Да ну тебя, Ричи (СИ) [sladdkova] (fb2) читать онлайн

========== Преткновения ==========

Всему клубу неудачников на самом деле больно наблюдать за этими двумя. Они, считай, всю жизнь дружат, и дружить будут, вот только эти идиоты не замечают очевидных вещей. Точнее, не замечает только один идиот.

— Ребята, пойдёмте после школы мороженое поедим. Ричи, ты с нами? — Ричи лыбу давит до ушей на предложение Эдди, и сам Эдди тоже улыбается, как придурок, пока Тозиер кивает, залипая на блестящие губы друга.

Билл смешок давит в кашле, откровенно поражаясь такой явной влюбленности, Беверли тяжело вздыхает, прикрывая глаза, а Майк со Стэном в открытую смеются.

Мороженое, окей, да.

А пока они все будут сидеть и залипать под проигрыватель или обсуждать предстоящий выпускной, Ричи сделает Эдди минет в своих фантазиях, уж раз десять точно, а Эдди про такую вещь, наверное, и не знает вовсе. Даже не догадывается.

— Конечно, Эдс.

— Не называй меня так, придурок.

Ну, конечно, блять, конечно, Ричард, браво. Другого и быть не может.

Ричи никогда Эдсу не отказывает. Ричи так-то вообще безотказный, если дело касается маменькиного сыночка.

Капсбарк Ричи нравится уже давно. Особенно его голос, голые коленки и большущие карие глаза, как у олененка. Да так сильно, что это заметили, наверное, все одноклассники и даже один из учителей, сделавший замечание замечтавшемуся Тозиеру. Стэн, правда, раньше всех заметил, но это не то, чем можно похвастаться в компании лузеров. Один только Эдди в облаках летает, абстрагируясь ото всех, и совершенно не замечает потуги Ричи вывести на разговор не про «шикарные буфера твоей мамаши, Эдс», а про отношения, а если и замечает, то только краснеет и несет какой-то бред про очередную болезнь, которая его убьет, или начинает обсуждать космос — тут одно из двух. Одним словом, бесит Эдди, но от этого только сильнее нравится.

Билл же думает, что тот специально тему меняет, потому что стесняется очень-очень-очень, ведь это же их малыш Эдди, тот самый Эдди, который ни разу не целовался, у которого нет коллекции порно-журналов под матрасом и который с девочками действительно занимается дополнительно по биологии, а не флиртует и тем более не сует руки им под юбку.

Эдди, по ходу, даже не представляет, что так можно.

Ричи же никто за язык не так давно не тянул обсирать однополые отношения, вот Эдди и трусит теперь окончательно.

Глупый Тозиер. Оба глупые.

Ричи уже извелся весь, пытаясь как-то намекнуть другу, что он не прочь был бы сходить с ним в кино на новый ужастик не только ради того, чтобы постебаться из-за страхов Каспбрака, да и Эдс согласится, вот только будет воспринимать это все не как свидание, а как бро-выходные.

Ну да, вы же бро, Ричи, не забыл? Лучшие друзья, не разлей вода с самого детства.

Бип-Бип, Ричи, остановись.

Друга не хочется целовать и лезть ему в штаны. Другу не хочется шептать на краснеющее ушко, насколько прекрасно от него пахнет. Но Эдди ему уже не друг, вовсе нет. Ричи трясет, когда Эдди стукает его по плечу и дышит в ухо, смеясь над шуткой Майка; у Ричи стоит, когда маленькие ладошки скользят по его телу, чуть приобнимая; Ричи больно смотреть на то, как Эдди улыбается другим, особенно той блондинке с параллели. Ричи заебался намекать Эдди, что он ему нравится.

Билл заебался намекать обоим, что пора уже все сказать прямо, а не выебываться и страдать.

А пока они сидят и едят клубничное мороженое, Эдди думает о том, какие же красивые у Ричи глаза за крупным линзами очков и как же сделать так, чтобы лучший друг обратил на него внимание, как на предмет воздыхания, а не предмет вечных насмешек относительно матери.

Мороженое уже давно растаяло и стало невкусным. И оба парня думают когда же, да когда. Эдди бедную ложечку для мороженого уже вылизал всю, пока на Ричи смотрел, а тот и глаз оторвать не может от розового языка и сладких губ.

Один Билл ухмыляется, смотря то на одного, то на другого.

— Ребята, в-в-вы бы уже начали встречаться, а то от ваших взглядов друг на друга ж-ж-жарко становится.

И Ричи впервые не знает что сказать, потому что именно в этот момент Эдди облизывал губы, и ей-богу, Ричи даже не слышал, что там говорил Билл. Да и не важно это.

Когда-нибудь Ричи обязательно наберется смелости и во всем признается, но, а пока:

— Эдс, твое мороженое течет так же, как и твоя мамаша при виде меня.

Когда-нибудь уж точно.

========== Поцелуи ==========

Гребаные волосы Эдди.

Гребаные темные волосы с рыжим отливом, лезущие ему прямо в глаза, пока он пытается — попытки довольно провальные — написать эссе по истории. Тема не так уж и сложна, Ричи давно скачал себе готовую работу и теперь откровенно пинает балду, лёжа на чужой кровати и просто наблюдая…

Эдди красивый: длинные ресницы, совсем как у девчонки, тонкие руки, чистая кожа, нетронутая акне, высокий голос, совсем не мальчишеский. Эдди вообще собрание противоречий в одном лице, и Ричи это чертовски нравится.

Его друг действительно вырос за это время. Последний год старшей школы сильно влияет не только на него, ведь раньше Эдди нельзя было кого-то запускать в свою комнату — чокнутая мамаша не разрешала: «Ведь там могут появиться микробы, Эдди заболеет и умрет, а виноваты говнистые Ричи и Билл, или черт еще знает кто, которые внесли с собой эту заразу с улицы, конечно же».

Из гребаного внешнего мира.

И плевать, что это было бы сущим бредом его обдолбанной от аддерола мамаши. Все уже давно знают, какое лечение она практикует, только Эдди все отрицает, списывая на вечную ипохондрию.

Наивный.

— Эй, Эдди, а твоя мать водит сюда кавалеров или ее не трахают, чтобы заразу не подцепить?

Эдди морщится и кидает привычное:

— Заткнись, Рич, — продолжая писать эссе.

Тозиер не унимается и садится на кровати, поджимая ноги, чтобы было лучше видно разозленного друга.

— Это сколько же нужно презервативов напялить на свой хер, чтобы твоя мамка не переживала, что может сдохнуть от сифилиса. Пять, семь? — Рич показательно считает и смотрит себе между ног, — это вообще реально?..

Эдди прикрывает глаза и поджимает губы, нервным движением скидывая непослушную чёлку с глаз. Ричи обожает доводить его до этого состояния, когда тот начинает очень и очень нервничать, показательно вдыхать лишние порции ингалятора и пить капсулы от несуществующей болезни, при этом ворча, что Ричи его заебал и вообще, когда он уже сдохнет от своей желчи.

— А может твоя мамка просто любит подрочить, думая о том, какой, — Ричи поднимается с кровати, делает пару шагов по мягкому ворсу ковра и уверенно наклоняется к самому лицу Эдди, сдувая пару локонов с его лица, — у нее хрупкий мальчик?

Эд удивленно вскидывает брови. Улыбается. А улыбка у него хитрая, ничего хорошего не предвещает.

— Может это ты дрочишь, думая обо мне? То и дело упоминаешь мою мать, Рич. Не в матери ведь дело, да? Во мне.

— Да кто тебя такого долбанутого захочет? — принимает вызов Рич, облизывая губы. — Ты и не целовался ни разу, боишься же, что через слюну что-то проникнет в твой чокнутый мозг. У тебя же на баб аллергия.

Эдди щурится, он всегда напоминал Ричу хитрого лиса, а сейчас, вблизи, когда еле заметные веснушки красуются на носу и если наклониться еще чуть-чуть, самую капельку, можно дотронуться до каждой губами… Рич отталкивается руками от кресла, где сидит его друг и ухмыляется.

— А вот и целовался! — краснеет от злости Эд. — И не раз! И не сдох, как видишь! И пофиг мне: девка или не девка.

И тут Ричу уже не до смеха, потому что раньше на подъебы о поцелуях Эд не отвечал, краснея и отводя взгляд. Ричу становится то ли обидно, то ли ревностно от слов друга. Мысль проверить, врёт ли ему этот придурок или нет, появляется мгновенно.

Резко подойти и схватить за ворот поло не составляет никакого труда. Глаза в глаза, и Рич победно улыбается, видя еле-уловимый страх в зрачках друга.

Пиздабол.

Не боится он прикосновений и поцелуев.

Ну да, как же.

От Эдди пахнет клубничной жвачкой, и Ричу реально нравится вдыхать этот сладкий запах. Кожа гладкая, нежная. Рич поднимает ладонь и медленно проводит по щеке, тут же покрывающейся румянцем.

— Рич… Не надо, — шепчет Эд, сжимая ладонь на своем лице. — Это не смешно, чувак.

— Ты же у нас гуру по поцелуям, — наклоняясь еще ближе, — так докажи мне, или ты такой же фригидный, как твоя мамка?

Поцеловать сначала в алеющую щеку, чувствуя дрожь тела рядом. Ричи — эксперимента ради, конечно же — прижимается ближе, ощущая грудью чужое сердцебиение. Нереально доставляет, в сто раз лучше, чем смотреть порнушку.

Губы у Эдди тонкие, с красивым изгибом, розового цвета, и пахнут клубникой. Он вообще весь пропитан этим запахом, и Рич его жадно вдыхает, вплетая пальцы в мягкие волосы на затылке.

— Рич… — задушенно, тихо, на грани слышимости.

И Ричи просто целует. Прикусывает нижнюю губу, притягивая еще ближе, как только может, пальцы сжимаются на худом боку, и сто процентов останется след, который после будет замазан мазью от ушибов и синяков.

Ричи бесит, что Эдди такой правильный и неприкасаемый, боящийся прикосновений и чужого тепла. Ричи вырос и теперь не боится клоунов, но упустить этот момент и не взять больше — боится сильнее.

Скользнуть обжигающим языком внутрь чужого рта и услышать тихий стон и движение в ответ — как подарок на Рождество, как салют в пасмурном небе.

Ричи чертовски доволен. Хочется больше, ближе и горячее. Тозиер чувствует, что начинает возбуждаться от таких поцелуев, влажности рта и мягких волос между пальцев.

Он отстраняется и вглядывается в лицо лучшего друга. У Эдди глаза закрыты, губы блестят и щеки красные-красные.

— Целовался он раньше, ну да, — ухмыляется Рич, проводя пальцем по линии роста волос на затылке. — Дилетант. Твоя мамаша и то лучше целуется, - и злые слова нервно срываются с губ.

У Эдди или позднее зажигание, или резкая обида, но расслабленность с лица тут же испаряется, а влажные губы кривятся.

— Фу, мерзость какая. Пойду зубы почищу после тебя, придурок. И если у меня появится что-то на губах…

Рич же просто целует снова, прерывая бессвязный поток слов друга.

Ведь целоваться с Эдди намного лучше, чем с его мамашей.

========== Ричи семнадцать ==========

Комментарий к Ричи семнадцать

о да, началось, в следующей главе вообще полный треш :D

По правде говоря, Эдс давно Ричи нравится. Уже и не вспомнить, когда впервые начались эти проявления далеко не братских чувств по отношению к хрупкому ипохондрику, а заканчиваться эти ощущения совершенно отказывались.

Если тебе только тринадцать и ты только начинаешь думать о всяком таком — как называл подобное Эдди — то Ричи думал об этом уже давно, представляя далеко не чью-то мамашу — как все думали — или придуманный образ в голове, а вполне себе живого человека, да ещё и раз в сто симпатичнее кого-либо.

Время шло, но это скребущее ощущение внутри Ричи не проходило, а лишь постоянно о себе напоминало. К тому же черт побрал этого Капсбарка и его ультра короткие шорты. Черт, ну правда, он ведь даже на физкультуру не ходит.

Ричи глотает слюну и старается так откровенно не палиться.

— Ричи, ты в нем скоро дыру п-п-прож-ж-жешь, — шепчет Билл, и Ричи понимает, что все серьёзнее, куда кажется.

Он ощутимо вздрагивает, пугаясь мысли, что и Эдс уже знает, что все вокруг знают.

Ричи натягивает на физиономию улыбку.

— Да я просто вспоминал, как драл ночью мамашу Эдса.

Билл молчит и лишь осуждающе смотрит, пока Эдди, ничего не замечая, спокойно копается в телефоне. И Ричи правда страшно.

***

Становится страшнее, когда тебе пятнадцать и у тебя откровенно не стоит на тёлочек во время поцелуев — уж Ричи напроверялся с половиной Дэрри — зато встаёт на их с Эдди совместное фото.

— Пиздец, — шепчет Ричи, кончая себе в руку за какие-то жалкие тридцать секунд дрочки.

Эдс смотрит с фотографии чуть насмешливо, своим фирменным прищуренным взглядом, будто соглашаясь, что да, братан, конкретный такой пиздец, пиздецище, я бы сказал, и убери здесь, а то знаешь сколько микробов на грязных руках?

Ричи бьётся головой об стену, впервые всерьёз задумываясь о своей ориентации и о том, как бы выглядела его сперма на лице Эдди, но тот бы никогда подобного не позволил.

Никогда, черт его возьми.

Ричи снова закрывает глаза, представляя, как бы Эдди кричал, пока Ричи его растягивал, как бы умолял остановиться и говорил о куче микробов, если бы Ричи сделал ему минет.

О том, как бы Эдс делал минет ему — тот старается не думать, чтобы не кончить слишком быстро.

Голые ноги Эдди, ресницы Эдди, теплое дыхание, тонкие запястья…

Тишина в комнате парня разрушается тихим жужжанием телефона, Ричи трясущимися руками берет его в руку, другой сжимая член, и готов начать заикаться, как Билл, потому что звонит Эдди, и черт возьми…

— Да, Эдди, — выходит слишком хрипло, будто Тозиер кросс пробежал, или будто он дрочит, думая о лучшем друге.

— Рич, я хотел спросить, как называется тот фильм… — Эдди затихает на том конце провода, прислушиваясь к тяжелому дыханию друга.

Это эддино «Ричи» просто заставляет его сильнее сжать член в руке и податься бедрами вверх…

— Говори, — шепчет Рич.

— Эмм, я, наверное, не вовремя звоню, да? Ты с кем-то? — у Эдди неподдельное любопытство в голосе.

— Да, с твоей мамашей, — не сдерживается Рич, слыша недовольное пыхтение.

Эдди сбрасывает, а Ричи начинает яростно водить рукой по влажной головке, смотря на злополучное фото друга.

Капелька спермы все же попадает на фото, и Ричи ее поспешно оттирает, чтобы не осталось пятна, ни в коем случае. К тому же это Ричи подарил сам Эдди.

— Какое же блядство, Ричард, — шепчет Тозиер сам себе закрывая глаза.

Ричи семнадцать и он по уши влюблен.

========== Только на двоих ==========

Комментарий к Только на двоих

The Neighbourhood – W.D.Y.W.F.M.

ВЫЫЫ ГОТОВЫ, ДЕТИ?

Очкую чет, потому что очень давно не писала подобное, работа выбивает из колеи. И еще, фанфик с соулмейтами сюда впихнуть или отдельной работой?

Ричи не хочет любить.

Больше никогда и ни за что.

Нахуй всех этих поэтов, возносящих любовь на пьедестал, нахуй розовые сопли по телевизору и умиление от её якобы звёздной улыбки, нахуй злые слезы и пассивное курение 24/7.

Хватит.

Ричи уже глотнул вдоволь.

Извините, подвиньтесь.

Он смотрит на недопитую бутылку пива в своей руке и морщится от кисло-горького привкуса во рту, кусая обветренные и без того искусанные до мерзкой багряной корочки губы ещё сильнее. Внутренний голос, подозрительно высокий и знакомый, нашептывает опьяненному Ричи, что: «Давай, брат, ещё одну, и не пиво, вовсе нет, возьми что покрепче, ароматный Jim Beam, к примеру. Посмотри, Ричи, вон он тоже его пьёт, этот сладостный коктейль из колы и бурбона, унося себя за пределы разумного в гниющее воспаление под названием ушедшее детство».

У Ричи зубы сводит, когда он смотрит на него. Эдди, гребаный ж ты заранец, на один день вырвавшийся из-под опеки чокнутой мамаши, уже вовсю болеет новой болезнью, той самой, которая гниёт на дне в стакане его блядского коктейля. Которая делает его блестящие глаза ещё ярче, а губы полнее и…

Го-го-господи, Ричи превращается в ничтожное заикающееся нечто, уебищное и детское, коим когда-то был Билл, когда вспоминает, как круто целовать эти губы, как вкусно их кусать почти до крови, слыша тихое поскуливание в ответ, мяукание, как у котёнка; перебирать мягкие локоны под пальцами, когда прижимаешь ещё ближе к себе; как охуенно чувствовать, что у этого мальчика стоит на тебя, что именно ты его портишь.

Будто он твоё все.

Будто не отпустишь больше никогда.

Эдди ему улыбается сквозь толпу, облизывая губы, будто не неделю назад с закрытыми глазами скороговоркой выпалил, что все это было ошибкой и неправильно, и вообще ему страшно и делать такие вещи он больше не будет.

И у Ричи до сих пор болит где-то там внутри, между рёбрами, где болеть, блять, не должно… Наверное, это из-за курева.

Эдди понравился девочке. Всего-то.

Ричи нравится доброй половине школы, но он бы никогда не променял…

Впрочем, уже и не важно, что он еще «не», ради Эдса, ради милого Эдди, блядь, хватит Ричи разводить сопли, ты же поклялся, что больше нет.

А он все стоит и пьёт бурбон маленькими глоточками, прожигая Тозиера серной кислотой карих глаз, пережевывая все кости взглядом, выплевывая прямо на грязный пол, где куча пепла. Ричи думает, что ему там самое место, в ногах Эдди, потому что этот чистый мальчик и так сделал ему огромное одолжение, подарив свой первый поцелуй.

Ричи думает, что больнее быть не может, когда видит, как эта девчонка, Мэгги, кажется, или Элли, жмётся к нему, целуя в щеку, куда Ричи любил целовать, обнимая вовсе не так, как Ричи любил — властно, до тихого вскрика и стона в губы.

Блядь.

Они мило щебечут, а у Ричи лопаются капилляры в глазах и терпение.

— Эдди, можно тебя на минутку? — и голос почти не дрожит, и даже скромная улыбка появляется на лице.

Эдди пьян и вовсе не видит горящих от возбуждения глаз, закушенной губы и стояка в джинсах Ричи, но эта, то ли Элли, то ли Мэгги, видит. И как же Ричи этому рад. Он-таки заявляет свои права, закидывая руку привычным движением Эдди на плечи и ведёт его в сторону туалета.

Капсбарк шатается, что-то болтает об охуенном вечере и так тяжело дышит, обжигая дыханием шею Ричи, что тот еле сдерживается у самых дверей.

За ними идёт Элли/Мэгги, и Ричи смеётся, потому что все идёт по хорошо спланированному сценарию.

— Ричи, друг, — Эдди садится на край ванны, пока Ричи закрывает дверь перед самым носом Элли/Мэгги, — я хотел извиняться… ты знаешь же, э… гормоны… Я…

— Это не гормоны, Эдди, — зло шипит Ричи, хватая его за плечи, пальцами-удавками заставляя того задержать дыхание от забытой близости.

С Элли такого не было, ни с кем такого не было, а с Ричи было.

Было так чертовски вкусно и спокойно, что он так и залипает на эти невозможно искусанные губы и глаза, уже давно не скрытые стёклами очков, глаза, пожирающие душу Эдди изнутри.

Пальцы сжимаются сильнее, и Эдди почти чувствует эту ментальную боль Тозиера, скрытую мнимой улыбкой и червоточиной в зрачках, покрытой жаром, потом и сладкой клубничной жвачкой.

Ричи молчит и смотрит, а у Эдди ощущение, что он стоит перед Ричи голый. Непозволительное возбуждение оседает внизу живота, шорты ни черта не скрывают влажное пятно, а красные щеки — просто, блядь, из-за прикосновения к плечам, Эдди, ты болен — уже кричат Ричи, чтобы он сделал что-нибудь.

— Я… — Эдди на секунду прикрывает глаза и облизывает губы, понимая, что только что сдался, убил свои принципы окончательно и бесповоротно.

Ричи до боли в горле хочется ощутить на своих губах привкус шоколада и колы, алкоголя и клубничной жвачки, аромата ингалятора и лавандового мыла. Ричи сжимает Эдди в своих объятьях, зарывается в волосы и чувствует-чувствует, как быстро бьётся хрупкое сердце, покрытое пластырями, и как он делал больно сам, не замечая, что рушит самое дорогое для Эдди — его чистоту.

Ричи хочет убить в себе все эти чувства, когда Эдди потирается о него, как кот, мурлычет на ухо, зазывая, приглашая.

Ну же, Ричи, потрогай меня, ощути меня, возьми меня.

Забраться под тонкую кромку шорт и опустить их вниз одним движением руки, смотря прямо в глаза, забирая оставшееся чистое и никем нетронутое навсегда.

Они ещё не делали такого, но всему приходит конец.

Ричи упрямо думает о том, что он не любит Эдди, совсем не любит, когда наклоняется к его лицу и лижет нижнюю губу, сладкую губу хрупкого мальчика с пластырями на сердце. Хочется то ли взвыть и расплакаться, то ли рассмеяться и слечь в больничку, как Бауэрс, потому что если это не любовь, то что вообще есть любовь…

Эдди стонет в голос, когда Ричи врывается в его рот языком, вылизывая изнутри, как самую вкусную конфету, с каждым движением губ сжигая их дружбу окончательно и бесповоротно.

Кожа у Эдди белая, и на ней так красиво светятся засосы Ричи, что он оставляет яркую вереницу, идущую с шеи вниз к самому сердцу. Эдди стонет, почти кричит, когда Ричи, смотря ему прямо в глаза, кусает за сосок и сжимается пальцами ноющую головку влажного члена.

За дверью слышится голос Элли, зовущий парней, она прекрасно слышит стоны, но упрямо стоит за дверью, впитывая в себя чужое грехопадение, как губка.

Как грязная, вонючая губка, — думает Ричи, проводя по распухшим губам Эдди пальцами, и тот понимает все без слов, языком облизывая указательный.

Видел так в одном порнофильме, что они смотрели вдвоём со Стэнли, потому что оба жутко стеснялись осуждения своих друзей, потому что смотрели не на обычную пару, а на геев, и оба не очень удачно скрывали свое возбуждение.

Эдди никогда никому об этом не рассказывал, старался выкинуть из головы обрывки истории, боялся собственных мыслей и желания быть тем парнем, что умело, как пёс, вылизывал чужие фаланги, погружая их в рот и покусывая… но в данный момент, когда перед ним сидит на коленях самый красивый парень в мире, Эдди не стесняется, Эдди вбирает сразу два пальца и жадно их лижет, неотрывно смотря в глубину зрачков, уходя в эту топь все глубже и глубже.

— Да, детка, давай, — Ричи кусает губу, жмурясь от удовольствия.

Эдди, его славный Эдди целует его руки, лижет его пальцы и стонет при этом, ерзая на краешке ванны и сводя ноги вместе.

Господи, прости меня, думает Ричи, вынимая пальцы изо рта Каспбрака и проводя ими по члену в самый низ к яичкам и тому самому месту, о котором Ричи старался в данный момент не думать.

Не все сразу.

Эдди дрожит от возбуждения, его глаза похожи на два вспыхнувших огонька. Ричи улыбается и спускается поцелуями вниз по животу, к бёдрам, кусая каждое с особой нежностью и разводя острые коленки в стороны.

— НЕТ, РИЧИ! — пытается брыкаться Эдди, понимая, что будет дальше. — Это грязно… — и Ричи похуй.

Ричи на пробу лижет головку члена, поглаживая коленку Эдди, будто успокаивая. Лицо у Эдди красное-красное, он пытается закрыть его ладошками, но глаза упрямо оставляет открытыми, наблюдая, как алые губы, мягкие, касаются его там, целуют его там, где куча микробов, и если бы Эдди не был пьян, он бы уже рыдал от такого, но Ричи, как уже было сказано ранее, похуй.

Ричи сделает это, заклеймит, заберет последнее светлое, как завоеватель, как смерть, и больше никому не разрешит прикасаться.

Никому и никогда.

Собственное возбуждение давит с особой болью. Тозиер, не отрываясь от Эдди, расстегивает джинсы и начинает водить по члену в такт собственным движениям рта. Эдди плачет, дрожит и все пытается свести ноги вместе.

Эдди сладкий на вкус, и Ричи не сдерживается, говоря об этом Капсбарку, а после заглатывает, как можно глубже.

— Господи, Ричи, я ненавижу тебя, говна кусок, ненавиж…

Эдди затихает и крупная судорога проходит по его телу, выплескиваясь вместе со спермой и слезами. Ричи сидит с влажной рукой и алыми губами, покрытыми спермой Эдди, и улыбается.

Где-то на фоне играет музыка, червоточина внутри обоих парней затягивает друг друга. Все становится на места.

— Я люблю тебя, — шепчет Ричи, вытирая рот и целуя разомлевшего Эдди в колено, — и мне плевать, даже если ты не будешь любить меня в ответ, понимаешь, Эдс?

— Не называй…

И Ричи его просто затыкает, ни целуя, ни сильнее раздевая, а просто обнимая, кладя голову себе на грудь, где гулко бьется сердце.

Эдди затихает и смущенно улыбается.

— Ты сделал мне минет и признался в любви.

— Ты больше не встречаешься с Карой.

— Это Элли, — смеется Эдс, — ее зовут Элли.

— Да мне плевать, — шепчет Ричи, заботливо поправляя одежду и прическу Капсбрака.

Они выходят вдвоем, и никто даже не смотрит в их сторону, всем плевать.

Никто не видит с какой нежностью главный балабол Дэрри проводит по спине Каспбрака, подталкивая вперед.

Никто не видит, как Эдди прикрывает глаза и робко улыбается.

Никто этого и не увидит.

Это лишь для них, двоих.

========== Любовь? ==========

«I wanna be your lover

I don’t wanna be your friend»

You don’t know what you got ‘til it’s gone my dear

So tell me that you love me again.»

Вода из-под крана капает тягуче медленно, раззадоривая расшатанные нервы ещё сильнее. Кулаки сами собой сжимаются. Из ладони выпадает пара капсул на скользкий пол — этого ничто не изменит: ни горячие капли, ни плотный пар ванной комнаты, ни образ Эдди, застывший в голове подобно ядовитой занозе.

Ричи тяжело глотает вязкую слюну от таблеток, пропуская через горло импульсы забытых прикосновений, отдающих ароматом конфет и клубники, которые Он только что ел.

Капли перестают падать, пар рассеивается, но тягучая пустота внутри остаётся.

Ричи хочется немного сдохнуть и курить.

Совсем немного.

По ноге медленно стекает чужая сперма.

–-

Никто из них двоих не думал, что после произошедшего на вечеринке и разговора по душам в туалете все станет «лучше», как в дешёвых женских романах, что читает мамка Эдди на досуге между принятием валиума и вагинальных свечей.

Ни хрена не стало.

Ни у Ричи, ни у Эдди.

Пусто только в голове, как после экзамена, который ты завалил, как после дрочки в душе на светлый образ истинной любви.

Все так хреново, что Ричи подумывает, как спиздить у мамаши Эдди антидепрессанты, чтобы просто…

Просто «что»?

Унять возбуждение?

Забить хрен на друзей и на него?

Начать спать и нормально питаться?

Остановись, Ричи.

Все начало катиться в пропасть: бесстыжую и глубокую, под названием «я-боюсь-заниматься-этим-Ричи».

Эдди действительно боялся, потел, стеснялся и краснел даже от взглядов во время ланча, которые Тозиер несдержанно ему посылал.

Но давайте на чистоту, деле же не в сексе. У Ричи Тозиера на самом деле много недостатков, даже слишком много, — скажет любой, кто его знает хотя бы чуть-чуть (а чаще хватает одной минуты). Но никто не догадывается, какое же главное у него достоинство.

У Ричи Тозиера на самом деле громадное терпение, просто огромнейшее. Такому завидовать только остаётся, он всегда им гордился.

Но, как говорится, всему может прийти конец. Ричи не то что бы зол, нет, он, блядь, в ярости, потому что.

Да, потому что, ладно, окей, Эдди стесняется и так далее. Терпение, Ричи, терпение.

Дрочка в душе.

Таки украденные антидепрессанты.

Красные глаза и дым сигарет вместо свежего воздуха.

Но.

Всегда есть это чёртово «но» в круговороте людских поступков.

Но, — которое рушит нерушимое и разбивает остатки ясности в более-менее понятной ситуации.

Но, — которое заменяет агрессию на апатию.

Это «но», кстати, имеет довольно приятную оболочку и отзывается на имя — Кори.

Кори, которые вряд ли чем-то лучше Ричи.

Кори, который тоже дрочит среди пара в ванной комнате.

Который тоже что-то принимает и курит, как паровоз.

Но у него есть самый хуевый недостаток: он лезет в чужое.

Чтоб его, откуда он вообще взялся?

Около Эдди постоянно крутится, а все друзья называют его не иначе, как — непонятный пацан из клуба биологии. Да они в последнем классе старшей школы, кто вообще в таком возрасте ходит в клуб по биологии? Нет, ну правда.

Эдди это, конечно же, не касается. Он у Ричи особенный. Он ботаник в прямом смысле, все эти его цветы, горшки и прочая хуйня, которую Ричи удачно прослушивает по вечерам, пока гладит Эдди по волосам, по коленкам, по губам, — все это — его жизнь, он этим болеет, но тот парень…

Блин, ну Ричи ведь не дурак, он может отличить обычный взгляд парня от взгляда «Я-выебу-его-сегодня-на-заднем-сидении», и Ричи не может этого позволить, потому что его, потому что дальше совместной дрочки и пары и минетов не заходит. Потому что Эдди до сих пор всхлипывает и роняет слезы ему на ключицы, когда кончает в ладонь Ричи на вечеринках в душном туалете.

А потом плачет и сам Ричи, захлебывается истерикой, кричит и причитает, блюет желчью с алкоголем и плачет-плачет-плачет. Потому что нет любви. Потому что его не любят.

Потому что только Ричи может ждать, пока его маленький мальчик примет свою натуру и позволит собой обладать. У Ричи горит в штанах, но он терпит, у него же громадное терпение, антидепрессанты и начатая пачка сигарет — он справится.

Справится.

Его любви хватит на двоих, конечно же.

Вот только Эдди ни черта не видит правды — ни о Ричи, разлагающем самого себя безответной любовью, ни о Кори. Он не чувствует запаха мертвичины от Ричи, не понимает, что убивает его не депрессия, а он — потому что полностью закрывает глаза на его желания.

Он не видит похабности в действиях Кори, потому что ему вообще на него плевать.

И если Ричи ещё может оправдать похуизм на Кори, то на себя не может.

Эдди его не любит?

Эдди его не хочет?

Да ещё и обижается на правду.

Огрызается и стоически защищает этого тестостеронового гавнюка.

— Тебе твой сперматоксикоз глаза залил. Ричи, бип-бип, не все парни геи, уймись.

Ричи на это лишь паскудно улыбается и целует в щеку, сжимая кулаки, как в душе, представляя, что вокруг плотный занавес пара.

Не все геи, Эдс, конечно.

Но…

Это же чёртово «но», не забыли?

Ну не может пацан так неожиданно полюбить биологию. Ричи по себе знает, — нахер оно надо! Этот Кори, чтоб его, занимается футболом, ростом как три Эдди и массой как два Ричи, и это не может не напрягать.

Эдди слепой, как крот, или тупой, что очень маловероятно. Он с умным видом рассказывает этому Кори о том, что хотел бы стать селекционером и бла-бла-бла. Ричи видит только то, как Кори, подобно китайскому болванчику, кивает и залипает на лицо Эдди, на ноги Эдди, на задницу Эдди, вообще на всего Эдди.

У Ричи, правда, громадное терпение. Он терпел почти три месяца, но когда начались вечерние звонки от этого Кори и приглашения сходить в кино, Ричи понял, что пора вмешаться.

А лучше выйти из игры вовсе.

–

Сначала было немного страшно, пальцы трясутся, пока он снимает короткие шорты — Боже, Эдс, ты сам виноват в этом — с лежащего на кровати Каспбрака. У того прикрыты глаза, но ресницы двигаются неуловимыми взмахами, а сердце гоняет кровь, как угорелое. Эдди кажется, что он болен, что все вокруг иная реальность, созданная его болезнью, его помутившимся от таблеток разумом. Но тихий смешок, до боли знакомый, помогает вернуться обратно: в комнату Ричи, где они только вдвоём, в дом Ричи, где они только вдвоём. И Эдди понимает, что настал пиздец, что запах мертвичины дошёл до его ноздрей, что горячие капли слез принадлежат не ему, а смеющемуся Ричи, который склонился над ним в позе преклонения.

— Я так больше не могу, Эдс, — растягивает слова Ричи, но его тембр пропитан усталостью и сухостью в горле от бесконечных истерик. — Ты мне нужен.

— Я итак с тобой, — пытается улыбнуться Эдди, — мы вместе были, есть и будем.

И он сам почти верит в свои слова, если бы не червячок сомнений — не заметный, но существующий — что что-то не так: и с ним, и с Ричи. И виноват в этом только он.

Из них двоих больше любви требовалось не Эдди, как все могли подумать, а именно Ричи. И Эдди, прикрывая глаза, чувствует застоявшееся возбуждение, патокой растекающееся от вида слез Ричи на исхудалом лице.

Его потряхивает на кровати от ощущения тонких пальцев Ричи на его запястьях, соприкосновения кожи к коже на бедрах.

Эдди легко вырывается и нависает над Ричи, заглядывая в сверкающие от слез глаза, поражающие своей краснотой и пустотой. Космос на дому.

От Ричи не пахнет цветами, сладкой жвачкой или дезодорантом. Ричи вообще не пахнет, и это страшно, потому что не может так быть, не может все стать настолько плохо за такой короткий промежуток времени. Или все же…

— Тебе нравится Кори?

И тут настаёт очередь Эдди громко смеяться, прижимая Ричи к его же кровати. Волк оказался в западне Красной Шапочки, сам того не понимая. Эдди наклоняется и все же чувствует еле-уловимый запах Ричи — сигареты и лекарства, а ещё что-то терпкое…

До Эдди только сейчас доходит насколько Ричи похудел и сейчас они почти одинаковые, только Ричи выигрывает в росте. И то совсем немного.

Эдди давит коленкой на пах Ричи и улыбается, чувствуя, как подросток напрягся, а затем обмяк в его руках. Он понимает, что за время, пока был без сознания, Ричи почти успел его раздеть, но ему почему-то не страшно от его поступка. Более того, он чувствует, что хочет того, чего так

долго стеснялся и…

— Ты не против, если в наш первый раз я буду сверху? Ты сейчас слаб, будет неудобно. Я позабочусь о тебе, Ричи.

Эдди нежно целует его в острую скулу, давит на запястья и кусает прямо в нижнюю губу, слыша стон удовлетворения, видя блеск в глазах и слабое сопротивление. Совсем немного, но это подстегивает дальше.

— Что же ты хотел со мной сделать, пока я был без сознания? Овладеть моим телом?

Эдди улыбается, и Ричи видит в этой улыбке самого себя, мотает головой и отводит взгляд, пока его лицо снова не разворачивают к себе.

— Я хотел любви, — на грани слышимости, но Каспбрак слышит, и его лицо будто светлеет.

Раздеть Ричи не доставляет никакого труда, его тело покрыто испариной, ребра будто светятся изнутри, а небольшой член сияет от влаги в темноте. Тело его дрожит и содрагается, Ричи кажется, что он так изголодался по Эдди, что его не просто трахнут, совершая стандартный физический процесс, его заклеймят, выскребут на внутренне стороне лба имя Эдди, и он запомнит это навсегда.

Ричи сам подаётся, сам берет руку Эдди в свою и направляет прямо в свой рот.

Он так давно это хотел, как пёс, скучающий по хозяину, он лижет пальцы Эдди с упоением и смотрит ему в глаза доверительно и открыто, будто ничего такого из ряда вон не происходит.

— Господи, — шепчет Эдди, вспоминая то самое, что было до всех истерик, до депрессии Ричи и надоедливого Кори.

Эти судьбоносные пальцы во рту ещё долго ему вспоминались и заставляли краснеть. Но сейчас все по-другому, теперь Эдди руководит процессом и с удовольствием свободной рукой смахивает капельку смазки с призывно стоящего члена. Недалеко от подушки аккуратно стоит баночка с маслом, и Каспбрак понимает, что должно было произойти.

Ричи почти кричит от удовольствия, когда Эдди смазывает его задний проход и давит внутрь большим пальцем, но его рот занят, потому до Эдди доходит лишь тихий скулеж с тонким сопением, но он все равно доволен. Эдди в восторге от происходящего, он ощущает, как ему хочется Ричи, как хочется сжать его, такого разбитого и потерянного, влажного и желающего его внутри себя.

Сдерживаться больше нет смысла: растянутая дырочка раскрывается, когда Эдди вытаскивает пальцы и раскатывает ими презерватив по своему члену, после сразу приставляя его ко входу.

Два крика сотрясает комнату — один довольный и громкий, в другой тихий и полузадушенный.

Ричи закрывает глаза, потому что безумно больно, и он не представляет, как бы себя повёл Эдс на его месте.

— Поцелуй меня, — шепчет Ричи, и Эдди со стоном наваливается сверху, сжимая бедра до синяков на белой коже.

— Господи-господи-господи, — повторяет Эдди в рот Тозиера, совершая резкие толчки.

Ричи стискивает его в своих объятьях так сильно, будто боится, что это может закончиться сию же секунду. Ему до сих пор больно, но эта боль не такая ужасная, что преследовала его до этого.

Вот он его Эдди, его красивый, его любимый человек, который дарит ему свою девственность.

Ричи чувствует влагу на лице и понимает, что плачет, хотя ранее считал плаксой только Эдди.

А Каспбрак не замечает, он с упоением двигается внутри влажного, тесного тела и вскоре понимает, что хочет ощутить Ричи всего, без презерватива.

Он быстро выходит и сразу же выкидывает его куда-то за кровать, приставляя пульсирующий орган обратно к горячем нутру.

— Я люблю тебя, люблю-люблю-люблю… — шепчет Ричи, пока Эдди сжимает его шею до хруста и кончает внутрь с громким стоном.

–-

Тишина прорезает лунным светом два тела: одно с блаженной улыбкой и другое — с перекошенной гримасой утраты.

Кто же надеялся, что во время секса, такого важного момента в жизни каждого человека он ответит тебе взаимностью?

Безответное «я люблю» режет хуже ножа, безответное зачастую таким и остаётся…

–-

Вода из-под крана капает тягуче медленно, раззадоривая расшатанные нервы ещё сильнее. Кулаки сами собой сжимаются. Из ладони выпадает пара капсул на скользкий пол — этого ничто не изменит: ни горячие капли, ни плотный пар ванной комнаты, ни образ Эдди, застывший в голове подобно ядовитой занозе.

Ричи тяжело глотает вязкую слюну от таблеток, пропуская через горло импульсы забытых прикосновений, отдающих ароматом конфет и клубники, которые Он только что ел.

Капли перестают падать, пар рассеивается, но тягучая пустота внутри остаётся.

Ричи хочется немного сдохнуть и курить.

Совсем немного.

По ноге медленно стекает чужая сперма.

Наверное, вот как бывает, когда безответно.

========== Только ты. ==========

Громкий звук будильника не играет и двух секунд, как дерзкая ладонь вырубает его на корню, не давая и дальше трезвонить на всю комнату.

Просыпаться на следующее утро после секса совсем не тяжело: лёгкость во всем теле, на душе спокойствие, эмоциональная крыша не едет, и Эдди потягивается, как довольный кот, хотя спал всего-то пару часов, и плевать, что он уснул потный и грязный. Похуй.

Ощущение, что теперь он отличается от других — ох, нет, ну что за бред? Ничего такого нет, и Эдди не видит ничего в себе необычного, пока тщательно чистит зубы. Лишь неуловимый блеск в глазах у отражения даёт понять, что да, мистер, теперь вы не девственник, а самый настоящий мужчина, хоть раньше вы в этом и сомневались — и все в голове произносится неповторимым голосом Ричи.

Ричи… с блаженной улыбкой Эдди спускается вниз на кухню, в предвкушении сегодняшней встречи.

Он улыбается своей, удивленной переменой настроения сына, матери, с удовольствием поедает подгоревшую глазунью и параллельно строчит сообщение Ричи в телегу о том, как он себя чувствует и придёт ли на первый урок?

Эдди озабоченно чешет щеку и вспоминает события прошлой ночи.

Они не попрощались: сразу же после соития Ричи ушёл в ванную комнату и заперся там, а Эдди собрал вещи и быстро убежал, пока мать не хватилась, что его нет дома. Да, Эдди знал, что что-то не так, даже, скорее, чувствовал, но не придал этому значения, потому что в голове была такая лёгкость… Эдди был действительно счастлив.

Окрыленный после их общего первого раза Эдс приходит в школу намного раньше — он просто не может ждать. Совсем. Голова взрывается ежесекундно он эмоций, заставляющих улыбаться, как умалишенного. Они сделали это, они стали друг к другу гораздо ближе. Ричи признался ему, снова, и это было так прекрасно невинно, что…

Эдди ловит себя на глупой мысли, что давно пора было это сделать, но он просто боялся, боялся, что это невзаимно, боялся, что Ричи не понравится, но на деле все оказалось просто оглушительно прекрасно. И что теперь будет дальше? Должны ли они сказать клубу неудачников о том, что они вместе? Должны ли они выбирать один колледж? Что они должны?

Миллион вопросов и ни одного ответа. Эдди тупо рассмеялся под недобрым взглядом Гретты, но тут же показал ей средний палец и отвернулся к двери в ожидании Ричи.

Минуты до начала уроков тянутся бесконечно, но вот, буквально за минуту до звонка…

Ричи входит в класс с необычно опущенной головой, под глазами виднеются фиолетовые синяки, губы покрыты белыми корочками налёта и кажется он будто бы меньше, чем есть на деле. Будто он высох за один день, перегорел.

Эдди смотрит на Ричи и не может не удивиться как не замечал раньше ставшие такими роднымиглаза, длину ресниц, движения кадыка, тонкую улыбку и острый язык, облизывающий белые губы. Ему кажется, что Ричи не идёт к нему, а плывет, как ебучий Титаник, а Эдди айсберг и их столкновение неизбежно. Капсбарк чувствует сильнейшее возбуждение, но совсем не собирается отвлекаться на что-либо. Теперь нет. А вдруг Ричи просто заболел? Не мог же он быть таком состоянии и раньше, — Эдди бы заметил.

Заметил ли?

Давно вы общались хотя бы как друзья, Эдс?

Мерзкое сознание — совесть — нашептывает нелестные вопросы в быстро работающий мозг, и Эдди отмахивается от них, как от надоедливых мух.

Вот сейчас, через секунду, Ричи сядет рядышком, откроет рот и не закроет его до самого конца урока. Будто толкать в плечо игриво, наклоняться и кусать за кончики волос, пока никто не видит, будет сжимать и гладить пальцы рук под столом и глупо улыбаться, алея щеками. И Эдди понимает, как сильно он по всему этому соскучился.

Как он, блядь, жил без этого?

Но все идёт, как то не так радужно, как Эдди себе представлял.

Тозиер молча садится за парту рядом и достаёт телефон, вставляя наушник в ухо и скашивая ничего не выражающий взгляд на Капсбрака. На незнакомцев и то смотрят по-другому.

И мир падает внутри Эдди, рассыпаясь на такие же мелкие частички, как лопнувшие капилляры в глазах Тозиера. Вся скоплённая желчь поднимается к горлу, и он — Эдс — с силой сдавливает чужое колено, по привычке, не получая в ответ такой необходимой улыбки. Ричи ничего не говорит, молча спихивает чужую руку с колена и утыкается взглядом в учебник.

Когда вы в последний раз разговаривали?

Когда ты обнимал его в последний раз?

Когда у вас было хоть что-то?

Что-то кроме траха и твоих вечных «позже»?

Эдди понимает, что последним у них было признание Ричи, тысячекратно произнесенное.

На которое он так и не удосужился ответить.

***

Ну, блять, прекрасно.

Они не общаются.

Совсем.

Билл на них смотрит, как мама, когда ее сыновья поругались, но совершенно не лезет. Никто не лезет, кроме Беверли, которая прожигает в Эдди дыры подобно зажигалке, что красуется между ее длинных пальцев.

Дни идут медленно и мучительно. Мама видит, что ее сын, ее любимый Эддичка стал молчалив и агрессивен, и молча подкладывает ему упаковку Прозака. Эдс на это лишь усмехается, закидывает таблетку в горло и набирает давно выученный номер.

Они всегда болтали по два часа перед сном, но теперь Ричи просто не берет трубку.

Эдди считает: уже девять дней и вот сегодня десятый. Если обоюдные взгляды считаются за общение — то да, разговоры у них долгие и наполнены кучкой нахуй никому не нужного смысла, вот только все не так.

Тозиер здоровается, Тозиер спрашивает: как дела, Тозиер прощается — все. Больше ничего. И хочется схватить эти адски-чёрные кудри, намотать на кулак, чтобы не сбежал никуда и в глаза смотрел, отвечая — что не так-то?

Эдс уже извёлся весь, не зная, что делать. Все его вопросы игнорируются, остаются без ответа, лишь тонкая улыбка, как у блядской Моны Лизы, расчерчивает бледные губы Ричи; он просто смотрит: неотрывно, как змея, которая вот-вот ужалит.

И Эдди сначала сам решил обидеться на него за то, что Ричи обиделся на что-то, и держался хорошо — целых семь дней.

Семь дней избиения подушки, семь дней на транквилизаторах, чтобы думать не хотелось, семь дней алкоголя на ночь, чтобы вырубиться и не звонить ему ночью, как он сделал в первый вечер, а потом дрочил в бессилии, слушая чужие всхлипы в трубку, когда Ричи все же ответил на звонок.

Он помнил заплаканное лицо друга, его тихие стоны и горячее тело. Эдди не может спокойно на него смотреть — ему хочется трогать, ему хочется, чтобы его трогали. Ему хочется Ричи себе, он, блять, любит его, но не может это как-то показать, потому что не умеет, не знает как.

Эдди не дурак: он видит эти красные белки глаз у друга, дрожащие губы и порывы отойти, когда Эдс к нему приближается. И ведь решили все, что вместе будут, что больше никаких других девушек и парней, а вышло так, что теперь Ричи на месте мнущегося Эдди, как было в начале отношений.

И теперь Ричи все чаще сидит с Биллом на уроках, а не с Эдди; с Беверли они отдельно обедают в столовой, а домой Тозиер едет в сопровождении Стэна, выходя погулять на улицу с Майком.

Для Эдди места в его жизни нет, и это чертовски больно.

Он сидит уже битый час под окном Ричи и ждёт, вслушивается, когда он вернётся домой, но Ричи возвращается лишь за полночь, неровной походкой подходя к двери и вставляя ключ в замок с пятого раза. И Эду хватает всей своей выдержки, чтобы не влезть к нему в окно, когда он слышит тихий скулёж и рыдания — болезненные, на грани безумия. И он знает, что причина этому — он сам. И встречать рассвет под чужими окнами нихуя не романтично.

Ещё пару дней Эдди просто смотрит — идти на контакт кажется каким-то безумием, и он просто ждёт. А ждать есть чего — в конце недели у Стэнли день рождения, и Ричи придёт туда по-любому, это даже не обсуждается. Все эти дни только и остаётся, что просто смотреть, как Ричи улыбается, смеётся и что-то рассказывает — другим, и это пиздец. Эд даже готов снова слушать тупые шутки про свою мать. Но вот оно, пятница приходит крадучись, совершенно незаметно, и Эдди уже стоит со стаканом в руке и глаз не может отвести от бледной кожи на пальцах, что сжимают такой же стакан с алкоголем.

Игра в бутылочку кажется совершенно не интересной, и Эдди просто наблюдает, как бухущий Ричи целуется почти со всеми в кругу, и на Капсбарка старается вообще не смотреть, и это бесит. Бесит так сильно, что когда Ричи, хватаясь за стенку, идёт в строну туалета, Эдди буквально запихивает его туда и закрывает дверь на защелку.

Напоминает то, как Ричи тогда полез к нему, но тогда боялся Эд, а теперь неотвратимый страх плещется в зрачках Ричарда, когда он смотрит в темное лицо напротив.

— Долго будешь бегать от меня?

Ричи отхлёбывает приличный глоток и широко улыбается, показательно так.

— Чувак, эй, мы же все решили, разве нет?

Эдди садится на грязный пол — и, Боже, не думай, сколько там микробов — и заглядывает в алеющее лицо.

— Мы не решили ни-че-го. Все было в порядке… — и понимает, что ступил, что не было этого «в порядке».

Ричи трёт глаза и устало откидывает голову на плечо.

— Хочешь потрахаться?

Эдди замирает, вжимая пальцы в чужие бёдра до боли. Хочется, безумно, нагнуть прямо тут, спустить штаны и заставить кричать, сказать хоть что-то, вывести хоть на какие-то эмоции, но Капбарк знает, что так станет лишь хуже.

Поэтому он наклоняется ближе, чувствуя, как от Ричи пахнет ментоловыми сигаретами и чужими духами и просто целует в щеку.

— Ты будешь со мной встречаться?

Ричи икает от шока, и опрокидывает на них обоих стакан с пивом. Эдди даже не морщится от липкости, он ждёт лишь ответа на свой вопрос и ничего более.

Он чувствует, как тёплое дыхание касается его шеи, как Ричи буквально заваливается на него и трясётся, как лист на ветру. Эд его к себе прижимает, гладя по волосам и улыбается, как самый счастливый человек на земле.

— … и никаких Кори, и Джессик, чтобы не было.

— Ее звали…

— Заткнись, Эдди-спагетти…