Кофе-ледь (СИ) [FicFest] (fb2) читать онлайн

========== Кофе-ледь ==========

Понедельник — и так день тяжёлый, а после трёх недель на пляжах Мармариса вовсе напоминает каторгу. Половина десятого утра, а я уже никакой: шею ломит, глаза слипаются. Джетлаг два часа всего, а даёт о себе знать. Володя сидит со мной в переговорке и пересказывает последние новости: лаборатория логистических решений запорола отгрузку для белорусов, Ковалёв всех вздрючил, и теперь нельзя отгружаться без оформленных и согласованных протоколов тестирования на предпроде. Пофиг вообще, я со своих три шкуры деру за эти протоколы, а Володя привык спускать с рук и теперь весь изнылся: мол, Ковалёв лично следить будет. А я думаю, что он наиграется через пару недель, и все снова забьют.

— Слышь, ну я могу не рассказывать, если так скучно, — ворчит Володя.

Блин, я зевнул. Во весь рот. И ни о чём не жалею. Володя то ли поржал, то ли обиделся — непонятно.

— Слушаю я тебя, слушаю. Спать хочу — трындец, режим сбился.

— Кофе будешь? — участливо спрашивает Володя.

Хорошая мысль. Я киваю и изо всех сил давлю очередной зевок, а Володя набирает с мобильного нашей офисной кофе-леди.

— Женечка, будьте так добры, принесите нам в «Декарта» два чёрных кофе. Без сахара, спасибо.

— Света уволилась, что ли? — спрашиваю я, когда он кладёт трубку. Володя коротко кивает.

Что-то не задерживаются девчонки у нас в последнее время. То ли работа тяжёлая, то ли платят плохо, то ли наш коллектив — мужичьё приставучее, прохода не дают. У нас девяносто процентов сотрудников — мужчины, мы наших девушек любим, обожаем и на руках носим. Может, иногда палку перегибаем, а порой даже кидаем… Кофе-леди Мариночка полгода назад так и уволилась — обиделась, что я, падла старая, якобы пообещал и не женился.

Володя продолжает стонать про протоколы тестирования — мол, все сроки поедут, а у него тайм-ту-маркет, хреняркет. Только хочу осадить, что процессы в отделе надо сразу выстраивать нормально, как скрипит дверь переговорки и заходит… незнакомый мужик. Ошибся, что ли? Нет, поднос с двумя чашками в правой руке. Здравствуйте, я ваша кофе-леди! Ну и прикол. Офисной кухней всегда заведовали милые юные девочки, и вдруг — мужик. Вернее, это парень: среднего роста, стройный, в узких офисных брючках и белой рубашке с закатанными рукавами. Один в один — модель из рекламы мужской одежды. Женечка, етить. Я в шоке.

— Пожалуйста, ваш чёрный кофе.

У этого Женечки голос поставленный и глубокий, как у радиоведущего. Пока Женечка переставляет к нам на стол чашки, можно разглядеть его поближе. Фигурка — бомба, а лицо обычное: тёмные волосы, светлые глаза, курносый чуток. Лет двадцать пять на вид, хоть и пытается казаться старше: я умею отличать тщательную лёгкую небритость от банального пофигизма.

— Спасибо, — говорю я, и Женечка мне широко улыбается. Володе точно так же улыбается, а потом исчезает из переговорки, бесшумно притворив за собой дверь. Меня прямо-таки распирает от любопытства:

— Женечка? Ты называешь его Женечкой? Серьёзно?

Володя вздыхает:

— Привычка. Раньше были Светочка, Полиночка…

— Что ж ты не рассказал, что у нас теперь не кофе-леди, а кофе-ледь?

— Кофе-бой, — поправляет Володя. — Это непроверенная информация, но Ирине Михалне надоело, что её девочки увольняются после того, как их трахают и бросают.

Упс, Свете тоже какой-то старый падла палку кинул и не женился. Аж стыдно за ту историю с Мариночкой…

— Михална решила, что парня не трахнут? Звучит, как вызов.

Я вообще-то пошутил, а Володя не смеётся. Сложил домиком пальцы — длинные, тощие, на паучьи лапы похожи, бр-р…

— Андрюха, ты же мне друг? — задумчиво спрашивает Володя.

Я считал, что уже лет десять как друг — с нашей общей, так сказать, тестировщической скамьи. Не понимаю только, к чему он клонит.

— Ну друг.

— Ты не будешь надо мной ржать?

— Буду, само собой.

— Старая ты падла, я и не сомневался, — беззлобно огрызается он и через секунду выпаливает: — Короче, моя гетеросексуальность дала сбой.

Оп-па, какие приколы.

— Женечка?

— Женечка, — вздыхает Володя.

Наивная Ирина Михална… Я б сам этого Женечку к рукам прибрал, но в Володе немного сомневаюсь.

— Не, не верю, ты меня разводишь.

— Ну ты же сам видел, какой он… Весь такой… Блин, как статуя античная. Ты меня должен понять!

Будто слово «бисексуал» означает «хочу трахать всё, что напоминает человека». Между прочим, по шкале Кинси я двойка — преимущественно гетеро, и с мужиками несколько лет не путался, и в последний раз это была почти неправда: я всего лишь потискал одного милого паренька снаружи и изнутри. Руками, ртом, и членом тоже было.

— Андрюх, ты же опытный в этом, — продолжает ныть Володя. — Расскажи, как натурала… ну, соблазнить?

— Никак, забудь.

— Должен же быть способ. Не бывает нерешаемых задач.

Соблазнение натуралов — не гипотеза Пуанкаре, а я не Перельман, но…

— Володь, а ты уверен, что твой Женечка — натурал?

— Не знаю. Нет.

Или одна из глобальных причин, почему его карьера забуксовала на нижней управленческой ступеньке. Он строит предположения и откидывает перспективные варианты, даже их не проверив.

— Пробовал разузнать?

— В соцсетях — ничего.

Володя будто в прошлом десятилетии застрял. Люди уже давно не выкладывают личное на обзор всему интернету.

— Херня эти соцсети. Подойди к нему, познакомься поближе, пива выпить пригласи. Если не дурак — всё поймет.

Володя хмурится, барабанит пальцами по столу.

— Я не знаю, как к мужикам подкатывать, — отвечает он, понизив голос. — Ты сможешь разузнать? Разведать обстановку. По-братски, а?

Володя, блин. Вот и вторая причина застоя в карьере: тридцать два года мужику, мой ровесник, а стесняется, как школьница. Холостой тоже поэтому. Деловая хватка — тот же самый флирт: нужно чувствовать, когда сыграть милого зайку, когда подкупить, когда надавить. У меня вроде бы получается: на работе я начальник над начальниками начальников, а в жизни — тот еще кобель. Володя, старая падла, это всё прекрасно знает. Знает, что я поиграть люблю и обязательно соглашусь.

— Ладно, пощупаем твоего Женечку, узнаем, что за фрукт.

— Где ты его щупать собрался? — сразу вскидывается Володя. Подойти сам, значит, морозится…

Я шутку вспомнил:

— Ты не знаешь, что ли, как понять, гей парень или не гей?

— Как?

— Если парня трахаешь, и у него стоит — значит, он гей.

— Иди ты к чёрту, — сердится Володя.

— У меня и так через десять минут планерка у техдира.

Планерки, совещалки, разбор отпускной почты — полдня пролетает незаметно. Пришло время заглянуть на кухню — в гости к новому кофе-ледю.

Удача на моей стороне: Женечка в боевой стойке пытается пристроить в кулер здоровенную бутыль с водой — ворочает так, сяк, но не попадает горлышком в дырку. Я бегу на подхват:

— Помочь?

— Да не нужно, спасибо, — смущается он, но я уже придерживаю бутыль и направляю горлышко в кулер. — Спасибо, — повторяет Женечка, отряхивая руки. — Сварить вам кофе?

— Я сам, не напрягайтесь.

— Это моя работа.

— И я хочу сделать её чуточку проще, — говорю я и дарю ему самую лучезарную улыбку из всех, что у меня есть. — Вас зовут… Евгений, верно?

— Можно просто Женя. А вы?..

— Я Андрей, очень приятно, — говорю я и протягиваю ему руку. Женя её пожимает — хватко, уверенно. В постели, интересно, такой же уверенный и хваткий? Я вот хваткий и его ладонь не выпускаю, затягиваю физический контакт. Как Женечка отреагирует?

Спокойно: улыбается, взгляд не отводит, руку не выдергивает. Можно смело поставить чек в мысленном чек-листе.

В седьмом часу вечера Володя мне пишет: «Ну что? Узнал?» Отвечаю честно: «Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть». Встречного флирта всё-таки не было. Набираю Володе вдогонку: «Терпение, мой юный падаван», но, чуть подумав, последнее слово меняю на «пидрован». Володя отвечает: «Не смешно)))». Думает, что я шучу, а как его ещё назвать-то — начинающего любителя мужиков? Ставлю точку в разговоре: «Не дергайся, разберусь».

Подбираюсь к Жене я медленно, аккуратно. Захожу к нему каждый день утром, в обед и вечером, обязательно здороваюсь за руку, пристаю со смолл-токами: погода, городские новости, киноновинки, мелкие офисные сплетни — фуршеты, банкеты, кто замуж вышел, кто беременный. Перешли на «ты», я понемногу сокращаю дистанцию — встаю совсем рядом, в полуметре: ближе я и сам подпущу только любовницу, любовника или кота. Стараюсь Жене помогать по мелочи — перекинуть кружки из раковины в посудомойку, смахнуть со стола мусор, задвинуть брошенный кем-то стул. Женя трогательно и смущённо рассыпается в благодарностях, печеньки для меня откладывает: вкусные быстро сметают, и на общем столе остаются только невкусные, но лично для меня всегда находится парочка припрятанных. Мы с Женей уже, можно сказать, кореша.

Захожу я на кухню в пятом часу вечера — кофейку выпить, как обычно, а там Женя с телефоном в руке стоит у окна, уперевшись коленкой в подоконник. Брючки в этой позе плотно обтянули его круглый зад, подойти бы да шлёпнуть… Женя оборачивается и, заметив меня, шепчет:

— Иди сюда, осторожно только.

— Что там?

Женя уже отвернулся и высматривает что-то на улице. Подкрадываюсь к окну и вижу: за стеклом на подоконнике сидит, нахохлившись, яркая птичка — размером, может, с дрозда. Красавица — как с витрины зоомагазина вылетела: голубой животик, желтые щечки, тонкий длинный клюв. Впервые такую вижу.

— Это золотистая щурка, — шепчет Женя. — Ты как в город залетела, маленькая? Давай, повернись сюда, моя хорошая… Черт, стекло бликует.

Птичка дергает головой, вертится и, заметив вдруг что-то, подпрыгивает на месте и улетает. Женя вздыхает и утыкается в телефон — по жестам похоже, что листает фотки.

— О, вот тут ничего так получилась, — говорит Женя и показывает мне фотографию.

— Классно! — отвечаю я, и это искренне. Женя поймал момент, когда щурка посмотрела прямо в объектив, склонив головку набок. Шкодная, любопытная. Цвета на фотке сочнейшие, птичка прямо как живая.

— Стекло половину снимков перепортило… — комментирует Женя. — Автомат в телефоне, блин, снимает лучше, чем я на зеркалку.

— Ты фотограф?

— Немного. Вот, смотри. — Женя сосредоточенно листает что-то в телефоне и показывает другую фотографию: огромный бурый медведь в центре кадра. Щерится, клыки в камеру показывает. Если фотку приблизить, каждую шерстинку можно рассмотреть. Жутковато.

— Круто. И не страшно было?

— До усрачки страшно. Но это же, блин, настоящий медведь! Когда бы ещё выпал шанс его заснять? А с этим снимком я даже приз взял на одном фотоконкурсе небольшом.

— Почему фотографией не зарабатываешь?

— Не хочу. Я, конечно, люблю животных, но свадьбы снимать не готов.

Отвечу шуткой на шутку:

— Вот почему ты у нас работаешь — животных подкармливать, значит, любишь.

Женя звонко смеется:

— Всё прозаичнее: у вас платят. Я по образованию эколог, у них с зарплатами совсем печально. Работал официантом, баристой — там с деньгами получше, но нестабильно, и график — отдельный сорт ада.

Я ему в больное место, кажется, попал. Попробую перевести тему:

— Нравится у нас?

— Конечно! Гарантированный оклад, домой — в шесть вечера. Сказка.

Теперь он мне резанул по больному.

— Хотел бы и я уходить в шесть вечера.

— Ты же какой-то большой руководитель, да? — спрашивает Женя.

— Ага. Руководитель лаборатории платежей и финансов.

— У-у, солидно.

Хватит трепаться. Варю себе кофе: кофемашина громко орёт кофемолкой, щёлкает, пыхтит паром. Жене зачем-то понадобилось залезть на верхнюю полку: шебуршит в шкафчике, вытянулся всем телом, как кот. Узкие рукава рубашки задрались, сползли… Что ж он сегодня такой вкусный, что везде хочется облапать? Впрочем, почему бы и нет? Захожу издалека:

— Давно хочу спросить: ты качаешься?

— Подтягиваюсь дома немного.

— Да ну, не скромничай, мышцы через рубашку видно. Можно потрогать?

Это будет прикосновение на грани: еще прилично, но уже интимно. Ну-ка, позволят мне или нет? Женя смущенно улыбается и напрягает бицепс в жесте культуриста.

— Раз хочешь, потрогай.

Чек.

Я ему польстил, в бицепсе ничего выдающегося, но приятного парня и потрогать приятно. Продолжаю ощупывать, а другую руку кладу ему на поясницу — легкое прикосновение, даже не объятие. Женя не отталкивает, не уворачивается — наоборот, будто сам льнет к рукам и мягко улыбается, глядя мне в глаза.

Чек! Чек! Чек!

Если б мы были не на офисной кухне, я бы его уже… Так, стоп, это для Володи, не для меня. Мой кофеек, кстати, сварился. Поглажу Женю напоследок по спине и сбегу от греха подальше. Надо немедленно перетереть новости с Володей.

Когда мы вдвоем собираемся в «Лейбнице», я сразу начинаю с главного:

— Женечка твой — не натурал.

— Думаешь?

— Уверен процентов на девяносто пять.

— Значит, есть шанс?

Был бы, если б Володя сам шары катил. А так… Разве что этот шанс теперь есть у меня.

— Попробуй к нему подойти, поболтать, поближе познакомиться, — повторяю я. — Он, например, фотографией увлекается. Разговоритесь, пригласи его выпить, а там дело за малым.

— Давай ты пригласишь его посидеть с нами втроем.

— Может, еще и трахнуть его за тебя? Я на него лошадиную дозу флирта вылил, он на меня вместо тебя западет.

— Просто законтачь нас, а потом оставь, — выпрашивает Володя. — Как ты умеешь.

О да, я умею приводить к нему дам, а он умеет их зевать. Прошлую даму я ему на блюдечке подал, готовенькую, прям бери и люби, а Володя упустил ее ровно через десять минут. А сколько моих нервов было вымотано — какая она умная, интересная и замечательная…

— Володь, что с тобой? Пускаешь слюни на красивую картинку. Что ты о нем знаешь кроме того, что он варит кофе и похож на античную статую?

— С ним что-то не так? — сразу напрягается Володя.

— Всё с ним так, кайфовый мальчик. Ты с ним не общаешься и даже не знаешь, насколько он кайфовый.

Володя поджимает губы и нерешительно произносит:

— Андрюх, я без твоей помощи не справлюсь, ты же понимаешь.

Ладно, черт с ним, я уже и сам хочу.

***

В баре весело: музыка, танцы, аншлаг, официантку не дождаться. Я забронил козырный столик в самом углу на втором этаже: мимо никто не шастает, не пялится, вместо стульев — диванчики с высокой спинкой, тоже закрывают от лишних глаз. Всё для Володи, интимнее некуда. Я его, юного пидрована, наставлял: «Пообщаетесь, выпьете, расслабитесь, уединитесь, а там раз — и вы уже страстно сосетесь, забыв обо всем на свете». С первого же пункта всё пошло не так: мы с Женей нет-нет, да перекинемся парой слов, а Володя молчит в тряпочку. Даже на диванчик с Женей сесть постеснялся, сидит со мной.

Подходит официантка наконец-то.

— Можно вашего красного домашнего вина? Кувшин, — заказывает Володя.

Я за рулем:

— Безалкогольное пиво.

— Мне, пожалуйста, черный чай, — добавляет Женя.

Вот это прикол.

— Ты не пьешь? — хрипло спрашивает Володя.

— Нет.

— Почему?

Володя прямо мастер общения. У него аж ладонь в кулак сжата. Волнуется мужик.

— Ой, долгая история… — улыбается Женя своей дежурной улыбкой. — Меня бешеная лиса укусила, а после уколов алкоголь нельзя полгода.

— Лиса? Где ты нашел лису?

А я знаю, где. Женя вроде бы начинает говорить, но Володя уже обращается ко мне:

— Андрюх, ну хоть ты мне помоги с вином.

— Я за рулем.

Володя заметно нервничает. Он сам редко пьет — у него желудок больной, а тут — много выпивки, весь вечер не по плану… Когда приносят напитки, Володя сразу хватается за кувшин и бокал. Видимо, разговорить Женю опять я должен.

— Почему чай, а не кофе? — спрашиваю я. — Ты же кофе-леди.

— Не хочу пробовать, как здесь портят кофе, — смеется Женя. Володя нервно всхрюкивает, но разговор не поддерживает. Снова придется брать дело в свои руки.

— А это правда, что есть жутко дорогой сорт кофе, который ферментируется в кишечнике у животных?

— Правда, — серьезно отвечает Женя. — Называется копи-лювак.

— Гадость, как это можно пить?

— Да ну, зерна же потом моют тщательно, высушивают. И не подумаешь, что они такой тяжелый путь прошли.

— А любое животное подойдет? Я могу на моем коте заработать?

— На коте не получится, нужен мусанг. Это маленькие смешные зверюшки, милые, на куниц похожи.

— Только не говори, что сейчас достанешь телефон и начнешь фотки показывать.

— Они в Азии живут, я там не был. У нас зато ласок встречал, — кивает Женя и начинает рыться в телефоне. Показывает нам с Володей фотографию: выглядывает из норки ласка-красавица, рыжая, гибкая, с белой грудкой. Женя добавляет: — Она вертелась, как ужаленная, остальные снимки — мазня.

— О, это твои фотки? — переспрашивает Володя. Ну блин, ну Володя, я же рассказывал, что Женя — фотограф.

— Мои.

— Медведя ему покажи, — встреваю я.

— Обалдеть, медведя? — наконец-то включается Володя.

— Ага, — кивает Женя. — Это я в том году на Таганае был…

Вроде заговорили друг с другом — про медведей, про Таганай. Володя Женю спрашивает: «На Тещином языке был?» Оставлю их, пусть сближаются, а я сделаю свои дела и воздухом подышу.

Минут через двадцать возвращаюсь за стол, а там картина: так и сидят друг напротив друга, Женя смотрит в телефон, Володя смотрит в телефон и хлещет винище. Уже двух третей кувшина нет. Твою ж, а, интроверты гребаные. Мне надоело, я устал их развлекать, тоже буду в телефон смотреть и картошку фри жевать. Сами виноваты.

Отходит по своим делам Женя, и мы с Володей остаемся вдвоем. Я спрашиваю:

— Как успехи с общением?

— Отвали, — угрюмо отвечает Володя.

Он совсем, что ли, берега попутал?

— Володя, ку-ку. Я целую спецоперацию провернул, чтоб тебя с Женей сблизить, и ты мне говоришь: «отвали»?

— Ага, ты его еще облизывать начни прямо здесь. — Володя громко брякает бокалом об стол. — Падла ты старая. На хер всё. Не хочу.

Я к Жене не прикасался весь вечер. Да я к нему даже на полметра не приближался! Что за истерон у Володи, не понимаю.

— Сука, чтоб я еще когда-то тебе помог…

— Да ну тебя в жопу! Выпусти меня.

Володя выпихивает меня из-за стола. И Женя возвращается, как назло — встает в проходе, подозрительно смотрит на нас.

— Выпусти меня, ну, — повторяет Володя и толкается сильнее. Придется выпустить, пока он в драку не полез. Осторожно спрашиваю:

— Ты куда?

— Танцевать, от вас подальше, — огрызается Володя и, пафосно развернувшись, уходит. Вредная старая падла, иначе и не назвать. Женя ошарашенно смотрит ему вслед, но потом садится за стол и говорит мне:

— Он, кажется, перебрал.

— И перенервничал.

— Что случилось?

Можно замять тему, а можно раскрыть карты. На Володину инициативу рассчитывать не приходится, так что…

— Знаешь, Жень, ты Володе понравился.

Он недоверчиво смотрит на меня. Длинная пауза, потом нервный смешок:

— В каком смысле?

— В том самом. Не мне. Володе. Это он меня просил к тебе подойти, прощупать почву, сюда пригласить.

У Жени несколько гримас подряд сменяется на лице. Хорошей — ни одной. Молчание затягивается, я спрашиваю напрямую:

— Как тебе Володя? Нравится?

— Я… в общем… не знаю… Я не по парням… Мне домой пора.

Он подскакивает, беспокойно переступает с ноги на ногу и пытается уйти, но я успеваю схватить его за руку:

— Подожди.

Тормозит. Я держу его запястье и глажу большим пальцем, а Женя так и стоит возле меня. «Не по парням» он, ага, врунишка. Всё ясно: доокучивал я его, грех теперь не воспользоваться. Сдвигаюсь на своем диванчике, чтоб освободить место Жене, дергаю его к себе:

— Сядь.

Женя, поколебавшись, садится рядом — так близко, что я чувствую его запах — дезодорант, смешавшийся с потом. Приятный запах, живой, хочется вдохнуть его поглубже, крепко сжать в объятиях это прекрасное тело… Я не отпускаю Женину руку, он тоже её отнимать не спешит. Хорошо сидим.

— Про Володю понял, — говорю я. — Он всё равно натурал, ему так, моча в голову ударила. Пофиг на него. Ты лучше скажи: а я? Я тебе нравлюсь?

— Ничего не понимаю, — растерянно улыбается Женя.

Всё ты, солнышко, понимаешь. Я уверен. Наш стол сверху и в углу, из зала ничего не будет видно — я без опаски сжимаю Женину ладонь в своих. Он поднимает на меня взгляд, смотрит в упор, почти не мигая. Губы приоткрыты… Нет, надо очнуться, не сейчас. Спрашиваю:

— Нравится, когда за руку держу?

Короткий кивок.

— А когда обнимаю… вот так… нравится?

Если б меня так нежно приобняли за пояс и гладить начали, я бы мгновенно в обморок свалился. И Женя к этому близок, лопочет себе под нос:

— Я не гей.

— Не переживай, я тоже би.

Чувствую неуверенное прикосновение к предплечью… Нет, дольше я это не выдержу. Густая Женина щетина покалывает мои пальцы; хочется гладить и гладить, тереться об неё рукой, прижаться щекой. Придерживаю его лицо, приближаюсь, будто хочу поцеловать, — не-гей-Женя аж глаза закрыл и сам тянется ко мне, но я — падла — обламываю его ожидания. Женя, так и не дождавшись поцелуя, смотрит на меня — обиженно даже как-то, а я спрашиваю:

— Хочешь?

— Да, — полушепотом выдыхает он, и от возбуждения у меня дыбом встает буквально всё.

— Пойдем.

Я, когда сегодня гулял, приметил, что в этом баре есть выход на задний двор — место для курения. Две девушки курят возле выхода, болтают вполголоса. В глубине двора стоят какие-то контейнеры, в кучу свален строительный мусор — укромный уголок, куда не достает свет фонарей. Я отвожу Женю в сторону, за эти контейнеры, и сразу же притягиваю к себе.

Хорошее у него тело, стройное, типично мужское: бедра узкие, плечи пошире, грудь твердая, плоская. Щупаю дальше: жесткие густые волосы на затылке, прямая спина, торчащие лопатки, глубокая выемка позвоночника на пояснице. Маленькая плотная задница…

— Я с парнями раньше никогда… — неуверенно говорит Женя.

— Всё бывает впервые.

Нахожу в темноте его губы — горячие, упругие и отзывчивые. Целую медленно, растягивая удовольствие. Щетина у него грубая, а язычок нежный — изумительный контраст… Женя еле слышно постанывает, прижимается ко мне, а еще у него стоит член — как последний чек в моем списке признаков гомосексуала.

Считанные секунды — и Женя уже без трусов, я перед ним на коленях, а его член у меня во рту.

Володя точно перестанет считать меня своим другом. Я, старая падла, парня у него увел…

— Это безумие, — стонет Женя сверху.

Всего лишь минет от мужика на задворках бара. М-м, ну да, похоже на безумие. Женя скромничает сперва, но быстро включается и отбирает у меня контроль: крепко держит мой затылок и делает всё сам. Не промах парень, с огоньком, мне такие нравятся. Еще по рукопожатию было понятно… Хорошо двигается, в темпе, жестко, ритмично, заводит нереально, я себя вовсю наглаживаю, но Женя… резко останавливается.

— Куда мне… ну… финишировать?

— Можешь в рот.

— Ё… — стонет он. — Ладно.

Мужик сказал — мужик сделал: Женя финиширует, больно вцепившись мне в шею. Конец движухи. Ох, колени еле разгибаются после таких развлечений… Выпрямляюсь, растягиваю затекшие мышцы и чувствую — меня бесцеремонно сгребают в объятия и хватают за член.

— Я тоже хочу… тебе. — Женин голос не узнать: бархатный, вкрадчивый, с новыми игривыми нотками… Между ног всё ноет в предвкушении, но нет уж, я и так поддался слабости.

— У меня дома — всё, что захочешь, солнце, — говорю я, выворачиваюсь из его объятий и тяну за руку назад к бару. — Только сперва Володю заберем.

Женя покорно идёт следом за мной. Люди, которые курили у выхода, уже ушли, стоят другие — большая компания, парни и девушки. Они безучастно провожают нас взглядом и болтают дальше — не замечают в нас ничего необычного, а мы, между прочим, только что трахались. Женя явно думает о том же — не зря у него такой хитрый смешливый взгляд.

Мы пробиваемся через импровизированный танцпол, я высматриваю Володю, и вдруг Женя трогает меня за плечо:

— У меня есть сестра-двойняшка.

— Чего? — От неожиданности я аж переспросил.

— Я могу Володю познакомить со своей сестрой. Она на меня очень похожа внешне.

— Только ты сам их знакомь. Я в такое больше не играю, сам видишь, чем всё кончилось.

Или началось.

Комментарий к Кофе-ледь

Эта часть была написана как самостоятельный рассказ для конкурса ориджиналов. Но теперь у нее появилось продолжение :)

Если вам понравился рассказ и вы хотите почитать еще, то мой профиль вот: https://ficbook.net/authors/5239314

========== Слишком взрослый, чтоб влюбляться ==========

Эй, мужик, ну куда ты щемишься передо мной? Хочешь, чтоб я тебя в бампер поцеловал? Или ты решил, что у тебя какое-то охрененное право вклиниваться поперёк потока? У меня тут, между прочим, мальчик на работу опаздывает. Я бы, конечно, лучше остался с этим мальчиком дома и потратил минут двадцать на поцелуи в бампер — но мне-то можно задержаться, а Женя к девяти должен быть в офисе, как штык.

По радио включается надоевший до тошноты гнусавый хит. Женя тычет магнитолу — переключается на другую какую-то станцию — и только потом спрашивает:

— Я переключу?

Ненавижу, когда чужие хозяйничают у меня в машине и ночуют у меня дома, но к Жене почти привык. В самый первый раз дошло аж до абсурда: мы закончили, горячо поцеловались, и я ему сказал: «Поезжай домой». Он ответил: «Нет, хочу остаться у тебя». Я продолжал давить: «Вызову тебе такси, скажи адрес», а он мне: «Не надо». Я все-таки такси вызвал, а Женя заявил: «Прояви милосердие, я выспаться хочу, а не кататься через весь город до утра», и гримасу такую состроил… Короче, он меня переиграл, я дал слабину, ну и всё, открылась лавочка — теперь Женя остается у меня на ночь, спит в моей кровати, и я просыпаюсь от его конского храпа не каждый раз, а через раз.

Да капец, зеленый горит, а мы не едем. Женя так точно опоздает, если я ничего не сделаю. Идея есть:

— Давай я тебя за перекрестком высажу, дойдешь быстрее.

— Хорошо, где-нибудь возле остановки приткнись… Какие, кстати, у тебя планы на выходные? — спрашивает Женя.

— Не знаю, никаких.

— Поехали в заповедник.

— Поехали. Что мы там будем делать?

— Сначала легкий треккинг, километров двадцать. Погуляем, на гору поднимемся. На ночь можно снять домик на местной турбазе. Там мангал есть и баня, если тебе интересно.

Банька-парилка и всё остальное прилагающееся, можно без треккинга. Дело хорошее. Зачастили мы что-то тусоваться вдвоем…

— Я Лизу возьму, — добавляет Женя.

Что еще за Лиза такая?

— Что за Лиза?

— Сестра моя. А ты Володю зови.

Не оставляет идею их свести, вот же зараза. Только Володи нам не хватало… Встаю к тротуару, чтоб Женя вышел, и пробую отмазаться:

— Володя — сыч, его фиг на улицу вытащишь.

— А ты вытащи. Используй свое обаяние.

Никакого Володю я вытаскивать никуда не собираюсь.

— Давай, иди скорей. Опоздаешь — тебя толпа сонных зомби-программистов растерзает.

— А ты заходи меня спасать, — улыбается Женя и вылезает из машины. Идти ему подальше, чем обычно, но лучше так. До офиса никогда его не отвожу — шифруемся, и всё равно охрана на парковку не впускает с пассажирами.

Прошло целых два месяца, мы вне работы виделись раз, наверное, двенадцать, а Женя меня всё еще не бесит. Похвальный результат, обычно мне надоедает после третьей встречи. Одно плохо: Женя начинает вламываться в личное пространство. Я и так ему много позволяю, а он теперь и на выходные замахнулся, с семьей своей начинает знакомить… Не нравится мне это. Зато он сам нравится. Нежно целуется, горячо трахается, и никакого головняка сверх. Даже жаль немного — чем больше времени мы проводим вместе, тем меньше остается на будущее.

В офисе подхожу к Володе поздороваться, он пожимает мне руку — холодный, бр-р — и сразу интересуется:

— Бурная ночь?

— Ты с чего так решил?

— В зеркало взгляни на себя, что ли. Заспанный, вокруг рта все покраснело, губы опухшие, — подчеркнуто равнодушно отвечает Володя. Блин, я думал, этого никто не замечает. А Володя продолжает вдруг: — Что, так нравится Женьку тискать?

— Не тискаю я никаких Женек.

Володя закатывает глаза:

— За дебила-то меня не держи. Ты, после того как мы втроём пили в баре, стал вовремя с работы уходить. Вчера тебя в восемнадцать тридцать пять искала Кудрявцева, а ты уже был свалимши. Сейчас приперся рано, и видок у тебя, будто ты всю ночь не спал, а в десна долбился с небритым мужиком. И — вот совпадение — Женечка сегодня какой-то помятый.

Прижал.

— Ну помял его немного, что такого-то?

Володя торжествующе откидывается на спинку кресла:

— Падла.

— Тебе он все равно не нужен был.

— А тебе прям так нужен? Или сейчас начнешь вешать мне на уши лапшу, что влюбился?

Сколько можно поминать ту историю с Юлей? Лет сто прошло с тех пор, и Юля — коза, бортанула меня по итогу. Я, можно считать, Володю от нее спас. Да и зелёные мы все тогда были, не то, что сейчас.

— Я слишком старый для такого.

— Старый — это когда совсем ничего не можешь, — назидательно поправляет Володя. — Ни влюбиться, ни любиться. Со вторым ты вроде справляешься, так что — просто взрослый.

Слишком взрослый, чтоб влюбляться. Хорошо звучит.

Слишком взрослый дядя Андрюша делает свои слишком взрослые дела: эскалации отработал, план развития решения на ближайшие два года рисуется понемногу, как вдруг…

— Всем доброе утро, кого ещё не видел! — Бодрый дикторский голос Жени заполняет опенспейс. И сам Женя вдоль рядов плывёт — красивый, стройный… Что я сейчас делал? Что я писал? «Роадмап развития PAY_BOX на 2022-2023»? Эту диаграмму Ганта я сам нарисовал?.. Я знаю, что такое диаграмма Ганта?.. Ой, Женя-то прямо ко мне идет.

— Пожалуйста, черный кофе. — Женя ставит ко мне на стол чашку. На блюдечке даже печенье лежит, прелесть какая. Одна только загвоздка: я ничего не просил.

— Спасибо. — Меня так и тянуло прибавить «солнце», но я сдержался.

— Всегда пожалуйста, Андрюш.

За громкого «Андрюшу» на пол-офиса стоило бы крепко дать в глаз, ну или хотя бы по жопе с размаха, но я даже готов это простить — так мило Женя мне улыбается.

— Не говорил с Володей? — спрашивает он.

— Нет.

Женя, хмыкнув себе под нос, разворачивается и уходит, но направляется не на кухню, а прямиком к Володе. Слышу, как спрашивает:

— Хочешь в заповедник на выходные? Со мной, Андреем и моей сестрой.

Я обаяние не использовал — он включил свое. Не я один упёртый в нашем тандеме.

***

Лиза и правда очень похожа на брата — будто Женю через фейсапп прогнали. Фигурка — загляденье: длинноногая, хрупкая, как статуэтка фарфоровая — на полочку ставь да любуйся, и доставай, чтобы целовать с головы до ног. Реактивная только, как пчелка, жужжит, не замолкая, — Женя поспокойнее. Они вдвоём удрали вперед, а мы с Володей тащимся следом. Я и не думал, что подъем будет такой сложный: вроде мы налегке, вроде с треккинговыми палками, а дыхалка сдает — что у меня, что у Володи. Всё, не могу, нужна передышка. И Володя тормозит — запыхался, бутылку с водой достаёт.

— Ну что? Все еще хочешь Женю? — спрашиваю я. — Лиза поинтереснее. И она одинокая, мне Женя говорил по секрету.

— Если ты еще и ее уведешь, я тебя побью, клянусь. — Володя грозит мне бутылкой.

— Даже смотреть в ее сторону не буду.

— Знаю я тебя.

Сверху кричит Женя:

— Давайте шустрей, тут немного осталось.

Доползаем наконец-то до вершины. Не ценитель я родной природы, вид самый обычный: лес, дорога, огороды какие-то, ничего особенного вроде, но уже развернулась фотосессия: Женя снимает, а Лиза залезла на скалу, почти к самому краю, и позирует. Красивая она, гибкая: руки, ноги — как веточки, запястья тоненькие — я бы их оба одной рукой обхватил… Эх, сведи нас судьба на пару месяцев пораньше…

— Вас поснимать? — Женя обращается к нам с Володей. Лично меня не тянет:

— Ага, чтоб ты потом своим друзьям-туристам показывал: тут у меня белочка, тут бурый мишка, а тут два бабуина.

— Бабуин и Владимир тогда уж, — вклинивается Володя. Я парирую:

— Фото с бабуином — пятьсот рублей.

— Вставайте, чего вы, — перебивает Лиза.

Как хорошенькой девчонке отказать? Приходится постоять пару минут, пока Женя колдует с фотоаппаратом и мечется то туда, то сюда.

— Я тоже хочу фото с бабуином, — говорит он. — Лиз, снимешь нас?

Вот и совместные фотографии подъехали… Но как отказать хорошенькому парню? Что дальше — общее одеяло, поездки в «Икею» на выходных, кольца на безымянных пальцах и прочие ужасы? Аж передергивает. Женя не просто встает рядом — он обнимает меня за плечи. Типа просто по-братски, но у меня сразу включается острое желание совсем не по-братски засосать его и обнять за член.

Наконец-то Лиза закончила, надоело мне стоять. Можно спуститься на твердую землю. Женя подходит к Лизе:

— Дай, взгляну…

Вдруг — грохот и Лизин писк:

— Ой!

Тут же — протяжный Женин матерок. Оборачиваюсь к ним — Женя поднимает с земли свой фотик, а Лиза стоит, закрыв лицо руками.

— Я такая клуша… — причитает Лиза.

— Это у меня руки дырявые, — перебивает Женя, внимательно осматривая фотоаппарат. — Ерунда. Не переживай.

— Точно?

— Точно. — Женя хлопает ее по плечу. — Проверьте друг друга с Володей на клещей, а я пока Андрея осмотрю.

Ушлый. И, я давно заметил, — далеко не такой простой, каким казался поначалу. Я же чувствую, что он меня не столько осматривает, сколько внаглую гладит ноги и задницу. Зато Лиза с Володей нерешительно стоят и смотрят друг на друга. Давайте-давайте, стеснюли, щупайтесь — что мы, зря вас взяли с собой?

— Чисто, — говорит Женя. — Теперь ты меня.

Тоже всего облапаю. Глажу его спину и говорю:

— Я тебе бабуина не прощу.

— Я шутил, никакой ты не бабуин, — весело говорит Женя.

— Ага, вон, блох друг у друга ищем.

Так, а это что за хреновина…

— Оп! Поймал.

— Клещ? — спрашивает Женя.

Сидел, зверюга, на штанине. Понизив голос, говорю:

— Ага. Я заслужил поцелуй?

— Покажи… Это жук какой-то, а не клещ, — смеётся Женя. — Выпусти его.

Ладно, жучара, беги. Повезло тебе.

— А поцелуй?

— Будет, — подмигивает Женя. — Как вернемся.

Отличная, без шуток, мотивация: спускаться с горки будет еще сложнее, чем подниматься.

***

Женя и Володя занимаются мангалом, Лизу отправили застилать спальные места, а я корыстно вызвался накрывать стол и пару стопок беленькой уже в себя принял. Кромсаю потихоньку огурцы, не очень красиво — но и так сойдёт. Есть ведь будем, а не смотреть на них. Со второго этажа пронзительно орет Лиза:

— Я тут в тумбочке карты нашла! Жек, давай играть!

«Жек». Не «парни», не «мужики», даже не «давайте» — «Жек, давай играть». И пофиг, что его тут нет. Мы с Володей — вообще пустое место. Реально что ли такие страшные бабуины?..

Запарили меня уже эти помидоры с огурцами. Многовато мы их набрали: Володя вопил, что чем старше компания, тем больше нужно овощей, меньше мяса и крепче должен быть градус напитков. Мое мнение — когда есть мясо и водка, овощи никому нафиг не нужны… Хлопает дверь; это Женя зашел. В походной одежде он не такой стерильный и вылизанный, как в офисном костюме. Свой парень, бро, который днем твою спину прикроет, а ночью — свою прогнет… Я огурец резал, нож так и застрял на полпути — в огурце.

— О, Андрюша, ты тут. — Женя подходит ближе и приобнимает меня за пояс. Я откладываю нож, а Женя резко дёргает меня к себе, тянется своими губами к моим, дышит совсем близко… Давай, поцелуй меня, солнце. Ох, да, целует — колюче, настойчиво, крепко, аж колени дрожат…

Э, и всё?

— Поцелуй. За жука, — подмигивает Женя и, прихватив с вешалки куртку, уходит на улицу.

Он-то ушёл, а я остался в полной боеготовности. Прямо тут на столе бы его нагнул. Или в рот трахнул… Не, надо остановить полет фантазии и тяпнуть еще пятьдесят грамм. Не знаю, зачем, но очень надо. Может, хоть стояк приглушит.

— И мне налей.

Тьху, Лиза, напугала. Замечтался, не услышал, как она спустилась. Надеюсь, не подглядывала, как я целовал ее братика… Наливаю ей водки — немного, но Лиза показывает жестами — мол, еще лей. Ладно, мне не жалко.

— Пошли на улку, что здесь торчать, — весело говорит Лиза, залпом осушает стаканчик и уходит. Даже не закусила. Баба-Рэмбо, люблю таких. Наливаю себе тоже водочки — полстаканчика, с запасом, и недорезанный огурчик прихватываю с собой. Я ж не баба-Рэмбо, мне закусывать надо.

На улице Лиза трется возле Жени — болтают, хихикают чего-то между собой. Даже не подойти к нему, не потрогать, не пошептать на ушко всякую чушь. Не хочет Женя со мной общаться… Ладно, ничего удивительного. Я бы сам с собой, таким, тоже не общался, будь моя воля… Выпью с горя.

Подходит Володя, толкает меня в бок:

— Слюни подбери. Ты уже минут десять на него пялишься. — Он кивает на Женю.

— Я жрать хочу, а там шашлык.

— Сочное Женечкино филе?

— Ага, еще пошути, что я его хочу насадить на свой шампур.

Шутка дурацкая, но Володя смеется.

— Пить будешь? — Он достает из-за пазухи бутылку.

Молча протягиваю ему свой уже пустой стаканчик. Побулькивает льющаяся водка, а Володя заговаривает:

— Я спросить хотел. Про автотесты. У твоих сколько по времени гэп выходит между выпуском функционала и покрытием его тестами?

А то я помню.

— Давай в понедельник, — говорю я и плюхаю в себя водку.

— Мы с Сушковым тут закусились с одним клиентом… Они не хотят принимать работу без автотестов, а мы бы ни за что не успели их подготовить в поставленные сроки, это просто невозможно. Уже хрен знает, как их убедить…

— Я же сказал: в понедельник.

— Чо орешь на меня?

Ничо.

Давно я не выпивал и забыл, что от водки все нормальные люди веселеют, а я наоборот — превращаюсь в злобное угрюмое мурло, которое ненавидит весь мир и себя в нем. Сломанный какой-то человек, с гнильцой, с заводским браком. Надо было за рулем ехать, чтоб отмазаться от бухла.

— У меня готово, пойдемте в дом, — кричит Женя.

Наконец-то.

Да уж, он умеет готовить не только кофе и жарить не только в постели. Шашлы — пальчики оближешь. Женя даже облизывает — и смотрит на меня, не мигая почти. Сразу представляется, что его губы и язычок у меня на…

— Играть будем? — Лиза трясёт колодой карт.

— В дурака? — спрашивает Володя.

— Не хочу, он скучный, — морщится Лиза.

— В «тысячу» умеешь? — не унимается Володя.

— Умею, — бахвальски отвечает она. Вот и нашли друг друга два голубка… Не, два голубка — это мы с Женей.

— Я пас, — подает голос Женя. — Устал, спать хочу, а «тысяча» — надолго.

Спать он хочет, принцесса на горошине. Меня дразнить — ему спать не хочется. Глазки мне строит весь вечер, губы кусает, облизывается…

— Андрюх, на тебя сдавать карты? — Володя снова пихает меня в бок.

— Вы играйте, а у меня к Евгению есть разговор.

Чуть ли не за шкирку выволакиваю Женю из-за стола. Лизе наплевать, она карты раскладывает, а у Володи на лбу написано всё, что он про меня думает. Так и написано по буквам — «Андрей, ты грязный пидарас».

class="book">На двери комнаты есть защёлка, отлично. Наконец-то мы одни: я и возмутительно трезвый Женя.

— Какой был разго…

Короткий. Я снова мордой в колючую щетину — и пофиг, мне нравятся его колючки, и его горячая тугая задница нравится, и целовать в шею…

— Ясно, — хихикает Женя, и вдруг та-а-ак постанывает…

Дальше все стремительно: Женя раком, я в Жене, а кровать под нами воет скрипкой под аккомпанемент из шлепков тел. Женя утробно рычит в матрас, меня будто что-то подстегивает под зад, мол, надо еще быстрее, а я быстрее не могу, и тут — херак!..

Падаю на Женю сверху, придавив его всем телом. Шевелиться лень, будто из меня вообще все вынули — осталась одна безвольная оболочка.

— Вот это да, — бормочет Женя. — Вынос мозга. Офигеть. Круто.

— Тебе помочь?..

— Не, я давно всё.

Жестковато я с ним… Пофиг, не сахарный, переживет — он же меня не жалеет, да и понравилось ему вроде бы… А точно ли понравилось, или он это из вежливости говорит? Он ведь вежливый мальчик — «доброе утро», «хорошего дня». Выпитая за вечер водка подсказывает, что нам срочно нужно спросить:

— Я тебе еще не надоел?

— С чего вдруг?

С того, что ты мне — нет, и это подозрительно. Жжёт в уголках рта… Опять завтра раздражение будет, и Володя обстебёт меня с головы до ног. Плевать. Женя теплый, уютный, его волосы пахнут дымом и шашлыком. А я, кажется, не готов к разговору, который сам же и начал. Водка тоже, как назло, перестала суфлировать.

— Неважно, забей.

Он молчит, а я уткнулся лицом ему в затылок и не хочу, чтоб что-то сейчас менялось. Прямо вот вообще. Но Женя нарушает тишину:

— Ты мне не надоел, наоборот… Я бы хотел видеться с тобой почаще.

— Это странно.

— Что странного?

— Надолго всё затянулось.

— Как планировали ведь. Я рассчитывал, что мы на турбазу вернёмся часов в шесть, но из-за того, что короткая тропа закрыта, вышло чуть дольше, и…

— Я не про то.

— А про что? Говоришь какими-то загадками.

Набухался я, не подбираются слова, что поделать.

— Про меня… и тебя… вообще. Про нас с тобой.

— Какие-то проблемы?

Да, проблемы.

Мне сложно сближаться с людьми. Только познакомились — и почти сразу скучно, хочется чего-то нового. А всё почему? Потому что я сам по себе — скучный, ниочёмный, пустой, и вообще дерьма кусок. Мне никто не нужен, а я — нужен такой кому-то дольше, чем на пару раз?

Эй, водка и мой комплекс неполноценности, заткнитесь.

— Ничего, просто забей.

— Говори, раз начал.

Как бы теперь выразить мысль по-человечески… Ладно, как есть:

— Я не умею поддерживать длительные отношения.

— И?

— Не знаю, что у нас получится… Ну, дальше… И получится ли…

Я аж чувствую, как Женя подо мной весь напрягся. Голос у него тоже напряженный:

— А ты сам хочешь? Дальше?

— А ты?

— Я первый спросил.

Опять переиграл. Надо сказать одно короткое слово, а оно почему-то застревает в горле, не хочет произноситься. Давай, Андрюха, собери остатки воли в кучку и скажи:

— Да.

— Вот и расслабься, — тихо говорит Женя. — Сейчас всё нормально? Всё получается?

— Угу.

— Ну вот. Слушай, слезь с меня, будь другом, ты очень тяжелый.

Совсем не хочется, но я слезаю — не изверг же какой. Падаю обратно на кровать — с ним рядом, а Женя поворачивается ко мне лицом, гладит по голове и весело говорит:

— Ты набухался.

Смешно ему, сволочи. А я всю глупую херню из недр своей головы вытрепал.

— Сколько уже вы с Володей дружите? — спрашивает Женя.

— Лет десять.

— И чем это не длительные отношения?

Оставлю этот вопрос без ответа. Слишком сложный, а думать над ним я не хочу. Да и в сон уже клонит.

— Андрюш…

— Что?

— Ты правда хочешь… надолго?

— Да, солнышко. Я тебя вообще люблю. Сильно. Никогда так никого не любил.

— Не поверю, если завтра утром не повторишь, — посмеивается он и, ткнув меня в бок напоследок, вскакивает с кровати и сваливает куда-то — в душ, наверное.

Надеюсь, что завтра мне хватит смелости ответить так же.

***

Похмелюга разбудила в пять часов утра: голову будто болгаркой надвое пилят, во рту — как Барсик нагадил. Никогда больше бухать не буду, честное слово. Надоело мне быть взрослым, хочу обратно свои двадцать лет, чтоб напиться без похмелья. И влюбиться, возможно. Женя спит, отвернувшись спиной, одеяло с себя скинул. Голый… Трогаю тихонько за задницу, а он дергается и заворачивается в одеяло. Эх, ну ладно. Наговорил я ему всякой ерунды, конечно… Сделаю вид, что забыл, что должен буду кое-что повторить на трезвую голову. Попить хоть надо сходить.

В гостиной горит свет, а на диванчике сидит Володя, дремлет носом вперёд. Лизу нигде не видно. Пытаюсь справиться с чайником потише, но — провалено: руки трясутся, и он с задорным грохотом приземляется на подставку.

— Доброе утро, — бормочет Володя.

— Чего сидишь тут?

— Не спалось, а потом задремал.

— Лизу куда дел?

— Спать ушла час назад.

Вода просто изумительна: сразу настроение поднимает, и жить на удивление сильнее хочется. Спрашиваю:

— Чем вы тут всю ночь занимались?

— Играли.

— М-м, и в кого? В пациента и медсестричку? В школьницу и препода? В даму и собачку?

— В карты, — хмуро обрывает Володя.

— В карты?

— Да. Она меня в «тысячу» уделала. И в дурака несколько раз.

— Ты всю ночь пил вдвоем с красивой девушкой, и вы просто играли в карты?

— Я же не ты — сразу в постель тащить. Знаешь, что она про тебя сказала? Что ты скользкий тип. Все порывалась проверить, не сожрал ли ты там её братца.

Именно этим я и занимался. Ауч.

========== Полезный выхлоп ==========

Кое-что я понял про Женю за последние пару месяцев. Первое: он все еще не раздражает меня, но раздражает зоны моего мозга, ответственные за возбуждение. Особенно — когда ходит по офису и вот так вот вертит своей красивой задницей.

Второе: улыбка и смех — его защитная реакция на что угодно. Он может мило улыбаться и при этом мысленно возить тебя мордой по столу. В офисе Самойлов ему скажет: «Пенка слабая», а Женя — ничего, улыбается: «Хорошо, переделаю». Вечером в красках жалуется мне, как жирный Самойлов ему надоел, придирается на ровном месте, и вообще, будь его, Женина, воля — он бы кофе Самойлову носил без молока, и печенье бы от него в сейф прятал. Слушаю каждый раз и думаю — а что ж у Жени в голове, когда он мне улыбается? Хочу научиться телепатии. В работе бы тоже пригодилось.

— Андрюх.

А? Володя подошел. Взглядом напоминает голодного Барсика.

— Что ты от меня хочешь?

— Вот так сразу, без прелюдий, — вздыхает Володя. — Короче, помнишь, ты в прошлом году был на конференции для тимлидов? Я хочу съездить, а Сушков не согласует. Продай ему, а?

— Полезный выхлоп от этого какой?

— На нормальных людей посмотреть. Лучшие практики, обмен опытом, инсайты.

— Хрена какие слова ты выучил. Вот так Сушкову и скажи: «Хочу инсайты и нормальных людей».

— Говорил. Не сработало.

Кажется, кое-кто мне врет. Впрочем, ничего нового.

— Поговорю. Обедать пойдешь?

— Не, я сегодня не взял, в столовку схожу.

Ну и хрен с ним, посижу один тогда, на Женю позаглядываю… О, и как раз Сушков идет с кружкой. Догоняю его и протягиваю руку:

— Макс, привет. Ты на кухню?

Сушков пожимает мне руку:

— Ага, за чайком.

— Я тоже туда. — Пристраиваюсь к нему сбоку. Сушков — мужик прямолинейный, поэтому я начинаю сразу с главного: — Отпусти Володю на конференцию.

Сушков издает странный звук, похожий на «кхрм», и отвечает:

— Лично мне не жалко, но у меня бюджет по лаборатории почти потрачен. Если он съездит сейчас, то до конца года больше никто никуда не поедет, а впереди еще половина квартала.

— У тебя планы есть на эти полквартала?

— Вообще — нет, но всякое бывает.

— Не жми ты бюджет, отправь его. Конференция топовая, я там в прошлом году был. Полезный выхлоп есть, у меня прямо мозги встали на место в плане мотивации персонала. По тонкостям обратной связи был крутой доклад. Володька тоже хоть научится чему-нибудь, лучше рулить начнет.

— Ничему он не научится, пока не перестанет тебя вместо себя подсылать, — вздыхает Сушков. Он, конечно, прав, но мне надо ему возразить и продавить свое. Только хочу сказать, что Володе нужен крепкий пинок в мозг, и конференция для этого отлично подойдет, как вдруг из-за двери хозкомнаты доносится женский крик:

— Уж от тебя я такого не ожидала!

Что случилось? На кого там орут? Интересно! И Сушков тормозит, прикладывает палец к губам — мол, тс-с.

— И что ты тут передо мной ржешь! — Это вопит Михална — аж на визг срывается. — Пиши объяснительную немедленно!

Ржет, когда на него орут, — наверное, Женя. Да, это он: выходит — весь красный, встрепанный, рукава рубашки закатаны. За ним следом — Михална, такая же красная и встрепанная. У них там спарринг на швабрах был, или что происходило? Мы с Сушковым стоим столбами, Михална возвращается к себе в кабинет, Женя — на кухню.

— Ну дела, — задумчиво говорит Сушков, глядя Жене вслед. — По конференции давай так: Володя пусть сам ко мне подойдет, обсудим.

— А он не подходил?

— Не-а. Только ссылку сбросил.

Ну Володя, ну социофоб хренов…

На кухне Сушков наливает чай, а я разогреваю свой обед. Женя, хоть и не красный уже, но все равно какой-то нервный: трет тряпкой стол так, будто дырку в нем проковырять хочет. Когда Сушков уходит, я, бросив свою еду, подхожу к Жене.

— Что случилось? — спрашиваю я вполголоса.

— Давай позже, — полушёпотом отвечает Женя. — Сделать тебе кофе?

Мы не планировали сегодня встречу, но ему, кажется, она нужна. Да и я сгораю от любопытства.

— Не надо кофе, спасибо. Может, сегодня ко мне?

— У меня запись к зубному на семь вечера… — задумчиво начинает он. — Ладно, сам потом приеду.

Приезжает он часов в девять — румяный с мороза, заметно уставший, и с порога прыгает ко мне на шею обниматься. Хочется скорее у него все разузнать! Немедленно слиться в экстазе тоже хочется, но любопытство побеждает — я говорю:

— Рассказывай, что на тебя Михална так орала.

Женя тычется в меня холодными губами, явно не собираясь отвечать и как бы намекая, чтоб я заткнулся. Моя дурная школа, ё-моё… Я отбиваюсь и повторяю:

— Рассказывай.

— Это неважно.

— Рассказывай.

Женя, цыкнув, морщится и отводит взгляд:

— Ирина Михална спалила, что я беру… всякое.

— Всякое — это что?

— Она зашла в хозяйственную, когда я сливал жидкое мыло.

Вот так поворот.

— Зачем оно тебе?

— Просто. Себе домой. Мыло уж больно хорошее, — оправдывается Женя. Что-то он явно недоговаривает.

— Не верю, чтоб она так орала из-за флакончика мыла.

Молчание, а потом тяжелый вздох:

— Ну ладно. Я еще молоко беру, коробочку-другую, а она, видать, их пересчитывала каждый день и что-то заподозрила. Сахар иногда отсыпаю. И чай. И кофе, и печенье. Туалетную бумагу тоже. Вот Михална и сложила два и два… Она на меня еще три разбитые чашки свесила — якобы я их списал и забрал себе.

— А ты не брал?

— Только одну.

Украл не три чашки, а всего-то одну — а обиды в голосе, будто он школьник, и его наказали не за себя, а за того парня. Он глупый или просто клептоман?

— У тебя что, совсем денег нет? Почему ты воруешь туалетную бумагу с работы? Какой с этого полезный выхлоп?

В ответ мне — только дурацкая улыбочка. Как маска. Ну давай, поиграй со мной в гляделки — я же выиграю.

— Я коплю на объектив, — наконец сознается Женя. — Помнишь, я линзу поцарапал, когда ездили в заповедник.

А тогда сказал, что все в порядке, лгунишка. Это было месяца четыре назад, и он только сейчас спохватился? Или… он все эти четыре месяца и крысит туалетку?.. Ну, блин, Женя. Обкрадывать офис, притворяясь прилежным работником, — еще круче, чем улыбаться тому, кого хочешь прямо сейчас отмудохать. Превзошел все мои ожидания.

— Михална тебя не уволила?

— Она сказала, что мою судьбу еще не решили.

Тьху ты, Барсик! Я думал, меня хтонь за ногу схватила и сейчас сожрет, а это он хвостом меня трогает. Подкрался и начал тереться об ноги — и об мои, и об Женины. Жрать хочет. Как хтонь.

— У меня дома ты хотя бы ничего не берешь? — говорю я. — А то, может, из кошачьего лотка отсыпаешь чего-нибудь в карман.

Женя смеется. И не понять — то ли шутка понравилась, то ли он на взводе.

— Не беру. С тобой я честен.

— Ты смотри, мы с котом будем за тобой следить. Да, кот?

Барсик отвечает тягучим «мя-я». За его лоток я, конечно, спокоен, а вот за свои вещички — уже не очень.

— Что ж ты не сказал, что у тебя с деньгами проблемы? Я бы помог.

— Зачем было тебя загружать, — отмахивается Женя. И только я начал его целовать, весь в предвкушении — он выскальзывает у меня из рук. — Хочу в душ.

В ванной шумит вода, а я валяюсь на кровати и осмысляю всю эту историю. Что ж за режим жесткой экономии такой, что даже мыло воровать приходится? Сколько он зарабатывает? Мог бы меня попросить купить ему мыло, эта пара сотен рублей — вообще не деньги.

Женин мобильник разрывается мерзким «тр-р-рынь», похожим на звонок старого дискового телефона. Бесит-то как… Беру, чтоб хоть звук отключить, а неочевидно, как. Сбросить, может? Иконка даже горит — мол, вероятно, спам. Пофиг, сброшу, раздражает меня это трыньканье… Стоп-стоп. Это что — у него на заставке телефона — наша фотка из заповедника, которую Лиза снимала?.. Женя каждый раз, когда включает мобильник, видит наши обнимашки? Более того — поставил ее намеренно и решил, что именно это он и хочет видеть? Ну и в хрень же я вляпался… Разговор вспоминается, который после этой фотки был — когда я нажрался водкой и заливал Жене, как я его люблю, трамвай куплю. Я сделал вид, что все забыл, Женя тоже об этом не заикнулся ни разу — зато фотку поставил на заставку. Любуется. Он что, по мне втихаря сохнет? Или своим парнем считает? Непонятно.

Трамвай я так и не купил, да и не пригодится он — объектив нужнее и дешевле. Только хрен знает, что за объектив Женя тогда кокнул — у него же съемных несколько штук было… Хм, а ведь в каждой фотографии есть метаданные…

***

Утро, в офисе сонно и уныло, работать лень, и в календаре есть свободных пятнадцать минут. Подхожу к Володе поздороваться, протягиваю руку, а он мне сразу:

— Это правда про Женечку?

От Сушкова узнал. Сто процентов. Сделаю невинное лицо:

— Что?

— Что он офис на тридцать тыщ нагрел.

Ни хрена себе Женя наотсыпал сахарку! Я вру:

— Неправда.

— Говорят, на него Ирина Михална вчера орала так, что стекла дребезжали.

— Это было.

— За что?

— У него самого лучше спроси.

— Ты знаешь, я уверен. Расскажи, — не унимается Володя.

— Не хочу я сплетни тебе подбрасывать, — говорю я. Лучшая защита — нападение: — Ты мне ответь: с Сушковым поговорил про конференцию?

— Еще нет.

— Почему? Я зря его просил, что ли?

— Поговорю, не нервничай.

— Так же, как пригласил на свидание Лизу?

Отвел взгляд. Мне эта издевка никогда не надоест, он каждый раз начинает отпираться:

— Я приглашал, но из-за ее командировки не вышло.

— Ищи отговорки дальше. Почему ты такое ссыкло? В чем твоя проблема?

Закатывает глаза. Сам ведь понимает, что я прав.

— Я подойду к Сушкову. Сегодня. Честно-честно.

Почему я должен его уговаривать, будто это мне надо, а не ему… Впрочем, я с другим делом:

— Слушай, ты знаешь, как по метаданным с фотки выяснить, на какой объектив она была снята? Я в этом вообще не аллё.

— Думаешь, я аллё?

— Ты легко разбираешься во всякой непонятной фигне.

Он мне вопросительный взгляд — я ему такой же. Его взгляд еще вопросительнее — и я не лыком шит, тоже умею рожи строить.

— Ладно, присылай свою фотку, — сдается Володя.

Уже со своего места отправляю ему в телегу фотку — ту самую, где мы с Женей на скале стоим. В ответ приходит: «Я хотел пошутить про голубцы, но передумал, только жрать захотелось», «Посмотрю».

Ай да я. Не «свалил муторную скучную хрень», а «делегировал». Надо работать, чего-то аж с девяти утра встречи с клиентами накидали.

У меня телефон, кажется, вибрировал. Ух, уже 11:43… Мне Володя писал: «Ну ты и Зина», «Тип объектива написан прямым текстом в метаданных», и следом — набор цифр и букв: видимо, название модели… Да, гуглится. Пишу Володе: «Я же говорил — ты легко разбираешься во всякой фигне», «Спасибо» и смайлик-поцелуй. Реакция незамедлительная: «С Женечкой своим целуйся». Живо представилось, как я целуюсь со своим Женечкой, его колючая щетина, нежные губы, и захотелось сразу… Радует даже больше, чем удавшийся троллинг Володи.

— Андрей, если ты что-то говоришь, тебя не слышно, — доносится чей-то голос из гарнитуры.

Тьфу ты, они так замечательно друг с другом общались, но нет — надо дернуть меня, пока я мечтаю.

— Извините, меня отвлекли. Какой был вопрос?..

Вопрос был какой-то глупый, можно мечтать дальше… Так, а с объективом-то что? Обалдеть, сколько они стоят! Может, мне реально трамвай дешевле обойдется?..

День и вечер пролетели мигом. Мы валяемся на кровати втроем: Барсик на Жене сверху, я рядом. Женя чешет Барсика за ухом, а тот, предатель, мурчит. Женю так же чешу — не мурчит. Тоже предатель — помалкивает, даже обниматься не идет, хотя обычно и ласковый, и разговорчивый. Докопаюсь до него сам:

— Расскажи хоть, как дела у тебя. Чем история с мылом кончилась?

— Михална успокоилась и сказала, что я хорошо работаю, поэтому даст мне шанс, и я на испытательном сроке, — произносит Женя, невидяще вперившись в Барсика.

— Это хорошо. Считай, обошлось.

— А еще Лизу повысили, — будто не услышав меня, отстраненно говорит Женя.

— Ну круто.

— Как бы и да, но как бы и нет. Смотрю на Лизу и на себя. На себя и на Лизу. Лиза теперь — маркшейдер второй категории, а у меня в трудовой книжке написано: «Специалист по эксплуатации офиса». Кофе-бой на грани увольнения.

— Кофе-ледь, — машинально поправляю его я. Женя аж на меня глаза поднял:

— Как? Что? Кофе-ледь? Это меня так в офисе зовут?

— Это я тебя так зову. В офисе ты просто Женечка.

— Еще хуже, — вздыхает он и отворачивается. — Меня всерьез никто не воспринимает. И не ври, что это не так, — перебивает он, не успеваю я открыть рот. — Зато Лиза постоянно рассказывает, что ее хвалит начальник, и что мужики на объектах охреневают с того, что баба — маркшейдер, да еще и не дурочка, пальцем деланная. Почему моя сестра больше мужик, чем я?

Не успел я возразить — Женя продолжает:

— Она еще несколько лет попрыгает по объектам и засядет в офис — руководить. У нее план есть, все просчитано, все схвачено. А я? Окей, сейчас я варю кофе и мило всем улыбаюсь. Какие у меня перспективы? Какая может быть карьера у кофевара? Мне лет через пять-десять семью будет пора, детей, а я так и буду — кофе варить за сорок тысяч в месяц, снимать комнату в хрущевке и воровать молоко?

Вот почему он так любит ночевать у меня и не приглашает к себе в гости…

— А у меня, между прочим, высшее образование, — продолжает Женя. — Говорили мне родители — учись на геодезиста, как сестра… Тяжело быть упертым дебилом.

Мы с Барсиком в шоке. Слов Женя много сказал, но одного я не понял:

— Ты денег хочешь или реализоваться в профессии?

Мой вопрос его будто оглушил. Женя смотрит на меня, не мигая, и медленно произносит:

— Какого хрена вообще нужно выбирать?

— Философский вопрос, почему при равной квалификации одни профессии ценятся выше других. Не хочешь выбирать — иди в айти.

— Не все такие умные, как ты.

И на лице у него — улыбка. Чертова неискренняя улыбка. Бесит. Почему он не может хоть раз возмутиться честно, мне в лицо?

— Ты думал, я кофе варил в двадцать семь лет? Да нихера. Я пахал. Я был менеджером группы эксплуатации.

Он улыбается так, что охота выбить ему пару зубов.

— Вот. Ты уже был начальником…

— Знаешь, кто такой менеджер группы эксплуатации? — перебиваю я. — Видел же Серегу Луцкевича? Человек «я-уже-спал-на-этой-неделе».

— Понял, про кого ты. Я думал, он наркоман.

Не смешно.

— Он работает на износ, и его дежурная смена будит звонками по ночам. Эта работа с личной жизнью несовместима, уж поверь мне, я через это прошел.

— Ему ведь за это платят, — вклинивается Женя.

— Поверь мне — платят таким менеджерам меньше, чем некоторым инженерам. Представь, сидит у тебя подчиненный, делает свою работу и по ночам обычно спит, а ты руководишь сворой упертых мужиков. Они косячат, ты прикрываешь их задницы, удар принимаешь на себя — а денег получаешь меньше. За семьдесят тысяч я работал пять лет назад. А Филиппов был у меня в прямом подчинении и получал, вроде бы, сто двадцать. Думаешь, я не завидовал? Завидовал. Зато сейчас Филиппов на том же месте, а я получаю больше него в два раза.

— И что ты мне этим хочешь доказать? Какой ты крутой? Возвыситься за мой счет?

Ух ты, какая необоснованная претензия. Ну хоть улыбочка сошла с его лица наконец-то.

— Карьера — это долгий и сложный путь. Пока начнешь получать хорошие деньги, столько пота, крови и слез прольешь… Лиза — тоже тому пример. Девчушку на руках носить надо, а она шахты в Сибири строит. Наверняка и она начинала с «принеси-подай» за копейки, да ещё и в шахте. Девочка, маленькая, худенькая, нежная — в шахте! А все, что делаешь ты, — нажимаешь кнопочку на кофемашине по восемь часов в день.

Напряженное молчание — и вдруг в меня летит Барсик, а Женя в полупрыжке уже одевается возле кресла.

— Что ты делаешь?

Не реагирует, застегивает джинсы. Барсик от шока аж замер у меня на руках, только хвостом бьет.

— Солнце, ты куда?

Молча подхватывает рюкзак и выходит в коридор. Я, ссадив на кровать Барсика, за ним:

— Эй, что за хрень?

Он — уже одетый в куртку — поворачивается ко мне. Так смотрит, будто сейчас меня головой об стену приложит. Я его, по ходу, реально вывел.

— Ты совсем в своем айти оторвался от реальности, — тараторит он. — Выживать мне на что? Аренду комнаты с чего платить, если я еще меньше буду получать, чем сейчас?

— Ужаться в расходах можно. Найти квартиру подешевле. Взять подработку. Поменьше вливать в хобби. Масса вариантов, но ты выбираешь ныть и ничего не делать.

— Я не хочу больше тебя слушать, — бросает Женя, отпирает дверь и вылетает из квартиры — только топот с лестницы слышно.

Ну и катись ты колобком, солнышко. А объектив, когда доставят, сдам обратно в магазин.

***

«Ты сегодня за все утро даже не сходил на кухню», «Вчера и позавчера тоже».

Эх, Володя, работать надо на работе, а не следить, кто куда ходит. Я набираю: «Не хочу», и через минуту прилетает в календарь встреча «Статус» через десять минут в «Ковалевской».

Я чуть раньше пришел и мысленно готовлюсь к допросу: что бы такого сказать, чтоб не соврать, но выболтать поменьше. Володя залетает и с порога сразу:

— Неужто вы расплевались?

В его голосе мне примерещилось злорадство.

— Есть кое-какие разногласия.

— И какие же? — не унимается Володя. Сел напротив меня и пристально смотрит.

— Долбоящер он, вот какие.

— Так-так, — Володя щурит глаза. — Хрена себе у тебя переклассификация: из голубка — да в долбоящеры. Что он сделал?

— Я ему сказал, что деньги платят за работу, а не за просто так. Он обиделся. Конец истории. Скажи мне лучше — ты поговорил с Сушковым про конференцию?

— Поговорил.

— И?

— Уже согласована командировка, — гордо объявляет он. — На радостях пригласил Лизавету на ужин.

О-хо-хо, вот это точно невиданная смелость.

— И?

— Тоже согласовано. А ты не уходи от темы. Мириться со своим долбоящером будешь?

Володя мою жизнь воспринимает, как сериал «Секс в большом офисе». Попкорн уже заготовил наверняка.

— Он не мой.

— А мириться будешь?

— С хера ли я должен за ним бегать, когда долбоящер — он?

— Ты умнее и лучше владеешь навыком переговоров, поэтому шансы на успех выше.

Хм, интересный инсайт. Неважно, кто виноват, — разруливать конфликт нужно тому, кто умнее. В работе это очевидно, а в личных отношениях…

— Мне это не сдалось. Пусть сам приходит, если хочет.

— Не ты ли мне говоришь быть инициативнее?

— Инициативу тоже с умом надо проявлять, а не где попало.

— Ты сам себе противоречишь. Весь мозг мне вытрахал недавно с объективом для любимки, а сейчас вдруг он стал «кем попало».

— Никакой он мне не любимка.

— Чего завелся-то так? — Володя выставляет ладони вперед — в защитном жесте. — Ладно, не любимка, как скажешь. Но я бы на твоем месте помирился.

— Тебя я в последнюю очередь буду слушать, спасибо. Человека, который полгода ссал пригласить девушку в ресторан.

— Ты изменился, — неожиданно серьезно говорит Володя.

И правда. Я так не психовал раньше из-за ссор с людьми — только из-за Юли, помню, было. На кухню к той же Мариночке заходил без стеснения — ржал еще, что она злится, едва меня увидев. А тут… задело.

— Ты добрее как-то стал, — продолжает Володя. — Все заметили. Ты даже, говорят, на раннюю отгрузку однажды согласился!

Было такое. Команда, кстати, нормально восприняла и хорошо сделала работу, заказчики довольны. Зря я раньше отказывал… Володя, не дожидаясь моего ответа, продолжает:

— Помнишь, я тебя в кино недавно звал?

— Ну.

— Что ты ответил?

— Что я пойду с Женей.

Мы правда ходили — и даже смотрели фильм, а не только беззастенчиво сосались на последнем ряду.

— А когда я позвал тебя пива выпить после работы?

— Сказал, что в другой день, потому что уже были планы с Женей. Я не понял, ты ревнуешь?

— Нет, почему. Наоборот, рад, что у тебя наконец-то личная жизнь наладилась.

В смысле — наладилась? У меня никогда проблем с ней не было. Хотя… Это ж Володя, у него свои взгляды. Он, снова не дождавшись моего ответа, делает еще заход:

— Ты объектив-то уже подарил? Вложений не жалко?

Объектив лежит дома — я так и не вернул его в магазин, рука не поднялась. Женину зубную щетку тоже не выбросил, в ванной стоит. Его сменную одежду не собрал в пакет, чтоб вернуть, — так и лежит на старом месте в шкафу. К кружке с лого интернет-провайдера, из которой он всегда пьет, я не прикасался за последние дни. Вчера в магазине кинул в корзину его любимый сыр, хотя сам его не ем…

Я понял. Я, мать твою, сам себя понял. Хоть это и будет сейчас выглядеть так, словно меня мотивировала жадность…

— Спасибо. Я ушел, — говорю я и выбегаю из переговорки — на кухню. Минут десять от Володиного «Статуса» у меня осталось, что в календаре потом — забыл, но неважно. Подождут.

На кухне Берг с Сушковым жрут сидят, а Женя что-то переставляет в холодильнике. Сделаю пока вид, что пришел пить чай. Кофе — плохая идея, и так сердце сильно бьется… Едва Берг и Сушков — за порог, я сразу начинаю:

— Женя, давай поговорим.

— О, да неужели я Женя, а не «солнышко», — улыбается он и отходит к раковине.

Не верю я его улыбочкам. Посудомойка открыта, а он взялся руками кружки намывать. Еще так нарочито медленно, тщательно, лишь бы мне в глаза не смотреть. Раздражает.

Подхожу сзади и придерживаю его за плечи. Он вздрогнул — но стоит на месте, позволяет трогать. Тепло тела чувствуется через рубашку, от волос пахнет средством для укладки… В коридоре никого нет, тишина, и шея так маняще торчит из-под воротника, я очень хочу ее поцеловать, а Женя вроде и не против…

— Я тебя сейчас водой оболью.

Кажется, он все-таки против.

— Женя…

Твою мать, в коридоре шаги. В кухню забредает Луцкевич, а я только-только отскочить успел.

— Вам кофе сделать? — сразу переключается на него Женя.

— Да, спасибо. Покрепче там его забейте, — отвечает Луцкевич, а сам косится на меня. Поздно я среагировал — повезло, что это Луцкевич, который по сторонам не смотрит. Придется ждать, пока он уйдет.

Луцкевич уполз со своим экстра-крепким кофе, и мы снова на кухне одни. Женя, заколебавшись, видимо, наяривать посуду руками, все-таки грузит ее в посудомойку, включает, вздыхает и, так и не запустив, выходит из кухни. Смотрю — на посудомойке горит значок, что кончился ополаскиватель.

Значит, Женя пошел в хозкомнату. Есть идея.

Оставлять ключи снаружи в замке — очень неосмотрительно. Ничему Женю жизнь не учит… Хозкомната крошечная, где-то метр на полтора: стоят какие-то ведра, рулоны полотенец, в углу — шкафчик, в котором роется Женя. Рылся, пока я не зашел.

— Тебе сюда нельзя, — говорит он.

Да наплевать, я уже запер ключом изнутри дверь и хватаю Женю — обеими руками, крепко, толкаю лицом к стене. Он пойман, а я в сильной позиции. Теперь можно и поцеловать, и пощупать — хочется везде, но больше всего — за член… И он так охотно отзывается — твердеет прямо под моей рукой.

— Если ты так пытаешься подлизаться, у тебя не получится, — шепчет Женя.

Готов поспорить, что получится. Возбужденные парни — самые сговорчивые.

— Солнышко, у меня к тебе деловое предложение. Два в одном: деньги и карьера.

— А за член трогать обязательно?

Я еще за волосы на макушке взять могу и голову оттянуть. И шепнуть в самое ушко:

— Это главное. Сделаю тебе приятно, а ты за это меня выслушаешь. Идет?

— Идет.

Как я и думал.

— Хороший мальчик.

Раз мы договорились, руки у меня развязаны и можно залезть к нему в брюки. У него член аж подрагивает, я чувствую, — тоже, видимо, соскучился. Хочу поцеловать Женю в губы, разворачиваю к себе его лицо, а он не дается, уворачивается:

— Ты будешь говорить, что хотел?

Блин, вот зараза. Ладно, придется продолжать:

— Итак, идея в чем: ты устраиваешься на работу по специальности…

— Угу…

— А жить переезжаешь ко мне. И я буду тебе помогать, пока ты сам не начнёшь зарабатывать.

Женя молчит — только тяжело дышит, когда я сжимаю его посильнее.

— Ну, что скажешь?

Ничего, кроме «м-м», он не говорит, ну и ладно. Прижимаюсь покрепче — чтоб почувствовал, как я завелся. Женя, выматерившись себе под нос, выворачивается из моих рук, отталкивает меня и встает на колени.

— Играешь в молчанку? Хотя… — У меня аж язык отнялся, когда Женя взял в рот, так пробрало, гром меня разрази… — Ладно, не отвечай.

Ух, я, оказывается, дико соскучился. Как он нежно это делает — дрожью пробирает от затылка до коленок, я так с ума сойду… Сил нет это терпеть: вынуждает взять за волосы и трахнуть самому, иначе меня наизнанку вывернет. Бли-ин, он еще и застонал, это ж так совсем невозможно…

Женя после всего невозмутимо вытирает рот. Другая рука испачкана — не по плану пошло, я сам собирался это сделать.

— Дай мне, пожалуйста, полотенце, — говорит Женя снизу. — Там открытая пачка стоит.

Михална-то не знает, на что мы казенные полотенца переводим. Блин, я Жене шухер на голове навел, а до конца рабочего дня еще куча времени. Он вытерся, застегнулся и сейчас пытается, глядя во фронталку, привести волосы в порядок — а они, залитые лаком, или что это, не ложатся обратно. Не хочу смотреть на его страдания, помогу. И напомню, что кое-чего жду:

— Солнышко.

— Что?

— Ротик у тебя больше не занят, так что ответь на мой вопрос.

— Что отвечать-то? — хмуро говорит Женя. — Прикол засчитан.

— Правда, живи у меня. Я поддержу. Друзья помогают друг другу.

— А тебе с этого что? Какой полезный выхлоп?

Подхватил мою новую любимую фразочку… У меня из-за него, блин, несуществующее сердце вновь забилось, как в песне одной {?}[«Танцы Минус» — «Оно»]. Но вопрос резонный — какой с этого выхлоп?..

— Никакого. Просто. Мы же друзья. Я у Володи просто так жил, когда квартиру ремонтировал…

Женя перебивает:

— Ты будешь со мной дружить, если мы не будем трахаться?

— Не знаю, смогу ли. После всего…

— Вот и называй вещи своими именами, — снова перебивает он. Припер меня к стенке опять…

— Ладно, могу я своему парню помочь?

Женя задорно смеется. Не эта его натянутая вежливая улыбка, а настоящий смех. Фух, неужто мир. Женя говорит:

— Я думал, ты другим словом меня назовёшь.

— Каким?

— Трахаль.

— Ты слишком плохо меня знаешь. Я бы выбрал слово «пихарь».

Женя ржет так громко, что меня тоже на смех пробивает. Надо потише себя вести, а то вдруг ломиться начнет кто… Женя говорит:

— Я и слова такого не знал — «пихарь». А вдруг я кошачий лоток обкрадываю?

— Если б ты из лотка воровал, тебя бы кот не принял.

Помолчав немного, Женя говорит:

— Я вчера, кстати, на собеседование ходил на Приборостроительный завод. Я так понял, они настроены меня брать, но стартовая зарплата вообще не обрадовала. Поэтому твое деловое предложение очень актуально.

— Красавчик, Жень. Ты теперь экс-кофе-ледь.

— Чего это сразу «экс»? Буду твоим персональным вот этим вот, как ты меня называешь, — смеется он. — Спасибо, что встряхнул. Реально. — Он сжимает мои ладони в своих. — Если б не ты, я бы так и нажимал кнопку на кофемашине без надежд на будущее. Но нового объектива мне теперь точно не видать…

Кое-чего ты, солнышко, не знаешь. Слов нет, чтоб выразить чувства. Лучше просто поцелую.