Каратели [Александр Шакилов] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Александр Шакилов Каратели
Глава 1 НОЧНОЙ ГРАБЕЖ
Мы подошли к берлоге Сидоровича далеко за полночь, когда луну скрыли облака. Нас было трое: я, то есть Максим Краевой, Маховик и Лялька по кличке Брынза. Говорят, бабам в Зоне не место. Но так говорят только те, кто здесь не бывал. Кое-кто из сталкеров сидит тут безвылазно и носа не кажет за Периметр. Они сбывают хабар скупщикам вроде Сидоровича, у которых и отовариваются снарягой и водкой, едой и стволами. Ну и что, им теперь всю жизнь без женщин обходиться? К чему это я? Да к тому, что в моей бригаде уже была женщина — Милена, моя сердечная подруга. Три года ее, девчонку еще, учили жить в колонии для малолеток, так что характер у Милены получился стальной, не укусишь — зубы сломаешь. Теперь ее с нами нет, а почему — отдельная история. Но бойцом она была знатным, потому и Ляльку я приютил без разговоров. — Есть! — сказала Брынза и хлюпнула носом. У нее насморк. Хронический. Муську, слепую суку, с недавних пор охранявшую подходы к схрону Сидоровича, Брынза сняла из снайперки с глушаком метров со ста. Хорошо, что мы раздобыли ночной прицел, без него даже Брынза не попала бы. А ведь она бывшая биатлонистка, мастак стрелять издалека: с трехсот метров тушкана в глаз бьет. Ну и местечко выбрал Сидорович для лабаза! Справа, метрах в пятнадцати, кружит в воздухе пожухлая листва — прям пушкинская осень. То ли «трамплин» это, то ли «воронка», в ПНВ не разглядеть. Слева, почти у самого входа, большая лужа зеленеет. А ведь раньше к этому месту легко подойти было со всех сторон, но теперь откуда ни сунься — то аномалия, то «ржавые волосы». Н-да, задачку предстоит решить еще ту. Странно, что я раньше не слыхал об этих сюрпризах. Хотя в Зоне что ни день, то новости… Как только собачий череп в куски порвало, косолапый Маховик наступил на сухую ветку, и та громко хрустнула. — Тихо ты! — вызверился я на Маховика. Но говорил шепотом, чуть слышно. — Или в «холодец» нырять заставлю! Маховик смолчал. Знал, что я и впрямь на такое способен. — Теперь вперед двигай, — приказал я. — Я те чё, отмычка? Самый молодой, да? Впервые в Зоне? Положим, не впервые. Ну так Брынза и я тоже не по Красной площади гуляем и отовариваемся не в бутиках. А у Маховика за Периметром опыт обширный — он у нас привычный пьяных сталкеров на деньги опускать, это у него в крови. — Иди, говорю. А не то я Сидоровича сам завалю. Это на Маховика подействовало. У него с барыгой старые счеты. То ли заломил ему Сидорович непомерную цену, то ли патроны гнилые подсунул, а то и глянул косо — не знаю. Но, услыхав, что я иду «проведать» лабаз, Маховик заискрил пуще «электры», мол, возьми в долю, сгожусь. Мне и Брынзы хватило бы — собачку обезвредить, но от лишнего ствола грех отказываться. Мало ли… И вот теперь Маховик испугался, что торговец без его мести упокоится. Не лень, нет, страх — двигатель прогресса. Особенно в наших местах. Боишься — и вскакиваешь, и рвешь вперед, хоть и мечтаешь зарыться в асфальт или нырнуть в полузатопленный подвал, чтоб ни одна дрянь не достала. А вот я, к примеру, с прогрессом не в ладах. Потому и валяюсь на плащ-палатке, разглядывая в ПНВ ночные пейзажи. Маховик короткими перебежками помчал вдоль «ржавых волос». По моему приказу Брынза сорвалась вслед за ним. У самого «холодца» Маховик упал, словно его по ногам арматуриной приласкали, и я, собравшийся за подельниками, замер на месте. Что такое?… Брынза мгновенно вскинула винтовку, направив на дверь схрона, и, не опуская ствола, подбежала к Маховику. Один только я на ручнике. Ну, это дело поправимое, полминуты — и я тоже в дамках. Упал рядом с Брынзой, с омерзением на «холодец» поглядывая. Не нравится он мне. А тут еще до «ржавых волос» рукой подать. А ну как ветер поднимется? Да в нашу сторону? Нельзя здесь долго разлеживаться. — Чего завис? — Я в школе компьютерами увлекался. — Жми три педали и вперед. — А? — раззявил варежку Маховик. — Это… тут аккуратней дальше. Растяжки. Глянул я — и обомлел. Таки да, растяжки. А про них Пельмень, помощник Сидоровича, мне ни полслова. Вот так, на аномалии заморочившись, простую проволоку и не заметишь. А потом — хлоп! — похороните меня в белых тапочках. Хитёр Сидорович, ничего не скажешь. Аккуратней? Это мы умеем, особенно если знаем куда смотреть. — Маховик, ты вороной кричать можешь? — Чё?… А-а, да. — Так кричи давай. Пожав широкими плечами, Маховик закаркал, а я мысленно взмолился, чтобы Сидорович не проснулся раньше времени. Ну, удумал Пельмень — ворону ночью изображать. Любого это насторожило бы, но что поделаешь… Помощник Сидоровича передал мне клочок бумаги с коммерческим предложением и планом операции. В баре он вроде как поскользнулся и вцепился мне в плечо, чтоб не упасть. Я для конспирации, конечно, отвесил ему подзатыльник. В итоге в кармане у меня оказалась ценная записка: вот он, шанс, которого я ждал так давно. Обговорить что-то, изменить возможности не было. Что за бар? Точно не «Шти». Кто меня в это пафосное заведение пустит? Не прозрачное, нет, я пил сивушный мутняк в кабаке без вывески. И те шлюхи, что здесь промышляли, танцевать стриптиз не умели. От беспробудного пьянства они едва стояли на ногах. Каркать — еще ладно, а вот забыть о растяжках — преступление. Штраф за халатное отношение Пельмень точно заслужил. Землянка у Сидоровича будь здоров. Сам-то я в гостях ни разу не был — не приглашали, — но наслышан. Снаружи маскировка — вроде как предбанник сельского амбара, зато на глубине обстановка взрослая. За ветхой с виду дверью, обитой гнилой дранкой, что-то шевельнулось. Я скорее почувствовал движение, чем услышал. И зачем было с Пельменем дружбу водить, если эти опилки я, не напрягаясь, плечом вынесу? Но когда дверь отворилась, я понял, что был не прав. Лист брони толщиной с ногу продырявил бы разве что выстрел из РПГ. А дранка — это так, для виду, чтоб залетные не польстились. Что-то негромко щелкнуло, дверь зафиксировалась в открытом положении. Ослепленный вспышкой Маховик вскинул «калаш». Хорошо хоть сразу не открыл огонь, ведь это сам Пельмень пожаловали. У него, что называется, «во лбу звезда горит» — фонарик хороший, диодный. На голове крепится, у многих сталкеров такой есть. Неужто и Пельмень за хабаром ходит? Или ходил когда-то? Глядя на его щуплую фигуру, узкие глазки и артритные ручонки, в подвиги не шибко поверишь. А прозвище свое он получил из-за крупного носяры, мясистого нароста посреди костлявого лица. — Сидорович? — шепнул я. — Спит, — хихикнул Пельмень, и мне сразу захотелось двинуть ему в глаз, чтоб серьезней относился к делу. — Стаканчик принял — и без задних лап. Обмыл удачную сделку. — Хабар? — Закинули, а как же, все по плану. Вот он и обмыл, а я тут как тут. Я кивнул. По плану — это хорошо. Чтобы спуститься в подземелье, надо было пройти несколько метров по неосвещенному пространству. Мне это сразу не понравилось, поэтому я тактично пропустил даму вперед. Меня мама учила: женщинам место надо уступать. Ляля презрительно хмыкнула и шагнула во тьму. Впереди, под уходящим вниз потолком, тускло мерцали сороковаттки сквозь запыленные плафоны. — Позвольте, а почему так темно?… — возмутился Пельмень, оглядываясь вокруг, отчего свет его «звезды» заметался по стенам. — Назад! — прошипел я, но было поздно. На что наступила Лялька, какой невидимый луч пересекла, не знаю, но сигналка взревела сиреной гражданской обороны. Оттолкнув Брынзу, прыгая через три ступеньки, я скатился в узкий коридор, ведущий к логову Сидоровича. И как раз успел увидеть, как со скрежетом захлопнулась массивная стальная дверь, из-за которой выскочил сам скупщик — рукава закатаны по локти, ствол наперевес. Да не просто ствол, а «бульдог». Глаза торгаш выпучил, губы под усами тряслись, и ругался он при этом — уши закладывало. Нельзя так громко в наших местах разговаривать, примета плохая. Лялька с Маховиком меня вмиг догнали. И застыли на месте. — Кто такие?! Стоять! Руки вверх! Подходи по одному! — принялся выкрикивать Сидорович речевку из старых, еще советских боевиков. Со страху и не такое наговоришь. А вот гранатометом он зря пугал. Из «бульдога» в закрытом помещении долбить — чистейший суицид. Проще себе горло перерезать, и то больше шансов выжить. Всем известно, что шкуру свою Сидорович любит безмерно, почти как деньги, может, чуточку меньше. И рассудительности ему не занимать. И потому было ясно, что лысый пень точно стрелять не станет. — Эй, Сидорович, не гневи судьбу, роняй свою игрушку. Только нежно, а то не дай бог… — Понимая, что это глупо, я отступил за широкую спину Маховика. Если Сидорович пальнет, и за десятком таких спин не спрячешься. — Ты ж схватил что под руку попало, верно? Хорошая вещица, нам в хозяйстве пригодится. Мне нельзя рисковать. Я слишком близко подобрался к своей мечте. — Это кто там гавкает?! — прищурился Сидорович, но «бульдог» не опустил. — Пошли вон отсюда!!! Меня изрядно раздражал вой сирены, из-за которого сказанное угадывалось лишь по движению губ. Да и несговорчивость Сидоровича нервировала. Поэтому я просто шагнул из-за спины Маховика и всадил три пули в плечо торгаша. Покатились под ногами гильзы из старенького ПММ. Самая та машинка, когда долбишь почти в упор. Барыгу опрокинуло на спину, гранатомет он уронил. Меня на мгновение окатило ледяной волной, почудилось, что он таки успел нажать на спуск. И… ничего не случилось. «Обошлось», — с удивлением подумал я и прыгнул вперед, с ходу вбив мысок ботинка в ребра Сидоровича. Надо бы грохнуть его. Пулю в лоб — и все компромиссы. Но — чуть позже. Сначала, Макс, разберись с той партией хабара, что торгашу сгрузили накануне, а уже потом зачищай мирное население. — Ну ты, Край, попер, как трактор по бездорожью… — шевельнулись губы, намазюканные фиолетовой помадой. — Он же всех нас мог… Пока я проверял карманы скупщика, Лялька стояла вся бледная, что вовсе не в ее стиле. Бой-баба. С такой и в гамаке комфортно, и кабана валить не страшно. Хорошая девчонка, вот только сердцу не прикажешь… — Мог, да не смог, — отрезал я. — Чё стоим?! Я один дело делаю, а хабар поровну? — Мы так не договаривались! — Пельмень вдруг схватил меня за рукав кожанки. Вот уж кому рта лучше было не раскрывать. На месте этого недоноска я бы дышал через раз и молился Хозяевам Зоны. Я взглянул на Маховика, тот кивнул в ответ, мол, занесу в протокол показания свидетеля. По части протоколов он — профи. Третью ходку поймал по «мокрой» статье, и тут как раз отменили мораторий на смертную казнь. Оценив состояние экономики Украины как плачевное, Маховой Виталий Иванович проявил сознательность и избавил державу от расходов на казенные похороны. Проще говоря, спланировал и осуществил дерзкий побег: заложник плюс три трупа в форме ВВ. Кстати, заложник, кум колонии, тоже оказался не долгожителем… Схватившись за расквашенный нос, Пельмень слушал лекцию об отхожих местах, где ему надлежит прописаться в кратчайшие сроки, а я искал чертов рубильник, который заткнул бы сигналку. — Пельмень, не зли меня! Выруби это!!! — Я так рассвирепел, что готов был вскрыть предателю горло, если тот не выполнит мою просьбу. Оттолкнув Витальку, Пельмень мазнул ладошкой по ближайшему выключателю в две клавиши. Я-то думал, это для лампочек Ильича, которые под потолком, но ошибся. В наступившей тишине я услышал стук собственного сердца. Молотило оно о грудную клетку дай боже. Еще бы, от налета мое будущее зависело. Или пан, или пропал. И опять мой взгляд уткнулся в запертую дверь. Толстенная сталь, еще круче, чем наверху. Взрывчаткой только и возьмешь. Или прямой наводкой. Или… Я поднял «бульдог» и разочарованно хмыкнул: не заряжен. Ну, ничего, я на бонус и не рассчитывал, есть у меня ключик от любой двери. В тротиловом эквиваленте. Только бы заряд правильно рассчитать, чтобы схрон не завалило. — Ах вы суки… ай суки… — подтекая алым, стонал на полу торгаш. — Пельмень, калитку осилишь? — Я прищурился, уже зная ответ, но еще надеясь, что обойдется без шума и пыли. Носатый испуганно мотнул головой, подозревая, что мне это не понравится. Он угадал. Я двинул его ногой в живот. Пельмень согнулся вдвое и умудрился выдавить из себя: — Моя доля… я… доля-а-а… — Где хабар спрятан? Помощник Сидоровича быстро глянул на дверь и ничего не ответил. Мелкая, гадкая, мерзкая личность — раз. Не предупредил о растяжках, чем мог сорвать всё, — два. Открыв схрон, прохлопал сигналку — три. Не знает, как открыть вторую дверь, — четыре… Бесполезный кусок мяса. Я кивнул Маховику, и тот с радостью нажал на спуск. Короткая очередь вмиг лишила Пельменя порочного стремления разбогатеть, а заодно и жизни. И все бы хорошо, да только грохот Виталькиной «гадюки» заглушил другой выстрел, из-за которого все пошло наперекосяк. До того момента еще можно было переломить расклад, как-то выкрутиться, но выстрел… Я вдруг увидел, как побелела рожа Маховика. Он уронил ствол, чего с ним никогда не случалось. Зная, что голова его оценена за Периметром в небольшую, но приличную сумму, Маховик не расставался с «гадюкой» даже в бане. А тут — чуть ли не на пол швырнул. Меня аж передернуло. В Зоне оружие потерять — что без рук ширинку расстегивать, когда совсем невмоготу. То есть результат плачевный обеспечен. Но я Маховика не виню. Он увидел, как сползает по стене наша биатлонистка. Изо рта Ляльки протянулась аккуратная струйка, марая камуфляж бурым. Пуля попала ей в грудь, пробила легкое и, если сердце не зацепила, то очень рядом шмыгнула. Брынза презирала броню, а зря. Вот так на одного снайпера в моей команде стало меньше. Присев, я кувыркнулся к ступенькам. Над головой грохнуло, свистнуло и высекло из стены пыльный фонтанчик штукатурки. Это, приподнявшись на локте, стрелял раненый Сидорович. Паршиво, значит, я его обыскал. И потому именно я виноват, что шесть граммов стального сердечника в оболочке ударили Маховика в затылок. Он как раз обнял Лялю, доживавшую последние секунды. Я всегда виноват… Я был виноват, когда загремел в доблестные вооруженные силы и попал в часть, которую правительство решило отправить к черту на кулички с благородной миротворческой миссией. Но больше всего я провинился, вернувшись домой: буквально на второй день своей новой жизни я заступился за девчонку из соседнего подъезда, которую мутузили почем зря три здоровенных жлоба. Был солнечный день, по улице, отвернувшись, вышагивали толпы прохожих, и только мне показалось, что бить ногами упавшего человека — к тому же женского полу — как-то нехорошо. Пару недель спустя, выслушав прокурора, я понял, что вообще напрасно родился, что мне не место среди нормальных людей. На суд девчонка из соседнего подъезда не явилась, показаний не дала. Адвокат мой разве что не зевал. Я пытался защищаться, но… Кому, скажите, больше доверия: мне, чуть выше среднего роста наглецу с колючим взглядом и руками в татуировках и шрамах по числу зачищенных от повстанцев деревень, или приличному молодому человеку в стильном костюме, юристу по образованию и помощнику депутата городского совета?… Да, я забыл сказать: двое жлобов померли, не доехав до больницы. От острого приступа совести, наверное… Две пули — два трупа, это на уровне рефлексов. Кем был в прошлом Сидорович, я не знаю, но мыслишки появились. За экономию боеприпасов палачей премируют. Как бы то ни было, но разглядеть пистолет в руке Сидоровича я смог в подробностях — «Макаров». Макса Края удивить практически невозможно, но тут я удивился конкретно. При достатке торгаша надо палить из «пустынного орла» по консервным банкам. Каждый день. Утром и вечером. Значит, мы оба поддерживаем отечественного производителя. Следующий заряд предназначался мне. Замешкайся я хоть на миг, и пуля проткнула бы мне лоб. Надо отдать должное Сидоровичу, он разил метко, да только и я не так уж прост. Жизнь научила уходить со смертельной траектории до того, как мои извилины на стенах и на полу станут поводом для генеральной уборки. Я патронов не экономил. В магазине их оставалось девять штук, а значит, еще трех для торгаша не жалко. Там, где меня учили стрелять, вместо мишеней были люди, которым надоело подыхать от СПИДа, бесплатно вламывая на плантациях местного царька. Что-то такое появилось в глазах торгаша, когда я выдернул из его скрюченных пальцев оружие. Такой же взгляд был у бананового диктатора, когда мы бежали по взлетной полосе, догоняя последний «тюльпан», а обезумевшая от ненависти толпа ломала ограждение аэропорта. Хозяину жизни не нашлось места у нас на борту, и он очень удивился. Сидорович тоже удивился, пялясь на меня, живого и невредимого. Я обратил внимание, что у него аккуратно обрезанные, полированные ногти. И это почему-то меня разозлило. Два трупа — раз плюнуть, а корчит из себя чистюлю! Каблук моего ботинка раздробил ухоженные пальчики. Теперь у него куда меньше шансов выстрелить мне в спину. Разве что он умеет держать оружие ногами. Торгаш взревел, как недорезанный вепрь, и поклялся выгрызть мне печень. Улыбаясь, я терпеливо ждал, когда он сообразит, что с каждой секундой в его теле остается все меньше крови и тратить силы на крики — глупо. Он попытается договориться — это точно. Я даже не буду ему угрожать. Пусть сам предложит, пусть принесет мне хабар на хрустальном блюде с не важно какой каемкой. Весь мир подчиняется лишь одному закону: сожри ближнего своего. И я в этом смысле самый законопослушный гражданин. — Что тебе надо? — Лицо Сидоровича блестело от пота. Прямо сейчас он мог отключиться. Или сдохнуть. Но я заставил себя не думать об этом. — Код замка? — Да ты ж меня все равно убьешь! — Сидорович, похоже, наивно верил, что безвыходных ситуаций не бывает, надеялся, что еще не все потеряно. Вступив в переговоры, он решил выиграть немного времени. Оптимизм — это врожденная глупость? Или анестезия? — Не убью, — соврал я. — Зоной клянусь. Кривясь от боли, охая и скрипя зубами, он назвал мне цифры кода и подробно объяснил, где расположены ловушки и как их обойти. Его откровенность едва не вызвала у меня слезы умиления. Честность — качество благородное. Стоило вырвать чеку и сунуть гранату под спину Сидоровичу так, чтобы любая попытка пошевелиться гарантировала смерть, — и сразу он стал человеком общительным и откровенным. Все-таки я умею ладить с людьми, находя светлое в самых отъявленных негодяях. Ноутбук и тусклая лампа на громадном столе, тройной сейф в углу и стены, наполовину облицованные болотного цвета плиткой. Обстановка не то чтобы спартанская, но предельно рабочая. Ничего лишнего. Я осторожно шагнул в комнату. До сейфа, в котором спрятан хабар — мой пропуск в рай, оставалось метра три, когда я вдруг почувствовал, что дело пахнет керосином. Ощущение было настолько сильное, что я не раздумывая вернулся к двери и, прижав палец к губам, показал Сидоровичу, что в его интересах хранить молчание. Выставив пистолет перед собой, я начал медленно — и главное, бесшумно! — подниматься по лестнице. Когда до выхода из схрона оставалось всего ничего, я пригнулся и, надвинув на глаза окуляры ПНВ, быстро выглянул наружу. То, что я увидел, мне не понравилось. Да так, что хоть плачь. К схрону короткими перебежками двигались вооруженные люди в военной форме. Один, два, три… пять… я насчитал десять человек. Первой мыслью было кинуться вниз, подобрать «гадюку» и снайперку, потом сразу назад — и принять бой. Я никому не позволю помешать мне, когда до мечты остался лишь крохотный шаг. Почти год я отслеживал трафик артефактов, я покупал сведения и пытал несговорчивых, я разобрался в системе поставок и вычленил нужного мне торговца. Я проделал колоссальную работу. И все это крысе под хвост?!.. Пальцы дрожали, глаза затянуло багровой пеленой, но я усилием воли заставил себя успокоиться. Сорваться с нарезки сейчас — непозволительная роскошь. У меня всего одна жизнь, это не игра, заново уровень не пройдешь. Жаль, но похоже, не только тебе, Макс Край, пришла в голову идея этой ночью завладеть хабаром Сидоровича. Прозвучала отрывистая команда. Бойцы, подчинившись приказу, встали в полный рост и двинули к схрону. Видать, их командир решил, что дальше группе ничего не угрожает. Скорее всего, он уже был здесь и тогда рядом с подземельем Сидоровича аномалиями и не пахло. Распространенная ошибка и верный признак новичка — запоминать безопасные маршруты. Мысленно прикинув, смогу ли завалить всех вояк, я чуть не взвыл от бессилия: шансов не было. То есть вообще. Однако поднимать руки и сдаваться я не спешил — еще успею. Затаившись у наружной двери, я смотрел, как люди в камуфляже бодро шагают по «ржавым волосам», как один из них наступил в «холодец», а второму осталась всего пара шагов до растяжек… Тихо сплюнув, я безошибочно определил командира отряда и поймал в прицел его мордашку.Глава 2 ЧУДЕСА В ЗОНЕ
Чудес не бывает даже в Зоне. Если стоишь у кирпичной стены под дулами автоматов, знай: смерть достала тебя. Что ж, я долго избегал свиданий с этой дамой. Она пряталась в телах мутантов, надевала военную форму и гнала сталкеров по болотам вслед за моим отрядом. Смерть долбила очередями из подвалов и заманивала в ловушки аномалий. Но лишь здесь, за Периметром, на одной из действующих военных баз, она назначила мне встречу, и я не смог ей отказать. Зато теперь я имею право посмотреть на перекошенные лица своих убийц. И по сторонам — напоследок. Хорошо вокруг! Весна накинула на деревья маскхалаты листвы, небо ясное-ясное, словно личико младенца. В такой день даже умирать приятно. Вот только тело мое не похоронят с почестями: не будет оркестра и венков с лентами, и безутешная вдова не прольет ни слезинки из прекрасных глаз. Ничего этого не будет. Меня швырнут в овраг за бетонным забором, а как стемнеет, часовые на вышках со скуки пальнут разок-другой в слепых псов, грызущихся из-за падали. Но это будет потом. А сейчас автоматчики нервно перетаптываются, нацелив оружие мне в живот. Рожу одного, широкоплечего, я видел впервые, а второго, доходягу, звали Васькой Гримовым. Этому мелкому гаду я как-то набил морду в одном баре за Периметром. Будучи в самоволке, Васька забрел туда пьяный в дым. Кто бы мог подумать, что наши дорожки вновь пересекутся, да еще вот так? Теперь-то, щербато ухмыляясь, он глядел на меня поверх прицела. Он мог безнаказанно расквитаться со мной за два выбитых зуба и был этому несказанно рад. Толстый молодой сержант в отглаженном камуфляже, подслеповато щурясь, читал с бумажки в полиэтиленовом файле: — …также Максим Краевой по кличке Край признан виновным в смерти трех солдат регулярной украинской армии во время планового рейда антитеррористического подразделения «Зевс» в ночь с шестнадцатого на семнадцатое апреля возле укрепрайона Лыбидь… Ах ты крыса штабная! Стрелочки наутюжены, ботинки начищены. Сразу видно, что в грязи не валялся, пороха не нюхал. «Укрепрайон Лыбидь» — ну что за бред?! Вояки так называли хутор в одну улицу, в конце которой располагался притон, известный на всю округу. Отряд мой остановился там, чтобы скоротать время до рассвета. А ночью заведение атаковала спецбригада из пятнадцати разведчиков-убийц. Была настоящая бойня, и я… Да что уж теперь-то вспоминать? Сержант закончил обвинительную речь. Спрятал бумагу в папку, потер слезящиеся глаза и кивнул автоматчикам. Те только того и ждали — приникли к оружию. Я стоял спиной к стене, и кладка позади меня была исклевана выбоинами от пуль. Вояки с базы устроили здесь лобное место. Их командира я давненько знаю: который год Григорий Кажан точит на меня зуб, и вот пан майор дождался своего часа. Неисповедимы пути Хозяев Зоны — как все совпало: мои планы и замыслы Кажана, которого я буду вспоминать «нэзлым тыхым», пока жив, то есть минуту максимум. Словно опасаясь, что его обрызгает, сержант брезгливо отвернулся и поднял руку. А я не моргая глядел на этих шутов в форме. Видеть жизнь как можно дольше, до последнего мгновения — единственно верно. Глаза закрывают только трусы и глупцы. «Сейчас рука опустится, — подумал я, — и конец Максиму Краевому». И рука опустилась, и пальцы легли на спусковые крючки.* * *
— Стоять!!! — Хриплый, прокуренный голос властно гаркнул на всю базу — миномет тише бахает по площадям. Уверен, последняя крыса под плинтусом вздрогнула и обделалась от страха. Что уж говорить о людях, особенно таких сирых и убогих, что признают Кажана командиром? Незнакомый мне автоматчик отреагировал верно: ствол поднял, вытянулся по стойке смирно, хоть такой команды и не было. Правильный воин желания начальства предугадывает. Зато Васька открыл огонь. Умирать сегодня, даже с поправкой на отличную погоду, я не собирался. Еще до того, как я услышал крик, мои ноги подломились в коленях, я резко присел, и пули из Васькиного ствола ударили в стену над моей головой. Замешкайся я хоть на миг, валялся бы уже с ранениями, несовместимыми с жизнью. Кирпичным крошевом сыпануло на голову, я прищурился, чтобы не запорошило глаза. Тут бы и сказочке конец, ведь голос с хрипотцой дал понять, что Максу Краю рановато на тот свет, но Гримов не понимал с первого раза. Он машинально повел стволом вслед за ускользающей целью — длинная очередь впилась в пустоту, где только что располагалось мое тело. Падая на бок, я вдруг понял, что на следующий финт меня не хватит. Я сработал на опережение, но резерва в долю секунды больше не было. И слыша нарастающий грохот, я… — Прекрати, твою мать!!! В поле зрения возникла долговязая фигура лейтенанта Бондарева. Вот уж кому в баскетбол надо играть, закладывая мячи в кольцо одной левой. Подтверждая это, Бондарев прыгнул к Гримову, в полете широко размахнувшись. Ох и смачно лейтенант заехал Ваське кулаком в ухо! Оружие замолчало, последняя пуля вспорола ткань рубахи на моем плече. Я выругался. Васька опрокинулся навзничь и выронил автомат. — Ур-род! Сгною!!! — заорал лейтенант. Отшатнувшись, толстый сержант выставил перед собой папку, будто она могла защитить его не только от гнева Бондарева, но и от ядерного взрыва. С лейтенантом я уже пересекался и потому отлично знал о его крутом нраве. Несмотря на нескладную фигуру с длинными руками и ногами, мужик он сильный, точно матерый кровосос. Лейтенант без замаха пнул Ваську в бок. А если учесть, что у Бондарева особые ботинки, сшитые на заказ, не завидую я Гримову. У обувки той, как у сталеварской, передняя часть металлическая, покрашенная в черное. Солдат, только встав на колени, опять опрокинулся на лопатки, скривился от боли и всхлипнул. Пару-тройку ребер Бондарев ему точно сломал. — Замочил бы Края — я б тебя самого к стенке! — взъярился Бондарев, будто в самом деле переживал за мою судьбу. — Оглох, Гримов?! Три наряда для проверки слуха! Толчки драить! Потом — боевое дежурство в Зоне, ночное! С двумя рожками и штык-ножом! — Так точно! — Слегка пошатываясь, Васька вытянулся по стойке смирно рядом с широкоплечим сослуживцем. — А что тут у нас?… — Бондарев склонился надо мной и, увидев кровь на рубахе, вновь вызверился на Гримова: — Да ты зацепил его, сволочь! Пуля лишь расцарапала мне плечо, но кому интересны подробности? Пока у доблестного лейтенанта «хорошее» настроение, надо пользоваться моментом. Когда еще повезет чужими руками — и ногами! — отомстить человеку, который только что чуть не отправил меня к праотцам? И вообще, переломы — самое то для поддержания дисциплины во вверенном подразделении. Но на этот раз Бондарев лишь показал кулак нерадивому Ваське. Лейтенант торопился, иначе экзекуция была бы полноценной. — Слушай мою команду! — Он повернулся к сержанту, разжиревшему на ворованной тушенке. — С пленного наручники снять, плечо перевязать, морду отмыть. И к командиру — срочно! Пять минут на все. Вопросы? — Никак нет! — проблеял сержант. Взглянув на мое приветливое лицо, порубанное шрамами и обожженное радиацией, он побледнел так, словно ему приказали искупаться в соляной кислоте. — Выполнять! — Бондарев зашагал прочь, широко размахивая руками. Щелкнул замок наручников. Освободившись от оков, я выставил перед собой правую руку и направил в спину лейтенанта указательный палец. После чего, прищурившись, сказал: — Бах! — И подмигнул сержанту, мол, все ты правильно понял: следующий — ты. Сержант побледнел еще больше и уронил свою драгоценную папку.* * *
Ночь. Схрон Сидоровича. Навожу ствол на командира диверсионной группы. Его я сразу вычислил по манере держаться… Это я вижу отчетливо, а вот дальше — темнота беспросветная. Нажал я на спуск или нет? Не могу знать, все как в тумане, не получается восстановить последовательность событий. От умственных упражнений только голова сильнее разболелась. Судя по шишке на затылке, кто-то от души саданул меня в череп. Сзади атаковали? Или измывались над бессознательным телом? Я представил, как раненый Сидорович поднялся, схватил раздробленными пальцами что-то тяжелое — «бульдог», к примеру, — и бесшумно подкрался ко мне по лестнице. Ну-ну. Для полноты картины ему оставалось только демонически расхохотаться… Как говаривал мой взводный: «Что уж после боя карточки огня рисовать?» В общем, очнулся я в побеленной комнатушке, под высоким потолком которой на проволоке висела одинокая, но яркая лампочка. Ни окон, ни топчана с тюфяком, только узкая деревянная лавка, за ножки прихваченная ржавой цепью к стене. Высидеть на той лавке хотя бы десять минут не получалось — ломило спину, затекали ноги. Чтоб такую мебель мастерить, большой опыт нужен. Это вам не кожаными диванами люксы обставлять. Сколько времени прошло с момента пленения, я не знал. Но вряд ли много. Если человек теряет сознание больше чем на пятнадцать минут, то дело его дрянь. В моем же случае явно не обошлось без внутривенной дозы снотворного. Ну да это меня не волновало вовсе. Куда интересней было узнать, почему меня не шлепнули на месте. Наверное, просто спутали с кем-то нужным. К примеру, с помощником Сидоровича — не удивлюсь, если он предал своего хозяина дважды… Скрипнув, распахнулась обитая жестью дверь. «А вот теперь, — подумал я, — разобравшись что и почем, меня шлепнут без суда и следствия». — Руки за спину. Лицом к стене, — скомандовал дюжий детина с неуставными казацкими усами. Второй воин, чуть ниже ростом, с АК на плече, маячил в коридоре. Молодое его лицо портила готовность в любой момент открыть огонь, предотвратив побег особо опасного преступника. Меня то есть. Сразу видно: конвоиры — профи. Оценив свои шансы на свободу как унизительно близкие к нулю, я прикусил губу. — Закурить есть? — спросил я, хоть и не жалую эту вредную привычку. У Периметра что военные, что милиция мало отличаются друг от друга: и те и другие вооружены, сыты, одеты по форме и всегда стреляют на поражение. Причем ооновский контингент буквально за месяц службы становится неотличимым от украинских или российских коммандос, за кэмэ благоухая самогоном, сигаретами без фильтра и многодневным потом. Что охотник на бабуинов, что хохол с великороссом — в Зоне все люди становятся братьями. До первого залпа в спину. — Нэ палю и тоби нэ советую. Крепкие руки прижали меня грудью к стене, наручники впились в запястья, во рту стало тесно от кляпа. Накинув на голову мешок и хорошенько двинув по почкам, меня куда-то потащили. Пружиной притянутая к косяку дверь хлопнула позади. Десятка через два шагов конвоиры остановились, и я тут же обвис у них на руках — чтоб жизнь малиной не казалась. Даже вопреки смраду грязного мешка я почувствовал запах весны. Сквозь дыры в камуфляжных штанах легкий ветерок холодил ноги. — Наш клиент? — Новый, невидимый мне персонаж с неделю уже не просыхал. Его появление полностью вытеснило весну. — Ага. Ваш. Внезапно меня отпустили, и я рухнул на асфальт, больно ударившись коленом. Жаль, из-за кляпа я не мог поведать доблестным конвоирам историю их сомнительной наследственности. Макса Края передали палачам для исполнения приговора. Те куда-то меня повели, и каждый последующий шаг мне давался в разы тяжелее предыдущего. А когда процессия остановилась, я замычал и дернулся. — Последнее слово? — Голос показался мне знакомым. — А ну-ка, пусть погавкает. Заодно припомнит свои грешки! С меня сорвали мешок, изо рта вытащили кляп. — Ну на, жмурик, любуйся. …Что было дальше, вы знаете. Спасибо лейтенанту Бондареву, пока что я жив.* * *
— Данько, Гримов, пленного в спортзал, в душевую! И стволов с него не спускать! — скомандовал пышнотелый сержант. В спортзал так в спортзал. Я шел, куда толкали, и любовался пейзажами. В небе над базой стрекотали патрульные вертолеты, издали фиксируя аномальную, биологическую и прочую активность и по возможности тут же ее подавляя. Громадные бронированные ворота у КПП прикрывали два Т-90, еще парочка стояла у штаба, и один — у склада ГСМ, который издали можно было узнать по пустым бочкам из-под масла, выставленным наружу. Вертолетную площадку прикрывала «шилка» с зенитными автоматами калибра двадцать три. Агрегат старенький, но надежный, как и вся техника у Периметра: на полутора километрах в поднебесье вороне хвост побреет. Строй срочников, отупевших от муштры и издевательств «дедов», выдвинулся на плац, чтобы приступить к обязательной дрессировке — равняйсь, смирно, шагом марш. Как же я далек от всей этой суеты! Улыбаясь, я наблюдал за размеренной жизнью базы. А ведь было время, когда и сам я тянул носок, ненавидя взводного и мечтая пристрелить его в первом же бою… — Но-но! Даже не думай! — Сержант по-своему истолковал выражение моего лица. — Вокруг базы минные поля. И забор у нас высокий, и вышки с пулеметами. Даже не думай! Однако, он прав. Майор Кажан, что тот барон, оборудовал свой замок так, что длительная осада ему не страшна. Запасов пищи-воды хватит, чтоб пол-Китая прокормить, а боеприпасов — на год стрелять. — Думать вредно. Мысли пачкают мозги! — сообщил я сержанту мудрость, вычитанную в какой-то фантастической книженции. Для солдатского досуга в пристройке у казармы была организована тренажерка. Не иначе коллеги из НАТО расстарались. На оружие денег жалко, а штанги и гантели — пожалуйста. Бодибилдинг — залог демократии. Главное, при зале имелась душевая комната, для солдат, конечно, недоступная. Ведь воин должен плескаться в бане, для этого даже специальный день назначен. Чтобы смыть с себя грязь, пяти минут оказалось мало. Да и не рвался я на свидание с майором Кажаном. Будь он блондинкой с талией и ногами от затылка — еще ладно, а так… Сержант нервничал, я не обращал внимания. Приказывали ему, не мне. — Побриться бы… — Словно призрак Зоны, я вынырнул из клубов пара, испугав конвоиров до заикания. — П-па-атом… — У толстяка сегодня не день, а сплошной стресс. — Майор ждет. Нельзя опаздывать. А ведь Макса Края действительно можно испугаться. Жизнь любит делать на моей коже зарубки, как плохой снайпер — уродовать приклад винтовки. Щетина кололась, но я не настаивал на бритье. Потом так потом. Я зачем-то нужен майору. И не просто нужен, но очень нужен. А раз так, могу позволить себе чуточку расслабиться. — Пивка бы!.. Холодненького, жигулевского!.. Сгоняешь, а? — Примеряя к разгоряченному телу свою рванину, я будто с разбегу нырнул в нечистоты. — Что-о-о?! — округлил глаза сержант. — Забудь, — отмахнулся я. — Шутка. Перед тем как натянуть тельняшку с обрезанными рукавами, я взглянул на свое отражение в большом, во всю стену зеркале. И сравнил с портретами забугорских качков, наклеенными на стене. Что ж, мои бицепсы в разы меньше, да и ростом я не дотягиваю до суперменских стандартов. Но на плече моем набит скорпион под парашютом, а не бессмысленный орнамент с китайскими иероглифами. Я безразличен к стероидам, зато, если надо, отобедаю кузнечиками и ящерицами. И пару суток без перерыва я могу тянуть на горбу мешок с хабаром, а на сколько минут в Зоне хватит этих намазанных маслом молодчиков?… Хмыкнув, я позволил вывести себя из тренажерки. Эх, напрасно я так спешил. Надо было еще пару минут поплескаться да поглазеть на свою рожу. Глядишь, и не угодил бы под клыки разъяренного кабана-мутанта.* * *
Зверь был гораздо крупнее своих сородичей — в холке мне по темечко, а то и выше. Рыча и повизгивая от возбуждения, он мчал прямо на меня и моих сопровождающих. И лучше бы не стоять у него на пути. В первый момент я подумал, что меня слишком сильно ударили по затылку. Откуда, скажите, за Периметром, в месте, со всех сторон огороженном, взяться припять-кабану?! Неужто зверь прорыл подкоп, чтобы записаться добровольцем и маршировать по плацу? Удивительно, но я оказался недалек от истины — что касается плаца. Ни широкоплечий Данько, ни Васька, ни сержант отреагировать на появление кабана не успели. Даже оружие не направили на атакующего монстра — из-за чего я еще раз усомнился в своем психическом здоровье: а вдруг и правда галлюцинация? Но на всякий случай я отбежал обратно к двери пристройки и громко хлопнул в ладоши, отвлекая клыкастое чудовище на себя. Кабан резко изменил направление движения. Его бесцветно-мутные глаза уставились на новую цель — на меня. Лысая голова зверя была сплошь покрыта коричневыми пятнами, какие появляются на руках стариков, только в разы крупнее. Но даже глубокие морщины на рыле не могли обмануть меня, я точно знал, что зверь молод — двигался он быстро и не выказывал утомления. Когда между мной и кабаном оставались считаные метры, я подпрыгнул и вцепился в раму козырька, подвешенного над входом в пристройку. Подняв ноги так, чтобы коленями коснуться лица, я вдруг с ужасом понял, что конструкция, которой я доверил жизнь, закреплена на стене абы как. Стальные уголки посажены на обычные шурупы, а не как положено — на анкера; к весу самой рамы и листов жести добавились еще и мои неполные семьдесят килограммов. В итоге козырек со скрипом поплыл. …падаю, кабан накалывает меня на клыки, топчет мою грудь острыми копытами… Картинка мелькнула перед глазами и сгинула. Мне повезло — кабан оказался быстрее. По инерции его грузная туша с грохотом воткнулась в дверь. Удар был таким сильным, что ДСП треснула, пропуская монстра внутрь помещения. Кабан исчез в проеме. Я разжал пальцы, встал на ноги и тут же отпрыгнул в сторону. Позади с грохотом упал козырек. Ничего, потом сделают как надо. А то зимой насыпало бы снега и все это сооружение по-любому свалилось бы кому-нибудь на голову. В тренажерке грохотало и звенело — это кабан метался по помещению, сбивая со стоек штанги и круша зеркала. — Чего стоим?! — рявкнул я конвоирам, которые удивились встрече с мутантом ничуть не меньше, чем я. — Стволы на дверь, только появится — огонь! Автоматы тут же вскинулись, сержант сильнее вцепился в свою папку. В принципе залп из двух АК должен если не завалить кабана, то изрядно испортить ему жизнь. Или хотя бы настроение. — По глазам бейте! Не было времени объяснять, что череп у монстра крепкий, а мозг крохотный, попасть в ЦНС достаточно тяжело, а вот ослепить мутанта необходимо. Кабан не собака, ему никак без органов зрения. На лицах воинов отразилась готовность нещадно уничтожать всю мутагенную фауну, какая только есть и будет. Вот-вот кабан выскочит из дверного проема, подставится под пули, и… Жаль, но такого удовольствия моим конвоирам зверь не доставил. Он решил уйти по-английски — не прощаясь, то есть через окно. Кабан просто вышиб собой стекло и, встав на четыре копыта, очень похожих на когти, рванул к плацу. Еще не успели осколки рухнуть на асфальт, а зверь уже преодолел половину расстояния до марширующих новобранцев. По пути он снес две урны и поднял на клыки бойца, подметавшего территорию «отсюда и до обеда». Еще не сознавая, что тяжело ранен, воин взвился в воздух вместе с крепко сжатой в руках метлой. Упал он на живот и больше не шевелился. Передняя часть у зверя лысая, отметил я, зато тыл порос длинной клочковатой шерстью. И хвост у мутанта, в отличие от его нормальных предков, вовсе не короткий, а типа коровьего, с кисточкой на конце, но при этом еще и чешуйчатый. Задрав голову к голубому весеннему небу, монстр зарычал, четыре его разновеликих уха встопорщились. Разогнавшись, он врезался в строй шагавших по плацу солдат, в секунду прорубив в людской массе проход и смешав стройные ряды. Я видел, как асфальт забрызгало алым. Мои конвоиры опешили, они ничего не могли поделать. Стрелять по кабану в толпе молодых? Не факт, что завалишь зверя, зато в сослуживцев попадешь точно. Иначе решил караульный на вышке. Заметив неладное, этот идиот начал долбить по плацу из пулемета — пули выворачивали куски асфальта. Первой же очередью зацепило двух солдат — ноги в ошметки. В общем, начался бедлам. Кто-то, крича, метался по площадке, кто-то упал и обхватил голову руками, надеясь так себя защитить… Уходя из-под обстрела, кабан метнулся к кирпичному забору — к тому самому, где меня едва не расстреляли. Хитер мутант: сообразил уйти в мертвую для пулемета зону. Но это не смутило караульного — он продолжал выдавать очередь за очередью, усиливая панику и разрушения. Внезапно пулемет смолк. Наверное, заклинило ленту. Повезло солдатам на плацу, у них появился шанс выжить. Мутант вдоль забора добежал до склада ГСМ, где принялся расшвыривать по сторонам пустые бочки из-под масла. Безобразничал он с такой яростью, будто бочки его смертельно обидели. Жесть грохотала по асфальту, мутант рычал и бил копытами. Я все ждал, что объявят боевую тревогу, откроют оружейку и выдадут бойцам автоматы. Но этого не случилось. Впору было подумать, что зверь оказался на базе неслучайно. Расшвыряв бочки, кабан проворно вскочил на танк, что стоял у склада. Протоптавшись по шлемофону механика-водителя, который высунул голову на шум, кабан принялся чесать свою уродливую башку о ствол пушки. Похоже, зверю понравилось то, как его копыта касались брони. Мутант устроил самые настоящие песни и пляски. Он мелко семенил по танку, запрокидывал к облакам распахнутую пасть, щелкал клыками, испачканными кровью, и при этом рычал и повизгивал. Из склада выскочили пятеро рабочих в промасленных комбинезонах. Один на ходу вытирал ладони о ветошь, остальные вооружились ломами, разводными ключами и баграми. В общем, кому что под руку попалось. Мужики так и замерли, разинув рты. Кабан же перебрался на башню, оттуда соскочил на крышу силовогоотделения и, оттолкнувшись всеми лапами, взвился в воздух. Я никогда не видел, чтобы припять-кабаны прыгали, я не знаю, типично ли для них такое поведение, но зверь пролетел метров пять, развернувшись вокруг своей оси, и точно встал на копыта. Механики и размахнуться не успели, а кабан уже оказался рядом. Да и что можно сделать с ломом, выйдя против кабана-мутанта?… Матери и жены получат похоронки: их мужчины погибли смертью храбрых, ликвидируя последствия второго взрыва на ЧАЭС. — Куда смотрите?! — услышал я голос сержанта. — С пленного стволов не спускать!!! Взревел движок, провернулись гусеницы — танкист направил боевую машину на мутанта. Я был уверен, что у парня проломлен череп, но даже если и так, он нашел в себе силы на то, чтобы раскатать зверя по асфальту. Жаль, кабан легко увернулся от танка и, раззадоренный легкой кровью, вновь ринулся к пристройке — как говорится, по кратчайшему расстоянию с перебросочной скоростью. Мутант приближался, а мои конвоиры вместо того, чтоб открыть прицельный огонь на поражение, раззявили рты, наведя оружие на меня, как и велел им сержант. Чем не повод для гордости: Макс Край опаснее разъяренного чудовища! Сержант стоял чуть впереди меня. Его и кабана-переростка разделяли метров десять, не больше, когда я понял, что помощи ждать неоткуда. Я вырвал автомат из ослабевших рук Гримова и вскинул к плечу, но нажать на спуск не успел. Общая суматоха и рев танкового двигателя заглушили грохот выстрела. Откуда стреляли, кто — я не заметил. Но из черепа кабана вырвало кусок. На мгновение в воздухе повисло яркое облачко брызг. Зверь по инерции пробежал еще чуть-чуть, его передние лапы подогнулись, он ткнулся мордой в асфальт и в агонии засучил копытами. На всякий случай я выпустил в кабана полный рожок. Лишние три десятка пуль еще ни одному мутанту не помешали. Тот, кто остановил монстра, — настоящий снайпер, но я не раз видал зверье, которое никак не могло выжить от полученных ран, но вставало, ползло и клацало клыками. Если не надо беречь боеприпасы, лучше перебдеть. Оружейные склады у Периметра бездонны, а я нынче не в Зоне, где каждый патрон на счету. Автомат замолчал, я извлек опустевший рожок, к которому изолентой был примотан второй, полный. Так удобней перезаряжать — быстрее. На миг в голове мелькнула шальная мысль: прорваться с боем? Но я тут же подавил в себе безумный порыв. Танки, забор, винтокрылые машины и пулеметы на вышках… Предположим, я перебью весь гарнизон, человек эдак триста. А как я пересеку минное поле? Минное поле на пути — это всегда плохая примета. Я же бандит, а не камикадзе. Моя задача — выжить, а не геройски погибнуть. Выжить и при этом извлечь максимальную выгоду. В конце концов, у меня есть планы, и армия не платит за простой. — Держи! — Я швырнул Гримову автомат. И вдруг почувствовал: я был на прицеле, а как только расстался с оружием, опасность миновала. Неприятное ощущение. Надеюсь, тот, кто любовался мною в оптику, остался доволен небритой рожей Макса Края. Поймав свой АК, Васька ойкнул, ведь ему пришлось протянуть руку, а ребра так быстро не срастаются. На парне совсем лица нет, вот-вот хлопнется в обморок. Я покачал головой: — Эй, сержант, отправил бы Ваську в санчасть. Он хоть и сволочь, а все-таки жалко, если окочурится, молодой еще. Толстяк сделал вид, что не услышал. Я пожал плечами: мол, дело ваше, я хотел как лучше. Мимо нас прошелестели три смазливые девчонки в белых халатах. На миг мне захотелось оказаться на плацу и быть немножко раненым. — А зверушка откуда взялась? На территории? Сержант вновь проигнорировал мой вопрос, но непроизвольно повернул голову к штабу, трехэтажному кирпичному зданию, до которого было метров сто. Проследив за взглядом военного, я увидел на крыльце человека в камуфляже. Высокий, хорошо сложенный, в натовской конфедератке, будто приросшей к черепу, он показался мне слишком чужим для местного пейзажа. В руке он держал не какой-нибудь «Винторез» или однозарядку, похожую на противотанковое ружье времен Великой Отечественной, но классическую СВД. Едва заметно кивнув мне, стрелок скрылся за дверью штаба. Тушу кабана уложили на носилки и унесли, а мне велели меньше вертеть головой и быстрее топать. Проходя мимо склада ГСМ, я заметил здоровенную дыру в рабице. Сетка прикрывала с трех сторон площадку, примыкающую к стене склада. Судя по зловонию и громадному тазу с объедками, именно здесь секачу устроили временную прописку. М-да, странно, что он вырвался на волю только сейчас, при такой-то ограде. А потом я услышал надрывный лай, который ни с чем не спутаю. Очень плохо, что среди соляры и бензина содержат животных. И особенно если эти животные — слепые собаки Зоны. Исключительно из гуманных соображений мутантов надо уничтожать, пока они маленькие и похожи на обычных щенков. Гниющих заживо сук и кобелей тоже рекомендуется валить направо и налево, без разбору и наплевав на общечеловеческие ценности. — Собаки-то вам зачем? — спросил я и, конечно, не дождался ответа. Минимум три группы сталкеров и редкие одиночки вроде Лесника промышляют отловом мутантов. Это очень выгодный бизнес, если знаешь, кому сбывать товар. Принеси я крысу или тушкана в зоомагазин Чер-нобыля-4, меня тут же сдали бы ментам или пристрелили, как бешеного псевдопса. Ходить в Зону за артефактами — это одно, а тащить оттуда всякую дрянь — другое. Военные ловят монстров? Отстреливать, нещадно выжигать лежбища и норы — это их работа, а вот живьем брать… Кому-то из ученых понадобились экземпляры для вивисекции? Может быть. Но на базе я пока не повстречал ни одного яйцеголового. Что-то здесь нечисто. Кажан затеял очередную аферу?… Устроили зоопарк, блин. Логично предположить, что кто-то наблюдает за поведением зверья. Но если этот кто-то не паучник, зачем ему это надо?… У меня был только один ответ на эти вопросы. В вотчине Кажана гостит человек (или группа людей), которому заблаговременно, до выхода в Зону, надо познакомиться с особенностями поведения мутагенной фауны. Но кабан случайно вырвался из клетки, и его пришлось пристрелить из снайперской винтовки Драгунова. Перед глазами встала картинка: плац, тела, лужи крови… Я покачал головой: все у нас через тыл. Могли ведь сетку двойную сделать, а еще лучше тройную? Да, могли, но не сделали! Кто-то схалтурил, а в результате пострадали люди… Наверное, я чересчур расслабился, думать вредно. Стоило отвлечься, шагая по коридору, застеленному ковровой дорожкой, как мне сразу же двинули прикладом в затылок. Ну, Гримов, вот сволочь!.. Падая, я почувствовал, как что-то холодное обхватило мою шею. Что-то мерзкое и смертельно опасное. Милена, всплыло вдруг имя. Ну почему я вспомнил о тебе именно сейчас?…Глава 3 МЕСТЬ
Подумаешь, в детстве я дергал ее за косы. Если вам одиннадцать лет, а перед вами сидит прелестное существо с голубыми глазами и косой до попки, разве можно удержаться от того, чтобы разок-другой не тронуть пахнущие шампунем волосы?! — Алла Семеновна, а Краевой опять! — Голос у Милены ломкий, плаксивый. — У-у, ябеда-корябеда, соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест!.. — Краевой, встань! — Голос у географички Аллы Семеновны громкий, властный. Она учила еще мою мать, поэтому слыла большим авторитетом в нашей семье. Я тут же вскочил, всем своим видом выражая готовность понести заслуженное наказание. И даже схватил дневник, чтобы по первой же отмашке ринуться к учительскому столу. — Краевой, подготовь-ка к следующему уроку доклад о высокогорном озере Титикака. В качестве наказания за поведение. Класс дружно прыснул в кулаки — топоним показался жутко смешным. — А что вы смеетесь? Есть такое озеро. — Алла Семеновна указательным пальцем переместила очки на лоб. — И Краевой нам о нем расскажет. А чтобы Краевому одному не скучно было готовить доклад, ему поможет… Милена. Я от удивления даже рот открыл. И в этот момент задребезжал звонок. Радостный, я выскочил в коридор — Алла Семеновна так и не попросила мой дневник! Мать меня не накажет, отец не отругает! Лучше бы все обошлось дневником. Тогда бы много лет спустя я не угодил в тюрьму, а оттуда — в Зону. Но разве мог об этом знать одиннадцатилетний мальчишка?* * *
Настойчиво трезвонил телефон. На том конце провода явно не собирались сбрасывать вызов. — Алло… Да. День добрый… Да. Сейчас позову этого оболтуса. — Батя подмигнул мне: — Тебя. Я подошел, взял трубку и услышал голос. Ее голос. Она сказала: — Привет. Нам на завтра доклад надо подготовить. Об озере Титикака. Забыл? Если честно, у меня это озеро напрочь вылетело из головы. — Нет. Не забыл. — У нас дома Интернет. Поищем инфу? Впервые девочка приглашала меня в гости. И не просто девочка, но первая красавица класса, а то и школы. По крайней мере, для меня никого красивей не было. Во рту у меня пересохло. Я с трудом выдавил из себя: — Ага. — Через час, — сказала она и положила трубку. Ровно через час — специально засек время — я стоял у обитой дерматином двери и топтался в нерешительности. Звонок выдал трель соловья. — Входи. Раздевайся, — улыбнулась Милена, и я сразу же оттаял. Я так осмелел, что даже поинтересовался: — А где твои родители? И где мы будем готовиться к докладу? — Родители на работе, — нехотя ответила она. — Мы пойдем в папин кабинет, я ключ взяла. Там компьютер стоит. В полосе ее прозвучала какая-то особая интонация. И мне бы заострить на этом внимание, но я… У меня, мальчишки, тогда еще не было опыта общения с роковыми женщинами. — А можно? — спросил я. — Отец ругать не будет? Она скривилась так, будто ее заставили съесть полкило лимонов. Дверь в кабинет располагалась за шторами, которые нависали над ней, словно саван. При виде этих штор меня охватила тревога. Я не мог объяснить, что не так, но чувствовал: за дверью притаилось какое-то зло. Там — опасно. — Слушай, а может, не надо? — робко предложил я. — Пойдем лучше погуляем. На углу есть отличное интернет-кафе. — Нам надо сделать доклад! — Голос Милены звякнул сталью, голубые глаза превратились в две маленькие льдинки. Прям как в сказке о Снежной Королеве. Она повернула ключ в замке и резко распахнула дверь: — Входи! До сих пор понять не могу, почему я послушался ее. Заворожила она меня, что ли? Я шагнул в кабинет, и дверь за моей спиной захлопнулась. Я аж подпрыгнул на месте от неожиданности. А потом началось нечто несусветное. Под потолком взвыла сирена, на оконный проем упали стальные жалюзи. Развернувшись, я ударил плечом в дверь, но та не поддалась. Милена закрыла ее на ключ. Подлая девчонка! Когда я выберусь отсюда, разговор у нас будет короткий. Да и о чем разговаривать с человеком, который заманил тебя в ловушку? Я сразу сообразил, что попал в беду. Я в чужой квартире, в кабинете, который оборудован сигнализацией. Решат, что я вор. И кому какое дело, что я ничего не взял? Я попался. Скоро сюда явятся сотрудники правоохранительных органов. Или амбалы из охранного агентства. И еще неизвестно, что для меня хуже… Мне вдруг стало так жаль себя, что слезы брызнули из глаз. Сирена выла высоко под потолком. Она издавала ужасный звук, способный довести до умопомешательства. А еще она слепила меня яркими вспышками. Каждая вспышка на миг освещала комнату, к боковым стенам которой крепились стеллажи; на стеллажах стояли банки. Затем наступал миг тьмы, скрежета и воя. И снова вспышка, и опять тьма… Я заметил какое-то движение в углу и вроде бы услышал, как разбилось стекло. Но я вовсе не был в этом уверен. Что не удивительно при таком-то шуме… Вряд ли тогда я рассуждал именно так. Память запросто может сыграть со мной в поддавки. Но что-то очень похожее я испытал. И уж точно мне не понравилось увиденное на полках. Сначала я подумал, что это маринованные огурцы, помидоры или грибы-маслята. А то и варенье. Обожаю варенье. Особенно — клубничное. Моя мама каждый год закатывала в банки на зиму много всего. Вот мне и стало интересно, чего это отец Милены в рабочем кабинете консервацию разместил. Я шагнул к стеллажу и подвинул к себе первую попавшуюся под руку банку. Вспышка осветила ее содержимое. Я закричал, но крик мой заглушила сирена. Отшатнувшись, я сбросил банку на пол. Банка разбилась, залив ковер формалином или спиртом, или в чем там хранят препарированных животных. По ковру покатилась голова какого-то жуткого чудовища, у которого вместо рта были присоски, как у осьминога. Тогда я еще не знал, как выглядит кровосос. Экземпляр, череп которого угодил в банку, был одним из самых мелких, что мне случалось видеть с тех пор. Я который год в Зоне, но пока не встречался с потомством кровососа. Если б не тот случай в детстве, я был бы уверен, что мутанты появляются на свет уже будучи здоровенными опасными тварями. Вспышка зеленоватого света. Щупальца. Полный злобы, навсегда застывший взгляд. Сердце мое едва не разорвалось на части. Банка разбилась, и я мало того что испугался, так еще и умудрился наступить на осколок стекла. Больно было жутко. Пятку я разрезал до кости. Стиснув зубы, я вытащил из ступни осколок. На раненую ногу невозможно было стать, а балансировать на одной не очень-то получалось. Из-за вспышек ориентация в пространстве нарушилась, мне казалось, что я вот-вот упаду. Поэтому я оперся на стеллаж, изо всех сил стараясь не смотреть на банки, которыми он был густо заставлен. Я уже знал, что там вовсе не клубничная вкуснятина. И вдруг я разозлился. Меня окончательно вывела из себя сирена. Я схватил еще одну банку — маленькую, в таких продают детское питание — и швырнул в мигалку. Я старался не смотреть, но все-таки заметил, что в банке утопили здоровенного жука, эдакого таракана-переростка. Брезгливость добавила мне сил. Банка угодила в плафон, разбила его и разбилась сама. Комнату озарила паутина молний, на ковер посыпались осколки, запахло жженой изоляцией. И среди осколков на ковер упало что-то, сверкающее зеленым. Тогда я еще не знал, что подобные штуковины называют кристаллами. И уж тем более я не знал, что передо мной искрил один из самых дорогих и опасных артефактов Зоны Отчуждения. Тот самый артефакт, который позволяет фауне Зоны существовать в мире людей. Из-за которого образцы, собранные в этой комнате, не портились. И мало того — артефакт, извлеченный из-под фильтров, снижающих уровень его воздействия, реанимировал препарированных мутантов. Жук из банки вдруг перевернулся на лапы, расправил крылья и взлетел. Света, исходящего от кристалла, хватило, чтобы увидеть, как мутант взвился к верхним полкам, где принялся толкать к краю банку чуть больше той, в которой еще недавно мариновался он сам. — Вот фигня! — выругался я и не узнал собственного голоса — так он дрожал. Страшнее ругательства я не знал. Сирена стихла. Теперь я отлично слышал все, что происходило в комнате. Из банки, которую столкнул жук, выскочила крыса. Точнее — крысеныш. Страшный, весь в язвах и худой. Его рвало той жидкостью, в которую он был помещен. Чуток оклемавшись, крысеныш бросился на меня. Его лапки проворно семенили между осколками, а я… Я не придумал ничего лучше, как схватить с полки еще одну банку, литров на пять, и швырнуть ее в грызуна. Уж больно он мне не понравился. Показался опасным. И самое интересное, что я попал. Зверька раздавило. Но взамен я выпустил на свободу тварь более крупную и опасную. Больше всего она походила на тушканчика, которого я видел на канале Animal Planet. Только больше и зубастей. Это сейчас любой малыш знает, что представляют собой монстры Зоны. А в пору моего счастливого детства эту информацию тщательно скрывали. Была даже специальная служба, которая глушила зарубежные трансляции, в которых упоминались Зона и существа, ее населяющие. Табу. Нет этого и не было. Живите счастливо, меньше знаете — лучше спите. Тушкан прыгнул на меня. Он пролетел метра три, клыки его клацнули в опасной близости от моего тела — я извернулся, пропустив мутанта мимо. Он ударился в стеллаж и свалился на пол — грузно шлепнулся на спину и смешно задрыгал лапами, издавая натужное сопение. Вдруг взволновалась жидкость в большом аквариуме рядом со мной. Я прикусил губу, глядя на собаку, которая скребла когтями по стеклу изнутри, явно желая разодрать мне горло. У собаки не было глаз, и в зеленоватом свечении кристалла слепая морда выглядела особенно жутко. Во всех банках на стеллажах началось шевеление. Наверху жук двигал к краю очередную емкость с заточенным в ней монстром. Тушкан наконец перевернулся на лапы. Вообще-то эти твари проворнее. Но тот, увиденный мною в детстве, еще не очухался от анабиоза. Только это и спасло меня тогда от смерти. Вряд ли одиннадцатилетний мальчишка сумел бы противостоять пусть мелкому, но очень агрессивному хищнику. Тут я не питаю ни малейших иллюзий. Я не супергерой и никогда им не был. Супергерои не попадают в ловушки и не режут себе пятки осколками стекла. Тушкан вновь прыгнул — и не промазал. Он вцепился мне в левую руку, в предплечье, и повис, извиваясь и дергаясь. Боль шарахнула вверх по плечу так, что аж в голове зазвенело. Я ударил мутанта кулаком по уродливой голове, но тот не разжал челюстей. Я бил его и бил, но он продолжал меня грызть! Жук столкнул еще одну банку. Собака в аквариуме настойчиво рвалась на волю. Я вдруг понял, что обречен. Я погибну, если не придумаю, как остановить зверье — всё и сразу. Я ведь не могу сразиться с каждым монстром в этом запертом кабинете. Их тут сотни! …Спустя много лет я все еще пытаюсь понять, что это было. Подсказка свыше? Интуиция? Мальчишеская смекалка? Не знаю. Очевидно одно — я выжил. А значит, я поступил верно… На одной ноге я прыгнул к кристаллу, что, мерцая, лежал на полу. И конечно же поранил вторую стопу! Я упал и уткнулся руками в россыпь стекла. Заодно досталось и тушкану, который вцепился в мое предплечье. Его тельце нашпиговали осколки, он стал похож на ежа. И все-таки мутант не отпустил меня — он продолжал дергаться, калеча мне руку! Я не стал тратить время на то, чтобы избавиться от тушкана. Нужно было решить проблему одним махом. Из-под потолка спикировал жук. Он шлёпнулся мне на затылок и впился жвалами. Испугавшись, что тварь продырявит мне череп и выест мозг, я истошно заорал, упал на бок — стекло! сколько же на полу стекла! — и потянулся к кристаллу правой рукой, свободной от тушкана. И тут же все закончилось. Свет кристалла померк. Предметы вокруг стали расплывчатыми, нечеткими. Но самое главное — мутанты больше не рвались растерзать меня. Тушкан замер. Мне удалось разжать его челюсти. Потом я сбросил с затылка жука. Ненавижу тараканов! Что может быть хуже, чем таракан размером с мобильник? Который к тому же летает и кусается?… Вот именно, только два таких таракана! Сколько времени я просидел на полу, баюкая кристалл, не знаю. Вряд ли долго. А потом я заметил у окна большой стол с офисным креслом, а на столе — ноутбук. В полнейшей прострации я включил компьютер, а когда загрузилась операционка, вошел в Сеть. Запустив поисковик, я ввел одно слово. И слово это было «Титикака». Оно до сих пор у меня означает конкретные неприятности. Я кликал по ссылкам и читал все подряд. Я узнал, что Титикака — озеро пресноводное, соли в нем менее одного процента, а находится оно на границе Перу и Боливии. И есть легенда, что инки спрятали на дне озера почти две тонны золота, чтобы оно не досталось испанцам… Я с пользой провел время. Я боялся смотреть по сторонам — вдруг монстры в банках ожили и подкрадываются ко мне со спины?! Лучше уж пялиться в ноутбук. Если не знаешь об опасности, ее нет. Наивная детская философия… А потом дверь кабинета распахнулась, включился свет. Только тогда я смог оторваться от компьютера. Крутанувшись вместе с креслом, повернулся к двери. Передо мной стояли трое в длинных черных плащах. В руках вошедшие держали матовые серебристые пистолеты с глушителями. И один такой пистолет был направлен на меня. — Ты кто такой? — спросил самый высокий, тот, что взял меня на мушку. — Знаете, как переводится название Титикака? — прошептал я одними губами, но меня услышали. — И как же? — Пистолет в руке чуть дрогнул. — «Священный камень», — сказал я и протянул высокому кристалл. Мужчина отшатнулся, его спутники навели на меня оружие. Представьте, что вы входите в комнату и видите ребенка, который истекает кровью. Целиться в раненого мальчишку из пистолетов — разве это нормальное поведение для взрослых мужчин? А как же первая помощь? Как же охи-вздохи? — Миля, это ты устроила? — услышал я строгий голос в коридоре. Миля? Ту девочку, из-за которой я оказался здесь, звали Миленой. Значит, дома ее называют Милей. Забавно, да… — Папочка, я… — Одноклассница попыталась оправдаться, но строгий голос перебил ее: — Марш в свою комнату! И не высовывай носа, пока я не позову! Хлопнула дверь — это Снежная Королева удалилась в тронный зал. А я, как дурак, протягивал троице кристалл, но никто не спешил его взять. И вот появился отец Милены. Я сразу понял, что это именно он — уж слишком уверенно держался. Так входит хозяин, а не тот, кто заскочил на минуту, чтобы проучить вора. Высокий, седой, в светлой кожаной куртке, он, чуть прищурившись, смотрел на меня, будто прикидывая, что со мной делать. Он ничего не спросил, но я почему-то принялся тараторить: — Понимаете, нам по географии доклад, Милена сказала, что Интернет и вместе, договорились через час, я не хотел, я пришел, она — вот там кабинет, там компьютер, я зашел, а она… — Достаточно! — прервал меня отец Милены и кивнул троице: — Спрячьте оружие. Совсем охренели?! Ребенок же! — Какой, на, ребенок?! Профессор, очнись! Это ж мутант какой-то! — Тот, который с самого начала угрожал мне пистолетом, принялся кричать на хозяина кабинета. По-моему, зря он так. На некоторых людей лучше не повышать голос. Целее будете. Но, похоже, крикливый считал иначе: — Он же разогнанный топаз в руках держит, и ему хоть бы хны! Пацан его реально погасил! Собой, тля буду, погасил! Я понял, что речь идет обо мне, а кристалл — «разогнанный топаз». Что такое «топаз», я хоть и смутно, но представлял. Камень такой, ювелирный. А вот что значит «разогнанный»? Странное слово, неправильное. — Грохнуть его, и все дела, профессор! — Заткнись. — Отец Милены говорил спокойно, хотя лицо его искажала гримаса недовольства. — Как был ты уркой, так и остался. Тебе бы всех грохать и валить. Ничему тебя жизнь не научила, Косой. Ты ж видишь, парень необычный, а хочешь его в расход пустить, как сталкера какого. Нельзя так, Косой, кадрами разбрасываться. А вот что было дальше в том кабинете с банками, я не знаю. Глаза мои заволокло пеленой, и я потерял сознание.* * *
Очнулся я дома. Рядом сидела и тихонько плакала мама. С кухни доносились голоса: возмущенный отца и спокойный, даже самоуверенный, профессора, отца Милены. — Это ж сын мой! Не дам, ты что?!.. — Отец грохнул кулаком по столу. — Не в Зоне, здесь закон есть, я на вас управу найду! Судя по грохоту, батя уже изрядно выпил. Бутылку перцовки в себя влил, не меньше. — Ты, сталкер, мебель не ломай, — устало сказал профессор. — Ты налей себе, чего уж. И мне налей. Ты думаешь, я все это затеял, потому что зла твоему парню желаю? Я ж не заставлял тебя в Зоне детей делать… А потом дверь на кухню захлопнулась, и я больше не услышал ни слова. Сталкер? Профессор назвал моего отца сталкером? Наверное, я брежу. И я опять провалился в забытье… Когда раны на руках и ногах полностью зарубцевались, уже настала весна. Ко мне каждый день приходил кто-нибудь из одноклассников, приносил домашнее задание. Семья Милены съехала на следующий день после того случая в кабинете. Отец сказал, что я больше никогда не увижу эту гоп-компанию, но мне придется раз в месяц ходить в поликлинику для обследования. Или чаще — если попросят сделать какие-нибудь особые анализы. А через пару месяцев отца уволили с завода за прогулы, и он запил вчерную. Мать тоже ушла с работы, но деньги в нашей семье теперь почему-то не переводились. Я часто вспоминал Милену. Я все никак не мог понять, зачем она заперла меня. Неужели хотела таким образом отомстить за то, что я дергал ее за косички? Знала про мутантов, знала, что я могу погибнуть, но все равно заперла?… Я отказывался в это верить. Моя Снежная Королева не способна на такую подлость. Это случайность, Милена ни в чем не виновата… Я пообещал отцу, что забуду о том, что случилось, и никогда никому не расскажу. Помнится, батя наорал на меня, когда я спросил его, куда переехал профессор со своей семьей. — Не смей даже думать о них! Не смей искать эту дрянную девчонку! Я не позволю тебе загубить свою жизнь!.. Прошло почти семь лет, прежде чем я вновь встретился с Миленой.Глава 4 ОШЕЙНИК ДЛЯ КАРАТЕЛЯ
Раньше я никогда не носил ошейников. И поныне не испытываю тяги к садо-мазо. Даже без золотых цепочек и крестов-висюлек запросто обхожусь. А вот ведь довелось примерить особый обруч, спасибо товарищу майору. Хорошо хоть не намордник… Словно прочитав мои мысли, Кажан ухмыльнулся: — Радуйся, Край, что не намордник. Я кивнул, изо всех сил изображая на лице довольство жизнью. Но актер из меня — как из пластилина пуля, такое лицедейство принято освистывать, топая и крича: «Не верю!» Григорий Иванович Кажан — мужчина с брюшком, свисающим над ремнем, — приподнялся из-за большого дубового стола, опираясь на широко разведенные ладони. Брови у майора кустистые, идеальные для того, чтобы хмуриться, придавая взгляду значительность. — Радуйся, Край, что не шлепнули тебя, что жив еще. Я вновь изобразил умиление и благодарность. Даже не очень требовательный зритель швырнул бы в меня гнилой помидор. Майор кутался в фуфайку цвета хаки, с которой не расставался даже в июльский полдень. У него проблемы с кровообращением. После того как у Янтаря его зацепила «жарка», он постоянно мерз. Если бы не фуфайка, Кажан имел бы вполне респектабельный вид, будто и не офицер ВС Украины. Под верхней одеждой он носил рубашки от Армани, к губе прилипла дымящаяся сигара, толстая и дорогая. Пробор в волосах, едва тронутых благородной сединой, пропитался хорошим одеколоном. Ни дать ни взять — светский лев. Я всегда завидовал представительным мужчинам. По крайней мере, пытался изображать зависть. — Что это за бижутерия? — Я осторожно потрогал обруч, обхвативший мою шею: в сечении овал примерно в два пальца толщиной. На ощупь обычный пластик. Гладкий. Сзади засопел сержант, пытаясь скрыть смешок. Надо же, у толстяка есть чувство юмора. Как-нибудь потом я напомню ему эту шутку, вместе посмеемся. А вот Васька Гримов в кабинет майора не попал — и не потому, что рожей не вышел, а потому что от перенапряжения вырубился в коридоре. Оно, знаете, вредно для здоровья — бить людей сзади, можно и сдачи получить. Зато напарник Васьки, Данько, то и дело втыкал мне меж лопаток ствол АК. Чтоб я лучше изображал и чаще соглашался. Помимо Кажана и моих конвоиров, в помещении присутствовали еще четверо. Двое — то ли мусульмане, то ли еще кто. Короче, брюнеты с карими глазами. По мне, они — братья, а там хрен их, кудрявых, разберет. Одеты моджахеды — мысленно я их так окрестил — были в серенькие затрапезные пиджачки, на ногах — потертые туфли. Прям сельские учителя в районном центре. Вот только скажите мне, какого хека два интуриста-педагога забыли у границы Зоны Отчуждения, а? И зачем им оранжевые украшения, такие же, судя по всему, как у меня на шее? Третьего гостя, щеголявшего оранжевой побрякушкой, я знал. Ну кто ж не знает бродягу Ворона, чтоб ему посреди Москвы в аномалию вляпаться?! О нем позже, ибо описание его нелегкой судьбы — разговор не на пять минут. Четвертым был тот самый стрелок, который технично завалил бегущего кабана. Я мазнул взглядом по нашивкам и не смог скрыть удивления — натовские ведь нашивки. Неужто намечается что-то совместное? Америкосы наконец решились открыть второй фронт? Нет, что-то тут не так… Да и личико стрелка меня смущало. Такие рожи не производят в Вашингтоне, это отечественный продукт: с равной вероятностью Рязань, Винница или Минск. — Бижутерия, говоришь? — Манера Кажана отвечать вопросом на вопрос неимоверно меня раздражала, и, чтобы не выдать себя взглядом, я уставился на ботинки натовца. — А ты сильнее подергай и узнаешь. Кстати, мои хлопцы давеча твоего знакомца в гости пригласили. Желаешь полюбопытствовать? Ствол автомата Данько больно ткнулся мне в хребет, и я шагнул к окну. Еще в коридоре, у кабинета майора, мне опять надели наручники, поэтому хорошенько двинуть кулаком в челюсть я не мог. Только это спасло ретивого солдатика от визита к стоматологу. Внизу, у железного щита с текстом присяги, едва стоял на ногах обнаженный по пояс Бегемот. Узнать его можно было лишь по короткой бородке и горделиво задранному подбородку. Лицо бандита распухло, тело покрывали струпья. Видно, били моего старого товарища много и не единожды. И вот теперь решили показать мне. Зачем? — Заметил, у дружка твоего такая же прикраса на шее? Я кивнул. Действительно, и Бегемота цацкой не обделили. — Сван, продемонстрируй. Снайпер повесил винтовку на плечо, вытащил из внутреннего кармана камуфляжной куртки пульт с маленьким дисплеем и кнопками, который я поначалу принял за старинный мобильник. Кнопки едва слышно попискивали, когда с их помощью вводилась нужная комбинация. Секунда, две, еще… Наконец снайпер довольно причмокнул и кивнул мне — мол, не на меня смотри, за окном интересней. Ствол автомата Данько убедил меня в том, что он прав. А внизу Бегемот, как назло, пялился именно в то окно, за которым стоял я. Наши взгляды встретились, и Бегемот даже открыл свой разбитый рот, чтобы сказать мне что-то, но… В этот момент верхнюю часть его туловища разорвало на тысячу кусков и кусочков. Был человек — осталась нижняя половина, кусок по пояс, и. его почему-то не опрокинуло взрывной волной, от которой едва не вышибло стекла в штабе. Кусок этот шагнул вперед, поближе ко мне. Ноги разъехались в стороны — и то, что еще недавно было Бегемотом, упало. Сам Бегемот обязательно пошутил бы: «Бензин закончился». Уже не пошутит. — Готово, — отрапортовал Сван. Лицо его сияло от удовольствия, будто он не человека убил, а выпил бокал отличного вина. — Готово? — откликнулся Кажан, будто не слышал грохота взрыва. — Что ж, спасибо за демонстрацию наших возможностей. Как тебе, Край? Понравилось? Я кивнул. Сегодня у меня один ответ на все вопросы. Но впредь я буду знать: если мне надевают ошейник, это очень плохая примета. Настолько плохая, что Ворон тут же кинулся на Свана.* * *
Ворон был быстр, ну очень быстр. Он мгновенно преодолел четыре с лишком метра, что разделяли его и снайпера с пультом. При том своими грязными сапожищами Ворон протоптался по шкуре медведя, расстеленной на паркете. За одно только это майор должен был расстрелять его на месте. Выставленные перед собой руки сталкер нацелил на горло Свана. Но пощупать кадык снайпера ему не довелось. Сван резко ушел в сторону, пропуская Ворона мимо, и рубанул атакующего пультом по затылку. Колени сталкера подогнулись, он рухнул на пол, из носа полилось, марая шкуру. Я был уверен, что Кажан лично пристрелит Ворона, но он лишь сильнее прикусил сигару и сказал: — Сван, объясни, что это у тебя такое. Кстати, знакомьтесь. Это ваш командир Сван, майор спецназа ГРУ. В отставке. Форма его одежды пусть вас не смущает, у нас намечается небольшой, но очень забавный маскарад. Вот так, играючи, сбить Ворона с ног?… Я внимательней взглянул на свое новое начальство. На голову выше меня, черты лица правильные, особых примет нет, глаза серые. «Ваш командир» — это мой, моджахедов и Ворона. В этом кабинете только мы щеголяли взрывоопасными ошейниками. Командиру, похоже, такой цацки не хватило. Что ж, я с удовольствием отдам ему свою. Остальные, думаю, тоже поделятся. — Отечественная разработка. Активно используется в программах реабилитации преступников на Новой Земле. Но наш вариант усовершенствован согласно требованиям предстоящей миссии. Предупреждаю сразу: чтобы избежать активации ОСП-3, то есть ограничителя свободы перемещений, куратор должен каждые четыре часа вводить код подтверждения — семизначную комбинацию, уникальную для каждого подопечного. Куратор — это я. Максимальный срок эксплуатации изделия составляет двести сорок часов, после чего происходит самоликвидация. При нарушении герметичности — самоликвидация. Сван замолчал, давая нам возможность переварить услышанное и осознать, в какую жэ мы встряли. Тишину нарушил Ворон, который пришел в себя после удара по голове и поднялся на ноги: — Это… майор, а память у тебя хорошая? Или на бумажке циферки записаны? Я, знаешь, не за себя переживаю, я человек конченый, а вот ребята здесь собрались хорошие, особенно Край, я его с пеленок помню, мальчонкой еще, я… Ворон мог бы молоть чепуху еще долго. С тех пор как он остался один, поговорить с живым человеком — лучшее для него удовольствие. Сталкер тронулся умом, это отчетливо заметно. С пеленок он меня помнит, надо же!.. Ворон — человек в Зоне знаменитый и очень востребованный. В смысле, его голову требуют главари двух крупных сталкерских группировок. Наемник-следопыт Ворон когда-то отправился в глубь зараженных территорий с большой экспедицией «долговцев» — человек двадцать с ним шло, не меньше. А вернулся он один, клятвенно уверяя, что на его команду напали сталкеры «Свободы». Конечно, «Долг» не мог такое оставить без внимания, между группировками вспыхнула война — в полную силу, на уничтожение. В результате погибло много людей. А потом, пару месяцев спустя, известный на всю Зону бродяга Химик случайно наткнулся на лагерь, где на обратном пути остановилась экспедиция Ворона. Химик нашел там останки пристреленных и зарезанных людей. Осмотрев место происшествия, он с удивлением понял, что бойцы не оказали никакого сопротивления. Сталкер взял образцы тканей. Уж больно его заинтересовало, что же случилось на самом деле. Выяснилось, что все «долговцы» были отравлены. Стало понятно, что их убил сам Ворон, позарившись на хабар, добытый экспедицией. А чтобы замести следы, он имитировал кровавую баню. В общем, не повезло Ворону с дотошным Химиком. Убийцу едва не взяли, когда он кувыркался с двумя милашками в борделе на окраине Чернобыля-5. Но Ворону повезло, он сумел сбежать и скрыться в дальних районах Зоны. На него началась охота — такая же яростная, как и война между кланами перед этим. «Долг» и «Свобода» объявили награду за голову Ворона. Многие сталкеры из других группировок позарились на эти деньги. Да что там сталкеры — мародеры хлынули в Зону, наплевав на риск, уж слишком заманчив был кусок. Я сам участвовал в той травле и даже побывал в гостях у Болотного Доктора, после того как поговорил с Вороном тет-а-тет. Но это уже другая история… Как бы то ни было, охота так ничем и не закончилась. Ворон пропал. Считалось, что он погиб. Но, оказывается, его приютили военные. — Память у меня отличная, — перебил Ворона мой новый командир. — Никаких бумажек, всё здесь! — Сван постучал себя пальцем по виску, и мне жутко захотелось ударить туда же кулаком. Помочь, так сказать, не словом, но делом. Определенно, надо внимательней присмотреться к Свану, ведь его придется холить и лелеять — вовсе не из любви к ближнему, а чтобы не повторить фейерверк, устроенный Бегемотом. — Отличная, значит, память, да? А теперь, после того как вы уяснили, что к чему, предлагаю перейти непосредственно к повестке дня. Есть возражения? — Когда Кажан начинал корчить из себя бюрократа, весь его светский лоск мгновенно улетучивался. — Значит, нет возражений? Ну и отлично. Товарищи, вам предстоит ответственная миссия в Зоне Отчуждения. — Майор замолчал, наблюдая за нашей реакцией. Сигара едва заметно дымилась в углу рта. Нужно было как-то выразить свое отношение, и я пожал плечами. Ворон хмыкнул — он другого и не ожидал. Сван изначально был в курсе. А вот братья-моджахеды очень расстроились, узнав пренеприятное известие: яростно жестикулируя, они что-то залопотали на своем языке. Интересно, чего они ожидали у границы Зоны? Десантирования на борьбу с урожаем в соседний колхоз? Чую, нелегко придется с абреками. Вот ведь удружил Григорий Иванович Кажан. Впрочем, от майора подарков на Новый год я никогда не получал… — В Зоне Отчуждения, да? — Кажан с силой впечатал в столешницу пятерню, моджахеды тут же заткнулись. — Сержант, свободен! Когда за моими конвоирами захлопнулась дверь, Кажан подмигнул нам: — Задание очень деликатное. Такое деликатное, что вы его узнаете лишь после того, как дадите искреннее согласие на участие в операции. В комнате установилась гнетущая тишина. — А те, кто откажется, не доживут до заката. Естественно, согласились все. Я даже попытался изобразить благодарность за оказанную мне честь и чуть не брякнул насчет военных сталкеров — мол, почему бы не задействовать штатных чудо-богатырей? Но вовремя прикусил язык. Во-первых, мало ли, вдруг такая сложная мысль не посетила майора? И он, с моей подсказки сообразив, что военсталы куда лучше выполнят задачу, решит избавиться от Макса Края и его товарищей по несчастью? Во-вторых, Григорий Иванович Кажан, тридцати двух лет от роду, вовсе не дурак. Спецы — это хорошо, но ходоки по Зоне подчиняются непосредственно штабу Объединенного Командования и какой-то майор им не указ. Сделай запрос, обоснуй необходимость привлечения к операции — и вперед. А Кажану, видимо, очень не хотелось извещать начальство о своих делишках на зараженных территориях.* * *
Выяснилось, что к городу Припять скрытно выдвинулся небольшой моторизированный караван. Что именно везет караван и каков его состав, о том Максиму Краевому знать не надо, не его ума это дело, информация секретная, на месте, товарищи, разберетесь. Суть задания такова: во что бы то ни стало уничтожить технику и весь личный состав каравана до прибытия в Припять. Вот так простенько, но с душком. Угу, расклад ясен. Был Макс Край благородным бандитом, а станет кровавым карателем, убивающим людей, ничего плохого ему не сделавших. А то и вообще никому не навредивших. Кажан разрешил закурить и сесть, чем сразу воспользовались братья-моджахеды. В смысле, закурили. Присесть в кабинете было не на что, только под седалищем самого Кажана поскрипывало добротное кресло с подлокотниками. В этом кабинете бывали исключительно подчиненные, люди второго сорта — для них, что ли, посиделки устраивать?… А для визитов начальства в штабе была оборудована отдельная комната с картами на стенах, знаменем и портретом президента. Разговор получился долгий, в комнате стало душно, вентиляции никакой, окна плотно закрыты. Кажан много говорил об оплате труда и свободе, которая ждет нас после выполнения задания. Он так расписывал нули на счете в банке на Каймановых островах, что я твердо уверился: не получу ни копейки. — И вообще, вы ведь добровольцы и сами вызвались помочь Родине в нелегкую годину, — подытожил пан Григорий и замолчал. — Так, может, ошейники снимем? Ну, раз мы добровольцы? — не удержался я. — А то жмет что-то. — Ошейники? Да это так, для поддержания морального духа. А раз жмет — спадать не будет, не потеряется. В общем, выводы у меня однозначные: сами вояки не могут провести карательную операцию в Зоне. Это неминуемо будет замечено, другие группировки военных поднимут шум, дойдет до прессы… Нет, все должно быть сделано тихо и чужими руками. И чтоб ни тени подозрения не упало на Кажана и тех, кто за ним стоит. Мало ли откуда взялись эти странные личности — моджахеды, беглый сталкер, бандит и господин в форме вероятного противника? А я и Ворон нужны, чтобы группа не сгинула в Зоне буквально через минуту после начала операции. Грушник-отставник — доверенное лицо и координатор. Кудрявые братья — пушечное мясо, отмычки. Расчет у Кажана на пять баллов. Это даже не тактика, это стратегия международного уровня. Во что я вляпался, а?!Глава 5 БАЙКЕРЫ
Музыкальный автомат бубнил хриплым голосом о дороге в ад, а я высматривал, у кого бы из байкеров одолжить транспортное средство. Ведь мы, каратели, не только должны завалить кучу народу в кратчайшие сроки, но и найти себе колеса. На топтобусе и пешкарусе моторизированный обоз не догонишь. Я возмутился по этому поводу еще у ворот базы, куда нас проводили под конвоем. «Организация оставляет желать лучшего, — сказал я. — И вообще, какие сюрпризы нас еще ждут?» На ходу проверив аккумулятор ПДА, Сван успокоил меня тем, что снарягой Кажан нас все-таки обеспечит. Тайник уже организован в Зоне. — А ты хотел бэтээр с полным баком и номером части на борту? А еще лучше — на вертолете махнуть? И накрыть караван одним ракетным залпом? Сам понимаешь, ничто не должно указывать на Кажана. Так что давай без истерик, Край. Ни к чему это. Отсчет начался, времени у тебя и у твоих дружков все меньше и меньше. Это уж точно. Жизнь — мелодия с обязательным финальным аккордом, а в моем случае пластинка может заглохнуть досрочно. Ворота захлопнулись, часовые на вышках потеряли к нам интерес. Весна вовсю бушевала вокруг. Я вдохнул поглубже и изложил командиру свое видение ситуации. Ворон одобрительно кивнул, моджахеды не подавали признаков жизни с тех пор, как узнали, что им предстоит прогулка в Зону, а Сван… А какие у него были варианты? Ему оставалось только надеяться, что я не заманю группу в ловушку. Нам повезло: не пришлось стирать ноги о десяток с гаком кэмэ, разделяющих базу Кажана и точку, в которой я решил разжиться транспортом. Из-за поворота выехал, грохоча длинным пустым прицепом, трактор Т-150-К — стальное колесное чудовище, сделанное на заводе, на котором всю жизнь проработал мой отец. Я счел это добрым знаком и поднял руку. Трактор остановился, нам нашлось местечко в прицепе. И вот мы в «Звере между ног». По мне, отличное название для бара. Светить здесь сталкера нельзя было ни в коем случае. Уж слишком многие хотели заполучить его голову. Поэтому Ворон отдыхал, пока мы работали. В сизом табачном дыму мелькали фигуры в клепаных кожаных куртках. Громко сталкивались бильярдные шары, повизгивали шлюхи, которых щипали за груди и хлопали по пышным задам — за умеренную плату, засунутую в кружевные трусы. Под потолком чисто символически вращал лопасти вентилятор. — Максимочка, здравствуй, дорогой! —прильнула ко мне Изабель, миниатюрная блондинка с внушительным бюстом. Вообще-то по паспорту она Татьяна, но кому интересны эти грустные подробности? Иногда у нас возникали порывы взаимной страсти. К сожалению, нынче я занят, а после того, что я сегодня сделаю, в этот бар мне путь заказан. — Привет, малыш, — откликнулся я. — Водки, а? И моим друзьям. Америкос угощает. Изабель подмигнула, слепила из губ напомаженный бантик и исчезла в клубах дыма. Сладкая девочка, в самый раз, чтобы скоротать бессонную ночь. И поговорить любит. Через минуту все любознательные завсегдатаи будут знать, что Макс Край привел толстого спонсора из-за океана. — Садимся во-он за тот столик, — показал я на колченогое пластиковое убожество, которое никто и не подумал протереть после прежнего клиента. — Эмир, Душан, дам знак — по-своему начинайте лопотать. А как завертится канитель, я уж как-нибудь сам… Эмир и Душан — это наши моджахеды. Ну то есть не совсем моджахеды, они из Черногории. Кстати, родные братья, тут я четко угадал. Вряд ли в Подгорице отыщется хоть один полицейский, который не хотел бы лично задушить этих родственников. С полгода назад в инете был большой шум вокруг серийных убийств полицейских в Монтенегро. Сидя в грохочущем прицепе трактора, я с помощью нетбука навел справки о своих новых коллегах. Оказывается, Эмир и Душан на спор пообещали, что в течение месяца каждый день будут убивать по одному копу. И обещание свое парни выполнили. Вот что значит держать слово. А с виду — сельские увальни… — Добар дан! — Братья поклонились залу и прошествовали к столику, на который я указал. Блин, они б еще книксен изобразили перед местным отребьем. — Me, молим те, лоше кyтиie пива. — Эмир улыбнулся подошедшей официантке так обаятельно, что та прям расцвела в ответ. — И ia. — Душан оскалился в тридцать две клавиши. По пиву на брата? Я ж водки заказал! С другой стороны, тоже верно: горилка без пива — плохая примета. Вскоре прибыл мой заказ: Изабель принесла пять стаканов прозрачной желтоватой жидкости. Сван, как и требовала легенда, расплатился баксами. Официантка ослепительно улыбнулась и, конечно, забыла о сдаче. Ох уж эта девичья память! — Это водка? — усомнился командир. — Это лекарство! — заверил я. Сван хмуро пододвинул к себе стакан, понюхал и поморщился. Не успел я произнести тост, как он одним махом вогнал в себя двести граммов, крякнул, смахнул набежавшую слезу и просипел: — Это не водка! — Это лекарство! — подтвердил его догадку я. Как бы ряженый американец не выдал своей сущности. Весь мой логистический план строился на том, что Сван — уроженец солнечной Аляски или Нечерноземья Техаса. Но гражданин США, лакающий самогон стаканами?! Нет, настоящий буржуин обязан пить мелкими глоточками, смакуя букет и восхищаясь вкусом. Будем надеяться, что посетители «Зверя между ног» не примут усиленный вывод радионуклидов из организма за прокол в легенде и легенда майора не сыграет в ящик еще до того, как мы попадем в Зону. А вот братья порадовали: лишь только пригубив «Хиросиму» — именно так назывался нектар в стаканах, — они наотрез отказались травиться. Заявили, что дождутся пива. Мол, солод и хмель полезней. Я не стал отговаривать моджахедов. В конце концов, это их здоровье и только им решать, чем его портить. Вскоре на столе появились две запотевшие кружки и большая стеклянная пепельница. Чтобы все это разместить, мне пришлось смахнуть на пол рыбьи очистки и две грязные пластиковые тарелки. Музыкальный автомат разразился гитарным ревом и завываниями на инглише о том, что, мол, смердит здесь подростковым духом. По мне, в баре воняло потом, воблой и сивухой. И вот тут из табачного тумана вынырнула самая мерзкая рожа, которую только можно встретить в злачных заведениях у Периметра. Встречайте хлебом-солью! Гордей Юрьев пожаловали! Я поднялся из-за стола и протянул руку главарю моторизированной банды, контролирующей все подступы к номерным Чернобылям, а также торговлю автозапчастями и топливом в наших неспокойных местах. Титул у Гордея был грозный, а вот прозвище несерьезное и даже подозрительное — Рыбачка Соня. Я повидал десятка два глупцов, распятых у перекрестков за то, что они сочли это прозвище забавным. — Выпей с нами, Рыбачка! Мой импортный друг угощает! Сван мрачно кивнул, хотя должен был улыбнуться. Видать, его не очень прельщала перспектива поить непонятно кого. Дурень, неужели он не понимает, что деньги на дорожные расходы должны быть потрачены с умом и своевременно? То есть здесь и сейчас. Простите, но что делать с купюрами в Зоне? Подтираться ими? Я жестами показал Изабель, что именно мы желаем увидеть на столе. Гордей пожал мне руку, не сводя взгляда с рожи Свана, покрасневшей после алкогольного взрыва в желудке. Изабель тут же выставила три стакана и две кружки. Гордей сел, величаво всосал дозу, облизнулся и сказал то, что я никак не ожидал от него услышать: — Ты меня уважаешь?! И ткнул пальцем в грудь Свана.* * *
Нет, я, конечно, рад, что utility uniform ввела Рыбачку в заблуждение, но не до такой же степени! Поначалу и меня смутили Свановы камуфляжные штаны, зелено-коричнево-черная куртка и замшевые ботинки с оливковой майкой в придачу. Ну кто, скажите, в нашем захолустье по весенней грязи топает в замшевых ботинках?! А кто таскает восьмиугольную конфедератку с вышитой эмблемой Корпуса морской пехоты США — орлом, восседающим на земном шаре, проткнутом якорем?! Сван мог нажраться вдрызг, обложить всех по матушке на языке Пушкина, и все равно завсегдатаи «Зверя» решили бы, что американец просто чуточку перебрал, а вообще-то он мужик ничего, почти наш! Первая часть мерлезонского балета удалась, сейчас начнется вторая. Правда, я не ожидал, что события будут развиваться столь активно. — Ты меня уважаешь?! Вопрос и жест были классические, вот только цели палец не достиг, потому что был перехвачен на полпути и с хрустом сломан. Сработали инстинкты, грушник действовал автоматически, я ни в чем его не виню. Глупо было надеяться, что грабеж обойдется без членовредительства. А ведь то, что мы собирались сделать, называлось именно грабежом. Опустить «Ангелов Зоны» — это событие из ряда вон. Я никогда не слышал, чтобы кто-то на это отважился. Палец хрустнул, Рыбачка, стиснув зубы и покраснев, едва сдержал крик, а Сван как ни в чем не бывало схватил свой стакан и в мгновение опорожнил его. Рыбачка явно не рассчитывал, что с ним обойдутся так круто. Давно миновали те славные времена, когда ему приходилось драться за каждый кусок хлеба. Он обрюзг, оброс жирком и редко бывал трезв. Свернутый набок нос приобрел устойчивый вишневый цвет. — Ё-моё! — Гордей Юрьев поднял на меня полный обиды взгляд. Мол, это ты, Край, во всем виноват. По умолчанию мой визит в бар в компании толстого спонсора расценивался как предложение поделиться добычей. И конечно, рядовые байкеры не рискнули приблизиться к нашему столику, ведь Изабель в подробностях расписала, как плотно упакован натовец. Зато Гордей намек понял. Подсаживаясь за наш столик, он вроде как невзначай положил правую руку на столешницу, растопырив пальцы. Это было братское предложение: разойдемся по полста процентов? Я тогда кивнул. Вот так быстро мы подписали контракт, напрочь отвергая возможность форс-мажоров. Все честно: Рыбачка разбирается с лохом, а мне половина содержимого портмоне за поистине царскую наводку. А что же получилось в результате? Мужественно встретив взгляд Гордея, я пожал плечами и кивнул на эмблему на конфедератке. Ведь не просто орел, но с якорем, и кто знал, что америкос не такой уж и лох? Откуда-то сзади подступили мрачные фигуры. Бильярдные кии в их руках были похожи на выбеленные солнцем кости доисторических животных. Длинные волосы, татуировки на предплечьях и лицах… сброд, самый настоящий сброд. По мне, мародеры, промышляющие у границ Зоны, куда благороднее тех, кто наводит ужас на мирное население и забывает отстегивать ментам проценты с барышей. Чья-то волосатая рука легла мне на плечо. Рыбачка схватил со стола пепельницу, в которой дымились два окурка, и без замаха саданул ею Эмира по роже. Из разбитой губы потекло. Тоже верно. Кидаться на американца — опасно, но надо как-то показать своим людям, что ты не терпишь оскорблений и позор привык смывать кровью. Пусть и кровью случайного соседа. Эмир схватился за лицо, а его братец Душан, опрокинув стул, вскочил и проявил недюжинные познания в русском языке. Ему тут же двинули по загривку, он картинно упал и скорчился на полу. Актерского таланта у черногорца было на порядок больше, чем у меня. Я попытался встать, но волосатая лапа вдавила меня обратно. — Что вы себе позволяете?! Это произвол! Мои друзья — иностранные граждане! Это международный скандал! — заголосил я. — Я этого так не оставлю! Вы все свидетели! Вы, вы и вы! Вы мне ответите!.. Ошалевший от моего визга Рыбачка не выдержал и шлепнул меня по лицу. Он явно хотел как лучше, ведь оплеухами в кино успокаивают молоденьких истеричек. Но благими намерениями вымощена только одна дорога — та, о которой бубнил хриплый голос, когда мы вошли в бар. Я подался навстречу удару и развернулся так, чтобы Рыбачка попал мне в нос. И он таки попал, и рубиновые струйки омыли мои губы и подбородок. Отлично! То, что нужно! — Милиция! — заверещал я, перекрикивая гитарные запилы в дребезжащих динамиках. — Помогите! Убивают! Бар грохнул хохотом: Краю в Зоне радиацией мозги совсем проело. Ах, как веселились эти бородатые ребятки! Как ржал Рыбачка, позабыв о своем сломанном пальце!.. А вот и напрасно. Я регулярно занимаюсь профилактикой лучевой болезни: по сто граммов дважды в день ну просто обязательно вливаю в себя, даже если и хочется. Без этого в наших местах никак. Так что с извилинами у меня все в порядке. Зато когда в баре вырубилось электричество, а снаружи взвыли сирены и дурной голос заорал в мегафон, чтобы все выходили по одному, руки за головы, хохот сразу смолк. И вот тогда рассмеялся я. Хорошая примета — смеяться последним.* * *
Замерцали лампы под потолком и вновь вспыхнули в полный накал. Музыкальный автомат попытался выдать замшелый хит, но штекер выдернули из розетки, и он смолк. — Это капитан Новак! Бар окружен! Выходить по одному с поднятыми руками! Считаю до пяти и приказываю открыть огонь! В «Звере» стало так тихо, будто снаружи рыскала химера, ожидая, что добыча выдаст себя звуком дыхания. Новак — мент серьезный, он слов на ветер не бросает. Как-никак командир местного ОМОНа. Его скуластое лицо частенько мелькало в блоках новостей, посвященных событиям в Зоне и в ее окрестностях. Благородный офицер — ни тени улыбки, заметные залысины и морщины на лбу — скороговоркой выдавал отчет об очередной разгромленной банде мародеров. Причем говорил он всегда на ходу, всем свои видом давая понять, что спешит, его ждут великие дела. На сетевых форумах ролики с интервью Новака пользовались бешеной популярностью у молоденьких посетительниц. Я слыхал, что в Харькове наладили выпуск постеров — лицо мужественного капитана в три четверти. Поговаривали, что он собирался баллотироваться в Верховную Раду. Но при этом мало кто знал, что рыльце у Новака в изрядном пуху, что он контролирует сеть импорта очень своеобразного дорогостоящего товара. И что бизнес этот — такой криминал, что торговля героином в сравнении с ним — детская забава.Именно я помог Новаку взять контроль над этим бизнесом, убив предыдущих воротил — Петра Могилу и Белоглаза. Так что за капитаном был должок, и он вернул его при первой же возможности. Новак поднял по тревоге дежурную группу, загрузил в бронированные автобусы и пригнал по указанному адресу. — …Три! Четыре! — Не стреляйте! Выходим! Первыми из бара выползли мы, униженные и оскорбленные, избитые и чуть ли не ограбленные. Хм, а может, нас взяли в заложники?… Такой вариант мне в голову не приходил, но обойдемся без экспромтов. Заложники — это серьезно, это шумиха и телевидение, а мою рожу светить категорически противопоказано. По пути я растер по куртке кровь, чтобы выглядело натуральней. Бойцы в черной форме, в шлемах с забралами и в бронежилетах перехватили нас у входа и оттащили в сторону. Рядом возник следователь в штатском, который тут же принялся снимать показания. Братья-моджахеды закурили. Сван, скрестив руки на груди, с интересом наблюдал за происходящим. — Только и всего? — расстроился следователь, выслушав мой доклад. Видать, ему хотелось славы и собственного портрета крупным планом в вечерних новостях. — А разве этого мало? — Я изобразил на лице искренне возмущение. — Нас избили, ограбили и вообще! Я благоразумно умолчал о том, что мои спутники — гости из-за рубежа. Уж следак клюнул бы на это быстрее байкеров. Новак распорядился, чтобы к нам подвели Рыбачку, и подошел сам. — Доигрался, Гордей? А ведь я тебя предупреждал. Решишь полюбовно — считай, повезло тебе. А нет… — Челюсти главного омоновца хищно сомкнулись, резче обозначились скулы. Рыбачка посмотрел на меня так пронзительно и печально, что у меня защемило сердце. Но никак нельзя было иначе. Никак! Прости, Гордей… Мы договорились полюбовно, следак вернул мне заявление, я тут же порвал его и сжег. А взамен потребовал у «Ангелов Зоны» четыре байка: два с колясками и два без. Я лично выбрал мотоциклы из длинного ряда у обочины перед баром, осмотрел и проверил, чтобы баки были залиты по максимуму. Еще две двадцатилитровые канистры я велел поставить в коляску. Подумав чуток, потребовал принести десяток фляг с «Хиросимой» — крепкой перцовой настойкой, от которой во рту бушует пожар. Без лекарства в Зоне долго не протянешь. Рюкзак с флягами я принял из напудренных ручек Брунгильды, хозяйки «Зверя между ног». Она вышла из бара, чтобы презрительно плюнуть мне под ноги. Что ж, и я не привык цацкаться с этой здоровенной широкоплечей дамой. С некоторых пор неприязнь у нас взаимная. — О, кого я вижу?! — Для того чтобы искренне скривиться, мне не понадобилось играть. — Киска, привет и пока. И спасибо за «Хиросиму». — Не за что, она отравлена. Сверкая глазами, Брунгильда обняла Рыбачку за плечи. К парочке неспешно подошел Эмир, смачно затянулся и выдул дым в лицо главарю байкеров. Рыбачка дернулся, кулаки сжались, но хозяйка злачного заведения не зря обхватила его за плечи. При ее комплекции, для того чтобы удержать пару таких, как Рыбачка, не надо даже напрягаться. — Куртку хочу, холодно тут. — Черногорец не моргая посмотрел байкеру в глаза. Холодно ему… Меня от этого запроса продрало так, что весь хмель выветрился, как и не было. Нет страшнее оскорбления байкеру, чем отобрать у него косуху с цветами банды. Смертельная обида гарантирована. Гордей медлил. Он сжал челюсти, ноздри его широко раздувались, с шумом втягивая воздух. Эмир скорчил плаксивую мину и обернулся к Новаку — мол, как же так, мы договаривались, а этот патлатый и в ус не дует?! Новак махнул омоновцам, что стояли чуть в стороне, держа на прицеле завсегдатаев бара. Бойцы вскинули стволы и дали очередь по неоновой вывеске. В стороны полетели куски пластика, посыпались осколки ламп. Но света на площадке перед зданием не стало меньше — врубились прожектора, установленные на бронированных автобусах. — Что ж вы творите, беспределыцики?! — Брунгильда так быстро помогла Рыбачке снять косуху, что тот даже пискнуть не успел. Беспределыцики? Ну уж нет. В разговоре по телефону, а потом с глазу на глаз мне пришлось изложить Новаку суть наезда на «Ангелов». Капитан давно хотел разобраться с бандой, но ему нужен был повод. Да не просто какая-нибудь анонимка или наскок на ура, а правильный повод. Чтоб у людей, занятых в особом бизнесе Новака, не возникло вопросов. Чрезмерная агрессивность криминального авторитета — признак серьезного разлада в психике. А иметь дело с маньяком хлопотно. Что ж, я опять помог будущему депутату. А он помог мне. Так что все честно. Я взобрался на поллитровую «ямаху». Ключ провернулся легко, будто я воткнул его в манную кашу. Движок самурайского байка приветливо зарокотал. На сиденье старичка «эмтэшника» вскарабкался Эмир, на трофейной куртке красовалась крупная надпись «Аngels of Zone». Его брат Душан оседлал стального горбунка, до переделки бывшего «ижом-юпитером». Оба родственника выбрали мотоциклы с колясками. Свану достался «харлей». Иначе и быть не могло. Мужчина в форме морской пехоты США верхом на корейском «хайсонге»? Это даже не смешно! — Сенкью вери мач! — козырнул Сван то ли главарю «Ангелов», то ли капитану ОМОНа. У меня акцент и то незаметнее, а ведь в школе я учил немецкий. — Счастливо, капитан. У меня предчувствие, что скоро ты станешь очень знаменит. Знаменитее, чем папа римский. Сказав это, я увидел, как напряглось лицо Новака. Небось что-то почувствовал. Поживете с наше у Зоны, погуляете по ней, и у вас появятся всякие противоестественные для человека способности. А вообще, он правильно почувствовал опасность. С год назад на одной подпольной «ферме» Новака запечатлел на видео один безбашенный стрингер. Парнишка погиб, но накануне трагической кончины он пил пиво в «Звере между ног» и был так рассеян, что просто грех было не пощупать его карманы. Я тогда сидел на самой мелкой мели, которую только можно представить, и не гнушался ничем. Я стал владельцем весьма занимательной видеозаписи, а бедолага-оператор действительно не знал, куда делась флэшка и к кому посылать своих палачей… Покачиваясь на ухабах в кузове трактора, я залил этот ролик на форум banditskaya_zona, выставив завтрашнюю дату. Очень скоро новая тема появится в общем доступе и поклонницы мужественного капитана смогут лицезреть его в новом качестве. Да, я частенько бываю на этом форуме. Иногда закидываю легенды о Хозяевах или фотографии артефактов. Хобби у меня такое. А что вы думаете, мы в Зоне только водку ведрами жрем и валим друг дружку очередями от бедра? Не-а, не так все просто. Не лешие мы, прелести цивилизации нам не чужды. По крайней мере, не чужды мне. У меня для этих целей есть отличный нетбук, портативный и удобный. Я отвернулся, зная, что Новак сейчас отдаст приказ людям в черном и те примутся грузить задержанных в автобусы, а затем перевернут вверх дном весь бар. Так и случилось. Новак махнул рукой, его игрушечные солдатики масштаба один к одному приступили к операции. Брунгильда запричитала насчет того, что как же так, они ведь договорились, на что капитан ответил ей, что она договорилась с Максом Краем, но не с ним. Он, капитан Новак, с преступниками переговоров не ведет. Дальше я не слушал, дальше я катил на байке прочь. Все верно, «Ангелы Зоны» дали откупного мне и моим товарищам по несчастью. С капитаном Новаком соглашений они не заключали, я готов подтвердить это под присягой. Мне показалось, или ветер действительно донес до меня проклятия Изабель, которая изо всех сил вырывалась, когда ее сажали в бронированный автобус?… Мотоцикл Эмира ревел, как стадо припять-кабанов, поднятых гоном и с разбегу влетевших в мясорубку. С глушителем надо будет что-то сделать, не годится в Зоне так шуметь. Надо, надо, и это надо, и то… Но с мотоциклом я разберусь чуть позже, сейчас есть дела поважнее. Я балдел от скорости, звездного неба над головой и смеси адреналина и алкоголя в крови. Я уверял себя, что нельзя было просто заявиться к Рыбачке и попросить мотоциклы напрокат. Если что-то не заладится, на Гордея обязательно выйдут серьезные люди, заказавшие культпоход в Зону. Я должен был организовать все так, чтобы к банде не было претензий — «Ангелы» в этом раскладе потерпевшие. А помочь осуществить задуманное могли только менты. Вот и помогли. Но и Рыбачку оставлять без средств к существованию я не хотел, поэтому слил Новака, который слишком круто пошел в гору. Быстрые взлеты — плохая примета. Рыбачка и его товарищи отдохнут в обезьяннике, а завтра будет уже не до них. Завтра начнется спектакль поинтереснее. Но главное, завтра мы, каратели, будем уже далеко в Зоне, и Рыбачка вряд ли станет нас преследовать. В любом случае сутки в запасе — серьезная фора. Я умею найти аргументы, чтобы убедить свою совесть, что она кристально чиста. Вот только спокойно уснуть сегодня вряд ли получится… Мотоцикл Эмира ревел чуть впереди, Сван то и дело оглядывался назад, высматривая отставшего Душана, а я пялился на разметку дороги, подсвеченную фарой «ямахи»: штришок, пробел, штришок, пробел — и так без конца… Когда изо дня в день видишь в небе только силуэты ворон, начинает казаться, что вопрос насчет курицы и яйца сформулирован неверно. Какая курица? Ворона! Ворона была, есть и будет. А куриц в Зоне нет. Вот так вот… Какие только глупости не придут в голову после стаканчика «Хиросимы».
Глава 6 БАБА НАДЯ
Отъехав пару-тройку километров от «Зверя между ног», мы сбавили скорость и свернули на проселочную дорогу, тянувшуюся вдоль лесополосы. Перед прорывом в Зону надо было заскочить к бабе Наде, маленькой сухонькой женщине лет семидесяти, у которой мы оставили припасы и Ворона. Припасы — консервы, хлеб, колбасу, воду, водку, плащ-палатки, ножи, лекарства и прочее — мы купили у нее же. Изрядно переплатили, конечно. Зато я мог поручиться за качество. Просроченные продукты и китайский ширпотреб баба Надя не продавала по идейным соображениям. А я весьма ценил уверенность в том, что посреди Зоны у меня не скрутит живот и не сломается лезвие ножа, которым я отбиваюсь от своры слепых собак, потому что автомат заклинило. Кстати, о собаках. Стоило только въехать во двор дома бабы Нади, заглушить движки и слезть с мотоциклов, как на нас, громко лая, накинулся кавказец Джульбарс — зверь размером с хорошего теленка. Я знал, что он не кусается, если стоять на месте и не делать резких движений. В небе висела полная луна, в окне дома за шторками горел свет. Если бы не рычание пса, была бы настоящая сельская идиллия. Даже не верилось, что Зона совсем рядом. — На обратном пути заглянете? — спросила баба Надя, близоруко прищурившись. Старуха стояла на пороге своего одноэтажного кирпичного дома и не спешила пригласить нас внутрь, хотя обычно она тут же отзывает Джульбарса и норовит напоить гостей травяным чаем. — А то, — не моргнув, пообещал я. — Заглянем, да. Кем баба Надя была раньше, не знал никто. Седые волосы она заплетала в толстую косу, обернутую вокруг головы. Носила длинные платья до пят и крупные красные бусы. В молодости, должно быть, пользовалась популярностью. Но это все лирика. Куда больше сейчас меня занимал Джульбарс, который щерился в метре от моих ног. Пес лег на землю, преградив путь к крыльцу. — Собачку отзовешь? А, баба Надя? Заберем наше добро, скажем спасибо и помчим в голубую даль. — Да куда ж вы поедете по темноте? Никуда не пушу! Места всем хватит. Поспите, а с утра в путь-дорожку. Из-за спины бабы Нади показался Ворон. Сначала я даже не узнал его: лицо сталкера скрывал капюшон спортивной куртки, на груди которой было вышито «District 9». Я рефлекторно потянулся за оружием — и заскрежетал зубами, не обнаружив ПММ за поясом. Я сто раз уже мог обзавестись оружием, но Сван был настроен категорично: стволы получим только в Зоне, не раньше. Осторожно отодвинув хозяйку, Ворон спустился по ступенькам и, наклонившись, потрепал Джульбарса по загривку. Пес радостно заскулил. — Чего стоите? Мы с бабой Надей стол накрыли. Заходите. Я посмотрел на Свана и пожал плечами. Мы уже обсудили, что соваться в Зону ночью — чистое самоубийство. Я предложил перекантоваться до рассвета в небольшом леске у Периметра, командир дал добро. А вот на приглашение сердобольной старушки я никак не рассчитывал. Что ж, вполне приличный вариант. Лучше, чем спать на земле. Весна ведь, не июль. Пока мы добывали транспорт, Ворон с толком провел время у бабы Нади. «Он посторожит купленный товар, пока мы решим пару-тройку вопросов», — сказал я старушенции, перед тем как отправиться в «Зверя между ног». Она обиделась — мол, сроду чужого не брала, за кого, Максимушка, ты меня держишь. Известно за кого. У бабы Насти обширные связи среди мародеров и бандитов этого сектора, примыкающего к Периметру. Потому и товарный запас у нее не иссякает: пополнения регулярны, приличных вещей, лишь чуть измаранных кровью, богатый ассортимент. Ее домик стоит в стороне от трассы, соседей нет вообще, а ворота не закрываются ни днем, ни ночью, как бы намекая, что любому бродяге здесь рады. Особенно если бродяга при деньгах. Так что дом бабы Нади по праву считался первоклассным бутиком среди такого отребья, как я. Нет, серьезно, а где мародеру прибарахлиться? Где бандиту носки купить? В любом магазине, на каждом углу во всех номерных Чернобылях висят наши фасы и профили. Не к Сидоровичу же ломиться за куском хлеба? Барыга, чтоб ему пусто было, с нашим братом сотрудничать отказывался наотрез. Среди секонд-хенда, предложенного бабой Надей, каждый из нас мог выбрать одежду по размеру. И хоть Сван уверял, что Кажан все необходимое спрятал в схроне на краю Зоны, мы взяли спальники, пару упаковок сухого спирта, моток веревки и два топора. — На Кажана надейся, а сам не плошай, — невесело пошутил я. Ворон кивнул. Ему тоже не очень-то верилось, что Кажан все сделал как надо. Начальничек в Зону не ходит, откуда ему знать, какая снаряга нужна, чтобы выжить среди мутантов и аномалий? От травяного чая я отказался. Не люблю смеси, благоухающие так, словно в чашку налили вскипяченного одеколона. Не сочтите меня сентиментальным, но я никак не мог забыть лицо Рыбачки, когда Эмир потребовал у него куртку. Однажды Рыбачка спас меня, а я… Короче, кусок в горло не лез. Но я не привык пренебрегать угощением: сделав вид, что усердно жую, парочку румяных пирожков с капустой спрятал в карман куртки. Завтра съем, когда совесть успокоится. А она таки успокоится, ибо голод всегда сильнее совести. Меж тем атмосфера за столом царила благостная и непринужденная. Ворон рассказывал анекдоты — по мне, пошловатые, но все хохотали. Со стороны глянешь — прям умиление одолевает: будто старые друзья собрались, давно не виделись, вот и затеяли треп о том о сем. Но мы не были друзьями, а Ворона я мог бы назвать врагом. Кстати, очень странно, что баба Надя его не узнала… Скоро сталкер начал заговариваться, глотать слова и смеяться до того, как закончит шутку. Остальным это вовсе не мешало наслаждаться его чувством юмора. Соображая, что же происходит, я делал вид, что поддался общему помешательству. Надеюсь, получалось это у меня лучше, чем выказывать благодарность майору Кажану. А потом Ворон, который выхлестал три чашки чаю и съел штук семь пирожков, вдруг побледнел и свалился лицом на стол, будто не горячую воду пил, а литр водки в себя заправил. Самое забавное, что это вовсе не смутило моих коллег по несчастью. Они продолжали смеяться и нести полную чушь. Причем черногорцы перешли на родной язык, обращаясь к окружающим с таким видом, будто мы их очень даже понимаем. Эмир вырубился следующим. Затем — Душан. Я решил, что вряд ли играю так уж хорошо, поэтому растекся по спинке стула и закрыл глаза. Сван держался дольше всех, а баба Надя вообще вела себя как обычно. Пришла и очередь Свана: пробормотав что-то о своей бывшей жене, то ли ругая ее, то ли признаваясь в любви, он сполз на пол и засопел на паркете-«елочке», блестящем от лака. Баба Надя тут же встала из-за стола и кинулась к двери — резвая старушенция, время "обошлось с ней благосклонно. Щелкнул замок, бухнула в прихожей тяжелая поступь. В крохотную щелочку между веками я увидел, как в комнатушку ввалились трое в камуфляжных куртках с меховыми воротниками, в сапогах и шапках-ушанках. У одного в руках был автомат. Остальные не были вооружены — похоже, они ничуть не сомневались, что в этом доме сопротивления им не окажут. И Джульбарс не залаял — значит, гости постоянные, в доверии. Окинув комнату мутным похмельным взглядом, автоматчик прислонил оружие к стене и, столкнув Ворона на пол, уселся на освободившийся стул. — Пить — спасу нет, — прохрипел он. — Так хлебни чайку, — кивнул ему небритый мужик, от которого разило потом, наверное, за километр. Троица и баба Надя дружно расхохотались. Сквозь смех хозяйка добавила: — И пирожком закуси! Сван зашевелился. Перевернувшись на живот, он попытался подняться на локтях и опять плюхнулся, уткнувшись носом в паркет. Смех тут же стих. Небритый вызверился на автоматчика: — Чего расселся?! Я за тебя их валить буду?! Они оклемаются минут через десять… Валить? У меня появилось нехорошее предчувствие. Баба Надя сдала нас банде отморозков, готовых убить человека за гроши, а то и вовсе от нечего делать. Мрази в наших местах хватает, куда только смотрит милиция. Эти бандиты явно живут только с того, что вывернут из карманов жертв. Уроды, убивать таких надо. — Этот, что ли? — Небритый ткнул Свана сапогом в ребра. — Интурист? — Не, — баба Надя указала на Ворона, — вон тот. Его отдельно. И свяжите покрепче. Он мне живой нужен, и чтоб не сбежал. Пока пеленали сталкера, она торговалась насчет вознаграждения, которое ей причиталось за посредничество. Тем временем я прикидывал, как бы извернуться и завалить стрелка. Чтобы решить вопрос малой кровью — исключительно чужой! — мне нужен автомат. Всего пять шагов разделяют меня и оружие. Но на пути — здоровенный детина, который от пощечины в обморок точно не хлопнется. Извечный вопрос: что делать, а?… Небритый и баба Надя наконец согласовали, кому что причитается. Было видно, что они довольны друг другом. Слюнявя пальцы, небритый принялся отсчитывать долю скупщице краденого — баксы, извлеченные из портмоне Свана. Хороший кошелек, кстати. Из крокодиловой кожи. Третий визитер тем временем копался в карманах Эмира. Уж очень его заинтересовала куртка с вышитым на спине знаком радиоактивной опасности и крыльями летучей мыши. — Прям здесь кровь пустим? — спросил он и подмигнул автоматчику, который явно не спешил браться за работу. Похоже, это была еще одна дежурная шутка. — Я те пущу! — Баба Надя делано нахмурилась. — Весь паркет мне загадите! — Если этого не сделают отморозки, паркетом займусь я. — Вскочив, я схватил стул, на котором сидел, за ножку. Проорав что-то нечленораздельное, лишь бы ошарашить и выиграть долю секунды, я обрушил мебель на голову автоматчика, которого считал самым опасным из троицы. Я просто обязан был сбить его с ног, а вместо этого сам едва не упал — стул ушел в пустоту, автоматчик скользнул в сторону и ловко двинул меня кулаком в ухо. — Боль обожгла, на лице стало мокро от брызнувших слез. По инерции я шагнул вперед и, получив ногой под зад, пролетел еще пару метров и растянулся на полу. — Что-то рано оклемался… — с любопытством посмотрел на меня автоматчик. — Для его габаритов — рост за два метра, в плечах чуть меньше — он двигался слишком быстро. Спортсмен, чтоб его. В зале каждый день грушу разминает руками и пятками. Что называется, околачивает. — Я медленно поднялся. Небось на меня уже наведен автомат и палец дрожит на спусковом крючке. Обернувшись, я приятно удивился, обнаружив АК у стены. — Спортсмен, похоже, решил позабавиться. На серьезного противника после пинка я не тянул, так почему бы и не размяться с живой куклой? Был я просто мясом, а стану отбивной… Он широко расставил ноги и сжал кулаки, примериваясь, как бы свалить меня так, чтоб красиво и без крови. Ведь паркет. Заметив, что баба Надя таращится на меня так, будто увидала зомби у себя в постели, я обаятельно подмигнул старушке — та отшатнулась, губы ее задрожали. Что ж, нормальная реакция, я удовлетворен. А вот небритый мне не понравился. Он с интересом наблюдал за мной и спортсменом, ожидая быстрой расправы. Интересно, как часто жертвы мародеров оказывают сопротивление под разделочным ножом? — Если сейчас уйдете, — сказал я как можно увереннее, — живы останетесь. Даже не покалечу. Маловато было шансов, что отморозки испугаются и убегут, но все-таки… И вот тут мне стало не до теории вероятности — сапог спортсмена врезался в мою грудь, перебив дыхание и откинув меня к стене. Я ударился затылком, перед глазами будто врубили сварочный аппарат — сыпануло искрами. Как пацана меня, как нашкодившего котенка! Я буквально заставил себя подняться — и чудом ушел от следующего удара ногой, который точно проломил бы мне череп. На излете я перехватил голень атакующего и тут Же двинул каблуком в колено его опорной ноги. Играть в кошки-мышки я не планировал, поэтому пинком в висок добил спортсмена, ошалевшего от боли в сломанном суставе. Не знаю, почему я подхватил труп и развернулся, но это спасло мне жизнь. Очередь из АК вошла в спортсмена. Заодно пули должны были продырявить и меня, но то ли спортсмен был слишком толстым, то ли еще что — на мне ни царапины. Стрелял небритый. Теперь же, матерясь в клубах дыма, он тряс автомат, который заклинило. Спасибо китайским рабочим! Вот почему я поддерживаю отечественного производителя. В такие моменты отчетливо понимаешь, что лучше переплатить, чем умереть из-за того, что сонный азиат в третью смену забыл ввернуть пару винтов. Я отпустил тело, оно грузно осело на пол. Третий мародер, стащивший куртку с Эмира, кинулся на меня, выставив руки перед собой. Если он всерьез надеялся, что я буду стоять и ждать, пока холодные пальцы сомкнутся на моем горле, то он — наивный чукотский мальчик, как говорил ныне покойный Бегемот. Я встретил его прямым в челюсть и шагнул к небритому. Тот уже смирился с мыслью, что автомат реанимации не подлежит, и потому решил использовать его в качестве дубины. От первого удара я уклонился, приклад свистнул в сантиметре от моего виска, а второго шанса раскроить мне череп я не даю, даже если меня об этом сильно просят. Плохая примета — если автомат заклинивает. От этого умирают. Небритого я освободил от мирских проблем в одно касание — ребром ладони по кадыку. Мародер упал на колени и захрипел, лицо его посинело, изо рта полило. Что ж, я собирался обновить паркет в этом доме — и вот пожалуйста. Добить того, кто, умирая, пытается утащить тебя с собой на тот свет, — необходимо. Иначе могут быть неприятности. Небритый выхватил из-за пазухи нож и ткнул им мне в бедро, чудом пропоров лишь штаны, которые, как и вся одежда, болтались на моих мослах, как тряпье на пугале. Я уже замахнулся, чтобы навсегда успокоить отморозка, но не успел этого сделать. За моей спиной громыхнул выстрел. Голову небритого порвало в куски, забрызгав меня от подбородка до ботинок. На миг я застыл с поднятым для последнего удара кулаком — и резко отпрыгнул от обезглавленного тела. А напротив того места, где я только что стоял, второй заряд выбил из стены знатный кус обоев и штукатурки. Не глядя, как меня учили в банановом раю, я швырнул нож, которым небритый едва не сделал мне педикюр. Нырнув за стол — или под него? — я тут же метнулся к темному коридорчику, ведущему к входной двери. Авось проскочу! Не проскочил — споткнулся о труп бабы Нади. Сухонькие ручонки крепко сжимали внушительный черный винчестер. Лезвие ножа вошло старухе в грудь, на лице ее застыло удивление: как же так, отлично ведь задумано — одурманить гостей и взять свою долю. Даже Ворона ей аккуратно упаковали, хоть сейчас сдавай «долговцам»… Сколько обещали за бренные останки сталкера? Много. Поверьте мне, очень много. А в случае поимки Ворона живым сумма премиальных утраивалась. Мне вдруг безумно захотелось плюнуть на свои планы. И хрен с ней, с тройной наградой — с трупом меньше возни. Не надо жадничать, один надрез ножом, и я — миллионер… Ошейник — вот что меня остановило. Я знал, что Сван не шутил, предупреждая, что любая попытка избавиться от ОСП-3 приведет к летальному исходу. У меня на смерть особое чутье. А значит, надо растолкать командира, сталкера и черногорцев. Вдруг мародеров было больше трех? Наверняка они приехали на грузовике, а водитель остался в машине. Я разжал пальцы старухи. В дробовике еще четыре патрона, я могу потратить их на благое дело. Нож тоже пригодится. Хороший нож, отлично ложится в ладонь и, как выяснилось, для метания он — то что надо. Выскочив из дому, я подарил один патрон Джульбар-су — отпугнул собаку выстрелом. Затем прочесал окрестности и таки нашел машину в полукилометре на дороге, что вела к бутику. В «газельке» никого не было. При обыске в кабине я обнаружил колоду порнографических карт, недопитую бутылку колы и початый блок сигарет без фильтра. Все это я экспроприировал — авось пригодится. На миг возникла мысль пересесть с мотоцикла на «газель», но я тут же отверг ее — дороги в Зоне с каждым годом лучше не становятся. Их-то и в советские премена нельзя было назвать автобанами, а уж сейчас… Где не проедут четыре колеса, там на двух уж как-нибудь сманеврирую. Отличным сюрпризом оказался спрятанный в кустах старенький мотоцикл. Вот что значит облегчаться скромно, не у всех на виду. Если б я не сошел с дороги, чтобы слить дренаж, отряд остался бы без дополнительного байка. Ворон-то у нас пока что безлошадный. А везти его за спиной мне вовсе не улыбалось. Вернувшись обратно на найденной «яве» (несмотря на потрепанный внешний вид, она вполне себе тарахтела), я обнаружил, что Эмир уже оклемался и задушил отморозка, которого я всего лишь отправил в нокаут. Байкерская куртка вновь вернулась к черногорцу. — Остальным поможешь? — Я видел, что Эмиру плохо — лицо у него отдавало болотной зеленцой. Убийца полицейских кивнул и занялся братом, который едва дышал. Сван захрипел и вновь попытался встать, оттолкнувшись от пола локтями. Ворон очнулся, должно быть, сразу после того как я отправился бродить по округе. Связанный, он лежал молча и избегал встречаться со мной взглядом. По всему — сталкер почуял мой особый настрой. Я шагнул к нему, нож блеснул в руке. Ворон дернулся, поджал ноги к груди и, выгнувшись, лягнул меня. Я почти что увернулся, зашипев от боли в боку, куда на излете угодили каблуки ботинок. — Нормально все! Ты чего?! — Я присел рядом с Вороном и быстро разрезал веревку. Нам предстояло нелегкое дельце в Зоне — каждый боец на счету, лишних нет. Освободив сталкера и оставив его разминать затекшие запястья, я вышел во двор. Еще надо было повозиться с мотоциклом Эмира, чтоб ревел потише. Скулящий Джульбарс забился в будку.* * *
Ночку скоротали в доме бабы Нади. Чтоб не мозолили глаза, трупы спрятали в погребе. Карателям надо прийти в себя. Не то что ночью — при свете дня в таком состоянии идти в Зону никак нельзя. Пока мои коллеги совали пальцы в рот и ведрами хлестали колодезную воду, я осмотрел дом и нашел две большие кладовые, где скупщица хранила свой товар. Здесь ожидали покупателей запаянные в полиэтилен блоки консервов, грудами были навалены одежда, инструмент, мешки с сахаром и крупами. Имелась даже полка с книгами. Я пробежался взглядом по корешкам: Хайнлайн, Саймак, Желязны, Нортон… Покойница увлекалась классикой? Или какому-то интеллигенту не повезло — перебрался поближе к Зоне, чтобы грести деньги лопатой, да так и сгинул без вести? Особо мне понравился арсенал, обнаруженный в тайной комнате, куда можно было попасть, открыв дверцу небольшого шкафа в углу. Чего тут только не было!.. Не было, пожалуй, только межконтинентальных баллистических ракет. В углу стоял ПТРК «Фагот», рядом — древняя сорокапятка в отличном состоянии. РПГ, автоматы, винтовки, цинки с патронами и ящики с гранатами… Вот уж не знал, что баба Надя активно торговала оружием. Ну, блин, пенсионерка! Прям коня на скаку и в горящую избу. Кстати, насчет горящей избы — мысль здравая. — Сван, глянь. Сван глянул и покачал головой, мол, я уже сказал — стволы получите в Зоне, не раньше. — На Кажана надейся, а сам не плошай, — посоветовал я. Короче говоря, нам было чем загрузить коляски мотоциклов. И только горизонт начал сереть, мы отправились в путь. Отпечатки пальцев, прочие следы… Будь мы в Зоне, я не стал бы обращать внимание на такую ерунду, но мы были за Периметром. Здесь какой-никакой, но есть закон. Так что добавлять четыре трупа к своему послужному списку мне категорически не хотелось. — Погодите. Забыл кое-что. — Я притормозил на половине пути к шоссе. — Край, у меня пульт! — напомнил Сван, будто я мог забыть о его любимой игрушке. Пока он валялся без сознания, я судорожно вспоминал и считал, сколько времени прошло с момента последнего ввода кодов. И еще гадал, сможет ли командир после сильного пищевого отравления подтвердить наше право на жизнь. За три минуты до контрольного времени он смог. Почти как в кино, только циферок обратного отсчета не хватало. Я вернулся к дому покойной бабы Нади и поджег его — на всякий пожарный случай. Но сначала выковырял из будки Джульбарса и снял с него ошейник. Пусть живет. Запрыгнув на мотоцикл, я нагнал своих у выезда на трассу. И вдруг поймал себя на мысли, что люди на байках рядом со мной, опасные, способные убивать без угрызений совести, слишком быстро стали для меня своими. Неужели я такой же, как они, а?… Мне нравилось думать, что нет. Когда надо, я умею себя обманывать.* * *
Паршивая дорога, мягче не скажешь. А если скажешь — соврешь. Ее не ремонтировали уже лет двадцать, а то и больше. И хотя эти места считались чистыми, ветра приносили сюда осадки Зоны, от которых на асфальте блестели разноцветные лужи. Бесплатный совет: по лужам, если жаль обувь и ноги, не ходите. — Эй, Край! — окликнул меня Сван и кивнул назад с намеком, что у нас проблема. Я едва слышно выругался. Ворон поставил «яву» на подножку. Гордый, одинокий, обиженный на всех и вся ковбой. Хоть сейчас на обложку глянцевого журнала. Значит, отказываемся дальше ехать и следовать утвержденному плану? Ну-ну. Хотя это и понятно: сталкеру со стажем такое претило по определению. Развернув мотоцикл, я крикнул майору, что все улажу, не надо спешить. А то можно успеть наделать глупостей. Было видно, что командиру аж. зудело отправить сталкера к праотцам, прабабкам и прочим родственникам вплоть до Адама. У этих двоих изначально возникла взаимная неприязнь. Но к чести Свана, он пересилил себя и убрал пульт в дерматиновый чехол, который носил под камуфляжной курткой на ремешке наискось через плечо. — Тебе что, жить надоело? — Подъехав к Ворону, я протянул ему открытую пачку сигарет. — Угощайся. Тот удивленно вскинул брови, но табачком из моих рук не побрезговал. — Ты ж не куришь. — Щелкнула бензиновая зажигалка, сталкер жадно затянулся. — И тебене советую. Жить надоело? Ну, оно и правильно, столько лет от всех убегать… — Да что ты знаешь! — вдруг выкрикнул Ворон мне в лицо. Он мгновенно побагровел, на скулах вздулись желваки. — Что?! Ты?! Знаешь?! А?! — Знаю, что ты отряд свой в Зоне положил. За хабар, — спокойно ответил я, прикидывая, что, если Ворон дернется, надо бить наверняка, не давая возможности ответить. — Во-во… — Сигарета плясала в пальцах сталкера. — Так оно и было, а как же! Я — всех! А кто ж еще? Нашли себе чудовище, монстра, тля, отпущения… Меня передернуло от его слов. Я не судья в мантии, мне не нужны показания свидетелей, экспертизы и клятвы на Библии. Ложь я всегда остро чувствовал и потому знал: сейчас Ворон говорит правду, а говорит он… — Слышь, Ворон, так это не ты? — Не я. Сказано было просто, без надрыва. Накипело у мужика за много лет, он выплеснул и сразу успокоился. Привык жить со своей бедой, давно смирился, а вот — прорвало. Я представил себя на его месте и поежился. Вряд ли я столько протянул бы. Тем бандит от сталкера и отличается, что по краешку ходит, подбирая объедки, брошенные ему Хозяевами Зоны. А сталкер идет куда хочет и берет что может. Потому Хозяева сталкеров любят, а сброд презирают люто. Откуда я это знаю? А вот знаю, и все. Тлел табак, светало, а мне вдруг захотелось вернуться в детство и все исправить. И не пойти на тот урок географии, сдать экзамены в институт, и пусть жлобы до смерти избили бы ту девчонку… Был бы я тогда далеко-далеко отсюда: ужин, разогретый женой, водка после получки, сын учится играть в футбол… Жаль, сквозь годы нельзя вернуться… А ведь все просто. Если б на Вороне была вина за отряд и войну кланов, Зона давно похоронила бы его. Странно, что эта мысль пришла мне в голову только сейчас. Странно, что, кроме меня, никто до этого не додумался. Наверное, так проще: назначить виноватого и натравить на него всех псов, какие только есть. — Не ты? — повторил я, непроизвольно сымитировав манеру Кажана. — А кто ж тогда? Ворон пожал плечами и щелчком отбросил окурок.Глава 7 МИРОТВОРЦЫ
Приятно иметь дело с российскими миротворцами. Москва далеко, а Зона до Кремля если и дотянется, то не скоро. И потому эти парни относятся к службе без фанатизма. С ними можно договориться, расценки божеские. У меня как у постоянного клиента есть «годичный абонемент» на посещение зараженных территорий. Надо только решить вопрос насчет «одноразового пропуска» для моих спутников. Интересно, чем меня обрадует дежурная смена поста № 12 Второго заградительного кольца? В последний раз, когда я был здесь проездом, воины играли в футбол. В предпоследний — устроили чемпионат по нардам. А что сегодня? Скоро узнаем. Лучше один раз увидеть, чем всю дорогу гадать. — Точно пропустят? — засомневался Ворон, которого я еле уговорил не дурить и ехать за мной. — Точно! — побожился я, мысленно сплетая крестом два пальца. — Нормальные ребята, я только через них в Зону и хожу. Ворон прищурился и покачал головой. Что ж, это вполне предсказуемая реакция. Среди сталкеров бытует поверье, что ходить по одному и тому же Маршруту — смерти подобно. Нельзя повторяться, ведь Зона постоянно меняется. А следовательно, проверенные тропы — самые опасные. Как бы то ни было, я уговорил Ворона. Майору пришлось спрятать свой пульт. Извини, командар, не сегодня. И вот мы у Периметра. В этом секторе он состоит из двух контуров. Наружное кольцо — толстая бетонная стена высотой в пятнадцать метров. Внутреннее заграждение — пять рядов колючей проволоки, установленных через метр. Причем ряд, который у стены, под напряжением. Мой респект генералам в Белокаменной. Так и надо: дорого, массивно, зато по максимуму защитили своих людей. Это вам не трехметровые вышки вдоль штакетника, на который без конца прут зомби и который проламывают кровососы по пять раз в сутки. У натовцев тоже защита по высшему классу, но с ними разговаривать не о чем. Они взяток не берут. У них оклады с премиями такие, что ничего достойного я предложить им просто не в состоянии. Метров за пятьдесят до блокпоста мы заглушили движки. Дул легкий утренний ветерок. Из-за мешков с песком торчал ствол пулемета, установленного на треножнике. Незваных гостей здесь принято сначала расстреливать, а уже потом интересоваться, есть ли у них паспорта и какова цель визита. Обычно у поста скучали двое-трое бойцов, но сегодня никто не попросил нас убраться к чертовой бабушке. Мне это сразу не понравилось. Что за ерунда? Езжай к шлагбауму, поднимай его, толкай мотоцикл через карантинную полосу и жди, пока откроется шлюз с этой стороны. Потом — пока закроется, далее — пока сервоприводы поднимут наружную бронеплиту, чтоб можно было промчать по коридору, ведущему за пятикратную колючку. И за что я деньги плачу, а? Ведь у меня абонемент. С каких это пор у нас самообслуживание?!.. А если серьезно, то пост № 12 по штатному расписанию должны охранять тридцать воинов-миротворцев. Бедолаги, конечно, скучают неимоверно, потому как заняться тут нечем. Через стену ни одна зараза не перелезет. А до ближайшего населенного пункта пятнадцать километров — в самоход не сбегаешь. То есть ни самогона, ни девок. Прям не служба, а сущий ад. И вот эти тридцать бойцов вечно слонялись у КПП, курилки и возле казармы. Территория поста даже забором не обнесена. Так что хоть кто-то, но должен был засветиться пред нашими очами. Но — пусто. Что-то здесь не так… Раз в неделю, по вторникам, из Чернобыля-5 приезжает грузовик, который доставляет еду, воду, почту и сигареты. А сегодня у нас среда. Так что ЧП случилось недавно, иначе здесь толклись бы уже проверяющие всех мастей, менты и телевизионщики. Не далее как сутки назад все было в норме. А потом… — Эй! — крикнул я. — Есть кто живой?! Тишина в ответ. — Сван, ты бы стрельнул, что ли? — подал идею Ворон. — Может, спят еще? Командир на мгновение задумался, кивнул и вытащил из кобуры кольт М1911, который ему вручили для правдоподобия образа. Правда, в Штатах этот пистолет давно уже снят с вооружения… Сван поднял кольт над головой, но выстрелить не успел. — Чё надо?! — донеслось от КПП. Рука Свана так и застыла вверху. Потенциальный противник видит нас, но мы не видим противника. Поэтому следует воздержаться от резких движений, чтобы мс спровоцировать огонь на поражение. — Чё надо?! — вновь крикнули из-за кирпичного дома, узкие окна которого правильней называть бойницами. Знакомый голос. А раз знакомый, мою образину представлять не надо. — Это я, Край. Со мной четверо друзей. — Привет, Край. — На дорогу вышел щуплый воин в мятой форме и, поднырнув под шлагбаум, неспешно двинул к нам. На носу его поблескивали линзы очков в тонкой оправе, лицо поросло рыжеватой щетиной. — Здравствуй, Дима. — Я вспомнил имя воина. — Что-то тихо тут у вас. Нормально все? Куда народ подевался? — Закурить есть? — проигнорировал мой вопрос солдат-контрактник Дима, который торчал на посту № 12 уже третий год, если мне не изменяет память. А ведь он питерский интеллигент, отец двух сыновей. Вот скажите мне, какого рожна этот очкарик поперся в другой конец бывшей империи? Чтоб целыми днями пялиться на стену Периметра и впитывать организмом радиацию и разбавленный спирт? Ему как старожилу разрешалось заказывать выпивку водиле «ЗИЛа», но на этом все привилегии заканчивались. Я протянул Диме пачку. Тот взял, достал сигарету, остальное сунул в верхний карман камуфляжа. Возвращать табак в его планы не входило, как и в мои — требовать пачку обратно. Это ритуал: попросить закурить. Абонемент абонементом, а мелкие подачки никогда не помешают. — Нету никого, уехали. Только я да Врочек еще. Дрыхнет он. — Уехали? — удивился я. — Куда? Сзади послышался рев мотоциклетного движка. С узкого плеча миротворца десантный АКСУ мгновенно перекочевал в руки. Уверенным движением Дима снял автомат с предохранителя. Я обернулся и махнул своим — мол, не дергайтесь, я позову, когда пора будет. — Куда-куда… Ясно куда, в город. Вчера Васыль на «ЗИЛе» был, жратву скинул, бойцов с Шакалом нашим забрал. Шакал — прозвище лейтенанта Наумова, высокого, как дядя Степа. Мужик он обстоятельный, даже слегка флегматичный. Так что с ума сойти не должен был. Но ведь снял с поста весь личный состав, за исключением двух бойцов, и покинул место расположения части. Это или безумие, или преступление — оставить целый сектор Периметра без охраны. — Приказ был? — тихо спросил я. — Сверху? — Не-а. — Дима щелкнул зажигалкой и втянул в себя дым. — В больничку надо было, анализы сдать. А то мало ли… Больница, анализы? Я похолодел от мысли, что какая-то болячка проникла из Зоны на чистые территории. Мозговая эпидемия?! И Наумов уже заразился, раз такое чудит?!.. И вот тут Дима добил меня окончательно: — Хочешь, снорка покажу?* * *
Он был еще жив, этот снорк. Его распяли за КПП на сетке панцирной кровати, обвязав конечности колючей проволокой. — Чтоб не расслаблялся, гаденыш, — пояснил Дима, смачно затягиваясь и щуря глазки за линзами очков. Я смотрел на растерзанное тело и удивлялся, что оно еще дышит. Похоже, его били прикладами. Из груди торчали осколки костей, одежда превратилась в ломкие лохмотья ржавого цвета. Зато обезболивающим мутанта накачали так, что оно аж в глазах у него плескалось. Потому и жив был до сих пор, что не соображал, на каком он свете и что с ним происходит. Говорят, стопа снорка состоит из многослойных сухожилий, оплетающих крепчайшие кости. Именно благодаря особому строению нижних конечностей снорки и прыгают на большие расстояния. Многие верят, что стопы спорков приносят удачу и обладают чудесными свойствами. По мне, все это бред. Да, паучники неплохо платят за части тел некоторых мутантов. Ну так в свое время отцы демократии башляли за уши индейцев, а позже — вьетнамцев. Плоть мутантов нужна академикам исключительно для препарирования и опытов. На этом все чудеса и заканчиваются. — Откуда он у вас? — Я привык ко всякому за годы в Зоне и повидал грязи без меры, но тут даже меня покоробило. — Завелся. — Дима пожал плечами. — К нам его с номера одиннадцатого перевели. Дух паршивый, неужился там, «деды» его чморили. Короче, пацан еще, после присяги только. Ну, мы его особо не прессовали. Так, как всех. А потом глядь на него через неделю, а у него что-то с рожей не то. Я ему: «Ты чё вообще?» А он: «Не знаю, мне к доктору надо, болит очень и не заживает». Я ему: «Ты чё, дурак? Тебе, может, и медсестру надо в белом халате? Какой доктор, спрячь свою образину. Вон, хотя бы противогаз надень». Он так и сделал. Вот тогда мы и увидали, что он снорк. Прикинь? Дима поправил пальцем очки на носу и печально вздохнул, предлагая посочувствовать тяготам армейского быта: вот так вот служишь-служишь, а среди своих снорк завелся. — Ну пусть. Но зачем его?… — Я с трудом протолкнул ком, застрявший в горле. — Били зачем? Секреты Зоны выведать хотели? Дима повернулся к распятию и опять пожал плечами: — Не знаю, я выпил вчера. Очень расстроился. Без меня это уже. Наверное, Наумов приказал, чтоб другим неповадно было. Сам знаешь: дисциплины не будет — все снорками станут, дай только слабину. Я медленно кивнул. Это уж точно: дай только слабину… Иногда мне кажется, что люди под влиянием Зоны превращаются в дикое зверье. Или Зона здесь вовсе ни при чем?… Назначить салагу мутантом — это что-то новое. Массовый психоз, блин. А Наумов, значит, повез бойцов, чтобы сдали анализы на предмет выявления затаившегося врага. Угу, пись-пись в баночку — и сразу станешь человеком. — Здоров, Край. — Ко мне неспешно подошел не высокого роста крепыш по прозвищу Врочек. Он призвался из Нижневартовска, и ханты или манси среди его предков, судя по роже, числились. Нынче эта рожа опухла от чрезмерного употребления алкоголя. — А это у тебя что? — Врочек поставил на землю бутылку «Московской», содержимым которой поправлял здоровье. — Где? Вроде ничего… — не понял я. — Ничего? А мы сейчас проверим. — Он хлопнул меня по карманам кожанки и заразительно улыбнулся: — Что это, само завелось? — Это пирожки, — взглянул я на два печеных куска теста, о которых совсем забыл. — Не само, я положил, но… — Конфискуем! — заявил Врочек. — Еще раз попытаешься утаить что-то, и я не знаю, что я с тобой… Мальчишка зарвался. В другое время я преподал бы ему урок. Но сейчас я поспешно закивал, уверяя, что такого впредь не повторится, прости, брат, бес попутал. — Свободен. Я хотел предупредить, что пирожки есть нельзя, что они — чистая отрава, но…меня вдруг накрыло. Я так это называю — накрыло. Я знал, просто знал, что сейчас в ментовской вотчине творится черт-те что. С начала первого ночи ролик в Сети. Не дожидаясь группы захвата, Новак отчалил в теплые страны. Его теневые доходы позволяли содержать собственный самолет, и именно сейчас аэробус поднимался в небо над Борисполем. По сути, я сделал доброе дело, отправив доблестного омоновца в бессрочный отпуск на тропический остров. Только там он мог спокойно потратить свои бесчестно нажитые миллионы. Я вдруг отчетливо увидел Рыбачку, трезвого и потому злого. Он требовал адвоката и грозил разогнать этот шараш-монтаж к такой-то матери. Слушая его, следователь краснел, бледнел и обещал решить вопрос в кратчайшие сроки. Оказывается, санкции на арест гражданина Юрьева нет и не было. «Это произвол! — вопил Рыбачка. — Об этом безобразии скоро узнает весь мир!» Следователь едва стоял на ногах, так и норовя свалиться в обморок. О безобразии капитана Новака мир уже наслышан. А вдруг есть компромат на него, на следователя? Тяжело ковыряться в грязи и не замарать рук. Напоследок Рыбачка добил служивого тем, что мотоклуб зарегистрирован как религиозная община «Ангелы небесные». И он, Гордей Юрьев, является духовным пастырем заблудших душ. А раз вся община за решеткой, да еще и без санкции, налицо религиозная дискриминация… Я улыбнулся: Рыбачка не пропадет, а следователя не жаль. Где вы видели беглых зэков, которые жалели бы ментов? Так вот я не исключение. — Хватит скалиться! Ты меня нервируешь! — Врочек за один присест откусил полпирожка и проглотил, не прожевав. Внезапно я понял, что надо делать. — Короче, мужики. Со мной тут люди… Два по полета за счастливый билетик в оба конца. Можно в салон для курящих, не проблема. Общение на фронтире — это вязь из кодовых слов, для постороннего уха малопонятная. Я предложил сто евро за проезд в Зону и обратно и довольно грубо велел решать быстрее, иначе мы попытаем счастья у поста № 11. Похоже, пирожок начал действовать. — Не, ну чё так сразу? — промямлил Врочек. — Согласись, два по полета — это оскорбление достоинства российского миротворца. Да мы, открывая шлюз, соляры на вдвое дороже спалим! Я улыбнулся. Если начался торг, все будет как надо. Есть у меня такая примета. — Два по полета — это мой взнос в фонд твоей будущей квартиры, верно? А соляра казенная, еще привезут… Сигарет надо? И две фляги «Хиросимы»? Угощаю, если что… Услышав о флягах, Врочек вмиг подобрел лицом. Ни за какие деньги здесь не купишь выпивки аж до следующего вторника. — По рукам! Я обернулся к Диме. Есть ли у него возражения? Дима лишь скромно пожал плечами. Все-таки питерский интеллигент. Потомственный. Челюсти его меланхолично пережевывали пирожок, которым поделился товарищ.* * *
— Дай флягу! — потребовал я у Душана. В коляску его мотоцикла мы загрузили все съестное, канистры с водой и лекарства. — За рулем нельзя, — откликнулся черногорец. Братья удивительно хорошо разговаривали по-русски, вообще без акцента. — Пусть меня в Зоне гаишник оштрафует, без проблем, — невесело улыбнулся я. Душан неодобрительно покачал головой и кинул мне флягу. Я поймал, отвинтил крышку и хлебнул. «Хиросима» приятно обожгла глотку. Вот и проверю, отравлено ли пойло. Шутки у Брунгильды своеобразные, знакомство с Бегемотом и для нее не прошло бесследно. Лучше сразу выяснить, что и как, чем потом ослепнуть или вырубиться в шаге от аномалии. Боль в голове чуток отпустила. После того как на меня накатывает, всегда ломит в затылке. Для меня алкоголь не развлечение и не способ забыться, но самое что ни на есть лекарство. Миротворцы едва стояли на ногах. Яд начал действовать. Впрочем, эти парни уже сыграли свою роль. Я точно знал, что ключи от адских врат при них. Врочек скрылся за дверями КПП, откуда крикнул Диме, что порядок, он готов. Дима засеменил к наружной бронеплите шлюза, на ходу вытащив из кармана нечто похожее на кредитную карточку. Слева от ворот на небольшом постаменте возвышался второй приемник, прикрытый от непогоды козырьком. Обычно приемник — тумба вроде банкомата — охранялся вооруженным миротворцем, но по причине отсутствия кадров на «тумбочке» сейчас никого не было. Диму резко повело в сторону, и я уж решил, что придется самому вставлять ключ в щель приемника и набирать сегодняшний пароль доступа (который, кстати, я не знал), но воин героически устоял на ногах. Он все сделал верно. Не оплошал и Врочек. Из труб котельной повалил дым, взревели сервоприводы. Бронеплита медленно поползла вверх. Система задействовалась автоматически, дальнейшее присутствие людей необходимо было лишь для аварийного закрытия шлюза в случае ЧП. Надеюсь, аварий на сегодня не запланировано. Ни настоящих, ни учебных. У нас было десять минут на то, чтобы миновать адские врата — так называли шлюз те, кто им регулярно пользовался, то есть бандиты и мародеры. Я махнул рукой своим спутникам. Мотоциклы сорвались с места. — Сван, нам туда, — указал я на коридор, который заканчивался тупиком. — Въезжайте, парни, и ждите меня, я скоро. Хорошо, мой новый командир из понятливых — не пришлось повторять дважды, объясняя, что да почему. Душан заикнулся было о ловушке и что он туда ни ногой, но Сван выразительно потрогал выпуклость под курткой, где носил пульт активации ошейников. У черногорца сразу пропало всякое желание перечить. А Дима уже едва стоял на ногах. Голова его поникла, очки повисли на кончике носа — вот-вот упадут под ноги и разобьются. А заменить их нечем. — Дим, ты чего? — Я суетливо подбежал к миротворцу и усадил его на помост. — Ты это… отдохни, а я сейчас мигом за водой сбегаю — тебе водички попить надо. — Не на… — вяло отмахнулся Дима, лицо его побледнело. — Надо-надо! Отсчет пошел, скоро наружные ворота закроются, л я еще должен навестить Врочека и загнать мотоцикл в шлюз. Врочек лежал на дощатом полу КПП, сжимая в одной руке ключ, а во второй открытую флягу, рядом с которой разлилась лужа «Хиросимы». Удивительно, но он так вцепился в ключ, что мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я сумел добавить «кредитку» к той, что позаимствовал у Димы. Ломать Врочеку пальцы не хотелось, поэтому процедура заняла примерно минуту времени. — Край, скорее! — донесся до меня крик Свана. Врочек храпел и посапывал, Дима свернулся на помосте, как грудничок, а я бежал к мотоциклу, зная, что наружные ворота уже опускаются. Споткнувшись на ровном месте, я растянулся в полный рост, ободрав щеку о мелкий гравий. Выругавшись, вскочил. Шаг, еще, еще… И вот я в седле, обтянутом потертой кожей! С бака подмигнула мне ощеренная пасть дракона. До шлюза полсотни метров, а зазор между плитой и порожком все меньше и меньше. Мотоцикл взревел и… заглох. Что за черт?! — Скорее, Край!! Я знал, что командир уже вытащил из чехла пульт и набирает смертельную для меня комбинацию, решив, что я намеренно загнал группу в ловушку, а сам дезертирую. Еще одна попытка завести мотоцикл окончилась ничем. Плохо, очень плохо. Вчера я слишком многим наступил на больные мозоли: менты мечтают со мной пообщаться, байкеры тоже не прощают обид. Я убил скупщицу краденого и сжег ее дом, что не прибавило мне популярности среди бандитов и мародеров. На гражданке кто-нибудь из моих доброжелателей обязательно достанет меня, только в Зоне есть шанс на спасение. И при всем при этом мотоцикл не заводится, ворота опускаются и командир уже подписал мне смертный приговор! Судьба вновь играет со мной в русскую рулетку. — Край! — услышал я рык Ворона. — Давай!!! Словно по его велению, самурайский агрегат очнулся. Протектор швырнул назад облако гравия и пыли. Байк сорвался с места, в секунды преодолев расстояние до шлюза. В последнее мгновение, сообразив, что бронеплита опустилась слишком низко и столкновения не избежать, я сумел завалить мотоцикл на бок. По инерции его протащило под опускающейся многотонной громадиной, а вместе с ним и меня — уж я-то крепко вцепился в руль, чтоб не остаться снаружи. Оказавшись в шлюзе, я отпустил руль и, кувыркаясь к стене справа, взмолился Хозяевам, чтобы байк затормозил сам по себе, а не врезался в другой мотоцикл. Только взрыва в замкнутом пространстве и не хватало ко всем моим бедам. Голова кружилась, в глазах плыло. Но, встав на колени, я сумел разглядеть, что Душан откатил свой «юпитер» в сторону и переднее колесо «ямахи» лишь слегка зацепило коляску. Я поднялся в полный рост, покачнулся. В этот момент ворота закрылись, громко чмокнули резиновые уплотнители. Дело сделано. Без ключей здесь никто не пройдет. Если кто-то кинется в погоню за нами, ему придется мчать к одиннадцатому посту. А это добрый гак в десять километров. Между номерами двенадцатым и одиннадцатым есть еще пост одиннадцать дробь два, но он не оборудован проходом в Зону, так что ловить там совершенно нечего. И вроде бы пустяк: какие-то километры. По шоссе доехать — раз плюнуть. А вот по Зоне… Преследователям придется изрядно попотеть, чтобы назначить свидание группе Свана.Глава 8 ШУТНИКИ
— По сведениям Кажана, — прищурился командир, глядя на экранчик ПДА, — караван сейчас находится между Янтарем и Дикими территориями. Аналитики подсчитали, что ему понадобится около десяти дней, чтобы дойти до Припяти. Я хмыкнул. Надо же, аналитики. Знаем мы этих шутников. Сидит при штабе какой-нибудь срочник, недоучка с мехмата или физтеха, и с умным видом вешает офицерам лапшу. А сам при этом поглядывает на экран персоналки, дожидаясь, когда от него отстанут, чтоб он мог прогуляться по любимым порносайтам. В общем, дней пять на все, не больше. — Десять? — округлил глаза Душан. Он вообще оказался на удивление наивным парнем. — У нас тоже десять, а потом голова бум?! — Бум, — подтвердил Сван. — Так что рассиживаться не надо. Это вредно для здоровья. Я отряхнулся, поднял мотоцикл и оседлал его. Рука привычно потянулась за стволом, которого на месте не оказалось. Я молча заскрежетал зубами, А ведь груш-ник обещал выдать оружие, как только мы окажемся в Зоне. Ворота шлюза медленно поднимались, явив взорам моих спутников кусок колеи, по бокам и сверху огороженной колючкой. А вот дальше нет защиты: как хочешь, так и сражайся с местным зверьем. В нашем случае — руками и зубами, ибо командиру вожжа под конфедератку попала. — Оружие?… — От волнения голос у меня охрип. Ворон сидел на своем мотоцикле ни жив ни мертв. Он отлично понимал, что хоть мы и у самого Периметра, где безопасней, чем у Припяти, а все равно подобны кускам говядины в мясорубке — кто захочет, тот и провернет ручку, мы не сумеем помешать. — Из шлюза выедем, у схрона Кджана остановимся, там и… — затянул привычную песню Сван, но тут в щель между бронеплитой и землей метнулась юркая тушка, покрытая коричневатой шерстью, а за ней еще одна, и еще… Тушканы — твари достаточно редкие, я лишь однажды сталкивался с ними раньше. Нам очень «повезло» нарваться на стаю прямо в шлюзе. По мне, лучше сцепиться со сворой слепых собак, чем с тушканами. Сколько их тут?… Мелкий, не по размерам смелый тушкан, не дожидаясь поддержки сородичей, прыгнул на Эмира. Легкое тельце пролетело метра три, прежде чем вцепилось желтоватыми клыками в рукав трофейной куртки. Зверь утробно зарычал и, повиснув, принялся дергаться и извиваться. Эмиру повезло; байкерская кожа оказалась крепкой, иначе монстр вырвал бы из руки кусок мяса. Хвост тушкана, точно обрезок медной проволоки, хлестал воздух и пару раз зацепил лицо черногорца — рассек ему щеку, лоб и едва не вышиб глаз. Прочие звери, которых собралось уже десятка два, окружили нас и изготовились к атаке. Плита невыносимо медленно поднималась. Из-под нее вылез вожак — крупный, в холке не менее полуметра, на боках складки жира. Остановившись, он качнулся вверх-вниз на задних, будто подпружиненных лапах. Нос его нервно вздрогнул, по ощеренным клыкам потекла слюна — зверь почуял людскую кровь. Каратели замерли, наблюдая за мутантами и надеясь, что авось пронесет. Только Сван, ругаясь сквозь зубы, возился с ремнями, которыми он закрепил на мотоцикле чехол с винтовкой. Волок припал к земле и, подпрыгнув на месте, пронзительно заверещал — по его приказу мутанты тут же атаковали нас. — Твою мечту! — Командир встретил прыгнувшего на него тушкана прикладом СВД. Зверю проломило череп, он упал, когти расцарапали почву в предсмертной агонии. Оставив попытки стряхнуть с себя клыкастую тварь, Эмир вскочил с мотоцикла, положил на сиденье руку с вцепившимся в нее мутантом и навалился сверху. Кости зверька звонко хрустнули. Но даже мертвый мутант не разжал клыки. Так и повис на куртке черногорца. Стоило Эмиру избавиться от одной напасти, как в тот же миг на спину ему запрыгнули сразу три тушкана. Эмир упал рядом с мотоциклом и принялся кататься с боку на бок, рассчитывая таким образом избавиться от зверья. И ему это удалось — двоих раздавил, третий отпрянул сам. Но черногорца тут же атаковали сразу пятеро монстров. Не вставая с мотоцикла, я нанизал на нож тушкана, который решил позавтракать моим бедром. Еще одного я сбросил с плеча, он, приземлившись, прыгнул на меня вновь — и напоролся на острую сталь. Нож вошел в грудь мутанта и застрял. Тушкан, еще живой, злобно щелкал клыками и пытался прокусить каблук моего ботинка, когда я, наступив на тварь, высвобождал лезвие. Бронеплита ползла вверх со скоростью сонной улитки. Одно радовало: еще чуть-чуть, и можно будет под ней проехать. Сван орудовал винтовкой как дубиной, он просто не успевал прицелиться — зверье двигалось слишком быстро и слишком близко. Я видел, как Ворон голыми руками задушил двух тушканов одновременно. Лицо его при этом оставалось невозмутимым, словно он разминал в ладонях хлебные мякиши для рыбалки. И только Душан наблюдал за всем со стороны, не принимая участия в сражении. Впору было удивляться спокойствию черногорца, ведь его родной брат катался по земле, пытаясь избавиться от насевших на него монстров. Я никогда не играл в мотобол, и уж тем более я никогда не играл в мотобол живыми мячами. Что ж, частенько нам приходится делать что-то впервые. Движок «ямахи» взревел, задние колеса пошли юзом, когда я крутил мотоцикл на месте, далеко отставив ногу и пиная все, что посмеет приблизиться или оказаться у меня на пути. Эх, сейчас бы мне очень пригодились ботинки лейтенанта Бондарева! И вот тут весомо заговорил «стечкин», плюясь гильзами. Это очнулся Душан. Убийца полицейских сообра-.чил, что в коляске его «юпитера», помимо прочего, лежит целый арсенал, а Свану не до того, чтобы следить за сохранностью груза. В общем, родственнику нужна помощь — не чужой ведь, кровинушка. Бил Душан метко, я даже позавидовал. В секунды он избавил нас от многих хлопот. А тех тушканов, по которым стрелять было нельзя из-за риска попасть в Эмира, я и Сван завалили ножом и прикладом соответственно. Ворон в финальной расправе участия не принимал. Он под шумок изучал содержимое коляски, прикрепленной к мотоциклу Эмира. Среди канистр и фляг сталкер присмотрел себе М-16 под натовский патрон 5,56×45 мм. Пару цинков этих патронов мы захватили с собой. Конечно, штурмовая винтовка больше подошла бы к костюмчику Свана, но и Ворон отлично смотрелся с ней в руках. Главное, на его лице читалась решимость ни в коем случае не сдавать оружие. Уж лучше сразу нажать кнопочки на пульте, чтобы детонировал ошейник. Бронеплита вошла в предельное положение наверху и медленно поползла вниз. — Командир, не глупи. Без оружия в Зоне никак. Прищурившись, Сван спрятал пульт в чехол. — Разбирайте стволы и бегом из шлюза, — скомандовал он, направив «харлей» в коридор из колючей проволоки. Ворон последовал за ним. Пока Душан помогал брату подняться, я вытащил из коляски его мотоцикла самый что ни на есть обычный АК. Уважаю отечественного производителя. Чтобы проверить работоспособность автомата, я дал очередь по мертвым мутантам, которых просто порвало в клочья. Значит, порядок. — Чего долбишь?! — Лицо Эмира скрывала косметическая маска из грязи и крови. Не разобравшись что почем, Душан навел на меня «стечкин». Рука черногорца подрагивала. Нервишки, знаете ли. Парень впервые столкнулся с фауной Зоны, а это особый опыт, ни с чем не сравнимый. — Ну вы, блин, даете, — только и выдавил из себя я. Душана успокоить не проблема. Я умею разговаривать с людьми так, чтобы они позабыли о глупостях. Но из-за ворот в меня целился майор, а Ворон выкинул М-16, приготовившись всадить в него очередь. «Зашибись, мальчики, вы развлекаетесь», — хотел добавить я, но не успел. Ворон открыл огонь.* * *
Палец Душана на спуске «стечкина» дернулся. Я, оглушенный выстрелом, застыл с открытым ртом и даже не сообразил вскинуть автомат, чтобы напоследок отомстить убийце. Самое время было подумать о вечном и о грехах. Но если я уже на небе, то почему оно так похоже на шлюз, ворота которого неуклонно ползут вниз? — Не надо, брат! — Меня спас Эмир, который в последний момент толкнул родственника в плечо, сбив ему прицел. Пуля вжикнула у моего уха. Повезло, Душан ведь стреляет на пять с плюсом. — К выходу! Быстро! — рявкнул я, надеясь, что меня услышат сквозь грохот очередей из М-16, хлопки СВД и рев моего мотоцикла. Слава Хозяевам, Ворон даже не пытался отправить командира к праотцам. Он стрелял в кого-то, кто находился за спиной Свана, вне зоны моей видимости. Майор, спрыгнув с мотоцикла и завалив его набок, присоединился к сталкеру. Вдвоем они вели интенсивный огонь, тратя боеприпасы так, словно у нас их вагон. Но зачем? Мутанты вряд ли полезут на колючую проволоку. Лишь кровосос способен преодолеть заграждение или крупная псевдоплоть. Кровосос? Я вздрогнул. Но какой смысл тогда прятаться за мотоциклами, будто опасаясь получить заряд в ответ? Кровосос с дробовиком в лапах?… На то, чтобы представить эту нелепую картину, мне понадобилась доля секунды. А в следующий миг я оказался рядом с командиром и Вороном. И сразу понял, в чем дело. Рядом со мной остановились мотоциклы братьев. Черногорцы тут же поддержали сталкера и Свана огнем. Я же поставил «ямаху» на подножку и снял с пояса флягу с «Хиросимой». После такого представления не грех вывести из организма пару-тройку радионуклидов. Конечно, я видел ту же самую картинку, что и мои коллеги по оружию. То есть нечто огромное, напоминающее китайского дракона, каким его рисуют на импортных чашках. Длинное змеевидное тело покрывала крупная золотисто-черная чешуя. От кончика хвоста к голове тянулся ребристый гребень, от которого рикошетили пули. Продолговатый череп с выпученными глазами венчали два выгнутых вперед рога. С клыкастой пасти свисали щетинистые отростки, вроде редкой бороды. Сама же пасть заканчивалась носом с дыхательными отверстиями и подвижными, словно дождевые черви, только в разы больше, усами. Четыре лапы когтили землю. Пасть открывалась и закрывалась, показывая мясистый красный язык. Да уж, зрелище впечатляло. Не хватало только серного смрада и пышущего пламени. Дракон эффектно поднялся на задних лапах, подставив пулям желтое брюхо. Хвост ударил по колючке, прорвав ее и смяв железные опоры, на которых она крепилась. И ладно бы новички, но как Ворон мог купиться наэтот фарс?… Меняя магазин, он увидел, что я отвинчиваю крышку, и обомлел. Как же так, зверюга вот-вот сломает ограждение и нападет, а Макс Край заливается алкоголем, явно не собираясь присоединиться к боевым товарищам?! Я подмигнул Ворону. В этот момент дракон рыкнул и удвоил старания. Не тратя время попусту, сталкер перезарядил винтовку. Ему уже было не до меня — он стрелял в монстра. Что ж, дело хозяйское. Остановить карателей я не мог. Зато мог попытаться утихомирить дракона. Резко выдохнув, я выпил. Отличная перцовка, спасибо Брунгильде. Прокашлявшись в кулак, я заорал что было мочи: — Хорош баловать уже! Заканчивай цирк!!! Услышать меня сквозь грохот выстрелов, конечно, нельзя было. Но контролер услышал.* * *
Пару секунд каратели еще стреляли в пустоту. Потом, не сговариваясь, рассредоточились, озираясь по сторонам: враг сменил тактику, цель исчезла, и это было плохо. — Ну и зачем?! — прокричал я, когда наступила тишина. — Шутка, — пожал плечами Директор, приподнявшись из-за пригорка. Отличное место, метрах в двадцати от того, где только что красовался дракон. Риск нарваться на случайную пулю минимальный. — Уже и пошутить нельзя? — подхватил Малиц, заговорщицки подмигнув. Надо ли говорить, что от дракона, который бушевал у ограждения, не осталось и следа, а само ограждение оказалось нетронутым? Надо ли спрашивать, куда делась могучая туша? И где хлопья пены, что роняла оскаленная пасть? Вот именно, это глупые вопросы, не стоит даже произносить их вслух. Однажды я заставлю контролера по имени Директор-Малиц навечно отправить меня в галлюцинацию, где нет Зоны, где все люди — братья и равны, а я — равнее всех, потому что у меня есть миллиард евро и архипелаг, населенный исключительно длинноногими мулатками. Когда-нибудь это точно случится, но не сейчас. Сейчас я злой. Сейчас мне предстоит успокоить своих спутников. Ведь они порываются разорвать контролера на части. Возможно, у них получится, но я очень сомневаюсь в успехе. Уж я-то точно не ввяжусь в драку. Хоть поживу чуть дольше коллег — до очередного ввода кода, который просто некому будет вводить. — Это контролер!!! — орал Ворон, безуспешно дергая спуск М-16. То есть ему казалось, что он дергает спуск. На самом деле его штурмовая винтовка валялась на земле — Ворон сам ее отбросил и даже не заметил этого. И еще матерому сталкеру казалось, что контролера можно пристрелить. У Директора своеобразное чувство юмора. — Тише, парни. Все нормально, — выставил я перед собой поднятые руки. — Он просто пошутил, здесь такое бывает. — Уйди, Край! Или ложись! — Сваи пытался поймать контролера в прицел СВД. Думаю, вместо нужной ему цели в перекрестье постоянно оказывался я. Потому что ствол винтовки все время был направлен мне в грудь. Директор хоть и показался в полный рост, но вовсе не желал подставлять Малица под перекрестный огонь. Директор — тварь легендарная среди отребья Зоны, единственная в своем роде. Шутка ли, контролер, страдающий раздвоением личности!.. Хмыкнув, Директор посмотрел на меня с легкой улыбкой, будто предлагая сказать что-нибудь приятное, ни к чему не обязывающее. Например, поздороваться или спросить о погоде. И заодно сообщить собеседнику, что у него отличный камуфляж и застежка на подсумке с противогазом выше всяческих похвал. Роста Директор, как и Малиц, был высокого — за метр девяносто. Лысая его голова так и просила, чтоб ее намазали маслом и натерли бархаткой. Мне нравилось думать, что это моя идея, а не внушение контролера. — Что принес? Рыбка есть? Красная? — Только что передо мной стоял Директор, а сейчас его заменил Малиц. Момент перехода ловился четко. Лицо Директора поплыло, как горячий воск, и скомкалось заново. Спортивный костюм истаял серой дымкой, которая, уплотнившись, стала прорезиненным плащом химзащиты. — Есть. Красная. Вот. Череп Малица покрывает короткий седой ежик. Да и лицо у него круглее, чем у Директора, и смеется он иначе. Директор уверяет, что он из Москвы, Малиц — из Коломны. Две личности живут в одном контролере. Это единственный контролер, с которым я знаком. В конце концов, это же смотритель адских врат, а не фикус с бугра. Все, кто проходит через шлюз поста № 12, обязательно натыкаются на Директора. Или на Малица. Все, кроме военных и сталкеров. Возможность узреть чудо и заплатить дань предоставляется только бандитам и мародерам. Называйте это двойным налогообложением, не ошибетесь. Красную рыбу — консервы с горбушей в собственном соку — я протянул Малицу. При этом я старался не коснуться его пальцев. Нет, я не брезгливый, просто ходят слухи, что от смотрителя можно подхватить арбан саеш. Мародер, который рассказывал мне эту байку, так и не смог объяснить, что же это такое, но на всякий случай я осторожничаю. А что касается консервов, то не зря же я настоял на визите к бабе Наде. Гореть ей вечно в аду за то, что она пыталась с нами сделать. Встретимся на соседних сковородках, мадам. — Что ты ему суешь?! Назад! Я сказал: назад! Стреляю! — Сван вдруг покачнулся, припал на одно колено и выронил винтовку. Что ж, этого следовало ожидать. Очевидно, он всерьез намеревался угробить контролера, тем самым убив меня. Мне просто повезло: тягаться с Директором-Ма-лицем практически невозможно. Принимая мзду, Малиц сделал нечто, смахивающее на реверанс, и преобразился в Директора. — А мне? — Директор сейчас был похож на наркомана со стажем. Такое происходило каждый раз, когда я отдавал ему плату за безопасную тропу. Хоть что-то в Зоне остается неизменным. Потрепанный томик Хайнлайна, название на обложке — «Дверь в лето». Это и была моя дань. С книгами у Периметра туго, а в Зоне совсем никак. В том-то и дело, что Директор — читатель запойный. Это знает самый последний падалыцик в нашем секторе фронтира. Хоть какой-нибудь журнальчик, хоть газет}' за прошлый год, но принести надо. Иначе через двенадцатые врата хода в Зону не будет. Директор принял книгу, пальцы его дрожали, на лице застыла улыбка. Я понял, что угадал с подношением. — Ну, удружил! — Директор прижал томик к груди. — Ну, порадовал! — причмокнул от удовольствия Малиц, рассовывая жестянки По карманам. — Только драконов больше не надо, — попросил я. — А тушканов? — уточнили обе ипостаси контролера одновременно. — И тушканов, — кивнул я, с опозданием сообразив, что нападение мутантов было нереальным, наведенным на наши восприимчивые к внушению мозги. — Но кровь по лицу Эмира текла настоящая… — Да чего ты с этой мразью цацкаешься?! — Лицо Ворона побагровело от ненависти. — В расход его — и все дела! — Я давно заметил, что чем больше мутант похож на человека, тем сильнее его ненавидят. Пожалуй, контролеры в этом смысле на порядок обгоняют снорков. Дай волю сталкеру, он бы живым разрезал Директора-Малица на куски. Но воли-то как раз было маловато. — Надо утихомирить Ворона, пока чего не начудил. Или пока контролер не разозлился. Глядя на добродушные лица ипостасей, никогда не подумаешь, что контролер способен впадать в безумную ярость, но прецеденты бывали. — В расход? — с сомнением протянул я. — А что нам с того расхода? Какая польза? Я вот никакой не вижу. А ты, Ворон, видишь? А командир? А братья из Черногории? — Польза простая, — прошипел Ворон. — Чем меньше в Зоне мутантов, тем лучше. Всем. — Сван впервые был солидарен со сталкером. Эмиру тоже не терпелось отомстить за кувыркания с тушкана-ми. Контролер ясно сказал, что это он наслал зверье. «А сколько патронов зря потратили, когда в дракона долбили?» — так и читалось во взгляде Душана. — Ну давай, чего хотел? — улыбнулся Директор. — Эх, рассказать бы коллегам, что нам жутко повезло. Что живы мы только потому, что нас незачем убивать. Директор без труда стравил бы карателей, заставив их рвать друг другу глотки. Малиц просто чуток побаловал. И я надеюсь, что дракон — лишь плод воображения контролера, а не копия реальной зверюги, обитающей в глубинной Зоне и пока что неизвестной людям. Но ведь не поймут. — Нам бы зеленую тропу, — попросил я. — Километр, одного, — ответил контролер. — Больше не могу, сам знаешь. Давно не ходил дальше. Пару минут под контролем мутанта — разве это плата за безопасный и, главное, быстрый проход по отрезку Зоны длиной в километр? Времени у нас не так чтобы много. Эмир завел мотоцикл. Душан последовал его примеру. Черногорцы выглядели подозрительно спокойными. Зато Ворон продолжал давить на воображаемый спуск М-16, ничуть не удивляясь тому, что пули не достигают цели. — Кого выбираешь? — подмигнул Директор. — Кого, а? — Малиц вытащил из кармана консервный нож. Я обвел карателей взглядом. Почуяв недоброе, мои коллеги замолчали. Ворон даже перестал «стрелять». Ведь я запросто беседовал с врагом рода людского и потому был куда страшнее контролера. Макс Край — предатель, вот что думали обо мне. — Он. Пусть будет он, — наконец выбрал я и завел «ямаху». Я отдал контролеру Ворона. Мне спокойней, а мутанту все равно кем играть — новичком или матерым сталкером. Мотоциклы неспешно катили по колее один за другим. В авангарде Ворон, я замыкающий. Пока что можно было не опасаться аномалий и мутантов. Одного из нас контролер проведет безопасной тропой. Остальным надо двигаться след в след. Первым очнулся Сван. Его затрясло, по щекам потекли слезы, уши побагровели, будто ему вдруг стало стыдно. Типичные симптомы отходняка после столкновения с контролером. Притормозив, майор странно посмотрел на меня. Похоже, он всерьез размышлял, а не избавиться ли от меня, пока не поздно. Потом отпустило братьев. Они обмякли, словно воздушные шарики на третьи сутки после праздника. И произошло это мгновенно — черногорцы чуть не свалились с мотоциклов. В полусотне метров впереди колею перебежал лось. Выскочил, ломая густой подлесок, застыл на секунду и ушел на другую сторону, прокладывая себе грудью дорогу. Это хорошая примета — лось на пути. Сохатого преследовала стая слепых собак — маленькая, всего пять голов. Двоих сняли командир и Ду-шан. Остальные скрылись в кустарнике. Им просто повезло. — Странные собаки, — сказал Эмир, притормозив у трупа. — Обычные, — проехал мимо я и крикнул так, чтобы слышали все: — С тропы не сворачивайте! Точно за Вороном ехать надо! Ни вправо, ни влево! Все порождения Зоны ненавидят людей. Тогда почему контролер помог, вместо того чтобы убить нас? Я могу лишь строить догадки, логика которых не прочнее карточных небоскребов. Дунь — и все рассыпется, и заново в том же порядке не собрать. Но я знаю, чтоправ. Контролер не человек. Но он ближе мне, чем Сван, который может ошибиться при вводе кода или выстрелить в спину. Я не раз встречался с хранителем адских врат, я разговаривал с ним. Мы пили «Хиросиму» из одноразовых стаканчиков — и мне было спокойно, хотя я прекрасно знал, что мутант способен походя убить меня. Но зачем ему это? Пишу Директор-Малиц добывает иначе. Мародеры и бандиты, которые входили в Зону через пост № 12, были для него частью внешнего мира, куда ему безумно хотелось попасть, о котором ему надо было знать всё-всё-всё. И в котором он не смог бы выжить. У мутантов нет шансов за Периметром, а мы, люди, подвергаемся смертельной опасности в Зоне. Рано или поздно, так или иначе, но Зона убивает нас. Все уравновешено. Рыбе не выжить на суше, человеку — под водой. Закон природы, раздел сфер влияния. Одно радует: есть акваланги. И это же пугает. Иногда мне кажется, что государствами управляют не президенты и не Большие Братья, а двуликие контролеры.Глава 9 BANDITSKAYA _ ZONA
Последним мутант отпустил Ворона. Представьте, что у вас плотно завязаны глаза. Ничего не видно и нельзя поправить повязку. Подсмотреть никак не получается. При этом вас толкают в спину, и есть только два варианта: упасть или бежать. И вы двигаетесь все быстрее и быстрее, и скоро начинает казаться, что вам ничего не стоит взлететь. Радостное предчувствие переполняет вас. И в этот момент сила, которая толкала в спину, исчезает. И вы еще бежите по инерции, но никто уже не направляет вас. А впереди кочки и ямы. А то и вовсе котлованы и бетонные столбы… И повязку с глаз не сняли, и остановиться невозможно… Я знаю, о чем говорю. Макс Край дважды был куклой контролера. От души посочувствовав, я предложил Ворону помощь. — Да пошел ты… — прохрипел сталкер, когда я перехватил его неуправляемый мотоцикл. — Отвали! — услышал я, укладывая Ворона на траву и вливая в него пару глотков перцовки. — Пять минут отдыхаем, — скомандовал Сван. — Можно курить. Полчаса — это минимум, который нужен Ворону, чтобы встать на ноги. И пара дней для полного восстановления. Братья задымили, а Ворон, наплевав на технику безопасности, пополз к ближайшему пню. Я отвернулся. Судя по звукам, из сталкера извергался ранний завтрак. Болотный Доктор не пропишет нам даже зеленку. Вышибалы не пустят карателей в бар «Сталкер». И каждый охотник на мутантов почтет за долг загнать нас в свою ловушку, чтобы оставить там подыхать. Мы — изгои среди изгоев. Ну и что, мне теперь утопиться или вскрыть вены? Не дождетесь! Пока мозги мои не проела радиация, я буду бродить по Зоне. Столько лет прошло, а мне не надоело это занятие. А сколько, кстати?… Ведь я еще помню, как старина Джордан, сидя у костра, тихонечко напевал романс собственного сочинения:* * *
Как и следовало ожидать, мой ролик поднял большую бучу. Новака объявили в международный розыск. И конечно, безрезультатно — он успел скрыться. Милицейские генералы и министры восьми стран божились, что поимка особо опасного преступника — вопрос времени. Но я был уверен, что это не так. Новак не просто выжил в бурлящей клоаке, граничащей с Зоной, но и стал крупной фигурой теневой экономики — причем не только наших мест, но и всего мира. Уж ему ли не знать цену обещаниям генералов? Не удержавшись, я запустил ролик вновь и пару минут любовался делом рук своих. Надо выпить сто граммов за упокой души безымянного стрингера. Картинка и впрямь была презабавная: работорговля и незаконный оборот человеческих органов — обхохочешься, блин. Звук я выключил, чтобы не смущать Свана. А то еще собьется. Нас и так слишком мало для налета на караван, а станет еще меньше, если командир допустит ошибку. В окошке проигрывателя появился Новак. Капитан в черной омоновской форме ну просто красавчик. Высокие скулы, пронзительный взгляд — все при нем. В тайной своей жизни он предпочитал фраки, в которых щеголял на криминальных тусовках. А значит, на ферму Новак явился с очередной пресс-конференции, где поведал журналистам о том, как он громит преступность у Периметра. Спешил, переодеться не успел. А тут покупатели нагрянули, оптовики — бородатые мужчины в арафатках. И уж капитан показал им свой товар и в фас, и в профиль. Из загонов выводили парней и девушек по одному и сцепками в кандалах. Гости кого щупали и тут же покупали, а кого велели разделать — целиком не надо, а сердечко пригодится. Или печень. И почки. Живой раб стоил дешевле отдельных органов. Транспортировка цельного продукта — все еще проблема. К тому же рабы хорошо видят, еще лучше запоминают и болтают без умолку. Короче говоря, ролик, залитый мной в Паутину, изрядно добавил популярности капитану. Вот только он не сможет больше щеголять в черной форме перед камерами телевизионщиков. Зато в другую камеру — с решеткой и соседями-насильниками — у него есть шанс угодить. Как говорится, от тюрьмы да от сумы… Я быстро взглянул на Свана. Тот полностью сосредоточился на пульте. Обветренные губы майора беззвучно шевелились, пальцы подрагивали. Похоже, командир проговаривал про себя наши спасительные комбинации. Жаль, я не знаю наверняка, чью комбинацию он сейчас вводит, а то прочел бы по губам. Хотя… Провести остаток дней, каждые четыре часа выписывая себе разрешение на жизнь? М-да, сомнительное удовольствие. Лучше уж сразу сдохнуть, случайно проспав контрольное время… — Первому повезло, — прошептал Сван, но услышали все. Даже Ворон затих у пня. А я решил, что настало время для еще одной сенсации. Мой нетбук оснащен сносной камерой. Заснять сцену у «Зверя между ног» мне ничего не стоило. Никто даже не подумал обыскать меня. Вот эту сцену я и покажу гражданам, охочим до горячих новостей. Отлично, загрузка завершена. Ну вот нравится мне форум banditskaya_zona. Юзеры откуда-нибудь из Торонто или Перми, мнящие себя крутыми сталкерами и жестокими бандитами, быстро подхватят тему. Они ведь переносчики новостей. Сетевая разновидность бабулек на лавочках у подъездов. Ага, а вот и первые комментарии: народ дружно клеймит позором продажных ментов. Есть и ссылки на мой пост, народ призывает поднять в топ тему mad_mах_ сrу__in_zоnе, то есть меня. В топ — это хорошо. Это то, что нужно. Уточню: то, что мне нужно, но никак не Кажану и его покровителям. Мордашки карателей (кроме моей, я ведь оператор и режиссер, пусть актерствуют другие) засветились по полной, фотороботы без надобности. Хоть сейчас жми PrtSc и клей на столбы и доски объявлений. Второй ролик загрузился быстрее, чем первый. Это застолье у бабы Нади. Потом труп на полу и горящая изба. И конечно, моего лица в кадре нет. Зато четко видна конфедератка Свана. Улавливаете мысль? Что бы ни случилось, чистеньким из передряги командиру не выбраться. Если я погибну в ходе операции, мстить за меня не надо. Я уже сделал это сам. Заранее. Так что сегодня сетевым шакалам есть чем поживиться. Тоже, знаете, адреналин — орать на виртуальных форумах, впялившись в монитор. — И все-таки, Край, как насчет безвредных аномалий? — Душана явно зацепила эта тема. Я бы мог рассказать ему о Джордане, но не стал. Зона не любит болтунов. …Джордан готов был пристрелить любого, кому хватало глупости сказать, что его мать согрешила с шоколадным красавчиком из Патриса Лумумбы. Лично я присутствовал при четырех таких казнях. Джордан говорил, что по глупости угодил в какую-то неизвестную аномалию. Вроде как безвредную. Вот только с тех пор цвету его кожи мог позавидовать вождь племени тутси накануне геноцида. Так что безвредность относительная. Представьте: вы, очень смуглый, уйдя на покой, возвращаетесь в родной Питер. Вечером на трамвайной остановке к вам подходят бритоголовые молодчики, татуированные свастиками и легионерскими орлами. Троих, а то и пятерых вы завалите, а вот дальше… — Извини, Душан. Я оговорился. Аномалий безвредных не бывает. И тут грянул выстрел. И стало не до разговоров.* * *
Стрелял Сван. Бил он метко, снайпер все-таки. Я бы с такого расстояния точно не попал. Первой же пулей здоровенной псевдособаке оторвало лапу по коленный сустав. Лучше бы командир вообще ее не заметил, чем вот так. Этих тварей надо или валить, или не трогать, если они не трогают тебя. С некоторых пор псевдособаки — ценный промысловый объект в Зоне. На них устраивают облавы с воздуха, с вертолетов. Раньше подобными делами занимались только военные — частенько просто для развлечения, но вот уже пару лет как разрешены заготовительные кооперативы. Получить лицензию на отстрел псевдособак проще простого. Наружность у этих мутантов крайне неприглядная. Помнится, после первой встречи с потомками волков мне долго снились по ночам кошмары. Но при этом у псевдособак пушистые хвосты. Не песец, конечно, и не соболь, но тоже ничего. И главное, в разы дороже шиншиллы. Так что это выгодный бизнес — заготовительные кооперативы. Охотничьим фирмам банки с удовольствием выдают кредиты на покупку вертушек. Оно ж сверху сподручней, особенно вблизи Периметра, где уровень радиации ниже и аномалий почти нет. В общем, псевдособак с каждым годом все меньше и меньше. И главное, они научились бояться людей. Сами теперь редко нападают. Но я отвлекся. Суке, а это была самка, оторвало лапу по коленный сустав. Обычная зверюга уже каталась бы по траве, скуля от боли. Но не мутант. Нервные окончания у живности в Зоне то ли атрофированы, то ли отключаются, когда надо. Я не паучник, боюсь соврать. Но то, что самка не собиралась отдавать концы от болевого шока, было понятно и без профессорской степени. Она гордо стояла на вершине пригорка, который некогда был трансформаторной будкой. Потолок будки провалился, стены размыли дожди и выщербил ветер. Бетон оплел дикий виноград. — Добивай скорей! — рявкнул я, вскидывая автомат. Попасть из АК в цель метров с двухсот очень тяжело, вот я и не попал. Очередь прошла много ниже раненой твари, проредив лозу. Суке бы спрятаться, раз такое дело, но она закинула приплюснутую морду к небу и завыла. Сван опустил СВД. Он согнулся вдвое, его вывернуло под ноги. Да уж, Директор хорошо помял нашего командира. А поначалу вроде и незаметно было. Зато очнулся Ворон. Ему хватило сил оторваться от пня и подбежать к «яве», возле которой он оставил М-16. Я не успел выстрелить во второй раз, Ворон нажал на спуск раньше меня — череп псевдособаки раскололся пополам, словно грецкий орех, по которому ударили молотком. Затем сталкер навел М-16 на меня и задумчиво спросил: — Завалить тебя, что ли? Крыса ты! Это он обиделся, что я его контролеру отдал. Угу, мне надо было самому мозгов лишиться. Я, значит, в отключке газую вперед, а наш заслуженный бродяга гордо преодолевает ловушку в десятке метров от шлюза. У него ж болты есть, он крутой. И времени у него вагон и маленькая тележка. А то и два вагона. — Да брось ты, — сплюнул я и прищурился. — Сейчас мало не покажется. Жаль, но я оказался прав. Мало не показалось. Псевдособаки избегают встреч с людьми, но своих в обиду не дают. Перед тем как разбрызгать мозги по пригорку, самка сообщила родичам, что обнаружила группу двуногих. Группа плевая, это вам не рота военсталов на бэтээрах. Так что, дорогие мои, фас! Я не шучу. Я уверен, что самка не просто так выла, но передавала инфу. Мутанты куда разумнее обычных зверюшек. Вот такой побочный эффект радиации. Уродства и малый срок жизни компенсируются хитростью, жестокостью и фантастической приспособляемостью. Глядя на Ворона и его винтовку, я вдруг понял, что с ним не так. Я с самого начала чувствовал какую-то неправильность в нем. Он не разговаривал сам с собой. Объяснить? Человек, который много лет скрывался от себе подобных, должен был завести привычку разговаривать с самим собой. Причем вслух и громко. Ничего постыдного в этом нет. Слышишь свой голос — и вроде не так одиноко. Человек ведь животное стадное. Желание спрятаться от людей противоестественно. Где вы видели обезьян-отшельников? Так вот наш бродяга не нуждался в общении с самим собой. Что бы это значило? Сталкер утверждал, что не виновен в гибели «долговцев», и я ему верил. Но он не ответил на вопрос о том, кто же это сделал. А ведь Ворон знал имя убийцы… — Отставить! — скомандовал Сван. — Пять минут прошло. По мотоциклам! Братья поспешили исполнить приказ. Ворон неохотно опустил штурмовую винтовку. — Командир, нельзя нам вперед, — сказал я и даже не подумал сесть на «ямаху». Но Сван не внял моему совету. И напрасно.* * *
Псевдособаки атаковали молча. Некоторые считают их тупыми созданиями, которые всегда лезут на рожон. Что пули, что аномалии — им все едино, они смерти не боятся. По мне, это вовсе не так. Возможно, когда их популяция была большой, так оно и было. Срабатывал природный механизм, заставляющий стаю избавляться от лишних особей. Но теперь их и так мало, и потому глупо рисковать они разучились. Наоборот, их умению устраивать засады мог бы позавидовать любой бандит, а умению обходить аномалии — самый осторожный сталкер. Я слыхал байки о том, что можно приручить псевдособаку и без проблем путешествовать по Зоне из конца в конец. Мол, мутант проведет там, где человеку одному вовек не выкарабкаться. Сказки, конечно. Но я бы не пожалел денег на такого щенка. Точно так же я не жалел патронов на кобелей и сук, которые выскочили на колею, накатанную армейской бронетехникой. Сван только-только отъехал от места привала, как его вышиб из седла «харлея» матерый псевдопес. Все случилось очень быстро, я едва успел рассмотреть мутанта. В том месте колея рассекала густые заросли сирени Идеальное место для засады. И потомки чернобыльских волков не преминули им воспользоваться. Мелькнули клочья облезлой шерсти на выпирающих ребрах. Кое-где кожа сошла пластами, обнажив туги красные мышцы. Ни один зверь за Периметром не вы жил бы с такими ранами, но для мутантов это норма. Клацнули слюнявые клыки, совсем чуть-чуть не достали до лица Свана. Надо отдать майору должное: обладал просто нечеловеческой реакцией, он успел выставить перед собой винтовку, держа ее за ствол и приклад. Но завалившись на оружие всей своей массой, псевдопес скинул отставника с мотоцикла. Командир упал на спину. Мутант, возбужденный близостью добычи, даже не попытался атаковать как-то иначе. Изо всех сил он рвался к горлу человека. Роняя на лицо грушника клочья пены, зверь утробно рычал. Оставшись без наездника, «харлей» резко вильнул в сторону и застрял в кустах. Колеса его продолжали вращаться. Повизгивая и скалясь, сразу два мутанта накинулись на Душана. Его тоже сбросили с мотоцикла. Хана черногорцу, решил я. У псевдособак хватка жесткая, лодыжку перекусят запросто, не говоря уж о запястье. Даже если Душан и выживет, возиться с раненым никто не будет. Кем-кем, а гуманистом Свана не назовешь. Не дожидаясь, пока мутанты перебьют всех моих коллег, я дал предупредительную очередь по кустам. Именно оттуда выскочили псевдопсы. И я угадал. Троих мутантов исполосовало пулями, когда они распластались в прыжке. Их швырнуло обратно в кусты, опрокинув тощими животами кверху. Душану повезло — его братишка не растерялся. В мгновение просчитав расклад, Эмир поступил единственно верно. Он принялся стрелять в псевдопсов из допотопного ТТ, который ему глянулся еще у бабы Нади. Эмир очень рисковал — мог попасть в родственника, а не в мутантов. Ворон притормозил и ударил из М-16 по кустам сирени. Не останавливая мотоцикла, Эмир стрелял по псевдопсам, напавшим на брата. Мотоцикл катил вперед, а черногорец всем телом развернулся назад. Он бросил руль и теперь двумя руками сжимал пистолет. Сван все боролся со своим облезлым противником. Слава Хозяевам, силой майор обижен не был. Спецподготовка пошла ему на пользу, хлюпиков не берут на службу в ГРУ. Пока что ситуация была патовой: мутант не мог вцепиться в вожделенное горло, а отставник — избавиться от напасти. Надо выручать командира, без него мы обречены. Я пообещал себе впредь не оставлять его без присмотра. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Пока не избавлюсь от ошейника. — Эмир! — заорал я. — Сван!!! Услышал меня черногорец или сам сообразил, что надо помочь майору, но он прекратил огонь, схватился за руль и в последний момент развернул мотоцикл, который чуть было не влетел в кусты, за которыми просвечивал кювет. Держа одной рукой руль «эмтэшника», вторую, с пистолетом, он поднял перед собой. Дважды дернулось предплечье, и две пули угодили в мутанта, нависшего над Сваном. Зверь обмяк. Командир, оттолкнув его, перекатился на бок, выхватил из кобуры кольт и вскочил на ноги. И сразу же выстрелил мертвому мутанту в голову. Одобряю. Подобные предосторожности с фауной Зоны лишними не бывают. А патроны — дело наживное. Нас ведь дожидается схрон Кажана, доверху набитый оружием и амуницией. Мне хотелось в это верить так же сильно, как верил Сван. Я кинулся к Душану. Его расплющило трупами псевдопсов. Расплющило — это не для красного словца. Трехгодичный кобель весит килограммов восемьдесят, а то и центнер. Эти твари гораздо крупнее своих прародителей. Над нашими головами задорно светило весеннее солнышко, а Душан ворочался весь в крови. «Не жилец, — подумал я. — И как теперь уговорить Эмира добить братца, чтоб не мучился?…» Но тут я услышал: — Помоги… Душан был еще в сознании. Желание умирающего — закон. Встав на колени, я поднатужился и столкнул с черногорца собачьи туши. Пусть хоть напоследок вдохнет полной грудью. — Спасибо! — Душан закашлялся, а потом медленно поднялся. Я вдруг с удивлением понял, что он вовсе не собирается на тот свет. На теле черногорца не было серьезных ран. На него напали псевдопсы, он отбивался голыми руками, и при этом жив и здоров?! Да этого просто быть не может! Похоже, последние слова я сказал вслух. — Ты ведь сам говорил, что в Зоне все возможно, — улыбнулся Душан. Я покачал головой. Надо родиться в ОЗК, чтобы выбраться из передряги без единой царапины. Кстати, насчет царапин… Зацепили? — Да, подрали немного. — Обработай спиртом. Хотя бы снаружи протри, чтоб не было заражения. Псевдособаки не гнушаются падалью. — Лучше бы «Хиросимы». Внутрь. — Тоже верно, — кивнул я. — Нам всем не помешает подлечиться. Да, командир? Но Сван не ответил. Еще не отошел от схватки с мутантом. Что называется, лицом к морде пообщался с вожаком стаи. Что нас не убивает, то делает… осторожнее? Теперь у командира язык не повернется сказать, что до схрона мы едем без оружия. — Чего расселись?! — вдруг взвился Сван, глаза его сверкали. — Всех убили, задание выполнено?! Это у нас так, разминка, чтоб не скучали! Это только начало! Точно, это он верно подметил. Только начало. — За мной! — прохрипел Сван, оседлав «харлея». Но никто даже не пошевелился, чтобы последовать его примеру. Напрасно он так. Он бы еще взмахнул кольтом над головой и крикнул: «За Родину! За Сталина!» Черногорцы, конечно, парни простые, но даже они сообразили, что переть нахрапом по Зоне не получится. А уж я и Ворон об этом знали с самого начала. И только Сван продолжал гнуть свою линию, подвергая нас смертельной опасности. Да и себя тоже. — Командир, нельзя так. — Я потянулся за флягой. — Это же Зона. И сам погибнешь, и мы тут сдохнем. — Что?! — Лицо Свана побагровело. Еще немного, и он поступит со мной по закону военного времени. Если успеет. Не зря ведь я завел руку за спину. Пальцы мои сжимают лезвие ножа. Если что, один из нас лично познакомится с худощавой дамой в черном балахоне и с косой на плече. Надеюсь, я сделаю это чуть позже майора. — Командир, — Ворон впервые назвал Свана командиром, — Край дело говорит. Иначе надо. Сван хмыкнул, отер лицо тыльной стороной ладони и внезапно расхохотался. Он смеялся так заразительно, что заулыбались все, даже я. Я улыбался искренне, от души, но нож не спрятал.Глава 10 МАНЬЯКИ
Отсмеявшись, майор внял нашим советам. Группа двинула к точке, отмеченной на карте Свана как склад боеприпасов, амуниции и консервов. Настало время заглянуть под елочку, где дедушка Кажан оставил нам подарки. Мы ехали уже с полчаса, а детектор аномалий, закрепленный народным умельцем на руле моего мотоцикла, упорно молчал, хотя, если что, должен был подать световой сигнал. Для этого к нему была припаяна связка диодов. Писк можно не услышать из-за рева движка. Я уже начал сомневаться в исправности электроники. Но на прочих байках, кроме «явы» Ворона, точно такие же детекторы. Вряд ли «Ангелы Зоны» закупили партию барахла, чтобы оснастить свои чоперы. Я ехал впереди, словно салага-отмычка. За мной катил Эмир, так и норовя добавить газку. Он хоть и черногорец, а уважает быструю езду. Да я бы и сам… Жаль, Зона мало похожа на скоростной трек. За Эмиром гордо восседал на «харлее» Сван. Скорость была небольшая, поэтому он решил не укладывать винтовку в чехол. И прошлый раз майор закрепил оружие так, что в нужный момент еле вытащил. Теперь ствол СВД лежал на одеяле, намотанном на руль мотоцикла. За командиром следовал Душам, грязный, как свиноматка в загоне. Оно и понятно: не на курорте, в море ножки не ополоснешь. Замыкал колонну Ворон, старенькая «ява» которого дребезжала на ухабах. Вскоре колея закончилась, и мы выбрались на бетонку, чудом сохранившуюся до наших времен без заметных повреждений. Лишь кое-где между стыками плит пророс цикорий. Я напрягал глаза, пялясь на дорогу. Поймите меня правильно, я не параноик, но когда все слишком гладко, я начинаю опасаться, что грядут крупные неприятности. Предпочитаю, чтобы беды распределялись равномерно. К обеду мы прибыли в точку, указанную на карте, и поставили мотоциклы на краю бетонки. Я посмотрел на Ворона, Ворон едва заметно кивнул в ответ. Ему тоже не нравилось это место. Зато Сван выглядел довольным, как кот, объевшийся сметаны: — Итак, молодые люди, приступим? С самого начала среди карателей сложились неформальные отношения. Но это обращение попахивало уже махровым панибратством. Какие мы ему «молодые»? Он бы еще нас черпаками назвал. Старослужащий, блин. Дембель на пенсии… К бетонке подступала едва заметная тропа, протоптанная кабанами, — прошлогодняя трава была вдавлена в весеннюю грязь, а молодая не выросла. Меня это сразу насторожило. Что-то здесь не так. Я не мог сказать, что именно, но… Кое-где над лугом возвышались заросли выгоревшего на солнце камыша. Далее тропа вилась по пересохшему болоту, наполнить которое не сумели даже весенние дожди, и упиралась в сооружение, более всего напоминающее сельский сортир. Добротный такой сортир на пригорке. Издалека видать побеленный кирпич и крышу из волнистого шифера. И две двери, обе запертые. Ну точно сортир по среди Зоны! Чтоб, значит, всякий бродяга мог справить нужду с комфортом, обозревая окрестности с пригорка. Но самое забавное, что к этому «биотуалету» тянулся кабель от столба ЛЭП, одиноко торчавшего у края бетонки. — Обалдеть! — с восхищением произнес Эмир, глядя на это великолепие. — Нам туда, командир? Сван важно кивнул. — Это скважина, — исключил я всякую возможность недоразумения. — И насосная. Недалеко отсюда сады раньше были. Дачные участки. Вот туда воду и качали. — Сады — это хорошо, — улыбнулся Душам, подмигнув брату. — У нас тоже дома есть сад. — Яблочек захотелось? — с подковыркой спросил я. — А не рановато ли? Весна как-никак. — Кончай базар! — скомандовал Сван. — Душам, Край, в разведку. Пешком. Вопросы? Нет вопросов. Приступить! Армейское прошлое дало о себе знать. Стоило майору как следует рявкнуть, меня, серьезного мужчину, заклинило на уровне подсознания: я вскочил с «ямахи» и кинулся исполнять приказ. Душан пошел за мной. Шагая по кабаньей тропе, я проклинал сержантов, которые вбили в меня это рабское послушание. Рефлекс, чтоб его! Ну почему я? Я и так всю дорогу ехал первым. Пусть кто-нибудь другой поработает отмычкой! Я не хотел идти к насосной. Я боялся туда идти. И поэтому прозевал растяжку. — Стой! — прошипел черногорец. — Не шевелись! Я послушно застыл, где был. Что-то такое прозвучало в голосе убийцы полицейских, отчего я сразу понял: не надо с ним спорить, надо сделать, как он велит. Черногорец громко дышал в шаге позади меня. Тропа извивалась змеей — кабаны презирали прямые линии. Чтобы не петлять, я решил срезать через камыши. Единственный переносной детектор аномалий, выданный мне Сваном, молчал как рыба. Вот поэтому я и расслабился. А надо было внимательней смотреть под ноги. Сколько раз я внушал эту прописную истину молодым дезертирам и беглым ворам, пополнявшим мой отряд после естественной убыли? Да уж не единожды. И сам так глупо попал в ловушку! — Что там? — спросил я, опасаясь смотреть вниз. — Растяжка? — Да. — Вот черт! Я так и знал, что ничего хорошего от Кажана ждать нельзя. Зато Сван уверял, что в схроне мы переоденемся в крутые костюмчики типа «СЕВА», которые с противо-пульной защитой и парой встроенных контейнеров. Мол, скоро, парни, вы навешаете на себя кучу малу стволов и полезных вещей, помогающих бродягам выжить в Зоне. Кажан, с пафосом вещал отставной грушник, воин отличный, и у нас с ним общий интерес, он приготовил нам самое лучшее! Ага, как же. Держи карман шире. — Растяжка, — просипел Душан. — Проволока медная тянется от… — Заткнись, — оборвал я черногорца. Воображение и без подсказок рисовало мрачную картину. Я прекрасно знал, что такое мина ПОМЗ-2М. Забавная игрушка — она тебе и осколочная, и кругового поражения. Чугун на колышках. Скосив глаза, я увидел, что моя правая брючина лежит на проволоке, слегка надавив на нее. А низ брючины давно уже превратился в бахрому, на которой повисли несколько прошлогодних «медалей» репейника. И вся эта сложная конструкция зацепилась за проволоку. — Эй, вы чего там стали?! — услышал я окрик Свана. Все людские беды оттого, что одни ослы отдают ослиные приказы, а другие ослы с ослиным рвением спешат их выполнить. Вслух, конечно, я ничего не сказал. Я дышать старался через раз, чтобы случайно не вырвать боевую чеку. Ведь так просто сделать неосторожное движение. Раз! — и проволока натягивается, чека выдергивается из взрывателя, тут же ударник накалывает запал — и трах-тарарах, похороните меня под плинтусом. Или сначала добейте, а потом уже похороните, ибо не факт, что веером осколков меня сразу отправит к праотцам, а не оторвет, к примеру, ногу или не продырявит живот. Я четко помню пункт из методички по инженерной подготовке: «Снимать и обезвреживать мину ПОМЗ-2М со взрывателем МУВ-2 запрещается». В общем, как хочешь, Макс Край, так и выпутывайся. — Ты еще здесь? — На лбу у меня выступила испарина. — Топай назад. — А ты? Этого вопроса я не ожидал услышать. Я? Какое дело маньяку, на совести которого десятки трупов, до беглого зэка? Я ж ему не брат, не сват и даже не друг. В школу мы вместе не ходили, красоток не тискали в студенческой общаге. Вместе мы только воровали и убивали. И какая разница, что брали у воров и убивали убийц?… Похоже, я сказал все это вслух. — Маньяк?… — послышалось сзади. — Конечно, маньяк. И брат мой тоже. Оба мы маньяки… — Ну а кто? — Только откровений преступника, объявленного в розыск Интерполом, мне сейчас и не хватало. — Понимаешь, Край… — задумчиво сказал Душан и замолчал. — Понимаю. Сам ментов не люблю. — Ей было всего четырнадцать. Красивая. И веселая. И училась хорошо. Все ее любили, сестренку нашу. А они… Я напрягся. Я вовсе не хотел все это слушать. Мне не нужны чужие драмы. — Пьяные ехали. А она после тренировки домой шла. Она в волейбол играла по вторникам… А у них у шефа день рождения, в участке отмечали. Весь участок. Их за водкой послали, не хватило, вот они пару ящиков и везли… Я стиснул зубы так, что свело скулы. — Сбили ее. С управлением не справились. На тротуар выскочили. Она еще жива была, ее бы в больницу… Но они сунули ее в багажник… В участке шестьдесят человек числилось, все на празднике гуляли. Водку жрали, закусывали, а она тем временем умирала в патрульной машине! Я закрыл глаза. — Вот я и брат… мы их всех… Кто-то уехать из города пытался, скрыться от нас. В горах даже прятались. Но мы их всех… Всех! Мы же маньяки… Я облизнул губы: — Топай назад, Душан. — А ты? — опять спросил черногорец. — А что я? Уж как-нибудь… Вдвоем-то зачем? — Прощай тогда. И я остался один. Сван больше не кричал. Со стороны бетонки не раздавалось ни звука, хотя Душану пора было вернуться к своим и рассказать, в чем причина задержки. Выпейте, мужчины, за упокой Макса Края. А для развлечения сделайте ставки на то, сколько я продержусь. И не злись, Сван, не надо. Я знаю, ты считаешь, что из-за меня ходишь в натовской униформе, вместо того чтобы щеголять в комбинезоне, сшитом в секретном НИИ в Киеве. И отчасти это верно. Наконец я услышал приговор: — Край, мы уезжаем. К схрону не пройти, все вокруг заминировано. Если выберешься, догоняй нас. Мотоцикл оставляем. У тебя полтора часа до ввода личного кода. Так что поторопись. Майор дал мне шанс. А ведь мог и выстрелить в затылок, чтоб не мучился. Оптика СВД позволяла аккуратно снести мне голову. Взревели движки мотоциклов. Каратели отправились дальше, и меня с ними не было. Меж тем солнце поднялось выше, припекая, будто в июле. В полусогнутом положении нога, которой я зацепил растяжку, быстро затекла. Надо что-то делать. Можно рискнуть, прыгнув вперед и понадеявшись на авось. В том смысле, что авось не зацепит. Но! Во-первых, я не люблю рисковать, а во-вторых, не факт, что впереди нет мин. Упасть назад, где точно чисто? Взрыватель все равно сработает. Возможности выбора меня лишил треск в лесополосе, что примыкала к холму. Что-то крупное двигалось в мою сторону. Я вздрогнул, осознав, что за гость ко мне пожаловал, хоть тварь и не спешила показываться из-за кустов. Вы, конечно, догадались, что за существо явилось, чтобы поживиться мной? Повадки этого мутанта хорошо известны. Опытного сталкера тварь не проведет, он вычислит ее засаду издалека. Зато паучники и новички частенько становятся добычей псевдоплоти. Она хоть и тупая до невозможности, но очень хитрая. — Щас, ёлы, пообщаемся… — беззвучно прошептал я. — Иди ко мне, моя хорошая. Иди, не бойся!.. В небе надо мной парили вороны. Сначала я заметил одну птаху, потом еще одну, а сейчас в ожидании падали кружили десятка полтора черных силуэтов. — А вот хрен вам!.. — нервно хихикнул я. Зная аппетиты псевдоплоти, с уверенностью можно сказать, что пернатым мало что достанется. Потомки свиней прожорливы и всеядны. Вот уж кому не грозит вымирание из-за недостатка кормовой базы: нет мяса — траву жрут и обгладывают кору деревьев. Иногда мне кажется, что желудок псевдоплоти переварит и «ржавые волосы», особенно если запить их зеленым «холодцом». Зона исчезнет, люди выродятся, а псевдоплоти будут бродить по руинам и жевать обломки кирпичей… Со стороны леска вновь послышался хруст веток. Конечно же я и не подумал спасаться от мутанта бегством. Я горделиво стоял в зарослях камыша, задрав лицо к небу. А что? Бесплатный солярий. Пусть у моего трупа будет здоровый цвет кожи. Время шло, мутант продолжал перетаптываться, в подлеске, ожидая, что я сам направлюсь в его сторону. Затекшую ногу я уже почти не чувствовал. И. тогда в голову мне пришла безумная идея. Что ж, она ничем не хуже варианта с прыжками на месте, в сторону и без предупреждения. Я осторожно впился ногтями в лицо, расцарапав кожу до крови. Мой нос не способен уловить запаха эритроцитов, но ведь я человек, мне этого не надо. Зато псевдоплоть запах раздразнил. Среди деревьев и кустов раздался оглушительный треск — мутант проторил своей мясистой тушей тропу, на которой без труда разминулись бы два мотоцикла. Крупный экземпляр. Даже в этом мне «повезло». Кое-кто сравнивает псевдоплоть с помесью медведя, паука и краба, а по мне она больше всего похожа на кишку, в которую насовали фарша, получив в итоге живую сардельку. К сожалению, кишка эта вовсе не тонка. Псевдоплоть — типичный пример мутанта, у которого полный порядок с инстинктом самосохранения. Она не ввязывается в драки, предпочитая отступить и напасть из засады. Она терпеть не может боли, потому что боль — наиглавнейший признак смертельной опасности. Она не любит громких звуков. Обычно псевдоплоть можно отпугнуть, дав очередь у нее над головой, втянутой в плечи, будто в попытке спрятаться от жестокого мира Зоны. — Твою мечту!.. — прошептал я, когда мутант явил себя во всей своей кошмарной красе. Коричневая туша (обычно она именно коричневая, но псевдоплоть, как хамелеон, умеет мгновенно мимикрировать) бочком выбралась на открытое пространство. Членистые, острые на концах лапы, сплошь в костяных наростах и в мелких хитиновых зубьях, довольно резво протащили тело по склону холма метров на тридцать. Причем псевдоплоть двигалась мимо насосной по странной траектории — не напрямую к потенциальной жертве, то есть ко мне, но выписывая причудливые кренделя. Нормальные пираты всегда идут в обход? Или же мутант обходил ловушки и мины, расставленные на подступах к схрону Кажана? Последнее вернее, всего. И судя по затейливому зигзагу, постарались тут профессионалы минно-подрывных работ. Не удивлюсь, если в схроне действительно заготовлено все, что Кажан обещал Свану. Это вполне в духе вояки: пацан сказал, пацан сделал. Но ведь никто не говорил, что взять подарочек будет легко. Никогда раньше я не замечал за псевдоплотями такой разборчивости в выборе маршрута. Уродливая голова — карикатура на людской череп с дырой вместо носа — выпучила громадные глаза, рассматривая что-то в траве перед собой. Чудовище оттопырило верхнюю губу, обнажив мелкие, торчащие в разные стороны клыки, и пробормотало что-то невнятное, словно девяностолетний старик, впавший в маразм. Псевдоплоть приблизилась еще метров на двадцать и замерла в нерешительности. Похоже, между ней и мной было такое переплетение растяжек, что даже мутанту, сверхчувствительному к ловушкам, соваться туда было опасно. Я вдруг понял, что псевдоплоть, несмотря на голод и царапины у меня на лице, не станет рисковать. Вот не станет, и все. Не знаю, с чего я это взял, но ведь угадал. Псевдошють развернулась, показав мне бесформенный тыл, и уж было собралась вернуться туда, откуда пришла, но… засуетилась, перетаптываясь на месте и поглядывая на меня из-под нависающего бугристого лба. Что-то не нравилось ей, кто-то поджидал ее в лесополосе. Пока зверюга ходила на обед, к ней в дом забрался коварный враг. И вот теперь она мучительно размышляла, как ей поступить: попытаться пройти через минное поле или же угодить на зуб хищнику. «Неужели кровосос?» — мелькнула у меня мысль. И тут послышался нарастающий вой, не оставивший псевдоплоти выбора. На нее устроила охоту стая слепых собак… А значит, мимо меня мутанты тоже не пройдут. В любом случае, живым я не дамся. Мне это просто: шаг вперед-назад — и привет. На краю тропы, проложенной псевдоплотью в лесополосе, показалась первая охотница — рослая поджарая сука с отвисшими сосками. Она была похожа на замусоленную половую тряпку, обвисшую на швабре — есть твердая, прочная основа, а то, что снаружи, готово свалиться с костей, если как следует дернуть. Сука запрокинула безглазую морду к облакам и протяжно взвыла. Ее поддержал хор сородичей. «Им бы на луну песни петь, а не при свете дня», — подумал я. Но мои упреки слепых собак мало интересовали. Стая присоединилась к боевой подруге. Оттолкнув суку вытянутой головой, по склону начал спускаться крупный кобель. Ну точно доберман! Черный, короткошерстный, кожа на лопатках потрескалась и кровит, из ушей тоже течет. Поджарый пес, резкий в движениях. Сразу видно — опытный боец. Он не стал бросаться на добычу сломя голову, он знал, что псевдоплоть никуда не денется, зато из-за спешки могут погибнуть сородичи, потому как местность между добычей и стаей истыкана смертоносными железками. Псевдоплоть принялась нервно кружить на месте. Если хищный мутант поворачивается к тебе задницей, это хорошая примета или плохая? У меня не было ответа на этот вопрос. Не доводилось, знаете ли, с подобным сталкиваться. Скоро псевдоплоть порвут на куски, со злостью подумал я, а заодно и мой труп. Однажды в баре я слышал от пьяного в дым сталкера, что псевдоплоть поддается внушению. Если на нее хорошенько гаркнуть и четко представить, что ты от нее хочешь, она сделает это. Так утверждал седой бродяга, заливая в глотку очередной стакан самого дешевого самогона, который только есть. Такой мутняк даже бомжи за Периметром отказывались пить. Соврал старикан или нет, мне предстояло проверить на собственной шкуре. Иных вариантов спасения у меня все равно не было. — Эй, тварь! Ко мне! Живо! Я сказал, ко мне! Ну же! Ко мне!!! Псевдоплоть замолчала и открыла рот, как мне показалось, от удивления. Что, не ожидала?! «Это тебе не падаль в пасть запихивать и добивать раненых сталкеров, — злорадно подумал я. — Сейчас научим тебя танцевать польку-бабочку и цыганочку с выходом!» Глаза псевдоплоти испуганно смотрели в разные стороны. Открывались и закрывались они сами по себе, о синхронности не было и речи. Челюсть усиленно двигалась, губы плямкали, сбрасывая на передние лапы клочья желтоватой с прозеленью пены. — Ко мне!!! — рявкнул я так, что сам испугался. Высоко задирая лапы, псевдоплоть двинула по минному полю. Заметив, что добыча уходит, слепые псы заскулили и принялись подталкивать вожака, чтобы шел быстрее. Тот в ответ щерился и клацал клыками. Загривок псевдоплоти колыхался уже метрах в четырех от меня. В такие близкие контакты с мутантами я еще не вступал. Излюбленный прием псевдоплоти — вонзать острые передние лапы в почки человека или в живот. Шипами на концах лап она запросто проткнет череп Макса Края. Как и следовало ожидать, псевдоплоть нацелила на меня свои конечности — ни дать ни взять страдающий от ожирения богомол-переросток. — Ы-ы-ы-ы!.. — В голосе мутанта было столько мольбы, что на миг я засомневался: что ж я делаю, ведь не камень — зверюга живая, как мне не совестно, сволочи эдакой… Стоило только моему настроению измениться, как тварь, учуяв это, встала на дыбы. Ах так?! Я не на шутку рассвирепел: — ЧТО?!! Лежать! Я сказал, лежать! — Я указал рукой туда, где именно должна была лечь псевдоплоть. Я все делал так, как рассказывал мне старый пьяница. И это сработало! Псевдоплоть утихла, вновь превратившись в пугливую гору бормочущего невпопад мяса. Пока я усмирял чудовище, слепые собаки, выстроившись цепочкой, петляли по заминированному лабиринту. Судя по рисунку, который они выписывали, саперы Кажана тротила не пожалели. Спасибо, дорогие, чтоб я без вас делал! Жил бы и жил… Псевдоплоть, с опаской поглядывая на меня, меленькими шажочками двинула в указанном направлении. Собаки взвыли. — Лежать! — рявкнул я. Лапы псевдоплоти со страху подкосились, и тут громыхнуло. Хорошо так громыхнуло, по-деловому. Без лишних спецэффектов, но эффективно, то есть нашпиговав псевдоплоть осколками по самое не хочу. Свинью-мутанта аж подбросило над землей сантиметров на двадцать. Все, что можно было взять на себя, псевдоплоть взяла. — Ы-ы-ы?… — с удивлением простонала она; из посеченного живота текла слизь, заменяющая ей кровь. Пару раз дернувшись, чудовище затихло навсегда. — Ну, извини. — Я наклонился, чтобы выпутать штанину. — Так получилось. По правде сказать, вины за собой я не чувствовал вовсе, но Хозяева не любят циников. Я навел АК на слепых собак, что в страхе застыли на крохотном островке безопасности посреди растяжек… И все-таки я опустил автомат. Макс Край не убивает без надобности. Хромая, я побежал к бетонке. Надо догнать своих. Времени до ввода кода осталось очень мало. Глупо, согласитесь, выбраться из ловушки, а потом остаться без головы. Взревел движок «ямахи». Пригнувшись, чтобы уменьшить напор встречного ветра, почти касаясь грудью бака, я помчался вслед за карателями. Я должен успеть. Должен! Вперед! Мерцали диоды ПДА, какие-то твари выбегали на бетонку и кидались на мотоцикл, по я не обращал на все это внимания. Аномалии, мутанты… Сейчас мне грозила другая опасность. «Ямаха» шла на максимальной скорости. Я выжимал из железа все, что мог. И я успел.Глава 11 НЕ ХОДИТЕ, ДЕТИ, В АФРИКУ ГУЛЯТЬ
Каратели остановились на краю крохотного поселка, брошенного людьми после первого взрыва на АЭС. Я издалека увидел, что Ворон спорит с командиром. Причем аргументы сталкер подкреплял усиленной жестикуляцией. Сван держал в руке пульт. Услышав рев мотоцикла, майор обернулся. Остальные последовали егопримеру. — Край! — Когда я подъехал ближе и заглушил движок, Ворон кинулся ко мне обниматься. А объятия у него, я вам скажу, медвежьи. Чуть не задушил! Оказалось, именно он уговорил Свана ввести код и тем самым дать мне еще один шанс. Иначе ошейник на мне взорвался бы пару минут назад. — Живой, чертяка! — хлопал меня по плечу Ворон. — Как это ты выбрался, а?! Как тебя угораздило?! Удивленный встречей, я рассказал. Мол, так и так, мной решила отобедать псевдоплоть, а я вдруг вспомнил забулдыгу-пенсионера, методикой которого и воспользовался. И вот — Макс Край здесь, жив и здоров, ни единой царапины. Ворон меня не слушал, он просто кивал и радовался. А грушник сказал: — Даже от боевых товарищей скрываешь, как выпутался. Перед отправкой в Зону я читал отчеты паучников. И о дрессировке псевдоплоти тоже. Ерунда это все. Опыты показали, что псевдоплоть — такой тупой мутант, что дрессировке не поддается. И вообще она плохо слышит, так что ори на нее, не ори… Доказывать, что не вру, у меня не было сил, не верить Свану — причин. То ли паучникам попалась дефективная псевдоплоть, то ли моя спасительница — новый виток мутаций. Или же я — маг и волшебник, способный заставить мутанта не пожалеть живота своего. Как бы то ни было, я благодарен старику из бара. Его байка спасла мне жизнь. Точно говорю: алкоголь в условиях Зоны — жидкость незаменимая. Чудеса, да и только!* * *
Заночевать решили в подвале пятиэтажки рядом с перекрестком. Ржавый светофор почему-то произвел особое впечатление на Эмира. Глядя на него, черногорец вполголоса лопотал что-то на своем языке и качал головой. Я не стал выяснять причину столь пристального внимания. А то вдруг мне опять расскажут слезливую историю. Лимит душевности на сегодня исчерпан. Увольте, господа, моя личная жизнь — тоже драма, но я же не утомляю вас своими проблемами, верно? Здание и мне, и Ворону показалось надежным. Правда, ни одного окна в нем не сохранилось: стекла выбил ветер, рамы сгнили. Хорошо хоть крыша еще держалась, но протекала, наверное, изрядно. Среди торчащих вкривь и вкось антенн росли молоденькие деревца, корни которых продырявили рубероид. Если верить табличке на торце пятиэтажки, мы находились в переулке Семнадцатого партсъезда, четырнадцать. — Здесь? — предложил Ворон. — Я сам в таком доме жил. В детстве. Там точно вход в подвал есть. Или в квартирке переночуем? Я хмыкнул. В квартирке, как же. Он бы еще предложил снять номер в гостинице. Дайте мне ключи от люкса, угу. С ванной и джакузи. Кстати, парням ванна не помешала бы. Это я да Ворон еще походили на людей, а Сван и братья изгваздались от пяток по самое темечко. И в весенней грязи повалялись, и вообще. — Партсъезда, значит? — осклабился Ворон. — Это какой еще партии? Любителей пива? — Тогда партия одна была. — Я не поддержал его игривого настроения. — Это сейчас бардак и анархия. Заметив, как вытянулось лицо сталкера, я подмигнул: — Да ты чего? Вся моя жизнь — бардак. Лучше уж так, чем стройными рядами маршировать к светлому будущему. Сталкер прикусил верхнюю губу — верный признак задумчивости. Он вовсе не был уверен, что светлое будущее — это плохо. Да и я, признаться, тоже. Но мое восприятие светлых оттенков не совпадает с пониманием того, кто командует парадом. — Я и Ворон осмотрим подвал. А потом надо будет разгрузить коляски и перенести вещи, — предложил я Свану. Тот важно кивнул, будто я лишь озвучил его мысль. — Вечером разгружать, а утром опять загружать? — заволновался Душан. — Так точно, — не моргнув, я подтвердил его самую гнусную догадку. — Разгружать и загружать. — А зачем? — Душан попытался изменить расклад в свою пользу. Хитрый, он сразу догадался, кому поручат таскать припасы и арсенал. — Зачем так сложно? Я предлагаю не разгружать. Пусть все остается в колясках. Зачем время терять? Насчет времени — серьезный довод. Сван вопросительно посмотрел на меня. Ворон отвернулся, предлагая мне самому объяснить основы выживания в Зоне. Будь ты хоть опытный сталкер, хоть отмороженный на весь череп бандюга, а без присмотра воду, жратву и оружие не оставляй ни на миг! Ибо сопрут или съедят. Я мог бы прочесть целую лекцию на эту тему, ио… — Крысы, — сказал я. — Если оставить снаружибез охраны, всё пожрут крысы. — И патроны пожрут? — усомнился Душан. — И стволы? — И патроны, — мрачно подтвердил я. — Особенно они уважают калибр пять сорок пять. Это у них чисто деликатес. Хорошо, Ворон сумел сохранить на лице выражение философской задумчивости. Разговорчики в строю прервал Сван, велев черногорцу заткнуться и ожидать приказа. Я и Ворон медленно двинули к подъезду, Сван и братья остались охранять мотоциклы и прикрывать нас сзади. Козырек над входом растрескался, в любой момент конструкция могла обвалиться. Услыхав о моих опасениях, Ворон скривился, будто от зубной боли. Мол, козырьков бояться — в Зону не ходить. Ну-ну, про особое чувство юмора сталкеров известно далеко за Периметром. Раньше рассказывали анекдоты о чукчах, теперь о сталкерах. При одном взгляде на рожу Ворона мне всерьез захотелось, чтобы чертов козырек рухнул ему на голову. На двери в подвал висел ржавый замок, открыть который не представлялось возможным. Да и смысл возиться? Дверь прогнила насквозь, ее можно было продырявить пальцем. Пару раз двинуть ногой — и преграды как не было. У входа в подземелье, на стене слева, обнаружился выключатель. Загорелся свет. Ничего удивительного, все-таки электростанция рядом. В Зоне подобные шутки на каждом шагу. Сам воздух наэлектризован, что уж говорить о лампочках и проводке? — Про водку можно и поговорить, — осклабился сталкер. Похоже, я опять рассуждал вслух. — Дай «Хиросимы» глотнуть. Я дал, а сам тем временем направил ствол АК в проем и приготовился к тому, что нас вот-вот атакует какая-нибудь мерзость. Бюрер, к примеру. Карлики обожают подобные места. Их хлебом не корми (тем более что хлеба они не едят), дай прописаться в заброшенном подвале. Но бюреров на лестнице не обнаружилось, а подвал оказался на удивление сухим. Лучше местечка для ночлега в округе не сыскать, точно говорю. Ворон ткнул пальцем в этот дом и угадал с первого раза. Вот что значит опытный сталкер! Я так не умею. — Слышь, как это у тебя получилось? — Поживешь здесь с мое, и не такое получаться будет. Это уж точно, чем дольше мы находимся в Зоне, тем необратимей последствия для наших организмов. И говорю я вовсе не о радиации и кислотных дождях… Мы выбрались наружу. Закат багровел, заставляя все вокруг отбрасывать длинные тени. — Чисто. Здесь и заночуем, да, командир? Сван кивнул. После неудачи у схрона отставной майор… потускнел, что ли? Был в нем стержень, да сплыл. Его предали. И предали те, от кого он никак не ожидал подвоха. — Ворон, упакуешь мотоциклы, или мне сделать? Сталкер заявил, что не доверит Максу Краю такое ответственное задание после пережитого стресса. Тоже верно. Меня еще долго будет тошнить от вида проволоки. А именно проволокой Ворону и предстояло заняться. Он справился на удивление быстро, словно целыми днями только и делал, что устанавливал на мотоциклах «сюрпризы». Вор, если надумает украсть байк, попросту подорвется. — Что это? Зачем? — спросил Душан, будто сам не видел. Конечно, это не гранаты системы Лемона, но что-то такое в них есть. Ф-1 — боеприпас, который в моде уже много десятилетий. Помню, мне нравилось сжимать овальный чугунный корпус, сидя на броне во время рейда по банановым плантациям. Ребристые грани цвета хаки удобно ложились в ладонь. Эх, давно это было, будто и не со мной… — У вора четыре секунды на то, чтобы сообразить, во что он вляпался, — пояснил черногорцу сталкер, связывая проволокой колеса «ямахи» и устанавливая гранату так, чтобы при попытке угнать мотоцикл вырвало чеку. Душам покосился на Ворона: — Я знаком с устройством гранаты и знаю время срабатывания замедлителя. Я кивнул, соглашаясь с черногорцем. Мы попали сюда не из-за офисных столов, разжевывать прописные истины ни к чему. Сталкер рассказал бы еще, что нельзя выдергивать зубами чеку, если нет желания посетить стоматолога. Я вытащил еще одну Ф-1 из гранатного подсумка и передал Ворону: — Хорош трепаться. Солнце уже низко. При подрыве гранаты мотоцикл скорее всего придет в полную негодность. С другой стороны, если его украдут, мы тоже останемся ни с чем. Как говорится, что в лоб, что по лбу. Обожаю подобные расклады. Без них скучно жить.* * *
Душан заснул первым, следом — Эмир. Сван долго ворочался с боку на бок, а потом сел и обхватил руками колени. Мне выпало первому дежурить, так что устраиваться поудобней я пока не собирался. Через два часа я должен был разбудить Свана, чтобы тот ввел коды и принял вахту. — Не ходите, дети, в Африку гулять, — мурлыкал Ворон, взбивая вещмешок под головой. Сван поежился: — Слепые собаки… А знаешь, почему они слепые? Весенние ночи в Зоне, мягко говоря, прохладные. Я отхлебнул из фляги. И радионуклидов чуток вывел, и убил всех микробов во рту. Так я спасаюсь от кариеса, которым производители зубной пасты пугают меня с детства. — Самоходные мины. — Сван посмотрел мне в глаза и быстро перевел взгляд на костер, разведенный в подвале, чтобы хоть немного стало теплей. Сквозняком дым утягивало куда-то в темноту. — Что? — Самоходные мины. Знаешь, сколько надо противотанковых мин, чтобы перекрыть один километр фронта? Порядка двух тысяч. Это почти двадцать тонн взрывчатки. А стандартный интервал между танками — сто метров. Усек? Чтобы уничтожить десять танков, надо две тысячи мин и двадцать тонн взрывчатки. И при этом не факт, что танки сгорят. Один подорвется, остальные пойдут в обход. Я не понимал, к чему Сван клонит. В огне потрескивали обломки оконных рам. Хорошо, что предки не знали, что такое металлопластиковые окна, а то бы мы остались без дров. — Еще во время советско-финской войны начали кумекать, что лучше бы мина сама подкатывала к танку. Один танк — одна мина. Не двести на штуку, а одна. Усек, какая выгода? Я кивнул. — Вот тогда и придумали использовать собак. А что? Дворняг до хрена. Цепляешь на Шарика брезентовый вьюк с двумя боковыми сумками, в которых тротиловые заряды по шесть кэгэ каждый, и вперед, беги, псина, умирай за царя природы. Сван замолчал. А мне вдруг стало интересно, что из этой затеи получилось: — Ну и как, умирали? — Не-а, не захотели. Проект свернули, виновных наказали. — Угу. — Иного я и не ожидал. — Но спустя много лет об этой затее вспомнили. Вот тут я напрягся, начиная догадываться, на что намекает отставной майор ГРУ. — И не просто вспомнили, но и возобновили эксперимент. Наука далеко шагнула с тех пор. Компьютеры, космос, нанотехнологии… — Сван многозначительно замолчал. — Собаки — ладно. А слепые почему? — решил уточнить я. — А потому что боятся, когда на них прет стальная громадина. Меньше видишь — легче умираешь. — Это уж точно, — сказал я, хотя и очень сомневался, что отсутствие глаз делало собак бесстрашными. Сван лег и укрылся с головой, а я сидел у костра и думал о том, что в Зоне самые страшные существа — вовсе не кровососы и химеры, но самые обычные люди.Глава 12 НОВИЧОК
Новичку нелегко у Периметра. Сгинуть здесь куда проще, чем раздавить окурок каблуком. Ты бродишь по Чернобылю-4, заглядывая в обожженные радиацией лица. Ты готов на все, лишь бы тебя взяли туда, где можно найти артефакт и тем самым заработать на банку тушенки. Ведь ты так много повидал, пробираясь через многочисленные кордоны и блокпосты. В конце концов, ты не какой-нибудь маменькин сынок, живущий на стипендию. Жизнь редко трепала тебя по загривку, чаще била по зубам. Гостиниц в городке нет, и спать на лавочках в октябре не очень-то тепло. К тому же по темным улицам раскатывают милицейские «уазики». Ходят слухи, что у ментов договор с работорговцами. Мало ли чего пропадают люди в городке возле Зоны… И вот уже меди не хватает даже на четвертушку хлеба, а обожженные радиацией лица все так же безучастны к тебе. В груди хрипло булькает, кашель выворачивает легкие наизнанку. И ты начинаешь ненавидеть всю сталкерскую породу, всю эту надменную мразь. Трусы. Они боятся, что ты — засланный казачок. Или конкурент. Будто ты отберешь у них добычу, вырвав кусок изо рта!.. Вот так, от безнадеги, я и оказался на окраине. За спиной в чернильной мгле мерцали высотки. Заправка у дороги манила меня неоновой вывеской, как глубоководный удильщик — креветку. На то, чтобы выломать в орешнике дубину, нужны были силы, а я едва стоял на ногах от слабости. Каждый шаг — подвиг. «Только бы не рухнуть без сознания, только бы не рухнуть…» — пульсировала меж висков единственная мысль. Шум движка я услышал издалека и успел схорониться в кювете, едва не сорвавшись с насыпи. «Уазик» с мигалкой пролетел мимо. Дорога пустая, можно утопить педаль газа до предела. Опираясь на дубину, как на костыль, я поковылял к заправке. Последние метров сто едва полз. Помню, я обрадовался, не обнаружив ни единого клиента. То, что надо! На стеклянной двери магазинчика, из тех, где продают моторное масло и пиво в жестянках, висела табличка «Добро пожаловать!». Я с удовольствием воспользовался приглашением. Если не набью брюхо здесь, обратно до города просто не дотяну. Предательски звякнул колокольчик, я шагнул за порог и обомлел. Меня ждали. Знаете, как в американских фильмах — именинник до последнего не подозревает, что толпа народу сидит в темной комнате, но тут врубается свет и раздастся могучий вопль: «Сюрприз!» Для меня глоток никто не надрывал, но эффект получился тот же. Вот только вместо улыбок и похлопываний по плечу — дробовик, направленный в мой впалый живот. Короткий ствол АКСУ ткнулся в висок. Я осторожно осмотрелся. Итак, имеем следующую комиссию по контакту: двое в милицейской форме и в бронежилетах — по всему, парни отчаянные, настоящие шерифы из гэдээровских вестернов. — Брось палку, сынок, — сказал тот, что пониже ростом, круглощекий и усатый. Я бы с радостью, но пальцы свело судорогой, они не разжимались, костяшки побелели. Хотелось объяснить, что дубина не опасна слугам закона, но без команды рот лучше не открывать. Когда пленный начинает что-то щебетать, так и хочется врезать ему прикладом по зубам. Это я по собственному опыту знаю, а зубы мне еще нужны. — Тю! Шо-то рожа мне твоя знакома, сынок. А не в сводке ли я тебя видел? В общегосударственном розыске? Я молчал. А что тут скажешь? «Нет, вы обознались, у меня есть брат-близнец»? — Да он это, Петро, точно говорю, — подал голос второй мент, рожа азиатская, зато акцент московский, акающий. — При побеге вэвэшников намолотил, что та мясорубка. Короче, знатный улов у нас сегодня. — Та нэ кажы, Белоглаз, стреляный воробей к нам залетел. Наверное, мне должно быть лестно, что даже чернобыльские менты знают мои особые приметы. Но лестно почему-то не было. Популярность, вроде моей, смертельно опасна. Захотят ли менты со мной возиться или прямо тут шлепнут при попытке к бегству? На некоторые вопросы не бывает хороших ответов. — Ну шо, гражданин Краевой, старших слушать будем? Или сразу на мяско? Как сердечко, не пошаливает? Печеночка горилкой не загублена? — Улыбка у круглощекого была обаятельная, простецкая. — Если слушать, то у нас для отчаянных хлопцев завсегда работенка сыщется. Непыльная. Верно, Белоглаз? Я уже понял, что эти двое явились на заправку с той же целью, что и я, — поживиться. А то, что они в милицейской форме, сути не меняло: настоящие мародеры, вот кто они такие. Я с трудом выдавил сквозь стиснутые зубы: — Работа нужна. — Вот и славно, сынок, вот и славно. Металл наручников холодом обжег мои запястья. Я снова потерял свободу. Но уж лучше ментам подпевать, чем подарить селезенку заграничному мажору.* * *
— Чего рот раззявил? Тяни давай! — Бегемот, худо щавый, юркий, от возбуждения чуть ли не подпрыгивал на месте. — Ну ё-моё!!! При этом пальцы Бегемота шевелились так, будто он сжимал фотоаппарат, делая снимки для глянцевого журнала. Но он вовсе не указывал суповому набору, страдающему анорексией, — как развернуться тощими ягодицами и куда отбросить прядь жидких волос. Бегемот занимался серьезным делом: он обкатывал новичка. Новичок обиженно сопел, но ветерану подчинялся безоговорочно. Новичка звали… я не запомнил как, недосуг было вникать. Слишком уж часто менялись эти мальчишки. Работенка действительно оказалась непыльной, не соврали менты. Да и откуда взяться пыли на дне озера Янтарного? Слыхали о таком? А я вот не только слыхал, но и бывал. Как говорится, плавали, знаем. Таких добровольцев, как я, было пятеро. И у всех своя история падения на дно. В прямом смысле тоже. — Как водичка сегодня? Теплая? Плавки надели, а, братва? — Шутка, которую я слышу в сотый раз. — Надели, а то. Мини-бикини! — Ответ тоже неизменный. Теплая или горячая, вода здесь редко бывает голубой. Почти всегда она мрачно черная или же бутылочного цвета, словно кто-то вылил в озеро десятка два цистерн йода. Каждый раз, выдвигаясь к озеру, мы максимально быстро поднимались по склону холма, поросшего чахлым кустарником, который отлично цеплялся за ноги, но совершенно не держал, если надо было за него ухватиться. В кустарнике обитали псевдоящерки — неповоротливые твари с шипастыми головами и толстыми когтистыми лапами. Хвосты у ящерок отсутствовали, зато тонкие языки выстреливали из пастей развернутыми спиралями и били почему-то всегда в глаза жертвы. Жертвами частенько бывали мы. Правда, на атаки маленьких мутантов мы просто не обращали внимания, потому как прикрывали лица масками. Ни до, ни после я больше не встречал псевдоящерок и не слышал о них. Похоже, они обитали только на том склоне Янтарного. Чем быстрее поднимаешься и скатываешься к воде, где у берега можно спрятаться под раскидистыми ивами, тем меньше шансов засечь тебя с воздуха. Попасть под ракетный удар патрульного вертолета — приятного мало. Озеро Янтарь — одно большое кладбище. Громадный радиационный могильник, куда свезли технику, использованную для ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Это случилось еще в прошлом веке. А после второго взрыва могильник затопили грунтовые воды. С тех пор армейские «ЗИЛы» и бэтээры превратились в ржавеющие подлодки. У берега озера особенно хорошо видны ряды крыш «таблеток» и «рафиков». — Что, тяжко? Дык легко в учении, легко и в гробу! — По молодости Бегемот отслужил в стройбате. Юмор у него соответствующий. Он попросту измывался над новичком, как перед дембелем унижал перепуганных салаг. Новичок потел в три ручья, веснушчатые щеки его покраснели, как натертая свекла, но снарягу он тащил. Зубы стиснул, брови свел к переносице, всем своим видом намекая, что сумеет превозмочь все невзгоды на пути к светлому послезавтра. Интересно, где его подобрали Белоглаз и Петро? Вру. Вовсе не интересно. Кинув взгляд вверх, я на мгновение перестал дышать. Движение облаков над озером завораживало. Я мог часами пялиться на них. Но на этот раз мне было не до облаков — я засек в небе винтокрылую машину, которая направлялась в нашу сторону. Рявкнув: «Воздух!» — я скатился по склону, одной рукой держа снаряжение. Благодаря «волчьим слезам» оно весило в разы меньше. Мы постоянно пользовались этими простенькими артефактами, но новичкам за «слезы» полагалось отпахать по полной — такое правило ввел Бегемот. В свое время я тоже таскал на горбу отнюдь не легкие баллоны, акваланг, ласты и прочие приспособы. Выбирать дорогу не приходилось. Проскочить аномалию был хоть какой-то шанс, а вот остаться на поверхности, где не спрятаться и крысиному волку, означало верную смерть. Так что я выполнял роль отмычки. Мы никогда не ходили по склону одними и теми же путями, чтобы не вытаптывать тропинки, заметные сверху. Дыхание с хрипом вырывалось из моей груди, я выложился по максимуму. Прижавшись грудью к стволу, нависшему над водой, я обернулся. Бегемот отстал всего на пару метров, Звездец и Киска — па десяток, но тоже успеют присоединиться ко мне раньше, чем их засекут с вертолета. А вот новичок… Он неторопливо спускался по склону, вдвое согнувшись под тяжестью сиаряги. То ли ему никто не догадался сказать, чтобы бросил все и бежал, то ли Бегемот велел доставить имущество в пункт назначения. Новичок был обречен. Сообразив, что дело дрянь, он упал на спину и попытался избавиться от рюкзака. В небе над холмом завис Ми-8 с бочонками НАР по бокам. Медленно потянулось время: секунда, десять, полминуты… Чего они ждут там, на борту? Развлекаются, наблюдая, как бродяга выкарабкивается из паутины, которую сам на себя навесил? Новичку удалось выпутаться из ремней. Он поднялся в полный рост. И я тут же искренне пожелал ему смерти. Я взмолился, чтобы вояки на борту «восьмерки» очухались и завалили мародера. В конце концов, это же их работа! Кинься новичок вслед за нами, к ивам, — и все, пиши пропало. Одного залпа ракетами хватит, чтобы отправить нас к праотцам. Нам повезло. Во-первых, новичок помчал вдоль берега прочь от деревьев — то ли сознательным оказался, то ли совсем идиотом. Во-вторых, бронированная дверца вертушки откатилась, наружу высунулся ствол пулемета. Длинная очередь буквально перерубила беглеца пополам. Я вздохнул с облегчением. Ми-8 еще минут пять кружил над берегом. Я опасался, что кто-нибудь спустится, чтобы осмотреть груз нарушителя Периметра — а вдруг рюкзак набит редкими артефактами? На наше счастье, осторожность победила жадность, и винтокрылая машина улетела к Периметру, где всегда есть в кого пострелять. Вторые сутки подряд полчища мутантов активно атаковали заграждения в направлении Чернобыля-4. — Петро заругается, — сплюнул в воду Звездец. — Ой ли. — Киска получил свое прозвище за пристрастие к губной помаде и мечте заработать зеленых денег на операцию по смене пола. — Снаряга цела, а радиоактивного мяса везде завались. На килограмм оно дешевле куриных потрохов. Голова у Киски работала исправно. Да и чего ей не работать — два высших образования. Вот только мечта испортила Киске жизнь и загнала его в Зону. Там, за Периметром, ему ничего не светило. А здесь каких только уродов не водилось. Взять тех же темных. На их фоне Киска — сто процентов нормы с перевыполнением. Вот кто мог достойно поспорить с Миленой о косметике. Милена, где ты сейчас, что с тобой?… — На сегодня купание отменяется? — спросил я Бегемота. — С чего бы? Ноги у тебя целы, а, Край? Голова на месте? Значит, раков на ужин наловишь! Верно я говорю, а, братва? — осклабился Бегемот и огладил короткую курчавую бороду. Братва вяло закивала бритыми черепами. Раньше некоторых выворачивало от подобных предложений. Жрать то, что здесь называлось раками, мог только Бегемот. А ловить умел только я. По мне, ловить раков куда лучше, чем лазать в узкие люки затопленных танков. А вот у Киски иное мнение — он в любую дыру без смазки проскочит. В прямом смысле. — Вояки наверняка район прочешут… — Ну не мог я обойтись без своих пяти копеек. — Один труп — еще не повод тратить бюджетные средства на спецоперацию, — весомо возразил Звездец. Вот ведь сволочь, мог бы и помолчать. Ему-то в воду не лезть. Звездец на берегу караулит, прикрывает нас на случай, если какая тварь сунется, пока мы на глубине резвимся. Он у нас военный сталкер. Вроде как. То есть одет по форме, броня у него, оружие. Короче, весь такой серьезный, что прям не подходи. Навести тень на плетень Звездец умеет, не зря театральное закончил. Разочаровавшись в бесконечных репетициях и «кушать подано», он решил попытать счастья в радиоактивном Эльдорадо. Много здесь таких — приключенцев на свою пятую точку. И сводки об их безвременном уходе не отображаются на экранах ПДА. — Молодого похороним? — робко поинтересовался Киска, заранее зная ответ. — Ты чё? Я те похороню! А на что Край ловить будет? Краю без наживки никак! Не, ну разве тебя вместо… Я говорил, что у стройбатовцев своеобразное чувство юмора? — Чего расселись? Солнце еще высоко! — хохотнул Бегемот и первым принялся натягивать «резину». Рядом на песке лежали баллон, ласты и разгрузочный жилет. Да, я забыл сказать: мы — золотоискатели. Говорят, в свое время в могильник отогнали инкассаторскую машину, полную радиоактивного золота. Не стали вывозить, побрезговали. Вот его-то мы и ищем.* * *
Погружение. Сначала мы идем над самыми крышами затопленной техники. Крыши те насквозь проржавели, покрылись водорослями и ракушками. То тут, то там в кабинах шмыгает обычная плотва. С виду обычная. Звездец, в наше отсутствие изнывая от безделья, пытался ловить рыбу на удочку. Ему хватило ума не есть ее, прежде чем опробует на ком-то. Он вывалил пару кило рыбы в крысиное кубло в яру, недалеко от нашего лагеря, и был очень удивлен, когда наутро обнаружил, что крысы — эти всеядные существа! — даже не притронулись к угощению. Провел ли Бегемот подобный эксперимент с раками, не знаю, но ничуть не удивлюсь, если нет. Стройбатовцы — это инопланетяне с иным метаболизмом. Расходимся. Бегемот с Киской, меланхолично шевеля ластами, отправляются в заранее намеченный квадрат. Я же протискиваюсь между гусеничным Т-150 и «КамАЗом» с прицепом, тент которого прогнил и рваными лоскутами болтается в воде. Подныриваю под «КамАЗ», медленно иду у самого дна. Здесь темно, я подсвечиваю себе фонариком. У меня нет желания напороться брюхом на ржавый металл. Пусть кто-нибудь другой подкармливает рыб своей требухой — зомби, к примеру. Этих в Янтарном хватает. Шагают по крышам грузовиков, падают, тонут. Ума нет вскарабкаться наверх, вот они и топают по дну, попутно обгрызаемые теми же раками. Так что свет — это хорошо. Поворот в лабиринте ржавых остовов, второй, третий — и я оказываюсь в нужном месте, у троллейбуса. Здесь обитают самые крупные раки, которых я ловлю с помощью сетки, сплетенной из тонких электропроводов в цветной изоляции. Кстати, отсюда отлично виден прицеп с рваным тентом. И вроде можно проплыть напрямую, но я выбрал извилистый маршрут, чтобы не вляпаться в «хвост русалки» — аномалию, которая вминает дайверов в дно и расплющивает, ломая кости. К сожалению, Зона на берегу не заканчивалась. Глубина изобиловала мутантами и аномалиями — такими, к примеру, как тот же «хвост русалки» или «рыба-игла». Последняя аномалия мне особенно не нравилась. На моей памяти она раз десять становилась поводом для ловли раков. Вот и сейчас, озаботившись тем, чтобы правильно разложить на сетке тело новичка, я прозевал порцию пузырьков, которая поднялась с илистого дна. И вторую порцию тоже прозевал. Это стандартное предупреждение. А третьего просто не бывает. Вода вокруг меня вдруг засветилась золотом. Красиво так засветилась — и наполнилась десятками продолговатых тонких палочек, похожих на стержни от шариковых ручек, может, чуть крупней. Изламываясь и восстанавливая форму, стержни принялись хаотично двигаться вокруг. У меня перехватило дыхание. Вот ведь влип! Я застыл на месте — максимально, насколько это вообще возможно под водой. Любое движение могло стать для меня последним. Золотистое сияние вспыхнуло ярче и стало морковным. Стержни (их еще сравнивают с рыбами-иглами, обитающими в Азовском море) ускорились и уменьшили радиус поиска, приблизившись ко мне. Если кто из моих коллег и заметил, что я попал в беду, то сделал вид, что ничего не случилось. А не заметить было трудно — сияние видно издалека. И оно чувствуется. Каждый раз, когда кто-то из ныряльщиков нарывался на «рыбу-иглу», мы все знали об этом. Раки тоже не заставили себя ждать. Десятка два мутантов пока что с опаской начали сближение с сетью, на которую я уложил останки новичка. Думаете, не по-людски и надо было предать земле? Но могилу все равно разроют крысы или слепые собаки. Так что без разницы. Я видел омаров только по телевизору, но раки в Янтарном в пять раз крупнее. По крайней мере, так утверждал Бегемот. Наверное, перед дембелем в столовке его кормили не перловкой и горохом, а морскими деликатесами. Итак, представьте себе чудище около метра длиной. Представьте, что у него клешни размером с вашу голову и эти клешни способны перекусить вам руку. Панцирь у рака грязно-черный, под цвет ила, толстый и очень крепкий. Чтобы разбить тот панцирь, надо хорошенько ударить прикладом, а то и не раз. Почти что человечьи глаза на подвижных веточках-отростках внимательно уставились на меня. Раки строили мне глазки — шутка, достойная Бегемота. Оценив обстановку, твари разбились на две большие группы. Одна занялась наживкой, в свою очередь разделившись на тех, кто трапезничает, и тех, кто наблюдает, как бы чего не случилось. А представители второй группы, деловито перебирая лапами по дну, принялись окружать меня. Вообще-то раки довольно пугливы. Но их обманула моя неподвижность. Они приняли меня за труп и не очень-то ошиблись. Еще живой труп — это верное определение моего тогдашнего состояния. Меж тем свечение окрасилось в алые тона. Стержни-иглы шныряли возле моей маски, я чувствовал слабые удары в ласты. Скоро, очень скоро они превратят меня в решето. А тут еще и раки… Нулевая плавучесть у меня установилась в полутора метрах от дна. Поэтому ракам пришлось прыгать, чтобы подобраться ко мне. Оказалось, они вполне сносно загребают хвостовыми сегментами. Здоровенная клешня впилась мне в икру, прорезав резину и разодрав кожу. Я зажмурился от боли. А ведь это всего лишь первая робкая попытка! Черт, ну почему стержни не обращают внимания на раков?! Чем я лучше?! Наверное, все дело в размере… Я решил, что лучше уж мгновенно погибну от аномалии, чем меня медленно заживо съедят. Но я не успел сделать глупость. Из-под прицепа на меня кинулось нечто огромное. Будто вдруг ожил и проголодался бетонный столб, затопленный вместе с линией электропередачи. Ему, обросшему водорослями и пиявками, я показался достойной добычей. Все произошло очень быстро. Возня раков разбудила сома, дремлющего под прицепом. Он был так огромен — метров пять длиной и с полтонны весом, а то и больше. Вот лишняя масса и сгубила рыбину. Аномалия внезапно потеряла интерес ко мне. Активированная по максимуму, она атаковала новую цель. Вода вокруг меня взбурлила, когда стержни-иглы одновременно стартовали к хищнику-гиганту. Сом будто наткнулся на невидимую стену — он застыл на месте. Стержни впились в его плоть, прокалывая ее вдоль и поперек, изнутри дробя и взбивая в однородный коктейль мясо и кости. А через секунду-две эта взбитая масса просочилась в воду через входные отверстия, пробитые стержнями. И вода окрасилась алым, и сияние исчезло. Слава Хозяевам, аномалия «рыба-игла» — одноразовая. И дважды в одном и том же месте она никогда не возникает. Опустевшая кожа сома медленно легла на ил. А вместо аномалии в воде теперь отблескивало серебром нечто, похожее на обычного карася. Но я точно знал, что это не рыба. Сердце ускорило ритм, мне вдруг безумно захотелось прикоснуться к штуковине, висящей в воде. Я взмахнул ластами, приблизившись к артефакту. Правда, тогда я еще не знал, что передо мной артефакт… И тут мою ногу пронзила боль. В лодыжку впился рак. Второй его собрат готовился присоединиться к пиршеству, а за ним со дна поднимался еще один. Из-под ржавых остовов шествовали все новые и новые мутанты… Надо было что-то делать! Надо было выбираться отсюда. И потому я заставил себя проснуться.Глава 13 «ПИРАНЬЯ»
Я открыл глаза. Нога нестерпимо болела — слишком уж явный сон я увидел. Будто оказался в собственном теле в прошлом и вновь пережил все, что тогда произошло. — «Пиранья», — прошептал я. Жутко хотелось пить, во рту пересохло. Да, вы не ослышались, именно пиранья. Хищная рыбка, что водится в бассейне Амазонки, но никак не в глубинах Янтаря. Именно так я назвал открытый мной артефакт, один из самых дорогих самородков Зоны. То, что мне нужно для осуществления планов. — Ты что-то сказал? — сонно пробурчал Эмир. Я приподнялся на локтях и сел, вытянув перед собой ноги. И тут же сменил позу. Сидеть вперед ногами — плохая примета. — Нет, — мотнул я головой. — Ничего. Молчу, как рыба. Как пиранья. — Ты ерзал все время, кряхтел… — Эмир. зевнул. — Видать, приснилось что-то. Мне тоже иногда… Я перебил его: — Тише, остальных разбудишь. — Ага, точно. — Он повернулся на бок и тут же за храпел. Рядом с братом мирно сопел Душан. Я позавидовал его нервам, подобным тросам из нержавейки. Я давно разучился крепко спать. Не могу не прислушиваться к ночной тишине. При этом ладонь должна поглаживать цевье автомата, снятого с предохранителя… Стоп! Что-то здесь не то. Что-то очень плохое. Что?! Подвал освещали всего две лампочки. Здесь царил полумрак, с которым не мог справиться рассвет. Утро сочилось в подземелье через единственное не засыпанное листьями отверстие для вентиляции, такое маленькое, что в него не смог бы просунуть голову и ребенок. Как запасной выход оно категорически не годилось. Что не так?! Я таращился на спящих карателей. Спросонья мозги работали со скрипом, и потому мне понадобилось с полминуты, чтобы осознать: на посту никого нет. А вот так! Все спят. Бери нас тепленькими, дорогой враг! Кушайте на здоровье, уважаемые мутанты! Я взглянул на часы. Чья очередь дежурить? Душана? Взглянул — и похолодел. — Сван!!! — крикнул я так, что вскочили все. Все, кроме Душана. — Сван! Время! Код! — Так и хотелось добавить, чтобы начинал с меня. Мы едва не проспали собственную смерть. Расталкивая Душана, я вспотел — таким крепким был его сон. Зато потом черногорец получил по полной. Оказывается, можно уделать человека одними лишь словами. Вот что значит офицер! Сван, как только ввел коды, разнес нерадивого карателя в пух и прах. Причем не повышая голоса. Причем так, что даже я почувствовал себя виноватым за то, что посмел закрыть глаза после своего дежурства. Я должен был бдеть и предотвратить! Но моджахед лишь сонно щурился и поддакивал всему, что говорил майор. — Эй, командир, тс-с! — прервал экзекуцию Ворон. — Что?! — побагровел Сван. — Тс-с! Я что-то слышал… — Да мне плевать на то, что ты там слы… — Грушник замолчал на полуслове — на него из-под потолка спикировала черная мохнатая тварь. Растопыренные перепонки крыльев были сплошь усеяны мелкими крючковатыми шипами. Сначала появился шелестящий звук, будто мяли полиэтиленовый пакет, а затем в луче утреннего света мелькнул монстр. Он вцепился в конфедератку Свана и, сорвав ее с головы, унесся в следующий коридор подвала, не освещенный вообще. — Что это было? — Сван подхватил с пола свою винтовку, щелкнул предохранитель. Если летучая мышь, то очень большая. Я еще не слыхал о вечерницах и подковоносах размером с курицу. Но ведь остальные видели то же, что и я. И ни у кого не возникло желания ответить на вопрос командира. — Надо выбираться отсюда. — Оглядываясь по сторонам, Эмир достал сигарету и закурил. Умное замечание, выбираться таки надо. И заодно выносить наши припасы и арсенал, без них нам в Зоне не выжить. Если придется сражаться за канистры с водой, я перегрызу глотку даже кровососу. Однажды я уже гулял по Темной долине без воды — три дня пешком с десятком артефактов в мешке за спиной. Это было в период моей буйной молодости и тотального безденежья. Так я зарабатывал свой стартовый капитал. Автомат с последними двумя рожками да дюжина дешевых цацок, от которых воротят нос даже паучники… Слава Хозяевам, эти времена давно прошли. Теперь я рискую только за щедрое вознаграждение. Вот как сейчас, к примеру. Что может быть дороже, чем моя жизнь? — Ворон, выводи Свана! — Если я хочу, меня слушаются даже отъявленные индивидуалисты. — Душан, Эмир, берите вещи и дуйте наверх! Я прикрою! Подхватив одной рукой канистру с водой (второй он сжимал М-16), сталкер толкнул плечом Свана, ошалевшего от воздушной атаки. Командир шагнул по направлению к лестнице. Ладонью он ощупывал ежик волос, который еще недавно прикрывала натовская бейсболка. Зато братьям дважды повторять не надо было. Они сразу кинулись к груде пожитков. Но Душан двигался слишком медленно. Он ухватился за цинк с патронами, пару автоматов повесил на плечо, взял РПГ и, согнувшись вдвое, потащил все это к выходу. Эмир живо нацепил два рюкзака с едой и поволок две двадцатилитровые канистры — одну с водой, вторую с бензином. Но к лестнице добраться успел только Сван. Перехватив удобней СВД, он больше не нуждался в помощи Ворона. Командир пришел в себя. Я же тем временем отслеживал потолок, водя стволом от одного темного угла к другому. Когда Эмир вскрикнул и уронил канистру с бензином, я отвлекся на него лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы пропустить крылатую тварь, которая спикировала мне на плечо. Она целила тонкими зубами-иглами в незащищенное горло. Еще две твари вылетели из темного коридора. Схватив мутанта за перепончатое крыло, я сдернул его с плеча и швырнул на пол. Второй рукой поднял автомат перед собой и нажал на спуск. Я вовсе не терминатор. Мышцы у меня не стальные, но на короткую очередь даже моих возможностей хватило. После чего АК увело в сторону и пули высекли из кирпичной кладки фонтанчики осколков. Одну тварь прямо в воздухе порвало в клочья. Вторая шлепнулась на спину Эмиру — прямо на знак радиоактивной опасности с крыльями летучей мыши. Как символично! Небось тот, кто придумал «Ангелам» эмблему, рисовал с натуры. Мутант, которого я сбросил с себя, неуклюже ковылял по мусору, наваленному на пол. Вскарабкавшись на обломок бетонной плиты, тварь растопырила крылья, но взлететь не успела. Я честно навел на нее АК, надежно обхватив его двумя руками. За миг до того, как мой палец дернул спусковой крючок, на летучую мышь прыгнула здоровенная крыса. Она взялась не пойми откуда. Мышь пискнула и все-таки попыталась подняться в воздух. Не тут-то было. Всей своей массой прижав летунью к бетону, крыса принялась деловито шматовать еще живую добычу. Короткой очередью я уничтожил обоих мутантов за раз. — Ворон! Сван! — крикнул я, заметив, что на командира готов наброситься еще один грызун, притаившийся в щели на потолке как раз у самой лестницы. Сталкер не оплошал. Он мгновенно вычислил опасность. Выстрел поверх головы грушника — и крыса вместе с кусками штукатурки рухнула вниз. Майор не растерялся, он сразу же всадил в нее пулю. — Помоги, брат! — крикнул Эмир, но Душан проигнорировал зов родственника, он продолжал тащить цинк к лестнице. Казалось, он не замечает того, что творится вокруг. Ему поставили задачу, вот он и исполняет. Сначала проспал дежурство, теперь это… Что-то не то с парнем. Ведет себя слишком странно. Но этот вопрос мы решим позже. Сначала отбиться бы от мутантов и без потерь выбраться из подвала. А что для этого нужно? Правильно, метко стрелять и мгновенно реагировать на изменения окружающей обстановки. Конечно, любого из нас могло зацепить рикошетом, но тут как карта ляжет. На самом деле я ни секунды об этом не размышлял. Я действовал. Стрелял и уклонялся, подпрыгивал на месте, когда на меня кидались крысы, и перезаряжал автомат. Я истратил четыре рожка на мелочь под ногами и мохнатых летучих мышей, что так и норовили проверить на прочность мою сонную артерию. Чертовы упыри! Я так завелся, что уже не обращал внимания ни на что вокруг. В глазах кишели только мутанты. И лишь потом, когда поток иссяк и везде валялось расколошмаченное в куски зверье, я заметил, что Ворон рядом, куртка на спине Эмира располосована когтями, а Душан свернулся на полу калачиком и тяжело сопит. — Сван? — схватил я Ворона за рукав. — Живой. — В ушах звенело от выстрелов, поэтому голоса сталкера я не услышал — угадал ответ по движению губ. — Наверху. Наверху — это хорошо. Значит, мутанты его не достали. Первая атака не в счет. Потерять конфедератку — вовсе не то, что потерять голову. Если надо, я ему каску раздобуду, не проблема. — Ранен кто? Ворон пожал плечами и кивнул на Душана, над которым склонился Эмир. Осмотр ничего не дал. Я даже отсюда видел, что крови на черногорце нет ни его, ни чужой. Эмир нащупал пульс и попытался растолкать брата, но тот не открыл глаз. — Что делать? — Эмир едва не плакал. — Наверх его, — скомандовал я. — Там разберемся. Вот тебе и отличное место для ночевки, сухое и безопасное… Ну, ничего. Главное, живы. Эмир взвалил на себя Душана. Ворон нагрузился вещичками и оружием по самое не хочу и, побагровев от взятого веса, медленно двинул по лестнице. Каждый шаг давался ему с трудом, зато он тащил добрую половину наших пожитков. Я тоже подхватил кое-что, но не все. После оказанного теплого приема не хотелось еще раз посетить подвал, однако придется. А то и не раз. Я шел последним и не опускал автомат до самого выхода из подъезда дома номер четырнадцать по переулку Семнадцатого партсъезда. А наверху тоже было не скучно. Выскочив из подвала, командир попал, что называется, из огня да в полымя. Сидя под аварийным козырьком, он устроил себе настоящее сафари. Вокруг валялись стреляные гильзы. Взглянув на наш транспорт, я сразу понял, в чем дело. Мотоциклами заинтересовались слепые псы. Сван очень вовремя оказался в нужном месте, иначе в дальнейший путь каратели отправились бы пешком. Что-то слишком много слепцов развелось в Зоне. Куда ни отправишься, везде эти мутанты. Наверное, это связано с тем, что из-за промысла стало в разы меньше псевдопсов, которые охотились на слепых собак, сокращая их популяцию. Слепцы обожают грызть резину. Не знаю, что по этому поводу говорят паучники, но я не единожды видел, как зверье ест старые покрышки. Может, собакам витаминов не хватает или еще чего, но факт остается фактом. Замешкайся Сван хоть на полминуты, мы бы остались без колес. А так — пяток собачьих тушек легли на асфальт, и порядок. — Ну, вы тут разбирайтесь, а я вниз… — Ворону было не по себе от той сцены, которая разыгрывалась перед нами. Столько лет сталкер в Зоне, а не привык. К такому и нельзя привыкнуть. Иначе ты не человек уже, а ударно-спусковой механизм. Эмир суетился над братом. Он лопотал что-то по-своему, бил Душана ладонями по щекам, пытался поднять и поставить на ноги. Без толку. Душан наотрез отказывался прийти в себя. Неужели это первая потеря нашей экспедиции? А ведь мы еще даже не столкнулись с настоящим противником… Вернулся груженый Ворон. — Никак? — кивнул он на братьев. Я покачалголовой. И тут подал голос Сван: — Разденьте его. — Что? — вытаращился на майора Эмир. — Раздеть брата?! — Да. Мне попадались отчеты об упырях. Надо осмотреть Душана, симптомы похожие. Упыри, значит. Я столько лет в Зоне, а впервые с ними сталкиваюсь. Да что там, я никогда не слышал об этих тварях. А ведь за Периметром в барах языки выплетают такие байки, что на трезвую голову и не придумаешь. Странно… Как бы то ни было, Сван уговорил Эмира раздеть брата. И то, что я увидел под пиджаком, мне очень не понравилось. Командир угадал причину сонливости: упырь присосался к животу черногорца. Из-за худобы Душана под одеждой мутант никак не выделялся. — Ночью упырь залез под пиджак и укусил Душана. Да так, что тот не заметил даже — его тело сразу онемело. Воздействие на нервную систему, какие-то вещества в слюне. А заснул парень из-за потери крови, очень ослаб. Сван вытащил нож. Я причмокнул от зависти. Клинок с анодированным покрытием, рукоять из сверхпрочного нейлона — приятно в руки взять, итальянская игрушка высшего класса. И этот идеальный нож командир надумал замарать кровью мутанта?… Более того, уже замарал. Я стоял и смотрел, как Сван с хирургической точностью поддевает шипы, впившиеся в кожу черногорца, и как он по живому режет крылья упыря. Мутант так накачался алым, что уже не способен был самостоятельно отцепиться от тела жертвы. Он слишком отяжелел. Кровосос в считаные секунды опустошает человека. Упырь действует исподтишка, лишая жертву шанса оказать сопротивление. Сван за минуту разделал мутанта — аккуратно, не повредив раздувшегося желудка. Самое удивительное, что упырь до последнего тянул из Душана соки. Командир перерезал летуну шею, оттуда брызнула тонкая алая струйка. Сван тут же заткнул дыру пальцем. — Аккуратней. — Он передал мне тельце летучей мыши, которое на ощупь было словно воздушный шарик, наполненный водой; вот только внутри находилась вовсе не вода. — Нам это еще понадобится. Банка крови в Зоне ведь нет, я прав? Если и есть, то я об этом ничего не знаю. Паучники наверняка хранят запасы на черный день. И Болотный Доктор тоже. Но оба варианта не для нас. Так что помощи ждать не от кого. — Система есть? — Похоже, Свану частенько доводилось оперировать в полевых условиях. — Есть, — подтвердил я. — Ворон, будь добр, вон в том рюкзаке. Антибиотики там тоже есть. Ворон расстегнул рюкзак. — Что смотришь, Край? — не отрывая взгляда от живота черногорца, пробормотал майор. — Спросить хочешь? Все верно, образование у меня правильное: я почти стал хирургом. Но бронь в институтах отменили, и я укатил в войска. Интернациональный долг, заграничные командировки… Да что тебе рассказывать, ты сам такой. Такой, да не такой. Мне вот бронь не отменяли, жаловаться не на кого. Глядя на то, как проворно Сван устроил под козырьком подъезда станцию переливания крови, я вдруг понял, что судьба вовсе не играет со мной и подзатыльники, она просто ведет меня по единственно верной тропе. Скажем, сдал бы я экзамены при поступлении на «отлично» и все равно загудел бы в банановый рай. Причина нашлась бы: мобилизация, или отчисление за прогулы, или еще что… Ну уж нет, одернул я себя. Если так рассуждать, то впору ложиться в гробик и самозакапываться от безнадеги. Реанимация Душана продолжалась до полудня. После того как ему обратно влили кровь из желудка упыря, Сван вколол черногорцу пару кубов очень сильного стимулятора. И Душан очнулся! Как же обрадовался Эмир! Он скакал на одной ноге, он пел песни и лез целоваться к командиру. На него шикали, мол, Зона не любит крикунов, но ему было наплевать и растереть. Ему вернули брата! Практически с того света вытащили. Не знаю, что бы я делал на его месте. Наверное, то же самое. Несмотря на отсутствие аппетита, Душана накормили, и сами позавтракали, а заодно и пообедали. По рекомендации доктора (Сван едва не покраснел, когда Ворон его так назвал), я налил больному полкружки «Хиросимы», которую черногорец принял с благодарностью. Такое лекарство ему было просто необходимо. — Ты как, воин, живой? — спросил майор, облизав ложку. — Порядок, командир. Как новенький! — бодро пролепетал Душан. На лице его проступили странные пятна, как у стариков. Что-то не то с пигментацией кожи. — Это ты сгоряча. Тебя бы госпитализировать на недельку… Подъем! Хватит задницы отсиживать! Запищал ПДА. Сван вытащил прибор из кармана и взглянул на экран. — Согласно данным разведки наша цель двигается к армейским складам, — медленно проговорил он, изучив текст полученного сообщения. Весенний ветерок запутался в ежике волос майора. Грушник напряженно размышлял. Можно ли доверять данным разведки? Тот, кто передает нам сообщения, — кто он, друг или враг? А если это человек Кажана? Если это предатель и он специально заводит нас в ловушку?… В любом случае без информации извне за короткий срок невозможно найти караван. А значит, нам остается верить информатору на слово. Верить и надеяться, что нас не обманули. — Кстати, это рядом… — задумчиво произнес Сван. — К вечеру успеем? Я взглянул на карту, Ворон навис над моим плечом. — Если без форс-мажоров, — кивнул я. — К вечеру, да. Или к утру. — А где именно сейчас караван? — спросил сталкер. Сван ткнул в точку на карте. Ворон улыбнулся и звонко причмокнул: — Успеем раньше. Устроим засаду. И дело в шляпе! Командир провел ладонью по затылку, а я цыкнул на сталкера, чтобы не загадывал. Это очень плохая примета, Зона не любит хвастунов.Глава 14 ДВОЙНАЯ «ВОРОНКА»
Многие бродяги таскают с собой болты. Это самый популярный крепеж в Зоне. Тот же Ворон покупает болты десять на пятьдесят и непременно оцинкованные. Зачем ему цинк? Отвечая на этот вопрос, сталкер пробормотал какой-то бред насчет коррозии. Будто он собирался болтами что-то затягивать, а не швырять их в аномалии. Лично я признаю только гайки без покрытия. Терпеть не могу, когда цинк остается на пальцах, здесь ведь руки помыть негде. Для тех, кто о Зоне судит по сериалу «Зов Четвертого энергоблока», подобная щепетильность покажется ахинеей. Но это не так, поверьте моему слову. Стоит улыбнуться в компании бродяг, обсуждающих метизы, и вам так нащелкают по фейсу, что пластическая операция не поможет. Ведь это сродни выбору оружия. Такими вещами не шутят. — Что думаешь? — Ворон покусывал верхнюю губу, вот-вот ее продырявит. — Думать вредно, — поучительно заметил я, — мысли пачкают мозги. — Оно, может, и вредно, а все равно без хорошей идеи никак. — Это уж точно. — С Вороном нельзя было не согласиться. — Никак. То есть вообще никак. — Как насчет того, чтобы двинуть в обход? — подал голос Сван. — Терпеть не могу, когда в работу профессионалов вмешиваются дилетанты со своими бесплатными советами — советами, которым грош цена. И совсем худо, если дилетанты обладают властью. В таком случае советы обретают статус ЦУ и приказов. Подчиняться идиоту — нет пытки хуже для профессионала. — Можно и в обход, конечно… — тактично промычал Ворон, заметив, как побагровело мое лицо. — Мы рассмотрим этот вариант. Спасибо за ценную мысль, босс. — Кивнув, Сван с серьезным видом наморщил лоб. Похоже, вскорости он собирался выдать еще пару-тройку креативов. - В обход? — скривился я. — Хм, что-то в этом есть… — Что означало: угу, щас. Разбежался прям. Дать крюк километров в семь, чтоб черт-те где от намеченной точки нарваться на ту же ловушку, что и здесь? А то и на более каверзную? Извините, дураков нет. Давайте решать проблемы по мере их поступления. Одна — вот она. И мы ее решаем… — Похоже, я опять думал вслух. — Так предлагай ты, Макс. А то критиковать все горазды. — Ворон скрестил руки на груди. — Солнце клонилось к горизонту. Торчать здесь не было ни времени, ни желания. Надо или вернуться в поселок, отмахав километров несколько, или прорываться вперед. Ночевка в Зоне без прикрытия стен, лучше бы бетонных, — испытание не для слабаков. Я хоть и не слабак, но у меня нет желания себя испытывать. Нам всю дорогу везло с аномалиями. А я ведь знал, что хромая судьба не отпустит меня из своих цепких коготков. Она обязательно скажет свое фи и ткнет Максимку костлявой лапой. Терпеть не могу форс-мажоры! Ненавижу, когда бьют ниже пояса! Расклад такой: есть отрезок дороги в сотню метров длиной. Здесь отлично сохранился асфальт, здесь тихо и спокойно. Сюда не заглядывают мародеры, вертолеты пролетают мимо, а мутантам просто нечем поживиться. Типа благодать неописуемая, ложись и отдыхай от суеты сует. Или езжай куда тебе надо. Аи нет, не все так просто. То есть совсем непросто! Асфальт с флангов зажат бетонными заборами, поверх которых натянута колючая проволока, — это есть ограждение двух заброшенных армейских складов. Тут много таких сооружений. Удобное, кстати, место для засады. К тому же аккурат поперек дороги разлеглась аномалия. И как бы сказать повежливее… В общем, Ворон и я уже час «занимаемся сексом», швыряя в аномалию металл. Таким нехитрым способом мы пытаемся обнаружить хоть какой-нибудь проход, хоть задний, хоть передний — нам уже все равно, куда соваться. К сожалению, нам пока что не везет. Я понимаю: отрицательный результат тоже результат, но я с удовольствием обменял бы все обломы на одну удачу — по курсу тысяча за штуку. — Так, может, объедем? — С креативами у майора напряг. Я готов размозжить командиру голову прикладом АК, если он не заткнется. Отставить, Край! Думай, как разрулить тему. Дорога к складам была залита лужами «холодца». Детектор на руле мотоцикла мерцал, как новогодняя елка. Хорошо хоть обошлось без других аномалий. Зеленые пятна мы объезжали, не снижая скорости. Правда, в одном узком месте Эмир едва не влетел в кислоту, когда его мазнул по щеке лоскут «ржавых волос», пролетавших мимо. От резкой боли черногорец слишком сильно вывернул руль, и это едва не стоило ему жизни. Лишь благодаря великолепной реакции ему удалось справиться с управлением. Смочив горло «Хиросимой» и ее же использовав для дезинфекции ожога, Эмир задрал кверху воротник кожанки и втянул голову в плечи. Какая-никакая, но защита. Мы передвигались по самой страшной территории Земли чуть ли не обнаженными. Моя куртка, пропитанная отработанным машинным маслом, не в счет. Ворон щеголял в такой же и не испытывал дискомфорта. Что удивительно. Матерые сталкеры даже в сортирах за Периметром не снимают с себя противорадиационные балахоны с бронежилетами, встроенными контейнерами и искусственными мышцами. В идеале настоящий сталкер должен иметь дорогущий, что твой космический корабль, экзоскелет. По крайней мере, так утверждали десятки сайтов, посвященных Зоне Отчуждения. Так как же насчет экзоскелета? Ворон расхохотался, когда я спросил его об этой мечте каждого бродяги. Он заявил, что однажды имел несчастье прогуляться по Свалке в душных доспехах, сковывающих движения. Метров через сто он вспотел, как кочегар у топки паровоза, и дышал, как спринтер после забега. Искусственные мышцы — это замечательно, спору нет, но… В общем, Ворон сделал однозначный вывод: лишние покровы его организму ни к чему. «По Зоне надо ходить налегке, — поделился он личным опытом. — Только ты, ствол, вода со жраниной и хабар. Иное от лукавого». Того же мнения придерживался и я. Но стоило мне вляпаться в передрягу, где не помешали бы бронник и шлем с пуленепробиваемым забралом, взгляды на жизнь существенно менялись. Пусть и временно, но менялись. Вот сейчас, к примеру, я не отказался бы от экзоскелета. Хотя не факт, что он помог бы мне выжить в «воронке». А уж две «воронки» разорвали бы и смяли «скафандр» в считаные мгновения. Так вот к чему я веду. На дороге перед карателями отчетливо виднелись два темных пятна, каждое диаметром примерно в метр. Над этими пятнами подрагивал воздух — будто в июльскую жару над асфальтом. Вот только до июля еще было как до Киева вприсядку.* * *
«Воронки» живут неделю, плюс-минус. После чего скисают. Или, как говорят старожилы, сплывают. Была да сплыла — это о «воронке», которая исчерпала свой ресурс. Наши аномалии, судя по обилию кусков плоти вокруг (надо ли говорить о запахе?), явно не первый день портили жизнь местным мутантам. В любом случае ждать, пока «воронки» скиснут, мы не могли. — Что такое? — спросил Сван, когда я остановил мотоцикл и жестом велел остальным сделать то же самое. — Аномалия впереди, большая. — Что-то серьезное? — Ну-у… — неопределенно хмыкнул я. Заранее настраиваться на неудачу — плохая примета. С другой стороны, и бахвалиться — примета не очень. Поэтому междометие «ну-у» — самый верный ответ в подобной ситуации. — А чего тогда притормозил, если пустяк? — нахмурился майор. — Надо определить границы аномалии, ее свойства… С ходу это не решается. На лицах Эмира и Душана застыло выражение сосредоточенной внимательности. Черногорцам не нравилось марево, подрагивающее над асфальтом в десятке метров впереди. Верная реакция здоровых людских организмов. Мне тоже вид «воронок» не доставлял удовольствия. Жаль, у братьев более запущенный случай фобии. Боятся вес и правильно делают. Боятся и все-таки идут, потому что надо. Хуже, когда у людей возникает не просто страх, но панический ужас. Я сталкивался с подобным, знаю, чем это грозит. Такая реакция бывает не на «электру» или «жарку», но именно на «воронку». Наверное, это как-то связано с гравитационным происхождением аномалии. Лица братьев посерели, губы дрожали. Классические симптомы. Теперь важно не спровоцировать обострение неосторожным словом. Надо успокоить моджахедов, проявить тактичность. Надо… И вот тут Ворон проявил свои могучие познания в поражающих факторах самых опасных аномалий Зоны. — «Воронка», чтоб ее! — радостно рявкнул сталкер. — Да еще и не одна! Вот же нам веселье предстоит. Ох и коварные они, эти «воронки»! Человека подхватит и тащит к центру, вон там, где пятно. И сожмет в колобок из мяса и костей. А потом вообще ничего от человека не останется, блинчик разве что, да и тот исчезнет. А бывает, порвет на куски и швырнет по сторонам. Вон те куски валяются. Видишь, Эмир? Это кабан был, по копытам только и узнать. Чуть дальше… хрен его знает, что там валяется. А рядом с мотоциклом Душана — псевдопес, хвост ни с чем не перепутаешь. Я слыхал, яйцеголовые эксперименты ставили: загоняли в «воронку» стадо коров. Представляете?… Пока Ворон нес эту околесицу, я пытался его отвлечь. Но лишь когда Эмира вывернуло, а Душан едва не свалился с сиденья, сталкер наконец сообразил, что перестарался. — Чего вы, парни? Я ж для пользы дела… — Поймав мой яростный взгляд, Ворон заткнулся. — Э-э, наш коллега несколько сгустил краски, — попытался разрядить обстановку я. — Все не так уж плохо… Лучше бы я молчал, ибо Эмира вывернуло еще раз. Отдышавшись, он выразился очень категорично: — Я здесь не поеду. Ни за что! Хоть убейте! Душан часто закивал, соглашаясь с братом, — мол, стреляйте нас, режьте, но ни шагу вперед. Что ж, этого следовало ожидать. Придется провести разъяснительную работу. Но сначала надо определить границы аномалий.* * *
Я надеялся, что проход между аномалиями есть. Я ошибся. — Нет прохода, — уверенно заявил Ворон. — К забору вплотную примыкают с двух сторон. И по центру между собой внахлест лежат. Это я уже и сам понял. Зря, что ли, полсотни гаек извел? Я кидал их по одной и швырял россыпью. «Воронка», в зависимости от того, как далеко от пятна падала гайка, быстрее или медленнее подхватывала ее и раскатывала блином по асфальту. Быстрее? Медленнее? Тут я прикидывал на глаз. У гаек слишком маленькая масса, чтобы можно было уловить разницу в скорости. Зато я точно определил границы локальной зоны, где аномалии соприкасались. Предположительно, в этой зоне действие каждой из «воронок» ослабевало, ибо они с равной силой тянули к себе предмет. В результате, думал я, притяжение компенсировалось. Вот тут-то и можно проскочить. Или хотя бы попытаться. Это наш единственный шанс попасть на другую сторону. Вполголоса, так, чтобы не услышали братья, я изложил свои соображения сталкеру. Ворон прикусил губу: — Это может получиться, если идти медленно и четко по центру стыка. Но я не слышал, чтобы кт, о-нибудь отваживался на такое… — Мы не будем тянуть спички, я пойду первым. — Не надо так, Край… — обиделся на меня Ворон, но я его уже не слушал, я прикидывал, как бы мне преодолеть аномалии. Удалось выяснить, что по стыку длина локальной зоны составляет что-то около восьми метров. Шестнадцать шагов. Всего-то. Или так: целых шестнадцать шагов. Я твердо знал, что мне их не пройти. Небольшое отклонение в сторону — и меня утянет к пятну. Пешком — никак. А это значит, что в ногах правды нет. Зато она есть в колесах! Решение пришло ко мне внезапно. От порыва чувств я ткнул Ворона кулаком в живот. Сталкер отшатнулся и покрутил пальцем у виска. Ничего, мы еще посмотрим, кто из нас с головой не дружит! Но посмотреть пришлось в другую сторону. — А это еще что за бомжи? — Сван тронул меня за плечо и указал на людей, что брели по дороге, направляясь к нам. Карателей и путников разделяли полкилометра и две «воронки». Бомжи? В Зоне не бывает бомжей. А называть так честных бродяг в высшей степени опрометчиво. За такое можно и в глаз получить. Штыком. Если у меня нет тихой квартирки в Чернобыле-4, это еще не делает меня бесполым существом, добывающим себе хлеб насущный из мусорных контейнеров! Один, два… пять… восемнадцать штук насчитал я, глядя в оптический прицел. Я намеренно назвал количество в штуках. Ибо предметы, которые приближались к нам, не были людьми, их даже нельзя было назвать существами. — Ну и кто их звал? — процедил сквозь зубы я. — И не говори, — согласился со мной Ворон. — Только зомби нам и не хватало. Задача усложнялась. — Зомби? — услышал Эмир. — Так это правда? Они бывают? — Правда. — Ворон сплюнул на асфальт. — Кому интересно, могут полюбоваться. Майор тут же приник к прицелу винтовки. Что он увидел? Поверьте, ничего достойного вашего внимания. По дороге шли обычные живые мертвецы. Не так уж давно все они были, судя по форме, военнослужащими ВС Украины. А потом что-то произошло. Может, их накрыло выбросом или еще как не повезло, но все они погибли и восстали из мертвых, если пользоваться терминами дешевых ужастиков. Интересно, что по поводу зомби сочиняют яйцеголовые академики? Сван молчал, а я не стал его расспрашивать. Надо было разобраться с «воронками» до прихода мертвецов. Я завел мотоцикл, велел не поминать лихом и резко взял с места. «Ямаха» рванула прочь от аномалий, оставив моих спутников в растерянности. Макс Край спасовал перед первой же преградой?! Тот самый Край, известный бандит, намочил подгузник, увидав неполный взвод пехотинцев-зомби? Что хотите, то и думайте. Главное, чтоб не стреляли по колесам и в спину, а остальное я как-нибудь переживу. Сквозь рев движка пробился крик Свана, ему вторил Ворон, но все это уже не имело значения. Я принял решение. И мне без разницы, поймут меня каратели или нет. Кстати, по поводу пехоты. Я заметил на плечах некоторых трупаков автоматы. Очень сомневаюсь, что мертвецы сумеют ими воспользоваться (по крайней мере, я не слыхал о подобных прецедентах), но мало ли, чем Зона не шутит? Метрах в ста от аномалий я притормозил и развернул мотоцикл на сто восемьдесят градусов. Я вовсе не собирался бежать, я не дезертир. Согласитесь, как минимум глупо скрываться от человека, который одним нажатием кнопки оторвет мне голову. У Свана есть пульт, я ни на мгновение не забываю об этом. Выжав газ, я стартовал так, что покрышки задымились, оставив позади черный след. Кранты протектору. Ну да бог с ним, мотоцикл не мой, чего переживать. Движок ревел, выхлоп отравлял воздух Зоны, а я наслаждался скоростью. Секунды казались вечностью. Говорят, мгновения счастья скоротечны, на то они и мгновения. Но тот короткий отрезок дороги, что отделял меня от «воронок», я прожил с искренним удовольствием. Потому что смирился с возможностью гибели. Я знал, что делаю. Шансы равны: классические пятьдесят на пятьдесят. Помните шутку о вероятности, выйдя из дому, встретить динозавра? Те же полета на полета — или встретите, или нет. Слава Хозяевам, своего динозавра я не встретил. Я предполагал, что почувствую что-то особенное, но первое прикосновение к аномалии все равно оказалось неожиданным. Я будто уткнулся в воздушный шарик, почему-то большой и розовый. И эта сфера, вместо того чтобы отпружинить меня, обхватила мое тело и втянула в себя. Система координат внутри отсутствовала напрочь. Легкие сдавило так, что в них не осталось ни литра воздуха. Теперь я знал, что чувствует пойманная на крючок рыба. Хоть трепыхайся, хоть нет, судьба твоя предрешена. Не тебе выбирать, окажешься ты на сковороде или под слоем соли. Мне вдруг остро захотелось пива. Холодного, пенного, в запотевшем бокале. Я пообещал себе, что, если выберусь из передряги, обязательно загляну в бар и по-балую себя солодом и хмелем. И это будет не лечение, но честная пьянка. И только эта мысль промелькнула у меня в голове, как желудок мой едва не вывернуло наизнанку. Слабость завладела моим телом, оно вдруг стало легким и беспомощным. Меня оторвало от «ямахи», приподняло и…нет! Я вцепился в руль покрепче. Давай, самурай, не подведи! И мотоцикл не подвел. Он буквально спас меня. Внезапно все закончилось. Я с размаху ударился о весеннюю прохладу, рот раскрылся, все мышцы судорожно напряглись и расслабились. Я упал грудью на руль и, развернув мотоцикл, затормозил. И лишь после этого мои глаза открылись. Оказывается, я проскочил двойную «воронку» с закрытыми глазами, и при этом мне казалось, что я парю в вязком розовом пространстве — прям в йогурте каком-то. — Эй! — заорал я. — Я сделал это! По идее, каратели должны были обрадоваться, ведь я нашел путь через сцепку аномалий. Я думал, что увижу восхищенные лица. Но на меня смотрели с брезгливостью и страхом. В меня целились. — Огонь! — скомандовал Сван.Глава 15 ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ
Десятки пуль одновременно вошли в пространство двойной аномалии. Я видел вспышки, я слышал грохот. Но ни один кусок металла не впился мне в грудь, не просвистел у виска. Ничего такого. Пули перехватывали взволнованные моим вторжением «воронки». Любопытное зрелище. Наверняка за подобным фейерверком интересно наблюдать по телевизору. Но тому, кто сам в центре событий, поверьте, не до красот. Металл бил в упругий воздух (теперь я знал, что он именно упругий) и вяз в нем, заметно теряя скорость. Все медленнее и медленнее пули двигались в плотной среде аномалий, отклоняясь от заданных маршрутов. Сначала они вырисовывали пологие параболы, но чем ниже становилась скорость, тем круче пули сворачивали в сторону, к пятнам в центре «воронок». Ни одна пуля не выбралась за пределы аномалий. Все скомкались в идеальные шарики и, уткнувшись в асфальт, расплющились. Наверное, это как-то связано с массой объекта, пересекающего аномалию. Я вот промчался на довольно-таки тяжелом мотоцикле, и то меня чуть не утянуло. С другой стороны, у пуль скорость значительно выше… В общем, не ко мне вопрос. Я институтов не заканчивал, диссертации не защищал. Только стих грохот выстрелов, Сван выпучил на меня глаза и что есть мочи заорал: — Беги!!! Я чуть не оглох. Все-таки нас разделяло метров двадцать, не больше. — Что? — прищурился я, еще не понимая, в чем дело. — Беги, Край! Беги!!! Значит, по мне задорно палят изо всех стволов, а затем предлагают бежать? По движущейся мишени фигачить интересней? Или я совсем ничего в этой жизни не понимаю, или это верх цинизма. И вот тут, проясняя ситуацию, на плечо мне опустилась чья-то рука. Вновь загрохотали выстрелы — оказывается, каратели целили вовсе не в меня. Они стреляли в то, что находилось за моей спиной.* * *
Я поморщился от вони протухшего мяса и скосил глаза на чужую кисть. Синюшно-зеленые пятна о многом говорили. Например, о том, что позади стоит не человек, но мертвец. Встреча с мертвецом в Зоне смертельно опасна. По крайней мере, для новичка. Но я не новичок, я не дам зомби ни малейшего шанса справиться со мной. Поэтому я стартовал с места, дернув руль так, чтобы «ямаху» развернуло на месте. Гнилые пальцы скользнули по моему затылку. Майор пусть воду экономит, а вот мне помыть голову таки. придется. Нашивки, камуфляж, застывшие мертвые глаза… Все это мелькнуло передо мной за миг до того, как мотоцикл задним колесом сшиб зомби с ног. Один-ноль в мою пользу. Но я рано радовался. В следующий миг цепкие пальцы схватили меня за куртку (и как не соскользнули, ведь пропитана маслом) и сдернули меня с байка. В общем, я в одну сторону, «ямаха» — в другую. При падении я сгруппировался. Переломы и ушибы мне ни к чему. Согласен на пару синяков, да и тех не надо. Я вскочил на ноги и тут же уклонился от пальцев, изогнутых, словно когти коршуна. Поднырнув под локоть зомби, я хорошенько врезал коленом мертвецу в живот, одновременно придержав его спину — чтобы качественно изнизался на мой сустав, чтобы не отбросило раньше времени. Нормальному человеку от такого удара выбило бы дух. Из зомбака тоже выбило. В нос мне ударило смрадом, выдавленным из легких. Я покачнулся. Лучше б я не трогал мертвеца, а то сам чуть не отдал концы. Я часто задышал, втягивая в себя отравленную атмосферу. По сравнению с той смесью, которая попала мне в лицо, воздух Зоны — мечта эколога. Когда я решился проехать через «воронки», отряд зомби можно было рассмотреть только в оптику. Даже если б мертвецы побежали, как легкоатлеты на Олимпиаде, они не преодолели бы это расстояние за столь кроткий срок! Ко мне потянулись три пары рук. Ладно, сначала я разберусь с возникшей проблемой, а уже потом буду удивляться. Но мои планы нарушили братья-черногорцы. Удивиться мне пришлось в тот самый момент, когда я пообещал себе этого не делать. А вот не зарекайся, Макс. И тюрьма, и сума у тебя уже были, не повторяй ошибок прошлого. За моей спиной что-то громко щелкнуло. Я отпрыгнул в сторону, уходя от неведомой опасности. Мимо промчался «эмтэшник», мелькнули яркие буквы «Angels Zone». Вот это да! Эмир поклялся ни за что не соваться в аномалию — и таки проскочил ее на своем мотоцикле?! Хекнув, я вогнал мысок ботинка в образину ближайшего зомбака. Кость проломилась, смятый нос углу пился в череп. Мозг, к сожалению, повредить не удалось — мертвец лишь отшатнулся, отступив на пяток тагов, но на ногах устоял, зараза, не упал. С первого раза убить его во второй раз не получилось, простите за каламбур. Мотоцикл черногорца врезался в толпу зомби, которые вместо того, чтобы рассредоточиться, атаковали скопом. М-да, от военных в них осталось немного — разве только пятнистая форма и автоматы на плечах. Кстати, насчет автоматов. Мой-то в чехле, притороченном к «ямахе». Я сам его туда определил, чтобы не утащили «воронки». Между мной и банком было метров десять пространства, кишевшего живыми мертвецами. Идти напролом, отбивая кулаки и пятки о гнилые черепушки, не очень-то хотелось. Как вариант — надо позаимствовать оружие у того, кому оно без надобности. Правильно, у мертвеца. Я кинулся к автоматчику, который слишком много внимания уделял мотоциклу Эмира. «Эмтэшник» разворачивался для новой атаки. На миг в поле моего зрения оказался участок дороги, перекрытый аномалиями, — и я смог воочию убедиться, что процесс их преодоления достоин внимания не только ученых. Душан последовал за братом. Что называется, я не трус, но я боюсь. Я всегда уважал людей, способных наступить на горло собственному страху. Душан наступил. Я горд, что знаком с этим парнем. «Иж-юпитер» двигался так, словно попал в желе. И желе это действительно было розовым и каким-то… многогранным, что ли. Свет, падая на него, преломлялся под разными углами. Мне показалось, что мотоциклов три штуки и два из них достались «воронкам» — по одному на аномалию, зато третий, натянув колесом пограничный слой воздействия, устремился вперед. Глаза Душана были закрыты. На миг все застыло, никакого движения. Вдруг аномалии не отпустят добычу? Что, если слой слишком крепок и он отпружинит смельчака внутрь? Тогда черногорец не выживет… Громко щелкнув, розовая пленка порвалась. «Юпитер» с ревом вторгся в нашу реальность, Душаи открыл глаза. Добро пожаловать, брат, я рад тебя видеть! «Юпитер» коляской зацепил и подбросил в воздух рослого зомби, на погонах которого я заметил сержантские лычки. Хребет сержанта хрустнул, голова, ударив затылком по ягодицам, проскользнула между ног, а на лице застыло такое бесстрастное выражение, что я вздрогнул. Меня словно в жару облили колодезной водой. Глядя на такие лица, хочется бросить Зону к псиной матери. — Ах ты!.. Мой автоматчик оказался на удивление проворным трупом. Я ухватился за ремень его АК, а зомби резко повернулся ко мне и клацнул зубами буквально в сантиметре от моего носа. — Что ж ты… — оторопел я на мгновение. Впрочем, «оторопел» — не то слово. Извилины, может, и заклинило, но тело не позволило мертвецу скушать его заживо. Подсечкой я повалил зомбака на асфальт, ну а проломить черепушку каблуком ботинка — секундное дело. Рядом загрохотала «штаер». Это хорошо. Это просто замеча… Ни хрена хорошего. Эмир растратил весь магазин, все тридцать кусочков смерти калибра пять пятьдесят шесть, не нанеся противнику ни малейшего вреда. Он стрелял мертвецам в сердца, в животы, долбил по конечностям. Это, конечно, отлично — поразить зомби в сердце, но видите ли, какая незадача: зомби мертв, и кровообращение у него уже нарушено. Для зомби это не смертельное ранение, а вроде массажа пяток. Паре-тройке трупов оторвало руку-ногу, но и с одной рукой мертвецы шли в атаку, очень даже неплохо прыгая на одной ноге. — Идиот! — пожурил я Эмира. — В голову стреляй! В голову! Не знаю, услышал ли он меня. Мне некогда было повторять дважды. Я снял с автоматчика АК и снес башку тому зомби, который вскарабкался на коляску «юпитера» и вцепился в горло Душану. Я, конечно, не ахти какой снайпер, я мог промазать и сделать отличную дыру для вентиляции в роговом отсеке черногорца, но — победителей не судят. Сначала отрежь, а потом, если хочешь, семь раз меряй. Философия так себе, но в самый раз для боя. Еще короткая очередь — и еще один зомби больше не будет топтать асфальт. Левую ногу пронзила боль. Я непроизвольно дернулся, но меня что-то держало. Я завалил еще одного мертвеца, который возник прямо по фронту, а затем, не глядя, саданул вниз прикладом, попал, но хватка не ослабла. Справа ко мне подкралось нечто, еще недавно бывшее срочником лет девятнадцати от силы. Выстрел — ходячий комплект гнилого мяса опрокинулся на спину. В пределах опасной близости врага не оказалось. Я глянул на свою ногу — ее буквально жрал тот самый сержант со сломанным хребтом. Это животное подползло ко мне и прокусило икру. Смекнув, что патронов в лучшем случае осталось на выстрел-два, я прикладом раз и навсегда отучил мертвеца кусаться. Из раны по штанине и ботинку текло, пятная асфальт. Душан барахтался под парочкой шибко активных трупов. Перезарядив свою пластиковую винтовку, Эмир продолжал стрелять куда угодно, но только не в головы зомби. Отличный расклад, лучше некуда. Ко мне неспешно, зная, что я никуда не денусь, ковылял очередной труп. Правую руку Эмир отстрелил ему по локоть. Нижняя челюсть у мертвяка отвисла, на лице сидела крупная зеленая муха. Значит, никуда не торопимся? Я медленно поднял автомат, прицелился и нажал на спуск. Сухой щелчок. Патронов нет. Запасного магазина нет. И еще щелчок. Но я не нажимал на спуск, я…услышал рокот «харлея». Звук движка этого мотоцикла ни с чем не спутаешь. Значит, с нами Сван. Надеюсь, командир внимательно читал записки паучников и не станет попусту тратить боеприпасы. Заглушив мотоцикл, майор принялся методично отстреливать зомби из СВД. Однорукий, который ковылял ко мне, упал первым. К тому моменту, когда на нашу сторону пожаловал Ворон, ни один из мертвецов больше не подавал признаков «жизни». — Контрольный в голову? — пошутил Сван. — Ага, добей меня, чтоб не мучился, — улыбнулся я и устало опустился на дорогу. Нога нестерпимо болела, надо было поскорее обработать рану. Я потянулся к карману с аптечкой и снял с пояса флягу с «Хиросимой». Еще не хватало умереть в Зоне от заражения крови. — Погоди, Край. Ничего с тобой за минуту не случится, а дышать трупной вонью вредно для здоровья. По коням! Но на меня вдруг накатило так, что хоть стой, хоть падай. Господи, ну что я здесь делаю, а?! В этой треклятой Зоне?! Ведь в школе я хорошо учился, ведь я мог стать космонавтом, к примеру, или программистом, или просто протирать штаны в офисе… Мотоцикл подо мной зарычал, стравив облачко выхлопа. Не время для соплей.Глава 16 НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ЛЮБВИ
В начале восьмого вечера я возвращался домой. Хаитбай Абдушарипович, тренер по самбо, похвалил меня за отличные отметки в дневнике. Мол, спорт — это прекрасно, но надо, чтобы и мозги были. Скуластое лицо наставника светилось от счастья. Он близко к сердцу принимал наши победы и поражения. — Привет, Край. Как жизнь? Мягкий снег падал на ее пышную шубку. Голубые глаза поблескивали в свете одинокого фонаря, толстая коса вывалилась из-под меховой шапки. У меня дыхание перехватило — так она была красива. Спустя годы я почувствовал это иначе — без щенячьего восторга, но всерьез, по-взрослому. — Привет, Миля. — Я с удовольствием заметил, что ее задело это обращение. — Уже лучше. Твоими стараниями. Один-ноль в мою пользу. Я опять дернул тебя за косичку, подруга. — Ты до сих пор помнишь мою невинную шалость? — расхохоталась она и запрокинула лицо к небу, подставив румяные щеки падающим снежинкам. Она сидела на лавочке, закинув ногу на ногу. — Разве я мог забыть тебя, Миля? — Я ответил честно, и она сразу это поняла. Взвизгнув тормозами, напротив лавочки остановился большой черный джип. Дверь распахнулась, загрохотали басы и барабаны. Как можно настолько любить шум? Милена поднялась и царской походкой направилась к машине. Она ни разу не обернулась. А зачем? Ведь ясно же, что я смотрю на нее. Японский тарантас сорвался с места, и мне вдруг остро захотелось, чтобы на перекрестке в него врезалась груженая фура.* * *
Следующим утром я сидел на той лавочке, где встретил Королеву накануне. Я знал, что сегодня у нас будет свидание. И это было даже не предчувствие, это была предопределенность… Я замечтался и потому проглядел джип, который остановился рядом. Бритоголовые, в дорогих кожаных куртках парни выскочили из машины. В руках они держали бейсбольные биты. Действовали нападающие слаженно и очень уверенно. Чувствовалось, что бить людей на улицах для них не в новинку. На сосредоточенных лицах пи намека на удовольствие. Они просто выполняли привычную, порядком уже надоевшую работу. Ничего личного, брат, просто бизнес. В первого атакующего я швырнул сумку, но он увернулся, сместившись чуть в сторону. Второй поскользнулся на льду и, припав на одно колено, выронил, биту. Зато третий размахнулся и врезал так, что его дубина треснула пополам — только щепки в стороны. Попал-то гопник не в меня, а в спинку лавочки, с которой я благополучно спрыгнул за миг до удара. Не давая ему опомниться после утраты оружия, я подсек его и со всего размаха впечатал мысок ботинка в челюсть. Брызнуло, сверкнуло сломанным, гопник дернулся и затих. Оклемается — сходит на прием к хирургу. Всего за полгода будет как новенький. Знаем, проходили. Следующим я вырубил того, что поскользнулся. У меня не было намерения поразить гопоту разнообразием приемов, и потому я использовал мысок того же ботинка. Попал в нос и конечно же сломал. Схватившись за расквашенный шнобель, бедолага пытался остановить алый водопад, а я едва не попал под раздачу третьего претендента на победу. Вместо того чтобы провалить мне висок, он попал битой в плечо, что не улучшило моего и без того паршивого настроения. Угадайте, как я свалил третьего урода? Совершенно верно, у меня отличная обувь. Последнего гопника я вырубил прямым попаданием в солнечное сплетение. Бросок через бедро, ножницы и прочие стойки на ушах? Извините, но разве я на турнире за приз газеты «Известия»? Как умею, так и дерусь. Тем более что драться я не умею, зато умею бить наверняка. Как говорится, второй раз — по крышке гроба. Я поднял сумку, отряхнул и неспешно двинул к машине. А чего спешить? Без пилота черная громадина не поедет. Музыка грохотала так, что кости мои метров за десять до джипа начали вибрировать в такт. Терпеть не могу драм-энд-бейс. Слишком уж агрессивная музыка. Забравшись на водительское сиденье, я воткнул в приемник плеера свой диск, который вот уже неделю таскал на тренировки. «Cookie the Herbalist!» приласкали мой слух неторопливым регги и задорным речитативом. — Здравствуй, Миля. Вот и опять свиделись. Она сидела рядом, на пассажирском месте, — нахохленная, злая и красивая. Я захлопнул дверцу и выставил на проигрывателе умеренную громкость. Теперь можно слушать не только музыку, но и друг друга. — Прокатимся? Она кивнула. Я вырулил на дорогу между домами. Моросил дождь, заставляя неразлучную пару дворников елозить по лобовому стеклу. Оттепель. — Ну и зачем ты их натравила? Она пожала плечами, все еще избегая смотреть мне в глаза. — А у тебя есть права? — спросила она, когда джип выехал на проспект, вклинившись в оживленное движение. — Откуда? Мне еще нет восемнадцати, — после не большой паузы ответил я. Очень хотелось похвастаться, что вожу я с четырнадцати лет. Что Хаитбай Абдушарипович учит нас, самбистов, не только захватам и подсечкам, но и стрелять из автомата, выживать в экстремальных условиях, жрать то, что удается добыть собственными руками, и главное, ничего не бояться. Аж зудело, так хотелось похвастаться. Но я сдержался. Не пристало мужчине, словно павлину, распускать перед дамой хвост. Так сказал отец, когда я чуть не проболтался матери о премудростях, которым нас обучает тренер. Королева не спрашивала, куда мы едем. Я счел это хорошим знаком. Уже тогда я начал внимательней относиться к намекам судьбы.* * *
Джип промчал мимо всех постов ГАИ. Ни разу нас не пытались остановить, хотя я был уверен, что без погони не обойдется. «Ничего, — думал я, — машина хорошая, если надо, и по полям проскочим». Выехав за окружную, я придавил до ста сорока. В Безлюдовке сбросил до пятидесяти, до Васищева плелись в плотной колонне. Зато потом я мало внимания обращал на мелькающие мимо населенные пункты. В Андреевке я тормознул у магазина и вытащил из бардачка чужую заначку. Обожаю богатеньких буратин. Баксы я сунул обратно, а с гривнами наперевес вошел в звякнувшую колокольчиком дверь. Я выкупил у дородной продавщицы весь ее запас перцовки. Еще взял полтора кило свиного ошейка, лаваш, литр сацибели и торт «Киевский». Гулять так гулять. За угон меня все равно по головке не погладят, так что уж теперь заморачиваться? Когда я вернулся, Королева разговаривала с кем-то по мобильнику, размахивая при этом руками и не замечая, что я остановился рядом. Слила, значит, где мы находимся. Скоро приедут ее дружки. И на сей раз они не ограничатся бейсбольными битами — пару стволов прихватят, чтоб наверняка. Так я подумал. Но к моему удивлению, я услышал иной разговор. — Не смей! Слышишь, не смей! Чтоб ни одна твоя шавка!.. Он мой! Слышишь, он только мой! Заметив меня, Милена нажала на сброс. — Проблемы? — спросил я, сгружая покупки на заднее сиденье. — У меня?!.. — фыркнула Королева. Спустя десять минут мы въезжали в Червонную Горку, где мои родители купили дачу. Всего восемьдесят километров от города. Или целых восемьдесят километров. Двухэтажный домик и вид на заливной луг и реку. Рыбалка здесь обалденная. И пляж с песочком. И лес рядом. Что еще нужно для людей на заслуженном отдыхе? Как только родители уволились с завода, у них стали появляться деньги. Раньше мы едва концы с концами сводили, а тут — полный холодильник. Потом отец завязал с выпивкой и купил вполне приличный внедорожник. Через годик выяснилось, что предкам надоела городская суета и они хотят заиметь недвижимость в сельской местности. Вот и заимели. И еще, не в тему, но… Однажды я пропустил запланированный визит в поликлинику. В ту самую, куда ходил минимум раз в месяц — после случая в тайном кабинете врачи прописали мне регулярные обследования. Как же отец разозлился! Он кричал, он топал ногами. В общем, поликлиника для меня — дело святое. Если позвонят и скажут, что надо срочно сделать пару-тройку тестов, отказать нельзя. И потому я вырубил мобильник. Все, Максимка Краевой отдыхает!.. Мы жарили шашлык и пили перцовку. Захмелевшие, ходили к реке смотреть, как в промоинах течет вода. Я достал из тайника отцовский пистолет, и в лесу мы стреляли по пустым бутылкам. Милена визжала от удовольствия!.. А когда стемнело, мы едва не сломали кровать. Все было очень просто и естественно. Без лишних слов и жеманных отказов. Мы оба знали, что между нашими телами есть взаимное притяжение. Так зачем сопротивляться? Мы не спали до утра. А на следующий день вернулись в город. — Куда тебя отвезти? — Мне очень не хотелось расставаться с Королевой. — Сама доеду. Давай ключи, это моя машина. Отец подарил. Отец для меня горы свернет. Ну ладно, выметайся, мне ехать надо. Как-то не так все заканчивалось. Мы должны были улыбнуться друг другу и поцеловаться. А тут — «выметайся». За кого она меня держит?! Я ей что, мальчик на побегушках? Захотела — мутантам скормила, захотела — приласкала так, что тяжело ходить?!.. Тренер учил не поддаваться на провокации. «Злость, — говорил он, — это слабость. Это путь к поражению». А я хотел победить эту девушку. Я улыбнулся: — Когда мы увидимся? Королева молча пожала плечами. — Ты хоть телефончик дай. — На, — протянула она свой мобильник. — И выметайся, говорю. Нет у меня времени. Потом позвоню. Всё! Она буквально вытолкнула меня из машины. Черный джип скрылся за поворотом, а я побрел домой. Еще не время для любви.* * *
Три дня прошло, а Милена так и не позвонила. Аккумулятор почти сдох, и я уже собирался па поиски зарядного устройства, когда из динамика раздался «Полет валькирий». — Привет, — услышал я. — Как жизнь? Регулярно? — Привет. Ты где? Увидимся? — Позже, — сказала Милена и дала отбой. Я хотел сам набрать ее номер, но он не определился. В следующий раз Королева позвонила дней через десять. К тому времени я уже купил зарядку и съездил в Киев на соревнования по самбо, где очень даже неплохо выступил. Под руководством Абдушариповича я научился ловить воробьев и готовить из них «цыплят табака». Мало ли, вдруг в жизни пригодится? — Привет, — услышал я в трубке голос Королевы. — Как насчет прогуляться? Номер опять не определился. Я стиснул зубы. Пауза затянулась. — Ну как хочешь, второго шанса не будет. Я молчал. Мне хотелось разбить телефон об стену. Милена тоже молчала. Через пару минут она все-таки не выдержала: — Ладно тебе, не обижайся. Давай через полчасика у метро «Тракторный завод». И тишина в трубке. Конец связи. Минут сорок спустя, стиснутые толпой в вагоне, мы впились друг другу в губы. И я простил ей всё — кабинет отца, друзей-гопников, мобильник… Мы гуляли по парку Шевченко и болтали обо всем и ни о чем. Оказалось, джип она разбила и неделю провалялась в больнице. Вот почему так долго не звонила. — Я проголодалась. В пиццерии было тепло и вкусно пахло. Я заказал две порции «Гулливера»: тесто, сыр, оливки, сладкий перец, колбаса, мясо, ветчина и помидоры. Я едва не поперхнулся, когда Королева сказала: — Я три года оттрубила в интернате для трудновоспитуемых детей, пока отец меня не удочерил. Я люблю отца, а он любит меня. И нам никто не нужен, нам и вдвоем хорошо. Так что не лезь ко мне, понял?! Иди ты на…! Последнюю фразу, вскочив, она прокричала мне в лицо. С грохотом опрокинулся стул. Подхватив шубу, Миле-на двинула к выходу, каблуки ее сапог цокали по кафелю. Я не стал ее догонять. Подозвал официанта и попросил счет. С неба падали крупные разлапистые снежинки, я ловил их языком. А потом отправился к метро «Университет». По пути я выбросил мобильник Королевы в урну. А вечером следующего дня, когда я вышел из спортзала, на улице меня ждала Милена. Я сделал вид, что не заметил ее. — Прости, — всхлипнула она. И я простил ее опять.Глава 17 ЛЕКЦИЯ О ПРЕИМУЩЕСТВАХ
Вдоль дороги тянулись серые заборы армейских складов. Унылый пейзаж: бетон, ржавая колючая проволока и мрачные армады облаков. Глядишь — и душа радуется. Впору от той неуемной радости повеситься на ближайшем суку. Вот только деревьев здесь нет вообще… — Надо пополнить запасы. А то что-то мы поиздержались. Прав командир, надо. В Зоне не бывает так, чтобы у бродяги было слишком много патронов: их или почти что нет, или они вот-вот закончатся. После первого взрыва на ЧАЭС население эвакуировали из тридцатикилометровой зоны, а вывозить радиоактивное оружие не стали. Транспорта не хватало для людей, не то что для ящиков с автоматами. Но и просто так бросать казенное имущество воякам не хотелось. Тем более что мародеры, несмотря на запреты и кордоны, вовсю тащили с зараженных территорий цветмет и пожитки тех, кто спешно покинул дома и квартиры. А когда рухнул Союз, и вовсе настало раздолье для всякой мрази. И так — до самого второго взрыва. Какая-то «светлая голова» решила, что пройдет пара лет и все образуется, так что нет никакого смысла уничтожать материальные ценности и здания. Мол, заминируем, чтобы кто ни попадя не шастал, а радиация спадет — вернемся и будем пользоваться. Экономика должна быть экономной. Говорят, что за рационализаторское предложение умнику выписали громадную премию и лично генсек звякнул и похвалил за новое мышление. С тех пор прошло много лет. Народу на заброшенных складах полегло уйма. Буквально каждый метр тропинок там устлан людскими костями. Но первая волна сталкеров, самая большая, халявными стволами была обеспечена по самое не хочу. В те времена оружие в супермаркетах не продавалось. Это сейчас — были бы деньги… Отъехав от места схватки с зомби примерно на километр, Сван скомандовал перекур. Теперь я мог заняться укусом на ноге. Смазав антисептиком рану и вкушая перцовку, я слушал рассказ о том, как чудно провел время меж двух «воронок». Меня уже и не чаяли увидеть живым и хоть чуточку здоровым. По словам Ворона, я на всех парах влетел в аномалию и застрял там, и неподвижно простоял между «воронками» часа полтора, а то и больше. И он, Ворон, едва уговорил командира подождать. Мол, в объезд уйти всегда успеем, караван-то прибудет в расчетную точку к утру, не раньше. А потом я пошевелился. Сначала чуть-чуть, потом заметнее, потом движения мои приобрели плавность, а потом я внезапно сорвался с места, будто кто-то толкнул меня и мотоцикл. И я вылетел в самую гущу зомби, которые к тому времени успели подтянуться к «воронкам». Мертвяки почему-то не пошли напролом через аномалии. От вторжения зомби способно защитить простенькое ограждение из столбов, между которыми натянута колючка, — дурни обычно прут на него, не останавливаясь, и разваливаются на куски. А тут — две «воронки». Нормальные зомби просто обязаны были в них вляпаться. Ворон хорошо рассказал, образно, но я не понял: если я так долго проторчал между «воронок», то почему братья проскочили через них почти мгновенно? Почему командиру и сталкеру не составило труда перебраться на другую сторону? Я прорубил проход, а остальное — дело техники? Меня раздражают загадки, на которые никто не знает ответ. Запищал ПДА, пришло сообщение от нашего неведомого координатора. Этот подонок небось сидит себе на диванчике и запивает бразильский кофе армянским коньяком. А мы тут корячимся… Сван взглянул на голубой экран и улыбнулся: — Все по плану, парни. Мы — молодцы! И вот тут Ворон спросил о том, что давно интересовало нас, но о чем все мы боялись спросить. Ведь очень редко правда доставляет удовольствие тому, кто ее знает. — Командир, нужны сведения о составе каравана. Сколько машин? Какая охрана? Вооружение? Душам при его словах глубоко затянулся, а Эмир наоборот — выдул облако вонючего табачного дыма. Лучше бы они сигары курили, честное слово. Те хоть пахнут приятно. — Это секретная информация? — Я вспомнил, как Гришка Кажан говорил, что всякой шпане не положено знать, кого и как надо убить, мол, на месте разберетесь. И вот мы на месте. Или почти на месте. Пора бы разобраться, верно? Сван прищурился: — Караван — это три армейских «ЗИЛа», одна «коробочка» прикрытия БМП-2М «Бережок» и бронетранспортер паучников как бесплатное приложение. Майор замолчал, давая возможность прикинуть степень опасности, с которой нам придется столкнуться. И не просто столкнуться, но вступить в бой и победить. Об ином варианте я и думать не хотел. Итак, три армейских «ЗИЛа». Если предположить, что в кузове только груз, то имеем шесть бойцов: три водителя за рулем, три сменных. А ведь в каком-нибудь из «ЗИЛов» под брезентовым тентом может скрываться охрана каравана… БМП-2М. Боевой расчет — десять человек: командир машины, он же командир отделения, плюс оператор-наводчик, механик-водитель и семеро стрелков-десантников, которые могут вести огонь из личного оружия через амбразуры. А помимо личного оружия — тридцатимиллиметровая пушка и спаренный с ней пулемет ПКТ. Плюс ПТРК. «Корнет» с лазерно-лучевой системой наведения. И автоматический гранатомет АГ-17 «Пламя». Если мне не изменяет память, для гранатомета положено брать на борт две с половиной сотни выстрелов. К тому же БМП запросто преодолевает водные препятствия. Проще говоря — плавает. Последнее, конечно, вреда нам причинить не может, но факт остается фактом. Столько лет прошло, а тактико-технические характеристики в моем мозгу хранятся, как в банковском сейфе. Не зря нас, салаг, Дрючили на занятиях по тактике. Что же касается бэтээра паучников, тут вариант вообще непредсказуемый. От яйцеголовых можно ожидать чего угодно и при этом все равно не угадать. Они ж нелюди, они инопланетяне в оранжевых комбезах поверх белых халатов. У них вместо черепов — коробки системных блоков, и размножаются они формулами и диаграммами. Однажды я наблюдал паучника, который явился на стрелку, чтобы купить по бросовой цене пару артефактов. В отличие от сталкеров и перекупщиков, я цены не заламывал. Этот худенький, как подросток, дурачок, увидев пук травы, случайно угодивший в контейнер с артефактами, аж облизнулся. Руки у него задрожали так, что он уронил пачку евро. Покойный ныне Маховик тогда паучника едва не зашиб насмерть. Я с трудом оттащил соратника от яйцеголового. Самое интересное, что профессор ничуть не обиделся. Зажав пальцами нос, чтобы не текло, он прогнусавил, что готов щедро заплатить. За что? Как за что?! — возмутился покупатель. Конечно, за бесценный образец флоры! Если мы соблаговолим его продать. Этот идиот талдычил о траве в контейнере. «Без проблем», — сказал я и осчастливил мученика науки за цену вдвое больше предложенной. Яйцеголовый ушел со стрелки с гордо поднятой головой. Он хитро улыбался, будто крупно кинул меня. До сих пор сомневаюсь: а не продешевил ли я тогда?… БТР, значит, БМП и грузовики. То есть против нас минимум шестнадцать человек и паучники. Без калькулятора ясно: шестнадцать против пятерых. И эти шестнадцать — не мальчики первого года службы, но опытные военсталы. Ненавижу эту братию. Ох и попили они моей кровушки. Многих моих друзей по Зоне, как у них это называется, «зачистили». Да уж, расклад не в нашу пользу. Есть такая примета: если пятеро бродяг затевают драку с шестнадцатью профессионалами, то эти пятеро — психи и долго не проживут. — Что приуныли, бойцы?! — Командир светился, как надраенная бляха. — Завтра сделаем дело и разбежимся! — На свободу с чистой совестью, — хмуро пробурчал я. — Остальные тоже не разделяли энтузиазма майора. Считать все умели, и камикадзе среди нас не было. Но Сван, похоже, во что бы то ни стало решил поднять боевой дух подразделения. - Какое наше главное преимущество перед врагом, а, Край? — Он чуть наклонил голову вперед, кулаки упирались в бока. Во всей стати Свана чувствовалась грозная армейская сила. Настал черед майора ГРУ проявить себя во всей красе. — Да и кому еще, как не ему, брать командование на себя? Ворон сроду не грабил обозов, он же сталкер, а не бандит. Черногорцы больше на казнях полицейских специализировались. А у меня всегда хватало мозгов не перебегать дорогу воякам. Будь в том караване хоть тонна золота, по своей воле я бы не полез в драку. Слишком велик риск. А в нашем случае риск просто огромен. — Не слышу?! — Голос командира звякнул сталью, будто стреляная гильза упала на асфальт. — Надо было что-то ответить: — А разве у нас есть хоть какие-то преимущества? Майор улыбнулся: — Верный вопрос. Отвечаю: да, преимущества есть. И мы используем их по максимуму. Итак, первое наше преимущество — неожиданность. — Ворон перестал кусать губу и громко хмыкнул. Очень сомнительно, что наша атака застанет военсталов врасплох. Кажан явно играл на два фронта. Я тоже готов был поставить на то, что нам уже приготовили теплый прием. Не замечая кислых выражений наших лиц, майор излучал абсолютную уверенность в победе малой кровью на чужой территории. Ему бы на гражданке устроиться тренером в молодежную сборную по пинг-понгу. Кстати, а чем он занимался после отставки? Зуб даю, чем-то в этом роде. Может, в тире заведовал воздушками, а может, в школе преподавал начальную военную подготовку. Небось обрадовался, когда опять в деле оказался. Но это я, конечно, со зла. Такие люди, как майор, всегда остаются в строю, хоть за счет родимого государства, хоть за чей иной. Причем за иной и зарплата выше, и страховка… — А второе преимущество? — подал голос Эмир. Он сидел на бордюрном камне, подстелив под задницу свернутое втрое одеяло. Похвальная забота о своем здоровье. Вот, кстати, кто не отличался любопытством, но тема была такая насущная, что даже Эмир принял участие в дебатах. — Второе преимущество… — Сван сделал долгую паузу, за которую я готов был убить его на месте. — Итак, второе преимущество… Может, кто-нибудь ответит вместо меня? На мгновение мне показалось, что командир просто не знает, что сказать. Вот смеху будет, если это на самом деле так. Правда, смеяться сейчас вовсе не хотелось. — Никто? — Майор подмигнул мне. — И Край молчит? Что ж, тогда скажу я. Второе наше преимущество — мобильность. — Удар — и сразу в кусты? — без обиняков спросил я. — Именно! — подтвердил мою догадку отставной майор ГРУ. Что ж, это могло сработать. Это должно было сработать, ибо иной возможности уничтожить караван у нас просто не было. Представьте себе пяток мух, которым поручили закусать до смерти корову. Можно сесть и грызть, пока тебя не огреют хвостом. А можно подлететь, куснуть и сразу ужужжать в сторону, чтобы потом опять… Вот только для подобной тактики надо располагать кучей времени. А у нас с этим конкретные напряги. — Но есть и третье преимущество… Я вдруг понял, что, если майора не отвлечь, он до утра будет рассказывать о том, какие мы страшные противники. И я ляпнул первое, что пришло в голову: — А как насчет пополнить запасы? А то что-то мы поиздержались. — О! — Майор поднял палец кверху, будто удивляясь, что уста младенца изрекли мудрость, достойную аксакала. — Верно! Этим и займемся. Я слышал, в здешних складах оружия прорва, бери — не хочу.* * *
Мы проехали с километр, пока Сван не сказал, что вон та дыра в заборе — то, что нужно. На самом деле, дыр в бетоне хватало. И по мне, они мало отличались. Ведь их сделали люди, которые хотели попасть на тот или иной склад. Причем сделали с расчетом не просто пролезть самому, но и вытащить обратно полный мешок добра. Велев ждать и не скучать, Сван отправился в рейд. С собой за компанию и в помощь он прихватил Ворона. Я попытался отговорить майора: мол, лучше со сталкером отпустить кого-нибудь другого. И вообще, где это видано, чтобы командир рисковал своей шкурой, когда у него аж четверо подчиненных? Свою кандидатуру я не предлагал, ведь я скромный малый. Сван жестом пресек поток моего красноречия. Грушника мало заботило то, что его гибель автоматически влекла за собой нашу смерть. Он просто захотел поразмять кости, остальное не его проблема. Добытчиков не было уже около часа. И все бы ничего, но скоро надо будет вводить коды ошейников. Мне спокойней, когда Сван делает это в моем присутствии. Да и долго они что-то. Может, случилось чего? Эмир и Душан смолили одну за другой и молчали. Тягостно так молчали. Будто не было упырей, «воронок» и зомби. Будто подобные опасности подстерегали их и в гражданской жизни. Нельзя так молчать! Надо со смехом, подначивая друг дружку, обсуждать случившееся. Чтобы страх и боль на картинке воспоминаний потускнели, а то и вовсе заиграли радостными красками. В крайнем случае можно анекдоты рассказывать. Иначе совсем уж тоска. — Эй, парни, вы в курсе, чем Зона отличается от жены? Оба отрицательно качнули головами. — Тем, что жена портит нервы, а Зона — гены! Помнится, Бегемот обожал эту шутку. Он заставлял меня повторять ее по пять раз на дню и оглушительно ржал уже на слове «жена». Но черногорцев не пронял народный чернобыльский юмор. Я решил, что это из-за балканского менталитета. У них там, в Подгорице, небось даже о Петьке и Василии Ивановиче не слыхали. — Если б с командиром и Вороном что-то случились, мы бы услышали выстрелы, да? — Эмир слово в слово озвучил мои надежды. — Это уж точно, — заявил я твердо, чтобы успокоить интуристов. На самом же деле я вовсе не был в этом уверен. В Зоне возможно все. Даже то, что в принципе невозможно. Заметив, что две пары глаз смотрят на меня сквозь клубы табачного дыма, я добавил: — Извините, парни, но глупо утверждать, что сталкер, на которого несколько лет охотятся два клана, позволит беззвучно себя слопать. Нет выстрелов — нет проблем. Или выдумаете иначе? И готовы ответить за базар?! Черногорцы молча таращились на меня. Сейчас они были похожи на кроликов перед удавом. Удав, если кто не понял, — это я. Даже не верится, что эти парни завалили шесть десятков полицейских. Они что, отключали этим копам аппараты жизнеобеспечения? Когда надо, я умею быть страшным и убедительным. Я же бандит все-таки, а не студент филфака. В разговоре с нормальными людьми я могу быть до приторности культурным. Но если для пользы дела надо ввернуть что-то из блатного словаря, я это делаю без угрызений совести. Эффект можно сравнить с неожиданной оплеухой: только что ты разговаривал со своим в доску парнем, а сейчас перед тобой опасное нечто без тормозов и с криминальным прошлым. Я — нечто. Зовите меня Бармалеем, пиратом и отморозком. — Расслабьтесь, парни, шучу. А хотите, расскажу вам забавную историю о герое Гражданской войны, который утонул в сибирской реке?…* * *
К тому моменту, когда вернулись Сваи и Ворон, я уже готов был попросить сигарету. Надо же попробовать напоследок. Привыкнуть все равно не успею. Без кода мой ошейник долго не протянет, его надо регулярно подкармливать специфическими комбинациями. После того как я поведал пяток историй из славного прошлого красного командира и его пулеметчицы, черногорцы задымили так, будто собрались напитать свои тела никотином на много лет вперед. — Помогите! — крикнул майор. Голова его на миг высунулась из дыры и тут же скрылась из виду. Я схватил автомат и метнулся к забору, на ходу прикидывая, с какой напастью придется иметь дело. Кровосос? Псевдогигант? Или же карликам-бюрерам надоели подвалы и теперь они загорают под весенним солнышком? После смышленых зомби, марширующих строем, я уже ничему не удивлюсь. Так думал я и в который раз ошибся. Я присвистнул, обнаружив по ту сторону забора двух вспотевших мужчин и столько же деревянных ящиков, выкрашенных в темно-зеленый цвет. Счетчик Гейгера, встроенный в мои часы, пищал, как придавленная сапогом мышь. — Что это? — спросил я, переведя дух. Сердце в груди колотилось из-за выброса адреналина в кровь. — Это то, чем мы будем встречать караван, — ответил Сван. — Наш первый сюрприз. Подмигнув, Ворон продолжил: — Это хлеб-соль. Для дорогих гостей. Я кивнул, оценив шутку юмора. Присев на корточки, пробежал глазами по маркировке на боковине ящика. Так-с, и что тут у нас?ТМ46 — 4 шт. ТМН-46 — 2 шт. 77-34-65 А-50 56 кгДа уж, это такой хлеб, что лучше уж совсем без соли обойтись… Булочки и батоны еще советской выпечки, шестьдесят пятого года прошлого века. Если кто не понял, майор решил установить мины на пути следования каравана. Вот вам и еще одно наше преимущество. И без лекций к тому же, что особенно ценно. — Столько всего… — кивнул Сван в сторону складских корпусов. — Лет на сто хватит. Или на две-три войны. Это уж точно. Годы и годы народ таскает с этих складов оружие, а такое впечатление, что его не становится меньше. Но не все так просто. Наведываться на армейские склады очень опасно, сталкеры и мародеры приходят сюда лишь в самом крайнем случае. Уж слишком много здесь мутантов и аномалий. Лишний ствол не стоит риска. Проще купить ПММ у того же Сидоровича или поторговаться за «Винторез» с бабой Надей, чтобы ей не холодно было. Попридержите, дамочка, мне место рядом. Только чур, чтоб сковорода была с тефлоновым покрытием! Ящики погрузили на коляски и хорошенько привязали. Не хватало еще, чтобы по пути они свалились и чуточку взорвались. Это бы очень помешало нашим планам. А потом Сван и Ворон сходили на склад еще раз и принесли пару цинков с патронами. — В путь! — скомандовал майор. Я заметил, что ему правятся пафосные команды. Небось он представляет себя капитаном брига или каравеллы. Он, значит, на мостике, любуется в подзорную трубу горизонтом, а мы, грязная матросня, подыхаем от морской болезни и мечтаем подложить начальству черную метку. Мне вдруг жестоко захотелось ямайского рома. И потому я изрядно приложился к очередной фляге. Спасибо Брунгильде, перцовка получилась славная! Дальше ехали медленно, аккуратно, чтоб чего не случилось. Я бы пешком нас обогнал, причем вразвалочку. Душан и Эмир, брюнетистые моджахеды, так сильно прониклись соседством с опасным грузом, что побледнели на зависть арийцам-альбиносам. Будто, если рванет, зацепит только их. Нет уж, парни, нам всем мало не покажется. Метров через сто нам попались сначала два «трамплина», а потом две «жарки». Во-первых, ни я, ни Ворон не припомним, чтобы сдвоенные аномалии встречались так часто. А во-вторых, что особенно приятно, мы без труда их миновали — зазоры между ловушками были внушительные. Определив границы аномалий с помощью гаек и болтов, сталкер и я провели остальных карателей почти без риска для жизни. Почти — потому что Зона не любит самоуверенных. А когда на дорогу перед нами выскочил кабан и, склонив голову, попер на мой мотоцикл, Сван первым же выстрелом прошил череп мутанта насквозь. Я добавил пару очередей, чтобы радиоактивное мясо не восстало вдруг из мертвых. Патроны теперь можно не экономить. Таскать с собой фонящие боеприпасы — радости мало. Если уж обзавелся наследством предков, трать его быстрее, пока оно не отправило тебя к праотцам. Мне пришлось вырубить счетчик Гейгера в своих часах, иначе от бесконечного писка я сошел бы с ума. Ворон и Сван сделали то же самое, а у братьев вообще не было часов. Небо заволокло тучами. Я и Ворон сошлись во мнении, что скоро начнется дождь. Сван заявил, что в прогнозе, присланном на ПДА, об осадках ни слова. Братья в обсуждении участия не принимали. — Командир, синоптикам нельзя верить и за Периметром. А уж в Зоне… Ворон кивком подтвердил верность моих слов: — Нам надо найти укрытие. Дождь в Зоне весьма отличается от дождя, к примеру, где-нибудь в Воронеже или в Риге. Лучше попасть под грозу в Харькове, чем под робкие капли на Милитари или у Янтаря. Почему так? Да хотя бы потому, что за Периметром вы рискуете промокнуть и слегка простудиться, а в Зоне непогода грозит химическими ожогами. Были бы каратели как следует экипированы, имело бы смысл прокатиться под косыми струями. Покрышки протянули бы километров несколько благодаря специальному составу, которым их смазывают «Ангелы». Но у нас не было элементарных ОЗК, не говоря уж о правильных «скафандрах». Говорил я Свану, что надо было затариться по полной из закромов покойной старушки. А он все надеялся на Кажана… И вот теперь нам жизненно необходимо найти крышу над головой. Да такую, чтобы не протекала. И от теплой перины я бы не отказался, но сгодится и топчан. Да что там, я могу спать на полу, не принципиально. Лишь бы не на нарах. — Укрытие? — Сван притормозил, чтобы сориентироваться по карте. — Если надо, обязательно найдем. Но сначала выйдем в точку встречи. Иначе все напрасно. В его словах было рациональное зерно. Если мы не уничтожим караван, можно смело раздеться и выйти под прохудившиеся облака. В детстве я любил гулять под теплым летним дождем, когда вовсю светило солнце… Но это было в детстве, когда я был счастливым, и добрым. А сейчас у меня депрессия и я злой. Так что суицид отменяется, никаких прогулок. — Бог с тобой, Край, я тоже еще пожить хочу, внуков понянчить. Конечно, никаких прогулок голышом! — категорично заявил Ворон, а я открыл рот от удивления и не потому, что, как выяснилось, опять рассуждал вслух. Внуков? Значит ли это, что у сталкера есть дети? Я поймал себя на мысли, что меня чересчур уж интересует личная жизнь самого известного беглеца Зоны. Прям какое-то болезненное любопытство. Надо обратиться к своему психоаналитику. Именно это я тут же и сделал — изрядно отхлебнул «Хиросимы». — Ты слишком много пьешь, — заметил Душан, выдувая через нос струйку дыма. — Зато я не умру от рака легких, — сострил я. — Я тоже. — Черногорец сказал это так, будто смирился с неизбежностью. После того злополучного подвала он изменился. Я вдруг подумал, что причиной его бледности может быть вовсе не панический ужас. В голову лезли страшилки о вампирах в длинных плащах и с зализанными назад волосами. Мол, если тебя укусит вампир, ты и сам станешь кровопийцей. Жаль, меня нельзя назвать верующим человеком, а то достал бы сейчас крестик да прогнал нечистую силу. Командир и сталкер изучали карту и о чем-то спорили. Мне не хотелось вникать в их дела. Куда больше меня волновал настрой Душана. — Ты, это… может, тебе хочется вцепиться мне в горло? Черногорец щелчком отбросил оплавленный фильтр. — Когда ты начинаешь молоть ерунду, еще как хочется. Надо бы раздобыть зеркало. Я вспомнил, что вампиры не отражаются в зеркалах. А еще терпеть не могут серебра. Или это не вампиры, а оборотни?… — Не бойся, тебя я съем последним, — безрадостно улыбнулся Душан. — По машинам! — скомандовал майор. — Если поднажмем, через полчаса будем на месте. — Вот это правильно: поднажать надо. Ведь скоро сверху польет. И еще… Мне показалось, или глаза у Душана действительно стали светлее? Были же карие, нет?…
Последние комментарии
21 часов 45 минут назад
1 день 2 минут назад
1 день 14 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 23 часов назад