Футбольный мяч на цветочной клумбе [Алексей Петрович Бородкин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Алексей Бородкин Футбольный мяч на цветочной клумбе
Это какая-то ошибка… недоразумение. Я не нужен вам, а вы не нужны мне. Вот скажите, накой чорт я вам сдался? А? Подумайте спокойно, и вы не найдёте вразумительного ответа. Я скучный, нудный, неряшливый тип со скверными привычками. Я ковыряю пальцем в носу, а потом рассматриваю добытое. Мне почти пятьдесят, и я живу с мамой. Никогда не был женат, более того, я не собираюсь преклонять пред Гименеем колени. Я слушаю Вагнера, притом громко и долго. Шумно пью пиво, ем много жирного, а это, согласитесь, неполезно. Читаю детективное бульварное низкосортное чтиво и слезлив, как беременная хористка… хотя, отлично стреляю из любого стрелкового оружия. Ну? Чего вы молчите, как истукан с острова Пасхи? Явите начальству мудрость, откажитесь от работы со мной! Беседовали двое: инспектор дю Жеран и его новый напарник. Жеран вполне откровенно описал свои моральные и физические кондиции, сверх его признаний можно добавить лишь только, что он имел наклонности к полноте (хотя одышкой не страдал), любил держать собеседника за пуговицу (как и теперь) и покручивал её, словно проверяя нитки на прочность. Мечтал завести лошадь и даже откладывал на неё средства… при этом явственно отдавал себе отчёт, что никогда верхом не сядет, и его фантазии – блажь чистой воды. Дю Жеран искренно любовался обнажённым женским телом и регулярно посещал заведение мадам Роланды, предпочитая одну и ту же девушку, меж тем, жениться не собирался из-за… психоаналитик раскопал бы здесь юношескую травму, однако это "расследование" уведёт нас далеко от основного, и мы не станем его развивать. Утром к Жерану подошел человек, протянул бумагу и поправил ладонью шляпу, столкнув её на затылок. Инспектору не понравилось решительно всё: утро, жест, шляпа, покрой костюма, рост незнакомца (он был невысок) и выражение его глаз. – Это что? – спросил дю Жеран не разворачивая листа. – Назначение. – незнакомец экономил слова. – Я новый напарник. Дю Жеран ответил, что сие невозможно. Сегодня день непригодный – по гороскопу – для новых знакомств, тем более по службе: – Исключено! – воскликнул инспектор. Затем выговорил монолог, коим мы отворили рассказ: – Ну? Чего вы молчите? Или вам недостаточно моих недостатков… простите за тавтологию. – Мне они безразличны. Можете плясать голым под своего Берлиоза, или как там его… Дю Жеран внимательнее присмотрелся к нахалу. Нашел, что месье напоминает отставного удачливого боксёра лёгкого веса: жилистое тело, длинные руки, холодные серые глаза и шрам над бровью. – Как вас зовут? – спросил инспектор. – Юп, – ответил напарник. Инспектор повременил, ожидая продолжения. Его не последовало. – И всё? – Две буквы. – Не Юпп, не Юппер, не Юпитер, не Юппенхгаузен? – Нет. – Что ж, – Жеран изогнул саркастически губы, ему захотелось уязвить новичка. – Примем эту лаконичность за самую большую вашу добродетель. – Укол получился невыразительным.Со временем, Юп и Жеран подружились, хотя эта дружба приняла весьма странные формы. Если Юп приглашал инспектора в гости, то покупал бутылку "нюи-сен-жорж" – это вино обожал он сам, однако дю Жеран терпеть его не мог. Когда Юп приходил в дом Жерана с ответным визитом, они занимались пересадкой георгинов и луковичных; и Юп погружал свои руки в землю с таким же выражением, с каким Жеран пил "нюи-сен-жорж".
Пару составили для того, чтобы эффективнее расследовать убийство Ушара. Мишель Ушар был застрелен в доме своего приятеля Фрессона. Дело было так: Вечер… что-то около девяти, небо в тот день хмурилось и нервничало, а потому окна были закрыты, и хозяин дома Фрессон брюзжал, что хорошо бы включить отопление. В гости зашел Мишель Ушар. Старики выпили по стаканчику, разгорячились и решили поиграть в го, по привычке поднявшись в бильярдную на втором этаже. Помимо месье Фрессона (78 лет от роду) и убиенного Ушара (64 полных годов) в комнате присутствовала мадемуазель Кано – сиделка с лицензией на ограниченную медицинскую деятельность, 26 лет, незамужняя, не привлекавшая и не попадавшая в поле зрения полиции. Старики двигали камушки, Эми Кано вязала. На полочке негромко бренчал транзисторный приёмник, изображая что-то совсем старое, послевоенное: Ти фо ту, энд ту фо ти, джаст фо ю, энд ю фо ми… Неожиданно на лестнице послышались шаги, что показалось странным, встревожило троицу, ибо кухарка давно ушла, мадам Фрессон (хозяйка дома) по средам посещала художественную мастерскую – училась живописи, задерживаясь систематически до полуночи. Ушар поднялся и сделал несколько шагов к двери, где столкнулся с высоким (впрочем, показания разнятся) человеком. Ушар ойкнул, и моментально был застрелен филигранным выстрелом в лоб. Сиделка Эми закричала и упала на пол, прикрывая голову недовязанным шарфом. Злодей выстрелил в девушку, но промахнулся – пуля прошла всего в нескольких сантиметрах от уха. Старик Фрессон схватился за сердце и обмяк на спинке стула, в него убийца стрелять не стал, напротив, он бросил пистолет к ногам старика – этот момент можно признать ключевым. Фрессон – что значит старая гвардия! – не стал терять времени, но ухватил револьвер, и направил в сторону убегающего бандита. Четыре последовавших выстрела изрешетили дверь бильярдной (бандит успел её захлопнуть). Однако… судя по второстепенным признакам и отсутствию тела, месье Фрессон не попал в злоумышленника.
– Что скажете, Юп? – проговорил Жеран. – С чего вы предпочитаете начать расследование? Юп сделал замысловатый горизонтальный жест, который сложно было ожидать от его сухопарой фигуры. – Хотите сказать, что отдаёте приоритеты и преференции мне? Как более опытному и, зачем скрывать очевидное, умному компаньону? Согласен с такой постановкой вопроса. Тогда давайте не станем торопить события, и прежде чем мы посетим место преступления, заглянем в ресторанчик месье Перрена. Его жена печёт дивные круассаны. Ничто на этом свете не может сравниться с выпечкой мадам Перрен. Юп возразил, что фасоль с томлёнными томатами бывает очень даже ничего: – Если правильно подготовить томаты. Они не должны сочиться, но и не стать сухими. Брови дю Жерана взлетели от удивления: – Из вашего многословия заключаю, мой скороспелый компаньон, что идеи кухонного ножа и вилки вам не чужды! Жаровня и сковорода не являются для вас Сциллой и Харибдой! – Мои вкусовые рецепторы функционируют, как часы, – откликнулся Юп. Поспешая и толкаясь плечами, коллеги отправились принять завтрак… и немножечко в счёт обеда.
Справедливости ради, следует отметить, что месье Ушару (отправившемуся в лучший и цветущий мир) эта задержка не повредила. Следствие же, напротив, от непродолжительного антракта только приобрело, ибо когда дю Жеран и Юп появились в доме Фрессона, улики были собраны (насколько это возможно), показания очевидцев сняты (насколько это возможно), пострадавшие успокоены (насколько это возможно). Первым делом инспектор дю Жеран ознакомился с протоколами допросов. Он читал бумаги, прохаживаясь по дому, лицо его приобрело каменное выражение… точнее, всякое выражение сползло с его лица. Жеран пытался восстановить на местности последовательность действий и поступков. Юп следовал по пятам, временами приседая, будто пропуская удар противника, и выкидывая вперёд левое плечо в воображаемом апперкоте. Дом месье Фрессона имел полтора этажа, и представлял собой бастард между академическим французским домом и немецким фахверком. План первого этажа заключал: огромный холл (он же гостиная, он же столовая, он же кухня, он же зал). Из этого "желудка" неправильной формы можно было попасть в рабочий кабинет месье Фрессона. С кабинетом соседствовал будуар мадам Фрессон (как она сама его называла). Следом обширная гардеробная, затем кладовая (она же винный погреб), вспомогательная комната (с диваном, телевизором, пейзажем на стене и мусорной корзиной), чулан для продуктов и – нечто невообразимое! – просторный дровяник, заполненный дубовыми поленьями. Камина, как такового, в доме не существовало, однако присутствовал очаг в центре холла (в углу воображаемой кухни) в которой можно было приготовить быка… судя по его размерам. – Оригинально, – пророкотал под нос Жеран, – виртуозная композиция… этот Фрессон большой пошляк, как я погляжу. Предпочитает обширные пастбища. – Согласен, – тон Юпа опять возвратился к критически минималистическому. – Он вполне мог сам кокнуть дружка. – Не станем торопиться с выводами, мой опрометчивый друг. Впрочем, вашу бредовую идею мы станем придерживать в мозгу. Мансардный второй этаж занимал значительно меньшую площадь, и был составлен привычнее первого этажа: лестница-коридор, бильярдная (как основная комната). Рядом спальня хозяина, обширная сантехническая территория (туалет/ванная/бельевая – это отделение дублировало помещение на первом этаже). С другой стороны, от хозяйской опочивальни – комната сиделки с маленькой раковиной, шкапчиком, диваном, телевизором, чучелом совы, доставшимся от предков и книжной полкой на которой красовалась полудюжина разнокалиберных бутылок. – Недурственно! – отметил Жеран, окинув взглядом. – Спартанский приют. – Тут можно жить, – кивнул Юп. Из показаний вытекало, что вечером, примерно в четверть девятого незнакомый месье (Преступник) вошел в парадную дверь и тщательно вытер о коврик ноги… – Вскрыть замок не оставило труда, – молвил Жеран. – Или его отжали фомкой, – Юп. – Он вошел, продвинулся на кухню, – компаньоны переместились к зоне кухни. – Здесь Преступник осмотрелся, вытянул ящик стола и взял бязевые кухонные перчатки. – Поэтому на пистолете нет его отпечатков. – Юп. – Затем он… тут есть сомнения, впрочем, весьма незначительные… быть может он прежде посетил кабинет, или спальню… Юп возразил: – Нет-нет! Он двинулся в гардеробную. Там он облюбовал себе подходящий несессер. – Из чего вытекает ваша уверенность? – Фрессоны отметили массированную пропажу столового серебра. Надевая перчатки, молодчик приметил избытки серебряной руды, и задумал их изъять. – Резонное предложение, – дю Жеран почесал кончиками пальцев лоб, как бы поощряя умственную деятельность. – Затем Преступник проник в кабинет хозяина. Здесь он выявил фиговые листы в виде просроченных счетов, долговых обязательств и аляповатой картины мадам Пикко… – …а также сейф. – Сейф… да… но почему он не попытался его открыть? – Вопрос. Жеран: – Запишем его в отделение "загадочное". Коллеги переместились в спальню хозяйки, где пропали наличные деньги… незначительная, впрочем, сумма и женские драгоценности: два кольца, серьги, кулон и ещё одна пара серёжек, с бриллиантами и "масепусенькими изумрудами" – последнее определение должно было уязвить супруга, купившего такие маленькие камни. – Удача, – проговорил Юп. – Эта находка вдохновила Преступника на дальнейшие действия. – Тем паче, – продолжил мысль Жеран, кивнув головой, что в кабинете хозяина он нашел револьвер и патроны. На второй этаж Преступник поднялся по лестнице, и хотел осмотреться, но… – …его услышали. – События развивались стремительно, – сказал Жеран. – Преступник шагнул к полуоткрытой двери. – Навстречу из бильярдной устремился Мишель Ушар. Они столкнулись, и Ушар получил пулю в лоб. – Показания свидетелей сходятся. Здесь Юп отметил нелогичность поведения Преступника: – Зачем он бросил пистолет? Дю Жеран успокоил: – Сработало подсознательное желание избавиться от орудия убийства, как от основной улики. Детективы помолчали. Детали преступления складывались и… не складывались. За окном промелькнула растревоженная сорока, ветер завыл в печной трубе. День незаметно превращался в вечер. В желудке детектива заурчало, сподвигая к решительным действиям. Подошел старший жандарм, козырнул и отчитался, что осмотр помещения и придомовой территории закончен. Сказал, что всё осмотрели дважды, и что все нюансы отражены в бумагах. Дю Жеран пожелал служаке спокойного вечера и подумал, что такое витиеватое дельце не разгадать с помощью улик. – Напротив! – возразил Юп, – только силою улик мы и сможем его расколоть!
Месье и мадам Фрессон решили переночевать в гостинице, кухарка отказалась от места и сделала через жандарма заявление: "Через неделю ноги моей больше не будет в этом гадюшнике, – так она выразилась. – Можете передать мои слова этой скупой стерве!" – имея в виду хозяйку дома. Из свидетелей оставалась только сиделка, следствие решило провести с ней беседу. Эми Кано, смиренно сложив руки, ждала у очага. …это была девушка ангельской красоты, с тем только отличием, что ангелы традиционно белой масти. Эми Кано принадлежала племени жгучих брюнетов, фракции "воронье крыло". Она не была высокой, не казалась низкой. Черты лица не бросались в глаза, однако умиляли симметрией и гармонией. В глазах мелькали ласковый искорки…, впрочем, эту иллюминацию можно было разглядеть не всегда, и уж определённо не теперешним вечером. Эми ошеломила компаньонов до такой степени, что мужчины остановились и переглянулись. Ладонями инспектор проговорил: "Вот те раз!" Юп задал бровями вопрос: "Как поступим?" – в том смысле, что неловко допрашивать ангелов… даже, если они немножечко согрешили. Дю Жеран откашлялся и попросил пересказать события вчерашнего вечера. Эми выговорила фразы из протокола: сидела-вязала, услышала шаги, потом выстрел… она смертельно испугалась и упала на ковёр. Когда подняла глаза, всё было кончено: четыре дырочки в двери и хозяин – мосье Фрессон, – безумно клацающий спусковым крючком пистолета. – Револьвера, – поправил Юп. – Что? – Стреляли из револьвера. Револьвер, не совсем пистолет. Точнее, пистолет не совсем револьвер, и… Дю Жеран оттеснил напарника: – Кажите, мадемуазель, вам не показалось поведение Преступника странным? – В каком смысле? Эми Кано работала у Фрессонов восемь с половиною лет. Утром она меряла хозяину давление и считала пульс, в обед контролировала калории, которые проникали в организм старика… следила за физической активностью, за эмоциональным состоянием, за нервозностью, за витаминами, необходимыми для работы мозга (подразумевалось, что он ещё функционирует), вечером ещё раз измеряла артериальное давление и даже инспектировала густоту и цвет фекалий… когда случались желудочные сбои. – Вам не показалось, что Преступник… – дю Жеран пошевелил пальцами, словно водорослями, подумал, что надо бы поехать на выставку в Лион и справиться о луковицах гладиолусов, продавцы обещали диковинные сорта из Амстердама, – излишне…. – опять заминка, – хозяйственный, что ли. Домовитый. Девушка перепугалась, покачала головой, сказала, что не ухватывает мысли. – Очень просто, – Жеран посмотрел ласково, – успокойтесь, мадемуазель. Рассудите сами, Преступник проникает в дом, притом, как в свой собственный… Покуда дю Жеран проговаривал свою мысль, Юп, заложив руку за руку, прохаживался по кухонной бамбуковой дорожке. Когда было необходимо, вставал ремарки: – Проник без труда, – проговорил он. Инспектор продолжал: – Не опасаясь хозяев или прислуги, он сметливо направился к ящику, вынул перчатки. – Эми кивнула. – Затем проследовал в гардеробную и взял несессер. – Не понимаю… – опять пролепетала Эми. – Что вам непонятно? – -Мне непонятно, что вам непонятно? Ведь несессер самый удобный саквояж для грабителя. – Именно! – возликовал Жеран. – Но откуда Преступник мог знать, что он найдёт серебро в столовой, а несессер в гардеробной? – Но ведь столовое серебро обязано быть в столовой, – выговорила девушка. – А несессер хранится в гардеробной. Разве нет? – Допустим, – неохотно согласился Жеран, – Но почему он не попытался вскрыть сейф? Сейф плёвый, с элементарным замком. – Этого я не знаю, – Эми пожала плечами. Юп поднял указательный палец: – Да потому что в сейфе было пусто! Словно в Аравийской пустыне декабрьским полднем. – Там нечего было брать, – пояснил инспектор. – Но откуда Преступник мог это знать? Эми ответила резонным вопросом: – Тогда зачем было убивать Ушара? Ради чего? Дю Жеран улыбнулся: – Вот это очень правильный вопрос! – Что, если убийца не убивал Ушара? – предположил Юп. – Что, если никакого Преступника не было вовсе? – дополнил Жеран. – Тогда, – девушка посмотрела на звёзды сквозь потолок, – получается, он сам себя застрелил?
Из протокола следовало, что месье Фрессон состоит в плотных дружеских отношениях с убиенным Мишелем Ушаром. Опуская канцеляризмы и сухой язык следственных документов, пользуясь гражданскими простыми метафорами, можно сообщить следующее: Мишель Ушар генерировал книгу кулинарных рецептов – процесс длился многие десятилетия. Столь же продолжительный срок, месье Фрессон издавал "Кулинарный вадемекум идеальной домашней хозяйки и профессионального повара" Ушара. В прежние (далёкие) времена книга бойко продавалась и приносила существенную прибыль. Со временем, полноводный поток иссяк… усохнув, прежде, до речушки, потом до родника… потом до оскорбительной струйки. Так получалось, что старики – как два дремучих дерева – не могли расстаться, ибо сплелись ветвями и корнями. Фрессон издавал и пытался продавать кулинарную насмешку, то есть книгу… прибыли не стало вовсе, однако авторский гонорар Ушару полагался по условиям контракта… но не выплачивался по понятным причинам, и относился в счёт долга, который… вероятнее всего, должен был переместиться в следующую жизнь.
Заговорил Юп: – История начиналась с конца. Мишель Ушар пришел к старому приятелю поиграть в го… и напомнить о долге. Старики выпили кальвадоса. Фрессон незаметно достал пистолет и продырявил своему археологическому кредитору лобовую поверхность. Затем пальнул в пол… чтобы испугать вас, мадемуазель Кано, а также для правдоподобности. Затем Фрессон расстрелял оставшиеся патроны в дверь. Что скажете? Мадемуазель Кано вспыхнула – притом румянец проступил сквозь золотистую кожу, – однако сдержалась. Поразмыслив, произнесла: – Во-первых, не понятна моя роль. Ведь я же видела своими глазами. Во-вторых, не ясны причины убийства. Дю Жеран ответил, что мотивов и поводов предостаточно: – Газеты поднимут шум, тиражи поваренной книги взлетят, – следователь потеребил себя за кончик носа. – Будет баснословная прибыль, а составителя книги уже нет… все права перешли Фрессону. – Но… – выговорила мадемуазель, – моя роль по-прежнему туманна. – Вас могли подкупить, – предположил Юп. – Вам ведь нужны деньги? Во всяком случае, вы бы не отказались от кругленькой суммы. Эми Кано сверкнула очами, встала, выпрямив спину и напоминая позицией Нику Самофракийскую, бросила краткое: "Нахал!" и отвесила обидчику смачную звонкую пощёчину. …тем и окончился первый следственный день.
День второй принёс массу прелюбопытнейшей информации… но прежде, чем она будет озвучена, позвольте передать разговор дю Жерана и его помощника (перед встречей обоих сыщиков с месье Морфеем). Дю Жеран отметил, что версия Юпа вполне имеет право на существование: – Старик Фрессон мог кокнуть своего автора, а затем изобразить ограбление. Поэтому оно такое аккуратное. – Поэтому не тронули сейф, – кивнул Юп. – Логично, – согласился Жеран. – Тем паче, что эту версию легко проверить. – А именно? – Элементарно. Если Преступник существовал, то он ушел с полным саквояжем и серебра мы не увидим его и в помине – он унёс добычу. Если же стрелял старик Фрессон, то у него не было времени унести несессер. – И он спрятан где-то в доме! – возликовал Юп. – Или около дома, – дополнил Жеран. – Я распоряжусь, чтобы его поискали.
План действий был составлен, утром Жеран поставил задачу, и жандармы осмотрели участок вокруг дома, и само жилище. Отыскивали несессер из рыжей потёртой воловьей кожи с двумя латунными замками и монограммой "LF". Часам к девяти… когда все приличные дамы и месье уже откушали утренний кофе, курьер из полицейского управления принёс бумаги… дю Жеран просмотрел "донесение" и нахмурился… потом лоб сыщика расправился, и лицо озарила улыбка, но уже через минуту морщина величиною с Марианскую впадину опять избороздила чело. – Послушайте, Юп, – проговорил сыщик, – я получил заключение экспертов, тут есть кое-что весьма располагающее к размышлениям… вот, например: "из четырёх пуль, выпущенных из комнаты, только три имеют ординарные признаки прохождения сквозь древесину, клей, бумагу, а также следы штукатурки, соответствующие отделке дома…" пёс их знает, кто учил этих людей излагать свои мысли! Он зыркнул поверх очков и продолжил читать: – Четвёртая пуля несёт отчётливые частицы древесины, перьев и крови. Жеран опусти бумагу и затих. – Всё? – осведомился Юп. У него был такой вид, будто детали ему понятны, более того, ничто так не проясняло обстоятельства убийства, как птичьи перья на пуле. – Здесь ещё приписка, что размеры частиц не позволяют идентифицировать их, или хоть сколько-нибудь систематизировать. Теперь всё. – Очень хорошо! Дю Жеран напомнил, что они не знают чья кровь на пуле и чьи – на ней же – перья. Спросил, что в этом хорошего? – Пуля пролетела через подушку, – уверенно сказал Юп. – Поэтому перья. Потом она пробила грабителю руку… – Почему не ногу? – Потому что он бойко улепётывал, а значит ноги были целы. Кроме того, рану он получил незначительную и она почти не кровила – следов не осталось. – Допустим, – нехотя согласился инспектор. – Хотя с подушкой… как-то натянуто. – Я поищу простреленную подушку, – обещал Юп, – и вы поймёте, что я прав.
Подушку он не нашел… точнее, из всего обилия подушек, думочек и подкладок на сиденья (старики обожают такие "прослойки") обретавшихся в доме, только шесть имели перьевую начинку. И все шестеро были целёхоньки, как новорожденные младенцы у добротной повитухи. Маленькую, явственно оставленную пулей дырочку (точнее, две дырочки с двух концов) несло на себе кухонное полотенце. Юп обнаружил его случайно (полотенце упало в щель между столом и посудомоечной машиной), когда наклонился поднять бутылку вина – кто-то поставил его на пол около очага. "Монмейран" розовое… сухое. Юп повертел бутылку. Урожая прошлого года – вино было совсем юным. Юп показал находку Жерану, тот реагировал репликой: – Едва ли Фрессон согласился бы пить такую бурду! Юп возразил, сказал, что вино вполне приличное, только оно: – Слишком молодо, для этого дома… слишком дёшево и слишком розовое. – Вероятно кухарка купила его, чтобы вылить в жаркое. – Допустим, – Юп повторил любимое словечко шефа. – Допустим она хотела приготовить "Бёф бургиньон", и решила сэкономить пару монет. Дю Жеран всплеснул руками, и сказал, что не время рассуждать о вине, тем более о мясе – это дело начинало злить инспектора: – Нам пора поговорить с Фрессоном, вы не находите? – так сказал инспектор. – Где он, наконец? Юп ответил, что вероятнее всего, в гостинице. – Так привезите! Неужели непонятно, что для успеха правосудия я должен побеседовать с ним! Редко которое преступление выводило сыщика из себя, но убийство Ушара изрядно нервировало дю Жерана. Он даже подумывал, что кто-то специально разыгрывает следствие и путает следы: "как заяц в Булонском лесу".
Месье Фрессон с первого взгляда не понравился инспектору. Фрессон был высок, строен, потряхивал гривой седых волос и красиво вращал ладонью, когда произносил фразы. Дю Жеран решил, что этот жест Фрессон слямзил у Алена Делона: "Да и сам он красавчик… вылитый Делон… – от такой мысли разлилась желчь, и Жеран почувствовал новый приступ раздражения: – Что за несправедливость? Одному внешность кинозвезды, дом, жена, издательство и ангельская сиделка, а другому Юп, приступы меланхолии, девять лишних килограммов и почётное право копаться в чужом грязном белье?" Фрессон поведал, что они регулярно играли с Ушаром в го и на бильярде, что розового вина он не берёт в рот, а в день убийства у него было плохое предчувствие: – Что-то такое тревожное, – он крутанул ладонью (вторую руку засунул в карман брюк), – неприятное витало в воздухе. Я попросил у Эми успокоительного, и она мне сделала укол… полагаю, именно под воздействием этой целительной "panacea" я не растерялся и открыл ответный огонь… правда, без особого успеха. Фрессон улыбнулся и повернулся в три четверти. "Хоть сейчас на обложку журнала", – подумал инспектор. – Скажите, Фрессон, а мадемуазель Кано, – инспектор следил за зрачками Фрессона, – вела себя обычным манером? Вы не заметили чего-то необычного? Странного? – Нет, – Фрессон покачал головой. – Я знаю Эми уже очень давно… десять или больше лет. Она поразительно мила и профессиональна. Она стала членом нашей семьи. – В какой степени? – Можно сказать в предельной. Я даже включил её в завещание. Естественно, ей полагается не самый большой кусок моего "пирога", но она… как вам сказать… она очень много значит для меня.
Тем разговор и завершился. Когда инспектор пересказал его Юпу, тот воскликнул "Оп-па!" и потёр ладони: – Патрон, а ведь это мотив! Эми влюбилась в своего старика, а он влюбился в неё… ну, знаете, как это бывает, поцелуи при луне, страстные признания, опостылевшая увядающая жена… розовое вино и клятвы верности до гроба. – Перестаньте, Юп! Не говорите глупостей! – Напрасно вы отрицаете такую возможность! Любви все возрасты покорны. Эми устала быть серой мышкой – это понятно; она берёт дела в свои руки, и убивает Мишеля Ушара. С одной стороны, противный Ушар отнимал у неё любимого, с другой – она поддержала пошатнувшиеся финансы… в которых заинтересована лично. – А серебро? Ведь его не нашли. – Вот именно! Эми Кано прекрасно знает дом, и могла спрятать несессер надёжно. – В таком случае, она и Фрессон – соучастники. На её ладонях парафиновый тест не выявил следов пороха… – Она была в перчатках. – …руки Фрессона усеяны частицами густо… – Он палил через дверь. – Хм… всё сходится… во всяком случае… странно, – дю Жеран прошелся по комнате, сделал два шага вперёд и примерно столько же обратно. – Если бы она пристрелила хозяина… а потом Мишель Ушар изрешетил бы дверь, я бы принял эту версию безоговорочно. Эми получает долю в наследстве и избавляется от опротивевшего старика. – Но ведь она его любит! – возразил Юп. – Это вы так думаете, – парировал дю Жеран.
Меж тем, версия Юпа получила подтверждение и подтверждение весьма существенное. Эми Кано явилась в кабинет дю Жерана, потребовала лист бумаги и написала признание в том, что это она застрелила Мишеля Ушара. В деталях описала происшествие. На вопрос о роли Фрессона, ответила, что вколола ему талидомид – сильнейший седативный препарат: – Месье Фрессон почти не понимал, что происходит, – сказала Эми. – Я выстрелила в Ушара, потом закричала и выстрелила в пол. Фрессон находился в бессознательном состоянии, я вложила пистолет в его руки и начала стрелять через дверь. – Где вы спрятали серебро? – сухо спросил Юп. Девушка ответила, что сунула несессер в стиральную машину. Юп удовлетворённо кивнул. – Откуда на пуле перья? – спросил Жеран. – И чья на ней кровь? Эми вспыхнула и отвела глаза. – Этого я не знаю. Девушку устроили в отдельную и наиболее комфортабельную камеру. – Пару дней посидит, образумится, – так сказал дю Жеран. – Не могу понять зачем она врёт? – Честно признаюсь, коллега, – Жеран взял напарника за локоть, и… неожиданно для себя почувствовал прилив нежности к этому в меру бестолковому человеку со скромными притязаниями, – расследование меня утомило. Что если мы отвлечёмся и скоротаем вечер в небольшом ресторанчике с приличной стряпнёй? Это убийство экстраординарно, и копаться в нём следует нестандартными методами. – Хотите сказать, неформальная обстановка поощрит нашу мозговую активность? – Именно! Быть может из владений Бахуса, так сказать… и под влиянием Диониса мы сможем вообразить, откуда на пуле выросли птичьи перья.
Сохраняя на лицах деловитую таинственность, компаньоны покинули здание полицейского управления. Затем, посредством автобуса маршрута 57 отправились в сторону Порт-де-Баньоле, где в одном из переулков таилась едальня месье Видаля. У Видаля недурственно готовили, имелся запас вин (притом, весьма разнообразных), однако "шарм и прелести заведения" (как говорил дю Жеран) залегали совсем в другой области. В эстетической области. Сам Видаль отлично играл на саксофоне, неплохо дул в трубу, декламировал стихи Верлена (если позволял себе лишний стаканчик). Каждый вечер на маленькой сцене ресторана происходил "миниатюрный мюзикл" – такое определение нравилось хозяину. Вот и сегодня, лишь только компаньоны сделали заказ и погрузили губы в белёсый пастис (его выбрали в качестве аперитива), на сцене появилась девушка в синем платье. Юп поперхнулся и скосил глаза на синюю певицу. – Как вам эта птичка, Жеран? – Как женщина или по сути? – уточнил инспектор. – Сейчас она запоёт, и мы оценим. – Какие песни? – возмутился Юп. – О чём вы? Посмотрите на её плюмаж! Ставлю одну монету против сотни, что у мадам Фрессон найдётся подобный гарнитур! Синяя птица запела низким и бархатным контральто. Дю Жеран употребил свой пастис и отодвинул стакан. Отметил, что версия вполне жизнеспособна: – Не плюмаж, конечно, но вечернее платье с отделкой из перьев… – Или хотя бы одно перо! – перебил Юп. – …мы обнаружить сумеем, – закончил инспектор. Меж тем, вечер одарил сыщиков ещё одной сколь же потенциальной, столь и невероятной гипотезой. В промежутке между горячими кабачками с сыром и острыми маслинами и десертом на сцене появился некий месье… он выглядел слегка непрезентабельно, притом в такой степени, что Юп проверил украдкою пистолет, ибо подумал о карманнике. Невзрачный месье вздохнул, будто собирался заняться чем-то тяжелым и нудным, и вынул из воздуха колоду карт. Сноровисто её стасовал и пустил радужным веером из одной далеко отставленной руки в другую. В зале зааплодировали. Неказистый оказался фокусником. Техника его была бесподобна, пальцы мелькали, словно спицы велосипеда, когда мальчишка мчится на нём с горы, но вот костюм… лицо… причёска… Фокусник знал свои слабые места, и попытался шутить: – Однажды месье Чехов пожаловался, что внешность – его наказание. Не пью, не курю, говорил русский писатель, ложусь вовремя спать и чист помыслами, словно монашка. А выгляжу так, будто три дня пил запоем. Фокусник вынул из шляпы кролика, затем, безо всякой паузы поклонился, вскинул руки жестом генерала де Голля и выпустила на волю пару голубей – они, прокружив, уселись на гардины. – Вот это мило, – выговорил Жеран. – Впечатляет, – подтвердил Юп. – Что если так же поступил Преступник? – Хотите сказать, он явился в дом Фрессона с голубями в рукавах? Хотел побаловать хозяев? – губы инспектора желчно изогнулись. – Ну… – Юп пожал плечами, мол, всякое может случиться. – Давайте выпьем коньяку, и отправимся спать. Завтра допросим мадам Фрессон и ещё раз осмотрим территорию на предмет голубиного помёта.
В гардеробе мадам Фрессон обнаружилось платье, отделанное перьями – его привезли из Австралии. Надо признать, что "вещичка" была выполнена с большим вкусом: мастер очинил перья попугая предельно высоко, оставив только макушки, эти "шарики" он покрыл лёгким персиковым тоном, дабы приглушить пестроту. Из остовов-стержней сплёл неширокий, но весьма элегантный корсет, поддерживающий грудь и подчёркивающий талию. Впрочем, все эти нюансы сыщики не разглядели, они искали пулевое отверстие, и не находили его. – Оставьте, Юп! – выговорил Жеран, когда помощник решился на пятый или шестой осмотр. – Неужели вы не понимаете, что вокруг раны была бы кровь, и мы бы её сразу заприметили? Юп согласился. Вернул платье на место. Сказал, что остаётся только голубятня. Жеран встревожился. – В двух кварталах, я обнаружил голубятню, – пояснил Юп. – Мне не удалось поговорить с хозяином, поскольку вчера он праздновал день своего рождения и порядочно нализался. Насосался вина настолько, что увидел дно бочки. Он налимонился, шеф. – Хватит! – дю Жеран вскинул ладони. – Я всё понял! Голубятня остаётся у вас в резерве. Что со стиральной машиной и несессером? – Они не встречались, – ответил Юп. – Эми Кано нас обманула, она не стреляла в Ушара. – Так я и полагал, – махнул Жеран. – Не пойму, какого чёрта она себя оговорила? – Поводов много. Когда вы молодая и красивая девушка, вас окружают соблазны. Она могла выгораживать любимчика Алена… вы заметили, что старик Фрессон вылитый Ален Делон? Её могли подкупить, наконец, запугать. – Кто? – А хотя бы мадам Фрессон. Судя по всему, дело затягивается, время уходит. Пора посыпать круассаны сахарной пудрой – они остывают, но из-за судебных проволочек, права на кулинарный справочник ещё не перешли к Фрессону. Хозяйка надавила на сиделку… быть может, посредством компромата в виде интимных фото, или посулила кругленькую сумму, чтобы Эми взяла вину на себя. Это не так глупо, учитывая, что мадемуазель Кано наследница и денежки, в конце пути, достанутся ей. Дю Жеран сосредоточенно молчал, слова напарника заставили его задуматься. Прошла минута, наконец, сыщик проговорил, что беседа с мадам Фрессон неминуема, уверил, что проведёт её сам: – Пожалуйста, не встревайте. Я почти разгадал загадку, и только нюансы не сходятся. Поэтому я весь на нервах, и если вы станете мешать… – Я – само молчание! – обещал Юп. – Могила! Каменный склеп на заброшенном еврейском кладбище!
Мадам Фрессон была полной противоположностью своего мужа. Невысокая, напористая, деловитая. "Такая запросто могла подкупить", – подумал Юп. "Или запугать", – подумал Жеран. Жюли Фрессон заявила, что она знает о свих правах и упрекнула полицию в бездействии. На лице женщины доминировал выразительный нос – слегка крючком, – и подвижные губы. Мадам красила губы алым и пудрила бледно нос. Жюли имела увесистую грудь – на зависть многим женщинам, тонкую талию и широкие бёдра. В сущности, было понятно, на какие прелести клюнул в молодости Ален Делон. То есть месье Фрессон. Юп подумал, что кабы не железное алиби, он бы заподозрил, что заварушку устроила Жюли: "А что? пальнула в лобешину Ушару… быть может, у них были шашни, расстреляла дверь… муж был под кайфом, а сиделку запугала". Но мадам Фрессон рисовала. В тот вечер она, по многолетней привычке, отправилась в студию и провела там шесть часов. Тонкий запах скипидара и показания свидетелей подтверждали слова Жюли. Дю Жеран спросил о кухарке, получил ответ, что "старая хрычовка давно порывалась сбежать", но это так просто не удастся: "я верну её на место в два счёта! у неё не осталось совести и мозгов, но готовит она великолепно", – сказала Жюли. Вопрос о серебре. Мадам Фрессон в деталях описала вилки, ножи и ложки, натурально пожалела о пропаже. – А вино? – спросил дю Жеран, как будто между прочего. – На кухне затерялась бутылочка розового "монмейрана". Жюли посмотрела на сыщика подозрительно, не разыгрывает ли? Жеран повторил: – Мы нашли бутылку сухого вина, – он обрисовал в воздухе бутылочный контур. – Розовое "монмейран". Мадам Фрессон ответила, что никогда в жизни в её доме не было подобной бурды, и никогда не будет. – За кого вы меня принимаете? – она вспыхнула очами, и… …и дю Жеран (быть может впервые в жизни) подумал, что вот было бы неплохо проснуться утром и обнаружить в своей постели такую решительную женщину. Он даже тряхнул головой, чтобы избавиться от морока. – Как вы относитесь к мадемуазель Кано? – задал последний вопрос. Жюли ответила искренно, сказала, что сиделка – минимальное необходимое зло: – Чтобы держать маленького жеребчика моего седого жеребца под контролем, я позволила Эми жить в доме. И даже включила её в завещание. – Понимаю вас! – дю Жеран поцеловал мадам Фрессон руку, и ещё раз позавидовал счастливчику Алену Делону. – Как это мудро!
Меж тем, расследование выходило на финишную прямую. Дю Жеран выбрался на улицу (беседа происходила в доме Фрессонов) и набрал полные лёгкие воздуху. Сыщику показалось, что атмосфера пропахла озоном и электрические искорки мелькают меж молекул О-2. Напряжение возросло до неимоверных высот, кончики пальцев Жерана зудели. "Лямур-тужур", – проговорил он под нос, чем озадачил напарника. "Эвон, как! – ухмыльнулся Юп. – Жеран втюрился!" Пускай, Юп ошибся… но только отчасти. Маленькая крупица души дю Жерана симпатизировала мадам Фрессон, львиная же доля неслась в полицейское управление, дабы закончить замысловатое расследование. – Знаете, Юп, – проговорил Жеран, – это дело мне напоминает футбольный мяч, упавший на цветочную клумбу. Он такой же грубый и неуместный, как… – Как кто? – спросил Юп. – Как Преступник, конечно! – вспылил инспектор. – О чём вы думаете? Дю Жеран осведомился, где машина, ему не терпелось мчаться. Доступных машин не оказалось, все они разъехались. Юп накрутил полицейское управление, ему ответили, что в городе объявлена облава, и все автомобили задействованы в ней. – Пойдём пешком! – скомандовал Жеран. – В пути, я проговорю вам отгадку, а вы попытаетесь поразить стройную цепь моих безупречных логических напластований своими беззубыми сомнениями. Юп кивнул, давая понять, что его "беззубые сомнения" будут неистовствовать. – Прежде всего, отметим, что преступление было совершено спонтанно… именно поэтому оно взвинтило мои нервы и мыслительные мощности до самого высокого предела. Когда преступление спланировано заранее, Преступник и Сыщик находятся в равном положении, с той только разницей, что один предполагает, а другой располагает. Это же убийство произошло случайно, и помимо воли Преступника, мы состязались с волею Рока, мой незатейливый напарник. Преступник знал дом Фрессонов, бывал в нём. Не в мелочах, конечно, но отличал кухню от бильярдной, спальню от уборной. Он открыл дверь, вошел. Обнаружил, что в доме он не один… если говорить точнее, он ждал, что в доме присутствуют хозяин и мадемуазель Эми, но оказалось, что есть кто-то третий. Это несколько путало карты, но… не мешало. Он осмотрелся, оставил на столе подарок, прикрыв его кухонным полотенцем. Бутылку вина поставил на пол, поскольку… – дю Жеран пошевелил пальцами, будто разминал сигару, – тут вступает в игру любовная философия, мой друг. Он тянулся к Эми Кано, как цветок тянется к солнцу, девушка отвечала взаимностью, но денег на приличное вино не оставалось. – Сыщик улыбнулся. – Преступник решил откупорить бутылку и дать вину подышать… что характеризует его с лучшей стороны, я говорю о Преступнике, не о вине… вино – дрянь. Отыскивая штопор, молодой человек (а мы выяснили, что он молодой) наткнулся на кухонные перчатки… приметил столовое серебро, и подумал… нет, он ещё не понимал и даже не помышлял о преступлении, но подумал, что… хорошо бы прибрать серебро к рукам. Старикам Фрессонам оно уже ни к чему, а ему и Эми может облегчить жизнь. Тогда он сходил в гардеробную за несессером, аккуратно сложил в него добычу. Прикинул вес благородного металла, и взалкал. А когда обнаружил в кабинете хозяина револьвер с патронами, шило в юной заднице заиграло на полную мощность. "Чего ради я тушуюсь? – подумал он. – Припугну стариков и Эми… чтобы она не догадалась". Молодой человек надевает на лицо повязку и нахально обыскивает спальню мадам Фрессон. Затем он поднимается по лестнице, помахивая тридцать вторым полновесным калибром и сталкивается нос к носу с Ушаром. От неожиданности Преступник стреляет, притом, исполняет выстрел художественно красиво – в середину лба, так что жертва отлетает, киношно хлопнув в воздухе каблуками. Эма падает на пол и визжит, Преступник инстинктивно стреляет в неё, но промахивается (что характеризует его, как дилетанта). Сообразив, что он едва не застрелил свою любовь, он отшвыривает револьвер. – Его хватает месье Фрессон, – Юп посмел дать ремарку, – и открывает ответный огонь. – Всё так, мой сметливый компаньон, опера "Шутка" переходит в динамичную стадию: преступник улепётывает, пули летят, одна из которых попадает в гостинец Преступника. Он хватает его на ходу и бежит из дому. Одной рукой сжимает несессер, а второй… к слову, вы сообразили, что принёс с собой Преступник? Нет? Юп пожал плечами, дю Жеран сказал, что на этот "пароль" он собирается "расколоть" Эти Кано. – А она соучастница? – удивился Юп. – Нет. Но она знает, кто преступник. И любит этого олуха. Поэтому выгораживала.
В камере было просторно и чисто, через всю стену от окна до самого пола бежала солнечная полоса. За столом сидела девушка, читала. Дю Жеран стремительно пересёк комнату и протянул ей руку: – Поздравляю, мадемуазель Кано! Дело раскрыто! Эми смутилась, чего и ожидал инспектор. Он улыбнулся, погладил девичью ладонь и проговорил: – Нет смысла запираться, я знаю о вашей любви к попугаям… – Канарейкам, – поправила Эми. – Пусть так, – согласился Жеран, – и что ваш друг принёс вам одну. В клетке. Её прострелила третья пуля. Эми пригорюнилась и замолкла. Юп посмотрел на часы. Дю Жеран подумал, что в этом деле слишком много красивых женщин. – Вы правы, – заговорила Эми, – не имеет смысла запираться. Мы собирались пожениться, я и Самюэль Гюркуфф. Он работает на почте, приличный молодой человек, я любила его. Он несколько раз бывал в доме, по средам, когда мадам рисовала, а месье засыпал. Накануне Самюэль сказал, что хочет сделать сюрприз, но я не думала, что так всё окончится. Эми зарыдала, мужчины наперебой её успокаивали, жандарм принёс воды, Жеран цыкнул на него и потребовал бутылочку чаю. Через десять минут в камере накрыли стол, и Эми, прихлёбывая, рассказывала свою историю. Она незначительно отличалась от версии инспектора, и повторять её не имеет смыла, с тем только дополнением, что после инцидента, Гюркуфф встретился с Эми, признался в содеянном и сделал ей предложение. Эми не стала отвечать согласием, но… она любила Самюэля, а потому попыталась принять его вину на себя. /в этом месте Жеран смахнул слезу – Я старалась всеми силами… но, когда вы спросили о столовом серебре, я поняла, что не смогу его покрывать. Юп поднял указательный палец, и выговорил, что всё тайное становится явным. Fin
P.S. Два дня спустя, когда в доме Самюэля Гюркуфа произвели обыск, и на заднем дворе в свежевырытой яме обнаружили несессер, мадемуазель Кано освободили из-под стражи. Ей было запрещено покидать город, ибо она оставалась ключевым свидетелем. В качестве местапребывания, управление полиции арендовало для Эми комнату в гостинице "Националь", на втором этаже – это обычная, хотя и редко применяемая процедура. Девушка въехала в номер и первым делом включила обогреватель – было стыло и промозгло, пахло плесенью и даже солнечный пейзаж ван Гога (репродукция) не исправлял положения. Она выпила горячего кофе, и подошла к окну. На улице, на перекрёстке сквозь морось различила женскую фигуру. Это была Жюли Фрессон. Жюли подняла вуалетку и спросила губами: – Как? – Всё получилось! – так же безмолвно ответила Эми.
Последние комментарии
41 минут 43 секунд назад
49 минут 32 секунд назад
59 минут 11 секунд назад
1 час 4 минут назад
2 часов 33 минут назад
2 часов 36 минут назад