, — дождавшись от Гарри утвердительно кивка, Том продолжил. — Вчера мне написал один маг. Думаю, ты помнишь, когда. Он сказал, что у него есть для меня интересное предложение. Оказалось, его интересуешь ты. Не догадываешься, кто это был, Гарри?

— Берг старший? — ляпнул Гарри, не сдержавшись. Голова совсем перестала работать, весь мозг вытек через член.

— При чем тут Берг старший?

— Эээ, а кто тогда?

— Ладно, мы ещё вернемся к этому вопросу. Это был посредник. Он выполнял волю одного мага, который раньше уже охотился за твоей семьёй.

— Гриндевальд?! — Гарри взвился, сбрасывая одеяло.

— Именно.

— Ты не мог сразу сказать, а не выяснять отношения?! — такого поворота Гарри предположить не мог. Это было просто нереально, абсурдно! Зачем он Гриндевальду? — Что ему от меня надо?!

— Ему нужно, чтобы я отдал ему какую-то вещь, которую я должен получить от тебя добровольно. Какую именно он не сказал. Я сказал ему, что пытаюсь окрутить тебя ради денег твоего деда. Эта сцена сегодня возле хижины должна была убедить его и это сработало. Теперь он уверен, что ты от меня без ума и отдашь мне эту вещь без вопросов.

— Какая вещь? У меня нет ничего ценного! Абсолютно!

— Я же сказал, что не знаю. Думай, Поттер. Должно же быть что-то!

— Подожди, а почемутогда он напал на тебя? Раз тебе удалось его убедить? — хаос в голове немного прояснился, привычная подозрительность вернулась на своё место.

— Потому что я не позволю какой-то шушере разговаривать с собой в таком тоне! И я не собираюсь кланяться ни одному Тёмному Лорду! Мы должны понять, что за вещь ему нужна и выставить свои условия. Никто не смеет играть со мной, как с несмышлёным ребёнком!

— Блять. Ты серьезно? Ты серьезно. О Мерлин, этого мне только не хватало… Он же убьёт тебя! Ты напал на его приспешника! — В голове просто не укладывалось, как Том мог позволить своему гонору взять верх над рациональностью. Напасть на приспешника Гриндевальда — такой номер мог отколоть гриффиндорец, но не староста слизерина!

— Пусть попробует. Послушай, детка! — Том схватил мечущегося Гарри за плечи. — Эта вещь, чем бы она ни была, может быть отдана только добровольно. Преимущество на нашей стороне!

— Какое преимущество?! Ты в своём уме? Мы должны сказать Дамблдору! Зачем мне что-то отдавать ему? Пока мы в Хогвартсе, он до нас не доберётся!

— Не будь наивным! Письмо вчера пришло беспрепятственно! Что, если бы оно было с сюрпризом? Дамблдор не сможет защитить тебя от него! Но если ты поймешь, что за вещь ему нужна, мы сможем поторговаться за твою жизнь!

— За мою жизнь? А при чем тут моя жизнь, если он напал на тебя? — Гарри запутался, мысли в голове скакали, как сумасшедшие.

— Он сказал, что убьёт тебя, когда получит артефакт.

— А почему ты сразу не сказал?! Уже не вещь, а артефакт? Ты заврался, Риддл! — думать было трудно, но Гарри не был идиотом. Том снова заговаривал ему зубы, снова пытался обмануть. — Покажи мне это письмо!

— Не будь дураком! Я уничтожил письмо. Если кто-то узнает, с кем я связался…

— Врёшь! Что там произошло на самом деле? Почему тебя пытали?

— Это всё из-за тебя, придурок ты мелкий! — рявкнул Том, встряхнув Гарри за плечи так сильно, что у него голова мотнулась из стороны в сторону.

— Из-за меня? — опешил Поттер.

Том уселся, облокотившись спиной на подушку и вцепился руками в свои волосы. Его лицо скривилось, выдавая неуверенность и досаду.

— Из-за тебя! Я должен был согласиться с ним, пообещать, что сделаю всё, как он скажет! Это было так легко! Я бы просто надул его, как и собирался! Но из-за тебя, Поттер, я снова облажался! — он зарычал в ярости, стиснув кулаки. — Он сказал, что убьёт тебя, когда получит артефакт. С моей помощью он хотел выманить тебя из замка и убить. Я должен был соврать ему, согласиться с ним, но я вспылил! Одна мысль, что он причинит тебе боль, что он убьёт тебя… Я не смог сохранить спокойствие!

От него несло отчаянием и злостью. Гарри, не раздумывая, обвил руками его шею и погладил по затылку, испытывая потребность успокоить, утешить, несмотря ни на что. Том многое скрыл, но в главном был искренен — он испугался за Гарри. Не обращая внимания на их наготу, на все недомолвки, на злость и страх, он прижимал к себе горячее сильное тело, чувствовал грудью колотящееся сердце в его груди и молил у высших сил сохранить этого придурка для него. Разве он так много просил? Судьба и так очень сильно его нагрела, лишив всей семьи и засунув к маглам-садистам.

Том сначала замер, потом попытался скинуть его руки, но Гарри только крепче вцепился в него, не находя слов чтобы выразить свои чувства.

— Ну что ты со мной делаешь, — Риддл глухо зарычал и схватил его за талию обеими руками, притягивая ближе к себе, уткнулся носом в шею, шумно дыша. — Ненавижу тебя.

Эти слова отозвались трепетом в груди Гарри. Для него они значили, что Том не может справиться со своими эмоциями из-за него.

— Давай расскажем Дамблдору, пожалуйста, Том, — прошептал он, крепко зажмурившись. В голове уже начали возникать картинки залитой кровью комнаты и далекие крики.

— Почему ты так цепляешься за этого старика? Что обычный директор сможет сделать с Тёмным Лордом?

— Он не просто Директор. Дамблдор — глава Ордена Феникса. Организации, которая борется с режимом Гриндевальда. Мои родители сражались за него.

Риддл отстранил его от себя, в шоке заглядывая в мутные зелёные глаза.

— Ты серьёзно?! Дамблдор — глава тайного ордена?! Детка, ты шутишь!

— Нет, нет. Это правда, — замотал Поттер головой. — Только благодаря Дамблдору Гриндевальд не суется в Англию, а наши маги не знают ужасов войны. Он поможет нам.

Риддл замер, что-то обдумывая.

— Многое становится ясно. Но вот о чём ты должен подумать, Гарри. Раз твои родители сражались за него, почему он не защитил их? Почему Гриндевальд лично пришёл в ваш дом и убил их? Что это был за артефакт и где был Дамблдор?

Поттер не хотел смотреть на него, эти слова причиняли ему боль. Он и сам думал об этом. Ему нужно было кого-то винить, и он винил старого директора. Гарри думал, их убили просто за сопротивление, а теперь всплыл какой-то артефакт. Почему Дамблдор ничего ему об этом не сказал? Можно ли ему доверять в действительности?

А Том увидел все его сомнения и начал давить сильнее.

— Твоя жизнь висит на волоске. Псы Гриндевальда шатаются по Хогсмиду и директор об этом даже не подозревает. В школе полно его шпионов, но он не знает об этом. Я не дам тебе сдохнуть из-за его безалаберности, детка! Ты должен понять, что за артефакт нужен Гриндевальду! Главное условие передачи — добровольность, а это уже конкретный шанс, что ты будешь жив! Мы заключим с ним сделку, отдав артефакт в обмен на наши жизни. Но ты должен понять, что это, пока он не подослал к тебе кого-то ещё.

— У меня ничего нет! Все имущество семьи сгорело, вместе с домом! В моих сейфах только галеоны, ничего больше! — отчаянно воскликнул Гарри, закрыв лицо руками. Слова Тома, как яд, проникали в самую душу, отравляя сомнениями в Дамблдоре.

— Если Гриндевальд так уверен в этом, значит есть. Нужно только поискать! Очевидно, что твою семью убили из-за этого артефакта. Он очень нужен Гриндевальду! Что произошло в ту ночь?

Гарри рухнул с головой в холодную воду. Его затрясло в припадке без всякого перехода, будто кто-то рубильник опустил. Что произошло в ту ночь? Он не помнил, не помнил!

— Гарри! — сквозь толщу воды услышал он голос Тома.

«Я знаю, что ты тут, маленький Гарри. Я знаю, что ты тут».

— Гарри! Дыши!

«Я сожгу этот дом, маленький Гарри, и тебе всё равно придётся выйти. Ну же, не упрямься. Я не убиваю детей. Мы всего лишь поговорим».

Щёку обожгло болью.

Гарри вынырнул на поверхность, ощущая горячую пульсацию на лице.

— Детка, пожалуйста! Считай свои пальцы, считай, блять, немедленно! — Гарри осознал себя сидящим на кровати в руках абсолютно голого Тома.

— Раз. Два. Три. Четыре. Пять, — Гарри принялся считать вслух, загибая пальцы. Гриндевальд, снова он. Он опять угрожает близкому человеку Гарри. Только не это! — Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Грудь сдавило, воздуха в легких катастрофически не хватало. Он не хочет потерять Тома так же, как их, не хочет!

Под кроватью кто-то закопошился и Гарри закричал, когда увидел, как прямо сквозь цветастое покрывало, свисающее до самого пола, выползает его мать. Она хрипела, её лицо было обезображено синяками и порезами, кровь капала с носа на деревянный пол. Он попытался протянуть к ней руку, но не смог пошевелить даже пальцем.

— Детка, смотри на меня! Смотри! — Том схватил его руки и заставил смотреть себе в глаза. — Успокойся. Там никого нет, слышишь? Считай вместе со мной и дыши. Давай.

— Раз. Два. Три. Четыре. Пять, — они начали считать вместе. Гарри глубоко дышал, растворившись в тёмных, как ночь, глазах. — Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

В него будто вливались потоки магии. Серебристые нити связали его с Томом, пульсируя в странном, красивом танце, принося облегчение, стирая страх. Гарри впускал их в своё измученное сознание, доверчиво слушая родной голос.

— Я в порядке. В порядке, — прошептал он, чувствуя, как острые когти тревоги перестают раздирать живот и лёгкие. Под кроватью никого не было, пол снова стал каменным, без следов крови. По телу разлилась истома, как будто он разом лишился всех костей. Чужая сила щекотала внутренности, заполнив пустоту в груди.

Том смог вытянуть его из пропасти. Раньше это никому не удавалось.

— Умница. Ты умница, — Том поцеловал его в висок. — Давай-ка мы поговорим о чем-нибудь другом, хорошо? Вернемся к разговору, когда ты будешь готов.

— Мне страшно, когда ты так говоришь. Ты не можешь быть таким понимающим и заботливым. Ты врешь. Ты мне врёшь. Притворяешься, как с другими, чтобы использовать меня. Не делай так, — залепетал Гарри, уворачиваясь от заботливых рук, пытающихся стереть покрывалом пот с его лба.

— Я не притворяюсь. Моргана свидетельница, только не с тобой.

— Ты врешь. Я тебе не верю.

Том поймал его и зафиксировал в одном положении, методично стирая пот с лица. Гарри обмяк, растеряв последние крохи сил.

— Ты должен мне верить. Я без сожалений обманываю и использую людей. Я такой есть, это моя сущность. Но ещё я никогда не нарушаю данного мной слова. Я даю тебе слово, детка, я позабочусь о тебе. Ты будешь в безопасности. Клянусь! — Том смотрел так пронзительно, в его глазах светилась искренность. Гарри не мог, не хотел ему верить, но эти глаза не могли его сейчас обманывать.

Он ненавидел себя за то, что хотел поверить ему.

— Как ты смог сбежать от того мага? Я чувствовал, как он силен, — сменил Гарри тему, пытаясь отвлечься от противоречивых, раздирающих его надвое чувств. Разум кричал ему не верить, но глупое сердце умоляло довериться хоть кому-то, получить немного поддержки.

— Что значит — чувствовал? — нахмурился Риддл, силой укладывая трясущегося гриффиндорца обратно на мягкий матрас и накрывая одеялом.

— Сначала ты расскажи, а потом я, — заупрямился Гарри.

— Справедливо. Что ж, — Том улегся рядом с ним, обнимая кокон из одеяла, в который закутал Поттера, и начал рассказ тихим голосом, поглаживая его лицо, — этот тип нес возвышенную херню про служение тьме и чести, оказанной мне Гриндевальдом. Когда он сказал, что ты умрёшь после того, как сыграешь свою роль, я взбесился. Начал угрожать ему. Тогда он сказал, что научит меня послушанию и наложил на меня круциатус. Это меня окончательно вывело из себя! Мы дрались какое-то время, но я начал терять силы, и он попал в меня заклятием кипящей крови. Я сумел оживить всю мебель в доме и приказал ей напасть на него. Он, предсказуемо, отвлекся, и я смог воспользоваться тайным ходом, о котором ты мне рассказал. Спасибо тебе за это, без информации о нем мне пришлось бы туго. Я добрался до границ защитных чар Хогвартса и сел отдохнуть. Это проклятие довольно мерзкое и болезненное, так что я, должно быть, вырубился, не успев отправить весточку Яксли. Вот как это произошло.

— Ты смог оживить всю мебель разом? Мерлин! Мы ведь даже не проходили персонификацию неживого! — Гарри сонно хлопал глазами, не находя в себе сил на более бурную реакцию. После припадка хотелось только лежать и реветь, но перед Риддлом распускать сопли было стыдно. Том снова его удивил. Напал на опасного мага, потому что он грозился убить Гарри.

— Я могу многое такое, что остальным ученикам даже не снилось. Я хочу покорить этот мир, детка. Поэтому, никакие Тёмные Лорды мне не указ.

— Сколько самоуверенности. Тебе твоё раздутое эго по ночам спать не мешает?

— Я прекрасно сплю, спасибо, что спросил, — Риддл куснул его за ухо и Гарри слабо хихикнул.

Они прервали беседу ради легкого, нежного поцелуя. Гарри прикрыл веки, испытывая какое-то особое, хрупкое чувство защищённости.

— Я чувствую магию, — сказал он, когда поцелуй прервался. — Чем сильнее волшебство, тем острее ощущения. Я не вошёл в полную силу, потому что полукровка. Я чувствую магию сильных волшебников, и последствия сильных заклинаний. Твоя, например, очень сильна. Я чувствую её как облако холода или теплой волны, в зависимости от твоего настроения. Ещё чувствую Дамблдора и немного Флитвика. Дамблдор как огромный горящий костер — греет, но не обжигает. А Флитвик просто пахнет серой и дымом. Когда я сегодня нашёл тебя, я чувствовал запах гниения и разложения. Так пахнет темная, смертельная магия для меня. Я думаю, так же пахло в моем доме, когда убили родителей. Я так испугался, Том. Я боялся, что найду твой труп, — Гарри всхлипнул, и Том обнял его крепче, прижимая к своей груди и целуя в макушку.

— Ты что-то видел сегодня, да? Так смотрел на пустое место…

— Да. Я маму видел. На обочине. Ты сжал мою руку, и она исчезла. И сейчас…

— И часто ты… Видишь всякое?

— Бывает. Сегодня ещё папу и Джимми видел, в тоннеле. Папа сказал сидеть тихо, и я оцепенел, — Гарри было легче рассказывать про свою ненормальность, уткнувшись Тому в грудь. Никому, никогда он не говорил таких подробностей, даже целителям. Том так спокойно это воспринимал, не сюсюкался с ним, но он боялся посмотреть ему в глаза и увидеть в них унизительную жалость.

— Как ты справился с этим? Ты считал пальцы?

— Я считал, но это не помогало. Я упал и не мог шевелиться. Тогда я пополз. Я смог преодолеть это, когда подумал, что ты умираешь. Раньше, в детстве, я никогда не мог остановить это, — признание далось неожиданно просто. Хотелось говорить только правду, облегчить свою душу.

— Ты очень сильный, Гарри. Очень. Ты сам не знаешь, какой ты сильный, — Том не дал ему и дальше прятаться. Аккуратно обхватил подбородок и заставил смотреть в свои глаза, горящие неизвестными Гарри чувствами. В них не было жалости, которой он так боялся, и это значило для Гарри столь многое! Ему казалось, что он проваливается в эти глаза, погружается в заботу и тепло с головой.

— Если бы я таким был, я бы уже смог отомстить Гриндевальду. Убить его, как он убил мою семью. А вместо этого я боюсь, что он убьёт тебя, — сорвалось с губ раньше, чем он успел это осознать.

— Ты сильный, потому что не сдаешься в трудную минуту. Ты борешься со своими страхами. Это хорошо. Рано или поздно ты сможешь отомстить. Не бойся за меня, я могу за себя постоять. За нас обоих, — голос Тома завораживал своей плавностью, прогонял прочь тревогу.

— Чувствую себя таким идиотом. Я же хотел выведать у тебя информацию о нём, надеялся узнать секреты и швырнуть их в лицо Дамблдора, хотел доказать, что достаточно взрослый, чтобы вступить в орден и бороться наравне с взрослыми магами.

— Какие секреты по-твоему я могу знать? — устало пробормотал Риддл. — Ты думаешь, все чистокровные поголовно идиоты и трещат о своем лорде без умолку в общей гостиной?

— Нет, — Гарри покраснел. Именно так он и думал на самом деле, и теперь весь идиотизм ситуации начал до него доходить. Дамблдор был прав, когда не взял его в орден — он всего лишь глупый ребёнок.

— Врёшь, — хмыкнул Том. — Семьи, что служат Гриндевальду, тщательно скрывают это. Я и мои друзья любим поговорить о его политике и о тех новостях, что доносятся из Европы, но никто не знает ничего серьёзного.

— Я уже понял. Но я не знаю даже таких мелочей. Я пытался поговорить с тобой о его политике, но ты начинал свою песню про чистокровок… А мне это нужно! Я хочу знать, что там происходит на самом деле? Насколько он силён? Чего нам ждать? К чему готовиться? Я учусь защите от тёмных сил, тёмной магии, как проклятый, но постоянно испытываю страх, что этого мало. Потому что я не знаю, чего ожидать! Я только из-за этого согласился на сделку с тобой, на девчонок мне плевать, — магия Тома ласкала его и убаюкивала. Гарри расслабился, ему хотелось рассказать Тому всё, что его мучило и обрести спокойствие.

— Я уже догадался. Не волнуйся об этом, детка. Я расскажу тебе всё, что знаю. Я не дам тебя в обиду ни одному Тёмному Лорду, — Том забрался к нему под одеяло и прижался всем телом, устраивая Гарри в своих объятиях на манер маленькой ложки.

— Что же нам делать дальше? — почти задремав, прошептал Гарри, согретый теплом его тела и мягкими волнами магии.

— Надо найти проклятый артефакт. Только узнав, что это, мы сможем переломить ход игры в нашу пользу. Ты должен доверять мне, — горячо прошептал на ухо слизеринец, легко целуя мочку, спускаясь поцелуями на челюсть и шею.

— Ты прав. Мы найдём его, — пробормотал Поттер, проваливаясь в сладкий сон.

В последний миг перед забытьём ему почудилось, что Том прошипел, как змея:

— Прости меня за это.

========== Глава 11 ==========

Гарри проснулся в два часа ночи. Том ещё спал, тихонько посапывая. Он обернулся вокруг Гарри — закинул на него ногу и руку, а головой давил на плечо. Тяжеленный, как слон. Гарри было трудно дышать под его весом, так что он тихонько выполз из-под него и устроился рядом.

Сон больше не шёл. Столько всего случилось с ним за один день, а ему даже подумать некогда было.

Гриндевальд. Пока Гарри искал о нем информацию, он сам нашёл Гарри. Том теперь у него на крючке, потому что связался с Гарри. Его могут убить. От этого хотелось выть в подушку, как раненому зверю. Он представил сильного, упрямого и властного Тома мертвым, в луже крови, посиневшего и раздувшегося. А вокруг отвратительный запах гнили.

«Я знаю, что ты тут, маленький Гарри. Я знаю, что ты тут».

Призрачный голос окружил его со всех сторон.

«Я сожгу этот дом, маленький Гарри, и тебе всё равно придётся выйти. Ну же, не упрямься. Я не убиваю детей. Мы всего лишь поговорим».

Откуда этот голос?

Гарри не помнил, что произошло в тот Хэллоуин. Он совсем ничего не помнил о той ночи. Только в минуты слабости его преследовали призрачные голоса, образы родителей, и трупный запах. Целитель говорил, что это просто его воображение, что он не видел того, что произошло. Эти голоса и галлюцинации — его личный способ снова увидеть семью.

Гриндевальд хотел получить от его родителей какой-то артефакт. Он убил их всех, не добившись своего. Гарри спасся только потому, что отец накрыл его мантией-невидимкой и усыпил заклинанием, но как тогда Гарри спасся из горящего дома? Если его вытащил Хагрид, как сказал Дамблдор, то как он увидел спящего под мантией Гарри?

«Я сожгу этот дом, маленький Гарри, и тебе всё равно придётся выйти».

Мог ли Дамблдор соврать ему? Он мог что-то сделать с воспоминаниями Гарри? Возможно, именно в них и кроется секрет того, что нужно от него Гриндевальду? Но как до них добраться? Единственный мастер по воспоминаниям — это сам Дамблдор. Ему нельзя доверять.

Хотя… Целители ничего не заметили, никто ничего не заметил, даже сам Гарри. Ментальное воздействие должно оставлять след, но никаких следов не было.

Дамблдор — величайший волшебник. Возможно, он как-то смог незаметно стереть ему память, и никто ничего не заметил. Только зачем? Чтобы Гарри не узнал, как погибла его семья? Бред какой. Вероятно, он не хотел, чтобы Гарри помнил о артефакте? Может, раз у Гарри его нет, его забрал сам Дамблдор?

Но, если Дамблдор стёр его память, откуда тогда все эти голоса и образы? После заклятия забвения не остаётся ничего, сплошная пустота в памяти. Получается, это действительно просто его способ справиться с потерей, как и говорили целители. Он представляет разные ужасы, пытаясь воссоздать картину той ночи, а потом эти ужасы нападают на него, когда разум особенно уязвим. Дамблдор мог стереть его память, а мог и не стирать. Гарри действительно мог просто пролежать под мантией-невидимкой спящий от заклятия отца. Его галлюцинации в любом случае всего лишь плод его воображения. Он не сможет узнать из них ничего важного. Это тупик.

Чтобы узнать об этом артефакте, Гарри нужно хорошенько покопаться в банковских ячейках и почитать описи имущества и отчёты с места преступления, другого выхода нет.

Оставался вопрос: что нужно от него Тому?

Очевидно, он боролся со своим желанием к Гарри. Очевидно, он не хотел женить его на себе и получить деньги. Очевидно, он не искал способа избавиться от внимания девчонок. Что же ему было нужно?

Сколько бы Гарри не сопоставлял все события в своей голове, он не мог понять этого.

И он не знал, что ему делать дальше. Теперь их отношения стали чуточку искренней, но это только всё усложняло. Гарри не хотел смерти Тома, Гарри хотел, чтобы он был с ним рядом, но полностью доверять ему он тоже не мог, хотя всё внутри протестовало от этой мысли. Прошедшие часы вставали перед глазами — прикосновения, взгляды, объятия. Его яростное: «Клянусь!». Гарри со смутной тревогой подумал о том, что слишком многое рассказал ему. Он не собирался этого делать, но его одолевала такая слабость, так хотелось ему довериться. Голос разума почти затих под напором мощной волны желания быть к Тому ближе, рассказать ему обо всех тревогах и спрятаться за ним от всего, что может причинить боль.

И у него совсем вылетел из головы Берг. При чем здесь он? Неужели он тот самый шпион Гриндевальда, о котором упоминал Том?

Цепочка мыслей от Берга привела его к Рону и Гермионе.

Мерлин, он совсем о них забыл! Что, если они до сих пор ждут его? Что, если Гермиона устроила шум, когда он не вернулся после отбоя?

Гарри аккуратно выбрался из теплой постели. Его одежда, чистая и отглаженная, лежала на тумбочке у кровати. Опять магия комнаты или эльфы постарались?

Он тихонько оделся, бросил последний взгляд на Тома и выскользнул за дверь. Желание лежать с ним рядом и просто смотреть на спокойное, расслабленное лицо было безжалостно вытеснено из сознания. Ещё не хватало, разглядывать спящего парня, как влюблённая первокурсница.

Он прокрался по пустым в этот час коридорам, успешно избежав встречи с Пивзом и Филчем. Полная дама на портрете дремала и умудрилась отчитать его, когда он её разбудил, но все же с неохотой открыла ему проход в башню. В пустой гостиной перед камином на креслах спали Рон и Гермиона. Так он и думал. Бедолаги, прождали его полночи. Он не заслуживает таких друзей, определенно.

— Эй, ребята. Проснитесь, — он легонько потормошил Гермиону за плечо и пощекотал Рона за бок.

— Гарри!

— Тихо! — Гарри приложил палец к губам. Их лица сияли от радости и облегчения.

— Чёрт, ты живой, дружище! — Рон сграбастал его в объятия и хлопнул по спине.

— Где ты был, Гарри Джеймс Поттер? Мы чуть с ума не сошли! — Гермиона уперла руки в бока и уставилась на него своим самым гневным взглядом, полным праведного негодования.

— Я был с Томом. Я же отправил вам патронуса.

— Ты должен был вернуться после отбоя. Мы знаем, что тебя не было в замке! Представляешь, как мы волновались?

— Откуда вы можете знать это? — растерялся Гарри. Он не знал, что чувствовать. Его впервые кто-то отчитывал в сознательном возрасте, потому что волновался за него. Это было приятно и немного раздражало.

— У моей сестры Джинни есть особая карта. Она показывает весь замок и всех учеников. Ей её близнецы отдали, это мои братья, помнишь их?

— И называется эта карта — карта мародёров… — Гарри упал в кресло. Он столько слышал об этой карте от отца и Сириуса. Они были уверены: как только Гарри попадёт в Хогвартс, он залезет в кабинет завхоза и стащит карту себе, чтобы продолжить их славное дело. Только Гарри пришёл в школу разрушенным до основания, неспособным на проделки и радость маленьким старичком.

— Откуда ты знаешь? — уставился на него Рон.

— Потому что эту карту создал мой отец с друзьями. Они и были мародёрами.

— Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост — это твой отец и его друзья? Черт меня побери! Это потрясно!

— Не выражайся, Рональд! — воскликнула Гермиона и рыжий поумерил энтузиазм. Гарри умилился — они будто уже были парочкой престарелых супругов.

— Но это ведь… Ладно. Короче, мы осмотрели всю карту, но тебя не было в замке. Так что мы решили подождать до полуночи, прежде чем поднимать тревогу.

— Но, видимо, уснули.

— Я был в замке. Эта карта не совершенна, о многих тайных проходах и комнатах мародёры могли просто не знать. Заверяю вас, я был в замке. И я был с Томом.

— Так ты расскажешь, что произошло?

— Я так устал. В двух словах — я был прав. Том был на встрече с Бергом старшим. Они немного повздорили, вы же знаете Тома, он не подарочек. Берг слегка ранил его заклинанием, вот и всё. Совсем безобидным. Я встретился с ним в тайном ходе. Мы поругались, а потом пошли мириться. Знаете, у нас так часто бывает — мириться после ссоры даже интересней. Мы долго, долго мирились. И я заснул. Вот и всё, — врать им было физически больно. В груди запекло от гадкого ощущения. Они сегодня без вопросов пришли ему на выручку, они беспокоились за него, ждали. А он врёт им в лицо. Разве так поступают настоящие гриффиндорцы?

— Под «мириться» ты имеешь в виду… — протянула покрасневшая Гермиона, кидая красноречивые взгляды на шею Гарри, расцвеченную синяками и следами зубов.

— Да.

— О.

— Ага.

— О чем вы? — Рон в недоумении переводил взгляд с Гермионы на Гарри и обратно.

— То самое, Рон. Включи мозги! — рассердилась девушка.

— О. О! Черт. Я не хотел это знать! Фу, Гарри, какая гадость!

— А по мне так очень даже… — ухмыльнулся Поттер.

— Перестаньте, оба! И что, всё? Берг теперь отстанет от тебя? — Грейнджер вернула их к интересующей её теме. Командирша, самая настоящая.

— Да. Как я и предполагал, Берги хотели сосватать меня со своим сыночком. Но Том объяснил их семейке, что они ничего не получат. Так что…

— Хорошо, что всё хорошо закончилось. Я так переживала!

— Да. А теперь, может, пойдем спать? Время позднее… — Гарри стыдливо опустил взгляд в пол. Гермиона переживала за него, она хорошо к нему относилась, заботилась о нём, поддерживала. Он не достоин её дружбы, просто не достоин.

— Да, конечно. Спокойной ночи, мальчики, — Гермиона пошла в сторону женских спален.

— Спокойной ночи, — Рон пялился ей в след, только слюной не капал.

— Да перестань ты, — щёлкнул у него под носом пальцами Гарри. — Если ты будешь просто пялиться на неё, ничего не делая, она достанется другому.

— О чем ты? — покраснел рыжий. Рыжие очень некрасиво краснеют. Рон стал похож на морковку-мутанта.

— Брось. Она тебе нравится. Так действуй! Не жди, пока её завоюет кто-то другой.

— Я не знаю, что надо делать. Она такая… — Рон понурил плечи и опустил голову.

Гарри захотелось подбодрить его. Он должен Рону за его помощь.

— Я могу дать тебе пару советов, — улыбнулся он, двигаясь в сторону их комнаты. Рон последовал за ним, как привязанный. — Во-первых, не пренебрегай гигиеной. Твои носки так воняют, что ими можно травить садовых гномов. Девочки не смотрят на грязнуль и нерях.

— Так это ты постоянно заливаешь мои носки средством для унитаза?! — вспыхнул Рон.

— Да, я. Это же невозможно! Ни одно заклинание их не берет! Но сейчас не об этом, — Гарри обвиняющее ткнул в его сторону пальцем.

— Ладно, я понял. Гигиена. Что ещё?

— Слушай её, интересуйся тем, чем интересуется она и делай ей комплименты. Но не глупые, а такие чтобы она верила. Можешь сказать ей, какая она умная, начитанная и как тебе нравятся её густые волосы. Не делай пустых комплиментов — это только отпугнёт её. И почаще улыбайся ей. Искренне, но не слишком много, иначе она сочтет тебя дебилом.

— Вау! откуда ты столько знаешь о девчонках? Ты же…

— Скажем так, я читаю много разнообразной литературы, Рон.

— Спасибо, друг. Расскажешь мне завтра ещё?

— Конечно.

Они добрались до спальни и завалились в свои кровати, согретые заботливыми эльфами. Гарри хотелось плакать. Притворяться чьим-то другом ему понравилось, жаль, что он не мог рассказать им всей правды. Теперь, когда в его жизни вновь появился Гриндевальд, причин не дружить ни с кем стало ещё больше. Их следовало держать в неведении или вовсе оттолкнуть от себя. Но говорить гадости Рону и Гермионе ради ссоры совсем не хотелось. Может, ему удастся направить весь их пыл друг на друга и они отстанут от Гарри?

***

Гарри снова проспал завтрак. Он уснул лишь под утро, утомлённый тревожными мыслями и дикими предположениями. Рон разбудил его ближе к обеду. Ему не терпелось получить четкие инструкции по завоеванию Гермионы.

Гарри рассказал ему всё, что узнал из той брошюры в библиотеке, лениво собираясь на обед. Перегруженный мозг требовал отвлечься на что-то, не причиняющего такой боли и тревоги, как Гриндевальд. Он планировал написать письма в банк и ненавистному Люпину — его единственным источникам информации. Близились рождественские каникулы, на них он сможет пойти в министерство и обратиться к бывшим сослуживцам отца, с просьбой дать ему почитать их отчёты. Шанс был ничтожным, такие документы обычно засекречены, но Гарри собирался ныть и пускать сопли, если это поможет ему разжалобить бравых авроров. До той поры смысла психовать не было, нужно было сосредоточиться на защите от возможных шпионов и не высовывать носа в Хогсмид. Хогвартс сможет его защитить, если он сам не будет лезть на рожон.

К его лекции прислушались Невилл и Симус, которые тоже не были ранними пташками. Его завалили вопросами, и он терпеливо отвечал на них, мечтая быстрее оказаться в большом зале и увидеть Тома.

Когда они смогли всей гурьбой вывалиться из комнаты, Гарри чувствовал себя умудрённым опытом дедом, в окружении своих внуков. И это при том, что единственная девушка, что была у него, сама запрыгнула на него, потому что он был похож на какого-то модного певца из бойсбенда. Ему даже делать ничего не пришлось.

А отношения с Риддлом вообще шли по нестандартному пути. Риддл. Что бы Гарри не делал, мысленно он снова возвращался к нему.

Войдя в большой зал он первым делом обшарил глазами стол слизерина, но его немезиды за ним не было. Ему незачем есть за общим столом в выходные, когда он может раздобыть еду напрямую из кухни. Наверняка занят чем-то очень важным. Плетением интриг, например.

— Гермиона! Ты что, сменила причёску? — услышал он голос Рона и подавил желание заржать. Это Гарри придумал для него эту фразу.

Гермиона уже заняла им места на скамье и перестала есть, услышав слова Рона. Она зарделась и откинула копну волос за плечи.

— Я, хм… Немного, да. Ты заметил? Я недавно кое-что купила…

Конечно, купила. Гарри сам ей сказал, где это купить. Потому что она всё ещё немного стыдилась спрашивать это у своих соседок по комнате.

— Такие красивые! Тебе очень идёт, — Рон улыбнулся широко и искренне, как и учил Гарри.

Щёки Грейнджер заалели, Симус присвистнул, а Невилл просто развернулся и побежал на другой край стола. Гарри заметил, что он уселся рядом с сестрой Рона.

Они сели рядом с девушкой и нагрузили едой тарелки. Поттер толкнул Рона локтем, когда тот начал слишком активно заталкивать в себя еду. Рон кивнул головой и принялся есть, как подобает человеку, а не гиппогрифу.

— А это что ещё такое? — обычно почта приходила школьникам за завтраком. Поэтому было странно видеть двух сов, к лапам которых была пристегнута особым креплением огромная корзина с цветами.

Девчонки за их столом заерзали, когда совы начали снижение над гриффиндорцами.

— Минди! Это наверняка тебе Рори прислал!

— Нет, это Падме её ухажёр из Шармбатона!

— Да тихо вы! Может, это мне!

Школьники загалдели, с нетерпением ожидая, перед кем упадёт вся эта красота. Девчонки судорожно отодвигали тарелки и кубки со стола, освобождая место.

— За что мне это, — обречённо простонал Гарри, когда совы уронили посылку прямо на его тарелку с пирогом.

— Помоги, Рон, — Гермиона сноровисто отцепила корзину от крепления с одной стороны и пододвинула усталым почтальонам свой кубок с соком.

Совы накинулись на питьё и еду. Бедные птицы, тащить такую тяжесть…

— Тут есть записка! — девушка вытащила клочок бумаги из цветов и протянула его Гарри.

— Нет. Это может быть для тебя. Мне не надо, — заупрямился Поттер. Том не мог ему прислать цветы, это не в его стиле. Значит, это очередная поклонница или поклонник, все ещё желающие выскочить за него замуж или ловушка от тёмного волшебника.

— Тогда я сама прочту, — хмыкнула девушка и развернула записку.

— Что там? — взволнованно вытягивал шею Рон, стараясь заглянуть через плечо девушки.

— О. Это точно тебе, Гарри. Кажется, один настырный охотник за деньгами не хочет отставать от тебя.

Гарри всё-таки взял записку и прочёл мелкий убористый почерк:

«Ты прекрасен, как дикая лилия, так же чист и невинен. Я каждую ночь засыпаю, думая о твоих глазах. И даже во сне они не отпускают меня. Прими эти цветы, как знак моей симпатии и уважения. Я хочу ухаживать за тобой по всем правилам. Ты достоин большего, чем Риддл. Твой Н. Б.»

Гарри резко вскинул голову и столкнулся с серьезным взглядом шоколадных глаз. Берг! Парень приложил ладонь к сердцу, глядя на Гарри и простёр её в его сторону.

Чёрт! Какого хрена?

— Как это романтично! — пищали девчонки всех возрастов, сбежавшись посмотреть на цветы.

— Это тебе Том прислал?

— Дура, конечно он! Кто ещё бы осмелился слать его парню цветы?

— О, вот бы мне так!

Цветы и вправду были красивые: белые лилии. Мама Гарри их просто обожала. Её даже похоронили, украсив ими её волосы. Гарри задумчиво провёл рукой по гладкому бутону, перед глазами будто наяву встала картинка с похорон — рыжие локоны раскинулись по белой атласной подушке, украшенные причудливым узором из таких же белых цветков.

Лилия — это целомудрие, невинность, чистота и надежда. Вот, как о нём думает Берг? Как о лилии? Или это намёк на смерть его родных? Он шпион Гриндевальда? Теперь его подозрительность вышла на новый уровень.

— Эванеско!

Корзина исчезла, будто её и не было. В зале повисла гробовая тишина.

— Не расскажешь мне, кто это шлёт тебе цветы, детка? — в этой тишине голос Тома прозвучал как весенний гром.

Гарри закатил глаза в притворном раздражении. Том умеет выбрать удачный момент для появления, в драматичности ему не откажешь. Мог бы сделать вид, что это он их прислал, так было бы меньше пересудов.

— Там не было указано имя, — слегка приврал он. Не говорить же на всю школу, что это Берг.

— Я узнаю, кто это сделал. Узнаю, и мы обстоятельно поговорим.

Школьники молчали, переглядываясь друг с другом. Наверняка, каждый гадал, кто этот смельчак, что позарился на парня Риддла.

Гарри сначала решил, что слизеринец специально устроил сцену. Столько угрозы и злости было в его голосе! Он присмотрелся и заметил старую знакомую — венку, что пульсировала на лбу. Риддл был в ярости, он не играл! Гарри отметил знакомую привычку сжимать палочку до судороги в пальцах, когда Том готов вот-вот начать бросаться заклинаниями.

— Какая разница, Том? Я все равно никогда не отвечу взаимностью отправителю, никогда, — это предназначалось для Берга. Гарри кинул на него быстрый взгляд и заметил, как тот опустил голову. Актёрствует он или реально расстроен? Хрен поймёшь этих богатеньких засранцев.

Он погладил Тома по руке, крепко сжимающей волшебную палочку и заглянул в горящие бешенством глаза. Ему опять почудились красные отблески.

— Пойдем, поедим на кухне, да? — сказано это было почти беззвучно, но Том услышал его и позволил увести себя из общего зала. Стоило им выйти за порог, как зал взорвался разговорами, словно потревоженный улей.

Том прибавил шагу и затащил его в ближайший пустующий кабинет.

О, нет. Опять Гарри ждали разборки. А ведь вчера всё было так хорошо! Гарри думал, раз Том признал своё желание к нему, их отношения изменятся, станут спокойнее. Было глупо так думать. Весь Том был как стихия — неукротимая и яростная.

— Бомбарда! — заклинание полетело в старую сломанную парту и разнесло её на куски. Гарри порадовался, что пострадала парта, а не он.

— Это был Берг? Я разорву его на куски! — Том кинул ещё одно взрывающее в пыльный шкаф на кривых ножках.

— Теперь-то ты расскажешь, почему говорил мне не подходить к нему? Что он задумал? — Гарри поставил щит и спокойно устроился на стуле, закинув ногу на ногу. Тому нужно было выпустить пар.

— Разве не очевидно? Он хочет забрать тебя у меня и передать в руки Гриндевальда! Тупая чистокровная скотина! — новое заклятие полетело в очередную парту.

— Откуда ты знаешь? — заволновался Гарри. — Посредник тебе сказал? Или тебе донесли твои миньоны?

— А ты не находишь странным, что он стал таскаться за тобой по пятам незадолго до того, как мне написал этот ублюдок?

— Не преувеличивай. Он просто пару раз мне улыбнулся, да цветы прислал!

— Он пялился на тебя сразу после того, как мы поссорились в зале наград. А его семья подходит под описание последователей Тёмного Лорда. Его старшего брата два года назад в Азкабан посадили за пытки маглов! Думаешь, это совпадение?

Гарри подавил улыбку. Значит, пока они были в ссоре, Том следил за Бергом и даже умудрился раскопать подробности о его семье. Параноик помешанный.

— То есть у тебя нет доказательств? — осторожно спросил он. Почему-то ему казалось, что Наркисс не может быть шпионом. Его записка была очень наивной и милой, такую мог написать романтичный подросток, но не шпион.

— Я добуду эти чёртовы доказательства! Я всю душу из него вытрясу!

— Полегче, грозный волшебник. Вполне возможно, что он просто позарился на моё наследство и Гриндевальд тут совсем ни при чём. Почему ты так взбесился? Ну отправил он мне цветы, подумаешь. Как будто я тут же побежал и запрыгнул на него!

— Куда ты ушёл ночью? Где ты был? — Том будто и не слышал его слов.

Резкая смена темы привела Поттера в замешательство. Плохи были дела, Риддл снова слетел с катушек. Он перестал раскидывать бомбарду направо и налево и навис над Гарри, сверля его взглядом, в котором теперь абсолютно точно присутствовали красные искры.

Гриффиндорец тяжело вздохнул, задирая подбородок вверх, чтобы посмотреть в перекошенное яростью лицо. Он ощутил магию Тома, похожую на огромную открытую рану. Он ещё никогда так ярко не чувствовал, как чужое волшебство зовёт его, просит прикоснуться и успокоить хозяина. После вчерашнего он был как антенна, настроенная на Риддла, его сила всё ещё отдавалась эхом внутри.

Гарри не был эмпатом, он умел только чувствовать магию, но с Томом ничего не работало так, как должно. Откуда-то появилась чёткая уверенность — Том не мог сам разобраться со своими чувствами, они были непривычны для него и противны. Внутри него бушевал ураган и именно Гарри должен был помочь ему разобраться в этом, если он хотел заполучить себе этого психованного придурка. В конце концов, кто в их паре самый рассудительный и спокойный?

Он убрал свою волшебную палочку в карман и поднялся со стула, встал на цыпочки, ласково обхватывая лицо Тома ладонями и мягко целуя в краешек розовых губ.

— Я должен был убедиться, что меня не хватятся Рон и Гермиона. Что они не поднимут шум среди учителей. И я пришёл вовремя, они бы так и сделали, не появись я. Я не хотел оставлять тебя одного, но мне пришлось, — спокойно пояснил Гарри и снова его поцеловал, чтобы усмирить ярость. Он сейчас вполне понимал, почему драконологи всегда такие непробиваемые и спокойные. Попробуй-ка усмирить дракона! Для этого нужны все терпение и осторожность мира!

Риддл крепко сжал руками его талию и притянул к себе. Гарри обнял его за шею и позволил Тому немного прийти в себя — тот жадно вдыхал запах его волос и сжимал всё крепче.

— Ты ушёл только поэтому? — глухо пробормотал он в его макушку.

— А ты что подумал? Что я испугался того, что между нами произошло? Не дождёшься, — Гарри отстранился, чтобы посмотреть в его глаза, но Том отвёл взгляд и попытался его поцеловать.

Подозрительность снова всколыхнулась внутри. Том вёл себя необычно. Он никогда не отводил взгляд, слишком самоуверенным и заносчивым волшебником он был. Гарри увернулся от его губ и попытался выпутаться из объятий, но тот держал крепко.

— Том! Что происходит? — с опаской поинтересовался Гарри. Внутреннее чутьё подсказывало, что Риддл сейчас выкинет очередную херню.

Риддл молчал и смотрел на него стеклянными глазами, погружённый в свои мысли.

Гарри в очередной раз пожелал себе терпения и сосредоточился, погружаясь в волны магии, расходящиеся от него плотным облаком. Он буквально уговаривал звенящее в воздухе волшебство поделиться с ним ответами. Магия пульсировала, стонала, как живая, но никак не могла передать ему все чувства Тома: что за буря танцевала у него внутри, от чего ему было так плохо и мерзко.

Гарри решил действовать старым методом — потыкать палочкой, авось живое.

— Том? Что с тобой происходит? Почему ты снова психуешь? — Гарри забрался на стул, чтобы было удобнее смотреть ему влицо, схватился за крепкие плечи и ласково провёл ладонью по мягкой щеке с очаровательной родинкой. До одури хотелось зацеловать это лицо, а потом крепко встряхнуть Тома за плечи и трясти до тех пор, пока тот не сознается, что происходит в его дурной голове.

Риддл отмер и прижался к нему плотнее.

— Потому что меня с ума сводит мысль, что кто-то прикоснётся к тебе так же, как я вчера. Я готов убить каждого, кто смотрит на тебя дольше пяти секунд. Я увидел эти чертовы цветы и не смог совладать с собой. Я почти проклял Берга на глазах у всей школы! Я ненавижу терять контроль над собой, а из-за тебя я его постоянно теряю! — как-то обречённо прошипел слизеринец.

Поттер с облегчением выдохнул. Ревность! Всего лишь риддлова параноидальная ревность. С этим он уже сталкивался, с этим можно было работать.

— Слушай, то, что произошло вчера между нами… Это было потрясающе, не буду скрывать. Мне бы хотелось повторить это, но только с тобой. Я не хочу никого другого, не переживай из-за этого. Ты можешь мне верить. Я знаю, как тебе тяжело принять своё желание. И как тяжело справиться с чувством собственности. Скоро ты освоишься и это пройдет, ты привыкнешь испытывать что-то настолько… новое, — как можно мягче постарался объяснить Гарри. Вчера его успокаивал Том, а сегодня всё вышло наоборот. Эти эмоциональные качели уже начинали вызывать привыкание. С Риддлом, кажется, не могло быть по-другому — одна сплошная драма.

— Не говори мне, что я привыкну. Я смогу успокоиться только тогда, когда буду абсолютно уверен в твоей принадлежности мне. Но этого не случится, потому что иметь такие отношения — это слабость, непозволительная слабость. Этого не должно произойти со мной! Это замкнутый круг!

А вот это уже было серьёзно. Вот, что означала буря у него внутри. Том принял своё либидо, но не чувства.

Там, где только что была теплота, разлилась горечь. Гарри вспомнил, как Том говорил что-то о высшей цели и рабах плоти. Кажется, незатуманенный похотью разум снова начал брать верх над простыми человеческими желаниями Тома.

Было безумно приятно осознать, что Риддл хочет отношений с ним, с школьным изгоем Гарри Поттером. Но всю радость отравлял страх. Том очень трепетно относится к своим принципам, если уж он себе что-то придумал, то будет идти к намеченной цели с ослиным упрямством.

Гарри будто молнией ударило. Он абсолютно другими глазами посмотрел на волшебника напротив.

Можно было сколько угодно говорить себе, что он ненавидит Риддла и хочет от него только секса. Эта ложь не изменит фактов.

Гарри постоянно думал о нём. Он находил безумно милыми и притягательными все его заскоки, он восхищался его красотой, умом и силой. Ради него он справился со своими страхами, кинулся на выручку, не думая о себе.

Гарри Поттер чертовски влип. Влип в невыносимого, упрямого, психованного волшебника с манией величия. Он хочет быть с ним, хочет доверять ему.

И сейчас все их возможные отношения висят на волоске из-за томовых дурацких принципов. Гарри должен быть очень осторожным, чтобы не спугнуть его.

— Ты как будто мысли мои читаешь, — прошептал Гарри, поглаживая Тома по коротко стриженному затылку. — Я тоже думал, что отношения — это слабость. Ровно до этого момента — когда я услышал свои слова из твоих уст. Настолько это по-детски звучит! Вдумайся только!

— Иметь отношения — непозволительная слабость, — повторил Том задумчиво, несколько раз, перекатывая слова на языке.

— Ну кто эту дурость вообще сказал? — возмутился Гарри, отстраняясь и заглядывая в обожаемое лицо. — Разве мы сейчас не команда? Разве не действуем сообща против сраного Гриндевальда? Разве двое не лучше, чем один?

— Ты… Я не могу. У меня есть цель. Ты не знаешь, какой я. Я не могу, — Том отвёл взгляд и попытался выпутаться из объятий, но гриффиндорец только крепче в него вцепился.

— Стоять! — яростно воскликнул Гарри. — Это я-то не знаю, какой ты? Мне пришлось привыкать к твоей гордости, непробиваемой самоуверенности, к твоей мании всё контролировать, доминировать над всем и вся! Я постоянно наблюдаю твою двуличность, жестокость, твое пренебрежение к окружающим тебя людям, твою непомерную жажду всё знать и уметь! И ты мне говоришь, что я не знаю тебя? Что ещё ты скрываешь, м? Пару трупов в своем шкафу? Некрофилию? Каннибализм? Что может быть хуже того, что я уже о тебе знаю?

— Так ты… Ты хочешь быть со мной по-настоящему? Не просто секс, а отношения? Почему? — Том недоверчиво и хмуро смотрел на него, но его магия заискрилась, показывая Гарри свой истинный цвет — серебристо-синий, переливающийся на свету как драгоценный камень.

Он чуть не задохнулся от восторга. Гарри не надеялся своим осколком дара когда-нибудь увидеть что-то, настолько прекрасное. Его отец мог видеть цвета магии, потому что обладал полным даром, а Гарри довольствовался только слабыми отголосками тепла или холода, да смутными запахами.

С Томом снова всё было не так, как должно. Поттер ощутил внутри себя невиданную прежде силу, идущую от самого сердца. Он словно стал приемником, улавливающим каждый оттенок и каждый всплеск магической силы Риддла.

Его магия выдала его, открыла Гарри его страхи, его надежды. Том говорил одно, а его волшебство показывало совершенно другое. Гарри изо всех сил пытался понять, что же его союзница пытается ему сказать, но пока что не мог справиться с новыми ощущениями, слишком непривычными и яркими они были.

— Потому что это ты, — Гарри не стал лукавить. Внутреннее чутьё подсказывало ему говорить только правду. — Под всеми своими заскоками, психами и злостью, ты — прекрасен. Ты как водопад — неукротимый и сильный. Ты хочешь изменить этот мир, ты заботишься обо всех, кого считаешь своим, помогаешь им. Ты как каменная стена — надежная и крепкая. Для тебя нет никаких преград, ты добиваешься своего! И ты понимаешь меня, мой ход мыслей. А я понимаю твой. Мы как будто чувствуем друг друга! Это… непостижимо. Я не задумывался раньше, хочу ли я отношений с тобой, но теперь я точно знаю: я хочу, чтобы у нас всё было по-настоящему.

Стоило ему договорить, как глаза резанула вспышка нестерпимо яркого света. Волшебство, разлитое в воздухе, заискрилось и потухло, обдавая Гарри холодом и болью напоследок.

Что не так он сказал? Что происходит? Том закрылся от него, как вчера перед походом в Хогсмид.

— Детка… Ты меня разрушаешь. Ты не понимаешь, что говоришь! Ты не думаешь так на самом деле, — Том схватил его ладонь и начал целовать его пальцы, невесомо прижимаясь губами. — Я говорил, как сильно я тебя ненавижу?

— Говорил, — прошептал Гарри, с трудом проталкивая воздух в легкие. От этого отчаянного действа у него в горле встал ком. Он вообще перестал понимать хоть что-то. — А я тебя, кажется, нет. Уже не могу. Ты лучше, чем сам думаешь, или можешь стать лучше.

— Ты не думаешь так на самом деле! Как ты не поймёшь? Я не могу! Это невозможно!

Гарри попытался вникнуть в суть его слов, но так ничего и не понял. Он полностью отдавал себе отчёт и знал, о чём говорит. Почему Риддл уверен в обратном? Может, он не верит, что кому-то могут прийтись по вкусу его закидоны? Что кто-то искренне захочет быть с ним? Гарри не ветреная девочка-подросток, он прекрасно осознает, какой Том есть на самом деле. И ему это нравится.

Следовало придумать что-то, как-то убедить Тома, но в голову ничего не шло, как назло. Его охватил страх потери, злые слова сами полились изо рта.

— Один вопрос, ладно? О чём ты думал вчера, когда раздел меня и почти трахнул, м? Ты специально это сделал? Может, ты так хотел меня унизить?

— Нет! — Том крепче сжал его руку, на лице проступило отчаяние. — Я не… Я не мог думать! Я сорвался! Я поддался слабости! Я никогда… Никогда не позволял себе быть как все! А вчера я просто… Стал одним из тех подростков, что постоянно думают о сексе! Я должен бороться с этим! Это не станет для меня приоритетом, я хочу тебя, но не позволю стоять этому у меня на пути.

— Каким образом наши отношения могут стоять у тебя на пути? — взбесился Гарри. Том нес откровенную херню, он вообще не мог понять смысл его слов. Как будто его подменили и подсунули Гарри его брата-близнеца из параллельной вселенной.

— Я не такой, как все. Я должен пройти свой путь сам, один. Эти отношения — помеха для меня.

— Ты идиот! Мерлин, какой же ты идиот! Ты никогда не будешь таким, как все. Ты необычный, это правда. Но это не значит, что ты должен быть один! Мы можем быть счастливы вместе!

— Ты думаешь, что способен дать мне счастье? Меня делает счастливым только сила и власть!

Гарри не знал, что ответить на это. Он начинал сдаваться. Он не понимал, с чем бороться, что происходит у Тома в голове. Если бы только он мог применить легилименцию и узнать, как там всё устроено, как его мозг генерирует эту пафосную чушь!

Оставался последний шанс.

— Ответь, ты следил за мной на третьем курсе? — Гарри питал смутную надежду, что Том и раньше имел какие-то чувства. Шанс был маленький, Гарри, по сути, совершил выстрел в небо и надеялся, что попал.

— При чём здесь это? — Том удивился неожиданному повороту разговора и своим вопросом уже ответил ему.

— Значит, следил, — удовлетворённо кивнул головой сам себе Гарри.

— Да, — Том закрыл глаза на мгновение, но Гарри заметил мелькнувшую в них вспышку неловкости.

— Почему?

— Ты разучивал заклинание патронуса. Сам, один, — после продолжительного молчания всё-таки ответил Том. — Я видел, как ты падаешь раз за разом, когда из шкафа с богартом появляется дементор, но ты все равно поднимался, ел шоколад и начинал снова. И так до тех пор, пока у тебя не получилось. Я тогда был на распутье… Мне было нужно решить, как поступить. И я буквально вдохновился твоим примером. Я тоже решил никогда не сдаваться. Поэтому я часто смотрел на тебя и мне начинало казаться, что все будет хорошо и я со всем справлюсь.

— Вот как. А на четвёртом курсе ты правда наорал на близнецов Уизли, когда они хотели скинуть меня в чёрное озеро? — надежда снова всколыхнулась внутри. Том говорил обречённо, как будто сознавался в чём-то постыдном.

— И это правда. Я разозлился тогда. Они понятия не имели — что такое быть изгоем. Они как парочка шакалов, выискивающих очередную жертву. Эти два болвана, выросшие в полноценной семье, понятия не имели, как бывает одиноко и горько сиротам, вроде нас. Я наорал на них, заставил остановиться, а потом мстил им весь наш пятый курс. Они вылетели из школы, когда я сдал их махинации с лепреконским золотом в аврорат.

— О, Мерлин. Ты…

— Да, я наблюдал за тобой и раньше. Но это не повлияло на моё решение выбрать для фиктивных отношений именно тебя, если ты думаешь, что я просто нашёл предлог быть с тобой, — Том говорил правду. Гарри всем телом ощущал его уверенность в своих словах. Надежда угасла.

— Зачем ты попросил Слизнорта взять меня на курс высших зелий? — уже ни на что не рассчитывая, спросил Поттер.

— Это тебе Грейнджер рассказала? Больше некому. Она всё неправильно поняла. Профессор спросил меня — стоит ли ему дать тебе шанс, и я ответил положительно, вот и всё. Так поступил бы любой человек.

Гарри опустил голову, смотреть на Тома было больно.

— И что нам со всем этим теперь делать? — горечь растеклась на языке, мешая говорить спокойно и чётко. В сердце засела огромная холодная игла. Единственный раз в жизни он на что-то понадеялся, позволил себе мечтать, позволил себе чувствовать и жить. И всё пошло прахом. Том вывел его на свет из тени, заставил стать лучше, сильнее, а потом просто взял и пнул в мягкое пузико, доверчиво выставленное на показ.

— Мы доиграем свои роли до конца и разбежимся. Я не вижу другого выхода, — горько произнес Том, выпуская его руку и поворачиваясь к нему спиной. — Меня не переделать. Я такой, какой есть.

— Я понял, — его мечты с грохотом разбились, придавленные сверху тяжестью бетонной плиты.

— Ты можешь доверять мне. Я дал клятву, я не причиню тебе вреда. Я просто не могу дать тебе того, что ты хочешь. Между нами ничего настоящего не будет. Ты потом сам поймешь, что так будет лучше.

— А зачем тебе вообще играть этот спектакль? Гриндевальду нужно что-то от меня, а не от тебя. Ты можешь просто сказать, что мы рассорились, расстались, да что угодно! Он оставит тебя в покое!

— Я не бросаю всё на полпути, никогда. Я должен довести эту игру до конца! Я не намерен сдаваться, я хочу выиграть!

— И ради этого ты будешь терпеть меня рядом? Бороться с ревностью и чувством собственности? Ради гордости и желания победить? — в голове не укладывалось, как он может так поступить с ними обоими. Может, Гарри в нём ошибся? Может, нет в нём ничего хорошего и никогда не было?

— Я уже говорил тебе. Победа над своими слабостями — для меня всё. Я справлюсь с этим, как раньше справлялся со всем остальным. Я не слабак.

— Ты идиот! — внезапно закричал Гарри, разворачивая его к себе за плечи. — Ты что, не слышал, что я тебе говорил? Слабак? Нельзя переделать? Блять! Ты упал, но вставать не хочешь! Это и есть победа — возвыситься над своими страхами, измениться, стать лучше! Ты боишься ко мне привязаться, боишься, что тебе будет больно. Кому станет легче от того, что ты останешься один, раздираемый сожалениями, ревностью и злостью? Ты сейчас не идешь к своей цели, ты просто боишься перемен! И знаешь, что? Раз ты так слаб, я тоже позволю себе слабость. Я напишу Бергу! Может хоть он окажется достаточно сильным, чтобы… — его распирало от горечи, обиды и злости.

— Вот как, значит вздумал манипулировать мной с помощью ревности? Грязно играешь, детка, — Риддл окончательно закрылся. Перед Гарри снова стоял холодный сдержанный незнакомец — староста слизерина, лучший ученик школы. Том, его психованный, страстный Том пропал, осталась только оболочка.

— Ты не оставил мне выбора! — отчаяние рвалось наружу, подстегиваемое безразличием Риддла.

— У тебя есть выбор. Смирись с моим решением и перестань изливать свои жалкие представления о силе на меня. Я знаю, что такое сила. И я получу её рано или поздно. Или же не смиряйся и продолжай падать. Только в этот раз патронус в конце не появится. Встретимся на ужине. Сделай вид, что рад меня видеть.

Он высокомерно вздёрнул подбородок и покинул класс, оставив Гарри одного, разрываемого болью и злостью.

***

Гарри не мог с точностью сказать, сколько он так просидел в старом классе. Первоначальный шок прошёл, оставив после себя выжженную пустыню. Кто виноват в том, что Гарри прыгнул в кровать к слизеринцу? Кто виноват, что он чувствует себя преданным? Никто, кроме самого Гарри. Он не имеет права испытывать обиду и злость на Тома. Он же знал, чем всё это может кончиться. Риддл — это большая загадка. Не только для Гарри, но и для самого Риддла. У него есть эмоции, свои правила, своя жизненная позиция. А Гарри ворвался в его жизнь и ждёт, что Том будет реагировать так, как хочется самому Гарри.

Поттер не считал себя умником, но он успел кое-чему научиться у Тома. Тот умел действовать последовательно, чётко, не отвлекаясь ни на что. Гарри собирался поступить так же.

Он обдумывал все, что когда-либо говорил и делал, раскладывал по полочкам все свои чувства и желания. Гермиона была права — нужно отбросить все эмоции и проанализировать ситуацию в целом.

Том запутался, как и Гарри. Странно было слышать свои же мысли об отношениях из его уст. Со стороны становилось очевидно — Том, как и Гарри, запретил себе подпускать людей слишком близко. Боялся ли он предательства и боли, как и Гарри или выдумал другую причину — неважно. В основе всего был страх. Они были похожи. И раз Поттер первым понял, как глупо отталкивать всех из-за страха, то он должен донести это и до Тома.

Гарри совершенно точно хочет быть с ним. Он… влюблён. Он влюбился в самого неподходящего для отношений парня на свете. Идеального для него. Все их трещины, все особенности характера дополняют друг друга и совпадают, как пазлы. И там, где Том заблудился во тьме, Гарри будет его светом. Гарри не станет сдаваться, даже не попробовав завоевать Тома.

Но для начала ему следовало разобраться со своими проблемами, принять их и оставить в прошлом. Глупо требовать от Риддла чего-то, если сам не можешь этого сделать.

***

Гарри ворвался в гостиную вихрем, чуть не сбив по дороге первокурсника, так он спешил.

— Гермиона! Рон! Мне нужно с вами поговорить! Наедине, — он слегка сбавил обороты, когда заметил, что все ученики уставились на него с любопытством. — Чего вы пялитесь? Живите своей жизнью, а в мою не лезьте!

Некоторые тут же отвернулись, другие открыли рты, возмущённые его словами. Гарри было плевать. Пусть все видят, какой он.

— Гарри! Что с тобой? — Гермиона вылезла из кресла, где уютно устроилась с книгой в руках.

— Идемте! — отрывисто бросил Гарри и поспешил в их с Роном комнату. Друзья переглянулись, но пошли следом.

К счастью, в комнате никого не было, потому что будь иначе, Гарри выгнал бы всех пинками.

— Сядьте, мне надо многое вам рассказать.

Рон устроился на своей кровати и Гермиона уселась рядом с ним, еле касаясь его бедра своей мантией.

— Что-то случилось у вас с Томом? Вы снова поссорились? — обеспокоенно спросила девушка, когда Гарри так и не произнес ни слова после пары минут молчания.

Поттеру было трудно переступить через себя. Но он должен был это сделать. Он не Том! Он хочет называть этих двоих своими настоящими друзьями, он хочет услышать их советы и поддержку! Он не будет трусом, который не доверяет никому, потому что боится предательства и потери! Он будет сильным!

— Я хочу, чтобы мы были друзьями, — наконец, выдавил он из себя, глядя себе под ноги.

— Мы и есть друзья. Правда, Рон? — Гермиона посмотрела на рыжего парня и тот согласно кивнул. У него было нехарактерное для него серьезное и сосредоточенное лицо.

— Правда. Я никогда раньше не проводил столько времени с кем-то, не говорил на такие личные темы. Ты же знаешь, у Симуса есть Дин, а Невилл — это Невилл. Я всегда хотел… Подружиться с тобой. Но ты… — замялся Уизли, потупив глаза.

— Отталкивал тебя, да. Я не доверял вам и отталкивал вас. Я вообще, чтобы вы знали, не такой, как вы думаете, — помог ему Гарри.

— Все в порядке. Я знаю, что ты никому не доверяешь, Гарри. Я думала, что со временем это пройдет и ты сможешь нам открыться. Так и произошло, — мягко улыбнулась девушка.

— Я обманщик, я лгун, я ругаюсь, как пьяный аврор, я постоянно злюсь и пренебрежительно отношусь к людям. Я эгоист! Я вообще уговорил шляпу отправить меня на гриффиндор! Она настойчиво отправляла меня в слизерин! А я и есть слизеринец, я ничем не лучше Тома! — Гарри выдохнул всё это на одном дыхании и, закрыв глаза, повалился на кровать.

— Кто из нас без недостатков? Я всегда поучаю людей, потому что думаю, что умнее их. И я тоже уговорила шляпу отправить меня в гриффиндор, — нарушила повисшее молчание смущённая Гермиона, теребя подол мантии в руках. — Она сказала, что моё место в рейвенкло. Но какая теперь разница? Мы же тут! И будь ты настоящим слизеринцем, ты бы не сказал всего этого сейчас. Ты лучше, чем сам про себя думаешь, Гарри. Я уже говорила тебе это.

— А я вообще не поддержал тебя, когда ты открыл свои отношения с Риддлом. Это намного хуже, чем эгоизм. Я смалодушничал. И я дико завидовал тебе. У тебя был Том, ты общался с Гермионой, а я был одиноким и никчёмным, никому не интересным младшим Уизли, — глухо добавил Рон.

— Я на самом деле не встречался с Томом. Это была сделка. Мы договорились изобразить парочку геев, чтобы от нас отстали девчонки. Меня они преследовали после той статьи в пророке, а Риддл… Ну, вы сами знаете, какой он, — признался Гарри.

— Ага! Я знал, что ты не гомик! — обрадовался Рон, вскинув кулак вверх, но тут же потух под гневным взглядом Гермионы. — То есть, не то, чтобы я был против гомиков… То есть, геев.

— Но не всё так просто, да? — Гермиона была проницательна. Она мягко улыбнулась Гарри, поощряя его продолжать.

— Не просто. Я плевать хотел на девчонок. Я узнал, что Риддл общается с последователями Гриндевальда и захотел вызнать у него хоть что-то о его планах и целях. Никто ведь ничего не говорит о нем, будто его и нет! Газеты молчат, ученики обсуждают шмотки и уроки, будто никакого Гриндевальда не существует! Так что я подыграл ему. А он… Я уверен, у него тоже была другая цель. Не знаю какая, но точно не надоевшее внимание девчонок.

— О Гарри! Ты хочешь… отомстить? — Грейнджер стиснула руку Рона в волнении совсем этого не заметив. Уизли тоже не заметил, вовсю уставившись на Гарри, будто увидел перед собой пришельца.

— Да! Я мечтаю об этом с семи лет! И теперь, боюсь, я накликал на себя беду, когда совсем не готов к этому. Гриндевальд сам меня нашёл. Он хочет получить какую-то вещь, которую я могу отдать только добровольно. Он связался с Томом и они подрались. Теперь мы должны узнать, что это за вещь и выставить свои условия Гриндевальду. Всё так запуталось! Том на моей стороне, его могут убить! Я не могу его потерять! Он…

— У вас что-то было с ним? — проницательно заметила Гермиона.

— Ты что, не слышала, что он сказал? Они притворялись! — воскликнул Рон.

— Да. Мы переспали. Ну, не совсем, а так… — покраснел Гарри.

— О, нет! Не говори больше ничего! — Рон перебил его, замахав руками. — Так ты гей или не гей?

— Гей. Я ни на одну девушку не смотрел так, как смотрю на Тома. Я с ума по нему схожу. Вот, я и сказал это вслух — я схожу по нему с ума.

— Я так и знала! — теперь уже в победном жесте вскинула руку Грейнджер. — Не может такого быть, чтобы два человека так смотрели друг на друга и ничего при этом не испытывали. Я знала!

— Я совсем запутался! — вмешался Рон. — Ты заключил сделку, но потом влюбился в Риддла? А теперь Риддл в сговоре с Гриндевальдом?

— Он в сговоре со мной и хочет надуть Гриндевальда, но я не могу ему доверять, потому что не знаю мотив, который заставил его заключить со мной эту сделку. Помимо всей этой заварушки с Гриндевальдом, я ещё и влюбился в него, как последний идиот, а он не хочет иметь со мной отношения!

— Как это сложно!

— Ничего не сложно. У Гарри был скрытый мотив, у Тома, наверняка тоже. Гарри просто не знает, что сподвигло Тома выбрать именно его и переживает, что Том не отвечает ему взаимностью. Что тут непонятного, Рональд?

— А как же Берг и его семейка?

— Я соврал. Том встречался с приспешником Гриндевальда. Я понятия не имею, что нужно Бергу.

— Чёрт! Как все запутано!

— Так вы с Томом в ссоре? Или что? Почему ты решил рассказать нам всё?

— Мы не в ссоре, просто он сказал, что между нами не будет настоящих отношений. Мы разбежимся, как только всё закончится. Он не хочет… Он считает, что отношения — это слабость. Я вижу, он хочет быть со мной, но он не может. Поэтому я всё вам и рассказал. Я хочу иметь друзей, но боюсь, что меня предадут. Я просто… Решил не быть, как он. Я победил свою слабость — я доверился вам. Теперь всё в ваших руках.

— О, Гарри. Я никогда не предам тебя! Клянусь! — Гермиона кинулась обнимать его.

— Глупости, Гарри. Друзья, они на то и друзья, чтобы быть рядом в трудную минуту. Ты можешь доверять мне! — Рон тоже подошёл и неловко пихнул кулаком в плечо.

— Спасибо, ребята. Я так вам благодарен, — у Гарри слёзы на глаза наворачивались. Он смотрел на их искренние лица, и чувствовал себя намного лучше.

Он был не одинок. Он со всем справится, он стал ещё сильнее. И Том, рано или поздно, будет с ним, нужно только проявить немного хитрости и настойчивости. Чтобы поймать слизеринца, надо самому быть чуть-чуть слизеринцем. Патронус обязательно появится, если сильно этого захотеть.

— Рон, можешь попросить у сестры карту? Мне нужно кое-кого найти.

Осталось только закрыть последний долг — извиниться перед Седриком.

***

Гарри спустился во внутренний двор замка, где Седрик отдыхал в странной компании. Он не знал даже, что Диггори знаком с Миллисентой Булстроуд. Странная парочка.

Поттер закутался в тёплую мантию и высунул нос во двор, тут же наткнувшись взглядом на Седрика и Милли. Они сидели на лавочке под деревом совсем рядом со входом в галерею и что-то тихонько обсуждали, склонив друг к другу головы. С неба падали редкие снежные хлопья, оседая на их непокрытых головах. Они хихикали и выглядели очень счастливыми.

Гарри вздохнул, собирая всю свою решимость в кулак и сделал шаг во двор. Так было даже лучше — он заодно сможет извиниться и перед Миллисентой.

— Простите, что помешал вам. Седрик, я бы хотел извиниться перед тобой. И перед тобой, Милли, — не стал тянуть Гарри, решительно встав перед ними. Они были так увлечены друг другом, что не заметили, как он подошёл. Его трясло от волнения, но он только сильнее сжал кулаки в карманах. Обижать Седрика было намного проще, чем извиняться перед ним, но Гарри просто не имел права оставить всё, как есть. Он не ценил заботу Диггори, не ценил симпатию Милли, он вообще не ценил попытки окружающих вырвать его из его ограниченного мирка, только утопал в жалости к себе и думал, что его никто не понимает. Теперь он осознал, как это было глупо.

Парочка вскинула головы, заметив пришельца. Гарри мог только умилиться тому, как синхронно они разинули рты, заметив, кто стоит перед ними.

— Гарри, — Седрик смерил его нечитаемым взглядом и Гарри стало не по себе — он никогда так не смотрел на него. Будто на незнакомца.

— Привет, — промямлил Поттер. — Извини. Ещё раз. Я просто… Я пришёл извиниться.

— Я уже понял. Что-то ещё? — Седрик вопросительно вскинул брови.

— В общем, прости. Я не должен был орать на тебя. И ещё я хотел сказать тебе спасибо. Ты единственный, кто заботился обо мне, кто пытался быть рядом и поддержать, а я как дурак последний тебя отталкивал. Мне очень, очень жаль, Седрик! — неуверенный поначалу голос обретал твердость и силу с каждым словом. — Ты столько раз спасал меня, столько для меня сделал! Я идиот, я ненавижу себя за то, что позволил себе так обращаться с тобой! И прости, что раньше не приходил, я был трусом. Мне так стыдно было посмотреть тебе в глаза и признать, что я был не прав! Прости и спасибо, за всё. И ты, Милли, прости! Прости, что сразу не сказал, что ты мне не нравишься. Я думал только о своём комфорте, а не о твоих чувствах! И я знал, что ты за нами следишь, но ничего с этим не сделал, не поговорил с тобой открыто, как должен был! В общем, простите меня оба.

Гарри умолк, обессиленный своей эмоциональной речью. Чувство, что он всё сделал правильно разливалось в груди.

Седрик молча сидел с открытым ртом и держал удивлённую Милли за руку. Наверное, Гарри пришёл не в лучший момент и отвлёк их от чего-то важного. Тишина затягивалась и Гарри неловко прочистил горло. Он сказал им всё, что хотел, теперь пора было уходить.

— Простите, что помешал вам. Я тогда пойду, — он развернулся к ним спиной и понуро побрел к замку.

— Гарри, стой! — снег захрустел под чужими шагами, Гарри схватили за плечо и развернули назад.

Седрик сграбастал его в медвежьи объятия и Гарри облегченно выдохнул, обнимая его в ответ.

— Придурок ты, это точно! — воскликнул Диггори.

Миллисента неуверенно улыбалась, сидя на скамейке.

— Так ты прощаешь меня? — недоверчиво спросил Поттер.

— Прощаю. Я рад, что ты нашёл в себе смелость прийти и извиниться, я же знаю, как для тебя это сложно, — пуффендуец отстранился и весело взлохматил Гарри волосы.

— И я прощаю, Гарри, — девушка приблизилась к ним и смущённо улыбнулась, беря Седрика за руку.

— Так вы э-э-э… Вместе теперь? — Гарри переводил взгляд с их переплетенных рук на сияющие лица. Это было неожиданно! Староста школы из пуффендуя и слизеринская поклонница Гарри.

— Да. Мы с Милли нашли друг друга благодаря тебе, кстати! Я поймал её, когда она шпионила за вами с Риддлом, — Седрик нежно улыбнулся девушке и посмотрел на Гарри. — Даже из вашей с ним сделки вышло что-то хорошее.

Гарри рухнул с небес на землю.

— Откуда вы знаете про сделку? И когда это Риддл успел поговорить с тобой? — нехорошее предчувствие сжало тисками голову.

— Я вас подслушала, прости, — Миллисента опустила голову. — Я была тогда возле зала наград и подсматривала за вами, когда вы поссорились и ты сказал, что тебе нравится Наркисс Берг.

Нехорошее предчувствие усилилось. Гарри думал, Миллисента просто ходит за ними по пятам, надеясь, что они расстанутся, а она действительно шпионила, подслушивала их разговоры!

— А я случайно растрепал Риддлу про твои… Ну, про твои приступы. Он был таким надменным, ревнивым козлом! Прости, что я не смог промолчать. Я надеялся, он перестанет к тебе лезть, если узнает, что ты плохо переносишь волнение и нервотрёпку.

Гарри на шаг отступил от парочки. Это был удар ниже пояса. И ведь Гарри даже злиться на них не мог толком, он сам был ничем не лучше. В голове сразу возникли тысячи вопросов.

— Я не в обиде, — заверил он их с фальшивой улыбкой. — Милли, а ты кому-нибудь рассказывала про Наркисса и сделку?

— Да, — Булстроуд покраснела и прижалась плечом к Седрику, который тут же обхватил её рукой за плечики. — Я была тогда так напугана! Том был такой страшный, я испугалась и всё рассказала Дафне.

— Дафне Гринграсс? — на всякий случай уточнил Поттер, хотя уже не сомневался, откуда ветер дует. Том говорил, в школе полно шпионов Гриндевальда. И Берг, и Гринграсс могут ими быть. Только откуда сам Том знает о шпионах?

Девушка слабо кивнула.

— Что значит, Том был страшным? Он что-то тебе сделал?

— Нет, ничего. Он просто так шипел, как змея, знаешь? Когда ты ушёл, он сел на пол и начал шипеть, раскачиваясь из стороны в сторону. Я чуть не умерла от страха, это было очень жутко! — она всхлипнула и спрятала лицо на груди Седрика, а тот начал успокаивать её, нежно поглаживая по голове.

— Как змея, значит… — протянул Гарри, мысленно уже отдалившись от сладкой парочки.

В памяти всплыл вчерашний день.

Шипел, как змея.

Он думал, ему почудилось. Он даже внимания не обратил на это, у Тома было столько заскоков, что странное шипение не вызвало даже отдалённого интереса. Гарри думал, ему приснилось, что Том шипел и просил у него прощения, но что, если нет? За что он извинялся?

— Что у вас за сделка, Гарри? Это не опасно? — сбил его с мысли Седрик.

Гарри попытался вспомнить что вообще говорил в тот вечер. Они ссорились. Риддл психовал, как обычно, Гарри это достало, и он послал его. Может, он и упомянул о сделке, но ничего конкретного точно не говорил.

— Мы просто притворились парой, чтобы избавиться от внимания девчонок, ничего выдающегося, — он успокаивающе улыбнулся другу детства, но тот не повёлся и нахмурил свои густые брови.

— Ты уверен? Милли говорит, что Риддл прицепился к тебе после того, как Дафна что-то ему разболтала. Мы не знаем, что именно, но думаем, это как-то связано с Гриндевальдом. Мы подозреваем, что семья Дафны могут быть его сторонниками.

— Да, Дафна говорила, что за эту информацию многие убить готовы, — добавила Миллисента.

Гарри не думал, что сегодня ещё хоть что-то сможет причинить ему такую боль. Осознание накрыло, как ледяная волна.

Что от него нужно Тому? Он сам ему сказал об этом. Только Гарри ничего не понял.

Том хочет власти и силы.

Ему ни разу не пришло в голову, что Том может хотеть получить этот артефакт для себя. Обыграть самого Гриндевальда — это полностью в его стиле.

Пазл, наконец-то, сошёлся.

Разве сегодня Риддл не намекал на это? Разве не говорил, что Гарри помеха на его пути? Что Гарри скоро сам поймет — будет лучше, если они не будут вместе.

«Прости меня за это».

Тихое шипение было еле различимым. Том не хотел, чтобы Гарри его услышал, но не смог промолчать.

«Ты должен доверять мне».

То чувство слабости, желание всё ему рассказать. Гарри вспомнил тот день, когда Риддл проклял его в библиотеке. Как воздух загустел, стал вязким, как трудно было дышать. Как магия Тома давила на его разум, заставляя быть с ним честным. Гарри тогда был полон сил и раздражения, он легко скинул этот морок.

Дар слизеринца имел две стороны. Он мог различить ложь и мог заставить говорить правду.

Вчера он был слаб, уязвим и искал у Тома утешения. Он позволил магии слизеринца проникнуть в себя, позволил ей там обустроиться и согреть его измученное сердце. Он рассказал Тому всё: про Дамблдора и орден, про свои скрытые мотивы, про галлюцинации, про желание защитить самого Тома.

Волосы на голове зашевелились от ужаса и мощной волны отчаяния.

— Он что-нибудь у тебя спрашивал, Гарри? Пытался что-то узнать? — Седрик не замечал, что творится с Поттером.

Гарри внезапно вспомнил каменистый берег тёмного озера и внимательный взгляд Тома. Расспросы о его детстве. О родителях. Он тогда был зол на Тома, не доверял ему, они постоянно ссорились и Гарри ничего ему не рассказал.

— Спрашивал. Он спросил, что произошло в ту самую ночь, — побелевшими губами выдавил Поттер.

— Вот сволочь! Я же предупреждал его! Гарри, прости! Я предупреждал его, чтобы он не спрашивал у тебя об этом, я сказал о припадке! Прости, Гарри! Я не думал, что он воспользуется этим! — голос Седрика бил раскаленным прутом по голой коже.

Том знал. Он знал, что у Гарри случится приступ, если он спросит. И он спросил. Воспользовался его слабостью, чтобы вымотать и оставить беззащитным перед его даром.

Слишком много потрясений для его разума за один день.

Мир пошатнулся. Картинка размылась, голоса зашумели, слились в неразборчивый хор. Из земли смотрели бледные лица семьи и осуждающе хмурились. Рядом с ними появилось ещё одно, вполне живое и знакомо усмехающееся.

«Я такой, какой есть, меня не переделать, детка. Ты для меня — слабость».

Из лживого рта полезли змеи и Гарри закричал, наконец-то проваливаясь в спасительную тьму.

========== Глава 12 ==========

Гарри открыл дверь.

Ведерко в виде тыквы шлёпнулось на пол, когда он увидел стоящего на крыльце незнакомца в очень страшной маске.

— Вау! — не удержался Гарри. — Джимми, гляди! Вот это костюм!

— Где? — брат высунулся из-за его спины, поднимая маску оборотня для лучшего обзора на лоб.

— Привет, дети. Счастливого Хэллоуина! Сладость или гадость? — незнакомец улыбнулся и дрожь прошлась по всему телу мальчика от этой улыбки. Что-то было не так. Магия гостя клубилась вокруг него плотным, дрожащим, как морозный воздух, облаком, но не могла пробиться к ним сквозь защитный барьер.

— Счастливого Хэллоуина! — пискнул Джимми, прячась обратно за спину Гарри.

Гарри обругал себя за неуместный испуг. Он был взрослым мальчиком, а испугался какой-то маски!

— Милый, кто там, Сириус? — донёсся из кухни голос мамы.

— Дети, не пригласите гостя в дом? — волшебник протянул бледную руку и коснулся барьера, проходящего по границе порога.

Гарри попятился, закрывая собой брата. Что-то жуткое поднималось внутри. Голос гостя был самым обычным, но почему-то звучал для него странно, словно из-под земли.

— Мам! — позвал он, невоспитанно разглядывая маску гостя.

— Пригласи меня в дом, Гарри. Ты ведешь себя невежливо, — настойчиво попросил гость, уставившись на него странными до нелепости глазами — один полностью чёрный, другой ярко-голубой.

Чем больше он смотрел, тем страшнее ему становилось. Маска двигалась, кривилась и морщилась как обычное лицо.

— Джеймс!

Гарри ничего не успел понять, всё произошло очень быстро.

Дверь захлопнулась перед самым носом незнакомца. Гарри и Джимми оказались в руках матери, которая с огромной силой стиснула их руки и потащила на второй этаж.

— Джеймс! Отправь патронуса в орден, нас нашли!

Гарри споткнулся о ступеньку, больно ударив палец на ноге и захныкал.

— Мам, что происходит? — жалобно спросил он. Рядом хныкал Джимми, растерянный и испуганный.

— Нас предали! — отец встретил их наверху лестницы. — Чары не задержат его надолго, спрячьтесь под мантией, я отвлеку его.

Джимми разревелся, у Гарри тоже глаза оказались на мокром месте. Родители были напуганы, их страх передался и ему.

Внизу раздался громкий хлопок, дом встряхнуло, Гарри упал на пол рядом с братом и мамой.

— Лили, беги!

— Папа!

Гарри проснулся от собственного крика.

Перед глазами стояло лицо гостя. Гарри, взрослый Гарри, а не тот маленький мальчик, прекрасно понимал — никакой маски на нём не было.

Бледная, желтоватая кожа была похожа на пергамент — такая же грубая, шероховатая и ломкая. Истончённые черты лица придавали звериный вид своему хозяину. Острые скулы, тонкий нос, глубокие провалы глаз — всё это выглядело неестественно, нечеловечески. Не было ни одной морщинки, ни одной складки — вся кожа натянута на череп, как будто на раму натянули грубый холст.

Откуда это?

Почему ему это приснилось?

Вокруг стояла мёртвая тишина. Гарри попытался открыть глаза, но понял — они уже открыты. Он просто ничего не видит и не слышит. Был только он и страшное лицо перед слепыми глазами.

Даже для его самовыращенных галлюцинаций это было чересчур.

Гарри замычал от леденящего ужаса и беспомощности. Страх поселился под кожей, наполнил каждую клетку его тела. Рук не было, ног тоже, он был слеп, глух и нем.

Гарри кричал, кричал сквозь сжатые губы, зная, что никто его не услышит, никто не поможет, никто не спасёт.

— Гарри? Всё хорошо, детка, успокойся. Всё хорошо, — Поттер ощутил прикосновение знакомой магии к своему лицу. Прохладные ладони сжали его руку. — Детка, пожалуйста, открой глаза. Всё хорошо, — родной голос успокоил, смыл ужас, придал сил.

Гарри смог приподнять веки.

Оцепенение спало, воздух ворвался в легкие и он закашлялся, жадно вдыхая его, наполняясь чувством свободы и безопасности. Сквозь пелену слез ему удалось увидеть красивое обеспокоенное лицо — живое, человеческое. Он промокнул глаза пододеяльником и осмотрелся.

— Ты в больничном крыле.

Гарри уже понял это по особому запаху, свойственному только школьной палате. В Мунго пахло по-другому — горем, зельями и смертью. Он облегчённо откинулся на мягкую подушку. Мунго для него являлся худшим местом.

Воспоминания медленно наполняли голову. Он позорно грохнулся в обморок прямо перед Седриком и Милли. Из-за Тома. Который сейчас сидел рядом с его кроватью и до сих пор сжимал его руку.

Гарри резко вырвал её из чужого захвата и уже более осмысленно посмотрел на Риддла. Тот сидел на стуле, придвинутом близко к кровати. В глаза сразу бросился здоровенный фингал ярко-фиолетового цвета под правым глазом и разбитая губа. Том имел откровенно жалкий и помятый вид. В неярком свете, поступающем в палату через неплотно задернутое шторами окно, он казался призраком, оплакивающим свою могилу.

— Ты два дня проспал. Сегодня среда, через два часа начнутся занятия, — тихо сказал Том, обессиленно уронив руки на колени. — Мадам Помфри велела напоить тебя зельем, как только ты проснёшься.

Гарри принял из его рук зелёный флакон и с подозрением принюхался — пахло обычным укрепляющим. Он залпом выпил неприятное лекарство и закашлялся снова, горло нещадно драло.

— Вот, выпей воды, — Том подал ему стакан и Гарри жадно присосался к нему.

— Что ты тут делаешь? — утолив жажду, спросил Гарри. Говорить с Томом не хотелось, но любопытство пересилило обиду. Если сейчас раннее утро, Том должен спать в своей кровати в подземелье, а не поить его водичкой.

— Ждал, когда ты очнешься, — по-прежнему тихо и безжизненно ответил слизеринец, нервно комкая в руках край своей мантии.

— Зачем? — подозрительно прищурился Поттер. От Тома можно было ожидать любой подлянки. Может, он снова хочет воспользоваться его состоянием? — Ты снова хочешь заморочить меня своей магией, пока представился случай? Нападёшь на жалкого, беспомощного, больного мальчишку? Заставишь тебе доверять, пока я ничего не соображаю?

С каждым его словом Том вздрагивал, как от удара хлыстом. Он все больше бледнел и стискивал кулаки.

— Хватит, — прошептал он, закрывая руками лицо.

— Отчего же? — ядовито спросил Гарри. — Давай, действуй! Ты же так любишь силу и власть! У тебя же есть цель! Ты же говорил, что цель оправдывает средства! Так давай! Давай! — он не мог кричать, только яростно сипел, подавшись к слизеринцу всем телом.

— Хватит, пожалуйста, — у него тряслись руки, когда он отнял их от лица. В глазах, обычно безумных и страстных, застыла мольба. От него несло мятным духом успокоительного зелья, очень хорошо знакомого Поттеру.

Гарриподавился следующим словом. Видеть Риддла таким раздавленным было неожиданно неприятно. Он пытался вызвать в себе злость на него, но не мог. Он же знал, что Том такой. Сам виноват, что позволил себе доверить своё тело слизеринцу. Привёл волка в дом и ждал, что тот станет собакой.

Усталость опустилась на плечи свинцовым одеялом. Гарри откинулся на подушку, с присвистом вдыхая и выдыхая насыщенный мятой воздух.

— Я не стану оправдываться. Я поступил так, как считал правильным. Просто знай, что я жалею об этом так, как ни о чём в своей жизни не жалел.

Гарри вглядывался в знакомые черты лица и понимал, что абсолютно не знает, как себя с ним вести. Он мог снова ему врать, а мог говорить искренне.

— Я знаю, что ты мне не веришь. На твоем месте, я бы ударил себя.

Гарри обратил внимание на синяк. Видимо, только Гарри не хотелось его бить, остальным очень даже хотелось. Только, какой в этом смысл? Отвечать агрессией на агрессию? От этого Том не влюбится в него, не обнимет крепко, не поцелует с нежностью. Он сидит так близко, одновременно свой и чужой. Можно протянуть руку и коснуться его длинных чутких пальцев, но это невозможно.

Острая игла в сердце зашевелилась, заворочалась, провернулась в ране, расширяя её, вызывая кровотечение. Больно было за них обоих, за себя и за Тома, больно от их дурости, от тупых преград, которые они сами воздвигли между собой.

Казалось, что может быть проще — взять Риддла за руку, притянуть к себе и поцеловать? Только между ними была пропасть, и эту пропасть нельзя перепрыгнуть. Даже его союзница — магия не могла ему помочь. Уныло свисала клочьями грязно-голубого цвета и даже не смела тянуть к нему свои нити.

— А что, в больничном крыле закончилась заживляющая мазь? — спросил Гарри, просто чтобы что-то сказать, заполнить давящую тишину, наполненную сожалениями.

Том заметил его интерес к своему синяку и ниже опустил голову.

— Не хочу его сводить.

— Кто осмелился? — Гарри поневоле заинтересовался.

— Твой ненаглядный Диггори. Он сильно переживал за тебя, очень сильно. Сорвал с мантии значок старосты школы прямо в большом зале и бросился на меня, как какой-то маггл.

Вопреки доводам разума в груди всколыхнулась, затрепыхалась отчаянная нежность. Даже в такой ситуации, сидя у кровати своей жертвы с огроменным фонарём под глазом, Риддл не сдержал ревнивых ноток в голосе. Уставился на Гарри совершенно больными глазами, как будто имел право что-то предъявлять ему, возмущаться и требовать.

— О, Мерлин, Седрик! Я надеюсь, с ним всё в порядке? Его же не лишили статуса из-за глупой драки? — поступок Седрика потряс его до глубины души и согрел её. Напасть на негласного короля школы, на виду у всех, пожертвовав статусом главного старосты, мог только истинный хаффлпафец — преданный, благородный и верный друг.

— Всё с ним хорошо. Я сказал Дамблдору, что сам виноват. Его наказали на месяц, ничего непоправимого, — с досадой ответил Риддл, брезгливо морщась.

Поттер не сдержал удивления. Риддл сказал, что сам виноват. И не свёл синяк. Кажется, это был его способ попросить прощения. Гарри счёл этот способ немного показушным, но очень милым. Для Тома это действительно должно было быть трудным — признаться, что заслужил взбучку и ходить с её последствиями на лице. Большего благородства от слизеринца ждать было трудно.

Чёртовы чувства перестали слушаться головы. Губы сами собой разъехались в улыбке, очень уж забавно было наблюдать за борьбой на лице Тома. Дикая смесь из ревности, обиды и чувства вины перекосило и так опухшее лицо, волосы стояли дыбом от постоянной трёпки беспокойных рук. Разве можно такое сыграть? Каким бы хорошим актёром он ни был, такой коктейль подделать невозможно.

— Так ты всю ночь тут просидел? — полюбопытствовал Гарри, скрывая свою улыбку за стаканом с водой.

— Не только. Я пообещал помогать мадам Помфри, если тебя не увезут в Мунго. Там тебя могли бы похитить.

Поттер вспомнил о своих подозрениях на счёт Тома. Если ему нужен был артефакт, то никакого Гриндевальда могло и не быть. Однако, подделать нападение было затруднительно, ведь Том не мог знать, что Гарри кинется его спасать. Да и кто тогда был тот волшебник, что следил за ними в Хогсмиде? Такая огромная сила принадлежала тёмному, сильному и взрослому магу.

Лицо из сна всплыло в памяти, вызывая дрожь во всём теле. Был ли это просто сон? Как его мозг мог сгенерировать такое страшное, дьявольское обличье? Всё было так реально! Ощущения от колпака на голове, из-за которого всё чесалось, стук ведёрка о деревянный пол, сильная хватка мамы на руке, боль от сбитого о ступеньку мизинца. Казалось, он до сих пор ощущает занозы в ладонях, посаженные при падении, когда защитный барьер дома лопнул. Всё это было слишком реально для простого сна.

Гарри попытался вспомнить, когда пришёл в себя. Те события мелькали в памяти вспышками — Хагрид, несущий его к мотоциклу на руках, зарёванного и перемазанного кровью, больничная палата Мунго, гнилостный смрад, преследующий его повсюду, даже во сне. Более подробно он мог вспомнить только похороны родителей. Что конкретно происходило в ту неделю до похорон оставалось в тумане. После — тоже. Его перевозили из дома в дом, говорили с ним, что-то спрашивали. Ясным было только лицо директора, который помогал ему чистить от крови мантию-невидимку.

Чётко он вспоминал себя уже восьмилетнего, сидящего в кабинете доктора Сэм.

«Ты не виноват, Гарри» — эта фраза чётко отпечаталась в голове.

— Гарри? Ты меня слышишь? — голос Тома прервал поток воспоминаний.

Поттер тряхнул головой и сосредоточился на нём, прогоняя кошмарное лицо-маску из мыслей.

— Я знаю, что тебе нужен артефакт, — прошептал он, впившись взглядом в лихорадочно блестящие чёрные глаза.

Том только сдержанно кивнул. Не стал запираться, оправдываться и изворачиваться.

— Расскажи мне, ради чего я вытерпел всю эту нервотрёпку? Расскажи, ради чего умерла моя семья? Ради чего ты бросил меня в бездну безумия и боли? Ради чего, Том? Что такого важного в этом артефакте, что ты растоптал мою душу и плюнул в неё? — жалобно попросил Гарри.

Риддл зарычал, как раненый зверь, и стиснул руками свои и так растрёпанные волосы.

— Расскажи! Ты должен мне хотя бы ответы! — надавил Гарри. Он не будет милосерден с тем, кто не проявил милосердия к нему.

— Бессмертие…

Тихий шепот был еле различим.

— Чего? — неверяще переспросил Гарри.

— Бессмертие! — громче пояснил Том, не глядя ему в глаза.

Гарри бы тоже не осмелился сказать такое в глаза человеку, потерявшему всю семью.

— То есть, блять, по-твоему, моя семья владела артефактом бессмертия? Ты не видишь несостыковок? — сквозь зубы выплюнул Гарри. — Моя фамилия Поттер, а не Фламель, если ты не заметил!

Ему вспомнились свои размышления недельной давности. Ему казалось, что Том подстроил все события, которые привели их к этой сделке и он решил, что столько усилий можно приложить, только если ищешь философский камень. Не в бровь, а в глаз!

— Это не камень, — поморщился Риддл. — Этот артефакт — один из трёх, собрав которые, можно стать бессмертным.

У Гарри просто в голове не укладывалась новая информация. Его семья не обладала таким сокровищем! А если бы и обладала, отец всё бы отдал тёмному лорду ради защиты семьи.

— И что это? — поторопил он Риддла.

— Я не знаю, — опустил голову тот.

— Ты серьёзно?

— Да, серьёзно! Если бы я знал, я бы не мучал тебя! Я думал, ты знаешь, потому и внушил тебе доверие! Только ради бессмертия я посмел причинить тебе такую боль! — Том выглядел искренне страдающим. Да и зачем ему сейчас врать? Все тайны вскрыты.

— А почему приспешник тебе не рассказал, что хочет получить Гриндевальд? — Гарри очень хотел подловить его на лжи.

— Потому что Тёмными Лордами идиоты не становятся. Ему донесли, что я охочусь за артефактом. Естественно, он не собирался преподносить его мне на блюдечке! Сделка заключалась в том, что я разыграю влюблённость, а приспешник меня как бы похитит и потребует от тебя выкуп в нужный момент, когда Дамблдор будет отсутствовать в школе. В обмен он не только обещал пощадить меня, но и раскрыть ритуал долголетия, которым Гриндевальд пользуется сам. Это, конечно, не бессмертие, но тоже ничего.

— И чего ж ты отказался?

— Ты смеёшься надо мной? — обозлился Том. — Я же уже рассказал, почему! Твоя смерть в этой схеме была неизбежна.

Поттер нахмурился, пытаясь уловить несостыковки в этом вранье. Он не верил, что Том хотел защитить его. Скорее, он пытается сыграть в новую игру по старым правилам.

Гарри тоже умеет играть в игры. Он кивнул, сделав вид, что поверил.

— Откуда тогда ты вообще знаешь про этот артефакт?

— Дафна Гринграсс.

— Да знаю я про эту сучку! — рявкнул Гарри. — Объясни, какого хрена какая-то девка знает про артефакт моей семьи? И почему именно тебе она рассказала такие секретные сведения?

Том скривился, будто лимон проглотил.

— Она считает, что влюблена в меня, — проскрежетал он с отвращением. — Она весь пятый курс таскалась за мной, заигрывала, но я не видел в ней ничего интересного. Тогда она решила показать мне, что у неё есть тайны и она не так проста, как кажется. Она намекнула, что её семья — самые приближённые к Гриндевальду маги. Я клюнул на эту удочку. Я обхаживал её, притворялся заинтересованным в ней и смог вытянуть у неё этот секрет. Её папаша был одним из тех, кто обеспечивал безопасность Гриндевальда в Англии и снабжал его информацией из министерства. Она была совсем маленькая, но память у неё цепкая, так что она запомнила тот Хэллоуин, когда Гриндевальд появился в их доме в мрачном настроении. Она подслушала его разговор с отцом и узнала об артефакте.

Гарри замер, переваривая новые факты. Теперь многое сходилось, но ещё оставались вопросы.

— Дай угадаю, что было дальше. Ты уговорил Слизнорта взять меня в свой класс, потом как-то поспособствовал выходу статьи летом, чтобы девчонки ополоумели и начали меня преследовать, а потом уселся со мной за одну парту, чтобы я привык к тебе. Ты специально упомянул Гриндевальда, чтобы я согласился на сделку. Мне одно не ясно — чего ты ждал? Почему не начал сразу выведывать у меня про артефакт, почему не спрашивал о той ночи? Почему ты психовал и не пытался меня как-то очаровать? Давай признаем, ты вёл себя просто отвратительно!

Риддл расхохотался.

Гарри выпучил глаза от удивления и растерянности, наблюдая, как слизеринец бьётся в истерике, утирая выступившие на глаза от смеха слёзы.

— Ты меня убил, детка. Просто убил! — Том продолжал смеяться через слово. — Ты мой маленький параноик! Я не могу…

— Чего? — покраснел Гарри. У него лично весь пазл сошелся в голове. Смех Тома отдавался где-то в животе, навевая ненужные сейчас воспоминания и чувства.

— Как тебе такое только в голову пришло? — Риддл немного успокоился и схватил его за руку, нежно улыбаясь.

У Гарри екнуло в груди, он попытался вновь вырвать свою руку, но Том вцепился крепко.

— Не обижайся, — Риддл поцеловал его пальцы и Гарри вспыхнул, как гирлянда. — Я же сказал тебе — Слизнорт спросил у меня: дать ли тебе шанс? И я сказал: да. Я видел, как упорно ты трудишься и решил, что ты достоин этого шанса. Слизнорт со мной согласился, вот и всё. А про статью… Мерлин! За кого ты меня принимаешь? Я не знал о твоём деде, о наследстве и всём прочем. Я вообще не собирался слишком сильно сосредотачиваться на артефакте, у меня уже был запланирован другой проект на этот год.

— А почему тогда? — Гарри дергал рукой, начиная паниковать. Нежность, улыбка, ласка — это было самое сильное оружие Тома против него.

— Честно? До сих пор не знаю. Я помню, как опоздал на первый урок зельеварения в этом году. Когда я зашёл, все уже сидели компаниями и только ты сидел совсем один за большим столом. Ты так испуганно смотрел на котёл с амортенцией, я буквально чувствовал твоё отчаяние. Я вспомнил, как ты разучивал патронуса, с каким упорством ты шёл к своей цели, как преодолевал страх и боль. И я просто сел к тебе, даже подумать не успев. Ноги сами понесли меня к твоему столу.

Гарри низко опустил голову, чтобы Том не заметил его выражения лица. Он просто резал его по живому.

— Я не собирался сидеть с тобой так долго, но потом увлекся нашими перепалками. Мне было весело ругаться с тобой, это вносило приятное разнообразие в мою размеренную и продуманную до мелочей жизнь. Уже потом, в октябре, я вспомнил про артефакт. Мои собственные эксперименты были опасны, риск был слишком велик. Тогда я и придумал весь этот план со сделкой. Чем больше я думал об артефакте, тем перспективнее мне казалась работа в этом направлении. Гриндевальд — опытный маг, познавший многие тайны магии, он бы не стал просто так нападать на целую семью.

— Мне немного обидно, — пробормотал Поттер, вырвав, наконец, свою руку из рук Тома. — Все мои стройные теории пошли псу под хвост.

— Я не понимаю, как ты додумался до этого, — от широкой улыбки ранка на губе Тома треснула, и он медленно слизал кровь языком. Гарри заёрзал на жёстком матрасе. — Я даже не особо рассчитывал, что ты согласишься. Про Гриндевальда я сказал не специально, откуда мне было знать о твоей жажде мести? Но всё же, в одном ты прав — вёл я себя отвратительно. Мне нужно было очаровать тебя, но это было нереально. Я два месяца сидел с тобой за одной партой, я знал, какая ты язва! Ты же огрызаешься через слово, язвишь, злишься непонятно на что. Я дал тебе время привыкнуть ко мне, пытался наладить с тобой хоть какое-то нормальное общение, но, как ты сам заметил, вышла какая-то хуйня.

— Какое точное слово ты выбрал для наших отношений. Полная хуйня, — вздохнул Гарри.

— Теперь ты понимаешь, почему я так распсиховался в нашу последнюю встречу? Это были не твои мысли, а мои. Я влил в тебя свою магию, внушил тебе доверие и симпатию. Помимо моего дара чуять ложь и внушать доверие, я владею легилименцией. Ты сказал, что ненавидишь меня, а уже на следующий день захотел со мной отношений! Неужели тебе не показалось это странным?

Гарри замялся, не зная, что ответить. В словах Тома была логика, был смысл, это всё объясняло. Всё, кроме одного — Гарри влюбился в него намного раньше, чем Том думал. Даже сам Гарри не подозревал о своих чувствах, боролся с ними с ослиным упрямством. Или, это тоже было внушение, просто другого характера? Он же подозревал, что Риддл как-то воздействовал на его либидо. Просто тогда его сбила с толку симпатия к Наркиссу. Но могло быть так, что Гарри действительно был геем и не подозревал об этом, ему действительно понравился Наркисс, а Тому просто повезло внушить ему желание как раз тогда, когда он начал осознавать свою сексуальность.

— А как ты заставил меня хотеть тебя? Я не почувствовал никакого воздействия, — Гарри было любопытно, имеются ли у Тома ещё какие-то особые таланты. Он бы не удивился, Риддл был вылитый инкуб. Совратитель бедных гриффиндорцев. Даже сейчас, после предательства, с разбитым лицом, растрёпанный, он вызывал у Гарри повышенное давление в области паха.

— Его и не было, — похотливая, самодовольная улыбка расплылась на поврежденных губах слизеринца. — Ты сам меня захотел. Это наталкивает на определённые мысли, ведь я только и делал, что давил на тебя, кричал и угрожал. Тебя заводит моя доминантность?

Щёки Гарри запунцовели. Он сам выставил себя идиотом! Кто просил его спрашивать об этом, да ещё в такой ситуации?

— Крики и угрозы никак не сочетаются со словом «доминантность», — буркнул он, поглубже зарываясь в одеяло. Тело опалило жаром. — Тебе просто повезло появиться в моей жизни как раз тогда, когда я начал заглядываться на парней. Половое созревание, слышал?

— Ну, конечно, — протянул Риддл и запустил свою наглую конечность под одеяло Гарри. Он обхватил его лодыжку тёплой ладонью и провёл ею вверх к колену, так медленно и чувственно, что у Гарри мигом вся кровь прилила к определённому органу.

— Пошёл ты! — Поттер с силой лягнул его. — Не смей меня трогать! После всего, что ты со мной сделал, ты ещё позволяешь себе…

— Блять. Прости, — Риддл поднял ладони перед собой и состроил виноватую мордашку. — Я, правда, не могу это контролировать. Ты такой… Сладкий, тёплый, такой… Это невыносимо!

Гарри сделал пару глубоких вдохов, пытаясь выкинуть из головы его слова. Желание отдаться в сильные руки слизеринца становилось всё сильнее с каждой секундой.

— Избавь меня от своего внушения и проваливай. Я надеюсь, ты понимаешь — никакого артефакта ты не получишь. Я пойду к Дамблдору и всё ему расскажу.

Том отбросил все эмоции и кивнул, снова натягивая маску холодного мерзавца.

— Я понимаю. Но я не оставлю тебя одного разгребаться в той каше, что заварил я. Я твой союзник, я не дам тебя в обиду. Я не шутил, Гарри. Я вытрясу из Гринграсс все подробности и отыщу всех шпионов в Хогвартсе. Ты можешь на меня положиться, я должен тебе за всё это… — он обвёл больничную палату рукой.

— Ага, — закатил глаза Гарри. Так он и поверил этому проходимцу. Наверняка же тот собирается наебать его второй раз и забрать артефакт. — Отмени своё внушение и топай отсюда, защитник.

Том заскрежетал зубами, но на грубость не ответил.

— Я не понимаю, что я должен отменить? — только и спросил он.

— Внушение! Отмени. Своё. Внушение. Ты же заставил меня доверять тебе, внушил симпатию этой легилименцией! Так отмени всё, немедленно!

Риддл посмотрел на него, как на идиота.

— Это не так работает, Гарри. Даже если в тебе оставались какие-то крохи моей магии, после такого нервного срыва и потрясения они просто исчезли. Я не Дамблдор, я не умею подделывать чувства и воспоминания. Я просто воспользовался твоей ослабленной защитой, но сейчас, после лечения, ты в полном порядке. Обещаю больше никогда так не делать.

Одеяло стало тяжелым и Гарри отбросил его, вцепившись в стакан с водой, как в спасительный круг. Если он больше не находился под внушением, тогда какого чёрта всё ещё чувствовал себя влюбленным в этого козла?!

— Ладно. Ладно… Я понял, — скороговоркой выпалил он. — Ты иди, поспи немного. Выглядишь не очень. Скоро проснётся мадам Помфри, она присмотрит за мной. Спасибо, что приглядывал.

— Я разбужу её прямо сейчас. Это ты выглядишь не очень! Как ты себя чувствуешь? — забеспокоился Риддл.

— Хорошо! Нормально. Ты иди, иди. Синяк, кстати, можешь вылечить, я оценил твою жертву, — мысли наползали одна на другую, Гарри нес пургу и не мог остановиться.

Том просканировал его внимательным взглядом и умчался за целительницей.

Гарри обречённо закрыл глаза. Казалось бы, всё встало на свои места, клубок распутался — живи, да радуйся. Но нет! В жизни Гарри Поттера не может быть всё так просто! Ему захотелось немедленно отыскать артефакт, кинуть его Тому в башку и пусть они там с Гриндевальдом сами разбираются, а его оставят в покое. Оба!

***

Гарри провалялся в больничке ещё два дня. Под сильными успокоительными зельями размышлялось легко и весело, иногда даже слишком весело. Эти зелья от депрессии имели дурацкий эффект.

В его палате постоянно кто-то торчал: то Рон и Гермиона, то Седрик и Милли, то Лаванда и Парвати. Такая популярность и поддержка вызывала радость и придавала сил жить дальше.

Его тумбочка была завалена открытками о скорейшем выздоровлении и сладостями, так что все два дня он трескал сахар и перечитывал милые пожелания. Отметились все его бывшие поклонницы и, внезапно, новый поклонник. Берг прислал огромный букет трепетливых колокольчиков, непонятно, где и за какие деньжищи купленный в конце ноября, и коробку с его любимыми конфетами.

В записке снова была романтическая чепуха о его глазах, и просьба ответить ему. Гарри поразмыслил и решил сам выяснить, шпион Берг или нет. Он накарябал ему записочку, что встретится с ним, как только его выпишут.

Букет гордо стоял на тумбочке и мозолил глаза Риддлу, который заходил к нему чаще остальных под предлогом их фальшивых отношений. Они решили поддерживать эту иллюзию для Гриндевальда, согласившись друг с другом, что сейчас не время мутить воду.

Слизеринец бесился, но молча терпел все провокации, что Гарри ему устраивал: букет от Берга, записки от поклонниц, визиты Седрика — всё было продемонстрировано ему в восторженных тонах. Гарри сам не понимал, чего он хочет этим добиться. Он не злился на Тома, но хотел как-то ему отомстить и заставить пройти через те же ужасные чувства, через которые прошёл сам Гарри. И ему очень нравилось смотреть, как стучит вена на его виске, как он тяжело сглатывает, как сжимает кулаки.

Гарри не понимал, как он раньше не догадался, что Том воздействует на него. Все же было перед глазами! Магия Риддла постоянно тянулась к нему, то ласкала, то обжигала, то пугала. Он, дурак, думал, что она — его союзница. Но правда была в том, что Риддл и его магия — одно целое. Она подчинялась только ему и не выражала его неосознанные желания.

Сейчас, когда Том пообещал больше не влиять на него, магия клубилась вокруг него — яркая и красивая, как и он сам, и держалась от тела Гарри на почтительном расстоянии.

Поттер думал, что со временем он придёт в норму, всё осмыслит и охладеет к Риддлу.

Всё пошло по пизде, как и всегда в его жизни.

Том все так же будоражил его мысли, зажигал огонь в теле одним взглядом и вызывал целый букет эмоций: от ярости до бесконечной нежности.

Гарри не верил ему ни на кнат. Он даже не мог представить, какой новый план придумал Том, чтобы вытрясти у него артефакт, но в том, что план есть, сомневаться не приходилось. Кому, как не ему было знать — Том не сдаётся никогда.

Гарри требовалось как можно скорее разобраться в этой истории и оставить её позади, потому что он чувствовал — его несчастное сердце вскоре не выдержит. Оно и так было разбито, незачем было топтаться по осколкам.

Странный сон нарушил его логические выкладки о своих галлюцинациях, смешал всё и запутал. Он не мог пойти к Дамблдору, что бы не говорил Риддлу — директор мог быть замешан в этом. Патронус ордену отец отправить успел — так почему же помощь пришла так поздно? Почему один Сириус объявился в самый разгар и умер, защищая друзей? Почему директор сказал, что Гарри спал под мантией? Почему целители не обнаружили следов вмешательства в его голову?

Если артефакт и правда был ключом к бессмертию — Дамблдор тоже переходил в категорию врагов. За такой ценный приз даже самый светлый маг мог нарушить свои принципы. Артефакт уже мог находиться у него. Все, чего Гарри добьётся, придя к нему — это возможности лишиться своих воспоминаний, неважно, повторно или в первый раз.

С воспоминаниями мог бы помочь Том, раз уж он оказался юным дарованием в легилименции. Серьёзно, кто в шестнадцать лет способен без палочки внушить почти совершеннолетнему магу доверие? Вундеркинд сраный. Выискался же на голову бедного Поттера! Он вполне мог бы покопаться в его памяти и выудить все обрывки и смутные образы о той ночи, но это означало, что он сам узнал бы, что представляет собой артефакт. Все его обещания для Гарри больше яйца выеденного не стоили.

Чем больше Гарри об этом думал, тем в большее отчаяние впадал. Ему уже хотелось самому написать Гриндевальду и спросить, какого хрена ему надо.

Сны о страшном лице-маске его больше не посещали, галлюцинации под воздействием зелий ушли далеко-далеко, письма в банк и Люпину были отправлены. Оставалось только обгрызать до мяса ногти, закусывать шоколадными лягушками и ждать.

***

Гарри выписали в пятницу перед обедом. Из больничного крыла его забирала целая делегация с хлопушками в дурацких колпаках с надписями «ты не умер, как мы рады». Он смеялся над ними до слёз. Особенно смешно в этом колпаке выглядел угрюмый Том, старающийся оттеснить Гарри от Седрика и выдать это за случайность. Какими уговорами его заставили надеть этот колпак, один Мерлин ведает.

В большом зале было шумно и весело, его сокурсники приветствовали его, хлопали по плечам и всячески выказывали свою радость. Гарри купался в этом внимании и чувствовал, что был неправ, когда намеренно закрывался от всего мира и не разрешал себе веселиться, как все. Прикосновения по-прежнему ему не нравились, но он привык к ним и считал, что можно потерпеть ради налаживания контакта с окружающими.

После обеда друзья разошлись на занятия, а Гарри остался один в гриффиндорской спальне — он был свободен от учёбы до понедельника.

Теперь ему никто не мешал составить план.

С Гринграсс Том обещал разобраться сам и это займёт его на какое-то время. Ничего нового он у неё выяснить не сможет, Гарри уже знал, что именно Дафна сдала их Гриндевальду из-за неосторожности Миллисенты, но умолчал об этом. Возможно, она приревновала, возможно хотела отомстить — какая разница? Из-за неё тёмный маг узнал, что Том пытается выманить у Гарри артефакт. Сам Риддл хорошо разыграл карту любви Гарри к нему. Гриндевальд верит в его чувства и уверен, что Гарри попрется спасать его и отдаст всё взамен на его жизнь.

Как бы не так.

Гарри узнает, что за артефакт нужен Гриндевальду и уничтожит его. Он никому не достанется, ради его погибшей семьи. Он надует обоих магов.

Школа была хорошо защищена, тут можно не опасаться внезапных портключей, тёмных артефактов и зелий. Его могут выманить только обманом, и он к этому готов. Одна шпионка известна, оставалось узнать про второго.

К Бергу Риддла подпускать Гарри не собирался.

Он написал записку рэйвенкловцу с просьбой о встрече после ужина на астрономической башне.

Конечно, Риддл бы лучше подошёл на роль дознавателя, он хотя бы чувствовал, лгут ему или нет. Но Гарри составил определённое мнение о Наркиссе — тот хоть и выглядел напыщенным ублюдком, в душе был очень романтичен. Разве стал бы шпион Гриндевальда разыскивать редкие колокольчики поздней осенью? Разве стеснялся бы подойти лично и писал бы записочки? В представлении Гарри шпион был похож на Тома: он бы соблазнил его, действовал напористо, уверенно. Наркисс был не таким и это подкупало. Вызывало чувство превосходства. Так что Гарри рассудил, что справится с ним и сам.

А Риддлу об этом вообще знать не обязательно. Он не заслужил честности от Гарри. Риддл играл в свои игры, а Гарри будет играть в свои у него за спиной.

Может это был низкий поступок, а может и нет. Гарри, наконец, принял свою слизеринскую натуру и больше не собирался размышлять о том, как должен поступить истинный гриффиндорец. Даже смешно, насколько раньше ему было тревожно от того, что у него имеется плохая, темная сторона. После разговора с Роном и Гермионой Гарри ясно осознал — никто не идеален, у всех есть отрицательные черты характера. Но это ещё не делает его плохим человеком. Сделка с Томом была тем жизненным событием, которое показало ему его истинную натуру, а не тот образ, который он создал в своей голове и который мог существовать только потому, что Гарри всячески избегал любых некомфортных для себя ситуаций. Да, он стремился быть таким, какими были его родители, но это было ошибкой. Его родители не теряли всю семью в нежном возрасте и не жили с садистами-магглами. И конечно, никто из них не попадался в сети невыносимого и противоречивого засранца.

Гарри постарается выиграть. И, может быть, это заставит Тома страдать хоть немного.

***

Берг ждал его на башне ровно в оговоренный час — сразу после ужина.

Гарри спокойно поел, сидя спиной ко всему остальному залу и слушая перепалку Рона и Гермионы. Рон стал заметно увереннее по отношению к ней, но всё ещё тянул кота за хвост. Гарри обязательно скажет ему вечером пригласить девушку на свидание.

Гермиона подала ему знак, когда Берг встал со скамьи из-за стола и направился к выходу. Гарри подмигнул им с Роном и направился следом за парнем. Он рассказал им о своем плане с Бергом и попросил на всякий случай следить за ними по карте.

Он был уверен в своих силах и в себе — это было потрясающее чувство. У него был план, была цель и были друзья. Разве мог он мечтать об этом месяц назад?

Он следовал за Наркиссом на приличном расстоянии. Поднявшись на башню, он сразу увидел парня, волосы которого трепал яростный ветер. На башне в это время года было просто невыносимо холодно.

Гарри взмахом палочки поставил барьер, защищающий их от непогоды и прослушки.

— Привет, — сказал он дружелюбно, приближаясь к рэйвенкловцу.

— Привет, — Наркисс растерял всё своё высокомерие и выглядел застенчивым.

Мерлин, он хороший актёр или же реально стесняется?

— Я получил твои цветы и пожелания, спасибо. Мне очень понравились конфеты. Я хотел тебя спросить, почему… — с улыбкой начал говорить гриффиндорец, разглядывая круглые от волнения глаза парня.

— Я хочу с тобой встречаться! — выпалил Наркисс, перебивая Гарри. Не очень приятно, когда так делают.

— Почему? — озадаченно спросил Гарри. Он не ожидал, что вот так сразу, в лоб, ему предложат отношения, ещё и перебьют.

— Ты нравишься мне. Я думаю, ты очень красивый. И умный.

Гарри посмотрел на него, как на идиота. «Красивый и умный» — так мог бы сказать тринадцатилетка своей первой девчонке. Берг мял в руках свою тёплую мантию и часто моргал пушистыми милыми ресничками. Он определенно нервничал, выглядел уязвимым. Гарри обратил внимание, что он сделал новую стрижку, вставил в нежное ушко серебристую серьгу и расстегнул три верхние пуговицы на рубашке.

Всемогущий Мерлин, неужели он прихорошился перед свиданием с ним?!

Гарри поразился контрасту, ведь обычно Берг выглядел таким высокомерным и избалованным. Всё указывало на то, что Гарри и правда ему нравится.

— Эм, спасибо. Но ты же меня совсем не знаешь. У меня есть парень. Почему ты вообще решил…

— Я знаю, что нравлюсь тебе! — и он снова перебил Гарри!

Поттер не славился спокойствием и терпеливостью, но всегда старался держать себя в руках. Берг перебил его уже два раза и Гарри начинал звереть. Наивная прямота умиляла только до поры до времени.

— И откуда ты это знаешь? — с шумом выпуская воздух из легких через нос, поинтересовался Гарри. Том бы уже заметил, что он на взводе. Но Наркисс был слишком поглощён своими переживаниями.

— Мне Дафна сказала. Она слышала, как ты сказал об этом Риддлу, — его голос дрожал и был неуверенным, как будто перед ним стоит не дохленький Поттер, а волшебник с обложки журнала для дамочек.

— Дафна Гринграсс? — рыкнул Гарри. Эта сучка везде засунула свой нос!

— Да. Так что я всё знаю. Я тогда подумал, что ты не очень, а потом присмотрелся и ты показался мне очень милым. Ты похож на красивый цветок — такой же хрупкий и прекрасный. А Риддл — всего лишь жалкий полукровка, он не достоин обладать тобой!

После этих слов Гарри вообще выпал в осадок. У него даже слов не получалось подобрать, чтобы ответить этому придурку. Он просто не мог поставить диагноз Бергу. Тупой? Идиот? Придурок? Высокомерие в сочетании с наивностью и какой-то даже простодыростью — просто взрывная комбинация. Кто вообще так говорит с объектом своей привязанности?

— Я тоже полукровка, Берг. Если ты не забыл, конечно, — сквозь зубы процедил он, борясь с желанием сломать парню его идеальный нос.

— Ты полукровка из древнего рода! Дурную кровь можно простить, когда твои предки древнее Блэков. К тому же ты мне правда нравишься. Я не шучу. Я встречался раньше с Бредли с Хаффлпафа, но никогда не чувствовал к нему ничего подобного. Ты как прекрасный единорог — такой же нереальный и волшебный. Так что ты мне ответишь, Гарри? — его щёки раскраснелись, он перестал теребить мантию и сделал шаг по направлению к Поттеру.

— Мою семью убил Гриндевальд, Наркисс, — пошёл в наступление Гарри. Очевидно, Берг был слишком тупым, чтобы обмануть его. — А твоя, насколько я слышал, верно ему служит. Как ты это собираешься преодолеть?

— Моя семья? Мы никогда не служили Гриндевальду! Это чушь, кто тебе такое сказал? — Наркисс смешно округлил глаза и поднял руки ладонями вперёд.

— Твоего брата посадили в Азкабан за пытки маглы! — Гарри добавил в голос холодка, и отступил от рейвенкловца, брезгливо сморщив нос.

— И что? Это же просто магла, при чём здесь Гриндевальд? Папа считает, что он слишком зарвался. Мы не поддерживаем его стремление к разделению власти с полукровками, — он улыбнулся, будто объяснял ребенку прописные истины.

Гарри еле сдержал желание проклясть его или хотя бы хорошенько обматерить. Кто бы мог подумать — ученик, который изобрёл заклинание, оказался полнейшим долбоёбом. И это его Гарри представил на миг в своих мечтах? Это недоразумение? Ему стало противно от себя самого. Как он мог повестись на внешнюю оболочку?

— Действительно! — с сарказмом воскликнул он, отступая к выходу. — Просто магла! Почему бы не запытать её до смерти, да?

— Гарри, ты что? Я же говорю, мы не с Гриндевальдом! Тебе нечего бояться! Моя семья защитит тебя, если потребуется! Мой папа, он знаешь какой? Он всё устроит!

— Блять, — пробормотал Гарри себе под нос, не в силах больше слышать этот набор штампов. — Всё, Берг, мне пора. У меня дела. Я с тобой не буду никогда, прими это близко к сердцу и не преследуй меня, ладно?

— Но, Гарри!

Поттер ловко выскользнул на лестницу и с громким топотом спустился по ней.

— Гарри, постой! — конечно, Берг не собирался сдаваться. Он выбежал вслед за Гарри в коридор и схватил его за плечо.

— Слушай, Наркисс, — призвав всё своё спокойствие, ответил ему Гарри, стряхивая с себя его руку, — ты мне не нравишься. Я позвал тебя, чтобы сказать, что у нас ничего не выйдет. Это всё. Не надо мне писать и присылать цветы.

— Ясно, — Берг склонил голову и отступил. — Значит, Дафна наврала мне? Я идиот.

Гарри с ним был полностью согласен.

— Я не знаю, откуда Дафна взяла это, но ты мне не нравился никогда. Прости, что так вышло. Я пойду, — Поттер поспешно зашагал подальше от него, не желая срываться на глупого рэйвенкловца. Кто бы мог подумать, Гермиона попала на гриффиндор, в то время как этот мистер хаффлпаф учился на рэйвенкло. Отбор шляпы — полнейшая чушь.

— Ладно. Пока, — Наркисс остался стоять на месте, глядя ему вслед. Гарри оглянулся через плечо и заметил, что он подозрительно трет рукой свои глаза. Неужели заплакал? Вот же размазня какая!

Было немножко стыдно за себя, но Наркисс действительно заслужил грубое обращение. Пытки магглов! Дурная кровь! Да как у него язык повернулся про такое говорить? Пусть спасибо скажет, что Гарри его не проклял генитальными прыщами.

Гарри добрался до башни и там дал волю чувствам, с огромным облегчением рассказав обо все друзьям. Ему нравилось мысленно повторять это слово — друзьям.

— Ну и говнюк! — возмутился Рон.

— Типичный представитель Рэйвенкло, — с пренебрежением выдала Гермиона, — выдающиеся академические способности, не подкреплённые эмоциональным интеллектом!

— Я не понял, что ты сейчас сказала, но это звучит разумно, так что я соглашусь, — поддержал её Уизли.

Гарри немного успокоился. Одним опасением стало меньше.

Внутри него все кипело, когда он рассказывал о этой странной встрече. Берг точно не был подослан Гриндевальдом. Том просто напридумывал себе невесть что, из-за своей ревности. Эта его дурацкая ревность вообще была зверьком опасным и непредсказуемым. Гарри на секунду представил, как бы он терпел её, если бы их отношения были настоящими.

В груди защемило. Обманывать себя смысла не было — терпел бы, ещё и радовался. Потому что ревность тоже была частью Тома, это одна из граней его дурного характера. Без всех своих невыносимых заскоков это был бы уже не Том, а пародия.

Мысли о их гипотетических отношениях снова разбередили рану в сердце.

Гарри собирался надуть Тома, хотел причинить ему страдания, хотел заставить ревновать. И по-прежнему был в него влюблён.

Поттер заподозрил в себе склонность к мазохизму — иначе его желание быть с тем, кто причинил ему боль, никак не объяснить. Их драма раздулась до невероятных масштабов! Гарри не представлял, что случится, когда она лопнет.

От горьких размышлений его отвлекла милая девчушка — первокурсница со светлыми хвостиками.

— Мистер Поттер? Это просили передать вам, — она достала из нагрудного кармашка на мантии маленький клочок и аккуратно положила на протянутую ладонь.

— Спасибо, малышка, — Гарри не мог не умилиться её важному личику.

— Я не малышка! Меня зовут Синтия! — нахмурила бровки девочка, — Староста Риддл велел доставить вам это письмо и сделать вот так. — Она сжала свой миниатюрный кулачок и больно треснула им Гарри по плечу.

— Ай! Синтия, ну зачем ты повторяешь за плохими дядями их дурацкие шутки! — возмутился Поттер, потирая пострадавшее плечо.

— Потому что Том хороший, а ты его обидел! — Синтия показала ему язык и гордо удалилась к своим хихикающим подружкам, ждущим её в уголке.

Гарри не мог на неё злиться. Она была как хорошенькая куколка — миниатюрная, но очень серьёзная. Риддл, сволочь, знал, кого подослать.

Он развернул записку и увидел резкий почерк Тома.

Серьёзно, Поттер?! Берг?! Живо поднимайся на восьмой этаж, надо поговорить!

Гарри застонал. Ну как, как Риддл умудряется знать всё, что происходит в этой чёртовой школе?! Даже часа не прошло с их встречи! На месте Гриндевальда Гарри бы завербовал его и на руках носил, такие шпионы на дороге не валяются.

С другой стороны, Риддл сейчас снова включит свою ревность и будет психовать. А Гарри может этим воспользоваться и немного ему отомстить.

========== Глава 13 ==========

— Удачи, Гарри. Я всё ещё говорю, что Том влюблён в тебя, так что всё будет хорошо! Свитер тебе очень идет, кстати, — напутствовала его Гермиона, когда он вышел из спальни, где с особой тщательностью выбирал себе наряд. Ему хотелось выглядеть трогательно и наивно, Риддл от этого терял волю и всякий здравый смысл. В итоге он весь извелся, разволновался, но выбрал новые джинсы, неприлично обтягивающие задницу и белый свитер с треугольным вырезом.

— Спасибо, Гермиона. Ты в этот раз не права, но всё равно спасибо! — Гарри улыбнулся ей и покинул гостиную, обуреваемый предвкушением встречи и волнением.

Он собирался насочинять такого, чтобы Риддл надолго это запомнил. Ложь он почует, но Гарри и не собирался лгать, только немного не договорить и дать ложные намёки. Том часто говорил ему, что Гарри сам провоцирует его на нападение своим поведением. Теперь всё будет наоборот. Том так выпячивает свою ревность и чувство собственности, что это провоцирует Гарри сыграть на них. Он заслужил эту жестокость.

Том маячил тёмной тенью перед статуей на восьмом этаже. Гарри ожидал предательства от своего тела, но всё-таки постарался не слишком сильно пялиться на него. Том был без мантии, в серой рубашке с высоким воротничком и чёрных узких брюках, подчёркивающих его длинные стройные ноги. Из украшений на нем был один лишь его любимый перстень с черным камнем, но он всё равно выглядел как лорд — величественно, опасно и охренеть, как сексуально.

«Мой Лорд» — вспомнил Гарри их спор о прозвищах, изо всех сил стараясь держаться невозмутимо.

Они с Риддлом больше не говорили о том, что между ними происходит. Просто оба сделали вид, что ничего не было. Но замалчивание не отменяло жарких взглядов, случайных касаний и напряжения, витавшего между ними. Гарри был беззащитен перед необузданной сексуальностью Тома, его аурой властности и силы, его самоуверенной улыбкой.

Гарри сравнивал себя и свою тётку Петунью. Она была женщиной стойкой и принципиальной, но была у неё одна слабость — она обожала клубнику. И всё бы ничего, да только на эту самую клубнику у неё была жуткая аллергия. Пару ягод могли вогнать её в кому, но это не останавливало её. Каждый год в июле она покупала себе целый килограмм свежайшей клубники и поедала её, положив рядом с собой шприц с лекарством. Дядя Вернон каждый раз ругался, но вёз раздувшуюся жену в больницу. В детстве Гарри не понимал, как можно намеренно причинять себе такие страдания ради пары дурацких ягодок.

Наследственность — страшная вещь.

Сейчас он очень понимал свою тётю. Отказаться от наслаждения, даже зная, что оно может стать причиной твоей смерти, иногда было просто невозможно. Он тянулся к Риддлу, как наркоман тянется за очередной дозой и проклинал себя за глупость. Те деньки, когда Том просто был раздражающим соседом по парте, теперь вызывали ностальгию и желание вернуться туда, хоть ненадолго.

— И зачем ты хотел меня увидеть? — Гарри всего трясло, но он уже наловчился скрывать это. Он заметил, что Том свёл синяк на лице, с которым ходил ещё сегодня в обед. Судя по легкой желтизне, мазь нанесли не больше получаса назад.

В груди заклокотало отсмеха, но титаническим усилием воли Гарри сдержался. Это было так по-детски демонстративно! Том свёл синяк, как только получил донос на Гарри и Берга. Ну что за человек? Поттер бы многое отдал, чтобы залезть ему в голову и понять, что за мысли там бродят.

— Идем, — холодно кивнул ему Риддл, начиная ходить у стены рядом со статуей Варнавы.

Появилась дверь и Гарри вошёл в неё вслед за Томом. Теперь комната выглядела, как кабинет престарелого волшебника: огромный деревянный письменный стол, книжные полки, забитые до отказа пухлыми томами, небольшой уютный камин и два кожаных черных кресла возле него, разделенные столиком. Том пытался подчеркнуть, что разговор будет деловым.

Гарри упал в мягкое кресло и откинулся на спинку, широко расставив ноги.

— Итак, что случилось? Откуда ты узнал про Наркисса? — первым начал ломать комедию Гарри, когда молчание затянулось. Том занял второе кресло и уперся локтями в колени, скрестив кисти под подбородком.

— Мне написал один мой должник с рэйвенкло. Отгадай, кто сегодня хвастался тем, что у него свидание с Гарри Поттером?

О, так значит тупица Берг сдал их встречу ещё до неё. Потрясающий волшебник.

— Какая у тебя хорошая сеть осведомителей, — тонко улыбнулся Гарри.

— И? Больше ничего не хочешь мне сказать по этому поводу? — Том держал себя в руках. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и это напрягало Гарри — раньше Том бы уже орал на него. Неплохо научился держать себя в узде.

— Я был в полной безопасности, если ты об этом, и нас никто не подслушивал, — подлил масла в огонь Гарри.

— Ты уверен? На астрономической башне всегда шляется куча учеников.

— Уверен, я ставил те заглушки, которым ты меня научил. Всё в порядке.

— И чем вы там занимались, под заглушками? — прошипел Риддл, стиснув свои пальцы так, что они побелели.

— Разговаривали, — мечтательно улыбнулся Гарри и облизнул губы, с восторгом замечая, как начинает пульсировать его любимая венка на лбу слизеринца. Его собственное сердце начало пульсировать в такт.

— О чем вы разговаривали? — с огромной угрозой спросил Том, сверкая глазами.

— Я просто хотел выяснить, шпион он или нет. Он предложил мне встречаться. Сказал, что я ему нравлюсь. Ты ошибался, его семья не служит Гриндевальду. Они его презирают, насколько я понял, из-за связей с полукровками. Так что наши планы не пострадают, — Гарри разглядывал стеклянный столик с преувеличенным интересом. Его собственный голос казался ему каким-то чужим из-за отдающегося в ушах громкого пульса. От камина несло жаром, и он провёл ладонью по шее, стирая капельку пота. Воздух стал вязким, густым.

— И ты можешь верить этому? — ярость Риддла прорвалась наружу в виде тяжелого магического облака. Оно обволокло Гарри, но вместо ожидаемого дискомфорта и тяжести он ощутил трепет. Волоски на теле встали дыбом, кожа вдруг показалась тесной и чересчур чувствительной. Том держал слово и не пытался давить, только окружил, угрожая, но это вызвало противоположный эффект. Знакомая сила будоражила, распаляла тело и приглашала испытать большее.

— Совершенно точно. Он не тот, кто может соврать, так что да, я ему верю безоговорочно в этом. Это просто романтичный парень, которому я очень понравился, вот и всё, — ещё слаще улыбнулся Поттер, разыгрывая радость и самодовольство.

Том стиснул зубы и глубоко вздохнул в попытке успокоиться. Гарри проследил глазами, как напряглись мышцы его бледной шеи и вздулись плечи, стараясь не начать плотоядно облизываться. Он пришёл наказать Риддла, а не сам попасть в его сети.

Так тяжело было бороться с зовом магии, со своими чувствами и с вожделением одновременно.

— Но ты же помнишь, что обещал мне? Ты же помнишь, что нельзя дать Гриндевальду поводов сомневаться, — Том пытался говорить холодно, изо-всех сил пытался, но Гарри то знал, что он слишком темпераментный для этого.

— Для посторонних мы просто встретились и поговорили, ничего такого, — наивно хлопнув ресницами, оправдался Гарри, нервно теребя свой рукав.

— Для посторонних… — прошипел Том, подаваясь вперед и сверля его безумными глазами с красными искрами в глубине радужки. — А на самом деле?

Гарри низко опустил голову, сдерживая улыбку торжества. Том бесился, Том мучился. Поттер наслаждался и смаковал его метания, мстительно желая сделать ему ещё хуже.

— С твоей стороны было мелочно заставить ударить меня девочку-первокурсницу. Это как-то по-детски, не находишь? — сменил он тему, уходя от прямого ответа.

— Блять! Поттер, на что ты надеешься? Не смей переводить тему! Что, этот ущербный утешил тебя? Злобный слизеринец обидел малютку Гарри, и Гарри побежал искать утешения в чужую койку? Ты нарушил своё слово?

Гарри мысленно поаплодировал себе. Это было так сладко — наблюдать, как Том слетает с катушек. Его всего затрясло, настолько хотелось прикоснуться к нему.

— Я действую твоими методами, Том. Как тебе, приятно ощутить это на своей шкуре? — ядовито спросил он.

— Ты так мстишь мне?! — неверяще воскликнул староста. — Ты спутался с ним, чтобы отомстить? Ты действительно это сделал?

С его лица можно было сделать гипсовый слепок и выставить его во всех музеях страны с подписью: «он не верил в карму». Столько неверия, злости и удивления было на обычно невозмутимом лице!

— А чего ты ждал? Ты знал мои слабости и воспользовался ими, а теперь возмущаешься, что я воспользовался твоей? Я поражён, Том. Насколько же ты самоуверен на самом деле?

— Я извинился! Чего ты от меня хочешь ещё? Я ходил с синяком, я стерпел оскорбления, нападение, заступился за твоего дружка, отказался от артефакта, вступил ради тебя в дуэль с тёмным магом, не спал двое суток, а тебе всё мало?! — в его голосе звучала самая настоящая обида.

Гарри растерялся. Злорадство и торжество прошли, оставив после себя осадок с горьким привкусом. Он не мог понять, где правда, а где ложь.

Игра это или не игра?

Чего он хотел от Тома? Он хотел, чтобы всё было просто. Когда один говорит: «Я люблю тебя», а второй отвечает ему взаимностью. Он хотел, чтобы всё было как у всех: без предательств, без взаимной ненависти, без лжи и недомолвок. Разве это так трудно? Почему у тысяч волшебников вокруг было именно так, и только у них всё наперекосяк? Если все до них справлялись, то почему они так страдают?

— Я тебе не верю. Я не верю, что ты отказался от артефакта. Я не верю, что ты хочешь меня защитить. Я не верю ни одному твоему слову или действию. Ты уже доказал, что мастерски умеешь играть на чувствах и притворяться. Как я могу тебе верить?! — голос сорвался на крик. Несмотря на эти слова, сомнение и чувство вины уже захватывали разум.

— Я никому не говорил столько правды, как тебе! Посмотри на меня! — Том перегнулся через стол и схватил его за руки. — Посмотри, что ты со мной сделал! Я ненавижу себя, я ненавижу тебя!

Гриффиндорец устало прикрыл глаза. Сколько можно? Ему до чёртиков надоело думать об этом, надоело сомневаться в каждом слове, надоело строить из себя сильного и умного. Он не способен разгадать манипуляции, он слишком доверчив. Пусть все окружающие решат, что он тряпка и размазня, раз сдался и позволил Тому снова захватить его мысли. Он не игрок, кого он пытался обмануть? Внутреннее чувство справедливости и всепрощения, привитое в самом детстве, кричало внутри, просило остановить эту бессмысленную жестокость.

— Я так устал от всего этого, ты не представляешь, — он сжал в ответ ладони Тома, проигнорировав навязчивый голосок паранойи внутри головы. — Я совсем запутался, я даже себе не могу верить. Всё это слишком для меня. Мне нужен перерыв.

— Я тоже устал. Никогда не ожидал от себя такого, на самом деле. Я смеялся над влюблёнными в меня девчонками и не представлял, что они чувствуют. Для меня это были просто тупые слова тупых людей. Я презирал их за это, считал умственно неразвитыми и зацикленными на сексе. Мне противно от самого себя теперь, потому что я стал как все они. Ты хоть понимаешь, как для меня это невыносимо?

Чёрт, Том только что намекнул, что влюблён в него? В его глазах было столько муки! Гарри плюнул на всё и отдался во власть своих инстинктов, которые кричали ему: подойди, успокой, дотронься! Он поднялся с кресла и устроился на подлокотнике кресла Тома.

— Не скажу, что понимаю, я никогда не презирал кого-то за любовь, — Гарри опустил руку на его грудь и начал поглаживать её, ожидая, что Том оттолкнёт его в любую секунду. Но тот замер под ласковым прикосновением и не спешил прогонять его. — Но мне тоже противно от самого себя. Противно оказаться другим, не таким, как я сам себя представлял.

— Скажи, что ты не спал с Бергом, — голос его был едва различим за стуком сердца Гарри.

— Я не спал с Бергом. Мне он вообще не понравился, он туп, как пробка, — честно ответил гриффиндорец. Злость, обида, желание отомстить — всё прошло, смылось под напором усталости и желания успокоить Тома.

— Ты не врёшь, — Риддл перехватил его руку и поцеловал во внутреннюю сторону запястья.

— Я хотел заставить тебя думать так. Но ты, как всегда, нарушил все мои планы. Почему с тобой всегда так тяжело? — не надеясь на ответ спросил Гарри.

Том обхватил рукой его талию и затащил на колени, перебросив одну ногу через свои бёдра.

— Я вообще не понимаю, что ты от меня хочешь. Твои мотивы для меня — большая загадка, — Том жадно рассматривал его, больше не скрываясь.

— А я не понимаю, что происходит в твоей голове. Всё так запуталось…

— Я уже говорил тебе, детка. Почему ты не слышишь меня? Я хочу тебя, но не позволю этому стоять у меня на пути. Я отказался от артефакта, клянусь тебе, но это никак не влияет на мои цели. С самого начала вся эта сделка была нелепой и слишком непредсказуемой, чтобы всерьёз на неё надеяться. Это, скорее, было забавное приключение для меня, чем серьёзный проект.

— Тогда почему ты продолжаешь это делать? Почему тянешь меня к себе? Почему не оставишь в покое?

— Я не знаю. Ох! — беспомощно всхлипнул Том, когда Гарри запустил руку ему в вырез рубашки и задел пальцем его сосок. Боже, какие они чувствительные! Поттера буквально сводило это с ума. Как ему было бороться с этим желанием, когда Риддл так чутко реагировал на каждое его касание?

— Прости, — неискренне пробормотал он, совсем переставая себя контролировать, и прижался к шее Тома жадными губами.

— Клянись, что не делал этого с кем-то ещё! — со стоном попросил Риддл, хватая его за волосы на затылке и оттаскивая от себя.

— Угу, клянусь, — пробормотал Гарри, пьяно разглядывая родное лицо, с силой подаваясь бёдрами навстречу уже твёрдому члену Тома.

— Я тебя так ненавижу, — прошептал Том обессиленно и сжал руками его задницу. — Ты как отрава. Я клянусь, я убью Берга, если он дотронулся до тебя так же!

— Давай забудем о Берге, о Гриндевальде и вообще обо всём? — ласково ответил Гарри, оглаживая руками его лицо. — Хотя бы на день? Мне так всё это надоело. Давай притворимся, что никого больше нет, что мы никогда не обманывали и не использовали друг друга, что мы действительно пара…

— Я не могу забыть о твоих манипуляциях, меня до сих пор выводит из себя мысль о тебе и этом ничтожестве. Гриффиндорцы не должны так поступать, — Том чувствительно прикусил его ладонь зубами.

— Когда мы оба знаем слабости друг друга и умело на них играем — это даже заводит. Такая прелюдия.

— Сказал мальчик, который краснел от одного прикосновения к руке и не умел флиртовать. Куда ты дел Гарри Поттера, незнакомец? — прохладные, несмотря на жар от камина, ладони обхватили его лицо и крепко сжали, причиняя слабую боль.

— Тот Гарри Поттер ещё не знал, как потрясающе ты целуешься и на что он готов пойти ради этих поцелуев, — Гарри слабо соображал, что он делает. Он обхватил ладони Тома поверх своего лица и повел ими вниз по своему телу: по шее к ключицам, затем на грудь и бока, слегка покачивая бедрами и потираясь эрекцией о живот Тома.

— Роль искусителя тебе подходит, детка. Но и я кое-что знаю о тебе, — кресло под ними превратилось в кровать. Том опрокинул Гарри на спину и навалился сверху. — Ты без ума от моей властности. Ты зависим от меня.

— Да. И что? Как я могу устоять перед твоим напором, твоей страстью? Это приятно, быть зависимым от тебя. Будь на твоём месте Берг, я бы заволновался, — нагло заявил Гарри и это было правдой. Он вдруг осознал, что ни за что не хочет чувствовать себя подчинённым кому-то другому. Ни за что. Никто не сравнится в этом с Томом.

— Опять Берг! Никакого Берга в нашей постели! — он зарычал, заставив свою магию пройтись по телу Гарри тёплой волной, приносящей удовольствие.

— Как скажете, мой Лорд, — Гарри облизнул губы, смотря мутными глазами на искаженное лицо Тома.

Риддл прикрыл глаза, напряженный до предела. Мышцы на шее напряглись, на лбу выступила испарина он шумно дышал и дрожал всем телом. Он опирался руками по обе стороны от головы Гарри, его колено было втиснуто между его разведенных ног. Гарри изнывал от желания ощутить его вес на себе. Его окутывал запах, не похожий ни на что, который прочно стал ассоциироваться с желанием, с восторгом, с чем-то безумно родным. Он чувствовал себя бесстыдным распутником. В руках Тома он ощущал себя нужным, желанным. Его переполнял восторг, когда он видел, с каким трудом Том себя сдерживает, от этого он только сильнее возбуждался.

— Скажи, скажи это ещё раз, детка, — его голос стал опасно низким, на виске выступила испарина.

— Мой Лорд, — прошептал Гарри, прогибаясь в пояснице. Он проехался возбужденным членом по бедру Тома и тихонько заскулил. — Мой Лорд!

— Лучше убить тебя, чем отдать кому-то другому, — Том распахнул глаза и Гарри вздрогнул — красные искры почти полностью затопили радужку. Это было неестественно, но завораживающе красиво.

Гарри выгнулся всем телом ему навстречу, дрожа от охватившей бури эмоций. Слова об убийстве звучали отчаянно и искренне, они значили, что Том не хочет его отпускать. Поттер осознавал: стоит всему закончиться, и Том снова скажет, что ничего между ними не будет. Найдет тысячу причин, придумает тупые оправдания о силе и слабости. Но глядя сейчас в эти багровые глаза Гарри ясно понял — это не закончится. Они предназначены друг для друга, вот и всё.

— Так не отдавай, Том, — прошептал он со всей возможной в такой ситуации серьёзностью.

И они утонули друг в друге.

Том срывал с него одежду, отбросив палочку подальше. Он жадно целовал все, до чего мог дотянуться, его магия засияла над ними, укрывая их серебристым коконом от всего остального мира. Гарри утопал в его страсти, тяжело дышал и дрожал от каждого прикосновения губ к обнажённой коже. Риддл приспустил его джинсы на бедра вместе с бельем и приласкал напряженный член рукой. Гарри зашипел от интенсивности ощущений. Это не шло ни в какое сравнение с тем, как он ласкал сам себя в душе, фантазируя о Томе.

Том уткнулся носом в его живот и начал спускаться поцелуями вниз. Сердце Гарри забилось с неистовой силой. Неужели Том сейчас…

— Слишком рано, детка, — коварно ухмыльнулся слизеринец и прикусил его бедренную косточку. — Сначала избавим тебя от обуви и носков, да?

И он отстранился от истекающего смазкой члена Гарри, заставив того застонать от разочарования. Том снова был в своей стихии — доминировал, подавлял и провоцировал.

— Вот ты сволочь! — простонал гриффиндорец, глядя как Том слишком медленно расшнуровывает вручную его правый ботинок.

— Ты за всё поплатишься, детка. За все свои провокации. Тебе понравилось доводить меня? Это что, педикюр? — весело хмыкнул он, стянув с Гарри носок.

Поттер ощутил жгучий стыд. Вот ведь скотина какая!

— Да. Для тебя старался, между прочим! — с наглостью ответил он, не испытывая даже толики уверенности в своей привлекательности. Он же был мужчиной в конце концов! Пусть его ногти всего лишь покрыли бесцветным лаком, но всё же это было непривычно. Педикюр, вообще-то, появился совершенно случайно, но Гарри думал о Томе, гадал, понравилось бы ему, так что всё было честно.

— Мне нравится, что ты сделал это для меня, — промурлыкал Том и, сжав гладкую розовую пятку Гарри, поцеловал его пальцы по очереди.

— О Мерлин, помоги мне, — Гарри закусил губу, широко распахнутыми глазами наблюдая за Томом. Образ целующего его ноги слизеринца теперь выжжен на обратной стороне век навсегда.

Слава всем волшебникам древности, он сделал этот чертов педикюр и воспользовался зельем! Ради этого зрелища Гарри сделает с собой всё, что угодно!

Когда Том полностью раздел его, Гарри перестал соображать, кто он и где он. Тело горело, требуя прикосновений, кончить хотелось невыносимо. Но Том и не думал облегчить его страдания.

— Теперь ты готов, детка, — Том навалился на него всем телом, пристально и жадно смотрел в глаза. — Ты был непослушным, дерзил мне и провоцировал. Я должен тебя наказать.

Он приподнялся, уперся коленями в матрас и расстегнул свои брюки, выпуская наружу стоящий колом член, с блестящей капелькой смазки на головке.

— Возьми его в рот. И не смей прикасаться к себе, пока я не разрешу!

— Сука… — сквозь зубы прошипел Гарри, прикипев глазами к качающемуся перед лицом органу. Во рту скопилась слюна. Отсосать Тому в такой унизительной позиции хотелось неимоверно. Какой же он извращенец! Он снова был абсолютно голым перед полностью одетым слизеринцем. И снова совсем себя не контролировал.

— Быстро взял в рот и заткнулся, Поттер!

Гарри позорно всхлипнул. От этого тона он чуть не кончил.

Он сделал по-своему — поднялся и толкнул Тома на подушки, сам устраиваясь сверху. Он никогда не делал минет, и ему никогда не делали. Он понятия не имел, что нужно делать, но очень хотел попробовать. У Тома всё равно никого, кроме Гарри не было, так что сравнивать его с кем-то не будут.

Поттер решительно склонился над крупным членом и лизнул головку. На вкус ничего особенного — просто кожа, чуть соленая от смазки. Уже решительнее он полностью обхватил головку губами и слегка пососал.

Том зашипел и схватил его за волосы.

Гарри воодушевился и пропустил головку дальше в рот, стараясь не задеть зубами. Он поднял глаза на Тома. Тот смотрел пристально, в глазах метались красные искры. Он с силой стискивал челюсти, его бедра мелко дрожали. Гарри застонал с членом во рту, возбужденный до предела его реакцией и принялся сосать, помогая себе рукой, представляя, как бы больше понравилось ему самому.

— Да, детка, вот так, — шипел Риддл, стискивая его волосы и задавая Гарри ритм.

Довольно скоро у Гарри заболели губы, шея затекла, но он не мог остановиться, слыша, какие звуки издаёт доведённый до предела Том. Он хотел бы слушать их вечность. Гарри забылся и потянулся второй рукой к себе, но его больно шлепнули по пальцам.

— Нет, детка. Ты ещё не расплатился за своё поведение, — угрожающе произнёс Том. — Продолжай!

— Пожалуйста, Том! — захныкал Гарри. Подрочить себе хотелось невыносимо.

— Так ты обращаешься к своему повелителю?

— Пожалуйста, мой Лорд!

— Нет, детка. Я скажу, когда можно. Соси, — он схватил его за волосы и провел членом по распухшим губам Гарри.

Поттер покорно впустил его и продолжил сосать, ерзая по покрывалу, мечтая хоть чуточку облегчить напряжение. Он стонал и скулил, пока Том плавно трахал его рот, совсем потерявшись в жгучем желании. Его ещё пару раз шлепнули по руке, когда он забывался.

Так больше не могло продолжаться, иначе Гарри бы сошёл с ума.

Том охнул, когда Гарри поднапрягся и пропустил головку в свое расслабленное горло. Рвотный рефлекс у него отсутствовал напрочь. По подбородку и шее потекла слюна, а Том застонал на одной ноте, мелко двигая бедрами.

— Теперь можешь!

Поттер с всхлипом сжал себя рукой, чувствуя, как глубоко в горле кончает Том. Это было так пошло, так безумно и нереально! Гарри кончил в ту же секунду.

Они замерли, приходя в себя.

Гарри с влажным чмоком выпустил его член изо рта и прикрыл глаза, не в силах смотреть на слизеринца. Ему пришлось проглотить всю сперму. Такой стыд он никогда не испытывал.

— Иди сюда, детка, — Том притянул его к себе и поцеловал.

— Ты что?! — взвился Гарри, уворачиваясь от поцелуя. — Ты же только что… а я…

— И что? Я могу и твою на вкус попробовать. Смотри, — Том взял ладонь Гарри, измазанную в его сперме и облизнул её.

— Фу! Перестань! — Если бы Гарри покраснел ещё чуточку больше, его бы можно было вешать в их гостиную над камином.

— Так ты брезгливый! Какая прелесть! Значит, как сосать мне, так можно, а проглотить — фу? — развеселился этот развратник, застегнув свою ширинку.

— Ну это же… Я не знаю, как-то не очень. Можешь так больше не делать? — умоляюще попросил смущённый Поттер.

— Но ты же кончил, когда глотал. Хм, думаю, у нас тут кто-то не признаёт, что его заводит?

— Мерлин, за что! — Гарри спрятал лицо на его шее. — Как ты можешь так…

— Там, где я вырос, детка, очень быстро отучиваешься от всякого стыда и брезгливости. Иначе не выживаешь, — Том очистил их взмахом палочки и улегся на подушки, обнимая Гарри.

В первый их раз он тоже так сделал. Любитель обнимашек после секса значит?

— Ты же вырос в приюте? — спросил Гарри, прижимаясь к нему. Он все ещё был голым и ему было как-то неуютно. Он ещё не мог как Том, запросто щеголять своей наготой, когда они не опьянены взаимной страстью.

— Да. В самом мерзком районе Лондона. Однажды я голодал три дня, потому что банда Билли Стаббса плевала во всю мою еду. Они ждали, когда я от голода сожру их слюни. Мне было восемь лет. Я своровал пирог в соседней пекарне и пока бежал, уронил его на дорогу. Бродячая собака тут же его подхватила. Как ты думаешь, что я сделал?

— О нет…

— О да. Я пнул дворнягу и отобрал свой пирог. И съел. Так что твоя сперма мне кажется очень даже ничего…

— Мерлин всемогущий! Хотя, я могу тебя понять. Когда я голодал три дня, запертый в чулане, я жевал пауков. На вкус были как китайская сухая лапша. Предложи мне тогда подраться с собакой за целый пирог, я бы взял палку покрепче.

— Тебя запирали?

— Ага. Дурсли ненавидели мою семью и всех магов. Так что за любую странность в доме меня запирали. А где сейчас этот Билли Стаббс?

— Сошёл с ума и покончил с собой. Видел то, чего нет, потому что был наркоманом.

— Ха, туда ему и дорога.

— А твои опекуны? Ты всё ещё возвращаешься к ним?

— Нет. Я ещё в тринадцать лет послал на хуй их и Дамблдора, который туда меня затолкал. Снял комнату в Косом переулке и на лето всегда туда приезжаю.

— Надо же. А я снимаю комнату в Лютном. С прошлого года. Почти соседи.

— Жаль, что нам придется расстаться, — пробормотал Гарри, зажмурившись, чтобы успокоить свое бедное сердце, разрывающееся от нежности и боли за них обоих. — Могли бы снимать квартиру на двоих.

— Да, жаль, — Том огладил его плечи и руки и крепко стиснул. — Не думай, что это легко для меня. Но моя жизнь уже распланирована, в ней нет места отношениям. Ты и сам не захочешь иметь со мной ничего общего, рано или поздно.

— Плох тот план, который нельзя скорректировать исходя из новых обстоятельств.

— Я же никак не влиял на тебя. Ты действительно хочешь быть со мной? Сам? После всего, что произошло? — Том внимательно посмотрел в его глаза. — Я совсем тебя не понимаю.

— Я сам себя не понимаю, — вздохнул Гарри. — Час назад мне хотелось причинить тебе боль, но потом, стоило мне увидеть, как ты обижен и зол, я тут же захотел тебя успокоить. Я совсем запутался и не знаю, как жить дальше.

— Планирование — это не твоё, — Том поцеловал его в кончик носа с невыносимой нежностью. — Сейчас ты должен думать об артефакте, твоя жизнь под угрозой, детка. Наши отношения закончатся, когда ты будешь в безопасности. Ты сосредоточишься на своей мести, а я начну воплощать в жизнь свою мечту. Вот, как ты будешь жить дальше.

— А если ничего не выйдет? Гермиона перерыла всю библиотеку, но не нашла никаких упоминаний об артефактах, дарующих бессмертие, кроме философского камня. Что, если Гриндевальд просто сбрендил? Ошибся?

— Я тоже не нашёл ни одного упоминания об этом в библиотеке, но это ничего не значит. Это же школа, такие опасные сведения могли просто убрать из общего доступа, вот и всё. На существование этого артефакта указывает только уверенность Гриндевальда, а это не мало. Я разговаривал с Дафной, пока ты был в отключке, кстати. Она наболтала много чего интересного, я не успел тебе рассказать.

— Подожди, не рассказывай! — Гарри выскользнул из объятий и схватил свои трусы. Разговаривать на серьёзные темы абсолютно голым было неуместно.

— Нет! Гарри Поттер, выброси свои тряпки немедленно! — Том перехватил его и нагло облапал за задницу, подтаскивая сопротивляющееся тело к себе поближе. — Ты сам сказал, что мы притворимся парой на какое-то время. Так что лежи голый и не дёргайся, дай мне посмотреть на тебя.

— Ну Том! Хотя бы сам разденься. Я чувствую себя неловко, — Гарри покраснел под его пристальным темным взглядом.

— В этом весь смысл, — Том дьявольски усмехнулся, поглаживая руками его спину, и медленно провёл языком по шее, вызвав табун мурашек по всему телу. — Так ты будешь слушать про Дафну?

— Гореть тебе в аду за это, — всхлипнул Гарри, чувствуя, как заинтересованно дернулся член. — Давай рассказывай. Но потом я тебя раздену и всего оближу, сволочь.

— О, обязательно, — Том пристроил его руку на свой пах, давая ощутить свою заинтересованность всем происходящим. — Гринграсс написала своему папе и призналась, что выболтала мне секретные сведения. Она так отомстила мне. Ты не знаешь, но, когда я дал тебе передышку, она приставала ко мне. Дождалась, когда все выйдут из класса после урока и набросилась, как голодная кошка. Всё бормотала, что утешит меня, что ты мне не нужен, я не слишком вслушивался, так был ошарашен. Я её оттолкнул, рявкнул какую-то грубость, и она разревелась. Видимо, этого хватило для того, чтобы признаться папаше, как она облажалась.

— Я это и так знаю. Не только у тебя есть осведомители, знаешь ли, — Гарри пытался сосредоточиться на его словах, но под рукой было кое-что поинтересней.

— Ах ты маленький хитрец! — не стал злиться Том. Кажется, чтобы нормально поговорить с ним и не вывести из себя, Гарри нужно было сначала хорошенько его ублажить. Он сразу становился шёлковым и мурчал, как огромный ленивый кот.

— И это всё? — Гарри уже расстегнул пуговицу на его ширинке, Дафна отошла на далёкий второй план.

— Нет, не всё. Я обещал её допросить, когда ты лежал в больнице, помнишь? Но она внезапно стала вести себя так, как будто ничего не было. Я пытался залезть к ней в голову вчера, но кто-то поставил ей мощный блок. Понимаешь, что это значит?

— Что ей подправили память?

— Да. Это значит, пособник Гриндевальда совсем рядом, ты должен быть очень осторожен. Никому не доверяй, ни под каким предлогом не выходи из школы и, неприятно это говорить, но ты должен обратиться к Дамблдору как можно скорее.

Гарри широко распахнул глаза и убрал руку с его ширинки. Если Том сам говорит ему идти к директору, значит он действительно за него переживает. И он действительно отказался от проклятого артефакта.

— Я поверить не могу. Так ты действительно, абсолютно точно, отказался от артефакта? Отказался от бессмертия? — воскликнул обрадованный Поттер.

— Я отказался от артефакта, но не от бессмертия, детка, — грустно улыбнулся Том. В его глазах отражалась странная смесь эмоций — сожаление, тоска и решимость. — У меня был другой план. Придётся к нему вернуться.

— Я всё ещё не понимаю, почему тогда мы не можем быть вместе. Что там у тебя за план такой? Ты же хочешь меня! Как ты будешь жить, если тебя выворачивает наизнанку от одной мысли, что я буду с кем-то другим? — Гарри правда не понимал этого. Для него было ясно, как день: Риддл не сможет перебороть свою зацикленность на нём. Он заглянул в тёмные глаза любовника и ему вдруг стало страшно. У Тома было такое странное выражение лица — одухотворённое, решительное и абсолютно безумное.

— Нет, я не смогу видеть тебя с кем-то другим.

— И что тогда ты будешь делать?

— Высшая цель моей жизни требует огромных жертв. И первой жертвой на пути к величию должен стать ты, я только сейчас это понял. Прости меня за это, — Том потянул его на себя и отчаянно поцеловал.

У Гарри тут же вылетели из головы все мысли. Трудно размышлять о чем-то, когда вся кровь устремилась в одно место.

— Ладно, не будем об этом, — прохрипел он, когда Том прервал поцелуй. — У нас же ещё пока есть время? Давай забудем о всех препятствиях и просто насладимся моментом. Будет, что вспомнить потом.

— Я обязательно буду это вспоминать. Потом. Что ты задумал? — ярко улыбнулся в ответ Том. Он снова стал собой, расслабился и перестал пугать Гарри своим маньячным видом, только радужка приняла багровый оттенок. Интересная особенность. Гарри знал, что у магов цвет глаз может меняться под воздействием собственной магической силы и эмоций, но впервые видел это вживую. У Тома, как всегда, всё было слишком гипертрофировано.

— Теперь я тебя раздену! — оповестил его Гарри, усаживаясь сверху.

— Раздевай, скромник ты мой. Посмотрим, что из этого выйдет.

***

Они угомонились только глубокой ночью и заснули в обнимку, утомленные и довольные.

Риддл с утра был невыносимо милым. Обычно идеальные волосы всклокочены, на лице след от подушки. А глаза мутные и сонные, вновь чёрные. Гарри чуть не расплылся лужицей перед ним таким. Мерлин, как он сможет забыть его? Как сможет без него жить?

— Доброе утро, детка, — Том улыбнулся ему и притянул к себе для быстрого поцелуя.

— Эй! А зубы сначала почистить? — возмутился Гарри, со смехом уворачиваясь от пытающегося поймать его парня.

— Ладно, ладно. Я вернусь через пять минут, и ты должен ждать меня в одном гриффиндорском галстуке. Наверняка удобно держаться за него, когда трахаешь в рот.

— Чёрт… — прошипел Гарри, лихорадочно ища глазами из чего трансфигурировать форменный галстук. Он недооценил воздействие риддловской похоти на свой юный организм.

Им нужно было поговорить, решить, когда закончится их временная сделка.

Вместо серьезного разговора Гарри обнаружил себя снова голого с членом во рту, а потом они поменялись и все планы вообще вылетели из его головы. Они еле успели на завтрак.

— Гарри, перестань так улыбаться, мне завидно! — Гермиона пихнула его в плечо и Гарри опомнился. Они переглядывались с Томом за завтраком, как первокурсники несмышлёные. — Я так понимаю, месть удалась?

— Нет, — Гарри укрыл себя и Гермиону утренней газетой «Ежедневного пророка». — У нас что-то вроде перемирия, когда мы не думаем о будущем.

— О… Естественно, ты не сдержался и не стал мстить?

— Ага! Я не смог. Все так хорошо! Просто идеально! Я не знаю, как буду жить без него, Гермиона. Скоро всё это закончится…

— Вздор. Я говорила тебе и говорю — он в тебя влюблен. Он переборет свои заскоки ради тебя, я уверена.

— Мне бы твою уверенность! Он сказал, что принесёт меня в жертву своей какой-то там великой цели. Пафосный засранец.

— Странная формулировка, — нахмурила тонкие брови девушка.

— Я же говорю, пафос и Том — это синонимы.

— О чём вы там шепчетесь? — прервал их беседу подошедший Рон. — Суббота! Так хочется в Хогсмид, но надо писать эссе по ЗОТИ! Иначе Снейп с меня шкуру сдерёт живьём!

— Профессор Снейп, Рон. И если бы ты готовился к занятиям нормально, он бы к тебе не придирался. Кем ты хочешь работать после школы, интересно? — Гермиона заботливо пододвинула к нему тарелку с беконом.

— Не знаю. Пойду к братьям в магазин, они открыли в косом переулке. Слышали? «Всевозможные Вредилки Уизли».

Гермиона недовольно поджала губы и Гарри понял, что его друг потерял несколько очков.

— Из тебя бы вышел неплохой аврор. Реакция что надо, физической силы не занимать. Был бы в боевом отряде, — он подмигнул Рону.

— Правда? Ты так думаешь? — у Рона засветились глаза. Поразительно, как мало нужно, чтобы подтолкнуть человека к чему-то. Всего лишь похвалить его. Вот бы и с Томом это прокатывало.

— Правда. Боёвке всего то и нужно что ТРИТОНЫ по защите, чарам и уходу за магическими существами.

— Круто! Никогда об этом не думал! Надо папе написать, он у меня в министерстве работает, сможет устроить мне экскурсию в аврорат! А ты тоже туда хочешь?

— Да, но в другой отдел, из меня боевик так себе — я щупленький и мелкий. Я мечтаю о следственном. Туда ещё дополнительно нужны зелья и трансфигурация.

— Класс! Мы могли бы вместе работать! Если папа всё устроит, ты пойдешь с нами?

— Боюсь, меня там ничем не удивишь. Я до семи лет не вылезал из следственного отдела. Там отец был старшим следователем.

- Ого! Это так классно, почему я раньше не думал об этом? Гермиона, а ты?

— Я собираюсь штурмовать Отдел Магического Правопорядка. Будем с вами соседями, мальчики! — Глаза девушки светились неподдельной радостью.

Их веселье прервала запоздалая сова. Она кинула в тарелку Гарри свёрток и нагло утащила из неё кусок бекона.

— О, нет! Если это от Берга, я кину ему это в голову! — застонал Гарри, протягивая свёрток Грейнджер. — Открой, будь добра. А то Том мигом прибежит и закатит ещё один скандал.

Девушка хмыкнула и разорвала свёрток. Из него выпала коробка с эмблемой аптеки в Косом переулке и больше ничего.

— Очень странно! — Гермиона повертела коробочку в руках. — Витаминные пастилки для юных волшебников. Зачем кому-то…

Гарри расхохотался и забрал коробку из её рук. Глупая улыбка не желала сходить с лица, когда он посмотрел на стол слизерина. Том улыбался и указывал пальцем на свой рот. Гарри у него на глазах открыл коробку и засунул в рот одну пастилку. Он был так влюблён, Мерлин! Как он сможет оставить Тома хоть на день?

— Мда. Лучше не интересоваться, Гермиона. Серьезно, ты только посмотри на него! Как книзл по весне! — голос Рона доносился будто из далека. Гарри смотрел через весь зал в любимое лицо и таял, как клубничная пастилка на его языке.

Почему это не может длиться вечно?

Комментарий к Глава 13

Простите меня, я знаю, что всё очень грустно( Вот вам бонус, чтобы подсластить пилюльку.

Как Гарри получил педикюр

Гарри спрятался в ванной комнате и вертел в руках флакон с зельем «Шёлковые пяточки».

Одно название внушало отвращение, но раз он его купил, не выбрасывать же?

Он развел зелье в тазике с теплой водой, как было указано в инструкции и опустил в тазик ноги. Немного постоял, как дебил озираясь по сторонам, потом высунул одну ногу и прошкрябал тазиком до бортика ванной, где можно было удобно устроить свою задницу.

Сидеть надо было пол часа, так что Гарри вздохнул и решил заодно намазать волосы маской. Ему снова пришлось шкрябать тазиком по полу до тумбочки с зельями и обратно.

Он снова сел и со скуки начал напевать модный шлягер про любовь кентавров, ощущая себя самым голубым голубцом в этой вселенной.

- Гарри?

Поттер чуть не рухнул в тазик лицом. Он забыл запечатать дверь!

- Невилл! Привет. А я тут вот это… Эээ – промямлил Гарри, пряча флакон «Шёлковые пяточки» под раковину.

- Это зелье «Шёлковые пяточки»? Обожаю его! Мы с бабушкой всегда его покупаем!

- Э-э-э…

- Можно я с тобой посижу? Тазик большой.

- А-а-а…

Невилл стянул носки и устроился рядом с Гарри на бортике ванной, погрузив ноги в его тазик.

- Как дела? – спросил Невилл.

- Странновато.

- А ты педикюр умеешь делать? Я умею. Бабушка научила, я всегда ей делаю.

- Спаси меня, Мерлин.

- Давай я тебе сделаю? А то навык растеряю, и бабушка меня убьёт.

- Помогите.

========== Глава 14 ==========

Гарри все выходные наслаждался беззаботной жизнью парня, у которого есть настоящие друзья и любимый парень. Но внутри не отпускало чувство недосказанности. Он был как вор, залезший в чужой дом и наслаждающийся благами чужой семьи.

Они сидели с Томом вместе в библиотеке, соприкасаясь локтями и коленями и это было так хорошо: чувствовать его рядом, ощущать на себе взгляд, не приправленный обычным гневом, купаться в его полном и безраздельном внимании. Том помогал ему наверстать пропущенную неделю занятий, терпеливо и подробно отвечая на все его вопросы. Он словно открылся для Гарри с новой, никому неизвестной стороны, когда позволил себе представить, что у них всё по-настоящему. Ласковый, заботливый, и надёжный парень, бесконечно влюблённый в Гарри — таким он был только с ним. Ночь воскресенья они снова провели вместе в секретной комнате Тома, лаская друг друга без остановки.

Да, Гарри прекрасно понимал всех тех, кто хотел быть для Тома особенным. Но сам он не жалкая посредственность, чтобы искать его одобрения. Гарри нравилось с ним ругаться по каждому поводу, нравилось спорить, нравилось подзуживать, вызывать кучу эмоций. Он как избалованный ребёнок требовал к себе внимания капризами и протестом. И Том давал ему это внимание, велся на провокации, бесился и веселился. Вечно так продолжаться не могло. Том знал, что это временно, Гарри знал, что это временно — это мешало полностью наслаждаться происходящим, отравляло сознание и вызывало тоску.

Ответы от Люпина и из Банка пришли почти одновременно. Оборотень не знал ничего, за чем мог бы охотиться Гриндевальд. Он настаивал, что тот пришёл в их дом ради мести за сорванную операцию в Англии. Гоблины же предоставили ему выписку с его детского счёта, где были указаны только деньги и ничего больше. До своего совершеннолетия он не мог получить доступ к сейфу родителей.

К вечеру воскресенья Гарри весь извёлся. После последнего приёма успокоительного зелья прошло уже два дня, без него тревога захватывала его сознание и не проходила, подстегиваемая смутным будущим.

На ужине он сел спиной к столу слизерина, чтобы не видеть пустующее место Тома — у него были какие-то дела, и он не собирался ужинать со всеми. Гарри не смог засунуть в себя ни грамма еды. Он не справлялся, ему нужно было пойти к директору и плевать на все тайны и секреты. Пусть взрослый волшебник сам разбирается с Гриндевальдом.

Он поднял взгляд на преподавательский стол и оцепенел: Дамблдора не было на привычном месте. Тревога впилась в грудную клетку. Головой Гарри понимал, что директор мог просто поужинать у себя, но доводы разума меркли под приступом паранойи.

Он оглянулся на стол слизерина, но Тома всё ещё не было. Сознание помутилось, как становится мутной вода в озере, стоит наступить на илистое дно.

— Дружище, что с тобой? — Рон обеспокоенно смотрел на его обескровленное лицо. — Ты похож на инфернала!

— Рон прав, Гарри. Ты выглядишь плохо. Не накручивай себя, ладно? Всё будет хорошо, — Гермиона сжала его руку и Гарри слабо улыбнулся в ответ, в душе вопя от ужаса. Сквозь лицо Гермионы на него смотрело звериное лицо с разноцветными глазами.

Он боялся повернуть голову и увидеть другие лица. Он был близок к тому, чтобы начать рвать на себе волосы. В детстве он так делал, но недолго. Целители как-то уладили всё. Он гнал от себя плохие мысли, как делал это всегда. Но сейчас это перестало работать — слишком много навалилось одновременно: близкое расставание с любимым, угроза Гриндевальда, отсутствие Дамблдора. Он не мог начать считать пальцы при всех. Все сразу поймут, что он болен.

Хотя он не болен, конечно. Целители много болтают, но мало делают. Если бы он был болен, почему тогда они не могли его вылечить?

Враньё. Кругом враньё.

— Гарри?

— Гарри, друг? Ты в порядке?

Гарри в порядке. В полном порядке. Ему просто нужно немного времени, чтобы успокоиться. Пара минут.

— В порядке. Я пойду, в туалет захотелось, — он натянул на лицо улыбку и с шумом поднялся из-за стола. — Встретимся в гостиной.

Он почти бежал, не слыша окликов в спину.

Ему нужно было уединённое место и побыстрее, хоть какое-нибудь. В паникующем разуме мелькнула вспышка света: бывший класс по защите от тёмных искусств профессора Люпина!

Гарри свернул в тайный проход, поднялся по лестнице и вынырнул из фальшивой стены прямиком к заветной двери. И как он раньше не вспоминал о своем пристанище? Именно тут он тренировался вызывать патронуса. Он ещё помнил пароль.

В классе было темно и грязно. В запылённые окна слабо пробивался свет с улицы. Гарри уселся на парту и закрыл глаза, стараясь дышать размеренно. Он считалпальцы, раз за разом, стараясь не смотреть в тёмные углы комнаты. Он же знал, что именно он там увидит. Было трудно убедить себя в ложности галлюцинаций, когда мама так сильно тряслась и плакала.

Стоп.

Гарри в шоке распахнул глаза, придавленный к месту своей непроходимой тупостью. Он всегда гнал от себя эти глюки, жмурился и считал пальцы, всячески уговаривал себя, что ничего нет.

Но тот сон, что приснился ему в больничном крыле был пугающе реальным. Он был похож на правду.

Что, если никто не стирал ему память и никак на неё не влиял? Это было не нужно, потому что Гарри и сам со всем прекрасно справлялся. Он был мастер в отрицании самого себя.

Он сам мог заблокировать эти воспоминания. Без всякой магии и прочего. Его разум просто отказывался вспоминать ту ночь.

Что, если вместо того, чтобы отталкивать галлюцинации, считать пальцы и закрывать глаза он должен посмотреть на них? Встретить свои страхи лицом к лицу, как мужчина, а не маленький напуганный ребёнок?

«Тшш, Гарри», — стоило ему только повернуть голову, и он увидел её.

Мама стояла у стены с учебными пособиями.

Вместо того, чтобы зажмуриться и начать убеждать себя, что это неправда, Гарри шире распахнул глаза, рассматривая её. Она прижимала палец к трясущимся губам, её лицо было залито слезами, волосы растрёпаны. Она тряслась с ног до головы и крепко стискивала свою волшебную палочку.

— Мама? — позвал её шепотом Гарри.

— Тише, Гарри. Я пойду и помогу папе, а вы с Джимми сидите тут, под мантией и не двигайтесь, хорошо? — Она развернулась к нему спиной и Гарри запаниковал.

— Мам, не уходи! — из глаз градом брызнули слёзы.

— Сиди тут, сынок, и присмотри за братом. Я вернусь. Силенцио! — она растворилась, будто её и не было и Гарри остался один в пустой темной комнате.

Гарри плакал и пытался позвать её, но ничего не получалось. Будто звук выключили.

Он вытер слёзы и огляделся. Комната была пуста, Джимми и отца не было. Но он как-то должен увидеть их! Он не мог контролировать свои глюки — они сами показывались ему в тот или иной момент. Они всегда были одинаковыми — мама, просящая его быть тише, папа, сидящий на полу и протягивающий к нему палочку, Джимми, лежащий в луже крови и тот голос, что просил его выйти.

Но сейчас он увидел немного больше. Мама сказала сидеть с Джимми под мантией-невидимкой, а сама ушла помогать отцу. Могло ли это быть правдой? Дамблдор говорил ему, что родители и Джимми умерли быстро — от авады. А кровь принадлежала Сириусу, который примчался на помощь и вступил в бой с тёмным магом. Он проиграл и Гриндевальд поджёг дом, чтобы не оставлять улики.

Но если его галлюцинации — это на самом деле воспоминания, тогда Дамблдор врал. Возможно, он так хотел защитить его? Не мог же он рассказать маленькому ребёнку ужасные подробности?

Они с Джимми и мамой прятались в одной из комнат. Мама спрятала их под мантией и наложила силенцио — чтобы никто не услышал их плач, а сама побежала спасать отца. Что произошло дальше? Он должен как-то увидеть это! Но как? Без опытного легилимента нет никаких шансов.

Его размышления прервал громкий скрип.

— Кто здесь?! — Гарри мигом выхватил палочку и вскочил на ноги. Сердце от страха чуть не пробило грудную клетку.

В темном углу что-то мерзко сипело и пыталось выбраться из шкафа.

Гарри трясущимися губами шепнул «люмос» и увидел черную изувеченную струпьями руку, тянущуюся к нему из неплотно прикрытой створки шкафа.

— Да ебаный ты в рот! Чуть не помер из-за тебя! — грязно выругался Поттер.

Это был всего лишь боггарт. Тот самый, на котором он тренировался на третьем курсе.

— Гениально! Ты-то мне и нужен, мой хороший, — ласково проворковал Гарри, приближаясь к шкафу. Его боггарт принимал облик дементора. Это существо поможет ему вспомнить.

Он взмахнул палочкой и из шкафа выплыла высокая худая фигура в чёрном балахоне. Гарри больших трудов стоило не поддаться рефлексам и вызвать патронуса. Он крепко стиснул зубы и смотрел на надвигающуюся тень.

Первым как всегда появился трупный запах. Гниль забивала ноздри, мешала сделать полноценный вздох. Гарри стиснул зубы, изо всех сил удерживая себя в сознании.

«Только не Джимми! Пожалуйста, только не Джимми!»

«Мама!»

В этот момент он обычно начинал кричать и падал в обморок. Ему было страшно слышать эти крики. Но он обязан был себя пересилить.

Гарри услышал глухой стук, будто что-то ударилось о стену и упало на пол, а затем вой, полный боли и отчаяния. У него все тело заледенело.

Это выла мама.

Сознание померкло, он замерзал, но пытался урвать ещё хоть секунду воспоминаний.

Перед глазами мелькнула картинка лестницы. Он спускался, бесшумно, как мышка. Внизу, у входа в чулан, сидел отец. В коридоре он был один, за стеной в гостиной выла мама. Гарри бросился к нему и упал на колени, вцепившись невидимыми руками в его штанину.

— Сиди тихо, сынок. Что бы ты не увидел, сиди тихо, — прошептал отец, пуская кровавый пузырь изо рта. Он с трудом поднял палочку трясущейся рукой и Гарри почувствовал, как его через всю комнату затягивает в обувную полку. Он скрючился между сапогами и туфлями и не мог даже головой шевельнуть.

Ему открылся вид на гостиную.

На пороге лежал Джимми. Его рыжие волосы слиплись от крови, под головой расплылось темное пятно. На белом дверном косяке остался кровавый след от удара.

— А где же второй ваш сын? Обещаю, я пощажу его, если вы отдадите то, что мне нужно. — Маг с разноцветными глазами небрежно подцепил тело Джимми носком тяжёлого чёрного ботинка и перевернул его. — Мне не нравится убивать детей.

Гарри больше не мог этого выносить. Все тело задубело, ему казалось, что он до сих пор лежит в обувной полке.

Он закричал и провалился в беспамятство.

***

— Гарри? Гарри, очнись! — голос доносился будто из подземелья.

Поттер попытался понять, где он находится. Тело замерзло до бесчувствия, виски ломило от боли. Он с трудом открыл глаза и увидел бледное лицо с горящими на нем черными глазами. Они могли принадлежать только одному волшебнику.

— Том, — прохрипел он, удивляясь, когда успел так сорвать голос, — пить.

Губ коснулось холодное и твёрдое стекло. Гарри послушно открыл рот и застонал от блаженства — прохладная вода возвращала его в реальность, как эликсир бессмертия.

— Поттер, какого хуя ты опять выкинул, ты хочешь меня до инсульта довести?

Гарри приподнял голову и огляделся — класс был пуст, только он и Том.

— Где дементор? — спросил он, с трудом садясь на полу.

— О, Мерлин! Ёбнулся. Я так и знал, надо было тебя в Мунго тащить, а не потакать! — Риддл обхватил его лицо прохладными ладонями и заглянул в глаза. — Тут нет никаких дементоров, Гарри. Только я и ты. Поднимайся, горе ты моё, всё будет хорошо.

— Сам ты ёбнулся, Риддл! — Гарри ударил его по рукам, высвобождаясь из захвата. — Тут был боггарт, где он?

— Я никого не видел. Детка, послушай меня. Тебе нужно в больничку, — Том разговаривал с ним, как с умственно отсталым.

— Я здоров! — просипел Гарри. Кричать не получалось — видимо, он сорвал голос, когда смотрел воспоминания. Ему было по-прежнему холодно, он весь трясся. Том заметил это и наложил на него согревающее.

— Что ты здесь делал, Гарри? Ты знаешь, сколько сейчас времени?

Гарри глянул на часы — половина одиннадцатого. Он проторчал здесь почти четыре часа.

— Я отключился из-за чёртового дементора, — буркнул он. — Как ты меня нашёл?

Том пальцами помассировал виски, бормоча под нос что-то нецензурное. Гарри даже развеселился — он ещё не видел такой реакции у Тома. Коллекция всё пополнялась и пополнялась.

— Твои друзья помогли. У Уизли была какая-то карта. Потом расскажешь мне о ней, кстати. Он нашёл тебя по этой карте. Я велел им с Грейнджер сидеть в гостиной и прикрыть тебя перед деканом, если что. Упорные ребята — еле отговорил их бежать тебя спасать.

— Да, они такие, — с нежностью улыбнулся Гарри.

— Я прождал тебя в выручай-комнате почти час! Час, Поттер! Когда ты не пришёл, я хотел проклясть тебя чем-нибудь очень мерзким. И каково же было мое удивление, когда я пришёл в вашу гриффиндорскую нору и не обнаружил тебя там? Уизли сказал, ты сбежал от них после ужина! Все это время ты был здесь?

— Да. Я… неважно себя чувствовал. И пришёл сюда успокоиться. Просто потом из шкафа вылез этот дементор, боггарт то есть, и я потерял сознание. Бывает, — неловко замялся Гарри. Он не знал, стоит ли рассказывать Тому о том, что он узнал. Возможно, сначала ему следует вспомнить всё до конца, а потом уже рассказывать, иначе Том не подпустит его к чертовому боггарту.

Риддл тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Он прошёл в противоположный конец комнаты и распахнул перекошенные дверцы шкафа. Гарри замер, ожидая, что сейчас увидит главный страх Риддла, но ничего не происходило.

— Тут нет никакого боггарта, Гарри. Его давным-давно уничтожили.

Поттер поднялся и на негнущихся ногах проковылял к шкафу, оттеснил Тома плечом и заглянул внутрь. Шкаф был полон старых учебников — но никаких боггартов. Он поднял ошалелые глаза на Тома:

— Он был тут, клянусь!

Том снова помассировал виски своими длинными пальцами и тяжело вздохнул.

— Я верю, что ты его видел, детка. Но это не означает, что он был тут. Понимаешь? Ты же… рассказывал мне о своих… видениях. Может, это было просто твоё видение?

— Это не просто глюки! Это воспоминания, Том! — Гарри вцепился в его плечи. Ему было важно донести до Тома, что он не сумасшедший. — Я думаю, Дамблдор мне соврал о той ночи! Я вижу то, что случилось тогда, понимаешь? Я специально не защищался от боггарта, чтобы увидеть то, что тогда произошло! И я видел!

— Что ты видел? — Том крепко прижал его к себе, обнимая за плечи и касаясь губами макушки.

— Я видел маму! Она накрыла нас мантией — невидимкой и оставила в комнате, а сама пошла помочь отцу! А потом я видел мертвого Джимми, а папа спрятал меня в обувной полке. Я все это видел. Я ощущал, понимаешь? Я чувствовал запах крови и гнили от тёмной магии. Мне было холодно босиком. И от сапог пахло кремом! Я всё это чувствовал, просто потом забыл! Я сам забыл ту ночь, никто не залезал в мою голову!

Гарри чувствовал, как сильно бьется сердце Тома напротив его груди. Он сильнее вцепился в него и зажмурился, умоляя, заклиная поверить. Если Том, как и целители, скажет — что Гарри не в себе, он просто сдастся. Он устал доказывать, что здоров.

— Я верю тебе. Черт знает, почему, но верю, — прошептал Том, легонько целуя его закрытые веки.

Сердце Гарри наполнилось теплом и нежностью. Он испытал такое облегчение, как будто с него сняли огромную стофунтовую цепь.

— Спасибо. Спасибо, это так много для меня значит, ты не знаешь! Я хочу знать, что было тогда. Я всегда прятался, отворачивался от этих воспоминаний, а надо было просто посмотреть! Не бояться увидеть их такими, а просто… смириться, что это случилось и посмотреть, — Гарри еле сдерживал слёзы. В теплых объятиях он чувствовал себя защищенным и способным справиться с чем угодно.

— Ты сильный, Гарри Поттер. Я знал, что ты справишься с этим, — Том отстранил его от себя, приподнял подбородок холодными пальцами и нежно поцеловал в самый краешек губ.

Его бледное лицо будто истончилось в лунном свете, глаза как два черных колодца блестели красными искрами в глубине. Гарри трясущейся рукой провёл по его впалой щеке, огладил черные густые брови, спустился на тонкий нос, затем провёл по твердым губам.

Том поцеловал кончики его пальцев по очереди, согревая холодную ладонь Гарри своим дыханием. Мог ли Гарри довериться ему? Поверить в его слова, забыть прошлое и усмирить свою паранойю? Том считает, что он сильный, что он со всем справится. Это действительно придавало сил, воодушевляло, заставляло поверить в себя.

— Я хочу, чтобы ты применил ко мне легилименцию, — твёрдо сказал он, решительно тряхнув головой, оставляя все сомнения позади.

— Что? — ошарашенный вид слизеринца позабавил Поттера.

— Я хочу, чтобы ты помог мне вспомнить. Сам я не могу. Помоги мне, примени легилименцию, — терпеливо объяснил он.

— Ты понимаешь, о чем просишь? — Том застыл, побледнев как покойник.

— Понимаю. Я хочу довериться тебе. Я верю в тебя.

Риддл крепче обнял его, Гарри почувствовал, как неистово забилось его сердце, как затряслись руки.

— Ты не должен этого делать, детка. Ты не должен мне верить! Не поступай так со мной.

Гарри усмехнулся. Вот значит, как. Риддл всё-таки что-то задумал. Ну, ничего, пусть теперь сам делает выбор. Гарри вручит ему своё доверие и будет надеяться, что у Тома хватит совести поступить правильно, а не как обычно. Это был неожиданный шаг, но очень действенный. Если даже это не сдвинет ничего с места в голове Тома, то уже ничего не поможет.

— Я хочу тебе верить. Я знаю, что ты можешь быть надёжным и верным, если захочешь. Всё зависит только от тебя, Том. Я верю в тебя.

На Тома было больно смотреть. Он сжал плечи Гарри и заглядывал ему в глаза, корчась от муки.

— Никто ещё не говорил мне, что верит в меня.

— Я у тебя первый, во всём, — ласково улыбнулся Гарри, поглаживая его щеку.

— И последний, — холодные, обескровленные губы накрыли его рот в пародии на поцелуй. Том как будто старался его съесть, отчаянно кусая нежную кожу и стискивая бока до хруста. Когда он отстранился, Гарри чуть не упал — настолько дрожали у него ноги. С Томом творилось что-то странное, его магия бесновалась, но Гарри не мог понять, что именно снова его терзает.

— Так ты сделаешь? — хрипло спросил он, поправляя перекошенную одежду.

— Тебе не обязательно всё это вспоминать. Тебе не нужна эта боль, я не хочу, чтобы ты страдал, — так же хрипло ответил Риддл. Его глаза снова окрасились в бордовый, придавая опасного безумия общему нервному виду. — Я мог бы… Я могу все прекратить прямо сейчас. Я думал, у нас ещё есть время, детка, но его нет. Подходящего момента никогда не будет, — он достал из кармана мантии волшебную палочку. Гарри мельком заметил, что это не та палочка, которой Том пользовался обычно, но мысль не задержалась в голове.

— О чем ты? Ты хочешь прервать наши отношения? Думаешь, если ты сделаешь это сейчас, мне будет не так больно, чем потом, когда ты предашь меня? — Гарри надеялся, что сделал верные выводы, но по реакции Тома ничего не было понятно. — Послушай. Я хочу вспомнить. Я решил, что должен встретиться со своими страхами лицом к лицу. И я хочу, чтобы ты знал, что это за артефакт. То, что ты будешь делать с этим знанием — это уже твоё дело, — Гарри решительно схватил его руку, сжимающую волшебную палочку и приставил к своему виску. Адреналин заиграл в крови, истеричная улыбка растянула губы. Он, кажется, попал в цель. Он поставил самого Тома Риддла в безвыходное положение.

Том внезапно расхохотался. Его палочка заходила ходуном в руке, царапая кончиком висок Гарри. Он смеялся не искренним смехом, какой до безумия любил Гарри. Это был тот самый высокий, холодный и полностью фальшивый смех маньяка, который Гарри впервые услышал на балу в честь Хэллоуина. Как символично, что их запутанные недоотношения заканчиваются именно так же, как и начались.

— Ты лучше меня, Гарри, — прохрипел он, будто сорвал голос так же, как и Поттер.

— Что?

— Помнишь, мы ссорились на черном озере? Я спросил, думаешь ли ты, что равен мне? А ты сказал, что ты лучше меня. Ты был прав, Гарри. Ты лучше меня.

— Я был зол. Я на самом деле так не думаю.

— Зря. Ты все свои проблемы и страхи встречаешь, высоко подняв голову. А я цепляюсь за тебя, как жалкий первогодка за юбку матери и не могу решиться отпустить. Да я вообще не понимаю, что ты во мне нашёл! Всё это время я показывал себя только с худшей стороны. Я злился, орал на тебя, давил, унижал, ревновал и угрожал. А ты… Ты так изменился за это время, а я словно снова стал тринадцатилетним.

— Ты мне говорил, что я сам не знаю, какой я сильный. А ты сам не знаешь, какой ты на самом деле замечательный. Весь твой гнев и злость от того, что ты запутался в своих чувствах и это — нормально. Что бы ты там не думал о себе самом — это неправда. У всех есть плохие черты характера, главное — стремление стать лучше. Я знаю: ты сильный, ты заботливый и справедливый. Ты можешь покорить этот мир, я верю в тебя. Нужно только выбрать верный путь и не сдаваться.

— И как же выбрать этот верный путь по-твоему?

— По-моему, верный путь — это тот, на котором ты счастлив, а не тот, который тебе диктует твоё прошлое. Мне кажется, только сейчас я начинаю видеть смутные очертания моего верного пути.

Оба замолчали, обдумывая сказанные слова. Гарри не ожидал от себя такой вдохновляющей речи. Слова будто сами легли на язык, как будто это давно в нем зрело, но никак не оформлялась в полноценную мысль. Он действительно отпустил своё прошлое.

Теперь он может встать на свой верный путь.

Рука Тома с палочкой дрогнула. Гарри понял, что он трусит.

— Давай, любовь моя, сделай это, — Гарри крепче перехватил его дрожащую руку. — Это всего лишь воспоминания. Рон и Гермиона наверняка ждут меня и следят за нами по карте, ты же не хочешь, чтобы они прибежали сюда разбираться, какого черта мы неподвижно стоим уже целый час?

Риддл застыл, как статуя. Гарри всем телом ощутил волны его беснующейся в ужасе магии. От него несло таким сильным облегчением и страхом одновременно, что казалось, Гарри сам испытывает эти чувства. Он уже даже не пытался понять, какого черта происходит в гениальных мозгах его возлюбленного.

— Карта… Как я мог забыть про неё… — воскликнул Том сквозь отчаянный смех, булькающий в горле. Его рука безвольно упала вдоль тела. — Я же почти… — Он обнял ничего не понимающего Гарри и принялся покрывать поцелуями все его лицо, сумасшедше посмеиваясь.

— Том, ты окончательно свихнулся? — как можно нежнее спросил растерянный Поттер. — Я тебя умоляю, это же всего лишь воспоминания. Чего ты так распсиховался?

Чувство нереальности происходящего окутало их сплетенные тела плотным коконом. Гарри было страшно. Риддл продолжал смеяться и целовать его, как будто ему сказали, что Гарри умер, а он потом заявился к нему в спальню посреди ночи, целый и невредимый. В голову закралась мысль, что не только Гарри тут страдает от психических расстройств. Ему стоило раньше задуматься об этом, ведь именно он раньше проводил много времени с психологом и прочитал кучу литературы на эту тему.

— Не слушай меня, я несу чушь! — радостно признался свихнувшийся слизеринец. — Всё в порядке, я обещаю.

— Ты меня пугаешь, — буркнул Гарри ему в плечо. Ему очень не нравилось чувствовать себя дезориентированным.

— Я больше не буду. Я не смогу причинить тебе боль. Слушай меня, детка. Тебе не нужна никакая легилименция. Тут не было дементора. Понял? Его не было.

Гарри шире распахнул глаза, снова удивляясь своей тупости. Ему никогда не стать таким умным, как Том. Никакого дементора не было, он сам видел пустой шкаф. Он снова делал это, снова отрицал и сопротивлялся. Сам. Он сам себе худший враг. Метания Тома отошли на второй план, тишина пустого старого класса показалась оглушающей.

— Вспомни, детка, — прохладные пальцы надавили на подбородок, багровые глаза затянули в себя и пустой класс скрылся в туманной дымке.

Джимми вертелся и вырывался из его слабых рук. Он беззвучно ревел и дрыгался в истерике. В окно бил свет от уличного фонаря, в его луче Гарри ясно видел, как губы брата выговаривают: «мама».

Гарри не мог его успокоить, он не мог говорить, мама наложила на них Силенцио. Он только сжимал Джимми руками и мысленно молил быть тише.

Снизу раздался отчаянный крик мамы и у Гарри по щекам полились слёзы с удвоенной силой. Нос учуял смрадный, гнилой запах чёрной магии. Время застыло, растянулось на века, в голове звучал только этот крик, полный боли, снова и снова.

От Джимми вдруг во все стороны брызнула мощная горячая волна, обжёгшая Гарри до волдырей. Его отбросило в сторону прямиком на массивный комод. Он ударился спиной о тяжёлую металлическую ручку и на какое-то время потерял ориентацию в пространстве.

Он с трудом открыл слезящиеся глаза и понял, что остался в комнате один. Джимми исчез. Гарри было страшно и больно. Руки саднили от заноз, на спине горела огнём ссадина, волдыри саднили и чесались. А внизу раздался крик Джимми:

— Мама!

— Только не Джимми, пожалуйста, только не Джимми!

— Мама! — Гарри услышал его голос в последний раз.

Затем был глухой стук и вой матери, наполненный звериной яростью и невыносимой болью. Сердце словно остановилось. Он не приглядел за братом, он не удержал его. Не думая ни секунды, Гарри плотнее закутался в мантию-невидимку и кинулся вниз.

Ступеньки, ступеньки, ступеньки.

Отец, сидящий у чулана.

— Сиди тихо, сынок. Что бы ты не увидел, сиди тихо.

Обувная полка. Оцепенение.

Джимми лежал мёртвый на полу. Ручка сжимала в кулачке детскую волшебную палочку. Он хотел защитить маму с её помощью. Как жаль, что палочки для детей не настоящие.

— Жаль мальчика. Отдайте мне мантию, и ваш второй сын останется жить, — незнакомец смотрел своими демоническими глазами прямо на Гарри и не видел его.

— Ты убил моего сына! — закричала мама, вцепившись руками в растрёпанные рыжие волосы. Она раскачивалась, сидя на полу на коленях, её лицо распухло от синяков и порезов, будто её били наотмашь чем-то тяжёлым. — Будь ты проклят!

— Ты ничего не получишь, — Гарри не мог повернуть голову в сторону, он только слышал слабый, хриплый, булькающий голос отца. — Убирайся. Сейчас тут будет орден.

Маг наставил палочку на всё ещё воющую маму, и она забилась в конвульсиях, срывая голос.

— Пока орден сможет преодолеть мои щиты, твоя жена испытает всю боль этого мира. Отдай мантию-невидимку, Джеймс, и я убью её быстро.

— Мама, — беззвучно прорыдал Гарри, пытаясь протянуть руку в её сторону, но ничего не произошло. Тело заледенело, дышать становилось всё труднее с каждой секундой.

— Джеймс, не отдавай… Гарри… — прохрипела мама, поднимаясь с колен. Её болтало из стороны в сторону, но она крепко вцепилась в кочергу для камина, которая лежала в метре от неё секундой ранее.

— Какая сила воли, девочка! Я поражён! — развеселился мерзкий колдун. — Очень жаль уничтожать таких сильных духом магов, как вы. Но вы должны понять меня! Я никогда не оставляю следов. Однако, ваш сын совсем ещё крошка, — он махнул рукой, и кочерга вылетела из дрожащих пальцев. — Я действительно могу пощадить его. Не стоит растягивать свои мучения. Отдайте мне мантию, это будет выгодная для вас сделка.

— Ты не получишь нашего сына! — прорычала мама, падая на пол.

Она ползла к Джимми, но тёмный маг вновь наставил на неё палочку. Его магия взметнулась ввысь языками чёрного пламени. Она захрипела, забилась, но не издала ни одного крика, только кровь полилась густым потоком изо рта.

— Мне надоела эта драма, — со злостью проговорил волшебник. — Авада кедавра!

Яркая зелёная вспышка ослепила глаза. От слёз и шока Гарри почти не разобрал, что произошло дальше. Он видел перед собой только застывшее, окровавленное лицо в синяках. Она, казалось, тянула к нему руки и собиралась что-то сказать.

Незнакомец скрылся из его поля зрения. Он о чем-то говорил с отцом, но Гарри мог только смотреть в лицо матери и чувствовать запах смерти.

— Я знаю, что ты тут, маленький Гарри. Я знаю, что ты тут, — сквозь пелену небытия услышал он.

Волшебник тяжело расхаживал по деревянному полу, громко переворачивая мебель в доме. Он всё ближе подбирался к обувной полке.

— Я сожгу этот дом, маленький Гарри, и тебе всё равно придётся выйти. Ну же, не упрямься. Я не убиваю детей. Мы всего лишь поговорим.

«Ты убил Джимми!» — подумал Гарри, и его рука вдруг дёрнулась, преодолев оцепенение. Всё это время он мог двигаться. Папа не накладывал на него заклинаний, он сам был неподвижен.

Его внутренний крах мира нарушил оглушающий взрыв. Гарри узнал голос Сириуса, его любимого крёстного.

Потом был пожирающий жар, крики и вспышки. Гарри возился в своём убежище, пытаясь преодолеть свой страх и выбраться наружу, подальше от пламени и осуждающе смотревшего на него лица матери, но смог только высунуть руку из-под мантии.

— Оленёнок! Я вытащу тебя, всё будет хорошо! — что-то тёплое закапало на лицо, его обхватили горячие руки. Вскоре он смог сделать глоток холодного воздуха.

— Я виноват, — прошептал Гарри, глотая смесь из слёз, копоти и крови, капающую на него с лица Сириуса.

— Ты ни в чём не виноват, оленёнок, — хриплый голос затих. Гарри больно ударился саднящей спиной о землю, а сверху его придавило тяжёлое тело крёстного.

— Ты не виноват, детка. Слышишь? Ты не виноват, — голос Сириуса сменился любимым голосом Тома. — Прошу тебя, открой глаза. Ты не виноват.

— Я виноват, — закричал Гарри, стискивая в кулаке мягкую ткань, пропитанную запахом морозной свежести, как спасательный круг. — Я должен был удержать Джимми! Я должен был выйти и отдать мантию!

— Ты не виноват. Ты ни в чём не виноват, детка. Ты был совсем маленьким, — по взмокшим от пота волосам прошлась прохладная ладонь.

— Я не смог. Я не смог удержать его. Я не смог пошевелиться. Если бы я не был таким трусом, я бы отдал ему мантию-невидимку. Прости, мама, прости! Я не смог!

— Я прощаю тебя, Гарри. Слышишь? Я прощаю тебя, — разобрал Гарри перед тем, как погрузиться во тьму и спокойствие.

***

Гарри снилось, что он падает в пропасть. Спертый холодный воздух становился всё концентрирование, он кричал в пустоту и продолжал падать, одинокий и беспомощный.

«Я люблю тебя, детка» — вдруг разрезал тишину знакомый голос, и Гарри замедлился в своём падении.

«Я сделаю это ради тебя» — голос был пропитан решимостью, и Гарри, почему-то, испугался. Он забарахтался в своем холодном мире, попытался вырваться из него, но дурман обволакивал со всех сторон, мешал думать.

— Не надо! — крикнул он и проснулся.

В глаза бил солнечный свет. Вокруг знакомо пахло мятой и чистым постельным бельём. Больничное крыло.

Зазвенели сигнальные чары, сквозь мутную пелену на глазах Поттер различил силуэт мадам Помфри в ослепительно белом переднике, спешащей к нему из смежной комнаты.

— Мистер Поттер! Слава Мерлину, вы пришли в себя!

— Что случилось? — прохрипел Гарри, дико озираясь по сторонам в поисках Тома.

— Вы снова отключились и всех напугали, мистер Поттер. Я буду настаивать на вашей госпитализации в Мунго. Вам становится всё хуже.

Гарри покорно выпил зелье, что она настойчиво впихнула ему в руки. Мысли сразу прояснились.

— Сколько я проспал? Где Том? — взволнованно спросил он. Чувство тревоги переполняло его, неукротимое, даже для зелья.

— Постарайтесь не нервничать, Поттер! — строго ответила целительница. — Сейчас три часа дня, понедельник. Вы проспали в этот раз совсем немного, но это заметные ухудшения. Я волнуюсь за ваше состояние. Я знаю, как вам неприятно, но придётся обратиться за помощью в Мунго, Гарри. Нельзя больше игнорировать ваши приступы, — её голос смягчился, она смотрела на него с тревогой и грустью.

Гарри не стал обращать на неё внимания. В голове билась мысль — мантия! Гриндевальду за каким-то хреном понадобилась мантия — невидимка. Это было абсурдно! Мантий-невидимок был пруд пруди! Зачем этому психу потребовалась именно их семейная?

Он вспомнил, что оставил её у тайного входа в Хогсмид, когда спасал Тома. Том! Где он? Гарри не помнил, сказал он ему о мантии или нет? Он был раздавлен, уничтожен свалившимся на него чувством вины.

Вот, почему он предпочёл всё забыть. Он был виноват в смерти Джимми. И виноват в том, что не пересилил своё оцепенение, когда родителям требовалась его помощь. Отец сказал — сиди тихо, и Гарри оцепенел, скованный льдом и страхом.

Если бы только он был сильнее!

«Я прощаю тебя» — вдруг всплыло в голове.

«Ты не виноват, Гарри».

Мадам Помфри что-то говорила, размахивая руками, но Гарри не слышал её.

Мог ли он винить себя сейчас, когда вырос и повзрослел? Что семилетний Гарри мог сделать с магическим выбросом брата? Что тот мальчик мог сделать с опытным тёмным магом? Родители не просто так не хотели отдавать ему мантию. Они знали — Гарри, скрывающийся под ней, умрёт, как Джимми. Теперешний Гарри мог бы побороться за свою жизнь и жизнь своих родителей. Тот семилетний мальчик — нет. Всё это время он блокировал свои воспоминания из необоснованного чувства вины.

— Мистер Поттер? Вы меня слышите? О, Мерлин! Я вызываю целителей из Мунго!

— Нет! — до Гарри, наконец, дошли её слова. — Я в порядке. Действительно в порядке. Больше приступов не будет, обещаю. Я всё понял…

— Вы всегда так говорите! — возмутилась женщина.

— В этот раз я говорю правду. Я принял… Я принял всё, что произошло. Я вспомнил. Больше приступов не будет, — он с отчаянной решительностью поднял взгляд на медиведьму.

— Ох, Гарри. Мне так жаль… — она протянула руку, но не решилась притронуться к нему. — Я дам тебе укрепляющее зелье. Это в последний раз, понял? Ещё один такой случай, и я свяжусь со своими коллегами.

Гарри кивнул и покорно принял из её рук очередной флакон.

— Мне нужно срочно поговорить с директором Дамблдором, — сказал он, выпив всё до последней капли. — Вы не могли бы меня отпустить ненадолго?

— Даже если бы могла, директора нет в школе и не будет некоторое время, — забрав у него пустой флакон, ответила мадам Помфри. — Он ещё вчера отбыл по каким-то срочным делам. Я не знаю, когда он вернётся.

У Гарри заледенела вся кровь в жилах. Кажется, началось.

— Простите, что так вас допрашиваю, но вы не знаете, когда ушёл Том? — помертвевшим голосом спросил он, борясь с накатывающей паникой.

— Мистер Риддл просидел с вами до утра, — её лицо смягчилось, улыбка украсила тонкие губы. — Он ушёл только к началу занятий, до той поры я никак не могла его выгнать. У вас очень настойчивый парень, мистер Поттер. Переспорить его не представляется возможным. Он так вас любит!

Гарри через силу улыбнулся. Ему вспомнился сон: «Я сделаю это ради тебя». Ему это только приснилось или Том действительно так сказал, пока он метался в бреду? Он вёл себя очень странно перед его обмороком. Если Гарри выболтал ему про мантию в беспамятстве, что он сделает? Гарри был бы даже рад, если бы Том попытался завладеть этой мантией, потому что альтернатива означала, что Том попрется к приспешнику Гриндевальда и заключит очередную сделку.

Он ненавидел это слово! Все сделки в его жизни закончились полным крахом! И, что-то подсказывало, эта не станет исключением.

— Я тоже его очень люблю, мадам Помфри, — как можно счастливей ответил он ведьме, сжимая под одеялом руки в кулаки. — Вы можете отпустить меня к ужину? Я так по нему скучаю! Я, правда, чувствую себя просто замечательно!

Гарри не думал, что Том пропустит занятия. Значит, у него была пара часов, чтобы разыскать Тома и отговорить от любой безумной авантюры, какую бы тот ни придумал.

— Посмотрим, мистер Поттер. Я и сама была молодой, — она подмигнула ему и взмахом палочки материализовала перед ним поднос с едой. — Поешьте, а потом я посмотрю на ваше самочувствие.

Гарри улыбнулся ей и с наигранным воодушевлением принялся за еду. Ему нужно было вырваться из больничного крыла и узнать, где Том.

Через полчаса, когда Гарри уже собирался организовать побег, к нему заглянул Рон. Скрипнула дверь, и его друг ввалился в палату с целой кучей конфет и пирожных.

— Рон! — воскликнул Гарри радостно. — Я никогда в жизни не был так рад тебя видеть!

Храни Моргана тех, кто отлынивает от занятий, выбирая себе минимум дополнительных предметов.

— Гарри, друг! Прости, что без колпака, но я рад, что ты снова не умер! — засмеялся Уизли, сваливая на его кровать ворох шуршащих обёрток. — Серьёзно, ты заставил нас с Гермионой поволноваться! Что случилось? Риддл вчера был сам не свой, пришлось искать тебя по карте! Где он, кстати?

Поттера прошила нервная дрожь.

— Что значит, где он? — спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Его не было утром на зельях и защите, и мы решили, что он снова за тобой присматривает, — небрежно бросил Рон, хватая из кучи сладостей шоколадную лягушку. — Тебе тут, кстати, передали записку. Сказали, срочно.

Рон вытащил из кармана помятый конверт и уронил его перед Гарри.

— Кто передал, Рон? — гулко сглотнул Гарри, глядя на маленький замызганный конверт из пергамента. Коричневый отпечаток пальца на нём очень сильно ему не понравился, потому что подозрительно напоминал засохшую кровь.

— Да девчонка со слизерина. Дафна. Помнишь такую? Блондинка, знаешь, такая фигуристая, голубоглазая. Ты наверняка её даже не запомнил! — Рон мечтательно взмахнул руками, показывая, насколько она была фигуристая. — Я завидую тебе, вот честно! Приставай ко мне такие дамочки, я бы на Риддла не позарился!

Гарри осознал, что со всеми своими приступами и терзаниями о Томе совсем не успел рассказать друзьям о печальной роли Дафны в его жизни. И как он мог так облажаться? Послание, лежащее на одеяле, вдруг показалась ядовитой змеёй.

Он взял свою волшебную палочку с тумбочки и ткнул в конверт. Тот послушно развернулся перед ним, не выказывая никаких следов опасных чар и проклятий. Из него только выпал какой-то тёмный пучок, перехваченный посередине грубой ниткой.

Быстро пробежавшись по тексту глазами, Гарри повернул побледневшее лицо к Рону:

— Когда она отдала тебе эту записку?

— Да вот только что. Маячила у входа в палату, но, видимо, постеснялась зайти сама. Риддл твой запугал всех девчонок, друг. Он у тебя бешеный, я тебе говорю.

Гарри выскочил из-под одеяла и как был, босиком, в пижаме, побежал к выходу, кинув Рону записку.

— Свяжись со своим отцом, немедленно! Он в ордене, он сможет помочь! Никому больше не доверяй, только Гермионе. Визжащая хижина, у него Том!

Он не слышал ответного крика Рона. Перед глазами стоял пучок тёмных волос и крупный острый почерк:

Твой возлюбленный у меня, Гарри. Если ты хочешь увидеть его живым, ты придёшь один в визжащую хижину прямо сейчас. Не сообщай об этом никому, у меня везде есть свои люди. Жизнь мистера Риддла в твоих руках. У тебя двадцать минут, отсчёт пойдёт с того момента, как ты развернёшь конверт. За каждую минуту промедления мистер Риддл поплатится частями своего прекрасного тела.

П.С. захвати с собой мантию-невидимку

========== Глава 15 ==========

Гарри выскочил за дверь и увидел Дафну. Она была очень бледна и испугана, и шарахнулась от двери как садовый гном от метлы. Гарри понял, что она могла слышать его разговор с Роном.

— Остолбеней! — крикнул он, направив палочку в ненавистное лицо. Плевать, что будет потом, прямо сейчас он ненавидел её со всей возможной силой.

Девушку отбросило в стену волной его мощного проклятия. Она упала на пол сломанной куклой и затихла. Гарри некогда было сожалеть.

Босые ноги несли его по холодному каменному полу вперед, к Тому. Пособник Гриндевальда тщательно рассчитал время. Двадцать минут — этого бы едва хватило, чтобы забежать из больничного крыла в башню за мантией, а затем броситься в Хогсмид по главной дороге. Если сильно поторопиться, можно бы было успеть, но обратиться к кому-либо за помощью не получилось бы. Гринграсс, похоже, оказала своему повелителю медвежью услугу — она струсила сама отдать ему записку и передала через Рона. Если Рон поторопится, то у них с Томом появится шанс.

Также, пособник Гриндевальда не знал, что Гарри известен короткий путь, и мантия была припрятана как раз на этом пути.

Этих лишних пару минут ему должно было хватить, чтобы обратиться за помощью, да вот только к кому? Директора в замке не было. Остальным учителям Гарри не мог доверять — каждый их них мог оказаться шпионом. Паранойя сыграла с ним жестокую шутку — он не мог потратить драгоценное время на кого-то, хоть каплю подозрительного. А такими были все.

Единственная надежда была на Рона. Если даже записку мог прочесть только Гарри, он сообщил ему всю ключевую информацию и вывел из строя Дафну.

План родился сам собой. Гарри укроется мантией, проберётся по тайному ходу к хижине и нападёт на тёмного мага невидимым. Он собирался спасти Тома, во что бы то ни стало. Никто, даже сам Гриндевальд, окажись он в Англии, не посмеет загубить совершенство, на которое Гарри будет молиться все последующие годы.

Даже, если это совершенство не будет принадлежать ему.

Как Гарри и думал, Том сам пошёл к приспешнику, по-другому его никак бы не смогли выманить из замка или захватить силой. Трудно было представить, что творилось в его голове, когда он так самоуверенно решил, что со всем справится один. Пусть даже это был не сам Гриндевальд, а его приближённый, Гарри не представлял, как Том мог подумать, что справится с ним. Он же ещё школьник! Очень сильный и в будущем, возможно, непобедимый, но школьник! Против взрослого тёмного мага у него было мало шансов!

Мысль, что Том вступил в сговор против него Гарри сразу отбросил. Он уже доверился ему, поверил в него, смысла накручивать себя и сомневаться больше не было. Все слова Тома указывали на то, что он любит Гарри и хочет уберечь его от боли.

На улице стоял необычный для начала зимы холод. Солнце ослепительно сияло, пар вырывался изо рта, пока Гарри бежал к проклятому дереву, утопая в снегу по щиколотку. В больничной полосатой пижаме было дико холодно, босые ноги заледенели до бесчувствия, но он не обращал на это внимания.

Мантия лежала там же, где он её оставил — в выемке под большим корнем. Её припорошило снегом, наметённым в тоннель на пару метров. Гарри отряхнул её и натянул на себя, надеясь появиться незамеченным.

Если мантия должна была быть передана добровольно, то как Гриндевальд собирался её заполучить? Гарри отдаст её в обмен на жизнь Тома, но это не будет считаться добровольным, это же шантаж. Есть какой-то другой способ? Секрет?

Он полз по тоннелю, вспоминая свои прошлые приключения в нём. Теперь он снова спешил к Тому, но на этот раз всё было намного серьёзней.

Мантия-невидимка. На кой чёрт она понадобилась Гриндевальду? Этих мантий было полно! Неужели из-за неё нужно было убивать целую семью? Это было похоже на враньё. Родители тоже не знали, зачем она понадобилась тёмному магу, иначе избавились бы от неё, они бы не стали хранить опасный артефакт в доме с двумя детьми. Гарри провёл по легкой ткани руками — на ощупь мантия была как вода, замершая в странной для неё форме. Из чего она сделана? Не похоже на шерсть магического существа, из которой делали все мантии-невидимки.

Тоннель расширился и Гарри смог встать на ноги. Он наложил на себя заглушающие заклинания и побежал так быстро, насколько позволяли узкие стены, увитые корнями деревьев. Без света было трудно ориентироваться и Гарри то и дело врезался в выступы, когда тоннель делал очередной поворот.

Он так и ждал увидеть отца или маму за очередным поворотом, но они не появлялись. Похоже, он навсегда избавился от своих страхов, взглянув им в лицо. Это было неожиданно неприятно — не видеть их вообще.

Впереди забрезжил слабый свет.

Сердце готово было выскочить из груди, на него навалился удушливый запах чужой магии — тёмной и зловонной. Знакомой. Ощущение опасности и присутствия кого-то очень мощного и недоброго рядом было таким же, как в Хогсмиде неделю назад.

Тома обманули — не было никакого приспешника. Гриндевальд играл с ним, позволял думать, что у него всё под контролем. Он сам был тут в прошлый раз, сам решил отпустить его, а значит…

Все волоски на теле Гарри встали дыбом от ужаса. Он не успел кинуться назад, слишком поздно сообразил.

— А вот и мистер Поттер!

Его тело одеревенело: он попался в ловушку. Гриндевальд прекрасно знал о тайном ходе, специально дал мало времени и заманил его в капкан. А он попался, как последний идиот!

Гарри чувствовал, как его тело врезается в заднюю стенку полки, за которой был спрятан тайный ход и вышибает её, цепляя занозы и ушибы. Невидимая петля вытянула его из тайного прохода прямо под ноги к высокому светловолосому магу.

От удара о стенку капюшон мантии свалился с головы, выставляя напоказ его беззащитное, перекошенное от ужаса лицо.

— Ну здравствуй, малыш Гарри. Я очень долго тебя ждал, — голос мага был самым обычным. Не низкий,не высокий — средний голос без всяких характерных для злодеев черт. Он поражал разве что своей невыразительностью.

Гриндевальд не изменился с их последней встречи: всё та же маска вместо лица, застывшая во времени. На ней не было морщин, отметин и других зарубок, но всё равно казалось, что ты смотришь в лицо древнего. Разноцветные глаза вызвали дрожь, казалось, на Гарри смотрит зверь, а не человек, так быстро они двигались. Причёска по последней магической моде придавала ещё больше сюрреализма образу Гриндевальда. Будто что-то неестественное и чуждое этому миру прорвалось за грань, натянуло на себя смертную шкуру и пытается притворятся обычным. Строгая чёрная мантия, наглухо застёгнутая под самый подбородок, всё те же тяжёлые чёрные ботинки на шнуровке — Гриндевальд как будто даже не переодевался все эти девять лет. Демон, настоящий демон из маггловской преисподней.

Гарри мог двигать только глазами. И он начал осматривать все доступное ему пространство в поисках Тома.

— Ищешь мистера Риддла? Ах, эта любовь. Я когда-то тоже был влюблен. Так что я позволю тебе увидеть его, иначе выйдет слишком жестоко, да? — волшебник взмахнул палочкой и Гарри принял сидячее положение. Его собственная остролистовая палочка мягко выскользнула из руки и перекочевала в руку противника.

В поле зрения тут же попал стул с привязанным к нему Риддлом.

Том был примотан к этому стулу толстыми зелёными канатами, похожими на лианы. Его лицо приобрело синюшный оттенок — лиана слишком сильно сдавила горло, глаза были закрыты, голова безвольно запрокинута назад.

Гарри замычал, пытаясь сбросить с себя заклятие оцепенения.

— Тише, Гарри. С ним все будет хорошо, если ты, конечно, будешь послушным мальчиком. Ты уже понял, как мы решим нашу проблему? — Гриндевальд взмахнул палочкой, приматывая Гарри такой же лианой к столбику лестницы.

Поттер ощутил, что может двигаться.

— Ты хочешь, чтобы я отдал тебе мантию взамен на жизнь Тома? — выплюнул он, с ненавистью глядя в нечеловеческие глаза.

— Нет. Конечно нет, — мягко улыбнулся волшебник, будто перед ним сидел неразумный ребёнок. — Мантия будет служить владельцу, только если её отдадут добровольно. Потому ты отдашь эту мантию Тому. Ты же не хочешь, чтобы он умер?

Гриндевальд махнул рукой и Том забился в конвульсиях, не приходя в сознание. Из его рта потекла кровь, вызывая в памяти другой образ, образ отца, пускающего кровавые пузыри.

— Перестань! Я отдам! — закричал Гарри, не в силах смотреть на это.

Помощь уже рядом, их спасут.

— Конечно, отдашь. Жаль будет убивать такого способного молодого человека. Я много лет ждал такой возможности, Гарри. Ждал, когда ты влюбишься или хотя бы заведёшь друзей, иначе я бы не смог заполучить её. Но ты не торопился облегчать мне задачу! Как зол я был, когда мне доносили о твоём затворничестве! Но против мистера Риддла ты устоять не смог! Я тебя понимаю, Гарри, такой великолепный образец никого не оставит равнодушным. Я сейчас отменю заклятие, и ты накинешь мантию на мистера Риддла, не делая резких движений, идёт?

Гарри кивнул, не в силах думать хоть о чем-то, кроме синего лица, истекающего кровью. Он отдаст все, что у него есть, лишь бы Том протянул ещё хоть немного.

Лианы медленно уползли, освобождая его. Гарри поднялся на дрожащих ногах и сделал первый неуверенный шажок.

Только бы Рон успел. Только бы послушал его. Сколько времени прошло?

— Быстрее, Гарри! Мне тебя подстегнуть?

Том дёрнулся под чужой палочкой и Гарри кинулся к нему, срывая с себя мантию, оставаясь в одной пижаме. Он бережно укутал слизеринца в легкую, невесомую материю и стёр струйку крови, сочащуюся изо рта большим пальцем.

«Я спасу тебя», — мысленно прошептал он, до боли вглядываясь в любимые черты лица.

— Ты не убьёшь его? — Гарри вновь ощутил, как его опутывают беспощадные толстые канаты лиан и пригвождают к перилам лестницы.

— Пожалуй, нет. Это было бы слишком несправедливо. А я стараюсь избежать бессмысленных жертв. Но вот с тобой мне придется попрощаться, — Гриндевальд задумчиво разглядывал его и хмурился, будто и правда верил в то, что говорил. Избегает бессмысленных жертв? Он убил четырехлетнего ребёнка!

Тянуть время! Гарри должен тянуть время!

— Почему? Ты убил всю мою семью, а сейчас хочешь убить и меня! Могу я перед смертью хотя бы узнать — почему?! Что такого в этой старой мантии?! — отчаянно выкрикнул он, не особо надеясь на чудо.

Волшебник тяжело вздохнул, рассматривая его потное, покрасневшее лицо своими демоническими глазами.

— Ты когда-нибудь слышал сказку о трёх братьях? — спросил он Гарри, приблизившись к Тому и проводя пальцами по шелковистой ткани на его плече.

— Это которые обманули смерть? Слышал, конечно, — Гарри отвечал машинально, следя за движением руки мага.

— Что ж, это не сказка. Три брата существовали на самом деле. Это были братья Певерелл. Никто уже не скажет, придумали они сами эти артефакты или получили их от самой смерти — только факты неопровержимы, дары смерти существуют. И они сейчас находятся в этой комнате.

Гарри подавился воздухом. Такого он совсем не ожидал.

Гриндевальд рассказывал ему сказки? Он верил в них? Мерлин, да он просто сумасшедший!

— Ты, конечно, не веришь мне. Но я не собираюсь тебя ни в чём убеждать, Гарри. Я жизнь свою положил на их поиски, и я их нашёл. Непобедимая палочка, которой можно завладеть, только победив предыдущего хозяина, — он поднял свою палочку повыше, давая рассмотреть её Гарри во всей красе. Обычная, ничем не примечательная палочка, разве что узор неудобный — три выпуклых шара от основания. Таких сейчас не делают. — Мантия-невидимка, способная укрыть владельца от взора смерти, если отдана добровольно, — его длинные и бледные пальцы сжались на невидимом плече Тома и Гарри всего передёрнуло от отвращения.

— А где же воскрешающий камень? — воскликнул он злобно, дергаясь в путах изо всех сил. — Ты не станешь повелителем смерти, если не соберёшь все три дара! А у тебя их только два!

— Ох, но и с этим проблем не возникнет, Гарри. Представь, как я обрадовался, когда мне написал Нил Гринграсс — мой верный сторонник. Его дочь нашла для меня того, кого я так долго искал — наследника Салазара Слизерина! Догадался, кто это? Представь себе, твой род — наследники Игнотуса Певерелла, того самого, что получил мантию-невидимку, способную укрыть от самой смерти! А род твоего возлюбленного ведет к Гонтам — последним наследникам Слизерина и Кадмуса Певерелла, брата, который получил воскрешающий камень. Я был вне себя от радости, Гарри! Два последних дара — и так удачно связаны друг с другом! Это настоящее чудо, ты не находишь?! Будто само провидение свело вас вместе! — волшебник освободил правую руку Тома от пут и схватил её. Его маска пошла по швам, покраснела и сморщилась, обнажая старое мерзкое обличие.

Это было очень неожиданно. Том — наследник Слизерина? Гарри вспомнил то странное шипение, которое он посчитал причудой Тома. Если Том владел перселтангом, как сам Салазар, то какого чёрта Гарри его понимал? Всё так запуталось. Невероятные совпадения в голове не укладывались.

Он ухватился взглядом за красивую кисть Тома, не видя в ней ничего необычного, кроме родинок и привычного кольца.

Кольцо!

— Вижу, ты понял. Да, это кольцо — и есть воскрешающий камень. На нем герб Певереллов, замечал когда-нибудь? Конечно, нет. Никто не верит в сказки Барда Бидля. Но они правдивы, Гарри. Я стану повелителем смерти!

Гарри показалось, что веки Тома дрогнули, но он тут же отвлекся на сумасшедшего волшебника.

— Том не отдаст тебе мантию и кольцо добровольно. Ты ничего от него не добьёшься! — злобное веселье овладело им. Гриндевальд ничего не знал о Томе, он не знал, что они в сговоре. Помощь прибудет с минуты на минуту и этого психа схватят! Нужно только протянуть! Немного позлить волшебника и отвлечь.

— Конечно, отдаст. Мы смогли с ним договориться. Он отдаст мне мантию, когда очнётся, взамен на ритуал, который приблизит его к бессмертию. Сам бы я не стал им пользоваться, слишком он рисковый, но мальчик буквально одержим этим бессмертием!

— Нет! Ты врёшь! — сердце Гарри пронзили сотни иголок.

Том не мог так с ним поступить. Или мог?

«Цель оправдывает средства», — так он сказал Гарри.

Глаза наполнились слезами. Он сморгнул их и попытался не поддаваться эмоциям. Том мог наплести Гриндевальду всё, что угодно. Он был искренен сегодня ночью, когда клялся не причинять ему боли. Гарри не знал, откуда взялась эта уверенность, он как будто на секунду стал самим Томом и воспользовался его способностью чуять ложь. Это было странно. Он знал, что Том может соврать, не моргнув и глазом, Гарри был параноиком, похлеще него самого, но всё равно каким-то необъяснимым образом почувствовал, что тот сказал правду. Так же, как почувствовал, что правду говорит Берг. Может, ему передался дар Тома? Тот буквально влил в него свою магию, когда спасал от приступа. Могла ли она подарить ему на время отголосок таланта Риддла? Если да, то Гриндевальд сейчас ошибался или специально врал ему. Может, он так мстил? Ему пришлось ждать мантию девять лет!

— Почему же он тогда сидит привязанным к стулу? — выплюнул Гарри, немного подумав.

— Мистер Риддл спесив, — противно ухмыльнулся Гриндевальд. Он понял, что Гарри быстро взял себя в руки. — Он не знал, что говорит со мной, я прикрывался личиной своего последователя. Он самоуверенно решил, что может требовать от меня что-то только потому, что ему стало известно, что я ищу именно мантию. Я восхищён его непробиваемой уверенностью в себе, Гарри, правда! Он потребовал ритуал бессмертия и твою жизнь, вместо одной мантии, в противном случае он обещал её уничтожить! Он решил, что неприкосновенен, раз только ему ты согласишься отдать мантию. Мне пришлось показать ему своё лицо и вернуть с небес на землю. Способ добровольной передачи мантии сильно зависит от отношения к принимающему. Тому не обязательно было выпрашивать её у тебя, он этого не учёл. Так что я просто связал его. После круциатуса Том уже не так настаивал на твоей жизни, мальчик. Он легко отказался от тебя в угоду своим целям. Увы, Гарри. Прежде чем ты умрёшь, ты должен осознать — любовь к себе намного сильнее любви ко всем прочим. Каждый будет выбирать свои интересы, раз за разом. Самопожертвование действует только в случае матери и ребёнка, более крепкой любви ты не встретишь. Твой Том променял тебя на жалкий ритуал.

Гриндевальд наслаждался своими словами. Он оказался мстительным ублюдком и действительно пытался причинить Гарри эмоциональную боль. Гарри решил не поддаваться ему и пошевелить мозгами. Становилось ясно, почему Том поперся к Гриндевальду один. Он вздумал шантажировать его приспешника уничтожением мантии. Он действительно хотел спасти Гарри жизнь, но не продумал всё до конца, так торопился успеть до того, как Гарри придёт в сознание. Он буквально прыгнул с радостью в пасть зверю и поплатился за это. Почему его обычная холодная рациональность отказала ему? Что такого произошло, что Том так рискнул? Неужели это Гарри вывел его из равновесия своими признаниями и своей верой в него? На такой поступок он мог решиться от отчаяния. Он хотел Гарри и хотел бессмертия, и попытался усидеть на двух стульях одновременно.

— Ты врёшь! Том не такой, и ты ничего от него не получишь! — Гарри не верил в свои слова, но упрямо спорил, лелея крошечную надежду в душе. Под круциатусом можно и не с таким согласиться. У Тома просто не осталось выбора.

— О, Гарри, жаль тебя разочаровывать. Том уже согласился передать мне мантию, просто потерял сознание от боли — я очень не люблю, когда мне ставят условия. Я дал ему выбор — твоя жизнь или ритуал и он сделал выбор не в твою пользу, мальчик. Он получает секрет бессмертия — я получаю мантию, магия должна счесть это добровольным выбором. Жаль, с тобой я не смог этого провернуть, не думаю, что ты бы принял от меня хоть что-то после того, как я посетил дом твоей семьи. Ну а кольцо… Его я просто заберу. Он не знает о кольце и не знает о повелителе смерти. Это намного лучше, чем простой секрет бессмертия, ты не находишь? Стать непобедимым, стать повелителем самой смерти! За это я готов отдать ему жалкий ритуал, привязывающий душу к этой земле. Но я не могу отпустить такого сильного мальчика с миром. Я не собираюсь убивать его так же, как тебя. Он присоединится к моему режиму, принесёт мне клятву вечной верности. Я предпочитаю решать проблемы до их возникновения.

До Гарри дошёл смысл манипуляций Гриндевальда. Том одержим бессмертием, он с радостью выменяет эту чертову мантию на него. Гарри ни за что бы не согласился на такую сделку с тёмным магом, он слишком сильно его ненавидел и у Гриндевальда не было ничего, что Гарри бы хотел так сильно, чтобы забыть об убийстве родителей. Но он любил Тома и отдал мантию ему добровольно, чтобы сохранить таким образом его жизнь. Какой тонкий, продуманный обман магии! Гриндевальд чёртов гений.

Сердце защемило от боли: Том действительно променял его жизнь на ритуал, это было в его стиле. Думать об этом сейчас не хотелось. Перед лицом смерти нужно было получить ответ на одну несостыковку.

— Я помню ту ночь. Как ты собирался получить мантию? Я же был маленьким мальчиком, на глазах которого ты убил его семью!

— Увы, тогда я не знал об этом маленьком нюансе, — Гриндевальд издевательски развёл руки в стороны, притворяясь сконфуженным. — Я долгое время гадал, почему не смог обнаружить ребенка, пусть и невидимого. Я сосредоточился на поисках любых сведений об этой мантии, чтобы узнать способ обнаружить человека под ней и наткнулся на самое раннее издание сказок барда Бидля. Оказалось, их перевели на современный язык не совсем верно и многие подробности опустили, чтобы детям было интереснее. Оттуда-то я и узнал, что невозможно обнаружить волшебника под ней никакими заклинаниями, а работать в руках нового владельца она станет только если получена добровольно.

Гарри подавил всхлип. Получается, его семья могла бы выжить, если бы чертов придурок Гриндевальд потрудился сначала узнать о свойствах мантии. Папа отдал бы ему мантию, чтобы защитить их всех, Гарри не сомневался. Это была случайность.

Случайность, стоившая четырёх жизней.

По внутренним ощущениям Гарри прошло уже достаточно времени. Гриндевальд не скупился на объяснения. Он наслаждался страхом и беспомощностью своей жертвы и упивался своей властью над ним. Гарри должен был сыграть на этом, но вопросы уже заканчивались, а тревога за Тома и боль от его выбора мешали нормально думать.

— А статья? Это ты поспособствовал выходу той статьи летом? Чтобы какая-нибудь девчонка окрутила меня? — Гарри ухватился за эту тему, как за спасательный круг. Тянуть время было не так уж и просто, как казалось на первый взгляд.

— Какая статья? — Гриндевальд не понял, о чем говорил Гарри. Это лучше всего иллюстрировало его непричастность. Кажется, всё закрутилось из-за очередной случайности. Просто кто-то решил упомянуть интересный факт, а у Гарри вся жизнь под откос пошла из-за этого. Судьба раз за разом доказывала, что может быть той ещё сукой.

— Не важно, вижу, вы не понимаете, о чем я, — Гарри лихорадочно перебирал в голове все возможные вопросы.

— Оттягиваешь неизбежное, Гарри? Умирать, должно быть, страшно. Я не знаю, я никогда не умирал, — волшебник приблизился к нему и очертил своей волшебной палочкой круг на его лбу — как мишень для себя нарисовал. Звериные глаза цепко подмечали любые изменения на лице паникующего Гарри.

— А кольцо? Какое условие владения кольцом? — вскинулся Поттер.

— О! Хороший вопрос, Гарри. Кольцом по-настоящему может владеть только тот, кто сам отправлял души за грань! Всё взаимосвязано! Ты не можешь призвать нужные тебе души оттуда, если сам не отправил туда хотя бы одну. Это наивысший баланс, идеальная красота мироздания! — мечтательное и восторженное выражение смотрелось дико на этом изуродованном лице. Размышлять об убийстве с таким счастьем мог только законченный маньяк. Гарри переполнило отвращение и слепая ненависть.

— Ты больной! Ты урод, мерзкий урод!

— Я и не ждал, что ты поймешь меня. Наивысшая цель оправдывает любые средства, Гарри. Ты мыслишь недостаточно масштабно. Увы, нам пора прощаться. Скоро ты встретишься со своей семьёй, Гарри, разве это не прекрасно?

— Пошёл на хуй, ублюдок! Рано или поздно и на тебя найдется управа! А когда ты сдохнешь, мы с семьёй будем ждать тебя по ту сторону! Вот тогда и поговорим о наивысшей цели! — прокричал Гарри в мерзкое лицо, до краев наполнившись гневом и болью. Умирать было не страшно, страшно было оставить Тома на растерзание зверю. Что он почувствует, когда увидит мертвое тело Гарри? Сможет ли он даже тогда отдать мантию добровольно магу, который убил его любимого? Гарри надеялся, что подмога скоро прибудет и Тому не придётся делать этот выбор.

— Как грубо, мальчик, — волшебник осуждающе цокнул, как будто не собирался убить Гарри, а был его преподавателем. — Пора заканчивать с разговорами. Хочешь что-нибудь сказать напоследок?

Гарри закрыл глаза, чтобы не видеть последним ненавистную маску волшебника, которую он по ошибке называл лицом. Это был бесславный, глупый конец его жизни.

— Ты ошибался. Любовь может быть сильнее всего на этом свете. Я люблю Тома, несмотря ни на что, пусть он будет жить, зная, что я отдал ему мантию ради него самого и сделал бы так ещё раз, — гулко сглотнув, проговорил он, крепко жмурясь.

— Авада кедавра! — сердце замерло на секунду, чтобы начать биться с утроенной силой.

Заклинание опалило закрытые веки и ударило в столбик перил, разнося его в щепки, которые ранили правую сторону лица Гарри до крови. Уши заложило, кровь полилась в глаза, мешая обзору. Он не успел ничего понять, услышал только дикий вопль ярости Гриндевальда.

В комнате раздался громкий треск и полыхнуло пламя.

Гарри сумел высвободить плечо из поврежденной лианы, и вытереть кое-как глаза.

— Здравствуй, Геллерт, — посреди хижины стоял Дамблдор в одной из своих диких мантий, на его плече пристроился феникс Фоукс. Подмога подоспела вовремя.

— Только тебя тут не хватало, Альбус! — Гриндевальд был взбешён. Его строгую чёрную мантию заливала кровь из огромной раны на груди. Вопреки всему, маг даже не морщился и держался прямо — рана зарастала прямо на глазах.

Гарри перевёл глаза на Тома, но его стул был пуст, только обугленные лианы свисали со спинки.

«Мерлин, как я его люблю!» — обрадовался Гарри. Том только прикидывался, что без сознания, а сам ждал удобный момент. И дождался — спас Гарри! Он пошёл против Гриндевальда ради него! Он не предатель!

— Я знал, что ты придёшь за Гарри и Томом. Два дара смерти — слишком большое искушение для тебя.

— Ты должен быть в Германии! Я же всё предусмотрел!

— Всё предусмотреть невозможно, Геллерт. Дружба — это великая сила. Мистер Поттер завёл чудесных друзей, которые за него готовы были нарушить школьные правила и ворваться в министерство через камин, — Дамблдор подмигнул Гарри.

Гарри облегчённо рассмеялся. Рон и Гермиона! Они отправились за отцом Рона, а тот вызвал Дамблдора! Дамблдор смог перенестись в Англию благодаря своей чудесной птичке. Как только всё закончится, он расцелует их и будет доверять им до конца своей жизни, а фениксу купит целый мешок птичьего корма!

— Дружба — это всего лишь иллюзия, препятствие на пути к великой цели, — криво усмехнулся тёмный маг, переминаясь с ноги на ногу и поигрывая палочкой. Он уже начал свой танец, отсчитывая секунды до начала боя.

— Ох, Геллерт. Ты так ничего и не понял, — Дамблдор перестал улыбаться и печально покачал головой. Гарри впервые видел директора таким отчаявшимся и полным горечи. Он будто постарел на тридцать лет в один миг.

— Довольно, Альбус! Мы выяснили всё много лет назад. С тех пор моё мнение не изменилось. Давай уже покончим с этим!

Поттер вертел головой, стараясь не упустить ни словечка из разговора двух великих волшебников. Судя по всему, они раньше были знакомы! Они стояли друг напротив друга, скрестив взгляды и казалось, не замечали ничего вокруг.

— Давно пора было это сделать. Но я надеялся, что ты осознаешь все творимые тобой злодеяния. Осознаешь и раскаешься. Ведь ты…

— Я положил свою жизнь на алтарь ради общего блага, Ал. Мы же этого хотели, всеобщего блага, помнишь? Так почему же ты струсил? Почему не встал со мной рядом, когда я так в тебе нуждался?

— Ариана показала мне, кем я стану, если сверну на эту дорогу. Убийцей, отнимающим жизни чьих-то детей и родителей, сестер и братьев, ради своих целей. Монстром, скрывающимся за маской добра. Это была химера — наше общее благо. Ты поверил ей, увлёкся и запутался.

— Ты же знаешь, что это твоё заклятие убило её, правда? Ты же поэтому боялся встретиться со мной лицом к лицу? Боялся услышать правду! Не оправдывай себя надеждой на раскаяние, ты чертов трус, Альбус! Это ты убил Ариану!

Из пронзительных голубых глаз полились слёзы, стекая из-под очков и запутываясь в седой бороде.

— Я знаю, Геллерт. Я всегда знал. Потому и свернул с неверного пути. Невинная душа моей милой Арианы на моей совести, этого достаточно для вечных мук. Ничто не затмит убийство безвинного, никакое общее благо.

— А как же моя душа, Альбус? Возьмешь на свою совесть и мою?

— Нет. Я никогда не хотел твоей смерти. Но ты должен быть остановлен. Нурменгард — вот твой удел.

Маска Гриндевальда перекосилась от ярости, с кончика волшебной палочки посыпались искры.

— Заключишь меня в тюрьму, которую я сам построил? Ты всегда любил такие шутки, Альбус.

Несмотря на витавшее в воздухе напряжение, несмотря на ярость Гриндевальда, два мага не начинали дуэль. Гарри пытался понять, чего они ждут. Дамблдор источал скорбь и сожаление, он вглядывался в противника из-под очков-половинок и не замечал больше ничего, кроме него. Гриндевальд отвечал ему тем же. Он словно забыл про Гарри, про нападение, про Тома. Это было странно для волшебника его уровня. Том же мог напасть в любой момент! А Гриндевальд пялился на директора, как ребенок, который разглядывает потерянную когда-то любимую игрушку.

У Гарри появилось нехорошее подозрение.

Он мог бы поставить себя на место Дамблдора. И единственное, что бы останавливало его от нападения, это было бы то, что на месте Гриндевальда стоял бы Том.

Отвращение и ужас охватили его. Мог ли Дамблдор, их непогрешимый, великий светлый маг быть влюблённым в Гриндевальда? Представить этих двоих вместе мог бы только последний извращенец на всём белом свете, но, как показывала практика, жизни было плевать на представления людей о ней. Она просто шла своим чередом, периодически подкидывая невообразимые сюрпризы.

Дамблдор и Гриндевальд. Им же было больше ста лет! Даже если они были вместе когда-то в юности, то почему сейчас продолжают медлить? Неужели за много лет они не смогли забыть о своих чувствах друг к другу?

Страшная правда открылась перед ним во всей своей беспощадной красе. Дамблдор и Гриндевальд — это то будущее, которое ждёт их с Томом, если он не справится и не направит его на верный путь. Риддл погрязнет в тёмной магии в погоне за властью и силой, обезобразит свое тело и душу, станет убийцей и жестоким тираном. И, рано или поздно, Гарри придётся остановить его. И они точно также будут стоять друг напротив друга, не решаясь начать последнюю дуэль и осознавать, что они натворили со своей жизнью.

— Это не шутка, Геллерт. Ты должен искупить свои грехи, осознать их и понести наказание. Я бы никогда не смог убить тебя и, смею надеяться, что ты не сможешь сделать того же со мной.

Гарри ощутил, как медленно сползает лиана, освобождая его и прослушал дальнейший диалог. Он аккуратно высвободил одну руку полностью, потом вторую и стёр с лица кровь.

По волосам как будто ветерок прошёлся, и он понял, что Том рядом. Им обоим следовало убираться из хижины как можно скорее, пока дуэль не началась. Два мага такого высокого уровня не оставят от этого места камня на камне. Он зашарил в воздухе руками, пытаясь найти Тома, но того всё не было. Гарри заподозрил неладное. Ему казалось, он уже знал, что произойдет.

— Экспеллиармус!

Палочка Гриндевальда легко выскользнула из его руки. Кажется, слухи о её непобедимости были сильно преувеличены.

Поттер чуть не заработал себе сотрясение, с такой силой он шлепнул ладонью о свой лоб. Риддл, сволочь, всё время, пока Гриндевальд болтал с Гарри, был в сознании и выжидал удобного момента. Он слышал про дары смерти и воспылал желанием собрать их. У него была припрятана ещё одна волшебная палочка где-то на теле, наверняка он просто разыграл обморок. Это была гениальность на грани фола.

Гриндевальд издал яростный вопль. Из палочки Дамблдора выстрелили черные ленты и попытались обвить тёмного мага, но у того в руке тут же оказалась другая волшебная палочка, отобранная ранее у Тома. Он ловко превратил ленты в кинжалы и направил их летать по комнате.

Гарри упал на пол и закрыл голову руками, уходя от атаки кинжалов.

Том собрал все три дара вместе, но ничего особого не произошло. Не было ни вспышки, ни звука, смерть не появилась и не преклонила колени. Кажется, Гриндевальд просто двинулся на старой сказке.

— Мерзкий мальчишка! — Гриндевальд уворачивался от заклятий Дамблдора и посылал всё новые и новые кинжалы. — Отдай мне дары и я убью тебя быстро!

Кинжалы, наконец, нашли свою цель. Они с громким треском отскочили от щита и закружили вокруг пустого места.

— Забирай Гарри и уходите, Том! — Дамблдор бешено размахивал своей палочкой, сдерживая яростный натиск тёмного волшебника, который решил быстро разобраться с ним и заняться Томом.

Том скинул с головы капюшон и распахнул мантию, становясь видимым.

— Не раньше, чем я прокляну этого ублюдка! — его багровые глаза полыхали яростью, магия клубилась вокруг плотным сияющим облаком. — Он чуть не убил Гарри! — Риддл вскинул отвоёванную палочку и вступил в бой, избегая использовать тёмную магию при директоре.

Гарри ползком добрался до перевернутого стола и укрылся за ним, проклиная Тома на все лады. Самоуверенный сукин сын их обоих угробит! Гарри начал молиться, чтобы Том остался в живых, ничего другого ему, безоружному, не оставалось.

Гриндевальд теперь сражался сразу с двумя противниками. Все трое колдовали невербально, экономя время, только вспышки заклятий сверкали разными цветами. Гарри осторожно выглядывал из укрытия, размышляя, как бы ему подобраться к Гриндевальду. Если он подползет сзади и кинется волшебнику в ноги, у Дамблдора и Тома появится шанс его вырубить.

От мощного заклятия лестница взорвалась, кусок перила пролетел совсем близко от спины и Гарри решился. Под градом заклятий никто не заметил, как он быстро прополз вдоль стены в сторону Гриндевальда.

Воздух дрожал от магической мощи трёх магов, стены хижины сотрясались под градом проклятий, с потолка кусками отваливалась штукатурка, грозя свалиться на голову и убить. Гарри был почти оглушён, кровь лилась из раны на голове, мешая обзору, но он упорно продвигался вперёд к своей цели. Запах гнили от магии Гриндевальда практически потерялся в мощном и чистом запахе магии Дамблдора. Черные щупальца сгорали в рыжем пламени, разбавленном сиянием серебра. Том, пока что, не дотягивал до двух стариков по силе и мощи, но бился уверенно, передвигался с огромной скоростью и ловкостью. Он перенял стиль боя Дамблдора, пользуясь стихийными легкими заклинаниями и трансфигурируя их в смертоносные предметы. Без использования тёмной магии это был наиболее выигрышный вариант.

Фоукс метался над головами волшебников, пытаясь помочь своему хозяину — он клекотал и пытался спикировать на Гриндевальда, но из-за низкой высоты потолка и плотного шквала заклятий не мог к нему приблизиться.

— Сдавайся, Геллерт! — Дамблдор зажал волшебника в угол, отрезая для Гарри всякую возможность подкрасться сзади. Он и Том отлично сработались, синхронно атакуя теперь только защищающегося Гриндевальда. — Ты ослаб, тебе не выстоять. Сдайся, чтобы я мог просить о твоем помиловании!

— Ни за что, Альбус! — Гриндевальд порядком выдохся, вынужденный бороться сразу с двумя противниками в ограниченном пространстве, не используя смертельных заклинаний. Он не мог убить Дамблдора и всё ещё надеялся заполучить мантию, поэтому старался не навредить Тому, чтобы не испортить её. Он до сих пор верил в дары смерти и не сбегал с поля боя, ослеплённый жаждой властвовать над ними. Но долго так продолжаться не могло. Ему нужно было сделать выбор, иначе он проиграет.

Гарри понял, что произойдёт за секунду до того, как всё случилось. Гриндевальду нужно было вывести из строя одного из противников и он, наконец, сделал свой выбор.

Проклятие выбило кусок стены прямо над его головой, который свалился на него, распоров затылок. Гарри вскрикнул от боли, привлекая к себе внимание. Разноцветные глаза остановились на нём и полыхнули торжеством. Мощный поток огня вырвался из палочки тёмного мага, снеся потолок и второй этаж подчистую. Дамблдор и Том вынуждены были прекратить атаку, закрываясь щитами от горящих обломков. Гарри вскочил, вынужденный уворачиваться от падающего с неба хлама, босые ноги превратились в кровавое обожжённое месиво.

— Делай выбор, Том! Твоя жизнь или жизнь Гарри? — сквозь ревущее пламя его голос был едва различим.

Гарри не успел ничего сделать.

Он только с ужасом наблюдал, как зелёная вспышка несётся к нему. Фоукс налетел на Гриндевальда, отвлекая внимание. Дамблдор опоздал на долю секунды, послав своё проклятие в торжествующего волшебника, выбивая волшебную палочку Тома из его рук.

— Нет! — Том метнулся наперерез проклятию, загораживая Гарри своим телом.

Время остановилось.

С неба падали огненные хлопья, стены хижины охватило неукротимое пламя, дым застилал глаза, но даже сквозь него Гарри хорошо видел, как раскинул руки его любимый, защищая его от смерти.

Зелёная вспышка померкла, впитавшись в его тело.

— Том!

Поттер кинулся к нему, наступая голыми пятками на горящие обломки и не чувствуя боли. Он не успел подхватить его и Том упал на загаженный пол, прекрасный и неподвижный.

Весь мир перестал существовать в тот миг, когда Гарри заглянул в его остекленевшие глаза. Мечты о совместной квартире, о их будущем, в котором они могли быть счастливы разбились вдребезги, погребая под обломками Гарри.

— Нет! Том, очнись, пожалуйста! Том, — Гарри тряс его за плечи и не мог остановиться. Том должен был встать прямо сейчас! Это же Том Риддл, он не может умереть! Это какая-то ошибка!

Он повторял его имя, целуя холодные губы. Слёзы смешались с кровью и грязью, пачкая идеальное лицо с застывшим навсегда удивлением. Как он мог сомневаться в нём? Он же слышал слова Тома.

«Я люблю тебя, детка».

«Я сделаю это ради тебя».

Том даже подумать не успел. Он рефлекторно закрыл Гарри собой.

— Гарри, нам нужно уходить! Сейчас тут всё сгорит вместе с нами, — Гарри поднял на директора бессмысленный взгляд и заметил оглушённого Гриндевальда, спеленатого черными лентами в кокон как гусеница.

— Пусть горит. Я сгорю вместе с ним.

Осознание накрыло его волной: он не вынесет смерти Тома. Он не сможет жить без него дальше, зная, что Том умер из-за него. Гарри взял из его холодной руки волшебную палочку и укрыл их мощным щитом, не давая Дамблдору приблизиться к ним.

— Гарри! Не вздумай! — директор не мог одновременно защищаться от огня, удерживать Гриндевальда и пробить щит Гарри. — Том пожертвовал собой ради тебя! Ты хочешь сделать его жертву напрасной?

Слова били точно в цель, но Гарри поймал себя на безразличии. Он устал быть сильным, устал терять близких, устал оправдывать чьи-то ожидания. Том умер, больше ничего не имело значения. Гарри хочет умереть вместе с ним.

— Уходите.

— Это я виноват в выходе той статьи летом, Гарри! Слышишь? Я понадеялся, что ты станешь с кем-нибудь встречаться и Геллерт придёт за мантией. Я так его выманивал из убежища! Слышишь, Гарри? Я следил за вами, я видел все твои сомнения, я читал твои мысли, но ничем не помог. Я смиренно ждал развязки, и иногда едва сдерживал желание заполучить мантию и камень себе! Я косвенно виноват в смерти Тома!

Внутри слабо трепыхнулась и пропала ненависть. Так он и знал. Дамблдор был причастен к этой истории. Ничего не могло пройти мимо него в этой проклятой школе. Из-за его разборок с бывшим любовником пострадала куча людей. Он заварил кашу и просто ждал, что из этого выйдет. Это было жестоко. Намного более жестоко, чем убить кого-то голыми руками. А сейчас он пытался растормошить Гарри, вызвать в нём желание мести и забрать от Тома.

— Тогда этот груз будет висеть на вашей совести вместе со всеми остальными. Гриндевальд и Том оказались похожи, да? Несмотря ни на что они пожертвовали своими мечтами ради нас с вами. Гриндевальд отказался вас убивать, он пожертвовал дарами и своей свободой ради вас. И кто в итоге оказался злодеем?

Огонь подбирался все ближе, дышать стало невозможно, из пробитого затылка текла по спине кровь. Гарри крепко стиснул руку своего слизеринца и ждал, когда это всё закончится.

— Прошу, Гарри, сними щит!

Слова больше не имели значения, сознание медленно покидало его. Он погружался в тёплый летний день. В окно их с Томом квартиры лился солнечный свет из открытых настежь окон, они сидели вместе на диване и целовались. Вокруг были разбросаны вещи Гарри, и Том ворчал на него за неряшливость. На пальце Поттера красовалось обручальное кольцо.

Гарри останется в этом мире навсегда.

— Детка…

— Том!

========== Глава 16 ==========

Сначала Том ощутил пустоту. Он не мог почувствовать опоры, не мог понять, лежит он или стоит, не понимал, есть ли на нем одежда. Том испугался по-настоящему.

Если это и есть смерть, то ему предстоит провести вечность в этой пустоте, не чувствуя ничего, запертым в своих мыслях.

Он закричал, боясь не услышать своего голоса, боясь открыть глаза и не увидеть ничего.

Крик расплескался по округе эхом.

«Если есть эхо, есть и воздух. Есть стены, отражающие голос. Я не умер».

Эта мысль принесла такую радость и облегчение, которое Том никогда не испытывал прежде. Самое страшное для него — это ничто. Пустота.

Он осторожно открыл глаза.

Все пространство заливал белый мягкий свет, потолок терялся где-то в высоте в туманной дымке. Он аккуратно повернул голову и ощутил рывок в области живота. Тут же зрение показало ему, что он на самом деле лежит на полу, самом обычном каменном полу. Больше ничего видно не было, его окружал плотный, молочно-белый светящийся туман.

Том перевёл взгляд на своё тело. Он по-прежнему был одет в свою школьную форму и мантию-невидимку Гарри.

— Гарри! — Том вскочил на ноги, стискивая в руке палочку, она тоже была с ним.

Но Гарри рядом не было.

— Гарри! — ещё отчаяннее крикнул он, лихорадочно оглядываясь в поисках бестолкового гриффиндорца.

Страх снова затопил его, но уже не за себя, за Гарри. Он наконец-то признал, что беспокоится о нем не как о выгодном вложении, на которое он потратил кучу своих ресурсов, а просто как о человеке, о своем партнере. Врать себе после всего, что произошло, было глупо: он любил Гарри так, как никогда не любил даже себя.

— Его тут нет, — тихий тонкий голос вызвал у него волну суеверного ужаса. К счастью, Том Риддл был не из робкого десятка. Никакие призраки не остановят его.

— Где он? — требовательно спросил Том. Его разрывало на части желание бежать и искать своего гриффиндорца.

— Он в безопасности, не волнуйся.

Это не слишком утешило Тома, но ситуация требовала разобраться в ней. Это в него попало проклятие, а не в Гарри. Так что тот точно должен был сейчас быть жив. А вот в своём положении Том не был уверен.

— Кто ты?

Туман медленно рассеивался, открывая взору знакомую обстановку — рельсы, пустой перрон, лавочки для ожидания.

На одной из лавочек сидела девушка. Она была очень худенькой и бледной, не намного старше самого Тома. Красотой не блистала: темные глаза косили в разные стороны, мышиного цвета волосы были тонкими и редкими, уши торчали, как у домового эльфа. Но что-то было в ней такое, что заставило Тома замереть.

Лицо девушки было наполнено светом и чистым, абсолютным счастьем. Она улыбалась ему радостно и ярко до боли знакомой улыбкой — он сам точно так же улыбался, когда наблюдал за Гарри.

— Вы моя… мать? — голос позорно дрогнул, но Тому было плевать. Он так хотел когда-нибудь, хоть раз, увидеть её. Хотел, но сопротивлялся своему желанию и отрицал его, как и многое другое.

— Том! Мой сын! — девушка заплакала, протягивая к нему свои руки. — Я и мечтать не смела, что ты будешь таким красивым и сильным. Я так рада.

У Тома защипало глаза, внутри все задрожало, но он и не думал кидаться в объятия незнакомки. Только крепче стиснул в руке жезл смерти и тряхнул головой, прогоняя морок.

— Где я? И кто ты на самом деле? — к нему вернулась прежняя уверенность. Это не могла быть его мать, она умерла. А раз он вполне жив — то это не она. Гриндевальд попал в него проклятием — возможно, это иллюзия.

— На вокзале Кингс-кросс. Я никогда не бывала здесь, пока была жива. Но после смерти я увидела многое, — девушку не смутила смена настроения Тома, она по-прежнему улыбалась ему.

— Так ты мертва? Значит, я тоже? — скептически хмыкнул он.

— Я мертва. А вот ты — не совсем.

— Что значит — не совсем?

Та, что притворялась его матерью, была не из болтливых. Том настроился вытягивать из неё информацию долго и нудно.

— Ты собрал все дары. Теперь ты сам решаешь — жив ты, или мёртв.

Тома пробрала дрожь. Дары! Дары — настоящие!

Он не верил, что Гриндевальд стал бы тратить время на мифическую чушь, но где-то в глубине души его терзали сомнения. Гриндевальд совершенно точно кинул в него аваду, но Том по-прежнему мыслит и существует. Значит, у него получилось. Он переиграл тёмного лорда.

— Я где-то в междумирье?

— Ты на вокзале Кингс-кросс.

— Значит, я могу уехать отсюда на поезде туда, куда захочу? — он оправился от потрясения и начал работать головой. Ответы собеседницы были мутные, но ему под силу их разгадать.

— Да, Том. Но куда же ты хочешь?

— Это очевидно. Я хочу в мир живых.

— Так ли ты хочешь туда, сын? Ты мечтал о бессмертии и ты достиг его порога. Ты можешь вернуться в мир живых и прожить обычную жизнь, а можешь пойти дальше и стать повелителем смерти.

— Что это значит? Я смогу повелевать самой смертью?

— Ты узнаешь это, когда окончишь свой земной путь и двинешься дальше. Большего я не могу тебе сказать, как бы не хотела.

— Уйти дальше — это не значит умереть? Ты говоришь, что смерть — это не конец всему?

— Конечно нет, сын. Смерть — это только начало.

Том крепко стиснул зубы и опустил голову, лихорадочно размышляя. Всё его тело покрылось мурашками, волосы встали дыбом от священного ужаса и благоговения.

Смерть — это начало.

Он так боялся умереть, так старался ради сохранности своего тела! Несмотря на уверенность волшебников, Том не верил в то, что после смерти тела есть хоть что-то. Все призраки волшебного мира были просто пародиями на человека — они были фотографиями, движимыми магией в строгом порядке. В них не было души, сознания, чувств. Просто следы когда-то жившего мага. Для него смерть тела означала конец, пустоту, небытие.

Смерть — это начало.

В него попала авада, но он всё ещё мыслил, он всё ещё разговаривал и даже больше — он был самим собой.

Он собрал все дары и теперь может пойти дальше, стать повелителем смерти, что бы это не означало на самом деле. Он может обрести небывалую, недоступную никому ранее силу.

Он всегда знал, что был особенным. И если кто и справится с этим величайшим бременем, так это он.

Том, запрокинув голову, звонко расхохотался. У него получилось! Этого мига он ждал всю свою жизнь, он был рожден, чтобы стать великим. Это был его миг триумфа!

— Так ты сама смерть? — немного успокоившись, с трепетом посмотрел он на девушку. Многие волшебники предполагали, что смерть приходит в обличии умерших близких магу людей. Конечно, никто раньше не мог знать, так ли это на самом деле.

Девушка улыбнулась и покачала головой. Её взгляд лучился ласковым весельем.

— Я та, кто отдала жизнь ради твоего рождения, дорогой. Я твоя мать.

— Как же ты оказалась здесь? Чем ты сейчас являешься? — Том более внимательно присмотрелся к ней, отмечая незамеченные ранее детали.

Девушка былав старенькой истрепанной мантии, и стоптанных коричневых башмаках. Её тоненькие ручки и ножки были белоснежными, сквозь тонкую кожу проступали синие вены. Он отметил родинки на тыльной стороне рук, шее и щеке. У него тоже они были. Родинка на щеке под правым глазом вообще была точной копией его.

— Я окончила свой земной путь и оказалась здесь. Я присматривала за тобой всё это время, старалась помочь тебе, чем могла. Я — это я. Я Меропа Гонт, твоя мама.

Голосок у неё был такой тихий и взволнованный, что ему пришлось приблизиться к ней, чтобы лучше слышать.

Меропа Гонт — вот значит, как её звали, его маму. Морфин не произносил её имени, как и те магглы — Риддлы, будто оно было проклято. Том и не стремился узнать его, намеренно не касаясь воспоминаний дяди о ней. Думал, что так ему будет лучше, ведь эта девушка бросила его на произвол судьбы, лишив всего, что полагается нормальному ребенку — любви и заботы матери. Он хотел её ненавидеть и не позволял себе узнать о ней больше.

Меропа — красивое имя, имя звезды в скоплении плеяд, расположенном в созвездии тельца. Такие имена своим детям давали все чистокровные семьи. Зачем кому-то притворяться его матерью? Слишком жалко она выглядела, чтобы кто-то захотел притвориться ею. И слишком сильные негативные чувства к ней питал Том, чтобы кто-то захотел повлиять на него с её помощью. Он чуял — она говорила правду. Его презренная мать действительно встретила его по ту сторону жизни.

Горечь, обида и ненависть поднялись в нем, как поднимается змея в высокой траве.

— Помогала мне, значит? — прошипел он на парселтанге. — Ты умерла, оставив меня в грязном магловском приюте! Ты бросила меня! Ты же была волшебницей, черт тебя подери! Почему ты выбрала смерть?!

Этот вопрос он задавал себе с тех пор, как узнал правду о своём рождении. Его душили злоба и обида. И… Тоска. Ему стыдно было признавать это, но он, как и все приютские дети, мечтал иногда, что мать на самом деле не умерла, а по каким-то серьезным причинам оставила его и когда-нибудь обязательно вернётся за ним. Это было лучше, чем думать, что его мать бросила его одного, не пожелав жить.

— Прости, сын! — из её тёмных, таких же, как у него, глаз полились слёзы и Тому захотелось ударить её. — Я старалась, правда, старалась, но моя магия… Я почти сквиб. А ты был так силён в моём чреве… Я понимала, что умру, но не могла избавиться от тебя! Я решила, что лучше умру сама, но позволю жить тебе, мой мальчик.

Том всматривался в её лицо, силясь почувствовать хоть каплю лжи, но не находил её. Она говорила искренне. Его мать — сквибка.

Он помотал головой, не в силах поверить в это.

— Ты не можешь быть сквибом! Ты же из рода Слизеринов! А как же я? Я сильнее большинства волшебников, и я только расту!

— Ты так силен, потому что ты — последняя надежда нашего рода. Ты же видел своего дядю! Ты видел, во что превратилась наша семья! Я не могла, не хотела допустить, чтобы наш род, которым так любил бахвалиться отец, просто исчез. Я влюбилась в твоего отца, а когда поняла, что беременна, провела ритуал, отдав для него практически всю свою скудную магию, чтобы ты появился на свет. Сама бы я не смогла выносить тебя. Я взывала к магии нашего рода и была услышана! Ты именно такой, каким был обещан мне. И я горжусь, что сделала это, горжусь, что отдала за тебя свою жизнь. Ты — моя гордость, мой свет и мой смысл, — она плакала и улыбалась, а Том пытался осмыслить её слова, изо всех сил игнорируя пронзительную боль в груди.

— Так ты… — его голос охрип от накативших эмоций, в горле встал ком. Он прочистил горло и попытался снова: — Ты умерла ради меня? Моей жизни?

— Да. Ты вытягивал из меня все крохи магии, что ещё оставались. Ты был сильным малышом и требовал больше, чем остальные дети. Я знала, что умру, но мне было плевать, лишь бы ты выжил! Такова была цена ритуала — моя жизнь в обмен на твою. Мне так жаль, что я оказалась слишком слаба, мой мальчик, так жаль! Это я должна была растить тебя, баловать тебя, заботиться о тебе! — она спрятала лицо в худеньких ладонях и разревелась окончательно, навзрыд.

Том будто со стороны наблюдал за своим телом, которое сделало сначала один неуверенный шажок, потом второй. Он сам не успел понять, как очутился перед ней на коленях и стиснул в объятиях острые плечи. Мама обняла его в ответ и спрятала заплаканное лицо у него на шее.

Он не понимал раньше, как чьи-то объятия могут успокоить и придать сил. Он терпеть не мог бессмысленных прикосновений ещё больше, чем Гарри, но тщательно это скрывал. Он научился идеально имитировать людские привычки и реакции, не понимая до конца их сути и очень этим гордился, прикидываясь таким, как все. Но Гарри в корне изменил его отношение к объятиям, поглаживаниям и случайным касаниям. Том открыл в себе жадность до прикосновений, такую всепоглощающую, что доходило, порой, до абсурда. Как будто раньше он намеренно принижал важность прикосновений в своих же глазах, потому что к нему никогда никто не прикасался без агрессии и желания навредить. До появления в его повседневности Поттера. Психически нездоровый парень оказался единственным, кто смог принять его характер и подарить ему ласку, нежность и понимание.

Тонкие плечи под руками дрожали от рыданий, но Том не испытывал отвращения, только то самое пресловутое желание успокоить и поддержать. Он никогда не думал, что у него окажется такая слабая и жалкая мать. В его представлении она была безразличной ко всему, зацикленной на себе, тупой и мерзкой бабой. Оказалось, всё было не так, как ему виделось.

Гарри сумел научить его ещё кое-чему.

Сила духа порой гораздо важнее магической силы и ума. Эта женщина имела стальной стержень, силу воли, позволившую ему появиться на свет. Она знала о своей слабости, но упорно преодолевала её и это было гораздо значительней его представлений о ней.

— Ты гораздо сильнее, чем сама думаешь, — тихонько сказал он ей то, что всегда говорил и Гарри. — Я горжусь, что у меня такая мать.

И он правда гордился. Всю жизнь он думал, что был ей не нужен, что его бросили. Стоило умереть, только чтобы увидеться с ней и поговорить! Застарелая боль, живущая внутри с самых первых дней жизни, прошла, оставив после себя светлое сожаление.

Она подняла счастливое, заплаканное лицо и поцеловала его в лоб.

— Спасибо, мой мальчик, я так люблю тебя!

— Даже зная, что я убил отца? — Том не стал ходить вокруг да около. В его картине мира убийц никто не любил, тем более — отцеубийц. Он напряжённо смотрел в её глаза, пытаясь уловить ненависть или боль, но в них была только любовь.

— Ты сделал то, чего я сделать не смогла, — она не ужаснулась, не изменилась в лице, как будто говорила не об убийстве, а о нерешённой тяжбе с наследством. — Он был ужасным человеком, я сбежала от него, когда он начал бить меня. Я использовала на нем приворотное зелье, Том, но даже с зельем его черная натура прорывалась наружу. Моя любовь была иллюзией, отчаянной попыткой иметь что-то своё, что-то хорошее. Но Том старший оказался таким же, как мой отец и брат. Я ненавидела их всех, и моя ненависть передалась и тебе. Ты отомстил за меня, сын.

Том закрыл глаза, силясь переварить ужасную правду о своём происхождении. Его мать приворожила отца-маггла, а потом мечтала его убить. Становилось понятно, в кого он уродился таким мстительным и категоричным. Это вызвало тихую нежность в груди и тоску.

— Я рада, что ты не такой, как он. Внешне вы просто копии, но внутренне ты похож на бабушку — такой же несгибаемый, сильный и упорный. Отец убил её, когда мне было шесть лет, потому что она хотела для нас с Морфином лучшей жизни и предпочитала работать, а не стенать о былых временах.

— Жаль я не успел убить и его тоже,- прошипел Том, стискивая мать в объятиях крепче. Ему так хотелось бы быть там, защитить её от деда и от отца! — Он умер раньше, чем я пошёл в школу. Ты встречалась с ним здесь?

— Нет, я встретила только твою бабушку. Тут каждый получает покой. Мой покой — это наблюдение за тобой, вот и всё.

— Если я стану повелителем смерти, смогу ли я распоряжаться мёртвыми? — Том хотел бы найти души отца и деда и пытать их до полного развоплощения.

— Я не знаю. Я всего лишь проводник, сын. Я могу только предоставить тебе выбор — пойти дальше или вернуться назад. Больше мне ничего неизвестно.

— А Гарри? Встретимся ли мы с ним, если он умрёт?

— Всё зависит от самого Гарри. Две души, желающие быть вместе, обязательно воссоединятся.

Том задумался. Он хотел узнать, что ждёт его дальше, хотел стать повелителем смерти. Но также он хотел, чтобы Гарри был с ним рядом.

Сейчас Гарри в безопасности — Том видел, как заклинание Дамблдора попало в Гриндевальда. Значит, Гарри будет жить и проживёт свою жизнь без него. Встретит кого-то, женится, заведёт детей. И когда он умрёт, в глубокой старости, нужен ли ему будет Том — далёкое школьное увлечение?

Том зарычал от бессилия. Ему нужен был Гарри. И он хотел силы.

Мама рассмеялась над его ухом и отстранила его от себя, обхватывая его лицо ладонями.

— Ты хочешь быть с этим мальчиком, правда? Я была счастлива, что ты встретил того, кто делает тебя лучше и счастливей. Ты заметил, что вы оба говорите на перселтанге, хотя он об этом не знает?

— Заметил, — Том, впервые в жизни, виновато потупил взгляд. — Я так и не осмелился спросить его. Я думал, что мы с ним можем оказаться родственниками. Но я так хотел его, что отказался от поисков истины. Я решил не выяснять степень нашего родства, это было бы противоестественно — спать с собственным кузеном. Я предпочёл не думать об этом.

— Ваш общий предок жил пару тысяч лет назад, дорогой, — засмеялась Меропа, понимающе улыбаясь ему своими тонкими губами. — Гарри знает парселтанг, потому что его знаешь ты. Ваши души связаны невероятным образом! Этот мальчик чувствует твою магию, это его дар, но благодаря вашей связи он может пользоваться ею! Он проецирует на тебя твои же дары, дорогой! Он чувствует ложь и разговаривает на парселтанге, потому что ты можешь делать это. Он создан для тебя, а ты создан для него, отсюда я вижу это ясно.

— Я никогда не слышал о связи душ, — скептически произнёс Том, перебирая в уме все странные случаи, связанные с Гарри. Разве не был он одержим этим мальчишкой с самого первого курса, как только заглянул в его огромные зелёные глаза на этом самом перроне шесть лет назад? Разве не следил он за ним, как сталкер, прячась за углом, с третьего курса? Никто в его жизни не занимал его мысли так, как Гарри. Но это была заслуга самого Поттера, а не какой-то там мифической связи. Том бы не обратил внимания на него, будь он глуп, уродлив и слабоволен, и никакая связь не заставила бы его это сделать.

— Никто не верит в магию меньше, чем сами волшебники, — мать с улыбкой погладила его по голове, качнув головой. — Возможно, вы предназначены друг другу самой судьбой и просто идеально подошли друг другу, а может, сами умудрились связать себя узами в прошлых жизнях или параллельных мирах — какая разница? Из этого родилось что-то прекрасное и уникальное по своей природе.

— Это всё существует? Параллельные миры? Перерождение души? — жадно спросил Том. Это было намного интереснее, чем связь душ. Он мог представить, как встретил Гарри в другой жизни и захотел на веки вечные привязать его к себе, даже после смерти, это было очень на него похоже.

— Конечно, милый. Почему бы им не быть? — удивилась Меропа. — Скоро и я смогу переродиться и отправиться в новое путешествие, когда прослежу, чтобы у тебя всё было хорошо.

— Значит, если бы я сделал крестражи, я бы уничтожил свою душу и не смог бы переродиться?

— Да. Я счастлива, что ты не успел этого сделать. Ты бы отнял у себя истинное бессмертие сам.

Том захохотал. Он снова прошёлся по самому краю пропасти и не упал! Раньше он не считал себя везучим, но Гарри, кажется, стал его счастливым талисманом.

— Я очень надеюсь, что ни в одной следующей жизни я не сотворю их. Если мы обречены с Гарри встречаться снова и снова, он удержит меня от этого. Главное, чтобы мы рождались в одно и то же время.

— Так ты выбираешь его? Хочешь вернуться в мир живых и отказаться от даров смерти? — лукаво улыбнулась Меропа.

Том умудрился забыть об этом. Столько потрясающей информации разом — это слишком.

— Я хочу быть с ним. Я… Я одержим им, на самом деле, мам. Но я также одержим поисками силы. Я хочу пойти дальше и стать повелителем смерти, но и Гарри я тоже хочу! Вдруг в следующей жизни мы не встретимся? Вдруг, я навсегда его потеряю, став повелителем? — признался он матери. Говорить с ней было легко. Ему не стыдно было озвучить ей свою слабость, ведь она уже была мертва и видела все, что с ним происходило с самого его рождения.

— Ох, милый. Ты уже делал этот выбор, много-много раз. Просто вспомни, — она ласково провела пальцем по его щеке.

Том смежил веки и попытался понять, о чем она говорит. Разве он уже делал такой сложный выбор?

Гарри был для него загадкой, непостижимой и волнующей. В нем как будто уживались сразу две личности — смелый, раскрепощённый и уверенный в своих силах маг и потерянное, печальное существо, запутавшееся в своих видениях. Обе его личности объединяло только одно — неукротимая сила духа, которая вела его через все преграды. Он боролся со своими слабостями так, как Том, к сожалению, никогда не умел, предпочитая просто избегать неудобных и болезненных для него тем. Том боялся признаваться себе, что хочет Гарри, игнорировал своё собственное поведение, срывался раз за разом и придумывал дикие оправдания для себя. А Гарри просто признавал наличие проблемы и решал её.

Он стал для Тома маяком, к которому стремишься во тьме бури.

Том собирался сделать крестраж в этом году, он всё для этого подготовил, но выбрал другой путь, когда узнал, что Гриндевальд охотился на семью Поттеров в поисках артефакта, способного сделать бессмертным. Он отложил все свои планы только из-за слухов, которые донесли до него бывшие последователи тёмного лорда. Теперь, пройдя через столь многое, он мог признаться перед самим собой — будь на месте Гарри кто-то другой, он бы отмахнулся от слухов и занялся крестражем. Был ли это тот самый выбор?

Он намеревался отнять у Гарри артефакт, как только выманит у него информацию о нем, но не сделал ничего для продвижения к цели. Ему гораздо больше нравилось зажимать Поттера, он даже почти не пытался вытянуть из него подробности о ночи нападения и загадочном артефакте.

Каждый день он говорил себе, что слишком рано, что Гарри ему не доверяет и ничего не расскажет. И продолжал наслаждаться его обществом, его близостью и светом. Он был нелогичен, непоследователен и рассеян, ревновал Гарри к каждому столбу и испытывал огромный стресс от осознания своего либидо. Том со стыдом вспоминал, как сорвался, точно мерзкий извращенец, когда увидел Гарри после двухдневного перерыва в их отношениях. Он все два дня пытался понять, какого черта с ним происходит, стоит ему только увидеть Гарри. Он собирался дистанцироваться от него, избавиться от источника неприятного возбуждения и волнения, но побежал на отработку, как нетерпеливый ребёнок, в надежде увидеть его глаза, ощутить его тело, услышать голос. Он так возбудился от их перепалки и обжиманий, что ему пришлось снять напряжение рукой, когда Гарри сбежал в туалет.

Это стало началом конца. Все запреты на плотские утехи в его голове рухнули, и он больше не отказывал себе в удовольствии трогать Гарри так, как ему хочется, а потом исступленно мастурбировать, вспоминая гибкое теплое тело. Он не пересекал черту, так как не хотел испугать без того зашуганного Поттера и не собирался падать ещё ниже, занявшись с кем-нибудь сексом. Говорил себе каждый день, что тискает Гарри в последний раз.

Как бы не так.

Поттер оказался озабоченным не меньше Тома. Том, по неопытности в этом вопросе, не смог распознать его желание и принимал за неприязнь. Откуда ему было знать, что Поттера трясет от его прикосновений вовсе не из-за отвращения? Он же выглядел таким испуганным! Его робкий поцелуй у хижины вызвал у него страсть и злость. Том решил наплевать на его испуг и возможное отвращение, он взял то, чего ему так хотелось. А Гарри пылко ответил.

Этот поцелуй спутал все его планы, похоть затмевала все мысли, и он сплоховал с Гриндевальдом. Не распознал маскарада, не сдержал свою злость и напал на самого тёмного лорда, даже не осознавая этого, просто потому, что он собирался убить Поттера. Ползя по тёмному тоннелю, сгорая от дикой боли, он проклинал Поттера. Это он затуманил мозги Тома страстью. Том должен был отдать его Гриндевальду и забыть, как о страшном сне, ради своего же блага.

А несносный Поттер взял и спас его, перечеркнул одним поступком все его коварные планы, да ещё и соблазнил. Как он мог устоять перед тем, что ему так откровенно предлагали? Том послал к черту свои принципы из-за зелёных глаз и соблазнительной попки.

Между своей уверенностью в бесполезности и недопустимости секса в его жизни и Поттером, Том выбрал последнего.

Он так злился на себя, что набрался наглости причинить Гарри боль. Спровоцировал его приступ, чтобы вызнать что-то об артефакте. Как он себя ненавидел за это! Этот случай показал ему, что ненависть к себе может быть бесконечной, что можно желать боли, чтобы искупить боль Гарри. Когда Гарри лежал на больничной койке — тоненький и измученный, Том поклялся себе больше не использовать его. Между артефактом и Гарри он выбрал последнего. Это решение принесло покой в мятущуюся душу, но ненадолго.

Тому пришлось вывернуться наизнанку в попытках понять, что с ним происходит. Он ненавидел себя каждый день, он ненавидел Гарри, но всё равно шёл к нему, как заблудившийся в пустыне путник идёт к виднеющемуся вдали оазису — обессиленный, но жаждущий, забывающий о стертых в кровь ногах.

Том знал, что склонен к одержимости вещами и явлениями. Когда он сталкивался с чем-то интересным, он погружался в это дело с головой и добивался успеха так или иначе. Гарри тоже стал одержимостью, но иного толка. Их отношения были двусторонними. Том получал отдачу, да такую, что хотелось ещё и ещё. Он иступлено ревновал гриффиндорца, боясь потерять его внимание, боясь, что кто-то другой разглядит в нём то же, что и Том — завораживающую красоту, не выставляемую на показ, обманчивую хрупкость, за которой скрывается невероятная сила воли, необузданную страсть и похоть, огонь вызова, горящий в колдовских глазах. Том бесповоротно поехал на нём крышей, зациклился и не мог оправдать себя в своих же глазах.

Когда он обнимал Гарри, весь мир переставал существовать. Том просто не мог позволить кому-то ещё забрать у него его счастье, затушить свет, что разливался в душе каждый раз, когда Гарри улыбался ему. Но и сам быть с ним он не мог. Он хотел стать вождём революции, который поведёт за собой в бой магов, он хотел изменить эту страну, хотел перекроить по-новому весь загнивающий мир волшебников. Но для этого ему нужно было стать бессмертным, обрести силу и могущество, недоступные обычным магам. Наготове давно был план по созданию крестражей — якорей, которые удержат его душу на земле, не позволив перейти грань. Этот путь был одиноким и жестоким. Гарри никогда бы не смог принять его таким.

Он до сих пор помнил помешательство, охватившее его, когда он понял, что должен сделать. Разорвать свою душу, с корнем выкорчевав оттуда чувства к Гарри можно было только убив его. Том любил символизм, он нашёл это убийство идеальным окончанием их истории — Гарри не достанется никому и останется в его душе навеки, заключённый в дневник. Их любовь станет вечной, неизменной и безопасной, перестав мучить Тома. Это было гениально, это было необходимо. Гарри был прав, когда подозревал Тома в романтике — Том вдруг открыл в себе целую бездну романтичных мыслей, связанных с убийством своей единственной любви.

Он снова облажался на следующий же день. Запасная палочка, сворованная в Лютном, всегда находилась с ним. Он нашёл бессознательного Гарри поздним вечером в пустом классе и его чувства к нему, казалось, достигли своего пика. Гарри поразил его своими словами о доверии, выбил почву из-под ног, бросил во мрак, а затем заботливо протянул ему руку. Том держал палочку у его виска, пожирал взглядом любимые черты, пытаясь насытить свою жажду в последний раз, и всё чётче понимал, что не сможет этого сделать.

Гарри верил в него. Гарри считал, что он может стать лучше. Гарри сказал, что правильный путь — это тот путь, на котором ты счастлив.

Слова о карте принесли небывалое облегчение. Он совсем забыл о ней! Он прошёлся по тонкому и острому лезвию ножа, не упав, и был счастлив так, как никогда в своей жизни. Убей он Гарри — и его ждал бы Азкабан. Он бы сидел там вечность, не в состоянии умереть из-за крестража и вспоминал бы Гарри. И неизвестно, что было бы хуже — само заключение или его раскаяние в убийстве.

Только представив всё это отчётливо и ярко Том смог признаться себе — он не убьёт Гарри. Кого угодно, только не его. Гарри должен был быть всегда рядом с ним, и Том стал обдумывать, как это можно устроить. Когда решение было принято, огромная гора свалилась с его плеч. Всё снова стало просто и понятно — Гарри будет принадлежать ему и Том свернёт в бараний рог любого, кто встанет у него на пути.

Он всю ночь сидел над мечущимся в бреду Поттером и думал, думал, думал. Гарри не сможет быть с ним, если узнает о многочисленных убийствах, совершённых Томом. Том почти в открытую намекнул ему о своем участии в смерти приютского хулигана Билли Стабса, желая проверить его реакцию, но Гарри был настолько неиспорчен, что ему и в голову не пришло подозревать Тома.

Между крестражами и Гарри Том снова выбрал Гарри. Крестражи больше не подходили к его цели — ему нужна была целая, не изуродованная душа. Гарри не заслуживал подделки. Том осознал, что единственный способ получить и бессмертие и Гарри — это заключить новую сделку с прихвостнем Гриндевальда. Ему казалось, что все козыри были у него на руках — знание о мантии, доверие Гарри, и помешательство Гриндевальда на чертовом куске ткани.

Он совершил большую ошибку — недооценил своего противника. Его гордость и уверенность в собственных силах сыграли с ним злую шутку. Гриндевальд не был идиотом. Он с самого начала сам наблюдал за ними, не доверив это дело посторонним. Том был так захвачен происходящим между ними с Гарри, что не потрудился хорошенько подумать над всей ситуацией в целом. Он жаждал впечатлить Гарри, решить все его проблемы, спасти его жизнь и навсегда привязать к себе.

Он поплатился за свою глупость и извлёк из неё огромный урок — никогда не считай себя умнее других. Гриндевальд подверг его пыткам, но он привык к боли. Пытки для него были ничто, по сравнению с тем, что ему пришлось встать перед выбором: бессмертие или жизнь Поттера.

Вот о чём говорила его мать.

Он думал, что получит и то и то, но его жёстко вернули в реальность: этому никогда не бывать. Даже если сейчас всё выйдет, как надо, то потом всё равно придётся выбирать.

Бессмертие или Гарри?

Любовь или вечное одиночество?

Том соврал Гриндевальду. Для него лгать было естественно, как дышать. Он не испытывал никаких мук совести, у него не потели ладони, не дрожали губы. Он говорил то, что другие хотели услышать и насмехался над ними в душе. Стоило ему немного покричать, изобразить муки совести и ненависть, как Гриндевальд ему поверил, так же, как и все. Том затаился, притворился, что вырубился и стал ждать. Гриндевальд не подумал обыскать его, он не нашёл второй палочки, не нашёл ядовитой змеи, свернувшейся под мантией. Он тоже недооценил его. Что может сделать сопливый школьник тёмному лорду?

Том мог в любой момент приказать змее напасть, но не стал этого делать. Он решил подождать, узнать о артефакте больше и не прогадал.

Его милый Гарри, чистый и светлый, как первый луч утреннего солнца, не подвёл его. Он не изменил своей привычке дерзить и задавать неудобные вопросы даже перед лицом смерти. Том узнал о дарах и понял — вот его шанс. Безболезненный способ сохранить отношения и стать самым могущественным волшебником!

Услышав слова Гарри о любви, Том испытал взрыв чувств, сравнимый с самым мощным круциатусом. Никто не относился к нему так, никогда. Гарри простил все его предательства, смирился с его выбором и отдал ему мантию после всего, что Том с ним сделал.

Том не колебался ни секунды. Он напал на Гриндевальда не думая о себе, не думая ни о чём. Он не знал, что появится Дамблдор, у него не было плана, но было желание защитить Поттера и это придало колоссальную силу его магии и телу. Том смог испепелить лианы одним лишь усилием воли! Он никогда не подозревал, что способен на такое.

Потом, в пылу сражения, он увидел, как зелёная вспышка сорвалась с кончика его собственной палочки в грязных руках и устремилась к Гарри. Он не успевал её отбить, не успевал оттолкнуть Гарри. И он сам кинулся под неё, не успев даже осознать свой поступок, испугаться за свою жизнь.

Мама была права. Этот выбор он делал много-много раз.

Бессмертие или Гарри?

Любовь или вечное одиночество?

Ответ был известен всегда, просто Том не смел себе в этом признаваться. Тысячу раз прав был Поттер, когда говорил: «верный путь — это тот, на котором ты счастлив, а не тот, который тебе диктует прошлое. Плох тот план, который нельзя скорректировать».

Том попытался представить, что будет, если он выберет пойти дальше, наплевав на всё, что с ним случилось за последний месяц.

Его тело умрёт. Гарри будет страдать, конечно — такой уж он есть. Возможно даже, что ему начнёт мерещиться и Том, наравне с родителями. Он будет считать пальцы и отмахиваться от образа Тома. Потом встретит волшебника, который полюбит его и которого он полюбит в ответ. Может даже, это будет ненавистный Наркисс Берг. Том останется для него всего лишь призраком, глюком, порождённым больным сознанием. Наркисс будет утешать его, успокаивать, трахать его так, как не успел Том. Гарри постепенно забудет его, погрузится в нового любовника, и никакая связь душ его не остановит.

На этом фантазия Тома начинала сбоить — он не хотел, просто не мог представить, как к Гарри прикасается кто-то другой. Его начинало трясти от этого. Только он мог дотрагиваться до него, только он имел право заботиться о нём, слушать его и говорить с ним в этой и любой другой жизни. Как он сможет наблюдать отсюда за жизнью Гарри, за его счастливым браком? Какой смысл быть повелителем смерти, если ты всё равно не сможешь быть с любимым человеком? Да и что вообще значит этот титул? Может, это просто какой-то обман? Может, ему придётся вечность ходить в капюшоне, с косой, и забирать души волшебников с земли?

Сделать выбор оказалось намного легче, чем он думал. Его счастье — это быть с Гарри. Он пройдёт свой путь с ним рука об руку, станет сильнейшим волшебником среди всех, завоюет весь мир и положит к его ногам. Пусть ради этого ему придётся отказаться от многих своих планов, пусть придётся лгать и изворачиваться, чтобы сохранить их отношения, Том был к этому готов.

Ни один из них не будет жить без другого, он позаботится об этом.

— Я сделал выбор, мама. Ты права, я уже знал, каким он будет, — он улыбнулся ей, взял её руки в свои и поцеловал костяшки пальцев. — Теперь я не боюсь смерти. А пока что меня ждут дела в мире живых.

— Жаль, что последний потомок Слизерина так и не стал повелителем смерти, — улыбнулась мама. — Но твоё счастье намного важнее. Возвращайся, сын, и всегда помни — я люблю тебя и буду ждать тут.

Том вдруг снова перестал ощущать своё тело. Он с паникой взглянул на мать, но та всё так же улыбалась ему безмятежно и счастливо.

Его потянуло от неё, и он закричал, пытаясь вырваться из потока воздуха. Он о многом не успел её спросить! Ему нужны были ответы на вопросы!

— Мама!

— Иди, Том! Мы ещё встретимся! — она махнула ему рукой на прощание и подмигнула. Из-за косоглазия казалось, что она подмигивает мусорной корзине и Тома это неожиданно развеселило и расслабило.

Том перестал сопротивляться. Она была права — они ещё встретятся. Так какая разница? Он мог подождать ответов пару столетий, раз уж на то пошло. Главное он знал: смерть — это только начало.

Том позволил себе раствориться в молочно-белом тумане. В какой-то момент он потерялся в спокойствии и безмятежности, может даже уснул.

А потом он почувствовал отчаянный, знакомый зов и открыл глаза, чтобы увидеть над собой встревоженную, зарёванную, любимую до умопомрачения мордашку.

— Детка…

— Том!

========== Эпилог ==========

— Давай, заходи. Аккуратно, тут порог!

— Ну, уже можно?

— Я скажу, когда можно.

— Том!

— Ладно, снимай.

Гарри стянул повязку с глаз и ахнул. Он стоял на пороге большой уютной гостиной в бежевых тонах. В глаза ярко светило солнце из огромного витражного окна, заливая все пространство сказочным светом.

В комнате имелся песочного цвета диван с яркими цветными подушками, куча книжных полок и стеллажей, пол устилал ворсистый коричневый ковёр. Гарри с первого взгляда влюбился в эту обстановку.

— Как красиво, Том! Где мы?

— Помнишь, ты говорил, что мы могли бы снимать квартиру вместе?

Сердце Гарри замерло и пропустило пару ударов. Он просто поверить не мог в то, что происходило сейчас.

— Это?

— Да. Наша квартира. Я снял её для нас двоих, — черты лица Тома смягчились, он выглядел безумно довольным и гордым собой.

— Задери тебя мантикора, Том! Я не могу в это поверить! Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?! — Гарри почувствовал, как колени превращаются в желе. Он осел на мягкий диван и пялился на Тома, как на ожившего Мерлина.

— Хочу. И я не принимаю возражений. Теперь мы живём вместе, — Риддл уселся на диван рядом с Гарри и вовлёк его в глубокий собственнический поцелуй. Гарри и пискнуть не успел, как требовательные руки слизеринца оказались под его рубашкой и принялись настойчиво ласкать дрожащее тело.

— Подожди! — Гарри с трудом отвлёкся от желанных губ и посмотрел в любимые темные глаза. — Так ты все это время ломал комедию? Ты же говорил, что будешь в гости ко мне приходить! А сам в это время…

— А сам в это время нашел нам жилище на ближайшие три месяца. Не думал же ты, что я позволю тебе жить одному, черт пойми где и с какими соседями? — Том шутливо куснул его за подбородок, но во всём его теле сквозило напряжение, которое не могло укрыться от Гарри.

— И я прямо чувствую твои мысли: «захочет ли он жить со мной или мне придется наложить на него империо?» — Поттер рассмеялся, пытаясь расшифровать эмоции слизеринца. Он мог с уверенностью распознать некоторые его мысли и порывы, потому что полагал себя экспертом в риддловедении, но кое-что оставалось загадкой даже для него. Он просто не был способен разобрать какую-то незнакомую и непонятную эмоцию Тома, которая преследовала их взаимоотношения все эти месяцы до окончания шестого курса. Вот и сейчас она появилась, заставляя Гарри нервничать.

Он крепко обнял Тома, забравшись к нему на колени и прошептал ему на ухо:

— Я очень хочу жить с тобой. Если мы потянем квартплату, конечно. Выглядит эта квартира просто шикарно!

Том расслабил плечи и улыбнулся Гарри в ответ уже без опаски.

— Тебе не о чем беспокоиться, я уже все оплатил.

— Неееет, — простонал Гарри, обречённо закатывая глаза. — Я тоже хочу вносить плату! Я не буду приживалкой!

— Мерлин, за что мне это, — в свою очередь закатил глаза Том, театральным жестом прикладывая ладонь ко лбу. — Как ты одно к другому подтянул? Я хочу, чтобы мы жили вместе. Я уже оплатил эту квартиру. И я не потерплю слов вроде «приживалка». Я сделал это для нас обоих, я в состоянии обеспечить нас обоих, в чем проблема? Ты сам говорил, что не любишь тратить своё наследство!

Гарри решил подумать, прежде чем кидаться в бой.

За все время их отношений он научился понимать Тома и старался идти на компромиссы, потому что только так они могли хоть как-то существовать вместе, не ругаясь по десять часов в день.

Гарри полагал себя рассудительным и мудрым в этой паре, в то время как Том порой был просто упрямым ослом, стремящимся к контролю над всеми и вся.

Если он уже оплатил квартиру, значит он предполагал, что Гарри захочет поделить сумму на пополам. Значит, он сделал это специально, и ему это очень важно. Как ни крути, а всё опять упиралось в параноидальную привычку Тома контролировать всё и вся, в том числе и жизнь Гарри.

Поттер подумал, что может пойти на уступки в этом. Ему самому не требовались ежесекундные подтверждения своей мужественности и силы.

— Хорошо, я не буду развивать эту тему, — беззаботно пожал плечами Гарри, и снова поцеловал Риддла.

Том расслабился и самодовольно улыбнулся в поцелуй, перехватывая Гарри поудобнее и заваливая на диван.

Гарри довольно на многое приходилось смотреть сквозь пальцы в отношении Тома. Они не сходились во многих вопросах о политике, образовании и людях. Они были одновременно очень похожими и разными. Часто ссорились и ещё чаще мирились, долго и основательно.

Несмотря на все проблемы, Гарри был счастлив, как никогда в своей короткой жизни.

После заточения Гриндевальда в Нурменгард, Том поставил его перед фактом — они встречаются и это серьезно. Гарри и не думал протестовать. Он готов был орать от счастья, на самом деле.

Дамблдор скрыл их участие в истории с Гриндевальдом, чему Гарри был только рад — он не хотел привлекать к ним лишнего внимания. Гринграссов судили вместе с Гриндевальдом, как и многих других известных его пособников, но Дафну пощадили. Дамблдор настоял, что девочка запуталась и заслуживает прощения. Гарри ненавидел её, но согласился с ним, потому что обвинения Дафне привели бы к тому, что участие Гарри и Тома в эпохальной дуэли вскрылось бы.

Общественность была уверена, что Дамблдор в одиночку одолел тёмного лорда. Его назвали самым великим волшебником этого времени и вручили пару орденов. Гарри на это только закатывал глаза в раздражении. Он прекрасно видел, что Гриндевальд щадил своего любовника и не сражался в полную силу, а всю работу сделал Фоукс. Вот кто точно заслужил орден! Гарри, как и обещал, купил ему мешок корма и подарил красивую подвеску на жёрдочку.

Том избавился от жезла смерти, опасаясь преследований со стороны искателей даров. Ведь, как известно, палочка оставила за собой длинный кровавый след в истории. Так что Том отдал его Дамблдору. Гарри подозревал, что Риддл надеялся на скорую кончину нелюбимого старика от рук какого-нибудь авантюриста. Он бы даже не удивился, слей Риддл потихоньку информацию о новом владельце палочки где-нибудь в Лютном переулке. После всего, что рассказал ему директор, Гарри не желал ему смерти, но парочка неприятностей была бы кстати.

Мантию Том вернул Гарри, а кольцо по-прежнему носил на пальце и завёл привычку что-то шептать ему. Гарри не стал беспокоиться по этому поводу — у него у самого хватало странностей.

Единственное, что они никогда не обсуждали — это то, что побудило Тома кардинально поменять свое мнение. Сколько Гарри не допытывался, Том никогда не рассказывал, что с ним произошло на самом деле. Поттер видел, как убивающее проклятие попало в Тома. Он был уверен, что Том мертв. Гарри тогда чуть с ума не сошёл! Но Том чудесным образом ожил, и как ни в чем не бывало поцеловал Гарри. Все, что Гарри получил в качестве объяснений, это Томово:

— Всё хорошо, детка. Я жив и умирать без тебя не собираюсь.

Они еле успели уйти из горящей хижины. Дамблдор спас их в самый последний момент. Гарри напоминал кусок хорошо прожаренного стейка и провалялся в больнице пару дней, забыв напрочь о странной аваде и просто радовался, что Том жив.

Но со временем мысли начали одолевать его.

Гарри хотел докопаться до истины, но боялся. Если Том не умер из-за того, что собрал все дары вместе, это означало, что они ему подчинились. По словам Гриндевальда, кольцо работало только если маг отправлял души на тот свет. Поттеру легче было думать, что это была не авада или случилось какое-то чудо, чем поверить в то, что Том был убийцей.

Гарри считал, что зла в Томе не было. Он делал то, что считал нужным и правильным, ставил себя на первое место и следовал к намеченным целям, как и любой другой умный волшебник. Может, характер у него был не подарок, но кто из магов не без греха? Уж точно не Дамблдор, который сам же укокошил свою сестру. Хранить эту тайну, кстати, Гарри собирался до тех самых пор, пока Дамблдор не станет угрозой их с Томом будущему. Может, именно поэтому он скрыл их участие во всей истории? Прикрыл их, чтобы они прикрыли его. Очень неразумно, ведь ни Гарри, ни Том, человеколюбием и благородством не страдали, и оба могли слить информацию в прессу, как только Дамблдор станет проблемой. Вдруг он всё же решится забрать у них дары? Он же сам признался, что еле сдерживал себя.

— О чем задумался? — прошептал ему на ухо Том, заметив отстраненность любовника.

— О Дамблдоре. О тех событиях, что привели нас в этот момент. Не могу представить, где бы я сейчас был, если бы ты умер тогда! Я бы точно с ума сошёл! Ненавижу эти воспоминания! — честно ответил Поттер, утыкаясь носом в шею Тома и крепко его обнимая. Он не мог им надышаться и боялся выпускать из поля зрения надолго.

— Не думай об этом. Все обошлось, детка. Мы вместе, в нашей общей квартире. Ты можешь пригласить своих друзей. Как тебе такая идея? — Том отстранил его от себя, тревожно вглядываясь в глаза. Гарри знал, что он всё ещё опасается за его психическое здоровье.

— Мерлин всемогущий! Ты готов пустить моих друзей на свою территорию?! Ни за что в это не поверю! В чем подвох?! — воскликнул Гарри, удивлённый до глубины души.

Том ревновал его к новым друзьям. Рона он вообще за человека не считал и называл пеньком, а Гермиону не любил за то, что она практически не уступала ему в учебе. Ему претила мысль о том, что девушка, да ещё и маглорожденная, может быть не хуже него. К Седрику он всё ещё ревновал, а Миллисенту, Парвати и Лаванду вообще называл тупыми курицами. Он терпел их только потому, что именно они спасли их от Гриндевальда, так своевременно совершив взлом кабинета Снейпа.

Рон прибежал за Гермионой и вытянул её из класса прямо во время занятий, сказав, что Гарри в опасности. Парвати и Лаванда его услышали и присоединились к ним. По дороге в кабинет Снейпа они встретили сладкую парочку, пытающуюся уединиться в пустом коридоре третьего этажа.

Всей ватагой они выдумали безумный план: Седрик и Милли выманили Снейпа из его личных комнат, попросив разнять дуэль между Лавандой и Парвати за сердце самого Снейпа, а в это время Рон и Гермиона воспользовались его камином. Гарри смеялся до слёз, когда слушал, как остервенело бились девчонки друг с другом, выкрикивая фразы о том, кто больше достоин обладать снейповым породистым носом и поджарым статным телом. Сутулый носастый Снейп таких комплиментов в жизни не слышал. Он после этого даже голову начал мыть чаще, чем раз в полгода.

— Как хорошо ты меня знаешь. Да, подвох есть, — Риддл внезапно выпустил Гарри из объятий, встал с дивана и опустился перед ошеломлённым Поттером на одно колено. Его лицо стало таким серьезным, что Гарри испугался страшных новостей.

— Твои друзья могут появиться у нас дома только по случаю нашей помолвки. Совсем скоро ты станешь совершеннолетним, и мы сможем пожениться. Что скажешь? — Том достал из кармана небольшую черную коробочку и открыл её. На белой бархатной подушке лежало кольцо из белого золота с небольшим черным камнем, похожим на воскрешающий.

Гарри часто заморгал глазами, не веря им.

Потом ущипнул себя за руку. Больно.

В льющемся из окна свете Том Риддл был настоящим принцем — могущественным, невероятно красивым и восхитительным. Хотел ли Гарри связать свою жизнь с этим человеком? Несмотря на их разногласия, несмотря на иногда невыносимый характер, несмотря на сомнительные политические взгляды?

Очень хотел.

Но женитьба — очень серьёзный шаг. Они ещё так мало провели времени вместе. Куда Том так торопился?

Гарри тяжело сглотнул вставший в горле ком. Согласиться хотелось неимоверно. Его просто разрывало от желания крикнуть: «Да!»

Но все же сначала он должен был узнать одну важную вещь.

— Я задам тебе вопрос и от него зависит, соглашусь ли я, — с трудом выдавил Гарри, стараясь не смотреть на вожделенное кольцо. Вместо этого он заглянул в темные омуты глаз своего любимого, пытаясь отыскать там истину.

— Какой? — напрягся Том.

— Кольцо. Гриндевальд говорил, что воспользоваться им может только тот, кто сам отправлял души за грань. А ты выжил после его авады, значит, ты собрал все три дара и они тебе подчинились. Я правильно понял? — у Гарри от напряжения побелели губы. Он страшился услышать ответ. Он не хотел верить, что Том может быть убийцей.

— Иными словами, ты хочешь узнать, убивал ли я? — тихо переспросил Том. Он тоже напрягся, как и Гарри, сжав губы в тонкую полоску.

— Да. Я хочу знать, —решительно кивнул головой Поттер, затаив дыхание. — Только не ври мне, прошу!

Повисла тяжелая, вязкая тишина.

Гарри мог слышать только частые удары своего сердца и видеть, как магия вокруг Тома зарябила и исчезла. Том закрылся от него, спрятался.

— Конечно нет! Когда бы я успел, детка? — наконец отмер Том. Он был очень возмущен, что не могло не радовать. — Мне исполнилось семнадцать в декабре, до этого я был под надзором. Гриндевальд во многом мог ошибиться, о дарах вообще нет никаких точных сведений! Может, кольцо можно получить только от родственника тоже добровольно, как я получил его от своего дяди? Я не знаю, почему не умер, я не почувствовал ничего необычного! Может, эти дары — разовая защита от авады? Это было бы очень в духе волшебников древности — наплести возвышенной фигни о своих изделиях, чтобы продать подороже.

Гарри задумался, до рези в глазах всматриваясь в лицо Тома. Он искал признаки лжи, но не находил. Том открыто смотрел в ответ, всем своим видом показывая — вот он я, весь перед тобой как на ладони. Гарри мог бы спросить, почему он спрятал свою магию от него, но не стал.

Гарри всегда думал о Томе хуже, чем он есть.

В этот раз Гарри решил оставить свою паранойю и поверить ему.

— Я верю тебе, — с облегчением выдохнул он, расслабляясь. На лице расплылась пьяная улыбка.

— Это значит? — подался к нему Том.

— Да! — заорал Гарри так, как ему и хотелось. Он запрыгнул на Тома сверху, повалил на пол и принялся целовать его лицо без разбору.

Том засмеялся, отстранил руку Гарри от своего лица, надел на безымянный палец кольцо и поцеловал его в запястье.

— Теперь ты мой, навсегда.

— А какую мы возьмём фамилию?

— Мою, конечно. Я сменю её на Гонт. Будешь ты Гарри Гонт! Звучит?

— Нет! Ты обалдел? Я последний Поттер! Давай ты будешь Том Поттер?

— С таким именем мне можно сразу устраиваться в булочную. Давай хотя бы двойную?

— Хм… Гарри Поттер — Гонт. Неплохо.

— Нет, Гарри Гонт — Поттер.

— Ах ты сволочь! Я вообще за тебя не выйду!

— Я люблю тебя.

— А я люблю тебя. Ладно, чёрт с ним. Буду Гонт — Поттер. Но на свадьбу я приглашу Берга!

— Поттер — Гонт звучит неплохо.