Триксель (СИ) [pancy] (fb2) читать онлайн

— Волнуешься? — негромко выдохнул Марк над ухом Саши, закрепляя длинную косу резинкой. Оценивающе посмотрев на свою работу, он за плечи развернул Трусову к себе и прижался губами к её лбу.

— Спрашиваешь, — Саша тихонько закусила губу и снова встала спиной. — Доплетешь? — глухо спросила она и протянула шпильки. Марк молча забрал их и начал закручивать косу в гульку. — Я решила, что если сегодня приземлю триксель, то обязательно выиграю.

— Олимпиаду? — полушутливо усмехнулся Марк, получая слабый удар в плечо, который Саша сделала наощупь.

— Дошутишься, а я выиграю и её тоже, — Саша показала язык, будто Марк мог видеть ее лицо.

— Готово, чемпионка, — Кондратюк со спины обхватил девушку руками и прижал к себе. — Тебе уже через сорок минут выходить на разминку, — он отстранился и открыл лак. Развернувшаяся Саша понятливо закрыла руками лицо, позволив Марку прилизать волосы.

— Тогда нужно идти, — Марк защёлкнул крышку флакона, а Саша повела плечами. — Побеждать, — уверенно добавила она.

— Побеждать, — усмехнулся Марк и мягко поцеловал девушку. — В который раз посвятишь прокат мне, милая? — он усмехнулся и кончиками пальцев провёл по плечу Саши, которое пока не закрывала ни командная форма, ни платье.

— Снова и снова, — Трусова судорожно вздохнула, сжимая пальцами распахнутую кофту Марка. Кондратюк осторожно снял её руки и сжал в своих.

— Иди, русская ракета, — он едва заметно качнул головой и улыбнулся уголками губ. — Я обязательно приду, — прошептал он. А Саша вымученно улыбнулась в ответ, схватила сумку с пола и, помахав в ответ, выскользнула из гримерки Марка.

Кондратюк тяжело вздохнул и провёл рукой по растрепанным волосам. Он опустился на край кровати и уронил лицо в ладони. Его маленькая ракета ушла на прокат, который впору сравнивать с эшафотом. Волнение захватывало каждую клеточку тела, мир сузился до единственного слова: триксель. Тот самый прыжок, который из раза в раз не удавался знаменитой российской фигуристке, тот самый прыжок, из-за которого каждая ее программа идёт наперекосяк.

Марк чувствовал всё на себе. И нестабильность прыжков, тела, и всю нагрузку, что сваливается внезапно из-за нахлынувших эмоций во время проката.

Обычно, когда заходишь на триксель, в голове пустота. Скользишь спиной, набираешь скорость и в один момент разворачиваешься, чтобы толкнуться. И только тогда в голове начинает биться простая мысль: «Докрутить». Но все мгновения быстрые, и успеваешь лишь один раз внутри себя услышать это слово. А потом приземляешься. И либо продолжаешь успешно катать и улыбаться, либо сдерживаешь слёзы от острой боли в бедре, но встаёшь и едешь дальше.

И видит Бог, Марк слишком часто замечал плохо сдержанные слёзы и сжатые губы Саши после падений.

Саша умела удивлять, и каждый раз Марк боялся, что она выкрутит что-то эдакое на катке. Вдруг упадёт, и Марк больше не сможет спокойно смотреть, как она истязает себя на тренировках и падает, падает и падает. Хотя сам он падал не раз и прекрасно понимал, что это и как. А ещё он прекрасно помнит, как Трусова катала Гран-при со стрессовым переломом. И как он тогда злился, срываясь на каждом, кто попадался под руку.

Тогда успокоить его мог только спокойный взгляд Саши, означающий «всё хорошо, милый, я справлюсь». Но ей с трудом удавалось даже поднять на него глаза, в которых плескалась вина вперемешку с обидой, что тут говорить про успокоение. Но Марк смягчался и прижимал девушку к себе, чтобы успокоить и забрать всю боль, позволял плакать, цепляясь за футболку, укладывал спать, а потом шёл на кухню Сашиной квартиры и не знал, что делать дальше.

Но они справились, хоть и не со всем. Оставался лишь Сашин триксель и её пять квадов, травмы и попытки скрыть отношения от Этери Георгиевны, которая этого не одобряла.

Марк потёр лицо руками и повернул голову вбок. Он задержал взгляд в зеркале на своём бледном лице всего лишь на секунду и перевёл его на наручные часы. Кондратюк тут же вскочил, схватил со стола маску и телефон и побежал в сторону арены. За размышлениями он не заметил пролетевший час.

Марку приходилось расталкивать столпившихся в коридорах людей, чтобы как можно скорее добраться до служебных входов на лёд. Его трясло от мысли, что он не успел, что не настроил свою ракету и не пожелал ровного льда. Сердце заходилось в бешеном ритме, глаза выискивали рыжую макушку, а руки приходилось ежесекундно вытирать об командную кофту.

— Марк! — его дёрнули за руку и оттащили куда-то вбок. Захотелось сразу надавать незнакомцу по морде, но Марк обернулся и увидел обеспокоенного Женю Семененко.

— Где Саша? — перебил его Кондратюк, оглядываясь по сторонам. Женя покачал головой, а Марк уже захотел биться головой об стену: мысли в голове роились с космической скоростью.

— В своей гримерке, наверное, — он пожал плечами. — Ты помнишь ее номер? Сейчас, вроде бы, семнадцатый.

— Тридцать первый, — выдохнул Марк, заламывая пальцы. Женя похлопал его по плечу и кивнул вглубь коридоров. — Я в её гримерку, — бросил Кондратюк и приспустился в другую сторону. Быстро взбежав по лестнице, он в секунды преодолел коридор и высматривал табличку с номером. Оставалось удивляться, откуда берутся силы после вчерашнего проката.

Марк запоздало увидел седьмой номер на двери, как она распахнулась. Кондратюк вовремя притормозил, но все равно немного столкнулся с Сергеем Викторовичем. Тренер Саши посмотрел на него с удивлением, но кивнул в ответ на бодрое «Здрасьте, Сергей Викторович!» и, видимо, решил не напоминать, что на этом этаже только женские гримерки. Кондратюк сделал вид, что он вообще не к Саше: прошёл вперёд на несколько дверей, а стоило тренеру скрыться за поворотом, Марк подлетел к седьмой гримерке и распахнул дверь, слыша немедленное:

— Уйдите! — Трусова сидела перед зеркалом, смотря в глаза своему отражению, и крепко сжимала в руках плюшевую собаку.

— Даже мне? — Марк тихо усмехнулся, стянул маску и облокотился на косяк двери, наблюдая за Сашей, которая резко обернулась и улыбнулась.

— Тебе — остаться, — Саша встала, подошла к Марку и уткнулась носом в его плечо, обвивая руками его талию. Марк осторожно провёл рукой по спине девушки и оставил невесомый поцелуй на макушке.

— Женя сказал, что уже семнадцатый, — виновато произнёс Кондратюк, когда отстранил от себя Сашу. Трусова быстро кивнула и села на стул.

Марк прекрасно знал, где у Саши находятся коньки. Наизусть помнил расположение коробочки со шпильками, аккредитации и родинок на её спине. Он видел, насколько открыта перед ним Саша, и это будоражило. Марк никогда не подталкивал её к этому, принимая любой выбор Трусовой, но то, как она с каждым днём отдавала ему всю себя заставляло отдавать всё своё сердце и тело в ответ.

Кондратюк молча подошёл к спортивной сумке, достал оттуда коньки и, досконально осмотрев их, вручил Саше. Их тишину в гримерке прерывали лишь громкие звуки из коридора, пыхтение Саши и трение ее рук о коньки. Марк подал девушке руку, помогая встать, и на секунду крепко сжал в своих объятиях.

— Ты справишься, русская ракета, — шепнул он. — Справишься, милая.

— Буду блистать сегодня для тебя, — Саша даже в таких нежных объятиях казалась стальной и собранной. И этот диссонанс кружил голову Марку каждый раз.

Они натянули маски, вышли из гримерки и закрыли за собой дверь на ключ. Саша шла впереди, гордо распрямив плечи, а за ней словно телохранитель шёл Марк, бросая убивающие взгляды на каждого, кто посмел как-то неправильно по его мнению посмотреть на Трусову или задел её плечом.

Возле входа на лёд уже стоял тренерский штаб Тутберидзе. Этери и Даниил, даже если удивились, ничем своих эмоций не выдали, лишь сухо кивнули, в то время как Дудаков по-отечески улыбнулся одними глазами, рукой приглашая Сашу на лёд.

— Идите, я сейчас, — неуверенно кивнула она. Этери Георгиевна была недовольна, но вышла на лёд, а вслед за ней удалился Глейхенгауз. Но Сергей Викторович слабо качнул головой и встал вполоборота ко входу.

— Сейчас двадцать восьмой, — негромко произнёс он и окончательно увёл своё внимание от Саши и молодого человека.

Трусова судорожно вдохнула и развернулась к Марку. Со стороны было тяжело заметить, что она волнуется, но намётанный глаз Марка легко увидел её подрагивающие кончики пальцев. Он взял руки Саши в свои, а она даже не попыталась вырваться и склонила голову вниз, чтобы Кондратюк соединил их лбы. Марк сказал Саше всё, что нужно, но он понимал, что ей нужна поддержка. Такая немая, практически без тактильности, но поддержка, которую она будет ощущать сердцем во время всего проката.

— Иди, милая, — тихо сказал он, закрыл глаза и в ту же секунду почувствовал, как ее холодные руки пропадают, но оставляют что-то в ладони.

Марк очнулся от своего транса, когда услышал родное имя за пределами коридора. Объявили. Он обратил внимание на предмет, который сжимал левыми пальцами. Фенечка. Красно-синяя. Прямо как цвет платья Саши на эту программу. Марк прислонился к стене, сжимая в руках подарок, и пытался найти в себе силы дышать ровно. Заиграла музыка.

Несколько раз Марк побывал на тренировках Саши и уже успел запомнить последовательность её ключевых элементов. Вдобавок сама Трусова любила рассказывать о своих программах именно ему, а не кому-то ещё. Как только Саша исполняла прыжок или кантилевер, зал взрывался, и Марку не составляло труда вспомнить, что за прыжок выполняла Трусова. И как печать в памяти выжалось: «Первый — триксель».

Аплодисменты раздались, но их было немного, а в соседней комнате, в которой, видимо, стоял телевизор с трансляцией, кто-то ахнул. В сердце что-то Марка кольнуло. Выводы делать рано, нужно дождаться Сашу и оценки.

Следующие прыжки, судя по крикам, были удачными. Раздалась последняя нота, а Марк сжал кулаки и обессилено вздохнул. Тревога за Сашу не хотела оставлять его. А в голове бегущей строчкой — «дождаться оценок».

75,13.

И Марк про себя понимает: не приземлила.

Саша вышла спустя минуту и еле сдерживала слёзы. На коньках они были одного почти одного роста, но Трусова всё равно умудрилась уткнуться ему в грудь, и яростно шептала «Я не приземлила, Марк, понимаешь, не приземлила. Я снова всех подвела». Марк с каждым словом сильнее прижимал Сашу к себе, покрывал бесконечными поцелуями макушку и шептал в ответ: «Все тобой гордятся, русская ракета, милая, ты лучшая». Он отстранил девушку от себя и сцеловал с щёк застывшие слёзы и, глядя в глаза Этери Георгиевне, подхватил плачущую Сашу на руки и понёс в сторону гримёрок.

И пока Саша отчаянно цеплялась за его кофту, Марк вспоминает: «Если я прыгну, то я обязательно выиграю».