Как рождаются легенды, или Байки из института времени [Николай Иванович Липницкий] (fb2) читать онлайн

Николай Липницкий Как рождаются легенды, или Байки из института времени

Для оформления обложки использовалась иллюстрация с сайта Pixabay: https://pixabay.com

Пролог

Новый, две тысячи двести двадцать седьмой год меня пригласили отметить в ресторанчике при институте времени. Заведение достаточно модное и попасть туда, обычно, очень трудно. А тут шанс такой. Естественно, что я согласился с превеликим удовольствием. Витька, мой друг детства, бывший одноклассник, а ныне старший научный сотрудник института, встретил меня в десять часов вечера прямо у входа, и мы вместе вошли в ярко украшенный зал.

Богато накрытые столы, играющая огоньками ёлка, мягкая ненавязчивая музыка и вполне себе семейная обстановка. Все почти друг друга знали, поэтому общались запросто, без присущих заведениям такого типа церемоний. Профессор Головня поздравил всех с праздником, а потом понеслось шумное застолье с песнями, здравицами и танцами до упаду. А поесть было что. Уж чего-чего, а с яствами и деликатесами разных эпох и кухонь у них всё в порядке.

Ближе к часу ночи танцевать и есть как-то все устали и разбились на группки по интересам. Я откинулся на спинку стула и наслаждался звуками джаза, который с лёгкой руки работников института времени начал набирать популярность. А что, хорошая музыка, она и в двадцатом и в двадцать третьем веке хорошая. Взрыв смеха вывел меня из состояния релакса. Я поискал глазами Витьку и увидел, что он прибился к небольшой компании, собравшейся вокруг сухонького старичка, достаточно живого и активного для своего возраста. Подошёл и я.

– Это Сергеич, – пояснил друг. – Один из старейших работников института. Практически, стоял у истоков его создания. Присоединяйся. Тут интересно.

Ну, Сергеич, так Сергеич. Мне как-то всё равно. Ожидая скучные и заумные разговоры, я присел на стул и стал слушать, о чём разговаривают учёные. К моему удивлению, ни каких умных разговоров не велось. Напротив, Сергеич травил байки. А собравшиеся вокруг с интересом их слушал. Послушал и я.

Невероятные приключения барона Генриха фон Ламарка, благородного рыцаря и верного влюблённого в преграсную Агнесс

Конь остановился и потянулся к клочку сочно зелёной травы. Генрих фон Ламарк покачнулся в седле и проснулся. С удивлением оглянулся, привычно вцепившись в рукоять меча. Тихо и спокойно. Где-то высоко, в кронах деревьев, надрывалась какая-то пичуга, ветер запутался в зарослях кустарника, а по поднимающейся, почти у ног верного Джулмонда, каменной гряде, бесшумно скользнула ящерка. Видимо, задремал, утомлённый суточной беспрерывной ездой, ровной дорогой, да мерным покачиванием в седле. Но, что это за место? Как он сюда попал? Лес, не похожий на тот, по которому он ехал, пока не уснул, каменная гряда эта. Неужели где-то здесь и свил своё гнездо Виверн – ужасный и жестокий дракон?

Рыцарь поёжился и опять обхватил ладонью в железной перчатке рукоять своего меча. Ох, как не хочется двигаться дальше! Очень не хочется. Но отступать нельзя. Обет, данный прекрасной Агнессе, обязывает. И кто его за язык тянул? Отсюда, из этого мрачноватого места, все проблемы показались, вдруг, такими незначительными. И, даже, Агнесса, вроде, не такая уж и желанная. Да и без её денег прожить можно. Жил, ведь, раньше как-то.

Угораздило же его родиться последним сыном барона Ламарка. Ни земли, ни замка завалящего, ни денег. Только титул, имя, да конь. Странствующий рыцарь, чтоб его! А тут такая партия. Молодая красивая и богатая вдова. Да ещё и чрезвычайно романтичная особа. А рыцарские баллады готова сутками слушать. Нибелунги и Фафнер, Зигмунд и Зигфрид… Генрих и сам парень хоть куда. Высокий, статный, красивый. Да и мечник отличный. Из рыцарей не последний. Это уж точно. Только не светило ему бы никогда внимание прекрасной богатой вдовушки, если бы не её страсть.

А тут ещё и легенда о том, что на востоке, в глухом дремучем лесу, в пещерах живёт легендарный дракон Виверн, изрыгающий зловонный огонь и пожирающий людей пачками. Вот и шлёт прекрасная Агнесса всех претендентов на её руку и сердце в охоту на него. Кто, говорит, убьёт дракона и привезёт в доказательство его голову и коготь, тому и отдаст она свою руку и сердце. Ну, и замки с полными подвалами золота и серебра в придачу, естественно. Говорят, человек восемь уже ушло в том направлении, да ни один не вернулся. То ли сгинули в лапах сказочного чудища, то ли махнули на всё рукой и уехали от греха подальше. И ему бы махнуть, да нельзя. Фамильная гордость не позволяет.

За сутки до этого довелось остановиться на постоялом дворе. Толстый кабатчик, осоловелый от скуки и отсутствия постояльцев, прихватил кувшин вина и простецки подсел к Генриху за стол. Генрих сдвинул брови, искренне возмущённый тем, что простолюдин посмел навязывать своё общество дворянину, но, рассудив здраво, смирился. В конце концов, обет молчания он не давал, а в этой глуши больше и поговорить не с кем. Хоть просто так, языками почесать, а хоть и что полезное разузнать. Поэтому барон, сменив гнев на милость, придвинул к себе кружку, в которую кабатчик щедро плеснул хмельной напиток, вздохнул и приготовился слушать.

– И что вы, господа хорошие, сюда повадились? – заговорил своим скрипучим голосом хозяин постоялого двора. – Ты, ваша светлость, думаешь, один такой? Раз в месяц, как по расписанию, всё едут и едут. Как будто там, в дали, вам мёдом намазано. И, ведь, ещё никто назад не возвращался.

– А что там, в дали?

– Дык, оно тебе лучше знать. Ты же туда едешь, значит, знаешь зачем. А мы, народ простой, тёмный. Если знаем, что там опасно, ума хватает не соваться и лишнего любопытства не проявлять. Своя шкура дороже. И тебе, ваша светлость, позволь совет дать: не езжай туда.

– И что там опасного может быть? Сарацины? Мавры? Разбойники? Так не боюсь я их.

– Ну, сарацин я там не видел. Мавров тоже. Про разбойников ничего сказать не могу. В те края дальше, чем на день пути, никто не совался. Вот только шум оттуда сильный идёт временами, огни яркие по небу летают, да иногда дымы странные. Не к добру это.

– А я съезжу, посмотрю.

– Ну, воля твоя, ваша светлость. Коли головы не жалко, езжай.

Говорили долго и обо всём. Вино оказалось хмельным, коварным и развязывало языки не хуже, чем палач в замке барона Унгерна. Когда уезжал с постоялого двора, заметил краем глаза, как кабатчик перекрестил его и потом долго стоял у ворот, провожая рыцаря грустным взглядом. Это село оказалось последним. Дальше всё тянулся и тянулся лес. Останавливаться Генрих не рискнул, а, только щадя коня, пустил его шагом. Даже ел, и то, на ходу. Благо, прихватил на постоялом дворе вяленого мяса, да флягу вина. Видать, вино и разморило.

Рыцарь соскочил с верного Джулмонда, прошёлся по каменистому склону немного вверх и внимательно осмотрел окрестности. Похоже, он попал туда, куда надо. Вон, под жиденьким кустом, чудом выросшим на камнях, белеет лошадиный костяк. Большой вытянутый череп жутко скалился из-под пожухлых листьев. А вон там точно выбеленная дождями, человеческая грудная клетка. Генрих пригляделся и увидел на костях следы зубов. Однако, не дракон обглодал какого-то бедолагу. У дракона зубы побольше будут. Или нет? Да кто их знает, драконов этих? Под ногой что-то хрустнуло и промялось. Барон опустил голову и увидел, что стоит на оплавленной поверхности, лежащей рябью, словно застывший воск. Корочка оказалась тонкой, от того и проломилась под человеческим весом. Сзади, цокая по камням, подошёл конь и положил большую умную голову на плечо.

– Что, Джулмонд, устал? Или страшно? Да мне и самому не по себе. Думаю, нужно немного отдохнуть перед тем, как идти дальше.

Конь фыркнул, словно соглашаясь. Генрих взял его под узцы и повёл назад, туда, где в лесной чаще, пятью минутами раньше, заметил небольшую полянку. Да и деревья там густые, а дракону пространство нужно, чтобы летать. Среди деревьев такими крыльями, как у него, не помашешь. Поэтому в лесной чаще нападения можно не опасаться. Привычно, как это делал много раз в походах, разбил бивак, развёл костерок и присел у огня, погрузившись в мысли. А подумать было о чём. Судя по оплавленной корке, дракон – далеко не сказки. И с чего он решил, что справится с этим чудищем? И с чем? За свою кочевую жизнь не разжился ни оружием нормальным, ни снаряжением надёжным, ни, даже, оруженосцем. Слишком гонористым и гордым всегда был, ни у одного сюзерена долго не задерживался. А те несколько войн, в которых удалось поучаствовать, тоже, кроме убытков, никакой прибыли не принесли.

А дракон, видимо, противник серьёзный. Судя по сказкам и легендам, убить его непросто. И чешуя такая, что ни стрелой, ни копьём не пробить, и когти с зубами – не дай Бог. Есть, правда, пара уязвимых мест, если верить менестрелям, поющим баллады. Но в открытую пасть Виверна попробуй, ещё, порази, а основание хвоста он добровольно тоже не подставит. Ладно, на месте разберётся. С помощью пресвятой Богородицы и заступника Иисуса Христа. Тепло от костра и тишина вокруг расслабляли, поэтому барон почувствовал, как его повело, мозги размякли, а глаза начали слипаться. Да и смеркаться стало. Решив отложить встречу с драконом на утро, Генрих прочитал вечернюю молитву, улёгся на одеяло, расстеленное на земле, и заснул.

Утром проснулся ещё до рассвета. Привычно поднялся, перекусил вяленым мясом, запивая родниковой водой. Вина решил не пить. Кто его знает, что ждёт сегодня, так что лучше голову держать в ясности. Махнул несколько раз мечом для зарядки, потом воткнул меч в землю, повесил на рукоять нательный крестик и истово помолился. Ну, всё. Формальности соблюдены, можно и за дело приниматься. Не за тем он сюда приехал, чтобы на полянке прохлаждаться.

Каменистый склон встретил, как и вчера, лошадиным костяком, черепом и человеческой грудной клеткой. Уже не задерживаясь, тронул коня и поехал дальше. Брошенный щит уныло чернел скукожившейся кожей, чуть дальше на камнях валялся ржавый сломанный меч. Унылое местечко, если не сказать больше. Да и Джулмонд нервничать начал. А он – конь боевой, привыкший сохранять хладнокровие даже, когда вокруг бой идёт, кровь человеческая рекой льется, и вокруг раздаются крики умирающих воинов и ржание раненных лошадей.

Низкий гул, словно кто-то дует в огромный рог, раздался, казалось, из-под самой земли. Каменистый склон завибрировал, посыпались вниз мелкие камешки, а воздух вокруг вполне ощутимо пошёл волнами. Джулмонд под седлом внезапно сменил масть, став угольно чёрным, шея его удлинилась, на голове внезапно стали расти рога, а испуганное ржание переросло в издевательский сатанинский хохот. Конь повернул голову назад, и Генрих увидел вместо знакомой морды коня кошмарное рыло чёрта. Чёрт весело потряс бородой, хрюкнул, потом опять захохотал, сбросил оторопелого рыцаря с себя и умчался куда-то вниз по склону.

Барон упал на камни, ошеломлённо вскочил на ноги и опять чуть не упал. Вокруг, изо всех щелей полезли, извиваясь, жирные, толщиной с руку, белые черви. Растущий неподалёку чахлый куст, вдруг, ожил и зашевелился и потянул к нему свои сучковатые руки. Волосы под шишаком встали дыбом. Генрих заорал от ужаса и, выхватив меч, рубанул по кусту. Его удалось срубить с первого удара, но положение только ухудшилось. Избавившись от удерживающих его корней, он пополз к барону, всё так же угрожающе размахивая руками.

Так страшно ему не было никогда. Даже, когда он в одиночку отмахивался от шестерых копейщиков, наседавших на него под Брауншвейгом. Сжав меч обеими руками, Генрих отчаянно отбивался от наседающих со всех сторон червей, когда гул под землёй стих и всё исчезло. Только каменистый склон и срубленный чахлый куст, беспомощно валяющийся под ногами. Барон, ещё не веря своим глазам, оглянулся и вытер испарину со лба. И что это было? Наваждение, или действительно, кошмарные твари выползают из-под земли по зову горна? И кто тогда дует в этот огромный горн? Неужели сам Виверн?

Что делать дальше? Коня нет, а с ним пропало и всё вооружение. Плохонькое, правда, но всё же. А сейчас, только меч и мизекордия. Кинжал милосердия. Вот только понадобиться он, похоже, не сможет. Вряд ли таким тонким клинком можно будет поразить дракона. Внезапно накатила паника и, чтобы прийти в себя, Генрих нещадно отхлестал себя по щекам. Отпустило, вроде, и появилась злость. Злость на себя, на красавицу Агнесс, на дракона. На весь мир, в конце концов. Барон сжал зубы так, что они заскрипели, и пошёл вперёд.

Скелеты стали попадаться всё чаще, как и оружие. Латы, то рыжели среди камней сплошной ржавчиной, то бликовали на солнце начищенной поверхностью. Заглядевшись на знакомый герб, Генрих споткнулся о чей-то шлем и чуть не пропахал носом каменистую поверхность. Бедный граф Зальма! И ты здесь отметился. Тоже захотелось взять в жёны богатую вдовушку? Ну, теперь богатство тебе уже не понадобится. А рыцарь хороший был. На турнирах блистал. А теперь голым черепом на камнях блистает.

Впереди сверкнули на солнце серебристые нити. Паутина? Это, что же за паук ткёт такую толстую и прочную паутину? Вон, на неё навалилось тело в рыцарских доспехах. И не рвётся же. Вон ещё один, с почерневшим, словно обугленным лицом. Кто это в такой дорогой экипировке? Ого! Судя по гербу, это герцог Берга! И ему не сиделось в родовом замке. А вот и сам паук. Генрих напрягся и пригнулся, готовясь к бою. Однако паук сидел спокойно, не двигаясь. Огромное туловище прямоугольной формы, высотой с человека, два больших выпученных глаза и шесть лап, расставленных по сторонам.

Выставив меч впереди себя, и двигаясь приставными шагами, барон приблизился к паутине. Паук не двигался. Не сводя глаз с чудища, рыцарь нагнулся и подобрал валяющееся под ногами копьё. Герцогу оно всё равно уже не понадобится. Широко размахнувшись, он метнул снаряд паука. Уж кем-кем, а воином барон фон Ламарк был неплохим. Копьё чётко вошло в небольшой квадратный рот, в котором что-то жужжало и пощёлкивало. Это явно не понравилось чудищу. Во рту что-то вспыхнуло, посыпались искры, изо всех его щелей повалил густой, вонючий, чёрный дым, а окрестности огласил пронзительный звон, который вскоре прекратился. Изо рта вырвались языки пламени, а потом повалила белая густая пена. Похоже, паук сдох.

Осторожно отогнув одну из нитей паутины, барон перелез на другую сторону и приблизился к дохлой твари. В воздухе стоял тошнотворный запах гари, да и сама пена пахла как-то неприятно резко. Не расслабляясь, повернулся вокруг, удерживая впереди себя меч. Мало ли, паучата вдруг пожалуют. Или второй такой же. Но вокруг было тихо. Надо идти дальше. Склон стал круче, а идти – тяжелее. Солнце стало припекать и находиться в латах стало невмоготу. Сталь раскалилась, а поддоспешник пропитался потом. Хоть доспехи сбрасывай и иди налегке. Генрих так бы и сделал, да, кто знает, чего от дракона ожидать? Вон сколько человек загубил! И не простых. Все рыцари, умеющие воевать.

Барон присел на камень и снял шишак. Ветел приятно заиграл со слипшимися от пота волосами. Противное жужжание заставило насторожиться. Генрих вскочил на ноги и взял меч наизготовку. То, что появилось из-за скального выступа, на дракона явно не тянуло. Почти чёрная тварь, раскинувшая неподвижные крылья длиной с руку человека, резко спикировала на барона, плюнув в него огнём. Генрих еле успел отскочить в сторону, мельком поразившись тому, что на месте, куда попал плевок, камни расплавились и превратились в пышащую жаром лужу. Больше времени разглядывать что либо, не было. Тварь взмыла в воздух и опять стала пикировать на него. Опять пришлось уворачиваться от плевка.

Рыцарь бросился вниз по склону, слыша за спиной приближающееся жужжание, и рефлекторно прыгнул вправо. Над плечом пролетел огненный плевок, обдав жаром щеку. Очередной скальный выступ подвернулся, как нельзя, кстати, и Генрих нырнул за камень, ощутив, как нагрелся он от следующего плевка, и сжался в комок, занеся над головой меч. Тварь вынырнула следом, буквально через секунду, и барон с торжествующим криком рубанул по ней клинком. Яркая вспышка света ослепила, а по рукам, словно что-то ударило так, что отдалось в локтях, и меч выпал из онемевших рук.

Достав непослушными руками мизекордию из ножен, рыцарь выставил её перед собой, дожидаясь, когда прекратят плясать пятна перед глазами. К рукам постепенно вернулась чувствительность, и он стал левой рукой растирать глаза. Под веки, словно, кто-то насыпал песка. Жгло немилосердно. Мимоходом подумалось, что вот сейчас им можно неплохо закусить. Генрих снял с пояса флягу и прямо из горлышка плеснул на лицо. Жжение стало меньше. Сунув мизекордию в ножны, он стал уже более тщательно промывать глаза и, наконец, стал видеть. Мысленно восславив Деву Марию, барон подобрал меч и, осторожно высунулся из-за скального выступа. Никого не было. Под ногами противно захрустели внезапно окаменевшие останки твари. Или они изначально такими были? Воистину, непостижимы дела Твои, Господи!

Убедившись, что опасности пока нет, Генрих снова стал подниматься по склону. Вот уже и гребень. А где же пещера, в которой живёт Виверн? Что-то пещерой тут и не пахнет. Неужели не туда попал? Но, ведь были же останки его предшественников, звук адского горна, словно из самой преисподней, паук, тварь эта летающая, наконец. Кто они, если не слуги ужасного дракона? Барон присел на весьма удобный валун и подставил разгорячённое лицо прохладному ветерку. Приятно. С такой высоты местность казалось необычайно красивой. Гряда высоких гор вдали, подёрнутая голубой дымкой, бездонное синее, как бывает только в горах небо с редкими неподвижными кудрявыми облачками и, стиснутая со всех сторон горами долина с изумрудной травой. А на траве он. Нет, не так. ОН!

На изумрудно зелёном ковре распластал свои крылья сам Виверн. Это мог быть только он. Больше некому. По своему красивый, хищный и опасный даже в своей каменной неподвижности, он завораживал. И, что удивительно, вокруг него сновали люди. Расстояние было большим и деталей было не рассмотреть. Но то, что это были люди, Генрих был уверен. Наверное, рабы. Те, кого дракон похитил, но не сожрал, а заставил работать на себя. Ну да! Вон и строения на краю долины. Должны же рабы где-то жить. Вот, только огородики небольшие. Столько людей вряд ли прокормишь.

Барон перевёл взгляд на Виверна. Когда ещё можно так спокойно рассмотреть легендарное чудище. Удивительно, но никакой чешуи у него не было. Сплошная кожа, даже отсюда напоминающая металл, огромные крылья, раздвоенный хвост с вертикальными плавниками и маленькие глазки, сплошной лентой тянущиеся через весь лоб от правого виска к левому. Тем более надо спускаться. Мало того, что он убьёт (если убьёт) дракона во славу прекрасной женщины, да ещё и освободит людей, страдающих в рабстве. Да об этом подвиге менестрели баллады будут веками петь! Вот это подвиг, так подвиг. Только как победить это чудище? По крайней мере, отсюда уязвимых мест у него нет. Генрих вздохнул, и стал спускаться вниз.

Туман появился незаметно и, по мере движения вниз, поднимался всё выше. Генрих мог поклясться чем угодно, что минуту назад на него не было и намёка. Резкий порыв ветра вторгся в туман, словно волк в стадо овец. Молочно белые струи, закручиваясь, взметнулись вверх, хлестнули по груди рыцаря, бросились в лицо, ослепляя и затрудняя дыхание. В глазах всё закрутилось, а в голове мысли поплыли тягучей патокой, постепенно замедляясь. И, наконец, барона накрыла темнота.

База напоминала разворошённый муравейник. Нортон шёл по коридору, лавируя между мечущимися сотрудниками. Из диспетчерской раздавались возбуждённые голоса, то и дело срабатывала сигнализация, беспрестанно пиликали телефоны и светились мониторы систем наблюдения. Он толкнул двери конференц-зала и вошёл внутрь. Все уже были в сборе и, судя по раскрасневшимся лицам, только что бурно спорили. Нортон прошёл к креслу председателя во главе длинного овального стола и уселся, сложив перед собой руки.

– Александр Евгеньевич! – обратился он к начальнику службы внешней безопасности Коростылёву. – Изложите, наконец, полную картину! Как так вышло, что этот рыцапрь подошёл к базе так близко? У вас что, сигналка не работает?

– Работает, господин председатель. Сразу, как только система определила вторжение, включилось инфразвуковое облучение. На три минуты, как и запрограммировано. Обычно большей части незванных гостей этого хватает за глаза. Различные видения, галлюцинации, чувство бепричинного страха и паники. Бегут, обычно, так, что, иной раз по склону спотыкаются и руки и ноги ломают. Ну, или, шею. Иной раз и инфаркт обширный хватают. А этот крепкий орешек оказался. Коня портерял, все три минуты мечом от галлюцинаций отмахивался, но не убежал.

– Допустим. А как он охранный периметр преодолел? Там же напряжение в две с половиной тысячи вольт!

– А это уже у технарей спросить надо, почему они в силовом трансформаторе технологический лючок не закрыли. Он копьё аккурат туда запулил. В итоге замыкание, пожар…

– Я разберусь со своими монтёрами, – поднялся начальник технического отдела Арвидас Саулис. – Но, кто знал, что прямо туда своё копьё закинет? Хорошо, что вовремя система автоматического пожаротушения сработала. А то бы всё там до тла выгорело. Я уже дал команду после ремонта новую пену в систему закачать.

– А я давно говорил, – выкрикнул Коростылёв, – что нужно снять трансформатор с опор и установить прямо на земле. А то он сильно местным жителям шестилапое чудовище напоминает. Каждый, кто к охранному периметру прорывается, считает своим долгом его из лука или арбалета обстрелять. Не кинул бы в него копьё этот «железный       человек», так бы, как и все, благополучно на контактном проводе спёкся.

– Да не могу я с опор его снять. Тут без опор никак! По техническим условиям он должен стоять именно на опорах.

– Так замаскируйте, тогда, их.

– Как?

– Прекратите! – остановил перепалку Нортон. – Этот вопрос решим в индивидуальном порядке. Скажите мне, а что с дроном случилось?

– А это вообще из разряда ненаучной фантастики! – Коростылёв вытер внезапно вспотевшую шею. – Вёрткий рыцарь попался.

– В смысле? Вы хотите сказать, что он сумел увернуться от зарядов плазмы?

– Именно! А потом вообще умудрился уничтожить дрон ударом меча!

– Действительно фантастика. Так чем дело закончилось? Или не закончилось?

– В принципе, закончилось.

– Что-то я не слышу уверенности в вашем голосе.

– Нам пришлось усыпить его при помощи газа, – проговорил начальник внутренней безопасности Игнатенко. – Деваться было некуда. Он уже практически находился на территории базы. А на ней, как вы знаете, применение летальных средств запрещено. Сейчас он сидит в изоляторе, а мы не знаем, что с ним делать.

– Да грохнуть его и все дела! – выкрикнул Саулис. – Такую аппаратуру угробил! Да и дронов лишних нет у меня, чтобы каждый их сбивал своими железками.

– А вы сами сможете вот так взять и аннигилировать живого человека? – ехидно поинтересовался командир роты охраны, полковник Синельников.

– А почему я? Вот ваши солдаты пусть его и распылят из своих излучателей!

– Грех такого человека жизни лишать! – убеждённо заявил Половцев, главный аналитик базы. – Прошёл практически на территорию, выжил там, где остальные гибли. А мы его к ногтю.

– И что вы предлагаете? – поинтересовался Нортон.

– Подкорректировать ему для начала память.

– В какую сторону?

– Сергей Дмитриевич, – обраптился Половцев к Игнатенко. – Ваши люди допросили этого рыцаря?

– Да.

– Удалось узнать, зачем он пришёл сюда? Вообще, что они все пруться сюда, как мухи на мёд?

– Так мы сами в своё время распространили слухи, что здесь живёт великий и ужасный дракон Виверн.

– И что? И, кстати, что за дурацкое имя?

– Пришлось покопаться в их мифологии, – пояснил со своего места профессор Мак Диллан, научный руководитель. – Виверн – дракон из средневековых европейских легенд (в основном стран Скандинавии, Германии, Англии и Франции). Это одно из самых жестоких существ, со зловонным и сжигающим дотла всё вокруг огненным дыханием, с ужасными клыками. Змееподобным чешуйчатым хвостом с шипами он уничтожает целые деревни и душит жертвы в кольцах своего хвоста. Несмотря на свои внушительные размеры, он легко маневрирует в воздухе, поэтому почти недосягаем для стрел. При нападении с воздуха он изрыгает пламя и убивает одним движением своих кожистых крыльев, каждое из которых подобно парусу корабля. По идее, одно только это имя должно надёжно удерживать всех на расстоянии.

– А что же не удерживает?

– Кто же знал, что местных рыцарей хлебом не корми, дай только им сразиться с мифологическим чудищем?

– Вы должны были знать! Ведь это вы, дорогой Джон, самый лучший эксперт по этой эпохе.

– Не всё так просто, – опять заговорил Игнатенко. – Тут одна богатая вдовушка объявилась. И, судя по всему, красивая. Сильно увлечена рыцарской романтикой. Вот и шлёт она всех претендентов на руку и сердце за головой и когтем дракона.

– Час от часу не легче! И что теперь делать?

– Стереть память о том, как он увидел нашу базу, а вместо этого подселить ложную память о страшном бое с драконом и победе над ним, – предложил Половцев. – Парочку ожогов и рваных ран от когтей чудища мы ему обеспечим под наркозом.

– А голова с когтем?

– Что, наши биологи на биопринтере какую-нибудь голову не распечатают поужаснее? И коготь тоже. Покрупнее и пострашнее. Можно ему ещё несколько бриллиантов искусственных дать. Тоже минутное дело вырастить. А ему к свадьбе приданное, так сказать.

– С чего бы такая забота?

– Люблю везунчиков. Как он нас всех умыл!

– Согласен. Так и сделаем.

– Подождите, – возмутился Коростылёв. – Как только узнают, что дракона убили, сюда же только ленивый не припрётся посмотреть на его жилище, да его сокровища поискать.

– Какие сокровища? – не понял Игнатенко.

– Известно, что драконы охраняют сокровища, – пояснил менторским тоном Мак Дилан. – Горы золота, там, самоцветы.

– Ну, тогда точно толпами попрут.

– Мне вас, что, учить, что ли? – вспылил Нортон. – Распустите другой слух. Например, что после того, как рыцарь убил дракона, на этом месте разверзлась геенна огненная, и открылся вход в чистилище. Увеличьте время облучения инфразвуком до шести минут. Поставьте дублирующий трансформатор на охранный периметр. Дымы устройте, чертей каких-нибудь.

Генрих открыл глаза. В глаза бил солнечный свет, а над головой склонился верный Джулмонд. Барон вскинулся и тут же застонал от режущей боли в боку. Лицо саднило, как и левую руку. Тут же вспомнилось, как ужасный дракон с кошмарной рогатой головой изрыгнул в него облаком пламени. Каким чудом удалось увернуться! Ушёл влево, потом выскочил и рубанул по его передней лапе. А в ответ страшный удар когтями по боку. Генрих глянул вниз и увидел раскуроченный на боку доспех и повязка пропитанная кровью. Да уж. Бой был действительно страшный. Большая его часть оказалась смазанной в памяти. Но, это не удивительно. Такое всегда бывает.

Дракон вертелся, словно уж на сковородке, постоянно нападая. Одно то, как он взлетел вверх и камнем упал на землю, стремясь раздавить Генриха своим немаленьким весом, затавляет вздрогнуть всем телом. Насилу тогда успел отскочить в сторону. И опять струя пламени прошла почти в притирку. Гигантские челюсти клацали почти у самой головы. Длинный гребенчатый хвост несколько раз сбивал с ног, а меч высекал из шкуры огромной рептилии только искры. Барон покосился на своё оружие. Клинок был испорчен. Оружейнику потребуется много сил, чтобы привести его в порядок.

Казалось, что противник неуязвим, но в последний момент Генриху удалось поднырнуть между его лап и вонзить остриё прямо в его мягкое подбрюшье. Рыцарь успел отскочить в самый последний момент, когда дракон, трубно крича, стал заваливаться на бок, забив в предсмертной агонии своими огромными перепончатыми крыльями. Одно крыло задело барона, и тот покатился по камням, отброшенный страшной силой. Думал, что костей не соберёт. Но, ничего. Поднялся. Виверн ещё раз взмахнул хвостом и сдох. То, как отрубал голову и коготь, накрепко впечаталось в памяти. А потом шёл по склону вниз, еле удерживая ускользающее сознание. Вот тут он окончательно обессилел и рухнул.

Испугавшись, что всё это ему привиделось, он подскочил и бросился к объёмистому окровавленному мешку, лежащему рядом. Нет. Не показалось. Из мешка уставилась мёртвым взглядом рогатая голова. А ещё и несколько крупных бриллиантов, найденных в сердце Виверна. Не соврали менестрели, когда говорили, что в сердце дракона всегда есть бриллианты. Поистине королевский трофей! Генрих пощупал кошель, висящий на поясе, и удовлетворённо улыбнулся. Не нищим бродягой он будет, когда пойдёт с прекрасной Агнесс под венец. Да за один такой камень можно хороший замок купить!

Выходит, что он лучший! Сколько человек до него шли этим путём, но никому не удалось даже близко подобраться к дракону! А он смог. Правда, дорога была действительно непростой. Один звук горна чего стоил. Вспомнив о горне, он подскочил и внимательно посмотрел на Джулмонда. Вроде, ничего необычного. Цвет гнедой. Морда обычная. Ни бороды, ни рогов нет. И на чёрта не похож. И что это было? Наваждение? Или его конь действительно оборотень? Сатана в лошадиной шкуре? Да нет. Бред какой-то. Верный Джулмонд никогда не подводил. Выходит, наваждение.

Всё ещё опасаясь, барон подошёл к коню и положил руку на холку. Верный боевой друг повернул голову, посмотрел на рыцаря и хлопнул большими ресницами, как бы осуждая за то, что в нём усомнились. Генрих приторочил к седлу мешок и одним движением взлетел в седло. Всё. Теперь к Агнесс. Барон тронул коня и поехал, предвкушая своё триумфальное возвращение.

Кабатчик был несказанно удивлён, увидев на пороге своего постоялого двора барона. Живого и невредимого. Ну, почти невредимого. Ничего не спрашивая, он захлопотал, быстро распорядился накрыть стол и приготовить бочку горячей воды. Генрих со стоном опустился в купель. Рваная рана на боку доставляла неудобство, но помыться всё-таки удалось. Сразу стало легче. Кабатчик смазал раны и ожоги целебной мазью на основе жира медведя и куриного помёта, перевязал чистыми тряпицами и, придерживая за локоть, проводил к столу.

Только сейчас Генрих почувствовал, как проголодался и устал. Жареная курица кончилась довольно быстро. Барон подтянул к себе кружку с вином и с наслаждением сделал глоток.

– Ну? – наконец подал голос кабатчик.

– Что ну?

– Что там было?

– А вон в тот мешок загляни.

Хозяин постоялого двора поднялся и, переваливаясь на коротеньких ножках, подбежал к поклаже, развязал горловину, заглянул внутрь и, побледнев, отшатнулся.– Это…

– Да-да, – довольно произнёс рыцарь, довольно откинувшись на лавке. – Он самый. Легендарный Виверн.

– Но, ваша светлость, как ты смог с ним справиться?

– Вот этим вы, простолюдины, от нас, дворян и отличаетесь. Пока вы, поджав хвост, бежите от любой опасности, мы, рыцари, вступаем в бой. И, как видишь, побеждаем.

Кабатчик покачал головой, сел напротив и одним глотком осушил свою кружку. Генрих тоже хлебнул из своей и подставил опять под кувшин. Хозяин долил ещё. Вино было неплохое и пилось легко. Барон и сам не заметил, как набрался. С помощью кабатчика он поднялся в свою комнату, рухнул на кровать и сразу уснул.

Утром барон проснулся с тяжёлой больной головой. Ясно было, что вчера было выпито слишком много. Еле разлепив глаза, он поднялся и сразу застонал от боли в голове. Да ещё ожоги и раны ныли так, что хотелось заскрипеть зубами. Пошатываясь, он спустился вниз, где уже был накрыт стол, и, глядя на запеченного поросёнка, еле сдержал подкатившую к горлу тошноту. Свежий, словно огурчик, кабатчик уже разливал по кружкам вино.

– Эх, ваша светлость, не умеешь ты пить. Вам, дворянам, в этом искусстве не дано с нами сравняться.

– Не скажи, – обиделся Генрих, вспомнив, как лилось рекой спиртное на рыцарских пирах во времена шумных застолий. – Сколько мы выпиваем, тебе и не снилось.

– А что же ты сейчас такой зелёный?

– Раны достали.

– Давай я тебя перевяжу. Может, ещё пару денёчков отлежишься?

– Нет. Меня невеста ждёт.

– О-о! Невеста это хорошо! А что же это ты, ваша светлость, при невесте в такое рискованное путешествие пустился? Я бы от своей жены никуда.

– Не твоего ума дело. Разболтался здесь!

– Покорнейше прошу извинить. В следующий раз буду следить за своим языком.

Генрих посмотрел на плутоватого кабатчика. Хитрый, бестия, и не придерёшься.

– Вот и хорошо. А сейчас сделай мне перевязку и прикажи мне в дорогу собрать. Я выезжаю. Кушать не буду.

После перевязки, барон взобрался на своего верного Джулмонда и, махнув на прощание хозяину постоялого двора, пустился в путь. А через двое суток уже въезжал в ворота замка. Красавица Агнесс вышла на балкон и свысока глянула на рыцаря.

– Вы, барон, всё ещё претендуете на мою руку и сердце?

– Да, моя госпожа, – соскочив с коня, встал на колено Генрих.

– Но вы знаете моё условие. Я же говорила вам, что выйду замуж только за героя, за того, о чьих подвигах менестрели будут слагать баллады. А я их буду с удовольствием слушать.

Не говоря ни слова, рыцарь поднялся, отстегнул от седла мешок и вывалил из него прямо на брусчатку его содержимое. Надменное красивое лицо Агнесс вытянулось от удивления, а по толпе зевак, собравшихся на такое интересное представление, пронёсся вздох удивления.

– Что это? – побледнев, спросила красавица.

– Голова дракона Виверна. А вот и его коготь. Всё так, как вы и приказали, моя госпожа.

– Подойди, проверь, – приказала вдовушка начальнику замковой стражи.

Коренастый, закованный в латы, мужик с рыжей бородой, торчащей веером, быстро спустился вниз и подбежал к трофею. Внимательно осмотрев голову и потыкав в неё для верности кинжалом, он выпрямился и утвердительно кивнул головой.

– Я согласна выйти за вас замуж, барон фон Ламарк! – торжественно провозгласила Агнесс. – Свадьба будет через неделю. А сегодня вечером я устраиваю торжественный приём в вашу честь. На этом приёме будут менестрели, и мы все с нетерпением будем ждать рассказа о вашем подвиге. Кстати, вы ранены?

– Немного.

– Лекарь!

– Слушаю вас, – поклонился красавице сухонький старичок с бородкой.

– Займись бароном. И, чтобы вечером на приёме он чувствовал себя хорошо.

– Слушаю, госпожа, – поклонился лекарь и засеменил к барону.

Лекарь действительно творил чудеса и к вечеру Генрих чувствовал себя гораздо лучше. Рыцарь помылся и переоделся в более-менее пристойную повседневную одежду, пусть и не богатую, но, хоть чистую и целую. А вечером, на приёме, все, раскрыв рот, слушали рассказ о приключении барона.

Свадьба была через неделю. В главном зале замка были накрыты длинные столы, за которыми восседали важные гости. Немало было и рыцарей, с завистью смотревших на жениха. Над молодыми на стене висела голова дракона, а менестрели наперебой исполняли баллады о подвиге Генриха фон Ламарка.

Сказка об Иване-царевиче и сером волке

Было это в средневековой Руси. База наша стояла на самом юге, в труднодоступной местности. Однако, суть не в этом. Мы тогда вместе с моим напарником, Игнатьичем, занимались специализацией мелких городов-государств. Ну, там, предпосылки, условия и их влияние на дальнейшее развитие будущего Древнерусского государства. На своём служебном флаере тогда облетали огромные пространства и неделями могли пропадать за пределами базы. Этакий свободный график.

Так и тут. Двигались мы в сторону одного из городов, входящих а аграрный кластер. Придерживались, естественно, дорог. Так удобнее, да и незаметнее, ведь не надо высоко в воздух подниматься. А то вот так над лесом напрямик пролетишь, а в народе уже новая сказка про бабу Ягу на ступе или Змея Горыныча, а тебе в личное дело выговор. В полуметре от земли лететь самое то. А от нежелательных встреч радар убережёт. Вот подлетаем мы к развилке. Дорога аж в три стороны разветвляется. Я в карту сунулся, сверяю, по какой дороге двигаться, а радар своим нежным женским голоском и выдаёт: «Триста метров сзади. Три верховых человека». Ох, ты же железка безмозглая! Триста метров! Это же они сейчас уже из-за поворота вынырнут и нас увидят! Не смоешься. Не могла, что ли раньше предупредить? Хотя, наверное, зря ругаю. Лес в этом месте густой, экранирует надёжно. Хорошо ещё так предупредила, пока они за поворотом были.

Ну, деваться некуда. Мягко ложимся днищем на грунт, поднимаем бронешторки и прикидываемся ветошью. То есть придорожным камнем. Народ в те времена неизбалованный, фантазия на всю катушку работает. Много не надо, чтобы наш аппарат за огромный валун принять. Подъехали, спешились, и давай вокруг флаера круги нарезать. И так подойдут, и отсюда заглянут, и потрогают. Только что на зуб не пробовали. А мы в непонятках сидим. Ждём, когда, наконец, отстанут от нас. А они, похоже, и не торопятся никуда. Внешние микрофоны добросовестно их разговор передают.

– Как думаешь, Захар, это тот самый камень? – вдруг произнёс один из них.

– Да что тут думать, Федя? Бел-горюч камень, как он есть! – авторитетно заявил второй, видно самый старший.

Ну, конечно горюч! Как же без этого? Реактор молотит. Его не заглушишь. А теплообменник барахлит. Сколько заявок подавали технарям, а воз и ныне там. Греется, зараза. Корпус чуть ли не горячий. В холодное время ещё ничего. Даже погреться возле него можно. А в жаркие дни рядом лучше не стоять.

– А что не написано ничего на нём? – не унимался первый. – Бояны сказывали, что на нём письмена написаны должны быть.

Нас, как кипятком обдало. Быстро я клавиатуру развернул и настучал на старославянском: «Налево пойдёшь – женату быти, направо пойдёшь – богату быти, прямо пойдёшь – убиту быти». Прямо нам нужно, а зачем нам попутчики? Слова на внешней панели красиво так, огненными буквами по белому высветились. Как засуетились! Прочитали, заспорили.

– Мне уже жениться пора, – пробасил Захар. – А богатство я и так от отца в наследство получу. Вы, как хотите, а я – налево.

– Я – направо, – ответил Фёдор. – От богатства не след отказываться.

– А я? – жалобно проговорил третий, доселе молчавший.

– А ты, Ваня, назад езжай, – посоветовал ему Захар. – Жена слева одна, богатством тоже никто делиться не собирается, а убиту быти, тебе, думаю, не захочется.

И тут угораздило Шевчуку, научному руководителю, на связь выйти. Мужик он, сам по себе нудный и дотошный. Пришлось отчитываться по полной программе, показывать схемы, графики, образцы. То есть доказывать, что мы не оттягиваемся на пленере, а пашем в поте лица. Короче, пока отбились от него, и суть разговора упустили, и чем дело кончилось. Отключились от внутренней связи, переключились на внешнюю, а путников и след простыл. Ну и ладно. Мы, как-то не особо и расстроились. И так подзадержались порядком. Врубили силовую установку, подъём на полметра над землёй, джойстик вперёд и поехали. Установка приятно заурчала под сиденьями, мы качнулись в креслах, и тут откуда-то снизу раздался крик коня. Вы не поверите, но конь именно закричал. Не заржал, а закричал. Я такого никогда не слышал. А потом сверху раздался крик, и кто-то стал неистово долбить чем-то железным по крыше флаера.

Отец сдал. И сдал сильно. В последнее время и со зрением стало плохо. Толком и не видел ничего. Иван сильно переживал за него, чего не скажешь о его братьях. Уже несколько раз он ловил обрывки их разговоров. Захар и Фёдор делили власть. Отец ещё сидел на троне, а они решали, сколько земель кому отойдёт, кто главнее будет. Главным, конечно, видел себя Захар. Всё-таки, он старший. Да, вот только Федька с этим мириться ну никак не хотел. Внешне он, конечно соглашался. Но Ваня готов голову отдать на отсечение, что он вот так спокойно уступит брату главенство. Уж сильно хитрым от рождения был средний братец. Уже задумал что-то, к бабке не ходи. А Ивана они вообще за соперника не считали. Похоже, в случае смерти отца ему вообще ничего не достанется.

Когда отец позвал всех своих сыновей к себе, братья оживились. Иван шёл сзади и видел, как весело толкались и перемигивались братья, пока шли по гульбищу к дверям в покои.

– Власть передавать будет, – уверенно произнёс Захар.

– Точно, – подтвердил Фёдор. – Давно пора.

Отец ждал их в Престольной палате, сидя на своём, обитом бархатом, троне. Подслеповато щурясь, он попытался рассмотреть сыновей и протянул иссохшую, дрожащую руку.

– Здравствуйте, сыны мои, – продребезжал он. – Собрал я вас по очень важной причине. Стар я стал. Стар и немощен. Трудно мне княжить.

Захар приосанился и по-хозяйски окинул взглядом помещение. Ещё немного, и это всё будет его.

– Так вот, – продолжил князь. – В граде Кижиче правит князь Всеслав. И садовником у него басурманин из дальних стран. Вырастил тот басурманин необычные яблоки. Говорят, большую силу они имеют. От всех болезней лечат, да ещё и омолаживают. Вот, кто из вас принесёт мне их, тот и сядет на трон. А я в новой силе и молодости отдыхать буду. Хватит. Накняжился уже. Всё поняли?

– Всё, – обескуражено ответили вразнобой братья.

– Вот и славно. Тогда езжайте, дети мои.

Сборы были недолгими и, вскоре, все трое выехали за ворота стольного града. Дорога неблизкая, да и направление было приблизительным. Толком, куда доехать и не знал никто. Братья бахвалились своей силой и статью, а на младшего смотрели свысока с явным пренебрежением. И было от чего. Захар был высоким, крепким парнем с кудрявыми пшеничными волосами, красивыми волнами спадающими на плечи, густой кучерявой бородой и собольими чёрными бровями. Крепкие мышцы, ловкие движения. Настоящий витязь. Фёдор, хоть и не мог похвастать высоким ростом, но в плечах был широк необычайно. Да и силой Бог не обидел. Под кобылу залезал и с ней на плечах реку вброд переходил. Вот и сейчас играючи подкидывал в воздух неподъёмную палицу и шутя ловил её, словно игрушку детскую. Богатырь! А Иван на фоне старших явно проигрывал. Вроде и высок, и строен, но тонок в кости. Ни на витязя, ни на богатыря никак не тянет.

– И где искать этот Кижич? – приступил, наконец, к делу Захар.

– А зачем искать его? – удивился Фёдор. – Делать нам нечего, как искать этот град. Да и найдём его, какой дурак нам такие волшебные яблоки отдаст?

– А украсть? – несмело подал голос Иван.

– Вот послал Бог братца дурня! Уж будь уверен, что их охраняют так, что и на сто саженей к ним не подойдёшь.

– Так что же делать? – призадумался Захар.

– А ничего. Покатаемся, людей посмотрим, себя покажем. Сколько отцу жить осталось? Никакие яблоки молодильные ему не помогут. А если и помогут, выздоровеет отец, уступит он трон, как и обещал? Да кто же в своём уме от власти откажется? А так, пока поездим по миру, отец и преставится.

– Ну, ты и хитёр, Федька! – восхитился Захар. – Ябы до такого не додумался.

– А то!

Ванька смотрел на братьев широко открытыми глазами. Он, конечно, знал, что они далеко не агнцы, но не настолько же! Для Ивана воля отца была священной, и нарушать её он был не намерен. Камень заметили сразу же, как только лесная дорога сделала поворот. Впереди была развилка, разделяющая дорогу на три направления, а прямо на развилке стоял большой грязно-белый валун. Что-то в этом валуне было необычным. Может, слишком обтекаемый? Или форма слишком правильная, какая-то?

То, что это тот самый бел-горюч камень, про который сказывали бояны, первым догадался Захар. Камень был действительно почти горячий. И на гладкой его поверхности огненными буквами вспыхнула интересная надпись. Пойти налево и жениться выбрал Захар. Богатым захотел стать Федот и выбрал правое направление. Братья посоветовали младшему возвращаться назад и разъехались в разные стороны. Иван посмотрел им вслед, вздохнул и решил ехать по третьей дороге. Вот, что-то боязно вот так сразу. Нужно с духом собраться. Да и вечереет уже. Стоит, наверное, здесь переночевать.

Ваня поёжился от вечерней прохлады, огляделся по сторонам и решил устроиться на ночёвку, прямо на камне. А что? Камень тёплый, на нём точно не замёрзнешь. Парень расседлал Савраску, стреножил его, а сам полез наверх. В узелок в дорогу дядька собрал пирог с зайчатиной, кусок окорока копчёного, каравай хлеба, да зелени всякой с огорода. А во фляге – квасок, что ключница Матрёна готовит. Ядрёный квас, хороший. Иван поудобнее расположился на свёрнутой попоне, развязал узелок и принялся за ужин, когда камень мелко завибрировал, заурчал и приподнялся в воздух. Вихри, возникшие под ним, затянули бедного Савраску и разорвали его на части. Ванька выхватил меч и в ярости замолотил по камню.

– Что там? – вскинулся Игнатьич, вырубая установку.

– Похоже, коня затянуло, – испуганно ответил я. – Хана ему. Из под силовых полей нереально живым выбраться.

– Да что он там молотит! – взорвался Игнатьич. – не ровён час, повредит что-нибудь.

– Нужно поговорить с ним.

– Как? Я, лично, к этому психу не выйду. Зарубит ещё.

– Поговорим по громкой связи.

Я включил громкоговоритель и вцепился в микрофон. От волнения голос сел и пришлось откашляться. Представляю, какой звуковой эффект получился из моего кашля, усиленного динамиками. Псих кубарем слетел с крыши и встал перед флаером, выставив перед собой меч.

– Перестань размахивать железкой, – попросил его я.

– Ты убил моего коня!

– Разве ты не знаешь, что возле бел-горюч камня нельзя долго находиться? Сам виноват.

– Ты убил моего коня! – опять проорал псих и ещё раз взмахнул мечом.

– Ладно, успокойся. Садись вон там, на пенёк и рассказывай. Подумаем вместе.

Паренёк присел и, прихлёбывая что-то из кожаной фляги, принялся рассказывать. И про отца, и про братьев, и про их недостойное поведение, и про яблоки молодильные. Временами его голос начинал дрожать, временами звенеть от негодования, а пару раз он, даже, явственно всхлипнул.

– Да уж, – произнёс я, выслушав этот длинный монолог. – Ну и семейка у тебя! Тут врагов не надо при таких-то родственничках. Так, ты, выходит, Иван царевич?

– Княжич.

– Невелика разница. Слушай, Ваня, ты всерьёз думаешь, что молодильные яблоки существуют?

– Да.

– Сказки это. Были бы такие – мы бы знали.

– Кто это вы?

– Ну, эти… – попытался я выкрутиться. – Камни бел-горючие. Мы по всему свету друг с другом связь держим и знаниями обмениваемся. Что один знает, то и другие.

– Нам о них отец сказал. А я ему верю. Мне их добыть надо, во что бы то ни стало. Ты поможешь мне? Учти, ты мне должен за коня.

Вот даёт! Молоко ещё на губах не обсохло, а он уже шантажом пытается заработать. Ещё немного, и он, глядишь, и компенсацию за моральный ущерб потребует!

– Ладно, шантажист, посиди, отдохни пока, а я думать буду.

Я отключил микрофон и повернулся к Игнатьичу.

– Что делать будем, напарник?

– Не знаю. Может, пошлём, куда подальше?

– Да неудобно, как-то. И коня его мы действительно угробили.

– Ну, вообще-то на чудесные сады в Кижиче я бы посмотрел. Что там за яблоки такие волшебные?

– Вот и посмотрим, заодно.

– А как ты собираешься его туда везти? На крыше, или в кабину пустишь?

– А катер?

– Ты ему катер дашь?

– А почему бы и нет?

– Ну, не знаю.

Напарник заколебался, но меня уже ничего не могло остановить. Уж такая у меня авантюрная натура. А то, что авантюра тут закручивается неплохая, я носом чувствовал. Нажатие кнопки, и из недр багажного отсека выплыл и застыл, качаясь в воздухе, аппарат.

– Эй, Иван – царевич! Принимай замену своему коню. Извини, не насовсем. Потом вернёшь.

– Что это? – ошарашено спросил Ваня.

– Я, – проговорил искусственный интеллект катера, – патрульный скутер, серия «Волк», то есть высокооборотный лёгкий катер.

– Не понял. Серый Волк, что ли?

– Можно и так, – проговорил я, прикручивая болтливость искусственного интеллекта катера.

Уж слишком болтливым он бывает. А нам лишнюю информацию раскрывать не стоит. И так контакт первого уровня незапланированный состоялся. Вляпались, дальше некуда. Но, так только интереснее. Осталось упростить настройки искусственного интеллекта и можно контролировать этого царевича на расстоянии.

Иван сидел и смотрел на молчащий камень с надеждой. В принципе, и надеяться больше было не на что. Братья уехали, конь погиб. Далеко пешком не уйдёшь, а коня в этой глуши не достанешь. Вдруг, в камне что-то щёлкнуло и из его недр выплыло что-то серое, вытянутое, силуэтом похожее больше на кошку, застывшую в прыжке. Это что-то зависло, не касаясь земли, и плавно закачалось.

– Эй, Иван – царевич! – донеслось от камня. – Принимай замену своему коню. Извини, не насовсем. Потом вернёшь.

Серый волк Ване понравился. Правда, на волка он совсем не походил, но представился именно так. Особенно княжич пришёл в восторг, когда залез на него сверху, уселся в мягкое седло, вцепившись в торчащие в стороны рога, обтянутые мягкой кожей.

– Куда направляемся? – спросил Серый волк.

– В Кижич. Ты знаешь, где это?

– Маршрут построен. Можно выезжать.

– Ну, тогда поехали?

– Держись крепче.

Иван еле успел покрепче вцепиться в рога, как Волк рванул вперёд и полетел по дороге с необычайной скоростью. Только ветер в ушах засвистел. Ваня с такой скоростью и не ездил никогда. Даже и не думал, что так можно передвигаться. Всё вокруг слилось в бесконечную ленту, на виражах сильно наклоняло то вправо, то влево, а два вспыхнувших глаза Волка светили далеко вперёд.

– Эй, Серый!

– Что?

– Мы скоро в Кижиче будем?

– Завтра днём.

– Нам всё равно надо быть там только ближе к вечеру, – вспомнил Иван слова Федота о том, что никто просто так яблоки не отдаст. – Давай переночуем где-либо.

– Задачу понял. Ищу место для ночлега.

Скорость упала и, вскоре, Волк выехал на небольшую поляну, где под ракитовым кустом весело журчал ручей. Княжич углубился в лес, набрал валежника для костра и вышел на поляну. От увиденного у него отвисла челюсть и чуть не выпал из рук валежник. Посреди поляны стоял шатёр.

– Что это? – непослушными губами прошептал парень.

– Палатка походная. Ты же переночевать хотел.

– Хотел, конечно. Но откуда шатёр?

– Это палатка походная, – терпеливо проговорил Волк. – Входит в мой комплект выживания. Оборудована обогревателем, системой кондиционирования воздуха, охранным периметром с датчиками движения и минипечкой для разогрева пищи.

– Печкой? Значит я правильно хворост набрал.

– Органическое топливо не нужно.

Иван не знал, что такое органическое топливо, но понял, что хворост не понадобится. Он отбросил ветки в сторону и шагнул внутрь. Ну, прямо, царский       шатёр! Просторное помещение, небольшой столик, табуреточка, мягкая лежанка у одной из стен и плоская дощечка, лежащая на небольшом возвышении.

– С плиткой разобрался? – поинтересовался из-за полога Волк.

– С какой плиткой?

– Плоская дощечка на возвышении, видишь?

– Вижу.

– Это печка.

– А куда дрова кидать?

– Ничего не надо. Поставь котелок на неё и произнеси вслух, что хочешь приготовить. Она сама задаст нужную температуру.

Ещё не веря Волку, Иван громко произнёс «Похлёбка», немного подождал, а потом положил руку на гладкую поверхность. И тут же с громким воплем подпрыгнул на месте, тряся обожжённой рукой. Не обманул Серый. Не торопясь, княжич приготовил похлёбку, поел и улёгся на странной лежанке, которая тут же свернулась коконом, надёжно укрыв парня. Ваня испугался и дёрнулся, намереваясь встать, и кокон тут же распустился. Парень опять улёгся, и опять оказался завернут в тёплую ткань. Удобно. Настолько удобно, что сразу глаза стали слипаться, и он погрузился в крепкий сон.

Утром Иван проснулся отдохнувшим и крепко выспавшимся. В ветвях устроили свой утренний концерт пичуги, утренняя прохлада приятно бодрила тело, а будущее представлялось вполне себе в радужных тонах. Помахав для разминки мечом, княжич спустился к ручью, умылся и вернулся назад. Шатра уже не было. Серый волк всё так же покачивался в паре вершков над землёй, ожидая седока.

– Ну, что, поехали?

– Давай, – согласился Иван. – Только не так быстро. От такой скорости голова кружится.

– Так я могу ещё быстрее.

– Не надо.

– Ну, как скажешь.

И снова лесная дорога, мелькающие мимо деревья и прыскающие прочь от дороги звери и птицы. Иван, понимая, что ничего от него пока не зависит, погрузился в мысли. Опять вспомнились братья, уехавшие неизвестно куда. Что там с ними? Не раскаялись ли в своём решении? И как бы они удивились, узнав, какой помощник у него появился. А вообще, кому расскажи, не поверят. Сказки какие-то. Бел-горюч камень, Серый волк… Хотя, сами молодильные яблочки тоже из разряда сказок. Что-то из области живой и мёртвой воды. Но, ведь, сказки берутся откуда-то. Их не просто так люди сочиняют и рассказывают. Значит, было что-то такое.

– Впереди деревня, – проговорил Волк.

– И что?

– Я считаю, что на мне тебе людям не стоит показываться.

– Почему? Ах, да! Точно. Ещё и за колдуна примут. Прилетел, неизвестно на чём. Объезжаем деревню осторожно.

Дальше пошла населённая местность, поэтому оставшуюся дорогу до города двигались очень аккуратно. К Кижичу выехали уже с последними лучами солнца, остановились на опушке и оттуда стали рассматривать стольный град. В принципе, ничего особенного. Размерами не больше родного города княжича. Бревенчатая ограда, окованные железом ворота, башенки по углам и над въездом в город, в общем, всё, как всегда. Ворота, как раз закрывались на ночь.

– И как мы теперь попадём туда?

– Ты пойдёшь в город пешком, а я подожду тебя здесь.

– На ночь ворота закрываются и до утра в город не пускают никого.

– Ну, ты же сам хотел прибыть сюда к темноте.

– Я как-то об этом не подумал. И что теперь делать?

– Дождёшься утра и придёшь к местному князю.

– Вряд ли он отдаст свои яблоки.

– Тогда на что ты надеешься?

– Я от того и хотел в город ночью попасть. В темноте легче забраться в сад и украсть.

– Насколько я знаю, в вашем обществе красть это плохо.

– Плохо. Но добровольно он мне их не даст. А для отца я и на воровство пойду. Только, как туда попасть?

– Сверху. Я перенесу тебя через стену.

– А ты сможешь так высоко подняться?

– И, даже, ещё выше.

– Тогда дождёмся ночи и полетим?

– Как скажешь. Пока, я в полном твоём распоряжении.

Словно тени, они взлетели высоко в воздух и полетели над городом. Внизу проплыл посад, потом городская стена с дремлющими на ней часовыми, потянулись городские застройки с редкими освещёнными лучинами окнами. Квартал мастеров всё ещё не спал. В открытые двери кузнечных мастерских вырывались всполохи горнов, между сараями сновали работники, освещая себе дорогу факелами, а печи гончаров выпускали в небо столбы дыма. Терем Всеслава стоял в центре града, обнесённый высоким тыном. А за теремом раскинулся сад. Вся территория была освещена масляными светильниками, в свете которых было видно, как по аллеям между деревьями прохаживаются охранники с собаками на поводках.

Сад был прекрасен. Сотни деревьев плодоносили, цвели или просто росли, радуя глаз. Особенно охранялась центральная часть, там, где стояли приземистые раскидистые деревья, в кроне которых проглядывали плоды, похожие на большие бордовые шары.

– Нам туда, – принял решение Иван. – Эти яблоки и должны охраняться лучше других. Вот только как туда добраться?

– Охрана ходит по аллеям. Внутрь она не лезет. Я тебя спущу в самую гущу, а сам буду ждать твоего сигнала.

– Как спустишь?

– Видишь этот трос? – сбоку от рогов выскочила петля, от которой тянулся конец толстой верёвки. – Цепляйся за неё и спускайся вниз. Только смотри, я просканировал объект. Все ветки под сигнализацией, поэтому, плоды срывай осторожно. Как только будешь готов, махни, я сброшу трос и подниму тебя.

– Хорошо, – буркнул Иван и, внутренне содрогнувшись от страха, вцепился в петлю и скользнул вниз.

Висеть в темноте – удовольствие не из приятных. Трос постепенно удлинялся, кроны деревьев становились всё ближе и, наконец, подошвы сапог коснулись земли. А вот и они. Те самые яблоки, которые так нужны отцу. Братья пусть делают, что хотят, но он отцу поможет. Иван протянул руку и сорвал шероховатый плод, оказавшийся неожиданно увесистым. Потом ещё один и ещё. Взгляд упал на ветку, на которой висело сразу несколько яблок. Красивая гроздь. Почему-то подумалось, что если отец, прозрев, увидит эту гроздь, он точно порадуется. Княжич схватил ветку и потянул её на себя. И тут же на весь сад зазвучали звонки сотен колокольчиков, сразу закричали люди, а на парня сверху упала сеть.

Иван дёрнулся в сторону, но запутался в сетке и упал. Подняться ему уже не дали. Налетевшие охранники навалились на него, грубо скрутили руки за спиной и потащили к ограде. Выводили его из сада не через главные ворота, а через чёрный ход, Сразу же, не церемонясь, подтащили к низенькой двери с тыльной стороны терема, втолкнули внутрь, протащили по каменной лестнице вниз и кинули в темницу. Княжич упал на застеленный соломой пол и в отчаянии ударил кулаками по себе по голове. Попался. И так глупо! Эти яблоки были у него уже в руках. А Серый Волк предупреждал насчёт веток. И зачем ему понадобилось эта гроздь? Сейчас, по сути, он лишил отца последней надежды. Братья и палец о палец не ударят, чтобы раздобыть для отца эти плоды.

Иван не знал, сколько просидел в кромешной темноте. Холод от каменных плит пола тянул из тела тепло даже сквозь солому. Да и соломы той не слишком толстый слой был. Так, для красивого словца постелили немного. Все конечности затекли, а зубы выстукивали мелкую дробь. Наконец, железная дверь открылась со страшным скрипом, а свет факелов ослепил глаза до нестерпимой рези. Проморгаться ему не дали. Опять потащили куда-то по лестнице, на смену свету факелов пришёл дневной свет, столь же нестерпимо режущий глаза.

– Повезло тебе, – раздался над ухом свистящий шёпот. – Только не знаю, надолго ли. Князь лично с тобой побеседовать хочет. А потом, может, и мне тебя отдаст. Ну, а я, тогда, своего не упущу.

Глаза, наконец, приобрели способность видеть, и княжич оглянулся. Так вот кому принадлежит этот свистящий шёпот! Огромный заплечных дел мастер тащил его вверх по лестнице терема своей волосатой ручищей, нисколько не напрягаясь. В проходной палате столпилось много людей, рассматривающих парня с явным интересом и злорадством. А в думной палате его ждал сам Всеслав. Иван выпрямился и глянул на князя. Прав был отец. Есть у него яблоки молодильные. Вон как выглядит бодро и свежо. А они с отцом, ведь, ровесники!

– И кто ты такой, добрый молодец?

– Я сын князя Радомира! – гордо произнёс Ваня и, даже, постарался приосаниться.

– Это, с каких пор княжьи сыновья, как тати, в ночи в чужие сады пробираются?

– Об этом я скажу тебе, князь, наедине. Негоже дворовой челяди княжьи дела слышать.

– Согласен, – кивнул Всеслава и одним движением руки отослал всех из палаты.

Остался только один человек, так же, как и раньше, стоящий неподалёку, засунув руки в широкие рукава своей просторной одежды чёрного цвета, расшитой золотыми крылатыми змеями. А человек был примечательный. Желтое лицо, узкие раскосые глаза и тоненькие вислые усы. Видать, это и есть тот басурманин, о котором говорил отец.

– Он нам не помешает, – проговорил князь. – Это мой советник Ван из далёкой восточной Поднебесной империи.

– Вам виднее, – согласился Иван.

– Присаживайся на скамью и рассказывай.

Иван закончил. Князь опустил голову и глубоко задумался. Ван так и стоял с непроницаемым лицом, и было непонятно, о чем он думает.

– Ты хочешь сказать, что отец приказал тебе залезть в мой сад и украсть эти плоды? – наконец проговорил Всеслав.

– Нет. Он попросил нас привезти эти яблоки. Просто мы с братьями подумали, что добровольно вы нам не отдадите. Поэтому я решил их украсть.

– Ну, во-первых, этот плод называется гранат. Его саженцы привёз сюда Ван. А во-вторых, как вы могли подумать, что я не выполню просьбу своего старого товарища по детским играм?

– Товарища?

– Да. Наши отцы очень дружили и часто встречались на пирах и охотах. Ну и брали нас с собой, когда мы стали постарше.

– Так, что, ты отдашь мне эти плоды и отпустишь?

– Нет.

– Почему?

– Во-первых , ты – вор. И меня никто не поймёт, если я отпущу вора. А во-вторых, нет никаких молодильных яблок, как и гранат, слив и прочих груш.

– Но, как же вы?

– Ты хочешь сказать, почему я так молодо выгляжу? Это всё благодаря моему советнику Вану. Он много знает и ему открыты тайны жизни и смерти. Одним и тем же веществом он может убить или поднять на ноги мёртвого. Если бы ты пришёл ко мне и открыто попросил бы помочь отцу, я бы пригласил бы его к себе и, уверяю тебя, через пару месяцев ты бы его не узнал.

– Так что же делать?

– Я подумаю. А пока тебе придётся посидеть в темнице. Не обессудь, но ты вор. Стража! Увести!

В палату вошли вооружённые стражники и взяли под руки Ивана.

– Мне им заняться, княже? – с вожделением просипел палач.

– Нет. Поместите в темницу посуше, выделите тюфяк и кормите хорошо. Я ещё не решил, что с ним делать.

Темница была действительно гораздо уютнее. Слой соломы на полу потолще, вдоль стены широкая лавка, на которой лежал тюфяк и, самое главное, под мощным сводчатым потолком было маленькое окошко, через которое пробивался свет. Хоть не кромешная тьма. Иван присел на лавку и пригорюнился. И было от чего. Задание отца не выполнил, да ещё и опозорил его, став для всех вором. Братья и не почешутся. Так и будут дожидаться, когда отец преставится. Да и у самого судьба неизвестная. Что там надумает Всеслав? Отпустить не может. А, вот, показательно голову с плеч прикажет снять, чтобы другим неповадно было, это вполне. Он может. Человек решительный.

Скажу честно, я расстроился. Такая авантюра сорвалась! Игнатьич, конечно, вздохнул с облегчением, когда катер вернулся в багажный отсек флаера. Ему моя затея с самого начала была не по вкусу. А парня жаль. Хороший был пареньёк, ответственный. Братья наплевали на волю отца, а он не отступился. До конца пошёл. Вот только сглупил, ветку дёрнул. И сдалась ему эта ветка! Катер же сканировал сад, сигнализацию обнаружил и предупредил его. Эх, парень, парень! Всеслав – князь резкий и жёсткий. Да и законы у него в княжестве гуманностью не отличаются. Можно было бы, конечно, попытаться вытащить его из застенков. Да, только, в этом случае не сносить нам головы от начальства. Высылка в наше время и увольнение. В конце концов, пусть сами разбираются.

      Для порядка, конечно, подежурили пару дней возле Китежа. Тем более, что у князя действительно оказался интересный сад. Откуда у него этот китаец появился – неизвестно, но умудрился он культивировать в этом климате даже гранаты, персики и мандарины с лимонами. И, судя по всему, сильно разбирался в нетрадиционной китайской медицине. Вон, как Всеслав окреп и помолодел. А лет пять назад развалюхой был. Я-то помню. Наблюдали, как он в своём княжестве пытался оптимизировать сельское хозяйство. Видать, сопоставил простой народ сад с невиданными фруктами и чудесное омоложение князя, вот и появилась версия с молодильными яблочками. А парень бедный повёлся.

Через пару дней решили, что сидеть тут, больше смысла нет, и поехали дальше. А там уже затянули текущие дела, и история с Иваном царевичем и серым волком как-то вылетела из головы. Правда, втык за контакт первой степени я от начальства получил. Да и Игнатьичу досталось. Усадили нас на базе и временно запретили выезды. Но это так, не страшно. По опыту знаю, что максимум через неделю начальство отойдёт от праведного гнева, и мы опять выскочим во внешний мир. Так бы всё и забылось, если бы эта история не получила неожиданного продолжения.

Через неделю опять загремели засовы, окованная железом дверь распахнулась, и в проём заглянула упитанная красная рожа.

– Эй, арестант! Сбирайся ходче! Княже пред свои светлы очи требует.

Теряясь в догадках, Иван подскочил на лавке, быстро сунул ноги в свои сафьяновые сапожки, на которые с вожделением поглядывали стражники, и поспешил на выход, на ходу выдёргивая из волос соломинки. То, что руки не связали, да и вели не так строго и жёстко, как в первый раз, обнадёживало. Но всё равно, ничего хорошего княжич не ждал.

Князь встречал его в престольной палате, сидя на парчовом троне, в окружении многочисленной челяди. Одних бояр в своих высоких бобровых шапках было четверо. Рядом, за низеньким столиком приткнулся дьяк, занесший очиненное перо над свитком. У самого трона воинственно топорщил рыжую бороду воевода, а немного в стороне неприметной тенью стоял Ван.

– Ты – вор, – без предисловий начал Всеслав. – По нашим законам за посягательство на имущество князя полагается смертная казнь.

Князь замолчал, то ли для того, чтобы передохнуть, то ли для того, чтобы придать больше веса своим словам. Иван нервно сглотнул горький ком, застрявший, неожиданно, в горле.

– Но, есть один выход из этого положения, – наконец продолжил Всеслав.

– Какой выход?

– В двух дня езды на восход начинаются проклятые земли. Там, в этих землях, стоит полуразрушенный храм. Ван говорит, что в нём есть бронзовая табличка, на которой изображены крылатый конь и девушка неземной красоты. А на другой стороне таблички – письмена иноземные. Мудрость там изложена древняя, и, по словам Вана, очень важная. Так вот, привезёшь табличку, отпущу домой тебя, да ещё и одарю. Ну, что, берёшься?

– Куда деваться? Берусь. Дозволь вопрос, княже.

– Дозволяю. Спрашивай.

– А почему ты туда не отправил кого-нибудь из своих слуг?

– Отправлял. Да только ни один из них не вернулся. Проклятые земли потому и зовутся проклятыми, что оттуда живыми не возвращаются. Чего это ты побледнел? Или ты думал, что я тебе плёвое задание дам? Нет, добрый молодец. За свои дела отвечать нужно. Или на плаху прямо сейчас хочешь?

– Нет. Я поеду. Когда выезжать?

– Сразу после того, как дашь мне клятву, что не попытаешься сбежать и искать защиты у своего отца. Надеюсь, княжеский сын – хозяин своему слову?

– Хозяин. Вот, только коня у меня нет.

– А на чём ты сюда приехал?

– На коне, – решил скрыть своё путешествие на Сером Волке Иван. – Я его недалеко от города оставил, а в город пешим проник. А теперь, через столько дней, вряд ли найдешь его там. Ищи – свищи его. Или волки съели, или увёл кто.

– Дам я тебе коня, так и быть. Ну, что, едешь?

– Еду, – вздохнул парень.

Клятву он принёс тут же, после чего его вывели во двор, где уже ждал оседланный конь и его оружие, которое у него отобрали, когда ловили в саду. Ван, всё так же молча, вложил ему в руку кусок телячьей кожи, на которой схематически был изображён храм и примерное место, где нужно искать табличку.

– Езжай в ту сторону прямо всё время, – пробасил воевода, лично приторачивая к седлу торбу со снедью. – С дороги не сворачивай. А там, дальше, тебе любой скажет, где эти проклятые земли. Ну, удачи тебе, княжич. Кто знает, может, и вернёшься оттуда.

Не отвечая, Иван пришпорил коня и поскакал со двора. По городу тоже проехал не задерживаясь. Хоть и мелькнула мысль поесть чего-нибудь вкусного в харчевне, но больше торчать тут он был не намерен. Лучше предастся чревоугодию в первом попавшемся трактире на дороге. Такой трактир подвернулся уже под вечер, что оказалось как нельзя кстати. Можно было и переночевать. Трактирщик не торопясь вышел в зал харчевни, но, моментально угадав намётанным глазом статус гостя, расторопно подбежал и, угодливо кланяясь, провёл княжича в самые лучшие покои.

К границе проклятых земель Иван подъехал уже к вечеру следующего дня. То, что это именно проклятые земли, сомнений быть не могло. Уродливые деревья, кусты, которые издали можно было принять за сказочные чудовища, тянущие свои скрюченные руки, лёгкая дымка, стелющаяся пол земле, полное отсутствия зверья и птиц и запах болотной гнили. Да. Это точно они. Конь занервничал и стал упираться, отказываясь идти дальше. Некоторое время его ещё удавалось понуканиями заставить двигаться вперёд, но в какой-то момент он встал, как вкопанный и просто дальше больше не пошёл.

Иван слез с седла, закинул торбу за спину и оглянулся, ища, где бы привязать коня, когда что-то в кустах шевельнулось. Конь заржал и помчался прочь, рванув повод из рук так, что чуть не вывихнул плечо.

– Опять без коня остался, – пробормотал княжич, потирая руку. – И что же мне так не везёт в последнее время?

Как бы то ни было, а дальше придётся идти пешком. Иван вздохнул, вытащил меч и, выставив его перед собой, пошёл вперёд. Было страшно. Дымка стала подниматься и, вскоре, достигла уровня колен. Обстановка давила на нервы и заставляла вздрагивать от каждого шороха. Что-то мелькнуло в туманной дымке и заставило парня напрячься. Вот, ещё раз, в ветвях кустарника. Что бы это могло быть? Местность мёртвая. Не то, что птиц или зверья, мошкары нет. Иван приблизился к кусту, раздвинул кончиком меча ветви, и тут что-то тёмное и бесформенное бросилось ему прямо в лицо. Княжич рефлекторно прикрыл лицо рукой, отмахнулся клинком и отскочил в сторону.

Почва под ногами поехала. Парень заметался, пытаясь уйти с зыбучей поверхности, почва стала проседать быстрее, а потом просто обрушилась вниз, увлекая за собой и Ивана. Падение было стремительным и, если бы под ним не оказалась куча рыхлого грунта, упавшего на дно вместе с ним, то результат мог быть плачевным. Отплёвываясь, княжич поднялся и, глянув на пятно неба высоко вверху, огляделся. Света было мало, но стало ясно, что он находится в старом, очень старом тоннеле, пол, потолок и стены которого выложены грубым камнем. Отлично. Не везёт, так во всём. И как теперь выбираться? Наверх – не вариант. Тут без чужой помощи не вылезти. Значит, нужно идти под землёй. Глядишь, и выход где-нибудь найдётся. Только, вот, с гмурами нежелательно встречаться. Вообще-то, этот подземный народец не особо опасен. Но людей недолюбливает, поэтому пакость какую-нибудь сделать может. Тоннель, например, обвалить. Кто знает, может, они и его сделали. Тогда точно недовольны будут, что человек здесь ходит. А с подземной змеёй вообще встречаться не хочется. Эта тварь смертельно опасна. Сожрёт и не подавится.

С направлением движения определился легко. Просто пошёл примерно в ту же сторону, куда шёл и раньше. Тем более, что в этом направлении пол шёл на подъём. Кто знает, может, тоннель и выведет на поверхность. Свет, падающий через горловину ямы, далеко не распространялся, и, вскоре, Ивану пришлось идти в кромешной темноте. Только заплесневелые каменные стены под рукой, звук капающей воды, шорох осыпающегося мха и затхлый плотный воздух. Ещё в темнице княжич заметил, что в кромешной темноте время, словно останавливается. Непонятно, как долго находишься в ней: час, два или сутки. Так и здесь. Сколько он шёл по этому тоннелю, Ваня не помнил. Несколько раз останавливался, присаживался на пол и отдыхал, прихлёбывая из фляги ключевую воду и отщипывая на ощупь кусочки каравая.

Вскоре, впереди что-то забрезжило. Не то, чтобы свет, а так, словно темнота просто стала светлее. Но, всё равно, двигаться стало гораздо легче. Наконец, Иван вышел к небольшому прямоугольному лазу, за которым оказался деревянный квадратный в сечении сруб, уходящий вверх. Похоже, это заброшенный высохший колодец с кучей мусора на дне. И, судя по всему, наверху был поздний вечер или раннее утро. С трудом, упираясь в бревенчатые стены и используя кинжал, княжич выбрался на поверхность. И всё-таки, это утро. Пока выбирался, небо посерело, звёзд стало меньше, и на землю упал утренний туман. Сразу стало неуютно и сыро. Неподалёку обнаружились какие-то развалины, и парень поспешил туда, надеясь найти укрытие, чтобы хоть немного передохнуть в более-менее сухом месте, развести костёр и поесть что-нибудь горячее.

Такое место вскоре нашлось. Это была вторая по счёту комната. Каменные стены, высокий, сравнительно целый, сводчатый потолок, проросшие сквозь оконные проёмы деревья и заваленный всяким хламом и мусором пол. Быстро натаскал веток, развёл небольшой костерок и, наконец, блаженно улыбаясь, протянул руки над костром. Хорошо-то как! Можно и горяченького чего-нибудь приготовить. Да и вздремнуть не мешало бы.

Ивана разбудил шорох. Вскочив, он заметил стайку крыс, бросившихся наутёк, испугавшись резкого движения. За окнами был уже день. Ярко светило солнце, и стоило, всё-таки, разобраться, где он находится. Наскоро подкрепившись, княжич выбрался из развалин и, наконец, посмотрел на них при свете дня. Не может быть! Это был тот самый древний храм, к которому он направлялся. Сомнений быть не могло. Сводчатая, полуобвалившаяся арка над главным входом, две целых колонны, одна, упавшая, разломанная пополам, шпиль, опасно накренившийся и обломанный у самого навершия и ноги какой-то статуи в нише восточной стены. Всё так, как рассказывал Ван. Вот так повезло! Пройти под землёй к самой цели, это дорогого стоит.

Быстро определившись, парень достал кусок телячьей кожи с нарисованной схемой и направился к главному входу. Храм был прекрасен даже в таком запущенном виде. Интересно, кто его построил и почему забросили? Хрустя битым камнем, Иван углубился в анфиладу комнат, потом, следуя схеме, повернул направо, поднялся по опасно шатающейся каменной лестнице на второй этаж и вышел в огромный зал. Даже такая облупленная, со следами плесени и пятнами лишайника, роспись на стенах поражала своей       красотой. Посреди зала стояло возвышение с рамкой наверху. А в рамке была закреплена почерневшая от времени прямоугольная металлическая плитка величиной в локоть. Княжич вытащил её из рамки и протёр от грязи, пыли и паутины. Проступили очертания какого-то рисунка.

Он поднёс табличку к окну и увидел изображение прекрасной девушки, удерживающей под узцы вставшего на дыбы коня. Ещё не веря своей удаче, он перевернул пластину и увидел, что обратная сторона буквально испещрена какими-то палочками и чёрточками, перекрещивающимися и соединяющимися немыслимым образом. Похоже, это и есть те самые иноземные письмена. Завернув находку в холщовую тряпицу, Иван упрятал её в котомку и, вернувшись к месту своего отдыха. Уж отдохнуть перед дальней дорогой стоило бы. Поев, княжич поудобнее улёгся и задремал с чувством выполненного долга. Правда, ещё нужно выбраться отсюда. Тем же подземным ходом воспользоваться не получится. Пройти-то можно, а вот выбраться на поверхность на том конце тоннеля – никак. Там глубоко, да и края осыпаться будут. Придётся уезжать по верху.

Кошмарный вой подбросил его на месте. Сна, как и не бывало. Выхватив меч, Иван подскочил к окну и увидел приближающееся к храму трёхголовое чудище. Все три головы на гибких шеях были опущены низко к земле. Змей Горыныч пожаловал. А княжич, признаться, не верил в сказки. Думал, что выдумки всё это. А тут собственной персоной. Точно учуял дух человеческий. Вон, вынюхивает след на земле. Да ещё и костёр. Дым на много вёрст учуять можно. А уж звериным нюхом и подавно. Прятаться поздно. Змей уже учуял жертву и не упустит. Значит, нужно встретить его достойно.

С мечом наперевес парень выскочил в оконный проём и сразу атаковал чудище. Почувствовав опасность, Змей начал разворачиваться, вскидывая головы, когда сверкающая сталь клинка перерубила длинную змеиную шею справа. Из обрубка вырвалось пламя, и зверь взвыл ещё сильнее и затрясся всем своим телом. Не теряя времени, Иван перескочил на другую сторону и рубанул по левой голове. Горыныча затрясло ещё сильнее, вырывающийся из обоих обрубков огонь охватил среднюю голову, и она стала оплывать, теряя свои очертания. Зверь пожирает сам себя. Осталось добить его. Парень опять вскочил на его спину и вонзил меч в мягкое, проминающееся место посередине твёрдого панциря. Внутри что-то взвизгнуло, чудище дёрнулось в смертельной агонии и затихло. Пламя погасло. Только запах гари и потрескивание остывающей средней головы.

Выдернув клинок из тела Змея, Иван спрыгнул на землю и собирался уже вернуться к месту своей стоянки, как затрещали кусты и на площадку перед храмом выскочили аж две кикиморы, воинственно потрясающие своей длинной рукой с крюком на конце. Княжич метнулся перекатом вправо, пропустил мимо себя одну и рубанул ей по шишковатой голове. Там что-то затрещало, посыпались искры и кикимора застыла, словно статуя. Отлично. Убил с одного удара. А где вторая? Вон она, пытается убежать. Поняла, что ей не по зубам этот человек. Парень в три прыжка догнал нечисть и так же ударил мечом по голове.

Воздух пересекли яркие лучи, и над головой переломилась молодая сосна. Иван метнулся под защиту коренастого дуба. Над плечом опять прошёл луч, и в мощном стволе дерева появилась дымящаяся сквозная дыра шириной с кулак. Злыдни. Больше некому. Этого злого духа не видать, но он может многое. Навью Ваня пропустил. Слишком был увлечён схваткой со злыднями. Прыгнув от очередного луча в кусты, он только успел увидеть взметнувшуюся навстречу серую тень, а потом наступила темнота.

Сирена тревоги взбудоражила всю базу. Я помчался, лавируя между людьми, на место, положенное мне по штатному расписанию при обороне базы, на ходу приводя лучемёт в боевое состояние. Метание людей только с первого взгляда напоминало броуновское движение. Если приглядеться, люди быстро спешили занять позиции, не создавая паники и суеты. Моё место было неподалёку от командного пункта, поэтому всё, что там происходило, я мог спокойно видеть и слышать. А происходило там что-то интересное. Шевчук, наш научный руководитель, насмерть сцепился с Гуркиным, начальником охраны базы.

– Как? Вы мне объясните, как этот вандал мог попасть на территорию? – разорялся профессор. – Вы же мне клялись, что сюда мышь не проскочит! А он свободно проникает сюда и устраивает форменный разгром.

– Что вы на меня орёте? – отбивался полковник. – Охранный периметр функционирует, все системы исправны. Посадок напряжения не было, отключений тоже.

– Как тогда он оказался на территории?

– Не знаю. Это мистика какая-то! Как только он приблизился к периметру на двести метров, его сразу взяли на контроль. Охранные дроны следили за ним. А потом он исчез. Просто пропал.

– Вы в каком веке живёте? В одиннадцатом?

– В двадцать третьем.

– А рассуждаете, как местный тёмный крестьянин. Мистика, исчез…

– Но, что я поделаю, если это так? Телепортация натуральная! Там исчез, здесь появился.

Увлекшись подслушиванием, я подошёл поближе и, вдруг, на мониторе увидел размахивающего своей железкой нашего Ивана – царевича. Ого! Наш пострел везде поспел? Даже от Всеслава ушёл живым. Шустрый малый! Вскоре отбой тревоги всё-таки объявили, и я получил возможность пообщаться с Шевчуком. Профессор, конечно, всё ещё дулся на меня за мои проделки, но, всё же, мне удалось его разговорить. А выяснилось кое-что любопытное.

На учёном совете решили заняться древним храмом, находящимся внутри охранного периметра не так уж и далеко от базы. А храм действительно был любопытный. Он полностью не соответствовал ни одной культуре, находящейся в этих краях за всю историю. Комендант, для обеспечения научных работ, решил отправить уборочную машину, чтобы убраться вокруг строения. Ну, такой агрегат, что-то вроде гибрида мощного пылесоса с тремя шлангами и передвижного автоклава, тут же сжигающего всю засасываемую органику. Так вот, этот придурок набросился на уборочную машину, обрубил шланги и, пробив мягкий капот редуктора, заклинил ведущий вал. Так, что до кучи он ещё и двигатель сломал.

Вся система автоматизирована, поэтому сразу после сигнала о поломке к месту аварии выдвинулись два ремонтных робота со стрелой тельфера. Пока всю систему перевели на ручной режим управления, наш победитель пылесосов успел укокошить обоих роботов и сцепиться с охранными дронами. Более того, он умудрялся уворачиваться от боевых лазеров! После перевода на ручное управление, дроны отозвали и мягко вырубили хулигана при помощи полицейской системы задержания преступников. Задача стояла в том, чтобы взять Ивана живьём. Надо же, всё-таки, узнать, как проник сюда в обход охранных систем этот царевич. Или княжич? Не суть важно.

Ваня на допросе в партизана не играл. Быстренько рассказал, как и зачем попал сюда. Опять досталось Гуркину. И поделом. Надо же так опростоволоситься! Напичкать весь периметр охранными системами и всякими смертоносными штуками, и банально прошляпить старый подземный ход, ведущий под всем этим хитроумным технологическим великолепием. Зато пластина, за которой пришёл наш знакомый, произвела настоящий фурор. Это оказался сборник лечебных рецептов от самого Асклепия, древний артефакт, само существование которого всегда ставилось под сомнение. Да и сам Асклепий, или Эскулап – пол гречески, тоже фигура больше мифологическая и до этого времени считалась собирательным персонажем. Этакий бог, родившийся смертным.

Дальше – дело техники. Память просканировали и заменили воспоминание. Табличку, естественно, изъяли и распечатали на 3-D принтере для Ивана новую, ничем не отличающуюся от оригинала. Вывезли нашего нарушителя в бессознательном состоянии за периметр, усадили на коня, которого выделили из наших конюшен под причитания главного зоолога Саныча и отправили восвояси. А вот тут я мёртвой хваткой вцепился в Шевчука и, буквально, вымолил разрешение сопроводить нашего старого знакомого до самого места. Уж больно мне интересно было, чем всё это дело закончится. А с лошадкой вообще угадали. Такой конь для этого времени – просто сказочный скакун. Что делать? Других не было. Да, ещё я выпросил у Шевчука стимулятор функций организма. Вещь хорошая. Ваниному отцу точно пригодится. Пришлось распечатать на 3-Д принтере кривобокий флакончик толстого мутного стекла, имеющий хождение в эту эпоху.

Иван вздрогнул и проснулся. Конь всё так же шагал по лесной дороге, изредка наклоняя голову и срывая наиболее вкусный по его мнению, пучок травы. Надо же было умудриться задремать! Хотя, ничего удивительного после такого потрясения. До сих пор дрожь пробирает от воспоминаний о том, как выскочил из храма трёхголовый Змей Горыныч.

– Чую, духом человеческим повеяло! – проорал он, изрыгая языки пламени изо всех трёх пастей сразу. – Значит, будет у меня сегодня сытный обед!

– Не хвались раньше времени, чудище поганое! – прокричал ему в ответ Иван, чувствуя, как встают дыбом волосы под шлемом.

А потом была схватка. После того, как Змей хвостом вышиб парня из седла, конь в ужасе ускакал прочь, и схватку пришлось продолжить пешим. Жалко, конечно. Тем более, что конь не его. Всеслав вряд ли будет доволен тем, что его конь потерян. Княжич вертелся, как уж на сковородке, уворачиваясь от струй пламени, изрыгаемых Горынычем. Бились весь день. Пот гладом катился со лба и заливал глаза. Колени мелко дрожали от напряжения. После того, как Иван отсёк одну голову, Змей стал слабеть. После потери второй головы движения его замедлились, и парень, перепрыгнув через струи дымящейся крови, хлещущие из ран, рубанул по третьей. Оставив подыхать бьющуюся в агонии тушу, княжич вошёл под своды храма. Табличка стояла на возвышении в большом зале, а на заднем дворе стоял привязанный к коновязи прекрасный конь. Своевременная находка. Будет на чём назад вернуться.

На следующий день пути нашёлся сбежавший скакун. Он мирно щипал травку возле дороги, словно ожидая своего хозяина. Вот и хорошо. Будет, что отдать Всеславу, а то своего трофейного коня отдавать было жалко. Уж больно отличался он статью и красотой от остальных лошадок. Поистине царский скакун. Да и бежал, словно стрела, выпущенная из лука. Угольно чёрный, лоснящийся, длинноногий, с лебединой грациозной шеей и мощным поджарым торсом, он просто влюбил в себя Ивана. И имя сразу подобралось Ворон. Именно Ворон и никак иначе.

В Кижич въезжал утром, переночевав в трактире за городской стеной. Там же Ворона и оставил, решив не показывать его князю. Возле терема собралась огромная толпа. Каждый хотел посмотреть на человека, вернувшегося с проклятых земель живым. Иван приосанился, важно подъехал к красному крыльцу, спешился и поклонился князю.

– Выполнил я твою волю, княже.

– Ты привёз табличку?

– Да. Вот она.

Княжич отстегнул от седла котомку, вытащил оттуда табличку и протянул её Всеславу. Тот принял трофей и передал её Вану. Басурманин осмотрел табличку и кивнул головой.

– Что ж, – проговорил Всеслав. – Ты искупил свою вину. Теперь ты не пленник, а гость.

– Гостем быть у тебя – великая честь, – ответил Иван. – Но, всё же, разреши мне откланяться. Я беспокоюсь за своего отца.

– Понимаю. Ты можешь поехать после того, как о своей поездке расскажешь. И возьми вот это, – протянул князь небольшую торбу. – Это гранат. Угостишь отца. Привези его сюда. Ван им займётся. Через два месяца ты его не узнаешь.

О своих злоключениях Иван рассказал за трапезным столом. Слушали его внимательно. Никто так и не перебил. Только во время описания боя со Змеем Горынычем раздавались охи и ахи. А, вот, когда он закончил, тишина взорвалась гомоном десятка голосов. Люди бурно обсуждали рассказ, веря и не веря в то, что услышали. Княжич поднялся из-за стола и поклонился Всеславу.

– Спасибо, князь. Поеду я.

– Прощай, княжич. Ты – настоящий витязь.

Смущённый такими словами, Иван быстро съехал со двора и поспешил в трактир, где его дожидался Ворон. Задерживаться в городе не хотелось, да и тревога за отца сжимала сердце, поэтому, пополнив у трактирщика припасы, сразу заторопился в дорогу.

На тот злополучный перекрёсток мы еле успели. Только выключили установку и сели на днище, как на дороге показались два всадника. Я включил зум, на экране монитора лица путников увеличились и мы узнали в них Захара и Фёдора. Братья были явно чем-то недовольны.

– А вот и каменьэтот, – проговорил Захар.

– Ага. Лжец этот бел-горюч. Бессовестный лжец.

Я развернул клавиатуру и опять на старославянском стал набивать текст: «Мало знать предначертанное, надо ещё и уметь добиться того, что предначертано». Братья прочитали на внешней панели эту надпись, выведенную огненными буквами, и пришли в ещё большую ярость.

– Как ещё добиваться, если я прямиком в разбойничий вертеп попал? Насилу отбился, а потом ещё долго от них по лесам скакал! – прокричал Федот.

– А я вообще в город попал и в кости каким-то жуликам в пух и прах проигрался, – угрюмо буркнул Захар. – Чуть голым меня не оставили. Коня пришлось у них выкрасть. Столько ночей их выслеживал! Как бы дал по этой каменюке!

– Тихо ты! – остановил его Фёдор. – с бел-горюч камнем нельзя так. Разозлится, таких бед накличет, мало не покажется. Кстати, а кто там едет вдали?

– Да это же братец наш! – пригляделся Захар. – Да ещё и с той стороны, где убиту быти. Не послушал нас, значит. И живой остался.

– А конь под ним, смотри какой! И за что это такая удача нашему дурню?

– А сейчас узнаем.

Вот, честно говорю, аж сердце сжалось в предчувствии беды. Что ни говори, а Ванька нам уже, как свой был. Вот что за наив! Наш простодыра, увидев своих братьев живыми и здоровыми, обрадовался, бросился обниматься с ними. Естественно, они потребовали от него полного отчёта, и наш великий победитель пылесосов выложил всё, как на духу, да ещё и гранаты показал, которыми его Всеслав одарил. Ну и конём своим похвастался. Кличку ему дурацкую какую-то дал: Ворон. Нет, чтобы Россинант, там, или Буцефал. Неустрашимый, какой-нибудь, на худой конец. Красиво и благородно. А тут – Ворон. Ну, ни какой фантазии у человека!

А дальше события стали разворачиваться с бешенной скоростью. Пока Фёдор заговаривал Ивану зубы, Захар зашёл сзади и ударил княжича кинжалом в спину. А кинжал, на минуточку, немаленький был. Парень, даже ойкнуть не успел, а, только, неестественно вытянулся, а потом мягко осел на траву. Я дёрнулся к к стационарному лучемёту, собираясь распылить этих сволочей на атомы, но Игнатьич меня остановил. В принципе, он прав. Мы не имеем права вмешиваться в их разборки. Жестокий век, жестокие сердца, как говаривал Шекспир. Братья вскочили на коней, прихватили Ваниного Ворона со всей поклажей и, не теряя времени, поскакали домой. И вот тут я не выдержал. Выскочить из флаера, подбежать к телу, кончиками пальцев уловить чуть слышный нитевидный пульс, выдвинуть медицинскую капсулу, уложить туда бедолагу, задвинуть капсулу назад и прыгнуть в машину – оказалось делом нескольких минут.

– Гони, Игнатьич на базу! – заорал я.

– Ты с ума сошёл? – опешил напарник, запуская двигатель.– Нас же поганой метлой из института попрут за это!

– Беру всю ответственность на себя! Гони!

Флаер взмыл высоко в небо и помчался на максимальной скорости. По дороге я успел связаться с базой и зарезервировать медицинский реанимационный блок. Капсула, это хорошо, но она только временно поддержит состояние раненного и не даст ему умереть. А вот блок будет бороться за его жизнь. До базы долетели минут за пять. Каково же было удивление медицинского центра, когда из флайера вышли мы оба живые и здоровые, а в капсуле они увидели местного жителя. Но, клятва Гиппократа, она и в двадцать третьем веке клятва Гиппократа. Приняли его, как миленькие. А потом мне пришлось выдержать тяжелейший бой с Шевчуком. Это не с пылесосами воевать, и, даже, не с ремонтными роботами! Тут пострашнее будет. Но, всё-таки, убедил я его. Списали всё это на эксперимент историков по истокам возникновения русских народных сказок, былин и преданий. Навязали мне, правда, историка Мишку Серова вместо Игнатьича. Напарник только рад был. Ему моя авантюра изначально не нравилась.

Парня подлатали и поставили на ноги в течении суток. Всё-таки медицина двадцать третьего века, это вам не шаманские пляски с бубнами. Иван стал, как новенький. Сидит себе в палате, смотрит вокруг себя квадратными глазами и трясётся, как осиновый лист под автоматическим диагностом. А когда диагност зажужжал, княжич готов был в окно выпрыгнуть. Хорошо, что стеклопакеты бронированные и не открываются. А то ищи-свищи его по базе. Память опять пришлось подкорректировать. Ну, тут уж никуда не денешься.

Иван открыл глаза и вздрогнул всем телом. Что произошло? Где братья? Словно вспышка, вернулась память. Вот Федот скалит зубы и расхваливает Ворона. Вот Захар осторожно заходит за спину. И, вдруг, страшная боль под левой лопаткой и темнота. И что это значит?

– Ну и горазд ты разлёживаться! – раздалось сбоку.

Ваня вскочил и обернулся. Рядом, плавно покачиваясь, в вершке от земли висел Серый Волк.

– Волк? Откуда ты взялся? И что случилось?

– Случилось! Сволочи твои братья, вот что случилось.

– Почему сволочи? И где они? Где мой конь, наконец?

– Убили они тебя и коня забрали со всей поклажей.

– Как убили?

– Захар сзади кинжал тебе в спину воткнул.

– Так я мёртв?

– И не надейся! Живее всех живых. Пришлось мне метнуться за тридевять земель за живой и мёртвой водой. Что рот раскрыл? Садись на меня. Поедем братьев твоих на чистую воду выводить, а то они, чувствую, все свои заслуги тебе припишут и отца твоего охмурят. Да, ещё вот тут возьми пузырёк.

– Что это?

– Для папаши твоего. Не живая вода, конечно, но немного поможет. Пободрее будет. А там, к Всеславу съездит, у Вана подлечится, лет десять сбросит. Тебе же Всеслав обещал?

– Обещал.

– Вот и бери. Пусть папаша выпьет. Прыгай быстрее. Полетели уже.

К родному стольному граду подъехали уже ближе к вечеру. По совету Волка дождались полной темноты, а там, перелетели через стену и приземлились с тыльной стороны терема. Иван спешился и зашёл в терем с чёрного хода, где обычно придворная челядь ходит. По случаю позднего времени никого не было. Только ключница Настасья прошлёпала растоптанными чоботами, да на кухне кухарки готовили опару. Тк, что проскочить удалось незамеченным. А в трапезной пировали вовсю. Длинный стол ломился от яств, гости шумно славили хозяев – Захара и Фёдора, сидевших во главе стола. А те, подбоченясь, в который уже раз смаковали подробности своей битвы со Змеем Горынычем. Отца на пиру не было.

Иван осторожно прошёл к отцовской опочивальне и тихонько толкнул дверь. При тусклом свете лампадки он увидел на кровати тихо лежащего князя.

– Папа! – бросился к нему парень.

– Кто здесь, – попытался сесть на кровати Радомир.

На отца без слёз смотреть было нельзя. Ещё более высохщий, трясущийся, он слезящими подслеповатыми глазами пытался рассмотреть гостя.

– Папа! Это же я, Иван, сын твой!

– Иван! Иван погиб. Мне Захар с Федором сказали.

– Они меня и попытались убить. Меня спасли.

– Кто? Потом. А сейчас выпей вот это.

– Что это?

– Лекарство. Тебе станет легче.

Князь принял пузырёк, недоверчиво покачал головой и вылил содержимое себе в рот. С минуту ничего не происходило. А потом плечи Радомира распрямились, дрожь прошла и, даже при свете лампады было видно, как на бледных щеках заиграл румянец. Отец посмотрел на сына просветлевшими глазами и заплакал.

– Что ты, папа?

– Я впервые за столько лет почувствовал себя здоровым. Я тебя вижу. И всё вокруг вижу! И слабости нет.

Радомир легко соскочил с кровати и пружинистым шагом прошёлся по опочивальне.

– Ты должен мне всё рассказать прямо сейчас, – наконец произнёс он, опять усаживаясь на кровать. – Рассказывай.

И Иван рассказал. Рассказал всё. И про камень бел-горюч, и про Всеслава с его чудесными плодами, и про Вана, и про путешествие в проклятые земли, про битву со Змеем Горынычем, про триумфальное возвращение, встречу с братьями, удар в спину кинжалом, а так же про то, как его спас Серый Волк. Отец молчал. Просто сидел, смотрел в красный угол, туда, где под образами тускло горела лампада. Потом поднялся, не вызывая спальника, оделся сам и, увлекая Ивана, решительным шагом направился в трапезную.

При появлении князя шум стих. Братья тоже обернулись и побледнели, увидев Ивана.

– Ванька? – первым опомнился Захар. – Живой, братишка!

– Вы больше не мои сыновья! – твёрдым голосом проговорил князь. – Вы обагрили кровью своего единокровного брата свои руки. Братоубийцы не могут быть моими сыновьями. Стража! В кандалы их!

Захар ещё пытался что-то сказать, но его никто не слушал. До Фёдора дошло быстрее. Он отшвырнул насевших на него стражников, рванулся к двери, но кто-то схватил его за ногу, повалил на пол, а потом подоспевшие дружинники скрутили его. Захар позволил себя связать безропотно. Братьев увели, а гости потхоньку стали расходиться. И ванн присел за стол и, вдруг, почувствовал, как сильно он голоден. Ножом отрезал кусочек поросёнка, кинул в рот и прожевал. На душе было пусто и тоскливо. Князь положил ему руку на плечо и заставил обернуться.

– Не грусти, сын. В тот момент, когда они только задумали убить и обобрать тебя, чтобы присвоить всё, что ты добыл для меня, они сами отказались от родства с тобой. Эти люди совершили преступление не только перед тобой или мной, они совершили тяжкий грех, которому нет прощения. Выкинь их из головы. У нас с тобой теперь много дел. Завтра принимаешь княжение. А через неделю я отъезжаю к Всеславу. Надо воспользоваться приглашением. Тем более, если этот его басурманин действительно такой кудесник. А сейчас пойдём отдыхать. Завтра много дел.

– Ты иди, папа. Я сейчас.

Иван выскочил во двор через чёрный ход. Серый Волк всё ещё ждал его в тени забора.

– Ну, как прошла встреча с братьями и отцом?

– Всё хорошо.

– Я видел. И слышал. Удачи тебе. Скоро у тебя будет много работы. Тебе понадобится вся твоя мудрость. Княжь так, чтобы о тебе люди вспоминали добрым словом.

– Я постараюсь. И, спасибо тебе.

– Прощай.

Серый Волк взлетел в небо и растворился в ночи. Иван долго стоял, глядя вверх, и на губах его блуждала улыбка. Он точно знал, что такого друга он не забудет никогда.

Сказка о царевне-лягушке

Работали тогда мы в дохристианской Руси. Коллектив подобрался весёлый, не занудный. Все юморные, задорные. Ну, кроме Степаныча, завхоза нашего, конечно. Но у завхозов черта такая. Им без занудства никак. Проект был малобюджетный, поэтому сотрудников не хватало и приходилось привлекать местных. Естественно, отбор был жёсткий. Отбирались люди с достаточно гибкой и устойчивой психикой и живым пытливым умом, в основном молодые. Осваивались они среди нас довольно быстро, и уже на второй день привыкали к техническому оснащёнию и не шарахались от роботов погрузчиков.

И вот случилось, как-то, что рабочая группа выехала к болоту для обследования залежей болотной руды. Дело в том, что мечи, выкованные из этого материала, славились тогда далеко за пределами Руси. Естественно, при ковке мастера присадки свои добавляли, но и свойства самой руды тоже влияют на качество металла. Ну, поработали ребята, анализы там необходимые взяли, замеры сделали, да и убрались восвояси. А уже на базе спохватились: одного коммуникатора не хватает. Лёшка, наш эксперт по сплавам, положил на бережке, пока пробы брал, а потом и забыл. Приметный у него был коммуникатор. У всех обычный, прямоугольный, пластинчатой формы, а у него, в форме лягушонка. Вечно, хоть чем-то, но выделится. Такой человек.

Уже собирались назад за ним возвращаться. Не разбрасывать же артефакты по всему прошлому, чтобы в веке этак в двадцатом или двадцать первом учёные головы ломали. Кто-то перед выездом решил проконтролировать пространство вокруг коммуникатора, законнектился с ним, включил круговой обзор, и нашим взорам во весь экран предстали сапоги. Красные такие, сафьяновые, с каблучком для верховой езды и загнутым носком, чтобы в стремя с первого раза попадать. Мы, аж, притихли. Сидим и в экран пялимся. А изображение там поползло выше, выше, и, наконец, с экрана на нас глянуло лицо парня. Простое такое, славянское лицо с усиками и носом картошкой, голубыми глазами и русым чубом, выбивающимся из-под лихо заломленной на затылок шапки.

Вот попали! Теперь отбирай у этого парнишки цацку! Он её точно, или разобьёт, или потеряет. А Степаныч потом с Лёшки три шкуры спустит за утерю оборудования. Так и скажет: «Оборудования», чтобы солиднее прегрешение выглядело.

– А ну не трогай! – вдруг рявкнула Алёнка, наша вольнонаёмная из местных.

Алёнка вообще была девчонкой во всех отношениях примечательной. Дерзкая, уверенная в себе, не зажатая в каких-то узких рамках, она больше походила на наших современниц, чем на представителей того времени, откуда сама была родом. Вот и тут, пока мы переваривали увиденное, он сделала нестандартный ход, неожиданный даже для нас. А что уж говорить про того парнишку? Бедняга так отпрыгнул в сторону, что споткнулся о кочку и плюхнулся пятой точкой в лужу.

– Ты что творишь? – зашипел на неё Лёшка.

– Это же княжич! – ответила также тихо девчонка. – Айван. Самый младший сын князя Белослава.

– И что?

– А то, что он один неженатый остался. Старшие Валамир и Любим уже семьями обзавелись, а этот холостой. Князь его поедом ест, оженить хочет, а он ни в какую. Упирается.

– Нам-то что с этого?

– Вам-то, может, и ничего. Побыли и уехали. А для меня это шанс.

Я же говорил, что девочка не по эпохе продвинутая.

– Ты что, за княжича замуж хочешь выйти?

– А почему бы и нет? Айван – статный, пригожий, да и сын князя, между прочим.

– А ты? Неужели ты считаешь, что на тебя он обратит внимание?

– Так, в толпе, то точно не обратил бы. А если к нему неожиданно подкатить, может и выйти. Вы же мне поможете?

Вот наглая! Мы ещё в брачное агентство не играли. А губа у неё не дура! Не абы куда, в княгини нацелилась.

– Как?

– Поиграемся с ним. Вон, в себя приходить начал.

– Ты кто? – донесся из динамиков дрожащий голос.

– Я – лягушка.

– Но лягушки не разговаривают!

– Когда-то я была девушкой, но злой колдун заключил меня в тело лягушки. И буду я в этом теле до тех пор, пока не полюбит меня добрый молодец.

– Пусть коммуникатор на кочке оставит! – зашипел Лёшка.

– Забери меня с собой, – жалобным тоном проговорила Алёнка, стрельнув ехидным взглядом в сторону нашего незадачливого эксперта. – Здесь сыро и неуютно.

– Ты что творишь? – взвыл Лёха.

– Тебя забрать? – удивился княжич.

– Ты же не оставишь девушку на болоте?

– Ну-у…

– Хорошо. Иди. Я дождусь другого, настоящего витязя.

А паренёк задумался. И не мудрено. Тут вынос мозга настоящий. Лежит себе штуковина, похожая на лягушонка, разговаривает человеческим голосом, да ещё и домой просится. А уж про то, что эта штуковина утверждает, что она – заколдованная девушка, и говорить нечего. Княжич потоптался, повздыхал, а потом взял, да и прихватил с собой коммуникатор.

– Ты что наделала? – накинулся Лёшка на Алёнку. – Как мы его теперь отберём у этого твоего принца?

– Ладно, – вдруг влез в разговор Егор, научный руководитель проекта. – Эксперимент одобряю.

– Какой эксперимент? – опешил Алексей.

– Тебе что, в детстве не читали сказку про царевну-лягушку?

– Читали что-то такое, но при чём здесь это?

– Похоже, что мы сейчас стоим у истоков зарождения этой сказки. Посмотрим, как будут разворачиваться события. Алёнка, скажи, с чего ты, вдруг, решила сказать, что коммуникатор, это заколдованная девушка?

– Не знаю. Ну, я же разговаривала с ним из коммуникатора женским голосом. Как ещё я могла объяснить ему этот факт.

– Хорошо. А ты слышала когда-нибудь сказку о царевне-лягушке?

– Нет. У меня дед часто рассказывал мне в детстве сказки. Так что я их много знаю. Но такой не слышала.

– Внимание! Обращаюсь ко всем! В целях чистоты эксперимента, запрещаю рассказывать, или, хотя бы, излагать краткое содержание или суть этой сказки Алёнке. Если я узнаю, что кто-то нарушит мой запрет, эксперимент будет прекращён. Все слышали? Вот и хорошо.

Айван влетел во двор, быстро соскочил с седла, бросив повод конюшему, быстро взлетел по лестнице наверх и вбежал в свою горницу, закрыв за собой дверь. Мысли путались и никак не хотели сложиться во что-то понятное. Он присел на лавку и поставил лягушку перед собой. Интересная штуковина. Явно неживая, но выполненная очень реалистично из чего-то пружинистого, приятного на ощупь. Глазёнки, словно две бусинки, мерцают непонятным светом, то ярче, то слабее. За дверью послышались шаги, и Айван быстро спрятал находку. В горницу вошёл отец.

– Здравствуй, сын. Ты с утра пораньше уехал и мне даже доброго утра не пожелал. Где был?

– Здравствуй, отец. Извини, но я выехал, когда все ещё спали. Прокатился по лесу, развеялся.

– Я, всё-таки, продолжу вчерашний разговор, как бы тебе ни было неприятно. Пойми, сын, тебе необходимо жениться. Вон, братья твои, вполне себе солидные семейные люди. Каждый в своём городе посадничает. Красота. И тебе город дам. Только женись. Неужто нет достойных девиц?

– Я подумаю, отец.

– Ты каждый раз так говоришь. Короче, сроку тебе – два дня. Не найдёшь себе жены, я тебе её найду.

Отец вскочил на ноги, несколько раз нервно прошёлся по комнате и вышел из горницы, громко хлопнув дверью.

– А у вас тут весело, – проговорила лягушка.

– Так каждый день, – пожаловался Айван. – Женись и всё тут!

– Ну, так женись.

– Не на ком. Та – болтлива, эта молчалива, та пухлая слишком, эта худая, и так далее. Никто не нравится.

– Оттяни время и поищи повнимательней. Может, и найдёшь суженную.

– Легко сказать – оттяни время. Сама слышала: сроку мне два дня.

– А ты на меня сошлись. Скажи, что на мне женишься..

– На тебе? И как ты это представляешь? Я прихожу к отцу, показываю игрушку в виде лягушки и говорю, что хочу на ней жениться? После этого меня останется только в юродивые записать.

– Тебе не обязательно пока показывать меня.

– Это как?

– Скажи, что у тебя есть невеста, но у неё есть зарок: в течение, например, двух недель, никому не показываться на глаза. А за этот срок что-нибудь придумаем.

– Ты серьёзно?

– Конечно. Думаю, за это время всё решится. В ту или другую сторону.

– Попробую. В конце концов, всегда можно сказать, что я разочаровался в невесте. Правда, тогда отношения с отцом сильно испортятся. Но, ничего.

Вот так и завертелась наша история. Айван и Алёнка быстро нашли общий язык, болтали часами друг с другом. Тем более, что девушку ради чистоты эксперимента освободили от всех других дел и она занималась только Айваном. Князь не особо поверил в невесту, которую нельзя увидеть, но до поры никак своего недоверия не показывал. Наконец, в один из вечеров, Белослав позвал сына пред свои очи.

– Конечно, – проговорил он, – я уважаю тот зарок, что дала твоя невеста. Но, ведь, это не мешает ей приготовить пирог. Я хочу посмотреть, насколько искусная она у тебя хозяйка.

Ошарашенный и растерянный, княжич вернулся к себе в горницу. Достав лягушку, он посмотрел на неё грустными и глазами.

– Вот и всё. Кончилась наша затея.

– А что случилось?

– Отец требует, чтобы ты испекла ему пирог.

– Ну, это не проблема.

– Почему? Ты даже двинуться на вершок не можешь, а тут пирог.

– Ложись спать и ни о чём не беспокойся. Будет князю завтра то, что он приказал. Меня, только, далеко не убирай.

Дождавшись, когда княжич уснёт, Алёна бросилась на кухонный блок.

– Ты что творишь? – поинтересовался Егор, входя туда же спустя полчаса.

– Пирог, – отозвалась девушка откуда-то из мучного облака.

– Кто же сам пироги печёт? Закажи кухонному автомату или в репликатор забей. И чего мучиться?

– Князь хочет моё мастерство увидеть, а не ваших аппаратов.

– Откуда он узнает, что это не ты готовила?

– Когда я замуж за княжича выйду, вы мне этот аппарат в качестве приданного дадите?

– Нет, конечно.

– Вот видите! Поэтому я сама, вот этими руками. И не мешайте. Лучше подумайте, как пирог Айвану доставить.

– Это как раз просто. Дроном в любое место.

– Хорошо.

Алёнка разбудила княжича рано утром. На подоконнике стоял, завёрнутый в полотенце, горячий пирог, только что из печки. Айван подскочил с постели, схватил выпечку и умчался к отцу. Как раз поспел к завтраку. Отец развернул ширинку и ахнул. Пирог был хорош. Наверху терем из хрустящего хлеба с сахарными крышами, а бока узорами украшены витыми. И на вкус, кстати, тоже был очень недурён.

– Отличный пирог, – проговорил, наконец, князь, сыто откинувшись на лавке. – Признаться, не верил я в твою невесту. Порадовал ты меня. Но, всё равно, настораживает, что ты никак мне её не покажешь.

– Покажу, отец, обязательно покажу.

Обещать то, конечно, хорошо. А, вот, как выполнить обещанное? С игрушечной лягушкой знакомить? Правда, игрушка непростая, волшебная, раз человеческим голосом разговаривает и пироги печёт, но, тем не менее…

– И что дальше? – подпёр щеку рукой Егор. – На что ты рассчитываешь?

– Мы уже нашли общий язык. Теперь, потихоньку, привязываемся друг к другу. За две недели, я думаю, обработаю его. А там, и показываться можно будет.

– Ну, смотри. Ты это затеяла.

– Я, если честно, и сама боюсь. Мне-то он нравится. И очень. А, вот, как я ему покажусь? Понравлюсь ли? Или он увидит меня и разочаруется.

– Там видно будет.

События, тем временем развивались своим чередом. Пирог на несколько дней усыпил подозрения князя. Но, спустя время, Белослав опять стал сомневаться. Уж больно непонятная ситуация с невестой сына получалась. С таким он ещё не сталкивался. Наконец, мучимый тревожными мыслями, князь опять призвал к себе Айвана.

– Знаешь, сын, есть у меня к твоей       невесте очередное задание. Пусть соткёт мне ковёр. Хочу посмотреть, настолько ли она хорошая мастерица в ткачестве, как и выпечке пирогов.

– К какому сроку нужно тебе, отец, ковёр доставить? – склонился перед отцом княжич.

– А к утру пусть и будет. Как раз спросонья и порадуюсь.

– Будет тебе ковёр к завтрему, – поклонился сын и вышел из палаты.

– Опять ты грустный, – проговорила лягушка, когда парень вошёл в горницу.

– А от чего веселиться? Князь приказал к утру ковёр соткать. Прямо в опочивальню ему и принести.

– Значит, будет ему ковёр к утру. Ты спать ложись и ни о чём не тревожься.

Княжич недоверчиво покачал головой и стал укладываться спать.

– И что ты собираешься делать? – поинтересовался Егор.

– Ну, до утра ковёр я при всём желании не вытку, – ответила Алёна. – Поэтому мне ваша помощь понадобится.

– Хорошо. Распечатаем тебе ковёр. Узор выбери.

– Я видела карту княжества у тебя в кабинете.

– Да. Есть такая.

– Вот такой рисунок на ковёр и нужен.

– А это идея! Только такая карта не пойдёт. Мы её стилизуем под старину. Как карты в средневековье рисовали. А утром так же дроном и доставим.

Короче, и в этот раз князю угодили. И настолько угодили, что он распорядился этот ковёр в престольной палате на стену повесить. Доволен Белослав своей будущей невесткой. Хорошая пара Айвану. Вот, только посмотреть бы на неё. Очень сильно захотелось её увидеть. Еле дотерпел он заявленные две недели и сразу объявил пир, на который были приглашены старшие сыновья с жёнами, ну и, конечно, Айван с невестой.

– Срок закончился, – проговорил княжич лягушке. – Теперь никак не отвертеться. Нужно нам обоим на пиру быть. И как я тебя покажу отцу, да гостям званным?

– Ты, Айван, на пир сам езжай. Отцу скажешь, что я попозже подъеду.

– Но как?

– Это не твоя забота. Как шум на улице услышите, не пугайся, и других успокой. Скажи, что это я, твоя невеста приехала. А пока, положи меня в укромное место и не беспокой.

Княжич с сомнением поглядел на лягушку, вздохнул, зачем-то погладил по пупырчатой спинке, уложил в сундук и пошёл собираться.

Собирали мы Алёнку на пир всем коллективом. Особенно усердствовала женская половина. Дамы притащили кучу косметики, и только возмущённые вопли Егора и испуганные глаза девушки остановили наших дам от немедленного превращения Алёны в женщину-вамп двадцать третьего века. Ограничились тем, что подвели брови, слегка подкрасили губки, да подрумянили её щёчки с симпатичными ямочками. Быстро на репликаторе изготовили узкую тунику в пол с длинными рукавами синего цвета, затканный золотом пурпурный плащ с застёжкой на правом плече в виде золотой пряжки, серебряный наборный поясок, сафьяновые сапожки, расшитые по голенищам, атласную ленту для косы и зубчатый венец на голову из золотой ткани.

Алёнка вышла в свою комнату и надолго там окопалась. Мы в гостиной пили чай, обсуждали насущные вопросы, а сами то и дело бросали взгляд на коридор, из которого должна появиться наша невеста. Наконец, когда наше терпение вот-вот должно было лопнуть мыльным пузырём, в дверях появилась настоящая русская красавица. Все дружно ахнули.

– Ну, если этот царевич, или как его там, в тебя не влюбится, – нарушил всеобщее восхищённое молчание Егор, – то он будет круглым идиотом.

– Это всё хорошо, конечно, но как мы её на пир доставим? – поинтересовалась Машенька, наш лаборант. – Коня ей выделим?

– Нет. Нужно придерживаться сказочного антуража. Алёна, а что ты там говорила своему женишку?

– Ну, что шум будет, когда я подъеду. Чтобы, типа, не пугались.

– А почему шум?

– Ну, во-первых, чтобы отвлечь его от самой мысли о том, как он меня представлять будет. Пусть уж лучше думает, что за шум и откуда.

– И это девушка восьмого века? С таким знанием психологии? Хорошо, а во-вторых?

– Во-вторых, моё появление тоже должно быть сказочным. Не могу же я, заколдованная красавица, приехать на простой кобыле. Тут нужно что-то внушительное.

– У нас и шумного-то ничего нет. Вся техника тихая. Жужжание флаера точно за шум и грохот не сойдёт.

– Егор, а если её прибытие на флаере сопроводить сигналками? – предложил Славик, наш начальник службы охраны.

– Какими сигналками?

– У нас дальние подступы к охранному периметру оснащены сигнальными минами. При срабатывании, они выстреливают осветительные ракеты, оглушительно взрываются и свистят так, что уши закладывает. Думаю, пяток таких прямо перед теремом всех гостей впечатлит. Им там будет не до того, чтобы рассматривать, на чём Алёнка ко двору прибыла.

Сигналки, как и предполагалось, впечатлили. И, даже, очень. Алёнка вышла из флаера посреди пустого двора. Вся челядь разбежалась от страха и её никто не встречал. В полном одиночестве она поднялась на высокое крыльцо и, перешагнув через пребывающего в глубоком обмороке стражника, вошла в трапезную. Богато накрытые длинные столы, из под которых выглядывали задницы гостей, поваленные лавки, разлитое в суматохе на полу пиво и Айван, бледный от страха посреди всего этого великолепия.

– Ну, здравствуй, мой суженый, – как можно мелодичнее проговорила наша невеста.

– Ты? – ахнул княжич, буквально пожирая глазами девушку.

– Я. Что, в лягушачьем облике была лучше?

– Ты просто сказочно красива!

Из под столов кряхтя и тихонько, про себя, ругаясь, стали вылезать гости, и стало совсем не до разговоров. Айван взял её за руку и повёл к князю, отряхивающему со своего опашня квашенную капусту.

– Отец! Разреши представить тебе мою невесту. Это Алёна.

Белослав раздражённо дёрнул плечом, поднял голову, да так и застыл, восхищённо глядя на девушку.

– Ну, сынок, сумел ты меня удивить! Признаться, лучшей невесты и я тебе выбрать бы не смог. Иди, с братьями поздоровайся, а я пока Алёну за стол усажу.

Пир, надо сказать, удался на славу. И поели, и попили, и поплясали. Скоморохи из кожи вон лезли, чтобы повеселить гостей. А в центре внимания была невеста младшего княжича. В какой-то момент Алёна потеряла из виду Айвана и, как раз старательно высматривала его в толпе, когда в микронаушнике что-то коротко прошипело, а потом голос Егора заставил её подскочить на месте.

– Алёнка! Твой Иван-царевич уничтожил коммуникатор!

Словно ошпаренная, девушка рванула на выход, расталкивая людей, и ворвалась в покои княжича. Айван стоял с довольным видом возле печки, а там, в огне, корчился и плавился коммуникатор в виде лягушонка.

– Ты что наделал?! – закричала Алёна, стуча кулачками по изразцам печи.

– Уничтожаю лягушку, чтобы никакой колдун не мог больше тебя туда заключить, – спокойно ответил княжич, не поворачивая головы.

– Алёна! Срочно на базу! – прозвучало в наушнике. – Флаер сейчас будет у крыльца.

– Какой же ты дурак! – простонала девушка и побежала на выход.

Как раз успела к прилёту флаера, заскочила в салон и, под звуки мягко закрывшейся дверцы, взмыла в воздух. До базы долетели быстро. Раздражённый Егор встретил её во дворе и сразу повёл в кабинет.

– Так, девочка, игрушки закончились. Я, конечно, всё понимаю, но уничтожать оборудование никто не позволял. Я прекращаю эксперимент.

– Но…

– Никаких но! Эксперимент закончен. Два варианта на выбор: коррекция памяти и домой, или ты приступаешь к своим обязанностям и выкидываешь из головы всю эту ерунду.

– Это не ерунда! Я действительно в него влюбилась!

– Повторяю: у тебя два варианта. Выбирай.

– Я приступаю к своим обязанностям, – склонив голову, сквозь слёзы проговорила Алёнка.

– Вот и иди.

Егор схитрил. Эксперимент прекращать он не собирался. Просто необходимо было внести в него раздражитель и посмотреть на реакцию. Алёну он изолировал. Теперь, следующий шаг за княжичем.

Айван был уверен, что поступает правильно. Его красавица – невеста, наконец, была вызволена из плена этой колдовской игрушки, и нужно было не допустить саму возможность её возвращения туда. А огонь – верное средство. Он и сожжёт и очистит. Поэтому реакция Алёны его озадачила. А, когда, она выскочила из терема и, по словам челяди, заскочила в огромную раковину и на ней взмыла высоко в небо, ноги его подкосились, и он сел там же, где стоял. Забрал её колдун проклятый! Что же он наделал! И как теперь вернуть невесту?

– Что случилось? – ворвался в горницу Белослав.

– Беда, отец.

– Садись и рассказывай мне всё.

И княжич рассказал. Всё рассказал, начиная с находки на болоте, и заканчивая неожиданным отлётом Алёны. Отец нахмурил свои седые кустистые брови и надолго замолчал.

– И что ты думаешь делать? – наконец, спросил он.

– Прошу твоего разрешения, отец, на поиски невесты. Я найду этого колдуна, убью его и освобожу Алёну.

– Что же, это решение мужчины. Я рад, что этот случай не напугал и не заставил тебя отступить. Бери самого лучшего скакуна из моей конюшни и езжай.

Сборы не заняли много времени и, вскоре, поклонившись отцу и старшим братьям, Айван поехал со двора. Примерное направление он узнал у челяди, расспросив у них, в какую сторону улетела раковина с Алёной. Дорога шла через болотистую местность, и княжич задумался, предоставив Бурушке самому выбирать дорогу. Унылый пейзаж, заросли камышей, кривые чахлые деревца, жужжание мошкары и лягушачий концерт. Мысли неспешно текли своим чередом. Снова перед глазами стояла Алёна, такая, как тогда, когда она пришла на пир.

Неожиданно конь остановился. Княжич вынырнул из своих мыслей и увидел сидящего у костерка старичка в облезлой овечьей безрукавке мехом внутрь.

– Доброго тебе здоровья, добрый молодец! – неожиданно звонким молодым голосом проговорил старец.

– И вам не хворать, дедушка.

– Ты, присядь у костра, отведай моего хлебушка, да и коню роздых дай. Пусть попасётся на полянке.

– Я и рад бы, но мне надо ехать дальше.

– А ты не спеши. Присядь, расскажи, что мучает тебя. Я же вижу, что кручина у тебя большая. Авось, и Мышлыта на что-нибудь сгодится.

Хоть Айван и не собирался задерживаться, но, неожиданно для себя, спешился и уселся возле старика. Дед слушал внимательно, только изредка покряхтывая.

– Сколько живу, такое впервые слышу, – покрутил головой Мышлыта. – С игрушкой этой ты поторопился. Надо было, наверное, с зазнобой своей посоветоваться. Вещь-то не твоя. А ты её в огонь. Ну да ладно. Снявши голову, по волосам не плачут. Я, вот что думаю: ехать тебе в Тёмный лес надо. Если и есть что-то такое, то только там. Люди добрые от этого места шарахаются, как от огня. Да точно тебе говорю, туда ехать надо. Вот, смотри, я тебе путь нарисую на земле, а ты запоминай.

Старик расчистил кусок земли и принялся рисовать на ней веточкой примерный маршрут.

– Запомнил? Вот и езжай. Счастливой дороги тебе.

– Спасибо, дедушка.

Ну, хоть стало ясно, куда надо ехать. Айван снова запрыгнул в седло и тронул коня. Болото вскоре закончилось, и потянулись степи, сменяемые перелесками. К тёмному лесу он подъехал на следующий день, когда солнце поднялось в зенит и палило нещадно. И, даже, несмотря на жару, чёрная полоса леса впереди совсем не манила укрыться под сенью деревьев. Напротив, оттуда веяло чем-то страшным, злобным и враждебным. Даже конь нервно заржал и попытался остановиться. Княжичу и самому не хотелось туда соваться, но, пересилив себя, он прошёлся шёлковой плёточкой по крутым бокам Бурушки, пришпорил его и направил к лесу.

А лес действительно был тёмным. Густые кроны деревьев почти не пропускали солнечные лучи, от чего там был постоянный мрак. Где-то вверху щебетали птицы, но их пение доносилось, словно из другого мира. Подлеска практически не было, а земля была сплошь усыпана толстым ковром опавшей листвы и хвои. Айван повёл коня потихоньку, выбирая наиболее удобный маршрут между деревьев, когда впереди появилась старая, почти не езженая дорога. Корни деревьев, выпирающие из земли, мешали спокойно по ней передвигаться, но всё равно, это было лучше, чем петлять по лесу в поисках прохода через буреломы.

Небольшой домик, стоящий на четырёх опорах и огороженный забором из заострённых кольев, княжич заметил сразу же, как только проехал за поворот. Всё это выглядело настолько зловеще, что Айван остановил коня и долго вглядывался вдаль, не решаясь ехать дальше. Заострённые колья, тронутые мхом, щерились осклизлыми клыками. На углах, насаженные на острия, сверкали единственным глазом головы невиданных чудовищ. Верх забора был оплетён железной паутиной, даже отсюда отсвечивающей металлическим блеском, и княжич даже не хотел знать, что за пауки её ткут. Внезапно головы чудищ повернулись в его сторону, и где-то за забором что-то тихонько тренькнуло.

Княжич уже призадумался, стоит ли оставаться здесь, или, может быть, лучше бежать с этого места без оглядки, когда что-то загудело, и часть забора внезапно ушла под землю. В образовавшемся проходе появилась фигура женщины преклонного возраста, одетая в какой-то балахон неопределённого грязного цвета, с седыми волосами, выбивающимися из-под круглой шапочки. Женщина повела своим крючковатым носом, хмуро глянула на парня и махнула рукой.

– Заходи, раз пришёл, – проговорила она скрипучим голосом.

Айван спешился, и, ведя коня под узцы, шагнул во двор. За спиной опять раздалось гудение, часть забора снова встала на место. Головы чудовищ, потеряв интерес к гостю, развернулись в сторону леса. Женщина, не оглядываясь на парня, стала подниматься по лесенке. Княжич привязав коня к одной из опор, последовал за ней. После того, как он ступил на небольшой всход, лестница сама втянулась куда-то под избушку. И куда это он попал? Старики говорили, что в глухих дремучих лесах живут колдуны и колдуньи, потерявшие всё человеческое и, буквально, сросшиеся со зверьём и нечистью, населяющей лес. По сути, они и сами стали нечистью, духами, обладающими нечеловеческими способностями. И, говорили, что не жалуют они людей. А, если и жалуют, то только в запечённом или сваренном виде. Уж не такая ли нечисть, эта старуха?

На всякий случай, подвинув боевой нож поближе, он положил руку на рукоять меча и шагнул в избу. Небольшие сени, две двери по бокам, видимо в чуланы или другие хозяйственные помещения, дальше горница со стенами, отдающими металлическим блеском. В углу стояла необычная круглая печь, похожая на бочку, в которой с гудением бушевало пламя. Вот здесь она, наверное, и жарит людей. Вдоль стен стояли непонятные приспособления, клетки с разными животными: заяц, волк, лиса, на насесте под потолком сидели филин и ворон. В дальнем углу висел шкафчик, перемигивающийся разноцветными огнями, а на столе стоял сундучок, из которого выглядывало множество склянок чистейшего тонкого стекла.

– Что привело тебя сюда, юноша? – поинтересовалась старуха.

– Вы бы, сначала, накормили, напоили, как на Руси делается, а потом, уже, и спрашивали бы.

– На Руси, говоришь? – хмыкнула колдунья. – Ну, будь по-твоему. Садись к столу.

Она убрала со стола сундучок, прошлась к шкафчику, мигающему огоньками, с чем-то повозилась там, потом открыла дверцу и перенесла из него полную ставицу густой, наваристой похлёбки, положила перед парнем ложку и крупно нарезанный ноздреватый хлеб. Айван смотрел на утварь и диву давался. Такого он ещё не видел. Ставица была сделана из какого-то белого материала, необычайно гладкого и блестящего. Тарелка такая же. А вот ложка и ковш вообще были металлические, блестящие так, как меч после чистки и заточки.

– Ешь, давай, – проскрипела старуха. – Что застыл?

– А я человечину не ем, – нерешительно проговорил парень, косясь на крупные куски мяса, плавающие в бульоне.

– Я тоже, – захохотала колдунья. – Мне и мяса коровы и свиньи достаточно.

– Так, это не человечина?

– Нет, конечно! Ешь, не бойся.

– А кто ты?

– Я – профессор Ягова. Занимаюсь здесь научной работой. Ты ешь, не отвлекайся. Там тебя ещё душ ждёт.

– Так ты хочешь сказать, что эта девушка разговаривала с тобой из игрушечной лягушки, потом с грохотом и огнём появилась на пиру, а, в конце, вообще, села в большую раковину и улетела? – спросила эта Яга с диковинным именем Пресур, когда Айван распаренный после чудесного горячего дождя, идущего прямо с потолка в маленькой комнате, рассказал ей свою историю, прихлёбывая горячий ароматный напиток под названием чай.

– Да.

– Сдаётся мне, что видела я у кое-кого такую игрушку. Лёшка, стервец! И, похоже, без Егора здесь не обошлось. Ох, авантюристы! Ладно. Спать ложись, а я подумаю, как твоему горю помочь. Как у вас говорят? Утро вечера мудренее?

– Так и говорят.

– Вот и ложись.

Княжич улёгся на неожиданно удобную лежанку в соседней комнате и тут же провалился в сон.

– Вы что там задумали? – разорялась Магда по видеосвязи. – Что ещё за заколдованная лягушка и другие чудеса?

– Магда, успокойся, – пытался увещевать её Егор. – Всё под контролем.

– Под каким контролем? Этот мальчишка голову потерял от любви! Кто дал вам право играть человеческими чувствами?

– Это просто эксперимент. После его завершения вернём мы девушку этому Ромео. Никуда не денемся.

– Вы понимаете, что он мог погибнуть. Хорошо, что на меня вышел. Камеры на заборе засекли его. А если бы на охранный периметр? Сгорел бы под напряжением в две тысячи вольт и пеплом бы осыпался!

– Кто же знал, что он в Тёмный лес попрётся? И как он узнал, где Алёну искать?

– Добрые люди подсказали. От куда ещё всякие огненные шары летают, да звуки разные доносятся? Тёмный лес давно уже притча во языцах у местного населения.

– И, всё-таки, ты не имела права влезать в чужой эксперимент. Раз выбрала себе отдельную работу, да поселилась на отшибе, так и занимайся своими делами.

– Я займусь! Я вами займусь! Мальчишка хороший, любовь встретил, жениться хотел, а вы с ним в сказки играете. Я вам его в обиду не дам.

– Магда, я так понимаю, ты от своего не отступишься?

– И не надейся.

Егор задумался. Магда Ягова, профессор, учёный с мировым именем, всегда отличалась упёртостью и неуживчивым характером. Именно поэтому она и не поселилась на базе, а оборудовала себе лабораторию за охранным периметром. Вот, влезла в это дело и теперь нужно с ней как-то договариваться.

– Послушай, Магда, я понял, что ты не оставишь княжича в покое.

– Не оставлю.

– Тогда давай придём к какому-то консенсусу. Эксперимент в самом разгаре и сворачивать его я бы не хотел.

– О чём ты хочешь договориться?

– Мы с тобой обговорим его маршрут, а я на его пути отключу охранные системы. Риска никакого не будет для него. Обещаю. Но дальше ты не вмешиваешься. Договорились?

– Ты обещаешь, что мальчик не пострадает?

– Обещаю.

– Договорились. Я жду твоих предложений. И учти, утром я должна княжича как-то проинструктировать.

– Через час я пришлю подробные инструкции.

Утром, позавтракав, Айван выехал дальше. В голове всё крутились и крутились слова Яги. Неужели действительно Алёну украл тот самый Кощей, сын Чернобога? Если это так, отбить у него невесту будет очень сложно, если не сказать невозможно. Победить этого мрачного воина на коне, наполовину живом, наполовину мёртвом, ещё никому не удавалось. Правда, кое в чём Яга помогла, но сама ехать вместе с Айваном отказалось. А она, бабка сильная. Это видно. Что ж, придётся в одиночку сражаться.

– Поедешь по той тропинке, что за моим домом начинается. – говорила она ему. – Никуда не сворачивай. Свернёшь – костей не соберёшь. Понял?

– Понял.

– Езжай осторожно. Ничего не трогай и ни к чему не прикасайся, что бы ни увидел в пути.

А княжич ничего и не трогал. Больно надо? Ехал осторожно, вглядываясь во всё более и более густеющий лес. Света становилось всё меньше, а деревья – кривее. Ночевать пришлось под уродливой сосной, с одного бока лысой, а с другого, густо заросшей. Да и как ночевать? Почти и не спал. Уснёшь тут, когда постоянно кто-то топает неподалёку, шуршит палой листвой и хвоей. Филин, или ещё какая нечисть, ухает то совсем рядом, то поодаль, а то вообще над головой. Да и огни какие-то блуждают, словно глаза чьи-то, горящие красным, кровожадным светом. Бурушка нервничает. То заржёт жалобно, то фырчит раздражённо и копытами землю месит.

Чуть свет, быстро скушав краюшку хлеба и запив ключевай водицей, опять в путь пустился. Тропинка кривая, да ещё кустарник появился. Уродливый такой, почти без листьев, зато густой и колючий. Порой и с нескольких сажен не увидишь, что за поворотом делается. Так недолго и в беду угодить. Княжич обнажил меч и приготовил его к бою. Уж в мече своём он был уверен. Дядька, воспитывающий его с малолетства, сам был мечником хоть куда, и воспитанника своего научил им владеть на славу.

А вот и следующее препятствие, о котором говорила Яга. Из-за поворота выглянула река. Не то, чтобы широкая, но не перескочишь. А вплавь соваться бабка запретила. Да и как сунешься? Боязно. Достал княжич рукой в перчатке коричневую палочку величиной с палец и кинул на самую середину.

– Только не смей голой рукой к палочке прикасаться, – учила его Яга. – Без руки можешь остаться.

Закипела река в месте падения палочки, помутнела, а потом, словно мороз сковал реку в этом месте. Ещё не веря себе, Айван тронул коня и осторожно выехал на лёд. Крепко держит. Ни треска, ни звона. Словно по мосту перебрался он на ту сторону. А дальше – следующее препятствие.

– Увидишь натянутый в три ряда провод, – вспомнились слова Яги.

– Какой провод?

– А вон, видишь, у меня по верху забора проходит?

– Паутина железная, что ли?

– Ну, пусть паутина будет. Так вот, увидишь её, к ней не приближайся. Сгоришьмоментально. Езжай вдоль неё вправо. Найдёшь место, где её не будет, там и проедешь.

Действительно, три ряда паутины. Как и было сказано, поехал вправо. Долго ли, коротко ли, но, действительно нашёл место, свободное от паутины. То ли недосмотр, то ли ещё что, но в этом месте проехать можно было. И, судя по тропе, кем-то протоптанной, пользуются этим проездом. А вот тут пришлось постоянно укрываться за деревьями, прячась от каких-то летающих тварей, то и дело с жужжанием шныряющих неподалёку. Так и доехал до высокого железного забора. Опять поступил так, как Яга велела.

– Если к забору прорвёшься, отыщи калитку. Она там одна. Скажешь тайное слово: «Авалон». Запомнил?

– Да.

– Повтори.

– Авулон.

– Не Авулон, а Авалон. Ещё раз.

– Авалон.

– Молодец. Затверди его так, чтобы от зубов отскакивало. Помни, что, пока ты не произнесёшь его правильно, калитка не откроется, и ты внутрь не попадёшь. Повтори ещё раз.

– Авалон.

Калитку, конечно, пришлось поискать, а потом, потея от нерешительности, хриплым от волнения голосом произнести заветное слово. И, о чудо, что-то внутри щёлкнуло, и калитка открылась. Ну, как, калитка? На коне заехать спокойно можно. За забором оказалась берёзовая роща, в которой тут и там стояли терема и избы. Просторно стояли. Да ещё и площадки разные, неизвестно для чего предназначенные. Не для выпаса, точно, потому, что травы там не было, только твёрдая ровная поверхность. А на ближайшей площадке стоял ОН. Сам Кощей Чернобогович! Железный конь, в латах до земли, так, что и ног не видно, железный сам, с красными светящими глазами на блестящем металлическом черепе с большим двуручным мечом наперевес.

– Как войдёшь внутрь, там тебя Кощей и встретит, – вспомнилась Яга. – Он тебе предложит на выбор: или убраться подобру-поздорову или сражаться. У тебя ещё будет шанс отказаться от своего замысла. Он, обычно отпускает. Но, если сражаться решишь, бейся так, как не бился никогда в жизни.

А ничего другого и не остаётся.

– Ты зачем пришёл сюда? – мигнул красными глазами колдун. – Или звал я тебя? А, может, у вас так принято: незваными с чёрного хода в чужой дом заходить?

– А у вас принято чужих невест воровать? Ты забрал мою невесту! – пытаясь справиться с дрожью в голосе, крикнул Айван. – Я за ней пришёл.

– Наивный       ты человек! – захохотал Кощей. – Запомни: всё, что моё, уже никогда не будет больше ничьим. А сейчас я тебе предоставлю шанс остаться живым. Если ты сейчас развернёшься и уберёшься восвояси, я сделаю вид, что ты здесь не был. Ну, как тебе моё предложение? Правда, заманчивое?

– Без Алёны я не уйду.

– Глупец! Против меня у тебя нет шансов! Ты погибнешь!

– А мне без Алёнки всё равно не жизнь. Так, что, защищайся!

Бурушка, конь хороший, боевой. Хоть и упирался сначала, страшась чудища железного, а, как только мечи со звоном скрестились, про страх забыл. Даже умудрился кощеева коня за шею зубами цапнуть. Правда, толку от этого никакого не вышло. Только проскрипели по металлу зубы и всё. Хорошим был мечником Кощей. Да, вот только, и Айван – мечник не из последних. Давалось всегда ему это, в отличие от стрельбы из лука. Вот с луком лучше всех Любим управлялся. Но здесь лук и не понадобился бы. Скрежетала сталь, летели искры, храпел в боевом азарте Бурушка, а бой не склонялся ни в одну сторону. Равные соперники попались. Уставать стал княжич, но и колдун тоже сдавать начал. Всё чаще отскакивали они друг от друга, стараясь отдышаться и сверля противника ненавидящим взглядом. Аж неуютно делалось Айвану, когда смотрел он в эти страшные, красные светящиеся глаза.

– Как уставать он станет, – вспомнились слова Яги, – выбери момент и кинь в коня этот шарик, а потом второй – в самого Кощея.

Улучив минутку, хватанул княжич левой рукой из седельной сумки мягкий клубок, весь, словно из слипшихся нитей, и с размаху залепил прямо в морду коня. Словно лопнуло что-то, и конь покрылся почти весь пузырчатой пеной, моментально затвердевшей. Заметался в седле Кощей, не в силах высвободить из пены ноги и тут же, получив в грудь второй клубок, сам скрылся под пенящейся массой. Неужели всё? Убить, конечно не убил. Слышно, как он бьётся там. Но, хоть, обезвредил. А с остальными, если ещё кто захочет силами померяться, он точно справится.

Не нашлось больше смельчаков. Только звон пошёл по всей берёзовой роще, да выбежала на крыльцо ближайшего терема его ненаглядная Алёна.

– Смотрела я, кстати, ту гипнограмму, которую вы в голову этого юноши закачали, – проговорила Магда, ставя бокал с игристым вином на столик. – Не могли меня посимпатичнее сделать? И что это за бородавка на носу? А горб?

– Ты, сама виновата, – ответил Егор, косясь на экран монитора, где вовсю гуляла свадьба Айвана и Алёны. – Кто просил тебя представляться этому Ивану – царевичу по званию и фамилии. Ещё бы все регалии свои назвала. Их, ведь у тебя много.

– Я представилась так, как положено представляться интеллигентному человеку.

– Тогда не ропщи на то, что он твою фамилию в Ягу интерпретировал. Благодаря тебе я, кстати, тоже Кощеем стал.

– Костеев, ты чем недоволен?

– Да усложнила ты нам всё. Степаныч ругается, что из-за кристаллизатора изо рва запарился затвердевшую воду удалять. Да ещё и надоумила этого малолетнего хулигана в наш фехтовальный тренажёр картриджами для строительного принтера кидаться. Технари наши до сих пор матерятся, очищая его от пенопластика.

– А что нужно было мне делать, если я узнала, что ты против него робота выставляешь.

– Магда, это не робот! Это тренажёр для занятия фехтованием. Он настроен так, чтобы всегда быть на том же уровне, что и спортсмен. С ним ни победить, ни проиграть невозможно. Идеальный спарринг-парнёр. Правда говорить от имени Кощея всё равно мне пришлось.

– Да если бы не картриджи, они бы до сих пор своими железками под окном звенели. А так, вон, уже свадьба в самом разгаре.

– А Алёнка наша, просто красавица! Жаль, что и не вспомнит про нас.

– Ну, коррекцию памяти не дураки придумали. Это необходимость. Кстати, а что за бред про утку, зайца, яйцо и иглу ты им внушил?

– А куда деваться было? Назвала бы ты ему меня просто Егором, не пришлось бы огород городить. Надо было тебе ему меня назвать доцентом Костеевым. И у него тут же я превратился в Кощея. Тебе ли не знать, что в древнеславянской мифологии вся жизненная сила Кощея была сосредоточена в некоем Яйце, которое по легенде создал Род в начале сотворения мира. Очевидно это то самое Яйцо, о котором говорят многие эзотерические тексты ранних агностиков, алхимиков, каббалистов, теософов. Это Яйцо – символ первозданной творящей энергии, аллегория изначального сотворяющего импульса. И если сила Кощея заключена в этом яйце, то логично предположить, что именно в этом персонаже наши далекие предки заключили образ темной стороны человеческой натуры – изначальной, бессмертной и непобедимой. Ведь Кощея Бессмертного никто так и не смог одолеть именно потому, что для этого нужно было бы уничтожить Яйцо, являющееся сутью мироздания. Лишь в поздних легендах – сказках – Кощей несколько раз погибает. Это происходит потому, что ко времени появления этих сказок наши предки уже утратили истинный смысл этого непростого и многопланового мифологического образа. Сама видишь, без яйца никуда. Так что пришлось соответствовать. Тебе ещё вина? Давай за молодых выпьем.

Сказ о битве воеводы Юрия со Змеем поганым

Пьянка была в самом разгаре. На сцене под песню «Два кусочека колбаски» извивались полуголые девицы, братва горланила что-то своё, а виски лились рекой. Змей глотнул «Наполеон» из бокала, закусил долькой лимона и скривился от кислоты, заполнившей рот. Стрелка, с которой они приехали часа три назад, сложилась вполне удачно. Тёрки со Стольником уже давно переросли до состояния вялотекущей войны, и произошедшая перестрелка была вполне закономерной. Ну, что ж, пусть покоится с миром Стольник. Да и его братва тоже. Теперь нужно не тормозить и наложить лапу на его территорию. А то желающих вполне хватает. Тот же Зубило мимо не пройдёт. Захочет урвать хоть кусочек. Завтра ещё и менты припрутся. Сто пудов в гору, что будут предъявы за стрелку кидать. Ну, оно и понятно. Там жмуров немеряно осталось. Почитай вся бригада Стольника, да и несколько пацанов Змея. Погибло бы больше, не посади он нескольких автоматчиков в засаде на случай перестрелки. Сработала чуйка. Ох, как сработала. Опыт не пропьёшь! Поэтому, как только стольниковые быки свои стволы достали, первые очереди уже начали их кромсать. А там уже дело техники. Придётся денег ментам отстёгивать, чтобы бузу не поднимали. Не до них сейчас. Наследство Стольника нужно осваивать. Затягивать нельзя. Да уж. На завтра дел много. Всё думки и думки в голове. Никак не расслабишься. Хорошо пацанам. Много думать не надо. Три часа назад палили на расплав ствола, а сейчас вискарь пивом запивают. И всё у них зашибись.

– Шнырь! – позвал Змей. – А ну метнись на крыльцо, цинкани, где бабы. Уже час, как заказали, а они всё едут.

– Так, это, – нерешительно попытался возразить шестёрка. – Может, позвонить им?

На улице погода была просто отвратительная. Дождь лил, как из ведра. Да ещё и холодный шквалистый ветер моментально выстуживал всё тепло из-под одежды. Так, что, понятно, почему Шнырю так не хотелось выходить из кабака.

– Ты меня не понял, или не расслышал? – недобро прищурился Змей.

– Да нет, Змей, ты что? Понял я всё. Сейчас мухой метнусь, гляну.

Вот так всегда. Вроде, и авторитет есть, а, как слегка вожжи отпустишь, сразу норовят на голову сесть. Тут глядеть в оба надо. Шнырь, тот ладно. Шестёрка. Ему против Змея идти – кишка тонка. Но, тот же Кот, только слабину почует, моментально шанс попытается использовать. Да и Василёк мимо не пройдёт и своего не упустит. Да где же бабы, наконец! Надо Жанке навтыкать за нерасторопность. Не простые клиенты, всё-таки, девочек заказывают. Крыша. А что это со Шнырём? Вернулся сухой, как будто на улице никакого дождя и в помине не было. Зато глаза круглые, как будто чертей только что увидел. Допился, что ли? Вон, бежит, аж спотыкается.

– Змей! – заверещал шестёрка, подбежав поближе.

Точнее, он верещал и раньше, только бьющая по ушам музыка заглушала его голос. А тут уже слышно стало.

– Чего орёшь? Бабы где?

– Змей! Ты это сам должен увидеть!

– Что я должен увидеть? – вставать категорически не хотелось. – Чего ты гонишь? До белочки допился?

– Сам глянь!

– Зёма, зацени, – подошёл Василёк. – Труба сеть вообще не видит. Ни до кого дозвониться невозможно. У пацанов, кстати, тоже. Свою мобилу глянь.

Змей достал свою «Мотороллу» и тоже не увидел ни одного столбика на экранчике рядом с изображением антенны.

– Точняк подстава какая-то. Да ещё и Шнырь кипишует. Пошли на улицу выйдем. Он нам там что-то показать хочет. Не иначе до белки допился и чертей увидал.

Василёк гыгыкнул и пошёл следом за Змеем на выход. А, вот, на крыльце всем стало совсем не до смеха. Ветра и дождя на улице и в помине было. Зато кабак, в котором они гуляли, вместо центра шумного города стоял среди гор, в небольшом распадке рядом с горной речкой. Светило яркое солнце, летняя погода радовала теплом, река несла свои быстрые хрустальные воды, а неподалёку шумел небольшой водопад.

– Что за хрень? – только и сумел выдавить из себя Змей.

– Это нам что, кто-то кокса в вискарь подсыпал? – предположил Василёк. – Глюк конкретный.

– Да нет. Это не глюк. Глюки такими не бывают. Тем более, что мы оба видим одно и то же.

– Тогда нас завалили и мы на том свете.

– На том свете нас бы черти у котлов встречали, а не эта красота.

– Тогда что это?

– Надо разбираться. Зови пацанов.

Недовольная тем, что их оторвали от стола, братва выползла на крыльцо и тоже остановилась в недоумении.

– А откуда тогда у нас электричество? – удивлённо проговорил Кислый, глядя на обрубленные провода, валяющиеся на земле.

– Свет как раз обрубили, поэтому кабак от генератора запитан был, – пояснил Кот. – Вон, до сих пор молотит.

– Так, братва, – взял инициативу в свои руки Змей. – Нужно местность разведать. О том, как здесь очутились, потом думать будем. А сейчас, Василёк, берёшь пацанов и чешешь в этом направлении. Кот, с пацанами в ту сторону, Вова, ты – туда.

Хорошую новость принёс Василёк. В той стороне, куда он ходил, обнаружился спуск в долину и несколько деревень. Близко к деревням он с пацанами не подходил, но с высоты их было хорошо видно. Там, вдали, вроде, замок какой-то ещё слегка виднелся. Но это не точно. Слишком далеко.

– Так, пацаны, – подумав, заявил Змей. – Сегодня отдыхаем, а завтра пойдём, местных лохов пощупаем. Может, что и поиметь с них можно будет.

– Тачки жалко, – проговорил Кот. – Ни стоянки, ни тачек наших.

– Пешком пойдём. И генрик вырубите. Что-то я поблизости ни одной заправки не вижу.

Такого ещё не было. Ректор института времени профессор Головня, тихий и интеллигентный человек, кричал так, что в кабинете звенели окна. И было от чего. Группа учёных во главе с доцентом Салимовым готовы были провалиться сквозь землю.

– Аркадий Семёнович, – наконец решился подать голос Салимов. – Мы же на станцию тоненький канал провели. Так, чтобы в момент, когда Чернобыль рванёт, никого из наших радиацией не зацепило. Кто же знал, что такой откат будет?

– Вы должны были знать! Любой канал откат даёт. Если без канала нельзя, нужно было все риски прикинуть. Рассчитать должны были, на сколько лет при таком диаметре канала откат пойдёт. Да тут первоклассник скажет, что при данном сечении навскидку лет семь – восемь. Вот в девяносто третьем и долбануло. Целое кафе с посетителями и персоналом из центра крупного города вырвало из реальности тысячи девятьсот девяноста третьего года и забросило неизвестно куда! Мы, даже, не знаем, где искать! Вот линейный график времени длиной в четыре с половиной миллиарда лет. Покажите мне точку, где в данное время находится это кафе. Не можете? И я не могу. Страшно даже подумать о последствиях!

– И что делать? – уныло поинтересовался Салимов.

– Садитесь за расчеты и определите хотя бы отрезок лет в пятьдесят. Всё искать будет полегче. Идите с глаз моих! И без результата не возвращайтесь!

Пряча глаза, как нашкодившие коты, учёные тихонько выскользнули из кабинета. Головня вытер пот, проступивший на висках, и устало рухнул в кресло. Это катастрофа. Форменная катастрофа. Одно дело, когда в прошлое посылаются подготовленные люди, знающие, как поступать в той или в другой ситуации, чтобы не навредить истории. А другое, когда в прошлое попадают случайные. Да не один или два, хотя и это уже опасно, а большая группа. Сколько человек точно было в кафе, неизвестно. Но одно то, что оно стояло в центре города, и дело произошло вечером, говорит о том, что народу там было немало. Ладно ещё, если их в какой-нибудь мезозой забросило. Жалко, конечно, людей, но, хоть навредить не успеют. А если в один из периодов человеческой цивилизации? Да они там столько могут наворотить!

К утру следующего дня Змей пришёл к выводу, что всё, что с ними произошло, не плод коллективной галлюцинации, а вполне себе реальность. Как это возможно, он решил не заморачиваться. Важнее было принять меры к дальнейшему выживанию бригады. И здесь, как нигде больше, необходимо было проявить все свои лидерские качества. Иначе, его быстро сбросят с поста. Волчий закон. Тут никуда не денешься. А у волков бывшего вожака убивают. Вот такой закон жизни и смерти.

Змей вызвал администратора кабака и распорядился провести ревизию продуктов, имеющихся на складе. Бледный от страха хлыщ мелко закивал и умчался исполнять поручение. Потом пришлось разговаривать с шеф-поваром и утверждать меню на ближайшие дни, исходя из имеющихся запасов. На запах яичницы со второго этажа стали выползать пацаны. Умывались все в горной речке, потом скопом позавтракали и, прихватив оружие, отправились в долину. Жаль, конечно, что автоматы в машинах остались. Где теперь эти машины? Но, хоть, пистолеты есть, и на том спасибо.

Дорога полого спускалась вниз. Постепенно трава становилась повыше и погуще, появились деревья, сначала редкие, потом рощицы, на лугу впереди показалось стадо коров, и чумазый босой пастушонок с любопытством уставился на незнакомцев.

– Эй! Щегол! Сюда иди! – позвал его Змей.

Малец опасливо приблизился и остановился на безопасном расстоянии, в любой момент готовый убежать.

– Да не бойся ты. Скажи, а что это за деревня?

– Ерши.

– А народу много?

– Хватает.

– Хватает, это как?

– Так, хватает.

– Ну, сто человек, двести?

– Не знаю. Это вам к старосте надоть. Он считать умеет.

– А ты что, не умеешь?

– До десяти умею.

– Ты что, в школу не ходишь, что ли?

– А что это, школа?

– По ходу, здесь вообще лохи живут, если даже школы нет, – предположил Василёк.

– А город далеко? – опять поинтересовался Змей.

– Коржец-то? Далеко. На телеге полдня ехать.

– Ты смотри, Змей, во что он одет, – вдруг сказал Вова. – И на ногах что? Похоже, попадалово конкретное у нас.

Только сейчас до главаря дошло, что казалось ему неправильным. На пацанёнке действительно была одета грубого холста рубаха-косоворотка, холщовые порты и самые настоящие лапти! Да такое не в каждом музее увидишь, не то, что в какой-то захудалой деревне. Местные крестьяне уже столько лет не то, что ткать или лапти плести, лопатой копать разучились. Кроме бутылки ничего и не знают. Даже самогон гнать не каждый может. А тут кустарное производство обуви и одежды. Змей не был бы главарём группировки, если бы не умел извлекать выгоды из всего. В голове закрутились шестерёнки, прикидывая, что можно поиметь с таких мастеров.

Осталась проблема с городом. Такого города, как Коржец, он никогда не слышал. И куда их забросило? В родных местах все менты по струнке ходили. Прикормленное начальство с поводка их не спускало. А здесь по новой придётся с властью договариваться. А для этого требуется капитал. Есть, конечно, в кармане пара тысяч баксов. Ну, у братвы ещё можно наскрести. Но это совсем не то. Подминать под себя ближайшие деревни надо, всю торговлю под контроль взять, денежные потоки запустить через себя. Правда, с сельским хозяйством Змею ещё не приходилось иметь дело. Он всё больше с борделями дело имел, кооператоров стриг, да наркотой занимался. А тут, коровы, молоко да мясо. И что там ещё? Ладно, можно будет разобраться, если захотеть.

Поняв, что от пастушка больше ничего путного не добьёшься, пошли в село. Картина, представшая перед глазами, удручала. Низкие почерневшие избы, крытые соломой, огороды, дети, копошащиеся в пыли у дороги и люди, все поголовно одетые так же, как и пастушок. Разве, только, женщины щеголяли в заношенных сарафанах. Но в лапти были обуты все поголовно. Глядя на всю эту нищету, Змей отказался от мелькнувшей, было, мысли о том, что неплохо было бы переехать из кабака в деревню. Хоть, кабак и не предназначен для жилья, но, по крайней мере, там клопов нет. А эти избушки, наверное, кишат насекомыми.

– По ходу, у них здесь и участкового нет, – проговорил Тюря.

– Да и магазина тоже, – ответил ему кто-то из толпы.

Змей отмахнулся. Не до них сейчас. В какую глушь их закинуло? И каким таким чудом? Надо, хоть, территориально разобраться, где они находятся. Потом уже думать, как выбираться отсюда. Ох, жалко-то как! Стольника завалили его пацаны, а территорию сейчас другие делят. Так и своего бизнеса лишиться можно. Вернётся домой, а там уже другие хозяйничают. Без войны точно не обойтись. Необычная суета отвлекла Змея от тяжёлых мыслей. Мужички забегали. То тут, то там, дворами замелькали тени.

– Ого! – воскликнул Кот. – А нас встречают.

Действительно. Впереди показалась толпа крестьян, вооружённая топорами и вилами.

– Что вам нужно и кто вы такие? – поинтересовался коренастый мужик средних лет с тронутой сединой бородой.

– А ты кто такой? – вопросом на вопрос ответил Змей.

– Я – староста этой деревни. Отвечаю за порядок перед князем Святославом. Не знаю, зачем вы сюда пришли, чужестранцы, но прежде вы должны предстать пред светлые очи князя. Таков порядок.

Ого! Похоже, что и в этой глуши есть свои рэкетиры! Но, ничего. Крышу перебить всегда можно. В этих лоховских краях какой-то там Князь никак не может быть серьёзным конкурентом. Надо будет проверить. Если конкретный пацан, под своё крыло взять. Да и за счёт его бригады свою группировку можно будет увеличить. Приподняться здесь и в большой силе домой вернуться. Тогда, глядишь, и свой бизнес вернуть, и весь родной город под себя можно будет подмять.

– Я – Змей. С этого момента за порядок ты отвечаешь передо мной. Сколько ты отстёгиваешь князю с деревни?

– Десятину.

– Десять процентов, значит? Теперь мне будешь платить.

– Но, князь…

– Забудь про него.

– Ты, чужеземец, наверное, не расслышал. Это вотчина князя Святослава. И он спуску за такое точно не даст. Лучше иди подобру-поздорову.

– Я два раза не повторяю. Мне платить будете.

– Не будем мы платить тебе. А ну, мужики, бей этих татей!

Толпа угрожающе загудела, ощетинилась вилами и двинулась на незваных гостей. Пацаны выхватили пистолеты, но без команды главаря пальбу пока не открывали. Змей решил обойтись малой кровью, поэтому выстрелил в кота, в этот момент по плетню подкрадывающегося к зазевавшейся горлице. Кота сшибло с ограды, и уже мёртвая тушка хлопнулась на пыльную землю. Крестьян проняло. Толпа моментально отхлынула. Даже вилы с топорами побросали.

– Я сказал, что платить будете мне. Завтра приду за данью. А, чтобы вам думалось лучше, я заложников возьму. Вова, отбели штук пять баб поприличнее, чтобы, если упрутся, не в падлу было бы развлечься.

Бледный Салимов склонился над картой западной части Руси, елозя по ней пальцем.

– Так вы полагаете, что их зашвырнуло в двенадцатый век? – переспросил Головня.

– Да Аркадий Степанович. Именно в тысяча сто двадцать четвёртый год.

– Что там тогда было?

– Город Коржец. Вотчина князя Святослава.

– Что про него известно?

– Крут. Много не разговаривает. Половцев окоротил быстро, соседи тоже с ним предпочитали не ссориться. Дружину создал другим на зависть. Разбойники, и те в этих краях боялись шалить. Волхвов и ворожей тоже не жаловал. Калёным железом выжигал.

– Это что он с нашими попаданцами из двадцатого века сделает!

– Ну, да. Я им не завидую. Поголовно всех в колдуны определит.

– Ага. И на кол посадит. Или сожжёт на костре.

– Да. Нужно срочно их вывозить оттуда.

– Кафе перекинуть не получится. Его придётся там уничтожить так, чтобы ни одного артефакта не осталось. А людей, после коррекции памяти – в своё время. Рассчитали точку перехода?

– Да. Через неделю после их выброса. Ближе никак не получается.

– Плохо. В идеале лучше было бы в самую минуту переноса, чтобы дел там натворить не успели.

– Не получается.

– Ладно. Тогда готовьте туда группу специалистов. И возьмёте силовую поддержку на всякий случай. Начальнику группы спецназа команду я дам.

За три дня обошли все деревни в округе и обложили их данью. Правда, с деньгами не задалось как-то. Не было у крестьян не то, чтобы баксов, рублей завалящих. Медные монеты величиной чуть ли не с блюдце, да серебряных чешуек едва горсть со всех деревень набралось. Да это что, деньги, что ли? Выяснилось, что живут они меновой торговлей. Даже в городе на базаре, или, как они говорят, на торжище, тоже меняют в основном. Дескать, кузнецы и гончары тоже кушать хотят. Так, что деньги им ни к чему. Теперь понятно, почему они в домотканых одеждах и лаптях ходят. Тот же китайский ширпотреб чтобы купить – наличные нужны.

Дела, вроде, налаживаться стали, когда староста одной из деревень вдруг заявил, что приезжали гонцы от князя, всю деревню высекли, а со Змеем вообще разобраться пообещали по чёрному. А, вскоре, и из других деревень такие же известия пришли. Мужички разбегаться стали. Кто-то из кустов прямо на дороге Кислого завалил. И по стрёмному так. Ладно бы на нож подняли или из ствола по пацански. А то стрелой в горло. Не по понятиям. Потом ещё одну группу обстреляли. И опять стрелами. Огонь из пистолетов, конечно, по кустам открыли, да всё без толку. Пришлось опять баб в заложницы брать.

– Зашли к Князю кого-нибудь, – приказал Змей старосте ближайшей деревни. – Послезавтра пусть на стрелку к закату подтянется ну, хотя бы, к тебе в деревню. Вон там на поляне и потолкуем по душам.

Вопрос давно назрел, и нужно было его решать. А решать как? Конечно же на толковище. Вытащить этого борзого на стрелку и разъяснить, что власть его закончилась, и выхода только два: или сдохнуть, или под Змея идти.

– Отправлю, – с видимым облегчением ответил староста.

Оно и понятно. Для этих лохов главное, чтобы вопрос с хозяином решился. А то живут между двух огней. С обеих сторон их щимят не по-детски.

– Змей, – проговорил Кот. – Мы без тачек. Как-то не в жилу пешком на стрелку идти. Словно лохи какие-то.

– А где ты здесь тачки видишь? Мы их у Князя отберём. Он со своими по любому на колёсах будет.

– Так, что за чужеземцы, говоришь? – Уточнил Святослав у Ивашки, дьяка по тайному приказу.

– Вот, оно и непонятно, княже. Бают по нашему, правда, чудно как-то. А одеты во всё чёрное. Камзолы вообще сафьяновые. Бород не носят, головы голые, не косматые.

– Отроки, что ли?

– Да нет. Мужи зрелые.

– Что же тогда безбородые ходят. Сарацины, может, или половцы?

– Да, что же мы, половцев не знаем, что ли? А сарацины чёрные, как головёшки. Нет. Не сарацины. Их бы одеть по-людски, да бороды им отрастить – ничем от нас не будут отличаться.

– Может, разбойники?

– Разбойники так не действуют. Они на дорогах сидят, проезжих грабят. Могут, конечно, и на деревню налететь, грабёж устроить. Но, вот так, нагло, заявиться в деревни и обложить их данью, так разбойники не работают.

– Похоже, что пора за это дело всерьёз браться. А ну-ка, кликни-ка мне воеводу.

Воевода, мощный мужик с широкой окладистой бородой, твёрдым энергичным шагом вошёл в покои.

– Звал, княже?

– Да, Юрий, звал. Проходи, садись. Слыхал про наглых чужеземцев?

– Это тех, что на западе княжества появились? Слыхал. Руки чешутся окоротить их.

– Вот и окороти.

– Твоя воля, князь. Поеду. Дружину всю брать не стану. Двумя десятками обойдусь.

– С богом. И голову этого Змея мне привези.

На стрелку собирались с полной серьёзностью. Пусть и места глухие, и народ лоховатый, но местного авторитета перебить даже здесь не так просто. Тем более, что он здесь уже долго мазу держит. Стволы проверили, магазины дозарядили, заранее поляну прошли вдоль и поперёк. Эх, жаль автоматы в машинах осталось. С автоматчиками вышло бы круче и быстрее. Да и убедительнее. А, если они вооружены хорошо? Тогда мало не покажется. Хотя, в такой глуши максимум, что у них может быть, так это ружья охотничьи. Правда, ружьё против пистолета тоже аргумент. Длинноствол, как-никак. Тут одна надежда. Змей на стрелках собаку съел. А Князю этому вряд ли пришлось столько на разборки ездить. Разжирел, небось, при спокойной жизни.

Ещё с обеда расставил свои силы. Четверых посадил в крайних домах. Ещё шесть человек в балке за поляной. Остальные десять будут, вместе со Змеем, встречать противную сторону. Так сказать, переговоры вести. К закату всё было готово. Главарь стоял у угла крайнего дома и небрежно щёлкал семечки прямо из подсолнуха, сорванного в ближайшем огороде.

– Похоже, едут, – проговорил стоящий рядом Василёк.

– Где? – встрепенулся Змей.

– А вон, вдали, видишь?

– На конях? Они, что, совсем здесь одичали?

Бригада местных, тем временем, всё приближалась и, по мере того, как они подъезжали, удивление становилось всё больше. Крепкие мужики, на мощных конях, все в кольчугах, шлемах и с мечами на поясах. Такого просто не могло быть. А когда, даже не пытаясь приступить к переговорам, всадники стали разворачиваться полумесяцем, стало совсем не до смеха. В воздух взмыла туча стрел, Василёк покатился по земле со стрелой в груди, другая стрела воткнулась в стену рядом с головой, и пространство огласилось стонами и криками боли.

Змей выстрелил, даже не пытаясь прицелиться, и отбежал за избу. Его бойцы открыли огонь из окон и балки, заставив нападающих отступить. Нескольких, всё же, удалось достать, и они сейчас валялись в траве, а их лошади метались неподалёку. Пока ошеломлённый противник приходил в себя, Змей приказал подобрать оружие убитых пацанов и рассредоточиться по избам. В ближнем бою с пистолетами они ещё смогут изменить положение вещей даже с уполовиненной бригадой.

Положение оказалось аховым. Такого он никак не ожидал. Их, крутых братков, ушатала нелепая бригада лохов на лошадях, вооружённая луками и мечами. Средневековье какое-то. Нужно дождаться ночи и уходить. Главное продержаться, пока совсем не стемнеет. Осталось немного потерпеть. А потом заявиться в город и завалить этого Князя. Тогда его братве и деваться некуда будет. Пойдёт под крыло Змея, как миленькие.

До темноты братва Князя ещё один раз попыталась штурмовать, но потеряв двоих в тесноте дворов, вынуждена была отступить. Всё-таки, пуля быстрее меча. Когда окончательно стемнело, Змей собрал своих людей и внезапным ударом прорвал хиленькое оцепление. До гор добраться удалось. Их никто не преследовал. Выставив посты, вломились в кабак и, приказав обслуге подать самогону, который им притащили местные в качестве дани, принялись зализывать раны. Поражение было болезненным. Стало ясно, что в открытом бою этого Князя не победить. Значит, нужно убирать его в городе, как и предположил сегодня в деревне. Были бы автоматы, эти бы конники кровью бы умылись.

Расписав смены и строго наказав, чтобы на посту не спали, приказал всем не засиживаться и отдыхать. Печёнкой Змей чуял, что их в покое не оставят. А нужно время, чтобы прийти в себя, поднять дух братвы и продумать способы, чтобы добраться до города. Как ни странно, но ночью их никто так и не побеспокоил. Удалось выспаться и отдохнуть. На следующий день, правда, сунулись эти странные братки, но там вход в распадок один. Из пистолетов удалось отбиться. Да и не настаивали особо они. Странно, но, похоже, огнестрельное оружие приводит их в замешательство. При первых же выстрелах откатываются и убегают. И что же это за места такие, что народ тёмный дальше некуда? Однако, тёмные они тёмные, а выпускать их не собираются. Делать надо что-то. Может, договориться попробовать?

– Шнырь, Вову позови! – пришёл к решению Змей.

Шестёрка метнулся и, вскоре, Вова появился из дальней кабинки, на ходу застёгивая рубашку. Следом, с размазанной косметикой на лице, выскользнула официантка и скрылась где-то в районе кухни.

– Чего звал? – наливая себе в стакан самогон, недовольно поинтересовался Вова.

И этот туда же. Зашатался трон под Змеем. Ох, как зашатался, если Вова так разговаривать стал. Подмочен авторитет после неудачной стрелки. А Вова один остался в живых. Кота и Василька словно ёжиков стрелами утыкали. Ясно же, что мыслишки подвинуть Змея у него появились.

– Сходи к этим браткам, добазарься о встрече с Князем. Один на один с ним тереть буду.

– Да стрёмно как-то. Я высунусь, а они мне промеж глаз стрелу и засандалят.

– А ты из-за укрытия крикни. Самое главное, чтобы на толковище сам Князь вышел. А там посмотрим. Если миром не решим, я там его и завалю.

– Базара нет.

Вова одним глотком допил содержимое стакана, кинул в рот щепотку квашеной капусты, вздохнул и вышел.

Вчерашний бой потряс воеводу Юрия Косорукого до глубины души. Эти иноземцы были без оружия и открыто стояли на краю деревни. И, если бы не рассказы деревенских о том, что небольшие предметы в руках этих чужаков с грохотом убивают наповал на расстоянии, то он приказал бы взять их живьём. Любит князь колдунов казнить. Ни одной экзекуции не пропускает. А то, что это колдуны–чернокнижники, сомнений быть не могло. Этот странный способ убивать, отсутствие бород, необычная одежда. Точно колдуны.

Действовали на опережение, поэтому, не вступая в переговоры, сразу дали залп из луков. Лучники у воеводы всегда были хорошие. И тут не подкачали. Выбили почти всех, кто стоял на краю деревни. Даже не поверилось в такую быструю победу. И правильно не поверилось, потому, что после этого загрохотало со всех сторон, замелькали вспышки из окон крайних домов и из балки, что на краю поляны, и несколько дружинников замертво упали с коней. Делать нечего, приказал Юрий отходить. Укрылись в рощице неподалёку, пришли в себя, обстреляли ещё раз колдунов, что-то собирающих на поляне, и стали готовиться к штурму деревни. Штурмовали уже с последними лучами солнца, почти в темноте. И опять иноземцы с грохотом убивали на расстоянии. В проходах между домами им это удавалось лучше.

Тогда отвёл воевода своих людей, приказал выставить посты вокруг деревни и отправил гонца за подкреплением. А ночью колдуны прорвались через посты и ушли в горы. Ну, куда они ушли, известно было. Местные доставляли им продукты, так, что не потеряются. Поэтому Юрий, пока не подошло подкрепление, распорядился собрать тела всех чужаков и сжечь. Колдунов всегда сжигать положено, чтобы из могилы не встали. И все колдовские предметы, которые при них нашли, тоже в огонь покидали. Ко времени, когда солнце поднялось в зенит, подошло и подкрепление. Почти вся дружина. Остались только те, кто на охране княжеского терема были.

Крестьяне провели к тому месту, где обосновались колдуны. Вместе с двумя лазутчиками Юрий поднялся на скалу и, осторожно выглянув из-за гребня, глянул вниз. Странно. Они с князем здесь охотились полгода назад. И тогда ни о каких строениях в этих местах никто и не слыхал. Вон, возле того водопада они тогда останавливались. Не было ничего. Точно не было. А сейчас там стоит двухэтажный дом странного вида и, по-видимому, из камня. Да ещё и на передней стене что-то яркое написано большими буквами. Без колдовства и здесь не обошлось.

Штурм, на который воевода решился, так же ничего не дал. Потеряв двоих дружинников, пришлось опять откатиться назад и укрыться в складках местности. И что дальше делать? С половцами было гораздо проще. Там никакой магии. И обойти никак. Правда, и колдунам никуда не деться. Но это, как раз, бабка надвое сказала. Кто знает, что они ещё наколдуют?

– Воевода! – прервал его размышления Гостомысл, десятник. – Там из-за камней кричит кто-то. Вроде, на переговоры приглашает. Говорит, что главный нужен.

– Ну, пошли, посмотрим, кто там разговорчивый такой.

Юрий поднялся с валуна и прошёл за десятником. Там, из-за камня, действительно кто-то махал белой тряпкой, нацепленной на палку.

– Что хотел? – прокричал воевода.

– Нужно с главным говорить.

– А ты кто такой?

– Вова я. Но ты не со мной говорить будешь. С тобой наш главный, Змей хочет разговаривать.

– Змей? Пусть выйдет с пустыми руками. Тогда и я выйду.

Воевода был удручён. Мало того, что во главе этих колдунов змей, да ещё и вова у него в подручных. А все знают, что вова, это покойник, пугающий во сне. Сильные колдуны. Даже странно, что с ходу вчера столько их удалось уничтожить. Видать, мелочь всякая подвернулась. А крупная нечисть вся здесь. Вон, говорят, там и василиск есть, и кот. Все в человечьих личинах ходят, чтобы сразу никто не догадался.

– Эй! – опять донеслось из-за камней. – Я выхожу!

– Выходи! – отозвался Юрий. – Я тоже выхожу.

Вдохнув полной грудью, словно прыгая в прорубь, Юрий поднялся и шагнул из укрытия. Навстречу ему вышел высокий плечистый мужчина со шрамом через левую половину лица и холодным блеском серых глаз. Не знай, воевода, что это колдун, точно бы за варяга принял бы. Вот только вместо косиц голый череп. Да и одет. Короткий чёрный кафтан из кожи, которую на сапоги, обычно, пускают, чёрные штаны, невысокие сапоги необычной формы с узкими голенищами на шнуровке. Страшно даже глядеть на него. Колдун смерил Юрия оценивающим взглядом и усмехнулся.

– Ты, что ли, Князь?

– Нет. Я воевода.

– Я хотел с Князем говорить.

– Князь, с кем попало, не разговаривает. Он в стольном граде остался. Здесь я вместо него. Что хотел?

– Мне Князь нужен. Чего с тобой базарить?

– Князь с тобой говорить не будет.

– А с шестёрками мне говорить вообще без мазы, – бросил Змей и, сделав вид, что собирается уйти, внезапно выбросил вперёд руку с пистолетом.

Попытаться пристрелить на таком близком расстоянии этого подручного Князя со странным погонялом «Воевода» было большой ошибкой Змея. Юрий среагировал больше на руку, чем на пистолет. Знатный рукопашник, всю жизнь бьющийся мечом, или кинжалом в ближнем бою, он нырнул под руку и , захватив её в районе запястья, выхватил нож и ударил Змея в бок. Признаться, воевода до последнего момента ожидал скрежета клинка по кольчуге или панцирю. Но остриё вошло легко, не встретив сопротивления. Змей удивлённо взглянул на противника, открыл рот, словно рыба, выброшенная на берег и стал заваливаться на бок. Воодушевлённые такой победой дружинники бросились вперёд и, вскоре, перед странным домом закипела рукопашная схватка.

Бились ожесточённо. В дружинниках кипела ненависть к колдунам, а те старались продать свои жизни подороже, понимая, что живыми их не выпустят. И не мудрено, что никто в горячке боя не заметил, как немного поодаль воздух заискрился, пошёл волнами, а потом, из радужного сияния стали выбегать странные люди.

Ещё только пробивая канал, Салимов увидел, как на том конце разгорается рукопашная схватка. Люди в одежде двадцатого века бились не на жизнь, а на смерть с княжескими дружинниками. Поэтому времени на размышления не было. Командир отделения спецназа всё понял с полувзгляда и, едва дождавшись открытия портала, дал команду своим бойцам на проход. Выскочив в двенадцатом веке, подразделение сразу развернулось в боевой порядок и дало залп из подствольников по толпе. Тут и там раздались хлопки, белый дым охватил всех и, спустя минуту, на камнях лежали, охваченные глубоким сном, недавние противники.

– И что мы имеем? – выскочил из портала Салимов.

– Княжеские дружинники сцепились с братками из девяностых годов двадцатого века, – ответил спецназовец. – В страшном сне такого не увидишь. Фантазии не хватит.

– Там ещё гражданские в здании кафе. Напуганные сидят, трясутся.

– Хорошо, – проговорил учёный. – Ждём команду корректоров с портативным гипнографом. Будем память корректировать. Да и зачистить тут всё надо.

– Вот, как-то так всё и было, – Салимов проставил чашку с уже остывшим чаем на стол, и устало потёр глаза. – Из персонала кафе никто не пострадал, а на момент переноса из посетителей были только бандиты, обмывающие удачное дело. В таких случаях обычные посетители мало того, что в кафе не пускаются, они и сами стараются держаться от него подальше. Что и говорить? Девяностые года двадцатого века в России это что-то.

– А как корректировка прошла? – уточнил Головня.

– Как обычно. Там несколько бандитов выжило. Раненным в мобильном медблоке была оказана экстренная помощь. Потом всем вообще стёрли из памяти всё, что с ними произошло после переноса и вернули в своё время.

– А почему ложные воспоминания не подселили?

– Да народу слишком много оказалось. Мы бы там месяц возились. Со всеми пришлось работать по максимально упрощённой программе. Даже местным особо мозги не чистили.

Да вы, Аркадий Степанович не волнуйтесь. Потерю памяти и появившиеся кое у кого свежие шрамы спишутся на инопланетян.

– Это как?

– Девяностые двадцатого века в России, это как раз разгул уфологии, экстрасенсов и прочего бреда. Там о похищении людей гуманоидами на летающих тарелках даже в серьёзных изданиях писали, чуть ли не каждый день. Вот и здесь – весомое доказательство. Ничего не помнят, неизвестно где были, да ещё и свежие шрамы. Они ещё знаменитыми стать могут.

– А дружинники княжеские?

– Ну, у них даже стирать ничего не пришлось. Дописали гипнограмму окончания эпической битвы с чернокнижниками, да головой главаря бандитов пришлось пожертвовать.

– Почему?

– Князь приказал воеводе его голову привезти. Пришлось отдать. Но всё остальное уничтожили. Ни одного артефакта не оставили в том времени.

– А последствий никаких от того, что им память не стёрли?

– Нет. Наоборот, нашлось объяснение одному феномену. Дело в том, что в этих краях издревле ходит любопытная версия известной библейской легенды о Георгии Победоносце, победившем Змея.

– Чем же она любопытна?

– А тем, что, во-первых, местные жители настаивают в том, что события происходили именно в этих краях.

– Ну, это не новость. В каждом регионе такое.

– Э нет. Они даже показывают место этой битвы. Догадываетесь, какое? А во-вторых, в отличие от общепринятой легенды, местный Змей не в одиночку действовал, а со свитой, в которой присутствовали совсем не библейские персонажи. Из основных там: василиск, кот-баюн и вова. На Руси василиском называли не просто опасную змею или гигантского змея, а существо с очень необычными чертами. Историки славянской истории находят описание василиска, как диковинного существа, который выглядит как петух, но у которого есть крылья дракона и хвост змеи. Кот-баюн – персонаж русских волшебных сказок, обладающий волшебным усыпляющим голосом. А вова – в славянском фольклоре персонаж, которым пугают непослушных детей, бабай , бука, также покойник, являющийся во сне. Это, если не считать разную нечисть поменьше.

– Ну и что?

– А то, что подручных Змея – бандита из двадцатого века, звали Кот, Василёк и Вова. Аналогия не просматривается?

– Ага. Вижу. То, есть, вы решили не особо зачищать память, так, как это событие уже оставило свой след в истории?

– Именно так. Правда, немного трансформировалось в такую красивую легенду.

– А как быть с именем Георгий? Ведь отважного княжеского воеводу звали Юрий Косорукий.

– В древней Руси имя Георгий звучало, как Георги и соединяло в себе два имени – Георгий и Юрий. Поэтому неудивительна такая интерпретация имени воеводы.

– Ладно. Свою оплошность вы исправили. И, причём, блестяще, если не считать того, что основная масса бандитов погибла. Но, я думаю, по ним плакать особо не стоит. Можете отдыхать. Кстати, как там Чернобыльская АЭС?

– Наблюдаем.

Али-баба и сорок разбойников

Дорога вела вдоль бурной реки, несущей по камням свои прозрачные студёные воды. Дехканин Али Фаллах спустился к реке и набрал в бурдюк воды. Дорога неблизкая предстоит, через горы, синеющие вдали, поэтому вода не помешает. На перевале нужно будет встать на ночёвку. Конечно, хотелось бы побыстрее попасть домой, где ждёт его Мариам с детьми, но в горах торопиться нельзя. Ещё на слуху страшная гибель двух торговцев, на которых разбойники напали где-то в этих краях. Али, конечно, не торговец, а дехканин, и у него не так много денег, но те десять динариев, которые он заработал за сезон у бая Сардора, нужно привезти в семью обязательно.

Мерзкий промозглый ветер рвал полы чапанаи забирался внутрь, окончательно выстуживая тело. Али пробирала дрожь, и хотелось только присесть у очага и выпить пиалу горячего чая. Дорога повела вверх, петляя между скальными выступами и кривыми деревцами. Лес прикрыл от порывов ветра, и стало немного легче. Разбойничий свист, раздавшийся почти над головой, заставил дехканина присесть от неожиданности. В голове мысли заметались, словно испуганные птицы.

Выскочившие из-за поворота несколько разбойников на конях вывели его из ступора, и Али на чистых инстинктах рванул в заросли, споткнулся о камень и покатился вниз по склону. Колючие кусты остановили падение, дехканин вскочил на ноги, метнулся в сторону и ударился головой о выступ скалы, нависшей над лесом. Из глаз посыпались искры, а в голове зашумело. Или не в голове?

Потирая ушибленную голову, он с удивлением рассматривал пещеру, вдруг открывшуюся в скале. Секунду назад на этом месте стояла скала без всякого намёка на отверстие. Крики разбойников за спиной напомнили, что сейчас не время для размышлений, и он нырнул в темноту, стараясь удалиться как можно дальше от входа. За спиной опять зашумело, и вспыхнул яркий свет, заставив зажмуриться. Он обернулся назад, но входа не обнаружил. Вместо него была ровная гладкая каменная стена. И ни одного, не то, что отверстия, а, даже, просто трещинки. Ровная гладкая поверхность и больше ничего.

Али присел у стены и закрыл голову руками. Куда он попал? Чего ожидать дальше? Волосы шевелились от ужаса, и было непонятно, что было бы лучше: оказаться здесь, или в лапах у разбойников. Немного успокоившись, дехканин поднялся и, наконец, решился осмотреться. Это была комната. Небольшая, пять шагов на шесть, не больше. Да и высота в полтора человеческих роста. И вся она была залита неживым, каким-то белым жёстким ровным светом. Али попробовал отыскать лампу или светильник, но не нашёл. Казалось, свет существовал сам по себе, словно вода, залитая в сосуд. Даже тень не отбрасывалась.

В воздухе раздалось тихое гудение, белый свет сменился багровым, потом фиолетовым, в дальней стене возник проём, а в полу высветилась стрелка, словно намекающая о том, что нужно бы и дальше пройти. Али хотел помолиться, но, как на зло, ни одна сура так и не пришла ему в голову. На ватных ногах он пошёл в указанном направлении. Следующая комната вообще была похожа на чулан двух шагов в длину и полтора в ширину. За спиной зашуршало. Дехканин вздрогнул от страха, обернулся и не нашёл больше прохода, через который вошёл сюда.

Али в очередной раз потрогал стену и, даже, стукнул по ней кулаком. Обычный монолит. Волшебство какое-то. Куда он попал? Чертоги колдуна? Или жилище джинна? И то, и другое было смертельно опасным, и нужно было срочно уходить отсюда. Только, вот, как? Громкое шипение вывело дехканина из задумчивости и заставило запаниковать ещё больше. Из стен вырвались клубы дыма, а в воздухе запахло чем-то резким и неприятным. Он в ужасе упал на пол, закрыл голову руками и приготовился к смерти. Сейчас появится ужасный джинн, который сожжёт его и развеет пепел по всему свету.

Шипение прекратилось, но джинн так и не появился. Прямо под носом загорелась стрелка, точно такая же, как и в предыдущей комнате. Али поднял голову и увидел открытый проём в следующую комнату. Ничего не понимая, он поднялся на ноги и опять зашагал в указанном направлении. Это был коридор, покрытый чем-то мягким, приятно пружинящим под ногами. Свет здесь был тёплым, мягким, словно над головой светило ласковое весеннее солнце. А на полу через равные промежутки всё так же светились стрелки.

Коридор вывел в огромную пещеру, свод которой терялся где-то в высоте, а стены вообще были не видны за строениями, разбросанными тут и там. Строения были разной формы и размеров. Сбоку стояли небольшие домики с плоской крышей. Чуть поодаль, длинные прямоугольные хижины, а справа, словно огромные бочки, уложенные на бок и частично утопленные в землю. Между строениями тянулись каменные дорожки, вдоль которых иногда были установлены скамейки причудливой формы.

Лёгкое жужжание заставило напрячься и затаиться за одним из домиков. По дорожке, не торопясь, передвигалось что-то, похожее на муравья, только высотой по пояс взрослому человеку. Муравей-переросток двигался осторожно, поворачивая свою голову из стороны в сторону и шевеля своими усиками, длинными, словно заготовки лозы у мастера корзинщика. Чудище, видимо учуяло незваного гостя, потому, что сошло с дорожки и уверенно двинулось к дехканину. Али вытащил свой нож, старый верный пчак, доставшийся ещё от отца, и приготовился к бою.

Крупная лобастая голова с огромными круглыми глазами показалась из-за угла. Нож скользнул по морде, словно по казану. Даже проскрежетал так же. Муравей рванулся вперёд, выдвигая из пасти две трубки. В панике Али опять ударил пчаком и попал в глаз. Что-то захрустело, потом вспыхнуло, в руку ударило чем-то сильным, отдало в локоть, тряхануло по всему телу так, что клацнули зубы, из головы чудища вырвалась струйка неприятно пахнущего дыма, который тут же развеялся в воздухе. Лапы муравья подломились, и он завалился на бок. Где-то вдали раздался такой же жужжащий звук и парень, не дожидаясь очередного чудища, бросился в ближайший дом. Дверь оказалась заперта, но, после нажатия ладонью упруго поддалась и открылась.

Али вломился в помещение и свет в нём сразу же загорелся. Небольшая комната с мягким покрытием на полу, большим шкафом сбоку и с дверью на противоположной стене. Посередине комнаты воздух, внезапно, замерцал, и появилась прекрасная женщина, одетая в необычные одежды.

– Я рада вас приветствовать, – проговорила она. – К сожалению, вы не сообщили о времени своего прихода, поэтому я не приготовила вам ужин. Но вы можете пока пройти в гостиную и отдохнуть со стаканом аперитива. Через пять минут ужин будет готов.

Женщина исчезла. У Али подломились ноги, и он упал на колени. О, Аллах! В этом доме живёт гуль! Что она говорила насчёт ужина? Не успела ещё? Гули питаются свежей мертвечиной. Значит, она хочет его убить и съесть. Надо бежать. Парень развернулся к выходной двери и отшатнулся. Там стояла эта же женщина.

– Я жду, когда вы снимете верхнюю одежду. Её надо почистить.

– Не надо ничего чистить, – буркнул Али и поплотнее запахнул чапан.

Дорога назад отрезана. И не выскочить никак. Значит, остаётся только идти дальше. В следующей комнате было такое же мягкое покрытие на полу, стояло широкое сиденье необычной формы и низкий столик. Гуль возникла возле сиденья и предложила сесть. Али подчинился и уселся, ожидая того, что сейчас неведомая сила разорвёт его. Но ничего не произошло. Вместо этого он погрузился в мягкие подушки, на которых не сидел, наверное, сам султан, а на столике перед ним появился высокий прозрачный сосуд с оранжевой, слабо мерцающей жидкостью.

– Выпейте это пока. Ужин скоро будет готов.

Отравить хочет. Точно отравить! Но, что же делать? И стоит же, ждёт, смотрит. А, если не выпить, то она кинется сейчас и загрызёт. Лучше уж яд. Али дрожащими руками поднёс к губам сосуд и глотнул. Странно. Никаких неприятных последствий не было. Кроме того, напиток оказался сказочно вкусным. Вот уж этого точно ни один султан не пил.

– Ваш ужин готов, – заставил оторваться от напитка голос, – пройдите, пожалуйста, в столовую.

Али поднялся с сидения и прошёл в другую комнату. Стены в персиковых тонах, какая-то штука на стене, играющая огоньками, высокий стол и сиденья с высокими прямыми спинками, у противоположной стены стоял узкий низенький ящик, отдалённо напоминающий сундук. Ну, точно жилище джиннов или дэвов. А ужин, хоть и непривычный, оказался совсем не плох. Было вкусно и сытно. После еды дехканин опять уселся на сиденье и откинулся на мягких подушках. Интересно, его отравили или нет? И тут он покрылся липким потом. Вспомнились старые сказки про всякую нечисть, живущую в горных пещерах. Особенно, те, в которых рассказывалось, как путники, поев вкусной еды, или испив сладкого шербета, превращались в поганых свиней или вонючих козлов. Дрожащими руками он стал ощупывать лицо, ожидая нащупать пятачок или рога. Ничего.

– Что случилось? – встревожено спросила Гуль.

Или не Гуль?

– Хочу на лицо своё посмотреть.

– Будет исполнено.

Из стоящего рядом ящика бесшумно выдвинулось зеркало. Али подошёл к нему и посмотрел на своё отражение. Лицо, как лицо. Обычное. С жиденькой бородёнкой, слегка тронутое оспой и с кривым носом, сломанным баем в прошлом году, когда он не очень ровно сделал грядку. Никакой козлиной или свиной рожи. Зато само зеркало было прекрасно. Те бронзовые, над которыми так трясся бай, не шли ни в какое сравнение.

– Вам ещё нужно зеркало, или его уже можно убрать? – заботливо поинтересовалась Гуль.

Или, всё-таки не Гуль? Наверное, всё-таки, это Пэри.

– Как зовут тебя? – расслабленно поинтересовался дехканин, опять откидываясь на мягких подушках.

– Вы можете называть меня так, как захотите.

– Ты Пэри?

– Пусть будет так. Наверное, вы хотите спать?

– Да. Поспать бы не мешало.

– Тогда пройдите в спальню. Я приготовлю вам душ.

Пэри стояла уже возле двери в другую комнату, о существовании которой до этого ничего не напоминало. Али прошёл туда. Широкая кровать так и манила. Он уже хотел плюхнуться на неё прямо в одежде, но девушка мягко, но настойчиво заставила его раздеться и пройти в небольшой закуток с прозрачными дверями. Как только он вошёл туда, двери закрылись, а с потолка пошёл удивительный горячий дождь. Дехканин сначала испугался и дёрнулся, чтобы выскочить, но за дверями стояла Пэри и ласково улыбалась. Али успокоился и, пользуясь случаем, с удовольствием помылся. Кровать приняла его в свои объятия, и он провалился в сон.

Проснулся он так, словно выплыл из ласковых волн на поверхность. Сразу в комнате зажёгся свет, и заиграла негромко прекрасная музыка.

– Доброе утро, раздался над головой мягкий женский голос.

Али подскочил и оглянулся. Рядом стояла вчерашняя Пэри. Значит, не приснилось.

– Ваша одежда приведена в порядок, – проговорила девушка. – Вы можете одеться и пройти к завтраку.

– Рядом, на небольшом возвышении действительно лежала его одежда и обувь. Или не его? Всё, цвет, фасон, были то же. Но одежда была новая! Совершенно новая!

– Это не моё! – возмутился дехканин.

– Ваше. Просто вещи ваши были настолько ветхие, что их пришлось пропустить через репликатор. Одевайтесь.

– А где моя котомка?

– Если вы про тот мешок, который был с вами, то он вон там. Как я поняла, его функциональное предназначение – переносить различные предметы и вещи?

– Конечно! Это же котомка!

– Функционально совсем бесполезный предмет.

– Это, как бесполезный? Знаешь, сколько я с ней хожу уже?

– Я могу предложить вам вот этот ранец. Думаю, что это будет гораздо функциональней.

Из ящика выдвинулась полка, на которой стояла сума из плотной ткани с двумя лямками, позволяющими одевать её на спину и множеством карманов. Али заглянул внутрь. Вместительный, три отдела, удобно закрывается сверху куском ткани со шнуровкой. Хорошая вещь. Довольно хмыкая, он принялся перекладывать свои вещи. Да что там тех вещей было? Сменные штаны, рубаха, дырявые ичиги, платок в подарок Мариам, да деревянные игрушки для детей.

– Эти вещи тоже можно пропустить через репликатор, как и обувь.

– Ну, так, пропусти.

– Положите их сюда, – выдвинулась ещё одна полочка.

Дехканин положил свои вещи туда, куда было указано, и через минуту получил точно такие, но совершенно новые.

– Я заметила у вас нумизматические знаки, выполненные из медного сплава, – указала Пэри на узелок с динариями, заработанными у бая.

– Нет. Там деньги, – окрысился Али и на всякий случай спрятал узелок за спину.

– Они имеют для вас такое большое значение?

– А как же? Знаешь, сколько я работал, чтобы заработать эти несчастные десять динариев?!

– Почему вы называете их несчастными?

– Да потому, что это слёзы, а не деньги. Как на какие-то десять динариев пережить зиму?

– А на сколько динариев можно пережить зиму?

– Ну, наверное, за сто.

– Положите эти динарии на ту же полку.

– А они не пропадут?

– Нет. Репликатор продублирует каждую монету десять раз и у вас будет сто динариев.

– А тысячу?

– Потом он опять продублирует каждую монету и у вас будет тысяча.

Ещё не веря себе, Али трясущимися руками высыпал деньги на полочку и со страхом наблюдал, как полочка исчезла в недрах ящика.

– Скажи, Пэри, а ты можешь сделать всё?

– Нет. Живые формы я произвести не могу.

– А золото? Золото можешь?

– На данный момент репликатор занят. Повторите запрос позднее.

Спустя минуту полочка выдвинулась и на ней, аккуратно уложенные в столбики, стояли динарии. Ровно сто столбиков по десять монет в каждом. Али, ещё не веря своему счастью, ссыпал их во внезапно потяжелевший ранец. Да уж. Ноша нелёгкая получилась.

– Запрос «золото» выполнять? – нарушила его счастливые грёзы Пэри.

– Выполняй.

Ящик замигал огоньками, которых до этого не было, а потом на выдвинутой опять полочке оказался брусок жёлтого металла.

– Золото. Аурум. Химический элемент таблицы Менделеева под номером семьдесят девять. Чистота слитка – девяносто девять целых и девяноста девять сотых процента. Вес слитка – пятьсот грамм.

Али задумался. Слиток чистейшего золота, конечно, вещь заманчивая. Но, что с ним делать? Как объяснить тому же ростовщику, откуда у него взялся этот брусок?

– А в виде монет ты можешь сделать? Мне слитком не надо.

– Из него могу изготовить двести золотых динариев.

– Делай.

Али сидел на мягком сидении и в полной прострации раскачивался на подушках. Он – богач. Вон, сколько у него золотых монет. Медь даже в расчет брать не стоит. Две штуки парчи, две – шёлка, одежда женская и детская, сапоги и ичиги разных размеров и фасонов. Да он богаче любого бая в округе, а, может, и самого султана! Хотя, нет. У султана, наверное, полные подвалы золота. Но и столько денег тоже неплохо. Правда, это с одной стороны. А с другой, как объяснить такое внезапное богатство? Все в кишлаке знают, где работает в сезон дехканин и сколько, примерно, он зарабатывает. Поэтому, заявись Али с таким богатством, от вопросов не отделаешься. Конечно, надо бы ещё выбраться из этого подземелья. А то, кто знает, может всё это добро даётся, а наружу ни ногой. Что-то такое он тоже в сказках слышал.

– А скажи, Пэри, я смогу выйти отсюда?

– Конечно, раз вы сюда попали. К какому шлюзу вы бы хотели выйти?

– К чему?

– Шлюзу.

– Я не знаю, что такое этот ваш шлюз.

– Шлюз, это выход на поверхность с базы.

– Мне бы к Агач-арту выбраться, – жалобно проговорил дехканин. – Я живу там.

– Вам необходимо пройти в тоннель восемь – один, потом перейти по переходу четыре – шесть в тоннель, два – два. Он выведет к нужному шлюзу.

– Как я найду эти тоннели?

– Сейчас вы авторизируетесь на главном компьютере. После этого я сделаю запрос на маршрутизатор, и от нашего модуля прямо до шлюза будут проложены навигационные стрелки.

– Это авто… короче, то, что ты говоришь, это обязательно?

– Да. Это нужно, чтобы на вас не реагировали системы охраны.

– А это что такое?

– Это система, которая не допускает на базу посторонних. Там много чего. Одну из частей этой системы, боевого робота, вы вывели вчера из строя.

– Я просто защищался.

– Вам просто повезло. Больше так не повезёт. Поэтому авторизация обязательна.

– Почему ты помогаешь мне?

– Я обслуживаю этот модуль. Вы вошли сюда и вывели меня из спящего режима, а, значит, позиционировали себя, как хозяина. А я обязана помогать хозяину, так как для этого создана.

– А как открыть выход на улицу?

– Справа от шлюза есть прямоугольная панель с вот таким рисунком, – она махнула рукой в сторону серой доски, висящей на стене.

Доска засветилась мягким светом, и на ней проступило изображение чего-то прямоугольного со сложным рисунком, напоминающим листок сезама, выполненным, словно из рассыпанных семян этого растения.

– Нужно дотронуться до рисунка, и шлюз откроется.

Так оно и получилось. Пригибаясь под тяжестью внезапно свалившегося богатства, Али доковылял до выхода, отыскал табличку и дотронулся до рисунка. Странно, но рисунок и ощущался так же. Ну, прямо семена сезама, вмёрзшие в металл. Ровная поверхность стены, вдруг, разошлась в стороны, и в глаза ударил дневной свет. После полумрака подземелья солнце слепило. Почти на ощупь, дехканин сделал ещё пару шагов и услышал, как за спиной закрылся проход. Всё. Вышел. Честно признаться, он до последнего не верил, что духи подземелья выпустят его оттуда так просто. Но, всё-таки, выбрался. Свободен!

Глаза постепенно привыкли к яркому свету. Внизу лежал родной кишлак и, даже отсюда было видно, как во дворах суетились его соседи. Али осмотрел склон и понял, что со всем своим грузом он вряд ли сможет спуститься. Места рядом с выходом были дикие, нехоженые, поэтому в голове родилась идея: спрятать основную часть ноши где-то здесь, а потом постепенно перетаскать всё домой. Удобная пещера отыскалась неподалёку. Сложив туда весь свой багаж, он прихватил ранец с деньгами, новую одежду для жены и детей, и пошёл вниз.

Вот уже четвёртый день Али дома. Мариам ходит счастливая от свалившегося на голову богатства. И это она ещё не знает о золоте, которое он зарыл под правым углом дома. Об остальном он попросил Мариам ни кому не говорить от греха подальше. Но, всё равно неспокойно. Женщина, она женщина и есть. На языке ничего не держится. Да и детям тоже рот не заткнёшь. Ну, вот, как чувствовал. Во двор зашли Аброр и Наримон, подручные местного старосты.

– Ассалом валейкум, Али! – степенно поздоровались гости.

– Валейкум ассолом, почтеннейшие, – поклонился дехканин. – Прошу в дом. Сейчас Мариам дастархан соберёт.

– Некогда нам. Пошли. Староста тебя к себе зовёт.

– И зачем я понадобился старосте?

– Это он тебе сам скажет. Нам только поручено тебя к нему доставить.

Не ожидая ничего хорошего, Али подпоясал платком чапан и пошёл на улицу. Староста Ибрагим ожидал его у себя в доме, сидя за дастарханом и прихлёбывая из пиалы чай. Церемонно ответив на приветствие, он махнул рукой, приглашая присаживаться. Старшая дочь Ибрагима быстро подала пиалу и гостю. Староста сделал ещё глоток, подождал, когда все, включая и дочь, выйдут из комнаты, и повернулся к дехканину.

– Как поживаешь, Али?

– Вашими молитвами, почтеннейший Ибрагим.

– Я слышал, что ты недавно с заработков пришёл.

– Да. Весь сезон спину гнул на бая Сардора.

– Неужели Сардор из ума выжил, или ты какие-то особые работы выполнял у него?

– Да нет. Он в здравом уме и работа у него была обычная. Я – дехканин и ничего больше не умею.

– Тогда скажи мне, как ты умудрился заработать так много? Я же знаю, что, кроме товаров, которые тоже немало стоят, ты привёз домой целое состояние! Откуда у тебя столько денег?

– Уважаемый Ибрагим-ака! Неужели вам, мудрейшему, не известно, что считать чужие деньги более, чем постыдно?

– Постыдно, когда деньги честным трудом заработаны. А твоё богатство откуда взялось, это ещё разобраться нужно.

У Али аж горло пересохло. За всю свою жизнь он, не то, что не украл, а даром ни кусочка лепёшки не получил. А тут его обвиняют неизвестно в чём. Правда, то, что он вытащил из пещеры, действительно досталось ему даром. Хотя, почему даром? С этим огромным муравьём он не на жизнь, а на смерть бился. Так, что это, что-то вроде трофея военного. И что же делать?

– В районе перевала разбойники в последнее время сильно досаждать стали. Грабят и людей убивают. А не ты ли один из них?

– Как вы такое могли подумать?

– Ты, разбойник! – неожиданно громко воскликнул староста, вскочив на ноги.

В комнату сразу ворвались Аброр и Наримон и, навалившись на Али, связали его.

– В зиндан! – коротко бросил Ибрагим. – Пусть там посидит, подумает. Захочет говорить, крикнет.

– О чём говорить? – прохрипел дехканин, ошеломлённый столь резкой сменой обстановки.

– О своих товарищах-разбойниках. Где они, где ваше логово, куда дели награбленное?

– Да вы сами подумайте: стал бы я награбленное в дом к себе тащить?

– Но, ведь, притащил же. Или ты не запрещал жене своей рассказывать о богатстве?

– Хорошо. Я расскажу тебе, где я взял всё это. А там, сам думай, разбойник я, или нет.

Ибрагим подумал и жестом руки выслал помощников из комнаты.

– А развязать? – кивнул на верёвки Али.

– А ты расскажи сначала. Там видно будет, развязывать тебя или нет.

Дехканин подумал и решил, что нужно рассказать правду. Естественно, что рассказ покажется старосте малоправдоподобным. Значит, надо его убедить. Показать вход в пещеру, по крайней мере. Своё он уже оттуда взял, а, если там покопается Ибрагим, от Али не убудет. Как он и предполагал, староста не поверил ни единому его слову. И убедить его не получилось.

– Бросьте его в зиндан, – приказал он, кликнув своих подручных. – Завтра отправим в город.

Сороконожки с шуршанием бегали по вертикальным глиняным стенам зиндана. Мохнатый паук упал с решётки, закрывающей верх. Полная луна с усмешкой заглядывала в яму. Где-то заходилась лаем собака. Али сидел на земляном полу, обхватив руками голову, и думал. Похоже, богатство не принесло ему ничего хорошего. И староста ему не поверил. А это значит, что завтра его повезут к местному бею, который проведёт расследование с применением раскаленного железа, щипцов и других инструментов для выбивания правды. А потом ему прилюдно на площади отрубят голову, как разбойнику. Недавно приходила Мариам, горько плакала, бросалась на решётку, раздирая ногтями себе лицо и просила прощения за то, что не выдержала, и проболталась подругам. Да что уже рыдать? Слезами делу не поможешь. Жаль, что золото так и останется зарытым.

Небо над зинданом постепенно стало светлеть и, наконец, посерело. Утро. Скоро повезут в город. Звук шагов, прозвучавший наверху, показался дехканину звуком тревожного набата. Вот и всё. Над головой показалась голова Наримона.

– Что, разбойник, заждался? – смеясь, проговорил он, откинув решётку и спуская вниз лестницу. – Вылезай.

Делать нечего. Кряхтя от боли в затёкшем теле, Али полез наверх. Аброр, стоявший рядом с Наримоном, сноровисто связал ему руки и толкнул вперёд. Дехканин оглянулся. Арбы, на которой его должны были повезти, нигде не было.

– Куда идти то?

– К старосте. Он ещё хочет поговорить с тобой.

Ибрагим ждал его во дворе своего дома. Сразу, как только подошёл Али, староста подошёл к нему и приказал развязать.

– А если убежать надумает? – засомневался Аброр.

– Не убежит. Ты же, ведь, не убежишь?

– Нет, – растирая руки, ответил дехканин.

– Я думал всю ночь над твоим рассказом. Если всё, что ты вчера мне говорил, правда, то ты не разбойник. Мы отпустим тебя. Но, чтобы доказать это, ты должен провести нас туда и показать этот вход. Ты готов?

– Готов. Когда пойдём?

– А, вот, сейчас и пойдём. Чего время терять?

– Я бы поел чего-нибудь.

– Пока ты не докажешь, что ты не разбойник, нам кормить тебя вообще резона нет. Но я добрый. Держи, по дороге пожуёшь, – староста сунул ему в руки кусок лепёшки. – Веди.

Наверх всё-таки, подниматься было не в пример тяжелее, чем спускаться. Пока добрались, вымотались сильно, хоть и за то время, пока перетаскивал имущество, Али нашёл наиболее удобный маршрут.

– Вот тут вход.

– Где? Тут же сплошная скала.

– Видите, ровная площадка, на которой рисунок, как зёрнышками выложен?

– Ну да, вижу, словно листик сезама.

– Дотроньтесь рукой до него.

Ибрагим с усмешкой, словно нехотя, протянул руку и наложил ладонь на рисунок. Скала дрогнула, посыпались сверху мелкие камешки, а перед ними открылся проход в глубину горы.

– О, Аллах! – в испуге отскочил староста.

– Ну, что, пойдём внутрь?

– Нет. Сейчас не пойдём.

– Почему?

– Это тебе, дураку, того, что ты взял, достаточно было. А я – человек умный. Брать, так караванами. Я подгоню сюда десять ишаков и вывезу оттуда столько, что стану богаче самого султана.

– Так что, я уже не виноват? Вы мне поверили?

– Конечно, не виноват! Всё, ты свободен. Иди домой.

– Э нет, уважаемый Ибрагим-ака. Так не пойдёт! Вы меня прилюдно опозорили на весь кишлак. Теперь так же прилюдно вы должны обелить моё честное имя.

– Хорошо, – согласился староста. – Сегодня во время обеденного Намаза объявлю во всеуслышание, что ты честный человек.

Староста сдержал своё слово. При всём стечении народа Ибрагим торжественно провозгласил, что Али не является разбойником и его доброе имя восстановлено. А потом, едва дождавшись окончания молитвы, он вприпрыжку побежал домой и, вскоре, выезжал из кишлака во главе вереницы ослов, навьюченных пустыми перемётными сумами. Рядом ехали его подручные Аброр и Наримон. Все трое выглядели абсолютно счастливыми. И больше никто их никогда не видел. Только десять ослов без хозяев паслись в горах.

Спустя годы староста кишлака Агач-арт почтенный аксакал Али-баба рассказывал своим внукам и правнукам историю о волшебной пещере, давшей возможность их роду разбогатеть. А потом внуки и правнуки рассказывали об этом своим внукам и правнукам, а те – своим. На каком этапе появились ещё и разбойники – одному Аллаху известно. Но этот случай так и вошёл в историю как сказка «Али-баба и сорок разбойников». Так и рассказывают её по сей день.

А начальник службы безопасности законсервированных баз института времени получил строгий выговор за то, что на одной из таких баз во время ежегодной проверки обнаружились три трупа местных жителей, неизвестно как попавших туда и уничтоженных охранными роботами.

Добрыня Никитич и Змей, или путешествие за Пучай-реку

Широкая излучина Пучай-реки сверкнула на горизонте. Добрыня встрепенулся и погнал Буланого намётом. Лес давно уже кончился и местность вокруг тянулась всё холмистая, да степная. На душе было тяжело. Всё не шли из головы слова любимой матушки Мамелфы Тимофеевны. Как не хотела она отпускать сыночка единственного ненаглядного к Пучай-реке. Да с князем не поспоришь.

– Неладные дела творятся в тех краях, – говорил Владимир, нервно шагая пол своим покоям. – Съездить нужно, Добрынюшка, посмотреть, что там, да как.

– Да что там такого страшного стряслось? – поёрзал богатырь на жёсткой лавке.

– Люди там пропадают. В народе уже паника поднимается. Всякое бают. И, что змей поганый на речке гнездо своё свил, и, что половцы там стойбище своё обосновали. Так это или нет, а с той стороны набеги на русские земли стали часто происходить. Целыми деревнями в полон угоняет вражина поганый. А кто это – непонятно.

– Так чего же, княже, ты дружину туда не пошлёшь? Почто меня одного снаряжаешь?

– Понимаешь, дружину посылать, дело довольно суетное и затратное. А вдруг тревога ложная? Вот ты сходишь туда, посмотришь, а мы потом и решим, стоит туда войско посылать, или нет. Авось, и сам справишься. Нешто ты не богатырь?

Вот и пришлось Добрыне седлать своего верного Буланого, брать слугу молодого, да и ехать в края дальние. Матушку беспокоить не стал, а, как мог, успокоил, сказав, что просто прогуляется, буйную головушку проветрит. И, даже, в реку не полезет. Еще вчера вечером стали попадаться сожжённые деревни и вытоптанные конями поля. Разор кто-то сильный учинил. И кто это мог быть? Как бы то ни было, а двигаться Добрыня стал осторожно, на открытое место старался не выезжать, а ночью вообще дежурили со слугой по очереди. Однако, вопреки опасениям, ночь прошла спокойно. А с утра вообще потянулась выжженная земля. Как кто специально пал пустил.

Ох, как не нравилось всё это богатырю. Но не поворачивать, же, назад. Что он князю скажет? Да и братья-богатыри засмеют. Илюша, тот только в бороду ухмыляться будет, а вот Алёша точно своими шуточками достанет. Да и перед слугой стыдно. Вон как смотрит восхищённо. И как теперь с полпути развернуться, даже ворога не увидав? Надо бы встряхнуться и отбросить ненужные мысли. А солнце уж очень сильно припекает. И никакого тенёчка. Степь вокруг. Вода издали манила прохладой, и Добрыня, пришпорив Буланого, галопом помчался к реке.

Пучай-река спокойно и величаво несла свои воды. Даже не верилось про то, что, бают, свирепая она, сердитая. Из первой струйки, говорят, огонь сечёт. Из второй – искры сыпятся, а из третей – дым валит. Что-то ничего похожего не наблюдается. Разделся Добрыня, сложил всё на Буланого, и полез в воду охладиться. А вода приятная, прохладная. Никаких искр, огня и дыма. До чего же приятно вот так поднырнуть под струю и поплыл саженками. Сильное тело, разгорячённое жарой, с благодарностью принимало прохладу. Богатырь лёг на спину и раскинул в стороны руки. Благодать! Бездонное синее небо, редкие кучерявые облачка и яркое солнце. Вдали показалась тучка, быстро увеличивающаяся в размерах.

Добрыня поднял голову, перевернулся на живот и, повинуясь внезапно возникшему чувству тревоги, быстро поплыл к берегу. Чёрная тень нависла над головой, на берегу испуганно заржали кони, а по воде с грохотом замолотили тугие струи воздуха. Испуганный слуга вскочил на коня и, прихватив Буланого под узцы, умчался в степь. Совершенно голый, богатырь выскочил из воды и бессильно развёл руками. Над берегом зависло чудище, словно стрекоза, поднимая бешенный ураган своими крыльями. Неужели Змей сам лично пожаловал? Много слышал о нём Добрыня, а увидеть довелось только сейчас. И ничего, чем можно было бы сразиться с чудовищем.

– Что тебе надо? – загрохотало сверху. – Зачем пришёл ты сюда?

– Я пришёл, чтобы узнать, кто нападает на землю русскую, и уводит в полон людей, – прокричал Добрыня, искоса обшаривая берег в поисках хоть какого оружия. Естественно, ничего не было, кроме коряги, выброшенной волнами. Богатырь схватил её и поднял над собой.

– Уймись, – захохотало чудище. – Срам хоть спрячь. И на ту сторону реки не суйся. Погибнешь.

– Тебя не спросил! – огрызнулся парень, но наготу ладонью всё-таки прикрыл.

– Не ходи.

Ошеломлённый, Добрыня смотрел, как чудище развернулось и полетело назад, вскоре превратившись в точку на горизонте. И что всё это значит? Определённо нужно перебраться на ту сторону. Вот только сначала одеться бы. Где этот слуга? Точно нужно высечь его, чтобы не бросал в беде господина. Ладно бы сам сбежал, но Буланого со всей одеждой, снаряжением и оружием, зачем увёл? Хорошо, что Змей не стал нападать. Много бы тогда Добрыня голышом навоевал!

Слуга появился ближе к вечеру. Бледный, трясущийся, он подъехал к господину и сразу бухнулся ему в ноги. Вот стервец! Даже злость улетучилась. Пнув его для порядка, Добрыня оделся и взлетел в седло. Ну, вот так значительно лучше. Даже уверенности прибавилось. Теперь нужно как-то перебраться на другой берег. А, вот, как? Немного подумав, богатырь решил ехать вдоль реки в поисках переправы. Вот только слугу нужно отправить. Толку от него никакого, а подвести в самый ответственный момент может. Он это уже продемонстрировал.

Скоро стемнеет, поэтому Добрыня распорядился подготовить место для ночёвки, заготовить дров для костра и приготовить ужин, справедливо рассудив, что до утра слуга ещё может пригодиться, а сам поднялся на ближайший холм и осмотрелся. Нужно понять, наконец, в какую сторону двигаться завтра. Справа ничего подходящего не видно, а вот слева вдали, вроде как мост был. Из-за расстояния рассмотреть не представлялось возможным, но проехать туда и убедиться стоило. Он спустился с холма и подъехал к слуге, который уже развёл костёр, расстелил попону для господина и уже варил ароматную похлёбку.

Ни мягкое кресло приёмной, ни улыбки секретарши красавицы Людочки, ни, даже кофе из зёрен, привезённых из Бразилии восемнадцатого века и собственноручно сваренный Людмилой, ничего не могло усыпить бдительность Артёма Камалова, детектива службы безопасности института времени. Хотя, кофе был хорош. После повального распространения ГМО в начале двадцать первого века, мало, кто знает вкус настоящих продуктов. Увы, это катастрофа, последствия которой пока ещё устранить не удалось. Однако, к шефу, начальнику службы безопасности генерал-майору Аверину, просто так не вызывают даже лучших агентов, к которым без лишней скромности Артём причислял и себя. Уровень не тот.

Наконец, совещание у генерала закончилось. Двери кабинета открылись и оттуда стали выходить распаренные, как после бани, раскрасневшиеся начальники отделов. Да уж. Крут генерал. Крут. О том, как из его кабинета выносили людей прямиком в медблок, ходили легенды. Начальник отдела расследований полковник Емельянов, заметив Камалова, кивнул головой и жестом приказал заходить в кабинет. Артём вздохнул, как перед погружением в воду без акваланга, одёрнул куртку и шагнул вслед за своим непосредственным начальником. Тяжёлая дверь с негромким чмоком закрылась за спиной, намертво отрезав все звуки из гудящей и возбуждённой толпы в приёмной. Генерал сидел за своим столом мрачный, словно туча, и Камалов удивился, как это молнии из его глаз не подожгли бумаги, лежащие ворохом на столешнице.

– Дмитрий Иванович, – обратился к нему Емельянов. – Разрешите представить, один из лучших детективов отдела Артём Камалов. Это о нём я вам говорил.

– Что-то молод слишком, – проворчал Аверин. – Хотя, это один из немногих недостатков, которые со временем проходят. И, довольно быстро, как оказывается с высоты возраста. Ладно, присаживайтесь. Ты мне, Артём, вот что скажи: на той стороне бывал?

– Да. Две экспедиции. Одна – в Испанию пятнадцатого века, а другая – Япония восьмидесятых годов двадцатого века.

– Да-да. Помню. Дело о двадцатиодноликом монстре. Так это ты тогда отметился?

– Я.

– Хорошая работа. Всех нарушителей тогда удалось нейтрализовать. Сейчас, кстати, тебе предстоит похожее дело. Только на Руси.

– Опять кто-то в прошлом шалит?

– Опять. И какие хитрые! Скачки во времени синхронизируют с нашими перемещениями. Поэтому и не заметили сразу. Случайно обратили внимание на более сильное возмущение темпорального поля. Как будто не одно, а два одновременных перемещения. Стали проверять, конечно. Точно кто-то прыгает синхронно с нами. Только вот куда? Нашли интересный факт. В Киевской Руси, практически на территории современного Киева, в районе реки Почайны, согласно легендам и былинам, относящимся к тринадцатому веку, непонятные дела творились. Там, если верить исследованиям, на тот период не было достаточно большой силы, чтобы противостоять Киеву. Но, ведь кто-то жёг селения и угонял в плен местных жителей. Да и та самая эпическая битва Добрыни со Змеем, подземелья, полные узников. Похоже, нарушители именно там. Вот тебе и предстоит в этом убедиться. Главное, точно всё узнать. Потом уже, если предположение верное, ими спецназ займётся. Задание ясное?

– Ясное. Всё понял.

– Полковник, сколько времени займёт адаптация детектива?

– Максимум сутки. Всё-таки не в Японию отправляем. Древние русичи – ментально ближе нам. Предки как-никак. Гипнограмма ляжет, как миленькая. От местного жителя не отличишь. И манеры, и выговор, всё, как тогда, будет.

– Идите, занимайтесь. И, не рискуй там, Камалов. Твоя задача собрать доказательства присутствия нарушителей или подтвердить факт их отсутствия в данном месте в данное время. А силовой частью операции, если это потребуется, другие заниматься будут.

С утра, отправив слугу домой, Добрыня поехал в левую сторону вдоль реки. А там действительно был мост. Вот, только, до него ещё нужно было добраться. Во-первых, далеко, а во-вторых, вскоре начался лес, дорога через который была совсем не лёгкой. Через чащу, словно стадо Змеев Горынычей проскакало. Поваленные деревья, вырванные с корнем, изрытая, словно по ней протащили что-то тяжёлое, земля, и тишина. Точно, что-то произошло. И, кстати, совсем недавно. Зверьё ещё не опомнилось и разбежалось на много вёрст кругом. Изредка, между стволами мелькала вода. Это Пучай-река несла, как ни в чём ни бывало, свои воды к Днепру.

Тропинка, по которой ехал Добрыня, влилась в неширокую дорогу. Богатырь свернул по направлению к реке и увидел впереди себя всадника, который ехал туда же. Обрадовавшись неожиданному попутчику, Добрыня пришпорил коня и вскоре догнал незнакомца, который, услышав топот копыт за спиной, притормозил и спокойно смотрел на него. Ну, значит, точно не лихой человек. Взгляд уверенный, не суетливый, сам не дёргается, худого точно не замышляет. Да и улыбка добрая, приветливая.

– Здрав будь, добрый человек! – поднял руку в приветствии Добрыня.

– И тебе не хворать, – ещё шире улыбнулся незнакомец.

– Я – Добрыня, вой из дружины князя киевского.

– А я – Артём, вольный человек. Вот, езжу по свету, смотрю, как другие живут, записываю.

– А зачем записываешь? Для чего?

– Чтобы другие могли почитать. Интересно же! Вот ты знаешь, как люди в других местах живут? Я сомневаюсь. А, ведь, интересно же. Интересно? Ну, скажи, положа руку на сердце.

– Интересно, – с неохотой согласился богатырь.

– А чего не съездишь, не посмотришь?

– Ну, дел и без этого хватает. Да и не наездишься. Пустое это, ради любопытства за тридевять земель шастать.

– Вот! А я книжечку берестяную напишу, да народу отдам. Люди читать будут и узнавать. И не надо ездить никуда.

– Чудно. А куда сейчас направляешься?

– Да за Пучай-реку хочу проехаться. Кого ни спрашиваю, никто не знает, что там сейчас творится. И все запуганные такие. Вот сам и хочу посмотреть. А ты?

– И я туда же. Но мне по делам служебным. Тут не отвертишься. А тебе не советую.

– Почему?

– Змей там поселился.

– Так уж и змей! Сказки!

– Нет. Не сказки. Я сам его вчера видел, когда в реке этой купался. Только окунулся, сразу он прилетел.

– Почему?

– В этой реке купаться нельзя. Змей не велит. А на ту сторону вообще запрещает соваться.

– И как он выглядел?

– Да я, признаться, со страху и не разглядел его толком. Сам посуди, он надо мной грохочет, крыльями так бьёт, что река волнами заходится. А потом, как заорёт нечеловеческим голосом! И меня представь голого посреди реки. Тут не до того было, чтобы чудище рассматривать. Помню только, что-то большое, с железным отливом и зелёное. Нет, скорее болотного цвета и пятнистое.

– Не показалось тебе?

– Нет. И тварь опасная. Все деревни по этому берегу выжег, всех людей в полон угнал. Так что тебе не след туда ехать.

– А как же ты один-то?

– Ну, моё дело служивое. Да и привычный я животом своим рисковать.

– Да и я тоже в своих странствиях не раз жизнью рисковал. Так, что могу оказаться полезным. Вместе поедем.

– Ну, смотри Артём. Ты сам себе голова. Будет страшно, на меня не пеняй.

– Не буду. Слушай, а давно такие чудеса на этой реке твориться стали?

– Да, почитай полгода. До этого всё спокойно было.

– А как началось?

– Бают, что эту реку волхвы в отместку в Смородину превратили. За то, что древнюю веру мы все отринули. Похоже, к самому Калинову мосту едем. Если это так, то там нас ждёт горячий приём.

За разговорами не заметили, как выехали почти к самой реке. А мост выглядел необычно. Хотя бы то, что он был железный, уже странно. Не может быть железных мостов. Ни один кузнец не сможет такого выковать. Добрыня, по крайней мере, о таком не слышал. А, уж, когда на мост в клубах дыма выполз огромный ящер, грохоча, лязгая и отвратительно воняя, стало совсем не до шуток. Дальше события завертелись с огромной скоростью. Монстр выплюнул сгусток пламени в богатыря, и только верный боевой конь спас его от верной гибели. Буланый одним прыжком преодолел расстояние до большого камня, за которым удалось укрыться.

Куда делся Артём, не было понятно, но это было сейчас и не важно. Если действительно опытен, как говорил, значит выкрутится. А не выкрутится – сам виноват. Предупреждали его. Взревев, ящер двинулся вперёд по мосту, поворачивая свою приплюснутую голову и выискивая Добрыню. Стрела, выпущенная из лука, даже не оцарапала шкуру монстра. Грохот приближался. Делать нечего. Оставался только один шанс. Богатырь вытащил из колчана заветную стрелу, калёную, заговорённую на бел-горюч камне, которую всегда возил с собой на самый крайний случай. Тетива тоненько тренькнула, и стрела устремилась прямо в пятнистый бок чудища. Не зря была надежда на стрелу. Ой не зря!

Ящер вспух огненным шаром, чудовищный взрыв потряс окрестности и в разные стороны полетели останки монстра. Что-то железное ударилось о камень, за которым прятался Добрыня, ещё одна железка упала неподалёку, и всё       стихло. Только обиженно гудел мост, словно возмущённый тем безобразием, что на нём творилось. Откуда-то из-под моста выбрался Артём, отряхиваясь и ошеломлённо тряся головой. И не мудрено. Такой взрыв, кого хочешь, оглушит.

Артём, узнав, что его попутчик легендарный Добрыня Никитич, даже обрадовался. По крайней мере, в такой компании никто лишний раз и докапываться не будет, кто он и откуда. Потихоньку, осторожно, он стал выпытывать хоть что-то об этой Пучай-реке и о событиях, творящихся здесь. А творились странные вещи. Если коротко подвести итог, то кто-то около полугода назад появился на том берегу и зачистил этот берег, заодно угнав всех окрестных жителей к себе и посеяв страх. В то, что река Почайна вдруг превратилась в реку Смородину, некий славянский аналог реки Стикс, разделяющей царство живых и мёртвых, он не верил.

Даже учитывая то, что на обращённой в христианство Руси уж очень не жаловали волхвов. Те, конечно, могли напакостить, но не настолько же! Это уж вообще из ряда вон выходящий случай. Да и описание змея, которого видел Добрыня, уж очень напоминало летательный аппарат, использующий подъёмную силу раскручиваемых винтов. Такое было в двадцатом – двадцать первом веке. Вертолёт. Древняя примитивная техника с очень низким КПД. А, уж, когда он увидел стальные фермы моста, всё срослось. Да. Здесь были люди из будущего, несанкционированно проникшие в эту эпоху.

Когда на мост выполз огнемётный танк середины двадцатого века, Артём не удивился. Чего-то подобного он уже ожидал, поэтому, кубарем слетев с коня, он бросился под прикрытие стальных ферм. Краем глаза отметив, что и Добрыня додумался укрыться, и сейчас обстреливает танк из своего лука, он промчался по тоненькой кромке с внешней стороне моста, швырнул магнитную мину под днище боевой машины и прыгнул вниз. Наверху грохнуло. Всё. Конец машине. Больше не будет огнём плеваться. А оглушило сильно! В ушах аж звенит.

Выбираясь на крутой склон, Артём ломал голову над тем, как объяснить своему попутчику внезапное уничтожение танка, но, оказалось, что ничего объяснять не надо. Сияющий Добрыня гордо провозгласил, что победил чудовище своей заговорённой стрелой. Ну, что же, пусть будет так. Это даже лучше. Тем не менее, нужно было срочно уходить с моста. Гибель танка, скорее всего, уже зафиксирована, поэтому сейчас сюда направляется маневренная группа. Вот только непонятно: на машине, или на вертолёте. Богатырь завозился среди обломков,тщетно пытаясь найти свою хвалёную стрелу. Наивный. В этой плазме вон, броня поплавилась местами, а уж стрела и подавно испарилась. Поймав коня, немного бесцеремонно Артём поторопил Добрыню, и они поспешили на ту сторону. Успели вовремя. Только скрылись под густыми кронами деревьев, как над головой раздался рокот двигателя и в небе показался вертолёт.

– Вот! – обрадовался Добрыня. – Я его на реке видел.

Ну, надо же, какая у предков гибкая психика! Современник бы уже полчаса в истерике бился, увидев что-то такое, что не укладывается в привычные рамки, а этим хоть бы что. Радуется, как старому знакомому.

– Замри! – постарался перекричать шум мотора Артём.

Воин, он и в Африке воин. Ничего ещё не понимая, Добрыня, всё же затих и, по примеру Камалова, прижался к стволу разлапистого старого дуба. Человек повоевавший быстро привыкает к тому, что нужно выполнить команду, а уже потом, при случае, выяснить, для чего это было нужно. Главное, чтобы на вертолёте не было индикаторов живых форм. Тогда их в два счёта обнаружат. Естественно, что ещё несколько сюрпризов у Артёма в ранце заготовлено. Но пока не хотелось бы разбрасываться ими направо и налево.

Вертолёт завис над мостом, потом опять взмыл вверх и, судя по удаляющемуся рокоту двигателя, полетел на ту сторону. Ага. Ищут злоумышленников, которые уничтожили танк. Интересно, они найдут убедительное объяснение взрыву? Главное, чтобы не догадались, что здесь есть представитель из будущего. Звук начал приближаться, пересёк реку и, не задерживаясь, улетел назад. Только кроны деревьев бились под ударами воздуха из-под лопастей, словно припадочные. Интересно. Даже не обследовали толком местность. Так, формальный патрульный облёт. Ну и фиксация гибели танка. Нужно максимально отдалиться от моста. Вполне возможно, что скоро сюда привезут людей для прочёсывания.

За мину, Артём не волновался. Легкооболоченная, она не оставляет никаких следов. Пусть теперь голову ломают, почему боевая машина загорелась и взорвалась. Хотя, наверное, ничего удивительного. Огнемётный танк напичкан огнесмесью под самую крышку. Мало ли, искра, протечка. Техника середины двадцатого века далека от совершенства. Главное, чтобы владельцы всего этого ничего не заподозрили.

– Ну, что, дальше пойдём, или назад вернёмся? – повернулся Артём к Добрыне.

– Ты можешь возвращаться, а я – вперёд.

– Уверен?

– Если я ни с чем вернусь, меня дома куры засмеют. Нет. Мне одна дорога: дальше.

– Раз так, то я с тобой.

Вот смотрит! Даже зауважал, кажется. И не объяснишь ему, что Артём тоже по службе к зверю в пасть лезет. Камалов на мгновение, даже, позавидовал богатырю, не ведающему, какая опасность может их поджидать. Это не их мифические Змеи Горынычи, или Кикиморы с Лешими. Тут гораздо страшнее и опаснее. Правда, странно, что они устаревшей техникой пользуются. Эффективность низкая, энергопотребление бешенное. Да и работают на углеводородах. А где их брать-то в это время? Из своего завозить? В таких количествах? Никакой логики. Факт присутствия нарушителей доказан. Осталось выяснить, где у них база, состав и количество контингента и установить маркер, по которому высадится десант спецназа. Как говорится: начать и кончить.

Гридин удовлетворённо откинулся на спинку кресла. Жизнь хороша! Колония растёт. Сотни местных жителей трудятся на полях и фермах, создавая комфортные условия для него и его команды. Пятеро иконописцев не покладая рук трудятся в мастерской, создавая свои шедевры. Те, кому выпало прислуживать в домх, выполняют свои обязанности рьяно, прекрасно понимая, как им повезло. Ещё бы! Жить в бункере, а не в камере, пользоваться благами цивилизации вплоть до электрического света и ватерклозета. Да они ради этого в доску расшибутся! К хорошему человек быстро привыкает. Гридину с командой тоже хорошо. Условия курортные, обеспечение отличное, никаких ненужных и нежелательных взглядов и вопросов. Хорошо! Ментов нет, Спецслужб тоже никаких. Местные пробовали сунуться, в момент так огребли, что мало не показалось. Так что живётся спокойно.

А началось всё как-то суматошно. Мутные девяностые. В армии вообще полный кошмар. Зарплату не платят. Два года Чечни, а боевых нет и неизвестно, когда будут. Жена ушла, устав влачить такое нищенское существование. А что сделаешь? Жил бы в большом городе, какой-нибудь приработок можно было бы найти. А тут, в задрипанном гарнизоне ничего нет, и не предвидится. В таких условиях и служба не служба. Написал рапорт об увольнении. В ожидании, пока приказ пройдёт по всем инстанциям, выяснилось, что таких, как он, в гарнизоне немало. Сбились в этакую бригаду по интересам. Восемь человек. Все морпехи. Пока ждали приказа на увольнение, лазили по окрестностям гарнизона, собирали цветной металл, сдавали в пунктах приёма и этим пробавлялись.

Приказ пришёл месяца через три. Вскоре, и другие, наконец, стали гражданскими людьми. К этому времени уже твёрдо решили выехать в бывший Свердловск, а ныне Екатеринбург. А что? Город большой. Промышленный центр Урала, как-никак. Да криминал там сейчас чувствует себя вольготно. Есть где разгуляться бывшим морским пехотинцам. Как-то так вышло, что лидерство Гридина никто не оспаривал, и бывший майор взял всё в свои руки. Группировки в городе оказались мощные. Влезать в войну за передел сфер влияния глупо. Это Гридин просёк сразу. В ввосьмером, даже имея боевой опыт, было бы слишком самонадеянно, поэтому они заняли доселе пустующую нишу и стали наёмниками. За деньги участвовать в разборках, выполнять заказы по устранению и запугиванию, и при этом не ссориться ни с одним из криминальных авторитетов. Бизнес есть бизнес. Что уж тут обижаться. Каждому могли понадобиться услуги новой группы.

Жизнь стала налаживаться. Квартирки прикупили, джипы. Гридин, даже, «Чероки» себе взял и ездил на нём весь такой важный от собственной значимости. Во время одного из таких заказов нужно было посидеть неподалёку пару часиков, не привлекая внимания. Ну и вломились в соседнюю квартирку. Хозяином оказался полусумасшедший старичок, словно сошедший с экрана телевизора из какого-нибудь фильма про сумасшедшего учёного. Реденькие седые волосы, фанатичный взгляд и седая бородка клинышком. Пока сидели, Серёга, любитель различных технических примочек, заинтересовался агрегатом, стоящим посреди комнаты.

– Что это у тебя, дед?

– Машина времени, – гордо заявил старик, выпятив вперёд бородку и внутренне ощетинившись в ожидании насмешек.

– Да ты, дед, действительно сбрендил! – насмешки не заставили себя долго ждать. – Машины времени не существует.

– А что, тогда, перед вами? – не сдавался изобретатель.

– Сложная и бесполезная конструкция, – припечатал Серёга.

– А почему, тогда, она работает?

– Как работает?

– А вот так! Правда, мощности маловато. Всего на неделю максимум. Тут, ведь, комплектующие нужны дорогие, а не эти, допотопные. А откуда у меня столько денег? Главное, я сам принцип понял. А это – Нобелевская премия!

– Погоди, дед, – влез в разговор Гридин. – То есть ты хочешь сказать, что можешь любого переместить в прошлое или будущее?

В голове сразу замелькали варианты, как можно использовать это изобретение. Например, перед операцией переместиться в будущее и посмотреть, как всё пройдёт. Если всё плохо, отказываться от заказа.

– Нет. В будущее не могу. Тут, или блок стоит, или принципы другие нужны. А так, прыгнул в прошлое, установил там якорный маяк, как я его назвал, и катайся туда-сюда, как на трамвае. Большие затраты электроэнергии только во время первого прыжка.

– А что за блок в будущее?

– Это я так думаю. Потому что в будущем перемещения во времени станут в порядке вещей. Я то и дело засекаю возмущение темпорального поля. Прыгают потомки, точно вам говорю.

– А если поставить мощные, современные комплектующие? На сколько в прошлое прыгать можно будет?

– Да, хоть, на тысячу лет!

– Ого! А ты не врёшь?

– Чего бы мне врать?

– Ну, если так, то будут тебе эти комплектующие. И условия для работы будут.

Забрали, короче, старика с собой. Им оказался известный в прошлом физик, профессор Менжинский Александр Иосифович. В своё время он всерьёз увлёкся изучением темпоральных полей, за что, вначале, заработал репутацию чудаковатого человека, а, вскоре, вообще, сумасшедшего. Ну, а потом, наступили девяностые, и даже, до обычной науки никому не было дела. Куда уж там до путешествий во времени. Гридин оборудовал для профессора лабораторию в своём особняке, обеспечил всем необходимым. Пришлось, конечно, тяжеловато. Почти половину комплектующих пришлось заказывать в Японии за сумасшедшие деньги. Остальные находились в России, но тоже не за дёшево. Однако овчинка стоила выделки. В голове у Гридина родился неплохой план.

– Переносимся в прошлое, – заявил к4ак-то на совещании Гридин. – Думаю, в Киевскую Русь.

– Почему туда? – не понял Игорь Соколовский, бывший прапорщик.

– Нам нужны огромные деньги, чтобы обосновать базу там, в прошлом, переместить туда технику, оборудовать аэродром и транспортный самолёт перекинуть.

– Зачем? – Игорь оказался самым въедливым. Остальные просто, молча, слушали.

– Конечная цель – Южная Африка. Месторождения алмазов и изумрудов. Они там под ногами валялись, пока южноафриканцы в начале двадцатого века их не стали добывать промышленным способом. Конечно, в идеале можно было бы переехать туда и уже на месте переместиться в прошлое. Но кто нас туда пустит? Я уже не говорю о том, как туда машину времени перевезти. Нереально. Поэтому мы перевозим всё в Киев, а оттуда уже прыгаем в Киевскую Русь. Это просто с нашим бардаком. Там готовим базу, наращиваем технический парк, а потом постепенно готовим аэродромы подскока на всём пути до Южной Африки.

– Но почему именно Киевская Русь?

– Нам нужны деньги, для нашего предприятия. Так?

– Так.

– Только недавно произошло крещение Руси. Иконописцы пишут свои первые иконы. Вы представляете, сколько они в наше время могут стоить на чёрном рынке? Самые древние иконы России! Да это же миллионы!

– А почему нельзя в Якутию? Там же тоже алмазов полно!

– Полно. Только их там из-под земли добывать надо. А в Южной Африке они под ногами валяются.

Переезд в Киев много хлопот не доставил. Покупка особняка в интересующем районе – тоже. Перевезли машину и заново собрали в большом, специально для этого собранном ангаре. Профессор погонял машину по тестовым программам и заявил, что всё готово.

Перемещение прошло, как по маслу. Нашли место для будущей базы, согнали жителей с нескольких окрестных деревень. Мужики быстро вырыли котлован и, под руководством специалистов из двадцатого века, быстро соорудили трёхуровневый бункер со всеми системами жизнеобеспечения. Только головами качали, наблюдая, как застывал бетон, превращаясь в камень. Для них это всё волшебством казалось. Огородили территорию и устроили этакий колхоз со своим земледелием и животноводством. Нашли иконописцев, которых сразу усадили за работу. Людей по первому времени не хватало, местных жителей обучать не рискнули, поэтому пришлось добирать в Екатеринбурге и Киеве. Благо, желающих много было. Соглашались, даже, не зная, на что идут. Предпочтение, естественно, отдавали бывшим военным. Откровенных урок даже не рассматривали в качестве кандидатов.

С первыми иконами получилась осечка. Экспертиза определила их, как новодел. Талантливый, конечно, но, всё-таки, новодел. Только тогда дошло, что, действительно, реального времени со дня написания иконы прошло совсем немного. Тогда стали делать захоронки в надёжных местах, в которых бы товар без проблем пролежал бы тысячу лет, а потом находили их и откапывали в этом времени. А вот тут бизнес пошёл. Правда, не все посылки из Киевской Руси дошли до адресата. Видимо, кто-то, когда-то, натыкался на них. Но, это вполне оправданные и ожидаемые потери. Да и того, что доходило, было вполне достаточно для реализации планов. Пользуясь смутными временами и царившим бардаком, закупали устаревшую технику пачками со складов длительного хранения. Об оружии и говорить нечего. Удалось, даже парочку МИ-26 прикупить в хорошем состоянии. Оставалось построить взлётно-посадочную полосу и прикупить Ан-12. Самолёт уже присмотрели, и он ждал своего часа.

Через реку Почайну построили сборный мост из металлических арок, согнали на базу всё население из прибрежных деревень и при помощи четырёх огнемётных танков ОТ-54 выжгли полосу земли шириной километр вдоль берега, наводя ужас на любого, кто задумает сунуться в эти места. Сработало. Желающих подходить к реке не было. Правда, вчера системы сигнализации сообщили о нарушителе. Пришлось высылать вертолёт. Оказалось, какой-то придурок искупаться решил. Стрелять не стали. Просто шуганули шумом вертолётных винтов и угрозами через громкоговоритель. Похоже, проняло. Выскочил на берег весь такой испуганный и давай корягой размахивать. Ещё раз предупредили и убрались назад.

А сегодня тоже два нарушителя к самому мосту вышли. Дежурный ОТ-54 выехал, чтобы шугануть, но что-то пошло не так. Взорвался он. Скорее всего, несчастный случай. Мало ли что бывает. Всё-таки, огневая смесь – вещь опасная. А техника старая. Всякое могло приключиться. Ребят жалко, что в танке сгорели. Точно неисправность была. Местные на такое не способны. Они к самой боевой машине подойти бы побоялись, не то, что умудриться его уничтожить. Да и чем? Мечами своими пошинковать, или из лука стрелой? Даже смешно. Тем более, что маневренная группа, высланная на вертолёте, так никого и не нашла. Бежали, наверное, напуганные взрывом, аж пятки сверкали.

Оставив Добрыню под дубом, Артём отошёл в сторону и активировал виртуальный экран. Высланные пять минут назад наноботы вернулись и уже сливали в кольцо-процессор собранную информацию. Кристал-накопитель мягко светился закачивая в себя гигабайты данных. Наконец, обмен данными закончился, и на экране высветилась схема местности с охранными системами. Тут же искусственный интеллект проложил наиболее оптимальный маршрут, по которому можно было бы добраться до базы нарушителей. Если нет ничего хитроумного, с чем бы не смогли справиться наноботы, прямо до места можно будет добраться незамеченными.

Пока копался с маршрутом, Добрыня приготовил немудрёный обед. Ну, как приготовил? Крупно нарезал хлеб, да сало сверху положил. Поели такие импровизированные бутерброды, закусывая перьями зелёного лука, да ключевой водой из фляг запивая, и стали собираться в дорогу.

– Ты, Добрыня, человек, конечно, опытный, – наконец, заговорил Артём. – И воин бывалый. Но в этот раз доверься мне. Я тебя безопасным путём проведу. Слишком много разных сюрпризов на пути может быть.

– А почему ты думаешь, что лучше меня те сюрпризы разглядишь?

– Ну, я во многих краях бывал, много с чем сталкивался. Чужаки здесь обосновались. А, значит, и ловушки всякие иноземные быть могут, о которых ты не слышал. А я такого, всяко поболее тебя повидал.

– Хорошо, – подумав, согласился Добрыня. – Раз ты так считаешь, веди.

Ну, хоть с богатырём договорился. Не хватало тут ещё и его самодеятельности. Богатыри, они люди строптивые. Если бы упёрся, хлопот бы прибавилось. Особенно, когда их будут вертолётами гонять после срабатывания сигнализации. Дальше поехали осторожно, укрываясь в густой растительности. До первого охранного периметра добрались спустя полчаса. А периметр оказался примитивным. Обыкновенный провод, работающий, как датчик движения. Запарились они, наверное, из-за каждого зайца выезжать. Ну, может, и не зайца. Наверняка настроена система на весовую категорию в пределах возможного человеческого веса, в том числе и на конного. Но здесь и крупных животных хватает. Боты со своей задачей справились быстро. Отключили локальный участок без прерывания цепи. Так, что на пульте ничего не заметили. Проехали спокойно.

А дальше было минное поле. Судя по проплешинам, взрыватели на минах были уж очень чувствительными. Ясно же, что птицы подрывались. Кто ещё сможет активировать детонатор в двадцати метрах от края? Боты провозились с проделыванием прохода минут за двадцать, в течение которых Артёму пришлось всячески забалтывать Добрыню, откровенно не понимающего, почему они не двигаются дальше. Наконец, путь был расчищен, и можно было ехать. Лес стал гораздо реже. Боты предупредили о том, что вскоре будет опушка, за которой начинался огороженный периметр. Пришлось оставить коней и дальше идти пешком.

Укрываясь густым кустарником, осторожно выбрались на опушке и стали осматриваться. А картина впечатляла. Два ряда ограждения из колючей       проволоки. Вот, действительно, раритет! И где взяли-то? Хотя, в двадцатый век, скорее всего, смотались и выменяли на что-то. И зачем такие сложности, когда есть более совершенные системы ограждений, более безопасные и дешёвые? Проходящий между ограждениями патруль тоже удивил. Двое, одетые в чёрную униформу с большим количеством карманов, да ещё и с огнестрельным автоматическим оружием на плечах. Артём пригляделся. Что-то из семейства АК. Когда-то довольно удачная модель и довольно распространённая. Но огнестрельным оружием уже лет сто никто не пользуется. Тяжёлое, боезапас небольшой, шумное, дымное, малая эффективность. Тот же лучемёт гораздо лучше. А уж про излучатель и говорить нечего.

А территорию огородили большую! Конца-края не видать. Несколько строений явно хозяйственного назначения, бетонный куб, скорее всего вход в подземное сооружение, вдали, скорее всего, фермы, а вокруг поля с колосящейся пшеницей. Ну, или другими злаковыми. В этом Артём плохо разбирался. По территории сновали люди, как пришлые, в униформе, так и местные крестьяне. Вот куда согнали население разорённых деревень! Ну, правильно. Кто-то же должен работать на этих полях и фермах. Посланные боты вскрыли всю систему наблюдения на территории и ожидали команды для того, чтобы закольцевать картинку. Артём подумал, и решил подождать. Лучше туда проникнуть ночью. Меньше риска. Опять пришлось окоротить Добрыню, уже собирающегося броситься на врага с мечом наперевес.

Настораживало то, что все люди, одетые в униформу, были явно бывалыми. Это было заметно и по тому, как они двигаются, и по тому, как обращаются с оружием. Добрыне тут и не светит, каким бы он ни был рукопашником. Вот так и лишилась бы земля русская богатыря своего. Правда, погибнуть в бою Добрыне всё же суждено. Но это будет ещё не скоро на Калке. А до этого времени много он совершит своих подвигов и послужит Руси. Чем больше смотрел Артём за этой территорией, тем больше убеждался в том, что это и есть база нарушителей. Однако, прежде чем считать задание выполненным, нужно убедиться в этом на все сто процентов.

С первыми сумерками Артём предложил по очереди отдохнуть, а через ограждение идти перед рассветом. Вряд ли охрана здесь настороже. Охранный периметр, минные поля, да наличие огнестрельного оружия расслабляют. Перед рассветом точно спать будут. Добрыню разбудил без десяти пять. Богатырь, как и всякий военный, сразу подскочил и тут же взялся за меч.

– Меч тут будет без надобности, – заметил Камалов. – В тесноте коридоров нож вернее будет.

– А нам без разницы, – потянулся Добрыня. – Мы, что ножом, что мечом, что голыми руками. В схватке всякое бывает.

– Вот и хорошо. Пошли.

Через ограждение перемахнули без проблем. Боты закольцевали картинку в системе видеонаблюдения, и к бетонному кубу удалось добраться, не привлекая внимания охраны. Ну, точно расслабились! Железная дверь оказалась не заперта, и Артём толкнул её, внутренне сжавшись в ожидании скрипа. Однако, петли были смазаны хорошо и дверь открылась бесшумно. За дверью оказался коридор, справа от которого была стеклянная загородка дежурки. По всей видимости, караульное помещение тоже там. Музыка играет, дым столбом, на столе бутылка какого-то спиртного янтарного цвета и немудрёная закуска. Всё оружие составлено в специальном шкафу, кто-то спит, кто-то вяло разговаривает, а кто-то играет в какую-то старинную игру с прямоугольными картонками. У пульта вообще никого нет. Да уж, бардак.

Пригибаясь, прокрались под загородкой и вломились в дежурку. Никто даже дёрнуться не успел. Отработали всё быстро и чётко. Не зря Артём в своё время из спортзала не вылезал. Да и в Японии, пока операция шла, тоже нахватался. А про Добрыню и говорить нечего. Своими двумя боевыми ножами работал словно мельница. Дальше путь был свободен. Спустились по винтовой лестнице на минус первый уровень, и попали в административную часть. Кабинеты со столами, шкафы с папками и прочая канцелярщина. На стенах висели схемы и графики. Сомнений не было. Это та самая база. Осталось остудить пыл Добрыни, рвущегося вниз. Пришлось пообещать, что пойдёт туда чуть попозже, с подкреплением.

Установить маркер и дать сигнал по тонкому каналу, было делом одной минуты. Чтобы не было лишних вопросов, богатыря на поверхность не выводил. А то потом объясняй ему, почему люди появляются из воздуха. Наказал ему, чтобы лестницу контролировал. Мало ли, может, кому-то не спится. Или с утра пораньше на пробежку собрался. Портал открылся прямо возле куба, там, где установил Артём маркер. Взвод спецназа прибыл в полном составе. Круглов, командир взвода, быстро уяснил обстановку и дал команду на выдвижение.

Захват, в принципе, много времени не занял. Только в дальнем отделении жилой зоны, наиболее роскошной и обустроенной, вспыхнул скоротечный бой. Но с огнестрелом против бойцов в силовой броне и вооружённых излучателями особо не повоюешь. Все, кто сопротивлялся, были уничтожены быстро. Добрыня рванул с одной из групп на минус третий уровень, полностью состоящий из больших камер, в которых находились захваченные крестьяне. Увидев, что там нет никакой опасности, бойцы быстро оттянулись назад, предоставив освобождать соотечественников богатырю. А тот разошёлся.

– Выходите, Люди русские! – азартно кричал он, сшибая замки с дверей.

Крестьяне выходили из камер, ошалело глядя на неожиданного спасителя. Спецназ споро сортировал пленных, отсеивая пришлых от местных. Потом Артём с Добрыней вывели всех местных из подземелья, и Камалов тепло попрощался с богатырём. Дел на базе было предостаточно, а Добрыне ещё нужно было вывести людей на родину тем же безопасным путём, которым они сюда пришли. Помять корректировать не стали. Особо никто ничего и не видел. А то, что видели, в сказки и трансформируется. С пришлыми устроили форменное дознание, в котором выяснились интересные подробности. Особенно заинтересовал профессор Менжинский и, естественно, его изобретение.

Вот с представителями двадцатого века коррекцию памяти произвели, после чего их вернули в своё время. Ну и Камалова с ними в двадцатый век доставили. Дело-то доделывать надо. Пока машиной времени кто попало пользуется, беды не миновать. Так, что уничтожением следов пребывания базы иновременщиков занимались уже без Артёма.

Ошарашенный профессор удивлённо смотрел на человека, появившегося на площадке неработающей установки. Он был уверен, что машину не включал. Да и по графику уж очень рано. Но человек появился!

– Профессор Менжинский? – поинтересовался Артём.

– Да. Это я. А вы кто, молодой человек? И как здесь оказались?

– Вы, профессор, присядьте. Разговор будет долгим. Или, может, в дом пойдём?

– Пойдём в дом лучше. Там я вас чаем угощу, – засуетился старик.

На небольшой, но уютной кухне они присели за стол, и Менжинский поставил на плиту чайник. Под ароматный чай проговорили часа два. Профессор, то вскакивал со своего места, размахивая руками, то затихал, внимая каждому слову Артёма. Наконец, прибыли специалисты из института. Там, после долгого совещания, приняли непростое решение: изъять из двадцатого века установку вместе с профессором. Причём, решение о переносе Менжинского было принято голосованием с перевесом всего в один голос. Много, кто на научном совете, настаивал на обычной зачистке памяти. Вот только ректор института, Головня, решил, что в такой светлой голове копаться – это преступление. Да и, где вероятность, что он опять не изобретёт подобный аппарат? А там, опять в чьи-то нехорошие руки попадёт.

Так всё и разрешилось. Профессор вполне себе освоилдся в двадцать третьем веке, даже устроившись в институте экспертом по физике двадцатого века. А Добрыня вернулся домой с кучей соплеменников, вырученных из плена поганого Змея и в ореоле славы. А свою победу на Калином мосту он вообще расписал в красках. И никто не усомнился, потому, что освобождённые подтвердили, что были в плену у страшных чудовищ, которым прислуживали страшные люди. Самыми главными из прислужников были те, кто носил чёрную одежду и метавшие огонь из своих палок. Ну, а Артём получил долгожданный отпуск и сто первое обещание о повышении.

Эпилог

Всё когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот праздник. За окнами небо стало сереть, а усталый персонал ресторана всё чаще посматривал на часы. Сергеич поднялся, потянулся и, допив вино из своего бокала, попрощался с нами. Загруженный мыслями, я отказался от предложения Витьки подвезти меня. Хотелось пройтись пешком.

Оказывается, бывает и так. Знакомые с детства сказки и мифы, вдруг, предстали передо мной совсем по-другому. А, ведь это всего лишь крохотная часть, которую успел или посчитал нужным рассказать нам Сергеич. Сколько ещё       таких историй хранится в анналах института времени? Что, в конечном счёте представляет собой двенадцатиглавая Гидра, с которой бился Геракл? А сам Олимп с его Зевсами и прочими Артемидами. Уж не очередная ли это база учёных, изучающих древнюю Грецию? Тот же Кракен, что это?

Как бы то ни было, а после этой новогодней ночи я точно буду относиться к сказкам и легендам не так как раньше.

Оглавление

Пролог

Невероятные приключения барона Генриха фон Ламарка, благородного рыцаря и верного влюблённого в преграсную Агнесс

Сказка об Иване-царевиче и сером волке

Сказка о царевне-лягушке

Сказ о битве воеводы Юрия со Змеем поганым

Али-баба и сорок разбойников

Добрыня Никитич и Змей, или путешествие за Пучай-реку

Эпилог