Переписанная Википедия в области оружия, изредка перемежающаяся рассказами о том, как ГГ в одиночку, а потом вдвоем :) громил немецкие дивизии, попутно дирижируя случайно оказавшимися в кустах симфоническими оркестрами.
Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его
подробнее ...
Хрущёв. Всё стало дефицитом и система рухнула. Шумейко с Геращенко разваравали все средства ЦБ и Сбербанка по торговому договору с МИД Польши. Нотой правительства Польши о нанесение ущерба в 18 млрд. долларов были шантожированы и завербованы ЦРУ Горбачёв с Ельциным. С 1992 года Чубайс ввёл в правительство ЦРУ. Ельцин отказался от программы "500 дней", и ввел через Гайдара колониальную программу МВФ, по которой и живём. Всё просто, а автор несёт чушь, аж уши вянут. Мне надоели стоны автора о его 49 годах, тем более без почвенные. Мне 63 года но я не чувствую себя стариком, пока не взгляну в зеркало. У человека есть душа и подсознание тела. Душа при выходе из тела теряет все хотелки и привычки подсознание тела. И душе в принципе наплевать почти на всё, кроме любви и отношений к другим людям. Только это может повлиять на поступки души. У ГГ молодое тело с гармонами и оно требует своего. Если вы не прислушиваетесь к подсознанию своего тела, то оно начинает мстить, тряской рук, адреналином, вплоть да расслабления мочевого пузыря и заднего прохода. В принципе нельзя чувствовать себя старше тела. В общем у автора логики в написанном нет, одни дурные эмоции расстройства психики. Дельного сказать не может,а выговорится хочется.
Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Сколько тон поднимает кран и какой величины и мощности должно быть реле, что бы сместить задвижку под такой нагрузкой? Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Кто возьмётся в своём уме даже проектировать такое устройство на кранбалке в цеху. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Зачем сжигать дом людоедов, если есть свидетель? Ну убил людоедов - хорошо. Сжёг дом с уликами - другая статья. Глупость во всём полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Это был день, когда шквалистый ветер с Атлантики не пускал волны в залив, а Ладога с востока гнала их, непослушных, и река поднялась над городом. Пятнадцатое октября 1955-го года отметилось четвёртым, по уровню подъёма воды, наводнением.
Улица, на которой жила Наташи, тянулась между двух рукавов реки: начиналась около Большой Невы, а заканчивалась у Малой.
На местности с плоским ландшафтом не угадаешь, какая сторона выше, какая ниже. Узнать это пришлось, когда Большая Нева начала заполнять набережную, обогнула сад, огороженный высоким цоколем под чугунной решёткой, и потекла по проезжей части и тротуару к другому рукаву, где потокам предстояло соединиться.
Сначала Наташа наблюдала за стихией из комнаты, окна которой выходили на улицу, потом прошла по коридору в кухню, из неё можно было увидеть, что творится во дворе, устланном булыжником. В центре, на некотором расстоянии друг от друга, находились люки канализации. Потоку с набережной не удалось преодолеть высокие ступени парадной, но вода просочилась из-под земли, сдвинув тяжёлые крышки люков, и принялась заполнять пространство внутри дома.
После войны восстановление города шло медленно, некоторые семьи всё ещё ютились в подвалах. Наташа увидела, как встревоженные люди выносили вещи.
«Сейчас начнут возвращаться школьники после второй смены, побегут по луже через двор и могут угодить в открытые люки», – поняла женщина и принялась одеваться.
У Наташи, вернее, Натальи Николаевны своих детей не было, каждый маленький человек казался ей чудом.
Ветер выл, стонал, хлопал дверьми, звенел разбитыми стёклами, носил по воздуху мокрые листья.
Она взяла мел, хотела написать на дверях парадной предупреждение, чтобы ребята не пересекали двор, а обходили огромную лужу вдоль стен дома.
Наталье Николаевне исполнилось сорок два года.
Можно сказать, что жизнь сложилась удачно: образцовый муж, интересная работа. Редкий мужчина не обращал внимания на женщину со стройной фигурой, бархатным голосом и загадочной радостью в глазах.
Её фирменное «Алл-л-оуу» по телефону завораживало собеседника.
Наташа это знала, была довольна собой и окружающим миром. Никаких специальных способов для обольщения не применяла, пришла в этот мир, удивилась, как он хорош и с тех пор старалась получать удовольствие от каждой минуты. В детстве помогала маме, шутила с папой, флиртовала с одноклассниками, легко сходилась с людьми.
Школу закончила на пятёрки, поступила в университет изучать историю.
В Сейфула, аспиранта-филолога, худенького, высокого молодого человека с узким лицом и миндалевидными, как у египетского бога, глазами, влюбилась на первом курсе. Вышла замуж. Поторопилась.
«Бог» оказался не египетским, а арабским, и взгляды на семью у молодого коммуниста восходили к пророку Мухаммеду. Жене на разрешалось встречаться с кем-либо помимо института. Скандал мог случиться из-за того, что в магазине разговорилась с бывшим одноклассником или зашла к приятельнице за книгой.
Семейное мучение закончилось неожиданно: арестовали несколько преподавателей факультета, в том числе и Сейфула. Наташа читала и слышала, что вокруг много врагов, но её муж не имел к этому отношения, надеялась объяснить, что произошла ошибка, только не знала, кому: её не вызывали, не объявляли женой изменника родины. Прошёл слух, что Сейфул расстрелян.
Ей было двадцать три года, потрясение пережила, прошло время и вкус к жизни вернулся.
Перед началом войны «морочила голову», по выражению мамы, двум поклонникам: корреспонденту центральной газеты и инженеру по разработке морских приборов. Журналист превосходил соперника по разговорчивости и остроумию, но инженера Наташа ценила за преданность. Легко отвечая остротой на остроту, внутренне она требовала от мужчины серьёзности. Шутила, флиртовала с обоими, но влюблена не была.
Со дня объявления войны от корреспондента не было вестей, а специалист по морским приборам, призванный служить офицером на Северный флот, прислал письмо, предлагал свой аттестат: документ, который в тылу можно было обратить в деньги.
Наташа к этому времени окончила курсы связистов и ушла добровольцем в армию, аттестат попросила отослать матери и младшей сестре с грудным ребёнком, их эвакуировали в Сибирь.
Проблема выбора между претендентами на руку разрешилась сама собой, если, конечно, Наташа не встретит мужчину, которого полюбит.
С таким человеком она познакомилась на войне в момент, менее всего подходящий для выражения чувств, а другой возможности не представилось, его серьёзно ранили. Жив ли он, в каком госпитале лечился, Наташе не удалось узнать. Так было до дня, когда сильнейший западный ветер взбудоражил город.
Инженер, вернувшийся с войны, остался верен своей Наташе, она согласилась стать его женой, получила мужа без недостатков: неплохо зарабатывает, не пьёт, не курит, не засматривается на других женщин, признаёт её право задерживаться на работе и собирать у себя компании друзей. Милый, стеснительный человек подозревал, что Наташа – это подарок, который ему не по заслугам.
Предупреждение о затопленных открытых люках Наташа собиралась написать мелом в двух местах: на двери парадной, через которую люди попадали во внутреннее пространство дома и на стене рядом с чугунными воротами, выходящими на переулок, в котором пока было сухо.
По краю двора женщина прошла к воротам и истратила половину кусочка мела на царапанье крупными буквами по отколовшейся местами штукатурке стены, потом вернулась к парадной. Там, на ступеньке, спиной к ней, лицом на улицу, стоял мужчина, наблюдая буйство стихии, не решаясь ступить в поток. Высокий, плотный, в сером плаще и тёмной шляпе, он плечом прислонился к открытой двери, на которой Наташа собиралась писать.
– Простите, – обратилась она.
Ветер издевался над городом, гудели грузовики, перекликались и вскрикивали люди, прыгающие по тротуару, человек её не услышал.
Тогда, дотронувшись до его плеча, она произнесла своё фирменное: «Алл- л-оу», обычно оно не оставалось незамеченным.
Плечи вздрогнули, мужчина замер на секунду и обернулся.
Наташа не могла справиться с изумлением, дыхание прервалось. Кожа на его лице стала суше, появились морщины вокруг глаз. Но это был он, живой.
Четырнадцать лет назад, в октябре сорок первого, она, сотрудник кафедры университета, уже ощутившая на себе голод и бомбёжки, прибыла на зенитную батарею, прикрывающую небо города, для прохождения службы телефонисткой. Там служили молоденькие девушки, а командовали ими два дремучих малообразованных, по её мнению, парня. Обычные распоряжения сопровождал мат. Потом Наташа поймёт, что значит для командиров иметь в подчинении вчерашних школьниц вместо бойцов.
Оба мужчины были небольшого роста, один из них, главный, выглядел невзрачным, ни одной характерной черты, а второй имел большой крючковатый нос, светлые вьющиеся волосы и серые глаза с прищуром. Его фамилию женщина не забыла и не забудет никогда: Касьян.
В рязанской деревне, откуда переехали в город родители Наташи, матюгами изъяснялись только пьяницы и опустившийся сброд, не посещавший церковь. Батюшка не позволял грязно выражаться, называя это богоотступничеством. Папа и мама, верующие люди, каждое бранное слово воспринимали не как крепкое ругательство, а будто бы произносивший, и на самом деле, желает того, о чём говорит, так они воспитали детей.
Преподаватель древнерусского искусства, по возрасту старшая в небольшом коллективе, Наташа ощутила себя представителем культуры и взбрело ей в голову, что должна пресечь хамство грубых мужиков, которое вынуждены терпеть молоденькие зенитчицы.
Объявили построение.
«Прекратите сквернословие, – громко красивым голосом, как в аудитории, произнесла она, – война не даёт вам право оскорблять женщин, они – будущие жёны и матери ваших детей!»
Командир, фамилию которого Наташа забыла, подавился бранным словом, крякнул, кашлянул, и начал оторопело составлять приказание, подбирая слова. Без мата получилось очень длинно, это удивило Наташу, а Касьян, стоявший сбоку, посмотрел на неё зло.
Оказалось, что и девушки недовольны «выступлением» новой телефонистки. Какое-то равновесие в небольшом коллективе нарушила Наташа. В избе, где проживал женский контингент, все отодвинулись от неё.
«Теперь тебя расстреляют за невыполнение команды! Нашла время спорить, и у нас из-за тебя будут неприятности, кто-нибудь обязательно донесёт».
Наташа испугалась:
«Куда я полезла, не разобравшись, разве, забыла, что случилось с Сейфулом?»
Когда ложилась спать, подумала, потому, что изменить ничего уже было нельзя:
«И пусть расстреляют, а оскорблять себя не позволю».
Командиры ходили мрачные, изъяснялись косноязычно, неделя прошла, появилась надежда, что неуместное замечание останется без последствий. Девочки казались ей честными, трудно было представить, что кто-то из них способен на донос.
«А мужчины не будут сочинять пасквиль на себя, признаваться в том, что не умеют разговаривать на нормальном русском языке», – успокаивала себя преподаватель.
Вечером в конце второй недели похолодало, шёл снег с дождём. Наташа услышала, как подъехала машина. Её вызвали к командиру.
Зенитчицы проводили сочувственным взглядом:
«Конец».
Ноги задрожали, сердце замерло, позвоночнику стало холодно, ладоням – мокро. Ей надлежало погибнуть после двух недель службы, причём, не от вражеской пули, а от своей, и не за дезертирство или предательство, а по собственной глупости.
Она вошла в избу, отрапортовала:
«Боец Прокофьева».
Командиров в комнате не было. Около топившейся печки на грубо сколоченном табурете сидел человек, красивый, именно, такой мужской красотой, как понимала её Наташа: крупный торс, большая голова, черты лица можно назвать благородными, безупречный рисунок бровей и пепельного цвета, жёсткие волосы.
Странные мысли приходят человеку перед смертью:
«Какой красавец приехал отдавать меня под трибунал, потрогать бы в мирные дни волосы, пропустить их между пальцев, прикоснуться губами к бровям, жаль, что он – палач».
Молчание и избе.
По опыту мирной жизни Наташа знала: женщина не должна терять уважение к себе, и тогда мужчина не посмеет причинить ей зло, если он, конечно, настоящий мужчина. Она не собиралась начинать разговор, лебезить или оправдываться, стояла вытянувшись, он сидел в рубашке, накинув на плечи чью-то шинель. Верхняя одежда сушились около огня. Видимо, пришлось толкать машину в непогоду. Показалось ей, что это форма не «нквдешника».
– Садитесь, – предложил человек Наташе другой табурет.
Она села напротив, ждала.
Мужчина разглядывал её. Уже вторую неделю его забавлял голос в телефонной трубке. Так ответить «Алл-лоу» могла оперная дива или прима в драматическом театре, привыкшая к всеобщему вниманию.
Наконец, он нарушил молчание.
– Вы командированы обкомом?
– Да.
– В партии?
– Вступила полтора месяца назад.
– Вас здесь что-то не устраивает?
– Командиры употребляют в разговоре матерные слова. Этого делать не следует, на батарее служат молоденькие девочки. Война закончиться, они станут жёнами и матерями. Чему смогут научить своих детей? Ни при каких обстоятельствах женщина не должна позволять так с собой разговаривать. Наташа продолжила настаивать на своём: если пропадать, так не унижаясь.
– Гм, возможно, вы правы, – услышала она от человека, который приехал распорядиться её судьбой.
Его звали Михаил, ещё недавно работал конструктором оружия. Во что выльется война, догадывался, а, чем может закончиться, боялся думать. Служил офицером, донос попал к нему в горячке дней, когда Ленинград уже находился в блокаде.
Отец его погиб на войне четырнадцатого года в должности генерал-лейтенанта. Светская красавца мама устроилась работать в Мариинский театр простым костюмером. До революции её папа, тоже военный, навещал там балерин.
Второй раз она вышла замуж за красного командира, сделала это ради того, чтобы мальчик получил новое отчество и фамилию вместо своей, звучащей опасно в государстве рабочих и крестьян. Второго отца тоже убили.
Во время голода и нищего существования Миша слышал от мамы:
«Да, очень трудно, но из нас двоих мужчина – ты, и должен держаться соответствующе».
Он старался. Закончил технический ВУЗ по специальности, связанной с разработкой оружия. Женился на балерине из маминого театра.
«Твой дед обожал закулисные приключения, но ему не приходило в голову доводить дело до свадьбы», – прокомментировала мать.
Балерина изменила ему с кавказцем, привезшим в Ленинград народный ансамбль, Михаил отпустил её без разговоров, потому что ещё раньше понял, что она глупа и плохо воспитана.
Случались романы, но обзаводиться семьёй в его планы не входило. От бесперспективности и пустоты существования начал выпивать. Упрёки матери не действовали, потому что, так делали многие настоящие мужчины.
Несколько глотков спирта из алюминиевой фляги и война, грохот, грязь, смерть отдалялись.
Теперь он смотрел на женщину из мирной жизни.
«Недавно на фронте, поэтому не понимает во что вляпалась? – спросил себя, – нет, в Ленинграде уже голод, она худая и измождённая, но глаза горят, а «ал-ллоу» в трубке звучит роскошно».
– У вас голос красивый.
– Я знаю, все это говорят.
Мужчина усмехнулся:
«Наверно, боится меня, но держится молодцом, не унижается, не просит, не предлагает ничего в обмен на лояльность».
Начал расспрашивать о семье.
Наташа честно рассказала про мать – домохозяйку, отца – квалифицированного рабочего, умершего перед войной, и про Сейфула. Полагала, что в «органах» досье на него имеется.
Выяснилось, что они с Михаилом жили на параллельных улицах, в школы ходили разные, встречались, наверное, в районной библиотеке, но друг друга не помнят. Обсудили известных учителей в обеих школах и директора дома пионеров, кумира ребят.
В начале лета оба катались на лодках в ЦПКО им. Кирова, с тех пор прошло менее четырёх месяцев…
Поговорили о Кировском театре, о спектаклях Пушкинского. Он вспомнил, что, когда был мальчишкой, в известном клубе их района видел Маяковского, игравшего на биллиарде, а она рассказала, как познакомилась с Утёсовым в саду Аничкова дворца. Потом поделилась впечатлением от «Братьев Карамазовых»: спектакля МХТ, идущего два вечера подряд. После первой части самым страшным ей казалось не дожить до следующего дня и не увидеть продолжения.
Посмеялись. Последние слова звучали наивно в деревенской избе под прицелом врагов, когда даже в следующей минуте нельзя быть уверенным.
– Никогда не любил немецких композиторов, а из трёх иностранных языков, которым меня учила мама, немецкий нравился меньше других, – начал он говорить и осёкся, встретив удивлённый взгляд женщины.
Мать Наташи, бывшая крестьянка, не умела читать, и в эту минуту, в далёком сибирском селе, наверное, умоляла Бога, чтобы сберёг её детей. Ни у кого из Наташиных друзей не было родителей, владеющих иностранными языками, разве что преподаватели и коллеги Сейфула.
Михаил понял, что расслабился и позволил себе лишнее, беседу нужно завершать.
Спросил:
– Вас в город домой отпускают?
– Пока не отпрашивалась.
– Если будут проблемы с этим, позвоните, меня зовут Павлов Михаил Иванович.
Встал, беседа окончена, Наташа поняла, что командиры батареи ему подчиняются.
Помедлив, мужчина взял карандаш и написал на полях газеты, лежащей на столе: «Касьян. Будьте осторожны. Поняли меня?»
Наташа молча кивнула головой.
«Постараюсь перебросить вас отсюда», – продолжил наносить на полях газеты.
Наташа беззвучно показала губами: «Спасибо». Он скомкал лист и бросил в печь.
Вскоре её перевели служить в другое место. Она попыталась найти человека, с которым, почти, породнилась за два-три часа знакомства, но от девушки с первого места службы, которую встретила случайно, узнала про тяжёлое ранение Павлова и отправку в госпиталь.
Многое пришлось пережить за годы войны: гибель друзей, кровь, гной, она уже допускала мат, не привыкла, а только допускала, но ни разу, даже под смертельную песню пикирующего немецкого бомбардировщика, не ощущала такого страха, как в тот день, когда с трясущимися ногами шла на расстрел, а встретила его. У бойца есть шанс выжить на войне, а у приговорённого к казни – нет.
Часто думала, что, именно, с этим красивым умным человеком хотела бы прожить жизнь, если бы он остался жив, если бы отыскал её и предложил руку. Слишком много «если», но редкий день не вспоминала она своего спасителя.
Сейчас он стоял перед ней.
– Вы узнаёте меня? – спросила женщина.
– Я узнал вас ещё не видя, по голосу.
Мальчишка в мокрых сапогах пробегал мимо, радуясь наводнению, как незапланированному развлечению. Наташа остановила его:
– Напиши на дверях, чтобы ребята не ходили по воде через центр двора, там люки открыты, – передала кусочек мела, а мужчине приказала, – пойдёмте.
Привела в комнату, помогла снять плащ и шляпу, усадила на стул, встала перед ним на колени, расшнуровала промокшие ботинки, носки повесила сушиться на батарее парового отопления, обувь поставила там же, засунув внутрь скомканные куски газеты, впитывавшие влагу. На ноги его надела тёплые шерстяные носки и тапочки. Проделала всё так быстро и ловко, что он успел только сказать: «Мне неудобно, что вы так ухаживаете за мной».
– Милый, дорогой человек, я помню о вас каждую минуту, вы спасли меня, – воскликнула она, но не добавила: «От трибунала!»
Более двух лет прошло с того марта, когда сгинул тиран, расстрелян был его подручный, но до секретной речи следующего вождя на двадцатом съезде партии оставалось несколько месяцев, а, значит, «культа личности» в стране, пока, не было. Молчали люди про тюрьмы и лагеря от страха самим угодить в них.
«Стены слышали» – истина того времени.
Он поднял её, посадил к себе на колени, обнял, смотрел на чудо, явившееся ему в тревожном мокром городе.
– Слышала, что вас тяжело ранили и не знала, где искать, – произнесла она расстроенно.
Он отодвинул волосы у левого виска, и женщина увидела шрам, уходящий за ухо.
Рука её утонула в жёстких, посеребрённых волосах, губы дотронулись до шрама, до красивых бровей, до глаз. Исполнилось «последнее желание перед расстрелом», в её руках был бог, не египетский и не арабский, а греческий, главный на Олимпе, Зевс-громовержец.
Не существовало между двумя встречами четырнадцати лет и не имело значения, в том времени они находились или в этом.
Не только ей, но и ему следовало её благодарить.
Вернувшись на командный пункт тогда, в сорок первом, Михаил достал алюминиевую флягу, отвинтил крышку, вдохнул запах спирта и закрыл ёмкость. Сегодня он спас женщину с риском для собственной свободы. Неизвестно на что ещё способен Касьян, не было ли «ушей» за перегородкой избы, не «буравил» ли их внимательный глаз через отверстие в стене? Обвинение в доносе звучало, как приговор. Бытие показалось ему не таким уж бессмысленным. Истощённая телефонистка с горящими глазами поделилась с ним уважением к себе.
«Из нас двоих, мужчина – я», – упрекнул себя Михаил, с тем и продолжил войну потомок русских аристократов.
Ничто, казалось, не может помешать двоим в комнате, но тишину просверлил звонок входной двери коммуналки. Звонили, не переставая, как будто кнопку залепили пластилином.
Мужчина спросил:
– Это к тебе?
– Нет, у мужа ключ.
Эта фраза вернула их в действительность.
– Конечно, у тебя муж, иначе и быть не могло, он может вернуться каждую минуту, а у меня – жена.
Для второго брака он выбрал женщину из профессорской семьи, нежную, хорошо образованную, прекрасно воспитанную. Оба они имели склонность к сомнениям, переживаниям, депрессии, а Михаилу требовалось что-то жизнеутверждающее. Занимая высокую должность главного конструктора предприятия, он позволял себе в командировках короткие отношения с одинокими или замужними дамами. Все они роптали на близких, на условия жизни.
– Ты любишь мужа?
– Конечно, как можно не любить такого хорошего человека.
Иного ответа она не могла дать.
Остаться бы вдвоём и забыть обо всём. Но время было такое, что каждый человек имел прописку в конкретной квартире и не мог позволить себе второго жилья. Чтобы получить развод, требовалось дать объявление в газету, тем самым уведомить всех знакомых, друзей и родственников о проблемах в семье. Расторгался брак через суд, если судья найдёт для этого достаточно оснований. Инициатор развода мог лишиться должности и партийного билета.
Они сидели, взявшись за руки, смотрели друг на друга. У встречи не было продолжения.
Михаил встал, подошёл к окну, вода спадала, показался автобус.
Он достал из портмоне маленькую фотографию, сделанную для документов, написал на оборотной стороне номер рабочего телефона, попросил позвонить. После её слов о муже не решился предложить встречу.
– Не провожай меня, – сказал, когда увидел, что Наташа надевает пальто.
– Ну, уж это невозможно, – услышал в ответ.
Пока не пришёл автобус, она стояла, дрожа на ступеньках, потому что легко оделась и потому, что снова теряла его, потом смотрела вслед удаляющемуся автобусу, в котором ехал высокий человек с наклонённой головой, низкий был потолок в городском транспорте тех лет.
– Какой интересный мужчина, твой гость, – улыбнулась соседка Люся, усталая женщина в засаленном халате.
– Воевали вместе, – ответила Наташа, – он спас мне жизнь.
А при каких обстоятельствах это случилось, Люся не спросила. Тогда, через десять лет, сильна была мука о не вернувшихся домой, болели и умирали раненые или контуженые, люди не хотели тяжёлых воспоминаний.
Можно сказать, что и дальнейшая жизнь Наташи сложилась удачно. Супруг любил и берёг её.
Однажды, в центральном гастрономе встретилась с первым мужем, египетским фараоном со спёкшимся лицом, примерившим на себе ватник сибирского лесоруба. Оба обрадовались. Долго говорили о жизни, о семьях. Сейфул не хотел отпускать Наташу. Она не поняла, обрусел ли он окончательно, или запрет на общение с посторонними распространяется у восточных мужчин только на собственных жён?
В фотографии писателя, получившего государственную премию за произведение, откровенно слабое, но актуальное в тот момент, она узнала своего поклонника – журналиста. Всю войну он провёл корреспондентом на фронтах. Наташа написала поздравительное письмо, получила ответное и подписку на литературный журнал, редактором которого его назначили.
А номером телефона на оборотной стороне фотографии Михаила она не воспользовалась, не хотела видеть, как любимый человек живёт в обмане, боялась причинить боль супругу и оказаться самой в нелепом положении.
Скандалы в те времена не приносили ни успеха, ни денег.
Последние комментарии
5 часов 29 минут назад
7 часов 46 минут назад
22 часов 27 минут назад
22 часов 28 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 7 часов назад