КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714678 томов
Объем библиотеки - 1414 Гб.
Всего авторов - 275128
Пользователей - 125174

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Дорнбург: Змеелов в СССР (Альтернативная история)

Очередное антисоветское гавно размазанное тонким слоем по всем страницам. Афтырь ты мудак.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
A.Stern про Штерн: Анархопокалипсис (СИ) (Фэнтези: прочее)

Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)

Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)

Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
чтун про серию Вселенная Вечности

Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...

Рейтинг: +2 ( 2 за, 0 против).
Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Город [Дарья Геннадьевна Велижанина] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Дарья Велижанина Город

…заботы века сего… заглушают слово…

Евангелие от Марка


На улице шел дождь. По улицам шел дождь. Точнее, он шел, как придется: и по улицам, и по деревьям, обдавая стекла домов и стуча в основательно и боязливо закрытые двери. Его серый плащ задевал за большое и высокое небо, а это значит, что и дождь был большим, и солнце морщилось, заслоненное.

Откровенно говоря, еще длились солнечные часы. Их должно было быть очень много, потому что ночь была белой.

Солнце смотрело на часы и считало шаги дождя. А дождь не спешил и шел как будто в глубоком раздумье по площадям, по мостам, вступая в реки и беря во влажные руки ветви деревьев.

А потом дождь вдруг остановился. Просто застыл на месте. О чем-то подумал. И остался в лужах. Ветер неторопливо снимал его плащ с потолка неба. Солнце брезгливо всматривалось, ожидая. Оглянувшись на покидаемый город, солнце увидело, как с остатков плаща падают капли, и – радугу…


1


Вдоль дорог от метро протянулись до войны построенные дома с высокими арками и оградами, много превосходящими человеческий рост, с балконами и колоннами, тяжело вознесенными на массивные стены. Всюду в сооружения добавлен серый оттенок, вмешанный в основную желтоватую краску.

В глубинах улиц дворы: дома мелкого кирпича с высокими липами и кустарником. За дворами, удаляясь в узкие переулки, по тяжелому запаху и уродливости сооружений определяешь близость заводов – Кировского и «Северной верфи».

В просторной комнате канцелярии у стола, где однажды начинаю работать, распахнуто высокое, почти до самого потолка, окно. Рамы его пострадали от влажности и долгого времени, с трудом приходится открывать их каждое утро и захлопывать по вечерам. Краска потрескалась, светлая поверхность покрылась пылью – руки пачкаются, когда я дотрагиваюсь до окна.

Комната выглядывает во двор с кленами и шумом машин. Весь проем окна закрывает ржавая и темная решетка. Как усмешка, форма ее представляет солнце с расходящимися лучами. Держусь за прутья и пытаюсь увидеть нечто большее, чем привычный пейзаж, но мое окно не дает мне такой возможности.

Вспоминаю виденный сегодня завод: бледное замеревшее утро, горячий утомительный запах асфальта, густо налепленная зелень аккуратно покрашенных тополей – окаменевших на фоне светлого неба и шершавости стен.

Во всем наведен порядок, лицам придана серьезность, а зданиям – насыщенность тона и определенность отношений и контуров. Тревога от неясности будущего промыта свежестью летнего дня, и лишь деревья и небо постоянно надежны в прошлом и настоящем. Самое первое в новом месте – поворот головы к окну. Взгляд сливается с кленами, их несомненно ты включаешь в свои союзники и дружишь с ними; небо же никогда не выглядит пошлым.

Представляется, что в руках у меня видеокамера. Оглядев серые стены арки, она упирается в черные перекладины ворот, и, после тени на улице, стоит немного прищурить глаза – в синеву брызжет вечернее солнце и набегает зелень травы и деревьев.

У обочины нежно-голубым блеснули новые «Жигули». Возле метро торгуют черешней и абрикосами. Женщина прогуливает собаку и вытирает ей зад подорожником. Мамаша окликает дочку моим именем…


2


Этой весной в темноте проспекта у Аничковых коней освещенные здания на другой стороне я вдруг увидела воплотившимися однажды идеями некогда живших людей (страдавших или восторженных): ошеломляющими проектами, предметами размышлений, причиной горечи или триумфа; но для меня в этот вечер они – только препятствия, много раз задававшие мой маршрут и образующие мой горизонт. О них думали, их оставили здесь на века. Город блеснул передо мной в ночи жесткой конструкцией, устаревшей, консервативной системой, – непоправимостью, данностью, – и я внезапно пугаюсь возможности быть здесь рожденной – созданной городом…

Упорно и медленно, требованиями и подробностями город поворачивает на себя, свое насущное (но – не мое), заставляет вдруг быть им занятой, тогда как в свободе я – только стояла бы и смотрела и много бы для себя (и себя также) в этом нашла – и многое отдала бы в ответ.

Вещественностью отвлекает, мелочами. Препятствия называем – заботой.

В камне улиц влияние. Дома под настольной лампой пишу, и внутри он же: легкий, пройденный, утомивший, оставленный.

Вспомнила Блока. И страшно его – здесь – представить: улицы, молодость, смех навстречу – и отсутствие смысла в глазах.


3


На юго-западе «зеленый район» – собрание грубых невзрачных многоэтажных домов и высоких старых деревьев: запыленных, с обломанными ветвями, вытянувшихся в тени лип и вязов. Замусоренная дорога между домами – неровный асфальт, в ямках и выбоинах которого после дождя остается вода, а сам он покрывается слоем намокшей земли и пыли.

У края улицы начинается лесопарк, и мокрая густая трава, избегнувшая камня, вырывается беспорядочно из-под ног, торчит упрямо и спутанно, как шевелюра проснувшегося человека. Ногам