Не будите ведьму в женщине (СИ) [Sveta Bel] (fb2) читать онлайн

1

Свадьба пела и гуляла.

Моя, между прочим, свадьба!

А я лежала в спальне на полу и стонала.

Вот я и получила первое призвание мужа в любви!

Побил меня молодой муж за то, что ему показалось, что я воину из его отряда глазки строю.

Не хотела я за него замуж!

Ох как не хотела!

Да он пришел к моим родителям, просватал, горы золотые обещал… Обещал оберегать, защищать и заботиться. Поверили ему родители. Вот и отдали меня ему.

И вот она первая «золотая гора»!

Еще гости за столом сидят, песни-хороводы водят, а я уже побитая на полу лежу. А молодой муж оставил меня здесь, а сам к гостям ушел.

Лежу от боли постанываю, да от обиды всхлипываю.

И родителям теперь не пожалуешься!

Стыдно жаловаться, что всего день замужем и уже мужу не угодила. «Глазки строила», как муж выразился. Ну и как на такое жаловаться? Кто ж мне поверит, что и в мыслях ничего такого не было?

Да и на мужа стыдно, вроде, жаловаться. Мы теперь одна семья. Мы, вроде как теперь самые родные люди…

Меня дома никогда, никто пальцем не тронул, а тут еще и дня в замужестве не провела, а уже «отлюбили».

Шумит моя свадьба в горнице, а я в спальне на полу калачиком свернулась и плачу тихо и горько!

Ох как не хотела я за него замуж!

2

Наше село Соколки в княжестве почти на отшибе располагается.

За нашим селом леса дремучие начинаются. А за лесами уже и соседнее княжество.

Село наше большое, зажиточное.

Через наше село и дорога в соседнее княжество идет. Поэтому через наше село и проезжают все обозы торговые и миссии дипломатические. Ну и отряды охранные нашего князя с проверками на границу проезжают.

Зачастую и на ночевку в нашем селе останавливаются. Для таких гостей у нас и дом гостевой с таверной имеется. А к проезжающим мы привычные.

Вот так же, в один день ясный, и появился в нашем селе отряд князя нашего под предводительством Трофима Воителя.

Мужчиной он был взрослым, ему уже двадцать три года было. Про возраст я позже узнала, но мне он сразу взрослым показался. Да и командиром мальчишку зеленого князь бы не поставил.

Воином он проявил себя умелым, вот и назначил князь его воеводой одного из своих отрядов.

А теперь он со своим отрядом был послан на инспектирование границы и земель с нашей стороны.

В село вошли они отрядом уже под вечер. Двинулись прямиком в дом старосты. Такие гости всегда в его доме останавливались.

У нас еще и гостевой дом в селе был. Там в основном обозы останавливались, а вот отряды князевы те чаще у старосты останавливались.

Не то что нам было непривычно посещения заезжими гостьми нашего села, просто сегодня вечером гулянье намечалось большое. Даже из соседнего села к нам на гулянье молодежь приехать собиралась.

Вот нам и было это событие интереснее, чем приезд отряда княжьего.

Мне почти шестнадцать и на гулянья меня уже отпускали с соседскими девушками и парнями. Село наше спокойное, знали мы все друг друга с детства. Так что ничего плохого случиться не может.

Ну разве, что драка. Просто слишком много народа разного… И так то бывает, что наши парни с парнями из соседних сел и деревень подраться умудряются.

Надеюсь сегодня без драк обойдется.

А вечер сегодня просто замечательный. Тепло, солнышко еще не село и его косые лучи несут приятное тепло, но уже не жарко. Легкий ветерок совсем не выстужает вечерний воздух.

Хоть и весна еще, а уже так по летнему комфортно. Птички щебечут, а скоро и соловьи запоют.

Одним словом мы, молодежь, уже начали собираться на поляне на берегу реки. Туда же прибывали девушки и парни из других деревень и сел.

Все были очень нарядными. Девушки, как цветочки в сарафанах разных цветов, головы украшены лентами в цвет сарафана, в косы вплетены и ленты и жемчужины. У многих венки из весенних цветов и трав. Красавицы, одинм словом.

На мне тоже был новый сарафан голубого цвета с вышивкой синими и голубыми бусинами. На голове тоже был венок из цветов и молодой весенней травы. Я умела красиво плести венки. Могла вплести почти все, что попадет под руку, но получалось очень красиво. Мои подружки, Катюшка и Галинка, просили всегда и им сплести. Так что и сегодня мы втроем были в венках мною сплетенных.

Девушки уже начали хороводы водить, а парни разводили большой костер вокруг которого мы ночью сидеть будем. Часть парней хворост собирало, часть лапник еловый для подстилок-сидений таскали. Ну а мы, девушки, песни-хороводы уже заводили.

Мужчины постарше тоже, кто парням помогал, кто с бабами сидел. На гулянья все село приходило. Мои родители тоже тут были. Мама сидела с другими женщинами на бревне на солнышке. Папа у костра помогал.

Я же с подружками уже хоровод водила.

Петь и плясать я любила. И голос у меня был звонкий.

Да и не только у меня. У нас вообще село было певучее. И девушки, и парни, и мужчины, и женщины наши пели замечательно.

Народ все прибывал и прибывал. Хоровод становился все многолюднее и многолюднее, песня все многоголоснее и многоголоснее.

Солнышко почти село. Костер уже во всю горел.

Мы с девушками еще пару кругов хоровода прошли, а потом разорвали хоровод и змейкой прошлись по всей полянке собирая все новых и новых участников.

К нам присоединялись и только что пришедшие девушки и парни.

Вливаясь в хоровод народ подхватывал песню и она все громче и громче звучала над поляной. Сейчас ее прекрасно слышно в нашем селе, поэтому и взрослые тоже подтягивались на поляну. Потом все вместе петь будем.

А пока только мы, молодежь, заводилами были.

А еще прибывший сегодня княжеский отряд тоже пришел на поляну. Военный люд тоже не чужд народным гуляньям.

Хоровод плавно перетек к костру.

Вернее даже не так: вокруг костра уже водились целых три хоровода.

Вначале песни были плавными, потом они становились все озорнее и озорнее. Потом и вообще хороводы распались, а песнопения перетекли в частушки.

И тут небольшое соревнование даже образовалось между девушками нашего села и соседнего.

Парни подыгрывали нам на жалейках и дудочках. Остальные хлопали в ладоши и смеялись, когда частушка особенно озорная была.

Потом игры начались.

Потом, когда набегались и насмеялись вволю, у костра сидели песни пели, потом опять хороводы водили.

Я вместе со всеми пела, плясала и играла.

Весело было!

Я устала, но была очень довольна.

Не скоро случиться следующее такое гулянье. Лето пора очень жаркая. И не в смысле погоды, а в смысле работы. За лето нужно к зиме подготовиться, поэтому сейчас погуляем-повеселимся.

Потом посадками все будут заняты.

Следующие хороводы только на Ивана Купалу случатся.

А потом до осени таких многолюдных гулянок не будет.

Вот осенью опять большое гулянье будет — праздник урожая. А потом еще и свадьбы гулять будем.

Вон уже сейчас парочки потихонечку уединяются…

Сейчас парни с девчатами свои пары найдут, потом сватов по дворам засылать будут, а там, осенью, и свадьбы играть будут.

Каждая девушка мечтает найти доброго, хозяйственного, заботливого, любящего парня и выйти за него замуж.

Вот и я мечтаю выйти замуж за хорошего парня и счастливо зажить своей семьей, родить детишек, вырастить их…

В этом и заключается предназначение женщины. И конечно хочется, чтобы в дальнейшем жизнь была радостной, счастливой, благополучной и долгой. Какая девушка не мечтает о такой замечательной жизни?

Правда не все гладко в семейной жизни бывает и не в каждой семье жизнь мирная бывает.

Но в нашей семье как раз все очень дружно и ладно. Хочу и в своей будущей семье так!

Вот такие у меня мечты.

Домой я пришла чуть за полночь.

— Нагулялась? — улыбнулась мне мама

— Ага — ответила ей

— Нашла жениха? — спросил папа

— Нет — засмеялась ему в ответ

— И что же моя дочь не достаточно хороша, что женихи не находятся? — наигранно печально спросил папа

— Нет папочка! — рассмеялась я — Просто нет такого же замечательного парня, как ты!

— Ну если так, тогда ладно! — улыбнулся мне папа.

Утром отряд княжеский во главе со своим воеводой отбыл по своим делам.

Лично я и думать о них не думала, пока они через пару седмиц опять в нашем селе не появились.

Подружки мои все на них поглядывали, да мечтали за воина замуж выдти, да в столицу переехать.

А мне в нашем селе очень даже хорошо.

И этот их проезд для меня/нас не был таким уж знаменательным.

Огородные и полевые работы в разгаре, да и хозяйство у нас не малое, так что мне есть чем заниматься и совершенно некогда обращать внимание на проезжих.

И если бы не подружки, я бы и не заметила их приезда. Они же опять у старосты остановились. И где старосты дом, и где наш!

А вот один приезжий обратил на меня внимание.

В вечер, когда отряд опять в село вошел.

В этот же вечер мы с подружками решили устроить посиделки у Катюшки. Родители меня отпустили. Посиделки мы уже за несколько дней заранее наметили.

Собралось нас не много. Мы с Катюшкой, Галинка, Анютка, братья Иван и Семен, Петро и Игнат.

Иван и Катюшка нравились друг другу.

Семену нравилась Анютка.

Петро ухаживал за Галинкой, а Игнат вроде как ко мне пришел.

Мы все с одного села и знаем друг друга с детства. Но вот детство прошло и у нас появляются новые отношения и даже симпатии.

С Игнатом мне быть нравиться, но просто, как с приятелем. Он хороший парень. Мне кажется, что ко мне он тоже относится никак к своей будущей паре.

Ничего, не страшно, мы еще найдем свои половинки. Какие наши годы!

А вот за подружек я рада. У них все взаимно, похоже.

И сегодня мы собираемся так посидеть, попеть, чайку попить, поболтать.

Тетя Зина, мама Катюшкина, нас встретила к столу пригласила.

Мы пили чай, разговаривали и тут во входную дверь раздался стук.

— Еще кто придет? — спросила Катюшку тетя Зина

— Не знаю — удивленно ответила та — Пойду посмотрю.

Катюшка вышла в сени и через несколько минут вернулась с новым гостем.

Им оказался Трофим — воевода княжеского отряда.

— Всем доброго вечерочка! — поздоровался гость — Не помешаю вашей честной компании?

— Нет. Проходите — на правах самой старшей ответила тетя Зина.

Гость прошел к столу и сел рядом со мной.

Ну сел и сел.

Я все равно с краю сидела, так что просто подвинулась немного и дала ему побольше места.

И мы продолжили пить чай и разговаривать.

Я рассказала, что цыплят и утят в этом году у нас вывелось много и сохранить удалось многих, а еще у нас скотный двор дал хороший прирост. На огороде хорошая всхожесть, заморозков не предвидится и мы надеемся на хороший урожай. Пшеница тоже взошла ровно.

Остальные тоже похвастались своими приростами и приплодами.

Петро рассказал, что они от своих племенных лошадок ждут хороший приплод. Их род занимается разведением племенных лошадей. У них табуны очень знамениты. Животные все сильные, выносливые, красивые.

Зачастую жеребята расходятся едва появившись на свет. Нет, сразу их никто не отдает и от молока матери не отнимает.

Но вот когда приходит время обучать молодого скакуна его премудростям — хозяин берется за объезд сам.

А на скакунах семьи Петра ездят и воины княжеских отрядов, и знатные горожане, и даже в конюшнях князя есть их скакуны.

Порадовались мы все дружно за семью Петра.

Потом парни поспрошали у Трофима, как его служба протекает.

Он тоже нам начал рассказывать всякие интересные случае из своей жизни.

Рассказчиком он оказался очень интересным. И веселым. Он так здорово рассказывал нам всякие веселые истории, что мы все хохотали от души.

А потом, когда разговоры немного утихли, Анютка повернулась ко мне и попросила:

— Марфушечка, спой нам что-нибудь.

Я и запела:

Под окном черемуха колышется

Опуская лепестки свои,

За рекой знакомый голос слышится,

Да поют всю ночку соловьи.

За рекой знакомый голос слышится,

Да поют всю ночку соловьи.

Ах ты песня, песня соловьиная,

До чего ж ты за душу берешь,

Ведь к любви ведет дорожка длинная,

Чуть отстал — и вовсе не дойдешь.

Ведь к любви ведет дорожка длинная,

Чуть отстал — и вовсе не дойдешь.

А дойдешь, от счастья не надышишься,

От объятий жарких, от любви,

Пусть тогда черемуха колышется

И поют всю ночку соловьи.

Пусть тогда черемуха колышется

И поют всю ночку соловьи

Потом мы попели немного вместе.

Даже Трофим к нам присоединился. У него оказался глубокий, бархатный голос.

Но как ни хорошо нам было сидеть всем вместе, а завтра новый день со своими хлопотами.

Но пора было расходиться.

Новый день и начинается он сейчас очень рано.

Катюшка с тетей Зиной душевно с нами со всеми попрощались на крылечке своего дома.

Галинку пошел провожать Петро, Анютку — Семен.

Трофим вызвался проводить меня, а Игнат отправился домой.

Я распрощалась с друзьями и повернула в сторону дома.

Идти мне, вообще-то, было не далеко. Меня можно было и не провожать.

Но чуть позади меня шел Трофим. Он молча довел меня до дома. Я поднялась на ступеньку крыльца, развернулась и поблагодарила своего провожатого

— Спасибо, что проводили. Спокойной Вам ночи

— И тебе спокойной ночи — улыбнулся мне Трофим.

Как то он очень странно на меня смотрит.

Мне стало неловко и я быстро повернулась и ушла в дом.

3

А в конце лета к нам в дом опять приехал Трофим и сосватал меня.

Я уже рассказывала, что Трофим был взрослым мужчиной, причем был он очень мужественен и довольно красив.

Когда они появились у нас в селе первый раз еще, тогда многие девушки отметили привлекательность воеводы. Однако он ни на кого не обратил тогда никакого внимания, как мы думали.

После тех посиделок в доме тети Зины, когда он присоединился к нашему чаепитию, Катюшка, Галинка и Анютка тоже начали восторгаться им. Они и другим девушкам рассказали, каким он оказался интересным рассказчиком и как поет красиво.

И наши незамужние селянки начали по нему вздыхать.

Лично я на это только посмеивалась. Он, наверное, завидный жених, но лично я стать его женой не хотела бы. Вернее мое сердечно оставалось спокойным. Да, красив. Да, именит. Но он же взрослый! Возможно и невеста у него есть.

Одним словом — лично меня этот мужчина не заинтересовал.

А вот он, оказывается, именно на меня глаз положил. И главное в тот приезд даже не намекнул, что я ему понравилась.

А теперь пришел к родителям и сосватал меня. А я не обрадовалась такому предложению.

— Спасибо за огромную честь оказанную нашей семье, воевода Трофим! Однако Ваше предложение так неожиданно. Дайте нам время обсудить с дочерью такую новость, узнать ее желания и тогда мы дадим Вам свой ответ — папа заботился обо мне.

— Я понимаю вас и ваше беспокойство за дочь. У меня не так много времени, как мне самому хотелось бы. Завтра я должен покинуть ваше село. Однако я хочу, чтобы вы понимали, что мое предложение обдумано мною очень основательно. И я могу вам пообещать, что ваша дочь не будет ни в чем нуждаться. Я полностью обеспечу ее и наших будущих детей. Буду любить и лелеять ее всю свою жизнь! Мое сердце уже полностью в ее власти.

— Спасибо тебе, воевода, за такие обещания для нашей дочери. — отец слегка поклонился ему.

— Могу я попросить вас позволить Марфе прогуляться со мной и чуть лучше познакомиться со мной — Трофим обратился к моим родителям

Мама с папой глянули на меня и разрешили. Я сидела тихо-тихо. Нет, бояться я не боялась. Но, почему то думала, что передумает Трофим и все будет по прежнему…

Мы с ним отправились на улицу.

— А пойдем на речку — предложил воевода

— Пойдемте — скромно согласилась я

Он хмыкнул и указал рукой в сторону берега. Я шла первая, а он на пол шага сзади.

Мы пришли к реке и Трофим указал на поваленное дерево предложил сесть

— Давай присядем и поговорим.

— Давайте

Мы сели и он мне рассказал, как обратил на меня внимание еще на том большом гулянье.

— Ты как птичка порхала по поляне и пела, как малиновка чисто и звонко. А твой смех колокольчиком звенел. Ни одна девушка не западала мне в душу, а ты поселилась там с первого взгляда на тебя.

Он замолчал и посмотрел на меня. А я просто потупилась рассматривая ромашку около моих ног. И он продолжил.

— Тогда я уехал и ждал, когда твой образ сотрется, но он сопровождает меня повсюду и время меня не излечило от тебя. Я влюбился, как мальчишка и моя жизнь без тебя будет пустой и совершенно бесцельной.

Боги!

Любая девушка жаждет слышать такие слова, жаждет получить такую власть над мужчиной. Гордилась бы, что взрослый мужчина так ею покорен.

Но у меня его слова не вызвали никакого отклика в душе.

И почему так?

Он взрослый, обеспеченный, на хорошем счету у князя, при этом красив и обещает мне заботу, признался любви…

Вот что еще надо?

А мое сердце молчит.

Ну как же так?

Я была в полном смятении.

Голова говорила «да», а чувства — молчали.

А вообще-то мне за него замуж не хотелось, оправдывала себя тем, что просто не знаю его хорошо, вот и… не знаю…

А он мне рассказывал, что жить мы будем в столице. Что у него там есть свой дом, куда он мечтает привести меня хозяйкой. Что мне не придется больше возится со скотиной и птицей, не надо будет от зари до зари возится в огороде.

— А чем я буду заниматься целыми днями? — это было искреннее недоумение с моей стороны.

— Когда появятся дети, а они скоро появятся, ты будешь заниматься ими, ждать меня со службы, следить за домом. Так что не переживай — скучать тебе не придеться. — он мне так тепло улыбнулся, что я улыбнулась ему в ответ.

Мы еще немного прошлись и воевода проводил меня до дома.

А дома родители мне сообщили, что решили удовлетворить просьбу воеводы и что лучшей партии мне не найти.

— Но я не хочу за него замуж — слабо возмутилась я

— Не переживай! — мама подошла и обняла меня — Ты просто его еще мало знаешь. Это поправимо. Мы думаем, что ты будешь с ним счастлива.

Мои подружки завидовали мне очень сильно. Весть о сватовстве ко мне воеводы разнеслась по селу со скоростью полета ласточки.

Вот так я стала готовиться к свадьбе.

4

Свадьба была назначена в середине осени. Как и большинство свадеб в наших краях.

Моя пройдет не так, как у моих подружек.

Обычно свадебные гуляния у нас длятся по три-четыре дня.

Ну а у меня жених не местный, поэтому сходим в храм закрепить наш союз, затем застолье, чтобы все родные могли подарить нам свои подарки и пожелания, выпить здравницы в нашу честь.

А на следующий день мы тронемся в столицу.

Там будет пир для всех соратников и близких мужа, которые не приедут с ним в наше село.

Я, все это время, жила, как и раньше. Заботы по дому, по хозяйству, сбор урожая. Вечерами мы с мамой мое приданное перебирали. Наряд для храма вышивали.

Я все не верила, что это серьезно. Ну ложилось это в мою голову. Не хотела уезжать от родителей.

Да, мечтала. Да, знала, что так и будет.

И все же…

А подружки мне завидовали и наперебой расхваливали мою дальнейшую жизнь. Журили, что не радуюсь, что не ценю как мне повезло.

Вот и пришел день свадьбы.

Трофим приехал с небольшим отрядом товарищей, который и будет сопровождать нас в столицу.

Храм мы готовили накануне. Мы — это невесты и их подружки. Так у нас принято, что украшение храма — это дело невесты. А у нас на этот день назначено сразу пять свадеб! Вот и решили мы все вместе украшать место главного обряда.

Яркие осенние цветы, еловые зеленые ветки, корзиночки с яблоками и сливами…

Корзиночки с дарами садов обязательны. Считается, что за время обряда они впитывают силу любви новобрачных, благостное настроение окружающих и чистоту служителя богам.

Поэтому при выходе из храма каждый гость берет себе по плоду, чтобы съев его получить все дары сегодняшнего дня для себя лично.

А еще большой свадебный пир будет проходить в гостевом доме. Там накроют столы, а плясать и веселиться все будут во дворе. Там места всем хватит.

И сегодняшнюю ночь я проведу в гостевом доме, как мужняя жена уже рядом с ним, с мужем.

Вечер перед свадьбой я провела в своей семье. И мне казалось, что мне сегодня не надышаться ароматом родного дома, не наглядеться на своих родных. Вот ведь и не на век уезжаю (от столицы до нас день пути), а сердце сжимается, словно прощается на совсем…

— Не грусти ты так, Марфушенька! Приезжать к нам погостить будешь. Да и мы, когда в столицу оказия заведет, обязательно к тебе заглядывать будем. — мама обнимала меня и гладила по голове.

Отец смотрел подбадривающе.

А мне выть хотелось.

Наверное это нормально.

Ведь не просто прощаться с родными, с домом да и с селом вообще.

Так себя чувствовали, наверное, все девушки, кто переезжал жить в другое место.

Не я первая, не я последняя…

А еще вечером мы собирали мои вещи.

Еды для праздничного пира наготовила уже и все снесли в гостевой дом. Помогало, почти все село. Как и гулять будет все село.

Утром, в красивом свадебном платье я и нарядные родители, мы вышли из дома и отправились в сторону храма. Там нас уже должны ждать женихи и гости.

На крыльце храма собрались все невесты и их родители. Перед нами открыли ворота в храм и мы все невесты первыми шагнули в ворота, родители следовали следом.

Женихи все стояли у алтаря в ряд и Трофим слишком выделялся на общем фоне. Высок, широкоплеч, красив — мечта любой девушки.

А у меня опять сердце неприятно екнуло. Это все серьезно. И я действительно выхожу замуж.

Да что со мной?

Я мечтала найти самого лучшего мужа?

Вот он передо мной.

Чем я не довольна?

Так что же мне надо?

Мы, невесты, прошли к нашим женихам и встали по правую руку от них.

Наши родители заняли места в первом ряду.

Обряд прошел, как и положено. Клятвы были произнесены и приняты богами и людьми и подтверждены священником.

Первыми из храма вышли молодожены, за ними родители и гости.

Мы все дружно отправились в гостевой дом.

Гулянье шло своим чередом.

Родные и гости пили за здоровье молодоженов. Желали нам долгой и счастливой семейной жизни, много детишек нашим семьям, мира и лада в наших домах.

Подарки молодым семьям заранее отправили в их дома.

У нас принято дарить молодоженам необходимые в хозяйстве вещи.

Молодым семьям в хозяйстве все пригодится, поэтому и дарили им всякую утварь для молодой жены и инструменты для мужа, так же мебель для них обоих. Ну и прочее, прочее, прочее.

Наши с Трофимом подарки состояли в основном из звонкой монеты. Мешочки-кошельки оседали в карманах Трофима.

За столом мы сидели не все время, тоже выходили танцевать к гостям.

Я улыбалась и веселилась, как и полагает невесте. Танцевала я теперь только с мужем, как и положено и в хороводе мы стояли рядом. Трофим мне тоже улыбался.

На призывы гостей к поцелуям — прижимал к себе крепко и целовал властно.

Молодоженам за столом наливали медовый напиток. Считалось, что в первую брачную ночь молодым нужно было быть опьяненными только соей любовью. А вот гости пили и настойки покрепче и вино.

Настало время молодым покинуть всеобщее веселье.

Все наши пять пар дружно встали, поклонились гостям и покинули залы со столами и сам гостевой дом.

Все, кроме нас с Трофимом. Мы с ним поднялись на этаж с гостевыми комнатами. Одна из них на сегодняшнюю ночь наша. Я слышала, как внизу во всю гуляли гости.

— Устала? — мягко спросил Трофим

— Есть немного — честно ответила я.

Конечно я знала, что ждет меня впереди и немного этого боялась.

Ну а кому не страшно первый раз остаться с мужчиной, пусть теперь и с мужем?

— Иди помогу раздеться — позвал Трофим меня к себе

А мне было страшно. Ноги просто приросли к полу. Тогда он сам подошел ко мне, улыбнулся, взял за руку и подвел к кровати. Сел на нее и начал очень медленно меня раздевать.

Хотелось вцепиться в одежду и спрятаться. Но я же теперь его жена и все, что теперь с нами будет — это одна из сторон семейной жизни.

И дети потом от этого рождаются….

Но мне все равно страшно.

Однако муж очень осторожно со мной обращался. Он нежно гладил меня и целовал меня в открывавшиеся от одежды участки тела, а я смущалась очень сильно, но терпела. Я не должна противиться мужу.

Когда на мне осталась одна длинная белая нижняя сорочка Трофим встал, взял меня на руки и уложил на постель.

— Не бойся так, птичка моя! Все будет замечательно! У нас будет большая, дружная семья! Я безумно тебя люблю и сделаю тебя счастливой! Клянусь! Ты мне веришь? — и он так трогательно опустился на колено перед кроватью и заглянул мне в глаза.

Я повернула в его сторону голову и улыбнулась ему

— Конечно верю!

Он приблизил ко мне свое лицо и поцеловал. Нежно, мягко и безумно тепло.

Я не знаток поцелуев, но на свадьбе он целовал меня по другому.

А Трофим все целовал меня и целовал. Губы, шея, грудь, руки, живот и даже ноги. Чем ниже он опускался, тем сильнее я напрягалась.

— Не бойся, птичка моя. Расслабься. Ты такая красивая! Желанная моя!

Я краснела даже от его слов, не говоря уже о его действиях.

А он опять начал целовать мои губы и уже не стоял на колене около кровати, а лежал рядом со мной и даже слегка нависал надо мной.

И все таки, не смотря на все мое стеснение, он смог вскружить мне голову. И я совсем не заметила как мы оба оказались совсем без одежды… Когда и как у него это получилось?

А потом и вообще все случилось!…

Что я почувствовала?

Боль!

И меня это спустило с головокружительной высоты ласк, что дарил мне Трофим. Закричать я себе не позволила. С улицы еще доносились звуки праздника.

Было стыдно, что меня все могут услышать. Поэтому я закусила губу и терпела.

А потом Трофим скатился с меня, но обнял и глянув мне в лицо, потом поцеловал в висок прижав к себе сильнее и сказал

— Прости, птичка моя! Но ты такая соблазнительная и желанная, что я не смог сдержаться. Но ты восхитительна! Спи, моя птичка! У нас будет еще много восхитительных ночей!

Я слушала его и опять краснела.

Ну как он может так откровенно об этом говорить? Даже если никто кроме меня это и не слышит… Но мне приятно это слышать!

Так я и уснула совершенно себя не понимая.

Утром привычно проснулась рано, но непривычно в мужских объятьях.

А Трофим уже не спал. Он смотрел на меня и не пропустил момент моего пробуждения

— Доброе утро, птичка моя! Выспалась?

Смущение вернулось мгновенно. Я покраснела и кивнула

— Доброе! Выспалась!

— Моя бы воля не выпустил тебя из кровати несколько дней! — шепнули мне на ушко и поцеловали сначала в висок, а потом и до губ добрались.

Через некоторое время после непрекращающихся поцелуем мне в губы зарычали и прижав еще крепче сообщили

— Или немедленно встаем или не встаем вообще!

— И что делать? — спросила я растерявшись

— Встаем! — улыбнулись мне — Нам пора попрощаться с твоими родителями и отправляться в столицу.

— Хорошо, встаем — покладисто согласилась я — Только — я слегка замялась — Давай ты будешь первым

— Уговорила, скромная моя птичка!

И он, ни капельки не стесняясь, встал с кровати совершенно голый как был. Даже не подумал прикрыться.

Я зажмурилась.

Вообще то он очень красивый, но я зажмурилась.

И лежала с закрытыми глазами, пока не закрылась дверь в умывальную комнату.

Завтракали мы в доме моих родителей.

Вещи мои уже загрузили в карету в которой я поеду сегодня в столицу. Поэтому после завтрака мы сразу и отправились.

5

Дорога до столицы продлилась целый день.

Мы не останавливались (на удовлетворение нужд организма — не считается). Перекусовали на ходу.

В карете ехала я и мои вещи.

Все мужчины, во главе с моим мужем, ехали верхом на лошадях.

Я устала.

Даже не подозревала, что проведя весь день в карете с мягкими сиденьями, можно так устать. Сидеть на одном месте целый день — не мое. Даже в окно смотреть мне быстро надоело. Ничего интересного за окном не происходило.

Да лучше бы я на огороде весь день отработала. Для меня это привычнее. Очень хотелось подвигаться.

В начале пути я еще смотрела в окно кареты, а потом мне надоел однообразный вид деревьев, кустов и полей вдоль дороги по которой мы ехали.

Я пыталась немного шевелиться, но сильно двигаться мне не получалось. Встала — села, чуть повернулась, потопала ногами. Вот пожалуй и все, что у меня получилось. Несколько раз за день таких «подвижек» и все. У меня устало все тело хуже, чем от тяжелой работы. И мне уже очень-очень хотелось скорее приехать.

Подъехали мы к дому Трофима, а теперь и моему, когда солнышко уже клонилось к горизонту.

Сегодня мы с Трофимом отдыхаем с дороги, а на завтра назначен торжественный ужин в честь нашего сочетания. Ну или второй день свадьбы, если хотите.

Уже для соратников и друзей Трофима, кто не смог приехать в наше село.

Поэтому завтра мне предстоит много работы с утра. Надо будет украсить столовую и приготовить много угощений.

Трофим сказал, что мне помогут его служанка, которая убирается в доме и его кухарка. Это хорошо, а то одна я не справлюсь за столь короткое время.

Вечером, по приезду, дом мне понравился, но я так устала, что просто чуть глянула, отметила, что мне нравиться и вошла внутрь. За нами следом соратники Трофима внесли мои вещи, распрощались и оставили нас одних.

Вошли мы в большую гостиную-столовую и по боковой лестнице Трофим за руку повел меня на второй этаж. Там было несколько закрытых дверей.

Трофим провел меня почти в центр коридора и открыл одну из дверей.

Это оказалась спальная комната. С большой кроватью по середине.

— Это наша спальня — пояснил Трофим и вопросительно на меня глянул

Я вошла и осмотрела светлую комнату с большой кроватью, которая была накрыта белым меховым покрывалом.

На полу перед кроватью лежала огромная шкура медведя и с обеих сторон кровати лежали медвежьи шкуры, но поменьше.

На большом окне, которое выходило в сад, были светлые занавеси.

Очень красивая, светлая и уютная спальня. Я улыбнулась и развернулась к Трофиму

— Здесь так красиво!

— Тебе нравиться наше гнездышко, птичка моя? — он опять решил меня засмущать

— Очень — потупилась я

Трофим, он все время пока я осматривала комнату стоял и подпирал плечем дверной косяк, оторвался от двери, подошел ко мне, поднял мое лицо за подбородок и поцеловал

— Добро пожаловать домой, Марфушка! — шепнул мне в губы, когда прервал наш поцелуй, сказал Трофим.

— Спасибо — сипло ответила я

Трофим довольно чему-то хмыкнул

— Хочешь освежиться после дороги и переодеться? Кухарка приготовила нам ужин.

Дом и действительно был пустым, но при этом впечатление, что его недавно покинули — присутствовало. Стоял запах свежеприготовленной еды, от плиты исходило тепло. И дом был протоплен.

— С удовольствием бы ополоснулась и переоделась бы — сказала и опять смутилась.

Головой понимаю, что теперь это мой дом, но пока еще даже к мысли этой не привыкла.

— Смотри твои вещи уже принесли, потом их разберешь. А пока возьми что тебе нужно и пойдем покажу, где можно помыться.

Воины Трофима и правда принесли мои вещи в дом и сложили в комнатке, которую я не заметила. А Трофим мне показал открыв одну из дверей находящуюся в спальне. И там оказалась большая вещевая кладовая. Там были вешалки и полки с мужскими вещами.

— Это моя гардеробная — пояснил Трофим

Со второй стороны была еще одна дверь. Трофим ее тоже открыл и показал мне. Там была туалетная комната. Трофим вошел в нее и потянул меня следом, прошел ее насквозь и вышел с другой стороны. А там была такая же гардеробная, только на полу стояли мои вещи.

— А это твоя гардеробная. Сама разберешь вещи или тебе нужна помощь?

— Сама справлюсь — немного ошарашено ответила я.

И правда это было здорово. У нас в селе ни у кого такого нет. А еще из моей гардеробной тоже была отдельная дверь в спальню. И из туалетной комнаты в спальню тоже была отдельная дверь.

Так по одной стене в спальне было три двери, но они совершенно не портили комнату, тем более со стороны спальни молочного цвета двери были расписаны цветочным узором в розово-сиреневых пастельных тонах. Очень красиво.

А на другой стороне комнаты расположился камин из камня в тон шкурам на полу. Все тона и цвета замечательно сочетались и спальня получалась именно совместной и для мужчины и для женщины.

— Ну бери, что тебе надо, пойдем ополоснемся, поужинаем и будем отдыхать.

И столько обещаний в его речи… Голос, вроде, спокойный, но обещающих мне интересного отдыха нотки меня опять смущали и заставляли краснеть.

Ну вот как так можно об этом вообще говорить?

Я взяла чистую длинную рубаху и светлый сарафан. Трофим тоже взял чистую одежду, подошел ко мне и снова взял за руку.

— Пойдем?

Я кивнула.

Меня повели через первый этаж еще ниже.

Внизу тоже оказался этаж, наверное хозяйственный.

Тут все было отделано камнем и деревом.

Трофим подвел меня к одной из дверей и открыл ее.

Мы вошли в пространство пахнущее баней, но помещение сухое со скамейками для сидения.

Напротив еще одна дверь. Трофим открыл ее и поманил меня. Я заглянула и была поражена. Это оказалась баня. И баня была протоплена!

Помещение было большое и поделено на две части. В одной парилочка, а в другой место для мытья. Можно попариться, а можно просто помыться.

Под самым потолком шло узкое окно, оно и пропускало вечернее солнышко.

Мне сразу же захотелось и попариться и помыться.

И все это не торопясь, в несколько заходов, да еще потом и отвара травяного выпить.

Мммм! Как бы это было здорово!

Но я была не одна, а с мужчиной. Ой с мужем.

Но все равно. Я не могу раздеться при нем до нога и получить удовольствия от бани.

— Ну как? — спросил Трофим бархатным голосом

У меня по телу даже мурашки пробежали.

— Здорово! — искренне ответила я — Никак не ожидала увидеть здесь баньку!

— А что ожидала? — мурлыкнул муж

— Даже не знаю — честно сказала я.

Я и правда не знаю, что я ждала. Возможно комнатушку с тазиком и жбаном с водой холодной и, возможно, с горячей жбан. Набираешь в тазик воды и моешься. А тут такое чудо!

Да у нас в селе такого ни у кого нет. В смысле бани есть, но они или как пристройка к дому или как отдельно стоящее сооружение.

Пока я размышляла меня опять вытянули в сухое помещение и скомандовали

— Раздевайся

Я глянула на Трофима и мои глаза начали расширяться. От возмущения, страха и стыда. Да мне было стыдно раздеваться перед ним.

— Я выйду и не буду тебя смущать — улыбнулся Трофим.

Он и правда вышел.

Я стала раздеваться.

Первая мысль была полностью раздеться, но тут я вспомнила про окошко. Я понимаю, что кроме нас тут вроде как никого нет, но…

В общем я осталась в нижней длинной сорочке. И прошла в парилочку, села на верхнюю полочку.

И тут дверь открылась и Трофим в одних легких штанах зашел в баню.

Я непроизвольно сжалась, а он как ни в чем не бывало спросил:

— Ты не будешь против если я еще дровишек в печку подкину?

— Нееет — удивленно протянула я

И он вышел, закрыв за собой дверь.

Однако сидеть расслаблено у меня не получалось. Я понимала, что сейчас Трофим вернется. Как себя вести я не знала.

Дома у нас тоже была банька. И мылись мы вместе с мамой или я одна ходила. Поэтому для меня посещение бани с мужчиной просто… Даже не знаю, как это назвать.

В детстве, я помню, мы мылись все втроем: мама, папа и я. Но я даже не помню папу голым. Я так понимаю, что или он всегда был в подштанниках или я настолько не обращала на все это внимание. А вот лет с пяти, наверное, в компании с папой я больше не мылась.

И то — то был папа. А тут совершенно посторонний мужик. Да, мой муж, но мне нужно к этому всему еще привыкнуть.

А Трофим пришел. И опять в легких штанах, как и заглядывал, когда подложить дрова предложил.

Он вошел, сел рядом со мной. Рядом, но так, что между нами осталось немного места. Мне стало совсем жарко.

Ну банька то совсем маленькая… И сесть он и мог только близко ко мне…

Это я себя успокаивала.

Получалось плохо. Внутри меня пульсировал страх, стыд и еще что-то. Не могу описать что. Сердце бубухало, щеки наливались жаром, дышать стало трудно.

Однако Трофим откинулся на стенку и сидел спокойно, расслабленно, закрыл глаза и не обращал на меня никакого внимания.

Я сидела напряженная, но потом постепенно начала расслабляться. Меня не трогали. И вообще, казалось, не обращали внимание. Это успокаивало.

Банька была горяченькая, но дух легкий.

После целого дня в карете расслабиться очень хотелось. И я закрыла глаза и тоже откинулась на теплую стенку. Тело расслабилось и тепло окутало меня. Боги! Как же хорошо!

Я похоже даже немного отключилась, потому что пришла в себя на руках у Трофима.

— Что задремала? — спросил он тихо

Я молчала, а он вынес меня в ту часть бани, где находилась помывочная. Поставил меня по середине на пол, а потом взял и окатил меня холодной водой.

Я орала, а он хохотал.

И себя окатил холодной водой. На меня опять попали струи его воды и я продолжила орать, а он хохотать.

В этот момент меня даже прилипшая к телу сорочка смущать перестала.

— Голосистая ты моя! — продолжил смеяться Трофим.

А потом он подошел ко мне ближе и одним движением снял с меня мокрую сорочку.

Я вообще и растерялась, и возмутилась, и смутилась одновременно. Трофим продолжил меня удивлять — он вышел в раздевалку и вернулся с простынёю. Завернул в нее меня и подтолкнул в сторону раздевалки.

— Иди посиди, отдохни там. А хочешь — можешь в сад выйти?

В сад было бы здорово, но я не могу. А вдруг меня там кто увидит?

— Там посижу — кивнула головой на раздевалку.

— Иди! — улыбнулся Трофим и шлепнул меня по попе

Я взвизгнула и даже подпрыгнула. Развернулась к нему в праведном возмущении, а он опять расхохотался.

Вот как он так может себя вести?

Я развернулась и ушла. Вышла и села в предбаннике. Откинулась на стенку. Хорошо!

Трофим вышел за мной чуть позже и его нижняя часть тела тоже была обмотана полотенцем.

— Чай будешь? — спросилТрофим меня

— Буду.

Я попыталась стать, чтобы пойти и заварить чай. Трофим обнял меня за плечи, поцеловал в лоб и усадил обратно на лавку.

— Сиди, сейчас принесу.

И правда принес такой пузатенький чайничек и две чашечки. Сунул мне в руки чашки с просьбой

— Подержи

Потом одной рукой поднял досочку на стенке, как то ее закрепил и получился маленький столик. Поставил на него чайник, забрал у меня чашки и поставил рядом. Налил нам чая и одну чашечку протянул мне

— Так пить будешь или варенья или меда принести?

— Нет, спасибо. Так буду

— Я тоже в бане просто чай предпочитаю без сладких добавок.

Я улыбнулась ему не зная что надо говорить.

Мы пили чай молча. Когда с чаем было покончено Трофим опять предложил пойти попариться.

Еще попариться очень хотелось. А как туда идти? Сорочку то он мне намочил и снял, а снять с себя простынь я не готова.

Трофим как услышал мои мысли.

— Иди в простыне

Мы вошли в баню и я увидела замоченные в тазике веники.

Мммм! Венички!

Не успела порадоваться, как опаять мысль: «А как же мне париться веником? Опять в простыне?»

Додумать мне не дали, а подтолкнули опять в парилку.

В общем мы еще несколько раз попарились, просто сидя в горячей парилке. Потом меня и себя Трофим обливал холодной водой и каждый раз мне выдавали новую простынь.

Небольшой отдых, чай.

Вместе с потом выходила жидкость из организма. Я уже порядком расслабилась и даже местами перестала так сильно смущаться.

И в очередной заход в баню мне предложили попарится веником.

— Какой веник предпочитаешь: березовый, дубовый или можжевеловый? — спросил Трофим

— Да я все люблю — пожала я плечами

— Ну и замечательно! Давай я тебя попарю. Снимай простынь, постели ее на полках и ложись.

Я смотрела на него открывала и закрывала рот, а вот слова не рождались. Только рой мыслей в голове клубком крутился.

Трофим обнял меня за плечи, поцеловал в макушку и сказал:

— Птичка моя, заканчивай смущаться! Привыкай быть моей женой во всех смыслах. Ты очень красивая, я смотрел бы на тебя и смотрел. Я пойду за веником, а ты ложись на животик, смелее!

И как бы я не смущалась, но головой я прекрасно понимала, что, да, я его жена. Он вышел за веником, а я быстро постелила простынь и быстро легла на нее на живот. Руки положила так, чтобы спрятать в них лицо.

— Красавица ты моя! — его рука провела по моей спине и попе

И как он оказался рядом, я даже не услышала, а его прикосновения отозвались во мне волной жара.

Он меня парил так… ТАК! И побил и погладил веничками. И спинку и ножки, а потом перевернул на спину и так же попарил меня спереди. А потом принес в парилку тазик с водой и собственноручно помыл меня.

Это было так восхитительно!

Я и правда перестала смущаться. Я расслабилась, как не расслаблялась никогда. Меня окатили теплой водичкой, замотали в сухую простынку и на руках отнесли в спальню.

Положили на кровать и начали целовать. Нежно, бережно в начале, а потом все жаднее и страстнее. Простынку на мне размотали и его руки гуляли по моему телу.

Я сама не заметила, как начала отвечать ему и руки мои тоже пошли изучать тело моего мужа.

Все что было потом — было упоительно! Я взлетала на небеса и мой муж познакомил меня с раем!

Когда наши страсти улеглись, муж опять обнимал меня и крепко прижимал к себе.

А я прижималась.

— Птичка моя желанная! Какая же ты потрясающая! Кушать хочешь? — вопрос мужа застал меня врасплох.

А ведь правда, я сегодня рано утром позавтракала у родителей.

Целый день в дороге, легкий перекус пирогами, которые мама собрала нам. Сейчас уже ночь, а мы так и не поужинали.

На вопрос мужа ответ дал мой желудок жалобной песней о том, что хозяйка про него забыла.

— Понял — засмеялся муж, а я опять засмущалась

Боги! Я никогда в своей жизни столько не смущалась! А с Трофимом я только этим и занимаюсь.

Меня снова завернули в простынь и понесли на первый этаж.

На лестнице мягко горели фонарики на стенах. Меня принесли в столовую, усадили на стул.

— Сейчас поужинаем — и прежде чем отойти Трофим опять поцеловал меня, а я с готовностью подставила губы — Мне нравится твоя податливость, как сейчас. А еще я предпочел бы видеть тебя без простыни.

Вот опять! Опять он меня смущает!

Трофим опять улыбнулся и подошел к печи на кухне. Кухня была отделена от столовой аркой без двери.

Открыл заслонку и достал из печи чугунок.

Взял две плошки и положил еду в обе. Одну поставил передо мной, вторую поставил на стол рядом со мной. Затем принес хлеб, соленых огурчиков и грибов, принес приборы и мы приступили к еде.

Вкусно то как! Я как будто седьмицу не ела!

— Кушай, кушай, моя птичка! Тебе еще понадобятся силы! — сказал мой муж и таким хитрым взглядом на меня глянул.

И что он этим хочет сказать?

Ночь была незабываемой.

Уснули мы перед рассветом.

6

Проснулась я рано, не смотря на то, что спать мы легли поздно. Или рано. Потянулась. Так приятно телу.

— Какая же ты соблазнительная! — голос мужа рядом мурлыкнул, а я улыбнулась.

И почти не засмущалась.

Наверное вчера все отсмущала.

— Надо вставать. Столько дел сегодня! — ответила я

— Хорошо — как то легко согласился он — Но в начале ты меня поцелуешь и пожелаешь доброго утра!

Нет не отсмущалась вчера.

Он умеет найти новые способы вызвать во мне это чувство.

Я никогда сама не целовала ни одного парня или мужчину. Я не умею.

— Ну же, жена моя, смелее!

И сам ко мне подкатился и опять навис надо мной.

Я потянулась к его губам и чуть прижалась к ним.

Он позволил мне, а потом просто сам завладел моими губами.

Мы все таки покинули кровать, но значительно позже. Так как солнце уже было высоко, а дел, и на самом деле, сегодня много.

— Встаем! — с сожалением вздохнул мой муж

И команду он сам себе, похоже, дал. Первый же и встал.

— Поваляйся, пока я умоюсь — сказал мне и закрыл дверь в туалетную комнату.

Когда мы уже завтракали пришли его горничная и кухарка, которые, как объяснил муж, будут мне сегодня помогать готовить угощение и украшать зал.

— Ульяна — кухарка, Дарья — горничная — представил мне двух молодых женщин муж — А это моя жена Марфа!

Трофим нас познакомил, попросил их слушаться меня и помогать во всем.

Сам поцеловал меня и ушел по делам службы.

Оказывается он уже предупредил кухарку, что в доме будет проведен второй день свадьбы и она уже очень много всего успела приготовить.

А горничная уже приготовила и скатерти и посуду. Так что это еще вопрос кто кому помогал.

Я, наконец то, разобрала свои вещи и привела в порядок платье в котором планировала сегодня вечером быть на празднике.

День прошел в приятных хлопотах.

Трофим пришел, когда мы уже накрыли стол.

Он поймал меня в свои объятия и поцеловал

— Я уже успел очень-очень соскучиться! А ты тут как?

— А мы все приготовили! Когда гости придут?

— Хозяюшка ты моя! Скоро начнут собираться. Пойдем переоденемся?

— Пойдем.

— Ульяна, Дарья, вы же поможете нам сегодня с гостями? — обратился он к женщинам

— Конечно — поклонились те в ответ.

А мы поднялись на второй этаж, чтобы переодеться к приходу гостей.

Гостей мы с Трофимом встречали на входе.

И вот сегодня мы получали подарки в виде полезных вещей в хозяйстве.

Здесь была и красивая посуда, и столовые приборы, и пастельное белье, и кружевные занавеси на окна и много, много еще нужных в хозяйстве вещей.

Когда все гости пришли мы с Трофимом пригласили всех за стол.

Сегодня на столах были и боченки с медовухой, и вино, и настойки, и компоты из разных фруктов для женщин.

Нашими гостями были соратники мужа и их жены.

Женатых среди них было не так много, как холостых. Поэтому мужчин было больше.

Мы с Трофимом сели во главе стола, гости расселись на свободные места и начался пир.

Нас поздравляли, желали много хорошего и пили за наше здоровье, благополучие, деток и долгие лета в большой дружной семье.

Трофим сегодня тоже пил медовуху. Я пила компот из вишни.

Гости с удовольствием кушали, говорили здравницы, пели песни и много разговаривали. Они все были соратниками по службе и у них было много общих тем.

Все было хорошо, как и бывает на таких пиршествах.

После того, как все основательно поели, Ульяна и Дарья убрали грязную посуду, заменив ее на чистую.

На столе вместо мясных и рыбных кушаний появились блюда полегче: блины, пироги, закуски.

Вечер уже двигался к ночи.

Некоторые пары ушли по домам, к детям, а более молодые и необремененные семьями мужчины еще сидели за столом и продолжали общаться.

Ульяна с Дарьей тоже ушли по домам.

И теперь я уже сама следила за тем, чтобы у гостей было в достатке закусок и всего остального. Поэтому я не сидела за столом постоянно.

Когда я садилась за стол Трофим смотрел на меня тепло и даже слегка обнимал и целовал то в щечку, то в висок. И постоянно этим смущал меня.

А мужчины, как нарочно, не оставляли такое внимание ко мне незамеченным. Обязательно подбадривали Трофима и смущали меня еще больше.

Ну а я периодически опять то садилась за стол, то шла осмотреть всего ли хватает гостям.

Вот так очередной раз я отправилась принести еще пирожков на дальний край стола. Забрала оттуда пустое блюдо и отнесла на кухню.

Потом перемою всю оставшуюся грязную посуду, когда гости уйдут.

На кухне положила на чистое блюдо пирожки и отнесла на ту часть стола. Благо посуды у Трофима хватало. Подготовился, видно, заранее к большому количеству людей.

А когда собиралась отойти один из мужчин окликнул меня. Я подошла к нему поближе и он попросил меня принести еще сметаны для блинов. Я кинула и пошла выполнять его просьбу. Принесла и постаила перед ним крынку со сметаной.

— Спасибо, красавица! — поблагодарил он

Я ему в ответ только улыбнулась. Чуть отошла от стола и оглянулась, чтобы еще раз посмотреть, чего на столе не хватает.

Вроде все есть.

И я отправилась на свое место за столом.

Муж уже достаточно выпил, потому что его взгляд был немного мутноват, речь слегка заплетающаяся.

Я села. Он опять обнял меня за плечи, но как-то грубовато у него получилось в этот раз.

— О чем ты разговаривала с Олегом? — спросил он меня на ушко

— С кем? Я ни с кем не разговаривала — удивилась я

И правда же ни с кем не разговаривала.

Он глянул на меня и глаза сузил, словно я его обманываю и он об этом знает.

— Прекращай парням глазки строить! — зло шепнули мне на ушко опять.

— Трофим никому ничего я не строю! — возмущенно шепнула я

— Я слежу!

Посмотрела на него и просто закатила глаза.

Ну что говорить пьяному мужчине. У него свое мнение и спорить с ним, судя по всему, бесполезно.

Вот и не буду. Пойду лучше тогда посуду помою, а они тут пусть сидят.

— Пойду посуду помою — тихо сказала Трофиму

— Вот и правильно! Лучше хозяйством займись! — поддержал мое решение муж.

И я ушла на кухню мыть посуду.

Мужчины разговаривали все громче и громче. Они смеялись вспоминая смешные моменты на службе, подсмеивались друг над другом, обсуждали какие-то свои дела.

А я мыла посуду и за этой монотонной работой вспоминала свой дом, родных, подружек и вообще селян.

Наши мужики тоже, когда выпьют, начинали громко говорить, говорить перебивая друг друга.

Зачастую и песню хоровую затянут, могут поспорить кто правильно поет, а кто нет.

А бывает, что некоторые застолья и в драку перетекали.

Мой папа тоже мог медовушки выпить, но он всегда предпочитал вернуться домой и лечь спать. Поэтому мама всегда была за папу спокойна — папа всегда ночевал дома.

— Варюшка, я домой пришел, родная! Я тут выпил с мужиками немного. Можно я спать пойду?

— Иди, пьянушка моя! — смеялась мама

— Не ругайся, роднуля! — шел обниматься к маме папа

— Не ругаюсь я — обнимала его мама — Пойдем провожу тебя в кроватку.

— Проводи — вздыхал папа

Вот так было всегда. И разговор, почти слово в слово повторялся всегда.

Я всегда улыбалась глядя на эту сцену.

Хотя в селе у нас некоторые жены своих мужей после посиделок и со скалкой встречали, а то и искать по селу ходили. Потому что некоторые мужья могли и в загул уйти на несколько дней. А были и такие, которые жен гоняли.

В общем село как село у нас. Люди разные, но вообще-то народ у нас был дружный. Помогали друг другу и в беде не бросали.

Я так ушла в свои воспоминания, что очень испугалась, когда услышала:

— Хозяюшка, а дай, пожалуйста, ложку! — мужской голос раздался за спиной

— Ох напугали! — выдохнула я и крутанулась на звук.

Мужчина оказался от меня в нескольких шагах

— Прости, хозяюшка — улыбнулся он мне виновато.

Я вытерла руки полотенцем и пошла к полочке, где лежали приборы. Достала ложку и протянула ему.

В этот момент в дверях появился мой муж. Взгляд у него был злой.

Гость его не видел, он взял ложку и сказал:

— Спасибо, хозяюшка

Развернулся, чтобы уйти и столкнулся с Трофимом. Выходя из кухни он потрепал по плечу мужа и сказал

— Везунчик ты, Трофим, такую жену отхватил!

Трофим дернул плечем и сбросил его руку. Тот хмыкнул и ушел с кухни, а Трофим уставился на меня и спросил:

— Что здесь происходит?

— Посуду мою — честно сказала я

— Посуду?

Он подошел ко мне ближе и схватил меня за запястье и потащил вон из кухни. А потом прямиком на лестницу и на второй этаж в спальню.

Я растерялась и не понимала, что это с Трофимом происходит. С чего это он так завелся?

Я еле успевала переставлять ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Трофим притащил меня в спальню и пинком ноги закрыл дверь. Резко развернул меня к себе лицом, схватил за плечи и так тряхнул, что я подумала, что голова оторвется. А держали меня так крепко, что мне было больно в этих тисках. Точно синяки останутся.

— Трофим, мне больно! — мявкнула я

— Больно?! — и меня сжали еще сильнее и опять тряхнули — Я просил не строить мужикам глазки?

И столько злости в его голосе, что я действительно испугалась

— Никому я глазки не строила! — ну ведь обидно, когда тебя обвиняют в том, что не делал.

— Не строила? Не строила?! А что они вокруг тебя вьются?!

— Да никто не вьется вокруг меня!

— Я что слепой? Ты думаешь, что я ничего не увижу? — рык и опять встрях.

— Трофим, больно! Пусти!

— Отпустить? Да пожалуйста!

И он оттолкнул меня с силой. Я упала на кровать, но как-то неудачно. Я сильно стукнулась. Очень сильно. И даже не поняла чем, потому что боль пронзила все тело и даже голова закружилась и в глазах потемнело. Я с шипением сползла на пол и свернулась калачиком. Слезы сами брызнули из глаз.

А Трофим развернулся и ушел хлопнув дверью.

Полежала пока боль немного утихла. А потом оперлась спиной о кровать, кое как села, подтянула ноги к животу и обняла их руками. Лбом уперлась в коленки и окончательно разревелась.

Было больно, непонятно и обидно.

Немного придя в себя и когда боль чуть отпустила поднялась и, как древняя бабка, прошаркала в умывальную комнату. Умылась, переоделась и легла в кровать. Свернулась калачиком и закрыла глаза.

Сон не шел, а вот слух обострился.

Я лежала и прислушивалась к шуму внизу. Громкие разговоры, смех, песни и даже топот ног. Видно некоторые танцевали под пение своих соратников. И все это сопровождалось громкими хлопанием в ладоши и залихватскими песнопениями. Потом топот и хлоплки стихли и полилась многоголосая песня.

Ничего удивительного. Свадьба же… Моя свадьба…

А мне опять стало обидно и горько. И опять полились слезы.

Внизу еще какое-то время пошумели, а потом стало тихо и раздались шаги по лестнице.

Такие тяжелые.

7

Я постаралась притвориться спящей глубоко и беспробудно.

Дверь открылась, муж тяжело ввалился в комнату. Он и не думал вести себя тихо. Стал раздеваться и забрался в кровать.

Он упал на спину. Лежала я свернутым калачиком спиной к мужу и старалась дышать через раз, чтобы не привлекать к себе его внимание. Я решила, что он сейчас уснет, но мои надежды не оправдались. Муж повернулся ко мне ли подтянул меня к себе.

Я постаралась чуть упереться.

— Не вырвешься, птичка моя! — пьяно хмыкнули мне в затылок

Потом меня силой развернули и положили на спину. Сам Трофим навис надо мной. Закинул на меня ногу и уперся коленкой между моих ног. Я попыталась сжать ноги покрепче.

— Хм — хмыкнули мне в лицо и усилили нажим.

А еще он впился в мои губы. Именно впился. По своему это тоже был наш первый, такой злой и наказывающий меня за что-то, поцелуй.

Он пах пьяным от медовухи мужиком. Он был грубым, болезненным для моих губ и самолюбия. Потому что вырваться у меня не было никакой возможности. И вместе с этим жутким поцелуем мои ноги раздвинули и просто взяли меня силой.

Было больно.

Больно во всех смыслах — и физически и морально.

Когда он закончил я опять попыталась отползти в сторону, но меня опять не пустили

— Ты такая сладкая, птичка моя, что я никак не могу тобой насытиться!

И все повторилось снова.

И снова.

И снова!

Я лежала как тряпичная растерзанная кукла и только слезы текли по моим щекам.

Когда он наконец насытился, угомонился и уснул я чувствовала себя старой грязной тряпкой. Которую ногой притянули, вытерли грязь и откинули в угол, как ненужную.

Только вчера этот же мужчина подарил мне все звезды вселенной, а уже сегодня он втоптал меня в грязь. Грязь о размерах которой я даже не подозревала. Грязь о глубине которой я узнала впервые…

Сегодняшний вечер вывел меня из состояния легкого чувства эйфории от сознания, что тебя любят и готовы о тебе заботиться и в твоей душе родится ответное чувство. Трофим сам дал надежду на светлое будущее и сам же убил эту надежду.

Сейчас в моей душе поселился страх.

Страх, что мне не справиться с этой грубой силой. А эта грубая сила будет меня топтать день изо дня.

В душе поселилась такая безысходность и пустота… Я вдруг почувствовала себя настолько маленькой, потерянной и одинокой!

Вот она, моя семейная жизнь, в которую я так хотела попасть. Ох, вот она житейская мудрость — не торопитесь девки замуж!

Эти качели от счастья до состояния мокания в отхожую яму. Так началась моя семейная жизнь.

А будет ли счастье в моей жизни? Вот сомневаюсь я теперь, что в моей жизни счастливых моментов будет больше.

Ведь я своего мужа совершенно не знаю.

Да, видела уже несколько личин этого человека. Но я не знаю, какая из них его истинная.

А что если сегодня я как раз и познакомилась с истинным лицом своего мужа?

А если он любит выпить и потом все это будет повторяться? В смысле пьяный — он распускает руки. И ему се рано, кто попадет под них…

А вдруг он как раз и любит бить женщин?

Святые Боги!

За что же мне все это?

Как же мне теперь жить?

Мне только исполнилось шестнадцать недавно и я радовалась жизни и ждала чего-то волшебного…

Дождалась!

Сегодня я постарела лет на десять.

И интерес к жизни пропал. К такой жизни…

Уснула я под утро свернувшись комочком на самом краю кровати.

Я боялась даже дышать в сторону мужа, чтобы не дай Бог его потревожить.

А вдруг проснется и опять повториться весь тот ужас, что я уже пережила.

Тело болело и от побоев и от…

В обшем и с наружи и изнутри.

Мне очень хотелось забыться. Забыть все, что случилось этим вечером. Уйти в сон. Тихий, спокойный и светлый… И сон пришел, но был очень тревожный. Поэтому я вздрогнула и проснулась сразу, как только почувствовала, что муж проснулся.

Я замерла. Даже дышать боялась.

Муж скатился с кровати и вышел из комнаты.

Я лежала и слушала куда он отправился.

А он спустился по лестнице вниз. Через какое-то время хлопнула и входная дверь.

Пролежав в кровати еще немного и продолжая прислушиваться, я наконец поняла, что муж ушел.

Решила вставать. Дома я привыкла к ранним подъемам.

Да, сегодня я не выспалась, но валяться не имело смысла. Все равно больше не усну. Я встала, умылась, переоделась и спустилась вниз. Надо наводить порядок. После вчерашнего застолья на кухне и в столовой был полный беспорядок.

Ни Ульяна, ни Дарья сегодня не придут, поэтому все придется делать самой. Мне не трудно, к работе я привычная.

Непривычная к таким болезненным ощущениям в своем организме.

Нет, я не неженка и синяки и ссадины в моей жизни были.

Меня просто ни разу не били и не…

В общем так противно я себя еще ни разу в жизни не чувствовала.

Ладно, надо заняться делом. Работа разгонит мои неприятные мысли.

Трофим ушел и мне даже сейчас совершенно все равно куда он ушел.

Мало того, я сейчас была бы рада не видеть его…. долго. И чем дольше, тем лучше.

Как же я хочу домой! К маме и папе!

Я нагрела воды, перемыла всю посуду, убрала и на кухне и в столовой. Навела полный порядок и решила попить чая. Поставила чайник на огонь и подготовила свежую заварку. Одним словом я была на кухне и стояла спиной в двери. В доме было тихо и уже чисто.

И тут я почувствовала, как меня со спины обнимают и прижимают к сильному мужскому телу.

Сказать, что я испугалась — ничего не сказать. Ужас, который меня охватил приковал ноги к полу, пересушил горло и лишил меня голоса и в довершении ко всему в глазах потемнело и меня накрыла темнота.

Просыпалась я почему-то тяжело. Мысли возвращались как-то особенно тягуче и совершенно нерадостно.

— Птичка, моя! Ты в порядке?

Я вздрогнула при первых звуках раздавшегося рядом голоса.

Это был голос Трофима. Глаза распахнулись сами. Я лежала на нашей кровати в спальне.

А может это мне просто такой кошмар приснился?

Я повернулась в сторону откуда раздался его голос.

— Что со мной? — как-то хрипло получилось

— Ты сознание потеряла. Тебе уже лучше? — голос заботливый и взгляд очень внимательный и слегка испуганный.

Я потеряла сознание? Никогда ничего подобного со мной не было! Я не кисейная барышня.

— А почему я потеряла сознание?

— Понятия не имею, птичка моя! Я подошел к тебе на кухню и обнял тебя, а ты вдруг потеряла сознание. Что случилось?

— Не знаю…

Значит не сон. Значит все было на самом деле. Прислушалась к себе и поняла, что тело еще ноет. И я знаю почему.

— Может потому, что кто-то был со мной очень груб — выдавила я

— Прости, птичка моя! — он уткнулся лбом мне в плечо — Но ты такая красивая и соблазнительная! А вчера мужики на тебя ТАК смотрели! А ты всем улыбалась. А я немного выпил. И у меня просто крышу снесло… Прости меня!…

— Мужики смотрели, а мне досталось? И как я должна была встречать твоих гостей? Ворчанием и злым взглядом? И что бы тогда ты мне сказал? Или врезал без разговоров?

— Ты права, Марфушечка! Я был не прав!

— Не прав? — у меня просто слов от возмущения не было

«Прости», «Не прав»? И это все?!

А синяки на моем теле?

А… все остальное?

На глазах выступили слезы.

А вот показывать ему свою слабость не хотелось. И я просто отвернулась от него.

— Ты обиделась на меня?

Я обиделась?!

Обиделась за то, что со мной сделали?!

Обиделась за то, что меня опустили до уровня половой тряпки?!

А разве на такое обижаются?

Слезы душили меня уже до состояния истерики.

Я уткнулась в подушку еще сильнее и закусила край, чтобы не завыть в голос.

Но меня уже трясло и с этим я ничего не могла поделать.

— Марфушка! — и его рука дотронулась до моего плеча.

Я зло дернулась. Не надо меня трогать!

— Марфушка! Ну прости ты меня дурака! Я тебя так люблю! Я сам не верю счастью, что ты согласилась стать моей женой. Мне хочется спрятать тебя от всех. Чтобы никто не смел ни смотреть на тебя, ни разговаривать и вообще, даже рядом с тобой чтобы не проходили. А мужики все на тебя смотрели, да еще как! — он что-то еще мямлил виноватым голосом

А я разозлилась окончательно и злость помогла справиться с обидой. Но не с эмоциями, которые бурлили во мне.

— И что же ты с ними драться не стал? Они смотрели, а мне попало?! — истерика набирала обороты.

Обида тоже никуда не делась. Она еще и подпитывалась словами мужа, что в общем то я и не виновата ни в чем.

Меня сгробастали в охабку и прижали к себе крепко-крепко. Но это принесло мне дополнительно еще и физическую боль

— Больно! Отпусти!

— Прости, птичка моя!

И меня отпустили. А потом еще и оставили одну в комнате. А вот за это я на него не обиделась.

Однако оставили меня не надолго. Муж скоро опять появился в комнате. Я даже не повернулась в его сторону. Однако почувствовала, как муж аккуратно меня разворачивает и начинает снимать с меня одежду.

— Что ты делаешь? — попыталась возмутиться я

— Исправляю свои ошибки!

— Отстань!

— Нет, птичка моя! Пока я тебя не вылечу — не отстану!

И он все таки снял с меня одежду.

— Птичка моя! Сейчас мы обработаем твои синяки и все будет хорошо.

И он так нежно поцеловал меня в каждый синяк, как я понимаю. Потом еще на каждый синяк наложил салфетки смоченные в зелье вкусно пахнущем травами. Затем обмотал меня чистой простынею, уложил бережно в кровать и сказал

— Сейчас я тебя покормлю и чаем напою и будешь отдыхать. Можно я с тобой побуду?

Вернулся мой первый или прежний муж? Ну тот, который мягкий, любящий, заботливый…

Или это опять игра талантливого лицедея?

И какой он у меня на самом деле?

За этими мыслями и застал меня муж, когда вернулся с тарелкой мясного жаркого с овощным салатиком. А в другой руке у него была кружка с травяным чаем.

Он посмотрел на меня, заметил мой пристальный взгляд и спросил

— Что?

— Вот лежу и думаю какой ты настоящий?

Он молча подошел к пуфику с моей стороны и поставил на него тарелку и кружку. У пуфика очень удобная «шапочка», назову ее так. Она двухсторонняя. С одной стороны мягкая, а с другой деревянная поверхность. Поэтому этот пуфик можно использовать и как мягкое сиденье, и как столик.

Рядом со мной стоял стульчик, а когда он успел перевернуть сиденье на деревянную крышку, я даже не услышала.

— Марфушка, я разный. И мне очень жаль, что я оказался рядом с тобой совсем не таким, каким бы мне хотелось с тобой быть. Поверь мне, пожалуйста, я действительно хочу заботиться о тебе, оберегать и сделать тебя счастливой. И я буду очень стараться. Ты мне веришь?

— Посмотрим — неопределенно, но больше безразлично, ответила я

— Я буду очень стараться! А теперь давай покушаем и спать. Я знаю, что сегодня ночью ты почти не спала.

Кушать и правда уже хотелось. Я постаралась высвободить руки, но меня остановили.

— Не крутись, Пусть примочки с зельем впитаются в тело и это поможет синякам быстрее сойти.

— А как же я буду кушать?

— Я тебя покормлю, не волнуйся — и он мне улыбнулся, а я смотрела на него большими круглыми глазами.

Я же вполне здорова, чтобы поесть самостоятельно. Зачем меня кормить?

Трофим смотрел на меня хитрым взглядом, а потом еще и рассмеялся и заявил

— Даже не вздумай спорить! Я сам тебя и покормлю и напою чаем!

А потом взял ложку, набрал жаркого и салатика и протянул мне.

Я опять засмущалась, но рот открыла. Кушать мне уже очень хотелось. Мне аккуратно в рот положили еду. И так ложка за ложкой в меня скормили содержимое тарелки полностью.

Затем напоили чаем. Осторожно уложили в постельку и укрыли одеялом.

— Спи, радость моя!

Трофим обошел кровать и забрался на нее со своей стороны, обнял меня и прижал к себе очень аккуратно и бережно.

Уставший организм накормленный и обласканный заботой спорить не стал. Неприятные мысли спрятались за новыми впечатлениями проявленной заботой обо мне и не мешали организму отдыхать. Я уснула быстро.

8

А через пару дней, когда мои синяки прошли и у моего мужа случился выходной, он предложил мне прогуляться по городу.

День в городе получился замечательным.

Я, правда, немного была еще напряжена. Понимала, что вокруг много народа и Трофим может опять вести себя агрессивно.

Поэтому я все равно старалась вести себя очень осмотрительно. По сторонам старалась не очень смотреть. Не дай Боги в поле моего обзора какой мужчина попадется. А еще старалась не улыбаться.

Вот так все время следя за собой, большого удовольствия от прогулки получать не получалось.

И между тем мы прошлись по улицам, зашли в несколько лавок.

Мне подарили красивую шаль, сапожки красивые к зиме купили, а еще расписной поднос.

Не то, что я очень просила, просто Трофим сразу заметил, что мне приглянулось. Обновки были отправлены к нам домой, вернее Трофим просил все попросил доставить часам к восьми вечера. А пока мы продолжили прогулку.

Обедать мы зашли в трактир. Очень красивый такой трактир. Снаружи вывеска красивая, окошки расписные, дверь тоже расписные. Внутри очень светло и чисто.

Пространство трактира внутри открытое, разделено деревянными столбами, которые уходили вверх и одновременно служили подпорками для крыши. Они тоже были все расписаны в цветочном орнаменте.

Столы расставлены по всему пространству зала.

Небольшая стойка, где располагался сам хозяин трактира.

Кухня, судя по всему, располагалась в соседнем помещении, потому что тупа и оттуда без конца сновали девушки с подносами наполненными едой. Девушки были в красных сарафанах с белыми фартуками и на головах белые косыночки. Зал был заполнен столами на четыре персона, на шесть и даже человек на двенадцать.

Такие длинные столы со скамейками по обе стороны столов.

У столов, с меньшим количеством посадочных мест, стояли стулья.

Все столы без скатертей, но очень чисто выскоблены.

Трофим уверено отправился к одному из столов, который был на четыре персоны и стоял около окна. На окне были зановесочки из деревенского кружева, которая закрывала верхнюю часть окна и поэтому сидя у окна можно было спокойно смотреть на улицу.

Я и села спиной к залу, лицом к окну. Не хочу следить за собой еще и во время обеда. Хочу спокойно поесть.

Еду заказывал Трофим. Судя по всему он тут часто бывал и поэтому хорошо знаком с кухней.

Он заказал нам толченые овощи с маслом и мясную подливку в широкой глиняной тарелке. К ним нам принесли соленые хрустящие огурчики, квашенную капустку с клюквой и салат со сметаной из тертой редьки.

Все было очень вкусно.

Потом, когда мы поели, нам принесли самоварчик, заварочный чайник и три вида варенья, сметану и блинчики. Тоненькие, как пергаментная бумага.

Я объелась, но остановиться не могла, так все было вкусно. Трофим тоже хорошо покушал и улыбался на меня, когда я отдувалась.

— Ну ты как? — спросил он меня улыбаясь

— Объелась — честно призналась я

— Еще погуляем или домой? — спросили меня с заботой в голосе

— Давай еще погуляем — предложила я

— Хорошо!

Мы прошлись по улицам, потом спустились к реке, прогулялись по берегу. Там было немного ветрено и я слегка замерзла.

Трофим взял меня за руки и стал согревать их своим дыханием.

— Замерзла? — столько заботы в голосе.

Мне было приятно. Я улыбнулась и кивнула.

Мы все таки отправились домой. Решили пройтись пешком. Веренее это было мое решение, а Трофим согласился.

Дома он быстро затопил баньку. Она маленькая и поэтому протопилась быстро и мы пошли греться-париться.

Я люблю баню. И поэтому никогда не упускала возможность попариться. Только у нас дома баню топили не каждый день, а тут хоть каждый день парься. Красота!

Закончился вечер сказочно!

Я, вначале все таки еще была напряжена, помня последнее «общение» с мужем в постели. Но сегодня Трофим был опять очень нежен, внимателен и потрясающе ласков.

И я немного успокоилась, потом расслабилась и затем ему еще и отвечала… Тело само реагировало на его ласки. Даже не знала, что так бывает.

А через пару дней Трофим уехал. Их отряд опять на границу послали. Он сказал, что постарается все выполнить быстро, как только сможет и будет ко мне очень торопиться.

Пообещала ему скучать по нему и ждать с нетерпением. Я, по натуре, человек незлопамятный и долго обижаться не умею. И потом, нужно же налаживать отношения с мужем.

Дома осталась одна.

Ульяна и Дарья приходили пару раз в седьмицу.

За продуктами и в булочную за хлебом ходила сама.

Молочные продукты привозила молочница. Можно было брать все свежее хоть каждый день, но мне одной столько не нужно.

Вначале были мысли отказаться от услуг Ульяны и Дарьи. Я и сама со всем по дому спокойно справлялась, но решила оставить их.

Они мне хотя бы новости городские приносили.

Сама кроме рынка и булочной никуда не ходила. Во-первых, нужды ходить по городу нее было, а во-вторых, одной ходить гулять у меня привычки нет.

Подруг и знакомых, с которыми я могла спокойно общаться, у меня здесь не было. Вот и пусть пока хоть от женщин новости узнавать буду, да и поговорить с ними просто можно.

Уже осень вступила в мокрую стадию и зачастили дожди. Листьев на деревьях почти не осталось.

Но если была хорошая погода, я с удовольствием выходила в сад. Находила чем занять себя в саду, да и просто на ласковом осеннем солнышке посидеть было приятно.

Мне нравилось вязать сидя на солнышке в саду. Сад располагался с южной стороны и был обнесен высоким забором. Поэтому там даже в ветреную погоду было хорошо.

Я уже навязала Трофиму теплых носков на зиму.

Он все таки часто бывает вдалеке от дома и ему нужны теплые вещи. Им не всегда приходится ночевать в комфортных условиях, таких как постоялые дворы или дома старост. Бывает и в поле останавливаются, и в лесу.

Он сам рассказывал, что когда на патрулирование ездят, часто оказываются в местах, где нет никаких жилых поселений. А они люди военные и им не привыкать ночевать под открытым небом.

Вот и навязала ему носков, чтобы ноги всегда в тепле были. Еще пару жилеток связала, чтобы и спине тепло было. Теперь надо еще руковичек навязать.

В доме у меня тоже было прибрано и обед сготовлен. Нехорошо, если муж приедет, а его и покормить нечем. Так что я старалась быть готовой к приезду мужа в любой момент.

Седьмица моего одиночества подходила уже к концу. И я правда, даже скучать без Трофима начала.

Он приехал поздно вечером.

Я уже спать собиралась и дверь на ночь пошла закрывать. И тут входная дверь открывается и на пороге Трофим появляется.

Я от неожиданности, вначале чуть не подпрыгнула, а потом, когда признала его обрадовалась и на шею ему кинулась. Он такому приему очень обрадовался и в ответ обнял меня крепко крепко и поцеловал жарко жарко.

— Птичка моя! Как же я соскучился!

— И я по тебе скучала! — так ведь и правда скучала.

— Покормишь меня? Кушать сильно хочется!

— Обязательно! Иди пока в баньку помойся. Я ее сегодня не топила, но она теплая и вода там горячая есть, а я пока на стол накрою.

— А может помоешь меня?

— Ты же кушать только просил?

— Сейчас понял, что по тебе соскучился больше, чем кушать хочу. А потом вместе покушаем?

— Вот о чем ты думаешь?! — покраснела я поняв куда он клонит

— Не о чем, а о ком. О тебе, птичка моя ненаглядная!

Он подхватил меня на руки и пошел со мной в баньку. Было такое чувство, что не он из похода вернулся, а я. Он меня раздел, водички в тазик набрал и мыл мое тело нежно и ласково оглаживая, не пропуская ни одного местечка…

Я его тоже в ответ мыла, но не так откровенно у меня получалось пока. Однако «помыли» мы друг друга со всей ласкою и жадностью не один раз. Окончательно утомленные, но очень друг другом довольные ополоснулись прохладной водицей, завернулись в чистые простыни и пошли в столовую.

Вот никогда раньше в таком виде за столом с мужчиной бы не села, а тут как-то все очень даже замечательно было.

Муж уселся за стол обмотанный полотенцем вокруг бедер, а я взяла плошку и пошла наливать ему суп.

Котелок стоял в печи и суп был вполне еще горячий. Тем более сварила его вот только вечером. Сама вчерашний доела. А варила небольшими порциями, чтобы не портился.

Ну так вот налила суп в плошку мужу. Поставила перед ним и собралась сходить за сметанкой в кладовку, но была поймана мужем и усажена к нему на колени.

— Отпусти. Сметану принесу и ложку с хлебом — возмутилась я на такой произвол

— Нет и не подумаю! Я тебя поймал и ты теперь моя!

— Но ты же есть хотел?!

— И сейчас хочу. Но тебя я хочу больше

— Неугомонный! — покраснела я — Пусти!

Он засмеялся и отпустил.

А я пошла и за сметаной, и за хлебом, и за ложкой.

Муж ел с большим аппетитом. Когда он съел суп, я положила ему овощное рагу и курицей. И он опять так вкусно начал кушать, что я тоже захотела.

Муж видно уловил мой взгляд на его тарелку и набрав в ложку мяса и овощей протянул мне. Я хотела взять ложку, но он не дал, а опять протянул прямо к моим губам. Открыла рот и взяла угощение. Пока жевала муж положил рагу себе в рот. А потом опять дал мне. Так мы с ним и съели все содержимое его миски.

— Давай я тебе еще положу, а то ты половину мне скормил.

— Спасибо, моя хозяюшка! Я наелся. Пойдем отдыхать.

— Пойдем.

Меня опять поймали на руки и на этот раз отнесли на кровать. Наши простыни потерялись в пути к спальне.

Утром муж ушел на службу.

А вечером мы с ним пошли опять в таверну поужинать и немного погулять. Когда мы вернулись я показала ему связанную мною одежду и носки.

Он все перемерил, долго меня хвалил, а потом жарко благодарил.

А через несколько дней его с отрядом вновь послали на патрулирование границы.

Вот в таком режиме теперь и протекала моя жизнь. Трофим дома бывал, но и в разъездах бывал часто.

Несколько дней дома, а потом опять патрульный поход. Направления все время были разные, но в очередной раз его послали на границу в сторону нашего села. И назад мой муж вернулся в сопровождении моих родителей. Вот это был для меня большой сюрприз!

Я была безумно рада! Очень по ним соскучилась!

9

В первый момент я сильно растерялась.

Ну никак не ожидала увидеть родителей!

А потом, как с цепи сорвалась и кинулась на шея к маме, а потом и папе.

— Зоренька моя! Как ты? — мама меня крепко обняла

— Повзрослела что ли? Никак не пойму, что в тебе изменилось — вторил ейпапа обнимая следом

— Мамочка! Папочка! — больше слов не было.

Вернее было много, но как то толкались во мне и в разумную речь не складывались.

А в голове еще и мысль, что с мужем тоже надо поздороваться.

Однако наши, уже обычные приветствия, на глазах у родителей…

Не прилично как-то…

И как себя с ним вести при маме и папе я не понимала. Поэтому когда перестала с ними обниматься просто подошла к нему и протянула руки.

Он меня за руки взял, улыбаясь притянул к себе и обнял тоже. Поцеловал в губы, но прилично. А то у меня уже душа от стыда в пятки ушла.

Но он отпустил, понимающе улыбнулся и отпустил.

Очень была ему благодарна за такое сдержанное поведение.

— Ну, жена, кормить мужа и гостей будешь? — хитро подмигнув спросил Трофим.

— Ой! — как очнулась я — Конечно! У меня все готово! Пойдемте покажу вам комнату и где можно помыться с дороги — обратилась я к родителям, а потом мужу — Трофим вода горячая. Пока я маму с папой устрою иди помойся.

— Как скажешь, хозяюшка моя!

А я опять покраснела. А родители смотрели на меня и улыбались. Повела их на второй этаж и показала комнату для гостей предназначенную. Там в комоде белье постельное чистое лежало, поэтому быстро застелили мы постель с мамой, а папу отвела к мужу помыться.

Когда спустились вниз в столовой уже сидели наши мужчины чистые.

— Я быстро — сказала мама

Проводила маму до баньки и пошла на кухню с едой разбираться.

По случаю приезда родителей Трофим достал медовуху. На стол я накрыла быстро, мама уже тоже к нам присоединилась и все сели за стол.

Я от медовухи отказалась и пила квас.

Мама рюмочку выпила, ну и мужчины злоупотреблять не стали.

Зато покушали все с большим аппетитом. Потом пили чай и разговаривали. Родители рассказывали, что в селе делается. Спрашивали Трофима про службу. Это больше папа.

Так и получилось, что наши разговоры поделились на мужские и женские. Мы с мамой о своем разговаривали, а мужчины о своем.

Однако время было уже очень позднее и я предложила им всем идти отдыхать с дороги.

— Идите ложитесь, а я посуду помою, со стола приберу и тоже спать пойду — распорядилась, как хозяйка

— Давай помогу тебе — предложила мама

— Не надо, я справлюсь. Иди отдыхай — улыбнулась ей

— Тогда может я помогу? — спросил Трофим

— И ты иди отдыхай. Тут не много, я быстро — и ему улыбнулась

— Совсем доча взрослая — подошел и поцеловал меня в лоб отец

Когда я пришла в спальню Трофим спал.

Умаялся.

Лежит раскинувшись, губы сжаты, на лбу морщинка. Такой напряженный. Снится что-то.

Служба наверное.

И все таки красивый он у меня. Очень.

Будить его не хотелось. Это я дома целый день, а он весь день в дороге. Да и не один день. Пусть отдыхает.

Поэтому я тихонечко подошла к своему краю кровати и тихонечко забралась под одеяло. Но наверное что-то неловкое было в моих движениях, потому что муж проснулся, подгреб меня под себя и прошептал

— Соскучился я, птичка моя!

А дальше меня поцеловали. И опять меня накрыло волной жара и желания. И опять наши тела переплелись тесно тесно. И опять мы наслаждались друг другом до полного измождения.

— Какая ты у меня приветливая и отзывчивая! А уж сладкая какая и передать не могу! — шепнул мне на ушко муж

— Спи! Тебе на службу завтра рано — улыбнулась ему

Начинаю привыкать к его речам откровенным. И мне это нравиться.

— Как спи, когда рядом такое сокровище? Да я как только уехал уже о тебе скучать начал. И каждую ночь представлял, как приеду домой, а там ты. И вся моя!

— Спи! Твоя я, твоя! А тебе отдохнуть надо.

— Жестокая ты! — наигранно вздохнул муж

— Неугомонный! — игриво ответила я

Приятны мне речи его. А он опять рукой по телу моему водить начал. Задерживаясь на возвышенностях и впадинках. И целовал опять нежно и горячо. Распалил и себя и меня!

Горячая ночь выдалась. Однако оба мы были довольны друг другом безмерно! Утром муж опять поцеловал меня крепко-крепко, да так, что опять жарко стало. Оторвался от меня и заявил

— Заканчивай меня дразнить, а то я на службу опоздаю!

У меня сонные глазки округлились.

Это я его дразню?

Он понял мое немое возмущение

— А кто еще? Посмотри на себя, какая ты красивая и желанная! Волосики по подушке разметались, губки распухшие призывно приоткрыты, грудь с сосочком набухшим из под одеяла вылезла. Уже молчу о запахе притягательном твоем! И ты будешь утверждать, что это я виноват? — а у самого в глазах и смешинка и желание светятся

Вот какие речи… откровенные!

А мне приятно, но засмущалась опять

— И мне нравится, когда ты так смущаешься. Заводишь меня этим еще больше! И после этого будешь утверждать, что это я?

— Иди поцелую! — само как то у меня вырвалось

Муж зарычал и впился в губы мои требовательно.

— Опоила, околдовала меня собой! Если сейчас не уйду, то точно сегодня из спальни тебя не выпущу! А тут еще твои родители в гостях. Так что тебе тоже вставать надо — рыкнул еще раз и отошел от меня

А мне нравиться.

Я потянулась, как кошка на солнышке

— Ты что творишь! — рыкнул-мурлыкнул муж и за дверь вышел

А я рассмеялась.

Тихо, но счастливо.

Родители приехали на пару дней. И то, как сказал папа, не собирались они сейчас в город. Трофим уговорил.

Правда не долго уговаривал, призналась мама.

С их отрядом и отправились к нам.

Оказывается Трофим, в этот раз, на границу в сторону нашего села ездил.

Вот и хорошо, что уговорил родителей.

Уж больно я по ним соскучилась.

Да и дела какие-то у папы в городе образовались. Поэтому после завтрака он отправился по делам, а мы с мамой остались дома мужей ждать.

— Ну а теперь расскажи мне все, как ты тут живешь? — спросила мама, как только за папой дверь входная закрылась

— Хорошо живу. Спокойно. Трофим на службе, я дома. Гулять ходим по городу или вдоль речки. В таверну кушать ходили несколько раз.

— Ну а про второй день свадебный расскажешь? Трофим сказал, что своих сослуживцев с женами приглашал.

Вот о чем, о чем — а именно об этом вспоминать не хотелось.

И уж тем более рассказывать…

С одной стороны кому, как не маме пожаловаться, а с другой стыдно рассказывать, что на третий день своего замужества уже мужем бита была.

Чуть поборолась с собой и решила не рассказывать, не расстраивать родителей. Маме расскажу, она с отцом обязательно поделится.

И что?

Кому от этого легче станет?

Никому!

А они переживать будут.

А у нас же все хорошо.

И зачем лишнее переживание им?

Поэтому рассказала, что приходили гости, что подарков много надарили.

Даже показала.

Мама посмотрела, порадовалась. Я ее еще по дому провела, все как у нас устроено показала.

Понравилось маме все.

Банька маленькая ей приглянулась очень. Отметила, что тепло банька держит хорошо и полы наверху теплые.

Нашу спальню показала.

Мама была довольна в каких условиях дочь их живет. Вот пусть папе все это и рассказывает.

Обновки, которые Трофим купил показала. Понравилось все маме.

— Слава Богам! А то мы все таки переживали за тебя. Трофим хоть и видный и обеспеченный, но малознакомый нам. Да и ты не хотела за него замуж идти…

— Все хорошо мамочка! — подошла и обняла ее

А то у мамы уже и глаза на мокром месте.

— А давай чайку попьем, пока мужчин ждем. — предложила я

— Давай! — с готовностью согласилась мама

И только мы поставили чайник, как открылась входная дверь и на пороге появились Трофим и папа

— А что это вы тут делаете? — спросил Трофим

— Чай пить собрались — ответила я

— А давайте сходим в город, там и пообедаем — предложил Трофим

— Я не против — согласилась я и посмотрела на родителей.

Они тоже против не были.

Чайник мы с плиты убрали и пошли с мамой одеваться

— Марфушка, обуй новые сапожки, там приморозило — вдогонку мне крикнул Трофим

Я только оглянулась и кивнула.

Гуляли мы по городу долго.

Папе было интересно, где основная служба Трофима проходит. Поэтому мы даже на территорию замка княжьего зашли.

В княжьи палаты не ходили, но по первому этажу прошлись. Там и располагались все казенные кабинеты и службы.

И свой кабинет Трофим показал. Он его делил с еще несколькими воеводами. У каждого был свой стол, шкаф с бумагами.

Ну и конечно казармы, где воины располагались показал.

Сказал, что до женитьбы часто тоже в казарме ночевал, а теперь домой после службы торопится к жене красавице и хозяюшке отменной.

Все на меня глянули, а я опять покраснела. Он обнял меня и шепнул

— А уж скромна жена моя!

И так у него это многозначительно получилось, что мой румянец стал свекольного цвета.

На службе у Трофима я была впервые и мне там тоже интересно было. Встречные здоровались с Трофимом и нами. Трофим всем нас представлял. Были и те, кто на свадьбе у нас в доме были. Они мне приветливо улыбались, а я глаза тупила в пол, чтобы Трофим чего лишнего не подумал.

А потом мы все опять в ту красивую таверну пошли кушать.

Мужчины опять медовушки выпили, мы с мамой кваском побаловались. Покушали опять вкусно и очень плотно. Пошли прогулялись вдоль реки.

— Вот как интересно! — сказала мама смотря на реку — Это же Волога, что и у нас протекает. Но у нас она бурная с водопадами, а тут такая тихая. А берега высокие, как у нас. Красиво!

— Да — согласилась я с мамой — И на воду если смотреть завораживает.

— Красота! — подтвердила мама

— Не замерзли? — спросил Трофим обнимая меня за плечи

— Есть немного — созналась я.

— Давайте в пирожковую зайдем, чай попьем. Заодно и согреемся — предложил мой муж

Мы все с ним согласились

На улице вторая половина осени. К зиме клонится. Снега еще нет, но морозец уже прогулялся по земле.

Сапожки пришлись как раз в пору. Ноги не замерзли, а вот пальто я надела осеннее. В городе, среди домов нормально, а тут на берегу реки — место открытое. Ветрам тут вольно, вот и продувает.

Зашли мы в булочную на берегу реки. Место тихое, но очень красивое. Сели опять у окна. Из булочной на улицу смотреть очень уютно. Там холодно, а тут тепло и выпечкой свежей вкусно пахнет.

Заказали чай и вкусные сладкие булочки.

Мужчины себе настоечки вишневой заказали. Они и нам предлогали, но мы с мамой отказались.

Когда все принесли вишневый запах очень вкусно подразнил мой нюх. Я даже носом повела в сторону рюмки мужа. Он поднял ее и протянул мне

— Попробуй. Это вкусно.

Я взяла и опять понюхала. Да запах очень вкусный. За моими действиями все следили молча.

Потом я поднесла рюмку к губам и сделала маленький глоток. Горло обожгло и я закашлялась. Муж обнял и рассмеялся

— Ну как?

— Боже, как вы это пьете? — первое впечатление мне откровенно не понравилось.

Все опять засмеялись надо мной.

А потом во рту проснулся вкус вишни и по телу начало разливаться тепло.

И я как-то быстро согрелась, но булочку я схомячила в один момент.

Как ни вкусен привкус вишни, но привкус крепкого алкоголя все равно был и он мне не нравился. Поэтому я булочкой и закусила

— Еще хочешь? — спросил Трофим протягивая свою

— А ты?

— Еще закажу.

Ну и его булочку слопала и чаем запила.

В теле такая расслабленность образовалась, что даже спать захотелось.

И что удивляться?

Ночь же была бессонная. Так чуть под утро кимарнула.

— Нагулялась птичка моя! — ласково глядел на меня муж

— Ага — подтвердила я

— Пошли домой! — сказала мама — Да и нам собираться пора. Завтра с утра и поедем домой

— Уже? — я даже проснулась сразу — И куда вы торопитесь?

— А хозяйство? — подсказал папа — И так на Матрену все оставили, а у нее и своих дел хватает

Тетя Матрена — это соседка наша. Обычно всегда так, по соседски, мы друг друга и выручали. И мы на ее хозяйстве оставались, и она за нашим приглядывала, когда нужда была.

Надолго, конечно, никто не оставлял свои дела, но и помогали по необходимости. Я же говорила, что село наше дружное было.

Родителей проводили на следующее утро.

Завтрак приготовила им плотный, с собой тоже собрала.

На уговоры остаться еще хоть на денек — получила отказ, но мягко и обещание приехать еще, а так же приглашение и их навестить.

Очень грустно мне было после их отъезда.

Трофим тоже на службу ушел.

Поцеловал, правда, меня по настоящему перед уходом и сообщил, что сегодня, когда он вернется, я буду принадлежать только ему.

Грустно ему улыбнулась и проводила до двери.

Ну что же займемся домом — разгоним хандру!

Уборка, готовка — день пролетел быстро.

А еще я баньку затопила. Все таки уборка — дело пыльное и потное. Вот как-то не хотелось перед мужем предстать в неприглядном виде.

На улице уже потемнело. Сейчас время такое быстро день меркнет.

Но до прихода Трофима вроде как рановато. Он обычно позже приходит.

Пойду, посижу в баньке.

А он придет уже банька протоплена, еда сготовлена.

Разделась и забралась на полог. Посидела, потом вышла и облилась водой прохладной и чуть отдохнула в предбаннике и опять в парилочку пошла. Постелила на полках простынь и легла.

Хорошо!

Глазки закрыла и расслабилась.

10

— И что меня не дождалась? — голос Трофима быстро отрезвил и вывел из неги

Я даже подпрыгнула вставать

— Лежи, лежи, птичка моя!

— Я думала ты позже будешь — ответила ему

— Освободился пораньше, специально для тебя.

— Садись на полок — опять сделала попытку встать я

Я же говорила, что банька маленькая и вот я легла и весь полог заняла

— Нет, — меня опять рукой накрыли. — Я рядом постою, тобою полюбуюсь

А сам меня наглаживать потихонечку начал. Расслабленность ко мне вернулась и еще неги прибавилась.

Руки у Трофима слегка шершавые и чуть холодные, с мороза, а тело мое разгоряченное и так приятны его прикосновения были, что я чуть не мурлыкала.

— Какая же ты у меня красивая, тело шелковое и желанное!

К рукам прибавились губы и я даже застонала. Тело потянулось к его рукам и губам и затрепетало само

— Ты меня с ума сводишь своей податливостью! Не могу тебе отказать, когда ты, такая желанная, меня всем телом зовешь к себе!

Он опять провел рукой по моему животу, спустился ниже, губами грудь прихватил и опять стон от меня получил.

— Да, птичка моя! Хочу слышать твои стоны и крики!

И услышал!

Все что хотел — услышал!

Все что просил — услышал!

Опять помыли мы друг друга, опять завернулись в простыни, опять на руках меня вынесли из баньки и отнесли прямо в кровать.

И опять простыни потерялись где-то по дороге…

Я лежала без сил

— Кушать хочешь? — спросил меня муж водя пальцами по моему животу

— Хочу. Думала с тобой покушаем вместе. Но сейчас у меня сил нет. Потерпи немного, отдохну — схожу накрою

— Лежи отдыхай. Сам все сделаю

Он наклонился к моим губам, потом груди, животу. Отметил все своими поцелуями и вышел

Через некоторое время вернулся, взял меня на руки и понес в столовую. Там сел на скамейку, посадил меня к себе на руки и принялся кормить из миски в которой было жаркое. Он опять кормил меня и ел сам с одной ложки, одной миски и запивали мы все морсом из одной кружки. Одежды на нас не было, но я уже и не стеснялась так, как в начале.

Мне и самой эта наша нагота и откровение очень нравились.

— Ты наелась? — спросил муж, когда миска опустела

— Да. А ты? — спросила в ответ

— Тоже наелся — признался муж

— Дай мне еще морсика попить — попросила я, кружка стояла от меня далековато и мне было не дотянуться

Трофим подал мне морс и я начала пить

— Оставь и мне глоточек — попросил он

Я неловко дернулась и облилась. Тонкой струйкой морсик потек по подбородку, по шее, между грудей к животу. Потянулась вытереться, но меня остановили. Трофим своими губами стал собирать с меня капли морса.

И его прикосновения опять родили во мне стон. Так приятно были его нежные и желанные касания.

— Да! Музыка для моих ушей! — прошептал муж

А потом он одним махом отодвинул посуду на самый край стола, расстелил на столе меховую шкурку (откуда только взял?), уложил меня на нее и опять заставил стонать, кричать и повторять его имя и признание, что он только мой, а я его.

Когда небеса вернули нас на землю, он опять на руках отнес меня в кровать, сам устроился рядом

— Спи, птичка моя. — поцеловал меня в висок муж не выпуская из своих объятий

— Сам спи, неугомонный мой! — улыбнулась ему

— Ты не перестаешь меня радовать, от этого я самый счастливый мужчина на свете и это счастье не дает мне спать! — и он опять шаловливо нарисовал круг на моем животе

— А у меня уже сил нет — призналась я

— Вот и спи, моя разговорчивая, а то договоришься!

Говорить перестала, уткнулась носом в мужа и уснула мгновенно.

Утро наступило быстро.

Муж стал собираться на работу, а я встала его покормить и проводить.

В таком режиме мы с ним и жили.

Я провожала его утром. Занималась домом. И ждала его со службы с нетерпением и он оправдывал мои ожидания.

Он говорил, что я подарила ему крылья и наполнила его жизнь счастьем.

Я верила ему и была счастлива. Тот злополучный свадебный вечер начал стираться в моей памяти.

Я уже с нетерпением ждала Трофима со службы и скучала дома, пока его не было. Скучала без него. И это я его только днем не вижу…

Но приходило время ему очередной раз ехать на границу. И он уезжал, а я ждала.

Зато наши встречи были такими жаркими!

Очередной отъезд случился в конце первого месяца зимы.

Муж уехал, а я через пару дней вдруг почувствовала легкое недомогание.

Меня с утра тошнило.

Перебрала в голове все, что ела накануне. Ничего такого, что бы могло вызвать отравление не ела.

Все свежее.

Решила отлежаться денек.

Полежала, поприслушивалась к себе, вроде и ничего. Уже не так сильно мутит.

Надо чайку попить. Чай при отравлениях самое то. Да и вообще — чай всегда хорошо.

Вообще то организм у меня крепкий. Болела я редко. Вот и тут пройдет.

А сейчас еще и чайку попью, потом расхожусь потихонечку и все пройдет.

Так и случилось. Уже к обеду и думать о тошноте забыла.

Но вот на следующее утро странность повторилась!

Да что со мной такое?

Отлежалась чуть, потом встала опять начала день с чая.

Постепенно тошнота отступила и день опять прошел спокойно.

И только на третье утро, когда все повторилось, меня осенило!

У меня же женские дни не пришли в этом месяце!

Мы, сельские девушки, со всем этим знакомы.

Нам местная целительница все рассказывала и я все знаю про беременность. Но вот по отношению к себе…

Я даже напугалась, когда поняла, что я могу быть беременна.

А потом обрадовалась.

Но решила, что надо еще понаблюдать на собой, чтобы убедиться наверняка.

Теперь у меня каждое утро начиналось с тошноты.

И я на утро стала ставить себе стаканчик морса рядом с кроватью. Проснусь, выпью и вроде как тошнота проходит и вставать легче.

Когда в моей голове эта радостная новость укрепилась, так захотелось поделиться ею с Трофимом!

Я представляла себе, как он обрадуется, как целовать меня начнет, как на руках со мной по комнате кружить будет.

Представляла и улыбалась своим мыслям. Радовалась за нас обоих.

И ждала его.

Какое же нетерпение я испытывала в этот раз!

Так хотелось быстрее с ним поделиться радостью. А он, как нарочно, в этот раз задерживался дольше обычного.

Я ждала.

В то утро в дверь постучали. Я не сильно удивилась, потому что ждала молочницу.

Накинула шаль и вышла в сени. Открыла дверь.

На пороге стоял молодой парень и улыбался мне во все свои зубы

— Доброго утречка Марфа Васильевна! — приветствовал он меня — Меня зовут Кузьма. Я сын молочница Людмилы. Она приболела. Спина у нее не разгибается. Вот попросила меня своим клиентам молоко отвести.

— О! И вам доброго утра, Кузьма! Надеюсь с Людмилой Семеновной все хорошо будет? — поняла я кто мой утренний гость

— Да, она чуть сорвала спину, но пару дней отлежится и все будет хорошо!

— Передайте ей от меня пожелание скорейшего выздоровления — попросила я

— Непременно передам! Скажите, Марфа Васильевна, что вам принести из молочного? У меня телега через дорогу стоит. Мама сказала, что сначала спросить надо, что брать будете.

— Дайте мне молока крынку, сметаны и творога. Только я ваши крынки не освободила. Можно я в следующий раз вам все сразу и отдам? Или освободить?

— В следующий раз и отдадите. Не переживайте! Сейчас вам все принесу.

Тут он умчался к телеге. Потом вернулся с двумя крынками в руках и свертком творога. Я попросила его поставить все в сенях на скамейку. Тут прохладно, потом все в чулан уберу. Он поставил.

Распрощались и парень бегом кинулся к телеге и поехал к следующему клиенту.

Я стояла на пороге в одних носочках, поэтому выходить не стала.

Нельзя мне сейчас простужаться.

Потом обуюсь и все внесу в дом. Постоят молочные продукты чуток в сенях, ничего с ними не случится.

Закрыла дверь, сняла и аккуратно сложила красивую шаль, что Трофим подарил. Вот накину его подарок на плечи и словно он сам меня обнимает.

Погладила рукой по шали и пошла положить шаль на полочку.

Положить не успела, как за спиной дверь распахнулась.

Оглянулась и радости моей не было границ. На пороге стоял Трофим.

Кинулась было к нему, но услышала

— И кого это ты с утра в красивой шали встречаешь?

Посмотрела на шаль в руках. Ничего не понимаю

— Тебя! — улыбнулась мужу

— Ах меня! — и я получила такую оплеуху, что меня развернуло и я упала на пол со всей силы

Шаль отлетела в другую сторону

— Муж за дверь, а она уже молодчика привечает!

Я и сказать ничего не успела, как получила удар ногой прямо в живот.

От боли и выбитого воздуха меня согнуло пополам. Я машинально свернулась калачиком постаравшись закрыть живот.

Стиснула зубы, чтобы не закричать.

— Мужней любви тебе не хватает? Шалава! — зло прорычал Трофим

Меня резко подняли, перекинули через стол лицом вниз, прижали так, что я и пошевелиться не могла и я почувствовала всю силу злости моего мужа.

Все нутро отдалось болью ему причиняемою.

Когда он закончил сползла на пол и осталась лежать под столом, как побитая собака, не в силах даже шевельнуться.

Только слезы водопадом текли из моих глаз.

Дождалась!

А муж ушел в баню.

Кое как поднялась, пошатываясь добрела до лавки под окном и опустилась на нее.

Сгорбилась, скукошилась и сидела так неподвижно, чтобы не причинять телу новую боль.

Я вообще не понимала, что это сейчас было?

За что опять гневается мой муж?

Чем я так провинилась?

Опять чувствовала себя грязной половой тряпкой.

Было огромное желание одеться и уйти.

Но куда?

В этом большом городе мне даже пойти некуда! Я тут одна!

Сидела на лавке в полном отупении. Только слезы продолжали бежать по щекам.

Муж помылся и переоделся. Опять появился в столовой.

А я сидела и не хотела ничего.

Ни-че-го!!!

Просто сидела, как кукла, которую оставили на лавке.

— Кормить меня будешь? — муж уселся за стол

Я встала, прошла на кухню, принесла ему еду, ложку, хлеб и опять села на скамейку, откуда встала.

Муж ел молча, а когда поел отложил ложку и спросил

— Ничего мне рассказать не хочешь?

И что я должна ему рассказать? Меня и так уже побили.

А радостью делиться расхотелось.

От слова «совсем»!

И поэтому я просто отрицательно помотала головой.

— Так! Хорошо. Давай начнем сначала — я слышала, что муж злился, но мне было как то все равно.

— Расскажи ка мне, дорогая — он выделил голосом это «дорогая», что сомневаться в своей репутации гулящей особы я даже не должна — Скажи ка мне: кто это выскочил из моего дома и так быстро уехал?

Вот как интересно «из моего дома».

То есть я тут просто так….

Не знаю даже как!

— Молочник. Молоко, сметану и творог привез. Они все еще в сенях стоят — ответила без всяких эмоций.

— Молочник? Вот как? А Людмила где?

— Дома. Болеет. Спина у нее болит.

— Вот как? — повторил насмешливо муж

— Да так. Сходи посмотри в сенях крынки стоят, а у соседей можешь про молочника спросить.

Как то было очень противно, что он мне не верит. И на пустом месте оправдываться приходится…

Поняла, что муж мне не верит, со всей откровенностью, на какую только способно прозрение.

Это что получается: он подъехал к дому, увидел убегающего молочника и решил, что от меня убегает мужчина?

Как ему могло такое в голову придти?! Что же он обо мне вообще думает?

Ну что думает — он мне уже озвучил…

Допустим, что в его фантазиях есть доля (с маковое зернышко) здравого смысла так что спросить меня ни о чем не надо, а надо сразу бить?

Боги!

Ну как так можно?!

А муж между тем встал, выглянул в сени. Мало того, он оделся и пошел на улицу.

Я сидела все на том же месте, когда он вернулся и так же смотрела в пустоту. Внутри было погано.

Он подошел ко мне, у меня внутри все сжалось, но я постаралась просто остаться в той же позе.

Униженнее чувствовать себя уже больше некуда.

Он присел передо мой на корточки. Взял меня за руки. Я не шолохнулась.

— Птичка моя!

Меня аж передернула от этого обращения. Но я постаралась не шелохнуться.

— Прости меня, дурака ревнивого! Я так соскучился! Подъехал к дому, а тут из дверей выскакивает молодой парень и бегом к телеге и сразу уехал. А ты тут такая красивая, да в шале… Прости, что не сдержался! Прости, прости, прости меня!

Он прижал мои руки к своим губам.

И все?!

Так просто «прости»?!

Я сморщилась и выдернула руки.

Этот мужчина опять убил во мне все теплые чувства к нему.

Было огромное желание встать, одеться и просто уйти.

В никуда…

11

Я встала и пошла на второй этаж.

Зашла в комнату, где ночевали мои родители, застелила кровать и легла.

И не важно, что еще только-только день перевалил на вторую половину. Мне сейчас вообще ничего не важно.

Уснуть не удавалось, слез тоже больше не было.

Была пустота внутри.

Такая огромная бездонная яма с запахом нечистот…

Сколько времени я провела в этой комнате — не следила.

Однако, когда раздался легкий стук в дверь, я как будто вынырнула из под воды. Даже вздохнула так же судорожно, как будто долго без воздуха была.

Но промолчала.

Дверь приоткрылась и Трофим спросил

— Марфушка, можно войти?

— Твой дом — что хочешь, то и делай — глухо ответила я

Он вошел, подошел к кровати и присел опять передо мной на корточки.

— Ты кушала?

— Нет

— Тебя покормить?

— Нет

— Марфуша, так нельзя. Ты мне здоровенькая нужна

— Зачем?

— Прости, птичка моя! Ну как мне искупить свою вину?

КАК?!

Думать?

С женой поговорить? Спросить?

Вот что я ему должна на это ответить?

Стукнись головой об угол?

Засунь хотелку в щель в заборе?

Окунись в отхожее место?

И еще кучу гадостей хотелось сказать. Но сказала я просто

— Оставь меня в покое!

На удивление молча встал и вышел.

На улице уже потемнело.

Я продолжала лежать.

Мне даже поворачиваться не хотелось.

Стало темно и в комнате. И я не заметила сама, как уснула. Я провалилась в какой то тягучий и тяжелый сон.

И во сне мне было плохо и больно. Эта боль нарастала и нарастала.

А я вдруг проснулась и поняла, что я даже стону от боли. А болел у меня живот. Так тягуче и то отпуская, то боль нарастала снова.

Когда меня отпускало, я могла спокойно дышать, а когда нарастала и достигала такой высоты, что я даже дышать не могла. Я застонала от очередного приступа боли.

И тут открылась дверь и в комнату ворвался Трофим. Так получилось, что он попал на самый пик боли.

— Марфушка, что случилось?

Я зажала зубами губу и не то что сказать, вздохнуть не могла.

— Что болит?

— Живот — слабо пискнула я, когда чуть отпустило

— Что сделать? Чем помочь? — и он протянул ко мне руки

— Не трожь меня! — выдохнула я и отпрянула от него

— Я позову целителя — озабочено сказал муж и выскочил из комнаты.

А я осталась в комнате со своей болью. А она меня отпускать, судя по всему, не собиралась. На этих болевых качелях мое сознание уже даже не отмечало, что твориться вокруг.

То что в комнате кроме меня еще кто то есть поняла по холодной руке на моем лбу.

— Она горячая — сказал женский голос — Что случилось?

— Мы поссорились и она ушла спать в эту комнату — сказал Трофим — А потом я услышал, что она стонет и прибежал к ней. Она пожаловалась, что болит живот. Не разрешила мне до себя дотрагиваться. Но ей очень больно и я решил сбегать за Вами.

— Понятно. А она не может быть беременной? — опять женский голос

— Не знаю. Она не говорила ничего… — такой растерянный голос Трофима

— Понятно. Принесите тазик с холодной водой и полотенце. Попробуем сбить жар, а дальше посмотрим

И через какое-то время я почувствовала на голове холодное полотенце. И опять болевые качели.

— Девочка — услышала я добрый женский голос — попробуй расслабиться и дай мне возможность тебя осмотреть. Иначе я не смогу тебе помочь.

Постаралась кивнуть. И она уловила мое желание сделать все, как она просит.

— Хорошо. Давай попробуй перевернуться на спину и начни дышать, чтобы расслабиться и тогда будет легче переносить боль.

Я легла на спину и старалась дышать, как мне советовали и попыталась расслабиться.

Получилось. Не очень, но получилось.

— Умница! Дыши, дыши! Давай я покажу, а ты улавливай ритм и присоединяйся.

И она задышала часто часто. Постаралась повторить. Не сразу, но получилось.

И правда немного отпустило.

А потом она задышала более глубоко и медленнее.

Я повторила.

— А теперь так и делай. То глубоко, когда отпускает, и часто, когда болит.

Я кивнула.

— И еще скажи ка мне девонька: ты беременна?

— Думаю да — выдохнула я

— Ясно! Позволишь мне осмотреть тебя?

— Да

Осматривала она меня молча. Ничего не сказала.

— Я дам тебе снадобье

Я кивнула.

Она вышла из комнаты и позволила войти Трофиму. Он кинулся ко мне

— Как ты? — спросил он меня озабоченно

Я промолчала. Да и боль вернулась…

— Я сейчас приготовлю ей снадобье. Оно снимет боль. Дайте мне воды. — вместо меня заговорила целительница

Трофим вместе с ней вышел за дверь, а я закрыла глаза и продолжала дышать, как научила меня эта женщина.

И вроде и правда немного легче.

Потом пришел Трофим и принес мне стакан со снадобьем.

— Марфушка, милая, выпей. Тебе станет легче — и правда переживает.

Я выпила снадобье и опять легла и закрыла глаза продолжая дышать.

Через какое-то время меня и правда отпустило и я смогла полностью расслабиться.

— Марфуш, тебе полегче? — озабоченно спросил Трофим, когда он услышал, что я задышала ровнее.

Я кивнула.

— Ты беременна? — задал он вопрос, который его очень волновал

— Думаю да

— Почему мне не сказала?

— Не успела — криво ухмыльнулась я

— Прости! Можно я перенесу тебя в нашу спальню

— Нет. Я здесь буду

— Тогда я останусь с тобой

— Тебе завтра на службу. Иди в свою комнату ложись отдыхай. Мне уже лучше

— Нет, родная! Я тебя не оставлю. Тем более целительница сказала поить тебя снадобьем через каждые два часа.

— Оставь здесь. Сама пить буду.

— Нет уж! Я обязан о тебе заботиться и буду заботиться.

— Спасибо. Уже позаботился.

— Прости! Давай ты сейчас отдохнешь, а поругаешь меня, когда тебе станет легче.

Он меня побьет, а я его поругаю!

Какая прелесть!

Я закрыла глаза и постаралась не видеть больше Трофима.

Мне стало легче и я уснула. Но сон опять был тяжелым.

Потом была опять боль внизу живота, потом я чувствовала горячий поток, потом не помню.

И опять я проснулась от прохладной руки на лбу.

И опять этот мягкий голос с сочувствием

— Прости, девонька, не смогла я спасти дитя твое! Но будут у тебя еще дети. Будут!

А меня опять волна жара накрыла. Так я всю ночь и пропрыгала то в забытье, но в явь. Ничего я не соображала. Боль прошла, но жар держался.

Помню Трофим меня поил чем-то и опять забытье.

Окончательно пришла в себя я уже в нашей спальне.

Все случившееся казалось дурным сном.

Вот только в голове фраза всплыла: «Не смогла я спасти дитя твое». Руки сами на живот легли, а из глаз потекли горькие слезы.

Моя такая большая радость лопнула, как мыльный пузырь.

Чем же я так перед Богами провинилась?

Трофим меня поддерживал, выхаживал и поднял на ноги.

Он даже со службы отпросился на несколько дней. Потому что целительница сказала ему, что мне как минимум седьмицу желательно не вставать с постели. Тогда есть вероятность, что дети у меня будут.

А если рано встану, да еще и надорвусь, то точно ни о каких детях больше и речи нет.

Вот Трофим меня и выхаживал.

Да только мне сейчас жить не хотелось.

Однако не зря говорят: время лучший лекарь.

Жизнь продолжалась.

Мне вроде как и легче стало, однако жизнь как-то померкла что ли. Вроде и краски кругом яркие, а мне все как то тускло кажется.

Трофим, после того как я начала вставать, отвез меня на пару дней к родителям. Я решила им ничего не рассказывать. Зачем еще и их расстраивать? Видеть их я была рада.

— Девочка моя, у тебя правда все в порядке? — провожая меня все таки не выдержала мама — Грустная ты какая-то?

— Все в порядке, мамочка! — попыталась улыбнуться ей

— Хорошо! Любим тебя!

— И я вас очень люблю!

12

В отношениях с Трофимом тоже стало все как-то…

Не знаю, как сказать.

Все от головы, а от сердца — ничего. Не таяло больше мое сердце.

А еще во мне родилась стойкая уверенность, что я никогда не рожу Трофиму ребенка. Я не хотела.

Ребенка я хотела очень, а вот от Трофима и Трофиму — нет.

Спросите, как нормальная женщина так может думать? Не знаю. Наверное я ненормальная.

Год с той трагедии прошел и как-то быстро.

Беременность так больше и не настала.

Целительница осматривала меня через месяц, после выкидыша и сказала, что я полностью здорова и дети у нас будут.

В постели у нас с Трофимом было все, вроде, нормально, но вот душевного единения больше не было. Думаю это и моя вина — не подпускала я в сердце его больше.

Дом я содержала в порядке, как и подобает. Но своим настоящим домом его не чувствовала. Не могу объяснить, но чувствовала себя тут, как временного жильца. Это что-то сродни, как в гости в родственникам приезжаешь: вроде и у родственников, и тебя просят быть, как дома, но… Не дома!…

Трофим любил меня и вместе с тем, иногда мне казалось, что временами ненавидел с такой же силой, как и любил.

Он начал позволять себе приходить домой нетрезвым.

Бить не бил, но пихнуть меня мог знатно. Не раз налетала на мебель, падала и ранилась. Синяки и ссадины посещали мое тело все чаще.

После очередной вспышки гнева Трофим вымаливал прощение. Он ухаживал за мной, сводил синяки и ссадины, водил гулять и покупал дорогие подарки.

Я ходила всегда нарядная, на зависть всем всем матронам. Посторонние мужчины оглядывались мне в след, а я просто проходила мимо.

Муж на людях пылинки с меня сдувал, да и дома был внимательным и заботливым до поры, пока очередная вожжа не переклинивала в его мозгу.

И тогда закручивалась очередная спираль унижений для меня. Слов в этот момент он не слышал и не собирался слышать, как я понимала. Мои слезы его начинали раздражать еще больше. В начале он кричал на меня (повод находил сам), тряс, как грушу или мог сильно толкнуть, а заканчивалось все просто изнасилованием.

Ну и как в такой семье растить детей? А если он и при них не постесняется все это проделать? Нет! Такого я своим детям не желала.

Да я и себе такого не желала… Никому не желала.

Полюбить своего мужа я уже не смогу никогда. И поэтому я жила просто по инерции. Утром встать, накормить мужа, проводить на службу, прибрать дом. Ульяна и Дарья уже больше не приходили к нам, я сама справлялась. Потом встретить мужа со службы — повечерить и спать.

А когда он уезжал — не сильно моя жизнь менялась. Только что утром его на службу не провожала и вечером не встречала.

Трофим мне всегда радовался, а я просто выполняла свои обязанности.

И радовалась все меньше и меньше.

И это тоже Трофима злило, но с собой я ничего не могла поделать.

А в душе у меня как будто гас свет жизни.

Прошло уже три года, а мне исполнилось девятнадцать.

И вот муж решил сделать мне подарок и повез меня на ярмарку.

Ярмарка проходила в соседнем городке. Добираться нам туда часов пять. Поэтому выехать мы решили рано утром, походим по ярмарке, по городку, переночуем там и завтра вернемся домой.

Вот и выехали на рассвете. Дело было в конце лета, погода еще теплая. Проехали часа три и решили передохнуть, перекусить и размяться в лесочке. Нашли очень милую полянку с кустиками и ручейком, чтобы можно было умыться и освежиться.

Расположились на старом одеяле, которое Трофим расстелил под кустиком.

Я достала корзинку с пирожками и бутылками кваса. Перекусили. Я сидела, а Трофим прилег ко мне на колени. Я бездумно перебирала его волосы, а он прикрыл глаза и просто отдыхал.

— Птичка моя, а ты что бы в подарок хотела?

— Не знаю — я и правда не знала.

Вернее ничего и не хотела. У меня шкаф от вещей ломится. Все у меня есть.

class="book">— Давай тебе серьги золотые купим?

— Зачем? У меня есть серьги

— Так еще будут. У всех женщин не по одной паре серег — он смотрел на меня снизу

Я просто пожала плечами — серьги так серьги

— Или сарафан бархатный хочешь?

— Так куда мне в нем ходить?

— Ну что ты у меня, как старушка? Выходить в город будешь.

Я опять пожала плечами. Серьги… Сарафан…

Трофим поднялся и прошелся перед одеялом на котором я сидела теперь одна.

— Марфа! Ты можешь мне четко сказать что ты хочешь в подарок?

— Не могу — честно ответила я

— Может зря мы поехали?

Я пожала плечами.

— Может вернемся?! — он был уже злой

— Давай вернемся — согласилась с ним

— Ты мне все нервы вымотала! — заорал он на меня, нагнулся, схватил за руку и дернул на себя. Затем схватил за плечи и так тряхонул, что голова чуть не оторвалась.

— Долго ты будешь надо мной издеваться?

— Так я же не издеваюсь

А он опять меня тряхонул так, что у меня чуть голова не оторвалась, а потом ударил наотмашь, я не удержалась на ногах, но зло глянула на него.

А он, как с цепи сорвался…

Так я от него еще ни разу не получала!

Отлупил он меня и до синяков и до ссадин. Разбил мне губу до крови, под глазом синяк будет знатный, потому что уже сейчас глаз заплыл.

Я лежала под кустом на земле и мне было тяжело вздохнуть и пошевелиться.

Боги! Уж прибил бы он меня уже, что ли! Освободил от себя!…

А мне еще по ярмарке ходить.

Вот и как я на ярмарку в таком виде покажусь?

А вот зря я по этому поводу переживать стала, так как муж вскочил в дрожки, которые мы наняли для поездки и заявил:

— Да пропади ты пропадом! Оставайся же в лесу, раз жизнь со мной тебе не в радость!

И укатил.

Что я испытала? Что почувствовала?

НИ-ЧЕ-ГО!

Я лежала и просто дышала.

Та форма дыхания, которую мне в свое время целительница показала, стала моей палочкой-выручалочкой.

Отдышалась, отлежалась, с кряхтением, как старая бабка поднялась и шатаясь пошла в лес.

Боялась ли я?

Нет

Ждала ли, что Трофим вернется и будет меня искать?

Нет

Обиделась ли я на него?

Нет

Я бездумно брела в глубь леса и при этом в глубине души даже радовалась. И чем дальше в лес я забредала, тем радостнее мне становилось.

А еще выбирала почему-то именно глухие места с валежником и непроходимостью особенно дремучей. И чем дремучее и непролазнее становился лес, тем легче было у меня на сердце.

Брела, брела, брела…

В один момент вдруг почудился мне голос Трофима:

— Марфушка, птичка моя! Где ты? Прости меня, сердце мое! Вернись ко мне!

И столько боли мне в этом звуке слышалось…

И не понятно откуда.

Толи стон, толи вздох, толи вой, толи просто почудилось.

Привыкла я к нему, даже сроднилась. Вот и слышу теперь не пойми что.

А может с ума схожу?

Да мне теперь все равно.

Не мое это все теперь, не мое!

Отказался от меня Трофим.

Значит я теперь свободная.

И мысль эта не обиду в сердце принесла, а чувство свободы.

Да, так для нас обоих лучше будет.

Он найдет себе достойную женщину и будет счастлив. Пусть он будет счастлив! А я…..

А я свободна! СВОБОДНА!

И сейчас это самое главное.

А что потом будет?

Поживем — увидим!

Сколько шла — не имею никакого понятия.

Тело болело, ноги подгибались, а душа радовалась.

«Наверное так смерть и приходит!» — почему-то подумалось мне.

И все равно я упорно стремилась вперед. Как будто сам лес звал меня и я с радостью шла, шла и шла на этот зов.

По моему день уже пошел на убыль, а я все шла. Еле волочила ноги, тело горело от боли и усталости, а я упорно шла.

И вдруг я оказалась на такой чудесной полянке, что аж дух захватило от той тишины, покоя и светлой радости, которую я здесь ощущала.

Мои ноги подогнулись и я просто упала. Встать я и не пыталась.

Сознанием того, что я пришла, была наполнена каждая клеточка моего измученного тела.

Мозг вообще отказался со мной общаться и вместе с моим сознанием они покинули меня.

13

Мне было тепло, уютно и очень спокойно

Почти детское состояние счастья и родного дома.

Давно, очень давно не ощущала я такого душевного покоя и вместе с тем свободы.

Открыла глаза и увидела совершенно незнакомую, светлую комнату. И вместе с тем было чувство, что я дома.

Вот что значит дома? Я никогда здесь не была — это точно.

— Ну что, девонька, пришла в себя? — голос старческий раздался откуда то слева и над головой.

Повернула туда голову и увидела сгорбленную фигуру старой женщины. Женщина что-то делала и даже головы в мою сторону не повернула.

— Где я? — знаю, что не хорошо на вопрос вопросом отвечать

— В домике Моровской ведуньи. Страшно? — хрипло захихикала женщина

— Так Вы Ведьма?

— Считай как тебе приятнее. Мне больше Ведунья нравится. Но как тебя кликать будут — сама выбирай.

Совершенно не удивилась такому повороту событий и такой постановке вопроса. А просто задумалась

— Мне тоже Ведунья больше нравится — зачем-то ответила я

— Я так и подумала — спокойно согласились со мной

Странный разговор получается.

— Ладно, это мы все и потом обсудить сможем. А сейчас скажи мне как себя чувствуешь. — продолжила спокойно разговаривать со мной спина женщины

— Спасибо. Хорошо — прислушалась к себе и поняла, что тело такое отдохнувшее и опять молодое, каким я его давно не чувствовала — Можно даже сказать замечательно!

— Вот и славненько! Ссадины и синяки твои я подлечила. Душевные раны со временем сами затянутся. Да мне, почему-то, кажется, что не так и болит твоя душа по разлуке…

— Откуда Вы знаете?

— Так Ведунья же я — прокряхтело совсем рядом

Я оглянулась, а рядом со мной стояла такая древняя старушка, что и описать сложно. В руках она держала чашку с каким-то напитком

— Выпей — протянула она ее мне — Это поможет тебе уснуть нормальным сном и придаст сил.

Даже мысли не возникло отказаться. Я взяла чашку и выпила травяной настой весь до последней капельке.

— Спасибо — поблагодарила я и протянула чашку обратно.

— Вот и славно! А теперь спи! Проснешься — тогда и поговорим.

Это было последнее, что я услышала.

А во сне я была дома у мамы и папы. Да только радоваться было нечему: дом наш я видела сгоревшим, мамы с папой нигде не было, но вот в душе чувствовала, как оборвалась ниточка связывающая меня с ними.

Больно!

Очень больно!

А по селу нашему движутся какие-то странные воины в кожаных доспехах, широких штанах и коротких сапогах.

Головы у всех лысые, а вот бороденки неприятно редкие и длинные.

Они движутся от дома к дому и после их ухода дома вспыхивают яркими кострами. Смотреть на все это — душа кровью обливается.

А потом все пропало…

Тягучая боль еще ныла глубоко во мне, но уже не была такой острой.

Мое пробуждение было подобно чуду. Я особенно глубоко и свободно вздохнула, улыбка расплылась сама собой от наполняющей меня радости.

Не знаю с чем сравнить.

Просто радостно и все!

Вот уже и не помню, когда я с такой улыбкой просыпалась. В детстве, наверное. Дома у мамы с папой.

Мамочка и папочка — внутри что-то защемило…

Что-то было…

Во сне?

Или на яву, а я забыла?

Как они там?

Давно их не видела.

Даст Бог поправлюсь и навещу!

Обязательно!!!

А что навещу?

К ним перееду. Они у меня не молодые, им помощь в хозяйстве ох как пригодится.

А я за них!…

Люблю их! Сильно! Самые родные люди — были, есть и будут!

— Ну проснулась? И что опять хандришь? Давай поднимайся. Дел у нас ой как много, а времени как раз и не так много — опять этот старческий ворчливый голос.

Но я совсем не обиделась, а наоборот даже улыбнулась. Чувствую нет в нем злобы и недовольства. Так, манера говорить такая.

Встала.

На спинке кровати перекинут сарафан, рубашка и полотенце. И все новое.

— Бери белье и пойдем покажу, где помоешься.

— Спасибо, бабушка! — улыбнулась в ответ и наконец разглядела ее получше.

Старушка маленькая, сухонькая. Сказать старенькая — ничего не сказать. Древняя. Но живая, сильная и … светлая, добрая и родная, что ли.

Она семенила впереди меня. Я шла за ней, как за родной бабушкой. А она вывела меня из комнатки и по коридору провела к баньке.

Примерно к такой же, как у Трофима. Маленькая, уютная, теплая и светлая. Светлая, потому что все ее помещения располагались по одной прямой и в каждой было оконца. Не большие, хорошо пригнанные и открывающиеся.

То есть совершенно спокойно можно проветрить помещение или просто свежего воздуха пустить. Никаких занавесок на оконцах не было, но за окнами лес. Красивый, светлый, дремучий и спокойный.

У меня даже мысли не возникло, что тут нужно кого-то стесняться.

Бабуля показала мне все.

Я аккуратно сложила все чистые вещи на кушетке в предбаннике, сняла с себя все старое и оставила на полу.

Бабуля хмыкнула, глядя на мои действия, но комментировать ничего не стала.

- Парься, мойся, а потом приходи в комнату. Там и поговорим. Не заблудишься. И не торопись, спокойно мойся.

Сказала, развернулась и ушла.

А я пошла в парилочку.

А там! Воздух горячий, мягкий и хвоей пахнет! Вкуснотища и красотища!

Села на полочку, окунулась в тепло, как в одеяло!

Как же хорошо!

По спине пробежали морозной змейкой все мои былые переживания и тревоги и ушли…

Расслабились даже мизинчики на ногах! Легла, потому что так хорошо сидя уже не выдержать, надо полежать.

Напарилась, водой отмылась, венечком напарилась, опять ополоснулась…

Вышла из баньки обновленная и не просто с хорошим настроением, спокойными нервами, а еще и спина распрямилась, плечи расправились.

Одела чистую рубаху и сарафан и такой лебедушкой себя почувствовала! Даже походка изменилась, вот и поплыла лебедушкой в комнату. Полы везде деревянные чистые, ступать босыми ногами одно удовольствие.

— Носочки одеть хочешь? — спросила бабушка

— Нет, спасибо не надо!

— А то вот у меня уже не те ноженьки! Я без шерстяных носочков даже летом теперь почти не хожу!

— Хотите навяжу вам новых?

— Навяжешь, навяжешь! А то мне спицы в пальцах тоже держать уже трудно.

Боги! Вот такое чувство, что всю жизнь с ней живу!

Этот разговор ни о чем и в то же время такой домашний, родной, что прямо то ли плакать, то ли смеяться хочется.

А сама бабушка стоит ко мне спиной к печке передом и что-то там хозяйничает.

— Бабушка, давайте помогу — обратилась я к ней

— Помоги! — так просто, как будто так и должно быть ответила она— Вон там в серванте, в ящичке возьми скатерку, да на стол накрой. Потом посуду с полочки достань. А я сейчас обед нам в мисочку выложу. Вот и пообедаем. Да, там внизу хлеб. Нарежь.

Только сейчас рассмотрела я комнатку.

Комната эта как кухня, столовая и гостиная одновременно. С одной стенки печь большая беленая, рядом с ней стол для готовки, я так поняла, дальше по центру стол обеденный.

Не большой человек на шесть, со стульями.

Спинки у стульев высокие, а сиденья мягкие. Красивые такие и стол красивый с ножками резными. Можно даже сказать богатые.

А дальше, у большого и чистого окна, диван стоит. Большой, но удобный. Между прочим на нем я и спала, получается. Сейчас он прибран и вязаной накидушкой накрыт.

Вокруг все так светло, чисто, уютно!

У Трофима дома я тоже уют навела, но тут все по другому.

И мне так хорошо, что не перестану это повторять!

Накрыла на стол.

Бабушка в горшочке глиняном поставила на подставку по середине стола наш обед. Крышки на горшочке не было, а была большая деревянная ложка-поварешка. И ручка у ложки-поварешки расписная. Бабушка села, подвинула себе тарелку.

— Ну что замечталась? Давай накладывай и кушай. И мне положи. — и протянула мне тарелку

Взяла из горшка ложку и подчерпнула хорошую порцию тушеных овощей с мясом и положила бабушке. Хотела еще добавить, но она меня остановила

— Хватит, хватит! Себе клади, а мне и этого много!

Положила себе. Не поверите, не постеснялась и навалила огромную порцию.

— Правильно! Не стесняйся! — тепло подбодрила меня бабушка — Ой, милая! Я же морсик налить забыла. Али кваску хочешь?

— Морсик будет замечательно — ответила я

— Ага! Тогда возьми крынку на кухне какую и налей вооон из той кастрюльки — она мне рукой указала направление

Сходила на кухню, нашла кастрюльку с ягодным морсом, на полочке на стене стояла разные кувшинчики расписные. Выбрала такой, чтобы нам двоим хватило и не бегать за каждым разом.

Налила и отнесла на стол. Потом достала чашки из серванта и поставила перед нами.

Пока я хозяйничала бабушка сидела и ждала меня.

Я села за стол и бабушка взялась за ложку.

— Приятного нам аппетита! — сказала улыбнувшись мне

— Приятного и спасибо! — ответила я

Боженьки!

Как вкусно!

И как я наелась!

Такое чувство, что неделю не ела.

— Ну, девонька, есть силы поговорить, али отдохнуть хочешь? — спросила бабушка, когда мы сидели и попивали морсик

- Давайте поговорим! — согласилась я

- Меня зовут Серафима. А кличут Ведьмой Моромской. Правда так меня называют, когда я не слышу. Ко мне то все Ведунья Моромская али Ведунья Серафима обращаются. Знают, что не люблю кличку Ведьма. Хотя не обидная она. Ну да ладно, не о том сейчас. Живу здесь уже и не знаю сколько времени. Попала сюда еще девчонкой. Родители мои погибли при пожаре, а меня тетка по отцовской линии к себе приютила. Да не любили мы друг друга еще когда и родители мои живы были. И не брала бы она меня, да в деревне нашей ей бы житья не дали. Вот и пришлось. Только не сладко мне у нее жилось. Мне уже двенадцать годочков было, когда пожар случился. Меня первую на улицу вытолкали. А родители пытались вещи спасти. Мне на улицу выкидывали, а я их в стороночку утаскивала. Может и обошлось бы все, но в очередной раз, когда мамка с папкой в дом убежали, крыша и рухнула и накрыло их там. Не спасли их, не вытащили…. Так я у тетки Глаши в приживалках и осталась. Хотя, что там в приживалках. Все что спасли ей в дом перешло. А там и серебро было и меха разные. Дом у нас был полная чаша. Она мамкину шубу чуть не… В общем, когда меня не стало с ней и то, наверное, носила. Да, ладно! Пусть Земля ей пухом будет! Нет ее уже давно, так и смысла поминать ее нет. А ушла я от нее, потому что в четырнадцать она меня за купца проезжего замуж отдать решила. А я не согласная была. И вот собралась в ночь и ушла. Она думала я сплю, поэтому и не искали меня. А я ночь шла не останавливаясь, да все в лес и в лес поглубже забиралась. А на утро на полянку, на которую и ты пришла, вышла. Полянка эта заповедная и только истинная Ведунья может выйти на нее. Ну или кого провести решит, но только вместе с ней. Простому люду сюда дороги нет!

— Спасибо бабушка, что привели меня сюда — сказала я, пока бабушка морс пила

— И не думала я тебя сюда водить! Ты сама прошла! — ответили мне

— Как это?

— Да просто! Лес сам тебе эту дорогу открыл. Так! Подожди, не сбивай меня. Сама собьюсь! Итак! Оказалась я на этой полянке во времена, когда еще Ведунья Оляна здесь хозяйкой была. И меня лес пустил, а уже Ведунья свое искусство передавать стала. Только тогда времени много было и училась я у нее несколько лет, а вот у тебя нет столько времени. Так что буду передавать тебе все что знаю быстро, а ты не жалуйся, что трудно будет! Давно тебя жду! Долго ты шла!

— Подождите, бабушка! Но ведь я не Ведунья! А почему Вы не взяли в ученицы кого-нибудь из местных?

— Вот и я о том! Видишь сколько я тебе еще всего рассказать должна! Поэтому не перебивай меня! — однако она не ругалась — Когда приходит время Ведуньи уходить — лес сам ей замену подыскивает. Думаешь только мы с тобой в лес с отчаяния ушли? Много таких, но не все лесу подходят, не все Ведуньями стать могут. Поэтому не можем мы брать себе в ученики всех подряд. Нет, если тебе кто приглянулся, конечно ты можешь и травкам его научить и отварам каким. Но это так, мелочи! А вот лес слышать, со зверьем-птицей общаться, пути-дороги заводить-отводить… Да всего за одну беседу и не расскажешь. Учить буду. Все передам! Вижу, что огорошила тебя сильно, да нет времени на расшаркивания. Уж прости! Ну а пока успокойся, да о себе вкратце расскажи.

Да уж!

Слов нет!

Но рассказывать о себе начала. Это как то помогало справляться с эмоциями, которые во мне сейчас бурлили.

— Зовут меня Марфа. Я из села Соколки. Была замужем и жила с мужем в Тулаве — столице нашего княжества. Вроде и все ладно у нас было: и достаток, и любил он меня сильно. А вот я так и не смогла ответить ему тем же. Замуж родители выдали в шестнадцать, сейчас мне девятнадцать. Ребенка на первом году в замужестве потеряла. Про себя решила, что рожать от Трофима я не буду. Так больше и не забеременела, хотя полностью здорова.

— Ну вот! — хохотнула Серафима — А говоришь не Ведунья! Да ни одна простая девка не может запретить своему организму беременеть или нет!

— Разве?

— А то! А почему от мужа рожать не хотела, раз все хорошо было?

Было стыдно признаваться даже сейчас и даже совершенно незнакомому человеку, но я все таки сказала

— После первого дня свадьбы на селе, дома у меня, мы поехали в город. Приехали и первый вечер провели вдвоем. Трофим сказал, что пиршество будет завтра, а сегодня отдыхаем. И это был такой сказочный вечер! — рассказываю, вспоминаю и опять покраснела даже

Бабушка Серафима слушала не перебивая и, румянец, конечно, заметила, но смолчала и дождалась моего продолжения

— А на следующий день, когда его соратники с женами, кто женат был и без, кто холост, пришли к нам на праздник, он медовухи выпил. Вначале все хорошо было, а потом, к концу вечера, ему показалось, что мне внимание излишнее воины оказывают, а я им улыбаюсь излишне приветливо.

— Правда улыбалась?

— Ну а как? Я же хозяйка, должна быть приветлива. Но не более! Ложку подала, да сметанки принесла. И все! А этот уже и не знаю, что себе напридумывал. Схватил меня да в спальню уволок. А там тряхонул пару раз да толкнул так, что ударилась сильно. Синяки потом от его хваталок были, да от падения. — вспомнила и опять противно стала, но решила рассказать все как на духу — А потом снасильничал он. И не раз! Так тело и снаружи и изнутри болело. Вот так и получилось, что в первый вечер он меня до небес поднял, а на следующий в помойную яму опустил. Потом опять ухаживал за мной. Мазями синяки сводил, ухаживал, как за сокровищем. Да не могла я довериться ему и сердце свое открыть. И ребеночка по его вине потеряла.

Вспоминала всю свою жизнь с Трофимом и слезы по щекам бежали ручьями. Но я все равно бабушке все рассказала, как на духу: и хорошее и плохое.

Она слушала молча, кивала где, а где и головой крутила.

Морсика мне и себе подливала.

Я брала кружку и пила, чтобы заглушить рыдания, когда вспоминала, как мне плохо с Трофимом бывало.

А когда я закончила бабушка Серафима опять говорить стала

— Не твой он человек. Да, поняла, что любит тебя, но не твой! Любовь, правда странная. Не верил тебе. Ну как не верить человеку, которого любишь? — качала бабушка головой — Вот скажи, если бы тебе сказали, что он от тебя гуляет. Ты бы поверила?

— Нет конечно! Он же женат! — я даже возмутилась

— Вот видишь! Он тебе только нравиться и то вон как пылко его защищаешь! А он «любит», как ты говоришь! Однако и ему спасибо сказать надо. Разбудил он в тебе женщину! А это для Ведуньи очень важно! Да и вообще важно! Многие бабы всю жизнь так и остаются не разбуженными! А это и для женского здоровья вредно, и характер бабий портиться. Так что, можно сказать, повезло тебе с ним!

Вот так поворот!

Я смотрела на Серафиму округлившимися глазами, а она мне еще и подмигнула и мы обе расхохотались.

Какая же она замечательная!

— А еще, молодец, что не озлобилась на него и весь род мужской — серьезно уже продолжила Серафима — Правильно сделала, что простила его и счастья ему пожелала.

— Откуда знаете? — вопрос сам вырвался — Да, простила. Да, пожелала ему всего хорошего. Но это же я сама с собой разговаривала и никто слышать не мог!

— Глупенькая! — ласково рассмеялась Серафима — Ты не сама с собой разговаривала. Ты в ЛЕСУ разговаривала! А лес он живой. Все в лесу живое! Да он живее некоторых людей! Ты с Трофимом, когда на полянке остановилась тоже, как кукла неживая была. Только что руки-ноги передвигала. В иной старухи жизни больше, чем в тебе девятнадцатилетней тогда было! Пенек замшелый в лесу живее, потому что на нем мох кучерявится, да грибница процветает.

А вот права она! Во всем права!

— Ну ты как: устала и спать ляжешь или сделаем одно важное дело? — Серафима опять на меня хитро глянула

— Спать не хочу. Давайте дело — конечно мне было интересно, но вот верила я, что Серафима ничего плохого мне не сделает.

— Тогда пошли!

14

Она бойко встала и протянула мне руку.

Я подала свою.

Цепко меня схватили за ладошку и потянули на улицу.

Вышли мы на полянку. Ту самую, куда я и пришла. А как теперь выясняется и сама Серафима в свое время.

— Ну, можешь поблагодарить лес — шепнула мне бабушка Серафима

— Как? — растерялась я

— Да как сердце подсказывает. Хоть кричи, хоть шепчи — лес тебя услышит. А можешь просто поклониться. Али песню спеть… Сама решай! И если хочешь — я уйду.

— Нет! Останьтесь! Я хочу поблагодарить и лес и Вас.

Набрала в легкие побольше воздуха, вцепилась в руку бабы Серафимы и закричала

— СПАСИБО!!! — в крик вложила всю свою благодарность

Я крикнула, потому что хотела, чтобы мою благодарность услышал каждый кустик в самом дальнем уголке леса.

Легким ветерком побежала моя благодарность дальше.

А в ответ я услышала-почувствовала-поняла

— Добро пожаловать, Ведунья Марфа!

И вот тут я низко поклонилась на все четыре стороны и уже тише сказала при каждом поклоне

— Спасибо!

Какое то время мы еще стояли и слушали тишину этого волшебного места.

На улице уже стемнело. Луна тонким месяцем висела на небе, звезды, как небесные светлячки манили за собой, хотелось раскинуть руки и лететь к ним.

— И летать я тебя научу! Не как птица, но и на метле не плохо, поверь мне! — сказала Серафима тоже глядя в небо

— Как?! — я же только вскользь подумала о полете.

Серафима рассмеялась и хитро на меня глянула

— Ведунья я или нет? — и опять мне подмигнула — Ну что, пойдем спать?

Я кивнула и улыбнулась

— Тогда пошли, комнату твою покажу

Что?

У меня будет своя комната?

Да я о таком и мечтать не могла!

— А ты поди думала, что я с тобой в одной комнате спать буду? А вдруг ты храпишь? — и так она это серьезно сказала

Лавина чувств пролетели по моему лицу, тут уж и к Ведунье не ходи понятно, что я подумала.

А потом я расхохоталась. Громко, искренне и радостно.

А баба Серафима подхватила мой смех.

И лес присоединился пробежав шуршанием листьев и веток по макушкам деревьев и по траве одновременно.

И дом у бабушки Серафимы очень даже необычный, потому что с улицы он смотрелся одноэтажным, а вот в мою комнату Серафима меня повела на второй этаж. Там же была и ее комната. Она указала на ближнюю и сказала:

— Моя комната, если что — и повела дальше — А вот твоя.

И она толкнула дверь следующей комнаты. Комната была просторная. Опять большое окно выходящее в лес. Справа стояла большая кровать с балдахином. Я так поняла, что это можно завесится, если свет мешает, потому что окно было без занавесей.

— Прошу — предложила мне первой войти Серафима

И я вошла первая, а она за мной. Потом она подошла к полочке на стене напротив кровати и подожгла несколько свечей. Стало значительно светлее.

За полочку в темноте я приняла комод. Серафима показала мне на него и сказала тут чистое постельное белье, полотенца и твои вещи.

Матрас, подушки, одеяла на кровати — все новое. Сама застелишь или помочь?

— Застелю, конечно!

— Там — и она махнула рукой на стенку справа от кровати — Новая одежда. Все для тебя. Не стесняйся пользуйся. Пойдем покажу.

Она взяла меня за руку и подвела к стене. Положила руку на стенку и слегка надавила. Стена чуть дрогнула и открылась наружу. И это оказался большой, вместительный шкаф с полочками и перекладинами заполненными одеждой. Меня все это поражало все больше и больше.

Да, Серафима обмолвилась, что ждала меня.

Но что ТАК ждала!… Да у меня дома и у Трофима одежды было меньше.

— И банька еще теплая. Так что если захочешь перед сном попариться — иди. А я спать! Устала! Добро пожаловать домой, девонька! И спокойной тебе ночи!

— Спасибо бабушка Серафима! И вам спокойной ночи!

— Ага и последнее на сегодня: говори мне «ты». Все таки мы с тобой одного поля ягоды! — и опять подмигнула

— Хорошо — рассмеялась я — Спасибо еще раз!

— Все, спать! — махнула рукой Серафима и ушла

А я решила вначале застелить постель, потом все же сходить в баньку и тогда уж тоже спать.

— Запомни, девонька, если человеку действительно нужна твоя помощь, то ты просто обязана помочь! А определить нуждается ли человек в помощи действительно или он преследует какие-то свои цели легко. Те кому нужна помощь — будут с тобой искренними. И это ты почувствуешь сразу. А тот, кто юлит, хитрит, недоговаривает — твое решение помогать или просто на выход указать.

Это все бабушка Серафима мне рассказывала, пока мы с ней сидели на полянке около прудика и готовили травы к переработке. Часть мы связывали в пучки для просушки, а часть будем использовать свежими, чтобы приготовить отвары и мази.

К бабушке приходили люди за помощью, а еще она помогала животным и птицам. Некоторые приходили-прилетали сами, к некоторым ходили мы.

Да, я теперь, как ниточка за иголочкой всюду следовала за Серафимой и впитывала ее ученье.

Все полученные знания спокойно ложились мне в голову, как будто всю жизнь этим занималась.

А еще она мне сразу передала наруч, который я одела на предплечье. Он сел прямо как на меня. Выполнен он был в виде пружинки из плоского червлёного серебра с рунами по всему наручью. Смотрелся красиво, сидел удобно, под одеждой был не виден.

С этим наручем она передала мне часть своей силы, а я приняла ее совершенно добровольно. Так передается сила Ведуний из поколения в поколение. И если принять ее добровольно она приживается спокойнее.

А если ее навязать силой, то объект навязывания может и не выжить. Человек может сопротивляться изменениям происходящим с ним, а сила будет давить. А человек сопротивляться. А сила давить.

Так и задавит. Человека.

А сама сила еще и вред местности нанести может. Например обесплодить. И это может быть так, что плодородная почва в песок превратится или наоборот заболотиться, а на силу туда кикиморы да болотницы с баньшами подтянутся. Вот поэтому к Ведуньям особый подход и подбор.

А я подхожу. Даже очень. А главное мне здесь хорошо и меня все устраивает.

И мне очень нравится учиться всему, что показывает и рассказывает Серафима. Так вот часть силы, переданной мне Серафимой я приняла добровольно и впитала ее в себя с благодарностью. И она прижилась и я этому очень рада, потому что у меня открылись новые способности.

Теперь я прекрасно слышу искренность в голосе говорящего, как и говорила Серафима.

А еще травы — я как будто всегда и все про них знала, а что не знала, то спокойно распознаю по ходу дела.

А у меня опять вернулся интерес к жизни. Все вокруг радовало меня и знакомство с новой стороной этой самой жизни заставляли просыпаться с готовностью идти вперед.

И удивляться меня это волшебное место заставляло каждый день!

Сама полянка. Она оказалась большой. В обрамлении березок была светлой.

И лес, который за ней виднелся, тоже был светлым. На самой полянке было и земляничная лужайка и малинник.

В березках грибов было много и черничник с брусничником. Еще с одного края рябины росли вперемешку с кустами калины.

Плюс травы полезные — каждая на своем месте, но все вблизи.

Такой лесной огород под боком.

Как объяснила Серафима — так было всегда.

Дальше лес уже погуще и по дремучее, но Ведунья может даже не переживать, что заблудится. Ей только подумать стоит, что домой пора и откроются самые быстрые тропы к домику ее.

Еще в тени кустарника на краю полянки есть родник. Вода там тоже силу целебную имеет. На ней и варит все свои настойки, зелья, мази и примочки Ведунья.

А чуть в сторону за соснячком еще и озеро лесное есть. Там и рыба водиться и искупаться можно в жару.

В общем обширные такие площади занимает эта «полянка заповедная».

И никто кроме Ведуньи или гостей ею проведенных, попасть сюда не может. Гости, как только покинут пределы заповедника, самостоятельно никогда не вернуться. Закроет лес для них дороги сюда, водить будет по кругу или вообще уведет, а сюда больше не пустит.

Пока Ведунья сама опять не приведет.

15

А как же тогда за помощью к Ведунье добираются?

Ведь приходят же жаждущие помощи?

Приходят!

И Серафима это подтвердила.

Тут то еще один секрет этой замечательной, заветной полянки и избушки на ней.

А вот гости все приходят только с обратной стороны и только по одной тропинке. Кто бы откуда бы не шел, но если он идет к Ведунье, то все дороги сойдутся на тропинке, что ведет в калитке ее дома.

А теперь о доме ее заповедном.

Со стороны полянки заповедной дом крепкий с крылечном просторным да под навесом, с оконцами ясными, на солнце чистотой блестящими.

А вот с другой стороны домик выглядел старым.

Очень старым.

Не развалюшным, но темные бревна, маленькие окошечки по бокам от крылечка скрипучего. Крыша темная, хотя и крепкая. В общем домик был как день-ночь, что ли.

Ну может не ночь, а вечер, поздний.

И вот этой «вечерней» стороной он и был направлен к посетителям.

И ничего удивительного.

Уже которое поколение людское помнит, что тут живет старая Ведьма.

Ну или молодая, которая старится вместе с людьми. Кто какую застанет, одним словом.

А до нее точно старая жила. Люди не сильно задумываются как часто меняются ведьмы. Они за помощью идут. Помощь получают и счастливы!

И вот по этому крылечку скрипучему и поднимаются просители к Ведьме.

В сени полутемные входят и направо в комнатушку с печкой, столом и лавкой попадают.

Место тоже темноватое, но чистое.

Сама комнатушка пучками трав, да колбами, баночками и скляночками по полкам украшенная.

Вообще-то это кухня, где и варит свои зелья Серафима. Лаборатория ее, можно сказать.

А налево комнатушка, где тяжелых посетителей Ведьма ночевать у себя оставляет. И такое бывает. Приносят-привозят кого, кто сам добирается. Но Серафима всегда только больного у себя оставляет, остальных за калитку выпроваживает.

И как легче болящему становится — тоже восвояси отправляется.

И еще одна особенность дома есть о которой только хозяйка и знает. Калитка скрипучая, да крылечко — они скрипом только для посетителей слышны, в смысле с этой стороны дома. А с той стороны колокольчики перезваниваются, предупреждают хозяйку, что гости на пороге. Во как!

Ну а расплачивается народ с Ведьмой в основном продуктами, да другими полезными вещами.

Зачастую мужики что и по хозяйству помогают, но только с «вечерней» стороны дома.

Опять же мебель бывает справят и тоже на гостевой стороне оставляют.

А уже готовую мебель ее уж хозяйка сама расставит, где надо. Правда тяжелую мебель ей леший да домовой перетаскивать помогают.

Да, и эта заповедная живность у Ведьмы имеется.

Леший и с мясом, если что, помогает, а водяной — рыбой снабжает, русалки проворные водоросли для зелий доставать помогают.

Ну а Ведунья им завсегда чем надо помогает.

А еще у Серафимы «глаза», да «уши» свои есть. «Глазами» ей филин лесной служит, а «ушами» да сторожем дополнительным — ласка лесная.

Ежели чужак в доме ночует ласка с домовым за ним и приглядывают. А филин следит за улицей, если там чужаки останавливаются. Это те, кото Ведунья в доме не оставляет.

А еще проход в лабораторию прямиком из кухоньки, где сама Ведунья обитает, есть. Там дверь такая незаметная о которой тоже только хозяйка и ведает. Заповедных жителей не считаем.

И печка расположена так, что она одна на оба помещения приходится. И топить ее с двух сторон можно, а тепло будет греть и лабораторию и гостиную.

Вот как все умно продумано тут!

И еще один секрет имеется.

Но это, как говориться вообще на крайний случай: печь большая и как я уже сказала топится с двух сторон. Так вот — через эту печь тоже можно попасть из помещения в помещение.

Ну мало ли что…

Просто печь всегда заслонкой закрыта, если огонь в ней не горит, чтобы никто ничего не увидел.

Да и кому придет в голову в печи кроме еды чего искать?

А еще там есть перегородочка, которая перегораживает проход. Ее правда, как сказала Серафима, обычно надо закрывать, когда посторонний кто в доме. А так она открыта.

Но помнить надо всегда и внимательной быть обязательно!

Так что все рассказы, когда Ведьмы детьми питаются и в печи их жарят — сказки.

Вернее рассказ «очевидцев» перевернутая с ног на голову правда.

Серафима рассказывала, что был такой случай, когда еще Оляна старая жива была, прибежали к ней брат с сестрой сиротки. А за ними мужик, в семье которого они жили.

В лес он их повез, избавится решил.

А они возьми с телеги соскочили, да по тропинке лесной от него убежали.

Тот за ними.

Ребетня перепуганная прибежала к домику лесному, да молить о помощи стали. Понятно, что были они на гостевой стороне. Оляна их в дом впустила, рассказ сбивчивый выслушала. Видела, что дети перепуганы. Поглядывала в окно и приближение мужика не пропустила.

Хмыкнула про себя, но дети этого, конечно, не заметили.

А Оляна решила чуть развлечься за счет мужика. Она объяснила детям, что у нее за печкой есть еще одна комнатка, но попасть туда они смогут только через печь. Заслонка была убрана и дети прекрасно видели, что бабушка их не обманывает.

Да и опасность в лице мужика их подстегивала. Дети согласились на спасение, приняв это как меньшее зло.

Ну Оляна им и подставила лопатку, чтобы удобнее им было в печь залезть, да на ту сторону перебраться.

А мужик уже застал, как пацанчика в печку Ведьма подсадила, да заслонку закрыла. А он как это увидел, да еще коршун Олянин на плече ее в его сторону клюв навострил, как влетел в домик, так и вылетел тылом вперед.

Да с воем и ором за калитку и вывалился. В телегу прыгнул и до деревни своей голосил.

А в деревне страстей и понарассказывал. Рассказал, как погибли сиротки от рук Ведьмы лесной. Взвыли бабы, загомонили односеляне. Но на выручку детей никто не поспешил. Да и кого спасать, когда в печь дети были запихнуты и зажарены заживо…

Коршун Олянин вслед ему летел. Она все своими глазами видела.

Все жители лесные с Серафимой потом долго смеялись страху напущенному на село.

Однако это не повод не обращаться за помощью к Ведьме если что…

А детишек, накормили, напоили, успокоили, да через заповедный лес в семью бездетную отправили. Село, куда детей отправили было совершенно в другой стороне от родного села детей. Да и далеко оно располагалось. Заповедной тропой Оляна детей вела.

Дети приемным родителям понравились. Детям они тоже по сердцу пришлись. Хоть и были дети первое время очень напряжена. После всего, что они пережили, им было сложно довериться взрослым. Однако эта семья приложила массу заботы и проявила море терпения и доброты.

Дети постепенно оттаяли и прониклись ответными чувствами к новой семье. И у них получилась прекрасная и полноценная семья. Уж как рады были все и родители приемные и дети, конечно, тоже.

Навещала их потом Серафима несколько раз. Все у них хорошо было.

И великую радость была большая и у Оляны, и у жителей лесных, и у леса. Оляна уже не ходила далеко тогда. Посылала коршуна проведать и его глазами видела счастливые лица.

Правда пришлось детям снадобье дать, чтобы забыли они секреты Ведьмины.

А вот в родном их селе ничего из рассказа мужика того не забыли. Со временем его рассказ еще и новыми подробностями оброс… Да из в села в село гулять начали.

Я тоже смеялась от всей души, когда мне об этом Серафима рассказывала. Да, это я про этот дома теперь много знаю. А вот как представлю, как мужик, бедный увидел, как бабка старая на лопате детей в печь подсаживает…

Его лицо в этот момент, думаю, было незабываемым. Увидеть такое и так зрелище редкое (я сейчас про лопату и печь), а увидеть и не сойти с ума…

Однако мужик сам виноват — его черные помыслы ему же и привиделись…

Вот уж истинна — у страха глаза велики, а что не понял, то додумаю!

Вот в такое замечательное место меня судьба завела!

И не жалею, а радуюсь жизни.

16

Про Трофима не вспоминаю, если только в рассказе о жизни своей.

А так, как поговорили мы с Серафимой при знакомстве, так к этой теме больше не возвращаемся.

Она душу мне не теребит. Если что хочу сама рассказать — выслушает, совет подскажет, глаза раскроет.

Мы же сами, зачастую, действительно видим все очень односторонне. Поэтому посторонний человек может раскрыть нам глаза на моменты, на которые мы или не обращали внимание или смотрели под другой мыслью.

А вот если подумать, да эмоции убрать, то и ситуация по другому выглядеть начинает.

Вот этой мудрости меня Серафима тоже учила. Нельзя судить о случившемся, гладя только с одной стороны.

Да и вообще не наше это дело судить!

Наше дело — помогать. А уж как — тут по обстоятельствам. Жизнь спасать однозначно, а остальное — как сердце подскажет.

Много всего Серафима порассказывала о своей бытности Ведуньей.

Вот один случай: девка молоденькая к ней прибежала, с порога в ноги упала.

- Помоги Ведьма Лесная! Век тебе благодарна буду! Иначе отравлюсь, повешусь да с крутого бережка в буйну реку прошусь!

Влюбилась она в парня, который за сестрой ее старшей увиваться начал.

- Жить без него не могу, а сестра его все равно не любит. Да он с ней несчастлив будет. Одна я его счастливым сделаю!

И так далее и тому подобное.

А у самой глаза безумные.

Поняла Серафима, что по дурости девка точно с собой что сотворить может. Откажет ей Серафима, а она и правда пойдет от нее «отравится, повесится, а потом с бережка сиганет»!

И все именно в такой последовательности.

Смейся над этим, не смейся, а жизни себя, дуреха эта, сейчас лишить может.

Не нужна была на душе Серафиме тяжесть эта, что не отговорила девку.

Она сейчас никого не слышит и слышать не хочет.Цель у нее великая и к ее выполнению она и движется, как лось во время гона.

Напоила она тогда гостью чаем успокоительным, капелек снотворных в чай добавила, да и уложила спать в гостевой комнатке. Ласку приглядывать приставила.

А сама вышла на улицу, да кликнула филина своего. И послала его в деревню, поглядеть что да как.

Полетел филин, а она глядеть стала. И вот что увидела.

Парень этот увалень мамкин. Мамка его к сестре этой дурехи послала. Решила, что такая невестка ее вполне устраивает.

Девка бойкая, из семьи крепкой. Работящая, хозяйственная, сама справная да ладна.

Уж она от этого увальня бегает, аж огородами прячется. Совсем он ей не люб. И боится, что и правда просватают.

А увалень послушный мамкиному слову. Своего ни сказать, ни подумать самостоятельно не может. Вот кому-то такое «сокровище» в мужья достанется! Старшая сестра не такая дурочка, как младшая оказывается, понимает, что не подарок этот ухажер.

Посмотрела Серафима на все это, посмотрела. Головой покачала, да и приняла решение.

Есть зелья, которые не то что не правильно сварены, а не доделаны что ли.

То травку во время какую не дали Ведунье положить, али перестояли или не достояли… Ну по разному.

Это как суп варишь, а тебя оторвали. Только суп доварить можно, а тут начал делать и все правильно необходимо доделать, иначе просто смысла нет. Некоторые и вред принести могут от неправильной готовки, а некоторые так — водичка закрашенная травяным отваром.

Ополоски, как их Серафима называет.

Вот такой «ополосок», совершенно безвредный, она в склянку и приготовила для девицы этой заполошной.

Вреда от него никакого, а добавила туда каплю «на привлекательность».

Просто всякие зелья Ведуньи готовят.

Есть которые уже поколениями отработаны, а есть и всякие эксперементы делают. У каждой Ведуньи свои мысли в голове есть. Есть и такие, которые станут «классикой» и ими будут пользоваться из поколения в поколение.

Вот и Серафима в свое время зелье «на привлекательность» изготовила. Вреда в нем нет.

Если кто это зелье выпьет и у него перед глазами интересующий его объект будет, но его вдруг тянуть к нему начнет. И он сразу заметит, какой привлекательный человек перед ним.

Месяца хватает, чтобы они сами разобрались нужны друг другу или нет.

Это она заместо средста для привораживания изобрела. Привораживать она тоже умеет, но не береться.

— Не нужен мне грех на душу — говорит — Когда по нормальному люди между собой разобраться не могут, а тут наведенные чувства. Это и со смертельным исходом быть может. Нет, нет, нет! Сама не делала и тебе не советую. Но научить научу — задача у меня такая. Я тебе Все знания передать обязана.

Ну так вот, к девице вернемся.

Утром, когда та проспалась, отдала ей бутылочку Серафима, инструкции четкие дала: в питье подлить и чтобы, когда выпьет ее первую увидеть должен. Иначе к другой и привяжется, если не она сама перед ним будет.

Подхватила девица бутылочку да подол и понеслась козочкой прыткой парня привораживать.

Даже поблагодарить забыла.

Серафима только хмыкнула ей в след.

Позже, правда, прибегала.

Благодарила.

Кружева искусные подарила. Знатной кружевницей девка оказалась.

Да не об этом сейчас.

А Серафима через филина следила за ней. Парень перекинулся после питья на младшую сестру.

Мамка сначала повыступала малость, да в конце концов и согласилась тоже.

А девка огонь оказалась. От кавалера своего всех девок местных и нет — отгоняла. А парню льстило такое внимание: мелкая, а бойкая.

Действие снадобья давно прошло, а парень все с нею был.

Однако, то ли повзрослела девка, то ли и правда влюбленность прошла и глаза ее открылись, только надоел ей этот мамин сыночек.

Прибегала опять

— Пусть отстанет!

— Что опять травиться, вешаться и топиться будешь? — спросила ее Серафима

— Прости меня Ведунья Лесная! Глупая была. Не видела истинного лица его. Говорила мне сестра, а я как помешалась — тяжко девка вздыхала. — Я уже и не рада. И другой мне нравиться парень. Очень. — и покраснела.

- А мне что делать прикажешь? — напустилась наигранно на нее Серафима, ну марку же держать надо — Зелья мои крепкие! Сама видишь.

— Помоги бабушка! Век благодарна буду! Прошу убери его от меня! А то он уже и сватов заслать грозится!

Девка то не плохая оказалась, просто дурь в голову впустила.

— Смотри у меня! — погрозила пальцем Серафима — Еще раз с такой просьбой придешь — в зашей вытолкаю! Думай хорошенько, прежде чем чувства ненастоящие на другого человека навешивать! А ему не тяжело было думаешь? Он, между прочим, тоже мучается!

В общем отчитала ее Серафима как и положено, но средство дала.

Есть капельки, как сказала Серафима их еще и до Оляны варили, они человеку как глаза на жизнь открывают. Вреда не принесут.

А парень, если ничего в жизни своей менять не захочет после них — его дело.

А то, что взглянет на жизнь не мамкиными глазами, а своими — это точно.

И замолчала Серафима, вспоминая те события.

— Ну и чем там все закончилось? — не выдержала я

— Ох егоза, нетерпеливая! — рассмеялась Серафима — Не совсем пропащий парень оказался! Стал своей головой жить. И женился удачно. Семья у него крепкая и дружная. Детей пятерых народил. Четверо мальчишек, да дочка, любимица его, младшая. Рукастый мужик оказался, жена хозяйственная. А мамка его глупая, вначале лезла к ним все, да поставил он ее на место. Теперь радуется и с внучатами нянькается. А девица та тоже замуж вышла, но в другом селе живет теперь. И у нее все более менее. Нрав ей мешает иногда бешенный. А так кружевница знатная. К ней за кружевами из других сел и из городов приезжают. Вон и мне периодически в благодарность присылает. Помнит наказ мой!

17

Много у Серафимы разных историй было, вот она мне на своем примере все и объясняла.

На своем, да на Олянином. Ее учебу тоже передавала.

Вообще то по зельям, мазям, настойкам и примочкам книга была. Ее вели все хозяйки этой земли заповедной.

Древняя книга. Очень. Поэтому сколько веков этой книге — уже никто и сказать не может.

Только записи все, как вчера сделаны. Почерк разный, обороты речи отличаются. Листов в ней — не счесть. Такое же количество рецептов. А самое поразительное, что каждая новая Ведунья могла внести свои дополнения или усовершенствования в тот или иной рецепт и места для этого в книге всегда найдется именно под тем рецептом, с которым она работает. Поэтому и под одним рецептом есть огромное количество пометок разными подчерками, а некоторые в первозданном виде используются веками…

И интересно еще то, что записывая рецепт ни одна Ведунья специально пустые листы не оставляет. Каждая просто пишет свой текст по порядку, ну или под тем рецептом который доработала, как я уже говорила.

Вот такой интересный и сокровенный талмуд хранится в этом доме.

Книгу эту меня Серафима тоже изучать заставила.

Ух сколько там интересного!

И вот за такими премудростями и проходили наши дни.

Я уже многое умела, многое знала. Часть знаний во мне просто раскрывались, когда что-то нужно было.

Эти знания с силой все перешло, как Серафима объяснила.

Однажды, когда она глазами филина за лесом следила в очередной раз, раненую медведицу увидела.

Охотник какой-то нерадивый ранил. Возможно они друг на друга случайно наскочили. Только у медедицы медвежата были и она защищать из бросилась. А охотник, корее всего, с перепугу выстрелил и сбужал при первой возможности.

Медведица его преследовать не стала.

Она опасность от медвежат отвела и ее это вполне устраивало.

Медвежата у нее были, которые еще не могли самостоятельно прожить.

И рана вроде не самая страшная, а вот кровь из медведицы выкачивала много. Вот и отправились мы с Серафимой помогать.

Тропа заповедная нас быстро до медведицы доставила.

Зверье лесное не трогает Ведуний, знает, что Ведунья им ничего плохого не сделает.

Вот и лежит медведица на боку, из передней лапы стрела металлическая торчит и кровь ручейком бежит. Подняла медведица на нас затуманенный взгляд, рыкнула, как прощаясь, чтобы о медвежатах позаботились

— Погоди прощаться! — Серафима ей в ответ — И медвежат своих сама до возраста доведешь!

На рану глянула, в сумку с зельями полезла, склянку с обезболивающим мне бросила и сказала

— На ранку вылей, стрелу вынь, кровь останови.

Я и сама уже в голове знаю как и что делать.

А ведь в жизни кровь не останавливала. Ну в смысле ранки то я знаю и видела. Сама сколько ссадин в детстве перенесла. Ну бежит кровушка, промоешь водицей подорожником приложишь и все, опять здоров.

Вот такой из меня лекарь. Раньше был.

А тут подошла к медведице

— Прости милая, чуть больно будет, но ты уж потерпи.

Она в ответ вздохнула только. Аккуратно лекарство на ранку вылила, минутку подождала, чтобы уж прихватилось, а не на живую стрелу тянуть, одним резким движением стрелу вырвала.

Медведица застонала. Глубоко стрела сидела, не успело туда лекарство добраться. Но все полегче, чем совсем без него.

А потом нашла место, где артерия проходит и прижала его сильно. Уменьшилась струйка. А тут и бабушка подоспела. Мазью густо ранку замазала. А потом мы еще и замотали тряпицей ранку.

— Сегодня здесь ночевать придется — сказала Серафима

— Так я и останусь, а ты, бабушка, домой иди. Я послежу за медведицей.

А медведица обессилила совсем, да и лекарство действовать стало, боль отпускать ее видно начала. Она и уснула.

Сон — лучшее лекарство и для людей и для зверей.

Медвежата, притихшие вначале, воодушевились, что мамка спит спокойно, игру затеяли. Пришлось шикнуть на них

— Ладно! — согласилась Серафима — Вот тебе одеяло, укутайся. А этих — она кивнула на медвежат — С собой заберу, да накормлю. Вот тебе меда крынка, когда проснется больная пусть подкрепится. А это для тебя.

И она передала мне ломоть хлеба, кусок мяса и огурчиков соленых парочку. И крынку с морсом. И когда успела все это собрать?

— Спасибо!

— А завтра утром ей легче станет. Веди ее к нам на двор.

— Хорошо.

И она с медвежатами ушла.

Медведица спала спокойно. Сидеть я устала и прошла немного размяться. Кругами похожу просто.

Что тут меня кто-нибудь заметит даже не боялась.

Обычно раненное зверье в самую гущу уходят. Да и если бы не ушла медведица от охотника — давно бы он уже тут был.

Ну а если что, я могу лес попросить отвести от нас любого. Да и бабушка Серафима будет за нами поглядывать. Это уж точно!

Она нас тоже в обиду не даст.

Я встала, потянулась, наклонилась по сторонам, потом назад-вперед.

Потом потихонечку отошла от медведицы, пусть поспит. И пошла по кругу, чтобы размять ноги, но так, чтобы и подопечную видеть.

Заметила полянку с черникой. Надо набрать для миши, улыбнулась даже этой мысли. Она ягоды любит, ей хорошо будет поесть потом, когда проснется.

И вот иду я внаклоночку и ягоды собираю. По сторонам только на ягоды смотрю. Поглядываю в какую сторону пойти, где черничник обильнее.

И тут пенек старый высокий от поваленного дерева передо мной.

Я поднимаюсь, чтобы обойти его и на уровне моих глаз сидит вороненок.

На крыло он еще не встал.

Сидит, нахохленный, крылья растопырены, сам такой весь встрепанный.

Дите дитем толи обиженное, толи растерянное.

— Привет! — улыбаюсь ему

— Привет! — каркнули мне.

Вообще то я уверена, что он сказал просто «Кар». Огляделась в поисках его мамы или гнезда. Нигде ничего похожего и близко нет

— Ты чей? — спросила вороненка.

— Твой!

Он что обиделся? Смотрит на меня, как будто я дурочка непонятливая.

— Не поняла — я и правда опешила

— Твой! — более настойчиво каркнул он

— Ладно, ладно. Поняла. Не ругайся — постаралась быть приветливой, но сама была в шоке. — Как тебя зовут?

— Мама звала Птенец

— Нуууу нееет! Для такого взрослого ворона это не подходит! — попыталась подлизаться я

— Согласен! — выпрямил грудь птенец

— Тогда давай подберем тебе имя.

— Давай!

Я начала думать.

— А давай тебя Даром назовем?

— Дар? Дар. Мне нравится.

— Ну что, Дар, кушать хочешь?

— Давно пора! Сижу тут жду тебя! А ты не идешь…

— Постой! Так ты тут давно?

— Ну да. Еще до того, как вы со старой ведуньей пришли.

— А почему сам не подошел?

— Ну в начале вы заняты были. Не до меня вам тогда было. Не стал мешать.

— А потом? Я же уже сколько там сидела…

— Вот именно! — и он так возмущенно крыльями дернул — А я кушать хочу!

— Так и летел бы сам!

— Я не умею еще! — виновато опустил он голову

— Ты ж моя прелесть! — я вдруг поняла насколько он молоденький — Забирайся ко мне на плечо. Пойдем я тебя покормлю!

Подставила ему плечо и он туда перепрыгнул. Это он меня таким нахохленным встретил, чтобы больше казаться. Я забрала ягоды и с Даром на плече отправилась к медведице.

Она спала. Крепко и спокойно. Вот и замечательно.

— Ну, Дар, что будешь кушать: есть мясо, вареное правда и хлеб.

— Мясо и хлеб! — твердо заявил этот гурман

Я аккуратно сняла с плеча мой подарочек леса и развернула узелок с мясом и хлебом.

Вороненок подпрыгнул к угощению и посмотрел на меня

— Тебе помельче сделать кусочки? — блеснула я пониманием

— Да

Наломала хлебушек, нащипала мяса. Вороненок принялся за еду.

Маленький, а слопал половину пайка. Поел и глазки закрываться стали. Совсем еще птенчик!

— Давай, Дар, спать ложится! Медведица спит спокойно и мы можем отдохнуть.

Я решила устроится у медведицы под боком.

Во-первых, так теплее. Во-вторых, я почувствую если с ней будет что не так. Вороненок устроился у меня под боком. Спали мы все до рассвета и все было спокойно.

Лес берег нас. На рассвете поменяла медведице повязку и рассказала, что ее медвежат Серафима с собой в дом наш взяла, чтобы накормить.

Медведица успокоилась, а то проснулась и сразу их звать стала.

— Ты уже можешь пойти со мной? — спросила я медведицу

— Да — рыкнула она

— Тогда немного подкрепимся и пойдем.

Я отдала медведице мед с ягодами, а вороненок доклевал вчерашний паек.

— За медвежат не переживай. Сейчас придем и ты их увидишь. Серафима их с собой забрала. Она о них позаботится

— Спасибо! — опять рыкнула больная.

Полянка нас встретила солнышком и бегающими друг за другом медвежатами. Мать-медведица радостно им зарычала, они не менее радостно бросились к ней.

Эта медвежья семья еще несколько дней прожила на нашей полянке. А потом медведице стало лучше и они ушли в лес.

А вороненок…

Он, оказывается, мои «глаза»! И мне полагалось на себя полностью, чтобы вырастить его и поставить на крыло. Обо всем этом мне очень подробно рассказала бабушка Серафима и дала все рекомендации, как правильно мне его кормить. Что допустимо в воспитании ворона, а что нет.

Это оказалось целой и отдельной наукой. Наукой по выращиванию и воспитанию животного или птицы, чтобы в дальнейшем они могли вернуться в свой родной мир.

Да, ведунья и это должна знать. Ей же приходится поднимать детенышей диких зверей и птиц. Тех, что лишились родителей. А такое тоже не редкость…

Мы с вороненком теперь были постоянно рядом. Он оказался на удивление сообразительным и понятливым.

Я попросила его не гадить в доме и он это понял. Правда мне приходилось с ним почаще на двор бегать. Да это не страшно, справляюсь. И он в благодарность старается изо всех сил и каждый раз просится на двор.

И мясо вареное ему лучше не есть. Вернее просто вареное можно, но без специй. И желательно не много… Все таки его пищевая система рассчитана на сыроедение.

А этому прохвосту как раз вареное со специями очень понравилось. Я же не знала и там на поляне с раненой медведицей накормила его своим мясом.

Вот теперь вареное со специями мясо у нас, как конфеты для детей. Правильное питание никто не отменял, но в качестве «сладкого»…

Летать ему пока рано, Серафима сказала, но махать крыльями и чувствовать свое тело гармонично — можно. Больше скажу — нужно обязательно.

Поэтому его поза в постоянно расставленными крыльями — это нормально.

- Дарчик, а скажи-ка мне: как ты на той полянке очутился-то? Там ни гнезд вороних я не заметила, да и летать ты не умеешь? — все таки решилась его спросить.

Давно интересно было.

- Так сидел я в гнезде, мамку ждал, а тут вихрь налетел. А потом когда он улетел я уже сидел там, где ты меня нашла. Так что я и сам не понял. — вздохнул Дар — А потом тебя увидел и понял, что к тебе меня отправили…

Вот как все интересно!

18

Через несколько дней пришло время в лес за травой целебной идти. Пора было. Она только цвести собиралась, вот эти бутоны набухшие нам и нужно было собрать.

Все собирать нельзя, надо оставить и на семена и не все бутоны могут подойти. В голове то я вроде как все знаю, но Серафима пошла со мной, чтобы показать на месте.

Травка эта растет далеко от нас, но тропами заповедными мы быстро до нее доберемся. И попасть туда надо рано. Так как время сбора — с первыми лучами солнца.

Сегодня мы вместе с бабушкой Серафимой идем, а завтра одна пойду. Она дома останется. Не молодая уже, ей и правда тяжело и ходить далеко и сборами заниматься. Хоть она и хорохориться, и бодрится, и виду старается не показывать.

Она вообще молодец: и живая, и веселая, и добрая.

Нет, для порядка и ворчит и ругается, да только голос добрый и без ноток злости или недовольства.

Так для порядка!

Вот по темному мы и отправились за цветами.

Дар на плече моем носом клевал. Отказался дома остаться.

Вышли к полянке и такая красота перед глазами открылась!

Небо еще только первые, слабые намеки на восход подавало, а поле цветами покрыто на сколько глаз хватает. И вот они все вот вот свои прекрасные соцветия откроют и тогда тут будет все солнечно. Потому что цвет у этих цветочков от ярко желтого до желто-оранжевого оттенка.

А пока все цветочки свои головки в сторону восхода повернули и замерли в ожидании. Вот и надо их быстро набрать.

Споро заработала руками бабушка Серафима показывая какие берем, какие нет. Растения высокие, поэтому удобно собирать.

Наклоняться, почти, не надо. Иди да рви и в сумку складывай.

Присоединилась к бабушке и давай шустрить рядом. А небо все светлее и светлее. И вот уже начали раскрываться бутоны

- Ну все — сказала Серафима — Вот так же завтра и послезавтра тебе придется сходить. Справишься или мне с тобой идти?

- Да справлюсь я, бабушка! Не переживай. Наберу сколько надо цветочков

- Вот и славно! Ну а теперь домой пошли

И развернулась в сторону леса. Я за ней. Дар на плече проснулся

— Покушать есть что? — каркнул мне в ухо

Полезна в сумку. Там припас для него был. Он же еще птенец, ему надо хорошенько питаться.

Вошли в лес, на тропу ступили и в сторону дома отправились.

И вдруг слышу в стороне плаче-скули кто. Не можем мы Ведуньи мимо такого пройти.

Сошла с тропы. Бабушка молча за мной идет.

Вышли в пролесок, а там силок, а в нем рысеныш застрял. Давно бьется похоже, только силок сильнее на себе затянул и из сил уже практически выбился. А веревкой себе уже шерстку проредил и полоса кровавая поперек тела и лапа одна зажата.

Как увидела, аж сердце обмерло.

Подбежала, еле веревку размотала.

А рысеныш уже и не двигается, только плачет. Подняла его на руки и пошли мы назад к дому.

Домой вернулись и на кухню-лабораторию сразу пошли. Сумки с цветами пока в уголок поставили.

На стол Серафима чистую пеленку постелила, а я туда кису лесную положила.

- Досталось тебе, бедненький! — успокаивала его Серафима осматривая — Гляди Марфушка, лапка пострадала. Хорошо если ток крови восстановиться и не сломана.

— Да вроде не сломана, а просто пережата сильно и долго была — осмотрела я лапку рысину — А вот на теле до открытых ранок кожу веревкой содрал.

— Да, согласна надо ему обезболивающего дать, да ранки промыть. А потом накормим.

— Хорошо. Сейчас разведу.

Многие снадобья мы с Серафимой варим концентрированные. Так легче. Накапал сколько надо и напоил клиента. А уж сколько и кому надо — знаем. Вот и тут в молочко накапала, как положено и споила рысику.

Он видно уже и не пил давно, так что с жадностью вылакал и не посмотрел, что даем. Вообще то лесные жители Ведуньям верят.

Это из каких других рук — помер бы, а не взял. А нам верят, знают, что плохого не допустим.

В конце концов с рысиком все оказалось благополучно. Сильных повреждений не было. Только шкурку сильно попортил.

Это не самое страшное. Ранки заживут, шкурка отрастет.

С лапкой было хуже. Она висела беспомощно. Вот с ней и пришлось повозится.

На лапку, рыся не сразу встал. Однако удалось нам с Серафимой ее разработать и сохранить. Так что но и там все нормализовалось.

Ну а то, что мы с Серафимой вовремя появились, тут Лес благодарить надо. Еще немного и задохнулся бы рысеныш там просто напросто.

Ну а сегодня смазали мы ранки его мазью, накормили и уснула зверушка сном богатырским. Долго спал и на нас даже не реагировал. Натерпелся малыш! Оставили мы его спать, а сами ушли позавтракать, да цветы надо было перебрать и настаивать поставить, а часть на просушку определить.

— Вот и «ушки» твои к тебе пришли — уже за столом сказала мне бабушка

— Да я тоже поняла, что рыся моя — улыбнулась ей

— Вот и славненько! Это хорошо…

Дальше мы чай пили молча. Как-то и не хотелось говорить. Все и так понятно. Силы я уже набралась, знания набираю.

А «глазки» и «ушки» вырастут рядом со мной. Связь крепче будет.

Рыся просыпался, попил и уснул опять. Правда теперь мы ее перенесли на мягкую подстилку в гостиную с хозяйской стороны.

Там ему будет спокойнее. Там нет посторонних запахов. Только Ведуньями пахнет. А покой для него сейчас очень важен.

В гости к нам сейчас никто из посторонних не собирается и не идет, но лучше перестраховаться.

Ну а мы с бабушкой целый день опять занимались своими делами.

Цветы и сегодняшней сборки все перебрали, настойку поставили, сушится в тени под навесом остальные положили. В тени на ветерке да в солнечный день — получится то, что надо!

Мы с Даром сходили на рассвете еще цветков набрали. Завтра еще сходим.

Рыся спала почти сутки. Потом проснулся, весь такой встрепанный и растерянный

— Как ты себя чувствуешь? — спросила его

— Лапка — мявкнул он

— Не переживай, все будет хорошо. Ты запутался в веревке и немного перетянул лапку. Приток крови был остановлен и поэтому она слегка отнимается. Но мы успели во время. Если бы немного позже и твою лапку было бы не спасти. Так что ты счастливчик!

— Спасибо! — мяукнул он благодарно и даже теранулся головой о мою руку

— Я очень рада, что мы тебя спасли. Ты хочешь остаться со мной? — спросила его

— Останусь — просто ответил

— Тебе нужно имя дать или у тебя есть уже имя? — спросила его

— Нет. Мама просто котенком звала — буркнул он

Я задумалась. Имя давать — это большая ответственность.

— Лаки — значит счастливчик. Тебе нравится? — предложила я через некоторое время

Он подумал и согласился.

— Ну пойдем я тебя покормлю.

Рыся с готовностью отправился кушать. Однако на лапку прихрамывал.

Утром мы с Даром опять пошли за цветами.

Рыся стал напрашиваться с нами

— Лаки, милый, там идти надо. Не очень долго, но все равно. А у тебя еще лапка болит. Может с бабушкой останешься?

Серафима смотрела на все это с улыбкой, но не вмешивалась.

— Пойду — упрямо заявил рыся

— Хорошо — согласилась я — Только давай так. Туда идем быстро. На полянке полежишь отдохнешь и назад пойдем уже помедленнее. Справишься?

— Справлюсь — муркнул рыся

— На тебе для твоих помощников перекус и для тебя там тоже есть. Так что тебе с ними делиться не придется — бабушка улыбаясь протянула мне увесистый узелок

— Спасибо — поблагодарила ее, а потом своим — Пошли. Пора уже.

Через несколько дней рыся уже совершенно спокойно наступал на больную лапку, сам стал пушистым и таким красивым. И даже как то взрослее стал.

На самом деле он очень рассудительный оказался.

А в силки по глупости попал, да еще и запаниковал (а вот это неудивительно) и поэтому затянул их на себе очень сильно.

Он тогда на свою первую, самостоятельную охоту отправился.

Был очень горд собой и самонадеян…

Далеко от дома ушел.

Хорошим опытом оказалась эта охота!

Но он безумно рад, что мы его нашли. Благодарен нам безмерно и жить с нами согласен.

Он знает, что волен гулять, где угодно и за это отдельная благодарность. Когда случится далеко отлучится — вернется по первому зову или если почувствует, что он здесь нужен.

Мы теперь все втроем связаны и почувствуем, если кому то из нас потребуется помощь. Так что не только я беру на себя ответственность за своих зверей, так и они, давая согласие на сотрудничество, тоже принимают всю ответственность за эту связь.

А еще Лаки помогал учить летать Дара. Он его с земли пытался лапой поймать, а тот от него улететь пытался. Выглядело, как игра, но, повторюсь, Лаки оказался очень серьезным и ответственным.

Так у Дара появилось два пути: каждый раз получать тяжелой лапой, хорошо если когти выпускаться не будут или быстрее встать на крыло. Дар выбрал второе.

19

А наша жизнь в лесу шла своим чередом.

Мы заготавливали травы, коренья, ягоды и грибы на зиму себе и для посетителей. И ягоды и грибы для некоторых зелий тоже необходимы.

И вот сегодня я тоже ходила за ягодами с утра и теперь сидела и перебирала их. Мои «глаза» и «уши» резвились на полянке.

Дар уже отлично летал, Лаки отлично бегал. А я продолжала учиться у бабушки Серафимы премудростям ведовства.

— Марфушка! К нам гости — раздался голос Серафимы из окна гостиной.

Да я и сама уже почувствовала. А еще мои зверята встрепенулись. Ворон полетел, а рыся побежала в сторону гостевой части. Я пошла в лабораторию. Бабушка Серафима была уже там.

— К нам идут за помощью. Идти придется тебе. Ты главное не волнуйся. Ты справишься.

— Бабушка, ты тоже не волнуйся. Я справлюсь — улыбнулась ей

А бабушка уже собирала мне сумку со снадобьями.

— Бабушка, а положи мне примочку от прыщей, пожалуйста — попросила я

— Думала не попросишь! — улыбнулась мне она

— Почему? — искренне удивилась я

— Потому, что решила, что я сама все соберу. И я рада за тебя Марфушенька! Твоя сила растет и это здорово — вроде и порадовалась Серафима, но как-то очень грустно.

Сейчас уже мужик подъедет. Не до выяснений. Но потом мы обязательно поговорим.

А мужика я глазами Дара видела, да и сама чувствовала. Он был уже на территории нашего леса. Ну в смысле — совсем близко.

Телега с одиноким усталым седоком остановилась около нашей калитки. Серафина выходить не стала.

— Незачем, чтобы нас двоих видели. Тут всегда одна ведунья жила. Не будем людей путать.

Я ей кивнула и пошла на крыльцо встречать гостя.

Мужчина остановил уставшую лошадь около калитки, а сам отправился к дому. Я ждала его на крыльце

Он очень устал и это чувствовалось

— Ведьма что ли? — спросил он растеряно

— А ты к священнику ехал? — спросила в ответ. Нужно поддерживать образ ведьмы

— Ой, простите! — на всякий случай извинился он — Мне сказали, что тут старая ведьма живет. А меня такая молодка справная встречает!

Вот мужики! Устал, как собака, а сам хорохорится.

Молодец! Уважаю!

— И что делать будем? — вроде как не понимаю чего он приехал

— Так мне к ведунье! Дело у меня срочное! — мужик виновато опять на меня покосился

— Можем войти в дом, можем поговорить на крыльце, а можешь развернуться и уехать, если я тебя не устраиваю. — пожала я плечами

— Поговорим — только и сказал мужик.

Он устал, очень устал.

Я не стала его больше мучить, а пригласила в дом.

— Пойдем в дом. Наполю тебя чаем, а ты, если не передумаешь, мне все расскажешь.

Чай для него заварила с травками, которые придают силы. Он пил отвар, после того, как до крошки съел целую миску мясного жаркого с салатиком из свежих овощей.

— Я к тебе, матушка Ведунья — он с сомнением смотрел на меня.

Я хмыкнула, но молчала и ждала.

А мужик очередной раз бросил на меня взгляд подозрительный, но продолжил

— Беда у нас, матушка Ведунья! Крышу мы перебирали и брат мой помогал мне. И вот неудачно он повернулся, да с крыши и сорвался, да еще и бревном его накрыло. Целитель сказал, что он не жилец. Но бабка Матрона к тебе послала, сказала, что только ты помочь и можешь. Два дня до тебя добирался. Не останавливался. Однако уже и не чаю, жив ли он еще…

И столько отчаянья в его голосе.

Я его понимала.

Я бы тоже ради родных на край света пошла, если потребность такая бы была.

— Жив еще твой брат, но надо поторопиться — ответила я ему

— Госпожа Ведунья, не откажи в помощи! Согласись поехать со мной! — он смотрел на меня с такой надеждой

— У нас действительно очень мало времени — сказала я и встала, показывая, что готова идти — Твоя лошадь тоже немного поела и отдохнула. Пора. Иди в телегу и жди меня там. Сумку со снадобьями возьму.

Мужчина кивнул и вышел. Сумка была уже собрана, поэтому я заглянула в нашу часть дома.

— Бабушка, я пошла! — сообщила я ей.

Она сидела в гостиной.

— Удачи тебе, девочка моя! Ты справишься. Я в тебя верю!

— Спасибо!

— Поторопись! Время может сыграть тебе во вред.

— Хорошо!

— Возьми с собой и Дара и Лаки — посоветовала бабушка

— Хорошо! — опять повторила я — До свиданья, бабушка!

— Жду тебя дома.

Я вышла на крыльцо. Дар сидел на перекладине, а Лаки — в тени дома. Они меня уже тоже ждали. Готовые в путь отправиться.

На них обоих не обратишь внимание, если не знать.

— Со мной пойдете? — спросила их — Я бы хотела, чтобы вы пошли со мной.

— Конечно пойдем

— Не сомневайся

— Вот и замечательно! Тогда я вперед, а вы не отставайте, но пока постарайтесь быть незаметными

— Не переживай

— Мы все поняли

Я подошла к мужчине и сказала

— Садись в телегу, а я поведу твою лошадь

— Но, госпожа Ведунья, нам пару дней до дома моего добираться. Устанете. Садитесь в телегу, так быстрее будет. — заботливо предложил мужик

— Поверь мне, так будет быстрее! — улыбнулась ободряюще ему

— Ну вам виднее! — с сомнение сказал мужчина.

Я подошла к лошадке и шепнула ей на ушко:

— Пойдем домой! Скоро отдохнешь, милая!

Лошадка кивнула и послушно пошла со мной.

И конечно же мы шли заповедной тропой. Каково же было удивление мужчины, когда из леса мы вышли к их деревни. Даже лошадка радостнее переставляла ноги в сторону дома.

— Как же так? — удивленно смотрел на меня мужик

— Тропой заповедной прошли. Мы же торопимся — пожала я плечами.

— Ага, ага — закивал он

Дом его я почувствовала сразу. По тому страданию, которое серым туманом, который кроме ведуньи никто и не видит, больной распространял. Там и боль, и отчаяние…

На кровати лежал молодой парень. Бледный и дышал очень слабо.

Я подошла к нему и прислушалась.

Дышит.

Слабо, но дышит.

— Позвольте мне помыть руки — обратилась я к хозяйке

Мне полили на руки, дали мыло и чистое полотенце.

Опять подошла к кровати и откинула одеяло, задрала рубаху.

Все тело парня в синяках. Попросила мужчину перевернуть парня на живот. Стали переворачивать — парень застонал.

Я проверила его позвоночник. Не сломан. Есть небольшое смещение и скорее всего еще и нерв защемление, но сам позвоночник не сломан.

Очень хорошо.

Пробежалась пальцами по позвонкам и вправила смещение и убрала защемление.

Вообще то парню повезло.

Да. Он сильно ушибся, получил только смещение.

Еще надо убедиться, что нет внутренних разрывов. Перевернули парня на спину. У него оказалось сломано одно ребро.

На самом деле парень везунчик.

Крыша у дома довольно высокая, хоть дом и одноэтажный. А если на него еще и бревно свалилось!

Везунчик.

И что за целитель такой приезжал, что сразу хоронить?

Подниму я парня!

Заставила домочадцев дать мне воды. Накапала туда обезболивающее.

Когда зелье начало действовать, я приступила к делу. Зафиксировала грудь парня тугой повязкой, потихонечку вливая в него свою силу заживляющую. Легкие все таки парень отбил, так что повязка послужит поддержкой для всей грудины. Напоила зельем, чтобы кровь застоялую выгнать. Проверила еще раз все внутренности и подлатала все повреждения.

Провозилась я долго. Парень терпеливо все сносил, но временами постанывал. Понимаю его. У него болит все, поэтому ему, действительно, слишком больно.

Конечно с обезболивающим чуть легче, но все рано.

После моего лечения от еды он наотрез отказался, но чаем со снотворным мы его напоили.

Пусть парень хорошенько поспит. Для него это лучшее лекарство.

Я оставалась около больного все время. Уснул больной быстро. Грудину я ему тоже зафиксировала.

Пока он спал, я подготовила все необходимые для его лечения мази и микстуры. Время прошло незаметно, потому что для парня нужно было подготовить много всего. И вот я слышу, что дыхание парня изменилось. Он просыпается. Продолжаю доделывать свои дела и спрашиваю

— Проснулся? Как себя чувствуешь?

— Ты кто? — задал вопрос парень хриплым голосом и смотрел на меня круглыми глазами.

Во как!

Однако он вчера и правда был в состоянии полузабытья и помнит все плохо.

— Та, за кем ездил твой брат — ответила ему спокойно

— Ведьма?

Я повернулась к нему лицом. Вот пусть глядя мне в глаза скажет «ведьма»

— Ого! — заявил мне парень

— Ага — кивнула ему я

— А где ведьма?

— Перед тобой

— Нееее

— Да! — почти рякула я — Давай прекратим эту бессмысленную беседу и перейдем к делу, по которому я здесь оказалась.

— Простите!

— Так то лучше! И так начнем!

Я взяла первое зелье

— Пей.

Зелье было в бутылочке, поэтому выпить его было легко.

А еще я внимательно наблюдала за его действиями. Мне нужно понять насколько его тело ему подчиняется.

Это важно. Смогу точнее определить, как он. Он протянул руку и застонал. Я подала зелье ему прямо в руку. Он взял пузырек и сжал его пальцами.

Ага руки работают хорошо, застонал, так как спина и грудь болят.

Это нормально.

Выпил, не закашлялся. Уже хорошо.

В общем наблюдая за ним, вроде ничего нового не заметила. Надеюсь ничего не пропустила.

Все таки это моя первая самостоятельная помощь, которую я оказываю. Вот вроде все знаю, но все равно немного волнуюсь.

— Есть хочешь? — вполне закономерный вопрос.

— Хочу

— Отлично! Сейчас я попрошу хозяйку что-нибудь тебе приготовить. Подождешь?

Он кивнул.

Я ему улыбнулась и пошла к двери.

У хозяйки уже был заготовлен бульон для больного.

Она сама же родственника и покормила.

И мне поесть дала. Я тоже с удовольствием утолила голод.

А потом я опять принялась за лечение. Поила микстурами, смазывала мазями с нашими волшебными ведуньими компонентами. Да и все зелья сварены из трав нашего заповедного леса.

Парень просто молодец, выполнял все рекомендации, безропотно пил все микстуры, мужественно сносил все перевязки с мазями и примочками.

Идеальный пациент, одним словом.

После лечения он опять выпил чай с обезболивающим и снотворным.

Больной уснул, а я решила сходить немного подышать воздухом.

20

Дошла до леса, чтобы подпитаться энергией.

Мне сегодня ночь не спать. Ночью может наступить переломный момент.

Я постаралась помочь ему зельями и мазями.

А вот ночью я подпитаю его силой, мне в этом еще и луна поможет. Она сейчас растущая и это очень хорошо. На растущую луну его раны зарастать будут быстрее.

На опушке леса меня ждали Дар и Лаки.

— Как у вас дела? — спросила своих мальчиков. — Вы поели или вас надо накормить?

Вообще-то они уже довольно самостоятельные, но проявить заботу посчитала правильным.

— Все хорошо

— Я накормил Дара — Лаки все таки старше и это чувствуется.

— Спасибо — погладила его по голове

— Он просто поймал этих мышек, а я их заметил — похвастался Дар

— Какие вы у меня молодцы! Мне так нравиться, что вы такие дружные! — Дара тоже погладила. — Ребята, я пойду на полянку, сил набраться надо, а вы уж тут присмотрите. Если что зовите сразу. Ладно?

— Хорошо — Дар

— Проследим — Лаки

Нет, я не на нашу заповедную полянку собралась. Меня лес и здесь силой зарядит.

Просто подальше от людей отойти надо.

Вошла в лес, нашла подходящее место и просто легла на подстилку из сосновых иголочек. Лес тут сосновый, он чистый и сухой.

Легла и расслабилась, настроилась на токи леса.

Сила двинулась ко мне и я открылась.

Ко мне потекла сила земли песочного цвета с золотыми вкраплениями, сила леса зеленая с изумрудными всполохами и небесная сила голубого цвета с мерцанием серебра. Я видела все эти потоки своим внутренним зрением.

На это можно смотреть часами, потому что это зрелище завораживает, как живой огонь или водные потоки.

Этой силой природы я и буду делиться с парнем.

Получив заряд силы под завязку, поднялась и отправилась в дом к больному. Просто решила пройти по длинному пути — обойти деревеньку. Время у меня до ночи еще есть, сейчас парень спит, так что я могу немного погулять и посмотреть, что тут и как…

Иду по деревне и вдруг обратила внимание, что на крыльце в одном дворе клетка с соколом висит.

Недумно на птицу пошла. Подошла, а он на меня глазами такими несчастными смотрит.

— Что с тобой? — спросила птицу

— Крыло!

— Это моя птица! — послышалось сзади

Обернулась и увидела паренька. Прыщавенького!

Средство от прыщей, сама просила Серафиму положить.

Вот для кого.

— Парень, а давай я тебе с прыщами помогу. Никогда не познаешь больше этой напасти, а ты мне птицу отдашь. Ее тоже вылечить надо.

- Не могу — опустил голову паренек — Я его для сестренки поймал.

И он махнул головой в сторону.

Оглянулась, а там наскамеечке сидит маленькая, худенькая и бледненькая девчушка

— Болеет? — спросила паренька

— Ага — вздохнул паренек — Они с мамкой болеют.

— И что с ними?

— Не знаю. Целители только руками разводят. Вот я и хотел сестренку порадовать…

— Давай так: вылечу тебя, сестренку и мамку. А ты мне птицу отдаешь

— А точно вылечишь? Ну мамку и Иринку?

— Слово Ведуньи!

У паренька глаза округлись и он кивнул.

Я еще раз глянула на девчушку. На ней было проклятие. Правда оно не ей предназначалось, но по какой-то причине она попала в поле воздействия проклятья.

— Веди к мамке

— А чего вести? Она дома, пойдем.

Он указал рукой на крыльцо

— Я скоро — сказала соколу поднимаясь в дом

На кухне устало суетилась моложавая, но какая-то очень усталая и почти обессиленная женщина.

Вот на кого было направлено проклятье!

И его уже пытались снимать, но как-то коряво и рвано.

— Вечер добрый, хозяйка! — поздоровалась я

— Мам, это Ведунья. Она поможет тебе и Иринке — парень выпалил все сразу

Женщина оторвалась от своих дел и посмотрела на нас.

Гамма чувств прокатилась по ее лицу. И главным вопросом было: «Правда поможет?» И тут больше надежды было про дочь.

— Правда помогу — сказала ей — Зови дочь.

— Иринка! Иринка, беги в дом! — позвала женщина

Пока девочка не пришла, я достала пузырек со средством от прыщей из кармана и протянула пареньку. Не зря с собой носила

— Завтра как проснешься, перво-наперво возьми чашку воды, желательно свежей, проточной или из посуды из которой еще никто не брал воду. Накапаешь туда пять капель из пузырька и на пустой желудок все это выпей. Остальным зельем смачиваешь чистую тряпицу и аккуратно смазываешь все лицо. Смазывать лицо будешь через каждые пару часов и пока все зелье не закончится, а пить больше не надо. Достаточно одного раза. Все понятно?

— Да — кивнул парень

— Имей в виду, что даже если уже станет лучше, доделать надо все, как я и сказала. Это важно!

— Хорошо — очень серьезно сказал паренек.

Пока он внимательно слушал все мои рекомендации, пришла и Иринка.

Мать тоже внимательно слушала, что я говорю.

— А теперь, молодой человек, оставь нас — сказала я парню

И он опять кивнул и вышел.

Вот как здорово, что силы у меня сейчас не мерено. Проклятье старое и тут уже силы много понадобится.

— Дай мне таз воды — попросила уже женщину

Та метнулась и набрала таз чистой воды. Я начала шептать на воду наговор и опустила руки в воду отдавая силу воде.

— Сегодня же этой водой вымоете с дочерью головы и воду вылей в одно место, не разбрызгивая. Затем разведи в другой чистой воде соль, много соли, и уже этой соленой водой помой пол в помещении, где будете мыть головы. Все вымой, тщательно, а остатки вылей туда, куда до этого выльешь воду после мытья голов. И уже третий раз все сполосни просто чистой водой. Все понятно?

— Да — кивнула женщина

— Все важно сделать именно как я сказала! Смотри что-то сделаешь не так и не поможешь ни себе, ни дочери! Ясно?

— Ясно

— Хорошо. Тогда дай мне сейчас две кружки с водой

Подала. А я опять наговор нашептала и с рук силу пустила.

— Вот это выпьете после того как головы вымоете. Все до капле. А кружки переверни и пить с них можно будет только на следующий день.

— Все сделаю. Спасибо, Ведунья! — с надеждой в голосе поблагодарила женщина

— Ну если ты все поняла — теперь дело за тобой. Помоги себе и дочери! — строго сказала я, чтобы не расслаблялись.

Да и не будет она расслабляться, это я так. Видно же, что силы это проклятье тянет из нее уже давно и осталось их не так много. Да и за дочь она сильно переживает.

Она кивнула.

— Ну прощайте! Здоровья вам — улыбнулась им я и вышла.

Клетка висела, где и раньше.

Я подошла открыла дверцу и достала сокола. Посадила его себе на плечо и отправилась обратно к своему больному. У меня там мазь, которой я намажу крыло бедному соколу.

Уже вечерело и стемнело, а семья села за стол. Меня тоже приглашали, но я есть совершенно не хотела. Во мне сейчас энергии ого-го сколько!

Птица на моем плече может и удивила кого, но мне никто ничего не сказал.

Когда я вошла в комнату, парень проснулся.

Его тоже накормили и я опять напоила его зельями и намазала мазями.

Пока он отдыхал я занялась соколом. Вправила его крыло, смазала мазями и закрепила крыло так, чтобы сокол пока не мог им шевелить.

Убедившись, что парень в порядке, я отправилась опять на улицу. Отнесла сокола в лес и уже там влила в него силу.

— Тебе лучше? — спросила сокола

— Да — коротко свистнул он

— Ты голодный?

— Да

— Потерпи, сейчас тебя накормят. Дар! Лаки! — позвала я

Мои мальчики появились рядом с разных сторон.

— Мальчики, накормите моего больного, пожалуйста — обратилась я к ним

— Хорошо

— Ладно

— И еще — я обратилась опять к соколу — Сегодня повязку с тебя не сниму. Так что потерпи до утра

— Потерплю. Спасибо

— Ну все мне пора к другому больному.

Я вернулась в дом. Меня опять ни о чем не спрашивали. Просто предложиди чай. От чая отказываться не стала.

Потом еще на ночь дала парню снотворного, чтобы он крепко и спокойно спал. Принятие силы тоже дело нелегкое. Для этого мне надо, чтобы его тело было расслабленное.

Дом улегся спать, все вокруг успокоилось.

Я выждала еще немного, а потом открыла окно, впустила лучи молодого месяца и приступила к таинству вливания природной силы в больного.

Я встала в луч света месяца и отправила силу мною полученную в руки. Они засветились такими красивыми переливами, что сама бы смотрела не отрываясь.

Подошла к парню, он спал и его лицо сейчас было спокойным, расслабленным и даже уже не таким бледным.

Лучик месяца плавно повернул за мной и мы с ним склонились над пареньком. Он слегка постанывал во сне, но процесс заживления не всегда проходит без боли и парень ее явно испытывав.

А я чувствовала, как у него внутри все становиться на свои места и процесс заживления запущеный еще днем, усиливается моей силой и лунной помощью. И вот теперь он точно пойдет на поправку.

Так что сегодня ночью за ним еще послежу и завтра пригляжу, а потом, если пойму, что моя помощь больше не понадобится, я отправлюсь домой.

Остаток ночи прошел спокойно. Больной спал крепко и спокойно. Вначале ему было не легко, но он справился.

Сейчас ему и правда стало легче, и я это чувствовала.

А во мне еще бурлили природные силы.

Думала потрачу на него сил больше. А, впрочем, еще на рассвете можно еще добавить парню порцию силы. Но сейчас хватит.

Я достаточно напитала больного силой и оставила его спать, а сама вышла на крыльцо. Вот так за заботами и не заметила, как время пролетело. Скоро начнет светать.

Дом начал просыпаться.

Я села на крылечко и вдруг я увидела всадников на дороге.

Они ехали по направлению к деревне, в которой я сейчас была.

Я поняла, что вижу все глазами Дара. Это было не вновь и сам отряд воинов меня не удивил, не смутил.

Вообще ничего.

И то что они к деревне едут тоже ничего.

А вот то, что впереди отряда едет Трофим, вот это меня напрягло.

Ну как напрягло — я не готова с ним встречаться.

И тем не менее я сидела на крыльце и смотрела глазами ворона на Трофима. Красив!

Собран, серьезен, губы поджаты, между бровей складка.

И постарел, что ли?

Нет, не постарел, а неухоженный какой-то.

Вот сидела, смотрела и анализировала трезвой головой, а в сердце ничего не шевельнулось.

Права Серафима: не мой он человек. А видеть его не хочу. Наверрное мне нужно еще время…

Так ладно.

Пойду еще раз на парня гляну. Он тоже уже проснулся.

— Ну как себя чувствуешь? — спросила с улыбкой

— Как заново родился! — парень даже сесть попытался

— Лежать! — остановила его я — Моя помощь тебе больше не нужна. Вижу что идешь на поправку. Я оставлю снадобья и объясню хозяйке когда, как и что надо делать. А ты уж, будь добр, дней пять в постели проведи. Иначе мои старания пропадут прахом. А твое здоровье на поправку не пойдет. Так что уж постарайся для себя. Твоему брату я тоже все объясню. Имей в виду не выполнишь мои рекомендации — за помощью не посылай и не приходи! Не приду! Ясно? А мне домой пора.

Должна была его немного попугать, а то ведь и правда вскочит.

Ну а пока его осматривала, еще немного силы влила. Теперь с ним точно все будет хорошо.

— Спасибо тебе огромное! Я знаю, что ты меня вытащила почти с того света. Я же уже чувствовал, как ноги отниматься начали. И даже бы если выжил — кому я такой калека нужен бы был. Спасибо! Век не забуду! И все, что наказала — выполню. — парень смотрел на меня почти влюбленно

— Да, из-за защемления и пережатого нерва проблемы с ногами вполне могли бы быть. — подтвердила я его ощущения, а потом улыбнулась. — Ладно, поправляйся! А мне и правда пора. Может и свидимся когда, а может и нет! Прощай!

Я вышла к его родным, рассказала им все, что сказала парню.

Предупредила, что это не шутки и дальше все будет зависеть и от них, и от него. Тем четче они выполнят мои рекомендации, тем крепче будет здоровье парня. Они старше и поэтому должны понять, что навредить его здоровью еще можно. Но если выполнить все как я говорю — у парня все будет хорошо.

Рассказала как давать ему зелья, как и где мазать мазью. Что в постели ему еще дней пять пробыть надо.

А потом можно вставать. Но на тяжелую работу он еще пару недель непригоден будет. А там сами заметят, когда можно будет ослабить контроль за ним.

Заверила их, что они дальше сами справятся, а мне пора идти.

Распрощалась и отправилась в сторону леса.

Дар и Лаки ждали меня там. Я попросила их остаться тут еще на пару дней, чтобы проследить, как за парнем ухаживают и что там с проклятыми девочками. Ну и конечно мне все показывать и послушать давать.

Забрала сокола. Его еще рано отпускать. И пошла домой.

Вышла на заповедную тропу и остановилась.

Перед глазами опять появился двор мужика, который за мной в лес приехал.

На двор прибежала запыхавшаяся женщина, которая проклятая. Она за руки тянула своих детей

— Тихон! Ведунья где? — обратилась она к хозяину дома

— Ушла на рассвете. Указания дала и ушла. Сказала домой пора — растеряно отчитался Тихон — А что случилось?

— Посмотри! Посмотри на нас!

— И что? — не понял Тихон

А я присмотрелась.

Молодец молодуха!

Она действительно была еще достаточно молодая и очень даже хорошенькая. Мне не интересно за что ее прокляли, но проклятье делало свое дело. Да, уже медленее, но еще более коряво, так как снимали его неумело и не до конца.

И то что я сейчас видела меня радовало.

И мать и дочь однозначно избавились от проклятья полностью.

Теперь восстановятся, но это они уже и без меня справятся. И все в их жизни будет просто замечательно. Если опять не нарвутся…

Но будем надеяться на лучшее. Они обе еще бледноваты, но чувствуют себя уже совершенно здоровыми.

Вон от беготни даже румянец у обеих появился.

Да и сын ее тоже лицом чище стал. Если выполнит все, что сказала ему — красавчик будет.

Смотрела на все это и улыбалась.

Ну а молодуха пока перед Тихоном крутилась, да детей показывала.

Еще мужик подбежал

— Мила! Ты куда так рванула и детей поволокла! Чуть легче стало и не догнать тебя! — пыхтел в сторону молодухи

— Здорово Тихон! — поздоровался мужик

— Здорово Кузьма!

Мужчины обменялись рукопожатиями

— Кузьма, растолкуй, что случилось? — попросил Тихон

— Да что случилось. Радость случилась! — расплылся в улыбке Кузьма — Милку же мою прокляли, когда она Иринкой тяжелая была. Ты же помнишь.

— Как же помню! — поддакнул Тихон — Она еще родила раньше

— Вооот! А вчера Ведьма твоя к нам зашла, да и помогла проклятье снять. Все сделали, как она велела. Спать ложились, девочки мои такие сонные и разбитые были, что я за них опять испугался. А сегодня встали — я сам их не узнал. Глаза светятся, сами живые и шустрые. Вон до ведьмы побежали, так только у тебя на дворе и догнал! А Степке средство дала. Глянь как лицо очистилось! Вот благодарить бежали!

— Да! Сильная ведьма оказалась, хоти и молодая. Не обманула молва про силу и умение Моромской ведьмы! Наш Фрол тоже на поправку пошел. Правда она ему еще пять дней вставать не велела, но это после всего чего мы пережили уже пустяки.

— Не велела, вот пусть и не встает! — это уже Мила свое веское слово вставила — Если надо, скажи, я послежу за ним.

— Спасибо Мила, справимся! — это жена Тихона подтянулась

Другие соседи, как я поняла, тоже на двор Тихона подтянулись. Обсуждали радостные изменения в семьях Милы и Тихона бойко.

Кто-то радовался за них, кто-то жалел, что не смог ко мне обратиться. В общем обычное деревенское собрание получилось.

Не смотри, что час еще ранний, деревня гудела уже, как в самый разгар застолья, когда медовуха развязала всем языки и расслабила природную сдержанность.

Разница только в том, что тут дракой и не пахло, как на пирах-застольях бывает. Я смотрела на все это и посмеивалась. Ну и чуть сожалела, тем кто не пришел о помощи попросить, не помогла.

Сил у меня еще много осталось. Многим могла бы помочь.

Все таки сердобольные мы, Ведуньи. С готовностью всем помогаем, однако сами не лезем.

— Ты, Марфушка, помни! Не гоже свою помощь всем подряд навязывать. До любой помощи человек должен сам созреть. Тогда и результат лучше и человек с полной ответственностью ко всему отнесется. А так навяжешься, а он твои советы не выполнит или выполнит не в полную меру, али вообще переиначит все и тогда результат может оказаться противу тому, что должно быть. Вот и обвинят тебя. Мол ведьма пакость сделала, да посмеялась! Поверь, себя человек винить ни за что не будет. Всю вину за нерадивость свою на нас ведуний сразу спихнет.

Вот поэтому и не пошла в помощь по деревне напрашиваться, хотя чувствовала, что нужна моя помощь еще здесь.

Я и к проклятой во двор не вошла бы, если бы не сокол.

Вот живность лесная — другое дело. Тут мы ведуньи сами к ним идем, если чувствуем нужду в нас.

Вот к соколу я и пришла тогда!

А то, что люди эти с благодарностью мою помощь приняли, да выполнили все как наказала — поклон им!

Мне приятно, а им так и вообще хорошо и радостно.

Ну да ладно!

Дорогу Тихон знает. Так что сильная нужда будет — приедут!

21

И только собралась дальше идти, как подъехал отряд воинов возглавляемый Трофимом.

Вау, уже и забыть успела, что видела их на подходе! Опять любопытно стало.

— Что за митинг?! — грозно так рыкнул Трофим

— Не митинг, воевода батюшка — поклонился ему Тихон — Это мы о своем деревенском судачим.

— Так что такого случилось, что сбежались все с утра пораньше? — не отставал Трофим

— Так, так… Вот Ведунью Моромскую поминаем… — затянул Тихон

— А что ее поминать? Померла, поди, ведьма старая! — перебил его Трофим

— Почему померла? Жива, здорова, благ ей всех! — удивился Тихон

— А что это ты вдруг здоровья ведьме желаешь? Или почитаешь старую и немощную? — сидит в седле такой подбоченившийся молодец.

Так бы и послала на него мух рой, чтобы хотя бы к людям почтение проявил! Не выслушал, а туда же мнение свое высказывать.

Ух! Крапивы молодой ему вместо матраса!

— Так как же ей здоровья не желать то, батюшка-воевода?! Она же нам такую пользу принесла! Милу с Иринкой вылечила. И брата моего младшего, считай на ноги поставила! Да и не старая она вовсе! Девка молодая, справная и как ведьма сильная! — возмутился в меру возможности Тихон

— Как молодая? Моромской ведьме уже, поди, более ста лет! — удивился Трофим

— Так нет же! Девка — годков двадцать будет! — возразил Тихон, а вся деревня его поддержала

— Да путаешь ты что-то! Хрычовка она старая! — настаивал на своем Трофим

Ах, ты ж…воевода столичный!

Ну погоди!

Встретимся еще!

Я тебе припомню хрычовку старую!

Муравейник тебе в постельное белье!

— Да нет же! Вон любого спроси — Тихон обвел рукой сельчан — Всякий скажет! Молодая, красивая и сильная!

Деревенские опять загудели в подтверждение слов Тихона

— И где же эта ваша умница-разумница? — самодовольно хмыкнул этот гусь на коне, Трофим в смысле

— Так ушла! На заре так и ушла! Вон Мила благодарить прибежала, а ее уже и нет. Сказалась на дела и в лес подалась — Тихон рукой на лес махнул

— Догнать! — шикнул Трофим своим

Два всадника сорвались и в лес метнулись.

Ага!

Сейчас!

Догнать!

Ага! Стою и дожидаюсь тебя и людей твоих!

Да я уже в дневном пути от этой деревни! Только коней мучить — меня догонять!

Вот если бы сам поехал — точно пакость какую учинила, командиру этому.

А людей послал подчиненных — вернуть надо. Итак усталые, вижу, а еще по лесам за тенью гоняться…

Подозвала сороку и попросила слово мое воинам, что в лесу, отнести.

Сама сороку по своей тропе заповедной пустила.

— Возвращайтесь! Ушла ведьма! — воины услышали мои слова и поняли сквозь стрекот сорочий.

Головами покрутили, кто передал не поняли, но лесу поклонились, что поняли и в обратный путь пустились.

Учтивые!

Это хорошо.

Больше я задерживаться не стала, а домой поспешила.

Дома меня Серафима уже ждала.

— Намаялась? — улыбнулась мне она

— Да ничего! Все хорошо! — улыбнулась ей в ответ.

— Давай ополоснись, да кушать будем! Тебя ждала, не садилась

— Я быстро.

Сняла сокола с плеча и на спинку стула посадила, а сама в комнату метнулась за одеждой чистой.

Быстро ополоснулась и вернулась к столу.

Серафима уже на подставку котелок с чем-то вкусным поставила. А сама мясо мелко нарезала и перед соколом поставила.

Перебрался он на стол и с большим аппетитом кусочки мяса склевывал. Улыбнулась я картине такой домашней.

Хорошо!

Села за стол, взяла черпак и первой Серафиме густой похлебки и положила, а потом уже и себе.

Поели молча, а вот чай пили уже с разговорами.

— Смотрю еще одни «глаза» принесла? Сильна! — то ли похвалила, то ли удивилась Серафима

— Да нет, просто не смогла пройти мимо птицы с крылом перебитым — ответила я

— Ты же с ней останешься? — спросила Серафима уже птицу

— Останусь — просто ответил тот

— А так можно? — удивилась я

— А чего нет? Птица не против. Ты, думаю, тоже

— Я не против — ответила быстро, а то сокол голову на бок склонил и как-то подозрительно на меня смотрит.

— Я, как тебя увидел, сразу решил, что с тобой останусь — спокойно сказал сокол

— А почему мне ничего не сказал? — удивилась я такому решению

— А ты не спрашивала

Логично!

Действительно не спрашивала

— А почему ты решил со мной остаться? — спросила я

— Так это честь для птицы Ведунье служить! — гордо ответил сокол

— Правда? — удивилась я — А я думала, что это все равно своего рода плен.

— Молодая! — свистнул сокол

— Вот и славно, что договорились — рассмеялась Серафима

— Так тебе имя надо дать? Или у тебя есть имя? — опять обратилась к соколу

— Нет. Ты должна дать.

Опять задумалась.

Сокол птица гордая — и имя такое надо.

Нет, мой ворон тоже гордый. И Лаки цену себе знает.

Но тут совсем другое.

— Как тебе Яр? Яркий, радостный, солнечный. Ты ведь такое имя?

— Мне подходит — согласился сокол

— Добро пожаловать в семью, Яр! — сказала Серафима

— Милости просим! — согласилась я с бабушкой

— Спасибо! — Яр, как будто даже вздохнул облегченно

— Ты боялся, что я тебя не приму? — спросила его

— Боялся! — признался сокол — Увечный же я

— Хороший мой! Ну разве я могу тебе отказать? Я счастлива, что мы теперь вместе! И крыло твое поправится! Будешь самый быстрый, как солнечный лучик! — я погладила соколо по голове, потому что он еще забинтован. -

Не хочется тревожить твою рану, а так бы обняла.

Сокол благодарно свистнул.

— Марфушка, а что ты мне ничего не говоришь про твоего мужа? — сменила наши милашки бабушка.

Вот как?

Она знает про Трофима?

То есть знает, что я могла с ним встретиться?

Ни чего себе!

Вот ведь ведьма!

В хорошем смысле этого слова.

— Бабушка, а давай ка ты мне расскажешь, что еще ты знала? — спросила я эту хитрую ведунью

— Я просто знала, что он приедет в эту деревеньку. А дальше тебе решать, что будет — спокойно и серьезно ответила бабушка

— Что решать? — честно не поняла я

Она что хочет, чтобы я ушла от нее?

Или она действительно думала, что я вернусь к Трофиму, когда его встречу?

— Бабушка, он сам меня лесу отдал! И ты думаешь, что я после этого вернусь к нему? Нет, бабушка! Тут мой дом!

— Вот и славно, что ты не мечешься между мужем и лесом. Прежде всего это важно именно для тебя. Если ты будешь разрываться между долгом и зовом души — я все равно бы попросила тебя сделать выбор. И очень рада, что ты сама все решила — бабушка смотрела на меня очень серьезно, а потом улыбнулась и сказала — Я рада, очень-очень рада, что ты со мной!

И тут уж я встала и пошла обниматься с бабушкой.

Она было совершенно не против.

Ну а потом я ей все рассказала.

И про парня, к которому меня звали.

И про то, как Яра нашла и помогла семье, где он жил.

И про то, как Дар показал мне, что воины с Трофимом едут в деревню.

Мой больной пошел на поправку и я решила уйти. Тем более, что родные парня поставят его на ноги. В этом я уверена полностью.

На всякий случай я оставила там Дара и Лаки приглядывать.

Да я и так уверена, что все будет прекрасно.

Дар с Лаки вернулись через пять дней.

Периодически, в дни пока они были в деревне, они мне показывали, как там мой больной. Все было замечательно.

Родные исправно следили за ним, выполняли все мои указания. Парень и сам четко придерживался моих рекомендаций.

Через пять дней парень встал. Еще день он приходил в себя, после долгого лежания.

Ну это уже совсем ерунда.

В доме проклятой Милы даже светлее стало от их улыбок, а сын ее просто красавчик лицом стал.

Мои мальчики приняли Яра. Да, побаивалась я немного, как животные отнесутся друг к другу. Однако опасения мои были напрасными. Они все замечательно поладили.

И так уж и повелось, что с тех пор я стала ездить, когда за ведуньей приезжали. В лес Серафима тоже реже стала ходить.

Тяжело ей.

Все таки возраст уже ого-го какой.

Прав был Трофим: Моромская Ведунья — она дреняя…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ