Там, где не гаснут звезды (СИ) [Тина Милош] (fb2) читать онлайн

С благодарностью моей подруге Кате,

которая поддерживает меня в трудные

моменты независимо от времени,

расстояния и обстоятельств

Сминаю лист бумаги — в нем

Стареет сад, заброшен дом.

Мечта — фантом и жизнь — фантом

Растает, пеплом станет…

(«Дождь» — Plastica)

— Мам, мам, смотри, облака! На них великаны живут, как в мультиках, да? — сын в ожидании ответа пытливо посмотрел на меня своими чистыми голубыми глазами, напоминая мне о своем отце.

Я легко вздохнула, умиляясь этой воистину детской непосредственности. Можно верить всему, о чем пишут в книжках и показываются в мультиках — у взрослых, к сожалению, имеется ряд несколько других проблем, заставляющих проводить жесткую линию между воображением и реальностью.

— На вот этом большом облаке — да, наверное, живут великаны, — я совсем не хотела разрушать детскую иллюзию. — А вот на том, самом маленьком — смотри, мне кажется, живет ангел.

— Ангел… — повторил эхом Леша и вновь прилип носом к иллюминатору, пытаясь рассмотреть в рваной бело-серой дымке нежное создание с крыльями. Он еще не знает, что совсем скоро на одном из этих облаков буду сидеть я и внимательно наблюдать за его жизнью, за жизнью моего единственного ребенка, и буду охранять его, беречь…

Интересно, как много дней мне отпущено? Обратный отсчет уже идет, и хватит ли у меня времени, чтобы реализовать свой план? Я раз за разом прокручивала в голове все свои возможные действия, все слова, которые придется произнести. Представляла потенциальное развитие событий после того или иного своего поступка и боялась, что все может пойти не по плану. Ведь это жизнь, и, как оказалось, она может преподнести абсолютно неожидаемые сюрпризы. Неожидаемые и совершенно нежеланные…

В аэропорту нас встречали мои родители — единственные, кто знали о моем приезде. Удивительно, что папарацци не пронюхали мое местонахождение и не толпились у контрольной зоны с фотоаппаратами и микрофонами.

— Ну, наконец-то! Мы вас заждались!

Мама с папой крепко меня обняли, а потом по очереди начали тискать и целовать Лешку. Как-никак, единственный внук, которого они видели год назад. Мои родители старой закалки, а потому почти ежедневные звонки по видеосвязи они за встречу не считали. Им надо было потрогать внука, пощупать, потрепать за пухлые щечки и расцеловать от макушки до пяток.

— Бабушка! Дедушка! — радовался мой мальчик такому редкому проявлению любви. — Поехали скорее к вам в гости! Мы же с мамой там никогда не были!

Леша еще не совсем разбирается во временных отрезках, и ему кажется, что моя жизнь началась только после его рождения. Хотя, если задуматься, в чем-то он прав — после того, как я родила сына шесть лет, у меня началась новая, яркая жизнь с самым важным званием мамы. А родной город и все, что с ним связано, осталось в каком-то бесконечно далеком прошлом. Будто и не со мной было…

Но когда при выходе из аэропорта уткнулась взглядом в старенький красный «форд», резко почувствовала приступ ностальгии. Эту машину папе с мамой подарили еще на свадьбу, когда мое рождение было только в планах. А между тем мне уже двадцать семь лет… Сколько раз предлагала отцу купить нормальный автомобиль, новый и технически исправный, но постоянно натыкалась на несогласие. Однажды без спроса подарила ему хороший внедорожник, относительно безопасный, чтобы не так страшно было потерять колесо в дороге, но папа его через неделю продал и снова сел за руль «форда». Зачем — непонятно, как и непонятно то, чем железная развалюшка из моего детства лучше четырехколесного танка.

— Дедушка, ты посадишь меня за руль? — сын не унимался. Ему не давала покоя его природная гиперактивность, от которой страдаю не только я, но и воспитатели в детском саду. Особенно во время тихого часа, когда Леша поет детям колыбельные. Каждый раз, едва переступаю порог альма-матер моего сына, мне приходится мысленно хвататься за голову, выслушивая бесконечные истории о том, как мой сын подговорил других малышей играть в футбол подушками или играть в догонялки на музыкальном занятии.

Пока сын активно щебетал, завладев вниманием старшего поколения, я с каким-то спокойным отчаянием, тем самым, когда чувствуется внутренняя безысходность. Да, я прошла все эти стадии принятия неизбежного. Мне кажется, даже быстрее, чем нужно. От морозящего кожу отрицания до безутешного принятия — пару медицинских консультаций с лучшими врачами столицы и одна поездка на такси от больницы до дома.

Я тебя помню, я тебя чувствую.

Ветер заводит мелодию грустную.

Мы не звоним и друг другу не пишем,

Но темнота твоим именем дышит… *

(здесь и далее рифмы взяты из свободного доступа в интернете)

— Ой, мам, слышишь? Ты здесь тоже поешь! — подпрыгнул на сидении Леша, хлопнув в ладошки и указав на радио-приемник. — Это твоя новая песня!

Мой маленький слушатель, знающий наизусть весь мой репертуар. Разговорчивый диджей в динамике прокомментировал только что прозвучавшую композицию:

— У нас в эфире только что прозвучала песня Анастасии Редниковой. За короткое время эта композиция заняла одно из первых мест в нашем хит-параде и продолжает с завидным успехом набирать голоса, что не удивительно — нежный и звонкий голос Насти запоминается сразу. Голосуйте за Анастасию Редникову и выигрывайте билеты на ее творческий концерт в одном из самых крупных концертных залов Москвы…

Значит, Артур еще не отменил мои выступления. Знает ведь, что на сцену я больше ни ногой, и все равно продолжает рекламировать мое имя. На что он надеется? Что наступит чудо, и, превозмогая боль, я выползу к микрофону? Или что проведу концерт онлайн, по видеоконференции? Конечно, нет, перед своим отъездом из столицы я разорвала все соглашения и избавилась от всех обязанностей перед продюсером. Он сам поручил своей помощнице заказать билеты на самолет для меня и Леши и даже проводил нас в аэропорт.

— С огнем играть едешь, Настена, — предупредил меня Артур вместо прощания. — Ты уже сожгла все мосты, назад дороги нет.

— Мне придется вернуться, — удерживая себя от немой истерики, уверенно отозвалась я. — Не хочу, чтобы мой сын остался круглой сиротой.

Развернулась и, крепко взяв за руку Лешу, направилась к контролю. Но перед турникетом не сдержалась и посмотрела за плечо, назад. Артур стоял там же, скрестив руки на груди, а по его щеке катилась скупая мужская слеза.

Мы не звоним и друг другу не пишем,

Но темнота твоим именем дышит…

Я долго думала перед тем, как наложить музыку именно на это стихотворение. Слишком много оно для меня значит. Его я написала как раз перед отъездом, семь лет назад, и все это время бережно хранила его скомканным листком под обложкой паспорта. Случайно его увидел наш звукорежиссер и уговорил дать ход эту тексту. Записываясь на студии, я думала, что если эту песню услышит человек, для которого она была написана, то не зря я стала певицей. И темнота действительно дышит его именем, притаившись в закоулках сознания, подавляемая тяжелым рабочим графиком и мыслями о сыне.

— Ура! Мы наконец-то приехали к бабушке с дедушкой! А где ваша собака? — не дожидаясь ответа, Лешка с победным криком выскочил из машины и побежал во двор. Распахнул невысокую калитку, пробежал мимо цветочных клумб и остановился прямо перед домой. Там, на пороге, стоял небольшой лохматый пес, и глухим старческим лаем встречал гостей.

Наблюдая за ним, я вдруг почувствовала, как больно защемило в груди сердце. Мой мальчик впервые приехал сюда и тут же освоился. А я, приехав в родной дом, где родилась и выросла, растерялась. Вот они — пионы во дворе, которые я сама когда-то посадила, и рисунок черепахи на стене гаража, и старый велосипед возле крыльца. Все это напомнило мне о моем босоногом и счастливом детстве. И мне бы очень хотелось, чтобы так же рос мой ребенок…

Но вот собаки в детстве у меня не было. Родители работали с утра до вечера, и животным было некому заниматься, а оставить его на произвол судьбы на весь рабочий день маме с папой не позволяло чувство ответственности. Зорро — первый мой домашний питомец. И, как оказалось — единственным.

Завидев меня, пес кинулся мне под ноги. Не забыл свою спасительницу…

— Зорро! Ты мой хороший! Как же я по тебе соскучилась, старичок! — я наклонилась и взяла собаку на руки. Пес для своих лет выглядит довольно-таки бодрым и здоровым, разве что шерсть местами вылезла и перестала быть густой и здоровой, как раньше.

В тот вечер Андрей подвозил меня домой после очередного свидания. Был поздний вечер, дорога освещалась лишь мощными фарами. Неожиданно под колеса бросилась собака. Андрей резко затормозил, и машину швырнуло на обочину. Выйдя из авто, мы увидели сбитую дворнягу, а недалеко от нее в яме испуганно скулил маленький щенок. Видимо, собака хотела перебежать дорогу, и тащила за шкирку щенка. Мне стало его жаль — без матери он обязательно бы погиб, и я забрала его с собой. Каждый раз, когда Андрей приезжал ко мне, щенок забирался к нему на руки и никого, даже меня, не подпускал к парню. Видя, как горячо охраняет пес Андрея, мы назвали его Зорро.

Пес меня узнал, радостно облизал мое лицо, потом выскользнул и, виляя хвостом, подбежал обратно к Лешке. Сын любит животных и ни единожды просил меня подарить ему — цитата — «Хоть кого-нибудь, мамочка! Хоть одинокую рыбку!», но из-за плотного рабочего графика и рыбки, и черепашки, и котята, и прочая домашняя живность откладывались на следующий раз. Так что знакомство с Зорро было для моего мальчика сродни празднику.

— Удивительно, как Леша с каждым годом становится похожим на своего отца, — подойдя ко мне и так же наблюдая за ребенком, многозначно сказала мама. Я ничего не ответила и вошла в дом. А что я должна была сказать…? Тут и без слов все понятно, вон, даже Зорро признал маленького наследника.

Первым делом направилась в свою комнату. За семь лет здесь даже мало-мальски ничего не меняли. Ремонт, которые сделали родители внутри дома, не коснулся моего личного пространства, которое я отвоевывала для громкой музыки и творческого беспорядка. Даже пожелтевшие со временем плакаты горячо любимой в подростковую пору Наталии Орейро остались на стенах. И совдеповский шкаф, который еще дедушка Ленин видел, и железная кровать и пружинкой-сеточкой, и зеркало, обклеенное по раме наклейками из копеечных жвачек. Все было чисто и без единой пылинки, будто здесь каждый день убирались.

Присела на кровать и погладила рукой мягкий клетчатый плед. Как бы я не хотела об этом думать, отгоняла от себя эти ненужные мысли, но мама права. Лешка с каждым годом становится похожим на Андрея, даже спорить бессмысленно, достаточно сравнить оригинал и копию. Один раз, найдя своего бывшего парня в социальной сети, я наткнулась на фотографию его младшего брата Дениса, который всего лишь на несколько лет старше Леши. Сходство было настолько феноменальным, будто бы один мальчик сфотографирован в разное время. И характер у Лешки такой же до нервозности сложный. Как запутанный клубок ниток — тянешь, тянешь, и все равно не можешь разгадать вроде бы детский, но настолько сложный характер. Справиться с моим ребенком может справиться разве что ангел с его ангельским терпением. По крайней мере, чем старше Леша становится, тем сложнее я могу с ним справиться.

Однажды я взяла своего сына на одно светское мероприятие, куда меня практически силой вытащил Артур. И все гости с удивлением и непониманием смотрели на мальчика, который выдувал мыльные пузыри прямо на сцену, упрямо игнорируя просьбы ведущих прекратить игру. Эта импровизация не была заявлена в сценарии, но неожиданно для всех создала особую, непосредственную атмосферу, которая расслабляла и наталкивала на уютное общение. В тот вечер Леша неосознанно стал маленькой звездочкой среди взрослых и опытных звезд, которых мало чем удивишь. Мой мальчик сделал то, чего не удалось мне за все время нахождения на сцене — заручиться поддержкой известных и прожженных личностей. Я же из-за внутренней замкнутости за несколько лет с момента моего первого выхода к зрителям — друзей из коллег по сцене я не нашла. Причина банальна, но вполне объяснима — не люблю откровенничать о своей личной жизни, не люблю обсуждать в гримерках чей-то незаслуженный взлет или наоборот — очередной провал. В желтой прессе мое имя светилось только в связи с очередным творческим достижением. Никаких скандалов и никаких разборок я не приемлю, а в шоу-бизнесе таких не любят. Почти все мои знакомые артисты ежедневно посещают организованные вечеринки, на которые меня не загнать под страхом инквизиции. Так сказать, посветить лицом, чтобы появиться на таблоидах и увидеть свое имя в заголовках бульварных газет. Нет, подобные шоу я не приемлю. Наверное, я слишком практичная. Не вижу смысла тратить время на всевозможные развлечения, когда можно провести его в спокойной атмосфере с сыном. Этого времени и раньше-то не хватало из-за постоянных записей, репетиций, концертов, а теперь и вовсе не осталось…

Раньше у меня была подруга Аня, с которой мы рука об руку дружили с первого класса, но после того, как я переехала в столицу, мы больше не виделись и даже не созванивались. К сожалению, я даже не попрощалась как следует с ней. Я не просто уехала — я сбежала, позорно, тайно, без всяких объяснений и прощаний. Так было надо, и мне до сих пор стыдно за тот побег, перед Аней — особенно. Ведь как бы ярко и ослепительно не светили софиты на сцене за моей спиной, мне не хватает тех девчачьих посиделок на лавочке возле дома, когда мы активно обсуждали преподов, парней и Бог весть что еще.

Сейчас у меня есть Оля. Познакомились мы с ней почти сразу же, как я переехала в Москву. На тот момент Оля была молодой, мечтавшей о театре актрисой, а я беременной девчонкой, живущей на те деньги, которые ежемесячно пересылали мне родители. Так как в общежитии Олю пытались изнасиловать, я пригласила ее пожить у себя, убив одним махом двух зайцев: оплату за квартиру мы с Олей разделили напополам. И именно Оля познакомила меня с Артуром Брейтовым, взявшимся меня продюсировать.

Сквозь неплотно зашторенное окно проскользнул солнечный лучик и указал на фотографию в рамке на столе, сделанную за год до моего отъезда. На меня смотрела маленькая, жизнерадостная, сероглазая девчонка с двумя короткими косичками. В узких джинсах и свободной мужской футболке. Всем своим видом я походила на мальчишку-подростка. Это не удивительно. Свое детство я провела в компании соседа Пашки, который был меня старше на пару лет. Вместе с ним и его друзьями я прогуливала школу, играла в футбол и лазала по заброшкам. Паша не был моим лучшим другом, но был неким гуру, тренером, который открыл для меня мир нот и научил играть на гитаре, пробудив во мне желание писать песни. Сейчас я пою со сцены только благодаря этим первым рваным цоевским аккордам. Рваные джинсы сменились на красивые женственные платья, а спортивные удобные кеды — на легкие изящные туфли.

Несмотря на то, что моя беременность была несвоевременной, я ждала рождения ребенка с радостным волнением и трепетом. Мне было чуть больше двадцати, когда Леша родился, став центром моей жизни. С тех пор все мои мысли, желания были направлены только на него. И даже став певицей, меня не так интересовало мнение фанатов о моем творчестве, как мнение этого маленького человечка, который никак не хотел сидеть на месте. Вот и сейчас он вихрем ворвался в мою комнату и запрыгнул на кровать, протянув свои тоненькие ручки для объятий.

— Мам, нужно ехать в магазин!

— Прямо сейчас? — устало протянула я, отказываясь куда-либо двигаться. Ведь мы только что приехали…

— Да, прямо сейчас! — Леша заерзал в нетерпении. — Поехали, мам! Бабушка обещала мне купить мои любимые конфеты…

Ах вот оно что… мой маленький сладкоежка уже настроил на свою волну моих родителей. Но все же согласилась. Не хотелось оставаться дома одной. Тем более здесь, в доме, который хранит тысячу воспоминаний о прошлом, грозившихся намертво схватить меня и погрузить в депрессивно-ностальгический омут. Нет, я не хочу оставаться одна. Не сегодня… Мне необходимо время… хотя бы несколько дней. У меня ведь есть несколько дней…?

Вспомнила, как раньше, когда я сама была такого же возраста, как мой сын, мы с родителями собирались в магазин. Мама перечисляла предстоящие покупки, папа все время ворчал, что мама как всегда купит много лишнего. А я наблюдала за их беззлобной перепалкой и вставляла свои пять копеек за аттракционы…

— Мам, а ведь тут ничего не изменилось, — я едва поспевала катить тележку по супермаркету: — Помнишь, мы с тобой здесь и раньше закупали продукты?

Мама с удивлением посмотрела на меня, будто я сказала существенную глупость.

— Люди меняются, а город нет. Зачем лишний раз напоминать о том, сколько прошло времени?

— Не так уж и много. Семь лет всего… — я попыталась было объясниться, но вовремя прикусила губу. Семь лет — будто целая вечность, успевшая до неузнаваемости изменить мою жизнь. И грозившая вот-вот забрать эту самую жизнь…

— Для тебя разве этого мало? Вон как ты изменилась, — все же озвучила мои мысли мама. — Хоть и горжусь я такой знаменитой дочерью, но ведь хочется тебя назад вернуть, чтобы как раньше вместе жили. А то мы с отцом одни живем, а одиночество наше только Зорро скрашивает.

Голос мамы стал совсем тихим, печальным, будто она безуспешно пыталась найти машину времени. Будто бы она все уже знает… На меня накатило глубокое чувство вины — я уехала в Москву, а родители остались здесь в своей прежней жизни, работой, и лишь их редкие приезды в столицу и телефонные звонки каждый вечер доказывали миру и нам самим, что мы еще семья.

Я с отчаянием обняла маму и поцеловала в щеку. Дальше мы пошли молча. Конечно, она права. Прошлое не вернешь. Нужно жить настоящим. Вот только есть одна проблема: чтобы жить настоящим, нужно быть уверенной в своем будущем. А у меня этого будущего нет. У меня впереди только темнота и пустота, и пока эта вечность не забрала меня целиком, я должна сделать все, чтобы обеспечить будущее — счастливое, уверенное будущее — для своего сына.

Мы познакомились в ресторане, где мы с Анькой решили шикануть на первую стипендию. Незнакомые парни кавказской наружности за соседним столиком активно проявляли внимание к двум молоденьким девочкам, поэтому мы решили сбежать из ресторана через черный вход — от греха подальше.

— Сюда посетителям запрещено заходить, — остановил нас высокий повар. — Вернитесь в зал!

— Ну пожа-алуйста, — протянула Аня, а я взглянула в глаза этому повару и пропала. Слишком красивый, как актеры из подростковых мелодрам, которыми я засматривалась перед сном. В них тоже с первого взгляда и безошибочно свою любовь встречают. У меня было именно так — и сердце екнуло, и разум закричал, мол: «Настька, вот он…!»

Я тряхнула головой, прогоняя воспоминания. Как же давно это было, словно в другой жизни.

— Настя! Это ты?

Я всмотрелась в лицо девушки, схватившей меня за руку. Черты ее лица смутно были мне знакомы, и я до глубины души надеялась, что ошибаюсь.

— Вика?

— Ты меня помнишь? Я так рада тебя видеть!

Пока Вика меня обнимала, я окончательно вспомнила ее. Она была девушкой одного из друзей Андрея. Только этого не хватало… Воистину, маленький город — это большая деревня. Друг друга знают все…

— Тебя и не узнать. Ты так сильно изменилась! — Вика прошлась вокруг меня, бесцеремонно разглядывая со всех сторон: — Передо мной совершенно другой человек!

— Ты так думаешь? — спросила я, хотя и так знала, что да — изменилась. И кокетство в этот раз было схоже с защитной позиций, хотя от кого я, по сути, собираюсь защищаться?

— Конечно! Мы теперь тебя и по телевизору смотрим, и по радио слушаем. Я даже Димке в машину твой диск купила. Круто поешь!

— Вы до сих пор вместе? — несмотря на осечку в своей личной жизни, я всегда радовалась за пары, которых время только сближает. На моей памяти Дима с Викой были одной из ярких и крепких пар в общей компании.

— Мы давно женаты, нашей Снежаночке уже три года, — с гордостью рассказала девушка о дочери, а я судорожно думала, как безобидно намекнуть о том, что у меня нет времени и желания болтать.

— Я рада за вас.

Вика немного изменилась в лице, словно обдумывала какой-то вопрос, а потом снова спросила:

— Ты здесь проездом?

— Нет, я к родителям приехала в гости, — по голосу девушки я поняла, что неудобных вопросов мне не избежать.

— С мужем? — вот он, подвох.

— С каким мужем? — не поняла я.

— Ну как же…! Все газеты писали о том, что знаменитая певица Настя Редникова выходит замуж, — ненавижу, когда обо мне говорят в третьем лице, но, прекрасно понимая, что имеет ввиду Вика, мысленно застонала.

Да, подобная история действительно имела место быть. Год назад я согласилась стать женой популярного актера. Я познакомилась с ним на премьере спектакля, в котором он вместе с Олей играл главную роль. Вернее, не просто познакомилась, а насильно была представлена мужчине в костюме Гамлета. Чтобы не показаться невежественной, я выдавила из себя измученное приветствие и протянула ладонь для рукопожатия.

Игорь был само обаяние. Оля, не сходя с места, решила ковать железо, пока горячо, и начала давить на меня, расхваливая достоинства своего коллеги, и в конце концов мне пришлось согласиться на его предложение выйти замуж, хотя в сердце оставались крупицы сомнения. С каждым днем мое сомнение в правильности выбора росло, и, в конце концов, за две недели до свадьбы я заявила Игорю, что не хочу быть его женой. Он, безусловно, замечательный парень, но если чувство не возникло сразу, то и потом надеяться не на что. А скреплять узами брака заведомо провальный союз не только глупо, но и грешно.

— Так что, врут журналы-то? — продолжала свой допрос Вика. — А фотографии такие правдоподобные были! Никогда бы не подумала, что фотошоп… Ты сейчас никуда не спешишь? Может, посидим где-нибудь в кафе, поговорим по душам?

Я замялась. Вика была не тем человеком, с которым мне бы хотелось разговаривать по душам за столиком в кафе, но она могла бы оказаться для меня очень полезной. Мне ведь нужно как-то найти Андрея, узнать, где он и что с ним…

Положение спас Лешка, подбежавший ко мне и схвативший меня за руку.

— Мам, пойдем! — и потянул в сторону прилавков с фруктами.

Я поспешно попрощалась с Викой и быстро ушла. Но напоследок все же обернулась и заметила, как девушка, не отрываясь, смотрит на Лешку округлившимися глазами.

«У меня по отцовской линии всегда мужчины рождаются. Причем, мои и дед, и прадед были похожи. Отца моего ты тоже видела. Это у нас наследственное», — сказал мне как-то Андрей. И мой Алешка не является исключением, воплощая в себе черты мужчин семьи Фомичевых.

Весь вечер я была, как на иголках. Ходила по дому из угла в угол, срывалась по каждому шороху. Даже не знаю, чего больше боялась — того, что о моем возвращении в родной город узнает Андрей или же если об этом пронюхает пресса. В первую очередь, мне нужно к себе привлекать внимание. Я сюда приехала инкогнито, и в свет выйду только тогда, когда пойму: мне есть ради чего выходить в этот свет. А пока этой уверенности у меня нет, впрочем, как и необходимой информации. Я должна точно знать, как отреагирует Андрей на новость о том, что у него есть сын. А до тех пор мои внутренние колебания останутся при мне.

И хоть я и надеялась, что Вика никому не расскажет о нашей случайной встрече в супермаркете, в глубине души все же ждала, что она донесет эту новость до нужных ушей. В прошлом Вика никогда не умела держать язык за зубами, а тут и вовсе такая новость: вернулась не просто бывшая знакомая, а известная артистка. Передовица, как сказали бы журналисты, и тут же начали бы рыть носом в поисках сенсации. Все, что касается моей жизни — будет сенсацией. И не дай Бог им раньше времени станет известно о моем диагнозе. Кроме меня об этом знают только врачи, осматривавшие меня, и Артур. Конечно же, я не смогу долго скрывать эту ужасную правду, но для начала я хочу, чтобы об этом узнал тот человек, от которого напрямую зависит судьба моего сына. И не просто узнал, а принял эту новость и забрал Лешку к себе. Вот только ума не приложу, с чего начать…

На следующий день папа позвал меня к телефону.

— Кто, пап? — удивилась я. Все мои нынешние знакомые связываются со мной по мобильному, который знают лишь немногие, а номер телефона моих родителей вообще никому неизвестен. Поэтому логично предположить, что звонит кто-то из прошлого. А вдруг…

— Аня Зайцева. Не забыла еще подругу-то? — улыбнулся отец. Нет, не вдруг. Мы слишком тяжело расстались, чтобы вот так просто он позвонил.

Однако же и Аню я была рада услышать. Лихорадочно начала придумывать себе оправдание и более-менее правдоподобное объяснение того, что оставила некогда лучшую подругу в неведении о себе и своей судьбе. Почему она позвонила…? Неужели хочет спустя столько времени высказать мне свое недовольство? Сказать, что не заслужила той неизвестности, в которой тогда осталась…? В таком случае мне нечем будет крыть на ее обвинения.

— Привет, Насть, — голос взволнованный и немного дрожит. У меня идеальный слух, и я безошибочно могу определить малейшие эмоции в голосе, а потому я была уверена — Ане очень нелегко далось это приветствие.

— Привет, — я тоже волновалась ничуть не меньше. — Как поживаешь?

— Знаешь, неплохо. А ты как? — вроде бы обычная светская беседа, но по интонациям в голосе Ани я поняла, что она хочет что-то спросить или сказать, что-то важное, но боится моей реакции. Я очень желала убрать возникшее в трубке напряжение, и приложила все усилия, чтобы мой голос прозвучал максимально дружелюбно.

— Хорошо. Может, встретимся? — и прикусила язык в ожидании ответа.

В отличие от Вики, я действительно хотела встретиться с Аней, и не только потому, что она может быть гораздо лучшим источником информации, но и потому что пора перестать скрываться и, наконец, встретиться лицом к лицу со своим прошлым. Встретиться, поговорить, рассказать… И пока смелости пойти к Андрею я не набралась, но начало уже было положено, когда была назначена встреча с Аней. Причем, надо сказать, согласие было обоюдным — именно это и хотела предложить бывшая подружка, но никак не решалась. По ее словам, которые она произнесла после вздоха облегчения, было понятно, что ей тоже есть что сказать. Вот только встречу предложила я, а значит, должна первой толкнуть тему для разговора, чтобы избежать неудобства. И самой лучшей темой будет правда, ведь именно она может породить ответную искренность. Конечно же, я не планировала рассказывать ни Ане, ни кому бы то еще о своем диагнозе, однако же мне и без этого есть, что сказать. По гороскопу я рак, и как истинный представитель этого знака, слишком часто прячусь в свою ракушку и стараюсь проводить время наедине с собой и с парой-тройкой близких людей. Пора вылезать из домика. Не за этим ли я вернулась…?

О Лешке я тоже до поры до времени решила промолчать. Не сейчас. Еще не время. Все обязательно узнают о том, что у меня есть сын, как и о том, кто его отец, но это произойдет только после того, как я удостоверюсь, что Андрей сможет позаботиться о нем как следует.

— Настя!

— Аня! — выкрикнули мы почти одновременно и крепко обнялись.

Покружились немного, тактильно привыкая к давно забытому приветствию, осмотрели друг друга со всех сторон и даже высказали обоюдные комплименты насчет внешнего образа. Хотя мое лаконичное черное платье в стиле Шанель не очень-то выделяло меня из толпы, в принципе, чего я и добивалась. А вот Аня и спустя семь лет осталась себе верна — красный комбинезон обтягивал точеную фигурку, а босоножки на высоком каблуке не только добавляли пятнадцать сантиметров в росте, но и будто возвышали девушку в толпе. Аня всегда умела себя выделить на фоне других, о чем я с восхищением ей напомнила. И хотя мы не были уже теми восемнадцатилетними девочками, нам было интересно разглядывать друг друга и подмечать то, что не сразу бросается в глаза. У меня появилась седина, которую мне щедро закрашивает стилист, а у Ани — неглубокие морщинки-лучики в уголках глаз. Такие морщинки — признак часто улыбающегося человека, какой и была девушка всегда. Значит, у нее все хорошо.

— Я так рада тебя видеть!

— Отлично выглядишь!

Со стороны — обычное женское приветствие, если не брать в расчет огромную тучу недосказанности, которая висела над нашими головами и грозилась одной вспышкой молнии разверзнуть между нами пропасть.

Когда-то мы были лучшими подругами. И, несмотря на мой скоропостижный побег в Москву, мы оба помнили, как нам было легко общаться и как быстро мы находили тысячу тем для общения. И сейчас я так же, как и раньше, чувствовала зашкаливающую легкость, сидя напротив подруги за столиком. Я не пыталась юлить или отмалчиваться, нет. Наоборот, из-за внезапного отсутствия напряженности между нами слова лились рекой.

Я рассказала о своей жизни в Москве вплоть с того момента, как уехала из родного города. Об одном я только промолчала — о том, что у меня есть сын. Таблоиды об этом не в курсе, личная жизнь у меня под строжайшим замком за семью печатями, куда нет хода ни одному журналисту. Но Аня — не папарацци, и впервые за то время, что мы знакомы, я ей солгала. Не просто не досказала правду, а именно солгала. На вопрос: «Есть ли у меня дети?» я ответила отрицанием. Правдоподобная ложь должна была послужить моим спасением до того момента, как придется раскрыть правду.

— Об Андрее не вспоминаешь? — задала Аня наводящий и, думаю, самый интересующий ее вопрос. Подруга была свидетельницей наших с ним отношений от самого нашего до знакомства и до того злополучного вечера. Вечера, который должен был закончиться несколько иначе, и то, что случилось — не входило ни в чьи планы.

Я сжала в ладонях чашку с кофе так, что от напряжения побелели пальцы. К счастью, подруга этого не заметила.

— Иногда, — медленно ответила я после долгого раздумья. Честно, искренне, без утайки. Это было правдой — об Андрее я вспоминала. А последнее время и вовсе не перестаю о нем думать. Наверное, так влияет на меня приближение последнего вдоха. Вся жизнь проносится перед глазами, и вдруг резко начинаешь скучать по тому времени, которое когда-то было упущено. Упущено безвозвратно.

Аня внимательно смотрела на меня. Она всегда могла безошибочно определить, что я чувствую. Как и раньше, так и сейчас, спустя годы, подругу обмануть у меня не получилось — актриса из меня никудышняя. Это я прочитала в ее взгляде, полным сожаления. Да, мне тоже жаль, что так вышло, но дальнейший допрос лучше перенести на другой день. Сегодня я его не выдержу. Благо, Аня именно так и поступила, будто прочитав мои мысли. Она сменила тему на более обыденную, ведь это первая наша встреча после долгой разлуки, и от нее зависит, будем ли мы дальше общаться, или каждый пойдет своей дорогой.

Но вот свои пять копеек Аня вставила.

— А вот Андрей тебя не забыл, — все же не удержалась она.

— С чего ты взяла? — замерла, а потом приготовилась встретиться с такой важной для меня информацией лицом к лицу.

— У него в машине твои песни играют. И в ресторане тоже.

— В ресторане? — наводящий и необходимый вопрос, требующий немедленного пояснения.

— Да. У Андрея свой ресторан, «Твой восход» называется, — видя мою чересчур навязчивую заинтересованность, Аня решила не мелочиться и выложила сразу все карты на стол. — Андрей там и владелец, и шеф-повар.

Я немного обдумала услышанное, а потом задала тот важный вопрос, который не давал мне покоя все это время:

— Он женился? — и напряглась, боясь услышать положительный ответ. Ведь жена может быть против, чтобы Леша жил с родным отцом.

Но мне повезло. Мой план вполне может воплотиться в действие, хотя врядли эту сугубо неполноценную картину реальности можно назвать везением.

— Нет. Но насколько я знаю, сейчас у него кто-то есть, — последние слова Аня буквально выдавила из себя и с виноватым взглядом стала следить за моей реакцией. Мне кажется, что она считала себя вестником недобрых новостей, но она даже не догадывается, что самую страшную новость мне открыл месяц назад доктор после моего очередного обморока.

— А ты почему не замужем? — перевела стрелки Аня, указав на мой безымянный палец, на котором отсутствовало заветное колечко. Я сжала вилку так сильно, что аж костяшки побелели. Помятуя о познаниях Вики касательно моего неудавшегося замужества, решила эту тему не открывать с Аней. Зачем? Все очень просто — Игорь стал для меня закрытой страницей моей жизни, к которой мне не хочется возвращаться даже в мыслях. Гораздо больше меня интересует Андрей, с которым необходимо встретиться в ближайшее время…

— Не сложилось… — как-то слишком уж наплевательские озвучила я данный факт своей биографии и поинтересовалась: — А ты?

Аня, свободно выдохнув после напряженных вопросов, грозящих довести до кондиции нервную систему, с воодушевлением стала рассказывать о себе. У нее и раньше-то было много поклонников, и сейчас, я более чем уверена, ничего не изменилось. Аня красивая, привлекательная, сексуальная женщина, и годы пошли ей только на пользу, прибавив не только внешней красоты, но и внутренней, эдакой мудрости и спокойствия. Одно осталось неизменно: как и раньше Аня из многих достойных выбирала самого недостойного и, повстречавшись с ним чуть меньше месяца, в итоге всегда заявляла, что парням доверять нельзя, всем нужно одно и тоже, хотя причину расставания всегда создавала сама Аня, так и сейчас ничего не изменилось.

— Знаешь, Насть, я усвоила одну истину: мужчинам доверять нельзя, им всем нужно одно и то же. Будь он хоть брюнет, хоть блондин, хоть лысый! Но сейчас меня пытается завоевать один молодой симпатичный программист.

— Ого! И чем же в итоге увенчаются его попытки? — я будто перенеслась на много лет назад, когда, будучи студенткой, слушала те же воодушевленные речи. Слово в слово!

— Я еще не решила. Понимаешь, он слишком напористый! А я девушка приличная, так не могу.

Я улыбнулась, глядя на «девушку приличную», и в памяти один за одним начали всплывать наши с ней подобные разговоры, когда, как говорил классик, деревья были большими, а мы были глупыми и ветреными, и только начинали познавать мужскую природу.

Когда мы распрощались, предварительно обменявшись номерами телефонов и обещая друг другу звонить и больше не исчезать, я чувствовала на душе легкость и спокойствие. Ани мне здорово не хватало все это время, и я рада, что теперь наше общение грозит вернуться на круги своя. Мне нужна будет ее поддержка и ее помощь, без которой у меня ничего не получится…

Готовить Андрей умел и любил. Постоянно экспериментировал с рецептами, подбирал лучшее сочетание вкусов, а теперь открыл свой ресторан. Готова поспорить, что столики там всегда заняты, ведь от кухонного стола Андрей так и не отошел. Как на него похоже…

Вспомнились наши с ним прогулки по городу, когда мы рассматривали в зеркальных витринах свое отражение. Я тогда часто смеялась, разглядывая эту картинку, находя ее слишком несуразной, будто ее написал Сальвадор Дали, вывалил в нее весь свой сюрреализм. Все друзья и знакомые называли нас Машей и Медведем, сравнивая с известными мультипликационными героями. Уж слишком мы с ним были разные, причем не только внешне, но и внутренне. Действительно: Андрей большой, сильный, спокойный, которого ничего не может вывести из себя, даже вечно инициативная и деятельная я. На моей памяти я всего лишь один раз видела любимого человека на пике эмоций — в тот самый злополучный вечер, когда я — такая маленькая, заплаканная, промокшая под проливным дождем, отталкивала его от себя и просила уехать.

На следующий день после нашего знакомства Аня с уверенностью заявила, что я понравилась Андрею. Это можно было заметить по его милой улыбке и заинтересованному взгляду. Зная о таких чертах характера подруги, как преувеличение и сводничество, я очень сомневалась, но Аня заверила, что Андрей обо мне спрашивал и даже взял у нее мой номер мобильного. Но прошло две недели, а никто мне так и не позвонил. Я уже стала думать, что такой парень врядли обратил на меня свое внимание, а если и обратил, то слишком много рядом с ним других девушек.

Но потом я все же услышала в телефонной трубке знакомый мужской голос.

— Але, Настя? Это Андрей. Помнишь меня?

— Конечно, помню. Рада тебя слышать, — я пыталась говорить спокойно, но сердце было готово выпрыгнуть из груди.

— Хотел раньше тебе позвонить, ведь ты ждала моего звонка, но времени не было.

— Почему ты решил, что я ждала твоего звонка? — удивилась я.

— Мне Аня сказала, что ты спрашивала обо мне и пообщаться хотела. Наверное, она ошиблась, — именно так, но с точностью наоборот, заявляла подруга.

Я мысленно выругалась. Несмотря на то, что Аня — моя подруга и желает мне счастья, я не люблю, когда что-то делают за моей спиной. Наверняка и номер моего телефона она наверняка сама дала Андрею. И никто ничего у нее просил. Вот же черт… И как теперь быть? И гордость девичью нужно сохранить, и не показаться назойливой, и общение с парнем продолжить.

— Ну, раз ты позвонил, почему бы не пообщаться? — скрестив пальцы в детском жесте, чтобы не упустить шанс, все же решила предложить я.

— Я не против. Что ты делаешь завтра?

— До обеда у меня пары в универе, а потом я свободна, — и сердце замерло. Завтра…? Завтра у меня свидание?

— Предлагаю прогуляться где-нибудь в городе.

Во время прогулки по вечерним улицам города я не могла отделаться от терзающих воспоминаний. За семь лет здесь мало-мальски ничего изменилось, поэтому многие места были мне до боли знакомы. В этот кинотеатр я часто ходила с Андреем, где мы сидели на последнем ряду и целовались. В этом кафе Андрей отогревал меня горячим шоколадом, когда во время одной из прогулок я замерзла так, что мои ресницы покрылись инеем. На этой скамейке когда-то играли уличные музыканты, и Андрей попросил их сыграть для меня песню группы «Сплин». А возле этого магазинчика Андрей впервые меня поцеловал… И от каждого фрагмента, который вновь восстанавливался в моей памяти, собирался, как паззл, складываясь в заветную и полузабытую картинку, в мое сердце будто впивались сотни иголочек. Оказывается, я ничего не забыла. Я просто не хотела вспоминать. А теперь все мое далекое прошлое вновь оживало, становилось реальным — за столиком в кафе, на уличной скамейке… Как давно все это было, как будто в другой жизни. После этого были только Алешка и сцена. На вечный вопрос человечества «Чего не хватает?» я отвечаю, что у меня все есть. Отвечаю правдоподобно, так, что никто не сомневается в искренности моих слов. Только себя обмануть невозможно, и при этой мысли сердце сжимается в тугой комок.

— Ой, а вы случайно не Настя Редникова? — меня неожиданно окликнула молодая девушка.

Я глубоко вздохнула и дежурно улыбнулась. Врать фанатам и избегать их не в моих правилах.

— Да, — был мой короткий ответ.

— Ой, а можно с вами сфотографироваться?

— Конечно, — согласилась я, улыбаясь в камеру. Поклонница засуетилась, схватив одной рукой меня под локоть, видимо, боялась, что я передумаю, а другой включая камеру на своем телефоне.

В подобные моменты я отлично представляла, что ощущают модели, которые неустанно позируют на публику. Лично я ненавидела те свои фотосессии, на которых приходилось часами фальшиво улыбаться. Лишь немногие фотосеты проходили на чистых, ярких, открытых эмоциях, и оставляли после себя приятные впечатления и «живые» кадры.

— Я ваша большая поклонница. Спасибо вам за ваши песни, они очень красивые и как будто за душу берут, — слова избитые, банальные, но искренние. Меня впечатлили, но не настолько, чтобы прыгать до небес от радости. Звездой болезнью я не страдала и к подобным моментам относилась с невозмутимым спокойствием.

— Наверное, потому что они написаны от души, — ответила я первое, что пришло в голову. Как учил Артур — коротко и правдоподобно.

— Вы у нас в городе концерт даете, да? Только вот я почему-то афиш не видела, иначе бы купила билет, — огорчилась фанатка.

— Нет, концерта не будет. Я сюда к родителям приехала, — призналась я, на что девушка воскликнула:

— У вас здесь родители живут?

— Да, — я согласно качнула головой, пытаясь своими односложными ответами дать понять навязчивой собеседнице, что не настроена на долгое и откровенное общение.

— И ваша первая любовь тоже здесь живет? — видимо, позабыв о корректности в беседе, продолжала настаивать фанатка.

— Да, — выдавила я, мечтая поскорей закончить ставший в одну минуту тягостным разговор.

— Вы его хотите увидеть?

— Мне придется это сделать.

Я быстро распрощалась с настойчивой девушкой и ушла. Ненавижу, когда незнакомые люди лезут мне в душу, причем таким грубым и бесцеремонным образом. Но мысленно ответила на вопрос фанатки: да, я хочу увидеть Андрея. И не только потому, что это необходимо для сына, но и ради самой себя.

А вскоре Аня пригласила меня на день рождения. Вот так просто:

— Насть, я праздник организовываю, приходи! Будешь у меня почетным гостем!

И хоть настроение у меня было отнюдь не праздничным и в планы мои веселье не входило, все же я с радостью согласилась, чувствуя, что вновь обретаю лучшую, проверенную временем и обстоятельствами подругу. Возможно, я даже смогу рассказать ей правду о своем диагнозе, ведь в Аньке есть миллион только ей присущих черт, благодаря которым люди непроизвольно к ней тянутся. Она умеет видеть то, что не видят другие. Именно она разглядела во мне когда-то вокальные данные. А еще Аня обладает огромным, ярчайшим женским началом и точнейшей интуицией. Даже будучи не в курсе событий, она точно могла предугадать, чем закончится то или иное действо. Очень редко онаошибалась. Мне, девушке, даже отдаленно не похожей на Аньку и не имевшей и маленькой толики ее многогранности, как никогда важно было иметь такую подругу.

— Настя! Я так рада, что ты приехала! — девушка выбежала навстречу, размахивая руками. Как и раньше — яркая, громкая и чересчур эмоциональная. С выбором подарка я точно не ошиблась.

— С днем рождения, Ань, — поздравила я подругу, протягивая подарочный пакет, в котором аккуратным свертком лежало красивое голубое платье под цвет ее глаз. — Надеюсь, подойдет по размеру?

— Ой, какая красота! — девушка распаковала сверток и закатила глаза от восторга. — Подарки выбирать ты всегда умела! — девушка чувственно прижала платье к груди, визуально примеряя. Она была на эмоциях, причем настолько зашкаливающих, что под этот ураган я не попала лишь по счастливой случайности — всего лишь на пару минут перебросились словами, после чего Аня, звонко цокая каблучками, вывела меня на задний двор. Гостей было много. Несмотря на то, что во время своих концертов я собираю полные залы, для меня массовка больше пяти человек — уже толпа. А я так и не научилась быть в центре внимания этой толпы. Поэтому мне спокойней думать, что Андрея здесь нет. Не хочу быть застигнута врасплох, тем более этим человеком.

— Настя? Ты здесь? Вот уж кого действительно можно считать лучшим подарком на день рождения, — неизвестно откуда появилась Вика. Теперь в ее взгляде не было удивления, с которым она рассматривала меня в супермаркете.

— Да, мы с Аней дружили много лет… — я только-только начала подбирать слова, чтобы объяснить Вике свое присутствие на этом празднике, но инициативу перехватила Аня, переключая на себя все внимание звонким:

— И дружим до сих пор! — Аня проигнорировала Вику и кивнула куда-то в толпу. — Женя! Иди сюда, я хочу тебя кое-кому представить!

К нам подошел высокий смуглый брюнет и с легкой улыбкой чмокнул Аню, отчего та слегка покраснела. Было странно увидеть на лице Аньки смущение, да и полубезумную улыбку при одном взгляде на парня я у нее не припоминаю.

— Познакомься, это Женя. А это Настя — моя старая подруга.

— Надеюсь, говоря «старая», ты не имеешь в виду возраст? Вы отлично выглядите! — сделал мне комплимент Женя. Он мне определенно нравится — спокойный, уверенный. Парень с первой минуты знакомства произвел на меня впечатление.

— Ань, представь и нам свою подругу! — крикнул кто-то из гостей.

— Как будто сами ее не знаете, — брякнула Аня, явно довольная оживлением среди гостей. — Но для несведущих сообщаю — Настя Редникова собственной персоной!

— Певица? Та самая? — зашептались некоторые гости, которые еще не успели меня рассмотреть как следует.

— Что она здесь делает? — услышала я чей-то заданный громким шепотом вопрос.

— Я знаю ее. Она с Андреем когда-то встречалась, — на такой же громкости ответил собеседник.

— С Фомичевым?!

— Да… Говорят, знатный роман был.

— А почему они расстались?

Я вмиг почувствовала себя не в своей тарелке. Не люблю, когда меня обсуждают в моем же присутствии, и даже трехлетний стаж на сцене не смог придать мне полной уверенности в себе. Не переношу перебирание косточек, которое сейчас я на уровне физиологии начинала ощущать. Чужой и нескрываемое интерес будто прошелся по мне холодным ветром, ураганом, где вперемешку с потоком воздуха пронеслись клубы грязи и пыли. Это было не праздное любопытство, а назойливое, словно навозная муха, желание ворошить чужое нижнее белье. Журналисты ни единожды пытались вывести меня из себя, как-то скомпрометировать, но репутация у меня всегда оставалась идеальной и кристально чистой. Артур был несказанно рад этому, потому как я была едва ли единственной певицей на поп-сцене, кто не доставлял хлопот организаторам концертов.

— О, а вот и наш опоздавший! Вить, наливай ему штрафную! — громко выкрикнул кто-то.

Я машинально повернулась в сторону двери и замерла. Случилось то, чего я и боялась. То, к чему я еще не была готова. Почему я не спросила у Ани список гостей? Почему понадеялась на «авось»? Авось, пронесет… Не пронесло! Вот он, стоит, все такой же высокий, русоволосый… Спокойно стоит, как будто его ничего не тревожит. Действительно, а что должно тревожить Андрея? У него явно все хорошо, ресторан свой, работа любимая, а из количества окружавших его девок, уверена, можно гарем собрать. Не о чем ему беспокоиться, он ведь ничего не знает…

А вот мое сердце совсем перестало биться, и руки неожиданно затряслись, как от удара током. Господи, это он… это действительно он, и от осознания того, что передо мной Андрей, я не смогла двинуться с места. Но через пару мгновений пришел испуг. Как он отреагирует на мое появление? Сделает вид, что не заметил? Поздоровается? Хотелось, как в детстве — спрятаться от шумных родственников под кровать, чтобы никто не нашел, и вылезти только тогда, когда все разойдутся.

Пока я пыталась взять себя в руки, Андрей подошел к Ане и поставил перед ней огромную картонную коробку.

— Как и обещал — полдня убил на приготовление. С днем рождения, красавица! — дружески приобнял он ее, и в глубине души во мне закипела предательская ревность. Не сейчас… только не сейчас.

В коробке оказался двухэтажный бисквитный торт с горизонтальной надписью «В День Рождения Самой Привлекательной И Обаятельной Женщине». Андрей подобрал самые правильные слова — иначе и не скажешь. И я увидела, как Аня растрогалась в благодарности и тут же что-то быстро зашептала Андрею на ухо. Тот в ответ напрягся. Было заметно, как он передернул мышцами. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, о чем они говорят. Не ожидал меня увидеть? Или, наоборот, надеялся?

А на что надеяться мне…?

Сзади к Андрею подошла незнакомая мне блондинка и обняла его за плечи. По-хозяйски так обняла, без церемоний, будто права на него предъявила. Парень даже не попытался отстраниться от нее, подставив губы для поцелуя. Отвратительное зрелище, от которого в груди неприятно защемило — этой картины я вынести не могла и попыталась спрятаться среди гостей. Не хочу, чтобы после лобзаний с блондинкой Андрей увидел меня такой — растерянной, обиженной и съедаемой ревностью. Какая может ревность, когда одной ногой уже в могиле?!

— Привет, Степа! — я скорее угадала, чем узнала бывшего одноклассника и решительно направилась к нему, изо всех сил стараясь раствориться в толпе, и ухватилась за Степана как за последнюю надежду нации.

— Настюха, не забыла меня еще, — подколол меня парень и крепко обнял, так, что аж косточки захрустели. А ведь раньше он не был таким накачанным….

— Разве можно забыть человека, с которым одиннадцать лет просидела за одной партой? — освободившись от его медвежьих объятий, выдохнула я.

— Если бы я тогда знал, что сижу с будущей известной артисткой, я бы на тебе женился сразу после школы, — заявил мне Степа.

— Перестань. Не такая уж я и известная, — сказала, а потом испугалась: подумает еще, что цену себе набиваю.

— По радио каждые полчаса крутят. Еще какая известная! — одноклассник даже глазом не моргнул, помня о моем нежелании выступать со стишками на школьных утренниках. Нет, к популярности я никогда не стремилась.

— Знаешь, Степ, я не для того сюда приехала, чтобы все мне напоминали о том, какая я сейчас. Я хочу отдохнуть, — и состроила унылую мину.

— Отдыхать тоже нужно. А почему здесь…? — и саркастически заметил. — Знаменитости чаще на Мальдивах отдыхают.

— А еще знаменитости делают себе пластические операции. Мне последовать их примеру? — в тон ему ответила я.

— Не надо. Ты и так красивая. Какая была, такая и осталась, — парень внимательно осмотрел меня и потрепал по волосам.

Я вспомнила, как в седьмом классе Степка мне в любви признался, но тогда я ему в грубой форме отказала. Боялась, что Степка обидится, а он через неделю позвал на свидание Лену Стеклову, нашу одноклассницу.

— Ты женат? — спросила я, разглядев на его пальце кольцо.

— Женат. Ленка Стеклова, помнишь? Но сейчас она моя, Гаева.

— Лена? Так вы поженились? — и на его утвердительный кивок сообщила: — Верю в пословицу, что за счастьем далеко ходить не надо, — искренне обрадовалась я. Первая любовь не ржавеет, по себе знаю…

— Это точно. Ну, здравствуй, Настя! — Лена уверенной походкой уточкой подошла к нам и протянула ко мне свои руки. Мне пришлось нагнуться, чтобы коснуться щекой ее щеки, так как животик у девушки был уже достаточно внушительных размеров.

— Ленка! Привет! Какие же вы молодцы, что поженились! — Лена прижалась щекой к Степе, полностью соглашаясь с моими словами. — А что это ты с пустым подносом?

— Иду, чтобы салатиков из кухни принести. Предыдущие-то уже съели, — окинула она взглядом жующих гостей.

— Тебе нельзя тяжелые тарелки таскать, — я ухватилась за неожиданно выпавшую возможность побыть одной. — Давай лучше я принесу.

— Ты кухню-то найдешь? — с сомнением спросила девушка.

— Не волнуйся, сориентируюсь.

Я выхватила из Ленкиных рук поднос и направилась в дом. Мной руководило не столько желание помочь беременной однокласснице, как скрыться на время от гостей, которые почти неотрывно смотрели в мою сторону. Их взгляды иголками впивались в кожу, пытаясь достичь сердца, но оно у меня надежно забронировано. Даже от самой себя.

Дом Ани соответствовал размерам ее самооценки. Помещения просторные, мебель соответствующих размеров. Девушка всегда была максималисткой, и это касалось всех сторон ее жизни.

Достав из холодильника закуски, я стала их раскладывать на подносы. Только сейчас заметила, что у меня дрожали руки… Я не ожидала, что будет так тяжело. Нет, я, конечно, догадывалась, что не смогу делать вид, будто бы ничего не произошло, но чтобы настолько… нет. Больно. Очень больно. Я думала, что готова к этой встрече, а оказалась совсем неподготовленной. Дилетантское упущение.

— Ну, и о каком сюрпризе ты мне говорил? — я запрыгнула к нему в машину и крепко поцеловала.

— Скоро узнаешь, — загадочно улыбнулся Андрей, отвечая на поцелуй. Оба замерли, наслаждаясь ощущением нежности.

— Еще чуть-чуть, и я умру от любопытства, — закатила глаза, подтверждая искренность своих слов.

— Тогда ты не увидишь сюрприз, — спокойно ответил парень и завел машину.

Он привез меня в ресторан, где работал поваром. Приказал закрыть глаза и под руку повел внутрь.

— А вот и сюрприз…

Учитывая позднее время, в главном зале посетителей не было. Накрыт был только один стол, на котором стоял небольшой букет белых роз и горели свечи. Я даже не стала спрашивать, кто готовил, целиком и полностью уверенная в своем предположении, и с улыбкой посмотрела на Андрея.

— С годовщиной, — улыбнулся он в ответ.

— Насть, вот ты где? — Аня тайфуном влетела на кухню. — Наконец-то я тебя нашла! Там гости просят тебя спеть. Что-то случилось…? — подруга заметила перемену в моем настроении. Конечно, она понимала, в чем дело, но вслух говорить не стала — не то время и не то место. Чуть позже, оставшись наедине, мы с ней обязательно обсудим и Андрея, и его белобрысую спутницу, и мои чувства. Но не сейчас. Сейчас я спою.

Да, это самое лучшее, что я могу сейчас сделать. Мне нужно увидеть эмоции Андрея, когда он услышит песню, которая написана специально для него.

— Хорошо, только мне нужна гитара…

— Есть кое-что получше. Караоке и твой последний альбом. Вуаля! — сказала Аня, беря меня за руку и ведя к гостям. — Я твоя самая большая фанатка!

Гости замерли. Казалось, даже частицы кислорода в воздухе замерли. Я видела перед собой только микрофон на стойке, слышала только музыку. Страшно. Больно. Я хочу, чтобы Андрей это понял. Он должен понять… Он знает меня лучше, чем кто-либо…

Наш сын так похож на тебя —

Тот же нос, те же губы и взгляд.

Смотрит из-под бровей — и разряд,

Как стихийной надежды заряд.

Наш сын так похож на тебя,

Только он не уходит внезапно,

Прошептав на прощанье: «До завтра»,

Он обнимет, позволив ослабнуть.

Наш сын так похож на тебя,

Он ворвался стихийно в мой мир,

И, как истинный командир,

Проложил счастливый ориентир.

Я нашла глазами Андрея. Его руку крепко держала… да, эта блондинка — его любовница. Врядли они просто за ручки держатся — как-никак, им не по пять лет, люди взрослые. И за закрытой дверью спальни занимаются взрослыми делами. Андрей ей позволил положить голову на свое плечо, так же, как когда-то позволял мне… Как же больно… и несмотря на то, что блондинка, похоже, не собиралась отпускать его руку, Андрей неотрывно смотрел на меня. Я попыталась прочесть в его взгляде, понял ли он, для кого я сейчас пела, но он сидел слишком далеко.

Как и всегда делала на сцене, так и сейчас я поклонилась и быстро ушла в дом, несмотря на сыпавшиеся со всех сторон просьбы спеть что-то еще. Аня пыталась объяснить гостям придуманную причину моей простуды, что мне трудно не только петь, но и говорить. А мне было все равно. Я спела то, о чем должна была сказать напрямую, размахивая свидетельством о рождении. Понял ли хоть кто-то, что от первого до последнего слова в этой песне — правда…? Понял ли это ОН….?

— Настя, хотите вина? Замечательное белое полусладкое вино. Уверен, что вы оцените вкус, — ко мне подошел незнакомый парень и протянул бокал. Я чувствовала, что мне нужно расслабиться, и осушила его, несмотря на неприязнь к спиртному.

— Да, действительно, вкус необыкновенный, — соврала я. Вкуса я не почувствовала.

— Настя, вы прекрасно поете. Кстати, Максим, — представился парень и протянул руку, которую я после короткого раздумья пожала. — Я являюсь вашим самым преданным поклонником.

Максим явно флиртовал, а мне сейчас как раз нужно было отвлечься. Как всегда это делал Андрей. Отомстить назло…? Кому нужна месть? Уж явно не Андрею — он вон как занят сейчас обществом своей спутницы. А мне так тем более. Нужно думать об Алешке.

Следующая половина вечера прошла в компании Максима. Достаточно приятная беседа… о чем? Я не помню. Я ничего не помню из того, что говорил мне мой новый знакомый. Но домой меня он увез сравнительно быстро — мои планы не подразумевали посиделки до утра, тем более я обещала родителям и сыну вернуться пораньше. И когда Максим предложил меня подвести, я с благодарностью согласилась.

Аня позвонила мне на следующее утро. После каждого сказанного ею слова в трубке слышался отчаянный стон.

— Привет, Настя… Ой, как же мне плохо…

— Что случилось? — спросила из вежливости, не напоминая о том, что сегодняшнее «плохо» последствия Анькиного «хорошо» вчера.

— Голова болит… Похмелье… Ты же знаешь, как на меня алкоголь действует… Ой…

— Обмотай голову холодным полотенцем и выпей аспирин, — посоветовала я, не переживая за подругу. Похмелье — это не смертельно.

— Это все потом. Сейчас новости, — казалось, после этой фразы у Ани открылось второе дыхание. — Мне только что Андрей звонил, — после звука его имени во мне будто все перевернулось. — Кстати, чувствует он себя еще хуже моего. Он после твоего вчерашнего ухода так напился! С десяток фужеров мне разбил. Представляешь, решил мне помочь посуду в дом занести, взял бокалы и все разбил. Чешский хрусталь! — громко жаловалась Аня. — Ирка хотела его домой отвести, а он ее прогнал. Хотя она не первая, с кем он так поступает… Ох, моя голова… — я была готова убить Аню, которая все тянула с той самой «новостью», и хотела знать причину звонка Андрея. Вдруг он интересовался мной? — Он твой телефон спрашивал, — после этих слов я внутренне сжалась и взмолилась, чтобы Анька не отказала в просьбе Андрею. — Я позже поняла, что нужно было сначала у тебя спросить. Но у меня так голова болит, а Андрей буквально разрывал трубку… Ладно, спасибо можешь не говорить. Пока, Насть… Потом договорим.

Аня повесила трубку, у во мне будто что- то проснулось, возродилось, всколыхнув ту самую надежду, о которой я вчера пела. И я вдруг поняла, что все получится. Андрей попросил мой номер телефона… Зачем? Глупый вопрос с элементарным ответом. Люди так делают, когда хотят позвонить. А звонят люди для того, чтобы что-то сказать — состроила я логическую цепочку. Но моих умозаключений не хватило на то, чтобы понять: что же Андрей хочет мне сказать…?

А может, история повторяется? Может, как и в прошлый раз, Аня сама выдала мой новый номер? Не имеет значения. Главное, результат. И я держала телефон в дрожащих руках и ждала, когда случится этот важный и долгожданный звонок. Он ведь случится…?

— Мам, почему ты грустишь? — озабоченно спросил Лешка, усаживаясь рядом и пристально всматриваясь в мое лицо. Мой маленький психолог.

— Ничего, — я попыталась взять себя в руки и унять дрожь. — Все хорошо, сынок.

— Правда?

Алеша чувствует, что со мной что-то происходит. Не понимает, но подсознательно боится за меня.

— Правда. Иди поиграй с Зорро.

Господи, кому я лгу? Я сыну лгу! Собственному ребенку! Как это низко и неправильно…

Я посмотрела вслед убегающему за собакой сыну, снова и снова осознавая одну простую истину: спокойство и благополучие мой Лешка обретет только с родным отцом. И никак иначе.

А еще я знала, что не смогу забыть Андрея, и он всегда будет занимать место в моем сердце. Но была уверена, что чувства успокоились, лежат на дне души и никогда не поднимутся. Ошибалась… Теперь постоянно думаю об Андрее. Мысли о нем захватили меня с головой. Воспоминания, мечты о том, как бы мы жили, будь все по-другому…

Через несколько дней родители с Лешкой уехали в город — отец купил билеты в цирк на дневной сеанс. Я в это время решила остаться дома и, чтобы хоть чем-то себя занять, решила приготовить ужин. С рождением Лешки кухня стала моим любимым местом в доме, и эту любовь мне привил Андрей. Мы вместе с ним готовили салаты, пирожные, всевозможные пиццы и пасты. Он расширял свои вкусовые познания и экспериментировал с продуктами, а я делала маленькие шаги на кулинарном поприще.

— Хотел раньше тебе позвонить, ведь ты ждала моего звонка, но времени не было.

Я взяла курицу и стала щедро намазывать ее медом.

— Я люблю тебя, родной, — прошептала я.

— И я тебя…

Я начинила курочку лимоном и засунула в духовку. Взялась за салат. Нарезала соломкой перец, помидоры, открыла пачку сухариков.

— Все будет хорошо, малыш. Я всегда буду рядом…

— Малыш, что происходит? Ты не отвечаешь на звонки…

— Уезжай! Я не хочу тебя больше видеть…

Я не выдержала и бросила нож. Он проскользил по столешнице и упал на пол, а я без сил села на стул, прикрыв горящее лицо ладонями. Уже который день я не могла избавиться от мыслей об Андрее. Он так и не позвонил. Зачем же тогда просил мой номер у Ани? Наверное, передумал. Тогда мне придется идти в лобовую, а этого делать очень не хочется.

У нас было слишком болезненное расставание. Уезжая в Москву, я будто кусок души оставила здесь, с ним. Большой кусок души, без которого ни жить, ни дышать нормально не получается. Без которого по ночам рыдать хочется от горевшего внутри желания, а днем — от тоски.

Кухню потихоньку наполнял запах запекаемой в духовке курочки. Мед имел необыкновенный восточный аромат, и в животе призывно заурчало. К черту. Пусть он не звонит. Я все сделаю сама.

Меня отвлек лай Зорро со двора. Выйдя во двор, я увидела Максима, яростно отбивающегося от собаки.

— Хорошая у тебя защита. И сигнализация не нужна, — пошутил парень, отряхивая джинсы.

— Это точно, — согласилась я и погладила пса. — Хороший мальчик…

— Я тут мимо проезжал, решил в гости заехать. Может, съездим куда-нибудь? — Максим приглашал меня на свидание, которое мне было абсолютно не нужно.

— Куда? — праздный интерес, не более. Лишь бы не молчать.

— Ну… погулять, отдохнуть. Развеяться… Я же вижу, как ты здесь скучаешь…

Нет, мои чувства нельзя назвать скукой. И тоской их можно назвать с большой натяжкой. Этой дикой боли в груди нет названия. Боли, которую причиняет вновь возникший в моей жизни образ Андрея… своим отсутствием, своим молчанием, своим безразличием.

Отличный повод!

— Я согласна, — быстро ответила я. — Мне только переодеться надо. Ты проходи, не стой на пороге, — распахнула гостеприимно дверь, и Максим зашел за мной в дом. Курочка была уже готова, поэтому я ее вынула из духовки и поставила на стол. Правильнее было бы предложить Максиму пообедать, но то, что у меня на уме, тоже позволит скоротать время за обедом.

Пока я переодевалась в нарядное платье, пыталась вспомнить, как называется ресторан Андрея. «Твой восход», кажется. Я старалась не задумываться, правильно ли я поступаю?

Конечно, неправильно! Но я должна была подготовить почву перед тем, как вывалить на стол всю правду и раскрыть все карты.

В большом зале в углу музыканты наигрывали нежный фолк — красивая мелодия, приятная. Свет в помещении ресторана немного приглушен, и от этого серые стены будто переносят гостей ресторана в эпоху старых фильмов. На стенах висят черно-белые фотографии, среди которых я нашла знакомые лица — родители Андрея, его брат, друзья… Одну из фотографий я помнила — Андрей сфотографировал вместе меня и Аню. Но на снимке мое изображение было умело обрезано, оставив только Аню. Точно так же он вырезал меня из своей жизни, даже не попытавшись оправдаться. А зачем…?

Я пыталась перебороть бушующее внутри волнение. Увижу ли я сегодня Андрея? Смогу ли уверенно взглянуть в его глаза? В любом случае, хочу думать о том, что мое присутствие здесь не останется для него незаметным. Пусть хоть немного подумает обо мне. Я ведь о нем думаю постоянно.

Мое восхищение рестораном Максим расценивал по-своему. Наверняка думает, что смог произвести на меня впечатление своим мужским обаянием. Честно говоря, мне на него было наплевать. Отступать некуда. Как говорят историки — «Рубикон перейден».

— О чем ты думаешь? — спросил Максим у меня после того, как озвучил заказ официантке. И протянул руку до середины столика. По нормам этикета, в знак особой признательности я должна была ответить тем же и коснуться своей рукой его руки. Но я решила проигнорировать этот жест и честно призналась:

— Думаю о том, что этот ресторан очень уютный.

— Кстати, это ресторан моего знакомого, — похвастался парень. Ох, Максим, если бы ты знал, какое отношение к хозяину этого ресторана имею я сама…

Но попыталась изобразить изумление и разведать хоть каплю информации. Все, что касается Андрея, я впитывала в себя как губка.

— Ты знаком с ним?

— Да. Он еще здесь и шеф-повар. Готовит так, что пальчики оближешь!

В этом как раз я и не сомневалась. Лишь бы только, узнав о моем присутствии здесь, Андрей не подсыпал в мое блюдо крысиного яда. Я ведь до сих пор так и не узнала, как он думает обо мне… Ненавидит? Было бы неплохо. Хоть какие-то чувства. Пусть он меня ненавидит, пусть хоть позорит на весь мир — это значит, что он обо мне думает. Но пусть не показывает свое безразличие.

Разговор с Максимом начинал меня немного отягощать. В любое другое время я бы непринужденно болтала с ним, но сейчас мои мысли были заняты совершенно другим человеком. Я понимала, что с моей стороны это было как минимум некрасиво по отношению к парню, ведь получается, что я его бессовестно использовала. Но поделать с собой ничего не могла.

Мне на помощь пришел один из музыкантов, который подошел к нашему столику и, поздоровавшись, поцеловал мне руку.

— Я не обознался? Вы ведь Анастасия Редникова?

— Нет, не обознались. Так и есть, — я уже приготовилась подписать автограф, но у музыканта было другое предложение.

— Может ли наша группа рассчитывать на то, чтобы вы спели вместе с нами? Мы вас очень просим.

Я посмотрела на небольшую аван-сцену в углу. Парни всем составом с надеждой смотрели на меня и смущенно улыбались. Я согласилась — во-первых, ненадолго избавлюсь от общества Максима, а во-вторых, и в-главных — привлеку к себе всеобщее внимание. А значит, мое появление в ресторане Андрей однозначно заметит. То, что нужно.

У микрофона я обрела недостающее спокойствие. Обведя взглядом зал, знакомого лица я не нашла. Может, его нет сегодня на работе? Вдруг у него выходной или отпуск… Но попытка — не пытка. Договорившись с ребятами о том, какую песню я буду петь, я обратилась к посетителям ресторана, ставшими вдруг моими зрителями.

— У меня много песен, но сейчас я хочу спеть песню группы «Сплин», которая называется «Романс». С этой песней у меня связаны некоторые воспоминания. Очень важные… И если можно, я ее вам исполню.

И лампа не горит,

И врут календари,

И если ты давно хотела что-то мне сказать,

То говори.

Любой обманчив звук,

Страшнее тишина,

Когда в самый разгар веселья падает из рук

Бокал вина…

«Сплин» была любимой группой Андрея. Он и меня старался приобщить к русскому року, но все попытки были тщетны. Хотя на концерт, билеты на который парень достал с большим трудом, я все же согласилась пойти. Когда играла песня «Романс», я посмотрела на наслаждающегося музыкой парня и поняла, что в этот момент он похож на эту музыку. Спокойный, немного грустный… Андрей посмотрел на меня и улыбнулся. Я вдруг поняла, что отдам все на свете за эту улыбку, не променяв ее ни на какую другую. Мое сердце тогда переполнилось такой преданной нежностью, желанием заботиться и всегда быть рядом, что я даже испугалась. А потом ласково поцеловала его и прошептала прямо в губы: «Я люблю тебя». Когда я снова взглянула в его глаза, то в который раз убедилась, что он чувствует то же самое. Кругом не было никого и ничего, кроме человека, обнимавшего меня за плечи, и голоса Александра Васильева:

И где-то хлопнет дверь,

И дрогнут провода.

Привет! Мы будем счастливы теперь

И навсегда…

Это была любимая песня Андрея.

Я пела медленно, вслушиваясь в каждую фразу. Во время песни в зал вышел чуть ли не весь обслуживающий персонал ресторана — и официанты, и повара. Андрей (да!) в поварском колпаке стоял у двери кухни, сложив руки на груди. Он здесь… он смотрит на меня. Помнит ли он тот момент? Я смело посмотрела ему в глаза. Как и раньше, догадаться, о чем Андрей думает, было невозможно. А когда музыка закончилась, Андрей быстро отвернулся и ушел на кухню, за ним и другие повара. Мне вдруг показалось, что я одержала невидимую, неизвестную, непонятную мне победу. Андрей однозначно помнил и эту песню, и концерт, и поцелуй на танцполе… Такое невозможно забыть — подобные воспоминания согревают людей холодными зимними вечерами. Или убивают.

Следующую половину вечера я старательно поддерживала мирный разговор с Максимом. На эйфории от достигнутого сегодня успеха теперь это не казалось мне тягостным и скучным.

— Насть, ты необыкновенная девушка, — сказал он мне, когда мы прощались в машине.

— Спасибо.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — я догадывалась, о чем речь, ведь слышала подобное от многих мужчин. — Ты та девушка, с которой я бы хотел быть вместе. Я в тебя влюбился с первого взгляда.

Ух ты… Все гораздо глубже, чем мне казалось. Хотя на что я рассчитывала…? Известную певицу Анастасию Редникову мало кто обходит своим вниманием. Вот только никто не знает настоящую Настю. Если бы кто-то хотя бы отдаленно догадывался о том, что происходит в моей жизни — на пушечный выстрел бы ко мне не приблизился. Люди всегда подсознательно отторгают от себя негатив, а что может быть негативнее умирающей молодой девушки?

— Максим, мы знакомы всего ничего… — попыталась оправдаться я.

— Ну и что? Ты просто свела меня с ума. Необыкновенно красивая, и твоя кожа такая нежная…

Максим коснулся ладонью моей щеки, провел по шее и неожиданно притянул меня к себе, пытаясь поцеловать. Я вскрикнула и оттолкнула его.

— Не надо!

Резко, грубо. Незаслуженно. Хотя… Я наивная дура! Какая влюбленность? Во взгляде Максима не было любви или даже чего-то отдаленно похожего. Только низменная похоть. Даже противно стало, и замахала головой в знак протеста.

— Извини, Максим, мне надо идти.

Но парень попытался меня остановить.

— Настя!

— До свиданья, Максим! — буквально выкрикнула я, выскочила из машины и громко хлопнула дверкой, давая понять, что не желаю продолжать с ним общение.

В дом я вошла совершенно уставшая и обессиленная. Во дворе меня, несмотря на поздний час, встретил полусонный Зорро. Домочадцы уже спали. Я тихо прошла в свою спальню и попыталась уснуть.

Немного подумав, я решила рассказать Ане часть правды. Ту часть, касающуюся Алешки. Наверное, потому что она общалась с Андреем последние годы и знает, каким он стал за это время. А мне нужно было знать, как он отреагирует. Да, Аня сможет мне помочь. В последнее время мы с ней как будто вернулись в прошлое, когда всюду ходили вместе и делились секретами. Только между нами теперь постоянно витала недосказанность. Та, о которой знают лишь трое — я, Артур и мой доктор. Вот только Аня чувствовала, что я что-то не договариваю, и всячески пыталась вывести на откровенность. Что ж, я вернулась для того, чтобы озвучить правду. Пора начинать…?

Встретившись с Анькой в парке развлечений и увидев изумление на ее лице при виде Алешки, я поняла, что мой страх небезоснователен. Конечно же, подруга сразу все поняла. А чего я, собственно, ожидала? Ведь ребенок — уменьшенная копия своего отца. Те же голубые глаза, русые волосы, вздернутый нос и широкая улыбка. Ни с кем не спутаешь.

— Здрасьте, — поздоровался сын, глядя оживленными глазами на раскрывшую от удивления рот Аню. Та попыталась взять себя в руки и дрогнувшим голосом протянула:

— Не могу поверить… — подруга была явно шокирована, она не могла подобрать слов. Господи, стоило ли на свой страх и риск знакомить лучшую подругу с сыном именно сейчас? Ведь время пока есть…

— Ничего не взрослый. Просто высокий, — отозвался в ответ сын.

Пока вниманием Алешки завладел детский автодром, Аня смогла сделать верные выводы.

— Насть, это то, о чем я думаю? — спросила наконец подруга, глядя через сетку на катающегося на машинке мальчика.

— Да. Только прошу, пока никому об этом не рассказывай, — я не просила, я умоляла. Ведь сейчас я доверилась Ане, потому что очень хочу вернуть дружбу с ней. И предоставить своему сыну родного отца.

— Обалдеть… Андрей ничего не знает? — зачем спрашивает? Ведь и так знает ответ.

— Нет.

— Ты так долго молчала… — Аня на минуту замолкла, борясь с эмоциональным равновесием внутри себя, а потом ее будто прорвало: — Настя, это невозможно скрывать! Один раз увидев Алешу, становится все ясно. Ты видела Дениса, младшего брата Андрея? Они будто близнецы!

— Ань, успокойся, — попыталась я остановить словесный фонтан подруги. — Лешка все равно не был нужен Андрею.

Аня глубоко вздохнула и вновь посмотрела на площадку автодрома. Она долго о чем-то раздумывала, а потом призналась:

— Ты, наверное, не знаешь, но как только ты уехала, тогда, восемь лет назад, Андрей искал тебя, — после этих слов я нервно сглотнула. — Разговаривал со всеми, со мной в том числе. Но никто ничего не знал. Ты ведь даже мне не сказала, куда уехала! — в голосе подруги звучали обида наравне с недоумением.

Мне было странно слышать об этом. Я всегда была уверена, что Андрей тогда поступил как настоящий мужчина и… Нет никаких «и» и прочих недоговоренностей. У меня нет оснований не верить Ане. И, по ее словам, Андрей меня искал.

Изнутри медленно, вулканическими всплесками, поднималось чувство жалости. Мне стало так жаль… Жаль саму себя и потерянное время, которое нельзя вернуть.

Я попыталась оправдаться, хотя и понимала, что теперь, спустя столько времени, все слова будут бессмысленны.

— Мои родители знали.

— Но ничего не сказали, — мгновенно парировала Аня.

— Я сама их об этом просила, — и вдруг осеклась, понимая, что солгала. Да, я просила родителей молчать, но Андрей никогда обо мне не спрашивал. Иначе бы я об этом знала.

— Андрюшка приезжал к твоему отцу, а тот его с кулаками выгнал. Об этом ты знаешь?

Руки неожиданно задрожали. Неужели…? А вдруг Аня врет? Зачем? Нет, это все неправда… И сердце пропустило пару ударов, осознав, что когда-то у меня была возможность все вернуть…

— Что? — я ухватилась за последнюю соломинку, как утопающий в центре глубокой воронки. — Но ведь Андрей никогда не приезжал к моим родителям…

— Он им звонил много раз. И да, приезжал.

Я стояла как громом пораженная. Ни пошевелиться, ни вздохнуть не могла. Вслед за жалостью пришла боль…

Андрей приезжал к моим родителям? Но мама и папа мне говорили, что он меня не искал, ни разу не приезжал, ни звонил… Как будто бы я навсегда исчезла из его жизни, и он с этим с легкостью смирился…

Запоздалая истерика не заставила себя долго ждать.

— Как вы могли! Вы же знали, как я его люблю! Знали, что я чувствую! — от нахлынувших эмоций мне даже было трудно говорить, а на глазах появились предательские слезы.

— Настя, ты же сама просила нас молчать… — попыталась оправдаться мама.

— Мама, ты же всегда говорила о том, что мы с Андреем будем счастливы! — я вспоминала прошлое, рылась в нем, как в старом чемодане, и делала это не просто с ностальгией или тоской по былым временам, нет. Я делала это потому, что это всегда было частью меня, частью моего настоящего. Да, Андрей до сих пор со мной, в моем сердце и в нашем сыне. От такого не избавиться. — Ты же хотела, чтобы мы были вместе!

— Настя, девочка моя…

— Я была беременна! — привела я важнейший аргумент, но даже он не подействовал.

— Думаешь, Алеша бы все решил? Если этот Андрей тебя не любил, он бы не любил и ТВОЕГО сына, — отец сделал акцент на последней фразе. Упрямый… понимает ведь, что виноват, но никогда не признает своей вины. Только желваки под щеками ходят от сильного волнения.

— Он любил меня. Я знаю это, — да, действительно, когда-то Андрей меня любил. Недолго, но любил. Я точно знаю. — И он меня искал. А вы молчали… Вы прогнали его!

Я убежала к себе в комнату и дала волю слезам. Как школьница, ей-Богу, еще и скандалы родителям устраиваю. Но от несправедливости не только плакать хотелось. Хотелось рыдать, драть кожу, снимать восьмилетнюю прослойку с собственного тела и вернуть себя, вернуть время… время, когда я была счастлива. Вернуть тот вечер и сказать: «Пойдем со мной, иначе промокнешь». Поздно…

Оказывается, тогда был шанс все вернуть. Андрей бы меня нашел, мы бы поженились и воспитывали вместе Лешку. Мы бы были семьей… Возможно, даже наверняка, что у меня не появилась бы сцена, поклонники, но я уже давно убедилась, что это приносит лишь удовлетворение, но не счастье. Сейчас все потеряно — нельзя повернуть время вспять. Черт, у меня непоправимый диагноз, а я тут рыдаю в подушку о первой любви, как девчонка. Больно…

Эту боль усиливало осознание того, что все эти годы я жила иллюзией того, что моя жизнь удалась. Казалось бы, я еще восемь лет назад смирилась с той мыслью, что Андрей никогда не будет со мной, но подсознательно все же надеялась на встречу, которая сможет что-то изменить. Я не ждала эту встречу, не молила о ней, но где-то в глубине души верила, что она произойдет. И сейчас я узнала, что эта встреча должна была состояться восемь лет назад.

Я не сразу услышала звонивший телефон. Номер был неизвестен, и я отключилась. Не хотела ни с кем разговаривать. Наоборот, хотелось зарыться поглубже в нору, ту самую пещеру, о которой твердят все психологи. Я знаю, о чем поговорю, потому что частенько сижу на подобных форумах. И теперь этой пещерой оказалось одеяло, в которое я укуталась с головой и душила в себе дикие рыдания. Только бы не услышал сын. Ему это ни к чему.

Телефон снова ожил. На этот раз пришло сообщение. Скорее, по привычке, нежели осознанно, я открыла текст. «Настя, это Андрей Фомичев. Ответь, если можешь». Я несколько раз прочитала смс-ку, прежде чем до меня дошло имя абонента — так долго я ждала появления в своей жизни этого человека, чтобы поверить в реальность. Тем более после того, что сегодня узнала. Телефон вновь зазвонил. Трясущими пальцами я нажала зеленую кнопку.

— Настя? Привет.

Я выдавила из себя слабое ответное «привет». Господи, как давно я не слышала этот голос! И мечта, так долго бывшая лишь далекой иллюзией, вдруг стала реальностью.

— Я был очень рад увидеть тебя в своем ресторане. У тебя прекрасный голос, — да, а еще у меня безупречный слух, и он уловил в голосе Андрея заученные интонации. Он там что, по бумажке читает? Да и плевать. Главное, что он там, на другом конце провода.

Мыслей в голове было так много, что я не сразу заметила наступившую в трубке тишину. Видимо, я должна что-то ответить?

— Спасибо.

Голос дрожит, артикуляционный аппарат будто онемел. Люблю… Люблю, слышишь? Хотела сказать именно это, но сдержалась.

— Твой вчерашний концерт привлек мне еще больше посетителей.

— Не стоит. Петь в твоем ресторане для меня было большим удовольствием, — со стороны наш разговор напоминал светскую беседу, но меня это мало волновало. Случилось то, к чему я стремилась. Я говорила с Андреем. И не важно, о чем, какими словами — главное, начало положено. Только нужно успокоить дыхание. Вроде бы ни к чему не обязывающий разговор.

— Я думаю, ты не откажешься во второй раз сделать это?

— Что? — не поняла я.

— Еще раз спеть. Если нужно, гонорар ты получишь.

— Мне не нужны деньги, — призналась я, не лукавя. — Я с радостью приду.

— Вот и славно. До вечера.

До вечера… Этот звонок был подобен взмаху волшебной палочки. Как в сказке, когда Золушка уже отчаялась пойти на бал, вдруг появилась фея-крестная. Я действительно была готова перестать мечтать и надеяться на чудо, когда оно со мной случилось. Но стоит ли надеяться на чудо? Ведь это все лишь приглашение в целях PR-акции для ресторана, уж я-то в этом разбираюсь… Это все ради Алешки. Мне должно быть плевать на свои переживания, но я целый день я думала о том, что увижу Андрея. И теперь у меня будет возможность не только его увидеть, но и поговорить. Родителям ничего не сказала — не к чему раньше времени переполох наводить. Мама будет говорить, что я теперь известная, скоро уеду обратно в Москву, и не стоит морочить себе голову, а отец скажет, что я и так пострадала от Андрея, и восемь лет — не тот срок, когда вина может искупиться. Они ведь не знают…

А что чувствовала я сама? Боялась. Как будто впервые к нему на свидание собираюсь. Надеялась. Вдруг он мечтает о детях? Ждала. Надо рассказать ему все. Любила. Все эти восемь лет…

— Мам, а куда ты наряжаешься? — спросил у меня Лешка, когда я пыталась застегнуть «молнию» на платье. Сын тут же мне помог.

— Скажем так: сегодня у меня очень важная встреча.

— С кем? — вот же маленький следователь!

— С очень важным человеком, — незачем пока Лешке знать, кого я сегодня увижу. Всему свое время.

— Ты очень красивая в этом платье. Ты у меня самая красивая красавица! — я посмотрела в зеркало и согласилась с комплиментом сына.

А к вечеру я была у ресторана «Твой восход». Охранник меня сразу узнал и проводил к Андрею. Хозяин ресторана стоял за огромным кухонным столом и нарезал овощи. У меня в Москве есть знакомые рестораторы, и Андрей в красной поварской рубашке с накинутым сверху фартуком и в примятом колпаке на голове меньше всего походил на ухоженных, серьезных и вечно занятых владельцев ресторанов в дорогих костюмах, а ресторан «Твой восход», по слухам, был одним из лучших в городе.

Андрей заметил меня и позвал другого повара продолжить его работу, а сам, снимая на ходу поварскую форму, подошел ко мне.

— Привет, Настя. Рад, что ты пришла, — поздоровался он. Слова заученные и сказаны механически, но даже они для меня звучали прекрасной песней.

Во взгляде Андрея, как всегда, ничего нельзя было прочесть. Мысли, проносящиеся в его голове, всегда были загадкой для всех окружающих, в том числе и для меня. Ничего не изменилось.

— Я тоже рада, что ты меня пригласил. Мне очень понравилось вчера выступать здесь, хотя это и не кремлевский дворец, — пошутила я, стараясь быть дружелюбной и не выставить напоказ все свои истинные чувства и намерения.

— Зато публика очень тепло и приветливо тебя встретила. Обещаю, что сегодня будет так же.

— Я на это очень надеюсь.

На первый взгляд — обычная встреча старых знакомых. Но я очень волновалась и старалась всеми силами это не показывать. Думаю, что дело не только в том, что мне придется выступать перед Андреем. До прошлого раза у меня не было опыта выступлений в ресторанах или же на корпоративах, где гости находятся буквально на одной планке со мной, не давая ни капли преимущества.

Артур меня сразу вывел на большую сцену. Несколько участий в громких фестивалях — и меня пригласили на сборный концерт для ТВ. После первого альбома — сольник с аншлагом. Все случилось быстро, феерически быстро. И действительно — в скором времени я проснулась знаменитой.

— Для меня… — Андрей запнулся. — Для моего ресторана большая честь принимать у себя звезду таких масштабов, как ты, — признался наконец он и шутливо поклонился.

На этот раз для меня соорудили нечто подобие сцены в центре зала. Играли, как и в прошлый раз, молодые барды-музыканты. Просто и спокойно, и после негромких аплодисментов я все же спела несколько своих песен. На этот раз без скрытого смысла — просто хорошие песни, которые нравились мне и слушателям.

— Предлагаю тебе поужинать у меня в ресторане. В знак благодарности, — предложил Андрей, помогая мне сойти со сцены, и я с удовольствием согласилась. В голове мелькнула мысль о том, как же я соскучилась по еде, приготовленной его руками. Ни один заморский салат не сравниться с его обыкновенным оливье.

Мы сели за столик, и нам тут же подали чуть ли не весь ассортимент блюд, перечисленных вменю. А я от волнения могла лишь ковырять вилкой по тарелке.

— У тебя необыкновенный голос, — первым нарушил тишину Андрей.

— А у тебя очень вкусно готовят, — не осталась в долгу я.

— В Москве разве не лучшая еда?

— В Москве я не знаю, кто ее готовит.

Обычный, ни к чему не обязывающая беседа старинных друзей. Чуть более откровенный, чем положено, но не выходящий за рамки и не позволяющий оценить настоящие эмоции. А вот как раз-таки ради них я здесь.

— Мой вклад здесь небольшой, — Андрей откинулся на спинку стула, стараясь быть хозяином положения, но не ущемляя меня. — Очень редко могу выбраться на кухню. Чаще всего складываю ничего не значащие цифры.

— Ты же этого хотел? — напомнила ему я и пояснила. — Открыть свой ресторан. И ты этого добился.

— Да, и понял, что нужно было добиваться другого.

— Чего?

— Место шеф-повара в самом известном ресторане Москвы, — загадочно сверкнул глазами парень.

— «Клод Моне»? — вспомнила я известный сериал.

— О, да! — Андрей оживился и мечтательно протянул: — Вот тогда бы я развернулся. Но ты ведь тоже своего добилась? Твои песни крутят по радио чуть ли не каждый час.

Я скривилась, показывая его неправоту.

— Да, но гастрольный график убийственен.

— За все нужно платить. Закон жизни.

Да. Закон жизни. Только вот по какому закону эта жизнь отбирает мать у ребенка? Раньше времени…

Я смотрела на мужчину и не могла наглядеться. Он рядом, вот он — осталось только руки протянуть.

Чтобы хоть как-то унять дрожь, я все больше и больше налегала на вино, забыв о том, что пьянею даже от нескольких глотков алкоголя. И вскоре меня нехило развезло.

Заметив это, Андрей осторожно помог мне встать и, обнимая одной рукой, вывел меня на свежий воздух. Хорошо… Моя голова потихоньку прояснилась, мысли обрели четкие очертания. И среди мыслей я выделила одну, очень уж странную: Андрей обнимает меня за талию, и кожу, охлажденную легким ветерком, пробивающимся сквозь тонкую ткань платья, согревает его горячая ладонь.

— А ты изменилась, — едва слышно прошептал он.

— Просто повзрослела, — фраза банальная, заезженная мелодрамами, но не потерявшая свою значимость.

— Не только. Знаешь поговорку? Повзрослела, поумнела, погрустнела — обычная лестница из трех ступеней. Это про тебя.

Ух ты! Андрей цитаты из социальных сетей читает? С каких пор?

— Я грустная?

— По сравнению с той Настей, которую я помню — да, ты погрустнела.

И посмотрел на меня как-то… нежно? Как когда-то давно… Нет, не хочу.

— Той Насти больше нет, — отрезала я.

— У тебя есть кто-то в Москве? Ну, с кем ты встречаешься? — надо же, в голосе Андрея слышится неприкрытое волнение.

— Прочти газеты, там все написано.

— Я хочу, чтобы ты сама мне сказала.

— Да, есть, — слова слетели с губ быстрее, чем я поняла, что хочу сказать.

— Любишь его? — это что, допрос? Почему он это спрашивает?

— Да, — врать было неприятно, но для душевного спокойствия пришлось. Не нужно начинать того, что мы не сможем продолжить.

— А он тебя?

— К чему такие вопросы, Андрей? По-моему, ты должен быть счастлив. Я видела твою девушку, вы с ней красивая пара… У вас будут дети, — ловко вывернула я нужную тему.

— Кто? — не сразу понял Андрея. — А, дети … Да, будут…

— Вот видишь. В детях наше счастье, — с горечью в голосе выдала я.

— Счастье… — услышала я ответное эхо Андрея. — Я как тебя увидел у Аньки, сразу все вспомнил… сам не знаю почему.

— Я о тебе тоже иногда вспоминаю. Было… очень много… приятных моментов… — я не могла успокоиться, чувствуя непреодолимую тягу к Андрею, которая, как сейчас понимаю, стала еще сильнее.

— Когда мы твой автобус догоняли…

— Или когда мы Зорро нашли… Помнишь, как он рьяно защищал тебя?

— А как мы по детским билетам в цирк прошли? Ты тогда хотела с тигром сфотографироваться, — смеялся Андрей.

Воспоминания били ключом. Никогда я не забуду то лучшее, наполненное счастливыми мгновениями время. Время, которое уже не вернуть.

— Иногда хочется вернуться назад, — задумчиво произнес Андрей.

— Нужно строить будущее, а не прошлое, — философски изрекла я.

Андрей промолчал, потом убрал свою руку с моей спины.

— Тебя подвести домой? — спросил он, но при одном взгляде на него я поняла, что прогулку можно считать законченной.

— Нет, спасибо. Я на такси.

Андрей засунул руки в карманы брюк, постоял немного и ушел в ресторан, а я решила немного проветриться. Так сказать, немного освежить мысли.

Я вообще любила ходить пешком. Раньше я бродила по улицам с Аней или Андреем, в Москве много гуляю с Лешкой. Пешие прогулки не только оздоравливают, но и приводят в порядок мысли. А сейчас у меня в голове был настоящий хаос. Перед глазами размыто, словно призрак, маячил образ Андрея.

Боль и смятенье по жилам

С кровью текут пополам.

Призраки все еще живы,

Плачут по дальним углам.

Светят глазами в потемках,

Спать по ночам не дают,

Плетью, жестокой и звонкой,

Память наотмашь секут.

Тянут холодные руки

К горлу, мечте и стихам.

Я им на вечные муки

Сердце свое не отдам.

Ведь я покой заслужила,

Горько молясь в тишине.

Призраки все еще живы —

Пляшут на белой стене.

И это не красивая игра слов. Андрей был жив, но где-то далеко, недостижимо. Для меня он был призраком, для которого я писала песни, по которому скучала, который мне снился по ночам. Кто-то может сказать, что за столько лет вдали от любимого человека чувства притупляются. Возможно, так и есть. Поначалу мне было безумно сложно, слезы по ночам не давали уснуть, я чувствовала себя брошенной и одинокой. И это одиночество грызло меня изнутри до того момента, пока в моей жизни не появился маленький человечек, мой сын. Во всем — во внешности, поведении, разговоре — угадывался Андрей. Леша стал для меня самым главным человеком в жизни, и пусть рядом не было его отца, я могу уверенно сказать: «Я славно воспитала Алешку». Но, несмотря на это, даже спустя восемь лет я все равно чувствую одиночество. И я знаю, что так будет всегда. Андрей никогда не будет рядом, а никто другой мне не нужен. Хотя и понимаю, что с его стороны ничего, даже отдаленно похожего на мои чувства нет и никогда не будет.

С каждым днем я все сильней и сильней привязывалась к Андрею. Мне с ним было спокойно, я чувствовала себя уверенной рядом с ним. Когда он меня обнимал — мне было тепло, и это чувство я запомнила на всю жизнь.

— Знаешь, Настюх, я тебе так скажу, — заявил мне как-то раз двоюродный брат Паша. — Ты из тех девчонок, которые если влюбятся, то на всю жизнь. Твоя любовь будет сильной и преданной. Повезет же тому, в кого ты влюбишься.

Эти слова оказались пророческими. Как я не старалась, Андрея мне не забыть. Да и как забудешь, когда рядом его фотография бегает и смотрит на меня его чистыми глазами цвета неба? Нет, невозможно стереть из памяти его взгляд, голос, наш первый поцелуй, нашу первую ночь и те последующие ночи, проведенные с ним… Я просто не хочу быть с другим человеком.

Из воспоминаний меня выдернул, к удивлению, Степа Гаев с предложением приехать в гости.

— Мы тут встречу одноклассников решили устроить. Возражения не принимаются. И да, кстати — петь тебя заставлять никто не будет.

Немного подумав, я согласилась. Мне нужно было немного развеяться и перестать думать о прошлом, дабы сконцентрироваться на настоящем.

Да и в компании бывших одноклассников я смогла расслабиться, ненадолго забыв об Андрее. Лена — круглая отличница и красавица, ныне жена Степы и счастливая мама. Костя — шут и баламут, без едких комментариев которого не обходился ни один урок, сейчас владелец строительной компании. Витта — зацикленная на красоте и моде девушка, сейчас — директор школы, в которой мы учились, Денис, брат Ани и неплохой хирург областной больницы, сама Аня… Мы все болтали, предаваясь ностальгии и воспоминаниям. Воспоминания… именно они скоро останутся от меня, и больше ничего. Время стирает в памяти внешность, голос, оставляя размытый образ и впечатление, чувства. Например, встреча одноклассников вызвала во мне трепет преемственности школьных лет и сегодняшнего дня.

Со дня окончания школы мы все изменились. Да, время решительно нас поменяло. Кроме меня и Ани все оказались семейными людьми, и в разговорах можно было услышать:

— Моя Катька себе новое увлечение придумала — рисование. На балконе стоят мольберт, бумага, краски… Называет свои картины авангардическими.

— А мой Юра научился готовить рагу. Теперь, уезжая в командировку, не буду переживать, что он останется голодным…

— Моя Юленька скоро в первый класс пойдет. Уже читать научилась!

Немного посидев за столом, я вышла на воздух. По коже пробежал вечерний легкий ветерок, вызывая мурашки своей прохладой. Я села на крыльцо и подняла глаза к звездному небу. Раньше мы с Анькой подолгу могли смотреть на звезды и ждать, когда одна из них упадет, чтобы успеть загадать желание. Звезда пролетала, падала, и за время ее полета в голове мелькали тысяча желаний. А потом наступал рассвет, и все звезды угасали, словно кто-то нажимал кнопку невидимого небесного выключателя, и в голове оставался один-единственный вопрос: а есть ли где-нибудь во вселенной место, где звезды никогда не гаснут, и все загаданные желания исполняются? Кажется, я до сих пор ищу ответ на эту наивную детскую загадку…

— Скучаешь, подруга? — Степа сел рядом и протянул мне бокал вина. — Слышал, у тебя сын есть?

— Да, Леша, — толку скрывать? Все равно все скоро узнают.

— Алексей, значит. Алексей — Андрей… рифмуется. А знаешь, он тебя до сих пор любит.

Я резко вздохнула и напряглась, но потом взяла себя в руки и на выдохе только одно слово:

— Глупости.

— А что ты скажешь на то, что он по тебе скучает? — Степа посмотрел на меня, прищурившись.

— Я скажу, что и это тоже глупость, — я сделала глоток вина и скривилась от противного кислого вкуса. Разучилась пить дешевые напитки…

— Настюха! — Степа встряхнул меня. — Нет нужды притворяться. Я знаю тебя с первого класса, что сейчас могу сказать: веселись! Играй-пой моя гармонь! Ты приехала отдохнуть? Ну, так вот — займись этим! А завтра подумай о моих словах. Чую, они тебе еще ох как пригодятся!

И я последовала совету. После двух бокалов вина исчезли мысли об Андрее, забылась сцена, на которую я всегда мечтала попасть. Я полностью отдалась празднику, который требовал от меня танцев и задушевных объятий. К черту смерть, я жить хочу! Пусть недолго, но запоминающе!

И я жила… до того момента, пока на дисплее мобильника не высветилось имя Андрея.

— Я хочу тебя пригласить на концерт, — спокойно и уверенно заявил парень, будто бы мое согласие уже было решенным, хотя я ничего еще не ответила. Я даже не понимала, о каком концерте он говорит. — Группа «Бумбокс», — после недолгой заминки, так и не получив от меня согласия, продолжил Андрей.

— С каких пор ты слушаешь такую музыку? — удивилась я. Мой бывший жених всегда был поклонником отечественного рока.

— С тех самых, когда решил поменять свою жизнь, — загадочно ответил Андрей. — Ну, так где ты? Я подъеду, заберу тебя…

— Нет, я сама…

Ни подумать возможности не было, ни отказаться. Я попрощалась с одноклассниками и поехала в клуб по адресу, который мне прислал отец моего ребенка. В пути я думала о том, что прежний Андрей значительно отличался от этого, более взрослого и опытного. Сейчас он не тот неопытный парень, а уверенный в себе мужчина, но с теми же светлыми волосами и необыкновенно красивыми глазами.

Стуча каблучками, я подошла к Андрею. Сдержала в себе порыв обнять его и поцеловать хотя бы в щеку.

— Знаешь, я удивлена, — честно призналась я. Видимо, вино еще не выветрилось и давало о себе знать.

— Чему ты удивляешься?

— Странно, что, встречаясь с одной… кажется, Ира? — на концерт ты пригласил меня, совершенно постороннего для себя человека.

— Ты не посторонняя, — отрезал он. — А Ире не нравится такая музыка. Вот я и решил найти компанию.

— А с чего ты взял, что мне нравится? — мне крайне не понравилась эта отмазка. Ясно же, что причина в другом.

— Просто подумал и решил, — хитро улыбнулся Андрей. — Но если ты против, можем пойти в другое место.

— Нет, я не против. Я давно не была на других концертах, кроме своих.

— Тогда пойдем.

Андрей взял меня за руку, и мы вошли в концертный зал. Музыка в стиле фанки-рок-грув, в котором играют молодые, талантливые ребята из Украины, мне всегда нравилась. Их песня «Вахтерам» долгое время стояла у меня на звонке телефона. Поэтому я ничуть не пожалела, что согласилась пойти на этот концерт. А о том, что от человека, который был сейчас рядом со мной, мне нужно кое-что совершенно другое, я старалась не думать, наслаждаясь вечером.

Я помню белые обои,

Черную посуду,

Нас в хрущевке двое,

Кто мы и откуда?

Андрей обнял меня за талию, и мы закружились в танце. Было так приятно чувствовать рядом и обнимать за шею человека, о котором так долго мечтала, которого так долго любила… Казалось, будто эта белая полоса, которая слышалась в песне, сменила черную. Мои нереализованные мечты вот-вот могли бы стать явью. Только посмотреть Андрею в глаза и потянуться к его губам… И я чуть было этого не сделала, но вовремя вспомнила о Лешке. Я должна действовать только в его интересах, позабыв о себе. И о девушке Андрея, ведь она, возможно, станет моему сыну мачехой. Любит ли Андрей ее? Она красивая, как куколка. Несмотря на свою популярность в мире музыки, у меня никогда не будет такой внешности. В список моих достоинств входит только голос.

Летний дождь, летний дождь

Шепчет мне легко и просто,

Что придешь, ты придешь,

Ты придешь, но будет поздно.

Несвоевременность — вечная драма,

Где есть он и она…

Я посмотрела на Андрея. В его глазах открыто читалась нежность и… любовь? «Ты придешь, но будет поздно…» Боже, о чем я думаю? Мы не будем вместе! Сейчас уже поздно…

На меня как будто ведро ледяной воды вылили.

Я с трудом расцепила его руки за моей спиной и пошла к выходу. Не оглядывалась — знала, что Андрей пойдет за мной.

— Настя! Постой… куда ты? — он схватил меня за локоть.

— Не трогай меня! — резко ответила я и высвободила руку.

— Не уходи.

— Я сказала, не дотрагивайся до меня! — выкрикнула я, но, как и раньше, мои слова не возымели должного эффекта. Андрей всегда делал так, как считал нужным, и никогда не ошибался. И сейчас он крепко меня обнял. Я опустила руки вдоль тела и застыла.

— Настя… Не молчи, — шепотом попросил он.

— Поздно… Слишком поздно…

— Ты о чем?

— Я не хочу так… Я так не могу…

— Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Да.

— Пойдем к моей машине.

Я почувствовала, как меня непреодолимо тянет к Андрею. Он открыл мне дверь своего автомобиля и жестом пригласил сесть. Я остановилась. В моем взгляде было лишь одно желание. И Андрей правильно его истолковал. Он подошел ко мне и обнял.

— Ты не будешь сожалеть об этом?

— Нет, — конечно, я буду об этом сожалеть, и ругать себя, и по рукам бить за неправильные действия, но это будет завтра. Сегодня я хочу почувствовать себя живой.

Наклонившись и положив руку на мой затылок, Андрей поцеловал меня. Нежно, мягко, как легкий ветерок. Я обняла его за плечи, не в силах поверить в реальность происходящего. Господи, я об этом не смела и мечтать! И тут… я не поняла, показалось мне или было на самом деле, но на короткую долю секунды нас ослепила яркая вспышка фотоаппарата.

— Садись в машину, — отстранившись, холодно ответил Андрей.

Всю дорогу до моего дома мы молчали. Когда по радио зазвучала моя песня, Андрей переключил на другую волну. Молча, будто я не сидела на соседнем сидении. Лишь когда машина остановилась у моего дома, он повернулся в мою сторону.

— Мы еще увидимся? — мне нужна еще одна встреча, чтобы все рассказать. Сегодня это будет крайне неуместно, потому как Андрей слишком напряжен. А мне и без этого хватает.

— Не знаю. У меня много дел в ресторане.

Я вышла из авто, громко хлопнув дверью. Андрей, не прощаясь, резко набрал газ и уехал. И я понимала, почему он так поступил. У него есть любимая невеста. А со мной он просто решил вспомнить прошлое. Вот только наша встреча пошла не по плану, и Андрей решил от меня избавиться.

Андрей привез меня поздним вечером домой. Родители уже спали, а я все никак не могла решиться открыть дверь и отправить Андрея домой.

— Андрюш, — начала я, прижимаясь щекой к его плечу. — А что будет потом?

— Когда потом?

— Ну, потом. Через год, два…

Этот вопрос не давал мне покоя уже несколько дней. Теперь, понимая, сколько для меня значит Андрей, я боялась его потерять. При одной мысли, что его не будет рядом, на меня накатывал панический страх. Мы совсем немного вместе, но уже сейчас я ощущаю пустоту, когда его нет рядом, и которая заполняется солнечным светом, стоит мне его увидеть. Потерять Андрея для меня равносильно потери смысла жизни.

— Не знаю, — честно ответил парень. Его основная черта — он никогда не врет, всегда говорит правду, и я ему верю. А как иначе? — Но мы будем вместе.

— А если мы когда-нибудь расстанемся?

— Не думай об этом. Все обязательно будет хорошо.

Вечером я решила позвонить в Москву Оле.

— Ну, привет, подруга. Как твои дела? — как можно более будничным спросила я.

— Настюха, тут столько всего произошло, ты даже представить себе не можешь! — возбужденно заверещала в трубку девушка.

— Судя по твоему голосу, тебя выбрали актрисой года? — пошутила я.

— Издеваешься, да? — обиделась она и принялась рассказывать — театрально, артистично, как умеет. — Дело в том, что скоро выходит премьера фильма, в котором я снималась. Ты, кстати, приглашена, — заметила Оля между делом и продолжила: — Знаешь, во время проката нужно было дать пару-тройку интервью. И один из журналистов предложил мне встретиться! Какая наглость! Я, конечно, отказалась, а он вечером ждал меня возле дома. Ты представляешь? Собирался в подъезде ночевать!

Судя по тем эмоциям, нескрываемым в голосе подруги, я догадалась, что настойчивость журналиста ей очень даже нравится.

— Настя, у него такая попа! Ты себе не представляешь!

Я немного удивилась. Зная Ольгу, несмотря на ее эмоциональность, ветреной ее назвать никак нельзя.

— И чем же в итоге закончатся его попытки? — поинтересовалась я.

— Я думаю, что стоит согласиться на одно свидание. А там будет видно, — задумчиво протянула Оля в трубку, и я вспомнила откровения с Аней, невольно радуясь за своих подруг. Они обе — интересные, самодостаточные женщины, которые заслуживают личного счастья. И у всех это счастье заключено в любимом и любящем человеке. А я…? Я, значит, не заслуживаю? Как будто ущербная…

Этого ли я хотела? Уезжая из Москвы с Лешкой, я думала лишь о том, чтобы мой сын наконец-то познакомился со своим отцом, а тот принял его. А по факту я понятия не имею, как это сделать.

Телефон снова ожил, высветил на дисплее имя продюсера. Перед моим отъездом Артур пообещал, что не будет тревожить меня без видимых причин, которые, как мне кажется, не должны были появиться.

— Настя! Ты что творишь?

Голос мужчины был безумным, казалось, что еще немного, и даже через телефонную трубку в меня полетят предметы, находящиеся у него под рукой. Я много раз видела, как Артур отчитывает своих подчиненных, но на меня он кричал впервые.

— Привет, Артур. Что случилось?

— Это я тебя хочу спросить, что случилось!? Почему я узнаю о том, что ты поешь в какой-то чебуречной? Настя, тебе там крышу снесло на фоне препаратов?

Я на минуту задумалась, не понимая, о чем говорит Артур. Скорее всего, он имеет в виду ресторан Андрея.

— Артур, успокойся, все в порядке.

— Что ты имеешь в виду, говоря о порядке? Я сейчас держу в руках несколько газет, в которых жирным заголовком написано: «Анастасия Редникова променяла большую сцену на бывшего любовника»! Почему я об этом не знаю?

— Что…?

— Вот я и спрашиваю — что?

— У меня нет никакого любовника…

— Андрей Фомичев, владелец ресторана. И, черт возьми, ты с ним целуешься! Очень красноречивая фотография!

— Не может быть… — я вспомнила вчерашний поцелуй у машины. Значит, та яркая вспышка мне не показалась.

— Мне стоит заявлять в суд на то, что имеет место фотомонтаж? — напирал Артур.

— Не надо, — выдохнула я. — Все равно скоро уже ничего не получиться исправить.

— Ты можешь мне объяснить о своих прошлых любовниках? — настаивал продюсер.

— Прошлое осталось в прошлом. Привет жене и дочке! — я швырнула мобильник на кровать рядом с собой и мысленно застонала. Наверняка и Андрей увидит эти статьи. А если он подумает, что я решила пропиариться за его счет? Некоторые представители шоу-бизнеса не гнушаются ничем ради красного словца в желтой газетенке. Мне бы не хотелось оставаться в его памяти лгуньей…

… А через неделю папе стало плохо — сел на кухне и не смог подняться. Приехавшая скорая констатировала обширный инфаркт.

Хирургом, оперировавшим папу, оказался Денис, брат Ани. Несколько часов я просидела на стуле возле дверей операционной, беззвучно шепча молитвы, и не сразу заметила Дэна, севшего рядом со мной.

— Как он? — в моем голосе звучала тревога поровну с надеждой.

— Я бы хотел тебя обнадежить и сказать, что все в порядке, но тебе врать не буду. Слишком долго мы с тобой для этого знакомы, — дипломатично ушел от прямого ответа парень, но смысл его слов был ясен как белый день.

— Может, лекарства нужны?

— Все, что необходимо, у нас есть. А ты молись и надейся на чудо. Если твой отец переживет эту неделю, то опасность будет позади.

Но чуда не случилось. На третий день папа умер.

Та авария была страшной, ужасной ошибкой. Андрей подвез меня домой, после чего должен был вернуться обратно в город. Я как чувствовала, как не хотела его отпускать!

— Может, переночуешь у меня? Родители, думаю, не будут против. Да и ночь уже, зачем тебе уезжать?

Но переспорить Андрея было невозможно. Он горячо меня поцеловал, сел в машину и нажал на газ.

Этой ночью водитель «КАМАЗа» несся по трассе с сумасшедшей скоростью. После столкновения машину Андрея вынесло на встречную полосу. Автомобиль сбил ограждение на обочине и врезался в рекламный щит…

Наутро я сидела возле реанимации, мысленно молясь, чтобы операция закончилась благополучно. Рядом сидели родители Андрея и его лучший друг Федор.

Никогда не забуду тот ледяной страх, одолевавший меня в больничном коридоре, и стойкий холодный запах лекарств. Я безумно боялась потерять ставшего мне родным и любимым человека, потому что была уверена: я не смогу, не захочу жить, если с ним что-то случится.

Операция казалась бесконечной. Врача, вышедшего из реанимации, заметил только Федор.

— Молитесь, чтобы выжил. Мы сделали все возможное, дальше зависит от него самого.

Через неделю Андрея перевели в обычную одиночную палату. Он был без сознания месяц, и все это время я почти не отходила от него. Мама несколько раз пыталась забрать меня домой, но, получив решительное «нет», больше не заставляла меня вернуться, прекрасно понимая, что от Андрея я не отойду. Врачи тоже пытались отправить меня домой, уверяя, что о каждом изменении будут информировать, а потом привезли в палату каталку, на которой я могла спать.

… Проснулась я от легких, слабых сжатий моей руки. Моя каталка была прижата к койке Андрея. Даже во сне я не хотела отпускать его руку, и спала, почти не шевелясь, просыпаясь от каждого шороха, хотя раньше я по утрам и будильника могла не услышать. Я открыла глаза и облегченно вздохнула. На меня смотрели внимательные голубые глаза Андрея. Я попыталась встать, но он слегка сжал мою руку, не позволяя мне двигаться.

— Спи, — слабо прошептал он.

И я снова уснула, так и не отпуская его руки. Наутро я боялась, что мне все приснилось, но, открыв глаза, я увидела, как Андрей вертит головой, осматривая палату.

С этого дня он быстро пошел на поправку.

— Насть, — удержал меня от обморока Денис. — Ты кровь сдавала для переливания, помнишь? — парень провел пятерней по волосам и со страхом посмотрел на меня. — Ты в курсе о своем диагнозе?

— В курсе, — безжизненно, хрипло выдавила я из себя. — Сколько мне осталось…?

Что я надеялась услышать? Что болезнь отступила? Нет, чуда не произошло. Не в моем случае.

— Тебя уже одолевают боли? — озабоченно спросил Денис, и после моего отрицательного кивка констатировал: — Полгода. Плюс-минус…

Вот так просто… Плюс смертельная болезнь и минус моя жизнь…

И минус папина жизнь… За каких-то полгода моя мама лишается двух родных людей…

День похорон мне почти не запомнился. В памяти обрывками проплыли воспоминания: не перестающая плакать мама, плачущий вслед за мамой, все понимающий Лешка, друзья и родственники, выражающие скорбь и сочувствие, обитый красным бархатом гроб, в котором лежит неподвижный отец, и невольные картинки меня самой в такой же могиле.

Реагировать на окружающее я начала спустя несколько дней. Первым, что бросилось мне в глаза — это постаревшая лет на десять мама. Седина, которая была почти незаметна на ее темных кудрях, мигом коснулась висков и корней волос, да и морщин заметно прибавилось. Ей будет тяжело, очень тяжело после того, как вслед за отцом уйду и я. Как бы она не наделала глупостей и не легла в землю третьей… Нет, этого ни в коем случае не должно произойти.

Поэтому рядом с мамой должен остаться кто-то, кто будет присматривать за ней, заставлять жить… кто-то… мой сын. Да, Алешка — единственный человек, который не позволит маме сломаться окончательно. Он должен быть с ней. Не с Андреем. Я не хочу, чтобы моя мама видела внука лишь по выходным. Я хочу, чтобы она воспитывала Лешу вместо меня.

Артур все же прилетел ко мне и предложил встретиться в ресторане Андрея. На мою просьбу поменять место встречи он заявил, что хочет увидеть ту чебуречную, прославленную газетами как «большая сцена Насти Редниковой».

— Привет, моя красавица. Как ты себя чувствуешь?

— Как может себя чувствовать человек, который одной ногой в могиле?

— Он пытается оставить что-то после себя, — после недолгого раздумья выдал продюсер. — Песни, клипы, тексты… — что-что, а доля такта Артуру бы не помешала.

— Извини, Артур, но я не передумаю.

— Это потеря бешеных денег… Понимаешь?

Нет, я не понимала. И то, что через полгода моя жизнь оборвется, тоже не понимала. Но негодование Артура понять все же смогла — он действительно очень много работал для того, чтобы мое имя стало известным на телевидении и радио.

Мы с ним познакомились четыре года назад. Мне как раз удалось устроиться на работу продавцом в магазин неподалеку от дома, а за Алешей присматривала соседка. Естественно, денег катастрофически не хватало, хотя родители продолжали высылать часть своих денег. И как раз в это время Ольга познакомила меня с начинающим продюсером, который активно раскручивал девичью поп-группу. За эти годы у меня накопилась куча текстов, стихотворений, которые, как объяснила Оля, можно было выгодно продать. А так как мои рифмы оставались просто словами на бумаге, заваленной в дальнем ящике стола, я без раздумий согласилась.

На студии звукозаписи, где мы с Артуром впервые встретились, он придирчивым взглядом прочитал пару моих текстов и задал пару немногословных вопросов:

— Сама пишешь?

Я кивнула.

— Петь умеешь?

— Ну… я в университете в группе играла… — замялась я.

Как такового музыкального образования я не имела, ноты не знала, в детстве мелодии подбирала на слух. Артур предложил мне спеть несколько известных композиций, после чего решил заняться мной как «проектом». Целый год я постигала азы музыкального искусства, учила термины, разбирала музыкальные произведения по нотам, с профессиональными преподавателями работала над своим голосом и пластикой движения на сцене. В конечном итоге наши труды принесли заслуженные результаты. По радио стали звучать мои песни, их же я исполняла и на концертах. И это были те самые песни, которые я когда-то хотела продать Артуру.

Именно этот человек превратил продавщицу из продуктовой лавки в звезду эстрады.

Но в силу обстоятельств я отказалась от этого всего, подарив Артуру все права на мои песни. Многие известные артисты жертвовали своей личной жизнью, здоровьем и семьей ради славы и фанатов, но, как бы я не любила музыку и сцену, сейчас у меня выбора не осталось.

— Настя, я найду тебе лучшего врача… обещаю, мы сможем тебя вылечить.

Кто «мы» — уточнять не стала.

— Я сочувствую случившемуся с твоим отцом, но с тобой это не произойдет.

Во время похорон мне все сочувствовали и соболезновали, но тогда у меня было такое состояние, когда я не понимала, что мне говорят, слова не задерживались в моем сознании, равно как и те, кто их говорил. Сейчас же ко мне пришло осознание слова «сочувствую», и мне захотелось прижаться к маме и именно сочувствовать нашему общему горю. Мы с ней безуспешно пытались смириться с потерей близкого человека. Часто по привычке я накрывала на стол четыре прибора, а мама на ночь всегда ставила на прикроватный столик стакан с водой — у папы по ночам болело сердце, и боль он успокаивал таблетками. Однажды Лешка ради интереса побрызгался отцовскими духами, и этот аромат никак не мог выветриться — казалось, будто бы папа всего лишь вышел по делам.

Несколько раз ко мне приезжали журналисты, но ни одному из них я не дала интервью. В одних журналах писали о том, что причиной моего ухода со сцены стал конфликт с продюсером, в другой — что я потеряла голос, лишь немногие издания были близки к правде, но меня это мало интересовало. Если в начале моей музыкальной карьеры для меня была важна каждая статья, написанная обо мне, то сейчас я этим переболела.

Гораздо важнее для меня было осознание того, что я так и не смогла раскрыть правду перед Андреем.

Не знаю, можно ли было считать этот случай подарком судьбы или этот немаловажный эпизод в моей жизни стал счастливой случайностью, тем не менее я очень рада, что мне выпал такой своего рода шанс вспомнить, что значит радоваться жизни. Пытаясь найти работу, связанную с музыкой, я наткнулась на контору по проведению праздничных торжеств. Место певицы было уже занято, и, хотя мне предложили его освободить, все же я согласилась на должность администратора. В мои обязанности входило поиск места для торжества, оформление, составление меню и всевозможная помощь заказчикам торжества. Парадокс — умирающая женщина проводит свадьбы. Надо было в ритуальную службу устраиваться, ей-Богу, но боль пока еще не приходила, а потому я изо всех сил цеплялась за возможность жить.

Начальница Виктория Романовна, женщина пожилых лет, сразу мне понравилась. Она умела найти общий язык с любым, даже самым капризным клиентом. Люди сразу проникались симпатией к этой добродушной улыбчивой женщине, делающей свою работу с непревзойденным мастерством. Поначалу она предложила мне петь на торжествах, отдавая честь моим заслугам на сцене, но я отказалась. Мотивировала свой отказ тем, что не хочу больше связывать себя с музыкой. Виктория Романовна все поняла и тактично больше не подходила к этой теме. Она ввела меня в курс дела, посвятила в тайны флористики, оформления помещений и других немаловажных деталей моей новой работы. Ведущий празднеств — тамада, мне тоже понравился. Ваня — молодой харизматичный парень лет двадцати, его широкая беззаботная улыбка покоряла всех, а его по-детски звонкий, заразительный смех заставлял смеяться даже самых угрюмых гостей. Иван умел организовать любую компанию, направить ее в нужное русло и провести банкет по высшему классу. А вот певица, она же пианистка и скрипачка Юля мне почему-то не понравилась. Красивая студентка института культуры и искусств, но было в ней что-то циничное, если не сказать пошлое. Однажды, готовясь к проведению свадьбы, она размыто дала понять, что завидует невесте и — самое ужасное — делала неприличные намеки жениху. Почему Виктория Романовна до сих пор ее не выгнала, видя такие непристойности, мне до сих пор неясно, но напрямую говорить о проблеме я не стала.

И вот, выбирая цветы для оформления очередного торжества, вдыхая буйно пахнущую самыми разными ароматами атмосферу этого магазина, я нос к носу столкнулась с Андреем. Он меня не сразу заметил и сходу попросил букет красных роз. А когда я обернулась, мужчина даже немного растерялся.

— Привет, — натянуто улыбнулся он. — Рад тебя видеть.

— Мне тоже было приятно встретиться. Но извини, мне пора идти.

Я быстро расплатилась, попрощалась и вышла из магазина. Кому мог предназначаться букет красных роз, заказанный Андреем? Конечно, любимой девушке. Ревность больно кольнула меня, и, глядя на нарисованный баннер с кактусом на витрине, я вдруг вспомнила о другом его собрате, который вскоре после моего отъезда в Москву зачах.

Мы стояли, обнявшись, на перроне перед поездом, вот-вот отправлявшимся в Москву. Андрей был участником конкурса — представлял ресторан, в котором работал. Конкурс был рассчитан на две недели, и все это время Андрей должен быть в столице. Я поехать с ним никак не могла, на носу была сессия. Было грустно. Несмотря на то, что был уже конец января, моросил легкий дождь — такой вот причудливой может быть погода. На душе было так же печально, как и на улице. Вдруг Андрей оставил меня и убежал в здание вокзала.

— Ты куда? — крикнула я ему вслед. — У тебя же поезд отправляется через три минуты.

— Я мигом, — услышала я короткий ответ.

Ровно через две минуты Андрей вернулся, держа в руках маленький сверток.

— Это для тебя, малыш. Чтобы ты не забыла обо мне за две недели, — Андрей засмеялся и, крепко поцеловав меня, запрыгнул в поезд.

В свертке оказался полосатый желто-зеленый кактус в форме сердечка.

— Настя! — Андрей окликнул меня сзади. — Ты спешишь?

— Не очень. А вот ты, наверное, да, — решила я за него и пошла дальше, удивившись отсутствию роз в его руках.

— Ошибаешься, — развеял мои сомнения Андрей. — В любом случае, дела подождут.

— Не хотела бы стать причиной твоего опоздания.

— Начальство не опаздывает, а задерживается, — пошутил Андрей. — Прогуляемся?

Я все же согласилась, стараясь не думать о той, кому он хотел купить цветы. Плевать. Я уже решила, что мой сын останется с моей мамой и станет смыслом ее жизни. Не хочу, чтобы она сошла с ума после моего ухода.

Неожиданно для теплого солнечного дня начался дождь, причем такой сильный, что за первые минуты мы вымокли до нитки. Мы быстро заскочили в небольшое кафе и сели за свободный столик. Несмотря на то, что дождик был теплым, в соприкосновении с кожей казался ледяным. Пока Андрей заказывал два горячих шоколада с пирожными, я терла ладонями плечи, пытаясь согреться.

— Сейчас согреешься, — пообещал Андрей, когда официантка принесла нам заказ.

Так и произошло. После нескольких глотков обжигающего напитка я почувствовала растекающееся по венам тепло. Андрей смотрел на меня с нежностью. Но я отогнала от себя этот мираж. Наверное, его сейчас все ждет и не дождется любимая девушка Ира, которой он так и не купил розы.

Я улыбнулась. Улыбка была глупой, без причины. Просто вспомнилось, как мы точно так же сидели с Андреем восемь лет назад, друг напротив друга, смотря в глаза и держась за руки. Вспоминает ли Андрей об этом хоть иногда? Ведь невозможно забыть время, когда ты был счастлив и делал счастливым другого человека…

Дождь закончился так же быстро, как и начался. Когда мы вышли из кафе, солнце блестело на редких лужах и мокром асфальте.

— Ну… — замялась я. — Мне пора идти.

— Мне тоже, — эхом отозвался Андрей.

Но расставаться не хотелось. Впервые за семь лет я вот так просто стою рядом с этим человеком, ничего не боясь и просто наслаждаясь моментом. И снова меня встревожил вопрос: чувствует ли Андрей тоже самое?

Время неуловимо движется вперед, отчитывая дни до последнего вдоха. Лешка пошел в первый класс. Я была рада, что успела проводить его в школу…

Андрея после той встречи в цветочном магазине я больше не видела, хотя не скрою — безумно хотелось снова оказаться рядом с ним. Но я решила не бередить старые чувства. Тем более, по слухам, он собирается жениться. Мешать я ему не собиралась, решила — пусть он будет счастлив. А я тихо уйду и там, в другой жизни, буду наблюдать за тем, как живут мои любимые люди.

Работа в свадебном салоне занимала очень много времени, и с утра до вечера я проводила в поездках по городу, подбирала места проведения свадебных торжеств, оформление, места для съемки. С утра согласовывала всевозможные нюансы, а вечером колесила на стареньком папином «форде» и благодарила Бога, что сразу после окончания школы папа отправил меня на автокурсы с последующим получением водительских прав. Машина мне оказалась жизненно необходима. Хоть может ли что-то быть жизненно необходимым, кроме самой жизни? Но я об этом старалась не думать, иначе бы точно сошла с ума. Да и дел хватало ровно настолько, чтобы не задумываться о том, что будет, когда начнутся боли.

— Как вы думаете, на мне хорошо сидит это платье? — из примерочной выглянула девушка, у которой через несколько дней свадьба. Я ей помогала выбирать наряд к столь счастливому событию. Длинное белое платье с корсетом, расшитым бисером смотрелось на ней просто превосходно. Ткань платья легко струилась по телу и создавал эффект воздушности. Образ завершала фата до пояса с атласной лентой. Классика никогда не выйдет из моды.

— Ты выглядишь изумительно, — расчувствовалась я в комплиментах.

— Спасибо вам, Настя, — искренне поблагодарила девушка и неожиданно обняла меня. — Не знаю, что бы я без вас делала. Моя мама приедет только на свадьбу, а подружка в командировке. Мне, кроме как на вас и Виталика, моего жениха, даже надеяться не на кого.

— Все пройдет по высшему уровню, — заверила я девушку, промолчав о том, что сама с радостью бы поменяла общение со многими людьми на то, чтобы иметь возможность прости жить и видеть, как растет мой сын.

Следующий день начался как обычно. Я показала новым клиентам портфолио нашего агентства, и вместе с ними мы начали составлять набросок сценария их свадьбы.

— Только у нас есть небольшое пожелание, — прервал меня жених, когда я начала рассказывать о кафе и ресторанах, с которыми связано агентство. — Мы бы хотели, чтобы наша свадьба прошла в ресторане «Твой восход».

Я замерла.

— Но мы можем предложить массу других вариантов…

— Дело в том, что я там работаю, и уже договорился с хозяином, — заявил жених, отнимая у меня право выбора.

После этих слов стало понятно, что деваться мне некуда.

— Что ж, мы пойдем вам навстречу, — пришлось согласиться. — Мы сегодня же отправим в этот ресторан человека, чтобы учесть все нюансы.

После ухода пары я долго смотрела на ярко выделенную надпись в блокноте, говорившей о том, что придется снова видеться с Андреем, чего очень не хотелось.

— Вань, сможешь сегодня в «Твой восход» съездить? Нужно договориться о проведении свадебного банкета? — обратилась я к парню, рисовавшему плакат «С Днем Рождения, Маша!», который заказал один из клиентов. Задатки художника у Вани отсутствовали напрочь, поэтому завтра он, как и всегда, выкинет результат своих сегодняшних стараний и распечатает плакат на принтере.

— Не могу, Настюх, — отказался Иван. — День забит. В театр надо заехать — костюм Бармалея забрать, да и вообще я занят. Попроси лучше Юльку.

Я с надеждой посмотрела на скрипачку.

— Я не могу, — отрезала девушка, поправляя прическу перед зеркалом. — У меня сегодня свидание.

После глубоко вдоха стало ясно, что придется ехать в «Твой восход» самой. Сначала решила сделать другие намеченные на сегодняшний день дела, и только в последнюю очередь отправиться в ресторан.

Как бы я не тянула время, согласовывая меню с другими будущими молодоженами, обсуждая музыкальный репертуар и конкурсы, оформляя зал для завтрашней свадьбы, все же мне пришлось ехать в ресторан. Оставила машину на стоянке и вошла. У ресепшена попросила позвать администратора и очень удивилась, когда ко мне вышла Ира, нынешняя невеста и вскоре жена Андрея. Она тоже меня узнала, нахмурилась, но сразу же совладела с собой. Сразу заметен ее профессионализм — держит эмоции под контролем.

— Здравствуйте, вы хотели меня видеть?

Я попыталась вспомнить, что мне нужно.

— Э… да. Я хотела договориться о проведении свадьбы у вас в ресторане.

— Чьей свадьбы? — Ирина изумленно подняла брови, и я вновь убедилась в том, какая она красивая — с ее ярким, выразительным макияжем, с белокурыми локонами и в коротком дорогом платье.

— Я представляю свадебное агентство.

— Это будет дорого стоить, — Ирина явно не хотела видеть меня в этом ресторане. Неужели она забыла, что еще месяц назад я собирала полные залы? А это удовольствие не из дешевых.

— Мои клиенты сказали, что они здесь работают и все обеспечат.

— Работают? Вы, наверное, о Свете и Ярославе?

— Именно.

— Что ж, я думаю, проблем не возникнет.

Обговорив первоначальные детали с Ириной, я со спокойной душой собиралась уйти, но администратор меня внезапно остановила.

— Анастасия, вы знаете, мы бы тоже хотели заказать у вас свадьбу.

— Мы? — удивилась я.

— Да. Я и мой жених, Андрей,владелец этого ресторана. Скажите, ваше агентство сможет предоставить нам свои услуги?

Это был удар в солнечное сплетение. Я вдруг представила, как буду организовывать свадьбу любимого человека, и поняла, что не смогу выдержать подобное испытание. Все организационные вопросы по проведению торжества надо будет обговаривать с женихом и невестой, и от одной это мысли мне стало нехорошо.

— Знаете, Ирина, в нашем агентстве последнее время очень много заказов, поэтому боюсь, что у нас не получится. Обратитесь в другое агентство, — посоветовала я и, собравшись с духом, спросила. — А когда планируется столь радостное событие?

— Через месяц. Вы знаете, я так волнуюсь, — возбужденно проговорила девушка, наиграно сложив руки на груди. Хочет произвести на меня впечатление и показать свое превосходство. Что ж, у нее это получилось.

— Всего доброго, — быстро попрощалась я и ушла.

Я не подозревала о том, во что может вылиться мой отказ. Виктория Романовна хмуро и с неодобрением смотрела на меня, требуя объяснений, хотя она старалась держать себя сдержанно, как и всегда.

— Настя, почему ты отказала нашим потенциальным клиентам? С каких пор подобные решения вошли в твою обязанность?

— Вы говорите о «Твоем восходе»? — я сразу все поняла. Наверняка Ирина позвонила в агентство и решила подлить масла в огонь. Но зачем…? Как бы то ни было, я надеялась, чтобы Виктория Романовна ответила ей отказом.

— Правильно, о «Твоем восходе», — согласилась начальница. — Будешь кофе?

— Да, спасибо.

— Уверена, у тебя есть в ответ на своевольный отказ весомая причина. И ты мне ее сейчас расскажешь.

— Виктория Романовна, дело в том, — я начала придумывать «весомую причину», — что на два месяца вперед у нас накопилось более чем достаточное количество заказов, и в неформальной обстановке я это объяснила заказчику.

— Настюш, — начальница подала мне чашечку с ароматной арабикой. — Если ты у меня работаешь, значит должна мне доверять. Я вижу, что здесь замешан личный мотив. Дело во владельце ресторана? — на мой удивленный взгляд Виктория Романовна пояснила. — Я тоже читаю газеты, а последнее время они красочно описывали твою жизнь.

Женщина указала на пачку прессы на журнальном столике. Первый заголовок яркими буквами кричал: «Анастасия Редникова променяла фанатов на мелкий бизнес». Ну да, желтая пресса не обошла вниманием такое событие, как мой уход со сцены. Я немного скривилась, представляя, что там может быть написано. Да и плевать. Это меня тревожит меньше всего.

— Это будет его свадьба, — честно ответила я, сжимая в руках чашку.

— До сих пор его любишь?

Я промолчала, и мое молчание было красноречивее тех слов, которые я могла бы сказать в ответ.

— Я думаю, что не только ты, но и все заметили, какие странные отношения у нас с Юлей, — пошла на встречное откровение Виктория Романовна.

Да, это было трудно не заметить. Юля — импульсивная, временами грубая, эгоистичная девушка, и очень ярко она показывала эти черты характера на работе. А Виктория Романовна с королевским спокойствием и выдержкой никогда не показывала своего недовольства к подчиненной, терпеливо относясь к ее часто выходящим за рамки приличия выходкам.

— Она моя внучка.

Мои глаза округлились в услышанной новости. Но ведь отношения между ними не были даже отдаленно похожи на родственные.

— У меня была дочь, Лиза, — продолжила рассказывать начальница. — Она влюбилась, забеременела, а отец ребенка сбежал. Родить-то дочка моя родила, но сердце во время родов не выдержало нагрузки. И остановилось. Я долго отходила от ее смерти, и не было другой мысли, кроме как той, что во всем виновата внучка. Если бы не она, то Лиза была бы жива. Я отказ написала, Юльку в детский дом определили. И только несколько лет назад я смогла понять, что бросила единственного родного человека, который нуждался во мне. Вон она какая в детском доме выросла! И сказать я ей о ее поведении ничего плохого не могу — осознаю ведь, как сама виновата.

— А Юля знает, что она ваша внучка?

— Нет. Я не смогла ей в этом признаться.

Виктория Романовна, пытаясь сдержать слезы, нервно комкала в руках нежно-розовый носовой платок. Я же пыталась переосмыслить сказанное.

— Зачем я тебе это рассказала, Настюш? — задала она почти риторический вопрос: — Да потому что вижу, как тебе ненавистно смотреть на своего любимого рядом с другой, а он, может быть, в тебе нуждается, как когда-то Юлька во мне нуждалась. Подумай об этом и не ломай никому жизнь. Ни себе, ни ему.

— Слишком поздно, — подвела итог я.

— Какая глупость! Всегда есть шанс! Я этот шанс ждала семнадцать лет, а ты еще молодая.

Проснулась от боли, дикой, раздирающей пополам боли, которая даже дышать не давала. Вот оно… началось. Проглотив обезболивающее, я свернулась на кровати и попыталась представить жизнь без меня. Мама, сын и… и больше никого. И в этот момент я поняла, что мне страшно. Меня охватил цепкими холодными плетьми страх… не хочу умирать. Не хочу…

Я впервые после того, как доктор с обречением назвал мне диагноз, испугалась. Возможно, потому что раньше знала об этом только по надписи на бумажке с анализами, а теперь я физически начала ощущать проявления болезни. Обезболивающее подействовало, но до утра я больше не уснула, до самого рассвета открытыми глазами смотря в потолок и пытаясь представить, какая она — жизнь после смерти. Куда попадет моя душа — в рай или ад? Или я вечно буду слоняться по земле и искать покой? Буду метаться, ходить невидимой тенью за близкими людьми и наблюдать за их жизнью?

А наутро Андрей позвонил. Как будто чувствовал, что мне нужна его поддержка.

— Здравствуй, Насть. Твое агентство организовывает в моем ресторане свадьбу моих сотрудников. Я бы хотел обговорить детали.

— Я вчера обо всем договорилась с… администратором, — чудом не сказала «твоей невестой».

— И, тем не менее, я шеф-повар ресторана, и меню обговаривается лично со мной. Почему ты разговариваешь шепотом? Я тебя отвлекаю? — заметил Андрей.

— Нет, все в порядке. Давай поговорим об этом завтра? — предложила я.

— Завтра я улетаю в Париж, поэтому давай увидимся сегодня.

— Ты сможешь подъехать ко мне в ресторан?

— Да, конечно…

Я не думала ни о чем, кроме того, что хочу надышаться присутствием в своей жизни любимого человека, который ждал меня в своем кабинете, уставившись в монитор компьютера, и что-то быстро печатал. Заметив меня, он отложил клавиатуру и сходу начал меня отчитывать.

— Для будущего учти сразу — все организационные вопросы нужно обсуждать со мной, а не с моими подчиненными.

— Но ведь это не требует твоего вмешательства, это всего лишь организация свадебного банкета, и все.

— Я здесь шеф-повар, и минимум, что ты должна будешь со мной обсудить — это меню, я прав?

Я кивнула, соглашаясь. А ведь надеялась, что работающие в этом ресторане будущие молодожены смогут сами составить подходящее меню, но, видимо, Андрей посчитал иначе.

— Поэтому обо всех деталях сообщай мне, договорились?

— Да, — я снова кивнула.

— Я завтра уезжаю в командировку, поэтому мне нужно сделать пару звонков. Располагайся пока на том диване.

Он указал на диван в углу кабинета. Я присела и прислушалась к разговору, но ничего не поняла, так как Андрей говорил на французском. Минут через двадцать он отложил телефон, взял со стола папку и присел рядом со мной.

— Вот стандартное меню для банкетов. Я отдаю его тебе, ты уточняешь — можно что-то добавить, что-то убрать…

— Хорошо, — облегченно вздохнула я. — Это все?

— Да. Хочешь выпить? — неожиданно мягче спросил Андрей.

Я согласилась, и когда Андрей вышел, свободно вздохнула. Почему у меня такое быстрое сердцебиение? Кажется, что еще чуть-чуть, и сердце вылетит из груди.

Андрей вернулся через несколько минут с двумя чашками кофе и аппетитными пирожными.

— Спасибо, — поблагодарила я. И наступила тишина.

— Прости, — нарушил ее Андрей.

— За что? — удивилась я.

— Разговаривал с тобой сейчас как с ребенком, а смотрю на тебя и понимаю, что ты уже далеко не ребенок.

— Подросток? — я сделала неловкую попытку пошутить, но Андрей отмахнулся.

— По-прежнему красивая… Знаешь, твой отец очень любил тебя.

— Я знаю, — сердце неожиданно защемило от мысли о папе.

— Он хотел, чтобы ты была счастлива.

— Да, и это я тоже знаю, — внезапно во мне что-то подломилось, и я почувствовала, как больно защипали глаза. Слезы хлынули, но крик, готовящийся вырваться из груди, я смогла заглушить.

— Иди сюда, малыш, — как во сне Андрей протянул ко мне руки, и я покорно отдалась в его объятия. Боль от осознания своего страха, вновь обрушилась на меня, и сил противостоять уже не было. Я рыдала у Андрея на груди, чувствовала щекой его тепло, слышала успокаивающие слова, которые он мне шептал. Впервые после того, как узнала о диагнозе — я заплакала. Оплакивала свою жизнь, которая так рано закончится, оплакивала свою любовь, о которой не расскажу, оплакивала себя — жалкую, беспомощную, больную.

Когда истерика прекратилась, я прислушалась к своим ощущениям. В теплых объятьях Андрея было спокойно. То, чего долгое время мне не хватало.

— Андрюш…

— Что?

— Я знаю, что ты меня искал тогда? Зачем? — решилась спросить я.

— Уже не помню, — после недолгого молчания ответил Андрей.

— Андрюш…

— Ну, что еще?

— Мне надо идти, — неуверенно напомнила я.

— Сейчас пойдешь, — прошептал он, взял в ладони мое лицо и поцеловал. Все страхи незримо отошли на второй план, остались только нежные касания губ, прикосновения его рук и запах, исходивший от находившегося рядом человека. Но здравый смысл взял свое.

— Нет, — с трудом отстранилась я. — Нельзя.

— Почему? — удивленно спросил Андрей.

— У тебя есть невеста. Нельзя ее обманывать. Прости, — отрывками проговорила я и буквально вылетела из кабинета.

В тот день меня потянуло на откровение.

— Я люблю тебя. С каждым днем все сильней скучаю, все сильней хочу быть с тобой. И все сильней боюсь тебя потерять…

— Ты не потеряешь, глупенькая. Я никуда от тебя не уйду, потому что ты единственная девушка, от которой я хочу детей, хочу с тобой засыпать и просыпаться.

— Поцелуй меня…

Слов больше не требовалось. Медленно, очень медленно он целовал меня, а я все сильней прижимала его к себе, боясь, что он исчезнет. Я не могла понять, как он делает так, чтобы я думала только о нем? Тихие стоны нарушали сладкую тишину. Я чувствовала на себе тело Андрея, мои руки гладили его спину. Я ничего не хотела, лишь бы это необыкновенное ощущение счастья и полного единения с любимым человеком продолжалось как можно дольше…

А потом я лежала у него на плече, слушала успокаивающие стуки его сердца, под которые я и уснула для того, чтобы наутро проснуться от ласковых поцелуев…

Я думала о том, что значил тот поцелуй? Без осмысления, без объяснения — порыв эмоций. Но ведь я и не дала Андрею времени для объяснения, выбежав из кабинета так, будто бежала от пожара. Но ведь если бы Андрей хотел — он бы нашел способ объясниться? Больше всего я боялась того, что он сожалеет об этом поступке, когда как я до сих пор чувствую вкус его губ.

Неделя прошла на удивление быстро. Теперь ко всему прочему меня начал мучить озноб. Не открывая глаз, попыталась нащупать одеяло, но его рядом не оказалось. С трудом разлепив веки и увидев на полу Зорро, сидящим на одеяле, я застонала. В голове стучали сотни барабанов, боль одолевала все мое тело. Встав с постели, я хотела только одного — принять обезболивающее. И больше ничего.

У Алешки в школе наступили осенние каникулы, и они с мамой решили съездить к родственникам на несколько дней. Из-за сумасшедшей загруженности на работе я поехать не смогла, и теперь мучаюсь одна, пытаясь не упасть в обморок.

— А, мой старый друг! Как ты поживаешь? — голос Андрея я слышала, словно через пленку. — Вижу, что все хорошо, красавец, а вот хозяйка твоя выглядит неважно.

Мужчина чудом поймал меня и не дал упасть на пол.

— Таблетку выпила?

— Да…

— Сейчас я уложу тебя на постель и сварю бульон, — по-хозяйски, как само собой разумеющееся, выдал Андрей. И у меня не было сил отказываться от проявленной заботы.

… Мне снилось, будто я сижу под деревом, корни которого, словно длинные веревки, торчат из-под земли. Внезапно корни начинают расти с бешенной скоростью и обвивают меня, сжимают, не дают двигаться, дышать. Из последних сил я закричала.

— Эй! — услышала я в ответ. — Малыш! Успокойся, все хорошо. Я здесь.

Продолжая пребывать в царстве Морфея, я обмякла в родных и сильных руках и четко произнесла:

— Люблю тебя.

И только когда смысл сказанного до меня дошел, я проснулась. Андрей удивленно на меня смотрел, пытаясь подобрать слова. Но я ничего не хотела слышать.

— Который час? — спросила я первое, что пришло в голову.

— Уже вечер. Я тебе ужин приготовил, — Андрей указал на тарелку бульона, стоящую на столе.

— Тебе надо домой ехать, — уверенно сказала я.

— Насть… — попытался переубедить меня парень, но во мне взыграло упрямство.

— Андрей, езжай к своей невесте.

— Куда? А, к Ире…

— Прошу, — уже умоляла я.

Андрей молча встал, взял со стола стакан с водой, подал мне, развернулся и ушел. Я вздрогнула от громкого хлопка двери, расплескав по кровати лекарство. Ну почему все именно так? Хотелось одного — вернуть Андрея, рассказать про сына, про то, как люблю его. А стоит ли…? Он скоро женится. А если будет свадьба — значит, есть и любовь, чтобы ни говорила Анька. Я накричала на Зорро, который, поджав хвост, убежал в другую комнату. Я, словно боксерскую грушу, била кулаками подушку, вымещая на ней всю свою злость и обиду. Помогло. Конечно, признание в любви, сказанное Андрею, не вернуть, но можно сделать так, чтобы больше не видеться с ним. Оля, узнав последние события, философски изрекла бы: «Ты с ним целовалась, да и еще и в любви призналась. Это — типичные признаки любви, за которую нужно бороться и цепляться всеми силами». Я бороться и цепляться не хотела, думая о том, что меньше чем через месяц Андрей станет женатым человеком. А моя жизнь через месяц может закончится.

Из агентства я уволилась, проработав там всего пару месяцев. Ни о какой работе не могло быть и речи, когда из-за постоянных недомоганий я порой с кровати встать не могла. Маме и сыну я лгала о том, что подхватила простуду — нагло, глядя прямо в глаза, оправдывая себя тем, что не говорю правду только ради их спокойствия.

Несколько раз хотела позвонить Андрею, но в последний момент отключала телефон. Между нами осталась важнейшая недосказанность, но я не знала, как сделать первый шаг. Да и до его свадьбы оставалось пару недель.

Для меня гораздо важнее этой свадьбы было время, проведенное с сыном. Его оставалось категорически мало, мне не хватало минут, часов, чтобы надышаться, насмотреться на своего любимого мальчика. Закинувшись горстями таблеток, я делала вид, что все в порядке. Мы гуляли с Алешкой в парке, ходили по магазинам, или как сегодня — заходили в кафешки. К черту работу, к черту все — мой сын скоро лишится матери.

— Настя? — рядом с нашим столиком остановился высокий мужчина в джинсах и кожаной куртке и удивленным взглядом уставился на меня.

— Федя? — я с трудом узнала лучшего друга Андрея.

— Я слышал, что ты вернулась, но не думал, что встречу тебя вот так, — парень перевел взгляд на Лешку, и сердце пустилось в пляс. — Дэн, а ты что тут делаешь? — Федя назвал Лешу именем Дениса, младшего брата Андрея.

— Я Алексей Андреевич, — когда-то я своего сына научила шутливо представляться по имени-отчеству, и теперь эта шутка обернулась против меня. Я хотела ему объяснить, что это сын моей подруги, но Лешка, как назло, выпалил, глядя прямо на меня:

— Мам, а это кто?

Я открыла рот, стараясь придумать объяснение, но Федор и так все понял.

— Это твой сын? Похож…

— Ты не так все понял, — заикающимся голосом попыталась объяснить я.

— Феденька, ты там скоро? Нам идти пора, нас родители уже заждались, — к Феде подбежала белокурая девушка и с улыбкой поздоровалась с нами. — А вы Анастасия Редникова? — узнала она меня. — Федь, а ты с ней знаком?

— Брал автограф, — соврал парень, взял спутницу за руку и, не попрощавшись, ушел. Я хотела побежать за ним и умолять ничего не говорить Андрею, но вовремя подошедшая Аня меня остановила.

— Может, это и к лучшему, — предрекла она.

— Это катастрофа! — по слогам выдохнула я, стараясь не закричать. Я боялась, что он отберет у мамы внука.

— Правда в любом бы случае всплыла бы наружу. Настюх, пойми, Андрей имеет на Лешика точно такие же права, как и ты.

— Какой Андрей? — встрял в разговор сын.

— Никакой. — отрезала я. — Ты поел? Все, пора домой, — объявила я и первой встала из-за стола.

Всю ночь я думала о том, как скоро Федор все расскажет Андрею и какова будет реакция последнего. В том, что Федор расскажет, я не сомневалась. Андрей мне не простит тот факт, что я столько времени скрывала сына. Может, это и вправду к лучшему? Анька права — Лешке нужен отец. А маме нужен внук. Да и сам Андрей что-то чувствует ко мне, задворками сознания я понимала это, хоть и отрицала. А это уже кое-что. Но ведь это неправильно! У него скоро свадьба, это не мой Андрей и моим никогда не станет. Может, пока не поздно, нужно поговорить с Федором и убедить его молчать? Парень он адекватный, договориться с ним семь лет назад можно было наверняка, а сейчас… надеюсь, что и сейчас можно.

Теперь была моя очередь просить Андрея о встрече.

— Куда ты собираешься? — начала приставать с расспросами мама.

— Не важно, — отмахнулась я, решив ничего не рассказывать. По себе знаю — материнское сердце не обманет и, возможно, мама уже давно догадалась, что я вновь виделась с Андреем. Как и то, что скоро нам придется расстаться навсегда…

— Твое «не важно» уже приехал и вошел во двор, — оповестила мама.

— Что? — Андрей приехал? Я побежала к двери, распахнула ее и сразу же наткнулась на твердую грудь парня.

— Привет.

— Ты… — я не могла подобрать нужных слов.

— Здравствуйте, Ольга Викторовна, — поздоровался он с мамой.

— Ну, здравствуй. Надолго Настю забираешь? — мама спросила таким тоном, как будто бы мне не двадцать восемь, а тринадцать лет.

— Как получится. Обещаю, что верну ее в целости и сохранности.

Пока шел разговор, я мысленно молилась, чтобы Леша не вышел на голоса в коридоре. Мои молитвы были услышаны, и через пару минут я уже сидела в машине и наблюдала за Андреем, который включал зажигание. Наконец мы тронулись с места.

— Потрясно выглядишь, — оценил меня Андрей. — Кстати, ты молодец, хорошую свадьбу устроила Свете и Ярику. Все остались довольны.

— У тебя ведь тоже скоро свадьба? — вывернула я нужную мне тему.

— Да… — мне показалось, или Андрей чем-то недоволен?

— Ира хорошая девушка.

— Ты так думаешь?

— Разве бы ты женился на плохой?

— Я бы женился на любимой, — многозначно ответил Андрей.

В ресторане была та же атмосфера, что и в первый день, как я сюда приехала. Я сразу же увидела Ирину, которая с удивлением и ревностью смотрела на меня, но, хвала Всевышнему, она была слишком занята, чтобы высказать мне свое недовольство. А за одним из столиков я увидела еще одно знакомое лицо. Федор! Ты-то мне и нужен…

— Здравствуй, — подошла я к нему, пока Андрей раздавал указания на кухне. — Мы можем поговорить?

— О чем? — спросил он спокойно, будто бы ничего не случилось. Его спутница с удивлением посмотрела на меня, гадая, что может быть у нас общего.

— Давай выйдем на свежий воздух, здесь немного душно, — притворно заявила я. Просто я не хотела, чтобы нас услышал кто-то лишний.

— Ну, пойдем.

Федя накинул на меня свою куртку, чтобы я не замерзла, и мы вышли во внутренний двор ресторана.

— Ну, и что ты хотела мне сказать?

— Федь, ты вчера все неправильно понял… — начала лепетать я, но под грозным взглядом парня поняла, что неправильно начала разговор.

— Тот мальчик… он твой сын? И сын Андрюхи? — вопросы были скорее утверждениями.

— Не говори никому об этом, — попросила я.

Федор громко выдохнул.

— Охренеть можно! Тебя семь лет не было, а тут заявилась, да еще и с ребенком. На что ты рассчитываешь? Что Андрей к тебе в ноги бросится и замуж позовет?

— Конечно, нет. Я не хочу, чтобы он об этом узнал!

— Долго молчать будешь? Ты ведь понимаешь, что рано или поздно он узнает?

— Пусть лучше будет поздно.

— Настя…

— Федь, я тебя прошу, не говори ему. Я сама скажу, — мне пришлось идти на попятную.

— Когда? — спросил Федор.

— Потом. Не сейчас. Иначе он меня возненавидит, — я с призрачной надеждой посмотрела на мужчину, и тот, соглашаясь, вздохнул.

— Дура ты, Настя. Как можно ненавидеть ту, которую любишь?

— Что?

— Удивлена? Он ждал тебя все это время, пока ты Москву покоряла. Хорошо, пусть будет по-твоему. Но учти — не расскажешь ты, скажу я. Даю тебе время до его свадьбы.

— Федь…

— До свадьбы еще можно что-то сделать, а потом… — Федя задумался. — Потом тоже можно, но сложней. В общем, все в твоих руках. Ладно, я пойду, ты тоже долго не стой, замерзнешь.

Федор ушел, и только тогда я смогла передохнуть от услышанного. «Как можно ненавидеть ту, которую любишь…?» Неужели Андрей любит? Я вспомнила его поцелуй, его заботу, пока я лежала с температурой… Тогда почему он женится?

Я вернулась в ресторан, и, выпив немного вина, почувствовала, что хмелею.

— Пойдем, я тебе кое-что покажу? — услышала я рядом шепот Андрея.

— Что?

— Секрет, но тебе понравится. Пойдем.

Он повел меня в свой кабинет, усадил на диван, а сам подошел к столу.

— Я недавно во Франции был, — напомнил он. — И кое-что тебе привез, — загадочно заявил он, и, держа в руке небольшой сверток, сел рядом.

— Мне можно посмотреть? — после минутного молчания попросила я.

— Насть… — по-видимому, Андрей хотел мне что-то сказать, но передумал и молча вручил презент. Я сняла обертку, и в моих руках оказалась небольшая ваза, своим внешним видом напоминающая знаменитую Эйфелеву башню, единственным отличием служила небольшая надпись на французском. И несмотря на то, что языка я не знаю, догадаться было не сложно: «Je t`aime». «Люблю тебя». Я перевела дыхание.

— Красивая, — прокомментировала я подарок.

Я посмотрела на Андрея и поняла, что пропала. Его взгляд обещал, просил, умолял. И я сдалась ему. Сама потянулась к его губам. Поцелуй был робким, будто спрашивал разрешения, но бесконечно нежным. Мы вновь тянулись друг к другу с нерешительностью подростков. Бросало в жар от каждого прикосновения, и все мысли покинули голову, кроме одной: я хочу его. Прямо сейчас, не думая ни о чем, поддаться желанию, которое разгорелось внутри за считанные минуты и становилось все сильней. Подавляемое долгое время, теперь оно рвалось наружу с неукротимой силой.

Я семь лет жила без этого. Было множество возможностей, множество мужчин, но я не могла. Просто не хотела. Мне всегда казалось, что без любви этого быть не должно. Как бы то ни было, ничего дальше самых искусных, но неприятных поцелуев, не заходило, и в те моменты я чувствовала себя грязной, изменяющей своим чувствам предательницей. Артур часто интересовался, как может просто так исчезнуть то, чего требует природа?

Теперь я поняла — потому что рядом не было того самого человека, единственного, которого я люблю, хочу всем телом и душой. Не было губ, которые я привыкла целовать, не было тела, которое я привыкла обнимать. Не было Андрея. И теперь он рядом, я чувствую его поцелуи, объятия, и сказать «нет» ему уже не могу.

Поцелуев стало недостаточно, я попыталась расстегнуть ему рубашку, но у меня ничего не вышло, поэтому я просто вытащила ее из его брюк и стала гладить спину. Андрей посадил меня к себе на колени и крепче обнял. Я задохнулась от возбуждения, а он уже провел руками по моим бедрам, задрал платье, а потом вновь притянул для поцелуя. Мы оба безумно хотели того, что должно было произойти. И произошло. Я застонала и услышала в ответ его глухой стон.

— Не останавливайся, — озвучила я единственную мысль, посетившую возбужденный мозг.

Слишком быстро, слишком жарко, и уже нет кабинета, вокруг звезды, космос. Когда все закончилось, я счастливо улыбнулась и положила голову ему на плечо.

— Там Ира, — напомнила я после того, как сознание начало медленно ко мне возвращаться.

— Она врядли будет нас искать.

И в опровержении его слов в дверь постучали.

— Андрей, ты здесь? — услышали мы голос Ирины.

— Дверь заперта, — прошептал Андрей. Когда он только успел запереть? Ведь он и к двери-то не подходил после того, как вошел в кабинет. Выходит, он изначально знал о том, что это случится?

Тело просило продолжения, поэтому я вновь стала целовать Андрея. Приподняв мне вверх руки, мужчина снял с меня платье и провел ладонями по спине, отчего меня вновь бросило в жар. Я, стараясь дышать ровно, чтобы не дрожали пальцы, кое-как расстегнула его рубашку, даже не оторвав маленькие пуговички.

Ирина еще несколько минут постояла у двери и ни с чем ушла.

На этот раз все происходило медленно. Андрей разложил диван, достал из шкафа плед, и мы, не спеша, вновь изучали тела друг друга. Мы слышали, как играла музыка в зале, как бегали по коридору сотрудники ресторана, как к двери несколько раз вновь подходила Ирина, но мы не предавали этому значения, вновь и вновь целуя, обнимая, вспоминая, как это было раньше. Не думая ни о чем, живя мгновением, желанием того, чего в это самое мгновение хочется больше всего. И когда сил больше не осталось, мы уснули. Андрей укрыл меня пледом и обнял. Я положила голову ему на плечо, и мой взгляд наткнулся на подаренную вазу.

— Люблю тебя, — перевела я Андрею надпись перед тем, как закрыть глаза. Я так и не увидела его довольную и счастливую улыбку, и шепот:

— Я знаю, — и легкий поцелуй в висок.

— А что дальше…?

— Вылечим тебя, — и на мой испуганный взгляд пояснил: — Я знаю все. Дэн рассказал.

Ну конечно… В этот прелесть маленьких городков — любое тайное становится явным.

— Иди сюда, — Андрей меня поцеловал и обнял. — Настен, не думай о плохом.

— Мне так страшно, — обреченно призналась я, обнимая его в ответ и слушая биение его сердца. А потом попросила: — Отвези меня домой.

По всем законам жанра я должна была в этот момент рассказать об Алешке, но я должна была все обдумать хорошенько. «Отвези меня домой» — все, что у меня получилось выдавить из себя.

После неожиданно проведенной с Андреем ночи наступила ремиссия. Я больше не чувствовала боль, ночью я могла спать спокойно и не корчиться в судорогах. Если бы я знала точно, что произошедшее между мной и Андреем можно считать лекарством, то меня ничто бы не остановило от желания быть рядом с ним. Но я не хочу, чтобы хоть еще один человек страдал из-за меня после моей смерти. А Андрей будет страдать, я точно знаю. Ведь в таких случаях болезнь отступает на время, чтобы дать попрощаться с близким и в конце концов отобрать последнее дыхание.

Благо, помог Артур. Не знаю, о чем он говорил с моей мамой, но, когда я приехала, продюсер с видом, как будто бы ничего не случилось, попросил меня вернуться с ним в Москву.

— Куда? — удивилась я.

— В Москву, — повторил продюсер и объяснил. — Я доктора тебе нашел.

— Доктора…? — не поняла я.

— Настюша, для меня ты не только источник денег и удачный проект. Ты живой человек, и я хочу, чтобы ты жила. В конце концов, ты одна из лучших. Мы должны за тебя бороться.

Я хотела жить, цеплялась за любую возможность, а потому без раздумий согласилась. Но все же на прощание попрощалась и с мамой, и с Лешкой — так, неосознанно, как будто в последний раз. Будто бы никогда их больше не увижу. Будто…? У меня нет ни единого шанса выжить… Ремиссия — это далеко не победа. Это начало конца.

Единственное, что меня останавливало — это обещание Федору. Я должна все рассказать Андрею. И на пути в аэропорт мы заехали в ресторан. На ресепшене меня встретила Ирина, и мою просьбу проводить меня к Фомичеву она проигнорировала.

— Мы можем поговорить, Анастасия? — с нескрываемой больше враждебностью спросила она и, не дожидаясь ответа, села за ближайший свободный столик и жестом пригласила меня присесть напротив. Я прекрасно понимала, о чем будет разговор, и Ирина оправдала мои ожидания.

— Я вас прошу — отстаньте от Андрея! — холодно произнесла она. — Что бы там ни было между вами раньше, это прошло. Сейчас у него есть я, и поверьте, я сделаю все, чтобы наш брак был счастливым. Я понимаю, что вы, известная певица, приехали на родину и решили вспомнить молодые годы, но это не дает вам право рушить чужую любовь. Оставьте нас в покое. Мы любим друг друга, и вы ему не нужны.

За время этого монолога на лице Ирины не отразилось никакой иной эмоции, кроме ненависти и ревности. Но я понимала, что она права. Все наши с Андреем чувства остались в прошлом, у меня нет права вмешиваться в чужую жизнь и тем более рушить ее. Слишком поздно.

Черт! Какая глупость! Я прекрасно помнила поцелуи Андрея, тихий шепот, вазу с проклятой надписью «Je t`aime». Слова Феди «нельзя ненавидеть ту, которую любишь». Сейчас все зависит от меня. Нужно только сказать Андрею о сыне. Но я уже все решила: пусть все остается как прежде…

Выслушав Ирину и пожелав ей счастливой и любящей семьи, я встала и направилась к выходу. У дверей столкнулась с Федором.

— Настя? Ты пришла к Андрею?

Стараясь держать себя в руках, я отчаянно приказала:

— Нет. И ты молчи. Не нужно ломать их семью.

— Какую семью…? Настя! — крикнул в ответ парень, но я уже сбежала со ступенек и направлялась к машине.

Шел сильный дождь. Я сидела на подоконнике и тихо плакала, не в силах верить в происходящее. К дому подъехал знакомый автомобиль и я, вытирая на ходу слезы, выбежала на улицу.

— Настен, малыш, что происходит? — спросил Андрей, когда моим ответом на его объятия и поцелуи был лишь наигранный, равнодушный взгляд. Одному Богу известно, как мне было в тот момент тяжело изображать безразличие, но я знала, что иначе нельзя. — Ты не отвечаешь на звонки, смс-ки!

— Я все знаю, — тихо и спокойно, чеканя каждое слово, произнесла я.

— Что ты знаешь? — парень уставился на меня своими красивыми голубыми глазами, в которых читалось явное удивление.

— Сегодня в универе ко мне подходила твоя бывшая девушка, Лера. И она сказала, что вы до сих пор встречаетесь, и что никакая она не бывшая, как ты мне говорил. А еще она беременна.

Последняя фраза далась мне с трудом. Я еле удержалась, чтобы не сказать «я тоже беременна». Но я никогда не прощу Андрею предательства. Он был со мной, целовал, признавался в любви, и в тоже время делал это и с другой девушкой. Хотя, чему я удивляюсь? Андрею всегда девушки на шею вешались, и мне было непонятно, почему среди многих девушек он выбрал меня — маленькую, с двумя смешными косичками и одевающуюся в мальчишескую одежду девчонку. Наивная!

— Насть, это не так.

— Уезжай! Я не хочу тебя больше видеть! — я развернулась и направилась к дому.

— Настя! — Андрей в несколько шагов догнал меня, развернул к себе и спросил: — Ты уверена?

— Вернись в машину, заболеешь, — попросила я и, оттолкнув парня, забежала в дом.

Он с болью на меня посмотрел, но дальше идти за мной не стал. У самого порога я обернулась. Андрей стоял около машины и в упор смотрел на меня. Теперь его глаза ничего не выражали, как это бывало раньше. По его лицу катились капли дождя, омывая каждую его черточку. И видит Бог, как сильно я хотела дотронуться до мокрого и родного лица, стереть пальцами каждую капельку, но вместо этого открыла дверь и вошла в дом.

На следующий день я уже ехала в Москву…

Пытаясь на исходе последний дней выявить правду, я позвонила Аньке. Она точно знает, что произошло семь лет назад.

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась подруга, даже не пытаясь скрыть горечь в голосе. Да, она тоже знает. Теперь все знают.

— Не хочу умирать в неведении, — вполне себе честно и немножко с сарказмом.

— Ну, Лерка все наврала тогда. Ребенок родился, Андрюха сразу ДНК-тест сделал. Естественно, тест был отрицательный — как ты могла поверить в то, что Андрей тебе изменил? Он же кроме тебя и не любил никого тогда! Так вот — он этот тест хотел тебе показать, как доказательство, а ты тогда исчезла из зоны досягаемости, да и отец твой постарался.

— Анька, что же я тогда наделала…

— Ты где, Насть? — задала она куда более важный для нее вопрос. — Настя, я хочу к тебе приехать!

— Нет, — отказалась я. — Нельзя, чтобы ты запомнила меня такой.

— Какой…?

Я посмотрела в зеркало и попыталась подобрать верное описание. Бледной, страшной, старой, умирающей… Не ответила и молча положила трубку.

Подумать только — из-за вранья человека, в которое я по своей наивности поверила, я потеряла семь лет. Я потеряла Андрея. Ведь я даже не дала ему тогда объясниться, твердо веря в правдивость сказанного. Теперь уже поздно. Что будет с Лешкой? Уверена, Федор уже все рассказал. Андрей теперь женатый человек. Чужой человек, на которого у меня нет никаких прав. Та ночь врядли изменила ход событий, иначе бы Андрей уже позвонил. Хотя, возможно, здесь я ошибаюсь и сейчас мой телефон разрывался бы от звонков, но я отключила его. Насовсем. Мозг упорно отказывался подавать варианты событий, потому что если Андрей захочет быть рядом с сыном, мама не сможет запретить.

Я снова сбежала. Доктор, которого нашел Артур, лишь развел руками, глядя на результаты анализов. Единственное, что теперь смог сделать продюсер — проплатить больничную палату, в которой врачи и медсестры пытались лишь облегчить мои боли и страдания.

ЭПИЛОГ

— Леш, хочешь печенья?

Парень легко кивнул головой, не отрывая взгляд от экрана телевизора. Там, на большой сцене, под пристальным взглядом полного зала зрителей, пела мама. Красивая — в длинном сиреневом платье она походила на принцессу из сказок. Принцессу, которая так рано оставила его одного…

Настя поставила перед ним чашку с чаем и открыла духовку. По кухне тут же разнесся запах свежей выпечки.

— Получились! — сделала вывод о своих кулинарных талантах девушка, которую назвали в честь той, которая сейчас смотрела на него с голубого экрана. — Все-таки твой папа смог меня научить готовить…

Леша легко улыбнулся, радуясь тому, что дочь тети Ани, которая ни разу не подступалась к плите, все же научилась кашеварить для него, Леши. Старается, пыхтит, и это до чертиков приятно!

Жаль только, что он не может познакомить будущую жену с мамой. Уверен, что Настя бы ей понравилась. Как сказала бабушка — преемственность поколений. Дружили родители, теперь вот дети свадьбу играть собираются.

Папа на ее могилу так ни разу и не съездил. Сказал, что хочет помнить ее живой. После того, как он отменил свою свадьбу пятнадцать лет назад, он ни разу не женился, полностью посвятив себя работе и новообретенному сыну. Сейчас, вроде бы, у него есть женщина, но как далеко это зайдет — одному Богу известно. Надо же, из-за чьей-то лжи оказались сломаны судьбы как минимум трех людей. Мама умерла, отец дважды переживал ее утрату — сначала после ее переезда в Москву и потом, после похорон, а их сын осиротел. Хотя Леша никогда не чувствовал себя одиноким. Он жил с бабушкой, которая до сих души в нем не чает, а по вечерам приезжал отец, чтобы сделать с ним уроки. Когда Леша стал самостоятельным, он начал приезжать в «Твой восход». Готовить там он не научился, но основы маркетинга и администрирования освоил, и теперь руководит там наравне с отцом.

А год назад из заграницы вернулась дочь тети Ани. За несколько лет учебы в Европе Настя повзрослела и стала настоящей красавицей. Больше Леше не хотелось подкалывать ее, как прежде, и дергать за косички. Теперь он хотел, чтобы эта красавица была с ним. Да и сама Настя не против. И никакая ложь или недоговоренность не смогут разлучить их.

Потому что где-то там, за облаками, мама, его личный ангел-хранитель, бережет его и желает счастья.

И по комнате из динамиков раздается ее мелодичный голос:

Там, где стираются грани,

Место есть мечте.

Там, где не гаснут звезды,

Верной буду тебе…

Оглавление

ЭПИЛОГ