Инферно (ЛП) [Бьянка Скардони] (fb2) читать онлайн

Кивнула. Бену повезло, что ему не довелось испытать ужас от того, как телом Трейса управляет падший ангел — психопат из ада.

— Хоть бы он не решил зайти, когда мы будем там, — пробормотала я. Не хотелось бы, чтобы дьявол появился посреди нашей операции «Хватай ведьму и беги».

— Как думаешь, где он сейчас?

— Могу только гадать. Вроде бы он много зависал во «Всех Святых», — я пожала плечами. В то же время он запросто мог вернуться к Храму, чтобы посмотреть, как тот сгорает дотла.

Говорят, психопаты любят возвращаться на место преступления.

— Остальные уже собрались? — спросила я, подходя к отелю.

— Да, ждут внутри. Карли, наша неженка, видите ли, замёрзла, — раздражённо сообщил он.

Он всегда был слишком суров по отношению к ней. Думаю, ему сложно понять, каково это, когда тебе не нравится твоя жизнь, когда хочешь чего-то большего, чего-то другого.

Внутри отеля мы прошли через атриум и встретили трёх наших заклинателей у лифтов. Никки тихонько о чём-то общалась с Карли, тогда как Калеб просто стоял рядом и залипал в телефон.

Между ними буквально-таки чувствовалось напряжение, и хотя я не собиралась вникать в детали их отношений, я надеялась, что это не помешает общей цели.

— Наконец-то, — огрызнулась Никки, заметив нас. — Это же не конец света, куда торопиться?

— У меня были дела, — ответила я, не желая вдаваться в подробности о Мече Ангелов. Не хочу даже думать о нём, пока другого выбора не останется.

Двери лифта открылись, и наша шестёрка вошла внутрь, мы с Домиником последние.

— Всё ведь готово, да? — спросила я Никки, перебирающую пальцами свои длинные и шелковистые волосы.

— Я разве похожа на девушку, которая может прийти неподготовленной? — ответила она вопросом на вопрос, и теперь уже была моя очередь закатывать глаза.

Как только мы вошли в номер, Никки, не теряя времени, заняла место в гостиной. Доминик налил себе алкоголь, но прежде убедился, что все шторы закрыты. Не хватало только, чтобы нас кто-то увидел. К счастью, на высоте где-то в пятьдесят этажей это маловероятно, но мы не в том положении, чтобы рисковать.

— Где мне сесть? — спросила Карли, неловко остановившись рядом с Никки, которая уже села, скрестив ноги, на ковёр и зажигала свечи посреди комнаты.

Не поднимая глаз, Никки ответила:

— Мне нужно, чтобы вы сели по обе стороны от меня.

— А я слева или справа? — карамельные глаза Карли метались между Никки и братом.

— Мне плевать, с какой стороны ты сядешь, Кар. Главное, не забудь слова заклинания и сделай то, что нужно, когда я скажу.

— Хорошо, — робко ответила та и опустилась на пол.

— Эм, вы уверены, что… как бы это сказать… у вас всё схвачено? — поинтересовалась я максимально вежливо, насколько могла. Если честно, неуверенность Карли выбивала меня из колеи. Я стала сомневаться в сто раз сильнее, чем по дороге сюда.

— Если ты спрашиваешь, смогу ли я это провернуть, то мой ответ: да, даже с закрытыми глазами, — ответила Никки. Ей явно не нравилось, когда её профессионализм подвергался сомнению, особенно в части магии. Больная мозоль, судя по всему.

Запомню на будущее.

— За нас не беспокойся, Блэкберн, — добавил Калеб, присоединившись к своей сестре и Никки на ковре. — Если бы мы сомневались, что справимся, нас бы здесь не было. Можешь положиться на нас.

Тяжело вздохнув, я развернулась к Доминику, который тихо наблюдал за нашим разговором. Я взглянула на него в поисках подтверждения — какого-нибудь заверения, что мы не влипли по уши. Он кивнул, будто бы отвечая на мою невысказанную мольбу, и я моментально успокоилась, вновь обретя опору.

— Сколько времени вам понадобится, чтобы наложить заклятье? — я развернулась обратно к ребятам.

— Не знаю, — Калеб вопросительно взглянул на Никки. — Минут пятнадцать?

Та кивнула, не глядя на меня.

— А можно чуточку точнее?

— Нет, нельзя, — выпалила Никки, закончив со свечами. — Это магия, Джемма, а не запеканка.

— Ах, простите, великая заклинательница. А как нам понять, когда заходить?

Это очень сложная операция. Не хочу ворваться в дом за три минуты до завершения заклинания.

— Я могу написать смс, — предложила Карли, подняв плечи. Она старалась быть полезной.

— Пойдёт, — я взяла её мобильник, чтобы вбить номер Доминика.

Вернув ей телефон, я выпрямилась и нервно выдохнула. Чем ближе мы к тому, чтобы сделать это, тем отчаяннее колотится моё сердце. Решив отвлечься, я скинула рюкзак на ближайший диван и расстегнула его. У меня не было времени, чтобы взять всё, что я хотела, но я всё-таки набила его доверху.

Первым делом я достала плечевую кобуру — ту, что дал мне Габриэль в ночь, когда забрали Трейса, — и быстро надела её на себя. Как только ремни были затянуты, я быстро вооружилась всем, что я принесла, от метательных ножей до кастетов.

— Как много оружия, — отметила Карли, встревоженно наблюдая за моими действиями.

— Я должна быть готова к любой ситуации, — ответила я, прицепив последнее оружие — дубинку, и застегнула рюкзак. — Мы и так проигрываем в численности, а если они так же сильны, как и их магия, это будет не простая ночка.

Карли шумно сглотнула.

— Бен пойдёт с вами?

— Да, — ответил он, но я тут же перебила его:

— Ни за что, Бен.

— Ты не можешь меня остановить, Джем. Может, ты и дочь Аида, но Трейс — мой лучший друг.

— Именно поэтому ты нужен нам здесь. Если что-то пойдёт не так, и мы не выберемся оттуда, останешься только ты.

— Эй! А я что, пустое место? — возмутился Калеб.

Я с сомнением взглянула на него. Ни для кого не секрет, что они с Трейсом давно разругались по причинам, сидящим сейчас на ковре и зажигающим свечи.

— Не смотри на меня так, Блэкберн. Да, у нас были свои тёрки, но мне не всё равно, что с ним будет.

— Ну, если так формулировать… — я поджала губы.

— Ты поняла, о чём я.

Увидев в его глазах признаки искренности, я кивнула. Но это ничего не меняло.

— Так или иначе, вы остаётесь здесь. Если со мной и Домиником что-нибудь случится, вы его последняя надежда.

— Это, конечно, вряд ли случится, — уверенно заявил Доминик. — У меня бывали враги посерьёзнее, чем Иствикские ведьмочки. Лично я вообще не волнуюсь.

— Какие ведьмочки? — не понял Калеб.

— Чувак, ты вообще кино смотришь? — нахмурился Бен.

— Первое правило любой войны — нельзя недооценивать противника, Доминик, — я строго посмотрела на него.

— Думаешь, это тот случай, ангел?

— Они сильны и едины. Без боя они не дадутся, особенно если мы попытаемся покинуть дом с одной из них, — я подошла к бару и налила себе бокал. Мои нервы были и так расшатаны, мне нужно было что-то, чтобы успокоиться. Выпила залпом и поморщилась, когда алкоголь обжёг горло. — И это, если заклинание вообще сработает, на что у нас, давайте откровенно, нет никаких гарантий.

Странная улыбка заиграла на губах Доминика. Я понятия не имела, к чему она. Какой бы красивой и притягивающей взгляд она ни была, я всё же отвела глаза.

— Сколько ещё вы будете готовиться? — спросила я Никки. Она вытерла ладони о джинсы.

— Почти закончила, — она посмотрела на меня. — Не знаю, как долго будет действовать заклинание. Вы должны зайти сразу, как только получите смс.

Я кивнула и оглянулась на Доминика.

— Готов?

Ухмылка всё ещё была приклеена к его лицу, когда он ответил:

— К твоим услугам, ангел.

29. КРОВАВАЯ ГОНКА

Молнии озаряли небо, а «дворники» двигались туда-сюда по лобовому стеклу, безуспешно пытаясь побороть ливень, обрушившийся на Холлоу Хиллс. Чем ближе мы к району, где живёт Трейс, тем тяжелее мне наполнить лёгкие воздухом. От этой ночи зависело слишком многое: если мы залажаем, сёстры не допустят второй попытки. Всё должно пройти идеально. Безупречно. Потому что наша цель не только выбраться оттуда живыми, но и прихватить с собой одну из сестёр.

— Тормози, — сказала я, когда Доминик свернул на проспект, который приведёт нас к улице, где находится нужный нам дом.

Доминик тут же съехал на обочину, возможно, опасаясь, что я заблюю его сиденья из дорогой итальянской кожи.

Его можно понять. Я частенько в подобных ситуациях выдаю свой ужин обратно.

— Не хочу ссориться, — произнесла я, когда он заглушил двигатель. Закатав рукав, я положила руку на подлокотник запястьем вверх. — Ты выпьешь мою кровь, причём прямо сейчас.

Его брови взлетели, уголок губ приподнялся.

— Я не шучу, Доминик, — быстро добавила я. Мне нужны гарантии, что он выйдет оттуда целым и невредимым. Слава Богу, у меня всё ещё был Амулет, и я знала: что бы ни случилось, они не смогут меня убить. Но с Домиником другая ситуация. Они могут использовать его против меня и могут прикончить его, чисто чтобы насолить мне. — Пей. Сейчас же.

— Я уже говорил тебе, что ты невероятно сексуальная, когда командуешь?

— Можешь рассказать мне об этом подробнее, когда мы вернёмся в отель, — я бросила многозначительный взгляд на своё запястье, намекая ему, чтобы делал, как говорю.

Облизав губы, он взял мою руку и медленно поднёс к своему рту. Моё сердце заколотилось внутри грудной клетки, стоило ему поцеловать тыльную сторону моей ладони и развернуть её, ни на секунду не разрывая зрительный контакт. Его губы скользнули по моей ладони — нежные, как перо, — и остановились на запястье.

Я мысленно подобралась, зная, что последует за этим.

Желая того, что последует за этим.

Его клыки удлинились с характерным щелчком и моментально вошли в мою кожу. Через долю секунды я ощутила, как райское наслаждение проникает в мою кровеносную систему, как лекарство через капельницу. На меня обрушился прилив сил, я вжалась в сиденье, упираясь ногами в пол, пока Доминик продолжал спокойно пить мою кровь.

Все мои усилия не поддаваться воздействию, не позволять эйфории поглотить меня были тщетными. Удовольствие, курсирующее по моим венам, было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Оно запечатлевалось в каждой клеточке моего тела и накрывало меня подобно тёплому одеялу, сотканному из магии и всех звёзд с неба. У меня не было ни малейшего шанса на сопротивление, и всё моё тело прекрасно знало это — от подогнувшихся пальчиков ног до тихого стона, сорвавшегося с губ.

Услышав этот звук, Доминик отстранился и резко втянул воздух. Я посмотрела на него и моргнула, перед глазами всё расплывалось, я не могла сфокусироваться. Но так даже лучше: легче спрятаться от правды. Но это состояние, к сожалению, продлилось недолго, и его черты постепенно прояснялись, прежде чем окончательно явить передо мной лицо тёмного ангела, от которого я постоянно скрывалась.

Моя грудь вздымалась и опускалась с нездоровой частотой, пока я смотрела, как он слизывает остатки крови со своих губ и пожирает меня жадным взглядом. В его глазах было столько желания, столько страсти, что я не могла смотреть в них и мыслить ясно.

Каждый раз, когда он пил мою кровь, связующий нас канат укорачивался, и я понимала, что это только вопрос времени, когда от него ничего не останется.

Первой отведя взгляд, я откинула голову назад и попыталась взять себя в руки.

— Теперь твоя очередь, ангел, — сказал он, возвращая к себе внимание. Его глаза были омутами, полными эмоций: желания, тоски, предвкушения, восторга. Они, как черти, плясали в глубинах его опасных глаз.

Я оторвала от них взгляд и переключила внимание на его запястье, в котором он проделал две маленькие дырочки.

Сжав пальцами его предплечье, я быстро поднесла его запястье ко рту и сделала первый глоток, зная, что мне это нужно, чтобы вернуться в реальность. И да, как только его кровь попала в мой организм, я почувствовала, как постепенно обретаю землю под ногами.

Каждый наш обмен был похож на поездку на американских горках с головокружительными взлётами и умопомрачительными спусками. Меня пугала потеря контроля, но в то же время, я не знала, как спрыгнуть с этого поезда.

— Всё, ангел, этого хватит, — мягко произнёс он, отнимая запястье.

Я не понимала, как он это делает, но он никогда не терял самообладание во время обмена кровью. Если бы он не останавливал меня вовремя, мы бы уже были двумя обескровленными, опустошёнными оболочками, лежащими рядышком друг с другом.

Видимо, мой уровень самоконтроля находится на отрицательных значениях.

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил он, разглядывая мои черты.

— Хорошо, — я спокойно выдохнула. — А ты?

Его губы изогнулись в ухмылке.

— Лучше не бывает, ангел.

— Отлично, — я застегнула ремень безопасности. — Сколько времени у нас осталось?

Он взглянул на часы.

— Одиннадцать минут.

Более чем достаточно, чтобы добраться до дома Трейса и приготовиться к взлому с проникновением. Если всё пойдёт хорошо, то у нас будет время до получения смс.

Видит Бог, как оно нам нужно.

30. АРЕНА СМЕРТИ

Ливень продолжал неистово хлестать, когда мы с Домиником пешком обошли дом Трейса. В передних окнах горел свет, предупреждая нас, что дома кто-то есть, но мы понятия не имели, кто именно и даже сколько их там. Наверное, стоило выяснить это, перед тем как приходить.

Если заклинание Никки сработает как надо, то мы точно сумеем справиться по крайней мере с одной из сестёр. Я рассчитывала на одну конкретную, но эта часть плана может полететь к чертям, если в доме окажется больше человек, чем мы думаем, — например, если там будет Люцифер или кто-нибудь из его демонических приспешников.

Решив действовать осторожно, мы осмотрели дом в поисках лучшего пути проникновения. Заметили на кухне незнакомого мужчину с длинными светлыми волосами, рыщущего в холодильнике Трейса, тогда как сёстры расположились в смежной комнате — гостиной. Через окно мне удалось разглядеть, как они развалились на диване и отдыхали. Телек был включён, но никто его не смотрел.

Как я и надеялась, они расслабились и не ждут нападения.

— Справишься с ним? — шепнула я Доминику, взглядом оценивая голодного блондинчика.

«Ты во мне сомневаешься?» — телепатически ответил он.

— Войдёшь через кухню, — инструктировала я, кивнув головой в сторону боковой двери. — Там наверняка заперто, но дверь по большей части стеклянная, — а значит, Доминик с лёгкостью пробьёт её. — Я беру на себя сестёр, поэтому войду там, — я указала в противоположную сторону, где был выход из дома во двор.

«Хватаем и бежим или бьём на поражение?» — уточнил Доминик.

— На поражение, — холодно ответила я и опустила взгляд на телефон, когда тот завибрировал в моей руке.

Два коротких слова маячили на экране:

«Готово. Удачи».

Моё сердце заколотилось, ударяясь о грудную клетку с такой силой, что импульсы эхом распространялись по телу, кровь стучала в ушах. Пути назад больше нет, никаких отсрочек и вторых шансов. Это наш единственный шанс сделать всё правильно.

— Пора, — хрипло произнесла я и схватила Доминика за лацканы пальто, чтобы приблизить его лицо к моему. — Чёрт, главное, вернись ко мне, слышишь?

Улыбка закралась в уголок его губ.

— Сделаю всё возможное, ангел.

Кивнув, я отпустила его. У меня на глазах он принял волчий облик, глаза сверкнули янтарём в свете луны.

«Увидимся внутри», — сказал он, и мы разошлись в разные стороны. Каждый из нас направился к своему входу немаленького поместья. Спустя несколько секунд я услышала отчётливые звуки бьющегося стекла и трескающегося дерева, понимая, что Доминик уже проник внутрь.

Теперь моя очередь.

Ухватилась за перила, подтянулась и перелезла на заднее крыльцо, после чего рванула к стеклянным дверям. Сконцентрировавшись на всех эмоциях, что бушевали во мне, — страх, злость, отчаяние, чувство потери, — я собрала их в нечто большее, чем одна маленькая я, и направила в двери, разбивая стекло ещё до того, как коснулась его.

Сёстры синхронно повернули головы ко мне. Они уже вскочили и развернулись в сторону кухни, пытаясь понять, что там за переполох. И судя по их шокированным взглядам, я была последним человеком на земле, которого они ожидали увидеть.

— Опаньки, смотрите-ка, кто к нам пожаловал, — очнулась Аннабель. Удивление быстро сменилось весельем. — Да ты ещё тупее, чем я думала.

Она запрокинула голову и рассмеялась.

Моя рука сжалась в кулак, пока я осматривала каждую из них на предмет оружия и возможности сбежать. У меня были все шансы.

Мой взгляд остановился на Арианне — глупой, мягкосердечной Арианне, — и мои ноги сами направились к ней, не спеша, будто у нас есть всё время мира.

— Recedite, — закричала одна из них, но я даже не повернула головы, чтобы узнать кто. — Recedite! — повторила она, но ничего не произошло.

Заклинание сработало.

Их магия была заблокирована, больше мне ничего знать не нужно.

Как изголодавшаяся акула, почуявшая запах крови, я набросилась на Арианну и поваливла на пол, закрыв своим телом пути отступления. Не успела она ничего сообразить, как я врезала кулаком ей в лицо.

— Уберите её от меня! — захныкала Арианна, безуспешно пытаясь защититься от моих ударов.

— Пытаюсь! — голос Аннабель был полон паники. — Магия не работает!

Я успела нанести ещё четыре удара перед тем, как пара рук вцепилась в мои длинные волосы, чтобы оттащить от Арианны. Упав на спину, я подняла глаза на Аниту, которая надавила на меня всем своим весом.

— Аннабель, блин, соберись! — она бросила хмурый взгляд на сестру.

— Я пытаюсь! Aqua suffocent! — закричала Аннабель, с таким отчаянием сжимая и разжимая кулак, что кровь отлила от её рук. — Что-то не так, — Аннабель оставила бесплодные попытки и развернулась к сестре. — Она что-то сделала с моей магией! — пожаловалась она и выставила указательный палец в мою сторону. — Что ты сделала, сука?!

— Кто? Я? — невинно переспросила я, хотя улыбочка на моём лице не скрывала гордости. — Ах да. Я уравняла наши шансы.

Я схватила Аниту за горло и скинула её с себя. Перекинула ногу через её талию и уселась ей на грудь, зажав обе её руки. Её глаза распахнулись, стоило мне сжать её горло изо всех сил.

Её ноги беспомощно дёргались, из горла вырывались хрипы, но я только сильнее давила.

Тьма, которую я так упорно стремилась подавить, вышла из-под контроля слишком быстро. Она была в ярости и жаждала отмщения. Впервые в жизни я сама позволила ей взять верх.

— Перестань! Ты убьёшь её! — выкрикнула Аннабель, хватая лампу со стола, и бросила её в меня.

То ли дело в адреналине, то ли в нездоровом желании задушить Аниту ко всем чертям, но боль от удара в голову я даже не заметила.

— Чёрт, Ари! Хватит валяться, помоги мне! — орала Аннабель, беспомощная без своей магии.

Я бросила взгляд на Арианну, которая с трудом поднималась на ноги. Её лицо уже опухло, порез над глазом сильно кровоточил, из-за чего она не видела даже то, что находилось прямо перед ней. Она потеряла равновесие и упала обратно на пол.

Радуясь, что в ближайшее время Арианна никуда не уйдёт, я сосредоточилась на Аните. Её ресницы дрогнули последний раз, перед тем как глаза закатились.

Маленькая улыбка изогнула мои губы. Тьма продолжала управлять моим телом и сознанием.

Вообще я собиралась только довести её до потери сознания, а теперь уже сомневалась, не зашла ли я слишком далеко. Но правда в том, что мне было плевать.

Я отпустила её горло и слезла с обмякшего тела.

Аннабель кричала на непонятном мне языке — видимо, всё ещё пыталась призвать свою магию. Я направилась к ней. Она перепрыгнула диван, будто он мог меня остановить. Я вскочила на кофейный столик и со злорадством наблюдала, как она прячется за спинкой, бросая в меня всё, что попадается под руку.

Я застыла на мгновение, упиваясь изумительным зрелищем. Аннабель Родерик прячется… от меня.

— В чём дело, Аннабель? Испугалась? — спросила я, без труда уклоняясь от её «снарядов».

— Иди в жопу! — выплюнула она, бросив в меня очередную книгу.

Чёртову книгу.

Я щёлкнула языком, глядя на её жалкое поведение.

— Ты же не думала, что я спущу вам с рук то, что вы сделали с ним… правда?

Она поджала губы, но даже со своего места я видела, как они дрожали.

Я оглянулась через плечо. Доминик-волк вошёл в гостиную.

— Ты долго, — посетовала я, быстро окидывая его взглядом, чтобы убедиться, что он не ранен.

«Прости, ангел. Мой визави позвал дружков», — мысленно ответил он, подходя к Арианне. Обнажив клыки, он поставил лапу ей на грудь и потрепал немного, проверяя признаки жизни.

«Ещё дышит», — резюмировал он.

— Хорошо.

«Что будешь делать с этой?» — спросил он, повернув голову к Аннабель.

— Пока ещё не решила: то ли убить её, то ли заставить пожалеть, что не убила.

«Как пожелаешь», — сказал он, сторожа Арианну.

Он как никто другой знал, как долго я ждала этого момента.

Я снова повернулась к Аннабель. Она пряталась за столиком и тихо что-то нашёптывала, всё ещё надеясь вернуть магию. Поймав мой взгляд, она поджала губы.

— Тебе вовсе необязательно это делать. Мы можем договориться, — с мольбой в голосе произнесла она, подняв открытые ладони.

Я не удостоила её ответом. После того, как она поступила с Трейсом, она должна заплатить.

Все они.

Игнорируя её мольбы, я шагнула с кофейного столика на диван и перепрыгнула через спинку, сократив дистанцию между нами. Как только мои ноги коснулись деревянного пола, Аннабель рванула в противоположную сторону, к ближайшему выходу. Моё сердце было преисполнено счастьем от осознания того, как изменились наши роли.

Я побежала за ней, схватила за длинные светлые волосы и дёрнула на себя. Она отлетела назад и приземлилась позади меня. Понимая, что у неё нет ни шанса на побег, она вскочила на ноги и приняла боевую стойку.

Я фыркнула, глядя на её неуклюжую позу и пострадавшую правую руку. Что ж, ей хотя бы хватает гордости бороться до конца. Как бы безнадёжно это ни было.

— Н-не надо, — её голос дрожал почти так же, как и сжатые кулаки. — Я п-поняла тебя, ладно?

Но я ещё не всё объяснила. Честно говоря, я даже не начинала.

Тьма клубилась в моей груди. Я сделала два больших шага к ней и резко присела, выпрямляя ногу, чтобы пинком повалить её на пол.

Она шумно грохнулась. Весь воздух был выбит из её лёгких.

— Тебе это не сойдёт с рук! — взывала она, глядя на меня с неподдельным ужасом, вытянув вперёд дрожащие руки. — Он накажет тебя!

Её слова только взбесили меня ещё больше. Я вспомнила пустой взгляд Трейса, и в глазах всё поплыло, осталась лишь алая пелена. Я налетела на Аннабель, держа её за челюсть одной рукой и замахиваясь кулаком.

Я дошла до точки кипения и, как натянутая до предела резинка, сорвалась.

31. ДОВЕДЕНИЕ ДО УБИЙСТВА

Дождь всё ещё стучал по лобовому стеклу, когда мы стремительно отъезжали на машине Доминика от дома Трейса. Последнее, что я помню, это как сидела на рёбрах Аннабель, сжав руку в кулак, и собиралась заставить её пожалеть о том, что она сделала с Трейсом. Дальше — темнота. Я окончательно потеряла контроль над собой. Не знаю, сколько раз я ей врезала или как долго это всё продолжалось. Помню только, что Доминик обхватил меня обеими руками и оттащил от истерзанного тела, неподвижно лежащего в луже собственной крови.

Я посмотрела на свои руки и тяжело сглотнула. Я не узнавала эти кисти. Опухшие, рассечённые, в крови… Они никак не могли принадлежать мне.

Слегка повернув голову, я бросила взгляд на Арианну, лежащую без сознания на заднем сиденье. Несколько минут назад Доминик перекинул её через плечо, вынес из дома и затолкал в машину, пока я затуманенным взглядом наблюдала за всем этим в состоянии отходняка.

— Сколько раз я?.. — спросила Доминика, не поднимая глаз. Он знал, что я хочу спросить. Знал, что я потеряла счёт времени и что теперь мне нужно восстановить картинку произошедшего.

— Столько, сколько она заслужила, — ровно ответил он и нежно провёл костяшками по моей щеке. Он пытается успокоить меня, снять груз вины.

— Она умерла? — мой голос звучал хрипло и чужеродно.

— Когда мы уходили, она ещё дышала. Едва, — последнее слово он добавил едва слышно.

— Я потеряла самоконтроль, — сказала я и опустила взгляд, когда Доминик посмотрел на меня. — Я почти ничего не помню. Перед глазами просто… потемнело.

— Всё, что тебе нужно помнить, это то, что они сделали с тобой, — он наклонился ко мне и взял за руку. — Они влезли в твою жизнь, ангел, не наоборот.

Я понимала, что он прав. Они первые начали, можно даже сказать напросились, но что-то внутри меня было не так. Я чувствовала себя онемевшей. Опустошённой. Слабый огонёк, некогда горевший в груди, словно бы погас.

И теперь там осталась лишь тьма.

Минут через сорок мы уже подъехали к заброшенной шахте на окраине города. Вокруг не было ни домов, ни каких-либо предприятий. Мы совершенно точно одни здесь, а значит, никто не услышит криков, которые обязательно последуют.

Доминик перекинул через плечо Арианну, связанную и с кляпом во рту, и пошёл по земляным туннелям, я следом за ним. Длинные коридоры тянулись сквозь гору, некоторые уходили вверх, другие уводили нас глубже под землю. Мы шли, казалось, целую вечность, по рельсам в неизвестном направлении, пока не вышли в какое-то пещерное пространство.

Доминик сбросил Арианну на землю лицом вниз и размял плечи круговыми движениями. Заметив, что ведьма так и не зашевелилась, я подошла к ней и носком ботинка перевернула её на спину.

Она была в отключке.

— И что теперь? — раздражённо спросила я, прожигая её взглядом. Проблематично вытащить информацию из того, кто не приходит в сознание.

— Давай будить спящую красавицу, — он присел на корточки рядом с ней.

— И как ты собираешься это делать? — уточнила я, стараясь не зацикливаться на том, что он назвал её красавицей.

— А как ты думаешь, ангел? Я же Воскрешённый, — он поднял запястье к своему рту, проделал две дырочки и поднёс к её губам. Размазав капельку крови по её губам, он отвёл запястье и выпрямился в полный рост.

Я сложила руки на груди, глядя, как затрепетали, оживая, её ресницы. Ей понадобилась минута, чтобы полностью прийти в себя, и когда это случилось, её глаза увеличились вдвое от осознания, что у неё связаны руки и ноги и что сегодня явно не её день.

Я присела рядом с ней и вытащила тряпку из её рта.

— Где я? Где мои сёстры? — её глаза были полны ужаса и буквально кричали: «На помощь!»

— Мертвы, — соврала я. Мне нужно, чтобы она боялась, а не надеялась на спасение.

Страх на её лице мгновенно сменился отчаянным «не верю».

— Этого не может быть… Ты лжёшь, — из её горла вырвался сдавленный всхлип.

— Уверена? — спросила я и потёрла свой лоб, чтобы она заметила кровь на ладонях. — Они выглядели очень даже мёртвыми, когда я уходила.

Её глаза — два блюдца — наполнились слезами.

— Не хочу говорить клише, — я нависла над ней. — Но, если не начнёшь говорить, то скоро присоединишься к ним.

Я схватила её за воротник рубашки и дёрнула на себя так, чтобы она оказалась на коленях. Её руки были связаны за спиной, причём одной верёвкой с ногами, из-за чего ей пришлось неестественно выгнуться.

Ей наверняка больно, но мне максимально похрен.

Всё ещё сжимая её воротник в кулаке, я дёрнула Арианну на себя, так близко, что я чувствовала её неровное дыхание. Свободной рукой я потянулась к кобуре и достала нож. В её глазах мелькнул страх при виде лезвия.

— Даю тебе один шанс, чтобы ты ответила на вопрос, — произнесла я до жути спокойным голосом, — или начну резать.

Она нервно сглотнула, но больше ничего не делала.

— Как вытащить Люцифера из тела Трейса?

Арианна только открывала и закрывала рот, как если бы не могла определиться с ответом. Или пыталась придумать хорошую ложь.

Затем, резко вдохнув, она выпалила:

— Никак.

— Неправильный ответ, — я направила нож в её плечо, надавила и резко дёрнула вниз по её руке.

Душераздирающий вопль вырвался из неё во всю мощь лёгких. Густая багровая жидкость медленно потекла вниз по руке. Её крик потонул в плаче. Я приставила нож к её шее, прижимая лезвие к местечку прямо под ухом.

— Что думаешь, Доминик? Дать ей ещё один шанс? — спросила я, не отрывая глаз от Арианны.

Он хмыкнул.

— Не-а.

— Значит, нет, — я наклонилась к Арианне и прошептала на ухо: — Только между нами, но я бы дала тебе ещё попытку.

— Я говорю правду! — воскликнула она, её голос был полон страха и безнадёжности.

— Тебе же хуже, если это правда, — я повернула нож по часовой стрелке, совсем чуть-чуть, надрезая кожу. Капля крови побежала по её шее. — Ты не голоден, Доминик? — бросила я через плечо.

— Если настаиваешь, любимая, — ответил он медовым тоном.

Прищуренные глаза Арианны похолодели.

— Можешь разрезать меня на кусочки и скормить своему вампирёнышу, но это не поможет твоему возлюбленному, — гордо произнесла она и выплюнула большой сгусток слюны на моё лицо. — Уж мы об этом позаботились.

Стиснув зубы, я вытерла щеку тыльной стороной ладони и ударила локтем по её переносице. Хруст ломающейся кости эхом разнёсся по пещере вместе с новым воплем.

— Поверить не могу, — возмутилась я, всё ещё чувствуя её мерзкую слюну на своём лице. — Ты видишь, чем она отплатила мне за мою доброту?

— А я говорил, ангел, хороших ребят всегда плохие обходят.

Я наклонилась к Арианне. Мои глаза прищурились, как две ракеты, наводящие прицел.

— Сделаешь это ещё раз, и я отрежу тебе губы, — предупредила её. И я не шутила.

Её сдавленные всхлипы и плач сменились истеричным хохотом, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом.

— О, как я буду ликовать, когда Он сотрёт вас всех с лица земли, вы чёртовы святоши, мнящие себя выше других. Но нет, вы ничем не лучше нас! — она отвернула голову, чтобы сплюнуть кровь. — На вашей совести не меньше трупов, чем на нашей, но вы всё ещё считаете себя непогрешимыми. Меня тошнит от вашего лицемерия!

— Скажи это тому, кому это будет интересно, — я снова дёрнула её на себя. — Это не моя война. Я только хочу знать, как вытащить твоего хозяина на хрен из тела моего парня!

— Как я уже сказала, — она снова сплюнула на пол, — это невозможно. Его душа привязана к Люциферу и сосуду. Избавишься от одного — убьёшь другого.

Моё горло сдавила невидимая рука. Я задыхалась.

— Ты лжёшь, — выдохнула я, хотя глубоко внутри понимала, что нет.

— Ты правда думаешь, что мы бы оставили тебе возможность перечеркнуть всё то, над чем мы так долго работали? — она снова расхохоталась, но этот смех для меня был как нож в сердце. — Он уже не жилец, девочка. Можешь поцеловать его в задницу на прощание.

Всё внутри меня закаменело, когда я услышала те самые слова, которых втайне боялась с того самого момента, как чудовище заняло тело Трейса. Слёзы жгли уголки глаз, крупицы надежды превратились в прах, не оставив в сердце ничего, кроме невыносимого чувства потери, чистой агонии.

Его больше нет, и нет никакого способа его вернуть.

Я подвела его…

И это её вина.

Тёмная жажда мести окутала моё сердце. Я выронила нож и обхватила лицо Арианны. Я хотела заставить её страдать, хотела избить до полусмерти и бросить здесь подыхать. Но в этот самый момент я могла думать только о том, что хочу увидеть в её глазах, как жизнь покидает её тело.

— Ангел! — попытался вмешаться Доминик, но уже было слишком поздно.

Мои руки уже двигались сами собой, выкрутив её голову до момента, когда хрустнула шея. Безжизненное тело тёмной заклинательницы упало на пол, а я разрыдалась.

32. ЧИСЛО ПОГИБШИХ

Возвращение в поместье Хантингтон прошло в тумане удушающей тьмы и нескончаемых слёз. Каждый вдох обжигал лёгкие, будто я пыталась дышать под водой. Я медленно утопала, но смерть всё никак не наступала. Не было ни передышки от бури, ни убежища. Моё горе стало всепоглощающим, неумолимым, оно накрыло все мои внутренности и сжимало, душило меня изнутри.

— Это ещё не конец, ангел. Мы найдём другой способ, — слова Доминика едва ли доходили до меня сквозь оглушительную агонию, но они были настолько пустыми и безосновательными, что даже зацепиться не за что. Вот я и не прислушивалась.

Я мысленно отгородилась от него, как и от надежды, за которую так долго цеплялась.

Не могу больше позволить себе такую роскошь, как верить в счастливый конец, потому что его не будет. Жизнь уже не раз болезненно возвращала меня с небес на землю, я больше не могу обманываться.

Трейса ничто не вернёт.

Сёстры об этом позаботились.

Я могла сделать лишь одно. И сама мысль об этом невыносима. Не представляю, как я смогу это сделать.

Мы свернули на подъездную дорожку, где уже стояло несколько легковушек и внедорожник. Я сразу же заметила красный «Джип» Никки и «Камаро» Калеба. Они ждали хороших новостей. Желчь подкатила к горлу при осознании, что мне придётся рассказать им о произошедшем и сообщить правду о том, что нет никакого способа вернуть Трейса.

«Он уже не жилец, девочка. Можешь поцеловать его в задницу на прощание».

Доминик заглушил двигатель и развернулся ко мне, но мне не хватало духу повернуться к нему лицом. Я просто смотрела перед собой, опустошённая и раздавленная.

— Позволь мне помочь тебе, ангел, — его голос был тих и серьёзен, и в нём было что-то похожее на… боль.

Я замотала головой, зная, что ничто мне сейчас не поможет. Это мой кошмар наяву, и от него нельзя проснуться.

— Мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии, — сказал он и взял меня за руку.

Я смотрела на наши переплетённые пальцы сквозь пелену слёз.

— Позволь мне забрать твою боль, — тихо произнёс он, почти умоляюще, но я не успела ничего ответить.

Главная дверь в дом распахнулась, привлекая моё внимание. Я тут же узнала Бена и Калеба, рванувших по ступенькам и прямиком к нам. Их лица были мрачными, искажёнными страхом. Сразу стало понятно, что они спешат не только узнать о наших успехах. У них самих плохие новости для нас.

Я втянула воздух, когда Бен дёрнул пассажирскую дверь и нагнулся ко мне.

— Что случилось? — сдавленным шёпотом спросила я.

— Всё ужасно, Джем, — он сморщил лицо. — Ханна мертва.

Ханна… мертва?

Я моргнула, пытаясь осмыслить, что он только что сказал. Ханна мертва? Как она может быть мертва? Когда? Как?

— В смысле? — паника отразилась в моём голосе.

— Какой-то демон оставил её тело под входной дверью, как пиццу, — пояснил Калеб, наклонившись рядом с Беном. — Они оставили записку, Блэкберн…

Дальше он не договорил, замотав головой.

К следующим словам невозможно было подготовиться.

— Джем, у него Тейлор, — сказал Бен. Его голос немного сорвался на её имени. Он провёл рукой по лицу, протирая глаза от дождевой воды. — Тейлор у Люцифера.

Я оттолкнула их и вылетела из машины, бегом пересекла подъездную дорожку и ступеньки, перепрыгивая через одну. Паника гнала меня, когда я влетела через входную дверь и увидела Никки с Карли. Они сидели в обнимку прямо у входа.

Карли рыдала навзрыд, а Никки придерживала её одной рукой, пытаясь успокоить. И судя по покрасневшим глазам Никки, она тоже долго плакала.

— Где она? — спросила я. Мой взгляд метался между ними.

— В гостиной, — хрипло ответила Никки, указав пальцем в нужном направлении. Карли продолжала рыдать у неё на плече.

Оставив их в коридоре, я рванула в гостиную и замерла как вкопанная, стоило отвратительному запаху серы ударить мне в нос сразу при входе. Это означало только одно: демон.

Стараясь не обращать внимания на вонь, я нашла взглядом Тессу и Габриэля. Они стояли вместе у двери, тихо переговариваясь меж собой. Я глянула через них на диван — золотые локоны каскадом спадали с его края. Мой взгляд поднялся вверх, к голове, и сердце тут же ушло в пятки.

Безжизненное тело Ханны неподвижно лежало на диване, рыжеватый свет камина танцевал на её коже.

— Нееееет, — взвыла я, мотая головой из стороны в сторону. — Этого не может быть!

Она была обычной смертной девушкой, не имевшей ко всему этому никакого отношения. Она не заслуживала смерти, уж точно не такой.

— Я же, чёрт возьми, сказала тебе не выходить из дома, — прорычала Тесса, выбрав худший момент из всех возможных, чтобы прочитать мне лекцию. — Что ты натворила? Почему он считает, что у тебя его спутница?

Я лишь смотрела на Ханну в оцепенении, терзаемая чувством вины.

— Ответь мне! — рявкнула Тесса. — Он послал сюда демона! Ты хоть представлять, что бы он сделал с твоими друзьями, если бы мы вовремя не вернулись?

Она указала большим пальцем в тёмный угол комнаты.

Мой взгляд скользнул по телу, липкой грудой валявшегося в тени. Тот самый демон, вне всяких сомнений, и источник вони.

— Мне сейчас не до твоих нотаций, Тесса.

— Нет, ты не уйдёшь так просто от этого разговора!

— Где записка? — требовательно спросила я, посмотрев на сестру. Параллельно я пыталась сложить в своей голове кусочки пазла.

— У меня, — ответила она, но и пальцем не пошевелила.

— Дай мне.

— Сначала ты…

— Дай мне чёртову записку, Тесса! — перебила я, угрожающе шагнув к ней.

Она бросила взгляд на Габриэля и затем вздохнула.

— Ладно, — она потянулась к заднему карману джинсов и достала сложенный листок. — Только прошу тебя, Джемма, без глупостей. Хотя бы раз в жизни будь благоразумна, — предупредила она, перед тем как протянуть мне записку.

Выхватив листок из её руки, я развернула его и прочитала слова:

Дорогая Дочь,

Верни мне мою спутницу,

или следующей будет Тейлор.

«Всех Святых».

Приходи одна.

Навеки твой.

Я смяла бумагу в руке и развернулась на каблуках, чтобы уйти, но Тесса быстро схватила меня за локоть и дёрнула назад.

— Куда это ты собралась?

— Вернуть свою лучшую подругу. Куда ж ещё, чёрт побери?

— Ты не можешь просто заявиться туда в одиночку, Джемма. Нам надо всё обдумать.

— О чём тут думать? — спросила я, выдёргивая руку из её хватки. — Он хочет, чтобы я пришла во «Всех Святых». Значит, я иду туда.

— Во-первых, ты никуда не пойдёшь одна. Во-вторых, я должна передать эти тела Совету. Как только закончу с этим, мы сядем и обсудим наш следующий шаг. Ты не знаешь, что он задумал. К тому же, как только ты приведёшь к нему его Заклинательницу, они используют свою магию, чтобы заточить тебя в его адской гробнице!

— Я не собиралась возвращать её ему, — я скрестила руки и отвела взгляд. — Даже если бы захотела, не смогла. Она уже мертва.

Тесса громко выругалась. Габриэль шагнул к ней, его обеспокоенный взгляд пригвоздил меня к полу.

— Что произошло? — осторожно спросил он.

— А ты как думаешь, Габриэль? — выпалила я и опустила глаза в пол. — Я убила её.

— В смысле убила?! — взвизгнули за моей спиной. Не оборачиваясь, я знала, что это Никки. — А как же Трейс?

Я опустила голову. Звук его имени разрывал душу.

Всё ещё стоя к ней спиной, я втянула носом воздух и покачала головой.

— Нет никакого способа спасти его, — в комнате резко перестало хватать кислорода, когда в голове эхом пронеслись слова Арианны, разрушившие мой мир. Мне понадобились все мои силы, чтобы не развалиться на части. — Орден был прав. Вы были правы, — я перевела взгляд с Габриэля на сестру. — Их души связаны. Убьёшь одного — умрёт другой.Сёстры об этом позаботились.

— Как ты можешь быть уверена, что она не солгала?! — воскликнула Никки, схватив меня за плечо и развернув лицом к себе. — Ты взяла и убила нашу единственную надежду спасти его!

— Если даже способ есть, она бы нам его не сказала, — вмешался Доминик, входя в гостиную. — Ведьма выбрала смерть, а значит она либо сказала правду и спасти его невозможно, либо она готова была унести секрет с собой в могилу. Так или иначе, Джемма правильно сделала.

— Ну конечно ты так говоришь! — разоралась Никки. — Ты повёрнут на ней с тех пор, как она переехала сюда. Для тебя она всегда права, — с горечью в голосе упрекнула она.

Комната погрузилась в тишину. Доминик небрежно прислонился к мини-бару и посмотрел в глаза Никки. Его губы изогнулись в ленивой ухмылке.

— В этом есть своя правда, но это не отменяет того факта, что Джемма права.

Мои щёки загорелись от того, как открыто он признался в этом при всех.

— Спасибо, что подтвердил мои слова, козёл, — огрызнулась она и вновь уставилась на меня. — Видение Морган оказалось истинным. Даже если ты не убьёшь его собственными руками, это из-за тебя его больше нет.

Она толкнула меня.

Я потеряла равновесие и ударилась спиной об стену, но даже не пыталась защититься, потому что Никки права. Это всё из-за меня.

— Хватит, — вмешалась Тесса. — Ещё раз тронешь её, и я вырву твои внутренности через рот.

Глаза Никки были полны слёз и обещания мести, когда она с отвращением посмотрела на меня.

— Надо было прикончить тебя, когда была возможность. Может, тогда Трейс был бы жив, — прошипела она и медленно ретировалась из гостиной.

Несколько секунд спустя хлопнула входная дверь, и я повесила голову. Мне было стыдно смотреть кому-либо в глаза.

— Она просто расстроена, — заверил Калеб, то ли чтобы успокоить меня, то ли чтобы оправдать Никки.

Может, и для того, и для другого.

— Но она права, — я подняла подбородок, приготовившись к суду.

Калеб и Бен стояли на пороге. На их лицах была смесь сочувствия и жалости, тогда как моя сестра выглядела разъярённой — возможно, из-за Никки. И, конечно же, лицо Габриэля, как всегда, выражало беспокойство: его брови были сведены вместе в нескончаемой тревоге.

На Доминика я смотреть не могла.

— Да ладно тебе, Джем. Мы же все знаем, что это не ты с ним сделала, — сказал Бен, прилагая усилия, чтобы голос звучал ровно. — Во всём виноваты эти сучки — приспешницы дьявола, наложившие заклятье.

Я не ответила, потому что, честно говоря, не имело значения, кто что из них скажет. Никакие слова не изменят тот факт, что Никки права. Это всё из-за меня. Да, конечно, не я вселила Люцифера в тело Трейса, но я сломала ему жизнь в тот самый момент, как вошла в неё. Задолго до того, как сёстры Родерик появились в городе. Морган предвидела это несколько месяцев назад, а я, как дура, отказывалась в это верить.

Потому что не хотела в это верить.

И теперь из-за меня его нет.

По-прежнему прижимаясь спиной к стене, я опустилась на пол. Вся сжалась, пытаясь сдержать ураган, бушующий внутри. Свет в гостиной замерцал — явный призрак моих накрученных эмоций. Бен и Калеб, наверное, списали это на перебои из-за грозы, но братья и моя сестра знали правду.

— Посмотри на меня, Джемма, — позвала Тесса, опустившись на колени рядом со мной, и взяла меня за подбородок. — Тебе нужно успокоиться и взять себя в руки.

Но я не знаю, возможно ли это вообще в моём состоянии. Потерять Трейса той ночью было и так невыносимо, но знать, что именно я должна лишить его жизнь, забить последний гвоздь в крышку его гроба и похоронить…

Как, чёрт подери, это сделать?

Я не смогу.

Я лучше умру, чем буду смотреть, как свет гаснет в его глазах. Глазах, которые подарили мне столько любви и поддержки, когда мой мир был погружён во тьму.

Но… ведь ещё остаётся Люцифер. Неужели я позволю ему свободно разгуливать по земле и убивать невинных людей? Буду ждать и надеяться, что он изменится и перестанет творить зло? Этого не случится. Он не остановится, пока его кто-нибудь не остановит. А это могу сделать только я.

Мой взгляд скользнул через плечо Тессы к Доминику. Его черты были напряжены, словно ему было больно смотреть на меня. Даже он не в силах помочь. Никакими словами меня не оправдать. Безнадёжный случай. Агония и чувство вины свернули мои внутренности в узел, сжав их так, что желчь подкатила к горлу.

Огонь в камине взревел, вспыхнул, вырвался из оков, и все бутылки с алкоголем в мини-баре взорвались.

— Доминик! — закричала Тесса, когда лампы безудержно замигали. — Может, поможешь?

В мгновение ока он оказался рядом со мной, подхватил на руки и вынес из гостиной — прочь от тьмы, безустанно преследовавшей меня.

«Мы можем бежать сколько угодно», — мрачно подумала я, — «но мне некуда спрятаться».

Люцифер говорил об этом. И только сейчас я поверила ему.

33. ВОССТАНИЕ ТЬМЫ

Стекло завибрировало от мощного раската грома, когда Доминик занёс меня в свою спальню. В комнате стояла темнота, за исключением полосы света, проникающей из коридора, но и та исчезла после того, как Доминик пнул ногой дверь, закрываясь, и подошёл к кровати. Опустив меня на большое мягкое одеяло, он не спешил отстраняться — так и нависал надо мной, пока его глаза разглядывали мои черты в поисках признаков жизни.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — предупредила я, давая ему время отшатнуться.

Он не шелохнулся.

— Ты в порядке, ангел. Просто дыши глубже, — его шёпот в темноте убаюкивал.

Сосредоточившись лишь на его словах и ни на чём больше, я сделала медленный судорожный вдох и выдох, а затем ещё раз.

Его присутствие помогло загасить бурю эмоций, бушевавших в моём теле, но не заполнило пустоту, образовавшуюся после.

Внутри меня что-то взорвалось, раскидав ошмётки моей прежней жизни. Трейса больше нет, Ханна мертва, а Тейлор в плену. Можно говорить что угодно, но все они пострадали из-за связи со мной.

— В этот раз я конкретно облажалась, — я закрыла глаза ладонью. Не хочу, чтобы он видел мои слёзы, которые вот-вот потекут. Он и так уже столько раз видел меня плачущей, что должно хватить до конца жизни.

— Едва ли, — ответил он, мягко убирая мою руку с лица. Его брови были низко сведены над тёмными глазами, гладкий подбородок напряжён. — Когда же ты перестанешь винить себя в том, что вне твоей власти?

— Не знаю. Может, когда людей из моего окружения перестанут убивать?

— Ты опять это делаешь, — укорил он.

Я сделала ещё один неровный вдох, чувствуя, как разваливаюсь на части, но пытаюсь удержать всё на месте.

Ладно, допустим, не всё зависит от меня. В его словах есть доля истины. Невозможно контролировать всех и вся. Но я могла бы лучше контролировать себя и держаться нахрен подальше от них. Вместо этого я эгоистично цеплялась за свою человеческую жизнь, не слушая предупреждения окружающих. Мне ведь говорили, что это невозможно. Что это опасно. Но я не слушала. Я отчаянно держалась за любое подобие нормальности и жила в иллюзии, якобы в конце всего этого ужаса меня ждёт «долго и счастливо». Якобы у меня может быть лучшая подруга, парень… а, может быть, даже когда-нибудь муж и семья. Но всё это было самообманом.

Просто ложью, в которой я сама себя убедила. Сказочной жизнью, предназначенной кому-то другому.

Чем-то нормальным.

Вот только правда в том, что я не нормальная и никогда такой не буду, как бы сильно этого ни хотела. Я Воин, и моё единственное предназначение в этом мире — охотиться на монстров на задворках общества, всегда в тени, где мне самое место. Всем моим друзьям было бы лучше без меня. И чем скорее я приму это, тем в большей безопасности будут окружающие.

Осознать это — самый простой этап. Понять, как исправить уже содеянное, — это уже совсем другой уровень. Я должна найти способ вернуть Тейлор домой, а Люцифера — в ад.

Орден говорил об этом.

Тесса говорила об этом.

Чёрт, даже Трейс говорил об этом.

И надеялись, что я услышу.

Вот только я всё ещё даже вообразить себе не могу, чтобы пронзить Трейса мечом… Может, есть другой способ? Я могла бы заключить с ним сделку. С Дьяволом. Такую, чтобы спасти Тейлор и вернуть Люцифера туда, где ему самое место.

Где самое место мне…

— Мне нужно во «Всех Святых», — сказала я и попыталась встать, но Доминик быстро пригвоздил меня обратно.

— И мы туда поедем, — он убрал прядку волос с моего лба. — После того, как ты успокоишься.

— Я спокойна, — солгала я, игнорируя его «мы». Это моя битва, и я пройду её в одиночку.

Он вздёрнул бровь, зная, что я вру и не краснею.

— Что? Я правда спокойна! — я приподнялась на локтях, наши лица оказались в опасной близости. — Видишь? Спокойна как удав. Теперь можно я пойду?

— Нет, нельзя, — наотрез отказал он. — Я чувствую твои эмоции, ангел, и они льются через край. Меньше всего тебе сейчас нужно это цунами, особенно если ты планируешь встретиться лицом к лицу с повелителем ада.

Моё тело напряглось на его словах.

Если смотреть с такой стороны, то мне действительно не помешала бы пара минут, чтобы прийти в себя.

— Ладно, — я неохотно легла обратно на спину и нервно выдохнула, пытаясь мысленно накидать какой-нибудь план по избавлению мира от Люцифера. Однозначно я даже близко не подпущу Доминика к бару «Всех Святых». Он попытается вмешаться, если ему вообще удастся войти живым.

— А сейчас, пока мы ждём, может, расскажешь мне, чего ты хочешь добиться приходом туда? — спросил он, чуть отодвинувшись, чтобы лучше меня видеть, и сел рядом. — Мы оба знаем, что у тебя нет никакого консорта для обмена.

— Эту часть плана я ещё не продумала.

Он скептически изогнул бровь.

— Ладно, у меня вообще нет плана, — призналась я. Ну, кроме как ворваться во «Всех Святых» и молить Дьявола о милосердии. — У нас не так уж много вариантов, Доминик. Он хочет обменять Арианну на Тейлор, но Арианна мертва. Значит… — я отвела взгляд. — Надо предложить ему стоящую замену.

— Почему у меня такое ощущение, будто мне это не понравится?

Его челюсть напряглась, когда я быстро приподнялась и сложила ноги так, чтобы сесть с ним лицом к лицу.

— Люцифер сказал мне кое-что в тот день, когда перенёс меня в лесной домик Трейса. Он сказал, что я рождена не для этого мира, что моё место рядом с ним… в подземном царстве, — даже просто говоря это вслух, я чувствовала, как ледяной холодок пробегается по моему позвоночнику.

— И почему это я только сейчас узнаю такие подробности? — резко спросил он.

— Потому что… тогда это было неважно. Я не собиралась его слушать, — сказала я, как о чём-то, само собой разумеющемся. — Но он был прав, и теперь я это вижу. Если соглашусь пойти с ним, он может отпустить Тейлор, и меня это уже устраивает. Всё равно всем здесь будет лучше без меня…

— Ангел…

— И, может быть, так я смогу, ну, знаешь, удержать его там? Вдали от невинных людей…

— АНГЕЛ! ХВАТИТ.

Остаток моей речи застрял в горле. Я впервые услышала, как Доминик перешёл на крик, и застыла от потрясения.

В его глазах полыхал огонь, когда он стиснул зубы и подался вперёд, вторгаясь в моё личное пространство.

— Ты. Никуда. С ним. Не. Пойдёшь.

Сдержав порыв попятиться назад, я взяла себя в руки, хотя в голосе не было ни намёка на уверенность, когда я пробормотала:

— Это не тебе решать.

Его глаза сузились, а на губах заиграла зловещая ухмылка.

— Если ты думаешь, что я просто буду стоять и смотреть, как ты приносишь себя в жертву Люциферу из-за какой-то бесполезной смертной, то ты совершенно не знаешь, кто я и на что я готов, чтобы получить то, что хочу. И чтобы прояснить сразу, ангел. Ты и есть то, чего я хочу.

Я решила не акцентировать внимание на его последних словах, хотя внутри всё перевернулось так, будто я только что спрыгнула с обрыва.

— Если ты думаешь, что Тейлор — просто бесполезная смертная, то ты совершенно не знаешь, кто я, — тут же парировала я.

— Возможно, для тебя — нет, но в масштабах мира — однозначно.

— Если я не дам ему того, что он хочет, она умрёт!

В этом я не сомневалась. Он без колебаний убьёт её, как убил Ханну и всех тех людей в Храме. Человеческие жизни — ничто для него.

— Значит, она умрёт, — ровно ответил он. Ни одной эмоции ни в голосе, ни на лице.

Эти его слова вызвали во мне шквал ярости.

— Я не дам ему убить мою лучшую подругу! Это не обсуждается!

Взбешённая, я спрыгнула с дивана и попыталась увеличить столь необходимую сейчас дистанцию между нами, но он тут же оказался передо мной, перекрывая все пути в ту же секунду, как мои ноги коснулись пола.

— Я пойду за тобой хоть на край света, ангел. Буду сражаться в самых безнадёжных войнах, в которые ты ввяжешься, — он наклонил голову так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Я даже помогу тебе спасти всех этих никчёмных людишек, которых ты зовёшь друзьями, но ни за что, ни при каких обстоятельствах я не позволю тебе или кому-либо ещё погасить твой свет.

— Ты не сможешь меня остановить, — бросила я вызов и в ту же самую секунду пожалела об этом.

— Очень даже смогу, — холодно рассмеялся он, его тёмные глаза сверкали чем-то зловещим.

Чёрт. Он реально сможет. Причём запросто. Надо вернуться к исходной точке, на нейтральную территорию, пока он не разошёлся и не сделал какую-нибудь глупость. Он ведь может и воздействовать на меня внушением, чтобы я сбежала с ним в Париж.

— Послушай, Доминик, я могу спасти её, — мой голос прозвучал тише, и я поспешила объясниться. — Я знаю, что могу. Может быть даже, я могла бы спасти всех. Если он согласится забрать меня вместо Арианны и вернуться в ад под каким-нибудь предлогом, то мы можем придумать какой-нибудь способ запереть Врата и заточить его там.

— А что будет с тобой?

Я пожала плечами, потому что это не имело значения.

— Мне не место в этом мире, Доминик. Всё, к чему я прикасаюсь, становится дерьмом.

— Позволю себе не согласиться.

— Да? Назови хоть одну хорошую вещь, случившуюся с тех пор, как я переехала сюда.

Он распрямился и поднял подбородок, из-за чего у меня создалось впечатление, будто он возвышается надо мной. Внизу живота разлилось тепло, когда Доминик прожёг меня взглядом и ответил:

— Прямо перед тобой.

Я не знала, что на это сказать.

— Хотелось бы верить, что с тобой я стал лучшей версией себя, — его губы изогнулись в лукавой ухмылке. — Ну, лучше, чем я был, когда мы впервые встретились.

Как бы мне ни грели сердце его слова, я покачала головой.

— Это не считается.

— Почему нет? — он принял оскорблённый вид.

— Потому что мы связаны кровью, — осторожно ответила я.

— И причём здесь это?

— Не знаю. Просто мне кажется, что это сводит твой аргумент на нет, — я отвела взгляд и пробормотала: — Да и в любом случае, этого мало.

Потому что мой парень обречён, Ханна убита, а лучшая подруга похищена — дважды. Не говоря уже о многих других, пострадавших и даже погибших из-за меня. Чаша весов максимально далека от равновесия.

— Я должна что-то сделать, Доминик, и это единственный сценарий, где мне не нужно пронзать мечом сердце Трейса.

— А тебе ни разу не приходило в голову, что, может быть, стоит обдумать эту альтернативу всерьёз?

Мои ноздри затрепетали, я сурово взглянула на него.

— Я не стану убивать Трейса. Я не могу с ним так поступить.

— Ты не хочешь, — поправил он. — И давай откровенно, ангел. Ты отказываешься не из-за него. Ты делаешь это ради себя.

Я отшатнулась, будто он только что врезал мне в нос.

— Чёрта с два.

— Каждую секунду твоих сомнений невинные люди умирают…

— Я знаю, чёрт побери! — моментально остановила его я.

Он замолчал и резко выдохнул, прежде чем продолжить тихо и медленно:

— Ты даже не задумывалась, что Ромео вынужден наблюдать за всеми этими убийствами, совершёнными его же руками.

Всё внутри меня застыло.

— Каждый день, пока ты отказываешься сделать то, что было бы правильно (и глубоко внутри ты это знаешь), ты заставляешь его прожить ещё одни сутки в теле, которым он больше не управляет. И хотя мне лично не особо интересно, что с ним будет потом, я знаю, что тебе не всё равно. Я знаю, что ты не желаешь ему такой судьбы.

Я закрыла руками лицо, пытаясь спрятаться от невыносимой боли, что причиняли его слова.

Во всей этой бешеной гонке в попытках спасти Трейса, найти иной способ избавиться от Люцифера, мой разум даже не смог полностью осознать, что Трейс всё ещё там и каково ему. Что всё это время он был невольным свидетелем убийств Ханны и всех тех людей в Храме. Он видел, как его собственные руки разжигают пламя, унёсшее столько невинных жизней.

Сдавленный всхлип вырвался из моего горла, когда я осознала, что ему пришлось смотреть, как его отец принимает в себя демона. Колени подкосились, и я упала на пол.

Он умолял меня отпустить его и остановить Люцифера, а я не послушала.

Доминик опустился на пол, ровно напротив меня.

— Меньше всего на свете я хотел причинить тебе новую боль, ангел, но ты бы всё равно пришла к этому осознанию потом, когда причинённый ущерб стал бы необратимым, — он убрал назад прядки моих волос, упавшие на лицо. — Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты возненавидела меня за это.

Мои плечи тряслись, слёзы водопадами текли по щекам.

— Как бы тебе ни была невыносима сама мысль об этом, но у тебя есть возможность положить этому конец прямо сегодня.

— Как я смогу с-сделать это, если я даже д-думать об этом не могу? — выкрикнула я сквозь плач и поймала его встревоженный взгляд. — С т-тем же успехом я могла бы вонзить меч в своё с-собственное сердце, потому что я себе этого не п-прощу. Не прощу.

Доминик опустил голову. Он знал, что это правда. Я недостаточно сильна и хладнокровна, чтобы совершить невообразимое и спокойно жить дальше. Этот момент будет преследовать меня до конца жизни, разъедать душу, пока не уничтожит всю мою суть.

— Я могу потом стереть тебе память, — тихо прошептал он во мраке комнаты. — Ровно столько, сколько тебе будет нужно.

Мой подбородок задрожал, я судорожно втянула воздух.

— Ты сможешь покинуть Холлоу Хиллс и уехать куда-нибудь далеко-далеко, чтобы справиться с потерей, — его глаза были полны искренности и уязвимости, когда он добавил: — Я мог бы пойти с тобой, если захочешь.

Я отвела глаза, зная, что этого никогда не случится. Я не заслуживаю лёгкого спасения. Из-за меня с Трейсом случилось всё это, и поэтому должна страдать до конца своих дней. Зияющая дыра в моей груди была только началом, предвестником грядущей агонии, и я приму своё наказание сполна.

Дверь в спальню распахнулась, и в темноту комнаты шагнул Бен.

— Джем? — позвал он. Его глаза скользнули по комнате, пока не остановились на мне. — Нам нужно поговорить.

34. ВОЗДАЯНИЕ

Вытерев щёки тыльной стороной ладони я поднялась на ноги, моё сердце бешено колотилось, пока я пересекала комнату до двери, где мрачной фигурой застыл Бен. Даже в темноте я видела, как увлажнились его глаза, и сразу поняла, что разговор будет не из приятных.

Я открыла рот, чтобы сказать ему что-нибудь, но панический страх затолкал все слова обратно в глотку.

— Тесса и Габриэль унесли тела, — сказал он, потирая лицо, пока его взгляд быстро скользнул к Доминику и тут же вернулся ко мне. — Думаю, у нас есть пара часов, как минимум.

— На что? — спросил Доминик.

Бен ответил не сразу, из-за чего моё сердце только забилось быстрее.

— Пара часов на что, Бен?

— На то, чтобы вернуть Тейлор, — помедлив, ответил он. — Я отправляюсь во «Всех Святых», Джем, с тобой или без тебя. Но я бы хотел надеяться, что ты тоже намереваешься пойти.

Моё сердце ухнуло вниз.

— Ты не можешь пойти туда, Бен. В записке было сказано, чтобы я приходила одна.

— Серьёзно, Джем? — он медленно качнул головой. — Ты же достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что так не пойдёт, — он указал подбородком в сторону Доминика. — И я более чем уверен, что он тоже тебя одну не отпустит.

Доминик кивнул, подтверждая его слова.

— К тому же, — продолжил Бен, не давая мне времени возразить, — если всё хорошо продумать, мы можем покончить с ним ещё до того, как он заметит наше появление.

— Покончить с ним? — повторила я, уверенная, что ослышалась. Если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы ещё поверила, но это же Бен. Они же были лучшими друзьями столько, сколько себя помнят.

Он опустил голову и плечи.

— Ты же слышала, что они сказали. Их невозможно разделить.

Замотав головой, я попыталась скрыть ужас, отразившийся на моём лице. Такое чувство, будто все уже пришли к этому немыслимому выводу задолго до того, как я решилась хотя бы допустить такую мысль.

— Мы не можем позволить ему и дальше убивать людей, Джем. Трейс бы этого не хотел. Ты знаешь это, и я знаю.

Я заморгала, пытаясь сдержать слёзы, но всё было бесполезно. Они текли по щекам, повторяя те же самые мокрые дорожки, что были меньше двух минут назад.

Проклятье. Я вообще когда-нибудь перестану плакать?!

— Послушай меня, я знаю, ты можешь остановить его. Я знаю, что у тебя есть меч, — он отвёл взгляд, когда я ошарашенно уставилась на него. — Подслушал разговор твоей сестры с Габриэлем.

Твою ж мать.

— Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, когда он убьёт её, — его голос звучал резко и настойчиво.

— А ты думаешь, я не знаю? — выкрикнула я в ответ, охваченная паникой.

Я знаю, и мои ноги отказываются двигаться с места.

Сколько раз в жизни я слышала фразу «между молотом и наковальней», но только сейчас поняла её истинный смысл. Я прямо сейчас находилась в адской кузнице между молотом и наковальней, выбирая из двух зол меньшее.

С какой стороны ни посмотри. Тот, кого я любила, должен умереть сегодня, и его кровь будет на моих руках, только на моих. Все остальные смогут оставить это в прошлом и жить дальше, но со мной этот кошмар останется навсегда. Может, поэтому мне было сложнее, чем кому-либо, увидеть картину целиком. Я единственная из всех, кого это решение изменит навсегда, необратимо. И будет преследовать до конца дней.

Картина целиком выглядит совсем иначе моими глазами.

— Либо ты пойдёшь со мной и поможешь спасти свою лучшую подругу, либо останешься здесь и позволишь ему и дальше убивать невинных людей. Что выбираешь? — спросил он, его светло-русые брови взлетели вверх, как бы бросая мне вызов.

— Я пойду, — мой голос прозвучал едва ли громче шёпота. Ну конечно, я пойду. Я должна. Я единственная, кто может остановить Люцифера. — Но при одном условии.

— Не проси меня остаться здесь, Джем. Проси что хочешь, но только не это.

— Я не смогу сосредоточиться на том, что должна сделать, если буду думать о том, как прикрыть твою задницу.

— Не надо меня прикрывать, — возмутился Бен. — И вообще, это мы будем тебя прикрывать, — он показал на себя и Доминика. — Люцифер будет там не один, ты же знаешь. Мы просто сравняем силы.

— Доминик, ты не мог бы ему объяснить? — обратилась я за помощью к Воскрешённому.

— Прости, ангел, но в этом вопросе я вынужден согласиться с ним.

Разумеется.

— Спасибо большое, — в моём тоне было что угодно, но только не благодарность.

— Так что? — глаза Бена сверкали решимостью. — Чью машину берём? Его или Калеба?

Я покачала головой, очерчивая границы.

— Калеб с нами не поедет. Двое — уже плохо.

— Взять с собой Заклинателя — это хорошая идея. Он силён, Джем, и не забывай про численный перевес.

— Да, вот только Люцифер сказал приходить одной, — напомнила я.

— Ты даже не вспомнишь об этом, когда ситуация накалится. И поверь мне, Джем, она накалится. Особенно когда он узнает, что ты уже убила его ведьму.

Я проглотила ком в горле.

Плохой план. Очень тупой план. И хуже всего, что я никак не смогу убедить их остаться здесь. Бен намерен спасти Тейлор и отказывается внимать доводам разума. А Доминик… Доминик будет сражаться на моей стороне, что бы ни случилось. Сидеть на скамейке запасных никогда не было в его стиле. И даже если я смогла бы убедить Калеба не лезть, он посмотрит на этих двоих и не захочет выглядеть трусом на их фоне.

— Поедем на машине Калеба, — сдалась я и опустила голову.

Ужасный план.

35. ЦЕЛУЙ МЕНЯ НАСМЕРТЬ

У нас было меньше двадцати минут, чтобы придумать блестящий план, который не убьёт на всех и, главное, не приведёт к чёртову апокалипсису. В основном наши дальнейшие действия обсуждали Доминик и Бен, пока я потягивала чёрный кофе и периодически вставляла словечко, пытаясь убедить их остаться и позволить мне сделать всё самой. Конечно, они даже слушать об этом не хотели, но, по крайней мере, мне удалось уговорить их посидеть в засаде, пока я не подам сигнал. Этого было достаточно для меня, потому что сигнала они никогда не дождутся.

У меня нет никакого желания втягивать их в эту борьбу. Никакого.

Это моя битва, мой крест размером с дьявола, и я должна нести его в одиночку. Это я привела Люцифера в наш мир, как бы это ни было опосредованно, и я должна его изгнать. Надеюсь только, я проживу достаточно долго, чтобы выполнить свой долг, учитывая, что я не только собираюсь заявиться в бар «Всех Святых» без консорта, но ещё и привести на хвосте двух Перевёртышей и одного Заклинателя.

Люцифер будет очень, очень недоволен, а это никогда ещё ничем хорошим не заканчивалось.

Забравшись на заднее сиденье «Камаро» Калеба, я протянула ремень безопасности вокруг себя и защёлкнула. Мой взгляд был устремлён в окно, по которому стекали капли дождя.

Несмотря на то, что сказал Доминик, я собиралась заключить сделку с дьяволом. Я соглашусь пойти с ним куда угодно, сделать всё, что он скажет, с одной лишь просьбой: отпустить Тейлор и Трейса.

Это единственная карта, которую я могу разыграть.

И да, я прекрасно осознаю, что тем самым сама себя приговариваю к бесконечным страданиям и нескончаемой агонии. Но даже вечность в аду с Люцифером лучше, чем жизнь на земле без Трейса.

Я не уверена в том, что смогу выжить, но и не буду стараться.

«О чём задумалась?» — мысленно спросил Доминик.

Он сидел рядом со мной, широко раздвинув ноги, и тени снаружи играли на его лице. На передних местах Калеб и Бен спорили, как лучше залезть в вентиляционную шахту бара.

Я покачала головой и ничего не ответила, избегая взгляда Доминика.

Мы были связаны кровью, как никак, и я боялась, что он почувствует, что что-то не так, если заглянет мне в глаза… увидит насквозь, как умеет только он.

Я отвернулась обратно к окну, смотря на мелькающие ряды деревьев на обочине, отбрасывающие тени. Мои мысли переключились на автопилот, отказываясь думать о Трейсе или о том, как бы он отреагировал на мой план. Он бы попытался меня остановить. Он бы пожертвовал своей жизнью в обмен на мою, не моргнув и глазом. И я то же самое сделаю ради него.

— Мы уже почти на месте, — сказал Бен, слегка повернув ко мне голову. — Помни, Джем, тебе нужно отвлечь его разговором, пока мы ищем Тейлор и выводим её оттуда. Доминик прикроет тебя, пока мы не вернёмся.

Я кивнула, делая вид, что собираюсь следовать плану. Но тут я задумалась.

— А вдруг её там нет? — я встретила его взгляд сквозь тёмную пелену. — Что, если он держит её в другом месте?

— Тогда иди на попятный. Скажи, что не будет никакой сделки, пока ты её не увидишь.

Я снова кивнула, надеясь, что она там и что он согласится её отпустить… в обмен на меня. Я не хотела затягивать это ни на одну лишнюю секунду. Чем быстрее мы заключим сделку, тем скорее Тейлор и Трейс смогут вернуться к нормальной жизни. К жизни, которая была у них до того, как я приехала в город и всё разрушила.

Доминик накрыл мою ладонь своей, привлекая внимание.

— Ты дрожишь, любимая, — отметил он, сведя брови от беспокойства.

Я посмотрела на свою дрожащую ладонь и тяжело сглотнула.

— Это просто адреналин, — ответила я, не глядя на него.

Конечно, это не единственная причина, почему я дрожу, как банный лист, но больше ему знать не надо.

— Ангел… Ты уверена, что готова? — его тенор был едва ли громче шёпота.

Он сомневается, что я справлюсь?

Странно. Обычно Доминик не сомневается во мне.

Я отогнала неприятную мысль и кивнула.

— Насколько это вообще возможно.

И это было ближе всего к правде.

К таким вещам невозможно подготовиться. Это просто нужно сделать: прыгнуть в яму со львами и молить Бога, чтобы тебя не разорвали на части ещё до того, как твои ноги коснутся земли.

Между нами повисла тишина, и я расслабилась на сиденье, полагая, что он решил не развивать эту тему. Но тут я почувствовала, как его рука скользнула по спинке сиденья, и его тело прижалось к моему. Он полностью захватил моё личное пространство, и хотя мой мозг кричал, чтобы я оттолкнула его обратно в его угол, моё тело не слушалось.

— Ангел, — его губы оказались так близко к моему уху, что я вздрогнула.

Я зажмурилась.

— Не могла бы ты на меня посмотреть?

Мой пульс участился, я втянула воздух и приготовилась встретиться с его проницательным взглядом. Вот только я не повернулась. Я не могла посмотреть ему в лицо… и попрощаться.

Я мысленно проклинала себя за трусость.

— Почему ты отказываешься смотреть на меня? — в его медовый голос закралось подозрение. Если вдруг он ничего не подозревал до этого, то определённо начал сейчас.

Повернись к нему, чёрт подери. Повернись, или он поймёт, что что-то происходит!

Беззвучно выругавшись, я медленно повернула голову и посмотрела ему в глаза. Моё сердце тут же ушло в пятки, но я выдержала его взгляд.

— Доволен?

— Нет, — он прищурил глаза с расширившимися зрачками. — Я так и знал.

— Что знал?

На его обычно безупречно гладкой коже появились жёсткие складки от того, как он напряг лоб.

— Что-то не так. Я чувствую это, и мне это не нравится.

— У тебя паранойя, Доминик, — я старалась говорить спокойно. — Я просто пытаюсь морально подготовиться ко всему этому. Всё нормально, — соврала я и уже начала отворачиваться обратно к окну, но он быстро перехватил мой подборок и развернул обратно к себе.

В этот момент мы были так близко друг к другу, что наше дыхание перемешалось.

— Я тебе не верю, — его глаза скользили по моему лицу, изучая каждую чёрточку, словно пытаясь собрать мозаику из десяти тысяч деталей. — Ты что-то скрываешь.

— Нет, — слово на выдохе слетело с моих губ слабым шёпотом. Мне требовалась каждая крупица моей силы, чтобы не уступить ему, не упасть в его объятья и найти в них утешение.

— Тогда посмотри на меня, — потребовал он, на этот раз не спрашивая.

Не имея иного выбора, я подчинилась и посмотрела на него так, будто это был прощальный взгляд.

Его выражение лица смягчилось, пока я разглядывала его обеспокоенные черты, его полные губы, бескрайние глубины его греховно синих глаз. Глаз, в которых я легко могла бы затеряться. Волосы, которые умоляли меня запустить в них пальцы…

Чёрт.

Я в полной заднице.

— Доминик, — завыла я.

— Да, ангел?

— Долго ты ещё будешь заставлять меня смотреть на тебя? — я хотела, чтобы это прозвучало раздражённо, но вышло слабо и жалобно.

Он улыбнулся, наслаждаясь своей временной властью надо мной.

— Столько, сколько ты сама захочешь.

На этих словах я почувствовала, как ко мне с привычной тяжестью вернулась свободная воля, но я так и не разорвала зрительный контакт. Я так сильно старалась избегать его взгляда и своих чувств к нему, что теперь не могла делать ничего другого.

Он был невозможно красив. Творение искусства.

Секунды шли, а я всё ещё смотрела на него, отчаянно пытаясь запомнить каждую чёрточку: его выражение, его непостижимую красоту. Я хотела отпечатать в памяти каждый дюйм. Помнить, как он смотрел на меня и как это заставляло меня чувствовать себя живой.

Я спрячу эти воспоминания в своём сердце — где-нибудь в глубине, в укромном местечке, куда сам дьявол не доберётся, — и буду держаться за них до тех пор, пока моё сердце способно биться.

Мой взгляд всё ещё был прикован к его, когда он улыбнулся мне — бледное подобие его всезнающей ухмылки. Он прекрасно понимал, как действует на меня. Видел, что я полностью зачарована им, впитываю каждую линию и каждый угол его красивого лица, поглощаю его образ. Он знал это, но мне уже было всё равно, что он знает.

Я должна его запомнить. Запомнить в мельчайших деталях.

Моё сердце сжалось, когда я мысленно принесла клятву никогда не забывать ни секунды, проведённой с ним, и то, как он спасал меня каждый раз, когда я тонула в бескрайнем море отчаяния. Он всегда был рядом, как бы ни было всё плохо, как бы опасно это ни было для него, и поэтому я потеряла от него голову.

Слёзы покалывали уголки глаз. Я внезапно осознала, что ни разу не поблагодарила его, не дала понять, как много он значит для меня.

И у меня никогда не будет шанса поцеловать его.

— Чёрт, ангел, что происходит в твоей хорошенькой головке? — прошептал он, вытирая пальцем потёкшую по моей щеке слезинку. Его глаза были прикованы ко мне, словно он изо всех сил пытался разобраться в урагане моих эмоций.

Удачи с этим.

Я покачала головой и тяжело вздохнула.

— Тебе лучше не знать.

— Позволю себе не согласиться, — его глаза потемнели, словно я бросила ему вызов.

Я хорошо знала этот взгляд.

— Доминик, не смей…

— Скажи мне, о чём ты думаешь, — тихо скомандовал он, не давая мне договорить.

Мой взгляд упал на его губы, изогнувшиеся в притягательной самодовольной ухмылке. Совесть его ни капельки ни мучила за столь наглое злоупотребление своей властью.

Я прожгла его взглядом и призналась:

— Я думала о поцелуе.

Это не было ложью. Я действительно об этом думала. Правда, не только об этом.

— О поцелуе, — его глаза загорелись интересом, он прищурился. — Проясни.

— Я думала о том, чтобы поцеловать тебя, — уточнила я, чувствуя сильный румянец на щеках. — Что я этого хочу.

Он немного отстранился, рассматривая меня так, будто не верит своим ушам.

Боже правый. Почему ему так сложно поверить, что я хочу его поцеловать? Разве не я умоляла его об этом всего несколько недель назад в замке Энгеля? Хотя, справедливости ради, я и отвергала его много раз.

Ох уж эти противоречивые сигналы.

Оглядываясь назад, я могу предположить, что тогда мне казалось, что время ещё есть. Что пыль уляжется, и у меня будет целая вечность впереди, чтобы заняться всем, чем хочется. Побывать в местах, о которых я только в книжках читала. Целовать его столько раз, сколько пожелаю.

Я думала, у меня будет много времени, но внезапно оно стало заканчиваться.

Покачав головой на несправедливость жизни, я расстегнула ремень безопасности и сделала немыслимое: забралась к Доминику на колени и обхватила его лицо руками. Его глаза вспыхнули удивлением и замешательством, а затем и кое-чем ещё.

Желанием. Чистым неприкрытым желанием.

Если я в любом случае собираюсь в ад, можно и заслужить билетик.

Он вопросительно свёл брови, глядя, как я наклоняю голову и останавливаюсь в дюйме от его лица. Я чувствовала запах алкоголя на его губах, сладкий шоколадный аромат на его коже, и внутри всё сжалось. До чего же прекрасный запах, я буду по нему скучать.

— Ангел… — прошептал он, будто мы моля даровать ему спасение. Мой жадный взгляд метнулся к его губам. Весь мир остановился, будто затаил дыхание ради меня… ради нас. Ради этого момента.

Я смотрела, как он медленно смачивает кончиком языка нижнюю губу, и совершенно потеряла голову. Сократив оставшееся расстояние между нами, я жадно припала к его губам, вложив в этот поцелуй всю себя, какую есть, и то, кем никогда не буду.

У него ушла секунда на то, чтобы справиться с шоком, и вот уже он целовал меня в ответ с тем же пылом. Его руки сжали мои бёдра, собственнически удерживая на месте, пока я извивалась всем телом над ним и углубляла поцелуй.

Я могла думать только о том, какие мягкие у него губы и как его дыхание напоминает виски с мятой. Моё желание взяло верх над разумом, дав волю чему-то первобытному, чего я никогда не испытывала прежде. Все, что хоть отдалённо напоминало чувство вины и самоконтроль, испарилось, оставив только голую, неприкрытую правду.

Из глубины его горла вырвался низкий стон, когда я раздвинула его губы и коснулась его языка, захватывая территорию и наслаждаясь процессом. Я прильнула бёдрами, и он застонал вновь с диким рыком.

— Воу! — воскликнул Бен с переднего сидения, заметив меня верхом на Доминике.

Но даже осознание того, что у нас есть зрители, не останавливало моё стремление получить то, в чём я так долго себе отказывала. Огонь, разгоревшийся между нами, стал настолько всеобъемлющим, диким, что я не хотела ничего иного, кроме как сгореть в нём.

И судя по тому, как Доминик целовал меня в ответ, он чувствовал то же самое.

Мои пальцы запутались в его волосах, наслаждаясь их шелковистостью, а его собственные ладони скользнули под мою футболку, и по моим венам бурным потоком разлилась лава, затмевая все страхи. А затем он опустил руки на мою задницу и сжал, подталкивая ближе к нему. Мои бёдра сжались, тихий стон вырвался на волю из моей груди, но его быстро поглотили неистовые губы Доминика.

Что началось с прощального поцелуя, маленького жеста благодарности, быстро обернулось в нечто большее, чем просто поцелуй. Это было первобытно, это было опасно, это нужно было остановить, но во мне не было сил оторваться от него. И я не хотела создавать новый якорь, удерживающий меня в этой жизни. Не тогда, когда я уже почти смирилась с тем, что проведу вечность в аду.

Не помня как дышать, я отстранилась от него. Мои руки дрожали, пока я пыталась вернуть какое-то подобие самообладания. Губы Доминика тянулись к моим в темноте, но я удержала его на месте, давая понять, что момент был и прошёл.

— Прошу, не останавливайся, — взмолился он, тихо и искренне.

Если бы только это было возможно…

— Я должна.

Он прижался лбом к моему, его руки всё ещё удерживали меня за попу, и клянусь, я чувствовала его сильное сердцебиение.

— Ты не можешь сначала показать мне рай, а затем вот так просто отнять его у меня, — сказал он, тяжело дыша. Он всё ещё не отошёл от нашего поцелуя.

Мне было приятно знать, что я так сильно на него действую. Даже пускай на короткий миг, но я почувствовала себя вновь живой.

— Прости, — ответила я сквозь улыбку, хотя по правде говоря, я не хотела извиняться. Я не хотела начинать то, что не могу закончить, но в то же время ни одна клеточка моего тела не жалела о случившемся.

Его веки поднялись, открывая глаза, горевшие плотским грехом.

— Ты точно станешь моей погибелью, ты знаешь это?

Кожаное сиденье запротестовало, когда он заёрзал бёдрами подо мной. Я всё ещё чувствовала его твёрдость в штанах, но притворилась, что ничего не замечаю, хотя сама сжала бёдра.

— Смерть от прерванного поцелуя? Что-то сомневаюсь, — подразнила я, пытаясь разрядить сексуальное напряжение.

Он улыбнулся, хотя жар его взгляда ни на секунду не ослабевал, пока его глаза бесконечно скользили по моим чертам: опухшим губам, покрасневшим щекам и блестящим глазам.

— Тебе понравилось? — до боли мягко спросил он, вызывая новый взрыв в ритме моего сердцебиения.

— Понравилось что? — я не могла спрятать улыбку.

— Понравилось целовать меня?

В его голосе не было ни вызова, ни подвоха, ни попытки заставить меня признать свои чувства. Он хотел понять, что это значит дляменя… для нас.

И хотя моё сердце кричало, что он уже знает ответ, я всё ещё не могла набраться смелости произнести это вслух. Признаться, что в мире не существует слов, способных описать, как сильно мне понравилось целовать его… или как можно назвать то, что он делал со мной. Наверное, у всех есть секреты, которыми мы не можем поделиться, истории, которые мы никому не расскажем…

И для меня это именно такой случай.

Поняв, что ответа от меня не дождаться, он немного отстранился и посмотрел внимательнее — его голодные глаза пытались поймать мой взгляд. Всегда такие пытливые, всегда в поиске правды.

Боясь, что он увидит её сквозь мои наспех возведённые стены, я улыбнулась ему и попыталась слезть с его колен, но он быстро сжал мои бёдра и удержал на месте. Он не был готов отпустить меня, хотя что-то мне подсказывало, что он никогда не будет готов.

— Спроси меня снова, — потребовал он. Тени и огни, мимо которых мы проезжали, танцевали на его лице.

Моё сердце стучало хаотично, ударяясь о грудную клетку всеми способами, потому что я точно знала, о каком вопросе идёт речь, и на этот раз мне самой нужно было услышать ответ — запомнить его звучание, чтобы оно отпечаталось на моей душе.

— Ты любишь меня, Доминик Хантингтон?

— Всеми фибрами души, ангел.

Я пыталась не дать его словам повлиять на меня, но ещё до того, как он их договорил, они уже проникли в самое сердце. Я знала, что теперь мне будет в тысячу раз сложнее оставить его и всю эту жизнь, но, чёрт побери, оно того стоило.

— Спасибо, — прошептала я.

Он изогнул бровь.

— За то, что люблю тебя?

— За то, что спасаешь меня, — я провела пальцем по его соблазнительным губам. — Ты делаешь невыносимое терпимым.

Он обхватил рукой заднюю часть моей шеи и потянул к себе, наше дыхание смешалось, как запретное вещество, которое я не могла не вдохнуть.

— Я мог бы сделать намного больше, любовь моя. Если позволишь.

Он был в миллиметре от моих губ, как вдруг вмешался Бен с переднего сиденья.

— Вы двое уже закончили там? Мы приедем через три минуты, и лучше вам сосредоточиться на деле.

Его слова стали иголкой, проткнувшей тонкую резиновую поверхность воздушного шарика, на котором я парила в небесах. Шарик взял и лопнул.

— Мы закончили, — ответила я, не глядя на него. Мой взгляд всё ещё был прикован к Доминику, жадно поглощая его, начиная с решимости в его глазах и заканчивая жаром, который от него исходил.

Даже после всего, что произошло, и всего, что ждало нас впереди, я не могла унять свой голод.

«А вот тут ты ошибаешься, ангел», — мысленно произнёс Доминик. Его глаза всё ещё горели диким пламенем, словно угрожая сжечь всё вокруг. — «Мы не закончили. Мы даже не начинали».

Он прав.

То, что произошло между нами, было искрой, которую затоптали, не дав разгореться. Как и всю мою жизнь, и прочие глупые мечты, которые у меня были. Не только его мне придётся оставить позади, но попрощаться с ним было тяжелее всего.

Горечь вновь образовалась в моё горле. Я слезла с коленей Доминика и бесцеремонно вернулась на своё место. Мыльный пузырь лопнул, вернув меня в реальность вниз головой. Пристегнув ремень безопасности, я втянула воздух и попыталась сфокусировать мысли на том, что надвигается на меня на полной скорости.

Я непроизвольно поднесла палец к губам, снова глядя в окно.

Я всё ещё чувствовала его вкус на языке…

Его я тоже запомню.

36. НЕТ ПУТИ НАЗАД

Грозовые тучи стягивались вдалеке, когда мы заехали на заброшенный сталелитейный завод в двух кварталах от бара «Всех Святых». Помимо того, что Калебу нужно скрыть себя и нас Маской, Бен хотел ещё раз пройтись по плану, будто после сотого повторения идиотская самоубийственная миссия станет чуточку менее идиотской.

Я открыла дверь со своей стороны и вышла навстречу прохладному ночному воздух. Мне нужно было размять ноги и попытаться снизить мой вечно зашкаливающий уровень тревожности, пока Бен с Калебом подошли к капоту, чтобы разложить план помещений бара «Всех Святых». Я не вмешиваюсь в их обсуждение, хоть и знаю, что это всё бессмысленно. Мы не будем придерживаться этого плана, пусть хоть назубок выучат все входы и выходы из здания.

Я перевела взгляд на Доминика. Погружённый в собственные мысли, он стоял, прислонившись к багажнику и спрятав руки в карманах. Я спокойно обошла «Камаро» и остановилась рядом с ним.

— О чём задумался? — спросила я, стирая мелкие капли дождя, начавшие покрывать мои руки.

— Это мои слова, — спокойным тоном ответил он.

— Были твои — стали мои.

Уголок его губ приподнялся.

— Ты всегда забираешь то, что тебе нравится, ангел?

— А ты разве нет? — развернула я стрелки, но прозвучало это как обвинение.

В его голосе послышалась горечь, когда он ответил:

— Раньше так и было.

Его выражение снова стало задумчивым, и у меня пробежал холодок по спине.

Я не привыкла видеть его таким… озадаченным и подавленным. Это скорее в характере Габриэля, а Доминик в таком образе выглядит… неправильно. Он должен быть отстранённым, недосягаемым, беспечным пофигистом.

— А теперь? — спросила я и заметила, как напряглась его челюсть.

— А теперь мне требуется каждая крупица моего самообладания, чтобы не использовать на тебе внушение и не заставить сбежать со мной.

У меня внутри всё сжалось.

— Ты бы так не поступил.

Он мрачно рассмеялся.

— Ещё как бы поступил, — ответил он, всё ещё глядя строго перед собой.

Впереди не было ничего, кроме пустынной дороги со сломанными фонарями и разросшимися сорняками, но что-то удерживало его внимание. Позади нас стоял на страже старый завод, разваливающийся и никому не нужный.

— Ты этого не сделаешь, — исправилась я, внимательно глядя на него.

Он не ответил, только щека дёрнулась.

Но я знала Доминика и знала, что он позволит мне принять этой бой. Пока речь идёт о том, что я буду бороться. Но что он сделает, когда поймёт, что я решила сдаться?

Он попытается мне помешать. Сделает всё, что в его власти, чтобы остановить меня, и давайте признаем честно: он обладает огромной властью надо мной.

Я должна придумать, как успокоить его, сделать так, чтобы он потерял бдительность и не успел вмешаться.

— Слушай, тебе не о чем волноваться, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно. — Со мной ничего не случится, пока эта безделушка болтается на моей шее. Ты же знаешь.

Он посмотрел мне в глаза и задержал взгляд.

— Да?

— Мне уже не в первый раз приходится сталкиваться…

— В этот раз всё по-другому, — перебил он, его тон и выражение лица ничего не выражали. — Ты другая.

Я буквально чувствовала исходящее от него напряжение.

— Почему? Потому что поцеловала тебя? — спросила я и прикусила нижнюю губу, вспомнив, как мы целовались.

— Да, потому что ты поцеловала меня. Ты поцеловала меня, — процедил он, внезапно выглядя раздосадованным этим. — Сам факт того, что такое вообще произошло, мне не нравится.

И как это, блин, понимать?

— Хочешь сказать, ты не хотел этого? — спросила я, стараясь оставаться спокойной, но… какого хрена?

Его жадный взгляд тут же опустился на мои губы.

— Хотел, разумеется.

Фух.

— Тогда в чём проблема? — спросила я, окончательно запутавшись.

— Проблема в том, ангел, что ты так долго отталкивала меня, что это стало восприниматься как нечто естественное, но сегодня — из всех возможных вечеров — ты набросилась на меня в машине…

— Набросилась на тебя? — я оттолкнулась от бампера машины и развернулась к нему лицом. Он же не серьёзно сейчас это сказал?

— Да, ангел, набросилась. Не отвлекайся.

Мои щёки вспыхнули от злости, я толкнула его обеими руками — со всей силы.

— Знаешь что, Доминик? Иди к чёрту! — выпалила я и попыталась сбежать, но он быстро схватил меня за локоть и вернул на место, где я стояла, только на этот раз он оказался передо мной, поймав в ловушку и нависая надо мной всеми своими пятью футами семью дюймами роста.

— Свали с дороги, пока я не набросилась на тебя с кулаками, — предупредила я его, ничуть не шутя.

Он опёрся обеими ладонями о багажник и наклонился ко мне, пытаясь поймать взгляд, как наркоман ищет закладку на улице.

— Вот они где, — лукавая усмешка изогнула его губы.

— Кто где? — бросила я, стараясь вырваться из его безумной тюрьмы.

— Тот огонь в глазах и боевой настрой, который я так люблю, — он смотрел прямо мне в глаза, снова изучая мои черты. — Их не хватало сегодня вечером, — сузив глаза, он наклонился ближе. — Я бы хотел знать почему так, учитывая, что мы готовимся к сложнейшей битве этой ночью.

Чёрт. Он меня раскусил. Детектор хренов.

— Я не понимаю, о чём ты, — небрежно ответила я. Вру как дышу.

— А мне кажется, что понимаешь, — он чуть ли не пропел эти слова, но мрачные нотки превратили этот звук во что угодно, но только не в песню. — Ты как будто бы уже опустила руки. Словно у тебя нет намерения победить. Честно говоря, ангел, не знай тебя, я бы подумал… — его голос оборвался, как трос над пропастью. В глазах застыл лёд от осознания.

Всё остановилось. Он, я, время, моё сердце…

— Ты вовсе не планировала его убивать, ведь так? — его голос был резок и полон обвинения. — Ты собираешься пожертвовать собой.

Я стиснула зубы, отказываясь отвечать. Моя ладонь незаметно скользнула к заднему карману джинсов.

— Ответь мне честно! — приказал он этим своим дурацким бесящим лишающим воли голосом. — Ты идёшь туда, чтобы убить Люцифера или нет?

— Нет, — честно ответила я, потому что, чёрт возьми, у меня не было выбора.

— Я так и знал, — его челюсти были так сжаты, что я едва разглядела движение губ.

— Это единственный способ спасти их обоих, Доминик. Ты знаешь, что это правда, и не остановишь меня.

— Чёрта с два, — он крепко схватил меня за челюсть, намереваясь внушением отменить моё решение, но немножечко опоздал.

Я уже достала свой кол из-за спины и вонзила в его сердце, пока он не успел произнести хоть слово.

Его глаза распахнулись от шока, перед тем как похолодеть по мере того, как жизнь медленно покидала его лицо. Он начал оседать на землю, я его поймала. Его некогда почти сияющая светлая кожа приобрела болезненный пепельный оттенок.

«Это всего лишь на время», — убеждала я себя, чувствуя, как сжимается сердце при виде его безжизненного тела. Как только весь этот кошмар закончится, кол вынут, и он вернётся к жизни, которая была у него до моего появления.

Как и все они.

— Чем вы там занима… — вопрос Бена застрял в его горле, стоило ему увидеть Доминика у меня на руках и кол, торчащий из его груди. — Боже, Джем. Какого хрена?

— Что случилось? — всполошился Калеб. Послышался топот кроссовок по асфальту, огибающих машину. — Матерь божья, Блэкберн.

Он стоял с распахнутым ртом, таращась на меня так, словно я главная звезда в цирке уродов.

— Кажется, она слетела с катушек, — шепнул испуганный Бен Калебу, но достаточно громко, чтобы я могла услышать.

— Я не сошла с ума, — я пристально посмотрела на них. По моей щеке потекла жирная одинокая слеза. — Я сделала то, что должна была.

Я не хотела, чтобы наши отношения с Домиником закончились так. Не хотела, чтобы это было нашим последним воспоминанием, но у меня не было выбора.

— Помогите мне затащить его в машину, — выдавила я, изо всех сил стараясь сдержать новые слёзы.

Ни Калеб, ни Бен не сдвинулись с места. На самом деле они даже не моргали.

Я вскинула голову и бросила на каждого из них злой взгляд.

— Да помогите же мне, чёрт возьми!

Бен первый вышел из ступора. Он опустился на колено передо мной, его обеспокоенный взгляд бегал по моему лицу, словно искал признаки неконтролируемой агрессии. Он думал, что я спятила.

Но я не спятила.

— Он хотел использовать на мне внушение, чтобы я не пошла к Люциферу.

Мне нужно, чтобы Бен меня понял. Чтобы не считал меня сумасшедшей, которая сначала набрасывается с поцелуями в машине, а через десять минут всаживает кол в сердце.

— С чего вдруг, Джем? — мягко спросил он тоном, каким обычно обращаются к испуганному ребёнку. Или сумасшедшему. — Он собирался помочь нам.

— Потому что я иду в бар «Всех Святых» не для того, чтобы убить Люцифера, Бен. Я намерена заключить с ним сделку.

— Какую ещё сделку? — спросил Калеб. Он всё ещё держался на расстоянии от меня, но я видела, как сощурились и словно даже уменьшились его глаза, будто я говорила на каком-то непонятном языке.

— О чём ты, Джем? Что ещё за сделка? — присоединился к вопросу Бен.

— Тейлор и Трейс в обмен на меня.

— Что? — Калеб едва ли не прошипел это слово.

— Воу, погоди минуту, — Бен встряхнул головой. — Ты планируешь принести себя в жертву… дьяволу? — Бен вздрогнул от своих же слов. — Ты же это не серьёзно.

— Разве похоже, что я шучу?

Он моргнул, пытаясь осмыслить услышанное. И затем спросил:

— Почему ты так уверена, что он согласится на эту сделку? — в его голосе послышалось любопытство.

— Я не уверена, — искренне ответила я. — Но я должна хотя бы попытаться.

— Это безумие, — Калеб схватился за волосы. — Я на такое не подписывался!

— Чувак, успокойся, — одёрнул его Бен, но Калеб не прислушался.

Он метался из стороны в сторону, как загнанный зверь.

— Ты хоть понимаешь, что ты говоришь, Блэкберн? Это не просто безумие. Это чистое самоубийство. Нет… Это хуже, чем самоубийство.

— А какие ещё варианты, Кэл? Думаешь, я смогу пойти туда и вонзить меч в сердце Трейса? Ты правда так думаешь? Потому что — осторожно, спойлер — я не смогу.

Его осуждающий взгляд метнулся к Доминику, и я поняла намёк.

— Это другое. Я не убивала его! Он обездвижен, а не мёртв, — поспешила оправдаться я.

— Ну, я бы поспорил, — ответил Бен, глядя на Доминика. Он выглядел погружённым в свои мысли.

— Вы знаете, что я имею в виду, — я замотала головой, слёзы текли ручьём. — Я не могу убить Трейса. Просто не могу. Не тогда, когда есть шанс спасти их обоих.

Бен, казалось, размышлял над этим, и я поняла, что потихоньку он склоняется на мою сторону.

— Если это сработает и он примет моё предложение, то и Трейс, и Тейлор будут с вами уже сегодня, а жизнь вернётся в прежнее русло. Разве ты этого не хочешь, Бен? Разве ты не хочешь, чтобы они оба вернулись домой?

Он кивнул, хотя это было такое слабое, едва заметное движение, что он, наверное, и сам не осознавал, что сделал это.

— А как же ты, Блэкберн? Что будет с тобой?

— Неважно, что будет со мной, — я подавила приступ тошноты, поднявшийся к горлу. — Единственное, что имеет значение, это то, что все будут в безопасности и больше никто не сможет использовать меня таким образом вновь.

Калеб нахмурился, но я видела, что почти достучалась и до него. Когда любовь не застилает глаза, увидеть то, что необходимо сделать, несложно. Доминик не смог бы понять, потому что любит меня, но Бен и Калеб смогли.

— Теперь вы поможете мне затащить его в машину, чтобы покончить со всем этим кошмаром сегодня раз и навсегда?

После этих слов они наконец-то приблизились и помогли мне занести тело в салон автомобиля.

37. СВИДАНИЕ С ДЬЯВОЛОМ

Разряды молний паутиной расползались по небу, пока я медленно подходила к главному входу бара «Всех Святых». Воздух здесь казался необъяснимо разряженным, менее насыщенным и до странного… нечистым. Возможно, я просто додумываю, но такое чувство, будто само присутствие Люцифера загрязняет окружающее пространство.

В баре всегда было темно и жутко в закрытые часы, но сегодня тени давили ещё сильнее, будто они были живыми и служили Люциферу против света. Я задумалась, чувствовали ли то же самое ребята, заходя с заднего входа, или это всё моя паранойя из-за того, что иду к нему одна.

Хотя Бен и Калеб согласились с моим планом — предложить меня в обмен на Трейса и Тейлор, — мы же решили, что им всё равно стоит быть рядом на случай, если что-то пойдёт не так. А если всё пройдёт чётко по плану, то им останется только убрать весь бардак после моего ухода.

Я вытерла вспотевшие ладони о заднюю часть джинсов, втягивая воздух, которого мне всё равно мало, и дёрнула дверь на себя. Кожу тут же начало покалывать от волнения, стоило мне войти в здание, которое раньше я считала своим убежищем. В главном зале, где обычно толпа народу и громкая музыка, было пусто и тихо, как в склепе.

Дрожь в ладонях вернулась и на этот раз распространилась на колени.

Не обращая внимания на нарастающую тревогу, я сделала ещё один вдох и осмотрела комнату на предмет каких-либо признаков жизни. Я отметила, что внутри так же мало кислорода, как и снаружи. Или у меня началась гипервентиляция на нервной почве. Может, я задохнусь раньше, чем найду Люцифера?

Вполне возможно.

Краем глаза я уловила движение, и мой взгляд метнулся к бару. Я прищурилась, заметив загорелого мужчину, стоявшего за деревянной стойкой и протиравшего бокалы полотенцем.

Зейн… Бармен номер один бара «Всех Святых».

В тот момент я почему-то не задумалась, какого хрена он тут делает. Вместо этого я побежала прямо к нему, испытывая одновременно ужас и облегчение — наконец-то я встретила кого-то внутри этого безжизненного помещения.

— Зейн! Что ты, чёрт возьми, здесь забыл? — громким шёпотом обратилась я к нему через стойку и оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что мы здесь одни. — Ты должен уходить! Тебе нельзя здесь быть!

Он что, серьёзно не заметил, что с двумя его боссами что-то не так? Или они продолжали управлять баром как обычно?

Не успела я сложить очевидные кусочки паззла вместе, как Зейн наклонил голову вбок так сильно, что выглядело жутко неестественно. Мне резко стало не по себе, я внимательнее пригляделась к нему. Его глаза были чёрные, как ночь, и смотрели на меня, не отрываясь, со странным выражением. От этого взгляда у меня по телу прошло такое ощущение, будто миллионы неуёмных насекомых ползают под моей кожей.

— Зейн в настоящее время недоступен, — сказал он. — Но вы можете оставить ему сообщение, и я обязательно его передам.

Пугающая ухмылка расползлась на лице Зейна, и я поняла, что это никакой не Зейн.

В его теле засел какой-то демон.

У меня свело живот. Я попятилась от барной стойки. И тут я почувствовала этот слабый запах серы в воздухе. Визитная карточка всех демонов. Одному Богу известно, сколько их ещё здесь…

В этом городе.

Сколько людей уже одержимы демонами Люцифера? И смогу ли я спасти их всех?

Скорее всего, нет…

— Где он? — нахмурилась я, мои кулаки невольно сжимались и разжимались по бокам. Злость сотрясала моё тело, кровь разгоняла адреналин, ноги превратились в желе.

— А где мы все? — спросил демон-Зейн какую-то бессмыслицу. — Вот в чём вопрос.

Я моргнула несколько раз, ожидая продолжения… Это же явно какая-то шуточка из ада.

Но тишина затягивалась.

Окей, это не шутка.

— Лааадно, — протянула я, стараясь вести себя мило с психопатом. — Значит, его здесь нет?

Втайне я надеялась на это. Не потому что я ещё не смирилась со своей участью — нет, я была готова, я бы тысячу раз пожертвовала своей жизнью ради Трейса. Но в этот самый момент, так близко к концу, я не могла отогнать мысль, что мне бы хотелось прожить ещё один день и сделать всё то, чего не успела. Увидеть ещё один закат, перед тем как попрощаться с этим миром.

Не знаю, делает ли это меня эгоисткой.

— Он везде, где захочешь, — объявил демон и широко раскинул руки, держа бокал в одной и тряпку в другой, обводя пространство вокруг, будто Люцифер какой-то невидимый летний сквознячок.

Скорее он чума, распространяющаяся в воздухе.

Этот идиот меня достал.

— Слушай, чувак, единственное место, где я хочу видеть Люцифера, так это в аду, — рявкнула я, взбешённая его бессмысленными фразочками. — Но по моим последним данным, его там нет, так что либо скажи мне, куда идти, либо найди себе тёмный уголок и проведи там обряд экзорцизма.

Кто-то щёлкнул языком, и этот звук прозвучал в моей голове точно выстрел пистолета.

— Ты уже не такая паинька, Дочь?

Моё лицо побледнело, стоило мне услышать глубокий баритон Трейса. Застыв и не спеша оборачиваться, я смотрела на Зейна, уголок губ которого растянулся до середины загорелой щеки. Он продолжал вытирать пятна от высохших капель.

Спасибо за предупреждение, твою мать.

— Оставь нас, Мальфас, — приказал Люцифер за моей спиной.

Я так и не набралась смелости развернуться к нему. Была занята тем, что пыталась унять дрожь в коленях.

— Слушаюсь, господин, — демон-Зейн, он же Мальфас, склонил голову и исчез в облачке дыма. В облачке дыма, пахнущем серой и горелой плотью.

Я сдержала порыв разогнать дым ладонями.

— И вот мы снова одни, — прошипел Люцифер эти слова, как обещание возмездия, и моё сердце в ответ застыло в груди.

Всё внутри меня кричало, что нужно бежать. Бежать так быстро и так далеко, чтобы никто в этом мире или за его пределами не смог меня найти. Мои ноги уже готовы были сорваться с места, и я их за это не винила. Это не какой-то там заурядный демон или Воскрешённый. Это сам Люцифер, первый и самый могущественный падший ангел, единственный и неповторимый действующий правитель Ада.

А я всего лишь школьница.

— Нам есть что обсудить, — продолжил он, ожидая чего-то от меня.

Поправка: всего лишь школьница, убившая его консорта.

Серьёзно, на фиг такую жизнь.

Но пускай даже моё тело предательски хочет смыться, я не стану убегать. У меня есть причина быть здесь — две очень важные причины, — я никуда не уйду, пока не получу то, за чем пришла.

— Да, есть, — в итоге выдавила я. Подавив невыносимое желание сбежать, я развернулась к своему судье, прокурору и будущему палачу в одном лице, готовая произнести речь в свою защиту.

Он стоял посреди пустой комнаты с идеальной улыбкой Трейса на лице, его ямочками на щеках и божественным телом. Такой уверенный в себе, будто имеет полное право занимать чужое место. Его широкие плечи были гордо расправлены, а волосы цвета воронова крыла зачёсаны назад, как это всегда делал Трейс.

Мои сжатые в кулак руки сжались ещё сильнее, пока я пыталась справиться с желанием вырвать его из тела Трейса, порвать на куски и отправить обратно в ад.

— Должен сказать, ты оказалась намного храбрее, чем я думал, — его слова вроде как должны были быть комплиментом, но не с его тоном. — Прийти сюда… В одиночку. После того, что ты сделала с моими консортами.

Его глаза потемнели, полные упрёка. Судя по этому тёмному взгляду, в этот самый момент он обдумывал, как меня наказать.

Дрожь пробежала вниз по моему позвоночнику, и я быстро сложила руки на груди, чтобы почувствовать себя устойчивее.

— Ты не оставил мне особо выбора.

— Выбор есть всегда, Дочь, — сказал он, взглядом пригвоздив меня к месту. — Ты могла выбрать вариант, где ты не нападаешь на моих консортов. Ты могла выбрать вариант, где ты держишься от нас подальше. Это всё выбор, разве нет? Пускай тебе не нравится альтернатива, но это всё равно выбор. Ты просто сделала неправильный.

— Возможно, — я пожала плечами, борясь с накрывающим меня страхом. — Но вернись я сейчас в прошлое, всё равно сделала бы так же.

Несмотря на то, что надрать сёстрам Родерик задницу действительно было лучшим моим решением за этот месяц, я понятия не имела, кто тянул меня за язык и почему я сказала об этом ему.

Наверное, часть меня хотела одержать победу, дать ему понять, что меня не так просто запугать. Пускай я и пришла с белым флагом, собираясь пожертвовать собой ради всеобщего блага, но получу хоть какое-то удовлетворение.

— Так тебе понравилось, да? — он сделал медленный, просчитанный шаг ко мне, и я вся внутренне сжалась.

Было что-то совершенно неправильное в том, чтобы смотреть через ползала в глаза парню, которого я люблю, слышать его голос, его манеру речи, видеть его лицо и в то же время знать, что на самом деле его здесь нет. Жестоко и противоестественно — прям как само существо, захватившее его тело.

— Что понравилось? — спросила я, не сводя с него глаз, отмечая каждое малейшее движение в мою сторону.

— Проливать кровь. Позволить тьме взять верх, — он наклонил голову в сторону, изучая меня глазами Трейса. — Спорим, ты наслаждалась каждой секундой?

Я вскинула подбородок, не позволяя его словам — его голосу, его глазам — подавить меня.

— Они получили по заслугам.

— Даже если за это пришлось поплатиться жизнью твоей подруге Ханне, — это был не вопрос. Это было обвинение, попавшее точно в цель. — Я же говорил, что ты рождена не для этого мира, Дочь. Но разве ты меня когда-нибудь слушала? — он медленно покачал головой. — И посмотри теперь, сколько людей погибло из-за тебя. Сделала бы это снова, говоришь?

Я пыталась не вздрогнуть.

— Я этого не говорила. Я не это имела в виду! — возразила я, но он уже ухмылялся, как победитель, будто я попала прямо в расставленные им сети.

Мои мысли разбегались в сотне разных направлений. Я понимала, что он специально провоцирует меня, чтобы использовать мои же слова против меня и загнать меня в тупик, полный стыда и самобичевания. Он хотел, чтобы я почувствовала себя жалкой и уязвимой. Хотел сломать меня. Ведь так легче манипулировать жертвой.

Только я не жертва.

Я не съёжусь от страха. Я не позволю его тщательно продуманной лжи обезоружить меня, лишить воли, заставить забыть, за чем я пришла. Нет, я прекрасно знаю, что я здесь делаю, и даже сам дьявол не собьёт меня с пути.

Я собралась с мыслями и прищурилась.

— Слушай, я пришла сюда не поболтать о моих чувствах, — сказала я, распрямляя руки, пока губы Трейса изгибались в притягательной ухмылке. — Я здесь, чтобы спасти моих друзей.

Его брови взлетели.

— Друзей?

Очевидно, он не упустил из внимания множественное число.

— Да. Друзей, — повторила я и, вопреки инстинкту самосохранения, сократила расстояние между нами. — Я здесь, чтобы заключить с тобой сделку, Люцифер.

Я остановилась в шаге от него, подняла глаза на моего прекрасного черноволосого Жнеца и… растеряла решимость.

За считанные секунды всё наше будущее, которое могло бы быть, промелькнуло перед глазами. Вот он стоит у алтаря и ждёт, когда я подойду в белом платье. А вот мы вдвоём склонились над детской кроваткой, он обнимает меня одной рукой, и мы вдвоём с любовью смотрим на нашего первенца. Бесчисленные ночи в его объятьях. Нескончаемый смех. Два кресла-качалки на крыльце, в которых мы сидим и держимся за руки, глядя друг на друга с той же любовью, какая была в день нашего первого поцелуя.

Горло сдавила скорбь, я задушила в себе слёзы и все эти нереальные фантазии.

«У него всё это ещё будет», — напомнила я себе. — «Просто не со мной».

— Какую? — спросил он, потому что я просто стояла перед ним с расфокусированным взглядом и слегка приоткрытыми губами. — Ты скажешь мне или нет? Эта напряжённая пауза меня убивает.

Я чувствовала, как пот стекает по моей спине.

Я правда готова на это пойти?

Тревога завязывала мои внутренности в узел, переворачивая всё с ног на голову в попытке найти выход. Внезапно к горлу подступила тошнота, но я быстро её заглотила.

Я сделаю это. Это нельзя отменить. Нельзя перенести.

Сейчас или никогда.

— Ты был прав, — пробормотала я, ненавидя себя за этот слабый, неуверенный голос. — Мне здесь не место.

— Прости, Дочь, не могла бы ты повторить? Боюсь, я не расслышал.

Злорадствует, ублюдок.

Я прочистила горло и попыталась снова, на этот раз приподняв подбородок и плечи.

— У меня было время обдумать твои слова, твоё предложение…

— А вот это уже чертовски интересно.

— И решила его принять, — во рту пересохло, я не понимала, как мне вообще удаётся произнести хоть слово. — Я отправлюсь с тобой в ад и займу место рядом с тобой. Без лишних вопросов.

Его глаза вспыхнули, но в следующее мгновение сузились.

— В обмен на что?

— В обмен на Тейлор и Трейса.

— Ааа, — протянул он, кивая, как если бы ожидал такой ответ.

— Разве не этого ты хотел?

Честно говоря, я не до конца понимала, зачем вообще ему всё это, зачем ему я. Меня всю трясло от возможных вариантов, поэтому я старалась не думать об этом.

— Да, Дочь. Именно этого я и хочу, — он сделал шаг ко мне и коснулся моего подбородка, чтобы приподнять. — Это всё, чего я хочу.

Мои глаза широко распахнулись от понимания, что он пришёл именно за мной.

Но почему? Что он хочет со мной сделать? Какие именно у его планы на меня? Мне так сильно хотелось задать эти вопросы, но я не знала, смогу ли вынести ответы.

Легче видеть свет в конце туннеля, когда ты уже стоишь во тьме.

— Так мы договорились? — спросила я.

Он поджал губы.

— Если это какая-то уловка…

— Никаких уловок, — резко перебила я. Мой голос звучал умоляюще, искренне. — Можешь убедиться в этом сам.

Он всё ещё держал моё лицо и прекрасно понимал, о чём я.

Сияющие голубые глаза Трейса исчезли, стоило густым ресницам опуститься, и через секунду я уже была в своём сознании не одна. Я чувствовала, как некто внутри роется в моих тайнах, моих планах, срывает все покровы с моей жизни. И я сама дала дьяволу карт-бланш на это.

Довольный тем, что увидел (или скорее, чего не увидел), он медленно открыл глаза и отпустил мой подбородок. Каждая клеточка моего тела онемела, потеряв связь с внешним миром, но, как ни странно, мне так даже лучше.

— Ты дашь мне клятву на крови, — сказал он. И это тоже был не вопрос. Требование. Обязательная часть плана по уничтожению меня.

— Хорошо.

— Кровную Клятву так просто не дают, Дочь, — он отстранился, расстроенный легкомысленностью моего ответа. — Её приносят добровольно, осознанно, зная, что её невозможно нарушить.

— Хорошо, — повторила я уже твёрже.

Он впился в меня взглядом, и я готова поклясться, что в них промелькнуло предвкушение.

— Не просто до конца твоей жизни. Навсегда.

Его слова эхом пронеслись в моей голове, словно захлопнулась крышка гроба в пустом склепе. Не пойму, он пытается отговорить меня от сделки или хочет проверить, насколько далеко я готова зайти?

— Я сказала, что согласна. Чего бы мне это ни стоило.

Довольная улыбка заиграла на его лице при этих словах, его глаза потемнели, теперь они были цвета Марианской впадины.

— И ты отдашь мне Меч Ангелус.

Дыхание застряло в горле. Эм, нет. Чёрта с два.

— Это не входило в сделку…

— Теперь входит, — он посмотрел на меня, его глаза предвещали бурю. — Я знаю, что он у тебя, Дочь. Я чувствую его силу, исходящую от тебя.

— Я не собираюсь использовать его против тебя, — прошептала я, пытаясь попятиться от тьмы, от назревающей бури, но она словно бы догоняла меня.

— Знаю, — спокойно сказал он, почти весело. — Тебе не хватит духу.

Моя спина напряглась от такого выпада. Люцифер хмыкнул.

— Не строй такой оскорблённый вид, Дочь. Не просто так мои консорты выбрали в качестве сосуда твою родственную душу.

Мою родственную душу… Трейс — моя родственная душа.

Мои мысль вернулись к той ночи, когда мы танцевали на вечеринке Калеба. Он спросил меня, верю ли я в родственные души. Неужели он знал это с самого начала? Я отогнала эту мысль, не позволяя ей пошатнуть мою решимость, и воспоминание улетучилось, как таракан, бегущий от света.

— Я не отдам тебе меч, — я скрестила руки на груди.

— Тогда никакой сделки.

— Он не мой, не мне им распоряжаться, — я пыталась уцепиться за соломинку.

— Он всегда был твоим, — он ласково улыбнулся, и на долю секунды я позабыла, с кем разговариваю. — Ты единственная душа во всех мирах, которая может использовать меч, но мой род бесконечен, и потому всегда будет кто-то, способный подчинить себе его силу.

«Вот и хорошо», — подумала я, но придержала эту мысль при себе.

— Глупо с моей стороны оставлять такую возможность, — многозначительно добавил он.

Глупо с моей стороны не воспользоваться этой возможностью. Нет, я ни за что не отдам единственную вещь, которая может положить конец его царству ужаса. Он может согласиться покинуть этот мир вместе со мной и вернуться в ад, но навсегда ли? Вдруг он передумает? Что, если он решит вернуться и устроить конец света?

Пускай я в отчаянии, но я не идиотка.

— Меч останется у Ордена, — я отказывалась уступать в этом вопросе. — У тебя будет моя Кровная Клятва, а у меня — гарантия того, что ты сдержишь слово и останешься в аду.

Его глаза сверкнули, скользнув по мне сверху вниз.

— Гнёшь свою линию, Дочь? Мне это нравится.

Меня вновь охватил ужас, желчь заполонила горло. Он смотрел на меня так… как не смотрят на близких людей или дочь, как он меня называл. Нет, так смотрят на того, с кем собираются творить жуткие вещи. Мой желудок сжался и скрутился в узел, словно что-то зловещее грозило меня поглотить.

— Так мы договорились? — снова спросила я. Всё моё существо противилось этому, но у меня не было иного выбора, кроме как заглушить протесты.

— Договори… — он прервался на полуслове из-за взрыва в дальней части здания.

Мы оба резко повернули головы в сторону служебных помещений.

За звуком падающей мебели и бьющегося стекла последовал пронзительный волчий вой, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. На мгновение я запаниковала, подумал, что Доминик каким-то образом ожил и теперь рвёт всех на части, но затем я вспомнила, что он не единственный знакомый мне волк-перевёртыш.

Бен тоже здесь!

Я тут же рванула на шум — к Бену. Мне нужно было лично увидеть, что, чёрт побери, он там творит, и вбить кулаками в него здравый смысл, но Люцифер перехватил меня за талию и дёрнул назад, прижав к своей груди, чтобы я и шагу не ступила прочь от него.

— Не двигайся, — пригрозил он, его дыхание опалило моё ухо. — Я говорил тебе не играть со мной, Дочь.

— Я ничего не делала! — воскликнула я, всё ещё прижатая спиной к его широкой груди. — Богом клянусь, я не…

Он развернул меня к себе и сжал мои руки. Его пальцы так сильно впились в мою кожу, что мне показалось, я слышу хруст костей.

— НИКОГДА не упоминай Его в моём присутствии, или это будет твоим последним словом! — прорычал он, брызгая слюной.

— П-прости… — проблеяла я, мой голос испугался и покинул меня.

Но дьявол всё ещё сжимал меня, сверля взглядом, будто хотел разорвать меня пополам. Но тут словно бы сам Господь вмешался — ресницы Люцифера затрепетали, черты смягчились, он заморгал и попятился назад, его всего трясло, будто у него началась эпилепсия. Воспользовавшись моментом, я вырвалась из его хватки и попыталась сбежать, но мои ноги словно покрылись цементом и приросли к полу.

Я была в тупике, не могла отвести глаз от него ни на секунду.

Но приступ резко закончился, уступив место сверкающему разряду электричества, от которого всё моё тело загудело.

— Сделай это, Джемма! Сделай, пока не поздно!

Голос. Глаза. Вибрация. Это не может быть…

— Трейс? — каждая нервная клетка в моём теле очнулась, словно до этого я пребывала в глубокой спячке. — Трейс! О Господи, это правда ты. Пожалуйста, останься. Пожалуйста. Пожалуйста! Держись. Не покидай меня!

— ААААА! — крик вырвался из его лёгких, пронзительный и резкий, словно его выдирали из собственного тела, и конвульсии возобновились вновь, только быстрее и сильнее.

Я стояла, застыв от страха. Ужас пронизывал меня насквозь, пока я смотрела, как его тело содрогается с такой силой, что могло бы разорваться надвое.

И так же быстро, как началось, всё прекратилось.

Моё сердце ухнуло в адскую бездну, когда тихое гудение от присутствия моей родственной души пропало. Передо мной вновь стоял безжалостный падший ангел, укравший его жизнь.

Люцифер резко вдохнул, разминая плечи и вперил в меня тяжёлый взгляд. Я не могла понять, злится он или… смеётся?

— Настырный парень, не правда ли? — сказал он и хрустнул шеей.

Осознание, что Трейс правда только что прорвался, что это случилось на самом деле, было как удар обухом по голове. Ему каким-то образом удалось справиться с Люцифером и вернуть себе контроль над телом. Но как?

И сможет ли он это сделать вновь?

— Я бы не рассчитывал на это, — ответил Люцифер. Он всё ещё держал меня за руки и слышал каждую мысль, отчаянно проносившуюся в моей голове. — Этого больше не повторится. Я об этом позаботился.

Позаботился?

— Что ты с ним сделал?! Что ты сделал?! — взывала я, слёзы ручьём потекли по моим щекам. Я попыталась вырваться из его каменной хватки.

Но так и не получила ответа.

Дверь со стуком распахнулась, дьявол взглянул через моё плечо.

— О, что это тут у нас? — спросил он, отпустив меня и развернув меня лицом к двери.

Я отпрянула, врезавшись ему в грудь, мои ноги превратились в желе, потому что прямо у меня на глазах шестеро демонов Люцифера вошли в зал, и один из них нёс связанную блондинку, голубые глаза которой кричали от ужаса, потому что во рту мешал кляп.

— Тейлор! — я оттолкнула Люцифера и попыталась побежать к ней, но он быстро схватил меня за шею и притянул обратно, удерживая на месте, словно я была не более чем бесполезным мешком с перьями.

Последний демон вошёл в зал, таща за собой сопротивляющегося волка. Я моргнула несколько раз, пытаясь разглядеть светящийся ошейник на шее Бена. Он словно бы горел, но не обжигал.

— Эта мелкая тварь спрыгнула с потолка, словно ангел, — со смехом сообщил Мальфас, вставая рядом с темнокожим мускулистым здоровяком, державшим поводок.

Люцифер не счёл эту историю забавной.

— Обратись, — приказал он, но волк продолжал вырываться и скулить. — Покажи себя, или Тэлон сломает её тонкую красивую шею.

Он кивнул Тэлону — рыжеволосому клоуну, который тут же схватил Тейлор за шею и поднял девушку над полом, держа так, чтобы волк видел, что они не шутят.

Этого было достаточно. Волка тут же окутало тёмное облако, меняясь и преображаясь, пока он не приобрёл человеческие очертания.

Бен превратился в человека.

— Всё, всё, я обернулся, — выпалил Бен, скорее со злостью, чем испуганно. — Отпустите её!

Тэлон посмотрел на Люцифера, который ответил едва заметным наклоном головы. Ступни Тейлор тут же коснулись твёрдой поверхности, но она всё ещё была далеко не в безопасности.

— Каким же идиотом нужно быть, чтобы заявиться сюда без приглашения, — покачал головой Люцифер.

Бен посмотрел на меня, и впервые за всё время я увидела страх в его глазах.

— Прости, — произнёс он одними губами.

Как будто мне хватит извинений.

— Чем, чёрт возьми, ты думал! — ругалась я сквозь сдавленные всхлипы. — Ты мне обещал!

— Прости, Джем, — повторил он, мотая головой из стороны в сторону. Ошейник никуда не делся и мешал его движениям. — Я услышал, что он хочет меч… И знал, что ты не согласишься… Я должен был что-то предпринять, — оправдывался он, в его голосе звучало отчаяние, отражавшееся и в глазах.

— И теперь ты заплатишь за это… её жизнью, — Люцифер был спокоен, как спящий младенец.

— Подожди! — выкрикнула я, нервно взмахнув руками. — У нас же сделка! Сделка!

Мои ноги подкосились, но Люцифер удержал меня на месте, не позволяя отвернуть голову, чтобы я в первом ряду смотрела на убийство.

— Убей девчонку.

По приказу Люцифера рыжеволосый демон, державший Тейлор зашею, обхватил её лицо обеими руками и резко крутанул до хруста. Этот звук эхом пронёсся по помещению, словно выстрел в голову.

Её безжизненное тело рухнуло на пол под душераздирающий вопль, ободравший мне горло:

— НЕЕЕЕТ!

— Я убью тебя! — закричал Бен, попытавшись ударить Тэлона, но качок дёрнул поводок на себя, и Бена дёрнуло назад. Он не смог дотянуться до мёртвого тела Тейлор. — Убей его, Джемма! Убей!

Мои стопы уже стучали по полу, пока крики Бена пронзали меня до костей. Я не знаю, как мне удалось вырваться из хватки Люцифера, или он просто отпустил меня, чтобы посмотреть, что я сделаю, но у меня не было времени задаваться вопросами.

За считанные секунды я налетела на Тэлона, повалив на пол, голыми руками расцарапывая ему грудь, раздирая плоть, словно если я смогу вырвать его сердце, это заставит сердце Тейлор забиться вновь.

Моё тело онемело, стоило моим пальцам сомкнуть пульсирующий орган и сжать его, пока глаза Тэлона не закатились. Не успела я полностью насладиться моментом, как чья-то рука схватила меня за шею и дёрнула назад, пока я продолжала держать в ладонях всё ещё бьющееся сердце.

— Только посмотри, что ты наделала, — сказал Люцифер, прижав руку Трейса к моей трахее и мою спину к его груди. — Сколько ещё погибнут сегодня ночью? М?

Его горячее дыхание обжигало моё ухо, я снова начала толкаться и пинаться.

Внезапно осознав, что до сих пор держу в руках мёртвое сердце, я бросила его на пол и схватилась обеими руками за предплечье Люцифера, попытавшись отвести руку от моей шеи, царапая его кожу. Но мои пальцы были в тёплой скользкой крови, и у меня не получалось толком вцепиться.

— Скажи мне, Дочь. Сколько ещё незваных гостей ждёт меня под потолком? — спросил Люцифер, поднимая меня за шею, перекрывая доступ к кислороду. — Или мне просто убить мальчишку?

Не в силах выдавить ни слова или вдохнуть хоть каплю воздуха, я дралась и царапалась, мысленно крича: «Отпусти меня! Я не могу дышать! Ты меня душишь!»

— Да, Дочь, — прошептал он мне в ухо. — В этом и смысл.

Свет замерцал вокруг, ужас охватил меня. Он убьёт меня… Задушит насмерть прямо здесь, а то и хуже — продержит в живых достаточно долго, чтобы я успела увидеть смерть ещё одного из моих друзей.

Свет замелькал чаще, загораясь и потухая, моя голова затуманилась и потяжелела. Загорается и потухает. Загорается и потухает. Свет. Тьма. Свет. Тьма. И тут я понимаю, что это я то теряю сознание, то прихожу в себя.

Я должна что-то сделать… Но что? Мои руки слишком скользкие от крови и пота, я не могла ничего ему сделать… Но тут мне пришла в голову мысль. Я перестала хвататься окровавленными пальцами за его руку и вместо этого потянулась к своей шее, обмазывая её кровью в отчаянной попытке выскользнуть из его железной хватки.

И это, чёрт побери, сработало!

Секунду назад я стояла, прижатая к его груди, на грани жизни и смерти, и вот уже я разворачиваюсь, ухватившись за его руку и так жёстко повернув её, что его плечо должно было выйти из сустава. Он вскрикнул от боли, и его глаза превратились в два жутких омута огненной лавы.

У меня свело живот от страха. Передо мной стояло настоящее чудовище.

С красными глазами.

Глазами Сатаны.

— Ты об этом пожалеешь, Дочь, — сказал он, схватившись за плечо и вправив его на место.

Я слышала, как за моей спиной началась суматоха, и интуитивно поняла, что Калеб вступил в схватку. Часть меня хотела помочь ему, вытащить их с Беном из бара и отвести в безопасное место, но я не могла повернуться спиной к Люциферу. Я не могла дать ему шанс ускользнуть. Он должен заплатить за то, что сделал.

С Ханной.

С Тейлор.

С Трейсом…

Мой мозг стёр всё вокруг, кроме него, и я напала.

Резко врезавшись в его грудь, я повалила его с ног на пол, мы упали одной неразборчивой грудой добра и зла. Мои пальцы сжали его горло, я забралась на него сверху и зажала ногами.

Он больше не убьёт ни одного моего друга.

Он больше не убьёт никого, потому что я ему не позволю.

— Ммм, — игриво простонал он. — Наконец-то мы перешли к самому веселью.

Он пошло приподнял бёдра, и я врезала ему в нос. Дважды.

— Ах, ты любишь пожёстче? — не унимался он, его окровавленная губа изогнулась в усмешке. Он снова толкнулся бёдрами. — Моя девочка.

— Заткнись! Закрой на хер рот! — заорала я, обрушив на него ещё три удара кулаком, надеясь, что он больше не сможет говорить. Что он больше никогда не заговорит голосом Трейса!

— Но это же голос Трейса, — возразил он, поймав мой кулак, когда я хотела ударить его в четвёртый раз. Он сжал мою руку до хруста и столкнул меня с себя.

Через секунду он уже оказался надо мной, придавив к полу всем весом.

— Если бы ты только знала, какие у него фантазии о тебе, Дочь, — его ухмылка превратилась в оскал, он наклонился и прошептал: — Грязные фантазии.

Я ударила локтем его в висок, он слегка отпрянул, но этого было недостаточно мне, чтобы вырваться.

— Может, будешь хорошей девочкой и бросишь мальчику косточку, м?

Вместо этого я бросила кулак, попав ему прямо в нос. Его голова запрокинулась.

— О, ты его нереально заводишь! Чувствуешь? — он снова шевельнул бёдрами, скользнув по мне, словно ковбой на быке.

— Извращенец! Ты больной извращенец! — выкрикнула я, и ударила раскрытой ладонью.

Я услышала хруст сломанной кости, он зажал нос ладонями, давая мне шанс оттолкнуть его и чуть высвободиться. Одно моё колено было зажато его телом, но я потянулась к другой ноге и вытащила Ангелус.

Это его быстро заткнуло.

В ту же секунду, как моя ладонь коснулась рукояти, его сила активировалась, зажёгшись синим светом в моих руках и пленяя меня своей смертоносной красотой. Даже Люцифер невольно оторвал руки от лица и пялился на клинок, словно зачарованный. Я перехватила меч поудобнее, направляя прямо в его грудь.

И застыла, колеблясь.

Алое пламя в его глазах погасло само собой, оставив лишь притягательные голубые озёра моего возлюбленного. Я понимала, что он сделал это намеренно, чтобы отвлечь меня, чтобы остановить меня, и это сработало.

Его губы изогнулись в самодовольной ухмылке. Он приподнялся на локтях.

— Я же говорил, что ты не сможешь это сделать, Дочь. Ты не можешь убить меня, как бы сильно ни хотела. Ведь вместе со мной ты убьёшь свою вторую половинку.

Сёстры Родерик тщательно подготовились и не прогадали с выбором сосуда для Люцифера. Они раскусили меня сразу, зная, что я слабая и неопытная и что моё сердце сильнее разума.

— И они были правы, не так ли, Дочь? — спросил он, прислушиваясь к моей внутренней борьбе.

Я кивнула, слёзы стекали с моего подбородка и капали на его рубашку. Теперь я точно знала, что вместе с Люцифером умрёт и Трейс, и я бы предпочла убить себя, чем прекратить его существование своими руками.

Они знали это с самого начала.

Моя грудь вздымалась от неконтролируемых всхлипов.

— Прости меня.

— Извинения тебя не спасут, — оскалился он, его глаза горели жаждой мести.

Но и мои тоже.

— Я не с тобой разговариваю.

Он свёл брови в замешательстве, попытавшись сложить два и два, но я не дала ему достаточно времени.

— Я люблю тебя, Трейс, и, чёрт побери, мне очень, очень жаль, — сказала я и вонзила меч в его сердце.

38. ЖИВОЙ МЕРТВЕЦ

Даже когда вокруг меня заструился чёрный дым, я не обращала внимания ни на что, кроме безжизненных голубых глаз парня, которого я люблю. Моё сердце от скорби дало трещину, настолько широкую и глубокую, что я понимала: её никогда ничем не заполнить. Всё внутри меня засохло и умерло тысячу раз. Боль была настолько мучительной, что я подумывала вытащить меч из его сердца и воткнуть в своё.

Но я ответила себе: «Ты не заслужила столь лёгкого выхода», — и слёзы хлынули из моих глаз двумя водопадами. Я сделала это с ним — я убила Трейса, — и я приму пожизненное наказание за это. Даже когда чёрный дым рассеялся, и оцепенение начало расползаться по моему телу, я гнала его, не позволяя себе даже секундной передышки от агонии в душе.

Пускай я всё ещё дышу, но внутри я умерла.

— Блэкберн! — крикнул Калеб где-то за моей спиной. — Скорей к дверям! Они уходят!

Но я не могла пошевелиться.

Я не могла оторвать глаз от того, что я сделала. От того, что я была вынуждена сделать. Я должна выжечь этот образ в своей памяти, оставить вечный шрам на сердце, чтобы никогда не забыть эту боль. Я буду нести её с собой, куда бы ни пошла. Нести её внутри до последнего вдоха. Потому что я этого заслужила. И только с последним выдохом боль покинет моё тело.

— Блэкберн, твою ж мать! Подними свою задницу и помоги мне! — снова закричал он, и на этот раз пробирающий до костей страх в его голосе вывел меня из сонного состояния, где я проживала свой ночной кошмар наяву.

Я не допущу, чтобы погиб ещё один мой друг.

Не сегодня. Не в мою смену.

Зажмурившись, я вытянула клинок из груди Трейса и развернулась, всё ещё сидя на полу и вибрируя от жажды мести.

Осталось только два демона: Мальфас и Здоровяк, который держал Бена за поводок. Остальные демоны уже были повержены. Либо сбежали, увидев, что Люцифер получил по заслугам.

Но двое остались, и кто-то должен заплатить за всё это.

Оттолкнувшись от пола, я рванула, как взбесившийся зверь, прямо к здоровяку и его чёртову поводку. Если бы он не отдёрнул Бена, тот смог бы добраться до Тейлор. Смог бы её спасти.

Кожу покалывало от ярости, кипящей в крови. Я собрала всю боль и злость, что были во мне, и они стали моим прицелом, указывающим чётко на него.

Страх промелькнул в его глазах за секунду до того, как моя нога ударила его по животу, выбив весь воздух из его лёгких. Он согнулся пополам и невольно попятился назад, выронив поводок. Я не дала ему времени оклематься: пнула снова, и ещё, а затем вонзила в него меч, присела и развернулась, сбив его с ног и повалив на землю, как срубленный дуб.

Я запрыгнула на него, уже собираясь закончить начатое, заставить его заплатить за смерть Тейлор кровью, но пара рук скользнула в мои волосы, схватила их в кулак и, опрокинув меня на задницу, куда-то потащила. Мой скальп кричал от боли, я дёргала ногами, исступлённо пытаясь за что-то зацепиться.

Я посмотрела вверх и встретилась взглядом с чёрными глазами Мальфаса. В этот самый момент из ниоткуда выскочил Калеб и всем своим весом снёс демона влево. Я торопливо поднялась на ноги и вернулась к Здоровяку.

Прокрутив клинок в руке, я приблизилась к нему. Он улыбнулся, предвкушая схватку. Я замахнулась мечом, но Здоровяк отскочил назад и взмахнул кулаком, попытавшись выбить оружие из моих рук.

«Ну, удачи тебе с этим», — мрачно подумала я. Мои пальцы так крепко сжимали рукоять, что меч из них можно было вырвать только гидравлическими ножницами. Уведя меч в сторону, я вскинула свободную руку и локтем ударила демона по горлу, выбив его из колеи ровно настолько, чтобы я смогла снова атаковать.

Он тут же упал, и я поспешила воспользоваться этим, набросившись на него, как горгулья. С клинком в руке я посмотрела на него сверху вниз и прошептала сладким голоском:

— Передай своему создателю «привет» от меня.

И вонзила меч в его грудь с такой же лёгкостью, как в тёплое масло.

Я не стала дожидаться дымового шоу.

Один убит. Один остался.

Я слезла с его бесчувственного тела, развернулась и окинула взглядом зал. Мой едва ли не сломанный кулак пульсировал, но адреналин в крови не давал в полной мере прочувствовать боль. Мой взгляд остановился и сфокусировался на Мальфасе, разбившего кулаками лицо Калеба до состояния кровавого пюре.

Заметив меня, он спрыгнул с Калеба и медленно попятился, выставив ладони перед собой. Будто у него был хоть один шанс покинуть бар живым.

Я имею в виду демона, конечно же. Не Зейна.

— Сможешь провести обряд? — спросила я Калеба, вместе с которым мы последовали за отступающим Мальфасом. Сегодня ночью и так погибло слишком много людей. Если у нас есть возможность изгнать демона из тела Зейна, не убивая парня, то я всеми руками «за».

— Наверное, да, — сказал Калеб.

— Наверное? — я искоса взглянула на него.

— Ну, то есть, я изучал теорию, но ещё ни разу не проводил обряд экзорцизма на практике, — признался он, ни на миг не сводя глаз с Мальфаса, которого мы загоняли в угол.

Ладно. Такой ответ меня тоже устраивает.

— Когда, как не сейчас, — сказала я и замахнулась правой рукой, ударив кулаком Мальфаса в челюсть. Из его рта вылетела слюна. Он крутанулся, как балерина, и упал на пол лицом вниз.

— Ни фига ты — Тайсон. Где ты научилась так драться?

— Много практики в жизни, — проворчала я, наклоняясь к Мальфасу.

Схватив его за плечо, я перевернула его на спину и оценила ущерб. Вряд ли он долго проваляется в отключке, поэтому я уселась ему на грудь, надеясь, что мой вес хотя бы замедлит его, когда он придёт в сознание.

Я подняла глаза на Калеба, который просто стоял и смотрел, будто у нас времени вагон.

— Конечно, Кэл, давай ещё подождём.

— Ой, точно. Прости, — спохватился он и присел рядом.

Как по сигналу, Мальфас дёрнулся подо мной и резко пришёл в себя. Я морально приготовилась, зная, что через пару секунд его разум прояснится, и он вновь начнёт яростно разбрасываться кулаками. И я угадала — так всё и случилось. В основном, мне удавалось уклоняться, но один мощный удар справа разбил мою нижнюю губу, о чём свидетельствовал тёплый металлический привкус крови.

— Ты не сможешь удерживать его так до конца ритуала, — предупредил Калеб, наблюдая за тем, как я пытаюсь удержать демона на полу. Он нашёл взглядом Бена. — Дружище, иди сюда. Нам тут нужна помощь!

Но эти слова были как об стенку горох. Бен не сдвинулся ни на дюйм от Тейлор. Он сидел, сгорбившись, над её телом и рыдал, как потерянный ребёнок.

— Забудь про него, — сказала я, снова ударив Мальфаса по горлу. — Просто подержи его, чтобы я смогла его вырубить!

Калеб подвинулся и схватил Мальфаса за плечи, прижимая его к полу, и обрушила на демона ряд ударов один за другим. Мне нужно было ударить его достаточно сильно, чтобы он отключился, но не изуродовать лицо Зейна навсегда и уж тем более не убить.

Это была тонкая грань, и я с трудом балансировала.

— Всё, хватит, Блэкберн! Он в отключке, он в отключке, — закричал Калеб, когда мне удалось нанести точно рассчитанный удар. Кэл быстро закатал рукава и приготовился к ритуалу.

Приходя в себя, я сделала глубокий вдох и осмотрелась вокруг. Старалась не зацикливаться на разбросанных повсюду телах, но это всё равно что пытаться не смотреть на огромного розового слона, стоящего посреди комнаты.

Это просто невозможно — не смотреть, не видеть, сколько смертей вокруг меня.

Слёзы тут же набежали на глаза, загородив обзор.

— Эй, Блэкберн, не раскисай. Ты нужна мне. Я один не справлюсь, — попросил Кэл, заметив, что я на грани истерики, сравнимой с ядерным взрывом. — Здесь только ты, я и этот тип. Слышишь? Сосредоточься.

Я кивнула, набрав полные лёгкие воздуха, и постаралась сфокусироваться на ритуале.

— Умница, — похвалил Кэл, сжав мой подбородок. Убедившись, что я не стану устраивать тут драму, он сосредоточил всё внимание на Зейне. Слегка толкнул его, проверяя, не очнулся ли демон.

— Так, хорошо, — произнёс он с усталым вздохом. — Приступаем.

Он начал читать заклинание на древнелатинском, которое должно (надеюсь) изгнать демона из ни о чём не подозревающего тела Зейна и отправить его обратно в ад к Люциферу.

И хотя ритуал я видела впервые, я никак не могла сосредоточиться на нём. Недолгое бездействие привело к тому, что мысли начали возвращаться обратно к Трейсу, к тому, что я сделала с ним, и взгляд невольно метнулся в его сторону.

Скорбь сдавила моё горло при виде безжизненного тела, лежащего на полу в неестественной позе, — прелюдия к той агонии, что мне ещё только предстоит. Кто бы что ни говорил, как бы это ни пытались оправдать благими целями… Его кровь на моих руках — буквально и фигурально, — и мне её никогда не отмыть.

— Джемма…

Я даже не заметила, что слёзы потекли по моим щекам вновь, пока Калеб не наклонился ко мне, чтобы вытереть мою щеку ладонью. Он уже закончил, ритуал был проведён, а я всё пропустила.

— Ты сделала то, что должна была, Блэкберн, — сказал Кэл, его голос не слушался, будто он заговорил спустя несколько дней молчания. Он понял, куда я смотрю, и догадался, о чём я думаю. — Ты же это понимаешь, да?

Ну вот, началось.

Я встала с Зейна, всё ещё лежащего без сознания, и покачала головой.

— Прошу, Калеб. Не надо.

Это всё, что я смогла выдавить, но этого оказалось достаточно. Он понял. Он понял, что мне не нужны слова утешения. Не сегодня. Не после того, что я сделала. Никакими словами не облегчить мою ношу, так что пусть даже не пытается.

Я вновь осмотрелась вокруг, отмечая, какая же кровавая бойня тут вышла. Трейс и Тейлор мертвы. Нескольким демонам удалось сбежать. А жизнь Зейна висит на волоске.

Не так всё должно было произойти.

Они не должны были умереть…

Злая и раздавленная горем, я посмотрела в сторону Бена, обнимавшего тело Тейлор. Я не могла толком взглянуть на него… Тем более подойти.

— Я не хотел, чтобы так вышло, — произнёс он, словно почувствовав мой взгляд. — Я пытался спасти её.

Его плечи были опущены и дрожали, пока он оплакивал девушку, которую любил и потерял.

Часть меня хотела сказать ему что-то, помочь хоть немного снять боль, но я была слишком зла на него.

Если бы он не отступил от плана в своём эгоистичном порыве, Тейлор и Трейс сейчас были бы живы, а я бы торчала в аду с Люцифером. Вместо этого я вся в крови Трейса, обречённая на жизнь, полную нескончаемого горя и невыносимого чувства вины.

И я ненавижу его за это.

Живот внезапно свело, и меня вырвало на пол.

— Чёрт, — пробормотал Калеб, бросившись ко мне, и положил ладонь на мою спину в знак поддержки.

Я попыталась оттолкнуть его, но он не отступил.

— Ты как? Тебе принести что-нибудь? — спросил он. Я вытерла рот тыльной стороной ладони.

Я покачала головой и отшагнула от него. Мне нужно личное пространство. Мне нужен воздух. В этом зале совсем нечем дышать. Я задыхаюсь в этом мире, где больше нет Трейса.

— Я не могу здесь больше находиться, — я едва собралась с силами, чтобы выдавить несколько слов. Моя грудь неровно вздымалась. Я не могла наполнить лёгкие воздухом. — Мне нужно свалить отсюда. Прямо сейчас.

И я не про этот зал. Я больше не могу оставаться в этом городе. Мне нужно уехать. Нет… Мне нужно сбежать.

Слишком много скорби. Слишком много боли. Слишком мало чёртова воздуха.

— Позови Совет, — сказала я Калебу, зная, что они смогут здесь всё прибрать. Не знаю, как они это делают, да и сейчас мне это до лампочки.

Он кивнул, но тревога не покидала его глаз.

— И Доминика, — я уже начала пятиться: тоска накрывала меня быстрее, чем я могла это вынести.

— И что… эм… мне ему сказать? — уточнил Калеб, переживая за меня.

— Скажи ему… Скажи, что я сделала то, что должна была, — выпалила я, не дыша. Трусиха. Он заслуживает лучшего, намного лучшего, но в этот самый момент я ничего не могла ему дать.

Ни капли. Ни песчинки.

Я резко развернулась в поисках двери, но мой взгляд, пока искал пути спасения, остановился на теле Трейса. Горло сжималось всё сильней и сильней с каждым моим шагом к нему, пока я не поняла, что не дышу вовсе. Я опустилась на колени рядом с ним, нежно коснулась его лица, почти ничего не видя в тумане слёз, брызнувших из моих глаз.

Его кожа начала остывать, и осознание того, что он действительно умер, только сильнее погрузило меня в мир живых мертвецов.

— Мне так жаль, Трейс, — мой голос прозвучал надломленным шёпотом. Я мягко убрала упавшие прядки с его глаз. В последний раз. — Я пыталась.

39. ЛУЧ СВЕТА

Последующие дни были сплошной чередой похорон и удушливой тьмы, которой не было конца. Количество погибших исчислялось десятками, мрачная туча скорби повисла над Холлоу Хиллс. Школы и местные магазинчики временно закрылись, белые флаги на каждом углу были подняты в полупоклоне. Весь город был в трауре, но даже их общее горе не могло сравниться с той мучительной болью, что поселилась в моём сердце.

Уже несколько дней я не выходила в люди. Не видела Доминика. Я всё ещё не решалась посмотреть ему в глаза после всего, что я сделала. Главным образом потому, что я знала: он меня простит. Он попытается стать моим убежищем от смертельной тоски, подмявшей под себя мою жизнь, а я не заслуживаю такого щита.

Не в этот раз.

Вместо этого я сняла комнату в одном захудалом мотеле за два города от Холлоу Хиллс, где я могу побыть наедине со своими мыслями. Наедине с мучительным воспоминанием о потухающих глазах Трейса. Я прокручивала этот момент в своей голове как призрачный вихрь, и с каждым разом боль всё глубже проникала в моё сердце.

Это то, чего я заслуживаю.

Боль от того, что потеряла друзей — и потеряла его — оказалась непреодолимой, но я приняла её стойко и охотно, отказывая себе даже в секундной передышке. Каждая минута наедине с болью только усиливала мои страдания, побуждая меня всё глубже и глубже погружаться во тьму, которой я принадлежу.

Раздался тихий стук в дверь номера, моментально прервав моё самоназначенное наказание. Мой взгляд скользнул по комнате, без труда ориентируясь в темноте. Я уже сроднилась с тенями. Мои глаза привыкли к полному отсутствию света.

Меня это более чем устраивало: идеальное отражение того, что я чувствовала внутри.

Я нахмурилась и уставилась на дверь, представив, как сейчас сюда ворвётся Люцифер и закончит начатое. Но этого не случится. Это было бы слишком лёгким наказанием после того, что я сделала.

Игнорируя стук, я подтянула ноги к груди и положила подбородок на колени. Единственный человек, который знает, где я, это моя сестра, но я не хочу её видеть прямо сейчас. И я знаю, что если достаточно подождать, она просто уйдёт, поэтому я не шевелилась. Я так уже делала тем утром. И ночью перед этим. И утром до этого.

В дверь снова постучали, уже громче, но я всё равно не реагировала.

Скорей бы уже она поняла намёк и оставила меня в покое.

Я откинула голову к стене и закрыла глаза, вновь позволяя тьме просочиться внутрь и поглотить меня.

Но вместо оглушительных криков моих внутренний демонов я услышала, как дверь резко распахнулась, со всей силы врезавшись в ограничитель у стены. Моё сердце подпрыгнуло, взгляд метнулся к источнику шума. Я была зла и хотела обругать сестру на чем свет стоит за то, что посмела ворваться, когда я хотела побыть одна, утопая в печали.

Только это оказалась не Тесса. А Габриэль.

Он стоял на пороге, широко расставив ноги. Свет из коридора освещал его фигуру сзади, делая его похожим на светящегося ангела, которого никто не звал.

Его глаза быстро обвели мрачную комнату и нашли меня, спрятавшуюся в уголке. С коленями, прижатыми к груди. С щеками, постоянно мокрыми от слёз.

— Джемма.

Его черты пересекала тень в этой едва ли освещённой комнате, но я знала, что он хмурится.

— Она сказала тебе, где я? — мой голос был полон удивления. Хотя в этом как раз нет ничего удивительного. Тесса рассказывала Габриэлю всё. Уж точно больше, чем мне.

— Она переживает за тебя, — он сделал маленький шажок ко мне, но так и не вошёл в комнату. — Как и все мы.

— Я в порядке, Габриэль, — я смотрела на него, прищурившись, потому что глаза болели от яркого света за его спиной. — Просто хочу побыть одна.

— Ты была одна все эти дни, — возразил он, как если бы я потеряла счёт времени. — Ты выглядишь так, будто уже неделю не спала и не ела.

— Говорю же, я в порядке. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Будь добр, выйди и закрой за собой эту чёртову дверь.

В ответ на мою просьбу он захлопнул дверь, вот только выйти забыл. Вместо того, чтобы оставить меня с моими демонами, он включил напольную лампу у окна и сложил руки на груди, глядя на меня со скривившимся лицом.

— Выключи! — взревела я, чувствуя себя слабой уличной крысой, убегающей от света.

Но он и пальцем не шевельнул.

— Выключи чёртов свет, Габриэль! — я перешла на крик, но он не шелохнулся. — Почему ты, чёрт возьми, не можешь просто оставить меня в покое?

— Тебе нужно принять душ и поесть, — сказал он, окинув меня сверху вниз взглядом, в котором сквозило разочарование. Или это печаль? Я уже не различаю. — Либо ты это делаешь добровольно и сама, либо мы пойдём другим путём.

— Ты мне угрожаешь? — я прищурила свои опухшие глаза.

— Я пытаюсь помочь тебе, Джемма.

— Я не просила о помощи, — выпалила я в ответ, ища новую отдушину для своей боли.

— Не просила, — согласился он, его глаза смотрели на меня с жалостью. — Но я твой куратор, так что ты всё равно её получишь.

— Временный куратор, — поправила я, добавив яда в голос, словно это какое-то ругательство.

— Верно, — сказал он и пересёк комнату. — Но всё же прямо сейчас я твой куратор.

Он включил свет в ванной.

Моим глазам стало больно от мятно-зелёной плитки и обоев, видневшихся из ванной комнаты, в то время как мерцающая флуоресцентная лампа пыталась не погаснуть. Взбесившись, я зажмурилась и попыталась телепатически разбить лампочку, но, конечно же, в моём жалком состоянии нельзя было сделать ничего, кроме как всхлипывать в тёмном уголке из-за того, что радиоактивное свечение, разъедающее глаза, вторгалось в моё личное пространство.

Я хмуро смотрела в спину Габриэля, пока тот хозяйничал в ванной: взял полотенце и включил воду.

Наглости ему не занимать.

— Ты же не рассчитываешь всерьёз затащить меня в эту выгребную яму?

В ответ я услышала только скрип ботинок по плитке, которой был покрыт пол в ванной.

Несколько секунд спустя он вернулся в комнату, за его спиной поднимался пар.

— Душ готов, — выжидательно произнёс он. Как будто ему удастся меня туда затащить.

Я рассмеялась. Это прозвучало сухо и безрадостно, но всё же это было смехом.

Он опять скривился.

— Не вынуждай меня идти на крайние меры, Джемма.

— Я б посмотрела, как ты пытаешься, — буркнула я, зная, что он не станет меня заставлять. Эту битву я уж точно не проиграю.

Он насупился сильнее, сведя брови вместе и почти над самыми глазами.

Как я и думала.

— Выключи свет, когда будешь уходить, — добавила я и прислонилась затылком к стене, вновь закрывая глаза.

— Ладно. Даю тебе последний шанс, — предупредил он.

Я приоткрыла один глаз и взглянула на него украдкой. Он держал в руке мобильник, размахивая им, будто это пистолет или некое волшебное оружие, которое может заставить меня делать что-то против моей воли.

— И что ты с ним сделаешь? Замучаешь уведомлениями? — я закатила глаза.

— Нет, — серьёзным тоном ответил он. — Я позвоню Доминику.

Моё сердце сжалось в груди при звуке этого имени.

Грязно играет.

— Как я уже сказал, мы можем пойти простым путём или сложным.

И вот так я проиграла очередную битву.

Разъярённая, я стремительно потопала в душ и хлопнула дверью перед носом Габриэля. В тот момент, когда я оказалась под заживляющим теплом струй воды, всю кровь, слёзы и злость смыло с меня как дождём и унесло в канализацию. Я собиралась провести в душе пару минут, лишь бы он отвязался и убрал мобильник, но в итоге вышла из ванной только спустя полчаса.

— Выглядишь лучше, — сказал Габриэль, и я решила поверить ему на слово. У меня не было ни желания, ни смелости взглянуть на своё отражение, поэтому я не стала.

— Что это? — спросила я, высушивая волосы полотенцем. Он стоял на другом конце комнаты возле грязного столика у окна, держа в руках тарелку из фольги.

— Курица с картошкой, — он протянул тарелку, подманивая меня ближе.

Мой живот громко заурчал от запаха еды, наполнившего комнату, и вопреки моему стремлению продолжить самобичевание мои ноги уже сами собой двигались навстречу ему в отчаянной потребности продлить жизнь в этом теле.

Я бросила полотенце на кровать и забрала у Габриэля тарелку.

— Спасибо, — пробурчала я и села на краешек постели. Не церемонясь, я сорвала фольгу и приступила к трапезе.

— Когда последний раз ты ела? — спросил он, опустившись на стул у окна. Положив руку на столик, он внимательно рассматривал меня.

— Некоторое время назад, — с запинкой призналась я, сама не зная, сколько уже прошло.

Со всей этой агонией от потери Трейса и ломкой от избегания Доминика моё тело было измучено. Я даже не могла сказать, какой из моих симптомов вызван первым, а какой вторым. Боль из разных источников просто перекрещивалась, ничуть не ослабевая и не отступая, и распирала меня изнутри, каждый миллиметр моей сущности.

— Ты не можешь остаться здесь навсегда, сама понимаешь, — мягко произнёс он. — Рано или поздно тебе придётся вернуться домой.

— Куда вернуться? — спросила я, надеясь, что у него есть готовый ответ, потому что у меня не было ни единого предположения. Когда он не нашёлся с ответом, я откусила ещё немного курицы и спросила: — Куда именно?

— Ты всегда можешь вернуться в поместье. Ты же знаешь.

— Это последнее место, где я сейчас могу быть, — я не стала пояснять, полагая, что он и так понимает. — К тому же я и не собиралась оставаться здесь навсегда. У меня выпускные экзамены на следующей неделе, а затем мы уедем на лето с Тессой.

Я запихнула кусок курицы в рот.

Он вскинул голову. Очевидно, он не знал о наших планах.

— Будь я проклята, — я вновь разразилась горьким смехом. — То есть она не всё рассказывает тебе обо мне? Чудеса да и только.

— Вы уезжаете? — он воспринял новости куда хуже, чем я ожидала. — Джемма, ты не можешь уехать.

Выражение его лица стало угрюмым, лоб испещрили напряжённые складки.

— Ну, я точно, чёрт подери, не могу остаться. Это место… весь этот город… — я замотала головой, окончательно решив всё для себя. — Я не могу здесь находиться. Слишком много людей уже погибло из-за меня.

Его брови вновь сошлись на переносице.

— Из-за тебя?

Я посмотрела на него как на дурачка.

— Все, с кем я сближаюсь, в итоге умирают, Габриэль. Или ты не заметил?

— Не глупи. Ты не можешь винить себя в том, что…

— Ты правда хочешь, чтобы я зачитала полный список мертвецов? — огрызнулась я, не давая ему договорить. Не хочу слышать, как он оправдывает меня. Он лжёт самому себе, и мы оба это знаем.

— Я проклята, Габриэль. Всё просто, — я подняла руку, когда он попытался возразить. — Теперь я это понимаю. И я смирилась с этим. Так будет лучше для всех. Я не какой-то там обычный подросток с блестящим будущим впереди, так что надо перестать притворяться. Если я уеду с Тессой, то наберусь опыта, который необходим мне, чтобы заниматься тем, чем я должна.

Какой бы уродливой и болезненной ни была правда, но такова моя жизнь, и я должна перестать делать вид, что я кто-то другой. Моё предназначение — охотиться на демонов и вампиров. Демонов, как те, что убили мою лучшую подругу, и вампиров, как тот, что убил моего отца. И это не то, чем можно заниматься, ведя двойную жизнь, как я пыталась. Нужно целиком посвятить себя этому делу, потому что иначе — если оступиться, замешкаться или потерять бдительность хоть на секунду, — погибнут невинные люди.

И я наконец-то это понимаю.

Он откинулся на спинку стула, переваривая услышанное. Он знал, что я права. Я видела это по его лицу, но в то же время он был встревожен. Переживал, что я не готова к дальней дороге? Или из-за чего ещё?

— Не смотри на меня так, — сказала я, бросив на него ещё один взгляд перед тем, как откусить следующий кусочек. — Я справлюсь.

— Знаю, что справишься, — ответил он без малейшего намёка на сомнение. — Ты сильнейший Воин, которого я знаю. Даже если ты сама в это пока не веришь.

Я почувствовала, как мои глаза увлажнились на этих словах, всего на секунду, после которой я задушила эту эмоцию в себе. Я могу проливать слёзы только от боли. Не от хороших комплиментов.

— Тогда почему у тебя такой тухлый вид? — спросила я, возобновляя разговор, чтобы не застрять на этих словах.

— Просто… — он нахмурился, подыскивая слова. — Вы с Домиником… Вы же…

— Связаны кровью, — закончила я за него и набила рот картошкой.

Я уже думала об этом и решила, что так даже лучше — ещё один уровень боли, которую я ношу в себе. Я ожидала этого. Моя цель — искупить свою вину, и причинять самой себе боль — единственный известный мне способ её достижения.

— Если я смогу это выдержать, то и он сможет.

Он молча обдумывал это, пока я доедала остатки еды. Как хорошо, что он заставил меня поесть.

— Когда ты собираешься сказать ему об этом? — спросил он после долгой паузы, и моё сердце сжалось в грудной клетке.

— Да я как-то… надеялась… что… — я взглянула на него из-под ресниц, — ты ему скажешь?

— Джемма, — упрекнул он.

— Не смотри на меня так, Габриэль. У меня висит ещё много незаконченных дел, с которыми нужно разобраться до отъезда. Я просто подумала, что будет лучше, если ему скажешь ты.

Быть такой трусливой лгуньей — преступление.

— Он должен услышать это от тебя.

Я не стала с этим спорить, потому что он правда заслуживает услышать это лично от меня. Но я не умею прощаться и боюсь пробовать.

Он нахмурился сильнее.

— Ты же знаешь, он очень тебя любит.

Мой взгляд метнулся к нему.

— Он сказал тебе? — я была очень удивлена, потому что обычно информацию из Доминика нужно вытаскивать клещами.

— Да тут и без слов понятно, — спокойно ответил Габриэль. — Я знаю своего брата. У него всё на лице написано, когда он смотрит на тебя.

Моё горло сдавила боль, я отвела взгляд в сторону.

Покинуть Доминика будет сложнее всего. Я всегда это знала и принимала как данность, но всё равно мне безумно больно слышать об этом.

— Он в порядке? — после паузы выдавила я. Перед глазами всё поплыло, когда я вновь посмотрела на Габриэля.

— Нет, не в порядке, — мрачно произнёс он, и эти его слова пробили моё сердце насквозь.

— Но будет, верно?

Не знаю, чего жду от Габриэля в этот самый момент. Некой поддержки? Подтверждения, что в этом нет ничего страшного и я могу просто собрать вещи и уехать от Доминика после всего, что между нами было?

Как я могу просто собрать вещи и уехать от Доминика после всего, что между нами было?

Господи, я ужасный человек.

— Будет, — согласился Габриэль, хотя что-то в его интонации навело меня на мысль, что это случится не скоро. — И ты тоже будешь в порядке, Джемма. Ты переживёшь это, даже если сейчас кажется иначе.

Слабую плотину вокруг моего сердца прорвало, и хлынул поток слёз, в котором чуть было не утонули мы оба.

— Я правда сомневаюсь, что когда-нибудь это случится, — призналась я между всхлипами.

Нет, этого не случится, если только я не вырежу огромный кусок себя, не вырежу ту Джемму, которой я должна была стать. Если я переживу всё это, то стану лишь бледным подобием того человека, которым мне было предназначено быть. Неполноценным. Неживым. Просто… существующим.

— Ты сделала то, что должна была, Джемма, и любой из нас на твоём месте поступил бы так же.

Он рассчитывал, что меня это утешит, но нет.

— Ты так говоришь, но ты не знаешь, как оно на самом деле. Потому что именно я сделала это. Я убила Трейса. Я видела, как жизнь покидает его глаза. Не ты, Габриэль. Ни кто-либо другой. Я. И я никогда не смогу с этим смириться. Никогда.

Слёзы текли по моим щекам быстрее, чем я успевала их вытирать.

— Ты права. Это сделала ты, а не кто-то другой, — согласился он. — И я не могу представить даже сотой части того, что ты сейчас чувствуешь. Но ответь мне, пожалуйста, на один вопрос… — он, не отрываясь, смотрел на меня в течение долгой томительной минуты. — Что, если бы вы поменялись местами?

Я шмыгнула носом, вытирая щёки тыльной стороной ладони.

— В смысле?

Он подался вперёд, наморщив лоб и уперев локти в колени.

— Что, если бы сосудом Люцифера стала ты, а оружием мог бы воспользоваться только Трейс?

— Это другое, — без труда ответила. — Я знаю, что он бы перепробовал всё, чтобы спасти меня.

— Как ты?

— Ну… наверное, — я пожала плечами.

Мне казалось, что я недостаточно старалась. Если бы я выложилась на максимум, он был бы сейчас жив.

— А если бы он не смог найти способ? Перепробовал всё на свете, но единственным действенным способом было сделать то же, что сделала ты… Ты бы простила его?

Я ответила, не задумываясь.

— Конечно, я простила бы его.

Он кивнул, будто заранее знал ответ.

— Тогда почему ты думаешь, что он бы не простил?

Я открыла рот, чтобы как-то возразить, но в мыслях были только слова Трейса, когда он говорил мне, чтобы я продолжала жить дальше… отпустила его… поступила правильно.

Он знал, что всё так и будет. Знал, чем всё закончится. Знал точное время и место. И дал мне разрешение сделать это. Правильно ли я поступила в конечном счёте? Если да, то почему же это кажется таким неправильным?

40. СУДНЫЙ ДЕНЬ

Визит Габриэля был коротким и горько-сладким. Он потом приходил ещё раз, и мы попрощались друг с другом. И хотя он дал понять, что ему не нравится то, что я уезжаю, он в то же время понимал, почему мне это нужно, и было приятно оказаться вновь на одной стороне. А ещё он согласился — после недолгих жалобных уговоров и мольбы — не говорить Доминику, где я, пока я не буду готова попрощаться с ним. Лично. Он заслуживает этого, вот только я понятия не имею, смогу ли сказать ему это в глаза.

Я решила для себя, что это нужно будет сделать быстро, как если бы я отрывала восковую полоску.

Или конечности.

Но несмотря на то, что дни после ухода Габриэля я всё так же проводила в одиночестве и слезах, как и на прошлой неделе, но теперь это ощущалось иначе. Возможно, даже чуточку легче. Конечно, я всё ещё оплакивала Трейса, скорбела по нему и нашему совместному будущему, но я уже не ненавидела себя так, как буквально ещё несколько дней назад. И, наверное, за это стоит поблагодарить Габриэля.

Несмотря на это, пустые серые дни следовали друг за другом, прервавшись лишь на несколько часов, когда я заставила себя сесть на автобус и вернуться в Холлоу Хиллс. Не знаю, как и почему мне разрешили сдать итоговый экзамен на две недели раньше, чем всем остальным, но есть у меня подозрение, что к этому приложили руку Тесса и Совет.

Я не стала запариваться на этот счёт и просто порадовалась, что так получилось.

В ночь, перед тем, как мы с Тессой собирались отправиться в нашу семейную поездку сестёр-Воинов, я наконец-то набралась смелости приехать в город и встретиться с Домиником. Как ни странно, но чем больше я приближалась к поместью Хантингтон, тем сильнее нарастала моя тревога. Это было странно, потому что обычно близость к нему была единственным, что могло меня успокоить.

Моё сердце убежало в пятке, когда я подошла к дому. Свет был выключен, чёрной «Ауди» Доминика на подъездной дорожке не оказалось. Только сейчас я поняла, что надо было, наверное, позвонить, прежде чем приезжать. Если бы только мне хватило духу на это…

Не имея иного выхода, я села на крыльцо и стала ждать.

Даже когда дождь перерос в настоящий ливень, непроглядную водную завесу, я продолжала ждать.

И где-то спустя час, когда я уже хотела сдаться и отправиться обратно в мотель, пара фар выехала из-за угла. Моё сердце подпрыгнуло к горлу и осталось там, пока я смотрела, как огни подъезжают к дому. Машина затормозила, фары осветили мою сгорбленную промокшую насквозь фигуру, как прожектором, и затем двигатель заглох, как и моё сердце, но оно тут же забилосьвновь, стоило Доминику открыть дверь и выйти из машины. Он смотрел на меня с выражением, которого я не смогла бы расшифровать, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Он стоял у машины, казалось, целую вечность, вода лилась на него, словно сам Господь на небесах опрокинул бездонную бочку. А затем он направился ко мне, медленно и осторожно, будто я раненный зверёк, который может испугаться и броситься бежать. Я медленно встала, встречая его на крыльце. Одежда липла к моему телу, открывая больше, чем мне хотелось бы.

Доминик остановился перед первой ступенькой и поднял глаза, его взгляд неторопливо прошёлся по моему телу снизу вверх: от ног к груди и остановился на глазах.

— Прости, — выдавила я. Вода стекала по моему лицу, будто меня только что накрыла морская волна.

Он отвёл взгляд и начал подниматься по ступенькам, тихо минуя меня и подходя к двери. Я услышала звяканье ключей и щёлк замка и сокрушённо опустила голову.

В этот момент я уже была уверена, что он больше никогда со мной не заговорит, и, честно говоря, его можно понять. Я шагнула на ступеньку вниз, собираясь убраться, как ненужный мусор, но тут его голос прервал ровный шум дождя:

— Заходи, — приказал он, и хотя его тон прозвучал резко и недовольно, это меня не испугало.

Я была рада тому, что он вообще со мной заговорил.

Откинув влажные пряди с лица, я развернулась к нему. Он держал дверь, глядя на меня всё так же пристально. Всё с тем же нечитаемым выражением.

Не разрывая зрительный контакт, я поднялась по ступенькам и отвела глаза, только когда подошла к двери и нырнула под его руку, чтобы войти. Он закрыл за мной дверь, но не сдвинулся с места.

Нервничая, я бросила на него косой взгляд из-под ресниц. К сожалению, он стоял слишком близко, и с такого ракурса я могла увидеть лишь его шею. Набравшись духу, я подняла подбородок и взгляд выше, пока наши глаза не встретились.

В его царил холод.

— Мне жаль, — пробормотала я.

— Тебе жаль, — нет, это не было вопросом или передразниванием. Таким тоном повторяют фразу, настолько нелепую, что на нее нечего ответить, кроме как повторить, чтобы убедиться, что ты не ослышался. Он сделал шаг ко мне, вынуждая меня прижаться спиной к двери. — Ты заколола меня, бросила мёртвого в чёртовой машине и пропала без вести, а теперь говоришь, что тебе жаль?

Боже, если на это так посмотреть…

— Про…

— Избавь меня от этого, ангел, — его тон был настолько резким, что я вздрогнула. — Ты уже показала всю степень своего неуважения ко мне. До боли наглядно.

— Доминик, позволь мне объяснить, — попросила я, но это только сильнее разозлило его.

— Объяснить что? Что бы ты хотела объяснить? — тихо прорычал он, поймав меня в ловушку своего тела и склонив голову. Я чувствовала, как его грудь вздымается и опускается напротив моей, и догадывалась, как тяжело ему держать себя в руках.

— Ты хоть представляешь, как я волновался за тебя? — спросил он, его глаза темнели с каждым новым слогом. — Сколько кругов я намотал по городу и…

Он прервал себя на полуслове и ударил кулаком по двери.

Я вздрогнула, но не потому что боялась, что следующий удар прилетит в меня (я знала, что этого не случится), но потому что дверь так сильно дёрнулась, что чуть было не сорвалась с петель.

И потому что он всё это время… искал меня.

Совесть душила меня.

— Что ты хочешь от меня услышать, Доминик? Что я ужасный человек? — слёзы скапливались под моими веками. — Ладно. Я ужасный человек. Признаю.

— Не начинай, — проскрежетал он, его глаза сверкали, как два оникса. — Не думай, что самоуничтожение спасёт тебя, — его взгляд поймал мой, и внезапно мне захотелось сжаться и спрятаться. — Тебе даже не хватило любезности вытащить кол самой, — тихо добавил он с болью в голосе, после чего оттолкнулся от двери и пошёл прочь от меня.

Он успел сделать всего пару шагов, но я догнала его по коридору, как наркоманка, выпрашивающая дозу.

— Стой, Доминик! Не уходи, — я схватила его за плечо. Он развернулся, смеясь.

Смеясь.

— Почему нет? Ты же бросила меня.

Я прищурилась.

— Ты собирался внушить мне…

— Не совершать самоубийство, — перебил он. Его лицо было на волоске от моего.

— Да, — моё дыхание стало отрывистым от этой невозможной близости. — Но это не тебе решать.

— Если ты правда так думаешь, ангел… Если ты считаешь, что у меня был выбор, кроме как сделать всё, что в моих силах, чтобы остановить тебя, то ты не знаешь… — он замолк. Его кадык дрогнул — Доминик проглотил слова, которые собирался сказать.

Я ждала, что он завершит фразу, что слова всё-таки вырвутся из него, но он молчал.

— Я просто пытаюсь извиниться, — сказала я, но не стала повторять «прости». Я уже столько раз произнесла это слово, что оно уже потеряло всякий смысл.

— Это всё, что тебе нужно, да? Очистить совесть, — уголки его губ приподнялись в ухмылке, как-будто он видит меня насквозь, но в ней было столько боли, что вышло скорее похоже на гримасу. — Что ж, принцесса, — он нарочито поклонился. — Твоё желание для меня закон. Ты прощена. А теперь будь добра, выметайся к чёрту из моего дома.

Я отпрянула от него из-за этих слов, слёзы злости потекли по моим щекам. Так он обо мне думает? Что я здесь лишь из-за эгоистичного желания замолить грешок?

Разве из-за этого я здесь?

Правда ли я хочу просто успокоить совесть, перед тем как оборвать все связи и вновь исчезнуть из его жизни?

Нет! Боже, нет.

— Это не так, Доминик. Я здесь не поэтому, и ты это знаешь.

— Нет? Тогда зачем ты здесь? — хрипло спросил он, приближаясь ко мне. Я пятилась назад, пока не наткнулась спиной на стену. Моё сердцебиение ускорилось, когда его клыки удлинились, а голова склонилась ко мне.

— Ради это? — он облизнул губы, проводя пальцами по моему горлу. — Хочешь кайфануть ещё разок со мной, перед тем как собрать вещички и свалить завтра из города?

Я подняла взгляд и увидела боль, вихрящуюся в его глазах, почувствовала её через нашу связь. Это было мучительно. Невыносимо.

— Ты знаешь, что я уезжаю?

— У меня невероятно хороший слух, — ровно произнёс он. — К несчастью, мой вкус в женщинах оставляет желать лучшего, но я обещаю исправиться, пока тебя нет.

Меня словно охватило огнём — злости, смущения и сожаления.

— Знаешь что, Доминик? Иди на хер! Иди ты на хер со своими фразочками! — выплюнула я.

По моему лицу текли слёзы. Я оттолкнула его и выбежала из дома, хлопнув за собой дверью.

Надеюсь, перед самым его носом.

41. АБСОЛЮТНО НАГА

Громко топая, я шла под дождём, ругаясь себе под нос и проклиная день, когда мы встретились, но всего через тридцать шагов от его дома меня охватило сожаление. Чем быстрее я пыталась идти, тем глубже оно закрадывалось под мою кожу, отвлекая, покалывая, замораживая, пока мои ноги не замерли как вкопанные.

Я пришла, чтобы извиниться и попрощаться, а вместо этого послала его на хер и убежала. Как я могу оставить всё вот так после всего, через что мы прошли вместе? Да, он вёл себя грубо, надменно и вышел из границ. А чего ещё следовало ожидать? Но я заметила и другое. Ему больно, он раздавлен. Он оттолкнул меня, потому что легче отпустить того, на кого ты злишься.

Потому что он любит меня.

Я выругалась, развернулась и направилась обратно к его дому.

Я должна поступить как взрослая и стойко выдержать все его обвинения, а потом сказать, как сильно сожалею об этом и как много он значит для меня. Я должна сделать это, зная и будучи готовой к тому, что он может меня не простить.

Потому что так ведут себя взрослые люди.

Потому что если я не сделаю этого сегодня, эта дверь закроется передо мной навсегда.

К тому времени, как я добралась обратно до его домой, на мне не осталось ни одной сухой нитки, и хотя меня била мелкая дрожь от того, как мокрая холодная ткань липла к коже, это меня не остановило.

У меня была одна цель: поставить точку в отношениях между мной и Домиником. Раз и навсегда. Он выслушает меня, хочет он того или нет.

Я даже не стала стучать, просто распахнула дверь и вошла как к себе домой, направляясь туда, где, как я знала, он сейчас сидит. И он был там — в гостиной, у разожжённого камина, спиной ко мне, со стаканом в руке. Он реально слишком часто выпивает, но я пришла поговорить не об этом.

Словно бы почувствовав моё присутствие, он поднял голову, но не стал утруждаться и разворачиваться.

— Ты решила, что теперь я задолжал тебе извинения?

— Нет, — ответила я, продолжая стоять в дверном проёме.

— Хорошо, потому что я не собирался извиняться.

Кто бы сомневался.

— Ну и ладно, потому что я пришла не за этим, — я переминалась с ноги на ногу, набираясь смелости сказать всё, что нужно. Выложить все карты на стол, каков бы ни был расклад. — Я здесь, потому что должна кое-что тебе сказать. Много чего, на самом деле, и ты выслушаешь меня, пока я не договорю, потому что я имею право высказаться. А ты можешь возненавидеть меня и никогда не простить, но я всё равно скажу и буду надеяться, что ты не станешь.

— Не стану что? — спросил он, не оборачиваясь.

— Ненавидеть меня.

Он сухо рассмеялся, поставил стакан на каминную полку и всё-таки развернулся. На его лице была маска, за которой скрывалось столько чувств и секретов, сколько мне в жизни не разгадать и не осознать, но я всё равно пыталась их разглядеть.

— Я не жалею о том, что сделала с тобой у бара «Всех Святых», как бы ни было тебе неприятно это слышать, но я не буду лгать, — начала я, видя, как напряглась его челюсть. — Но я должна была вернуться к тебе. Должна была сама вернуть тебя к жизни. И за это я прошу прощения. Но, чёрт, Доминик, мне было ужасно больно. То, что я сделала с Трейсом… — я опустила голову, все слова вылетели из головы, словно бабочки. — Я знала, что ты попытаешься забрать мою боль, потому что в этом весь ты… И я бы позволила тебе, потому что в этом вся я.

В его жёстком взгляде вспыхнуло осознание.

— Ты хотела страданий, — понял он. Я могла бы с тем же успехом стоять перед ним обнажённой, настолько открытой я себя чувствовала.

— И всё ещё хочу, — признала я, стараясь оставаться честной перед ним и собой. — Но я постепенно учусь себя прощать, — пожав плечами, добавила я, потому что это небыстрый процесс, я далека от конечной точки.

Его выражение лица изменилось — смягчилось, и это придало мне уверенности продолжить:

— Я знаю, ты думаешь, будто мне плевать на тебя. И понимаю, почему тебе так кажется. Но ты неправ.

В его глазах загорелось любопытство. Ожидание.

— Я так сильно боролась со своими чувствами к тебе, потому что не понимала их. Я не понимала, как можно любить Трейса и в то же время испытывать всё это к тебе. Это пугало меня до ужаса.

Он убрал руки в карманы, прожигая меня таким взглядом, что я чуть было не попятилась назад.

— Это всё ещё пугает меня, — призналась я, перейдя на шёпот.

Это не совсем то, что я собиралась ему сказать, но теперь уже не могу остановить ни свой язык, который всё это говорит, ни ноги, которые идут к нему. Я как мотылёк, которого вечно тянет к огню.

Его спина была неестественно прямая, когда я остановилась перед ним, словно он держался изо всех сил, чтобы не поддаться искушению, но я знала, что он чувствует — мучительный заряд тока между нами. Потому что я тоже это чувствовала.

Всегда чувствовала.

— В Трейса я влюбилась сразу и так сильно, что у меня и сомнений не возникало, что это судьба, — сказала я и увидела, как у него дёрнулись желваки. — А затем появился ты, и я снова это пережила, но по-другому. Это казалось и правильным, и неправильным одновременно. Я не знала, что мне с этим делать.

Его выражение оставалось невозмутимым, но его глаза выдавали волнение, почти надежду.

— А сейчас? — спросил он.

— Сейчас я всё ещё не знаю, что с этим делать, но пытаюсь разобраться, — я опустила голову, зная, что не это он хотел услышать. Но это правда. Моя правда. Единственное, что я могу ему дать. — Просто подумала, что тебе нужно это знать, перед тем как я уеду.

Он ничего не сказал и не сделал, просто стоял, держа руки в карманах с нечитаемым выражением лица.

— В общем, вот, — я чувствовала себя неловко, обнажив душу. — Наверное, теперь… мне лучше уйти.

Я уже собиралась развернуться, но он поймал мою ладонь. Он держал меня за руку, не тянул на себя. Сотня разных эмоций всколыхнулись во мне, постепенно превращаясь в ураган, маячащий на горизонте. Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Руку покалывало от его прикосновения, и сердце заныло.

— Останься, — произнёс он бархатным голосом, которому невозможно противиться. — Останься со мной.

Я не знала, предлагает ли он остаться ещё на пять минут, на всю ночь или на всю грёбаную жизнь, но в этот момент это было неважно. Я осознавала только, как сильно он мне нужен. Как сильна эта неоспоримая, неизменная, неумолимая потребность быть поглощённой им. Целиком и полностью принадлежать ему.

И это было очень, очень плохо.

— Не думаю, что это хорошая идея, — тихо ответила я, не доверяя самой себе. Мне нельзя оставаться с ним наедине слишком долго.

— Почему? — он смотрел на меня с таким жаром, что можно было бы высушить океан. — Переживаешь что я могу с тобой что-то сделать?

Я громко сглотнула.

— Конкретизируй.

— Ранить тебя? — спросил он, касаясь краёв моей джинсовой куртки и притягивая к себе.

Я подалась к нему навстречу, но затем встряхнула головой.

— Я знаю, что ты не ранишь меня.

— Внушить тебе что-то?

Он начал стягивать куртку с моих плеч, мокрая ткань скользнула по коже и упала на пол.

— Нет, — выдохнула я, в комнате резко перестало хватать воздуха.

Он посмотрел мне в глаза.

— Заняться с тобой любовью?

Моё сердце заколотилось в груди, пока я пыталась найтись с ответом. Голова кружилась так сильно, что я могла отключиться в любой момент. В груди разгорался пожар.

— Нет… Ну, если только я не захочу.

Его взгляд скользнул по моему телу. Пальцы взяли края футболки и начали медленно её поднимать, мучительно медленно обнажая мой живот.

— Боишься, что захочешь?

Моё дыхание стало прерывистым.

— Угу, — пробормотала я, не размыкая губ, и подняла руки над головой, позволяя ему снять с меня футболку.

— Разве это плохо? — спросил он.

Я ощущала его голодный взгляд повсюду: сначала на губах, затем на всех изгибах вокруг шёлкового белого лифчика.

Странно, но я совсем не хотела прикрыться. Мне нравилось, как он на меня смотрит.

— Это не плохо, но… — я хотела сказать ему, что я всё ещё девственница и никогда этого не делала, но промолчала. — Я ведь завтра уезжаю.

— Знаю, — хрипло произнёс он, обнимая меня за талию и притягивая ближе к себе. — Всё равно останься.

Я почувствовала, как меня передёрнуло от его слов, но это была приятная дрожь, и тем сильнее я нервничала при мысли остаться.

— Нам не обязательно заниматься именно этим, ангел, — его медовый голос обволакивал мои нервные клетки. — Можем заняться ничем другим. Или ничем вовсе.

— Ничем? — я посмотрела на него удивлённо… и немножко разочарованно.

— Если ты этого хочешь, — лениво ухмыльнулся он и убрал руки за спину. — Я не прикоснусь к тебе, пока сама не попросишь.

Несмотря на то, что он убрал руки, его лицо всё равно так близко к моему, что трудно было не вдохнуть его запах. И я не удержалась. Вобрала в лёгкие этот пьянящий сладкий аромат молочного шоколада и солода и потеряла голову.

— Хорошо, я согласна, — произнесла я, не сводя глаз с его губ, сомкнувшихся, когда он закончил говорить. Я чувствовала, как внутри меня разливается огонь, желание, потребность вновь вспомнить его вкус. Почувствовать его губы на моих.

— Согласна на что? — уточнил он, понизив голос.

Я посмотрела ему в глаза, кожу покалывало от того, насколько внезапно стало горячо в комнате.

— Прикоснись ко мне, — пробормотала я.

Из его горла вырвался низкий рокочущий звук.

— Где?

— Везде.

— Выбери место, ангел, — снова прорычал он.

— Губы, — быстро ответила я, потому что уже не могла ждать.

Он приблизил свой рот к моему, его ладонь коснулась моего подбородка. Я затаила дыхание, когда он нежно раздвинул мои губы большим пальцем и провёл языком по верхней губе — лёгким, как пёрышко, и невыносимо медленным движением.

Матерь Божья.

— Ещё, — выдохнула я, выгибая спину, жадно вжимаясь в него. Он улыбнулся напротив моих губ и углубил поцелуй.

Его пальцы вплелись в мои волосы, а язык переплёлся с моим. Доминик целовал, посасывал и покусывал мои губы, пока от меня не осталась одна лишь лужица.

— Выбери другое место, — скомандовал он, отстраняясь. Я тяжело дышала и жаждала большего.

Я понимала, насколько опасна эта заманчивая дорожка, но уже не могла с неё свернуть.

— Шея.

Он облизнул губы, наклонил голову и мазнул губами по моей коже, провоцируя лихорадку, распространившуюся по всему моему телу, от мокрых следов, что оставлял его язык.

— Ещё? — спросил он, не отрываясь от моей шеи.

— Зубы, — взмолилась я. — Используй зубы.

Его клыки удлинились по моей команде, и частота сердцебиения перешла в опасную зону, едва он провёл острыми концами по моей коже, достаточно надавливая, чтобы взволновать меня, но недостаточно, чтобы пронзить кожу.

— Так? — коварно спросил он, прекрасно зная, что этого мало.

— Нет.

— Тогда как?

— Доминик, пожалуйста.

— Скажи это вслух, ангел.

— Пей… Я хочу, чтобы ты пил мою кровь.

Его клыки пронзили мою шею, и он сделал крошечный глоток.

— Так?

— Больше.

Я ахнула, стоило ему укусить чуть глубже и начать пить мою кровь.

Волны удовольствия тут же проникли в мою кровеносную систему, добравшись до каждой клеточки моего тела, накрыв всё, как цунами. Не помню, сколько времени прошло с нашего предыдущего обмена кровью, но теперь казалось, что это была вечность в агонии. А теперь это сладкое чувство освобождения, и я словно парю над землёй.

Но мне нужно было больше, поэтому я обхватила руками его шею и притянула к себе. Я чувствовала, как наша связь укрепляется с каждым его глотком, но у меня не было ни малейшего желания сопротивляться этому.

Он отстранился, как будто точно знал момент, когда нужно остановиться, чтобы я была ещё в состоянии отвечать.

— Ещё?

Слишком хорошо себя контролируя, он слизнул каплю моей крови с уголка своих губ.

Я же, напротив, совершенно потеряла контроль над собой и своими желаниями. Это было сродни извержению вулкана. Меня чуть ли не выворачивало наизнанку от нетерпения.

— Что ещё, ангел? — терпеливо спросил он, когда я не смогла выдавить ни слова.

— Одежда, — простонала я, не в силах вынести огонь, бушующий внутри.

— Что с ней сделать, ангел?

— Сорви её с меня, — попросила я. Мне нужно было вновь почувствовать его руки на себе.

Опасная улыбка заиграла на его губах.

— Прямо здесь? Посреди гостиной?

— Нет.

Я понимала, к чему всё идёт, и судя по его взгляду — он тоже.

— Тогда где? — хрипло прошептал он, его глаза горели желанием.

— Наверху… в твоей спальне.

Ещё один опасный рык вырвался из его груди. Он подхватил меня на руки и вынес из гостиной.

42. НИКАКИХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

Я обхватила ногами его талию, он, поддерживая меня руками за попку, зашёл в свою комнату спиной вперёд и ногой захлопнул дверь. Я чувствовала его возбуждение пятой точкой. Он облизнул губы и ослабил хватку, позволяя мне скользнуть по его телу, пока мои ноги не коснулись вновь твёрдой поверхности.

Пробегая горячим взглядом по моему телу, он потянулся назад и закрыл дверь на замок. Предвкушение, точно парфюм, покрывало мою кожу. Я прикусила губу, когда Доминик стремительно сократил расстояние между нами. Не прерывая зрительный контакт, он положил ладонь на мой обнажённый живот, по которому тут же побежали мурашки, как только его пальцы медленно скользнули вокруг, к середине спины. Ловким движением он расстегнул лифчик, а затем провёл руками вверх и спустил лямки с плеч, а вместе с ними, скользнув по рукам, упал на пол и весь лифчик.

Вечерняя прохлада кусала мою грудь, напрягая чувствительные места.

— Уверена, что хочешь продолжить? — в его голосе звучал неприкрытый вызов, словно после этой секунды пути назад уже не будет. Не потому что он не сможет остановиться, если я пойду на попятный, а потому, что я не захочу потом останавливаться.

— Да, — ответила я, выгибая спину, чтобы прильнуть к нему.

— Тогда выбирай место.

— Хватит мучить меня, — взмолилась я, мечтая, чтобы его руки были всюду и сразу. Он коварно ухмыльнулся.

— Выбери место, ангел.

Я прожгла его взглядом и ответила:

— Грудь.

Это казалось хорошим местом для начала, учитывая, что там он меня ещё не касался.

Ещё один восхитительный рык послышался из глубины его горла, когда его ладонь скользнула с моей талии выше, обвела правую грудь и ушла вниз к животу.

— Так?

— Я тебя сейчас прибью.

Он улыбнулся.

— Так? — спросил он, и обхватил грудь ладонью, дразня чувствительное место большим пальцем.

— Так, — выдохнула я и прижалась губами к его губам. Но успела насладиться вкусом только первые две секунды, потому что он тут же разорвал поцелуй.

— Терпение, ангел, — он опустил голову к моей груди и провёл языком.

Я откинула голову назад и смотрела на потолок, стараясь не потерять сознание. То, как его губы и язык играли с моей грудью, уносило меня на небеса.

А когда он опустился на колени передо мной, оставляя дорожку поцелуев вдоль живота, один за другим, постепенно снижаясь, температура моего тела повышалась, и меня лихорадило.

— Где ещё? — спросил он, расстёгивая мои джинсы и стягивая их на пол.

Я быстро переступила их и застонала, потому что в этот момент Доминик потянул резинку моих трусиков и замер, вновь подняв глаза к моему лицу.

— Где ещё, ангел?

— Там.

— Здесь? — он поцеловал меня через тонкую ткань.

Я хотела ответить «да», но вместо этого смогла только издать нечто похожее на писк.

Он улыбнулся и стащил с меня последнюю преграду, и теперь каждый дюйм моего тела был полностью обнажён и открыт его глазу. И, Боже, как он смотрел. Его взгляд жадно впитывал моё тело, поглощал меня так, будто Доминик не мог определиться, с чем поиграть в первую очередь.

— От тебя захватывает дух, — пробормотал он как будто самому себе. Он опустил голову, и уже через мгновение его язык скользнул в мою плоть, терзая и сводя с ума.

В моей голове взорвались фейерверки. Я вцепилась в его плечи и держалась, как за спасательный круг.

— Так? — спросил он, глядя на меня из-под полуприкрытых век.

Тихий стон сорвался с моих губ. Это всё, что я могла ответить.

Ещё одно движение его языка, и я вдавила ногти в его плечи.

— Мне остановиться? — мучил он меня, доведя до точки, где я уже почти была готова умолять.

Похоже, он всё-таки добился своего.

— Только если жить надоело, — мой голос дрожал от раздражения.

Он ухмыльнулся и выпрямился в полный рост.

Я уже хотела если не убить, то серьёзно покалечить его, но он повёл меня спиной вперёд через комнату, пока мои ноги не врезались в кровать. Я вцепилась в его рубашку, чтобы не упасть.

— Тебе понравится ещё больше, если ты ляжешь и расслабишься. — сказал он, высвобождая рубашку из моих пальцев. Я осторожно опустилась на его постель.

Видимо, не там, где нужно, потому что он наклонился, ухватил меня за талию и подтолкнул дальше. Моё сердце, казалось, может пробить дыру в груди, пока я смотрела, как он расстёгивает рубашку и снимает её с себя.

Я приподнялась на локтях, разглядывая его стройную, подтянутую фигуру, его упругие мышцы, красиво подстраивающиеся под каждое движение. А потом наши глаза вновь встретились, когда он забрался на кровать, накрыл моё тело своим, как одеялом, и прижался к губам в дразнящем поцелуе. Я попыталась обнять его, чтобы прижать к себе и углубить поцелуй, но он уже вернулся вниз к обласканному местечку.

Моё дыхание стало тяжёлым и прерывистым, пока он дразнил внутреннюю сторону бедра, нежно целуя и покусывая кожу, перед тем как добраться до главной цели. Все нервные окончания моего тела встрепенулись, стоило ему провести языком, медленно и целенаправленно добиваясь от меня нужного отклика. Чем тяжелее становилось моё дыхание, тем быстрее его движения — своеобразная игра, в которой я обречена на поражение. Туда-сюда, туда-сюда. Он дразнил, трогал, лизал, пока я не начала выгибаться всем телом от возбуждения, а затем взорвалась многочисленными головокружительными фейерверками.

Крик удовольствия вырвался из меня, когда волны экстаза накрыли моё тело, заставляя его извиваться немыслимым образом. Но язык Доминика не останавливался, скользя по волнам вместе со мной, лишь немного ослабив движения до лёгких касаний, и закончил, только когда дрожь отпустила меня.

— О. Мой. Бог, — мои ноги всё потряхивало. Я откинулась обратно на спину и попыталась восстановить дыхание. Никогда ещё за всю мою жизнь я не испытывала ничего подобного.

— Всегда пожалуйста, — ответил Доминик и облизнул губы, глядя на меня между моих ног.

Я не могла не рассмеяться. В основном, потому что это было состояние сродни опьянению, не знаю почему.

— Ты слишком хорош в этом деле, — сказала я, стараясь не думать о том, как много у него было практики до меня.

Он приподнялся и лёг рядом со мной, опираясь на локоть. Его взгляд скользил по моему обнажённому телу. Желание в его глазах невозможно спутать ни с чем другим.

— Я мог бы смотреть на тебя так вечно, — произнёс он, глядя на моё довольное лицо.

Прикусив губу, я потянулась к нему и расстегнула штаны, которые и так уже неприлично натянулись, но Доминик перехватил мою руку.

— Ты не обязана доставлять удовольствие мне в ответ, ангел. Просто наслаждайся сама.

— А как же ты? — я была растеряна. А как же все эти истории про «оставила с синими яйцами»?

— Со мной всё будет в порядке, — подмигнул он.

Я отвела взгляд, обдумывая его реакцию. Через секунду я вновь посмотрела на него.

— Ты не хочешь со мной спать? — я надеялась, что мой голос не прозвучал обиженно.

— Ты шутишь, да?

— Ага, — ответила я, хотя спрашивала серьёзно.

Видимо, лицо выдало меня, потому что он взял мой подбородок и развернул к себе.

— Конечно, я хочу тебя, ангел, — его глаза горели страстью, но было в них и что-то ещё. Воздержание. — Ты даже представить не можешь, что бы я хотел сделать с твоим телом и в каких позах овладеть тобой.

Жар прилил к моим щекам на этих его словах.

— Тогда… Ну, почему ты не?..

Я была заинтригована его фантазиями. И в то же время совершенно не понимала, в чём проблема.

— Потому что, ангел, — сказал он, его глаза озарились чем-то похожим на любовь. — Ты всё ещё в трауре, а я не хочу, чтобы наш первый раз был омрачён скорбью.

— Ох.

Моё сердце заколотилось в груди. С каких пор, чёрт возьми, он стал таким… милым.

— К тому же, как я уже тебе говорил, у меня есть целая вечность, чтобы дождаться, — сказал он, проведя по моей щеке тыльной стороной ладони. — Сколько бы ни пришлось ждать.

Ледяная корка вокруг моего сердца чуть растаяла.

— Пускай ты не веришь в это сейчас, — сказал он, приподнимаясь на подушке и притягивая меня к себе, чтобы я могла положить голову ему на грудь. — Но раны заживут, и когда-нибудь ты снова станешь целой. Когда этот день настанет, я буду рядом, чтобы получить свой приз, — он поиграл бровями, и я шлёпнула его по животу.

Мягко усмехнувшись, он потянулся к пледу и накрыл меня им. Я прижалась ухом к его груди и слушала мелодичное биение. Доминик играл с моими волосами, накручивая прядки на длинные тонкие пальцы, а я старалась не заснуть.

Я не готова к тому, что эта ночь рано или поздно закончится.

— Ты правда веришь, что когда-нибудь я снова смогу жить полной жизнью? — внезапно спросила я, посмотрев на него из-под ресниц.

Его взгляд был сосредоточен на прядке моих волос, словно это был необычайно редкий экспонат.

— А ты нет?

— Нет, — я начала ковырять свои кутикулы, пытаясь не допустить, чтобы скорбь вновь накрыла меня и начала душить в этот самый момент. Нет, мне нужно было ещё немного времени — одна чудесная ночь, перед тем как я вновь погрязну во тьме.

— Он бы простил тебя, ангел. Ты же это понимаешь?

Я посмотрела на него, встретившись с непоколебимым взглядом.

— Как ты можешь об этом говорить? — спросила я, расстроенная безосновательностью его слов. — Ты не знал его, Доминик. Не так, как знала его я.

Он перестал играть с моими волосами.

— Мне и не нужно знать его, ангел. Мне достаточно знать, что он любил тебя. А если он любил тебя и видел, что есть в твоём сердце, хотя бы наполовину так же, как и я, то он уже простил тебя.

В моём сердце забилась надежда — та самая, которой сворачивают горы. Я не хотела этого, но не могла ничего с собой поделать после его слов, после той уверенности, с которой он их произнёс.

— Ты не знаешь этого наверняка, — я пыталась отогнать надежду, как надоедливую мошку, и в то же время пытаясь поймать её, чтобы потом никогда не отпускать.

— Знаю, ангел. Я знаю, что он уже простил тебя, потому что я бы простил.

Я подняла глаза и снова встретилась с ним взглядом, хотя почти ничего не видела из-за слёз, рвавшихся на свободу.

Может быть, Доминик прав. Может быть, Трейс уже простил меня, и, может быть, мне просто нужно простить себя.

— Ты будешь навещать меня летом? — спросила я его, внезапно осознав, как будет тяжело не видеть его целых шесть недель. Он стал неотъемлемой частью моей жизни, меня самой, что я теперь уже и не знаю, как протянуть целое лето без него.

— А что? Будешь скучать по мне, ангел? — подразнил он, изогнув губы в кривой ухмылке.

— Ты же знаешь, что буду.

— Ты ведь можешь просто остаться здесь со мной, — предложил он, его глаза соблазнительно потемнели.

— И чем тут заниматься? Всё лето воплощать сексуальные фантазии друг друга? — пошутила я.

Он снова зарычал, уже с новой силой.

— Ну, раз ты сама предложила…

— Я серьёзно, Доминик, — я вновь шлёпнула его по груди.

— Я тоже серьёзно, — его взгляд стал ещё более обжигающим. — Помнишь, что я сказал тебе в машине? Хочу, чтобы ты забыла, ангел. Без внушения.

То, как он смотрел на меня в этот момент… Я уже была почти согласна на его предложение.

Но, увы, этот вариант даже не рассматривается. Обстоятельства изменились.

Я изменилась.

— Просто забыть мало, — тихо ответила я, задумчиво. — Это приведёт к тому, что я снова и снова буду наступать на те же грабли, а я не могу этого допустить. Мне нужно тренироваться и набраться реального опыта. Для этого я и еду с Тессой.

Он громко вздохнул, переваривая мои слова. Ему не понравился этот ответ, я видела это по его лицу, но он знает, что я права.

Поездка с Тессой сделает меня сильнее, чуть более толстокожей и на шаг ближе к Воину, которым я должна стать. Я знала, что Доминик тоже хочет этого для меня, как бы ни было ему больно отпускать меня, потому что он любит меня, а когда любишь, иногда нужно отпускать.

— Ладно, — нехотя уступил он, убрав руку за голову и уставившись в потолок. — Но мои сексуальные фантазии будут расти в геометрической прогрессии.

Мои губы растянулись в ухмылке.

— Значит ли это, что ты будешь приезжать ко мне?

Он посмотрел мне в глаза.

— В любое время, в любое место, ангел. Только позови, — сказал он и прижал меня к себе, пока я всем телом не облепила его бок, вдыхая его аромат, как второй шанс.

43. ВЫПЬЕМ НА ДОРОЖКУ

Я покинула Холлоу Хиллс следующим утром под тяжёлым навесом вечно серого неба. Я не знала точно, куда мы с Тессой поедем в первую очередь или какие приключения нас ждут по пути, но я знала, что буду там, где должна быть, и впервые за всю свою жизнь я была к этому готова.

Столько всего изменилось с того первого дня, как я приехала в Холлоу Хиллс несколько месяцев назад. Моя жизнь изменилась. Местные жители изменились… Даже время года изменилось.

Но главное, изменилась я.

Я уже была не той наивной девочкой, что боялась собственной тени и страшилась всего, что прячется в ночи. С тех пор я научилась сражаться и могу постоять за себя, даже если голос дрожит.

Я узнала, что такое сила, настоящая сила. Это не то, что приходит легко и просто от отсутствия страха. Это то, чего ты постепенно набираешься со временем. То, что рождается внутри, когда весь мир против тебя, а ты не видишь ничего в метре от себя, но каким-то образом поднимаешься с пола, переставляешь ноги одну за другой и продолжаешь идти.

Возможно, у меня не будет жизни, о которой я мечтала, или счастливого конца, которого мне так хотелось, но я всё ещё жива. Моё сердце всё ещё бьётся, лёгкие всё ещё вбирают в себя воздух, и я должна что-то с этим делать. Я должна что-то делать со своей жизнью. Что-то значимое, может даже героическое.

Это мой долг перед Тейлор. Это мой долг перед Трейсом.

Сев в чёрный «Кадиллак Девилль» 1972 года моей сестры, мы покинули поместье Хантингтон и направились к трассе. Город постепенно исчезал на расстоянии в моём боковом зеркале. Дождь стучал по машине, вновь окуная нас в эту меланхолическую красоту напоследок, словно прощальный поцелуй перед началом новой страницы моей жизни.

Как бы ни было тяжело уезжать от Доминика, я знала, что новый этап наших отношений только начался. Он будет на связи всё это время, пока я охочусь на демонов, и приедет, как только я позову, но, что самое важное, он даст мне свободу, чтобы я могла летать, и будет рядом, когда я приземлюсь.

Люди говорят, что ничто не случается без причины. Одна дверь закрывается, чтобы открылась другая, и в конце концов всё складывается к лучшему, а если не сложилось, значит, это ещё не конец. Я раньше особо не задумывалась над этим, но в текущий период моей жизни мне хочется думать, что это правда. Что всё рано или поздно разрешится само собой, и после всей этой боли и разочарования я всё таки смогу обрести счастливый конец.

Я покинула Холлоу Хиллс, глядя в будущее с надеждой. Может быть — это не точно, но может быть, — когда-нибудь я увижу радугу в конце этой бури.

Может быть…

К сожалению, я тогда ещё не знала — и это уж точно выбило бы почву у меня из-под ног, отодвинув моё «долго и счастливо» ещё дальше от меня, — что пока я была в отъезде, оплакивая свою первую любовь, Никки оставалась в городе, возвращая его из мёртвых.