Гостья (СИ) [GlassBush] (fb2) читать онлайн

========== о о о ==========

— Ох, живая, — удивлённо выдохнул Акасуна-но Кусахеби. Красноволосый мужчина только-только закончил отбиваться от шайки нукенинов, на которых ему не повезло натолкнуться по пути домой. Он, уставший после тяжёлой миссии, буквально врезался в скрытый в зарослях приграничья лагерь. Сами же бандиты, увлечённые дележом недавно захваченной добычи, тоже проморгали марионеточника.

Взаимная невнимательность и привела к этой ситуации.

Шиноби Суны, растерянный, смотрел на сжавшуюся в комочек девочку. Та, заляпанная чей-то кровью, лишь распахнула в ужасе свои зелёные глаза.

— Малышка, — ласково, как мог, начала Кусахеби, — как ты тут оказалась?

У песчаника последнее время сердце сделалось мягким по отношению к детям. Для него невозможным было проигнорировать тихие всхлипы ребёнка. Вероятно, бывалый ниндзя просто не мог смотреть на мир иначе после рождения сына.

Всего лишь на пару лет старше этой девочки.

— М-мама и п-папа… они… — тихо-тихо донеслось сквозь тоскливое хныканье.

Ей не было необходимости заканчивать фразу. Разбросанные по схрону окровавленные вещи, какие-то товары, мешочки с деньгами и рассчётные свитки говорили шиноби достаточно. Требовался лишь беглый взгляд, чтобы догадаться, что родители девочки были мертвы. Как и остальные люди, которым не посчастливилось попасться разбойникам.

Однако, мужчина сейчас находился на территории чужого государства. У него просто не было времени выяснять, остались ли у ребёнка живые родственники. Искать их. Вести её к ним. Участвовать в дальнейших разбирательствах. Его в Стране Огня даже быть сейчас не должно — иначе раскроется убийство одного приближённого к даймё чиновника.

Но одинокая девочка продолжала плакать.

— Тебя нельзя так оставлять, — нахмурился марионеточник.

На его лице отразился тяжёлый мыслительный процесс. Вздохнув, он взъерошил свои карминовые волосы, придавая им вовсе хаотичную укладку.

— Я пожалею об этом. Пожалею! — оторвав ладони от головы, Акасуна-но снова посмотрел на всхлипывающего ребёнка. — Но если я брошу тебя тут, то пожалею ещё больше… Ладно, плевать.

Ловким привычным движением шиноби запечатал свои марионетки, поднял девочку на руки и скрылся в шуншине, покидая злосчастное место. Спустя сутки, он был на пороге своего старого семейного поместья.

— А у нас гостья!

*

Сакуре было всего четыре, когда её мир рухнул. Она плохо помнила, как именно погибли мама с папой. Но она никогда не забудет, как цеплялась за бездыханные тела, упавшие у повозки. Пальцы её свело, когда девочка трясла маму за плечи в надежде, что она отзовётся, откликнется. Но та лишь молчала. А после, розоволосую вздёрнули за шкирку, отрывая от земли.

Дальше, до того момента как перед глазами оказался Кусахеби-сан, — всё смазано. Да и после, первые месяцы жизни в поместье всплывают в сознании урывками, кусочками разбитой мозаики. В этом припорошенном песком доме, она сама себе иногда напоминала привидение. Случайный набросок, что из-за ошибки оказался не на той картине. Что ещё хуже — девочка не может вспомнить, где ей следовало быть. Допрашивать семью, что спасла и приютила её, казалось странным. Можно ли было это делать? Не выгонят ли её за такое?

Самостоятельно розоволосая и фамилии вспомнить своей не могла, что говорить про родной город. Единственная подсказка — Страна Огня. Где-то там, среди бесконечных лесов, могли прятаться утерянные воспоминания.

Но первое, что она в своей жизни помнит, — это трупы родителей и Кусахеби-сан, что несёт её сквозь белоснежные барханы.

Однако, девочка не жаловалась. В этом доме она чужая. Нелегальный жилец, что держится лишь благодаря доброте аловолосого шиноби.

Гостья.

Ей некуда идти.

В пустыне она умрёт.

И, наверняка, если она будет слишком назойливой, то её…

— Ты меня слышишь, тушкан? — звонкий голос отвлёк девочку, что до этого усиленно натирала доски веранды. Промокнув рукавом мокрый лоб, Сакура выпрямила спину. Столько времени прошло, а к жаре она всё ещё не привыкла.

— Да? — напротив неё стоял мальчишка с золотыми глазами. В руках парня была влажная тряпка.

— Говорю, поторопись. Скоро бабка вернётся с Совета и опять разорётся, если мы не успеем, — он убрал карминовые волосы, налипшие на влажные виски.

— Я постараюсь, Акасуна-сан, — девочка послушно кивнула, снова возвращаясь к задаче. В ответ цыкнули. Он как всегда был недоволен. А ведь в этот раз она смогла вспомнить как его зовут! Раньше лишь смотрела пустым взглядом и поджимала губы.

— Опять твой монотонный гундёж… — красноволосый махнул рукой. — Сколько раз просил называть меня нормально, а не как деда. А ты пару раз глазами хлопаешь и забываешь.

— Я не могу звать просто по имени, — девочка нахмурилась, испытывая неловкость. — Это же невежливо.

Раздражённо поморщившись, её собеседник цыкнул, возвращаясь к уборке. Влажная тряпка прошлась по небольшому столику, что стоял на веранде. Последняя песчаная буря знатно замела дома Суны. Второй день разгребали.

— Если твоя вежливость меня раздражает, то ты должна от неё отказаться, — он стряхнул с ткани налипшие песчинки на брусчатку внутреннего двора, добавив в конце убедительно, — тушкан.

— Но как мне…? — начала было она, шмыгнув носом. Закончить девочке не дали.

— Половина селения и так считает тебя бастардом клана, — он снова поморщился, как-то озлобленно отряхивая руки. — Пусть подавятся. Зови меня Сасори-ниисама.

Маленькие кулачки сжались. Сакура сглотнула, не зная, что делать.

— Но мы же не родственники, — тихо, на выдохе, ответила розоволосая на это распоряжение.

— Нет конечно, — тонкие губы искривились в ядовитой ухмылке. — Но это заткнет рты сплетникам, если они снова тебя увидят. Если поняла — повтори.

Это был приказ. Красноволосому мальчику вообще было свойственно командовать, смотря на окружающих свысока.

— Да, Сасори-ниисама, — девочка потупила взгляд, разглядывая недавно отмытый пол. Ей нечего было сказать и не было смысла спорить из-за такой ерунды. Она лишь надеялась, что её не накажут взрослые из-за очередной выходки наследника.

Сасори вообще часто её поучал. Сначала он поправлял её обращения. Имя его, как и всех остальных, кроме Кусахеби-сана, она запоминала долго. Потом, выдавая самое брезгливое выражение лица, учил правильно есть лепешки, заваривать каркаде, жарить баранину, варить родителям кахва. Цыкая, показывал, как повязывается традиционный платок и с чем носить пустынную накидку. Ругался, когда она не берегла воду. Бил по рукам, если неверно ухаживала за растениями в оранжерее…

Пока остальные члены семьи были на заданиях, пропадая то в Совете, то в больнице, то в сопредельных государствах — парень всегда был рядом и ястребом следил за каждым её неверным шагом.

Так вышло, что, боясь покидать пределы старинного поместья, девочка проводила всё своё время либо в одиночестве, либо в компании вечно недовольного мальчика. Тот же, пусть и был старше её всего на два года, казался взрослым. Слишком много всего знал и умел.

«Клановый,» —думала в некоторые моменты Сакура, не понимая, откуда такой трепет перед этим словом.

Знала ли она клановых раньше?

Почему она с таким трепетом к ним относится?

Был ли у неё клан?

Или, наоборот, вовсе не было ничего?

Сложно было сказать.

Она и не говорила. Слушала, беспрекословно следуя за старшим, иногда тихонько сидя рядом, пока тот делал уроки или тренировался. Благо, ей разрешили брать книжки из семейной библиотеки Акасуна-но.

Казалось, это могло продолжаться бесконечно.

*

Он не выходил из мастерской уже второй день. Розоволосая, не зная, что делать, проходила мимо двери по нескольку раз за час, прислушиваясь.

Тишина.

Госпожа Чиё игнорировала замолчавшего мальчика. Как и Господин Эбизо, хоть мужчина и вздыхал иногда с тщательно скрываемой печалью. Пожилые люди всё ещё были в трауре — после кремации Кусахеби-сана с женой прошло всего ничего. «Неудачная встреча на задании» — сказали ей, обронив вскользь за ужином.

Тогда Сакура застыла, вспоминая доброе лицо, обрамлённое карминовыми волосами. Спасший её человек теперь был таким же мёртвым, как и её родители. И если о маме с папой она толком ничего не помнила, только ледяные застывшие руки, то Кусахеби-сан остался тёплыми улыбками и сильными руками, что подхватывали иногда. Мягкие слова и тихие шутки, такие необычные в этих стенах.

Девочка сглотнула горький ком, что застыл в горле. Неловкая, она обожгла руку, в попытке разогреть овощи. Яичница у неё немного подгорела, но она попыталась прикрыть темные шкварки хумусом, чтобы было не очень заметно.

Пока она собиралась — чай успел остыть.

Дверь в мастерскую оказалась незакрыта.

Она не решилась подойти к рабочему столу, за которым сидел понуривший голову Сасори. Неловко помявшись на пороге, девочка тихо поставила поднос на пол, прямо посередине комнаты.

Перед тем, как выскользнуть, убегая от давящей тишины, она покосилась через плечо на алую макушку и тихо-тихо спросила:

— Можно иногда к тебе приходить? Я не буду шуметь, — шмыгнув носом, она быстро-быстро заморгала, не давая вырваться слезам. — Прости.

На следующее утро парень накричал на неё за то, что она проспала завтрак, встретив на общей кухне. А вечером девочка расплакалась у себя в комнате, растирая щёки до красноты.

*

Старшие этого дома не то, чтобы не любили Сакуру. Они не ненавидели её. Не презирали. Они просто о ней не просили. Розоволосая девочка из неизвестного селения возникла в их клановом поместье случайно, без спроса и разрешения.

Она была некстати.

И Сакура это прекрасно понимала. И она сама старалась их не раздражать, ведя себя тихо, примерно, не попадаясь лишний раз на глаза. Проводя, по возможности, всё свободное время с Сасори-ниисама. Тут, в песках Суны, девочка знала лишь троих живых людей и двух мёртвых.

Но как-то эту закономерность разрушили.

— Я тебя раньше не видел. Ты тут гостья? — неизвестный мальчишка выглядел заинтересованным. — Меня не пускали, и я втихую прошмыгнул. Не видела Госпожу Чиё?

Тогда девочка застыла испуганно и молча разглядывала незнакомца. У человека напротив были карие глаза и каштановые волосы, что торчали из-под сползающего тёмного платка. Он сделал шаг в её сторону, и девочка отступила, сглатывая испуг.

— Думаешь, меня примут в ученичество? Сасори-сан на класс старше, но уже лучший почти во всём, — мальчик улыбнулся, пока Сакура прикусывала себе щёку изнутри. — А ты в каком классе Академии шиноби? Я бы тебя запомнил.

Как назло, сейчас Сасори дома не было — он вместе со своим классом отправился на «полевые тренировки». Господин Эбизо же пропадал в Совете. В доме оставалась только Чиё, язвительная женщина, которую розоволосая побаивалась.

Пока девочка, растерянная, думала, что делать, а её невольный собеседник смущённо переступал с ноги на ногу, в гостиной появилось третье действующее лицо.

— Старший сын Сабаку, — проскрипела женщина, неспеша приближаясь к детям, — что ты делаешь без приглашения в моём доме?

Теперь брюнет вовсе смутился. Кажется, парень не продумал дальнейшие действия после проникновения. Он было распахнул рот, но, столкнувшись со строгим золотистым взглядом марионеточницы, закрыл его обратно.

— Он хочет стать вашим учеником, — сама от себя не ожидая, выдала Сакура. А потом, смущённая, прикусила губу, опуская взгляд. — А мне… тоже можно стать шиноби?

С тихим вздохом женщина сложила руки на груди, рассматривая мнущуюся парочку. Матриарх Акасуна-но какое-то время изучает их и, решив что-то про себя, прикрывает глаза.

— Хоть польза какая будет, — взгляд её становится строгим. — С завтрашнего утра начнём.

И, к удивлению девочки, она кратко ерошит ей волосы.

Сакура, смущённая, отчего-то точно знала, что она должна попробовать стать шиноби. Будто это желание было эхом из далёкого забытого времени, которого она лишилась в четыре года.

*

— Сасори-ниисама, ну пожалуйста! — в ответ ей привычно цыкают. — Я честное слово только попробую.

— Тебе сколько раз нужно сказать, что на марионетки у тебя чакры не хватает? — аловолосый юноша выдёргивает из рук девочки свой свиток, угрожающе сужая глаза. — Напробовалась уже. Последний раз бабка вытаскивала тебя из истощения.

Девочка, что уже ходила во второй класс Академии, нахмурилась, печально шмыгая носом.

— Но у меня выходят чакронити, — она сжимает свои маленькие кулачки, в пустой надежде переспорить старшего. — И контроль у меня лучший в классе! У тебя же получается, мне надо просто больше пробовать.

— Ты не Акасуна, чтобы гарантировать себе звание мастера марионетки, — раздражённо выплёвывает парень. — И твоя чакросистема под это вовсе не приспособлена. От тебя этого никто не ждёт.

Розоволосая тут же меняется в лице, бледнея. Она распахивает глаза и моргает несколько раз, будто приходя в себя.

— Да, ты прав, — она отступает, пятясь, покидая мастерскую. — Я ведь даже не из Суны. Я тут не.. Прости, что надоедаю.

Она не обижалась, отнюдь. Это было правдой. Живя в этом старинном поместье, завтракая с членами древнего песчаного клана, посещая местную Академию шиноби и тренируясь с Госпожой Чиё легко было начать считать себя своей.

Все были добры к ней. Это позволяло обманываться.

Но никаких прав в этом доме она не имела.

То, как она сбежала к себе в комнату, Сасори никак не прокомментировал. Только вот следующее утро встретило её криками.

Испуганная, девочка выбежала в пижаме в коридор, пытаясь понять, что происходит. Недалеко от лестницы, ведущей к подземным этажам, Госпожа Чиё громогласно отчитывала своего внука.

— … если ты думаешь, что статус единственного наследника даёт тебе безграничные права, то ты сильно ошибаешься!

— Это просто буквы на бумаге, карга старая! — аловолосый не проигрывал своей старшей родственнице в эмоциональной подаче, бунтарски вздёрнув подбородок. — Будто есть какая-то разница!

Женщина, подбоченившись, ядовито зашипела.

— Ты не имеешь права на подобное самоуправство. Ты, зазнавшийся сопляк!

В воздухе заискрилось.

— Нас осталось всего трое, — закатил глаза на это парень, отвечая самой ядовитой ухмылкой из своего арсенала. — И это считая вас, двух старых гадюк. Семейное древо не порвется от одного имени.

Розоволосая в шоке распахнула рот. Зелёные глаза натолкнулись на постаревшее золото. Матриарх Акасуна-но была недовольна.

— Да, тебя он вписал, мелочь, — устало потирая переносицу, она вздохнула. — Вы не понимаете, что значит нести бремя клана, дети. Это больше, чем просто буквы на бумаге, Сасори. Тебе придётся вести этого чужого ребёнка через всю жизнь.

Всхлипнув, Сакура осела на пол, смаргивая слёзы. Аловолосый лишь фыркнул.

—Да-да, и выгуливать я её тоже буду. Не гунди, бабка, — он закатил глаза, разминая пальцы. Тонкие голубые ниточки протянулись к конечностям девочки, грубовато поднимая её над полом. — А ты, вставай. Разревелась до завтрака. Если будешь так себя вести, то чакры даже на скальпель не хватит, тушкан.

Девочка быстро-быстро закивала, угукая. Сквозь слёзы она не заметила, как Сасори неловко потёр шею, а Чиё устало прикрыла глаза.

*

Готовый обед в девичьих руках был ещё тёплым. Исцарапанные руки немного ныли, как и синяки на рёбрах. Однако даже этот дискомфорт не мешал розоволосой предвкушающе улыбаться. В рукавах накидки, расшитых культовыми алыми скорпионами, тихо позвякивали склянки.

Недавно Чиё-обаасама разрешила ей завести свой рабочий стол в клановой оранжерее. А это значило, что больше не придётся выслушивать недовольное бурчание Сасори-нии, когда тот видел, как она таскает у него реагенты. Настало время обеда и, выскользнув из своего класса, девочка спешила дальше по коридору.

Прежде чем она успела до конца открыть дверь, в помещении уже раздалось громогласное:

— Канкуро, это к тебе! — и последовавшие за этим смешки.

— Залепи хавальник, Тоге, — кареглазый парень отмахивается, одним слитным движением встаёт из-за своей парты, игнорируя одноклассников. — Что у тебя сегодня?

Он, ухмыляясь, тянется к подсумку, который также позвякивает от веса небольших бутылочек. В руке мальчишки оказывается лакмусовая бумажка. Парочка, с самым загадочным видом, держит путь во внутренний двор Академии. Устроившись под сенью ветвистой акации, ребята открывают коробочки с едой.

Пока Сакура уминает свой фалафель, забавно прищуриваясь, Канкуро цепляет капли соуса и отдельные крошки нута. Это продолжается, пока брюнет не издаёт торжествующее «Ха!».

— Слабительное? Серьёзно? — он выглядит разочарованным.

— У тебя сегодня контрольная, и я не стала мешать паралитический, — задумчиво кивает девочка. — Хотя Сасори-нии предлагал свой новый.

Сабаку-но ёжится, на секунду втягивая голову в плечи.

— Это было бы жульничество, — перебарывая себя, отвечает мальчик, доставая несколько склянок, смешивая противоядие. — Мы договаривались только на свои.

Пожав плечами, розоволосая фыркает, пряча смешок. Это соревнование у них идёт уже год — поочерёдно готовить друг-другу отравленные не летальными веществами обеды. И организм привыкает бороться, и воображение лучше работает.

— Потому у него и не взяла, — она достаёт из-за пазухи кулёк с финиками, протягивая несколько штук своему старому знакомому. Тот приподнимает бровь, но всё равно берёт.

— А то с него станется капнуть яда скорпиона, а потом сказать, что так и было, — Канкуро морщится. Противоядие, что парень тем временем смешивал, было почти готово. По их договорённости нельзя было добавлять в обеды что-то слишком сложное, требующее лабораторного вмешательства. Хватало и походного набора реагентов.

— И чего вы так друг друга не любите? — девочка вздыхает, откусывая кусочек от своей лепешки. На неё многозначительно косятся, аккуратно взбалтывая небольшую колбу.

— Слушай, ты недавно ныла, что хочешь попрактиковать тайдзюцу, — ответа на свой вопрос она не получает. Канкуро одним глотком опустошает стеклянный сосуд, еле заметно морщась, и только после этого приступает к обеду.

— Да, — Сакура не настаивает. Она давно научилась вовремя молчать. В Суне зачастую это было верным решением. В этом случае можно было услышать ответы, не задав вопросов. И наоборот. — У многоуважаемых бабушки и дедушки нет времени на тщательные тренировки ещё и тайдзюцу. А Сасори-нии иногда… вредничает.

Сабаку-но весело фыркает на эту заминку.

— Тем ищет партнёра для спарринга, — зелёные глаза буквально впиваются в карие. — Для разнообразия. Интересно?

Она не сразу замечает, что задержала дыхание. Подобное в Песке было высоким жестом доверия. В дом и семью никого просто так не приглашали. Особенно Высокие семьи.

— А… это точно будет нормально, привести меня? — она еле справляется с непослушным языком, чтобы слова произносились чётко. — Ты ведь старший сын, а я, по слухам селения, бастард Акасуна…

Руки, несмотря на проявляемые усилия, всё-таки выдают страх своей хозяйки. Пальцы сминают края широких рукавов.

— Красноволосый всё-равно Гаара, — голос парня звучит немного печально, даже можно сказать, надломленно. — И наследником сделают его. Как бы я ни был похож на отца, пользы от этого ни-ка-кой.

Последнее слово он выделяет особенно сильно, раскатисто, будто сквозь зубы. Сакура сглатывает. Непривычно видеть давнего друга таким серьёзным. Унылый тон ему не шёл.

— Я вот вообще не знаю на кого похожа. И от этого тоже нет никакой пользы, — неловко пытается поддержать его она. — Думаю, важнее то, что внутри.

— Внутри – кишки, — Канкуро ерошит свои каштановые волосы. Однако, лицо его становится мягче и на него снова возвращается улыбка.

— Фу, Канкуро, — Сакура смеётся, с радостью отмечая веселье у человека напротив.

*

Хитай-атэ она повязала также, как и Сасори-нии — крепко затянув узел, чтобы давящая лента на висках напоминала об ответственности, что она теперь несёт перед деревней. Вышивка с символом скорпиона также не давала забыть о благосклонности неприветливых Акасуна-но, самый добрый из которых пал от руки Хатаке Сакумо несколько лет назад.

Сплошные долги, которые ей как-то потребуется выплачивать.

Девушка вздохнула, покрепче подвязывая платок. На заданиях она старалась прятать волосы — нежный розовый цвет бросался в глаза, особенно в карминово-жёлтой расцветке пустыни. Не очень удобно, когда ты шиноби на секретном задании.

Рядом раздался шелест свитков. Юноша с алыми волосами запечатывал свои марионетки — внезапная засада по пути домой нарвалась не на тех ниндзя. Точнее — не на того. Наследник Акасуна-но, как и полагается гению, уже стал узнаваемой фигурой со своей наградой в Книге Бинго.

— Я слышала, — отвлечённо начала Сакура, изучая незнакомую алую униформу, — что в Конохе после выпуска формируют тройки из генинов.

— Опять ты про своих травоядных, — раздражённо отозвались из-за спины. Сасори лишь поморщился, но головы не поднял, слишком занятый.

— Это делают, чтобы они сработались в команде и научились как следует пользоваться своими способностями, — продолжала тем временем девушка.

— Тебя что-то не устраивает, тушкан? — золотистые глаза всё-таки стрельнули в её сторону. —Я взял тебя в протекторат как наследник клана. Как и принято в Суне. Ты хочешь переделать наш устав и попасть в команду к каким-нибудь слабакам?

Розоволосая поджала губы, думая, как бы подобрать аргументы получше. Бесспорно, ей невероятно повезло оказаться в компании Сасори-нии. Каждое задание гарантировало успех. Но с ним условия выходили слишком… тепличными. Он пускал её в бой, только когда признавал противника слабее её. Или когда почти полностью проверял и зачищал периметр. Не было чувства вызова, что учит переступать через себя и расти выше.

— И ты слишком слабая, чтобы выходить без присмотра, — продолжал бурчать тем временем старший. — Я бы мог переломить тебе шею без труда.

— Ты много кому можешь переломить шею без труда, Сасори-нии, — устало выдохнула куноичи.

— Факт, — закончив с куклами, юноша выпрямился, раздражённо разглядывая младшую.

Та не знает куда смотреть, нервно собирая аргументы.

— У тебя самый низкий запас чакры из моих знакомых, — он складывает руки на груди. — Ты не можешь справиться даже с одной марионеткой.

— Чиё-баа научила меня многим уловкам с контролем! — девушка хватается за редкий шанс. Сасори её слушает! Видимо, успешный бой и законченная миссия хорошо повлияли на его настроение. — Я знаю тайдзюцу, медицинские техники, яды, гендзюцу…

Аккуратная смуглая ладонь с изящными пальцами поднимается в останавливающем жесте. Розоволосая послушно замолкает, опуская взгляд. Она выучилась в Суне не спорить лишний раз, особенно со старшими.

Хотя иногда это ощущалось как что-то инородное.

Хорошо, что у неё был друг, с которым она могла отпустить подавляемый темперамент.

— Я не буду тебя уговаривать, ты знаешь, — золотые глаза блеснули, высматривая что-то в выражении лица розоволосой. — Но, даже если ты чужая в Суне, ты достаточно жила здесь, чтобы понимать традиции. Вне семьи команды формируют только бесклановые.

— Знаю, — девушка прикусила губу, догадываясь к чему он клонит.

— Ты лишишься моего покровительства и будешь вынуждена всё делать сама, — он чуть склонил голову набок. — У чужих ты станешь лишь гостьей, а не кровной частью.

— Знаю, — насыщенный зелёный взгляд стал лишь твёрже. — Мне это и нужно.

— Ну значит с завтрашнего дня ты перестанешь отвлекать меня во время миссий, — плавно развернувшись, Сасори закинул свитки за спину. — Пошевеливайся.

Не справившись с внутреннем трепетом от этой долгожданной победы, Сакура широко улыбнулась ему в спину.

*

— Что ты разнылся? — Темари снисходительно смотрит на плетущегося позади младшего брата. — Тебе надо радоваться, что нам удалось укомплектовать команду, когда Гаара уже, как чунин, не может тебе помочь.

Канкуро фыркнул. До Конохи оставалось всего-ничего.

— Что за баланс у нас такой вышел? — он взмахнул руками, вызвав тем самым презрительный взгляд со стороны Сасори. — Я марионеточник! Мой профиль – тихие убийства и шпионаж! Но со мной сдаёшь ты, которая всегда идёт в лобовую, да медик-отравитель.

— Чем тебе медик-отравитель не подходит для шпионажа? — Сакура оскорблённо поправила свой расшитый скорпионами платок. Переглянувшись с дочерью Сабаку-но, она постаралась побороть смешок.

— Да тебя с другого конца пустыни заметно! Все оборачиваться будут! — тёмно-розовая бровь изогнулась. Канкуро, поймавший её взгляд, откашлялся в кулак, пряча еле-заметный румянец.

— И это говорит человек с раскрашенным лицом? — блондинка цыкнула, покачивая головой. Вдалеке уже виднелись алые стены Листа, тем самым отвлекая Сакуру от их бесконечной беседы ни о чём.

— Это традиция! — попытался было возмутиться брюнет, но его уже никто не слушал.

Как капитан команды участвующих в Экзамене на чунина, наследник Акасуна-но, с максимально кислым выражением лица, достал необходимые документы на своих генинов. Брат с сестрой Сабаку-но изредка шипят друг на друга, но всё-таки стараются вести себя согласно статусу.

Розоволосая куноичи молчит. Девушка, не замечая пространных взглядов своей команды, жадно смотрит по сторонам. Её преследует странное чувство, на грани сознания, что она была тут.

На этой улице, с яркими вывесками. У этой аллеи, с небольшим фонтаном. В этих тесных переулках.

Во время обеда, пока остальные отвлеклись на выбор непривычной для жителей пустыни еды, она выскользнула наружу. Отчего-то стойка с винными бутылками вызвала в ней болезненную тоску. Белое кольцо, что печатью закрепляло пробки, будто жгло глаза.

Странное чувство.

Девушка лишь сделала пару шагов, даже не выходя из-под навеса, когда в неё врезался русоволосый мальчишка, с руганью падая на пыльную дорогу. В этот же момент, с криком «Стой, Конохомару!» из-за угла выбежал парень, её сверстник. Яркое оранжевое пятно.

Увидев её, он оборвал себя на середине слова, хлопая голубыми глазами. Взгляд его скользнул сначала по её лицу. Потом — по розовым волосам. После — задержался на необычной для его селения одежде. Остановился он на символе песчаных часов, отпечатанном на стальной пластинке хитай-атэ.

— Д-добрый день, — отчего-то заикаясь, начал неизвестный.

— Добрый день, — кивнула Сакура. Он тоже казался ей знакомым. Но, это могло быть обманчивое чувство.

Какое-то время они молчали, и девушка уже хотела было вернуться внутрь, к своей команде, когда её остановили.

— А…а ты не отсюда, да? — блондин заалел скулами, нервно переступая с ноги на ногу.

— Да, — куноичи кивнула, и зачем-то пояснила. — Прибыли на экзамен на чунина.

— З-значит, ты гостья К-конохи? — на смуглом лице расцвела широкая улыбка. Такие розоволосая видела нечасто.

Порыв ветра принёс с собой запах леса, уличных закусок и чьих-то духов. Непривычных для неё.

— Да, — девушка оглянулась на монумент, вырезанный из цельной скалы. — Точнее не скажешь. Гостья.

И это был первый раз, когда это слово не горчило у неё на языке.

Раздался звон дверного колокольчика.

— Что ты тут забыла, тушкан? — недовольный голос Сасори-нии заставил её обернуться. Старший, со своим обычным пренебрежительным выражением лица, изучал непрошенную компанию местных. Она же, наоборот, улыбнулась.

— За мной, — игнорируя неизвестного, аловолосый разворачивается, не желая больше тратить время на эту ерунду.

— Стой! — блондин задерживает её. — Как тебя зовут?

Взгляд у него странный. Такой она иногда, редко-редко, ловила у Канкуро.

— Акасуна-но Сакура, — уверенно произносит розоволосая. — Шиноби Суны.

И это звучит гордо.