Близкая звездочка [Наталья Васильевна Михайлова] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Наталья Михайлова Близкая звездочка
Рассказы
Неговорящий попугай
Летом, на птичьем рынке, Оксане сразу понравился бойкий попугай. Был он жёлто-зелёным, маленьким, с тёмными волнистыми полосками по туловищу и синими пятнышками у клюва. Попугай быстро переворачивался через красное кольцо и, ловко перебирая лапками, бегал по стенкам проволочной клетки. Хозяин сказал, что этого попугая можно выучить разговаривать, и выбор был сделан окончательно. Папа купил и проволочную клетку, и овса с пшеном на корм. Попугая на время посадили в узкую картонную (из-под яиц) коробку с отверстиями и отправились домой. За яркую весёлую окраску и нежный хохолок на голове, Оксана назвала попугая Петрушей. Первое время Петруша подолгу сидел на круглой палочке в клетке. Оксана садилась около неё и говорила: — Петруша, Петруша. Петруша хороший! Попугай склонял голову на бок и с любопытством смотрел на Оксану. Тогда девочка написала на листке бумаги и стала повторять: — Петруша красивый! Какие у Петруши глазки? Чёрные. Какая головка? Маленькая. Петруша умный. Говорящий! Но Петруша молчал. А когда его выпускали из клетки, он взлетал на шкаф, карниз, смотрелся в его блестящую поверхность и лишь пел, да чирикал на разные голоса. — Папа, нас обманули, — сказала Оксана, — Петруша — неговорящий попугай. — Не может быть, — сказал папа. — Наверно, дело тут не в попугае, а в его учительнице. Прежде чем сесть у клетки, ты утреннюю гимнастику сделала? — Забыла… — растерялась Оксана. — Какая же из тебя тогда учительница?
Начала Оксана упражнения вспоминать. Тут ей папа помог. И гимнастику они вместе сделали. Потом Оксана умылась, мокрым полотенцем обтёрлась, зубы старательно вычистила. Поела и снова к Петруше. Но попугай всё равно молчит. — Поправима твоя беда, — говорит папа. — Посмотри как ты одета. — Хорошо. — Да у тебя же всё на левой стороне: и платье, и свитер, и даже колготки. — Я на улицу пойду, а под пальто ничего не видно! — А вот Петруша всё видит и всё понимает. Потому и не слушает тебя. Правда, Петруша? И девочке показалось, что попугай согласно кивнул головой. С тех пор начала Оксана сама за собой замечать: то постель она вовремя не заправит, то руки не вымоет, то вдруг двойку в дневнике принесёт. Но Оксана старалась исправиться и каждый день занималась с Петрушей. Попугай за это время стал совсем ручным. Он садился Оксане на голову, разгуливал по столу, когда она учила уроки и ловко запрыгивал на палец. Зимой Оксане исполнилось семь лет. На день рождения к ней пришли школьные друзья. Они шумно разговаривали, смеялись. И Петруша быстро летал из одного угла комнаты в другой, потом уселся Оксане на плечо и стал клевать яркие цветы на её платье. — Какой интересный! — удивились ребята. — А говорит что-нибудь? — Нет, пока не говорит, — грустно сказала Оксана. А попугай вдруг взлетел на люстру, наклонился над плафоном и голосом, похожим на Оксанин, громко сказал: — Петр-р-р-руша, Петр-р-р-руша хор-р-роший! Обрадовалась Оксана. Стала и маму, и папу, и друзей от радости обнимать. Хотела и Петрушу погладить. Да разве его поймаешь?
Склероз
На трибунах городского стадиона тесно и шумно. По футбольному полю мчится Славка. Вот он добегает до Витьки Чижова, легко отбирает у него мяч… «Слава, вставай, в школу пора», — доносится с трибуны знакомый голос бабушки.«Что за ерунда?» — успевает подумать Славка и запускает мяч в ворота противника. Мяч врезается в штангу и отлетает далеко в сторону. «Ух!» — со стоном протягивает Славка и просыпается. — Сколько времени тебя бужу! — укоризненно говорит ему бабушка. — А разве сегодня не воскресенье? — удивляется Славка. — Ну, милый, наверно, и к тебе склероз привязался. Воскресенье-то вчера было, а сегодня — понедельник. — И правда, — кисло соглашается Славка и плетется в ванную. — Поторапливайся, Слава, в школу опоздаешь, — предупреждает бабушка и ставит у двери ранец. Его подарили Славке в детском саду, на прощальном утреннике. Тогда Славке было весело. А теперь? Каждый день надо уроки учить. И посадили его не с другом Витькой, а с Танькой Чернышовой — самой назойливой девчонкой в классе, которая, как только научилась писать, стала приглашать его то на день рождения, то в кино… Славка споласкивает лицо водой, торопливо одевается и выбегает из дома. — Слава, ты ведь не позавтракал, — кричит ему вдогонку бабушка, но Славка уже с грохотом мчится по лестнице. В класс он прибежал перед самым звонком. Соседки по парте почему-то не было. «Заболталась с кем-то или проспала,» — подумал Славка. Таня вошла в класс вместе с учительницей прихрамывающей походкой. — Здравствуйте, ребята, — сказала Зоя Николаевна. — Садитесь. Сегодня по дороге в школу Таня сильно ушибла коленку, и врач сделал ей тугую повязку. Я прошу отнестись к Тане внимательно, — и Зоя Николаевна многозначительно посмотрела на Славку. Таня тихонько села за парту и попросила Славку отодвинуться. — Мне так удобней, — сказала она и поставила портфель рядом с собой. Славке пришлось потесниться. А на перемене около их парты собрался весь класс. — Таня, тебе укол делали? — спросил Витька. — Да. Потом царапину йодом помазали и перевязали. — А мне тоже уколы делали, когда я в больнице лежал, даже ночью, — начал Витька. — А у меня «свинка» была, вот так щёки раздувало. Я в платке ходил, — перебил его Антон Капустин. Ещё мгновенье и со всех сторон градом посыпались болезни и таблетки, уколы и порошки… Славка попытался выйти из-за парты, но тут же понял, что это бесполезно. Тогда он крикнул изо всех сил: — А я склерозом болею! Все неожиданно замолчали. — Чем? — поморщившись, спросил Антон. — Склерозом, — уже совсем тихо повторил Славка. — Я где-то слышал об этом, — умно сказал Володька Протасов, поправляя съехавшие с переносицы очки. — А что у тебя болит? Славка хотел признаться, что он пошутил, но какой-то невидимый человек внутри его продолжал: — Всё болит. А самое главное — ничего не помню. — А когда ты заболел? — испуганно спросила Таня. — Вчера. К счастью Славки зазвенел звонок, и начался урок родного языка. Зоя Николаевна стала спрашивать стихотворение про ласточку. Славка выучил его ещё в субботу, но руку не поднимал, чтобы не прослыть выскочкой. — Стихотворение нам расскажет Слава Соколов. Славка с готовностью поднялся, но не успел открыть рта, как раздался голос Володьки Протасова: — Зоя Николаевна, не спрашивайте Соколова, он склерозом болеет. — Склерозом? — переспросила Зоя Николаевна. — Это интересно. И ты не можешь рассказать стихотворение? — обратилась она к Славке. Тот отрицательно замотал головой. — Ну что ж, садись. Склероз — очень серьёзное заболевание. Мы с тобой ещё поговорим о нём. Славка просидел весь урок как на иголках, не поднимая глаз на учительницу. А на большой перемене началось что-то невероятное. Все ребята наперегонки предлагали ему свои услуги: кто сходить в буфет, кто приготовиться к следующему уроку. Таня давно убрала свой портфель с сиденья, а Володька Протасов то и дело спрашивал Славку, как зовут его родителей, помнит ли он номер своей квартиры? Домой Славку вызвались провожать пять человек. Вместе с ними и Таня. Она уже совсем не хромала, даже хотела нести Славкин ранец, но он не позволил это сделать. Перед самым домом Славка поспешно сказал ребятам: — До свидания. — И быстро пошел к своему подъезду. У двери его поджидал Витька: — Ты что? Соврал? — набросился он на друга. — Ведь у тебя вчера ничего не болело. — Не болело и сейчас не болит, — вяло пробормотал Славка. Он прошел мимо оторопелого Витьки и почувствовал огромное облегчение, когда нажал на кнопку звонка. Дверь открыла бабушка. — А я могу заболеть склерозом? — тут же спросил у неё Славка. — Ну что ты, — засмеялась она. — Ты ещё совсем маленький. У тебя всё впереди и склероз тоже. Проходи. Что стоишь в дверях? Бабушка улыбалась Славке, и он доверчиво шагнул ей навстречу, как будто уходил из самого забавного и самого печального мультфильма. Славка ещё не знал, что завтра скажет ребятам и Зое Николаевне. Ему сейчас было так стыдно перед ними. И Таня казалась хорошей девчонкой. Она, наверно, даже не пикнула, когда ей укол делали. А вечером, перед сном, он подозвал к себе бабушку и прошептал: — Когда я вырасту — стану врачом. И обязательно вылечу тебя от… склероза.
Подарок
Настоящий друг Витька — всегда из беды выручит. Вот и на этот раз: пока Славка переживал, что делать со своим табелем, Витька предложил: — Отдай мне: так спрячу — никто не найдёт, а ты скажешь, что табель пока не выдали. Потом выкрутишься… — Эх, была не была! Не пропадать же конькам на ботинках фирмы «Ботас» из-за случайной тройки по русскому, — подумал Славка и согласился. Дома ему сразу поверили; мама за хорошие отметки расцеловала, а папа таинственно пробасил: — Молодец, сынок, ты стоишь хорошего подарка от деда Мороза. Обрадовался Славка: значит, сдержал отец слово — привёз обещанное. Месяц назад, уезжая в командировку, он сказал: — Старайся, Славка, закончишь четверть без троек — подарю тебе «Ботасы» на Новый год. И Славка старался: дома, при матери, усердно твердил однажды выученное правило и засыпал, прикрывшись учебником, а в школе все диктанты у Тани списывал. Лишь на последнем, из-за её гриппа, двойку схватил.— Лопух! — думал он о себе. — Надо бы с Юлькой сесть: она никогда не болеет… А «Ботасы» — просто загляденье, мечта: на ботинках яркие цветные полоски, задники высокие, устойчивые. Только у физрука школы такие конёчки есть. В ночь на первое января Славка спал беспокойно. Он уже видел, как мчится в обнове среди изумлённых мальчишек, забрасывает в ворота противника вместо шайбы свои прежние, обычные коньки и победителем кружится на льду с Таней на пару. А вот уже с Витькой лёгкой ласточкой парит в бездонном небе над пушистыми облаками… Вдруг зазвенели бубенчики, и откуда-то издалека донёсся знакомый голос: — Вставай, сын, дед Мороз пришёл. Открыл глаза Славка, а в дверях спальни Витькин отец стоит и весело говорит: — С Новым годом, Славка! Держи табель! Потерял, наверно, а наш Витька его на роспись дал. Со своим перепутал…
Лекарство от хитрости
В жаркий летний день нет ничего лучше, чем в речке искупаться. Два друга: Славка и Витька давно это поняли. Собрались на речку в воскресенье, с утра пораньше, но Славкину маму вдруг на работу вызвали, папа на дачу поехал, а пятилетнего Олежку не с кем оставить. — Смотри за братиком, да получше, — наказала мама перед уходом. Приуныл Славка: «Что делать?» — Взять Олежку с собой. Вот и всё, — сказал Витька. — А речка-то далеко. Разве Олежка дойдет? — Конечно, что он хуже других? Олежка, хочешь искупнуться? — Хочу, хочу! — Я же говорил. Давайте турпоход на речку устроим. Нужно взять одеяло, маски, ласты, еды всякой и фляжку с водой. Долго собирались мальчишки, наконец, в путь отправились. Витька несёт большущий рюкзак, Славка братишку за руку ведёт. И утреннее солнце вместе с ними шагает, через крыши домов перепрыгивает. А тёплый ветерок в спину поддувает. Радостно на душе! Вот дома кончились. Поле началось. Одуванчиков и ромашек не счесть! Над цветами бабочки летают, в зелёной траве кузнечики стрекочут. Олежка разные вопросы задаёт, смеётся, даже рюкзак хотел понести. — Мировой парень! — шепчет Витька другу. А «мировой парень» вдруг щёки надул, брови нахмурил и грустно сказал: — Дальше идти не могу… — Конечно, пора привал устроить, — сказал Витька, — у настоящих туристов так и должно быть. Сели. Отдохнули. Прохладной воды из фляжки отпили, печенье пожевали. Можно бы и отправляться, но Олежка ни ногой, ни рукой пошевелить не хочет. — Искупались! — вздохнул Славка. — Подожди, сейчас он как миленький пойдет. Олежка, слушай песню:начал Витька.
громко поддержал Славка. И друзья быстро зашагали по дороге, а когда оглянулись — поняли, что Олежка и не думал идти: сел на траву у дороги и по сторонам посматривает. — Вот я сейчас ему дам! — рассердился Славка. — Не трожь ребёнка: это непедагогично! — остановил его Витька. — Олеженька, хочешь — я тебе сказочку расскажу? Замотал головой Олежка. Того и гляди заплачет. — Нести его надо, — хмуро заключил Славка. Встал на корточки, с трудом подсадил брата на спину и думает: «До чего тяжёлый. Раз, два, три, четыре, пять». Еле досчитал до двадцати пяти и остановился. Тут его Витька сменил. А солнце уже вовсю припекает, словно смеётся над мальчишками. — Давай Олежку вместе понесём, — предложил Славка. — А рюкзак? — Зачем нам рюкзак? Без одеяла, масок и ласт вполне можно обойтись. Воду и бутерброды мы сейчас мигом уничтожим, а рюкзак под деревом оставим. Так и сделали. Потом сцепили руки замком и понесли своего мучителя дальше. Но Олежка с каждым шагом почему-то тяжелей становился. — Наелся бутербродов и совсем растолстел, — сказал, запыхавшись, Витька. Давай попробуем на ремнях его нести. Сцепим их вместе, на шею наденем — и вперед. Но с ремнями ещё хуже получаться стало. То Олежка, то брюки без ремней сползают. — У меня на шее мозоль. Ох, и больно! — сказал Славка. — И у меня мозоль, — говорит Витька. Только они хотели свернуть с дороги, как что-то тёмное и жужжащее облетело их — и прямо к Олежке! Как спрыгнет он на землю и с воплем вперёд помчался. Переглянулись друзья и следом побежали: усталости словно не бывало. Не заметили, как речка показалась. Спасибо пчеле! Мигом Олежку от хитрости вылечила.
Велосипед купили…
Вот и купили Славке велосипед: голубой, блестящий, «Орлёнком» называется. Стоит велосипед в прихожей, а Славке не верится, что его мечта сбылась. Закрыл глаза, ущипнул себя за ногу. Больно. Открыл глаза: «Орлёнок» перед ним. Значит, не сон это. Правда. И лампочка ярко загорается, и звонок исправно работает, и насос новёхонький, а эмблема — цветная, загадочная… Славка хотел тут же прокатиться на велосипеде, но мама с папой остановили сына: — Поздно уже. Еле дождался Славка следующего дня. Наконец, во двор с «Орлёнком» вышел. На улице он ещё красивей стал, даже солнце от радости на его спицах заиграло. — Вот счастливчик! Дай разок прокатиться, — подбежал к Славке сосед Игорь. Сел Игорь на велосипед и лихо проехал от дома до гаражей и обратно. Потом одноклассник Антон подошёл: — Можно и я попробую? Славка и Антону уступил. А другу Витьке как не дать прокатиться? Всегда — пожалуйста… Мальчишкам «Орлёнок» очень понравился. Но тут во двор Женя вышел. Женя — самый сильный из ребят. Учится уже во втором классе и тяжёлые гантели поднимает. Подошел он к Славке: — Что, велосипед тебе купили? — Купили, — радостно отвечает Славка. — Да, ничего машинка. Только руль кривой. — Ты что? — удивился Славка. — А посмотри, посмотри-ка лучше. Присмотрелся Славка и верно: правая часть руля ниже левой. А Женька продолжал: — Сиденье поцарапано и колесо «восьмёркой». — Наклонился и добавил: — Спица гнутая и цепь вот-вот слетит. В общем, брак это. Через неделю твой велосипед хоть выбрасывай, — шмыгнул носом и в сторону отошёл. Притихли ребята, а Славка расстроился: до чего он невезучий. Взял велосипед и домой отправился. А навстречу ему Виктор Иванович — известный велогонщик идёт. Со Славкой они давно знакомы. — Здравствуй, дружок. Поздравляю с обновой. Да ты никак расстроен? Рассказал ему Славка про свою беду. Перевернул Виктор Иванович велосипед, покрутил колёса, спицы потрогал. — Всё, — говорит, — нормально, дружище. «Орлёнок» у тебя отличный. Ты сам-то на нём прокатился? — Не успел ещё. — А ну, садись. И доброго пути тебе! Сел Славка на крепкое сиденье, руль ему свои надёжные плечи подставил. И поехал Славка по дороге. Так быстро да хорошо поехал, что мальчишки вслед весело закричали. Обернулся Славка и всем рукой помахал. А Женьки с ними не было. Убежал куда-то.Жених
Иринка пошла к огородам, за которыми, по словам бабушки, целыми днями «пропадал» Васька. Дорога блестит на солнце полосами от часто проезжающих здесь саней. По сторонам от неё растут деревья. А сколько на них снега! За иголки елей он цепляется лучше всего, а попробуй притянуть к себе ветку, что пониже… Девочка невольно втягивает голову в плечи и туже завязывает шарфик. Тропинка, ведущая к огородам, ясно обозначилась среди снега. «А вдруг Васька не здесь?» Иринке становится страшно, она останавливается и кричит во весь голос: — Вася! — Иду! — прозвучало неожиданно близко и среди деревьев показалась небольшая фигурка мальчика в коротком пальтишке и надвинутой чуть ли не до носа шапке. — Приехала, — заулыбался он и, поправляя шапку, добавил: — Погостить решила? — Ага, — с готовностью ответила Иринка, — на каникулы. — А ты все такая же. Кнопка, — продолжал Васька. — Да не обижайся, я ведь просто так. — И не думала, — ответила девочка, с завистью поглядывая, что её друг стоит на лыжах. — Вася, дай разок прокатиться, а? — А вдруг сломаешь, они же совсем новые. — Но сам, застыдившись своих слов, стал торопливо снимать крепления с валенок. — Возьми, катайся, мне ведь не жалко, — приговаривал он при этом, — сразу, конечно, не получится. Посмотри, как надо. Двигаешь ногами, палками толкаешься и едешь. Вскоре Васька вошел в роль учителя: энергично размахивал руками, даже зачем-то подпрыгивал на месте, потом стал тихонько толкать подругу в спину.— Ну, ладно, хватит на сегодня, а завтра ещё поучишься, — проговорил он наконец. — Подожди здесь, теперь я кружочек прокачусь. Иринка запрокинула голову и посмотрела на солнце. Какое-то оно сейчас скрытное, невесёлое. Девочка медленно присела на корточки, и солнце запуталось в паутине из тонких ветвей берёз, наклонилось в сторону и, прокатившись по верхушкам деревьев, пристроилось вместо новогодней звезды на ель. — А что ты делаешь? — подозрительно спросил Иринку подъехавший Васька. — С солнцем играю. — Ну и чудная же! Вот рассердится оно на тебя и будешь летом какой-нибудь зелёной. — Как крокодил в зоопарке? — спросила Иринка. Она представила себя на месте этого страшилища, и ей вдруг стало холодно. — Ха-ха-ха, крокодил, — раздается по лесу звонкий смех Васьки — Ха-ха, — запрыгали в его глазах ели. — Ха-ха, — задрожало солнце. Глядя на Ваську, рассмеялась и Иринка. — Эй, кто тут, здрасьте! — раздался голос, и вскоре на лыжне показался старший брат Васи — Котька. Он удивлённо посмотрел на Иринку и, потянув брата за рукав в сторону, спросил: — В войну играть будешь? Все уже собрались там, за школой. — Щас приду! — закричал Васька вслед убегающему брату. — И я, я тоже играть хочу! — запрыгала Иринка. — Но там ведь одни мальчишки. — Да? А я должна сидеть дома и играть с царапучим котом? — Ладно, пойдем, вытри глаза-то, развела целое болото. Иринка моментально вытерла слёзы и поспешила за Васькой. Когда они подошли к школе, там уже собралось много детворы и среди них шел спор. — Нет, — громче всех кричал долговязый Витька, — так не пойдет! Мы в тот раз белыми были и сегодня снова? Надоело! Давайте меняться. — Давайте! — подхватил и Васька, который вчера был в отряде «белых». Только теперь все обратили внимание на прибывших. — Васька… с невестой, — многозначительно хмыкнул Генка по прозвищу «Кузя». — Да это ж та самая, которая летом босиком вот так ходила! — И Генка, кривляясь, прошёлся перед мальчишками. — Эй ты, кнопка, кем хочешь быть, командиром или ефрейтором? — усмехаясь, спросил Женька, подпоясанный армейским ремнём. — Да что ты! Командиром будет Васька, а она его помощником, — добавил Котька. Шутки сыпались со всех сторон, теперь каждый считал нужным высказаться так, чтобы рассмешить других. — Вася, я домой пойду, — сказала Иринка, — ноги у меня замёрзли. Вот. Васька ринулся было к хохочущей толпе мальчишек, потом махнул рукой и зашагал рядом с Иринкой. Он шел быстро, чуть ли не бегом, уже жалея о том, что не подрался с мальчишками, а за завтраком уделил Котьке лучший кусок пирога. И, вздохнув, подумал, что к нему снова и теперь насовсем прицепится прозвище «Жених».
Близкая звёздочка (повесть)
Вот и настали зимние каникулы. Иринка с подружками целый день на улице: то на коньках, то на горке ледяной. Но стало темнеть — значит, домой пора. А дома Иринку лишь Пушок встретил. Трётся об её ногу, переступает мягкими лапами и мурлычет. — Соскучился, — понимает Иринка и гладит кота. Потом они вместе едят рисовую кашу. Только Иринка за столом, а Пушок из лакашки, что стоит на полу. Ест медленно, нехотя и на Иринку поглядывает: не даст ли чего-нибудь вкусненького? Девочка отрезает ему кусочек колбасы, потом ещё… Пушок моментально съедает всё это, долго облизывается, крутится у стола, трогает Иринку лапой — добавку просит. — Хватит тебе, лакомка, — говорит Иринка и моет посуду. На будильнике шесть часов вечера: «Что-то мама не идёт…» Ни телевизор смотреть, ни книжку читать не хочется. Поиграть бы с Пушком, да уснул котёнок в кресле.
Грустно стали Иринке, так грустно — хоть плачь! Девочка подходит к окну. Из окна улица совсем другая: тихая, загадочная, а там, вдали, звёздочка мерцает. Над самой высокой горой она раньше других загорается. Иринка зовёт её маминой звёздочкой. Говорила мама, что когда маленькой была, смотрела на звёздочку и мечтала дойти до неё. Но днём звёздочку не видно, а ночью идти на гору страшно. — Так и не дошла? — сочувственно спросила Иринка. — Дошла. — Как же ты сумела? Расскажи, мамочка, может и я дойду. Обняла мама дочку и сказала таинственно: — Сначала желание надо загадать, самое заветное… — И что ты загадала? — Я очень хотела стать медсестрой, лечить больных. Это желание и загадала. Удивилась Иринка: почему медсестрой? То ли дело стать врачом. У врача трубка красивая и зеркало круглое с дырочкой. Врач в их детском саду, как наденет это зеркало на лоб, так сразу видит, у кого что болит. Мама тогда не обиделась, а просто сказала, что Иринка подрастёт и всё поймёт сама. До чего любит мама загадки! Вдруг стукнула дверь. Конечно, это мама пришла: от пальто веет зимним холодком, а глаза радостные, добрые. Прижалась к ней Иринка и сразу веселей стало. А мама раздевается и рассказывает, что Дениска Иванов стал ходить, у Насти Зориной первый зубик показался. — Мамочка, возьми меня завтра с собой на работу, — попросила Иринка, — мне без тебя так скучно. Я буду тихо-тихо себя вести, только возьми…
В детской поликлинике
И мама решила взять Иринку с собой на работу. А работает мама в детской поликлинике. Сюда идут взрослые с детьми. Одних ребят ведут за ручку, других везут в коляске. В поликлинике светло, чисто. На стенах и зверята, и цыплята, и доктор Айболит нарисованы. Когда по широкой лестнице вверх поднимешься, золотистых рыбок в аквариуме увидишь. Подплывают они к самому стеклу, раскрывают рот, словно здороваются. Иринка тоже тихонько сказал им: «Здравствуйте!» Потом они с мамой идут по длинному коридору, где на кожаных диванах сидят мальчики, девочки… А дверей, дверей-то сколько! На одной написано: «Окулист». — Здесь глаза лечат, — говорит мама. — «Физи-о-кабинет», — с трудом читает Иринка. — А здесь что делают? Дверь непонятного кабинета открылась, и оттуда вышел мужчина. Он держал на руках ребёнка, закутанного в большой пуховый платок. — Здесь греют простуженное горло, больные уши, — сказала мама и распахнула еще одну дверь. — А это наш кабинет!На приёме
Иринка сидит на стуле у высокого шкафа. В нем стоят тонкие и толстые книжки с разными картинками на обложке. Мама сказала, что книжки эти медицинские. Там всё про больных ребятишек написано. Открыла Иринка такую книжку, да ничего не могла разобрать. Хотела у мамы спросить, но мама надела белый халат, высокую белую шапочку, строго посмотрела на себя в зеркало и стала не просто мамой, а медицинской сестрой Людмилой Ивановной. «Сейчас будет уколы делать», — решила Иринка и невольно съёжилась. Но в кабинет вошла врач Альбина Алексеевна, приговаривая: «Чуть не опоздала. Надо же, автобуса так долго не было. Так долго». Приветливо кивнула Иринке и, застёгивая халат, сказала маме: — Можно приём начинать! И тут девочка увидела воробья. Он сидел на уличной раме, весело поглядывая на Иринку черными блестящими глазами. Потом смело запрыгнул на форточку: маленький, пёстро-серый и, наверное, замёрзший. Но хлопнула дверь, и воробей, испуганно вспорхнув, улетел. — Ой, мама, смотри, смотри — птица! — радостно крикнула девочка в красном сарафане и закашлялась. — Вчера температура у Анечки была, — вздохнула женщина, — а сегодня кашель появился.Альбина Алексеевна взяла из стакана узкую металлическую лопатку, посмотрела у больной горло и укоризненно покачала головой: — Нехорошее горлышко, красное. — Снег с подружками ела, — сказала женщина. — Это у нас сахар был, мне его Света продавала. В магазин мы играли, — призналась Анечка. — Надо же додуматься, — удивилась Иринка, насмешливо поглядывая на Аню, на её жёлтые банты, словно яркие бабочки на голове. Иринка даже представила, что можно их сачком поймать и в банку большую посадить. — Людмила Ивановна, выпишем ей направление в физиокабинет на прогревание и финоксиметилпенициллин в таблетках, — сказала Альбина Алексеевна. Ну и название! Иринка попыталась выговорить его шёпотом: — Фи-но… Фино-фи-льмо… финик и пепси-кола! — и чуть не рассмеялась вслух. — Фено-цик-ло… Мотоцикло! — лезет в голову какая-то ерунда. Совсем забыла, как правильно. Бедная мама! Торопится написать такое трудное название. Да ещё незнакомыми буквами, на листочке с печатью. Написала и девчонке этой улыбается. Анечка пошла домой и у самой двери вдруг показала Иринке язык. А Иринка растерялась и не успела ей тем же ответить. Уже другая женщина ввела в кабинет малыша в клетчатой рубашке. Он глядел на всех исподлобья, хныкал, упирался. А мама всё равно тащила сына так, что его ноги в серых валенках не поднимались, а волоклись по гладкому полу. — Ну, что ты, Сашенька? — сказала Людмила Ивановна. — Тебя машина в гараже дожидается, а ты идти не хочешь? У Иринки сразу «ушки на макушки»: — Где машина? Где гараж? А мама отодвинула тяжёлый ящик стола и достала оттуда коричневую коробочку. Да это и есть гараж, на ладони уместился! Распахнулись его ворота, а там, действительно, машина стоит: синяя, колёса чёрные и даже дверцы открываются. Совсем как настоящая, только маленькая. Осторожно, словно ёжика, тронул её Саша пальцем, потом из гаража вынул и медленно по столу покатил. Заигрался Саша и не плакал, когда Альбина Алексеевна слушала его трубочкой, которая так нравилась Иринке. Больные заходят в кабинет один за другим. Кто кашляет, кто чихает, у кого живот болит. Иринке уже сидеть надоело, а мама словно не устаёт; пишет, и температуру измеряет, и успокаивает. А когда закончился приём, сказала Иринке: — Доченька, ты иди домой. Поешь как следует, потом погуляешь. А мне на участок надо. — И я с тобой. — Нет-нет, в следующий раз. И вместо того, чтобы снять халат, мама снова присела к столу и медленно провела ладонями по лицу. Так она всегда делает, когда устанет.
На участке
«Следующий раз» оказался завтрашним днем. — Давай оденемся потеплей и пойдём на участок пешком, — сказала Иринке мама. Сначала идут они вдоль главной асфальтированной дороги, потом направляются к ёлочкам. Стоят ёлочки в зелёных платьях одна за другой, а через дорогу — тополя. Прямо к солнцу тянутся. На тополях птичьи гнёзда. И всё это называется таинственным словом «аллея». Лучше всего здесь летом, когда тополя зелёные ветки раскинут, а под ними стелется густая трава, где поют кузнечики. Как в лесу!Зимой тоже хорошо. Падает снег, наряжает ели и скрипит под ногами. Как сейчас: «Вы ку-да? Вы ку-да?» Некогда рассуждать Иринке, у неё дела важные. — Там наш участок, — говорит мама и показывает на большие, серые дома. — Весь город в детской поликлинике разделили на участки. Наш назвали первым, и начинается он с центра города. Не только эти дома, но и маленькие, деревянные есть на участке. И фабрика, и аптеки, и магазины. Рядом с нашим второй участок. А всего их двенадцать. — Двенадцать братьев, да? — засмеялась Иринка. — Похоже, — согласилась мама. — На каждом участке свой врач, медсестра. Заболеет вдруг мальчик или девочка, мы скорей идём к ним, чтобы вылечить. Ходим к новорождённым: они совсем маленькие, беззащитные, говорить не умеют. Попробуй понять, что с ними случилось. За разговорами мама с Иринкой подошли к новому пятиэтажному дому.
Танечка
Мама нажала на звонок, пропевший голосом канарейки. Дверь открыла женщина в розовом халате: — Как я ждала вас! — обрадовалась она. — Это ваша дочка? Ира? Большая какая! Не стесняйся, садись вот сюда. Иринка села в глубокое, мягкое кресло и ей показалось, что она в самолёте. И полетит сейчас… — Раз, два, три, — сосчитала она и даже глаза прикрыла в ожидании чуда. Но тут раздался плач: жалобный, звонкий. Привстала Иринка и ребёнка в кроватке увидела. Он плакал то тише, то громче, и маленькое лицо его краснело и морщилось. — Заболел! — решила Иринка. — Надо таблетку поскорей дать и чай с малиновым вареньем. — Голосок подаёт? — вошла в комнату мама и осторожно вынула из детской кроватки свёрток, старательно обвязанный красной лентой. — Таня, Танечка, хорошо тебя назвали, а связали зачем, не пойму. — Она постоянно раскутывается, боюсь простынет, заболеет, — смутилась женщина. Когда на диване развернули малышку, она замолчала. Иринка удивилась, как похожа девочка на её любимую куклу Алёнку. Только Алёнка с косичками, а у Тани и волос-то почти нет. А вдруг у неё пуговица на спине, как у Алёнки? Дёрнешь за пуговицу — плач раздаётся. Подошла Иринка поближе, во все глаза глядит. — Надоело связанной лежать и жарко стало, — сказала мама, поглаживая малышку по спине. Нет, пуговиц у Тани не было. Даже на кофточке, которая почему-то задом-наперёд надета, никаких пуговиц: ни больших, ни маленьких. Тут мама вместе с женщиной склонились над Таней, и ничего не стало видно. Только женщина смущённо повторяла: — Вот ведь какая неумеха, даже ребёнка завернуть не могу. — Не волнуйтесь. Всё у вас получится, — успокоила мама и перенесла Таню обратно в кроватку. Девочка была в розовой, с длинными рукавами кофточке, а в пелёнку завёрнута лишь до пояса. Тане нравилось так лежать. Словно прислушиваясь к чему-то, она поворачивала голову то в одну, то в другую сторону. Или, смешно задирая кверху подбородок, смотрела куда-то вверх, весело перебирая руками.«Скорая помощь»
— Людмила Ивановна, здравствуйте! На лестничной площадке в белой майке и колготках стояла девочка. В руках она держала пальто, которое спускалось до пола и почти лежало на нём. — Юля? Что у тебя случилось? — Быстро стряхнув пальто, мама надела его на девочку. — Не у меня случилось… — и Юля что-то прошептала. — Сейчас разберёмся с больным. Только ты не плачь, ладно? — обняла её мама. К удивлению Иринки, больным оказался чёрный, с белой грудкой и пушистым чёрным хвостом котёнок. — Мурзик, Мурзик, — грустно позвала его Юля. Поднялся котёнок с коврика, а переднюю лапу под себя так и подбирает. — Мурзик сегодня спрыгнул с балкона и теперь на эту лапку встать не может. — С балкона? Со второго этажа спрыгнул? Без парашюта? Ну и смельчак! Медсестра погладила котёнка по чёрной блестящей спине, лапу осторожно потрогала. — Мр-рр-р, — заворчал Мурзик. — Он не умрёт? — спросила Юля. — Нет, не умрёт. Твой котёнок ушиб лапу, и можно её вылечить. Ира, достань-ка из моей сумки бинт. Мурзик хотел вырваться из маминых рук, даже за палец её укусил. Тут Иринка подоспела, и больного уложили на коврик. Теперь он не сопротивлялся, только хвостом по полу ударял. — Потерпи, потерпи чуть-чуть, — приговаривала Иринка, поглаживая котёнка по голове. — Юля, я к вам завтра зайду, — сказала мама, закончив перевязку, — так и быть, полечу Мурзика.Начинаем день с зарядки
— А мы ещё только встали, — растерянно произнесла женщина с торчащими на голове кудряшками. Она приглаживала их, а кудряшки, как пружинки, тут же поднимались вверх. Мама заглянула в комнату и позвала: — Рома, ты где?.. С добрым утром! — Гы, кы! — донеслось в ответ. — Всё лежишь, дружок! — Он такой спокойный, Людмила Ивановна. То спит, то с погремушечками играет. — И не садится ещё? — Сядет, когда время придёт. Так ведь говорят. Угощайся, девочка, — предложила она Иринке конфеты, — как тебя зовут? Ах, Ира! Возьми, не стесняйся. Рома пока конфеты не ест. Женщина всё говорила и говорила то о конфетах, то о домашних делах, а мама подошла к Роме и взяла его на руки. Мальчик сидел согнувшись, невольно склоняя голову на мамино плечо. В жёлтых, с пушистыми ворсинками ползунках, Рома походил на птенца, какого видела Иринка однажды: слабого, беззащитного. — Хороший ты у нас мальчик, — сказала мама. — Одно плохо: болеешь часто, слабеньким растешь. А зарядку по утрам делаете? — спросила она женщину. — Некогда всё. — Это совсем недолго. Вот смотрите: сначала делаем массаж. И мамины руки легко, словно летая в воздухе, стали гладить Ромины ножки, потом рисовать на них маленькие круги и вот уже спинку поглаживают. Рома лежал спокойно, словно прислушиваясь к маминым рукам, а уж Иринка-то знала, какие они ласковые. Рома с помощью этих ласковых рук быстро двигал ногами, переворачивался на спину и живот. Захотела мама, чтобы мальчик до игрушки дополз. Ладонь к его пяткам подставила. Но Ромины ножки подогнулись, и он беспомощно ткнулся носом в кушетку. Иринка ахнула, женщина бросилась поднимать сына. — Ничего, ничего, — сказала мама, — сначала плохо будет получаться, а потом всё лучше и лучше. Попробуйте с Ромой повторить зарядку. Смелей, смелей… Хорошо! И так каждый день.А банки-то волшебные
Нравится Иринке с мамой работать, из одного дома в другой ходить, по ступенькам то вверх, то вниз спускаться. И все довольны, все рады их приходу, даже перила охотно спину подставляют. Иринка не утерпела да разок по ним и скатилась! Но как только они с мамой открыли дверь с яркой медной табличкой, тут же услышали громкий плач. — Не знаю, как вам удастся банки-то поставить. Мы вчера пробовали, не получилось, — огорчённо сказала бабушка. Вошла мама в комнату, а больного нет. Поглядела в окно и говорит: — Погода сегодня хорошая. С утра морозец был, а сейчас потеплело. Ребятишки вашего дома с горки ледяной катаются. — Катаются, — вздохнула бабушка, — а нашего Олежку нельзя на улицу отпустить: до сих пор кашляет. — И будет кашлять, — сказала мама, — пока банки поставить не согласится. Тут увидела Иринка, что под письменным столом сидит мальчишка. В самый угол прижался. Смотрит на Иринку и словно просит: «Не выдавай меня!» — А мои банки волшебные, — говорит мама. — Стихи и сказки умеют рассказывать. Выставил Олежка из-под стола ногу, потом снова убрал. Жалко стало его Иринке: — Мама, поставь банки мне, — попросила она, — Я сказки люблю. А банки — это совсем не больно. — Нет мне, — пробурчал мальчишка, вылез из-под стола и робко к Ириной маме подошёл. Положила она Олежку на диван, спину вазелином намазала и начала:«Да это же сказка о краденом солнце», — подумала Иринка. А мама тем временем поставила Олежке первую банку. Мальчик приготовился плакать, но очень ему хотелось узнать, что будет дальше. Так и прослушал всю сказку до конца. За это время мама успела все банки поставить и снять их. Обтёрла Олежкину спину ватой, укутала одеялом. «Вот и всё», — сказала и положила обратно в пакет. До следующего раза.
Золотой корень
Такой метели на улице давно не было. Разошёлся ветер, разгулялся по сугробам, по крышам, промчался по дороге и, кажется, поднял в воздух весь выпавший за зиму снег. На окне колеблется легкая штора — это ветер в квартиру пробирается. Хоть немного и страшно Иринке, но тепло. А мама сейчас, наверное, по участку ходит. Иринке хочется сделать для неё что-то приятное. «Заварю мяты, — решила она. — Придёт мама замёрзшая, уставшая и выпьет душистого чаю».Девочка подставляет стул и достает из шкафа большую картонную коробку. И Пушок тут как тут: хвостом помахивает, рот беззвучно открывает — лакомство ждет. А в коробке, в перевязанных пакетах, лежат сухие травы, мама называет их лекарственными: подорожник, мать-и-мачеха, тысячелистник… Понял котёнок, что лакомства здесь нет, присел возле Иринки и смотрит, что она делает. А девочка развернула серый бумажный пакет и тихо сказала: «Золотой корень»… Наверное, корень был очень длинным и разделили его на короткие, толстые корешки. И не золотые вовсе, а шершавые, тускло-жёлтые. Но чем больше смотришь на такой корешок, тем интересней он становится: то фигурку носорога, то черепаху с узорчатым панцирем напомнит. А Иринке вдруг показалось, как сквозь тускло-жёлтую кору солнце золотистое проглянуло… Когда Иринка прошлым летом была у своей бабушки, та ей рассказывала: «В краю, где утром пахнет хвоей, а средь белого тумана еле видны высокие горы, поселились смелые люди. На склонах гор избы построили, коров да свинушек завели. В быстрых реках стали рыбу-хариус ловить, в тайге кедровые шишки добывать и на диких зверей охотиться. Лучшим охотником считался мой отец, а твой прадедушка Иван Терентьевич, в то время молодой, высокий и красивый парень. И звали его просто Иван. Приглянулась Ивану девушка — милая и добрая Лиза. Мать этой девушки знала травы целебные и за больными ухаживала. Случилась беда с одним человеком: обломился хрупкий сучок под ногами, и упал он с высокого кедра. Сильно ушибся, поранился. Раны быстро заживали, а сил подняться всё равно не было. Часто лежал в забытьи. — Может поднять его только золотой корень, — сказала Лизина мать. А корень тот золотой рос на самой далёкой горе, где никогда не таял снег. Да и найти корень трудно: незаметным жёлтым цветком он себя выказывает. Стал Иван к Лизоньке свататься, а она возьми и скажи: — Тогда за тебя замуж пойду, когда золотой корень ты мне принесёшь! Иван не стал долго думать, в путь отправился. Неделю его нет, другая пошла. Люди роптать на Лизу стали: — Такого парня на верную погибель отправила! Но однажды открылась дверь в Лизину избушку, и легли на стол желтоватые корешки. — Золотой корень! — ахнула Лизина мать, а Лиза бросилась Ивану в ноги. Стали жить они одной семьёй, а корень золотой многих больных от смерти спас…» Тут чайник на плите крышкой заиграл. Пушок напугался и мигом под диван спрятался. А Иринка взяла пакет с мятой, положила в кружку немного пахучей травы, кипятком залила, крышкой прикрыла и стала дальше вспоминать, что бабушка рассказывала.
Последние комментарии
3 часов 1 минута назад
6 часов 42 минут назад
7 часов 3 минут назад
7 часов 57 минут назад
10 часов 56 минут назад
10 часов 57 минут назад