Лишний фрагмент пазла (СИ) [Варусаги] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1: Грэн сильная ==========

***

Последний раз Грэн видела свою маму четырнадцать лет назад.

Ей всего девять лет. Такая маленькая, с большими любопытными оливковыми глазами. Как у мамы. Только у Грэн глаза никогда не плачут, а у мамы плачут.

Руки прижимают её совсем-совсем близко, прямо к мягкой груди, за которой бьётся сердце. И девочке становится совсем-совсем тепло. Но вот мамины глаза, такие же большие и зелёные, плачут. Как дождик. На маленькое личико капают слёзы и впитываются в гладкую кожу.

— Почему ты плачешь, мама? — Грэн хлопает ресницами. — Что-то случилось, мамочка?

Но её мама молчит. Улыбается так нежно, так трепетно, что ребёнок невольно задумывается. О чём-то своём, непонятном для взрослых, а беспокойство холодными цепями оплетает маленькое сердечко. И хочется понять — что такое с мамой?

Грэн всегда восхищалась ей. Такой сильной и храброй. Такой весёлой и смешной. Такой стойкой и верной, всегда выполняющей свои обещания. Для Грэн мама была супер-супер героем. Она хотела бы стать такой же. Сильной и справедливой Дозорной. Только мама Дозорная в отставке.

Так она рассказывала ей.

А сейчас, рвя все представления Грэн, она плачет. Нет. Не громко, совсем тихо, лишь вздрагивая плечами. Но слёзы льются из грустных глаз. И Грэн тоже хочется плакать. А стены старого дома, словно смеются над ней.

— Всё будет хорошо, — женщина целует ребёнка в лоб. — Хорошо… Я всё сделаю для этого.

И Грэн молчит. Молчит потому, что знает — мама выполнит обещание, и всё будет хорошо.

***

А на следующий день Грэн поняла. Её обманули. Ничего не будет хорошо. Мамочки не будет больше. Не будет нежности. И она никогда не увидит глаз.

Это она поняла, когда сжала в руках конверт с белли.

И весь мир словно померк.

Без мамы, зеленоглазая осталась один на один с жестокостью людей.

***

Грэн десять лет. Она плачет по ночам в подушку. Вспоминает зелёные глаза, любящие и нежные, в которых хотела бы утонуть сейчас. Она бы отдала все деньги из конверта, чтобы хоть раз увидеться с ней.

И потом она всё же тонет. Тонет во сне. Погружается всё глубже и глубже. На самое дно. И медленно ненавидит весь мир за свою боль. Задыхается.

Но теперь она не голодает, дом больше не холодный, а одежда не рваная…

… но почему на чистой душе так тяжело?

***

Грэн тринадцать лет. Она сильнее. Боль почти утихла, а разум говорит, что тело должно быть сильным. Она изнашивает его. Рвёт мышцы, бьёт стены кулаками в кровь, лишь бы стать сильнее. Набатом бьёт мысль — сильнее-сильнее-сильнее!

Грэн слышала, что в этом мире выживают сильнейшие.

И она будет сильной.

Такой же как мама.

Совсем-совсем сильной.

А в доме теперь совсем тепло. Окна больше не продувают, а по батареям, словно по жилам горячая кровь, течёт вода. Она носит хорошую одежду.

Как девочки из дома напротив.

Но всё равно так одиноко. И не с кем поговорить. В душу вгрызаются острейшие клыки и рвут на части. Но ведь она больше не плачет…

…да?

Грэн должна быть сильной. Чтобы мама вернулась.

— Она ведь вернётся? — шепчут розовые губки.

И с глаз так и не срываются слёзы. Она больше не плачет.

***

Грэн пятнадцать. Конверт пуст. Из дома пропадают вещи, а руки стёрты в кровь от работы за станком. Разве такие должны быть у девушки ладони?

Она наблюдает за ровесниками: улыбки и поцелуи, первые влюблённости.

А Грэн сжимает в кулаках железный поручень. Ей всё равно, что руки потом будут пахнуть сталью. Всё равно, что уже тошнит от этой вони. Она выживет и заработает денег.

Ей уже почти неважно быть сильной — главное деньги.

И в ушах стоит скрип, а в глаза бьёт свет. Запах пота въелся в одежду, в кожу. Она ненавидит всё это. Ненавидит мир за свою боль.

Но Грэн взрослеет. Грэн трудится и живёт, пытаясь забыть зелёные глаза, которые смотрели на неё с нежностью и любовью. Не плачет и не жалуется. Зубы сцеплены, словно запаянная тугая цепь.

Она не сорвётся. Ну и что, что тело у неё уже как у мальчишки? Ну и что, что сердце почти разрывается от боли?

Она сильная.

***

Грэн сжимает письмо и плачет. Надрывно, всматриваясь в подчерк, написанный рукою женщины с зелёными глазами. Она нашла его в комнате матери. Совсем близко — под подушкой.

Листок совсем смятый, и она понимает — нужны деньги. Но конверт пуст.

И руки с обломанными ногтями впиваются в чёрные волосы, вгрызаются в голову. Если бы раньше она знала. Она распивает себя за глупость.

Если бы она знала раньше…

Грэн почти рычит от безысходности.

Если бы она знала раньше…

Грэн рыдает, наплевав на то, что сильная.

Если бы она знала раньше…

Взгляд полон скорби и боли.

Если бы она знала раньше…

— …никогда бы не притронулась к тем деньгам! — вопит она от безысходности и заливается слезами. — Зачем, мамочка?! Зачем?!

И Грэн вновь ненавидит мир за такую жестокость.

***

Грэн шестнадцать. Она выпорхнула из дома, словно пташка. В дальние просторы, на длинном корабле с алыми парусами.

А в руках постер. Пиратский постер с наградой и надписью «Wanted»…

…она выкупит мамочку.

— Выкуплю! — твёрдо говорит она и упирается руками в округлившиеся бёдра.

Теперь она точно сильная.

Теперь никогда не заплачет.

И пойдёт на всё, ради денег. Ради мамочки, которую найдёт и снова утонет в глазах зелёных, как оливки.

Комментарий к Глава 1: Грэн сильная

А вот и первая главушка! Это только экспозиция и самый разогрев перед бурей… Опять же, повторюсь: главная цель фика - вызвать у читателя просто волны эмоций! Так что главы очень коротенькие и практически без описания окружающей среды, но насыщенные чувствами.

Надеюсь, вам понравилось) Жду ваших отзывов!))

Пы. Сы.: Выход глав будет раз в неделю, каждое воскресенье.

========== Глава 2: Он ==========

***

Грэн присоединилась к ним шесть лет назад.

Такой малый срок, но в тоже время она осознаёт, что огромный. Потраченное в пустое время, тяготит. Душа сжимается в тесках напряжения и волнения, словно рука гиганта с самого Эльбафа стискивает её между большими толстыми пальцами.

Кости отчаянно ломаются, всё тело пронзает боль. Зеленоглазая каждую ночь в холодном поту просыпается от ужаса, пережитого во сне. Смотрит в богатый потолок и чувствует себя уродом.

Она хорошо живёт. Совсем-совсем. Как мечтала в детстве.

Но счастья осознание этого не даёт. Лишь тупую и ненавистную пустоту в груди. Чёрную дыру, такую голодную и ненасытную.

И вот. Перед глазами вновь пелена из прошлого, а рука отчаянно сжимает череп в тисках. Дура. Зачем она тогда… Зачем?! Так и хочется выкрикнуть, но она сжимает губы в зубах, едва ли не до крови.

Будут укусы, но она замажет алой помадой. Алой, как кровь. Как заря. Как нити судьбы.

Грэн такая маленькая по сравнению с ним. Ноги дрожат. Их сводит судорогой, словно кто-то пытается их вырвать, вонзая кинжалы в суставы. С противным хрустом, они будто отламываются, и земля уходит куда-то на небеса.

Страх скручивает шею. Хочет повернуть голову назад. Заставить смотреть в прошлое и думать:

А, может, не надо?

Но ей семнадцать лет. Мечты о маме, максимализм и адреналин кипят в крови. Она сильная. Так считает Грэн, сжимая хрупкие кулаки. И её не заботит, что рёбра практически пронзают тончайшую кожу, а груди практически нет.

Что руки грубые и костлявые с длинными пальцами.

И точно так же подростково, с вызовом и надеждами, словно человек перед ней — наиглупейшее существо, она заглядывает в его глаза, скрытые за стёклами красных очков.

А пират усмехается. Усмехается и считает ребёнка перед собой мусором, интересным, но мусором. Как и все его окружающие люди.

И это выводит из себя.

Донкихот Дофламинго. Тот, кого она искала так долго. При первом взгляде на него — масочник. Да, именно такой он в её глазах. Скрытый под маской величия, которая срослась с его сутью настолько сильно, что кажется, будто опасность, изворотливость и жестокость — его единственное «Я».

Сильный, высокий, опасный. Джокер. Король подпольного Мира. Тот, с помощью которого она, возможно, найдёт человека, купившего её мать. Милая и маленькая Грэн ещё не знает, к чему приведёт всё это.

И каким-то чудесным, образом, который часто кажется несбыточным, сейчас она одна из приближённых Дофламинго.

Грэн работает. Работает много. Шесть лет. Шесть лет крови, запаха пороха и сухого проглатывания сожаления. Она словно глотает ножи.

Они раздирают глотку в кровь, но зеленоглазая продолжает. Продолжает ради того, чтобы ещё разок увидеть нежные и ласковые, такие красивые и незабываемые зелёные мамины глаза.

Она хочет в архив. Хочет туда, где хранятся все контракты. И ради этого она готова встать на колени.

Отобрать семью у других людей. Смотря с презрением и ненавистью на детей. Матерей. В глазах плывёт, и отчего-то Грэн видит свою дорогую маму.

Она устало трёт глаза и пытается забыть. Пытается не думать о том, а постарела ли сейчас мама? А какое у неё лицо?

И Грэн тонет во всём этом. Ровно три года назад. Ещё бы чуть-чуть, и она сорвётся вниз. Прямо в пучину ненависти, жажды и пустых надежд.

Она уже не испытывает жалости. Она является тем, кого ненавидит — пиратом. Безжалостным, и готовым на всё ради денег, пиратом. Одни лишь мысли о том, что ей может не хватить заставляет врываться в новые и новые дома.

Руки хватают всё до последней монеты. Жадность. Азарт. Жажда несбыточного. Глаза белеют, а пот накатывает волнами. Грэн трясёт, она не знает, куда деться.

Грэн нелюдимая. Два года сидела в одиночестве, отмечая свои дни рождения слезами. Отмечая очередной пролистанный год. Пустой год. Состоявший лишь из омерзительных убийств, грабежа, горького дорогого алкоголя, мужчин, в ласке которых она пыталась забыться… и ненависти.

Ко всему миру за то, что так с ней обошёлся.

А затем она столкнулась с ним.

С таким красивым и высоким. Сильным, забавным и неуклюжим. Он брат босса. Но полная противоположность. Маска трещит по швам, цыплёнок искренней доброты и справедливости, немного любви к миру проклёвывается сквозь холодную скорлупу.

В этом Грэн уверена как в том, что небо синее.

Нет. Это не любовь с первого взгляда.

Первые два месяца парень с прозвищем Коразон вызывает в Грэн лишь отвращение и мысли: И это недоразумение является частью семьи Донкихот?

Она единственная, кто не смеётся над ним, а прожигает холодным взглядом.

Он такой же блондин, как Дофламинго, такой же почти гигант, она едва ли касается макушкой его живота. В такой же чудаковатой, но только чёрной шубе, как у Дофломинго. А ещё немой. С его накрашенных розовых губ не срывается ни слова. Он чудной. Так Грэн показалось через месяц, когда непроизвольно много времени она начинает проводить в кругу семьи.

А затем первая улыбка. Он вновь поджёг себя, закуривая сигарету.

Панические крики и смех разносятся над всем кораблём, пересекающим воды Нового мира. Смеются даже рядовые. И даже Грэн, которая определённо точно для себя решает, что следующий ужин она проведёт не в своей каюте.

И следующий год она реже ходит на долгосрочные задания. Чаще обедает с семьёй Донкихот, разговаривает и обсуждает. Она словно заново учит язык.

И только потому, что рядом всегда садится он.

Сердце стучит так быстро-быстро, когда он садится на стул рядом. Такой малый знак, но влюблённое сердце волнуется так сильно, что всё лицо покрывается краской, а под сердцем словно надувается воздушный шар.

И хоть в этой системе первая Грэн. Именно Донкихот-младший продолжает садиться рядом, будто случайно касаясь вытянутым коленом девичьего бедра.

Но Грэн путается. Что это значит? Всячески отодвигает мысли, понимая, что это бред, и ей надо сосредоточиться на том, что важно.

Мама. Её зелёные глаза. Её любящие и нежные глаза.

Поэтому она не подходит к нему. Смотрит издалека.

Но иногда она забывает о матери. Об обещании. Забывает, что находится среди мерзких и кровожадных пиратов. Таких же, как и она сама.

А точно ли её возлюбленный пират? Немного бестолковый, он выглядит добрее, хоть так же, как и зеленоглазая ненавидит детей. И его повышенное чувство справедливости делает больше похожим на Дозорного.

Грэн смотрит своими совсем-не-пустыми-глазами на него исподтишка. Жадно высматривает новые черты, незамеченные ранее.

Иногда взгляд с желанием проходит по мужской спине, отчего Коразон почти вздрагивает, ощущая его тяжёлой бетонной плитой.

А затем… она пересеклась с ним взглядами. Его глаза непрекрыты очками, слетевшими от падения в сугроб.

Сердце с жалким «бух» ухнуло куда-то в пятки и оставило на своём месте лишь пустоту. Грэн кажется, словно по её венам течёт не кровь, а вязкое раскалённое железо. Всё тело накрывает волной счастья. Такой мощной, что всё напрочь выносит из головы.

Внутри вместо порхающих бабочек, в органы врастают тернистые шипы. Рвут внутренности в клочья.

И ей кажется, чло во рту не слюна, а кровь.

Они неловко смотрят друг другу в глаза и понимают — не оторваться.

А Грэн осознаёт, что его взгляд такой же, как у матери. Не безразлично-мерзкий, а наполненный жизнью и нежностью! Но почему? Почему так много лет никто не смел на неё смотреть таким же взглядом, как у матери… а сейчас. А сейчас немой пират, которого она почти ненавидела, копирует зелёные глаза из прошлого?

Руки с предсмертным отчаяньем сжались. Мозг пытается восстановить работу, вопит, что это неправда, не может такого быть. Вот только сердце… ему всё равно. Оно колотиться бешено-быстро-быстро от одной лишь мысли, что на неё ТАК смотрит тот, к кому Грэн небезразлична.

К кому не испытывает ненависти.

Она совсем не замечает, как втюхалась по самые уши.

И рядом с ним сердце больше не бьётся. Рядом с ним она переминается с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке. Грубые кожаные ботинки, купленные ещё, кажется, в подростковом возрасте, удобные до этого времени, стесняют маленькую ножку.

И не размером. Она хочет быть самой красивой. Грэн постоянно заливается краской и невнятно бормочет что-то на своём девичьем языке.

— Ха-ха-ха! Грэн втюрилась! Грэн втюрилась! — издевательски смеётся Детка Пять, маленькая девочка с Дьявольским фруктом, присоединившаяся к семье совсем недавно, а девушка не знает, куда деться.

— Замолчи! — только и может выговорить её неповоротливый язычок, а затем, словно по команде «расстрелять», расплавляется и замолкает, оборачиваясь на проходящего мимо Коразона, она не смеет стоять к нему спиной. — З-здравствуйте!

Детка Пять щурит чёрные красивые глаза, а затем вновь заливается смехом, от которого Грн передёргивает и хочется так сильно заткнуть.

Именно в такие моменты в тёмноволосой зеленоглазке бурлит жизнь. Она чувствует себя реальной, не отделённой от всего мира.

Руки больше не сжимают с дьявольским безразличием пистолеты. Её нос не чувствует запаха крови и пороха. Только запах травы и его одеколона.

Грэн оживает рядом с ним.

И так уже пять лет. Сейчас Грэн двадцать три. И она вновь чувствует себя мёртвой.

========== Глава 3: Чувства Коразона ==========

***

Коразон давно не ребёнок. И это не только потому, что ему уже за двадцать, но и потому, что его мир рушится каждый раз, когда он вспоминает детство.

Перед глазами смерть и крики. Слёзы брата и его ярость. Однако Росинант боится, просыпается всегда в холодном поту. И пытается забыть.

Забыть, словно трус. Словно маленький ребёнок. Не хочет принимать и отпускать. Возможно, поэтому его не покидает чувство страха и отчаянья, которые он засовывает в самую глотку. Надоедает.

Надоедают эти воспоминания. И надоедает самодовольное лицо брата.

Глаза едва сдерживаются, чтобы не сузиться в презрении. А губы смыкаются, словно сшитые проволокой.

Ему не о чем с ним говорить. Для Дофламинго он немой. Для всей семьи Донкихот он немой.

Никто из той шайки, которая толпится вокруг старшего брата, ему не нравится. Гнилые и жуткие. Вызывающие ещё одно беспокойство — что он проболтается.

Что в один из моментов, когда Дофламинго отдаёт очередной приказ убить, он выкрикнет, что так нельзя. Покажет, что его холодность — всего лишь маска. Под сердцем ноет, в животе тоже. Дыхание наигранно-ровное, но сиплость не услышит разве что глухой.

И Росинант чувствует себя среди сброда пиратов чужим. Обзывает себя дураком, но не проклинает тот день, когда согласился стать шпионом.

В голове всё ещё застыл образ его второго отца — Сэнгоку.

Хмурый взгляд из-под опущенных век, тени, такие глубокие, под чёрными глазами.

Он не хочет отпускать дорогого сына. Однако Коразон тоже Дозорный. Он тоже пригоден для службы. Он хочет быть полезным, хочет справедливости для такого гнилого ублюдка, как Дофламинго. Для всей семьи Донкихот.

И Коразон делает всё, что надо. Только потому, что надо. И только.

Никаких личных мотивов. Только служба.

Так ведь?

***

Очередной день притворства. Росинант хмурит брови и смотрит в чашку чая, а в вокруг тишина. Он даже хочет оглянуть всех исподлобья, из-за глупых очков-сердечек.

Дофламинго напряжён. Он почти рычит и смотрит на время.

Кого он ждёт?

И не успевает даже обдумать вопрос, как дверь распахивается.Что-то потустороннее заставляет поднять взгляд и увидеть её.

Глаза удивлённо расширяются.

Очередной ребёнок. Тощая, как берёза в поле. Коразону кажется, что только дунет ветер, и эту девушку сломает пополам. Угловатая, но грациозная. Кости и вены видны под белой кожей. И это страшно.

Она стеклянная. Стеклянная девочка.

Однако что-то в ней есть. И это что-то — мёртвые зелёные глаза. Яркие, как солнечный день, но такие безразличные ко всему, что… внутри всё замирает.

И эти глаза не замечают его. Неизвестная учтиво кланяется и извиняется.

От сухости её голоса хочется зажать уши. Словно скрип железа. Скрежет заржавевших механизмов.

И сама она выглядит так мёртво. Кладбищенски-тухло. Именно такая аура окружает девушку.

Её чёрные волосы и зелёные глаза создают образ ведьмы. А бледная кожа и вены -мертвеца. Белоснежные зубы, ровный ряд. Который она никогда не покажет.

Уголки её губ опущены так, будто она не умеет улыбаться.

***

Тихий день для вод Нового мира необычен. Ни бурь, ни штормов, ни снегопадов — морская гладь чиста.

В душе Коразона такая же гладь. Он чувствует лишь умиротворение и больше ничего.

Глаза закрываются, а затем резко и с раздражением раскрываются. Внутрь вихрем врывается чей-то шорох, развеивает всякие намёки на спокойствие и равновесие.

Скрип лестницы, а затем он видит стройные, даже тощие, ноги. Её взгляд вновь безразличен. Мёртвый. Стук каблуков старых сапогов такой же мёртвый и глухой.

Тук. Тук. Тук.

Резкое отвращение к неизвестной, и Росинант хмурит брови. Ему не хочется оставаться на широкой палубе наедине с кем-то из команды.

И он проходит мимо неё, словно не замечая. Но ей всё равно. Блондин это видит, смотрит с лёгким пренебрежением, но ступив на ступеньку выше неё, не оборачивается.

А затем он слышит ветер. Тишину.

Она падает, но ни крика, ни даже писка или рваного вздоха не вырывается из неё. А в глазах безразличие.

Странная. Слишком безразличная и жестокая.

Однако он ловит её и ставит обратно на землю, одаривая таким же безразличным, но чуть брезгливым взглядом.

— Спасибо, — сухим голосом говорит она и чуть кланяется, а затем вновь идёт вниз по лестнице, чтобы спуститься вниз.

Очередной отброс общества. С каждой его долгосрочной миссией их становится больше.

И после проходит больше трёх месяцев. Её нет, вновь на долгосрочной миссии, но Коразону безразлично. Лишь информация о её деятельности заставляет проявлять инициативу.

Оказывается, эту девушку зовут Грэн. Она ходит на долгосрочные вылазки и практически не с кем не общается. Но Диаманте, в привычной для себя манере, издевательски тянет слога и говорит, что она неплоха.

Росинант не знает, почему не уйдёт, а продолжает стоять за стеной, вслушиваясь в разговор не-товарищей.

***

А затем, он не знает, что тому причина, но Грэн начинает больше смеяться. Коразон думает, что просто вливается в общество. Он не хочет понимать того, что девушка влюбляется.

Он не хочет смотреть на её болезненные улыбки, словно она не умеет этого делать.

Не хочет видеть её больших зелёных глаз. Таких мёртвых и безразличных.

Не хочет видеть её рук.

Потому что он постоянно ловит себя на мысли, что Грэн самая красивая. Что Грэн, возможно, была бы хорошей женой и матерью, и в его глазах сам собой загорается огонёк нежности.

И от этого сердце сжимается болью. Она пират. Она убивает каждый день. Она — безэмоциональное чудовище, загнанный в угол зверь, который с каждым днём ощетинивается всё больше и больше.

И это её маска. Он видит её. Коразон, словно сканер, видит любую деталь. Все перемены в ней. Все взгляды.

И чувствует спиной её жадный взор.

Но не оборачивается. Росинант не хочет сближаться. Особенно с ней, делать больно, ведь он понимает — ещё чуть-чуть, одна зацепка, и Пиратам Донкихота придёт конец. Он исполнит свою миссию.

Так он думает и до сих пор. Спустя пять лет.

Всё это время он просто наблюдает. Третье лицо.

Умеренно замечает расцвет, замечает более яркие улыбки. И подсознательно пытается не упускать возможности бросить короткий взгляд на её тело.

Тонкое, но с круглыми бёдрами, осиной талией. На её тонкие руки, на коже которых случайно улавливает синие нити вен. Они так странно выступают из-под белой кожи. Иногда ему кажется, что любой способен сломать её пополам.

Однако Грэн сильная. Она ни разу не получила ранений. Однако людей от её рук пало столько, что можно заполнить целое кладбище.

И от этого становится тошно. Не должны такие тощие руки, чистые и нежные, опускаться в котёл с мёртвой холодной кровью.

— Здравствуйте, Росинант-сан! — слышится из-за спины, и рядом с ним ровняется молодая девушка, сверкая белозубой улыбкой.

Красивая — так думает о ней Коразон и, улыбнувшись в ответ, приветственно кивает.

========== Глава 4: Пустота ==========

***

— Здравствуйте, Коразон-сан, — проговаривает Грэн и чувствует, как её щёки наливаются стыдливым румянцем.

В животе снова бабочки, а глаза так и светятся любовью и счастьем. Она так рада вновь видеть его спустя долгие и томительные два месяца ожидания. Такого высокого, с очками-сердечками, любимого.

Её губы растягиваются в улыбке, когда она смотрит на тайного возлюбленного, когда он окидывает её наигранно-безразличным взглядом и немного учтиво кивает.

И знала бы Грэн, как трудно ему удерживать порыв сказать ей что-то в ответ. Сказать, что она выглядит потрясающе. Что ей идёт новая причёска из остриженных волос, а зелённые глаза прекрасны настолько, что ему не хочется отрывать от них взгляда.

Но мешают его принципы, мешает миссия, мешает её связь с братом, мешает всё, но только не глупость, которую Росинант не признаёт.

А девушка уходит вперёд всех, чтобы никто не видел, как она жмурит глаза и закусывает губу едва ли не до крови. Дурная привычка, приобретённая со временем.

Грэн больше не сильная. Совсем-совсем. Так она считает, когда сердце сжимается болью, как раньше.

Для неё слабость — это боль. А боль — это слабость. Зеленоглазая ненавидит, когда становится слабой из-за щемящейся груди. Такое было лишь шестнадцать лет назад, когда она была маленькой. Когда из глаз по щекам, словно разбитое стекло по венам, скользили слёзы.

Когда она потеряла маму. Но ведь сейчас всё хорошо. Почти. Денег много, Грэн буквально утопает в роскоши, есть доступ к архивам работорговли, где она проводит каждый вечер. И есть чуть-чуть любимая семья.

Почти, потому что она не выносит никого из них. Грэн терпит каждого ради любви.

И мысленно мечтает вернуться в свои шестнадцать, когда безразличие заполняло всё сердце.

Когда она была сильной.

Грэн больше не сильная, и этот факт убивает. Почва под ногами уходит. В душе раздаётся голоса отчаянья, страха, волнения и ненависти к миру. Ненависти, так и не прошедшей даже через столько лет.

Но ей отчего-то на сердце чуть легче. Особенно вечерами, даже без Коразона, на её губах играет улыбка.

Она вспоминает маму и понимает — она обязана ещё раз заглянуть в зелёные глаза матери, которые наполнены болью и такой нежностью! Прислониться к щеке, не боясь, что она трупвенно-холодная.

Что мама ещё не мертва, и все грязные и разъедающие душу мысли — просто мысли.

Она садится совсем близко к капитану. Совсем близко потому что его любовница. Потому что приближенная. Потому что он смотрит на неё, как на свою женщину. И от этого противно.

Грэн, такая чистая и невинная, уже как год женщина капитана. Женщина, не знающая ласки и нежности, верности, вот уже целый год.

Но это секрет. Секрет, который повис на шее. Секрет, который каждый день, словно кровожадный лучник, запускает по стреле, в сердце или голову. Делая ставки — расколется, сломается или нет? И каждый день стрелы вонзаются совсем радом с ушами и щеками, обжигая кожу болью.

Страдания. Эта семья приносит лишь страдания, но Грэн, хоть и не сильная, всё вытерпит. Она на это надеется.

И взгляд, в котором читается негодование, проходит по ногам и коротким локонам, не смея встречаться с глазами. Коразон садится.

Грэн хоть и не чувствует той ямы, на дне которой лежит сердце, но чувство падения не отпускает. Сковывает кожаными ремнями вокруг запястий. А в кожу впиваются тысячи шипов, она сжимает кулаки, до боли в дёснах сжимает зубы и поднимает глаза. Открывая миру безразличие и лёгкий трепет нежной девичьей души.

А Коразон сидит рядом. Безразлично и неестественно рядом. С другой стороны от Дофламинго.

Перед Грэн тарелка с едой. Перед всей семьёй тарелка с едой. Даже перед ненавистным не-мальчиком-во-взгляде-Ло. Маленький мальчик. Но во взгляде труп.

Мёртвый, презирающий весь мир — Грэн не хочет признавать, что они похожи — маленький человек.

И ненависть к нему бурлит не только из-за мыслей, что они похожи, не только из-за того, что он ребёнок, не из-за того, что он просто странный и надоедливый, а потому что на теле Коразона есть рана.

Рана, причина которой, — Ло.

Грэн хмурится. И ненавидит. Ненавидит. Ненавидит. Ненавидит. И Ненавидит, когда все молчат о ране её возлюбленного. Но радуется, когда Коразон практически не щадя выкидывает мальчика с новой базы.

В мусор у её подножья. И злится, когда серебренноглазый мальчик встаёт. Снова. И снова.

Злится, когда понимает, что и Дофламинго он нравится. И ещё больше ненавидит их обоих, когда любовник-босс говорит, что Ло похож на него самого.

Ублюдошней нет никого на свете…

В такие вот моменты, когда из уродского рта Дофламинго вырываются подобные высказывания, Грэн даже немного нравится Ло.

***

А потом…

— Хм, Коразон сказал, что ушёл искать лекарства для Ло, — хрипло говорит мужчина и хмурится, смотря на улитку.

А Грэн замирает. Яма. Уже она сама падает туда.

Пустота накрывает. Такая ровная тишина зарождается в сердце, что даже не радостно, а страшно. Она ни черта не чувствует.

Абсолютный ноль эмоций.

А тот страх даже неосязаем. Нащупать невозможно.

Просто понимание — она ничего не чувствует.

Сейчас Грэн двадцать три. И она вновь чувствует себя мёртвой.

========== Глава 5: Смерть ==========

***

Остров Миньон окружает белоснежная метель из снега. Грэн ступает по чуть синеватой непротоптанной тропинке спокойно, и ей совсем не хочется, как ребёнку, пробежаться вперёд, разбрасывая холодную пыль под ногами.

Поэтому, ступая на снег по правую руку от Дофламинго, она не ощущает ничего.

Она не ожидает его, когда-то любимого Коразона, больше. Не ожидает вестей, как в первые дни. Ей всё равно.

И то, что Коразон умрёт за жизнь ненавистного Дофламинго, за его бессмертие, ей тоже безразлично. Просто она признаётся себе — это просто влюблённость. Долгая влюблённость.

Сердце уже винится, что изменило. Изменило цели всей жизни, отвлеклось.

Так глупо растеряно время.

А сейчас она выдыхает облако пара и смотрит в никуда. Но так хочется убраться отсюда поскорее. Какое-то шестое чувство вопит об этом.

Но куда она денется? От капитана не убежишь. А здесь они для того, чтобы достать средство бессмертия.

Опе-Опе, но Ми.

И ей совсем не хочется думать, что Коразон здесь. Вместе с не-мальчиком-во-взгляде-Ло. Однако…

Кровь. Они находятся на базе, где должны передать товар. А там лишь кровь и разгром, похищенный товар. Дофламинго в ярости, а Грэн плевать хотела на весь мир.

А по описанию поставщика… это был Он.

Коразон. Неужели он так одержим идеей вылечить Ло, что идёт на предательство? Грэн рада этому. Но не рада совсем одновременно.

Ей даже всё равно. Всё равно на собственные чувства. Она не обращает внимания, вот и всё.

Лишь безразлично смотрит на мужчину на коленях перед собой и Дофламинго… и ощущает презрение. На том же неосязаемом уровне.

***

Грэн лежит на снегу и чувствует, как медленно, словно змея, ползущая сквозь камни на траве, из неё утекает жизнь. Как тело остывает не только из-за снега, безразлично засыпающего её тело, нет. Не из-за арктического холода. А потому что она умирает.

Раны не болят. Болит только сердце. Разрывается на части.

А Он лежит рядом. Она слышит его такое же хриплое, предсмертное дыхание, а краем глаза видит клубы чуть тёплого дыхания и дыма сигарет.

Коразон тоже умирает. И так глупо.

Она умирает, защитив мальчишку, которого ненавидит. Ненавидела… Ухмылка касается бледнеющих губ.

Она таки признала. Она и Ло… похожи. Его судьба грубее и… злее. Но они похожи в своей ненависти к миру.

Вот только… кажется, она прошла. Ненависть исчезла. Её отнял Коразон. Как настоящий пират. Гены? Или случайность…

Словно никогда в сердце маленькой обиженной девочки не жила ненависть к этому миру.

За это она и любит. За это сердце Грэн часто бьётся. Лишь бы побыть рядом последние минуты… А в голове воспоминания.

Жалкие, несуразные… и такие ненавистные в данный момент. Потому что их больше не будет. Не будет продолжения её жизни.

Так иронично с её стороны вступиться за предателя. За того, от кого пол года назад отреклась.

И жалость есть. Сожаление. Зря. Зря.

Всё это зря. Дофламинго не прощает изменников. Не прощает любого, вставшего на его пути. И это так глупо.

Взять и просто, словно собственными руками, подставить дуло мушкета к виску.

— Зачем ты это сделала? — Коразон едва дышит, но говорит. Даже идёт вопреки рациональным мыслям — держать время для Ло.

Однако вопросы. И ноль ответов.

Эта девушка… он испытывает к ней любовь. Такое же волнение.

И сейчас хочется кричать. Но тело не двигается. Ему страшно заговорить чуть громче, чтобы не испытать боль от множества пуль внутри тела.

Но он любит Грэн. Отчаянно. И перед смертью хочет насладиться её голосом. Таким чарующим.

А зеленоглазая чувствует замерзающие слёзы. И чувствует, что снова влюбилась. И влюбилась в голос. Такой хриплый.

Или это от того, что Коразон умирает, его голос такой? Словно старческий. Усталый.

Так и хочется любимого обнять и прижать к себе. Но она не может.

И от этого из горла едва не вырывается отчаянный крик, полный боли и отчаянья. Сейчас, когда они почти свободны! Когда могут идти, куда вздумается. Когда они предали всех!

Когда никто не помеха… они так и не смогут быть вместе… потому что смерть неизбежно мчится за ними.

Словно само небо против этого.

Отчаянье. Но Грэн пытается выдавить слово:

— Потому что я дура… — тихий хмык и ощутимая улыбка становится тысячью слов. — Потому что люблю Вас, Росинант-сан. П-простите… я очень большая идиотка. Надо было вам сразу обо всём рассказать… — она чувствует, как захлёбывается кровью и слезами. — Быть может… тогда бы…

— Нет… не думай об этом… — шепчет он, понимая, что сердце не выдержит. — Это слишком… больно…

Грэн чуть ухмыляется.

— Так вы никогда не были немым? И… были шпионом?..

— К сожалению, да… а так хочется сказать тебе столько слов… — лёгкая слеза стекает по щеке, словно ключ, отпирает замок с израненным в кровь сердцем. — И я даже сейчас не могу этого сделать… Очень больно.

— Очень… — соглашается и закусывает губу.

Она чувствует, как сердце почти перестаёт биться… она умирает.

— Р-росинант… ан… в-вы, — дыхание лениво исчезает… — люп…бите… м…ня…

И тишина виснет над полем. Коразон лежит неподвижно с широко распахнутыми глазами.

— Г-грэн? Грэн?! — он пытается дозваться её, плюёт на боль. — Грэн?! Ответь! Т-ты не можешь умереть! Грэн! Грэн!

Кровь сочится из ран. Но ему всё равно. Ничто не сравнится с той болью, которая безумным ураганом поднялась внутри неё. Хоть раз! Хоть ещё раз услышать её голос!

Она не может умереть! Нет! Не раньше него! Он не может испытать столько боли! Это… слишком жестоко…

— Нет… Г…грэн? — последний вздох сорвался с его губ.

Два тела мёртвых лежали на земле… не в силах вновь ощутить радость. Не в силах сказать столько упущенных вещей.

Мужчина и девушка. Бледные лица. Бледные кости. Они были укрыты белым песком, падающим с холодных и безразличных небес.

Такие молодые…

А на следующий день… никто и не захочет вспоминать девушку по имени Грэн. Словно лишний пазл этой истории.

Ведь никто не знает о её существовании. Таком жалком и бесполезном.

За которое она не сделала ничего. Самой судьбой ей отведено время, которое она тратила на глупую любовь.

Нет. Любовь не глупа. Она глупа лишь в исполнении такого неумелого актёра, как Грэн. Совершенно.

Быть может, что-то и вышло бы из этой пары. Но их характеры. Слишком упрямы.

И ничего не изменить. Коразон мёртв. Грэн мертва. И причины, виновников, искать бесполезно.

И… это так печально.

Так печально и то, что напрасными были её старания.

Ведь уже через неделю, когда газеты разнесли вести о двух трупах, найденных на одном снежном острове…

Женщина с зелёными глазами, безразлично-остро-холодными разорвала на две части свёрток и кинула в богатый камин.

Чтобы не видеть этого позора её молодости…

…теперь на её душе стало…

…немного спокойней.