Похороненный дневник [Д. М. Пулли] (fb2) читать онлайн

Д. М. Пулли Похороненный дневник

Джеку

Глава 1

Приступим, пожалуй. С самого начала, хорошо?

Будьте любезны, назовите имя и возраст для протокола…

— Джаспер?

— Мм-м…

— Просыпайся, милый, — мама потрясла мальчика за плечо. — Пора вставать.

— Почему? — Джаспер Лири приоткрыл глаза. За окном было темно. — Что-то случилось?

— Мы с тобой отправляемся на ферму. Там будет весело. Правда, чудесно?

Щелкнула кнопка ночника, и Джаспер на миг ослеп.

Сонно моргая, он сел в кровати и уставился на будильник, стоявший рядом на столике. И шести часов еще нет.

— Поторопись, сынок, — позвала мама из коридора. — Нам пора ехать. Выше нос, день не станет ждать!

Ему было всего девять, но по натянутой нотке в ее бодром голосе Джаспер сразу понял, что мама лишь пытается казаться беззаботной. Хмурясь, второпях оделся. Выходя из комнаты, задержался у календаря: 12 августа 1952 года, вторник.

Когда Джаспер, на нетвердых пока ногах, вышел во двор и направился к их машине — «Шеви» 47-го года выпуска, — мать встретила его искусственной улыбкой. «Выше нос», — уныло повторил про себя Джаспер, стараясь отделаться от ощущения, будто творится что-то неладное. Они так резко вывернули с парковки, что покрышки «Шеви» негромко застонали.

Почти никогда мама не отпрашивалась с работы, чтобы побыть вдвоем с сыном, и этим утром, она, как обычно, должна была выйти в утреннюю смену на молокозавод. «Может, на ферме и вправду будет весело, как она обещает?» Джаспер изобразил для нее счастливую улыбку, но мама смотрела вперед, на дорогу. Губы ее были сжаты в тонкую линию, а напряженно сдвинутые брови выдавали раздражение. Впрочем, Джасперу не полагалось замечать мамины чувства.

У Джаспера имелась скверная, на мамин взгляд, привычка: подмечать вещи, которые не стоило бы. «Ты чересчур смышлен себе же во вред», — частенько повторяла мать. Вот и теперь, если Джаспер спросит, что случилось, она наверняка окинет сына встревоженным взглядом и, рассеянно улыбаясь, взъерошит ему волосы на макушке. А то и шлепнет по губам, чтобы не умничал понапрасну. «Детей должно быть видно, но не слышно! Тем более если мама расстроена…»

В заднем стекле «Шеви» высокие трубы и каменные башни Детройта убегали назад, торопясь скрыться за горизонтом. Джаспер уткнулся носом в окно и наблюдал, как мимо проносятся стройные ряды домов, залитые рассветным солнцем. Они ехали все дальше на север; жилые районы мало-помалу сменились полями, где стеной поднимались колосья. Мамино молчание сделалось в конце концов оглушительным, и Джаспер поневоле принялся гадать: что же такого он натворил?

Они почти достигли предместий Бартчвилля, когда он отважился спросить: «А зачем мы едем в гости к дяде Лео?» Беспокойство наружу не прорвалось, но, как Джаспер ни старался, убедительно передать в голосе «настоящий восторг» он все же не сумел. Мама лишь вздохнула и, сунув руку в сумочку, потянула со дна небольшую жестяную фляжку.

Джаспер наскоро припомнил события последних дней, отыскивая причину маминого недовольства: что же такого ужасного он мог сделать или, наоборот, не сделать? На ум не приходило ни одного невыполненного поручения. Летом домашних заданий не дают, и Джаспер почти целыми днями пропадал в парке, в который утыкалась их улица. Остальное время он проводил, помогая в «Пекарне Карбо» на первом этаже, прямо под их квартирой. Если мама задерживалась на работе, а отец выходил на автозавод в вечернюю смену, миссис Карбо настаивала, чтобы Джаспер непременно оставался у нее, и кормила ужином. В последнее время ужинать вместе с семейством Карбо приходилось все чаще, но вслух Джаспер не жаловался.

На его лицо наползла тень от большого коровника у обочины.

Мама откинула голову назад и сделала долгий глоток из фляжки. Не моргая, она смотрела прямо — на уходящее вперед 25 шоссе, которое вело к съезду на Харрис-роуд. Джасперу очень хотелось извиниться перед ней за все, в чем он мог провиниться.

Наконец мама бросила на него косой взгляд:

— Что это еще за кислая мина? Ну-ка, прекрати кукситься. Тебе ведь нравится бывать на ферме, разве нет?

Джаспер нехотя кивнул. Ему и вправду нравилась ферма — чудной мир больших животных и шумных машин.

— Тогда гляди веселей, глупыш!

За стеклом с его стороны возникали, чтобы скрыться позади, магазинчики и кафе Бартчвилля; вдали за ними блестели усеянные рыбацкими лодками и катерами воды озера Гурон. Вытянув шею, Джаспер следил за пестрым мельтешением, старательно не замечая того, как мама вновь прикладывается к фляжке.

Когда они свернули с двухполосного шоссе на ухабистую проселочную дорогу, ведущую к дядиной ферме, взгляд Джаспера задержался на темном пятне у горизонта.

— Мам, смотри! Пожар!

Джаспер показал пальцем в сторону густой рощицы к востоку от шоссе, где поднимался столб дыма, и мама, которая отвлеклась от дороги, чтобы проследить за его жестом, едва не загнала «Шеви» в глубокую рытвину. Взвизгнули тормоза.

— Ты в своем уме, Джаспер? Нельзя же так вопить, когда кто-то за рулем!

— Я не… не вопил.

Мама шлепнула мальчика по руке, все еще указывающей вдаль.

— Кто-то просто выжигает паровое поле, вот и все. — Вот только вглядывалась она в дым чуть дольше, чем надо бы, а затем опять отхлебнула из фляги.

Мама так крепко сжала руль, что на ее руках выступили вены. Машина рванула вперед и запрыгала по ухабам, но Джаспер не мог оторвать взгляда от дымного шлейфа вдали. Его так и подмывало спросить, почему поле «паровое», но он сдержался.

Еще через милю, когда среди деревьев за окном наметилась узкая брешь, они притормозили, готовясь повернуть. Ни вывески, ни адреса, вообще никакого указания на то, что за поворотом кто-то живет, не считая ржавого почтового ящика, затерявшегося в высокой траве у обочины. Мама направила «Шеви» в колею подъездной дорожки и еще с четверть мили они ехали мимо цветущих лугов и рощиц, пока не достигли небольшой площадки: по одну сторону стояла бревенчатая хижина, а по другую — большой, когда-то выкрашенный красной краской амбар.

Хижина больше напоминала разбойничье жилище, чем настоящий дом. На узкое брусчатое крыльцо глядели два кривобоких, зато чистых окна. Старая и новая дранка на крыше похожа на лоскутное одеяло. Доски покосившегося фасада насвежо выбелены известкой, а из каменной трубы, несмотря на августовскую духоту, струится дымок.

Мама заглушила двигатель, и Джаспер пулей вылетел из машины: в двадцати футах позади хижины располагалась будка вырытого вручную нужника, и, всякий раз приезжая к дяде Лео, Джаспер привычно мчался туда отлить, как настоящий ковбой. Добежав до тесной будки, он юркнул внутрь и захлопнул за собой дверь.

Мама даже не повернула головы ему вслед.

Расстегнув и спустив до колен штаны, Джаспер плюхнулся на небольшое круглое отверстие, прорезанное в затертой сосновой доске. На самом деле писать ему не хотелось, зато под рукой очень кстати обнаружился разодранный толстый рекламный каталог «Сирс, Ройбах и К°». Вырвав лист, Джаспер поднес его к полоске света, бившей сквозь дверную щель, и сощурился, разглядывая снимок новейшей швейной машинки. «Интересно, что сказали бы мистер Сирс и мистер Ройбах, узнав, что странички их драгоценного каталога заканчивают жизнь на дне выгребной ямы?» — подумал он и отправил листок в дыру.

Умело подражая голосу диктора на радио, Джаспер с выражением произнес: «Одинокий рейнджер вразвалочку направился к сортиру, чтобы ответить на зов матушки-природы. Увы, наш герой даже не подозревал о смятении, охватившем городок. В это самое время гнусный скотокрад Буч Кэвендиш уже подкрадывался к ранчо Дока Рокфорда, задумав…»

Он замолчал на полуслове, услышав раздраженный мамин голос:

— Не могу я иначе. И потом, это совсем ненадолго!

Джаспер вскочил со спущенными штанами и, приоткрыв дверь, увидел, как мама взволнованно меряет шагами землю у переднего буфера «Шеви». Не отрывая от нее глаз, он подтянул штаны.

— Ты не можешь просто сбежать! — прогремел в ответ голос дяди.

— Я бы и просить не стала, будь у меня выбор. Все очень серьезно, Леонард. Мне просто необходимо уехать на какое-то время. Скрыться хоть на пару дней. Ясно?

— К чему тебе скрываться? В какую хрень ты опять впуталась, Алтея? — Громоздкая фигура дяди нависла над матерью. — Господи! Да ты никак успела принять с утра?

— Просто пригляди за ним, ладно? — взмолилась мать. — Джаспер хороший мальчик. Он не будет тебе мешать, обещаю. Я просто не могу его взять… Мне пора.

Мама вывернулась из-под лежавшей на ее плече руки и метнулась к «Шеви». Щелкнула крышка багажника, она вытащила чемодан и поставила его у ног дяди.

У Джаспера душа ушла в пятки. О чемоданах и речи не было! Оставить его здесь и уехать мама тоже, кажется, не собиралась.

В ужасе он толкнул дверцу нужника и со всех ног помчался к ним.

— Мам! Мам!

Она замерла и вся напряглась. Разогнавшийся Джаспер с размаху ткнулся ей в живот.

— Мамочка, не уезжай!

Она оторвала от себя руки Джаспера и, стиснув ему пальцы, присела перед ним на корточки.

— Джаспер, солнышко, маме надо уехать. Я должна сделать кое-что, понимаешь? В этом ты не сможешь мне помочь. Но я очень скоро вернусь.

— Нет! — яростно замотал он головой. — Я буду хорошим, обещаю! Не стану умничать. Буду делать все, что ты скажешь.

Мама ухватила Джаспера за худенькие плечи и сжала, не давая дернуться.

— Знаю, солнышко. Ты хороший мальчик. Будь послушным и не заставляй дядю Лео сердиться.

Как ни сдерживался Джаспер, слезы хлынули по щекам.

— Нет, лучше я тебя не стану сердить!

Мамины глаза заблестели в ответ, и в сердце Джаспера шевельнулась надежда. Нет, мама не бросит его здесь. Она любит его! Джаспер приник к матери, обвив ее руками в отчаянной решимости держаться до конца, но она отодвинула его от себя и встала.

— Ну все, хватит. Прекрати сию же минуту… Или я тебя отшлепаю, чтобы не плакал попусту. Ты меня понял?

До боли закусив нижнюю губу, Джаспер кивнул, хотя слезы все равно не унимались.

Мама крепко ухватила сына за худенькие плечи, чуть отстранилась и посмотрела ему в лицо.

— Слушайся дядю. Во всем помогай ему, чтобы я могла тобой гордиться.

Она разжала пальцы, и у Джаспера будто земля ушла из-под ног.

— Ну и когда ждать тебя обратно? — спросил дядя Лео, опуская тяжелую ладонь на плечо племянника.

— Меня не будет всего несколько дней. Может, недельку-другую. Сама не знаю. Вернусь, как только смогу, ладно? — Она обвела поле беспокойным взглядом, словно искала там кого-то. Над горизонтом еще висел широкий завиток черного дыма. Мамины губы снова сжались в тонкую линию. Она уже не смотрела на Джаспера. Ему отчаянно хотелось зарыдать, но он знал, что это бесполезно. Мама все равно не станет слушать. Ее здесь уже нет.

— Извини, что интересуюсь, но разве ты не замужем? Как насчет твоего благоверного?

— А при чем тут он?

— Уэндел про это знает?

— Знает, что не сможет как следует позаботиться о Джаспере. В таких делах Уэндел бесполезен. Что за мужик, который и воды толком не вскипятит? И потом, он все время на заводе, — покачала головой Алтея. Джаспер опустил глаза: правда состояла в том, что после ссоры позапрошлым вечером отец выскочил из квартиры как ошпаренный и до сих пор не вернулся.

— В чем же все-таки дело, Алтея, от кого ты бежишь?

Она отвернулась и молча села в машину. Сквозь опущенное стекло она зашептала — будто стоявший рядом Джаспер ее не слышал:

— Просто сбереги его ради меня… пообещай, что с вами он будет в безопасности. Что с ним ничего не случится.

В горле у Джаспера вырос комок таких размеров, что он с трудом мог вздохнуть.

Голос дяди Лео долетал откуда-то издалека:

— Что за ерунду ты мелешь? Само собой, с ним все будет в полном порядке. Верно, сынок?

Дядя хлопнул мальчика по плечу, и слезы Джаспера полились пуще прежнего. Горло перехватило от рыданий. Может, попробовать перестать дышать вовсе? Вдруг тогда мама не уедет?

Но она это сделала.

«Шеви» с трудом развернулся на раскатанной колее и скрылся из глаз за поворотом.

— Господи, Алтея, — пробурчал над ним дядин голос. — Вот бывают же дуры набитые… Порой пристрелить проще, ей-богу.

Глава 2

Где прошло ваше детство?

Джаспер опустился на кровать своего кузена, пристроив чемодан на колени, и уставился в пол. Уехала. Чтобы удержаться и не провалиться прямо сквозь половицы, он снова и снова прокручивал в уме перебранку мамы с дядей Лео: «Меня не будет всего несколько дней. Может, недельку-другую. Сама не знаю…»

— Весь день тут торчать собираешься? — Его двоюродный брат Уэйн просунул голову в свой крошечный закуток. Уэйну было двенадцать, и Джаспер уже уловил в его голосе легкую насмешку. Старший мальчик забросил чемодан на комод и за руку сдернул Джаспера с кровати. — Чего приуныл? Неужто не рад меня видеть?

Чуть ли не волоком Уэйн протащил его под занавеской, которая отделяла спальню мальчика от остального пространства хижины. Вдоль четырех покосившихся стен с трудом смогли разместиться дровяная печка с кастрюлями на стене над нею, кухонная этажерка, холодильный шкафчик с полкой для льда, лохань для стирки, два кресла-качалки и узкая полка для книг. Всю середку комнаты занимал большой кухонный стол. Маленькая спальня дяди Лео и тети Вельмы пряталась в дальнем углу за закрытой дверью. За занавесью — кровать Уэйна с пуховой периной, задвинутая вплотную к восточному окну. Узкое скученное пространство пугало теснотой, и Джаспер едва мог в нем дышать.

— Надолго к нам?

— Не особо. Может, на неделю, — изобразил веселье Джаспер. Он не мог прямо взглянуть в глаза Уэйну, опасаясь, что тот увидит его собственные, красные от слез.

«Мама ничего не сказала о чемодане, — с горечью думал он. — Все равно что соврать. Ничем не лучше».

— Эй, хочешь посмотреть что-то мерзкое? — пихнул его локтем Уэйн. — Бежим, покажу!

Джаспер последовал за Уэйном за дверь и через двор. Высоко в небе ярко пылало летнее солнце, но он чувствовал холодок. Взгляд волей-неволей возвращался к тому месту на дороге, где пропали из виду задние фары «Шеви». Дяди Лео нигде не видать. Не давая Джасперу передышки, Уэйн за рукав тянул его вперед.

Он втолкнул Джаспера в полутьму двухуровневого амбара, протащил мимо стойл коровника и козьего загона, прямо к свинарне в дальнем углу. Сквозь неровные щели в дощатых стенах на утоптанный земляной пол падали яркие полосы солнечного света. В воздухе, насыщенном запахами навоза, пота и свежего сена, сердито жужжали мухи. Одна такая муха, черная и крупная, присела на руку Джасперу; у него не нашлось сил смахнуть ее прочь.

— Иди посмотри, — прошептал Уэйн, склоняясь над темным пятном в соломе, рассыпанной у дверцы свинарни.

Джаспер послушался и присел на корточки рядом с двоюродным братом. На земле лежала непонятная сырая кучка: какая-то липкая вермишель в потеках крови, на куске спутанного меха.

— Что это такое? — спросил Джаспер, вглядываясь в скользкую груду. Казалось, перед ним инопланетное существо, которое выпало, вероятно, из пролетавшего мимо метеора.

Уэйн подобрал щепку и потыкал в кучу.

— Крыса. Хвост видишь? Наверняка Люцифер постарался.

Джаспер нашел себе палочку и начал ковырять серую вермишель, только теперь признав в ней крысиные кишки.

— Это Люцифер сделал?

— Только не тот, что жарит грешников, тупица. Так зовут кота, который хозяйничает в амбаре. С ним не шути! Таких злющих еще поискать… — Уэйн закатал рукав, чтобы показать Джасперу три тонких розовых шрама, бегущих вниз по руке. — Это я как-то решил его погладить. Но приласкать Люцифера можно только однажды: так мой па говорит.

Джаспер кивнул и перевел взгляд на распотрошенную крысу.

— А башка где?

— Я потому и сообразил, чьи это проделки. Люцифер никогда не оставляет голову. Никак в толк не возьму, куда он их девает.

— Вы двое так и собираетесь там торчать, разглядывая отбросы, или подойдете помочь? — дядя Лео перелез через внешнюю ограду свинарни и захлюпал по грязи навстречу мальчикам.

Оба вытянулись в струнку.

— Вот и славно. Уэйн, сбегай принеси мне тот нож, вроде серпа.

Глаза Уэйна сразу загорелись:

— Что, сегодня режем муди тому хряку?

Дядя Лео весело хмыкнул в ответ:

— Только не давай ему понять, как тебя это радует. Поставь-ка себя на его место.

Джаспер так и торчал столбом, точно вкопанный, пока Уэйн бегал к дальней стене за ножом, похожим на большущий рыболовный крючок. Что значит «режем муди»?

Согнув палец, дядя постучал Джаспера по плечу:

— Очнись, сынок. Мне бы пригодилась пара кусков веревки. Вон с той стены. Справишься?

Мальчик кивнул и, отойдя к боковой перегородке хлева, потянул с гвоздя два кольца прочного шнура, сплетенного из конского волоса. Когда он вернулся, дядя Лео как раз объяснял сыну, как следует работать зажатым в руке ножом.

— Расщепил, потом быстро подсекаешь, усек?

Уэйн закивал, но переспросил:

— А он не истечет кровью?

Кровью?

Джаспер протянул веревку дяде Лео.

— Не-а. Крупных артерий там нет, беспокоиться не о чем. Спасибо, Джаспер. Теперь слушайте меня, ребятки: когда холостишь скотину, действовать надо осмотрительно. В прошлом году тот боров чуть не прикончил Шелдона. Валишься с ног в свинарнике — тут тебе и конец. Уяснили? Серьезное это дело.

Уэйн понимающе закивал.

— Джаспер, сынок, ты чем-то смущен?

— Я… Простите, а что вы хотите делать?

— Видишь Роя вон там? Сейчас мы отрежем ему яйца! — ухмыляясь, Уэйн хлопнул Джаспера по спине, будто поздравляя с неслыханным уловом.

— Полегче, Уэйн, — неодобрительно покачал головой дядя Лео и развернулся к Джасперу. — Твой сверх меры увлеченный кузен хочет сказать, что мы собираемся кастрировать ту хрюшку.

Джаспера замутило.

— Зачем?

— Иначе Рой одичает и может покалечить других свиней, — объяснил Уэйн, словно повторяя прописную истину.

— Яйца делают их дикими? — поморщился Джаспер, борясь с желанием прикрыть ладошкой собственное хозяйство.

— Не дикими, а агрессивными. Буйными. Я же предпочитаю, чтобы в этом свинарнике всем жилось счастливо. — Дядя Лео старался его приободрить, но Джаспер все равно не мог усвоить главного.

«Значит, лишившись яичек, свиньи делаются счастливее?» — хотелось спросить Джасперу, но он удержал язык за зубами.

— И потом, — продолжал дядя Лео, — одного-единственного борова вполне хватает, чтобы год за годом снабжать поросятами всю округу, и боров этот принадлежит Артуру Хойту, живущему вон за тем холмом. Ну что, готовы?

Джаспер не чувствовал себя готовым, но решил стойко выполнять все дядины распоряжения.

— Быстро зацапал и сразу режешь, не то хряк живьем слопает. Дай ему хоть шанс, и он точно с тобой поквитается! — Посмеиваясь над шуткой, дядя Лео провел средних размеров свинью в небольшой загон и притворил дверцу.

Уэйн кивнул Джасперу:

— Потому и не стоит валиться на землю в свинарнике. Там нужно твердо стоять на ногах. Верно, па?

Джаспер едва расслышал ответ своего дяди. Беднягу Роя уже перевернули на спину и стреножили: все четыре копытца связаны веревкой и притянуты к столбу ограды. Без всякого промедления дядя Лео схватил то, чем наградил хряка всеблагой Господь, и расщепил надвое. Рой издал пронзительный визг, исполненный муки. Джаспер отшатнулся от загона, чувствуя, как от лица отливает кровь.

— Не робей, мелюзга, — хохотнул за его спиной Уэйн. — Па уже сотню раз это проделывал. Верно, па?

— Каждое лето, — согласился дядя Лео. — Уэйн, держи соль наготове.

— Уже здесь, — кивнул Уэйн, выставляя на перекладину ограды картонную коробку.

— А соль зачем? — прошептал Джаспер.

Вопрос потонул в страшном вопле, когда дядя Лео одним ловким движением отсек хряку оба яичка. Все, что Джаспер съел прошлым вечером, вдруг подскочило к горлу, а его собственные яички, наоборот, будто вжались в желудок.

— Так, ребята. Отошли! — гаркнул дядя.

Уэйн вцепился в локоть Джасперу и оттащил кузена на несколько футов назад. То, что случилось потом, произошло до того быстро, что Джаспер не осознал всего сразу. Дядя Лео опрокинул полкоробки соли на открытую рану Роя, и тот завизжал вдвое громче прежнего. Одним махом дядя сорвал с оскопленного хряка веревки и перескочил через ограду. Отчаянно крича и брыкаясь, свинья заметалась в загоне.

— Сделал дело и беги наутек. К нему сейчас подойти — все равно что осиное гнездо палкой ворошить. Сейчас наш Рой зол как черт, — объяснил дядя Лео, отряхивая солому с коленей. Он ополоснул окровавленный нож в ведре с водой, прежде чем вернуть его на стену.

Джаспер во все глаза глядел, как несчастный хряк, неуклюже подскакивая, с истошным визгом кружит по загону.

— У него… он поправится?

— Ну конечно! К ужину будет в полном порядке… Кстати, держи-ка, — сказал дядя Лео и протянул Джасперу носовой платок в красных подтеках. В платке было завернуто нечто размером с грейпфрут. — Бегом на кухню, отдай их своей тете.

Когда Джаспер понял, что ему вручают, у него челюсть отвисла.

— Тут тебе ферма, парень, а не зоосад. У нас ничего не пропадает зря, не то что в вашем ненаглядном городе. Держи давай, — дядя Лео ухватил Джаспера за ладонь и заставил забрать платок в пятнах крови вместе с еще теплым содержимым. Усмехаясь, он хлопнул племянника по плечу:

— Будешь держать уши по ветру, а рот на замке, и мы еще успеем, пожалуй, сладить из тебя настоящего фермера.

Джаспер еле выдавил улыбку в ответ.

Глава 3

Детские годы в родительском доме — вы назвали бы их счастливыми?

— Где тебя носило? — раздалось за прикрытой дверью спальни Джаспера. Отцовский голос.

— Не смей говорить со мной в таком тоне! — крикнула мама в ответ. — Мне пришлось выйти в чужую смену.

— Я искал на молокозаводе, Алтея. Живо отвечай, где была!

— По-твоему, я вечно торчу в чертовой конторе? — Громко хлопнула дверца кухонного шкафчика. Что-то забулькало, наливаясь в бокал. — Каждый раз одно и то же! Мы обязаны это обсуждать? Ты же знаешь, Галатас постоянно отправляет меня с поручениями. Мне пришлось сбегать на склад.

— Это еще зачем? Почему он придумывает тебе эти поручения, а?

Мама вздохнула:

— Потому, что я хорошо работаю. Неужели так трудно в это поверить?

— А я скажу почему! Мне не нравится, как этот тип на тебя смотрит!

— Не говори чепухи.

— Я ему не доверяю, Алтея! Ходит слушок, будто в этой его конторе крутится еще кое-что, помимо бумажек с цифрами.

— Боже, Уэндел! Опять ты со своими сплетнями. Передай ребятам на заводе, чтобы не совали свои чертовы носы куда ни попадя! На складе ничего нет, кроме масла и сливок. Ясно тебе?

Повисла тяжелая пауза. Когда отец заговорил снова, в его голосе звучало поражение:

— Сколько еще вечеров Джаспер просидит здесь, всеми брошенный?

— Никто его не бросал… Он был внизу, с миссис Карбо. — Стук бокала о столешницу. — Терпеть не могу, когда ты так говоришь. Я бы с радостью побыла дома с сыном, но что я тогда скажу своему боссу?

— Одно лишь слово: «нет».

— Как я могу взять и сказать Галатасу «нет», сам подумай? И еще… нам нужны деньги.

Отец Джаспера испустил долгий свистящий вздох; его голос прозвучал почти неслышно:

— Дело не только в деньгах. Я не… не могу вот так жить.

Входная дверь их квартиры отворилась, щелкнул замок.

От этого негромкого звука внутри у Джаспера сделалось совсем пусто. Он хотел было крикнуть вслед: «Папа! Не уходи!»

Но не успел и рта раскрыть, как уже падал в глубокий черный колодец.

ПАПА!

Дернувшись, Джаспер проснулся. Сердце колотилось о ребра, и лишь после нескольких судорожных вдохов он сообразил, куда приземлился. Он был в маленькой кровати Уэйна, за тонкой занавеской. Выдохнул с облегчением. И сразу понял, что обмочил пижаму.

Только не это! Он выпрыгнул из постели, больно стукнувшись локтем об угол небольшого комода у окна. Тихо охнул и вгляделся в лицо Уэйна. Всхрапнув, мальчик постарше перевернулся на другой бок. Единственным звуком в спальне были его дыхание и ветер, свистящий в ветвях деревьев снаружи. Тонкой полосой на востоке, за волнистым стеклом окна, начинало светлеть небо. Уже скоро проснутся все остальные.

Джаспер ощупал одеяло и простыню, где только что лежал: всего одно маленькое пятнышко влаги. Он накрыл его своей подушкой. Нужно будет попробовать замыть простыню потом, когда никто не увидит. Джаспер стянул с себя пижамные брючки и вытер ими ноги. Нельзя, чтобы Уэйн узнал о том, что произошло! Джаспер предпочел бы умереть, чем дать двоюродному брату повод считать его несмышленым младенцем. В импровизированной спальне едва хватало места повернуться: отгороженный занавеской угол был не длиннее кровати и чуть шире матраса и комода рядом, где хранилась одежда Уэйна. Чемодан Джаспера расположился сверху.

В курятнике заголосил петух: времени почти не оставалось. Джаспер забросил пропитанные мочой, свернутые комком брюки под кровать и вытянул из чемодана последнюю чистую пару трусов. Тихонько прикрыл крышку, глотая подступившие слезы. Он уже и не помнил, когда с ним в последний раз приключалась такая оказия. Кинул сердитый взгляд вниз, на жалкий орган, который так его подвел. В памяти возник образ рассекаемых надвое яиц бедняги Роя; сразу накатил приступ тошноты.

Джаспер как раз бормотал про себя молитву о том, чтобы ему больше никогда не пришлось переживать подобное в своей жизни, когда дверь хижины потряс чей-то стук.

— Лео? Лео, ты здесь? — прогремел голос.

Стук перерос в тяжелые удары.

— Придержи коней, — буркнул дядя Джаспера в ответ. Под его шаркающими шагами скрипнули половицы. По другую сторону занавески приоткрылась входная дверь. — И тебе доброе, Уэндел. Что, позабыл дома свои хорошие манеры?

Доски пола затрещали под сердитой поступью отца Джаспера.

— Хватит зря болтать, Лео. Где она?

— Полегче, Уэн. Пойдем-ка лучше на двор.

Дверь хижины захлопнулась. Полуголый Джаспер так и стоял за занавеской, сжимая в руке штаны и вглядываясь в рассветную полумглу. Папа даже не бросился его искать, но сердце Джаспера все равно запело. «Он приехал забрать меня домой!» За всю свою жизнь Джаспер никогда еще не испытывал такой тоски по дому. Он натянул штаны и пробрался в кухню. За передним окном, у видавшего виды грузовика, стояли двое мужчин. Джаспер с недоумением разглядывал странный автомобиль: у его родителей имелся только «Шеви», и мама уехала как раз на нем. Отец был одет в синюю рабочую спецовку, словно собрался идти на завод.

Дядя Лео, стоявший рядом в нательном комбинезоне, вид которого наводил на мысли об эпохе гражданской войны, выглядел немного смешно, что отнюдь не сбило с него спесь:

— Какого дьявола ты позабыл здесь в этакую рань? — возмущенно спросил он.

— Она пропала, Лео. Не показывалась дома вот уже три дня.

Когда до Джаспера дошел смысл отцовских слов, сердце у него так и ухнуло вниз. «Пропала…» Чтобы лучше слышать, он прижался ухом к оконной сетке.

— Ну да, я так и понял.

— Что значит «так и понял»? Что за шуточки? Не смешно, Лео. Она не выходит на работу. Галатас, ее босс, он тоже разыскивает Алтею, то и дело звонит нам домой, что днем, что ночью. Этот краснорожий пузан даже заявился к нам на порог с дурацкими угрозами. Если Алтея не покажется и сегодня, он ее уволит. — Волнуясь, отец Джаспера запустил пальцы в свои редеющие седые волосы.

— Хотел бы помочь, да не могу, — развел руками дядя Лео. — Я и сам видел ее три дня тому назад. Она привезла сюда Джаспера и укатила прочь, ничего не объяснив. Не спрашивала моего мнения, просто сделала, как ей хочется.

Отец Джаспера помолчал, обдумывая услышанное, а потом спросил:

— Она хоть сказала, куда направляется?

— Не-а. Не захотела говорить. И когда вернется, тоже не знала. Все повторяла, что я обязан уберечь мальчонку, точно кому-то неймется его похитить. Все бабы немного того, но Алтея — это черт знает что, согласен?

Отец Джаспера покачал головой.

— Не верю. Она бы так не поступила. Алтея ни за что не бросила бы Джаспера, умерла бы, но не бросила.

Дядя Лео угрюмо кивнул:

— Стало быть, нет ее в живых.

В тусклом утреннем свете Джаспер увидел, как отец трет глаза ладонями. У него дрожали плечи. Джаспер никогда не видел своего папу плачущим, и это поразило его навылет, приведя в полное смятение. «Стало быть, нет ее в живых».

Ноги отказались его держать, и Джаспер сполз на пол. «Не может такого быть! Она не умерла, она вернется через пару дней. Сама пообещала».

— Сынишка в доме. Наверное, хочешь его повидать?

— Не сейчас. Он не должен видеть меня таким. Я не могу… не смогу остаться. Нужно работать. Скажи ему, я вернусь завтра. Обещаю. В субботу, ладно?

— Договорились. А теперь поезжай.

— Спасибо тебе, Лео. Я обязательно верну этот долг. Слово даю.

Джаспер не слышал ничего, что говорилось после: уши не желали понимать слова. Он зарылся лицом в колени и сжал ладонями виски. Отец не захотел его видеть! Он не заберет его домой… По лицу Джаспера ручейками бежали слезы.

— Он еще вернется, малой, — кузен присел рядом на корточки и похлопал его по плечу.

Джаспер понятия не имел, долго ли Уэйн стоял здесь, да его это и не заботило. Подскочив, он выбежал из хижины, едва не высадив дверь. Отцовский грузовик уже катил по колдобинам, поднимая за собой густое облако пыли. Джаспер помчался вдогонку, слушая, как под колесами где-то впереди щелкает гравий. Он не так уж сильно отстал. Может, если папа увидит его в зеркале заднего вида, он остановит грузовик? Может, тогда он заберет его отсюда, отвезет домой?

Джаспер бежал изо всех сил. Оглянулся через плечо, ожидая увидеть за собой Уэйна или дядю Лео, которые спешат схватить его, сграбастать за плечи. Никого там не было. Конечно, они тоже готовы с ним расстаться. Даже им он не нужен. Дядя никогда бы не сказал этого вслух, но Джаспер подмечал недовольство в его взгляде всякий раз, когда они садились обедать и раскладывали мясо по тарелкам. Он был им обузой. Лишним голодным ртом.

Шелест автомобильных покрышек почти стих, когда он выбежал с дорожки на Харрис-роуд. Красный силуэт грузовика еще виднелся вдали, с полмили или даже больше впереди. Джаспер продолжал бежать, хотя уже понял, что ни за что не догонит отца. Тот, наверное, даже не сможет разглядеть сына в грязном тумане, повисшем за кузовом.

Вконец запыхавшись, Джаспер сбился на валкий шаг. К тому времени далекое пыльное облако успело рассеяться. Вокруг ничего, кроме кукурузных полей. Одно утешение — нестерпимое жжение в легких. Отдышавшись, Джаспер повернулся взглянуть, далеко ли позади остался съезд к дядиной ферме. Как же он ненавидел эту дорогу! Уже целых три дня он не отводил от нее глаз, вскакивая от шума мотора всякой спешившей мимо машины: воображал, будто это мама за ним приехала.

Джаспер решил, что не сможет вернуться и ждать, как прежде. Мама исчезла, и ему самому придется отыскать ее. Он зашагал по дороге в сторону города. Может, кто-нибудь согласится подвезти его до Детройта? Или можно еще путешествовать в пустых товарных вагонах, как настоящий бродяга. Если даже маленькой сиротке Энни^[1] под силу раскрывать преступления, ему точно удастся найти свою маму.

Джаспер сунул руки в карманы и, шагая по обочине, от души пинал камушки покрупнее, не жалея пальцев и поднимая дорожную пыль. Его дядя ошибся. Мама не умерла. Она даже ничем не болела. Джаспер знал, что люда умирают от болезней, потому что именно это произошло со старичком, который жил в квартире напротив, — с тем самым, что всякий раз интересовался, любит ли Джаспер играть в бейсбол. Все ночи напролет старичок кашлял и кашлял, сотрясая стены спальни Джаспера, пока однажды попросту не перестал. Но его мама вовсе не такая старая. Она изредка жаловалась, правда, что вот-вот поседеет от его проделок, но никаких белых волос у нее не появлялось. И лицо у нее очень гладкое и красивое, а морщинки проступали разве что в уголках глаз, когда мама улыбалась. Джаспер обожал смотреть, как она улыбается.

По щеке сбежала одинокая слеза, и Джаспер мигом ее утер.

«Она не могла умереть, — решил он. — Если только ее не убили».

Эта мысль остановила его на полушаге. В голове застучали дядины слова, опять и опять: «Алтея, от чего ты бежишь?»

— Джа-аспер! — раздалось далеко позади. Голос дяди Лео.

Мальчик развернулся и сорвался с места — вбежал прямо в густые ряды высокой кукурузы.

Глава 4

Расскажите о своей матери.

Какой она была?

Шорох кукурузных листьев напрочь глушил дядин голос, пока Джаспер бежал через поле. Жесткие зеленые листья скребли по лицу и плечам, когда он пробивал себе путь в негнущейся борозде между кукурузными рядами. Стебли колыхались над головой, закрывая небо. Горячий воздух клубился частичками земли и пыльцой растений. Все равно что дышать грязью. Джаспер тонул в кукурузе. Он даже не знал, куда идет.

Наконец Джаспер остановился и заставил себя сделать пять глубоких вдохов, — так научила мама, когда однажды приснился кошмар, и он вскочил с криком. «Просто дыши, солнышко. Все хорошо», — сказала бы она. Но хорошего было мало. Дышать не получалось. Раз, два, три… четыре… пять…

Чтобы не упасть, Джаспер схватился за толстый кукурузный стебель. Дядя Лео как-то говорил, что, если вслушаться по-настоящему сильно, можно услыхать, как растет кукуруза. Скорее всего, враки, какими взрослые любят потчевать глупеньких детишек. Но сейчас Джаспер все равно навострил уши… Шесть… семь… восемь… Слышны были только тихий гул скрытых листьями насекомых и прерывистый свист его собственного дыхания. Он еще раз натужился, прежде чем наконец сдаться… Девять… десять…

Никому не услыхать, как растет кукуруза. Джаспер треснул запястьем по ближайшему стволу в надежде, что тот переломится, но ствол только закачался взад-вперед, будто насмехаясь над ним. Ясно же, дядя Лео соврал ему. И мама тоже. Она не собирается скоро вернуться.

В небе над его головой, в просветах за тяжелыми кукурузными початками, пробежало белое облачко. Джаспер был не больше муравья, заблудившегося в траве. Он был Джеком из сказки, ищущим свой бобовый росток. В любой момент земля могла содрогнуться под шагами великана: вот-вот тот нависнет над малышом Джаспером и вытащит его из зарослей двумя большущими пальцами.

— Нюх-нюх-нюх… Кто тут у нас? — прошептал мальчик.

«Пусть уж лучше меня съедят, не так уж это и плохо», — мелькнула мысль, и Джаспер побрел дальше. Мир вокруг станет красным, потом черным, а потом не будет уже ничего. Он не возражал. Липкая кожа с капельками пота зудела от налипшей пыльцы. Джаспер расчесывал комариный укус, пока не выступила кровь. «Лучше уж совсем ничего, чем вот такое».

Ноги Джаспера принесли его в дальний конец кукурузного поля. Прежде он еще не бывал в этой части фермы: чужая, иноземная страна. Он бы вовсе не удивился, подойди к нему сейчас какой-нибудь человек в странной одежде и заведи разговор на неизвестном языке. Впрочем, вокруг никого не было видно.

Вместо кукурузы на пять сотен футов перед ним протянулись низенькие, но стройные ряды салатных листьев и прочей зелени, которые утыкались вдали в золотисто-бурую стену высокой пшеницы. В сотне футов слева бежала ограда, за которой высились новые ряды кукурузы. В трех сотнях справа поднимался густой бурьян, Джасперу по грудь. Позади он с трудом различил скрытую за деревьями тень чего-то громоздкого. Даже непонятно чего.

Осторожно переступая через мясистые листья, в которых угадывалась свекольная ботва, он выбрался к густой, кустистой траве. «Овес», — решил Джаспер. Скорее всего, овес. Дядя Лео всегда отвечал на его расспросы про разные злаки да овощи. Дядя не был особенно словоохотлив, но никогда не уставал рассказывать про житье-бытье на ферме. Пару раз дядя Лео даже разрешал Джасперу порулить трактором. Тогда он залезал наверх и стоял меж дядиных коленей, пока тот жал на педали громадными рабочими башмаками.

«Дядя Лео не такой уж и плохой», — заключил Джаспер. Даже если ему хотелось застрелить собственную сестру, потому что та вела себя, как упрямая дура, дядя ни за что бы так не поступил! Стоило только подумать об этом, и к Джасперу вернулось прошедшее было беспокойство.

Стало быть, нет ее в живых…

«Не могла она умереть», твердо сказал себе Джаспер. Провел раскрытой ладонью по колючим верхушкам овса. Листья щекотали руку, пока не набрался полный кулак. «Даже думать о том, что кто-то мог ее убить, — глупо». Он почти услышал это слово — «глупо», произнесенное строгим маминым голосом.

«Твоя голова только и знает, что надумывать себе все новые кошмары, Джаспер. Она трудится без устали, правда? Прекрати беспокоиться по каждому пустяку».

Опустив голову, Джаспер уставился на свои заляпанные землей носки. Выбегая из дома, он не остановился, чтобы сунуть ноги в обувь. Из свежей дырки на левом носке выглядывал такой же грязный палец. Мама наверняка пришла бы в бешенство, если бы только увидела, сколько огорчения он доставляет всем, торча тут посреди поля. Она же просила слушаться. Джаспер оглянулся через плечо на стену кукурузы. За этот побег ему, наверное, здорово влетит. Пожалуй, он даже заслуживает порки. Джаспер прикинул было, не повернуть ли назад, но сразу одумался: если его в любом случае поколотят, наказание можно и отложить. И потом, ему очень хотелось выяснить, что же прячется за теми деревьями. Джаспер зашагал туда, продираясь сквозь овсяный бурьян.

«Мама просто отправилась за покупками. Вот и все. Она сейчас за мостом в Виндзоре, выбирает расписанные цветами чайные чашки, которые так ей нравятся. Папа вечно сетует, что ее больше заботят всякие дурацкие безделушки, чем…»

Из-за ветвей показались голые расщепленные доски, похожие на остов корабля, выброшенного прибоем на берег озера Гурон. Когда Джаспер выбрался из-за деревьев, потерпевшее крушение судно превратилось в дом. Вернее, в оставшиеся от дома руины.

Заросшая тропа на краю поля подвела его к обвалившемуся крыльцу. Половина дома представляла собой старые головешки. Черный и серый пепел без остатка пожрал облицовку и кровлю. Полопавшиеся стекла были мутными от гари. Вдоль западного карниза крыша обвалилась вовсе, отчего дом стал похож на скрюченного от старости калеку. Передняя дверь болталась на единственной петле, темный просвет за нею манил к себе.

Джаспер обошел одиноко торчавшие руины по кругу. Пристально оглядел соседние поля и одичавшее, непроходимое надворье. Дорогу, которая вела когда-то к дому, перепахали и засеяли. Просто бросили дом, как есть. Не потрудились даже снести.

Дом был раза в два больше хижины дяди Лео. Двенадцать окон первого этажа, по крыльцу спереди и сзади. Второй этаж, глубоко запрятанный под крышу, смотрел на мир всего двумя окнами — по одному на каждом фасаде. И по правде говоря, пока крыша не провалилась, скорее походил на чердак.

Перила переднего крыльца, стоило Джасперу их коснуться, всем пролетом завалились набок, со скрипом рухнули в густые заросли. Какой-то мелкий зверек метнулся из-под настила и скрылся в поле по другую сторону от крыльца. Барсук? Джаспер поежился, не зная, что еще могло ютиться в той темной пустоте. Ударил пяткой по нижней ступеньке и отпрыгнул назад, выжидая. Из-под навеса над входом вспорхнула свившая там гнездо пичуга. И только.

Джаспер робко покачался на первой ступеньке, потом перенес свой вес на другую, на третью — и вскоре двинулся на цыпочках по крыльцу к приоткрытой входной двери. С проволочного кольца над дверным молотком свешивался пучок сухих цветов, который развалился в труху при первом же прикосновении. Перекошенная дверь, висевшая на одинокой петле, даже не подумала шелохнуться.

— Есть здесь кто? — неуверенно позвал он, заглянув в узкую щель между краем двери и косяком.

Было бы невежливо вламываться в чей-то дом без приглашения. Джаспер выждал несколько секунд, но ответа так и не услышал. Лишь тогда он развернулся бочком и протиснулся мимо сломанной двери в переднюю.

Внутри еще пахло дымом. Доски пола почти не пострадали, не считая тех, что настелены у выгоревших просветов в стенах. Четыре первых робких шага внутрь Джаспер держался подальше от почерневших досок, опасаясь, что они вот-вот просядут под ним. Дюйм за дюймом он продвигался из прихожей в просторную столовую; разбитое оконное стекло дребезжало, а доски жалобно скрипели под ногами. По полу разбросаны обломки нескольких стульев. Солнечный свет пробивается внутрь сквозь частокол лоснящихся углей, затопляя золотистым маревом всю внутренность дома. На остатках ковра темнеют развалины стола — достаточно большого, чтобы рассадить не менее шестнадцати человек. Проходя мимо очередного стула, Джаспер живо вообразил смех работников фермы и звон ложек-вилок о фарфор. В свое гнездо под стропилами навеса вернулась птица и теперь, чирикая, с любопытством наблюдала за Джаспером через закопченное окно.

В дальнем конце узкого коридора он обнаружил кухню вдвое большую, чем та, где занималась стряпней тетя Вельма. В одном углу стоит большая плита на шесть конфорок, ведро с растопкой нетронуто. Напротив — пустой холодильный шкаф, дверца нараспашку. И больше ничего. Кто-то снял с крючков и полок все блюда, горшки и сковородки. Лохань для мытья и стирки тоже забрали. Хоть пламя их и пощадило, оштукатуренные стены черным-черны от дыма. Поскребя ногтями по чумазому стеклу в задней двери, Джаспер прильнул к нему, чтобы увидеть буйно разросшиеся полевые цветы, завладевшие дырами в настиле крыльца.

По другую сторону от кухни обнаружилась лестница на верхний, чердачный этаж. Деревья у дома годами засыпали ступени опавшей листвой и сучьями; сквозь отверстие в крыше по ним сбегает солнечный луч. Запрокинув голову, Джаспер потрясенно уставился на клочок неба, явившийся в дом непрошеным гостем.

Неудачная мысль. Пол у лестницы густо заляпан грязью и звериным пометом. Ставя ногу на первую ступень, Джаспер слушал, как в голове у него тревожно заходятся колокола. Лестничные перила показались ему вполне надежными; пошатав немного, он вцепился в них мертвой хваткой и шагнул на вторую ступень. Поднимаясь, осторожно переносил свой вес с одной ноги на другую, вот-вот ожидая услыхать роковой треск и ощутить, как доска уходит из-под ног. Но все они держались стойко: одна скрипучая ступенька за другой, и вот Джаспер уже наверху.

Даже те стропила, чтоеще держали крышу, были черными. Некоторые лопнули посредине и чудом держались, щетинясь острыми щепками; другие прогорели насквозь и рухнули вовсе, завалив грудами угля то, что еще оставалось от чердачного перекрытия. Сквозь вспоротую крышу виднелись поля к западу от дома — они бежали еще никак не меньше мили, чтобы потом уткнуться в небеса на горизонте.

Делая шаг в сторону от лестницы, Джаспер пытливо смотрел под ноги: одну за другой каждую доску следовало проверить на прочность. В дальней стороне чердака он наткнулся на остатки двух кроватей, задвинутых под отвес крыши. Почерневшие матрасы роняли на пол серые перья. Он сделал к ним пару осторожных шагов и увидел, что какой-то зверек сгреб почти все перья в самый угол, обустраивая уютное лежбище. «Может, енот?» — мелькнула у Джаспера мысль и заставила его замереть на полушаге. «Гнусные твари эти еноты», — точные дядины слова. Один из них прикончил последнего охотничьего пса на ферме: подкатился под брюхо и когтями разодрал бедолаге все внутренности.

Прокладывая путь к небольшому бюро у противоположной стены, Джаспер постарался обойти пустое гнездовище по широкой дуге. На крышке стоял деревянный кукольный домик. Между вспученными стенками в пятнах плесени еще различимы шесть крошечных комнаток, но с деревянных брусочков, служивших мебелью, давно слезла вся краска. Два из них, продолговатой формой схожие с кроватями, покоились на втором этаже домика. Джаспер поднял одну такую кровать и оглянулся на разодранные матрасы. Его вновь захлестнуло чувство прямиком из «Джека — победителя великанов», и он представил, как сквозь дыру в крыше к нему тянется громадная рука, чтобы выхватить с чердака и унести высоко в небо. Потрясенный этим видением, Джаспер быстро сунул игрушечную кровать на место.

Он попробовал открыть ящики бюро, но дерево слишком разбухло от дождей, чтобы легко поддаться усилиям. Только самый нижний ящик шевельнулся в ответ, и Джаспер тянул его, пока тот не сдался и не выехал вперед, обдав его облачком влажного, затхлого воздуха. Джаспер дважды чихнул и поспешил зажать себе нос, прежде чем исследовать содержимое ящика.

Стопка то ли платьев, то ли ночных рубашек — сложно сказать, чем они были, но в любом случае принадлежали девчонке, судя по ленточкам да цветочкам. Джаспер вытащил одну одежку и поднес к своим плечам. Аккуратно разложил на полу, пытаясь вообразить девочку, которая надевала такое. Хозяйка платья явно была повыше его самого; Джаспер напряг воображение и постарался вообразить себе длинные черные волосы, заплетенные в косы. На какую-то долю секунды даже показалось, что он видит ее силуэт в дверном проеме. Темные глаза умоляюще всматриваются в его собственные, точно девочка ждет, чтобы он сказал что-то важное. Передернув плечами, Джаспер скомкал платье.

На дне ящика лежали небольшая книжечка и тряпичная кукла.

Он подобрал было куклу, но сразу же уронил обратно. Размякшая, она оказалась клейкой на ощупь и пахла так, словно была погребена в нечистотах. Коричневая кожа на переплете книжицы, наоборот, затвердела и сделалась ломкой. Края страниц коробились от влаги, но книжечку удалось раскрыть посередине: странно, но листки даже не склеились вместе.

Джаспер не мог прочесть бежавшие по страницам буквы, но, полистав книжечку, быстро понял, что выписаны они от руки. Кто-то старательно заполнял одну страницу за другой узкими строчками аккуратно выведенных букв, украшенных завитками. Он нахмурился, не в состоянии разобрать ни единого. Книжечка была заполнена словами лишь наполовину. Джаспер перелистал ее обратно, до первой страницы, и его сердце болезненно сжалось.

В самом центре листа кто-то крупно вывел: «Алтея».

Джаспер перевел глаза с кукольного домика на брошенные на пол платья. «Это же ее спальня», — пришло понимание, стоило взгляду скользнуть по двум кроватям напротив бюро. Должно быть, она спала здесь. Давным-давно, когда была девочкой.

Он попытался снова вообразить, как мама сидит, играя со своим кукольным домиком прямо тут, где сейчас сидит он сам. Но не получалось. Девочка с косами и темными глазами, заглядывавшая ему через плечо, вовсе не была на нее похожа. Дома у Джаспера не хранилось ни единой фотокарточки мамы в детстве, и лишь сейчас он сообразил, что никогда таких даже не видел.

— Куда ты пропала, мама? — прошептал он.

Кукла сверлила его из нижнего ящика бюро мертвыми глазами-пуговками.

Он снова прочел имя «Алтея», прижал книжицу к груди и заплакал.

Глава 5

Тогда давайте начнем с чего попроще. Братья или сестры у вас имеются?

— Джаспер! — донеслось снаружи выгоревшего дома. Это был Уэйн. — Джас? Ты там?

Пришлось потратить несколько секунд, чтобы вернуть себе голос.

— Тут я! Сейчас выхожу! — крикнул в ответ Джаспер, вытирая слезы с лица. Книжечка все еще в руках. Надо бы ее спрятать. Если книжку увидит Уэйн, запросто может отобрать или отдать дяде Лео. Что-то подсказывало Джасперу, что дядя не сильно обрадуется, узнав, что он взял ее из ящика и что вообще залезал в сгоревший дом. Это казалось ему серьезным проступком, и не только из-за ненадежных полов.

Внизу скрипнули доски. Джаспер быстро сунул книжечку за пояс штанов на спине и прикрыл пижамной курткой, прежде чем начать спускаться.

Уэйн ждал его, стоя в кухне.

— Чего ты там забыл?

— Сам не знаю. Просто любопытно стало, наверное.

— Тогда смотри, чтобы па тебя там не застукал, ясно? Живо шкуру спустит! — С этими словами Уэйн ухватил его за руку и потащил вон из дома. Отпустил только на переднем крыльце.

— Что это за место такое?

— Тут раньше жила бабуля, прежде чем помереть. Па здесь вырос, между прочим.

— А моя… Мама тоже здесь росла? — Джаспер уже знал ответ на свой вопрос, но хотел услышать его от Уэйна.

— Ясное дело. Все они: па, тетя Алтея, дядя Альфред и тетя Перл.

— Что же произошло? — спросил Джаспер, указывая на дыру в крыше.

— Пожар, тупица! — Уэйн взъерошил волосы младшему кузену.

Джаспер вывернулся из-под его руки.

— Я не тупица. Сам вижу. Но от чего? Как загорелся дом?

— Никто не знает точно. Я слыхал, его спалили краснокожие дикари!

— Правда? — округлил глаза Джаспер. Сам он ближе всего подбирался к настоящим индейцам, слушая по радио передачи про Одинокого рейнджера.

— Ага. Видишь ли, племена фоксов и сауков жили в здешних краях, пока тут совсем ничего не было, сплошные леса. Здесь они сражались в великих битвах с ирокезами, храбро воюя луками, стрелами да костяными ножами, — Уэйн выпустил в Джаспера воображаемую стрелу. — А своих павших воинов закапывали прямо тут, где мы сейчас стоим.

Джаспер опустил глаза на траву под ногами.

— Индейцам не понравилось, что бледнолицые решили выстроить тут ферму, так что однажды ночью они подкрались к дому… — Уэйн припал на корточки и, согнувшись, медленно двинулся к руинам сквозь заросли. Потянулся за спину, нащупывая несуществующие лук и колчан. — Они принялись пускать огненные стрелы в окна, и дом мигом сгорел. Ф-ф-ф-фьють!

Уэйн запрыгал, изображая руками языки пламени.

— Бедная бабуля! Так и не успела выбраться из пожарища. Аа-ааай! — заорал он от боли и упал на землю, как подкошенный.

— Она сгорела там, внутри? — прошептал Джаспер и, открыв рот, уставился на дырявую крышу. Это совсем не было смешно. Он никогда не видел свою бабушку — та умерла задолго до его рождения. А вот Уйэн, похоже, воспринимал все случившееся чересчур беспечно. Будто очередной рассказ, услышанный по радио.

— Точно. Па сразу бросился в погоню. Запрыгнул на верного Гнедого и галопом поскакал за индейцами. Гнал их до границы соседнего округа. — Выставив руку вперед, как ружье, Уэйн стремглав проскакал по заросшему двору.

— И что, убил кого-то?

— Может, и так. Ума не приложу, скольких он застрелил. Поэтому никто сюда больше не приходит, ясно тебе? Краснокожие в любой момент могут заявиться, чтобы отомстить. Понял?

Джаспер кивнул, даже если рассказ кузена отчасти казался ему бессмыслицей. Пожелай индейцы отомстить, они запросто могли бы подкрасться к хижине дяди Лео на участке по соседству, поджечь и ее заодно. Только сомневаться не приходилось: здесь и вправду случилось нечто ужасное. Он вскинул глаза на разбитое окно — темное пятно на фасаде чердака, обозревающее далекие поля, — и постарался представить мамино лицо за почерневшим стеклом. Увидеть получилось лишь бледную тень.

— Надо убираться отсюда, пока па не застукал. Надерет нам обоим зады, точно тебе говорю! — Уэйн повел Джаспера прочь от дома и назад через кукурузу.

— Он же все равно меня выпорет? — спросил Джаспер. Кукурузные листья шлепали по щекам, напоминая о наказании, ждущем его по возвращении в хижину.

— Не слишком сильно, наверное. Он же понимает, как нелегко тебе пришлось. — Застыв на полушаге, Уэйн развернулся к Джасперу и ткнул в него пальцем. — Ты только постарайся изобразить благодарность, ясно? Па считает, что спас тебя от медленной смерти в этом вашем городе.

— От смерти? — Джаспер сразу подумал о маме.

— «Там даже дышать нечем», — хрипло произнес Уэйн, подражая своему отцу. — «Жизнь вдали от земли, от природы — это вообще не жизнь». И всякое такое.

Джаспер согласно кивнул. И вправду, в центре Детройта дым от фабрик и автозаводов бывал гуще любого тумана. Там имелись улицы, к которым на закате ему и приближаться запрещалось. «А мама тоже решила, что в городе я умру медленной смертью? — поразился он. — Спасти меня хочет, что ли?»

Мысль казалась нелепицей. Сколько Джаспер себя помнил, мама терпеть не могла приезжать к дяде Лео. Уже через пару часов она оказывалась за рулем «Шеви» и кричала, что им пора ехать: Джасперу полагалось спешно спускаться с сеновала в хлеву (или где еще он играл в тот момент) и бежать со всех ног. Обычно он упирался, закатывал целое представление со слезами и воплями, и в конце концов маме приходилось волоком тянуть его через двор к машине.

«Запачкаешься еще, и я брошу тебя здесь, чтобы Лео перекопал тебя плугом, — ворчала она. — Единственное, что можно заполучить в этой Богом забытой дыре, — насквозь пропитаться вонью».

Но все-таки мама бросила его здесь. Джаспер оглянулся на сгоревший дом. Книжечка за поясом впивалась в спину. В то утро, когда мама оставила Джаспера на ферме, ее глаза были красными от слез. Казалось, она чем-то напугана.

«Пообещай, что с ним ничего не случится».

В мысли Джаспера украдкой вползли краснокожие дикари Уэйна, но он отмел их в сторону. Джаспер сомневался, чтобы за всю свою жизнь мама хоть раз встречала индейца, но кто-то все равно здорово ее испугал.

Тем временем Уэйн увлеченно разглагольствовал, не замечая сдвинутые в тревоге брови Джаспера:

— Всего пара недель, и в школе начнутся занятия. Па говорит, в этом году мы с тобой будем ходить в школу вместе. Тебе наверняка полюбится мисс Бэбкок. Я слыхал, другие учителя куда более строгие, чем она. Тебе хоть нравится в школе?

«Значит, я не вернусь домой до начала занятий?»

— Я спрашиваю, как тебе школа? — терпеливо повторил старший мальчик, словно его кузен ослаб мозгами.

— Нормально, — промямлил Джаспер.

В Детройте он едва успел окончить третий класс. Тамошняя учительница по большей части не обращала на Джаспера внимания, и он быстро научился не забрасывать ее вопросами: это ее, кажется, только раздражало. Ребята постарше обзывали «козявкой» и каждую пятницу отбирали деньги на молоко. Нынешней осенью он их не увидит, наверное. А может, они вообще никогда больше не встретятся.

— У тебя какой предмет любимый?

— Не знаю, — честно признался Джаспер, который скучал на всех уроках подряд. И больше не собирался обсуждать учебу, но передумал, вспомнив кое о чем. — На самом деле, мне бы хотелось выучиться быстро читать. Особенно те фигурные буковки, которые люди сами выводят.

— Рукописные? Считай, тебе повезло, малой: тут я могу помочь. Я в этом деле настоящий дока! — Уэйн покровительственно забросил руку на плечи кузена, и Джаспер поспешил сбросить ее, испугавшись, что тот может заметить заткнутую за пояс книжицу.

— А дядя Лео очень сильно злится?

— Не-а. Ты только извинись… и вместо наказания предложи вычистить курятник. Точно говорю, па сразу повеселеет.

Мальчишки выбрались на дорогу и направились назад, к хижине Лео. Та была разительно меньше сгоревшего невдалеке дома, и Джаспер на минутку задумался, отчего так. Впереди, у съезда на пыльную дорожку, виднелась фигура высокого крепкого мужчины. В руке дядя Лео держал большие вилы; что, если они предназначены для неблагодарного племянника? Джаспер с трудом сглотнул комок в горле.

— Где ты его нашел? — спросил дядя Лео у сына, когда мальчики подошли ближе.

— На сенокосе. Заблудился, поди.

Джаспер быстро закивал, стараясь не встречаться с дядей глазами. Лео положил ему на плечо ладонь. Твердую и тяжелую, как булыжник. Его руки обладали такой силой, что с легкостью могли бы надвое переломить хребет девятилетнему племяннику.

— Больше убегать не собираешься? — пальцы дяди Лео сдавили плечо Джасперу, выжимая слезы.

— Нет, сэр. Я… Я больше не буду. Простите меня. Может, я могу чем-то помочь? Ну… скажем, курятник вычистить?

Дядя Лео убрал ладонь и сложил мощные руки на груди. Повернувшись, вперил немигающий стальной взгляд в собственного сына:

— Какое интересное предложение.

— Я только хотел ему пособить, па. Сам знаю, что курятник на мне. Просто он так сильно мучился, что расстроил тебя, и ему хотелось помочь. Верно, Джас?

Джаспер опять кивнул.

— Бежим. Начнем поскорее, чтобы завтрак не пропустить, — Уэйн ухватил младшего кузена за руку и оттащил подальше, пока дядя Лео не успел придумать им обоим более суровое наказание.

Глава 6

Обсудим и убийство, но прежде надо бы выяснить, кто выступает с обвинениями.

Это понятно?

Уже позже, когда Уэйн направился к водяному насосу, Джаспер пробрался назад в хижину. Курятник наградил их обоих слоем грязной соломы и шальных перьев. Джаспер был липким от пота и вонял, как двадцать кур, но прежде, чем привести себя в порядок, ему предстояло еще кое-что сделать.

Книжечка приклеилась к коже. Едва прошмыгнув за занавесь их с кузеном спальни, он вытянул книжку из-за пояса штанов. Раскрыв, наскоро убедился, что ровные строчки на страницах не пострадали. Листы казались слегка влажными, но разобрать слова еще было можно. Засовывая книжицу под сложенные на дне чемодана кальсоны и россыпь свернутых носков, Джаспер молил Бога о том, чтобы вся чистая одежда не пропиталась запахом курятника.

Когда он сгреб все содержимое чемодана, прикрывая свое сокровище, на самом дне обнаружилось нечто странное. Детская Библия. Джаспер подобрал пухлый томик и с недоумением уставился на карамельно-розовое лицо младенца Иисуса: что заставило маму, собирая вещи, сунуть Библию в чемодан? В церковь они не ходили. И даже ни разу не раскрыли эту книгу! Всю его жизнь Библия простояла на полке без особой надобности, доказывая мамину правоту. «Все люди грешники, Джаспер, — улыбаясь, говорила она. — Но пока в твоем доме имеется Библия, никого это, похоже, не волнует».

Теперь он сам может так шутить.

— Джаспер! Что ты здесь делаешь? Ты весь чумазый! — вскрикнула тетя Вельма прямо над его затылком. — Смотри, заляпаешь такую славную Библию!

— Э… — крутнулся на пятках Джаспер, перекрывая тете обзор. — Я только хотел…

— Разве мама не положила тебе платков? — она указала племяннику на подтекающий нос и вынула чистую тряпицу из кармана на переднике. — Возьми.

— Ой, спасибо, — он взял у нее платок и вытер лицо, благодарный, что может спрятать смущение. — Как раз его искал.

По сравнению с мамой тетя Вельма выглядела старой и какой-то выцветшей. Ее волосы по большей части успели поседеть, на лице проступили морщины.

— Нам бы надо поговорить, Джаспер. — Удивительно, но с каждым сказанным словом тетины морщины делались все глубже. — Ты меня очень расстроил.

— Извините, — потупился Джаспер. — Но я не хотел убегать вот так. Просто…

— Перемены никому не даются легко, все мы это понимаем, однако если ты собираешься жить здесь, одной семьей с нами, необходимо доверять друг другу, ты согласен? — Тетя говорила негромко, но от этого скрытое в голосе недовольство пугало даже сильнее.

Джаспер кивнул, боясь поднять на нее глаза.

— Я не потерплю в своем доме секретов.

Он кивнул еще раз. При мысли о книжице, которую он забрал из сгоревшего дома, сердце Джаспера пустилось вскачь. Показывать книжечку тете ему совсем не хотелось. Старый мамин дневник был единственным, что у Джаспера еще оставалось, не считая дурацкой Библии для малышни. Не успела же тетя Вельма прознать про него! Или успела?

— Ничего не хочешь мне сказать? — с нажимом спросила она.

Ледяной взгляд голубых тетиных глаз пробурил Джаспера насквозь, и тесная спальня сомкнулась вокруг. Он покачал головой, уже догадываясь, что отпираться бессмысленно: тетя определенно что-то знала. Угол комода вдавился ему в спину.

— Ты в этом уверен? — не отступала тетя Вельма.

Джаспер обвел комнату потерянным взглядом. «Что ей может быть известно о мамином дневнике?» Открыл рот, чтобы что-то ответить, но слов не нашел. Теряя терпение, тетя Вельма начала притоптывать ногой, и Джаспер смущенно заерзал.

Выдохнув, тетя Вельма наклонилась и вытянула из-под кровати комок мокрых пижамных брюк.

— А теперь? Ничего не скажешь?

У Джаспера даже дыхание перехватило. Он напрочь забыл об утреннем происшествии и о том, что спрятал пижаму.

— Я… мне очень жаль.

— Грязного белья стыдиться не след, но я не выношу, когда мне врут. Понял?

Он кивнул.

Тетя Вельма присела перед ним на корточки и заговорила уже помягче:

— Про твое бельишко никто, кроме меня, знать не обязан, правильно? Я и не расскажу, но если оставить его в куче, оно потом не отстирается дочиста и будет плохо пахнуть.

Участие в ее голосе заставило Джаспера ощутить себя невыносимо маленьким. Какая-то часть его хотела обнять тетю за шею и разрыдаться. С другой стороны, ему хотелось ударить тетю кулаком. И он просто стоял там, не шевелясь.

— Если это повторится, ты просто дождись, когда все разойдутся после завтрака, и тогда мне расскажешь. Ясно?

Еще один хмурый кивок.

— Ну а теперь ступай, при…

В дверь хижины, топоча, вбежал Уэйн:

— Скорей! Салли упала в колодец!

— Что? — отдергивая занавеску, тетя Вельма чуть не сорвала ее вовсе.

— Кто такая Салли? — тут же забыв об унижении, спросил Джаспер.

— Наша лучшая дойная пеструха. Помчали! Нужно подвести трактор! — Уэйн развернулся и выбежал за дверь.

Джаспер пустился ему вслед мимо тети Вельмы, которая уже снимала дробовик со стены за дверью.

Когда ему удалось догнать кузена, тот уже успел оседлать большой отцовский трактор: зеленый «Джон Дир» модели «Би», на двадцать пять лошадиных сил. Одни задние колеса превосходили Уэйна в росте.

— Хватай ту веревку! — распорядился кузен, указывая Джасперу на бухту троса, висевшую на вбитом в стену крюке.

Пришлось подпрыгнуть, чтобы достать до веревки, но довольно быстро Джасперу удалось перекинуть тяжелое кольцо через плечо, подбежать к трактору сзади и вскочить на подножку.

— Что еще за «пеструха»?

— Корова, тупица. Держись крепче! — прокричал Уэйн, заглушая рев мотора.

Трактор рванул вперед по дорожке, тянувшейся мимо дома и курятника к колодцу на заднем дворе.

Дядя Лео стоял там, оживленно беседуя с соседом Полом Шелдоном, и не сводил глаз с большой дыры в земле. Уэйн подвел трактор поближе к ним и заглушил мотор. Оба мальчика соскочили с машины, чтобы присоединиться к мужчинам, и Джаспер чуть из штанов не выпрыгнул: земля под его ногами взорвалась вдруг оглушительным криком. Затем мычание повторилось, но его сменил мощный всхрап. Звучало даже похуже, чем визг Роя, теряющего яички. Салли вопила так, словно сам сатана заживо сдирал с нее шкуру.

Мистер Шелдон посветил фонарем в глубь колодца, и все четверо вытянули шеи, приглядываясь. Внизу их глазам предстали два копыта, хвост и длинная кровавая полоса на стене.

— И как, по-твоему, нам быть? — спросил мистер Шелдон у дяди Лео.

Лео улегся на живот и по самое плечо сунул руку в колодец.

— Чуток не дотянулся.

Поднявшись и выпрямившись, он вновь заглянул в колодец. Тот был фута три в диаметре, облицован бутом-плитняком. Большая круглая плита, служившая ему крышкой, лежала рядом с дырой. Кто-то забыл прикрыть ею колодец, догадался Джаспер. «Это не я!» — захотелось ему крикнуть.

— Если спрыгнуть, только протолкнешь ее глубже, — заметил мистер Шелдон и оценивающе присмотрелся к обоим мальчишкам. — Надо опустить туда кого-то из них.

Дядя Лео кивнул и повернулся к Джасперу:

— Ты самый легкий. Помнишь, я показывал, как завязать скользящий узел?

— Я… кажется, помню, — с трудом выдавил Джаспер.

— Покажи-ка, — протянув руку, дядя Лео передал Джасперу кусок веревки.

Из недр колодца послышался еще один коровий вопль, исполненный смертной муки.

Дрожащими пальцами Джаспер обернул веревочной петлей дядину руку, обвел вокруг концы и пропихнул под петлей, смастерив какое-то подобие удавки.

— Недурно, — удовлетворенно кивнул дядя, нагнулся и ухватил Джаспера за ногу чуть выше колена. — Тебе придется затянуть его над суставом, не то мы только кости ей растащим.

— Боюсь, здесь я с тобой не согласен, Лео, — вставил мистер Шелдон. — Скотина может взбрыкнуть и проломить мальчику голову.

Рот Джаспера широко открылся, но оттуда не вылетело ни звука.

Помолчав, Лео кивнул.

— Хорошо, тогда над каждым копытом. Две веревки, и узел должен быть туго затянут, ясно?

Джаспер с трудом смог кивнуть. Они собирались засунуть его в темный колодец, чтобы там его лягнула в голову обезумевшая корова. Будто напоминая о себе, она снова издала звучный стон идущего ко дну парохода. Не успел Джаспер опомниться, как его ноги оказались обвязаны веревкой, а сам он приступил к спуску во тьму головой вперед, в каждой руке по веревке.

— Не так быстро, — прохрипел откуда-то сверху дядя Лео. — Уэйн, посвети ему.

Вслед за Джаспером во тьму устремился слабый желтоватый луч. Он метался по блестящим от крови камням облицовки, пока не уперся в массивный зад угодившей в ловушку коровы. Медленно спускаясь, Джаспер подобрался к копытам Салли, где его встретил крепкий запах навоза. Кровь прильнула к голове и все вокруг запульсировало красным. Слышен был только сумасшедший свист дыхания Салли. Навстречу метнулось острое копыто, которое всего на пару дюймов промахнулось мимо его локтя.

— Стой! — крикнули наверху, и Джаспер повис в воздухе. Он болтался в колодце в каких-то дюймах от коровьего хвоста. Этот хвост отчаянно вертелся, отчего по стенам колодца метались жуткие тени. Трясущимися руками Джаспер сунул первый кусок веревки себе под пояс, чтобы не упустить, а потом обмотал второй веревкой правое копыто Салли.

Дико дернувшись, копыто сбросило петлю. Он попытался снова, без успеха. Пот и едкие испарения жгли ему глаза, разглядеть под собой копыта становилось все труднее и труднее.

— Поспеши, парень! — прогремел сверху дядин голос. — Что ты там возишься? Хватай ее!

— Может, мне попробовать? — тихо предложил Уэйн, воображая, наверное, что Джасперу не слышно.

Это сработало.

— Черт подери, Салли! — взвыл Джаспер, поймал копыто в веревочную петлю и затянул рывком. — Не дергайся!

Еще две петли, и копыто надежно захвачено. Джаспер вытащил из-за пояса второй конец веревки и быстро справился с другим копытом. Закрепил оба узла насколько мог туго, пока копыта танцевали кругом, норовя угодить в голову.

— Готово! — крикнул он.

И через пару секунд уже стоял на четвереньках рядом с колодцем: хлопал глазами, разгоняя большие сиреневые пятна.

— Ты полежи, пока кровь не разойдется, — посоветовал дядя Лео и потрепал Джаспера по волосам в знак одобрения.

Он все сделал правильно! Справился с задачей, без всякой помощи. К тому времени, как кровь отлила от головы Джаспера, мужчины успели соорудить над колодцем грубую конструкцию. Над дырой появилось толстое бревно, привязанное концами к двум крепким деревьям, чтобы не скатилось с наваленных по обе стороны куч сена. Затянутые Джаспером веревки змеились из колодца поверх бревна к прицепному крюку на тракторе.

— Приступай, Уэйн. Поглядим, что у нас вышло! — дядя Лео подмигнул Джасперу и взмахом руки подал сигнал.

Содрогнувшись, трактор ожил. Натянутые веревки, которыми Джаспер опутал старушку Салли, заскрипели, переваливая через бревно, но выдержали. Кора на бревне треснула и осыпалась, веревки ползли вперед дюйм за мучительным дюймом. Джаспер еще никогда не слыхал, чтобы трактор так надрывался, с трудом пробираясь вперед, но даже рев мотора не мог заглушить коровьи крики.

Джаспер стоял, шатаясь как лист на ветру, и смотрел, как из-под земли поднимаются два кровоточащих копыта и хвост. Ему на плечо опустилась чья-то мягкая рука. Тетя Вельма. Только когда колодец наконец исторг из себя окровавленный коровий торс, Джаспер зарылся лицом в тетин живот, и она обеими руками прижала мальчика к себе.

Мотор трактора умолк. Повсюду вокруг загудели голоса: «Уходим! Назад! Отойдите назад!»

Почву сотрясли мощные удары коровьих копыт. У Джаспера земля ушла из-под ног: тетя Вельма что есть мочи прижала его к себе и побежала прочь, колотя коленями по его болтающимся ногам. Джаспер оторвал лицо от ее плеча, чтобы увидеть, как залитая кровью корова кидается на дядю Лео. Тот едва успел отпрыгнуть в сторону. Двое мужчин поспешили забраться на трактор, и Джаспер зажмурился.

Прогремел выстрел. И еще один.

Тетя Вельма перестала бежать и опустила Джаспера на землю. Он не хотел смотреть, но обнаружил, что не в силах противиться инстинкту. Салли лежала в луже крови, ее бока ходили вверх-вниз. Мужчины спустились со своего укрытия и осторожно подступили к рухнувшей корове. Дядя Лео поднял дробовик, медленно обходя ее по кругу.

— Назад, — бросил он остальным. А затем, не произнеся молитвы или слов прощания, выстрелил корове в голову.

Глава 7

Чем ваш отец зарабатывал на жизнь?

На следующий день отец Джаспера все-таки приехал повидаться с ним. Первыми словами мальчика после разлуки были: «Дядя Лео стрелял в корову и убил ее». Вслед за чем он обмяк, обливаясь слезами.

— Ничего себе! Держись, здоровяк, — отец ухватил сына за подбородок и слегка встряхнул. — Сам ведь знаешь, такое случается на ферме.

Джаспер утер сопли тыльной стороной ладони:

— Мы можем вернуться домой?

— И пропустить все веселье? — изобразил улыбку отец. — Лучше расскажи мне про корову. Что тут у вас стряслось?

Джаспер посвятил отца в обстоятельства спасения бедняжки Салли и поведал о том, какую сыграл в этом роль, но умолчал, что произошло затем. Дядя Лео, Уэйн и мистер Шелдон провели долгие часы, разделывая корову на мясо. Его все еще мутило от воспоминаний. Джасперу поручили принести ножи и пилы, а потом стоять рядом на подхвате, глядя на весь этот кошмар под палящим солнцем.

«А ну, сотри с лица это брезгливое выражение, слышишь? Откуда, по-твоему, берутся стейки, мальчик?» — посмеивался дядя Лео, распиливая коровьи ребра.

«Брось хандрить, Джас! Если зайдешь с этой стороны, сможешь увидеть, как вылезут кишки. У коров целых четыре желудка, между прочим», — приглашал полюбоваться Уэйн, но Джаспер только головой мотал. Это совсем не то же самое, что глазеть на крысиные внутренности. Может, потому, что Джаспер приложил столько сил, стремясь сохранить Салли жизнь? Или из-за горьких слов, когда-то брошенных дядей Лео в мамин адрес: «Пристрелить проще, ей-богу»? В любом случае Джаспер уже начал беспокоиться, что крики Салли никогда не стихнут в его голове.

Голос отца развеял наваждение:

— Во дела! Дай-ка я на тебя погляжу. Она пыталась лягаться? — Уэндел развернул сына кругом, осматривая с головы до пят, как заправский врач.

Джаспер кивнул:

— Но я все равно накинул ей петлю на копыто. Ты гордишься мной, папа?

Несколько раз моргнув, Уэндел вновь потрепал сына за щеку.

— Еще бы, только ты не бери это в голову. На ферме всем приходится вкалывать что есть силы. Ты просто делал, что должен. И как, хорошо справляешься? Исполняешь все поручения дяди Лео?

Джаспер снова кивнул.

— Я вычистил загоны в хлеву, а еще курятник. Уэйн даже научил меня цеплять доилки.

— Вот это по-нашему! — выпрямил спину отец. — И где сейчас твой дядя?

— В сарае, наверное, трактором занят.

— Беги-ка, поболтайся с кузеном немного. А с тобой мы еще побросаем мячик перед ужином.

«Побросать мяч» было привычным для отца Джаспера ответом на появление любой проблемы, не имеющей решения. Если вечером кто-то из родителей выскакивал за дверь после громкой ссоры, на следующий день папа непременно смазывал бейсбольную перчатку. Джаспер насупился вслед отцу, который, прихрамывая, уже направился в сторону сарая.

— Папа!

— Да, сын?

Слова «хочу домой, к маме» намертво застряли в горле у Джаспера. То были слова маленького ребенка.

Уэндел понимающе кивнул, будто услышав каждое из них.

— Мы делаем все, что только можем, сын. Повезло, что сейчас за тобой приглядывает столько хороших людей. Ты уж старайся отблагодарить их как следует. А теперь поди, поищи Уэйна.

Нет, он не собирался везти Джаспера домой.

Походка Уэндела Лири не отличалась прямотой; всю дорогу до сарая он шел, подволакивая левую ногу. Его ранило на Первой мировой. Он соврал про свой возраст и записался добровольцем, когда ему было всего шестнадцать. Джаспер знал про это только потому, что однажды наткнулся на папину фотографию в военной форме, заложенную в старой книжке под названием «И восходит солнце». Размытое лицо юноши на нечетком снимке не шибко походило на отцовское, но подпись на обороте гласила: «Уэндел И. Лири, 1917 г.»

«Ты не захочешь услышать эту историю», — сказал ему папа. Джаспер возразил, что очень даже хочет. — «Не стоило бы тебе рыться в чужих шкафах, сын. Там сидят скелеты, которые больно кусаются».

Вот и все, что отец рассказал о войне.

Впрочем, этот совет не помешал Джасперу прочесать ящики столов и книжные полки в надежде отыскать другие военные трофеи.

Вместо того чтобы отправиться искать кузена, Джаспер прокрался к боковой стене тракторного сарая — излюбленному убежищу Уэйна, куда тот забирался покурить. После гибели Салли он даже дал Джасперу попробовать сигаретку, решив, что затяжка-другая приведут того в чувство. На самом же деле Джасперу стало даже хуже прежнего. Зато он заметил, что через щели в досках сарая хорошо видно, что делается внутри. После заработанного тяжким трудом ужина со стейками мистер Шелдон и дядя Лео переместились туда отдохнуть за глоточком кукурузного самогона. Так Джаспер и выяснил, что дядя Лео сам забыл накрыть колодец крышкой. Эта оплошность, скорее всего, обойдется ему в пять сотен долларов, недополученных за продажу молока. В Бартчвилле за мясо Салли не дадут больше пятидесяти.

Сквозь отверстие от выпавшего сучка Джаспер увидел, как дядя Лео, весь в смазке, вылезает из-под трактора и подходит пожать Уэнделу руку. Дядя был выше отца, да и седины в его волосах заметно меньше.

— Рад встрече, Уэндел. Полегчало тебе?

— Серединка на половинку. У вас как делишки?

— Грех жаловаться, — пожал плечами Лео.

— Слышал, что-то случилось с твоей коровой?

— Старушка Салли решила провалиться под землю. Жалко вдвойне: мясо у нее жестче подметки, — усмехнулся он.

Отец Джаспера рассмеялся в ответ, но мальчик за стеной сарая только поморщился. Он вовсе не считал шутку смешной. Земля, где разделывали Салли, еще была красной от крови. Он до сих пор чуял эту кровь на своих руках, державших ножи наготове.

— Похоже, мой мальчуган тоже пригодился?

— Ага. Он малец неплохой. Только здешняя жизнь не совсем для него, согласен?

— Боюсь, какое-то время придется ему потерпеть… коли не возражаешь. Парнишке его возраста нужен пригляд, а я тружусь в три смены. Не стану просить у хозяйки квартиры больше, чем она уже для нас сделала. И просто не смогу себе простить, если брошу сына одного…

— От Алтеи нет вестей? — Лео отошел к полке с инструментами за гаечным ключом побольше и снова полез под трактор.

— Ни словечка… Правда, мне стало известно, что недавно она заходила в банк. Выгребла со счета все, что у нас было отложено, до последнего цента. Похоже, гуляет где-то на всю катушку, — выдавил смешок отец Джаспера.

Ключ дяди Лео перестал скрипеть.

— Что собираешься делать?

— А что тут поделаешь? Половина денег по-любому ее, так? Буду ждать, пока она не явится, чтобы все объяснить… — Качая головой, отец Джаспера присел на задний мост трактора неподалеку от Лео. — В чем проблема? Трансмиссия?

— Совсем колымага расшалилась. Тут где-то полетела прокладка, и масло теперь хлещет, как из дырявого чайника.

— Знакомая история, у всех коленвалов «Джона Дира» вкладыши слабоваты. Уже проверял?

Еще минут на десять, к недоумению сидевшего за стеной Джаспера, растянулся разговор о тракторах и моторах. Мама забрала из банка кучу денег, а отец понятия не имеет, куда она с ними уехала. И теперь запросто обсуждает масляные фильтры, будто ничего и не случилось?

Джаспер привалился спиной к стене сарая и опустил голову на колени. Маму нужно найти! Он изо всех сил старался что-нибудь придумать. Близких подруг у нее либо не было вовсе, либо его с ними не знакомили. Мама только и делала, что работала; даже придя домой, не могла усидеть на месте. Несколько минут покоя — и снова на ногах, опять чем-то занята. Как-то раз всего за вечер выкрасила кухню в ярко-желтый цвет. А однажды потащила Джаспера через мост аж в Канаду, просто чтобы купить там лимонад. Джаспер и сейчас видел, как она стоит у кухонной мойки с особыми искорками в глазах: вот-вот сорвется с места. Но куда же она могла деться?

Отец и дядя Лео по-прежнему говорили о тракторах.

— Ты уже видел новую модель? Движок на сорок три лошадки. Можешь в такое поверить?

Джаспер слушал вполуха. «Почему же она всегда так хотела уйти? — гадал он. — Неужто настолько на меня сердилась?» Единственную разгадку могла предложить лишь маленькая книжица в кожаном переплете, заполненная строчками, которые написала мама. Надо отыскать способ прочесть ее. Утром он с полчаса бился над этими тесно выведенными закорюками, но так и не смог разобрать смысла.

— Еще немного, и эти машинки выставят нас из бизнеса, — сказал дядя Лео и со звоном швырнул об пол гаечный ключ. — Цены на пшеницу падают и падают. Чертово правительство уже и так не дает сажать больше пятнадцати акров. Только в прошлом году какой-то служака долго наворачивал круги вокруг моего поля, все вынюхивал что-то. Заставил меня скосить три акра.

Джаспер тихонько вздохнул. Разговор окончательно ушел в сторону. Выждав еще с пяток минут, мальчик наконец сдался. Но уже поднимаясь, чтобы уйти, замер: из отцовских уст прозвучало имя, прежде им не слыханное.

— Ты в последнее время видал шерифа Брэдли?

— Не-а. Незачем это мне.

— Он еще захаживает в «Талли-Хо»?

— Ума не приложу. Сам-то я уж много месяцев и близко не подхожу к таверне. Не до того теперь. Работы много, сечешь?

— Может, прокатимся после ужина? Поставлю тебе пиво. Бог свидетель, я многим вам обязан.

— Не думаю, что он говорил с ней, Уэн.

— За спрос денег не берут. К тому же… — отец Джаспера поднялся с заднего моста большого зеленого трактора, — выпить по кружке нам обоим не повредит.

— И что ты ему скажешь?

— Брэдли? Не много… — задумчиво потер скулу отец. — Если шериф ее не встречал, разговору конец. Больше и говорить нечего.

— Нет же. Я хотел знать, что ты скажешь сынишке?

— О, с ним полный порядок. Уже скоро Алтея прибежит назад, поджав хвост. Она всегда возвращается. Только вот не знаю, когда именно.

Дядя Лео выбрался из-под трактора, чтобы задать вопрос, уже пять дней непрестанно мучивший Джаспера:

— Что, если не вернется?

Глава 8

Много ли он пил? Как часто выходил из себя?

Шел уже одиннадцатый час вечера, когда Уэйн и Джаспер выбрались из окна общей спальни и с двумя глухими ударами шлепнулись в траву.

— Напомни-ка, зачем это нам? — прошипел Уэйн, едва они успели отбежать подальше от хижины.

— Этот дядька, шериф Брэдли, он может знать, куда направилась моя мама.

— Да не станет он с тобой балакать. Отхлещет нас обоих плетью, а то еще и арестует. «Талли-Хо» не место для детей.

Пригибаясь на бегу, они одолели извивы подъездной дороги и выбрались на Харрис-роуд. Висевший высоко над головами полумесяц освещал им путь по обочине до самого 25 шоссе. Дядя Лео и отец Джаспера уехали примерно за час до того, как мальчишки выскользнули из дома.

— Но ты же знаешь, где она, эта таверна? Так ведь?

— Ага, прямо впереди, сразу за поворотом. — Уэйн задержался, прикуривая сигарету от деревянной спички. — Все равно, идиотская затея.

Он протянул тлеющую сигарету Джасперу. Однажды попробовав, тот не собирался снова вдыхать сизый дымок. Вместо этого набрал его в рот и поскорее выдул обратно.

— Я не собираюсь идти внутрь. Постоим поблизости: может, услышим что-нибудь.

— Хорошо, только я предупредил. Если кто-то нас увидит, каждый сам за себя. Сразу дам деру и дожидаться тебя не буду. Усек?

Джаспер согласно кивнул.

Еще несколько минут они шли молча, пока Уэйн не спросил наконец:

— Как думаешь, куда она делась?

— Сам не знаю… уехала куда-то, наверное. — Джасперу не хотелось повторять вслух свой самый страшный кошмар: «Стало быть, нет ее в живых». Он также не желал признавать, что мама исчезала и раньше. Она могла уйти прямо посреди ночи, а иногда попросту не приходила домой с работы. Но всякий раз возвращалась на следующий день. Глаза красные, волосы всклокочены — и ни слова о том, что с ней приключилось. Она просто шла в свою комнату и засыпала. Отец Джаспера говорил миссис Карбо, что его жена больна или вынуждена работать в ночную смену. Не присмотрит ли та за сынишкой?

Миссис Карбо. Оказавшись на ферме, он не часто вспоминал о доброй круглолицей соседке, но скучал по ней. По ее рукам, полным и сильным оттого, что она постоянно замешивала тесто, по запаху подсохшего печенья. Для Джаспера у нее всегда находилась улыбка, но взгляд ее непременно делался грустным, стоило ей чересчур долго не сводить с него глаз. Этот ее взгляд заставлял Джаспера думать, что с ним, возможно, что-то не так. Поймав такой взгляд, он затихал и старался смотреть в сторону. Если в такой момент посмотреть в глаза миссис Карбо, она может сжать тебя в удушающе-крепких объятиях — и держать, пока, извиваясь всем телом, не вырвешься на свободу. Наверное, миссис Карбо удивляется, куда это Джаспер пропал.

В небе над головой неустанно мерцали сотни звездочек, словно с интересом следили за тем, как два мальчика подходят к шоссе. Будь у Джаспера хорошее настроение, он бы застыл и, запрокинув голову, в изумлении поглощал бы глазами всю эту небесную красоту. Сквозь городской смог ему никогда не удавалось разглядеть больше трех звезд. Даже луна светила здесь ярче, чем в городе: все ухабы пыльной дороги различимы, будто в небе подвешен уличный фонарь.

Уэйн бросил сигарету и раздавил окурок носком ботинка.

— Думаешь, она вернется?

— Не знаю, — покачал головой Джаспер. Пять дней, что он не видел маму, тянулись, словно долгие годы. — Она еще никогда не пропадала так надолго.

В былые времена, стоило маме вернуться домой, он старался делать вид, что она и не исчезала. Выспавшись, она всегда грустила.

«Джаспер, милый. Подойди ко мне, — она хватала его за ручонки и сжимала их крепко-крепко. — Дай на тебя посмотреть. Ты как, в порядке?»

Он кивал в ответ. Приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не зареветь. Если слезы прорвутся наружу, еще неизвестно, что станет делать мама. Может, сама заплачет. Или вдруг вспылит и раскричится. Или снова хлопнет дверью: так и вышло однажды. Поэтому Джаспер кивал и старался не раскисать.

«Пойдем, раздобудем немного мороженого», — обычно говорила мама. А однажды повела его покупать новую бейсбольную перчатку. После того, как пропадала двое суток. Если мама вернется, Джаспер даже не представлял, куда она отведет его теперь. «Может, за новым великом?» — пронеслась горькая мысль.

— Она и впрямь такая дурная, как па говорит?

— То есть? А что он говорил?

— Ну, сам знаешь. Всяко-разно, — промямлил Уэйн, вдруг раздумав обсуждать подобные вещи.

— Какое еще «разно»?

— Да не знаю я. Па постоянно твердит, какой буйной оторвой она была в юности. То и дело впутывалась в истории. Мне даже кажется, это она спалила тот старый дом.

Джаспер запнулся и едва устоял на ногах.

— Ты же говорил, будто его дикари сожгли!

— Тс-с! — замерев, Уэйн схватил Джаспера за руку.

— Что?

Уэйн ткнул пальцем вперед. В сотне футов от ребят шоссе пересекало большое пушистое существо. Длинное, покрытое шерстью тело будто стелилось по земле. Мальчики стояли, не шевелясь, пока зверь не скрылся в рядах кукурузы на другой стороне.

— Что это такое было? — прошептал Джаспер.

— Похоже на лисицу. Хорошо, что куры под замком.

— Лисы? А они… на людей тоже нападают?

— Только на пузатую мелочь лет примерно девяти, — хохотнул Уэйн и хлопнул кузена по плечу.

— Очень смешно, — Джаспер со всей силы пихнул его в ответ. Ему совсем не понравилось то, что Уэйн сказал про его маму. Хотелось спросить, с чего кузен взял, будто это она спалила дом, но тут темноту впереди озарила пара фар, которые высветили выезд на 25 шоссе в четверти мили от них.

— Вон эта таверна, «Талли-Хо», — показал Уэйн, махнув рукой наискосок. Справа от них колыхалось темное пшеничное море. Там стояло нечто вроде большого фермерского дома с ярко освещенными окнами. — Если не хотим, чтобы нас заметили, подберемся к ней через поле.

Джаспер кивнул, стараясь не думать про лисицу, явившуюся как раз с той стороны. Уэйн сполз на пять футов вниз по крутому склону канавы, идущей справа от дороги.

— Спускайся. Лучше здесь перейти.

Лунный свет не достигал дна канавы, и, спускаясь, Джаспер не видел, куда ставит ноги. На дне оказалась мокрая грязь, и в ботинок Джасперу тут же хлынула жижа. Он попытался отскочить назад и выдернул ногу прямо из ботинка.

— Вот дерьмо! — простонал он.

— Чего еще?

— Ботинок потерял.

— Так найди его, тупица! — Уэйн стоял уженаверху, по другую сторону канавы.

Джаспер шарил в грязи, пока не нащупал твердый кожаный хлястик. Выдернул ботинок из трясины, опасно качнулся и удержался от падения, только пожертвовав сухим носком.

— Может, хватит уже ковыряться? — прошептал сверху Уэйн.

С ботинком в руках Джаспер вскарабкался по дальнему склону канавы. Теперь и носок, и ботинок, и штанину целиком покрывала темная жижа. Вот же черт! Грязное белье от тетки не утаишь.

— Как я объясню это твоей маме?

— Выдумаешь чего-нибудь. Вперед, агент Джей! Ты собираешься выполнить свою шпионскую миссию или как?

Джаспер заморгал, смахивая с ресниц слезы, и в одном ботинке захромал вслед за Уэйном через пшеничное поле, то и дело задерживаясь, чтобы обтереть грязный ботинок о длинные стебли.

— Должно быть, они меня терпеть не могут, — пробурчал он.

— Кто?

— Твои родители. Неохота им обо мне заботиться. Им, наверное, не по душе, что я торчу тут все время.

— Не пори чушь. Ты член семьи, Джас… ты мне как братишка. Знаешь, у меня был когда-то младший брат.

— Правда?

— Ага. Я был чуть помладше тебя. У ма тогда весь живот раздулся. Они ничего мне про это не говорили, но я-то видел. Совсем как у старушки Салли с ее первым теленком. Там было что-то в животе кроме еды, понимаешь? А потом как-то ночью ма сделалось совсем худо. Меня отправили жить к мистеру Шелдону на несколько дней. А когда я вернулся, живот был уже меньше и скоро исчез вовсе. Мне не объясняли, что случилось, но я сам догадался.

— Что произошло? — сбил шаг Джаспер.

— Оно умерло. Что-то пошло не так, и оно умерло. Я видел такое однажды у свиней. Десять поросят вышли розовые да прыткие, а последний весь серый и просто лежал там. Па схоронил его в саду… Ма и словом не обмолвилась насчет младенца, но еще долго ходила грустная.

Джаспер низко повесил голову и продолжал шагать. Промокший измазанный носок уже не казался чем-то важным.

— Теперь понял? Думаю, они рады, что ты приехал к нам пожить, — Уэйн обнял его рукой за плечи, и на этот раз Джаспер не противился.

Таверна «Талли-Хо» оказалась большим строением с нарисованной вручную вывеской над дверью. Она стояла на 25 шоссе, сбоку — большая гравийная площадка для парковки. Там примостились три грузовичка-пикапа и трактор. Из открытых окон таверны в теплую ночь изливались желтый свет и гул голосов. С другого боку таверны, подальше от парковки, имелось два таких окна. Уэйн и Джаспер подкрались туда и уселись послушать.

— Клинт! Тут Ронни интересуется, почему ты назвал таверну «Талли-Хо»!^[2] — донеслось от столика у окна, под которым они прятались.

— Ты еще не слыхал эту байку? — пробасил другой голос в ответ. — Ну, слушай. Давным-давно один богатый янки доплыл аж до самой матушки-Англии, чтобы поохотиться на лис с настоящими джентльменами. В общем, вскочил он на лошадь, и понеслось. Охота вышла знатная, они подняли трех лисиц, и наш янки застрелил двух из них. Так вообрази его недоумение, когда на пиру после охоты с ним никто и говорить не пожелал. Он входит в комнату — все оттуда выходят. Он за стол — рядом никто не садится. В конце концов его это достало, он и спросил напрямик: «Что ж вы, господа, все такие грубияны? Неужто мы скверно поохотились?»

— Обожаю эту часть. Что ему ответили? — невнятно выдавил первый голос.

Вся таверна замолкла в предвкушении.

Бармен продолжал, изображая сочный британский акцент:

— «Отчего же, сэр. Но, заметив лисицу, мы степенно говорим „талли-хо!“ Прям точно не орем как резаные: „Вон она, мать ее растак! Скачите туда, мужики!“»

От общего хохота бар заходил ходуном. Даже Уэйн с Джаспером тихо прыснули в кулаки под окном. Несколько голосов выкрикнули: «Талли-Хо!», звякнули стаканы и кружки. В общей суматохе Джаспер рискнул одним глазком заглянуть внутрь. И обнаружил большую прокуренную комнату с беспорядочно расставленными деревянными столами и табуретами у стойки бара в углу. На этих-то табуретах и расположились его отец и дядя Лео; рядом сидел крепкий мужчина, которого Джаспер видел впервые. Половина столов не были заняты, включая и тот, что придвинут к окну. Джаспер попятился из светлого прямоугольника, падавшего на траву, и продолжил наблюдать, прячась в тени.

Его отец осушил пивную кружку и поднял палец, требуя повторить. Стакан дяди Лео еще оставался почти полным. Они сидели вдали, спиной к Джасперу. Услышать, о чем они говорят, было невозможно.

Джаспер вновь опустился на корточки и прошептал:

— Не слыхать. Пойду встану за угол.

— Что, совсем спятил? А машины? Тебя точно увидят.

— Всего на минутку.

Уэйн недовольно покачал головой, но сказал:

— Останусь тут, покараулю.

Джаспер согласно кивнул и, пригнувшись, двинулся вдоль стены к окну напротив бара. Там не было кустов, которые скрыли бы его со стороны парковочной площадки, так что Джаспер старался не выходить из тени. И уже подбираясь к окну, услыхал мамино имя.

— Алтею? Не, я не видал ее вот уже… Вот-те раз, уж, должно быть, не меньше года. Та еще гулена, правда? — произнес кто-то голосом, который Джаспер не узнал.

— Да нет. Просто у нее сейчас сложный период, — теперь говорил его отец. — Неприятности на работе. Уж с неделю не выходит. Начальник у нее тот еще тип, нет ему моего доверия. Вполне мог выкинуть какой-то фортель.

— Ну, он точно не первый, — рассмеялся чужой голос.

Дядя Лео с отцом ничего не ответили, и смех быстро угас. Джаспер рискнул заглянуть в окно: на говорившем была песочного цвета форменная рубашка, на груди жетон. В руке полная пивная кружка.

— Никогда не видел в Алтее прилежную работницу. А помнишь, Клинт, как она устроилась официанткой в «Пароход»? Когда же… в тридцать первом или тридцать втором?.. Разнесла к чертям перегонный куб? Я уж думал, хозяин выпалит и снесет ей башку. Еще чуть-чуть, и все заведение сгорело б дотла.

— Перегонный куб? — переспросил отец Джаспера.

— Ну, в ту пору все, кому не лень, гнали свою сивуху. Как же, сухой закон и все такое. Само собой, тогда я еще не стоял на страже закона, — фыркнул мужчина с жетоном и опрокинул в себя сразу полкружки пива. — Выходит, ей было проще хлебать самогон, чем продавать его. Разве не так, Лео? Уж и не знаю, как ей удалось выпутаться из той передряги. Хотя она ж была красотка, этого не отнимешь.

Дядя Лео стукнул кружкой по барной стойке.

— Ты еще помнишь, о ком речь, Кел? О моей сестре.

— Погоди. Не горячись, Леонард. Сам знаешь, я дурного в виду не имел, — воздел руки шериф. — И потом, она теперь замужняя женщина. Можешь и сам сходить, поболтать с Большим Биллом, но едва ли их дорожки пересекались в последние годы. Как я слыхал, теперь он держит каток для роллеров в Бартчвилле.

— Я думал, он заправляет маслобойней, — поправил дядя Лео, нисколько не удивившись.

— Билл сбыл ее с рук, продал сыну. Или, может, другому родственнику, не помню. В каждой бочке затычка все его семейство.

Чья-то рука уцепила Джаспера за воротник. Это был Уэйн: он одним рывком оттащил кузена за угол — как раз в тот момент, когда дверь таверны распахнулась, выпуская двоих мужчин.

— Эй! Кто это? — крикнул один из них. — Видал? Тут какая-то детвора.

— И что с того? — заплетающимся языком возразил второй. — Наплюй, Ронни. Давай доберемся до Черной Реки, пока оба еще молоды.

Джаспер с Уэйном наперегонки рванули во тьму через пшеничное поле.

Глава 9

Что скажете о матери? Она часто выпивала?

Лишь на третью ночь Джаспера нежданно нагнали слова, сказанные Уэйном по пути к таверне. Его глаза распахнулись в темноте.

— Уэйн, ты спишь? — прошептал он.

— А? Чего тебе? — кузен уже успел задремать.

— Что ты имел в виду той ночью? Когда сказал, что моя мама, наверное, спалила ваш старый дом?

Темный силуэт Уэйна оторвался от подушки.

— Что?

— Когда мы шли по дороге. Ты вроде сказал, это она сожгла тот дом, — повторил он самым тихим своим голосом, не желая тревожить взрослых.

— Знаю только, что па говорил, будто тетя Алтея сбежала сразу после пожара.

— Сбежала?

— Пропала, то есть.

— Как пропала? Надолго?

— Этого он не сказал.

— А давно это было?

— Мигом захлопнули рты! — ушатом холодной воды окатил их голос из соседней комнаты. — Спите уже, мальчата.

Оба разом рухнули на кровать. Ноги Уэйна — у головы Джаспера, а ноги того — на уровне груди старшего кузена. Миновало еще несколько минут полной тишины, прежде чем Уэйн еле слышно ответил:

— Я слыхал, она не возвращалась, пока ты не родился.

И ничего больше, только тихое дыхание Уэйна да стрекот цикад за открытым окном.

Отец Джаспера приехал на следующих выходных, чтобы побросать с сыном мячик. По сутулым плечам и усталости в его глазах Джаспер понял, что найти маму пока не удалось. Позже Джаспер мельком видел, как отец объясняет дяде Лео, что ему пришлось взять на заводе дополнительные смены, а потом протягивает конверт. Дядя пытался сразу всучить его обратно, но Уэндел наотрез отказался брать.

Самому Джасперу отец и того не рассказывал. Спросил только:

— Хорошо себя ведешь? В неприятности не суешься?

Джаспер мотнул головой в ответ.

— Через неделю начинаются занятия в школе. Ты там смотри, делай все, что скажет Уэйн, слышишь? Не хочу, чтобы на тебя жаловались.

— Да, сэр. — Джаспер бросил ему мяч и уставился на узлы, затянутые на его бейсбольной перчатке. Эту самую перчатку мама купила ему в прошлом году, после того, как среди ночи ушла из дома. «Ты не беспокойся, Джаспер. Я всегда буду возвращаться к тебе. Никуда не денусь. Ясно? Обещаю. — Стерла слезу со щеки и повторила снова: — Никуда я не денусь».

У него накопилось множество вопросов к отцу, но любой из них выдал бы, что он подслушивает чужие разговоры. Стало бы понятно, что они с Уэйном тайком выходили той ночью и прятались под окнами «Талли-Хо», поэтому он молчал.

Тем вечером Уэндел не остался ночевать, не заезжал и в таверну. Нужный вопрос всплыл в сознании мальчика, когда отец уже распрощался и вышел, чтобы вернуться в Детройт: «Может, сходим покататься на роликах?»

За последующие дни случая задать такой вопрос не выпадало. Дядя Лео с Уэйном по двенадцать часов работали в полях, на сенокосе. Даже тетя Вельма оставила хижину, чтобы подсобить.

Как правило, Джаспер катался на заднем бампере трактора, пока Уэйн возил зеленого гиганта взад-вперед по полям, волоча сперва косилку, а затем и грабли. Дядя Лео ходил вслед за трактором, сгребая скошенные стебли в валки и то и дело чихая.

— А что, дядя Лео простудился? — спросил Джаспер у Уэйна, когда тот вырубил мотор в конце поля.

— Не-а. Обычная аллергия.

— На что?

— На сено… Забавно, правда?

Дядя Лео подошел к трактору и ребятам, отирая лицо мокрым платком. Его свекольно-красные глаза и нос источали влагу.

— Хватит на сегодня. Уэйн, отведи трактор под навес. Джаспер, ступай задай воды коровам перед обедом. Мне тут еще надо закончить.

— Да, сэр, — хором сказали мальчики.

Джаспер бегом пустился через скошенное поле к амбару. Он старался так быстро наполнить большие поилки, что вылил на себя с полведра воды, но едва это заметил. Ведро он сразу вернул на крюк и поспешил в дальний, самый темный угол. И хорошенько оглянулся по сторонам, прежде чем вытащить дневник своей мамы из тайника в просвете между стеной и обшивкой.

Глаза в который уже раз обвели контур ее имени, прежде чем вновь впиться в первую запись.

1 августа 1928 г.

Я так и сдохну здесь…

Джаспер уставился на аккуратно выведенное слово «сдохну», не уверенный, что верно его прочел.

— Сдохну? — прошептал он. В который уже раз перевел взгляд на дату. Его маме было тогда не больше четырнадцати.

— Чего это ты тут делаешь? — воззвал к нему голос от ворот амбара. Уэйн успел пригнать трактор на место.

Джаспер обернулся, пряча дневник за спиной.

— А-а… Ничего.

— Да ладно! — осклабился Уэйн, подходя ближе. — Тогда что прячешь?

— Не твое де…

Уэйн дернул Джаспера за руку, прежде чем тот успел закончить фразу. Дневник подлетел в воздух и шлепнулся оземь как раз рядом с оградой свинарника. Бедняга Рой хрюкнул и отошел к дальней стене загона, будто ничего и не случилось.

— Эй!

— Сам ты «эй»! — Уэйн поднял книжицу и повертел в руках. — Что за хрень?

— Не твое собачье дело! — провыл Джаспер, пытаясь вырвать мамин дневник из рук кузена.

— Ты где это нашел? — спросил Уэйн, поднимая дневник высоко над головой Джаспера и пролистывая страницы.

— Он мой, черт тебя дери! Отдай!

— Его твоя мать сочинила, — определил наконец Уэйн и опустил глаза на младшего кузена, отчаянно махавшего руками. — Можешь прочесть?

Руки Джаспера повисли, лишившись силы.

— Нет.

— Но хочешь? А то я мог бы помочь.

Джаспер насупился, лихорадочно соображая.

— Не думаю, что ей бы это понравилось.

— И что? Ее здесь нет. Давай попробуем. Я тебя научу. — Уэйн сел, оперевшись спиной о стену амбара, и начал читать, водя пальцем под каждой строкой:

1 августа 1928 г.

Я так и сдохну здесь, на ферме.

Джаспер с неохотой устроился на корточках рядом и следил теперь, как грязный ноготь кузена медленно ползет по странице:

Уже началось. Такое особое чувство как будто из самых костей, изнутри. Каждый день этот чудовищный распорядок, вечно одно и то же. Подоить коров, перемыть посуду, отбить белье, натаскать воды, покормить свиней, прополоть огород. Конца-краю не видно! То есть я должна вкалывать как рабыня, день за днем, пока не наступит… что, позвольте спросить? Пока не выйду замуж за воняющего потом, загорелого до корочки, нищего как церковная крыса фермера, который и есть мой суженый? Диву даюсь, отчего маменька уже с сотню раз не упала замертво.

Если я здесь останусь, решена моя судьба. Маменька даже не подумывает отправить меня в старшую школу. Говорит, все равно нет смысла. Что хорошего могла дать ей школа? Говорит, как только Перл выйдет замуж, ей уже не справиться с хозяйством, даже с моей помощью. А потом еще и окатит меня всегдашним огорченным взглядом, так что я догадываюсь, про что она думает.

Маменька не хотела меня. Я родилась последней и вижу это в ее глазах всякий раз, как не вытру тарелку насухо или худо прополю овощную грядку. Она считает, хватило бы и трех ребятишек. А я считаю, ей с самого начала нужно было бежать куда глаза глядят. И кричать по дороге.

По всему, я выхожу злосчастным, нежеланным, необязательным номером четыре. Я прямо как тот уродский сорняк, который сегодня так и не выдернула: тот колючий куст, что исколет все пальцы, пока тащишь его из земли. Я вам не крепкий мужичок вроде Альфреда. Не деревенщина вроде Леонарда. Не добрая милашка вроде старшей сестрички Перл. Не картофель, не ревень, не маргаритка. Просто сорняк.

Немного обождать, и они придумают повод, чтобы выдернуть меня и выкинуть прочь. Возражать не стану. Я до чертиков устала пускать корни в эту слякоть. Да я безбилетницей укатила бы в Бартчвилль, укрывшись на молочной телеге, лишь бы удрать подальше от драгоценного запаха навоза. И не важно, сколько раз моешься и стираешь, эту вонь ни за что не оттереть ни с рук, ни с одежды. Она впитывается в кожу. Пускай папа зовет этот смрад «запахом денег» — дерьмо, оно и есть дерьмо.

Уэйн тихонько присвистнул:

— Гляди только, чтобы па книжку не нашел.

Джаспер мог лишь согласиться. Мамино сквернословие стоило бы им трепки только за то, что они прочли это вслух, и все же дневник означал последнюю надежду Джаспера найти ее.

— Сумеешь не проболтаться? Ради меня?

— Без проблем, малой, — усмехнувшись, Уэйн щелкнул его по макушке. — Бежим умываться к ужину.

Глава 10

У них бывали неприятности с законом?

На следующее утро Джаспер проснулся под шум чьих-то колес, катящих по гравию подъездной дорожки. Звук затих, мотор выключили. Вздрогнув всем телом, он уселся в кровати. Щурясь сквозь стекло, увидел черный легковой автомобиль, вставший перед амбаром.

Мама?

Мысль была наивной, он сразу это понял. Джаспер впервые видел эту машину. Между тем хижину сотрясли громкие удары в дверь, и тетя Вельма вышла на стук.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Вы миссис Леонард Уильямс? — спросил грубый низкий голос.

— Да.

— Мне нужно побеседовать с вашим мужем.

— Конечно… Входите, пожалуйста. Хотите чашку кофе, офицер?

— Нет, благодарю, — твердые шаги хлестнули по доскам пола, из-за стола с резким скрежетом выдвинули стул. — Ваш муж дома?

— Да, он в амбаре. Располагайтесь пока, сейчас я его приведу.

Дверь открылась и хлопнула. Кухонный стул скрипнул под чьим-то весом. Выглянув из-за занавески, Джаспер уставился в затылок гостю. На сидевшем за столом крепком мужчине были светло-синяя рубашка и ковбойская шляпа; полицейские таких, кажется, не носят. На боку у него висела блестящая кожаная кобура. Джаспер покосился на Уэйна, который, не поднимаясь с подушки, выглядывал из-за другой стороны. Они обменялись озадаченными взглядами.

Полицейский с шумом выпустил воздух сквозь зубы, осматривая комнату. Поняв, что он вот-вот обернется, мальчики юркнули за занавеску.

Входная дверь распахнулась вновь, и пол чуть прогнулся под шагами двоих вошедших. Стул протестующе скрипнул, когда полицейский поднялся на ноги, чтобы встретить их стоя.

— Доброе вам утро, офицер, — произнес дядя Лео.

— Доброе утро. Я детектив Джон Руссо. Вы Леонард Уильямс?

— Да. Чем обязан, детектив?

— Я расследую исчезновение женщины… некой миссис Уэндел Лири. Как я понял, вы с ней знакомы?

— Знаком. В каком, говорите, полицейском департаменте вы работаете?

В наступившей паузе детектив махнул своим жетоном.

— Департамент полиции Детройта. Быть может, нам стоило бы поговорить снаружи?

Сквозь просвет в занавеске Джаспер увидел, как детектив широким жестом указал на отгороженную часть комнаты, где, не дыша, прислушивались они с Уэйном.

Дядя Лео коротко кивнул.

— Отчего бы нам не пройти в амбар? Вы застали меня посреди кормления.

Двое мужчин покинули хижину, и Джаспер с трудом удержался, чтобы не выбежать следом. Уэйн схватил его за руку у плеча и ткнул пальцем в окно. Сообразив, на что он намекает, Джаспер поспешно натянул штаны и ботинки, прежде чем метнуться к оконной раме.

Голос тети заставил его оцепенеть:

— Утро доброе вам обоим, — пропела она, отдергивая занавеску.

Джаспер развернулся на месте. Драгоценные секунды громко тикали в голове.

— Доброе утро, тетя Вельма.

— Слышь, ма. Кто это приходил? — поинтересовался Уэйн.

— Полицейский чин из Детройта.

— Да неужто? Чего ему надо?

— Без вас разберутся, юноша. Я хочу, чтобы нынче утром вы двое собрали побольше яиц на случай, если гость захочет с нами позавтракать, — с этими словами она протянула Уэйну корзинку.

— Я… тогда я пошел! — Джаспер выхватил корзинку у кузена и метнулся вон из двери прежде, чем тетя успела бы возразить.

Бегом он описал широкую петлю вдоль курятника и помчался напрямик к дальней стене амбара, чтобы поскорее укрыться там от окон хижины. Всего несколько секунд беготни от одной щели к другой, и он уже сумел различить мужские голоса, доносившиеся изнутри. Дядя Лео как раз задавал корму свиньям.

— Понятия не имею, о чем это вы, — произнес дядя Лео.

— У них не было семейных проблем? Никогда не ссорились?

— Если и ссорились, не моего ума это дело. У меня своя семья имеется.

— Что за тип этот Уэндел Лири, по-вашему?

— Он добрый малый, наш старина Уэн. Все только рады были, когда он объявился на горизонте.

— Уэндел предрасположен к насилию? Случалось ему поколачивать супругу?

Дядя Лео шмякнул ведро с пойлом об пол амбара.

— Не знаю, откуда вы родом, детектив, но в этих краях людей не принято оскорблять подобными расспросами. Уэндел хороший, богобоязненный человек, а ежели вы на что другое намекаете, я и обидеться могу.

— Воля ваша. Мы обязаны задавать эти вопросы, сэр. В девяти случаях из десяти, когда речь идет о подобных делах, виноватым оказывается муж.

Джаспер таращился на детектива в щель между досками. Насколько он знал, отец за всю жизнь и мухи не обидел. Однажды мама крикнула Уэнделу в лицо, чтобы он ударил ее. Не тут-то было: отец просто подхватил Джаспера и ушел с ним бросать мяч.

— Хотите сказать, совершено какое-то преступление?

— Мы пока не уверены. По словам ее начальника, некоего Перри Галатаса, она уже довольно давно не появляется на рабочем месте.

— Люди то и дело бросают работу.

Ответ детектива заглушил громкий плеск новой порции пойла о стенки корыта. Когда ведро опустело, он уже заканчивал говорить:

— …не часто оставляют машину в лесу, чтобы бесследно исчезнуть, правда?

Дядя Лео несколько секунд стоял без движения.

— Где ее нашли?

— В нескольких милях дальше по трассе один фермер отправился в лес искать своего пса. И наткнулся там на «Шеви» выпуска 47-го года, под слоем наломанных веток. Похоже, кто-то приложил немало стараний, пряча машину. Миссис Лири рядом не оказалось. В местных больницах о ней ничего не известно. Шериф округа без понятия, что все это могло бы значить. Машина почти неделю провела на штрафстоянке в Порт-Гуроне. За ней так никто и не пришел.

— Почему никто не связался с Уэнделом?

— Связались. Он надеялся, что она сама явится забрать машину. Во всяком случае, так он говорит. В конце концов мистер Лири составил заявление о пропаже человека, и теперь машина удерживается как вещественное доказательство по делу.

— Доказательство чего?

— Ну, начать с того, что шериф разыскивает миссис Лири для дачи показаний… Оставить машину без присмотра на земле округа — не бог весть какой проступок, но вопросы возникли. И потом, разумеется, нельзя исключать вмешательство кого-то еще.

Наступила долгая тишина.

— Я надеялся обнаружить ее здесь. Думал, она может прятаться у вас. Изображать из себя Гудини, чтобы позлить мужа. Вы считаете, это нелогично?

— Считаю. Не в ее характере бояться Уэна. К тому же жизнь на ферме никогда ее не привлекала.

— Да, в Бартчвилле мне рассказали, какая она колоритная персона. Как я понимаю, у нее и сын имеется?

На этот вопрос дядя Лео ответил не сразу.

— Точно. Уже какое-то время живет с нами.

— С каких пор?

— Недели две тому. Алтея забросила сына сюда и уехала: дескать, возникли какие-то неотложные дела.

— Это стало для вас неожиданностью?

— Отчасти.

— А оставить вам ребенка — такое и прежде случалось?

— Конечно. Родные люди, как-никак. Что с того, если племянник гостит у нас время от времени?

— Ей уже доводилось оставлять его так надолго?

— Ну, даже не знаю. Случалось и дольше, когда он еще годовалый был.

Джаспер ушам не верил. Он даже не догадывался, что его бросали здесь и раньше.

— Сколько это длилось?

— Несколько недель. Откровенно говоря, я сам предложил. Город не место, чтобы растить парнишку. Да и жена только рада была случаю приглядеть за двумя мальцами сразу.

— В этот раз Алтея не объяснила, чем так занята или куда направляется?

— Не то чтобы. Только и сказала, что возникли срочные дела. Я давно научился не задавать лишних вопросов.

— Отчего так?

— Оттого, что Алтея замкнутая и скрытная, — вздохнул дядя. — Не вижу, что тут плохого. Сдается мне, это даже не преступление. По характеру я сам неразговорчив, да и эти расспросы мне не по нутру. Что б там ни было, к чему интерес? Ваши полномочия и сюда из Детройта дотянулись?

— Алтея постоянно проживает в Детройте. Шериф округа звонил нам узнать, не ведем ли мы следствие.

— И что, ведете?

— Пока нет. Скажем так, у нас имеется свой интерес, но вам беспокоиться не о чем. В этом деле мы на стороне хороших парней. Скажите лучше, не говорила ли она вам о каких-нибудь врагах? Может, ей кто-то угрожал?

— Вы и впрямь считаете, здесь что-то неладное творится?

«Что еще за неладное?» — хотелось крикнуть Джасперу.

— Ничто не исключено. На мой вопрос ответить не желаете?

— Мой ответ — нет. Ни о каких угрозах она не рассказывала, да и говорунья та еще. Боже, Алтея…

— Когда вы виделись в последний раз, она не показалась нервной? Чем-то встревоженной?

Джаспер припомнил, как судорожно мамины руки сжимали руль «Шеви», как они дрожали, отвинчивая колпачок фляжки.

— Немного.

— Возьмите визитку. Если сестра свяжется с вами или если еще что-нибудь вспомните…

Губы Джаспера накрыла чья-то рука.

— Пора двигать отсюда, — прошипел ему в ухо Уэйн. Джаспер не представлял себе, как долго кузен сидел рядом, прислушиваясь. Сейчас он тащил Джаспера за руку подальше от амбара, к курятнику. — Ты уж прости, малой, но со свиньями он уже закончил. А после всегда топает к насосу.

Оглянувшись, Джаспер увидел, как в отдалении его дядя выходит из-за угла амбара, в каждой руке по ведру. Уэйн выдернул корзинку для яиц из рук Джаспера: тот напрочь позабыл про нее.

— Думаю, вряд ли детектив Руссо останется завтракать, — сказал Уэйн, отворяя щит из проволочной сетки, служивший курятнику дверью.

При их появлении куры засуетились, взметнув облачко легких перьев. Движением локтя Уэйн откинул деревянную планку, и птицы одна за другой поспешили на выгул. Джаспер же стоял, оцепенев, пока Уэйн совершал привычный обход, подбирая яйца со дна старых коробок из-под яблок.

В чувство Джаспера привел визгливый птичий крик. Петух подобрался к нему вплотную и принялся клевать в ноги. Когда в ход пошли шнурки ботинок, Джаспер пинком отбросил наглеца подальше. Уэйн тем временем закончил сбор и толчком направил кузена к выходу.

— Слушай, Уэйн?

— Чего тебе?

— А я правда жил здесь, пока был совсем маленьким? Недели с две подряд?

— Что-то этакое припоминаю. Тогда я был куда младше, чем ты теперь. — Уэйн придержал для Джаспера проволочную дверцу, а затем запер ее на щеколду. — Помню, мне жутко нравилось быть кому-то старшим братом. Вроде я даже надеялся, что ты так и останешься у нас.

Джаспер молчал, разглядывая землю под ногами.

Глава 11

У вас никогда не возникало впечатления, будто они что-то скрывают?

Уже на исходе того дня Джаспер снова затащил Уэйна в амбар.

— Не понимаю, с чего ты взял, будто там что-то важное! — протестовал его кузен.

Джаспер не ответил. Земляной пол в амбаре еще хранил следы твердых подошв там, где стоял городской детектив, обвиняя отца Джаспера в самых ужасных вещах. Он попытался представить себе, как глубоко в лесной чаще мама прячет семейный автомобиль под грудой наломанных веток. Бессмыслица.

«Не говорила ли она вам о каких-нибудь врагах? Может, ей кто-то угрожал?»

— Знаешь, много лет уже прошло… Она очень давно это написала, — спорил Уэйн, но все равно шел, подчиняясь тычкам младшего кузена. Может, переживал за него или сочувствовал; сейчас Джасперу было не до того, чтобы разбираться. В укромном углу он снова потянул к себе коричневую книжицу из тайника у стены. Старый кожаный переплет казался на ощупь сухим и твердым, как кость. Пожелтевшая бумага все еще пахла дымом и захрустела, когда он провел кончиками пальцев по буквам маминого имени.

— Ты должен показать мне, как это прочесть, — Джаспер уселся прямо на грязный пол и раскрыл книжку на коленях.

— Да зачем?

— Мне очень нужно знать, о чем тут говорится, — взмолился Джаспер, хватая кузена за пальцы и дергая вниз. Когда Уэйн устроился рядом, он впихнул ему в руки мамин дневник.

— Только о том, что в детстве твоя мама была большое трепло.

— Заткни пасть! — Джаспер еле сдерживал слезы. — Это все, что у меня осталось, и если ты не поможешь… Тогда я… я…

— Ох, бога ради! — Уэйн влепил кузену легкую затрещину. — Только грыжу не заработай. Если я помогу, что получу взамен?

— Я целую неделю буду вместо тебя делать всю работу.

— Хмм… Две недели — и по рукам.

— Так и быть, — вздохнул Джаспер.

— Значит, договорились. Урок начинается. Если хочешь прочесть эти каракули, нужно научиться узнавать в них буквы. Такой же алфавит, как и раньше. Ты же умеешь читать, верно?

Джаспер кивнул. Он читал уже с четырех лет. «Если что-то дается легко, детка, не вздумай вообразить, будто ты какой-то особенный, — предупреждала Джаспера мама, когда он начинал этим хвастать. — Умение читать не делает тебя умнее других, а обманывать себя — значит, всю жизнь пустить под откос».

— Вот и хорошо. Значит, сможешь прочесть, как только привыкнешь. Несколько букв выглядят немного странно, вот и все. Вот эта петля — «Л». А это «С», она на себя очень даже похожа. Вот «Я», последняя буква в алфавите. Сомневаюсь, чтобы ты встретил тут «Э», они вообще редко попадаются. А теперь давай поглядим, можешь ли ты схватывать на лету. Следи за пальцем и старайся запоминать буквы, — покашляв, Уэйн затянул нараспев тонким голосом:

5 августа 1928 г.

Сегодня маменька опять обозвала меня лгуньей. Говорит, в этом мире нет ничего хуже бесчестных женщин. Хотела бы я с ней поспорить, да что толку? Конечно, я знаю, что врать скверно, но, говорю вам, обзывать меня так попросту несправедливо. Стоит один раз маленечко солгать, сморозить какую-то глупость насчет молитвы перед сном или мытья тарелок — и хлоп, на всю жизнь клеймо: ЛГУНЬЯ. Еще и молодая, заметьте. Похоже, я обречена.

Папенька говорит, у меня мозгов, как у безголовой курицы. Кошмарная картинка, правда? Неужто я бестолково ношусь по двору с отрубленной головой, точно одержимая, которую бесы щекочут? Вот найдись у кого охота спросить, я бы сказала напрямик: если отец меня не понимает, это не делает меня дурехой. Его жуткое сравнение сообщает больше о его собственном рассудке, чем о моем, правда?

Душечка Перл как будто и не сестра мне вовсе, вечно она пересказывает маменьке все мои секреты. Прямо сейчас она, не иначе, читает этот самый дневник, а ежели так — пусть знает: если не захлопнет его тотчас же, я все расскажу маме про то, как она целовалась за школой с Дэйви Хардингом. Я не шучу, Перл. Свой дневник я снабдила секретными ловушками, так что сразу узнаю, если ты сунешь в него свой длинный нос.

Старшие братья немногим лучше. Леонарда одни трактора волнуют, а мой самый старший брат Альфред небось и имени моего не вспомнит. Все время торчит в старшей школе Порт-Гурона. Меня же будто и на свете нет.

Ах, разве не чудесно бы было положить всему конец? Подняться в воздух и раствориться в ночи? Улететь подальше отсюда? В следующей жизни хочу быть птичкой. Это если люди живут больше одного раза, само собой. Дорогой Боже, как я на это надеюсь!

Уэйн остановился перевести дух.

— Понял, о чем я? Сплошные девчачьи сопли, всего-навсего. Ты уверен, что хочешь прочесть эту бредятину?

Джаспер оторопело смотрел на скрученные вместе, завязанные в узлы буквы. Маме хотелось стать птичкой и улететь подальше. Что, если ее желание наконец сбылось?

— Как знаешь. Пенять будешь на себя. Поглядим теперь, справишься ли ты сам. Попробуй повторить этот кусок.

Следующий час Джаспер провел, читая и перечитывая первые две записи в дневнике, пока не научился разбирать мамин почерк.

— Неплохо, малой. Может, у тебя в башке не только песок да камни. Ну-ка, прочти следующую страницу.

То и дело запинаясь, Джаспер медленно проговаривал слова:

12 августа 1928 г.

Ужасный день. Папенька был прав, соображаю я хуже безголовой курицы. Мистер Хойт застукал меня сегодня в своем хлеву. Маменька то и дело повторяет, что любопытство не доведет до добра. Не стоило туда ходить, но я просто должна была своими глазами увидеть того нового…

— Жеребчика, — подсказал Уэйн.

…жеребчика. Папенька весь день только про него и болтал. Мистер Хойт пытался подбить…

— Соседей.

…соседей вложить деньги в его новейшую затею — разведение скаковых лошадей. Уверял всех, будто бы одна-единственная лошадь может принести больше тысячи долларов прибытка. Что за…

— Фантазер!

Так назвал его папенька в любом случае. Конечно, он решил, что это звучит слишком сказочно, чтобы быть правдой. Не думаю, что папенька способен поверить, будто люди могут заработать хоть цент, не изнуряя себя тяжелым трудом на солнцепеке. И тем более — на скачках. Но вы только представьте! Лошадь ценой в тысячу долларов живет рукой подать отсюда, всего-то ручей перейти! Я должна была это увидеть. Может, у нее золотые подковы.

Выяснилось, самый обычный жеребчик, маленькая лошадка, вся такая…

— Хлипкая.

…хлипкая да тощая. Я присела рядом и уставилась в черные глазищи, отыскивая хоть какой-то признак исключительности. Конь ценой в тысячу долларов должен и выглядеть ценным, да только ничего я там не увидела, кроме отражения собственного глупого лица. Аж жалость взяла. Оставалось только погладить его да приласкать. Что станет делать мистер Хойт, когда узнает, что его призовой пони — всего лишь простая…

— Тягловая скотина. Сюда посмотри — это «Г».

…тягловая скотина? Я водила ладонью по его боку и все думала, что он стоит не больше того плуга, который ему придется волочить. Так разжалобилась, что он даже начал мне нравиться. Весь такой гладенький и мягонький, только под кожей дрожит что-то неугомонное. Может, он все же скаковых кровей? Или просто замерз, оставшись тут совсем один да без мамы? Я обняла его обеими руками, постаралась согреть и успокоить. Он ведь совсем не виноват, что очутился в этом стойле. Так расчувствовалась, что стала придумывать, как помочь ему сбежать.

И вот как раз тогда мистер Хойт пинком распахнул дверь хлева с криком: «Кто это здесь…

— Черт подери! — Уэйн поднял брови и ухмыльнулся, подстрекая Джаспера выругаться вслух.

…черт подери?»

Должно быть, тут я потеряла дар речи, потому что стояла, вся окаменев. А он, громко топая, двинулся внутрь, проверяя стойла, пока не застал меня со своим новым приобретением в объятиях. И сразу приставил мне к голове двуствольный обрез!

— Ничего себе! — вмешался Уэйн. — Повезло, что не стрельнул. Со стариком Хойтом шутки плохи. Забредешь на его участок, живым не вернешься… Па говорит, его ограбили когда-то, а такие вещи бесследно не проходят.

Джаспер с минутку молчал, переваривая услышанное, после чего продолжил читать:

Он так удивился, увидав меня, будто на моей голове вдруг рога выросли.

— Не стреляйте! Это всего лишь я, мистер Хойт, Алтея, — говорю и глупо улыбаюсь.

Папенька всегда повторял, как это важно: быть хорошим соседом. Лошади ведь тоже соседи? Думаю, что да, но мистер Хойт явно был другого мнения. Так и стоял, разглядывая меня над стволом своего обреза.

— Кто сказал, что тебе сюда можно? Что ты задумала? А ну, отойди от коня! Когда я расскажу про это твоему отцу, сразу пожалеешь, что не думала головой! Это не дело — шастать украдкой по чужим владениям.

Не иначе, у меня сделалось такое лицо, будто передо мной сам дьявол, потому что он как давай хохотать тем странным смехом, безо всякого звука…

— Мальчики? Вы здесь? — позвала от подъездной дорожки тетя Вельма. — Пора обедать!

— Сейчас идем, ма! — прокричал в ответ Уэйн и покосился на Джаспера. — Читай скорей, пока сюда не нагрянула.

Джаспер понизил голос до шепота.

…всякого звука, только горячий воздух изо рта.

Потом он опустил свой обрез и улыбнулся мне.

Только эта его улыбка не показалась мне настоящей. Губы улыбаются, а глаза совсем наоборот. Не нравятся мне такие улыбочки.

— Впрочем, мы могли бы сохранить эту неприятность в тайне, Алтея. Наш секрет. Мы ведь с тобою друзья, правда?

Джаспер умолк, гадая, верно ли прочел последнюю строку.

Уэйн придвинулся ближе и, спеша поскорее добраться до конца, принялся читать раза в два быстрее, чем сумел бы Джаспер:

Не уверена, что нашла подходящий ответ. Не похож он на моего друга, хотя папенька с радостью спустит с меня шкуру, стоит мистеру Хойту попросить. Вот они-то точно друзья, водой не разольешь.

— Быть может, ты согласишься оказать ответную услугу? — Странная улыбочка сделалась шире. Оказать человеку услугу проще, чем получить заслуженную взбучку, так ведь? — Приходи сюда завтра, и мы что-нибудь придумаем.

Так что я, пятясь задом, потихоньку выбралась из хлева и скорей побежала домой. По всему выходит, мы с ним заключили какую-то сделку. Вот только неохота мне туда возвращаться.

Уэйн захлопнул книжицу и сунул ее назад в тайник.

— Пора. Нужно вернуться в дом.

Вздохнув, Джаспер последовал за кузеном вон из амбара. На полпути к хижине он привстал и через дальние поля бросил взгляд на изгородь, отделявшую дядину ферму от владений старика Хойта.

«Неохота мне туда возвращаться».

Глава 12

Дети многое слышат. А порой и видят вещи, для них не предназначенные.

Бывало с вами такое?

День Труда^[3] промелькнул, не принеся даже короткого перерыва в полевой работе или случая вернуться в амбар и почитать дневник. Помогая кузену и дяде выравнивать нескончаемые валки перед проходом сенного пресса, Джаспер невольно вспоминал сверстников в Детройте. Сейчас они наверняка играют в парке или упрашивают хозяев лавки достать пожарный шланг. В пекарне у миссис Карбо уже испеклись пирожные с красной, белой и синей глазурью, а вся квартира пропитана, должно быть, ароматом жженого сахара.

— Эй! Бросай ворон считать! — прикрикнул на него Уэйн, заглушив стрекот сеноукладчика. — Тебя же задавит!

Джаспер отпрыгнул в сторону и подобрал свои грабли.

Жизнь на ферме перестала казаться приключением уже несколько недель тому назад. Он скучал по дому. Скучал по воде в кранах и унитазах, по игровой площадке и по привычной старой кровати. Ему недоставало того, как утром за тостами отец зачитывал вслух отрывки из воскресной газеты.

Но больше всего Джасперу не хватало ее.

На следующее утро Джаспер проснулся в поту. Ему снова приснилось, как он падает, только на этот раз в черный колодец. Еще долго после того, как он, дернувшись, вынырнул из жуткого сна, в его ушах звучал отголосок криков Салли. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы и, моргая, прогнал из глаз остатки сна. Первые проблески рассвета уже повисли над границами полей.

Пижама опять была мокрой. Джаспер слез с матраса, стараясь не тряхнуть Уэйна, и попытался оценить ущерб. Лишние полотенца, которые тетя Вельма подложила под его простыню, тоже оказались влажными, но матрас под ними не пострадал. Джаспер низко опустил голову. Уэйн ни словом не упоминал о полотенцах, но он должен был их заметить. В гневе Джаспер сорвал с себя мокрую пижаму, без жалости царапая кожу ногтями.

Черт возьми!

Он швырнул смятую, мокрую пижаму и полотенца в бельевую корзину, которую тетя Вельма спрятала под кроватью.

Слетевшая с губ ругань заставила Джаспера вспомнить о маме. Опустив плечи, он присел на край кровати и представил ее себе в кухне их квартиры, застывшей над осколками какого-нибудь разбитого блюда. «Черт возьми! — бросила бы она. А потом заметила бы съежившегося рядом Джаспера. — Прости, солнышко… „Не слышу зла“. Верно, детка?»

«Чего?» — Джаспер притворился бы, что на время оглох.

Это почти заставило бы ее улыбнуться. Джаспер крепко зажмурил глаза, стараясь не выпускать из них ненужные слезы. Ее улыбка была солнечным лучиком после долгого, холодного дождя.

— Переживаешь?

Вздрогнув от внезапного вопроса кузена, Джаспер вернулся в спальню.

— Что? Нет… Ну, немного. Я тебя разбудил? — он быстро натянул штаны, холодея при мысли о том, что все это время Уэйн мог вполглаза наблюдать за ним.

— Мисс Бэбкок хорошая, ты не беспокойся, — утешил Уэйн, сползая с матраса. — Давай скорее покончим с работой, чтобы явиться пораньше.

Еще до завтрака они вдвоем покормили свиней и подоили коров, причем все это время Уэйн щебетал без умолку.

— Называется «Общая школа Сент-Клер». Прямо на Джеддо-роуд, примерно в миле отсюда. Туда пешком добираться минут пятнадцать всего.

— А много ребят там учится?

— Около пятидесяти, со всех окрестных ферм. Школа только до восьмого класса, так что через пару лет придется мне ездить в Порт-Гурон, — объяснял Уэйн, направляясь назад в дом с двумя полными ведрами воды.

— Пятьдесят учеников и всего одна учительница? — Джаспер плелся за ним вслед с корзиной собранных в курятнике яиц. По правде говоря, он едва слышал ответы кузена. Мог думать только о маме. Прошло уже три недели.

Через полчаса Уэйн с Джаспером уже шли по проселочной дороге, вьющейся сквозь поля. Пригревало утреннее солнце, воздух нес с собой запахи забродивших яблок и свежескошенного сена. Денек мог быть просто великолепен, если бы Джасперу не пришлось привыкать к чужой, незнакомой школе. Дома в Детройте от остановки в его квартале как раз примерно в это время выруливал школьный автобус. Не сказать, чтобы Джасперу так уж сильно нравилось ходить в ту свою школу, но уже то, что он не сидел сейчас в автобусе, подсказывало: возможно, он никогда уже туда не вернется.

За рощицей в отдалении скрывался обвалившийся дом, где росла мама. Ноги так и зудели, готовые нести Джаспера к нему.

Уэйн все не мог угомониться:

— Туда можно попасть прямиком по Харрис-роуд, свернув на Сент-Клер и дойдя до Джеддо-роуд, но пешком так еще короче, — он вел Джаспера все дальше в поля. Вместе они перешли по доске над полусонной протокой и перелезли через низкую изгородь. — Теперь мы на землях мистера Хойта. Сам он не против, чтобы мы срезали путь, но не лезь через заборы, не убедившись, что Никодим сидит в хлеву, слышишь?

— Никодим?

— Бык старика Хойта. Злющая тварь. В прошлом году этот сукин сын чуть живот мне не вспорол. Рога как два кинжала и носится как бешеный. Можно подумать, этот сраный ублюдок смерти моей хочет.

Глаза у Джаспера стали совсем круглыми, когда он представил себе быка и услышал ругань в устах кузена. Он оглядел поле вокруг. В трех сотнях ярдов от ручья виднелись кроваво-красные стены просторного хлева. Дверь закрыта.

— А как ты узнал, что сейчас он в хлеву?

— Видишь его?

Джаспер помотал головой.

— Но откуда тебе знать, когда его выпускают?

— Ниоткуда, — ухмыльнулся Уэйн. — Айда наперегонки!

С этим выкриком двенадцатилетний кузен рванул напрямик к дальней изгороди. Ноги Джаспера заметно уступали в длине, но он бегал быстрее, чем моглопоказаться, и с легкостью припустил за Уэйном. Почти всю дистанцию в четыреста ярдов он воображал себе Никодима — адское чудище, мчавшееся за ним по пятам, — и уже чуял горячее дыхание быка на своей шее. Оглянувшись, Джаспер никого не увидел, но чем дольше он думал о быке, тем скорее мелькали ноги, — пока он и вовсе не мог думать ни о чем другом.

Двое мальчишек ткнулись в ограду почти одновременно.

— Джаспер, зараза! Я и не знал, что ты умеешь так бегать.

Гордо хмыкнуть в ответ у Джаспера не вышло: леденящий ужас еще кружил по венам. Он ясно представил себе маму. Что-то гналось за ней, что-то страшное. Тряхнув головой, он прогнал это видение, перевалился через изгородь и направился к Джеддо-роуд, сопровождаемый усмешкой кузена.

Уже шагая по шоссе, Джаспер оглянулся через плечо окинуть прощальным взглядом старый дощатый дом, обиталище старика Хойта. Белая краска вовсю облетала с досок, а одна из зеленых ставень криво висела на единственной петле.

В окне Хойта шевельнулась занавеска. Из-за стекла, как в темном аквариуме, всплыло чье-то бледное лицо. Джаспер скосил глаза на обвислые щеки, запавшие глаза и презрительно сжатый рот.

— Привет, мистер Хойт! — крикнул Уэйн и помахал рукой.

Вместо ответа занавеска в окне упала снова. Джаспер сразу отвернулся и продолжил свой путь, но чувствовал на себе чей-то недобрый взгляд до самого здания школы. Уэйн, казалось, ничего не замечал.

Учительница приветствовала мальчиков на пороге.

— Доброе утро, Уэйн!

— Доброе, мисс Бэбкок. Это мой двоюродный брат, его зовут Джаспер Лири.

— Здравствуй, Джаспер! — Она уперлась в колени ладонями, чтобы внимательно его рассмотреть. — Добро пожаловать в «Начальную школу Сент-Клер». Сколько тебе лет?

— Девять, — ответил Джаспер, не отрывая глаз от земли.

— Ну что ж. Тогда сядешь в третьем ряду. — Она выпрямилась, чтобы придержать дверь, и мальчики вошли в большую комнату. На передней стене классная доска из темного сланца, напротив — пять рядов деревянных парт с ровными проходами между ними, как в церкви. В углу — нерастопленная дровяная печурка из чугуна. Рядом на стене — самодельный плакат: «НЕБРЕЖНЫЕ РУКИ ОБЖИГАЮТСЯ».

Джаспер выбрал себе место в третьем ряду, Уэйн устроился в конце класса. Они были первыми детьми, явившимися на урок, и мисс Бэбкок проводила Джаспера к его месту.

— Ты уже окончил третий класс, Джаспер? — спросила она, встав перед его партой.

Он кивнул, не отводя взгляда с подола ее длинной юбки.

— Интересно было учиться?

Он снова кивнул. Свою старую школу Джаспер ненавидел всем сердцем, но прямо сейчас ему сделалось больно, до того он скучал по ней.

— Что ж, тебе предстоит узнать, что в нашей школе несколько иные порядки. Тебе вовсе не обязательно придерживаться программы четвертого класса. Можешь выполнять задания пятого или шестого классов, если захочешь. Или повторить что-то из уроков для третьего. У нас здесь только одно нерушимое правило.

Джаспер ждал, что мисс Бэбкок тут же его огласит, но она молчала. У него не оставалось иного выбора, кроме как взглянуть ей в лицо. Глаза по-прежнему были добрыми, но больше не улыбались.

— Пока идут наши занятия, я жду, чтобы ты выказывал лучшие свои качества. Я никому не спущу обмана, жульничества, воровства, пустой болтовни и лени.

Джаспер вскинул глаза на деревянную лопатку для наказаний, подвешенную над учительским столом, и вновь уронил их на деревянные половицы.

— Ты постараешься, Джаспер? Будешь прилежно учиться? — мисс Бэбкок присела перед ним на корточки и приподнимала мальчику подбородок, пока не оказалась с ним лицом к лицу. На долю секунды он испугался, что сейчас она заглядывает ему прямо в душу, обшаривая потаенные темные углы. Все те страшные вещи, которые позволили маме уехать, бросив его одного.

Джаспер закрыл глаза и коротко кивнул в ответ.

Глава 13

Расскажите о своих соседях. Поддерживали ли вы особо тесные отношения с кем-то из них?

13 августа 1928 г.

Я было надеялась, что он про все позабыл. Но мне никогда не везло. Видать, взаправду «родилась под кровавой луной», как сказала маменька в тот раз, когда я случайно расколотила ее любимую вазу. Тогда я подумала: какие жуткие слова из-за уродского горшка, купленного за речкой. Но она все-таки права, наверное. Не иначе, злосчастья достались мне от рождения.

Сегодня мистер Хойт приходил поговорить с папенькой на всякие скучные темы, но потом поманил меня к себе и похлопал себе по колену. Мне четырнадцать, и я уже великовата, чтобы качаться на чьих-то коленях, но я все равно подчинилась.

— Твоя Алтея вырастает в прекрасную юную леди, Джон. Как считаешь? — сказал Хойт, улыбаясь той странной своей улыбочкой.

— Не то слово, Арт. Порой мне кажется, что она уже не влезает в свои короткие штанишки, — рассмеялся папенька.

Кажется, его ничуть не волновало, что мистер Хойт держит меня за плечо.

— Не одолжишь ли ее нам на пару вечеров в неделю? Моей Элис трудновато управляться с работой по дому с той поры, как Морин оперилась и вышла замуж. Мы бы приплачивали немного. Пять центов в час устроит?

Мне захотелось с криком спрыгнуть с ноги мистера Хойта, но папенька был только рад-радешенек такому предложению.

— А что, вполне.

— Но, папенька! — я еле сдержалась, чтоб не завопить в голос. — Я ведь… у меня так много обязанностей дома. И через несколько недель мне уже придется корпеть над школьными заданиями!

— Тише, Алтея. Чуток тяжелой работы никому не повредит. Ты постоянно клянчишь у нас новые платья и все такое прочее. А теперь сможешь сама на них зарабатывать. По мне, так мистер Хойт более чем великодушен.

Вот так запросто мой родной отец продал меня в рабство!

— Отлично. Тогда присылай ее завтра же, сразу после обеда. — Довольный, мистер Хойт хлопнул меня по спине, обхватил двумя ладонями за талию и легко поднял с колена.

В ту же минуту, как он ушел, я начала умолять папеньку расторгнуть эту сделку, но он и слушать не захотел. Сказал, мы слишком долго жили в нужде и сейчас мне самое время постараться быть полезной. Я едва голос не сорвала, объясняя, что каждый день выполняю все поручения по хозяйству, да еще и в школе мне нелегко, и как он вообще мог выбрать именно меня, а не душечку Перл или Лео.

Получается, сухой из воды я все-таки не вылезла.

Джаспер перечитал эту запись еще разок, помедленнее, просто чтобы удостовериться. На этот раз Уэйна не оказалось рядом, чтобы разбирать трудные слова и жаловаться на девчачьи сопли, но он и сам справился. Джаспер начал замечать, как из путаницы перекрученных чернильных линий проступает внятная речь. То же самое случилось, когда ему было четыре. Однажды он раскрыл любимую книжку про голубой паровозик и увидел не просто знакомые буквы, которым его научила мама. Казалось, давно выученный назубок рассказ выпрыгнул со страниц ему навстречу.

Гордость этим новым достижением длилась недолго, и он вновь перечел последние абзацы, думая о маме, сидящей на коленях у мистера Хойта, с его бледным лицом и недовольно поджатыми губами.

14 августа 1928 г.

Вот это неожиданность. Как и было уговорено, сегодня я появилась на ферме мистера Хойта, чтобы помогать по дому его жене Элис. Думала, придется мыть посуду, стирать белье и заниматься прочими ужасными вещами, от которых трескается кожа на руках. Но вместо этого мистер Хойт встретил меня у крыльца и повел прочь, к хлеву.

— С виду ты вроде неплохо соображаешь, Алтея, — сказал он, прикрывая за нами дверь.

— Разве? А я уж решила, как раз наоборот, — сказала я. Миссис Хойт нигде не было видно, а по лицу мистера Хойта вновь блуждала та странная улыбочка.

— Как тебе понравится заработать настоящие деньги? — спросил он и опять положил руку мне на плечо. — С таким смазливым личиком девушка может далеко пойти.

— Вы это о чем? — Жизнь на ферме никогда не бывала для меня особенно приятной, и что-то подсказывало: такое положение вряд ли скоро переменится.

— Веселящую воду пробовала когда-нибудь? — спросил мистер Хойт. Он отошел в угол хлева и вытянул из соломы большую бутыль из бурого стекла. Вытащил зубами пробку и покачал горлышко под моим носом. Что бы ни было туда налито, едкий дух обжег мне ноздри.

— Нет, сэр, — я отскочила назад и покосилась на дверь. Чего бы он ни предлагал, звучало это на редкость отвратительно.

— Вот и славно. От тебя не требуется пробовать товар, — с этими словами он загнал пробку поглубже в горлышко. — Ты должна лишь доставить его по назначению.

— Доставить? — я ощутила, как сумасшедшие белки, что метались у меня в животе, наконец утихли. Доставка — это по мне.

— Повозкой управлять сумеешь?

— Конечно. Мне было шесть, когда папенька впервые вручил мне поводья.

— Прекрасно. Я загружу телегу, а ты приведешь ее, куда скажу. Поняла?

— И это все? — Ни стирки, ни колки дров. Всего-навсего править повозкой. Даже не верится. Нужно только выбросить из головы все папины наставления. В любом случае мы с ним редко сходимся во мнениях.

— Ну да. Первая доставка у меня уже завтра. Сможешь быть здесь к трем? — спросил мистер Хойт.

Я согласилась и пошла за ним прочь из хлева, мимо стойла с тем худеньким, жалким жеребчиком. Чуть задержалась, оглядывая бедняжку. Сама не знаю почему, но спросила:

— А как его будут звать на ипподроме?

Мистер Хойт опять зашелся тем беззвучным смехом:

— Что, хочешь дать ему имя?

Я покачала головой и сказала, что не хочу. Только не с моим везением.

— Эй, малой! Вытаскивай нос из книжки, пока тебя не увидели. — Уэйн вышиб дневник из руки Джаспера и взамен протянул ему лопату. — Сегодня нам поручено вычистить загоны. По правде говоря, не думаю, что тебе стоит все это читать.

— Вроде ты говорил, это неважно, потому что мамы все равно тут нет? — Джаспер сердито посмотрел на кузена и наклонился поднять дневник с грязного пола.

— Ну, может, я и ошибся. Может, вся эта писанина не годится для маленьких детей. О таком ты подумал? — Уэйн схватил книжицу и бесцеремонно впихнул ее в тайник за досками обшивки. — Смотри, чтобы мой па не увидал, как ты ее читаешь.

Глаза Джаспера распахнулись при мысли о том, с какой легкостью кузену удалось незаметно подкрасться так близко. Про себя он решил, что отныне будет настороже. Ему еще пришло в голову, что Уэйн, с этим его неодобрением и насмешкой во взгляде, может присвоить дневник и спрятать подальше. Придется подыскать новое тайное местечко.

Все утро той субботы оба мальчика провели, вычищая из амбара навоз и раскидывая по полу свежую солому. Всякий раз, как со стороны Харрис-роуд доносился рев мотора, Джаспер замирал, дожидаясь появления из-за поворота дороги того ржавого грузовика. Тщетно.

Подоспел обед. После него Джаспер сообразил, что отец, похоже, уже не приедет.

Около трех часов дня Уэйн отыскал кузена под деревом у колодца Салли. Каменная крышка уложена на место, а земля больше не пахнет желчью и кровью. Дерево, под которым устроился Джаспер, все еще носило шрамы оттяжек там, где веревки сорвали с него кору.

— Эй. Ты в порядке? — пнул его ботинок Уэйн.

Джаспер пожал плечами. Первая школьная неделя промелькнула без ярких событий. Он запомнил имена всех учеников в каждом классе, но по-настоящему ни с кем пока не сдружился, за исключением разве что мисс Бэбкок. Только она была не в счет.

— Знаешь, я придумал, чем тебя развеселить. Думаю, мне удалось убедить старикана после ужина отвезти нас в Бартчвилль. Хочешь покататься на роликах?

— Ты взаправду считаешь, твой папа мне разрешит? — вскочил Джаспер, думая лишь об одном: по словам шерифа из «Талли-Хо», кто-то по имени Большой Билл знавал его маму!

— А то. Беги переоденься.

Каток для роллеров назывался «Конькобежный клуб мистера Джи». Дядя Лео высадил мальчишек у входа, выдав каждому по пятьдесят центов.

— Подъеду через пару часов. А вы оба держитесь подальше от неприятностей, поняли?

Они дружно закивали, вылезая из грузовичка. Уэйн сразу устремился к дверям, но Джаспер, замешкавшись, обернулся к дяде:

— Спасибо вам, сэр. Я… — Он не мог подобрать слова, которые выразили бы чувства. Что-то среднее между «извините» и «благодарю». В дядином доме он все еще оставался гостем и не знал, когда кто-то из родителей пожелает за ним вернуться.

Дядя Лео махнул рукой, отметая его попытки собраться с мыслями.

— Ступай хоть немного развейся. Желаю повеселиться.

Джаспер еще раз кивнул и побежал за Уэйном.

Снаружи каток выглядел как огромный синий сарай, но внутри Джаспер был сражен невиданным зрелищем. Стены и начищенный до блеска пол переливались мигающими огнями всех оттенков, а мимо в веселом вопящем хороводе неслись пестрые, сливавшиеся в едином потоке силуэты, кажется, сотен детей. Вдоль бортиков ринга выстроились ларьки, где продавались хот-доги, газировка с сиропом и всевозможные сладости. Над всем этим маслянистым туманом висел запах свежего попкорна.

Уэйн уже подпрыгивал у кассы катка, примеряя пару роликовых коньков. Два часа проката такой пары обходились как раз в пятьдесят центов. Джаспер ни разу в жизни не пробовал встать на коньки и теперь завороженно наблюдал за тем, как его кузен меняет грязные рабочие башмаки на пару красно-зеленых ботинок с блестящими черными колесиками на подошве.

— Легче легкого! — объявил Уэйн, затягивая шнурки на коньках. Он встал и описал вокруг Джаспера небольшой круг. — Иди возьми себе пару. Я буду вон там.

С этим напутствием Уэйн покатил к бортику, чтобы присоединиться к мальчишкам и девчонкам, кружившим на катке. В репродукторе наверху забряцали звонкие ноты рояля, и женский голос с металлическим призвуком затянул задорную песню про леденец.

За стойкой кассы стоял убеленный сединами исполин, занятый смазкой роликов. Пухлые щеки сплошь в седой щетине, в углу рта — огрызок сигары. Он проверил, легко ли крутятся колеса на коньке, проводя по ним ручищей, способной крушить камни. На именной лычке значилось «Билл». По грандиозному брюху Джаспер заключил, что перед ним — тот самый Большой Билл, которому может быть известно, куда пропала его мама.

— П-простите, — подступил Джаспер к стойке.

— Я могу помочь? — прорычал исполин.

— Э… даже… Не знаю.

— Этак я тебя не услышу, — сказал Билл, указывая на свое ухо.

— Не вы ли… Это вы Большой Билл? Из «Парохода»? — пропищал Джаспер так громко, насколько осмелился.

Билл отбросил промасленную тряпку и прокатил смазанный конек по краю стойки.

— Какого рожна ты можешь знать про «Пароход»?

— Не… В общем, почти ничего. Мне говорил о нем папа.

— И кто это? — сердито буркнул исполин. Он сгреб конек и швырнул в ящик под стойкой. Ногам Джаспера хотелось унестись подальше, но он принудил их остаться на месте. Этот шанс мог оказаться единственным.

— Мне кажется… Думаю, вы знаете мою маму.

— Да неужто? — Билл выставил локти на стойку и хмуро воззрился из-за ее края на Джаспера, которому казалось, что с каждой секундой он уменьшается в размерах.

— Ее зовут Алтея. Алтея… Уильямс, — Джаспер вовремя сообразил, что Билл вряд ли слыхал ее фамилию в замужестве.

Суровое лицо исполина смягчилось ухмылкой. Он выпрямился и рассмеялся.

— Алтея Уильямс. Да чтоб меня! Ты сынок Алтеи? Ну-ка, покажись! — Билл уцепил мальчика за щеку и всмотрелся в его лицо. — Так и есть. Сын ее, значит?

Большой Билл раздавил в пепельнице остаток своей сигары и, переваливаясь, вышел из-за стойки проката коньков. Тяжелой ладонью хлопнул Джаспера по плечу, провел к скамейке неподалеку и усадил.

— Как твое имя, мальчуган?

— Джаспер. Джаспер Лири.

— А отца как звать?

Из-за этих расспросов Джаспер начал нервничать, но все же ответил:

— Уэндел Лири.

— Не знаю такого. Хм-м. В свое время твоя мамка была ого-го, дружок. Немало голов вскружила, чего уж там… И что теперь у нее на уме? — Большой Билл вытянул шею и огляделся по сторонам, высматривая Алтею.

— Я… Не знаю, — Джаспер вдруг понял, что больше ничем не хочет делиться с Биллом. Наверное, уже наговорил лишнего. Сердце мальчика дрогнуло, стоило ему вспомнить о машине, скрытой от лишних глаз в лесу. «Что, если мама и сама тоже прячется?»

Видно, сковавший его испуг ясно проступил на лице, потому что Билл едва заметно кивнул.

— Не знаешь, стало быть.

Джаспер молчал.

— Ха! Не скажу, что ты меня удавил. Алтея всегда умела найти себе лишних проблем. Или дать им найти себя.

Новый вопрос, мучивший Джаспера, все же вырвался наружу:

— Я слыхал, что однажды она… взорвала какую-то штуку, и что вы… кажется, вы хотели ее застрелить?

Билл высоко вздернул брови, что не добавило его лицу добродушия:

— Сдается, кое-кто любопытный слушал взрослые пересуды.

Разглядывая носки своих ботинок, Джаспер пожал плечами. Догадка Большого Билла была, конечно, верна.

— Она работала на вас?

— Работала, да недолго, в том придорожном кафе. И была в ту пору всего лишь взбалмошной девчонкой. Говорю же, где Алтея — там жди неприятностей, да только я ни за что не стал бы в нее палить. И потом, не думаю, что тот пожар целиком на ее совести. Напрасно она связалась с дикарями из резервации; это все Мотега, он явился в кафе и поднял бучу. А я предупреждал Алтею, чтоб держалась от него подальше.

— Мотега?

— Эй, придержи свой любопытный нос. И даже не вздумай бродить там, что-то вынюхивая. В Черной Реке детям делать нечего. Туда попадешь — и с концами. Поминай, как звали. Слыхал, совсем недавно опять кто-то нарвался. И та девушка тоже… Бедняжка.

— Какая девушка?

Взгляд, которым его окинул Большой Билл, не сулил ничего хорошего.

— Не лез бы ты, дружок, в чужие дела.

Мимо, совсем близко к бортику, лихо пронесся Уэйн, но Джаспер едва заметил обращенную к нему недовольную гримасу кузена. Какая девушка?

Сидящий рядом седой исполин сокрушенно покивал, словно заслышав, как в голове Джаспера отчаянно щелкают шестеренки.

— Ну и ну. Сынок-то весь в мать пошел, да?

Джаспер выпрямил спину:

— Нет. Совсем не так.

— Тут нечего стыдиться. Правда нечего. Алтея всегда была мне симпатична. Настоящая красавица к тому же. Жаль только, не могла удержаться, чтобы не сунуть свой нос куда не следует. Видишь теперь, куда это ее завело, — Большой Билл сочувственно похлопал его по спине.

Этот непрошенный жест заставил Джаспера вскипеть накопленной за последние недели злостью. Вскочив со скамейки, он крикнул:

— Так вы ее видели или нет?

Усмехнувшись, Большой Билл тоже поднялся на ноги. И заставил Джаспера следовать за ним до самой стойки, чтобы наконец услышать:

— Не видал. И давно уже. Но, как найдешь ее, передай, чтобы зашла повидаться. Пора бы нам с ней поговорить.

— О чем?

Исполин не ответил. Он только вглядывался в лицо Джаспера, словно не находя на нем чего-то важного. Тут к стойке подошли двое мужчин, и Большой Билл сразу переключил внимание на них.

— Перри! Таки! Как у вас сегодня, ребята?

— Лучше не придумать, Уильям. Похоже, дела идут как нельзя лучше, — заулыбался тот, что постарше. У него были седые волосы и густые черные брови. Он выставил на стойку кассы свой портфель. — Кто бы подумал, что каток — настоящая золотая жила?

— Все дело в детишках. Что тут скажешь? Им бы кто позволил, они всю неделю бы катались. Деньги буквально печатают себя сами, — Билл катнул пару коньков в сторону Джаспера. — С тебя пятьдесят центов, дружок.

Джаспер верно услышал сигнал: разговор окончен, — но не был готов так легко сдаться.

— Что вы хотели ей сказать?

Двое мужчин у стойки смерили его удивленными взглядами. Две пары густых бровей поползли вверх. Лицо второго, помоложе, покрывали синяки и порезы. Казалось, он дрался с кем-то не на жизнь, а на смерть.

Большой Билл лишь хохотнул в ответ:

— Прости, дружок. Не видал я твоей ненаглядной. Беги теперь, развлекайся.

Глава 14

Вы намерены очертить весь круг подозреваемых?

Тогда отвечайте на заданный вопрос!

На следующее утро Джаспер проснулся под глухой перестук свежих поленьев, которые тетя Вельма бросала в зев печи по другую сторону занавеса. Уэйн еще похрапывал на своей стороне кровати. Перед тем как оторвать голову от подушки, Джаспер выждал, чтобы входная дверь отворилась и затворилась вновь, погрузив хижину в тишину.

Ощупав под собой совершенно сухой матрас, он испытал полнейшее облегчение. В розовом утреннем свете, льющемся сквозь окно, тихонько выбрался из постели и натянул одежду. Уэйн перекатился на другой бок, но так и продолжал спать. Джаспер же вынес свои ботинки к двери и надел их, только оказавшись на крыльце.

Тетя Вельма как раз скрылась из виду в будке нужника за хижиной: горизонт был чист, и Джаспер торопливо перебежал через дорогу, в амбар. Коровы зашевелились в своих загонах, когда он крался мимо к маминому дневнику, который ждал в дальнем углу под навесом с кормами.

15 августа 1928 г.

Как он и уверял, все вышло легко и просто. В три часа я появилась в хлеву у мистера Хойта, где уже стояла повозка с десятком коричневых бутылей вроде той, что он заставил меня понюхать.

— Ну вот, теперь вези это в Бартчвилль, в маленькое кафе под названием «Пароход», на Лейк-роуд. Когда доберешься, спроси там Большого Билла. Это тебе по силам? — спросил он.

Я сказала, что по силам.

— Если кто-то остановит, ты должна сказать, что перевозишь молочную сыворотку. Хорошо? А если кому-то захочется проверить, пусть понюхает вон ту, последнюю бутыль справа.

Он показал на бутылку, которая была совсем как остальные. Должно быть, у меня на лице показалось сомнение, потому что потом он сказал:

— Ни о чем не беспокойся. Никто не станет останавливать и отрывать от важных дел прелестную юную штучку вроде тебя. Ты только сделай вид, что отец крепко всыпет, если опоздаешь, и тебя сразу отпустят.

— «Пароход». Большой Билл. Запросто, — сказала я и отправилась туда с кобылой Джози, старой развалиной мистера Хойта.

Повозка всю дорогу скрипела и трещала, а бутылки звякали и брякали на все лады, помогая забыть, как обозвал меня мистер Хойт. Он назвал меня «штучкой». По пути я разминулась с четырьмя другими телегами, но никто даже косого взгляда не бросил.

«Пароход» был такой же забегаловкой на шесть столиков, как и все прочие закусочные на обочине Лейк-роуд. Отличить его можно только по нарисованной вывеске, что качалась на двух крюках над дверью, но я все-таки нашла, что искала. Когда я вошла, внутри не было никого, кроме старушки за буфетной стойкой. Я извинилась и спросила:

— Нет ли здесь Большого Билла?

— У тебя доставка? Он позади.

Голос у старушки был что твой ржавый гвоздь, и я задумалась, известно ли ей, что именно я доставляю. Мистер Хойт называл свою жижу «веселящей водой», но старушка выглядела так, будто уж много лет не смеялась.

Я направила тележку на задний дворик закусочной, где нашла громадного мужика с черными волосами, который сидел на табурете у жироотстойника. Пахло там похуже, чем бочка с кишками на скотобойне, и я чуть не выблевала свой обед прямо на его грязный передник.

— Вы Большой Билл? — спросила я.

А он только обернул ко мне сальное, щетинистое лицо и ничего не ответил.

— У меня доставка для вас от… ну, мистера Хойта.

Тогда Большой Билл улыбнулся, показав крупные желтые зубы с зажатой в них сигарой, и спросил:

— Имя у тебя есть, куколка?

«Куколка». Как вам это понравится? Я не знала, стоит ли говорить свое имя. Если б соображала быстрее, назвалась бы чужим, но увы.

— Алтея, — говорю. Идиотка, каких поискать.

— Приятно познакомиться, Алтея, — и он пожал мне руку, будто я была вполне взрослой и вовсе не куколкой. — Давай посмотрим, что тут у тебя.

Выгрузив бутыли и перенеся их в кладовку, Большой Билл сделал вдруг нечто совершенно удивительное. Он отсчитал мне десять бумажек по доллару, будто это невесть что, и не деньги вовсе.

— Скажешь Хойту, я передавал привет.

— Да, сэр! — И тогда я поспешила убраться восвояси, пока Большой Билл не успел передумать. Так обрадовалась этим денежкам, что чуть не вздумала миновать ферму Хойта и катить с ними дальше, аккурат до следующего города. Всю дорогу домой проигрывала в уме эту фантазию. Сниму комнату в пансионе. Скажу, что мне пятнадцать и что я ищу работу. Может, устроюсь швеей или в столовую куда. Если кто-то спросит про родных, назовусь сиротой.

План был хорош, но у меня не вышло удержать мою лошаденку на дороге в Кросуэлл. Вместо этого старушка Джози свернула домой и бодро потрусила на Хойтову ферму, где я отдала ему десять долларов. И чуть не выпрыгнула из туфель, когда Хойт протянул мне одну бумажку. Настоящий, целый доллар — только мой и ничей больше!

— Вот видишь, все не так уж плохо, правда?

А я только смотрела во все глаза на ту зеленую бумажку.

— Как ты разумеешь, мне бы хотелось, чтобы эта небольшая сделка осталась строго между нами. Что скажешь, Алтея? Сумеем мы сохранить нашу маленькую тайну?

Ничего я не ответила. Была слишком увлечена подсчетами. Доллара, зажатого в руке, мне хватило бы на покупку нового платья.

— Этот доллар оставь себе. Ты его заработала. А вот и десятицентовик за труды по дому, ты же помогаешь Элис. Иди, отдай его своему отцу, ладно?

Так я и поступила.

— Джаспер! Это ты здесь? — окликнула тетя Вельма, появляясь на пороге амбара.

— Э… Да, — Джаспер развернулся к ней, пряча дневник в соломе за спиной.

— Чем это ты там занят, в углу? — Она подошла к Джасперу с пустыми молочными ведрами в каждой руке.

— Ой… Я, ну… — Джаспер силился найти подходящий ответ. — Мне показалось, тут шуршит крыса. Очень хочется поймать хоть одну.

— Пресвятый боже. На кой она тебе?

— Я подумал… может, из нее выйдет потешный питомец? — он не собирался облекать эту мысль в вопрос. Просто так прозвучало.

— Ни-ни. Только не в моем доме.

— Да, мэм.

— Ну, раз ты уже проснулся, с тем же успехом мог бы и помочь. Держи-ка, — тетя выдала Джасперу ведро и указала на лавочку рядом с громадным розовым выменем одной из коров.

Он устроился там, у коровьего бока, и доил молоко, пока тетя не направилась назад в хижину. Стоило ее белому переднику свернуть за угол, Джаспер поспешил к спрятанной в соломе книжице. И, вновь перечитав запись, на миг задержал взгляд на словах «Большой Билл», прежде чем захлопнуть дневник и сунуть его обратно в тайник.

Глава 15

Легко ли вам давалась учеба в школе?

— Эй! Да что с тобой не так, малек? — с этими словами здоровый шестиклассник Сэсил Хардинг пихнул Джаспера в плечо на школьном дворе в тот же день. Как раз на перемене.

Джаспер не стал отвечать. Он обвел взглядом школьный двор в надежде, что кто-нибудь решит вмешаться. Мисс Бэбкок все еще сидела в классе, выставляя оценки. Дверь школы была распахнута настежь, но учительница не смотрела во двор. Все семеро девочек собрались у забора, восхищаясь новым платьем Люсиль; мальчики играли в собственные игры. В дальнем углу Уэйн с его приятелем Мелом оттачивали мастерство хождения на руках.

Сэсил ткнул его снова.

— Ты че, глухой?

Джаспер покачал головой.

— А чего не разговариваешь? Туповат, что ли?

— Нет, — тихо сказал Джаспер. По правде говоря, в этой школе он быстро выяснил, что тупым как раз не был. Мисс Бэбкок уже подтянула его по математике до уровня шестого класса, и он вполне мог понять кое-что из учебников за седьмой.

Сэсил, напротив, тупил вовсю. Предполагалось, что он учится в шестом, но задачки по математике ему приходилось выписывать на доске в компании третье- и четвероклассников. Он опять пихнул Джаспера.

— Так чего же ты не говоришь, а? Про тебя, что ли, правду толкуют?

— Даже не знаю, — прошептал Джаспер. — А что толкуют?

— Рассказывают, вместо своих родичей ты живешь с семьей Уэйна Уильямса. Это правда?

Отвечать Джасперу не хотелось, но он все-таки мотнул головой:

— Уэйн мой двоюродный брат.

— А правда, что твоя мамка сбежала, бросив тебя у них?

Джаспер изучал свои ботинки, не говоря ни слова. Пара мальчишек помладше пристроились рядом послушать.

— Моя ма говорит, она ничуть не удивится, если все так и было.

Такое откровение заставило Джаспера поднять голову.

— Она говорит, во всем Бартчвилле не было девахи непутевей, чем Алтея Уильямс. Та еще бузила. Ма говорит, мне стоило бы быть с тобою повежливее, раз уж тебе не повезло родиться сыном такой бузилы. Так что скажешь? — ухмыльнулся он. — Стоит мне повежливее или как?

Кто-то из старших мальчишек прыснул со смеху, и Джаспер явственно представил себе дразнилку: «Твоя мамаша бузила! Твоя мамаша бузила!», уже танцующую в глазах однокашников. Он понятия не имел, что за «бузила» такая, хотя, судя по издевательской усмешке на лице Сэсила, ничего хорошего в этом не было.

Джаспер судорожно сжал кулачки. Если потасовки в детройтской школе хоть чему-нибудь его научили, то подобные выпады следует пресекать в зародыше, иначе потом от тебя целый год не отстанут. Он был слишком взвинчен, чтобы подумать о том, что противник заметно крупнее. Вообще-то, если он хотел чего-то доказать, то… чем больше, тем лучше. Кроме того, его снедало желание вдарить по чему-нибудь с той самой поры, как Большой Билл оставил его ни с чем. Никаких ответов. Никакой надежды отыскать маму. Одни треклятые вопросы.

«Как найдешь ее, передай, чтобы зашла повидаться».

Без лишних слов Джаспер со всей силы ударил шестиклассника в живот. Выпад, который стал для того полнейшей неожиданностью: Сэсил согнулся вдвое, и Джаспер смог теперь дотянуться до его большой глупой головы. Издав глухой рык, он впечатал кулак прямо в нос великану.

Оттуда немедленно хлынула алая кровь.

Кто-то из девочек у забора издал громкий вопль. Собравшиеся вокруг мальчишки дружно отступили на шаг. Джаспер приготовился к ответному нападению, но Сэсил стоял, не шевелясь: глаза вытаращены, руки сжимают кровоточащий нос.

— Джаспер Лири! — взвизгнула с порога мисс Бэбкок.

Он опустил кулаки.

Подскочив к нему, учительница сцапала Джаспера за ухо.

— Ради всего святого, что ты себе позволяешь?

Джасперу хватило ума не отвечать на этот вопрос. Он обвел глазами школьный двор, высматривая Уэйна. Кузен глазел на него с открытым ртом и воздев обе ладони, словно вопрошая: «Джаспер, ты рехнулся?»

Пока мисс Бэбкок тащила Джаспера к школе, он с замиранием сердца понял, что, похоже, действительно лишился рассудка.

Пропустив вперед мисс Бэбкок и ее пленника, остальные дети набились в класс ради зрелища и поспешили занять свои парты. Она толкнула Джаспера к своему столу, сдернула со стены лопатку для битья и бросила на стол.

— Я не выношу драк в своей школе!

Оставив Джаспера потрясенно взирать на тяжелую лопатку, мисс Бэбкок уселась за стол и достала из выдвижного ящика аптечку.

— Сэсил! Подойди.

Шестиклассник повиновался, хотя из его носа еще капала кровь. Метнув в Джаспера многозначительный взгляд, он принял из рук учительницы марлевую салфетку. Она изучила его лицо и задала несколько вопросов. «Сколько пальцев я сейчас показываю?» — в таком роде. Джаспер застыл, вытянувшись, перед доской и старался не заглядывать в округлившиеся глаза однокашников, пожиравшие его и лопатку для наказаний на учительском столе.

Закончив с Сэсилом и отправив его на место, мисс Бэбкок обратила взгляд к Джасперу. У него сразу перехватило дыхание. Было ясно: не стоит и объяснять, почему он напал с кулаками на старшего мальчика, да учительница и не спрашивала.

— Сэсил, сколько ударов будет, по-твоему, справедливо?

Не веря своим ушам, Джаспер приоткрыл рот. И, оборачиваясь к Сэсилу, не сомневался, что встретит на его глупом лице широченную ухмылку. Но Сэсил вовсе не улыбался. Напротив, могло показаться, что он готов провалиться сквозь землю. В конце класса Уэйн недоверчиво качал головой.

— Сэсил? — окликнула она.

Едва слышно:

— Пять.

— Джаспер, упрись в стул.

Дрожащими руками он ухватился за деревянное сиденье. Никто не выдавил ни звука, когда лопатка просвистела в воздухе и достигла цели с громовым «хлоп!» Джасперу пришлось напрячься изо всех силенок, чтобы не взвыть. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!

К заключительному удару лопаткой ноги Джаспера стали подкашиваться, а по лицу уже беззвучно ползли слезы. Они текли в равной мере как от унижения, так и от боли. Его много раз наказывали, но еще никогда — на виду у всей школы.

— Вернись на место, — распорядилась мисс Бэбкок.

С низко опущенной головой Джаспер поплелся к своей парте, отчаянно стараясь не шмыгать носом.

— Сэсил?

— Да, мэм.

— Ты удовлетворен?

— Да, мэм.

— Надобность в драках отпала? Вы примирились с этим мальчиком?

— Да, мэм.

— Хорошо. Если я узнаю, что кто-нибудь напал на него — в школе или по дороге сюда, — каждому достанется по десять ударов. Всем ясно?

— Да, мисс Бэбкок, — хором пропели ученики.

— И еще, Джаспер!

Он не сразу обрел дар речи. Вытер мокрое лицо рукавом.

— Да, мэм?

— Если я еще хоть раз услышу, что ты затеял драку в моей школе, ты прекратишь здесь учиться. Я понятно выразилась?

— Да, мэм.

— Я передам записку. Твоя семья должна узнать о том, что случилось.

Это решение класс встретил тихой волной шепотков. Позади чей-то голос выдохнул: «Все, ты покойник». Уэйн, кто же еще.

— Довольно! — прикрикнула мисс Бэбкок. — Идем далее. Я хочу, чтобы все вы сочинили эссе на сотню слов о том, почему кулачные бои не дозволительны в культурном обществе. А вы, малыши, нарисуйте картинку, показав более уместные способы улаживать споры.

Остаток школьных занятий Джаспер провел в молчаливом страдании, не отрывая глаз от крышки парты. Боль в пятой точке понемногу затихла, но под ложечкой разлился трепетный ужас. Мисс Бэбкок отправляет домой записку, адресованную его дяде и тете.

Что они со мной сделают?

Мало-помалу он начал сознавать, что совершил сегодня самую худшую оплошность за всю свою жизнь. Окрепнув, эта мысль чуть не довела его до рвоты.

Когда в конце учебного дня учительница распустила классы, дети повалили из школы группками по двое или трое, причем на Джаспера никто даже не взглянул. Он так и сидел.

— Джаспер?

Подняв голову, он обнаружил, что остался наедине с мисс Бэбкок.

— Отнеси эту записку своим дяде и тете, — учительница протянула ему хрустящий бумажный лист, скрепивший печатью его приговор. — Уж не знаю, чему вас учили в твоей прежней школе, но у нас здесь все по-другому. Будем надеяться, ты не совершишь эту ошибку вновь.

Когда Джаспер встал, чтобы взять протянутый листок, в ее глазах затеплилось нечто, почти напоминающее сочувствие. Почти.

Волоча ноги, Джаспер вышел из здания и обнаружил, что на дальнем краю двора его дожидается стайка ребят. Среди них был и Сэсил, с распухшим носом и проступающим синяком под глазом. Джаспер невольно оглянулся, не зная, сработает ли предостережение учительницы за пределами школьной территории. Мисс Бэбкок сидела, низко склонившись над книгой. Уэйна нигде не было видно.

Все пятеро мальчишек были больше самого Джаспера. Трое сидели на балясине ограды. Рядом с Сэсилом стоял здоровый парень по имени Бобби. Джаспер вспомнил, что Уэйн вроде бы представил их как родственников. Он поколебался, решая, не стоит ли дать стрекача в другую сторону, но быстро понял всю тщетность этого плана. Он бегал быстро, но не очень быстро. И потом, дядя все равно пристукнет его по возвращении домой.

Джаспер набрал воздуху в грудь и двинулся прямо к Сэсилу.

— Чего тебе надо?

— Спокойно, малек. Я просто хотел извиниться. Не стоило мне молоть ту чушь про твою мамку.

Джаспер удивился бы не менее, если из зада его недавнего противника вдруг повалили бы яркие воздушные шарики в клубах волшебной пыльцы.

— Что?

— Я не думал, что ты так расстроишься. Глупо с моей стороны.

Остальные мальчишки вроде бы закивали, соглашаясь. Все они были по меньшей мере на пару лет старше Джаспера, но в том, как они на него смотрели, угадывалось уважение.

— Прости, что разбил тебе нос, — сказал Джаспер и понял, что на самом деле сожалеет.

— Ладно, ерунда. Бывало и похуже, — тут Сэсил довольно сильно пихнул его в плечо, чтобы Джаспер понял: ему может перепасть не на шутку. — У тебя приличный замах.

Джаспер потер руку и, напрягшись, сумел улыбнуться.

— Тебя здорово поколотят? — спросил Бобби, словно уже зная ответ заранее. Остальные покивали.

— Не уверен. Скорее всего. Ни разу не видал дядю Лео в настоящей ярости.

Сэсил дружески хлопнул Джаспера по спине:

— А ты просто держись за стул, пока можешь.

Глава 16

Какому наказанию подвергали вас родители, случись вам нарушить дисциплину?

Домой Джаспер отправился не напрямик. Ему не хотелось случайно столкнуться на ферме Хойта с быком Никодимом, но пуще всего его страшило то, что могло произойти по возвращении в дядину хижину. Две мили шагал он безлюдными пыльными дорогами к крошечному домику, где месяцем ранее мать оставила его, ничего не объяснив. И по пути старался не вспоминать, как скрылся из глаз их «Шеви» 47-го года выпуска.

Ветер прихлестывал, неся с собой прохладу. Лето закончилось.

Над Харрис-роуд, в самом конце его пути, возвышался громадный старый дуб. С каждым порывом ветра бе́лки в его ветвях затевали громкие пересуды, а желуди осыпались, градом барабаня по земле у корней. С запрокинутой головой Джаспер постоял под гигантом, оглядывая листья, которым уже очень скоро предстояло пожухнуть и облететь. Над дорогой протянулись вдаль несколько низких, толстых ветвей. Джаспер прикинул, не забраться ли на одну такую, чтобы прятаться в листве, пока весь мир начисто не забудет о нем. С петли, затянутой вокруг одной из дальних веток, свисала истрепанная веревка с доской на конце: давным-давно пришедшие в негодность детские качели. Подойдя, Джаспер крутанул расщепленное, сломанное сиденье. Когда мама была маленькой, не старше его самого, она тоже могла качаться на этих качелях.

Выпустив доску из пальцев, он задумался, что сделала бы с ним мама, получи она подобную записку. Она тоже наказывала его, конечно, — шлепала от души, но совсем иначе, чем сегодня это проделала мисс Бэбкок. Мама всякий раз теряла запал после двух-трех шлепков. Потом она сама выглядела так, будто ее отшлепали, и, кажется, переставала интересоваться, плачет ли он и вообще — дышит ли. Ему приходилось часами изображать веселье, прежде чем мама могла хотя бы улыбнуться. Стоило показаться улыбке, все становилось на свои места.

Вот только с дядей Лео и тетей Вельмой напускное веселье не сработает. Джаспер все еще не забыл того, как дядя наставил дробовик в голову своей любимой коровы. И даже глазом не моргнул, нажимая курок. А ведь корову он наверняка любил сильнее, чем беспутного, никчемного племянника.

Волоча ноги, Джаспер доплелся вдоль Харрис-роуд до поворота на проселочную дорогу, ведущую к неизбежной погибели. Уэйн остановил его прежде, чем Джаспер успел поставить ногу на ступеньку крыльца.

— Па сейчас в сарае, — шепнул он. — Иди, поговори с ним. Ма уже знает.

— Ты ей рассказал?

— Ага. Обычно у нее здорово получается сообщать дурные вести, а я хотел соломки тебе подстелить. Порой па способен… ну, он может еще сильнее разозлиться, если ляпнешь что-то не то.

— И что мне сказать?

— Ма говорит, он уже не в духе, потому что треклятый трактор все еще протекает. В общем, наберись духу и старайся не бубнить под нос. Не распускай нюни, не извиняйся. Просто расскажи ему напрямик, что ты натворил, и ничего не упусти. Если в той записке он прочтет что-то, чего ты ему не рассказывал, стегать будет вдвое сильнее.

Джаспер кивнул, но потом опустил глаза:

— Я не читал записки.

— Давай сюда, — Уэйн схватил листок и прочел вслух:

Уважаемые Леонард и Вельма Уильямс!

К сожалению, я вынуждена сообщить, что сегодня ваш племянник стал причиной серьезного нарушения школьной дисциплины. Пожалуйста, обсудите с Джаспером это происшествие, чтобы он смог продолжить у нас свое обучение.

Искренне Ваша,

Мисс Эллен Бэбкок

— Так что мне сказать? — спросил Джаспер. Мисс Бэбкок не обо всем написала.

— Расскажи ему все. Если о чем-то смолчишь, могу обещать: он как-нибудь разузнает, и поркой ты уже не отделаешься. Фермеры часто судачат о том о сем, да с него станется и в школу заглянуть.

Джаспер снова кивнул и развернулся к амбару. По какой-то кошмарной причине ему вспомнилась корова по имени Салли и ее душераздирающие крики. Даже во рту пересохло.

— Теперь только не струхни, — легонько толкнул локтем Уэйн. — Я запросто пережил самую худшую порку в своей жизни. Неделю не мог сидеть ровно, но пережил. Даже шрамов не осталось.

От этого признания Джасперу вовсе не полегчало. Какой-то внутренний механизм, не подчинявшийся его контролю, уже направил его в сторону сарая.

У ворот его встретили неумолимые запахи моторного масла, горячего металла и пота.

— Дядя Лео? — прошептал он паре рабочих ботинок, торчавших из-под трактора.

Ботинки даже не шелохнулись.

— П-прошу прощения? Дядя Лео? — произнес он чуть громче, приседая на корточки, чтобы увидеть дядю. Ходовую часть трактора подсвечивала стоявшая рядом керосиновая лампа. Это был целый перевернутый мир, состоящий из металлического лабиринта запутанных узлов.

— М-м-м? — дядя Лео отбросил в сторону глухо брякнувший кусок металла. — Протяни мне тот торцевой ключ.

Джаспер обыскал стоявший на полу ящик с инструментами. Торцевой ключ? Он подобрал нечто, что могло оказаться торцевым ключом, и вложил в дядину широкую замасленную ладонь.

— Черт тебя дери, парень! Это же разводной ключ, — выругался дядя, выбираясь из-под трактора. Его лицо было закапано маслом, а в глазах читалась досада. Он перебрал разные железные штуки в своем ящике, с лязгом отбрасывая ненужные. Джаспер всем телом ощущал, как они падают. Наконец дядя нашел, что искал, и ткнул инструмент ему под нос. — Вот. Этот торцевой. Теперь дошло?

Джаспер закивал, боясь вымолвить хоть слово.

С головы по пояс дядя вновь скрылся под трактором, унося с собой ключ. Пора уже все рассказать, понял Джаспер. Он не сможет просидеть тут весь день, оттягивая признание. Каждая секунда промедления грозила обернуться лишним ударом.

— Дядя Лео, сэр?

— Что там еще, Джаспер? — дядя Лео принялся что-то подкручивать. Весь трактор закачался из стороны всторону.

Джаспер с трудом сглотнул.

— У меня тут… Я принес вам письмо от учительницы.

— Вот как? — перестал раскачиваться трактор. — И что в нем?

— Там говорится, сегодня я послужил… нарушил дисциплину.

Наступила долгая тишина. Дядя все еще сжимал ключ в кулаке, но до поры предпочитал оставаться под трактором.

— Я… ударил кое-кого, — голос Джаспера сник до шепота.

— Говори громче, парень! — прорычал дядя.

Уэйн советовал набраться духу. Джаспер выпрямил спину и сказал, ясно и громко:

— Я ударил кулаком другого ученика. На школьном дворе.

Дядя Лео не отвечал.

Выждав несколько секунд полнейшей агонии, Джаспер решил, что молчание не доведет до добра.

— Я совершил плохой поступок. Теперь я понимаю это, сэр.

По-прежнему ничего.

Джаспер ничего не смог поделать. Слезы хлынули сами собой.

— Мне очень жаль, что так получилось. Я больше не буду. Обещаю.

Целую минуту, не меньше, дядя Лео слушал всхлипы Джаспера, а потом вновь пустил в ход торцевой ключ. Кажется, трактор зашатался сильнее прежнего.

Джаспер был совсем растерян. Он просто сидел там, пытаясь взять себя в руки и вздрагивал всякий раз, стоило дяде шевельнуть ногой: ждал, что тот вынырнет из-под трактора и сорвет с себя ремень. Но дядя все продолжал работать.

Когда, вполне возможно, миновал уже целый час в ожидании, дядя Лео наконец вылез из-под трактора. И, похоже, был изрядно удивлен при виде сжавшегося у его ног мальчика.

— Ты еще тут?

Джаспер не шевелился, вконец оцепенев.

Его дядя поднялся на ноги и отряхнулся. Он убрал инструменты, вовсе не замечая племянника, съежившегося наподобие загнанной в угол мыши. Когда порядок в сарае был окончательно наведен, дядя погасил лампу и ушел.

Еще несколько минут Джаспер так и сидел во тьме, теряясь в догадках, что предпринять теперь. Записка по-прежнему зажата в руке. Он понял, что державшие ее пальцы совсем задеревенели. «Мне лучше остаться здесь? — размышлял он. — Или меня ждут внутри?»

Наконец Джаспер встал и, двигаясь наощупь, выбрался из темного сарая. Солнце уже заходило за поля, и в окнах хижины горел свет. Через весь двор к нему долетел аромат буженины, которую тетя Вельма приготовила на ужин.

Ступая на цыпочках, Джаспер поднялся на крыльцо и заглянул в окно кухни. К выщербленному деревянному столу в центре придвинуты четыре стула. Миски полнятся кукурузными початками, картофельным пюре, бобами и хлебом. Запахи долетали к нему через окно, но желудок панически сжался, стоило Джасперу увидеть только три выставленные тарелки.

Стоя у кухонного рукомойника, дядя Лео счищал моторное масло с ладоней. Тетя Вельма вытащила из печки шипящий кусок мяса с румяной корочкой. Джаспер не слышал их разговора — слишком тихо. Дядя покачал головой.

Они решили заставить его уйти. Сомнений нет. Попятившись от окна, Джаспер запнулся о край крыльца и чуть не полетел кубарем. Коли на то пошло, они с самого начала не особо жаждали привечать его тут, а теперь он поставил их в неловкое положение, покрыл позором всю семью. Правда в том, что он прогнил изнутри. Дрянь мальчишка, и не нужен теперь никому — ни отцу, ни матери, да никому вообще.

Золотое закатное небо вращалось над головой, пока он ковылял от хижины, рыдая так сильно, как никогда прежде. Идти было некуда. Казалось, даже трава жухла под ногами, когда он брел, шатаясь, мимо стены амбара. Джаспер не хотел видеть, куда ступает. Ему было все равно, наткнется ли он на пристройку с собранной кукурузой. Чихать ему хотелось на то, свалится ли он в колодец. По правде говоря, предпочел бы свалиться.

— Джаспер? — окликнул кузен где-то позади.

А ему не хотелось видеть Уэйна. С закрытыми глазами Джаспер, шатаясь, побрел прочь от его голоса. Слезы, сопли и слюни текли по лицу, сдержать рыдания никак не получалось. Нога запнулась о корень дерева, и Джаспер рухнул вперед, чтобы затихнуть, свернувшись в комочек. Не нужен никому!

— Эй, — потряс его за плечо Уэйн. — Слышь, малой. Все хорошо. Не бери в голову. Ты выживешь.

От теплой руки кузена сделалось только хуже. Джаспер содрогнулся, пытаясь сбросить ее.

— Вот те на. Он хлыстом тебя стегал, что ли? — поспешно убрал руку Уэйн. — А я всего однажды попадал под хлыст, когда накапал Милли слишком много лошадиного успокоительного. Чуть навсегда не успокоил.

Всхлипывая, Джаспер замотал головой:

— Уходи.

— Мне сказано найти тебя и привести на ужин.

Это заставило Джаспера затихнуть. Он вытер лицо рукавом рубахи.

— Как это?

— Ты что, не проголодался?

— Но для меня там нет места. Я им не нужен.

— Не глупи. Ма не знала, ждать ли тебя к столу. Па сказал, ты можешь всю ночь просидеть в сарае.

Слезы текли без остановки.

— Значит, там мне и место.

— А вот и нет. Ты бы лучше умылся и сделал вид, что трепка тебе нипочем. Вот я так и делаю. Изображаю, будто со мной все в полном порядке, и скоро все приходит в норму. Знаешь, что? — Уэйн потрепал кузена по голове. — Хлыст еще никому не ломал спину.

— Но он меня не выпорол, — всхлипнул Джаспер. — Он даже не сказал ничего.

— А ты ему рассказал?

— Ну да. Все рассказал, как было, а он ничего не сделал. Он даже… — Джаспер с трудом удержался от того, чтобы завыть, — …не посмотрел на меня.

— Дерьмово, — Уэйн уселся рядом с ним в траву и понимающе кивнул. — Чего уж удивляться… Наверно, решать это будет твой собственный отец. Похоже, па считает, что наказывать тебя ему не с руки.

— Он меня ненавидит.

— А вот и нет, тупица. Это он велел мне тебя найти.

— Правда? — пролепетал Джаспер, утирая кулаком сопли.

— Ну да. Пошли-ка, попробуем тебя умыть. Подымайся.

Весь ужин Джаспер сидел, молча дожидаясь, пока тетя или дядя не скажут что-нибудь о наказании. Едва перешагнув порог, он отдал записку тете Вельме. Она бросила единственный взгляд на его опухшее от плача лицо и отправила записку в ящик буфета. Джаспер так и не смог понять, сердится она или нет. И не поднимал головы, пока за едой тетя с дядей обсуждали погоду и планы на грядущую жатву.

После ужина всем семейством слушали радио. Между выпусками «Одинокого рейнджера» и «Приключений Оззи и Харриет» слово взял губернатор штата, который объявил, что отныне, благодаря чему-то под названием «Акт Боггса», употребление и продажа наркотиков будут караться еще жестче прежнего; Джаспер слышал только громоподобное молчание своего дяди.

Когда пришло время ложиться, тетя Вельма просунула голову за занавес пожелать Уэйну спокойной ночи. Сердце Джаспера едва не выскочило из груди, когда она повернулась, чтобы пожелать доброй ночи и ему. Пришлось обратиться в камень, чтобы только не проскулить: «Я вам еще не противен? Вы не хотите, чтобы я исчез?»

Когда тетя задергивала занавеску, он сумел выдавить:

— Мне ужасно жаль, тетя Вельма.

Она окинула его долгим взглядом водянисто-голубых глаз.

— Я знаю.

Когда свет был везде потушен, и дом погрузился в тишину, согретую потрескиванием углей в печке, Уэйн приподнялся на локтях, чтобы прошептать:

— Эй, Джас!

— Чего?

— Чем тебя взбесил Сэсил? Что такого он сказал?

Джаспер не знал, как ответить. Он по-прежнему не догадывался, что значило слово «бузила», но чувствовал, что предаст свою маму, если повторит его вслух.

После долгого молчания он наконец шепнул:

— Ничего.

Глава 17

Не страдали ли вы, хотя бы однажды, от их рукоприкладства?

Утром в ту субботу отец Джаспера так и не появился.

После ланча Джаспер украдкой забрался в амбар, чтобы еще немного почитать мамин дневник под предлогом, что покормит коз. Но едва он успел вытащить книжицу из нового тайника, от порога прогремел дядин голос:

— Эй, Джаспер!

— Ох… Да, сэр? — Джаспер чуть не выронил книжку. И развернулся вполоборота, пряча ее за не по размеру широкой штаниной.

— Что скажешь, а не прокатиться ли нам с тобой и Уэйном до маслобойни? Может, и мороженое тебе перепадет, — стоя на пороге амбара, дядя не замечал, кажется, прижатую к бедру Джаспера тонкую книжицу в кожаном переплете.

— Хорошо. Здорово! — Джаспер вымучил широкую улыбку. Вообще-то, он трепетал от одной мысли о том, что дядя до сих пор с ним разговаривает.

— Ну, тогда чего ты там возишься? В путь! — дядя взмахнул рукой, подзывая его к себе.

Сунуть книжицу на отведенное ей тайное место не было никакой возможности. Дядя пристально наблюдал, как Джаспер шаркает ближе, а он ломал себе голову, подыскивая для дневника новое хранилище. Но тут дядя Лео отвлекся, нагнувшись за одной из полных молочных канистр у двери, и Джаспер едва успел сунуть книжку в карман старого комбинезона Уэйна, моля только об одном: лишь бы штанины пошире болтались на худых ногах, надежно пряча ее.

— Шевелись, парень! — буркнул через плечо дядя Лео. — Мне нужно, чтобы ты откинул борт.

— Да, сэр! — прошмыгнул мимо него Джаспер с книжкой, качавшейся в кармане на боку. Не похоже, чтобы дядя заметил.

Загрузив двенадцать канистр молока в дядин грузовик, все трое уселись сами и направились по 25 шоссе на маслобойню Бартчвилля, в четырех милях от фермы. Джаспер с Уэйном всю дорогу ехали в кузове. Ветер несся навстречу со скоростью пятидесяти миль в час, и каждый ухаб на дороге превращался для ездоков в настоящий ярмарочный аттракцион: чтобы не выпасть на ходу, обоим пришлось изо всех сил цепляться за борта. К тому времени, как они прибыли в Бартчвилль, Джаспер уже смеялся во все горло.

Маслобойня оказалась огромным сараем с пристроенными к нему охлаждаемыми баками для сборки готового продукта и несколькими навесами позади, исполнявшими роль складов. Дядя Лео подрулил к приемочной станции, и Уэйн с Джаспером спрыгнули на землю.

— Далеко не убегайте, вы двое. Встретимся здесь же, минут через двадцать. — Дядя отошел к будке обсудить привезенный товар с сидевшим там небритым мужиком вдвое ниже себя.

— Побежали! Посмотрим, не завезли ли в «Кэлбрис» новые бейсбольные карточки. — Уэйн подхватил Джаспера под локоть и потащил прочь, из-под навеса и вдоль по улице.

Тротуары были запружены фермерами и их домочадцами, приехавшими закупиться на неделю. У самых дверей универмага «Кэлбрис», за низким столом с разложенными на нем нитками бус, сидели две смуглые черноволосые женщины. С крышки стола на одном конце свисал листок с ценником: «50 центов», на другом — написанное от руки объявление: «Буду работать за еду».

Джаспер задержался поодаль, читая. Женщина постарше улыбнулась ему и жестом пригласила полюбоваться ожерельями на столе. Рядом с выставленными на продажу украшениями лежала небольшая карточка: фотография девочки-подростка с длинными черными волосами. На клочке бумаги под нею выведено: «Вам известно, кто меня убил?»

Еще раз перечитав слова, Джаспер присмотрелся к девочке на снимке. Откуда ни возьмись, его охватило чувство, что он где-то встречал ее прежде. Эти глаза. Они были очень печальными. Это она стояла в дверном проеме на втором этаже сгоревшего дома.

— Ты с нею знаком.

— А? — вздрогнув, Джаспер поднял недоуменный взгляд на обветренное лицо старшей из женщин.

— Ты знал Айашу.

Качая головой, Джаспер отступил на шаг.

— Побрякушки как-нибудь потом, спасибо! — широко улыбаясь, объявил Уэйн и буквально втолкнул младшего кузена в дверь универмага.

— Стой! Кто они такие? — заартачился Джаспер.

— Женщины из индейской резервации, не обращай внимания. Деньги целее будут. Вечно они торгуют всякой ерундой.

— Там написано, кого-то убили.

— Лично я впервые слышу, а ты? Ну идем же скорее, па вот-вот получит по чеку и разозлится, если не увидит нас рядом.

Джаспер позволил кузену за руку втащить себя в магазин, но все же оглянулся через плечо на женщин.

Вам известно, кто меня убил?

Остаток дня прошел за покупкой в разных городских лавочках кусков мыла, ниток, иголок и новых уплотнительных прокладок к трактору. И в придачу ко всему этому — такие большущие рожки с мороженым, что Джаспер просто диву давался. Когда, уже в сумерках, они поворачивали с шоссе на Харрис-роуд, он все еще облизывал испачканные шоколадом губы.

В конце подъездной дорожки фары дяди Лео высветили стоящий на краю двора знакомый грузовик. За рулевым колесом виднелся мужской силуэт. Отец Джаспера все же приехал повидаться.

Дядя Лео выключил двигатель и выбрался из кабины позади грузовика Уэндела. Уэйн распахнул пассажирскую дверцу и оглянулся на Джаспера, будто приклеенного к своему месту рядом с рычагом передач.

— Да не переживай ты, малой. Все уладится.

Через лобовое стекло Джаспер видел, что дядя Лео разговаривает с его отцом через опущенное стекло с водительской стороны. У него засосало под ложечкой. Наружу выбираться не хотелось. И дело не столько в порке, которую ему предстояло получить; Джаспера куда сильнее донимала мысль, что на прошлой неделе отец так и не заехал увидеться с ним. И вопросы, которые детектив из Детройта задавал его дяде. И машина, которую мама спрятала глубоко в лесу, чтобы никто ее не нашел.

— Выходи, Бак Роджерс,^[4] — тянул его из грузовика Уэйн. — Пора лететь на Луну.

Ноги Джаспера ударились оземь, будто свинцовые. Отец все еще сидел за рулем своего одолженного грузовика. Поодаль зловеще темнела громада амбара, и Джаспер начал подумывать, не удрать ли туда. Уэйн тянул его за руку, но ноги отказывались шевелиться.

Дядя Лео вышел из-за капота грузовика.

— Уэйн.

— Да, па?

— Пошли-ка в дом, сынок, — его глаза на несколько секунд задержались на племяннике, прежде чем дядя повернулся и ушел.

Уэйн похлопал кузена по плечу и последовал за своим отцом в хижину.

Обходя бампер, Джаспер не чувствовал под собой ног — точно резиновые. Когда он с опаской приблизился к водительской дверце, голова Уэндела покоилась на рулевом колесе. Все равно что смотреть на человека, которого видишь впервые. Седые волосы отца совсем поредели на макушке, и весь он казался меньше, чем помнилось Джасперу.

Он услышал, как говорит ему:

— Привет, папа.

Уэндел оторвал голову от руля и посмотрел на сына. Глаза усталые, красные.

— Как ты тут, Джаспер?

— Нормально, — он глядел себе под ноги, захлебываясь немыми вопросами о матери. «Детей должно быть видно, но не слышно».

— Твой дядя сказал, у тебя какие-то неприятности в школе. Это правда?

Джаспер не сводил взгляда со своих ботинок.

— Да, сэр. Я подрался на школьном дворе.

— Большой был забияка?

— А? — хмурясь, Джаспер заглянул отцу в глаза.

— Он что, младше тебя?

— Нет, сэр. Старше. Сэсил учится в шестом.

— Почему ты его ударил?

— Он наговорил мне гадостей, — Джаспер взвесил, стоит ли повторять ужасные слова, которыми сыпал Сэсил. «Твоя мамаша бузила». Нет, язык не повернется. — Никак не хотел оставить меня в покое.

Отец понимающе кивнул.

— Значит, правда на твоей стороне, но дисциплину ты все равно нарушил. Так ведь?

Джаспер заставил себя кивнуть в ответ.

— Если я тебя не выпорю, твой дядя решит, что эта обязанность тоже на нем. А он и так делает нам немало одолжений. — Тяжело вздохнув, отец выбрался из грузовика.

— Но…

— Никаких «но», сын. Пошли. Быстрее с этим покончим, — отец схватил его за плечо и подтолкнул к амбару. — Мне это нравится не больше твоего, но, если возьмется Лео, только хуже будет.

Дрожь отцовской руки ясно отдавалась в плече у Джаспера. Ноги неуверенно топтали неровный двор, при ходьбе отец раскачивался сильнее обычного. «Да он же пьян», — осенило мальчика. На то, чтобы зажечь в амбаре керосиновую лампу, у отца ушло не меньше минуты. Когда стало наконец светлее, Джаспер уже успел рассвирепеть и убедить себя в том, что сумеет одержать верх в борьбе с нетвердо стоявшим на ногах стариком.

— Так не честно! Он надо мной издевался. Ты всегда твердишь, что задирам нельзя давать спуску!

И это не преувеличение. Когда старшие мальчишки отобрали у него деньги на молоко, папа повел себя так, словно это Джаспер был виноват. И даже научил правильно держать кулаки.

— Быть мужчиной не просто, Джаспер. — Отец непослушными пальцами дергал пряжку брючного ремня. — Даже если делаешь все как надо, порой приходится платить по счетам.

— Но это же несправедливо! — Все вообще, без оговорок.

— Кто сказал, что жизнь полна справедливости? А? — прорычал отец. — Что ты вообще о ней знаешь? Вон у тебя крыша над головой, еда на тарелке и близкие, которые за тобой приглядывают. Ты думаешь, у всех это есть? Думаешь, у меня было? Ты даже не представляешь, как тебе повезло! Воображаешь, кроме тебя никто на свете ничего не терял?

Джаспер невольно втянул голову в плечи.

— Нет.

— Выходит, ты нарушил правила. Что я могу изменить? Закон есть закон.

— Закон? — задохнулся от гнева Джаспер, вспомнив о детективе. — А ты знаешь, что закон сказал на прошлой неделе? Знаешь, а? В понедельник сюда приезжал полицейский. Он сказал, мамину машину нашли спрятанной в лесу. Он сказал, мама пропала без вести! Там считают, могло произойти преступление! Он сказал, все это могло быть твоей виной!

— Что? — Уэндел опустил занесенный было ремень и сжал в кулаке запястье Джаспера. — Кто тебе это наговорил? Кто?

В глазах отца предупреждающе вспыхнули огненно-красные огни, но Джаспер едва замечал их из-за слез, бегущих по лицу. Папа целых две недели не приезжал с ним повидаться!

— Так, один детектив из Детройта. Он хотел узнать, колотил ли ты когда-нибудь маму.

— Что прям делал? — проревел отец.

— Колотил ее! — выкрикнул в ответ Джаспер. Внезапно обвинения детектива перестали казаться смехотворными. Все эти ссоры. Припухшие мамины глаза в то утро, когда она оставила Джаспера на ферме. Он вырвал руку и вскользь оттолкнул отца. — Так и было? Ты ударил ее? Почему ты не рассказал мне про машину, а?

Зашипев, тот брызнул слюной:

— Откуда ты этого набрался, ах ты, мелкий…

Снова толкнув своего качавшегося на нетвердых ногах отца, Джаспер проорал во всю глотку:

— Где она, черт побери? Что ты с ней сотворил?!

Уэндел ухватил сына за плечи и швырнул оземь. Его ладонь врезалась в лицо Джасперу с ослепительно-белым хлопком.

Глава 18

Они оставляли синяки или ссадины?

Боль в висках пульсировала в такт биению сердца. Внизу и повсюду вокруг что-то гудело и ровно подрагивало. Приоткрыв глаза, Джаспер не увидел ничего, кроме черноты; в горле першило от сигаретного дыма и бензиновых паров. Над головой пробежала узкая полоска желтого света, все тело качнулось вперед, а гудящее дрожание стихло. Должно быть, он задремал.

Джаспер попробовал сесть, но боль в голове вновь уложила его на спину. Скрипнув тормозами, машина остановилась. Он лежал, поджав ноги, на сиденье грузовика. У днища кабины потертый ботинок отца отпустил педаль тормоза и выжал газ.

Грузовик опять набрал скорость, фонарь у дороги высветил потолок кабины. На полу под сиденьем Джаспера вытянулась тень от его чемодана.

— Сиди здесь и жди, — бросил Джасперу отец, притащив мальчика к грузовику. То были первые слова, сказанные после того, как все случилось. Джаспер забрался на пассажирское сиденье и замер там, слишком потрясенный, чтобы плакать, пока Уэндел не вернулся с чемоданом. Не сказав ни слова, поставил его под ноги сыну.

Отец вдавил педаль газа, и чемодан накренился назад.

Джаспер покидал ферму. Он молился об этом неделями напролет, но пока что оставалось неясным, куда же они направляются. Отец по-прежнему с ним не разговаривал. Может статься, никогда больше не заговорит.

В голове у Джаспера опять и опять прокручивалась ужасающая сцена в амбаре, и глаза застилались слезами. Слова, которые он выкрикнул. Ярость в отцовском взгляде. Хлесткая пощечина, от которой лязгнули зубы. Ему не обязательно было поднимать руку, чтобы почувствовать, как заплыл левый глаз. Отец ударил его. Он выкрикнул обидные слова в лицо папе, и тот не стал сдерживаться, отвесил оплеуху.

Отец впервые его ударил.

И долго еще стоял над ним, глядя сверху вниз. Это выражение на его лице. Обескураженное, удрученное, совершенно опустошенное выражение заново вскипело слезами в глазах Джаспера, пока он лежал там, рядом с папой.

К внутренней стороне бедра настойчиво льнул какой-то нехороший холодок. Нестерпимый стыд охватил Джаспера, стоило ему сообразить, что штанина подмочена. Захотелось умереть.

Тем временем грузовик остановился снова, отец выключил двигатель. Куда бы они ни ехали, цель достигнута. Отец открыл дверцу с водительской стороны, пока Джаспер притворялся спящим. Вылезать из кабины ему не хотелось.

В голове промелькнула паническая догадка. Сиротский приют.

Несколько блаженных секунд Джаспер провел в грузовике совершенно один, вопреки очевидному, надеясь, что отец все же передумает. Да, в запале он наговорил Уэнделу кошмарных слов. Обвинил отца в том, что тот поколотил мать и бог знает, что еще. Довел его до такого каления, что отец показал ту сторону своего характера, о существовании которой Джаспер до сих пор даже не подозревал. «Воображаешь, кроме тебя никто на свете ничего не терял?»

Уэндел Лири рос сиротой. Мама рассказала об этом однажды, после очередной бурной ссоры с мужем. Еще маленьким его отец потерял обоих своих родителей. Крепко выпив в тот раз, мама пробормотала, что им с Уэнделом на роду было написано привязаться друг к дружке, — из-за того, что у них одинаково разбиты сердца. Джаспер, в общем, не особо понял, что она хотела этим сказать. Уэндел никогда не упоминал о таком.

Все понятно: отец его возненавидел. И будет рад поскорее от него избавиться. Джаспер перекатился на бок и спрятал лицо в ладонях. Левый глаз на ощупь походил на спелую сливу, готовую лопнуть. Глаз чудовища.

С трудом подавляя всхлипы, Джаспер принялся молиться, чтобы папа простил его. В этот миг рывком открылась пассажирская дверца.

— Пора вылезать, Джаспер. Приехали, — произнес хриплый отцовский голос.

Не отрывая ладони от лица, Джаспер помотал головой.

— Прекрати дурачиться, сын. Давай, вылезай.

Отец тянул его за локти, пока не усадил ровно. Это резкое движение вызвало волну дурноты, которая, впрочем, быстро схлынула. Моргая, Джаспер попытался сосредоточить взгляд. Левый глаз видел значительно хуже правого. Все кругом пульсировало красным.

За окном кабины он увидел знакомую вывеску: «Пекарня Карбо». Дважды сморгнул, но вывеска не исчезла. Они приехали домой.

Дома!

Джаспер сразу выпрыгнул из кабины на землю.

— Мы что?..

— Не спеши, сын, — отец протянул руку, чтобы удержать его на ногах.

— Мы возвращаемся домой? А мама… она тоже здесь?

Ответом был исполненный муки отцовский взгляд.

— Пойдем. Тебе бы надо умыться.

Отец повел его наверх по лестнице и узким коридором — к двери их трехкомнатной квартиры. Дверь с табличкой «2-Б» отворилась, и Джасперу едва удалось устоять на месте, чтобы тотчас не пробежать через темную гостиную в свою спаленку, к своей подушке, своим книгам и горстке любимых игрушек. Уэндел поставил чемодан на пол у входной двери и щелкнул выключателем. Гостиную озарил свет.

— Иисус, Мария и Иосиф… — выдохнул отец Джаспера.

Квартира пребывала в плачевном состоянии. На полу в полном беспорядке валялись груды одежды, книг и кухонной посуды. Диванные подушки разорваны в клочья, весь ковер усеян их желтоватой набивкой. Потрясенный увиденным, Джаспер втянул в себя воздух и недоуменно оглянулся на табличку с номером.

Отодвинув его в сторону, Уэндел шагнул вперед, ныряя в самую середину хаоса. Кухонные шкафчики распахнуты, ящики выдвинуты. Все книги бесцеремонно сброшены со стенных полок.

— Что случилось? — спросил Джаспер, глазея на все это с порога.

Отец не ответил.

— Алтея? — позвал он, бороздя руины гостиной. Пробежал по короткому коридору к их спальне. — Алтея!

— Она там? — прошептал Джаспер, делая робкий шаг вперед.

— Проклятье! — проревел из спальни отец. — Меня не было всего-то день. Один чертов день, Алтея! И что ты натворила теперь?

В ярости он метнулся назад, к Джасперу. На один пугающий миг мальчик подумал, что отец может ударить его снова. Отшатнулся назад и упал навзничь, споткнувшись о разбитый торшер.

— Господи, Джаспер! — вспылил было отец, но затем заметил испуг на лице сына. И поднял руки, сдаваясь. — Эй, сын. Не волнуйся, я не собираюсь… О господи…

Уэндел рухнул в кресло и закрыл лицо руками.

Джаспер остался лежать там, где упал, боясь шевельнуться. Боясь даже вздохнуть.

Его отец так и сидел в кресле, бледный как простыня. Спустя мучительно долгую минуту Уэндел громко откашлялся и поднялся на ноги.

— Ты в порядке, сын?

Заставив себя утвердительно кивнуть, Джаспер прошептал:

— Она здесь?

— Ничего подобного. Похоже, у нас побывали непрошеные гости. Пара обычных воришек… Но почему бы тебе… хм-м… — Уэндел встряхнулся, словно пробуждаясь от тяжелого сна. — Почему бы тебе не умыться и не навестить миссис Карбо? У меня тут еще дела. Ты понимаешь?

— Да, сэр. Я только захвачу… кое-что. — Джаспер оторвал себя от пола и, спотыкаясь, поплелся по страшной свалке, еще недавно бывшей их домом. Линолеум на кухонном полу устилали осколки тарелок. Мамина любимая ваза для цветов тоже разлетелась вдребезги.

Прохода мимо двери ванной, Джаспер разглядел на полу содержимое аптечного шкафчика. Дверь его спальни в конце коридора стояла открытая настежь. Сжав кулаки для храбрости, Джаспер заставил себя пройти туда и увидел, что все его имущество тоже оказалось на полу. Кровать пустая, матрас отброшен к стене.

«Кто мог это сделать?» — хотелось крикнуть Джасперу. Его взгляд метался от раскрытых створок шкафа к углам комнаты, будто злоумышленник мог затаиться здесь, выжидая. Папа прав, отсюда нужно уходить.

Джаспер поднял чистую пару штанов. Стаскивая с себя мокрые, вспомнил о мамином дневнике, который сунул в карман, пряча от дяди Лео. Вытащил его оттуда и бросил промокший комбинезон в мусорное ведро в углу. Каким-то чудом дневник остался сухим. Джаспер прижал его к груди и еще раз обвел взглядом последствия погрома. Отец кричал: «Алтея!» — но нет, мама никак не могла бы сотворить такое с его комнатой. Она выходила из себя, стоило Джасперу забыть на полу хотя бы носок.

— Джаспер! Тебе пора, — напомнил из гостиной сиплый отцовский голос.

— Да, сэр! — Джаспер сунул мамин дневник за пояс чистых штанов и поспешил назад по коридору. Заглянув краем глаза в приоткрытую дверь родительской спальни, он мельком увидел кавардак внутри. От такого зрелища мама сразу упала бы в обморок.

Отец сидел, сгорбившись, рядом с входной дверью.

— Скажи миссис Карбо, что нас обокрали и оставаться тут сегодня небезопасно. Договорились? — Бледное лицо Уэндела исказилось болезненной гримасой, не слишком похожей на ободряющую улыбку. Он потрепал Джаспера по голове. — Все еще наладится, сын. Слышишь?

— Да, сэр, — Джасперу хватило ума не задавать лишних вопросов, хотя отец не выглядел особенно уверенным. Вместо этого он поднял с пола свой чемодан и направился к двери с табличкой «2-А».

Миссис Карбо распахнула дверь после второго стука.

— Джаспер! — она втянула его в квартиру и поспешила обнять. Домашний халат миссис Карбо пах овсяным печеньем. — Где же ты пропадал, ягненочек? Я так за тебя переживала!

В ее объятиях Джаспер размяк, и ему снова пришлось бороться со слезами. Он даже не подозревал, до чего же соскучился по доброй соседке.

— Дай-ка я посмотрю на тебя, — миссис Карбо выпустила мальчика из объятий и пригляделась к синяку на его скуле. — Боже всемилостивый, Джаспер! Что с тобой случилось?

— Н-ничего, — промямлил он, отведя глаза в сторону. Было ясно, что такое объяснение никуда не годится, но он никак не мог признаться в ужасах, которые наговорил своему отцу. — Я… ну, я упал, когда катался на роликах.

— На роликах? — губы миссис Карбо поджались, словно она разделила боль, выпавшую на его долю. — Тебе надо быть осторожнее.

— Да, мэм.

— Ох ты мой дурашка, — она запечатлела на щеках Джаспера пять звонких поцелуев. — Проходи же. Давай я угощу тебя молоком с печеньем.

Если миссис Карбо и заметила чемодан в руке мальчика, то предпочла не упоминать о нем. Джаспер поставил его у двери и последовал за ней в кухню. Миссис Карбо не задавала больше вопросов, пока Джаспер не выпил высокий стакан теплого молока и не съел три овсяных печенья с изюмом. Он старался жевать медленно, догадываясь, что вопросы не заставят себя ждать.

— Где же ты жил все это время, милый мой? — тихо спросила она наконец. — Эти последние недели я повсюду тебя высматривала. Даже стучалась в вашу дверь.

— На дядиной ферме, — ответил он с набитым ртом. Быстренько проглотил остатки печенья, и по тревоге на лице миссис Карбо понял, что так просто не отделается. — Там у них здорово. У меня там живет кузен, а еще коровы и цыплята…

— Ну надо же. Просто замечательно, — она протянула ему салфетку.

Послушно взяв ее, Джаспер кивнул. Часы над кухонной плитой показывали пять минут двенадцатого.

— Э-э, миссис Карбо? Вы не будете против, если сегодня я переночую здесь? Вообще-то, я очень устал и… — Джаспер не стал договаривать. Ему совсем не хотелось рассказывать соседке о том, что случилось с квартирой. Или с мамой. «Папа все исправит, — твердо сказал он себе. — Утром все будет в полном порядке».

— Ну конечно же, дорогой, — ответила она и погладила Джаспера по руке. Миссис Карбо улыбалась, но глаза ее оставались печальными. Только это была не простая грусть. Нечто намного хуже.

Глава 19

Откуда у вас эти шрамы?

Сквозь тюлевые занавески на окне в комнату щедро лился золотистый солнечный свет. Проснувшемуся Джасперу пришлось долго щуриться, чтобы глухо зудящая голова могла свыкнуться с этим ярким светом. Он лежал на синем диване в гостиной у миссис Карбо. Перевернулся на бок, но содрогнулся, стоило ему коснуться подушки: синяк вокруг глаза стал чужеродной штуковиной, прилипшей к лицу. Джаспер осторожно обвел пальцами вздувшееся место, почти опасаясь, что оно сейчас зашевелится.

Джаспер еще помнил выражение отцовских глаз перед тем, как последовал удар. В них был не просто гнев. Скорее, там что-то лопнуло, не выдержав напряжения. Эти глаза вообще не были похожи на отцовские. Они принадлежали кому-то другому.

Вся сцена вновь прокрутилась в его голове.

Джаспер уселся, свесив ноги с дивана. Нужно было найти папу и попросить прощения: он ни за что не ударил бы маму. Солнце за окном висело уже высоко в небе. Утро наполовину прошло. Джаспер похолодел при мысли, что уже слишком поздно. Вскочил с дивана и сразу обнаружил, что пижамные брючки мокрые. На сиденье дивана виднелось небольшое круглое пятно влаги. В сердцах он саданул себя по ноге кулаком и выглянул в холл, ведущий к двери в спальню миссис Карбо.

Дверь была закрыта.

Джаспер стянул с себя пижаму и постарался промокнуть ею пятно на диване. Миссис Карбо пришла бы от этого в ужас, но звать ее на помощь он бы не отважился. Закончив, он на цыпочках направился к чемодану, стоявшему в прихожей. Надел чистую одежду и снова закрыл замки, стараясь громко не щелкать.

Джаспер как раз направлялся в кухню, чтобы бросить свернутую в комок мокрую пижаму в мусорное ведро, когда услышал позади себя приглушенный голос. Говорила миссис Карбо. Он развернулся к закрытой двери ее спальни в другом конце холла и склонил голову набок, прислушиваясь.

— …Да, офицер. Вы просили звонить, если будут какие-то новости… Так и есть. В общем, прошлым вечером он вернулся домой… Да-да. Его не было несколько недель. И вчера, около одиннадцати, стук в дверь. Он выглядел ужасно… Да, все хуже, чем я опасалась.

Джаспер перестал дышать.

— Господи помилуй! Выстрелы?.. Нет, совсем ничего не слышала. Вчера я весь день провела в пекарне, вы же знаете, сколько шуму от этих фургонов… Да, сержант Килберн заходил утром, как обычно, на чашку кофе, около девяти часов… Я решила, он просто вернулся на пост, или откуда вы там ведете наблюдение… Нет, он ничего не говорил о взломе… Может, просто ушел раньше, чем… Вы же не думаете… Нет. Уэндел просто не способен на… Что тогда будет с Джаспером? Я даже представить не могу, чтобы мальчик оказался в приюте. Порой приходится слышать такие страсти…

Слово «приют» заставило Джаспера отступить в прихожую. Спеша, он всунул ноги в свои ботинки.

Голос миссис Карбо едва доносился сюда из холла:

— Да, разумеется. Спасибо вам, детектив. Хорошо. Значит, до скорого.

Телефонная трубка с еле слышным щелчком легла на рычаг аппарата, заставив Джаспера замереть на месте. Миссис Карбо наверняка закричит: «Лови его!», стоит ей увидеть, как он стоит здесь, готовясь улизнуть. За дверью ее спальни послышался шум: открылась и захлопнулась дверца платяного шкафа. Нельзя было терять ни секунды. Джаспер тихонько выудил цепочку из гнезда и потянул на себя дверь. Та скрипнула, и с замиранием сердца он оглянулся, ожидая, что миссис Карбо выбежит из спальни. Ничего не произошло. Он подобрал чемодан и закрыл за собой дверь.

Лампы в коридоре тускло светили желтым. Под их недобрыми взглядами Джаспер прокрался за угол, к двери своей квартиры. На латунной табличке по-прежнему читались буквы «2-Б», но прямо под ними гвоздем оказался прибит листок бумаги с крупной надписью черными буквами: «Место преступления. Не входить». Под этим зловещим предупреждением было еще несколько строк шрифтом помельче, но Джаспер не стал ломать глаза. Казалось, он стоит перед чьей-то чужой дверью. «Не входить», — прочел он снова, но миссис Карбо могла в любой момент выйти из своей спальни. Скоро она заметит, что Джаспер уже не спит на диване. Опустив голову, Джаспер увидел пустую правую руку и сообразил, что, выйдя, она сразу наткнется на мокрую пижаму в холле. Чувствуя, как пылают щеки, он попробовал повернуть ручку и облегченно вздохнул, когда дверь послушно распахнулась.

— Папа? — негромко позвал он, прикрывая дверь за собой.

Ответа не было.

Джаспер опустил чемодан на пол и задвинул щеколду. Мама всегда просила держать дверь на замке, когда он сидит дома один. «Никому не открывай. Даже самому президенту Соединенных Штатов», — говорила она.

Отступив от запертой двери, Джаспер развернулся лицом к комнате. Здесь по-прежнему будто ураган прогулялся. Он с трудом проглотил застрявший в горле ком.

— Папа? — спросил он чуть громче. Еще с минуту, вслушиваясь в тишину, он не отходил от спасительной двери.

По улице за окном прогромыхал автофургон. Квартира казалась опустевшей. Место преступления. В воздухе носились запахи гнилья из-за грязных тарелок и давно скопившегося мусора, которые почти совсем затопили привычные ароматы заварного кофе и отцовских сигар. Теперь здесь даже не пахло жильем.

Он сделал пару несмелых шагов вперед.

— Есть тут кто?

Никто не ответил.

Набравшись храбрости, Джаспер пробрался по темному коридору, мимо ванной, к комнате родителей. Дверь спальни была закрыта. Он потянулся к ручке и сразу вспомнил тот раз, когда распахнул ее без стука и застал маму, когда та переодевалась. Она сразу завернулась в халат, висевший за дверью, но он все же успел заметить длинный красный шрам, сбегавший по маминому животу. Очень похожий на другие, исполосовавшие ей руки. В тот раз мама слишком сильно ухватила его за подбородок. «Закрытые двери должны оставаться закрытыми!» — крикнула она и захлопнула дверь прямо перед носом у Джаспера. Через несколько минут, выйдя из спальни, она нашла сына в его комнате, где он забился. «Бедный, бедный Джаспер. Нет-нет-нет, не надо плакать! Мамочка тебя любит. Просто некоторые вещи ты не должен видеть. Это личное…»

С той самой поры он с подозрением смотрел на дверь родительской спальни, но больше не пытался открывать ее без спросу. До сего дня.

Прижимаясь к двери ухом, Джаспер ожидал услыхать знакомый звук отцовского храпа. Вообще ничего. Он поднял руку и выждал долгую паузу, прежде чем тихо постучать по дереву костяшками пальцев. Ничего. Он постучал громче, по-прежнему никакого ответа.

— Папа? — снова окликнул Джаспер, повернул ручку и заглянул внутрь.

Глава 20

Здесь сказано, в детстве вы убегали из дома. Что послужило причиной?

Сперва ему не показалось, что беспорядка в спальне меньше или больше, чем по всей квартире. По полу раскидана одежда. Все ящики вытащены из комодов и свалены в кучу на любимом мамином ковре, лиловые и розовые цветы которого как будто смяты расколотыми в щепы досками. В углу валяется разбитая настольная лампа.

Джаспер робко шагнул вперед. Ларчик с мамиными украшениями лежал у распахнутого шкафа, содержимое свалено на пол. Под грудой искусственного хрусталя и пластмассовых жемчужин на ковре лежало любимое мамино ожерелье, и Джаспер поспешил поднять его. В ладонь лег тяжелый, расшитый бисером медальон. Две из вплетенных в него крошечных ракушек треснули. Остальные были вплетены в тугие спирали, которые образовывали мозаику ярких цветов на белом поле. Когда он был маленьким, этот медальон точно соответствовал размеру его ладошки. Свернувшись на коленях у матери, Джаспер водил пальцем по цветным спиралям, которые вели к странному символу в центре, похожему на уложенную набок букву «S».

«Что она означает?» — спрашивал он, постукивая кончиком пальца по непонятной эмблеме.

«Она просто красивая, и только. Не все же должно что-то значить», — отвечала мама.

Медальон и вправду был красивым! Блестящие бусины крутились на нитках, стоило их погладить. Джаспер вновь осмотрел пол и увидел еще немало маминых любимых вещей. Точнее, все их. Синее платье. Легкую блузку с воротничком в сборках. Ее красные туфли. Хмурясь, Джаспер вел им точный учет. Все, что мама любила, было брошено прямо здесь, в неопрятные кучи на полу.

Он сжал ожерелье в руке и накинул нитку себе на шею. Раскачиваясь где-то у пупка, медальон выглядел нелепо, но мама точно не захотела бы, чтобы Джаспер так и бросил его валяться на полу. Она рвала бы и метала, завидев свою комнату в таком состоянии. Кровать лишилась одеял и простыней; смятый, голый матрас свесился с каркаса. Его ткань забрызгана чем-то охряно-бурым. Все равно что случайно заглянуть под мамину юбку. Ему не стоило здесь оставаться.

Развернувшись к открытой двери, Джаспер замер с выпученными глазами.

По обоям у входа, образуя нечто вроде индейского головного убора, разбегались в стороны ржаво-красные потеки. Словно ребенок пытался изобразить салют вокруг чистого пятна размером с пляжный мяч. Краска не то чтобы красная, но и на коричневую не похожа. Несколько крупных капель бежали к полу, оставляя неровные следы.

У дверного косяка косым штрихом тянулась вниз особенно широкая ржаво-красная дорожка. Сощурившись на нее, Джаспер потянулся к засохшей бурой капле на краю. От прикосновения капля сломалась, оставив на подушечке пальца сухие темные частички, которые Джаспер поднес к лицу. Они были очень похожи на корку, запекшуюся на руках Уэйна после того, как тот помогал разделывать Салли. Бурая краска была кровью.

Сердце Джаспера тяжело стучало в ушах. Теперь он видел ее повсюду. Бурые крапинки на матрасе. Черная дорожка из капель на мамином ковре и на деревянном полу у его ног. Темные брызги на досках бежали прямо под ботинками, стелясь за дверь.

Он последовал этой неровной тропинкой в холл, стараясь уверить себя в том, что пятна вполне могут оказаться обычной уличной грязью; след из темных брызг провел его мимо кухни, через гостиную и прямо до входной двери. Под дверной ручкой намазано чем-то красным.

В этом пятне отчетливо виднелись два отпечатка пальцев. Джаспер потянулся было потрогать один, но вовремя остановил себя.

Воры. Папа сказал, пара обычных воришек. Джаспер оглядел оставшуюся позади комнату, пытаясь сообразить, что могло пропасть. Имущества у них было не особо много; отец Джаспера собирал автомобили на конвейере, а мама работала на молокозаводе. Эту свою работу она терпеть не могла, но говорила, что выбирать ей не приходится. Им нужны деньги — вот ее точные слова.

«Алтея!» — в ушах Джаспера еще звучали крики отца; прошлым вечером Уэндел звал жену, продираясь сквозь хаос разрушения. Джаспер повернулся к двери, присматриваясь к красным разводам под ручкой. У мамы были по-мужски большие руки. Ногти она подстригала коротко, чтобы удобнее было вести записи и нажимать на клавиши арифмометра. Джаспер еще раз поднял руку, чтобы коснуться одного из отпечатков.

Но сильный удар, раздавшийся с другой стороны двери, заставил его отпрыгнуть назад. Задергалась дверная ручка.

— Джаспер! Джаспер, ты здесь? — потребовал ответа звучный, низкий голос. — Это детектив Руссо.

И вновь громкий стук. Джаспер обеими руками зажал себе рот. Детектив Руссо явился отнять его у отца и забрать неведомо куда: Джаспер понял это, щупая свой заплывший глаз. Детектив хотел знать, колотил ли Уэндел супругу. Синяк под глазом Джаспера — лучшее доказательство тому, что его отец злодей. Да еще и эти кровавые брызги по всей квартире. В глубине души Джаспер знал, что отец ни за что не ударил бы маму, но кто поверит мальчишке? Он затаил дыхание в надежде, что детектив уйдет.

Дверь затряслась на петлях, стуча о щеколду.

Джаспер отпрянул и уперся взглядом в чемодан у входа. Мамин дневник внутри оставался последней надеждой отыскать ее. Подхватив чемодан, он метнулся по коридору прочь, к первой же открытой двери. Ванная. Джаспер вбежал в нее и повернул ручку замка.

Входная дверь распахнулась, жахнула о стену.

— Джаспер! Тебе не следует здесь находиться, малыш. Это место преступления… Миссис Карбо очень беспокоится… Нужно, чтобы ты пошел нам навстречу. Мы сумеем тебя уберечь.

Не отрывая глаз от двери, Джаспер забрался в ванну и задернул душевую шторку. Вежливый и послушный мальчик, каким его воспитали, должен был бы подчиниться полицейскому, только он нутром чуял: не надо.

И вот он всматривался теперь сквозь голубую с цветочками шторку, с ужасом осознавая, до чего неподходящее убежище нашел. В любой момент его отыщет полицейский и утащит отсюда на веки вечные.

«Если придут незнакомые люди, тебе нужно будет спрятаться, солнышко. Затаись и не высовывайся», — сказала мама в тот последний раз, когда оставила его дома одного, ухода на работу.

«Где же я спрячусь? — спросил он, замирая при мысли, что ему придется исчезнуть с чужих глаз. Мама всегда убеждала не беспокоиться, когда она уходит, но на этот раз все было иначе. Он слышал это в ее голосе. — Что, если меня найдут?»

«Нужно будет их перехитрить, — ответила она. — Ты знаешь наш дом лучше, чем любой чужак, верно? Что мы делаем, если случается пожар? Помнишь?»

Он замотал головой: «Не-а».

«А должен помнить. Зачем нужны эти железки за окнами? Как они называются? Подумай, солнышко».

«Пожарные лестницы?»

«Вот именно. Ты можешь выбраться из любого окна на восточной стороне, и там будет лестница. Чужаки про это не знают. Понимаешь?»

Джаспер кивнул, хотя был совершенно уверен, что мама сошла с ума. Пожарные лестницы на их доме были старые и ржавые; к тому же он боялся высоты. И совсем запутался. Мама всегда говорила: если потребуется помощь, беги к миссис Карбо. И потом, никакие чужаки никогда к ним не приходили.

«Только однажды», — понял он вдруг. Джаспер был тогда куда младше. В квартиру негромко постучали, и он прошептал прямо через запертую дверь: «Кто там?»

Тяжелые шаги детектива прогромыхали мимо двери ванной в сторону спален.

— Джаспер! Я не смогу помочь тебе, малыш, если ты не отзовешься, — уже раздраженным голосом.

Джаспер обернулся к окошку над ванной и потянул в сторону пожелтевшую льняную занавеску. За стеклом виднелись черные железные перила пожарной лестницы. Казалось, они висят в воздухе, не касаясь стены. Скосив глаза сквозь металлическую решетку, Джаспер разглядел тротуар двенадцатью футами ниже. С трудом сглотнул и отпер оконную створку.

В конце коридора с треском распахнулась дверь его спальни, и Джаспер услышал, как в комнате за стеной детектив просеивает завалы одежек и передвигает мебель. Стараясь не шуметь, он приподнял створку окошка; клацнули запрятанные в стену противовесы. Лицо Джасперу охладил утренний воздух, сразу зашелестевший душевой шторкой за спиной. Он выпихнул свой чемодан на металлическую площадку пожарной лестницы и на четвереньках выбрался следом.

Оказавшись на утлой, разболтанной площадке, Джаспер почувствовал, как руки-ноги колют электрические разряды страха. Позади него узкая лестница вела на третий этаж, а затем и на крышу. Впереди протянулась к небу хлипкая железная стремянка, уходящая в пустоту. Джаспер не сразу сообразил, что ее специально подтянули повыше от земли. Длинные шесты этой стремянки заканчивались колесами, скользящими в пазах; Джаспер ухватился за нижнюю перекладину и потянул на себя. Та даже не шелохнулась. «Все это страшная ошибка, — подумал мальчик, оглядываясь назад через открытое окно ванной комнаты. Он ослушался взрослого, сбежал от полицейского. Но хуже всего то, что повсюду в квартире была кровь. — Вдруг они решат, что это я виноват? А если кто-нибудь умер? А если это была мама?» У Джаспера даже ноги подкосились.

В дверь ванной громко постучали. Сердитый голос выкрикнул его имя:

— Джаспер!

«Нет. Все будет хорошо. — Джаспер заставил себя выпрямиться. — Детектив как-нибудь разберется. Он знает, что нужно делать. А я всего лишь ребенок». — Опуская за собой оконную створку, Джаспер услышал, как исступленно задергалась дверная ручка ванной комнаты.

— Вот же сученыш… — процедил сквозь зубы детектив.

Бах!

Это явно был пинок в дверь. На сомнения времени не осталось.

Джаспер сбросил чемодан с площадки на втором этаже в проулок внизу. Ударившись оземь, чемодан раскрылся, и Джаспер едва не завыл от досады.

Бах!

Джаспер всем телом налег на ближайшую перекладину выдвижной стремянки. Механизм наконец пришел в движение, проржавевшие колеса начали вращаться. Ухватившись за боковые шесты, Джаспер вновь и вновь бил по нижней перекладине ногами, пока та не замерла с жутким визгом в паре футов над землей.

Когда он спрыгнул с нее, над головой хлопнула оконная створка.

— Джаспер! — прокричал детектив, стоя в ванной. — Куда собрался, сорванец ты этакий?

Джаспер низко опустил голову, чтобы не показывать ему темный синяк на лице, и ничего не ответил. Собрал в открытый чемодан мамин дневник и другие выпавшие вещи, поскорее захлопнул его и побежал по проулку. Оглянулся на окно только перед тем, как, свернув за угол, выскочить на Саут-Мейн-стрит. Детектива не видно.

Почти не чуя под собой ног, Джаспер добежал до следующего квартала. Ужасная глупость! Его все равно схватят, а отец ни за что его не простит. Прятаться негде. В любой момент за спиной может завыть полицейская сирена. Теперь он преступник. Его, наверное, бросят в тюрьму, когда поймают. Может, даже посадят на электрический стул.

Не убавляя скорости, Джаспер пробежал мимо «Полезных мелочей», мимо химчистки, мимо «Авторемонта Сэмпсона». В окнах всех магазинов висели объявления: «Закрыто». Сегодня воскресенье. Ему хотелось кричать, звать на помощь, но улица была пустынна. Он огибал еще один угол и мчался все дальше по улице, чтобы снова свернуть на очередном перекрестке.

Вывески и навесы, мимо которых он, задыхаясь, проносился, превратились в размытые цветные пятна. Больше бежать он был не в силах. Чемодан оттягивал руку непосильной ношей, а ноги едва слушались, нетвердыми шагами меряя тротуар. Джаспер понятия не имел, по какой улице сейчас бредет.

В дальнем углу квартала он заметил открытую дверь, вдохнул побольше воздуху и поспешил туда. Он не стал останавливаться и читать вывеску. Внутри обнаружилась комната, похожая на приемную врача: с одной стороны — небольшой лоток, обклеенный фотографиями женщин, с другой — высокая деревянная конторка, нечто вроде барной стойки. Спрятаться все равно негде. С дальней стены на Джаспера густо подведенными глазами плотоядно уставились женщины с расклеенных плакатов. Многие сгибались в три погибели, а некоторые при этом еще и юбки задирали. Объятый ужасом, Джаспер попятился и задел стойку. Звонок на ее крышке вяло звякнул.

За конторкой кто-то всхрапнул.

Со своего стула поднялся и сонно заморгал невзрачный старик. С его нижней губы свисала, как приклеенная, сигарета с длинным столбиком пепла на конце.

— Могу чем-то помочь?

— Э… да. Простите, сэр. У вас есть уборная? — выдохнул Джаспер.

— Это не общественный туалет, мальчик. Ясно? Детям тут не место. Давай проваливай. — Столбик пепла осыпался на крышку конторки. Старик этого будто не заметил: он просто указал Джасперу на дверь и плюхнулся обратно на стул.

Джаспер кивнул, косясь на плакаты с женщинами на стене. Старик прав, но идти было решительно некуда. Где-то на городских улицах его поджидает рассвирепевший детектив Руссо. Он запихнет беглеца в тюрьму или в приют, или куда еще отправляют отпетых малолетних преступников. И тогда Джасперу уже ни за что не найти ни мать, ни отца.

Женщины на стене сверлили мальчика неласковыми взглядами; он тихо сполз по стойке на пол и сидел там, свесив голову на сложенные на коленях руки.

Из-за стойки донесся какой-то шум. Едва слышное бормотание и новый всхрап. Лишь секунду спустя Джаспер догадался, что это означает. Старик по другую сторону конторки — то ли охранник, то ли портье — вновь погрузился в сон.

Джаспер высунулся из-за края стойки: голова старика откинута на стену, во рту торчит прежний окурок. Лихорадочно оглядевшись, Джаспер заметил узкий дверной проем в дальнем углу. Возможно, это проход к туалетам или к какой-то другой комнате, где можно спрятаться. Старик наверняка подумает, что он ушел.

Закусив губу, Джаспер поднял чемодан и опасливо шагнул к проему в углу. Храп старика сделался только громче. Дюйм за дюймом он обогнул конторку и проскользнул в темный коридор.

Едва скрывшись из поля зрения, мальчик вздохнул свободнее. Глаза не сразу нащупали в полутьме длинный ряд одинаковых дверей. Всего их было десять. Джаспер прошел на цыпочках мимо нескольких, не решаясь постучать. И сразу же услыхал позади, в приемной, тихое звяканье звонка.

— Кто-нибудь дома? — спросил глубокий мужской голос. Детектив Руссо все-таки нашел его!

Перед тем как ответить, портье громогласно зевнул и высморкался.

— Да. Я могу чем-то помочь?

Джаспер пробежал до конца коридора, вертя головой; все двери закрыты. Выхода нет.

— Я ищу своего сына, — эхом долетел из приемной голос детектива.

«Сына?» Джаспер окаменел.

— Нет здесь никаких сыновей. Наша лавочка не для детворы, если вы улавливаете мою мысль.

— Он заблудился. Я увидел открытую дверь и подумал, что он мог зайти к вам. Не возражаете, если я осмотрюсь?

— Еще как возражаю! У нас тут не бюро находок, — вскипел старый портье. — Если желаете зайти внутрь, сперва платите, как все прочие.

— Похоже, я недостаточно ясно выразился… — по коридору прокатился громкий глухой стук.

Джаспер подергал ближайшую дверную ручку. Заперто.

— С чего вдруг… Эй, приятель. Полегче, полегче…

Рядом с Джаспером приоткрылась дверь, и в возникшую полоску света выплыло лицо в густом макияже. Женщина встретилась с Джаспером взглядом и широко открыла рот, собираясь закричать. Впрочем, ее глаза живо пробежали по чемодану в его руке и по синяку на скуле. Выражение ее лица смягчилось, и она поманила Джаспера ближе.

— Нет там никого, друг. Ступай, сам погляди. Не стесняйся. — Голос портье звучал так, словно из старика кто-то выпустил весь воздух.

Женщина втащила Джаспера внутрь.

Глава 21

И куда же вы тогда направились?

— Что ты здесь делаешь, сладкий? — шепнула женщина. На ней не было ничего, кроме нижнего белья и черных колготок, целиком состоявших из маленьких дырочек.

— Я не… Простите, мэм. Я только… — запинаясь, пролепетал Джаспер. В любую секунду сюда мог ворваться детектив. В коридоре уже хлопали двери. Запрокинув голову, Джаспер умоляюще вглядывался в ярко раскрашенное лицо женщины. — Помогите мне!

— Это он тебя так? — хмурясь, дама в колготках обвела пальцем синяк у его глаза.

Объяснять не было времени, так что Джаспер только кивнул в ответ.

— Мой папаша тоже был охоч до подобных развлечений. Иди сюда, — женщина ухватила мальчика за руку и потащила сквозь темную комнату в другую, полную зеркал и расшитых блестками платьев на вешалках. — Забирайся. Скоренько, — она указала на металлический шкаф с рядом высоких узких створок. За дверцей пусто, только красная дамская сумка на крючке и черные резиновые сапоги внизу.

Чуть помедлив, Джаспер поставил туда чемодан, на ребро, и влез следом.

— Не бойся, сладкий. Никто сюда не заглянет, — с этими словами она закрыла дверцу.

В тесном металлическом шкафу едва нашлось место, чтобы Джаспер мог усесться на край своего чемодана. Тут было темным-темно, если не считать три узких полоски света на самом верху: прорези вентиляции. Высокие каблуки женщины защелкали прочь от его убежища, а вскоре погас и свет.

Теперь Джаспер слышал только прерывистый свист собственного дыхания. Лихорадочное возбуждение спало, сразу навалилась усталость. Он в безопасности, пускай ненадолго. Джаспер ткнулся гудящей головой в прохладную стену шкафа и прикрыл глаза. В сознании тут же всплыли пятна сухой крови на стене маминой спальни. Веки распахнулись, но темнота не отступила. «Это не ее кровь», — снова и снова убеждал он себя. Хотя, едва увидев последствия разгрома в квартире, отец звал именно ее: «Алтея!»

Звуки дыхания наполнили шкаф оглушительным клекотом; воздух с силой врывался в легкие, чтобы сразу покинуть их, пока Джаспер старался прогнать видение кровавого отпечатка ладони под дверной ручкой. «Не бери в голову, Джас, — зазвучал в его голове насмешливый голос Уэйна. — Кончай истерику. Все будет хорошо».

Отец вот-вот постучит в дверь квартиры миссис Карбо, сказал себе Джаспер. Ему крепко влетит за то, что сбежал, но все как-нибудь образуется. Как же иначе? Вчерашнее выражение на отцовском лице, однако, убеждало в обратном. Вспомнив его, Джаспер содрогнулся. «Да он меня прибьет!»

Глухие отзвуки голосов, разносившихся за стенами, все усиливались. Интонации не оставляли сомнений: где-то рядом кто-то затеял ожесточенный спор. Джаспер напряг слух, пытаясь разобрать отдельные слова, но так и не смог понять, о чем шла речь. Неподалеку с шумом распахнулась дверь, и над его головой снова показались три светлые полоски. Джаспер втянул в себя воздух. Раз, два, три…

— Посторонним сюда нельзя, — голос спрятавшей его полуголой дамы. Каблуки цокали, приближаясь к шкафу.

— Еще как можно! — рявкнул детектив.

— Поверь, Джон, я его не видала.

— Тогда просто дай осмотреться. Не против? — тень детектива легла на прорези вентиляции.

— Сколько угодно. Чувствуй себя как дома, — женщина вздохнула и понизила голос, замурлыкав совсем по-кошачьи. — Брось, Джонни. Неужто ты только за этим затащил меня сюда?

Шаги детектива смолкли.

— Готова спорить, твоя жена так не сможет. Давай сюда пятерку и рассуди сам.

— Великодушное предложение, но сейчас я на службе. Показывай шкафы.

— Как пожелаешь, только я не смогу открыть их все. Некоторые принадлежат другим девушкам.

Металлические дверцы соседнего шкафа распахнулись, от чего убежище Джаспера заходило ходуном. Когда створка громыхнула, захлопываясь совсем рядом, он едва не вскрикнул.

— Ты здесь совершенно одна?

— О да. По воскресеньям публика не валит.

Задергалась ручка шкафа, в котором сидел Джаспер.

Он зажал рот ладонью, лишь бы не скулить в голос.

— Чей это шкаф?

— Там хозяйничает Дикси, у нее сегодня выходной.

С щелчком включился фонарик; полосы вентиляции вспыхнули, изливая свет в глубины шкафа. Джаспер съежился, припав к полу, пока лучи танцевали над его головой.

— Ну же, красавчик. Ты уверен, что не хочешь хоть немного пошалить? Со мной тебе будет хорошо, как никогда, — снова замурлыкала женщина в чулках с дырочками по другую сторону тонкой металлической дверцы. Луч фонарика прекратил метаться. За тихим треском расстегивающейся застежки-молнии последовали звуки поцелуев. — Все равно денек насмарку.

Что-то тяжелое врезалось в дверцу шкафа по соседству, звонко хлестнула пощечина.

— Повторяю, я на службе. Мог бы засадить тебя под замок за домогательство, но не стану. Если увидишь, что поблизости бродит мальчишка, набери этот номер, слышишь? Или я вернусь, и тогда тебе точно не поздоровится. Теперь идем, покажешь мне остальные кабины.

Размеренные шаги твердых подметок миновали шкаф с сжавшимся внутри мальчиком; помедлив, за ними последовали и щелкающие каблуки. Свет погас вновь. Джаспер таращился в темноту, приоткрыв рот. Слова женщины вызвали в нем прилив отвращения, но он все равно был невероятно ей признателен. Эта леди спасла его! И даже была готова целоваться с ужасным детективом Руссо, только бы помочь.

Но что-то она не торопилась выпустить Джаспера из заточения.

Комната оставалась погружена в темноту и тишину. После первых минут облегчения и благодарности Джаспер ударился в панику. «Она что, забыла обо мне? А если детектив арестовал ее и забрал в тюрьму?» Джаспер по-прежнему был слишком напуган, чтобы издать хотя бы писк, и сидел пока что в темноте, отсчитывая долгие секунды.

Проведя за этим занятием, как ему показалось, не менее часа, Джаспер встал и расправил затекшие ноги. Шкаф был достаточно высок, чтобы мальчик сумел пошевелить руками над головой, но узкое пространство не позволяло развернуться; мешали резиновые сапоги и чемодан на полу. Потянувшись, Джаспер задел локтем висевшую на крючке сумочку. Ощупал в темноте бугорчатую кожу и услышал, как внутри забренчало что-то металлическое. «Ключи! — догадался Джаспер, и к нему вернулась надежда. — Она ведь не могла уйти, позабыв свои ключи в сумке». Запасясь терпением, он снова уселся на чемодан.

Тут же в сознании мигом возникла сцена в разгромленной квартире: кровь, забрызгавшая стены и полы. Джаспер уткнул локти в колени и закрыл лицо руками, шепча: «Это не мамина кровь. Не мамина», — только и сам в это не верил.

«А чья же еще, Джас? — спросил он себя голосом Уэйна. — Кончай тупить, включи голову. Чья это кровь?»

Джаспер выпрямил спину и воззрился во тьму, воображая себе злодея в черном, со скрытым под маской лицом. Тот бежит по квартире из комнаты в комнату, круша по пути все, что подвернется. Может, это его кровь? Джаспер только головой покачал. Если кровь принадлежит злодею в маске, объяснение только одно: кто-то пытался ему помешать. Но кто?

Явно не Уэндел. В этом Джаспер был вполне уверен, своими глазами увидев, как остолбенел отец при виде раскиданных повсюду вещей. А если это детектив Руссо? Борьба с преступниками как раз и входит в обязанности полицейских, но Джаспер отчего-то сомневался. Детектив Руссо совсем не похож на отважного героя. «Вот же сученыш!» — выругался он за дверью ванной комнаты. Герои так не разговаривают.

Джаспер постарался вспомнить, о чем говорила по телефону миссис Карбо, закрывшись в спальне. Кажется, что-то сильно ее расстроило. «Господи помилуй! Выстрелы?..»

Так она сказала? И еще упомянула какого-то сержанта, правильно?

Слова, произнесенные миссис Карбо, потускнели и смешались, оставив Джасперу единственное, в котором он был вполне уверен: «приют».

Полуголая дама все не возвращалась. Чем дольше он сидел здесь, тем громче стучали жуткие мысли в его голове. Мальчик вообразил себе, как злодей в маске за волосы затаскивает маму в спальню и швыряет ее о стену. И почти услыхал ее крик.

Нет!

Джаспер встал и принялся царапать металлические стенки своего ящика. Ему нечем было дышать. Глотка пересохла и сжалась; с каждым выдохом он сипел громче прежнего. Совсем как Салли, застрявшая в колодце, только на месте коровы оказался теперь он сам. И, подобно Салли, слепо бился в темноте, пытаясь найти выход. Ощупал трясущимися пальцами края дверцы, наткнулся на громоздкий механизм у правого косяка. Подергал его, стараясь повернуть или хотя бы сдвинуть с места. Безуспешно. Бросился на дверцу всем телом — та даже не вздрогнула.

— Эй? — сипло выдохнул Джаспер в темную комнату за дверцей. Детектив Руссо наверняка уже ушел. Он рискнул позвать еще раз, уже громче: — Эй!

Ни шороха в ответ.

— Эй, кто-нибудь! — заорал он и принялся бить в дверь кулаком. — Выпустите меня отсюда!

Уже в полном отчаянии Джаспер метался в шкафу, беспорядочно колотя руками и ногами, подвывая от ужаса и роняя слезы.

— Выпустите меня! Выпустите! На помощь!

В комнате зажегся свет, и Джаспер замер, похолодев. Что, если это не она?

Еще через секунду дверца распахнулась.

— Да что с тобой, сладкий? Хочешь, чтобы Мо сюда заявился? Ну-ка, угомонись! — Та же накрашенная дама. Густой макияж потек от пота, искажая черты, но это была она.

Всхлипывая, Джаспер вывалился из шкафа.

— Тсс! — зашикала женщина, подхватывая его с пола. — Тише!

Захлопнув рот, он шумно дышал носом, пытаясь найти силы говорить.

— Я решил… Я подумал, вы ушли.

— Не валяй дурака. Моя смена закончится только в пять. — Она усадила мальчика на один из табуретов и примостилась на соседний. Нашарила салфетку и промокнула ею залитое потом лицо. — Как зовут-то тебя, сладкий?

— Джаспер, — ответил он и схватил вторую салфетку. Окруженное яркими лампочками зеркало повергло его в оторопь. Физиономия Джаспера выглядела в нем измятым лоскутным одеялом из красных пятен и соплей, а правый глаз и вовсе казался пульсирующей подушкой в лилово-синих разводах.

— Сколько тебе лет, Джаспер?

— Девять.

Накрашенная дама медленно и тихо присвистнула, вслед за чем пристально изучила его отражение в зеркале.

— Ну, и куда двинешь теперь?

Закусив нижнюю губу, Джаспер опустил взгляд на упертые в колени руки. Он не представлял, куда мог деться отец, но не хотел рисковать, возвращаясь в квартиру. С таким лицом он не мог направиться в гости к кому-то из друзей-одноклассников: их родители тут же вызовут копов. Миссис Карбо — единственный взрослый человек, кто был способен понять, но она уже звонила детективу Руссо. Во всем мире оставалось только одно место, куда он мог бы вернуться.

— На дядину ферму.

— Где это?

— У Двадцать пятого шоссе, севернее Порт-Гурона.

— Путь неблизкий. И как ты рассчитываешь туда добраться?

Джаспер только головой покачал.

Отвернув лицо, накрашенная дама невесело скривилась. По ее оценивающему взгляду Джаспер успел сообразить, что раздавать милостыню она не привыкла.

— Есть что-нибудь на продажу?

Сдвинув брови, Джаспер задумался. В чемодане только его одежда и мамин дневник. За тряпки много не выручишь, зато чемодан обит настоящей кожей.

— Мой чемодан?

Женщина даже не повернулась взглянуть. Вместо этого она протянула руку и за нитку приподняла с груди Джаспера медальон из бисера.

— А что, красивая штучка. Денег за такую, пожалуй, хватит на автобусный билет.

— Нет! — округлил глаза Джаспер. — Нет, я не могу. Это… У меня мама пропала без вести, это ее вещь.

— Ну, раз пропала, то и переживать не станет, правда?

— Она еще может вернуться! — взмолился Джаспер, едва удерживая подбородок от предательского трепета. — Вернется. Я точно знаю, что вернется. Обязательно.

— Так и быть… Ладно, детка. Значит, придумаем что-нибудь другое, — накрашенная дама с неохотой выпустила из пальцев ожерелье. — С тряпкой управиться сможешь?

Джаспер кивнул.

— Ну, тут у нас не бывает занятия хуже, чем влажная уборка. Вымоешь тут все и получишь целый доллар. Идет? — протянула ему руку дама.

Джаспер вновь кивнул, и они скрепили договор рукопожатием.

— Ах да, еще одно условие, — сказала женщина, не выпуская ладони Джаспера. Придвинулась ближе, и он отчетливо разглядел под макияжем темные круги вокруг ее глаз. — Ты уедешь сегодня же. Я без понятия, кто ты есть и что натворил, сладкий, но ты даже представить себе не можешь, кому перешел дорожку.

Глава 22

И чем же вы занимались?

Как зарабатывали на пропитание?

Еще несколько часов Джаспер провел в темной комнате с зеркалами, дожидаясь, пока полуголая дама не закончит свою смену. «Я даже имени ее не знаю», — думал он, забираясь под гримировочный стол. Попробовал уснуть, опершись головой о стену, но ноги быстро деревенели от сидения на полу, а желудок сердито бурчал, оставшись без обеда.

Сейчас отец уже рыскает по городу в поисках пропавшего сына, решил Джаспер. Он ведь никак не мог уйти и позабыть вернуться. Джаспер беспокойно заерзал впотьмах, вспоминая, как отец расшвыривал завалы из вещей и обломков, спеша пробиться в спальню. «Алтея!»

— Нетушки, — выдохнул Джаспер. Преступник не нашел его маму. Может, злодеев было двое, и они подрались друг с другом? Джаспер вылез из-под стола и запрыгал с ноги на ногу, разгоняя кровь под аккомпанемент колющих мышцы иголочек. Такой вариант более похож на правду, решил он. Наверняка воры взъярились друг на дружку, потратив столько усилий и не найдя ничего особенно ценного.

Сквозь стену за шкафом со створками послышалась приглушенная музыка с редкими, глухими ударами барабанов. Джаспер мигом припал к полу. С этой дамой, которая спрятала его в своей гардеробной, явно что-то не так. На ней чересчур много косметики и мало одежды. Она вовсе не походила на всех других женщин, с кем Джаспер был знаком. Миссис Карбо и тетя Вельма ни за что не стали бы разгуливать по дому в панталонах с кружевами. Они никогда не обводили глаза черной сажей и не вымазывали щеки розовым, а губы — красным. Можно подумать, полуголая дама специально так вырядилась, будто работала клоуном в цирке. Вот только клоун из нее совсем не смешной. Тут что-то другое. Припомнив звук расстегнувшейся за дверцей «молнии», Джаспер поежился. Чего она добивалась от детектива Руссо? Чтобы тот пописал? Глупость, конечно. Но мальчик ощутил бы себя еще большим дураком, не придумав хоть какого-нибудь ответа.

Чтобы отвлечься, Джаспер изучил туфли на высоких каблуках, рядком выставленные у дальней стены. Там имелась и красная пара, очень похожая на те, что были у его мамы. Он смотрел на них, пока в глазах не потускнело. Как-то раз его родители устроили дичайшую ссору из-за красных туфель. Мама захотела надеть их куда-то, после чего отец будто с цепи сорвался. Джаспер даже не слышал всех слов, что они выкрикивали (в тот момент он лежал у себя, накрыв голову подушкой), но у него создалось впечатление, что красные туфли могли превратить маму во что-то непонятное. Нечто плохое. Они будто обладали темной силой. Джаспер вспомнил, как ему хотелось незаметно выскользнуть из комнаты и завладеть туфлями. Что, если их примерить, и они наделят его способностью летать или читать чужие мысли? Теперь он понимал, конечно, что тогдашние рассуждения были полной ерундой. У Джаспера уже имелась пара красных резиновых сапог, и ничем особенным они его не наделяли. «Должно быть, красные туфельки срабатывают только с девчонками», — заключил он.

Подойдя к туфлям, он поднял одну и сощурился на высокий каблук. Тетя Вельма нипочем не надела бы такие! Точно так же, как не стала бы ходить туда-сюда по ферме в кружевных подштанниках. Джаспер спросил себя, зачем его маме такие же красные туфли, как у накрашенной дамы в соседней комнате. Она никогда не ходила по дому в трусах. И не уродовала себе лицо всей этой цветной размазней.

Вертя в руках туфлю, он вновь услышал брошенные Сэсилом обидные слова: «Во всем Бартчвилле не было девахи непутевей, чем Алтея Уильямс». Слово «бузила» звучало почти что бранью, вроде лжеца или вора. Только еще хуже.

Джаспер поставил туфлю на место и вытащил из шкафа накрашенной дамы свой чемодан. Музыка все еще бухала где-то за стенкой. Из чемодана он достал мамин дневник.

Начал с самого начала и перечитал все записи вплоть до той, где мама встретилась с Большим Биллом. Веселящая вода. Он напрягся, стараясь вспомнить разговор, который они с Уэйном подслушали у «Талли-Хо». Шериф Брэдли говорил что-то про перегонный куб и про то, что в те времена, когда он еще не стоял на страже закона, все вокруг гнали собственную сивуху.

Этот вредный мистер Хойт явно замыслил что-то недоброе. Даже опасное. «Сумеем мы сохранить нашу маленькую тайну?» Джасперу отчаянно хотелось ответить вместо мамы: «Нет, мистер Хойт. Не сумеем». Но она дала другой ответ. И в конце концов взяла у него тот доллар. Джаспер покосился на красные туфли у дальней стены и снова поднял с колен книжицу.

25 августа 1928 г.

Мистер Хойт все навязывает поручения, которые мне совсем не по сердцу. Сама знаю, что поступаю плохо, но как положить этому конец? Я днями напролет рыскала вокруг его вонючего хлева, пытаясь понять, откуда берутся все эти бутыли: воображала, что, может, смогу что-то случайно поломать, и тогда все кончится. Заработанные доллары того не стоят. Уж лучше я оттирала бы грязные горшки для миссис Хойт! Да только ничего не обнаружила, до самого сегодня.

Старик Хойт так мне прямо и сказал, что вся веселящая вода делается с помощью самогонного аппарата в индейской резервации. Он говорит, так выходит здорово дешевле, чем вся та бурда, которую тащат из-за границы. Завтра он погонит меня за новой партией. Отправляет прямо в лапы к дикарям!

— Вы не можете заставить меня туда поехать! — заверещала я. — Эти безбожники тут же скальп с меня снимут или того похуже. Господи боже! Что тогда скажет папенька?

Хойт со смеху аж прослезился.

— А с чего ты взяла, будто я ему обо всем доложу? Даже не подумаю! И сама тоже не расскажешь!

— Еще как расскажу! — завопила я во все горло в надежде, что кто-нибудь услышит. — Это все неправильно. И не по-христиански! Вы на верную смерть меня отсылаете. Не поеду, и все тут!

Тогда он влепил мне оплеуху.

— Валяй, вперед и с песней! Если посмеешь. Ступай, скажи своему папочке, что развозила самогон по всему городку ради нас с Большим Биллом. Ступай, скажи ему, что я платил тебе долларовыми бумажками, чтоб не брыкалась, и что сам я — вшивый бутлегер. Ты что же, думаешь, будто он хоть на миг поверит твоим россказням? Да мы уж много лет как в одну церковь ходим. Я все псалмы назубок знаю, черт их раздери!

С минуту я стояла, будто молнией ударенная. Как ловко он все рассчитал! Только я легко сдаваться не собиралась.

— А у меня и доказательство есть: доллары! — крикнула я.

— И что? Нищие девчушки вроде тебя горстями их могут грести. Хорошенькие с виду девочки, не слыхавшие про христианскую мораль. Смекаешь, о чем я?

Ничуть не бывало.

Тогда, чтобы помочь мне сообразить, он подошел и ухватил меня за задок своей большой, твердой ручищей.

— Твой папочка скорее решит, будто ты задирала на себе юбчонки, потчуя городских парней, что всегда при деньгах. Я во всей нашей округе уважаемый человек. А ты — всего лишь маленькая обманщица, проныра и деляга. Всякому это известно.

И мистер Хойт засмеялся своим горячим воздухом прямо мне в лицо. Я поскорее вырвалась и отбежала подальше, да только он был прав. Папенька никогда мне не доверял, ни единого денечка за всю мою злосчастную жизнь. Достаточно я наплела всякой чепухи, врала налево и направо про разные глупости, но дело даже не в этом. Они с маменькой еще давным-давно решили, будто я сразу уродилась с каким-то изъяном, будто гнилая изнутри. Папенька ни разу не смотрел на душечку Перл, как глядит на меня: будто он жутко разочарован. Считает меня никчемной интриганкой. В точности, как и старик Хойт.

Уверенный, что где-то напутал с буквами, Джаспер дважды подряд прочел эту запись, пытаясь уловить ее смысл. Наконец, совсем охладев к чтению, он захлопнул дневник и свернулся клубочком, отбиваясь от зудящих в голове слов «проныра», «бузила» и «попотчевать», которые возвращались снова и снова. «Моя мама вовсе не такая!» — спорил с ними Джаспер. Она таким чудесным голосом пела в душе, что он останавливался послушать. Она пекла блинчики, похожие на Микки-Мауса: специально для него! Впрочем, иногда Алтея оставляла сынишку одного в темной квартире, когда думала, что тот уснул. «Мама совсем этого не хотела, — убеждал себя Джаспер. — Наверное, у нее не было другого выхода». И все же какая-то часть его сознания не хотела с этим мириться.

Джаспер обхватил голову руками, чтобы эта часть наконец заткнулась. Он больше не желал думать о матери всякие плохие вещи. Вообще ни о чем не желал думать. «Спать, — повторял он, — просто дайте мне поспать». Закрыл глаза и лежал там, пока его желание не исполнилось.

Сквозь туман беспокойного сна он услышал, как в дверь постучали.

Уселся и обнаружил себя дома, в собственной постели. Стук раздался снова.

Джаспер встал с кровати и на цыпочках двинулся к входной двери, через пустую квартиру. Он понял, что видит сон, только когда мамина любимая ваза обнаружилась на полке, целехонькая. И все же продолжал идти. «Кто там?» — шепнул он.

Ответа не последовало.

Мама всегда предупреждала, чтобы он никому не открывал, но теперь ее здесь не было. Джаспер был слишком мал, чтобы достать до дверного глазка, а потому подтащил стул из кухни и забрался ногами на сиденье — выглянуть в коридор через крошечную стеклянную линзу.

Там он увидел запрокинутое вверх лицо девочки. Красивой девочки с темно-карими, умоляющими глазами.

«Вам известно, кто меня убил?» — спросила она.

* * *

Дверь гардеробной резко распахнулась.

Джаспер вскочил, со сна крепко приложившись лбом о днище гримировочного стола. Пара блестящих черных туфель на высоких каблуках уже направлялась к нему, громко щелкая. И остановилась в считаных дюймах от его носа.

— Рада, что ты успел вздремнуть, юноша, — потыкала в него острым носком туфли полуголая дама. — Но тихий час окончен. Уговор есть уговор.

Джаспер потер лоб и постарался вынудить онемевшие конечности снова задвигаться. Все болело. Быстро ощупал штаны; о радость, те остались сухими. Щеку щекотало налипшее перышко от горжетки. Дама в кружевных трусах стояла рядом, с желтым ведром у ног. Довольно нелепое зрелище, чтобы он смог чуточку улыбнуться. Кто же захочет мыть полы в одном исподнем?

— Берись, — сказала она, подталкивая к нему ведро. — Мо уже отправился домой, передняя дверь заперта. Пройдешь по кабинкам, будешь оттирать стены и полы. Сегодня мы открывали только пять из десяти. Все те, что по левой стороне.

Джаспер кивнул и неуверенно поднялся на затекшие ноги.

— Лево и право хоть отличишь? — спросила женщина, поднимая левую руку.

— Ага.

— Ну, если растеряешься, иди на запах. А мне нужно переодеться, — с этими словами она поспешила выставить Джаспера с ведром в темный коридор и захлопнула дверь.

Вдоль коридора, едва освещенного дрожащим светом единственной лампы в дальнем конце, тянулись два ряда одинаковых закрытых дверей. Джаспер постоял немного, вслушиваясь в тишину, прежде чем толкнуть ведро с тряпками к первой двери по левую руку.

Входя, Джаспер не догадывался, чего ему ожидать. И первым, что увидел, была большая комната с обитой бархатом тахтой, освещенная розовыми прожекторами. Лиловые стены в цвет тахте и на полкомнаты — пушистый ковер из белого меха. Только поморгав, он сообразил, что находится не в самой комнате с тахтой. Небольшую будку, где он стоял, отделяло от освещенной прожекторами сцены большое застекленное окно; в самой же будке едва мог бы повернуться взрослый человек. На уровне груди Джаспера доступ к стеклу был перекрыт черным шнуром ограждения; у ног тянулось такое же, в виде латунного прутка. Пространство между ними закрывала стенная панель, обитая черной кожей. Вся кожа забрызгана скисшим молоком.

Джаспер поморщился, соображая. Люди приходили сюда постоять, глазея на лиловую комнату с лиловой тахтой. Зачем? Зрелище казалось ему довольно скучным. Пожав плечами, он достал из ведра тряпку и начал оттирать молоко со стены. Вода в ведре разила хлоркой, но Джаспер не возражал. Прожив несколько недель на ферме с коровами, он успел возненавидеть запах кислого молока. Отжав тряпку, он смочил ее и вновь принялся тереть стену. Вычистить ее заодно с полом кабинки удалось минут за пять, не больше.

Открыв следующую дверь, Джаспер обнаружил там абсолютно ту же картину. Каждая кабинка имела окно, выходящее в лиловую комнату. Его глубокие раздумья по этому поводу прервало внезапное появление накрашенной дамы: часть лиловой стены за тахтой отошла вдруг в сторону, впуская ее внутрь. На даме уже была обычная одежда, а с лица исчез толстый слой макияжа. Уронив тряпку в ведро, Джаспер в оба глаза смотрел, как женщина подходит к тахте, берет наполовину полный стакан с края столика по соседству, а потом замирает и оглядывает кабинки. Заметив Джаспера, она помахала рукой и подмигнула. Мальчик махнул в ответ и завороженно наблюдал, как дама выходит из комнаты с напитком в руке.

Прошло десять минут, и она встретила Джаспера в коридоре, когда тот прикрывал за собой дверь в последнюю кабинку.

— Что, готово? — спросила она.

Джаспер кивнул и поставил ведро у ее ног.

— Кладовая уборщиков в той стороне, — показала она и помогла донести ведро с тряпкой в конец коридора. — Ну, и что скажешь о первом рабочем дне, мальчуган?

Джаспер вяло развел руками. Он не знал, что и сказать, тем более уже успел разобраться: люди платили деньги только за то, чтобы поглядеть, как она сидит на тахте в кружевных трусах. Или, того не легче, как она их снимает. Он и помыслить не мог о таком, не зардевшись.

— В свой первый день я тоже так решила, сладкий, — фыркнула женщина. — Но нам всем приходится делать то, что мы должны, согласен? А вот и твой честно заработанный доллар.

Когда Джаспер расстался с ведром и повесил тряпку на крюк, она протянула ему смятую бумажку.

— Спасибо вам, — сказал Джаспер, не решаясь глядеть даме в лицо. Что-то с ней определенно было не так. Или, наоборот, с ним.

Она присела на корточки рядом и схватила Джаспера за подбородок, заставив посмотреть на нее в упор. Теперь, без всякой краски, это была обыкновенная женщина с обычным лицом. Ее голубые глаза даже не сильно отличались от маминых: такие же строгие по краям и добрые в середине. Женщина слегка улыбнулась ему и сказала:

— Да не за что. Ты голоден?

Джаспер бойко закивал.

— Значит, по дороге на автобусную станцию возьмем по сэндвичу, — она выпрямилась и протянула ему руку.

Помедлив пару секунд, он эту руку взял.

— Хорошо.

Вдвоем они миновали закрытые двери кабинок, прошли в конец коридора и подняли ручную кладь: женщина — свою сумочку, Джаспер — чемодан. Потом женщина вывела его в проулок за домом и выключила свет в коридоре.

Когда дверь черного хода захлопнулась, Джаспер поднял лицо:

— Как вас зовут?

— Без разницы, Джаспер. Поскорее заруби это на носу.

— Что?

— Никогда не называй свое имя незнакомым людям.

Глава 23

То есть вы хотите убедить нас, будто полагались исключительно на милость чужаков?

Дама вывела Джаспера из проулка и свернула за угол, на Вудвард-авеню. Воздух городских улиц освежал не хуже душа, о котором мальчик мог только мечтать. По пути он зорко оглядывал тротуары позади и впереди себя, но детектива нигде не было видно.

Пройдя три квартала, они свернули в маленькую закусочную с написанной от руки вывеской «У Стеллы». За кассовым аппаратом при входе стояла низенькая пухлая женщина с седыми волосами и с толстыми очками на носу.

— Люси! Как поживаешь? — у кассирши были жуткий акцент и теплая улыбка.

— Все хорошо, миссис Валассис. А как у вас?

Миссис Валассис не ответила, только посмотрела на Джаспера и приподняла густые седые брови.

— Сегодня вдвоем?

Дама, державшая мальчика за руку, кивнула в ответ; кассирша подхватила две запаянные в пластик картонки с меню и повела странную парочку к одной из шести кабинок, устроенных у левой стены узкой закусочной. К стене напротив были придвинуты четыре квадратных стола с разномастными стульями. Джаспер и Люси были здесь единственными посетителями, не считая двух старушек в самой дальней кабинке.

— Сегодня фирменная мусака,^[5] — гордо объявила миссис Валассис.

— Мы возьмем только два гамбургера и две газировки. Спасибо.

Этот заказ, кажется, расстроил пожилую кассиршу:

— Мусака очень вкусная. Рецепт моей йа-йа.

— В другой раз.

Поджав губы и сунув меню под мышку, кассирша поспешила прочь и очень быстро вернулась с двумя темными стаканами, полными воды, которые без церемоний выставила на стол, чтобы снова удалиться. Джаспер поскорее схватил свой стакан и одним махом осушил его целиком.

— Вас и правда зовут Люси? — спросил он, едва отдышавшись.

— Нет, но ты зови меня так, если хочешь, — она смотрела куда-то вдаль, сквозь грязную витрину. Глаза потемнели, словно кто-то задернул в них шторы.

Джаспер старался не поддаваться вертевшемся в голове неловким вопросам о лиловой тахте и вместо этого оглядывал крошечную закусочную. Старушки, сидевшие на два столика позади них, низко склонились над своими тарелками. Миссис Валассис сгорбилась за кассой, записывая что-то в блокнот. У входной двери был выставлен стеллаж с полками, на которых красовались печенье, пирожные и буханки хлеба невиданных форм и расцветок. Обрушившееся на Джаспера чувство голода заставило его закрыть глаза.

Еще несколько минут он так и просидел, не открывая их. В жизни своей он не чувствовал еще такой усталости. Ночь, проведенная на диване в гостиной миссис Карбо, была полна оборванных снов, в которых алая кровь плескала о стены.

Вам известно, кто меня убил?

Глаза Джаспера распахнулись снова.

К их столику уже шаркали шаги. Миссис Валассис вернулась, прижимая к обширной груди учетную книгу.

— Люси, зелье обычным набором? — едва слышно спросила она.

Дама, которая была не-Люси, кивнула и через стол подвинула к ней сложенную долларовую бумажку. Миссис Валассис что-то чиркнула в своей учетной книге и лишь тогда подняла со стола деньги. Джаспер хотел спросить, за что не-Люси заплатила этот доллар, но не решился: та сразу вернулась к созерцанию чего-то невидимого за стеклом витрины.

Желтовато-белые обои, которыми была оклеена закусочная, пестрели коричневыми с золотом рисунками, изображавшими женщин в свободно развевающихся одеяниях и мужчин с острыми бородами. На голове у каждого было по венку с торчащими во все стороны листьями. Одеяния летели по ветру, спадая с женщин. Джаспер вдруг понял, что таращится, и поднялся с сидения.

— Схожу в туалет.

Не-Люси и бровью не повела.

Джаспер направился в угол закусочной и по узкому коридору к уборной, изо всех сил стараясь не глазеть на обои. Там он не торопился в надежде, что сможет убить побольше минут, оставшихся до того, как подадут заказ. Голод делался несносен, и Джаспер уже чувствовал, что вот-вот обезумеет окончательно и примется ныть. Ему не хотелось закатывать истерику на глазах у новообретенной подруги, но могло выйти так, что он не сможет сдержаться. Он неторопливо и тщательно вымыл руки, думая о грязной тряпке, которой возил по стенам, и о всех тех людях, что глазели на лиловую тахту. Стены мужского туалета покрывали неразборчивые каракули и цифры. Джаспер силился расшифровать их, проворачивая петлю полотенца все ниже и ниже, пока не выехал относительно чистый кусок.

Обшитые деревянными панелями стены длинного коридора, который вел назад к столикам, были сплошь увешаны фотографиями. Джаспер остановился изучить их поближе. На него со сдержанными улыбками смотрели мужчины с прилизанными, тщательно расчесанными волосами, — так, будто всем им не терпелось поведать ему какую-то тайну. Джаспер ответил хмурым взглядом. По уголкам некоторых снимков вились росчерки черными чернилами. Один из мужчин показался слегка знакомым: Джаспер вроде бы видел его где-то, но никак не мог вспомнить, где именно. Может, в кинофильме? Все ближе подбираясь к залу со столами, он всматривался в каждое лицо на снимках, пока одно из них не заставило его остановиться.

На фотографии была его мама.

Джаспер потер глаза и вгляделся еще раз. Вот же она, с ослепительной улыбкой, с высоко подколотыми волосами и с чуть заметной родинкой на левой щеке. Под маминым подбородком кто-то нацарапал имя: «Тея». Это была мама Джаспера, но в то же время и не она. Здесь она была совсем молодая, грудь обтягивает тесное платье с низким вырезом. Снимок напомнил ему не-Люси в ее кружевном белье. Если б отец увидел такое, его наверняка удар бы хватил.

Джаспер встал на цыпочки, чтобы снять фотографию со стены, но та не поддавалась. Даже двумя руками, потянув со всей силы, он не смог ее пошевелить. Маме здесь не место, рядом со странно разодетыми незнакомцами! Рамка оказалась наглухо прибита к дереву. Не сводя глаз с маминого лица, Джаспер отступал, пока не уткнулся спиной в стену напротив. Он так давно ее не видел, что слезы наворачивались.

Чья-то ладонь легонько потрепала его поплечу.

— А я уж решила, ты в унитаз провалился. У тебя все хорошо?

Джаспер закивал, хотя хорошего было мало.

— Нам принесли поесть. Пошли, — не-Люси оторвала его от стены и довела до столика.

Божественный вкус гамбургера с луком почти заставил его забыть о снимке, но только почти. «Ей здесь не место, — только и мог думать Джаспер всякий раз, когда оглядывался на коридор, ведущий к туалетам. — Как она тут оказалась?»

— Люси! Как же я рад тебя видеть! — мужской голос выдернул Джаспера из его раздумий. К их кабинке направлялся странный незнакомец.

Не-Люси уронила свой сэндвич.

— Перри! А ты что тут делаешь?

— Я владелец кафе. Отчего бы мне не зайти навестить своих посетителей? — Он был дородным, пожилым уже человеком с кустистыми бровями, совсем как у кассирши. Джаспер точно встречал его раньше, но снова не вспомнил где. — Кто этот юный кавалер?

Джаспер не поднял головы.

— Что, этот? — не-Люси легко отмахнулась от Джаспера — так, словно тот был бродячей собакой. — Сегодня вечером приглядываю за сынком соседки. Лишняя мелочь никогда не повредит, сам понимаешь.

Мужчина хохотнул.

— Еще как понимаю! И сам надеюсь подержать в руках хоть немного этой мелочи.

— Я помню, что срок вышел, Перри. Просто дай еще недельку, и я соберу всю сумму целиком.

Перри похлопал ее по спине.

— Даже не сомневаюсь, Люси. Соберешь, так или иначе… Знаешь, для тебя работенку я всегда подыщу. У меня полно знакомых ребят на севере, которые будут счастливы с тобой познакомиться.

— Спасибо, Перри, но у меня уже есть работа, — мило улыбнулась не-Люси и на какой-то миг стала больше похожа на девочку, чем на взрослую женщину. — Скоро я рассчитаюсь сполна. Обещаю.

Перри постучал толстым пальцем по плечу Джаспера.

— Скажи ей, пусть сводит тебя на игровую площадку. Пускай-ка отработает денежки, которые заплатила твоя мамаша, точно?

Джаспер кивнул, так и держа голову опущенной. Он не хотел, чтобы мужчина разглядел его и вспомнил, что они уже где-то встречались. То, как тому удалось заставить не-Люси окаменеть за столом и улыбаться при этом, подсказывало Джасперу, что доверять Перри не стоит.

Тем временем Перри положил ладонь на шею не-Люси и звучно чмокнул в щеку.

— Даю тебе времени до четверга.

С тем он и вышел. Когда дверь за Перри захлопнулась, не-Люси схватила свою салфетку и раздраженно стерла с лица его поцелуй.

Через полчаса Джаспер и не-Люси уже сидели на автобусном вокзале. Снаружи солнце закатывалось над рекой Гранд. Отвратная серая дымка, каждый день висевшая над горизонтом, окрасилась волшебными оттенками алого и оранжевого, а черная копоть, выстилавшая фасады домов, совсем побледнела. На кратчайший миг город преобразился, стал прекрасным. Не-Люси, кажется, тоже это заметила, и еще несколько минут они оба молча смотрели за окно.

Наконец она спросила:

— Почему тебя разыскивает Джон Руссо, сладкий?

Джаспер подумал, прежде чем дать ответ.

— Думаю, он хочет запрятать меня подальше.

— Зачем ему это?

— Точно не знаю… — Разгром в квартире, кровь на стене, мамина фотография, мистер Хойт, Большой Билл — все слилось вместе, теряя очертания. По щеке Джаспера покатилась одинокая слеза. — Кажется, с нею случилось что-то очень плохое.

— С кем?

Джаспер смахнул слезу и повернулся к странной женщине, которую не звали Люси, уже не зная, насколько ей следует верить. Она сама советовала не болтать с чужаками. И мама когда-то говорила то же самое. Вот только не-Люси уже не была совсем чужим человеком. Она купила ему поесть. Спрятала в своем шкафу. Помогла разобраться, какой из автобусов идет мимо Порт-Гурона до самого Бартчвилля.

— С моей мамой. Она исчезла.

— Выходит, она влезла в какую-то очень большую и серьезную историю, раз уж Джон взялся ее разыскивать, — не-Люси изучала лицо Джаспера твердыми, но добрыми глазами. — Он ведь не простой коп.

Это замечание заставило Джаспера насупиться.

— Кем она была, сладкий?

Джаспер подумал о фотоснимке, висевшем среди незнакомых лиц на стене закусочной «У Стеллы».

— Теперь уже не знаю.

Не-Люси кивнула и прикурила сигарету.

— А кто был тот дядька? В кафе?

— Тот мужик? — она выпустила изо рта облачко дыма. — Воображает себя крутым гангстером. Но на самом деле он всего лишь мелкий деляга.

— Что такое «деляга»?

Не-Люси усмехнулась уголком рта.

— Тот, кто зарабатывает свои деньги нечестным путем.

— А бывает и такой? Нечестный путь?

Она рассмеялась.

— Бывает, коли спросишь у полицейских. Знаешь, о чем это я?

Вообще-то, Джаспер не знал. И задумался о следах крови в своей квартире, о злодеях ворах. Может, пожилой мужчина с кустистыми бровями был одним из них.

— Как его зовут?

— Тебе и не надо знать ни его самого, ни всю его семейку, сладенький, — покачала головой не-Люси и отвернулась к силуэтам высоких зданий за окном. — Уж поверь.

— Но мне кажется, раньше я его уже видел где-то. Кто он?

— Перри Галатас.

Глава 24

И никто не пытался воспользоваться вашей беспомощностью?

Автобус оказался полупустым, как и обычно в субботние вечера. Джаспер уселся на кресло в последнем ряду, устроил чемодан на коленях, и синий автобус с ревом выкатил со станции. Из окна Джаспер видел, как не-Люси с опущенной головой удаляется по Вудвард-авеню. Она не оглянулась, не помахала на прощанье; просто отправилась по улице куда-то. Домой, наверное. Джаспер приник лбом к прохладному стеклу. Домой.

Уличные фонари поредели и поблекли, стоило автобусу вырулить на шоссе Дикси и, надсадно воя, двинуться прочь из города. Небо темнело с каждой минутой, и на нем виднелась только низко висящая луна, закутанная облаками. Где-то на севере, в небольшой дядиной хижине, тетя Вельма с Уэйном, должно быть, уже моют посуду после ужина. Тихий перезвон тарелок заглушается голосами Оззи и Харриет по радио. Довольно скоро они потушат свет и улягутся спать. На ферме никто не сидит допоздна: слишком рано приходится вставать, да и дядя вечно сетует, что держать свет включенным — зря транжирить электричество.

Мимо окна группками пробегали тесно сбитые вместе дома. В отдельных окнах еще горели огни, но большинство были темны. Дорога до Бартчвилля займет больше часа. Будет уже слишком поздно, чтобы стучаться в дверь дяди Лео. «Что я ему скажу?» — задумался Джаспер, утыкаясь головой в спинку кресла впереди. Билет на автобус обошелся ему в семьдесят пять центов. В кармане оставался четвертак, но его не хватит, чтобы добраться еще куда-нибудь среди ночи. Невелик выбор.

Автобус спешил все дальше в темноту, оставив позади тускло освещенные пригороды. Отец наверняка рассвирепеет, узнав, что Джаспер по-тихому сбежал из города. Еще бы, ведь он ко всему прочему не послушался полисмена и разговаривал с полуголой дамой. В конце концов отец, конечно, станет искать его на ферме — и найдет. Тогда придется что-то ему рассказать, хочешь того или нет. Да и дяде нужно все как-то объяснить. Как ни крути, придется кому-то соврать.

Джаспер обгрыз ногти под корень, прикидывая, что скажет. Похищение! Можно сказать, что его похитили и бросили в багажник машины и что он отважно сбежал, стоило извергам зазеваться. Потом схоронился в переулке и не высовывался, дожидаясь автобуса; его он остановил, отчаянно размахивая руками. Или прятался в канаве до рассвета, а потом пешком добрался уже и до фермы. Джаспер рассеянно глядел на темные поля, проносившиеся за окном. Лучше истории с похищением ничего в голову не приходило. Он даже мог бы упомянуть что-нибудь о беспорядке и кровавых пятнах в квартире, которые увидел прямо перед тем, как туда ворвались похитители. Нелишне будет добавить к вранью немного правды, чтобы сделать рассказ убедительней.

В Порт-Гуроне автобус вывернул на Грэшет-авеню. Огни уличных фонарей городского центра затопили автобус, высветив головные уборы трех пассажиров, дремавших на сиденьях впереди. Чья-то поросшая жестким волосом рука вытянулась, чтобы дернуть веревку колокольчика, и тормоза автобуса оглушительно взвизгнули, прерывая поездку на городской площади. Все трое пассажиров встали и, потягиваясь, сошли. Молодой человек в кепке, фермер в соломенной шляпе и бизнесмен в мягкой фетровой: все они, один за другим, спустились по ступеням и растворились в темноте.

Водитель автобуса поднялся со своего кресла и прикурил сигарету.

— Там позади еще кто-то остался? — гаркнул он.

Джаспер поднял руку:

— Я здесь!

— Ну точно, — пробурчал водитель. — И куда направляешься?

— В Бартчвилль, сэр!

— Впервые слышу. Где это, черт подери?

— Э… уже недалеко. А о таверне «Талли-Хо» вы тоже не слыхали? — высунулся Джаспер в проход между креслами. В полутьме он не сумел понять, обрадовал ли водителя такой ориентир, но, судя по фигуре, выпить тот любил.

— Не-а.

— Еще несколько миль на север. Думаю, вы не пропустите.

— Ну-ну, — не вынимая изо рта сигарету, промычал водитель и задвинул объемистый живот обратно за колесо руля.

Автобус снова двинулся вперед. В справочной на станции Джасперу сказали, что маршрут 91-1 идет до Кросуэлла с остановкой в Бартчвилле, но человек в справочном окошке далеко не сразу нашел крошечный городок на карте. Автобус ревел, мчась по шоссе, и во тьме понемногу гасли огни Порт-Гурона. Джаспер следил за ними, развернув голову к заднему окну. Над стеклом висела красная табличка: «ВЫХОД».

Шоссе было беспросветно-темным со всех сторон, его освещали только желтые фары впереди автобуса. Луна в заднем окне вновь спряталась под набежавшим облаком, пока Джаспер прикидывал, как поступить: разбудить дядю или же провести ночь в амбаре? Мысль об амбаре казалась более привлекательной.

Раздумья его прервал резкий скрежет тормозов. Водитель выключил фары и заглушил двигатель. Снаружи не было ничего, кроме темных полей.

Джаспер опять высунул голову в проход:

— Простите, сэр? Это еще не Бартчвилль.

— Остановка по нужде, — с усмешкой объяснил водитель и тяжело поднялся со своего кресла. Однако вместо того, чтобы открыть переднюю дверь и выйти помочиться, он направился по проходу прямо к Джасперу. — Все никак не могу понять, на кой ляд я наматываю лишние мили из-за вшивого сопляка.

Он так это сказал, будто делился с кем-то удачной шуткой, хотя в автобусе уже не осталось никого. Джасперу захотелось вжаться в сиденье, но внутреннее чутье заставило его подняться на ноги.

— Я… Мне казалось, этот автобус идет до самого Кросуэлла.

— Ага, только в эту дыру никто не ездит. Не в мою субботнюю смену. — Водитель подступал все ближе. Он сбросил с плеча одну из лямок рабочего комбинезона. — Не был там уж и не знаю сколько месяцев, а ни одна живая душа не нажаловалась.

Джаспер пятился от него, пока ручка запасного выхода не вжалась в спину, как раз между лопаток. Он снова оглянулся на окно. Мили и мили непроглядной черноты во все стороны.

— Я доплачу, — поскорее объявил он, шаря в кармане. — Вот, у меня есть еще четвертной. Возьмите. Мне просто хочется попасть домой, мистер.

Джаспер выставил руку, чтобы показать водителю блестящую монетку, и тот крепкими, толстыми пальцами ухватил его за запястье:

— Нет уж, малец. Я придумал кое-что получше.

Четвертак покатился по полу.

Раскрыв в ужасе рот, Джаспер попытался вырвать руку, но ее будто тисками зажали.

— Пустите! — крикнул он.

— Не дергайся, малец, а то хуже будет. Просто расслабься, — водитель схватил его вторую руку и впихнул в приспущенные штаны своего комбинезона.

Глаза у Джаспера выпучились и полезли на лоб. Он не мог даже облечь в мысли свое потрясение от этого кошмара. Водитель автобуса был явно безумен, а в штанах у него сидело какое-то чудище. Растопыренные пальцы Джаспера наткнулись вдруг на поросшего шерстью монстра с тугой, горячей кожей; водитель водил его рукой вверх-вниз, заставляя гладить какую-то мерзкую тварь. При этом мужчина тяжело дышал, одобрительно кивая головой. Джаспер задергался, пытаясь высвободиться, но без всякой пользы. Наоборот, водитель запихнул его руку еще глубже, и Джаспер нащупал между толстыми бедрами еще больше шерсти и что-то мягкое, свободно подвешенное.

Наконец в сбитом с толку, онемевшем мозгу Джаспера блеснула догадка. Яйца. И это единственное слово вывело мальчика из ступора: выходит, водитель автобуса попросту чесал себе яйца его, Джаспера, рукой!

Вскипев от возмущения, он намертво зажал их в кулаке — в точности так же, как сделал его дядя перед тем, как кастрировать беднягу Роя. Охнув от неожиданности, водитель ослабил хватку.

«Быстро зацапал и сразу режешь, не то хряк живьем слопает», — предупреждал тогда дядя Лео.

Ножа не было, а потому Джаспер изо всех сил перекрутил и дернул яички мужчины, надеясь их просто-напросто оторвать. Издав оглушительный вопль, на драгоценный короткий миг водитель выпустил оба его запястья.

Джаспер моментально вернул свободу рукам и, отскочив, дал водителю автобуса увесистого пинка в пах. Пузатый здоровяк качнулся, рухнул на задницу, сложился вдвое и визгливо захрюкал — совсем как свинья в загоне у дяди Лео.

«Сделал дело и беги наутек. К нему сейчас подойти — все равно что осиное гнездо палкой ворошить».

Джаспер крутанулся на месте и всем своим телом налег на ручку запасного выхода. В замке что-то громко щелкнуло, поддаваясь, но дверца даже не дрогнула.

— Ну! Давай открывайся, чтоб тебя! — заорал Джаспер и ударом ноги заставил ее распахнуться.

За спиной стонал, пытаясь подняться, пострадавший водитель, но оглядываться Джаспер не стал. Не теряя времени, он выпрыгнул из автобуса и помчался куда глаза глядят. В кромешной тьме глаза были, к сожалению, бесполезны, и очень скоро он почувствовал под ногами траву на обочине, после чего с негромким плеском растянулся в придорожной канаве. Но не остановился, а, посчитав укрытие ненадежным, продолжал ползти по дну все дальше.

— А ну вернись, мелкий кусок дерьма! — завопил водитель из задней дверцы автобуса. — Да я пополам тебя переломаю, щенок, когда найду! Слышишь? Руки-ноги вырву! Еще пожалеешь, что на свет народился!

По дороге затопали тяжелые башмаки. Джаспер вовсю работал локтями и коленями, пробираясь все дальше по дну грязной канавы. Луна укрылась в облаках, и единственным источником света в этих полях были звезды. Впереди Джаспер едва мог разобрать преграду в виде земли, сваленной в кювет у края поля, и круглое отверстие большой цементной трубы, прошившей насыпь насквозь. На четвереньках подобравшись вплотную, он протиснулся в трубу, скрываясь из виду.

Шаги водителя сделались тише; он направился в другую сторону, выкрикивая все новые угрозы, живо передающие, как он расправится с дрянным сопляком. Джаспер сжался в комок внутри трубы. Грязная вода забралась под рубашку и промочила штаны. За всю свою жизнь он еще никогда не был так растерян и напуган. От отвращения ему хотелось отрубить себе руку — единственное, что он знал наверняка. Но он мог только с силой тереть ладонь о шероховатый цемент трубы.

Где-то на шоссе водитель автобуса растерял остатки терпения и прибег к новой тактике:

— Ты же сдохнешь тут, в глухомани. Здесь на многие мили ни единой живой души. Тебя койоты затравят и слопают на обед. Выходи! Обещаю, что довезу домой живым и невредимым…

Джаспер предпочитал койотов. Не подавая голоса, он только сильнее съежился в своем укромном убежище, под слоем грязи и глины. Наконец у водителя автобуса не выдержали нервы:

— Да и хрен с тобой! Гори в аду, мелкий засранец!

За громким всплеском чего-то, брошенного в канаву, последовал лязг захлопнувшейся автобусной дверцы. Вскоре мотор проснулся, и автобус с ревом укатил прочь. И лишь когда этот рев окончательно стих, натянутыми мышцами Джаспера завладела неукротимая дрожь.

Глава 25

Мы здесь не для того, чтобы кого-то осуждать.

Наша задача — установление истины…

Джаспер всю ночь провел, свернувшись клубком в трубе водостока. Она укрывала от ветра, но куда важнее было другое: он потерял способность шевелиться. В конце концов мальчику удалось забыться беспокойным сном, из которого его то и дело выдергивали кошмары, полные заросших шерстью водителей автобусов и визгливых причитаний бедняги Роя.

Дернувшись всем телом, он проснулся. Небо над уходящей вдаль канавой высветил приглушенно-серый зачаток рассвета. До восхода оставалось никак не менее часа, но время уже поджимало Джаспера. Он выпростал одеревеневшее тело из дренажной трубы и заставил себя выпрямиться. Первые осенние заморозки еще не подоспели, но холодный воздух уже намекал на их близость. Джаспер поежился в своей вымокшей одежде и направил негнущиеся ноги вдоль дна канавы. Недалеко от места, где накануне водитель остановил автобус, в жидкой грязи валялся его чемодан.

Першение в горле предупредило Джаспера, что он чересчур перемерз, всю ночь пролежав в холодной лужице. Где-то глубоко в памяти зазвучал дядин голос: «Самый верный способ замерзнуть насмерть во время охоты — дать себе промокнуть».

Вняв предостережению, Джаспер добежал до чемодана и выдернул его из стылой жижи. Лишь по счастливой случайности тот падая не раскрылся. Сцепив окоченевшие пальцы на его ручке, Джаспер вскарабкался по дальнему от шоссе склону канавы. В сотне ярдов впереди темнела небольшая рощица, за которой тенью проступал фермерский дом. Нужно было спешить: в любую минуту мог проснуться фермер и выйти позаботиться о скотине.

Джаспер опрометью бросился под спасительную сень деревьев и поспешил скинуть с себя мокрую грязную одежку. Даже трусы с носками вымокли. Дрожа от утренней прохлады, голый, он пописал под толстым стволом дуба, а затем открыл чемодан. Два комплекта одежды — все, что у него осталось, зато она была сухой. Натянув чистые рубаху и штаны, он сразу начал согреваться, хотя недостаточно быстро. Охваченный сомнениями, Джаспер переводил взгляд с последней чистой стопки одежды в чемодане на кучку грязных тряпок на земле. Мокрые одежки запачкают все остальное, заодно с маминым дневником. Он подхватил книжицу со дна чемодана и быстро пролистал, чтобы убедиться: все страницы на месте и не повреждены.

Сквозь темную листву в отдалении вспыхнул маленький прямоугольник: в фермерском доме кто-то проснулся и включил свет.

Джаспер натянул второй комплект сухой одежды прямо поверх первого и покидал в чемодан пропитанные грязью сырые тряпки. Он уже засовывал мамин дневник за пояс штанов, когда в полусотне ярдов от него, громко скрипнув, распахнулась дверь фермерского дома. Джаспер тут же приник к стволу ближайшего дерева, прячась от чужих глаз.

На крыльцо вышла женщина с деревянной бадьей. Она встала там и потянулась, глядя на рощицу, где прятался Джаспер. Он затаил дыхание, убежденный, что та его заметила и вот-вот сорвется в крик. Этого не случилось. Женщина просто подняла свою бадью и направилась к коровнику за домом.

Джаспер подхватил чемодан и, перебегая от дерева к дереву, направился к полосе кукурузного поля, примыкавшей к шоссе. Где-то за фермерским домом зашлась лаем собака. Чтоб тебя!

Отбросив страхи, Джаспер помчался к просвету в кукурузных стеблях. Там его встретили мясистые листья, захлопавшие по плечам, — но он не остановился, пока не отбежал от фермерского дома на пять сотен ярдов, не меньше. Лишь тогда Джаспер замедлил бег, чтобы отдышаться, прислушиваясь. Шума погони не было, собачий лай тоже смолк. Небо над головой светлело с каждой минутой; оно еще не обрело розовый оттенок рассвета, но позволяло оглядеться по сторонам.

Вытянув руку, Джаспер ухватил спелый початок на ближайшем стебле. Умирая с голоду, он еле заставил себя счистить листья и рыльца, чтобы затем впиться в него зубами. Он успел умять первый початок и принялся за второй, прежде чем продолжить путь. В нескольких футах справа от Джаспера взвыл мотор: мимо пронесся автомобиль. Нужно было спешить дальше.

Джаспер не мог сообразить, сколько же миль протянулось между ним и дядиной фермой. Пять? Или десять? Наверняка меньше десяти, — решил он. Отец как-то говорил ему, что Бартчвилль лежит в десяти милях от Порт-Гурона, а автобус одолел по меньшей мере полпути, прежде чем совершить свою кошмарную остановку.

Содрогнувшись, Джаспер постарался стряхнуть с себя воспоминания о водителе автобуса. Судя по всему, дядя был прав, решив кастрировать беднягу Роя. «Выходит, яйца и впрямь сводят с ума?» Рука невольно потянулась вниз, ощупать его собственное тело. Ни малейшего сходства с чудищем, которое Джаспера вынудили гладить, не обнаружилось, но он все равно с отвращением отдернул руку. Его даже замутило.

Отставив провинившуюся ладонь, он волочил ее по кукурузной гряде в надежде, что шлепки листьев и удары твердых стеблей как-то устранят нанесенный вред.

К тому времени, когда кукурузу сменила пшеница, он прошел уже не меньше трех миль, пересек два канала и перелез через забор. За морем колосьев по небу разливались золотые и красные краски восхода. Примерно через каждые полмили Джаспер высовывал голову из пшеницы, чтобы проверить обстановку на трассе. То здесь, то там из-за прибрежных построек проглядывала гладь озера Гурон. Впрочем, надежды, забрезжившие было у мальчика, пропали зря: пшеничное поле вдруг оборвалось.

Проволочный забор перекрыл выход к большому перекрестку впереди. По другую сторону лежал Бартчвилль, с его небольшими домами и магазинчиками. Этот пейзаж одновременно успокаивал и пугал: Джаспер не мог позволить себе ступить в город с вымазанным сухой грязью чемоданом в руке. Там он, конечно, столкнется с взрослыми, дядиными знакомыми, которые тут же захотят выяснить, чем это Джаспер занят и откуда у него чемодан. Джаспер присел на корточки в пшенице, чтобы дать отдых измученным ногам и поразмыслить.

Можно было бы спрятать чемодан и объяснять всем, кто поинтересуется, что он бежит в какую-нибудь лавку по дядиной просьбе. Ничего особенного. Детей то и дело посылают в город с поручениями. Скажем, Уэйн довольно часто в одиночку отвозил сырое молоко на маслобойню. Привстав, Джаспер сощурился на здания по ту сторону трассы: похоже, серое строение в трех кварталах от перекрестка как раз и было маслобойней. Он плюхнулся назад, жалея, что не запоминал дорогу в тот раз, когда они ездили за мороженым. Или можно попробовать обойти вокруг и вообще не заглядывать в городок. Сент-Клер-роуд очерчивала западную границу Бартчвилля и вела дальше на север, чтобы пересечься с Харрис-роуд к западу от дядиной фермы. Этой самой дорогой он обычно возвращался туда из школы мисс Бэбкок.

Приняв решение, Джаспер поднялся и зашагал назад сквозь высокую пшеницу. От перекрестка он двинулся вдоль улицы на запад, отыскивая Сент-Клер-роуд. Будет лучше, если вообще не придется говорить со взрослыми. Он сам не знал, сколько вранья удержит в голове, ничего не напутав.

«Видимо, тот, кто начал лгать, уже не обойдется ложью малой», — шепнул себе Джаспер. Одна из любимейших отцовских фраз отчасти выражала то, что он чувствовал теперь, прячась в траве вроде какого-то пронырливого паучка.

— Эй! Кто это там? — прогремел над полем голос.

При этом окрике Джаспер сразу припал к земле.

К нему быстро приближался шорох чьих-то шагов, и Джаспер сжался пружиной, решая, что теперь делать: выскочить на дорогу или, наоборот, забраться подальше в поле? Вообще, ему неплохо удавались короткие забеги, но сейчас он был измотан и тащил с собой чемодан, полный мокрых тряпок. «Дорога!» — решил он наконец. Вскочил, чтобы рвануть туда, и тут же уткнулся головой в грудь мальчишке постарше.

— Я поймал его, па! — крикнул тот.

С перепугу Джаспер не сразу узнал шестиклассника по имени Сэсил Хардинг, который недавно обозвал его маму «бузилой».

Из-за колосьев неподалеку выплыла большая соломенная шляпа, под которой обнаружился широкоплечий мужчина при окладистой бороде. В руке у мужчины было ружье, наведенное прямо на Джаспера. Окинув мальчика взглядом, в котором раздражение мешалось с изумлением, мужчина опустил свое оружие.

Сэсил хлопнул Джаспера по спине и рассмеялся:

— А мы-то решили, ты лисица. Повадилась одна в наш курятник, сладу нет.

— Да? Э… мне очень жаль, — все, что пришло в голову Джаспера.

— Ну, и какие черти притащили тебя на мое поле? — с напором спросил мужчина. — Ты что же, не понимаешь, что мог и пулю схлопотать?

Джаспер заморгал, не находя верного ответа.

— Где родители? — мистер Хардинг выставил ружье прикладом к земле и оперся о него, вглядываясь в лицо Джаспера.

— Нет у него родителей, — ответил за Джаспера Сэсил и, помолчав, добавил: — Вернее, он живет тут поблизости, на ферме у родственников.

Джаспер кивнул, надеясь, что на этом расспросы прекратятся.

Отец Сэсила внимательно изучил заляпанный грязью чемодан Джаспера и снова воззрился ему в лицо:

— Куда же ты направлялся, сынок?

— Домой, на дядину ферму, — сказал Джаспер, глядя под ноги. По крайней мере, это была чистая правда. Ему не хотелось становиться пронырливым паучком и плести сложные сети, но правда, кажется, только встревожила мужчину.

— Совсем один? И почему через мои поля?

— Я ехал в автобусе, и… — начал Джаспер. Но он никак не мог поведать этому человеку о том, что произошло. Только не в присутствии Сэсила. Лучше уж умереть. — …И он сломался. Я подумал, что ферма близко и что остаток дороги пройду пешком.

Сжав губы в линию, мужчина кивнул. Подождал немного, прежде чем напомнить:

— Ты не ответил на вопросы.

— Да. Простите… — потупился Джаспер. Придется все-таки побыть хитрым паучком. — Папе сегодня выходить на работу, так что он посадил меня на автобус. А когда тот сломался, я забеспокоился, что опоздаю в школу, и поэтому… решил срезать путь. Наверное, заблудился немного. Простите меня, сэр.

Мужчина не сводил сурового взгляда с его лица. Лишь теперь Джаспер вспомнил про синяк. Поморщился и опустил голову.

После долгого молчания мужчина спросил:

— Позавтракал?

— Сэр? — вскинул глаза Джаспер.

— Ты успел перекусить с утра?

Джаспер покачал головой.

— Ну, пошли тогда. Поешь с Сэсилом. Ему тоже скоро отправляться в школу.

Поставив на этом точку, мужчина подобрал чемодан Джаспера и зашагал прочь через пшеничное поле.

Глава 26

Вы рассказывали кому-нибудь о том, что случилось?

Джаспер последовал за отцом Сэсила через пшеничное поле к белому домику с зелеными ставнями. Стараясь помалкивать на ходу.

— А по правде, ты сам сел в автобус? — шепнул Сэсил, чтобы отец не услышал.

Джаспер кивнул.

— Ничего себе, — сказал Сэсил, которого это признание явно впечатлило. — Откуда фонарь?

Джаспер не ответил. Он безотчетно переставлял ноги, обдумывая, что скажет мисс Бэбкок. Он даже не вспоминал о школе, пока отец Сэсила не загнал его в угол. Сегодня понедельник. В прошлую пятницу он, как обычно, ходил на занятия, и мисс Бэбкок даже не подозревает о его поездке домой в Детройт. С ее точки зрения, этот понедельник ничем не должен отличаться от прочих.

Рядом тихо присвистнули, и он недоуменно покосился на Сэсила.

— Да, приятель. Я так и знал, что дома тебя выпорют, но впервые вижу, чтобы мальца так разукрасили.

Джаспер только сейчас осознал, на что это похоже. Все в школе знали, что его накажут из-за драки. И теперь все как один решат, будто дядя Лео дал волю кулакам. Судя по выражению на лице Сэсила, это плохо. С тем же выражением на него смотрела миссис Карбо. Будто с Джаспером творится что-то неладное.

— Нет!.. — выпалил он. — Просто я ударился… Мы бегали по сеновалу. Сам знаешь, как бывает… Жах, прямо в столб.

Пронырливый паучок! Снова и снова дядя предупреждал, чтобы он не носился по сеновалу. Там, наверху, было темно и жарко, а балки под крышей сплошь завалены сеном.

— Ой-ей! — усмехнувшись, кивнул Сэсил. — Тогда сам виноват, наверное.

— Ага.

Наконец они подошли к дому, и Сэсил повел его умываться на задний двор к насосу скважины. Дом оказался вдвое больше хижины дяди Лео с ее двумя комнатами. Он напомнил Джасперу выгоревшую усадьбу на задворках дядиных полей — или то, какой она, верно, была до пожара. Со вторым этажом и всем прочим.

У Сэсила, его маленькой сестренки и родителей имелись свои стулья за обеденным столом. Для одноклассника Сэсил притащил из кухни табурет, и Джасперу пришлось втиснуться между рослым мальчиком и его отцом.

— Приди, Господь, будь гостем в доме нашем и благослови эту пищу. Аминь, — с опущенной головой тихо произнесла миссис Хардинг.

Джаспер тоже склонил голову и повторил за ней: «Аминь», как и все остальное семейство Хардингов.

Застучали, зазвенели ножи-вилки, но Джаспер лишь сидел с опущенной головой и мечтал раствориться в воздухе. Он не хотел, чтобы кто-то замечал его за столом или задавал новые вопросы. Завтрак из пары украденных кукурузных початков был лучше, чем ничего, но запахи ветчины и бекона сделались просто невыносимы. Его глаза невольно косились на край тарелки Сэсила, с высокой стопкой оладий.

— Джаспер, — недовольно сказала миссис Хардинг. — Ты что же, совсем не голоден, милый?

— Я в порядке, — он так и не решился поднять голову.

— Сэсил, положи своему другу хоть немного съестного, — распорядился мистер Хардинг.

Сэсил живо набросал на тарелку Джаспера яиц, и бекона, и оладий. Кажется, его немного раздражало, что тот не проделал этого сам.

— Спасибо, — прошептал Джаспер, послушно поднимая вилку.

— Что ж, Джаспер, — начал мистер Хардинг. — Я так понимаю, пару дней тому назад ты задал моему сыну хорошую трепку?

Джаспер перестал жевать и заставил себя повернуться к мужчине во главе стола. Он не знал, что и сказать. Оглянулся на Сэсила, под чьим левым глазом еще виднелась багровая тень кровоподтека.

— Я…

— О, у меня нет сомнений, что он сам напросился, — мистер Хардинг упер твердый взгляд в сына. — Но что же могло заставить хлипкого парнишку вроде тебя броситься с кулаками на этакого увальня?

— Я… Даже не знаю… Просто вышло недоразумение, — Джасперу совершенно не хотелось, чтобы у Сэсила были из-за него неприятности; тем более, после того случая на школьном дворе они вроде как успели подружиться. Джаспер от всей души надеялся, что так будет и впредь. Над столом, однако, повисло неловкое молчание, и он понимал: сказанного мало. — Мне показалось, он обозвал меня дураком. Но я ошибся.

— М-да, — протянул мистер Хардинг. И собирался что-то добавить, но мать Сэсила перебила мужа:

— Выходит, Джаспер, ты гостишь у дяди с тетей, мне Сэсил рассказывал. Это правда?

— Да, мэм, — выдохнул Джаспер, цепенея. Именно эта женщина обозвала маму непонятным, отвратительным словом.

— Леонард и Вельма такие чудесные соседи. Мы не виделись с ними уже лет сто, наверное. Передашь от меня привет своей тетке, хорошо?

— Да, мэм, — широко улыбнулся Джаспер, впервые отважившись взглянуть на нее.

— Боже милостивый, Джаспер! — ахнула миссис Хардинг, опуская вилку. — Где же ты заработал такой синячище?

— Он бегал по сеновалу, — объяснил Сэсил с набитым ртом. — И башкой прямо в столб.

— Тебя не спрашивали, — цыкнул на него отец.

— И сначала прожуй, а уж потом говори, — добавила мать.

Остаток завтрака прошел в молчании. Джаспер тихо орудовал вилкой, чувствуя на себе пристальный взгляд хозяйки.

Когда все поели, Джаспер помог убрать со стола и предложил вымыть посуду.

— Мы же опоздаем, — предостерег своего излишне учтивого друга Сэсил.

— Да, лучше бы вам поторопиться, — согласилась миссис Хардинг. Она тряхнула мокрым посудным полотенцем и вытерла сыну лицо, хорошенько оглядев его, прежде чем выпустить за дверь.

Джаспер было повернулся, чтобы следовать за ним, но его ухватили за локоть чьи-то цепкие пальцы. Инстинкт заставил его вырвать руку прежде, чем он понял: это всего лишь мать Сэсила.

Оскорбившись, она отступила на шаг и опустила полотенце.

— Ой. Простите, мэм. Я не хотел…

Миссис Хардинг смерила Джаспера холодным оценивающим взглядом, каким кот может изучать пойманную мышь. Протянула ему тряпку со словами:

— У тебя осталось немного сиропа, милый. Вон там, на щеке.

— Спасибо, — он взял тряпку и вытер щеку.

— Что это у тебя? — спросила миссис Хардинг, поднимая бровь. И прикоснулась к нитке белых ракушек на его шее под рубашкой. Мамино ожерелье.

— Н-ничего, — с запинкой ответил Джаспер.

— Не похоже, чтобы совсем ничего, — она тянула за нитку, пока из воротника не показался плетеный медальон с красивыми цветами и тайным символом. Миссис Хардинг сощурилась на мальчика с подозрением. — Где ты это взял?

— Это мамино украшение, — пятясь, объяснил Джаспер. Его словно обвиняли в чем-то.

— Она сама дала это тебе? — Слово «вор» ясно читалось на ее лице.

— Да, мэм, — медленно произнес Джаспер. — Мама попросила сберечь его и всегда помнить о ней. Перед тем, как уехала.

— Уехала? — подивилась миссис Хардинг. В глазах ее возникла самодовольная улыбка, и Джаспер вновь вспомнил обидные слова, которые Сэсил наговорил ему в тот день на площадке. Эта женщина в грош не ставила его маму. — И куда же она уехала, милый?

Судя по скрытой усмешке на ее лице, миссис Хардинг точно знала: Джаспер и сам не догадывается, куда могла исчезнуть мама. Она считала Алтею Уильямс плохой матерью, непутевой девахой, бузилой. Внутри Джаспера вспыхнуло желание ударить ее в нос — в точности так же, как ударил ее сына. Но вместо этого он соврал:

— Ей увеличили рабочие смены на молокозаводе в Детройте. Ее хотят повысить… сделать управляющей. Когда-нибудь она может стать и президентом всего завода.

— Вот как? — фыркнула миссис Хардинг. — Пожалуй, достаточно весомый повод, чтобы бросить родного сына.

Интонация, с какой слова были произнесены, напрочь перечеркивала их смысл.

Насупившись, Джаспер повернулся уйти. Что эта глупая тетка вообще может понимать? Так или иначе, разговор лег на него будто пятном, которое уже ни за что не оттереть. Будто с ним что-то было не так, — в точности, как и с его мамой.

— Алтея рассказывала тебе, что означает эта вещичка? — вопрос миссис Хардинг застиг его врасплох и снова заставил развернуться.

— А?

— Она индейская, знаешь ли.

— Индейская? — сам не желая того, Джаспер опустил глаза на ожерелье.

— Такие плетут в резервации Черная Река. Когда я была еще девочкой, прихожане нашей церкви выстроили там молельный дом, чтобы нести индейцам истинную веру. — Она взвесила бисерный медальон на ладони. — Это свадебное колье.

— Свадебное колье? — повторил Джаспер.

— В каком-то смысле. Там не заключали обычных христианских браков. Наш пастор по мере возможности старался венчать их, ради блага детей. Мы даже кольца раздавали, но индейцы все равно предпочитали свои побрякушки, — она выпустила ожерелье из пальцев. — Не припомню, чтобы Алтея помогала нам в молельном доме. Ха, да я ее и в церкви-то почти не видела. Ты хоть спрашивал, откуда у нее эта вещь?

Джаспер молча помотал головой.

Миссис Хардинг одарила его самодовольной улыбкой.

— Беги давай, а то в школу опоздаешь.

Глава 27

И вокруг не нашлось никого из взрослых, кому вы могли бы довериться?

Джаспер убрал медальон назад под рубашку и поспешил вслед за Сэсилом, стуча себя по ноге углом чемодана. Оглянувшись, он увидел, что мать Сэсила стоит на пороге, глядя им вслед. Надменное, всезнающее выражение ее лица преследовало Джаспера все две с половиной мили пути до школы.

Он оказался прав в своих предположениях: вымощенная улица, которой он намеревался пойти утром, действительно пересекалась с Сент-Клер-роуд. Мостовая, впрочем, обрывалась перекрестком — дальше на север, в обход Бартчвилля, шла уже простая грунтовая дорога. Когда они с Сэсилом переходили Харрис-роуд, Джасперу подумалось, что Уэйн мог уже шагать им навстречу. Мальчик остановился и, прикрыв глаза ладонью, как козырьком, всмотрелся в поля по направлению к дядиной ферме. Осенний день выдался теплым, и Джаспер успел вспотеть под двумя слоями одежды.

— Видишь его? — из-за плеча спросил Сэсил.

— Не-а. Должно быть, пошел напрямик через поле. Погоди минутку, — Джаспер отошел к большому дереву и спрятал чемодан в высокой траве у корней. Так ему ничего не придется объяснять всей школе.

— Удачная мысль, — похвалил Сэсил, когда Джаспер снова выбрался на дорогу. — Ты забавно выглядишь, таская его за собой.

Джаспер выразил кивком согласие, и двое мальчишек направились вдоль по Сент-Клер к пересечению с Джеддо-роуд.

— А твой автобус, он правда сломался по дороге? — полюбопытствовал Сэсил.

— Ну да, — без колебания ответил Джаспер. — Прокладка полетела. Шофер сказал, придется ждать, пока не отбуксируют.

— А разве автобус можно буксировать? — засомневался Сэсил.

— Я не задержался, чтобы на это посмотреть, — за беспечным ответом Джаспер постарался скрыть смятение. Он не имел понятия, берут ли автобусы на буксир, и решил в будущем выбросить эту подробность из придуманной истории.

Когда они свернули на Джеддо-роуд, Джаспер смог различить перед школьным зданием далекую фигурку: похоже, мисс Бэбкок решила подмести крыльцо. Во дворе уже начинали собираться ученики. И только когда они с Сэсилом подошли совсем близко, Джаспер вспомнил вдруг о домашнем задании на выходные, которое он так и не успел выполнить. Мисс Бэбкок здорово разозлится.

— Джаспер! — донеслось со школьного двора. Навстречу им выбежал Уэйн, радостно хлопнул кузена по спине. — Эгей, дружище! Не думал, что увижу тебя здесь сегодня.

Джаспер выдавил слабую улыбку. Не успел он и рта раскрыть, как Сэсил уже растрезвонил всю печальную повесть:

— У него нынче утром автобус заглох. Тогда он потащился через поле, и мы с отцом чуть его не застрелили. Приняли за лисицу.

— За лисицу? — изумленно повторил Уэйн и уставился на кузена. — Ну, вылитый лис, да? Фингал — загляденье!

Прежде, чем Сэсил успел бы сболтнуть про беготню на сеновале, мисс Бэбкок задергала веревку большого бронзового колокола над дверью. Все дети поспешили в класс и расселись, как обычно, по возрасту, за своими партами.

— Передайте домашнее задание по рядам, — распорядилась мисс Бэбкок.

Джаспер сидел с низко опущенной головой, надеясь уйти от ее внимания, пока не ощутил легкое постукивание по своей макушке.

— Неужели вам нечего сдать, мистер Лири?

Джаспер сокрушенно покачал головой.

Мисс Бэбкок приподняла его подбородок, вынуждая заглянуть в свои недовольные глаза. При виде синяка на лице Джаспера они немного смягчились, но мисс Бэбкок никому не давала спуску.

— Подойдешь ко мне на перемене, — велела она и, повысив голос, обратилась ко всему классу:

— Дети, не забывайте о нашем правиле номер один. Без труда нельзя ничему научиться. Каждому приходится работать, потому что знания не даются даром. А теперь все откройте тетради для упражнений…

Двумя часами позже мисс Бэбкок захлопнула свою книгу.

— Перемена двадцать минут. Марш все во двор!

Дети сразу вскочили и поспешили на выход, шаркая ногами и гремя стульями. Все, кроме Джаспера. Как только вышел последний ученик, мисс Бэбкок закрыла школьную дверь.

— Не хочешь ли рассказать? — спросила она, указывая себе на глаз, и мальчик сообразил, что она имеет в виду багровый синяк под его собственным.

В ответ Джаспер только головой покачал. Ему не хотелось врать, если без этого можно было обойтись.

Подойдя, она отбросила челку со лба Джаспера, чтобы внимательно рассмотреть припухлость.

— Все хорошо?

— Конечно. Просто я упал, когда катался на роликах.

— И тебе не хватило времени, чтобы выполнить домашнюю работу? Катался на роликах? — в пристальном взгляде мисс Бэбкок зажглись искры раздражения.

Джаспер вовсе не собирался сердить учительницу. Хватит с него и всех остальных.

— Нет. Мне пришлось поехать с папой, вернуться в Детройт, и… — тут голос изменил ему. Джаспер вляпался по полной. Он никак не мог рассказать ей обо всем, что случилось. В голове плясал образ не-Люси в кружевных трусах. А потом еще и поездка на автобусе.

Мисс Бэбкок выжидающе кивнула, требуя продолжения.

— …И вы извините меня, пожалуйста. Мы забыли взять задание с собой.

Она смотрела на него, и ожидание во взгляде сменилось разочарованием.

— Ну что же. Я попрошу тебя сто раз написать фразу: «Я больше не буду забывать о домашнем задании».

— Да, мэм.

Она передала Джасперу стопку бумаги, и тот послушно уселся выводить строчки. Тем временем мисс Бэбкок открыла дверь и постояла на пороге, наблюдая за тем, как ее ученики носятся по школьному двору. Едва слышно вздохнула и вернулась к своему столу. Присев на край стула, она зашуршала страничками, которые ей сдали ученики, изредка внося исправления и пометки.

Джаспер вывел уже шестьдесят пять строк, когда прервался, чтобы дать отдых одеревеневшим пальцам. Оглядел класс, с вывешенными над доской буквами и цифрами на плакатах, с книжными полками на задней стене. Вывернув шею, сощурился на корешки, стараясь разобрать названия, когда голос мисс Бэбкок заставил его обернуться:

— Тебе нравится читать, Джаспер? — спросила учительница.

Он кивнул и снова склонился над стопкой бумаги. Ноющие пальцы вновь принялись за дело: «Я больше не буду забывать…»

— Ты искал что-то конкретное? — не унималась мисс Бэбкок.

— Нет, мэм, — ответил он, не отрывая взгляда от кончика пера.

— Все в порядке, Джаспер. В этом мире нет ничего более драгоценного, чем книги. Все, что бы ты ни пожелал узнать, можно найти в какой-нибудь из них. Но что именно ты хотел бы знать?

Джаспер бросил на учительницу хмурый взгляд. Бред. Ему столько всего нужно выведать, но ни в одной из этих книжек не найти ничего полезного. Без шансов.

— Ты мне не веришь, — заулыбалась мисс Бэбкок. — Спроси, попытай счастья.

— Ну… — ненадолго задумался Джаспер. — Я бы хотел узнать, что такое перегонный куб.

Мисс Бэбкок даже ручку уронила.

— Что?

Джаспер сразу пожалел, что осмелился открыть рот.

— Н-ничего.

— Нет, это кое-что. Где ты слыхал эти слова, Джаспер?

Все, попался. Еще одна записка дяде Лео точно его прикончит.

— Я… ну… нечаянно услышал. При мне кто-то из взрослых говорил про одно заведение в городе, давным-давно. Называлось «Пароход».

Мисс Бэбкок смотрела в упор, и на миг Джаспер уверился, будто она в любом случае отправит новую записку.

— Простите. Мне не стоило спрашивать.

— Нет, отчего же. Не бывает плохих вопросов,Джаспер. — На губах мисс Бэбкок медленно проявилась улыбка. — Перегонным кубом называется деталь аппарата для производства самогона. Ты знаешь, что это такое?

— Нет, мэм.

— Самогон — это кустарно изготовленный крепкий алкоголь. Раньше действовали законы, запрещавшие его производить. По мне, лучше бы все так и оставалось.

Джаспер прикусил губу.

Мисс Бэбкок сочла это за признак замешательства.

— Ты узнаешь побольше, когда будешь проходить эпоху «сухого закона»^[6] в старшей школе. К несчастью, эта часть американской истории не входит в нашу программу, и у меня здесь, в классе, собрано лишь немного книг по данной теме. Но в публичной библиотеке Порт-Гурона ты найдешь великое множество томов, посвященных этому предмету. Советую поискать в карточном каталоге такие ключевые слова: «сухой закон», «самогоноварение» и «организованная преступность».

— Преступность?

— Ну а кто же, по-твоему, гнал самогон, когда это было запрещено законом? — довольная, что разожгла в Джаспере неподдельный интерес, мисс Бэбкок подалась вперед, чтобы пояснить шепотом: — Гангстеры, убийцы и воры.

Джаспер молча вытаращился на учительницу.

— Всегда полезно изучать историю своей страны, Джаспер. Если не осознать ошибок, совершенных в прошлом, неизбежно повторишь их вновь. Запомни это.

Мисс Бэбкок вернулась к домашним заданиям и продолжила выставлять оценки. Рука Джаспера выводила слова назначенной ему кары, пока в голове без остановки крутились совсем иные.

Гангстеры, убийцы и воры.

Через несколько часов уроки завершились. Одноклассники собрали учебники с тетрадями и повалили во двор, но Джаспер остался сидеть на своем месте.

— Что-то не так, Джаспер? — подняла брови мисс Бэбкок, удивляясь его неподвижности.

— У меня еще один вопрос.

В глазах учительницы вспыхнули огоньки.

— Задавай.

— Нет ли у вас книг про резервацию Черная Река?

Полуприкрытые, глаза учительницы держали его под прицелом.

— А что именно тебя интересует?

Джаспер неосознанно прижал к животу мамин медальон.

— Сам не знаю. Люди, что там живут, наверное.

— У нас здесь действительно есть пара книг, посвященных коренным народам. Сейчас посмотрю, — мисс Бэбкок поднялась из-за стола и присела перед полками, перебирая корешки, пока не поднялась с одной из книг в руке. — Нашла.

Она выложила на парту детскую книжку под названием «Моя первая книга об индейцах». Джаспер с оторопью уставился на обложку, где свирепого вида охотники загоняли бизона. И поспешил раскрыть книгу, почти забыв о присутствии учительницы. С одной страницы на другую дождем сыпались стрелы и томагавки. Краснокожие воины на картинках выглядели обезумевшими от ярости, и Джаспер с трудом сглотнул комок в горле, рассматривая их. Убийцы…

— Только будь осторожен, Джаспер.

— Мэм?

— Книги похожи на людей. Иногда они врут нам.

Глава 28

Судя по всему, в дальнейшем вы постарались примириться со своей семьей. Так?

С книгой в руке Джаспер вышел из школы. Уэйн дожидался его во дворе.

— Сегодня двинем напрямик? Скорее всего, Никодим уже вернулся в стойло.

— Нет. Я дойду и дальним путем, — прямо сейчас норовистый бык старика Хойта тревожил Джаспера меньше всего. Он совершенно не рвался объяснять, где пропадал, своим дяде и тете.

— Что там у тебя? — спросил Уэйн, показывая на прижатую к его груди книгу.

— Ничего. Просто книжка, которую дала почитать мисс Бэбкок.

— Я посмотрю?

Джаспер протянул ее Уэйну, и вместе они побрели по Джеддо-роуд, оставляя за спинами облачка дорожной пыли. При виде обложки «Моей первой книги об индейцах» Уэйн присвистнул.

— С каких это пор ты интересуешься краснокожими?

— Не знаю. Мне всегда нравился Тонто из «Одинокого рейнджера».

— Ну да, только ведь он не настоящий индеец, знаешь ли. Просто разговаривает странно. «Моя не любить куда поезд идти». Они так не говорят.

Джаспер даже остановился.

— Откуда тебе знать? Ты когда-нибудь встречал настоящего индейца?

— Конечно. Резервация-то не особо далеко. Время от времени, когда припечет, па нанимает работников себе на поля. Индейцы работают задешево. Оттого, что никому не хочется иметь с ними дело.

— Это еще почему?

— Ну знаешь, люди считают их бешеными чудаками. Дикарями, одним словом. Но мой па говорит, единственная дикость здесь — то, как с ними обращаются. Говорит, это не по-христиански, но индейцами все помыкают, потому что это сходит людям с рук.

— Так ты поэтому наплел, будто бабушкин дом индейцы сожгли? — спросил Джаспер, снова изучая обложку книги. На ней бросал копье мускулистый воин с перекошенным в крике лицом.

Уэйн пожал плечами.

— Просто хотел попугать тебя немножко. И вообще, па то и дело повторяет, что у индейцев другие понятия о справедливости, чем у нас.

— Как это?

— Если нарушишь договор, они не смогут бросить тебя в тюрьму, зато способны сделать так, что ты исчезнешь. Поэтому их не стоит обманывать.

— Исчезнешь? — сам не желая, Джаспер вспомнил о матери.

— Люди много чего болтают. Ходит слух, пару лет тому назад одному старому фермеру из Кросуэлла, по фамилии Патчетт, захотелось поскорее собрать урожай бобов, а сыновья у него уже выросли и разъехались кто куда. С деньгами у Патчетта было туговато, вот он и завлек двух индейцев из резервации поработать, а потом не заплатил, даже когда продал бобы. Так вот, однажды — фьють! И нет его. С той поры ни слуху, ни духу.

Джаспер опять остановился. Все, о чем он мог сейчас думать, — это пятна крови на стене спальни. «Неужели мама тоже обманула индейцев? Большой Билл говорил, она связалась с дикарями из резервации».

Не выдержав, его кузен схватил Джаспера за руку и потянул дальше по дороге. Тот сумел заставить ноги двигаться, но совсем их не чувствовал.

— Похоже, из-за этого местные стараются с ними не связываться. Па говорит, это просто потому, что индейцы другие, но я-то вижу, что он и сам малость настороже.

— Видишь?

— О, это заметно. Он предупреждает, чтобы я не особо с ними якшался. Никогда не зовет их в дом, не угощает обедом. Отправляет есть в амбар. Всякие мелочи в таком роде, — Уэйн раскрыл книгу наугад и уставился на иллюстрацию: индейцы стреляют из луков. Перевернул пару страниц и захлопнул совсем. — На самом деле, они и выглядят по-другому. Те, кого я видал, во всяком случае.

Джаспер забрал книгу назад.

— Как ты считаешь… Я смогу увидеть кого-то из них?

— Запросто. Когда они снова заявятся к нам. Может, они и в этом году придут помочь с уборкой. Па недавно сетовал, что не знает, как ему собрать всю пшеницу с кукурузой, пока не хлынули дожди. Думаешь остаться с нами до тех пор?

Джаспер не ответил, и на перекрестке с Сент-Клер-роуд мальчики молча свернули к дому. Отсюда до фермы оставалось меньше мили ходу, а он до сих пор не знал, что сказать дяде Лео.

— Так с чего ты так скоро вернулся? — спросил Уэйн, пиная камень вперед по дороге.

— Отцу нужно было выходить на работу, — Джаспер решил, что станет придерживаться той же версии, которую поведал Сэсилу и Хардингам. «Фермеры часто судачат о том о сем». Лишь одному Богу ведомо, что миссис Хардинг может наговорить соседям. От этой мысли у него в животе похолодело.

— По-моему, Уэндел собирался вести тебя в поход, разбить палатку где-то на севере. Он говорил па, что хочет побыть с тобой вдвоем, расставить все по местам.

Джаспер упал духом. Больше всего на свете он любил ходить с папой в походы, но тот и словом не упомянул о своих планах. «Да и зачем ему это — после всего, что я натворил?» Уголки глаз саднили непрошенными слезами.

— Значит, поход пришлось отменить.

— Он действительно посадил тебя одного в автобус? — покосился на него Уэйн. — Почему просто не привез сюда, к нам?

Это был хороший вопрос, ответа на который у Джаспера не имелось. Он лишь пожал плечами и побежал вперед, к толстому дубу на углу. Чемодан все еще лежал в высокой траве там, где он его оставил. Подбирая свою поклажу, Джаспер пожалел, что не сможет дойти до фермы в одиночестве. Ему не хотелось отвечать на расспросы Уэйна. Не хотелось возвращаться. Дядя Лео сразу поймет, что он говорит неправду, но и рассказать все, как было, Джаспер не мог. На его тощей шее затянулась паутина, которую он сам же и сплел. Поняв это, Джаспер опустился на колени, не в силах больше стоять.

— Эй, ты чего? — Уэйн с трудом пробился к нему через травяные заросли и встал на колени рядом.

Джаспер только покачал головой и спрятал лицо, чтобы Уэйн не видел его слез. Было необходимо поделиться с кем-то, рассказать, что случилось, — про квартиру, про кровь, про детектива и про водителя автобуса, — но он не хотел, чтобы кто-то узнал обо всем этом. Он не мог рассказать Уэйну. Джаспер прижал ладонь к синяку на лице и давил, пока не перестал ощущать что бы то ни было, кроме боли.

— Я в порядке, — Джаспер вскочил на ноги и ухватил чемодан за ручку.

— Эй, не забудь ее! — бегом догнал его Уэйн, размахивая книгой.

— Ага. Спасибо.

— Короче, откуда такой интерес к индейцам? — снова спросил Уэйн.

Усилием воли Джаспер заставил свои ноги не останавливаться. Они уже начали казаться ему чужими.

— Кажется, мама знала кого-то из них.

— Кто тебе сказал?

Джаспер не желал вспоминать свой разговор с матерью Сэсила и ее ужасную улыбочку, но индейцев упоминал еще кто-то.

— Большой Билл на катке.

Бисерный медальон тихонько стучал о грудь Джаспера. «Нужно спрятать», — понял вдруг мальчик. Увидев его, тетя Вельма начнет задавать вопросы. Можно просто сказать, что медальон ему вручила мама, но тетя вряд ли поверит. Решит, что Джаспер украл ожерелье. Хотя, если подумать, так и выходило.

— Что еще он говорил? — спросил Уэйн.

— Что человек по имени Мотега может знать, где она, — ноги все же изменили Джасперу, и он опять замер на месте. Большой Билл много чего наговорил. «Туда попадешь — и с концами. Поминай, как звали. Слыхал, совсем недавно опять кто-то нарвался. И та девушка тоже…»

В памяти Джаспера всплыла фотография девочки-подростка со стола у дверей универмага. «Вам известно, кто меня убил?»

Глава 29

Как прошло возвращение домой?

В конце извилистой грунтовой дороги показалась дядина хижина. Беленые доски обшивки, будто сметенные в кучу великанской метлой, отчетливо проступили посреди заросшего травой громадного луга в обрамлении красной листвы осенних деревьев. Оттуда, где стоял Джаспер, хижина представлялась маленькой, не больше его ногтя. Над крышей поднимался дымок: должно быть, тетя Вельма что-то готовит на ужин.

Уэйн не спеша двинулся по дороге, оставив Джаспера в одиночестве медлить на повороте с Харрис-роуд. Тетя Вельма встретила Уэйна у двери, а затем и сама вышла на кособокое крыльцо, прикрывая глаза ладонью от солнца. Махнула рукой в сторону Джаспера. А он лишь стоял там, будто пустив корни.

— Весь день тут торчать собираешься? — спросил чей-то голос из-за спины. Это был его дядя. На плече он держал дробовик, а в руке — мертвого гуся.

Джаспер открыл было рот, но не сумел издать ни звука.

— Помоги-ка мне с добычей, — весело сказал дядя, протягивая Джасперу две перепончатые гусиные лапы. Из двух небольших дырочек по шее гуся сочилась кровь и капала на землю. Джаспер положил книгу мисс Бэбкок на свой чемодан и послушно исполнил просьбу, ухватив гуся за ноги. Двадцать фунтов гусятины, которые раскачивались на этих ногах, чуть не лишили его равновесия. Мягкая черная кожа, обтягивавшая полые кости, была теплой на ощупь, будто гусь еще был чуточку живым. Дядя Лео подобрал книгу заодно с чемоданом и без лишних слов направился к хижине по подъездной дорожке.

Джаспер последовал за ним, стараясь удерживать гуся повыше, чтобы голова на длинной шее не волочилась по земле. Птица была почти с него ростом. Большие крылья приоткрылись, ловя ветерок и заставляя гуся качаться. Учитывая, каким упругим и гибким казалось тяжелое птичье тело в руках, Джаспера ничуть бы не удивило, поверни вдруг гусь голову и клюнь его в ногу. Вслед за ними на дорожке оставался красный пунктир птичьей крови. Перед внутренним взором Джаспера немедленно возникла заляпанная красным прихожая детройтской квартиры, отчего он опять застыл, едва дойдя до площадки перед хижиной. Несколько алых капель скатились по носку его ботинка.

— Вельма! — помахал в сторону крыльца дядя. — Вода уже готова?

Кивнув, тетя Джаспера нырнула в дом, чтобы двумя секундами позже вернуться с гигантским котлом на ручке, которую держала прихваткой. Исходящий паром котел она выставила на верхнюю ступень.

— Не возьмешь ли это в дом, дорогая? — сказал дядя, передавая ей чемодан Джаспера.

Взгляд тети Вельмы метнулся с вымазанных грязью кожаных стенок чемодана к Джасперу, замершему у крыльца. И тогда она, не проронив и слова, унесла его вещи внутрь.

— Толкай его туда, парень, — распорядился дядя, указывая Джасперу на котел.

Джаспер перевел дыхание и шагнул на крыльцо. Голова бедного гуся глухо стукнула о деревянную ступеньку, брызнув на нее кровью.

— Смелее. Мертвей, чем есть, он не станет.

Ватными руками подняв над собою птицу, Джаспер умудрился избежать удара о край котла и опустить голову гуся со стеклянными, безжизненными глазами прямо в затянутую паром воду. За ней последовала длинная шея и половина тела. Вода в котле поднималась, пока не хлынула через края, смывая красные пятна со ступеней. Гусь улегся на дне, но хвост и ноги остались торчать, точно он нырнул за рыбой.

— Тут бы надобен котелок побольше, — хохотнула с порога тетя Вельма, весьма довольная размерами дичи.

С огромной поварешкой наперевес, тетя согнулась над котлом, оказавшись лицом к лицу с Джаспером. Он был уверен, что она вот-вот влепит этой железкой ему по лбу. Но вместо этого тетя Вельма опустила ее в горячую воду, уже розовую от крови, и принялась шевелить там птицу, пока ноги и хвост не погрузились, а утонувшая было голова не свесилась через край, сверля Джаспера невидящим взглядом.

Дядя Лео опустил руку мальчику на плечо, и тот аж подпрыгнул.

— Забери это, пока не испортил, — дядя сунул ему книгу мисс Бэбкок.

— Да, сэр! — Джаспер схватил ее и поспешил в дом, подальше от кровавых пятен на крыльце. «Место преступления. Не входить».

— Ты будто привидение увидел, — выдавил Уэйн с набитым ртом. Кузен сидел за кухонным столом, уплетая сэндвич. Второй такой же дожидался Джаспера на тарелке, выставленной у его обычного места.

Казалось, пол качнулся под ногами. «Это ее кровь была на стене, ее ладонь на двери».

— Что, если она умерла? — шепнул Джаспер.

— Кто умер? — чуть не подавился Уэйн.

Джаспер схватился за край стола, чтобы удержаться на ногах.

— Так, никто. Твой папа застрелил гуся.

— Здорово! Люблю гусятину. А ощипывать не люблю. Повезло мне.

— Повезло?

— Ну да. Ощипывать птицу — работенка для самых младших. Наслаждайся! — хмыкнул Уэйн, сунул в рот остатки сэндвича и, пританцовывая, направился к двери. Оттуда до Джаспера донеслось: «Молодец, па!» и удаляющийся бодрый посвист.

При виде сэндвича на тарелке желудок Джаспера сжался в комок. Мальчик выбежал в отгороженную спальню, где делил кровать с Уэйном, и бросил книгу на матрас. Заляпанный сухой грязью чемодан вернулся на прежнее место и лежал теперь на комоде рядом с кроватью. Он был открыт и пуст. Это значило, что тетя Вельма нашла внутри сверток грязной одежды, еще мокрой после ночи, проведенной в дренажной трубе. Джаспер закусил губу и с тоскою прикинул, не сбежать ли ему в поля, незаметно выбравшись из окна. Вместо этого он достал из-под рубашки мамино ожерелье и зажал в руке медальон.

Где же ты, мама?

Дверь хижины приоткрылась за занавеской.

— Джаспер? Мне бы не помешала твоя помощь, милый, — позвала с крыльца тетя.

— Иду! — крикнул Джаспер в ответ. Мамино ожерелье и дневник он затолкал под толстый перьевой матрас и утер глаза.

Когда он снова вышел на крыльцо, дяди уже не было рядом, а гусь качался на одном из стропил. Сквозь черные перепонки ног был продет острый крюк. Тем временем тетя Вельма вытащила из передника нож и одним взмахом отсекла шею птицы от пухлой грудки. При виде того, как гусиная кровь закапала в подставленную чистую сковороду, Джаспер с силой втянул в себя воздух.

Заметив ужас на его лице, тетя Вельма рассмеялась.

— Ты разве не знал, откуда берется подливка? А если удастся ощипать шею, с ней будет еще вкуснее, — с этим она отломила голову гуся и кинула ее в лохань для пойла, а затем в два счета расправилась с перьями на шее, несколько раз махнув тыльной стороной лезвия. Полоски мокрого черного оперения осыпались в большое ведро у ее ног, и вскоре в руках у тети Вельмы оказалось некое подобие толстой красной сосиски. Перед тем, как бросить ее в полную крови сковороду, тетя ненадолго макнула гусиную шею в горячую розовую воду котла, над которой еще поднимался густой пар.

К этому времени обезглавленная туша на крюке перестала истекать кровью. Тетя Вельма выпрямилась, протягивая Джасперу ведро с черным пухом.

— Лови сюда перышки, милый, — сказала она и принялась энергично выдергивать из гусиных крыльев длинные перья. Гусь задергался и закачался на крюке, пока тетя терпеливо лишала его глянцевитого одеяния. Избавившись от маховых перьев, она передала Джасперу плетеную корзину. — А это для пушинок. За гусиный пух в Бартчвилле можно выручить пару монет, но мне сгодилась бы новая подушка.

Джаспер встал, держа выше головы ведро, куда дождем хлынули пучки красивых мелких перьев. Мальчик, по мере сил, старательно ловил их, пока у него на глазах птица превращалась в ощипанную тушку. Раньше ему всегда нравилось гусиное жаркое, коронное тетино блюдо; оно было его любимейшим праздничным кушаньем. Тело птицы неистово раскачивалось, и дыры в черных перепончатых ногах ширились все сильнее.

— У тебя все хорошо, Джаспер? — по голосу тетки мальчик догадался, что та не имела в виду сбор перьев.

— Да, мэм.

— Уэйн говорил, нынче утром ты сам по себе доехал сюда из Детройта. Было дело?

— Да, мэм.

— Это папа посадил тебя на автобус?

Джаспер промолчал. Врать тете Вельме ему вовсе не хотелось.

— Ты теряешь перья, милый.

Джаспер поспешно приподнял корзину:

— Ой. Извините.

— Вечером я собираюсь отправить Лео в «Талли-Хо», там есть телефон. Твоему папе стоит знать, что ты добрался благополучно. Не хочешь что-то рассказать заранее?

Гусиная туша прекратила вздрагивать. Джаспер поднял голову и по выражению, с которым тетя Вельма изучала его лицо, понял: она говорит о синяке под глазом. Корзина с перьями опасно накренилась в его руках. Забота и участие на тетином лице заставили Джаспера всерьез испугаться, что она вот-вот сожмет его в объятиях.

Он потупился на ее руки, липкие от крови и покрытые гусиным пухом. Покачал головой.

Тетя Вельма со вздохом вернулась к прежнему занятию и продолжила скрести гуся ножом, избавляясь от остатка перьев.

— Так тому и быть, — сказала она и внезапным рывком сдернула гусиную тушку с ржавого крюка, разодрав обе перепонки.

Отскочив, Джаспер чуть не перевернул корзину с перьями. Кажется, тетя не заметила. Тремя быстрыми движениями она отломила гусю одну ногу, затем вторую — и обе вручила Джасперу.

— Брось их к шейке, — распорядилась она.

Холодные и клейкие, ноги уже вовсе не походили на лапы живой птицы; Джаспер поскорее уронил их в сковороду с кровью и воспаленно-алой сосиской гусиной шеи. Тетя Вельма осторожно опустила ощипанную тушу в горячую розовую воду и за ручку подняла с крыльца котел. На пороге с улыбкой обернулась к Джасперу:

— Рада, что ты вернулся.

Глава 30

Разве они не догадывались, что с вами происходит нечто неладное?

Тем вечером кусок не лез Джасперу в горло. Маслянистые ароматы гуся в подливе, которыми он так наслаждался прежде, вызывали теперь отвращение. За столом он не сводил глаз со своей тарелки, заставляя себя проглатывать один кусок за другим. На ферме нет большего оскорбления, чем пища, оставшаяся несъеденной.

«Никогда и ничего не оставляй на тарелке, Джаспер. Ты должен помнить о том, каких трудов стоило наполнить ее», — сказал однажды его отец, когда их семья собралась на воскресный обед. Мама ничего не сказала, только отложила свою вилку и уставилась в окно. Джаспер постарался вспомнить ее лицо в ту минуту, но смог увидеть лишь густые черные волосы. После визита в парикмахерскую ее тщательно уложенные завитками локоны всегда пахли цветами. После долгого рабочего дня на молокозаводе они пахли скисшим молоком.

К облегчению Джаспера, за столом тетя с дядей были поглощены разговором на другие темы и о племяннике не вспоминали.

— Думаю прокатиться завтра до Черной Реки, — заметил дядя Лео.

— Ты считаешь, у нас полно денег? — спросила тетя Вельма.

Дядя Лео громко прочистил горло и вместо ответа со звоном бросил вилку с ножом на стол.

— Уж извини, только наемные работники не обходятся дешево, — пробормотала тетя Вельма, после чего поднялась убрать со стола. Джаспер не стал перечить, когда она забрала его лишь наполовину съеденное мясо. Однако перед тем, как сгрести кусочки гусятины назад в горшок, тетя окинула мальчика укоризненным взглядом.

Дядя Лео тяжко вздохнул.

— Если оставить пшеницу да кукурузу на поле, это встанет еще дороже, не находишь?

— Ты прав, — в знак примирения тетя подняла обе руки. И вернулась к столу, неся сливки и яблочный пирог.

— Хочешь поехать? — спросил дядя Лео, и только повисшее над столом молчание подсказало Джасперу, что вопрос задан ему.

Недоумевая, он поднял голову:

— Я, сэр?

— А кто еще так живо интересуется индейцами?

— Я? — ахнул Джаспер, вспомнив спрятанное под матрасом ожерелье.

— Дети часто одалживают почитать скучные книжки, как по-твоему?

— Нет, наверное, — выдавил он улыбку.

— Значит, решено. Вернешься завтра из школы и отправимся в Черную Реку.

— А мне можно? — пропел Уэйн. — Я наковырял еще немного наконечников на заднем поле.

— Не вижу, отчего нельзя. А ты, мать?

— Тоже. Если всю работу сделаешь утром, не оставляя на потом, — сказала тетя Вельма, подкладывая мальчишкам по двойной порции пирога.

— Манитонааха порой выменивают что-нибудь на старые наконечники для стрел, — пояснил Уэйн Джасперу. — В прошлый раз я заработал по пять центов за штуку.

Джаспер туго набил рот пирогом, чтобы не возникло искушения задать чересчур много вопросов. О том, например, вправду ли индейцы убивают всех встреченных бледнолицых?

Через минуту дядя Лео встал из-за стола.

— Я уеду по делам. А вы, ребята, не ложитесь спать, пока не зададите коровам сена. Договорились?

— Да, сэр, — хором ответили оба.

— Пригласи Уэндела пообедать с нами в воскресенье. Хорошо, дорогой? — попросила тетя Вельма.

Дядя Лео долго и пристально разглядывал Джаспера с его подбитым глазом. И сказал наконец:

— Будет сделано.

Даже в студеных сумерках осеннего вечера на сеновале, впитавшем щедрое дневное солнце, стояла невыносимая духота. Тюки сена были составлены там до самых балок под крышей, оставляя лишь узкий проход от лестницы к открытому люку в центре.

— Нам понадобится три вязанки, — решил Уэйн.

Старший мальчик схватил здоровенный крюк, висевший на поперечной балке, и протянул второй Джасперу. Вдвоем они глубоко погрузили их по обе стороны пятидесятифунтового тюка и вместе подтянули его к люку. Там они высвободили крюки и еще с фут толкали сено руками, пока тюк не скрылся в дыре, чтобы рухнуть на пол амбара в пятнадцати футах внизу. Бух!

— И что они сказали? — поинтересовался Уэйн, цепляя крюком еще один тюк сена.

— О чем? — Джаспер решил изобразить недоумение. Разобравшись со своим крюком, он помог кузену подтащить сенной куб к зеву люка. Бух!

— О твоей поездке сюда на автобусе.

— Ничего не сказали, — Джаспер отошел к очередному тюку.

— Нет, нам нужен не этот. Па хочет подсыпать коровам траву-оржанец, пока не истощатся запасы, — показал Уэйн на ряды вязанок по другую сторону люка.

Осторожно ступая в свете керосиновой лампы, Джаспер обошел зиявшую в полу сеновала дыру. «Очень многие люди калечатся на сеновалах, Джаспер, — предупредила его мама в тот последний раз, когда застигла за беготней наверху. Сжала его руку со всей силы и повторила еще раз: — Очень многие».

— Они что, даже не спрашивали? — настаивал Уэйн, пока они тянули третий тюк.

— Твоя мама спросила, но как-то вскользь.

Бух!

— А это здорово, должно быть, — заметил Уэйн, вешая крюки на положенное место.

— Что здорово? — поднял лампу Джаспер.

— Дай-ка сюда, — распорядился кузен, забирая ее у младшего мальчика. — Одна искорка — и все вокруг вспыхнет, как спичка.

Джаспер последовал за Уэйном вниз по лестнице.

— Так что «здорово»?

— Должно быть, это здорово, когда не нужно то и дело отчитываться перед родителями, — Уэйн подвесил лампу на предназначенный для нее крюк и вытянул перочинный ножик из кармана рабочих штанов. Разрезал бечеву на двух тюках и лишь тогда ощутил на себе полный горечи взгляд Джаспера.

— Черт. Я же ничего такого не имел в виду.

Джаспер пожал плечами, пытаясь показать кузену, что необдуманные слова ничуть его не задели. Это и правда здорово! Он был бы тогда совсем как Тарзан в джунглях или Питер Пэн из детских сказок. Вряд ли Джаспер стал бы переживать, как бы не угодить в передрягу, будь он кем-то из пропавших мальчишек.^[7]

Только он вовсе не был пропавшим. Его нарочно здесь оставили.

Уэйн разрезал путы на последней вязанке сена и протянул Джасперу вилы.

— Каждой корове по две хороших охапки, только сено надо рассеивать. Вот так, — он ковырнул тюк, деля на части. — И хорошенько встряхнуть каждую тоже не повредит. Боковые грабли порой цепляют гвозди и всякие железки. В прошлом году ветеринар нашел целую пригоршню этого хлама в желудке одной из лучших отцовских коров. В смысле, когда ее уже забили.

Джаспер подцепил полные вилы сена и от души тряхнул. Все сено ссыпалось на пол.

Уэйн расхохотался:

— Ладно, не настолько хорошенько.

Еще три попытки, и Джаспер приноровился. Но все равно на то, чтобы покормить и напоить коров, ушел едва ли не час. Когда Уэйн наконец повесил вилы на место, на одежде у каждого нарос толстый слой колкой сенной пыли.

— Лично я умываться. Ты идешь? — спросил Уэйн.

— Попозже, — Джаспер не горел желанием скорее вернуться в хижину. К этому времени дядя наверняка успел переговорить с его отцом. И теперь оба жаждут крови.

— Ладно, только захвати с собой лампу. И опасайся когтей Люцифера, в последнее время он не в духе, — дав это напутствие, Уэйн оставил Джаспера наедине с чавканьем жующих сено коров.

Джаспер подобрал лампу и поспешил к дальнему от входа углу, мимо машущих хвостов в стойлах. Свежий ветер свистел в щелях между досками обшивки, поскрипывали стропила. Он оглянулся через плечо. По деревянным балкам над головой быстро простучали мышиные лапки. Где-то наверху вел охоту большой черный кот, но вообще-то амбар был пуст.

Джаспер уселся, подтянул лампу ближе и вытащил из-за пояса мамин дневник.

26 августа 1928 г.

Сегодня я поднялась на холм в порожней повозке Хойта и с засевшей в печенках дурнотой. Мистер Хойт уже воображает, будто купил меня с потрохами. Он снова стиснул мне зад, когда я забиралась на сиденье.

Не представляю, что этот зубоскал имел в виду, когда говорил, будто я могу чем-то потчевать богатых парней, только знаю наверняка — что-то не шибко хорошее. Какую-то грязь. И по тому, как он теперь на меня смотрит, я понимаю, что он и меня возомнил грязной.

Прочитав слово «грязь», Джаспер невольно скривился. Оно в точности передавало его собственные чувства в тот момент, когда водитель автобуса заставил Джаспера погладить чудище, спрятанное у него в штанах. Мальчику так и не удалось смыть с себя эту грязь. Он до боли натирал ладонь о грубую ткань комбинезона, но избавиться от противного ощущения так и не вышло.

Едва удержалась, чтобы не врезать ему ногой прямо по гнусной ухмылке! Мой задок весь день носил печать его руки, странноватое такое чувство. Будто теперь он и не мой вовсе.

Все пять миль дороги я замышляла планы поквитаться. Можно спалить Хойту хлев. Можно подкатить на повозке прямо к конторе шерифа на Лейк-роуд и все ему рассказать. Можно взять десять долларов, что я заработала на подхвате у Хойта, и сбежать навсегда. Я бы сделала хоть что-то, да никак не могла разобраться, что именно.

В конце концов я просто сделала то, что велели. Хойт собирался рассказать папеньке, будто я еще хуже, чем все думают. Он рассказал бы ему, что я задираю свои юбчонки и занимаюсь всякой грязью с парнями. Одному Богу ведомо, что еще он ему рассказал бы. Я так плакала, что не видела, куда правлю: еще немного, и повозка завалилась бы в канаву.

Я чуть не проехала мимо въезда в индейскую резервацию. Узкая дорожка, ведущая в лес, была отмечена только мертвым деревом и маленьким расщепленным указателем, который гласил: «Проезд к Вратам веры». Мне пришлось дважды перечитать эту надпись. «Врата веры». Что бы это значило? Индеец-язычник, пожалуй, вряд ли написал бы такое. На какой-то миг это даже придало мне храбрости. Будто сам Господь приглядывал за мной, — да только вот что сказал бы Господь, чуточку присмотревшись? Мол, я, худшая грешница на всем белом свете, и вдруг вздумала надеяться на его защиту? Мне пришлось посильнее хлестать бедняжку Джози, чтобы поднять ее на тот холм.

Прежде я ни разу не встречала индейцев. Видела двоих в городе, они шли по тротуару. Никто не пускает индейцев в свои лавочки или кафе, так что увидеть их прямо тут, в Бартчвилле, было для меня в новинку. Я показала на одного, с длинными черными волосами, и спросила у матери, кто он такой. «Не тычь пальцем, Алтея», — все, что она мне ответила.

Выяснить, кем все-таки они были, в такой диковинной одежде и обуви, мне удалось только в школе.

Делайла Каммингс знала их по семейной приходской группе. «Это индейцы из племени манитонааха, — объяснила она этим своим высокомерным тоном. — Разве ты не знала, что они все разные? Индейцы больше походят на животных, чем на людей, но у них и впрямь имеется свой странный язык, на котором они как будто говорят. Я как-то встречала одного, который даже мог говорить по-английски, пускай не особо складно. Мама говорит, нести индейцам учение об Иисусе очень важно, но мне в этом видится мало смысла».

Между нами, я и сама в упор не вижу смысла. Терпеть не могу торчать в церкви, выслушивая про адские муки, которые поджидают нас, грешных. Если только, разумеется, Иисус не решит нас простить, — и тогда нам откроется дорога в рай. На это и полагается уповать всем сердцем, вот только, когда я молюсь Богу, чувство в точности такое же, когда сочиняешь письма Санта-Клаусу. Хотя, само собой, поднимаясь в повозке на тот холм, я молилась упорнее некуда.

Тем я и была занята, когда мою повозку остановил на дороге очень высокий смуглый юноша с длинными черными волосами. На нем не было рубахи, зато он был в штанах, которые совсем как у папеньки. Он вышел на дорогу и просто стоял там, глядя на меня так, словно я была несчастной овечкой, отбившейся от стада.

— Привет, — очень медленно сказала я, а потом залопотала всякую чепуху вроде: «Ты ведь можешь говорить по-английски?.. М-м-м… Конечно, не можешь, куда тебе… Я не… Мне не стоило… Прости. Я, пожалуй, поеду». И начала разворачивать повозку, уверенная, что индеец вот-вот может выхватить свой томагавк и лишить меня головы.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он на очень приличном английском.

Я до того удивилась, что чуть не загнала старушку Джози прямиком в дерево! Юноша говорил со мной так, словно мы давно знакомы. И, по правде говоря, даже улыбался при этом.

Я не знала, что ответить. Так и сидела с открытым ртом, точно выброшенная на берег рыбина.

— Ты в порядке? — похоже, он решил, что перед ним слабоумная.

Это меня разозлило. Расправив плечи, я объявила:

— Я приехала за партией товара для мистера Хойта.

— Тебе нужна огненная вода, — сказал он и нахмурился, точно я была опасной сумасшедшей. — Почему он послал именно тебя? Ты же всего лишь девчонка.

На это у меня не было готового ответа, и я поняла вдруг, что юноша запросто может отправить меня восвояси с пустыми руками. Отчасти я не возражала, но тогда мне пришлось бы оправдываться перед мистером Хойтом. А ведь я едва его выносила, когда Хойт бывал мной доволен! В тех же случаях, когда я его сердила, он бил меня по лицу.

— Но я управляюсь с повозкой не хуже прочих, — сказала я тем надменным голосом, который папенька терпеть не может.

— А ты хоть понимаешь, чем грозит огненная вода? — перестал улыбаться юноша. — Знаешь, что сделает с тобой шериф, если поймает с таким грузом? Отправляйся домой, девочка.

— Шериф меня не тронет. — Надо сказать, я понемногу начала заводиться. — Я всего-навсего девочка, разве не ясно?

Вместо ответа юноша кивнул: головой, но не глазами. В жизни таких не видала: черные — как у ворона. Могло показаться, что эти его глаза видят каждую дурную мысль, что ко мне когда-либо приходила. Наверное, он понял, что переубедить меня не выйдет, потому что сдался и сказал:

— Следуй за мной.

Так я и сделала. Последовала за ним в своей повозке, и он проводил меня мимо навесов и сложенных из старого хлама лачуг, и кучки маленьких хижин. Всю дорогу я держала голову низко опущенной, но поклясться могу: за мной следили не меньше сотни глаз.

Он показал, где остановить повозку, — у самых ворот высокого сарая. Внутри я увидела три больших медных кипятильных бака и множество бутылей и кувшинов, совсем как в хлеву у мистера Хойта. Высокий юноша поговорил со стариком с длинной седой косой, висевшей вдоль спины, на языке, который я не могла понять. Посмотрев на меня, старик рассмеялся — в точности, как смеялся надо мной Хойт. Будто я какая-то непристойная шуточка, а не человек. На земле рядом, передавая друг другу расписанный орнаментом кувшин, сидели еще двое мужчин. Они тоже начали смеяться.

Я было встала, чтобы слезть и пропесочить этих хохочущих гиен, но юноша остановил меня, подняв руку:

— Лучше сиди.

Двое мужчин стали грузить в повозку бутыли. У обоих висело на поясе по длинному ножу, лица одинаково угрюмые. Я снова уселась и оставалась на месте, пока повозка не оказалась загружена целиком. Старик сказал что-то юноше на непонятном языке, и тот повел меня назад прежней дорогой. Когда мы добрались до указателя у подножья холма с надписью «Врата веры», юноша повернулся:

— Скажи Хойту, он должен уплатить сполна до следующего полнолуния.

Я кивнула.

Он еще долго глядел на меня пронзительными черными глазами, прежде чем спросить:

— Как твое имя?

Сперва мне не хотелось отвечать. Как-никак, я заявилась туда, выполняя преступное поручение, а он был индейский нехристь. Но юноша не показался мне совсем уж безбожником. И потом, даже если он отправится к самому шерифу, ему все равно не поверят. Никто не доверяет индейцам. Поэтому я ответила.

— Будь осторожна, Алтея, — сказал он и пошел себе обратно на холм.

— Погоди! — крикнула я ему вослед. — А тебя как зовут?

Сама не знаю, зачем спросила. Из-за того, как он смотрел, наверное. Прежде никто еще не смотрел на меня так внимательно. Такое чувство, будто меня впервые кто-то вообще заметил. А до того момента меня вроде как и не было вовсе.

— Это имеет значение? — спросил юноша.

Справедливый вопрос, учитывая, что мы с ним, скорее всего, никогда больше не увидимся. Но он был первым индейцем, кого я встретила.

— Для меня имеет, — сказала я.

Он приподнял брови, словно удивляясь. Может, я была первой белой девушкой, которую он видел так близко?

— Мотега. Мое имя Мотега.

— Спасибо за помощь, Мотега! Приятно было познакомиться, — и я одарила его лучшей своей улыбкой.

Но Мотега не улыбнулся в ответ.

Глава 31

Расскажите о ночи пожара. Как это случилось?

Было уже поздно. Скоро вернется дядя Лео, который наверняка выяснил, что Джаспер сбежал из Детройта, без спросу сел на автобус. Мало ему не покажется.

Джаспер хотел закрыть книжку, но не смог заставить себя. Ему было ясно, что этот Мотега принадлежал к организованной преступности, о которой предупреждала мисс Бэбкок. Но в ту же банду входили Большой Билл, мистер Хойт и один бог знает кто еще. К чему отрицать очевидное? Его мама тоже оказалась преступницей.

Джаспер перевернул страницу.

31 августа 1928 г.

Никак не могу забыть того юношу, Мотегу. Он был такой любезный. Со мной давно никто не говорил так вежливо. Я спросила у Хойта, скоро ли мне снова придется ехать в резервацию. Даже сделала вид, будто вовсе не рвусь туда, чтобы он поскорее меня отправил. Но он говорит, что привезенного хватит еще на месяц, по меньшей мере.

А пока что я, как и раньше, три вечера в неделю являюсь к его хлеву ради доставки по мелочи. Диву даешься, у скольких соседей припрятаны рядом с домом бутыли этой отравы. Если не верите, пошарьте по сеновалам. Половина добропорядочных христиан в нашем округе прячут в своих хозяйствах индейский самогон, и никому о том не ведомо, — разве только нам с мистером Хойтом.

Поначалу это было даже забавно: знать всеобщую большую тайну. Но у тайн есть своя цена. Я же вижу, как люди на меня смотрят, стоит мне показаться на пороге с бутылками. Они мне не доверяют. Им кажется, будто я задумала какую-то пакость еще пакостнее той, что задумали они сами. Им кажется, со мной что-то не ладно. По взглядам можно догадаться, что потом они шепчутся между собой, обсуждая меня. Я им не нравлюсь.

Единственный человек, которому я, похоже, нравлюсь, — это мистер Хойт. Он сам и его жадная улыбочка так и кружат надо мной, вылитые стервятники, да только стоит мне уронить бутыль или забыть передать сообщение от клиента, — и он тут же влепит пощечину, аж слезы из глаз. Сегодня Хойт уверяет, будто я его любимица, а назавтра грозит оттащить меня в отцовский дом и доложить всей семье, какая я мерзкая тварь.

Он меня пачкает. Мажет грязью. Всякий раз это чувствую, когда ловлю на себе его взгляд. Хойт то и дело зовет подняться наверх и выпить с ним из бутыли. Или приходит смотреть, как я загружаю товар в повозку. Неотрывно наблюдает, будто лапает меня своими глазами. В его глазах мне тоже мерещится нехороший шепоток.

Воспоминание о водителе автобуса незаметно подкралось к Джасперу, навалилось из-за спины, пока он переворачивал страницы дневника. Написанные маминой рукой слова слились вместе, расплылись в его глазах, и он уже не в силах был читать дальше.

Захлопнув книжицу, Джаспер отшвырнул ее к дальней стене. Слезы обожгли глаза, вскипели под припорошенными пылью ресницами. «Что сделал с ней этот сукин сын?» Он не хотел знать. На самом деле не хотел. Уэйн оказался прав: ему не стоило читать ни единой страницы. Но, вопреки всему, глаза его вернулись в дальний угол, где приземлилась брошенная книга.

Джаспер вскочил, чтобы бежать за ней, и правой ногой задел лампу.

Стеклянная колба разбилась с громким хлопком, керосин расплескался по полу. Тут же загорелись разбросанные соломинки, пучки сухого сена. Пламя ползло быстрее, чем Джаспер мог за ним уследить, пока повсюду вокруг не поднялись огненные столбы выше его роста. Ему даже в голову не пришло закричать. Лишь когда на нем задымилась штанина, он смог наконец двигаться. Джаспер выпрыгнул из огня и плашмя рухнул на пол. Бил ногами о землю, пока не погасил все искры. Пламя осело ниже, но не собиралось угасать, и Джаспер лихорадочно шарил в охваченном паникой мозгу, отыскивая способ погасить его. Если он сожжет амбар, дядя точно выбьет из него дух.

Вода!

Джаспер поспешил к ближайшему стойлу. Внутри невозмутимо жевала сено старая корова, даже не подозревавшая о нависшей над ней смертельной опасности. «Отойди!» — рявкнул Джаспер ей в ухо и протиснулся мимо громоздкого тела к полной воды поилке на полу. Он едва мог пошевелить ее. Кряхтя, он дюйм за дюймом проволок ее мимо коровьего вымени, с каждым толчком расплескивая все больше воды себе на руки. Наконец ему удалось вытолкать гигантское корыто из ворот стойла.

Единая масса огня увяла тем временем до нескольких очагов, кольцом собранных вокруг разбитой лампы. Огню не хватало соломы, но пламя уже начинало лизать деревянную ограду стойла. Джаспер протащил поилку последние несколько футов и попытался приподнять ее, чтобы опорожнить, но оторвать тяжелую лохань от пола у него не получилось. Она не желала подниматься, даже когда он напряг все силы. В отчаянии он принялся черпать из нее пригоршнями, плеская воду во все стороны и как можно дальше. Языки пламени, напавшие на стойло, с шипением скрылись в дыму, но остальные с каждой новой горстью воды только разбегались по сторонам. Черт! Джаспер метнулся к ним, затаптывая огонь ботинками, ковыряя пол, засыпая очаги землей и грязью, пока не извел каждый, один за другим. Едкий дым, поднимаясь с пола, заставил Джаспера зайтись в кашле.

Довольно скоро от огня не осталось ничего, кроме нескольких тлеющих угольков. Джаспер топал по маленьким красным огонькам, пока не потушил их все. И лишь когда амбар оказался во власти полной темноты, Джаспер осознал, что все это время кричал. Горло саднило от дыма. Подступила дурнота, и он, пошатнувшись, осел на обожженную, залитую водой землю. Под ним дымились штаны и ботинки, так что Джаспер сбросил их и кинул в лохань.

Коровы продолжали жевать свое сено, нимало не обеспокоенные тем, что едва не сгорели заживо. Трусы на Джаспере пропитались водой. Проведя рукой по ногам, он вслепую нащупал на левой голени и лодыжке что-то вроде ожога. Правая нога была мокрой и липкой. Проведя по ней рукой, он порезал себе палец: в правом колене застрял кусок стекла. Выдергивая кривой осколок, Джаспер совершенно ничего не почувствовал, и это его напугало.

В чувство его привел голос, долетевший с подъездной дорожки. То был дядя:

— Христос всемогущий! Какого черта тут творится?

Дядя его убьет, Джаспер вполне был в этом уверен. Он разбил лампу и чуть не спалил амбар дотла. Поднявшись на ноги, он поспешил укрыться в темноте, подальше от входа.

— Уэйн! Это ты здесь? — проревел с порога дядя Лео. — Отвечай мне, парень!

Джаспер отступал все дальше, пока не нащупал за собой лестницу на сеновал. Тогдаон стал бесшумно подниматься по ней.

По земляному полу прошаркали шаги, у дальней стены загремели развешанные там инструменты. Секундой позже чиркнула спичка, озарившая нижнюю часть амбара: дядя Лео зажег еще одну лампу.

— Вот паршивец, — пробормотал он.

На полу амбара хрустнули осколки стекла.

Наверху Джаспер отполз от лестницы, чтобы бочком вклиниться между высокими стопками тюков сена.

— Ого! Что здесь случилось, па? — спросил прибежавший на крик Уэйн.

— Это ты мне расскажи, — в дядином голосе слышалась угроза.

— Я… я ни при чем. Клянусь! Джаспер был тут последним. Должно быть, он…

Хлоп! Уэйн только крякнул от боли.

— С чего ты взял, что можно оставить девятилетнего недоумка одного в амбаре с горящей лампой? А?!

Хлоп! Хлоп! Хлоп! С каждым новым ударом Джаспер содрогался все сильнее. Уэйн. Не. Виноват. Ему хотелось спрыгнуть вниз с сеновала и принять заслуженное наказание, но тело отказывалось повиноваться. По лицу катились горячие слезы.

Хлоп!

— Ай! — снова и снова вскрикивал Уэйн, пока удары не прекратились.

Дядя Лео больше не сказал ни слова. Джаспер услыхал только, как нечто большое с металлическим скрежетом отодвигается от стены. О, боже. Дядя же убьет его! Джаспер подался вперед, готовый закричать.

— Я… Ты прости меня, па, — сказал Уэйн старательно-твердым голосом. Ему не позволяется плакать!

— Держи, — прорычал его отец. — Подмети солому и забросай все грязью. Уголья займутся вновь, если их не потушить, как надо. Заодно и стекла уберешь.

— Да, сэр!

Немедленно послышался звук царапающей по земле лопаты. Джаспер сполз на пол в своей щели между стопками тюков и в полной тишине выплакал все глаза за Уэйна, раз уж тому не разрешено плакать самому. «Это все я виноват. Такой уж я никудышный человек. Все я виноват!»

— И где он? — требовательно спросил дядя Лео.

— Не видал с тех пор, как мы задали коровам сено.

— Джаспер! — Голос дяди Лео прогудел так зычно, что одна из коров решила присоединиться.

Джаспер не двигался.

— Ты там, парень? От этого не уйдешь. От меня не спрячешься. Слышишь? — К царапанью лопаты Уэйна примешался звук тяжелых шагов: дядя обыскивал амбар. Одно за другим открывались коровьи стойла.

— Так хорошо, па? — спросил Уэйн.

— Сойдет. Иди, позови сюда мать, и бегом под одеяло.

— Да, сэр. — За звоном подвешенной на стену лопаты последовала тишина. Джаспер едва дышал. Невдалеке от места, где на корточках сидел мальчик, в сене заскреблось что-то мелкое. «Крыса, — подумал он. — Точь-в-точь как я сам».

— Джаспер? — долетел со стороны лестницы голос дяди Лео. Оттуда, где он встал, до убежища Джаспера и десяти футов бы не набралось.

Что-то с глухим шумом приземлилось на один из тюков сена над головой. Джаспер чуть не вскрикнул. На шелест соломы устремился яркий свет лампы.

— Джаспер? Это ты тут?

Доски пола зашевелились от тяжелых шагов. Света сделалось больше: дядя подошел вплотную. Сейчас схватит. Джаспер крепко зажмурился, тщетно надеясь стать невидимкой. И сразу услышал протяжный мяв.

— Черт тебя дери, Люцифер! — вздохнул дядя Лео. — Ступай лови крыс.

Кот мягко спрыгнул на пол и потрусил в глубину сеновала.

— Лео? — донесся снизу голос тети Вельмы.

— Спускаюсь, — ответил тот.

Свет быстро тускнел, удаляясь вниз по ступеням. Джаспер смог наконец выдохнуть.

— Господи боже! Что случилось?

— Похоже, Джаспер опрокинул лампу.

— С ним все в порядке?

— Не могу его отыскать. Снова сбежал.

— О, только не это… Он поранился. Взгляни! — должно быть, она нашла штаны Джаспера. Кровь на ноге уже подсыхала. Ожог на левой щиколотке начинал ныть тупой болью.

— Мозгов-то нет.

— Ох, Лео. Не будь к нему так строг. Бедняжка, должно быть, до смерти напуган.

— По заслугам и награда.

— Будь с ним поласковей, дорогой. Он же сумел потушить огонь, правда? Это было не просто.

— Перво-наперво, ему нечего было делать здесь в одиночестве. Ему вообще тут не место. Господи, и о чем она только думала!

— Ну, мальчик ни причем… Все могло быть намного хуже.

Джаспер не мог не согласиться. Могло быть намного хуже! Весь амбар мог с легкостью вспыхнуть как свеча и выгореть дотла. Эта мысль не очень-то утешала.

Дядя Лео только хмыкнул.

— Что сказал его отец?

— Да ни черта. Я не смог дозвониться. Линия отключена, домашний номер не отвечает. Пришлось звонить на завод, оставить для него сообщение у Мика.

— От Алтеи по-прежнему нет вестей?

— Не-а. Никто ничего не слыхал. Черт, что за женщина уедет неизвестно куда, бросив чадо? А? Отвечай, — брюзжал дядя. — Моя чертовка-сестра всю жизнь, с самого рождения, доставляла одни неприятности. Вечно вносила разлад своим сумасбродством. Спалила треклятый дом, потом сбежала… Ее выходки свели старика в могилу. Он просто не мог жить в таких муках. Господи, она лишила нас всего! Клянусь, еще раз ее увижу — сверну шею этими самыми руками.

— Ты это не всерьез.

Дядя Лео не ответил.

Сидя в сене с закрытыми глазами, Джаспер прижимал ладони к ушам. «Она ни в чем не виновата!» — хотелось крикнуть ему, встать на мамину защиту. С ней произошло нечто ужасное. Мистер Хойт сделал что-то ужасное. Глаза Джаспера распахнулись. Дневник! Он отшвырнул книжицу в угол амбара, и та лежит теперь где-то там, одинокая и беззащитная, у баков с кормом.

— Всему этому должна найтись веская причина.

— Точно. Отправляйся спать. Я переночую здесь, посижу на вахте.

— Как поступишь с Джаспером?

— Он либо вернется, либо нет.

— Мальчишка бродит по округе в одном исподнем, в этакий собачий холод. Тебя это разве не волнует? — очевидно, тетя Вельма тревожилась. И Джасперу стало только хуже из-за этого.

— Даже бездомному псу хватит ума спрятаться от дождя. Он найдет обратную дорогу. Черт, да он одолел шестьдесят миль, чтобы попасть сюда. Вернется.

— Он всего лишь маленький мальчик.

Дядя Джаспера глубоко вздохнул:

— Перестань с ним нянчиться, Вельма. Чем скорее этот мальчик повзрослеет, тем будет лучше для всех.

Глава 32

Вот откуда шрамы?

Съежившийся в темноте между вязанками сена, Джаспер размышлял о полуразрушенном бабушкином доме, который медленно рассыпался на заднем поле. Значит, в этой катастрофе виновата его мама? Тоже, наверное, опрокинула лампу… Даже если это вышло у нее нечаянно, очевидно, что мамин брат Лео так и не простил ее. Как не простит и своего непутевого племянника.

Внизу под сеновалом дядя устраивал себе постель. Джаспер слышал, как он сдергивает со стены спальный мешок и раскладушку, убранные в ожидании очередной окружной ярмарки. Скрипнула, затворяясь, дверь амбара. По утоптанной земле прошаркали шаги.

— Кто-то забрал всю твою воду, Миртл? — спросил дядя Лео. Металлическая поилка брякнула о землю и с плеском забулькала, наполняясь. — Твое счастье, что рассталась с нею без боя. Спасибо, что не лягнула его, старушка. Хотя можешь и цапнуть дурачка в следующий раз, как встретишь. Разрешаю.

Тихие шлепки нежного похлопывания и скрип дверцы загона.

— Безголовый сопляк насмерть закоченеет в полях, разгуливая там без портков, — бормотал себе под нос дядя Лео. — У подзаборной крысы ума и то побольше.

В тусклом свете, что едва просачивался сквозь половицы, Джаспер сдвинул брови в раздумьях. Дядя Лео прав. Умным его не назовешь: нельзя же вечно прятаться на сеновале! Если сбежать в Детройт, отец попросту отправит его назад на ферму. «Парнишке его возраста нужен пригляд…» Но дело не только в этом. Если раньше Уэндел Лири мог на него обижаться, то теперь точно возненавидит. И может самолично оттащить сына в сиротский приют. Кровоподтек у заплывшего глаза почти совсем сошел, но моргать и теперь еще было в трудность.

«Чем скорее мальчик повзрослеет, тем будет лучше для всех».

Снизу донесся шепот:

— Я стараюсь, мама. Изо всех сил стараюсь заботиться о ней, как ты просила, но она вовсе не рвется упростить мне задачу, не находишь? Как можно проявлять заботу, если даже после… — во время наступившей паузы дядя Лео прочистил горло. — Ты постоянно твердила, что она не виновата. Я хочу в это поверить, правда хочу. Не ради нее, так хотя бы для тебя. Я молюсь за тебя… и за папу… да будет земля пухом вам обоим. Господи боже, помоги мне обрести силу простить прошлые грехи. Научи, как провести мою лодку сквозь нынешний шторм. Аминь.

Свет на нижнем уровне амбара угас.

Наверху, на сеновале, наступила настолько полная темнота, что Джаспер уже не видел собственных рук, поднесенных к лицу. Его сердце отщелкивало секунды, пока минуты медленно текли мимо, одна вслед другой.

Молю, чтобы дядя сумел простить меня. Молю, чтобы папа любил меня по-прежнему. Молю, чтобы мама была в безопасности где-то там, далеко. Молю, чтобы она благополучно вернулась домой.

Кажется, минула целая вечность, пока где-то во тьме внизу не зарокотал глубокий мужской храп.

Джаспер еще никогда не видел своего дядю в такой ярости. И никогда не слыхал, чтобы Лео хотя бы упомянул в разговоре своих родителей. Бабушка с дедушкой умерли задолго до рождения Джаспера, и мама будто о них и не вспоминала. Он никогда даже не видел их фотографий. И теперь, скорчившись на сеновале, ломал себе голову над дядиными словами. «Старик просто не смог жить в таких муках».

По доскам пола не дальше, чем в трех футах от места, где прятался Джаспер, легко и быстро пронеслись чьи-то крошечные лапки. Рядом раздался мягкий шлепок. Кто-то сердито зашипел. И сразу будто разверзлись врата ада: в визге, хрипе и урчании Люцифер сражался с крысой. Какой-то десяток секунд полного бедлама — и шум битвы стих, уступив вязким, осклизлым звукам. Острые зубы терзали где-то рядом горячую плоть. Джаспер еще теснее сжался, закрыв уши ладонями и стараясь не воображать, как крысиные кишки кольцами разлетаются в стороны.

Молю, чтобы меня не съели.

Чуть позже о его ногу потерлось что-то мягкое и пушистое. Джаспер затаил дыхание, подозревая, что Люцифер явился продолжить свой ужин. Но кот лишь терся о его голые ноги, пока не устроился к ним вплотную, чтобы в свою очередь свернуться в клубок. Не шевелясь от ужаса, Джаспер окаменел в неудобной позе, а приткнувшийся рядом зверь лишь мурлыкал, время от времени облизываясь. «Кот сейчас уснет», — со страхом осознал мальчик. Длинные когти Люцифера исполосовали Уэйну руку, и такое соседство не выглядело уютным. Набравшись храбрости, Джаспер легонько подтолкнул кота коленом, но тот даже не шелохнулся.

Пока внизу похрапывал дядя Лео, а коровы безмятежно жевали свою жвачку, Джаспер лежал в сене, прижатый дремлющим котом, и соображал, как бы выпутаться из этой передряги. Ему все же придется объясниться со своим дядей. Другого выхода нет. Нужно покинуть убежище, чтобы получить по заслугам. Пора уже повзрослеть. Джаспер понимал всю правоту этой мысли, но был слишком напуган, чтобы тронуться с места. Люцифер же дергал хвостом время от времени, напоминая о себе.

Тянулись часы. Тараща сонные глаза в темноту, Джаспер чувствовал, что теплый кошачий мех у задубевших ног делается все более приятным и утешающим. Жжение на коже левой лодыжки и возрастающая резь в колене мешали думать о чем-то еще, кроме боли. Люцифер потянулся, сильнее прижимаясь к Джасперу, и это теплое прикосновение на время облегчило страдания мальчика. Он не рисковал гладить кота, уже сам не понимая, чего опасается больше, — того, что Люцифер полоснет его когтями или что кот сбежит в темноту. В этот миг своенравный охотник на крыс был ему единственным другом.

Завтра опять начнутся школьные занятия. «Как же я теперь пойду в школу?» — гадал Джаспер, как никогда проклиная в себе труса.

Молю, чтобы мне достало сил стойко встретить наказание.

В темноте сеновала, один за другим, к мальчику начали являться его худшие страхи. Кровь летела с черных маминых локонов на стену квартиры. Девочка с темными глазами била кулаками в дверь, крича: «Вам известно, кто меня убил?» Детектив Руссо на четвереньках пробился сквозь сено, чтобы уволочь Джаспера в приют, где его ни за что не смогут отыскать родные. Озлобленный водитель грузовика подкрался сзади, с кривым серпом дяди Лео в руке и с нехорошим блеском в глазах. Мистер Хойт навис над мамой Джаспера, заставляя ее кричать, и кричать, и кричать…

Хватит!

Но кошмары все никак не унимались.

* * *

Незадолго до рассвета Джаспер услышал, как во дворе горланит петух. Вздрогнув, он резко уселся, что заставило кота Люцифера стремглав бежать в дальний угол сеновала. Вокруг темно, хоть глаз выколи, но дядя Лео уже очень скоро проснется. Ситуацию нужно срочно выправлять, так или иначе: Джаспер не в состоянии провести еще хоть минуту наедине со своими кошмарами.

Джаспер с трудом поднялся на ноги и едва не рухнул назад в сено, рискнув перенести вес на изрезанную ногу. Наощупь она была горячей и распухшей, будто до отказа накачана ядом. Мальчик заставил себя наступить на нее, морщась от боли. Он это заслужил. Чем бы все ни кончилось. Он шаг за шагом обогнул тюки сена, пробираясь к люку и пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Не свалиться бы в люк. Прошу, не дай мне свалиться в этот люк!

Он медленно скользил вперед по доскам пола в поисках дыры, за которой начиналась лестница вниз. Каждый шажок сопровождал назойливый мамин голос: «Слушайся своего дядю, чтобы мама могла тобою гордиться». Дядин храп делался между тем все громче и был уже не таким размеренным. Солома, сбившаяся у ног, шуршала по дереву, не позволяя забыть, где он сейчас находится; с каждым шагом от боли в изрезанном колене у него перехватывало дыхание. И вот наконец кончики пальцев наткнулись на лестницу.

Джаспер чуть не взвыл в агонии, приседая, чтобы нащупать первую планку, но не стал медлить наверху. Холодный воздух нижнего яруса хлестнул по голым бедрам, когда он начал спускаться по лестнице, одолевая одну ступень за другой. Сквозь щели в дощатой обшивке амбара уже сочился бледный свет. Просыпались коровы. Мальчик слышал, как в стойлах нетерпеливо переступают их копыта. За эту ночь вымя у каждой отяжелело, наливаясь болезненной истомой. Джаспер молча поклялся подоить их всех — и сегодня, и во все прочие дни, сколько их ни потребуется, чтобы загладить вину перед дядей.

— Гляжу, ты отыскал дорогу обратно.

Сердце у Джаспера сжалось в страхе. Он обернулся, чтобы предстать перед темным силуэтом дяди, сидящего на раскладушке. И открыл было рот, чтобы признать: ему очень жаль, что все так получилось, и он обещает никогда в жизни не совершить другого неразумного поступка, — но вовремя спохватился. Кто же ему поверит? Для дяди Лео он был никчемным нахлебником, непутевым дурачком, ничем не лучше своей матери. Вместо этого Джаспер похромал к дальней стене и стащил с вбитого там крюка хлыст. Доковыляв до дяди, протянул ему орудие возмездия. В тот момент Джасперу было все равно, отстегают ли его хлыстом. Он даже был согласен умереть под ударами. И, наверное, заслуживал такой смерти, раз уж ничто иное не способно вытряхнуть из него всю дурь.

Дядя Лео взял протянутый ему хлыст и положил рядом с собой.

— Подай мне спички, парень.

— Да, сэр, — покорно кивнул Джаспер и захромал к двери амбара, за рамой которой те хранились. Теперь колено словно полыхало огнем. Каждый новый шаг заставлял взгляд мутиться, но Джаспер одолел весь путь до конца и принес, что нужно.

Дядя Лео чиркнул спичкой о бок лампы, и амбар осветился.

— Дай на тебя посмотреть.

Нагнувшись, он оглядел ноги мальчика. Впервые сумев оценить свое состояние, Джаспер и сам был потрясен. Правая нога вымазана бурыми разводами высохшей за ночь крови. Левая щиколотка в лиловых ожогах там, где до нее успел добраться огонь. Обе ноги щедро покрыты грязью, пылью и клочками соломы. Обгоревшие подол и рукава рубахи черным-черны от копоти, как и обе руки.

Дядя тихо присвистнул.

— Хорошенько ты себя отделал, да? — Голос резкий, но в твердом взгляде дядиных глаз Джаспер различил сострадание.

— Да, сэр. — Почувствовав, как катится по щеке слеза, мальчик смахнул ее прочь. Он не станет плакать. Не важно, что произойдет дальше, он не заплачет. Покосившись на хлыст, Джаспер в ожидании уставился на дядю. Он заслуживал всего, что выпало на долю Уэйна, и даже большего.

Дядя Лео проследил за его взглядом.

— Даже не надейся. Эта штука нужна лишь затем, чтобы урок запомнился надолго, и ни для чего больше. Сдается, ты об этом сам позаботился. Подойди-ка. Надо бы привести тебя в порядок.

Встав, он подхватил племянника на руки. Джаспера окатило приливной волной облегчения и унижения такой силы, что он чуть сразу не разревелся. Я не стану плакать!

— Мне… я сам могу идти, — прохныкал Джаспер, слабо барахтаясь в дядиных объятиях.

— Дудки, — фыркнул дядя Лео, плечом толкая дверь амбара. — Прибереги силы, парень. Обещаю: когда мы закончим посыпать солью эти раны, ты еще пожалеешь, что я не отхлестал тебя взамен.

Глава 33

Значит, вас поместили в больницу?

Дядя Лео сдержал свое обещание. Он внес Джаспера в хижину и уложил на обеденный стол. Тетя Вельма хлопотала у дровяной печи.

— О, пресвятая дева Мария! — ахнула она, завидев мужа с его ношей. — Джаспер! Что только на тебя нашло?

Джаспер не ответил. И просто смотрел, как тетя ставит на печь большую кастрюлю с водой и разжигает огонь. Затем она выхватила с этажерки банку соли и сыпанула в воду половину ее содержимого.

— Что происходит? — не отрывая головы от подушки, поинтересовался Уэйн.

— Джаспер вернулся, милый. Ничего особенного. Поднимайся скорее да ступай, займись коровами, — сказала тетя Вельма, разрывая на полосы большой кусок холстины и бросая их в кастрюлю.

— Ага, я щас.

Джаспер слышал, как Уэйн выпрыгивает из постели и дергает ящики комода. Кажется, всего через секунду он уже стоял рядом с пострадавшим, разглядывая его ноги.

— Ого. Невезуха, да?

Джаспер не мог заставить себя взглянуть кузену в глаза.

— Я… Ты прости, Уэйн. Мне так жаль.

— Эй, — пихнул его в плечо Уэйн. Глухая боль толчка ненадолго отвлекла Джаспера от свирепого жжения в ногах. — Не переживай, все нормально.

— Уэйн! Топай уже! — шлепнула сына тетя Вельма.

Перед тем как сбежать, Уэйн сжал Джасперу руку у локтя.

— Все будет хорошо, малой, — с заминкой вымолвил он, словно сам в это не веря, после чего вылетел за порог.

— Лео, мне понадобятся твои чистые руки, — распорядилась тетя Вельма, ополоснув в тазу собственные ладони от остатков хозяйственного мыла. Затем выудила из кипящей кастрюли полоску ткани.

— Мы начнем потихонечку, маленький, — проворковала она.

И приступила к делу, осторожно счищая с его ног грязь и засохшую кровь. Поначалу теплая вода казалась глядевшему в потолок Джасперу живительной влагой, способной утолить боль и утешить. Чтобы не ерзать, он пытался отвлечься, подсчитывая шляпки гвоздей в досках над головой. Соленая вода стекала по коже и подбиралась к краям ранок, отправляя искорки боли в путешествие вверх по хребту. Джаспер вздрагивал, вопреки всем усилиям сдержаться. Я не стану плакать!

Когда две полоски ткани отяжелели от крови и соломенной пыли, потолок над Джаспером затмило лицо дяди Лео:

— Это нужно прикусить, сынок.

Слово «сынок» настолько поразило мальчика, что тот едва заметил всунутый между его зубов конец кожаного ремня. На вкус почти как обувная вакса. Джаспер уже собрался выплюнуть ремень, но выражение на дядином лице подсказало, что лучше не спешить.

— Постараемся управиться с этим как можно скорее, — пообещал дядя Лео Джасперу. И всем своим туловищем придавил мальчика к крышке стола.

Протестуя, Джаспер было заворочался, но, прижатый плашмя, не мог и рукой шевельнуть. Тетя Вельма тем временем занялась раной на колене, которая тут же взорвалась яркой вспышкой немыслимой боли. В этот жуткий момент Джаспер перестал быть собой и неожиданно превратился в нечто другое. Нечто дикое и нечеловеческое, с истошным криком мечущееся под дядиным весом. Белые огни загорались в глазницах, отвечая на удары затылка о крышку стола. Зубы впились в кожу ремня с такой силой, что затрещали.

— Полегче, полегче, — произнес его дядя где-то далеко, в миллионе миль отсюда. — Нужно всего лишь промыть.

— Там застряли мелкие осколки, — ничуть не смущенная сдавленными воплями Джаспера, возразила тетя Вельма. — Придется сходить за щеткой.

Боль ослабла настолько, что Джаспер перестал биться. Лео помог ему сесть и поднес к губам мальчика горлышко бутылки с бурой жидкостью.

— Глотни немного, парень. Это поможет вытерпеть.

Джаспер разлепил стиснутые веки; комната вокруг качалась, пульсируя. Жидкость обожгла рот, и он словно забыл, как глотать. Дядя хлопнул Джаспера по спине, и горячая жижа стекла в горло. Огненным шаром обожгла желудок и устремилась назад, но дядя зажал рот мальчика ладонью, заставив проглотить ее снова. Закружилась голова.

— Что ты ему дал? — спросил чей-то искаженный голос.

— Кукурузную брагу. Совсем чуть-чуть.

— Боже правый. Зачем, Лео? Его же наизнанку вывернет.

— У тебя есть идеи получше?

Джаспер едва мог разобрать слова. Голоса плыли, колыхаясь и дрожа.

Осталось не вполне ясно, что случилось затем.

Прошло никак не меньше часа. Джаспер очнулся, трепеща от лютого холода. Шишку на затылке ломило от боли, а правая нога, по ощущениям, была наполовину сожрана каким-то хищником — чудовищем со стальными гвоздями вместо зубов. Когда взгляд Джаспера сумел наконец сосредоточиться, он увидел окровавленную тряпку, плотно обмотанную вокруг правого колена. Левую щиколотку покрывал толстый слой густой белой мази. Это уже не были его ноги; куски мяса, и только. Комната вокруг застыла под непривычным углом, будто неуклюжий великан поднял всю хижину, чтобы рассмотреть, а потом ткнул обратно, как придется. Лишь через несколько минут мальчик сообразил, что лежит в постели. Со стоном попытался приподняться.

— Ты возвращаешься к нам? — спросила тетя Вельма, стоя у занавески, отделявшей кровать Уэйна от кухни.

Джаспер попробовал ответить: «Да», но с губ не слетело ничего, кроме нового бессвязного стона.

Подойдя к кровати, тетя положила руку ему на лоб.

— Тебя лихорадит, маленький. В амбаре такие раны моментально воспаляются. Нужно было сразу бежать ко мне.

— Прошу прощения, — отважился выдавить Джаспер, но и сам не понял, что за нелепые слова вылетели изо рта. Нежное тепло тетиной ладони мешало терпеть боль, так что вскоре комната ходуном заходила от его всхлипов. Джаспер хотел к маме.

Тетя Вельма обхватила племянника руками и крепко держала, пока тот плакал. Ничуть не стыдясь этого, Джаспер рыдал как младенец. Рыдал, пока насквозь не промочил тете платье, и лишь тогда смог почти нормально дышать. Только тетя не разжала объятий, даже когда мальчик немного успокоился. Она качалась назад-вперед, что одновременно и баюкало, и навевало дурноту. Джаспер не желал, чтобы тетя останавливалась, но уже не сомневался, что еще немного — и его вырвет. Он отстранился со стоном, и она опустила мальчика назад на подушку, накрыла ему лоб холодным компрессом.

После того как тетя Вельма вышла, Джаспер остался лежать один, медленно сходя с ума от вновь и вновь подступавших кошмаров. Кровь, стекающая по стенам. Чудище в штанах у водителя автобуса. Люцифер, пожирающий пойманную крысу. Беззвучно хохочущий мистер Хойт. Кровать колыхалась под ним утлым суденышком, комната ворочалась и вращалась. Одеяло душило визжащую от боли кожу. И все тело Джаспера съежилось вдруг, усохло, превращаясь в одно-единственное колено, — колено, которое пульсировало, разбухнув от горячего гноя.

Наконец у его постели вновь всплыло лицо реального человека. Дядя Лео.

— Нужно тебя одеть и отправить к доктору Уайтберду. В любом случае, у меня там и свои дела. Сможешь встать?

По крайней мере кивнуть у Джаспера получилось.

Дядя вытянул его из-под одеяла, усадил на краю кровати; Джаспер же изо всех сил старался удержать желудок на месте. Лео натянул ему через голову чистую рубаху и отвернулся, чтобы Джаспер мог воспользоваться ночным горшком. Всунуть израненные ноги в штаны оказалось задачей куда более сложной, и тогда было решено облачить Джаспера в старые летние шорты Уэйна.

Прохладный воздух за стенами хижины встретил раскаленную кожу Джаспера ударом молота, и он хоть ненадолго сумел удержать взгляд. Дядя помогал ему прыгать к грузовику на обожженной ноге, пока не потерял терпение и просто не отнес его к машине. У Джаспера не осталось больше сил, чтобы смущаться по этому поводу.

Дядя Лео завел мотор, и мальчик опустил тяжелую, гудящую голову на холодный металл дверцы. Прикрыл глаза и не открывал их, пока грузовик не перестал двигаться.

— Прибыли, — объявил его дядя. — Резервация Черная Река.

Джаспер заставил себя поднять лицо, чтобы выглянуть в окно. Он ожидал увидеть вигвамы и навесы из шкур, описанные в дневнике, но здесь не оказалось ничего особенного — только стройные ряды деревянных лачуг и несколько расставленных там и сям трейлеров.

— Что это такое?

— Забудь все, что ты слышал, парень. Они люди как люди, вроде нас с тобой.

Джаспер согласно кивнул.

— Повежливее с доктором Уайтбердом и ни в коем случае не спрашивай, настоящий ли он врач. Это сильно его задевает, — дядя Лео открыл свою дверцу, готовясь выйти из кабины. — У него врачебный диплом из университета Уэйна, и отсюда до Порт-Гурона докторов лучше днем с огнем не сыщешь. Ясно тебе?

Дядя покинул машину прежде, чем Джаспер мог ответить. Пассажирская дверца с лязгом распахнулась, и дядя Лео подхватил мальчика на руки, чтобы, сделав всего несколько широких шагов, бережно опустить на складной металлический стул в приемной клиники — невысокого строения из шлакобетона. Затем он хлопнул ладонью по блестящему звонку, выставленному на столик напротив входа.

Через минуту из двери за столиком вышла женщина с бронзовой кожей. В ее волосах не было перьев. Вообще ничто не выдавало в ней индианку, за исключением длинных черных кос. На женщине было простое платье, почти неотличимое от бывшего этим утром на тете Вельме.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Передайте доктору Уайтберду, с ним приехал повидаться Леонард Уильямс. Моему племяннику не повредил бы осмотр специалиста.

— Одну секунду.

Дядя Лео уселся по соседству с Джаспером и приложил шершавую, как наждак, ладонь ко лбу мальчика. Опустил ее и покачал головой.

— Если тебе еще хоть раз доведется выбирать между поркой и каким-нибудь серьезным наказанием, что выберешь?

— Порку, сэр, — шепнул Джаспер. Пол под стулом начинал крениться куда-то в сторону. Он прикрыл глаза и вжался в стену шишкой на затылке.

— Чертовски верно.

Дверь, щелкнув, приоткрылась.

— Доктор сейчас вас примет.

— Пошли. — Дядя Лео поднял Джаспера со стула и помог ему проковылять через порог и по тесному коридору — в другую комнату. Там стояли узкая кушетка и закрытый шкаф со стеклянными дверцами. Уложив Джаспера на кушетку, дядя молча прислонился к стене рядом.

Через пару минут в дверном проеме показался пожилой мужчина в застегнутой на все пуговицы сорочке, с галстуком под белым халатом. На шее у него висел стетоскоп. Моргая воспаленными глазами, Джаспер уставился на него, но далеко не сразу уразумел, что доктор Уайтберд действительно индеец. Длинные волосы врача были стянуты назад, а на тыльной стороне ладони у него имелась татуировка, изображавшая птицу. Эту самую ладонь он протянул дяде Джаспера.

— Давненько не видались, Лео, — заметил доктор Уайтберд, пожимая ему руку. — Как твое семейство?

— Лучше не бывает, спасибо.

— А это кто у нас? — спросил доктор, склоняясь над Джаспером и всматриваясь в лицо мальчику.

— Мой племянник Джаспер. Прошлой ночью покуролесил на славу: грохнул в амбаре горящую лампу.

— Ясно, — сказал доктор. Его темно-карие глаза казались добрыми, но они изучали Джаспера дольше и пристальнее, чем чьи бы то ни было прежде. На мгновение Джаспер перепугался, что эти глаза способны различить его мысли, — даже самые скверные, которые и подумать-то боязно. Доктор коснулся его щеки, заглянул под бинты.

И после быстрого осмотра выпрямился:

— Где его родители?

— Здесь их нет, — ответил дядя Лео тоном, давшим ясно понять, что он не станет отвечать на дальнейшие расспросы. — Прямо сейчас я единственный опекун.

— Хм-м, — пожевал губами доктор и ненадолго задумался. — Этому ребенку нужны пенициллин и укол от столбняка. Как намереваешься расплатиться?

— Меня устроил бы обмен, если можно.

Доктор тихо рассмеялся.

— Теперь я знаю, почему первым делом вы направились именно сюда. Что можешь предложить? Кукурузу? Пшеницу?

— Перед тем как уехать, его мать дала мальчику это.

Дядя вынул из кармана куртки мамино ожерелье, и при виде него Джаспер едва сдержал возглас протеста. Оба мужчины сделали вид, что не заметили.

— Не сомневаюсь, что сестра пожертвует чем угодно, лишь бы ему помочь, — добавил дядя Лео, передавая врачу медальон из бисера.

Доктор Уайтберд взял ожерелье и внимательно осмотрел, поворачивая в пальцах. И сказал наконец:

— Мальчик пробудет здесь две ночи. Уехать сейчас слишком рискованно. Если инфекция распространится на кровоток, он окажется в руках Великого Духа.

— Я все понимаю, — сказал дядя Лео и опустил взгляд на Джаспера, который не сводил с него широко раскрытых, заплаканных глаз. Ухватил племянника за подбородок и всмотрелся в эти глаза. — Он крепкий парень, док. Выкарабкается. Не так ли, сынок?

Джаспер кивнул в ответ, не без труда сведя вместе дрожавшие губы.

Глава 34

Полагаете, вина лежит именно на вас?

Дядя Лео держал Джаспера, чтобы тот не дергался, пока доктор запускал иглу ему в руку. И вторую вслед за ней. Эти булавочные уколы не шли ни в какое сравнение с безумной резью в ногах. Доктор Уайтберд подвесил над головой мальчика склянку с лекарством, соединенную с торчащей в руке колючкой. Медсестра принесла ему набитую соломой подушку и накрыла цветастым одеялом.

— Не балуй с этой трубкой, парень, — предупредил дядя Лео.

— Да, сэр, — прошептал Джаспер, стараясь не глядеть на пропитанный кровью бинт, что удерживал иглу на месте.

— Завтра мы приедем тебя навестить, — сказав это, дядя вышел, оставив его в одиночестве.

Через несколько минут вернулась медсестра. Та же женщина с косами, что встретила их в приемной.

— Выпей-ка, — распорядилась она, приподняв голову мальчика одной рукой и поднося к его губам теплую кружку. — Это снимет жар. И постарайся потом уснуть. Сон поможет лекарствам.

В кружке оказался горький отвар, но Джаспер выпил, как было велено. Горячая жидкость провалилась в измученный желудок и немедленно угомонила его, а затем растеклась по рукам и ногам, прогнала из костей стужу. Это было такое избавление, что Джаспер не знал, какими словами благодарить спасительницу. И провалился в сон прежде, чем та вышла из палаты.

Пролетели часы, пока звук чьих-то шагов не заставил его распахнуть ресницы. Джаспер таращился в темноту, недоумевая, что могло его разбудить. Он не знал, где находится. Рядом не было ни окна, ни часов. Только натяжение присосавшейся к руке трубки напомнило мальчику, что он по-прежнему лежит на больничной койке в резервации Черная Река. Боль в колене не исчезла, но отчасти притупилась. Может, ноге полегчало? И когда-нибудь она даже вновь станет нормальной ногой? Джаспер опустил голову на подушку; глаза закрылись сами.

— Джаспер, — шепнул чей-то голос у его изголовья.

Вздрогнув, он приподнялся опять.

— Потише, милый. Ложись, — удивительно знакомый голос.

Повернув голову, он вгляделся в темноту.

— Мам?.. Мама, это ты?

Теплая ладонь протянулась накрыть его щеку.

— Тсс! Ложись, солнышко. Тебе нехорошо.

Он медленно опустил затылок на подушку. Пальцы переместились со щеки на лоб.

— Жар уже отступает. Это просто замечательно. Теперь все будет хорошо, — голос дрожал от сдерживаемых слез. — С тобой все будет хорошо.

Слышать, как она плачет, было больно. Слышать ее голос было больно. Джаспер и сам не сдержался, зашмыгал носом.

— Куда ты уехала? Почему? Зачем ты меня бросила?

— Тсс, детка… Мне очень жаль. Пришлось уехать. Я не могла иначе… но сейчас тебе не стоит волноваться. Нужно скорее выздороветь.

— Но… а наша квартира? Я уже решил, там кого-то… — Джаспер ощутил, как накатывает истерика. Ее машина. Детектив Руссо. Кровь на стене. Дневник. Охваченная жаром, голова не желала отрываться от подушки. — Что он сделал с тобой?

Мягкие руки толкнули его назад.

— Ты не волнуйся, солнышко. Просто поправляйся, хорошо? — голос плавно скользнул вверх и в сторону.

Джаспер попытался сесть, но не нашел нужных для этого сил. Казалось, ее руки все еще лежат у него на плечах: те еще ощущали тепло ладоней.

— Подожди, — слабо пролепетал ей вслед Джаспер. — Не уходи.

— Я люблю тебя, солнышко. Что бы ни случилось. Всегда буду любить, — голос делался все тише.

Она ушла.

— Вернись! — рыдания переросли в отчаянный крик. — Не уходи! Вернись!

— Джаспер? — пара ладоней схватила его за плечи, встряхнула. — Джаспер!

Джаспер открыл глаза. Комнату заливал слепящий свет, и доктор Уайтберд смотрел ему прямо в лицо. Одежда и простыни сырые от пота.

— Тебя больше не лихорадит, — сказал доктор. — Это хороший знак.

Джаспер заморгал, силясь приспособиться к бьющей по глазам реальности вокруг. Доктор тем временем подвесил новую склянку с лекарством над головой мальчика, а еще через минуту вошла медсестра, чтобы сменить ему повязки. Резкий холод от воздуха, что остудил его открытые раны, окончательно разбудил Джаспера, не оставив сомнений: все это было лишь сном.

Повинуясь привычке, рука Джаспера скользнула вниз — ощупать штанину. Сухо. Едва сдерживая слезы, он вновь опустил голову на подушку. Джаспер уже не знал, отчего чувствует себя таким жалким: от того, что мамин приход оказался ненастоящим, или же от того, что он вообще смог проснуться. Медсестра закончила бинтовать ему ноги и вышла.

— На вид уже получше, — произнес доктор Уайтберд за изголовьем кушетки. Он придвинул табурет и опять уставился в лицо мальчику своим пытливым взглядом. — Тело идет на поправку, но я вижу, что душе от этого не легче.

Пряча лицо, Джаспер смотрел в сторону.

— Скверные сны?

Он не ответил.

— Хм-м, — задумался доктор. — Сонный чай может дать свободу злым духам. Это важно — позволить им уйти.

Отвернувшись к стене, Джаспер помотал головой. Мама не злой дух, и позволять ей уйти не хотелось. Нужно было вернуться в прежний сон и постараться отыскать ее там.

— Ты не можешь путешествовать по снам, маленький Огичидаа, — похлопал его по плечу доктор.

Джаспер повернулся, щурясь на обветренное лицо пожилого индейца:

— Как вы меня назвали?

— На моем языке Огичидаа значит «воин».

Джаспер насупился. Не был он никаким воином. Он был трусом — несчастным плаксой, который так разворотил себе ногу, что лишился из-за этого единственной вещи, которая еще имела ценность. Он так и не извинился, понял вдруг Джаспер. Он не рассказал маме, что по глупости потерял ее ожерелье и как страдает теперь. Напрягая обмотанные бинтами ноги, мальчик сумел потеснить болью чувство вины.

— Твой дядя говорит, ты разбил лампу?

Джаспер не ответил.

— И сбежал?

— Нет, я… — голос на миг надломился. — Я сбежал потом.

Доктор Уайтберд еще раз взглянул на его забинтованные ноги и покивал. Сунул руку в карман халата и вынул ожерелье, которое отдал ему дядя Лео.

— Для тебя эта вещь необычайно важна.

Закусив губы, Джаспер кивнул в ответ.

Доктор улыбнулся и вложил ожерелье в ладонь Джаспера.

Тот даже рот разинул:

— Но как же лекарства? Мы не можем позволить…

Доктор похлопал мальчика по руке.

— Когда вырастешь, маленький Огичидаа, ты вернешься выплатить свой долг.

— Вырасту? — округлив глаза, Джаспер прижал ожерелье к груди.

— Ты вернешься сюда, когда будешь достаточно взрослым, чтобы вести честный обмен. Брать без оплаты то, что не дается даром, — навлекать на себя баатаамо, то есть проклятие. Запомни это.

— Откуда вам знать, что я вернусь?

Доктор хохотнул и развел руки в стороны:

— Я и не знаю.

— Вернусь. Обещаю. Обязательно вернусь.

— Хорошо. Пообещай остаться в живых и вырасти. Другой оплаты я пока не жду, — пригладив Джасперу волосы, доктор поднялся уйти.

Джаспер разжал кулак и скосил глаза на медальон, украшенный неведомым узором.

— Доктор!

— Эйя.

— Что это за знак? — спросил мальчик, указывая на рисунок в центре.

— Древний символ, — объяснил индеец. — Нимаамаа. Он несет в себе материнскую любовь.

Джаспер погладил медальон пальцем. Он еще ощущал прикосновение маминых губ на своем лбу.

— Мудрый человек сказал давным-давно: «У каждого ребенка множество матерей, а у каждой матери множество детей». Можешь это понять?

Джаспер покачал головой. Мама у него лишь одна, и она где-то далеко.

— Мать дарует жизнь. Всем нам и каждому из нас. Бывает, что некоторые нимаамаайаг не могут поделиться ничем больше, но даже одно это — уже благословение. Не забывай.

— Но, — растерявшись, Джаспер не мог найти нужных слов, — мне сказали, что это свадебное ожерелье.

Доктор Уайтберд поднял брови:

— Браки манитонааха не скрепляются украшениями и драгоценностями. Здешние фермеры мало разбираются в наших обычаях. Большинство называют меня шаманом, — широко улыбаясь, он погрозил Джасперу пальцем и направился к двери.

Джаспер подался ему вслед, тихо спросив:

— А вы… вы знали ее?

Доктор обернулся к застывшей на кушетке фигуре.

— Твою маму?

Мальчик закивал, умоляюще глядя на пожилого врача: ему не хотелось, чтобы доктор ушел прямо сейчас.

Несколько секунд лицо доктора Уайтберда хранило скорбное выражение, но затем он все же ответил:

— Эйя, я знал ее.

— Но как же…

— Больше никаких вопросов, Огичидаа. Береги силы, — с этими словами он вышел.

Глава 35

Что было после пожара? Куда вы скрылись?

Вскоре медсестра принесла Джасперу толченой кукурузы с куском оленины. Мясо имело резкий вкус и отдавало кровью, но мальчик все равно с ним расправился. Он уже не помнил, когда ел в последний раз. После того как он вычистил тарелку, медсестра протянула еще одну чашку отвара. Быстро осушив ее, он рухнул на подушку в надежде снова увидеть маму. Медсестра сдержанно улыбнулась ему и потушила свет.

Джаспер лежал в темноте, сжимая в руке мамино ожерелье. Он хотел рассказать ей, что доктор Уайтберд вернул ему сокровище, похвастать данным обещанием. Он пообещал вырасти. Поклялся вернуться когда-нибудь и выплатить свой долг. Мама будет им гордиться, решил Джаспер. Провел подушечкой пальца по сотням плотно сплетенных крохотных бисеринок. Нимаамаа.

Еще только проваливаясь в сон, он уже ощущал теплые лучи летнего солнца на своем лице. Легкий ветерок ерошил Джасперу волосы. Он вернулся к старому дому бабушки, только тот не был погребен в высоких травах заднего поля дяди Лео. Дом стоял, окруженный цветами на ухоженном газоне. Воздух насыщали ароматы свежескошенного сена. На крыльце стояла женщина, выбивала коврик палкой от метлы. Джаспер не узнал ее, но сразу понял, что перед ним бабушка, и наблюдал, как она работает: в длинном, василькового цвета платье и с высоко подколотыми темными волосами, совсем как их порой убирала мама. Женщина была очень красивая. Закончив, она подняла лицо туда, где стоял Джаспер, но смотрела точно сквозь него — будто мальчика там и нет вовсе, — а затем скрылась в доме.

«Вернись», — прошептал он и рванулся бежать за ней, но ноги Джаспера как будто вросли в землю. Словно он стал одним из тех кленов, что укрывали бабушкин дом от ветра.

Дом казался Джасперу жизнелюбивым: каким-то светлым и даже праздничным. Белый, с зелеными ставнями на окнах и деревянной черепицей кровли. Настежь распахнутое окно второго этажа ловило теплый ветерок. Там, в глубине, что-то шевельнулось. Это мамина комната, понял вдруг Джаспер. Хотел позвать ее по имени, но ничего не вышло. Единственным звуком на многие мили вокруг оставался ровный стрекот насекомых в кронах деревьев. Беззвучно выругавшись, он продолжал наблюдать за окном в отчаянной надежде увидеть маму хоть мельком.

Потемневшее небо усыпали звезды. Окна в доме зажглись желтым светом. Потом до него донесся чей-то раздраженный голос. Звон тарелки, разбитой об пол. В ноздри Джаспера проник легчайший запах гари, точно вдалеке кто-то закурил сигару, но время шло и запах делался все сильнее. Он идет изнутри! Из маминого окна начали вырываться клубы дыма. Свет в ее комнате задрожал, тускнея.

«Нет!» — крикнул Джаспер, но его голос утонул в тишине. Он вопил, но изо рта не вырывалось ни звука. Он пытался высвободить ноги, но земля все не отпускала. Дым валил уже из-под конька крыши, хотя из дома так никто и не выбежал. На площадке перед ним, еще мгновение назад пустовавшей, появилась желтая мамина машина. Водительская дверца нараспашку.

В глубине дома прозвучал чей-то крик.

Джаспер сорвался с кушетки, чтобы бежать к двери, но подколотая к руке трубка грубо дернула его назад. Он кричал, не переставая.

Зажегся яркий свет, и незнакомая женщина подбежала к Джасперу и силой заставила лечь назад на кушетку.

— Тише. Тише, деточка, — твердо сказала она. — Тебе приснился сон.

— Дом! Он горел. Она не могла выйти! — провыл Джаспер, размахивая руками.

— Сегодня тебе ее не спасти, — отрезала женщина, хватая его за запястье. — Не шевелись пока.

Джаспер мотал головой, стремясь вытряхнуть из нее образ красивого дома в клубах дыма. Женщина крепко держала его за руку, разворачивая бинты там, где игла чуть не вспорола вены.

Вид собственной крови помог Джасперу успокоиться.

— Ты пока не готов сорваться с этого крючка, маленькая рыбка. Еще не время уплывать, — женщина быстро вернула иглу на место и закрепила свежей повязкой. Джаспер ощутил боль, но постарался не шевелить рукой, облегчая женщине задачу. У нее были темная кожа и длинные волосы, как у доктора Уайтберда.

— Я… извините, — всхлипнул Джаспер.

Во взгляде, которым она окинула распростертого на кушетке мальчика, пряталась улыбка.

— Порой, когда мы так близко подходим к миру духов, нам могут привидеться скверные вещи, но тебе уже становится лучше. Сны тоже выправятся.

Джаспер затих на подушке: он хотел вернуться назад и спасти маму от пожара.

— Тебя пришли навестить.

Глаза мальчика широко распахнулись.

— Правда?

Кивнув, женщина скрылась за дверью. Сердце радостно екнуло при мысли о посетителе, но Джаспер постарался не дать этому чувству воли. Дядя говорил, что вернется на следующий день. Джаспер понятия не имел, сколько времени провел на этой кушетке, но завтра уже должно было наступить. Может, с дядей Лео приехал и Уэйн? Раздумывая, мальчик опустил глаза на медальон, все еще зажатый в пальцах. Дядя Лео здорово рассердится, если узнает, что Джаспер получил его назад.

Когда дверь приоткрылась, медальон был надежно спрятан под одеялом.

— Джаспер? — позвал чей-то нетвердый голос.

Из-за двери показался отец Джаспера. Опираясь на трость, шатко подошел к постели. Небольшая дрожь в его руках, привезенная с войны, заметно усилилась. Сесть на пододвинутый к кушетке стул ему удалось не без видимого усилия.

— Дай-ка я посмотрю на тебя, — сказал Уэндел, но скользнул по желто-розовым пятнам на бинтах Джаспера лишь беглым, рассеянным взглядом. Вместо этого он подался вперед и изучил лицо мальчика.

Джаспер смущенно моргал, спрашивая себя, успел ли полностью сойти синяк под глазом. Судя по страданию на папином лице, еще не успел.

— Я в порядке, — прошептал Джаспер.

Кивнув, отец опустил лицо и уставился на свою руку, дрожавшую на ручке трости.

— Я уж подумал… Я решил, что потерял тебя, — задыхаясь, выдавил он и с влажным кашлем прочистил горло. Целая минута прошла, прежде чем он вновь смог взглянуть Джасперу в лицо. — Как тебе удалось добраться сюда, сын? Я повсюду искал тебя. Повсюду. Когда миссис Карбо сказала, что ты сбежал…

— Прости меня, пожалуйста. — Джаспер не мог заставить себя смотреть на папу. — Я испугался. Тот детектив, он явился за мной, и я не…

— Тсс… тихо, — отец взъерошил ему волосы. — Если начнешь волноваться, меня сразу выставят вон. Знаешь, а ты счастливчик, что лежишь сейчас в больнице, не то я обязательно вышиб бы из тебя дух: перепугал меня чуть не до смерти…

Джаспер отшатнулся к стене.

— Нет-нет. Прости. Мне не стоило… — отец приподнял открытую ладонь в знак примирения и снова умолк на целую минуту. Сложил губы в слабое подобие улыбки, потянулся вперед и взял Джаспера за руку. — Самое важное сейчас, что ты здесь. Слава Всевышнему, ты нашелся! Я самый счастливый человек на земле. Хорошо тут лечат?

— Да, сэр.

— Твой дядя говорит, ты чуть себя не угробил. Как нога?

— Кажется, нормально. Доктор сказал, завтра смогу ехать домой.

— Вот и отлично. Выходит, на этот раз дьявол просчитался. Как же я рад, что ты такой живучий, сын. Даже не знаю, что бы я делал, если…

Джаспер с трудом сглотнул комок в горле.

— Пап, а что произошло у нас дома? Столько крови…

Уэндел поднял руку, чтобы заставить его умолкнуть.

— Тебе не стоит сейчас об этом беспокоиться. Скорее всего, к нам забрались воры и устроили между собой потасовку. Полицейские полночи просеивали хлам, собирая свои улики и делая снимки, а потом потащили меня в участок и продержали столько часов… чтобы подписать все их чертовы протоколы.

— Но что, если… мама?

— Не говори ерунды, — Уэндел стиснул вместе свои дрожащие ладони и одарил Джаспера слабой улыбкой, которая вогнала мальчика в ужас. — У нее все хорошо. Просто прекрасно. Она обязательно вернется. Как и всегда.

— Но детектив сказал, ее машину нашли…

Отцовский взгляд сделался твердым:

— Сам посуди. Сейчас ее ищут все полицейские Детройта, и нам нужно лишь дать им выполнить свою работу, понимаешь? Мама точно не обрадуется, если мы сведем друг друга с ума переживаниями и беспокойством, правда?

Джаспер снова затих и кивнул, будто бы соглашаясь, хотя понимал, что отец ни за что не рассказал бы ему всей правды. Если эта правда ужасна. Если это мамина кровь была на стене. Сам он оставался всего лишь ребенком, и папа сделает все, чтобы успокоить и защитить его.

— Смотри. Твой дядя решил, она тебя займет, — сказал Уэндел, протягивая Джасперу «Мою первую книгу об индейцах». — Ну, сам понимаешь. Чтобы не скучать.

— Спасибо. — Джаспер поднял книгу над животом, не сводя глаз с искаженных криками лиц на обложке.

Уэндел протянул к сыну руки, взял его ладони в свои. Под манжетами рубашки на обеих его руках виднелись красные следы, как от двух одинаковых браслетов.

— Тебе хорошо живется у Лео с Вельмой?

Джаспер понимал, что ему не дано решать, с кем жить, но все равно задумался, просто чтобы сделать отцу одолжение. Дядя Лео был суров, но справедлив. И кажется, даже простил племянника за опрокинутую разбитую лампу. Затем Джаспер вспомнил, как тетя Вельма качала его в своих объятиях. «У каждого ребенка множество матерей, а у каждой матери множество детей».

— Да. Мне у них нравится, пожалуй.

— Хорошо. — Еще раз сжав ему ладони, отец выпустил их. — Пока ты опять не попытаешься спалить амбар, думаю, они будут рады твоему возвращению. Но ты не волнуйся. Я никуда не денусь. Буду навещать каждые выходные. Ты — лучшее, что у меня есть. Никогда не забывай об этом.

Джаспер изобразил улыбку, но у него оставалось еще множество вопросов, требовавших ответов.

— Пап?

— Да, сын?

— А что тот детектив?

Прежде чем ответить, отец твердо посмотрел ему прямо в глаза:

— Почему ты спрашиваешь?

— Миссис Карбо сказала, он может отправить меня в приют.

Потянувшись вперед, отец сжал Джасперу плечи.

— Только через мой труп. Никто тебя никуда не отправит, слышишь? Не бывать этому. Я им не позволю.

Он притянул к себе мальчика и крепко его обнял. Джаспер был удивлен: он мог бы на пальцах одной руки пересчитать, сколько раз отец обнимал его по-настоящему. Люди редко так обнимаются. Он мог бы совсем растаять в этих объятиях, если бы не дрожь в отцовских руках… и ощущение, будто Уэндел что-то скрывает.

Глава 36

Тогда вы и увлеклись алкоголем?

Лежа на кушетке, Джаспер крутил в руках мамино ожерелье и пытался вспомнить все, что абсолютно точно знал о своей маме. Она пила кофе горьким, не подслащивая. «Сахар только скрывает подлинный вкус напитков, Джаспер», — говорила она, заняв свое утреннее местечко у кухонной раковины. Перед тем как уйти на работу, она непременно выпивала две чашечки горького кофе. Едкий кофейный осадок сохранялся на щеке, когда мама целовала его на прощанье.

Подняв руку, Джаспер коснулся лица и зажмурился, чтобы сдержать поток слез.

Она любила танцевать. Однажды она обучила его всем па фокстрота прямо в их маленькой гостиной. «Левая, теперь вместе, вверх… Правая, теперь вместе и назад. Неплохо получается, Джаспер. Движения должны быть легкими. Не толкай партнершу по всей танцплощадке. Просто двигайся уверенно, и она последует за тобой. В этом весь секрет, малыш…»

Должно быть, Джаспер вновь задремал. Встрепенуться его заставили громкие сердитые голоса в коридоре за дверью его комнаты. Что-то с шумом ударилось о стену.

— Не смей пробовать на мне свои шаманские штучки! — орал мужской голос. — Это не по-христиански. Пшел прочь!

— Сэр, у вас глубокий порез. Я наложу швы, — спокойно прозвучал в ответ голос доктора Уайтберда.

— Это обычная царапина, дурной ты ублюдок краснорожий! Мне нужен врач, — пьяное бормотание заставило Джаспера сжаться в темноте.

— Я и есть врач! А вы истечете кровью, если и дальше будете держать руку опущенной. Нужно перетянуть ее жгутом.

За дверью со звоном ударился оземь металлический поднос.

— Это все из-за кучки шулеров в вашем дьявольском казино, нехристи! Ироды… — Джаспер с трудом разбирал слова в гундосом бормотании мужчины за стеной. — Шулера да та туземная шалава, что в стельку напилась на мои кровные… Богом клянусь, меня обобрали!

Что-то гулко врезалось в стену.

— Приведи сюда Мотегу, — сказал доктор кому-то.

При звуках этого имени Джаспер уселся в постели.

— Я звоню Галатасу. Он-то наобещал мне веселый вечерок у язычников. Угости краснокожих девиц парой стаканчиков, говорит. Подбрось им немного деньжат на удовольствия. Они в долгу не останутся, говорит. Дескать, хорошо проведешь время. Брехня собачья! Что это еще за бордель такой?

— Это не бордель! — прогремел голос доктора Уайтберда.

— Черта с два! Настоящий бордель! Вот доберусь до телефона… — бурчал пьяный голос. — Эй! А ну, убрал свои грязные руки! Еще раз схватишь меня… На помощь! Полиция!

Ответил ему густой низкий голос:

— Твоя полиция сюда не сунется. Делай, что доктор велит.

— А если нет? Что ты сделаешь? Выйдешь на тропу войны? — хихикнул пьяный. — Метнешь в меня копье?

— Нет, но с радостью посмотрю, как ты истекаешь кровью, — прогудел низкий голос. — Черная Река закрыта для чужаков.

Пьяный мужчина издал тонкий вопль. Затем что-то громко хлопнуло, и его голос затих вовсе.

— Спасибо тебе, Мотега, — вздохнул доктор. — Помоги поднять его на стол.

— Лучше сбросить в канаву.

— Мы не убийцы, Мотега. Сперва я поставлю его на ноги, а уж потом ты будешь думать о канавах.

— А они — убийцы! — взревел Мотега. — Скольким еще суждено умереть? Сколько полей сгорит? Эта пьяная тварь подожжет их снова и, может статься, ты сам угодишь тогда за решетку!

— Смерть какого-то пьянчуги не вернет ее назад, Мотега. Мы сражались в этой войне много лет назад, и мы ее проиграли… задолго до твоего рождения. Нужно жить в мире с такими, как он, или Великий Ветер сметет нас всех с лица земли. Но ты не отчаивайся, — тихо рассмеялся доктор Уайтберд. — Учитывая, сколько вылакал этот молодчик и сколько крови потерял, завтра он вряд ли вспомнит собственное имя.

— А если ты ошибаешься?

Ответа не последовало.

— Ему придется объяснять, откуда взялись бинты, — настаивал Мотега. — Он может подать заявление федеральному маршалу. И что тогда? Я уже бывал в их тюрьме. Сколько еще человек там окажутся?

— Эйя, — протянул доктор. — Ему нечего будет заявить, если он проснется в «Талли-Хо». Позвоню Клинту Шарки и договорюсь обо всем.

— И все же я повторю: лучше будет разбить его машину о дерево.

Голоса удалились по коридору, и Джаспер остался сидеть с приоткрытым ртом.

Не прошло и минуты, как к его двери вновь приблизились чьи-то шаги. Мальчик поспешил вжать голову в подушку и закрыть глаза. Он не шевелился, пока доктор — или кто бы то ни был другой — смотрел на него с порога. И три секунды спустя дверь опять затворилась.

Джаспер тут же уселся, чтобы воззриться на тонкие полоски света, пробивающиеся сюда из коридора. Он не понял и половины сказанного, но слова «А они — убийцы!» продолжали висеть в воздухе, подобно грозовым тучам. «Смерть какого-то пьянчуги не вернет ее назад».

Ее.

Единственное, что Джаспер знал наверняка, — то, что фамилию «Галатас» ему доводилось слышать и прежде. Улегшись, мальчик вперил глаза в потолок.

Перед мысленным взором Джаспера из-за горизонта поднимался столб дыма. В тот день, когда мама его бросила, что-то сильно дымило вдали. «Просто выжигают паровое поле», — сказала она, отмахнувшись от такой безделицы.

Вот только горящее поле больше не казалось пустяком.

На следующее утро доктор Уайтберд снова заглянул проведать Джаспера.

— Как мы чувствуем себя сегодня, Огичидаа? — спросил он, опуская на лоб мальчику теплую ладонь.

— Лучше, — самочувствие заботило Джаспера меньше всего. — Кто это был? Тот человек, что кричал здесь ночью?

— У тебя чуткие ушки, маленький кролик, — усмехнулся доктор, прежде чем склониться над его разбинтованными ногами. — Гляжу, ты быстро поправляешься. Это хорошо.

Джаспер не дал врачу сменить тему.

— Кто он такой?

— Заблудшая душа из города. Мне стоит извиниться за него перед тобой. Кое-кто в моем племени не чурается пить виски с незнакомцами и играть с ними на деньги. Подобные вещи никому не упрощают жизнь, но нашей молодежи трудно бывает найти хорошую работу.

— Он вел себя… был очень груб с вами, — сказал Джаспер.

— Я не позволяю чужому дурному настроению портить мое собственное, — сказал доктор и наставил на Джаспера палец, будто предостерегая.

— Что теперь с ним случится?

Доктор рассмеялся:

— Проснется с жутким похмельем, но жить будет.

— И все же… — Джаспер не улыбался. В коридоре речь шла об убийствах, горящих полях и тюрьмах. — Вам грозят неприятности?

— Все неприятности мы навлекли на себя сами… и встретили, открыв им объятия. — Доктор Уайтберд помолчал, глядя на свои ладони, а потом хлопнул ими, сдвинув вместе. Закончил бинтовать Джасперу ноги и улыбнулся. — Не переживай, Огичидаа. Это не твои заботы… Ты быстро выздоравливаешь. И когда опустеет банка, сможешь вернуться домой.

Доктор имел в виду наполовину полную склянку, висевшую над изголовьем Джаспера. Жидкость размеренно капала из нее в трубку с иглой, воткнутой ему в руку. Времени почти не осталось.

Джаспер хотел задать еще миллион разных вопросов, но самые насущные не желали срываться с губ. «Не убил ли Мотега мою маму? Это он спрятал ее машину в зарослях? Что вы имели в виду, сказав: это ее не вернет?» И сумел наконец выдавить:

— А кто был тот, второй человек? Мотега?

— Он сын главы совета нашего племени, которого зовут Огимаа.

— У него не было какой-то… ссоры с моей мамой? — спросил Джаспер шепотом. — Мне говорили, она попала в нехорошую историю из-за человека с таким именем.

Доктор приподнял брови:

— Ушки у кролика и впрямь очень длинные. Кто тебе это сказал?

— Человек, которого зовут Большой Билл. У него роликовый каток в Бартчвилле.

— М-да, — кивнул доктор. — Будь осторожен, когда слушаешь других. Жизнь — это история, которую рассказывает много голосов, и ни один не говорит всей правды.

Джаспер поморщился. Доктор Уайтберд любил выражаться загадками, и это начинало раздражать.

— Так Мотега знаком с моей мамой или нет?

Доктор какое-то время смотрел на его сумрачное лицо, но потом ответил:

— Эйя. Но я не слыхал о ссорах между ними.

— Они были друзьями?

— Эйя.

Мальчик приподнялся с постели, оперевшись на локоть:

— Почему тогда его посадили в тюрьму?

Доктор Уайтберд смотрел на него прямым суровым взглядом.

— Мотега хороший человек. Люди, в чьих руках ключи от ваших тюрем, не всегда отличают добро от зла. Они видят перед собой манитонааха, и для них одно это — уже преступление.

Джаспер понял, что чем-то обидел доктора, и смущенно опустил глаза.

— Я просто… Слышал, что случилось убийство.

— Не страшись, Огичидаа. Убитая не была твоей матерью, — поднял ладонь доктор Уайтберд, остерегая от дальнейших вопросов. — Я не стану больше говорить о мертвых.

— Я… простите, — Джаспер понял, что пора замолчать, но не мог сдержаться. — Но откуда вы знаете мою маму?

— Не мне говорить о ней.

— Но кто-то же должен! Мама пропала, и я не знаю, куда она делась! — на глаза мальчика навернулись слезы. — Она бросила меня совсем одного. Будто забыла обо мне и знать меня не хочет!

— Нет, — отрезал доктор Уайтберд. — Никогда не ставь под сомнение любовь своей нимаамаа. Если она уехала, то лишь для того, чтобы защитить тебя.

— Как ей меня защищать, если ее здесь даже нет? — пряча слезы, Джаспер ткнулся лицом в ладони.

— Выслушай одну сказку, — опустил ему на плечо свою теплую ладонь доктор. — Однажды мать и дитя из племени манитонааха шли по лесу, собирая дикие ягоды. Ты любишь ягоды?

Джаспер заставил себя кивнуть, но не отнял рук от лица.

— Они набрали большую корзину ягод и направились назад к деревне. Но затем мать услышала волчий рык в чащобе позади них. — Доктор издал тихое ворчание. — Что ей было делать? Она подхватила свое дитя и пустилась бежать, но бегут они слишком медленно. Тогда она бросает корзину с ягодами и бежит быстрее. Но волк все равно начинает их догонять. — Доктор захлопал себя по колену, изображая топот бегущих ног. — Его рычание делается громче. — Тут он очень громко рыкнул, заставив Джаспера поднять глаза. — Знаешь, что она сделала тогда?

Мальчик покачал головой.

— Она посадила ребенка на дерево. И без него смогла бежать гораздо быстрее, уводя волка подальше. А теперь ты должен решить сам, Огичидаа. Любила ли мать свое дитя?

Джаспер задумался ненадолго, но затем кивнул.

— Если бы она не оставила ребенка на дереве, их обоих догнали бы и съели.

— Очень хорошо, — улыбнулся доктор. — Подумай теперь. Твоя мама оставила тебя жить у дяди, так?

— Так, — шепнул Джаспер.

— Любит ли она тебя по-прежнему?

— Я… Это не одно и то же! — вскинулся Джаспер, сообразив, куда клонит доктор. — Мы не в лесу! За нами не гонится никакой волк!

— Да? Откуда тебе знать? Волки имеют множество лиц. Некоторые даже живут внутри нас самих, — говоря это, доктор стукнул себя в грудь. — Ты не захочешь повстречать волка. Твоя мать тоже не хочет, чтобы ты с ним встретился. Нужно иметь в себе веру, Огичидаа. Ты должен верить, что она любит тебя.

Джаспер подумал о детективе, гнавшимся за ним от самой квартиры. Чем-то это напоминало бегство от голодного волка, но бежал он один, без мамы. Прикрыл глаза и постарался вспомнить тепло ее губ на своем лбу.

— А она… Она возвращалась сюда? Вы ее видели?

— Жаль, я не могу сказать тебе, что видел ее. Но она с тобой. Ее любовь тоже с тобой, прямо здесь, — доктор погладил Джаспера по щеке и похлопал по пальцам, сжимающим медальон. А потом встал и направился к двери.

— Подождите! — Просьба Джаспера настигла его уже на пороге. — Вы не закончили свою сказку. Она потом вернулась?

Доктор обернул удивленное лицо к мальчику на больничной кушетке.

— После того как мать убежала прочь, уводя за собой волка. Она вернулась?

Выражая сожаление, губы доктора сжались в тонкую линию.

— Нет. Волк миновал дерево, на котором сидело дитя, направляясь назад, в свое логово. Он уже не был голоден.

— Что тогда стало с ребенком? — вздрогнул Джаспер. — Он выжил?

— Три дня и три ночи он плакал, призывая мать. И тогда ее голос вернулся к нему трелями лесных птиц. Мать поведала ему, что бояться нечего. Рассказала, что отдала свою жизнь, спасая его, и что всегда будет поблизости — в птичьих голосах, в шуме ветра, в синеве неба. И знаешь, что сделал тогда ребенок?

Когда Джаспер мотнул головой, с его щеки сорвалась слеза.

— Он слез с дерева, Огичидаа. Сам, без всякой помощи.

Сказав это, доктор вышел и прикрыл за собою дверь.

Глава 37

Вы считаете, что подорвали здоровье?

Когда доктор ушел, Джаспер уселся на постели, жалея, что нельзя просто выдернуть из руки трубку. Ему не хотелось прятаться на дереве. Он хотел к маме.

Она могла быть неподалеку. Ее машину нашли всего в нескольких милях отсюда. Она даже могла прятаться где-то рядом, в резервации. Прозрачная жидкость в склянке тихо и ритмично отсчитывала капли. Джаспер опустил голову на подушку и вздохнул.

Делать было нечего, и вскоре он совсем извелся от скуки в своей маленькой палате. Подхватил с пола книгу про индейцев и прочел ее. Потом прочел ее еще раз. Там много чего говорилось о бизонах, вигвамах и сражениях, но о волках — ни слова.

Джаспер вытянул ожерелье из-под одеяла и еще раз внимательно его изучил. Доктор Уайтберд был знаком с мамой. Хмурясь, он набросил нитку на шею и спрятал медальон под рубашкой. Пообещал себе обязательно расспросить о нем маму, когда та вернется. Уже складываясь в слова, мысли туманились сомнением.

В сказке мама так и не вернулась.

Наконец дверь его комнаты открылась, впуская медсестру с новым подносом.

— Сегодня ты сияешь пуще прежнего, маленькая рыбка, — сказала она, выставляя поднос на край кушетки. — Рад, что вернешься домой?

— Да, спасибо вам, — ответил Джаспер, разглядывая угощение. Вновь кукуруза с олениной. Он покосился на склянку, подколотую к его руке: заполнена еще на четверть.

— Ты измаялся на своем крючке, — сказала женщина, заметив его гримасу. — Не тревожься. По-моему, уже почти готово. Когда покушаешь, я приду и выну иголку.

Услышав эту весть, он заулыбался и с жадностью накинулся на еду. Медсестра вышла, посмеиваясь; Джаспер же вычистил тарелку до последней крошки, мечтая, чтобы его поскорее объявили здоровым. Честно говоря, он еще чувствовал слабость, а в ноге зудело так, словно ее кусал целый блошиный выводок. Джаспер уже сообразил, что ему придется изо всех сил постараться не расчесать ногу прямо сквозь бинты, но решил про это не думать. Ему хотелось вырваться из этой комнаты, лишенной окон.

Медсестра не спешила вернуться. В склянке наверху осталось всего с полдюйма жидкости, когда она явилась выполнить обещание и вытащила иглу из руки Джаспера. Он повернулся было встать, но она мягко толкнула его назад, на подушку.

— Не спеши, маленькая рыбка. Дай мне еще разок сменить эти повязки.

Она размотала бинты. Джаспер почти ожидал увидеть гнездо вертких личинок. Но нет — ранки начали подживать, стягивая кожу по краям.

— Они чешутся!

— Это хорошо. Это значит, порезы уже затягиваются. — Голос медсестры сделался строгим: — Всю будущую неделю тебе придется менять бинты по два раза на дню. А до той поры — никакой беготни и катания в грязи, ладно?

— Ладно.

— Твои родные еще не приехали. Придется подождать.

— Не возражаете, если я прогуляюсь снаружи? — спросил Джаспер, стараясь не выдать голосом напряжение. — Я соскучился по солнышку.

Она замерла и немного подумала.

— Я не могу терять тебя из виду, маленькая рыбка. Ты здесь впервые. И не знаешь нашей деревни.

Единственная возможность отправиться на поиски мамы оказалась упущена, и лицо у Джаспера вытянулось.

— Нет, только не теряй свое сияние. Подожди-ка тут.

Оставшись один, Джаспер боролся с искушением улизнуть без спроса.

Медсестра вернулась прежде, чем он успел сделать выбор, и была уже не одна. Рядом с ней стоял смуглый мальчик не особенно выше его самого.

— Это мой сын, Пати. Он погуляет с тобой немного.

Пати рассматривал Джаспера, словно необычного жука.

— Привет, — помахал ладонью Джаспер.

Смуглый мальчик не шевельнулся.

— Ну вот. Теперь отправляйтесь, походите снаружи. — Медсестра повернулась к сыну и сказала ему еще несколько слов на незнакомом Джасперу языке.

Тот кивнул и, подойдя к Джасперу, взял его за руку.

Плечом к плечу мальчики прошли по коридору до скудно обставленной приемной. Джаспер едва помнил, что уже бывал здесь, хотя прошло не больше двух дней. Оттуда Пати вывел Джаспера прямо на слепящее солнце. Не по сезону теплый день был в самом разгаре. От узкой проселочной дороги, бегущей круто вниз с холма к 25 шоссе, клинику отделял рядок деревьев. Как сказано в мамином дневнике, холм носил когда-то гордое название «Врата веры», но указателя нигде не было видно.

Едва они вышли из поля зрения медсестры, Пати поспешил выпустить руку Джаспера.

— Ну, и куда ты хочешь пойти? — спросил он безо всякого акцента.

— Сам не знаю, — признал Джаспер, который сомневался, стоит ли доверять этому странному сверстнику. — Я вроде ищу кое-кого.

— Здесь, в Черной Реке? — мальчик криво усмехнулся, оглядывая Джаспера с головы до ног. — Индеец или белый?

— Э… белый.

— Тут у нас есть только одно место, куда ходят бледнолицые. Я покажу, но ты не расскажешь об этом моей матери. Уговор?

— Уговор, — кивнул Джаспер и протянул ладонь, чтобы скрепить его.

Мальчик лишь странно посмотрел на него и отправился дальше по грунтовой дороге. Джаспер уронил свою руку и последовал за ним. Костюм Пати сильно напоминал его собственный. Ни мокасинов, ни кожаной куртки с кистями; просто ботинки и джинсы. Впрочем, волосы у Пати были черные и длинные, собранные в падавший на спину хвост. В остальном он был обычным мальчишкой, каких полно в любой школе.

Оставив клинику позади, двое ребят забрались еще выше по склону, следуя все той же проселочной дорогой. По пути они миновали площадку с трейлерами, где группками сидели взрослые, наслаждаясь солнечным теплом. Тлело несколько костров, и в воздухе висел дымок от горелой листвы. Один мужчина, жаривший на вертеле здоровую рыбину, помахал Пати рукой и сказал что-то непонятное. Пати ответил ему на том же языке, показав на Джаспера. Мужчина рассмеялся и жестом отправил их дальше.

— Что он говорил? — поинтересовался Джаспер сразу, как они вышли за пределы слышимости.

— Спрашивал, что ты здесь делаешь. Я сказал ему, что ты ищешь пьяного отца.

Джаспер даже запнулся, услыхав такое.

— Не бойся. Большинство бледнолицых приезжают сюда напиваться. Так он тебя даже не запомнит.

Джаспер хотел было возмутиться, но Пати уже повернулся к нему спиной; оставалось только следовать за ним, проглотив оскорбление. Если он не хотел потерять крошечный шанс отыскать маму, выбора не было.

Джаспер одолел больше мили на своих изувеченных ногах, когда из-за деревьев навстречу ему вдруг выплыло большое, похожее на склад здание. В просветах между соснами стояло несколько грузовиков-пикапов.

— Игорный дом, — пояснил Пати, указывая на здание. — Бледнолицые приезжают сюда играть, вопреки запрету.

Джасперу сразу вспомнились слова доктора Уайтберда.

— На деньги?

— Да. — Пати провел Джаспера под деревьями к боковой стене здания. — Внутрь нам не зайти, но отсюда все видно. — Он указал на щель между досками.

Джаспер приник к ней лицом и, зажмурив один глаз, оглядел зал за стеной. Там было темно и сильно накурено. Глухое бормотание голосов и звон стаканов тонули в шипящей и щелкающей музыке проигрывателя. Прямо напротив щели за столом сидели четверо мужчин с картами в руках. Рядом с каждым — стопки красных и синих жетонов. У стола по соседству стояла женщина, которая сдавала карты другим игрокам. Когда Джаспер увидел длинные темные волосы, у него екнуло сердце, но уже через миг он понял, что женщина не была его мамой.

По залу за стеной были расставлены и другие игорные столы, наполовину заполненные людьми. В дальнем углу за пустым столом примостился одинокий мужчина с низко опущенной головой. По залу ходили еще две женщины: одна обносила столы сигаретами, вторая — напитками. Обе не были той, кого искал Джаспер. За накрытым столом в дальнем углу сидел старик, который шептал что-то на ухо девушке, устроившейся у него на коленях. Та смеялась. Обвислое, бледное лицо Артура Хойта не перепутаешь; ухмыляясь, он водил губами по шее девушки. Увидев это, Джаспер инстинктивно отшатнулся от стены.

Где-то наверху, на втором уровне зала, громко хлопнула дверь. Джаспер не мог разглядеть в темноте, что там такое, но сеновалом здесь и не пахло. Только дымом и потом.

— А зачем… ну, почему они приходят сюда играть? — прошептал Джаспер, не сводя взгляда с Хойта и девушки. Дядя Лео и тетя Вельма время от времени собирались перекинуться в карты с соседями, не устраивая по этому поводу большой переполох.

— Законы бледнолицых запрещают им это, — шепнул в ответ Пати. — Но сюда полиция не приезжает.

— Но почему?

В дальнем конце зала что-то разбилось с оглушительным треском. Один из игроков швырнул свой стакан об пол и вскочил с места, что-то крича оставшемуся сидеть мужчине с картами в руках. Джаспер вздрогнул от неожиданности: это кричал Большой Билл.

— Проклятье! Ты блефовал! Грязное краснокожее отродье! Ты меня обжулил! — взревел исполин и бросил свои карты в лицо сидящему противнику. — Да тут полно шулеров! Вы, мерзавцы, все время обменивались тайными знаками. Вся лавочка — одно надувательство!

С растущей тревогой Джаспер смотрел, как двое крепких мужчин манитонааха схватили Большого Билла под руки и потащили к выходу в торце строения, за углом от места, где присели на корточки мальчики. Джаспер отвернулся от стены, оглядывая кусты в поисках убежища.

— Ты с ним знаком, — уверенно сказал Пати.

— Он не должен видеть меня здесь, — прошипел Джаспер.

Вместо ответа Пати схватил Джаспера за воротник рубашки и толкнул за высокую поленницу нарубленных дров, отделявшую мусорные баки от парковочной площадки. За углом здания с треском распахнулась дверь.

— Безмозглые дикари. Вам что, невдомек, кто я такой? Уберите руки!

Ответ, произнесенный куда тише, Джаспер различить не смог.

— Да плевать я хотел на здешние правила. Тот болван с перьями вместо мозгов — шулер! Верните мне мои денежки, да добавьте сверху, а не то все тут попадут под арест! Азартные игры, проституция, полный набор? Вот будет раздолье старине Дункану! Всем вам хвосты подпалит…

Голоса зазвучали громче. Джаспер и Пати вжались в стену за поленницей. По другую сторону стояли в ряд два пикапа и легковой автомобиль. Джаспер затаил дыхание, сообразив, что именно туда и направляются спорщики.

— Побереги спички. Я поговорю с Сакимой, — ответил знакомый голос. Сквозь просветы между сложенными в поленницу дровами Джаспер различил два мужских затылка.

— Иди ты к черту, Мотега, — заплетающимся языком выругался Большой Билл. Он был пьян, но не настолько, чтобы толкнуть в грудь мужчину выше себя самого. — Тащи сюда мои деньги.

— Свои деньги ты получишь потом, — едва сдерживаясь, процедил Мотега. — Если прекратить игру сейчас, начнется хаос.

— Вот тебе хаос, — Билл сплюнул и вытащил револьвер из кобуры. — Тащи деньги, говорю.

— Если не хочешь ждать, тебе придется выстрелить, — улыбаясь, Мотега шагнул навстречу пьяному Биллу. — Лично я не боюсь смерти. А ты?

Большой Билл отпрянул от него, выставив перед собой дуло револьвера.

— Постарайся собрать до завтра всю сумму, ты понял? Все три сотни.

— Разумеется, — Мотега сделал еще один твердый шаг вперед, и Джаспер увидел профиль индейца. Спокойствие на лице Мотеги таило угрозу, и только сжатые челюсти выдавали бушевавший в нем гнев.

Билл опять поднял револьвер:

— И я хочу знать, куда она смылась! Ясно же, что вернулась сюда. Мы наверняка это знаем!

Подойдя вплотную, Мотега прижал Билла к его машине:

— Я уже сказал. Ее здесь нет. Передай Галатасу, чтобы оставил мой народ в покое.

— Значит, уже приказы раздаешь? — весело фыркнул Билл. Он отпихнул Мотегу и наставил револьвер ему в голову. — Ты меня и пальцем не тронешь. Я могу пристрелить тебя прямо тут; никто и не почешется. Воображаешь, что маршал Дункан пожертвует ради тебя листком бумаги? Отвечай, где она!

Мотега с легкостью выбил револьвер из руки Билла, словно муху отгонял, и вцепился пальцами ему в шею.

— Ты не уйдешь от того, что совершил. Мой народ добьется правосудия, так или иначе.

Когда Мотега убрал руку, из горла Большого Билла вырвался тихий, придавленный свист.

— Сукин сын, — хрипел он, шатаясь на нетвердых ногах. — Да никто тебя и слушать не станет. Черт, да я удивлюсь, если Дункан не затянет на твоей шее пеньковый галстук. Сотворить такую гнусность с бедной девочкой! Просто уму непостижимо, откуда берется такая звериная жестокость, когда вы, дикари, кидаетесь друг на дружку.

Мотега ударил его кулаком прямо в лицо, свалив на капот машины. Джаспер прикрыл рот ладонью, чтобы не кричать.

Большой Билл перекатился на бок, упер ноги в землю и рассмеялся. Его крупные желтые зубы заливала алая кровь.

— Вот видишь? Все вы одинаковы, жестокие уроды. Нападение с нанесением телесных повреждений, вот это как называется. Мне осталось только явиться к маршалу с чертовым разбитым носом, и всем вам каюк. Вы только упростили задачу.

Сердито глядя сверху вниз, Мотега едва слышно произнес:

— В этих лесах кто только не терялся. Помнишь того полицейского из Детройта, которого вы, ребятки, притащили пару дней тому назад? Того самого, с пулей между глаз… С чего ты взял, что они когда-нибудь найдут тебя, друг мой?

Пуля между глаз. В сознании Джаспера кровь разлетелась в стороны и закапала, стекая по стенам квартиры. По телефону миссис Карбо что-то говорила о выстрелах. И про какого-то сержанта.

Захихикав, Билл хлопнул Мотегу по плечу.

— Рад, что мы поняли друг друга. Слышь, ты только помоги нам отыскать ее, а не то маршал Дункан заявится сюда со своим тюремным фургоном и с собаками. Вообрази только, что будет, когда добропорядочные граждане штата узнают, чем это вы, дикари, тут занимались. Что станут кушать твои детки будущей зимой? А?

— Нет у меня детей, — прорычал ему в лицо Мотега, и на короткий миг могло показаться, что он готов зубами разорвать горло этому человеку.

— Ну, выходит, не повезло тебе… Хотя подумай о всех прочих семьях. — Большой Билл проковылял кругом дверцы своего автомобиля и с трудом втиснулся внутрь. — Передай Алтее, чтобы связалась со мной. Даю два дня… Не хочется, чтобы теперь с ее семейством случилась неприятность.

Он отъехал прежде, чем Мотега успел хоть слово сказать. Высокий индеец долго смотрел вслед машине, а потом отошел к краю парковочной площадки и поднял с земли револьвер.

Глава 38

Вам доводилось совершать поступки, о которых вы теперь жалеете?

Мальчики дождались, пока звук мотора легковушки не стихнет вдали, а Мотега не вернется в игорный дом, прежде чем покинуть свое укрытие за поленницей. К клинике доктора Уайтберда они возвращались, храня неловкое молчание. Джасперу было очевидно, что Пати точно так же обескуражен увиденным, как и он сам. Джаспер испытывал потребность извиниться перед сверстником за то, что вытащил его туда, и за все плохие слова, сказанные Большим Биллом, но голова его была занята, вновь и вновь прокручивая разговор двух мужчин.

Галатас. Маршал Дункан. Бедная девочка. Все это смешалось и спуталось, сбивая с толку, но одна фраза звучала куда более настойчиво: «Передай Алтее, чтобы связалась со мной».

Наконец Пати проговорил:

— Так ты нашел, кого искал?

Джаспер покачал головой и повернулся к шедшему рядом мальчику. Его темные глаза были похожи на глаза доктора Уайтберда, такие же знающие и проницательные. Джаспер от души на это надеялся.

— Тебе известно, кто он такой? Тот белый, что говорил с Мотегой?

— Этот тип работает на своего главаря, которого бледнолицые зовут Галатасом. Именно Галатас выстроил тут игорный дом и выручает с этого деньги. Моя мама говорит, он лишь навлек проклятие на весь наш народ.

Пати сплюнул на землю, показывая всю глубину своего презрения.

— Но почему им позволено здесь распоряжаться? Разве эта земля не принадлежит племени?

— Нашему народу не принадлежит ничего. Уже ничего, — Пати лишь вздохнул в ответ на недоумение Джаспера. — Нимаамаа говорит, нас обманули. Игорный дом строился, чтобы принести людям деньги на кров и пищу, но это была ложь. Бледнолицые пришли, чтобы отобрать у нас все. Они являются сюда, чтобы напиться, и совершают поступки намного хуже азартных игр. Нимаамаа говорит, бледнолицые покрыли всех нас позором и отравили весь народ. Они убийцы. Сраные ублюдки.

Глаза Джаспера полезли из орбит — и от горечи в словах Пати, и от того, что они означали. «Убийцы». В памяти всплыл образ девушки с темными карими глазами. Он еще видел, как она стоит на пороге. И опустил голос до шепота:

— Что случилось с той бедной девочкой, о которой он говорил?

— Нимаамаа не хочет мне об этом рассказывать, — Пати поддал ногой камень, отправил его вперед по проселочной дороге. — Знаю только, что в прошлую луну Айаша попала в клинику вся израненная, а потом умерла.

Джаспер остановился, словно налетев на препятствие:

— Выяснили, кто напал на нее?

— Нимаамаа и доктор Уайтберд считают, это был кто-то из бледнолицых, что любят напиваться и играть на деньги.

— Полиция его нашла?

— Какая еще полиция? — Пати воздел к небу руки в знак смирения. — Полицейские нашего племени не могут арестовывать бледнолицых. Им это не позволено. Ваш шериф не дает нам защиты. Эти люди являются сюда и творят все, что захочется, а полиция им не указ. Здесь бывает только федеральный маршал. И он приезжает только за тем, чтобы увезти наших отцов в свои тюрьмы.

Опустив голову, Пати отправился дальше. Джаспер глядел ему вслед, не в силах пошевелиться.

— Ты идешь? — бросил мальчик через плечо.

Кострище, где жарил свою рыбу мужчина, еще тлело, но ни мужчины, ни его снеди поблизости не было видно. Подыскивая верные слова, Джаспер заставил свои гудящие ноги двигаться дальше. И прошептал в итоге:

— Мне очень жаль.

— Почему? Не ты ее убил.

С минуту Джаспер шел молча, но потом не выдержал:

— Должно же быть что-то, что еще можно сделать.

— Огимаа пытался. Но бледнолицые опасны. Галатас может сжечь нашу кукурузу, обречь нас на голод. Одно поле они уже выжгли. Говорят, Черная Река должна Галатасу денег за построенные дома и лавку. Если мы не станем платить по долгам, они отберут у нас лекарства и всю еду. Арестуют наших отцов за совершенные белыми преступления и надолго посадят их за решетку. Никто не поверит индейцам.

Подняв бровь, Джаспер покосился на Пати:

— Это твоя мама тебе сказала?

Черные глаза Пати вспыхнули гневом.

— Ты думаешь, я все выдумал?

— Нет! Просто я не… Такими вещами взрослые с детьми не делятся.

— Нимаамаа многое мне рассказывает. Она говорит, я должен быть осторожным, когда рядом бледнолицые. Должен научиться заботиться о своих сестрах и друзьях. Мне нипочем нельзя пить огненную воду или пробовать их дурные снадобья. Беспечные мальчишки попадают в тюрьму. Беспечных девчонок волокут прочь. Белые творят все, что им вздумается.

Джаспер разглядывал свои ботинки, отчего-то чувствуя себя виноватым. Все фермеры в округе, и даже дядя Лео, относились к манитонааха с подозрением.

— Мотега говорил что-то о полицейском из Детройта. Которому выстрелили прямо между глаз. Знаешь, о ком это он?

— Никто здесь не обсуждает мертвых, но то и дело в лесу появляются новые могилы. Когда бледнолицые не хотят, чтобы мертвецов нашли, они хоронят их здесь.

Новые могилы. Двое мальчиков уже почти вернулись обратно к клинике. Джаспер молчал, размышляя о спрятанной в лесу маминой машине.

— Ты знаком с женщиной, которую разыскивает Билл?

Мальчик рядом с ним резко остановился:

— Он искал твою маму.

Челюсть у Джаспера отвисла, но Пати сразу зажал ему рот ладонью.

— Здесь все ее знают. Но ты не бойся, в его поисках мы не помощники.

С этими словами мальчик-индеец распахнул перед ним дверь клиники, и Джаспер ступил внутрь, словно во сне. Пати исчез прежде, чем он нашелся бы с ответом.

— Как прогулялись? — медсестра оторвала взгляд от бумаг на столе, и ее улыбка быстро растаяла. — Силы небесные! Присядь, маленькая рыбка. Ты выглядишь бледным.

Она поспешила навстречу и помогла усесться. Теплая рука ощупала Джасперу лоб, а кончики пальцев оттянули веки.

— Я… В-все хорошо, — запинаясь, Джаспер все же вернул себе дар речи. — Кажется, просто устал немножко. Сейчас приду в норму.

— А я принесу тебе чаю, — сказала она, удостоверившись, что Джаспер не собирается завалиться набок. Выпрямилась и исчезла за дверью.

Джаспер откинулся на спинку стула, вовсе не чувствуя себя лучше. В ушах гремел голос Билла: «Даю два дня». Эти слова не шли из головы, даже когда медсестра вернулась с горячей чашкой в руках.

— Выпей. Это согреет тебе кровь, — встав на колени рядом со стулом Джаспера, она поднесла чашку к его губам.

— Спасибо, — прошептал он, обхватив чашку обеими ладонями.

С выражением боли на лице медсестра нежно коснулась щеки Джаспера, словно при взгляде на него у нее сжималось сердце. Словно с ним что-то было не так.

— Я в порядке, — повторил он, ежась под ее взглядом.

Она кивнула и поднялась с колен, чтобы вернуться за стол.

— Твой дядя вот-вот приедет.

— Спасибо.

Джаспер отхлебнул из чашки и задумался, что ему стоит сказать дяде Лео. Предавать Пати, описывая их поход к игорному дому, не хотелось, — но он чувствовал, что должен поделиться хоть чем-то из услышанного. Все-таки погиб полицейский. Он рассеянно наблюдал за медсестрой, думая о девушке, погибшей во время прошлой луны. «Вам известно, кто меня убил?»

Прежде чем он успел решить, о чем стоит рассказать дяде, дверь клиники рывком распахнулась. Дядя Лео и Уэйн одинаково заулыбались, увидев Джаспера садящим в уголке с чашкой чая.

— Как ты сегодня? — просиял дядя Лео. — Ноги пересчитывал?

Джаспер выдавил улыбку.

— Пока две!

— И обе ходят? — спросил дядя, осторожно похлопывая его по здоровому колену.

— Ходят. Я только что с прогулки.

— А самому и невдомек, какой ты счастливчик!

— Точно, — поддакнул Уэйн. — В прошлом году Джим Дженкинс наступил на ржавый гвоздь, так ему всю ногу целиком оттяпали!

От такого откровения улыбка сползла с лица Джаспера, а сам он в ужасе уставился на свои бинты.

— Ты бы полегче, Уэйн, — метнул суровый взгляд в сына дядя Лео. — Давай пока выясним, что нужно сделать, чтобы вытащить Джаспера отсюда.

Дядя отошел к столу обсудить выписку. Медсестра вручила ему стопку бинтов и начала объяснять, как правильно очищать раны Джаспера и менять ему повязки на протяжении следующей недели. Уэйн тем временем плюхнулся на свободный стул.

— Как тебе жилось тут, в резервации? — тихо поинтересовался он. — Видал что-нибудь необычное? Может, пляски вокруг костра?

— Ничего такого, — отрезал Джаспер, косясь на добрую медсестру. — Вообще-то, они хорошо обо мне заботились.

— А всякие волшебные зелья? Колдовство? — прошептал Уэйн, тыча локтем в его ребра.

— Нет… Ну, типа того.

Сонный чай. На одну-единственную скоротечную, драгоценную минутку напиток вернул Джасперу маму. Но мальчик не желал слышать, как доктора Уайтберда обзывают шаманом.

К счастью, настало время ехать. Голос медсестры догнал его на пороге клиники:

— Погоди! Не забудь это, — она протянула Джасперу книгу мисс Бэбкок и еще одну, которую он даже не помнил.

— Ой, спасибо. — Смутившись от картинки на обложке «Моей первой книги об индейцах», он поспешил спрятать ее под мышкой и растерянно уставился на вторую книгу. Детская Библия — та самая, которую мама сунула на дно чемодана, прежде чем везти его на ферму. «Все люди грешники, Джаспер».

— Береги себя, маленькая рыбка.

Опустив тяжелую ладонь ему на плечо, дядя Лео вывел племянника из клиники.

— Тебя хоть прилично кормили?

— Э… Да, сэр! — Взвешивая Библию на ладони, Джаспер недоумевал. — А зачем вы?..

Слова без толку ткнулись в широкую дядину спину: тот уже садился в грузовик.

— Шевелись, Джас! — тянул его за руку Уэйн.

Джаспер позволил ему затащить себя в кабину и, недолго думая, положил обе книги на колени. Наверняка дядя Лео захватил Библию, решив, что страждущему сгодятся все молитвы, какие тот сумеет прочесть. Джаспер прикрыллицо младенца Иисуса ладонями и, пока они катили с холма, разглядывал сквозь окно ряды видавших виды трейлеров и крошечные лачуги, которые плыли мимо. «Пока в твоем доме имеется Библия, никого это, похоже, не волнует».

— Имей в виду, тетка готовит настоящую пирушку в честь твоего возвращения. Жареные стейки и все остальное!

— Правда? — изобразил радость Джаспер.

Все пять миль путешествия до Харрис-роуд он старательно запоминал ориентиры.

И лишь когда грузовик свернул на колею, ведущую к дядиной хижине, Джаспер заметил, что под обложкой одной из книг что-то топорщится. Дождался, пока кузен не выскочит из кабины, прежде чем открыть «Мою первую книгу об индейцах» и посмотреть, что такое там оставили. Под обложкой лежало большое черно-белое перо. «Настоящее орлиное перо», — решил Джаспер, осмотрев его хорошенько. В этой самой книжке он прочел, что такие перья вручались юным воинам после их первой битвы. Подняв перо со страницы и крутя в пальцах, Джаспер озадаченно хмурился.

Прямо там, где лежало перо, виднелись несколько слов, легко выведенных карандашом: «Не теряй веры, маленький воин». Джаспер дважды их прочел.

— До ночи будешь сидеть? — спросил его дядя, удерживая водительскую дверцу открытой.

— А? Нет, сэр, — Джаспер захлопнул книгу и выбрался из грузовика.

За обедом Джаспер не вымолвил ни слова. Отец специально приехал из Детройта, чтобы вместе отметить его выздоровление. Джаспер сидел рядышком и старался улыбаться всякий раз, стоило Уэнделу хлопнуть его по спине. Он так и не рассказал папе, как добирался из города на ферму, про не-Люси и про безумного водителя автобуса, но был даже рад этому. Все это случилось будто в какой-то другой жизни. Ничто из этого не имело теперь значения. За исключением угроз Большого Билла, повисших над его головой.

Два дня.

— …чего не добрал в здравомыслии, то восполняет везением. Разве нет?

— Плюс исключительные внешние данные, доставшиеся от отца! — Смеясь, дядя с папой согнулись над своими стейками. Уэндел вновь сжал ему плечо, и Джаспер постарался не скривиться. Столько вопросов еще нужно было задать, но…

— Не представляю, что здесь такого уморительного. Чудо, что он вообще остался в живых, — полушутя возразила тетя Вельма, отчего мужчины захохотали пуще прежнего.

Тетя убрала со стола тарелки и подала десерт — пирог с шоколадным кремом. В любой другой день Джаспер попросил бы добавки, но сейчас едва сумел проглотить один кусок. Мама еще могла быть где-то неподалеку. Скрываться. Подумав об ужасе, который ощутил, прячась на сеновале всего три ночи тому назад, Джаспер уронил вилку.

— Ты хорошо себя чувствуешь, милый? — спросила тетя.

Все, как один, прекратили жевать и смотрели на него. Джаспер заерзал на стуле.

— Просто устал немного.

— Ну конечно, дорогой. Отправляйся-ка в постель. А я подойду через пару минут, сменю тебе бинты, — тетя Вельма повела рукой, разрешая покинуть застолье.

Джаспер кивнул. Ноги болели и чесались, а сам он не смог бы вынести и минуты лишней, старательно делая вид, будто все просто чудесно. Ничего не чудесно, и вряд ли уже будет. Какая-то бедная девочка убита, полицейский застрелен, мама пропала без вести, а Большой Билл грозит сотворить что-то кошмарное, если она не объявится. Джаспер вылез из-за стола и, прошаркав по полу, юркнул за занавеску в крошечный закуток, где спали они с Уэйном. Даже оставаясь, по сути, в той же комнате, что и прочие, за льняным пологом он все же смог вздохнуть свободнее. Застольная беседа сбавила тон и перешла к обсуждению урожая.

Джаспер стянул с себя одежду, которую носил два последних дня, стараясь не греметь бусинами маминого ожерелья. Перекинул нитку через голову и поискал, где бы спрятать сокровище. Дядя отыскал медальон под матрасом, тетя непременно заглянет в чемодан. Надежных тайников просто не было. Пришлось надеть ожерелье снова и прикрыть ночной рубахой. Джаспер решил, что поищет подходящее тайное место завтра, но предпочел бы носить медальон и дальше, бисерный диск у самого сердца. Нимаамаа.

По другую сторону занавески голоса взрослых обсуждали, на сколько дней одолжить у старика Хойта молотилку. Этот пройдоха Хойт. Дядя по-прежнему считал его своим другом и добрым соседом, пока старый ублюдок напивался в игорном доме, усадив на колени очередную бедную девушку. От одной этой мысли Джасперу хотелось завыть.

Бряцанье ножей и вилок о блюдца не помешало ему услыхать, как отец предлагает приехать в будущую субботу, чтобы подсобить с жатвой.

— Благодарю, Уэн, но я опасаюсь ранних дождей, — ответил дядя Лео. — И уже поговорил с Мотегой. Завтра прибудут четверо работников из Черной Реки. Вельма, придется кормить их все три дня.

Приоткрыв рот, Джаспер таращился на занавеску.

— Не уверена, что мне хватит припасов, — с едва заметным раздражением заметила тетя Вельма.

— Придется напрячься. Утром заколю свинью. — Должно быть, тетя Вельма скривилась, потому что он добавил: — Это сбор урожая, мать. А не конец света.

— Жаль, не могу отпроситься с работы, — пробормотал Уэндел.

Дядя Лео не дал ему закончить:

— Послушай, Уэн. Нам пригодится вся помощь, какая есть, но это не твоя ферма. Занимайся своими делами.

— Это и мое дело тоже. Оно мое, пока у вас живет Джаспер. Я буду здесь в шесть утра в субботу. Постарайтесь оставить мне хоть немного работы, — о столешницу грохнул кулак, звякнули вилки-ложки.

— Будь по-твоему, старина.

Джаспер лежал в постели, прислушиваясь к обрывкам тающего разговора. Скрипнул отодвинутый стул. Мгновением позже его отец откинул занавеску. Шаткая тень зависла в просвете, закрывая льющийся из кухни свет.

— Ты в порядке, сын?

— Все хорошо.

Нетвердо шагнув вперед, отец присел на край кровати:

— Чур, на сеновале больше не кувыркаться. Согласен?

— Да, сэр.

— Отлично, — он похлопал Джаспера по руке и встал, чтобы уйти.

— Пап?

— Да, сын.

Джаспер уселся в кровати, выбирая, какой вопрос задать первым.

— Как думаешь, куда отправилась мама?

Тяжело вздохнув, отец вновь примостился на краю.

— Хотел бы я это знать, сын. Правда хотел бы.

— Я очень… скучаю по ней. — У Джаспера дрогнул голос, и он спрятал лицо, низко опустив голову.

— Все мы скучаем, сын. Все как один, — отец сжал ему плечо и ненадолго замолчал. Потом выдавил короткий смешок. — А помнишь, как она распевала песни, когда стряпала нам поесть? Точно думала, будто никто не слышит. Да уж, голос у нее был как у ангелов небесных. Мы и свадьбу сыграли именно поэтому, знаешь ли. Я тебе никогда не рассказывал?

Джаспер поднял лицо.

— Она пела в самом центре города, в одном из ночных клубов. Кажется, он назывался «Сильвия». В общем, на сцене появляется девушка неописуемой красоты. Тея. Посмотрел бы ты на нее тогда. Голос, который чуть не разбил мне сердце. Кто бы что ни говорил, плевать мне было на их треп. Я точно знал… — Покачав головой, отец стряхнул с себя воспоминания и похлопал Джаспера по колену. — Мы поженились через неделю. А потом появился ты. Она сделала меня счастливейшим человеком на всем белом свете. Вот так…

Джаспер представил, как где-то в Детройте со стены темного коридора закусочной ему улыбается черно-белое мамино лицо. Он ждал продолжения. Отец никогда подолгу не говорил о ней, но Джасперу и этого было мало. Наконец он выпалил:

— Кажется, ее кто-то ищет.

— Еще бы! Великое множество людей.

— Нет, я хотел сказать, кто-то нехороший. — Джаспер смахнул случайную слезу и, набираясь мужества, прикусил щеку изнутри. — Кто-то, кто способен… сделать ей больно.

Какое-то время отец хранил молчание.

— И с чего же ты это взял?

— Я кое-что слышал. Там, в резервации… — Джаспер подыскивал слова, которые не поставили бы под удар ни его самого, ни Пати, но не мог найти ничего подходящего.

— Что же ты слышал?

Джаспер ясно ощущал, как отец сверлит его взглядом, даже если не мог видеть глаз Уэндела в тусклом свете, проникающем сквозь занавес.

— Ее разыскивает Большой Билл… Он сказал, что дает ей всего два дня, чтобы с ним связаться, иначе произойдет нечто ужасное!

Уэндел сидел на кровати, не шевелясь. Только по тяжелому дыханию отца Джаспер мог догадаться, что тот пришел в бешенство.

— Это все Галатас, так ведь? Она не выходит на работу, но дело даже не в этом, правда? Почему он ищет маму?

— Не переживай, сын. Мамины проблемы — не твоего ума дело. Ты просто обязан прекратить слушать чужие разговоры. Понял?

Отец сдавил ему руку с такой силой, что Джаспер испугался, как бы та не сломалась. И вжался в подушку.

— Да, сэр.

Уэндел разжал пальцы и с минуту тер глаза, вроде бы погрузившись в раздумья.

— Ты поспи пока, — сказал он, поднялся и вышел.

Джаспер слышал, как, оказавшись по другую сторону занавески, отец тихо бросил:

— Лео, мы можем выйти поболтать на минутку?

Вскоре после этого дверь хижины открылась и захлопнулась снова.

Джаспер уселся и затаил дыхание, но слышал только звяканье грязной посуды в тазу. Тогда он выбрался из-под одеяла и прижал ухо к холодному оконному стеклу. Где-то вдалеке слабо гудели два мужских голоса, но разобрать их слова было невозможно. Чуть позднее ожил и заворчал автомобильный мотор. Фары отцовского грузовика выхватили лицо Джаспера в окне и скользнули в сторону, удаляясь.

Где-то через час, уже после того как тетя Вельма сменила ему повязки и пожелала доброй ночи, за занавеску тихо прошмыгнула тень Уэйна. Пока кузен раздевался и натягивал пижаму, Джаспер старательно притворялся, что успел уснуть. Ему не хотелось поддерживать беседу об индейцах или шаманах-знахарях.

Уэйн вполз под одеяло и тихо присвистнул.

— Ну ты даешь, малой! Ни минуты покоя, да?

Джаспер приподнялся на локте:

— Ты о чем?

— Я их слышал. После ужина, когда па с дядей Уэном вышли наружу, я как раз стоял за амбаром. Ну, ты понимаешь.

— О чем они говорили? — прошептал Джаспер, косясь на занавеску. Дверь спальни родителей Уэйна всего в каком-то десятке футов, их приглушенные голоса подводили итог дню.

— Твой отец был вне себя от ярости. Ты наплел ему что-то несусветное, и он хотел знать, кто навещал тебя в клинике и не появлялся ли здесь тот детектив из Детройта. Спросил даже про Большого Билла с того катка.

Джаспер уставился в темноту за окном.

— И что дядя Лео ответил?

— Что ему надо бы угомониться. Я уж решил, они вот-вот сцепятся, прямо во дворе.

Джаспер ясно ощутил, как в глубине живота затягивается тугой узел.

— Что-нибудь еще он говорил?

— Ага… — Кажется, Уэйну больше не хотелось шептаться. Дом погрузился в зыбкую тишину. Голоса дяди Лео и тети Вельмы тоже смолкли, только в кухонной печи трещало тлеющее полено.

— Ну, и что же? — чуть не завопил Джаспер.

— Эй! — прогудел с дальнего конца хижины голос дяди Лео. Оба мальчика рухнули на подушки. — Быстро замолчали! Уймитесь уже, вы двое!

— Да, сэр! — хором ответили оба.

Джаспер выждал целую минуту, прежде чем вновь подняться на локте. Пихнул ногу Уэйна под одеялом и прошептал:

— Что еще он сказал?

Уэйн уселся и прижал свою ладонь к его уху.

— Сказал, что твоя мама вроде как не в ладах с гангстерами.

— Что? — слишком громко выдохнул Джаспер. Чтобы заставить его замолчать, Уэйн щелкнул кузена в лоб.

— Если кто-нибудь заявится с расспросами, нам придется сказать, что тебя тут давно нет.

— Но… а что делать, если меня увидят?

— Понятия не имею. Спрятаться?

Глава 39

Что сильнее всего будоражит вашу совесть теперь?

Джаспер полночи провел, глядя в темный потолок дядиной хижины. «Спрятаться».

Вот чего хотела от него мама. Она оставила сына на ферме, чтобы тот мог переждать беду, сидя на своем дереве. А сама бежала прочь, уводя подальше Большого Билла и Галатаса. Но почему?

Джаспер вытянул из-под рубахи медальон из бисера и сощурился, разглядывая его в лунном свете.

Уэйн начал похрапывать: совсем как неспешная, ровная пила. Из спальни дяди Лео в другой части хижины доносился подобный же звук, только куда более громкий. Джаспер перекатился на бок, но его глаза никак не желали оставаться закрытыми.

Мальчика преследовал мамин голос из сна, полный невыплаканных слез. Прикосновение ее теплых губ. «Что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить». Эти слова, кажется, сулили разлуку. Причем насовсем.

Джаспер уселся, мотая головой. Что, если это не было сном? Вполне возможно, прямо сейчас мама спит в одном из трейлеров Черной Реки, в каких-то пяти милях отсюда. Нужно было искать тщательнее, пока он там оставался. Джаспер еле сдержался, чтобы не вскочить с кровати и не вылезти в окно, немедленно отправившись на поиски. Пять миль — не так уж и много. Можно добраться и пешком.

За окном их с Уэйном закутка висела полная луна: скоро осеннее равноденствие, призыв к сбору урожая. Лунного света вполне хватило бы, чтобы дойти до резервации, решил Джаспер, но заставил себя опустить голову на подушку. Мама здорово разозлится, если он станет разгуливать по ночам, — в то самое время, когда полагается прятаться. Джаспер лежал, глядя в потолок невидящими глазами.

Вот только в сказке мать ребенка погибла. Он не выдержал напряжения и уселся опять.

Протянув руку, Джаспер поднял с комода у постели книжку про индейцев и вытащил из-под обложки орлиное перо. Черные с белым полосы обрели в лунном свете скорбные оттенки голубого и серого. Он не мог позволить маме просто взять и погибнуть!

Ярость, которую он расслышал этим вечером в отцовском голосе, напомнила Джасперу, что разумнее будет остаться в кровати. Он всего лишь ребенок, маленький мальчик. «Папа лучше знает, как теперь поступить», — сказал он себе. И заложил перо назад, под обложку. Не теряй веры. Эту веру требовалось найти и сохранить.

Часом позднее он все еще лежал без сна, прислушиваясь к потрескиванию тлеющих в печке поленьев. Утром сюда прибудут люди из Черной Реки. Мотега тоже, наверное. Быть может, Джасперу подвернется случай поговорить с ним. Мальчик припомнил, как высокий индеец рычал на Большого Билла, прежде чем выбить из его руки револьвер. «В этих лесах кто только не терялся».

Джаспер свернулся клубочком. Мамину машину нашли заваленной ветками в тех самых лесах. «Когда бледнолицые не хотят, чтобы мертвецов нашли, они хоронят их здесь».

Доктору Уайтберду должно быть известно, где прячется мама, решил Джаспер. Добрый доктор не допустит, чтобы с нею случилось что-то дурное. Может, он смог бы передать ей весточку? Джаспер вообразил, как сочиняет сложные тайные шифры, понятные только им двоим, и составляет сообщение — нужно предупредить маму об угрозах Большого Билла, успокоить рассказом, что у него все хорошо, упросить приехать и забрать его отсюда… Подбирая нужные слова, он все-таки забылся тяжелым, беспокойным сном.

Ползком пробираясь сквозь осенний лес, он бесшумно скользил по кучам мокрых опавших листьев. Он был индейским воином, преследующим зверя. На земле перед его глазами ясно отпечаталась цепочка следов, испещривших темную и извилистую лесную тропинку. Следы лап здоровенного пса. Нет, волка. Охотник остановился, вглядываясь вперед. На листьях виднелись капли крови. В отдалении слышался тихий рык. Он поспешил туда — кровавые потеки начали собираться в лужицы. Ладони и колени окрасились красным. И тогда он увидел чудище. Вздыбленный серый мех, слипшийся от крови. Громадное жилистое тело, хищно зависшее над чем-то розовым и мягким. Отвратительный влажный звук: Люцифер насыщался, терзая свою жертву.

Джаспер выдернул себя из кошмара и еще целую минуту лежал, с содроганием изгоняя кровавые пятна из глаз, не успевших приспособиться к лунному свету. Уэйн всхрапнул и перевернулся на другой бок. В доме было холодно и тихо. Темное небо за окном уже не выглядело черным, успев пропитаться сизым оттенком. В высокой траве поодаль шуршала тень лесного сурка. Сквозь щели в оконной раме ровно гудел свежий осенний ветерок, но в сознании Джаспера еще щелкали волчьи челюсти, вгрызавшиеся в неподвижную добычу. Нимаамаа!

Он закрыл лицо ладонями, содрогаясь в беззвучном плаче. Холодные бусины ожерелья вдавились в живот. Маму нужно найти. Должен же быть какой-то способ! Какая-то подсказка в дневнике, оброненные Пати слова, хоть что-нибудь! Джаспер свесил ноги с кровати.

Все равно скоро наступит утро. Когда проснутся остальные, можно будет сказать, что он встал пораньше, собираясь скорее покончить с обязанностями. Решившись, Джаспер выбрался из постели и из пижамных брючек, едва успев отметить, что те снова вымокли. Натягивая штаны и ботинки, он не спускал глаз с кузена, но Уэйн даже не шевельнулся.

Джаспер на цыпочках прокрался к двери хижины по скрипучим кухонным половицам. Несмотря на заготовленное оправдание ранней вылазки, его сердце то и дело замирало. На пороге он оглянулся на скрытую полутьмой кухни, притворенную дверь хозяйской спальни. Дядя Лео храпел вовсю. В любую минуту мог закричать петух — и тогда Джаспера поймают с поличным. Спеша, Джаспер сорвал с крюка свою курточку. Дверь отворилась, и он выскользнул наружу прежде, чем петли додумались взвизгнуть.

Пока Джаспер перебегал площадку перед домом по направлению к амбару, холодный ветер окончательно привел его в чувство. Он пробил себе дорогу сквозь вонь десяти нечищеных коровьих загонов, спеша в самый дальний угол, где дядя держал баки с кормами.

— Крысиная твоя рожа, Хойт! — тихо чертыхался он, роясь в корме, в корзинах, в соломе. — Она была еще девочкой, а ты заставил ее выполнять за себя грязную работу. Отправил в резервацию.

В голове раненой птицей кружили сказанные Пати слова: «Беспечных девчонок волокут прочь. Белые творят все, что им вздумается».

Дневник пропал без следа. Джаспер прочесывал угол снова и снова, разбрасывая вокруг куски грязи и солому, но книжицы здесь уже не было.

Обессиленный, Джаспер опустился на пол. Девушка, которую он уже встречал где-то прежде, была убита всего месяц тому назад. Офицеру полиции выстрелили между глаз, и мама Джаспера могла оказаться следующей. Если она вообще еще жива. В последний раз озирая пыльный угол, Джаспер уже не замечал бегущих по лицу слез.

Он вскочил, не обращая внимания на жжение в ногах и обвисшие бинты. Должно быть, пока он лежал в клинике, тетя или дядя нашли дневник. Они его хотя бы прочли? Они знают? Дядя Лео бросил, наверное, единственный взгляд на исполненные горького юмора строчки о жизни на ферме — и тут же отправил книжицу в печь. Нет!

Джаспер выбежал из амбара и поспешил к дорожке, ведущей сквозь поля позади хижины. Должно было сохраниться что-то еще! Другие подсказки в том сгоревшем доме.

Надо было разбудить Уэйна, объяснить, куда он направляется, сообразил Джаспер, пробегая мимо тракторного сарая, а затем и курятника. Птицы не трогались со своих насестов, ничуть не потревоженные шумом гравия, который летел из-под ног мальчика. Хлопки петушиных крыльев нельзя было спутать ни с чем другим, и они заставили Джаспера бежать еще быстрее.

Поля по-прежнему затягивала предрассветная мгла. На жесткие пучки недавно выкошенной травы опустились капли холодной росы. Всего пяток шагов вглубь поля, и ботинки со штанинами отсырели насквозь. Даже бинты начали подмокать. Тетя Вельма наверняка шкуру с него спустит. Вот только сейчас эта мысль не казалась пугающей.

Перед тем как нырнуть в раскинувшийся перед ним океан высокой пшеницы, Джаспер оглянулся через плечо. Темное небо терялось в сладко пахнущих колосьях. Пробиваясь сквозь них, Джаспер не различал дальше фута ни впереди, ни позади себя, и целую минуту провел в страхе, что может потеряться, забыв, куда и зачем идет. Впрочем, уже очень скоро он приметил верхушку дымовой трубы среди голых ветвей далекой рощицы впереди.

Выправив курс, Джаспер поднажал и дальше углубился в поле. Земля под ногами была мягкой и ненадежной; направляясь к дымоходу, он старался следовать бороздам. Далеко за спиной истошно завопил петух: дядя с тетей вот-вот проснутся. Он быстрее заработал руками, спеша попасть в бабушкин дом.

Наконец пшеница уступила под натиском разросшихся без присмотра трав, а впереди отчетливо проступили остатки дома, в котором мама Джаспера провела детство. Горизонт вдалеке успел обернуться золотисто-розовой лентой, но дом выглядел так, словно ночь и не уходила. Черный и мрачный, он казался погруженным в могильный холод. Джаспер почувствовал, как эта темнота накрывает и его самого, не оставляя и следа от недавней решимости. Он не найдет внутри ничего, кроме кучки старых тряпок и брошенного кукольного домика.

Безо всякой на то причины он оглядел высокие заросли, окружившие дом со всех сторон, выискивая хоть какой-то намек на мамино присутствие. К дому не вело никакой дороги. Поблизости не было машин. Дом казался необитаемым островом, с которого давно бежали жители. Окончательно пав духом, Джаспер опустил глаза на свои мокрые, забрызганные жидкой грязью ноги. Дядя и тетя будут в бешенстве. Опять.

«И все же за стенами дома должно найтись хоть что-нибудь, что поможет отыскать маму», — возражал он себе самому. Джаспер окинул взглядом окрестные поля и прислушался. Его пока не хватились и не начали звать. Если сдаться сейчас, ему ничего не останется, кроме как прятаться в маленькой хижине, дожидаясь неизвестно чего. Не желая без толку сидеть на своем дереве, Джаспер взобрался по трухлявым ступеням на крыльцо и протиснулся в дверь.

Внутри было совершенно темно. Рваные шторы и пыль, плотно устилавшая окна, не впускали сюда рассветные лучи. Двигаясь наощупь, Джаспер миновал гостиную с разбитыми стульями и вступил в глубокую тень кухни.

Разведя руки, ударился об угол буфета.

— Ай!

Щурясь в темноту, он едва мог разобрать очертания задней двери в еле заметном розовом свечении, шедшем сверху. Осторожно ступая, добрался до дверной ручки и с силой потянул ее на себя.

Комнату залил бледный утренний свет. Все здесь было в точности так же, как и в прошлый раз. В надежде наткнуться на фотографии, на письма, хоть на что-нибудь, что подсказало бы, где могла скрыться мама, он обшарил полки буфета и ящики стола. Ничего, кроме разбитых тарелок да мышиного помета.

— Ч-черт, — прошипел он.

И повернулся к опасной с виду лестнице, шедшей наверх, в комнату, когда-то бывшую маминой спальней. Одну за другой одолевать скрипучие ступеньки ему помогал клочок утреннего неба, светивший на них сквозь прореху крыши.

Легкий шорох где-то поблизости заставил Джаспера окаменеть и облиться холодным потом.

— Кто тут? — прошептал чей-то голос.

Глава 40

Что же произошло?

— Джаспер?

Далекий голос взывал к нему из крохотного окошечка где-то далеко вверху. Но он не мог ответить. Он застрял на самом дне темного колодца с полными легкими воды.

— Джаспер, — чья-то рука осторожно потрясла его за плечо.

В носу свербело от запаха гари. Амбар полыхал. Кто-то кричал. Прямо внутри головы рванул громоподобный выстрел.

— Нет! — Его глаза распахнулись. В измятый череп хлынул поток белого света. Он вновь зажмурился, мотая головой. Нет.

На глаза легла чья-то теплая ладонь.

— Не спеши, Огичидаа. Ты в безопасности.

Веки Джаспера затрепетали в тени этой ладони.

— Доктор Уайтберд?

— А! Так ты живой, — в голосе врача он слышал улыбку. — Это хорошо.

Широкая ладонь медленно приподнялась, позволяя Джасперу оглядеться. Он возвратился в клинику индейской резервации! Крякнув, попытался подняться на локтях.

— Я еще здесь?

Доктор опустил его на подушку:

— Не спеши. Еще не время.

— Я что, все время здесь был? — слова Джаспера спутались, перемешались в распухших губах. Приподняв руку, он увидел трубку капельницы: игла введена уже в другую вену, в дюйме от круглого синяка. Ногти черные по краям. Пальцы изрезаны. В глубине глотки горит смятая наждачная бумага.

Прикрыв глаза, он вновь оказался в наполовину выгоревшей бабушкиной кухне. Он что-то искал там… Когда услыхал голос.

Джаспер дернулся вверх с криком:

— Мама!

И вновь доктор опустил его на кушетку.

— Ш-шш… Тебе нужно отдохнуть, Огичидаа.

Джаспер забился под его твердыми ладонями.

— Нет! Я не могу ее бросить…

— Мама хотела бы, чтобы ты отдохнул.

— Но…

А она ли это была? Джаспер не помнил. Повернул голову и, рыдая, ткнулся лицом в подушку.

Доктор прижал к его лбу теплый компресс.

— Ты очень многое пережил. Не надо стыдиться слез. Только им под силу смыть кровь.

Кровь. На темном фоне закрытых век закружили отрывочные картинки: кровавые брызги на досках пола, желтозубый оскал, впившиеся в его запястья толстые пальцы, охваченные огнем волосы, стремительное приближение револьвера. Джаспер затряс головой, раздирая лицо пальцами.

— Ты пока не готов проснуться, Огичидаа. Но не страшись, все будет хорошо. Сегодня ты не увидишь снов.

Джаспер успел ощутить, как что-то больно клюнуло его в руку. И очень скоро все вокруг померкло, проваливаясь в черноту.

Глава 41

Здесь сказано, что вы пытались покончить с собой.

Можете это подтвердить?

И вновь он пришел в себя под гомон чьих-то голосов. Поначалу те казались невнятным гулом вдалеке, но постепенно делались громче, пока Джасперу не стало ясно, что голоса звучат совсем рядом. И разговор шел о нем самом.

— Когда паренек вернется домой, как считаешь? — спросил дядя Лео.

— Придется подождать, пока его разум не вернет себе равновесие. Он перенес сильный шок и сотрясение мозга, — сказал доктор Уайтберд. — Возможно, очнется уже завтра, но времени может уйти и больше. На то, чтобы устранить все последствия травмы, потребуется не меньше двух недель, в это время нужно избегать любых физических нагрузок.

Джаспер лежал тихо, не желая, чтобы кто-то из них понял, что он проснулся. Кажется, на его грудь давила гиря весом фунтов в пятьдесят.

— А что с его легкими, док? — спросил третий голос. Его отец.

— Отравление дымом не было чересчур тяжелым. Необратимых повреждений оно не вызовет.

— Может, нам отправить его в больницу Святой Катерины в Порт-Гурон? Черт с ними, с затратами! — взмолился Уэндел. В отцовском голосе тревоги было больше, чем раздражения. Вообще-то, сердитым он вовсе и не казался.

— Ничего другого там не скажут, а вопросов зададут куда больше. Сейчас мальчик нуждается в покое. Все-таки он пережил серьезное испытание.

Какое-то время мужчины молчали.

— Быть может, обсудим это снаружи?

— Уэн, он прав. Поговорим на свежем воздухе, а Джаспер пусть отдыхает.

— Я сам разберусь, в чем нуждается Джаспер, — в голосе отца дрожали слезы. — Он все, что у меня осталось. Я и пару слов не смог…

Голос его отца стих, удаляясь по коридору, и дверь комнаты Джаспера закрылась с решительным щелчком. Приоткрыв глаза, Джаспер повернул голову к двери; резкое движение пронзило череп ослепительным зарядом боли. Подняв руку, он нащупал на лбу толстую, влажную повязку, под которой скрывалась невероятных размеров шишка.

Дверь комнаты снова открылась, и к Джасперу вернулся доктор.

— Ну вот. Мы проснулись? — улыбнулся он мальчику. — Как себя чувствуешь?

— Голова болит, — голос Джаспера износился до хриплого шепота, как будто он долго кричал со всей мочи. Может, так и было.

— Да. Ничего удивительного. Сотрясение и двенадцать швов. Знаешь, что это означает? — Доктор придвинул табурет к постели больного и осторожно коснулся брови мальчика рядом с повязкой.

Джаспер покачал головой и вздрогнул.

— У тебя ушиблен мозг. Ты выдержал несколько сильных ударов по голове.

Джаспер насупился, пытаясь вспомнить. Но все, что смог разобрать, — это ступеньки, ведущие на второй этаж сгоревшего дома. И слышал только шепот: «Кто тут?» Запахи и вкус во рту были одинаковы: дым.

— Порой наш мозг забывает вещи, которые не желает вспоминать. Такое случается при сотрясении. Это совершенно нормально… и иногда даже к лучшему. — Доктор вставил трубки стетоскопа в уши и прижал холодный металлический диск на другом конце к груди Джаспера. — Твои легкие звучат сильными, Огичидаа. Это хорошо.

Джаспер не раскрывал рта, пока доктор не завершил обследование.

— Доктор Уайтберд, какой нынче день?

Пожилой индеец отложил инструменты в сторону и обратил к мальчику все свое внимание.

— Сегодня воскресенье, двадцать первое сентября.

Глаза Джаспера заполнились слезами, и ему пришлось отвернуться к стене. Два дня уже истекли.

— Не унывай. Худшее уже позади, Огичидаа.

Он вновь увидел, как Большой Билл тычет стволом револьвера в лицо Мотеги. Он ощутил, как руки Билла сжимают мамину шею — так, словно та была его собственной. Он подвел маму — и теперь не мог вдохнуть. Эти руки душили его. Мальчик хватал ртом воздух, словно рыба на песке.

— Нет, Джаспер. Дыши. Медленно и ровно, — голос доктора звучал все дальше и дальше от него. — Сестра!

Хлопнула дверь, и послышались чьи-то торопливые шаги, кто-то, суетясь, бегал взад-вперед, в то время как весь окружающий мир поблек и расплылся, теряя очертания.

То ли минуты, то ли часы пролетели, когда Джаспер, словно со стороны, услыхал свой сдавленный, хриплый шепот. Ему даже не сразу удалось понять, что именно слетает с его губ.

— Что там случилось? В том доме? Как я сюда попал?

Голос доктора Уайтберда ответил:

— Там был пожар, но теперь ты в безопасности. Лишь это имеет значение.

Пожар. Джаспер мог это видеть. Дом его бабушки сгорает дотла. Запах дыма все еще лип к его коже. Дыхание едва просачивалось сквозь сдавленное горло.

— Никто на тебя не в обиде, Огичидаа, — сказал доктор. — Ты должен успокоиться, расслабить свой разум. Тебе еще потребуются силы.

— Все из-за меня? Это я устроил пожар? — Джаспер видел, как масляная лампа разлетается на…

Картинка сменилась вдруг непроглядной тьмой, точно кто-то выхватил ее из головы.

— Даже если так, я уверен, что все произошло не по твоей воле, — постарался утешить его доктор.

Джаспер рылся в памяти, выискивая недостающие образы. Качающийся фонарь. Пара черных башмаков. Пол. Все остальное испарилось.

— Не могу вспомнить.

— Это ничего, Огичидаа. Мозг исцелится, ты только дай ему время.

— Но что случилось? Он обещал сотворить нечто ужасное, если она не даст о себе знать. А если он сдержал слово? Что, если он… — Джаспер почувствовал, как лицо перестает ему подчиняться, и перекатился на бок. Хойт. Большой Билл. Эти двое расплылись, слились воедино.

— Тебе нужно успокоить мысли. Опасаться больше нечего, — похлопал его по спине доктор Уайтберд. — Помнишь сказку про ребенка на дереве? Твоя нимаамаа никогда не покинет тебя. Прислушайся к ней, и сам это поймешь.

— Что? — Джаспер тер глаза, пока не заболели. — Что вообще это значит? Я не понимаю. Ее здесь нет. Или есть?

— Ты все поймешь, когда будешь к этому готов, Огичидаа. Теперь тебе нужно поспать.

Доктор Уайтберд вышел из комнаты, унося свои головоломки.

Джаспер вжался головой в подушку. Со второго этажа бабушкиного дома его кто-то звал, но чем сильнее он вслушивался, тем дальше отступал голос. Джаспер уже сомневался, что вообще слышал хоть что-нибудь.

Рука бездумно потянулась к ожерелью. В то утро, отправляясь на поиски мамы, он вышел из спальни с медальоном на шее. Охваченные паникой, слепые пальцы Джаспера скребли по горлу, по животу. Исступленно обшарили одеяло и простыню.

Ожерелье пропало.

Глава 42

А уже после инцидента — лечились ли вы от тяжелого стресса или депрессии?

Миновали часы, когда дверь комнаты Джаспера отворилась вновь, но он даже не повернулся взглянуть на вошедшего.

— Привет, малой! Жив еще? — Это был Уэйн. Он принес с собой корзинку, полную, судя по запахам, жареной курятины.

Сил ответить кузену Джаспер не нашел. Голова не желала отлипать от подушки.

Уэйн подтянул к себе докторский табурет и водрузил корзину на кушетку. Она была еще теплой. И весила фунтов восемьдесят, не меньше.

— Ма хотела, чтобы я тебя угостил. Решила, что ты проголодаешься.

Джаспер кивнул, хотя на самом деле вообще не ощущал желудка. Все, что было у него внутри, сгинуло вместе с воспоминаниями о той ночи. Наверняка Джаспер знал лишь одно: случилось что-то немыслимое, и причиной всему этому послужил он сам. Напоминание доктора Уайтберда об оставленном на дереве ребенке лишь усугубило его страхи. Мама не вернется.

— Да уж. Ты точно везучий. Па говорит, еще пара секунд — и ты сгорел бы заодно со всем домом.

Услыхав такое, Джаспер повернулся к кузену, и Уэйн посчитал это приглашением говорить и дальше.

— Не иначе, сквозь пол провалился. Представляешь? Запросто мог спину сломать. — Уэйн помолчал, разглядывая разномастные бинты и повязки на Джаспере, а потом вытащил из корзинки кусок жареной курицы.

— Это правда? — прохрипел Джаспер.

— Ага. Па говорит, это все он виноват. Старый дом просто торчал там, дожидаясь, пока не случится что-нибудь кошмарное. Как ящик с порохом. Говорит, давным-давно нужно было снести. И сильно убивается по этому поводу.

— Он не злится?

— Я бы не сказал, что он зол. Скорее, он опасается… ну, вроде как ты мог нарочно его спалить, — Уэйн метнул в кузена настороженный, недоверчивый взгляд. Словно тот был опасным сумасшедшим. — Так было дело?

— Нет, — шепнул Джаспер, хотя сам уже ни в чем не был уверен. С ним и вправду было что-то не так. Стоило прикрыть глаза, ему начинали мерещиться всякие кошмары. В каких даже самому себе не захочешь признаться.

— Ф-фух, полегчало! Приятно знать, что ты не чокнулся, малой, — Уэйн вполсилы пихнул его в плечо. — Но мы все равно собираемся прятать от тебя спички, чтоб чего не вышло… Ну а на кой ты туда сунулся, вообще говоря?

Джаспер сдвинул брови. Дядя Лео мог решить, что он, по всей вероятности, пытался свести счеты с жизнью? Прямо в ухо ему довольно расхохотался чей-то грубый голос. Джаспер отшатнулся, но там не оказалось ничего, кроме подушки.

— Ты в порядке? — косо поглядел Уэйн, точно кузен и впрямь спятил.

Джаспер рискнул пожать плечами.

— Ну, ты не зря дергаешься… То есть, если б это я влез в тот дом, па нашел бы меня в клинике, чтобы добить прямо тут.

В глубине души Джаспер согласился с Уэйном, но промолчал.

— Кажется, он просто вздохнул с облегчением, узнав, что ты выжил. Кстати, это Мотега вытащил тебя из горящих руин. Повезло же, что он ни свет ни заря явился пособить нам с урожаем.

В этот момент Джаспер увидел над собой яростные глаза Мотеги и почувствовал, как пальцы индейца железной хваткой впиваются ему в руки. Провел ладонью по левому предплечью и нащупал там синяки.

Старший мальчик все не умолкал:

— Он со своими ребятами и сейчас еще трудится в полях. Индейцы даже разгребли остатки дома, оттащили в сторону головешки. Даже как-то странно, что руин больше нет. Я всегда надеялся, что там до сих пор бродит призрак бабушки.

Прежний грубый голос зашептал Джасперу на ухо: «Хочешь знать, как вышло, что дом сгорел? Хочешь, дружок?»

Джаспер отпрянул подальше и бился кровоточащим бинтом о подушку, пока мозг не затянуло белизной. Неужели я действительно сошел с ума?

— В общем… вот. А тебе сказали, когда разрешат вернуться домой? — Уэйн запустил руку в корзину, выудил оттуда цыплячью ножку и попытался всучить ее Джасперу.

Тот лишь головой покачал.

На другой день сопроводить Джаспера назад на ферму прибыла вся семья целиком. Пока Уэндел с медсестрой улаживали дело с оплатой счета за лечение, Джаспер держал рот закрытым. В приемной он оглядывался по сторонам, ожидая увидеть Пати, но с облегчением понял, что того нет поблизости. Пати мог сообразить, что Джаспер сотворил нечто непростительное. Мальчик-индеец просто разглядел бы это в его глазах.

Забраться в кузов дядиного грузовика Джасперу помог Уэйн.

— Все путем, Джас?

Мальчик кивнул, боясь заговорить. Все они считали, что Джаспер тронулся умом и нарочно сжег остатки бабушкиного дома. Никто не произнес этого вслух, но всю дорогу до хижины над грузовиком висело неудобное молчание.

Сразу по приезду тетя Вельма заправила Джаспера под одеяло — ласково, словно тот был фарфоровой куклой, — и занялась приготовлением обеда.

— Может, мне остаться сегодня с ним? — прихрамывая, Уэндел мерял кухню шагами по другую сторону занавески. — Не против, если я заночую в амбаре?

— Нисколько, Уэн. Делай, что считаешь нужным, — сказал дядя Лео.

— Тогда прокачусь, пожалуй, до «Талли-Хо» и звякну на работу. Что-нибудь захватить?

— Спроси, не расстанется ли Клинт с капелькой своего скотча. Думаю, всем нам не помешал бы глоток…

— Непременно.

Джаспер слушал, как отец выходит из хижины и заводит мотор грузовика, а потом переключился на звон посуды и аппетитное скворчание стряпни. Все что угодно, лишь бы голоса в голове вели себя тихо. Он разглядывал потолок и пересчитывал шляпки гвоздей, боясь ненароком уснуть.

Интересно, остались ли Мотега и другие работники из резервации где-то поблизости? Джасперу хотелось найти своего спасителя и спросить, что же случилось в сгоревшем доме, но он слишком пугался того, что мог узнать. Он не собирался слышать мамин голос в пении птиц, или ветра, или чего там еще, что наплел ему доктор Уайтберд. Он хотел верить, что мама где-то есть, что она жива. Вот только сама мысль о том, чтобы приблизиться к сгоревшему дому или тому, что от него осталось…

Джаспер вздрогнул и снова стал считать гвозди.

Занавеска открылась, впуская тетю Вельму с миской супа в руках.

— Джаспер, милый, постарайся подняться. — Она поставила миску на комод и осторожно подложила еще одну подушку ему под спину. — Нужно поесть, маленький. Доктор Уайтберд говорит, тебе нужно хорошо кушать, если хочешь поправиться.

Джасперу вовсе не хотелось поправляться, но тетя Вельма не стала бы слушать возражений. Голова кружилась, а от толчка, колыхнувшего кровать, когда тетя уселась рядом, и вовсе разболелась. У высохших губ Джаспера возникла ложка с горячим супом. Он не потянулся навстречу.

Тетя опустила ложку.

— Можно по-хорошему, а можно и по-плохому, Джаспер.

Он понял, что потерпел поражение. Горячий суп скользнул по ожогам в горле, провалился в истерзанный желудок. Вкус кукурузной браги, которую дядя Лео насильно влил в Джаспера перед тем, как обработать его колено щеткой, вернулся — заодно с дымом от пожарища.

Еще пять мучительных ложек спустя дверь хижины снова открылась. Тетя Вельма на время оставила пост кормилицы и скрылась за занавеской, чтобы встретить отца Джаспера.

— Удалось отпроситься? — спросила она.

— Само собой. Клинт передает привет и угощение.

— О, это ужасно мило с его стороны. Надеюсь, ты пригласил его пообедать?

— Пытался, но нынче вечером он ждет большой наплыв клиентов в таверне. Билла Валассиса из Бартчвилля только что нашли мертвым.

Заслышав это имя, Джаспер затаил дыхание. Большой Билл.

— Господи боже, что стряслось? — упавшим голосом спросила тетя Вельма.

— Автомобильная авария. Довольно жуткая, кажется. А вы были знакомы?

— Не очень близко. Ох, бедная его семья… Давно это случилось?

— Сегодня рано утром. Он врезался на своей машине прямо в одну из тех топливных цистерн. Видно, был в стельку пьян.

— Ого! Серьезно? — встрял Уэйн. И секундой позже откинул занавес их с Джаспером общей спальни:

— Эй, Джас! Ты слыхал? Большой Билл из «Клуба мистера Джи» только что… ой, прости.

Занавес снова задернули. Джаспер остался сидеть с закрытыми глазами, изображая крепкий сон, в то время как перед его внутренним взором бабушкин дом вновь и вновь исчезал в пламени.

Глава 43

Вы все еще помышляете о самоубийстве?

Уже после того как в доме стихли голоса, а Уэйн вернулся в спальню и улегся, в дверь громко постучали. Джаспер перестал притворяться спящим и поднял голову: по тонкой занавеске скользнула дядина тень.

— Добрый вечер, офицер. Чем могу помочь?

Джаспер уселся на кровати.

— И вам добрый, мистер Уильямс. Жаль, что приходится так поздно вас беспокоить, — то был голос детектива Руссо.

Переданное Уэйном предостережение пчелиным роем засвербело в голове. «Если кто-нибудь заявится с расспросами, нам придется сказать, что тебя тут давно нет».

Без единого звука Джаспер сполз с кровати и, опустившись на пол, закатился под нее, и скрылся под матрасом. Замотанная бинтами голова глухо стукнула о корзину для мокрого белья, спрятанную там тетей Вельмой, но он лишь поморщился. Кровать заскрипела, когда Уэйн перегнулся через край, проверяя, как он там, но Джаспер не прошептал ни слова.

— Я хотел бы задать пару вопросов вашему зятю, мистеру Уэнделу Лири. Ведь это его грузовик стоит у дома? — не переступая порог, продолжал детектив.

— Полагаю, что так.

— Можно мне войти?

Джаспер всасывал воздух по чуть-чуть и заклинал, чтобы его сердце колотилось потише: он был уверен, что детективу слышен этот грохот.

— Если ищете Уэндела, он ночует в амбаре. А в чем, собственно, дело, офицер? — голос дяди Лео стих, когда он шагнул за порог и прикрыл за собой дверь.

Уэйн спрыгнул с кровати и следил из окна за обоими. Стоя вполоборота, шепнул Джасперу, застывшему на полу:

— Как думаешь, что ему нужно?

Прежде чем Джаспер мог бы ответить, на площадке перед хижиной что-то громко бухнуло, за чем последовали крики. Не утерпев, он выбрался из-под кровати, чтобы встать у окна плечом к плечу с кузеном. Его отец стоял во дворе в одном белье, сжимая в руках лопату на длинном черенке.

— Чихать мне хотелось на твое идиотское расследование! — кричал он детективу. — Сначала ваша братия тащит меня за решетку, донимает мою родню расспросами, а теперь тебе хватает наглости просить о помощи? Да катись ты прямиком в пекло!

Детектив отступил к машине без полицейской маркировки, выставив левую руку перед собой, а правой схватившись за кобуру на поясе. Он что-то сказал, но никто из мальчиков не разобрал, что именно.

— Нет ее больше, черт вас всех подери! И она уже не вернется, слышишь? Считайте ее покойницей, ладно? Она уже мертва! Все кончено! А теперь слушай: если ты еще хоть раз приблизишься вплотную ко мне или к моему сыну, богом кля…

Отец умолк, едва заметив в окне перекошенное лицо Джаспера.

Глава 44

Спасибо, что поделились историей вашей семьи.

Продолжим. Когда произошло так называемое убийство?

Той осенью снег выпал рано. На многие мили во все стороныполя оказались беззвучно укрыты плотным белым покрывалом. Скотину уже не выводили из амбара, кормя запасами сена и кукурузы. Никто не заговаривал об Алтее или пожаре, пряча боль точно так же, как снег скрыл перепаханную землю. Из внешнего мира за замерзшие окна хижины не долетало новых вестей, но каждый автомобиль, что проезжал по Харрис-роуд, служил Джасперу напоминанием: мама не вернется.

Каждую неделю отец приезжал на ферму с шахматной доской, чтобы обсуждать с ним стратегию с логикой, — и ничего кроме.

Каждое утро Джаспер помогал Уэйну доить коров и расчищать снег лопатой. Он брел по сугробам в школу и обратно. Голову держал опущенной, а рот — закрытым, твердо зная, что все кругом считают его безумцем. Ночные кошмары он никому не пересказывал и, выдергивая себя из очередного сна, старался проглатывать крики.

Месяцы холодов расплылись и смешались, исподволь уступая весне, но в жизни Джаспера перемен не наступало.

До самого июня.

* * *

— Джаспер! — громко крикнул дядя Лео.

— Да, сэр? — вскинулся сгребавший сено мальчик. Уже девять месяцев минуло с того дня, как он спалил дотла старый бабушкин дом, но наказания так и не дождался. И теперь, стоило дяде повысить голос, Джаспер всякий раз замирал в готовности к худшему.

— Уроки свои помнишь? — махнул Лео в сторону трактора.

Джаспер неделями практиковался в езде на нем по ведущим на поля дорожкам: туда и обратно. Он еще немного постоял, один за другим вспоминая усвоенные навыки, и лишь затем кивнул.

— Давай-ка, попробуй. Помощь Уэйна понадобится мне здесь. Держи его на второй передаче и не балуй с дросселем. Тут тебе не гонки. Понял?

Джаспер еще раз кивнул, безучастно глядя на сиденье. Он знал, что еще недавно был готов убить кого-нибудь, лишь бы поводить трактор. И зеленел от зависти при виде того, как кузен то и дело садится за баранку.

— Там ничего сложного. Сцепление. Первая передача. Газ. Уэйн был младше тебя, когда впервые сел на трактор.

Джаспер все стоял, разглядывая машину.

— Уэйн, поможешь ему завести мотор? А потом дуй сюда и подсоби мне.

— Пошли, Джас! Только не говори, что побаиваешься старенького «Джона Дира». Так шустро он не бегает.

Чтобы вывести младшего мальчика из ступора, насмешник Уэйн изобразил испуганное кудахтанье. Джаспер нехотя ответил ему мстительной улыбочкой, естественной для любого десятилетки, вскочил на выгнутый стальной трон и взялся за руль. Сиденье предназначалось для рослых мужиков и, чтобы дотянуться до педалей, Джасперу пришлось устроиться на самом его краю.

— То, что надо! — закивал Уэйн. — Дави сцепление. Включай первую. А сейчас прибавь газку.

Большущий зеленый зверь ожил и взревел. Двухтактный двигатель с такой силой зарокотал под сидением Джаспера, что тот малость струхнул: еще немного такой тряски, и у него изо рта посыплются зубы.

— Отлично! А теперь выр-стыр-быр-дыр!

Джаспер ничегошеньки не мог разобрать за топотом двадцати пяти лошадей под его неудобным седлом, но заодно с криками Уэйн описывал руками размашистые круги. Кивнув, Джаспер крутанул руль, разворачивая трактор, чтобы еще раз прогнать его в дальний конец поля. Надавил на педаль газа, и громоздкая машина рванула вперед, едва не скинув мальчика с сиденья. Его рука соскользнула с рукоятки дросселя, и трактор остановился: достаточно резко, чтобы Джаспер ткнулся головой в рулевое колесо.

— Эй, хватит ворон считать, вы двое! — гаркнул дядя Лео. — По радио обещали дождь. С покосом надо управиться до ужина!

— Даже не знаю, па. Может, я возьмусь? — крикнул Уэйн в ответ.

— Нет. Должен же Джаспер хоть чему-то научиться, — настаивал дядя Лео. Он то и дело изобретал для племянника новые поручения, стремясь занять того чем-то полезным. Всякий раз, когда дядя с тетей заставали Джаспера глазеющим в пространство или неподвижно сидящим во дворе под деревом, на их лицах появлялась тревога. И, думая, что мальчик не слышит, они принимались обсуждать, как его расшевелить.

Ему стоило бы прилагать больше усилий, чтобы почаще смеяться и теснее сойтись с Уэйном. Джасперу вовсе не хотелось лишний раз волновать дядю с тетей. Он вовремя справлялся с поручениями и школьными заданиями, зарабатывал высокие оценки и помогал по хозяйству, — но этого не хватало, чтобы умерить волнения. Ни их волнения, ни собственные. Как ни старайся, этого недостаточно.

Джаспер завел трактор по-новой, включил передачу. Зеленый зверь опять рванул вперед, но теперь мальчик был к этому готов и цепко держался за руль. Его железный конь медленно повернул и понемногу тронулся; неуверенно, но все же тронулся.

— То-то же! — крикнул дядя Лео. — Давай теп-май-рую!

Кивнув, Джаспер вдавил педаль муфты и плавно сдвинул рычаг на одну отметку. Машина с натугой запыхтела, но затем уже быстрее покатила вперед. Уэйн хлопнул кузена по плечу и спрыгнул с подножки. Теперь их осталось лишь двое: Джаспер и «Джон Дир». Никого больше.

Вести трактор по прямой не составляло труда. Нужно просто удерживать одну руку на рукоятке дросселя, а вторую — на руле. Три сотни ярдов все шло великолепно, но ближе к концу сенокосных угодий Джаспер почувствовал, как напряглись руки. Он ослабил давление на педаль газа и начал выворачивать руль. Трактор съехал в сторону, сильно отклонившись от курса, и Джаспер повернул было назад, но кукурузные початки на кромке участка приближались слишком быстро. Схватив руль обеими руками, он крутанул что было сил, и трактор совершил резкий поворот. Даже чересчур резкий. И начал заваливаться набок.

Сзади что-то кричали, но Джаспер не мог разобрать слов, а «Джон Дир» уже опрокидывался. Только в прошлом году сын мистера Шелдона погиб, стоило его трактору взбрыкнуть и сбросить ездока. «Не вздумайте угодить под трактор, ребята», — дядины наставления накрепко впечатались в голову Джаспера. И вот теперь это могло случиться с ним.

Джаспер сбросил газ и вскочил на кренящуюся подножку, готовясь прыгнуть. На долю секунды заколебался, не возражая против того, чтобы оказаться под трактором, но тут же ощутил резкую перемену в движении машины. И не успел выпрямиться толком, как трактор рухнул обратно на задранные колеса, словно из рогатки запустив в воздух все семьдесят фунтов его веса.

Удар о землю вышиб из груди весь воздух; в глазах плясали цветные огни. Джаспер почуял запах дыма. И, закрыв глаза, вернулся в горящий бабушкин дом; он лежал на полу, истекая кровью. И слышал ужасающий скрежет металла о металл.

К Джасперу, ничком лежавшему на полу второго этажа, решительно приблизилась пара рабочих ботинок. Над головой возникло черное дуло. Носок ботинка поднялся, готовый нанести сокрушительный удар, и Джаспер приготовился к вспышке боли. Где-то в вышине звенели чьи-то крики.

Но затем он услышал смех.

Распахнув глаза, Джаспер увидел дядины башмаки. Присев, Лео ухватил мальчика за плечи и легко оторвал от земли.

— Ты в порядке?

— Д-да, кажется, — услыхал свой невнятный ответ Джаспер, стоило воздуху вернуться в легкие. Он обрел под собой почву, осторожно пошевелил руками и ногами. Вроде ничто не сломано. Немного болела принявшая удар спина, и все. Моргая, Джаспер прогнал туман из глаз и уставился на тянувшиеся к горизонту кукурузные ряды.

— Вот это да! В жизни не видел такого полета! Восторг! — с широкой улыбкой подскочил к нему Уэйн. — Повезло же тебе, что мы не прицепили сенной пресс!

— Тоже мне везенье. Я не посажу новичка волочь эту штуку по полю, — влепил ему легкую затрещину дядя. — Налегке да по взрытой пашне: ты и сам так учился, парень.

Уэйн пихнул Джаспера в плечо:

— Только я не изображал супермена в небесах.

Джаспер выдавил ответную улыбку.

— Ну что, Джаспер, — вцепились в локоть твердые дядины пальцы, — будешь еще так резко выворачивать?

— Нет, сэр.

— Надо думать, — фыркнул дядя, утирая платком покрасневший нос. — А теперь полезай обратно, да не забывай сбрасывать передачу перед поворотами. Я хочу, чтобы руль ходил медленно, как смола течет. Ясно тебе?

Джаспер кивнул. Он вновь присел на край водительского сиденья и огляделся по сторонам, оценивая нанесенный урон. Сломанные стебли кукурузы, смягчившей падение, казались ему маленькой щербинкой в бесконечном океане зелени. За спиной Джаспера дядя и кузен все не унимались, вновь и вновь с хохотом переживая его удивительный полет. Заводя мотор, мальчик и сам растянул губы в улыбке.

Перед его глазами так и стояла пара черных кожаных ботинок, застывшая у самого лица.

Глава 45

Можете описать предполагаемую жертву?

Вечером того дня, когда разразилась гроза, Джаспер играл в амбаре с козленком, которого назвал Тимми. Глухие раскаты грома заставили малыша поспешить на поиски матери. К тому времени, как Джасперу удалось заново водворить в загон разбредшихся коз, ветер поднял оглушительный свист в щелях между досками облицовки. Коровы беспрестанно мычали и тревожно переминались в стойлах. Джаспер готов был с ними согласиться: в воздухе что-то потрескивало. Ощущение неминуемой катастрофы.

Стараясь не замечать этого, мальчик направился в угол к бакам с кормами, как проделывал каждый вечер. Это давно стало для него повинностью — искать мамин дневник. В очередной раз он прочесал пол амбара по линии полета книжицы, которую сам же и отшвырнул. Разрывая солому на месте, где та должна была упасть, Джаспер мысленно порол себя хлыстом за дурацкую беспечность.

— Всех разогнал по местам? — крикнул с порога Уэйн, чтобы Джаспер слышал за воем ветра. — Па говорит, будет сильная буря.

Кузен забежал внутрь лишний раз проверить, все ли в порядке в коровьих стойлах. За проведенные на ферме месяцы Джаспер выяснил, что семейный доход по большей части обеспечивали именно дойные коровы. Он вышел из-за баков и последовал за Уэйном, доливая воду в поилки и закрепляя доильные аппараты. Удостоверившись, что все в порядке, оба мальчика вышли, заперли дверь на щеколду и заторопились к хижине.

— Все загоны и стойла закрыты? — спросил дядя Лео. Он стоял на крыльце, забивая окна досками.

— Да, сэр! — ответили оба.

— Тогда не торчите столбами, ступайте в дом, — в его голосе Джасперу послышалась тревога: дядя Лео всегда недолюбливал грозы. — С такими молниями шутки плохи. За минуту испепелит прочный сарай, ничего не останется. Мотайте на ус.

Тридцать лет назад соседский амбар был уничтожен пожаром после удара молнии. Теперь у каждого имелись молниеотводы, но стоило ухнуть грому, и дядя сразу вспоминал ту давнюю историю. Гроза чуть не разорила семейство Шелдонов.

Едва оказавшись в безопасности своей спальни, Уэйн прошептал на ухо Джасперу:

— А ты слыхал, что отец Шелдона повесился в тот же день, когда они закончили строить новый амбар?

— Правда?

— И в придачу никто не знает почему.

«Наверное, понял, что ему снова есть что терять, и не выдержал», — подумал Джаспер, но ничего не сказал вслух.

За окном спальни наступила гробовая тишина. Даже птицы больше не чирикали. Всмотревшись в небо, Джаспер увидел там неестественное зеленое свечение. В полумиле от них над полями висел грозовой вал сиреневых туч.

— Видел когда-нибудь такое? — спросил Джаспер у Уэйна.

Его кузен стянул с себя рубаху и тоже уставился в окно. За минувший год он подрос, возмужал и теперь походил скорее на взрослого, чем на мальчишку. Всю зиму у него ломался голос, и теперь Уэйн уже не тянул шею, заглядывая Джасперу через плечо.

— Ничего себе, — тихо присвистнул он. — Прямо конец света.

— Что будем делать? — Джаспер вспомнил о запертом в амбаре козленке и ощутил укол совести. В миле от них молния ударила в поле; гром тряхнул хижину, не прошло и секунды.

— Мы ничего не можем, только сидеть и смотреть, — в голосе Уэйна было больше восхищения, чем страха.

Зеленое небо потемнело, как с приходом ночи. В облаках прыгали электрические заряды. Ветер принялся за старое, едва дядя Лео успел заколотить последнее окно, и постепенно набирал силу, пока, кажется, не выдул из комнаты весь воздух до капли. Непроглядная чернота за окном делала содрогания хижины еще более пугающими.

Джасперу еще не доводилось слышать подобного воя. Ветер ревел громче десятка товарных поездов. Задребезжали оконные рамы. Деревья на краю площадки перед домом захлопали ветками, подобно сонмищу мечущихся в панике птиц.

Чья-то большая ладонь вцепилась Джасперу в плечо и оттащила от бренчащего окна. Дядя Лео кричал что-то, чего Джаспер не мог расслышать за воплями ветра. Схватив его с Уэйном за руки, он выдернул мальчиков в кухню и силой впихнул под стол. Там они прижались друг к другу — долговязый Уэйн обхватил руками сжавшегося в комок Джаспера, — в то время как хижина ходила ходуном, дрожа как в лихорадке. Кастрюли и сковородки слетали с крючков, почти без шума. Тарелки одна за другой скатывались с полок. Вокруг стола плясали их осколки.

В надежде нашарить взглядом своих дядю и тетю Джаспер высунулся из-под руки Уэйна, но увидел лишь входную дверь: ветер распахнул ее, силясь сорвать с петель. Дверь яростно колотила о столб крыльца. За ней бушевал странный ливень: капли летели не сверху вниз, а куда-то вбок. Дядин грузовик лежал на боку, а деревья за ним по очереди отправлялись в полет, вырванные из земли с корнями.

Еще один свирепый порыв ветра, и дверь с грохотом захлопнулась. Электрические лампы погасли, погружая дом во тьму. В этой кромешной черноте Джаспер все теснее прижимался к кузену, пока ветер вскрывал остатки окружавшего их мира, как бумажный конверт. В треске и свисте Джаспер не мог расслышать даже собственных мыслей. Громовой раскат расколол хижину надвое, и ветер восторженно устремился внутрь. Стол над мальчишками тяжело оторвался от пола и упорхнул в бездну. Мгновением позже сквозь небо провалился и сам Джаспер.

Глава 46

Как именно она умерла?

Его окружало гулкое эхо чьих-то протяжных стонов, истошных криков и жалобного блеяния. Спасаясь от шума, Джаспер отвернул голову, и в ухо ему немедленно хлынула грязная, холодная вода. Вокруг лило как из ведра, и все промежутки между дождевыми струями были заполнены воплями умирающей скотины. «Я что, умер? — размышлял Джаспер, не в силах шевельнуться. — Значит, это и есть ад?» Очередной предсмертный крик прозвенел в считаных ярдах от места, где лежал мальчик. Ветер с шумом раскачивал ветви деревьев где-то поодаль. Земля содрогалась от исполинских, сокрушительных раскатов грома.

Первыми начали оживать ноги. Спутанные, они обнаружились точно под ним. Одна рука лежала, согнутая под непривычным углом. Такое ощущение, будто все тело разобрали на детали, а потом собрали — наспех и с ошибками. Вдали заплакала женщина.

Мама?

Он повернул лицо на плач, но темнота не пожелала расступаться; щеки Джасперу омывал невидимый дождь. Тихие всхлипы продолжали звучать, но Джаспер уже сомневался, что они ему не мерещатся. Может, и глаза его вовсе не открыты. Я умер.

Откуда-то издалека ветер принес чей-то крик:

— Джас-пер!

Снова эти глупые шуточки. Игры рассудка. Он не ответил на зов.

— Джас-пер! — донеслось опять.

Он рискнул оторвать голову от земли.

— Мам? Это ты? — позвал Джаспер, но сухой клекот, вырвавшийся из горла, бесследно растворился в грохоте раздавшегося рядом выстрела. И еще одного, вслед за первым.

Этот звук вскрыл тайные закрома памяти. Он лежал, распростертый на земле у бабушкиного дома. Полыхавший там огонь ревел, обдувая лицо жарким ветром. Ба-бах! Он слышал, как внутри рухнули перекрытия. Ба-бах! Джаспер слышал мамин плач: она была заперта в огненной ловушке.

— Нет! — Джаспер замолотил руками и ногами, пытаясь подняться и бежать к ней. Вспышка боли в плече заставила его вскрикнуть.

— Я нашла еще одного! — перекрывая выстрелы, прозвучал крик.

С каждым очередным хлопком хор умирающих животных делался все тише.

Пара ладоней приподняла его голову из грязи. По холодку, пробежавшему вдоль спины, Джаспер понял, что остался без одежды. Невдалеке прогремел новый выстрел.

— Не надо, — прохныкал Джаспер, и лишь тогда догадался, что давно плачет. — Не стреляйте в нее…

— Тсс! — прошелестел чей-то голос.

— Он сильно изранен? — спросил другой, более низкий. Кто бы ни говорил, этот человек казался выдохшимся от долгого бега. Рядом с Джаспером зависло яркое, теплое свечение, хлестнувшее по глазам. Вздрогнув, Джаспер отвернулся.

— Кажется, нет. Дай сюда одеяло, — велел женский голос.

Миг, и колючая мокрая шерсть накрыла его с головой. Чьи-то сильные руки оторвали от земли плечи Джаспера, и крик заметался в горле. Странно согнутая рука повисла сбоку от тела, раздираемая страшной болью. Он не мог даже вздохнуть.

— Мне понадобится доска и что-нибудь для шины, — распорядилась женщина.

Когда она приподняла Джаспера, холодная, жидкая грязь стекла по его спине в ложбинку обнаженных ягодиц. Будто почувствовав его неудобство, женщина осторожно опустила голову мальчика на стопку мокрых тряпок. В нескольких ярдах от них раздались мужские голоса:

— За рога хватай!

— Вали набок. Нужно покончить с ней прямо тут.

— Мне бы нож побольше.

Ветер принес с собой зловоние свежей крови и внутренностей. Джаспер ощутил их вкус. И выплевывал содержимое своего желудка в ближайшую лужу, пока в голове проявлялись спутанные черты чьего-то лица. Щетина на подбородке. Пьяная, потная улыбочка на влажных губах. Горячее дыхание на шее. Пара рук, крепко его сжавших. Стараясь высвободиться, он сидел, пригвожденный к подпрыгивающему колену.

Джаспер издал сдавленный стон.

— Ничего. Это ничего, маленький. Они просто забивают коров, и только. Им уже ничем не поможешь.

Джаспер заставил глаза открыться, чтобы положить конец кошмару, поселившемуся в сознании. В вышине клубилась чернота. Вдалеке прозвучал очередной выстрел.

— Почему?

— Из-за грозы, мой хороший. Ветер поднял всех нас в воздух, а потом швырнул оземь.

Джаспер вспомнил свое падение. И задохнулся, словно все еще летел кувырком.

— Тсс! Ты не волнуйся, маленький. Ноги чувствуешь? — хрипло ворковала женщина.

Он повернулся к ней. В желтом свете стоявшего на земле фонаря он мог различить только рисунок скулы. Волосы у женщины были короткие и растрепанные. Сверху вниз по щеке бежал тонкий шрам. Протянув руку, женщина нежно потрепала его по макушке. «Мама?» — вновь мелькнула мысль, но Джаспер уже знал, что это не она.

— Раздобыл все, о чем ты просила, — подбежал к ним мужчина с ярко горящим фонарем. Он волок широкую доску и прижимал к груди целую охапку разорванных на полосы тряпок.

Женщина помогла ему избавиться от груза и быстро подсунула доску под спину Джасперу. Вместе двое взрослых перекатили мальчика набок и принялись приматывать его спину и пострадавшую руку к доске. После чего уложили его на спину и заставили выпрямить ноги.

— Пальчиками шевелить можешь? — спросила женщина. Не дождавшись ответа, пробежала рукой по подъему каждой ступни, пока пальцы на обеих ногах не поджались. — Хорошо. Еще минутку тебе придется побыть здесь, пока сюда не доберется повозка.

Женщина поднялась на ноги. Джасперу хотелось закричать ей вслед: «Не уходите!», но совладать с голосом он не успел.

Вдали над полями разносились и другие испуганные крики:

— Сэсил!

— Мэри? Где же ты?

— Элеонора! Ты там?

Прочно притянутый к доске, Джаспер мог только лежать без движения. В западне. Повернув голову, он увидел, что женщина-санитарка оставила ему фонарь, чтобы пострадавшего легко можно было найти. Где-то поблизости потрошили корову: по земле стлался едкий запах желчи и желудочной кислоты.

— Дядя Лео? — слабым голосом позвал Джаспер. Легкие будто полны воды, но он предпринял еще попытку. — Дядя Лео! Уэйн! Вы здесь?

Зарекшись не зажмуриваться от увиденного, он вытянул шею и по теням ближайших строений и деревьев постарался определить, где находится. Дядиных амбара и хижины нигде не было видно. Весь окружающий пейзаж не казался знакомым. У горизонта высился цилиндр элеватора. Ни у кого из дядиных соседей такого не было.

— Где я? Эй, кто-нибудь! — позвал он.

Ответа не было. Вокруг никого, одна только смерть; воздух пропитался ею насквозь. Страх все сильнее и сильнее сдавливал Джасперу грудь, затрудняя дыхание. «Нет, они не погибли, — твердо сказал он себе. — Такого просто не может быть». Джаспер заворочался в своих путах, пробуя сесть, но пронзившая руку боль вернула его на доску. Он не мог двигаться.

В ухе задышал грубый мужской голос: «Лежи смирно, дружок. Ты уже не облегчишь свою участь».

Где-то далеко позади прогремел еще один выстрел.

— Перестаньте, — шепнул он, зажмуриваясь, и сразу же вновь очутился в бабушкином доме.

Мужской голос разразился смехом.

— Оставь меня в покое, — проскулил Джаспер и открыл глаза, чтобы всмотреться в черное небо над собой. — Пусть он оставит меня в покое. Я буду слушаться дядю Лео и тетю Вельму. Я буду учиться только на «отлично». Обещаю. Ты сможешь мной гордиться.

Джаспер не сразу сообразил, что обращается к матери. Впервые за долгие месяцы он позволил себе вспомнить ее. Кончики пальцев на своей щеке. Ее дыхание, теплое от паров виски. То, как черные волосы падали на лоб и завивались у уха. Медальон из бисера, качавшийся на изящной шее, когда мама склонялась над его подушкой. Ее улыбка…

— Извини меня, мамочка, — плакал он. — Я не знал, что мне делать. Прости, что я все испортил. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста.

Из всех оставшихся сил он прокричал в это черное небо:

— Господи, прости меня!

Но дождь все не унимался.

Глава 47

Кто обнаружил тело?

Джаспер очнулся снова, когда двое незнакомых мужчин поднимали его в кузов пикапа и укладывали на спину рядом с девочкой, завернутой в простыню. На ее лице запеклась перемешанная с грязью кровь, глаза закрыты. Джаспер несколько мгновений вглядывался в нее, пытаясь определить, дышит ли она.

— Ты как? — прохрипел он.

Девочка не ответила.

Автомобиль двинулся вперед, раскидывая грязь. Водитель не спешил, медленно одолевая неровности, и каждый ухаб отдавался в руке Джаспера огненной вспышкой. Девочка, кажется, вовсе ничего не замечала. У нее были длинные темные волосы, и в затянувшуюся минуту нахлынувшего забытья Джаспер размышлял, карие ли у нее глаза. Перед его внутренним взором всплыл черно-белый снимок на складном столе при входе в универмаг. Вам известно, кто меня убил?

Джаспер отвернул голову от девочки и принялся рассматривать звезды. С ночного неба уже стерлись все следы недавней грозы. Чтобы успокоить дыхание, Джаспер искал в нем знакомые созвездия.

После короткого осмотра медсестра в клинике Бартчвилля разлучила спину Джаспера с опостылевшей доской. Она определила, что у него попросту вывих плечевого сустава. И дальше все случилось так быстро, что никто не успел бы вставить и слова возражений. Еще одна санитарка придавила мальчика обеими руками, лишив способности двигаться.

Медсестра выдохнула:

— Раз… Два…

Хрусть!

Джаспер с воплем забился в объятиях ни в чем не повинной женщины.

— Ш-шш! Вот и все, милый. Вот и все, — шептала санитарка и держала, пока он не затих. Лишь через несколько минут Джасперу удалось укротить дрожь в теле и заставить себя сесть ровно. Медсестра подвесила ему руку на перевязь и предупредила, чтобы он не снимал ее по меньшей мере неделю. И затем выдала стопку одежды.

— Все пожертвовано добрыми жителями Бартчвилля, — словно извиняясь, объяснила медсестра, когда Джаспер развернул на коленях дырявый рабочий комбинезон. — Надеюсь, это придется тебе впору и поможет добраться до дома. Ты знаешь, где твои близкие, милый?

Джаспер замялся. По выражению лица медсестры он мог судить, что его считают слишком маленьким, чтобы выпустить за порог одного. Но праздно сидеть в лечебнице, дожидаясь избавления от мыслей о самом худшем, ему вовсе не хотелось. Нужно самому отправляться на поиски. Джаспер уже содрогался, воображая, что может произойти, если он останется.

— Да. Они ждут меня у входа.

К счастью, царящий в клинике переполох не дал медсестре времени проверить, не соврал ли Джаспер. Она придержала перед ним дверь и пожелала всего наилучшего.

Больничный коридор был переполнен потрепанными людьми, обернутыми в простыни и одеяла. Кто-то прижимал к ранам покрасневшие тряпки. Кто-то просто глядел в никуда. Здесь был и одетый в форму шериф, беседовавший с кем-то из спасенных. Проходя мимо с опущенной головой в попытке остаться незамеченным, Джаспер уловил несколько слов из разговора:

— …Худшая за всю историю. Штат присвоил ей пятую категорию. Еще несколько дней мы будем проводить поиски выживших в радиусе тридцати миль. Вы не досчитались кого-то?

Собеседник шерифа кивнул, с тем же отрешенным взглядом. Рука прикрывала нижнюю часть лица, а плечи беззвучно тряслись. Судя по всему, этот человек не досчитался всей своей родни.

Джаспер обошел всю приемную, разыскивая тетю Вельму, дядю Лео и Уэйна. Их нигде не было видно. Просто на всякий случай мальчик повторил этот свой обход, прежде чем толкнуть дверь и выйти из клиники.

Снаружи вставало солнце. Оранжево-красное рассветное небо переливалось золотистыми оттенками, словно ничего ужасного вовсе и не случилось. Джаспер с удивлением понял, что успел возненавидеть это беззаботное солнце, выглянувшее из-за края земли. Оно так и будет гореть в небе, что бы ни случилось, — с Джаспером, с его семьей, с несчастным мужчиной в клинике. Солнцу было наплевать. Хотя, по всей справедливости, этой чертовой штуковине следовало рухнуть с неба и закатиться в угол в тот самый день, когда Джаспер в последний раз видел маму.

Джаспер встал на Лейкшор-роуд, вглядываясь в обе стороны дороги. Идти по 25 шоссе до Харрис-роуд было недалеко, меньше трех миль. Слепящая боль в плече остыла, но не перестала напоминать о себе тупым нытьем. Джаспер решил, что сумеет дойти. По правде говоря, другого выбора у него и не было.

Не считая нескольких поваленных деревьев, дома и лавчонки вдоль Лейкшор-роуд выглядели так, словно буря их и не коснулась. Босоногий, Джаспер брел мимо них, недоумевая, как могло получиться, что ненастье разнесло их дом в щепки и даже не тронуло всех этих построек. Неужели все живущие здесь семьи любили друг друга сильнее, были благочестивей или достойней?

Взбираясь все выше, солнце высветило несколько рассеянных по небу облаков великолепными красками, серебром и золотом. Если где-то там есть Бог, сейчас он играл с Джаспером — так же, как кот Люцифер забавляется с придушенной мышью.

Джаспер поднялся на холм к северу от города, и перед ним распростерлась картина ночного бедствия. Вырванные с корнями деревья и рассыпанные доски устилали землю там, где еще недавно высились дома. Повсюду были разбросаны части тракторов и автомобилей. Словно какой-то великан наступил сюда огромной ногой и раздавил все, что под ней оказалось.

— Господи, — выдохнул Джаспер.

Чем ближе он подходил к дядиной ферме, тем страшнее казались разрушения. Молодые деревца выдернуты из земли. Старые казались голыми, лишившись листвы и слабых веток. Дорожный указатель с надписью «Харрис-роуд» торчал, воткнутый в ствол могучего дерева по другую сторону 25 шоссе. Подойдя ближе, Джаспер увидел, что толстый столб, на котором знак был закреплен, вошел в тело старого клена с легкостью гвоздя. Джаспер разглядывал его, не веря, что ветер способен сотворить такое с деревом.

Уже свернув на Харрис-роуд, он повстречал мужчину на тракторе, который пытался оттащить с дороги на обочину толстый дубовый ствол. Заметив Джаспера, тот вырубил мотор.

— У тебя все нормально, сынок?

— Да, сэр, — низко свесив голову, Джаспер поспешил обойти мужчину с его нежеланными вопросами.

— На твоем месте я бы туда не ходил, — предупредил мужчина. — Там мало что осталось стоять. Где твоя семья?

«Я не знаю!» — чуть не крикнул Джаспер.

— Они все… ну… уже собрались там. Нужно помочь… — бессвязно бормоча, он прошмыгнул мимо трактора и зашагал дальше, пока мужчине не пришло в голову остановить его. И через пару секунд услыхал за спиной вой ожившего мотора.

Грязное полотно проселочной дороги усеивали огромные ветви, разбросанные наподобие «Бревен Линкольна».^[8] Стараясь беречь больную руку, Джаспер перелезал через них, а кое-где и протискивался под ними, мало-помалу приближаясь к дядиной хижине. «У них все хорошо, — повторял он себе. — Дядя Лео, наверное, злится, что я до сих пор не вернулся».

Он представил себе дядины насмешки: «Значит, ты решил оставить всю трудную работу на нас, так?»

Воображаемый разговор с дядей оборвался, стоило Джасперу подойти к ферме мистера Шелдона. Буря все здесь сравняла с землей, не оставив ни единого здания. Трактор стоял наполовину зарытый в грязь, шестифутовых колес нет, железные болты сорваны подчистую. Мистера Шелдона и его жены нигде не видно.

Ферма дяди Лео лежала всего в трехстах ярдах дальше.

Все расстояние до съезда на дорожку, ведущую к дядиной хижине мимо руин фермы Шелдонов, Джаспер пробежал, крича:

— Тетя Вельма! Дядя Лео! Уэйн! Вы здесь?

Ответа не было. Кучка деревьев, защищавшая дом от зимних ветров, осталась без листвы. Хижина рухнула, крыши нигде не видно. Бревна, из которых были сложены стены, лежали разметанные кругом. Ноги Джаспера по мере приближения к руинам двигались все медленнее.

— Тетя Вельма?

Каким-то чудом немалая часть амбара осталась стоять, и Джаспер отправился туда.

— Дядя Лео?

Буре почти удалось сорвать с амбара крышу, и теперь все строение заметно кренилось к востоку. Подходя к нему, мальчик услышал, как внутри стонет корова. Землю вокруг густо покрывала солома; ветер разметал по округе все содержимое сеновала наверху. Подбежав к двери, Джаспер попытался открыть ее, но та была настолько перекошена, что не захотела стронуться с места.

— Дядя Лео? — крикнул мальчик в узкую щель дверной рамы.

И вновь ответом было лишь исполненное боли мычание.

— Я вытащу тебя оттуда, девочка! — подбодрил Джаспер корову и обежал вокруг амбара к рухнувшей дальней стене. Как раз у нее дядя держал все свои инструменты. Ни вилы, ни лопаты не уцелели, и Джаспер поежился, вообразив стремительный полет этих снарядов, готовых вонзиться бог знает во что. Стены амбара накренились так, что от этого зрелища Джаспера даже замутило. Еще хоть один слабенький порыв — и все строение рухнет как карточный домик. Какие-то из стойл стояли открытыми и пустыми, ворота других заклинены намертво. Большинство коров по-прежнему здесь. Думать о судьбе остальных Джасперу не хотелось.

И никакого следа его родных.

Как последнее предупреждение, амбар громко скрипнул от дуновения ветра. Нужно было срочно выводить оттуда скотину. Джаспер метнулся в дальний конец, где размещался загон с козами. Рассыпавшись, настил сеновала сплошь усеял землю досками, но коз нигде не было видно.

— Тимми? Тимми, ты тут? — крикнул Джаспер, поднимая одну из досок здоровой рукой. Пинком отшвырнул ее в сторону, вместе с еще тремя. Под ними он обнаружил свалявшуюся груду серого и черного меха. На самом верху виднелась проломленная козья голова с неподвижно застывшим взглядом. Мать Тимми. Джаспер ухватил ее за ошейник и оттащил с общей груды в сторону. Под ней лежала другая коза с вываленным наружу языком. Увидев это, Джаспер обессиленно рухнул на колени. Тимми еще и полугода не исполнилось.

Сдавленный звук, похожий на детский плач, заставил мальчика поднять лицо. Мертвая коза вдруг пошевелилась, заставив Джаспера отскочить назад, едва не запнувшись о доски. Из-под меховой груды раздался еще один тонкий вопль.

— Тимми? — прошептал мальчик, не смея и надеяться, что у него не просто разыгралось воображение. И тогда вопль прозвучал снова. Вцепившись в загривок еще одной козе, Джаспер приподнял мертвое тело, и из-под него наружу протиснулся вполне живой козленок. Джаспер помог ему высвободиться и обнял за шею одной рукой. — Тимми! Это ты?

Козленок сделал два неуверенных, ломких шага, прежде чем лечь: Джаспер увидел, что у малыша сломана задняя нога. Он смахнул с щеки слезу и рассмеялся, показывая Тимми свою руку на перевязи:

— Разве мы не пара, а?

Он снова обнял козленка, а после помог Тимми выбраться из амбара.

Почти час ушел на то, чтобы вывести во двор всех прочих животных. Джасперу пришлось изрядно попотеть, расшатывая и пиная перекошенные воротца, но в конце концов все они открылись. Мальчик насквозь взмок, но остался доволен этим своим достижением.

Коровы паслись на лугу рядом с амбаром, переступая через упавшие ветви так, будто это совершенно обычное дело. Тимми лежал под деревом, на котором не осталось ни листочка. Джаспер встал рядом с ним на колени и перевел дух. На голой ветке над их головами затянула песню пичуга, и Джаспер с удивлением задрал голову, поняв, что не слыхал еще ни единой птицы с самого начала грозы.

Ее голос вернулся к нему трелями лесных птиц…

На дальнем краю двора протяжно замычала корова. Ее вымя отвисло, точно мешок с песком, и все остальные буренки тоже начинали жаловаться на судьбу. В ушах Джаспера раздалось теткино предупреждение: «Этих коров нужно скорее подоить, иначе у них разовьется воспаление».

Джаспер вернулся в перекошенный амбар и, выбросив из головы загадки доктора Уайтберда, собрал все веревки и ведра, какие сумел там отыскать. Птица так и распевала на ветке, когда он выставил табурет с ведром и принялся за дело, привязывая каждую корову по очереди и выдаивая досуха. Наполнил молоком два больших бидона и не забыл плеснуть немного в миску для Тимми.

Все это время со стороны шоссе не доносилось ни звука. Джаспер то и дело поглядывал в сторону подъездной дорожки, надеясь увидеть там тетю Вельму или дядю Лео — еле плетущихся, израненных, но живых. «Они все, наверное, сейчас в какой-то больнице, им накладывают гипс на сломанные кости». Размышляя об этом, Джаспер старался не вспоминать о девочке, неподвижно лежавшей рядом с ним в кузове пикапа. Он не представлял, что случилось с ней потом.

Покончив с дойкой, Джаспер побрел в опустевший амбар, чтобы провести учет уцелевшим вещам. Дядин ящик для инструментов опрокинут, содержимое на полу. Как сказал бы отец: «Хороший инструмент не достается задешево». Если амбар все-таки рухнет, дяде придется приложить немало сил, чтобы добраться до них.

Джаспер шлепнулся на пол и поставил тяжелый ящик вертикально. Верхний и центральный поддоны отлетели в сторону, металлическим дождем рассыпая отвертки с ключами.

— Черт! — прошипел Джаспер, зная, как взвился бы дядя при виде своих драгоценных блестящих штуковин, валяющихся в грязи. Но так даже лучше. Приподнять полный ящик одной лишь рукой он все равно не сумел бы. Придется выносить по частям. Он собрал поддоны и отнес к дереву, где в одиночестве дремал Тимми.

Бедняжка Тимми! Джаспер погладил козленка по голове, приговаривая:

— Все будет хорошо. Я о тебе позабочусь. Опекун из меня так себе, хотя… — он понимал, конечно, что любые слова служили козленку плохим утешением.

Перед тем как вернуться в амбар, Джаспер вновь окинул долгим взглядом безлюдную подъездную дорожку. Когда же он склонился над громоздким ящиком, соображая, где защелкивается крышка, его взгляд привлекло что-то на самом дне. Под дядиными трубкой и табаком лежала небольшая книжечка в кожаном переплете. Протянув руку, Джаспер поднял ее, не слишком доверяя глазам. И раскрыл на первой странице.

Внутри прилежным девичьим почерком было выведено имя: «Алтея».

Глава 48

Почему об убийстве не сообщили властям?

Джаспер опустился с маминым дневником на грязный земляной пол скрипящего амбара, потрясенный тем, что пропавшая книжица все эти месяцы была под самым его носом. Неспокойная мамина жизнь заново распахнулась перед ним. То, как она не переносила ферму, как Хойт застиг ее в своем хлеву, как она правила повозкой вверх на холм по дороге, сулившей встречу с «Вратами веры». Джаспер колебался, стоит ли читать последние записи в дневнике, потому что боялся опять швырнуть книжицу куда подальше и потерять насовсем.

Он прижал дневник к груди, набираясь духу, и зашелестел страничками.

1 октября 1928 г.

Сегодня никаких доставок. Хойт заставил меня смотреть на своего быка с новой телкой по имени Клементина в загоне для спаривания.

— Позовешь меня, когда кончит, — велел Хойт.

Я и не знала, что он имеет в виду под словом «кончит». На лице Хойта красовалась коварная такая ухмылочка, будто ему страсть как хотелось, чтобы я спросила, — я и не стала.

Клементина была хорошенькая собой телушка, с золотисто-коричневой шкурой и всего двух лет от роду. А Хойтов племенной бык Плутон — чудище вдвое ее больше. Прежде я ни разу не видала, что происходит в загоне, а потому отчасти мне было любопытно. Эту мою часть стоит, наверное, обозвать «порочной». Папенька завсегда приводит наших телочек к мистеру Хойту. И через несколько дней они возвращаются, только уже никто не зовет их «телочками». Еще год — и они уже коровы.

Мистер Хойт привязал милую Клементину к одному из столбов ограды. Веревка позволяла ей шагнуть в сторону разочек-другой, но повернуться уже не вышло бы. А потом он впустил в загон Плутона и направился в дом, оставив меня смотреть.

Только смотреть я не могла ни в какую. Ну, не больше минуты. Едва завидела, что бык вытворяет с Клементиной. Я сжалась, присев к земле, накрыла глаза и уши руками, но все равно слышала, как она кричит, бедняжка. Такие звуки, будто бык рвет ее на части. До сих пор их слышу. Отныне и навсегда мои уши бесполезны.

Когда все наконец кончилось, я так и просидела бог знает сколько, вся сжатая да съеженная. И очнулась, лишь когда старина Хойт постучал пальцем мне по затылку.

— Я же просил позвать меня, — посмеялся он.

И когда я подняла голову, обрадовался вовсю. Так его насмешили мои слезы.

Джаспер поспешно перевернул страницу и пробежал глазами следующую запись. Та была пугающе короткой.

7 ноября 1928 г.

Завтра папенька поведет Дейзи на встречу с быком мистера Хойта. Я так упрашивала не делать этого. Плакала. А он в ответ обозвал меня глупой маленькой девочкой. Все телки должны становиться коровами, а иначе их попросту съедят.

— Уж лучше пусть съедят! — крикнула я.

Не будь я такой рохлей, сама бы ее зарезала. Боженька дорогой, как я жалею, что не сделала этого.

Вместо этого я налила ей Хойтовой веселящей воды и наказала не плакать. Плачут да хихикают одни только глупые девчонки, а мы с тобой уже не девочки, дорогая Дейзи. Только пить она не захотела. Такая жалость, милая моя. От огненной воды перестаешь что-либо чувствовать. Как будто тебя и нет там вовсе. Будто все происходит с кем-то другим.

С кем угодно, только не с тобой.

Чернильные слова сплетались в небрежные, неровные строчки, будто выводившая их рука была полусонной. Или сильно навеселе. Джаспер перевернул страницу, а за ней и вторую, но все они оказались пусты. В животе у мальчика поселилось мерзкое тянущее чувство. Он захлопнул книжицу и бросил назад в ящик для инструментов. И, зажмурившись покрепче, вернулся назад, в свой старый кошмар: он снова лежит на полу в бабушкином доме. И смотрит, как на его маму, лежащую на грязной кровати, набрасывается какой-то дородный мужик…

Джаспер вдавил кулаки в глазницы, изгоняя гнусное видение, но все еще слышал, как мама плачет. И чувствовал на своей шее смрадное дыхание водителя автобуса. Отшатнулся от него и закрыл уши.

Подлый, грязный сукин сын! Что он сделал, мама? Что он сделал с тобой? Почему…

— Джаспер!

Женский голос. Он затаил дыхание и прислушался, не сомневаясь, что этот зов вообразил себе сам. Чертова пичуга во дворе чирикала без устали. Над ухом пролетела крупная муха.

— Джаспер? — снова воззвал голос со стороны подъездной дорожки. Это кричала тетя Вельма.

— Я здесь! — прошептал он и дернулся, сбрасывая с себя оцепенение. Кинул короткий взгляд на дно ящика для инструментов и сразу засеменил к обрушенной стене амбара и на площадку перед ним, вопя во все горло:

— Я здесь!

— О, слава Всевышнему на небесах! Вот ты где! — последние футы дорожки тетя Вельма преодолела бегом и закружила мальчика в тесных объятиях. Боль пронзила плечо, но Джасперу было все равно. — Дорогой мой Джаспер! Дай я на тебя погляжу, — она поставила его на землю и оценивающе пригляделась к каждой шишке, царапине и руке на перевязи.

— Я в порядке, — он старался улыбаться, но вместо этого залился слезами. — Правда, у меня все хорошо. А как вы?

— О, голубчик ты мой! Теперь уже просто прекрасно. — На тете Вельме было порванное желтое платье, которого Джаспер прежде не видел. Скула обмотана забрызганным кровью бинтом, вся левая сторона тетиного лица — один сплошной синяк. Белки глаз в красных прожилках.

— А где дядя Лео и Уэйн?

— Рыщут вокруг, пытаются найти тебя. Их немного побросало… да и только. — Тетя заключила лицо Джаспера в ладони. — Милостивый Господь хранил нас.

Джаспер невидяще смотрел ей за спину, где Тимми одиноко лежал под своим деревом, но свои мысли насчет господних милостей удержал при себе.

Не прошло и часа, как дядя Лео с Уэйном тоже возвратились к руинам хижины. Их плохо сидящую одежду тоже покрывали пятна крови. Завидев Джаспера, дядя Лео широко заулыбался:

— Эй, ты только глянь, Уэйн, кто решил к нам присоединиться!

— Джас! Ты живой! — подбежав, Уэйн подергал его за повязку на плече. — Вот это приключение, да? Что у тебя? Перелом?

— Вывих. А что, э… — Джаспер оторопело разглядывал руки кузена, запекшиеся чем-то красным. — Что с тобой случилось?

— А, это не моя кровь. Нам с па пришлось помочь соседям закалывать коров. И куда тебя забросило?

— Я… Не знаю точно.

— Меня унесло на дальнюю сторону Джеддо-роуд. Этот вихрь отбросил меня почти на милю. Представляешь, как здорово? — Уэйн изо всех сил старался показать, до чего радует его такой подвиг, но слой пыли на его лице пересекали оставленные слезами дорожки.

Тетя Вельма выудила стиральную лохань из-под кучи упавших ветвей и наполнила ее у водяного насоса. Отец с сыном смогли наконец раздеться и смыть с себя кровь, пока она проводила проверку уцелевших остатков кухни. Печка улетела на другой конец двора.

— Уэйн, эти слепни вот-вот отгрызут тебе задницу. Ступай, поищи хоть что-нибудь надеть. — Дядя Лео подобрал с земли изорванную вклочья занавеску и обвязал ее вокруг пояса. На ней были розовые цветочки, и зрелище показалось бы забавным, если бы не множество багровых синяков, усыпавших все его тело.

Джаспер последовал за кузеном, который принялся обследовать остатки хижины. Пуховый матрас, который делили мальчики, пропал без следа, хотя каркас их кровати обнаружился воткнутым в грядки огорода. Бюро, наполненное их одеждой, тоже исчезло. Уэйн нашел в траве скатерть. Ветер обтрепал ее до лохмотьев, но он все равно завязал ее на себе и продолжил ковыряться в разбросанных пожитках. Великоватый для Джаспера комбинезон внезапно начал казаться роскошью. Он предложил было отдать его кузену, но Уэйн только рукой махнул. Вся его спина была ободрана, словно мальчика долго тащили по гравию.

— Ну, и как твоя рука? — спросил он.

— В норме, — Джаспер рискнул пожать плечами, хотя, по правде говоря, одно из них почти не двигалось.

Жест не ускользнул от Уэйна, в чьих глазах заплясали озорные огоньки.

— А что там? По соседству? — Джаспер старался не пялиться на ссадины, бегущие вдоль хребта кузена.

— Примерно в этом же духе, — ответил Уэйн, обозревая хаос из досок и обломков под ногами.

— Кончайте языками молоть, вы двое! — К месту, где стояли мальчики, уже шагал дядя Лео, решительно пинавший препятствия на своем пути. — До заката нам еще предстоит целые горы свернуть. Джаспер, осмотрись во дворе и оттащи в сторону все ценное, что найдешь. Возьми тележку и собери все, что поможет нам продержаться эту ночь. Уэйн, нам с тобой нужно подпереть амбар, пока он не рассыпался окончательно. Джаспер, ты нашел мои инструменты?

— Да, сэр. Большинство, во всяком случае, — беспечно ответил Джаспер, пряча свое потрясение от находки. Мамин дневник остался погребенным под старым трубочным табаком на самом дне дядиного ящика для инструментов, где и был найден. Ее слова еще вились в сознании.

«Только не с тобой».

Пряча лицо, Джаспер отвернулся к амбару.

— Отлично. А когда закончишь с поисками, найди свою тетку и помоги ей позаботиться о скотине. Нас сам Господь благословил, парни, — дядя опустил ладони на плечи им обоим.

— Ну, я в этом не уверен, — усмехнулся Уэйн. — Меня выдернуло из дома сквозь крышу, раздело догола и забросило в грязь вверх тормашками. Большим везунчиком я себя не чувствую. А ты, Джас?

— Цыц! — хлопнул его по загривку дядя Лео. — Не во многих фермах остался стоять хоть сарай, и не многие найдут сегодня горшок, чтоб туда поссать. Курятник выглядит так, словно вообще ничего не случилось, так что думайте о своем везении и загибайте пальцы, слышите меня?

— Да, сэр, — ответили оба.

Джаспер послушно сделал несколько кругов по обломкам, волоча за собой ржавую тележку. Кухонные полотенца, простыни, ложки — всевозможные предметы обихода оказались разбросаны по всему двору, словно яйца, забавы ради спрятанные на Пасху. Он забирался на деревья и с трудом прорывался сквозь колючие кусты, добывая одну вещь за другой и по мере сил аккуратно складывая в тележку.

Глазастый младенец Иисус улыбнулся Джасперу из грязи — так, словно вся эта катастрофа была для него развлечением. Торнадо, пожар, мистер Хойт — все, что только случилось. «Все люди грешники, Джаспер».

Ему захотелось поднять улыбчивого Иисуса и запустить книгу на другой конец поля. Помешали Джасперу слова, сказанные дядей: «Загибайте пальцы, парни». Не стоит быть таким неблагодарным. В конце концов, у него еще есть семья. И горшок, в который можно поссать.

Взгляд Джаспера нашарил у горизонта то место, где когда-то высился бабушкин дом. Мальчик с содроганием втянул в себя воздух и покатил тележку дальше, оставив младенца Иисуса в грязи.

Глава 49

Убийство — крайне серьезное обвинение. Нет ли у вас какой-то другой версии?

Первую ночь после шторма семья Джаспера провела в тщательно укрепленном амбаре, вместе с выжившими животными. Устраивая постели, они разложили на полу всю чистую солому, какую могли найти, и Уэйн растянулся на ней в каком-то футе от кузена. По ровному дыханию было ясно, что тот крепко спит. Дядя храпел в дальнем загоне, рядышком с тетей Вельмой. Семья провела на ногах больше полутора суток, и тяжелая работа — забой скота и разбор руин, оставшихся от дома, — вконец измотала их всех. Кроме самого Джаспера.

В обломках рухнувшей стены посвистывал теплый ветерок. Взгляд мальчика беспокойно скользил в скрещенных тенях разномастных досок, которые дядя Лео и Уэйн приколотили повсюду, куда смогли дотянуться. Напоминавшие изломанные костыли, спиленные бревна подпирали стены. Вся постройка скрипела и вздрагивала от каждого порыва посильнее, заставляя Джаспера зажмуриваться. Тупая боль в плече служила постоянным напоминанием о миновавшей буре, и мальчик никак не мог избавиться от чувства падения в никуда.

Джаспер приподнялся, оглядывая изменившийся амбар. Его тележку полезных вещей закатили в одно из пустых коровьих стойл, где находки оценили и разложили по кучкам. У открытой ветру части амбара возникла поленница из расколотых, лопнувших бревен; рядом с ней виднелась тень дядиного ящика с инструментами. Взгляд Джаспера остановился на ящике. После минутного колебания мальчик выскользнул из своей временной постели и на цыпочках направился к нему.

Пока он вынимал и опускал на землю поддоны, каждый случайный шорох и звон вынуждал Джаспера задерживать дыхание и прислушиваться к храпу спящего дяди. Тот не просыпался. Ветер налетел на боковую стену амбара; разноголосица тресков и скрипов заставила Джаспера пригнуться и сжаться в комок в ожидании крушения. Но ничего не упало. Мне страшно, мама. Почему тебя здесь нет?

Со дна ящика он достал мамин дневник и постарался вообразить себе ее голос: «Не мели чепухи, Джаспер. Лео ни за что не устроил бы свою семью и свою скотину на ночлег в этом амбаре, не будь здесь безопасно. А теперь — марш в постель, или я сама вытрясу эти нелепые страхи из твоей головы».

Инструменты дяди Лео вернулись на свое законное место в ящике, один мучительно-громкий звяк за другим. После чего Джаспер украдкой пробрался в свое соломенное гнездо и уснул там, прижав к груди мамину книжицу.

Утром Джаспер проснулся под звук шин катившего по подъездной дорожке грузовика. Лучи утреннего солнца лились в амбар сквозь пролом в дальнем конце. Он был единственным, кто до сих пор оставался на полу, свернувшись в клубок. Все остальные успели проснуться и ушли. В смятении он зашарил под соломой, нащупывая мамин дневник.

Хлопнула дверца машины.

— Господь всемогущий, — сипло ахнули по ту сторону стены. — У вас все целы?

— Эй, Уэндел! — весело крикнул через двор дядя Лео. — Одуреть можно, правда? В городе говорят, в архивах нет записей о таком сильном шторме. Насчитали не меньше пяти торнадо, доставших до земли. За всю свою жизнь я ни разу даже не слышал о чем-то похожем. — Голос приблизился, рука дружески хлопнула о плечо. — Рад тебя видеть.

— Приехал помочь и проверить, все ли… Как он?

— Нормально. Немного потрепало, но теперь твой сынишка в полном порядке. До сих пор дрыхнет прямо там. — Чей-то кулак стукнул в стену амбара у Джаспера над головой. — Не желаешь разбудить?

Вскочив, Джаспер сразу обнаружил книжку зарытой в солому, ближе к ногам.

В проеме рухнувшей стены показался отцовский силуэт.

— Ты еще здесь, сын?

— Да, сэр! — делая вид, что стряхивает пыль, Джаспер поспешно впихнул дневник в задний карман комбинезона.

— Дай я на тебя погляжу, — с широкой улыбкой на лице Уэндел прихромал к десятилетнему сыну. — Говорят, шторм малость подпортил тебе прическу.

— Слегка. — Джаспер знал, что никогда не расскажет отцу, какой ужас пережил. Признания такого рода мужчине не к лицу.

— И долго тебе ее таскать? — подергал Уэндел повязку на руке у Джаспера.

— С недельку. Уже почти не болит.

Бледно-голубые глаза Уэндела блестели от слез, проливать которые он не намеревался и вместо этого похлопал Джаспера по спине:

— Работенки у нас невпроворот, верно?

— Да, сэр. — Джаспер уже сообразил, что восстановление хижины, уход за животными и уборка окрестностей едва ли оставят ему драгоценные минуты посидеть, перечитывая мамины строчки. Или вспоминая ее голос.

— Тогда бросай считать ворон и возьмемся за дело!

Пока ферму собирали по кусочкам, утро постепенно угасло, переходя в день. К обеду на дворе объявилась пара дальних соседей с несколькими кусками говядины — пришли поблагодарить дядю Лео с Уэйном за помощь в забое коров. Тетя Вельма развела костер и нажарила стейков, чтобы все вместе могли устроиться на полу амбара и за скромной пирушкой сообща отпраздновать спасение от бури.

Ковыряя свой кусок, Джаспер то и дело поглядывал на лица двоих мужчин, пришедших помочь. Оба были пожилые, старше дяди. Ему стало вдруг любопытно, не держал ли кто-то из них на сеновале бутыль веселящей воды в те времена, когда мама развозила заказы. А может, они водили дружбу с Хойтом и тоже ездили в Черную Реку развлечься? Что еще они скрывали тогда, какие тайны?

— Ничего не болит, сын? — спросил Уэндел. — Ты едва дотронулся до стейка.

— Прости. Наверное, я просто не… — Джаспер поискал нужное слово, но лишь повел плечом, извиняясь.

Отец похлопал его по колену и дрожащей рукой поднес к собственному рту еще одну полную вилку.

Когда тетя Вельма убрала грязные тарелки, дядя Лео повернулся к мальчишкам:

— Джаспер, берите с Уэйном трактор, цепляйте прицеп и езжайте вдоль Джеддо-роуд. По дороге будете подбирать все приличные поленья, какие увидите. Ясна задача?

— Да, сэр, — ответили они.

Через десять минут Уэйн уже вел трактор по Харрис-роуд, волоча кузена в прицепе позади. Мотор тарахтел слишком громко, чтобы разговаривать, и Джаспера это вполне устраивало. Он пристально озирал горизонт: там лежали владения Хойта, открытые взору поваленными деревьями.

Проведя пару часов за выписыванием сложных фигур по усеянным ветками дорогам и за дружной укладкой в прицеп расщепленных, сломанных бревен, они наконец достигли того отрезка Джеддо-роуд, что граничил с фермой Хойта. Джаспер оглядел окружавшие ферму поля, высматривая человека, который сломал жизнь его маме. По ним тянулась широкая полоса голой земли, лишившейся насаждений, но хозяйский хлев стоял на месте как ни в чем не бывало.

— Стой! — крикнул Джаспер.

Уэйн заглушил мотор.

— Чего тебе?

Поблизости не было видно годных к использованию бревен, но Джаспера это не смутило. Он спрыгнул с прицепа.

— Надо бы проверить, все ли у него хорошо.

Джаспер заспешил по дорожке, ведущей к хлеву. Он еще никогда не говорил с Хойтом, лишь мельком видел его обвислую рожу — сквозь грязные стекла да дырки от выпавших сучков. Теперь, когда разговор стал возможным, он даже не представлял себе, что скажет. И слегка переживал, что может просто схватить старого паскудника за глотку и давить, пока тот не испустит дух. Подходя к двери, Джаспер замедлил шаги.

— Есть тут кто? Мистер Хойт! — позвал он, борясь с теснотой в горле, и заглянул внутрь. Ничего особенного: обычный набор инструментов и утвари, — но сейчас все висевшие на стенах хлева веревки, плети, седла да вилы выглядели как пыточные орудия. Содрогаясь, Джаспер вглядывался в тени, заполонившие темный хлев. В его сознании звучал мамин шепот: «Очень многие люди калечатся на сеновалах, Джаспер».

— Он там? — Нагнав кузена, Уэйн встал рядом и прокричал: — Эге-гей! Мистер Хойт! Это Уэйн Уильямс. Вам помощь нужна?

Никто не отвечал, и Уэйн, постояв, тихо присвистнул:

— Вот же черт. Я слыхал, что с той поры, как умерла жена, дела у старика пошли под гору, но такого… Тут же нет ни одной коровы!

Оглядываясь по сторонам, мальчики обошли хлев. Позади начинался огороженный выгон; луга бежали вниз до самой протоки, которая отделяла ферму Хойта от их собственной. Как правило, кузены пробегали здесь по пути в школу и хорошо знали округу. Тут тоже было пусто.

Знаменитый необузданным нравом бык Никодим зафыркал на незваных гостей из-за ветхих стен своего загона.

— Здорово, приятель. Не такой уж ты теперь и страшный, да? — хмыкнув, Уэйн наподдал по ограде ногой. — Где твой хозяин?

Никодим гневно замычал и бросился в атаку. Оба мальчика отскочили подальше, хотя бык стоял за забором.

— Эй, полегче! — Уэйн со смешком повернулся к Джасперу. — Видал? Я же тебе говорю, во всем нашем округе такого злющего быка еще поискать.

Громадный черный зверь еще раз громко фыркнул, потрясая грозными рогами. Настоящий убийца. Глаза Джаспера очертили примыкавший к выгону неширокий загон. «Тут она и сидела, — решил он. — Здесь Хойт заставил ее смотреть».

Никто и никогда не объяснял Джасперу, каким именно образом телка становится коровой, а девушка — матерью, раз на то пошло, но на дядиной ферме ему доводилось видеть, как это происходит у коз. «Мы с тобой уже не девочки, дорогая Дейзи».

Ему пришлось помотать головой, стряхивая видение: мама поймана в загон для спаривания. Вес Хойта прижимает ее к земле.

— Ты в порядке? — Уэйн заметил, как он скривился.

— Мм-м? Ага. В полном.

— Что-то не похоже, чтобы Хойт был здесь. Нам пора возвращаться. — Пожав плечами, Уэйн зашагал назад, к оставленному на дороге трактору. Джаспер в последний раз окинул взглядом луга выгона. В зарослях на дальнем конце что-то двигалось. Может, шляпа? Уж не Хойт ли латает там изгородь?

Темное пятно исчезло из виду. Уже поворачиваясь, чтобы уйти, Джаспер наткнулся взглядом на ворота, отделявшие загон Никодима от луга. Оглянулся на Уэйна, который укладывал бревна понадежнее в тракторном прицепе, и снова уставился на далекие поля.

— Бог тебе в помощь, старый ублюдок, — прошептал Джаспер. И, потянувшись, убрал задвижку с ворот загона.

Глава 50

По описаниям, жертва вела разгульный образ жизни.

Вы согласны с такой характеристикой?

Всю дорогу домой, до дядиной фермы, Джаспер представлял себе старика Хойта, которого бык Никодим гоняет туда-сюда по пастбищу. Этот грязный негодник заслужил, чтобы ему выпустили кишки, но он, скорее всего, просто перемахнет через ограду, если вообще остался на ферме. И все же образ до одури перепуганного Хойта совсем чуточку поднял Джасперу настроение. Все равно Хойт заслуживает куда худшего.

Мимо пронесся автомобиль.

— Эй! — возмутился Джаспер ему вслед. Невежливо с такой скоростью обгонять трактора. Но затем он сообразил, что это была машина окружного шерифа и что она уже сбавляет ход у поворота на ферму дяди Лео.

Уэйн с недоумением обернулся к Джасперу, сидящему на четырехфутовом штабеле досок и бревен.

— Как думаешь, чего ему надо?

У Джаспера пересохло во рту. Ответ мог быть только один: кто-то нашел тело его мамы. И он лишь помотал головой.

Уэйн медленно вел трактор по ухабистой подъездной дорожке, стараясь не растрясти груз заготовленных бревен; Джаспер не сводил глаз с машины шерифа, стоящей впереди. Ни его отца, ни дяди, ни самого шерифа нигде не было видно. Выехав на двор, Уэйн спрыгнул с водительского сидения и поманил Джаспера за угол амбара. Мальчики прокрались в свое обычное укрытие и прислушались.

Говорил дядя Лео:

— Ты уж прости, Кел, мне сегодня еще дом отстраивать.

— Я все понимаю, Лео. Работы у тебя хоть отбавляй, но ты уж потерпи еще немного. Задам всего несколько вопросов. За последние пару месяцев тебе попадались на глаза какие-нибудь странные машины поблизости? Которые выделялись чем-то?

— Не видал таких.

— А какие-то незнакомцы здесь не шастали? Может, ты слыхал в «Талли-Хо» или в городе о странных типах, которые появлялись в здешних краях?

— Такой вопрос лучше бы задать Клинту Старки, не находишь? — с раздражением в голосе переспросил дядя Лео.

— Я уже поболтал с Клинтом. Просто прилагаю должные старания, Лео.

— Засунь свои старания куда поглубже, Кел. Расскажи прямо, что за чертовщина творится.

Последовал тяжелый вздох. Джаспер сощурился сквозь просвет в облицовке амбара и сумел различить в тени затылок в форменной фуражке, перемещавшийся вперед и назад.

— Говорю тебе, я и помыслить не мог, чтобы в округе Сент-Клер настал тот день, когда… хотя подобные ненастья подчас творят забавные вещи.

— Не возьму в толк, что в них забавного, — вмешался дядя Лео. — Проклятая буря чуть полштата с землей не сравняла.

— Вот-вот. И заодно много чего повытаскивала наружу.

Джаспер приготовился к худшему. Они нашли ее!

— Например? — переспросил дядя Лео.

— Нынче утром Джим Дженкинс наткнулся у себя на заднем поле на набитый мешок. А днем мы нашли еще один такой же в огороде у Хардингов.

— И что?

— А то, что мы отправляем их в Детройт для лабораторного анализа, но как по мне, в мешках точно не сахар.

— Ты это о чем?

— Короче, нам требуется прочесать твои поля. Как и все прочие поля округа.

— На здоровье. Только к чему ты все это говоришь, Кел?

— Ничего никому не скажу, пока не придет отчет по наркотикам.

Джаспер с Уэйном развернулись друг к другу с одинаковым изумлением на лицах. Наркотики?

Повисшее внутри амбара молчание нарушил голос тети Вельмы, которая позвала со двора:

— Джаспер! Уэйн!

Оба поспешили ретироваться из своего укромного уголка. Продираясь сквозь высокую траву, они описали широкий круг и выскочили на двор из-за трактора.

— Да?

— Ах вот вы где! Джаспер, милый, пробеги по задним полям, посмотри, не осталось ли там чего нужного. Уэйн возьмет на себя остальные. — Тетя Вельма одарила Джаспера озабоченной улыбкой. — Только не надорвитесь, поднимая тяжести, слышите?

— Да, мэм, — ответили мальчики.

Джаспер поспешил к дальней стене за своей тележкой, Из амбара во двор как раз вышли трое мужчин, и Джаспер обежал их по дуге, пока те обменивались рукопожатиями.

— Это займет час или около того, — произнес шериф.

— Чувствуй себя как дома, Кел. Дай знать, если мы еще чем-то сможем помочь, — хлопнул его по плечу дядя Лео и направился назад в амбар. Отец Джаспера кивнул шерифу и последовал за родичем.

Джаспер не поднял головы, изображая, что даже не заметил прошедшего рядом полицейского. Голос шерифа Брэдли был ему знаком по ночной вылазке под окна таверны «Талли-Хо». Этот человек знал его маму и Большого Билла; бог весть, что еще ему известно. По подъездной дорожке уже приближалась вторая полицейская машина, так что Джаспер ускорил шаги.

Позади квадрата голой земли, где еще недавно стояла хижина, были разбросаны всяческие предметы: здесь — лопата, там — на фут вошедшие в почву вилы, дальше — сиденье от трактора. Джаспер занялся осмотром аккуратных рядов с зелеными побегами ячменя, в которых непогода прорезала широкие шрамы. Он пытался сосредоточиться и исправно собирать полезные обломки, но с каждым шагом все сильнее ощущал притяжение далекой рощицы, каким-то чудом устоявшей в бурю.

Дубы и клены делались все выше по мере того, как Джаспер приближался с тележкой к поросшему бурьяном участку. Остановившись, мальчик бросил взгляд через плечо. В полумиле от него кукурузные ряды прочесывали в поисках чего-то шериф со своим помощником.

Потрясение, которое он испытал при виде полицейской машины на дороге, отдалось мелкой тряской в животе. Ее тела так и не нашли! Джаспер сам уже не понимал, что сейчас чувствует — облегчение или разочарование.

Деревья стояли поодаль, подманивая ближе. Джаспер не приходил к сгоревшему дому с той самой ночи. Он старался избегать этого места и выдумывал замысловатые маршруты по окрестным полям, только бы не угодить в западню своих кошмаров. И вот теперь ноги сами принесли его сюда.

За деревьями, где прежде темнел бабушкин дом, не осталось уже ничего, кроме разбитого фундамента. Обугленные камни торчали из земли, очерчивая границу былых стен. Мальчик задрал голову к той точке в небе, где прежде находилось глядевшее на поля мамино окошко. Представил, как дым валил из дыры в крыше. Запах гари здесь еще ощущался. Эхо выстрелов еще блуждало в этих ветвях. Подняв руку, Джаспер коснулся шрама на голове. Нет, все они ошиблись: это не было падением сквозь горящие доски пола.

Джаспер опустился на колени перед одним из почерневших камней.

— Что же случилось? — шептал он, гладя ладонью спрятанную в кармане книжицу. — Ты была здесь или нет?

— Что привело тебя сюда, малыш? — спросил чей-то голос.

Вскочив, Джаспер увидел мужчину, спускавшегося с холма со стороны протоки. Детектив Руссо собственной персоной.

Глава 51

У нее имелись недруги?

Или склонные к насилию ухажеры?

Рот Джаспера открылся и захлопнулся снова, так и не издав ни звука.

— Я спрашиваю, что ты здесь забыл? Разве твоему дяде не требуется помощь на ферме? — криво усмехнулся детектив. На нем были строгий костюм и мягкая шляпа, из-за чего полицейский походил на коммивояжера, но на бедре у него висела кобура.

— Э… я тут просто… ищу всякое, — запинаясь, выдавил Джаспер. Его глаза заметались по сторонам, разыскивая пути для отступления, но вернулись ни с чем. — Я… тетя отправила меня посмотреть, не бросила ли буря что-то полезное.

Забавляясь его оцепенением, детектив смерил мальчика взглядом.

— Не хотел тебя напугать. Шериф Брэдли сказал, что не возражает, если я подойду осмотреться. Видишь ли, я тоже ищу кое-что.

Джаспер снова повернулся к полям, поискав глазами шерифа с помощником.

Подойдя, детектив Руссо оценивающе сощурился, рассматривая камни, очертившие фундамент старого дома.

— Потрясающая была буря, правда? Смахнула с карты половину округа Сент-Клер. Что, и этот дом тоже ветром унесло?

Джасперу было ясно, что ответ детективу уже известен.

— Нет, сэр. Здесь случился пожар.

— Да неужто? — поднял брови детектив Руссо. — Давно?

Джаспер осторожно повел руками, стараясь не тревожить больное плечо.

— Не знаю. С год тому назад.

— И как же дом загорелся?

Почувствовав, как ввинчивается в висок взгляд детектива, Джаспер поспешил отвернуться.

— В чем дело, малыш? Не такой уж сложный вопрос я задал.

— Простите, просто все так… — В сознании Джаспера разлетелся на части горящий фонарь. — Это я виноват.

— Ты? — удивленно переспросил детектив. — Что же произошло?

— Я бродил по старому дому, зажег фонарь… — Нет, фонарь держала мама. Джаспер ясно видел, как она протягивает к нему руки. На глаза навернулись слезы, но он стряхнул их, дернув головой. Это просто не могло быть правдой. — Вот, и… В общем, я его уронил.

— Ну да. Понимаю, — ободряюще похлопал его по плечу детектив Руссо. — Должно быть, ты здорово напугался. Такой махонький, а спалил целый дом. Готов поспорить, твой дядя не сильно обрадовался.

Джаспер заморгал, прочищая глаза.

— Да, сэр.

— Что ж, все мы совершаем ошибки, Джаспер. Главное — учиться на них и не совершать вновь. — Детектив Руссо присел на корточки, словно они были приятелями и обсуждали бейсбольный матч. Он строил из себя друга, но Джаспер видел, что мужчина просто хочет присмотреться к нему поближе. — Теперь слушай. Ты должен понимать, что солгать мне было бы ужасной ошибкой с твоей стороны. Понимаешь, малыш?

— Да, сэр.

Улыбка этого человека заставила Джаспера занервничать, и он отступил на шаг.

— Не так резво! — ухватил его за руку детектив. — Кто еще был с тобой в доме?

— Прошу прощения? — Джасперу хотелось пнуть его в пах и задать стрекача. Глаза вновь забегали, шаря по полям. Шерифа нигде не видно.

— Ты не мог быть совершенно один. Тебе тогда было всего… Сколько? Лет семь?

— Девять, — шепнул Джаспер. Он всегда был маловат для своего возраста, но мозги у него работали исправно. Головой нужно было думать! Это все моя вина. Не стоило туда приходить.

— Точно. Ну и… кто еще был в этом доме, кроме тебя?

— Никого. — Джаспер догадался, что детектив ему не верит. Он и сам больше в это не верил.

— И что же ты делал в пустом доме, в полном одиночестве?

— Я рано проснулся, и… — И отправился искать свою маму. Джаспер постарался подобрать верные слова, которые не предали бы ее. Мама пряталась от Большого Билла, от Галатаса и бог знает, от кого еще. Джаспер рискнул покоситься в напряженные глаза детектива и поспешно отвел взгляд в сторону. — Просто скучно стало, наверное. И я отправился на разведку, о чем теперь жалею.

— Скучно, говоришь? Да тебе повезло, что с жизнью не расстался! — прозвучало, как угроза.

— Да, сэр. — Где-то поблизости обыскивал поле шериф. Если рвануть туда с криками, детектив может замешкаться. Ноги Джаспера напряглись сами.

Словно прочитав созревший в голове у мальчика план, детектив еще сильнее сжал ему руку.

— Где твоя мать, Джаспер?

— Что? — он попробовал вырваться, но пальцы детектива Руссо держали цепко.

— Где она?

— Ее… она пропала.

— Куда она скрылась? — рявкнул детектив.

— Не знаю, сэр.

— Хоть что-то же ты должен знать, черт подери. Где она?

«Умерла!» — хотел крикнуть Джаспер. Но лишь потряс головой в ответ.

— Знаю, тебе здорово досталось, мальчуган, но ты просто обязан рассказать мне все, что тебе известно.

— Ничего мне не известно! — завопил Джаспер, позволив руке обмякнуть. — Я просто ребенок. Мне никто ничего не рассказывает!

— Проклятье, Алтея! — детектив разжал пальцы и, поморщившись, отвернулся. — Прости, малыш. Я не хочу этого делать, но должен.

— Делать что? — Пятясь, Джаспер отступил на несколько футов. — Вы хотите забрать меня с собой? Вы поэтому приехали?

Детектив вздохнул, но не ответил на вопросы.

— У нас была назначена встреча. Она должна была передать мне кое-что. Нечто крайне важное. Знаешь, о чем я толкую?

Джаспер опять покачал головой.

— Мы заключили уговор. И вдруг один из главных моих подозреваемых гибнет в автокатастрофе, а Алтея растворяется в воздухе, будто чертов призрак. Мы бросаемся на поиски, месяцами по всем углам землю роем. Проклятье, все это время она водила меня за нос! А ведь еще чуть-чуть — и мы разворошили бы все гнездо…

Джаспер едва слышал эти слова. Мозг оцепенел, отказываясь их воспринимать.

— Если я не смогу найти ее, Джаспер, пострадает множество самых разных людей. Огромное множество. И вот теперь, когда здесь прошлась эта буря… Даже не знаю, смогу ли положить этому конец. Мне очень нужна твоя помощь.

— Что? — Этот человек явно свихнулся, а рощица была совсем рядом. Джаспер отшатнулся туда, нащупывая путь к бегству. — Почему вы просто не оставите меня в покое?

— Если вдруг найдешь мать, сразу сообщи мне. Обязательно. Если что-то увидишь или услышишь, я буду неподалеку. Договорились? — голос детектива сделался тихим, на губах показалась улыбка. — Мы ведь не хотим, чтобы с твоей мамой случилось несчастье, правда?

Глава 52

Если она могла вскрыть преступный сговор, почему не обратилась в полицию?

Детектив Руссо скрылся за холмом. Джаспер глядел ему вслед, пока тот не исчез из виду, и лишь затем, на ватных ногах, отошел к деревьям. Этот человек не утащил его прочь, в тюрьму или в приют, но твердые пальцы детектива будто бы еще впивались в руку Джаспера.

«Мы ведь не хотим, чтобы с твоей мамой случилось несчастье, правда?» — эхом отозвалось в голове предупреждение детектива. Спина Джаспера сползла по стволу высокого дуба, и он заплакал, сидя среди корней.

«Нет ее больше, черт подери! И она уже не вернется. Считайте ее покойницей!» — во все горло кричал его отец.

Джаспер вытер слезы и потянул из кармана дневник. Что детектив хочет от меня, мама? Почему тебе пришлось умереть? Ты нужна мне.

Он вновь пролистал книжицу, высматривая хоть какой-то знак, заставил себя перечитать последнюю запись, вновь и вновь. «Только не с тобой». Последние двадцать страничек остались пусты, но он проглядел и их тоже.

— Джаспер? Какого черта ты здесь позабыл? — прогудел меж стволами деревьев голос его дяди.

Джаспер уронил книжечку. Вскочил и постарался закрыть собой лежавший на земле дневник от дядиных глаз.

— Простите! Наверное, я просто…

— Все остальные вкалывают что есть мочи, а ты прохлаждаешься тут в тенечке? Что, не слыхал, как тебя звала тетка? — По жестко натянутой коже на скулах у дяди Джаспер уразумел, что тот не захочет выслушивать долгих оправданий.

— Да, сэр. Извините.

— Что там у тебя? — дядя Лео ткнул пальцем в землю за его спиной.

— Ни… ничего. Это всего лишь… книга. Я прочесывал землю и нашел ее прямо тут, — Джаспер махнул рукой, указывая на случайный участок поля.

— Давай ее сюда, — дядя протянул руку, не оставив Джасперу иного выбора.

Он поднял дневник с земли и отдал его Лео.

— Ну и чего стоишь, с физиономией будто на поминках? Беги давай!

Джаспер знал, что нужно скорей вернуться к тележке, но задержался всего на пару секунд, и те оказались лишними. Дядя ухватил его за шиворот.

— Ты что, читал эту ахинею? — гневно вопросил он, потрясая открытым дневником у лица Джаспера.

— Э-э… — От вранья только хуже будет. — Да, сэр.

— Не вздумай верить ни единому слову, слышишь меня? В ту пору она была не в себе, то и дело выдумывала всякую чепуху.

— Что значит «не в себе»? — пролепетал Джаспер.

— Не твое собачье дело. То и значит. Эту книжонку тебе даже в руки нельзя брать. Давным-давно нужно было ее сжечь.

— Но тогда почему она…

— Стоп, — поднял ладонь дядя Лео. — Ничего не желаю слышать. Алтея уже наделала столько дел, за всю жизнь не расхлебаешь. Не хватало еще, чтобы ты рылся в ее выдумках. Если хочешь ответов, иди читай свою Библию.

— Но… — Если Джаспер не скажет хоть что-нибудь, дядя и впрямь может сжечь дневник. — Это не похоже на выдумки! Что с ней случилось?

— Я тебе сказал…

— Она моя мама! — выкрикнул ему в лицо Джаспер, сам не веря, что осмелился поднять на дядю голос. — Мне нужно узнать, что с ней случилось!

— И что же ты хочешь знать, а? — проревел в ответ Лео. — Хочешь узнать, как она сошла с ума и сбежала из дома? Хочешь узнать, как она явилась назад, на ногах не держась от выпитого, бормоча несуразные бредни? Как она сожгла наш дом? Или как уничтожила честь нашей семьи, а мой отец не выдержал и повесился? Как моя мать умерла с разбитым сердцем? Хочешь узнать, как она пропала на десять лет, и все мы считали, что она умерла или очутилась в тюрьме? Про такие вещи тебе хотелось узнать? А, Джаспер?

Вконец ошарашенный этим залпом, мальчик не двигался.

— Проклятье! — запрокинув голову к небу, крикнул его дядя. Он провел рукой по губам, словно стирая последние горькие слова, а затем нагнулся и пальцами уцепил Джаспера за щеку. — Забудь, Джаспер. Ты — лучшее, что случилось в жизни этой несчастной женщины. Не разрушай этого, пожалей свою мать. Только так ты можешь ей помочь. Ясно?

Джаспер кивнул, но не смог прямо взглянуть в дядины глаза. Этот человек ненавидел свою сестру и, вполне возможно, имел на это право. Она оставила собственного сына подыхать тут, на ферме, которую сама же не переносила. Растворилась в воздухе. Ее отец свел счеты с жизнью из-за того, что…

— Хорошо. А теперь приходи в себя и дуй к нам, работа не ждет.

Лео зашагал прочь, размахивая зажатым в руке дневником Алтеи, и оставил Джаспера в рощице — уныло размышлять о висящем в петле дедушке.

Все, что он знал о маме, было ложью.

Не сомневался он только в одном: мама как-то оказалась связана с преступниками вроде Большого Билла и Галатаса. «Кто же, по-твоему, гнал самогон, когда это было запрещено законом? — снова осведомился голос мисс Бэбкок. — Гангстеры, убийцы и воры». И мама была одной из них. Ее по-прежнему разыскивала полиция.

Только она уже мертва… или нет?

Эта мысль вернула Джасперу почву под ногами. Он оглянулся, озирая деревья и протоку за спиной в поисках детектива Руссо. У каждой тени имелись глаза. Призрак бабушкиного дома притаился за высокими дубами рощицы, наблюдая за ним.

«Я буду неподалеку».

Глава 53

Много ли вам известно о поддержании правопорядка на землях коренных народов?

Когда Джаспер доволок лишь наполовину заполненную тележку до подъездной дорожки, машин из управления шерифа во дворе уже не было. Дядя Лео и отец Джаспера сидели на крыше амбара, приколачивали на место разлетевшиеся доски. Уэндел коротко помахал сыну, когда тот подошел ближе, но дядя так и продолжал загонять гвозди, словно не замечая мальчика.

Когда Джаспер шагнул через порог, отыскалась и тетя Вельма: она хлопотала во временной кухоньке в одном из коровьих стойл.

— Ну вот, явился наконец. Нашел что-нибудь полезное?

— Не особенно много, — пробормотал Джаспер, напрочь забывший о целях своей экспедиции. — Еще не везде посмотрел. Я, то есть… дядя Лео сказал, вы хотели меня видеть?

Она оторвала взгляд от кастрюли, которую вычищала, и оглянулась на мальчика.

— Силы небесные, Джаспер! Да на тебе лица нет. Все хорошо?

К досаде Джаспера, тетя имела нехорошую привычку видеть его насквозь.

— Просто прекрасно, — соврал он. — Вы меня зачем-то искали?

Тетя Вельма что-то прочла в его глазах, но решила не углубляться.

— Мне нужно, чтоб вы с Уэйном отправились в город с прицепом. Нам не хватает самых разных припасов. Вот список. Скажете в «Кэлбрис», чтобы записали на наш счет.

Джаспер принял из ее руки клочок бумаги и сделал вид, что старается прочесть, но думать мог только о городском детективе, который блуждал где-то в полях, и о той кошмарной ночи, события которой возвращались к нему, кажется, лишь во сне. Мама точно была там. Это она держала лампу. Чем дольше он думал, тем сильнее в этом убеждался. И теперь замер, силясь увидеть мамино лицо, его выражение. Кажется, она улыбалась тогда.

В дверь амбара вбежал запыхавшийся Уэйн.

— Прицеп на месте, можем отправляться! Это список? — он выхватил бумажку из вялой руки Джаспера и наскоро пробежал взглядом.

— По пути можете завернуть к соседям, поглядите, не нужно ли кому что-нибудь, ладно? Только вернитесь домой к закату. — Тетя Вельма оторвалась от мытья тарелок, чтобы чмокнуть каждого мальчика в макушку и смахнуть случайную слезу. — Вы гляньте только, как я расчувствовалась, дуреха. Рада-радехонька, что вы живы и здоровы, ребятки… Ну ладно. Отправляйтесь.

Уэйн занял водительское место, Джаспер устроился на заднем мосту; когда трактор уже катил по Харрис-роуд к Лейкшор-роуд, мимо руин фермы мистера Шелдона, старший мальчик замедлил ход машины. Приподнявшись, уставился на поля.

— Вот черт, — тихо сказал Уэйн. — Надеюсь, ты выкарабкался, Шелдон.

Джаспер проследил за взглядом кузена в далекие поля позади рухнувшего амбара, но думал сейчас не о соседе. Когда трактор притормозил у перекрестка с Лейкшор-роуд, он сказал Уэйну:

— Что, если мы съездим посмотреть, все ли целы в резервации? Я вроде как… ну… беспокоюсь о докторе Уайтберде.

Уэйн бросил короткий взгляд на дорогу, что вела в Черную Реку, и повернулся в сторону города.

— Вряд ли у нас есть на это время.

— Но тетя Вельма сама просила проведать соседей, а я переживаю, как там доктор, ведь он здорово мне помог, — взмолился Джаспер. То была чистая правда. Он был обязан пожилому индейцу своей жизнью. И пока не выплатил ему цену маминого ожерелья. Вспомнив о ее любимом украшении, Джаспер уронил глаза. Он потерял медальон в ту ужасную ночь. — Пожалуйста, Уэйн. Мне нужно… Я должен знать, что у них все в порядке.

Уэйн задержал взгляд на его опущенных ресницах и ответил:

— Окей, Джас. Поехали, проверим. Хотя не думаю, что ты найдешь там то, чего ищешь.

Старший мальчик повернул трактор и еще пять миль правил по 25 шоссе. Джаспер держался за крыло здоровой рукой; другая неловко болталась в повязке и заныла, стоило Уэйну врубить последнюю передачу.

Прежде скрытая за кустами, взбегавшая на холм к клинике узкая дорога осталась обнажена после бури. Кусты и деревья были выкошены, прочесаны гигантскими граблями, но дорожный указатель «Врата веры», описанный в дневнике мамой Джаспера, так и не обнаружился. У вершины, где некогда стояла клиника, печальным частоколом высились голые сосны.

— Ты смотри… — прошептал Уэйн, когда трактор взобрался на холм и взглядам мальчиков открылся весь размах бедствия. Крыша и окна отсутствовали, выдранные с бетонных блоков. Весь дальний угол здания обвалился под упавшим деревом. Земля вокруг усеяна бумагами и осколками стекла.

Джаспер спрыгнул со своего насеста.

— Доктор Уайтберд! — позвал он, подбегая ко входу в клинику. Дверь была сорвана с петель, и он сразу вбежал в проем, чтобы оказаться перед беспорядочным завалом из стропил крыши и ветвей.

— Джаспер! А ну тащи свой зад обратно! — заорал ему вслед Уэйн.

Джаспер не слышал. Он был занят, пробивая себе дорогу через заваленную приемную — вверх по расщепленным доскам и бревнам, то и дело колотясь о них больной рукой в повязке, и снова вниз, к коридору с маленькими палатами. Комната, где он несколько дней провел в лихорадочном бреду, была расплющена гигантским стволом.

— Доктор Уайтберд?

Ответа не последовало, но Уэйн прокричал ему с порога:

— Нет его здесь, тупица! Выбирайся, пока не придавило чем-нибудь!

Джаспер повернул назад к дверям. Солнце заливало коридор сквозь упавшие части крыши. Он постоял, глядя на кусочек неба в рваной раме сломанных балок. Таким же был вид со второго этажа в бабушкином доме, только в то утро небо было розовым.

Из этих воспоминаний Джаспера выдернули надсадные крики кузена, звавшего его снаружи.

Во многих местах стены коридора рассыпались, и это дало Джасперу возможность под неожиданными углами заглянуть во все комнаты и в стенной шкаф с полками, полными раздавленных, рассыпанных папок. Джаспер перелез через рухнувшую стену, подбираясь ближе к вороху бумаг на полу у шкафа. Перепутанная кипа документов с написанными поверху именами. Джаспер поискал в этом бумажном ворохе упоминания об Алтее Уильямс, Алтее Лири или просто Тее. Бесполезно.

Под бумагами были рассыпаны фотографии девушки. Она лежала на столе, обнаженная и вся в синяках. Грудь и живот сплошь покрыты темными пятнами и высохшей кровью. Сломанные кости и кровь сделали лицо неузнаваемым. Трясущимися пальцами Джаспер поднял снимок; мертвые темно-карие глаза заглянули в его собственные.

Вам известно, кто меня убил?

— Эй! Оглох, что ли? — послышался за спиной голос Уэйна. — Какого черта ты здесь делаешь?

Джаспер выпустил снимок из пальцев и постарался вернуть себе способность говорить связно.

— Ничего не делаю. Просто подумал, может…

Уэйн заглянул ему через плечо и вытаращился на снимки.

— Господи Иисусе! А это еще кто? Вот черт… Нас не должно тут быть! Пошли!

Всю обратную дорогу через обломки Уэйн тянул кузена вперед, не давая передохнуть. Джаспера мутило. Выйдя на солнце, он сразу согнулся пополам и уперся рукой в колено.

— Выбрось ее из головы, малой, — похлопал его по спине Уэйн. — Не она это была, просто девчонка какая-то… Не знаю даже. И вообще, пора нам сматываться отсюда.

— Нет! — Рывком разогнувшись, Джаспер бегом устремился к дорожке, которой Пати вел его к игорному дому. Трейлеры и кострища, мимо которых они шли месяцами ранее, исчезли без следа. Большинство маленьких лачуг развеяны ветром или покосились. Джаспер сбавил шаг и стоял теперь, оглядывая этот безотрадный, безлюдный пейзаж.

— У нас нет на это времени, Джас. — Догнавший его Уэйн решительно шагнул к застывшему в растерянности кузену. — Пора ехать.

— Я должен искать дальше! — сорвался на крик Джаспер. — Я должен…

— Шш-ш! — прошипел Уэйн и, схватив его за больную руку, дернул к земле.

— Ай! — вскрикнул Джаспер и пихнул кузена в ответ.

— Тихо! Здесь кто-то есть.

Джаспер проследил за взглядом Уэйна, устремленным вдаль. В нескольких сотнях ярдов впереди, рядом с руинами игорного дома, стояли две припаркованные машины. От строения между тем мало что осталось, кроме нагромождения ломаных досок.

— Кажется, они нас не заметили, — прошептал Уэйн.

— Кто нас, кажется, не заметил?

— Те парни вон там, — он ткнул пальцем в сторону двух маленьких фигур, которые вышли из леска, окружавшего распластанное здание в центре. Одна из фигурок тащила большой, плотно набитый мешок. Человек подошел к машине и уложил свою ношу в багажник.

— Сдается мне, про эти самые мешки распинался сегодня шериф Брэдли, — шепнул Уэйн. — Давай-ка подберемся поближе и присмотримся.

— Ты что, спятил? — вздрогнул Джаспер. Даже на таком расстоянии можно было различить белую кожу, а по уверениям Пати, визит бледнолицых на территорию резервации ничем хорошим обернуться не мог. — Кажется, ты говорил, что нам самое время возвращаться.

— Разве ты не хочешь помочь шерифу Брэдли во всем разобраться? — подмигнул ему Уэйн. — Спокойно, Тонто! Если нас схватят, мы просто скажем, что искали доктора. Так ведь и было, верно? У тебя же рука болит и все такое.

С этим напутствием Уэйн втолкнул кузена в ближайшие заросли.

Глава 54

Что вы можете сказать о масштабах проституции и наркоторговли в Черной Реке?

Мальчишки подкрались к толстому стволу поваленного дерева ярдах в двадцати от места, где спорили мужчины. Точно опытный полицейский, Уэйн сразу сощурился на таблички с номерами автомобилей, тогда как Джаспер прислушался к разговору.

— Даже не знаю, как еще тебя убедить, Перри, — произнес высокий человек в светлом форменном костюме, разведя руками перед тем, что был пониже. — Тебе нужно уносить ноги.

— Меня трогает твоя забота, Чарльз, — сказал приземистый мужчина, потирая лицо.

Джаспер узнал его по катку для роллеров. Тот самый, что разговаривал с не-Люси в закусочной и был начальником на молокозаводе, где работала мама.

— Всю жизнь мне то и дело советовали скорее уносить ноги, — с сильным акцентом продолжал Перри Галатас. — Когда я приехал в эту страну, у меня ничего не было. Я тридцать лет вкалывал как проклятый, чтобы укрепить бизнес ради своей семьи. У меня тринадцать внуков и внучек. И на каждом шагу кто-то советовал мне уносить ноги. Сперва ирландцы, потом итальянцы, а теперь и ты. Но здесь мой дом, и никуда я отсюда не денусь.

— Они прикончат тебя, Перри. Ты слишком много задолжал.

— Я и прежде бывал кому-то должен, — усмехнулся Перри. — Ты да я. Мы все с тобой вернем.

— Как? — покачал головой высокий мужчина. Когда он повернулся, Джаспер сумел разглядеть приколотую к его лацкану золотую звезду. — Если ты вдруг не понял, сорок мешков развеяло по всему окаянному штату. Шерифокруга занес их в свой журнал как вещдоки. Я не смогу замять такое!

— Еще как сможешь, Чарльз. Я в тебя верю, — похлопал его по спине Галатас. — Заведи федеральное дело на дикарей. У себя в резервации они толкают наркоту, причем сбывают ее за пределы штата. Как ни прикинь, твоя юрисдикция. Потребуй, чтобы все собранные вещдоки отправили тебе. Так все это и работает, да?

— Все самую чуточку сложнее, Перри.

— Но это дело сделает тебя знаменитостью. Газетчики сочтут за счастье раздуть такую историю: наш бравый федеральный маршал призвал к ответу обнаглевших туземцев. — Галатас поправил высокому мужчине галстук и выровнял рукава пиджака, сбил пыль с плеч. — Дикари губят нашу молодежь отвратительными наркотиками. На эту дрянь уже давно подсаживаются не одни только негры. Речь идет о судьбе наших собственных дочерей. Как же ты не понимаешь? Просто идеально.

Маршал отступил на шаг.

— Если ты не заметил, здесь уже не осталось дикарей, которых можно арестовать! Уже многие месяцы они утекали за границу. Что, по-твоему, должно было случиться, когда ты лишил их пропитания? Я предупреждал, чтобы ты не заходил слишком далеко, но ты не послушал совета. Я не смогу помочь тебе, Перри. Но, по крайней мере, теперь я могу объяснить этот исход, — он обвел рукой оставленные бурей руины.

— Слишком уж быстро ты сдаешься, — отмахнулся от него невысокий мужчина. — Этот хаос может выручить нас обоих. Кто теперь скажет, сколько их тут живет, среди такой неразберихи? Найдем других индейцев. Я устрою большую пирушку с выпивкой и девочками, и они с радостью прибегут.

— Не сработает, Перри. Шериф успел связаться с Детройтом. Ты уже под следствием, и сам это знаешь.

— Это не твоя — это моя забота. Им нечего мне пришить. Ни единой бумажки. Мои адвокаты затянут разбирательство на годы… Нам нужно постараться. Наши друзья в Мексике заслуживают, чтобы мы приложили все силы и вернули им их товар. — Галатас перевел взгляд на фермерские угодья за деревьями.

Джаспер с Уэйном припали к земле.

— Только подумай об этих бедных фермерах, Чарльз. Им столько всего пришлось вынести. Им не нужны шерифы, которые станут ковыряться в их полях и лезть им в душу. Я и сам родом из похожего захолустья. У них тяжелая жизнь. Почему эти люди должны страдать и дальше? Все эти годы их вынуждали жить подле краснокожих варваров. Они заслуживают лучшего. Наведи здесь порядок, Чарльз. Восстанови справедливость.

— Справедливость? Даже индейцы отправляются под суд, Перри. И процесс над ними будет федеральный. Всех денег мира не хватит, чтобы подкупить столько свидетелей. Для начала, как мы притянем их к твоим друзьям в Мексике?

Галатас развел руками.

— Пока речь идет о дикарях, ты — тот единственный свидетель, который имеет значение. Занимаясь своим расследованием, наш храбрый федеральный маршал появляется, чтобы прервать разнузданную вечеринку, которую закатили индейцы. Они прибегают к насилию, как этой публике и свойственно. Звучат выстрелы… Мне продолжать?

Высокий мужчина покачал головой.

— Как насчет той женщины?

Услыхав это, Джаспер высунулся из-за бревна. Уэйн молча схватил кузена за руку и пригнул назад, уложив в грязь.

— А что такое? О ней уже позаботились.

— Лично я так и не видел тела. А ты сам?

— Я доверяю своему племяннику. Бедняжка Уильям, да покоится он с миром… — Галатас осенил себя крестным знамением.

«Бедняжка Уильям». В воображении Джаспера седан Большого Билла взорвался, влетев в нефтяную цистерну.

— Так или иначе, это уже не имеет значения. Никто не захочет слушать россказни такой особы. А если захотят, у нас под рукой все нужные рычаги.

— Хотел бы я разделить твою уверенность. Руссо сейчас в городе, знаешь ли.

— Здесь он бессилен. Где мы, а где Детройт? С ним я разберусь.

Высокий мужчина вздохнул:

— Разберись сперва с самим собой, Перри. Если что-то пойдет не так, мы даже не знакомы. Ты меня понял?

— Ну как же. Только я тебя знаю, Чарльз Эндрю Дункан. Я знаю, где ты живешь. Знаю, в какую школу ходят твои ребятишки. Знаю, какую часть моих денежек ты успел прикарманить… Не советую портить наши отношения. А теперь поезжай. И отыщи способ вернуть мне героин, — сказав это, Галатас забрался в свой «кадиллак» и завел мотор.

Джаспер в ужасе повернулся к Уэйну.

— Трактор! — одними губами произнес он.

Трактор остался стоять у клиники, на самом виду. Взгляд Уэйна дернулся в сторону, откуда они явились: старший мальчик пытался сообразить, успеет ли добежать вовремя.

Человека, сидевшего на корточках за их спинами, они заметили, когда было уже слишком поздно.

Одна огромная ладонь зажала Джасперу всю нижнюю часть лица, вторая тычком уложила Уэйна на землю. Низкий голос шепнул им:

— Не дергайтесь.

Глава 55

Что скажете о Перри Галатасе?

Щека Джаспера вжалась в грязь; вес неизвестного сдавил ему грудь и заломил больное плечо. Он не мог вдохнуть. Рядом с ним на земле барахтался Уэйн, бессильный стряхнуть с себя придавившего их обоих огромного человека. Они были беспомощны.

Звук автомобильного мотора стих вдали. Прошло еще несколько мучительных секунд, прежде чем вторая машина тоже снялась с места, и их обидчик наконец разжал хватку.

Подлетев в воздух, Уэйн, не глядя, нанес удар кулаком в шею мужчины. Тот же, невозмутимый, попросту сжал мальчику запястье и держал, заставив извиваться подобно пойманной на крючок рыбешке.

— Полегче, юноша, — предостерег великан.

— Мотега? — просипел Джаспер, хлопая глазами. — Это ты?

Индеец неласково на него покосился:

— Зачем вы здесь?

— Ну, мы только… Я хотел убедиться…

— Ты хоть понимаешь, что натворил? У меня появился шанс. И вот он пропал.

— Что еще за шанс? — Уэйн выдернул руку и попятился. Над поясом джинсов Мотеги торчала рукоять пистолета.

— Галатас здесь не показывался. Возможно, не приедет больше никогда. А теперь его и след простыл… — Мотега пробормотал еще что-то на своем языке и выпрямился во весь немалый рост. — Ваш трактор я отогнал на дальний склон того холма. Отправляйтесь домой, жаагнааш. Езжайте и не возвращайтесь.

— Подожди! — крикнул ему вслед Джаспер. — Где все ваши? Где доктор Уайтберд?

— Люди свободны отправиться, куда захотят. Здесь не тюрьма. Больше нет, — не сбавляя шаг, бросил Мотега. — Черную Реку вконец отравили этот выродок Галатас и его грязная шайка.

— Какая шайка? Ты о ком?

Мотега встал на вершине пригорка. Он глядел сквозь прореженный бурей лес на кукурузные и пшеничные поля, лежавшие к западу. Упорядоченные прямоугольники зелени и охры, замаранные руинами построек и перевернутыми тракторами. Наконец он обернулся к Джасперу с прежним вопросом:

— Зачем вы здесь?

Джаспер почувствовал, как в глазах скапливаются слезы, и заморгал, избавляясь от них.

— Я… Я не знаю, что она сделала и почему… Мне просто необходимо найти ее.

Мотега долго рассматривал несмышленого мальчишку, который на добрый фут не доставал ему до плеча, и в конце концов кивнул, словно сумев его понять:

— Однажды я произнес те же слова.

— Правда?

Этот вопрос Мотега ответом не удостоил.

— Доктор Уайтберд тревожится, считая тебя слишком юным. Детям бледнолицых не рассказывают подлинные истории их собственных отцов и матерей. Темные истории, о каких принято помалкивать. Все верят лжи, принимая ее за святую истину. — Он перевел взгляд за спину Джасперу, где стоял Уэйн, и добавил: — Обычаи вашего народа сложно понять.

— Но я хочу знать правду! — заспорил Джаспер. — Мне нужно знать, но никто не рассказывает!

— А если правда тебе не понравится? Как ты поступишь тогда? — пристально вгляделся в его лицо Мотега.

На это Джаспер ответить не мог. Страшные фотографии мертвой девушки все еще были рассыпаны на полу клиники. Что, если подобная участь постигла и его маму? Правда могла оказаться хуже любых кошмаров.

— Возможно, ты в самом деле слишком юн.

— Нет, неправда! — взвился Джаспер. — Мне нужно знать, куда она пропала. И почему решила уехать. Мне нужно знать, вправду ли… действительно ли она умерла. Молчание хуже всего того, что ты можешь рассказать.

Мотега еще постоял, рассматривая обоих мальчиков, а затем сжал губы в зловещую прямую линию.

— Пойдемте.

Не произнося ни слова, они следовали за индейцем еще почти с милю, мимо руин игорного дома и сквозь лес. Всю дорогу Уэйн украдкой бросал на кузена озабоченные взгляды, но младший мальчик не отрывал глаз от тропы, пока они не достигли небольшой поляны посреди чащи. Землю здесь покрывали невысокие холмики. По неровной почве стелились розовые и багряные брызги диких цветов.

Мотега остановился под большим деревом, где в землю был воткнут грубо обтесанный деревянный крест. Джаспер с недоумением рассматривал этот единственный рукотворный знак на всей поляне, пока до него не дошло: это надгробие.

На деревянной перекладине висело ожерелье его мамы.

Джаспер упал на колени перед крестом и снял с него бисерный медальон. Две связанные вместе доски были старые и серые, имя не указано. Джаспера вновь охватило чувство, будто он падает сквозь небо.

Мам?

Голос Уэйна прозвучал будто издалека:

— Чья это могила?

Мотега встал на колени рядом с Джаспером и положил ладонь ему на спину.

— Она была твоей сестрой.

Джаспер едва мог уловить значение слов: желудок свинцовым грузом тянул мальчика к земле.

— Умерла в прошлом году, — продолжал Мотега. — Ей исполнилось лишь шестнадцать, когда ее убили.

— Мою…? Погоди… Что? — У Джаспера не было сестер, а на надгробии не имелось таблички. — Нет. Она не могла быть… Это невозможно.

— Все так.

— Но если это моя сестра, почему ее похоронили здесь?

Мотега опустил голову.

— Потому что она была моей дочерью.

Уэйн плюхнулся на землю рядом с ошарашенным Джаспером:

— Вы с тетей Алтеей?..

— Эйя. — Губы Мотеги дрогнули воспоминанием об улыбке. — Мы оба были еще очень молоды… Наша любовь никого не обрадовала. Мой отец не разрешил бы нам пожениться. Он сказал, вокруг нее вьется слишком много злых духов, но это всего лишь из-за бледной кожи. Просто она не была одной из нас. Зря я послушал его тогда…

— И когда же, черт побери, это произошло? — требовательно вопросил Уэйн от лица Джаспера.

— Твоей матери было пятнадцать, когда она поселилась у нас. Твой дед сильно гневался на нее. Ребенок уже рос в животе, но у нее не было мужа. Он выставил ее за дверь. Я нашел ее, истекавшую кровью, в этих лесах. У нее были порезы здесь и здесь, — Мотега бесстрастно указал себе на запястье и на живот.

Джаспер таращился на живот Мотеги, вспоминая шрамы, которые увидел, однажды распахнув дверь маминой спальни.

— Кто отец? — не отступал Уэйн.

— Не я, — защищаясь, Мотега выставил вперед ладони. — Это баатаамо, раннее материнство. Ее взял силой бледнолицый фермер. Да заплатит он сполна за свое преступление.

«Хойт, — подумал Джаспер. — Это был Хойт, старая сволочь!»

— Младенец умер еще в утробе, — продолжал Мотега, уставив невидящий взгляд вдаль, над холмиками могил. — Доктор Уайтберд сказал, она была слишком изранена, чтобы его дух мог окрепнуть. Мой отец распорядился изгнать ее. Она не принадлежала нашему племени. Даже ее собственные сородичи не желали ее видеть. Но я не смог…

— Так что же с ней случилось? — спросил Уэйн.

— Доктор Уайтберд взял ее в свой дом, чтобы она могла исцелиться. Мы подружились. Она выросла здесь, перебиваясь случайной работой, и рядом не было родителей, которые присматривали бы за ней… Потом случилось, что случилось, — тяжело вздохнул Мотега. — Мне стоило держаться от нее подальше, но я посчитал, что смогу сделать ее счастливой. Когда родилось наше дитя, злые духи разгулялись вовсю. Она не поднималась с кровати. Отказывалась от еды. Доктор Уайтберд приложил немало усилий, но некоторые раны не спешат затянуться.

Глядя на деревянный крест, Джаспер вспоминал, как порой его мама подолгу смотрела в окно. Словно была где-то далеко.

— Она пила огненную воду, пока не забывала собственное имя. Убегала прочь, как пугливая лань. — Мотега хмурился, изучая собственные пальцы, словно его любимая просочилась сквозь них. — Для нее не существовало мест, достаточно далеких для бегства. Иногда она возвращалась сама. Иногда я искал и находил ее. Но остаться надолго она так и не могла… Она не простила меня.

— Не простила за что? — зарычал Уэйн, готовый вцепиться индейцу в горло. — Что ты сотворил с ней?

— Обычай манитонааха гласит: дитя принадлежит очагу отца. Алтее было двадцать два, но ее рана оставалась неисцеленной. Она могла напиться, и тогда… Мы не решались оставить ее наедине с ребенком. Моя мать взяла Айашу к себе и воспитывала как собственную дочь. Моей дочери нужен был любящий дом, но Алтея кричала, что мы украли ее. Нет, она не простила меня или мою семью. И бедная Айаша…

В сознании Джаспера всколыхнулось вдруг полустертое воспоминание. Он вновь услышал робкий стук в дверь. «Кто там?»

— Однажды она отправилась на поиски матери, — прошептал он.

Это заставило Мотегу умолкнуть.

— Как-то вечером она постучала в нашу дверь. Я был дома один… — Джаспер вспомнил умоляющие карие глаза по другую сторону дверного глазка. «Твоя мама дома?» — Я не открыл дверь. Сказал ей, что мама спит, потому что мне не полагалось говорить незнакомым людям, что взрослых нет дома. Она так разозлилась, что стала кричать и колотить в дверь, стараясь разбудить маму. Я не знал, что делать. Спрятался под кровать и лежал там, пока она не ушла. Мама нашла меня спящим. И сказала, что все это было дурным сном.

— Сколько лет прошло? — тихо спросил Мотега.

Джаспер стер со щеки слезу.

— Не знаю. Я был еще маленький и решил, что мама права. Решил, все это мне приснилось.

Он не сводил глаз с земли над прахом сестры. Мама, кажется, никогда не задерживала его надолго в своих объятиях. В ее глазах постоянно маячили призраки. Он подумал о темном хлеве Хойта и опустил голову.

— Как она умерла? — спросил Уэйн, указывая на безымянную могилу.

— Все началось в день, когда она впервые попробовала пить, впервые впрыснула эту пакость в жилы. Дальше — больше. Я должен был это заметить. Должен был догадаться. Но к тому времени, как ее болезнь стала различима, она уже сделалась рабыней грязных снадобий и тех бледнолицых, что привозили их сюда. В самом конце она… — Мотега стиснул челюсти и кулаки. — Если наши дороги пересекутся еще хоть однажды, Галатас заплатит сполна.

Перед внутренним взором Джаспера вновь замелькали фотоснимки из клиники. Высохшая кровь. Сломанные кости. Он подпер отяжелевшую голову руками. Вам известно, кто меня убил? Темноглазая девочка с объявления на столе перед входом в «Кэлбрис» оказалась его сестрой. Взгляд Джаспера был устремлен на могилу, мир под ним опасно раскачивался.

— Когда кто-то бросил Айашу умирать у порога клиники, манитонааха напали на игорный дом. Той ночью мы принесли клятву выгнать с наших земель бледнолицых заодно с их ядами. — Мотега приподнял подол рубахи, открывая множество мелких рубцов на своем торсе, которые могли быть только следами от выстрела дробью. — Мы потерпели поражение. Я очнулся в маршальской тюрьме, а Галатас в это время жег наши посевы.

Уэйн округлил глаза:

— Тебе удалось сбежать?

— Алтея. Она внесла залог за освобождение. Хотела нанять адвоката и призвать Галатаса к ответу. Обратилась в свою полицию, в Детройте. Я пытался убедить ее, что правосудие может быть только одно, но она и слушать не хотела.

Джасперу вспомнились дымы на горизонте в тот день, когда они вместе ехали по 25 шоссе, краснота маминых глаз, ее дрожащие руки.

— Вот почему она уехала.

Мотега сжал плечо Джасперу, встряхнул.

— Она не хотела бросать тебя.

— Хотела… — прошептал мальчик. — Она всегда меня бросала… я вовсе не был ей нужен.

Мотега покачал головой.

— Ты был нужен. Когда моя мать забрала Айашу к себе, Алтея растворилась в темных городских аллеях. Я решил было, что никогда не увижу ее вновь, что эти улицы уничтожат ее. Мне пришлось отвернуться. Но потом, через много лет, появился ты. Семья была нужна ей больше всего на свете. Больше, чем огненная вода. Больше, чем деньги. Больше, чем я… — Эти последние слова индеец произнес совсем тихо. Он ответил Джасперу внимательным взглядом и натянутой улыбкой. — Ты ее сердце. Ты вернул ее нам.

— Он прав, — вмешался Уэйн. — Па говорит, тетя Алтея не возвращалась домой, пока ты не родился.

— Тогда почему она ничего мне не рассказала? Как она позволила всему этому случиться? Как могла работать на Галатаса?

— Постарайся понять. У Алтеи не было собственной семьи, но она не прекращала поиски: отца для детей, крыши над головой. Она была тенью, одиноко бродившей по улицам, и это делало ее очень полезной в глазах гангстеров. Галатас был очень добр с ней. Как змея, он обвил ее своими кольцами.

Джаспер прикусил губу, не уверенный, что желает знать подробности.

— Он покончил с ее бродяжничеством и пообещал устроить жизнь, о которой она мечтала. Алтея говорила на нашем языке. Она была знакома со старейшинами. Галатас воспользовался ее помощью, выстраивая здесь свой бизнес, заодно с азартными играми и контрабандой. Он уверял, что хочет помочь нам. Когда прибыль от наших самогонных аппаратов истончилась, мой народ начал голодать. Договор с Галатасом сулил нам пищу. — Мотега повел рукой, обводя могилы. — Вот что мы получили взамен.

Охваченный стыдом, Джаспер свесил голову.

— Мне так жаль.

— Не вини себя, Джаспер. Эту сделку с Галатасом заключил мой отец. Не ты и не твоя мать. Мы сами поставили его сапог на свои шеи, когда приняли деньги из его рук. Мы сами призвали злых духов… — склонив голову, Мотега зашептал что-то на чужом языке.

— Но я никого не призывал! Я только… — Надоедливый голос, звучащий порой в его голове, поспешил напомнить, что Джаспер сам отправился искать маму. В тишине, в которую погрузилось лесное кладбище, он ясно расслышал мамин плач. И ощутил жар пылающего бабушкиного дома. Увидел, как мама улыбается ему в свете фонаря. А затем…

Ухо Джасперу обжег чей-то насмешливый шепот: «Прости, дружочек. На эту вечеринку тебя не приглашали». Джаспер вздрогнул всем телом.

— Эй, Джас? Ты как? — пихнул его Уэйн.

Джаспер прошептал:

— Это все я. Я убил ее.

— Нет, — пробасил над его головой голос Мотеги. — Ты никого не убивал. Я могу поручиться.

— Но та лампа… — выдохнул Джаспер. — Это ведь я устроил пожар.

— Так нечаянно вышло, Джас, — запротестовал Уэйн. — Никто тебя не винит. Ты еще мелочь пузатая.

Джаспер отчаянно замотал головой:

— Это был я. Не могу вспомнить, но точно знаю: все из-за меня.

— Нет. Ты спас ей жизнь… И я навеки у тебя в долгу, нингочис.

Приоткрыв рот, Джаспер воззрился снизу вверх на Мотегу, на его исполненное боли лицо. Он видел, что этот человек когда-то любил его маму и, может статься, любит по сей день.

— Тогда скажи мне, где она теперь.

Глава 56

К чему госслужащим покрывать существование общеизвестного преступного синдиката?

Все время ужина Джаспер безучастно глядел в свою тарелку. Никто из сидящих у костра, кажется, этого не замечал: все были заняты тем, чтобы удержать на коленях собственные. Отыскать среди руин кухонный стол так и не удалось.

— Уэндел, я же по лицу вижу, что ты не отказался бы от пива, — с дальней стороны очага объявил дядя Лео. — Что, если нам съездить проветриться и заодно навестить таверну? Что скажешь?

— Кажется, купить нам по кружке — та малость, на которую я еще способен! — Уэндел окинул сына усталой улыбкой и легко взъерошил ему волосы. — Спасибо, что приглядываешь за мальцом, Лео. Даже не знаю, что стал бы делать…

Ответная улыбка Джасперу не удалась. Он чувствовал себя выжатым досуха. В голове кружили рассыпанные фотографии мертвой сестры. Он уже не раз пожалел, что встретил когда-то Мотегу, что видел могилу или наткнулся на мамин дневник. Доктор Уайтберд был, конечно, прав: ему следовало оставаться на дереве, спокойно пережидая опасность.

Уэндел тем временем продолжал говорить:

— Завтра позвоню, отпрошусь с работы. Пора уже приступать к подъему стен.

Вскоре после этого мужчины вычистили тарелки и направились к подъездной дорожке.

Часом позже, при свете свечей, Джаспер и Уэйн растянули одеяла и полотенца на полу своего коровьего стойла. Ни один из них не заговаривал о том, что слышал или видел сегодня. Тетя Вельма открыла дверцу стойла и поцеловала обоих, желая спокойной ночи.

Лишь когда она удалилась в свой конец амбара, Уэйн уселся и спросил шепотом:

— Что, черт возьми, имел в виду Мотега? «Загляни внутрь себя и найдешь ее там». Это что за бессмыслица?

Джаспер ничего не сказал. Лежа, он всматривался в лоскутную крышу над их головами и заново прокручивал в голове все, что наговорил ему индеец. «Алтея отдала мне ожерелье и попросила похоронить его с Айашей. Сказала, что больше недостойна носить его. Прости, но я не могу открыть, где она сейчас. Ты только не теряй надежды, друг. Между вами имеется связь. Загляни внутрь себя и найдешь ее там».

«Что, если не найду?» — переспросил он, едва сдерживая слезы.

«Это значит, ты еще не готов».

Так и не дождавшись ответа, Уэйн махнул рукой, лег и повернулся на бок. По дыханию кузена Джаспер мог судить, что тот еще не спит, но Уэйн, по крайней мере, оставил его в покое. Обнаружив среди родичей незаконнорожденную двоюродную сестру, Уэйн был изрядно потрясен; это скандальное открытие он сможет мусолить еще долгие годы. Джаспер потребовал от старшего кузена строжайшего соблюдения тайны, но уже почти мог расслышать, как в голове у того скрипят неугомонные шестеренки.

Сквозь дыру в крыше светила полная луна; Джаспер лежал, так и этак прокручивая в мозгу услышанные слова. «Загляни внутрь себя». Новые загадки. Скорее всего, Мотега имел в виду, что ответ Джасперу уже известен. Снова и снова прочесывая память, Джаспер перебрал каждый намек, каждое случайное слово.

Но было еще столько всего, что вспомнить не получалось!

Джаспер плотно зажмурился и напряг все силы. Постарался перенести себя назад, в бабушкин дом той ночью, когда тот выгорел дотла. Выхваченное светом фонаря лицо мамы. Запах дыма. Черные ботинки. Руки, сдавившие ему плечи. Мамины крики, когда…

Джаспер подскочил в постели, уселся с колотящимся сердцем.

Рядом с ним уже начинал похрапывать Уэйн. В амбаре было тихо, если не считать причмокивания жующих коров. И дыхания. Кто-то обжигал ему ухо своим горячим дыханием, грубым смехом. Он хлопнул себя по уху ладонью, озирая амбар в поисках чего-нибудь, что помогло бы избавиться от помехи.

По соседству с ним обнаружилась детская Библия, выставленная у ограды стойла. Кто-то нашел ее во дворе и смахнул грязь, оставив на улыбчивом лице младенца Иисуса коричневые разводы. «Тетя Вельма», — решил Джаспер. «Загибайте пальцы, парни».

Впрочем, он не чувствовал себя особо везучим или удостоенным какого-то благословения. Он чувствовал себя домом с привидениями и уже не мог сидеть в темноте, наедине со своими мыслями. Ему хотелось снова взять в руки мамин дневник, прижать к сердцу, но дядя Лео отобрал книжку. «Если хочешь ответов, иди читай свою Библию».

Немного поколебавшись, Джаспер подобрал тяжелую книгу и выскользнул с ней из стойла. Пока он шел, крадучись, к разверстому зеву рухнувшей стены, никто не пошевелился, кроме коров. В потоке лунного света ему лучезарно улыбался чумазый младенец Иисус.

Усевшись под стеной, Джаспер раскрыл книгу, чтобы против всех сомнений найти на ее страницах хоть что-нибудь важное. Зацепку. Молитву. Что угодно. Побывавшие в грязи страницы загибались по уголкам, но супница тети Вельмы, должно быть, уберегла их от разгулявшегося ливня.

Открыв книгу на первой странице, Джаспер уставился на оглавление:

Глава 1. В начале начал…

Глава 2. Райский сад

Он просмотрел весь список, отыскивая что-то, способное указать нужное место. Может, она сунула в его чемодан эту треклятую книгу по какой-то важной причине — не только для того, чтобы извести сына насмешкой? «Все люди грешники, Джаспер».

Никаких упоминаний о матерях, за исключением Девы Марии. Джаспер перевернул страницу и продолжил поиски.

Глава 22. Открываем Врата веры

Взгляд Джаспера уткнулся в слова «Врата веры», и ему пришлось перечитать их снова. Это просто не могло быть совпадением. Задержав дыхание, он принялся листать книгу, отыскивая нужную главу, где надеялся обнаружить хоть намек на мамино присутствие. Цари, нищие и целый хор пухленьких херувимов мелькали мимо, пока он переворачивал одну страницу за другой, все ближе подбираясь к главе под номером 22.

Между херувимов блеснуло нечто чужеродное.

Рука Джаспера ненадолго застыла, занесенная над книгой, чтобы начать листать ее от конца. Перевернув с десяток страниц, он уже не сомневался, что яркое пятно ему примерещилось, но все равно продолжал их перелистывать, пока не наткнулся на то, что искал. Небольшой, неправильной формы кусочек бумаги был подклеен над списком заповедей. Рукописный столбик имен и телефонных номеров.

— Что это за тарабарщина такая? — выдохнул Уэйн за плечом.

При звуке его голоса Джаспер подскочил на месте, чуть не прищемив кузену указательный палец захлопнувшейся Библией.

— Без паники, — вновь раскрыл книгу Уэйн. — Смотри! Здесь значится молокозавод. А еще Большой Билл с его катком, видишь? Кто такой Перри Гола-таз?

Джаспер не ответил. Он внимательно изучал перечень имен и адресов. Каток для роллеров, мамин молокозавод, даже закусочная, где они с не-Люси съели по гамбургеру, — все значились в списке. Задрав голову, он уставился на луну. Это ничего не объясняло, но это уже кое-что.

— А еще есть? — Уэйн отобрал книгу у кузена и зашелестел страницами.

Джаспер едва замечал эту лихорадочную возню. Он мог слышать только голос детектива Руссо: «Она должна была передать мне кое-что. Нечто крайне важное. Знаешь, о чем я толкую?»

— Да тут полно таких, — сказал Уэйн, тыча ему в лицо очередной разворот.

Это был сложенный лист из бухгалтерской книги, заполненный денежными суммами, датами и именами. Джаспер выхватил книгу из рук Уэйна и сразу же нашел новую подклеенную страницу, а затем и еще одну.

— Это еще что?

Джаспер только покачал головой. Одно имя возникало снова и снова, рядом с небольшими суммами: «Ч. Э. Дункан».

Страница за страницей — ничего, кроме все новых чисел. Никаких указаний. Никаких объяснений. Ничего. Джаспер продолжал листать, отчаиваясь все сильнее. Мне нужно еще что-нибудь, мам. Что мне со всем этим делать? Подскажи!

Джаспер добрался до последней страницы и был уже готов запустить книгой в стену, когда на глаза ему попались несколько чернильных строчек, выведенных знакомым почерком. Внутри задней обложки вились трудно читаемые слова:

Джон Руссо — Вудворд 16221

Фед. дело № 58-М1-0906

— Это ведь тот детектив, что приезжал сюда? — чересчур громко вопросил Уэйн.

— Что вы двое там делаете? — прикрикнула тетя Вельма с дальнего конца амбара. — Быстро в постель!

— Да, мэм, — в унисон ответили оба.

Джаспер закрыл книгу, и ребята тихонько вернулись к себе в стойло. Выждав добрые пять минут, Уэйн подполз к уху Джаспера, чтобы шепнуть:

— Что собираешься делать?

Джаспер не ответил. Он просто встал и потянулся к сложенной одежде.

— Куда это ты? — тихо возмутился Уэйн.

— Мне нужно рассказать ему.

— Кому рассказать? — подскочив, Уэйн выхватил книгу из рук кузена.

— Моему папе. Я просто обязан, — Джаспер попытался отобрать Библию, но Уэйн поднял ее над головой, куда младший мальчик уже не мог дотянуться.

— Завтра расскажешь, тупица. Подождет до утра.

— Нет, не подождет. Это она, это мама дала мне ее! Я должен ей помочь! — что было силы Джаспер пнул кузена в лодыжку.

С громким «шлеп!» книга приземлилась в грязь.

— Ну, смотри теперь, что натворил! — пробурчал Уэйн.

Пронесшись вдоль всего амбара с фонарем в руке, тетя Вельма откинула ворота стойла.

— Во имя Христово, что мешает вам уснуть? О чем можно препираться в такой поздний час? Как две обезьяны на ветке, честное слово! После всего, что нам выпало, можно хотя бы отдохнуть по-человечески? — Ее босая нога врезалась в лежащую на земле книгу. — Ох! Черт-те что!

Когда Вельма качнулась вперед, мальчики отпрыгнули в стороны. Она же подхватила с пола Библию и потрясла ею у них на виду.

— Пресвятой Господь! Вы из-за этого устроили возню?

Джаспер запаниковал.

— Извините нас, тетя Вельма. Уэйн хотел почитать, а я, кажется…

В желтом свете фонаря тетя сощурилась на обложку книги. Покосилась на Уэйна и уперла испепеляющий взгляд в полностью одетого Джаспера.

— Что это ты так вырядился? Собрался куда?

— А… Нет, — попятился в угол Джаспер. — Я только…

— Ты только солгал мне, вот что. Даю тебе вторую попытку, ладно? Что тут у вас происходит? — книгу тетя поспешно сунула под мышку, словно беря в заложники. — Что, языки проглотили? Отвечайте.

— Джаспер нашел кое-что странное в этой книжке, — выпалил Уэйн.

Джаспер пихнул его локтем.

— Чего ты? — Уэйн ответил тем же. — Нашел ведь, разве не так?

Тетя Вельма неодобрительно уставилась на племянника.

— Что ты там нашел, милый?

— Я… Сам пока не знаю, — сглотнул Джаспер слезы разочарования.

Она смерила его еще одним проницательным взглядом, прежде чем усесться и открыть книгу. Джаспер со всей силы щипнул Уэйна за локоть.

— Эй! — взвился тот и сунул под нос младшему кузену тощий кулак. — Моя ма родня тебе, разве не так? Если не нам, кому еще ты сможешь довериться, а?

— Джаспер, милый! Тебе знаком этот почерк? — поманила его к себе тетя Вельма.

Джаспер понял, что из этой западни ему уже не выбраться.

— Э… да. Он похож на мамин. Напоминает, во всяком случае.

— Это странички из бухгалтерской книги молокозавода, где она работает, видишь эту шапку в самом верху? — тетя Вельма потыкала пальцем в верхнюю часть одной из подклеенных бумажек. — Ты представляешь, зачем она приделала их сюда?

Уронив взгляд в грязный пол под ногами, Джаспер ответил сущую правду:

— Нет.

Ухватив за дрожащий подбородок, тетя Вельма подняла ему лицо.

— Ты же понимаешь, что мне придется рассказать об этом твоему отцу?

— Рассказать мне о чем? — издали долетел до них голос Уэндела. Вместе с дядей Лео он подошел к стойлу. Щеки румяные от выпитого. — Почему еще не спишь, сын?

Джаспер не ответил.

— Ребята только что показали мне кое-что, что нашли в этой книжке. — Поднявшись, тетя Вельма раскрыла перед мужчинами Библию. — Думаю, тебе стоит к этому присмотреться, Уэндел.

В тусклом свете фонаря тетя Вельма поделилась с ними маминым секретом. Джаспер старался дышать как ни в чем не бывало. Он собирался, конечно, показать папе свою находку, но не мог избавиться от поселившегося в животе нехорошего предчувствия, пока Уэндел с Лео изучали каждый фрагмент бухгалтерских записей Галатаса.

Увидев надпись на задней обложке, дядя Лео тихонько присвистнул.

— Федеральное расследование, прости ты господи. Алтея! А вот и наш знакомец, Руссо. Что ты об этом думаешь, Уэн?

Уэндел захлопнул книгу и покрутил головой, переводя взгляд с Джаспера на тетю Вельму и обратно.

— Только не здесь, Лео.

Книгу он вручил Вельме, и мужчины направились в разверстый конец амбара, Джаспер — за ними по пятам.

— Ложись-ка ты спать, сын. Все будет хорошо, ты не волнуйся, — отец довел Джаспера до нужного стойла и хлопнул дверцей прямо у него перед носом.

Сунув этот самый нос в щель между досками обшивки, Джаспер наблюдал, как мужчины выходят во двор и направляются к тракторному сараю.

Потянув за руку, тетя Вельма оттащила его от стены. Она одарила мальчика озабоченной улыбкой, после чего опустила глаза на зажатую в руках Библию. Немного помедлив, она уложила книгу рядом с подушкой Джаспера и сказала:

— Что ж, ребятки. Я смертельно устала… А теперь отправлюсь спать и вставлю в уши клочья ваты, чтобы вы, дурачки, больше меня не будили. Спокойной ночи.

Джаспер стоял как вкопанный, глядя, как тетя удаляется в дальний конец амбара.

Уэйн легонько подпихнул его в другую сторону:

— Шагай, тупица! Она тебя отпускает, не трать время попусту. Дуй, пока не передумала!

С этим напутствием Джаспер натянул ботинки и выбежал из амбара. Описав широкий круг, он подобрался к сараю с обратной стороны, где в ночной тишине слышались негромкие мужские голоса.

— Он детектив, Уэндел. Чего еще ты от него ждал?

— Я хочу, чтобы он оставил мою семью в покое, черт возьми! И уже сказал ему, поганцу, чтоб не подходил близко. Плевать мне на его следствие! Мы тут ни при чем. Из-за этого тугодума я лишился жены. Он пристал к Алтее с уговорами вывести на чистую воду Галатаса, отпетого гангстера, даже пожаловал к ней на работу. А ведь сегодня какая-то несчастная семья в Детройте опять не дождалась отца домой. Они так и не нашли того полицейского сержанта — вообще ничего, кроме кровавых пятен в моей распроклятой спальне. Я не допущу, чтобы моя собственная семья кончила так же. Не дождется он от меня никаких звонков.

— А как поступить с книгой? Похоже, Алтея как следует постаралась спрятать эти выписки. Должна же иметься причина. Что будем делать?

— Ничего не будем. Брошу книжку в огонь, и дело с концом. Не стоило Алтее впутываться в эти махинации. Пустоголовая женщина сама уже не знала, что для нее хорошо, а что плохо. Если бы она просто сидела дома, заботясь о Джаспере, и не совала свой нос куда ни попадя, ничто из этого не…

Остального Джаспер уже не слышал. Ноги бегом несли его назад к амбару, и голова едва за ними поспевала.

Глава 57

Чарльз Дункан — федеральный маршал с безупречной репутацией. Чем вы можете подтвердить свои обвинения?

Вбежав в коровье стойло, Джаспер подхватил с земли Библию.

Уэйн рывком уселся в постели.

— Ты чего творишь?

Джаспер лишь мотнул головой и выбежал прежде, чем кузен смог бы его остановить. С прижатой к груди книгой он рванул по извилистой дорожке к Харрис-роуд, то и дело оглядываясь. Отцовский грузовик бросится в погоню, как только папа сообразит, что у него на уме. Длинная канава вдоль дальней стороны дороги была завалена сломанными ветвями, которые оцарапали ему руки, пока Джаспер спускался в густую тень подальше от дорожного полотна.

Отойдя немного от перекрестка, Джаспер присел на корточки — скрыться из виду и перевести дух. Боже, что я делаю? Отец с дядей убьют его, если догонят, но он никак не может позволить им сжечь мамины записи. Пока он прикидывал, как действовать дальше, ноги все глубже увязали в грязи. Спрятать книгу на ферме попросту негде, но ее можно было бы закопать, наверное, если только найти сухое местечко.

— Джаспер! — пропел голос с дороги над его головой. — Ты где, тупица?

Джаспер поколебался, стоит ли ответить, но все-таки решил, что помощь ему не повредит.

— Тут, внизу.

Уэйн спустился в канаву и нашел там кузена, забившегося глубоко в сплетение ветвей.

— Какого черта ты здесь торчишь? Па с дядей Уэном вот-вот вернутся из сарая.

— Я не дам ее сжечь, Уэйн. Он знает правду, но ему все равно.

— Что за чушь ты несешь?

— Ему наплевать, пойдет ли Галатас под суд. Ты слышал Мотегу. Они убивают людей, убили Айашу. Они задумали что-то ужасное. Они расстреляют множество индейцев, и некому будет их остановить!

Какое-то время Уэйн молчал, но потом спокойно заметил:

— Потому он и задумал сжечь книгу! Не хочет, чтобы кто-нибудь убил тебя. Приходило такое в твою пустую голову?

— Но кто-то же должен их остановить. Вот почему мама меня оставила. Именно это она и пыталась сделать. Что-то правильное.

— Что тут правильного, Джас? Ты и впрямь думаешь, что способен им помешать? Воображаешь, что тетя Алтея на это надеялась?

— Нет. Но кто-то должен. Как насчет того детектива? Его номер записан на обложке.

— Ха! И где ты видишь телефон?

— Разве в «Талли-Хо» нет телефона?

— Ну, допустим. Вот только па нас обоих свиньям скормит, если мы сбежим, никого не предупредив.

Джаспер поднялся на ноги и заправил Библию под лямки комбинезона на спине.

— Ты не обязан идти со мной. Просто скажи им, что я снова сбежал, ладно? Скажи, что видел, как я ухожу в сторону пепелища на месте бабушкиного дома.

— Ты спятил! — Но Уэйн не попытался задержать его, когда Джаспер побрел дальше по дну канавы.

Пробираться через завалы поваленных стволов в набравших грязи ботинках было не просто, но Джаспер не мог дать себя увидеть. Он держал ухо востро, вот-вот ожидая услыхать рев мотора отцовского грузовика. Он даже не представлял, что скажет бармену в таверне, мистеру Шарки. Придется выдумать что-нибудь про экстренный случай.

Когда он уже подходил к месту, где Харрис-роуд встречалась с Лейкшор, мимо развилки пронеслись огни автомобильных фар. Джаспер съежился на дне канавы и сидел тихо, пока те не скрылись вдали, а потом вскарабкался наверх, к небольшому скоплению ограждавших поле деревьев. Посевы еще не поднялись толком и не могли служить надежным укрытием. Джаспер оглянулся: вдоль Харрис-роуд, уходящей к дядиной ферме, темно и тихо. Окна «Талли-Хо» светились в полумиле впереди, на дорожной обочине. Джаспер поискал самый безопасный путь через открытое поле, но такого не нашел. Значит, придется бежать со всех ног и бросаться на землю, как только загудит мотор. Раз, два…

Он помчался к далеким окнам, увязая в мягкой почве. Книга колотила о спину. Лишь время от времени он отводил взгляд от огней впереди, чтобы оглянуться на пустынную дорогу в стороне. С третьей оглядки ему удалось заметить пару мощных фар, мерцавшую сквозь стволы деревьев на обочине.

Дерьмо! Он распластался на земле и наблюдал, как фары медленно двигаются к перекрестку, словно высматривая беглеца. В двух сотнях ярдов от места, где он лежал, фары остановились, и на какой-то отчаянный миг Джаспер уверился, что был замечен. Но машина двинулась дальше и свернула к Бартчвиллю. Легковой автомобиль, который он видел впервые.

«Попадались на глаза какие-нибудь странные машины поблизости?» — повторил в его голове голос шерифа Брэдли.

Джаспер поднялся на дрожащие ноги. Папа уже наверняка обнаружил его исчезновение. Оставалось только надеяться, что Уэйн отправит погоню по ложному следу, и они начнут прочесывать задние поля и не станут заводить грузовик. Мальчик побежал дальше.

В «Талли-Хо» было почти пусто: единственный клиент сидел, ссутулясь, за столиком у окна, в которое заглянул Джаспер. На нем был светлый форменный костюм. Сквозь сетку от мошкары Джаспер наблюдал за тем, как к столику подходит бармен.

— Тебе не пора домой, Кел?

— Еще одну на дорожку, Клинт. Денек выдался ни к черту.

Джаспер узнал голос шерифа.

— Миссис Брэдли еще не соскучилась?

— Я в твой бар не лезу? Вот и ты не лезь к моей супруге. Еще кружечка, и я уйду.

— Сию минуту, — согласился Клинт, забирая со стола пустую кружку.

Рядом с пивными кранами в конце барной стойки был выставлен черный телефонный аппарат.

Джаспер постоял, набираясь храбрости, чтобы постучать в дверь таверны. Шериф Брэдли был знаком с его дядей и вполне мог за ухо отвести назад на ферму, но он был тем самым шерифом, о котором говорил федеральный маршал. Это он нашел мешки с «товаром», которых не досчитался Галатас. Эти люди собирались обманом заставить его их вернуть. Джаспер глубоко вдохнул, понимая, что другого шанса у него нет. Нужно поговорить с шерифом, невзирая на последствия. Он направился вдоль задней стены таверны к дверям, но шум гравия под колесами еще одной подъехавшей машины заставил его замереть на полдороге.

Джаспер отпрыгнул за угол. Дверь таверны отворилась и хлопнула.

— Добрый вечер, Клинт. Привет, Кел. Не возражаешь, если я с тобой посижу?

Джаспер подполз к своему наблюдательному пункту. И глаза у него полезли на лоб: рядом с шерифом сидел тот самый федеральный маршал, который говорил с Галатасом в резервации.

— Что, Чак? — с трудом ворочая языком, спросил шериф Брэдли. — Что привело тебя сюда в этот поздний час?

— Жажда. Мечтаю о пиве, как и ты.

Бармен выставил перед маршалом кружку.

— Спасибо. — Маршал сдвинул с шерифом кружки и сделал большой глоток. — Ну что? Повезло тебе отыскать другие мешки с этой дурью?

Шериф Брэдли поднял свое пиво и, осушив всю кружку одним глотком, брякнул ею о крышку стола.

— Мешков пока что два. Отправил их в Детройт, как и собирался.

— Скажешь, если найдешь еще, ладно, Кел?

— Наши находки не должны тебя касаться, не так ли?

— Если в мешках то, о чем я подозреваю, дело будет федеральное. И мы не хотим, чтобы кучка незнакомцев заявилась сюда бередить наш покой, правда? Подумай о телефонах, которые звонят без умолку.

Шериф Брэдли покивал в ответ и поднялся на ноги.

— Наверное, ты прав. Пора мне собираться домой, к своей половинке.

Маршал Дункан тоже встал и протянул ему руку.

— Рад был повидаться, Кел. Слушай, у меня нынче… кое-какие делишки в Черной Реке. Сделай одолжение. Если тебе позвонят среди ночи, не спеши брать трубку. Сумеешь?

Туман в глазах шерифа Брэдли ненадолго рассеялся:

— Ты это о чем, Чак?

— Говорю же, сегодня мне потребуется небольшое пространство для маневра. Ну, ты меня понял.

— Что-то я не уверен…

— Конечно, понял. Сколько раз мы делали тебе поблажки там, в резер…

Шериф Брэдли выставил вперед нетвердую ладонь:

— Ума не приложу, черт возьми, что ты несешь.

Маршал Дункан достал из кармана небольшой снимок и показал его шерифу.

— Сейчас исправим. Помнишь такую? Не так уж много времени прошло.

Щурясь на фотографию, которую маршал уже убирал в карман, Джаспер различил мертвенную бледность обнаженного девичьего тела. В точности как те снимки, что он видел в клинике.

— Теперь до тебя дошло, о чем я толкую?

Шериф убрал руку и, качнувшись, тихо, почти шепотом произнес:

— Я не имею к этому никакого отношения.

— Еще как имеешь, Кел. Разве не из твоего служебного авто девчонку выбросили у дверей клиники? Доктор Уайтберд все подробно записал, сделал фотографии.

— Но я просто свой долг исполнял. Она не из моих. Просто какая-то наркоманка, попавшая в передрягу. Я ничем не мог ей помочь, — пока шериф говорил, его лицо медленно наливалось краской.

— Но своему приятелю поможешь, не так ли? Мы знаем тип крови твоегодруга. Он оставил на девчонке улик хоть отбавляй. Папка вышла довольно толстая.

— Это же… Брехня это все, сам знаешь. Нельзя же разбрасывать направо и налево пустые обвинения! — шериф чуть не забрызгал слюной лицо маршалу. Он отодвинул стул и, неловко ступая на негнущихся ногах, направился к выходу.

— Пятнадцать минут, Кел. О большем я не прошу.

Шериф с отвращением отмахнулся от маршала и толкнул дверь, чтобы выйти.

— Не забудь передать от меня привет супруге! — вслед ему крикнул маршал Дункан.

Едва шериф ушел, маршал бросил на стол доллар и поднялся, не допив свое пиво.

— Приятного вечера, офицер, — учтиво пожелал Клинт из-за стойки и вернулся к мытью кружек.

Джаспер остался стоять под окном, невидящими глазами озирая пустынное поле. Он едва слышал звук заведенного мотора и шелест покрышек по гравию. «Айаша», — думал он. Эти двое говорили о ней.

Глава 58

Как же получилось, что в полиции Детройта не сохранилось никаких сведений ни о вас, ни о предполагаемом расследовании детектива Руссо?

— Добрый вечер, чем могу… — повернувшись к двери, бармен замолчал. И навалился на стойку бара. — Что ты здесь делаешь, сынок? Не поздновато ли?

— Я… Мне нужно воспользоваться… То есть… простите меня, сэр, — Джаспер постарался прогнать дрожь из голоса. — Можно мне позвонить? Это очень важно.

— Паренек, уже половина двенадцатого ночи. В такой час звонить уже поздно. Где твои родители?

— Они, э… У нас машина сломалась, в той стороне. Когда мы… ну… увидели ваши огни, меня отправили вызвать подмогу.

— Значит, вам понадобился Тони, у него гараж в Бартчвилле. Сейчас позвоню, — Клинт снял трубку и начал набирать номер. Глаза Джаспера прошили комнату из угла в угол: он отчаянно искал выход из своей неудачной лжи.

— Э… Мне наказали звонить нашему механику в Детройт. Тут… э… у меня и номер записан.

Клинт прекратил крутить диск и покосился на тоскливое лицо мальчика. Повесил трубку.

— Брось меня разыгрывать, парень. Что ты здесь делаешь?

Джаспер оглянулся на дверь, решая, не стоит ли рвануть в темноту, но он зашел уже слишком далеко.

— Моя… Моей маме нужна помощь. Я не могу всего объяснить, но этот звонок очень важен. Пожалуйста, сэр.

Клинт вышел из-за стойки и опустился на корточки, всматриваясь в Джаспера.

— Ты сын Алтеи, так ведь?

Джаспер прикусил язык.

— Мы с Алтеей всегда были дружны. Узнаю ее черты в твоем лице. Дядя знает, что ты здесь?

Джаспер покачал головой.

— И кому же ты собрался звонить?

— Одному детективу, из Детройта. Я кое-что нашел и… Просто… — Джаспер уже не знал, что добавить, но мама оставила ему Библию. Доверила секрет. Это должно было что-то значить. Он никак не мог ее подвести.

— Я знаю, о ком ты. — Клинт подтянул к себе телефон и набрал чей-то номер.

— Пит? Это Клинт из «Талли» беспокоит… Малость пустовато, а у тебя?.. Скажи, у вас там еще сидит детройтский коп, который не успокоится, пока не выпьет весь кофе?.. Он самый. Сможешь отправить его ко мне? Он поймет… Вот и хорошо, значит, до воскресенья.

Бармен положил трубку на рычаг аппарата.

— Даже не представляю, во что ввязалась твоя мама, парень, но дело нешуточное. За свою жизнь я много чего насмотрелся да наслушался, но такого… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

По правде сказать, Джаспер не знал. И стоял у барной стойки, чувствуя полнейшую растерянность, пока в его голове не забрезжила новая мысль. «Мы с Алтеей всегда были дружны».

— Мистер Шарки? Можно задать вам вопрос?

Бармен не сразу оторвал взгляд от темного окна.

— Давай.

— Когда вы виделись с ней в последний раз?

Клинт не спешил с ответом. Он просто стоял, облокотись о стойку, и взвешивал слова, как это делают люди, не привыкшие обсуждать кого или что-либо. И произнес наконец:

— Я обещал твоей матери, что никому не скажу. Довольно дурные людишки шли тогда по ее следу.

— Но я не дурной человек, — прошептал Джаспер.

Клинт улыбнулся ему:

— И то верно. Это было в конце прошлого лета. Алтея вошла в эту самую дверь, в довольно растрепанных чувствах. Сказала, что машину пришлось бросить. Сказала, что эти мерзавцы разыскивают ее. Спросила, не слыхал ли я о чем-нибудь. Сразу было видно, с ней что-то не так.

— Она осталась тут?

— Ничего подобного. Почистила перышки, пропустила пару крепкого и была такова.

— Куда она направилась?

— Не захотела сказать. Я предложил подвезти ее куда-нибудь, но Алтея только ручкой помахала. Сказала, единственное, чем я могу помочь, — это не рассказывать ни одной живой душе, что я ее видел… Вот я и не рассказывал.

На площадке перед таверной сверкнули две яркие фары. Бармен открыл Джасперу дверь и сказал:

— Надеюсь, ты найдешь ее, парень.

— Спасибо, — прошептал Джаспер.

У крыльца его поджидал черный седан. Когда стекло на его дверце поползло вниз, у мальчика возникло неодолимое желание повернуть назад и бежать со всех ног, — несмотря на все, через что ему довелось пройти.

— Джаспер! — лучезарно улыбнулся сидевший за рулем детектив. — Так и знал, что ты еще дашь о себе знать. Залезай.

Джаспер не мог поверить, что забирается в машину к тому самому человеку, который гонялся за ним по улицам Детройта. Все его существо напряглось, пока он устраивался на кожаном сиденье и закрывал дверцу, но иного выхода Джаспер не видел. Он не мог довериться шерифу или маршалу, или даже собственному отцу.

— Что ты для меня приготовил, малыш? — спросил детектив, выезжая с площадки.

Джаспер высвободил из-за спины Библию и раскрыл наугад. Детектив покосился на страницу бухгалтерской книги, подклеенную внутри, и снова уставился на дорогу. Он вел машину на север по Лейкшор-роуд. Когда мимо промелькнул поворот на Харрис-роуд, в желудке у Джаспера шевельнулся тугой комок. Они не возвращались на ферму.

— И что? — ничуть не впечатленный увиденным, переспросил детектив. — Это все, что ли?

— Ну… нет, здесь полно таких страничек, а потом еще и это, — Джаспер пролистал до клочка, исписанного именами и номерами телефонов.

Детектив съехал на обочину и выхватил книгу у мальчика. Тихо присвистнул, разглядывая список:

— Вся сеть Галатаса, как на ладони!

Джаспер набрался храбрости спросить:

— И что это значит?

— Наркота, деньги, женщины, — бормотал детектив, перестав замечать своего юного пассажира. И снова листал книгу, вглядываясь в подклеенные странички с числами. — Я уже пять лет стараюсь припереть Галатаса к стене. Контрабанда, рэкет, весь преступный набор… Но никто не хотел давать показания. Мне казалось, твоя мать может согласиться, но…

— Вы знаете, где она теперь? — вырвалось у Джаспера. — Мне очень нужно ее найти.

— Малыш, если бы я ее нашел, мы бы сейчас не разговаривали. Ничем не могу помочь. Этого мне мало. — Детектив бросил Библию назад, на колени Джасперу.

— Но это еще не все! — взмолился тот. — Должно случиться что-то ужасное! Сегодня. Нечто очень, очень плохое. Я слышал, как они говорили. Маршал Дункан хочет, чтобы шериф Брэдли не подходил к телефону, если тот зазвонит. Пятнадцать минут, он сказал.

Детектив выключил фары и, освещенный луной, повернулся к сидевшему рядом мальчику:

— Ты обязан рассказать мне все, что тебе известно, Джаспер. От этого зависят жизни многих невинных людей. Мы не хотим их подвести, правда?

Джаспер яростно замотал головой.

— Выкладывай.

Рассказать взрослому обо всем, чему он был свидетелем в этот день, стало большим облегчением. Галатас и Дункан на окраине леса, Мотега, его убитая сестра — все вообще. Детектив записывал каждое слово, время от времени приподнимая брови: при известии о существовании у Джаспера погибшей сводной сестры и особенно — узнав, что у Дункана имеется некая фотография, с помощью которой тот шантажирует шерифа.

— Очень хорошо, Джаспер. Замечательно. Если я попрошу, сможешь указать то место, где маршал Дункан говорил с Галатасом?

— Да, но… — он снова хотел спросить о маме, но детектив был расторопней:

— Так чего же мы ждем?

— Сейчас? — В желудке вновь заворочался тяжелый ком. — Но ведь уже поздно. Мои папа с дядей…

— Они не возражают, чтобы ты исполнил свой долг, Джаспер. Я официальный представитель закона, а закон прямо запрещает мешать ходу следствия. Ты ведь не хочешь стать преступником?

Мальчик снова замотал головой, но внутреннее чувство велело ему поскорее выбраться из машины. Тот же самый инстинкт, который пробудился, когда к нему подходил водитель того автобуса. Он уже потянулся к ручке, но детектив слишком быстро тронулся с места.

Отыскать в темноте поворот съезда в Черную Реку оказалось не просто. Джаспер чуть не пропустил его, но детектив вовремя ударил по тормозам, едва не заставив мальчика ткнуться лбом в приборную доску.

— Держись крепче, малыш, — хохотнул детектив Руссо и, не включая фары, свернул на крутую дорожку, ведущую на холм. За руинами клиники он вырубил мотор и велел вылезать. — Отлично, Джаспер. Показывай дорогу.

Едва переставляя непослушные ноги, он повел мужчину вокруг клиники к тропе, идущей к игорному дому. «Все это неправильно, — думал он. — Слишком опасно». Но шел все дальше, словно чувствуя пистолет детектива, наставленный между лопаток.

Примерно на полпути они заслышали чьи-то голоса. Детектив присел, уцепил Джаспера за лямки комбинезона и втащил в заросли. Лунный свет изливался сквозь ветви, освещая им путь, пока они шаг за шагом подбирались ближе к месту, где раздавался шум.

— Что значит, его здесь нет? — взревел один голос. — Ты тащишь меня в эту дыру среди ночи, и его вдруг здесь нет? Вранье! У тебя ничего и не было.

— Много ли мешков вы нашли? — вопросил глубокий сильный голос.

Мотега! Детектив придержал Джаспера, не выпуская из-за дерева.

— Мы едва приступили к поискам, — нерешительно вставил маршал Дункан. — Они найдутся.

— Найдется не больше трех. Именно столько я оставил.

— Что значит «оставил»?

— Дай человеку объяснить, — вмешался Галатас.

Детектив дернул Джаспера за лямки и подтолкнул вперед, чтобы подобраться ближе и хоть что-то увидеть. Каждый хруст ветки под ногами заставлял сердце мальчика замирать. Они же услышат! Они найдут их здесь и убьют.

Его отец был прав. Детектива это ничуть не заботило.

— Вы видите, что осталось? — спросил Мотега людей вокруг, указывая на остатки рухнувшего игорного дома. — Видите эти деревья? Видите эту землю?

Джаспер задрал голову, как если бы Мотега обращался именно к нему. Ветки вверху по-прежнему шелестели листвой. Упавшее дерево поблизости покрывал мох.

— Что ты пытаешься сказать? — не выдержал Галатас.

Маршал Дункан огляделся по сторонам и медленно покачал головой.

— Он говорит, торнадо прошел стороной. Проклятье. Он хочет сказать, что своими руками снес игорный дом заодно с кладовой.

— Когда пришли великие ветра, твои люди бежали, как испуганные дети, — криво улыбнулся Галатасу индеец. — Я остался.

— Понятно, — кивнул Галатас и ненадолго умолк, раздумывая. — Чарльз говорит, вы хотите, чтобы мы убрались из Черной Реки. В этом все дело, да? Что ж, это возможно. Ты вернешь все, что украл, и мы уйдем. Согласен?

— Ты не чтишь заключенных сделок. Я уже видел это. К тому же я уже получил все, что было нужно.

— Не пойму. Что же ты получил?

— Тебя, — просто сказал Мотега, доставая из-за пояса нож. — Ты здесь.

— Чарльз! — отступил на шаг Галатас. — У меня нет времени на дурацкие игры. Может, заставишь дикаря быть посговорчивее?

Маршал Дункан выхватил оружие из кобуры и наставил пистолет на Мотегу.

Джаспер подался назад, но твердые ладони детектива сковали ему руки и закрыли рот. Руссо зашептал ему на ухо:

— Тсс, малыш. Галатасу конец, за это он сядет надолго. Ты просто гляди. И запоминай, чтобы рассказать присяжным.

Горячее дыхание у самого уха заставило все тело дернуться от отвращения. «Лежи смирно, дружок. Ты уже не облегчишь свою участь». Джаспер зажмурился и затряс головой. Он попытался вырваться из цепких рук детектива, но больное плечо в повязке тут же прошила острая боль. Сбежать бы не вышло.

Голос Мотеги даже не дрогнул.

— Я не боюсь смерти и не хочу жить, не добившись справедливости. Стреляй.

Глаза Джаспера полезли из орбит.

Маршал взвел курок и оглянулся на Галатаса.

Старик был единственным, кто еще улыбался.

— Всему свое время, Чарльз. Мы должны получить назад украденное. Выстрели ему в ногу. И стреляй, пока не заговорит.

Мотега рассмеялся.

— Можешь пускать мне кровь сколько хочешь. Я умру счастливым. Твои мексиканские партнеры накажут тебя сами. Они убьют тебя медленно. Моя кровь обернется твоей кровью. Теперь стреляй.

Маршал сделал предупредительный выстрел. Сдавленно промычав в ладонь детектива, Джаспер забарахтался в его хватке, суча ногами.

Галатас повернулся к маршалу Дункану.

— Ты слыхал что-нибудь?

Маршал опустил свое оружие.

— Никого другого здесь нет, Перри.

В шелесте сухих листьев детектив повалил мальчика на землю, стараясь угомонить.

— Таки? — крикнул в заросли Галатас. — Ты это слышал?

Детектив Руссо и Джаспер замерли. Сзади к ним приближались чьи-то тяжелые шаги. Детектив выпустил мальчика и хотел повернуться, но его остановил звук заряда, досылаемого в патронник помпового ружья. Только теперь Джаспер заметил в руке у детектива пистолет.

— Брось свою пушку, Руссо, — негромко прорычали сзади, и в грязь у ног Джаспера с плеском упало что-то тяжелое. Уже громче невидимый голос воззвал в темноту:

— Эй, босс! Тут у нас незваные гости.

— Ну-ка поглядим, кого ты там нашел.

— Двигай, — скомандовали позади.

— Давайте сохранять спокойствие, — предложил детектив Руссо, но его голос уже покинула уверенность. Он опять ухватил Джаспера за лямки комбинезона и толкнул вперед, к просвету в деревьях. — Мы совершенно не при делах, Перри. Меня тут вообще не было. Хотя, если подумать, мы могли бы неплохо сработаться. У меня полно друзей в отделе борьбы с наркотиками.

Взгляд Джаспера уперся в лицо Мотеги. Тот испепелил мальчика глазами, исполненными оторопи и гнева, после чего понурился.

— Привет, Джон. Как здорово встретить тебя вновь, — улыбнулся Галатас, после чего коротко кивнул невидимому Таки.

Воздух раскололся от ружейного выстрела. Земля с силой врезалась Джасперу в лицо, когда мужчина, державший его за лямки комбинезона, рухнул ничком. Прогремел еще один выстрел, с губ детектива слетел тихий, булькающий вздох.

Чья-то пятерня сдернула Джаспера с земли. Детектив Руссо не шевелился.

— Господи, Перри! — возмутился кто-то вдалеке.

Галатас продолжал выговаривать что-то в спину Руссо, но Джаспер едва мог уловить звуки его голоса сквозь трезвон, не затихающий в ушах.

— …И еще, передай своим итальянским прихвостням в Детройте, чтоб не валяли со мной дурака. Ну а теперь, Мотега, ты покажешь, где закопал мой товар, или сегодня мы выроем три новых могилы.

Поверженный, Мотега отвечал слишком тихо, чтобы мальчик мог его расслышать.

Джаспера поволокли сквозь лес, и его сознание билось хрупкими кулачками о прутья своей клетки. «Дядя Лео ни за что меня не простит. Скоро ли они поймут, что меня больше нет? А Библия так и лежит в машине у детектива. Мама здорово рассердится, когда узнает, что я оставил ее там. Извини меня, мама.»

Его захватчик не ослабил своей хватки на загривке мальчика, даже когда их поход наконец завершился. Джаспер не сводил глаз со своей одежды — в пятнах крови детектива. «Мне ужасно жалко!»

— Ну, и где же мешки? — не выдержал Галатас.

Маршал Дункан осветил фонариком хмурое лицо Мотеги.

За новой порцией приглушенных, неразборчивых слов последовал звук лопаты, воткнувшейся в грязь. Они роют мне могилу. Мысли Джаспера захлопали крыльями и разлетелись в разные стороны. Он и сам ощутил, будто несется куда-то. Под ногами не осталось твердой почвы, которая могла бы задержать падение. Здесь меня и закопают.

Но тут сквозь гудение в ушах прорезался новый голос, громкий и ясный:

— Доброго вам вечера, джентльмены! Не потрудитесь ли объяснить, чем это вы тут заняты?

Глаза Джаспера вернули себе способность видеть. По склону холма к ним поднимался шериф Брэдли в сопровождении помощника. В одной руке у него была армейская винтовка, в другой — фонарь. Его подчиненный держал ружье.

— Улаживаем кое-какие племенные споры. А что привело сюда тебя, Кел? — посветил на шерифа маршал Дункан. — Ты превышаешь свои полномочия.

— Прошу прощения, Чак, но граница Черной Реки пролегает примерно в пятидесяти футах вверх в той стороне. Мы стоим на земле округа Сент-Клер, и час тому назад некто неизвестный позвонил сообщить мне, что остальные мешки мы сможем найти где-то неподалеку отсюда. Мы слышали выстрелы. Будьте любезны рассказать, что произошло? — Фонарь шерифа по очереди выхватил из темноты лица маршала, Галатаса и Мотеги, после чего повернулся к Джасперу.

Державший его за шиворот мужчина разжал пальцы. В тот же миг, когда свет принесенного шерифом фонаря отодвинулся, руки за спиной у Джаспера начали неуклюже дергать ружье. «Он перезаряжает, — шепнул ему на ухо чей-то голос. — Это твой единственный шанс. Беги же. Беги!»

Джаспер отпрыгнул в сторону и слепо побежал прочь, спотыкаясь и размахивая руками в темноте. Мимо свистел холодный воздух, листья и ветки били по лицу. За спиной он слышал гневные окрики, но уже не различал голосов. Не задерживаясь, он летел сломя голову все дальше и дальше. Чтобы отыскать дорогу. Позвать на помощь. Хоть кого-нибудь увидеть.

Где-то позади лесную тишину прорезал чей-то душераздирающий вопль. Защелкали выстрелы.

Запнувшись о толстую ветку, Джаспер и сам растянулся на земле. Стрельба позади все не прекращалась. Мальчик заполз в тень могучего дерева и поспешно свернулся в комочек под густыми ветками кустов. Зажмурившись, начал молиться о том, чтобы стать невидимкой. Не дай им найти меня, мама. Прошу, не позволь им меня найти.

Глава 59

Считаете, мы поверим, что вы сами выступали молчаливым свидетелем, и только?

Мам?

Джаспер обнаружил, что вновь оказался в бабушкином доме, на ступенях лестницы, ведущей наверх. Он слышал голос. По крайней мере, так ему казалось. «Я сплю», — понял он, глядя в розовое небо, зажатое между обвалившимися балками крыши.

Единственным звуком, который до него доносился, было пение далекой пичуги где-то вдали. Пока чей-то голос не шепнул: «Кто тут?»

Джаспер медленно взобрался по лестнице.

— Эй! — тихо позвал он с верхней ступени. В углу темнел прямоугольник бюро.

У стены напротив стояли две кровати. На краю одного из матрасов приютилась большая тень. Когда тень шевельнулась, Джаспер не сдержал испуганного вскрика.

— Джаспер! — ахнул голос.

Вспыхнуло желтое пламя. Щурясь, он силился приспособить глаза к внезапному вторжению света.

— Мам?

Тень опустила лампу, чтобы он мог рассмотреть лицо. Это была она. Джаспер схватился за перила, чтобы не полететь с лестницы кувырком.

— Что ты тут делаешь? — прошептала она.

— Я… мне приснился сон. За мной гнался волк. Мне так хотелось отыскать тебя… — запинаясь, выдавил он, все еще не веря собственным глазам. Мамино лицо расплывалось в мерцании слез. — Это правда ты?

— Да, солнышко, я. Подойди ко мне. — Мама улыбалась в свете лампы и протягивала руки, призывая к себе, в свои объятия.

Он подбежал к ней, едва не споткнувшись о покореженные непогодой, вспученные доски. За всю жизнь его еще не переполняло столько чувств сразу, и это совсем сбило Джаспера с толку. Он даже не смог бы назвать их все.

Она обхватила его руками.

— Шш-ш… Все хорошо, детка. Только не плачь.

— Я так скучал, — всхлипнул он. — Мне приснилось, что ты умерла.

— Умерла? Откуда такие нелепые мысли?

Когда он, захлебываясь от слез, изливал душу, рассказывая ей об Айаше, о застреленном детективе, о Галатасе и федеральном маршале, о Мотеге, слова растекались по маминому плечу, размывались и тускнели. Кажется, она не могла уловить ни единого.

И ответила только:

— Тише, тише! Я тоже скучала по тебе, солнышко. Я бы ни за что не оставила тебя совершенно одного. — Еще несколько минут невнятного бормотания, и мама взяла его за плечи, мягко отстранила от себя. — Тебе не следует здесь быть. Где твой дядя?

Джаспер с трудом вернул себе самообладание и постарался вспомнить.

— Я убежал… Мне приснился тот сон, и я отправился искать тебя. Они все еще спали.

— Ну, теперь-то уже проснулись. Тебе нужно вернуться, — она посмотрела ему в глаза, твердо и прямо. — Им не стоит знать, что я где-то поблизости.

— Да, мэм, — кивнул Джаспер, но ему не хватило сил уйти. Не так скоро. Он вытер глаза, обеими руками. — Но почему?.. Зачем ты здесь? Почему уехала?

— Я не уезжала. Но все они должны были именно так и думать. Мне было нужно защитить тебя. Отправить их куда-то в другое место.

— Ты все время была здесь? В этом доме? В клинике? Ты приходила туда?

Она прикусила губу и кивнула.

— Я приходила навестить тебя при первой же возможности, детка. Просто я не могла ничего рассказывать тебе и твоему дяде. Это опасно.

— Большой Билл сказал, у тебя всего два дня, прежде чем они совершат нечто ужасное. Почему? Почему эти люди тебя ищут?

При звуках этого имени ее глаза широко раскрылись. Между бровей пролегла глубокая морщинка, а пальцы впились в плечи Джаспера. На какой-то миг мальчик испугался, что мама сейчас ударит его.

— Не твое чертово дело. Понял? Держись от них подальше. И не верь ни единому слову — ни обо мне, ни о чем угодно. Они лжецы, солнышко. Убийцы… Ты должен перестать задавать вопросы.

Он кивнул, борясь с новой лавиной слез. И решил, что не станет возражать, если мама захочет его ударить.

— Они хотят убить тебя? Или уже убили?

— Пока еще нет, — ответил со стороны лестницы грубый мужской голос.

Мать Джаспера вскочила и, ухватив за плечо, забросила мальчика себе за спину, так что он не мог видеть вошедшего.

— Билл! — потрясенно выдохнула она. — Я… Я собиралась встретиться с тобой сегодня. Правда собиралась.

— Ну еще бы, — рассмеялся Большой Билл. — Только уже немного поздновато. Будешь делать все, что скажу, и тогда я, возможно, отпущу мальчишку.

— Отпусти его сейчас же! — велела она, но Джаспер ясно расслышал нотки страха в мамином голосе. — Он тут совершенно ни при чем. Он еще ребенок.

— Не переживай, Тея. Твой малец пришелся мне вроде как по душе. Если б не он, как еще я бы нашел это местечко? — Подойдя, Большой Билл дернул Джаспера за запястье, отрывая от матери. В другой его руке был зажат пистолет. — Я уже давно за ним наблюдаю.

Вспышка ужаса ослепила мальчика. Билл увязался за ним, а Джаспер, глупец, и не заметил! Та рощица! — понял он вдруг; там полно места, чтобы скрыться среди деревьев, обступивших заднюю стену амбара. Он ни разу даже не подумал оглянуться.

Большой Билл подобрал масляную лампу и весело подмигнул маме Джаспера. В желудке у мальчика разлилась желчь: Билл заметил огонек этой лампы в окне сгоревшего дома. В темных полях она послужила ему маяком.

— Если хорошенько подумать, иначе и быть не могло, — ухмыльнулся Билл. — Ты. Здесь, наверху.

От лица Алтеи отлила вся кровь.

— Подумать только. Я дам тебе завершить начатое. Даже нож захватил, — он вытащил из кармана штанов складной перочинный ножик и бросил на кровать. Другая рука удерживала ствол пистолета прижатым к затылку Джаспера.

— Прекрати, Билл, — упавшим голосом запротестовала она.

— Ты не робей, Тея. Я буду ласков. Видишь? Я принес то, что ты любишь, — из второго кармана Билл вынул бутылку виски.

— Я давно покончила со всем этим, — простонала она.

— Ну разумеется. — Бутылку Билл тоже бросил на кровать. Достал небольшой пакетик с каким-то порошком и вновь широко улыбнулся. — Как в старые добрые времена, да?

По маминому лицу покатились слезы. Джаспер не понимал, что здесь происходит, но мог разглядеть ужас в ее глазах. Нужно было сделать хоть что-нибудь. Ему вспомнился водитель автобуса.

Опустив пистолет, Большой Билл перехватил руку мальчика повыше. Джаспер без промедления вывернул спину и в прыжке лягнул со всей мочи, целясь Биллу в пах. Нога описала широкую дугу и врезалась могучему мужчине в бедро. Тот даже не дернулся.

— Нет, Джаспер. Не надо, — всхлипнула мама. — Оставь его в покое.

— Мне нравится этот боевой настрой, а тебе? — рассмеялся Билл, а затем нанес мальчику сильный удар в лицо.

Комната рассыпалась на цветные точки. Джаспер свалился на пол.

— Лежи смирно, дружок. Ты уже не облегчишь свою участь.

Джаспер моргал, пока не прояснилось в глазах, и затем смотрел, как черные кожаные ботинки Билла пересекают пол, направляясь к кровати. Его мама, ойкнув, упала на спину, поперек рваного матраса.

— Так вот, Тея. Сейчас ты расскажешь мне все, что растрепала тому детективу. Так было дело?

— Я не… — Ее голос прервался звонким хлопком пощечины.

— Нет, растрепала. Прими-ка свое лекарство… — Воздух в спальне заполнили едкие пары. — Вот и душечка. Спрошу еще раз. Что ты рассказала тому копу о наших делах?

— Ничего, — всхлипнула она. — Меня возили на допрос, но я ничего им не сказала. Клянусь те… — Еще одна пощечина вынудила ее замолчать.

— Где страницы, что ты вырвала из наших книг, Тея? Что ты собиралась на них выменять? А? Небось вообразила, будто твой краснокожий дружочек легко отделается? Или решила помочь властям прижать того парня, что замочил девчонку? — Под скрежет протестующих пружин Билл опустился на матрас рядом с нею. — Айаша уже пыталась провернуть этот фокус, Тея: сходила к копам поболтать о наших делишках в Черной Реке, и ты только посмотри, что с ней стало.

— Ах ты, сукин… — выкрикнула мама Джаспера. Прозвенел новый хлопок.

— Соображать надо было, Тея. Что сможет нарыть один детройтский коп? В тех холмах ему нечего делать, не его сраные полномочия. Совсем, что ли, сбрендила? Ты хотя бы заглянула в его бумажки? Он же сидит на чертовой зарплате, итальянцы давным-давно подмяли его под себя. Нет никакого федерального расследования. Ты добилась бы куда большего, стелясь на коленях перед маршалом Дунканом, но вместо этого решила ударить ножом в спину — и кого? Тех единственных, кому было на тебя не наплевать!

— Билл, я клянусь…

— Заткнись лучше, сама себе же вредишь. Сколько еще народу должно погибнуть из-за тебя, Тея? Ты уже добилась смерти копа, который встрял в это дело. Нас тут только двое, и я готов дать тебе уйти с поднятой головой. Черт, да я же просто тюфяк с золотым сердцем. Ты же не хочешь, чтобы я притащил тяжелую артиллерию, правда? Если явятся, эти ребята устроят настоящую потеху. На славу позабавятся и с тобой, и с твоим мальчонкой, ты же знаешь. Правда?

Кровать тряхнуло, и мама тихо всхлипнула.

— Не надо! — завопил Джаспер, как в тумане поднимаясь на ставшие чужими ноги. — Отпусти ее!

— Смотри, кто решил к нам присоединиться, — в волчьей ухмылке оскалил свои желтые зубы Билл. — Иди ко мне, Джаспер. Посиди с дядюшкой Билли.

Он схватил Джаспера за шиворот и силой усадил на свое колено. Джаспер пытался вывернуться у него из рук, но тот крепко притиснул его к могучей груди. Мамино лицо припухло и покраснело с одной стороны. Глаза ее источали безмолвный крик.

— Не впутывай ребенка, Билл, — взмолилась она. — Он тут совершенно ни при чем. Я расскажу все, о чем ты просишь.

— Ну конечно, расскажешь, — кивнул Билл, подбрасывая Джаспера на колене. — Да он у тебя настоящий красавчик. Весь в папочку, не иначе?

— Прекрати.

— Малютка Джаспер. Ты еще столько всего не знаешь, правда? Хочешь узнать, чем твоя мамочка зарабатывала на жизнь? Вокруг скольких мужиков она оборачивала свои тощие ножки, пока не нашла простака, чтобы надел ей на палец колечко?

Джаспер боролся, пытаясь высвободить руки, но без результата.

— Ты хоть знаешь, на кого она работает? — прошептал ему в ухо Билл, передразнивая мамин голос. — На убийц.

Джаспер глядел на розовый лоскут неба сквозь дыру в крыше. Чей-то далекий голос подсказывал, что на улице рассвело, но его не было слышно за довольным хохотом у самого уха.

— А хочешь узнать, как вышло, что весь этот дом сгорел, дружок? Это мамочка постаралась, знаешь ли. Как-то ночью она здорово накачалась дурью и решила навестить отчий дом. Да уж, в ту пору ходили слухи, будто она совсем лишилась рассудка и хотела убить во сне всю свою родню. И себя заодно. Семья объявила, что все это случайность: дескать, непотушенная сигарета упала на пол, но уже через пару дней ее бедного папашу нашли в петле, перекинутой через балку. Просто невероятно, как тебя не засадили за решетку уже тогда. Правда, моя милая? Черт, ты пыталась найти надежный способ умереть все то время, что мы знакомы.

Джаспер старался не смотреть на маму. Ее лицо превратилось в страшную маску, а комната словно свернулась в тесный кокон. Перед глазами все плыло.

— Не слушай его, солнышко. Он спятил, — проскулило дрожащее лицо.

— А вот и нет. Спятившая здесь только она, Джаспер. И после нынешней ночи уже никто в этом не усомнится.

— Отпусти его, Билл. Это только между нами, так? Только мы с тобой. Я расскажу все, что ты хочешь знать. — Размытое лицо исказилось в улыбке, и она сделала долгий глоток из бутылки с виски.

— Так-то лучше. — Билл спустил Джаспера с колена и пригладил ему волосы. — Прости, дружочек. На эту вечеринку тебя не приглашали.

Последнее, что услышал Джаспер перед тем, как рукоять пистолета обрушилась ему на голову, был мамин голос.

— Нет! — взвизгнула она.

Он пришел в себя, лежа лицом вниз на черных досках пола. Откуда-то сверху катился самый худший из звуков, которые он когда-либо слышал. Такой шум, словно в комнате на втором этаже как-то очутился принадлежавший Хойту громадный хряк по имени Гораций. Джаспер попытался приподнять голову, но острая боль, пронзившая череп, вернула ее на пол. Комнату заполнили бело-багровые всполохи.

Сквозь невыносимый шум до него донесся чей-то плач. Плакала мама.

Джаспер толчком подобрал под себя колени, и это внезапное движение впихнуло внутренности ему в горло. На пол закапал желудочный сок. Там, где лежала его голова, натекла целая лужица крови. Комната дрожала, пульсируя; в углу металась и барахталась комковатая масса из рук и ног. Щурясь в желтом свете, Джаспер смог различить голого великана, совершавшего неистовые, судорожные рывки.

Парализованный, Джаспер всматривался в угол, не в состоянии уразуметь увиденное. Его мама всхлипнула вновь, и комната начала кружиться. Откуда-то издалека до него доносились крики упавшей в колодец Салли. Мальчик прижал ладони к ушам и зажмурился, надеясь исчезнуть.

Нет!

Усилием воли он вновь опустил руки на зыбкие доски пола. «Я не позволю ей умереть!» Единственным источником света в комнате оставалась лампа. Казалось, она стоит очень далеко, в миллионе миль от Джаспера. Он не чувствовал ни рук, ни ног, но как-то сумел заставить их шевелиться. «Я не позволю ей умереть». Устремив взгляд на лампу, Джаспер пополз к ней. Ухватил ее за стальную ручку и медленно поднял себя на ноги.

Тихо подбираясь к корчащемуся на кровати зверю, Джаспер словно бы видел себя сверху, с балки под самой крышей. Он взмахнул горящей лампой, как бейсбольной битой, обеими руками. Та с сухим треском обрушилась на затылок чудовища. Когда лампа разбилась о его череп, во все стороны брызнули кривые, зазубренные осколки стекла. Масло растеклось по спине, и в тот краткий миг, когда его волосы еще не успели вспыхнуть, зверь уставился в глаза Джасперу тупым, непонимающим взглядом. Только Джаспера там не было: он был совсем в другом месте, с ужасом наблюдая за происходящим. Пустая оболочка мальчика ответила таким же пустым взглядом, когда он поднял лампу и снова обрушил ее на голову зверя.

Чудище издало дикий вой: масляные потеки на его торсе воспламенились. Оно откатилось прочь от мамы Джаспера и, судорожно дергаясь, рухнуло на пол.

— Уходи, — хриплым шепотом сказала мама, приподнимаясь с кровати. Ее лицо заливала кровь пополам со слезами. Алтея подтолкнула Джаспера к лестнице, ведущей вниз. Ее груди свободно болтались в каких-то дюймах от его лица. Их покрывали темные синяки. — Беги. Позови на помощь.

Мама Джаспера упала на колени и принялась шарить по полу, что-то ища. Горящий великан с криком вскочил на ноги и потянулся к ней. Алтея отпрянула; на кровати полыхал матрас.

— Беги отсюда, Джаспер! — визжала она. — Проклятье! Быстрей!

Мысли Джаспера были слишком неповоротливы, чтобы угнаться за ногами, и те успели унести его к лестнице. «Пистолет!» Он замер. «Мама хочет найти пистолет.» Мальчик обернулся и обвел взглядом дымящиеся доски пола. И сразу заметил оружие. На полу, у кровати. Рычащий демон снова упал, начал кататься по полу. Волосы на его широкой спине были объяты пламенем. Мама едва сумела протиснуться мимо, пока это существо билось в корчах, пытаясь вцепиться ей в ноги. Попыталось подняться, и огненные языки окутали все его тело.

— Пистолет! — слабым голосом выдохнул Джаспер. Она не слышала. Он ткнул пальцем в пол у кровати. — Мам, пистолет.

Она уставилась на сына безумными глазами.

— Убегай!

— Пистолет, — повторил Джаспер. На этот раз она увидела, на что он показывает.

— Тея! — простонало чудовище.

Языки пламени уже бежали вверх по стене. Комнату заполнил удушливый дым, и все кругом вдруг померкло, оборачиваясь дурным сновидением.

— Джаспер!

Ее голос выдернул мальчика из забытья. Мама склонилась над ним.

— Ступай, позови своего дядю. Хорошо, детка? — она ободряюще улыбалась ему. — У меня все прекрасно. Ну, беги же.

Оглушенный, Джаспер выудил нитку ожерелья из-под рубахи и протянул маме, словно не мог придумать ничего более важного.

— Я подобрал его в твоей комнате. Прости.

Алтея сдернула с него ожерелье и погладила по щеке.

— Это ничего, детка. Тебе нужно бежать.

Джаспер кивнул и в каком-то ступоре начал спускаться по ступеням.

— Вот молодец. Я люблю тебя, солнышко! — шептал ее голос в ухе у Джаспера. Паря в воздухе, мальчик пересек кухню и, одолев белесую мглу гостиной, оказался у входной двери. «Дым — это хорошо, — сонно рассудил он. — Люди увидят дым и поймут, что кому-то требуется помощь. Сигнальный дым».

Он ступил на крыльцо и уткнулся в грудь высоченного воина из племени манитонааха. Тот подхватил мальчика за локти и поднял, чтобы вглядеться ему в лицо. Это был Мотега. Когда он опустил Джаспера на землю и вбежал в дом, голова мальчика не удержалась на шее.

Он спокойно наблюдал за тем, как тело заваливается в высокую траву. Утреннее небо омрачали черные клубы дыма. К облакам тянулось ослепительно-желтое пламя, и неровный хрип дыхания Джаспера заглушался треском горящего бабушкиного дома. В ветвях деревьев заблудилось эхо чьих-то воплей.

Откуда-то издали до него донесся грохот: выстрел. Еще один.

«Салли мертва», — понял Джаспер. И провалился в колодец.

Глава 60

Где доказательства коррупции федеральной власти?

В окно они вылетели, что ли?

— Джаспер? — потрясла его за плечо чья-то большая ладонь.

Вскрикнув, он отпрянул от нее. Слепящий свет резанул по глазам.

— Ш-шш… Все нормально, сынок. — Рядом с ним сидел на корточках шериф Брэдли. Свой фонарик он опустил на землю. — Ты ранен?

Джаспер не ответил. Глаза освоились в темноте, дав понять, что он сидит, опершись о дерево. Лес, Галатас, Мотега, детектив Руссо, выстрелы. Все его тело съежилось.

— Ты здорово нас напугал. Давай-ка поднимайся, сынок, — шериф схватил его за плечи, поставил на ноги.

Джаспер осознал, что оглядывает костюм шерифа, выискивая дыры от пуль.

— Что произошло? — прошептал он.

— Об этом тебе не нужно беспокоиться.

— Где Галатас? И Дункан? Они мертвы?

— Боюсь, что так, но ты не переживай. Мир не станет скучать по людям вроде Галатаса или его подручных. Даже не сомневайся. Во всей стране не найдется судьи, который не отправил бы этих парней на электрический стул. Лично я не собираюсь лишаться из-за этого сна. И тебе не советую.

— А как же Мотега? Он тоже?..

— Не знаю, о ком ты толкуешь, сынок. Знаю только одно: я и пара моих помощников выехали на проверку после сообщения о выстрелах, наткнулись на двоих гангстеров, откапывавших мешки с наркотиками. Здесь они застрелили детектива и федерального маршала, недалеко похоронен еще один офицер полиции. А индейцев эта история вовсе не касается. Они живут на собственной земле и заняты своими заботами. Бог свидетель, проблем у них предостаточно. Да я уже и не помню, когда в последний раз видел хоть одного. И ты тоже не видел, ясно?

Джаспер постарался изобразить кивок.

— Сейчас помощник шерифа Симс отвезет тебя домой. Это не дело, когда маленькие дети бродят по лесам, рискуя заблудиться. Совсем как ты, верно?

Пытаясь уложить все это в мозгу, Джаспер тщетно искал опору под ногами. Он вовсе не заблудился в лесу, он… Библия!

— Шериф!

— Да, сынок?

— Посмотрите в машине детектива. Там лежит книга. Библия. Моя мама спрятала там важные бумаги. Насчет Галатаса и маршала.

Услыхав это, шериф приподнял бровь, но затем улыбнулся.

— Твоя мама была замечательной женщиной, Джаспер. Не верь никому, кто станет рассказывать о ней дурное.

Мальчик затрясся от хлынувших слез.

Спустя полчаса помощник шерифа Симс вышел из своей машины. Сквозь стекло задней дверцы Джаспер смотрел, как офицер озирает руины дядиной хижины, а потом стучит кулаком в стену амбара.

Сначала показался дядя Лео, а затем и раскрасневшийся отец Джаспера. Помощник шерифа указал на машину и с улыбкой сказал что-то, поводя в воздухе руками. Покивав, дядя Лео пожал ему руку, тогда как отец упер в мальчика недобрый взгляд. Джаспер лишь смотрел из-за стекла, безо всякого выражения. Не имело значения, поколотят ли его, отхлещут ли кнутом или вообще убьют. Он ничего бы даже не почувствовал.

Когда помощник шерифа Симс вернулся к машине и распахнул дверцу, его веселый голос проник наконец и на заднее сиденье:

— …К счастью, я патрулировал как раз в тех местах. Очень рад, что ваш озорник нашелся, — бросил он через плечо. А затем, достаточно громко, чтобы слышали все, добавил: — Ну что, Джаспер? В следующий раз, как отправишься в одиночный поход, не забудь спросить позволения у кого-то из родителей, ты меня понял? — Ухватив за здоровое плечо, он извлек Джаспера наружу и добавил еще громче: — Постарайся впредь не попадать в такие неприятности, слышишь?

С тем помощник шерифа и ретировался, оставив Джаспера стоять на подъездной дорожке. Мальчик не слышал приближения отцовских шагов.

— Ты имеешь хоть малейшее понятие, что творишь? Мы чуть умом не тронулись от беспокойства! — Уэндел затряс его за плечи, выбив руку из повязки. Джаспер едва заметил пронзившую руку боль. — Я почти надумал шкуру с тебя спустить! Когда же ты поумнеешь, сын?

— Тихо, Уэн. Не так шустро. Погляди на него, лицо совсем серое. Видок у него не особо здоровый. Господи, а это еще что? Кровь?

Лицо дяди Лео расплылось, когда тот встал перед ним на колени. Близость этого человека заставила желудок Джаспера вздрогнуть. Не прикасайтесь ко мне!

— Джаспер, гляди мне в глаза. Что случилось?

— Их всех убили, — сообщил Джаспер мутному пятну перед собой.

— Кого убили?

Джаспер не ответил. Пара сильных рук подхватила его, чтобы унести в дальний угол амбара.

Следующим утром Джаспер проснулся на полу коровьего стойла. Уэйна нигде не было видно. Какие-то зыбкие секунды он еще старался убедить себя, что все было сном. Людям порой снятся кошмары. Он даже повернул голову, чтобы взглянуть на детскую Библию, прислоненную к ограде стойла. Только ее там не оказалось.

Джаспер поджал было ноги, чтобы спать дальше, но в ту же минуту, как он закрыл глаза, над ним навис Большой Билл. Мальчик сразу вздрогнул и уселся.

Когда он высунул голову из ворот стойла, тетя Вельма перемывала тарелки и стаканы в проходе амбара. Отложив в сторону блюдо, она подбежала к нему.

— Джаспер, милый. У тебя все хорошо? — Она оглядела его с ног до головы и заглянула в глаза, выискивая признаки необратимых повреждений.

Все было не очень-то хорошо.

— Твоему отцу пришлось уехать в город на работу. Он просил передать, что в субботу вернется.

— Он меня ненавидит, — прошептал Джаспер, вспомнив жар гнева в отцовском взгляде. Он и сам себя возненавидел. Испортил все, чего бы ни касался. «Если бы только я не отправился ее искать…»

Тетя ухватила его за подбородок.

— Вздор. Он беспокоится о тебе, и только. Хочет уберечь от напастей. Как и всякий отец.

Джаспер с трудом сглотнул.

— А где дядя Лео?

— Во дворе, надо думать. Имей в виду, он тоже на тебя не в обиде. Но, Джаспер, — уперла она в него строгий взгляд, — ты меня сильно разозлишь, если еще хоть раз заставишь так переживать.

— Да, мэм. Извините, — понурился мальчик.

— Ну, ступай поговори с ним. Бегом!

Залатанный амбар уже вовсю напоминал прежний. Доски и черепица приколочены на места, рухнувшая стена восстановлена. Джаспер выскользнул за вновь навешенную дверь и сразу увидел дядю Лео, который разбирал уцелевшие бревна хижины.

— Эй, Джас! — трусцой подбежал к нему Уэйн и сразу понизил голос. — Какого черта там приключилось? Утром шериф Брэдли заезжал тебя проведать. Сказал, прошлой ночью была перестрелка!

— Уэйн! — рявкнул дядя Лео, выпрямляясь на месте бывшей кухни. — Не приставай к парнишке. Лучше матери бы помог, прополол огород.

— Уу-у, а это обязательно?

Дядя Лео метнул в сына строгий взгляд.

— Да, сэр.

Когда кузен повернулся бежать, Джаспер удержал его, поймав за локоть:

— Прости, Уэйн. Тебе здорово досталось?

— Так, слегка. Но ты не бойся. Я с тобой еще поделюсь, — Уэйн крепко треснул его по руке и был таков.

— Джаспер, сынок, иди за мной, — распорядился дядя Лео.

Дядя повел его назад в амбар, где уже не было тети Вельмы. Предстоял суровый разговор наедине, и Джаспер вообразил, что ему грозит основательная порка.

— Мне казалось, у нас был с тобой уговор, что ты больше не станешь искать себе взаправдашних наказаний.

— Извините, сэр. Я только… — Джаспер озирал землю под ногами, ища себе оправдание. Ничего, только старый ковер в стороне: там, где они вчера обедали. Нужно было послушать папу и остаться в постели. — Я очень надеюсь, что смогу загладить свою вину перед вами.

— Ты славный малый, Джаспер, но тебе еще предстоит понять, что никомуне под силу исправить все совершенные ошибки. Нам приходится учиться жить с ними. — Сочувствие в линии дядиных бровей означало, что шериф Брэдли был откровеннее своего помощника. Дядя сунул руку в карман и вытащил оттуда маленькую книжечку в кожаном переплете. — Держи. Кажется, это твое.

Когда дядя вручил ему книжицу, глаза Джаспера округлились. Это был дневник его мамы.

— Сожалею, что все так получилось с твоей матерью, Джаспер… Знаешь, пока мы были детьми, она порхала по двору стрекозой, веселая такая искорка. Как она смешила меня тогда… А потом, в одночасье… — Дядя опустил глаза на обложку дневника и покачал головой. — Я не знаю, что на самом деле произошло.

— Мне очень жаль, дядя Лео, — прошептал Джаспер, не кривя душой. Он сожалел, что сбежал, сожалел о сгоревшем доме, о смерти дедушки, о том, что оказался здесь, брошенный собственной матерью, обо всем, что видел, и обо всем, что сделал. Книжка в его руках казалась тяжелой от переполнявших ее секретов. Хотя, вероятно, все они были ложью, как и говорил дядя. Это уже не имело значения. Теперь все секреты были его собственными. Поняв это, мальчик прижал книжку к груди.

— Интересная это штука, правда. Бывает, что человек способен верить только в то, во что хочет верить, — тяжело вздохнул дядя. — Впрочем, расскажу тебе еще кое-что.

Джаспер выжидающе поднял на него глаза.

— Я всегда терпеть не мог Артура Хойта. Твой дедуля Уильямс крепко поругался с ним как раз перед тем, как… После того, как Алтея сбежала от нас. После того, как мы остались без дома. Бедняжке было только девятнадцать лет… В общем, Хойт пытался выставить всю нашу семью из церкви, прогнать из городка. А после наступили тяжелые времена… — в кривой усмешке дяди Лео сквозила боль. — Видимо, я винил ее во всем, что случилось. Что отец наложил на себя руки. Во всем…

— Это ничего, — тихо сказал Джаспер.

— Нет. Мне стоило бы выслушать. Попытаться… — Голос дяди Лео надломился, и он умолк, прочищая горло. — Моя мать убеждала меня простить сестру, знаешь ли, но восстанавливать дом отказалась наотрез. Какое-то время спустя она больше не могла даже есть. Сначала она потеряла Алтею, а затем и мужа. Это убило мать. Ты не представляешь, как я злился. Хотя ходили разговоры, понимаешь… Черт, да они до сих пор ходят, эти сплетни про старика Хойта и девчонок, которых он нанимает помочь по хозяйству. Я просто поверить не мог, что кто-то способен…

— Какие сплетни?

Дядя Лео провел по лицу ладонью, вытирая глаза.

— Прости, Джаспер. Не нужно тебе все это слышать. Ты еще ребенок.

— А вот и нет! — вспыхнул Джаспер. Ребенком ему уже не бывать. — Что за сплетни? Я должен знать.

— Того сорта, какие не пересказывают вслух, сынок. — Дядя Лео явно предпочитал не углубляться в подробности.

— Хойт делал им больно? — Джаспер уже знал ответ, но хотел услышать его произнесенным вслух. — Он… делал с ними что-то плохое?

Глаза дяди Лео вновь опустились на книжку в руках Джаспера. Он промолчал.

— Почему никто не сказал полицейским? Шерифу?

— Все не так просто, Джаспер. О подобных вещах люди стараются помалкивать. Ради самих же девушек. Доказательств никаких. Нельзя же вздернуть человека на основании одних только слухов. Твой дедуля Уильямс попытался призвать Хойта к ответу, а в результате нам чуть не пришлось бежать из города. Понимаешь?

Джаспер покачал головой. Ничегошеньки он не понимал. Хойта так никто и не остановил. Люди просто позволили ему продолжать свои безобразия.

— В любом случае теперь это уже не важно.

— Как не важно? Почему? — сквозь слезы уставился Джаспер на своего дядю.

— Потому что он мертв. — Дядя помолчал, позволяя мальчику переварить это сообщение. — Нынче утром я отправился к нему высказать все, что накипело. Почти собрался кастрировать его, как свинью, да только милостивый Бог все решил за меня.

— То есть? Как?

— Пусть шериф с коронером разбираются, но как по мне, похоже на сердечный приступ. Он лежал на своем выгоне, лицом в грязь. И кажется, уже довольно давно. Мне и найти его удалось только потому, что Никодим бродил там без привязи, описывал круги. Я уж было решил, старый бык затоптал койота или волка.

Из легких Джаспера вышел вдруг весь воздух.

— Теперь ты понимаешь? — развел руками дядя Лео. — Ни тебе, ни мне беспокоиться больше не о чем. Надо просто верить, Джаспер, и Бог сам рассудит. Хойту нипочем от него не спрятаться. И никому из нас.

Джаспер ощутил, как амбар сжимается вокруг, делается тесным. Пальцы вновь нащупали задвижку бычьего загона. Воображение дорисовало, как, меча глазами адские молнии, Никодим с тяжелым топотом несется на своего хозяина.

— Все будет хорошо, Джас. — Дядя опустил ладонь ему на плечо, словно хотел удержать от падения.

Джаспер кивнул, хотя ничего хорошего не видел. «Все люди грешники, Джаспер», — шепнул ему на ушко мамин голос. Даже ты сам.

— Просто молись о прощении и о силах двигаться дальше. Все мы только это и можем.

Низко опустив голову, Джаспер попробовал: «Прошу тебя, Боже. Я не хотел…»

Но когда его глаза закрылись, он увидел перед собой широко раскрытые глаза Мотеги. Как тот поднимает Джаспера за плечи, как вбегает затем в полыхающий дом. Как усаживает Большого Билла в его машину и отправляет прямиком в топливную цистерну. Как приносит избитую, израненную маму Джаспера в клинику доктора Уайтберда. Как вешает мамино ожерелье на безымянный могильный крест. «Ты спас ей жизнь… И я навеки у тебя в долгу».

— Но это же я был виноват, — едва слышно пробормотал Джаспер.

— Ты в порядке? — похлопал его по плечу дядя.

«Между вами имеется связь. Загляни внутрь себя и найдешь ее там».

Он вгляделся в дядино лицо и не увидел в его глазах волнения. Одну лишь вину.

Он увидел, как доктор Уайтберд отправляет его дяде сообщение: мальчик и его мать ранены. Джаспер лежит у него в клинике в состоянии шока. Мать плачет, истекая кровью. Он услышал, как дядя тихо обсуждает с доктором, что следует предпринять. Это не Галатас, не маршал Дункан, не детектив Руссо и не доктор Уайтберд забрали у него маму.

Джаспер выдавил слабую улыбку:

— Куда вы ее отправили?

Глава 61

Учитывая все обстоятельства, которыми вы любезно с нами поделились, боюсь, вы не можете считаться надежным свидетелем…

— Что?

— Куда вы отправили мою маму?

Дядя Лео предупреждающе поднял ладонь:

— Послушай. Я сделал лишь то, что считал необходимым.

У Джаспера вскипела кровь: он просто не мог в это поверить!

— Что было необходимо? Что вы с ней сделали?

— Если бы только ты мог видеть ее тогда, в клинике… — сокрушенно качал головой его дядя. — Она лишилась рассудка. Повторяла, что кто-то хочет убить ее… и тебя. Врачи объявили, что она ни за что не сможет вернуться домой. Истерия. Суицидальные порывы. Галлюцинации. Паранойя. Она представляла опасность для себя и для всех окружающих. В конце концов даже Уэндел с этим согласился. Мы обязаны были защитить ее от себя самой. Защитить тебя. Она сделалась буйной. Будто хотела выцарапать себя из собственной кожи. Она орудовала зубами и ногтями, стараясь сбежать из больницы. Она чуть не задушила санитара.

Джаспер втянул в себя тонкую струйку воздуха, стараясь не воображать маму пристегнутой к кровати.

— Но она не сошла с ума. Я там был. Теперь я все помню. Они и правда пытались убить ее.

— Лишний повод держать ее подальше от опасности. Проклятье, Джаспер! Мы сделали ради нее все, что было в наших силах. Все.

— Надо было рассказать мне. Я смог бы ей помочь.

— Курам на смех! Ты же не врач. Я не хотел, чтобы она и тебя довела до безумия. Ты заслуживаешь того, чтобы вырасти, не сгибаясь под такой ношей. Когда у тебя самого появятся дети, Джаспер, ты все поймешь. Иногда нам приходится делать сложный выбор.

— Вы позволили мне думать, что она умерла! — заорал Джаспер. Мысль о том, как бы не оскорбить дядю, перестала его сдерживать. Он услышал достаточно. Мальчик пробежал по амбару, сорвал со стены серпообразный нож и погрозил им своему дяде. — Вы это устроили. Вы должны сказать им всю правду. Пойти и объяснить, что она не сумасшедшая…

Лео поднял обе руки, но сделал шаг вперед.

— Все гораздо сложнее, Джаспер. Она точно больна, всегда была такой. Уже многие годы.

— Но она не корова, которую можно пристрелить! Она моя мама! — По телу Джаспера разлилось ледяное спокойствие: он осознал, что крики делу не помогут, и развернул лезвие ножа к себе. — А что, если я такой же псих, как и она? А? Меня вы тоже отправите подальше? Вы должны ей помочь!

— Это заходит слишком далеко. Опусти нож, Джаспер! Пока сам же не поранился! — велел дядя.

— Я не боюсь смерти. — Слова Мотеги, но они были правдивы. Он не боялся. Часть его существа приветствовала бы ее приход. Один быстрый взмах — и все будет кончено. Весь этот кошмар прекратится. Он вдавил лезвие в горло и ощутил, как по шее течет тонкий теплый ручеек. — Обещайте рассказать им, что она не сумасшедшая. Пообещайте!

В два прыжка дядя Лео вырвал нож из руки Джаспера и занес над ним кулак.

— Хватит, черт тебя дери!

— Ударьте меня. Мне уже наплевать, — холодно вгляделся Джаспер в дядины глаза. — Только пообещайте, что сделаете все, чтобы вернуть маму домой. Вы должны это мне. Вы должны это ей.

Дядя Лео вернул нож на место и застыл у стены, спиной к племяннику. Лишь через минуту он еще раз отер лицо и сказал:

— Хорошо, Джаспер. Если я дам слово попробовать, ты прекратишь это? Прекратишь убегать из дома и подставлять себя под пули? Бога ради, может, ты просто дашь себе крохотный шанс повзрослеть?

— Да, сэр. — Джаспер изо всех сил старался не покривить душой.

Глава 62

Все указанные подозреваемые уже мертвы.

Простите, но вам придется поискать утешения в этом.

Дело закрыто…

Как-то утром в субботу, в конце лета 1954 года, отец Джаспера подкатил к амбару, как проделывал это почти каждое субботнее утро. Только в тот день он выбрался из кабины грузовика в коричневом костюме вместо рабочего комбинезона. Джаспер озадаченно наблюдал через окно, как он поправляет галстук перед тем, как войти.

— Доброе утро всем, кого вижу!

— Сегодня ты что-то принарядился, Уэндел, — сказала тетя Вельма, обернувшись от кухонной плиты. — Позавтракаешь?

— Не-а. Сегодня задержаться не смогу. Нужно отвезти кое-кого в город, — папа повернулся к Джасперу и подмигнул. — Надень свой школьный костюм, сын.

По искоркам в отцовских глазах Джаспер догадался, что предстоит нечто важное. Всю дорогу до Детройта они едва перебросились парой фраз. Тетя Вельма настояла, чтобы они захватили завтрак сухим пайком, и оба жевали теперь сэндвичи с беконом, пока мимо проносились кукурузные поля. Отец не хотел ничего объяснять; сказал лишь, что приготовил для Джаспера сюрприз. На лице широкая улыбка, в глазах беспокойство. Джаспер решил не обращать внимания на эти тревожные знаки и глядел в окно.

Когда отец съехал с шоссе миль на десять раньше обычного, любопытство все же взяло верх.

— Куда мы едем?

— Увидишь.

Через три минуты их грузовик свернул на узкую дорожку рядом с маленьким типовым домиком. Отец выпрыгнул из машины и хлопнул по капоту.

— Мы на месте.

Джаспер медленно вылез, в замешательстве обозревая тихую улицу. Вдоль нее выстроились почти в точности такие же домики, как и тот, в который уперся их грузовик. Рот мальчика приоткрылся, но вопрос так и не прозвучал. Он лишь последовал за отцом и по трем ступенькам крыльца поднялся к парадной двери домика. Уэндел открыл ее, без стука.

Гостиная была обставлена бедно, но Джаспер узнал диван с обивкой в желтые цветочки и торшер того же оттенка.

— Это что? — спросил он, вращая головой: со стен и полок в глаза ему бросались другие знакомые вещи.

— Вот, приобрел новое жилье, — просиял отец. — Копил на него уже несколько лет. Что скажешь?

— Тут… уютно. — С кухни повеяло запахом выпекаемого печенья. В мойке звякнули тарелки. Горло Джаспера болезненно сжалось. — Пап? Кто это там?

Руки его отца дрожали сильнее обычного, но старик сумел изобразить еще одну широкую улыбку.

— Сходи проверь.

Ноги Джаспера остались прикованы к полу, тогда как внутри него набухала настоящая паника. Отец наконец-то сумел оставить прошлое позади. Он махнул рукой на маму и заменил ее кем-то другим.

— Сотри это выражение с лица, сын. Там кто-то очень хочет с тобой встретиться. — Отец взял Джаспера за локоть и через узкую столовую подвел к кухонной двери. Нетвердой рукой Уэндел толкнул ее. — Ты посмотри, кого я привел, дорогая.

У мойки, спиной к ним обоим, стояла женщина с узлом темных волос на затылке. Ее плотную фигуру обтягивало синее платье без рисунка. Спина женщины затвердела, а сама она оперлась обеими руками о край рабочего стола, прежде чем повернуться.

Сперва Джаспер не узнал ее, эту незнакомку, которая явилась занять мамино место. В ее синих глазах была пустота, которая, кажется, глядела в дальнюю стену прямо сквозь него. Она продолжала цепляться за стол, будто едва удерживаясь от падения.

И тогда он увидел. Когда их глаза наконец встретились, искра узнавания озарила ее лицо. В этот неуловимый миг ее губы чуть заметно дрогнули, но затем с лица вновь исчезло всякое выражение.

— Мам? Это… ты? — попятившись, Джаспер уперся в стену спиной. Это была она. И вместе с тем — не она. Ее тело располнело, стало мягким. Она казалась ниже ростом — гораздо ниже, чем раньше. Волосы поседели на висках и выглядели мертвыми, будто на голове у нее был парик. Плечи были безвольно опущены, точно отказавшись от борьбы.

— Джаспер, — прошептала она. — Боже мой. Как ты вырос, — голос казался тягучим и не таким звонким, как он мог вспомнить. Рот ее улыбался, но глаза утопали в слезах.

— Я же рассказывал, правда? — Уэндел обнял сына за плечи и подтолкнул к ней. — Там у них, на ферме, питание что надо. Тебя хорошо кормят, сын?

— Д-да, сэр, — Джаспер чувствовал, как дрожит отцовская рука у него на спине.

Кивнув, его мама прошептала:

— Хвала Иисусу. Только посмотри на себя. — Но сама, кажется, совсем не могла на него смотреть. И отвернулась к мойке, где под слоем воды отмокали тарелки.

— Как там печенье, Алтея? Может, уже готово, тебе не кажется? — поинтересовался Уэндел голосом, припасенным для маленьких детей.

Мама, которую помнил Джаспер, вспылила бы в ответ: вот еще, она не нуждается в советах всяких олухов, чтобы испечь чертово печенье. Вместо этого она произнесла лишь:

— Думаю, ты прав.

Будто в каком-то трансе, она взяла с крючка прихватки и вытащила из духовки противень с готовым печеньем.

— Пахнет великолепно, дорогая, — с чрезмерно восторженной улыбкой заметил отец Джаспера. Он толкнул сына локтем и выжидающе повел рукой в сторону супруги.

— Просто объедение! — согласился Джаспер, чересчур громко.

Подволакивая ногу, Уэндел прошел в угол, к узкому столику с толстой пластиковой крышкой, где и уселся.

— Джаспер, разыщи-ка нам всем по блюдцу и налей немного молока.

— Да, сэр, — он быстро осмотрел содержимое шкафчиков и выставил на стол три стакана и тарелки.

Его мама стояла у электрической духовки, снимая печенье с противня, одно за другим. Медленно и сосредоточенно. Косясь на нее, Джаспер открыл холодильник и вынул молоко. Когда все печенье было выложено, она так и осталась стоять у плиты, будто привязанная. Чтобы не потекли слезы, Джаспер до крови прокусил губу изнутри. Это была вовсе не она.

Глубоко вдохнув, он подошел. Мама стояла, глядя на духовку. В руке она так и держала лопаточку, которую Джаспер мягко вынул из ее пальцев и отложил на столешницу. Ее глаза так и остались устремлены на что-то далекое, чего он никак не мог разглядеть. Внутри запертой комнатки у себя в голове Джаспер слышал, как мальчишка, каким он некогда был, бьется в истерике от ужаса при виде своей мамы, изменившейся так сильно. Набравшись отваги, он обнял ее за талию и опустил голову на ее плечо.

— Я очень рад тебя видеть, — тихо сказал Джаспер. — Хорошо, что ты вернулась.

Глава 63

Федеральное правительство благодарит вас за содействие, миссис Лири!

Неделей позже Джаспер переехал в домик на Клосен-стрит. Открыл дверь в свою собственную, отдельную спальню и выложил на кровать чемодан. Тот самый, что двумя годами ранее для него собрала мама, но теперь уже набитый поношенными комбинезонами Уэйна, теплыми рубашками и единственной приличной парой брюк. Пока он вынимал их, по очереди, с ними в комнату ворвались запахи фермы. Джаспер поднес к лицу одну из рубашек, чтобы вдохнуть ароматы сена и свежескошенного ячменя, смешанные с более насыщенными нотами пота и августовского солнца. Рубашка пахла домом.

Он оглядел доставленные из магазина матрас, бюро и пустой книжный стеллаж, опустился на кровать. В любое время, когда захочет, он сможет вернуться и навестить Уэйна, тетю Вельму и дядю Лео. Отец обещал.

Джаспер опустил глаза на лежавший рядом чемодан. Он распаковал уже все, за исключением нескольких книг, подаренных мисс Бэбкок. Сверху лежала «Моя первая книга об индейцах» с улюлюкающими воинами на глупой обложке. Он подобрал ее заодно с остальными и поставил их все на пустую полку. После ужина он засядет за письмо мисс Бэбкок. Он дал ей слово.

В чемодане не осталось уже ничего, кроме маминого ожерелья.

«Ты выплатил свой долг, Огичидаа. Ты вырос сильным», — сказал ему доктор Уайтберд, когда клиника была восстановлена. Джаспер добровольно вызвался помогать и проводил в резервации каждую свободную минуту. В день окончания работ Мотега вложил ему в руку медальон из бисера. «Верни ей это. И скажи…» — но затем он умолк и просто покачал головой. Индеец не знал, что сказать.

Джаспер поднял тяжелый медальон со дна чемодана и положил на ладонь. Это ожерелье было у мамы самым любимым. Он водил пальцем по тесно уложенным бисеринкам, и по щекам текли беззвучные слезы. Нимаамаа. Он скучал по ней. Скучал по женщине, которая так и не вернулась. По женщине, носившей красные туфли и смеявшейся во все горло, когда она выпивала, и ругавшейся, как сапожник, когда думала, что ее никто не слышит.

С ожерельем в руке он проскользнул по коридору к ее комнате. Она спала. Каждый день она надолго засыпала, пока отец Джаспера ходил по магазинам или был на работе. Сквозь дверь мальчик услышал, как она тихонько сопит, и приоткрыл дверь.

Она мирно лежала на кровати, бледно-голубая тень себя прежней. На столике у подушки — несколько баночек с пилюлями. Джаспер уставился на них, пытаясь разобрать надписи на этикетках. Ей все еще приходилось посещать врачей дважды в неделю, и Джаспер, пересчитав баночки, засомневался, что когда-нибудь в будущем она сможет обходиться без них.

На цыпочках он обошел кровать, направляясь к шкатулке для украшений на туалетном столике. Тот самый ларчик, который он нашел рассыпанным на полу старой квартиры. Глядя на нее, Джаспер легко мог представить себе родительскую спальню, какой увидел ее в тот день: перевернутая вверх дном, с разбитыми светильниками и разорванной одеждой. На стене была кровь — кровь полицейского. Джаспер покосился на пустую штукатурку стены, почти ожидая увидеть пятна, а затем вновь устремил взгляд на тихо сопящую фигурку на кровати. Об очень многом он никогда не узнает, о многом не отважится спросить.

Джаспер открыл ящичек сбоку шкатулки, где всегда хранилось бисерное ожерелье, по соседству с брошками в виде цветочных бутонов и ниток искусственного хрусталя, которые мама никогда не носила. Он тихонько опустил медальон внутрь и окинул прощальным взглядом, прежде чем задвинуть ящичек на место. Тот издал протяжный писк.

— Джаспер? — прозвучал с кровати сонный вопрос. — Джаспер, это ты?

— Прости, мам. Уже ухожу, — прошептал он в ответ и поспешил к двери. Мама, которую он помнил, пришибла бы его за то, что он переступил порог без разрешения.

— Не торопись, — она с усилием открыла глаза, но они быстро закатились, прежде чем захлопнуться снова. — Есть кое-что… Мне что-то нужно тебе сказать.

Джаспер робко вернулся к кровати, на которой она лежала.

— Что такое, мам?

— Я просто… мне так жаль. Если с тобой что-то случилось… — Из-под ее закрытых век сочились слезы. Рот продолжал ронять сдавленные, невнятные слова. — Не могу позволить, чтобы случилось… Только не с тобой. Он едва не убил тебя. Ты не должен… Держись от меня подальше, Джаспер. Я плохая… Под кровавой луной… Ты должен держаться подальше.

— Это ничего, — прошептал Джаспер. — Со мной все хорошо. Теперь все будет хорошо.

Она покачала головой и поджала ноги.

— Не говори… Не рассказывай о нем папе, Джаспер. Он… Не должен знать, что я сделала. Я сделала… Он бы никогда не простил.

Обеспокоенно хмурясь, Джаспер вгляделся в ее искаженное лицо.

— Сделала что, мам? Что ты сделала?

— Это я тогда… Пистолет. Это была я… Я это сделала, — она начала смеяться сквозь слезы. — Ты бы только видел выражение на его лице. Он поверить не мог. Когда я спустила курок. Он просто не мог в это поверить… Этот сукин сын.

Она зарылась головой в подушку и всхлипнула.

Джаспер осторожно присел на кровать.

— Ничего. Все уже кончено. Ты сделала, как надо. Он тебя поранил.

— Как ты можешь… выносить меня? Держись подальше… как можно дальше. Я плохая… такая плохая… Они мне не поверили… Никто мне не поверит, — простонала она.

— Ш-шш… Я тебе верю. Он был плохой человек.

Ее слезы все не унимались.

— Он никогда не простит меня. Никогда, никогда, никогда…

Джаспер поморщился, не понимая, говорит ли она о муже, о дедушке Уильямсе или…

В трех комнатах от них щелкнула, закрываясь, входная дверь. Отец вернулся домой. Если он застанет сына в спальне, а жену — в слезах, поднимется грандиозный скандал. Джаспер погладил маму по спине, пытаясь успокоить.

— Ш-шш… все хорошо, мам. Даю слово.

Она так и плакала в подушку, утыкаясь в нее лицом.

— Джаспер! — позвал отец из гостиной. — Ты дома?

— Все хорошо, мама, — прошептал он ей на ухо. — Он простит тебя. Обязательно простит.

Она перестала дрожать и затихла.

— Какого черта ты тут делаешь? — прошипел отец в приоткрытую дверь спальни.

Джаспер вскочил с кровати.

— Она, э… она плакала во сне. Я просто зашел взглянуть, все ли в порядке.

Отец вошел, оттолкнув Джаспера в сторону, и положил ладонь на мамин лоб. Она издала тихий стон и снова задышала ровно. Выждав еще с минуту, отец шагнул назад и за локоть вытащил Джаспера за дверь.

— Ты не должен сюда входить. Врачи сказали, сейчас переломный момент для ее выздоровления. Тебе это понятно? Ей нужны покой и тишина.

— Да, сэр.

— Проклятье! Учти, это очень серьезно, — отец сунул под нос Джасперу дрожащий указательный палец. — Ее опять донимают кошмары. Она бормочет во сне самые страшные, самые невозможные вещи. Которых ты не должен слышать.

Джаспер кивнул, соглашаясь.

— Она тебе что-то говорила?

— Нет, сэр. — Произнося эту ложь, Джаспер смотрел, не моргая, прямо в глаза отцу. — Ни слова.

— Хорошо, — отец кивнул и, хромая, двинулся в прихожую, чтобы выложить покупки.

Глядя ему вслед, Джаспер напомнил себе, что в свое время этот человек, кажется, при всем желании не смог бы найти овощную лавку. Сиделка из отца вышла довольно угрюмая, но он делал все, что было в его силах.

Джаспер снова повернулся к закрытой двери спальни. Приложился к ней лбом и услышал, как мама снова тихо плачет в комнате. Мальчик перебрал в уме все то, о чем собирался рассказать матери, — все, что накопилось за долгие месяцы ее отсутствия. Все то, что она пропустила. И выбрал фразу, произнести которую было больнее всего:

— Я прощаю тебя, мама.

Всхлипы по ту сторону двери стихли.

Он поцеловал свои пальцы и приложил к двери в надежде, что эти слова помогут ей исцелиться. Прочел молитву о том, чтобы она вернулась наконец домой. Со слезами на глазах, он повторил снова:

— Я прощаю тебя. У меня все хорошо. Ты тоже скоро поправишься. Все у нас будет просто замечательно. Мы будем одной семьей. Я обещаю. Никто больше не сможет разлучить нас.

Джаспер не знал, сбудется ли хоть что-то из сказанного, но это было не так уж важно. Мама заслуживала лучшего, чем скупая правда. Они оба заслуживали.

Глава 64

Надеюсь, вы сумеете оставить все это позади и вернуться к нормальной жизни.

Уверен, что ваша семья в вас нуждается!

В конце следующей недели дядя Лео заехал проведать сестру, а затем отвез Джаспера погостить за город. Мальчик по-прежнему считал своим домом скорее дядину ферму, чем новое городское жилище, но теперь уже ничто здесь ему не принадлежало. Впрочем, как и прежде.

После обеда Джаспер направился к далекой рощице за задними полями, и его кузен Уэйн увязался за ним.

— Чего мы тут делаем? — наконец спросил Уэйн, когда они добрались до кольца обугленных камней, отмечавших границы старого фермерского дома. Заросший травами двор все еще испещряли участки голой земли, усыпанные пеплом и отчасти выгоревшей черепицей.

Джаспер не ответил. Он прочесывал землю под деревьями, пока не нашел довольно большой и крепкий сук. Потом переступил границу фундамента и добрел до места, где некогда начинались ступени на второй этаж. Кто тут? Начиная копать, он даже не потрудился отмахнуться от назойливого шепота.

Понаблюдав за ним с минуту, Уэйн тоже подобрал себе ветку и помогал Джасперу корчевать камни и выдергивать корни, пока вдвоем они не выкопали в земле яму размером с ведро. Только тогда Джаспер вытащил из кармана мамин дневник в потертом кожаном переплете.

— Та самая книжка? — поднял брови Уэйн, уже зная ответ.

Джаспер провел ладонью по изломанной коричневой коже. Он не расставался с дневником ни единого дня с той поры, как дядя вернул ему книжицу. Строчки внутри отвечали ему когда-то на все вопросы, рассказывали о маме. Помедлив немного, он уложил книжку на дно ямы и присыпал ее сверху горстью смешанной с пеплом земли. И еще одной горстью.

Когда яма была полностью засыпана и утрамбована, никто не смог бы догадаться, что где-то здесь погребена книжица. Джаспер впихнул кулаки в карманы и ощутил пустоту в том месте, где она прежде хранилась.

Уэйн повел рукой, указывая на крохотную могилу:

— Может, нам стоило бы что-то сказать?

Не сводя глаз с земли под ногами, Джаспер молча покачал головой.

— Как думаешь, она еще станет прежней?

Не желая откровенничать, Джаспер просто кивнул кузену. Он не знал, сможет ли мама поправиться. Сможет ли собрать себя по кусочкам. Сможет ли снова смеяться. Но сегодняшним утром, как раз перед тем, как он уехал на ферму, она улыбнулась Джасперу. Она погладила его по щеке и улыбнулась; на какой-то миг ее глаза стали такими же ясными и синими, как небо после грозы. Они напомнили Джасперу об утре после урагана, который разнес полштата, и о том, как яркое солнце заливало упавшие деревья, поваленные дома и пропитанную кровью землю — так, словно в мире воцарился наконец полный порядок.

Он мог только улыбнуться в ответ.

Слова благодарности

На создание истории про Джаспера меня вдохновили воспоминания моего отца о жизни на молочной ферме в Мичигане 1950-х годов. Голоса Леонарда Уильямса и Уэндела Лири были голосами, которые я совсем маленькой слышала за обеденным столом. Спасибо тебе, папа, за то, что ты милостиво одолжил мне эпизоды собственной жизни. Надеюсь, этот роман воздает должное твоим рассказам. Стоит отметить, шутку про «Талли-Хо!» мой папа рассказывает куда удачнее.

Благодарю своего мужа за то, что он поддерживал меня на протяжении всего этого большого приключения, какие бы повороты ни ждали нас на пути. Ты прочел все наброски книги, великое множество, от начала и до конца, и ни разу не дрогнул в своей поддержке. Я бы не стала писательницей, если бы не твое бесконечное терпение, неизменные советы и огромная любовь.

Благодарю двух своих сыновей за то, что они растолковали мне внутреннее устройство сознания маленьких мальчиков. Я смотрела, как вы вместе играете, и деретесь, и подрастаете; этот опыт сделал Джаспера и Уэйна живыми. Спасибо, ребята, что не спалили наш дом, пока мама занималась сочинительством!

Благодарю Андрею Харст, своего литературного агента: она нашла для этой истории пристанище и помогала мне одолевать трудности нового этапа моей карьеры. Спасибо вам, Джоди Уоршау, Кьерси Эгердаль, Фэйт Блэк Росс и все мои друзья в «Лейк-Юнион» и «Томас-энд-Мерсер» — за то, что впустили «Дневник» в этот большой мир.

И наконец, я хотела бы поблагодарить все мое большое семейство, друзей и читателей — за великодушное отношение и помощь. В любой книге нет ни жизни, ни смысла, пока какой-нибудь замечательный человек не откроет ее.

От автора

Роман «Похороненный дневник» написан в жанре исторической прозы, и поэтому в нем упоминаются подлинные события и реалии, служащие фоном для выдуманной мною истории. Ниже следует список действительных событий и мест, позволивших вписать это сочнинение в исторический контекст:

Акт Боггса — федеральный закон, принятый в 1951 г. и увеличивший сроки тюремного заключения за незаконный сбыт и хранение наркотических веществ.

Бартчвилль, штат Мичиган — небольшой городок, расположенный к северу от Порт-Гурона, на берегу озера Гурон.

Закон «Об особо тяжких преступлениях» — принятый в 1885 г. закон, наделивший федеральное правительство Соединенных Штатов исключительными полномочиями расследовать тяжкие преступления, совершенные на землях коренных народов Америки, что лишило индейские племена немалой доли их суверенитета и независимости в вопросах охраны правопорядка.

Сухой закон — в январе 1920 г. Конгресс принял так называемый «Акт Волстеда», который ввел в действие Восемнадцатую поправку к Конституции США и тем самым наложил запрет на продажу и употребление «пьянящих напитков». С этого момента начала свой отсчет эпоха Сухого закона. В декабре 1933 г. Двадцать первая поправка отменила Восемнадцатую, положив этой эпохе конец.

Сухой закон в индейских резервациях — в 1832 г. конгресс принял закон, запрещавший продажу и употребление алкоголя на территории резерваций. Этот федеральный закон был отменен лишь в 1953 г., вернув коренным народам право самим ограничивать на своих территориях оборот алкогольной продукции. Тем не менее многие резервации не сняли запрет на употребление алкоголя и по сей день.

«Талли-Хо» — придорожная таверна на окраине Бартчвилля.

Торнадо «Флинт-Бичер» — крупнейший торнадо в истории США; в понедельник 8 июня 1953 г. сразу несколько торнадо обрушились на землю в центральной части штата Мичиган. Сообщалось о 116 погибших, 844 пострадавших и о многомиллионных разрушениях.

В романе «Похороненный дневник» описывается жизнь сельской глубинки в Мичигане в начале 1950-х гт. Мое изучение этого периода во многом опиралось на беседы с очевидцами. Кроме того, я посещала музей под открытым небом «Ферма и село» в Стоун-Гардене (www.ohiofarmmuseuni.com), чтобы на себе ощутить, что это такое — деревенский нужник и школа на один класс, а также чтобы поухаживать за животными. Мое представление о фермерской жизни помогли углубить несколько книг, из которых назову самые полезные:

Hoffbeck S. R. Haymakers: A Chronicle of Five Farm Families (Minnesota). St. Paul: Minnesota Historical Society Press, 2000.

Peck R. N. A Day No Pigs Would Die. New York: Laurel-Leaf, 1972.

Среди персонажей этой книги есть несколько представителей вымышленного индейского племени манитонааха, живущего в вымышленной резервации Черная Река. Язык и обычаи, которые здесь описаны, во многом позаимствованы мной из культуры племен оджибве. Любые ошибки или промахи — лишь мои собственные, и я приношу свои искренние извинения. Замысел этой истории отнюдь не в том, чтобы очернить или принизить величайшую культуру, историю или традиции каких-либо коренных американских племен. Поскольку выдуманная мною резервация Черная Река участвует в незаконной деятельности, а именно в торговле спиртным, контрабанде наркотиков и азартных играх, я обращаю внимание читателей, что вовсе не имела целью обвинять кого-либо из представителей коренных народов Америки в противоправных деяниях. Я лишь намеревалась показать, что вымышленное индейское племя могло пасть жертвой предвзятых и неправедных действий представителей закона и в конце концов одержать верх над всеми невзгодами.

Многочисленные юридические проблемы, осложняющие работу сил правопорядка на землях коренных американских народов, хорошо освещены в соответствующих изданиях. Собирая материал для книги, я изучила несколько трудов по этой тематике, включая следующие:

Crane-Murdoch S. On Indian Land, Criminal Can Get Away with Almost Anything// The Atlantic, February 22,2013.

Bureau of Indian Affairs Law Enforcement Services. Indian Law Enforcement History. (www.tribalinstitute.org/download/lndian%20Law%20Enforcement%20History.pdf)

Erdrich L. The Round House. New York: Harper Perennial, 2012.

Примечания

1

Персонаж одноименной поэмы американского поэта Джеймса Райли (1885). Позднее обрела новую жизнь в качестве главной героини популярных комиксов для детей. — Здесь и далее примечания переводчика.

(обратно)

2

Охотничий клич «Ату!» (англ.).

(обратно)

3

Отмечается в США в первый понедельник сентября.

(обратно)

4

Персонаж популярной фантастической повести «Армагеддон-2419» (1928) американского писателя Филипа Нолана. Впоследствии — герой фильмов и комиксов по ее мотивам.

(обратно)

5

Рубленая баранина в остром соусе с баклажанами, блюдо греческой кухни.

(обратно)

6

Введенный Восемнадцатой поправкой к Конституции США национальный запрет на продажу, производство и транспортировку алкоголя, действовавший с 1920 по 1933 гг.

(обратно)

7

Пропавшие мальчишки — герои знаменитой сказочной повести Джеймса Барри «Питер Пэн»; это мальчики, которые когда-то потерялись и теперь живут на острове, под началом Питера.

(обратно)

8

Популярный детский конструктор: миниатюрные бревна с засечками для строительства домов, фортов, мельниц и т. п. Изобретены в 1916 г. американским архитектором Джоном Райтом.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Слова благодарности

От автора

*** Примечания ***