Мундита (СИ) [FicFest] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

2092 год.

Полый металлический куб четыре метра в высоту стал частым явлением в самых разных точках мира. Такие сооружения, идеально чистые и не перегруженные «лишними» предметами, находились на окраине каждого поселения. Дети, забредшие далеко за границу родного города, осматривали его с интересом, взрослые — с опаской. Они прекрасно знали, что из этого самого куба приходят так называемые ноунеймы — люди, чьи лица скрывают металлические маски, едва проявляющие их черты. Безликие никогда не представлялись ни по имени, ни по организации: молча обходили дворы и дома и забирали всех, кто был им интересен, как правило, девушек и юношей до двадцати четырех лет включительно. Иногда они делали замечания, но их голоса были роботизированы: сложно было понять пол заговорившего ноунейма, не то что раскрыть его личность. Они — специально обученные агенты, обладающие настолько хорошим уровнем реакции и такой мощью, что сложно было поверить, что это люди, а не машины. Ноунеймы всегда знали, куда и за кем они идут, и ничто не могло остановить их во время выполнения приказа.

Эти кубы назывались редивайзами. На вид они были небольшими, но размеры выпускаемой оттуда армии и способность вместить в себя не только ее, но и «избранных», давали понять, что там или есть подземный лаз, или применены чудеса науки. Поселенцам, застававшим приход ноунеймов, зачастую было интересно пробраться вовнутрь, особо отчаянные даже порывались проникнуть туда, но были вовремя остановлены менее импульсивными свидетелями, уверяющими, что жизнь дороже удовлетворения интереса.

Таким смельчаком оказался и Люк Эткинс — коренной американец, выпускник Калифорнийского технологического института. Одним лишь чудом он не вылетел из вуза, из триместра в триместр получая удовлетворительные баллы за счет своего аналитического ума. Люк не любил учиться, предпочитал посвящать время развлечениям, был несерьезным, но все-таки смекалистым парнем. Он плохо знал учебную программу, зато умел располагать к себе людей. Приятный внешний вид находился в гармонии с его непринужденной манерой общения. Темная прическа в стиле гранж и абсолютно правильные черты лица делали его внешне как совершенно обычным, так и неожиданно простым среди толпы американцев одновременно. Эткинсу было двадцать шесть лет, но поведением и видом он больше походил на ученика старших классов. Люк не спешил взрослеть, и эта черта притягивала к нему как людей, так и неприятности.

Когда Эткинс пробрался в редивайз, никто не удивился. Его удерживали от этого действия на протяжении нескольких последних лет, однако все городские жители, наблюдавшие за Люком с его детства, уверяли, что рано или поздно он проникнет внутрь куба и никакие массы его не остановят. Говорили, что работа в престижной компании — не его специфика, что ему бы идти в органы правопорядка или нечто похожее, чтобы его тяга ко всему опасному была полезной для общественности. Эткинс не шел. Он любил свою работу: создание схем и программ и вклад в научно-технологическое будущее были для него отдушиной. Он отличался крайней степенью безответственности, но, как и в институте, его спасало нестандартное мышление, которому остальные работники предприятия могли только позавидовать.

Люк Эткинс, тот самый обаятельный парень с большим беспрестанно работающим мозгом, вошел в редивайз и не вернулся. Он был первым в Лос-Анджелесе, а то и во всем мире, кто добровольно шагнул в неизвестность и не сдался перед напуганными ею людьми.

========== Часть l. Знакомство с «Мундитой» ==========

Редивайз встретил Люка холодом и звенящей в ушах тишиной. Он очнулся от безмятежного и, как ему самому казалось, бесконечного сна, открыл глаза и увидел перед собой блестящий на свету металлический потолок. Повернул голову и столкнулся взглядом с идентичными стенами; пол также не отличался особой оригинальностью, к тому же был ужасно холодным. Поняв причину озноба, Эткинс вскочил на ноги. Из положения стоя он наконец обратил внимание и на себя: на нем был белоснежный латексный костюм, закрывавший все тело, начиная от ступней и заканчивая шеей. На ногах были ботинки на толстой подошве, и Люк не мог не восхититься их качеством. А вокруг него — все та же серебряно-сверкающая пустота. Он был заточен в идеально спаянном кубе, как посчитал для себя сам, и немногими прерывающими совершенную поверхность элементами являлись дверь с одной из сторон и люк в полу. Разумеется, оба пути отступления были заперты.

Эткинс не помнил, что это за место, как оказался здесь и даже то, кем он является. Вся его жизнь была сравнима с белым, как его костюм, листом бумаги, который положили перед его носом взамен на сотни исписанных, о существовании коих он даже не подозревал. Но ему и не нужно было знать свое имя или место рождения, чтобы путем прислушивания к собственным ощущениям понять, что находиться в закрытом со всех сторон пространстве — ненормально. Сначала брюнет еще раз проверил все выходы на признак пропускных систем и с горечью отметил, что если они и есть, то лишь снаружи. Или же двери открываются таким образом, какой ему еще и не снился. Люк не помнил, что он работает в крупнейшей технологической компании, но его мозг от этого не перестал мыслить в данном направлении.

Следующими действиями были примитивные и никогда не подводящие крик о помощи и стук в стены и двери. Такой метод являлся лучшим, так как оказался единственным и нагнал на парня немало паники. Он стучал что есть мочи и кричал так громко, что его голову схватила мигрень. И без того звенящая тишина стала еще более неприятной, а вся эта идеальность вокруг лишь раздражала. Эткинс зажмурился, обхватив руками уши и свалившись на колени. Стиснув зубы, он старался сдерживать крик — естественную реакцию на сложившиеся обстоятельства. Сердце бешено стучало в груди, а все вокруг сливалось в единую ослепляющую массу. Кажется, Люк терял сознание.

*

— Состояние стабильное, — оповестил механический голос где-то далеко от ушей брюнета. — Показатель верхнего давления: 122. Показатель нижнего давления: 80. Сердцебиение: стабильное, 68 ударов в минуту. Неофит Л. Эткинс находится в совместимом с жизнью состоянии. — Робот на мгновение остановился и начал считывать новобранца заново. — Неофит Л. Эткинс вернулся в сознание. Эмоциональное состояние: стабильное. Угроза не обнаружена.

Люк ощущал тепло и слышал шум работающих компьютеров: он больше не в редивайзе. Минуту он обдумывал, хорошо это или плохо. Приветственная речь не привела его в восторг, потому что, по его собственному предположению, он лежал на койке в больничной палате, а эта локация никогда не являлась приятной для посещения. Однако стоило ему открыть глаза, как он столкнулся взглядом с современной лабораторией, одна из стен которой была занята компьютерами и экранами, выводящими съемку с различных мест: таких же комнат, коридоров и даже палуб самолетов или чего-то крайне на них похожего. Везде царило движение, но отличительной чертой кадров, которая привела Эткинса в ужас, было абсолютное отсутствие на видеозаписях лиц. Все люди были в металлических масках. Таких же, как редивайз изнутри. Таких же, как пустые стены отсека, в котором он находился.

— Показатели неофита Л. Эткинса изменились. Сердцебиение: учащенное, 91 удар в минуту, — ворвался в размышления Люка механический голос.

Он был прав: тот в самом деле начал волноваться. Еще одним интересующим его моментом было то, откуда этот самый голос доносится. Он начал вертеть головой в разные стороны, пытаясь определить устройство, однако все подсоединенные к нему провода вели к машине, совершенно не похожей на говорящую.

— Мистер Эткинс, — донесся до ушей Люка новый голос — человеческий. От неожиданности он обратил взгляд в сторону источника звука: на находящийся под потолком балкон. На нем определенно стоял человек, даже без маски, но едва доходящий до той точки свет не давал разглядеть черт его лица.

— Неофит Л. Эткинс — это я? — решил сразу выяснить для себя брюнет. — «Л» — это?.. Как меня зовут?

— Люк Эткинс. Прошу Вас, не переживайте, Вы в безопасности.

Но успокоиться вот так, по одной лишь просьбе, казалось Люку непосильной задачей. Он не помнил, в какой опасности находился, и не был уверен, что то, что он видел на записях, можно считать местом, дарящим благосостояние.

— Где я?

— В одной из лабораторий штаба «Мундита», — ответ последовал незамедлительно, словно мужчина каждый день встречает таких новичков с пустым взглядом и полным непониманием в голове. Впрочем, так оно и было. — Мы — крупнейшая секретная организация в мире. Настолько, что узнать о деятельности или хотя бы наименовании можно лишь при вступлении в наши ряды. У нас работают молодые, свежие и способные к получению новых знаний специалисты. — Мужчина на мгновение остановился, давая Люку возможность переработать всю полученную им информацию. — Мистер Эткинс, обследования выявили у Вас высокие показатели для работы в «Мундите». Таких умов во всем мире меньше сотни, не каждому выпадает честь быть приглашенным в нашу организацию. Вы не проходите в требуемую возрастную категорию, но в Вашем случае мы сделаем исключение…

— Как я могу к вам обращаться? — прервал пламенную речь Люк.

— Профессор Аменс, — невозмутимо ответил мужчина.

— Профессор Аменс, — продублировал Эткинс. — Я ничего не помню. Не помню опасности и того, чтобы хотел к Вам.

— Небольшое побочное действие при попадании в редивайз, — пояснил профессор и, наперед предвещая вопросы, продолжил. — Редивайз — помещение, в котором человек пребывает в течение двадцати четырех часов. «Умные» стены проверяют его профпригодность на случай ошибки, оценивают неофита по различным категориям, выводят статистику. Мистер Эткинс, Вы нашли редивайз и вошли в него без принуждения. Полагаю, Вы хотели работать у нас.

Люк не мог сказать ничего против. В голове была тонна общих знаний, тексты песен и сюжеты фильмов, но не его личная биография и воспоминания. Он не помнил близких, чем увлекался и даже не был уверен в том, что его ощущения не ложны. Он не знал себя сейчас, он существовал по наитию.

— Раз вопросов нет… Харпер! — скомандовал Аменс.

Силуэт высокого мужчины, пребывавшего на балконе, оказался перекрыт парящим в воздухе роботом овальной формы. На нем было подобие человеческого лица: два кругляшка-глаза и три лампочки вместо рта. В пути к Люку последние переливались белым оттенком параллельно с воспроизведением машиной неразличимых звуков. Стоило роботу оказаться на расстоянии метра, как его глаза выпустили из себя световые лучи, считывавшие находящуюся перед ними жертву.

— Неофит Л. Эткинс, — донесся до Люка механический голос, и подобие рта начало переливаться в такт речи, — поздравляю Вас со вступлением в ряды организации «Мундита». Теперь Вы будете помогать миру достичь его стабильности.

Когда пламенная речь Харпер была закончена, Эткинс ощутил боль в правом плече. Начав ощупывать его, он понял, что что-то незаметно вошло в его кожу и начало вживаться внутрь его организма. Осознавшего это Люка начало подташнивать то ли от представления процесса, то ли от паники, но он сдерживался.

— Показатели неофита Л. Эткинса изменились. Показатель верхнего давления: 110. Показатель нижнего давления: 67.

Люк понимал, что это означает, и пытался вынудить себя успокоиться, хоть ситуация тому и не благоприятствовала. Он закрыл глаза и начал глубоко вдыхать и выдыхать. Без маячащих перед глазами экранов и Харпер было определенно лучше: он даже мог представить, что находится где-то не здесь. Но и не в редивайзе. Где-то, где он, возможно, когда-то и был, но не помнил об этом.

— Вы меня чипировали, — с возмущением трактовал действия робота Эткинс, как только тошнота стала отступать.

— Да, — спокойствие профессора не могло не удивлять: с его легкой руки сейчас было внедрено устройство в плоть человека, а он и носом не повел. Вел себя так, словно подобные мероприятия успели ему порядком наскучить. Впрочем, так и было. — Теперь ты являешься частью нашей организации. Я приставлю к тебе более опытного агента, который за неделю обучит тебя всем азам.

Это «ты» Люку по ушам резало: вставил чип — считай, родные. Однако Эткинс с этим не был согласен: перед ним стояла совершенно незнакомая ему фигура с неясными для него намерениями. И теперь он, судя по всему, обязан работать на этого человека.

— В чем заключается ваша деятельность?

— Мы делаем жизнь людей безопасной, — в голосе Аменса чувствовалась улыбка.

— В «Бегущем в лабиринте» тоже так говорили, — горько усмехнулся Люк, на что профессор отреагировал незримым для неофита вопросительным взглядом. — Ай! — отреагировал Эткинс на очередной подарок от организации: ошейник, плотно сковывающий шею его носителя. Люк буквально чувствовал напряжение в районе чокера, но при этом мог свободно дышать.

— Ошейник приручения, — пояснил Аменс, и название сего устройства Люка уже никак не радовало. — Главное в работе агента — спокойствие. Он должен быть холоден, расчетлив. Должен думать головой, а не сердцем. Эмоции настоящему мастеру своего дела только мешают, а «Мундита» содержит исключительно специалистов.

— Я должен стать, по-вашему, овощем? Или, может быть, трупом? — глаза Эткинса расширились при осознании того, что его эмоциональное состояние собираются контролировать. Что он привязан к кому-то, словно собака, и носит ошейник своего хозяина, коего он даже не признал: за него все решила Харпер, воткнувшая чип и нацепившая на него это дурацкое устройство.

— Если будешь паясничать, то обязательно им станешь, — все так же спокойно, но уже угрожающе говорил профессор. — Не иди против системы, Эткинс, и все будет хорошо. В «Мундите» работают сотни людей, и пока никто не жаловался.

Люк еле сдержался от язвительного замечания по поводу того, что в таком случае агент проявил бы эмоцию и…

— Что будет, если я не стану подчиняться?

— Тебя будет ударять током. А в зоне шеи это не самая приятная процедура, согласись.

… и получил бы разряд тока. Он не верил и в грамм искренности этих ряженных в маски и костюмы людей. Люк был уверен, что они, как и он, попали сюда, не помня даже своего имени, а значит, он наверняка найдет поддержку среди масс, ведь задерживаться здесь в его планы не входило.

— Первое время, как я и сказал, за тобой будет следить опытный агент. Знакомься, Эллен Уокер. Для тебя — агент Уокер.

Из-за ширмы, отделяющей койку, на которой пребывал Люк, и мир за ее пределами, вышла эффектная блондинка. Эллен была женщиной хоть куда: это не могли скрыть ни черный латексный костюм, ни маска, максимально скрывающая ее черты лица. Однако элементарный вкус у Эткинса не затерялся где-то глубоко в сознании, как то произошло с воспоминаниями. Ее походка давала понять, что Уокер была уверенной в себе особой. Проекция лица была спокойной, даже слишком, и это наводило еще больше загадочности и притягивало интерес к ее персоне. Широко раскрыв рот, Люк даже незаметно для себя поднялся с койки, желая быть ближе к своему будущему куратору.

— Агент Уокер — одна из лучших находок. Она не только умна, но и очень ловка, расчетлива. Она является примером настоящего агента «Мундиты», — Аменс, как подумал Люк, тоже был сражен Эллен.

Только если профессор знал ее хорошо, то Эткинсу хватило одного лишь первого взгляда, чтобы захотеть работать с ней в команде. В какой-то момент все напряжение в нем сошло на нет от одной лишь мысли о том, что это может быть весело. Непонятно, неизвестно, но хотя бы интересно. Остановившись на этом настроении, Люк подмигнул Уокер.

— Ошейник еще не включен? — спросила она холодным голосом, обернувшись на балкон.

— Именно так, — кивнул Аменс. — Харпер, — скомандовал он, — активируй ошейник приручения.

— Слишком веселый, — повернув голову к Люку, объяснила Эллен.

— Агент Уокер, это твой протеже — неофит Люк Эткинс. Крайне интересный кадр, я вышлю данные о нем для ознакомления. Судя по всему, мистер Эткинс не настроен действовать по правилам. Его этому нужно научить.

Пальцы Эллен, облаченные в черный латекс, легли на родственника дарсонваля, однако Люк не был уверен, что кто-то из находящихся в лаборатории желал устроить ему процедуру. Уокер аккуратно положила руку на черный жезл и плавно провела вниз. Даже такая угроза в виде демонстрации электрооружия отзывалась внутри Эткинса восхищением, да таким, что хотелось присвистнуть. Но ошейник уже работал, поэтому он просто нервно сглотнул, засунув поглубже все свои желания.

Фонарик на ошейнике загорелся красным.

— Волнение, — донесся голос где-то слишком близко с ухом Люка.

Разряд.

Люк схватился за шею и от неожиданности повалился на колени: ноги отказывались его удерживать.

— Никаких эмоций, мистер Эткинс, — повторил профессор Аменс и, обратив взгляд к Эллен, продолжил. — Будет непросто, но оно должно того стоить. — Агент Уокер кивнула. — Удачи, мистер Эткинс. Вы в надежных руках.

========== Часть ll. Эллен Уокер — в ответе, приручает — ошейник ==========

Люк Эткинс в самом деле находился в надежных руках, однако те были облачены в ежовые рукавицы. Эллен была олицетворением дисциплины и послушания, что делало ее самым настоящим подарком с небес для «Мундиты», а не просто агентом. Эта блондинка наверняка могла бы стать идеальным воином, на лице которого при убийстве по приказу не дрогнул бы ни один мускул. В ее действиях не было и толики сострадания, что заставило Люка задуматься о ее деятельности в организации.

— Я могу обращаться на «ты»? — спросил он неожиданно холодным голосом.

Эткинс и сам не знал, что умеет общаться вот так: без шуток, участия мимики и экспрессивной окраски. За первую тренировку с Эллен он понял, что если на него когда-нибудь наденут маску, как это случалось со всеми агентами, то она не спрячет его лицо. Оно просто станет серым под стать его внутренним ощущениям, но каждое движение, отраженное на нем, будет точно запечатлено. При первом взгляде на Уокер Люк был уверен, что ее лицо замаскировано, но уже сейчас понимал, что вся та безжизненность, царившая на нем, — правда. И от этого становилось не по себе.

— Рискни, — ответила Эллен. И все-таки, несмотря на покорность и жестокость, Уокер была живой. В ее безэмоциональности не без усилий скрывалась харизма, которую ошейник почему-то не замечал, и этот когнитивный диссонанс сносил Люку крышу.

— Ты убивала по приказу Аменса? — Эткинс не впервые демонстрировал готовность идти на риск.

— Да, бывало, — буднично ответила Эллен.

Спокойствие, исходившее от нее при признании в наистрашнейшей для Люка вещи, пугало. Она может так же расправиться с ним, если тот ей надоест, и ведь бровью не поведет, когда его бездыханное тело упадет на металлический пол этой самой тренировочной комнаты. Быть может, он не первый неофит за ее практику, а непослушание, как дал понять профессор, здесь не ценят. И Эткинс, пусть и понимал ценность жизни, не желал проживать ее в страхе перед чем-то. Пусть она будет короткой, но он никогда не будет заниматься тем, что противоречит его принципам. «Мундита» умела отнимать воспоминания человека, но она не могла отнять у него себя. Этим, безусловно, занимались агенты по типу Уоркер, но они не машины. Их можно склонить к неподчинению. По крайней мере, Люк таил небольшую надежду на этот счет, хоть и понимал, что случай тяжелый: Эллен близка к автоматизму.

— И тебе их было совсем не жалко?

Поток мыслей о деятельности агентов оказался прерван сразу же после озвучивания вопроса. Эткинс ощутил сильную боль в области бедра и едва удержался от падения: нога начала отказывать в нахождении в вертикальном положении. Люк зашипел, подняв на Эллен взгляд, в котором где-то на глубине таилось раздражение за такие ее действия.

— Ненависть, — оповестил механический голос.

В этот самый момент поступил новый разряд — на этот раз в шею. Брюнет вскрикнул, не в силах терпеть, и все-таки свалился на землю, потеряв контроль над первым пораженным местом. Ощущать ток, бегущий по шее, было, мягко говоря, неприятно. Отвратительно неприятно. Что еще хуже — после боли оставался эффект некой парализации, и Эткинс понимал, что если будет получать такие разряды на завтрак, обед и ужин, то не проживет и недели.

— Не жалко. И тебя тоже, — тихо сказала Эллен, присаживаясь на корточки рядом с Люком. Он прерывисто дышал и даже слегка дернулся от рук агента, заметив приближение. Та усмехнулась. — Я применила жезл, поняв, что ты вот-вот обратишься к жалости к моим жертвам. Это эмоция, которая не должна присутствовать у уважающего себя агента, неофит Эткинс.

Голос Эллен разливался по всей комнате. Дыхание все никак не восстанавливалось, а сердце билось так часто, что отодвигало поучительную беседу Уокер на задний план. Ее голос был где-то далеко, но при этом мучительно везде. Касание тонких пальцев при таких обстоятельствах было неожиданностью для Люка. Он подскочил на месте, а его сердце внезапно замолкло: брюнет надеялся, что не потому, что остановилось. Она провела рукой по запястью Эткинса и на какое-то мгновение задержалась у лучевой артерии.

— Если не успокоишь волнение, ошейник среагирует повторно. У тебя примерно минута, — проинформировала Уокер и, отняв руку, поднялась и зашагала куда-то в сторону. Теперь Люк слышал стук каблуков о пол и испытывал некое облегчение от того, что громкость звука убывала. — Следующий урок — ненависть. Исключая то, что это яркая эмоция, сообщаю, что ни о каком здравом мышлении при ее участии речи быть не может. Агенту ни к чему любить или ненавидеть кого-то. Он должен быть равнодушен и выполнять приказ. — Эллен развернулась на сто восемьдесят градусов, отметив, что Люк осознал угрозу и все-таки нормализовал свое состояние. — Не советую меня ненавидеть, Эткинс, тебе же хуже. А меня ты этим не проймешь.

Люк смотрел в серую маску поверх лица, на котором не было и грамма сострадания. Ей действительно не жалко. Вообще. Медленно, словно боясь развалиться после недавнего электрического мероприятия, он сел на пол. Вставать не хотелось. Хотелось лишь выплеснуть все, что он думает по поводу всего сегодня перенесенного, но Люк понял, что нужно все-таки как-то себя беречь. Он обязательно обойдет систему, но не сейчас: необходимы время и силы, чтобы действовать. Выше желания показать эмоции было лишь полное его отсутствие. Он устал. Его било током от ошейника во время тренировки, когда Эллен пыталась вести с ним что-то наподобие беседы, на деле же допроса в смешении с попыткой вывести его из себя. Стоит отметить, что весьма успешной. Потом она учила его азам боя, во время которого тоже нельзя было ощущать ни страха, ни волнения, ни облегчения. Было больно. Эткинс в жизни бы не подумал, что так много чувствует. Это все было чем-то таким же неотъемлемым, как, например, процесс дыхания, ведь без эмоций существовать попросту невозможно.

— Это не жизнь, — сказал Люк, вновь спрятавшись за маской безразличия.

— «Мундита» — это больше, чем просто жизнь, — мгновенно отреагировала Уокер. — В рамках работы в ней агент лучше понимает себя и хорошо контролирует эмоции. Это не бездумная трата внутренней энергии из-за каждой мелочи. Если агент позволит ошейнику ударить его, значит случай важный. Думаю, если бы все люди были так приручены, то было бы меньше разногласий и больше толка.

— Значит, и тебя может ударить? — сделал вывод Эткинс.

Он впервые увидел, чтобы Эллен замялась при ответе: обычно это было бездумно и четко, словно каждая ситуация была заведомо проложена в ее голове. Здесь этого не случилось. Но девушка все-таки ответила.

— Да, — что поражало Люка, она всегда отвечала по делу. Даже сейчас, когда они вышли на тонкий лед, она не применила никаких «наверное», «думаю», «теоретически». Уокер была воином без брони, и это выражало каждое ее действия и каждая озвученная ею фраза.

Эткинс поставил перед собой задачу докопаться до разгадки этого удивительного случая. Он почти готов был сдаться, просто позволить себе плыть по течению, пока не подвернется случай, но сейчас в его глазах снова заплясал интерес. Каждая из тренировок будет болезненной, но если однажды он все-таки сможет докопаться до истины и увидеть, как этот треклятый ошейник ударит Эллен, то он готов перенести хоть в два раза больше тока. Главное — дожить до этого дня, в который свершится его личная победа. Впрочем, как известно, пока есть цель — есть смысл жизни.

*

— Аменс обещал ценный кадр, но почему-то мне поручили обучать именно тебя, — доносился голос сверху.

Эткинс, развалившись на животе, пытался как можно быстрее восстановить дыхание и пульс, пока ошейник не среагирует повторно. Он запомнил: у него две минуты. И это было ничтожно мало для того, чтобы отойти от разряда тока, вызвавшего парализацию. Люк искренне не понимал, как кто-то может спокойно отреагировать на такое, словно каждый день под раздачу приходится попадать. Впрочем, Эткинс скоро именно в таких условиях и окажется.

— Лучше меня ты уже не увидишь, — перевернувшись на спину и посмотрев на Эллен довольным взглядом, ответил Люк.

— Это вряд ли, — сказала Уокер и отвела глаза в сторону. — Но ты научился укладываться в две минуты, это не так безнадежно.

— Были те, кто не научился? Если ты не мазохист, то скрепя сердце все-таки угомонишь свои эмоции, — заверил Люк, хоть ему и было приятно впервые за все время услышать похвалу.

— Их уже нет, — спокойно, как и всегда, ответила Эллен. Эткинсу стало не по себе.

— Не выдержали разряд или… — договаривать Люк не хотел, но любопытство, разрывающее его на протяжении нескольких дней, вырывалось наружу.

— По-разному. Кто-то не перенес, на чьи-то мучения было невыносимо смотреть, — честно ответила Уокер, прокрутив в руке свой жезл, явно намекая, что не без его участия вершились судьбы последних.

Вопрос о том, поступит ли она так и с ним, Люк успешно проглотил. Очевидно, что ответ был бы положительным, да и сам Эткинс не был поклонником романтизации каждой неприятной ситуации. То, во что он вляпался, является страшным делом, и устраивать драму, за которую можно получить очередную порцию жгучей боли, того не стоило. Тренировочные дни и так отпечатались на коже Люка космосом из гематом и неприятными ощущениями при случайных контактах с чем-либо твердым. Приобретением еще одной такой «звезды» Люк не горел.

Он горел желанием докопаться до того, что вызвало у Эллен мимолетное сомнение, и в одно мгновение у него даже получилось.

Это был шестой тренировочный день, к которому Эткинс действительно вжился в роль агента. Покраснения, рассыпанные по всему периметру его кожи, неминуемо бледнели, а новые добавлялись лишь за редким исключением. От Уокер поступало все меньше укорительных фраз и все больше восхищения. Люку даже казалось, что она его не убьет как безнадежного новобранца, что отзывалось в нем неимоверным облегчением. Он чувствовал себя выше всего происходящего с каждой тренировкой: если вначале он корчился на полу, ведомый болью, от которой порывались заструиться слезы, то сейчас он мог ее терпеть и в положении стоя. Если, конечно, ошейник и Эллен в принципе найдут, к чему придраться.

— Что я должен буду делать? — спросил Эткинс, прекрасно понимая, что совсем скоро и на него нацепят эту металлическую маску.

— Наша деятельность никак не связана с определяемым для тебя будущим, — ответила Уокер, сцепив руки за спиной и начав медленно расхаживать по успевшей стать Люку родной комнате. — Я вкладываю в тебя основу, которая поможет не быть убитым ошейником в первый же день. Тебе предстоит увидеть всякое, и только контроль эмоций способен помочь справиться с этим, — Эллен, как и всегда, была откровенна. Почему-то сейчас Эткинсу даже казалось, что это была не простая прямолинейность, а напутствие. Он наконец ощущал себя хотя бы частично на равных, вступая в диалог с Уокер, и эта ситуация ему импонировала как никогда раньше.

— Спасибо.

Люк знал, что Эллен еще не договорила — ответ на поставленный им вопрос так и не был получен, — но ошейник, как бы ни пытался, не убил в нем человека, а жезл не отнял у него элементарную признательность, о существовании которой куратор, кажется, успела забыть. Ее обыкновенно равнодушное лицо на долю секунды вытянулось в удивлении, однако надолго пребывать в нем она не стала. Эта едва уловимая для глаз и для ошейника Уокер эмоция была для Эткинса значимее любых слов. Тем более, что воспользоваться ими Эллен явно не желала: не в ее стиле уходить в душевность, она — строгость и дисциплина. Люк никогда об этом не забывал.

— Тебя отправят в технологическое подразделение. Аменс сказал, что ты хорошо соображаешь в этом направлении, — продолжила Уокер, словно ничего и не произошло. Эткинс хотел бы поспорить или согласиться, но элементарно не мог: не помнил. — Однако перед тем как тебя официально примут работником ТП, все равно проверят на прочность. Каждый агент, в чем бы ни заключалась его задача, должен видеть процесс взятия новобранцев и принимать в нем непосредственное участие. Поэтому он должен уметь бороться и действовать четко по приказу, а также обладать мгновенной реакцией.

— Это происходит за пределами «Мундиты»?

— В обычном мире, — мгновенно ответила Эллен.

— А что если я сбегу? — хмыкнув, спросил Люк.

— Это невозможно, — на этих словах Уокер развела руками. — Тебя тут же заметят и убьют на месте.

— Если закален током, то это будет проблематично, — не отступал Эткинс.

— Кто сказал, что это сделают через ошейник? — усмехнулась Эллен, из-за чего глаза ее собеседника на мгновение расширились. — Неофит Эткинс, если существует технологический отдел, то есть и результаты его деятельности, помни об этом.

— Не существует чего-то, что всегда будет работать безотказно. У всего есть свои слабые места, техника не является исключением. Выйдешь за пределы ее возможностей, изменишь программу или будешь хранить ее не в прописанных в инструкции условиях, как она перестанет быть пригодной, — Люк звучал уверенно. — Значит, шанс сбежать все-таки есть.

— Для этого нужно быть сумасшедшим, — вынесла свой вердикт Уокер, однако слова неофита отрицать не стала. За время работы с ней Эткинс успел досконально изучить ее поведение: молчание зачастую говорило больше, чем слова. В исполнении Эллен эта тактика была безукоризненной.

— Тогда эта задача точно мне по силам.

— И быть близким к «Мундите», — выставив указательный палец перед лицом Люка и отрицательно им покачав, добавила Уокер. — Знать содержание инструкций и обмундирование армии агентов, выходящих на задание.

— Тогда это по силам тебе, — сделал вывод Эткинс, про себя отметив, что очень скрытно назвал Эллен сумасшедшей. В первые дни он в самом деле так думал: помешанная на правилах и их исполнении — а какой ей еще быть? Впрочем, от внимания Уокер это не утаилось, на что она недовольно выгнула бровь. — Неужели тебе никогда не хотелось вернуться к прошлой жизни, какой бы она ни была? Ты же не родилась в четырех металлических стенах.

— Нет, никогда, — сухо ответила Эллен.

— Потому что ты не помнишь, — объяснил самому себе Люк, желая ударить себя по лбу из-за такого промаха.

— Нет, я помню, — этот ответ искренне поразил Эткинса, ведь он был уверен, что воспоминания забирают у всех без исключения.

— Ты попала сюда, когда редивайз не давал побочной реакции? Настолько давно?

— Аменс возвращает агентам воспоминания, когда уверен, что «Мундита» стоит в приоритетах настолько высоко, что ничего не способно это изменить.

— Я видел деятельность «Мундиты» на экранах, выглядит жутко. Что не так с твоими близкими, что ты предпочитаешь им это? — Люк сделал акцент на последнем слове с таким омерзением, что на секунду побоялся, что его ошейник сочтет это эмоцией и ударит его разрядом старого доброго тока, поэтому вмиг вернулся к прежнему равнодушию, которое с текущей беседой никак не вязалось.

— Их нет.

Сухость и равнодушие Эллен буквально разрывали Люка на кусочки. Он не верил, что можно настолько спокойно говорить об утрате, что можно чувствовать себя мало-мальски счастливым, будучи пожизненным рабом «Мундиты». Возможно, он знал не все, а первый взгляд оказался обманчивым, но он бы сейчас скорее выбрал неизвестность, которую ему взамен на воспоминания подарил редивайз, чем остался бы в месте, которое убивает в нем все эмоции и делает его безжизненным скоплением человеческих органов: обычным пленником системы, не более.

— Грусть, — раздался механический голос.

Эткинс научился на него реагировать моментально, по щелчку пальцев готовя свое тело к новому выбросу тока. Благо, ошейник давал это ничтожное количество времени, в которое Люк укладывался. Однако он, зажмурившийся и уже подготовленный к разряду, остался целым и невредимым, когда до его ушей донесся звук шокеров. Он не сразу понял происходящее, но все-таки открыл глаза и ошарашенно посмотрел на Уокер. Та стояла напротив, стиснув зубы и даже не думая поддаваться току, что вызвало у Эткинса с трудом скрываемое восхищение. Она смотрела на него через проекцию ее глаз, и даже слой металла не мог скрыть все то, что в них сейчас бурлило.

— Жалость, — механический голос правил балом.

В этот раз Люк точно был уверен, что это именно его эмоция, вновь настроился и получил порцию острой боли в области шеи. Внешне он держался не так мужественно, как агент, но то и понятно: сколько здесь Эллен, которую Аменс боготворит, а сколько он. Ошейник Эткинса закончил бить током несколько позже, чем чокер Уокер, которая уже как ни в чем не бывало осматривала Люка неодобрительным взглядом.

— Вот не нужно меня жалеть. Или мы возвращаемся к первому тренировочному дню? — Эткинс успел забыть такую Эллен.

— Тогда я жалел тех, кого ты убила, — внес поправку Люк.

— А итог-то не меняется, — хмыкнула Уокер. Она бы хотела свести их беседу на нет, но чувствовала необходимым поставить в ней жирную точку. — Их убила «Мундита» за сопротивление при моем захвате.

— И ты работаешь на них?! — воскликнул Эткинс.

— Нет, ну ты точно сумасшедший, — закатив глаза, сказала Эллен.

— Возмущение, — механический голос ошейника, должно быть, с такой частотой не врывался в жизнь агента и неофита ни разу, начиная с третьего дня их тренировок.

Люк мгновенно сгруппировался и зажмурился, перенося разряд. С момента прошлого удара током прошло всего ничего, поэтому в этот раз было больнее. Эткинс даже хотел, наплевав на все приличия перед дамой, выкрикнуть из себя все то жжение, что разъедает кожу под ошейником, но все-таки сдержался.

— Мне некуда идти. Есть смысл?

— Мне тоже, ну и что? — прохрипел Люк, потирая кожу под ошейником. Все еще жгло.

Уокер неожиданно для себя поняла, что позволила этому парню слишком много. За подобные мысли любого другого она наверняка бы уже добила жезлом, а Аменсу сообщила о том, что в их рядах человек, не подходящий для участия в проекте «Мундита». Такое уже было, ей не привыкать. Но сейчас она завела диалог о реальности побега, а после даже испытала эмоцию. Она сама была не частым свидетелем такого, а чтобы перед кем-то — это уже слишком. Подняв взгляд на Эткинса, она поняла, что что-то в этом парне все-таки есть. Возможно, согласие на его авантюру являлось единственным верным решением. По крайней мере, если вдруг она в плане разочаруется, убить его не составит труда.

========== Часть lll. Чем глубже в «Мундиту»… ==========

— Агент Э. Уокер и неофит Л. Эткинс вошли в центральное крыло, — оповестил профессора Аменса механический голос Харпер.

Мужчина сидел в металлическом кресле, парящем на высоте тридцать сантиметров в воздухе. Стоило ему повернуть свою голову в сторону экранов, как кресло направилось к системе выведения изображений с камер наблюдения. На одном из них в самом деле виднелись силуэты вышеупомянутых людей, судя по всему, державших путь в его кабинет. Посмотрев на дату, профессор вспомнил, что с момента принятия Эткинса прошла ровно неделя, а значит, при успешном стечении обстоятельств его обучение подошло к концу.

Люк едва скрывал свое сожаление по данному поводу. Несомненно, они с Эллен еще пересекутся на задании, которое должно подтвердить его верность «Мундите». Своеобразный ритуал: один новобранец набирает других. Но для Эткинса это было больше, чем очередное испытание в организации. Уокер согласилась на попытку побега, и брюнет понимал, чего ей это стоило. Он вообще не ожидал, что она хоть как-то отреагирует на его размышления о покидании «Мундиты», ведь с первых дней был уверен в ее преданности своему делу. Как оказалось, даже у истинных воинов есть тонкая душевная организация, просто она запрятана где-то в недрах сознания и едва проявляет признаки существования. И Люку будет элементарно не хватать рядом с собой Человека — таких в этом проекте осталось мало. Остальных наверняка убили.

Как сообщила Уокер, дальше его будут знакомить непосредственно со специальностью. Это являлось отличным шансом коснуться инструкций используемого на заданиях оружия и выявить у него слабые места. Эллен сказала, что, согласно полученной ею характеристике, Люка ценили на его работе за изобретательность. Добавила, что такое качество говорит о хорошем мышлении в области работы технологий, а значит, даже если в инструкции не будет написано про ограничения прямым текстом, Эткинс сможет выявить «минусы» самостоятельно. Люку оставалось лишь довериться.

— Мы больше не увидимся? — все-таки позволил себе спросить вслух Люк.

— За день до задания, — Эллен по-прежнему отвечала четко и по делу.

— Хорошо, — ответил Эткинс, но безбожно солгал, ведь до задания оставалась неделя. Неделя, которую он должен пережить в неизвестной компании и в не таких знакомых и уже ставших ему привычными условиях.

Их путь остановился у широких металлических дверей. В принципе в корпусах все было металлическим, но, несмотря на это, холод ощущался лишь в интонациях людей, а не в температуре помещений. Голубое свечение ударило в ноги агента и неофита, после чего начало подниматься выше, подсвечивая их тела. Люку эта процедура невольно напомнила проверку на оружие при входе… куда-то, куда он не помнил. Эти пробелы в памяти начинали его раздражать: все познания были на месте, а область их применения — беспощадно стерта.

Когда свет дошел до лица, Люк зажмурился, на что Эллен лишь ухмыльнулась, спокойно перенося проверку.

— Агент Э. Уокер и неофит Л. Эткинс находятся у дверей в главную лабораторию, — сообщила Харпер, и двери тут же разъехались в разные стороны.

— Приветствую, — поздоровался Аменс, на что двое лишь кивнули. — Полагаю, обучение пройдено. Судя по тому, что неофит дошел сюда самостоятельно, даже успешно.

— Да, — отозвалась Эллен, мимолетно посмотрев на Люка. — Неофит Эткинс научился контролировать свои эмоции в кратчайшие сроки, а также выдерживать разряды тока в обратном случае. Могу сказать, что он дисциплинирован и готов приступить к работе.

— Не к работе, а к изучению истории «Мундиты», — поправил профессор, на что девушка лишь живо закивала, мол, именно это я и имела в виду. — Спасибо за помощь, агент Уокер, можете отправляться в свой отдел.

Взглядом провожая Эллен, Люк только сейчас понял, что знает ее как человека, но совершенно не осведомлен в ее деятельности здесь. Спрашивать при Аменсе было бы высшей степенью сумасшествия, поэтому он дождался, пока металлические двери пропустят блондинку и захлопнутся, и перевел взгляд на мужчину.

— Следуй за мной, неофит, — произнес профессор, и почему-то только в его исполнении «неофит» звучало как оскорбление.

Металлические двери в очередной раз сдвинулись с места, выпуская Эткинса и Аменса из ведущей лаборатории. Ускорив шаг, профессор оказался впереди новобранца, последнему оставалось лишь плестись за ним по неизвестным ему бело-серым коридорам. От металлического в глазах уже рябило: Люк был уверен, что если выберется отсюда и найдет дом, то выкинет оттуда все, что одним лишь своим существованием будет напоминать о «Мундите».

Спустя несколько минут двое дошли до лифта, по которому направились на восемь этажей вверх. Как только двери распахнулись, перед Эткинсом открылся вид на освещенный со всех сторон лекторий. Он заметно выбивался из общего настроения центра и даже казался Люку не таким мрачным. В креслах, что рядами располагались перед огромным экраном, уже сидели подростки и, как предположил брюнет, студенты. Их было достаточное количество для того, чтобы заполнить аудиторию шумными разговорами, но вместо этого лекторий встретил неофита и профессора гробовой тишиной. Эткинс сразу догадался: они боялись знакомиться, чтобы не проявлять эмоции. Спускаясь вниз, он смотрел на их неживые лица, особенно в глаза, в глубине которых плескался тщательно скрываемый страх. Жутко.

На одном из рядов Люк все-таки решил остановиться: ему стало окончательно не по себе от дублирующих друг друга выражений лица. В это время Аменс, встав на специальную платформу, начал подниматься над полом, пока неоказался на уровне центра экрана.

— Приветствую вас, новобранцы! — торжественно произнес профессор.

Люк начал вертеться по сторонам, оценивая количество таких же, как он, неофитов. Их было несколько сотен: разные возрасты, нации и, вероятнее всего, языки. Они оказались оторванными от семей, раскиданных по всему земному шару. Они, как и он сам, не помнили своих родных: в их памяти лишь разряды тока и дикая боль, охватывающая шею и перекрывающая дыхание.

— Вы успешно справились с обучением. Теперь именно вы владеете своими эмоциями, а не они — вами. Вы — великие умы и будущее человечества. В вас заложены невероятные знания и таланты, которые, благодаря усилиям приставленных к вам агентов, не подвергаются внешним факторам. Вместе с вами мы сделаем население Земли более образованным и готовым к новым технологическим открытиям.

Когда небольшое вступление закончилось, на экране стали появляться снимки разных лет, на которых были первый состав агентов, оружие тех лет, результаты изучения поведения людей, которые в конечном счете вылились в то, что «Мундита» имеет сейчас. Все это сопровождалось пояснениями Аменса.

— Я родился в то время, когда технологии начали вытеснять человека. И знаете, я абсолютно это поддерживал. Машина всегда будет действовать надежнее и преданнее, чем человек, который сегодня с тобой, а завтра против тебя. — От слов профессора Люку стало несколько не по себе, из-за чего он заерзал в кресле, старательно выкидывая Эллен из своей головы. — Но для существования наших преданных друзей необходимо вмешательство людей. Робот сам себя не соберет, оружие само себя не разработает. Для этого нужно учиться, но вот беда: мое поколение предпочло жить как в последний день и отправлять образование в конец списка необходимых ему приобретений. Из вузов выпускалось все больше людей, имеющих знания лишь условно, в виде бумаги об окончании. На деле же их головы были пусты или же забиты всякой ненужной информацией, имеющей скорее развлекательный, нежели образовательный характер.

«Мундита» ведет свою деятельность на протяжении десятилетия. За это время мы успешно выявили не одну тысячу людей, которые к моменту окончания школы приобрели самое главное умение — умение учиться. Такие люди могут разложить по полочкам в своей голове абсолютно все: не только то, что они выбрали. Таких людей в самом деле можно считать способными. Такие люди нужны нам для того, чтобы разрабатывать стратегии и способы сделать человечество более образованным и избавиться от ошибок, не способных привнести в мир ничего нового.

Эткинс долго ждал подвоха, если, конечно, не считать принудительное привлечение людей к программе «Мундиты». И вот, наконец-то, он его дождался: Аменс взял на себя задачу переработки разумов и избавления от тех, кто кажется ему «неправильным человеком». Люку было мерзко от осознания, что есть те, кто присоединился к организации не от безысходности, а от признания взглядов профессора. Вершить чужие судьбы и лишать кого-то жизни, потому что его сильной стороной является не образование, а что-то другое — подло. Брюнет считал, что Аменс взвалил на себя слишком много, хоть и был согласен с необходимостью образованности людей. Но не все обязаны отдавать себя науке и будущему. Для этого есть другие лица, более пригодные для такого рода задач.

— Ближе к концу университета я нашел своих единомышленников, с которыми мы и образовали «Мундиту». В переводе с латыни, «Мундита» означает «чистоту». И мы были убеждены, что очистим мир от тех, кто не использовал свою жизнь по назначению. Согласны ли вы, неофиты, продолжить наше движение, стать его лицом и верным будущим?

С разных концов аудитории донеслись одобрительные крики, еще из нескольких точек — звук разряда тока. Люк мысленно посочувствовал последним, ведь такая реакция на речь профессора, очевидно, означала их последнюю лекцию в жизни.

— Я не слышу, — протянул Аменс.

Зал зашумел увереннее, и Эткинс потерялся в этом смешении чужих голосов. Они становились все громче. Все они были одобрительными. И Люку хотелось просто взять и провалиться от осознания того, что подобное происходило десять лет, а он ничего об этом не знал. Его даже не взяли, потому что он относился к учебе настолько безответственно, насколько это вообще было возможно. Значит, программа поиска Аменса все-таки дает сбой.

— Тогда уже завтра приступаем к обучению на ваших направлениях, — с одобрением произнес профессор. — На сегодня все. Мои помощники проведут вас в спальные корпуса.

Люк оказался в одной группе с другими девятнадцатью людьми. Вероятно, все они жили в одном крыле, раз помощник на всю компанию был выделен в единственном числе. Они преодолевали коридоры, лифты и переходы. За это время парень успел понять, что места для отдыха от лабораторий, в которых кипит жизнь «Мундиты», находятся очень далеко. Получается, центр находился на обширной территории, но при этом никто никогда не сталкивался с ним по случайности.

«Потому что он расположен под землей», — вспоминая попытки выбраться из редивайза, ответил на свое любопытство Люк. Возможно, он очнулся раньше положенного, но какое-то время он точно пытался выбраться из места, где одним из выходов был люк. Вдруг под землей расположен не просто лаз, а целая система.

В ходе своих размышлений Эткинс также старался запоминать пройденный ими путь. Любая информация о нахождении «Мундиты» и распланировке была бы сейчас полезна на случай, если придется действовать не в реальном мире, а внутри корпусов. Так за полетом мыслей они всей группой добрались до нужного спального корпуса, где агент-помощник распределил каждого по комнатам. Все жили по одному человеку, что лишний раз подтверждало отсутствие вероятности побега, как и говорила Эллен. Люди не контактируют, не знают друг друга и не могут испытывать эмоции. Единственные, с кем можно общаться, — опытные агенты, которые ни за что не отрекутся от «Мундиты». Как же это было умно.

Зайдя в свою комнату, Эткинс увидел металлические стены, пол, потолок, кровать и стол. Упрекнув планировщиков пространства в отсутствии оригинальности, он решил не тратить силы на размышления, пока нет точной информации, и лег спать.

========== Часть IV. Сумасшедший и приближенная к «Мундите» ==========

— Прежде чем я подпущу тебя к лаборатории, тебе необходимо ознакомиться с деятельностью, неофит Эткинс, — раздался голос человека, именуемого руководителем технического отдела. Именно на его плечи легло дальнейшее обучение Люка и еще примерно десятка таких же, как он.

Когда они впервые собрались в технологическом корпусе, куда их привели агенты-помощники с разных концов центра, парень был уверен, что сюда прибыли не все. Перед его глазами все еще стояла картина с несколькими сотнями безжизненных лиц, поэтому сложно было представить, что лишь малая часть из них способна разобраться в разработке оружия и другой техники. Видимо, слова Аменса про неспособность современного поколения размышлять аналитически были чистой правдой. Вот только истиной для Люка и его принципов они все равно не были.

— Да, я понимаю, — отозвался Эткинс, взяв огромную стопку с чертежами и расчетами, совершенными от руки, и флеш-накопителем сверху, в котором хранилось то, что из них вышло.

— Начнем с простого: орудия, предназначенные для безопасности их носящего. Одно из уже наверняка известных — электрический жезл. И все в этом духе. Именно эта группа орудий будет распределена между неофитами на их первом задании, поэтому советую читать внимательнее.

— О жезле я наслышан, — признался Люк, потерев одну ногу о другую: ту точку на бедре, в которую Эллен направила жезл в его первый день, он запомнит на всю жизнь. — Понял.

Мистер Кобб, а именно так и звали руководителя технологического отдела, жестом указал на один из компьютерных столов, где Эткинс мог разместиться. Вынос инструкций за пределы корпуса был строго запрещен, поэтому нежиться в кровати и выискивать информацию, которая могла бы помочь при побеге, у Люка бы не вышло.

Заняв свое «рабочее» место и принявшись анализировать чертежи и записи, ведь именно они составили каркас дальнейшего, Эткинс не смог не обратить внимание на давность этой документации. Бумага была пожелтевшая, более того — использовали именно ее, что успело кануть в прошлое еще в начале текущего столетия, а не делали все в какой-либо программе. В расчетах ученые, коими, вероятно, были те самые единомышленники Аменса, а то и он сам, рассматривали самые различные варианты событий, пока не добились наиболее безотказного. Но не идеального: Люк это точно знал.

Битый час он сравнивал записи, чертежи и электронную инструкцию, пытаясь понять логику тогдашних инженеров. За время, проведенное в «Мундите», его мозг успел порядком расслабиться, поэтому вникать в такие объемы информации было сложно. Но ведь Эллен сказала, что он справится, значит должен. Хотя по такой логике Уокер могла заверить его и в том, что он может сесть на шпагат, и тот бы точно так же пытался это выполнить — легко управлять людьми, которые не имеют ни воспоминаний, ни характеристики о себе на руках. Тем не менее Люк выделил для себя ряд особенностей, которые чисто теоретически могут являться промахами в разработке. Естественно, это нужно было экспериментально проверить, потому что в теории возможно рассмотреть лишь идеальную версию без участия внешних факторов.

Так Эткинс каждый день приходил в лабораторию и рассматривал новые подгруппы технологий, вникал в чертежи и записи, сравнивал с инструкциями и искал логическое подтверждение тому, почему первоначальные варианты были отметены. Мистер Кобб, к счастью, оказался достаточно приятным человеком. На то было сразу две причины: он не боялся открыто восхищаться мыслями Люка во время беседы с ним по окончании каждого учебного дня и не носил с собой электрический жезл. Парню даже казалось, что тот не так уж и сильно привязан к идее «Мундиты»: ему просто нравилась своя работа, коей здесь оказалось предостаточно. Люку казалось, что далеко не на каждом предприятии, откуда бы ему это ни было известно, существуют проекты подобного масштаба.

Когда наступил последний день, Эткинс остановился на двух существующих недоработках и молил всем богам, чтобы обе они выявились и в реальных условиях. Отдавая мистеру Коббу последнюю стопку документов и флеш-накопитель, с которым Люк все эти дни расставался лишь на время сна, он попрощался с руководителем, на что тот кинул что-то вроде «Увидимся в четверг». И парень надеялся, что мужчина на деле ошибался и они больше не увидятся. По крайней мере в стенах «Мундиты».

*

— Ты мне не рассказала, кем ты здесь являешься, — поприветствовал Люк Эллен на следующее утро.

— И тебе здравствуй, — отозвалась она, шумно вздохнув и посмотрев на своего подопечного.

— Да, точно, прости. Просто я держал этот вопрос в своей голове с момента, когда мы оба находились в лаборатории Аменса. Я тогда слишком резко для себя осознал, что не знаю ничего о тебе… тебе в рамках данной организации, — все-таки сформулировал Эткинс.

Уокер прислонилась к стене и быстро, как и всегда, ответила:

— Я являюсь ответственной за происходящее в сети редивайзов. Нас таких несколько.

— И за происходящее в моем тоже? — в Люке начало просыпаться любопытство.

— И за твой тоже, но ты — нестандартный случай. — Эткинс окинул собеседницу вопросительным взглядом. — Ни один человек не ступал в редивайз по своей воле, ты же проникнул туда сам. Никто не помнит о своем пребывании там, так нужно для безопасности местоположения.

— Ведь иначе будет очевидно понять, что вся «Мундита» находится под землей?

Глаза Эллен на мгновение расширились.

— В характеристике не лгут, аналитический склад ума у тебя присутствует, — прокомментировала она предположение неофита. — С тобой что-то пошло не так: ты проснулся внутри редивайза. Профессор Аменс пытался деформировать твою память, но, судя по всему, не вышло: ты все-таки помнишь свое пробуждение. Обычные новобранцы просыпаются в специальных лабораториях рядом со своими будущими агентами. Их первая встреча с Аменсом происходит лишь в лектории.

— Дай мне какое-нибудь оружие, которым нас могут убить на задании за непослушание, — выслушав Уокер, попросил Эткинс.

— Ты перетрудился?

— Я серьезно. Тебе же все равно нужно вести инструктаж и знакомить меня с процессом выполнения задания. Это входит туда, — блеснул вычитанными из инструкций знаниями Люк.

Эллен с недоверием посмотрела на своего протеже и пошла к сейфам, находящимся внутри тренировочной комнаты. Оказывается, такие вещи хранились в относительно свободном доступе. Попутно она нажала на одну из кнопок на стене, которая вызвала движение в стенах, но что именно произошло, парень понять не успел: девушка уже вручала ему оружие.

— Илостер-2060, — ощупав и осмотрев предмет, выдал Люк.

— Блестяще, — среагировала Эллен. — Если ты каждое выучил наизусть, то «Мундита» потеряет хорошего специалиста. Кажется, их всех «в лицо» знает только мистер Кобб.

— Ты так уверена, что потеряет? — Эткинс не впервые цеплялся за неосторожные, как ему самому казалось, слова Уокер.

— Или ты сбежишь, или ты умрешь. Другого варианта нет. Предателя здесь держать не будут.

— Позволишь? — направляя оружие в лицо блондинки, произнес Люк.

— Позволю что? — отойдя на шаг, спросила Эллен. От наступления какой-либо отрицательной эмоции ее отделяла лишь дисциплина, ставшая ее спутницей с годами практики.

— Если я прав, то Илостер тебя не убьет.

— А о том, что ты можешь быть не прав, ты не подумал? — Уокер вопросительно вскинула бровь.

— Я слишком уверен в своих знаниях, спасибо беседам с мистером Коббом. У меня оставалось лишь два варианта, и что-то мне подсказывает, что тот, который я выбрал, является стопроцентным.

— О, мы теперь доверяем интуиции, а не экспериментам?

— И тому, что я меткий и не промахнусь, — быстро ответил Эткинс. — Пожалуйста, не двигайся. Ради своего же блага.

Люк нажал на кнопку, которая запустила Илостер и открыла его дуло. Согласно инструкции, тот выводит сигналы, которые при попадании в человека наносят ему внутренние повреждения, не совместимые с жизнью. Брюнет не вчитывался, какие именно: он не был медицинским работником, и эти термины ему все равно бы ничего не дали.

Уокер было сложно. Она понимала, что выдерживает на одном лишь доверии к этому человеку, который вполне мог убить ее ради исполнения плана. Ведь иначе его прикончит она, если что-то пойдет не так. Эллен закрыла глаза, дабы не видеть действий Люка, но продолжала слышать происходящее. Это давило. Давило и то, что если она перестанет поддерживать спокойствие, уступив место открытому страху, то сработает ошейник, от которого она может дернуться. Эти мучительные десятки секунд заставили Уокер в очередной раз задуматься, в какую же яму она влезла, раз заставляет себя терпеть подобное.

— Ну? Я прав, — проинформировал Эткинс, и девушка открыла глаза.

Как проверить наличие жизни у себя самого? Эллен этого не знала. Она даже отмереть не могла. Стоило ей глубже вздохнуть, как из горла вырвался кашель, на фоне которого раздался механический голос, оповещавший о наступлении страха. Уокер не успела сориентироваться, как ее шею охватил разряд тока. В сравнении с первым разом, когда она была готова сопротивляться, сейчас эмоция вышла за пределы отведенного ей где-то глубоко внутри места совершенно неожиданно. Эллен трясло, а по ее «металлическим щекам» заструились слезы. Сейчас она бы очень хотела казаться сильной, но не каждый день ей в лицо направляли оружие, которое способно отнять жизнь. Если быть точнее, то впервые. Уокер знала, что у нее две минуты, чтобы выпустить все в ней накопившееся, пока ошейник не решит ударить ее вновь за слабохарактерность.

Она схватилась руками за шею, которую ужасно жгло от разряда, и села на пол, пытаясь спрятать свое лицо за волосами. Оно скрывало лишь личные данные — Люк в который раз убедился в этом, — но не эмоции. У Уокер они были чистыми, ведь она продолжала быть Человеком. Просто человеком со сложной судьбой. Человеком, который все это время не видел другого выхода. Человеком, который не хотел так рано сводить счеты с жизнью, выбирая неоправданные принципы.

Эткинс не умел действовать в подобных ситуациях. Он около тридцати секунд, которые в «Мундите» стоили многого, мялся на месте, пока не решил проявить-таки хоть что-то. Он подошел к Эллен, сел рядом и слегка приобнял ее. Девушка, на удивление, не сопротивлялась: схватилась покрепче за мужской корпус и уткнулась носом в грудь парня. Слезы не кончались — они в Уокер с годами скопились в целое море, — но ей было легче.

— Нежность, — раздался механический голос.

Люк использовал отведенное ему мгновение по назначению: отпрянул от Эллен быстро настолько, насколько это в принципе было возможно, дабы ток не передался и ей тоже. Стоило ему упасть на спину, как ошейник сработал, а Эткинс вынес для себя важный урок: больнее разряда только тот разряд, который настигает в положении лежа.

Восстановив нормальное дыхание и прекратив порыв слез, Уокер успокоилась как раз к истечению двух минут и облегченно выдохнула. Люку понадобилось меньше усилий, чтобы прийти в себя, ведь проявлять нежность без субъекта было попросту невозможно.

— Нежность и работа агентом вообще не связаны, неофит Эткинс, — поднявшись с пола, произнесла Эллен.

Несносная. Именно такой Люк ее видел: даже сейчас, когда она сама поддалась эмоции, она нашла за что его упрекать. Парень на это лишь улыбнулся и тоже встал на ноги.

— Ты же сама сказала, что я им не буду, — пожал он плечами. — Но чисто ради интереса… Он же не на все эмоции реагирует, да?

— Только на особо сильные. Разумеется, жить без ощущений невозможно, — тут же дала объяснение Уокер, на что Эткинс лишь кивнул.

— Так вот… Оружие! — вернулся он к тому, с чего они начинали. — Оно базируется

на подаче импульсов в организм человека. Никогда не задумывалась, почему в «Мундите» практически все сделано из металла?

— Это выглядит стильно? — разумеется, Эллен не задумывалась.

— Он ухудшает прохождение сигнала, — ответил Люк. — В центре невозможно кого-либо убить, потому что абсолютно все содержит в себе металл. Твоя маска тоже его содержит, поэтому ты осталась жива. Не удивлюсь, если под латексом Аменса прячется металлическая броня, — усмехнулся парень.

— Очень даже может быть, — подхватила Уокер. — В таком случае нам нужно ее соорудить.

— Найдешь?

— Конечно.

*

— Все запомнил? — задала риторический вопрос Эллен. — Перед выходом выбираем крайнюю точку города, оттуда следуем в лес, а там уже разберемся. Мне кажется, нужно избавиться от ошейников: я не уверена, что они не отслеживаются. А это…

— Можно сделать при помощи них, — бодро ответил Люк, начитавшийся литературы в технологическом отделе. — Не смотри на меня так. Их специально для этого и используют. Когда агент умирает…

— Чтобы не тратиться на лишние экземпляры, — подхватила Уокер. — Знаю про существование подобного.

— В лесу нет металла, поэтому это оружие, если что, нам поможет. Ну и твой излюбленный электрический жезл. Они проверяют обмундирование на выходе? — уточнил Люк.

— Нет. Ты проходишь через рамку, она показывает, что ты чист и полностью готов к выполнению задания, и все. Это что-то вроде ошейника, только током не бьет. — Уокер посмотрела на лицо собеседника, которое еле поддерживало равнодушие, не давая вступить во власть волнению. — Не бойся, через нее все проходили. Не помню ни одного случая, чтобы она кого-то остановила.

— Ладно. Тогда выдвигаемся.

Агент и неофит разложили металлические листы по всему периметру тела и натянули сверху латекс, который отлично удерживал их внутри.

— Не забудь второй костюм, — напомнила Эллен, на что Люк ответил вопросительным взглядом. — При выдвижении куда-то мы надеваем поверх обычный белый. И, кстати, если бы не он, то латекс бы открыл все наши тайны, — внимательно осмотрев неофита, отметила Уокер. — И еще это, — она взяла со стола маленькое устройство и кинула в сторону парня, который мгновенно его поймал. — Назовешь?

— Микрофон, меняющий голос, — тут же слетело с уст Эткинса.

— Мистер Кобб будет негодовать.

— Я бы забрал его с собой, — признался Люк.

— Ты бы выжил для начала, — усмехнулась Эллен, цепляя на себя микрофон. Все необходимые ей приспособления уже были разложены по специальным отделениям, существовавшим в верхнем костюме. — Маску надень и на выход, — скомандовала девушка. — И… удачи тебе.

Уокер не произносила эту фразу, как и любую другую, показывающую неравнодушие, примерно вечность — так казалось лично ей. До появления в ее жизни Люка она успела даже забыть об их существовании в принципе. Только дисциплина и жезл. Никаких эмоций, никакого человеческого отношения. Но та Эллен внутри нее, оказывается, не умерла: она ждала своего часа, ждала человека, которого не проймет система и который будет сражаться и побуждать на бой других. Хотя бы Уокер — это тоже результат.

— Взаимно, — откликнулся Эткинс, проверяя карманы и микрофон. Он взял со стола маску и поднес ее к лицу: та приняла его очертания и «впилась» в кожу самостоятельно. — Готов.

Агент и неофит вышли из тренировочной комнаты и направились в сторону выхода из корпуса: там их ждал спуск в метрополитен, ведь иного транспорта в их случае не предоставлялось: как верно понял Люк, они под землей. Но он мог представить недоумение всех, кто об этом не догадывался.

— Проходите через рамки, пожалуйста, — донесся голос одного из агентов.

И Люк, и Эллен знали, что самым подозрительным в их ситуации является показывать волнение. Когда ты делаешь что-то запрещенное, нужно вести себя как можно более естественно. К счастью, «Мундита» научила бороться с эмоциями на «пять с плюсом», поэтому двое, посмотрев друг на друга, двинулись в сторону стоящих рядом рамок и сделали шаг в них.

Раздалась сирена. Подняв головы вверх, Эллен и Люк увидели на каждой из рамок загоревшийся красный свет.

— Внимание! Уровень опасности: высокий. Повторяю. Уровень опасности: высокий, — раздался механический голос.

Движение агентов и неофитов было приостановлено, а контролирующий процесс человек тут же начал связываться с остальными и вызывать подкрепление.

— Чего стоишь? Беги! — крикнула Уокер.

Она сорвалась с места, бросаясь к дверям, которые должны были выводить к входу в метрополитен. Отмерев, Люк последовал ее примеру. Он старался не отставать от Эллен, которая периодически оборачивалась, смотря, не схватили ли Эткинса. Но агенты просыпались очень медленно, видимо, привыкнув, что происшествий в ходе данной процедуры никогда не случалось.

— Эткинс! Быстрее! — доносился ор Эллен параллельно со звуком разряда тока и оповещением о том, что она испытывает волнение.

Сердце стучало как сумасшедшее: быстрый темп, нестандартная ситуация и малейшее неравнодушие к судьбе человека, которого она знает две недели, — все это не могло вязаться с маской спокойствия.

— Эй ты! — раздался мужской голос в конце пути, которому следовал Эткинс.

Люк думал, что ускоряться уже некуда, но поняв, что в метрополитене работают специальные агенты, которые заметно усложняют задачу, смог совершить невозможное. Он слышал речь уже не одного, а нескольких работников. Все их слова сливались в единое и неразборчивое месиво звуков, которое лишь нагнетало обстановку. В какой-то момент неофиту начало казаться, что он сходит с ума: разговоры отдалялись, а голова становилась ватной. Он пытался сопротивляться эмоциям, и это вызвало что-то очень похожее на опустошение. Он бежал, но не понимал, куда и к кому бежит. А точно ли есть к кому?

Судьба умела подавать знаки: монотонные голоса агентов были прерваны женским, знакомым Люку. Это был визг, который заставил Эткинса вернуться на землю и заметить в нескольких метрах от себя выход на платформу. Люк спешил как мог, в конечном счете тоже забежав в тускло освещенный подземный переход.

— Уокер! — крикнул он, начав вертеться по сторонам в попытке найти блондинку.

— Эткинс, сюда! На один из путей, — донесся голос вперемешку с эхом. Он был таким звонким на фоне гула, созданного охранниками. Прислушавшись, Люк понял, что их стало намного больше, чем было изначально: видимо, подкрепление прибыло. Он не понимал, как прорвется к Эллен, но терять уже было нечего. Или сбегать, или умирать, как верно заметила его наставница, — другого ему уже не остается.

Парень терялся. Стараясь бежать и восстанавливать дыхание одновременно, он понесся к предполагаемому пути.

— Уокер? Ты здесь? — робко произнес он.

— Это второй! — донеслись голоса из тоннеля, который Люк покинул минутами ранее.

Эткинс посмотрел на рельсы и на двери, выводящие на платформу, и принял решение довериться своей интуиции второй раз за день. Он спрыгнул вниз, прямо на путь, но тут же ощутил каждой клеточкой порыв ветра. Прямо по рельсам шел поезд.

«Мундита» успела научить Люка двум вещам: блокировать эмоции и быстро реагировать. И оба эти качества помогли ему отскочить в сторону, неудачно ударившись спиной об угол платформы, что отозвалось болью в затылке. Несущийся в нескольких сантиметрах от вжавшегося в холодный камень Эткинса поезд оглушал. Проезжал не только по рельсам, но и по ушам с нервными окончаниями, однако Люк все никак не позволял себе реагировать.

Как только поезд миновал, Эткинс с опаской отлип от платформы, смотря в темноту, откуда появился первый.

— Эллен! — крикнул он. Ноги не держали. Встав на четвереньки, Люк начал подползать к центру рельсов. Он смотрел в кромешную тьму, надеясь определить в ней хоть что-нибудь, но ничего не видел. — Эллен!

— Тревога, — раздался механический голос, а затем последовал удар током.

Эткинс, схватившись за шею, рухнул на рельсы, ловя ртом воздух.

— Парни, он здесь! — чужой мужской голос был близко. — А девчонка где? — слишком близко, но Люку было так безразлично.

Он корчился от разряда тока и не отводил взгляда от конца пути. Он не видел Уокер и не знал, где она сейчас и жива ли вообще. Он не обращал внимания на то, что может быть схвачен, лишь в хрипе выкрикивал имя, которое за все время знакомства с агентом так ни разу и не назвал вслух.