Соль, песок и птицы [Юлия Борисовна Медникова] (fb2) читать онлайн

Юлия Медникова, Екатерина Старобина Соль, песок и птицы

Соль, песок и птицы

(сказка, рассказанная караванщиком)

Екатерина Старобина

***

В пустыне почти ничего нет, кроме песка. Поэтому обычные люди здесь не живут. Живут только те, кто выбрал свободу от алчности и власти. Живущие в пустыне лучше умрут от жажды, чем согласятся подчиниться кому-то или вступят с кем-то в войну, как это случается на плодородных влажных землях.

В пустыне есть вода, очень немного, и она не принадлежит никому. Её нельзя купить. Даже самые жадные до золота и власти люди не решаются присвоить себе воду в пустыне. Даже самые страшные хищники не нападают на водопое. Каждый пришедший к источнику человек или животное имеет право на воду. И это – закон.

Пустыня даёт людям золото и соль. Но в пустыне не нужен драгоценный металл. Он нужен только тем, кто несвободен. Золото и соль – то, что приводит в пустыню караваны жадных несвободных людей. Караванные пути проложены между золотыми минами и соляными копями. Огибая горы, они берут своё начало у невольничьих рынков и заканчиваются в портах. И оттуда набитые солью и золотом корабли идут по всему миру, привозя несвободу.

***

Город Тиз расположился где-то за пределами добра и зла. Здесь пустыня сменялась горами. Что было за ними – не знал никто. А к северу, за пустыней, было море, и на его берегах люди жили счастливо. Пили столько воды, сколько им вздумается, ели столько, сколько хотелось, – для этого достаточно было протянуть руку и сорвать плод с ветки. Ещё они могли прятаться от солнца в тени деревьев с большими листьями.

В Тизе не было золота. Там не было ничего, кроме соли. Здесь не было воды, не было растений, не было пищи. Никто не жил здесь по собственной воле. По собственной воле здесь не жили даже люди, кожа которых имела цвет, будто была обуглена на солнце. Соль нужна всем. Она наполняет пищу и жизнь вкусом. Но особенно она нужна в пустыне. Караван без соли умрёт от жажды. Соль не даёт человеку потеть, и с ней можно неделями путешествовать по пустыне, не теряя драгоценную влагу.

В Тизе жили только рабы, которых привезли сюда с невольничьих рынков, да их надсмотрщики. Некоторых рабов привозили сюда ещё детьми, и они не помнили свободной жизни – жара и тяжёлая работа иссушили память и убили воспоминания.

Тела рабов были пропитаны солью. Она пронизывала их кожу насквозь. Малейшая ранка не заживала месяцами и могла стать смертельной.

В соляной пустыне ничего не росло. Весной и осенью приходил караван, привозил финики, вяленое мясо, просо, ковры, одежду и новых рабов – чтобы заменить тех, кто умер. Уходил караван, нагруженный солью, и направлялся в порт.

В Тизе не было ничего, кроме соли. Укрыться от полуденной жары и ночного холода можно было только в «склепах», построенных из соли. Так и проходила жизнь несвободных людей – днём и ночью в соли. Поздними вечерами, изнурённые работой, они падали на соляной пол и забывались без сновидений.

Воду привозили раз в две недели из колодца, до которого был день ходу. Она хранилась в бурдюках и от жары портилась. Её кипятили, чтобы пить. Если ты умираешь от жажды и зноя, тебе придётся разжечь костёр, чтобы вскипятить в чайнике воду. Это такая ирония Создателя. Ещё одно испытание тем, кто осмелится жить в пустыне.

Вода в пустыне – это жизнь. Поэтому свободные люди, осмеливающиеся жить в здесь, роют колодец. Семья – это колодец. Род – это колодец. Шейх – это хозяин колодца. Когда колодец иссякает, род снимается с места и ищет себе другое пристанище.

***

Одной из копий Тиза владела семья Шаки. Они были сказочно богаты. Члены семьи Шаки жили в прекрасных дворцах на берегу моря. Их дети играли в садах с фонтанами, носили шёлковые одежды и привыкли вкушать сочные яства.

Настало время, и вырос старший сын семьи Шаки – Саттар. Отец привёз его смотреть, откуда берётся богатство семьи, и чем ему придётся распоряжаться после смерти отца.

Они ехали верхом среди нагромождений соли. Смотрели, как рабы выкапывают пласты и режут их на блоки, как ставят клейма и складывают блоки в штабеля.

Тела рабов были покрыты язвами. Люди гнили заживо, и вокруг них роились мухи. Юный Шаки смотрел на измождённых невольников – и на его глаза наворачивались слёзы.

Когда конные всадники подъезжали к копям, люди прекращали работать и покорно склонялись перед хозяевами, опустив глаза к земле. Точнее, к соли. И это было хорошо, потому что взгляды их были преисполнены таких страданий, что их не смог бы выдержать человек, душа которого ещё не зачерствела.

Приказчик показывал хозяевам, как соляное озеро тянется дальше и дальше к югу, рассказывал, как озеро появилось, как добывают соль и как её увозят. Жаловался, что тяжело управлять берберским сбродом, что ушлые торговцы привозят негодную еду и больных рабов.

Наконец осмотр владений был закончен. Отец повернулся к сыну, чтобы узнать, преисполнилось ли его сердце гордости от созерцания источника богатства семьи. Но глаза наследника были полны слёз. Привыкнув к роскоши, Саттар не подозревал, из каких людских страданий происходят его блага.

Юноша провёл ночь без сна. Наутро он пал ниц перед отцом и стал молить освободить рабов. Старший Шаки рассердился и отчитал сына, назвав его глупцом.

– Копи были дарованы нашей семье за заслуги перед Всевышним и перед Султаном. Люди, которые работают здесь, – рабы, и попали они сюда во искупление своих грехов. Их наказали люди и судьба за воровство, разбой или дерзость. Их рабство – их наказание, а плоды их труда – награда семьи Шаки. И многие готовы на всё, чтобы получить наши копи и наших рабов.

Дела в Тизе были закончены, подходило время возвращаться домой. Саттар сел на коня и поднялся на гору, с которой копи были видны как на ладони. Повсюду лежала соль, и среди неё копошились измождённые голодные люди. Слёзы катились по щекам наследника, высыхали на ветру и тоже превращались в соль.

Саттар не мог ничего сделать для этих людей. Освободить их пока было не в его власти. И тогда он начал молиться за них. Парень просил, чтобы рабы получили избавление от своих страданий хотя бы во снах, чтобы вдоволь смогли насладиться свободой, утолить жажду и голод, спрятаться от палящего солнца, смыть соль со своих тел и заживить раны.

Отец и сын Шаки уехали, и на Тиз снова опустилась ночь. Обессиленные работой, без дум, люди ложились на пол в своих соляных хижинах и засыпали. И впервые за многие годы им снились сны. Рабы вспомнили свои семьи, колодцы с чистой и прохладной водой, блюда, полные сочных фруктов, вкус молока и запах свежего хлеба. Они стали птицами, летящими над пустыней, вдоль караванных путей. Они видели вереницы вьючных животных, прекрасные оазисы, окружённые песками, летели дальше – и видели море. Они наслаждались видами сочных пастбищ и садов, наблюдали за рыбацкими лодками, полными улова, заглядывали в печи, выпекающие хлеб, слышали смех прекрасных женщин и счастливых детей.

На следующую ночь сновидцы снова почувствовали себя птицами, захотели взмахнуть крыльями и полететь к морю. Но, подняв свои руки-крылья, они горько заплакали, увидев, что на них нет ни одного пера, а есть лишь раны и язвы.

С первыми ударами медного гонга слёзы на глазах рабов высохли и превратились в соль.

***

Мади был молодым и сильным мужчиной. Его привезли на копи несколько лет назад, но он уже не помнил, почему потерял свободу, и какова была его жизнь до соляной пустыни. Один день сменял другой, а вокруг не было ничего кроме солнца, соли, тяжёлой работы и таких же обречённых на каторжный труд людей.

Немощный старик поднял тяжёлую кирку, замахнулся, не удержал равновесия и упал. Мади помог ему встать и дал воды из своего бурдюка. Упавший сделал глоток, к нему вернулись силы, глаза выражали признательность. Старик поднялся, опираясь на руку Мади, и благословил его.

В ту же ночь Мади приснился сон, будто он вытягивает перед собой правую руку и видит, что на ней выросло перо.

Однажды, когда солнце уже клонилось к закату и задул свежий ветерок, маленького сына приказчика одолело озорство. Он носился среди верблюдов и гор соли, а в его руке как флаг развивалось длинное полотнище цвета индиго. Крича что-то на непонятном языке, за озорником бегала смуглая простоволосая женщина, безуспешно пытаясь его догнать.

Картина была трогательная. Как будто не из жизни соляной пустыни, а откуда-то из настоящего мира. Мади стало жалко мальчика, вынужденного в одиночестве играть в отцовском доме. Стало жалко служанку, которой попадёт от хозяина за то, что она не уследила за ребёнком. Жалко было её красивого палантина – единственного яркого пятна в этой белой соляной пустыне, вещи, которая связывала её с отчим домом. Мальчик разошёлся не на шутку, оступился и выпустил палантин из рук. Порыв ветра подхватил полотнище и понёс над прииском туда, где с остервенением работали кирками рабы, которые должны были до темноты успеть раскрошить большой пласт.

Мади бросил кирку, схватил платок, отряхнул его от песка и соли, аккуратно сложил и отнёс женщине, которая боялась подходить к потным полуобнажённым мужчинам. «Да благословит тебя Аллах!» – потупила взгляд красавица из рода туарегов.

Ночью Мади увидел во сне перо голубого цвета, которое носилось на ветру. Затем оно заняло своё место на его крыле, став белоснежно-белым. И так случалось каждую ночь. Если днём Мади слышал в свой адрес благодарность, во сне на его руках вырастали новые перья.

Однажды Мади случайно уронил корзину с соляными кирпичами, и те рассыпались под ноги лошади приказчика. Лошадь испугалась, метнулась и опрокинула штабели соли, приготовленные к погрузке. Приказчик стеганул хлыстом, и велел Мади и ещё четырём рабам восстанавливать разрушенное. Те поставили свои корзины и, осыпая Мади проклятиями, стали помогать разбирать завал на дороге. На следующую ночь Мади приснилось, что с его крыльев упало четыре пера.

Как-то на закате Мади возвращался на ночлег. Вдруг он услышал, что кто-то всхлипывает. В соседнем с ним соляном бараке плакал мальчик.

– Что случилось? – участливо спросил Мади.

– Вчера у меня сломалась ручка на кирке, и я взял кирку соседа, пока тот не видел. А свою ему подложил.

– Ай-я-яй, надо было приказчику сказать. Он бы тебе новую дал. С хорошей ручкой.

– Надо было. А он… меня… – Мальчишка зашёлся рыданиями.

– Ударил? Сосед?

– Он заметил подмену и швырнул в меня кирпичом.

– Ну? Ты поранился? Бедолага, теперь будет долго заживать.

– Да нет, не поранился.

– А что тогда?

– Он на меня рассердился. Теперь у меня выпадут перья.

– Перья? Какие перья? – Мади не поверил своим ушам.

– Перья на моих крыльях. Тебе что, не снятся сны про них? Они же всем теперь здесь снятся…

Люди в Тизе изменились. Они стали задумчивее и внимательнее друг к другу. Их взгляды наполнились жизнью, но они всё ещё боялись общаться между собой. Люди старались не толкаться, делились едой и водой, помогали друг другу. В редкие минуты отдыха кто-то вдруг вытягивал перед собой руку и смотрел на неё заворожённо.

***

Однажды на рассвете в Тизе появился странный караван. Он шёл по гребню бархана, и восходящее солнце освещало силуэты вьючных дромадеров. На спине одного из верблюдов громоздилась странная конструкция, напоминавшая кокон гигантского шелкопряда.

Караван достиг дома приказчика и остановился. Навстречу гостям чинно вышел хозяин, а вперёд него выбежал его сынишка. Один из погонщиков спешился и опустил на колени верблюда, несшего загадочный груз, аккуратно распутал кокон, извлёк из его недр маленькую девочку и понёс в дом. Руки и ноги малышки в дорогих одеждах болтались как высушенные верблюжьи кишки, время от времени она заходилась кашлем.

– Девочку-то сюда зачем?

– Говорят, это родственница хозяев. Она больна. Врачи и родители от нее отказались. Какой-то знахарь сказал, что вылечить ее может только соль…

Проходили день за днём. Теперь на рассвете и на закате слуги выносили девочку на руках и, на виду у рабов и надсмотрщиков, укладывали на подушки среди соляного поля. Днём, в палящую жару, тщедушное тельце прятали от безжалостных лучей солнца в большом доме приказчика, который, как и всё здесь, был выстроен из соли. Шли недели, и однажды девочка сама вышла на крыльцо нетвёрдой походкой, держась за руку служанки в синем тюрбане. Прошло несколько месяцев, и малышка, которую не так давно привезли на копи чуть живой, уже бегала наперегонки с сыном приказчика. Их звонкий смех раздавался среди соляных гор.

Мади смотрел на играющих детей, его сердце наполнялось любовью. Где-то за далёкими барханами, у колодца, что стоит на пути караванов, играли и его дети. Мальчик и девочка, которым сейчас должно быть столько же лет, сколько этим сорванцам.

Однажды ночью Мади увидел сон. Он опять превратился в птицу и умчался далеко-далеко за тысячу барханов на восток. Он летел и летел, пока не увидел каменистую гряду, на вершине которой росло дерево с тремя сплетёнными стволами. Эта гряда охраняла от ветров и недобрых глаз колодец, возле которого жила его семья. Птица-Мади кружился над шатрами из овечьей шерсти, смотрел, как дети внизу бегут и машут ему руками. Вдруг раскалённый воздух дрогнул, и фигуры исчезли, как мираж.

На следующую ночь Мади снова хотел полететь к тому колодцу, чтобы посмотреть на своих детей. Он было взмахнул крыльями, но они его не слушались. Мужчина вытянул руки перед собой и увидел, что на них почти нет перьев, они покрыты шрамами и язвами. И тогда Мади вспомнил день, когда со своим отцом и тремя братьями они решили напасть на караван, перевозивший золото. Им надоело палящее солнце в пустыне и тяжёлый труд, они хотели достать много золота, забрать свои семьи и уехать жить к морю. Туда, где прекрасные тенистые сады, где жизнь легка и полна счастья.

И вот уже окровавленные тела его братьев и отца лежат на песке под палящим солнцем, оставленные на съедение падальщикам. А он, Мади, связан и его везут на невольничий рынок, перекинув через верблюда.

Как всегда, разбудили Мади звуки ударов медного гонга. Слёзы на глазах высохли и превратились в соль.

***

Однажды настала очередь Мади отправляться к колодцу.

Пять верблюдов с бурдюками, три раба, два охранника с ружьями за плечами – раз в две неделю караван оправлялся за водой.

Ближе к закату верблюды преодолели песчаную гряду, и взору наездников открылся колодец. Изредка попадались зелёные растения. Земля здесь уже не была пропитана солью, а несла глубоко в своих недрах воду, пригодную для питья.

У колодца уже было двое посторонних: один держал под уздцы лошадей, второй что-то искал в перемётной сумке. Завидев караван, гости стали наблюдать за его приближением.

В пустыне вода принадлежит всем. Охрана каравана не удивилась непрошеным гостям у колодца. Её больше волновало, чтобы не сбежали рабы. Когда караван уже почти приблизился к колодцу, конные гости вдруг выхватили карабины и почти одновременно прозвучали два выстрела. Один из охранников упал замертво. Второй, что остался жив, выхватил ружьё. Снова раздались выстрелы. Теперь уже один из конных и второй охранник упали замертво.

В живых остались только четверо: три безоружных раба и один вооружённый гость. Рабы подняли руки и, дождавшись команды человека с карабином, спешились с верблюдов. Так неожиданно изменилась их жизнь. Но что получили они от незнакомого человека? Свободу? А может быть, их жизнь снова станет товаром на невольничьем рынке и их ждёт новое рабство. Или даже смерть. Только что с ними может случиться хуже, чем было все эти годы на соляных копях?

***

Не дождавшись вовремя возвращения каравана с водой, люди на руднике забеспокоились, и приказчик послал вооружённый отряд к колодцу.

За песчаной грядой верблюды, навьюченные пустыми бурдюками, разбрелись по пустыне в поисках пищи. Хищные птицы раздирали три окровавленных трупа. Ещё два бездыханных тела лежали у колодца, вцепившись друг в друга мёртвой хваткой. Несмотря на огнестрельные раны на трупах, оружия нигде не нашли. Лишь на песке, в направлении на север, были видны следы лошадей, которых гнали к морю.

Один из людей, лежащих у колодца, был мёртв. Его почти белое лицо было обезображено страшной гримасой. Из уголка посиневших перекошенных губ вытекла пена. В руке он держал треснувший пузырёк с жидкостью, которая пролилась ему на ладонь. Остатки вытекли на песок и окрасили его в бурый цвет. Те, кто подошёл поближе, почувствовали резкий неприятный запах.

Вторым из участников страшной схватки был раб Мади. Он чуть дышал, но крепко вцепился в руки бледного незнакомца, державшего раздавленную склянку.

– Болиголов, – со знанием дела заключил кто-то из отряда.

– Болиголов?

– Яд. Если бы он отравил воду в колодце, всему прииску настала бы смерть.

Люди переглянулись. Кто-то пнул ногой мёртвого отравителя. Труп перекатился, и все увидели у него на поясе кожаный мешок с монетами. На кошельке было тиснение в виде клейма известного богатого торговца.

– Эти люди пришли отравить наш колодец. Им за это заплатили. Этот раб спас нас всех.

Мади приподняли. Кто-то налил ему в рот воды из фляги, голову накрыли платком от солнца.

– Это он убил чужака?

– Нет. Думаю, раб просто хотел отнять пузырёк, чтобы не дать отравить воду в колодце. Чужака убил его яд: склянка лопнула у него в руках.

Спасителя на верблюде отвезли в лагерь и положили перед домом приказчика. Мади лежал на самом солнцепёке. Рабы собрались вокруг и молча смотрели. Тут же стояли приказчик и охранники. Даже детям на минутку разрешили подойти посмотреть на того самого раба. Все передавали из уст в уста подробности ужасного происшествия. Все понимали, что обязаны жизнью этому человеку и благодарили его – кто мысленно, а кто и вслух.

– Хотели отравить всех нас? И детей?

– Да, и детей.

– А ведь девочка уже совсем поправилась.

Солнце пекло, и жаркое марево накрыло толпу. Все увидели, что Мади превращается в птицу. Его руки вытянулись – и вот они уже стали крыльями, покрытыми сверкающим оперением. И каждая благодарность сияла на них белым пером. Птица-Мади очнулась, расправила крылья и взлетела. Сделав круг и окинув взглядом толпу, птица направилась в сторону, откуда восходит солнце.

Мади летел двое суток, пока не увидел среди песков каменную гряду с деревом, имевшим три переплетённых ствола. Найдя заброшенный колодец и остовы шатров, он едва не заплакав. Затем он различил следы маленьких ножек, огибающие каменную гряду. Он летел и летел, осматривая пески между барханами и руслами пересохших рек. За очередным барханом он наконец встретил мальчика и девочку. Они увидели его, замахали руками и стали звать к шатру из овечьей шерсти. Из жилища вышла женщина, закутанная в чёрные одежды. Она подняла к небу красивое смуглое лицо, слегка тронутое морщинами, и увидела огромную белую птицу.

Птица-Мади приземлилась на песок, широко раскинув крылья. Женщина и дети сели ему на спину, и Мади полетел в сторону моря. Туда, где тенистые сады, полные фонтанов и фруктовых деревьев.