Вскрывая душевные раны (СИ) [да_Винчи] (fb2) читать онлайн

— Но ты не сможешь отгородить меня от всего.

— Я могу попытаться. Послушай… ты значишь для меня гораздо больше, чем ты думаешь. Возможно, я и сам пока не понимаю этого до конца, возможно — и не пойму. Но я потерял тебя на сто лет, а недавно чуть не потерял навсегда. И я не готов вновь пережить то, что я пережил тогда, когда слышал, как твоё сердце медленно замедляет свой ход. Я могу попытаться сделать всё, чтобы ты была счастлива и ни в чём себе не отказывала, сидя здесь.

— А теперь ты послушай. Как бы ни прекрасна была клетка, из какого бы дорогостоящего материала ни была она изготовлена, как бы ни был искусен мастер, ковавший её: клетка останется клеткой. Навсегда. Навечно. А навечно — это очень долго. И птице совершенно не важна стоимость и внешний вид её тюрьмы.

Ты можешь забрать мою Бенизакуру. Ты можешь приставить охранять меня хоть весь свой шестой отряд и всю охрану дома в придачу. Ты можешь лично контролировать всю мою жизнь. Но не смей. Запирать. Меня. В клетке. Я никогда тебе этого не прощу.

Дело не в том, что я не боюсь смерти. Дело в том, что я готова отдать жизнь за дорогих мне людей. Более того, я боюсь смерти. Очень боюсь, я ведь слабая девушка, которую Зараки может переломить пополам, лишь дунув. Но больше всего я боюсь клетки, Бьякуя. И я буду бороться с тем, кто попытается меня в ней удержать.

====== Глава I. Близнецы? ======

— Известно, баба на корабле — к большой беде.

— Не возьмем ее — будет хуже.

Пираты Карибского моря: Проклятие Чёрной жемчужины

2010

— Что?

Серые глаза сверкнули во мраке ночи, предостерегая соучастника беседы и как бы говоря: «Выбирай слова, я зла». Однако выражение бледного лица не изменилось, как и выражение лица стоящего за спиной мужчины.

— Не вынуждай меня повторять дважды, цветочек, — теперь он хмыкнул, почти незаметно растягивая уголки губ в лёгкой привычной для него улыбке. В таких же серых глазах как у девушки протанцевали танго бесенята. — Ты ведь и так всё услышала.

— Да, прости, братец. Я в замешательстве, — заученно почтенно ответила она. — Просто не могу поверить, что ты просишь снова отправиться меня туда с группой детей-недоучек.

— А, по-моему, Ичиго сделал огромный шаг вперёд за эти дни, — задумчиво ответил Киске.

— Без банкая ему не одолеть даже одного капитана.

— Его желания спасти Кучики будет толкать его вперёд.

— Рукия, — тяжело вздохнула девушка. — Чёрт!

Она как могла грязно выругалась себе под нос и обернулась на близнеца. Киске улыбался сестре как ни в чём не бывало. Словно бы её подругу не похитил её же брат и бывший лучший друг, а Ичиго и КО не собирались штурмовать неведомое им измерение душ.

— Ты ведь не надеешься на его постепенное духовное самосовершенствование и чудо? — с просьбой в голосе обречённо спросила блондинка.

— Я надеюсь, что ты будешь пинать его как следует, пока меня не будет рядом, — продолжал улыбаться Киске.

— Пну, — утвердительно пробубнила она себе под нос, скосив взгляд на прилавок магазина. — Ещё как пну.

Утром того же дня

POV героиня

Противный писк наполнил комнату. Я тяжело вздохнула и провела ладонью по лицу. Даже спать не ложилась сегодня. Зачем только бедный механизм заводила?

Будильник всё пищал. Я решила сжалиться над ним и, выпрямив лежащую на лбу руку, попала по кнопке выключения, не глядя. Глаза быстро привыкли к мраку в комнате, я кинула взгляд на зелёные циферки на приборчике, чтобы лишний раз удостовериться, который час.

4:02

Ладно. Пора вставать, Урахара-сэнсей. Нечего бока наминать.

Я поднялась с кровати, раскрыла шторы, впуская лунный свет и отблеск зарождающейся зари. Каракура ещё не просыпалась, но птички кое-где уже щебетали. Я приоткрыла форточку и вдохнула прохладный воздух, отгоняя усталость. Очередная ночь без сна начинает плохо сказываться на мне.

Собрав вещи, которые я собиралась надеть сегодня, я вышла в коридор. Надо по-тихому пробраться в ванную, чтобы не разбудить остальных обитателей дома. Дети наверняка ещё спят, да и взрослые не ранние пташки.

Только я об этом подумала, как заметила, что из комнаты Киске льётся приглушённый свет. Чего это он интересно?

Приоткрыла дверь и взглянула внутрь комнаты. Привычный хлам брата никуда, естественно, не делся. Он сидел за одним из многочисленных столов за компьютером и что-то читал с монитора. Я подошла ближе.

— Снова возишься с этой штукой? — посмотрела на фото хогьёку. Остальную информацию читать не стала, мне совершенно не были интересны цифры, проценты и различные показатели этой ерунды. И так знала на более человеческом языке, что природа этой абракадабры до сих пор не постигнута братом. — И чего это ты спать не ложился?

— Да вот… — протянул он в ответ, поворачиваясь ко мне. Под его глазами залегли тени — результат долгой работы за компьютером с ночи без сна. — Решил поработать.

— Ты? И поработать? — подняла брови. — С чего бы это?

— Ты слишком плохого мнения обо мне.

Киске демонстративно отвернулся обратно к экрану. Кажется, он надулся.

Вздохнула и решила всё же идти в ванную. Сжав на прощание плечо Киске, повернулась к двери и вышла в коридор.

— Не разбуди Йоруичи, — кинула взгляд на спящего кота в углу и всё же продолжила путь к заветной комнате.

В ванной я пробыла рекордно мало времени — полтора часа всего. Даже успела неспешно одеться и позавтракать перед выходом. В зеркало смотреть избегала, увижу там вновь монстра с чернющими кругами под глазами и торчащими скулами как у той злодейки из мультика про спящую красавицу. Как бишь её? Малефисента?

Да в шесть утра только про мульти-злодеев думать.

Выходя из нашего семейного магазина, я попрощалась с братом, который уже стоял за прилавком, и с Тессаем — он тоже встал сегодня рано, но не настолько, чтобы встретить зарю.

— Поговорим, как вернёшься, — кинул мне на прощание с улыбкой Киске. Вот же ж змей, думает я не знаю, что он хочет мне сказать?!

Идя по медленно просыпающемуся городу, я в который раз начала обдумывать ситуацию с Рукией. Благо до работы было полчаса ходьбы, времени — хоть отбавляй. Несколько дней назад её забрали в Сейрейтей и с тех пор от неё ни слуху, ни духу. Даже Киске ничего не знает, или просто не говорит, что с ней. Её дружок Ичиго всерьёз загорелся идеей вернуть мою малышку. Все мы знаем, что долго в Обществе душ она не проживёт. Соске не позволит своей добыче ускользнуть из рук.

И кто просил Киске прятать хогьёку в её душе? Я же предлагала себя! Но не-е-ет, мы не будем травмировать и так неполноценную меня, я же твой братик, который слишком сильно о тебе печётся. Дурак он! В следующий раз подумает дважды, прежде чем что-то сделать! Нельзя было творить такое с беззащитной малышкой, она ведь даже с двумя стражниками не справилась.

Я машинально поправила тубус на своём плече. Вроде Бенизакура* хорошо закреплена.

Эххх… и не понравится мне сегодняшний разговор с Киске вечером. Ой как не понравится!

День прошёл вроде не плохо. Орихиме все два часа занятий её группы кидала на меня любопытные взгляды, будто пытаясь что-то понять по моему лицу. Милая, но слишком наивная. И как такую можно отправлять в Сейрейтей?

Наверное, её смутили мои пасмурные взгляды на неё в ответ, спустя минут десять, она прекратила эти переглядки.

Вопреки моим ожиданиям, она осталась сегодня на дополнительные уроки растяжки и акробатики. Пытается побольше освоить до вторжения в Общество душ? Глупо. Она лишь сильно растревожит свои мышцы, и уже завтра они будут беспощадно ныть. Но всё же мне пришлось подчиниться её взгляду котёнка, когда она меня буквально умоляла о занятиях. А как же тренировка реацу с Йоруичи?

Смилостивившись, провела с ней ещё час жалящей акробатике. Сильно жалящей, большей нагрузки она бы не выдержала. Мы растянули связки, постояли на руках несколько десятков минут с перерывами, далее мостики. Я попыталась обучить её колесу на одной руке, но она вечно из страха задействовала всегда две сразу. О сальто, даже об обычном фляке, и говорить не приходилось.

В одиннадцать утра Орихиме всё же ушла. Видимо, на финальную тренировку с Йоруичи. Проведя ещё три занятия, приняла душ и с тяжёлой душой поспешила домой, не забыв забрать из кабинета мою многострадальную Бенизакуру. Удивительно, что именно сегодня я вспомнила о тубусе раньше, чем уборщица позвонила мне с вестью о том, что я опять такая растеряша, забыла дорогую мне вещь. Благо, она никогда его не открывала, иначе вид катаны её точно бы шокировал. Сердечко-то у неё слабенькое, как бы инфаркт не схлопотала.

Как я и ожидала, Киске заговорил о моём возвращении в Сейрейтей. Надо было остаться в танцзале…

Но я не могу бросить Рукию. Только не снова.

POV Рассказчик

— Вот и славно!

— Йоруичи, ты тоже пойдёшь? — девушка скосила глаза в другую сторону, туда, где сидел чёрный кот. Киске уже вышел из магазина, спеша навстречу первому гостю — Садо.

Шёрстка животного поблёскивала в свете лампочки, а из-за причудливых теней улыбка на лице, казалось, принадлежала лисе.

— Конечно, Нацуми**, — промурлыкала она, запрыгивая на плечо блондинки. Светлая длинная чёлка, прикрывающая половину её правой стороны лица, качнулась в этот момент, от чего некоторые прядки попали прямо в глаз. Урахара-младшая поморщилась. — Перестань жить прошлым. Ты как та химе*** из сказки — не хочешь себя ранить, но какая-то невообразимая сила подталкивает тебя уколоть палец о смертоносную иглу веретена. И ты вечно ранишь себя о воспоминания, выбирая только самые болезненные.

— Я не химе, — вздохнула Нацуми.

— Самая настоящая, — сладко промурлыкала Йоруичи. — Кажется, уже все в сборе.

Нацуми повернула голову вправо, направляя свой взгляд сквозь стекло витрины экстерьера магазина. Там уже были и Урю, и Орихиме, и конкретно офигивающий от сложившейся ситуации Ичиго.

— Что?! Стоп! Стойте! — кричал дезориентированный встречей с одноклассниками Куросаки. — Да что это такое?! Что за новости?!

— Какой не смышлёный парень, — весело, как и всегда, промурчала Йоруичи, когда Нацуми вышла из магазина, тем самым вынеся её ко всей компании на своём плече.

— Господин Йоруичи! Госпожа Урахара! — радостно поприветствовала новоприбывших Иноуэ. Нацуми кивнула в ответ. С Орихиме она уже виделась сегодня, расшаркивания были не к чему.

— Мальчик, — продолжила Йоруичи, но уже серьёзным и будто бы укоряющим голосом, — ты хочешь сказать, что не заметил, как возросла духовная сила твоих друзей? Пока ты пытался тренировками вернуть себе силы синигами, они тоже тренировались, каждый по-своему. Вместо того чтобы задавать вопросы, поклонись и поблагодари их.

— Г… — из груди Ичиго вылетел какой-то сдавленный звук, предвещающий громкий крик. — ГОВОРЯЩИЙ КОТ!!!

— Это не простой кот, — Орихиме забавно покачала головой. — Это господин Йоруичи.

Урахара-младшая прыснула на слове «господин».

— Отложим уроки этикета и хороших манер на потом, — серьёзнее обычного сказала как отрезала она.

— Цветочек прав, — Киске похлопал в ладони, привлекая к себе внимания. Мужчина был на редкость весел, в отличие от всех здесь собравшихся. — Ну, сколько можно разговаривать на улице? Я от души приглашаю всех зайти внутрь, — он указал на дверь своего магазина.

Нацуми вместе с Йоруичи вошли первыми.

Комментарий к Глава I. Близнецы? *Бенизакура — кровавая сакура (алая сакура, красная сакура), занпакто главной героини.

**«Нацуми» записывается как 夏美. В переводе с японского это означает «лето» и «красота»

***Химе — принцесса.

====== Глава II. Добро пожаловать в Общество душ ======

Господи, а можно я временно умру, прямо сейчас? Вот здесь вот лягу в уголке тихонечко и денька на три уйду в небытие? Ты мне там все покажешь, кофейку выпьем где-нибудь, пощебечем, а тело мое пусть отдохнет от глобального недоумения, полежит ровненько.

Марта Кетро. Улыбайся всегда, любовь моя

Нацуми печальным взглядом осматривала улицы знакомого ей Рукона. За столько лет он ни капли не изменился. Та же бедность. Те же грязные здания и переулки. Тот же страх, сочившийся от душ, их населяющих. Светлая коса, волочившаяся за ней по деревянным доскам, всего за пару минут окрасилась в серо-бурый цвет, поэтому пришлось немного намотать её вокруг резинки, сооружая пучок. Всё же гигай со стрижкой-каре был куда практичнее её истинного облика. Волосы длиной в два с лишним метра пусть и ничего не весили, но цеплялись за всё что могли, а прочностью они обладали немалой. А чтобы спокойно убежать от Котоцу, их пришлось свернуть в руке кольцом дважды и держать, чтобы они не попали в него. Хоть в бою от них был прок. Да и между собой локоны не путались. Плюсы перевешивали чашу «весов пользы».

Орихиме и Урю всё так же «залипали» на блондинистую косу, как и тогда, когда впервые увидели духовную форму Урахары. Чад осматривал опустевший город. Ичиго пытался выведать у Йоруичи, куда им направляться, чтобы найти Рукию, ведь сама Сихоин отвечала только на те вопросы, на которые считала нужным отвечать. В своё время Нацуми морщилась при каждом слове недосинигами, ведь кот до сих пор сидел на её плече, а, значит, и Ичиго чуть ли не оглушал её правое ухо. Но после того, как она поставила его на место своим фирменным дьявольским взглядом, парень заткнулся и молча следовал за лидерами группы — чересчур мрачной блондинкой и говорящим котом.

Как только воодушевлённый Куросаки приблизился к границе района Сейрейтея, огораживающая стена из камня сэки-сэки тут же опустилась, чуть ли не похоронив под собой нерадивого спасателя. Нацуми тяжело вздохнула, про себя повторяя, что весь этот бред происходит ради Рукии. Мысли о Кучики её успокаивали. Её защита была всегда самой приоритетной, после, конечно, защиты брата, но тот и сам мог постоять за себя.

Стена опустилась, и тут же появился её страж — великан, охраняющий врата Белого пути. Как и всегда он, не разбирая, кто, куда и зачем, начал атаковать Ичиго.

— Довольно, страж, — Нацуми, сложа руки на груди, вышла к бьющейся паре, останавливая их бой одним лишь своим взглядом. — Мы не желаем тебе зла, Джидамбо Икканзака.

— Госпожа… Урахара? — и без того огромные глаза стража расширились, да так, что казалось вот-вот выкатятся.

Джидамбо было решил, что ему мерещится этот призрак прошлого, поэтому протёр глаза. Однако босая девушка с необычайно длинными светлыми волосами никуда не исчезла. В ней узнавалась и малышка, светлая память о которой хранится в сердцах всех бывалых синигами Сейрейтея уже как сотню лет, и её близнец, ведь она уже выросла и стала ещё больше походить внешне на брата.

Её наряды с иголочки, придающие ей кукольную милоту, сменились. Теперь уже сформировавшаяся девушка носила белое короткое кимоно и поверх — рдяного цвета хаори, перевязанное на середине талии белым хаори-химо и надетое только на одну руку. За спиной виднелась алая рукоять занпакто с золотой гардой. Её серые глаза так незнакомо тускло светились печалью и усталостью, но в них была и львиная доля решимости. Ясно было, что не по своему желанию юная Урахара вернулась в Общество душ, и своей цели она, во что бы то ни стало, достигнет.

— Господин Джидамбо, не будете ли Вы так любезны и не пропустите ли Вы нас? — как всегда почтительно попросила Нацуми. Джидамбо нахмурился.

— Вы же знаете закон, госпожа. Я не могу вас пропустить, кем бы вы ни были. Сейчас вы всего лишь рёка. И ничего хорошего не может исходить от рёка. А всё, что угрожает Сейрейтею, должно быть уничтожено.

— Много законов, но мало законности, — вздохнула Нацуми. — Господин Джидамбо, — вновь громогласно обратилась она к стражу и не продолжила, пока не убедилась, что он обратил на неё полностью своё внимание, — если этот рёка победит Вас, — имея в виду Ичиго, говорила Урахара, — Вы пропустите нас?

— Что?! — возмутился было Куросаки, но на это Нацуми лишь мимолётно взглянула на него взглядом демона.

— Пусть сначала победит, — согласился наконец Джидамбо.

— Вот и славно.

— Эй… — тихий шёпот раздался в ночи. Нацуми открыла опухшие от второго дня бессонницы глаза и повернула голову в сторону не спящего в столь поздний час Ичиго.

— Людей не зовут «эй», — девушка нахмурилась.

— Простите, госпожа Урахара, — без обычного страха в голосе перед близняшкой Киске, ответил Куросаки. От серьёзности его тона даже складки на лбу Нацуми разгладились не то от удивления, не то от интереса. — Я просто хотел спросить.

— Так спроси, — безразлично сказала Нацуми, поворачиваясь обратно к стене. Ичиго недолго смерил её взглядом и продолжил:

— Почему Вы тогда у ворот оттолкнули меня?

Нацуми задумалась. Перед глазами промелькнули сцена вчерашних событий. Вот они прибыли в Рукон. Вот Ичиго побежал сломя голову к границе. Вот опустилась стена и появился страж. Вот он согласился на поединок. Вот Ичиго выиграл. Вот Джидамбо открыл ворота. И вот… Свет солнца осветил со спины капитана Ичимару. Его занпакто сверкнул в солнечных лучах и понёсся со скоростью звука к Куросаки. Но вместо того, что вспороть грудь парню он лишь слегка «царапнул» скулу оттолкнувшей его Урахары.

Нацуми нахмурилась и непроизвольно провела пальцем по щеке в том месте, где не так давно «красовался» порез, залеченный под ноль.

— Ты бы предпочёл умереть? — скептически спросила она.

— Нет, но… — тут же рефлекторно ответил Ичиго. — Я думал, что я Вам не по душе.

— Хоть иногда и кажется, что все люди мне не по душе, Ичиго, — хихикнула Нацуми, — это не так.

— Что-то не похоже… — пробормотал саркастично старшеклассник, памятуя о том, что блондинка относится ко всем из их компании с любовью, кроме него. Его она мечтает прибить, прямо как сумасшедший папаша Куросаки. По крайней мере, складывалось такое ощущение.

От сравнения этой сильной, но доброй и хотя бы красивой девушки с его забиякой-отцом, который больше похож на совсем немного эволюционировавшую со своего уровня обезьяну-шимпанзе, Ичиго передёрнуло. Не дай Ками им быть хоть в чём-то похожими!

— Я не буду отвечать на твой глупый вопрос, — растянуто ответила она. — Скажу лишь, что ни разу ещё не пожалела о твоём спасении. И, надеюсь, так будет и впредь.

— Будет, — уверенно завил Куросаки, отворачиваясь к противоположной спине.

— Посмотрим, — Нацуми ответила с улыбкой, когда в комнате храп Ичиго уже смешался с храпом остальной компании.

POV Нацуми

На самом деле я никогда не испытывала неприязни к людям и другим созданиям. Разве что к пустым, но кто любит пустых? Я люблю людей и души, даже очень. Но вот разговаривать с ними мне особо не хотелось.

Сколько я помню свою жизнь… так было всегда. Меня трудно было вывести на разговор, разговор в человеческом понимании. Я могла вежливо отвесить комментарий по поводу чего-либо, или односложно ответить на какой-то вопрос. На весь Сейрейтей было не так много людей, способных общаться со мной более десяти минут.

И одним из них был он…

Печаль снова туманной дымкой заволокла мне разум и глаза. Но я дёрнула головой, пытаясь отогнать наваждения, и к своему превеликому неудовольствию стукнулась лбом о пол.

Только Король душ знает, какие усилия мне понадобились, чтобы сдержаться! Это не было больно, но было неожиданно и ощутимо. Всегда так со мной. Вечно мой лоб во что-нибудь врежется, или мои пальцы зацепятся за угол мебели.

Эх… мне больше века, а мои мысли до сих пор как у человеческого подростка.

И притом проблем с координацией у меня нет!

А ладно… о чём я думала?

Лет сто назад я была известна во всём Сейрейтее не только как сестра капитана Урахары, но и как самая несговорчивая и, тем не менее, милая синигами за всю историю Общества душ. Моя вежливость порой дезориентировала противников ничуть не хуже подавляющей духовной силы капитанов Готея-13. Но как это обычно бывает, произошло то, что переламывает в человеке его внутренний стержень приоритетов и принципов, превращая его в реалиста с манией к едкому сарказму. Так было и со мной.

В мире людей переживать прошлое было не то чтобы легко… но это было гораздо легче, чем сейчас, в Руконе, спустя сотню лет, когда даже воздух напоминает тебе о твоих душевных ранах. Даже стоя в пушке Куукаку, я всё равно возвращалась к событиям прошлых дней. С одной стороны, предстоящая встреча с друзьями из прошлого меня не могла не радовать. До боли в сжимающемся в предвкушении сердце радовать. Да и улыбку Рукии мне было жизненно необходимо увидеть. Но я не могу точно сказать, чего мне хочется больше – встретиться с ними, или не встретиться с ним.

Кажется, я сжала Бенизакуру, иначе я не могу объяснить странные переглядки моей команды по спасению.

Дыши, Нацуми. Всё будет хорошо.

Опусти руку, Нацуми. В тебе достаточно самообладания.

Надо спасти Рукию.

Надо увидеться с прошлым.

Прошлым, которое точно вскроет мои незажившие душевные раны.

Пушка Куукаку выстрелила.

====== Глава III. Старый-новый Сейрейтей ======

Kaza geliyorum demez

Беда не скажет: «Я иду»

Турецкая пословица

POV Нацуми

— ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! В СЕЙРЕЙТЕЙ ПОСТОРОННИЕ! ВСЕМ ОТРЯДАМ ЗАНЯТЬ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ! ПОВТОРЯЮ! ТРЕВОГА! ТРЕВОГА!

— Мне кажется, или они стали оперативнее с момента нашего ухода? — я осмотрела мечущиеся вдали чёрные точки. Сигнал предупреждения опасности звучал на всех улицах, словно бы кто-то на каждом углу говорил в рупорный громкоговоритель, хотя мы прибыли в город пять минут назад. Невольно я даже поразилась быстроте отдачи приказов.

Не помню, так ли было раньше? Неважные воспоминания в сознании со временем стали растворяться.

— Главное, чтобы нас не заметили, — промурчала на ухо Йоруичи. Как же хорошо, что при разделении я оказалась вместе с ней.

— Приложим все усилия, — я перешла на мгновенный шаг, спускаясь на улицы, и помчалась в сторону источника духовной силы Ичиго. Этот парень вечно влипает в неприятности, так что стоило его найти раньше, чем это сделает кто-нибудь из вышепоставленных синигами. Скрывать свою духовную силу я не видела смысла — её всё равно можно обнаружить только при приближении меньшем, чем три метра. Стоило построить план так, чтобы не вступать в битвы, иначе «маскировка» пропадёт.

Моим желаниям, естественно, никто потакать не стал. Спустя три квартала, как раз в тот момент, когда я остановилась из-за того, что почувствовала, как сильно возросла духовная сила Ичиго и Исиды в противоположных направлениях, нам на встречу выбежал отряд синигами. Видимо, он состоял только из молодняка, судя по их слабой реацу и тому, что никто из них меня не узнал. Обнадёживающий расклад.

— Синигами? Никогда тебя раньше не видел, — их, видимо, лидер осмотрел меня с ног до головы, задерживая взгляд на золото-алой рукояти Бенизакуры, выглядывающей из-за моей спины.

— Дурак, что ли?!

А нет, не лидер, судя по тому, как сотоварищ по команде треснул его по загривку.

— Это же рёка! — продолжал этот бойкий парень. — Белое кимоно, красное хаори, к тому же ещё и босая! Ни один синигами в жизнь бы не пренебрёг формой настолько сильно!

— Чему сейчас учат на занятиях? Как уболтать противника, чтобы он устал и ослабил бдительность? — не удержалась от колкости я. Нет, ну, а что? Если они пришли убить меня, так пусть не треплются! Я что, вечность буду ждать окончания их перепалки? Мне ещё пятую точку Ичиго и остальных вытаскивать из компостной ямы, в которую они угодили.

— Ты вообще кто? — с претензией в голосе обратился ко мне лжелидер. — Как у какой-то девчонки с такой слабой духовной силой вообще может быть занпакто? Ты позоришь имя синигами!

— Это ты зря, — промурлыкала Йоруичи.

Меня переклинило. Первым и последним, кто мне так говорил, был он.

— Достали.

Я скрипнула зубами и взялась за рукоять Бенизакуры. Пора кончать с этими придурками.

— Ну-ну, — хмыкнул «бойкий». — Посмотрим, что может такая соплячка.

На колкость я внимания не обратила. Лишь вытащила занпакто из ножен: тончайшее лезвие сверкнуло в дневном свете.

«Произнеси её полностью» — попросил елейный голос в голове. Я нахмурилась, но просьбу исполнила, хоть столь длинный ритуал и не был обязателен.

— Соберутся и опустеют облака рая, и да прольются слёзы ангелов на лепестки кровавой сакуры.

Кажется, эти придурки даже не увидели шикай Бенизакуры. Печально. Она наверняка обиделась на нерадивую хозяйку. Может, стоило вести бой медленнее?

— Ты как? — обратилась я к Йоруичи. Та лишь демонстративно начала вылизывать свою правую лапу. Я хмыкнула, но это было больше похоже на девичье хихиканье. Аррр! Никогда не получается быть серьёзной дамой!

Вернув занпакто его изначальный вид, я убрала его обратно за спину и даже не оборачиваясь на дорогу за спиной, усыпанную обессиленными синигами, направилась дальше.

Теперь моё появление здесь не тайна. Надо спешить.

— Что-то не так, капитан? — Ренджи вопросительно перевёл взгляд на главу клана Кучики. Он смотрел на него буквально секунду назад: мужчина как всегда с маской холода и некого так бесящего высокомерия со слишком идеальной осанкой сидел за своим столом и просматривал отчёты отрядов о первых действиях рёка в Сейрейтей. Но не успел Абараи моргнуть, как тот уже устремил пронзительный взгляд в окно, и это удивительно, ведь от работы его мало что могло оторвать. Разве что конец света или приказ главнокомандующего, на худой конец.

Нет. Тут было что-то посерьёзнее.

Глаза Ренджи непроизвольно расширились. Ещё никогда за сорок лет службы он не видел такого выражения лица мраморной статуи по имени Кучики Бьякуя.

Хладнокровная маска треснула. Капитан шестого отряда Готей-13 с шоком смотрел куда-то вдаль, через окно. И смотрел явно осмысленно.

Не могла же его удивить битвы рёка с Иккаку?

— Она… — не своим голосом прошептал капитан, вставая изо стола и делая два шага к окну. Этими вроде бы человеческими действиями он сильнее напугал своего лейтенанта. Потому что… ОН НЕ БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ!!!

— Капи… тан? — Ренджи ещё раз моргнул, и вот теперь перед ним уже обычный Бьякуя со своей обычной маской на лице и обычным холодным взглядом серых глаз.

— Всё хорошо, лейтенант Абараи… — ответила ледяная скульптура и вышла из кабинета.

— Куросаки, чтоб его!

Я уже третий раз меняю курс. Генштаб наверняка уже знает о моём присутствии. Ещё бы, я ведь снесла уже четвёртую группу дозорных. А Ичиго мало третьего офицера и целого одиннадцатого отряда!

Ренджи Абараи, видимо. Его реацу на уровне с реацу лейтенанта и выше. Я помню его духовную силу. Это она появилась ни с того ни с сего в нашем мире вместе с его силой. Не знаю, что у них за тёрки, но чтобы победить Абараи, Ичиго придётся попотеть. Не зря ведь силу лейтенантов уменьшают в пять раз, прежде чем отправить в мир людей.

— Как думаешь, Йоруичи, — на ходу спросила я, — кто выйдет победителем?

— Ммм… Ренджи очень силён, — задумчиво промурчал кот. Действительно, мужской голос. Заподозрить за ним женщину может лишь настоящая женщина. — Но мы будем болеть за Ичиго.

— У нас тут не ставки на футбол, — я снова скрипнула зубами.

Сила Ичиго росла, а я всё быстрее прыгала по крышам в её направлении.

====== Глава IV. Взгляд в прошлое. Часть I ======

В каждом из нас слишком много винтов, колес и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трём внешним признакам.

Антон Павлович Чехов

1892

— Бьякуя, может, хватит тренировок на сегодня? — снисходительным и как бы упрашивающим тоном спросил Гинрей у внука. Мальчик фыркнул и, опустив деревянный меч, обернулся на капитана шестого отряда.

— Ты говоришь так каждый раз, когда приходишь к нам, дедушка!

— Что поделать, если ты каждый раз тренируешься до бессознательного состояния? — глаза Гинрея блеснули старческой теплотой и любовью к бойкому парнишке. — У нас гости.

— Снова эта драная кошка? — у Бьякуи даже глаз задёргался при мысли, что эта дамочка вновь появится в их поместье и начнёт его задирать и раззадоривать. Кажется, госпоже Сихоин нравится смотреть, как он злится. И это бесит ещё больше!

— Бьякуя, будь почтительнее, — глава клана Кучики неодобрительно покачал головой, прикрыв при этом глаза. — Да, это госпожа Йоруичи Сихоин, — Бьякуя со всех сил сдерживал себя, чтобы не вздохнуть с явным разочарованием. — Но на этот раз она привела с собой друзей.

Слишком эмоциональное лицо Бьякуи сменило выражение разочарования на удивление. Казалось, он всегда считал, что у такой задиристой особы, хоть и титулованной, не может быть друзей. Или они должны быть психопатами, чтобы вынести её несносный характер.

На этот раз церемония приёма гостей происходила как и подобает. На удивление Кучики-младшего, Йоруичи не возникла перед ним из ниоткуда и не начала «с порога» выводить его из себя. Его даже заинтересовали личности друзей этой взбалмошной женщины, раз ради них она снизошла со своих облаков до этикета.

Вопреки ожиданиям Бьякуи, Йоруичи не прибыла вместе со своею делегацией. Это добавило странности в происходящее, потому как если бы она пришла «при всём параде», то было бы ясен официоз происходящего.

Йоруичи была в светском облачении, как всегда улыбалась и посылала игривые взгляды мальчику, от чего тот злился. Решив не обращать на неё внимания, Бьякуя начал изучать людей, прибывших вместе с ней.

Их было двое. Молодой мужчина и девочка возраста Бьякуи на первый взгляд.

Мужчина был худощав и высок. У него были растрёпанные необычайно светлые волосы, одна прядь которых свисала между глаз. Светлое лицо было гладко выбрито, а серые глаза светились дружелюбием. Как и Гинрей, он был одет в стандартную форму синигами и капитанское хаори с длинными рукавами поверх неё. Бьякуя с интересом осмотрел его ещё раз. Он знал, что вчера днём проходил экзамен на капитана, в котором принимали участия его дед и Йоруичи. Это означало, что этот мужчина, которого он раньше смутно знал как третьего офицера отряда Сихоин, прошёл проверку и стал новым капитаном. Интерес Кучики к его личности сразу же повысился.

Бьякуя перевёл глаза на девочку. Она была в по-девичьи светло-розовом кимоно, прихваченным на талии широким цветастым оби. Её волосы были такого же цвета, как у нового капитана, и уже сейчас, несмотря на юный возраст, необычайно длинными — одна их часть была собрана на затылке, остальная же свисала до пола, чуть ли не волочась по нему. Своё светлое лицо она прикрывала расписанным в цвета оби веером, из-под которого виднелись только её серо-голубые глаза, стыдливо опущенные вниз и прикрытые заслоном из пышных ресниц.

Пока Бьякуя рассматривал девочку, Йоруичи и его родители с дедушкой уже перекинулись приветствиями. Когда дело дошло до него, он осекся и запнулся, но, подавив растерянность и раздражение, которое вызывал в нём насмешливый взгляд Сихоин, он тоже обменялся любезностями с ней согласно этикету.

Йоруичи представила прибывшего с ней мужчину как друга своего детства и нового капитана двенадцатого отряда Готей-13, хотя последнее Бьякуя понял и без неё пятью минутами ранее.

— Добрый вечер. Возможно, вы знаете меня, но разрешите представиться. Меня зовут Урахара Киске, — отрекомендовал капитан себя маме мальчика и ему самому, так как Гинрей и Соджун были с ним знакомы и тем более пересекались несколько раз на дню. — Приятно познакомиться, — он отвесил поклон в сторону женщины.

— Добрый вечер, — ответно поздоровалась с улыбкой она и тоже поклонилась, но ниже. — Меня зовут Кучики Хаякава*. Рада нашему знакомству.

— Добрый вечер. Меня зовут Кучики Бьякуя, — парень, как и его мать, поклонился улыбчивому мужчине. — Рад знакомству.

Повисло молчание длиною в несколько секунд.

— Наверное, юная госпожа просто стесняется, — своим тёплым старческим тоном произнёс Гинрей, улыбаясь девочке. Та издала еле слышный сдавленный звук, словно бы её застукали за чем-то неприличным, и сильнее спрятала глаза.

— И совершенно зря, — Соджун, как и его отец, приветливо посмотрел на неё.

Киске немного наклонился к девочке и, положив свою широкую ладонь на её маленькое плечико, с тёплой улыбкой обратился к ней.

— Не бойся, цветочек, они не укусят тебя.

Девочка недоверчиво и жалобно посмотрела на него, но он лишь утвердительно кивнул ей в знак поддержки. Тогда она, посомневавшись ещё секунду, всё же отняла веер от своего лица, обнажая алые от смущения щёки, и, сложив его, опустила.

— Добрый вечер, — её тоненький приятный голос немного дрогнул. — М-меня зовут Урахара Нацуми. М-мне очень приятно с вами познакомиться.

И она резко сделала невероятно глубокий поклон, так и не взглянув ни на кого из семейства Кучики. Хаякава на это лишь звонко хихикнула, Соджун и Гинрей улыбнулись, а вот Бьякуя скептически рассматривал чересчур суетящуюся девочку. По его мнению, всё это её смущение было напускное, и гостья просто пыталась придать себе вид наиболее невинной овечки, делая себя в глазах парня просто глупой овцой.

— Ну, всё, — усмехнулся Киске, кладя руку ей на плечо — поклон девочки излишне затянулся. — Хватит уже, цветочек.

Нацуми выпрямилась, но глаз не подняла. Бьякуя начал в третий раз её осматривать цепким взором.

С первого взгляда было ясно, что она и Киске — родственники. Те же глаза с разницей в том, что у Нацуми они были смешанны с небесной голубизной. Те же светлые волосы. Та же форма лица, разве что у неё она была более сглаженной в силу возраста и пола. О цвете кожи и худощавости и говорить не нужно.

— Это Ваша дочь? — в лоб задал интересующий его вопрос Бьякуя Киске. На секунду на лице капитана выразилось недоумение. Хаякава неодобрительно посмотрела на сына.

— Нет. Это моя сестра-близнец, — спокойно ответил Киске, снова улыбаясь. Нацуми зарделась ещё больше.

— Близнец? А почему она тогда такая маленькая? — всё спрашивал Бьякуя, чем рассердил свою мать.

— Ну, хватит уже, Бьякуя, — она кольнула взглядом сына. — Неужели ты не видишь, что причиняешь госпоже Нацуми неудобства своими расспросами?

Девочка и правда выглядела потерянной и расстроенной. Нацуми вновь спрятала лицо за веером и отвернула голову, смотря в пол.

— Извините его, пожалуйста, — с милейшей улыбкой обратилась Хаякава к Киске. Видимо, разговаривать с девочкой не было смысла — она была до крайней степени стеснительной. Хаякава посчитала, что не стоит причинять ей неудобство словами.

— О, не стоит извинений, — замахал рукой Киске, глупо улыбаясь. — Нацуми у меня девочка крайне не разговорчива, ко всему прочему — до жути легко смущаема. Я посчитал, что общество детей её возраста пойдут ей на пользу.

— Конечно, — улыбнулся Соджун. — Эмоциональности Бьякуи хватит на весь Сейрейтей.

— Папа!

В ответ на вскрик сына, Хаякава вновь кольнула его взглядом и тот, сложив руки на груди, гневно отвернулся от компании взрослых и вновь стал искоса рассматривать грустный блеск в глазах Нацуми. Ему и самому захотелось доказать, что эта девчонка на самом деле не та, за которую себя выдаёт и что она уже после первой игры будет кричать громче любого невежи и гоняться за ним по всему полю. В голове он даже построил план, как будет насильно выводить её на контакт и сожжёт эту её овечью шкуру**.

От цепкого взгляда Йоруичи не ускользнул интерес наследника клана Кучики к печальной малышке. Она с хитрой улыбкой на губах то и дело кидала на него взгляды, а тот и не замечал её вовсе, полностью поглощённый своими планами по раскрепощению Урахары Нацуми.

Комментарий к Глава IV. Взгляд в прошлое. Часть I *Хаякава (速川) – бурный поток.

Имя матери Бьякуи не упоминается в «Блич», поэтому в моём фанфике её будут звать именно так.

**сожжёт овечью шкуру — отсылка к сказке «Царевна-лягушка». Главный герой по незнанию сжёг лягушачью шкуру своей возлюбленной, что мгновенно повлекло за собой цепь различных событий.

Но вы, конечно же, её читали, и в моих разъяснениях не было смысла…

====== Глава V. Взять под стражу ======

Мы ностальгируем по тому, что сами выбрасываем на помойку.

Чак Паланик. Уцелевший

В зале собрания как всегда висела тишина. Ни один капитан не нарушал её, предпочитая сперва выслушать всё то, что хочет сообщить им главнокомандующий, а потом уже выступить с предложениями, комментариями или просто промолчать. Генрюсай не заставил себя ждать.

— Положение критическое, — начал он своим скрипучим старческим голосом. — Теперь в Готей-13 стало на одного лейтенанта меньше. Мы больше не можем поручать это дело младшим офицерам. Плюс ко всему, недавние события заставляют меня склоняться к выводу, что в состав группы прибывших рёка входит бывшая синигами с очень редким и чрезвычайно действенным талантом.

— Вы говорите о внезапном опустошении четырёх дозорных групп, господин главнокомандующий? — Тоширо с мастерски скрытым любопытством посмотрел на Ямамото.

— Да, — кивнул он в ответ. — Как я и говорил, я всё больше склоняюсь к тому, что в Сейрейтей вернулась юная Урахара Нацуми.

В ответ на слова главнокомандующего Кенпачи и Ичимару широко улыбнулись. Айзен и Рецу тоже проявили признаки симпатии к названной персоне, но не выдали это так явно, как они. Маюри нахмурился, Сюнсуй мельком взглянул на Бьякую, но так как тот подозревал о её прибытии, то не дал своей маске снова позорно треснуть перед всеми капитанами. Все остальные оставались хладнокровны, как и он.

— Яма-джи, не хочешь ли ты сказать, что… — Кьёраку не закончил своего предложения, надеясь, что Генрюсай поймёт его с полуслова. Капитан первого отряда нахмурился и вздохнул.

— Я поручаю вам в обязательном порядке найти Нацуми и взять под стражу. Прошу, не вредить этой особе — она весьма чувствительная и хрупкая девушка.

— Как быть с остальными?

— Своими действиями рёка объявили нам войну, — уверенно сказал главнокомандующий. — Угроза должна быть устранена.

POV Нацуми

— Надо же, он победил…

Я с сомнением осматривала разрушенную площадь. Ни Ичиго, ни кого-либо другого из нашей команды здесь не было. Но были суетящиеся вокруг поверженного красноволосого парня синигами. Видимо, это и был Абараи Ренджи.

— А ты сомневалась в нём, — с упрёком промурлыкала Йоруичи. Я лишь фыркнула в ответ.

— Эй! Смотрите! Там, на крыше!

— М?

Я вновь посмотрела вниз. Видимо, эти недотёпы всё же заметили нас. Интересно, это — просто удача, или они почувствовали силу Йоруичи? Или даже мою? Может, в Сейрейтей ещё остались обнадёживающие юнцы…

— Это же… — пробормотал блондин. Хммм… кто это? У него шеврон на руке. Лейтенант? С такого расстояния я не могу определить, какому отряду он принадлежит. Ей, да у него же чёлка почти как у меня! С чего это он меня косплеить решил?!

— Это госпожа Урахара!

— А? — уже во второй раз удивилась я.

Не помню его… Возрастом, вроде, как Абараи. Если так, то он не должен меня знать.

— Ты была права, — от чего-то довольно сказала Йоруичи, — они действительно знают, что ты здесь.

— Ну, или узнают из донесения этого парня.

Мгновенный шаг, и я вместе Йоруичи исчезла.

Ичиго был недалеко. Когда я с Йоруичи наблюдала за синигами с крыши барьера одной из площадей, он уже вступил в схватку с Кеном. Какой прыткий пацан, до жути просто.

Мы прибыли на место битвы как всегда тогда, когда все страсти улеглись. Кенпачи не было, был Ичиго весь в крови, валявшийся в каменной воронке, оставленной здесь явно не дизайнерами Сейрейтей.

Быстро отклонив предложение Йоруичи превратиться в абсолютно голую девицу и помочь мне транспортировать парня, я взвалила Куросаки на свой горб и потащила в укрытие. Пещера для этого прекрасно подошла.

В кидо я мастер мастеров только тогда, когда поглощаю часть духовной силы хотя бы капитанов. Но на путь возвращения меня хватило — раны Ичиго на глазах срастались, но этого было по-прежнему не достаточно, чтобы идти в новый бой.

— Куросаки Ичиго, ты либо невероятно сильный человек с манией к самоубийству, либо безумец.

Мой взгляд невольно упал на полуразрушенную маску пустого. Явытащила её из-за пазухи Ичиго, когда перевязывала его бессознательное тело. Прорези в кости зловеще смотрели на мир, а зубы без десен прибавляли ей баллов 100 к жуткости.

Видимо, в мире появился девятый…

Пока Йоруичи объясняла суть происходящего и положение наших дел очнувшемуся парню, я рассматривала рукоять и клинок Бенизакуры. Когда я в очередной раз повернула её под углом, лезвие блеснуло на солнце и в идеально зеркально поверхности отразились его глаза. Нет, это не было иллюзией, игрой преломлённого света или, там, миражём. Просто иногда он мерещится мне. В толпе среди прохожих. В очередях супермаркетов. В зеркалах или в отражающей свет глади воды. Его образ вечно преследует меня, снова и снова напоминая о прошлом. Снова и снова вскрывая душевные раны.

— Ей, Нацуми! — позвал меня женский голос. Я подняла взгляд от клинка и скептически осмотрела человеческую форму Йоруичи.

— Надо же…

— Давай вот без твоих комментариев, — почти огрызнулась она. — Ичиго сбежал!

— Ась?

И, правда, рыжеволосый парень не лежал на отведённом ему месте. Лишь скомканное одеяло и капли запёкшейся крови вокруг говорили о том, что здесь был раненный.

— Чёртов Куросаки!

Я подскочила с места и понеслась из пещеры. Видимо моя демоническая аура на несколько секунд лишила её даже способности двигаться. Но спустя полминуты она уже бежала впереди меня по направлению к башне раскаяния. Туда, откуда исходила сила Ичиго, Рукии, Гандзю, какого-то неизвестного, капитана Укитаке и… его.

— Чёртов Куросаки! — снова выругалась себе под нос я.

====== Глава VI. Арест за побег ======

Комментарий к Глава VI. Арест за побег давайте о ненасущном

Не так давно мне сказали, что якобы Киске – это фамилия, а Урахара – имя. Оскорбившись таким недосмотром, я полезла в интернет чтобы выяснить всё. В результате моего мини-исследования, я пришла к выводу о том, что менять ничего не буду. Несколько пунктов «за»:

1. Имя данного героя пишется так 浦原 喜助, что переводится соответственно как Урахара Кисуке (произносится как Кискэ). Все мы знаем (надеюсь, что все), что в Японии пишется сначала фамилия, а потом уж и имя. К слову, по такой же аналогии пишутся имена и других героев – Куросаки Ичиго, Кучики Бьякуя, Абараи (Абарай) Ренджи и тп.

2. Вспомним обращения подчинённых к офицерам высшего ранга: Кьёраку-сотайчо (главнокомандующий) Кучики-тайчо (капитан), Абараи/Абарай-фукутайчо (лейтенант) и тд. Аналогия ясна: ранг + фамилия. Как мы помним, Айзен обращался к Киске «Урахара-тайчо» или «капитан Урахара».

3. Вспомним обращение Йоруичи к нему. Она называет его «Киске». Я, конечно, понимаю, что это ничего не значит, Ичиго вон с Орихиме кличут друг друга по фамилии и ничего, но! Факт в том, что они практически всех так кличут, а вот Йору зовёт обычно по имени.

4. Вспомним место работы бывшего капитана, а именно его магазин, который так и называется «Магазин Урахары». Проводим аналогию с клиникой Куросаки.

Не буду говорить о фандомвики и других материалах, думаю, этого будет достаточно.

Киске и Нацуми носят фамилию Урахара и никак иначе. Если у кого-то возражения – прошу обоснований, а не голословия.

— Не ходи туда, там тебя ждут неприятности.

— Ну как же туда не ходить? Они же ждут!

Котенок по имени Гав.

— Невероятно! Просто невероятно! — тараторил Ханатаро. Такое удивление синигами было понятным — бой на мосту перед башней просто завораживал. И ведь дрались не абы кто, а Куросаки Ичиго и сам Кучики Бьякуя. — Господин Куросаки сражается с Капитаном Кучики на равных!

По шокированному выражению лица Рукии сложно было что-то понять. Она или восхищалась Ичиго и была согласна с Ханатаро, или пророчила сама себе смерть друга от меча брата, поэтому страх и сковал её тело.

После того как прошла очередная серия ударов, а Ичиго приземлился на мост, чтобы перевести дыхание, Бьякуя размеренно заговорил:

— Всё ясно. Видимо ты освоил больше, чем я предполагал. У меня хм… нет выбора, — он поднёс свой занпакто к груди так, что заточенный конец лезвия находился в нескольких сантиметров от его лица. — Прежде чем ты возгордишься до небес, придётся показать тебе, какая огромная пропасть лежит между нами. Тебе и за тысячу лет не сравниться со мной в силе.

Он резко развернул клинок плоской частью к себе. Казалось, что из-за быстроты движений даже тонкий металлический звон пронизал вмиг отяжелевший от ожидания воздух на мосту.

— Нет, Ичиго! — нашла в себе силы крикнуть Рукия. — Беги!

— Осыпайся… — размеренно, как подобает настоящему аристократу, начал Бьякуя. Лезвия Сэнбонзакуры вмиг засветилось розоватым цветом, и тут…

Воздух засвистел. Глаз успел уловить только, как длинная белоснежная лента оплетается вокруг стали занпакто — холодной, как и её владелец. Она вмиг скрыла под собой сияние духовного меча, не давая Кучики высвободить его силу. Как лента оказалась в таком положении и кем была наброшена, оставалось гадать лишь долю мгновения, так как на мосту уже появилась никто иная, как Йоруичи, сдерживающая её конец в свой руке.

— Неужто ты? — почти удивлённо спросил капитан шестого отряда. Он ожидал увидеть другую старую знакомую, ведь именно её приближающееся реацу он чувствовал вот уже десять минут.

Он всё всматривался в незваную женщину, но проходили секунды, её кожа не светлела, волосы не вырастали и не сменяли цвета, а раздражающая улыбка, преследующая его всё детство в кошмарах, не стёрлась с не менее раздражающего лица.

А ведь прошло сто лет! Надо отдать должное этой дранной кошке, она почти смогла разбить его маску хладнокровия, но всё же с ней Сихоин не сравниться. Ей требовалось лишь немного задействовать свою реацу за многие километры от него, как он уже потерял самообладание.

— Давно не виделись, — пусть и в виде человека Йоруичи продолжала мурлыкать слова; она элегантно встала на ноги, не отпуская ленты, и с улыбкой кота обернулась, — малыш Бякуя.

— Сихоин Йоруичи, — не то поприветствовав женщину, не то снова с ощутимой долей разочарования убедившись в том, что она не иллюзия, ответил Кучики.

— Йоруичи, ну как так можно? — раздался ещё один наигранно упрекающий женский голос за спиной у Бьякуи. Все обернулись на привалившуюся поясницей к барьеру моста девушку, сложившую руки на груди. Длинная коса, обвязанная несколько раз вокруг высокого пучка на макушке, уже не волочилась по земле, а едва-едва щекотала низ её икр. — Какой он тебе «малыш Бякуя». Это ведь господин капитан шестого отряда Кучики Бьякуя.

И снова на какой-то миг маска дала трещину.

Этот голос. Он изменился. Он повзрослел. Он наполнился ядом сарказма и болью века, проведенного в вынужденном проживании в Мире живых. Но всё же он его узнал, и узнал бы из тысячи голосов, даже если бы они звучали одновременно, сливаясь в гул.

Только он мог так взбудоражить его. Ещё на первых звуках что-то расцвело прямо посреди груди, изнутри защекотало его лёгкие и сердце. Не громкий, но и не тихий, до мурашек красивый, текучий, словно мёд, сладкозвучный. Ни нотки усталости, ни сарказм не смог испортить его.

Его словно создавали для самой искусной певуньи за всё время существования самой жизни. Он был верхом идеала для него. Он был самым желанным звуком, услышать который ему удалось только спустя век в весьма премерзких обстоятельствах.

— Действительно, — ухмыльнулась Сихоин, тут же вырывая Кучики из мгновенного плена сладких нот речи блондинки. — Как я могла забыть?

— Кто эти дамы? — шепнул Ханатаро Рукие. — Я их не знаю.

— На…цу? — Рукия не ответила на вопрос, лишь ошеломлённо смотрела на возникших из ниоткуда девушек. Названная блондинка, качнув чёлкой, повернулась к Кучики-младшей и упрекающе кольнула её взглядом не понятно за что.

— Леди Урахара, — всё так же не меняя тона, сказал Бьякуя. Нацуми не обернулась к нему, выжидая, пока он отвернется и перестанет пилить её взглядом. Он даже почти вздохнул, надежды на хорошую встречу, таящиеся глубоко в его сердце всё минувшее столетие, рассыпались на глазах в пух и прах, словно бы Сэнбонзакура вышел из-под контроля и начал пакостить.

Она изменилась. Выросла, не так, чтобы намного, но выросла. И способ отстричь волосы так и не нашла или не искала вовсе. Слишком бледная, из чего Бьякуя сделал вывод, что она вовсе забыла о такой важной штуке, как солнце, и просидела все эти годы где-нибудь взаперти. Раньше она чаще бывала на улице, и её кожа имела цвет на несколько тонов теплее. Худощавость взрослого молодого тела бросалась в глаза явственнее, она стала слишком сильно внешне походить на своего брата, однако женственные черты и округлые линии лица, плеч, груди, бёдер заставляли мысленно дать себе рукой по лбу за такое глупое сравнение. Весьма и весьма глупое, хоть сравнивать близнецов было вполне нормально.

— Прямо встреча старых друзей, — растеряв всю свою весёлость, съязвила Йоруичи. Бьякуя, не став тратить своё время на близняшку бывшего капитана двенадцатого отряда (читайте как: не в силах был смотреть на неё столь долго), вернул свой взгляд на Сихоин. После он дёрнул рукой, обрывая ленту скрывшую под собой заточенную сталь. — Стоп, — спохватилась тут же женщина. — А чёй-т она леди, а я нет?

— В прошлом ты командовала нашей разведкой и возглавляла первый карательный отряд. Сихоин Йоруичи, — снова тем тоном повторил он. — Давненько мы не видались. Сто лет как. Я думал, тебя уже нет в живых.

— Думал или надеялся? — снова съязвил медоточивый голос. Бьякуя уже начал осознавать, в какую занозу превратилась Нацуми за то время, что они провели порознь, и мысленно спросил себя, как он вообще мог по ней скучать.

— Йоруичи, госпожа Урахара, — заговорил, наконец, Ичиго, — вы пришли мне на выручку?

Йоруичи поморщилась и пробурчала что-то про несправедливость и фамильярность, но её никто и не слушал.

— Вообще-то я пришла отрезать тебе ноги, наглый пацан, чтобы ты больше и подумать не смог о побеге, — дьявольская аура заплясала вокруг Урахары, заставляя Ханатаро и Рукию дрожать от страха.

— Спасибо, — усмехнулся Куросаки. Вновь, как тогда, в доме Куукаку, этот взгляд не подействовал на него. — И извините меня за всё. И не могли бы Вы с Йоруичи не мешать мне. Я сам с ним разберусь.

— Тц… Ичиго, я, конечно, понимаю, что каждый имеет право быть глупым… но ты злоупотребляешь этим, — Нацуми оттолкнулась от барьера и встала напротив парня так, что их теперь разделял только Бьякуя. Сам Кучики боковым зрением следил за передвижениями девушки, не предпринимая никаких действий. — Ты не понимаешь, о чём говоришь. Тебе не совладать с ним, — она взялась за золото-алую рукоять, но занпакто вытаскивать не спешила.

— Я не ослышалась? — Йоруичи повернула голову в сторону Ичиго. — Ты надеешься победить его? Ты? Его?

Вмиг Йоруичи исчезла, а затем появилась около Куросаки. Её рука была прямо в его не зажившей ране: алая кровь в момент окрасила искусно наложённые бинты.

Действия Сихоин поразили всех на мосту, кроме Урахары. Она печально смотрела на то, что её в кои-то веки блистательной врачевательной работе пришёл конец. А она ведь использовала 17 уровень!

И плевать, что у кайдо нет уровней!

Когда Йоруичи вытащила руку из раны, Ичиго уже был без сознания и заваливался вперёд. Сихоин в момент поддержала его за плечи, не давая его лбу поцеловать мост.

— Лекарство? — задумчиво пробормотал молчавший до этого капитан тринадцатого отряда. — Гатен или оутэн? Ты ввела ему напрямую какой-то сильный анестетик? И что будет дальше, Йоруичи?

— Укитаке, — устало попросила женщина.

Нацуми перевела взгляд на беловолосого капитана, а потом на Гандзю. Картина истекающего кровью парня ей не понравилась, алая жидкость сочилась будто бы прямо из кожи — настолько сильно он был ранен Сэнбонзакурой Кучики.

— Укитаке-сан, человек, что лежит за Вами…

— Он ещё жив, Нацуми, — улыбнулся Джуширо девушке, предварительно осмотрев Шибу. Она только кивнула в ответ.

— Ничего у вас не получится. Отсюда вам не сбежать, — Бьякуя вроде бы устало прикрыл глаза, но кто разберёт его эмоции? — Приказ был арестовать только Урахару. Остальные подлежат уничтожению.

— Вы что же, — хихикнула Нацуми, — надеетесь меня арестовать, господин капитан Кучики? Как самонадеянно Вы заговорили.

— Что-то я не помню, малыш Бякуя, чтобы ты хоть раз выиграл у меня в пятнашки, — добавила Йоруичи, подтверждая и дополняя слова свой партнёрши. — Вообще-то, мне уже пора, — извиняюще улыбнулась она. — Цветочек. Я надеюсь на тебя.

Воздух свистнул и совсем не из-за применённого Сихоин сюмпо. А дальше был металлический лязг встретившихся лезвий.

POV Нацуми

Ненавижу этот его взгляд. Он словно способен проникнуть в самую глубину моего сердца. Разворошить и без того вечно ноющие куски кое-как собранной души.

Больно. Как же больно!

Такой родной взгляд.

Аааа! Концы дыры в моей вечно обнажённой душе пульсируют невыносимой болью. Мои ноги подкашиваются только от одного взгляда в эти серо-лавандовые глаза. От одного взгляда этих серо-лавандовых глаз.

Он отворачивается, и я вздыхаю. Не понятно как — с облегчением или же с разочарованием. Рукоять Бенизакуры, кажется, нагревается в моей руке и вот-вот сожжёт плоть, но это не так.

Это я так сильно горю. Горю от бессилия.

Мне не победить. Я это знаю. Этому есть много причин.

Он просто быстрее. Он просто сильнее. Он просто он.

Он — мраморная статуя. А я борюсь с внутренними демонами.

«Бенизакура, давай!»

Концы занпакто тут же началось вытягиваться в противоположные друг от друга стороны с разной скоростью. Рукоять удлинялось до того момента, пока я не почувствовала тёплую сталь в ладони. Алая коса была всего мгновение занесена за моей спиной, а после уже повстречалась с Сэнбонзакурой Кучики, пытающейся достать лиловые волосы Йоруичи.

— Что ты делаешь, Нацу? — Бьякуя нахмурился. Чёрт, он снова назвал меня так! А где же его бесящее «леди Урахара»? Пусть лучше зовёт меня так, словно бы нас больше ничего не связывает, кроме вежливости да знания фамилий с рангами.

Но хоть теперь в кои-то веки на его лице промелькнули эмоции. Но вот только… чтó они отражали? О чём думает этот человек, эта вечная загадка?

— Тебе не одолеть меня, — высокомерие и непомерное самомнение в голосе. Но он чертовски прав.

— Да… — звуки из горла выходили сдавленными, из-за напряжения, с которым Кучики давил своим занпакто на мой шикай. — Я знаю.

Мышцы рук сводило от той силы, с которой он припечатал меня к мосту. Он мог раздавить меня, как шарик с водой, не призывая ни шикай, ни тем более банкай. Даже подавляющая волю его реацу была не нужна.

Какая же я слабая.

Надавив сильнее на рукоять, я, наконец, расцепила лезвия Сэнбонзакуры и Бенизакуры, отпрыгнув от капитана на три метра. Взметнувшаяся в полёте чёлка вновь залезла в глаз: я поморщилась и медленно поправила волосы. Кучики не сводил с меня взгляда.

Боже, отвернись!

— Идите, — обратилась я к Йоруичи. Она стояла на крыше здания, которое соединял мост с башней раскаяния.

— За три дня, — начала Сихоин, выделяя каждое слово, обращаясь к нему. — За три дня я сделаю его сильнее тебя. Так что придётся тебе пока довольствоваться Нацуми.

Вот спасибо, подруга! Нет, ну она могла молча уйти?!

Меня этому бесчувственному монстру будет явно не достаточно.

Стоп. Что он там говорил об аресте Урахары?

конец POV Нацуми

— Хочешь последовать за мной?

Бьякуя прошёл пару шагов вперёд и тут же замер — в паре миллиметров от кончика большого пальца его правой ноги опустилось лезвие Бенизакуры. Только после этого раздался свист и громкий звук разломавшейся доски — щепки взметнулись вверх, доставая до уровня его лица.

— Не так быстро, капитан, — Урахара твёрдо смотрела в глаза Кучики, пока вытаскивала из проделанной занпакто расщелины своё массивное оружие, взваливая его себе на хрупкое плечо.

— Нацу, — обречённо протянул Бьякуя, прикрывая глаза. — Я не хочу с тобой драться.

— Да, — кивнула она. — Я тоже. Не хочу, чтобы Вы со мной дрались, — намеренно выделяя местоимение для большего контраста их обращений друг к другу, говорила девушка. — Возможно это и покажется странным, учитывая бой, что я намеренно Вам навязываю, дабы моя подруга унесла отсюда моего раненого друга, но я люблю жизнь.

Урахара вернула занпакто изначальный вид и спрятала его в ножны за спиной. Не глядя и не используя боковое зрение. Она просто знала, как именно надо задействовать свои мышцы, чтобы в слепую попасть прямо в тончайший разрез для клинка. Этот факт лишь лишний раз подтверждал то, что девушка использовала своё оружие не раз в месяц или больше, а проводила значительную часть времени за тренировками.

Бьякуя взглянул на крышу. Йоруичи там уже давно не было. Её духовная сила исходила откуда-то из глубин Сейрейтея, а это значит, что найти её теперь будет невозможно.

Кучики тоже убрал Сэнбонзакуру.

— Ну… И что с тобой делать? — он посмотрел на Урахару. Девушка демонстративно отвернулась и сложила руки на груди. Её чёлка почти полностью скрывала её лицо от цепкого взгляда Кучики. — Ясно. Ну, если ты сдаёшься с миром…

Нацуми фыркнула. С миром она сдаваться точно не собиралась, но вот пока что поделать ничего не могла.

Она тут же начала обдумывать тактику. Йоруичи оставила её в лапах врага, и теперь надо было экстренно придумывать план высвобождения. Таких планов в голове тут же возникло восемь, спустя пять секунд к ним прибавилось ещё три, включающих в себя ещё и спасение Рукии. О Гандзю речи идти не могло, она не могла излечить его раны своими силами. А мальчик, чья реацу исходила на протяжение их разделения от Куросаки и Шибы, сейчас был в меньшей опасности, чем все рёка и Кучики-младшая.

Воздух просвистел рядом с её ухом, а когда звук стих, она уже стояла связанная по рукам за спиной. Прямо перед ней стоял Кучики, сверкая серыми глазами.

Теперь количество планов уменьшилось до трёх.

— Ты арестована по приказу Главнокомандующего Готей-13 и капитана первого отряда Генрюсая Ямомото.

====== Глава VII. Кен и Мелкая ======

Ты вступаешь в эпоху женщин. Запомни поэтому: только безнадежные кретины хотят доказать женщине свою правоту и взывают к ее логике.

Эрих Мария Ремарк

POV Нацуми

— Йо, мелкая.

— Привет, Кен.

После происшествия на мосту он ушёл, поручив меня Укитаке. Ну, и слава Королю душ. Находиться в его обществе было с каждой секундой всё больнее и труднее. Его снисходительность, которую он постоянно проявляет ко мне, раздражала, словно я соплячка ни на что не годная, которая вечно лезет в неприятности, а он весь такой из себя добродетель, вытаскивает меня из задницы.

С каких пор это я стала Ичиго, а? Это он засранец с манией к геройству! Я честно оцениваю свои силы и знаю, что в жизнь не смогу победить Бьякую.

Потому, что ни в жизнь не захочу этого. И потому, что он просто сильнее.

Было приятно встретиться с Джуширо. Его улыбка всегда способна успокоить мою душу и утихомирить мой внутренний раздрай. Он говорил со мной так, словно мы не было этой пропасти в сто лет между мной и Сейрейтей. Даже развязал меня от пут Бьякуи.

Кионе и Сентаро было приказано проводить меня в отведённую мне камеру, но на пути нам встретился Кенпачи. Как и сто лет назад, он скалился, шрам вместе с мимикой на его лице плясал, колокольчики в волосах звенели, а взгляд как всегда сквозил весельем, граничащим с безумием. Только Ячиру с ним не было что-то.

— Дальше я сам провожу пленницу.

— Н-но, капитан Укитаке… — попыталась что-то проблеять Кионе, но взгляд Зараки заставил её замолчать. Так вот как я выгляжу со стороны в такие моменты. Впечатляет.

— Капитан Зараки, — начал Сентаро, — госпожу Урахару арестовал капитан Кучики. Вы ведь понимаете, что будет, если она немедленно не проследует в её камеру.

— Намекаешь на то, что я не справлюсь с какой-то соплячкой, а?

И снова это аура дьявола. Аж меня пробрало. Я чувствую, как поджилки дрожат. Ужас!

— Никак нет, капитан! — срывающимся голосом ответил Коцубаки. Кенпачи оскалился. — В-вот её занпакто.

— То-то же, — Зараки улыбнулся, принимая в руки Бенизакуру. Я нахмурилась. Ей явно не понравится эта игра в эстафету. Мне точно от неё влетит.

— Прошу прощение, капитан! — Сентаро поклонился. Кионе гневно взглянула на него и завизжала:

— Какой ты хитрый, Коцубаки! Капитан, — она посмотрела на Зараки, — я виновата в двое больше! Прошу извинить меня! Я готова понести наказание!

— Опять они за своё, — я тяжело вздохнула.

Пока эти двое цапались, Кенпачи дёрнул меня за руку и кивком головы показал следовать за ним. Повинуясь голосу разума, я решила не пререкаться с Зараки.

Мы дальше пошли по энгава, затем перешли на дорожку. Кенпачи вёл меня в казармы, а точнее — в лазарет своего отряда. Я почти не удивилась этому — сразу было понятно по его виду, что ни в какую камеру он меня сажать не собирался.

Лазарет выглядел так же, как и всегда. Здесь пахло травами, в отличие от резких запахов лекарств в больницах людского мира. Сама атмосфера словно окутывала и расслабляла, духовная сила из воздуха поглощала раз в пять легче.

Единственное, что здесь было неприятно — кровь. Та, что запеклась, имела резковатый, но не выраженный запах ржавчины. Свежая источала почти неуловимый солоноватый, даже какой-то железный аромат. Кровь сквозных ранений, которая почти никогда не переставала течь, не успевая свёртываться, пахла приторно-тяжело, омерзительно, как гниль.

От этого запаха у меня потемнело перед глазами. Я зашаталась, ноги подкосились. От поцелуя с полом меня спас Зараки. Капитан подхватил моё безвольное болтающееся тельце и понёс в одну из комнат лазарета.

— Битый не битого несёт… — протяжно пробормотала я.

— Заткнись, мелкая.

За дверью находилось много различных источников духовных сил. Одна из них была мне слишком хорошо знакома.

Кенпачи открыл дверь. Мои предположения подтвердились: здесь действительно была Орихиме. Рыжеволосая красавица была одета в форму синигами и выглядела весьма и весьма презентабельно, ни одной царапинки, ни одного синячка. На лице — улыбка, впрочем, как и всегда. Девушка тут же подскочила при виде меня — видимо цвет моего лица мог соперничать по бледности с извёсткой — и начала предлагать свою помощь. После многочисленных отказов и одного «дьявольского взгляда», она, наконец, успокоилась.

— Леди Урахара! — в один голос поздоровались со мной Иккаку и Юмичика. Я приветливо улыбнулась им и, вспомнив прежние привычки, прогнулась в почтительном поклоне.

Вот! Им прогнулась, а для него ничего не сделаю! И всё равно, чей он там глава какого холма на каком отшибе в какой деревне! Пусть знает своё место! Никому не позволено меня вводить в смущение, потом связывать, а потом ещё и на Укитаке скидывать!

Ну, всё, хватит орать у себя в голове, всё равно же даже и звука не произвела на свет, а нервы у меня не железные.

Юмичика ко всему прочему поцеловал мою руку, окинул меня взглядом обожания и отвесил пару комплиментов. Что поделать, эта первая красотка на Сейрейтей всегда была без ума от, цитирую, «куколки двенадцатого отряда».

Все расселись. Я посмотрела на Зараки.

— Ну. И зачем мы здесь?

— Мне нужен Ичиго, — оскалился Кенпачи. Я вздохнула.

— Допустим. Мы-то тут причём?

— Вы приведёте нас к нему.

конец POV Нацуми

Нацуми и Кенпачи вышли в коридор, чтобы дальнейший их разговор не услышали ни его офицеры, ни Орихиме, ни тем более любопытная и вездесущая лейтенант одиннадцатого отряда. Урахара наблюдала за суетящимися лекарями, которые, казалось, не обращают на неё никакого внимания.

— Это просьба, — добавил Зараки, напряжённо вглядываясь в вернувшее краски лицо Нацуми.

Девушка выглядела как ледяная глыба снаружи, однако внутри неё кипели эмоции. Ей хотелось кричать, кого-то ударить, выплеснуть скопившуюся в ней духовную энергию тех идиотов из дозорных отрядов. С каждой секундой сдерживаться было всё сложнее.

— Дело не в этом, — она, наконец, открыла серо-голубые глаза. — Орихиме и сама могла бы вам помочь.

— Ты считаешь, что мне лучше отправить тебя в камеру?

— Возможно. Не исключено, что кто-нибудь в скором времени захочет наведаться ко мне. И тогда проблем не оберётся Укитаке-сан и Кионе с Сентаро, а потом и ты.

— Г-хи, — сдавленно хохотнул Кенпачи. Эта девушка как и сто лет назад его крайне забавляла. Пусть она и сама растеряла свою извечную жизнерадостность, она сама того не замечая выдавала вещи, которые, по его отнюдь не скромному мнению, были достойны финала конкурса юмора Сейрейтей. — Разберёмся.

— Раз уж ты меня избавил от перспективы заключения, может и отпустишь?

— И куда ты пойдёшь, мелкая? Если снова наткнёшься на Кучики, меньшее, что он сделает, чтобы удержать тебя в узде, — отрежет ноги и самолично запрёт в камере.

— Ты ведь не считаешь, что я случайно встретилась с ним около башни, куда вся наша команда и направлялась? — Урахара выгнула бровь.

— Нет, конечно, — Зараки снова оскалился, складками лица «собирая» шрам. — Я вообще удивился, что между объявлением рёка в Обществе душ и вашей встречей прошло так много времени.

— А ты думал, что я сразу же брошусь на поиски Бьякуи?

— Скорее уж наоборот — он поспешит тебя арестовать.

— Пф…

— Иди уже, — вздохнул Зараки и протянул Нацуми Бенизакуру. Смотреть на топчущуюся на месте девушку у него уже не было сил. Урахара улыбнулась, приняв клинок, и тут же пропала.

====== Глава VIII. Сорванная казнь ======

В жизни каждого человека бывают минуты, когда для него как будто бы рушится мир. Это называется отчаянием. Душа в этот час полна падающих звезд.

Виктор Гюго

Пробил час.

Казнь началась.

Рукию повели на плаху.

Сокёку освободили. Сила огненного жара копья правосудия достигала даже Рукона, что уж говорить о синигами Сейрейтея.

Нацуми стояла у подъема на утёс Сокёку, ожидая, когда нерадивый ученик её брата и Йоруичи, наконец, прибудет сюда. Каждую секунду она отдёргивала себя от необдуманных действий. Время текло слишком быстро, а вот Ичиго не появлялся слишком долго. Когда, наконец, она решила самой устроить диверсию, рыжеволосый парень в своей обновке изволил явиться.

— Скажите уже что-нибудь, — Куросаки со страхом ожидал реакции на его появления от Урахары. Вокруг девушки на удивление не появлялась аура демона.

— Уж лучше я промолчу.

Она перевела взгляд туда, где бушевал огонь. Голубое небо стало оранжевого цвета, его то и дело пересекали игривые языки пламени Сокёку.

— Вперёд.

Ичимару посеял в моём сердце волнение. Но теперь там опять воцарился покой. Может, благодаря обещанию главнокомандующего? Или оттого, что мой брат без сожаления отвернулся от меня, когда я в волнении так позорно цеплялась за жизнь?

— Спасибо за всё, брат мой.

Путы растворяются. Сокёку овладевает моим телом. Оно сковывает мои руки и ноги невидимыми путами.

Не шевельнуться.

Не выбраться.

И я взлетаю вверх, пока не достигаю плахи.

Но мне не страшно.

Сокёку пробуждается. Его сдерживаемый жар опаляет моё тело. Я плавлюсь изнутри только при виде гигантского феникса Кико.

Ещё немного, и он пронзит меня. Ещё немного, и я умру.

Но мне не страшно. Я не боюсь. Я прожила хорошую жизнь.

Я встретила Ренджи.

Меня подобрала семья брата.

Я служила под началом Кайена.

Я могла называть сестрёнкой Нацу.

И… меня спас Ичиго.

Мне не тяжело. Не грустно. У меня нет сожалений. В моём сердце не осталось привязанностей.

Спасибо вам.

Спасибо, капитан Укитаке.

Спасибо, господин Урахара.

Спасибо, брат.

Спасибо, ребята.

Спасибо, Ренджи.

Спасибо, Нацу.

Спасибо… Ичиго.

— Соберутся и опустеют облака рая, и да прольются слёзы ангелов на лепестки кровавой сакуры!

POV Нацуми

Как же вовремя мы пришли! Ещё бы секунда, и Сокёку бы уничтожил Рукию.

Чёрт, какой же он горячий! Ещё немного и мои волосы начнут плавиться!

— Вам не одолеть моего брата! Вы погибнете! Я уже преисполнилась решимости! Мне не нужна помощь! Уходите!

Рукия до сих пор кричала на нас. Это начинало раздражать.

Безусловно, Бьякуя силён. Но кто сказал, что он сильнее всех? На каждое действие есть противодействие.

Сокёку закричал и отступил, но только чтобы повторить атаку. Придётся поднапрячься, чтобы не превратиться в угольки.

— Ренэйт! Εκτύπωση τρίτο: η φωτιά! (греч.: «Печать третья: огонь!»)

Я почувствовала, как на правой ладони появилась метка — символ всё сжигающей стихии. Давно я не использовала виды моего шикая. Прекрасное чувство удовлетворения растеклось по телу, доставая до самых потайных уголков моего сердца, от эпицентра — рук, что сжимали Бенизакуру.

Ичиго искоса посмотрел на меня. Да, я же назвала мой занпакто другим именем. Надо как-нибудь потом ему немного разъяснить ситуацию.

Коса вмиг из металлической превратилась в настоящий пожар. Даже её рукоять стала чистейшим пламенем. Необычно алые языки огня приятно ласкали внутреннюю сторону ладоней, обещая защитить меня от всех, кто посягнёт на мою жизнь или жизнь моих друзей.

Хорошо. Бенизакура со мной, а это значит, что мне нечего бояться. Я под надёжной защитой.

— Ичиго! Нацу! — всё кричала Рукия.

— Госпожа Урахара, — Куросаки серьёзно посмотрел на меня, словно бы спрашивая разрешения.

Эх, а я так хотела пустить в ход τρίτο Ренэйт. Решимость в его глазах меня убедила. Несмотря на досаду, я согласно кивнула и отступила, пока он стремглав понёсся на феникса.

Но в следующий момент случилось невероятное. Шею огненной птицы оплели несгораемые путы, сдерживая ту на месте. От шока я не сразу догадалась посмотреть вниз, туда, откуда тянулись красные верёвки. Прямо под нами стоял Джуширо со своей извечной компанией — Кионе и Сентаро. Видимо, его эпичное появление и совместные действия с Сюнсуйем не были согласованны с Генштабом, иначе я не могла объяснить шок на лицах остальных капитанов и их лейтенантов.

Они хотят запечатать Сокёку? То есть, они нам что… помогают?

Хотя, чему я удивляюсь? Это ведь Укитаке-сан и Кьёраку-сан!

— В чём дело? — Ичиго вопросительно посмотрел на меня.

— Видимо, у нас объявились неожиданные союзники.

Не сговариваясь, мы с Куросаки запрыгнули на плаху и продолжили свою миссию. Осталось сломать эту деревяшку, а там дело за малым. Я уже чувствую реацу Ренджи — он близко и готов сражаться за Рукию. Капитанов мы сдержим с Куросаки, главное, чтобы у него доставало сил уйти отсюда достаточно быстро.

Сама Рукия продолжала возмущаться. Она до конца не верила, что Ичиго сейчас разрубит эшафот Сокёку. Пока не раздался взрыв.

— Наконец-то ты замолчала, — я потёрла пульсирующие болью виски. — Голова от тебя разболелась.

— Горазда ты болтать, — ухмыльнулся Ичиго, кивком головы соглашаясь со мной. — «Не спасай меня, уходи»! — спародировал он Рукию. Я улыбнулась.

— Очень похоже.

— Я же предупреждал, — продолжал Куросаки, обращаясь вновь к Кучики. — Твоё мнение никого не интересует. Это вторая попытка. И на этот раз, я спасу тебя, Рукия.

— Не жди от меня благодарности, дебил. И ты тоже, дурочка! — последнее предложение она выкрикнула, наверное, думала, что я не слышу её.

— Что-что? — я угрожающе зыркнула на неё. Вокруг вновь собралась аура дьявола.

— Нет-нет, ничего, — она глупо заулыбалась и замотала руками. Кажется, на её виске выступила капля пота.

— Ичиго… а что теперь?

— Пора бежать.

— Это невозможно! — вновь завопила Рукия. — Твои противники капитаны! От них нельзя убежать!

— ДА ЗАТКНЁШЬСЯ ТЫ ИЛИ НЕТ!!! — рявкнула я так, что, наверное, даже господин Генрюсай услышал, с его-то старческим слухом. Чуть голос себе не сорвала. Не люблю я прибегать к методу «Кто громче, тот и прав», но Рукия обладала невообразимым талантом взбешивать своей твёрдолобостью даже труп слепо-глухо-немого человека. Впрочем, её сестра была такой же. Когда-то…

— Лучше не зли её, — опасливо шепнул Ичиго Рукие на ухо. — В общем, план такой: я всех побью, и мы убежим.

— Хороший план, — одобрительно кивнула я, показав большим пальцем «класс». Надо же, всю стратегию придумал Ичиго, и самой не пришлось голову ломать!

— Мы скроемся, и я заберу всех, кто хоть в чём-то мне помог. И Иноуэ, и Чад, и Исида, и Гандзю, и Ханатаро, и даже госпожу Урахара. Всех!

— Спасибо за заботу.

В смысле «даже»?!

КТО НАЗНАЧИЛ ИЧИГО ГЛАВНЫМ?!!! ЧТО ПРОИЗОШЛО, ПОКА МЕНЯ НЕ БЫЛО С НИМИ?!!! ЧТО ВООБЩЕ С НИМ ТВОРИТСЯ?!!! ПОЧЕМУ ОН ПОУМНЕЛ?!!!

Остановите планету, я сойду.

Ах, да… мы же в Обществе душ.

конец POV Нацуми

— Госпожа Урахара? — спокойно заговорил Ичиго. Нацуми, не отводя взгляда от убегающего с Рукией на руках с утёса Сокёку красноволосого синигами, навострила уши, мимикой лица показывая, что слушает парня внимательно. — Мне важно Ваше мнение.

— Я не смогу сражаться с Бьякуей, — вздохнула Урахара. Осознание своего бессилия перед капитаном шестого отряда каждый раз даётся ей не легче, чем в самый первый раз.

— Я рассчитывал на это.

Ичиго исчез с эшафота, чтобы в следующее мгновение появиться перед тремя лейтенантами, отправленными в погоню за Абараи. Ему хватило меньше двадцати секунд, чтобы разобраться с ними, даже не используя занпакто. Мощь парня явно возросла за те дни, что Нацуми и Йоруичи выиграли у Бьякуи. К слову о нём — Кучики уже скрестил свой клинок с клинком Куросаки.

Нацуми не потеряла интерес к начавшемуся бою, но всё же перевела свой взгляд на место ближе к бывшему эшафоту Сокёку. Здесь, капитан Сой-Фон уже сбила с ног Сентаро, а Кьёраку насильно утащил Укитаке от Генрюсая. За ними исчезла и его лейтенант и сам Главнокомандующий.

Кионе было побежала за капитаном, как Сой-Фон решила напасть на девушку. Только она подняла ногу на уровень своих плеч, замахиваясь на третьего офицера, как её за лодыжку схватила Нацуми.

— Не по чести нападать со спины на противника, который не готов к бою, — размеренным голосом, в манере своего близнеца, заговорила Урахара. — Разве Вас этому не учили, капитан Сой-Фон?

— Ты… — злобно процедила сквозь зубы Сой-Фон. Только она видела её на верхушке разломанного эшафота, как она уже стоит и держит её ногу. Она даже не заметила, как блондинка использовала мгновенный шаг.

«Невероятная скорость. Но всё равно она не сравниться со скоростью Йоруичи» — пронеслось в голове у капитана второго отряда.

— Давно не виделись, Сой-Фон, — поприветствовала старую знакомую Нацуми. Снисходительность её тона раздражала капитана — она стиснула зубы и оскалилась. — И прощай.

Раздался свист. Воздух рассёк человек с необычайно высокой духовной энергией.

Через мгновение Сой-Фон и этого человека уже не было на утёсе, а Нацуми величаво, на человеческой скорости направилась мимо молчаливого капитана четвёртого отряда Готей-13 в ту сторону, куда побежал Ренджи вместе с Рукией, через пару шагов исчезнув в сюмпо.

====== Глава IX. Взгляд в прошлое. Часть II ======

— Одни только дети знают, чего ищут, — промолвил Маленький Принц. — Они отдают всю душу тряпичной кукле, и она становится им очень-очень дорога, а если ее у них отнять, дети плачут.

Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц

1892

Со стороны тренировочной площадки исходили звуки ударяющегося друг о друга дерева. Бьякуя изо всех сил лупил по ненастоящему мечу противника своим, пытаясь сбить его с ног. Он злился, от этого его ладони потели, и хватка уже была не столь крепка как в начале спарринга. Пряди волос, выпавшие из хвоста, намокли и лезли в глаза, из-за чего ему приходилось постоянно встряхивать головой, чтобы нормально видеть. Это злило его ещё больше, и он прикладывал все свои силы в удары, не особо волнуясь, что бьётся с хрупкой девочкой.

Нацуми молча сносила каждый удар парня. Пару раз она их пропускала, из-за чего деревянный меч Бьякуи оставлял на её теле красные отметины, которые грозились вскоре стать лиловыми синякам. Она стискивала зубы сильнее, драться ей никогда не нравилось, но она не стала отказываться от боя ни тогда, когда Бьякуя настойчиво её попросил (скорее даже приказал), ни тогда, когда она получила пятый удар по руке.

Ещё вчера Киске рассказал всей семье Кучики, что девочка решила поступить в Академию духовных искусств синигами, ведь все навыки стёрлись из её памяти после произошедшего с ней несчастного случая. Все взрослые приняли новость с воодушевлением, а вот Бьякуе она не пришлась по душе. Такая слабачка, как Нацу, по его мнению, не смогла бы и недели выдержать в академии, и ей уж тем более не место на поле боя. Мысль о том, что раздражающая его мелкая засранка станет синигами, ему претила, и он решил «выбить дурь из её головы».

Кучики не нравилось, что при каждом пропущенном ударе девочка лишь стискивает челюсть, чтобы не выпустить болезненный стон и не показаться слабой. Он знал, что она слабая, и эти действия счёл неумелым обманом. Невинная овечка, возомнившая, что она достойна держать в руках занпакто. Он ещё не знал тогда, что у Нацу давно был духовный меч со своим духом — красавицей Бенизакурой. И не совсем понимал, что эта девочка была по факту старше его. Его раздражало её вечное безмолвия, смущённый румянец даже от мимолётного взгляда, не желание идти на контакт и неизмеримое количество извинений, которые она ему приносила каждый раз после тщетных попыток Бьякуи вывести её хоть на какие-то нормальные эмоции. Чтобы он не делал за эту неделю, ему не удалось добиться своей цели: Нацуми осталась таким же зажатым подростком, каким он встретил её впервые в своём доме.

Он со всей силы ударил по мечу девочки, и она выпустила его из рук. Деревяшка с глухим стуков упала на землю и откатилась на несколько метров. Нацуми потеряла равновесие и свалилась вниз, неудобно подворачивая лодыжку, от чего её связки ног тут же дали знать о своём существовании.

— У тебя настолько слабое реацу, что ни один асаучи не признает в тебе хозяйку! — Бьякуя раздражённо смотрел на скрывшую лицо выпавшими прядями из причёски девочку, сидящую на земле.

— Бьякуя! — на площадку вышел Соджун. — Чего ты взъелся на неё? Посмотри, как избил! Это неподобающее поведение для будущего главы клана! — мужчина гневно смотрел на сына, ожидая, что тот раскается.

— Но я прав! — Бьякуя и не думал о том, что его слова и действия могли обидеть Нацуми. Её ведь ничего не могло обидеть. Она казалась ему куклой, что сейчас встанет, вновь попросит прощение и всё будет по-прежнему: она будет его бесить, а он пытаться её достать. — Она даже тренировочного пустого не сможет одолеть. Жалкая слабачка! Ты лишь опозоришь имя синигами, если поступишь в Академию! — он раздражённо посмотрел на всё ещё сидевшую на земле девочку.

— Бьякуя, это не…

Соджун не успел договорить. Нацуми подскочила на ноги и понеслась в сторону реки в другой части поместье. На мгновение лицо девочки ему показалось красным, но не таким, когда она смущалась. На нём были неравномерные алеющие пятна, а ещё щёки были мокрыми. Она плакала и вытирала руками слёзы, пока её маленькая фигурка удалялась от отца и сына Кучики.

— Ты обязан извиниться, — Соджун неодобрительно посмотрел на сына, однако его голос уже не звучал как голос раздраженного человека. В нём было неодобрение, а ещё приказ.

— За что? На правду не обижаются. И она всё равно не обиделась, — отмахнулся Бьякуя, складывая руки на груди и отворачиваясь от отца. — Вот увидишь, как только я попытаюсь к ней подойти, она тут же покраснеет и начнёт лепетать что-то непонятное, скорее всего извинения не пойми за что.

— Бьякуя, она не кукла. У неё тоже есть чувства. И сейчас ты очень сильно их задел.

— Я так не считаю.

— Она плакала, — напомнил Соджун.

— Ну и что?

— Вместотого, чтобы злиться из-за непонимания, ты мог бы просто подойти и поговорить с ней, — Кучики положил руку на плечо сына, настойчиво заглядывая ему в глаза.

— Ты знаешь, что это невозможно. Она молчит, как партизан! Всегда! — почти обиженно ответил Бьякуя, отводя от отца взгляд.

— С ней неплохо общается твоя мать и я, и Гинрей любит её общество. А Урахара-сан и Сихоин-сан так и вообще могут говорить с ней часами. Ты не задумывался, что дело не в ней, а в подходе?

Бьякуя фыркнул, но возражать не стал. Он вспомнил прошедшие дни, когда в попытке раскрепостить Нацуми он дёргал её за руки, таскал везде за собой как куклу, зная, что она не скажет и слова против. Пытался её разозлить, чтобы увидеть её реакцию. Даже написал на её веере весьма нелестное слово, но ничего не выходило. Только с каждым разом её взгляд становился грустнее, а количество слов, что она могла ему сказать, меньше.

Парень встряхнул головой, хмурясь, и разжал руки. Соджун принял это за отголосок ожидаемого им раскаяния, стиснул на секунду крепче плечо сына и ушёл в дом, предоставляя Бьякую его мыслям. Парень помялся, обдумывая произошедшую ситуацию снова и снова, но потом всё же пошёл в ту сторону, в которой недавно скрылась Нацуми.

Искать девочку по реацу было невозможно. Её духовная сила была отчего-то практически неуловима. Поэтому Бьякуя решил сперва осмотреть места, где она могла быть. Он зашёл в комнату к матери, но застал там только саму Хаякаву. Потом обошёл западную часть поместья, где обыкновенно Йоруичи играла с ним и Нацуми в пятнашки (скорее просто пыталась вывести Кучики из себя, а Урахара лишь стояла рядом, не вмешиваясь). И только после он направился в место, которое, как он думал, любила девочка — её мысли всегда были тайной.

На этой неделе сакура, наконец, зацвела. Этого момент Хаякава ждала больше всего, ведь до излюбленного ею пикника в выходные оставались считанные дни. В их семье была традиция устраивать вечерние посиделки под этим деревом в кругу родных и близких друзей. На этот маленький праздник даже Гинрей не смел не прийти.

Бьякуя стоял под этим розовым чудом и глядел в зеркальную гладь озера, образованного здесь рекой. Той, кого он надеялся найти, не было здесь, однако еле уловимый отголосок её силы в этом месте не давал ему просто взять и повернуть в сторону дома, бросив поиски. Так он пробыл здесь с минуту, пока плоды его трудов не дали о себе знать — откуда-то сверху послышался хруст.

Первое, что увидел Кучики, когда поднял голову, — голая стопа, исчезнувшая в цветной кроне. Он подошёл ближе к дереву, пытаясь разглядеть человека, забравшегося на него, и тогда увидел блеснувшую в солнечных лучах шевелюру Нацуми. Девочка залезла на толстый сук дерева в пяти метрах от земли и остановилась на нём, заметив, что её присутствие более не тайна.

Не говоря ни слова, Бьякуя подошёл к самой нижней ветки, зацепился за неё руками и подтянулся, чтобы забраться на неё. Так он проделывал этот трюк пока не достиг той высоты, на которой, притихнув, сидела Нацуми. Когда он обхватил ногами сук, чтобы надёжно закрепить себя на дереве, девочка вжалась в ствол, отвернувшись от него, тем самым пряча своё лицо в пятнах от парня.

— Ты далеко забралась. Могла упасть, — спустя минуту молчания произнёс Бьякуя.

— Ты тоже, — буркнула Нацуми. У Кучики расширились глаза. Не сказала, не пролепетала, не промолвила, а буркнула! Похоже, он действительно обидел её. И всего-то надо было побить. — Мог и не лезть за мной, а я не маленькая.

— О, то есть теперь мы разговариваем?!

— Чего ты хочешь? — в глаза Нацуми вернулась вселенская печаль, она обречённо посмотрела на Бьякую. Парень заелся, решив, что она вновь начнёт ускользать от разговора.

— Я… хотел извиниться?

— Ты у меня спрашиваешь? — хихикнула Урахара, вновь повергая Кучики в шок. Он впервые слышал её смех, и этот звук был настолько прекрасен, что хотелось слушать его вечно.

— Ну да… наверное, да… — теперь уже черёд Бьякуи был смущаться. Парень почесал бровь, судорожно думая, что теперь ему говорить. — Так ты простишь меня?

— Я не…

— Только не надо говорить, что ты не сердишься, — перебил её Бьякуя, хмуро поглядев на девочку. Она непонимающе захлопала ресницами. — Я виноват, и ты это знаешь. Так что прими уже мои извинения и давай… — он снова замялся, — начнём всё сначала. Не хочу смотреть на то, как с каждым днём ты отдаляешься от меня всё дальше. В конце концов, Урахара-сама хотел, чтобы я помог тебе стать человеком, а выходит, что ты только больше превращаешься в гибрида синигами и пустого.

Нацуми снова хихикнула, и с сердца Бьякуи словно камень свалился. Она рассмеялась второй раз — впору это записывать в его личную книгу славу. Только сперва надо будет её завести.

— Это значит, что я прощён?

— Я подумаю, — Нацуми улыбнулась как самая настоящая лиса, хитро прищурив глаза.

В этот день они разговаривали как никогда свободно. Нацуми рассказывала истории из своей жизни, главным героев которых зачастую был Киске, попадающий в нелепые ситуации. Особенно занятным были перепалки капитана двенадцатого отряда с его новым лейтенантом, который просто возненавидела его, зато саму Нацуми обожала, как сорока блестящие вещи. О неприязни Хиори к Киске знал весь Сейрейтей, в особенности — пятый отряд, капитан которого нередко попадал под раздачу от крайне взбешённой низкой женщины.

— Я уверена, что она любит его, вот и лупит, — сказала Нацуми. — В Мире живых говорят: «Бьёт — значит любит».

— Но у нас «Бьёт старшего по званию — значит, попадает под трибунал», — флегматично заявил Кучики. — Я удивлён, как ещё капитан Хирако не подал на неё заявление.

— Может, он тоже любит её, — пожала плечами блондинка, переводя взгляд на озеро. — Вот и терпит. А их гордость не даёт им признаться в чувствах.

— В это верят только такие маленькие девочки, как ты.

— Я вообще-то старше тебя! — Нацуми возмущённо посмотрела на парня, складывая руки на груди.

— Правда? — Бьякуя скептически окинул взглядом худощавую фигуру девочки и по-детски миловидное лицо. — А по тебе и не скажешь.

— Правда-правда, — стояла она на своём.

Потом Бьякуя рассказывал истории из своей жизни. Они делились своими взглядами на разные вещи, своими желаниями и мечтами, целями и убеждениями, не замечая, что солнце уже стремительно покидает розовеющий небосклон. Нацуми, наконец, перестала сжиматься каждый раз, когда Бьякуя просто смотрел на неё, она словно стала обычным ребёнком, только чрезмерная вежливость никуда не исчезла. А сам парень в мгновение ока забыл о своей лёгкой раздражаемости и вспыльчивости. На место ненужной экспрессивности пришло восхищение маленькой леди, которую он наконец-таки смог назвать другом.

За своими разговорами ребята даже не заметили пристально наблюдающего за ними Соджуна. Мужчина тепло улыбнулся, глядя на смеющихся ребят, и со спокойной душой зашёл в дом.

====== Глава X. Господин капитан и леди Урахара ======

Каждую минуту, когда вы злитесь на кого-то, вы теряете 60 секунд счастья, которые никогда не вернете.

Ральф Уолдо Эмерсон

Воздух засвистел. В лесу буквально из ниоткуда возник темноволосый мужчина.

Нацуми внимательно осмотрела его со спины. Не ясно было, почему он затормозил именно здесь. Может, не осталось сил, чтобы бежать, хотя этот вариант маловероятен, а может, он почувствовал её. Бьякуя шёл, пошатываясь, его некогда белоснежное безрукавное хаори было всё в крови. В его крови.

Старик Ямамото не погладит его за это по голове, не-а.

По его левой руке медленными ручейками стекала горячая жидкость, образовывая тончайшую паутинку алого цвета, капая с кончиков пальцев на землю и оставляя за собой кровавые следы.

Шаг. Ещё шаг.

Вдруг ноги Бьякуи задрожали. Он споткнулся буквально на чистом месте и стремглав полетел вниз. Упасть ему не дали тонкие женские руки, подхватившие его за спину и торс.

— Вы оступились, капитан, — раздался насмешливый голос Нацуми над ухом Бьякуи.

— Я был уверен, что ты поймаешь меня.

Нацуми ничего не ответила ему. Она молча, придерживая мужчину, села на землю и уложила его голову себе на колени. Пока девушка осматривала раны капитана, тот изучал её лицо так же, как и когда-то в детстве при первой встрече.

— Как же Вас потрепало, господин капитан, — Урахара, аккуратно отодвигая ткань формы синигами, продавливала кожу вокруг резаных ран Кучики, пытаясь это делать наиболее безболезненно. Бьякуя не морщился, но она знала — это потому, что он никогда и никому не покажет своей слабости. Даже если ему отрубят все руки и ноги, он всё равно будет терпеть адскую боль, сжимая до онемения челюсти. — Кровь до сих пор не остановилась.

— Может это потому, что Вы давите на раны? — Бьякуя, подхватив официальную манеру разговора девушки (не мог же он ей тыкать, раз она к нему на «Вы» со всей душой) говорил отрывисто, всеми силами сдерживая стоны боли. Нацуми поджала губы, покривив лицом, и неожиданно резко продавила рану на плече. Мужчина дёрнулся, проглотив стон, и гневно зыркнул на неё. — Что ты делаешь?! — он буквально прорычал.

— Надо же, куда растерялось всё Ваше хладнокровие, господин капитан? — она положила руки на его плечи, не касаясь окровавленных зон, и с силой нажала на них, возвращая его голову себе на колени. — Не вертитесь, или будет больно, — предупредила она, покачав указательным пальцем. — И по возможности — молчите.

— Ну, это как пойдёт, — Бьякуя тоже поджал губы. Всё, что ему оставалось теперь — пилить взглядом её сосредоточенное лицо.

Нацуми, стиснув зубы, закрыла глаза и потянула к нему руки.

— Замолчите, — сразу же сказала девушка, отдёргивая ладони так и не прикоснувшись к мужчине. На лице Бьякуи выразилось недоумение.

— Я молчал.

— Вы думаете.

— Добавьте конкретики в Ваше высказывание, леди, ибо я до сих пор не понимаю, чем вызвал Вашу злость.

— Это бесит.

— Так не беситесь, леди Урахара.

— Какой Вы… — в лексиконе Нацуми было много нужных сейчас ей слов, половина она узнала на земле, но она посчитала, что лучше не оскорблять капитана — это может выйти боком ей самой, — л-логичный.

Тяжело вздохнув и снова закрыв глаза, Урахара аккуратно обхватила шею мужчины.

Бьякуе показалось, что десять тончайших лезвий проникли под его кожи. Он вспомнил эти вечно мёртвенно-холодные девичьи пальцы, нежные, к чему бы она ни прикоснулась. Затем он почувствовал, как и без того почти опустошённые духовные силы покидают его. Урахара втянула их в себя, и только потом начала применять пути восстановления, чтобы залечить раны Кучики. Действовала она быстро, так как сдерживать хоть и небольшую часть силы капитана было тяжело: ей требовался выход и чем скорее, тем лучше для неё.

— Вот и всё, — спустя десять минут лечения сказала, наконец, Нацуми. — Я не сильна в кайдо, но Вы хотя бы не умрёте теперь до того, как попадёте в лазарет.

— Мне теперь поблагодарить Вас? — скептическим тоном ответил Бьякуя. Нацуми выгнула брови, не понимая сути вопроса.

— Было бы неплохо, конечно… А что, какие-то проблемы?

— Ну, во-первых, — Кучики прикрыл глаза и с видом учителя начал объяснять «простые истины», — я не просил Вашей помощи. А значит, мало того что Вы прикасались ко мне без моего разрешения, так ещё и посмели применить кайдо ко мне.

«Ч-что?» — у Нацуми чуть глаз не задёргался. Она искренне не понимала, с чего Бьякуя начал нести ахинею.

— Знаете, лучше обращайтесь ко мне на «ты», а то и так жутко… — пробормотала девушка. Бьякуя почти выдохнул с облегчением, всё же официоз по отношению к ней был трудно применим, когда на язык так и лезет назвать её Нацу, но он естественно не показал ей свой маленький триумф.

— Во-вторых, — продолжал он, — ты использовала мою же силу, чтобы меня вылечить. Логичнее считать, что я вылечил сам себя.

«Вот же ж! — Урахара уже скрежетала зубами. — Пытаешься меня вывести? Что ж, у тебя отлично получается!»

— В-третьих, я не настолько был ослаблен и ранен, чтобы не добраться до лазарета, где меня бы вылечили в два раза быстрее и раз в пять лучше.

Нацуми почувствовала, что сейчас под напряжением её сдавленных челюстей начнут раскалываться зубы.

— И, в-четвёртых, как ты и сама верно подметила — уровень твоего кайдо весьма и весьма низок. Так что всё, что я могу тебе сказать сейчас, это: «Спасибо, что не убила меня».

— Всё, хватит! — она не выдержала и резкими, но аккуратными движениями переложила Бьякую на землю, встала и пошла прочь от его в сторону утёса Сокёку. Кучики, непонимающе нахмурив брови, приподнялся на руках, смотря вслед уходящей девушке.

— Я что, что-то не так сказал? — своим привычно безэмоциональным тоном спросил Бьякуя. Нацуми резко остановилась, все её мышцы дрожали от напряжения и сдерживаемой лавины слов.

— Да нет, господин капитан Кучики Бьякуя. Всё по делу и по фактам, как и всегда.

— И на что ты тогда злишься? — Бьякуя приподнял брови, а Нацуми царапнула пальцами по бедру так, что даже через ткань боль была ощутима и отрезвляла её сознание.

— Ни на что, — упрямо повторила Урахара. На лице мужчины появилась мимолётная улыбка, но он поспешил скрыть её, пока девушка не обернулась.

— Хорошо. Я признаю свою вину, — он лёг обратно на землю. — Я был не прав. Приношу свои искренние извинения, — кажется, Нацуми не очень поверила в их «искренность», так как на её лице так и было написано саркастичное «да, ладно? правда что ли?», но он этого, конечно же, не видел. — Благодарю, леди Урахара, за твою помощь.

Подняв брови, девушка обернулась и посмотрела на абсолютно меланхоличное лицо Бьякуи. Как и ожидалось, она ничего не поняла из того, что сейчас произошло, и тем более, чего добивался и добился Кучики.

— Ну и зачем?

— Хотел кое-что проверить, — тут же ответил Бьякуя.

— И как?

— Всё хорошо. Я удовлетворён полученной информацией.

— М-да, — этот загадочный Бьякуя был незнаком Нацуми, и она тут же загорелась желанием познать его. — Не поделитесь?

— Нет.

Не сейчас, так когда-то она сделает это.

«А ты… всё так же злишься… Урахара Нацуми…»

POV Нацуми

— Тебя довести до лазарета?

Я вновь перевела взгляд на сквозную рану живота Бьякуи. От того, что он шевелился, она вновь открылась, а алая кровь заструилась из неё иссыхающим фонтаном. Кайдо вылечило лишь «царапины». Да, оно уменьшило более серьёзные раны, но закрыла их кое-как. Хаори капитана теперь годилось разве что в половые тряпки, да и те бы даже после пятой стирки всё равно пачкали бы паркет водой с разводами крови.

— Не надо, — у него бы получилось достаточно убедительно, если бы его голос не захрипел. Бьякуя отвернул голову в сторону и выплюнул сгусток крови.

Я нахмурилась. Врать Бьякуя, конечно, не умел, да и не врал никогда. За исключением того, когда кто-то спрашивал его о его самочувствии. Тогда он уверенно утверждал, что может померяться здоровьем даже с Кеном, образно выражаясь, даже если он лежал в неудобной позе на земле, в которую ему «посчастливилось попасть при падении», и буквально весь купался в своей крови.

Я утрирую. Такого никогда не было.

Была ли это гордость, самоуверенность или нежелание показать свою слабость, я так до конца не понимала. Зачем врать, когда ты уже сидишь в гробу, так сказать. Кого он пытается обмануть?

Я никогда не понимала этой особой черты мужчин. Почему бы просто не сказать, что тебе плохо? Почему обязательно надо храбриться, даже когда ты и языком еле двигаешь? Неужели так тяжело принять помощь от друзей и товарищей? Неужели они все думают, что стоят одни против всего мира на поле боя?

— Вы ни капли не изменились, господин капитан, — я вздохнула и поднялась с места. Раз уж он так уверен в своих силах, то не нуждается в моей помощи. Обременять его своим присутствием я больше не собиралась.

Я повернулась к нему спиной, явственно ощущая прожигающий на спине взгляд серых глаз, и зашагала прочь. Однако не успела я отдалиться и на три метра, как вмиг почувствовала изменения в энергетической атмосфере вокруг меня и Бьякуи одновременно. Я застопорилась на месте и обнажила Бенизакуру, пытаясь как можно быстрее определить, опасен ли тот, кто использует кидо такого высокого уровня на расстоянии и что этот некто собирается делать. К моему великому облегчению это было просто бакудо.

— Тэнтэйкура? — я остановилась и вопросительно посмотрела на Кучики. Он уже стоял за моим плечом, а его рука лежала на моей ладони и тупой части моей катаны у рукояти, хотя я не слышала звука даже малейшего его движения или признаков приближения. Поразительная скорость.

На мой вопрос Бьякуя кивнул и приготовился, как и я, слушать неизвестного, решившего связаться с нами двумя, что уже было удивительным.

«Всем капитанам и лейтенантам…»

А… Значит не только с нами.

«…всем заместителям капитанов и лейтенантов Готей-13. Всем рёка…»

Ух ты! Они связались со всеми нами? Со взломщиками Общества душ и Сейрейтей? Удивительно. Стало интереснее раз в десять, но на моём идеально хладнокровном лице не двинулся ни единый мускул.

Да, я опять утрирую. Я удивилась, и это было видно.

Что же нам хотят сообщить?

«…С вами говорит лейтенант четвёртого отряда Исана Котецу. У нас ЧП. Примите экстренное сообщение от капитана четвёртого отряда Рецу Унаханы и лейтенанта Исаны Котецу…»

— Слишком много слов, — чуть было не цокнула я, но мой голос до сих пор сквозил холодом.

«…Эта информация подтверждённая фактами»

Я почувствовала, как тёплая мужская ладонь сжала мои оледенелые пальцы чуть сильнее.

Комментарий к Глава X. Господин капитан и леди Урахара https://vk.com/wall-167821991_193?w=wall-167821991_193

====== Глава XI. Сломанная ======

Раньше я мало думала о смерти. Но, по-моему, отдать жизнь за любимого человека — не худшая смерть.

Сумерки (фильм, 2008)

Энергетическую атмосферу вновь наполнил мощный духовной силы, и на этот раз это было хадо выше девяностого уровня предназначенное лишь убивать и разрушать. Эпицентром всплеска оказался утёс Сокёку, на котором я появилась секунду назад.

Это была сила Айзена. Этого ублюдка, возомнившего себя равным богу.

Его самоуверенность его и погубит. Я скину его с мнимого олимпа, столкну с пьедестала прямо на острые копья. Что все, каждое остриё пронзила его прогнившую плоть насквозь, а его душа медленно покидало совсем не всемогущее, как он считает, тело.

Он умрёт. Нет. Я убью его.

Использовав все свои силы, я направилась в сторону источника всплеска.

конец POV Нацуми

— Великолепная разработка, — Айзен в последний раз любовно взглянул на хогьёку и убрал его за пазуху. Его обманчиво сочувствующий взгляд опустился на полулежавшую девушку у его ног. Рукия кряхтела, сжимая маленькой ладошкой свою грудь, до сих пор ощущая фантомную боль от вмешательства Соске в её душу. — Но, к сожалению, ты нам больше не нужна.

Он поднял Рукию над землёй за алый ошейник, который, как змея, оплетал её шею последние несколько дней. В лиловых глазах девушки отразилась буря эмоций, но самой большой волной, сметающей остальные, был страх.

— Гин, убей её.

Не успел Ичимару расширить свою лисью улыбку, как воздух засвистел. Ичиго, с ужасом наблюдавший за разворачивающейся сценой перед ним расширил глаза и перевёл взгляд в противоположную сторону утёса Сокёку. Там, сжимая одной рукой Рукию, стоял Бьякуя, а перед ним — Нацуми.

Урахара опустила руку с косой вниз, резким движением смахивая с неё кровь. Её лицо исказила гримаса злобы и брезгливости.

Айзен стоял, улыбаясь, хоть его рука, ещё секунду назад удерживающая Рукию, безвольно, как у марионетки с обрезанной ниточкой, свалилась вниз. По белому рукаву заструилась алая кровь, стекая с кончиков пальцев на землю.

— Нии-сама? — неверяще спросила у самой себя Рукию, глядя на Бьякую, а затем — на блондинку. — Нацу?

Воздух снова засвистел — Бьякуя перенёс сестру поближе к группе рёка, тоже столпившееся на утёсе, после чего его ноги вновь подкосились. От падения его спасла Рукия, придерживающая брата за торс. Его рана на животе вновь закровила, но, несмотря на боль, он тут же попытался встать опять.

— Может, ты и изгнал моего брата из Сейрейтей, а заодно и меня отослал подальше отсюда, Айзен, — холодным, как вечная мерзлота Антарктиды, голосом произнесла Урахара. — Но поверь мне на слово. Если хоть кто-нибудь, кто угодно, поднимет руку на Рукию, я найду его даже в Аду.

— Нацуми, — приторно сладко ответил Айзен. — Скажи, ты смогла переместиться так быстро потому, что поглотила часть силы капитана Кучики?

Девушка не двинула ни единым мускулом лица, хоть вопрос Соске ей был не понятен. Нахмуренные брови или малейшее удивление было бы вполне ожидаемой реакцией, но она молчала, лишь до побеления костяшек сжимая рукоять Бенизакуры.

— Похоже, ты от него переняла и это отвратительное напускное хладнокровие, — он с улыбкой обернулся на неё. — Разве ты не замечаешь, как тебя трясёт?

Нацу плотнее сдвинула челюсти, прислушиваясь к своим ощущениям. Действительно, её руки дрожали от чувств, что преисполняли её маленькое бешено стучащее сердце. Её грудь уже болела от напряжения, ненависть захлёстывала её с головой.

Её действительно трясло от гнева.

От Соске, дьявол бы его побрал, Айзена.

От самоуверенного ублюдка, возомнившего, что он может сравняться силой с богом.

— Может быть, кто-то и сочтёт твою злость привлекательной и забавной — эдакое дитя, не получившее свою конфетку, взмокший и взъерошенный воробушек, до ужаса милый, но серьёзный. Однако я нахожу её уродливой. Ты уродлива, когда злишься, — повторил он повторно, блеснув взглядом из-под очков. — Тебя совершенно это не красит. И эта безделушка тебя не спасает, — он кивнул на ленту Бьякую, скрывающую сейчас глаза Нацуми. Её она повязала для того, чтобы не дай бог не попасть под гипноз занпакто Айзена. — Ты теряешь контроль, и твои демоны пожирают тебя, и эта внутренняя боль отражается на лице. Вот что такое — твоя злость. В минуты гнева ты просто являешь своё лицо миру, монстр Киске Урахары.

Нацуми скрипнула зубами. С каждым словом её трясло всё больше, а желание порубить Айзена на мелкие куски стало опьянять её, постепенно преображаясь в цель.

— В таком случае… — её голос звенел от напряжения, сердце с трудом разгоняло кровь по сжавшимся сосудам, давя на грудь и голову, — уродливое лицо монстра с завязанными глазами, перекосившееся от злобы, будет последним, что ты увидишь перед смертью, паршивец!

— Да ладно, — усмехнулся Айзен. — А, по-моему, тебе не стоит уделять моей скромной персоне столько своего внимания. Взглянула бы по сторонам…

— Что?

Не успела Нацуми полностью выговорить слово, как свист воздуха совсем рядом оглушил её. Источник малознакомой ей энергии оказался рядом с ней в мгновение ока, встав почти в плотную к ней. Лишь спустя мгновение она почувствовала резкую и острую боль в спине и правой руке — эта конечность безвольно выпустила рукоять косы из рук, как немногим ранее Айзен выпустил ошейник Кучики-младшей.

Послышался вскрик Рукии и Орихиме и сдавленные звуки удивления от остальной мужской компании рёка и даже какие-то признаки жизни от Бьякуи.

— Больно? — заботливо спросил Айзен у повалившейся на колени девушки. Того, кто нанёс ранение, Нацуми больше не ощущала около себя. Он уже стоял за спиной Соске.

«Тосен! Сволочь!» — догадалась Урахара, хмуря брови сильнее.

— Ну, как говорится в мире людей: глаз за глаз, руку за руку…

— Урод! — вскричал Ичиго и попытался встать на негнущихся ногах, чтобы вновь дать отпор врагу, но резкий голос Нацуми его остановил:

— Лежи на месте!

— Но, госпожа Ураха… — хотел было возмутиться парень, но девушка вновь его прервала:

— Нет, Ичиго. Лежи там, где ты лежишь, — проявив все чудеса точности со связанными глазами, Нацуми протянула левую руку прямо к косе, лежавшей около неё, после чего сжала сталь рукояти. Она встала, чуть пошатываясь, и повернула голову в сторону улыбающегося Айзена, без труда находя его реацу в смешавшихся потоках духовных сил, исходящих от утёса. Нетрудно было догадаться, что под повязкой на него смотрит именно её знаменитый демонический взгляд.

— Надо же… — протянул Соске. — Ты встала. А ты не такая уж и слабачка, коей я тебя ошибочно считал все эти сто лет, монстр Киске Урахары.

— Прекрати её так называть! — гневно вскричал Ичиго. Теперь он легко не отделался — Нацуми пнула в его сторону с завидной меткостью камень, лежавший у её ног. Снаряд пришёлся прямо в лоб рыжеволосого, звук его столкновения с черепушкой Куроски был слышен всем на утёсе. — АЙ! БОЛЬНО ЖЕ, НЕНОРМАЛЬНАЯ!

— Вместо того… — хрипя от боли, заговорила Нацуми, обращаясь к Айзену, — чтобы уделять моей скромной персоне… столько своего внимания… взглянул бы… по сторонам…

— А?

— Разбросанные кости зверя! Пик башни, алый кристалл, стальное колесо. Помчитесь и обратитесь ветром. Остановитесь и обратитесь ничем! Свист летящих копий да наполнит пустой замок! Хадо 63: Райкохо!

Куукаку верхом на Дзидамбо буквально свалилась на голову Айзену. Само собой от удара мощного кидо он ушёл в сторону, но его тут же обездвижили появившиеся из ниоткуда Йоруичи и Сой-Фон. Женщина-кошка схватилась за рукоять его занпакто, а её помощница приставила лезвие своего Сузумебачи.

Однако, несмотря на, казалось бы, самое что ни на есть невыгодное положение, Айзен всё равно изгибал свои губы в мерзкой улыбке. Он даже с некой радостью поприветствовал Йоруичи, которую не видел как и остальные бывалые синигами уже сто лет. Однако сама женщина его энтузиазма не разделяла. Вместо него она поздоровалась с нынешней главой клана Шиба.

— Эй, Йоруичи! Нацу!

— Каким ветром, динамит? — как и минутами ранее Урахара вела себя абсолютно хладнокровно, а её тон как бы говорил: «И чего ты пирпёрлась, тут и без тебя многовато народу».

— Да я что-то закисла, Рапунцель, — в ответ на дружеское обзывательство Нацуми ответила женщина. — Вот и притащилась посмотреть, как у вас тут дела идут. Смотрю, не зря. Что у тебя уже с рукой?

— Неудачно упала, — отмахнулась блондинка.

— На занпакто?

— Не обессудьте, капитан Айзен, — вдруг заговорил Гин, обращая на себя внимание; как оказалось, к его горлу уже успела приставить свой занпакто Рангику, — меня арестовали.

— Ну всё, хватит, — снисходительно заговорила Йоруичи.

— Что хватит?

— Ты же понимаешь, Айзен, вам больше некуда бежать, — с самым серьёзным выражением лица ответила женщина-кошка. Словно в подтверждение её слов на утёс Сокёку вмиг прибыли все капитаны и лейтенанты Готей-13. Лейтенант Тосена точно так же, как и Рангику Гина, арестовал своего капитана. — Это, конец.

— Какие у вас всех строгие лица, — хохотнул в ответ Соске.

— Что смешного? — Йоруичи нахмурила брови. Тон Айзена ей не нравился, как и никому на утёсе.

— Как это ни печально, но нам пора уходить… — притворно вздохнул Айзен. Соске не растерял своей самоуверенности даже тогда, когда Йоруичи и Сой-Фон приставили лезвие к его шее, что взбесило Нацуми ещё больше.

— Сой-Фон, в сторону! — только и успела закричать Йоруичи, после чего они одновременно с ней отпрыгнули.

Вмиг воздух от неба до земли пронзил луч золотого света. Он поглотил Айзена, разламывая вокруг него землю точно по периметру квадрата. Там, где луч брал свое начало, ткань пространства начала разрываться, и в этом разрыве показались головы как минимум тридцати пустых Меносов.

— Менос Гранде?

— Это Гиллианы! Сколько же их там?

— Эй! Там в глубине ещё что-то есть!

Воздух пронзили ещё два луча поглотившие, как и ожидалось, Гина и Тосена. Вмиг лейтенанты дезертировавших капитанов отпрыгнули от них в сторону.

— Гин… — обратился Соске к Ичимару; на их лицах как всегда сияли мерзкие улыбки, — с тебя завершающий акт. Как мы и планировали, — он кивнул в сторону Бьякуи и Рукии.

— Эх… ладно, — так же с притворным разочарованием ответил Гин. — Пронзай! Шинсо!

— Нет!

Бросив вмиг отяжелевшее оружие, свою Бенизакуру, Нацуми сорвалась с места. Она спешила со всех ног, действительно задействовав втянутые в себя крохи силы у Бьякуи во время его лечения, всего лишь часть его скорости. Она готова была зубами вгрызться в горло каждому, кто встанет у неё на пути, и, слава богу, таких безумцев не было. Единственно важно, что сейчас было для неё — успеть.

Успеть вовремя спасти двух из списка трёх самых важных людей в её жизни.

Клинок Ичимару всё рос и рос. Воздух свистел. Никто не успевал следить за развернувшимся «завершающимся актом».

Только спустя пару секунд можно было, наконец, рассуждать здраво и проанализировать, что сейчас произошло. Рёка испуганно вздыхали, синигами от шока округлили глаза.

Рукия, кое-как, через силу не закрывая щиплющие от солёных слёз глаза, смотрела перед собой. Её руки постепенно ослабевали захват вокруг торса брата, но тот уже не нуждался в нём. Он и сам в ступоре как никогда твёрдо на ногах.

Все как один смотрели на закрывшую собой семью Кучики девушку. Всё с тем же льдом на лице Нацуми стояла в двух метрах от них, сжимая единственной рабочей рукой лезвие удлинившегося занпакто Гина. Клинок не скользил в её крови только потому, что она удерживала его костями разрезанной ладони, не давая вытянуться дальше, чем то расстояние, на котором она его схватила.

Наконечник занпакто вышел из её спины прямо под замедляющим свою не такую уж и вечную работу сердцем.

— Вот незадача… — протянул Ичимару. — Айзен, кажется, я проткнул не того… — совершенно не удивлённо протянул он.

— Одним монстром меньше, одним больше, — улыбнулся Соске.

— На…цу, — в шоке бормотала Рукия, не замечая слёз, что уже стекали с её подбородка на шею. Шок был настолько велик, что её одеревенелые ноги были не способны сделать и шагу. Кажется, именно сейчас она почувствовала давящую пустоту внутри себя, всю силу отсутствия её духовной энергии.

— Ты что-то хочешь сказать мне напоследок? — поинтересовался Айзен у Нацуми. Мужчина совершенно не обращал внимания на всех, кто пришёл на утёс, чтобы предпринят жалкие, по его мнению, попытки его остановить.

Девушка стояла молча, лишь изредка из её груди вырывались болезненные, но сдавленные стоны. Повязка, сооружённая из ленты Бьякуи, сползла на шею — она сама её сдёрнула, чтобы та не мешала ей набрать нужную скорость для рывка моментально, ещё когда Гин только назывался первые буквы команды, высвобождающие шикай его занпакто. Теперь её серо-небесно-голубые глаза смотрели с настоящей холодностью на Соске, в них постепенно гасли искры жизни. Рука дрожала, но не от злости — она просто сдерживала клинок, разрезавший её плоть до костей. Пульсирующие нервы сами двигали мышцами.

На её лице действительно застыло выражение всепоглощающей пустоты.

— Всё равно… — действительно начала отвечать Айзену девушку глухим и сухим голосом, — тебе не быть… богом.

— Ну что ж, это было бы поистине прекрасное завершение твоей сказки, монстр.

Слова Айзена она больше не слышала. Она ничего больше не слышала. Гин вернул занпакто его прежний вид, рывков вытягивая его из Нацуми. По инерции девушка подалась вперёд, падая на колени и разбивая ещё и их. Она была похожа на марионетку, которой отрезали все ниточки. Кровь не переставала медленно, тягуче вытекать из её постепенно холодеющего тела.

Перед глазами потемнело, словно бы лента вновь оплела её лицо. Тело больше ничего не весило — разрезанная до костей ладонь, прикрывающая рану под сердцем, безвольно упала на землю рядом с бедром, словно у тряпичной куклы.

Глаза слиплись. Её повело в сторону. Мир вокруг растворился, уступая место всепоглощающей тьме.

— До встречи, монстр.

Комментарий к Глава XI. Сломанная ну вот и закончилась «прелюдия»

====== Глава XII. Внутренний мир, или «Бени! Сейчас же отпусти волосы Ренэйт!» ======

Самое умное в жизни — все-таки смерть, ибо только она исправляет все ошибки и глупости жизни.

Василий Ключевский

— Нацу! Нацу, ты слышишь меня! Нацу, очнись!

Бьякуя держал на руках с каждой секундой всё больше бледнеющую девушку. Кровь из её ран текла ручьями, Урахара потеряла как минимум два литра, а она всё не останавливалась. Всё её белое кимоно окрасилось в алый цвет. Губы, как и лицо, стали соревноваться цветом с мелом, медленно, но уверенно приближаясь к отметке «трупно-белый». Из уголка рта тоже потекла алая струйка, контрастно выделяющаяся на светлом фоне.

Её грудь еле-еле поднималась — она почти не дышала, ведь с каждым движением раны под сердцем отзывалась острой болью, сокращая мышцы в том месте. Вместо почти неслышимых вдохов были болезненные хрипы. Её сердце начало замедлять работу, лениво сжимаясь пятьдесят раз в минуту.

Бьякуя не помнил, как оказался рядом с ней так быстро. Его рука не дала её голове упасть на каменную поверхность утёса. Столько страха в его глазах даже бывалые капитаны Готей-13 уже давно не видели. Пока Кучики тряс девушку, стараясь привести её в чувства, скорее из-за шока, чем из желания помочь, рядом уже стояли Йоруичи, Укитаке, Кьёраку с его лейтенантом, за братское плечо цеплялась шокированная Рукия, а к этой группе уже спешили рёка (все, кроме Ичиго, тот и двинуться не мог, так и лежал на земле на пару с уже отключившимся Абараи). Со стороны вторженцев то и дело слышались обеспокоенными вскриками и зов «госпожа Урахара». Кажется, те тоже считали, что если громче кричать, то девушка очнётся.

Но Нацуми даже глаз не пыталась открыть. Она всё хрипела, леденела и блёкла на руках у Бьякуи, пока тот медленно сходил с ума.

— Капитан Кучики, — на плечо мужчины приземлилась хрупкая, но полная устрашающей силы женская ладонь, — у леди Урахары травматический шок. Она не очнётся, если Вы будете трясти её, — на этих словах Бьякуя, наконец, оторвал свой ошалелый взгляд от умирающей девушки и посмотрел на серьёзную как никогда Рецу. — Да Вы и сами не в лучшем состоянии.

Унохана подозвала к себе своего третьего офицера. Как четвёртый отряд оказался на утёсе Сокёку, Бьякуя не понял, но они здесь были и это факт. А вот главнокомандующий и его лейтенант уже отбыли в главный штаб Готей-13.

— Помогите мне, — обратилась Рецу к офицеру. Мужчина кивнул и вместе с подоспевшим на помощь Кьёраку расцепил руки Кучики: Бьякуя мёртвой хваткой вцепился в тело Нацуми и даже не осознавал этого. Он заторможено следил за действиями Ясочики и Сюнсуйя, пока те поднимали его на ноги.

— Всё хорошо, Бьякуя, — добрым тоном успокаивающе говорил Кьёраку, хотя его настороженный взгляд то и дело возвращался к окровавленной девушке на земле. — Рецу ей поможет. Она сильная девушка, справится, не волнуйся.

Кучики кое-как усваивал его слова, но к счастью, они действительно возымели должный эффект и немного успокоили его. Первичный шок спал, мозг разгонялся до своей привычной скорости и уже более-менее спокойно всё анализировал.

Сюнсуй и Иэмура привели его к трём лекарям четвёртого отряда, и те, на пару со своим третьим офицером, принялись излечивать его раны.

— Вам оказали хорошую первую помощь, капитан Кучики, — Ясочика с подбадривающей улыбкой взглянул на Бьякую и с удовлетворением подметил его вернувшуюся маску холода. Мужчина ничего не ответил, лишь мысленно с неудовольствием кольнул себя за слова, сказанные Нацуми в лесу.

— Рукия, — обратилась Рецу к застывшей в шоке девушке. — Иди к брату. А вы, ребята, — она перевела свой взгляд на Орихиме, Гандзю, Исида и Чада, — позаботьтесь о своём друге, — она кивнула в сторону отключившегося Ичиго. Рёка дружно кивнули и, оставив Нацуми на попечение капитана четвёртого отряда, поспешили к Куросаки. — Капитан Укитаке, Йоруичи, отойдите, лейтенант Нанао, отыщите пятого офицера одиннадцатого отряда Юмичика Аясегаву.

Рецу отдавала приказы-просьбы быстро, с расчётом на то, что она всё успеет. Она подозвала к себе ещё нескольких человек из своего отряда, поручив некоторым из них лечение Абараи и Комамура, пострадавших в битве с Айзеном, а оставшимся — подготовку третьего сектора операционной в главном штабе четвёртого отряда.

— Капитан Унохана, Вы собираетесь лечить рёка, используя человеческие технологии? — искренне удивился один из офицеров, которому было поручено это задание. Он переспросил Рецу на всякий случай, вдруг ему послышалось. Но Унохана серьёзно кивнула на вопрос.

— Тело этой девушки защищено от любого воздействия «враждебной реацу», будь то кидо синигами или же серо меносов. Её можно восстановить, только если восполнить запас её внутренних сил — тогда она сама излечит свои раны. Сейчас же важно, чтобы офицер Аясагава успел восполнить её реацу до того, как она умрёт от потери крови, для этого мы и используем третий сектор. Подготовьте пакеты с третьей отрицательной кровью.

— Есть! — синигами отдали честь и тут же ушли в сюмпо выполнять поручение своего капитана.

— Почему Аясагава, Рецу? — спросил Укитаке у женщины. Унохана накладывала жгуты на тело Урахары во всех местах, которые могли бы обеспечить замедление стремительно покидающей тело девушки крови. Ко всему прочему она подозвала к себе ещё рядовых, чтобы те соорудили носилки.

— Ещё во время первой встречи с пятым офицером я заметила, что его реацу чем-то напоминает мне реацу леди Урахары. А человек со схожей реацу быстрее восполнит опустошённое реацу другого человека.

Носилки подготовили, вернувшиеся офицеры доложили, что всё готово к операции. Джуширо и Йоруичи вызвались транспортировать раненую до лазарета, Рецу им не препятствовала.

Нацуми сидела на стыке двух различных до оксюморона земных ландшафтов, пытаясь уместить внутри себя различные ощущение от места.

Справа от неё простирались раздольные и бескрайные прерии. Земля какого-то ораженватого цвета была немного неровная: она то уходила вверх маленькими холмами, то вниз небольшими углублениями. Из неё торчали давно выгоревшие кустики карликовых растений. Здесь неумолимо ярко светило обжигающими лучами солнце. Воздух был сух, и даже создавалось ощущение, что он как-то шероховато прикасается к коже. Каждые десять секунд лицо обдавали горячие дуновения ветра.

Слева же, мало того, что находились луга, так ещё и была тихая, мирная и безоблачная ночь, освещаемая полной и невероятно большой луной. Воздух был тёплым и влажным, не было так жарко, как справа. Ветерок колосил сочную изумрудную траву. На горизонте виднелись леса, а за ними — гигантские гранитные горные хребты.

— Я вижу, вы всё лучше уживаетесь тут, — Нацуми весело посмотрел на двух жутко недоброжелательных друг к другу девушек.

Первая, расслаблено опираясь на руку, сидела на правом бедре со стороны лугов — тёплой ночи и гармоничного вида. Она была одета в длинное тёмно-оливковое с металлическим отблеском платье из кожи Чёрной мамбы* без рукавов с разрезом от талии. На левой руке виднелись пять простеньких золотых браслетов в виде широких обручей, обе кисти были спрятаны в перчатках, но даже это не скрывало её длинных когтей под ними. Алые волосы крупными волнами свисали до талии, а узкие карие глаза гневно сверлили девушку напротив. Отличительной чертой её внешности была чешуйчатая кожа под глазами, у запястий рук на границе с тканью перчаток и на босых ногах, начиная с щиколоток. Ко всему прочему у неё не было ушей — то место, где должен был находиться этот орган чувств, просто-напросто был тоже затянут чешуёй.

О второй персоне можно было не меньше. Это была хрупкая особа, что создавало некий переход между тремя собравшимися девушками: первая — довольно фигуристая высокая барышня, вторая — скорее худой подросток-коротышка и Нацуми — нечто среднее. Коротышка сидела в позе лотоса на выгоревшей земле со стороны степи — жаркой и солнечной. Сказать, что она выгладила необычно — значит, ничего не сказать. Кожа абсолютно белая контрастировала с косым каре чёрных волос, из-под которого торчали длинные острые уши, как у эльфа. Верхняя губа была чёрная, словно накрашена помадой с соответствующим цветом. Особой отличительной чертой были её глаза — их белки были тоже, как и губы, чёрными, и на этом фоне выделялись будто светящиеся золотые радужки с мутными зрачками. Одежда белого цвета была чересчур открытая, топ фасона как у восточнойтанцовщицы, от него шёл только один правый длинный рукав, левую руку оплетало серебряное украшение в виде змеи. На ногах — простые штаны с чёрными вставками-полосами по краям. Это могло показаться странным, ведь со светлым типом кожи она непременно бы быстро получило ожоги от палящего солнца, но ничего не происходило. Ноги тоже были босы, как и у остальных девушек.

Она с весельем, издеваясь, смотрела на аловолосую, нагло ухмыляясь, чем заводила свою оппонентку ещё больше.

— А то! — она шире оскалилась — улыбкой это не назовёшь. — Уже сотый год как бест френдс форевер!

— Не говори ерунды! — вскипела первая девушка. В какой-то момент её пухлые губы раздвинулись, и наружу вылез довольно длинный змеиный язык с раздвоенным кончиком. Он исчез во рту девушки так же быстро, как и появился.

— Да ладно тебе, Бени, ну хоть немножечко? — Нацуми щенячьими глазками с надеждой взглянул на неё, но та лишь демонстративно отвернулась.

— С тех пор, как она здесь поселилось, я даже спать не могу! Это чёртово солнце вечно светит!

— Бени, нельзя же вечно жить в одиноком мраке, — Урахара поддерживающе улыбнулась, но та снова лишь фыркнула.

— Госпожа, она расколола Ваш внутренний мир!

— Теперь тут хотя бы красивее стало, — бросила в ответ девушка с эльфийскими ушами. Нацуми хмыкнула, однако Бенизакуре это замечание не пришлось по душе.

— Молчи, коли в чужую душу залезла! И так тут всё испоганила!

— Ренэйт, а как у тебя дела? — Урахара повернулась к брюнетке. Та лишь задорно улыбнулась и показала большим пальцем жест «всё класс».

— Что Вы о ней беспокоитесь? — снова взвинтилась Бенизакура. Нацуми вздохнула и пробормотала что-то вроде «такая же крикливая, как Рукия». — Вы лучше скажите, как себя чувствуете!

— Да, Нацуми, — словно опомнилась Ренэйт. — Что там с тобой?

— Не знаю. Но если я до сих пор тут, значит остаюсь пока живой, — ободряюще улыбаясь, ответила блондинка. — Честно, не думала, что так удачно получится. Уж и к смерти приготовилась, прям как Рукия на эшафоте Сокёку. Только стояла на утёсе полностью без сил, как отключилась. Потом кто-то звал меня, знакомый такой родной голос, потом ещё голоса, тоже знакомые. А потом я словно взлетела, а после почувствовала, как силы вновь наполняют меня.

— Вот уж роман целый, — вдохнула Бенизакура. Её язык снова на пару секунд показал себя. — Я тоже чувствовала. Вы словно второй раз родились.

— Третий, — поправила Ренэйт. Бенизакура скривилась.

— Что это? — Нацуми пресекла новый готовящийся спор девушек своей неожиданной фразой. Соперницы вмиг повернули к ней голову — Урахара удивлённо смотрела на свою левую руку. На её лице был явственно виден мыслительный процесс.

— Что случилось? — в один голос спросили Бенизакура и Ренэйт. Дух занпакто снова скривилась, но опять-таки промолчала.

— Я чувствую… что-то тёплое, — медленно проговорила Нацуми, пытаясь понять собственные ощущения. — Словно кто-то взял меня за руку.

— Это хорошо, — пожала плечами Ренэйт. — Ты ощущаешь реальный мир. Значит, твоё пробуждение не за горами.

Нацуми не слушала дальше всё-таки начавшийся спор девушек. Все полчаса, в течение которых она ощущала это необычное тепло, она смотрела на свою руку. По их истечению она почувствовала, как костяшек её пальцев тоже что-то коснулось, что-то теплее и приятнее того, что сжимало её ладонь.

Спустя несколько секунд после этого всё закончилось, но теперь в её голове зазвучал тихий голос:

«Выздоравливай, моя леди»

Комментарий к Глава

XII

. Внутренний мир, или «Бени! Сейчас же отпусти волосы Ренэйт!» *Чёрная мамба — ядовитая змея, распространённая в Африке. Обитает в полузасушливых районах центральной, восточной и южной части континента – главным образом в саваннах и редколесьях, где ведёт наземный образ жизни, изредка забираясь на деревья и кустарники. Длина змеи может превышать 3 м, что делает её второй по величине ядовитой змеёй после королевской кобры. Это также одна из наиболее быстрых змей в мире, на коротких дистанциях развивающая скорость свыше 11 км/час. Своё название получила благодаря чёрной окраске внутренней полости пасти, похожей на чернила. Общий окрас змеи варьирует от тёмно-оливковой до серовато-коричневой, обычно с металлическим блеском.

====== Глава XIII. Пробуждение ======

— Как ты себя чувствуешь?

— Как слизняк.

— Чего?

— Как слизняк, как слизняк. Улитка без раковины. Дошло?

— На свете столько классных шуток про рану, а ты выбрал про слизняка. Ты безнадёжен.

Гарри Поттер и Дары смерти: Часть 1

POV Нацуми

Ещё находясь на границе своего сознания и подсознания, я ощутила, как мои обонятельные рецепторы резко начали работать в два раза лучше. Словно бы мне «пробили» нос лекарством, и теперь он остро реагировал даже на малюсенькие, тонюсенькие запахи. Так обычно бывает, когда ты просыпаешься после долгого сна.

Далее, по мере возвращения в реальный мир, с каждой секундой голова начинала гудеть всё больше и больше. Виски стиснуло, а на глаза будто бы что-то надавило, из-за чего я зажмурилась. Под веками стало красно, они вмиг отяжелели. Я втянула воздух носом полной грудью и медленно разлепила их.

Первым, что бросилось в глаза — потолок. Полностью, абсолютно, идеально, безупречно, совершенно, без единого пятнышка белый потолок. Таких в природе в принципе не бывает.

Что же это… Я попала в рай?

Мозг медленно перезапускался, спустя пару секунд я осознала, что нахожусь в центральном лазарете Сейрейтей. Унохана славилась своей безукоризненностью в любой работе, а эти белые потолки я тоже знала, просто со временем и они стёрлись из моей памяти.

Я опустила взгляд ниже. Стены были выкрашены в цвет морской волны, дощатый пол был начищен до блеска, от него даже отражались солнечные лучи, проникавшие в палату через огромное окно прямо под правой рукой. Судя по всему, если за 100 лет ничего не изменилось, я находилась в крыле лазарета, предназначенного для офицеров высшего звания.

Ставни окна были открыты, что дало мне возможность разглядеть небо, ведь улицу я не видела, так как лежала.

Оно было бескрайним. Просто огромным! Такого голубого неба я никогда не видела в мире людей. Лёгкие перистые облака белыми, словно ватными пятнами резко выделялись на бесконечной голубизне небес. Может, я и правда в раю? В этом небе будто бы можно было утонуть, совсем как в океане — провалиться в него, окутаться невесомостью и просто парить как птица. Мне захотелось взлететь вверх, прочь от земли, чтобы только попытаться коснуться небосклона, тронуть облака, почувствовать, как сердце замирает от настоящей свободы.

Эх… больные мысли больного человека.

Как только я это подумала, так сразу почувствовала невероятную боль под сердцем, словно бы меня только-только пырнули туда ножом. Жизненно важный орган явно не был рад соседству с дырой в груди, он бился сильнее, ощутимее, из-за чего с каждым ударом моя грудь непроизвольно сокращалась от невероятных мук. Это была настоящая агония, боль в правой руке меркла по сравнению с этой, раны там мне казались всего лишь царапинами (к слову, боли в недавно разрезанной левой ладони я тогда не ощутила вовсе, та рана, как выяснилось позже, уже зажила).

С каждой секундой боль становилась всё ощутимее, от непрошенных слёз защипало в глазах и заволокло всё туманной дымкой. Я сильно сморщила лицо и прикусила губу чуть ли не до крови. Лёгкие пропускали вдохи и выдохи, истошный крик сам сорвался с губ, я уже чуть не задохнулась, когда ко мне в палату вбежала капитан четвёртого отряда вместе с каким-то лекарем-синигами.

— Леди Урахара, дышите! — она с силой сжала моё левое плечо, показывая на себе, что именно она от меня хотела. — Давайте! Вдо-ох. Вы-ыдох. Вдо-ох. Вы-ыдох.

Я повторяла за ней, но от ещё сильнее режущей боли мои вдохи и выдохи выходили рваными, а слёзы таки потекли по щекам. Меня всю колотило, было ощущение, что вот-вот у меня начнётся травматологический шок.

Унохана сильнее сжимала моё плечо, видимо пытаясь перекинуть моё внимание от раны под сердцем на руку.

— Вдо-ох. Вы-ыдох. Ханатаро! — обратилась она к прибывшему с ней лекарю. — Быстро принеси сюда анестетик! Вдо-ох. Вы-ыдох.

Паренёк кивнул и пулей вылетел из палаты. От боли я даже рассмотреть его не успела. Только показалось, что я его уже где-то видела.

Всю ту минуту, пока его не было, Рецу заставляла меня делать вдохи и выдохи, будто бы я была ребёнком, забывшим как дышать. Я не сопротивлялась ей, тем более перед глазами у меня уже темнело, а её резкий голос не давал мне отключиться. Руку, что сжимала моё плечо, я с трудом могла назвать женской — хрупкости в ней было ни на грамм.

Вскоре Ханатаро вернулся с уколом — брр! уколы! — и передал его капитану. Женщина быстро приказала ему держать меня за плечи, будто бы я могла куда-нибудь убежать от неё в таком-то состоянии. Парень повиновался, и вот они вдвоём сдерживая моё бьющееся в конвульсиях тело, начали вводить мне обезболивающее.

— Дыши. Дыши, — всё приговаривала Рецу, пока закатывала левый рукав одетой на меня больничной рубахи. Я заметила, что всё предплечье и ладонь были перевязаны белоснежными бинтами, открывавшими лишь тонкие пальцы, почти такие же белые, как и они. Освободив сгиб локтя, Унохана моментально зафиксировала мою конечность своей рукой и поднесла иглу укола. — Дыши. Дыши.

Я даже не успела проследить за её действиями! Буквально через долю мгновения он силой проткнула иглой шприца мою кожу, точно попадая прямо в вену, и нажала на поршень. Было неприятно, но мысль, что сейчас это ужасная боль прекратится, меня успокаивала.

Действительно, не прошло и десяти секунд, как рана под сердцем переставала приносить мне адские муки. Рецу облегчённо выдохнула и с улыбкой посмотрела на своего помощника.

— Спасибо, Ханатаро. Можешь идти. И передай всем интересующимся, что леди Урахара пришла в себя.

Паренёк тут же отдал честь и поспешил смыться из палаты во второй раз, унося с собой использованный шприц. Я так и не разглядела его, но это было не важно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Рецу, спустя десять секунд, как Ханатаро покинул нас. Я послушно прислушалась к своим ощущениям — боль полностью утихла, только тело словно бы отяжелело. Я еле могла двигать конечностями, всё на что меня хватило — положить левую руку на рану.

Все свои мысли я тут же озвучила капитану. Женщина кивнула.

— Ты белая, словно снег, — она неудовлетворительно покачала головой. — А губы такие синие. И это несмотря на то, что мы делали тебе переливание крови. Тебе надо ограничить пока свои движения.

— Вы делали мне переливание? — я искренне удивилась. Насколько же сильно пострадало моё тело, раз не смогло пополнить кровь самостоятельно?

— Твоё реацу было опустошённым, несмотря на то, что ты совершенно не дралась. Я не знаю, как так получилось, но ты действительно была на пороге смерти. Ты могла не пережить сегодняшнюю ночь, она стала для тебя решающий.

Я задумалась. Чуть не умерла? И что же я ощущаю?

Я никогда не боялась смерти. Во всяком случае, такая смерть меня не пугала.

Да, я помню, почему кинулась на клинок Гина, но ведь так было надо. Разве я могла иначе? Могла позволить, чтобы Айзен разрушил меня ещё больше, чем сделал это сто лет назад?

Один из пунктов плана по спасению мира выполнен. А ещё я защитила важных мне людей, и ничуть не сожалею об этом. Главное, чтобы они действительно были целы и невредимы, я ведь не в курсе, что произошло после того, как я потеряла сознание. Была ли битва? И куда делись дезертиры? Все ли живы и здоровы? А как Рукия? Её оправдали или вновь заперли в башне?

Я с вопросом посмотрела на Рецу. Однако я даже не успела набрать воздуха в лёгкие — она улыбнулась и заговорила.

— Айзен, Ичимару и Тосен сбежали в Уэко-Мундо, — она покачала головой. — После того, как ты отключилась, гиллианы забрали их, и они все вместе скрылись. Все, кто был ранен, пришли в себя уже давно, их раны почти зажили. Лейтенанта Абараи так и вовсе. Юного рёка Куросаки исцелила твоя подруга, он уже пошёл на поправку и вовсю занимается в казармах одиннадцатого отряда вместе с их третьим офицером. Из-за того, что Совет 46 был полностью уничтожен Соске Айзеном, вся власть перешла в руки Главнокомандующего Ямомото. За заслуги рёка и по настоятельному прошению капитана шестого отряда Рукию Кучики признали невиновной и восстановили в должности. Ей ничего не угрожает.

Бьякуя просил за Рукию? Вот уж не думала, что такое произойдёт. Он же первым порывался её изрешетить, когда Ичиго и я спасли её от Сокёку.

Хотя впрочем… из рассказа Рецу теперь стало ясно, что эти двое живы, да и мои оболтусы не пострадали. Она избавила меня от необходимости спрашивать о Бьякуе, теперь было понятно, что и он в полном здравии. Хотя мне всё ещё было интересно, вылечили ли его «в пять раз лучше, чем я», ведь в последний раз, когда я его видела, он выглядел довольно не важно.

Унохана явно могла читать мысли, иначе как я могла объяснить её следующую реплику:

— С ним всё в порядке. Он уже полностью восстановился. Сидит вместе с Абараи через пять палат отсюда.

Я покраснела от взгляда Рецу и сбивчиво её поблагодарила за всё. Она вновь улыбнулась и, сказав, чтобы я даже не думала подниматься с постели, попрощалась со мной, выйдя из палаты. От её взгляда по спине побежали мурашки — ни в жизнь отсюда не выйду, даже если метеорит упадёт! Хотя в принципе, я пока не в состоянии даже ходить, чего это она так переживает?

Интересно, чем мне теперь заняться?

Я попыталась присесть — рана неприятно потянула, и я решила не испытывать судьбу. И что теперь? Так и лежать тут?

Кстати, интересно. А сколько я тут провалялась? Час? Два? Так и в бегемотика превратиться не долго.

Надо кого-нибудь позвать, чтобы расспросить подробнее.

Так. Ичиго в одиннадцатом отряде. Исида и Чад скорее всего вместе и навряд ли в лазарете — они выглядели более-менее здоровыми в нашу последнюю встречу. Орихиме возможно с Ичиго, но вряд ли она пойдёт к казармам этих мужланов. Может она с парнями? А где Рукия? Её восстановили в должности, но это не значит, что она моментально побежала исполнять обязанности офицера тринадцатого отряда, всё же её реацу пока не восстановилось. Может она с Бьякуей? Тогда она здесь недалеко, за пять палат. Наверное, стоит проверить. К тому же Рецу сказала, что Абараи там точно сидит, можно спросить всё у него.

====== Глава XIV-XV. Пробуждение. Дубль второй ======

Ложь обойдет полсвета прежде, чем правда успеет надеть ботинки.

Марк Твен

Я вновь попыталась встать. Тело совсем меня не слушало, мои конечности были как у ватной куклы. Превозмогая боль и гравитацию, я всё же свесила свои ноги с кровати и коснулась ими прогретых солнцем досок.

Так. Теперь и-и-и р-раз! Оп ля! Смертельный номер! Я встала! Ура! И тут же свалилась на колени, издавая очень громкий звук. Мои распущенные волосы взметнулись вслед за мной и закрыли мне лицо, перевалившись спереди.

Блин. Лишь бы только рана не вскрылась. А то даже через анестетик я вновь почувствовала, как моё тело неприязненно реагирует на сплошную дыру. Жаль, что магия Орихиме мне не поможет, было бы легче.

Пока я отплевывалась от волос и собиралась с силами, дабы встать и не повторить этот полёт Гагарина, в комнату вошёл Ренджи. Парень пристально осмотрел меня, будто бы пытаясь понять, я это или нет.

— Мы же ещё не знакомы? — так и оставаясь в позе раскаяния, заговорила я, смотря на обалдевшего лейтенанта шестого отряда снизу-вверх. — Меня зовут Урахара Нацуми.

— Абараи Ренджи … — промямлил парень, но тут же мотнул головой, видимо возвратив себе рассудок. — Что Вы делаете?!

— Придумываю план побега отсюда, — ляпнула я первое, что пришло в голову.

«И ты говоришь, что тебе больше 100 лет? — зазвучал голос Ренэйт в моей голове. — Да ты максимум на год тянешь своим умственным развитием, ха-ха!»

— Заткнись! — зло буркнула я, но потом наткнулась взглядом на ещё больше шокированного парня. — Это я не тебе, прости. Мой дух занпакто обозвал меня ребёнком, — для убедительности добавила я. Кажется, он поверил мне. Видимо и сам разговаривает со своим духом, раз принял это вполне себе нормально.

— Вам нужно немедленно лечь, иначе рана откроется, — Ренджи подошёл ко мне, подхватывая под локти. — Я Вам помогу.

С горем пополам он уложил меня как парализованную (больше попыток двинуть и пальцем я не предпринимала) на кровать. Мои волосы так и остались разметавшимися по всему полу. Ренджи решил не трогать их. Наверное, побоялся запутать или что-нибудь испоганить. Хотя может быть ему просто на них плевать.

— Я доложу капитану, что Вы очнулись. Он просил меня об этом.

— Так, условимся на том, что ты можешь обращаться ко мне на «ты», — тут же сказала я. И так достаточно персон, обращающихся ко мне с дурацкие уважением, это напоминает мне извечные уроки этикета от госпожи Хаякавы в доме Кучики. Хаякаву я люблю, а этикет — не очень. Ибо весь этикет сплошь и поперёк говорит о том, что женщина — низшее существо, ей надо молчать, скромно улыбаться, выворачивать свои кости под строго определёнными углами, если она хочет что-нибудь сделать, и прочее, прочее. — В конце концов, чем ты хуже Рукии или Бьякуи? — решила дополнить доводами моё предложение я. Абараи, кажется, смутился. — И капитан Унохана знает, что я в порядке. Она вколола мне анестетик, из-за чего боли я пока не чувствую да и двигаться нормально не могу. Поэтому наше знакомство и вышло весьма комичным, — напоследок я мило улыбнулась. Ренджи покраснел ещё больше.

Что он вообще себе там в мыслях представляет? Из-за чего он весь красный, как его волосы?

— Я… как бы… ну… — начал мямлить он. — Я говорил о своём капитане…

— М? — я вскинула брови. Он смутился из-за того, что его капитан просил его меня проведать и посмотреть, что со мной? Но…

Стоп…

— Стоп, — уже вслух сказала я. — Твой капитан ведь…

— Капитан Кучики, — ответил Абараи.

— Хм…

Ну, догадаться было не сложно. Он сидел с ним в палате, он с ним прибыл в мир людей, чтобы забрать Рукию. Но…

Бьякуя просил его узнать обо мне? Ну, может, и это было не удивительным.

Что-то приятное разлилось по телу от моего сердца. Даже рана перестала болезненно тянуть, постоянно напоминая о себе. Кажется, я лежу сейчас, улыбаясь как самая распоследняя дурочка. Поэтому я поспешила отвернуться от Абараи, прикрываясь волной волос. В голове всплыли слова: «Выздоравливай, моя леди». Это мог быть только он. Только он меня так называл. Я восприняла это как бред воспалённого от боли сознания, но что если?..

Я непроизвольно взглянула на перебинтованную руку. Он был здесь? Был в моей палате? Он держал меня за руку? Может спросить у него? Хотя он вряд ли ответит.

— Ренджи…

— А? — тут же ответил парень. Я повернула голову вновь к нему.

— Твой капитан ведь был ранен… — типа «издалека» начала я. — Как он?

— Говорит, что ещё два дня назад всё зажило и что капитан Унохана не позволяет ему выйти отсюда, — усмехнулся Ренджи. Два дня? Что значит два дня?

— А сколько… я тут лежу? — спросила я. Неужто я проспала три дня? Я что побила рекорд Киске? Да ладно, кому скажешь — никто не поверит.

— Ну, если считать сегодняшний день…. — он задумался. На его лице отобразился сложный мыслительный процесс. Он что, не может сложить два и два? — Неделю уже как.

— …

Неделя… это ведь семь дней…

Я лежу тут… неделю?

— Госпожа Ура… — я гневно зыркнула на него. Он, что, тупой? — Нацуми… — тут же правился он. — Мне нужно идти. Если я понадоблюсь, можете… можешь снова спикировать на пол, и я тут же прибегу.

Он улыбнулся и вышел из палаты.

Да уж… неделя.

Остаток дня я провела, не двигаясь, в постели. Ренджи ушёл, я ожидала, что после его благой вести Бьякуя прискачет ко мне (шучу, конечно, я думала, что он хотя бы заглянет, чтобы разозлить меня или, например, кинуть свой ледяной взгляд), как-никак, это я ведь его жизнь спасла от безумного белобрысого эльфика, но его не было. Ханатаро оповестил мою команду рёка о моём сознательном состоянии, и через полчаса все они уже были здесь.

Да, я точно не в раю. Иначе, что тут делает Ичиго?

Я с удивлением подметила, что Исида, Чад и Орихиме были в нарядах почти тождественных тем, в которых они прибыли сюда. На мой немой вопрос в глазах, Садо и Иноуэ указали на светившегося гордостью Исида и преподнесли наряд и мне.

— На твоей одежде не было орнамента, и поэтому я сделал её абсолютно идентичной, — улыбался парень, единственный, кому было плевать на всякие «выкания» к людям, старше него на добрые десятки лет. Я пожала плечами, одежда и правда была похожа, я бы даже не отличила её от настоящей, если бы не одно «но». Кимоно было красным, а хаори белым.

Мы поговорили о случившимся, об Айзене и его мотивах. Я рассказала парочку историй из моего прошлого, о тех временах, когда мне доводилось контактировать с этим малоприятным человеком, избегая информации о том, что он сделал, и из-за чего Киске изгнали из Сейрейтей. Они считали, что причиной стали якобы незаконные гигаи, ведь так им сказал Айзен, я же просто ответила, что «всё не так просто» и уточнила, что эти гигаи он доизобрёл уже после вынесения вердикта Совета 46. Правду естественно я им не собиралась рассказывать, пусть это сделает Киске.

Разговор зашёл о моих ранах и о том, что рёка собирают вернуть завтра утром в мир людей. Судя по всему, меня к этой группе лиц не причисляли.

— Брат сказал, что ты останешься здесь, со мной, — Рукия, удивившись, что я ничего не знаю о своей судьбы, странно посмотрела на меня своими большими лиловыми глазами. Я подняла бровь. С каких пор это недоразумение в кенсейкане решает что-то за меня? Я, конечно, не собиралась спотыкашки бежать обратно в магазин брата, я и так еле села, чтобы не разговаривать лёжа с друзьями. Но что значит «останусь здесь»?

Этот вопрос я задала Рукие.

— Я точно не знаю, но думаю, что это значит, ты останешься здесь в качестве синигами и будешь жить… — неуверенно проговорила она. Я впала в каплю.

Да, по плану я должна была остаться здесь, но я всё ещё сомневалась. Мир людей, конечно, не был мне по душе от слова «совсем», но я не могу вот так просто бросить Киске. Этот придурок же и шагу ступить не может без идиотской выход…

— И Урахара-сан не только не сопротивлялся, но и первым предложил эту идею, — прервал поток моих мыслей Ичиго. И тут я взорвалась.

— ЧТО ЗНАЧИТ ПРЕДЛОЖИЛ?! ДА Я! ДА ОН! ВЫ ЧТО, РЕШИЛИ…

Но и моего взрыва надолго не хватило. Резкая боль пронизала всё тело, я схватилась за рану под сердцем и, искривив лицо, вскрикнула от боли. Рукия в ужасе тут же подскочила ко мне, распахивая мою рубаху. Благо хоть я от живота до шеи была перемотана бинтами, а то бедные ребята в обморок бы грохнулась от смущения.

Я взглянула вниз туда, куда испуганно смотрит Рукия. Её зрачки дрожали от ужаса и страха, а руки немного потряхивало. За своей хоть и не большой грудью я ничего не разглядела, да к тому же я прижимала ладонь к ране. Я тут же отодвинула её, морщась от нарастающей боли и взглянула на руку. Она вся была в свежей крови. Только сейчас я почувствовала металлический солоноватый тонкий запах, наполняющий палату.

— РЕНДЖИ!!! — закричала в страхе Рукия, вызывая парня с противоположного конца коридора. Её ультразвук мог не услышать лишь глухой, да и тот бы с вопросом посмотрел на неё, почувствовав звуковую волну. Какая же она была громкая.

В палате тут же показалась непонимающая морда лейтенанта. Он скучающе окинул взглядом ребят, ища Рукию.

— Что е… — договорить он не успел, так же шокировано глядя на стремительно пропитывающиеся кровью бинты. — Я за капитаном Уноханой!

И он ушёл в сюмпо, выскочив из палаты. Я обессилено легла на спину, сжимая рукой рану. Рукия обеспокоенно смотрела на меня. В её больших глазах я видела своё белеющее лицо, что заставляло меня тоже волноваться.

Через пять секунд в дверях уже появилась Рецу вместе с Ренджи. Женщина мигом выпроводила всех из палаты, вколола мне ещё обезболивающего и принялась останавливать кровь. До моего мутнеющего сознания уже не доходили её слова и действия, я вновь провалилась во тьму, ощущая пульсирующую рану под своим сердцем как никогда остро.

Все ощущения повторились вновь, будто бы я опять проспала неделю. Надеюсь, что это не так.

Пока я приходила в себя, я слышала шум на заднем фоне. Словно бы кто-то пытался поймать волну телевизора, и сквозь шипение хоть и раздавались голоса актёров, но смотреть было невыносимо.

— Она истощена. Всё её реацу уходит на медленное восстановление. Боюсь, что рана заживёт нескоро такими темпами.

— Сколько?

Голоса были знакомы, но я никак не могла вспомнить, кому именно они принадлежат. Мягкий женский с теплотой рассказывал о чём-то своему собеседнику. В ответ ей был холодный, безэмоциональный односложный ответ.

— Месяц-полтора. Всё будет зависеть от ухода и её физических нагрузок. Я бы посоветовала ей и вовсе обойтись без них. Любое неверное движения, и рана вскрывается. Сегодня мы убедились в этом на практике, и опыт явно был не из приятных.

О чём она говорит? Они ставили на ком-то опыт? И что за рана? Кто-то ранен? Почему же они не помогают ему?

— Я постараюсь обеспечить ей максимально приближенные к Вашим советам условия выздоровления.

К моей голове прикоснулось что-то тёплое. Оно погладило меня, взъерошивая волосы. Что это?

Почему я не могу открыть глаза? Веки такие тяжелые…

— Её дыхание изменилось… — задумчиво произнёс «холодный голос».

— Она просыпается, но большое количество обезболивающего ей сильно мешает.

— Сколько она пролежит в лазарете?

Они говорят обо мне? Это я раненая? Что же происходит?

— Две недели как минимум. Нельзя чтобы подобное повторилось, рана совсем не закрылась.

Боже… это же Рецу. И я ранена! Дыра под моим сердцем… вот что у меня болит. Вот что не даёт мне дышать. Боже… Соске, Ичимару, Канамэ… они напали на Бьякую и Рукию! И эльфик проткнул меня, точно! Но все живы. Да… я ведь уже просыпалась. И снова потеряла сознание. Сколько прошло времени? Надеюсь не неделя! А ребята тут ещё? Я же не попрощалась.

Чёрт, как же больно!

— Добейте меня… чтобы я не мучилась… — простонала я. Рука (а судя по ощущениям, это была рука), гладившая меня, замерла. Говорящие прекратили диалог.

— Если ты можешь шутить, значит, всё вновь обошлось, — раздался в ответ голос Рецу. Эх… а была такая надежда на скорое освобождение от мук!

— Как ты себя чувствуешь? — спросил второй голос. О божечки, это же Бьякуя! Я аж от испуга распахнула глаза. Хотя… как распахнула… Кое-как разлепила один глаз и посмотрела им на зависшего надо мной мужчину, приятно подмечая, что помимо льда в его взгляде была некая обеспокоенность.

— Как растаявший пломбир, который пырнули ножом, — кое-как вертя языком, ответила я. А интересно, мороженному больно, когда его кусают?

Бьякуя хмыкнул. Он слышал мои мысли? Это не хорошо. Он сдаст меня в психбольницу! Стоп, здесь же нет её. Только тюрьма. Ааааа! Не хочу в тюрьму!

«Что ты несёшь? Какая тюрьма? Дура что ли? Совсем мозги отшибло»

Ренэйт, скотина! Сама такая!

«Ну-ну. Вам правда глаза колит?»

И Бенизакура туда же! Нашли повод сплотиться!

— Я зайду, когда ей станет лучше, — он уже было развернулся, чтобы уйти, и даже снял свою тёплую руку с моей головы (не-е-ет, мне ведь так холодно! куда ты мой обогреватель?), но я его быстренько решила остановить, вцепившись в его хаори… попытавшись вцепиться в его хаори.

— А ну стой… те, — добавила я. Он удивлённо развернулся и посмотрел на мою протянутую руку, силящуюся ухватиться за него. Естественно мои попытки не увенчались успехом, поэтому он просто протянул свою руку ко мне так, чтобы мои пальцы таки сжали в слабенький захват чёрную ткань его косодэ. — Не подлизывай… тесь, — я нахмурилась, а вот в его глазах пробежали смешинки. Сволочь! Ещё и насмехается! — Куда это ты… Вы сбегаете? У меня к тебе… Вам очень важный разговор!

— Капитан Унохана, — он обернулся на застывшую в дверях женщину, — я останусь ещё ненадолго. Вы можете идти.

Рецу, улыбаясь, кивнула Бьякуе на прощание и покинула палату, напомнив перед этим, что двигаться мне критически противопоказано, и пожелав доброго здравия.

Кучики повернулся вновь ко мне и аккуратно вынул свой рукав из моей мёртвой (нет) хватки, придерживая при этом мою руку, дабы та плашмя не свалилась вниз. Пока он держал мою ладонь в своей, он потянулся за стулом, стоящим за высоким изголовьем ещё с того момента, когда здесь находилась почти в полном составе вся моя команда, и поставил его около кровати, изящно и элегантно присаживаясь на него. Я скривилась — этот мужчина двигался совершеннее, чем даже самая этикетолизированная дамочка из самого что ни на есть высшего общества. Бесит он, одним словом, меня.

Мою руку он пока не отпустил, и я не стала напоминать ему об этом. Пусть погреет мои ледяные пальцы, а что такого? Сам же взял мою бедную ладошку, сам теперь пусть и вспоминает об этом.

— Моё внимание полностью принадлежит тебе, — спустя минуту молчания сказал он. Я ещё больше нахмурилась. Я значит к нему на «Вы», а он тут фамильярничает. Нет, я бы конечно всё равно его поправила его с дурацкой «леди Урахары» на просто «Нацу», но всё же! А ладно.

— С каких пор Вы вместе с моим братцем вправе решать, где и насколько мне оставаться? — я с претензией смотрела на его маску мраморного изваяния. Ни один мускул на его лице не тронулся после моего вопроса, и это бесило меня с тройной силой.

— Когда мы одни тебе не обязательно обращаться ко мне на «Вы», — как бы подметил или разрешил он. Я не стала реагировать на это, но было приятно, что ему как и мне неприятно (в мыслях можно тавтологить!) обращаться со мной как с незнакомым человеком. — Главнокомандующий Ямамото сразу после того, как предатель Айзен и остальные скрылись в Уэко-Мундо, поспешил связаться с твоим братом, чтобы объяснить ситуацию. Он также заявил, что не намерен возвращать тебя в Мир живых, так как ты принадлежишь миру Общества душ, на что твой брат полностью и безоговорочно согласился, ещё и посоветовал запирать тебя в комнате, где нельзя использовать реацу, чтобы ты не сбежала. Главнокомандующий и я всецело поддержали его.

— Вот же ж… — пробурчала я. Нашлись тут советнички и вершители судеб. Да я сбегу при первой же возможности!

Я тяжело вздохнула. По сути, это то, чего мы и хотели. Теперь исполнить план будет куда легче. Правда придётся смириться с мыслью о том, что теперь самый главный человек в Сейрейтей не выпустит меня из своих тонких длинных старческих пальцев. Надо будет придумать, как избежать тотального контроля, иначе они что-нибудь заподозрят.

— Ладно… — я вздохнула. Бьякуя поднял бровь.

— Ты действительно не станешь возникать?

— С чего бы это? — вопросом на вопрос ответила я. — Я вернулась домой, где меня, вопреки моим ожиданиям, не хотят убить. Здесь нет моего раздражающего брата, зато есть Рукия и мои знакомые и друзья, с которыми я не виделась сотню лет. И здесь я хотя бы дышать могу, а то в мире людей, где реацу есть от силы у десяти человек в городе, и абсолютно нет духовных частиц, я чуть ли не умирала от гипоксии.

Бьякуя не ответил. Видимо, не ожидал моей спокойной реакции на это после тех криков днём, из-за которых у меня, в общем-то, и открылась рана.

Я вздохнула, мой взгляд невольно упал на бинты, оплетающие шею Кучики, которые выглядывали из-под его ситаги.

— Как твои раны? Ренджи говорил, что ты идёшь на поправку.

Холодная маска Бьякуи помрачнела. Я почувствовала, как он немного сжал мою ладонь.

— Не смей так больше делать, — могильным тоном произнёс он, спустя несколько секунд. Я нахмурилась.

— О чём это ты? Я просто поинтересовалась о твоём здоровье…

— Ты поступила как несмышленый ребёнок, подставив себя под удар, — мрачно продолжал Бьякуя. — Неужели нельзя догадаться, что если ты способна была преодолеть такое расстояние за короткое вовремя со своею скоростью, то я и подавно смогу уйти из-под удара вместе с Рукией?

Он раздражён. Сильно. Уж лучше бы был холоден. Я и не надеялась на благодарность, Рукия сегодня меня уже достала с нею. Но с какой стати он выставляет всё в таком свете, словно я совершила смертный грех?

— Я поступила так по инерции, — обижено шипя, ответила я и отвернулась к окну. — И поступила бы так ещё сотни раз, если бы подобное повторилось сотню раз. Когда дело касается безопасности дорогих мне людей я не стану прикидывать, каков шанс благоприятного исхода из ситуации, и кинусь защищать их, даже если буду глуха, слепа и без рук.

— А ноги ты себе оставила… — он вздохнул.

— Они нужны мне, чтобы двигаться быстрее вражеского клинка.

— Не смей так больше поступать, — всё тем же пугающим меня тоном опять повторил он, но напряжение, с которым он сжимал мою руку, пропало. — Или в следующий раз я сам отрежу тебе ноги.

====== Глава XVI. С новосельем меня ======

Если твоя судьба не вызывает у тебя смеха, значит ты не понял шутки.

Грегори Дэвид Робертс. «Шантарам»

Утром следующего дня рёка ввалились ко мне в палату как раз в тот момент, когда я по-тихому пыталась придумать, как свалить из лазарета. Однако все мои планы сорвал Ичиго, на которого я делала все ставки — парень не просто не помог мне сбежать отсюда, но и пригрозил, что расскажет о моём заговоре Генрюсаю и Бьякуе. А он быстро схватывает — уже знает, куда надо давить.

Мы все распрощались, Орихиме обняла меня раз пятнадцать. Всё время, которое они были здесь, Йоруичи в виде кота сидела у меня на плече и мурлыкала подколы. Не выдержав, я скинула её в окно, обозвав драной кошкой, как делал это Бьякуя в детстве, но она через секунду же, как оказалась на земле, запрыгнула обратно (на третий этаж-то!) и приземлилась прямо на моё лицо.

Спустя два часа они ушли, и я вновь осталась одна. Рукия, поскольку покидать Общество душ она не собиралась, заверила меня, что как только рёка покинут Сейрейтей, она тут же вернётся.

И так прошли две недели. Ко мне попеременно заглядывали некоторые капитаны с лейтенантами и офицерами, из них Кенпачи и Ячиру особо зачастили. Малявочка теперь звала меня не «куколка двенадцатого отряда», как делал это весь отряд Зараки, а Рапунцель — видимо услышала это от Куукаку, и прозвище ей понравилось. Сам же Кен звал меня так, как и сто лет назад — мелкой. Видимо людская принцесса из сказки не пришлась ему по душе, или он просто свыкнулся уже со старым прозвищем.

Меня навещали пару раз Укитаке и Сюнсуй, последний даже как-то пронёс алкоголь в палату, но Унохана быстренько вычислила преступника. Мне казалось, что под её до жути милым взглядом (у меня снова затряслись ноги!) эта злосчастная бутылка саке просто треснет от страха.

Рукия была здесь днями напролет, скрашивая моё неподвижное одиночество. Иногда с ней был и Ренджи. Вообще-то он приходил тоже каждый день, но не каждый день заходил в мою палату. Как-то заглянули и Иккаку с Юмичика. Первую красотку на Сейрейтей я сразу же поблагодарила за его реацу: мне уже было известно, кто именно меня спас. Он лишь улыбнулся и вновь, как в день перед восстанием Айзена, поцеловал мою руку.

Бьякуя не пришёл. Ни разу.

С нашего последнего недоразговора, как я и говорила, прошло две недели. После его угрозы о расправе над моими ногами я постепенно отключилась, ведь чувствовала себя действительно как желе. По ощущениям он пробыл в палате ещё минут десять и потом ушёл, но я была слишком слаба, чтобы что-то воспринимать. С тех пор я его ни разу не видела и не ощущала его реацу рядом вообще.

Меня сильно это расстраивало. Я хотела поговорить с ним о том, что с нами произошло за всё это время, в чём-то объясниться, что-то обсудить, что-то выяснить у него. Даже тот разговор, что я завела, дабы вообще-то понять, на каких правах теперь я нахожусь в Сейрейтей, мы не окончили, и он, скорее всего, воспринял его как детское упрямство с моей стороны. И да, я до сих пор злюсь на эту троицу (имеется в виду мой брат, старик Ямомото и Бьякуя)!

Меня волновали наши теперешние отношения. Может, их и вовсе нет. Кто я для него? Старый друг? Предательница? Что он имел в виду, говоря Рецу, что обеспечит мне условия выздоровления? Почему он гладил меня по голове и держал за руку? Почему вновь называет меня своей леди?

У меня было столько вопросов, а его всё не было и не было, чтобы дать мне ответы.

— Я принесла тебе одежду.

Немного низковатый, но по-своему нежный девичий голос вывел меня из раздумий. Я перевела взгляд от улицы к гостье. Рукия стояла совсем рядом, с улыбкой глядя не меня, я даже не заметила, как она оказалась здесь. На ней было милое розовое кимоно с цветастым орнаментом, а в руках она держала тоже кимоно, но уже голубое.

— Зачем? — я удивлённо приняла вещь из её рук, рассмотрев поближе. Это была очень дорогостоящая ткань, качественная и нежная на ощупь. К кимоно прилагался широкий оби синего цвета. Так же были пара белых таби и гэта, но их Рукия держала у себя в руках.

— Ты ведь была на перевязке? — Кучики как-то странно на меня посмотрела, видимо пытаясь понять, не путает ли она чего. Я кивнула. — И тебе ничего не рассказала капитан Унохана? — теперь она удивилась.

— Нет. Её вообще там не было сегодня, — я задумалась, вспоминая, что сегодня меня перевязывала Исане, вместо Рецу.

— Да? Странно, — она задумалась. — Хотя теперь понятно, почему ты ничего не знаешь. Капитан Унохана вчера на неофициальном собрании капитанов объявила, что твоё тело излечилось достаточно, чтобы не держать тебя более в четырёх стенах. Вот. И я пришла тебя забрать, — и она мило улыбнулась под конец.

— Забрать? Куда? — откровенно тупила я.

— Как куда? Ты и этого не знаешь? — у Рукии уже глаза в два раза больше стали, чем прежде. — Домой, конечно. Бьякуя уже как неделю назад приказал подготовить тебе комнату.

Вот теперь я выпала окончательно. Вот же ж, напыщенный самовлюблённый жалкий капитанишка! Заранее подготовил всё так, чтобы я и шагу в сторону ступить не могла?! Ясно, почему он всё это время прятался и ничего не говорил, боялся, что я задушу его на месте!!!

Рукия сконфузилась, увидев моё покрасневшее от злости лицо.

— Ты чего это?

— Да так… — я отмахнулась. Не буду же я действительно вымещать свой гнев на малышке Рукие? — А где этот капитаниш… ммм… — я скосила взгляд на девушку, — капитан Кучики?

— Он в своём отряде, наверное, — она задумалась. — По крайней мере, когда он сказал мне тебя забрать, мы были там.

Я усваивала новую информацию. Конечно же, если он капитан, то ожидать его появление в его поместье можно не скоро. Я помню, как Соджун посещал свой дом от силы два раза в неделю, а Гинрей-доно и того меньше. Бедная Хаякава, ей действительно некем было заняться, кроме как мной — Бьякуя не очень жаловал общество вездесущей матери.

Пока я всё обдумывала, я начала одеваться. Рукия предусмотрительно закрыла двери, а то в коридоре то и дело шастали лекари туда-сюда. И чего они там ходят, если в офицерском крыле сейчас нахожусь лишь я? Я отошла от окна за изголовье кровати. В этот раз, когда я встала с неё, боль от раны была гораздо, гораздо меньше, чем в первый день моего пребывания здесь.

Два дня назад Рецу прекратила регулярное вкалывание анестетика, я немного разочаровалась, но всё же мужественно терпела незажившую дыру в груди. Раскисла я, в общем, в этом лазарете, всё за меня и для меня делали, вот и рана моя обленилась — никак не хотела заживать. Рецу говорила, что причина в моей опустошённой реацу, которая, только-только немного восполнившись, тут же лечила мои ранения. Важным фактом было то, что моя реацу в моей обычной форме ощущалась даже ниже, чем у любого двадцатого офицера Готей-13. В этом и была ловушка для врагов, но о моей силе я особо распространяться не буду. Те, кто видели её настоящую мощь, либо мертвы, либо носят имя Киске Урахара, а ещё шляпу, дурацкий зелёный костюм и трость. А таких вот людей маловато.

Я одевалась медленно, под сердцем с каждым движением неприятно тянуло, и я боялась вновь вскрыть рану. Хотя Рецу говорила, что опасность миновала, и верхний покров кожи уже зажил и крепко сдерживает кровь, но я не рисковала. Мало ли? С обувью и таби мне могла Рукия — вот почему она держала их у себя. Волосы я заплела в простенькую пышную косу: несмотря на светлый цвет, шевелюрау меня была знатная, я бы даже сказала — роскошная, как львиная грива. Дабы коса не волочилась по земле, я накинула её нижнюю часть на плечо.

Вот я оделась, и мы двинулись прочь из этого места. Ну и слава Королю душ!

Пока мы шли по коридорам, каждый встречный считал своим долгом попрощаться с «госпожой Урахарой» и «госпожой Кучики». Рукие явно нравилась её фамилии, она сверкала гордостью каждый раз, когда говорила о брате, и мысль, что он принял её в свою семью, как сестру, ей очень нравилась. Тот факт, что он пытался её убить немногим раньше, она, видимо, и вовсе выкинула из головы. Оптимистичная девушка.

Мы вышли на улицу, и я прям испытала это чувство облегчения. С моего сердца словно камень свалился, я ощущала себя как никогда легко. Уж и не надеялась выбраться из четырёх одинаковых стен. Мне захотелось заорать на весь четвёртый отряд песню из мира живых о свободе как у птицы в небесах, но подумала, что за такую выходку меня ещё на месяц запрут, только в психоневрологическом отделении. А в Сейрейтей есть вообще такое?

В общем, я обошлась облегчённым выдохом. Рукию весьма позабавило моё поведение, она хихикнула в кулак. В общем, мы поспешили покинуть это пропавшее травяными лекарствами и пронизанное отголосками силы кайдо место и быстренько вышли за ворота отряда.

Сейрейтей, кажется, не изменил бы даже конец света. Синигами, как и всегда, слонялись туда-сюда без дела, кто-то всё же работал — подметал улочки. Все, как и в лазарете, обязательно здоровались с нами. Откуда им было известно моё имя мне оставалось лишь гадать.

Я бросала взгляды на Рукию каждые шагов десять. Она и правда была точной копией Хисаны, той Хисаны, которую я знала изначально. В подростковом возрасте она тоже была весьма крикливой особой, да к тому же и задиристой. Вот уж никто бы не подумал, что она может запросто пинать хулиганов, встретив её спустя год от дня нашего знакомства. Одноклассница Орихиме и Ичиго мне чем-то напоминала её. Правда, как очень плохая копия. Прямо очень. Хисана ведь изменилась, а она — нет. Тацуки так и осталась боевой девчонкой.

Мы прошли бараки минимум четырёх отрядов, после чего вышли в центральную часть Сейрейтея, а оттуда уже по знакомым мне дорогам к поместью Кучики. Находясь в прострации, я не замечала, как обогнала Рукию на удивление той, ведь шла я правильно, отчего девочке пришлось двигаться перебежками. В конце концов, ей это надоело, и она окликнула меня.

— Нацу!

Я остановилась, словно очнувшись от галлюцинации, и обернулась. Она запыхавшаяся и покрасневшая тут же подбежала ко мне.

— Ты чего так быстро идёшь?! У меня ноги не такие длинные, как у некоторых!

Я задумчиво посмотрела на её маленькие ножки, а потом на свои. Ну и не намного длиннее, не сказать, что ноги дылды. Да я и не было особенно высокой. Бьякуе, вон, в кадык мой нос упирался. Хотя Киске высокий, а мы ведь близнецы.

— Я просто задумалась, — отмахнулась я.

— О чём?

— О прошлом, — многозначительным тоном ответила я. Её глаза тут же загорелись нездоровым любопытством.

— Расскажешь?

— Это не та часть моего прошлого, о которой ты подумала, — я вздохнула. Не расскажешь ведь ей о том, что я думаю о девушке, которая бросила её. И хоть я смутно понимаю, что толкнуло Хисану на это, но понимает ли Рукия?

Надо поговорить с Бьякуей на счёт их. Он сможет мне в точности рассказать всю историю двух сестёр в этом мире.

— Хммм… — Рукия замолчала. Интерес в её глазах потух. Она действительно думала, что я расскажу ей очередные нелепые истории о нашем юношеском возрасте с её братом?

Улицы и дома остались позади. Мы вошли в леса нейтральной территории. К поместью тут вела одна дорога, вымощенная белым кирпичом (не жёлтым, хи-хи), широкая, две меня поперёк могут лечь, так что заблудится было невозможно.

Вскоре мы всё же достигли ворот поместья. Они не изменились даже спустя сто лет. На красном дереве всё так же красовался знак клана Кучики — две птицы и цветок сакуры посередине. На самом деле я не знаю, что это значит — не вдавалась в подробности. Вопреки моему природному любопытству я никогда не спрашивала об этом Хаякаву.

Не успела Рукия занести свой хрупкий кулачок для того, чтобы постучаться, как ворота нам открыли. С правой и левой стороны дорожки, ведущей далее во дворы поместья, стояли двое охранников. Как и сто лет назад, их форма была похожа на форму ниндзя, непременно вся была выполнена в фиолетовых тонах и скрывала всё тело и половину лица. Жёлтая широкая повязка с иероглифом кандзи Кути закрывала половину глаз, а на другую отбрасывала тень, прямо как шляпа у моего брата. В итоге единственным, что было открыто у них — это их носы.

Между верзилами — а эта парочка была именно верзилами — стояла женщина. Как по мне, её улыбка была слишком натянутой, придавая её лицу фальши. Глаза были прищурены, словно у бывшего капитана третьего отряда, а уголки губ чуть ли не до ушей доставали. На лице чересчур много макияжа — выглядело ещё более неестественно вкупе с выражением её лица. Её темные, блестящие в свете солнца волосы были уложены в традиционную причёску леди — высокий и крупный пучок — и украшены крупными цветами красной камелии. Это растение, как мне помнится, является символом шестого отряда. Пышная чёлка еле-еле касалась её ресниц. Её кимоно тоже было всё из себя нарядное, алое, с неразборчивыми узорами розового и голубого цвета — у меня даже в глазах зарябило.

— Госпожа Ру-у-укия!!!

О, какой же у неё фальшивый противный голосок!

====== Глава XVII. Начало холодной войны ======

Знакомься, Тайсон! Это Вика. У Вики красивые ноги. Знакомься, Вика! Это — Тайсон. В нем нет ничего красивого, он вообще моральный урод.

Сериал «Кухня»

— Госпожа Ру-у-укия!!!

Женщина улыбнулась ещё шире и набросилась на бедняжку Рукия, обнимая её своими лапищами. Я уже готова была отбиваться от этого разукрашенного монстра, но, когда потянулась рукой за спину, вспомнила, что, по словам Кучики-младшей, Бенизакуру забрал её брат. От женщины исходил насыщенный приторный запах ванили, я даже поморщила нос.

— О, я так рада Вас видеть! Вас так давно не было! — продолжала петь женщина. Ну и мерзкий голосок.

— Мы с Вами виделись час назад, — пробормотала Рукия. Я прыснула от того, как она это сказала.

— Ну и что?! Я уже соскучилась по Вам, госпожа! — она, наконец, отстранилась от неё и перевела хмурый взгляд на меня. — А Вы ещё кто?

Вот те раз! Это первый человек, не знающий обо мне.

Я уже было открыла рот, чтобы сказать, что не её мелкого ума дела (я утрирую, я была слишком вежлива для этого), как Рукия меня опередила.

 — Госпожа Чо, эта Урахара Нацуми, — она указала ладонью на меня. Ха, будто бы здесь ещё кто-то стоял! — Нацу, это Чо Фуджи — управляющая поместья. Она следит за домом в отсутствие нии-сама, в её обязанности входит также отдача распоряжений слугам, поддержание порядка и прочее.

Услышав моё имя, Фуджи снова просияла. Вот только я смогла заметить, что её натянутая и так улыбка теперь действительно была фальшивая.

— Ах, так это Вы, милая Нацу! Я так рада видеть Вас!

— Для Вас — госпожа Урахара, — я поморщилась от того, как она произнесла моё имя. Только брату и сестре Кучики позволено называть меня Нацу! Что это женщина о себе возомнила?

Рукия искоса на меня посмотрела. Она знала о моём пунктике с вежливым обращением, и что я не люблю, когда ко мне обращаются уважительно, но смолчала. Видимо решила расспросить о моей выходке потом. Ну и пусть! Зато вы бы видели, как изменилась в лице эта госпожа Чо! Я еле сдержалась, чтобы злорадно не улыбнуться. Зато верзилы глухо загоготали, чем выбесили Фуджи ещё больше. Она только свирепо зыркнула на них и тут же приструнила этим взглядом.

— Д-да, конечно, госпожа Урахара, — её глаз задёргался. Как она меня невзлюбила. И это взаимно. Её улыбка стала ещё натянутее. — Идёмте в дом, мы приготовили Вам покои, как и просил господин Кучики.

Теперь я поморщилась от того, как она произнесла «господин Кучики». Слишком подобострастно. Я с неудовольствием подумала о том, что эта Фуджи не ровно дышит к Бьякуе, и поставила себе мысленно галочку о том, чтобы не допустить её поползновений по отношению к нему, когда он будет рядом с этой Змеёй.

«Не смейте меня с ней сравнивать!»

Бени, ты моя змеюшенька, а она самая настоящая Змеюка!

«Госпожа Нац-с-с-суми!»

Нас с Рукией повели по направлению к главному зданию. Ворота тут же закрылись за нами, я точно не поняла как, но почувствовала, что теперь я не скоро выйду на улицы Сейрейтей. Верзилы шли за нами, насмешливо кидая взгляды в сторону молчаливой Змеюки. Я всё же злорадно улыбнулась вновь — пусть не думает, что может безнаказанно лапать мою Рукию!

Мы прошли мимо реки, и я невольно кинула на неё взгляд. Что поделать, вода всегда привлекала меня. Как и сто лет назад в ней плавали карпы Кой, играя с солнечными лучиками своей золотой чешуей. Только теперь их стало отчего-то меньше. Интересный факт. Спрошу как-нибудь у Рукии или Бьякуи об этом.

Впору составить список вопросов, а то все забуду.

В главном здании нас провели в сторону жилых комнат. Фуджи всё же вернула себе фальшивую живость и с улыбкой рассказывала мне о том, что где находится. Какого было её удивление, когда я сказала, что проведу экскурсию в разы лучше, чем она, и просто попросила провести меня уже в комнату. Её общество меня тяготило.

В итоге единственно новое, что я узнала, это местоположение нынешней комнаты Бьякуи, положение бывшей комнаты Хисаны, положение комнаты Рукии и положение своей комнаты. Мне удивил тот факт, что покои брата и покои сестры находились чуть ли не в прямо противоположных сторонах жилого отделения здания. А вот моя новая опочивальня была по соседству с малышкой.

Змеюка довела нас до моей новой комнаты и, наконец, оставила. Я свободно вздохнула, Рукия посмеялась.

— Госпожа Фуджи может быть немного назойливой.

— Немного? Да она придумала это слово! — я, словно обижаясь, сложила руки на груди.

— И чего ты так с ней? Она к тебе со всей душой.

— Агась, — снова кинула я. — Со всей своей змеиной душонкой.

— А нии-сама она нравится, — задумалась Рукия. — Говорит — энтузиазма не занимать, невероятно вежлива и дисциплинирована, а это очень важно. Вот он и назначил её управляющей.

— Конечно, она будет полна энтузиазма, когда только и мечтает, что запрыгнуть к нему в постель.

— Ну, и это тоже, — хихикнула Рукия.

Вот как?! Я была права!

— Змеюка… — шикнула я, и Рукия вновь рассмеялась. — А твой брат видимо любит людей, готовых отдать за него жизнь лишь за шанс быть рядом с Его Великолепием.

— Не говори так о нии-сама, — теперь Рукия обиженно бурчала. — Он очень хороший!

— Да-да… хороший, — я вздохнула. О том, что этот хороший нии-сама пытался убить её минимум два раза я лишний раз упоминать не стала.

Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, я придирчиво осмотрела комнату.

Справа я сразу заприметила фусума, разделявшую помещение на две части. Слева здесь стояла низкая двуспальная кровать, застланная голубо-белым постельным бельём. Насколько я помню и Рукия и Бьякуя предпочитали футоны, видимо он решил, что мне сложно будет резко отвыкнуть от кровати, учитывая, что я спала на ней сто последних лет и три недели в лазарете. Если это так, то он чертовски прав.

По бокам кровати стояли такие же низенькие тумбочки, с лампой на каждой. Изголовья у неё не было, вместо него на стене в полукруге было написано (прим. автора: правильно говорить «написано», а не «нарисовано») дерево сакуры. Оно было такое реалистичное, я бы даже подумала, что здесь действительно растёт вишня, но только лепестки её цветов были небесно-голубого цвета, как и постельное бельё.

В стене параллельно входным сёдзи в левом углу была дверь. Остальную часть занимали ещё фусума. Я подошла к ним и отодвинула — там был встроенный шкаф, в котором лежали вещи, подаренные мне Исида, и ещё некоторые комплекты кимоно разных цветов из той же дорогостоящей ткани, из которой выполнена моя одежда, платья, спальные наряды, хаори, халаты и ещё что-то. Внизу, на полке для обуви стояли гэта, варадзи и даже туфли из мира людей. Плюс ко всему там лежали комплекты нижнего белья, а также и таби. Интересненько. Подозреваю, что всё это покупал явно не Бьякуя. Со злорадной мыслью, что он заставил заниматься моим гардеробом Змеюку, я закрыла шкаф.

Далее я подошла к тумбочкам. Мало ли, вдруг там что-то есть?

Отрыв первый ящик ничего интересного я не обнаружила, кроме как пяти разных форм расчёсок. В следующем — резинки и гребни. В следующем — ленты, заколки, шпильки и палочки. Он думает, что я так много занимаюсь волосами?

Я подошла к следующей тумбочке. Рукия молчаливо и внимательно за мной наблюдала, присев на кровать.

Открыла сразу нижний ящик — ничего. Средний — ничего. Верхний открыла чисто для галочки и даже смотреть в него не хотела. Но там всё же оказались вещи, за которые мой взгляд зацепился и впился.

Это были фото в рамке и цветастый веер. Я медленно, словно приворожённая, потянула руки к ним и взяла. Веер я отложила на тумбочку, смотря на фотографию.

Там были запечатлены двое — я и Бьякуя. Он был ещё хилым парнишкой, широко улыбающимся и выказывающим все свои эмоции, эдакий мальчуган, которому лишь несколько месяцев назад исполнилось 31 (время здесь относительно, не забывайте). И я — совсем ещё юная. Это был день моего второго совершеннолетия*. Почему второго? Лучше не спрашивайте, а вспомните слова Бени и Ренэйт о моем втором рождении.

Мы были празднично разодетые — он и я. Бьякуя широко улыбался, держа меня за левую руку, я скромно отвечала ему улыбкой. Это был именно тот ракурс, когда хорошо было видно кольцо на безымянном пальце. Вездесущая Рукия заглянула мне за спину, чтобы увидеть, что же такого интересного я обнаружила в тумбочке. Я не глядя протянула ей фотографию, знаю же, что она обожает истории и факты о детстве и юности своего нии-сама. Девушка вцепилась в фото, жадно его осматривая, пока я взяла в руки веер.

Это был мой веер. Тот самый, за которым я скрывала своё вечно красное от смущения лицо. На белой внутренней стороне было ручкой начёркан кандзи «Овца»**. Я улыбнулась. Его написал Бьякуя на третий день нашего знакомства, когда его очередная попытка разговорить меня не увенчалась успехом. Факт того, что он хранил эти две вещи сто лет, приятно согрел моё сердце. Я почти уже и не злилась на него.

Рукия протянула мне фото обратно, продолжая кидать любопытные взгляды на обручальное кольцо на фото. Я ничего не ответила ей, а фото поставила на ту тумбочку, в которой его нашла.

Далее по курсу была дверь. Она вела в купальню. Тут была и ванная, и стол для массажа, а стена была вся в полочках, на которых стояли всевозможные мыльные принадлежности, все непременно дорогие и натуральные. Некоторые я даже не знала как применять. Даже у Йоруичи во времена, когда она была главой клана Сихоин, столько всего в ванной не стояло — я знаю, ведь часто принимало ванну вместе с ней.

Вышла из ванны, подошла к фусума, разделявшим комнату, отодвинула и их. Передо мной предстала почти пустая часть комнаты, посреди здесь стоял столик, вокруг которого на строго определённом расстоянии лежали дзабутоны. Вместо стены справа и параллельно от фусума были ещё сёдзи, выходящие на энгава так же как и те, через которые мы вошли.

— Какой твой нии-сама всё-таки нехороший синигами, — вздохнула я, закрывая фусума. Рукия встрепенулась, желая узнать, чем я закончу своё высказывание, а потом всё опровергнуть. — Столько всего сделал, я теперь не могу злиться на него!

И она засмеялась, упав на кровать, придерживая свой живот и сминая пух, заключённые в голубые ткани. И ведь знает, что мой любимый цвет голубой, засранец!

Вдоволь насмеявшись, Рукия поднялась с моей кровати.

— Есть хочешь?

Я задумалась. Я не ела со вчерашнего дня, так как отказалась от завтрака — каша в четвёртом отряде уж сильно безвкусна. Подумав, я кивнула, и мы с Рукией отправились в трапезную.

Ещё за три комнаты я услышала перешёптывания внутри искомого помещения.

— Вообще не понимаю, что в ней нашёл господин Кучики? Она же невоспитанная! Да ещё и дурнушка!

Этот голос я узнала. Говорила Змеюка. Точнее шипела, видимо не хотела, чтобы кто-то посторонний услышал. Мы с Рукией сбавили шаг, точнее сбавила я, а Рукия повторила за мной, поняв, что я хочу сделать.

— Да ну! А я слышала, что она писаная красавица! А манеры, как у принцессы, вот господин Гинрей и зовёт её так.

— Пффф… ни кожи, ни рожи, кости торчат, да ещё и неестественная. А господин Гинрей просто слишком вежливый.

— И что в ней действительно нашёл господин Кучики, раз она такая?

— Что ты слушаешь её! Она же кого угодно, кто в любимчиках у господина, обольёт грязью.

— Решила схлопотать ночное дежурство, Мэй?

— Ну-ну, чего завелась, разве я не права? Да как только стало известно, что госпожа Урахара будет жить здесь, ты вся злая ходишь, как чёрт. Неужели не от ревности?

— Нет, конечно! Просто я считаю, что она не подходит господину Кучики! Он совершает огромную ошибку!

— Какую ошибку? Пока он только разместил у себя эту бедную девушку. И то потому что господин Ямомото считает её силу очень важной.

— А ты не знаешь?

— О чём?

— Они были помолвлены.

Рукия мельком взглянула на меня, я кивнула, подтверждая слова Змеюки. Хотя обручальное кольцо на фотографии явно уже навели Кучики на эту мысль.

— Но она сбежала с другим в мир людей.

Вот те раз. Какие подробности моей жизни. Оказывается, у меня был любовник! И зачем мне тогда Бьякуя? Где же этот горе-синигами, решивший отбить меня у самого капитана Кучики? Хотя Бьякуя не был тогда капитаном, но это не важно. И с какой это стати Змеюка осведомлена о моей жизни больше, чем я сама? Непорядок. Надо бы выяснить у неё это прямо сейчас.

Я нахмурилась, Рукия тоже.

— Но её ухажёр умер, и вот она вернулась сюда, обратно к господину, и вымолила у него прощение. А он так сильно её любил, что не смог не простить эту гадину!

— Да ладно!

— Ничего себе…

Спектакль зашёл слишком далеко. Я видела, как в ярости перекосилось личико Рукии, но не успела её остановить. Она уже ворвалась в столовую.

— Да как Вы смеете клеветать на Нацу-тян?! Вы её совсем не знаете! Это самый добрый и искренний человек! Она даже не подумать, не то, чтобы сделать то, о чём Вы сейчас говорили! Это просто противоречит её ангельской сути!

— Г-госпожа Рукия? — у Змеюки прямо-таки расширились глаза от испуга. Она действительно не ожидала нас тут увидеть.

— Замолчите! — всё бесилась малышка. — Кто дал Вам право распускать такие слухи?! Вот услышал бы Вас нии-сама! — лица Фуджи так перекосило от этой фразу, что я вновь еле сдержала смех. — Знаете кто Вы?! Вы…

— Всё хорошо, Рукия, — я с самой милой улыбкой обратилась к малышке. Она видимо не ожидала от меня такого поведения, её рот так и остался открытым. Я добродушно обвела женщин, собравшихся здесь самым любезным взглядом.

— Добрый день, леди, — не забыла я поздороваться. — Я совершено не сержусь на госпожу Чо. Она ведь не виновата, что располагает неверной информацией. Единственное, что меня интересует, кто же именно стал её источником?

— М-мне сказала это бывшая управляющая, — с глупой улыбкой пролепетала Змеюка. Думает, я не вижу лжи в её глазах, клеветница!

— Вы обязаны извиниться перед Нацу, — гневно хмурилась Рукия. Видимо моё поведение и ложь Змеюки вновь изменили её мнение о Чо, но ненамного.

— Д-да, конечно, — Змеюка перевела свой испуганный взгляд на меня. — Приношу свои глубочайшие извинения, — и она склонилась в нижайшем поклоне, как перед императором. Я мило улыбнулась: никто не заметил в этом злорадство.

— Я совершенно не сержусь на Вас. Всё хорошо.

Остальные сплетницы стояли, разинув рты. Да, я умею поражать людей. Их ожидания, которые они составили из слов Змеи, совершенно не оправдались. Этому я поспособствовала.

Рукия познакомила нас. Первая — та доверчивая глупышка — была миниатюрной девочкой, миниатюрнее самой Кучики-младшей. У неё были зелёные волосы, стриженные под каре, и яркие зелёные глаза. Чёлку держал ободок, обклеенный искусственными искусными цветами белой камелии. Одежда была, как и подобает слуге дома Кучики. Звали её Ли Хоши. Ли — фамилия, которую дают всем безродным душам, которым посчастливилось как-то попасть и поселиться в Сейрейтей. Рукия бы тоже получила её, если бы не выдумала себе какую-нибудь, и если бы Бьякуя не принял её в клан.

Хоши была бывшим офицером четвёртого отряда, которого Бьякуя принял к себе на службу. Теперь она личный лекарь в этом поместье и, следовательно, её назначили моей «сиделкой», чтобы я каждый день не ходила на перевязку и обследования в центральный лазарет. Девушка, хоть и легкомысленная на вид, доверие внушала. К тому же, она была офицером, это показатель. В Сейрейтее просто так званий не давали, а она к тому же и безродная — купить она ничего не могла, и родственников влиятельных не было. Может, Бьякуя поэтому её взял? Он любил людей, добивающихся высот своими руками.

Вторая была уже взрослая, но ещё по праву называемая молодой женщина по имени Сузу Мэй. Каштановые волосы были уложены в такую же причёску, как у Змеюки, и украшены камелией, но белой, как у Хоши. Одежда тоже была традиционная, с целомудренным декольте. Глаза были накрашены фиолетовыми тенями и чёрной тушью, и всё равно это не смотрелось так броско, как макияж Чо. Как выяснилось, Мэй мне выделили в качестве личной прислуги. И зачем только?

Рукия попросила подать обед. Нам его организовали за считанные секунды. Я вспомнила все уроки этикета от Хаякавы, позиционируя себя как истинную леди из высшего общества. Все мои движения были наполнены грацией и лёгкостью, что заставляло Хоши и Мэй восхищённо вздыхать и тихо делиться впечатлениями друг с другом.

— Какая осанка.

— Как она движется. Словно плывёт!

— А какая вежливая! Сколько не наигранной доброты в голосе!

— Она стакан поднимает, и это уже танец!

— А какая красавица. Какие волосы! А глаза! Они прекраснее даже самого голубого неба! И главное — макияжа нет, всё естественно. И губы алые, и румянец, и аккуратные скулы. А ресницы, как веера, она моргает и касается ими щёк. А кожа, какая! Она идеальная! Не удивительно, если господин действительно в неё влюбился.

— Замолчите и идите работать!

Это была уже Змеюка. Она зашикала на девушек, и те быстренько ретировались. Жаль, мне были приятны их комплименты.

Рукия, глядя на мой спектакль, непонимающе кидала взгляды на меня, и вскоре сама попыталась мне подражать. Глупенькая, она и так прекрасна. К тому же я делаю это, чтобы позлить Змеюку, а не заставить её чувствовать себя ущемлённой.

Вдоволь насытившись — я съела половину, Рукия чуть больше четверти — мы направились к реке. Там находился пустующий павильон, раньше это был «цветочный домик» Хаякавы, где она выращивала самые красивые растения не только Общества душ, но и Мира живых, которые дарил ей муж. Общество Змеюки мне не нравилось, да и Рукия обозлилась на неё после её слов обо мне, поэтому малышка настоятельно попросила её не ходить за нами. Мы обошли территорию вокруг павильона и направились дальше по реке, разговаривая на пустые темы.

Я вспомнила, что во время разговора слуг, Мэй упомянула Гинрея. Значит, он всё же живёт тут. Я невзначай спросила об этом Рукию. Она удовлетворительно кивнула, но добавила, что Гинрей сейчас в отъезде. Эх… печально.

Комментарий к Глава

XVII

. Начало холодной войны *остановимся на том, что совершеннолетия дети в мире Общества душ достигают в 21 год, а далее их развитие замедляется

**овца — 羊 (рогатый иероглиф, он даже выглядит как барашка!)

Прим.: камелия — символ шестого отряда, поэтому она так часто фигурируют в форме слуг поместья Кучики.

Хоши — звезда

Ли — пастбище, луг (вроде как, но это не точно)

Мэй — танец

Сузу — звонок

Фуджи — глициния (глициния — вьющаяся субтропическая листопадная лиана с древовидным стволом, принадлежащая к семейству бобовых)

Чо — бабочка

====== Глава XVIII. Не проблемная проблема ======

Посмотрите на это, миссис Хадсон. Тишина, спокойствие, умиротворение… Разве это не отвратительно?

Шерлок

Так прошла ещё неделя. Я уже полностью свыклась с мыслью о том, что теперь живу в этом прекрасном поместье.

Каждый день днём и утром Хоши приносит мне лекарства, смазывает мои затянувшиеся раны какой-то уж очень пахучей штукой и снова перевязывает. Она оказалась довольно милой, но слишком доверчивой. А ещё она очень любит поговорить, так что теперь я знала всю её подноготную, а так же поимённо всех служанок и охранников (хоть до сих пор видела лишь двоих), что любит и не любит Змеюка, чем увлекается Мэй и ещё много чего совершенно не нужного. Плюс ко всему, она совершенно не скрывала того, что нашла свой идеал в моём лице, и теперь пыталась полностью походить на меня, говорила всякие комплименты и нарекла принцессой. Список моих кличек рос в геометрической прогрессии.

Ту часть дня, которую она не могла со мной проводит, полностью занимали общество Мэй или Рукия. Сузу действительно оказалась необходимой. С раной я даже не способна была, не вскрикивая, заправить постель. На первых парах в комнату прибегала Хоши и вечно критиковала моё слишком хорошее поведение, потом Мэй отчитала меня за то, что я не обращаюсь к ней за помощью, хоть это её работа и ей за это платят. Я решила, что лучше не буду портить с ней отношения и сдалась.

Следующий этап – ванна. Хорошо, что Мэй и сама проводила в этом месте по несколько часов, иначе бы не вытерпела мои водные процедуры. Что поделать, я обожаю воду. Всю неделю меня мыла она, не только потому, что мне опять-таки мешала рана, но и потому, что я ничего не понимала в этих гелях и шампунях. Утрирую, конечно, гель и шампунь я отличила, но зачем были ещё двадцать три баночки? В этом и помогла мне Мэй.

К слову, она стала первая, кто увидела паутинообразный шрам напротив моего сердца и не увидела его там, где меня проткнул Гин. Хвала небесам, она смолчала, любопытство не входило в список её «достоинств», в отличие от Хоши. Та сразу же меня расспросила обо всём во время первой перевязки, но я весьма вежливо отказалась с ней говорить на эту тему.

Ко всему прочему она делала на специально отведённом в ванне столе мне массаж каждый день, и я просто готова была посвятить ей оду за это.

Как оказалось, все те причиндалы для волос были не для меня, а для Мэй. А точнее пыток, которые она устраивала мне постоянно. Она плела мне с каждым разом причёски всё сложнее и вычурнее, укладывала мои нескончаемые волосы, завивала их, распрямляла, расчёсывала и много чего делала. Как-то она призналась, что просто балдеет по ним (это не мой сленг, она так выразилась сама). Ей нравилась их структура и интересный факт того, что они не путались никогда вообще. И расчёсывала она их только для того, чтобы подольше подержать.

Даже одежду и ту мне выбирала Мэй и помогала её надевать. Мне было всё равно, так как нет особой разницы в том, что я ношу. Она вся была приятной на ощупь, а показаться мне было в ней не кому, так что я не давала поводов сделать ложные представление о моём вкусе – все в доме знали, что одежда куплена и выбрана не мной.

Мэй помогала мне во всём, и я была ей за это благодарна. Рукия каждый день уходила в свой отряд, хоть и возвращалась ночью, чтобы скрасить моё одиночество. Первые три дня она спала со мной по моей просьбе, и каждый раз я пела ей мою любимую песню на ночь, которую пела её сестре.

Потом я спросила её, почему же она обязательно каждый день должна была идти в свой отряд, хотя до сих пор не восстановила полностью свои силы. Она ответила, что ходит вовсе не к Укитаке, ему пока вообще помощь не требовалась. Как оказалось, Абараи отправили в Каракуру, назначив мой город его территорией вместо Рукии, и теперь малышка исполняла обязанности лейтенанта шестого отряда вместо него – Бьякуя и Джуширо договорились об этом, чтобы брат смог лично наблюдать за самочувствием сестры.

Меня бы ничуть не беспокоило его определённо хамское поведение – он должен был прийти хоть раз, чтобы я могла вдоволь на него покричать – если бы не одно «но». Он. Забрал. Мою. Бенизакуру! Гадина! И что я теперь ей скажу? Извини, тебя утащил тот жалкий капитанишка, потому что я выронила тебя, когда спасала его угрюмую пятую точку? Так что ли?

Ой, чувствую, мне влетит от неё, когда я решусь-таки отправиться в мой внутренний мир. Если решусь, хи-хи.

В общем, моё с Рукией восстановление текло своим чередом, пока на исходе первой недели моей жизни в поместье Бьякуи ко мне не заявилась гостья, которая кардинально изменила ход моей дальнейшей жизни в золотой клетке.

Это было вечером. Когда Змеюка «почтила» меня своим вечерним визитом, со своей премерзкой улыбочкой на своём наштукатуренном лице спрашивая, не желаю ли я чего-нибудь (да подавись своими желаниями!), я быстренько выпроводила её из своей комнаты, чтобы Мэй смогла пораньше выполнить свои обязанности и пойти спать. Она помогла мне принять ванную, заплела мне обычную свободную косу, с которой я привыкла спать, проконтролировала, как я оделась (двумя днями ранее я стала делать это сама) и к своему облегчению наконец официально закончила свой рабочий день. Череду рабочих дней, если быть точнее. Дней и ночей. Змеюка дала ей два дня подряд ночного дежурства, не позволяя и на миг присесть в день между ними, за то, что она рассмеялась над очередным моим словесным унижением в её адрес. Ну, поставила я её вновь на место. Ну, сказала, что такая, как она, в жизнь не заинтересует Бьякую, и всё что ей светит — жирный извращенец старикашка из Руконгая. Ну и что? Не делать же из этого трагедию! Тем более что слышала это только она да Сузу.

В отличие от Хоши, Мэй не видела во мне прямо-таки идеал женщины, она знала, что в иной раз я могу так надавить на горло, что неделю будешь ходить и вздрагивать от каждого шороха.

В общем, легла я в свою мягкую кроватку, накрылась одеялком и приготовилась к сладким снам (ага-ага, мечтай! к кошмарам ты готовилась), и уже задремала, как во дворе поместья я почувствовала источник знакомой реацу.

Как мой разочарованный вздох не разбудил весь дом, остаётся только гадать.

Я решила, не открывая глаз, дождаться незваного гостя в кроватке — лишние минуты тепла я никому не отдам!

Спустя минуту дверь в комнату слегка отворилась. Послышались мягкие, еле уловимые шаги, а затем я ощутила, как на меня что-то прыгнуло. Что-то тёплое, упругое, но не слишком тяжёлое. Хорошо, что я была к этому готова, иначе бы завизжала, будто бы сотню Меносов увидела в центральном парке Каракуры.

— Хватит претворяться мёртвым опоссумом, цветочек, — промурлыкал знакомый голос над ухом. Я поморщилась и накрылась с головой одеялом.

— Йоруи-ичи, — проныла я, почувствовав, как кот спрыгнул с меня, — ну вот что тебе дома не сидится?

— Поднимай свой красивый зад и вставай, — это был уже женский голос, раздававшийся откуда-то сверху. — Нас ждут.

Я отодвинула одеяло и приоткрыла глаза. Йоруичи стояла в своём человеческом обличии и натягивала свою привычную одежду — стретчевые штаны, чёрную рубашку и оранжевую куртку. Откуда она у неё здесь, мне оставалось лишь гадать.

— Ты встаёшь, или предпочитаешь так отправиться в мир людей?

— Мир людей?! — тут же подскочила я. Сихоин зашипела на меня, видимо, не все кошачьи повадки оставляли её даже после перевоплощения.

— Дом разбудишь, дурочка.

— Да-да, — уже шёпотом ответила я и встала с кровати.

Я быстро оделась в вещи, подаренные мне Исида — смотрите-ка, всё-таки пригодились! — наскоро обвязала косу резинкой у основания и собрала её в две крупные петли. После уже надела таби и варадзи (гэта бы точно слетели с меня во время бега) и повернулась к ожидающей меня Йоруичи в полной готовности и с улыбкой на лице. Она внимательно посмотрела на мои конечности, зачем то всё ещё перебинтованные, но ничего не сказала — лишь удовлетворительно кивнула.

Далее я услышала свист — Сихоин перешла в сюмпо, подскочила ко мне, подняла на руки и вместе со мной в считанные секунды преодолела расстояние от моей комнаты до западной стены поместья. Там она без труда перемахнула через ограду, и мы с ней оказались в лесу, окружающем резиденцию Кучики. Сихоин понеслась через лес к Сейрейтею, там мы довольно быстро пронеслись в самый его центр к Сенкаймону, где нас ждала Сой-Фон.

Несмотря на личную неприязнь капитана второго отряда к моему брату и мне, она довольно мило поприветствовала меня (насколько могла её холодная физиономия выглядеть мило). Она дала нам с Йоруичи две адские бабочки и пожелала удачной операции. Да-да, что за операция я лишь гадала. Всё так же без объяснений мы с кошкой прошли через Сенкаймон, преспокойненько минув за секунду разделитель миров. Хоть на этом спасибо, избавили от «удовольствия» удирать от Ловчего потока.

В итоге врата открылись прямо перед нашим с братом магазином. Внутри горел свет, несмотря на очень позднее время, значит, Урахара ждёт нас. И судя по множеству разных реацу, исходящих изнутри, не он один.

Йоруичи, наконец, поставила меня на землю. Я поправила смятую одежду, и мы вместе с ней вошли внутрь. Её лицо было слишком пасмурным, дело было серьёзным, а значит, лишних вопросов пока задавать не надо.

В комнате, обычно служащей нам с братом столовой, собралась самая разношёрстная компания. Здесь был Ичиго со всей своей командой, тройка модифицированных душ, созданная моим братом (интересно, с чего он это решил дать им гигаи именно сейчас?), Тессай, детки (которые тут же повалили меня на пол с крики и объятиями), сам Киске и, к моему удивлению, Ренджи Абараи. Парень во все глаза посмотрел на меня в то время, пока остальные собравшиеся поприветствовали нас с Йоруичи, и так ни слова не сказал минут десять, пока мы с ним играли в гляделки.

— Как ты тут… — наконец выдавил он из себя человеческую речь, — оказалась?

— Через дверь вошла, не тормози, Ренджи.

Я с совершенно невозмутимым видом прошла к столу и села по правую руку от Киске. Эта падла улыбалась мне как и всегда своей придурковатой улыбкой. Так мы просидели молча ещё пять минут, все, кто был в доме, наблюдали за этой немой сценой. В итоге я просто треснула ему по его «светлой» голове, весьма красноречиво, так сказать. Мне кажется, он всё понял, и его последующие извинения были весьма искренны. Вот так мы и помирились. Прямо семейная идиллия.

— Итак, — я сложила руки на груди и обвела всех хмурым взглядом. Я конечно рада, что вырвалась из плена золотой клетки, ой… я имела в виду из поместья Бьякуи, но спать я хотела до сих пор. Два часа ночи как-никак, плюс ко всему вчера я вновь не смогла заснуть. — Что произошло?

Вновь недолгое молчание. Затем Киске вскинул руку с веером, прикрывая своё лицо. Эта его дурацкая привычка появилась у него после того, как мы уже открыли магазин. Он купил для меня веер на местной распродаже, ведь свой любимый я оставила в Сейрейтее. И я не собиралась менять мою «овцу», на это белое безобразие, вот он и оставил его себе, время от времени парадируя маленькую меня, прикрывая своё лицо якобы в смущение (я вас умоляю, Киске не умеет смущаться). А теперь он просто наглую морду свою прикрывает, чтобы никто по ней не ударил — она слишком бесила нормальных людей.

— Появились зависимые, — он вдруг посерьёзнел. И ясно было почему.

— Зависимые? — задумчиво повторила я. С чего это вдруг? И почему именно сейчас? И разница то какая? Они что, стали убивать живых? Если нет, тогда в чём весь сыр-бор? — Не припомню, чтобы они сильно волновали синигами последние лет триста, — наверное, я утрирую. Точную дату последнего появления зависимого я не помню.

— Так… — тут же встрял неугомонный Ичиго. От громкости его голоса я поморщилась. Как он может быть таким бодрым в два часа ночи? — Давайте по порядку. Кто такие эти ваши зависимые?

Я переглянулась с Киске. Видимо брат рассчитывал на мои способности талантливого болтуна, он сделал кивок головой, как бы предоставляя слово мне. Я повернулась обратно к компании.

— Знаете, людей всякой эпохи всегда волновала смерть. Они не готовы были смириться с тем, что кто-то там, на небесах, руководит их жизнью, отмеряя им определённое количество времени, которое они проведут на этой бренной земле, — действительно, я начала забалтывать. — Они грезили свободой, хоть и никогда не понимали, что это такое. Но заманчивая перспектива обладать этой непостижимой вещью их толкала во всякие времена на безрассудство.

— Иными словами, разные люди в разные эпохи мечтали о вечной жизни, — тут же добавил Киске, видя обалдевшие лица Ичиго и остальных.

— Да, — я кивнула. — И это желание часто заставляло тех, кто любил деньги больше жизни выдумать различные небылицы, чтобы поживиться на безумстве трусливых людей, боявшихся умереть от лишнего громкого неожиданного звука. Философский камень, святой Грааль, молодильные яблоки, источник молодости, русалка на ужин, эликсир бессмертия. Кто-то даже считал, что достаточно было разозлить кого-нибудь из богов, чтобы они обозлились на него и даровали заветную вечную жизнь.

— То есть, если съест русалку, ты не станешь бессмертным? — удивлённо и даже разочарованно спросила Орихиме. Все как один в комнате странно посмотрели на неё. Да, умеет она разрядить обстановку. Ририн хихикнула, но больше никто не выказал реакцию на слова Иноуэ.

— В общем, как понятно из моего ироничного тона, никто из тех бедолаг не смог найти то, чего жаждал больше всего на свете. И вроде бы сказочке должен был прийти конец, если бы не одно «но». Как оказалось, идея бессмертия не такая уж и ерундовая.

— Хочешь сказать, что эти зависимые… — подал голос Ренджи. А парень то хорош, вмиг догадался, к чему я всё веду. Я снова кивнула.

— Что? Что Вы хотите этим сказать?

До Ичиго видимо не дошли мои намёки. Он откровенно тупил и сидел с видом, что прямо сейчас мы с Ренджи решает перед ним высшую математику, выдавая её за дважды два.

— Зависимые это те, кто обладает бессмертием, — наконец сказала я. В комнате раздались удивлённые ахи и охи.

— Они что, всё-таки съели русалку? — снова вставила Орихиме. Я усмехнулась и покачала головой в знак отрицания.

— Не совсем. Шутка судьбы в том, что некоторые пройдохи оказались чертовски близко к правде, когда несли чепуху для тех, кто готов был за это платить. А теперь конкретнее. В иные времена зависимых называли вампирами, — после этих слов на лицах присутствующих отразилось невиданная доселе заинтересованность. — Но кровь они не пили, нет. Для своего бессмертия им было достаточно всего лишь забирать жизни других людей, продлевая тем самым свою.

— Они убивали людей? — спросил всё тот же вездесущий Ичиго.

— Ну не совсем… — я подумала о том, как бы корректнее изложить суть «ритуала» зависимых. — Они выпивали души умерших людей.

— Звучит неутешительно, — задумчиво протянул Исида.

— Именно. Несмотря на тот факт, что питались они душами умерших людей, они всё равно оставались убийцами. Всё было бы не так плохо, если бы они ели, допустим, их плоть. Но душа… Души людей участвует в вечном круговороте жизни. Если они будут беспорядочно исчезать, кто знает, когда этому миру придёт конец.

— Спасает нас тот факт, что клан зависимых весьма не многочисленен, — заговорил Киске. — Их не больше дюжины. И каждый обладает специфическим талантом.

— Однако же… — вновь взяла права голоса я, — Сейрейтей они не волнуют. Зависимые не так часто воруют души, да и особо не высовываются. В группы не собираются, интриги вроде не плетут. А даже если и нападёт кто, то любой капитан, даже не используя банкай, вполне может с ним справиться, — я взглянула на хмурую Йоруичи. Что-то она не договаривала. С чего бы вдруг её вдруг заволновали вампиры?

Словно бы услышав мои мысли, женщина-кошка раскрыла глаза, обвела всех цепким взглядом и заговорила:

— Как и сказала Нацуми, зависимые всегда довольствовались тем, что похищали души умерших людей в момент их похорон. Но сегодня, я встретила одну… И на сей раз… — она немного помолчала, видимо ещё раз обдумывая всё то, что она увидела, когда столкнулась с зависимым. — Я видела, как зависимый пытается похитить душу живого человека.

Вот и кто меня тянул за язык? Точнее за мой метафорический язык, я же лишь мысленно предположила нечто такое, а не произнесла вслух.

А всё было так спокойно! Айзен больше не предпринимал попыток убитьнас, никто меня не протыкал вот уже четыре недели (будь не ладен этот Гин! ну я ему задам при встрече!). И тут появляется нахальный зависимый, решивший, что пора бы стать гурманом и получить новые ощущения в своей бессмысленно бесконечной жизни.

— То есть фактически он пытался убить человека, — закончил мысль Йоруичи Киске. Не буду описывать эмоции ребят, и так понятно, что они конкретно шокировались с каждым словом всё больше, а в их глазах росла неприязнь к этой расе существ.

— Мы пока не уверены, что это зависимый, — пожала плечами Йоруичи, сгоняя напряжение. — Может какой-то новый подвид.

— Да-а, это загадка, — протянул в ответ брат.

— И тогда зачем нужно было красть меня? — я выгнула бровь, глядя на Сихоин. Она усмехнулась.

— Будто ты сама не рада.

— Но не в 2 же часа ночи, — я картинно зевнула.

— Ты подстраховка, — улыбнулся Киске.

— Точнее, талантливый демагог, — это была уже Йоруичи.

— Точнее, просто болтун, — подвёл итог Ичиго. Я гневно зыркнула на него — он весь побелел и сжался в комочек от неожиданности.

В общем и целом, Ичиго как всегда выступил за стремительные действия, дабы зависимые не принесли ещё больший ущерб людскому населению нашего города. Киске отправил трёх наших модифицированных душ к нему, Орихиме и Чаду домой. Как выяснилось, Исида утерял свои возможности квинси, когда сражался с Маюри. Вот это был реально крутой поворот.

Получилось так, что Ририн должна было охранять Ичиго, Ноба — Чада, а Курода — Орихиме. Почему нельзя было отправить девочек к девочке, а пацанов к пацанам, мне никто так и не ответил. Брат лишь сдавленно посмеялся в свой противный веер.

Мы с Йоруичи вернулись обратно в Общество душ тем же путём. У Сенкаймона нас до сих пор ждала Сой-Фон. Как она не плюнула на нас и не пошла спать, для меня осталось загадкой. Хоть лицо её и было холодно, глаза её выдавали — они были мутными, сонными, мечтающими закрыться на часок другой. В итоге Йоруичи отнесла меня обратно в поместье — прыжок через заборы был моей любимой частью нашего ночного побега — а потом растворилась в ночи.

Круто покаталась, хочу ещё! Да, я не любили, когда меня кто-нибудь считал слабачкой, причём ошибочно, но я так же не из тех дам, которые категорично запрещают носить себя на руках. Между прочим, зачем я такая тощая, если не для того, чтобы мою королевскую пятую точку таскали на своём горбу мои верные рабы?! Утрирую, конечно, но прокатиться в сюмпо на ком-нибудь с ветерком, не прилагая при этом никаких сил, я бы не отказалась.

Я обратно переоделась в спальную одежду, а затем сложила на новые места некоторые взятые мной в мире людей вещи, а именно: духовный телефон — на тумбочку около нашей с Бьякуей фотографией и духовный (ну, а какой ещё) пистолет, который зачем-то вручил мне Киске перед уходом — под матрас (мало ли, кто найдёт, у Хоши точно инфаркт будет).

Всё вроде устаканилось. Я легла на кровать, о моём ночном уходе никто не знал, судя по разговорам парочки охранников, делающей ежечасный обход поместья. А если они и знали, то не взбаламутились. Ну, и на этом спасибо.

Комментарий к Глава

XVIII

. Не проблемная проблема Зависимых как таковых не будет. О них поговорят пару глав и забудут. Всё-таки эта проблема ничто по сравнению с угрозой в лице обаятельной бабочки.

Чисто проходная глава, поэтому и такая большая

====== Глава XIX. Взгляд в прошлое. Часть III ======

Счастлив тот, кто умело берет под свою защиту то, что любит.

Публий Овидий Назон

1893

После продолжительного дня, полного напряжения, вечер был своеобразной отдушиной. Он был словно тихая, спокойная гавань, куда прибыли на стоянку корабли чувств, и теперь мерно покачивались на волнах. Даже не на волнах, а на меленьких волнушек… волнушках?

Летний вечер — это какое-то другое пространство. Словно бы грань между мирами в какой-то момент, вместе с заходящим солнцем, размывалось, и всех людей переносило в края вечного спокойствия. Тепло обволакивает лицо, заливается в уши, греет пятки и щиколотки, сравнивает всю температуру всех клеточек тела.

Этого вечера ждали все, особенно Бьякуя, посветивший весь день тренировкам. Того вечера, когда можно было просто присесть на улице и понаблюдать за закатом над озером поместья Кучики.

Особенной радостью Бьякуи был не только плодотворный день тренировок вместе с самим капитанов двенадцатого отряда (ни дед, ни отец как всегда не смогли с ним позаниматься), но и приятное дополнение к светловолосому мужчине в виде его мини-близняшки.

Парня уже давно не интересовал вопрос о том, почему девочка младше своего брата лет на 80, он перестал задавать каверзные вопросы, от которых она только расстраивалась и в спешке уходила, попутно при этом извиняясь раз сто. Темы её возраста они не касались с того момента, когда она в один из таких дней ушла и больше не появлялась в поместье его семьи полтора месяца, хотя раздражающая его Йоруичи вместе с братом девочки приходили.

Сейчас Бьякуя, окончив, наконец, свои занятия, под добродушным взглядом Киске, усевшимся в позу лотоса в паре метров от него прямо на землю, бросил свой деревянный меч ослабевшей рукой и вытер полотенцем пот. Импровизированное оружие со звонким стуком подскочило на месте и отлетело прямо к Урахаре, едва не задев его длинные пальцы ног, оголённые из-за того, что он снял свои гэта.

Пока ничего не подозревающий Бьякуя вытирал своё взмокшее лицо, Киске бесшумно поднялся с места и переместился с помощью сюмпо за его спину. Миг, и парень летит на землю, сбитый с ног своим же деревянным мечом.

— Эй! Что Вы творите, сенсей?! — Бьякуя потёр ушибленный копчик, злостно глядя на своего временного учителя. Киске опустил руку с мечом, которым только что сбил мальчика.

— Никогда, — вкрадчиво заговорил он, — никогда воин не должен бросать свой меч. Духовный меч синигами — это не кусок железа, которым он разрубает пустых. Каждый меч, помимо того, что он является отражением души своего хозяина, это разумное существо — дух занпакто, живущий во внутреннем мире воина. Дух даёт силу мечу и передаёт её синигами, который его держит. И характером они схожи со своими хозяевами. Вот тебе бы понравилось, если бы тебя после того, как тебя использовали, швырнули бы на землю, как ненужную вещь?

— Но ведь это ненастоящ… — Бьякуя осекся, потому что Киске кинул на него такой взгляд, под которым хотелось съёжиться до размеров материальной точки. — Д-да, сенсей, я всё понял.

— Вот и славно, — Урахара улыбнулся и, всучив мальчугану его меч, повернулся в сторону идущих к ним его сестры в сопровождении матери Бьякуи.

— Господин Киске, как Вам мой оболтус? — как всегда приветливо сверкая добрейшей улыбкой, спросила леди Кучики у капитана. Как и ожидалось, Бьякуя тут же взбеленился, но на него никто не стал обращать внимания.

— Несмотря на несдержанность, Ваш сын имеет все шансы стать одним из сильнейших синигами в истории Сейрейтей, — весьма серьёзно, но с добродушной усмешкой на бледном лице ответил Урахара.

Комплимент капитана явно не умаслил мальчугана, он сложил руки на груди и демонстративно отвернулся, но тут же наткнулся на заинтересованный взгляд Нацуми. Заметив, что Бьякуя обратил на неё внимание, она улыбнулась, молча говоря о том, что уверенна в сказанном братом так же сильно, как и сам Киске. Кучики-младший ещё пару секунд покуксился, но потом вздохнул и всё же оторвал руки друг от друга, опуская их в жесте поражение перед этой до жути улыбчивой троицей.

— А как Вам моя Нацуми? — ответно задал вопрос Киске Хаякаве.

— О, она такая лапочка! — женщина взорвалась своим энтузиазмом. — Выполняет все упражнения, не прекословя, даже если это чрезвычайно трудно и больно. Кряхтит, стонет, но делает. Поразительная выдержка! Она имеет все шансы получить ту же похвалу, которой вы одарили моего сына.

— Вы преувеличиваете, госпожа Хаякава, — Нацуми покраснела и спрятала лицо в рукавах тренировочных одежд.

— Господин Киске, Вам надо научить свою сестру хоть немножечко себя любить и уважать, — Хаякава повернулась к девочке и, наклонившись к ней, начала гладить её по светлым волосам, мастерски собранным ею в сложный тугой пучок и косы. — Негоже такой красавице вечно прятать своё ангельское личико.

— В-вы мне льстите, — запинающимся голосом ответила Нацуми, глубже зарываясь лицом в рукава.

— Мама, ну прекрати, — Бьякуя неодобрительно посмотрел на леди Кучики. Кажется единственным его желанием сейчас было побыстрее спровадить взрослых куда подальше, чтобы они оставили его и его подругу в покое.

— А что такое? — непонимающе спросила Хаякава у сына, выпрямившись, но не отняв от головы Нацуми руки. — Разве я не права? Или ты считаешь, что Нацуми некрасивая?

— Конечно, красивая! — поспешно вскричал Бьякуя, но тут же наткнулся на непонимающий взгляд девочки, всё-таки вытащившей немного свою голову из своеобразного бункера. Парень зарделся и тут же поспешил добавить, отводя взгляд:

— Д-дело не в этом… Ты её смущаешь.

Хаякава рассмеялась на реакцию сына, а Киске лишь улыбнулся.

— Ну, всё, нам пора, — Киске приобнял сестру за плечи и улыбнулся леди Кучики. Женщина понимающе кивнула и уже хотела было проводить гостей, как в разговор встрял её сын.

— Вы, что, уходите? — Бьякуя непонимающе хлопал глазами, смотря на капитана.

— А что такое? — Хаякава весело посмотрела на сына, который теперь цеплялся взглядом за сестру Киске, как за спасительную соломинку.

— Ну, я думал, что мы с Нацу ещё поболтаем. Вы же целый день не давали нам с ней увидится!

— Но, милый, — удивлённо ответила леди Кучики, — я думала, что ты хотел тренироваться, а не проказничать и сплетничать, как девица.

— Нет, но…

— Бьякуя, я не понимаю тебя. Чего ты хочешь? — Хаякава вопросительно смотрела на сына. Парень мялся, видимо пытаясь сформулировать ответ, который удовлетворит его желанию и не даст лишних причин маме подтрунивать над ним.

— Я бы хотел, чтобы капитан Урахара и Нацу остались на ужин, ведь капитан потратил своё время на меня… — пробормотал парень.

— Так ты хочешь отблагодарить его? — тут же «догадалась» Хаякава. Бьякуя смущённо кивнул. — Это похвально! Что скажите, господин Урахара, — она повернулась к капитану, — Вы останетесь у нас на ужин? Соджун и Гинрей будут Вам рады, если, конечно, вернутся сегодня.

— На самом деле Вам не обязательно благодарить меня, — Киске замялся, почесав затылок в своём привычном жесте. Нацуми хихикнула — эта особенность брата её всегда забавляла. — Наоборот, это я не провёл день в пустую, посвятив его будущему главе клана Кучики. Но так уж вышло, что дела меня сегодня ждали именно вечерние, и я не могу остаться с вами, извините.

— Дела? — переспросил Бьякуя. — Вы собираетесь куда-то уйти?

— Ну, в общем-то да… — задумчиво произнёс Киске, словно бы вспоминая, что у него за дела вообще такие важные. — Точно же, да, мне надо будет уйти. Поэтому я и хочу вернуть Нацуми домой до заката, будет не очень хорошо заставлять её потом добираться по темени одной домой, а ведь так и будет, если мы останемся.

— Но мы ведь можем оставить на ночь Нацуми у себя, — тут же предложила Хаякава, чем буквально спасла Бьякую. Сейчас он как никогда готов был расцеловать свою мать.

— Действительно? — переспросил задумчиво Киске. — Это будет неудобно.

— Да что вы, как может принести неудобство этот ангелок? — леди Кучики просияла и вновь огладила по макушке Нацуми, вынуждая её вновь в смущении спрятать своё лицо.

Хаякава всю жизнь мечтала о дочери, от чего Нацуми постоянно приводила её в какой-то детский восторг. Она всем сердцем любила Бьякую, но сам парень предпочитал общаться со своим дедом капитаном и бравым лейтенантом отцом и проводить всё своё время за тренировками, от чего общих тем для разговоров у них с каждым днём становилось всё меньше.

Милая девочка Нацуми, недавно появившаяся вместе с её братом в их кругах постоянного общения, стала отдушиной для женщины. У неё появилась возможность заплетать её просто шикарные волосы, напоминавшие больше жидкое золото, поблёскивающее в свете солнца, рассказывать всякие небылицы, сплетни или девичьи истории из детства, обсуждать вкусы, одежду, фасоны различных писков моды, дискуссировать об искусстве, что особенно любили они обе. И приятным дополнением стал непонятно откуда взявшийся интерес Бьякуи к девочке, от чего она лишний раз могла поговорить с сыном, не выдумывая заранее темы предстоящих бесед и не изучая военное дело, что так вдохновляло парня.

— На самом деле Нацуми почти каждый день сняться кошмары, и она довольно боязливая девочка, темноты боится особо. Одиночный сон стал бы проблемой, — всё продолжал размышлять над предложением Хаякавы Киске.

Сама девочка неодобрительно посмотрела на брата: каков подлец, всю подноготную её фобий тут решил выдать. Хиори на него нет! И вообще, почему её никто не спрашивает? Ответ очевиден — она всё равно не откажет.

— Ну, тогда мы устроим их вместе с Бькуей под открытым небом на воздухе! — всё не унимая пыла парировала все доводы Киске Хаякава. — Луна будет освещать ночь, а Бьякуя, если что, поможет ей заснуть спокойно, правда милый?

— А? Н-ну да… — сам парень вновь покраснел.

— Ну что ж, осталось только придумать достойное оправдание для Хиори, почему я не привёл сестру домой, — Урахара улыбнулся.

— Бьякуя? — тихо шепнула Нацуми, надеясь, что если парень спит, то она не разбудит его. Вопреки её ожиданиям, он действительно бодрствовал. Кучики отрыл глаза и повернулся к девочке.

— Что случилось? — тихо, но всё же громче, чем Урахара, спросил он. — Ты чего-то боишься?

— Да нет, дело не в этом, — она покраснела, но ночной полумрак скрыл признаки смущения. — Я не такая трусиха, как говорил мой брат.

— Разве? — Бьякуя выгнул бровь, от чего Нацуми неожиданно для себя разозлилась и залепила ему в лицо своей подушкой.

— Не смотри на меня так удивлённо, Кучики Бьякуя! — прошипела она так, чтобы звуки их баталии не услышали взрослые в доме. Всё же шёл уже первый час ночи, Хаякава и Соджун уже давно легли спать, как, наверное, и Гинрей в казармах своего отряда.

— Да понял я, понял! — Бьякуя пытался отвертеться от подушки — девочка хоть и была с виду хиленькой, но вот так вот она могла убить даже капитана: неожиданно, ослабив его бдительность своей милотой и няшностью, подкрасться и задушить! Кровожадная фурия, а не ангел, вот она кто!

Нацуми отняла от его лица подушку и, стыдясь своей несдержанности, легла обратно и отвернулась от парня.

— Прости…

— Да ладно тебе, — он дёрнул её за плечо, разворачивая к себе лицом. Девочка непонимающе смотрела глаза в глаза парню, чьё лицо теперь было непозволительно близко. — Что случилось?

— А… я просто не могла уснуть… — пробормотала она, прикрывая глаза от стыда.

— Почему? — всё допытывался Бьякуя. Недосказанность давила на него, он хотел поскорее понять очередную загадку этой странной натуры, но она опять всё портила своим смущением, мешая ему подобраться к истине.

— Скажи, как ты думаешь… — начала она, — умирать… это больно?

— А? — парню не понравилось, что эта маленькая химе думает о смерти. — А почему ты спрашиваешь?

— Я уже было заснула, но… я боюсь… что мне вновь приснятся кошмары. И я вот подумала… В каждом из них ко мне являются пустые. Я просыпаюсь за несколько секунд до того, как должна была наступить моя смерть. А что если в этот раз у меня не получится вовремя проснуться? — она подняла свой почти затравленный взгляд на Бьякую. Было ясно, что кошмары действительно мучают её, и мучают уже довольно давно.

— Тогда я тебя разбужу, — улыбнулся парень, надеясь так поднять настроение девочке. В какой-то мере ему это удалось — уголки её губ ненамного, но подтянулись вверх.

— Обещаешь?

— Угу, — утвердительно кивнул Бьякуя. — А теперь спи, моя трусливая леди, — он силой притянул девочку к себе, крепко обнимая руками её хрупкие плечи. Нацуми покраснела от ушей до носа, но не стала возражать. Её нос упёрла в грудь парню, терпкий запах, отдающий цитрусом, и насыщенный запах лаванды вскружил на несколько секунд голову. Тепло, исходящее от Кучики, в момент согрело её озябшее тело. — Я буду охранять твой сон, как верный рыцарь.

— Правда-правда? — по-детски наивно вновь переспросила она, пропуская мимо ушей его «комплимент».

— Правда-правда.

====== Глава XX. Ультиматум ======

Жизнь — это не только события, но и моменты.

Once upon a time

Это утро могло стать самым наипрекраснейшим из всех тех, что были за эту неделю, но, увы — не стало.

Причина заключалась в том, что моё многострадальное тело, порадовавшее меня сегодня сном без сновидений (читайте как «без кошмаров»), в кои-то веки решило встать немного позже, чем 4 утра. Позже примерно часов так на десять. Но, увы и ах, уже около девяти весь дом ходил ходуном, слуги бегали туда-сюда, что-то кричали друг другу, возились и пытались что-то сделать, создавая шум ещё больший. Я морщилась с каждой секундой всё сильнее, накрывая уши подушкой — ну, не конец же света, в конце концов, настал. Именно под такое музыкальное сопровождение в мою комнату ворвалась запыхавшаяся Мэй.

— Леди Урахара! — впервые не заботясь о том, сплю я или нет, с порога прокричала она. — Вам надо вставать! Срочно!

— О явно не милостивый ко мне Король душ, ну что уже случилось?! — я вылезла из-под подушки, но Мэй уже не было в комнате. Ну, раз так, то я решила и дальше поваляться — как же я без неё вставать то буду? Я же бедная раненая птичка в золотой клетке.

Я пожалела мысленно не выспавшуюся себя, пытаясь всё же уловить крохотные секунды спадающего сна, но у меня никак это не выходило. В частности из-за духовной силы, которую я только-только ощутила.

Вот честно, не знала, что по реацу можно узнать, что чувствует её хозяин. А вот судя по этой можно смело заявлять — хозяин в бешенстве.

— Где она?! — раздался низкий, глубокий мужской голос примерно за двадцать метров от моей комнаты. Для его обладателя его тон был непривычно громок. Что же заставило его так сильно разозлиться с утра пораньше, так ещё и в кои-то веки примчаться в поместье?

Я всё время думала, что когда этот человек синигами, наконец, объявится в поле моего зрения, я всё ему выскажу и досконально и красноречиво ему объясню, где, как и в какой позе я хочу его видеть (точнее не видеть, ведь суть моего желания — послать его подальше). Однако же в данный момент, судя по всему, он искал меня, а значит, если я не выпрыгну перед ним как раболепная преданная собачка, а останусь в своей кровати, то наверняка подпорчу его нервишки ещё больше, хи-хи.

С такими мыслями я зарылась обратно в одеяло, прислушиваясь к крикам и причитаниям, доносившимся с улицы.

— В комнате, небось, у себя, бока наминает, как и всегда в это время, — это говорила Змеюка каким-то злорадным тоном. В смысле, как и всегда? Да я впервые за всё время здесь встала позже половины пятого утра. Вот гадина!

Что-то произошло на улице, судя по её следующей реплике, сказанной каким-то дрожащим голосом.

— Т-то есть, я хотела сказать, что госпожа Урахара отдыхает в своих покоях.

Ну-ну, тварь угодливая. Как дала бы тебе сейчас! Тебя спасает лишь то, что я не бью слабых, а ещё пытаюсь сейчас насолить мистеру совершенству.

— Господин, она ещё спит! — это уже говорила Мэй. Тон её голоса будто бы оправдывал моё поведение. С чего бы меня оправдывать перед ним? Пусть сам оправдывается! Нашёлся тут! — Господин, она не одета! — это раздалось уже очень близко с дверью. — Вам нельзя туда входит, она же девушка. Подумайте о её чести!

Как Мэй борется за меня. Я сразу в два раза больше стала её любить!

— Успокойтесь, леди Сузу, ничего я ей не сделаю, — раздался в ответ Мэй ледяной голос. Мне показалось, что даже сейчас он еле слышно звенел от злости.

Сёдзи отъехало в сторону, впуская больше света в комнату. Я претворилась умершей, мастерски парадируя спящую себя.

Бьякуя не задерживаясь у входа ни на секунду, мерным, но стремительным шагом преодолел расстояние, разделяющее дверь и мою койку. Я прямо на себе ощущала волны гнева, исходящие от обычно скупого на эмоции мужчины. Интересненько, что же его так разозлило?

— Ты думаешь, что я не знаю, что ты не спишь?

Ех… А я надеялась поломать комедию подольше. Нехотя я сдвинула одеяло, обнажая только глаза, и насмешливо посмотрела на него. Весь из себя такой серьёзный, а взгляд — словно убить меня готов. Ну-ну, господин живодёр, как же Вы можете так поступать с бедной птичкой?

— И Вам доброе утро, господин капитан Кучики Бьякуя, — моя улыбка под одеялом стала шире, а его взгляд пасмурнее. — Я польщена тем, что Вы решили навестить меня, но позвольте всё же спросить: чем обязана я визиту такой важной персоны лично ко мне в спальню?

Кажется, я переборщила с дозой вежливости в голосе. Мне показалось, или у него глаз задёргался.

— Где ты была прошлой ночью?

Ах, вот оно что! Он взбесился из-за моего маленького побега? Неужто уловил реацу Йоруичи из своего кабинета? Или Сой-Фон наябедничала, чтобы доставить мне проблем?

— У любовника.

Вы бы видели этот нездоровый блеск ярости в его глазах! Не думала, что он ещё способен на такие эмоции! Ух, аж пробрало до мозга костей!

Он прикрыл глаза, видимо, убеждая себя не трогать меня. Или же нет…

Вот точно меня сейчас задушит!

Так, Нацуми, приготовься удирать.

— Где. Ты. Была? — могильным тоном повторил он, разбивая на слова свой вопрос. Его реацу — непроизвольно, скорее всего — вырвалась, начав давить на мою почти затянувшуюся рану. Внутри всё сжалось, словно ожидая чего-то насильственного со стороны источника опасности. Вот теперь мне точно не по себе. Может, попросить помощи? Закричать? Вдруг кто поможет?

Хотя, кого я обманываю? Кто меня спасёт от этого монстра в ярости?

Он снова открыл глаза, ожидая ответа.

— Эм… — я сглотнула от его взгляда и присела в кровати, перевешивая с неё ноги с левой стороны — с правой стоял он. Ужас, мне действительно страшно! Как бы сейчас сжаться до размеров материальной точки? Его лицо такое белое от злости, прямо как волосы у Укитаке. — Капитан, смею Вам напомнить, что я раненый человек, к тому же девушка, — вот теперь в его глазах промелькнула на долю секунды ирония. — Мне бы очень не хотелось, чтобы из-за какого-то недопонимания, Вы применили ко мне силу. Несмотря на мой опрометчивый поступок в прошлом месяце, когда я, прошу Вас заметить, спасла Вашу жизнь и жизнь Вашей сестры, я не хочу покидать этот мир раньше моей старости.

Я была уверена, что он способен сейчас меня убить. Теперь я ощущала давление всем своим многострадальным телом. Как бы сильна ни была я, я не могла его одолеть. И дело не в том, что со мной сейчас нет моего занпакто. Ему достаточно просто сжать меня руками, приложив совсем немного усилий, чтобы я сломалась. Может я и была дерзка по отношению к нему, но остатки разума сохранила — ярость Кучики пугала меня, я помню его ещё несдержанным малышом, способным разрубить ствол дерево с помощью обычного асаучи. Когда Бьякуя в ярости, в такой вот ярости, которая видна глазами, с ним не сравнится даже животный инстинкт Зараки — Кучики уничтожит всё, что вызывает в нём раздражение.

Да, я точно была талантливым демагогом. Не знаю, повёлся ли он на мои слова, или его остудил настоящий животный страх в моих глазах… Бьякуя обвёл меня своим убийственным взглядом, анализируя мою речь, затем прикрыл глаза. Послышался судорожный вздох — видимо, он пытается вернуть себе самообладание.

Хвала небесам, когда он вновь открыл глаза, из его взгляда пропало жажда моей крови. Но я всё же недоверчиво посмотрела на него, ожидая его реакции. И готовясь бежать, если он вдруг вытащит свой занпакто.

— Я был не прав, — всё же сказал он. — Прошу простить меня.

Надо же признал вину и попросил прощения? Это точно Бьякуя?

Я продолжала недоверчиво пилить его взглядом.

— Я не должен был так себя вести, — продолжал распинаться он. — Я напугал тебя?

— Совсем немного, — нехотя ответила я. Не буду же я ему врать? Он и так видит меня насквозь. — Ничего такого, что можно было бы назвать радикальным, — добавила я, видя его распятие самого себя во взгляде.

— Ещё раз прошу прощения, — ледяным тоном повторил он.

— Я не держу обиды, правда. Не могли бы Вы выйти? — его взгляд переменился, я поспешно добавила. — Я бы не хотела разговаривать с Вами на серьёзные темы в таком вот виде, — я красноречиво показала на свою смятую спальную одежду.

Бьякуя ничего не ответил. Просто кивнул, развернулся и вышел на улицу. На выходе он столкнулся со Змеюкой — подслушивала, гадина? — и тут же приказал ей подать завтрак. Как только эти двое покинули моё поле зрение, в комнату ворвалась Мэй.

— Леди Урахара, — она подскочила ко мне, наскоро осматривая меня на предмет ранений. — С Вами всё хорошо? Господин не тронул Вас?

— Всё хорошо, правда, — с натянутой улыбкой ответила я, хотя чувствовала, что меня немного штормит, а перед глазами темнеет. Такого ужаса я давно не ощущала. Бр-р-р.

— Это хорошо, он обычно не поднимает руки на женщин. Но в этот раз я точно была уверена, что малой кровью не обойдётся, — она недоверчиво ещё раз меня осмотрела. — Он точно Вас не тронул? Вы какая-то бледная. Может позвать Хоши?

— Нет-нет, всё в порядке, правда. Знаешь, что, помоги-ка мне одеться, — для убедительности я даже встала с места. И это было моей главной ошибкой. Перед глазами тут же всё потемнело, рана под сердцем болезненно заныла сильной фантомной болью. Ноги подкосились, я полетела на пол и встретилась бы с ним точно, если бы Мэй меня не подхватила.

— Нет, Вас должна осмотреть Хоши, — твёрдым голосом заявила Сузу.

— Мэй, — я силой вцепилась в её руку как утопающий за соломинку, — не говори об этом Бьякуе, пожалуйста! Мне плохо совершенно не из-за него!

Не знаю почему, но я не хотела, чтобы Кучики знал о моём полуобморочном состоянии, в котором я пребывала сейчас. Причина была ясна — только что пережитый стресс (надеюсь, ведь в противном случае времени осталось немного). Наверное, я не хотела, чтобы он почувствовал себя монстром, убивающим слабеньких духом кисейных дам одним взглядом. Он и так посмотрел на меня в последний раз так, словно бы он ощущал себя самым мерзким созданием мира, которое осмелилось до дрожи напугать меня.

— Не скажу, правда, — мой умирающий тон разжалобил-таки Мэй. — Но Хоши я позову, — наставила она на своём. — Скажу господину, что утреннее обследование.

Я кивнула.

Хоши меня обследовала, я рассказала ей о фантомных болях. Ни Мэй, ни я не распространялись о том, что послужило предполагаемой причиной моего полумёртвого состояния. Ли предложила мне успокоительного, но я отказалась. Мы сошлись на том, что перед завтраком Мэй даст мне обезболивающее, чтобы боли меня не беспокоили. В этот раз перевязывать Ли меня не стала, хоть и натёрла мазями.

Мэй привела меня в порядок. Я в ужасе взглянула на своё отражение в зеркале (огромное и просто прекрасное зеркало принесли в мою комнату слуги в день моего новоселья). Не удивительно, что Бьякуя попытался меня убить — видимо, принял за пустого. Бледная, растрёпанная, с мешками под глазами и выпирающими скулами как у скелета. Сузу заплела мне ту причёску, которую обычно я делала себе — косу, четырежды обвязанную вокруг основания, чтобы та не подметала за мной пол.

Одежда, которую Мэй мне дала, тоже не была похожа не те, в которые она одевала меня ранее. Это не яркие и дорогие кимоно, это была чёрные нательная рубашка без рукавов и спины, наподобие той, которую носила Йоруичи, хакама, как у синигами, и, конечно, таби и варадзи. Не пререкаясь, я с удивлением на лице всё надела. Видимо, Мэй что-то такое знала, чего не знала я.

Сузу ушла только чтобы вернуться через пять минут и вытащить уже меня на свет Божий. Я немного поморщилась от резкой смены яркости, даже прикрыла ладошкой глаза.

Мэй, как я и ожидала, привела меня в трапезную. Стол уже был накрыт (надеюсь, всё это съест Бьякуя, а не я), а капитан разговаривал о чём-то со Змеюкой. Когда мы вошли, разговор тут же прекратился, он посмотрел на меня изучающим взглядом, Фуджи — слишком уж радостным, учитывая наши с ней отношения. Фальшь в её мимике мог не заметить разве что слепой.

— Доброе утро, госпожа Чо, — с улыбкой (весьма и весьма натянутой) поприветствовала я Змеюку, отвесив ей поклон. Бьякуя внимательно пронаблюдал за мной, видимо и сам не веря в искренность моих действий (а её и не было).

Скрипя зубами, Змеюка ответила любезностью (я, кое-как скрыв злорадство, пронаблюдала за её поклоном, который был сантиметров на 15 глубже моего — под взглядом Бьякуи и не так прогнёшься!), даже отвесила мне комплимент насчёт внешнего вида и как бы невзначай спросила о моём здоровье. Небось, Хоши уже разболтала ей обо всём.

— Уже намного лучше, благодарю за Вашу заботу, — вновь улыбнулась я. У меня челюсть начало сводить!

Видимо Кучики заметил моё не самое радужное настроение. Он вновь повернулся к Змеюке.

— Надеюсь, Вы всё поняли, госпожа Чо, — ледяным тоном вроде как окончил он их совсем меня не интересующий разговор. Вот ни капельки!

— Да-да, господин, конечно, — и вот теперь она улыбнулась ему искренно, но от этого не менее мерзко. Кучики кивнул Змеюке, давая понять, что разговор действительно окончен.

Я готова была поклясться, что видела взгляд полный ненависти, которым Чо скользнула по мне, выходя из столовой. Думала, что я не замечу? Кому тут из нас больше ста лет, а?

Мне выдали лекарство, я быстренько его проглотила и запила стаканом воду, поднесённым мне Сузу. Ничего интересного.

Позже Мэй тоже вышла, оставляя нас с Бьякуей наедине. Не то, чтобы меня сильно это волновала, но я провожала её весьма долгим взором. Она кинула мне прощальный взгляд поддержки и выскользнула на улицу.

Я повернулась к Кучики, и он предложил сесть за стол. Я с интересом подметила, что он так и не разлюбил острую пищу, судя по количеству перца в его тарелке.

Ели мы в полной тишине. Ну как ели… ел он, а я бездумно ковырялась палочками в рисе. Есть мне совсем не хотелось, гораздо более важно было сейчас смести эту гнетущую завесу тишины. Я покорно ждала, пока Бьякуя начнёт разговор, ведь женщине не полагается право первого голоса. Вдруг я его разозлю своим «хамским» поведением?

И чего он так внимательно смотрит на меня? Будто под его взглядом я начну есть. Да я тут же подавлюсь!

Наконец, спустя минут десять, он заговорил.

— И часто такое происходит?

Я удивлённо вскинула на него глаза. Что он имеет в виду, задавая этот вопрос. Часто ли я перекидываюсь фальшью со Змеюкой? Часто ли молчу? Часто ли хочу прибить его за слишком идеальную осанку? Часто ли я морщусь от ощущения, что мои ноги сводят от долбанной, но отчего-то принятой за правильную позу сэйдза? Пусть не жалуется, я вообще-то для него стараюсь! Больно мне нужен весь этот этикет.

— Часто ли ты не принимаешь пищу в положенное время и в положенных дозах? — всё же пояснил свой вопрос Бьякуя.

— Да просто… — я задумалась, переведя взгляд на ни на грамм не опустошённую тарелку. Что просто то? Чем теперь закончить? — …есть не хочется…

— Это не правильный ответ, — он не сводил с меня своего цепкого взгляда. Я даже почувствовала, как кровь приливает к щекам, заставляя их краснеть. Чёрт бы побрал мою светлую кожу!

— Часто, — всё же ответила я.

— Ясно.

Как многословно.

— Еда ведь не главное, — отчего-то тут же начала оправдываться я. — Какая разница, ем я или нет? Если я способна двигаться, говорить и мыслить — значит, что мне хватает энергии на это, а, значит, и потребности в еде пока нет.

— Нацу, — вздохнул он. Я непроизвольно дёрнулась от того, как он произнёс моё имя, и подняла на него взгляд любопытных глаз. — Если ты хочешь выйти отсюда, — с логическими ударениями и растяжками, будто учит неразумное дитя, заговорил он — мой интерес тут же колыхнулся где-то в районе живота, приказывая мне быть начеку и глотать каждое его слово, — тебе придётся есть.

— А как связаны эти два события? Ты что же, собрался выпустить меня из своей клетки?

— Ты снова ко мне на «ты». Это радует, — холодно произнёс он. Я еле удержала себя от того, чтобы не хлопнуть ладонью по лбу… по его лбу. Он всё ещё драматизирует? — Я не держу тебя.

— Да? — я выгнула бровь. — А что это было сегодня утром?

— Я извинился, — он помрачнел, отведя взгляд, видимо вспомнил тот момент, как и я сейчас.

— И я простила, — кивнула я. Серые глаза резко нашли мои. Бьякуя как всегда изучающе смотрел в них, пытаясь прочесть мои мысли или хотя бы эмоции. Глупый. Он знает, что я говорю правду, зачем же проверять?

— Это радует, — всё так же холодно констатировал факт он.

— Безусловно, — я кивнула снова.

— Ты выйдешь отсюда, если будешь есть, — Бьякуя вновь отвернулся, прикрывая глаза. Кто только что говорил, что не держит меня? И вообще, как он может так долго сохранять эту свою грацию и осанку?! Все клеточки моих ног начали завидовать этой ходячей энциклопедии этикета и его болевому порогу. Не то, что я — от всякой царапины в беспамятство впадаю. Утрирую — это было впервые. — Иными словами, если ты будешь есть, то мне не придётся волноваться, что ты свалишься в каком-нибудь безлюдном переулке Сейрейтей в голодный обморок, где тебя найдут при лучшем исходе через несколько часов. Ведь в противном случае, если ты не будешь есть, то упадёшь хотя бы здесь, где леди Сузу и остальные смогут тебе помочь моментально.

— О… — только и выдавила я, но затем собралась с силами и мыслями, — так ты беспокоишься обо мне?

— Глупый вопрос, — не открывая глаз, ответил Бьякуя. — А теперь — ешь.

Я еле слышно усмехнулась, но всё же решила последовать его просьбе (приказу, я бы сказала). Всё-таки половину тарелки я опустошила, и даже выпила чай с грейпфрутом, который я так любила. Вообще-то я часто замечала за собой, что те вещи, которые пахли Бьякуей — а этот запах я не могу забыть даже спустя сто лет — очень мне нравились. Это был настоящий мужской запах, терпкий, отдающий этим цитрусом и приторной лавандой — она словно бы подчёркивала его высоченный (а иначе и не назовёшь) статус. А нюх у меня был у-у-ух! Я даже запахи воды различаю (да! у неё разные запахи!), не то, что запахи людей, которые окружают меня в повседневной жизни.

— Всё бы отдал, чтобы узнать, о чём ты сейчас думаешь…

Я подняла мутноватый взгляд от розовой жидкости в чашке и перевела его на Бьякую. Он, как и все эти полчаса, внимательно следил за мной, пытаясь прочесть меня, как книгу. Но ему это видимо не удавалось.

— Так спроси, — я пожала плечом. Это ведь не сложно, он ведь не числится в классе лентяев.

— О чём ты думаешь?

— О том, что этот чай пахнет тобой, — я улыбнулась, наблюдая за реакцией капитана. Его глаза немного расширились, но в целом он сохранил самообладание.

— Неужели?

— Правда-правда.

— Ты уверена?

— Что-то я засомневалась. А ну-ка, — я разжала свои ноги — о Боже! какое облегчение! — и ближе подсела мужчине, наклоняясь к нему. Он, кажется, опешил от моего поведения, весь замер, как мраморная статуя, даже, кажется, не дышал. Я уткнулась острым носом в сгиб его шеи, отодвигая рукой его одежду, притягивая его за неё к себе (к чёрту этикет, я сестра Киске и подруга Йоруичи как-никак!), и вдохнула в себя такой родной запах. Лаванды всё же в нём было больше, но так как я надышалась своим чаем (говорю как наркоманка), то и цитрус легко смогла различить. Я почувствовала, что его руки дрогнули. Наверняка он захотел меня оттолкнуть, но почему-то передумал. Однако это не мешало мне и дальше наслаждаться его запахом.

Прошла минута, не меньше, прежде чем я отстранилась и нехотя вернулась в свою неудобную позу.

— Да. Так и есть.

И мило улыбнулась всё ещё шокированному мужчине. Немного, но точно шокированному!

Комментарий к Глава XX. Ультиматум https://vk.com/wall-167821991_195

====== Глава XXI. Вольная ======

Это моя работа — защищать его от него самого.

Девушка с татуировкой дракона

— Скажи, Бьякуя… — спустя ещё несколько минут молчания произнесла Урахара. Мужчина заинтересованно поднял на неё взгляд — она впервые за долгое время назвала его по имени, и он совершено не возражал, — ожидая, что на этот раз скажет это загадочная и непостижимая для него особо. — Почему тебя не было неделю? И почему ты объявился именно сегодня?

— Я был занят делами, — попытался отмахнуться мужчина, но цепкий взгляд серо-голубых глаз не дал ему так легко уйти от ответа. — После предательства Айзена и остальных, главнокомандующий Ямомото объявил военное положение. Охрана усилилась, патрули увеличились, на капитанов и лейтенантов с каждым днём сваливается всё больше и больше работы и, честно признаться, ненужной бумажной волокиты. Иными словами, я не мог прийти раньше.

— Почему же сейчас пришёл? Отчёты закончились? — всё любопытствовала Нацуми.

— Нет. Сегодня в восемь часов утра охрана оповестила меня о том, что на территории поместья было зафиксировано дважды сильное и незнакомое им реацу. А в перерыве между его появлениями твоё реацу пропало.

— О… И они не сказали тебе об этом в первый раз, решив, что не стоит тебя беспокоить, а когда моё реацу вновь вернулось, сочли, что раз я цела то и проблемы не было?

— Ты весьма проницательна. Но вот всё же твой необдуманный и не согласованный ни с кем поступок повлёк проблемы. Теперь я знаю, что сюда может проникнуть неизвестный мне человек, и ты, как и остальные обитатели дома, могут пострадать. В этот раз это была Сихоин Йоруичи, — Урахара на этих словах удивлённо посмотрела на капитана (откуда?), — но кто знает, кем будет незваный гость в следующий раз.

— А как ты узнал, что…

— Я почувствовал следы её реацу на тебе.

«Интересно, этот факт и успокоил его, и разгневал ещё больше» — пронеслось у девушки в голове.

Нацуми снова внимательно посмотрела на Бьякую. Капитан начал откровенничать, а значит, она не могла ни единого слова пропустить из его речи. Вообще, любое слово, сказанное этим утром им, она не могла пропустить.

— Так ты пришёл сюда, не зная, что я была с Йоруичи?

— Я думал, что с тобой вновь случилась какая-нибудь напасть. Ты ведь известный магнит для неприятностей, — меланхолично ответил капитан. Он невзначай посмотрел в то место, где под одеждой примерно должна была находиться полузатянувшаяся рана Нацуми от клинка Гина, и завис в прострации, вновь вспоминая тот день на утёсе и ужас, который он пережил при виде бледной, истекающей кровью девушки. Такого с ним давно не случалось. Такого с ним не случалось даже тогда, когда умерла Хисана. Такого с ним не случалось даже тогда, когда Нацуми ушла с братом в мир людей сто лет назад — она была не с ним, но зато жива и под защитой таких профессиональных синигами как Тессай, Киске и… Йоруичи. Лишь однажды он это испытал — когда ему и его деду объявили весть о гибели его отца.

Пребывая в прострации, Бьякуя не сразу заметил, как Нацуми положила свою левую руку на его сжавшуюся в кулак ладонь. Он странно посмотрел на точку соприкосновение ледяных пальцев и его горячей для Урахары кожи, а затем на её лицо, на котором сияла одна из красивейших и теплейших улыбок девушки.

— Я счастлива, что, несмотря на мои поступки в прошлом, я всё ещё что-то значу для тебя, но…

— Нет таких поступков в твоём прошлом, чтобы ты так думала…

— Не перебивай! Это не вежливо! — строго осадила Бьякую она, но затем вновь улыбнулась и продолжила:

— Но ты не сможешь отгородить меня от всего.

— Я могу попытаться, — упрямо стоял на своём Бьякуя. Урахара тяжело вздохнула. — Послушай, — он разжал свой кулак, теперь сам накрывая её руки и склоняясь к ней ближе, чтобы заглянуть в серо-голубые глаза, — ты значишь для меня гораздо больше, чем ты думаешь. Возможно, я и сам пока не понимаю этого до конца, возможно — и не пойму. Но я потерял тебя на сто лет, а недавно чуть не потерял навсегда. И я не готов вновь пережить то, что я пережил тогда, когда слышал, как твоё сердце медленно замедляет свой ход. Я могу попытаться сделать всё, чтобы ты была счастлива и ни в чём себе не отказывала, сидя здесь.

— А теперь ты послушай, — Урахара поднялась на колени, чтобы быть выше Бьякуи, и потому, что ни просто-напросто затекли у неё. — Как бы ни прекрасна была клетка, из какогобы дорогостоящего материала не была она изготовлена, как бы ни был искусен мастер, ковавший её: клетка останется клеткой. Навсегда. Навечно. А навечно — это очень долго. И птице совершенно не важна стоимость и внешний вид её тюрьмы.

Она помолчала несколько секунд, давая «усвоить» Бьякуе свои слова, а затем снова заговорила:

— Ты можешь забрать мою Бенизакуру. Ты можешь приставить охранять меня хоть весь свой шестой отряд и всю охрану дома. Ты можешь лично контролировать всю мою жизнь. Но не смей. Запирать. Меня. В клетке. Я никогда тебе этого не прощу, — она смотрела ясно, выражая глазами лишь силу своих убеждений. Её руки сильнее сжимали руки Бьякую, стараясь передать ему своё желание не только словесно, но и тактильно. — Дело не в том, что я не боюсь смерти. Дело в том, что я готова отдать жизнь за дорогих мне людей. Более того, я боюсь смерти. Очень боюсь, я ведь слабая девушка, которую Зараки может переломить пополам, лишь дунув, — она не шутила — её глаза не смеялись. — Но больше всего я боюсь клетки, Бьякуя. И я буду бороться с тем, кто попытается меня в ней удержать.

Снова повисло молчание, в течение которого каждый обдумывал слова друг друга. Наконец, Бьякуя тяжело вздохнул и заговорил:

— Будь готова. Через двадцать минут мы отправляемся.

— А? что? куда? — Нацуми опешила и даже села от неожиданности.

— Ты расскажешь мне всё, что произошло вчера, а уж после я расскажу тебе о том, что творится сейчас в Каракуре.

POV Нацуми

Пока мы шли на территорию шестого отряда, я осматривала Сейрейтей, пытаясь подметить в нём изменении. Бьякуя говорил правду, количество постов и охранников действительно заметно увеличилось, теперь улицы не казались такими безлюдными, какими они были при нашем вторжении. Люди в чёрной форме сновали туда-сюда. Каждый из них останавливался перед капитаном, уступал дорогу и попутно приветствовал его согласно правилам. Большинство приветствовали и меня, я так полагаю те, кто вообще знал о моём существовании.

Бьякуя не удостаивал их даже взглядом, не останавливался, смотря и идя только вперёд. Вот тебе и аристократичность. Я же улыбалась всем, кому не лень, кивая в знак ответного приветствия. Как и всегда все, кому улыбалась я улыбались мне в ответ какими-то ну уж очень блаженными улыбками.

Вскоре молчание между нами мне надоело. Отчего-то мы шли очень медленно, так и час пройдёт, а мы не придём. Я решила занять чем-нибудь себя. А что можно делать в дороге? Правильно — петь.

Я пораскинула мозгами, вспоминая хоть какую-нибудь песенку под настроение. Неожиданно в моей памяти всплыл образ огненноволосой русалочки, что так сильно напоминала мне мою Бенизакуру. Мотив и слова я быстро вспомнила, теперь оставалось лишь спеть, что я и сделала. Сперва я негромко промычала мотив начала песни, а потом уже вход пошли слова:

— Там, где небес не виден край…

Я почувствовала, как Бьякуя обернулся на меня, но сама решила сделать вид, что сосредоточенно изучаю улицы и синигами на них, а ещё что полностью поглощена незамысловатым мотивом.

— Стоп,

Кругом голова…

Странные слова помню я

И помню шепот моря в лунном свете.

Звуки эти

Помнит сердце.

Пусть много лет прошло.

Времени назло

Помню, что вокруг все были счастливы, как дети.

Чувства эти

Помнит сердце.

О! Помню я о ней.

Пусть много дней пронеслось,

Я помню, каждый день был так чудесен,

Помню много песен

Там, где небес не виден край.

Я взглянула на Бьякую — он всё ещё задумчиво смотрел на меня. Я улыбнулась ему и продолжила мурлыкание, но немного переделывая песню под себя и уменьшая громкость её исполнения.

Знает лишь море,

Где счастье, где горе.

И я,

Я все помню:

Музыку и солнце.

Что мне глупый ваш запрет?

Позабуду я о нём!

До последней ноты в гамме

Буду ночью петь и днём.

Ведь я…

Помню я о ней…

Помню наши песни,

И счастье и любовь.

Наконец, мы дошли до врат отряда. Я думала, что мы обойдем все бараки Готей 13, пока доберёмся сюда.

Двери начали отворять ещё до того, как Бьякуя остановился. Мы вошли внутрь, где перед капитаном тут же возникло трое синигами: высокая брюнетка, чьи локоны отливали фиолетовым, бритый низенький парень в очках и самый настоящий громила с горой мышц (не такой, конечно, как Кен, но впечатление производит ух какое) и ядовито-синим ежиком коротко стриженных (я бы сказала — обрубленных) волос.

— Доброе утро, капитан Кучики! — в один голос произнесли они громко и чётко, не забыв поклониться. Видимо, ни один день тренировались для такой слаженности.

— С каких пор половина двенадцатого у нас утро? — я была уверена, что он и глазом не повёл, говоря это. Ну, хоть и не приветствие, но уже человеческое обращение по отношению к другим людям.

— Приносим свои извинения, капитан Кучики! — снова в один голос ответила они с поклоном. Я уже откровенно хлопала ресницами от неожиданности.

— Представьтесь, — коротко бросил приказ Бьякуя и отошёл в сторону. Я сперва не совсем поняла, к чему он это, но когда синигами повернулись ко мне, до меня дошёл смысл его фразы.

Ребята (все, кроме громилы) немного удивлённо посмотрели на меня, но тут же скрыли изумление. Видимо за Кучики меня не было видно, да и моё реацу была сложно уловить, не зная его и меня лично.

— Шестой офицер шестого отряда Кьоко Изанами, — первой заговорила девушка и тут же снова склонилась в поклоне, но теперь передо мной. — Рада знакомству.

— Восьмой офицер шестого отряда Такэути Шидзэнрёку, — это был парень в очках (неприятно называть людей по их отличительной детали внешности, но это было простительно, ведь я только что узнала их имена).

— Четвёртый офицер шестого отряда Ли Итиро, — представился последний. В отличие от других он не поклонился, но я была рада этому.

Ли? Интересно. Брат ли он Хоши или же добился такого высокого поста в ой каком не простом отряде сам, несмотря на безродность? Права была я, когда говорила, что Бьякуя ценит таких людей. Да и кто бы не ценил?

— Урахара Нацуми, — с улыбкой представилась в ответ и я, почтительно склоняясь. Я не гордая, да к тому же ребята вроде не плохие, поэтому — почему бы и нет? Поклон — это просто вежливость. — Рада знакомству.

Они ничего не ответил. Их лица будто бы пытались подражать лицу Бьякуи — то же отчуждение и холодность ко всему. Только Итиро слегка выгнул бровь, осматривая нечитаемым взглядом меня. С чего бы он это?

Бьякуя, стоявший всё это время, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, заговорил, не давая повиснуть неловкому молчанию.

— Офицер Изанами, отправляйтесь на третью позицию. Возьми с собой группу из трёх — отберите лично, сами. Занпакто взять обязательно.

— Есть, — ответила девушка глубоким груды голосом, поклонилась и исчезла в сюмпо.

— Шидзэнрёку, ты отправляешься в библиотеку, — к нему Бьякуя обращался на «ты». Интересно, с чего бы это? — Там найдёшь капитана тринадцатого отряда Укитаке, капитана десятого отряда Хитцугаю, капитана восьмого отряда Кьёраку и лейтенанта восьмого отряда Исе. Передашь им, что леди Урахара находится в нашем отряде и что вместе со мной ожидает их.

— Есть! — парень тоже исчез. Бьякуя разжал руки и развернулся и пошёл в сторону главного здания на территории шестого отряда. Ли шёл по правую руку от него, я шагала сзади, осматривая двух- и трёхэтажные здания. За сто лет тут так ничего и не изменилось.

Тем временем Кучики общался с четвёртым офицером.

— Есть новости из Мира живых?

— Лейтенант Абараи подтвердил информацию о появлении предполагаемого зависимого. Женщина, невысокая, каштановые волосы — пока что всё что известно. Она пыталась выпить душу живого человека.

— Жертвы среди людей есть?

— Нет. Всё обошлось. Капитан Сой-Фон и Сихоин Йоруичи смогли её остановить.

— Что-то ещё?

— Нет, это всё, что было в отчёте.

— Отлично. Проследи, чтобы патрулирование шло верно. Когда придут капитаны, впустите их немедленно.

— Да, капитан.

Теперь уж растворился и Итиро.

Мы подошли к зданию, в котором находился штаб отряда. Бьякуя открыл дверь и предложил жестом войти мне первой. Почему? Знала бы я. Вообще-то я редко видела, чтобы мужчина таких старых взглядов как у Бьякуи пропускал младшего по статусу, пусть даже и женщину, вперёд. Но я ничего говорить не стала, лишь вскользь посмотрела на стальной взгляд серых глаз Кучики.

Кабинет у Бьякуи был очень просторный. Правая стена была почти полностью уставлена стеллажами, забитыми до отказа различными книгами. Как и во всех кабинетах, здесь стоял капитанский стол, рядом с ним стул. У правой стены, где заканчивались шкафы, был стол поменьше, я так подозреваю для Ренджи, судя по «порядку» на нём. Рядом с этим столом были зелёные низенькие диваны. За капитанским местом находилось большое окно — почти во всю стену шириной — пропускающее много света сюда.

— Садись, — Бьякуя подошёл к своему столу, взяв в руки отчёт, на котором я успела заметить фамилию и имя его лейтенанта, и указал мне на кресло рядом с ним. Я хмыкнула, подходя к нему. — Что такое?

— Да так… — отмахнулась я, элегантно (надеюсь) присаживаясь в кресло. — Закончились полчаса моей свободы, — я обречённо улыбнулась.

— А я думал, тебе не понравился наш черепаший темп по дороге сюда, — не отрываясь от бумажки, сказал он насмешливым тоном. Гадина! Красивая, язвительная, аристократичная, манящая к себе гадина!

— Так это было специально? — я выгнула бровь. — Что, выгулять меня решил, чтобы отбить желание сбежать?

— Может быть, — отмахнулся он и полностью погрузился в работу. Я немного понаблюдала за тем, как он пишет — мне не понравилось это занятие после осознания того, что этот сгусток сексуальной отчуждённости (о боже, что у меня за мысли?) настолько же идеален в каллиграфии, насколько идеален во всём другом. Со скорбью признавшись самой себе, что пишет он искуснее всех, кого я знала, и, что не менее важно, искуснее меня (на самом деле, что-что, а подчерк мой оставляет желать лучшего), я отвернулась от этой слишком совершенной гадины.

Надо придумать ему обидное прозвище, чтобы мне не было так обидно, что я не такая безупречная как он.

«Что у тебя за наркоманские мысли? Ты шизик что ли? Ведёшь себя как принцесса, а думаешь как последний психопат»

И это говорит мне голос в моей голове?

«У тебя точно биполярное расстройство»

Откуда ты знаешь такие сложные предложения?

«Ой, прости, не думала, что для тебя они будут сложными, хи-хи»

Я перекрыла мысленный канал связи с Ренэйт. Будет мне тут ещё она глумиться. Мне и этого мистера совершенная гадина хватает.

О! Решено. Теперь Бьякуя будет официально мистер совершенная гадина (в мыслях моих, конечно, жить то я ещё хочу). Хм… не. Просто гадина лучше звучит — не так обидно для меня. На худой конец есть сгусток сексуальной отчуждённости, но так я его точно не в жизнь не назову — буду я ему ещё самолюбие тешить.

Боже, Нацуми, тебе сто лет. Ты точно пережила подростковый возраст?

Комментарий к Глава

XXI

. Вольная Вольная — документ об освобождении крепостного или раба.

Кьоко —ребенок столицы

Изанами — женщина, которая приглашает

Такэути — кандзи «бамбук+внутри»

Шидзэнрёку — жизненные силы природы (аналогично русскому имени Денис)

Итиро — первый сын

====== Глава XXII. Война и мир. Сердечная боль дракона ======

Избегание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, ибо принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом.

«Искусство войны». Сунь-цзы

Поскольку заняться мне было не чем, я встала и прошлась мимо стеллажей, заметив на себе секундный взгляд Бьякуи. Что, подумал, что я убегу? Ну не так же тривиально!

Скользя взглядами по корешкам книг, я отметила, что помимо изданий Общества душ здесь находятся литература из Мира живых. Некоторые авторы были хорошо мне знакомы — Дюма, Шекспир, Оруэлл, Остен, некоторые древние философы и мыслители, даже была книга «Искусство войны», прочитанная мною однажды. Я помню её на столе в кабинете Гинрея-сама. Её часто читал Бьякуя — военное дело в юношеском возрасте ему особенно нравилось. Я непроизвольно вспомнила моменты из нашего совместного прошлого, зависнув в прострации, пока меня неожиданно не окликнул голос Бьякуи.

— Что-нибудь интересное? — он продолжал свою работу, так и не смотря на меня, хотя я уверена, что он внимательно за мной следит. И как так, спрашивается, у него получается? Хотя, чему я удивляюсь, это ведь капитан, а им так просто не станешь.

— Да так… вспомнилось кое-что, — я пожала плечами в полной уверенности, что и это моё действие он увидел.

— «Искусство войны»?

И как он может всё знать? Он точно не Бог?

— Угу. Никогда не понимала автора. Почему бы нельзя было написать книгу «Искусство жизни» или «Искусство мира». Война — это путь боли и страданий. Путь потерь и разрушений. Войну нельзя выиграть. Война в принципе не может оставлять победителей. Война оставляет лишь вдов. И в ней нет никакого искусства.

— Интересные мысли. Но ты говоришь, как женщина, — я изумлённо посмотрела на него, не совсем понимая, что он имеет в виду. — Конечно, всякий благоразумный человек тоже не считает войну чем-то, что нужно лишь для того, чтобы принести ему славу победителя. Но люди разные, все без исключения. Одни преступают законы, другие их отстаивают. Так рождается война.

Есть и третьи, они бьются из животного инстинкта, такие как Зараки Кенпачи — эти люди живут мыслью о сражениях, но не из-за жажды крови, а из потребности в этом. Вопреки твоему суждению, я считаю, что настоящая битва это, бессомненно, искусство, но поддаваться инстинкту удел низких людей.

— Мы говорим о разных вещах. Если война — это искусство, то только искусство боли и смерти. Не уверена, что я когда-нибудь пойму тебя в этом вопросе, — вздохнула я. Бьякуя считал битву искусством, но он не жил войной. Это не могло не радовать. Не представляю, чтобы было, если бы он действительно был схож во взглядах и мотивах с Кенпачи. Хотя… и Зараки то не всегда сражается из инстинкта. Ему тоже есть, что защищать.

— Ты и не поймёшь. Ты женщина, я мужчина. Мой долг как мужчины защищать.

— Ты слишком горд, Бьякуя, — вздохнула я. — Да, Зараки сражается из инстинкта. Да, ты сражаешься, чтобы защитить. Но не свою жизнь, как обычно это делают остальные, а свою гордость — жизнь для тебя не так важна как она.

— Ты не права. Не только мою гордость, но и моё сердце, — кивнул Бьякуя, посмотрев, наконец, на меня.

Что он хотел этим сказать? Не орган же он имел в виду. Бьякуя слишком высокопарен в словах, чтобы говорить прямо.

— А ты уверен, что оно есть у тебя?

— Есть, — он прищурил глаза, — однако, мне ясна ирония в твоём голосе. К сожалению или нет, добрая часть Готей 13 сомневается в этом.

— Ну… общественное мнение — это мнение тех, кого не спрашивали, — так и не найдя ничего интересного я отвернулась от стеллажей и опёрлась о них спиной, складывая руки на груди. Опять четыре стены, и что же мне делать? Я сойду с ума от скуки.

— Не могу не согласиться.

Вдруг, я почувствовала приближающиеся к нам источники сильных реацу. Капитаны всё же закончили в библиотеке и решили переговорить, наконец? Интересно, что они нашли на зависимых? Давно я читала по ним материалы, может и позабыла что-нибудь. Сто лет прошло, как-никак.

Бьякуя наверняка тоже почувствовал их приближение, но виду не подал — пока его внимание полностью занимали стопки на столе. Абараи нет, отчёты проверять некому. Ясное дело, почему у него нет свободного времени. Даже удивительно, что он выкроил его на свой утренний срыв.

Так. Всё. Перестань это вспоминать, Нацуми! Это обычное недопонимание, он бы не убил тебя! Хочется верить.

В дверь постучались и, не дожидаясь приглашения от капитана, растворили её. В прохожее показалась розовое кимоно и широкополая шляпа, скрывающая всё лицо, кроме широченной и расслабленной улыбки. Сюнсуй блеснул глазами, наткнувшись взглядом на меня, и улыбнулся шире. Вместе с ним в кабинет вошёл Джуширо.

— День добрый, мини-химе, — Кьёраку шутливо поклонился мне, как делал это сто лет назад при наших встречах. Я негромко хихикнула, когда он ухватился за мою руку и поцеловал её. Бьякуя обречённо закатил глаза. — Давненько я не имел счастья лицезреть Вас. Наверняка в этом виноват этот дракон, — и он указал пальцем в сторону Бьякуи, делая вид, что не замечает его. Я снова хихикнула. — Это он запер Вас в башне, но я пришёл Вас освободить!

— Здравствуй, Нацуми, — улыбнулся своей добрейшей улыбкой Укитаке.

— Кьёраку-сан, Укитаке-сан, — я поклонилась в знак приветствия капитанам, — я очень рада Вас видеть.

— Признай, что Вы соскучились по мне, мини-химе, — всё никак не отставал Кьёраку. Его ребячество шло в разрез с его взрослой мужской красотой его лица.

— По крайней мере, Вы лучше той змеюки, которую приставил ко мне дракон, — с неудовольствием вспомнила я о Фуджи.

— Может, займёмся делом? — Бьякуя говорил вроде как спокойно, но жилка на его виске забилась. Я решила, что он не будет при всех меня четвертовать, поэтому не кинулась исполнять его приказ по первому слову. К тому же, Сюнсуй и Джуширо смогут ведь меня защитить, верно?

— Ой. Ты ещё здесь? — Кьёраку как бы удивлённо посмотрел на Кучики.

— Кьёраку-сан, ну хватит уже, — я умоляюще, но с улыбкой посмотрела на капитана восьмого отряда. Ни в коем случае я не подчиняюсь Кучики, но мы действительно тратим время. Положение не то, чтобы критическое, но требует внимания.

— Ладно-ладно, — сдался Кьёраку. — Действительно, а то у капитана Кучики уже глаз задёргался.

На самом деле это было не так. Глаза у Бьякуи были закрыты, а руки сложены на груди. Он стоял около нас (подошёл, пока Сюнсуй балаболил), и я кожей могла почувствовать ауру раздражения, исходящую от него.

— Действительно, Сюнсуй, — заговорил Укитаке, наблюдавший за спектаклем до этого со своей смиренной улыбкой. — У нас ведь поистине важное дело.

— Вы что-то нашли в библиотеке? — заинтересованно спросила я у Джуширо. — Что-нибудь интересное?

— Можно и так сказать… — загадочно протянул Кьёраку.

— Ближе к делу, — снова приказал попросил Бьякуя.

— На самом деле, мы ничего не нашли, — Укитаке уже не улыбался. Он говорил серьёзно, а весь его вид указывал на то, что ему совершенно не смешно.

— Как это? — в смысле не нашли?

— Все данные на зависимых, если они и имелись, то были уничтожены или же кем-то выкрадены, — продолжал мужчина. — Мы не нашли даже записей архивов того времени, когда они предположительно появились.

— Невозможно, — выдавила из себя я, пребывая в полнейшем ауте. — Я лично изучала четыре книги об этом классе существ сто лет назад, — на этих словах все капитаны заинтересованно посмотрели на меня. Ой, они что, не знали, что я много знаю? — Когда Киске заинтересовали исследования и работы по модифицированным душам, он наткнулся в архивах на данные о зависимых. Информация точно была и очень много, книги три-четыре, не считая электронных файлов. Они же не могли просто исчезнуть.

— Мы всё проверили, — стоял на своём Джуширо. — Если то, что ты говоришь, — правда, — конечно, правда, он, что, думает, что мне есть смысл лгать им? — то, скорее всего, так и есть — кто-то намеренно уничтожил все данные.

— Может отправить запрос на предоставление информации Куроцучи Маюри? — вспомнила я об этом жутком типе.

— Можно устроить, — Сюнсуй как-то неправильно улыбнулся, не так, как должен улыбаться один из добрейших синигами с Сейрейтее.

— Значит, ты займёшься этим делом, — Джуширо посмотрел на своего друга и они кивнули друг другу. — Но было бы неплохо узнать, что знаешь по этому делу ты, — он посмотрел на меня. Я задумалась.

— Как бы объяснить кратко и понятно… Хм… Все, находящиеся здесь, знают, что зависимые — это духовно осведомлённые существа, созданные в результате вмешательства учёных в природу души ещё в те времена, когда НИИ не существовало, а опыты на людях были разрешены, — все кивнули (кроме Бьякуи), хоть я и не задавала вопроса. — Мало известен тот факт, что при экспериментах учёные использовали свои души и души других синигами, отчего между нами и зависимыми есть некоторые сходства.

Видимо, капитаны действительно не знали этого щекотливого факта — их лица немного вытянулись в изумлении (опять же, лица всех, кроме Бьякуи — тот лишь нахмурился).

— На самом деле учёные стремились создать новые, улучшенные души, но произошла авария, в результате которой вся их работа буквально пошла прахом, а эти искусственные и незавершённые души попали в круговорот жизни, где соединились с некоторым количеством настоящих душ.

— Это объясняет, как зависимые оказались на земле, — задумчиво сказал Укитаке.

— Да, — я кивнула и продолжила:

— Основным оружием зависимых являются их куклы, вернее по одной у каждого. Их способности варьируются и не повторяются, прямо как у занпакто. Куклы тоже в какой-то мере являются частью их души — той, что была создана учёными. Чтобы призвать куклу, зависимым нужна некая печать. Она может находиться в чём угодно: портсигаре, украшении или что-то в этом роде. Они называют это гербом.

— А если уничтожить этот герб? — спросил Бьякуя. Я почти забыла, что он здесь и стоит за моим правым плечом.

— Скорее всего, кукла уничтожится, — задумчиво ответила я. — Я не помню точно.

— В отчёте была сказано, что зависимый пытался поглотить душу живого человека, — продолжил говорить Бьякуя. — Это влияет на что-то?

— Да. Если они будут поглощать душу живых людей, их сила увеличится.

— Ещё что-нибудь? — спросил Сюнсуй. Я замялась. Говорить или нет? — Что такое?

— Ну… как бы сказать, — блин, ну откуда я знала, что это на что-то повлияет? — Я пропустила ту часть книг, где были описаны войны с зависимыми. Я эм… не поклонница кровопролития. К тому же и ребёнком была.

— И насколько велика была та часть? — с улыбкой спросил Кьёраку.

— Ну… — я опять запнулась, — вообще-то она занимала большую часть всех книг. Но откуда я знала, что это могло бы понадобиться через сто лет? Я ведь не Киске, в конце концов.

Помяни чёрта. Как только я подумала о брате, мой телефон пиликнул. Я сначала от неожиданности вздрогнула, после чего до меня смутно дошла информация о том, что издало шум, и только после десяти секунд я достала из кармана устройство. Капитаны восьмого и тринадцатого отряда продолжали разговаривать, пока я разбиралась с оповещением.

— Похоже, всё-таки придётся идти в двенадцатый отряд, — вздохнула Кьёраку. — Эх, я надеялся провести прекрасный день в обществе Нанао.

— Можешь не спешить, — посмеялся Джуширо. — Нам уже достаточно известно о зависимых благодаря Нацуми.

СМС как вы уже поняли было от Киске. В тот момент, когда я открыла его, я плечом почувствовала щекочущее и горячее дыхание Бьякуи. Он подошёл ко мне, заглядывая через плечо и рассматривая телефон. Точно, я ж не сказала ему, что прихватила «сувениры» из Мира живых во время вчерашнего побега.

Ленивый гений: «Они объявились снова»

Я глянула на Бьякую, открывая ему попутно хороший обзор на текст Общения. Он быстро пробежал по нему глазами.

Я: «Что значит «они»? Их несколько?»

Ответ не заставил себя ждать — Киске был в сети.

Ленивый гений: «Двое. Может больше. Женщина, с которой встречалась Йоруичи, и мужчина. У женщины огненная кукла. Мужчина, судя по рассказам Куросаки-сана, обладает способностью преобразовать неживые материалы в змей. Занятный»

Я: «Для тебя даже прошлогодний снег занятный. Ближе к делу. Что-то случилось? Есть жертвы? Когда они напали?»

Ленивый гений: «Первый раз — когда Вы с Йоруичи уже прошли Сенкаймон. Женщина применила куклу. От Куросаки-сана пахло дымом не меньше 12 часов. Не знаю, что точно произошло, но мужчина схватил женщину. Не похоже, чтобы они работали в одной команде. Час назад мужчина появился один и снова напал. После прибыла и женщина»

Я: «Тебе так нравятся эти два слова: «мужчина» и «женщина»? Ближе к делу, балабол»

Бьякуя негромко хмыкнул за моей спиной — на смех он видимо был не способен. Вот же ж ледышка.

Ленивый гений: «Ночью от рук мужчины погибла гражданская. Сегодня днём женщина украла Исида-куна»

Я впала в ступор. Что? Он серьёзно? Не похоже, чтобы Киске шутил.

Бьякуя выхватил из моих рук телефон, ближе придвигая к себе экран — видимо, чтобы лишний раз убедиться в том, что всё правильно прочитал. Беззаботно болтающие до этого капитаны замолкли и серьёзно посмотрели на него — видимо, разобрали в его ледяных глазах, что время для веселья подошло к концу.

Придя в себя, я снова схватила бедный гаджет, строча по клавиатуре со скоростью Йоруичи в сюмпо. Чуть ноготь не сломала, а он мне дорог — я так их всех рощу, ухаживаю, подпиливаю не для того, чтобы какой-то презренный телефон мне их испортил.

Я: «Что значит украла???!!!»

Ленивый гений: «Как Йоруичи тебя сегодня ночью»

— Что-то случилось? — спросил Кьёраку. Я пребывала во втором ступоре, отчего за меня ответил Бьякуя:

— Объявился второй зависимый — мужчина. Он убил человека. А женщина похитила квинси.

— Эх, пойду я в двенадцатый отряд, — придерживая свою шляпу, звучно вздохнул Сюнсуй. Укитаке и Кьёраку попрощались с нами и вышли из кабинета.

Что-то мне подсказывает, что зависимых куда больше, чем просто парочка. И зачем же им понадобился квинси?

Эх, надо было прочитать про ту войну.

====== Глава XXIII. Совершенный деспот и плебейка я ======

Мы всегда должны выбирать, кого впускать в наш маленький мир. Ты тоже несовершенен. Эта девушка, которую ты встретил, — она тоже несовершенна. Главное в том, совершенны ли вы друг для друга.

Умница Уилл Хантинг

Мы остались с Бьякуей наедине. Он как обычно не замечал меня, погрузившись в свои мысли и работу. Так что, пока он не обращал на меня своего аристократичного внимания, я просто стояла у стеллажей (я и не отходила от них) и рассматривала его.

Он заметно изменился. Сто лет ведь прошло как-никак. Черты его лица стали взрослее, мужественнее. А его глаза утеряли интерес ко всяким мелочам, и теперь взгляды, которыми они одаривали предметы и людей вокруг себя, сквозили холодным расчётом, а чаще надменностью, высокомерием и непомерной гордостью. И как он вмещает своё эго в форму синигами?

Иногда и я могла увидеть в его серо-лавандовых глазах ту незыблемую мораль, о которой так много говорили. Но всё же чаще наталкивалась на надменность.

Бьякуя никогда не забывал, кто он. Кажется, даже наедине с собой он не позволяет себе маленькие вольности, присущие любому человеку, как мы, просите меня за выражение, плебеи. Наверное, он просто не человек.

Его речь отличается от речи остальных. Даже такие зарекомендовавшие себя в лучшем свете синигами, как Укитаке, Кьёраку, Сой-Фон, Комамура, Ичимару (ну о нём отдельный разговор) и некоторые другие известные мне, не так дотошно следят за своей речью. Бьякуя, даже не то, что следит, кажется, что он в принципе знает только те слова, которые можно отнести к разряду нейтральной, книжной, а иногда — и научной лексики. Никаких слов паразитов, никаких ругательств, жаргонизмов или эрративов (если не считать эрративом* искажение моего имени с Нацуми на Нацу).

Он всегда держит осанку, он всегда двигается и делает всё до одури идеально, он молчит, если считает нужным молчать, и пользует человеческой речью только тогда, когда видит в этом надобности. Он не говорит с собой или с предметами, как это часто делают «обычные». Его мысли только его достояние. И, опять же, делится он ими в случае необходимости (рассказывать черепу о своих внутренних метаниях явно несильная необходимость).

Вредные привычки? У него их нет! Он не пьёт и не курит, и в принципе ни чем не злоупотребляет. Он во всём знает меру. Даже если говорить о книгах — а Бьякуя читал много, — его нельзя назвать книжным червём. Он всегда знает, сколько, когда и для чего прочитал. А грызть ногти или ковырять в носу — Король душ вас упаси, если вы хотя бы подумаете, что он способен таким заниматься!!!

Не то, что я… Нет, конечно, я не алкоголик и не наркоман, да и мои ногти-домики у меня всегда целые (говорила же, что я обожаю свои белые коготки!). Но у меня были свои… как сейчас говорят? Закидоны? У меня были свои «закидоны». Точнее малипусенькие привычки, от которых я не могла избавиться, так как в принципе не замечала, когда они дают о себе знать.

Например, я часто напеваю какие-нибудь мелодии. Это конечно не курение, но тоже привычка, и некоторых раздражает (наверное). Или вот — я жуткая забывашка. В плане памяти на факты, истории, обидки и тому подобное — это у меня из головы не выкинешь. Особенно обидки. Но «рутинные» вещи я частенько забываю. Ту же самую Бенизакуру я оставляла в танцклассе в 9 из 10 случаев.

Или мой вечный недосып — тоже привычка. Из-за постоянных кошмаров, которые я принимаю уже как данность, я не могу спокойно спать. Мой организм уже поднатаскался, и теперь ему не составляет труда избавить меня от подскакивания на кровати посреди ночи, так как он вполне может обходиться без сна около 40 часов, или «насыщаться» всего пятичасовыми объятиями Морфея.

А ещё я жуткий перфекционист, вечно о чём-нибудь задумываюсь и выпадаю из реальности, задеваю лбом или пальцами углы, полки, стены (всё, что угодно), беспокоюсь по пустякам. Плюс ко всему я нервная, непоследовательная, иногда нерешительная и много чего ещё.

Эх… никто не совершенен. Кроме Бьякуи, конечно.

Бьякуя действительно был слишком идеальным (не устану это повторять, ведь это так). Слишком правильным (до скрипа зубов). Слишком совершенным. Слишком прямая спина, слишком чёрные и слишком идеально уложенные волосы, с которыми контрастировал слишком белый кенсейкан и шарф. Слишком совершенная кожа, слишком правильные черты лица. Слишком серые глаза со слишком восхитительными лавандовыми крапинками в их радужках смотрели слишком пронзительно, слишком холодно, слишком изучающе, но всё равно были слишком притягивающие. Он подобно хищнику словно гипнотизировал меня (да и не только меня — в этом я уверена, по нему же большая часть женщин-синигами ночами тоскует). Губы слишком идеально пропорциональные, слишком красивые, что порой мне приходится сдерживать себя всеми силами от желания прикоснуться к ним своими, неровными (нижняя губа у меня, как и у Киске, была полнее верхней). Слишком идеальные пальцы будто бы были предназначены для фортепиано или любого другого музыкального инструмента. Слишком изящные кисти слишком изящно взмахивали, будто порхая над очередным листом отчёта, когда эти же слишком идеальные пальцы выводили на нём ну слишком идеальные кандзи. Слишком сильные руки, слишком мужественные плечи…

— Хочешь прогуляться?

Слишком низкий, бархатный и сексуальный голос… Это что, дрожь?

Ммм… он что-то сказал?

— А? — спустя, наверное, минуту отозвалась я, прекратив позорное рассматривание Кучики. Не пристало леди так себя вести, но, к счастью, Бьякуя ничего не сказал. Надеюсь, он не заметил, что я бесстыдно пялилась на него минут десять.

И когда он успел подойти так близко?

— Ты всё так же периодически выпадаешь из реальности, — выражение его лица не сменилось, но вот его взгляд смотрел почти что насмешливого — я смогла это заметить. — Ты хочешь уйти? — повторил он вопрос, смотря прямо мне в глаза.

— Я не совсем понимаю, — смутившись, пробормотала я.

— Ты так смотрела… — о чёрт, он заметил?! — Мне казалось, ты дыру во мне прожжёшь. Всё ещё обижаешься на мои слова?

— Какие слова? — о чём он? Почему он заставляет меня чувствовать себя дурочкой?

— О том, что я тебя запру, если ты не перестанешь так делать, — теперь он немного злился. Ладно. Много злился, но не выдавал этого по крайней мере.

— Как делать? — чёрт. Кто расплавил мои мозги?! Ренэээйт!

«А чего сразу я-то?»

«Если Вы немного того, не обвиняйте других»

Почему вы обе находите общий язык именно в те моменты, когда можно насолить мне?

«Пффф…» — я была уверена, что Бенизакура сейчас, вздёрнув высоко свой острый нос, отвернулась от меня и Ренэйт.

Они обе замолчали, я вновь вернулась в реальность, будто бы и не уходила. Под взглядом Кучики все мои мышцы напряглись. Я не могла понять, о чём он думает, но дружелюбным он не выглядит. Может он считает, что я его нарочно провоцирую? Хотя, чья б корова. Не он ли в прошлом месяце (а для меня и того раньше, я ведь была неделю в отключке) выводил меня из себя для какой-то там информации.

И всё так жутко я не смогу смотреть никогда. Даже в этом он лучше меня!

Напряжение нарастало. Он молчал, молчала и я. Время словно прекратилось в желе. Слишком долго, слишком мучительно.

Я почувствовала боль не сразу. Только когда тёплая солёная жидкость задела рецепторы на языке, я поняла, что произошло. Мои зубы, истязавшие мою нижнюю губу всё это время, прокусили её до крови. Я зашипела и тут же выпустила плоть из тисков, прикрывая её рукой. Ещё одна моя нехорошая привычка — закусывать ничем не повинную кожицу, которой не повезло стать моей губой.

— Что за глупое создание? — Бьякуя нахмурился и, обхватив мои запястья, властно потянул мои руки вниз. Ну что за деспот, между прочим, я ради него стараюсь. Вдруг он в обморок упадёт от вида моей изувеченной губы?

В обморок Кучики не упал, а я так надеялась. Он молча рассматривал на моём лице «фронт ущерба», а когда почувствовал, что я перестала сопротивляться и пытаться вновь закрыть рот, поднял правую руку и почти невесомо прикоснулся пальцем к прокусу. Он нежно провёл большим пальцем справа налево, и от этого простого действия я забыла, как дышать. Он точно не был садистом в прошлой жизни? Ах да он же как и я родился в Сейрейтей. Но ему явно нравится издеваться над моим настрадавшемся сердечком, иначе зачем заставлять его так быстро и сильно сжиматься? Оно ведь может и не выдержать!

Он надавил чуть сильнее на прокус. Губа запульсировала ощутимее, я немного скривилась. Бьякуя вновь нахмурился.

— На завтраке ты давилась, а свою губу за обе щёки уплетаешь. Неужели твоя сырая плоть вкуснее еды, которую готовят в поместье? — его бровь взлетела вверх, и я завистливо подумала о том, что за 100 лет мне так и не удалось постичь это искусство мимики. Гинрей-сама умел, господин Соджун — тоже, даже госпожа Хаякава! Наверное, для этого надо стать Кучики. Я судорожно стала вспоминать, умеет ли так Рукия пока не пришла к неутешительному выводу — да.

На пересмотр всех этих мыслей, промчавшихся на скорости сюмпо Бьякуи в моей голове, я затратила от силы пять секунд. Времени на то, чтобы придумать ответ на колкость Кучики, у меня не оставалось, и поэтому я ляпнула то, что первым пришло в голову:

— Вот сами сперва попробуйте, а потом упрекайте!

Я успела пожалеть о сказанном, когда мой язык только-только выговаривал третье слово. Но по инерции я всё же закончила фразу, после которой моё сердце ухнуло куда-то вниз, немного болезненно задевая почти зажившую рану. Признаться, это всё же того стоило. Столько эмоций на лице Бьякуи я не видела давно. Это был сначала шок (он даже слегка отдёрнул руку от моего лица), потом лёгкое недоумение (видимо, медленно переварил всё то, что я сейчас наговорила), затем какая-то нервозность, и наконец осознание, что я совершенно точно, абсолютно, полностью больная на всю свою блондинистую голову.

Снова повисло эта напряжённая тишина. Сердце глухо билось испуганной птицей о рёбра (оно вернулось на своё место!), фантомные боли дали о себе знать, хоть сейчас рана не так сильно болела из-за лекарства, низ живота свело спазмом. Я вновь закусила губу. Кто же знал, что это станет весьма мощным катализатором для дальнейших действий Кучики.

— Да хватит уже! — он буквально выдернул своим пальцем мою губу из моих же зубов, а потом сжал моё лицо на щеках так, чтобы челюсти открылись и больше не закрывались. Представляю, как я глупо выгляжу сейчас со ртом в виде буквы «о». Я нахмурилась и, вцепившись в его руку, пыталась ослабить его хватку и освободиться от его чуть ли не мёртвой хватки.

И всё же он почти сразу же отпустил меня. Я обижено надулась и отвернулась от него, складывая руку на груди.

— Моя губа, что хочу, то и делаю, — пробубнила я себе под нос, прекрасно осознавая, что он всё слышал. Звучало, если честно, как оправдание моему идиотскому поведению.

«Ну ты даёшь!» — хохотнула Ренэйт у меня в голове. Я грозно шикнула на неё (больше похоже получилось на шипение котёнка, но моя внутренняя богиня была удовлетворена и малой кровью).

— Вернёмся к началу, — мне показалось, или он это говорит страдальческим голосом. — Ты хочешь прогуляться?

— Разве у Вас не полно работы, господин капитан Кучики? — как можно более едко спросила я, но, как вы понимаете, получилось не очень.

— Образ строптивой девицы тебе не подходит, — это, видимо заметил и он. Я, сдавшись, обернулась на него, но всё ещё обижено дула губу. В его глазах пробежали искорки веселья, от чего я насупилась ещё сильнее. — Я не пойду с тобой.

— Неужели свобода? — я мигом забыла обо всех обидках, мой голос сквозил неизмеримым количеством счастья. Мысль промотаться по Сейрейтей без этого до ужаса правильного синигами мне прельщала как никогда сильно. — Что ж ты сразу не сказал?

Бьякуя всё же посмотрел на меня насмешливо. Мои потуги задеть его гордость и достоинство не увенчались успехом, он вмиг раскусил меня. Словно бы насквозь видел. Может, снова обидеться?

Не-ет. Я была слишком окрылена мыслью о моей недолгой (а она точно была таковой) свободе.

Уже собираясь буквально улететь от радости из кабинета Бьякуи, как он жестом остановил все мои предстоящие попытки взмахнуть невидимыми крыльями. Он подошёл к открытому окну и окликнул своего четвёртого офицера, который отчего-то именно в этот момент проходил мимо главного здания шестого отряда. Как знал, что понадобится своему капитану.

Через минуту Итиро уже был в кабинете, непонимающе косясь на меня. Я начала догадываться, отчего капитану потребовался на данный момент лучший синигами его отряда (Абараи был на земле, а третьего офицера в отряде не было вообще). Расширенными глазами я осмотрела Ли, пока тот равнодушно делал то же самое со мной, и повернулась к Бьякуе.

— Вызывали, капитан? — не, парень, до безэмоциональности Кучики тебе далеко.

— Нет, — севшим голос сказала я, едва отойдя от микро-шока. Бьякуя поднял бровь, ожидая моей последующей реплики, которая объяснит причину моей весьма странной в данных обстоятельствах фразы. — Нет, — увереннее повторила я. — Мне не нужна нянька.

— Помнится, ты предложила мне приставить к тебе весь мой отряд и плюс охрану поместья.

— Я была в аффекте, — на ходу придумывая оправдания, ответила я. Весьма спокойно, как мне кажется, и убедительно. Он только не поверил, лишь вновь поднял бровь и медленно моргнул. — Это нарушение прав синигами. Я буду жаловаться.

— Тебе только о правах говорить, — флегматично подметил Бьякуя. — Ты только за последний час десяток законов нарушила, и это если систематично повторяющиеся несоблюдения субординации считать только один раз.

Он сам предложил называть его на «ты»!!! И вообще, он мне не капитан. Я даже не синигами!

— Какая по-твоему опасность угрожает мне в Сейрейтей, если ты собираешься приставить ко мне своего лучшего на данный момент офицера?

— Пока я буду перечислять, твоё время для прогулок закончится, — сказал твёрдо он, показывая, что не желает больше спорить. Или я иду молча с охраной, или вообще никуда не иду.

Мог бы и сам в таком случае прогуляться. Ноги бы размял, голову проветрил. И выкинул оттуда дурацкие мысли о том, что я весенний лёд, который может сломаться от малейшего дуновения ветерка.

И с каких пор он решил, что может командовать мной? Деспотичную натуру взращивал самолично Бьякуей в самом себе с детства, не удивительно, что он вырос таким тираном. Очень властным тираном. Но с каких пор я как самая распоследняя бесхребетная амёба подчиняюсь ему? Это не справедливо! Не хочу принимать этокак данность, но похоже такое отношение ко мне у него сохранится на очень долгое время.

Подумаешь, проткнул меня Ичимару один разок. Мне вообще не больно было. Ни капельки! С чего это он вдруг трагедию такую развёл? И думает ведь, что я не знаю, что он из-за этого чуть ли не пылинки с меня сдувает. Я, конечно, понимаю, что с виду я не обладаю такой уж мужественностью и внушительной силой, но я могу за себя постоять. Вообще, если он так сильно печётся обо мне, то пусть вернёт мне мой занпакто. Бенизакура мне уже вынесла все остатки мозгов ещё в первые дни в поместье, а теперь только и делает, что колит меня в метафорическом смысле или игнорирует.

Я рассуждала о возникшей на пустом месте мании Бьякуи защитить ходячую катастрофу, то бишь меня, пока мы с Итиро прогуливались по улицам Сейрейтея. Я несколько раз оборачивалась на парня, пытаясь понять, что он думает о нелепом задании капитана, даже спросила его об этом, на что он ответил, что, цитирую: «Все задания капитана Кучики в равной степени важны. Если бы не было необходимости защищать Вас, он бы и не отдал этот приказ». Вот так вот. Неплохо он выдрессировал своих подчинённых. Ну, хоть в чём-то его деспотизм помог — из него вышел отличный капитан и наставник.

Комментарий к Глава

XXIII

. Совершенный деспот и плебейка я *Эррати́в (от лат. errare в значении «ошибаться») или какогра́фия (от др.-греч. κακός — плохой и γράφω — пишу) — слово или выражение, подвергнутое умышленному искажению носителем языка, владеющим литературной нормой, для придания особого эффекта.

====== Глава XXIV. Десятый отряд ======

Любовь искали и не находили,

Любовь теряли и не берегли

«Любви не существует», —

Люди говорили…

А сами… умирали без любви…

Жюли Вёрс

С Итиро мы особо не разговаривали. Жаль, что Ренджи был на задании в мире живых, как и Рукия, как выяснилось совсем недавно (перед нашим уходом Кучики звонил Абараи и рассказал о миссии своей сестры). Я ещё тогда возмутилась, что девочка вообще-то не долечилась после всех этих пыток, через которые она прошла здесь, но поняла по выражению лица Бьякуи, что ему и самому не очень понравился приказ главнокомандующего. Однако, приказ есть приказ. Может поэтому и Итиро не особо возникал, когда Бьякуя с абсолютно серьёзным лицом поручил не выпускать меня из виду ни на долю секунду за всё время нашей прогулки?

Наконец мы достигли нашей (моей) цели. Перед нами были ворота десятого отряда, в который нас пустили без лишних вопросов. Мы шли мимо бараков по направлению к главному штабу. Некоторые девушки с интересом поглядывали в нашу сторону, шепчась между собой. Иногда я могла разобрать в их словах безмерную фетишизацию капитана Кучики — почему-то все вспоминали о нём в моём присутствии — и недовольство по поводу того, что я всего за пару дней успела войти в весьма немногочисленных круг его общения — а вот и ответ на первый вопрос — тупая ревность непонятно к кому. Серьёзно, эти синигами даже знакомы с ним явно не было, иначе бы так самоотверженно не посвящали свои женские сердца этой аристократичной глыбе льда. Слишком идеальной и правильной, деспотичной, аристократичной и до жути сексуальной глыбе льда. Мда… похоже, вскоре придётся записываться в его местный фан-клуб, хи-хи.

Вот мы достигли штаба, куда нас тоже пустили без вопросов (нет, серьёзно, меня тут абсолютно все знают?). Итиро оказался полезным — он быстренько показал мне, где тут находится кабинет капитана, когда я спросила у него. В моё время пост тайчо десятого отряда пустовал, и я просто не интересовалось этой частью Готей 13. Правда пока сюда не вступила одна рыжая и вездесущая заноза в одном месте. К которой я собственно и направлялась на свой страх риск.

Я постучала в дверь кабинета — низкий уставший голос разрешил мне войти, что я и сделала.

Кабинет капитана десятого отряда отличался своим вечным бардаком. Столько отчётов я в жизни не видела, и ясно почему — лейтенант этого отряда была ещё та прохвостка. Кипы бумаг стояли даже на полу, не говоря о том, что на столе как тайчо, так и фукутайчо их было неизмеримо много. Я даже как-то удивлённо посмотрела на ещё больше погрустневшего от моего выражения лица капитана. Он встал и, устало вздохнув, заинтересованно посмотрел на меня. Что-то мне подсказывает, что утомление — его привычное состояние.

— Прошу прощение за столь неожиданный визит, — я поклонилась в знак приветствия. — Мы ещё не знакомы с Вами. Меня зовут…

— НА-А-Ц-У-У-М-И-И!!! — в меня буквально влетел рыжий ураган, чуть ли не сбивая с ног. Итиро даже отошёл с линии огня, видимо, побоялся попасть под раздачу. Мацумото до хруста моих костей сжимала моё хрупкое тельце своими загребущими (в основном бутылки с саке) ручищами, вжимаясь в меня своей огроменной грудью, которую просто расплющило от её напора. — ПОЧЕМУ ТЕБЯ ТАК ДОЛГО НЕ БЫЛО?! Я УЖЕ СО СКУКИ ЧУТЬ НЕ ПОМЕРЛА! ВСЁ ЖДАЛА ПОКА ТЫ ПРИДЁШЬ КО МНЕ-Е-Е-Е-Е!!! — она начала подпрыгивать на месте, заставляя меня покачиваться.

— Ран…гику, — еле выдавливая из себя звуки, обратилась я к преисполненной энтузиазмом девушке. — Нечем дышать!

— Ах, да! — она отпустила меня и отошла.

— А ты говорила, опасности нет, — флегматично протянул Итиро. Рангику стрельнула в него глазами, но он никак на это не отреагировал.

— Простите, — я с извиняющейся улыбкой повернулась к самому молодому капитану Готей-13. — Вам ли не знать об уровне воодушевления Вашего лейтенанта.

— Действительно, — на удивление, он тоже улыбнулся. А парень оказался приятненьким. Намного приятнее Бьякуи. И не такой до дотошности идеальный. И кабинет, как у человека, но тут, наверное, большая заслуга Мацумото. Но все же мне отрадно видеть, что Сейрейтей — это не только до жути правильность и совершенство во всех вещах, коими кишели поместье Кучики и его отряд. У него даже каждая травиночка была подстрижена ровно на три сантиметра и там, и там! Не удивлюсь, если цветы на клумбах росли с одинаковым количеством лепестков.

— Хицугая Тоширо, — представился мне он, протягивая руку.

— Урахара Нацуми, — я протянула свою руку в ответ, и он довольно аккуратно сжал её. Неужели тоже считал, что я могу развалиться на мелкие кусочки от лёгкого прикосновения, словно засушенный цветок?

— Ну, это я уже понял, — улыбнулся он. Я звонко рассмеялась в ответ. От чего-то на какую-то долю секунды на лице Тоширо промелькнуло удивление, но вскоре он вновь растягивал уголки губ в сторону ушей.

— Капита-ан, может, отпустите меня на сегодня? — Рангику вцепилась в мою руку, глазами кота из «Шрека» смотря на Тоширо. — Мне нужно столько рассказать Нацуми. И ей тоже! Мы сто лет не виделись! Буквально!

— Мацумото, — кажется, от злости у Хицугаи вздулись вены на висках, — ты ничего не сделала за сегодня, ровно как и прошедшую неделю до этого.

— Но это же очень важно! — Рангику говорила так, что почти убедила меня в правильности своих слов. Почти. Я решила не становится врагом номер один Тоширо в первый же день знакомства — он правда был очень хорошим — и поэтому не стала подыгрывать Мацумото.

— Рангику, — я обратилась к ней, — мы ведь можем и здесь поговорить. Я помогу тебе с отчётами. Вместе веселее, как говорится в Мире живых. Можно ведь? — я посмотрела на Тоширо. Он, кажется, был не портив. А вот Рангику предстала перед выбором — всё равно смотаться и напоить меня и себя заодно в ближайшем баре (Бьякуя явно не оценит такой итог моей прогулки) или свалить все отчёты на меня, закончив с пререканиями со своим капитаном минимум на три дня.

— А ты умеешь? — сомневаясь, спросил Тоширо — всё, что угодно, лишь бы закончить с бумажной волокитой.

— Мой брат — бывший капитан двенадцатого отряда, — я пожала плечами. — Он не особо любил эту часть своей работы, предпочитая ей сон или свои эксперименты. Мне приходилось с его лейтенантом и похуже кучи разгребать, — я улыбнулась своим воспоминаниям. Тоширо утвердительно кивнув, разрешив мне помочь им.

Последующие пять часа мы провели с Рангику за работой. Точнее провела я — Мацумото лишь изредка подсказывала мне, что именно я должна была написать. Мы болтали о всяком. Итиро парой слов перекинулся с Тоширо — рассказал ему последние новости о зависимых (ну, последние для него, так как от Киске мы уже получили больше данных). Хицугая тоже сказал, что они с Укитаке и Кьёраку ничего не отыскали в архивах центральной библиотеки и высказался обо всём происходящем как о начинающей тревожить его проблеме.

Тема быстро исчерпала себя. Хицугая ещё раз поучаствовал в нашей «пустой болтовне», как он выразился, когда я рассказывала про семью Ичиго. И он, и Рангику не сильно удивились тому, что Куросаки — сын их бывшего капитана. По их словам он очень сильно похож был на него, правда, на Кайена — сильнее. Ну, что, правда, то правда. К тому же они там сплошь и рядом все друг другу родственники.

Мацумото, наконец, затронула самую важную, по её мнению, тему — тему наших с Кучики отношений. Я, она и Бьякуя были примерно одинакового возраста. В тот год, когда Гин окончил академию синигами (а он окончил её всего за год), я только-только поступила в неё, правда меня тут же перевели на второй курс к Мацумото. По многим причинам. Раскол души не позволял мне нормально концентрировать реацу в нужной для меня точке тела, от чего кидо и сюмпо у меня выходили плоховастенько — вся моя духовная сила уходила на поддержание её (души) целостности. Но меня быстро научили рациональному расходу реацу, в частности в этом мне помог брат, Йоруичи, Ичи-тян*, а также немного Гинрей-сама, и я быстренько нагнала Мацумото, а потом и перегнала. Закончила я на год раньше, чем она, т.е. проучилась четыре года, вместо положенных шести, из-за чего она долго дулась на меня и заодно — на Гина. Вроде как друзья, а бросили одну.

Сейчас, казалось, она забыла обо всём, что было. Об этой временной пропасти между нами. Говорила от души, так, как умеет. Беззаботно щебетала о всяких мелочах, изредка вклинивая в свою песню (речью это не назовёшь) советы по оформлению отчёта (стандарты вроде как не поменялись, но я никогда не заполняла их от лица лейтенанта десятого отряда). Рядом с ней моя скованность помахала мне белым платочком из последнего вагона поезда, отходившего от станции «Навязчивые мысли». Спустя каких-то минут 15 я уже откровенно рассказывала обо всём, что произошло в поместье этим утром. Благо Хицугая ушёл, а Итиро было абсолютно до лампочки наша болтовня — он задремал прямо на диване в сидящей позе, но что-то мне подсказывало, что стоит мне только подумать о побеге, как его широкая грудь тут же загородит дверной проём. Рангику внимательно меня слушала, изредка вставляя свои комментарии или вопросы по поводу отдельных деталей — ей нужны были все подробности, чтобы составить полную картинку. Вместе мы пришли в выводу о том, что Кучики — последний засранец, и тогда я рассказала ей о том, что случилось уже в кабинете. Вы бы видели её глаза! Точнее маниакальный блеск в них! Что-что, а дела любовные Рангику обожала. Особенно ей понравилась сказанная мной наиглупейшая фраза с предложением отведать моей губы капитану и то, как он сперва обследовал, а потом выдёргивал эту настрадавшуюся часть лица из моих зубов.

— Он явно по уши в тебя влюблён, как и сто лет назад.

— Т-ш-ш. Рангику! — крикнула шёпотом на неё я, покосившись в сторону Ли. Он вроде признаков жизни не подавал. — Не говори так. Мне достаточно смущения на сегодня.

— А, что, ты разве так не думаешь? — удивлённо спросила Мацумото, инстинктивно переходя на шёпот.

— Я не знаю, что думать, — вздохнула я. — Столько лет прошло. Хранить подростковую влюблённость столько практически невозможно.

— Но ты же хранишь.

— Я же сказала — практически, — я вновь вернула своё внимания отчётам и принялась выводить кандзи на белых листах. Только мой далеко не изящный почерк вновь напомнил мне об лавандовоглазом обладателе кубка по каллиграфии всех времён.

— Это была явно не влюблённость, — продолжала рассуждать как бы для себя Рангику, помахивая ногами — она лежала на животе, опёршись подбородком о ладони и локтями об пол. — Видела бы ты его, когда он осознал, что ты действительно ушла в Мир живых. Уже хотел из дома бежать за тобой, даже вещи собрал. Я кстати с ним собиралась.

Я заинтересованно подняла брови, продолжая писать, зная, что Рангику это увидит и примет за приглашение продолжать.

— Нас тогда Хаякава поймала. То есть, как поймала… Мы почти выбежали из поместья — я тогда вроде как в гости к нему приходила погоревать о нашей потеряшеке вместе — и столкнулись с ней. Она сидела такая печальная, такая разбитая у озера и тихо плакала. Слёзы ручьями стекали по её щекам и падали в воду, но она не дала себе и звука издать. Настоящая леди. Сильная женщина. Я всегда ей восхищалась, — Мацумото призадумалась, видимо, что-то вспоминая, но потом продолжила:

— Она так посмотрела на нас. Словно бы у неё отняли всё: солнце, луну, звёзды. Отняли смысл её жизни. Её жизнь. Посмотрела и сказала… Прошептала точнее: «Я не верю. Она вернётся. Обязательно вернётся. Надо только подождать», — боковым зрением я увидела, как Рангику слегка улыбнулась и вновь осмотрела меня. — Она не пыталась нас остановить, нет… Но мы больше и шага не ступили с Бьякуей. Он бросил свою сумку и подлетел к матери на скорости большей, чем у Йоруичи. Они так долго обнимались. Она плакала, он шмыгал носом. Ты только никому не говори, а то он всю репутацию свою растеряет.

Я хихикнула, переворачивая страницу на обратную сторону, проверяя там все записи.

— С тех пор Бьякуя почти не расставался с матерью, отцом и дедом. Словно боялся потерять ещё и их. За столько лет нашего общения, пусть и мимолётного, я не видела, чтобы он столько времени разговаривал с матерью о всяких пустяках, о которых не говорят обычно мужчины. Поэзия, музыка, искусство. Все темы, на которые говорили вы… Хаякаве становилось лучше, он старался заменить тебя ей как мог, хотя сам очень страдал. Стал замкнутым. И сдержанным. Количество вспышек гнева стремительно достигало нуля. Он стал тренироваться в три раза усиленнее, повторяя, как мантру, что станет достаточно сильным, чтобы одолеть весь Совет 46, восстановить справедливость и вернуть тебя и твоего брата в Сейрейтей. Никто не верил, что капитанов и лейтенантов убили Тессай и твой брат, даже главнокомандующий, но перечить Совету никто не мог.

— Что за любовный роман, Рангику? Не неси чепухи, — усмехаясь, прошептала я.

— Это правда, — она действительно говорила серьёзнее.

— Да? Отчего же не победил? Не добился справедливости и не пришёл за мной?

— Просто… он встретил Хисану.

Перо чуть ли не выпало у меня из рук. Вот это действительно было занимательно, я живо подняла свой заинтересованный взгляд на Рангику. Однако девушка выглядела так, словно спорит сама с собой, рассказывать мне или нет. Да и взгляд у неё был какой-то извиняющийся.

— Я точно не знаю подробностей… — наконец заговорила она, не увидев на моём лице враждебности. — Знаю только, что Хисане-тян угрожала голодная смерть в одном из самых опасных районов Рукона. Капитана Кучики отправил туда вместе с группой синигами из шестого отряда Гинрея-доно, чтобы устранить какого-то преступника. И он встретил её, — она вновь помолчала. — Вообще, сперва он её спас, как в память о тебе. Помнишь же нашу вылазку в Рукон?

Я кивнула. В тот день Рангику решила вытащить меня посмотреть большой мир, так сказать. Об этом узнал Бьякуя и категорически запретил мне туда идти. Да, деспотом он был уже тогда, я говорила. В итоге Мацумото уломала его, он пошёл за нами.

Богатеньких детишек не миролюбиво встретили в Руконе, но никто не решался к нам подойти, видя угрюмый взгляд Бьякую, его занпакто на поясе и отличительный знак клана Кучики на одежде. Да и у нас с Мацумото были катаны, но что-то мне подсказывает, что даже будь у нас ядерная пушка, нас бы не испугались так, как Кучики. Мы прогуливались по Рукону в самых таких хороших районах, пока я не решила узнать настоящий мир, настоящий Руконгай с его грязью и смертью, дышащей в затылок на каждом углу. Как вы понимаете, Бякуя был не в восторге, но поделать ничего не мог — наши ангельские взгляды с Рангику не дали ему и трёх слов возмущения произнести.

И вот мы брели мимо кабаков, хлевов (жилищами их не назовёшь), публичных домов (здесь мы чуть ли не в сюмпо переходили — звуки были ой-ёй-ёй какие, даже Бьякуя покраснел), различных забегаловок и питейных заведений (от всего этого пахло хуже, чем от самого грязного скотного двора семей Рукона). А потом наткнулись в переулке на амбалов. Они издевались над какой-то девочкой — выглядела она как скелет, ей-Богу, и как ещё она могла дышать, оставалось загадкой. По моей просьбе — ну я просто от злости буквально налетела на первого попавшегося урода, а Бьякуя и Мацумото кинулись меня защищать от его лапищ и его дружков — мы втроём быстро нагнули и разогнали этих свиней, как выразился Кучики, а девочку забрали с собой в Сейрейтей. Тот факт, что она была на грани голодного обморока говорил о том, что у неё есть реацу. Да и уровень духовной силы по словам Бьякуи был достаточен для того, чтобы учится в Академии синигами без проблем.

Мы выхаживали её в поместье несколько дней: Хаякава пустила все силы, чтобы спасти малышку. После чего её-таки отдали в академию. Её звали Елена. Что с ней было дальше, я была не в курсе. С тех пор, как я покинула с Киске и остальными Сейрейтей, я её больше не встречала.

— Наверное, он вспомнил, — прервала поток моих мыслей Мацумото, — как ты бесстрашно кинулась на тех уродов, хотя даже я могла выбить из твоих рук занпакто без оружия. 

Я издала недовольный звук. И вовсе нет, я твёрдо держала занпакто в руках всегда!

— Он спас её, выходил. А потом… — и опять это извиняющееся выражение лица, словно она рассказывает об убийстве моего любимого котёнка. — Я его понимаю. Она действительно была вылитой копией тебя. Не внешне, конечно. Внешне у вас двоих сходна только эта болезненная хрупкость.

— И ты туда же, — фыркнула я.

— Она вроде как низенькая, хотя ты тоже не дылда. Да и волосы чёрные и коротющие такие. Но её речь… Её словно ты учила говорить. Такая же стесняшка-обояшка, такая же куколка. Те же мысли, те же слова. Та же выдержка. Её и терпели в поместье только потому, что она сильно напоминала им тебя. Она была безродной, но выглядела словно принцесса. Словно ты, — она вновь пронзительно посмотрела на меня, пытаясь прочесть что-то в моих глазах. — И ещё… она знала, кто я. Знала, кто такой Бьякуя. Много чего знала, хоть и попала в Общество душ по её словам недавно. Скажи… как это случилось?

Я улыбнулась.

— Хисана — это девочка, которой не повезло стать дорогой той, на кого был зуб у Айзена Соске.

Комментарий к Глава

XXIV

. Десятый отряд *Ичи-тян – одно из имён, которыми Нацу в шутку (и нет) зовёт Ичимару

====== Глава XXV. Переплетающиеся ниточки наших душ ======

Распаляется пламя ветром, а влечение — близостью.

Сократ

— Заходи ко мне почаще! — Рангику в который раз чмокнула меня в щёку. Я негромко рассмеялась.

— Хватит уже миловаться, иди давай, — раздражённо пробормотал Хицугая. — Не хватало, чтобы Кучики пришёл за тобой сюда.

Я просидела у Мацумото (у Тоширо, если быть точнее) вплоть до восьми вечера. Тему с Хисаной мы замяли после той моей фразы — Рангику, может, и выглядела легкомысленной, но она была довольно проницательным человеком. Хотя, кто бы не понял по моему выражению лица, что я не слишком сильно горю желанием рассказывать одну из самых печальных историй моей жизни. Мы перевели тему разговора на другие, совершенно незначительные сплетни. Мацумото рассказала обо всех «известных» синигами Сейрейтея, так что теперь я знала всех капитанов поимённо, а также их лейтенантов и некоторых выдающихся офицеров. Я и так их почти всех знала, но нынешних, а она добавила тех, кто был назначен в течение моего 100-летнего неведения. Она всегда была сплетницей, но столько говорила впервые. За этот век, казалось, она копила в себе информацию, укладывая кучей за огромнейшей дамбой, и теперь эту непрочную конструкцию прорвало.

Остановить поток её слов смог лишь пришедший Тоширо. Сперва он действительно шокировано осмотрел пять стопок сделанных отчётов у себя на столе, потом проверил первые десять листиков (восемь сверху, один в середине и один снизу) и шокировался ещё больше от того, что все они сделаны были донельзя правильно, как он выразился (на самом деле я ожидала, что он заставит Рангику всё переделать из-за моего не самого красивого почерка). Мацумото говорила какую-то ересь в промежутках между сплетнями и историями, а я эту ересь пыталась переделать официально-деловым языком (как выяснилось, она если и делает отчёты, то тоже пишет в них ерунду). Тоширо даже сказал, что готов поклясться мне в вечной любви, если я и дальше буду приходить к ним и помогать, на что Рангику обиделась, а я рассмеялась. Но после пошло неприятное известие о том, что он встретил по дороге сюда Кучики, который искал меня. И почему он сразу реацу Итиро не проверил?

В общем последние десять минут он выпроваживал меня из кабинета, ведь Рангику не давала мне уйти.

— Не думаю, что меня ещё раз отпустят так надолго, — я нервно рассмеялась. Бьякуя начинал устанавливать тотальный контроль надо мной, и я не знала, как к этому отнестись.

— Ну, так я приду к тебе и силой вытащу! — пообещала мне Мацумото и опять обняла. Тоширо тяжело вздохнул. — И капитан мне поможет, правда капитан? — она обернулась на парня.

— Правда, — к моему удивлению сказал он (явно от усталости), — только отпусти её, наконец. А то придёт Кучики, и некому будет её вытаскивать.

— Ура! — она подскочила на месте, выпуская меня из объятий. — Но смотрите, Вы пообещали!

— Да-да, — снова вздохнул Тоширо. — Беги, давай, пока она вновь не накинулась на тебя, — это уже было сказано мне. Я улыбнулась капитану и лейтенанту 10 отряда, и мы с Итиро всё же вышли из кабинета. Было видно, как Рангику всеми силами сдерживала себя от того, чтобы снова меня не потискать.

— Как думаешь, он сильно злится? — спросила я у Ли. Парень даже не вздрогнул от моего неожиданного обращения к нему, лишь безэмоцианально посмотрел сперва на меня, а потом снова на дорогу.

— Кричать он точно не будет, это ведь капитан. Его кредо: «Месть — это блюдо, которое подаётся холодным». Так что на первый взгляд он будет вести себя как прежде, вот только взгляд у него будет будто бы он хочет сделать из нас фарш, — я хихикнула, и Итиро к моему удивлению тоже слегка улыбнулся. Интересно, это из-за своих слов или моего смеха? — Если он и вправду в какой-то степени сейчас раздражён, то лучше просто не пытаться пререкаться с ним и молча выслушать все его вроде как спокойные слова. Иначе мы малой кровью не отделаемся.

— А ты хорошо его знаешь, — улыбнулась я. — Ничего, что я…

— Да не важно, — прервал он меня. Видимо понял, о чём хочу спросить. — Я выходец из Рукона, как Вы поняли уже. У нас на «Вы» обращались только к тем, кто способен был выпустить тебе кишки. Субординации меня обучали уже здесь, но я не люблю, когда выкают мне.

— И ты можешь мне не выкать. Называй меня просто Нацуми, — разрешила я. Он улыбнулся, но ничего не ответил. — То есть ты считаешь меня той, кто «способен выпустить тебе кишки»? — как это противно звучало, ужас! Не хочу представлять себе эту картину.

Теперь Итиро криво улыбнулся во все 32. Я непроизвольно сравнила его с Зараки — в ночи его глаза сейчас блестели именно так, как у него. И отчего он выбрал отряд Бьякуи?

— Можем как-нибудь проверить. Если у тебя кишка не тонка, — он посмотрел уже на меня, щуря глаза.

— Кто бы говорил, — хихикнула я. — Смотри потом не беги капитану под хаори.

— Кто ещё побежит!

Так мы с ним подкалывали друг друга всё то время, которые мы были в пути. Когда за углом уже показались ворота шестого отряда, мы почти назначили встречу для выяснения, кто же из нас сильнее, но тут за нашими спинами мы одновременно ощутили резко появившуюся и тут же возросшую реацу. И опять она сквозила злостью.

За время рутиной работой в десятом отряде я вымоталась морально, но мне хотелось сделать что-нибудь для подруги, которую я оставила здесь на 100 лет. Хорошо, что рядом с ней было хоть не скучно. Но сейчас я была практически опустошена, словно Бенизакура решила испытать на мне свою силу. От уровня выпущенной капитаном реацу меня чуть не припечатало к земле, а рана под сердцем вновь заныла фантомной болью.

Пока мы с Итиро оборачивались, я судорожно придумывала план по избеганию нашего распятия. Благо взгляд Кучики не сквозил той злостью, которой он сквозил утром. Его реацу была выпущена скорее для нашего устрашения или чтобы мы просто обратили на него внимание.

— Бьякси!!! — с радостным воплями я набросилась на эту безэмоциональную мраморную статую. Импровизация наше всё, хи-хи.

Может, он просто опешил от того, как я его назвала, и поэтому молчал? Итиро точно был шокирован моим поведением, в его глазах мелькнул страх за мою жизнь. Пффф… посмотрим кто кого!

— Я уже соскучилась по твоей каменной физиономии, — крепче стискивая его в объятиях, лепетала я, пряча глаза на его груди. Не дай бог сейчас посмотреть на него — весь мой спектакль тут же прекратится из-за ужаса. — Я люблю Рангику до безумия, но иногда она невыносима.

Вроде как его мышцы подо мной начали расслабляться. Надеюсь, что это к лучшему.

— Ли, ты можешь идти в бараки, — привычно холодно проговорил он. Блин, а вдруг он что-то планирует? Будет издеваться завтра над ним, прикрывая это «работой»? Нельзя подставлять так парня, он вроде как ничего.

— Бьякси, ты правда-правда не злишься на нас? — я состроила щенячьи глазки и всё-таки посмотрела на него. На его лице маска усталости изо льда — это хорошо. — Итиро не виноват, это я хотела подольше посидеть с Мацумото. И вообще, ты не говорил о том, сколько у нас времени для прогулки.

— Твоя блондинистая голова должна была понять, что восемь часов гуляют только люди без постоянного места жительства. 

«Бомжи» — он хотел сказать.

И всё-таки он не очень рад был моему сегодняшнему глотку свободы.

— Ну, Бьякси, я же попросила прощение! Я же простила тебя сегодня утром!

— И теперь я должен оставлять без внимания все твои выходки? — он нахмурился. Вот упрямец! Ну, ничего, я его разжалоблю.

— Это были просто посиделки с давней подругой. Её я тоже не видела сто лет, а ты, между прочим, не горишь желанием находиться в моём обществе, — я обижено-гордо вздёрнула нос и отвернулась от него, прикрыв глаза, но руки, всё ещё обвивающие его, не отпустила.

Бьякуя вздохнул и, положив руку мне на темя, придвинул мою голову обратно к своей груди. Я готова была танцевать свой победный танец (надо придумать к нему движения, хммм), ведь сам Бьякуя Кучики, этот айсберг не устоял перед моим обаянием! Е-ху!

— Ли, ты можешь идти. Даю тебе завтра выходной, всё же заставлять тебя терпеть вот это создание целый день без вознаграждения будет чересчур бесчеловечно.

Я хотела было возмутиться, но подумала, что это бы испортила наладившуюся ситуацию. Да и к тому же тёплая рука на голове могла покинуть это место, а мне было очень холодно. Итиро не сказал ни слова, только отдал честь и исчез в неизвестном направлении.

— Хороший парень, — пробормотала я, чувствуя, как усталость подкатывает к глазам. Бьякуя был очень тёплый, это чувствовалось даже сквозь все слои его одежды. — Молчаливый в основном. Но как дело коснётся битв и кто кого круче — так тут болтает без умолку. Какая-то помесь Ренджи и Чада.

— Сильно измотала тебя лейтенант Мацумото, — ни в коем разе не спросил Бьякуя. Я неопределённо пожала плечами.

— Она такая.

— Еле на ногах стоишь. Идём.

Я кое-как отлипла от него и через полудрёму кивнула. Главное не врезаться во что-нибудь по пути, иначе мой нос мне спасибо не скажет. А я ведь могу.

Только я об этом подумала, как почувствовала, что мои ноги отрываются от земли. Я даже глаза раскрыла, подумала, что уже падаю. Оказалось, что Бьякуя просто поднял меня как пушинку (нет, серьёзно, я, что, тряпичная кукла что ли?) и посадил себе на спину. Повинуясь инстинкту безопасности никогда не спящему внутри меня, я быстро обхватила его шею, встретившись с пронзительным взглядом серо-лавандовых глаз.

— Готова?

Он не дождался моего ответа. Я прикрыла глаза, укладывая свой подбородок в выемку между его шеей и плечевым суставом. Мгновение и воздух засвистел, а я сильнее вцепилась в мышцы под побелевшими пальцами. Бьякуя перешёл в сюмпо, причём в такое, в котором я бы ни в жизнь не поспела за ним. И что-то мне подсказывало, что он бежит легко как никогда, будто на нём не сидит слон (то бишь я) и он не несётся со скоростью звука. Обидненько, но я промолчала. Недовольство в моей голове быстренько вытеснила детская радость от невероятно быстро передвижения и ощущений. Сердце пропустило удар, лёгкие под рёбрами словно что-то пощекотало, это место свело от небольшого ощущения страха. Это называется прилив адреналина?

Через пару секунд я забыла про усталость и вовсю смеялась как ребёнок, получивший свою любимую и долгожданную конфетку. Всё же мне очень нравилось ощущение невесомости, которое меня постигало тогда, когда мне вот так вот катали. И уже не важно, что при этом меня считают тряпичной куклой. Подумаешь!

Жалко, что длилось моё катание недолго. Уже спустя пять минут мы стояли перед открывающимися воротами поместья. Правда, когда их открыли и когда мы выслушали приветствия стражи, Бьякуя вновь рванул с места, намереваясь отнести меня в мою комнату. Но, не прошло и пары секунд, как к нам на встречу выбежала сонная, но во всю лыбящаяся Фуджи в зелёной юката (точно змеюка!).

— Господин Бьякуя, Вы вернулись? Почему же не предупредили?! Мы думали, что леди Урахару сюда приведёт господин Ли. Что-то серьёзно? — эта неподдельная подобострастность и наоборот фальшивая обеспокоенность невероятно выводили меня из себя, но я была слишком уставшая и счастливая от моего катания и взгляда Змеюки, которым она смотрела на меня. Я всё ещё сидела на спине Бьякуи, обнимая его за шею, и он этому никак не препятствовал, что очень бесило Фуджи. Ещё бы, к «господину Кучики» боялась лишний раз прикоснуться его сестра, а тут какая-то непонятно откуда взявшаяся девка преспокойно сидит на его спине и во всю пользует своим положением. Хи-хи, может теперь она поймёт, что у неё нет шансов?

— Ничего страшного не произошло, леди Чо, — устало прикрыв глаза, ответил Бьякуя. Наверное, энтузиазм Змеюки его немного раздражал, хотя кто знает. — Планы немного изменились, и я решил лично убедиться в том, что леди Урахара будет ночевать сегодня там, где ей положено, — он кольнул меня острым взглядом, и я тут же спряталась за его головой.

— И поэтому Вы притащили её на себе? — вроде как скептически пробормотала она. Мысли в слух?

— Какие-то проблемы? — на место усталого вернулся ледяной тон. Фуджи вздрогнула и тут же отрицательно замотала головой.

— Нет-нет, всё нормально.

— Тогда будьте любезны, раз уж сами решили помочь, найти леди Сузу и пригласить её в покои леди Урахары. И если леди Ли ещё не спит неплохо бы было осмотреть мою гостью.

Фуджи закивала головой и тут же сорвалась с места, убегая совсем не как леди от пронзающего взгляда Кучики. Я проводила её взглядом, подметив тот факт, что женщина готова была на месте разрыдаться. Хммм…

— Не очень ли это было жестоко? — спросила я у капитана, когда тот на человеческой скорости понёс меня в комнату. Может, забыл, что хотел просто перенестись с помощью поступи?

— Мне казалось, что Вы не особо ладите друг с другом, — скептически подметил он.

— И всё же, мне немного жаль её. Похоже, ты действительно ей не безразличен.

— Ты слишком мягкосердечна, как и всегда.

— Может быть… — образ Фуджи с заплаканным лицом всё никак не оставлял меня, но я всё же решила не зацикливать на этом своё внимание. Всё-таки Бьякуя уже не маленький и сам сможет разобраться в своей личной жизни. И мне бы не мешало.

Он принёс меня в мою комнату и всё-таки спустил со спины прямо на кровать. Когда я, опираясь на правую руку и цепляясь для поддержания равновесия левой за его плечо, садилась на футон, рана вновь заныла фантомной болью. Я стиснула зубы, не хотелось показывать ему свою боль, иначе ещё большей опеки мне не избежать. И всё-таки, какое большое у него чувство вины. Даже Рукия не так сильно пыталась выслужиться передо мной. Благородный дурак, вот кто он.

— Куда ты сейчас? — спросила я у него, когда он, пожелав мне спокойной ночи, собрался уйти.

— Спать, чего и тебе советую, — он всё-таки остановился и обернулся — слишком хорошо знал меня и понимал, что я ещё что-то хочу ему сказать.

— А на утро исчезнешь в стороне территории шестого отряда?

— Это так сильно тревожит тебя? — он поднял бровь.

— Я не хочу быть одна.

— Мне казалось, здесь достаточно людей, которые могут составить тебе компанию.

— Бьякуя, — я тяжело вздохнула, пытаясь подобрать нужные слова. — Мне нужен ты, — это почти признание. — Нужно поговорить с тобой, а не с ними. Неужели не понятно?

— О чём ты хочешь поговорить со мной? — он прикрыл глаза и сложил руки на груди в своём привычном жесте.

— О, много о чём. Для этого мне надо сначала составить список, а потом уже огласить, — я хмыкнула.

— Ну, так составь, и завтра после собрания капитанов мы поговорим, — снисходительно-холодно ответил он. Хммм… что?

— Собрания капитанов? По поводу зависимых?

— Это не такая уж и важная проблема, — он качнул головой в знак отрицания. — Но возможно и её поднимут на собрании. Однако речь пойдёт о дезертирах, и, да, ты тоже пойдёшь со мной.

— С тобой? — переспросила я. — На собрание капитанов? Зачем?

— Этого желает главнокомандующий.

— Ты какой-то сильно хмурый, — я подозрительно сощурила глаза. — Ты точно что-то знаешь. Ямомото-сама хочет сообщить мне что-то очень плохое?

— Нет… пока нет…

====== Глава XXVI. Кошмары наяву ======

Рафики: Перемены, это хорошо…

Симба: Да, но это очень сложно. Я знаю, что надо сделать, но… Вернувшись я столкнусь со своим прошлым. А я так долго от него прятался…

Р: бьет Симбу по голове палкой

С: А-ай! За что это ты меня?!

Р: Это не важно! Всё уже в прошлом. Хахахахахаха!

С: Да, но болит до сих пор!

Р: О да, прошлое причиняет боль. Одно из двух: можно или от него прятаться, или… извлечь урок!

Король Лев. Мультфильм 1994

Я стояла посреди длинного чёрного коридора. Стены находились достаточно узко, чтобы я опиралась на обе, стоило мне только вытянуть руки в стороны. Здесь не было и намёка на источник света, но я явственно видела проход впереди, без ответвлений и ухищрений.

Либо вперёд, либо назад. А назад я не пойду.

Источник колоссальной силы, который я почувствовала раньше, чем открыла глаза, приближался стремительно и неумолимо. Хотя я понимала, нет, знала, что человек, которому принадлежит эта чудовищная сила, идёт до дрожи медленным размеренным шагом. Он словно хищник, наслаждающийся охотой, энергетический вампир, питающийся страхом своей жертвы. Этим первобытным страхом я помечала всё, чего касалась, пока на негнущихся ногах бежала вперёд.

Лёгкие сводили спазмы, сердце таранило внутреннюю сторону рёбер, просясь наружу. Я уже не дышала, слепо веря, что это поможет мне бежать легче, а значит быстрее.

Вперёд! Дальше от этой силы! Дальше от него!

Я не знала, почему я бегу. От кого я бегу. Но знала, что оставаться на месте нельзя. Не моё тело знало, что нужно двигаться вперёд. Оно инстинктивно двигало ногами, а я лишь подчинялась ему, не понимая, у кого бразды правления — у плоти или у сознания?

Я не в своём теле! Это не мой враг! Почему я до жути боюсь и бегу? Я не должна быть здесь! Кто-нибудь! Помогите мне! Вытащите меня!!! Кто-нибудь!!!

Мне хотелось взвыть, закричать, что есть силы, разрывая грудь, не заботясь о том, что он может услышать.

Он и так всё слышит.

Но это тело не слушалось меня. Оно зубами стиснуло язык, прокусывая податливую плоть до крови. Оно стирало текущие ручьями слёзы с лица, чтобы солёная жидкость не мешала видимости. Оно толкало само себя вперёд, заставляя чувствовать себя до смеха беспомощной.

Он шёл. Я знала это. Он приближался неумолимо, заставляя сжиматься сердце от отчаяния. Он шёл, а я бежала. И он догонял. И от этого было больнее… страшнее…

«Быстрее»

Насмешливый притворно-ласковый мужской голос звучит так, словно его обладатель склонился над ухом. Тело вздрагивает, сжимается от ужаса и внемлет его приказу, ускоряясь. Тело не понимает, что он лишь играется, заставляет испуганную мышку бежать в свою клетку.

Впереди развилка, которая тоже отчётливо видна во тьме. «Направо» — шепчет голос, но тело поворачивает в другую сторону. Кто вообще станет слушаться своих преследователей?

Но он знает это. Знает, что тело не поверит ему. И поэтому, когда оно сворачивает налево, лишь усмехается и шепчет:

«Умница. Непослушная мышка бежит прямо в мышеловку»

Тело вздрагивает, но моральных сил повернуть назад и пойти на чёртово право нет. Страх подгоняет его и заставляет бежать ещё быстрее, дальше и дальше от развилки, от погони.

Но преследователь словно не отходил и на шаг. Его нельзя было увидеть, но сердце чувствовало, что стоит ему протянуть руку вперёд, и он схватит свою жертву за горло.

Вдруг впереди показывается просвет. Он колит глаза, но ноги, словно почувствовав в нём спасение, ускоряются ещё. Откуда в этом теле столько сил я не понимала, но я чувствовала всё то, что должна была чувствовать её хозяйка. Тело неслось к свету, как мотылёк к лампочке в ночи, будто надеялось не повторить судьбу противного насекомого. Но с какой стати в этом чёртовом аду сработает законы сказочного спасения, когда в нормальном мире им места нет?

Тело буквально влетает в зал, ноги подкашиваются, тело летит вниз, из-за чего перед глазами на миг появляется ворох чёрных как смоль волос.

Тело небольшого роста, падать было недолго. Оно ударяется коленками о пол, выложенный чёрной квадратной плиткой, и я чувствую боль там, где колени и должны находится. Тело заваливается, падает на плечо, руки инстинктивно прикрывают голову. Оно, проделывая кульбиты, кувырком летит вперёд и переворачивается на полу семь раз, пока не затормаживает.

И тут приходит осознание, что вся погоня началась отсюда, из этой огромной комнаты, из этого зала. Тронного зала. Тело сжимается, из груди выдавливаются рыдание, из глаз текут солёные горючие слёз, а я лишь дивлюсь, как они ещё не закончились. Чувство безысходности заполняет голову, затмевая мой разум. Уже неважно, что тело лежит на ледяном полу. Неважно, что оно ощущает, как его прожигают дюжина пар глаз. И неважно, что преследователь, от которого оно так рьяно хотело убежать, и с места отсюда не сдвинулся, чтобы поймать его. Сейчас важны две вещи: не забыть, как дышать, и звук приближающихся неспешных шагов, исходящий сзади.

Тёплая широкая ладонь обманчиво нежно протискивается под голову и буквально поднимает тело, заставляя его принять положение стоя. Оно обвисает безвольной марионеткой, у которой отрезали ниточки, не в силах встать, из-за чего ему приходится обнять её, заковать в тиски слишком сильных рук, перехватывая за талию и грудь. Носки ног еле касаются пола, тело находится в каком-то подвешенном состоянии, не прекращая сотрясаться в беззвучных рыданиях.

«Т-ш-ш-ш» — шепчет ласково он, сжимая тело достаточно, чтобы оно вновь не рванулось бежать, но в тоже время слишком аккуратно, слишком бережно, словно оно было хрустальное. Разум успокаивался, поддаваясь действию гипнотизирующего мужского голоса, и лишь слёзы упрямо текли по щекам.

«Всё хорошо, любовь моя, — шепчет он, обжигая горячим дыханием кожу под ухом. — Ты снова дома. Твои братья и сёстры так сильно соскучились по тебе. Ну же, открой глаза»

«Нет!» — захотелось закричать мне, ударить его затылком, наступить на ногу, сделать хоть что-то! Но тело, поддавшись иллюзии безопасности и его ласке, открывает глаза, подавляя солёную пелену перед ними, чтобы исполнить его приказ. Она натыкается на безумные оскалы его прихвостней, на безэмоциональные и у кого-то даже сочувствующие взгляды, переводит взгляд вверх, туда, где по обе стороны трона стоят двое мужчин. Первый скрыл своё лицо за маской, а его лицо оставалось каменным. У второго пустой взгляд зелёных глаз устремлён куда-то сквозь неё, смоляные волосы, выглядывающие из-под осколка рогатой маски, в творческом беспорядке, спина прямая, выправка словно военная.

Осознание медленно, но верно пришло в голову. Ей не сбежать. Не сбежать из этого проклятого места, от этих оскалов иравнодушных взглядов. От этой королевской свиты, которая обновляется каждый год, ведь места слабых всегда занимают сильнейшие. Её найдут, где бы она не находилась, в каком мире бы не пряталась. Да что там, сначала нужно было убежать хотя бы из этого зала. А стоит ей сделать шаг, он тут же узнает об этом и найдёт её.

Постепенно отчаянные мысли давит хохот. Он нарастает, становится всё громче и громче, перерастая в истерический смех. Словно сами бесы устроили в аду вечеринку. Взгляд тухнет, он более не может зацепиться ни за что, кроме белого трона. На затворках угасающего сознания мелькает мысль о том, что он пуст только потому, что его хозяин стоит за её спиной и слишком заботливо прижимает её к своей груди. Она знает, точно знает, что на его губах играет широкая улыбка, а в глазах танцуют очередные победные танцы черти. Пальцы, до этого момента ещё кое-как цепляющиеся за его руки, разжимаются, и конечности безвольно падают вниз.

Она сдаётся. Она больше не будет сопротивляться. Тоненький стержень, которому кое-как удавалось сохранить остатки её воли, ломается окончательно, когда его тёплый острый нос утыкается в область за ухом и глубоко втягивает в себя её запах.

Его губы шепчут: «Ты дома».

Её губы вторят: «Я дома».

Я подскочила на койке. Лёгкие сводили такие же спазмы, как и во сне, дышать было неимоверно тяжело. Рука инстинктивно потянулась к груди, сжимая ткань юкаты напротив сердца.

Кошмары. Снова они. Но всё бы было не так страшно, если бы не одно «но».

Они изменились.

Раньше в своих кошмарах я просто убегала. Меня не пытались догнать. Я бежала по белоснежному снегу, утопая босыми пятками в нём. По бескрайней пустыне в которой отчего-то всегда была ночь и на небе вечно сиял рог месяца — единственный источник света в этой тьме, который на удивление мог осветить все дюны. В этом мёртвом мире без красок и звуков не было ничего кроме этого белого песка и кое-где торчащих из-под земли кристаллов, которые можно было принять за деревья.

И в каждом сне я просто бежала по этой бескрайней пустыне, убегая от обычных пустых. Ничего, кроме лёгкого платья, на мне не было. Отбиваться было нечем, вот мне и приходилось только бежать. И в сюмпо перейти я не могла, потому что всякий раз в кошмарах я была в чужом теле.

Пустые никогда не могли догнать меня. Они старались изо всех сил, тянули ко мне свои лапища, но это тело либо юрко уворачивалось от них, либо совершенно неожиданно применяло какую-то магию. Какую я понять не могла, оно не произносило заклинаний. С этой силой она легко справлялась с монстрами, хоть и не понимала как. Скажу больше — она просто боялась своей силы и поэтому применяла её на уровне подсознания, чтобы спастись.

Вскоре я поняла, что снятся мне не кошмары, а воспоминания. Воспоминания Ренэйт. Но сколько бы раз я не расспрашивала эту строптивицу, ответ всегда был один: «Моё прошлое не имеет смысла в нашем настоящем». И поэтому я решила отстать от неё с расспросами и из воспоминаний понять самой, что приключилось в её прошлой жизни. Однако ничего кроме вечных догонялок с пустыми не происходило. И каждый раз я просыпалась в холодном поту с криками, ведь в кошмаре кричала Ренэйт, а во сне я. Это мне надоело, и я пыталась пресечь лишний раз свои сновидения.

Но в последний раз что-то изменилось. Меня, точнее Ренэйт схватили. Я не знала, что это или кто это. В тот раз я бежала по абсолютно пустой местности, просто убегая дальше от чего-то. Так я бежала весь сон, пока не почувствовала, что мои ноги отрываются от мягкого и рыхлого песка. Чёрные звериные руки подхватили меня за талию и дёрнули вверх. Я слышала, как гулко бьётся сердце Ренэйт, слышала вместе с ней, как за спиной того, кто схватил нас, раздаются хлопки — звуки взмахов крыльев. Наш похититель поднял нас в воздух и развернулся на 180 градусов, полетев в обратную сторону от той, куда мы убегали. Бескрайние дюны словно в ускоренной съёмке проносились под ногами, картина мира перед глазами смешалась из-за выступивших слёз. На горизонте уже спустя пару минут показался огромная крепость со множеством башем, пять из которых, выходящих из центрального купола, словно подпирали своими крышами небо.

Скорость похитителя увеличилась и тогда Ренэйт начала вяло сопротивляться. Она дёргала ногами, старалась разжать на своей талии звериные когти, ударить того, кто был сзади, но ничего не происходило. Тогда она сдалась и прошептала помимо моей воли: «Предатель». Скорее всего, она знала, кто именно схватил её.

Моё временное тело похититель принёс в одну из тех пяти башен крепости, после чего сон прекратился. Я забыла о нём, как забывала о многих своих видениях. Но кошмар, представший передо мной сегодня, начался не в пустыни, а в длинных чёрных коридорах. Только поэтому я и вспомнила о прошлом сне.

То есть Ренэйт от кого-то убегала всё это время. Полагаю, что подальше от этой крепости. Но её схватили и приволокли обратно. Причём сделали это по приказу Айзена, ведь как мне кажется, именно он должен был сидеть на том пустом троне, раз около него стоял Тосен. Это многое объясняет, но так же становится причиной ещё больших вопросов.

Я перевернулась в кровати, тяжело вздохнула и провела рукой по взмокшему лицу, убирая мешающиеся волосы с него.

Ренэйт не ответит мне, она никогда не отвечает на вопросы, связанные с её прошлым. Слишком упрямая девица, знаете ли. Я чувствую, что в ней произошли сильные изменения с нашей первой встречи. Когда ещё пыталась меня убить, она смотрела с такой невообразимой пустотой во взгляде, что хотелось в реку кинуться. Отчуждение и холодности — Бьякуя имел все шансы проиграть ей в соревновании этих качеств. Она занесла меч надо мной решительно, но её действия сквозили отчаянием. Она вечно произносила «прости» после каждого своего удара.

«Прости, что ударила со спины и так внезапно. Но я ведь не синигами. Мою гордость давно растоптали, а после вытерли об меня ноги с её ошмётками»

«Прости, что делаю это. Я не со зла. Так хочет мой господин»

«Прости, но, похоже, придётся тебя всё-таки убить. Жаль, мы могли бы подружиться»

«Прости, если сможешь. Ты этого не заслуживала. А я — да»

Сейчас же она была другой. Дерзкой, язвительной, весёлой. Умудрялась задирать и доводить до бешенства Бенизакуру, хотя та всегда была спокойна, как сумма Укитаке и Сюнсуйя помноженная на два. Она не жила, её душа была заключена в моей, но сейчас она казалась мне человечнее себя когда бы то ни было. Никогда я не видела её улыбку во снах, не видела её и во время нашего боя. И только в моём внутреннем мире она не стесняется своих чувств. Будто бы заведомо знает, что некому рассказать о том, что она способна искренне сменятся.

«Нашла о чём думать в 4 утра. Заткнись и спи уже, я из-за тебя не могу спокойно заснуть!»

Я мысленно усмехнулась. О хоббите речь, а хоббит навстречь…

«Ты намекаешь на то, что я мелкая?!»

Просто вспомнилась фраза из книги. Ты чего такая нервная?

«Я спала, и тут ты начала о всякой ерунде думать»

Я думала, что в твой вечный день спать невозможно.

«Когда ты в депрессии небо застилают тучи. Приглушённый свет лучше ночи для меня»

Я не в депрессии. Я всегда такая.

«С кем ты споришь? По-твоему, тучи каждый день висят над прериями? Я тут уже сто лет живу, между прочим»

Ренэйт, а можно…

«Нет»

Но…

«Правда, не надо. Я не хочу говорить об этом»

«Помолчите, пожалуйста. Я тоже хочу спать»

«Пожалуйста»? Тебе что, плохо?

«Ха-ха. Очень смешно. Вместо того чтобы язвить, взяли бы и забрали у этого жалкого капитанишки меня!»

Ладно-ладно. Посмотрю, не ушёл ли ещё.

====== Глава XXVII. Рассвет ======

Никогда не отказывайся от того, что заставляет тебя улыбаться

Хит Леджер

Девчонки замолчали. Я встала с кровати, развязала пояс, поправила юкату, снова завязала пояс. Затем кое-как «вчесала» растрёпанную чёлку в косу, инстинктивно поправила постель (перфекционизм — это состояние души) и только потом тише мыши выскользнула на улицу.

По пути к комнате Бьякуи мне попалась парочка охранников (на удивления я помнила имена всей прислуги, хоть и общалась только с тремя из состава), которая совершала очередной ежечасный обход территории. Они приветственно кивнули мне, пропустили вперёд, отходя к стене, а когда я прошла — продолжили свою работу. Увидеть меня в такую рань на ногах уже давно никто не считал редкостью.

Спустя ещё минуту я наткнулась на девушку по имени Лилу, которая обычно сменяла Мэй ночью и на её выходные. Она тоже сбивчиво пожелала мне шёпотом — дом всё же ещё спал, а мы находились у комнат прислуги — доброго утра и юркнула куда-то в сторону кухни. Дальше мой путь проходил без новых столкновений.

Ещё на подходе к покоям Бьякуи я почувствовала, что Кучики всё ещё в поместье. Не могу представить себе во сколько он вставал, но что-то мне подсказывало, что он бодрствует. Мои подозрения подтвердились, когда я, ещё только-только занеся руку над рамой сёдзи, чтобы постучать, услышала шум отъезжающей двери и увидела перед собой кадык. Глупо похлопав ресницами я перевела взгляд выше, параллельно опуская так и зависшую в воздухе руку, пока не нашла им серо-лавандовые глаза, вопросительно смотрящие на меня.

— И часто ты встаёшь так рано?

Я невзначай оглянулась и посмотрела наверх. Было действительно темновато, но краешек солнца уже виднелся далеко на востоке.

— Что для тебя рано? Уже небо окрашивается лучами восходящего солнца, — я вновь нашла глазами лицо Кучики. Оно как всегда выражало ничего.

— Даже не все капитаны встают в этот час. Хотя следовало бы, — он прищурил немного глаза, вспоминая, скорее всего, некоторых не слишком полюбившихся за годы службы сослуживцев.

— Значит, из меня бы получился неплохой капитан, — я усмехнулась. Он как-то странно отреагировал, без энтузиазма. Наоборот, только нахмурил брови. — Я хотела спросить тебя о своём занпакто. Бенизакура копает мне могилку в моём внутреннем мире уже месяц.

— Он у тебя в комнате, в правом отсеке шкафа, — как-то даже удивлённо сказал он. — Леди Чо не говорила тебе?

Правый отсек шкафа был пуст при моём первом осмотре комнаты, поэтому я в него никогда не заглядывала. Если там и есть Бени, то положили её туда явно позже моего новоселья.

И снова Фуджи становится причиной моих небольших проблем. Хотя, может она и не специально. Воля случая? Звёзды сошлись, или что-нибудь в этом роде? Несправедливо будет винить её в этой мелкой неприятности.

«Ты слишком добрая»

Может, ты и права, Ренэйт.

— Наверное, я просто прослушала, — как можно более правдоподобно улыбнулась я улыбкой, с которой обычно просят прощение. — Обязательно загляну туда. Что насчёт собрания?

— Давай пройдёмся, — не дожидаясь моего ответа, Бьякуя отодвинул меня от прохода и вышел из своей комнаты. После чего он, держа меня за плечи, развернул меня и пошёл вперёд. Ничего не оставалось, как засеменить за ним — у него очень широкие шаги, а для девушки делать такие просто не культурно! — Собрание будет днём. Но нам надо будет с тобой посетить двенадцатый отряд.

Мы вышли за угол здания, потом зашли за ещё один. Как я поняла, мы направлялись к пруду. Солнца уже на четверть выглянуло из-за горизонта, отчего его первые лучи сейчас отражались в зеркальной глади спокойной воды.

Прямо около озера росло дерево сакуры. Ему было больше двух веков точно. По рассказам леди Хаякавы, она и господин Соджун посадили его в день их свадьбы. Около него мы часто играли в детстве с Бьякуей и Йоруичи. Под его корнями любили сидеть Киске на пару с Хаякавой и наблюдать за нами, о чём-то переговариваясь. Именно в кроне этого дерева я попыталась спрятаться в третий день нашего знакомства с Бьякуей. И под этим деревом мне объявили о нашей свадьбе. Символично, однако. Но об этом позже…

Я знала, что для Бьякуи это дерево имеет вес не меньший, чем для меня. И могла лишь догадываться, какой вес для него имеет наша маленькая прогулка.

Мы подошли к дереву и сели на то самое месту между двух громоздких корней. Оно и выглядело как двуместный трон, а при желании — трёхместный. На дворе июль, цветов на дереве нет давным-давно, зато между листьев выглядывают мелкие ярко-красные ягодки, плотно облепляющие ветви и придающие сакуре особую декоративность.

— Маюри пожелал о свидании со мной, но решил, что слишком горд для личной встречи ради объявления и передал это через посредника? — я язвительно подняла брови. — Неужто не терпится потыкать в меня скальпелем или иголкой?

— Ты же знаешь Куроцучи, — Бьякуя говорил как всегда спокойно, словно бы мы обсуждали не безумного гения, которого освободил из заключения 100 лет назад мой брат, а просто нашкодившего в очередной раз ребёнка. — Единственное, что он не хочет вскрыть — это… — он призадумался, остановившись. — Нет, пожалуй, он хочет вскрыть всё.

— Безумие и гений — две грани одной и той же сущности, — я меланхолично пожала плечами. Маюри оставался Маюри даже спустя век. Как и Киске. Два сапога пара, разве что один вечно выслушивает весьма завуалированные, но такие прозрачные подколы от другого.

Солнце уже вышло наполовину. Тёмно-синее небо ореолом вокруг светила окрасилось в нежно-розовый, оставаясь насыщенно-лиловым у горизонта и уже стремительно голубея на самом верху. Края единственного тучного облачка, стоящего на пути у утренней звезды, засветили золотым светом, словно скрывая сам рай за водной ватой. Ближе к середине оно, конечно, всё равно темнело, переходило в какой-то оранжеватый, а потом в сине-фиолетовый, создавая контраст со своей каймой.

Я не впервые встречала рассвет. Но каждый на моей памяти был по своему уникален. Это были и грустные рассветы, предвещающие что-то приятное во времена, когда мир казался мне самым настоящим… кхм… ну, понятно чем. Были и весёлые, когда я будила вечно спящих Киске и Йоруичи, чтобы вытащить на крышу и полюбоваться небом. Были одинокие, были и семейные. Были и счастливые, были и задумчивые. Были и молчаливые, были и громкие.

Были и романтичные. Такие как сейчас. По крайней мере, этот закат казался мне романтичным (это вот облако было похоже на гигантское сердечко; и да, я девушка, мне можно хоть раз в жизни подумать о розовых соплях). Были-были… только очень давно.

— Но всё же в этот раз обойдётся без безумия. Это только осмотр.

Бьякуя говорил так, словно хотел меня успокоить. Но на самом деле человек по имени Куроцучи Маюри меня не волновал вообще. У нас всегда с ним были довольно ровные отношения, в отличие от той же Хиори. Я даже в день пятого празднования даты его высвобождения из тюрьмы (мы с братом заставили его её праздновать) подарила ему склянку своей крови. Он давно хотел изучить меня, а в частности — мои волосы, но вот не было материала, и Киске весьма понятно и доходчиво объяснил, кого можно пустить на опыты, а к кому и подходить опасно для жизни. Срезать мои волосы практически невозможно. Ну, наверное, практически. Потому что пока их никто не смог состричь, Киске даже Бенихиме пробовал, но не получилось, а мысль об их неуязвимости мне не нравится — не люблю иллюзий, вдруг кто найдёт управу? В общем пришлось Маюри довольствоваться моей кровью, но он, что удивительно, и ей был рад.

— Хммм… — меня вроде уже осматривали в четвёртом отряде раз пятьдесят. — Имей в виду, отрезать себе руку я не дам в любом случае.

— Куроцучи это явно расстроит, — он улыбнулся, прищурив глаза и искоса посмотрев на меня, не поворачивая головы.

Бьякуя улыбнулся. Впервые за месяц моего пребывания в Сейрейтей он улыбнулся. Скорее конечно позлорадствовал, ухмыльнулся. Но чёрт… у него была действительно прекрасная улыбка. Слишком идеальная, чтобы он дарил её каждому прохожему. Мысль о том, что он счёл меня достойной её увидеть, меня радовала, как никогда.

Порыв ветра колыхнул ветви сакуры. Утро выдалось совсем не летнее, воздух совершенно бесстыдным образом забрался под мою юкату, заставляя меня поёжиться от холода. Зубы непроизвольно застучали друг от друга, я сжала плечи руками в попытке сохранить тепло и завернуться в одежду получше. Тут на мои плечи бесшумно приземлилось что-то тёплое, я заметила, как колыхнулся рядом со мной кусок белой ткани. Я удивлённо посмотрела на Бьякую, тот, как ни в чём не бывало, смотрел на закат. На нём не было его хаори, из чего я сделала вывод, что именно им он меня и укрыл.

Я продолжала вопросительно смотреть на Кучики, ожидая, что он хоть как-то оправдает свои действия. Он лишь обречённо улыбнулся (я не вру! он снова улыбнулся!) и повернулся ко мне, глядя на меня из-под ресниц.

— Правильнее бы было вернуть тебя в помещение. Но этот рассвет слишком прекрасен, чтобы пропускать его, ты не находишь?

Я находила. Поэтому в ответ ему была моя самая очаровательная и кроткая улыбка и малюсенький кивочек головы. Он отвернулся от меня обратно к небу, я сделала то же самое, и тут мне на плечо приземлилась уже его голова. Я боялась даже двинуться, забыла, как дышать. Я ведь мгновение назад допустила мысль о таком же желании. Но в моих коварных планах подушкой был он, а не я. И к тому же я была в слишком раздраенных чувствах, чтобы позволить себе хоть какие-то лишние действия, выражавшие симпатию к Бьякуе, пока мы полностью не объяснимся. Он сказал, что я важна для него, и он сам пока не осознаёт насколько. Для меня же он дороже всего, но он не знает об этом. А, может, и догадывается.

— Не съем я тебя, не сжимайся так сильно, — послышался хладный мужской голос. Капитан Кучики вёл себя как обычно сдержанно, словно бы он не завалился на меня всем своим телом. Серьёзно, он был тяжёлым, но зато тёплым. — Я сегодня плохо спал. Ты всё так же громко кричишь во сне.

— Это потому, что мой рыцарь больше не хранит мой сон уже как век, — съязвила я.

— Какой плохой рыцарь. Как найду его, передам ему твои гневные комментарии по поводу его работы.

— И передай, что он уволен. Я поищу себе другого. Вон Итиро неплохо так защищал меня вчера весь день от невидимых врагов. Может и кошмары отгонит, — я фыркнула.

— Как же. Боюсь у офицера Ли не будет скоро совсем свободного времени, чтобы хоть мельком увидеть мою леди.

— С чего это я твоя? Речь шла о рыцаре.

— Найду тебе другого охранника, лучше, — всё тем же ледяным тоном заявил он. Он что ревнует? Хи-хи, сам же мне приставил своего Итиро. Пусть и отдувается за день, проведённый в полушёпоте и без попойки с Рангику. А я бы обязательно напилась с ней (она бы заставила, если бы я хоть чуть спасовала), если бы не Ли и, конечно, Тоширо. Не хотелось его в первый же день обижать своей невосприимчивостью к алкоголю, сравнимую с невосприимчивостью к Мацумото.

— Лучше Ли? Абараи сейчас в Мире живых.

— Хммм… — он действительно задумался о моём новом надзирателе?

— Если ты думаешь посадить меня в Мукен, то знай — без боя я не сдамся.

— Тебя не учили не подавать идеи своим врагам?

====== Глава XXVIII. В гостях у крипа ======

— Самый полезный опыт, это познать не свой характер, а характер своего друга, и вовремя сделать выводы.

— Или ноги.

Смешарики

Я скучающе осматривала улицы Сейрейтей. Мы снова шли черепашьим шагом, только теперь до бараков двенадцатого отряда, а они были дальше, чем шестого. Бенизакура мерно покачивалась за плечом в такт моим движениям — она всё же была в том шкафу. Бени дала мне ощутимый втык за мою глупость, даже голова немного побаливала, будто бы она стукнула мне не мысленно, а в действительности.

Мои мольбы о том, чтобы вновь прокатится на спине капитанчика, Бьякси весьма красноречиво проигнорировал. Мне кажется, что он считает, что если мы будем каждый день вот так вот куда-то плестись со скоростью двух амёб, то желание выйти из поместья у меня пропадём.

Ага. Как же. Разбежалась.

Поэтому я стоически молчала, то и дело показывая язык спине Кучики (если бы я это сделала ему в лицо, то языка бы у меня уже не было, а мне он очень-очень нужен!), чтобы не показать свою слабость, и не дать ему мысленно позлорадствовать надо мной. Что поделать, длительные однотипные действия я не очень люблю.

Но вот мы, наконец, подошли к территории нужного нам подразделения Готей-13. Ворота здесь ещё со времён Урахары закрывать было не принято. Считалось, что двенадцатый отряд самый востребованный в Готее, после, конечно, отряда Уноханы. Поэтому в этих местах все двери были открыты, а в те, которые закрыты, вы и сами заходить бы не захотели. Мало ли какой эксперимент проводил здешний капитан-безумец?

В принципе, не было смысла запирать эти ворота ещё и потому, что внутри территории отряда находились ещё одни, уже запертые. Эти ворота и ограждали самую важную часть этого место — НИИ-синигами. Чтобы попасть внутрь надо, чтобы на пульте сидел кто-то кроме капитана — Маюри не особенно любит гостей. Однако в этот раз ворота распахнулись перед нашими с Бьякси носами, а навстречу к нам вышел… он?

— Здравствуйте, капитан Кучики.

В ответ Бьякси только сдержано кивнул.

— Акон? — я, не скрывая своего удивления, осмотрела мужчину снизу вверх. В последний раз, когда мы с ним виделись, он выглядел как восьмилетний малец, а тут… вымахал выше меня! А я ведь была старше его на приличное число лет. И у него рога? Неужто Маюри постарался? Ужас, я столько всего пропустила!

— Давно не виделись, куколка, — он немного улыбнулся, и даже в его глазах, отражавших всегда и везде вселенскую усталость, промелькнули искры тепла к моей скромной персоне. — Надеюсь, своего брата ты не притащила с собой.

— Вообще-то собиралась, — усмехнулась я в ответ на колкость нынешнего замдиректора НИИ. Всем известно, что Акон и Маюри не способны находиться рядом со своим бывшим капитаном на расстоянии не меньше километра. Сократи это расстояние хоть на миллиметр — Сейрейтей не нужен будет Айзен, чтобы моментально уничтожиться. — Но боюсь, если бы он был здесь, Куроцучи Маюри уже бы строил грандиозные планы по умерщвлению и дальнейшему изучению мозга Киске.

— Не претворяйся, что ты этого не хочешь, — снова кольнул меня Акон.

— Это конечно может странно прозвучать, но я люблю своего брата. В глубине души, — пораздумала и добавила, а потом ещё раз пораздумала и снова добавила:

— Ну… где-то очень глубоко.

— Ну-ну.

— Акон, передайте капитану Куроцучи, что обязанность за явку леди Урахары на сегодняшнее собрание лежит на нём с этой минуту, — прозвучал голос Кучики где-то над моей головой. Я задрала голову так, чтобы увидеть перевёрнутое и, как и всегда, абсолютно ничего не выражающее лицо капитана шестого отряда, чтобы по нему определить, не пошутил ли он сейчас. Хотя чувство юмора явно не его конёк.

— То есть ты просто сейчас уйдёшь? Ни охранников, ни жучков, ни браслетов с GPS? Вот просто так меня оставишь?

Бьякуя лишь прикрыл глаза, явно удерживая свой гнев внутри себя (я ничего не сделала!), а потом положил широкую ладонь мне на макушку и вернул мою голову в нормальное положение. Мой взгляд снова нашёл рожки Акона.

— Главнокомандующий ещё не понимает, чем чревато его желание, — тихо проговорил себе под нос Кучики, видимо не учтя тот факт, что слух у меня о-го-го какой. Но, несмотря на то, что я услышала его слова, и в момент вспыхнувший во мне интерес, я ничего не сказала в ответ.

Бьякуя ушёл, не проронив более ни слова.

НИИ действительно почти не изменился. Разве что здесь появилось парочка новых зданий, видимо, филиалы или, может, дополнительные лаборатории для Маюри. Мы шли с Аконом по главной дороге, ведущий в штаб двенадцатого отряда и исследовательского института синигами соответственно. Мужчина спустя век так и остался не особенно разговорчивым, но всё же несколько вопросов мы с ним обсудили. Он любезно спросил о моей ране, поинтересовался о том, «жив ли ещё» мой братишка (не из любезности; он явно рассчитывал на отрицательный ответ!). Ну и ещё по мелочи.

Как только мы зашли в штаб, меня тут же кто-то схватил за руку и потащил вглубь тёмных коридоров. Когда я обернулась к выходу, Акона уже там не было. Меня тянули с такой скоростью, что я подумала, что это нечто обучалась сюмпо явно у кого-то не ниже способностей в мгновенном шаге Бьякуи.

Приволокли меня в общем в главную лаборатории, буквально зашвырнули внутрь, хорошо, что хоть дверь мною не открыли. Я почти не удивлённо обернулась на этого ну очень смелого человека. Им оказалась весьма миловидная темноволосая девушка в форме синигами, только с мини-юбкой вместо хакама. На левом рукаве у неё был нашит лейтенантский шеврон.

Интересненько. Я не помню её. Когда она успела стать синигами и дорасти до лейтенанта? Акон куда лучше походил на эту роль, да и манер у него побольше.

 — Ну, здравствуй-здравствуй, — откуда-то сбоку раздался приторный мужской голос с толикой безумия. Только сейчас, когда я его услышала, на мгновение мне показалась, что я по нему скучала. Так же глубоко в душе, как я люблю Киске.

— Куроцучи Маюри, а ты как всегда особенно отличаешься гостеприимством, — я весьма неизящно и неженственно поднялась на ноги, задействовав руки в качестве опоры и тем самым отклячив верх свою пятую точку, затем выпрямилась, отряхнулась, повернулась в сторону капитана, поставила руки в боки и улыбнулась. — Привет-привет.

— Знаешь, ты единственный человек в этом мире, который зовёт меня так, как я просил, — он улыбнулся шире, обнажая свои жёлтые зубы. Зацепившись за эту мысль, я осмотрела весьма страненький костюм капитана.

— За год ты привил себе недурное чувство прекрасного, — хихикнула я, останавливая свой зрительный «обыск» мужчины.

— Спасибо, — и снова улыбка.

— Это был сарказм. Ты выглядишь ещё криповее, чем раньше, — и я опять окинула его взглядом, подтверждая самой себе правильность моих слов.

— Криповее? — он прищурил глаза, склонив голову немного вбок, и схватил двумя пальцами правой руки (на среднем был длиннющий такой ноготь, что тоже не укрылось от моих глаз) свой подбородок.

— Ой, только не надо. Ты не настолько стар, чтобы не знать это слово. И уж прости почитателем высшего этикета я тебя не могу назвать, так что буду смело использовать свой шанс поговорить с нормальным человеком на человеческом языке, а не языке аристократов, — я вздохнула, вспоминая последние недели вечной слежки за собой и своей речью.

— Ты только что назвала меня крипом, а теперь я оказывается нормальный человек. Да у Вас биполярное расстройство личности, куколка!

Он как-то это слишком радостно произнёс…

— Ну, вот и встретилась два чуда! — я улыбнулась самой милой улыбкой из категории оканчивающих тему улыбок. Маюри лишь потёр указательным пальцем лоб, скидывая с себя раздражение. Третий человек в копилку людей, которых я раздражаю. Первыми были Бьякси ну и, конечно, Фуджи. Обидненько. Нет, не подумайте, на последнюю я плевать хотела с чёртзнаетсколькоэтажной колокольни, а вот мужчины меня расстроили. Совсем немножко.

В течение часа Маюри проводил надо мной то, что в мире людей называется медицинский осмотр, и все собранные данные забивал в базу в своём компьютере. Я мельком увидела на мониторе название «Готей-13», когда я, сидя в кресле, стоявшем посреди лаборатории, была подключена к непонятной установке, но решила не комментировать. В принципе, полчаса я сидела именно в этом кресле обмотанная проводами множества датчиков, тянущихся от этого устройства. Оно считывало мой пульс, давление и ещё какие-то параметры. Уровень реацу оно не смогло считать — эту часть прибора разорвало, когда Куроцучи поднёс датчик к шраму на напротив сердца. Маюри прищурил глаза, осмотрел повреждения и что-то быстренько записал в свой компьютер.

Потом Нему (лейтенант Куроцучи оказалась искусственным организмом с кровью Куроцучи) взвесила меня, померила рост и длину волос (зачем? впала в осадок) и вообще всю меня измерила, как гибрид швеи, шляпника и сапожника с бзиком (даже ширину кутикул на пальцах ног?!!!). Бегло оглядела занпакто, но не нашла в нём ничего необычного. Маюри вбивал оглашённые ей данные в две базы, и в базе «Готей-13» по итогу оказалась менее подробная информация обо мне. У меня собрали немного крови, Куроцучи вновь попытался оттяпать у меня хоть кусочек моей шевелюры своими непонятными штуками (даже лазером попытался подпалить, как джедай, ей-Богу), но ничего не вышло, и он сдался. Точнее пообещал придумать что-нибудь покруче, а мне оставалось лишь догадываться, что может быть круче лазера из сжатых духовных частиц?

А потом от меня отстали и просто так усадили в кресло.

— И что теперь? — я вопросительно посмотрела на Маюри, но выражение моего лица увидела лишь его спина. Это хорошо, иначе бы он узнал о моих позорных и провальных попытках поднять злосчастную бровь вверх.

— Сиди тихо и не мешай, — отмахнулся от меня Куроцучи, не отрывая взгляда от модели моего тела на мониторе (премерзкое зрелище, я вам скажу). — Скоро мы пойдём на собрание.

— Мне скучно, — флегматично констатировала я факт. Маюри всё же оторвал свой взгляд от цифровой меня, повернулся и… поднял бровь?!!! Каааак?!!!

— Кукле нужна кукла? Извини, у меня тут не ясли для благородных сопляков — игрушек нет.

— Куроцучи Маюри, иногда ты меня так сильно бесишь… — нет, а чего он обзывается? Мне действительно скучно. Да и атмосфера здесь очень изменилась за сто лет, даже подремать не смогу. Это же просто идеальное место, чтобы примагнитить к себе кошмары!

Он прищурил глаза, но потом всё же встал и подошёл ко второму компьютеру, где закрыл базу «Готей-13», запаролил её, а потом открыл что-то другое.

— Развлекайся.

И он вернулся обратно.

Я с интересом подошла к прибору. Там была открыта вкладка тестов. Серьёзно? Ничего лучше он не мог придумать. Тут их 30 по 50-100 вопросов?! Зачем это вообще нужно Маюри???

Я вздохнула. Всё же, если возмущаться, он просто посадит меня в кресло, привяжет к нему ремнями и ампутирует мне язык, чтобы я его — Куроцучи — не доставала. И это в лучшем случае. Пришлось сесть прямо на пол (у Маюри был единственный стул, который передвигался по комнате) и решать эту ерунду.

Первые тесты — легче не бывает. Будто для детей делали. Методы исключений, цифры — это наверное тесты на аналитические способности. Тест на чувство прекрасного? На уровень креативности? У них не было названий, но судя по вопросам они должны были именоваться так. Ну, ладно. Мне не сложно выбрать ответ из двадцати вариантов (их читать только год, блин). Темперамент, способности к тому или иному делу. Ну IQ это уже даже не смешно. В большинстве случаев результат у меня запредельно велик, по моему мнению. Мне кажется, что этот тест полная ерунда — ну никак я не могу лучше понимать что бы то ни было, чем Киске. А когда мы проходили тест вместе у меня было на 6 пунктов выше, чем у него (хотя, может, он мне поддался тогда).

В общем, прошла я 29 ерундовых тестов, и тут попался весьма и весьма занятный.

Тест на чувство справедливости или на определение моральных принципов? Что-то из этого. Вопросы мне не очень понравились. В основном требовалось выбрать между двумя несправедливыми ответами с небольшой разницей в несправедливости. Выбирать между смертью и ещё большей смертью, обманом и обманом, предательством и предательством. Именно этот тест я проходила дольше всего, тщательно обдумывая каждый вопрос. Вариантов была всегда только два, и я была слишком заинтригована, чтобы не довести начатое до конца. У меня даже ладошки потели в определённых моментах. Но, даже не смотря на то, что моё внимание полностью привлекли буквы на мониторе я не могла не почувствовать заинтересованные взгляды Маюри, которые он бросал в мою сторону.

Хммм… видимо мои ответы и результаты он мог посмотреть на своём компьютере. Обидненько, мне то итоги не показали. Может я шизик какой и несу опасность для Сейрейтей? И сейчас вбежит куча синигами класса пятого офицера и выше, повяжут меня и поведут на суд к Совету 46, а потом запрут в «Гнезде личинок» или (ещё хуже) — в Мукене.

Но прошло пять минут по окончанию моих прохождений. Я села в кресло. Ещё пять минут. Маюри не обращал на меня внимания, а мне не хотелось его доставать. Десять минут. Пятнадцать. Никто не врывался со странными палками и не пытался напялить на меня ошейник, подавляющий реацу.

Хммм… не могли эти тесты ничего не значит. Маюри ничего не делает просто так.

А может?..

Да нет, бред какой-то!

Или не бред?

====== Глава XXIX. Собрание, или «Куда мы идём?» ======

Большая часть нашей жизни — это серия картинок. Они пролетают мимо, как города на шоссе, но иногда момент ошеломляет нас и мы понимаем, что это мгновение — не просто пролетевшая картинка. Мы знаем, что этот момент, каждая его часть, будет жить вечно.

Холм одного дерева

Вместе с Нему я и Маюри пошли на собрание капитанов Готей-13. Поскольку с нами шла эта весьма занятная особа, я решила, что собрание было ещё и с лейтенантами, значит информации, которая будет на нём оглашена, очень важна. Полдень недавно минул, но солнце ещё было в зените. Между двенадцатым и первым отрядом был только второй, но сама территория подразделения Куроцучи была непозволительно огромна в длину. Так что нам отсюда пришлось топать не меньше, чем от шестого отряда.

В итоге мы добрались до бараков первого отряда одни из последних. У зала собраний уже стояла большая часть капитанов со своими лейтенантами. Второй, седьмой, десятый и я с двенадцатым в полном составе, плюс капитан Кучики. Так же были два лейтенанта без капитанов: паренёк с такой же чёлкой, как у меня, и ещё один — высокий и худощавый брюнет с татуировкой «69», тремя шрамами от когтей и какой-то горизонтальной наклейкой на лице в безрукавной косодэ и с ремешками вокруг шеи и запястий. Весьма креативный молодой человек.

— Моё нижайшее почтение вам, господа офицеры Готей-13, — поприветствовала я собравшихся, обращая их внимание на себя.

— НА-А-Ц-У-У-М-И-И!!!

Ох, и как я могла проморгать этот рыжий ураган?

Мацумото влетела в меня, как не рассчитавший скорость кот в приоткрытую дверь, и чуть не сшибла с ног. В этой женщине было столько силы и энергии сегодня, что я послышала хруст своих костей, когда она сгребла меня в охапку и приподняла над землёй. Я что, настолько лёгкая?

— Я так давно не видела тебя! — счастливо проговорило это нечто с декольте до живота, пока я хватала ртом воздух.

— Ран…гику. Убьёшь! — серьёзно, даже её мягкое достоинство выше пояса не спасало мои лёгкие от потери кислорода.

— Мацумото, отпусти уже её, — Широ-тян, Вы мой спаситель! — Ты только вчера с ней весь дней проболтала.

— Но мне мало! — обиженно заявило Рангику, ставя меня на землю. Как только её цепкие руки отлепились от меня, я зашлась в кашле. — Ну ничего, мой самый любимый капитан дал мне сегодня отгул за то, что я вчера кучу отчётов попеределала…

— Ты хотела сказать, Нацуми за тебя попеределала, — перебил её Хицугая, смотря на своего лейтенанта таким взглядом, будто бы она приставила к его виску пистолет, когда выпрашивала этот выходной.

— Какая разница, работы-то нет! — Рангику широко улыбнулась, снова сжимая меняя в объятиях, но не так сильно, как при встрече. — Мы с тобой так погуляем сегодня! — и она от воодушевления подпрыгнула на месте.

— Боюсь, ты забыла одну маленькую проблемку, — я специально протянула звук «а» в слове «маленькую», чтобы интонационно показать, что проблема вообще не маленькая, а гигантская. А потом тыкнула изящным пальчиком в стоящего неподалёку капитана шестого отряда, пристально наблюдавшего за нами своим ледяным взглядом.

— А? — Рангику перевела свой взгляд в ту сторону, где стоял Кучики. — Но у нас же есть мой капитан! Он обещал нам, что спасёт тебя!

— Я это сделал, чтобы ты отвязалась от меня, — впал в осадок Тоширо, безэмоционально глядя на Бьякую, который в свою очередь почти любопытно, с долей насмешливости, но больше холодно (как и всегда) посмотрел на него.

— Какая разница, обещание — есть обещание! Я знаю тут один отличный ба-а-ар, — загадочно протянула Рангику, наклонившись к моему уху.

— Кто-то сказал, что сегодня гуляем? — раздался добрейший голос за нашими спинами. Мы все обернулись на подошедших к нам вместе с неизвестной мне девушкой капитанов восьмого и тринадцатого отрядов. Джуширо и Сюнсуй как всегда улыбались, особенно последний. Видимо он смог разобрать в шёпоте Мацумото одно из его любимейших слов.

— Капитан Кьёраку, приношу свои глубочайшие извинения, — надула губки Рангику, — но мы не возьмём Вас с собой, а то нам от Нанао влетит, — и она посмотрела в сторону брюнетки со строгим пучком на голове и шевроном лейтенанта восьмого отряда на рукаве. Та лишь, угрожающе посмотрев на Сюнсуйя, поправила свои очки.

— Эх… а была такая возможность, — несчастливо протянул Кьёраку, поправляя свою шляпу. — Всем мини-химе привет, — наконец поздоровался он, глядя на меня.

— Кьёраку-сан, Укитаке-сан, рада Вас видеть, — улыбнулась я капитанам в ответ.

— Добрый день, Нацуми, — улыбнулся блондин.

— Как Ваше здоровье? — поинтересовалась я у капитана тринадцатого отряда. Джуширо выглядел в свете солнца особенно бледным. Честное слово, его надо было поселить в лазарете четвёртого отряда.

— Не стоит волноваться за меня, мне уже куда лучше.

— А как твоя рана? — это был уже голос Уноханы. Женщина с добрейшей улыбкой появилась в поле зрения из-за фигур Кьёраку и Укитаке.

— Она уже затянулась, — я пожала плечами, заодно проверяя свои слова на практике. Действительно, болей не ощущалось, даже фантомных.

— Правда? — она искренне удивилась. — Я думала, что понадобится больше времени.

— Я не такая уж и хрупкая, как кажется на первый взгляд, — ответила я почти возмущённо, чем насмешила нескольких капитанов.

— Это она так говорит, — протянул Бьякуя, завладевая тем самым моим вниманием. Это он зря, я страшна в гневе, му-ха-ха-ха-ха!

— Между прочим, я вернулась из двенадцатого отряда целой и невредимой, хоть это практически невозможно, — гордо от своих заслуг произнесла я, складывая руки под грудью. Вот так! Пусть не думают, что подвиги присущи только им!

Бьякуя как-то странно осмотрел на меня. А Маюри возмущённо кинул взгляд, якобы я его сильно сейчас оскорбила.

— Вижу, — закончив «досмотр», сказал Кучики. — Руки, вроде, на месте.

— Я отбивалась и победила, — хихикнула я, ещё выше задирая нос, чем вызвала у Куроцучи ещё больше негодования.

— Если бы я захотел, то посадил бы тебя в пробирку, как только почувствовал твою реацу!

— Не-а, — счастливо протянула я, сложив руки на груди и надменно улыбнувшись, и тут же поспешила пояснить сей ответ:

— Если бы ты так поступил, то с вероятность 110% на следующий же день к тебе бы заявился Киске.

— О нет!!!

Не знаю, кто громче это крикнул, Маюри или Сой-Фон. Но было забавно. Некоторые капитаны даже удивлённо посмотрели на главу разведывательного отряда, но она лишь насупилась и отвернулась.

— Ладно, в этот раз ты выиграла, — сдался Маюри, и я ударила победное «пять» по ладони Мацумото.

Тут дверь зала заседаний открыл лейтенант первого отряда. Он осмотрел всех беглым взглядом, задерживая его на моей счастливой физиономии, и заговорил:

— Прошу всех внутрь.

Я тут же поравнялась с Бьякуей, ожидавшим меня на том месте, где он стоял, и мы зашагали в толпе капитанов и лейтенантов внутрь. В зале уже сидел в привычной для себя позе с хмурым выражением на лице старик Ямомото. Все капитаны заняли свои места, все лейтенанты, кроме тех двух, зашли за них. Блондин и брюнет с татуировкой как у Кенсея встали на пустые места капитанов своих отряда. Они были теми, кого в первую очередь предали их тайчо. Места пятого и одиннадцатого отрядов пустовали (интересно, где это Кен?), как и места за Кучики и Укитаке, так как их лейтенанты были в мире живых.

Я стояла посреди двух идеальных шеренг и с тёплой улыбкой смотрела на старика. А он ни капли не изменился.

— Юная Урахара… — он даже отрыл свои глаза, чтобы посмотреть на меня. Мне не могло это не льстить.

— Рада иметь шанс снова приветствовать Вас и видеть в здравии, Ямомото-сэнсэй, — я поклонилась самым почтительным поклоном, на который была способно прогнуться моя поясница.

— Внешне ты изменилась, а внутри осталась всё тем же хрупким цветком с невероятно сильными корнями.

Он был единственным человеком (кроме Кена), не считавшим что моя «хрупкость» влияет на мою силу.

— А над Вами время не властно, — я улыбнулась. — Вы всё так же хмурите своё лицо, чтобы напугать своих капитанов.

Старик лишь улыбнулся, чем поверг в шок большинство лейтенантов. Даже у Мацумото расширились в удивлении глаза от этого зрелища. Как я и думала, Ямомото так ине научился нормально улыбаться людям.

— Причина, по которой мы все сегодня здесь собрались, — перешёл наконец к делу Генрюсай, — произошедший в прошлом месяце инцидент. Всем нам известно, что три наших офицера дезертировали из Готей-13. Их предательство повергло в шок всех нас, ибо никто из нас не сомневался в их преданности.

конец POV Нацуми

— Но это же не правильно! Почему из-за этой придурашной троицы кто-то должен страдать! Надо подать заявление на рассмотрение!

— Рангику, куда ты его подашь? — Нацуми тяжело вздохнула: крики рыжей соблазнительницы большей части Сейрейтей начинали ей надоедать. — Совета 46 больше нет.

— Подам Главнокомандующему! — настойчиво твердила Мацумото. — Он теперь за главного у нас! Он может позволить вернуться Киске и Тессаю сюда!

— Не думаю, что этот самый ленивый гений во всех мирах захочет покинуть облюбованное им местечко. А Тессай слишком ему предан. К тому же, не все как ты будут рады такому раскладу. Чего стоят только взгляды капитана Сой-Фон, которые она кидает на бедняжку, посмелевшего произнести его имя в её присутствии. И, да, может Киске и не нарушал закон, не он ведь пустифицировал синигами, но он в тайне от совета 46 и всего Сейрейтей разрабатывал хогьёку, да и запрещённые гигаи. И, Рангику, отцепись, пожалуйста.

Мацумото, обиженно фыркнув, всё же отпустила руку Урахары. Нацуми спокойно выдохнула. Давление пропало, теперь она могла спокойно ходит и не тащить на себе это чудо без перьев. Она даже начала завидовать выдержке Бьякуи в этот момент: капитан Кучики и слова не сказал явно превышающий допустимый уровень децибелов в разговоре лейтенантше уже как полчаса.

Спустя ещё пару минут Мацумото заприметила невдалеке Киру и Хисаги, которые стояли на собрании капитанов вместо своих дезертировавших высших офицеров, и, распрощавшись с подругой, ускакала с ними в сторону того самого «б-а-а-ара». Как и предполагалось, Кучики наотрез запретил лейтенанту десятого отряда тащить за собой Урахару в такое заведение. Тоширо в этот момент уже не было рядом, что-то подсказывало Нацуми, что он самым наглым образом просто сбежал с места события, чтобы, не дай Король Душ, рыжеволосая бестия не напомнила ему об его обещании. Но Мацумото не отчаялась, решив, что двое лейтенантов с лихвой заменят ей Нацуми, а ту она всё же как-нибудь выкрадет. Когда Кучики исчез из этого мира хотя бы на часик…

Нацуми проводила фигуры лейтенантов взглядом, пока они не исчезли за углом. Она прогнала в голове только что состоявшийся разговор с Рангику, вновь убеждая себя, что Киске не собирается и не собирался сюда весь прошлый век. Всё, что ему нужно, и те, кто был ему необходим, находились сейчас с ним: лучший друг, неподражаемая Йоруичи, двое пострелов, семейство Куросаки и даже бывший крикливый лейтенант с остальными вайзардами были неподалёку. Оборудование, магазин, личное пространство и опыты без ограничений — ему многое для счастья вроде как не нужно. Ну, а что касается близняшки, так она может в любой момент перебраться в Мир живых для встречи. Что-то давало ей уверенности, что хотя бы это Бьякуя ей не запретит.

Кстати о птичках в кенсейкане.

— Не туда, — что-то схватило девушку за запястье, тёплое по ощущениям, и потянуло в правый поворот. Не совсем понимая, что сейчас произошло, Нацуми, захлопав ресницами, посмотрела сперва на ладонь, трепетно, словно боясь сломать, сжимающую её руку, а затем на Бьякую. Кучики насмешливо вглядывался пару секунд в её лицо, наслаждаясь её недоумевающим выражением. — Опять витаешь в облаках.

— Куда мы идём? — проигнорировав смех в глазах мужчины, решилась спросить она.

— Мне не нравятся твои кости, которые так и норовят проткнуть твою кожу, — Бьякуя поднял руку блондинки на уровень её глаз, очерчивая кончиками пальцев выпирающую косточку. Нацуми насупилась, вытащив конечность из слабенького захвата, и прижала её к сердцу.

— Не слушайте его, вы у меня очень изящные и совсем не страшные, — поглаживая руки, бормотала Урахара, вызвав у Кучики улыбку. — Пока нас не было рядом, он просто забыл о манерах. Надо будет его понатаскать.

Бьякуя прищурился, но ничего не ответил. Он возобновил путь, девушка засеменила за ним.

Пыльные улицы сменялись чистейшими и наоборот. Сразу была видна граница между территориями отрядов с собранными и дисциплинированными руководителями и территориями одиннадцатого отряда. От мысли о Кенпачи, Ячиру и бессменной двоице их самых преданных офицеров, на лице девушки расцвела лёгкая улыбка. Поставив себе мысленно зарок о том, что они будут следующими, кого она навестить в очередную минуту свободы, она тут же условилась сама с собой, что не станет рассказывать о своих планах Кучики. Всё же он ой как не любил Кенпачи, хоть и не понятно за что можно не любить этого большого, очень большого, да просто огромного ёжика.

Мысли плавно перетекли ко всем известной клубнике и его команде из Мира живых. Нацуми отметила, что Киске до сих пор так ничего ей и не сообщил о делах. Нашли ли Исиду? Появились ли ещё эти странные зависимые? И если да, то сколько? Известно ли ему о пропажи данных в библиотеке? А может, это он к ним причастен? Мало ли, решил поизучать их с помощью информации, которой располагало только Общество душ.

На всякий случай блондинка достала из кармана хакама телефон и проверила чат с братом. Новых уведомлений не было, более того, он был «не в сети» с их последней переписки. Йоруичи так же ничего не писала, как и никто из их магазина. С обидой подумав, что её уже все забыли, она выключила гаджет как раз в тот момент, когда Бьякуя остановился. Как итог, она врезалась в его широкую спину и тут же резко отпрыгнула потирая свой нос.

— Моя малипусечка, и тебе достаётся от этого тирана, — пробормотала она своему органу обоняния, после чего недовольно зыркнула на капитана, который вновь насмешливо за ней наблюдал. — И вовсе это не смешно, господин ка-пи-тан.

— Я ничего не сказал, — шире растягивая губы в усмешке с каменным выражением лица ответил Кучики.

— Ты подумал.

— Надо же это делать хоть кому-нибудь из нас, — он пожал плечами, под прищуренный взгляд девушка.

— Ха. Ха, — с расстановкой и логическим ударением на каждое «ха», ответила на колкость Нацуми, а потом всё же оторвала взгляд от мужчины, осмотрев место, перед которым они остановились.

Комментарий к Глава

XXIX

. Собрание, или «Куда мы идём?» В общем…

После недельного лежания в больнице я решила прошелестеть написанную часть сие работы и выложить-таки уже хоть что-нибудь. Часть снова вышла промежуточной, в ней показаны лишь «будничные» взаимоотношения Нацу с другими высшими офицерами, а так же события подвели нас к ещё одному важному моменту фанфика — первому почти адекватному разговору Нацу и Бьякуи.

====== Глава XXX. По душам ======

Разговоры… Странная это все таки вещь. Можно обменяться миллионом слов и… не сказать главного. А можно молча смотреть в глаза и… поведать обо всем.

Тяжело быть младшим

Это был каменистый берег реки, всё вокруг здесь поросло насаждениями олеандра. Меж этого буйства розового прямо на воде стояло кафе на железных сваях, которые поднимали его над ней примерно на метр. Река в этом месте текла медленно, словно не текла вообще, от чего её гладь оставалась зеркальной. Каждый столик стоял в отдельной открытой беседочке, накрытой белоснежным полотном. Такого же цвета занавески висели с каждой стороны всех углов беседки. Белые продолговатые диванчики с невысокой спинкой тянулись вдоль трёх стен и только там, где находился вход, их не было. Посреди стояли белые квадратные столики. Каждая беседка находилась друг от друга на расстояния около полуметра, и соединились они лишь дорожками. Беседки на самом берегу были двухэтажными.

Их было довольно много, в некоторых уже сидели отдыхающие, рядом с ними стояли до ужаса похожие друг на друга официантки в бело-голубых кимоно, которые с милейшими улыбками смотрели на них, выслушивая заказы. Крытое здание кафе стояло рядом. Из него тут же выскочила какая-то женщина, у которой прямоугольное декольте было откровеннее, чем у Рангику, хотя Нацуми искренне считала это невозможным. Единственное, что сдерживало её грудь от выпадения из формы — алая широкая лента, повязанная на талии. Поверх шихакушо у неё также было надето белое хаори без рукавов, покороче капитанского, с красными хаори-химо, отороченное фиолетовой тканью, что показывало её принадлежность к одному из благородных домов Сейрейтей.

Женщина тут же подбежала к паре.

— Господин Кучики, мы так рады Вас видеть, — она улыбнулась шире, чем все официантки вместе взятые, а Нацуми лишь сильнее нахмурилась. — Надеюсь, Вы решили провести у нас время, а не просто проходили мимо, — её счастливая улыбка плавно перетекла в соблазнительную. Она прислонила указательный палец правой руки к соответствующей щеке, подпёрла грудь левой, встав полубоком и выпятив бедро. Урахара еле удержалась от того, чтобы не закатить глаза или хлопнуть себя ладонью по лицу. Видимо, зря она считала Фуджи врагом номер один.

— Прежде чем что-то спрашивать, леди Савадзири, задействуйте свою голову хотя бы на минуту, она у вас не только для того, чтобы красить её и украшать, — Бьякуя нахмурился, Нацуми же как по щелку после его слов посмотрела на блондинистые волосы женщины, уложенные в жутко сложную, по мнению настоящей блондинки, причёску. Слова Кучики не повлияли в той мере, в которой должны были повлиять, на женщину, она лишь шире улыбнулась.

— Господин Кучики, так Вы изволили заметить! — она чуть не подпрыгнула от радости на месте. — Как Вам? — женщина прислонила ладонь к голове, вставая в позу, в которой выпячивались все её далеко не скромные прелести. Нацуми уже серьёзно подумывала просто сбежать отсюда, не так уж она и голодна.

— Всё лучше лилового, — нехотя ответил капитан. — Я не мог просто проходить мимо этого места, оно расположено далеко за пределами моего отряда, как и от резиденции. Вам ли не знать, что мои визита сюда обусловлены лишь его красотой.

— И всё-таки, Вы могли бы почаще навещать Ваше кафе, — она коснулась щекой плеча, томно похлопав ресницами. — И меня тоже.

Бьякую лишь зажмурил глаза, искривив лицо. Назойливая муха — только так могла восприниматься глава кафе «Олеандр». И чем только думал Гинрей, когда ставил управляющей этого места именно её? Раньше Кучики посещал этого место чуть ли не каждый день, а старый интриган как-то захотел свести двух наследников благородных семей, но Бьякуя всеми руками и ногами был против. И вот, после провальных попыток деда, он застал эту женщину в его любимом места в новой должности: Гинрей считал, что так они начнут проводить больше времени вместе.

Не начали. Бьякуя просто перестал сюда ходить.

— Мне нет резона Вас навещать, леди Савадзири.

— Конечно-конечно, — тут же пропела она ванильным голосом. Нацуми нашла ваниль самой раздражающей вещью на этом и том… вообще на всех светах! — Не будем разглагольствовать о наших отношениях при посторонних.

— У нас нет отношений, — Бьякуя даже побелел от злости, все его высокопарные фразы, заученные ещё в детстве, просто испарились из головы.

— Да поняла я, поняла, — закивала Савадзири. — Тайные романы, ммм… это так будоражит!

Здесь уже Нацуми не выдержала и звонко рассмеялась. Такой напор женщины сначала её тоже раздражал, но Урахара должна была отдать ей должное — ещё никогда она не видела такого злого выражения лица Кучики. Его глаза метали такие молнии, ух! Весь НИИ-синигами можно было обеспечить энергией на месяц.

— Ах-ха-ха-ха, — прикрывая тонкими пальцами губы, всё смеялась Урахара. — Бьякси, не знала, что у тебя такие замечательные подчинённые. Да она просто чудо! Ха-ха. Савадзири вроде семья из четырёх благородных? Там все такие хохмачи?

— Её и одной этому миру достаточно… — впав в осадок, прокомментировал капитан.

— «Бьякси»? — возмущённо переспросила Савадзири, обратив, наконец, внимание на всё ещё хихикающую в пальчики девушку. — Вы вообще кто? Кто дал Вам право называть господина Кучики так… так… фривольно?!

— Я дал, — ничуть не смущаясь, соврал капитан. На самом же деле, Нацуми действительно просто взбрело в голову очередное «позывное» для мужчины на все случаи жизни, так сказать. Он всего лишь не препятствовал новоселью ещё одного таракана в её голове.

— Даже если и Вы, капитан, она всё равно не имеет и малейшей доли права так к Вам обращаться! — стояла на своём женщина. — Она вообще кто? Да что я спрашиваю, руконгайка какая-нибудь, наверняка. Только они не имеют понятия о воспитании, манерах, чести и…

— Прошу покорно меня извинить, я забыла представиться, — улыбнулась близняшка. — Урахара Нацуми. Прошу любить и жаловать, — и она прогнула спину в приветственном поклоне. Палец Савадзири так и замер, указывая на девушку, от удивления она даже забыла прикрыть рот.

— Урахара… Нацуми? — переспросила сухим голосом управляющая, вернув дар речи. В её голове тут же начала вырисовываться картина положения дел. Фотография, показанная ей дедушкой Бьякуи когда-то в детстве, когда Гинрей решился рассказать ещё девочке о пропавшей невесте своего внука и о желании, чтобы она заменила ему её. Слухи о том, что обворожительная Урахара Нацуми вернулась в Сейрейтей спустя век целой и невредимой она пропускала мимо ушей, решив спросить у своего капитана напрямую, когда представится шанс.

Вот и представился.

— Так это правда Вы? Что ж Вы сразу не сказали?! — кажется, энтузиазм в ней лишь помножился примерно на десять, Савадзири выглядела ещё более взбудораженной. — Мне так приятно с Вами познакомится! Меня зовут Савадзири Мэзэми, но для Вас, Урахара-сама, просто Мэзэми.

— Урахара-сама? — вопрос Нацуми потонул в океане воодушевления женщины.

— Идёмте! Для Вас и капитана — лучшее место в нашем заведении, как и всегда!

Нацуми никак не ожидала такой поворот событий, поэтому даже не успела вовремя сориентироваться, как Мэзэми схватила её и Бьякую за руки и потащила за собой в самую отдалённую двухэтажную беседку. Там она усадила их на диванчики друг на против друга, всучила в руки меню, выпроводила тут же нарисовавшуюся официантку и сама, вооружившись блокнотом и ручкой из кармана мини-юбки, застыла с широченной улыбкой на лице.

— Что будете заказывать? — игнорируя шепотки своих подчинённых внизу, спросила Савадзири. — Вам как обычно, капитан?

— Будьте добры, — кивнул Кучики, возвращая меню управляющей, так и не открыв его.

— Я бы выпила просто апельсинового сока, — улыбнулась Нацуми, тоже попытавшись отдать нетронутое меню. Однако деревянная папка была перехвачена рукой в белых наручах до того, как попала к удивлённой женщине.

— Я привёл тебя сюда, чтобы ты поела, а не вновь истязала свой организм, — Бьякуя нахмурился и сам отрыл меню, начав забег по строчкам. Прошло несколько месяцев с его последнего обеда с дедушкой в этом месте, меню успели поменять на летнее и, как обычно, внести в него изменения.

— Я думала, мы пришли сюда, чтобы ты ответил на мои вопросы. Я даже список составила, как ты и сказал, — Нацуми действительно достала из кармана сложенный вдвое листок пергамента, помахав им в воздухе под пристальным взглядом капитана. — И вообще, Бьякси, ничего я не истязаю, прекрати утрировать. Я просто не хочу есть.

— Я разговаривал с Маюри после собрания, пока тебя уволокла лейтенант Мацумото. Он показал мне твои измерения, они разительно отличаются от замеров четвёртого отряда того дня, когда ты попала к ним после ранения.

— И?

— Ты потеряла семь килограмм всего за месяц.

— Ну да, я растолстела в Мире живых от скуки, вот лишний вес и ушёл с началом «бурной» жизни здесь, — пожала плечами Нацуми под ошеломлённый взгляд Мэзэми.

«Это у неё-то лишний вес?» — пронеслось в голове у аристократки.

— Ты себя в зеркало видела? — озвучил мысли Савадзири Кучики. — Это не нормально.

— Ну да, я начала сбрасывать после травмы, — нехотя призналась блондинка. — Ничего в этом такого нет.

— Леди Савадзири, принесите ей фруктовый салат. Какой-нибудь более калорийный, — Бьякуя отдал меню Мэзэми, она кивнула и быстро умчалась в крытое здание кафе. — Нацу, если будет такое продолжаться, мне придётся рассказать всё капитану Унохане.

— Ладно-ладно, я буду нормально есть, — быстро сдалась Урахара, только представив перед собой все не милую улыбку капитана четвёртого отряда. — Надо звякнуть в ад, у них сбежал главный виртуоз по придумыванию пыток… — пробубнила она себе под нос.

Не дай Король душ, Кучики начнёт ей сейчас угрожать и Маюри, с него станется ставить над ней опыты по «наполнению» её многострадального тела какой-нибудь дрянью, увеличивающую массу.

— Но только когда ты будешь рядом.

— Что ж, придётся перестроить расписание, — согласно кивнул Кучики под ошеломлённый взгляд девушки.

— Я же пошутила, — впала в каплю блондинка. Пора бы запомнить, что у мистера идеала чувства юмора отбито полностью.

— Из твоей шутки родилась замечательная идея, теперь мне не придётся волноваться за то, что ты нарушишь слово.

— Тц… — Нацуми оскалилась. — Какой же ты раздражающий тип.

Первую минуту, когда перед Урахарой появилась тарелка с салатом, девушка в восхищении осматривала его конструкцию. Каждый фрукт был нарезан идеальными кубиками примерно сантиметр в длину и ширину, и из всех кубиков были выложены ещё три: большой, средний и маленький. Вся конструкция была обложена маленькими горками из зёрен граната. Нацуми без труда смогла узнать киви и банан, далее идентифицирован был апельсин, и даже очищенный виноград был в виде строгой стереометрической фигуры.

— Мне явно нравится креативный директор этого места. Итадакимас, — блондинка с улыбкой посмотрела на мужчину перед ней. Бьякуя ответил ей точно тем же словом, и приступил к еде.

Нацуми скучающе ковыряла хаси в своей тарелке и изредка отправляла кубик фрукта в рот, когда чувствовала на себе взгляд прищуренных серо-лавандовых глаз. Салат был прекрасным, ингредиенты, из которых он состоял, чуть ли не лучшими, которые она только пробовала, да и эстетическое наслаждение можно было получить, только глядя на это произведение искусства. Но есть не хотелось совсем, будто организм отталкивал пищу. Это означало лишь одно…

Яд начал действовать.

— Когда ты достигла третей печати? — вдруг спросил Кучики. — Первая — вода, третья — огонь. Вторая — земля или воздух?

— Я думала, что я буду задавать вопросы, — Нацуми сложила губки бантиком, угрюмо смотря на капитана.

— Информация за информацию, — он пожал плечами. — Мне тоже многое интересно, моё природное любопытство не может молчать, когда я подмечаю за тобой очередные странности.

— Сам ты ненормальный, — в ответ на фразу Бьякуя Нацуми смогла только оскорбить его. Но должного эффекта это не возымело.

— Ты не ответила, — он словно бы просто пропустил её слова мимо ушей.

— Полвека назад, наверное, я открыла третью печать, — сдалась Урахара. — А второй не было.

— Что значит «не было»? — искренне удивился Кучики. Его глаза даже едва-едва расширились.

— Так. Не было, — теперь уж Нацуми пожала плечами.

— А что говорит Ренэйт?

— Да кто её разберёт, — Урахара нахмурилась, обдумывая, не зря ли она рассказала сто лет назад о существовании второй души в её внутреннем мире. — Она вообще утверждает, что ничего не помнит и не знает, и просит, чтобы я к ней не лезла с расспросами о способностях.

— А сама чтó узнала?

— Да ничего, почти так же, как и с водой, — Нацуми немного задумалась, припоминая всё, на что была способна с этой печатью. — Кнуты, сферы, бомбы, стены. Всё из огня, естественно. Из примечательного контроль давления и тепла. Вода мне больше нравится, я редко пользуюсь «τρίτο». Ещё реактивное пламя есть, оно позволяет очень быстро двигаться. И летать можно. С поступью не сравнится, но всё лучше, чем ничего — мало ли какие будут ситуации.

— Ты так и не смогла освоить кидо? — больше утверждал, чем спрашивал Кучики.

— Угу. Чтобы использовать пути хотя бы выше десятого, надо поглощать реацу извне, — она вздохнула, немного помолчала, но потом тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли и плохое настроение. — Так. Моя очередь.

— Это было бы честно, — кивнул Бьякуя. — Что ты хочешь узнать?

— Хммм… — Нацуми задумалась, вспоминая пункты из списка.

«Какую ошибку? Пока он только разместил у себя эту бедную девушку. И то, потому что господин Ямамото считает её силу очень важной»

— Почему я здесь? — не с того, ни с сего спросила девушка. Кучики чуть не поперхнулся.

— В каком смысле? Хочешь заняться философией?

— Только не с тобой, — хихикнула она. — Ладно, перефразирую. Почему Ямамото-сама решил, что моя сила очень важна, причём настолько, что заставил тебя поселить меня в поместье и чуть ли не круглосуточно за мной наблюдать с помощью охраны.

Нацуми серьёзно и прямо смотрела в холодные глаза Кучики. Спустя несколько секунд, до капитана полностью дошёл смысл фразы Урахары, он прикрыл веки и слегка покачал головой.

— Никто бы не заставил меня забрать тебя к себе, если бы я хоть какой-то долей сознания хоть на секунду воспротивился бы этому.

Нацуми на это согласно кивнула.

— К тому же, главнокомандующий ничего мне не приказывал. Он попросил поместить тебя в Сейрейтей в чьих-нибудь бараках до твоего распределения. К тому времени я уже собирался тебя забрать.

— Чудненько. Меня вообще никто не собирался спрашивать, да? В смысле распределения? — тут же спохватилась Нацуми. — Это как-то связаны с тем загадочным «желанием», — она показала кавычки в воздухе пальцами, — Ямамото-сама, о котором ты говорил в двенадцатом отряде?

— Я поражаюсь твоему слуху, — с холодным выражением лица ответил Кучики.

— Когда живёшь в доме, где есть дети, плохой слух, а также нюх, зрение и реакция — повод поставить импланты. Или сходить к Маюри за кибер улучшениями, — она немного задумалась, не обращая внимания на шокированный взгляд капитана. — Нет. К нему я бы точно никогда не пошла. Вставит в меня какое-нибудь щупальце на пульте управления, чтобы потом издеваться тогда, когда ему вздумается. С него станется.

— Какие дети? — наконец задал вопрос Бьякуя, дождавшись, пока Нацуми замолчит.

— Это единственное, что ты услышал? — брови девушки взлетели вверх. Она конкретно начала раздумывать, а не сказать ли, что это её дети от жениха, или двое детей от двух разных любовников (надо же как-то прикрыть факт разности цвета волос потенциальной матери и двух ребят), но потом решила, что день был сегодня слишком прекрасным, чтобы портить его плохим настроением капитана-истерички. — Джинта и Уруру — это дети, которых мы забрали с Киске из приюта для «странных» детей.

— «Странных»?

— Эти дети с рождения обладали огромной духовной силой, — начала рассказ Урахара. — Эта сила привлекла пустых. Не знаю, что делали патрульные синигами в тот момент… Их родителей убили. Уруру получила серьёзную травму при атаке пустого, она пролежала два месяца в коме. Я нашла её всю в крови посреди дороги, когда над ней навис огромный пустой. А через полгода Киске спас Джинту. А потом ещё раз, и ещё. Его поместили в тот же приют, в который отправили Уруру. На них всё нападали и нападали, люди стали считать их проклятыми. Приюты боялись брать их под присмотр, поэтому их поместили в «странный дом». Тогда мы с Киске и забрали их. А опеку оформили на Тессая, к нему органы подкопаться не смогли, — блондинка хихикнула, чем заставила улыбнуться и Бьякую. — И вообще, это был мой вопрос, почему отвечаю снова я?

— Главнокомандующий решил сделать тебя полноправным синигами, — раскрыв полуправду, ответил Бьякуя, отводя взгляд.

— Просто синигами? — не веря в слова Кучики, настойчиво переспросила Урахара. Бьякуя нахмурился. — Сейчас же посмотрите мне в глаза, капитан Кучики!

— Тц… — мужчина всё же поднял взгляд на девушку. Она хмуро смотрела на него, ожидая ответа. Недосказанность и неизвестность ей не нравились, как и то, что в последний месяц всё за неё решали люди, которые вспоминали-то наверняка об её существовании весь этот век от силы раз в месяц. — Ты же сама уже догадалась, зачем спрашивать?

— Я хочу конкретики, — она нахмурилась ещё больше.

— Пока ты просто рядовой моего отряда. Конкретику получишь от главнокомандующего через неделю.

— И почему именно твоего? — искренне ужаснулась девушка. — Я не хочу в шестой. У вас там проблема с дисциплиной.

— У нас лучшая дисциплина во всём Готей-13, не наговаривай.

— Да в этом-то и проблема… — пробормотала себе под нос Урахара. — Нельзя всю жизнь выслушивать отказы, а если я буду служить у тебя, то только и буду слышать «нет!», «нельзя!», «я твой капитан, и я сказал нет!». Или ещё лучше: «туда не ходи», «это не делай», «а знаешь, что, сиди вот здесь как законченная слабачка, а тебя будут охранять вот этот батальон», — очень похоже парадируя голос и отсутствие эмоций на лице как Бьякуя, произнесла Нацуми. — И самое страшное, что твои приказы и действия станут абсолютно законными!

— Они уже стали, — он пожал плечами. — Как я и сказал, ты уже рядовой моего отряда.

— Я требую, — она вскочила с места, опёршись руками о стол и склонившись к мужчине, — перевода в… — Урахара задумалась.

Первый? Никогда. Ямамото-сама очень уважаемый человек, но атмосфера там навряд ли лучше, чем у Кучики, если не хуже.

Второй? Идея попортить нервы Сой-Фон была не её прерогативой, из двух близнецов «накальные» отношения с ней имела не она. А лишний раз напоминать капитанше о существовании семьи Урахары как-то не хотелось.

Может третий? Там служил Гин, их отряд остался без капитана. Лейтенант с причёской как у неё вроде был не плохим человеком. Служба в третьем отряда означала, что надо будет заводить новые знакомства, так как никого оттуда она не знала. Это было вроде как не плохо.

Четвёртый? Ну, не-е-ет.

Пятый? Там ни капитана, ни лейтенанта. Хаос, вот что там будет её ждать.

Седьмой? Хммм…

Восьмой? Если она не станет алкоголиком в течении месяца, это можно будет занести в книгу рекордов Гинесса в раздел: «Выдержала алкоголизм, навязываемый самым убедительным капитаном».

Девятый? Ещё один отряд без связей и капитана. Хммм…

Десятый? Рангику и Широ-тян, ммм… заманчиво, ох как заманчиво!

Одиннадцатый? Кен! Малышка! Иккаку! Первая красотка на Сейрейтей! Столько плюсов! Хотя её кидотипный занпакто…

Двенадцатый? Брррррр… Только не с Маюри, нет! Рукой она точно не отделается от него.

Тринадцатый???

— …десятый! — наконец выдала Нацуми, решив, что это самый лучший вариант. — Или одиннадцатый, если Кен возьмёт. Можно и, в крайнем случае, тринадцатый, хотя я не уверена, что вынесу любвеобильных Кионе и Сентаро… — она опять задумалась, вспоминая эту парочку.

— Какая тебе разница, если ты там дольше недели не задержишься? — он поднял бровь, заставив испытать девушку вновь нахлынувшую на неё волну зависти.

— Шутишь что ли? Прекрасная неделя не под полным контролем в роли хрустальной фигурки у капитана, которому, кажется, камень в голову кинули, а в компании Рангику!

— Думаю, я могу разрешить тебе видеться с лейтенантом Мацумото и без охраны. Она довольно сильна и сможет тебя защитить.

— Прекрати втягивать в это и моих друзей! — вспылила Нацуми. — Меня не отчего спасать здесь! Да это кого угодно надо спасать от меня! Ну подумаешь, проткнули один раз…

— Ты чуть не умерла, — хмуро подметил Бьякуя.

— …это вообще было первое смертельное ранение за полвека, а я в Мире живых балду не пинала, — настаивала она на своём. — Я сильная, и ты это знаешь. Может, и не сильнее тебя, прости меня, о идеальный, но даже между капитанами лежит огромная разница в их силах! Не ровняй всех по себе!

— Прекрати вести себя как истеричка! — вслед за ней подскочил с места и Бьякуя. Маска хладнокровия треснула и осыпалась под ноги. — Я делаю, что должен!

— Ничего ты мне не должен! Не надо меня опекать! Я не буду в твоём отряде, если это подразумевает наблюдение за мной 24 на 7! А если ты не успокоишься, я переведусь в первый, поселюсь там в бараках, и запрусь в них, как принцесса в башне, чтобы твоя душенька была довольна! А когда меня перераспределят через неделю, я сделаю всё, чтобы видеться с тобой не чаще, чем раз в месяц! Чтобы ты просто забыл о моём существовании и своей мании! Строй свои золотые клетки для своих игрушек, а я тебе не фарфоровая кукла!!!

Под конец тирады она уже вышла из-за стола и подошла вплотную к мужчине, тыкая в его грудь пальцем. Выражение злости на лице капитана нуждалось в срочном запечатлении на фотоаппарате, иначе ей никто бы не поверил, но в данный момент она ни о чём не могла думать, кроме как о своём личном гневе и обиде.

— Ты не имеешь права кричать на меня, — сквозь зубы процедил Бьякуя, схватив девушку за запястье. Нацуми поморщилась, он слишком сильно сжал свою ладонь, удивительно, что ещё хруста костей не было слышно. — Я твой капитан. Я отдаю приказы, и ты обязана их исполнять! Молча!

— Ты мне не капитан! Отпусти меня сейчас же! — она начала вырваться, но Кучики только сильнее стиснул руку. — Пусти меня, мне больно!

— Успокойся!

— Я сказала ОТПУСТИ МЕНЯ!!!

Мощный взрыв реацу голубо-красного цвета вырвался из Нацуми. Волна встряхнула землю, повыбивала стёкла из оконных рам, оглушила всех в радиусе километра. Река поднялась огромной волной, уходящей в противоположную сторону от эпицентра взрыва. Когда вода рухнула обратно, она залилась в беседки, обрушиваясь на головы шокированных официанток и посетителей.

Все в ступоре смотрели в ту сторону, где ещё пять секунд назад ощущалась лишь реацу капитана, и совсем слабенький отголосок той силы, из которой состояла эта одновременно обжигающая, и в ту же минуту леденящая реацу.

Комментарий к Глава

XXX

. По душам https://vk.com/wall-167821991_208

====== Глава XXXI. Водопады слёз ======

В драке сначала своего прикрой, а потом разбирайся, прав он или нет.

сериал «Молодёжка»

Бьякуя, даже не шелохнувшись под напором, с которым вырвалась сила из тела девушки, всё так же крепко стоял на ногах, так же прямо смотрел с гримасой гнева на лице на неё и так же сильно сжимал её запястье. Пока другая изящная женская рука не пала на его предплечье и не сжала его с совсем не женской силой.

— Капитан, — раздался холодный голос Мэзэми, заставивший Бьякую перевести свой взгляд на неё. — Отпустите.

Рука вокруг запястья Урахары сжалась сильнее, но напор во взгляде Савадзири заставил мужчину сдаться. Он медленно разжал мёртвую схватку, мрачно глядя на моментально вспухшую кожу девушки. Нацуми прижала повреждённую руку к сердцу и отвернулась, пряча вставшие в глазах слёзы боли и обиды.

— Гочисосама, — выдавила из себя Нацуми, после чего исчезла в сюмпо.

POV Нацуми

Силы поглощённые мной у Бьякуя, когда он схватил меня, хватало, чтобы я ушла за самый короткий промежуток времени куда подальше от злосчастного кафе. И пусть то волшебное место ничем не провинилось, теперь оно подсознательно будет ассоциироваться у меня с этой ссорой.

Ну почему? Почему он такой упрямый?! Если даже Ямомото-сама так решил, с чего он до сих пор считает меня слабачкой?

Необъяснимое давящее чувство, возникающее у меня всегда после таких ссор, царапало мне сердце, слёзы мутной пеленой стали перед глазами, смешивая яркие краски картины мира с солёной жидкостью, вытекающей из них. Я задыхалась, а истерика подступала к горлу. Вспомнились все старые обиды и оскорбления, его деспотизм как никогда сильно раздражал меня, его насмешки ранили как никогда больно, его оскорбления заставляли чувствовать себя последней дрянью, и одновременно воспринимать его как врага, не только своего, но и всех миров. А веер, мой любимый веер, обратную сторону которого «украшало» выцветавшее со временем кандзи «овца», веер, что был дорог мне никак не меньше, чем наши общие воспоминания, чем та фотография с помолвки, казался мне самой отвратительной вещью, которую он посмел «осквернить». И которая наиболее ясно выражала его отношение ко мне.

Несправедливо. Как это несправедливо! Я ничего ему не сделала, а он только и мог, что издеваться надо мной. И пусть это было сто лет назад, пусть мы уже много раз обсудили это, пусть я его простила вдвое раз больше, но эта ссора вновь заставила меня всё вспомнить.

Я поперёк пересекла территорию седьмого отряда, вихрем пронеслась по десятому, решив не показывать себя сейчас перед Рангику (я помнила, что сейчас она, должно быть, ещё в баре). И только на границе с одиннадцатым отрядом я остановилась.

Ладно, утрирую. Меня остановили. Точнее я просто врезалась в стену. Огромную такую, тёплую, мускулистую стену.

— Йо, мелкая, — пробасил низкий мужской голос надо мной. Я пустым взглядом смотрела перед собой, уткнувшись холодным носом в его грудь.

— Рапунцель-тян!!! — пропел детский голос Ячиру. — Мы тебя нашли!

— Я почувствовал взрыв твоей реацу, подумал, что ты готова сразиться. Как тебе идея? — я готова была поклясться, что он сейчас оскалился в улыбке.

— Кенчик так спешил к тебе, когда почувствовал, что ты убежала от Бьякуи, — вещала лейтенантша. — Он наверняка бы не дал тебе сражаться, Кенчик уже надежду потерял. Но ты и сама захотела подраться с Кенчиком и прибежала к нам, да?

— Мелкая, ты чего? — Кен скорее всего почувствовал мою дрожь и услышал глухие всхлипы. Тяжёлая широкая ладонь приземлилась мне на макушке, обхватывая пучок, и потянула вниз, заставляя взглянуть ему в глаза. — Чёй-т с тобой? Ты ревёшь, что ли?

— Рапунцель-тян, Бьякуя-кун тебя обидел? — Ячиру с удивлением смотрела на меня, пока я, громко шмыгая носом, старалась «подобрать сопли». Но выходила плохо, я лишь сильнее разревелась, найдя сквозь шок в удивлённых глазах Кена отголосок сочувствия.

— Что он тебе сказал?

— В-всё, нормально, Кен-кун, — я подняла руку, стирая с правого глаза слёзы. Глаза Зараки потемнели, он нахмурился, перехватив мою руку под локоть.

— Что это? — он мотнул моей конечностью, будто та была тряпкой. Я с удивлением заметила на ней стремительно набухающий синяк.

— Я упала.

— Допустим. И скорее всего на голову, в детстве, — это была явно не шутка, но обижаться ещё и на него у меня просто не было моральных сил. — Как твоё падение поставило тебе синяк вокруг твоей культяпки?

— Кенчик, надо разобраться!!! — я ещё никогда не видела такой злой нашу Ячиру. Её глаза метали молнии, а весь вид выдавал в ней львиную долю решимости. — Надо отомстить за Рапунцель-тян!!! Найдём Бьякую и тогда!!!

— Не горячись, Ячиру, — капитан прервал её на полуслове. Странно, мне казалось, что он только и делает, что ищет повод подраться с сильным противником. — Не видишь, она еле на ногах стоит.

Я и правда готова была упасть в любую секунду. Мои коленки дрожали, истерика меня всё же догнала (а я ведь так быстро от неё убегала!), принося за собой слабость и заодно канистру с солёной водой. Слёзы с утроенной силой потекли по лицу, я взвыла и уткнулась в грудь Зараки. Тёплая ладонь не оттолкнула меня, лишь переместилась на талию и подхватила. Кен взял меня на руки и понёс на всей своей зверской скорости к штабу своего отряда. Всю дорогу меня гладила по голове сидевшая на его плече Ячиру.

Кен так эффектно ворвался на свою территорию, что я бы подвилась, как двери ещё стояли на месте, если моя голова не была занята ссорой. Все синигами, встречающиеся на пути у него, тут же останавливались и сходили с дороги, вытягиваясь по струнке. Каждый из них приветствовал своего капитана, но Кен им ничего не отвечал.

— Что случилось, Иккаку, Юмичика? — голос Зараки вывел меня из полубредового состояния, но повернуть голову и посмотреть на очередных встречных, пусть это и мои друзья, я не могла.

— Капитан Зараки, капитан Хицугая объявил о новом собрании капитанов через десять минут, — раздался в ответ голос Мадараме.

— Второй раз за день? А где главнокомандующий?

— Он в отъезде. Говорят, что двенадцатый отряд обнаружил что-то важное. Капитан Хицугая собирается отправить нескольких наших в Мир живых на подмогу Ичиго.

— Ладно. Что вы собираетесь завтра делать? — Кен вздохнул, занося моё безвольное тельце в свой кабинет и укладывая меня тут же на диван. Ко мне спрыгнула Ячиру, укладываясь под моим боком и обнимая меня со всей своей не детской силой. Её лицо уткнулось мне в… кхм… грудную клетку.

— Есть сладости целый день! — сонливым голосом отозвалась она.

— Спать, — Иккаку широко зевнул, прикрывая ладонью рот.

— У меня работа в нашем архиве, — впервые заговорила красотка в перьях.

— Отлично, значит, отправим тебя, Юмичика, — порешил Кен. Я хотело было улыбнуться, но лицо свело от соли.

— Ммм… — он ничего не ответил, видимо, уже привык к таким выходкам капитана. — А что случилось с куколкой?

— Настолько же напыщенный, насколько благородный ублюдок с ней случился, — прохрипел в ответ Кен, глядя на моё безучастное лицо. — Никогда не думал, что тебя так легко будет одолеть.

— Мы не дрались, — бесцветным голосом ответила я. — Просто не поделили кое-что.

— Что же? — участливо спросил Юмичика, присаживаясь в моих ногах. Он снял мои варадзи, поставив их около дивана, таби стянул, свернул и положил рядом на тумбочку, а после начал растирать мои закоченевшие пальцы. Красотка моя, я тебя обожаю! Только сейчас через окно я заметила сгустившиеся тучи на небе и почувствовала, что замёрзла в безрукавной рубахе-то.

— Мою свободу…

— Капитан Кучики всё никак не отделается от навязчивой мысли, что тебя способно переломать дуновение ветерка? — Иккаку хохотнул, явно представляя себе в голове эту картину.

— Пошёл я, приглядите за ней, — Зараки, негромко хлопнув дверью, вышел из кабинета, оставляя меня на попечение своих лучших офицеров.

— Что было сегодня на собрании капитанов? — спросил Иккаку. Я удивлённо посмотрела на него.

— В каком смысле? Мне откуда знать? — сыграла я дурочку. Он лишь шире улыбнулся.

— Да ладно тебе, капитан всё нам рассказывает.

— Вот и спросили бы своего капитана, — я уткнулась носом в розовые волосы уже посапывающей в моих объятиях малышки. — Ан нет, вы не можете, он ведь прогулял собрание. А я там душу выкладывала.

— Не замечал за тобой любви к злорадству, — хмыкнул Юмичика. — Расскажешь?

Я вздохнула, после чего вкратце рассказала вновь всю историю. Они знали тех капитанов и вайзардов, Кен стал капитаном одиннадцатого отряда ненамного раньше Киске. Думаю, они имеют права знать. Посомневавшись, я всё же попросила их никому ничего не рассказывать. Если будет надо, Ямомото-сама сам объявит всему Сейрейтей.

— Хммм… — Иккаку не выглядел потрясённым, но его глаза говорили, что явно не был равнодушен к бывшим товарищам по оружию. — Значит капитан Хирако и остальные всё же живы. Как чувствовал.

— Было трудно поверить, что столько капитанов и лейтенантов могли погибнуть вот так вот, — Юмичика кивнул, выражая согласие с другом.

— Так они в Мире живых, говоришь?

— Я ничего не говорила об этом, — лёгкая улыбка тронула моё лицо, показывая лейтенантом, что они правы. В этот момент Ячиру зашевелилась на моей груди (я уже сидела, прижимая её спящую к себе), потёршись своим носом об неё. Я поудобнее перехватила малышку, чувствуя, как она нагрела меня в точках соприкосновения наших тел. Такая милашечка, я просто не смогла сдержать выражения «каваии» на своём лице при взгляде на неё.

— Ну не в Уэко Мундо же они, в самом деле, — Иккаку криво улыбнулся, совсем как его капитан. — Насчёт капитана благородство не парься. Сегодня ты можешь остаться у нас, завтра как раз показательные бои.

Я призадумывалась. С тех пор как Зараки стал капитаном, второй четверг каждого месяца в одиннадцатом отряде было принято проводить показательные бои между всеми его подчинёнными. На эти бои мог посмотреть абсолютно каждый. Каждый четвёртый бой проходил между желающими из зрителей, если, конечно, таковые имелись. Как мне помнится, их было действительно много, многие синигами мечтали померяться силами, а на показательных боях одиннадцатого отряда официально было разрешено всё, что может помочь победить. От честного боя до подлянок. Именно там можно было узнать истинный потенциал своего занпакто, а ещё вызвать на бой обидчика или просто человека,которого ты хочешь побить. Я не поклонница такого «спорта», но оценивать и анализировать силы бойцов мне нравилось.

— Почему бы и нет? — улыбаясь, пожала я плечами.

Мы ещё немного поговорили, дожидаясь капитана. Зараки не заставил себя ждать, сразу после собрания вернулся в кабинет с кривой ухмылкой на лице.

— Кучики искал тебя, — он оскалился ещё шире, — никогда не видел его таким взволнованным. Маска отличная, зато в глазах столько эмоций. Что ты с ним сделала?

— Ничего я не сделала, только слегка накричала на него, — я обиженно поджала губы и отвернулась от него. Иккаку и Юмичика хихикнули в кулаки.

— В общем, я сказал, что ты у меня, — я ошарашено посмотрела на него, не ожидала предателя в наших рядах, — но сказал, что отдам, если он сразится со мной.

— Я так понимаю, я могу здесь хоть на месяц остаться, — хмыкнула я. Зараки довольно кивнул.

Мы ещё немного поговорили о собрании и вопросе зависимых. Кен нарёк их слабаками и меньшей из проблем Сейрейтей, я молча согласилась. За полчаса до отбоя Ячиру проснулась и повела меня в свою квартиру. После того, как мы рассказали ей все новости, которые она благополучно просопела, она решила, что я безоговорочно буду спать с ней. Мне предложили посетить лазарет, дабы избавится от синяка на руке, но я отказалась. В любом случае, я и сама могу его залечить, а его вид напоминает мне о вине Бьякуи, ведь я уже по инерции начала его прощать.

Он ведь забоится обо мне. Правда понятие «забота» у него приобретает синонимичное значение понятию «мания». Я не должна была на него кричать. По многим причинам. Меня действительно недавно чуть не убили, хотя даже это не оправдывает такое нездоровое рвение. Ведь, как он должен думать, Гин целился в Рукию. Надо всё-таки извинится перед ним, как будет время. Но и твёрдо заявить, что от всех охранников я буду сбегать и, в конце концов, свалю куда-нибудь в Мир живых.

Перед сном Ячиру успела накормить меня таким количеством сладостей, что я невольно задумалась о том, что теперь Бьякуе не о чем будет волноваться — я стану круглой пельмешкой, а не обтянутой кожей костями. И ведь ей нельзя сказать нет — силой запихнёт, она ведь не Кучики и церемонится не станет. Затем она рассказала буквально все сплетни Сейрейтей, словно бы я опять болтала с Рангику, но вечеринка была у трезвенников. Я, конечно, половину героев слухов не узнала: Ячиру всех называла по кличкам. А ещё она рассказала мне об их бывшем сослуживце, который ушёл в отставку сразу после того, как Кен стал капитаном. Его звали Маки и, судя по всему, он переметнулся на сторону зависимых. Именно из-за него Кена сегодня не было на собрании.

Ближе к двум ночи неугомонная малышка всё же начала зевать. И это несмотря на то, что она проспала четыре часа днём. Я почти насильно запихнула её в ночную юкату, и позже уже действительно насильно уложила на двуспальный футон. Она снова вцепилась в меня, будто в подушку обнималку, льня щекой к моей груди. Я со вздохом обхватила её своими руками, пропихивая правую под его голову, и прижала к себе. Она пахла шоколадом, я не знала почему, то ли её любимые угощения со временем оставили на ней свой запах, то ли она пахла так изначально, что могло объяснить её манию к сладкому. Я поймала себя на мысли, что мне не хватает извечного запаха лаванды с приторной ноткой грейпфрута, лёгким шлейфом исходящего от всего, чего коснулось присутствие Бьякуи.

Я нахмурилась, ближе притягивая к себе Ячиру.

Завтрашний день обещал быть тяжёлым.

====== Глава XXXII. Опять кошмары, или Показательные бои ======

Обиженная женщина способна на любые поступки, кроме адекватных.

Сериал «Кухня»

Я знала, что сны изменятся с того злополучного кошмара. Но я даже и предположить не могла насколько.

Это была не пустыня, не коридор и не тронный зал. Я не могла открыть глаза, какая-то ткань была обвита вокруг них. Я чётко чувствовала… точнее наоборот… Не чувствовала руки, поднятые над головой, и ногами не касалась пола. Я была подвешена. Тело, в котором была я, было подвешено за руки холодными цепями.

Тишина. Лишь скрипы и мои глухие, хриплые вдохи. Я медленно сходила с ума от боли затёкших рук, пока кожей не почувствовала в комнате присутствие ещё кого-то. Едва слышные шаги раздались откуда-то за спиной и буквально через секунду низ оголённой спины еле ощутимо коснулись грубые подушечки пальцев. Тело инстинктивно подалось вперёд, качнувшись на цепях, и прогнулось, только чтобы отстраниться, перестать ощущать то, что его тронуло. Хриплый мужской смешок раздался совсем рядом, горячее дыхание опалило шею. Тело вздрогнуло, снова выгибаясь, когда пальцы заскользили вдоль позвоночника вверх до середины, а затем, сменив направление, очертили талию. Она чувствовала, что его лицо находится в каких-то жалких пяти миллиметров от её кожи, он ни на мгновения не давал забыть о своём присутствии, плавно, словно хищник, обходя её.

Еле касаясь, его пальцы дотронулись до её бёдер и потянулись вверх, медленно, тягуче обводя контуры её тела лёгкими щекочущими движениями, обвили грудь, стиснутую широкой полосой чего-то, напоминающего кожу, неприятно липшей к телу, обвели ключицы, шею, и только тогда переместились на затылок, развязывая узел. Ткань скользнула вниз, более не сдавливая её голову.

— Проснись, любовь моя, — тихий мужской шёпот раздался даже ближе, чем я рассчитывало. Тело поддалось: глаза медленно раскрылись.

Не знаю, я не сильно удивилась, увидев его лицо перед глазами. Перед глазами Ренэйт, если быть точнее. Это же её воспоминания… Картина была расплывчатая, но я его легко узнала. Тёмные волосы, зачёсаны назад, с выбившейся прядью, рассекающей его хищное выражение слишком красивого для такого морального урода лица. Улыбка-полуоскал стала ещё немного шире, когда мой мутный взгляд перестал медленно елозить по его лицу и остановился на его пронзительных карих глазах, чуть прищуренных в усмешке. В отражении его радужки я увидела лицо. Лицо этого тела.

В чёрных зрачках я плохо могла его разглядеть. Лишь понимала, что оно не моё. Глаза сами скользнули за его ухо, натыкаясь на зеркальную стену.

Картина была просто отвратительно. Подвешенное хрупкое тело висела на цепях, как я и предполагала. До решётки в полу от ног было сантиметров десять. Единственной одеждой были мини-юбка и лиф без бретелей, которые действительно были просто широкими полосами чёрной кожи. Худое тело было всё в многочисленных порезах и синяках. На левой скуле тёмным пятном виднелась очередная гематома, пухлая нижняя губа была разбита, бурая корка стягивала края ранки. Над правой бровью был порез, засохшая кровь облепило веко глаза. Странно, но боль от побоев и неприятные ощущения от давно свернувшейся алой жидкости я почувствовала только сейчас.

Зелёные радужки глаз, обрамлённые чёрными белками, вертикальными зрачками пусто смотрели на своё изображение. Чёрный ворох волос был стянут резинкой на затылке, давая прекрасную возможность лицезреть длинные не человеческие остроконечные уши.

— Ты так долго спала, — вновь напомнил шёпотом о себе мужчина. Зрачки глаз под полуприкрытыми веками медленно переместились обратно, находя его лицо. — Я соскучился.

— Лжец, — тихо выдало тело скрипучим голосом. Карие глаза вспыхнули на краткую секунду гневом, тыльная сторона его ладони быстро нашла синяк на скуле. Звук глухого шлепка словно оглушил эту странную комнату. Голова метнулась в сторону с такой силой, что я было подумала, что она оторвётся — настолько силён был удар и настолько слабо было это тело сейчас.

— Разве я разрешал тебе говорить, малышка? — прошелестел он.

Как бы мне хотелось плюнуть в эту самодовольную рожу прямо сейчас. Но тело не отзывалось на мои желания. Голова безвольно лежала на груди, а глаза были устремлены в пустоту, сквозь голый пол этой темницы.

— Зачем ты сопротивляешься? Зачем причиняешь себе боль?

Это я-то боль причиняю? Кто тут кого избивает? Я не мазохист, чёртов ублюдок.

Я почувствовала, как дрогнули губы в усмешке, разрывая засохшую корку крови. Лёгкая покалывающая пульсации тут же начала исходить от эпицентра в виде ранки. Тёплая капля алой жидкости скользнула вниз к подбородку.

— Сдайся, — его губы еле-еле коснулись ушка, обжигая его дыханием. От чего-то по телу пробежали мурашки. — Ты ведь сломаешься. Всё равно сломаешься, — обманчиво-нежная ладонь легла на правый бок, ласковыми движениями проводя по большому разрезу на нём. — Рано или поздно.

Левая рука аккуратно взяла подбородок, поворачивая к себе голову. Он пронзительно заглянул прямо в глаза, в его взгляде читалась мольба. Словно ему и вправду больно было смотреть на страдания хозяйки этого тела.

— Лучше умереть, — сухие губы растянулись ещё шире, разрывая нежную плоть ещё в нескольких местах. Ещё несколько струек крови устремились вниз.

Я ожидала удара. Но он просто усмехнулся и как-то нездорово посмотрел на меня… на неё.

— О нет-нет. Ты не умрёшь, любовь моя, — его губы оказались слишком рядом, а его карие глаза с львиной долей обожания глядели в презрительные зелёные. — Это бы было слишком просто.

Мёртвой хваткой он впился в раненный бок, вскрывая не затянувшуюся рану. Стон боли сорвался с губ тела как раз в тот момент, когда тёплый язык мучителя слизнул кровь с подбородка, после чего его губы впились в её, захватывая израненную плоть зубами, до боли сжимая ту.

Последнее, что я запомнила, это её приоткрывающиеся губы, впустившие в себя мужчину.

Светящийся месяц луны был прямо посередине окна, когда я, удивляя саму себя, весьма спокойно проснулась: без криков, без холодного пота, без подскакивания на кровати. Ячиру всё ещё обнимала меня, вцепившись крошечными пальчиками в мою юкату, выданную мне со склада одиннадцатого отряда. Женских форм там было хоть отбавляй. Я вообще из женского состава вспомнить то могла только Ячиру.

На душе как-то было пусто, после увиденного во сне. Это было ужасно, поистине ужасно. Только монстр мог так поступить с беззащитной девушкой. И от чего? Из-за того побега? Неужто и правда любит? Но любил бы, не стал бы так поступать. Хочет, чтобы сломалась? Чтобы сдалась ему? Зачем ему ломать её? Что за нездоровая извращённая любовь?

О Ренэйт, что же он с тобой сделал?

«Он научил меня быть сильной»

Пять утра. Не то, чтобы слишком рано для подъёма синигами. Но Кен меня по голове не погладит, если к нему в такой час завалится Ячиру и начнёт его донимать. А если он узнает от неё, что это я её разбудила, то не просто пнёт меня, а пнёт в сторону бараков шестого отряда с такой силой, что я долечу туда со скоростью кометы за пять секунд. Поэтому я полежала ещё минут двадцать, после чего наиболее аккуратно выпуталась из объятий малышки.

Путь в ванную обнаружился весьма и весьма быстро. Там я приняла водные процедуры, привела себя в какой-никакой порядок, насколько можно, на столько скоро переплела косу, чтобы волосы не подметали пол. Затем направилась на кухню. Ячиру, конечно, не умеет готовить, как впрочем и Кен. Поэтому надо сделать завтрак сразу на троих. Точнее на двоих и одного гиганта. Хммм…

Подавив в себе желания пойти в леса близ Руконгая и поймать там кабана, чтобы зажарить на вертеле для Кена, я решила обойтись меньшим потерями. В холодильнике (а здесь холодильники были, да) чего я только не обнаружила. Правда, половину продуктов пришлось выбросить, так как они были уже не годны. Мало ли, Ячиру или тот же Кен по незнанию захотят их употребить, я боюсь за их желудки и нервы одиннадцатого отряда.

В общем, нашла я очень много мяса, даже было несколько пачек свежего бекона из индейки (откуда они вообще знают о таком продукте???), яйца, молоко и прочая кисломолочка (этот холодильник больше Кена), и даже замороженные овощи и фрукты.

— Они, что, совершили вчера налёт на продуктовый магазин? — я с неверием взирала на это всё. Чаще всего наш холодильник в мире людей пустовал, я составляла списки продуктов продукты с расчётом на то, что готовить буду много, и ничего не должно было остаться. Не люблю переводить еду или портить её долгими лежаниями. Так что Тессай ходил в супермаркет через три квартала (по моей же прихоти) строго через день с хорошими такими списками.

Я улыбнулась своим воспоминаниям, выуживая из этих сказочных недр тот самый бекон и два десятка яиц (ужас, сколько их тут). Посуда отыскалась быстро, все кастрюли создавали впечатления, что ими никогда не пользовались. И зачем Ячиру вообще это всё нужно? Она же малявочка.

Когда в дом завалился как всегда бодрый Зараки, две сковороды с омлетом с беконом из индейки уже превратили взбитые яйца в крепкую субстанцию, которая не растекалась противными жёлтыми потёками в разные стороны. Я выключила плиту (интересно, здесь она носит название типа «духовная плита»?) и обернулась на гостя. Хотя таковым Кен явно себя не считал, ощущая, что зашел на свою территорию.

— Йо, мелкая, — поздоровался он со мной. Я приветственно улыбнулась. — Не знал, что ты умеешь готовить.

— Я сто лет жила в одном доме с Киске, Тессаем и Йоруичи. И единственным, кто мог помочь мне по кухни был, как ни странно, Тессай. Киске такой «Нет-нет, величайший гений этого столетия не может марать руки о готовку», а Йору «Ты что, я вообще-то принцесса», — я махала руками, парадируя двух самых больших заноз в моей прекрасной пятой точке. Кен криво усмехнулся. — Плюс в нашем доме же живут двое сорванцов, их к ножам лучше не подпускать — Джинта точно утащит и даже не покраснеет.

— Этого бы мелкого, да в мой отряд.

— Я тоже об этом частенько задумываюсь, — я хмыкнула, заметив в коридоре розоволосый ураган.

— Кен-чан! Доброе утро! — Ячиру с разбегу запрыгнула Зараки на плечи на своё законное место. — И тебе доброе, Рапунцель-тян.

 — Ячиру, — я страдальчески улыбнулась, — не зови меня так, пожалуйста.

В общем, я накормила этих двух оболтусов. Как и предполагалось, Кен умял полторы сковороды, а в нас с Ячиру еле влезла остальная часть. За, цитирую, «божественную еду», Ячиру внемлила моей просьбе и решила вернуться к старой доброй «куколке». Эх, и на том спасибо.

Итак, в семь утра мы вывалились из домика малышки и направились на построение. Я стояла на энгава казарм, пока Кен гонял на «зарядке» своих людей. У меня у самой уже ноги болели только от этой жуткой картины их «разминки перед боями», как выразился Зараки. Ужасненько, я вам скажу. Зато у меня было достаточно времени, чтобы вновь обдумать ситуацию с Бьякуей. Со вздохом я решила извиниться перед ним сразу после боёв. Да, вот такая я вот тряпка, но ничего не попишешь.

От этой идеи меня отговаривала сегодня именно Бенизакура. Она вообще была всегда против Кучики во всех вопросах. Он ей не нравился, и она считала его «недостойным своей госпожи». А вот Ренэйт наоборот меня поддержала, только сказала сильно перед ним не распинаться, ведь он тоже виноват. Интересно, она это делает потому, что хочет насолить Бени, или просто ей нравится капитан?

В назначенное время весь отряд потянулся в сторону бараков восьмого отряда. Было принято проводить сегодняшние показательные бои там, ведь именно в отряде Сюнсуйя тренировочное поле огораживалось от зрителей мощнейшим барьером, не выпускающим из себя противоборствующих. Это означало, что сегодня особенно много будет желающих померятся силами ещё и в восьмом отряде. По просьбе Кена, я проводила Ячиру в её любимую кафешку (да-да, это была то самое кафе на реке, хорошо, что хоть не было Савадзири), где она устроила марафон по поеданию сладостей с синигами из других отрядов. И тогда я и сама направилась к боям.

Пришла я уже тогда, когда с поля, похожего на стадион из Мира живых, уносили полуживого поверженного синигами. Комментатор объявил о победе того, кто остался зубоскалить на весьма потрёпанном месте сего действа. Я, завидев Кена и Сюнсуйя вместе на балкончике недалеко от себя, поспешила сквозь гудящую толпу к ним.

— О, мини-химе, и ты тут? — Сюнсуй приветливо улыбнулся. Нанао, стоявшая за ним, тоже приветственно мне кивнула.

— Добрейшее утро, Кьёраку-сан. Как бои?

— Ты пропустила уже второй, — Кен как-то недобро посмотрел на меня, словно я совершила нечто ужасное. — Но было скучно. Они такие слабые, что я удивляюсь, как на ногах только стоят.

— Кен, это ведь твои люди, — как бы невзначай, произнесла я. — Ты вообще-то их тренируешь.

Глаза Зараки вмиг запылали адским пламенем, а на губах расцвёл звериный оскал (это точно не улыбка!). О господи, о чём он сейчас подумал? Проводить по две «зарядки» утром? Да простит меня одиннадцатый отряд за длинный язык.

Пока какой-то синигами, управляющий, как я поняла, стихией земли, поправлял арену (там было дырок десять, не меньше), я просматривала списки участников боёв, одолженных мне Нанао. Девушка оказалась на удивление милой, хоть её взгляд и сквозил строгостью ко всему, особенно к своему капитану. Чем-то она мне Лизу напоминала. Хотя невооружённым взглядом было видно, что у Кьёраку к ней особенное отношение. Такая сильная духом женщина рядом с просто сильным, но в то же время невероятным разгильдяем Сюнсуйем… Не плохая бы вышла партия.

Под моим пристальным изучающим взглядом, Исе покраснела и поспешила отвернуться. Не думала, что такую девушку так легко смутить. Хотя у меня кажется талант в этом.

Я пробежалась глазами по списку участников. К моему удивлению здесь не было Зараки. Он объяснил это тем, что чаще сам пытается вызвать на бой кого-нибудь из пришедших капитанов, пытает удачу, так сказать, но постоянно обламывается. А сражаться со своими не интересно.

Бой Юмичика и седьмого офицера был отменён, как и бой Иккаку с шестым. Этих двух весьма везучих парней поставили вместе, теперь им не грозит перспектива оказаться в бараках четвёртого отряда под демоническим крылышком капитана Уноханы. Хотя, как знать? Может, они изобьют друг друга?

Третий бой проходил так себе, скучненько одним словом. До того момента, как я почувствовала две сильных реацу среди сотен остальных. Через несколько секунд вблизи нашей компании появились капитан и лейтенант шестого отряда, высматривая какого-то в толпе. Догадайтесь, кого? Бинго!

Только я хотела слинять, как красноволосый парень обернулся, устремив взгляд прямо в сторону, в которой я стояла. Я надеялась, что он меня не заметит, но кого я обманывала? Лейтенант повернулся в сторону своего капитана, что-то ему говоря, и тогда Кучики и сам посмотрел сюда. Сперва его взгляд прошёлся по скучающей мине капитана Зараки, видимо он почувствовал его реацу, и только потом серо-лавандовые глаза нашли меня. Он что-то сказал Ренджи, и они направились в нашу сторону.

— Кен, к нам приближается благородная истеричка, — я каким-то умоляющим спасти мою бедную душу взглядом посмотрела на Зараки. Он отвёл меланхоличный взгляд от поля, скользнул им по мне, а потом за мою спину. На его лице тут же расцвела кровожадная улыбка.

— Итак, время незапланированных боёв! — вещал на заднем фоне комментатор. — Кто же из наших зрителей жаждет выйти на поле и проверить свою силу?

— Да, его гнев будет поинтереснее этих боёв, — кажется, у Кена настроение росло в геометрической прогрессии по мере приближения Бьякуи. Сюнсуй тоже с улыбкой глядел в сторону этой двигающейся статуи изо льда, а Нанао, кажется, стало не по себе. Реацу Кучики начала отдавать злом, давя всех тех, кто не был способен её вынести.

— Так, я очень рада, что тебе стало веселее, но поспешу ретироваться, так как мне явно не будет сейчас смешно.

— И куда ты собираешься от него бежать? — хохотнул Зараки.

— И вот наш первый доброволец! Встречайте! Четвёртый офицер шестого отряда — Ли Итиро! Кто же решиться стать противником третьего по силе синигами в отряде самого капитана Кучики?!

— У меня возникла одна мысль… — я ещё раз обдумала сумасшедшую идею, рождённую в моей явно больной голове за секунду, пока я рассматривала синеволосого парня, слепящего своей улыбкой первые ряды. — Барьер ведь не пропустит капитана Кучики?

Не дожидаясь ответа от слегка шокированных капитанов и лейтенантши, я с помощью хохо моментально добралась до поля. На трибунах на миг повисла тишина, видимо, все с изумлением смотрели на мою выходку. Барьер тут же с глухим хлопком накрыл поле.

====== Глава XXXIII. Взгляд в прошлое. Часть IV ======

— Свиное рыло?

— Да. И клыки. Я своими глазами видел! Так вы арестуете ее или нет?

— А на каком основании? Девушка оказалась уродиной? Будь уродство преступлением, я бы арестовал полгорода.

Пенелопа

— Сегодня наконец-то настал день, который все вы так долго ждали! С этого семестра вы начнёте своё обучение по самой важной дисциплине любого синигами — искусству владения духовным мечом. Зандзюцу!

После слов инструктора зал взорвался от аплодисментов. Юные ученики кричали, визжали, били руками по партам, а ногами по полу и просто радовались. Нацуми, сидящая в самом центре воцарившегося в доли мгновения хаоса, печальным взглядом обводила своих однокурсников, особенно задерживая взгляд на находившейся рядом рыжей бестии Мацумото — её глаза горели каким-то сумасшедшим огоньком. Юная Урахара не понимала, как можно радоваться тому, что их начнут обучать убийству, и как этот малоприятный факт смог возбудить толпу учеников за такое короткое время. День, который с самого начала не задался, обещал быть тяжёлым.

— Ещё в прошлом году всем Вам выдали асаучи, — пытаясь перекричать толпу, продолжил инструктор спустя какое-то время. — Асаучи — это не имеющие личности духовные мечи. Но постепенно на них накладывается отпечаток души хозяина, и у них появляются уникальные характер и имя. И чем больше вы с ним контактируете, тем быстрее накладывается отпечаток. Обычно ко второму курсу у всех мечей личность уже сформирована. Некоторые же из вас уже имела занпакто до поступления, поэтому и оказались сразу на втором курсе, — мужчина красноречиво посмотрел на молча уставившуюся в парту длинноволосую девочку, известную всем в Сейрейтей не только из-за родства с братом-капитаном и тесной связью с наследником самого влиятельного клана. — Сейчас мы пройдём на пятый полигон. Прошу всех выстроится парами и не выбиваться из строя.

Класс переместился в указанное место. Полигоном его сложно было назвать — поляна, обрамлённая лесополосой, и заполненная большими камнями со стёсанными плоскими вершинами, была создана именно для медитации, но никак не для борьбы. Каждого ученика усадили на отдельный камень, расстояние между которыми было весьма приличным. Когда перешёптывания, наконец, стихли, в центр полигона вышел инструктор.

— Всем вам известно, что синигами владеют несколькими боевыми техниками. Урахара-сан, — обратился к девочке мужчина, обращая её внимание на себя, — сможете их назвать?

— Хохо, хакуда, кидо и зандзюцу, Асаяма-сенсей, — быстро ответила Нацуми и вернулась к рассматриванию пустым взглядом золото-алой рукояти своего занпакто. Инструктор кивнул и продолжил, скорее уже для остальных учеников, ведь Урахара его более не слушала:

— Абсолютно верно. Занкенсоки — общее название основных боевых техник синигами. Зан обозначает владение мечом, кен — рукопашный бой, со — техники передвижения и ки — кидо. Основная боевая техника синигами — сражение с помощью духовного меча. У Вас может плохо получатся кидо, вы можете не владеть сюмпо от слова «совсем», вы можете быть хиленькой кисейной барышней, но запомните одну очень важную вещь, — сенсей блеснул радужкой глаз, обводя пронзительным взглядом над очками своих учеников, — без навыков владения мечом вам синигами не стать.

Рассказав подробно о занпакто, его строение, особых свойствах и различиях в их типе, инструктор перешёл к самому важному — его истинному владельцу.

— Надеюсь, всем известно, что у занпакто есть дух, — после несинхронных кивков сенсей продолжил:

— Недостаточно просто знать имя своего меча. Если хозяин передаёт мечу свою силу, оружие становится намного сильнее. Чтобы использовать меч на полную мощь, нужно быть очень близко знакомым с ним. Единственный способ провести нормальный разговор с мечом — дзиндзэн. Итак, все сядьте в позу для медитации.

Шорох казённой одежды, кряхтения и даже пару стонов наполняли тишину тёплого воздуха в течение некоторого времени. Нацу уже правильно сидела, всё так же гипнотизируя взглядом свой меч.

— Чаще всего синигами достаточно положить занпакто на колени и пытается объединить свой разум с разумом меча. Но всё не так однозначно: каждый занпакто –уникальная личность, и о том, как попасть в свой внутренний мир и познакомиться с ним, вам предстоит узнать путём длительных тренировок. Не у всех получиться на «раз-два», поэтому…

— Сенсей! — вдруг закричала Рангику.

— Что такое, Мацумото? — инструктор обернулся на рыжеволосую девчушку и заметил, что та обеспокоенно смотрит на свою лучшую подругу. Нацуми сидела в позе лотоса, на вытянутых руках у неё покоился обнажённый занпакто. Дыхание было ровным, еда слышимым. Даже от крика Рангику она не поморщилась, не то что от перешёптываний своих однокурсников. Казалось, что больше ничего в этом мире её не интересовало — были лишь она и её занпакто.

Вопреки всем своим ожиданиям, Нацуми она оказалась не на полях, не в горах, ни в цветочных садах. Всё, что было в этом месте: лишь ночь и чёрная зеркальная гладь воды, в которой отражалась полная луна и сама девчушка. Именно на воде она и стояла. Идти было просто некуда, особенно учитывая тот факт, что по воде путешествовать не очень разумно. Лишний шаг и ты, так сказать, на дне.

Нацуми на свой страх и риск обернулась. На удивление водная поверхность держала её хорошо. От маленьких шажков по ней побежали круги, которые на несколько секунд исказили отражение Урахары и Луны. Духом занпакто тут даже и не пахло. Где он вообще мог находится в этой непроглядной тьме? И что же он мог из себя представлять?

Собрав волю в кулак, Нацу сделала шаг. За тем ещё один, второй, третий. Этот бескрайний чёрный океан держал её крепко, но в этом смысла не было. Она словно и с места не сдвинулась: единственное, что свидетельствовало о её телодвижениях — водная рябь.

Когда девочка совсем отчаялась и начала бояться этой давящей темноты, она вдруг услышала тонкий голос.

— Спасите… кто-нибудь…

Нацу резко обернулась, но не нашла никого, кому он мог принадлежать. Обернулась ещё раз — пустота.

— Пожалуйста… — всё звал кто-то.

— Где же ты?! — громко, чтобы её точно услышали, вскричала девочка. На удивление зовущий отозвался всё так же тихо и жалобно.

— Я здесь…

Водное пространство под ногами вдруг засветилось, и к своему ужасу Нацу поняла, что начала проваливаться в него. Холодная жидкость полностью поглотила её с головой, она в самый последний момент задержала дыхание. Свет всё мерцал, исходя из глубины океана, и девочка душою почувствовала, что надо двигаться к нему. Кое-как гребя руками и перебирая ногами, она достигла его источника.

Это было что-то невообразимое, какой-то кокон, нет, даже яйцо с прозрачными стенками, через которое можно было увидеть какого-то человека. Яйцо светилось настолько сильно, что нельзя было точно сказать, женщина это или мужчина, его рост, примерное телосложение, длину волос. Зажмурив глаза от яркости сияния, Нацу подплыла ближе, и, как только девочка коснулась его скорлупки рукой, вода резко схлынула, она упала на твёрдую землю. Разлепив лаза и убрав за спину мешающиеся волосы, Урахара встала и огляделась.

Это был какой-то маленький островок посреди всё того же бескрайнего чёрного океана. Почти всю его площадь занимала огромная голубая сакура в цвету, с мощными корнями, что были выше и толще самой девчушки. От дерева исходил свет ярче, чем от холодной Луны в небе. С шоком и львиной долей восхищения Нацу смотрела на него, пока не заметила какое-то движение за его стволом. Медленно передвигаясь, она попыталась зайти за него, чтобы, наконец, разглядеть этого человечка, но он юркнул дальше, чтобы остаться незамеченным.

— Это ты звала меня? — спросила Урахара.

— Ты… ты пришла, чтобы убить меня? — послышался голосок из-за дерева. Нацу ошарашенно уставилась в него, так как на незнакомку не могла смотреть.

— С чего ты это взяла? Я пришла на твой зов о помощи.

— Я уродка… — всплакнула она. — Лишь смерть будет мне спасением.

— Кто сказал тебе эту глупость?! — настойчиво спросила Нацу, сильно разозлившись. Разве можно кому-то говорить столь ужасные слова?

— Я… — к удивлению Урахары, отозвалась девочка.

Вдруг дерево сакуры всё сжалось, его кора треснула, а цветы иссохли. За долю секунды на глазах у Нацуми погибла прекраснейшая из всего, что она видела в своей жизни — лишь сухие ствол и ветви остались от некогда гордого дерева. От столько ужасной картины захотелось плакать, но Урахара лишь с удивлением посмотрела на худую ручку, что обнимала сакуру — единственное, что она могла видеть у девочки.

— Я монстр… — отчаянно прошептала та. — Не знаю, что со мной случилось. Вдруг всё прекрасное вокруг меня умерло… я чудовище…

— Не говори так! — Нацуми решительно подошла к девочке, которая не успела вновь спрятаться.

Одета она была в какие-то многослойные кимоно, некогда наверняка бывшие прекрасными произведениями искусство из белого шёлка и серебряной вышивки. Сейчас же они представляли из себя лишь обноски грязно-серого цвета. Кожа бледная, как у смерти. На пальцах рук и ног — длинные когти. Алые волосы свисали до земли — они сбились в колтуны и посерели. Узкие карие глаза испуганно смотрели на Урахару. Вместо коже лица под глазами, кистей рук и босых ног до щиколоток блестели чешуйки. Ушей не было — на их месте тоже находилась чешуя.

— Не смотри на меня! — вскрикнула малышка и закрыла когтистыми руками лицо. — Я уродлива… — уже совсем тихо и отчаянно прошептала она. Тут её руки монстра накрыли нежные ладошки Нацу и отняли их от лица девчушки. Перед глазами той предстала тёплая улыбка самого настоящего ангелочка.

— Ты прекрасна, милая. И ты совсем не чудовище. И это, — она посмотрела на умершую сакуру, — доказывает лишь твою мощь и великую силу. И если ты поделишься ею со мной, мы сможем найти ей лучшее применение. Ты согласна?

— Д-да, — утирая слёзы рукавом, пробормотала девочка.

— Кстати! — вдруг радостно заговорила Нацу. — Инструктор говорил, что наш внутренний мир подчиняется нам. Смотри как мы можем! — она взяла ручку девочки, приложила их к корням, а свои положила рядом. Увидев испуг в её глазах, она продолжила:

— Не думай о том, что твоя сила несёт вред. Лучшей подумай о том, как сильно ты хочешь, чтобы оно ожило. Мне ведь придётся уйти, и это дерево — всё, что пока у тебя будет.

— Но ты ведь вернёшься? — робко спросила она.

— Агась, — Нацуми радостно кивнула, затем, прикрыв глаза, замерла. — Почувствуй, как сила наполняет это дерево. Как раскрывается один за другим цветочек на нём. Каждый из тысячи тысяч. Как корни вновь наполняются жизнью. Как оно расцветает вновь. А теперь… смотри!

Девочка открыла глаза и — о чудо! — дерево вновь было в цвету. Его голубоватый свет освещал тьму на большое расстояние, нёс умиротворение и покой. Малышка радостно улыбнулась и повернулась к своей хозяйке.

— Спасибо… — на чёрных ресничках выступили маленькие капельки слезинок. — Спасибо Вам, госпожа!

— Ну что ты, что ты! — замахала руками в смущении Урахара. — Я не госпожа. Меня зовут Нацуми. А тебя?

— Я… я не знаю…

====== Глава XXXIV. Кен vs Мелкая ======

Комментарий к Глава

XXXIV

. Кен vs Мелкая Примечание: один из признаков обладания банкаем — призыв шикая без произношение команды высвобождения вслух.

— Мы можем убить его сегодня! С помощью Бонни!

— Нет, Деймон! Если Бонни использует столько сил, она умрет.

— Что же, я напишу ей прекрасную поминальную речь.

Дневники вампира

Итиро обернулся. На его лице расцвела лисья улыбка.

— И что же за красавицу подцепил себе наш офицер? — всё тем же радостным голосом говорил комментатор. — Представься, пожалуйста, милашка!

Я хихикнула. Ли тоже усмехнулся.

— Урахара Нацуми, — я сделала шутливый реверанс, — шестой отряд. Рядовой.

— Друзья, у нас тот самый случай, когда подчинённый бросает вызов командованию! Не будем вдаваться в подробности, лишь пожелаем милашке как можно более безболезненный проигрыш!

— Как они пекутся о твоём личико, Итиро, — усмехнулась я, вставая в расслабленную позу.

— Это он о тебе говорил, — он хмыкнул. — О чём ты думала, когда выходила на поле?

— О том, как бы вот он меня не догнал, — я кивнула в сторону злобно пилящего меня взглядом Кучики. Он уже вместе со своим лейтенантом стоял на балкончике и что-то говорил Кену. Тот в ответ лишь покачал головой и пожал плечами.

— Сбежала от капитана? — его глаза немного расширились. Наверняка он думал о том, как пережить ему сегодняшний вечер и уберечься от гнева Кучики.

— Да не боись, не тронет он тебя, — я хихикнула. — Я просто надеялась, что барьер не пропустит его сюда и что здесь я со спокойной душой смогу придумать план побега.

— Разговор наш как-то затягивается, — Итиро хмуро осмотрел уже бушующую толпу, просящую хлеба и зрелищ. Громче всех, естественно, кричал Зараки:

— Мелкая! Харэ трепаться! А ну живо размажь этого комара!!!

— Как всегда вежлив и учтив. Что ж, — я расцепила сложенные под грудью руки и посмотрела на Ли, — мне тут тебя победить приказывают. Ты как? Не против, если я тебя побью?

— Пха, — обнажил занпакто под моим пристальным взглядом. Катана, как катана. Гарда обычная, рукоять серо-зелёная. — Я, конечно, понимаю, попонтоваться все любят. Но твои шуточки затянулись, — он встал в боевую стойку, перехватывая рукоять оружия двумя руками. — Ещё не поздно сдаться.

— Не думала, что ты так быстро осознаёшь свою беспомощность, — я хмыкнула. Переоценивать собственные силы — не моя тема. Но я понимала, что он ничего не сможет сделать той, кого годами избивал Киске, гордо величая это «тренировками».

— Атмосфера накаляется! — вновь завёлся этот придурок. Кто вообще дал ему эту работу? — Что ж! Пора делать ставки!

— Я заставлю тебя пожалеть о твоих насмешках!

— Уже жду не дождусь.

конец POV Нацуми

Бьякуя хмуро смотрел на своего подчинённого, который по иронии судьбы ещё два дня назад охранял ту, с которой ему предстояла сейчас сразиться. Он не понимал, отчего его пробрала такая злоба на всю происходящую ситуацию. Чувство вины за причинённую девушке боль? Её дерзость и неповиновение? Собственная несдержанность? Упёртость Зараки, не желающего снимать барьер и прекратить бессмысленный бой? Или эта доброжелательная до ужаса улыбка Сюнсуйя?

Они о чём-то очень долго говорили. В какой-то момент Нацуми насмешливо глянула в его сторону, вызываю ещё одну волну гнева внутри. Сэнбонзакура, протестуя, начал кричать на него, говоря, что его чуть молнией не убило, но Бьякуя ничего не ответил свему духу. Все его мысли были об одной единственной девушке, что сейчас расслабленно глядела на его четвёртого офицера.

Вдруг её взгляд стал серьёзным и начал сквозить холодом. В это время Итиро уже летел на неё на скорости сюмпо, чтобы атаковать. Все на трибунах замерли, выжидая, что же случится. Кто-то уже пророчил девушке если не смерть, то серьёзную рану, кто-то удивлялся тому, что она не сделала и шага в сторону до сих пор, а кто-то (не будем тыкать пальцем в Зараки) насмешливо глядел на парня, мысленно желая ему выжить.

Никто не ожидал такого исхода боя. Такого быстрого исхода боя.

Все зрители ахнули. Всего двумя пальцами Нацуми остановила клинок Итиро. Ли непонимающе посмотрел на её руки, а затем на свой занпакто, лезвие которого было захвачено девушкой. Он не сразу ощутил, как с каждой секундой его через занпакто его покидает сила, удивлённо глядя на бесстрастное выражение лица всегда вроде как весёлой синигами.

С каменным выражением лица девушка потянулась рукой за плечо, захватывая золото-алую рукоять занпакто в ладонь, и вытянула его так, чтобы остриё лезвия было направлено в небо. В одно мгновение форма катана начала расплываться, и вот уже в её руке была коса.

— Ты обладаешь банкаем? — неверяще спросил Ли, уходя в сюмпо от атаки соперницы.

Нацуми не ответила на его вопрос. Она лишь медленно отвела правую руку с косой за спину, выставив левую перед собой. Собрав вместе всю поглощённую у Итиро силу, ещё не перешедшую в её собственную, она произнесла:

— Путь разрушения 33, Сокацуй!

Всполохи голубых молний моментально устремились в сторону офицера, и тот по инерции ушёл от атаки, сквозившей его собственной реацу. Взрыв сотряс арену, поднимая клубы пыли вверх и скрывая за собой соперников. Не на долго.

Стоило Ли выйти из сюмпо, как всё решилось. Реагировать было уже поздно: за его спиной стояла Нацуми, уже замахнувшаяся для атаки своим занпакто.

— Выпей, Бенизакура!

Итиро ничего не успел сделать: через мгновение лезвие оружия блондинки буквально прошлось сквозь его тело.

Когда пыль улеглась, перед всеми зрителями предстала сия картина: двое противников стояли напротив друг друга. Коса в руках Нацуми была опущена, лезвием упираясь в землю. Девушка нечитаемым выражением глаз смотрела на мужчину перед собой. Его рука, сжимающая занпакто, дрогнула: оружие со звоном упало на поле. Через секунду к нему присоединился и сам хозяин, без чувств свалившийся на колени, а затем и на живот.

— Есть банкай, нет банкая… — еле слышно ответила Нацуми, слегка хмыкнув, — ты был повержен одним ударом…

— Ч-что ж, друзья, — раздался голос шокированного комментатора. — Кто бы мог подумать?! Победа за Урахарой Нацуми!

POV Нацуми

Я холодно осматривала нетронутое поле. Если предыдущие бои от него оставались лишь воспоминания в головах смотрящих, то сейчас оно было идеально ровным. Даже моё кидо ничего земле не сделало: оно взорвалось в воздухе и подняло клубы пыли, но земля осталась целой.

Мне не было жаль ни того, что битва якобы быстро окончилась, ни того, что я вообще ввязалась в неё. Мы разрешили спор с Итиро о силе (надеюсь, впредь он пересмотрит своё отношения к слабеньким с виду девочкам), и, скорее всего, Бьякуя поумерит свой пыл, осознав, что такие, как Ли, меня в любом случае не защитят, даже если это будет нужно. По крайней мере, я на это надеялась.

Я ожидала, что этот мистер совершенная гадина утащит меня в мою клетку, как только барьер начнёт растворяться. Но как бы не так. То ли ему было слишком лень, то ли он не смог обогнать другого гада, оставившего его в шоке стоять на балконе.

И с чего я взяла, что после устроенного мною представления он будет молча стоять в стороне? Как только барьер начал исчезать, он тут же оказался около Итиро, буквально выбрасывая его в дыру в рассеивающемся бакудо на трибуны. Как только Ли покинул пределы поля, барьер снова захлопнулся.

Установившаяся тишина зазвенела. Все зрители в шоке уставились на человека, стоявшего за моей спиной, и, кажется, уже позабыли о четвёртом офицере. О чём это я, даже на моём лице застыло выражение ступора и почти что испуга. И что мне теперь делать? В неком отчаянии я нашла среди толпы Кучики. Он широкими глазами глядел на меня. Пытался-пытался меня защитить от не пойми кого, а настоящего убийцу проглядел.

Медленно, чтобы не спровоцировать эту гору мышц без совести (откуда она у него, пффф), я обернулась, колючим взглядом пройдясь по Зараки. Он вальяжно стоял в нескольких метрах от меня, глаз прищурен, на лице кровожадный оскал. Занпакто уже был в его руке — он положил его лезвием тупой стороной на своё широком плече. Ни хаори, ни косодэ, ни ситаги на нём уже не было, что заставляло задаться меня вполне логичным в данной ситуации вопросом — когда он, пустой его дери, уже успел их снять?

— И нечего на меня так смотреть, мелкая, — хмыкнул он. — Не думала же ты, что я позволю этому отвратительному дню закончиться так же скучно, как он начался?

— Яре-яре, — протянула я в манере Киске, прикрывая глаза и усмехаясь. — Я думала, ты не любишь слабых противников.

— Кончай ломать комедию, — его оскал стал шире. Его безумие стало заражать и меня, где-то внутри, в районе живота начало появляться какое-то необычное, давно позабытое ощущение. Это просыпался мой инстинкт. — За последние несколько сотен лет я проиграл лишь одному человеку — Куросаки Ичиго. И вот я подумал…

Он умеет думать?

— …где он обучался драться? Лишь двое человек могли за такое короткое время научить его стать мужчиной. Те, кто был с ним рядом в то время, когда соплячку Кучики вернули в Сейрейтей. Ты и твой брат, — он указал на меня остриём своего занпакто. — Мне было интересно узнать, как сильно выросла твоя сила засотню лет, но твоя реацу так и осталась нечитаемой. И тогда я кое-что осознал. За то короткое время Ичиго не смог бы превзойти своих учителей. А значит, ты должна быть сильнее его.

— Я всё больше и больше поражаюсь тебе, — я усмехнулась, полностью оборачиваясь, — ты думаешь и строишь такие сложные предложения… Тоже, гляжу, времени зря не терял. Читать научился? Надеюсь, хоть иногда от библиотеки отрывался и уделял внимание тренировкам.

Как хищник он наверняка предвкушал хорошую бойню. Что ж… раз уж ему так невтерпёж, я обеспечу ему её.

— Ха… — он безумно посмотрел на меня. — Начнём.

Он снял с плеча занпакто, опустив его остриём вниз.

— Правила боя: кто первым окажется на лопатках, тот продул, — он прищурился сильнее, пристально меня осмотрев. Я сжала Бенизакуру сильнее. — Но если ты решишь намеренно упасть, то я покромсаю тебя раньше, чем барьер падёт, и Кучики придёт вытаскивать твою задницу из задницы.

 — О, не волнуйся ты так, — я шире усмехнулась, резко развернув косу так, чтобы она оказалась за моей спиной, и встала в боевую стойку, — чтобы побить тебя, мне силы хватит.

Повисло молчания. Я знала, что если сорвусь первая, в ту же минуту проиграю, поэтому всеми усилиями воли удерживала себя на месте. У Кена никогда не было никакой тактики, он всегда бил наобум, слишком прямолинейно и без ухищрений. Эти просчёты компенсировала его безудержная мощь. Если хоть раз его атака пройдёт успешно, я лишусь какой-нибудь части тела, а, может, и жизни.

Зараки не выдержал первым (хотя, он вообще не держал). Сорвался с места на своей безумной скорости, встающей вровень с настоящим сюмпо. Я только и могла, что поднести Бенизакуру так, чтобы блокировать его удар. Его занпакто с громким звоном встретился с моим, заставляя мои стопы наполовину уйти под землю. Я сделала вид, что падаю на колени, пока свободная рука с молниеносной скоростью поднялась так, чтобы указательный палец указывал без препятствий прямо ему в лицо.

— Путь разрушения 4, Бякурай!

Я и не надеялась на то, что причину Кену хоть малюсенький урон, но белая молния могла ослепить его на какое-то мгновение. Взмахнув занпакто, я прошлась лезвием сквозь его пресс, взяв из него новую силу, не идущую в сравнение с только что исчерпанной силой Итиро. Поглощённое у четвёртого офицера реацу уже перешло в мою, и теперь я не могла использовать кидо. Но эту пустоту с лихвой восполнила просто звериная реацу Зараки. И это я только коснулась его Бенизакурой. Что могло со мной стать, попытайся я выпить её всю?

На сюмпо я ушла в сторону на несколько метров от капитана, переведя дух. Рука, которой я приняла с занпакто его атаку, нестерпимо болела. Возможно, в ней даже что-то треснуло, но я так не думаю. Это тело крепкое.

— Подлянки, мелкая? — спросил улыбающийся Зараки, отгоняя дым после кидо от не повреждённого ни на йоту лица. — Не ожидал от тебя.

— Пора уже запомнить, — твёрдым, надеюсь, голосом заявила я. — Я не та мелкая, которую ты знал сто лет назад.

— Я это почувствовал!

Он снова сорвался с места, проведя серию своих безумных, лишённых всякой стратегии ударов. Первые три атаки я смогла отбить, но на последней моя рука дрогнула, что дало ему возможность попасть по мне, когда он опустил свой занпакто в четвёртый раз. Я еле успела отпрыгнуть, в последний момент и сама нанеся ему удар косой, вновь поглотив приличную часть его силы. Остриё безымянного занпакто задело мою грудь и немного верх живота. Кровь тут же полилась из раны, но я заставляла себя не обращать на неё внимание. Всё же тело синигами намного прочнее человеческого, надо проделать что-то покруче, чтобы я упала на колени.

Он снова рванул вперёд, в его взгляде читалось осознание. Чёртов гад понял, что я хочу сделать, и решил закончить со мной до того, как я приведу в исполнение свой план. Мне надо ударить по нему как минимум ещё шесть раз, а учитывая, что после второго он наверняка снимет свою повязку, это будет ой как нелегко.

Его удары стали ожесточённее, в первые десять минут он уже дважды настиг меня занпакто, рассекая левое плечо и правую скулу, я пока попала лишь раз. Осталось пять.

Ещё десять минут. Ещё три ранения на мне и одно попадание по нему. И тут он снял повязку.

Волна реацу, хлынувшая из его тела просто снесла меня с ног. Я отлетела на пару метров, приземлившись на ноги, и почти с ужасом посмотрела на этого скалящегося монстра. Кто бы мог подумать, ещё утром он тихо-мирно, сидя на кухни у Ячиру, уплетал мою стряпню и довольно улыбался, как объевшийся сметаны кот. Чей-то мне не хочется сегодня умирать, да и он, наверное, будет всю жизнь жалеть.

Ай! Нифига не будет! Судя по тому, что он действительно решил меня вспороть и у него только что почти получилось меня прикончить! Хорошо, что я ушла из-под удара во время, почувствовав своей прекрасной пятой точкой, что эта сволочь ни о чём и никогда жалеть не будет! Зато у меня появилась возможность ударить самой. Осталось попасть трижды.

Кровь заливалась в левый глаз из рассеченной брови. Очередным ударом Кен сбил меня с ног. Я упала на лицо, едва ли не пропахав им землю, но меня подбросило вверх. Уже в следующее мгновение надо было уходить в сюмпо, так как в это место приземлился занпакто бешено смеющегося Кена. Но я видела, что значительная часть его силы уже покинула его тело.

В лёгкие как будто бы залили раскалённое железо. Я тяжело дышала. Пот смешивался с кровью, форма синигами неприятно липла к телу. Мне остался всего один удар, но я не была уверенна, что доживу до него. Кен предчувствовал то, что я собираюсь закончить бой, отчего стал сражаться уже серьёзно, не давая мне и шанса по нему попасть. Он всё бил и бил, ранил и ранил меня, я уже начала дивиться, откуда во мне столько крови? Все раны были поверхностные, что не давало мне возможности по настоящему потерять сознание и честно проиграть бой до того, как меня покромсают на кусочки. Я не слышала ни гула толпы, ни слов комментатора. Все мои силы были сосредоточены на том, чтобы уходить из-под атак. Зараки нравился образ загоняющего хищника, он не отступал от меня ни на шаг, хотя я гналась от него на всей своей скорости. В какой-то момент я не смогла от него уйти, и он со всей силы ударил по мне. Я подставила занпакто, от чего он в тот же миг со звоном разлетелась на части. Упав к моим ногам, коса потеряла свою форму, обращаясь в сломанную катану.

— Игры закончились, мелкая, — от серьёзного взгляда капитана меня пробрало. Жутко. — Что ты собираешься делать без оружия?

«Выпей его» — раздался вкрадчивый голос Ренэйт в голове.

У меня не хватит сил. Бени сломана и я…

«Доверься мне. Выпей его силу»

Но как?

«Твоё оружие… Наша сила не в занпакто. Наша сила в контакте»

«Наша» сила? Ты хочешь сказать, что…

«Да»

Но…

«Не время задавать вопросы! Нас сейчас убьют! Живо расправься с этим монстром!»

— Но потом, — я встала в боевую стойку, — ты ответишь мне. На все мои вопросы ответишь.

После небольшого молчания, она всё же ответила с тихим вздохом.

«Да. Я обещаю»

Минута. Вторая. Кен молча смотрел на меня, выжидая атаки. Заставлять его стоять там и дальше смысла не было.

Я доверилась Ренэйт. Сорвалась в сюмпо, уходя от моментальной атаки Зараки, схватила его за шею, запрыгивая на его спину, а потом и на плечи. Вцепилась тонкими пальцами под его нижнюю челюсть. И произнесла:

— Выпей его, Ренэйт.

====== Глава XXXV. Начало конца ======

Хочу хорошей жизни, а мне почему-то устраивают только веселую…

Блич

— Почему ты не сделала это раньше? — я была готова поклясться, что Кен сейчас довольно скалится. Ему, видимо, нравится тот факт, что на нём ни царапинки, в то время как я недалека от того состояния, которое называют «истекает кровью».

— Меня бы разорвало от количества твоего реацу, — я бы пожала плечами, но увы, не могла. Вокруг клубилась в воздухе пыль, полностью скрывая от нас зрителей. Комментатор уже пять минут что-то восхищённо кричит, но я не вслушивалась в его слова.

После того, как я поглотила всю силу Кена, моё тело сразу же протестующе отозвалось режущей болью. Я почувствовала буквально каждую клеточку в своём организме, которая желала доставить мне как можно больше неприятностей, лишь бы я поскорее избавилась от чужеродной реацу такого объёма. Ничего не оставалось, как ударить Хирю Гэкизоку Синтэн Райхо* по куполу. Барьер рассыпался в мгновение ока, а моё кидо подняло столько пыли, что она до сих пор не желала возвращаться на место. Я старалась делать вдохи как можно меньше и реже, моим лёгким не нравилась пыль так же сильно, как моему телу реацу Кена.

— Я ждал, что ты нападёшь на меня своей водой, — он издал хриплый смешок жутко уставшего человека. — Даже к огню был готов, мне говорили, что ты овладела второй печатью. А попался на старую добрую уловку с поглощением силы. Ты заметно увеличила свою скорость за это время, так бы я тебя достал до того, как ты это сделала.

— Я ослышалась? — после вопроса мне пришлось откашляться от особенно густого клуба пыли, попавшего в этот момент мне в рот. — Ты сожалеешь? Ты мне занпакто поломал, так-то. Я думала, мы друзья.

— Я тебя по-дружески хотел победить!

— Убить, ты хотел сказать, — снова гнула палку я. — И вообще, слезь с меня, я на тебя в обиде. И ты тяжёлый, просто ужас!

Когда барьер пал, пал и Зараки. Причём на меня. Точнее, сначала-то сама грохнулась, а потом уже и он, пригвоздив меня к полю боя. Однако я даже вялые попытки протеста не могла сделать, тело было просто полностью опустошенно. Словно это Зараки меня выпил, а не я его. Да и он сам шевелиться особо не мог, надо было поменьше забирать его силу. Хотя тогда я бы не смогла использовать такое мощное кидо, и, кто знает, смогла бы я разрушить бакудо, окружавшее арену. Пыль бы поднялась и так, и так, а лежать на земле, пока она полностью не уляжется, мне не очень хотелось бы.

Через минуту раздался голос Абараи:

— Путь разрушения 58, Тэнран!

Смерч, вызванный лейтенантом, в мгновение снёс всю пыль в сторону. Наконец-то я смогла нормально видеть небо, солнце, людей, злое лицо Бьякуи… Как он оказался рядом так быстро?

— Бьякси, вытащи меня из-под этого кита! — проныла я. Он цепким холодным взглядом окинул наши бренные тела. Рядом с капитаном тут же появился его лейтенант.

— Обездвиженный капитан Зараки лежит прямо на своей сопернице! Неужели он проиграл? — голос диктора достиг моего сознания. — Однако все мы помним, что условием победы не было устоять на ногах! Надо было не упасть первым!

— Слышь, мелкая, я победил, — ну сейчас он точно улыбается, зараза.

— Да плевать мне, ты меня сейчас раздавишь! — я завопила так, чтобы у него уши заложило. Но должный эффект это не возымело. — Слезь с меня!

— Лейтенант Абараи, — подал, наконец, голос Кучики, посмотрев на названного. — Помогите этому… капитану, — уверенна, что он хотел сказать что-то типа «животному», — встать.

Ренджи тут же кинулся выполнять приказ капитана. Зараки совсем не сопротивлялся, когда он потянул его на себя, взваливая на свои плечи, почти такие же мускулистые и широкие, как у Кена. Рукия говорила мне, что раньше Абараи служил в одиннадцатом отряде, до того, как стал лейтенантом шестого. Я искренне недоумевала, каким идиотом надо быть, чтобы поменять этот святой отряд на каторгу у Кучики.

Однако все мои злопыхательные мысли о двадцать восьмом главе самого влиятельного благородного клана исчезли в тот момент, когда он появился передо мной. На лице расплылась самая доброжелательная улыбка, и я «одарила» его своим наиневиннейшим взглядом.

— Бьякси, ты пришёл меня спасти? — улыбка стала ещё шире. А вот его глаза, кажется, потемнели от злости ещё сильнее. Однако капитан ничего не сказал, только наклонился ко мне. Через мгновение я уже была на его руках.

— Как я тебя спасу? Идиотизм неизлечим, — он говорил это с таким серьёзным холодным лицом, что все мои надежды на то, что это была шутка в стиле Кучики, испарились на глазах. Я невзначай подумала, что надо обидеться. Злорадная мысль о том, что моя кровь испортила его хаори, тут же радужно расцвела на задворках моего сознания.

— Да знаю я, но ты не волнуйся — я смирюсь с мыслью, что ты больной на голову.

Я была готова ко всему, даже к тому, что он просто возьмёт и кинет меня обратно на эту неудобную и пыльную землю, но он только усмехнулся. Я даже немного офигела от этого, тут же посторонние, а он эмоции свои показывает. После этого я подозрительно огляделась, проверяя свою догадку. Действительно, Абараи и Зараки уже не было около нас.

— Леди Ли осмотрит тебя дома, — он задумчиво окинул взглядом кровавые пятна на моей форме. Кучики двинулся с места, направляясь к выходу с арены, по пути поднимая рукоять моей катаны. — Зря ты поддалась на провокации Зараки.

— Это ты так считаешь, — я пожала плечами, отвернувшись от него. — Что-то не нравится, иди высказывайся Главнокомандующему.

— Уже ходил. Но он остался непреклонным.

POV Рассказчик

— Ну вот, как новенькая, — Хоши широко улыбнулась, отойдя на шаг, и с восхищением осмотрела свою работу. Благодаря особым лекарствам все раны Нацуми, полученные в бою с Зараки, затянулись: даже самого маленького шрамика не осталось, а реацу восстановилось аж на треть. Блондинка вытянула перед собой ещё десять минут назад раненую руку, повертела ей, затем посжимала несколько раз пальцы и, наконец, опустила обратно, благодарно взглянув на врачевательницу.

— Спасибо, — она улыбнулась милой улыбкой, от чего Хоши едва не покраснела.

— Д-да что Вы, госпожа, это моя работа, — она глупо заулыбалась, замахав ладошками перед собой. Урахара хихикнула.

Нацуми никогда не понимала, почему она производит такое впечатление на людей. Но её смех сначала удивлял, а потом его слушали заворожено. Её улыбка заставляла улыбаться даже самого хмурого. А её пронзительный взгляд мог разговорить даже третьего офицера из отряда Сой-Фон (их второй офицер и сам всё разболтает). Йору это называла «очарованием на максималках», а Киске — особой способностью, притягательной силой, которой человек на подсознательном уровне просто не может сопротивляться.

— Благодарю, леди Ли. Можете идти, — раздался холодный голос Кучики. Хоши едва на месте не подпрыгнула от неожиданности, затем тут же поклонилась и убежала. Наверняка к Мэй обсудить тот факт, что их хозяин принёс в дом свою гостью на руках после дня её отсутствия.

— Она даже мой синяк вылечила, — в прострации пробормотала Нацуми, потирая запястье, пока Бьякуя подходил к ней. Капитан с изяществом пантеры присел рядом на кровати девушки, окидывая попутно её колючим взглядом. — Не смотри на меня так, — девушка надула губу. — Между прочим, это ты виноват.

— В твоём идиотизме никто не виноват, — холодно ответил мужчина, аккуратно беря в руку запястье блондинки. — Иначе у тебя было хоть какое-то оправдание.

— Ха. Ха, — в своей манере саркастично ответила Урахара, наблюдая прищуренными глазами за мужчиной. Кучики осторожно потыкал пальцами свободной руки в ещё недавно повреждённую кожу, убеждаясь, что от синяка остались лишь неприятные воспоминания. — Я сражалась с Зараки, — как бы невзначай напомнила девушка. — И я почти победила его.

— Он поддался тебе, — серо-лавандовые глаза потемнели, Бьякуя зло смотрел на рядовую.

— Ты же знаешь, что это не так, — девушка, не вырывая руки, подсела ближе к капитану, старательно пытаясь заглянуть в его глаза, ведь Кучики уже отвёл свой взгляд. — Я понимаю, чем вызвана твоя нездоровая опека, — Бьякуя стрельнул глазами в Нацуми, но та лишь с лёгкой улыбкой смотрела на него. — Мы оба потеряли слишком много. Но жизнь — это череда потерь. Жить прошлым — удел слабых, разве не так говорил Соджун-сан? Если мы упали… если нас толкнули, и мы упали, важно подняться, встать с разбитых колен, утереть слёзы с лица и идти дальше, — теперь она сама взяла в руки мужскую ладонь, в который раз поражаясь, насколько она была горяча, и насколько холодны были её пальцы, когда их не грела эта самая горячая ладонь. Продолжила:

— Нельзя жить прошлым, вечно оглядываться. Но ты даже не оглядываешься, ты просто стоишь на месте и смотришь назад. Прошлое нужно, чтобы извлечь из него урок. В этом мы похожи, — Бьякуя с интересом поднял глаза на печально улыбавшуюся девушку. — Я такая же, как ты… Я пролила много слёз, вновь и вновь оборачиваясь, вскрывая свежие душевные раны… И поэтому, я понимаю тебя. Здесь не помогут ни советы, ни психотехники. Можно только смириться, стараться скучать все тише и тише с надеждой когда-нибудь научиться просто помнить. С крохотной улыбкой на лице и малюсеньким блеском в глазах помнить о людях, что были нам дороги настолько, что их уход оторвал кусок от сердца.

Нацуми положила одну руку на колено капитану, а второй приложилась к его ладони, раскрывая её и расставляя широко их пальцы.

— Не знаю, судьба ли издевается над нами… Не знаю, что такое судьба и есть ли она вообще. Но если и есть, то скорее всего она и сама жизнь выглядят как механизм. Огромный и сложный, но такой хитрый, что если остановится одна шестерёнка, те, что соседствовали с ней, тоже замедлят свою работу. Но потом они возобновят свой привычный ход, научившись обходится без неё. Это закон жизни. Шестерёнки крутятся, — она сдвинула свою ладонь так, чтобы её пальцы оказались между пальцами Кучики, — судьбы переплетаются.

Бьякуя сам сжал свои пальцы, переплетая их с пальцами Нацуми. Её холодные пальцы уже были тёплыми, нездорово бледная рука с изящными ногтями выделялась на фоне его широкой ладони.

— Надо выходить из дома, не боясь попасть под автобус…

— Автобус? — хмыкнул Бьякуя. Всё-таки в Нацуми было слишком много от Мира живых. И эту её грань он не знает.

— Ну, или под занпакто Зараки, — звонко рассмеялась Урахара.

POV Нацуми

Прошли дни. Проблема с зависимыми была решена. Эти рёка, конечно, знатно потрепали нервишки Сейрейтей, но всё обошлось парой царапин. Проблема Айзена снова стала самой насущной.

Перевода из шестого отряда мне так никто и не дал, поэтому эти семь дней я находилась под командованием уже оклемавшегося Итиро. Я оценила его чувство юмора ещё в тот день, когда он приказал мне помогать на заготовках в столовой отряда (этот паршивый жалкий капитанишка запретил давать мне опасную работу), где я целый день просто отклеивала этикетки от продуктов и новой посуды.

ЗАФИГА?!!!

На этот вполне логичный вопрос мне никто не ответил. Сказали что-то вроде, что было поручено дать мне задание, вот и они и дали. Козлы!

Причём они были настолько хитровышморганно приклеены, что просто сковырнуть их было нельзя (это я про этикетки на тарелках). Приходилась по пять минут оттирать из железной губкой, от чего кожа на ладонях немного огрубела. Я чуть ноготь себе не сломала (а потом чуть не сломала шею тому, кто придумал наклеивать эти дебильные наклейки внутри посуды, а не снаружи!).

Но на третий день бесполезного маяния на кухни мне дали шанс проявить свои таланты, так сказать, и приготовить для персонала. После этого меня заставляли готовить уже для всего отряда синигами. Столько похвалы выслушала, я честно не думала, что мои кулинарные таланты так высоко оценят.

Я приходила в поместье достаточно поздно, но всё равно Бьякую не могла застать. А от бесполезной работы я уставала так сильно, что Мэй едва удавалось заставить меня принять ванну перед сном, не то, чтобы отужинать. А что уж говорить о моём праведном гневе, направленном в сторону Кучики — я о нём забывала, как о цвете глаз таксиста после окончания поездки. Просто сил не хватало злиться, Итиро-то оказался злопамятным.

Это паршивое чувство, находящее на меня каждую ночь, когда тело ломило от безделья и в то же время от дня работы на ногах, заставляло меня чуть ли самой не бежать к Ямамото-сама и умолять его поскорее решиться. И было уже плевать, что Бьякуя категорически против, вообще плевать на этого аристократичного засранца. Я за всю жизнь с Киске так морально не урабатывалась, как за эти дни.

— Госпожа Урахара, пора вставать! — послышался за сёдзи слишком радостный голос Мэй для пяти утра. — Господин не любит нарушение дисциплины в своём отряде.

— Да плевала я на господина и на дисциплину в его отряде, — зло пробормотала я себе под нос. Естественно я не спала. Кто вообще сможет заснуть от такого морального перенапряжения? Хотелось просто встать и самой побежать прямо на Кьёка Суйгецу, чтобы не мучиться. То-то Айзен будет рад.

— Вы что-то сказали, госпожа?

— Встаю я, встаю, — уже громче ответила я, отрывая своё тело от такой тёплой, мягкой и уютной кровати.

— Будьте готовы, через пять минут я вернусь, — послышались лёгкие шаги. Сузу упорхнула куда-то в сторону не жилых комнат.

Только я оторвала свою тушку от мягкого футона, как свалилась тут же рядом со своей кроватью. Тело пронзила режущая боль, сердце заныло, его словно разрывало на куски. С минуту я даже дышать не могла, спазмы скрутили тело, не давая толком шевелиться. Первые симптомы отравления, яд дал о себе знать. Я чуть не потеряла сознание от кратковременного, но до ужаса болевого шока. Я откашлялась, прикрыв рукой рот, после чего хмуро посмотрела на алые капельки, оставшиеся на моей ладони.

Сколько у меня времени? Я вообще доживу до того дня?

«Ты в порядке?»

Всё хорошо, Ренэйт.

«Уверена, что поступаешь правильно?»

Я ни в чём не уверена. Но лучше идей у меня нет.

— Госпожа Урахара, я вхожу!

Быстренько вытерев капли крови о носовой платок, я засунула его в шкаф подальше, пока фусума медленно отъезжали, чтобы пропустить внутрь комнаты Мэй. Хорошо, что она решила зайти со стороны сада, иначе бы я не успела спрятать кровь. Девушка вошла внутрь, попутно окидывая меня хмурым придирчивым взглядом.

— Снова Вы не спали, — она вздохнула, подойдя, взяла меня за руку и повела в ванную.

— Кто тут пять минут назад меня с воплями поднимал?!

Мэй хихикнула, но ничего не ответила.

Когда меня запихивали ванную, я невзначай кинула взгляд на шрам. В какой-то момент мне показалось, что он подернулся голубоватым свечением. Интересно, не знала, что так будет. Это, вообще, нормально?

Вымыли меня, значит, причесали и впихнули в руки форму. Пока я натягивала хакама, Мэй вдруг заговорила:

— Госпожа Урахара, можете как-нибудь побыстрее двигать своими палочками? Подумайте о других, не только Вам влетит за Ваше опоздание на завтрак!

— Да что Вы пристали к моим рукам, они идеальные! — я даже для убедительности выставила свои руки перед собой. Действительно, они выглядели как палочки, но пока всё было не так плачевно, как могло бы быть. — Стоп, какой завтрак?

— Ой, я Вас, что, не предупредила? — из Мэй получилась бы ужасная актриса, так неправдоподобно сыграть удивление, ай-яй-яй. — Господин Кучики ожидает Вас в трапезной… Уже полчаса как.

У меня глаза чуть не повылазили от того, как я пронзительно посмотрела на хихикающую в кулак девушку. Губы сжались в одну полосочку, тело на автомате реагировало так, чтобы я не смогла покрыть её фигзнаетсколькоэтажным матом, выученным в Мире живых, пока она тут зубоскалит.

— Да шучу я, шучу, — отсмеявшись, объявила она. — Завтрак через пять минут. Нам лучше поторопиться.

Ясно дело моё скверное настроение стало ещё сквернее от вида этой слишком улыбчивой сегодня девушки. Я даже подумала, что Фуджи поменялась с ней телами, чтобы изводить меня в новом обличии (новый извращённый вид издевательства), но нет, эта была точно Сузу. Ей, наверное, кирпич на голову упал, пока она шла меня будить (не удивлюсь, что скинула его Змеюка).

Кое-как замотавшись в шихакушо, я объявила о своей (не) готовности встретится с хозяином дома (чего он вообще решил вчера вернуться?) и поплелась вслед за полной энергией женщиной в сторону трапезной. Я даже подумала убежать, я всё-таки опоздала, а вид улыбающейся Змеюки так вообще заставил меня жаждать сначала её прибить, а потом уже и убежать от холодного, надменного и словно поучающего взгляда Бьякуи. Вид стола, заваленного едой — отдельный разговор, не удивлюсь, что Кучики примет моё опоздание за шанс отомстить и впихнуть в меня всё это против моей воли. Садист, забавляющийся моими страданиями!

— Приятного аппетита!

Я чуть не сломала зубы, когда заскрежетала ими из-за через чур ванильного голоса Фуджи. Да что ж меня сегодня всё выводит из себя? Не может этот день быть ужасным во всех смыслах!

— Отвратно выглядишь.

Или может…

Я обиженно посмотрела на Бьякую. Его взгляд ничуть не переменился. Этот смертник даже не раскаивался в своих словах! Что за воспитание?! Я лично достану Хаякаву с того света, чтобы всё ей высказать об её сыне!

— Я бы обиделась, если бы не знала, что у тебя ужасный вкус, — я, гордо выпрямившись, принялась пить сок, так как за ночь горло иссохлось так, будто я спала в пустыне, а не в комнате с видом на прекрасный сад. — И вообще, я идеальная.

— В твоих мешках под глазами можно кенгуру носить, идеальная, — гадкий засранец с совершенной осанкой, ещё одно слово — и я просто прибью тебя! — А чтобы им скучно не было, ещё и опоссума туда подселить.

Как он мог так шутить с лицом-кирпичом? Не знаю, что вывело меня из себя больше, его слова или лицо, которое на эмоции не способно от слов «нифига не способно».

— Ха. Ха… Что это ты сегодня такой добрый? — «жалкий капитанишка» добавила бы я, если бы не дорожила своей жизенькой.

— Генрюсай-доно ожидает тебя сегодня в одиннадцать, — холодно сказал Кучики, но я знаю, что внутри он бесится. — Возможно, этот день станет последним, когда тебя можно просто называть по имени.

— По крайней мере, мы точно знаем, что в стенах этого поместья я — просто «Нацу», а ты — просто «Бьякси», — я широко улыбнулась. Что-то мне подсказывает, что если бы я этого не сделала, то Кучики бы начал возмущаться по поводу своего прозвища. И не надо тут, могу я хоть иногда делать то, что мне хочется.

Комментарий к Глава

XXXV

. Начало конца *‎путь разрушения 88

====== Глава XXXVI. Новые обязанности ======

Нет ничего более постоянного, чем временная должность в Вашингтоне.

Джордж Аллен

Без пяти одиннадцать я уже стояла около кабинета Генрюсая, ожидая приглашения. Ренджи, попрощавшись, удалился в сторону шестого отряда. Всё-таки у лейтенанта сейчас появилось очень много работы, и так объявлено военное положение, а тут ещё отчёты по зависимым разгребать. А Рукия до сих пор лечится на горячих источниках с Рангику: эта коза бросила своего капитана и умотала с ней якобы проследить за её восстановлением. Лентяйка, как она вообще может служить вторым офицером? Широ-тян был в ярости, ну, а я была рада — в тот день меня выделили в его помощницы (выпросила у Бьякуи), и мы с ним разгребли все отчёты (а Ренджи до сих пор мается, хи-хи).

Итак, как только стрелка указала на одиннадцать, дверь передо мной распахнулась, являя мне лейтенанта первого отряда. Сасакибе провёл меня внутрь, там, где должен был принять меня Главнокомандующий, и тут же вышел.

— Добрый день, Ямомото-сама, — я поклонилась. Генрюсай приоткрыл свои глаза и улыбнулся.

— Добрый, юная Урахара.

— Мне передали, что Вы желаете говорить со мной, — я разогнулась, с лёгкой улыбкой смотря на командира. Столько лет прошло, а он ничуть не изменился. Всё такие же устало сгорбленные широкие плечи, длинные кустистые брови, невозмутимость во взгляде и непоколебимость во всём остальном. Те же шрамы, кажется, даже то же хаори, накинутое на плечи. Вроде как небрежно, но я знаю, что к этому элементу одежды капитана у него особенное отношение.

— Да, желаю, — растягивая слова, треснутым голосом проговорил Генрюсай. — И зная твои способности, я, надеюсь, ты уже догадалась, о чём.

— Кто будет экзаменовать, сенсей? — с усмешкой спросила я.

— Капитан четвёртого отряда Унохана Рецу, капитан восьмого отряда Кьёраку Сюнсуй и капитан тринадцатого отряда Укитаке Джуширо, — ответил командир. — Все, кто в курсе того, что произошло полтора века назад и почему ты сейчас не способна использовать банкай.

Долгий день подошёл к концу, его сменила такая же долгая ночь, которую я провела в казармах первого отряда. С рассветом меня подняли, покормили завтраком в столовой и повели к портнихе, которая уже прибыла, несмотря на довольно ранний час.

Темноволосую девушку с азиатскими чертами лица звали Изанами Джунко, она числилась в четвёртом отряде, но занималось шихакушо офицеров со своим личным подотрядом. Девушка с самой любезной улыбкой, появившейся на её лице, как только она меня заметила, расспросила о моих предпочтениях в форме и о том, не желаю ли я изменить что-нибудь незначительное в ней, чтобы подчеркнуть индивидуальность. Кто же знал, что мою шутку о рукавах-фонарях, державшихся на середине плеча, и ленте вместо пояса, опоясывающей талию как бинты, она воспримет всерьёз. И я не знаю, что больше меня удивляло: факт того, что это было у неё на складах, или того, что это выглядело очень эффектно и шло мне.

Вот тебе и индивидуальность. Хорошо, что я про мини-юбку не пошутила.

В общем, к вечеру у меня было семь комплектов шихакушо с безрукавными косодэ, дополнительными рукавами и длиннющими лентами, которые только обвязывать вокруг себя пять минут надо. Это я должна буду надеть завтра, чтобы предстать перед собранием капитанов. Не знаю, я не испытываю волнения. Но какое-то неприятное чувство, зародыш тревоги из-за незнания дальнейшей судьбы заковырялся в моём сердце.

— Слышали? Завтра пройдёт церемония. Всех капитанов и лейтенантов созывают, — мужской голос донёсся с улицы. Парочка синигами с первого отряда остановились прямо у распахнутого окна временно выделенной для меня комнаты.

— Интересно, кто же им станет?.. — ответил женский голос мужскому. — Неужели та длинноволосая блондинка?

— Она не выглядит больно-то сильной, — хмыкнул первый. — Хилячка я бы даже сказал.

— Ну не скажи. Видел бы ты её бой с капитаном Зараки!

— Я видела её с нашим лейтенантом, — заговорил третий тонкий голос. — Такая красавица. Наверняка ей ничего не стоит влюбить в себя весь Готей-13.

— Лейтенанта десятого отряда говорила, что она живёт в поместье Кучики.

— Что, правда?

— Кита, даже возникать не будешь? — хохотнул первый голос. — У твоего обожаемого Кучики видимо любовница появилась.

— Такой красавице я всё прощу!

Синигами ушли. Я хмыкнула. Слишком воодушевлённо звучал голос этой Киты. Я знала, что не лишена гипнотического очарования, но чтобы настолько? Девушка вон даже от своего кумира отказалась (я даже почти не злилась, что ей нравился Бьякси, в конце концов, глупенькая синигами просто не понимает, в какого монстра влюблена).

Когда я стояла перед дверьми зала собрания капитанов, я думала о том, смогу ли так же легко очаровать синигами отряда, в который мне предстоит вступить уже сегодня. Такие мелочи как внешний вид, хорошо ли держалась коса на затылке и не помялось ли безрукавное хаори меня уже не волновали.

конец POV Нацуми

— Отряд, что мы посылали в Мир живых, благополучно вчера вернулся без всяких происшествий. Миссия завершилась полным успехом. Потерь нет, — именно этими словами Генрюсай начал собрание капитанов. — Но на повестке дня другой, более важный вопрос, из-за которого мне и пришлось созвать собрание.

Ямомото пристально осмотрел всех собравшихся капитанов и лейтенантов, «знающая» часть которых с меланхоличным выражением лица просто стояли, а оставшаяся, наоборот, во все глаза смотрели на командира, ожидая того, кто стоял за дверью.

— Сейчас третий, пятый и девятый отряд остался без своих капитанов, — заговорил Шигекуни, полностью развеивая сомнения о происходящей церемонии у собравшихся здесь синигами. — Мы не можем оставить Готей-13 в таком положении. Два дня назад я и ещё три высших офицера, присутствующие здесь, провели экзамен капитанов. Экзаменуемая кандидатура устроила нас, она сдала тест. Итак, разрешите представить вам нового капитана, который займёт место бывшего капитана третьего отряда — Ичимару Гина.

На этих словах командира Кира удивлённо поднял взгляд от противоположной стенки на непроницаемого Генрюсая. Старик скользнул по нему взглядом, но после вернул его на дверь, которая должна была вот-вот распахнуться и впустить нового высшего офицера Готей-13.

— Новый капитан третьего отряда! Можешь войти!

Послышались удивлённые ахи, большинство которых были от лейтенантов. Все уставилась на распахнувшуюся дверь. Необычное шихакушо, белое хаори, золото-алая рукоять занпакто, выглядывающая из-за спины, высокая причёска из невероятно длинных светлых волос. Это действительно была она — сестра-близнец бывшего капитана двенадцатого отряда и теперь официально капитан третьего отряда Урахара Нацуми.

POV Нацуми

И чего они все так таращатся на меня? У меня, что, лицо зелёнкой вымазано?

Попытавшись сохранить хладнокровие, я вступила в зал собрания, мастерски игнорируя ошарашенные взгляды лейтенантов и некоторых капитанов. Особенно огромными глазами на меня смотрели Рангику и Ренджи, я почти обиделась — я, что, действительно настолько слабо выгляжу? Куроцучи и его помощница скучающе смотрели на меня, они знали о решении командира и даже стали частью экзамена (да-да, те дебильные тесты). Укитаке и Сюнсуй глядели с лёгкой улыбкой, выражение лица Нанао выдавало лёгкую недоумённость. Тоширо никак не среагировал, в отличие от своего лейтенанта. Та же истории и с Бьякуей — он-то давно знал о моём повышении (ещё до того, как меня назначили). Кен криво улыбался, в то время как Ячиру с широкой улыбкой махала мне ручкой. Похоже, Зараки уже полностью восстановился (гадёныш). Комамура и его лейтенант заинтересованно смотрели на меня, так же как Хисаги Сюхей. Никого от пятого отряда не было, как и в прошлый раз. Унохана тоже была улыбчивой, Котецу же подражала капитану. Сой-Фон лишь на мгновение скуксила лицо, но потом вернула холодную маску. Её лейтенанту было, мягко говоря, пофиг.

— Капитан третьего отряда, — начала я, остановившись перед началом колонн высших офицеров, — Урахара Нацуми по Вашему приказу прибыла.

— Встаньте в строй, третий капитан, — ответствовал мне Главнокомандующий.

Мерным шагом я прошло вперёд, стойко снося взгляды офицеров, пока не дошла до своего нового лейтенанта. Бледный худощавый парень во все глаза смотрел на меня, неужели его так сильно удивило моё назначение?

— Лейтенант Кира, — он немного вздрогнул, когда я произнесла его фамилию, — сделайте шаг назад, — я не смогла удержать улыбки. Парень спешно извинился и отошёл, после чего я заняла место капитана перед ним.

Когда мини-церемония окончилась, нас всех распустили. Я с интересом смотрела на уходящих из зала капитанов, вообще-то я думала, что они как в армии Мира живых строем выйдут, ан нет. Кто куда и как. Едва не пожав плечами, я тоже пошла к выходу. Как магнит мой лейтенант двинулся за мной.

Едва мы вышли во двор, как на меня накинулся рыжий ураган.

— НА-А-Ц-У-У-М-И-И!!!

Я отошла в сторону за секунду до, как говорится. Мацумото влетела в Киру, чуть ли не сбив того с ног. Кажется, она не стразу заметила подмену.

— Ух ты! — искренне восхитился Тоширо, подходя ко мне. — Всего на третий раз ты смогла выработать такой рефлекс. Я вроде как гений, а только на одиннадцатый увернулся.

— Хочешь жить, умей вертеться, — я пожала плечами и тут же ушла в сюмпо. На ничего не подозревающего капитана набросилась Рангику, как всегда целясь в меня. В этот раз она даже не заорала как резаная, видимо поняла, что означает словосочетание «скрытая атака».

— Ой, капитанчик, Вы обняться хотели? — радостно прощебетала Мацумото, ближе придвигая к себе Хицугаю. Парень даже ответить ничего не мог, его лицо застряло в её груди.

— Рангику, он сейчас задохнётся, — вдоволь отсмеявшись, сказала я, замечая, что ко мне подошли трое самых старших капитанов Готея.

— Мы это говорили позавчера, но всё равно позволь нам поздравить тебя ещё раз, — капитан тринадцатого отряда широко улыбнулся и обнял меня. Так же поступил и Сюнсуй.

— Мини-химе уже стала настоящей химе, — он едва ли не всплакнул. — Поздравляю!

— Если вдруг Зараки решит взять реванш, я положу тебя в лучшую свою палату, — широко улыбнулась Унохана. От этого её выражения лица мне захотелось закопать голову в песок. Видимо так же подумали и Укитаке-сан и Кьёраку-сан.

— Д-да, благодарю, капитан Унохана, — нервно хихикнула я. На лице Рецу промелькнула удивление.

— Мелкая!

Я аж подпрыгнула на месте. Тут же на плечо мне приземлилась широченная ладонь, от чего мои косточки едва не хрустнули. Кен с широким оскалом вместо улыбки осматривал меня.

— Поздравляю!

— А… агась.

— Рапунцель-тян! — из-за плеча Зараки показалась розовая макушка, а следом — улыбчивое лицо лейтенанта Кусаджиши.

— Ячиру, мы договорились, что ты не будешь звать меня так… — едва не впав в каплю, пробормотала я.

— А? Но это было неделю назад!

Да уж… весьма одноразовая акция.

Следующим ко мне подошёл Маюри.

— Что за клоунский наряд? — он скептически окинул мой вид. Стиль, рождённый в результате шутки, но он мне нравился!

— Кто бы говорил, крип, — я фыркнула, сложив руки на груди. Краем глаза я заметила, как в сторонке собралась группа лейтенантов из моего, десятого и девятого отряда. Надо бы поскорее занять Киру делом, а то эта процессия во главе с Рангику точно двинется в ближайших бар. Тоширо ведь уже куда-то смылся, и на рыжую бестию управы нет. — Лейтенант Кира.

Парень тут же оторвался от балоболства, как только завидел приближающуюся меня. Через мгновения он стоял передо мной по всем эталоном военной выправки.

— Звали, капитан?

— Да. Я бы хотела, чтобы копии всех личных дел синигами третьего отряда к вечеру у меня были на столе. А так же отчёты, которые я должна заверить и лично проверить, карты территорий, закреплённые под нашим отрядом, — я специально сказала «нашим», а не «моим», — а так же до завтра я бы хотела, чтобы вы составили объективные рекомендации на особенно выдающихся по вашему мнению рядовых и офицеров отряда. И ещё, передайте отряду, чтобы завтра все были на построении в 9, будем знакомиться.

Я заметила, как некоторые капитаны, стоящие рядом с улыбкой глядели в нашу сторону.

— Всё будет сделано, капитан! — он поклонился и тут же выпрямился. — Вы не будете знакомиться с отрядом сегодня?

— У меня есть дело к капитану Кучики, — знать бы ещё, где он ошивается. Кира кивнул.

— Что-нибудь ещё?

— Да, — я кивнула. — Дело Ичимару Гина… — он немного изменился в лице, видимо упоминание бывшего капитана всегда будет его немного шокировать, — я хочу, чтобы оно тоже было в списке остальных.

— Но зачем?..

— Лейтенант, — я обречённо выдохнула с улыбкой на лице, прикрывая глаза. Какой любопытный, ну надо мне и всё. Я вновь открыла веки и добродушно ответила:

— Просто выполните приказ. Без лишних вопросов.

— Конечно, капитан!

— Ушёл… — Рангику задумчиво посмотрела на то место, откуда недавно исчез Кира. Но потом тут же нацепила улыбку и повернулась ко мне, всё же обнимая. — Поздравляю!

— Спасибо, — она тут же отстранилась, поэтому я могла нормально говорить. — А теперь… пойди и займись отчётами. Пока ты отдыхала на горячих источниках, меня чуть не похоронили в ваших бумажках! — я укоризненно посмотрела на неё. Она лишь хихикнула, но всё же ушла, вроде как в сторону своего отряда.

Теперь Кучики. Я обернулась, во дворе его не было. Реацу исходила от ворот первого отряда, надо поспешить. Я перешла в сюмпо, тут же оказываюсь на месте, и как оказалось, зря бежала. Он просто стоял рядом со своим лейтенантом и что-то обсуждал с ним. Ждал меня?

— Поздравляю с назначением, капитан Урахара! — Абараи с не деланной улыбкой на лице посмотрел на меня, как только я приблизилась к ним. Кучики просто скользнул взглядом по мне, вроде не холодным, но всё же малоэмоциональным.

— Спасибо, Ренджи, — я улыбнулась в ответ. — Надеюсь, я смогу оправдать ожидания командира.

— Вы хотели поговорить, капитан Урахара? — Бьякуя пристально посмотрел на меня. Не нравится, что любезничаю с его лейтенантом?

— А Вы разве нет, капитан Кучики? — усмехнулась я в ответ. Он ничего не ответил. — У меня есть дело к Вам, как к главе клана.

— Ух ты, а я думал, что это мужчина делает предложение, — шутка Ренджи не понравилась ни мне, ниБьякуе, наши предостерегающие взгляды быстренько заставили его замолчать.

— Я бы хотела, — начала я, когда Бьякуя вернул мне своё внимание, — воспользоваться Вашим архивом… — я стрельнула глазами в Ренджи, он сделал вид, что слушает нас. — В личных целях. Если, конечно, Вас не затруднит моя просьба.

— Что ж… не могу же я отказать новому высшему офицеру, — размеренно ответил он. Я даже удивлённо посмотрела на него, думала, что это будет сложнее. — Но тогда справедливо будет потребовать в замен услугу и от Вас, капитан.

Облом.

— Я не собираюсь подавать в отставку, — я нахмурилась, стрельнув в него глазами. Ренджи всё так же делал вид, что не знает, где находится, поэтому Бьякуя позволил себе на мгновение усмехнуться.

— Её всё равно не примут, — он пожал плечами.

— И что же Вы хотите взамен? — недосказанность мне не нравилось. Мало ли что в его стянутую кенсейкаем голову придёт.

— Не знаю. Оставлю услугу за Вами на будущее, капитан.

Ой и не нравилось мне его это «капитан». Ой, как не нравилось.

====== Глава XXXVII-XXXVIII. Бремя капитана ======

Почему женщины так часто думают о том, что они что-то должны? Мы хотим иметь детей и идеальный медовый месяц или мы думаем, что должны иметь детей и идеальный медовый месяц? Как же отличить то, что мы хотим от того, что мы должны? И самое ужасное, что это не навеяно опытом лучшей подруги. Это исходит изнутри. Почему мы всю жизнь думаем, что мы что-то кому-то должны?

Секс в большом городе

Кучики пообещал сопроводить меня в архив, когда наши смены закончатся. Вечером действительно будет лучше посетить это наискучнейшее место (это не библиотека вам, а архив), поэтому я решила не настаивать и не портить себе настроение посреди дня. Попросив Бьякую предоставить мне его лейтенанта, я направилась с Ренджи исследовать территорию Сейрейтей, чтобы примерно знать, как и куда мне надо будет идти, если будет нужда. С этим мы справились за пару часов, после чего я отпустила запыхавшегося лейтенанта (медленный какой) и направилась в свой отряд.

Пока мой лейтенант где-то ходил (надеюсь, выполняет мои поручения), я по крышам бараков изучила территорию, на которой располагался наш отряд. Здесь было несколько полигонов, тренировочные додзё (причём, каждое по размеру меньше, чем додзё в поместье Кучики или даже танцевальный класс там же), столовая (брррр…), казармы, несколько площадок и, конечно, главное здание, в котором, вроде как, должен находиться мой кабинет. Некоторые синигами с удивлением смотрели на меня, а когда понимали, что на мне надет не безрукавный халат, а капитанское хаори, так вообще чуть ли землю своими челюстями не целовали. А что? Как говорит Йоруичи — сверху лучший обзор.

В итоге у главного здания меня поймал-таки Кира-кун.

— Капитан! Что Вы там делаете? — парень шокировано смотрел на меня, в тот момент, когда я остановилась передохнуть. Я добродушно улыбнулась и спустилась на площадку перед штабом.

— Да так, — я пожала плечом. — По крышам гуляла.

— Правда? — он удивлённо посмотрел на меня, от чего улыбка моя стала только шире. — Не смешно, капитан!

— Ну-ну, не смешно ему, — я хихикнула. — Ичи-тян бы точно посмеялся…

Он как-то странно-печально посмотрел на мою странно-печальную улыбку. Встряхнув головой, отгоняя воспоминания о хитром эльфе, я решила продолжить разговор.

— Покажешь мне мой кабинет?

Мы обошли весь штаб. Несмотря на то, что кабинет капитана находился чуть ли не напротив входной двери. Здание было довольно большим, но заплутать здесь было бы сложно. Последним в нашей экскурсии мы посетили и сам кабинет.

Как и остальные кабинеты капитанов — это было очень просторное помещение с видом на сад с деревьями хурмы. Здесь было три больших окна в каждой стене, кроме той, где находился вход (или выход?). Мой новый рабочий стол (его я узнала по куче отчётов и папок на нём) стоял по левую сторону от двери так, что освещался со всех сторон, кроме правой. И стол был достаточно большим, даже больше, чем у Бьякуи в его кабинете.

Стол лейтенанта находился у стены напротив в дальнем углу (и на нём тоже было куча отчётов). Около него стояли шкафы забитые, как вы понимаете, бумагами с отчётами (что за бред, это у всех так?). Хорошо, что хоть стопки были ровными, и выглядело всё аккуратно. Напротив стола, то есть справа от моего стола, был ещё один такой шкаф.

Справа от двери комната уходила в глубь. Я завернула туда, всё осматривая. Это было что-то вроде уголка отдыха — коричневый диванчик за прямоугольным столиком и два кресла по бокам. В стене — ещё одно окно. Довольно просторный уголок.

— Это точно все дела? — я с сомнением посматривала на не очень-то большую стопку зелёных папок на столе со знаком календулы*.

— Нет. Это только дела офицеров.

То-то их так мало…

— Остальные лежат в архиве, — тут же добавил Кира, — я принесу их позже.

— Да ладно, — я опять пожала плечами. — Я и сама потом схожу.

Отложив папки на столик в уголке отдыха (буду теперь его так называть), я принялась за отчёты. Как я и думала, большая часть из них была по зависимым. Памятуя о завалах в кабинете Тоширо, я быстренько разобралась с ними, нужные подписала, убогие отдала Кире, дабы тот заставил лентяев, что их составляли, переделать работу. Парень удивлённо посмотрел на приконченную мною стопку всего за какой-то час, даже комплименты отвесил (сомнительные правда, но комплименты), после чего отнёс недоотчёты синигами со словарным запасом меньшим, чем у золотой рыбки. Когда лейтенант вернулся и сел за свою работу, я уже просматривала дела наших офицеров, заранее убирая папку Ичи-тян в сторону — потом посмотрю.

Офицеры как офицеры. У большинства занпакто ближнего боя, банкая нет даже у моего лейтенанта. Как скучно. Меня позабавила фраза в деле шестого офицера «Остерегайтесь. Этот тип способен вывести из себя даже капитана восьмого отряда»**. Интересно, не думала, что такой человек может существовать. Наверняка он исчадие ада, если, конечно, эта оценка его способностей не утрирована.

Пока я листала папки, я не могла не заметить косые взгляды Киры, которые он так и норовил кинуть в мою сторону. Меня это весьма веселило, он выглядел, как загнанный в угол кролик, который сидит там уже месяц, а уйти ему всё не дают.

— Что такое, лейтенант? — я уже почти смеялась в голос. — У меня что-то на лбу написано?

Я даже протёрла упомянутую часть лица. Чернил там, вроде как, не было.

— Просто… — парень замялся, но продолжил почти сразу, — Вы мой капитан… А я ничего о Вас не знаю.

— Ты не прав, — я усмехнулась и поспешила дополнить доводами ответ, а то он как-то слишком удивлённо посмотрел на меня. — Как минимум ты знаешь моё имя. Знаешь, что я прибыла сюда вместе с временным синигами Куросаки Ичиго. Знаешь, что я сестра бывшего капитана двенадцатого отряда Урахара Киске. Знаешь, мою историю, я рассказывала её на собрании, на котором ты был. Знаешь, что я твой новый капитан. А ещё ты знаешь, что не дал мне до сих пор карт с пометкой наших территорий, — я прищурила взгляд и с усмешкой посмотрела на него. Он тут же подорвался с места и исчез куда-то, попутно извиняясь. Через пять минут на моём столе мы уже развернули карту Руконгая.

— За нами закреплены 25 районов Севера, начиная с 51, — Кира показал мне ореол территории на карте, выделенный зелёным цветом (цветом третьего отряда) и помеченным календулой по середине. Далее он убрал цветастую карту и показал уже обычную, с границами, горами, реками и так далее. Здесь территория только была обведена тем же самым цветом, которым была помечена на прошлой карте.

— Скверненькие у нас райончики, — я осмотрела всю территорию. Пятидесятые районы… Это как рубеж: дальше начинается самая отвратительная часть Руконгая. Грязь, изврат, наркотики, бедность, люди-зомби и люди-скелеты, страх и беззаконие. Что может быть лучше?

Я уверена, что кварталы красных фонарей там в каждом районе.

— Когда капитаном стал Ичимару Гин, — заговорил Кира, обращая тем самым моё внимание на себя, — он попросил дальние территории. Даже пришлось обменяться с пятым отрядом. Капитан Айзен был не против. Когда я спросил, зачем ему это понадобилось, он ответил, что…

— Хочет избавить этот мир от грязи и боли, — закончила за него я. От грязи, боли и слёз Рангику. В этом был весь наш Гин.

Они выросли вместе с Рангику в 64 районе Севера, который сейчас, по инициативе Ичимару, был закреплён за третьим отрядом. У них было трудное детство. Мало детей выживает в дальних районах, если у них есть духовные силы. Решение Гина стать синигами буквально спасло их от голодной смерти. Хорошо, что им обоим доставало сил, чтобы поступить в Академию. Вон даже капитаном и лейтенантом стали.

Я несколько минут изучала территории Руконгая, примерно запоминая наши районы и обозначая в голове, какие отряды и какие места патрулируют (хотя, навряд ли они их охраняют, только первые 30 каждого из четырёх секторов, а, может, и на них забили). За шестым отрядом были закреплены 20 первых районов Запада и пять самых последних районов Севера. За тринадцатым же всего 20 районов примерно посередине с Юга, тогда, когда у остальных было по 25. Это из-за их капитана и его здоровья, или просто последний отряд, и им не хватило?

Я попросила Киру повесить карты куда-нибудь, где я могла в любой момент на них посмотреть. Даже подозревать не могла о том, что через десять минут обе карты будут висеть в огромных сверкающих рамочках на стене напротив моего стола. Какой он бойкий, мне нравится этот парень! Уверена, что люди с такой чёлкой тупыми быть не могут!

Синигами, которые забивали гвозди (у них и должность «муж на час» тут есть?) с интересом то и дело смотрели на меня, пока лейтенант не дал им словесного подгоняющего пинка. Но я всё-таки познакомилась с ними после того, как они окончили дело. Два паренька рядовые, поступившие из Академии сюда в прошлом году. По их словам они ещё толком не сдружились с их капитаном, поэтому совершенно не против смены начальства, ведь Ичи-тян их пугал, а я довольно миленькая (это всё цитирование, я не утрирую!). И чего они разглагольствовали, я даже и не интересовалась «Кто лучше, я или Гин?» или «А вы не против, что я буду вашим капитаном?». Их вообще никто не спрашивал, обсуждать приказы начальства надо с начальством, а их туда никто не пустит. К тому же, я не думаю, что я очень уж плохой вариант.

— Капитан? — Кира как-то сиротливо подал голос. Типа услышу, спросит, не услышу, ну и Менос с ним.

— Что-то случилось, лейтенант? — я оторвала глаза от дела Гина, заинтересованно смотря на парня.

— Теперь Вы мой капитан и… Я думаю, Главнокомандующий и другие капитаны не одобрили бы Вашу кандидатуры, не подходи она на эту роль.

— Изуру, — впервые я назвала его по имени. Он удивлённо поднял на меня свои глаза, так и готовясь глотать каждое моё слово. Похоже, его моя гипнохаризма тоже поглотила, хотя я даже не пыталась её применить. — Я выслушаю тебя, какой бы бред ты не говорил. Я всё-таки твой капитан, а не экспонат музея, на который можно только смотреть. И не просто говорящий робот, отдающий приказы. Я такой же человек, как и ты. Меня зовут Урахара Нацуми, и, да, я стала твоим начальником. Прекрати уже испуганно подбирать слова, чтобы говорить со мной. Тебя ведь тоже не за красивые глаза и прикольную причёску сделал лейтенантом Ичи-тян.

— Капитан для лейтенанта — это учитель, пример для подражания, — всё ещё мутно обозначил своё желание Кира. — Я бы хотел научиться чему-нибудь у Вас.

— Хммм…

В этот момент раздался стук. Я заинтересовано кинула взгляд на дверь. Кто бы это не пришёл, он скрывает реацу. Кого это такого скрытного нелёгкая-то принесла?

— Войдите, — звонко дала я разрешение. Дверь отворилась, давая мне возможность разглядеть гостя. — Капитан Кучики? — на моём лице непроизвольно расплылась улыбка при виде этого непонятного и загадочного мужчины. — Чем обязана визиту такой важной персоны?

— Рабочий день окончился четыре часа назад, — вместо приветствия сказал он. Я с удивлением взглянула в окно — темень тёмная. И когда Кира успел зажечь свет? И почему он такой яркий, словно день и не уходил? — Вы, вроде как, хотели поработать в архиве.

— Лейтенант! — я подскочила с места, вмиг оказываясь у стола перепуганного моими криками парня. — Вы почему не пошли домой?! Смена, вон, четыре часа назад закончилась!

— У меня много работы, и… — он замялся, осматривая три толстенные стопки отчётов. — Вы не уходили, как я мог?

— А ну марш домой! — я уже сама под руку вытаскивала его из-за стола. Он был настолько шокирован, что как марионетка всё выполнял.

— Но работа, капитан…

— Работа не волк и так далее, — ответила я на его мямляние, выталкивая его из кабинета в сторону двери. Бьякуя почти удивлённо наблюдал за разворачивающимся перед ним спектаклем. — Завтра мы придём и всё вместе разгребём. Хотел учиться? Вот тебе мой первый урок, — после этих слов он в восхищении посмотрел на меня. Что за странный парень, ей-Богу! — Чтобы успеть, иногда надо остановиться***.

— Что за бред?…

— Не бред, а урок номер один, — я сложила руки под грудью. Мы уже стояли на улице. — Пойди домой и поразмысли над моими словами. И, да, завтра в семь чтобы как штык на работе. Отговорки типа «Я проспал» я не принимаю, ясно?

— Да, капитан! — он отдал честь и всё-таки пошёл в сторону казарм. Вот и славненько.

Я вернулась в кабинет. Бьякуя сидел на моём стуле, читая интересное (нет) дело Гина.

— Зачем это тебе? — он даже не удивился моему практически бесшумного приходу. Я уже стояла за его спиной, в тот момент, когда он обернулся на меня, я выхватила из его слабой хватки белую папку.

— Да так… искала кое-что.

— Нашла?

— Да нет… в этом-то и проблема… — я вздохнула. Проблема была ой какая. Неужто этот эльф не мог хоть малюсенькую подсказку оставить?

— Сегодня я не поведу тебя в архив, — после моего гневного взгляда он с усмешкой продолжил:

— Ты всё ещё отвратительно выглядишь. 

Вот скотина! Мой взгляд стал ещё злее.

— Тебе нужно выспаться. И поесть.

— В час ночи?! — искренне ужаснулась я. — Ты, что, я же растолстею!

— Вообще-то, это тот результат, который нам и нужен.

Я унесла все дела офицеров в архив. В не запылённом, к моему удивлению, помещении я сразу обнаружила ещё около двух сотен папок. Благо Кира не положил их на один единственный стол с компьютером в архиве, а поставил в пустующий стеллаж, который использовали как раз для того, что складывать в него документы, которые будут использоваться в ближайшем будущем. С помощью компьютера я узнала, в каком отделении хранились дела офицеров и, отнеся их на место, вернулась к ожидающему меня в кабинете капитану.

Потушив свет и попрощавшись с уже знакомыми мне синигами моего отряда, которые несли дежурство эту ночь, мы, наконец, направились домой.

— Ты ела сегодня хоть что-нибудь? — Бьякуя всё так же хмуро смотрел на меня.

— «Сегодня» наступило полтора часа назад, — весело улыбнулась я в ответ. Кучики никак не среагировал, или мне просто не было видно в темноте.

Пререкаясь, мы дошли до поместья. В полвторого ночи нас, конечно же, никто не встретил кроме охранников и слуг, у которых сегодня была ночная смена. Я боролась с желанием пойти разбудить Фуджи и заставить её подать ужин, раз уж Бьякуя решил меня накормить, но вместо этого он приказал Лилу принести мне свежих калорийных фруктов. А был такой шанс! Ну да ладно.

Лилу была почти как Мэй. Я порой их даже путала. Она насильно скормила мне целую гроздь крупноягодного винограда и три банана, затем быстро помогла мне принять ванную, чуть ли не за волосы вытаскивая меня из воды, ведь я решила спать прямо в ней (а что? удобно ведь!), собрала мои волосы в свободную косу, чтобы они не мешали мне ночью, и как маленькую уложила в кровать. Хорошо, что хоть соску в рот не вставила. К своему удивлению, в полтретьего я уже сопела в две дырочки, и мне даже ничего не снилось. Ну и хорошо, а то меня, то есть Ренэйт, уже неделю этот ублюдок пытает.

Встала я в полшестого. Довольно поздно, но это наверное из-за трёхдневного недосыпа организм решил устроить бойкот и заставить меня побольше провалятся с постели. По приказу Бьякуи, слуги не будили меня: он пытался хоть как-то заставить меня спать подольше. Хоши даже мне готовила индивидуальное снотворное, чтобы я не подскакивала из-за кошмаров среди ночи.

Пока ко мне не пришла Мэй, я по-быстрому вытащила из шкафа окровавленный платок — хорошо, что шкаф сегодня не убирали — и выкинула его. Спалить было бы надёжнее, но Бьякуя бы точно почувствовал колебания моей реацу. Объяснять, с чего бы это я использовала шикай с утра пораньше, я не хотела. Приступов боли больше не было, но это не значит, что я могу расслабиться. Надо побыстрее найти чёртов ключ. Куда этот эльф его дел?!

Не успела я вернуться в комнату, как тут же появилась Сузу. Теперь мне действительно нужна была её помощь — просто лень обматывать долбанную ленту вокруг талии. Я оделась, она помогла мне с этим недопоясом, потом мы вместе закрепили рукава на плечах. Мэй меня заплела (просто она быстрее это делает), и только потом уже я надела хаори. Непривычно как-то.

Завтрак прошёл как обычно. Поскольку Рукия вернулась домой, Бьякуя не стал меня при ней задирать и подкалывать. Правда, он без стыда и зазрения совести впихнул в меня целых два треугольничка онигири. И ведь выплюнуть нельзя! Пришлось прожевать, закипая гневом внутри, пока Рукия шокировано переводила взгляд с моего покрасневшего лица на безмятежно продолжавшего есть завтрак брата.

Попрощавшись с Бьякуей на развилке у седьмого отряда, мы с Рукией пошли дальше. Территории третьего и тринадцатого отряда Готей-13 соседствовали, поэтому нам нужно было пройти почти всю дорогу вместе. Кучики рассказывала мне о своём отдыхе и о том, как Рангику все эти дни просто пила и жаловалась на своего якобы сурового капитана. Такой плохой, запрещает ей бражить средь бела дня.

В кабинете я была за полчаса до официального начала рабочего дня. Решив потратить время с умом, направилась в архив, где за свободное время изучила все имена и лица синигами моего отряда. Соотношение женщин и мужчин у нас было практически одинаковое. Многие — выходцы из Руконгая, как и их бывший капитан. Был даже парень, который толком не являлся боевой единицей — он следил за личным участком сада деревьев хурмы бывшего капитана. Нашёл эльф кого припрячь.

Запомнить имена и лица было не сложно. Закончила я с этим делом за двадцать минут. В комнате отдыха я заварила себе кофе и, выпив его, вернулась-таки в кабинет. Изуру уже был на месте.

— Доборе утро, капитан! — он отдал честь. Я расслабленно махнула рукой, мол, не утруждайся, и села за свой стол.

— Доброе, лейтенант.

— Как давно Вы здесь? — Кира принялся за недоделанные ночью отчёты, однако это не мешало ему задавать вопросы.

— Полчаса назад пришла, — я пожала плечами. Потом встала, подошла к столу лейтенанта и забрала половину стопки. — Не люблю я эти бумажонки, но кто нас спрашивал, да?

В полдевятого я отправила Изуру проследить за тем, чтобы все синигами отряда были на построении, а сама осталась добивать отчёты. Наконец, оставив последнюю корявую роспись, отложила перо и потрясла рукой. Средний палец просто сводило от постоянного давления пишущего канцелярского изделия, и боль не желала вот так сразу проходить. Ближе к девяти встала и вышла из штаба, направляясь на плац.

Даже если бы Зараки заразил меня своим топографическим кретинизмом, я бы всё равно отыскала сборище синигами по огромному количеству скопления различной реацу в одной точке. Две сотни человек в чёрном собрались на месте общего сбора как и было приказано. Перед толпой стоял лейтенант и что-то воодушевлённо рассказывал переговаривающимся синигами, но как только я подошла ближе, все сразу умолкли и уставились на меня.

— Доброе утро всем, — с улыбкой я остановилась справа от Изуру, взглядом скользя по уже знакомым лицам. Спустя долю мгновение раздался чёткий отработанный ответ от всего отряда:

— Доброе утро, капитан!

— Ух ты! — искренне восхитилась их синхронностью. — А я думала Гин не очень заботился о вашей дисциплине.

— Ну, есть немного, — Кира нервно улыбнулся и почесал затылок.

— Итак, — вновь обратилась я к синигами. — Для тех, кто последние месяцы пробыл в танке. Меня зовут Урахара Нацуми, — прежде чем шепотки среди синигами заглушили прекрасную тишину, я поспешила продолжить, — да-да, это я прибыла вместе с командой временного синигами в начале лета и, да, это я дралась на прошлой недели с Зараки. Я ваш новый капитан.

Взгляды синигами стали ещё более восхищёнными, чем тогда, когда они впервые меня увидели. Я думала, что они не примут меня, типа: как так, какая-то левая девка становится их капитаном, а они меня даже в лицо никогда не видели. Но, нет, всё обошлось. Хорошо же иметь это обаяние, о котором только и твердили Киске с Йоруичи, когда я была гораздо младше.

Взгляд непроизвольно упал на скуксившееся лицо шестого офицера. С той же милейшей улыбкой я спросила:

— Что-то не так, офицер Катакура?

— До этого дня третий отряд прекрасно обходился и без капитана, — он вздёрнул нос, складывая руки на груди. Тёмные волосы с фиолетовым отливом качнулись вслед за движением головы.

Сразу же в толпе послышались гневные шиканья. Изуру тоже не стал молчать:

— Прекрати, Аска!

Я тут же мягко положила руку на плечо лейтенанту — тот обернулся и с вопросом посмотрел на моё улыбчивое лицо. Покачав головой в разные стороны, я вновь посмотрела на темноволосого синигами.

— Конечно, Вы правы, офицер Катакура. Этот факт лишний раз доказывает, какого прекрасного лейтенанта выбрал Гин. Признание отряда дорогого стоит, лейтенант Кира останется на своём посту столько, сколько пожелает. Однако остальные офицеры пройдут завтра экзаменацию: я перераспределю ваши ранговые номера. Кира многое сделал для нашего отряда, теперь же у вас снова есть капитан, — теперь я смотрела на весь отряд. Синигами чуть ли не открытыми ртами ловили каждое моё слово. — Я стану вашим другом, матерью. От меня вы получите защиту, но одними «пряниками» не обойдётся — кнуты провинившиеся будут получать, гарантирую. А я не менее изобретательна, чем Гин, — я прищурила глаза, усмешка стала шире. Кто-то в толпе тоже улыбнулся, кто-то же поёжился. — Я давала присягу, что все мои действия будут во благо Готея. Вам же обещаю, что они будут также во благо нашего отряда. Уж не знаю, звёзды так сошлись или ещё что, но так вышло, что я получила этот пост. Если кто-то, — я стрельнула глазами в Аску, — не будет выполнять мои приказы, я расценю это так, как и должен расценить неповиновение подчинённых капитан. Всем ясно?

— Да, капитан! — вновь синхронный ответ. Среди двух сотен воодушевлённых голосов я расслышала неохотный Катакуры.

— Замечательно, — я улыбнулась шире. — Каждое утро в восемь часов здесь будут происходить построения. Если погодные и иные условия будут мешать нашим сборам на плацу, построение будут происходить в зале, в штабе, где их проводил капитан Ичимару. После построения в девять будут проходить отрядные тренировки на главном стадионе. В случаях, когда их не смогу проводить я, за меня это будет делать лейтенант Кира, я дам ему план. Завтра на такой тренировке я оценю ваши способности, после чего мы с лейтенантом и ещё одним офицером, которого я назначу, составят списки восемнадцати групп. В состав такой группы будет входит непосредственно офицер и трое рядовых с выдающимися способностями. Им будет присвоено название, а так же ответственность за район или районы Руконгая и Сейрейтей, которые закреплены за нашим отрядом. Все обязанности группы я оглашу после их формирования их предводителям. Пока всё понятно?

— Да, капитан!

Ну, вроде как слушают. Продолжим.

— Я закрепила военные учения отряда у Генрюсая-доно на конец августа. В полевых условиях за пределами Руконгая мы неделю будем натаскивать ваши способности. Каждое умение вы сможете подтянуть: навыки кидо, поступи, рукопашного боя, владение занпакто. В учениях нам будут попеременно помогать некоторые капитаны, а также все наши офицеры будут работать с рядовыми. Вы сможете набраться у них опыта, у вас появится возможность спросить их о том, о чём вам хочется, если это, конечно же, касается учений. Капитаны Кучики и Укитаке уже подписали согласие на помощь, ещё одного Генрюсай-доно утвердит позже. Два дня капитан Кучики будет давать вам уроки поступи, два дня есть у капитана Укитаке, чтобы подтянуть ваши навыки в кидо. День я проведу занятие по рукопашному бою, — некоторые синигами с неверием осмотрели моё хрупкое тельце. — Ещё два дня будет у четвёртого капитана, чтобы обучить вас лучше владеть своим занпакто, а именно — день медитаций и день фехтования. Признаться, я надеюсь, что это будет капитан Хицугая.

Отряд одобрительно загудел. Широ-тян, наверное, любили все.

— Завтра после тренировки все офицеры останутся на стадионе, чтобы пройти индивидуальную аттестацию. Возможно, я также назначу нескольких из рядовых, потенциально претендующих на пост офицера, чтобы и они прошли аттестацию. Я вас практически не знаю, поэтому моё мнению будет наиболее объективно, это я вам гарантирую. Чтобы по достоинству вас оценить, я возьму себе в помощь лейтенанта Киру и третьего офицера одиннадцатого отряда Мадараме. У меня всё. Кто-нибудь хочет высказаться?

Синигами переглянулись, но никто не издал и звука. Даже Катакура молчал.

— Никто? Ну ладно, — я удержалась и не пожала плечами. — Сегодня вы вольны делать то, что обычно делали до этого время. Особых заданий у меня ни к кому нет. Сегодняшний ваш командир — лейтенант Кира. Сразу предупреждаю, в течение дня я буду ходить по нашей территории и за её пределами. Наблюдение за людьми — одно из моих хобби. Надеюсь за время шефства Гина вы уже привыкли к «слежке», — я показала пальчиками кавычки. Все кивнули в ответ. — Увидите мой пристальный взгляд, не удивляйтесь — вы заинтересовали меня. Может, это цвет ваших волос, а может и какие-нибудь слова. Не пытайтесь выслужиться, это просто наблюдение. Расслабитесь и ведите себя как обычно. Показывать себя «в лучшем свете» бесполезно. Ну, а теперь… вы все свободны.

Я развернулась и спокойным шагом покинула плац. Надо найти тихое место, я давно не была во внутреннем мире. После разговора с Ренэйт, если быть точнее. Её слова поразили меня, это чертовски сильно должно изменить наш план. Он просто пойдёт ко всем чертям если она не согласится нам помочь. Благо, она вроде как не против, но это надо ещё с эльфом обсудить. И как его найти, если я даже долбанный ключ отыскать не могу, чтобы не помереть раньше осени?

Третий малый полигон был свободен, никто не тренировался здесь и вообще близко даже не подходил. Придя туда, я устроилась по центру прямо на земле, скрестив ноги, достала занпакто и принялась держать его на вытянутых руках перед собой.

Спустя полминуты её глаза закрылись, а дыхание выровнялось как у спящей. Руки, мелко подрагивающие до этого от напряжения, перестали двигаться. Девушка словно превратилась в статую.

конец POV Нацуми

Внутренний мир встретил её как обычно — тишиной вперемешку с непримиримостью двух ландшафтов. Здесь как всегда одновременно светило и солнце, и луна, однако в данный момент они были скрыты за пеленою тучных облаков. Дух занпакто не встретил её, но ей это и не было нужно. Нацуми развернулась и пошла по степи, отдаляясь всё дальше от границы дня и ночи, сочной травы и пожухлых травинок.

Море жёлтых красок в это пасмурное время превратилось в одну большую лужу грязных серо-коричневых оттенков, однако земля была сухой, да и дорожку к деревянному старому и с виду заброшенному домику совсем не размыло. Ветхое здание контрастировало с природой степей так, что его мог найти даже дурак. Не прошло и пяти минут, как Урахара уже стояла перед входом.

Только девушка занесла руку для того, чтобы постучать, за её спиной раздался голос:

— Вряд ли дверь переживёт твой удар.

Опустив руку, Урахара обернулась. В трёх шагах от неё была та, к кому она и пришла. Со сложенными на груди руками, Ренэйт без намёка на улыбку и малейшую насмешку ясным взглядом смотрела на ту, в чьей душе ей пришлось поселится. И могла она это делать без того, чтобы задирать голову, ведь в данный момент она зависла в воздухе над землёй так, чтобы её лицо было на уровне лица Нацуми.

— Привет, — блондинка улыбнулась и полностью повернулась к ней.

— Привет.

— А где Бени? — всё же спросила Урахара. Отсутствие духа занпакто её немного напрягало.

— Не знаю, — Ренэйт пожала плечами, — может спит.

— Ладно. Всё равно я к тебе пришла.

— Тренировки?

— Тренировки, — кивнула Урахара и зашагала вслед за медленно улетающей фигуркой Ренэйт.

Комментарий к Глава

XXXVII-XXXVIII

. Бремя капитана *Почему именно календула? Мини-справочник:

Символ третьего отряда — календула; значение символа — отчаяние, безысходность (думаю, вы помните об этом из боя Киры с Арранкаром); цвет отряда — весенний зелёный (от этого и документы в зелёных папках).

Символ шестого отряда — камелия; значение символа — благородный ум (никто и не сомневался); цвет отряда — синий кобальт (странно, что не серый или фиолетовый).

**Этот офицер не выдуман мною, он действительно существует в оригинале манги. Плюс ко всему, он и впрямь может огрызаться со старшими по званию. Запомните его, он сыграет не последнюю роль в работе).

***«Чтобы успеть, иногда надо остановиться» — фраза одного из моих любимейших героев из сериала «Легенда об Искателе».

====== Глава XXXIX. Афродита и КО ======

Капитан — первый после Бога человек на корабле.

Кира уже около двадцати минут наблюдал за неподвижным силуэтом капитана посреди третьего полигона. Ему было интересно, что представляет из себя этот человек. Она вроде как и добрая, но в её словах была львиная доля уверенности в себе и своей силе. Реацу от неё практически не исходило, но Изуру видел собственными глазами, как девушка сражалась с капитаном одиннадцатого отряда. Её взгляд был то тёплым и полным любви к жизни, то таким, что хотелось забиться в какую-нибудь трещину в утёсе Сокёку и не вылезать оттуда парочку месяцев. В ней было не меньше загадок, чем в капитане Ичимару, но от этого тянуло к ней не меньше. Как и все вокруг он хотел разгадать загадку её души, не зная, что она расколота.

— Чем она занята? — вывел из раздумий Киру голос Катакуры. Изуру вздрогнул и обернулся на офицера, стоявшего в такой же позе как и он у противоположного края входа — с наполовину высунутым лицом из-за дверного проёма.

— Мне кажется, капитан во внутреннем мире, — отозвался лейтенант, возвращая взгляд на девушку.

— Уже зовёшь её «капитаном»? — Катакура приподнял бровь, поглядев на старшего по званию. Ему хотелось знать мнение этого человека, ведь его он уважал больше прочих.

— Капитан — замечательный человек, — не сказав тривиальное «да», утвердительно отозвался Кира, посмотрев в ответ на офицера, — и непредсказуемый. Я верю, она привнесёт в наш отряд что-то необычайно новое и полезное. И её слова и мысли — достояние истинно умной женщины, к которым стоит прислушаться.

— Ты готов подчиняться незнакомому тебе человеку? — тоном, будто бы ему был невероятно важен ответ лейтенанта, спросил офицер. Кира кивнул.

— Если ей — то да.

— Но ты знаешь её лишь пару дней.

— Однако остальные капитаны и лейтенанты знают её гораздо дольше, и не выказывают никакого сопротивления, — улыбнулся Изуру, вспоминая счастливую и взбудораженную Рангику в тот момент, когда та рассказала ей о новом капитане его отряда около зала собраний капитанов. — И кажется, она хорошо знакома с капитаном Ичимару. И у меня есть ощущение… что она вернёт его.

— Если она это сделает, — задумчиво начал Аска, — я признаю её ангельскую сущность и слова против никогда не скажу.

— Ловлю Вас на слове, офицер, — раздался звонкий женский голос за спинами у синигами. Кира и Аска удивлённо посмотрели в ту сторону, где ещё секунду назад была капитан, а потом обернулись туда, где она находилась сейчас. Её весёлый взгляд вдруг стал серьёзным, а голос уверенными и твёрдым. — Я верну нам Гина. Чего бы это не стоило, верну. Даю вам своё слово.

— Капитан, мы… — Кира попытался что-то сказать, но Нацуми его прервала:

— Кажется, я была слишком долго во внутреннем мире, — он достала из кармана телефон и взглянула на время. — Уже и полдень миновал. Надо исполнить угрозу и пощекотать нервишки нашим синигами пристальным взглядом, как думаете?

Катакура хмыкнул, сложив руки на груди, а Кира лишь обречённо улыбнулся.

Весь день эти два офицера провели ходя хвостиком за капитаном. Изуру всё так же пытался понять, что она за человек, а Аска делал то же самое, что и его кумир — необычный характер этой женщины его привлёк. Когда Нацуми заинтересовывал тот или иной синигами, она всегда обращалась за мнением к ним, и Кира охотно делился всем тем, что имел на этого бойца, а Катакура добавлял пару едких комментариев, заглаживая идеальные образы, представленные лейтенантом.

После почти угрозы в сообщении от Кучики «Поешь, или я разрешу леди Чо съесть тебя», капитан со своими подчинёнными сходили в местную столовую отряда, о которой у Урахары остались не самые радужные воспоминания. Но она решила, лучше давиться армейской едой, чем смотреть на довольную физиономию Змеюки, когда Бьякуя позволит ей делать то, что ей заблагорассудится в адрес непосредственно Нацуми. Блондинка сильно сомневалось, что он напрямую скажет «сожри её с потрохами, как удав», но будет что-то такое же эпичное и неприятное для неё.

Когда рабочий день подошёл к концу, Нацуми сидела с парнями в своём кабинете и просматривала дела синигами, которым она планировала завтра предоставить шанс пройти аттестацию на звание офицера. В это время Изуру и Аска придумывали заранее названия для групп, которые обещала распределить Урахара, а так же потенциально разделяли синигами из отряда по признакам их занпакто. Между ними шёл бой за названия в честь греческих богов из мифов из людского мира и просто букв греческого алфавита.

Офицеры хотели сделать идеально сбалансированные отряды, в которых будут входить и владелец кидотипного, и владелец стихийного и владелец занпакто ближнего боя. Катакура сам вызвался быть тем самым вторым помощником-офицером для наиболее эффективного выполнения поставленной задачи. Нацуми против не была, наоборот, она даже радовалась, когда дело на глазах было сделано уже на половину. Уже были составленные потенциальные списки команд.

— Капитан, а как Вы считаете? — обратился к Урахаре Кира, заставив ту невольно оторваться от личного дела некоего Осаму Маэтани. — Буквами же назвать будет эффективней и лаконичней?

— Ну не скажи, — пожала плечами Нацуми, вновь читая способности занпакто и Осами. — Поскольку у каждого отряда будет своя специализация, неплохо было бы назвать их в честь богов, олицетворяющих их сферу деятельности. Допустим, команда «Афина» будет заниматься поиском информации и входить в неё будут те, кто особенно дотошно знает историю и хорошо ориентируется в потоках информации, а в команде «Атропос» будут входит заядлые ветераны-синигами, на счету которых ни один десяток пустых. Если мы назовём их по обыкновенному обозначению команд, то, скорее всего, в отряде будет негодования, мол, почему это команда «Альфа» считает себя выше команды «Сигма», когда все отряды различны и уникальны и в то же время важны одинаково.

— Да, вы правы, капитан, — Изуру не был расстроенной из-за того, что Нацуми поддержала идею Аски, от слова «совсем». А вот Катакура светился гордостью за себя.

После отбора кандидатов на звание офицеров, я занялась отчётами, которые передала мне Рангику от Тоширо. На стыке наших территорий на самом краю Рукона были замечены обычные слабенькие пустые, что не могло не потрепать нервишки капитану Хицугае — в Общество душ вообще редко заглядывают «друзья» из Уэко Мундо. В этот момент раздался слабый стук в дверь, а затем тоненький женский голос возвестил:

— Капитан Урахара, к Вам пришёл капитан Кучики.

Я глянула на своих офицеров — те в свои очередь быстро посмотрели на меня. Пожав плечами самой себе я почти сразу же ответила:

— Пусть заходит.

Дверь открылась, в кабинет вошёл Бьякуя. Он как всегда обвёл помещение холодным взором — мои офицеры тут же поприветствовали его согласно уставу и вернулись к своей работе после его сдержанного кивка. Однако я видела их заинтересованный взгляды из-под чёлок, направленные на нас с капитаном шестого отряда. Кучики подошёл ко мне ближе.

— Разве у тебя не достаточно подчинённых, чтобы ты их направлял ко мне вместо личного прихода? — усмехнулась я его ледяной моське. — Не боишься, что слухи не те пойдут.

— Мне всё равно. Простолюдины в праве думать всё, что захотят, — меланхолично заметил он. — К тому же, — на его лице расплылась маленькая коварная улыбка, которую офицеры не видели — они и так были в шоке только от начала нашей новой перепалки, — навряд ли есть люди, считающие тебя невинным ангелом. Весь Сейрейтей гудел о том, что ты живёшь в моём поместье, после того, как лейтенант Мацумото разболтала это в баре.

Рангику! Чтобы её Меносы побрали!

Встряхнув чёлкой, я решила собрать свою гордость в кулак и решительно ответить ему самым остроумный ответом, на который могла. Но получилось у меня только:

— Катись в двенадцатый отряд, Бьякси.

Кажется Изуру и Аска выпали в осадок после моего ответа. Как ещё со стула не свалились? Я уверенна на сто процентов, что о своей работе они уже забыли.

— Навряд ли капитан Куроцучи мне обрадуется, — пожал плечами Кучики с извечной безэмоциональностью.

— Двух зайцев одним разом: и тебя сплавлю, и ему насолю, — вздёрнув нос и тряхнув чёлкой ответила я. Кучики лишь хмыкнул: ему явно нравилось наблюдать за моим личностным крахом.

В блокноте я черканула себе напоминание о том, чтобы не забыть отдать распоряжение о тщательном патруле опасной территории завтра той команде, за которой я её закреплю. После отчёты были убраны в сторону с подписью о том, что я ознакомлена с их содержимым.

— Лейтенант, — Кира тут же оказался около моего стола, любопытно кидая взгляду в сторону умолкшего наконец капитана шестого отряда, — верните это лейтенанту Мацумото или же просто передайте капитану Хицугае. После можете быть свободны, окончательно составим списки мы вместе завтра.

— Есть! — Изуру отдал честь и вышел из кабинета.

— Я пойду, — встав, Аска размял позвоночник, хрустнув костями, и тоже направился прочь. — Всего доброго, блондиночка.

— Да-да, — ещё одно прозвище в мою коллекцию. Этот Катакура действительно знал, как выбесить человека. Даже тяжёлый взгляд Кучики ничуть не ударил по его психологической защите — Аска со спокойной душой направился в казармы.

— «Блондиночка»? — спросил у меня Бьякуя после осознания, что я не препятствовала этому обращению. Просто днём я уже пыталась и ничего не вышло.

— Хорошо, что хоть не «Рапунцель-тян».

Ко второму часу пребывания в архиве семьи Кучики я уже бесцельно бродила среди нескончаемых стеллажей. Здесь было столько бумаг, что могло поместится две библиотеки Сейрейтей! Как и я думала сначала — толком найти мне ничего не удалось: ни малейшей подсказочки от эльфа (хотя он мог сюда проникнуть, я в этом уверена), ни какой-либо новой информации о точной дате начала наполнения душами хогьёку Айзена. А ведь она помогла бы Киске понять, когда именно Айзен нанесёт предупреждающий удар. Не так уж и оперативно работал клан Кучики. Получается и желание теперь Бьякуе зря должна.

Отдав распоряжение Мэй организовать перенос обговорённых вещей из моей комнаты в мою капитанскую квартиру (мало ли, что будет, а она стоит пустая), я приняла с Рукией ужин, так как Бьякуя ушёл из поместья, как только я вышла из архива. В комнате пережив ещё один приступ адской боли и выплюнув приличное количество крови, я в который раз зареклась, что найду тот чёртов пузырёк, оставленный эльфом. Иначе рано или поздно Бьякуя узнает о приступах, отправит в четвёртый отряд и там уж Рецу докопается до правды.

Сходив предварительно в одиннадцатый отряд и выпросив у Зараки на это утро Мадараме, мы вместе с ним направились в мой отряд. Проведя максимально изнуряющую тренировку в стиле близнецов Урахара, после которой у половины душ из моего отряда дёргался глаз, и обсудив нескольких синигами с Иккаку и Изуру после неё, я ещё раз убедилась в том, что заинтересовавшие меня вчера бойцы заслужили моего внимания.

class="book">— Мори Джиро! Акияма Амайя! — Иккаку зычно перечислял имена выбранных нами душ перед толпой тяжело дышащих, но твёрдо стоящих на ногах синигами. — Фукусима Нобуо! Кимура Кин! Тагути Масаши! И… — он пристально обвёл воинов взглядом, — Осаму Маэтани!

Все в удивление стали оглядываться на новенького парня, пришедшего в отряд из академии лишь месяц назад. Завистливые, удивлённые, злобные и другие шепотки раздавались то там то тут, пока Мадараме тоном, будто он сейчас убьёт всех тех, кто нарушает дисциплину, продолжил:

— Эти синигами, а так же двадцать семь офицеров уже имеющих звания останутся сейчас на этом стадионе, чтобы пройти переаттестацию. И уж поверьте, — он сощурил глаза, пристально глядя на самодовольно улыбающихся сэмпаев моего отряда, — я буду внимательно, очень внимательно за вами следить. Останутся лишь те, кого я сочту достойным.

Быстро пнув точным ударом носка под сгиб коленки Иккаку, я выразительно посмотрела на него. Сконфуженно он добавил:

— Ну и… мнение Вашего капитана, конечно, решающее…

Иккаку был безжалостен. Под конец аттестации большинство кандидатов уже записывались в очередь к лекарям четвёртого отряда. Из двадцати семи офицеров свой пост сохранили восемнадцать, а из шести выбранных нами рядовых повышения заслужили Фукусима Нобуо и Осаму Маэтани. Последний паренёк заикаясь пытался отказаться от поста ещё до того, как начались непосредственно испытания в стиле Иккаку «превзойди себя или сдохни прямо здесь и сейчас», но под наши непреклонные взгляды с Мадараме ему пришлось замолчать и пройти к остальным выбранным на стадион.

Аска, обладающий весьма занятным кидотипным занпакто, свойства которого напоминали мне силы Орихиме, получил повышение. Его шикай мог отменить последнюю атаку противника и всё в этом роде, если Катакура накопит достаточно сил, а так же мог выполнять некоторые трюки со временем и пространством, ибо его способность была как у Химе именно «отрицание». Такую перспективу мы с Иккаку и Кирой посчитали будет просто грешно проморгать. Именно поэтому я позволила Катакуре праздновать своё звание четвёртого офицера в моём кабинете вместе с Изурой, нахально улыбаясь при взгляде на меня, закатывающей глаза. Место третьего офицера я решила приберечь на потом, прямо как Бьякуя.

Пятым стал Тогакуши Рику, место Катакуры занял самый излюбленный объект его насмешек — Гори Такецуна. Вплоть до десятого номера офицеры были «старой закалки» — те, кто имел звание до переаттестации, не считая одной персоны. Затем место выбывших одиннадцатого и двенадцатого получили Осаму и Фукусима, тринадцатого и четырнадцатого не было, остальные по порядку с поправкой на восемнадцатых, девятнадцатых (их было по двое) и двадцатых (их уже четверо). Разобравшись с этим делом и подписав нужные указы, я отправила самодовольно зубоскалящего Катакуру отнести их на подпись к старику сотайчо. К вечеру все звания были утверждены и на построении офицерский состав официально получил подтверждающие из ранг документы под овации всего отряда.

Перед мероприятием мы с Кирой и Аской под совместный выдох облегчения закончили списки отрядов и присуждение им названий. Поэтому после праздничной части началось их оглашение.

— Кимура Кин! Масуда Иоичи! Араи Даики! — названные мной синигами вышли из строя. — Отряд «Нерей»! Капитан отряда — Гори Такецуна!

Отдав честь, все поспешно направились к стоящему за моей спиной в шеренге офицеров мужчине и встали за ним, после чего еле слышно перешёптывались пару секунд.

— Уотсон Наоми! Акияма Амайя! Мацумура Тору! — три девушки выглядящие как тройняшки одновременно сделали три шага вперёд. Все высокие, черноволосые, кареглазые и до жути улыбчивые. — Отряд «Артемида»! — назвала я именование единственного отряда, который по нашему общему с офицерами решению будет состоять лишь из женщина. — Капитан отряда — Люмьер Белл!

«Тройняшки» упорхнули за спину высокой длинноволосой брюнетки. Это девушка обладала весьма занятной магией света — её занпакто в шикае представлял собой огромный золотой лук, который только держать было уже довольно сложно. Вместо хакама она носила длинную юбку с разрезами до самого пояса, оголяющую её весьма и весьма эффектные бёдра. На ногах — чёрные сапоги с золотыми вставками на небольшом золотом каблуке. Половину лица, включая нос и рот, скрывала золото-розовая маска, золото-черно-розовые перчатки без пальцев доходили почти до локтей. Поверх изменённого шихакушо был надет белый хаори с розовой подкладкой и короткими рукавами, но без номера отряда и «ромбиков» как у капитанов. Её стальной взгляд мятных глаз напоминал мне серо-лавандовые глаза Бьякуи, но она, конечно, совершенно не из-за них поучила резкое повышение с семнадцатого до восьмого офицера.

— Мори Джиро! Такахаси Такеру! Тагути Масаши! Отряд «Морфей»! Капитан отряда — Катакура Аска!

Восемнадцать отрядов в честь восемнадцати греческих богов. «Гефест», «Арес», «Артемида», «Эвр», «Зевс», «Посейдон», «Уран», «Антей», «Атропос», «Аполлон», «Морфей», «Нот», «Орион», «Эол», «Гера», «Эфир», «Нерей» и «Аид». Каждый из них получил в своё распоряжение определённое количество секторов Сейрейтей и районов Руконгая, после чего я сразу же направила команду «Артемиды» в тот проблемный район на стыке с десятым отрядом. Некоторые отряды тоже получили распоряжение от меня, наконец, спустя три часа рабочий день подошёл к концу.

Комментарий к Глава

XXXIX

. Афродита и КО Люмьер Белл:

https://vk.com/wall-167821991_214

Катакура Аска:

https://vk.com/wall-167821991_215

====== Глава XXXX. Вскрытая душевная рана ======

Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже.

Джаред Лето

— Капитан Урахара, — в кабинет вошёл Кира аккурат тогда, когда я уже собиралась отправляться домой. Я вопросительно посмотрела на него, взглядом разрешив продолжить. — У меня есть дело к Вам.

— Конечно. Что случилось?

— Вы помните, что при капитане Ичимару наш отряд занимался выращиванием и засушкой хурмы, — тоном, будто сомневающимся, заговорил о своей проблеме Изуру. Я нахмурилась — что не так с нашим садом?

— Да, помню, — я кивнула. — Я распорядилась и дальше за ним ухаживать. А что случилось-то?

— Любимое дерево капитана Ичимару… — замялся лейтенант. Он явно вспоминал о Гине и жалел, что всё обернулось вот так. — Оно умирает.

Отпустив Изуру домой, пообещав ему разобраться с этой ситуацией, я перешла в сюмпо. Любимое дерево Гина не могло вот так вот взять и начать увядать — о нём заботились чуть ли не так же, как о Короле душ. Оно находилось в центре сада, найти его было не трудно даже ночью. Всего пять секунд потребовалось, чтобы оказаться напротив него.

Листочки дерева завяли и согнулись во внутрь. Сам тонкий ствол выглядел как-то болезненно, а веточки свисали слишком низко. Я обошла дерево раза два, но никак не могла понять, отчего оно могло начать погибать. Я, конечно, не ботаник, но ещё недавно оно выглядело вполне здоровым. Да и следов болезни нет, дерево словно высохло. А если дерево высохло, то проблема скорее всего…

Я настолько резко присела, что не рассчитала амплитуду колебания своего тела — врезалась в сухую кору ствола и счесала себе скулу. Решив не обращать внимания на саднящую щёку, я быстро начала шаркать руками по дереву в том месте, где его корни уходили под землю. Так я прошла половину пути вокруг. Бинго! Мои пальцы наткнулись на еле заметный подруб. Смотрелось всё так, словно кто-то вырезал прямоугольник древесины в корнях и в стволе и вставил его обратно. Даже кора не выглядела повреждённой.

Попросив мысленно прощение у деревца, я, не жалея ногтей, выковыряла от него кусок и отложила его в сторону. Мой облегчённый выдох слышал наверняка весь Сейрейтей!

В вырезанной части ствола лежал прозрачный бутылёк с мутной жёлтой жидкостью. К крышке из пробкового дерева был привязан ярлычок «Ключ».

Как все мы знаем, «время» — понятие относительное, и с этим невозможно не согласиться, особенно если вдуматься в смысл слов «время», «понятие» и «относительное». Для каждого из нас его течение воспринимается по-разному, причём степень этого восприятия тоже разное. Легко и трудно, быстро и медленно, скучно и весело — в этих и других аспектах оно может себя проявить в зависимости от человека, который, собственно, его воспринимает, и условий, в которых этот человек находится.

Мои условия были довольно неплохи — как-никак, я теперь капитан третьего отряда Готей-13. Казалось — прыгай от счастья да пожимай до конца своих дней руку Ямамото-сама, но… Помните пословицу? Всё, что до «но», лошадиное дерь… ну и так далее. Нет, я честно рада служить доблестному Готей-13, вносить свою лепту в его развитие, однако мою жизнь давно разделило одно предстоящее мне событие на «до» и «после». И, какой бы счастливо или несчастной я ни была в то или иное время, я всё равно отсчитываю часы до этого знаменательного — а иначе и не назовёшь — дня. И теперь понятие «счастье», как и «время», стало для меня относительным.

А время… что время? Я и сама не понимаю медленно ли оно тянется из-за однообразных дней капитанствования или же летит со скоростью реактивного самолёта, отсчитывая мои, возможно, последние дни до начала войны с Айзеном, чёрт бы его побрал, Соске. Я встаю, смиряюсь с началом нового дня, одеваюсь в странную одежду, заплетаю непомерно длинные волосы, иду в кабинет, разгребаю бумаги, потом зарядка с ленивейшим, на мой категоричный взгляд, отрядом, разбор полётов с предводителями подотрядов, указы, отчёты, рутина, хроническая усталость, слабость, и т.д. и т.п. пока день не оканчивается, и я не вваливаюсь в капитанскую квартиру, падаю в мир блёклых и отчего-то мерцающих воспоминаний Ренэйт… и снова всё по кругу.

— Давайте-давайте! Живее! — прикрикивала я на сонливую толпу синигами за мной, пока бодро бежала вперёд спиной вокруг территории третьего отряда. — Шевелим красивыми ножками! Своими тоже шевелим!

Ребята явно сильно вымотались, судя по тому, что посмеялись человек десять, да и то вяленько.

— Быстрее-быстрее!

— Смилуйтесь, хозяин! — нагнал меня Катакура. Его взгляд молил о прощении, и я невольно засмеялась. — Не в рабовладельческом же строе живём.

— А кто говорил иначе? Холоп! — хихикнула я. — Всего пять кругов осталось! Мой брат уверял меня, что если утром хорошенько пробежишься — ночью уснёшь, как младенец! И в его словах я пока ещё не усомнилась.

— Ещё один круг и я усну навсегда! — выкрикнул женский голос из толпы. Я повертела головой и нашла его источник — это была Белл, причём выглядело она довольно презентабельно: красные щёки и отсутствие отдышки. А за своим капитаном бежали «тройняшки», и, кажется, все они скоро повалятся на неё.

— Зато выспишься, Люмьер!

— А ещё дети имеют свойство просыпаться среди ночи, — не унималась женщина. – Плохая аналогия с младенцами!

— Ладно-ладно, — сжалилась я и свернула на дорогу к баракам.

Что за люди? Уже неделю не могут развить в себе хотя бы отголоски выносливости! Один Изуру всегда молча бежит рядом, хотя его дыхалка оставляет желать лучшего. Мне кажется, он скорее в обморок упадёт, нежели пожалуется на состояние здоровья.

Месяц бежал в бешенном ритме — брали бы с него пример, хи-хи. Всё ещё было военное положение, отряды тренировались втрое усерднее и патрулировали вдесятеро лучше. На высших офицеров свалилось колоссальное количество отчётов не только своего отряда, но и пятого с девятым, ибо те были без капитанов и лейтенанта. Ни я, ни Бьякуя просто физически не могли возвращаться после работы в поместье: мы оставались на ночь в бараках в своих квартирах, а пересекались лишь изредка на собраниях капитанов. Меня очень расстраивал этот факт, ведь за эти недели мы вновь отдалились друг от друга.

После того, как я приняла микстуру, Бьякуя-таки отстал от меня. Действия яда замедлилось, и тело вновь набрало несколько килограммов, перестав походить на ходячего скелета. Я столько насмешек от Аски выслушала по этому поводу, ужас просто. Он даже толстой коровой меня назвал, гадина фиолетововолосая! Пришлось отослать его группу вместе с «Артемидой», «Антеем» и «Нереем» в горы с десятым и одиннадцатым отрядом на неделю. Айзен вовсю совершенствовал своих Арранкаров, и теперь некоторые из них смогли даже пробраться на территорию Общества душ. Пришлось выгонять.

Мацумото вписала меня почти насильно в клуб Женской ассоциации синигами и таскала почти на каждое его собрания. Будто у меня других дел не было. Но надо отдать ей должное, именно в такие моменты я по-настоящему отдыхала за чашкой чая с другими женщинами из Готея.

Как и обычно, в пятницу — а это именно сегодня — в четыре я отправилась на собрание Женской ассоциации в весьма ровном расположении духа. По дороге я размышляла о странном поведении господина Кучики — сегодня я впервые увидела его краем глаза за последние два дня. Он был ещё более пасмурным, чем обычно, и даже не подошёл ко мне, чтобы поздороваться — сразу слинял с собрания капитанов. Сначала я подумала «больно надо», а теперь забеспокоилась — случилось, может, чего? Я решила по этому поводу спросить Мацумото.

А вот кстати и она. Летит на меня, как бронепоезд. Надо бы отойти…

— НА-А-Ц-У-У-М-И-И!!!

Не успела…

— Когда ты перестанешь так делать? — еле выдавила из себя я, сталкивала с себя Рангику и стряхивая грязь, которую собрала моя одежда, пока я лежала под лейтенантшей.

— Никогда! — ничуть не стыдясь, заявила бестия. — И не надейся!

Ассоциация сегодня собралась почти в полном составе. Мы решили выбраться на воздух: Рангику нашла красивейшее место у реки, где росла сакура — почти такая же, как в поместье Кучики. Усевшись на цветастом пледе, мы принялись обсуждать предстоящие акции и проблемы.

— На повестке дня у нас… — Нанао заглянула в свой блокнот и что-то там черканула, — …бюджет.

— А что с ним не так? — спросила Рангику, наматывая рыжий локон на палец.

— Кто-то, — аура Исе почернела на этом весьма безобидном коротком слове, — потратил половину бюджета на прошедший Праздник Урожая и, причём, завалил нам всю программу. Из-за чего сборов было произведено меньше, чем затрачено денег на организацию твоего «фееричного шоу»!

— Ну выпила лишний бокальчик перед выступлением для храбрости. Ну что тут такого? — игра в невинность госпожи Мацумото не знала границ.

— ТЫ РАЗНЕСЛА ВСЮ СЦЕНУ!!!

— Я чего-то не знаю? — я хмыкнула, отхлёбывая гранатовый чай из чашки.

Рангику толкнула такую убедительную и правдивую речь о своей невиновности, что я почти поверила ей. Однако, как это обычно бывает — тянула-тянула на Оскар, но рядом проходил Станиславский. В нашем случае — рядом сидела Нанао и треснула рыжей по голове своим блокнотом.

— В общем, у нас один вариант, — вернулась к теме Исе, поправляя съехавшие очки.

— Ты говоришь о нашем незаконченном проекте? — лежавшая на моём бедре Рукия приоткрыла один глаз, взглянув на Нанао. Брюнетка серьёзно кивнула.

— К тому же появление в наших рядах капитана Урахары решает все проблемы, — флегматичным тоном закончила свою мысль она.

— Это вы к чему ведёте? — мне стало жуть как интересно. Надеюсь, они не заставят меня сниматься топлес, чтобы «срубить бабла» на моих фото. Не от Нанао, так от Рангику можно ожидать чего угодно.

Рыжая бестия, лежавшая в моих ногах чихнула.

— В этом году нам предстоял выпуск очередного фотоальбома капитана и у нашего креативного директора, — Исе указала на Мацумото, — возникла гениальная идея остановить выбор на бывшем капитане Ичимару или капитане Кучики. Ичимару не сможет принять в этом участие — по многим причинам… — повисло неловкое молчание, но вскоре Нанао продолжила, — так что остался Кучики.

— А никого другого нет? — у меня аж глаз задёргался. Только не говорите мне, что они собираются повесить на меня всех собак.

— По статистике именно капитан Кучики является самым популярным среди женщин капитаном, — пожала плечами Исане. — Фотоальбом с ним покроет нашу дыру в бюджете с лихвой.

В общем, уговаривали меня час, (даже предательница Рукия!) потом потащили в поместье Кучики. И я ведь отпиралась! Но толпа перевозбуждённых женщин видимо оказалась сильнее.

— Смотри только осторожней, — посоветовала мне Рангику, когда ассоциация уже почти вся разошлась. — Сегодня у него день траура.

— Какого траура? Хисана умерла весной, — я удивилась и прозрела одновременно. Это из-за этого траура у него такое плохое настроение?

— Ну так… — она почесала в затылке, — как раз сто лет назад ты и твой брат ушли из Сейрейтей. У него всегда этот день траурный.

Но я же вернулась…

— Хотя может и обойдётся, — она ободряюще улыбнулась и ушла в сюмпо.

Предчувствие у меня сразу было плохое, а теперь ещё и настроение упало ниже магматического покрова. Я надеялась, что траур у Кучики прошёл с момента, когда я вернулась в Сейрейтей, но видимо этот день настолько въелся в подкорки его сознания и подсознания, что он неосознанно продолжает его праздновать. Что ж, надо это исправлять!

Применив весь свой энтузиазм и актёрские таланты, я летящей походкой направилась в сады, где, по словам прислуги, и находился сейчас хозяин поместья. Ещё за километр я почувствовала гнетущую ауру оного, а когда увидела его на горизонте — всё моё воодушевление лопнуло, как мыльный пузырь. Он сидел весь такой серьёзный, тихий и даже устрашающий. Казалось, что у него только что кто-то умер (скорее всего его мозг, но я не стало это думать вслух — вдруг он умеет мысли читать). Но я была не из робкого десятка, поэтому уверенно зашагала вперёд.

Какая же я дура!

— Прив…

— Что ты тут делаешь? — ледяным голосом оборвал моё приветствие капитан, даже не обернувшись на меня. Видимо созерцание рыбок кои было занятием куда приятней.

— Ну… зашла чай попить с Мэй… — его поведение заставало меня чувствовать себя провинившейся в чём-то грандиозно страшном перед ним. Мой голос задрожал от неуверенности сам по себе.

— Ты не поняла, — он медленно встал и так же медленно развернулся. — Что ты делаешь тут? Я запретил прислуги пускать к себе кого-либо, они разве не предупреждали тебя?

Сейчас его взгляд был похож на тот, каким он смотрел на меня на утро после моего побега в Мир живых. Убийственен и холоден, пробирающий до кое-как поштопанных между собой ошмётков моей души. Кажется, я и сама побледнела и похолодела от него.

— Я тебя искала… они наверное подумали, что меня можно пропу….

— Неверно подумали, — он сверкнул глазами и отвернулся. — Уходи.

— Ч-что, но… — что значит «уходи»?! Он совсем берега попутал?! Я ему, что, рабыня, чтобы со мной так обращаться?! — Я пришла с тобой поговорить. И ты гонишь меня? За что?

— Просто уйди и не мешайся! — вот теперь я почувствовала, как он выпустил свою реацу, чтобы меня припугнуть. Картина мира вдруг потемнела, а от его фигуру стали исходить красочные потоки духовной силы, которые начали придавливать меня к матушке земле. Прорвёмся! Я и не на таких нарывалась!

— Что значит «не мешайся»? Какая муха тебя укусила?! Что у тебя за траур такой, я здесь вообще-то, а ты скорбишь из-за того, что когда-то там я ушла из Сейрейтей? Да ты сам себе противоречишь!

— У тебя нет прав на меня кричать и в чём-то обвинять… — порывисто начал он, но потом остановился, прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Реацу перестало вырываться из него бешенными потоками, у меня перестало звенеть в ушах, и мир вновь обрёл чёткость. — Что же так сложно-то? Я просто попросил оставить меня сейчас в покое. Раньше бы ты без вопросов молча ушла, почему…

— Ах «раньше»? — не знаю почему, но меня взбесило это слово, как красная тряпка быка. — Вот Вы и выдали себя, господин капитан. Вы скорбите не по мне, и, видимо, траур Ваш, увы, не беспочвенен. Вы скорбите по той маленькой, покладистой, со всеми моментально соглашающейся девочке, коей я когда-то была.

— Не искажай мои слова! — ещё более озлобившись, сказал он, но я была уже достаточно взвинчена его сегодняшним поведением и речами.

— Это я искажаю? Это ты врёшь сам себе! Ведь знаешь же, что я права, а споришь из принципа и из-за того, что не можешь принять истину! Я уже не та миленькая добренькая Нацу и никогда ей больше не стану! Я Урахара Нацуми. Я буду перечить, спорить, кричать и отстаивать свою точку зрения, а не молчать в тряпочку, как делала Нацу — куколка двенадцатого отряда. Урахара Нацуми не будет убегать и прятаться в кроне дерева, пряча слёзы, она в глаза скажет, что ей больно и обидно. Она не будет терпеть, пока её будут заталкивать в клетку и отбирать свободу. Она будет снова и снова кидаться на занпакто, если посчитает нужным, а не будет стоять рядом, выпучив глаза, как испуганный страус, и рыдать в три ручья!!!

Закусив губу, чтобы действительно не разрыдаться, я гордо развернулась и, перейдя в сюмпо, рванула куда по дальше. Но всё же у самого выхода из сада я остановилась и обернулась на мост, где опустив голову, молча стояла главная причина моей внутренней боли.

— Ты всё оглядываешься в прошлое… меня там больше не найдёшь.

Он поднял на меня взгляд, и я не знала, что он им пытался сказать. И говорили ли его холодные серо-лавандовые глаза хоть то-то в ту минуту?

— А когда вернёшься в реальность… рискуешь не найти меня и в настоящем…

С того дня в поместье Кучики я не появлялась.

Комментарий к Глава

XXXX

. Вскрытая душевная рана https://m.vk.com/wall-167821991_218

Уже скоро выйдет «Интерлюдия», которая будет являться частью фанфика. В ней будут описываться происходящие события от лица Бьякуи. Тогда-то мы и узнаем, о чём думает этот человек.

====== Глава XXXXI. Тост за женскую дружбу ======

Как легко обидеть человека!

Взял и бросил фразу злее перца…

А потом порой не хватит века,

Чтоб вернуть обиженное сердце…

Эдуард Асадов

Нацуми шла по дороге из идеально ровных плиточек, выложенных на вершине склона реки. Руки, которыми она обняла саму себя, чтобы унять дрожь, тряслись вместе с телом, таким же хрупким и тонким, как они сами. Гнев ушёл, уступая место жалости к самой себе и подкатывающей к горлу депрессии. Слёз не было: капитан третьего отряда сдерживала их, но чувствовала, что её от «прорыва» отделяет совершенно малюсенький внешний раздражитель. Им стала вдруг возникшая перед носом, когда Нацуми проходила мимо пикничка ЖАС, неподражаемая Мацумото Рангику.

— Как прошла операция, цветочек? — лейтенантша радостно улыбалась своей подруге, но воздушно-окрыляющее настроение прошло мигом после того, как та на неё подняла свой взгляд. — Ух, ёлки-палки! Что с тобой?

— Ничего. Я просто устала, — еле слышно ответила Урахара, сорвавшимся в конце голосом. Слёзы водопадом полились из её глаз, Нацуми всеми силами сдерживала грудью подступившую истерику, из-за чего та стала сотрясаться с каждой секундой всё быстрее и хаотичнее. Глаза у Рангику были по рублю, но всего несколько минут: она сложила в голове два и два и моментально приняла решение.

— Стой тут, — Мацумото на сюмпо перенеслась к пялившимся на них всё это время членам женской ассоциации синигами. — Мы отлучимся с капитаном Урахарой. Примерно до завтра. А ты, — она схватила хлопающую глазами Рукию, — идёшь со мной.

Рангику вернулась к Нацуми, схватила и её свободной рукой, и помчалась на всей скорости в свою квартиру в десятом отряде, окольными путями обходя главные улицы Сейрейтей. Влетев в свою обитель истинно женского хлама и бутылок из-под элитного алкоголя, она усадила притащенных синигами за стол, а сама захлопнула со всей силы сёдзи, отгораживая свою территорию от любопытных глаз.

Рукия огляделась. Квартира лейтенанта Рангику была на удивление чистой, обставленной просто, но стильно. Кучики подметила у её хозяйки недурной вкус и полное отсутствие запаха перегара в этом месте. Тут её взгляд наконец-то упал на капитана третьего отряда, и её передёрнуло так же, как Рангику совсем недавно на набережной.

— Нацу-тян, что случилось? — она подскочила с места и, налив воды в найденный в шкафу с кухонной утварью стакан, в момент оказалась с ним около подруги. Дождавшись, пока девушка отхлебнёт несколько глотков и вернёт ей тару, она отставила её в сторону на стол и присела на колени, хватая Урахару за ледяные руки. — Нии-сама чем-то обидел тебя?

— Колись давай, — на кухню вернулась Рангику. Встав в дверном проёме она сложила руки под своей дородной грудью и, хмуро глядя на Нацуми, навострила уши. — Что этот поганец посмел сделать? Мусор не вынес? Носки по дому разбрасывает? С другими бабами общается?

— Рангику-сан, ну что Вы в самом деле! — возмущённо осадила лейтенантшу Рукия и тут же вернула свой обеспокоенный взгляд на подругу. — Он что, ударил тебя?

— Всё хорошо, девочки, — во взгляд Нацуми вдруг вернулось осмысление картины мира; она утёрла мокрые дорожки указательным пальцем свободной руки и с фальшивой улыбкой повернулась к синигами. — Никто меня не бил. Всё нормально.

— Чё ты мне тут заливаешь? — максимально неверящим резким тоном, контрастирующим с нежным и почти неслышным голосом Нацуми, сказала Рангику. — На тебе лица нет.

— Как нет? Вот же оно, — с той же фальшивой улыбкой Урахара подняла свои руки к щекам, вынимая их из захвата Рукии, и потрепала себя по щекам. — На месте.

— Рангику-сан, водой тут дело не обойдётся, — Рукия пронзительно посмотрела на лейтенантшу. Та согласно кивнула.

Через несколько минут на столе стояли три изящных бокала, а посреди них возвышалась бутылка изысканного белого полусладкого вина из личной коллекции Сюнсуйя Кьёраку, некогда проигранной рыжей бестии в поддавки в пьяные шашки. Нацуми пустым взглядом осматривало это «сокровище», по словам самой Рангику, и думала о том… да ни о чём она не думала. Ренэйт и Бенизакура в голове молчали, предпочитая дать хозяйке побыть наедине с собой и успокоиться. А девушки в реальном мире оставлять её в покое не собирались: к вину вскоре добавились пара бутылок саке, а так же шесть видов закусок, коих в доме лейтенанта Мацумото хватало всегда и на всех.

Рангику оперативно и весьма умело откупорила вино, понюхала пробку, чтобы как истинная сомелье убедиться в отсутствии у него критических дефектов, и, элегантно вытерев горлышко, стала наполнять бокалы. Бледно-жёлтая жидкость пропела свою серенаду в воздухе до финальной ноты, пока Мацумото не налила последнюю каплю в стакан Кучики и не отставила бутылку в сторону.

— Ну что, бабоньки, — Рангику продолжала стоять, взяв в руки свой бокал и проследив, чтобы это сделали и девушки за столом. — Пока наша дорогая Нацуми созревает для допроса, я возьму на себя ответственность за первый тост нашего как-то резко возникшего междусобойчика.

— Девочки, я не тот человек, который после каждой неудачи готов напиться в зюзю. Настроение пьянку устраивать нет, — вздохнула Урахара, отодвигая от себя бокал.

— Э-е-ей, — нахмурилась Мацумото, возвращая тару в бывшее местоположение на столе. — В смысле пьянку? Я же сказала «междусобойчик». Меж-ду-со-бой-чик, — по слогам для убедительности повторила лейтенантша.

— Это эликсир правды, — с самым серьёзным в своём арсенале лицом заявила Рукия в поддержку Рангику. — Нам подвяжет язык, а тебе развяжет. А пьянку мы всегда успеем устроить.

— А то! — и девушки дали друг другу пять. Рангику продолжила:

— Итак, тост! — Мацумото задумалась, но тут на задворках её сознания вдруг возникла импровизированная строчка, произнести которую она посчитала своей святой обязанностью:

— Чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось, чтобы всюду и везде было с кем и было где!

— Рангику-сан! — Кучики покраснела до ушей, подавившись воздухом и чуть не опрокинув свой бокал.

— Шутка-шутка, — рассмеялась Мацумото над вроде как злым выражением лица Рукии, как у мокрого взъерошенного воробушка. — Итак, притча! Плывет по реке черепаха, на спине у неё сидит змея. Змея думает: «Укушу — сбросит!» Черепаха думает: «Сброшу — укусит!» Так выпьем же за верную женскую дружбу, которая помогает преодолевать все преграды!

Рукия всё ещё старалась быть недовольной, но посмеяться не могла, особенно рядом с Рангику, заражающей всех своим энтузиазмом. Девушки чокнулись, Кучики и Мацумото отпили из своих бокалов сразу же, а Урахара задержала его на полпути ко рту — под носом.

— Что-то не так? — улыбаясь, спросила лейтенант десятого отряда.

— Что это за вино?

— Domaine Marcel Deiss Grasberg* 2005 года, — Мацумото показала подруге витиеватую надпись на этикетке бутылки. — Прекрасное ароматное вино с нотами розового грейпфрута, дыни, аниса, орегано, мяты. Пряные оттенки специй и солодки переплетаются со сложными нюансами цитрусовых! — воодушевлённо добавила она, подражая голосу самого языкастого сомелье.

— Грейпфрут… — хмыкнула Урахара, странным взглядом с долей возникшего осмысления посмотрев на бледноватую жидкость в бокале. Рангику и Рукия переглянулись.

— А что с ним не так? — спросила-таки Рукия. — Ты же вроде их любишь, Нацу-тян.

— Я располагаю той же информацией, — поддержала Кучики лейтенантша.

— Нет-нет. Всё хорошо, — она улыбнулась и пригубила вино. — Ммммм… оно потрясающее, — как-то «тихо» восхитилась девушка, посмотрев на бокал в руке другими глазами.

— А то! Не зря я тренировала свою печень к тому фестивалю!

— Выпьем за Вас, Рангику-сан! — тут же нашлась Рукия. Девушки одновременно кивнули, вновь чокнулись и осушили бокалы в руках.

В ближайший час бутылка вина опустела (Мацумото сразу же убрала её в свою коллекцию в резной шкаф в гостиной), и вторая бутылка саке была уже почти опустошена. Рукия с покрасневшим лицом доказывала муляжу ананаса в декоративной корзине на кухне у рыжего лейтенанта, что тот ни капельки не похож на причёску Ренджи. Рангику обнимала Нацуми и перечисляла веские, по её мнению, причины, из-за которых та должна бросить Бьякую и переехать жить к ней от «Я буду тебе шикарной матерью, а он же просто мудак» до «Нельзя жить с мужчиной, который совершенней любой женщины во всех мирах». Та лишь слабо улыбалась, слушая её речи на ломанном японском с пьяным акцентом, пока всё же не решилась.

— Я созрела, — вдруг прозвучало на кухне, заглушая все слова подруг. От такой новости девушки аж протрезвели и вмиг вернулись на свои места за столом, впившись голодными до сплетен и признаний взглядами в Нацуми. Рангику оперативно разлила всем саке, и, присев, сказала:

— Начинай!

— В общем… сегодня, когда я шла к Бьякуе, я… скажем так… напоролась на его плохое настроение. Он, видите ли, устроил день памяти по безвозвратно ушедшей из Сейрейтей сто лет назад какой-то девочке по имени Нацу.

— Ты хотела сказать — день памяти по тебе, — «поправила» подругу Мацумото, не забывая отпить из своей масу**.

— Нет… — грустно вздохнула Нацуми. — Я сказала именно то, что и хотела. В этом и проблема.

Рангику потребовала потребностей, ибо её размякший мозг отказывался понимать намёки, и Урахара пересказала всё, что с ней произошло после того, как Мацумото оставила её у ворот поместья.

— Вот же урод! — Рангику подскочила со стула и ударила ладонью по столу. — Прости, Рукия.

— Нет, сейчас я с тбой пол… ик!.. плнстью согласна, — ответив почти не заплетающимся языком, Рукия сжала свои маленькие кулачки и зло уставилась в какую-то точку на столешнице. — Как нии-сама посмел так себя ик!.. вести! Он же воплщение благородства и мужи… ик! мужико… вости! — девушка хотела сказать что-то навроде «женственности», но нужный термин «джентльмен» никак не хотел находиться в её внутреннем словаре именно сейчас. Да и строчки в нём были капитально размыты двумя бокалами вина и ста пятидесятью миллилитрами саке.

Ещё час Рангику и Рукия красочно описывали что, как и в какие сроки они сделают со всеми резко невзлюбленным Кучики Бьякуей под лёгкую улыбку Нацуми. Она была достаточно трезва, чтобы понимать, что девушки завтра проспят, в лучшем случае, до полудня и вообще забудут о своих угрозах, а, возможно, и о самой проблеме, но была достаточно пьяна, чтобы не мочь остановить их, проследить за тем, чтобы подруги легли спать, а после — самостоятельно добраться до своей квартиры. Ближе к трём часам ночи, когда алкоголь подвыветрился из её организма, а в организмы Рангику и Рукии только добавился, Нацуми уложила-таки почти не брыкающихся девушек под котацу***, убралась после их «междусобойчика» и легла между ними в тот момент, когда они уже видели десятый сон.

POV Нацуми

Проведя ночь без сновидений, благодаря вечеру минувшего дня, я проснулась в девять часов утра. Распяв себя по пути к своей квартире несчётное количество раз, я буквально влетела в своё жилище, приняла максимально быстрый душ, трижды почистила зубы убойной мятной пастой, выпила натуральный кофе, съела острую яичницу: в общем, сделала всё, что могло бы избавить меня от амбре перегара и этилового спирта.

Решив на время абстрагироваться от человека по имени Кучики Бьякуя, я приступила к своим капитанским делам. Лейтенанта на рабочем месте я отчего-то не наблюдала. Первое время было всё прекрасно, но в двенадцать часов дня меня неожиданно решил навестить Ямамото-сотайчо.

— Ещё одна. Но хоть более-менее нормально выглядишь. Эх… молокососы! Только и умеете, что алкоголем своё горе заливать, — старик хмуро осмотрел меня — ничем не выдающую своим внешним видом вчерашнюю пьянку девушку. Я не совсем поняла смысл его слов, но решила пропустить это без внимания.

Как выяснилось в ближайшие три минуты, Генрюсай-доно пришёл ко мне с предложением о трёхдневной командировке на пару с Люмьер в Мир живых, которую он безуспешно весь прошедший день пытался всучить восьмому отряду. Я моментально согласилась, даже слишком бурно отреагировав на этот подарок судьбы — абстрагироваться от мистера совершенства будет гораздо легче! — но он, как, впрочем, и Белл, лишних вопросов не задавал и даже с радостью избавился от тех двух листов официоза, от которых так яро отбивался Сюнсуй. Последний так вообще чуть не расцеловал меня.

Захватив с собой ещё и отряд Люмьер, мы впятером прошли сквозь Сенкаймон под изучающим взглядом Ренджи.

Дело оказалось пустяковым — Арранкар, о буйстве которого предупреждали в отчёте от десятого отряда, оказался так себе соперником. Люмьер со своими артемидами сама бы справилась, но я, как капитан, не имела права спихивать на них всю работу, раз уж попёрлась сюда. Зато с братом встретилась и излила ему на пару с Тессаем и Йору всю душеньку. Он попросил понять его и поставить себя на его место, Сихоин предложила послать его, а Тессай молча заварил мне мой любимый чай. Так и живём…

Вернулись мы не через три дня, а через четыре — удачно подвернулось очередное нашествие пустых на Каракуру. Сдав макулатуру главнокомандующему, я попросила вольную на пятницу, что означало неявку на негласное собрание капитанов в этот день еженедельно, чему он, к моему удивлению, не воспротивился.

Иду я, значит, физически и морально вымотанная, в отряд, иду: еле ножками двигаю, в ушах звенит, в сон клонит… И тут слышу прямо у ворот голос знакомый:

— Ну чё, девчонки. Где наш папа?

…угадайте чей.

— Папа уже здесь, доча, — я эффектно вырулила из-за поворота и теперь насмешливо смотрела на Катакуру, Киру и ещё нескольких офицеров.

Девчонок среди них не было.

— Что хотела, звезда моя?

— Папа, тебя там мама ищет, — не выпадая из роли, ответил Аска и кивнул в сторону главного штаба.

Логично подумав, что это кто-то из главных — навроде Генрюсая — я пожала плечами и, приказав лоботрясам работать, направилась в кабинет. Как только я вошла внутрь своего рабочего места и увидела явившегося ко мне гостя, тут же развернулась, чтобы уйти, но воздух рядом засвистел, и мужская рука, уже как долю мгновения державшая запахнутую ею прямо перед моим носом дверь, возникла перед глазами.

— А говорила, что Урахара Нацуми не станет убегать, — горячее дыхание согрело кожу под ухом и бархат низкого голоса объял мой слух.

Комментарий к Глава

XXXXI

. Тост за женскую дружбу *французское белое вино. Семейный Дом Domaine Marcel Deiss расположен в местечке Бергхайм в самом сердце Эльзаса, на равном удалении от северных и южных границ региона. Винный дом был основан в 1744 году и сейчас управляется Жаном-Мишелем Дайс. Все вина производятся только из винограда, собранного с собственных виноградников, общая площадь которых на сегодня составляет 26 га, разбросанных по 9 коммунам в радиусе приблизительно 20 км. Производство вин основано на старинных правилах Винодельческой Традиции, главным принципом которой является создание равновесия между лозой, почвой, виноделом и окружающей средой.

**Масу — деревянные квадратные рюмки, похожие на маленькие коробочки.

***Котацу (яп. 炬燵) — традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый японским матрацем футоном или тяжёлым одеялом, на который сверху положена столешница. Под одеялом располагается источник тепла, часто встроенный в стол.

====== Глава XXXXII. Лишь морю доверю пепел своей души ======

Я люблю тебя. Как мне жаль, что это не означает «Никогда не сделаю тебе больно»

Dragon Age 2

Я недовольно взглянула на руку около моей головы и развернулась, дабы ещё раз посмотреть на этого хама. Звон в ушах стал громче из-за того, что моё сознание резко взбунтовалось против нахождения на расстоянии с этим мужчиной меньшем, чем пять километров, а подсознание как-то резко превратилось в щеночка и довольно завиляло хвостиком туда-сюда, будто бы его звали Хатико, и тот дождался своего хозяина.

— Теперь-то ты решил следить ещё и за моими словами, так? — я сложила руки под грудью и оперлась на закрытую дверь. Убегать уже не было смысла, особенно после того, как он раскусил мой трусливый порыв до того момента, как тот у меня вообще появился.

— Только за теми, что западают мне в душу, — серьёзно ответил Бьякуя.

— Кажется, ты не собираешься отходить? — я скептически оценила наше положение: я — среднестатистического женского роста стою, прижатая его присутствием к двери, и он — каланча со стажем, нависшая надо мной, как вампир над жертвой перед «лёгким завтраком». Хотя я и более-менее отстранилась, его дыхание всё ещё касалось моей ключицы, заставляя сладострастные мурашки бегать галопам по телу. Из-за этого весьма раздражающего, но правдивого факта я стиснула зубы и сильнее сжала руки.

— Я пришёл поговорить…

— Неужели? — я закатила глаза — виски протестующе отозвались режущей болью. — А вдруг я попрошу тебя убраться вон и не мешаться?

— Я всё равно останусь и закончу начатое дело, — он сильнее нахмурился — видимо, верно понял мою отсылку к событиям минувшего (и слава Королю душ!) времени.

— Что-то ты долго собирался…

— Прошу, успокойся и дай мне договорить, — прервал уже он меня. Что ж, ладно. Поджав губы, я ожидала его пламенной речи. — Я думал, что время немного усмирит твой гнев.

— Не стоит строить иллюзий, которые могут закончится травмпунктом, — едко ответила я. Каков нахал! Ему, значит, можно являться с разговорами ко мне, а я — сиди с календарём в зубах и помечай красным даты, когда у него дни тоски по прошлому!

— Я не хочу с тобой враждовать.

— И я не хочу, — оттолкнув его от себя, я прошла вглубь кабинета. — Я всё понимаю — у тебя был сложный период. Такое тяжёлое у тебя настроение — никак не поднять! Просто кол с минусом ему за поведение! Может, дать тебе рыбьего жира?! — я кольнула его взглядом, перестав остервенело собирать бумаги со стола, которые нужно было передать десятому отряду. — Настраивает даже рояль!

Ненавистные отчёты теперь маячили перед глазами, поэтому я их закрыла.

— Ты будешь в этой клетке, рядом со мной. Не смей со мной так говорить — у тебя нет прав! — разными тонами заговорила я, парадирую его голос. — Я буду о тебе заботиться. Пойди прочь и не мешайся! У тебя, случаем, не биполярное расстройство?!

Отшвырнув бумаги подальше, я повернулась к Кучики спиной, хватаясь одной рукой за голову, а другой — за стол. События этой недели сильно вымотали меня, я ощущала, как слабость вперемешку с истерикой подкатывала к горлу. Звон в ушах достиг своего пика, и я почувствовала, как обмякают мои ноги.

— Что-то мне не хорошо… — еле-еле прошептала я, и мир перед глазами поплыл. Пришла в себя я уже на руках Бьякуи, который укладывал меня на диван.

— Всё нормально? Как чувствуешь себя? — непробиваемый стальной взгляд дал трещенку в виде лёгкого намёка на беспокойство. Судорожно вздохнув, яприложила руку ко лбу, сморщив лицо.

— Сейчас всё пройдёт, — шёпотом пообещала ему и себе я.

Бьякуя отослал кого-то за водой и медикаментами, после чего перед моим затуманенным помаячил некоторое время Кира, и после в меня впихнули таблетки и приложили к губам ледяной стакан с такой же ледяной водой.

Десять минут длилось молчание, пока я пыталась справиться с болью во всём теле, а в особенности — в голове. Вскоре благодаря лекарству и стараниям моего лейтенанта и капитана шестого отряда, мне стало легче и я уже спокойно могла открыть глаза и видеть не плывущую картину мира, а обеспокоенное лицо склонившегося надо мной Бьякуи. Я, слабо улыбнувшись и прикрыв глаза, приложила ладонь к его щеке, погладив острую скулу большим пальцем. Но удерживать её на лету сил не было, и она мягко упала обратно на диван.

— Всё хорошо… — осипшим голосом тихо сказала для него я.

— Я не верю тебе, — безаппеляционно заявил он, заставив меня отрыть в смешливом изумлении глаза.

— Вот как? — хмыкнула я, но потом тише добавила:

— Всё и вправду хорошо, когда ты рядом. И в хорошем настроении.

— Значит — простишь? — он поднял бровь и сел рядом со мной на диване. Я хотела было сесть, но его руки не дали мне и на сантиметр подняться. — Не вставай. Сейчас придёт капитан Унохана.

— Я люблю тебя, — я не увидела его реакции на мои слова так как закрыла глаза. — Ни твоё имя, ни титул, ни статус, ни ранг, ни выдуманный идеальный образ, ни тебя-подростка… Именно тебя, всего, со всеми твоими недостатками и достоинствами. Хотя, признаться, имя у тебя довольно красивое*, — я, наверное, нервно усмехнулась, открыв глаза. Но зато и он еле-еле улыбнулся — разрядила, так сказать, обстановочку. — А ты, вот, подумай… Кого ты любишь: меня или же кого-то ещё с моим лицом и голосом?

— А если… ответ тебе не понравится? — осторожно спросил он, не отводя взгляд. Моя улыбка стала печальней. Но я нашла в себе силы вновь поднять руку к его лицу — он покорно приклонил щёку к моей ладони.

— Тогда… моей любви мне хватит…

Капитан Унохана осмотрела меня в то время, когда я продолжала мало что понимать из происходящего вокруг. Обследование длилось, вроде бы, не долго, она ещё несколько минут поговорила с Бьякуей и вышла из кабинета.

Стук двери привёл меня в сознание, приоткрыв глаза, я посмотрела на пол, а когда Кучики попал в моё поле зрения — подняла усталый взгляд на него. Говорить совсем не хотелось, он будто это чувствовал и молчал, а когда я медленно поднялась с дивана — тихо подошёл ко мне для подстраховки. Меня немного качало в стороны, голова ещё гудела, так что надёжные и сильные руки капитана, поддерживающие меня за спину, оказались как никогда кстати.

— Тебе надо отдохнуть, — нарушил молчание Бьякуя, от чего я слегка поморщилась. Звучавший сейчас для меня громко, его голос резанул по моим ушам. — Идём.

— Я не хочу в поместье, — из принципа заупрямилась я и поджала губы, сосредоточенно делая шаг за шагом, идя по улице. Я хотела дать нам шанс побыть на расстоянии, чтобы лишние чувства не помешали Кучики спокойно и рационально обдумать всё то, что произошло между нами за это время. А ему это было нужно. — У меня есть своя квартира.

Со мной можно было и поспорить, я, всё-таки, мало что соображала. Любое сопротивление со стороны мужчины сломило бы мои принципы на раз-два, но он противоречить не стал. Может, боялся сделать мне ещё хуже своими приказами и указами? Он проводил меня до квартиры и даже проследил за тем, чтобы я приняла душ, переоделась в более удобную одежду и легла спать.

— С тобой всё будет хорошо, — успокаивал то ли себя, то ли меня Бьякуя. Я лишь согласно кивнула и закрыла глаза. Сегодняшний день для меня официально закончен.

В середине августа сотайчо собрал очередное собрание и объявил, цитирую: «капитаны, а так же те, кто будет участвовать в операции «Фальшивая Каракура» могут подать заявление на трёхдневный отдых». Примечательно то, что недавно Бьякуя разнёс бассейн, построенный ЖАС, и теперь негде было коротать жаркие деньки, загорать и плескаться. Но Женская ассоциация не унывала и после объявления о выходных мигом прыгнула в гигаи и побежала в Мир живых закупаться купальниками, ибо Мацумото предложила отправится на море, а я знала, где и куда можно будут поехать так, чтобы пляж принадлежал лишь нам. Я закупалась отдельно от других из-за скопившейся во время больничного работы и прибыла на пляж позднее. Там уже стояли наши высшие офицеры в компании с Ичиго.

— Ну и какого вы все сюда припёрлись? — Куросаки с весьма удручающем выражением лица смотрел на стоящую перед сборищем Мацумото. Та лишь задорно улыбнулась, откидывая рыжие волосы с плеча назад.

— Дело в том, что тайный бассейн нашей ассоциации был уничтожен несколькими днями ранее и мы решили провести выходные здесь, — вместо Рангику ответила Нанао поправляя очки.

— Уничтожен? — всё с те же пофигизмом на лице спросил Ичиго.

— Нечего было строить его в поместье Кучики, — сказала я, сложив руки под грудью, давая знать, что я прибыла. Все синигами с улыбками обернулись ко мне.

— Капитан Урахара, где Вы так задержались? — Исе обвела взглядом мою фигуру в красном купальники с чёрными стрэпами. Вмиг её лицо залилось краской, видимо она нашла его слишком вызывающим, хотя я сама так не считала.

— Давала втык Катакуре за провоцирование других офицеров на дуэль, — пожала я плечом.

— Ух ты, госпожа Урахара! — глаза Ичиго наполнились интересом, и он вмиг подскочил ко мне. — Вот это да! Он настоящий?

— Кто?

Не успела я спросить, как Куросаки принялся сперва пальцем тыкать в мой живот, а потом уже шарил по нему своими шершавыми и просто огромными ладонями с длиннющими пальцами. От удивления мои брови поползли наверх. Чего это он? Я вроде не беременна.

— Ичиго, не хорошо так с девушкой обращаться! — Рангику гневно посмотрела на рыжеволосого, но тот не обратил на неё внимания.

— Вот это у Вас пресс!

Пресс? Ах, да, у меня было что-то на подобие пресса, скорее даже плоский живот. Но на фоне моего почти скелетообразного строения тела в данный конкретный момент он не должен был сильно выделяться. А у Куросаки отличный зоркий взгляд!

Только Ичиго замахнулся кулаком дабы проверить прочность моих мышц живота сзади него появился источник недоброй реацу — Кучики Бьякуя. Он ничуть не сдерживался, выпускал её всю, придавливая наиболее слабых из нас к земле. Даже у меня ноги задрожали, а перед глазами всё поплыло. Кучики взял уже полуваляющегося парня за волосы и откинул лёгким движением руки в сторону на несколько десятков метров. После этого давление его силы прекратилось.

— Бьякуя? А ты чё здесь делаешь?

Кучики взглянул на исполняющего обязанности синигами уничтожающим взглядом, но всё же ответил:

— Ассоциация женщин синигами решила вернуть долг за тот бассейн и притащила меня сюда.

— Если бы ты не хотел, мы бы не смогли тебя даже в гигай впихнуть. Ты из-за капитана Урахары здесь, — хихикнула Рангику. Её смех поддержала большая часть ЖАС. Бьякуя ничего не ответил ей, лишь слегка прищурил глаза и повернулся ко мне.

— Как я выгляжу? — наконец подала я голос, после чего встала в модельную позу — ногу чуть в сторону, одну руку — на бок, другую — за шею, бедро выпятить, спинку изогнуть. Кучики обвёл меня холодным взглядом, после чего вздохнул и поднял глаза к небу.

— Превосходно, как и всегда.

М-да. Ему бы точно «Оскара» не дали.

Вскоре к нам подошли капитан Укитаке с Кионе и Сентаро, а также Ренджи и Иккаку. Джуширо выглядел менее болезненно, чем обычно, но это не помешало схлопотать ему за три минуты солнечный удар. Его офицеры отвели его тут же в тень, а мы с Рукией сходили за льдом в кафе к Широ-тян и остальным ребятам — Иноуэ, Садо и Исиде. Рецу заверила нас, что последит за ним, потому я позволила себе расслабиться и пойти к морю.

Август выдался на редкость жарким, воздух был тёплым и пах солью, а вода источала прохладу. Она с шумом приливала к берегу, омывая мои ноги, а затем пугливо убегала обратно, растворяя в себе принесённые барашки-пенки. Я так давно хотела попасть на пляж, а всё никак не получалось. По разным причинам. И вот я здесь, и всё почти прекрасно.

Я мельком взглянула на Бьякую. Он вместе с сестрой лепил из песка непонятно что. Оба Кучики были очень сосредоточены на своём деле. Может, сказать им, что получается у них на редкость ужасно? Думаю, прямолинейность тут неуместна.

Моя тяга к Бьякуе становилась всё сильнее с каждым днём, это даже пугало. Я засыпала и просыпалась мыслями о нём, считала минуты до нашей следующей встречи, мечтала о том, как он придёт ко мне и скажет, что любит, любит так же сильно, как и раньше. Что несмотря на все испытания, что выпали на нашу долю, он примет меня такую, какая я есть — со всеми минусами и недостатками, но живую. Ведь я готова отдать за него всё, что имела, имею и буду иметь право владеть в этой долгой жизни. Я боялась, что если так продолжиться и дальше, то я непроизвольно позволю себе лишнего — взгляд, слово, прикосновение… Как давно он смотрит на меня?

Заметив, что он начал приближаться, я пошла по краю берега к высоким камням в отдалении. Хотелось остаться наедине, чтобы никто не видел того сумасшествия, что съедает меня далеко не один день. Зайдя за преграду я нос к носу к кадыку столкнулась с Кучики — он явно использовал сюмпо, чтобы переместится сюда так быстро.

— Решила снова сбежать? — холодно поинтересовался он, поднимая бровь.

— Нет… — мой голос слегка дрогнул, я опустила голову и отвернула её в сторону от него. Он всё стоял и смотрел на меня, а я не знала с чего начать.

— Пляж… я не удивлён, что ты осведомлена о таком прекрасном месте, — я вопросительно посмотрела на него, а он продолжил:

— Ты всегда любила воду. И сейчас любишь?

— Люблю.

— Ты весьма немногослова сегодня, — Бьякуя нахмурился. — Я смущаю тебя?

— О, нет-нет, что ты, — я замотала головой и глупо заулыбалась. Наверняка выгляжу сейчас как влюблённая дурочка из весьма посредственной манги о любви подростков. Как мне сейчас тяжело! — П-просто я даже не знаю, что тебе ответить. Весьма неожиданно, что ты пришёл ко мне без видимой причины, и я не знаю, чего ожидать.

— Мне показалось, что дальше тянуть нельзя, — его голос как будто бы похолодел на несколько градусов. Это послужило тревожным звоночком. — Пришло время объясниться друг перед другом.

Я почти в ступоре смотрела на него. Он сам пришёл поговорить о наших отношениях? Неужели это правда? Всё, наконец, проясниться, и я перестану себя мучить?

— Нацу… что ты чувствуешь ко мне? — сразу же не юлив спросил он, чем вогнал меня в ещё больший ступор. Я ожидала хотя бы мини-прелюдию. — Твои чувства не изменились? Я прошу тебя быть откровенной, ведь я собираюсь говорить от чистого сердца.

— Я… — мой голос слегка хрипел, от чего я прокашлялась. — Я… — я не могла найти слов, хотя много раз представляла этот разговор у себя в голове. Мне было не достаточно сказать ему простые три слова, я хотела рассказать ему о том, что чувство, что так долго терзает моё сердце, вероятно больше, чем просто какая-то влюблённость.

— Мы были подростками, — тон всё холоднее с каждым словом, — мы были помолвлены, неопытны, многого не понимали и не знали, легкомысленно говорили друг другу о своих высоких чувствах. Но прошли годы, мы выросли, прошли испытание временем и познали горечь разлук и утрат. Поэтому я спрошу тебя вновь… даже не так, — он помотал головой, словно приводя мысли в порядок. — Я не буду спрашивать тебя. Просто скажи мне, если твои чувства не изменились. Скажи, если те слова, которые ты говорила мне в тот день, есть истина.

В его словах уже была разгадка. Я чувствовала отчаяние от предрешённости событий, но не была бы собой, если бы как трусиха смолчала или соврала, чтобы не причинить себе боли.

— Бьякуя… — я тяжело выдохнула, взвешивая несколько секунд у себя в голове свои следующие слова, — ты как никто другой знаешь, какое сложное и довольно мрачное было у меня детство. Я многие годы сидела взаперти в своём коконе, даже и не думая выходить в реальный мир. Он был мне не нужен до того момента, пока изнутри в маленькую щёлку в своей скорлупе я не увидела тебя… — Кучики всё смотрел на меня пристально, но его взгляд стал чуть менее стальным — он обдумывал мои слова. — Я не могу понять, почему ты вновь спрашиваешь меня о этом. Я никогда не считала свои чувства чем-то мимолётным и детски наивным. Ты дал мне не просто желание жить — ты подарил мне саму жизнь, навсегда связывая её с собой. Когда тебя нет рядом — я задыхаюсь, когда ты около меня — я тоже задыхаюсь, но от избытка своих чувств. Боюсь рано или поздно я просто взорвусь, как какая-нибудь бомба, — я нервно хихикнула, но Бьякуя мой смех не поддержал. Его лицо наоборот лишь помрачнела. — Зачем ты спрашиваешь меня об этом?.. — почти шепчу. — Глупый… такие чувства… мне еле хватает сил, чтобы удержать их в себе. Они не смогут пройти даже через вечность. У меня просто нет сил оторваться от тебя.

— Действительно… — звук его голоса обласкал мои уши, но мне он показался слишком печальным. Я подняла на него глаза — он выглядел подавленным. — Зачем я тебя спросил? Стало лишь хуже.

— Теперь я попрошу тебя. Каким бы ни было твоё решение, какой бы ни была правда… ты обязан мне её сказать, — мой голос начал срываться, от чего пришлось перейти на шёпот. — Прошу.

— Это ужасно, — Бьякуя зажмурил глаза. — Я ужасен…

— Нет, что ты такое говоришь? — его тон меня пугал, я протянула руку к нему, чтобы дотронуться до его скулы. — Нет ничего ужасного в том, что ты не чувствуешь ко мне того, чего я хочу, — я храбрилась, но в глазах уже щипало.

— Нет. Ты не понимаешь. Выслушай меня, — он перехватил мои руки и опустил их вниз. — Все слова любви сказанные мною маленькой куколке двенадцатого отряда Урахаре Нацу — все они были правдой. Когда ты ушла, я почувствовал, что кусок моего сердца не просто отрывается — он гниёт заживо, причиняя невыносимую боль. Я всё начинал сначала — учился ходить по земле, которой не касалась ты, дышать воздухом, который тебе был недоступен, жить заново там, где не было тебя. Все мои мысли были заняты тобой, но бурная подростковая натура уже умерла во мне тогда, сто лет назад. Меня изменил твой уход. Я стал холоднее, расчётливее, разучился чувствовать. Погиб отец, за ним мать. Потом в моей жизни появилась Хисана, и мне казалось, что это ты умерла в том мире и вернулась ко мне в новом обличии. И хотя я знал, что она это не ты, я не смог удержать себя и не забрать её себе. Я звал её твоим именем, а она терпела, я воспринимал её, как тебя, а она и слова не говорила против. Но потом умерла и она, и я понял, что чувств у меня не осталось совсем.

Он замолчал и молчал довольно долго, так что я осмелилась и позвала его по имени, но он тут же прервал меня.

— Нет. Помолчи, прошу, дай мне договорить. Я не прошу, чтобы ты поняла меня. Но прошло сто лет, я ждал тебя сто чёртовых лет и ты вернулась, но… но сто лет это слишком много, — он выпустил мои запястья из захвата и безвольно опустил свои руки. — Твоя любовь всё это время жила в тебе, а я гасил свою битвами и тренировками. Я не выдержал испытания, я провалился, оказался недостоин тебя…

— Не говори так! — мой голос предательски дрогнул, мысленно я понимала, к чему подводит разговор Кучики. От этого становилась не легче, я чувствовала, как с каждой секундой сердце сжимается всё болезненнее, а ноги дрожат сильнее. Если бы не его тон мученика… Прошу, не вини себя. От этого лишь больнее.

— Ты вернулась. Ты сильно изменилась. Однако я понял, что ты была и остаёшься Нацу — юной или уже повзрослевшей — и нет разницы в этом никакой, — он прикрыл глаза, глубоко вдохнул и продолжил, — но теперь моих чувств и сил не достаточно, чтобы я полюбил тебя вновь, — выдох. — Хотел бы я всё исправить… но я не могу. Правда не могу. Я эгоист, я хочу, чтобы ты была рядом со мной, в безопасности, чтобы жила счастливо. Но я больше не могу любить тебя, как прежде. Дело не в тебе…

— Да… не во мне… — я улыбнулась, из груди непроизвольно вырвался истеричный смешок. Я не хотела плакать, но сдерживать солёную влагу была больше не в силах — ураган моих чувств прорвался сквозь оборону болезненно сжимающейся всё это время груди. Спустя мгновение я почувствовала, как с ресниц капнула слеза на скулу и медленно покатилась к подбородку, оставляя за собой мокрую дорожку. В ту же секунду на мою щёку легка широкая мужская ладонь, и я судорожно выдохнула, ощутив её прикосновение на себе. Большим пальцем он вытер капельку, а потом рукою наклонил мою голову книзу.

— Для меня нет никого важнее тебя, — вдруг сказал он и наклонился сам — я почувствовала, как что-то тёплое касается моего лба, и слёзы потекли обильнее и быстрее. Это было просто прикосновение губ, но я готова была продать душу аду, чтобы вновь испытать этот скачок сердца. — Но я не могу сделать тебя счастливой. И более не намерен делать тебе больно.

Может, он действительно не понимал, что его выбор обрекает меня отныне на вечную боль…

Комментарий к Глава

XXXXII

. Лишь морю доверю пепел своей души *Значение имени: Бьякуя (白哉, Бякуя) — белый/чистый

Я плакаю… За что так больно?! За чтоооооо?!!!

====== Глава XXXXIII. Сломленная ======

Где умирает надежда, там возникает пустота

Леонардо да Винчи

Я бы сказала, что в тот момент мой мир рухнул… но это бы в полной мере не описало всего, что я почувствовала. Его противоречивые слова и чёртов поцелуй просто вырвали последние кусочки моего сердца из груди, оставив после себя лишь пустую, бездушную оболочку. Именно тогда я поняла, что пути назад не будет. План будет приведён в исполнение, ведь более ничего не заставляло меня колебаться.

Не теряя времени, я, перетерпев боль и проглотив слёзы, направилась к смеющейся с ребятами Йоруичи — они только что раскромсали почти всех арбузных монстров. Как только один из оставшихся полосатых уродцев потянул ко мне свою щупальца, я без колебания разрубила его напополам с каменным лицом.

— Даже Нацуми достался один, — широко улыбнулась белыми зубами Сихоин. — Говорила же, что все будут в восторге от нашей идеи. Скажи же, что было весело, цветочек?

— Я просто в экстазе, — кажется своим тоном я поразила всех на пляже. Глаза у всех широкие, Рукия даже немного побледнела. Не думала, что могу так презрительно-холодно говорить. Даже чемпион всех миров в этой категории, господин Кучики Бьякуя, кинул на меня продолжительный взгляд, но я никак не ответила на него. — Йору, — я подошла к ней вплотную — благо она стояла немного в стороне — и наклонилась к уху, заговорив самым тихим шёпотом:

— Я готова без оговорок привести план «мортем» в действие, — после чего пронзительно посмотрела ей в глаза. Она выглядела ещё более ошарашенной, я лишь на это прикрыла глаза, глубоко вздохнула и отошла на несколько метров от компании, ожидая, что она сейчас накинется с расспросами.

конец POV Нацуми

— Йоруичи, что она сказала? — Ичиго долго смотрел на блондинку, пытаясь понять, что за час в ней так сильно изменилось. Даже её аура казалось какой-то опустошающей, словно её сила вытягивала эмоции на расстоянии. Только сейчас он заметил, что она слишком похудела в Обществе душ, и этот факт его так же насторожил.

— Да так… сказала, что в туалет надо, а одной страшно идти, — нервно посмеялась полукошка, пытаясь врать как можно убедительней. Естественно, ей никто не поверил, но это было и не нужно — её бредовое оправдание было лишь способом сказать «не ваше дело». К тому же, её след уже и простыл — она на своей невероятной скорости переместилась к Урахаре, перевалила её через плечо и умчалась не пойми в какую сторону.

— Что за бред ты несёшь? — сразу перешла к делу Сихоин, как только скинула блондинку на землю за пять километров от места общего сбора. — Мы же это обсуждали — никакого плана «мортем»!

— Я уже приняла яд, — безэмоцианально ответила девушка, смотря в пустоту перед собой. Он ожидала бурную реакцию со стороны давней подруги и решила просто переждать тот период, в течение которого она будет на неё кричать.

— Что значит: уже приняла?! — вскипела женщина. — Тебя кто-нибудь просил, идиотка? Ты хочешь довести меня и Киске до петли?

— Это моё решение. Этот вариант наиболее безопасный для всего мира.

— Какого чёрта ты вообще печёшься о безопасности мира в одиночку?! Решила героически сдохнуть? — почти презрительно спросила Йоруичи. — Так подонок Айзен тебе не даст. Он будет тебя пытать, медленно убивать, чтобы ты молила о смерти.

— Мне плевать, если это обеспечит вам безопасность, — всё так же холодно отвечала Нацуми.

— А о брате ты подумала? — у Сихоин уже дёргался глаз. Твердолобость этой упрямицы просто за ручку вела её к могилке. — О друзьях? О Бьякуе, в конце концов?

— Ему всё равно… — шёпотом сказала Урахара. Тут в голове у Сихоин сложилось два и два, в глазах появилось осознание, а внутри всё начало по новой закипать.

— Так дело всё в нём? — девушка не ответила. — Что он тебе сказал?

— Ничего.

— И из-за этого «ничего» ты решила прямо в сюмпо побежать на занпакто Айзена? — Йоруичи подняла бровь. Нацуми бы повозмущалась мысленно из-за того, что даже Сихоин способна на это бесхитростное, но невероятно сложное телодвижение, но ей было не до этого.

— Я и раньше хотела это сделать, — она поднялась с земли, отряхнулась и повернулась к Йоруичи. Её тон стал боле-менее обычным, и глаза не были пустыми пятнами на лице — они загорелись решимостью. Но это Сихоин не порадовало. — Просто напрасная надежда на миг ослепила меня. Но теперь мой разум чист.

— Сама скажешь Киске, — Йоруичи всё же презрительно искривила губы и повернулась в ту сторону, из которой притащила девушку. — И не проси меня о помощи. Тебя переубеждать не стану, но и в этом безумии не буду участвовать.

— И на том спасибо, — поблагодарила с натянутой улыбкой Урахара, но женщины уже не было рядом с ней.

Вздохнув, Нацуми открыла Сенкаймон и вернулась в Общество душ. Щеголять в купальнике было не комильфо, поэтому на сюмпо она перенеслась в свою квартиру. Там приняла душ со скорбной мыслью о том, что она так и не искупалась в своём любимом море, переоделась в шихакушо и отправилась к сотайчо с вестью о том, что она решила закончить свой отпуск сейчас же. По пути в первый отряд девушка достала телефон и настрочила короткое сообщение.

Кому: Ленивый гений

План приведён в исполнение. «Панацея» практически завершила своё действие.

POV Нацуми

Сроки маленького отпуска заканчивались в тот же день, когда мой отряд должен был уже день быть на военных учениях. Если бы я осталась со всеми на море, то мне бы пришлось отдельно от наших идти в горы, куда на обусловленное место должен был привести моих оболтусов Укитаке и уже как день провести лекции о кидо. Но я вернулась раньше, поэтому мы и отправились все вместе, причём, до того, как вернулись офицеры с отдыха.

Двигались на бешенных скоростях, уже через три часа к лейтенанту обратились человек пятнадцать с практически одной и той же фразой «теперь понятно, для чего капитан нас так терроризировала на пробежках». Со мной никто не решался говорить: пусть я уже не убивала всех одним взглядом, но выглядела немного неживой и явно неготовой к разговору. Укитаке что-то пытался мне сказать, но его голос будто бы звучал на заднем плане, я и не сразу поняла, когда он прекратил попытки вывести меня на контакт.

Я решила, что справлюсь с ударом ниже пояса от любви всей моей жизни, но для этого нужна хотя бы капля времени. Уже на второй день я гордилась собой — могла пару раз в час улыбнуться Кире. Правда, весьма ужасно фальшивой улыбкой…

В лагерь прибыли к рассвету, ведь выходили ночью. Все принялись ставить палатки, повара на скорую руку готовили завтрак для всего третьего отряда и парочки синигами из четвёртого и тринадцатого — лекари и Кионе с Сентаро (естественно) были с нами. Мою палатку поставили высшие офицеры в сердце лагеря — у кухни. Шучу, просто посередине. К полудню всё было завершено и мы даже успели поспать. Пообедав, отряд направился на поле за лесом, где, собственно, им и предстояло провести эту неделю.

Восемнадцать подотрядов со своими командирами сидели спереди, каждый на определённом расстоянии друг от друга. Остальная сотня человек была разделена на четыре большие группы, между которыми тоже были небольшие проходы. Капитан тринадцатого отряда воспользовался Тэнтэйкурой, чтобы его слышали даже в самом конце. Я сидела рядом с Укитаке, скорее как символ того, что у отряда вообще есть капитан — Джуширо-сана я не слушала, ибо навыки кидо мне не были нужны. Мои мысли полностью крутились вокруг плана «мортем».

— Пусть кидо и имеет буквальное значение «пути демонов», его можно использовать не только в качестве орудия разрушения и убийства врагов, — вот, что я вообще за день услышала от Укитаке.

Всё, что ответил мне Киске в тот день, когда я ему отправила то смс, — «Мне плевать». Впервые на моей памяти он воспользовался этим сочетанием слов, видно моё решение задело его сильнее, чем Йоруичи. Да, я не забыла, как он уговаривал нас с эльфом отказать от этой затеи, как он уговаривал эльфа уговорить меня отказаться от этой затеи. Но разве он не понимает, что это единственный безопасный для всех — и для него тоже — вариант. Я хочу спасти жизни, в первую очередь жизнь единственного брата, а он отвернулся от меня в тот момент, когда я нуждалась в его поддержке больше всего.

На следующий день, когда отряд практиковал кидо, применяя на практике полученные от капитана Укитаке знания, я не высидела и часа в их обществе, встала и под шумок вернулась в лагерь. Юркнув в свою палатку, я начала составлять план тренировок с отрядом на последний день: тезисы для лекции, основные удары, пару секретов и всё в этом роде. Я решила полностью отдаться отряду, внутренне предвещая беду, пока не почувствовала чужую реацу прямо за моей спиной.

Сделав вид, что я и дальше работаю и ничего вокруг не замечаю, я навострила уши. Когда источник реацу оказался в непосредственной близи от меня и, кажется, занёс надо мной занпакто, я резкими, но тихими движениями сбила его с ног, оседлала и, выхватив своё оружие, приставила катану к его горлу.

— Яре-яре. Твоя реакция просто молниеносна, — улыбнулся… Гин.

— Ты что тут делаешь, идиот? — гневно прошептала я, давно поняв по его реацу, кто за мной стоял. Такого удара от судьбы я не ожидала, зачем он пришёл сейчас, да и ещё и во вражеский лагерь? — Спрячь свою реацу, кретин, они тебя заметят!

— Моя реацу спрятана, — пожал плечами дезертир, рукой отстраняя от себя мой клинок. — Ты обладаешь удивительной способностью чувствовать остаточную силу людей на большой расстоянии и так же сильно, как если бы она находилась в высвобожденной форме. Такой дар — один на миллион.

— Мне, конечно, лестно, но ты за этим сюда пришёл? Похвалить меня? — я ещё сильнее нахмурилась. Слезать с него я не собиралась, мало ли чего он ещё учудит. Он вообще не должен был появляться в Обществе душ, это крайне опасно не только для него.

— Айзен поручил очень сильным Арранкарам похитить объекты «Эстрея» и «Флор», — с самым серьёзным своим взглядом заявил Гин. Тот факт, что он открыл свои нереально красивые глаза, которые не могут не притягивать, очень сильно напряг меня — он это никогда не делает.

— Ты имеешь в виду объекты «А» и «В»?

— Свёкла, свеклá — как не назови, всё равно красная, — он закатил глаза и вздохнул. Кажется, это значит «да». Я бы поспорила насчёт красного цвета свеклы, но потом подумала, что времени на это нет.

— И что дальше? — я задержала дыхание. Сейчас в моих глазах Гин обрёл вид оракула, который вот-вот предскажет мне мою судьбу. Но он что-то долго не решался, обдумывая какие-то свои мысли.

— Навряд ли ты вернёшься в Сейрейтей, — спустя какое-то время заговорил он. — Как только операция завершится, он направит их сюда, за тобой.

— То есть, — я аккуратно слезла с него, неверяще смотря ему в глаза, — он знает, где я?

— Я бы удивился, если бы он не знал, — Ичимару тяжело вздохнул и, медленно поднявшись, и размял свою поясницу.

Я размышляла над сложившейся ситуацией. Видимо, помощь Йоруичи и Киске вовсе мне не понадобится, и… я их больше не увижу? И не только их. Рукию, Рангику, Ичиго с ребятами, Джинту, Уруру и Тессая, крикливую Хиори с остальными Вайзардами, Кенпачика с Ячиру, Иккаку, Юмичика, Ренджи, семейство Куросаки, Готей-13. Я ведь так и не попрощалась толком ни с кем… На мысли о капитане шестого отряда из глаз брызнули скупые слёзы, мне пришлось закрыть рот рукой, дабы хоть сделать вид, что я пытаюсь сдержать истерику. Тут меня к себе притянули тёплые и крепкие мужские руки. Гин обнял меня и успокаивающе начал гладить по голове.

— Сколько… — всхлипнула я, — сколько у меня осталось времени.

— Ты точно этого хочешь? — в который раз спросил он, взывая у меня ещё больше слёз.

— Сколько?

— Хорошо подумала? — он настаивал. — Знаешь, сколько боли принесёт это всем твоим близким? Кучики может не оправиться после ещё одной потери. Ты обречёшь его на жизнь, полную страданий?

— Он не любит меня, — отчаянно твердила я, сорвавшимся голосом. Грудь больно сжималась, я начала задыхаться от безысходство. Ещё никогда я так явственно не ощущала близость своего конца.

— Это не так, и ты это знаешь, — слова Ичимару сжигали меня изнутри, словно бы в рот мне вливали лаву. — И он это знает, но он в смятении. Хочешь дать ему понять, что он не прав после того, как ничего уже нельзя будет изменить? Чтобы до конца своей невероятной долгой жизни он жил с чувством вины?

— Сколько?! — я не сдержалась и закричала. Гин замолчал, его взгляд наполнился печалью. Лишь бы никто не услышал: в лагере ещё остались лекари.

— На закате пятого дня они придут, — наконец, тихо ответил Ичимару. — Я буду с ними… с тобой.

— Спасибо, — вновь всхлип; я ближе прижалась к мужчине зарывая зарёванное лицо в его белых одеждах, — спасибо, мой верный эльф.

— Не за что, мой хрупкий цветочек.

Вопреки моим опасениям, присутствие Ичимару в лагере никто не уловил. Когда второй день занятий с отрядом закончился, Укитаке со своими офицерами направился обратно в Сейрейтей. Я надеялась, что он не заметил, что мои объятия были чуть дольше положенных при кратковременном расставании хороших знакомых, однако он виду не подал и я вздохнула с облегчением. Около полуночи в лагерь прибыл Тоширо со своими третьим и шестым офицерами, факт отсутствия Рангику меня просто добил, поэтому заснуть я смогла только ближе к рассвету.

Как назло, Хицугая потребовал моего присутствия на тренировках и даже вызвал в пару, когда отряд практиковал зандзюцу. Причём, он сам пришёл ко мне в палатку и практически за уши притащил на полигон, ведь уже который день я не присутствовала на построении отряда, вверив это дело моим лучшим помощникам — Кире и Катакуре. Тоширо тоже заметил перемены во мне, но решил даже не просто не лезть, а забить на это и вести себя со мной так, как и всегда. Да и меня в придачу заставлять так делать. Вместе мы провели показательный бой без высвобождения форм занпакто, после чего стали наблюдать за отработками ударов вверенных нам синигами и поправлять тех, кто неправильно двигается и сражается.

Я действительно вымоталась, на меня действовал недосып и недоедание, поэтому на четвёртый день я свалилась на футон и тут же заснула без задних ног, как только проводила в долгий путь Хицугаю.

Прибытие моего кошмара в лагерь я благополучно пропустила.

====== Глава XXXXIV. В ночь перед концом ======

Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это — последний раз, я бы никогда не остановился.

Друзья

Я печально наблюдала за отражением девушки, стоящей перед зеркалом. Она была одета в прекрасную юкату из чёрного шёлка, расписанную алыми и золотыми рисунками, которая так и норовила оголить её фарфоровую кожу. Свои тёмные, словно смоляные, кудри она аккуратно расчёсывала гребнем, как какая-нибудь принцесса из сказки. Бледное лицо, лишённое сейчас и грамма косметики, выглядело исхудавшим и каким-то болезненным, но более красивым, чем во всех снах, что были раньше. На нём даже стали заметными светло-розовые пигментные пятнышки — веснушки, добавляющие ему очарования. Спокойствия мне не давало изящное серебряное кольцо на безымянном пальце её левой руки, которой она придерживала свои локоны.

Всё бы ничего, этот сон даже начал мне нравится: ни бесконечного бега, ни боли, ни криков — одно умиротворение. Но чёртов Айзен не давал мне покоя даже во снах. Появился за спиной Ренэйт со своей ублюдски-широкой улыбкой, хорошо видной из-за маленького роста девушки, и так противно-сладко посмотрел на неё через зеркало. В ответ ему был лишь безразличный взгляд тускло-зелёных глаз. Он подошёл ближе, прижимаясь грудью к её спине и медленно перекинул её волосы на левое плечо, обманчиво-нежно и осторожно касаясь жемчужной кожи, шеи, плеча. Ренэйт оставалась безмятежной, однако по пальцем Айзена тут же лёгкой поступью побежал её пульс, отозвавшись на его прикосновение.

Нет! Не трогай!

Как всегда мои мысленные крики не принесли желаемых результатов; с губ тела, в котором я вынуждена наблюдать за происходящем в далёком прошлом, не слетело и звука.

Тут мужчина опустил свои широкие ладони на её талию, слегка сжимая девушку, а сам щекой прижался к её плечу. Затем, повернув голову под другим углом, прикоснулся носом к изящному изгибу её шеи — Ренэйт пришлось слегка вытянуться, чтобы дать ему больше пространства для своих манипуляций.

— Ммм, как ты пахнешь! — шёпотом восхитился мучитель, вдыхая в себя запах нашего тела. Она вновь смолчала, лишь на краткий миг её взгляд опустился в пустоту, упустив из вида картину мира. Айзен же ещё раз, уже сильнее и шумнее, втянул в себя аромат девушки, ощутимее сжимая свои руки вокруг её талии. Тут её тело едва заметно подалось в его сторону.

Очнись! Он чудовище!

Тёплые губы чувственно прильнули к бьющейся жилке на её шее, и я почувствовала, как трепет, возникший в её теле в этот момент, заставил её прервать своё занятие и опустить гребень. Лёгкие поцелуи чередовались с покусами и посасываниями со стороны мужчины, глаза Ренэйт прикрылись — она полностью отдалась этим пьянящим её искалеченную душу ощущениям. Невольно действия Айзена заставили и меня на миг потерять возможность дышать, но, отказываясь в это верить, я списала свои чувства на только что возникшее в моей правой руке тепло.

Кто-то взял меня за руку в настоящем мире и трогал мою голову? Если, да, то я ему благодарна. Хоть я и не разрешала прикасаться к моим волосам, но лучше так, чем наблюдать за этим хаосом.

Сон стал растворяться, наверняка благодаря тому, что я подсознательно почувствовала чьё-то присутствие в мире, где находилась телом. Комната медленно таяла, как и уже целующаяся парочка: Айзен усадил Ренэйт на околозеркальную тумбу, сжимая её в своих крепких объятиях, а сама девушка охотно стала отвечать ему лаской на ласку, зарываясь руками в его каштановых прядях, и льня к нему, как кошка.

Я уже ждала своего пробуждения, но не тут-то было. Сон не закончился, а изменился. Я оказалась сидящей на дереве, в кроне той самой сакуры в поместье Кучики. Она была в самом цвету, её восхитительно розовые цветочки были всюду, заполняя пространство вокруг меня своей красотой. Это было то место и время, в котором я бы могла находится вечно. Бабочки внутри меня порхали своими крылышками, щекоча меня изнутри.

Ветка, на которой я сидела, немного нагнулась — её рукой обхватил человек, потревоживший тишину этого места, но добавивший в него ещё больше волшебства. Бьякуя сел напротив меня, обхватывая ногами сук, и широко улыбнулся — я видела блеск в его глазах, смотрящих прямо в мои. Он был моложе и, видимо, намного счастливее настоящего себя. Его волосы были ещё коротки для кенсейкана, но чёлка, достающая до носа, уже была разделена на три части. Он был в форме синигами из шестого отряда — сейчас Бьякуя сильно напоминал мне своего отца, такой же беззаботный, с красивой улыбкой. На его левой руке было надето кольцо.

Это был не сон. Я вспомнила тот день — день нашей помолвки. Цветастое кимоно, яркий, но лёгкий макияж, цветы камелии в волосах, веер — разодели меня тогда так, будто в тот же день мне надо было под венец идти. Официальная часть мероприятия, в честь которого были собраны все родственники и ближайшие друзья наших семей, шумевшие сейчас в трапезной, к этому моменту уже завершилась. Сейчас мы были одни; Бьякуя пришёл ко мне, своей обручённой.

— Я и так знал, что ты прекрасна, — заговорил он, привлекая моё внимание ещё больше, — но сейчас ты светишься, словно небожительница.

— Просто… я счастлива, — ответила я ему теми же словами, что и в тот день. Он улыбнулся сильнее и потянулся ко мне руками, схватил за талию, привлёк к себе.

— А я счастлив вдвойне, — завладев моим запястьем, он поднёс его к своим губам, даря одному из самых уязвимых мест человеческого тела лёгкий поцелуй. Бабочки внутри моего живота встрепенулись, обретя второе дыхание, и вновь заносились туда-сюда.

— Бьякуя… — тихо позвала его я, но он, кажется заснул с моим прижатым к губам запястьем. Умиротворение, исходящее от него, передавалось и мне. — Хей, ты слышишь меня?! — тихо «кричала» я. Он приоткрыл глаза, так и не отпустив моей руки; в серо-лавандовой бездне плясали смешинки. — Я люблю тебя. Люблю.

— Но я-то люблю тебя больше, — он шире улыбнулся и, поддавшись вперёд, прильнул своими губами к моим.

Смех. Поцелуи, один за одним. Снова смех и снова поцелуи. Эта картина стояла у меня перед глазами полчаса, пока я отходила ото сна, уже надевая спортивную форму.

Этой части сна не было в настоящем. В реальности мы лишь долго-долго обнимались. На самом деле мне никогда не приходилось испытывать прикосновение его губ к моим, хоть это было всё, что мне нужно для счастья. Но просто чувствовать его рядом… да, я согласна даже на это.

Чем бы всё закончилось, если бы я сделала другой выбор тогда? Смогли бы мы быть счастливы? Почему мне так больно от этих воспоминаний, в них ведь только радость и любовь?

Когда я вышла из палатки, солнце уже давно бодро плыло вверх по голубизне неба, но всё равно едва-едва светило, пробиваясь между частым лесом за лагерем. Было около восьми утра, через пять минут должно было начаться построение. Я вновь кинула взгляд на правую ладонь, пытаясь понять почему от неё исходит реацу капитана Кучики и так ли это вообще? Обман чувств? Разыгравшееся воображение?

До места всеобщего сбора идти было недалеко. Туда уже стекались синигами моего отряда, и меня весьма возмутил этот факт — почему они ещё не на построении? Начальство задерживается, это ясно, но они-то должны были додуматься остатками своих мозгов, что когда меня нет, вместо меня капитанствует Кира! Убивая всех и каждого взглядом демона по пути, я направилась в сторону, в которой должен был стоять пастырь этих баранов.

— Лейтенант Кира! — мой громкий звонкий голос оглушил всех в радиусе десяти метров от меня. Будут знать, как меня раздражать!

— К-капитан, откуда Вы здесь взялись? — парень от страха даже заикаться начал, он так высоко подскочил, когда я его позвала.

— Что значит «откуда я взялась»? Мама родила, лет триста назад, — я нахмурилась. За лейтенантом стоял капитан Кучики в спортивной одежде, и, кажется, я прервала их разговор. Чёрт, он же прибыл вчера в лагерь! Я же просила мне сообщить о его приходе! Это стало раздражать меня сильнее.

Я бегло скользнула по нему глазами, и тут же их отвела в сторону. Мне показалось, что сейчас его взгляд вовсе не был безэмоциональным. Да, он был холоден, но не так сильно, как раньше. Малая степень удивления, даже некая заинтересованность присутствовали в нём, что немного дезориентировало меня.

— Доброе утро, капитан Урахара, — поздоровался он, вгоняя меня в ещё больший ступор. В его голосе были слышны слабые оттенки тепла, такой тон речи впору сопровождать улыбкой, но он молча смотрел на меня, словно в ожидании моей реакции. Я быстро взглянула на Киру, он тоже странно смотрел на Кучики. Значит, мне не показалось. Мельком вспомнив об исходящей от моей руки реацу капитана шестого отряда, я поспешила прервать повисшее молчание:

— З… дравствуйте… — мысленно мотнув головой, я вновь вернула своё внимание лейтенанту. Остудилась, решила не горячиться. — Отойдём!

Схватив его за рукав, я перенеслась с ним на несколько метров дальше от капитана Кучики, после чего склонила нас чуть вниз и отчаянно зашептала:

— Почему ты меня не разбудил вчера?! Я жепросила!

— Капитан, Вы спали! — думаю, для Киры это действительно звучит как оправдание. — И капитан Кучики приказал оставить Вас в покое.

— Ты чей лейтенант: мой или его? — я кивнула на откровенно пялящегося на нас мужчину.

— Ваш.

— Какого, прости, хрена ты тогда слушаешься его?!

— Капитан, Вам стало гораздо лучше после сна, — этот чёрт мило улыбнулся. Я впала в каплю — как так-то? У меня резко закончились аргументы, а он продавливает меня всего одним — «это для моего блага».

— Чёрт с тобой, — я выпрямилась, прокашлялась и заговорила так, чтобы меня все слышали. — Предупреждение всем! Те, кто не будет через минуту на построении, получат сотрясения головы!

— Вообще-то правильно говорить «сотрясение мозга», — прокомментировал идущий на своё место Аска.

— Будь у вас мозг, вы бы не рисковали клевать мой. Чёртов курятник, а не отряд! Перепела, а не синигами!

— А почему перепела? — спросил Кира, когда мы начали свой ход обратно к ожидающему нас капитану шестого отряда. Старательно не смотрев на него, я встала на своё место между ним и своим лейтенантом.

— Статьи учёные надо читать, Кира-кун. Перепела — самые глупые птицы на свете.

Мои слова подействовали — через минуту все две сотни синигами стояли на местах. Я напрягалась с каждой секундой всё больше, почему-то мне казалось, что капитан Кучики только веселит моё поведение. Но он был выше меня, поэтому я не могла и краем глаза проверить его реакцию.

— Поздравляю всех с хорошим сном, — холодно начала я. — Раз вы набрались столько сил за ночь, то зарядка сегодня будет на час длиннее, — то тут, то там послышались протестующие звуки от особо наглых синигами. Громче всех, естественно, высказывался Катакура. — О, для вас это мало? Хорошо, тогда на полтора часа.

Все замолчали, словно бы мы попали на кладбище или в параллельный мир, где даже Аска мог закрыть рот.

— Жестоко… — себе под нос прокомментировал Кира.

 — Всё настолько плохо? — тихо спросил молчавший доселе капитан шестого отряда, чем ввёл меня снова в кратковременный ступор. И чего он молча стоять не может?

— Возможно не для Вас, однако для обычных синигами… — он не закончил свою мысль, но она и так была достаточно ёмкая.

— Итак, далее. После обеда у нас вновь обучение. Капитан Кучики преподаст вам несколько уроков сюмпо, и, клянусь Королём душ, если мы так же медленно вернёмся в Сейрейтей после окончания военных учений, десятка последних прибывших получит наряды в самых последних районах Руконгая на три месяца! — мои угрозы были ложные, но я говорила так убедительно, что многие из синигами поёжились.

— Капитан, да Вы сегодня разошлись. Точно из-за того, что выспались… — опять тихо прокомментировал Кира. Я стрельнула в него взглядом, ишь какой языкастый!

— А что у нас вечером? — спросил Катакура.

— Вечером у нас вечер. А ты, что, хотел ещё поупражняться? — в моих глазах протанцевали танго бесенята. Аска поёжился и тут же отказался от моего предложения. — Вот и всё. Вечером отдыхаете, — обратилась я уже ко всему отряду. — А сейчас лёгкая пробежка вокруг горы Цукуба! Кто не выполнит дистанцию — живым не уйдёт от меня! А теперь вперёд!

— Лёгкая? — у Аски задёргался глаз. — Это же восемьдесят км! Да Вы нас убить хотите!

— Я сказала — марш! — я так зыркнула на Катакуру, что он побежал впереди планеты всей, приведя в строй всех синигами. Один за одним они начали разгоняться, по их глазам было видно, что они готовы скорее умереть от Бенизакуры, чем от пробежки. Лентяи!

— Думаю, я пробегусь с вами, — капитан Кучики пронзительно посмотрел на меня, явно же ждёт мой ответ. Смолчав, я повернулась к лейтенанту. «Гоу» — только и сказала я и, сорвавшись с месте, в два счёта нагнала Катакуру.

Снова просканировав местность, я уловила реацу Рукии-тян от главного штаба лагеря. Почему капитан шестого отряда привёл с собой офицера тринадцатого? Я уже смирилась с мыслью о том, что никогда её больше не увижу, а он тащит её сюда, чтобы что? Снова вывести меня из шаткого равновесия, в которое я еле-еле пришла за эти четыре дня?

Не нравится мне, что глава дома Кучики стал заниматься зарядкой с нами. Он заставляет меня много думать об ерунде и подрывает мой авторитет перед отрядом. Какого фикуса он быстрее меня? Почему он такой выносливый? И почему это на шестидесятом километре мне резко стало плохо?

Кира обеспокоенно посмотрел на моё лицо и сделал замечание о том, что оно неестественно побледнело. Во мне словно что-то лопнула: резко началась тахикардия сердца, руки задрожали как у душевнобольной, я стала задыхаться, а из носа потекла кровь. Я бы пропахала лицом землю, если бы капитан Кучики не поймал меня. Он приказал моему (!) лейтенанту отвести меня к лекарям, пока сам закончит с отрядом пробежку и проведёт оставшуюся часть зарядки сам. Зараза!

К прибытию в лазарет кровь остановилась, и всё почти прошло. Осмотрев меня, врач развёл руками. Отрицать, что состояние моего здоровья резко начало ухудшаться с момента прибытия в лагерь, он не стал, но и объяснить, почему, не смог. Лишь настоятельно посоветовал показаться капитану Унохане по прибытию в Сейрейтей, я с самыми честными глазами дала и ему, и Кире обещание, что выполню наказ.

Сидя рядом с капитаном Кучики на полигоне, я думала о том, что мне удалось справиться с собственными эмоциями и подавить свои желания и боль. Вот только сам Кучики, кажется, так не думал. Постоянно спрашивал меня о чём-либо, либо просто обращался ко мне, чтобы я подтвердила его слова, односложно ответила и ещё в этом роде, будто ему просто не хотелось, чтобы я молчала. Его взгляд так и не вернул былую безразличность, каждый раз, когда он смотрел на меня, то делал это с маломальскими, но эмоциями. Его словно подменили! Грешным делом я стала думать о том, что это арранкары приняли форму капитана и втираются к нам в доверие, чтобы выведать тайны, но эта сволочь в тот же момент, когда эта мысль пришла мне в голову, широко улыбнулась так, чтобы это было заметно только мне. Я чуть от возмущения не задохнулась: это он-то бесчувственный? Лжец и нахал, вот кто он! Хорошо, что у нас ничего не вышло! Не нужен он мне, вот так вот!

Рукия, сидевшая с нами на полигоне, как-то заинтересованно посмотрела на нашу немую перепалку. Я очень сильно сдерживала себя, чтобы не сорваться на ней или на капитане Кучики, поэтому больше всех влетало Катакуре — а чего у него морда такая наглая, а?

— Нацу! — позвала меня Рукия, когда отряд стекался в столовые палатки с полигона. — Пойдём вместе поужинаем! Давно с тобой не разговаривали, ты так быстро ушла с пляжа!

— В отряде случилось ЧП, — с самыми честными глазами, врала ей я. Она либо поверила, либо сделала вид, что поверила. Скорее всего второе. — Пойдём.

Я всё чаще думала о том, что времени на прощание почти остаётся, а вместо того, чтобы проводит время с отрядом, уже ставшим для меня семьёй за эти полтора месяца, я занималась самокопанием и пыталась убедить себя, что я делаю всё правильно. В который раз я смотрела на смс, присланное от брата «Объекты «А» и «В» были похищены Арранкарами Айзена» и не знала, что на это ответить. Слёзы непроизвольно текли по щекам, а я их и не замечала вовсе.

Так в вечном напряжение и шли эти два дня. Я чувствовала себя всё хуже и хуже с каждым часом. Это, видимо, напрягло и капитана Кучики — после окончания своей работы он заявил, что останется с нами и в последний день, проследит за моим состоянием и отрядом в случае критической ситуации. Это мне не нравилось. Только его мне не хватало здесь.

Рукию он отослал обратно в Сейрейтей. Я много общалась с ней эти два дня, но так и не попрощалась, из-за чего провела вечер в слезах. Завтра будет трудный день.

Всё же решившись, я вышла из палатки и направилась к кострам. Сегодня здесь собрался весь отряд. Я захотела поужинать с ними. Отыскав огонёк, вокруг которого сидели Кира, Катакура, Люмьер, Гори и… Кучики, я направилась к ним.

— Если синигами лентяй, — услышала я отрывок монолога Аски, — я так ему и скажу об этом. Если он урод — я здесь не причём. Если он похож на обезьяну — это тоже не мои проблемы. Зачем мне дан язык и наблюдательность, если ими нельзя пользоваться?

— Обзываться не значит проявлять наблюдательность. Это значит — хамить, — подметила Белл. Мужчины, сидевшие рядом, прыснули, даже капитан Кучики улыбнулся, выйдя из своих мыслей.

— Пффф…

— И всё же, Люмьер-тян, проблема Аски не в том, что он хам, — я подошла к кружку офицеров, — приземлюсь? — не дождавшись ответа, я села между Изуру и Белл. — На самом деле ты прав: ты весьма наблюдателен.

— А?! Что я говорил? — тоном превосходства, спросил Катакура у Люмьер. Та лишь закатила глаза. Я подметила, что сейчас её лицо открыто — она сидела без своей маски.

— Твоя проблема в том, что ты не только наблюдателен, но и слишком требователен к людям, — продолжила я. — Но не к себе самому. В мире живых есть один поэт… — я задумалась, пытаясь вспомнить сложный набор букв, но тут же сдалась, — имя у него сложное, как звать и не упомню. Он живёт… нет, жил — он уже умер — в стране очень эмоциональных и весьма мужественных и сильных людей. Так вот, у него есть стихотворение… — снова задумалась, вспоминая его содержание, — в котором передана одна очень умная мысль: своей высокой планке, которую ты задаёшь окружающим людям, ты должен соответствовать сам, и тогда всё остальное придёт.*

— А по-человечески можно объяснить? — Катакура скуксил лицо, из-за чего я не смогла не засмеяться. Мои офицеры поддержали мой смех — Аска, видимо, только один не понял, о чём я говорила.

— Ладно-ладно, — вытирая слёзы, проговорила я сквозь хохот. — Вот тебе пример — капитан Кучики, — все разом посмотрели на мужчину, а тот — на меня с вопросом в глазах. — Как он тебе? Требовательный?

— Ну-у… — неопределённо протянул парень. Видно, он вспоминал вчерашнюю утреннюю зарядку, которая всем показалась ещё более ужасной, чем моя, и учения под его главенством, но ничего не сказал. Решил не наживать себе сильных врагов?

— Давай подскажу. Капитан Кучики — это человек, который придумал термин «требовательный». Поверьте, уж я-то знаю, — с сожалением я вспомнила деньки, проведённые у него в поместье в середине лета, а потом неделю в его отряде. Бррр! — Факты на лицо. Но будучи самым требовательным капитаном во всём Готее-13, он, пожалуй, является и… самым совершенным из всех нас, — я усмехнулась, вспоминая разгильдяев, носивших капитанские хаори. Чего стоит один Кьёраку-сан!

Капитан Кучики смотрел на меня странным взглядом, он внимательно слушал каждое моё слово. Я решалась на него поднять глаза, только изредка и то, прикрывая их ресницами. Лёгкая улыбка застыла на моих губах.

— Наверное, даже совершеннее Генрюсая-доно… — задумалась, не влетит мне за это в следующей жизни? — Только ему не говорите, а то в последнее время сотайчо какой-то нервный, — я сказала это понизив голос, отчего мои офицеры вновь рассмеялись. — В нём сочетается удивительная сила, огромная ответственность, завышенное чувство долга, тонкие навыки психолога и отголоски человечности… в отличие от того же сотайчо — напоминаю, кто проговорится, тот лишится головы, — и вновь смех. Капитан Кучики задумчиво окинул меня взглядом, я удерживала себя от того, чтобы не покраснеть. — Может, это воспитание благородного дома, но в таком случае распространённое мнение о том, что аристократия лучше нас, подтвердится.

Офицеры молчали, молчал и Кучики. Я пребывала в своих мыслях, в которых нарекала себя мазохисткой. Каждое слово больно ранило меня в мои вновь вскрытые и ещё не зажившие душевные раны.

— И всё же… — помолчала, подбирая слова, после чего всё же прямо посмотрела на него, — я считаю, что он просто хороший человек и синигами. Кто-то сказал: «Прежде чем судить меня, убедитесь, что Вы совершенны». Капитан Кучики самый совершенный из всех тех, кого я знаю. У него есть какое-никакое право судить других. А ты, Аска, — я посмотрела на парня, чувствуя облегчение, что оторвалась от гипнотизирующего взгляда мужчины, который изворотил за последние дни мне душу так, как не издевался над никто за всю мою жизнь, — совершенен?

— Думаю, правильно ответить «нет», — пробубнил он в ответ.

— Если бы ты ответил «да», я бы выбила тебе глаз, — Люмьер хмуро посмотрела на него, чем вновь рассмешила всех нас.

— Капитан, — тихо позвал меня Изуру, пока другие начали развивать новую тему, — Вы не замёрзли? У Вас губы синеют, — оправдал он свой вопрос наблюдательностью.

Я вдруг почувствовала, что в моём животе уже начинает что-то больно ухать от холода. Здесь, в горах, температура разительно отличалась от той, что было в обители синигами. И как я не заметила, что насквозь промёрзла? Прижав колени ближе для сохранения тепла, я ответила:

— Всё нормально. Немного остыть мне не помешает.

— Скажите это капитану Унохане после того, как она подтвердит, что с Вашим здоровьем всё в порядке, — раздался над нами холодный голос главы клана Кучики. Мы одновременно с Кирой подняли головы вверх, из-за чего скинутое хаори капитана шестого отряда, которое должно было, наверное, приземлиться мне на плечи, упало мне на лицо. Изуру не сдержал смешок, а когда Кучики снял с меня предмет своего профессионального гардероба, чтобы водрузить его туда, куда он намеревался это сделать изначально, я заметила во тьме, что и он улыбается. Гадёныши челкастые!

Я сдержала свой гнев только из-за того, что мне сразу стало теплее — своё хаори, такое холодное, я оставила в палатке в сундуке (мы как прибыли в лагерь, так я его и не надевала), а это тёплое, уютное… пахнет им… На этой мысли я только расстроилась. Что же он творит со мной? Оттолкнул, дал понять, что между нами ничего не будет, а теперь хочет добить своей заботой? Как мне плохо… начинаю хотеть, чтобы завтрашний день Х скорее настал, и меня избавили от страданий.

— Ты ко мне цепляешься, потому что влюбилась! — дошёл до разума крик Аски на заднем фоне. Такой же крик Белл ему отвечал:

— Мечтать не вредно, придурок!

— Кира-кун… — вдруг заговорила я почти шёпотом. Изуру оторвал взгляд от уже помирившихся офицеров, вступивших в перепалку с Гори. — Запомни одну очень важную вещь…

— Да? — спросил он, призыва я меня продолжить, когда я замолчала. Но я всего лишь формулировала мысль.

— Вся мощь синигами, квинси, пустых, жителей ада и небожителей вместе взятых не сравнится по разрушающей и в то же время животворящей силе с любовью, — я посмотрела слабо горящими глазами на его серьёзное лицо. — Иногда одним сильным желанием от зла не избавишься. Иногда великое зло может исходит из самых благородных намерений. Но меч в руках того, кто сражается из любви, будет нести правосудие, а не месть. Меч в руках того, кто объят ненавистью, способен лишь уничтожить разум и душу своего владельца. Не забывай это, Кира-кун. Никогда не забывай.

— Да, капитан!

— Уже поздно, — я вдруг посмотрела на чёрное небо. В нём было что-то околдовывающее, завораживающе-мистическое, пугающее и одновременно вызывающее восторг. Ночь была безлунной. — Пойду я.

На миг, когда я вставала, я явственно ощутила невыносимую боль в ногах. У меня чуть искры из глаз не посыпались — настолько мне было плохо! Качнувшись, моё тело кое-как удержало вертикальное положение, но все офицеры тут же подорвались с места, чтобы на случай чего поймать мою тушку земли.

— Всё нормально. Всё нормально, — замахала я руками, сглатывая испуг. Боль прошла сразу же, оставляя за собой только фантомные покалывания в ногах. Выпрямившись, я проверила свои ощущения — всё работало как надо. — Слишком резко поднялась, вот и всё.

— Капитан, Вам срочно надо отдохнуть, — Белл нахмурила свои чёрные брови.

— Сперва к лекарю, — капитан Кучики как-то резко оказался за моей спиной и подхватил меня под локоть. — Не волнуйтесь, я провожу. Лейтенант Кира, — как только его позвали Изуру выпрямился, — командуйте отбой через полчаса.

— Да! — Кира опасливо посмотрел на моё скуксившееся лицо. С чего вообще Кучики взял, что он имеет право помыкать моим лейтенантом? И неважно, что тот же приказ хотела отдать я за мгновение до него.

— Идёмте, — он подтолкнул меня вперёд, так и не выпуская моей руки. Пришлось поддастся ему, я не хотела лишится этой конечности вот так бесславно от лепестков Сэнбонзакуры.

Всем своим видом выказывая недовольство, я зашагала в лазарет. Мне осмотрели в десятый раз за эти шесть дней и как всегда развели руками — мол, без понятие, что со мной творится. Кучики выглядел весьма ужасно, по сравнению с тем своим состоянием, с которым он встретился мне на построении в первый день; от него исходила какая-то давящая аура. Кто тут, вообще, с ног валится — я или он?

В полном молчании мы дошли до своих палаток. Я уже было хотела юркнуть внутрь, но он меня остановил.

— Я отправлю письмо одному очень хорошему врачу, — я удивлённо посмотрела на него. Он всё ещё думает об этой ерунде? — Тебе следует показаться ему, я не думаю, что Унохана-сан в этой ситуации сможет сказать что-то больше, чем её ученики. И следует предупредить Урахару-доно, может быть, он поможет разобраться.

— Вам не следует об этом переживать, капитан Кучики, — я снова отвернулась к своей палатке. — Со мной всё в порядке.

— Я уже говорил тебе, — его тон голоса стал более раздражённым, — что ты важна для меня. Я не собираюсь смотреть на то, как эта странная болезнь гасит в тебе жизнь, ты и так сама это прекрасно делаешь.

Какой заботливый! Я скривилась ещё больше, от его слов на душе остался какой-то поганый осадок.

— Приятных сновидений! — я слишком поспешно зашла в палатку, просто подумала, что ещё чуть-чуть, и я поколочу его! Только потом я вспомнила, что забыла отдать ему его хаори, однако, когда я выглянула на улицу, его уже не было там.

В расстроенных чувствах я вновь прикрыла вход. Это не то, как я хотела с ним расстаться. Моё время подходит к концу, а я только и делаю, что всё порчу. Слабачка и эгоистка! Пытаюсь не делать себе больно лишним общением, не удивительно, что этот мир хочет сковырнуть меня, как прилипший репей. Всем будет только лучше, когда за мной придут…

Одна ночь… мне осталось провести с ними одну ночь.

Комментарий к Глава

XXXXIV

. В ночь перед концом * Эдуард Асадов — «Когда мне встречается в людях дурное»

О Боже мой, я снова плачу. Почемуууууу, ну почему они такие няшные придурки???! Нельзя, что ли, в мире жить-то? Ну любите Вы друг друга, ну зачем усложнять-то?

Дорогие мои кексики, не будьте как Бьякуя и Нацу. Живите всегда в мире и любви. С Днём Всех Влюблённых вас❣❤❤❤

====== Глава XLV. Падающие звезды не кричат ======

— Вы улыбаетесь, — сказал он, — И вы так спокойны? Почему вы не кричите?

— Я кричу, — возразил Гребер, — только вы не слышите.

Эрих Мария Ремарк. Время жить и время умирать

Я настроилась на кошмары, ложась на неудобный футон и кутаясь в его хаори. Но и здесь судьба решила сыграть со мной шутку. Я вновь погрузилась в воспоминания: мне приснилась сакура, он, я, звуки весёлой попойки из дома, цветы вокруг, улыбки, смех и липовые поцелуи. Не выдержав этого издевательства, я проснулась посреди ночи в остывшей комнате, погружённой во мрак: фонарь, который я зажигала перед сном, потух.

Медленно встала с футона, подняла смятое хаори, вновь накинула его на себя. Оно всё ещё источало его запах: я не могла противиться своим тайным желаниям и поднесла ткань к лицу, втягивая в себя аромат лаванды. Хоть капитан Кучики и не жаловал цветы (ну, он мужчина, в конце концов), но её принимал с каким-то радушием; я же считала её неким символом этого человека: его цвет глаз, запах, да даже лента на рукояти занпакто — всё это у меня ассоциировалось именно с этим растением.

В мысли снова прокрался устрашающий обратный отчёт. У меня осталось меньше дня, а я вновь нагрубила самому дорогому мне человеку. Надо извиниться! Поддавшись какому-то порыву, я вышла на улицу, пересекла расстояние между голубыми палатками и, не останавливаясь, зашла в его временную обитель.

Кто вообще дёрнул меня? Благо он спит, а то случился бы такой казус, страшно подумать.

Спит… ну я хоть могу посмотреть на него. Долго мне не удавалось это сделать. Присела рядом с его футоном так, чтобы моё скрытое реацу, не дай Король душ, не оставило свой отпечаток на предметах. Его лицо расслаблено, сейчас оно выглядит живым, но каким-то бледным. Почему он печётся о моём здоровье, когда сам запускает своё? Вон, и круги тёмные под глазами уже.

Устал… а я его дёргаю моих оболтусов тренировать. Губы приоткрыты. Он ровно дышит, спит, наверное, без сновидений. Удержала себя от того, чтобы поправить его волосы — точно бы разбудила. Его сон всегда был хрупок. Как он утомился, раз не проснулся только от одного моего присутствия.

Прощание… Оно всегда даётся тяжело. Поэтому уйти молча — вариант, кажущийся весьма приемлемым. Ещё от Киске помню: полный разрыв и чистый перелом всегда лучше — быстрее заживают. Я не смогла проститься ни с кем из тех, кто поистине мне был дорог. Я обязана что-то сделать, как-то объясниться перед ним. Ему будет больно, Гин прав — ещё одна потеря, и он не выдержит. Он не простит меня. Я не могу уйти, ничего не сказав.

Взгляд непроизвольно упал на его письменный стол, где в дальней стопке лежали белые листы, а рядом — кисть и тушь. Ну что ж… это лучше, чем ничего.

— Занкенсоки — общее название основных боевых техник синигами. Здесь, зан обозначает владение мечом, кен — рукопашный бой, со — техники передвижения и ки — кидо. Обратите ваше внимание: рукопашный бой на втором месте.

Если кто-то из вас считает, что синигами не нужно уметь сражаться без занпакто, ведь у него есть ещё и кидо с хохо — вам не место в Готее-13. Хакуда — это прежде всего владение своим телом и своей духовной силой. А если кто-то думает, что я выгляжу недостаточно внушительно для того, что преподавать вам хакуда, я заострю ваше внимание на этих двух фактах:

1. Мой брат и сенсей, бывший капитан двенадцатого отряда Готей-13, до того, как пройти экзамен, был главой отдела подразделения задержания во втором отряде, а тюрьма подразделения задержания, Гнездо личинок, является безоружной зоной. Любой, кто туда войдёт, должен быть в состоянии защитить себя или быть под защитой того, кто способен защитить только своими голыми руками.

2. Моя подруга, «богиня поступи» Сихоин Йоруичи, бывший капитан второго отряда и сенсей моего брата. Она изобрела технику «сюнко», которой владеет только она и действующий капитан второго отряда Сой-Фон.

Гори, — я посмотрела в сторону шестого офицера — мужчину, превзошедшего своими мускульными объёмами даже Кенпачи. — Подойди ко мне.

Такецуна без лишних вопросов встал и исполнил приказ. Я оценила его взглядом и, решив, что он идеально подходит для примера, кивнула.

— Синигами не только те, кто избавляют Мир живых от пустых и поддерживают баланс душ. Для сохранности Общества душ мы вынуждены иногда выступать против своих сородичей или даже товарищей, — блеснув глазами, я обвела взглядом весь отряд, внимательно проглатывающий мои слова. — Надо быть готовыми ко всему. Гори, — я повернулась к нему, сбрасывая свою куртку — её мне пришлось надеть из-за холода гор, ведь хаори Кучики я оставила ночью в его палатке, — нападай!

Без лишних слов мужчина сорвался с места, надеясь победить грубой силой. Блокировав его первую атаку, я ударила прямо в солнечное сплетение, крутанулась, чтобы мой удар ребром ладони сильнее пришёлся по основанию его правого уха, затем удар под подбородком — от неожиданности он шагнул назад. Тут двумя пальцами я нанесла ещё один точечный удар по его гортани, выбив из него способность дышать на пару секунд. Воспользовавшись этим и его несанкционированным падением, я опять крутанулась и нанесла оглушающий удар по уху подъёмом стопы, после чего, поставив ногу на землю, оттолкнулась ею и, в конце концов, добила офицера коленом в лицо. Гори упал, потеряв сознание.

Вытерев рукой начавший остывать пот, я повернулась к отряду. На полигоне царила кладбищенская тишина, все с шоком смотрели на поверженного офицера. Меня вдруг повело в сторону, мышцы вновь резко заныли и так же резко боль унялась, однако на ногах я всё же устояла.

— Техника рукопашного боя считается универсальной, одинаково эффективной как в обороне, так и в нападении, — после секундной отдышки заговорила я. — Правильно держите кулак, бейте костяшками, — я показала на своей руке то, что имею в виду. — Не наносите удары раскрытой ладонью или её ребром, если не отработали их ранее — ваша задача сохранить свои кости и навредить врагу, а не наоборот. Если силы вам не достаёт, влейте свою реацу в руки и ноги, — мои названные конечности засветились голубо-красным цветом. Некоторое время я продолжала направлять в них реацу, а потом прекратила, продолжив лекцию:

— Изучите болевые точки человеческого тела и бейте в них — это главные уязвимые места противника. Не позволяйте вашему воспитанию и скромности не использовать весь ваш потенциал. Старайтесь задействовать не только кулаки и стопы, но и колени, локти, голову, но только если она способна пережить столкновение. Не давайте противнику вас схватить, удары надо наносить так, чтобы они казались хаотичными. Изучите его манеру поведения, но никоим образом не играйте по его правилам. Крепко держитесь на ногах — потеряв опору, вы потеряете победу. Экономьте силы и не задерживайте дыхание — задохнётесь. Не сводите глаз с противника и всегда отвечайте ему. Не бойтесь ставить блоки — навредите рукам, но сохраните в целости голову и ваши внутренности.

Если враг встал в глухую защиту и ведёт себя пассивно — нанесите прямой удар прямо в защиту, — встала в стойку боком к отряду, показала, как надо правильно бить. — Урона это почти не нанесёт, но ваш противник может растеряться. Вот тогда и не упускайте возможности провести эффективную атаку. Если соперник агрессивен — работайте контратаками. Уход от удара и тут же ответный выпад, — увернулась от невидимой атаки и тут же снова «нанесла удар». — Если же противник сам работает контратаками — обманите его, проведите ложную атаку, уклонитесь от его ответной, и сразу бейте снова.

Гори оказали медицинскую помощь. Я, мельком взглянув на сидевшего на камне у границы леса и читающего какую-то книгу капитана Кучики, стала наблюдать за спаррингами моих подопечных: многим приходилось с нуля ставить кулак и боевые позы. Хакуда понравилась синигами, но вымотала их сильнее, чем любые другие учения. Это было не удивительно.

Через несколько часов солнце стало касаться горизонта, и я скомандовала конец. Выходить отряд должен был утром, ведь все и так валились с ног. Отправив их обратно в лагерь, я походила по полигону, выкручивая себе косточки пальцев под разными углами.

Это случится. Я чувствую.

— Не хотите провести и со мной спарринг, капитан Урахара? — вдруг послышался голос капитана Кучики за спиной. Я резко остановилась и обернулась на него. Как я его не заметила?

— Боюсь, что я устала. Вы не находите это нечестным, Кучики-тайчо? Сражаться против ослабевшей девушки?

— Не волнуйтесь, у Вас не было и шанса победить меня даже тогда, когда Вы были полны энергией, — безапелляционно заявил он с лицом-кирпичом. От возмущения я покраснела и отвернулась от него, собиравшись уходить. Но не сделала я и шага, как он схватил меня за запястье. — Стой. Я хочу поговорить.

— Опыт прошедшего месяца показал, что разговоры не наш конёк.

— А что наш конёк, по-твоему?

— Наш конёк-горбунок.

Кажется, он не оценил шутку. Я взглянула на него полубоком — он был серьёзен, губы сжаты, а в глазах какая-то печаль-тоска. Вздохнула, обернулась полностью.

— О чём ты хотел поговорить? Будешь убеждать меня, что на тебе свет клином не сошёлся? Не волнуйся, я и без твой помощи смогу пережить твой…

— Я был не прав, — вдруг прервал меня он, накрыв своей рукой мой рот. От удивления я и пискнуть больше не смогла. — Я долго убеждал всех, что от моей души больше ничего не осталось, и в итоге сам в это поверил. Но вот ты вновь ворвалась в мою жизнь, и выработанный инстинкт защиты сработал на полную — я стремился быть рядом, но как трус боялся, что вновь останусь один… что ты вдруг исчезнешь. Снова.

Моё сердце больно сжалось. Нет! Замолчи! Только не говори этого, прошу!

Я снова вспомнила слова Гина. Почему я их вспоминаю?

— Я насильно заставлял себя отказаться от этих чувств, но и сам не заметил, как ты заполонила мои мысли, а затем и сны. В какой-то момент мне показалось, что если я и дальше буду стремиться быть рядом с тобой всё дольше и больше, то вскоре всего времени мира мне будет недостаточно, чтобы насытиться твоим присутствием. И тогда я эгоистично решил порвать связь… но было уже поздно. Ты была права: такие чувства не смогут пройти и через вечность.

Я стояла в ступоре. Это было признание? Ведь оно? Но… почему именно сейчас?! Нет, за что? За что, чёртова Судьба, ты так издеваешься надо мной?!

Я почти плакала, слёзы собрались в глазах, чего не смог не заметить он.

— Почему ты плачешь? — Бьякуя встревоженно шагнул ближе, протянув руку к моему лбу. — Тебе плохо?

— Я… — голос охрип, но я попыталась вернуть ему звук, — прости, я бы всё отдала за то, чтобы услышать это на пляже. Но сейчас уже поздно…

— Ты больше… не любишь меня? — голос холодный, но тон непонимающий. Я видела, как он, почти не дыша, ждал ответа, от этого слёзы всё же сорвались с ресниц.

— Я должна была кое-что сделать… сделать страшный выбор во благо всех, но не решалась, ведь… ведь люблю тебя больше, больше всего, что могло бы заставить меня пойти на этот шаг. А когда ты сказал, что не любишь, я… я…

— Что? — спросил он, поняв, что я не собираюсь отвечать. Его рука вдруг сжала над моим локте. — Что ты сделала?

Вдруг за лесом послышались взрывы, а за ними — крики. Огонь вмиг объял весь лагерь, пламя пожара было даже видно с полигона. Там стали одна за другой возникать сильнейшие реацу, реацу же синигами стали стремительно гаснуть.

— Капитаны! — на полигоне появился лейтенант, уже испачканный в чьей-то крови, возможно даже в своей. Я со страхом осмотрела его, Гин же обещал, что всё пройдёт цивилизованно. — На лагерь напали арранкары!

— Нацу… — севшим голосом заговорил Бьякуя, поворачиваясь ко мне с убивающим взглядом на лице, — что ты наделала? — мужская ладонь сильнее сдавила меня, но я была слишком потрясена донесением лейтенанта, чтобы что-то ему ответить.

— Яре-яре, Кучики-сан. Негоже так обращаться с девушками.

Гин. Он появился здесь так внезапно, что мне даже не пришлось играть удивление. Я обернулась на широко улыбающегося беловолосого мужчину, который с укором смотрел на Бьякую.

— Капитан… Ичимару? — сам себе прошептал Кира.

— Ничего страшного она не сделала. Мы дали ей выбор — она или все те, кто ей дорог, — тут на поляне стали появляться один за другим арранкары с невероятными духовными силами. У каждого третьего в руках были мои поверженные офицеры, к их горлам они прислоняли занпакто. Как им удалось так быстро всех лишить сознания? Они всем ввели гатен?

— Ичимару-сан, — рядом с Гином вышел из сонидо довольно низкий темноволосый бледный арранкар с вселенской апатией на лице. Когда его взгляд остановился на мне, я вдруг почувствовала исходящие волны ненависти от него, хоть с виду он оставался безэмоциональным.

«Улькиорра» — вдруг тихо сказала Ренэйт в моей голове. Улькиорра? Точно же! Я его узнала! В её воспоминаниях он стоял вместе с Тосеном у трона Айзена.

— Лагерь захвачен, — говорил Улькиорра. — Всех слабаков мы вывели из строя — сражаться они ещё долго не смогут.

— Вот видите, как замечателен тот факт, что я их всех знаю, — улыбка Гина стала шире. Он вновь повернулся в нашу сторону и обратился к Кучики. — Самоотверженным девочкам нелегко приходится. Чуть начнёшь угрожать дорогим им людям, так они сразу же бросаются на амбразуру.

— Как долго я мечтал отрезать твой змеиный язык, предатель Ичимару, — Бьякуя обнажил свой занпакто. Что он творит?! — И ты сам пришёл ко мне.

— О-ей, — он показал свои зубы, но к оружию не прикоснулся. — Мы всего лишь договорились о сделке. Жизни двух сотен взамен на её жизнь. Вы станете свидетелем обмена, Кучики-сан. Просто отойдите от Урахары-чан, и никто не пострадает.

Тут я почувствовала, как меня потянули назад — Бьякуя завёл меня за свою спину, прищурив в презрении глаза. На удивление, это его действие теплом отозвалось у меня в груди, а высохшие слёзы в глазах стали собираться вновь.

— Попробуй забери, — от его тона даже я поёжилась.

Ичимару вздохнул и достал свой занпакто.

Секунда, две — на бешенной скорости эти двое сорвались с места. Лязг мечей, свист воздуха — я не успевала за ними следить, пока они атаковали друг друга. Они двигались как искусные фехтовальщики, я отчего-то подумала, что позвала бы Ичимару преподавать зандзюцу отряду, если бы он не был по другую сторону баррикад. Удары чёткие и точные, первые несколько минут им удавалось сводить атаки друг друга на нет. Но вот уже у Гина появилась первая царапина на щеке, они ускорили бой, и тут меня осенило. Я вновь стала причиной проблем! Предполагалось просто провести обмен, но вот сейчас два очень важных для меня человека дерутся друг с другом из-за меня. Причём Гин явно не хочет серьёзно вредить Бьякуе, и из-за этого прилетает ему, ведь сам Кучики наверняка мечтает его убить. Как я вообще могу смотреть на это? Я просто права не имею! Надо срочно что-то сделать.

— Лейтенант Кира, — самым серьёзным голосом позвала я парня — Изуру даже передёрнуло от моего взгляда. — Я позволю им схватить меня. Остановите капитана Кучики, если потребуется.

— Но, капитан Урахара…

— Изуру, — я прервала его, позвав по имени. Он замолчал, я видела, как ему хочется воспротивиться, но он мужественно выдерживал всё это безумие. — Это мой последний приказ.

— Капитан, — он вдруг глубоко поклонился мне, — я счастлив был служить под Вашим началом.

— Да…

Я повернулась к Улькиорре. Арранкар молча смотрел на меня, его взгляд снова стал пустым и безмятежным. Мне не нужно было долго думать, прежде чем сделать этот шаг. Шаг, с которого начинается мой путь к концу. Я подошла к нему и протянула свой занпакто в знак того, что больше сопротивления не будет. Улькиорра не моргнув и глазом разломил его пополам голыми руками и выкинул сломанное лезвие и рукоять в разные стороны, после чего обнажил свой клинок.

Мгновение — и резкая боль пронзила меня сразу в нескольких местах одновременно. В глазах потемнело, я почувствовала, как моё тело начало падать.

Падать в бесконечную бездну тьмы.

Комментарий к Глава

XLV

. Падающие звезды не кричат Вот и конец первой части. С этого момента мы расстаёмся на некоторое время с мыслями Нацуми и переносимся во внутренний мир Бьякуи. Хоу заранее сказать, что писать от лица мужчины очень сложно, так что не обессудьте — я очень старалась.

====== Часть вторая. Интерлюдия. Пролог ======

— Ты готов замарать честь клана, капитана и свою собственную ради какой-то девки? Она же бросила тебя. Растоптала твои чувства, ни во что их не поставила. Ты думаешь, что ей есть дело до тебя?

— Да. Готов. Ты не понимаешь. После её ухода я есть не могу, спать не могу. Она мне по ночам снится, а я чёртовых двадцать лет не видел снов!

— Она уже мертва, в любом случае.

— Мы не можем этого знать наверняка.

— А если она мертва?

— Да мне плевать! Я люблю её, всегда любил, чёрт возьми! С её смертью ничего не изменится. Нельзя разлюбить человека, даже если он умер. А она была лучше всех, кого я знаю, лучше всех, кто продолжает жить. В тысячу раз лучше!

— Поздно же ты спохватился.

— Я думал, что у меня есть завтра, послезавтра, послепослезавтра. Вся жизнь.

— С чего ты это взял? Неужели жизнь не научила тебя, что ценить надо каждый день, каждый момент? Скажи мне только одно, возлюбленный внук: почему ты всё это понял только тогда, когда потерял её?

====== Глава I. Сомнения ======

Говорят, есть такая связь на свете, что не важно, сколько раз ты её разрываешь. Вы все равно встретитесь.

Мальчики краше цветов

Если и есть какие-нибудь способы искупить мои грехи… то в их немногочисленный список вполне можно было вписать: «Работа капитаном шестого отряда Готей-13». Однообразные улицы к баракам, однообразные здания территории, однообразные люди в однообразных одеждах, произносящие однообразные приветствия однообразными голосами. Пожалуй, только какой-то животноподобный лейтенант никогда не повторялся — каждый его прокол поражал больше предыдущего. Азартные игры не входят в список моих хобби, но я бы мог поставить крупную сумму на то, что он сможет вызвать у меня нервный тик, причём в ближайшее время.

Я мог бы найти более компетентного человека на эту должность, но, как мне казалось, что именно чего-то живого мне не хватало в моих серых буднях, более человечного, чем я. Пусть он вспыльчив, чрезмерно открыт и эмоции у него превыше всего, да и низкорожденный, но великодушия и самоотдачи тому, во что он верит, ему не занимать.

Хм… Нацу бы наверняка бы побила меня за такие мысли.

«Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,

Придется все-таки покинуть этот свет.

Будь падишахом ты иль нищим на базаре,

Цена тебе одна: для смерти санов нет»*

Меткое цитирование всегда было её особенностью. Словно она нехотя и даже не мысля об этом, показывала своё превосходство над другими.

Нацу. Как давно я ничего не слышал о ней. Последний раз её видели в августе сорок пятого, в Нагасаки, а после того случая они с Урахарой-сенсеем, Тессаем-доно и этой драной кош… с Сихоин-семпаем перебрались в Каракуру. Видимо зря я договаривался с Джуширо, чтобы он отправил Рукию в этот город, но теперь оная пленница своей ошибки и неподчинения закону, разговаривать с ней о них ниже моего достоинства.

Теперь ещё и Рукия. Почему каждый в этом чёртовом городе душ пытается преступить закон? Неужели так трудно следовать элементарным нормам и правилам, они не такие уж и тяжелые. Убийства, эксперименты и нарушение самого первого закона Общества душ. О чём думают люди, идя на преступления? Почему они считают, что имеют права заставлять страдать других из-за своих действий?

Я остановил руку, державшую кисть, которой я заполнял план. Кажется пепел, оставшийся от потухшего за последний век пожара моих эмоций, слегла затлел. Я мог бы даже испортить бумагу, или, не приведи Король душ, сломать ни в чём не повинный канцелярский инструмент, но, благо, вовремя остановился.

Видимо в этой жизни только кисть и невинна…

— Капитан Кучики, с бумагами что-то не так?

Ох. Она здесь. Я и забыл, что офицер Кьоко ждёт отчёт о нашем визите в Мир живых. Как хорошо, что она не входит в мой фан-клуб и не стоит сейчас, пуская слюни на меня, а действительно хочет выполнить задание. Хоть какая-то разумная женщина рядом, в последнее время их дефицит в Сейрейтей.

— Нет, — тут же ответил я, вновь приступая к работе. Не уйдёт ведь, пока не закончу. Иногда жёсткая дисциплина в моём отряде заставляет меня задуматься о смене приоритетов. — Подождите пару минут, Кьоко Изанами.

— Как прикажете, капитан Кучики.

— Держите, — не глядя я передал ей тонкую стопку отчётов, приступая сразу к следующим. Ощущения реацу рёка, проникнувших пару часов назад в город, не давали мне расслабиться. Надо было как можно скорее покончить с бумагами и, возможно, нанести им визит. — Отдайте лейтенанту на подпись и можете относить в первый отряд.

Тут раздался тяжёлый короткий стук в дверь, уже по нему было понятно, что недавно упомянутая в моих мыслях личность явилась-таки в кабинет. Не прошло и полдня. Абараи отводил глаза от моего прямого взгляда, во всей красе демонстрирующего моё недовольство его отлыниванием.

— Разговоры с пленницей не повод пропускать рабочие часы, лейтенант Абараи.

— Я запомню, сэр, — глухо ответил Ренджи. С каждым визитом в камеры он становится серьёзнее и серьёзнее. Не знаю, радоваться мне, или насторожиться. Искать новый источник какой-никакой жизни не хотелось. И так дел по горло, рёка вовсю бушуют в Сейрейтей, к слову, почему их до сих пор никто так и не остановил?

— Не сомневаюсь, — я опустил взгляд к бумагам. Кажется, он вздохнул с облегчением. — Подпишите отчёты у офицера Кьоко и приступайте к своим делам.

Повисло молчание, то, которого я добивался все годы моей работы капитаном. Абараи не лез с вопросами и расспросами, молча сидел и заполнял бумаги, пару раз я даже проверил, жив ли он вообще ещё. Так долго на моейпамяти он ещё не безмолвствовал. Проблема Рукии затронула его так глубоко, или же он думает о том, что пропускает драку с рёка? Глупец. Максималист и глупец. Хм… недалеко ушёл от своего капитана.

Отчёт я-таки испортил. Источник волны обжигающе-ледяной реацу вдруг появился где-то в глубине Сейрейтей, словно возник из ниоткуда. Я не успел остановить себя от резкого действия и обернулся в ту сторону, откуда я его почувствовал — в сторону окна за моей спиной. Этим и привлёк внимание молчавшего до этого момента лейтенанта. Он что-то сказал, но я его не слышал.

— Она… — это был не мой голос, но звуки явно вырвались из моего рта. Снова сердце захватила власть над телом, я встал и рваными движениями направился ближе к окну, однако на полпути остановился, благодаря, опять-таки, своему второму офицеру.

Нельзя, чтобы Абараи и дальше видел мой внутренний крах, иначе могут возникнуть вопросы. Вернув контроль над собой, я как можно более обыденно посмотрел на него, подготавливая нужный тон для ответа на вопрос, который так и не понял.

— Всё хорошо, лейтенант Абараи, — развернувшись, я вышел из кабинета как можно более медленно, чтобы это не выглядело как позорное бегство.

Безумие, чистой воды безумие. Почему именно сейчас? Настолько тесны миры? Это невозможно, она не может быть здесь! Но это точно её сила, я бы не смог спутать её ни с кем. Я думал остаточное реацу Нацу, исходящее от Рукии, — бред моего чересчур воспалённого событиями последних дней сознания. Слишком много совпадений, чтобы скинуть всё на мираж.

Надо собраться. Что скажут мои подчинённые, если увидят, как я стремглав несусь в ту сторону, откуда исходит сила рёка? Нельзя, я Кучики Бьякуя, двадцать восьмой глава клана Кучики, я не могу позволить какому-то всплеску от неизвестной личности разрушить то, что я годами вылепливал из себя после смерти и ухода всех тех, кто хоть как-то поддерживал во мне человека. Я капитан шестого отряда, я несу ответственность за несколько сотен человек, как я могу позволить себе лишние эмоции, которые могут помешать мне мыслить рационально в критической ситуации? Возможно, это не она.

Все возлагаемые мною надежды на мираж, ошибку, развеял Ямамото-доно. Нацу действительно здесь, в Сейрейтей. Почему же я всё ещё стою в зале собрания, слушаю монотонный голос сотайчо и не предпринимаю ровным счётом ничего? Почему спокойно иду по энгава, снося насмешки гориллы-Кенпачи и лиса-Ичимару, а не остервенело пытаюсь найти её? Разве не этого я хотел весь век? Увидеть её, иметь возможность дотронутся до той, кого я мог назвать центром моего мира? Или за век что-то во мне изменилось?

Я разлюбил? Нет. Здесь что-то другое.

Надо увидеть её.

Почему единственный раз, когда я действительно прошу что-то для себя у этого чёртова мира мне дают не ангела, а драную кош… Сихоин-семпая? Я настолько сильно чем-то провинился? Обещаю уменьшить уровень скепсиса по отношению к лейтенанту, но пусть она придёт следом за этой тираншей подростков.

— Йоруичи, ну как так можно? Какой он тебе «малыш Бякуя». Это ведь господин капитан шестого отряда Кучики Бьякуя.

Снова глюки? Нет, это она, действительно она. Её прекрасный голос, который, исковерканный временем и моей памятью, мог только шёпотом звучать в моих самых желанных снах, на его первых нотах в груди что-то сжалось, я забыл, как дышать, только от её присутствия.

Вдох. Выдох. Спокойнее, спокойнее. Возьми себя в руки, тряпка!

Она прекрасна. Чёртов ангел! Она изменилась, но осталась прежней. Стала совершенной, словно законченной. Длинные волосы, к которым так и хочется прикоснуться, чтобы проверить тактильную память на прочность. Жемчужная кожа, наверняка такая же мягкая, но очень бледная. Только бы она была не больна. Аристократичные изгибы, точёные линии и изящные формы, но картину портила сквозившее от неё отчаяние, усталость, боль души. Я всё ещё мог понимать её с полувзгляда.

Она не обернулась. Не посмотрела на меня, будто я не достоин её. Она наверняка ждала меня все эти годы, а я только и делал, что ничего не делал. Мечтал, желал, думал, но сидел на месте. Идиот. Мне так хочется дотронуться до неё, но её взгляд в пол заставляет меня отвернуться.

Она не только похорошела. Она стала сильнее, это я почувствовал, когда наши занпакто скрестились. Она много занималась, но её изящное тело априори не могло сравнять наши силы хоть когда-нибудь. Я максимально сдерживал себя от своих обычных роковых ударов, пытался закончить эту бессмысленную битву, но она была намерена защитить своих так называемых друзей. Непоколебимость в её взгляде заставляла меня восхититься ею, невольно я подумал, что и её чувства угасли со временем. Казалось, от куколки двенадцатого отряда ничего более не осталось, но язык её тела не мог лгать мне. Её руки чуть дёргались, когда я был рядом на расстоянии вдоха и стреноживал её, а её дыхание сбилось.

— Ты арестована по приказу Главнокомандующего Готей-13 и капитана первого отряда Генрюсая Ямамото, — вот всё, что я способен был ей сказать в тот момент.

Надо уходить, уходить! Или я сейчас же накинусь на неё со своими нелепыми объятиями и сожму в руках так сильно, что сломаю уже навсегда. Мне так хотелось почувствовать ее ответный восторг и трепет от нашей встречи, первой за сто лет, и чтобы наши сердца бились в унисон от нахлынувших эмоций. Но она смотрела на меня, как на источник своей колоссальнейшей боли, и я не мог сносить этот так хорошо отрезвляющий меня взгляд.

Комментарий к Глава I. Сомнения *Омар Хайям

Итак, мы начали с малого. Я не буду расставлять здесь POV, т.к. эта часть полностью написана от лица Бьякуи, пропускающего через себя уже известные нам события. Но несмотря на это, повторяющихся диалогов и мест действий будет не так уж и много. Чтобы не стопорить сюжет и не подрывать ваш интерес к работе, часть будет небольшой, а главы будут выходить часто.

Желаю приятного чтения.

====== Глава II. Шрамы ======

Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче.

Антон Павлович Чехов

Когда клинок предателя-Ичимару, которого она, по иронии судьбы, считала своим лучшим другом-мужчиной, пронзил её насквозь, я вдруг почувствовал, что значит умирать. Силы покидали меня с каждым мгновением, я перестал чувствовать и контролировать своё тело, хорошо, что оно приняло верное решение ринуться к падающей и истекающей кровью фигурке девушки, как только, так сразу. Мысленно успел поразиться тому, как я сдерживал всё это время себя от желания дотронуться до неё самому, по своей воле и инициативе, без рамок и ограничений. Как, а самое главное — почему? Какова причина моей воздержанности? Это ведь так по-человечески — желать в свою власть ту, что заставляет жить, а не существовать. Сейчас же вновь сжавшийся до бледного лица умирающей девушки центр моего мира медленно гас так же, как гас огонь жизни в её глазах.

Я вспомнил ту ночь, когда мы впервые спали рядом. Её испуганный голос и мольбу в глазах. Она желала избавиться от кошмаров, но всё, что я мог сделать, это обнимать её сотрясающееся в тихих рыданиях тельце, когда она засыпала на моей груди.

Больно ли умирать, Нацу? Теперь я знаю ответ на этот вопрос.

— Нацу! Нацу, ты слышишь меня?! Нацу, очнись!

Маска, которую я так тщательно создавал на протяжении нескольких десятков лет, окончательно треснула. Я тряс девушку, чувствовал, что мои руки дрожат, а дышать становится невыносимо больно от ожидания того, чего случиться не может. Она умирала и заставляла меня наблюдать за этим. Жестокая!

— …не очнётся, если Вы будете трясти её, — голос капитана Уноханы. Я не сразу смог понять о чём она говорить, и почувствовал её руку на своём плече тоже не сразу. Взгляд Рецу выглядел невероятно серьёзно, а мой, судя по её секундной реакции, — безумно. — Да Вы и сами не в лучшем состоянии.

Капитан Кьёраку со своим помощником еле отцепил мои пальцы и руки от Нацу. Я хотел сам её отпустить, чтобы Унохана как можно скорее приступила к её лечению, но моё тело меня не слушалось. Я могу мыслить здраво, но двигаюсь и воспринимаю происходящее вокруг с трудом. Это и есть шок?

Кажется, мне предложили успокоительное, но к тому времени более-менее совладал со своими чувствами. Нацу уже не было на утёсе, её сейчас лечит сама Унохана, и я не сомневался, что вскоре она придёт в себя. Лекари из четвёртого отряда потребовали, чтобы я тоже направился в лазарет, и, к их удивлению, противиться я не стал. Даже согласился на транспортировку.

Как только врач вышла, окончив меня лечить, я буквально сбежал из палаты и направился к дежурному. Прошло уже два часа, я должен был узнать, куда её положили, и этот человек мог мне помочь.

— Урахара Нацуми, говорите? — темноволосый паренёк залез в базу данных и что-то пощёлкал, после чего поднял на меня немного встревоженный взгляд. — Её ещё никуда не определили.

— То есть, как? — обтягивающие, как вторая кожа, бинты слишком сильно были затянуты, особенно вокруг шеи, отчего моё голос звучал куда более угрожающе, чем обычно. Парень вздрогнул и тут же поспешил объясниться.

— Операция ещё идёт.

Ещё… идёт?

— Здесь сказано, что у неё было пробито лёгкое, но сердце не пострадало. И её реацу опустошено, даже передача реацу офицера Аясегавы не помогла. Ей будут сшивать повреждённые органы, а затем — саму рану.

— Шрамы останутся? — эта мысль вдруг стала не давать мне покоя. Из-за своей глупости она рискует на всю жизнь остаться изувеченной. Жестокая, к тому же — идиотка! Не такой я её помнил! Она должна была стоять рядом и кричать от страха в ожидании спасения, а не бросаться на клинок.

— Нет. Капитан дождётся, когда её реацу восстановится, и залечит по очереди органы и кожу с помощью кидо. Швы тоже постепенно снимут.

Вскоре я уже стоял в тёмном коридоре около операционной, где происходило то, что недавно озвучил дежурный врач. Зеркало Газелла* вместо стены позволяло хорошо рассмотреть трёх ассистентов и капитана Унохану, с ног до головы закутанную в медицинские одежды бирюзового цвета, склонившуюся над кем-то очень бледным, отдалённо напоминающим мне Нацу. Её лицо осунулось и стало подобно мелу — сухого белого цвета. Её трахея была интубирована**, видимо, её организм отказывался дышать самостоятельно. Она тоже была в дотошного бирюзового цвета рубахе, резонирующей на фоне белых стен, пола, потолка и сложноустроенной операционной койки, и только её алая кровь разбавляла это обилие светлых красок в операционной. В ней были одежды, руки Рецу, бинты, наложенные на ладонь и запястье больной, металлические приборы, всегда вызывающие во мне отвращение, — буквально всё.

 — Вот он! — визгливый женский голос раздался с правой стороны. Бригада медиков за зеркалом даже не вздрогнула, видно звуконепроницаемость в операционной была на высшем уровне.

Посмотрев в сторону источника противного звука, я обнаружил там гневно смотрящую и рвано дышащую медицинскую сестру в сопровождении капитана Кьёраку. На его лице сияла извечная улыбка.

— Капитан Кучики! — начала свою тираду медсестра, когда подошла ближе. — Кто дал Вам право покидать палату?! Кто дал Вам право находиться в этом корпусе?! Кто, в конце концов, дал Вам право…

— Тише-тише, Нанами-чан, — Кьёраку успокоил взбеленившуюся дамочку, только положив руку на плечо. — Капитан Кучики просто беспокоится за состояние Нацуми-чан. Мы ведь можем ему это простить?

— Кхм-кхм… — крикливая дамочка прокашлялась. Наконец-то, она совладала со своими эмоциями. — Я всё понимаю, но даже для Вас я не могу сделать исключения. Наблюдать за проведением операции могут только родственники.

— Мы обручены, — холодно ответил ей я. Это даже не было ложью, моё кольцо до сих пор лежит в тумбе в моей комнате. Официально помолвку тоже никто не прерывал. — Этого достаточно?

— Ч-что? — она посмотрела на капитана Кьёраку, скорее всего, чтобы убедиться в правдивости моих слов. Тот, слава Королю душ, подтверждающе кивнул. — Достаточно, — сдалась-таки она. — Но как только операция завершится, я провожу Вас в Вашу палату, и Вы не выйдете оттуда неделю! Вам ясно, капитан Кучики?!

— Ага… — да уж, ну и дамочка.

Операция шла ещё три часа и за это время сердце Нацу останавливалось четыре раза. Её откачивали дефибриллятором, пока капитан Кьёраку и эта Нанами удерживали меня в четыре руки, чтобы я не сорвался с места в операционную и не помешал врачам. Я буду должен им. Наверное…

В момент, когда санитары переложили бледную девушку на каталку, капитан Унохана уже без маски и запачканных в крови перчаток вышла к нам, освещая тёмный коридор своей двусмысленной улыбкой. В этот момент свет вмиг стал в пять раз ярче: я, капитан Кьёраку и Нанами рефлекторно поморщились. М-да, теперь в зеркале Газелла не было смысла.

— Операция завершилась успешно, — Унохана говорила устало, меня это не удивило. Столько часов провести в напряжении, колдуя над почти мёртвой девушкой. Собственные мысли заставили снова мне гневаться на эту белобрысую идиотку, но волнение за неё же вскоре притупило злость. — Её жизни больше ничего не угрожает. Думаю, дня через три мы уже снимем дыхательные трубки.

— А когда она придёт в себя? — опередил меня с вопросом капитан Кьёраку.

В эту минуту из операционной, наконец, вывезли саму пострадавшую. Цвет её лица почти сливался с цветом трубки в её горле, но дышала она более-менее ровно. Санитары остановились около нас, наверное, мы загораживали им проход. Воспользовавшись их заминкой, я, не сумев контролировать чувство облегчения, потянулся к её болезненно выглядящему лицу, и аккуратно, подсознательно боясь пробудить девушку (хотя я понимал, что она до сих пор под действием наркоза), убрал светлую прядь со взмокшего лба. Сейчас её волосы на ощупь были словно высохшая трава, их цвет потускнел и перестал отдавать золотом даже в свете ярких больничных ламп.

— Капитан Кучики?

— Что? — я оторвал взгляд от Нацу, не смев определить, чей голос позвал меня. Судя по улыбке Рецу, которая вмиг стала шире, это была она.

— С ней всё будет хорошо, Бьякуя.

Давно женщины не называли меня по имени. Вдруг мне болезненно захотелось услышать своё имя голосом этой необыкновенной девушки, но сейчас она даже дышать нормально не могла. Мир жесток.

— Давай, санитары перевезут её в палату. Она будет недалеко от твоей.

Я ничего не ответил. Лишь ещё немного подержал её волосы, поправил их и уже после отступил с дороги санитаров — капитан Кьёраку и крикливая дамочка Нанами уже освободили проход. Мой взгляд не отрывался от каталки с девушкой на ней, пока медработники не скрылись за дверью в конце коридора.

— Простите, я прослушал. Сколько ещё она будет в состоянии овоща?

Унохана хмыкнула. Вместо неё ответила Нанами:

— От пяти до двадцати дней. Всё будет зависеть от скорости восстановления её реацу. А сейчас, — её глаза угрожающе сверкнули из-за тонких линз очков — я даже почти вздрогнул, — марш в палату!

— Уже.

Прошла неделя. Рецу всё не выпускала меня из лазарета, и Абараи таскал мне работу в палату. Куросаки Ичиго со своими прихвостнями до сих пор находился в Сейрейтей в ожидании дня, когда Нацу очнётся, несмотря на то что их давно проинформировали о том, что она останется здесь.

Я приходил к ней каждый день с завидной стабильностью. Подолгу сидел около её кровати и смотрел, как она старается сохранить свою жизнь, хоть та и приносит ей лишь боль. С неё не сняли швов, аргументируя это тем, что на заживление нужен срок больше, чем семь дней, и теперь мне оставалось лишь слышать от Уноханы о её положительной динамике и о том, что она вот-вот придёт в себя. Я держал её за бледную тонкую ручку и вспоминал о днях, когда она дарила свою улыбку всем кому могла, и как легко становилось на сердце только от её вида. Искал в ней ту маленькую девочку, которая когда-то пленила мой разум и сердце, попутно произнося раз за разом: «Выздоравливай, моя леди». И пытался понять, что нам предстоит дальше.

Уже состоялся совет капитанов, на котором решалась судьба Рукии. Все проголосовали за то, что она не виновна в сложившейся ситуации, а первый закон синигами о запрете передачи сил человеку временно признали недействительным до того момента, как соберут новый Совет 46, где он будет официально изъят из «Свода законов и правил синигами».

Я заполнял отчёты в то время, как мимо моей палаты в коридоре промчался офицер четвёртого отряда. Синхронно с Ренджи мы подняли глаз на дверной проём, в котором уже никого не было и вернулись к своей работе, для которой Рецу распорядилась принести в мою клетку два стола.

Вновь мимо палаты пробежал тот парень, а потом ещё раз — в обратную сторону. Это начало меня напрягать, недалеко отсюда лежала Нацу, и больше я никого не мог вспомнить из обитателей крыла лазарета для высших офицеров. Я старался сдерживать себя и свои мысли, но мне не давала покоя эта навязчивая мысль. Спустя десять секунд я не выдержал и послал Абараи в палату к Нацу проверить, что случилось и с ней ли случилось. Он вернулся спустя четверть часа.

— Она пришла в себя, капитан.

 — Вот как… — моя рука вдруг перестала писать, застыв в воздухе над листом. Кажется, это второй раз в жизни, когда я действительно не имел и малейшего понятия о том, что мне следует сделать в следующую секунду. Как поступить? Что я должен? Волноваться о ней? Радоваться? Скорее бежать в её палату? Срочно оповестить её брата о её выздоровлении? Просто сидеть на месте? Что?

— Она спрашивала о Вашем здоровье, — продолжал Ренджи. — Я сказал, что Ваши раны зажили и что Вы в полном порядке.

— Хорошо.

Весь оставшийся день я провёл как в тумане и только новость о том, что из-за излишней резкости и резвости у Нацу вскрылась сшитая рана под сердцем, заставила меня оживиться. Унохана быстро занялась переоперированием и управилась в этот раз за час — швы разошлись только на коже, лёгкие не пострадали. Взвинченный всем на свете (в первую очередь — своими мыслями), я дожидался Рецу в своей палате, и как только она появилась, без разговоров пошёл, да практически побежал на скорости сюмпо в палату Нацу.

И вновь она лежала такая хрупкая и бледная, словно фарфоровая статуэтка. От тяжёлого дыхания сотрясалась грудь, но она по крайней мере могла дышать своими лёгкими без помощи трубок.

— Почему она не восстанавливается? — необъяснимая злость стала заполнять мою голову и разум, растя всё больше по мере того, как я смотрел на больную. — Раз за разом, приходя сюда, я вижу труп на этой кровати.

— Бьякуя, успокойся, — Унохана вздохнула. — Ей нужно время.

— Вы обещали, что с ней всё будет хорошо! — сквозь зубы тихо «закричал» я. — Но ничего не меняется!

— Пойми же, она истощена. Всё её реацу уходит на медленное восстановление. Боюсь, что рана заживёт нескоро такими темпами.

— Сколько? — я подавил клокочущую внутри злость и попытался мыслить здраво. Криками и руганью делу не поможешь. Унохане нет причин врать кому-либо о состоянии Нацу и замедлять её выздоровление, а я просто кретин, который элементарно не может справиться с эмоциями. Я становлюсь похожим на Куросаки Ичиго, ей-Богу.

— Месяц-полтора. Всё будет зависеть от ухода и её физических нагрузок. Я бы посоветовала ей и вовсе обойтись без них. Любое неверное движение, и рана вскрывается. Сегодня мы убедились в этом на практике, и опыт явно был не из приятных.

— Я постараюсь обеспечить ей максимально приближенные к Вашим советам условия выздоровления.

Протянув руку, я прикоснулся к сбившемуся локону Нацу и поправил его. Моя рука утонула в золоте её волос, они были такими мягкими и приятными на ощупь, что я не смог удержать себя от поглаживающих движений и лёгкого взъерошивания её волос. Это было просто райское наслаждение, по телу вдруг пробежали мурашки, ощутимо кольнув малым электрическим зарядом сердце на своём пути. Как давно я не испытывал их гонок на себе.

Вдруг она чуть дёрнулась под моей рукой. Я на мгновение остановил руку, но не отнял её, замерев в ожидании того, что она вновь подаст признаки жизни. Она больше не двигалась, я вновь стал гладить её волосы с мыслью о том, что её мерное тяжелое дыхание вдруг стало чуть прерывистей, чем обычно. Об этом я поспешил сообщить Унохане.

— Она просыпается, — тут же ответила Рецу, — но большое количество обезболивающего ей сильно мешает.

Просыпается. Она просыпается! Какое облегчение, боги! Я не смог сдержать улыбки от этой мысли, как я был счастлив в этот момент, от этого сердце и лёгкие слегка сводило судорогами. А ведь ещё недавно хотел рвать и метать.

— Сколько она пролежит в лазарете? — всё спрашивал я, надеясь получить хотя бы удовлетворительные ответы.

— Две недели как минимум. Нельзя чтобы подобное повторилось, рана совсем не закрылась.

Две недели. В поместье успеют окончить приготовления к её выписке… С другой стороны, это целых две недели, её проблема со здоровьем, и так не представляющаяся в радужных красках в моих глазах, резко приобрела чёткие чёрно-буро-серые краски. Но всё что ни делается, всё к лучшему. Если надо, она и год здесь пролежит, и это даже обсуждаться не будет.

— Добейте меня… чтобы я не мучилась… — вдруг простонала Нацу. Моя рука замерла, мне вдруг показалось, что у меня только что была слуховая галлюцинация, но улыбка Рецу говорила об обратном.

— Если ты можешь шутить, значит, всё вновь обошлось, — сказала Унохана. Значит, я точно не ослышался, и Нацу пришла в себя.

— Как ты себя чувствуешь? — тут же спросил я, будто от её ответа зависела судьба мира. Хотя… как знать. Судьба моего мира висела на волоске и именно из-за этой взбалмошной девушки.

Она отчего-то открыла глаза и неверующе осмотрела меня. Сомневается, что это я здесь стою и спрашиваю о её самочувствие? Ну… я бы тоже в таком сомневался.

— Как растаявший пломбир, который пырнули ножом, — кое-как вертя языком, ответила она. Я хмыкнул. Она продолжает острить даже в таком состоянии. Поразительная девушка. Неудивительно, что ею восхищаются все.

— Я зайду, когда ей станет лучше, — решив, что Нацу стоит отдохнуть, я убрал руку с её головы и со спокойным сердцем собрался было пройти к выходу, но она вдруг остановила меня своим слабеньким, но имеющим определённую власть надо мной голосом.

— А ну стой… — сказала Нацу и тут же добавила:

— …те.

Я в удивлении обернулся. Нацу протянула свою бледную тонкую руку к рукаву моего косодэ. Её пальцы медленно шевелились, будто им что-то мешали, она хотела ухватиться за чёрную ткань, но ещё не полностью восстановила контроль над своим телом. Решив ей помочь, я протянул свою руку так, чтобы её пальцы зацепились за свою цель. Особо сильного захвата не ощутил и, если я чуть отодвину свою руку к себе, то её упадёт вниз.

— Не подлизывай… тесь, — она пыталась сохранить официоз диалога, что не могло меня не насмешить. Это показалось мне весьма… милым? У неё был талант превращать обычные вещи в нечто, чего хотелось потом страстно желать. — Куда это ты… Вы сбегаете? У меня к тебе… Вам очень важный разговор!

— Капитан Унохана, — почти смеясь, но умело сдерживая себя, я обернулся к Рецу, — я останусь ещё ненадолго. Вы можете идти.

— Только не забудьте, что двигаться леди Урахаре нельзя. Ни при каких обстоятельствах, мадам! — она красноречиво посмотрела на Нацу — та немного сжалась под её взглядом. — Выздоравливай скорее, милая. Мы все этого ждём.

Капитан улыбнулась и вышла в коридор, направившись по своим делам. Я обернулся к Нацу. Ещё немного и её рука упадёт-таки, выпустив из своего невероятнейшего захвата мой рукав, поэтому я поспешил помешать такому варианту развития дальнейших событий. Взяв её ладонь в свою, я достал ткань своего косодэ из её кое-как сжатых пальцев одной рукой, второй подтаскивая к себе стул, на который и сел в ожидании пламенного монолога от девушки. Её пальцы были как всегда ледяными, и я решил их согреть хотя бы на ближайшие десять минут. К тому же само ощущение её ладошки в моей руке доставляло мне неописуемое удовольствие и спокойствие, и я самовольно решил, что позволить мне держать её руку было обязанностью Нацу за все те волнения, которые я пережил за эту неделю по её, между прочим, вине.

Мы молчали примерно минуту, пока я не решил заговорить.

— Моё внимание полностью принадлежит тебе.

Она вдруг нахмурилась, и мне в который раз захотелось прочесть её мысли. Наверняка в них можно найти схему вечного двигателя, если разобраться. То-то Куроцучи обрадуется.

— С каких пор Вы вместе с моим братцем вправе решать, где и насколько мне оставаться?

Она всё продолжала обращаться ко мне уважительно. Меня это немного задело. Я всеми силами удерживал себя от того, чтобы не назвать её просто Нацу, ведь не хотел досаждать ей этим обращением, пока мы конструктивно не поговорим. А она пошла дальше — величает меня господином капитаном Кучики Бьякуей.

— Когда мы одни тебе не обязательно обращаться ко мне на «Вы», — решил аккуратно исправить положение текущих и весьма плакучих дел. Выражение её лица вроде как выражало согласие. — Главнокомандующий Ямамото сразу после того, как предатель Айзен и остальные скрылись в Уэко-Мундо, поспешил связаться с твоим братом, чтобы объяснить ситуацию. Он также заявил, что не намерен возвращать тебя в Мир Живых, так как ты принадлежишь миру Общества душ, на что твой брат полностью и безоговорочно согласился, ещё и посоветовал запирать тебя в комнате, где нельзя использовать реацу, чтобы ты не сбежала. Главнокомандующий и я всецело поддержали его.

— Вот же ж…

Она нахмурилась, потом вздохнула, после чего несколько минут что-то обдумывала. Мне так нравилось наблюдать за эмоциями на её лице, что я не пытался не нарушать её мыслительный процесс даже своим дыханием, из-за чего время от времени его слегка придерживал и приглушал. Почему-то я вдруг подумал о том, что раньше не замечал такой эмоциональности, даже живости за Нацу, но моментально отмёл эту странную мысль за её ненадобностью.

— Ладно… — наконец вздохнула она. Я в удивлении поднял бровь. Она просто взяла и согласилась? Судя по своему поведению во время вторжения рёка в Сейрейтей, она перестала обладать немного раздражающим качеством «со всеми соглашением», даже наоборот, делает всё всем наперекор. Но и тут она меня удивила, и заставила заинтересоваться своей нынешней душевной организацией ещё больше.

— Ты действительно не станешь возникать? — на всякий случай спросил я, надеясь услышать от неё и аргументы «за» её решения.

— С чего бы это? Я вернулась домой, где меня, вопреки моим ожиданиям, не хотят убить. Здесь нет моего раздражающего брата, зато есть Рукия и мои знакомые и друзья, с которыми я не виделась сотню лет. И здесь я хотя бы дышать могу, а то в Мире Живых, где реацу есть от силы у десяти человек в городе, и абсолютно нет духовных частиц, я чуть ли не умирала от гипоксии.

Я молчал. Это было логично и до смешного просто. Она вернулась домой. Она назвала Сейрейтей домом, значит всегда хотела сюда вернуться. Эта мысль грела мне сердце. Нацу, ты и не представляешь, что можешь вытворить с этим бедным органом всего за пару минут.

— Как твои раны? — вдруг спросила она. — Ренджи говорил, что ты идёшь на поправку.

Я дёрнулся от её вопроса, машинально сжимая её ладонь, словно в этот самый момент судьба отнимет её у меня вновь, заставить исчезнуть, или даже… умереть… И думать о таком не желаю! А ведь я почти забыл о её идиотском поступке на утёсе. Зачем она только напомнила об этом? Вон и сама сжалась под моим тяжёлым взглядом.

— Не смей так больше делать, — холодно сказал я, от чего она слегка дрогнула, а затем нахмурилась.

— О чём это ты? Я просто поинтересовалась о твоём здоровье…

Действительно. Ты и не представляешь, как сейчас взбаламутила меня одним предложением.

— Ты поступила, как несмышленый ребёнок, подставив себя под удар. Неужели нельзя догадаться, что если ты способна была преодолеть такое расстояние за короткое вовремя со своею скоростью, то я и подавно смогу уйти из-под удара вместе с Рукией?

— Я поступила так по инерции, — тихо, ответила она, отворачиваясь к окну. Ну вот. Обиделась. Зато подумает над своим поведением. — И я поступила бы так ещё сотни раз, если бы подобное повторилось сотню раз. Когда дело касается безопасности дорогих мне людей я не стану прикидывать, каков шанс благоприятного исхода из ситуации, и кинусь защищать их, даже если буду глуха, слепа и без рук.

— А ноги ты себе оставила… — я вздохнул. Нет, она уж думать не станет.

— Они нужны мне, чтобы двигаться быстрее вражеского клинка.

— Не смей так больше поступать. Или в следующий раз я сам отрежу тебе ноги, — меня трясло от мысли, что подобное может произойти. Но от её решительного тона я, к своему удивлению, немного расслабился.

Она не ответила. Лишь поджала губы и обиженно посмотрела на меня. Что? Разве я не прав? С чего такой взгляд?

Прошло меньше минуты до того момента, как я почувствовал, что её рука в моей ладони начала обмякать. Её веки медленно взмахивали веерами из ресниц, закрывая и тут же открывая серо-небесные глаза, смотрящие заспанным и усталым взглядом. Уже вскоре она заснула; её бледное лицо вновь замерло, но теперь оно более-менее выглядело живым, а не сделанным из фарфора. Её грудь, скрытая под заменёнными белоснежными бинтами, то плавно, то резко поднималась вверх, но не слишком высоко, ведь на определённой высоте нервные окончания того места, куда была нанесена рана, болезненно сокращались. Она дышала, но лёгкие насыщались кислородом недостаточно, поэтому вместо сопения от неё слышались рванные вдохи и выдохи. Пусть Король душ хранит того человека, кто придумал гатен. Без него она бы не заснула, мучаясь от этой невыносимой боли.

Я не хотел уходить. И мысли не допускал, что уже свободен от стен этого места и могу идти куда пожелаю. Всё, о чём я думал, находясь в больнице, — это Нацу, та самая девочка из моего прошлого, которую я ждал очень и очень долго. Которую пытался забыть из слабости и не смог. Которую хотел заменить Хисаной и не сумел. Которую любил и… возможно, люблю и сейчас.

Комментарий к Глава II. Шрамы *зеркало Газелла — полупрозрачное зеркало в действительности представляют собой стёкла, покрытые тонким слоем металла — так, что часть падающего на поверхность стекла света отражается, а часть проходит насквозь. При этом насквозь свет проходит в обоих направлениях. Если таким стеклом отгородить хорошо освещённое помещение от слабо освещённого, то со стороны светлого помещения оно будет казаться зеркалом, а с другой стороны оно будет выглядеть затемнённым окном.

**Интубация трахеи — введение эндотрахеальной трубки (ЭТТ) в трахею с целью обеспечения проходимости дыхательных путей.

====== Глава III. Ложь ======

Я слышал столько клеветы в Ваш адрес, что у меня нет сомнений: Вы — прекрасный человек!

Оскар Уайльд

Пытаясь разобраться в своих чувствах, я всё больше уходил в себя, из-за чего пропустил приход Ренджи.

— Капитан… — я не вздрогнул, но был весьма озадачен возникшим в тишине голосом моего лейтенанта. — Вам нужно зайти в отряд. Уже поздно, капитан Унохана недовольна тем, что Вы задерживаетесь у леди Урахары.

— Конечно, — выпустив-таки руку Нацу, я встал и, не оборачиваясь на спящую девушку, быстрым шагом пошёл к двери. — Что требуется от меня?

— Подпись на нескольких отчётов и здоровый сон, — после моего требующего объяснений взгляда Ренджи с неизменившимся выражением лица разъяснил:

— Так потребовала капитан Унохана. Вы заставили выписать себя раньше положенного срока, и она взяла с меня слово, что прослежу за Вашим щадящим режимом.

— Со мной всё давным-давно в порядке.

«Несносная женщина!» — добавил я у себя в голове.

Лейтенант не отстал даже после того, как я подписал его отчёты и объявил об окончании его рабочего дня. Как назло, в поле его зрения появилась Рукия, и он тут же излил ей свою душу и мысли о том, какой я нехороший человек. Она тут же всполошилась и вместе с Абараи чуть ли не за ручки повела меня к особняку, следуя за мной весь путь на пару с ним.

— Не волнуйся, Ренджи, я прослежу чтобы с нии-сама всё было хорошо, — тоном, будто объявляет что-то невероятно важное для судьбы всего мира, сказала сестра на прощание другу детства. Да уж… манеры, вбитые в неё Гинреем и Фуджи, теперь уж не исправит никто.

— Рукия… — дождавшись, пока она обратит на меня своё внимание, я продолжил:

— Я могу с тобой поговорить?

— О Нацу-тян? — с улыбкой спросила она, но тут её лицо приняло выражение, с которым обычно грешники молят о прощении у Воли Ада. — Простите, нии-сама, я не должна была такое говорить! Я больше никогда не буду пытаться лезть в Вашу личную жизнь!

— Ничего, — я жестом пригласил её пройти за мной, и мы вместе степенным шагом пошли по тропе, ведущей к мосту. — Именно о ней я и хотел поговорить. Сколько ты знакома с этой девушкой?

Сестра задумалась, но её ответ не заставил меня ждать.

— Первая наша встреча произошла тогда, когда наш курс проходил учения в Мире Живых в Токио. Я тогда… ну… — Рукия смутилась, и я не стал её торопить. Видно, она подбирала слова для следующего предложения, чтобы не дискредитировать себя в моих глазах. — Я тогда… в общем… потерялась… и она мне помогла…

— Потерялась? — от удивления я даже бровь приподнял. Рукия и потерялась.

— Ну да… — она ещё больше смутилась, кажется. — Я сражалась с пустыми и не заметила, как отдалилась от территории тренировки. Я упала в Накагаву*, оттуда меня и вытащила Нацу. Вода там была ледяная бррр… Но она всё равно прыгнула в реку, спасти совершенно незнакомого человека. Я была очень зла и раздражена провалом и накричала на неё тогда, и сильно жалею об этом до сих пор. А она только улыбнулась и рассказала мне, где находятся сейчас мои однокурсники и куратор, а сама ушла с господином Урахарой. Ну… тогда я ещё не знала, кто это, но сути это не меняет.

— Ясно, — сам себе кивнул я, не понятно зачем. — А дальше?

— Дальше через лет пятьдесят, наверное, я и капитан Укитаке направились с миссией в Каракуру. И, в общем, она предусматривала общение с господином Урахарой — у него была какая-то важная и очень секретная вещь. Рассказывать об этом человеке и визите к нему было строжайше запрещено Ямамото-сотайчо, но сейчас, я думаю, это не имеет смысла… — Рукия вздохнула. Она выглядела уставшей, её очень молодой организм не справлялся с пресыщенной событиями последних недель жизни в Сейрейтей, и даже её восстановление шло гораздо медленнее, чем прогнозировали в четвёртом отряде. Я вдруг подумал о том, что её не плохо бы было направиться на горячие источники в Юмесиму*. Надо только найти ей провожатого.

— Нет… сейчас не имеет…

— В общем… — Рукия снова вздохнула, — в девушке, подававшей нам с капитаном восхитительный гранатовый чай, я узнала её… мокрую, дрожащую от холода, но всё равно так добро улыбающуюся незнакомку на набережной Накагавы. Я тогда столько раз извинилась перед ней, что даже капитан Куроцучи бы не смог сосчитать. С того дня мы стали общаться, но только тогда, когда мне удавалось побывать в Каракуре. А потом мне назначили там миссию, и я остановилась у них для её выполнения. Тогда-то мы и сдружились совсем.

Рукия замолчала. Я не спешил прерывать повисшую в воздухе тишину, прерываемую трелью цикад в саду за мостом. Нацу бросилась в воду, чтобы спасти совершенно незнакомого человека. Она же всегда трусишкой была… Хотя, может, я и могу представить эту картину. Добра и любви ко всему живому в ней было всё же больше, чем вскрикиваний от малейшего лишнего шороха в доме.

— Это не моё дело, но… — вдруг заговорила Рукия, возвращая меня в реальность. — Я бы хотела знать. Вас ведь связывает что-то больше, чем старое знакомство и дружба, так, нии-сама?

Так. Но я не стал отвечать ей. Вместо этого усиленно делал вид, что меня привлекает карпы кои в воде.

— Вы любили её так же, как и госпожу Хисану?

Этот вопрос меня огорошил. Рукия смогла спросить такое? Не похоже на неё. Сегодня день каких-то открытий в людях, которых, как мне казалось, я знал, как облупленных.

Я не мог не ответить ей ничего на этот вопрос. Рукия не знала Хисану, но всё равно любила её так, будто она заменяла ей мать всю её жизнь. И Хисана её единственный родственник, она потратила очень много сил, чтобы вернуть её и исправить давнюю ошибку молодости. Рукия вправе знать, что в моём сердце была не только её сестра.

— Почти… — вот, на что меня хватило.

На самом деле я любил Нацу намного больше.

— А сейчас Вы любите её?

— Уже поздно, — неожиданно даже для самого себя резко ответил я сестре. Ответ показался мне двусмысленным, хотя я не имел намерения заложить в него какое-то двойное дно. — Капитан Унохана рекомендовала нам обоим отдых и здоровый сон. Пора возвращаться в дом.

Возникать Рукия не стала и молча пошла за мной к спальным комнатам. И я был безмерно благодарен ей за это.

— Что Вы думаете о леди Урахаре?

— В каком смысле? — я вопросительно посмотрел на Ямамото. Моё предчувствие не обмануло меня, этот старый хитрец не спроста пригласил меня на чай. Неужто ему не с кем было обсудить Нацу? Мне бы разобраться с тем, что творится у меня внутри последние несколько недель, а тут с расспросами пристаёт каждый второй. Никакого личного пространства.

— Во всех, — безаппеляционно заявил Генрюсай, отпивая чай с бергамотом из своей чашки. Надо признать, этот напиток был у него всегда в избытке и всегда лучше, чем у кого-либо. — Кроме тех, которые подразумевают за собой интерес к этой особе, как к женщине.

— Я бы никогда и не стал думать, что…

— Вот и не надо об этом думать, — оборвал меня на полуслове сотайчо. Надо же, ему так не терпится поговорить о Нацу? — Я повторю. Что Вы думаете о леди Урахаре? Вы давно её знаете, я хочу знать Ваше мнение об этой женщине.

— На самом деле я не так давно знаком с истинной леди Урахарой… — начал я, попутно подбирая нужные слова, сопровождающие мои мысли. — Мне кажется, что все мы с ней по-настоящему познакомились в тот день, когда она прибыла с рёка, дабы освободить мою сестру. Она отличается от той леди Урахары, которую я когда-то знал, и пока я не могу понять, насколько сильны эти различия.

— Но какое-то мнение у Вас должно было сложиться о той леди Урахаре, которую мы все открыли для себя сравнительно недавно, по Вашим словам, — настойчивым тоном всё спрашивал сотайчо, разбивая мои надежды на то, чтобы уйти от вопроса, в пух и прах.

Я вновь задумался. Мы сталкиваться с ней лишь несколько раз, и при каждой встрече я открывал для себя какую-то новую её грань. Мои слова опережали мысли, и я не заметил, как излил свою душу капитану первого отряда до мельчайших её капель.

— Я думаю… что эта женщина умнее многих, кого я имел честь знать на протяжении всей моей жизни. В своём неординарном мышлении она могла бы соревноваться разве что со своим братом и Куроцучи-тайчо. Она обладает необычайной проницательностью и некой зоркостью души и самой сущности человека, стоящего перед ней, что позволяет ей читать многих людей, как открытую книгу. Она слишком добра и приветлива, особенно с теми, кто ей дорог; кажется, она сильно привязана к этим людям. На первый взгляд Нацу открыта, но когда я присматривался к её глазам, то мог наткнуться то на лисью хитрость в них, то на незримую преграду. Мне кажется, что она прячет свои истинные чувства от окружающего мира, словно чего-то боится. Она мягкосердечная, но в своём гневе страшна. И она также обладает какой-то природной способностью притягивать к себе все неприятности всех миров, не только Общества душ.

— Хмммм… — Генрюсай задумался, нахмурив свои знатные брови, пока я снова и снова прогонял свой монолог у себя в голове. Надо же… я способен столько чувствовать… и столько думать об одном лишь человеке. Как же много я думал о ней, незаметно для меня Нацу полностью заполнила мой разум и моё сознания собой. И я не знал, хорошо это или нет.

Вдруг Ямамото заговорил снова.

— Вы считаете её лидером? Способна ли она принять на себя груз ответственности за совершённые поступки и отвечать за них с достоинством того человека, которого Вы мне описали?

— Конечно, — не думая и мгновения ответил я. — А Вы, разве, считаете иначе?

— Мне было важно Ваше мнение, — вновь безэмоционально ответил сотайчо. Меня начала напрягать наша беседа и её возможный итог.

— Могу я задать Вам вопрос? — дождавшись положительного ответа от Генрюсая, я спросил:

— К чему весь этот допрос?

Ямамото вдруг замолчал, о чём-то начав мысленно размышлять. Эта его пауза нравилась мне не больше этого диалога. Я напрягся в ожидании ответа от командующего.

— Я думаю назначить ледиУрахару капитаном третьего отряда.

— Исключено, — чересчур дерзко ответил я, со звоном ставя чашку на стол перед собой. Ямамото нахмурился вслед за мной, тон его голоса стал более грубым и приказным.

— Меня не интересует Ваше мнение по этому вопросу.

— Минуту назад Вы говорили совсем иное, — не сбавляя оборотов, возразил я, вскипая ещё больше.

— Меня интересовала Ваше мнение о личности этой девушки, а не о том, быть ей капитаном или нет. Это решать не Вам. Леди Урахара сможет отказаться от предлагаемого поста, но Вам запрещено хоть как-то влиять на её выбор. Я приказываю Вам, капитан Кучики, никому не говорить о нашем сегодняшнем разговоре.

— А если она не откажется? — мне не нравилось сослагательное наклонение будущего Нацу. Да и сама мысль о том, что она станет капитаном мне претила, чего уж таить. Мало к ней неприятностей липнет?

— Значит эта девушка пройдёт экзамен и станет замечательным лидером третьего отряда и напарником лейтенанту Кире. Её необычайная сила ей в этом поможет.

— Не надо этого делать, — настойчиво говорил я. — Вы не понимаете, как слаб сейчас её организм.

— Никто не говорит о немедленном вступлении леди Урахары в должность. Пока она будет числиться рядовой в каком-нибудь отряда. Если хотите, то в Вашем. Но сперва, она, конечно же, пройдёт полный курс восстановления, за этим проследят назначенные мною люди.

— Я сам прослежу за этим, — злость в моём голосе могла разозлить чересчур спокойного Генрюсая, но мне было уже всё равно.

— Как пожелаете, капитан Кучики, — степенно ответил он и согласно кивнул, чем раздражил меня ещё больше.

— Она не справится, — всё гнул свою палку я. Однако Ямамото остался непреклонным.

— Будем честны с самими собой, капитан Кучики. В Вас говорит привязанность и определённые и всеми известные чувства мужчины к женщине, что влечёт его к себе самим своим существованием. В начале нашего разговора я попросил Вас не судить о ней в этом смысле.

— Вздор, — пытаясь быть спокойным, снова резко ответил я командующему. — Никто никуда меня не влечёт. Я объективно сужу о её способностях.

— Хммм… Вам, капитан Кучики, оказывается, надо разобраться в своих чувствах и перестать лгать самому себе. Это неприятное качество совсем не к лицу лучшему главе благороднейшего и влиятельнейшего клана нашего мира.

— Я не… — я вновь начал было говорить на повышенных тонах, о Генрюсай мня перебил, жестом приказав остановить поток моих речей.

— Полно Вам. Вам следует успокоиться. Ступайте, отдохните — остудите голову и приведите мысли и чувства в привычный им порядок. Я устал от этого диалога.

— Да… сотайчо, — почтительно поклонившись на прощание, я покинул кабинет главнокомандующего в самых неприятных чувствах.

В течение двух недель госпитализации Нацу я занимался делами отряда, попутно давая распоряжения слугам в поместье. Урахару-младшую в больнице навещала Рукия по собственному желанию и по моим просьбам — когда как. Иногда компанию ей составлял мой лейтенант. От сестры я получал все новости о её физическом и психологическом состоянии. Рёка уже покинули Общество душ, и, кажется, это всё же никак не отразилось на предводительнице их нашумевшего вторжения.

Ей постепенно прекратили вкалывание анестетика, и теперь она была вынуждена терпеть боль своими силами. Она уже сама ходила по палате, и даже несколько раз гуляла в садах главного лазарета четвёртого отряда. Однако её реацу всё никак не восстанавливалось.

Капитаны Кьёраку и Укитаке, а также капитан Зараки со своим лейтенантом и двумя офицерами так же с завидным постоянством и частотой наносили ей визиты, и меня только радовал этот факт — ей было кому составить компанию, а значит — ей не скучно. Хотя после новости о том, что Кьёраку пронёс в её палату саке, да ещё и не смог его упрятать от капитана Уноханы во время её ежедневного осмотра Нацу, я начал сомневаться в адекватности и нужности такой компании.

Сегодня был день выписки Нацу из лазарета. Рукия уже час назад отправилась за ней в четвёртый отряд, чтобы проследить за тем, что она спокойно доберётся до поместья. Надо было организовать для них паланкин, но сестра два дня убеждала меня, что Нацу сразу же категорически откажется от него, и вообще им лучше немного прогуляться на своих двоих. Наверное, сейчас у неё были мысли более здравые, чем у меня. Пришлось пойти на компромисс и приставить к ним охрану, которая не будет мешать их прогулке, и о которой они вообще не будут знать, но она поможет им в случае форс-мажора.

Сколько не удерживал себя я на месте, сидеть в пустом кабинете над однообразными бумажками я больше не мог и секунду. Слишком резко встав из-за стола, я в кратчайшие сроки покинул территорию своего отряда, настраивая себя на неторопливую прогулку. Ирония ли это Судьбы, или её намеренное желание — я чуть не столкнулся с медленно шествующими по улицам Сейрейтей девушками: моей сестрой и Нацу.

Надо признать, ей очень идёт голубой. Всегда шёл. Он заставлял крапинки небесного цвета в её серых глазах сиять ярче, делая их лучистее, светлее и даже добрее, хотя куда ещё больше. Она улыбалась, но вымученно, однако выглядела она гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу в лазарете — лицо было не бледным, а розоватым, а к губам и щекам вернулся алый цвет.

Они разговаривали с Рукией.

— Нацу… Не надо меня больше спасать.

— Это почему ещё? — Нацу обернулась, в этот момент мне пришлось спрятаться за дом, чтобы не быть пойманным. Я помнил о способности этой девушки читать мельчайшие крупицы реацу, но в состоянии опустошения она не могла этого сделать и обнаружить меня. Тем не менее я спрятал свою рейрёку как можно надёжнее.

Веду себя как малое дитя!

— Потому что… — буркнула Рукия. Она выглядела очень угрюмо по сравнению с солнечным и светящимся видом своей подруги. — Если с тобой что-то случится, лазареты четвёртого отряда заполнят куча больных с сердечными приступами.

— Ерунду ты говоришь, Рукия-тян, — Нацу обняла мою сестру, напрягая свою тонкие руки как можно сильнее. Явно пытается задушить её. — Хватит думать о чепухе. Время вдаль несётся, как поток, /И раны не кровоточат, /Каждая из них оставит только шрам. /Надо жить лишь настоящим днём, /Ведь мимолётна красота /Подобно крыльям мотылька***, — пропела Нацу. Я готов был поклясться, что созвучия прекраснее этих нескольких нот я не слышал никогда.

— Идём уже! — Рукия ухватила Нацу за руку и потащила вперёд по улице. Они скрылись из моего поля зрения, и я не стал их боле преследовать.

Комментарий к Глава

III

. Ложь *Юмесима (夢の島) — «остров мечты». Выдуманный мною курортный город для состоятельных душ мира Общества душ. Такие города будут встречаться и дальше, Сейрейтей будет являться их административным центром (столицей).

**Накагава — река в Восточной Японии, на территории равнины Канто. Длина — 82 км. Площадь бассейна – около 1000 км². Протекает на востоке префектур Сайтама и Токио и впадает в Аракаву, незадолго до впадения той в Токийский залив.

***Radiant Records — [Genji] «Одиночки». Песня-кавер на 6 опенинг Bleach — «Alones» (Aqua Timez)

====== Глава IV-V. Грехи ======

Комментарий к Глава

IV-V

. Грехи Важное примечание: Бьякуя не собирался убивать Нацу, и никогда бы этого не сделал. Он пребывал в состоянии аффекта, и я считаю это состояние по своей сути нарушением в психике.

Со временем начинаешь сожалеть о всех совершённых тобою грехах, и ещё о нескольких, которых не совершила.

Элизабет Тейлор

Последующая неделя мало чем отличалась от предыдущих двух. Рукия рассказывала мне о жизни своей подруги в поместье, вскользь упомянув о том, что видела занимательную, по её мнению, фотографию со дня нашей помолвки с Нацу. Я вновь ушёл от разговора о чувствах к этой девушки, сосредоточив внимание сестры на предстоящей ей поездке с лейтенантом Мацумото на оздоровительные источники.

Генрюсай оставался непреклонен в своём решении назначить Нацу в ближайшем будущем капитаном третьего отряда, что не могло не раздражать меня. Я лишний раз старался не пересекаться ни с главнокомандующим, ни с центром этой истории. И если встречи с Ямамото-сотайчо я проредить почти не смог, то с Нацу я не виделся все эти дни. И видно ей это надоело, раз она решила сбежать с Сихоин-семпаем в Мир живых.

Я точно не знаю, что именно меня разозлило тогда. Когда ко мне явились охранники из поместья и заявили, что Нацу не было там несколько часов, вдобавок к тому, что они обнаружили неизвестную реацу на его территории, я просто… испугался. Три часа — этого достаточно для того, чтобы… да много для чего! Меня пугали сами мысли о том, что могло произойти с Нацу за это время. Я не готов был терять её вот так.

Распознав в чужеродной реацу отголоски силы бывшей наставницы, я пришёл в ярость. Её не похищали, она самовольно ушла из Общества душ, не думаю ни о ком. Мысль, что лучше трёхчасовая прогулка с проверенными людьми, чем пытки и опыты врагов, число которых теперь преумножилось, пришла ко мне слишком поздно. В этот момент я не контролировал свою силу; она бешенными белоснежными потоками вырывалась из меня, придавливая к земле всех, кто вставал у меня на пути.

— Где ты была прошлой ночью? — не заботясь ни о своей репутации, ни о репутации девушки, я ворвался в её комнату, грозя смести всё на своём пути. Клокочущий внутри гнев, наполняющий меня ещё с разговора с главнокомандующим, уже ничего не сдерживало. А она только подливала масла в пожар.

— У любовника.

Я почувствовал, как меня снова клинит. Я уже представлял, как мои руки сомкнуться вокруг её тонкой шеи, как они сожмутся, как её грудь будет сотрясаться точно так же, как на операционной койке в лазарете три недели назад, как её трахея сладко хрустнет под моими ладонями и как возликует моя душа после этого.

На краткий миг.

Я прикрыл глаза, стараясь унять дрожь и сдержаться.

— Где. Ты. Была? — я не узнавал своего тона. Кажется, от звука моего голоса градус в комнате понизился.

Когда я вновь открыл глаза, ко мне пришло осознание. Точнее, оно пришло после того, как я увидел её замерший взгляд. Полные ужаса и страха, остекленелые, направленные прямо на меня, серо-небесные радужки дрожали. Она даже побледнела, почти сливаясь с тканью своей ночной юкаты.

— Эм… Капитан, смею Вам напомнить, что я раненый человек, к тому же девушка. Мне бы очень не хотелось, чтобы из-за какого-то недопонимания, Вы применили ко мне силу. Несмотря на мой опрометчивый поступок в прошлом месяце, когда я, прошу Вас заметить, спасла Вашу жизнь и жизнь Вашей сестры, я не хочу покидать этот мир раньше моей старости.

Она смотрела так лишь единожды на моей памяти. В тот день мы сбежали из Сейрейтей и прогуливались по лесам самых отдалённых районов Рукона. Тогда мы впервые встретили настоящего пустого, непонятно каким образом попавшего в Общество душ. Хвала Королю душ, тогда нас спас патрулирующий со своим отрядом территорию этого леса капитан Хирако. Этот взгляд Нацу я запомнил на всю жизнь и сам же зарёкся, что больше она так никогда не посмотрит.

Страшнее было не то, что я нарушил уже которое данное себе слово. Нет… Только что я представил себе, что убью её. Убью первую и единственную любовь своей жизни, этот луч света, засиявший, наконец, сквозь тучи, скрывшие небеса в моём внутреннем мире уже очень давно. Мне вдруг стало дурно от самого себя. Я и представить боялся то, что произошло бы дальше: свою жизнь в вечной боли и страданиях по той, которую я сгубил собственными руками из-за какой-то ерунду.

Я прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Вся злость во мне к окружающему миру вдруг переросла в злость к самому себе. Когда я вновь взглянул на неё, то увидел, что она смотрит с недоверием, словно ожидая от меня удара в любую минуту. Вся сжавшаяся и побледневшая, переползшая на другую часть кровати подальше от меня. Мне вдруг захотелось убить себя в тот момент. Или хотя бы хорошенько себе врезать.

Я даже не знал, как извиниться перед ней. «Умоляю, прости меня», или «Такого больше не повториться, я обещаю». Может: «Прости, я снова облажался. Смею ли я просить прощение у тебя?» Множество вариантов промчались у меня в голове, я старался найти самый нейтральный, попутно подбирая нужный тон голоса, чтобы не спугнуть её.

— Я был не прав. Прошу простить меня. Я не должен был так себя вести, — наконец, нашёлся я. Она вздрогнула, но не рванула в сторону двери — это плюс. Но взгляд её стал ещё более недоверчивым. — Я напугал тебя?

Больше всего я боялся услышать положительный ответ. Видно, почувствовав моё душевное состояние, или, может, прочитав мои мысли, она тихо ответила:

— Совсем немного.

Окончательно добившим меня финальным аккордом в этой наипротивнейшей ситуации, стал факт того, что она сама поверила в то, что я могу что-нибудь с ней сделать. Я почувствовал себя непомерно виноватым перед ней. Я не имел никакого права вести себя так. Действительно, стоит попросить кого-нибудь врезать мне, сам я не добьюсь нужного результате. Впору наведаться к Зараки, кажется, он давно мечтает об этом.

Вдруг Нацу поспешно, но также тихо и мягко добавила:

— Ничего такого, что можно было бы назвать радикальным.

— Ещё раз прошу прощения, — вновь извинился я, заметив, что всё же немного, но девушка расслабилась.

— Я не держу обиды, правда. Не могли бы Вы выйти? — рано радовался. Однако Нау поспешила объяснить свою просьбу:

— Я бы не хотела разговаривать с Вами на серьёзные темы в таком вот виде.

Что же. Хоть кто-то из нас сейчас способен нормально мыслить. Кивнув сам себе, я вышел из её комнаты и направился в трапезную, приказав управляющей подать завтрак. Я ещё не успел далеко отойти от жилых помещений, когда услышал шум, встревоженные полувскрики леди Сузу и умоляющий голос Нацу, просящей не рассказывать мне о том, что ей вдруг стало плохо. От этого я почувствовал себя ещё отвратительней.

Вот и проследил за её восстановлением.

— Господин Кучики, — вдруг заговорила каким-то упрекающим и резковатым голосом управляющая, пока слуги сновали туда-сюда по трапезной, обставляя стол едой. От удивления — никогда я ещё не видел эту женщину так строго выглядящей и говорящей — я даже не смог скрыть своего любопытства и желания услышать её следующие слова. — Это, конечно, не моё дело, да и отношение моё к Вашей гостье Вы знаете, — о, да, об их танцах на ножах при каждой встрече я прекрасно знал, — но! Вы просто права не имели — ни морального, ни какого-либо ещё — так себя вести по отношению к этой девушке. Хотя бы потому что она больна.

— Леди Чо, я сам смогу… — договорить я не успел, поскольку эта женщина меня перебила, вновь поражая меня. Дважды за последнюю минуту.

— Нет, я договорю, — настойчиво сказала она. — Вы организовали ей замечательнейшие покои и даже пошли наперекор себе, обставив их не в традиционном стиле, а в европеизированном. Вы приставили к ней свою лучшую прислугу, и даже мне поручили приглядывать за ней. Не знаю, как, но Вы привели её сюда и заперли в своём поместье, будто она вещь, принадлежащая лишь Вам. И ладно бы, все эти Ваши действия сопровождались хотя бы пятичасовым присутствием в день рядом с ней, так нет! Вы ни разу не пришли сюда, ни разу сами не поинтересовались её здоровьем — лишь через посредников. Не поговорили с ней, не объяснились. Просто поставили её перед фактом, и то — устами сестры. Я бы и сама сбежала от такой жизни, да и к тому же леди Урахара не пыталась вновь Вас покинуть. Сейчас военное положение, и она хочет быть в курсе хоть каких-нибудь событий, происходящих во внешнем мире, но стены поместья ей преграда. И она лишь на три часа вышла за них, а Вы за это чуть не подняли на неё руки́.

— Я бы не ударил её, — уверяя то ли её, то ли себя, весьма убедительным тоном ответил я на её тираду.

— И слава Королю душ! Такого она бы Вам не простила, и была бы права! — Фуджи почти зло смотрела на меня, весь её вид выказывал её неодобрение моих действий.

— Я собираюсь забрать сегодня леди Урахару в отряд, — вспомнил я о своих планах. — Она нужна мне для обсуждения кое-какого вопроса, да и ей следует прогуляться. В поместье её приведёт офицер Ли.

— Вы вновь ночуете в отряде? — скептически спросила управляющая. — Скоро весь Ваш фанклуб будет ревновать Вас к работе.

— Слишком много дел.

— Вы хотя бы минуту ей уделите, — гнула свою палку Фуджи. — Иначе вскоре она сбежит насовсем. И, думаю, её за это никто не осудит.

Тут сёдзи разъехались в разные стороны являя нам Мэй и Нацу. Урахара выглядела как всегда прекрасно, хоть и напоминала мне своим внешнем видом одну драную чёрную кошку. Завидев управляющую, она натянула на себя фальшивую улыбку и начала перебрасываться с ней любезностями. От их вида в моей голове отчего-то возникла картина двух бьющихся друг с другом ядовитых змей. Я с неудовольствием подметил, что такая улыбка Нацу мне не по душе.

Решив закончить сей спектакль, я позволил Фуджи идти заниматься своими делами, и она сразу же покинула трапезную. В это время Мэй принесла Нацу стакан воды и какие-то таблетки.

 — Вот, выпейте, — она протянула ношу девушке, и та, ничего не спрашивая, её приняла. Я же от вопроса не удержался:

— Что это?

Девушки переглянулись, и Сузу заговорила:

— Витамины. Хоши-сан их выписала леди Урахаре, для укрепления её здоровья.

Я понимал, что Мэй откровенно солгала мне, хотя выгораживать Нацу ей резона не было, по моему мнению. Сложив два и два, я соединил утренний полуобморочный припадок Урахары и это лекарство, но свои догадки озвучивать не стал. Нацу выглядела не напряжённо, но какая-то дёрганость в её движениях присутствовала. Я решил не нагнетать.

Сузу вышла. Мы остались одни.

Нацу подняла на меня светлый взгляд, и выжидающе молчала.

— Присядем? — я протянул ей руку, надеясь, что она не оттолкнёт её. Но Нацу только улыбнулась своей добрейшей и нежнейшей улыбкой, вкладывая свои тоненькие пальцы в мою широкую ладонь.

— Почему бы и нет…

Мне не очень понравился тот факт, что Нацу практически ничего не ест. Я не имел права удерживать её в поместье, но только через её «свободу» я мог мотивировать её съесть хотя бы половину того, что было в её тарелке. Я заметил, что она стала резко реагировать на тех людей, в частности — на меня, которые пытаются её в чём-то ограничить. Сама её душа, по сравнению с тем «озерцом», которое запечатлелось в моей памяти, вдруг показалась мне огромным морем, которое она так любит. И это море не могли вместить себя любые стены, какими большими бы они ни были: как только появляется какая-то преграда, оно увеличивается в столько раз, сколько потребуется, для устранения этого препятствия.

— О… так ты беспокоишься обо мне?

— Глупый вопрос.

Как я могу не беспокоится о тебе? Если с тобой что-нибудь произойдёт, я себе этого не прощу. Ты всё время страдаешь из-за меня. Как мне узнать, что сделает тебя счастливой? Всё бы отдал, чтобы узнать, о чём ты сейчас думаешь…

Она внезапно подняла на меня свой помутнённый взгляд небесно-серый глаз, пару секунд «подгружалась» в реальность и вдруг улыбнулась. Что тебя привлекло?

— Так спроси, — легко пожав плечами, сказала она. Я сперва не понял, о чём говорит эта полная загадок и истинно женской хитрости девушка, пока меня не осенило — своё вышеупомянутое желание я произнёс вслух.

Не теряя маски своего лица, дабы не быть уличённым в этом маленьком преступлении против имиджа, я ответил:

— О чём ты думаешь?

И тут её ответ сразил меня наповал:

— О том, что этот чай пахнет тобой.

Она улыбнулась. Сказать, что я был ошеломлён — ничего не сказать.

Во-первых, начнём с того, что я, естественно, никогда не думал о том, как я, собственно, пахну. Я уже не помню запахи матери и отца, Рукия пахнет фиалками, Хисана пахла полевыми цветами и утренней свежестью, у подавляющего большинства мужчин-синигами обычный запах присущий «сильному полу». Нацу пахла невероятной смесью клубники с бананом, и весь этот букет оттеняли цветочные ноты, вроде розы и жасмина. Я с детства помнил их, вдохнув лишь раз её аромат невозможно остановиться. Только настоящий апокалипсис, навроде драной кошки, был способен оторвать меня от её шеи или волос. Поэтому я и старался не приближаться к ним.

От самой Нацу я слышал, что мой запах напоминает ей лаванду и со смесью какого-то цитруса. И, видимо, это грейпфрут…

Во-вторых, сам факт того, что она вообще думает о моём запахе не мог меня не озадачить. Я даже не знал, что ей ответить.

— Неужели? — вот всё, что я мог сказать.

— Правда-правда, — она ответила в своей неподражаемой манере. Её улыбка вдруг напомнила мне о той девочке, с которой я был когда-то обручён.

— Ты уверена?

— Что-то я засомневалась. А ну-ка! — она вдруг резка выпрямилась и приблизилась ко мне. Её хрупкие руки вцепились в мою одежду и притянули к ней. Я мог вырваться, приложив малейшие усилия, но почему-то не смог. Пока она вдыхала мой запах, я был пленён её ароматом.

У меня вдруг перехватило дыхание. Я замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Её губы мазнули по мои ключицам, когда она, не рассчитав силы, дёрнула меня на себя, и эта точка соприкосновения вдруг запустила какую-то непонятную электрическую волну, вмиг распространившуюся по моему телу. «Обычно, это называют страстью» — раздался голос Сэнбонзакуры в голове. Я не стал с ним препираться. Мне вдруг захотелось, чтобы она сделала коснулась меня так ещё раз. Или… чтобы мы поменялись местами. Я бы мог свободнее вдохнуть её запах, коснуться изящной выемки её шеи своими губами, в ход могли пойти даже зубы…

Этот яркий образ вдруг расцвёл в моём сознании: она подо мной, распластанная моими руками прямо на полу, её одежда всклочена, дыхание сбито и тяжело, а взгляд смотрит непонимающе, невинно и чертовски возбуждающе — так, ка и всегда. Я тут же постарался его подавить. Я вдруг представил себя животным, у которого начался гон. Сдерживать себя было всё сложнее, мои руки дёрнулись к ней, алча сомкнуться вокруг её хрупкого тельца и стиснуть его. Крепче. Ближе. Всеми мыслимыми и немыслимыми силами я удержал свои конечности на месте. Я вдруг подумал, что, позволив себе этот порыв, я мог бы просто-напросто сломать её.

Я потерял счёт времени. Всё моё естество тянулось к ней, требуя взять своё, и, возможно, не единожды. Это было чертовски неправильно, но силы, с помощью которых я удерживал себя на месте, почти иссякли. Что со мной происходит? Это так на меня её запах действует? Не замечал за собой склонности к фетишизму. Почему я в полной мере осознал, как сильно хочу обладать этой девушкой, именно сейчас?

Прошла ли минута, или час до того момента, как она отстранилась от меня — я не прекращал внутреннюю борьбу со своими самыми низменными желаниями.

— Да. Так и есть.

Она добро и светло улыбнулась, как ангелок. Она и не подозревает о моих грязных мыслях. Мне вдруг вновь захотелось себе вмазать.

====== Глава VI. Терзания ======

Когда стоишь перед выбором, просто подбрось монетку. Это не даст верного ответа, но в момент когда монетка в воздухе, ты уже знаешь на что надеешься

Питер FM

«О, как убийственно мы любим!»

Думаю, именно эти строки вспомнила бы сейчас Нацу. Все эти недели я только и делаю, что уничтожаю её. Она всё чаще плачет, всё чаще нервничает, всё реже улыбается. Её назначение на пост капитана только ухудшило её физическое состояние. Не спорю, справлялась она просто фантастически, она уже провела ревизорские мероприятия и навела там порядок, то есть, сделала больше, чем Зараки за всю историю своего капитанствования. Но это выматывало её исхудавшее тело ещё больше, и я начал бояться за неё только сильнее.

Однако мои опасения не подтвердились. В какой-то момент, она стала выглядеть более здоровой, от неё будто веяло свежестью, она наконец-то начала нормально есть. Это дало мне повод расслабиться и ослабить тотальный контроль над этой девушкой. Я решил какое-то время не вмешиваться в её жизнь. Да и она особо не искала со мной встреч, будто бы я ей стал абсолютно безразличен.

В тот день я изначально проснулся в отвратительном расположении духа. Я вдруг почувствовал себя бесконечно одиноким в огромном поместье полным слуг, а когда взгляд упал на помолвочное кольцо, которое когда-то надела на мой палец Нацу, моё настроение упало ниже уровня камер Мукена. Осознание того, что, возможно, где-то в параллельной вселенной я проснулся сегодня рядом со своей законной женой, в чьём образе была представлена Урахара, больно ударила мне по сердцу.

— Что же мне делать, Хисана?

Кротко улыбающаяся девушка с фотографии, конечно, не ответила мне. Воспоминания о том, что я все годы нашего с ней замужества убивал себя за то, что заменяю ею другую, а она это всё молча сносила, в очередной раз меня убедили в том, что этот день отвратительный.

Даже необычно улыбчивая сегодня девушка в хаори капитана третьего отряда не спасла положения дел. Мне вдруг почудилась, что она лишь претворяется Урахарой Нацуми, что настоящая Нацу не стала бы так задорно и широко улыбаться, не стала бы при всех капитанах заявлять свою точку зрения и позицию, не стала бы так свободно общаться с тайчо других отрядов после собрания. Она представилась мне фальшивкой, и я боле не мог находиться рядом с ней.

Что мне нужно было, так это мой сад и река в поместье. Вид воды взял сегодня на себя роль своей самой ярой фанатки и помог мне найти какой-никакой покой. Удушье — вот как я мог описать своё нынешнее состояние. Весь этот цирк достиг своего апогея, когда она пришла ко мне сама.

— Что ты тут делаешь? — необузданная и ничем не объяснимая ярость, вдруг проснувшаяся во мне, даже не позволила узнать мне цель её визита. Я пытался себя остановить, но почему-то не мог. Ощущения были такими же, как в то утро, после её побега.

— Ну… зашла чай попить с Мэй… — её голос дрожал. Я встал и повернулся к ней. Она была болезненно бледна. Я вновь нарушил данное себе слово и напугал её. Её взгляд словно молил меня одуматься, но я не внемлил ему.

— Ты не поняла, — слова так и лились из меня ледяным потоком, я просто желал, чтобы она ушла. Для её же блага. — Что ты делаешь тут? Я запретил прислуги пускать к себе кого-либо, они разве не предупреждали тебя?

— Я тебя искала… — её лицо приняло выражения какой-то скорби и неуверенности, — они, наверное, подумали, что меня можно пропу….

— Неверно подумали. Уходи, — прошу тебя!

— Ч-что, но… Я пришла с тобой поговорить. И ты гонишь меня? За что? — теперь она растерялась. Я в раздражении решил ускорить принятие решение за неё. Выпустив реацу, чтобы окончательно напугать её, я чуть ли не закричал на неё:

— Просто уйди и не мешайся! — однако моя попытка провалилась и только разозлила её.

— Что значит «не мешайся»? Какая муха тебя укусила?! Что у тебя за траур такой, я здесь вообще-то, а ты скорбишь из-за того, что когда-то там я ушла из Сейрейтей? Да ты сам себе противоречишь!

— У тебя нет прав на меня кричать и в чём-то обвинять… — я резко остановился. Да… это уже было. Тогда, в кафе. После той ссоры я не видел её несколько дней, тогда я впервые за долгое время увидел её слёзы, причиной для которых стал я.

Я становил бушующие потоки своей реацу. Не хочу. Не хочу снова видеть её слёзы. Мне нужно время отойти, всего несколько часов, и я стану самим собой, подавлю эти заморочку и взгляну на мир и на неё трезво. Сейчас же нужно, чтобы она просто ушла, совсем ненадолго. Разве я многого прошу?

— Что же так сложно-то? — вслух произнёс я, вздыхая. — Я просто попросил оставить меня сейчас в покое. Раньше бы ты без вопрос молча ушла, почему…

— Ах «раньше»? — моя попытка перейти на мировую с треском провалилась. Она уже была взвинчена и настроена на словесный бой. В моих словах она нашла тайный смысл и выверну их под себя. — Вот Вы и выдали себя, господин капитан. Вы скорбите не по мне, и, видимо, траур Ваш увы, не беспочвенен. Вы скорбите по той маленькой, покладистой, со всеми моментально соглашающейся девочке, коей я когда-то была.

— Не искажай мои слова! — не хватало ещё, чтобы она обиделась на меня из-за какой-то ерунды. Хотя я и сам хорошо, зачем ляпнул-то этот бред?

— Это я искажаю? Это ты врёшь сам себе! Ведь знаешь же, что я права, а споришь из принципа и из-за того, что не можешь принять истину! Я уже не та миленькая добренькая Нацу и никогда ей больше не стану! Я Урахара Нацуми. Я буду перечить, спорить, кричать и отстаивать свою точку зрения, а не молчать в тряпочку, как делала Нацу — куколка двенадцатого отряда. Урахара Нацуми не будет убегать и прятаться в кроне дерева, пряча слёзы, она в глаза скажет, что ей больно и обидно. Она не будет терпеть, пока её будут заталкивать в клетку и отбирать свободу. Она будет снова и снова кидаться на занпакто, если посчитает нужным, а не будет стоять рядом, выпучив глаза, как испуганный страус, и рыдать в три ручья!!!

В её глазах собрались слёзы. Этот день официально окончательно испорчен. Она хотело было уйти, но вдруг остановилась.

— Ты всё оглядываешься в прошлое… меня там больше не найдёшь. А когда вернёшься в реальность… рискуешь не найти меня и в настоящем…

Её слова засели у меня в сердце. Я боялся даже предположить, какой смысл она в них вложила. В тот день, после её ухода, я впервые напился по-настоящему, так, что на утро у меня звенела голова громче, чем крик лейтенантши одиннадцатого отряда. Каждый звук окружающего мира приносил боль и раздражение, любопытные взгляды слуг только подливали масла в огонь, а осуждающий взгляд Мэй и Фуджи, которые были в курсе разговора с капитаном третьего отряда в саду, добивали меня. Я чувствовал себя последней мразью на этой земле. Хуже всего было то, что о моей попойке узнал Генрюсай, заявившейся в то утро ко мне в отряд.

— Капитан Кучики, скажите мне, Вам сколько лет?

— Достаточно, — я зажмурил глаза, потому что свет утреннего солнца резал по глазам не хуже, чем скрипучий голос сотайчо бил по ушам и вискам. Как у меня ещё кровь из них не пошла?

— Лет, может, Вам и достаточно, а мозгов явно не хватает. Что творится с Готеем, если лучший капитан пьёт всю ночь на пролёт и из-за кого? Из-за другого хорошего моего капитана? Молокососы!

Хлопнув напоследок дверью, командующий удалился. Я потёр виски. Не знаю, какой день был хуже, вчерашний, или сегодняшний.

Снова рабочие дни превратились в каторгу. Теперь, когда Урахара убежала от меня дальше некуда — в Мир живых — я окончательно был выбит из своей колеи. Я был зол на себя, на чёртова Айзена, из-за которого моей невесте и её семье пришлось покинуть Сейрейтей сто лет назад, на четвёртого офицера третьего отряда, который каждый день довольно заявлял мне, что его капитан всё ещё не вернулась с задания, на Кьёраку, который отказался от этой командировки и даже на Ямамото-сотайчо, который позже всучил её Урахаре. Я был зол на всех и каждого, но только не на Нацу. Злиться на неё было не за что. Глубоко внутри себя я даже признавал её правоту.

Я вновь представил себе образы одной и той же девушки в разных своих ипостасях. Из закомплексованного и закрытого в себе ребёнка Нацу выросла в обворожительнейшую девушку, которую я только мог знать. Она осталась также добра и невероятно красива, но всё в ней повзрослело: разум, сознание и её мышление. К бесконечному альтруизму прибавилась расчётливость, хитрость и мудрость. Но она оставалась всё той же Нацу. Тогда в чём же было дело?

Не разобравшись в себе, я всё равно искал встречи с ней, чтобы заклинать простить меня. Именно так. Я был готов умолять её, лишь бы вновь она стала беззаботно улыбаться и не смотрела на меня взглядом полным боли и разочарования. Простого разговора я и не ждал, но сейчас я готов был вытерпеть любой её упрёк и каприз.

Как только она появилась в своём кабинете, где и ждал её я, то резко развернулась обратно к выходу. В который раз я поблагодарил Сихоин-сэмпай за то, что она научила меня лучшему сюмпо среди всех капитанов в Готее. Убежать у Нацу не было шанса, особенно после того, как я закрыл дверь перед её очаровательным носиком.

— Кажется, ты не собираешься отходить? — её гневным взгляд больше не веселил меня. Я хотел как можно быстрее оставить от этой ссоры лишь неприятные воспоминания, но, судя по виду Нацу, это будет труднее, чем я представлял.

— Я пришёл поговорить…

— Неужели? — она закатила глаза и вдруг болезненно поморщилась. Я заметил синяки усталости на её лице и оценил в очередной раз бледный вид её кожи. Кажется, она вновь перестала следить за своим самочувствием. — А вдруг я попрошу тебя убраться вон и не мешаться?

Она зло кидалась в меня моими же словами. Это было больше, чем неприятно. Я хотел, чтобы она забыла о них, а она лишь бередит раны, которые даже сухой кровяной коркой не успели покрыться. Как всегда, сама причиняет себе боль.

— Я всё равно останусь и закончу начатое дело.

— Что-то ты долго собирался… — огрызнулась она, но я прервал её:

— Прошу, успокойся и дай мне договорить.

Нацу поджала губы. Дала мне возможность что-то объяснить, но никак не хотела хоть немного расслабиться в моём присутствии. Меня больно ранило её поведение. Но я это заслужил.

— Я думал, что время немного усмирит твой гнев, — почему-то сказал я, вновь взбеленив её.

— Не стоит строить иллюзий, которые могут закончиться травмпунктом!

— Я не хочу с тобой враждовать, — пожалуйста, верь мне!

— И я не хочу, — она оттолкнула меня и прошла дальше в кабинет, к столу. — Я всё понимаю — у тебя был сложным период. Такое тяжёлое у тебя настроение — никак не поднять! Просто кол с минусом ему за поведение! Может, дать тебе рыбьего жира?! — нервными движениями она перебирала отчёты, взятые со своего рабочего место. — Настраивает даже рояль! Ты будешь в этой клетке, рядом со мной. Не смей со мной так говорить — у тебя нет прав! Я буду о тебе заботиться. Пойди прочь и не мешайся! У тебя, случаем, не биполярное расстройство?!

Она отшвырнула бумаги и вдруг схватилась за край стола. Её лицо резко побелело, дыхание сбилось, а глаза медленно закатились и закрылись.

— Что-то мне не хорошо…

— Нацу, что с то…

Договорить я не успел. Её ноги вдруг подкосились, и она, словно марионетка у которой перерезали ниточки, полетела вниз. Я кое-как успел подхватить её, не дав её голове удариться об пол, и быстро перенёс на диван.

— Нацу. Нацу! — она приоткрыла веки, посмотрев на меня мутным взглядом. — Всё нормально? Как чувствуешь себя?

— Сейчас всё пройдёт, — шёпотом ответила она, приложив руку к своему лбу и, кажется, снова отключилась.

Я отыскал в коридоре первого попавшегося мне на глаза синигами и немедленно потребовал стакан воды и аптечку. По просьбе Рецу и Хоши в коробке с медикаментами находился не только йод и цитрамон, но и куча других таблеток, тюбиков, мазей и пластырей. Лейтенанта третьего отряда я отослал в лазарет за Уноханой, а после дал нужные таблетки от головной боли девушке.

Она долго приходила в себя, но всё же смогла спокойно открыть глаза и хоть немного осознать происходящие. Завидев меня, она слабо улыбнулась и коснулась своей ледяной рукой моей щеки, проведя по ней пальцем. Я не знал, понимала ли она, что не спит, или сделала это осознанно, но чувствовал, что моё сердце пропустило удар.

Её рука упала обратно на диван. Наверное, она была не в силах её удерживать на весу из-за сильно ослабленности организма.

— Всё хорошо… — хрипло и тихо произнесла она. Что хорошо-то? Она даже руку не может нормально поднять, а у неё всё хорошо!

— Я не верю тебе, — почти не раздражённо ответил я. Она приоткрыла глаза и хмыкнула.

— Вот как? Всё и вправду хорошо, когда ты рядом. И в хорошем настроении.

— Значит — простишь? — надежда в голосе слышна отчётливо, сейчас меня вновь заволновал этот момент. Я мысленно треснул себе по затылку — думаю лишь о себе в такой момент!

Я присел рядом с Нацу на диван, она хотела сделать то же самое, но лёгким нажатием рук на её плечи я уложил её обратно.

— Не вставай. Сейчас придёт капитан Унохана.

— Я люблю тебя, — ни с того ни с сего сказала она, и я замер в ступоре. Она призналась, что любит. Она любит меня…

Первые несколько мгновений я был даже рад этим словам. Но после пришло полное осознания их смысла.

Был ли я достоин этой любви? Или хотя бы этого признания. Все те разы, когда Нацуми испытывала тотальный стресс или плакала в Сейрейтей, были напрямую связаны со мной. Никто, ни одна душа здесь ни разу не причинила ей малейших страданий, наоборот — они помогали оправиться от душевных ран, которые я ей наносил. Даже слуги в поместье, для которых на была лишь моим гостем, прониклись к ней и старались поддерживать в трудные минуты.

Боже! Я последний человек в Обществе душ, который мог составить её счастье.

Тем временем, она продолжила вымученным и горьким (опять-таки из-за меня) голосом:

— Я люблю тебя. Ни твоё имя, ни титул, ни статус, ни ранг, ни выдуманный идеальный образ, ни тебя-подростка… Именно тебя, всего, со всеми твоими недостатками и достоинствами. Хотя, признаться, имя у тебя довольно красивое, — она хмыкнула и открыла глаза. Её слабая улыбка заставила и мои губы дрогнуть в чём-то подобном ей. — А ты, вот, подумай… Кто мил тебе: я или же кто-то ещё с моим лицом и голосом?

Снова она за своё. Я бы хотел сейчас же развеять её сомнения насчёт моих чувств, сказать, что боле никогда не разделю Нацу настоящую и Нацу сто летней давности, но это ничего не изменит. Если я дам ей бесплотную надежду на лучший исход затянувшихся себякопаний и разговоров, я рискую причинить ей боль более невыносимую, чем прежде до этого.

Всё дело лишь в одной маленькой детали. Я не уверен, что я настоящий способен любить хоть кого-либо.

— А если… ответ тебе не понравится?

Она не сменила улыбку. Просто та стала ещё скорбней. Мои слова вновь ранили её. Чтобы я не делал, я причиняю ей лишь страдания. Мне вдруг показалось, что этот круг боли у меня не хватить сил разорвать.

Моей щеки вновь коснулись её холодные пальцы, заставившие меня засомневаться на счёт верности прошлых мыслей. Разве я не должен бросить все силы на то, чтобы она, наконец, перестала страдать. Словно прирученная собака, я прильнул к её ладони, стискивая лёд её кожи в своей горячей хватке.

— Тогда… — она помедлила, улыбнувшись шире, — моей любви мне хватит…

Но так не должно быть.

— Это обычное переутомление, — заявила Рецу, закончив осмотр полубессознательной девушки. — Капитан Урахара замечательно справляется с новой должностью, но рвения бы чуть-чуть поменьше.

Что есть, то есть. Она была не готова к таким нагрузкам, я же предупреждал командующего. Упёртый старик, едва ли не хуже моего деда.

— Особенно перед военными сборами ей стоит немного отдохнуть. Да и Вам, к слову, тоже.

— Благодарю, капитан, — я кивнул ей, в который раз кидая взгляд на уже дремлющую на диване Нацу. Таблетки от головной боли подействовали как снотворное. Даже во время осмотра она мало что понимала, находясь в полусонном состоянии. — Какие-то лекарства, курс лечения?

Унохана улыбнулась, положив руку мне на плечо.

— Только хороший сон и отдых. Может, что-нибудь для успокоения души. Ей сейчас нелегко приходится.

— Я понял.

Я довёл девушку до её квартиры и, оставив там, один вернулся в поместье, по пути размышляя над её словами.

Самое противное было в сложившейся ситуации — правота Нацу. Её слова били прям в цель, её ранимое сердце хотело любви и отдачи, а я сомневался в каждом своём чувстве, как какой-то подросток, раня её и так искалеченную всеми, кому не лень, душу. Она побуждала в мне всем известные и весьма понятные любому мужчине желания, её глаза влюбляли в себя каждую секунду всё больше и больше, голос и умопомрачительный запах околдовывали, бархат кожи так и манил к себе, а улыбка и смех раз за разом лишали дара речи. И я хотел, чтобы она всегда улыбалась, была счастлива и не роняла слёз. Именно поэтому идея запереть её в поместье клана Кучики, где ей действительно нравилось — я знал это из первых уст, — почти всегда казалось мне идеальным вариантом развития событий, который обеспечит ей безопасность и счастье. Но в отличие от той себя, с которой я прожил десять лет в начале прошлого века практически рука об руку, сейчас она любила свободу и не боялась высказывать и отстаивать своё мнение. В этом была вся загвоздка.

Собственные чувства, которым, казалось, давно пришёл конец, были тайной, покрытой мраком, для меня. Я открывал в себе их заново, от этого какое-то время Нацу и Нацуми действительно невольно в голове стали двумя разными личностями, и если первую я когда-то любил,знал и помнил об этом, то ко второй было вопросов больше. Они отличались — не как небо и земля, но всё же. В Нацуми можно было увидеть ту маленькую миленькую девочку, сбежавшую с братом из Сейрейтей век назад, но изменений в ней было больше. Кажется, именно в эти моменты партнёры, находящиеся на грани развода, говорят друг другу: ты изменился/изменилась, я полюбила/полюбил тебя не таким.

Что за бредовые мысли, ей-Богу!

Что-то, всё же, я испытывал к Нацуми. Но почему мне кажется, что это чувство отличается от того, которое я когда-то питал к её подростковой версии. Чем и как? Этого я не понимал. И уж тем более не считал, что искренней, чистой и настоящей любви девушки хватит и ей, и мне. И пока она влечёт меня к себе, запутывая ещё больше, я причиняю ей боль недосказанностью и холодностью. Поэтому радикальное разрешение ситуации мне кажется лучшим исходом для счастья. Правда, чьего?

====== Глава VII. Чувства ======

Ты у нас такой дурак

По субботам али как?

Леонид Филатов. Про Федота-стрельца, удалого молодца

Первые сомнения в правильности моих действий появились тогда, когда я впервые увидел ту душераздирающую пустоту в глазах Нацу после нашего разговора. Я снова солгал, причинил ей боль, заставил плакать. Видно, Судьба не собирается давать мне спуску: слишком много я уже натворил.

Она ушла в тот же день. Когда наш отгул закончился, и мы вернулись в Сейрейтей, нам доложили, что в Готее её так же нет. Я чуть было не подумал, что она вновь покинула Сообщество душ, но вдруг вспомнил, что у неё просто назначены в это время учения. Доносчик сих новостей странно смотрел на меня, как, впрочем, и добрая часть всего Сейрейтей в эти дни.

Отчего-то лейтенант Мацумото стала смотреть в мою сторону неприязненным взглядом. Я и раньше замечал его за ней, но сейчас сей факт вдруг особенно привлекал моё внимание. Всё прояснилось через два дня.

Я не переставал думать о девушке с солнечными волосами, лучистыми серо-небесными глазами и добрейшей улыбкой ни на секунду, и не мог не задаться вопросом — почему? Я же уже разобрался в своих чувствах. Их в принципе нет и больше быть не может. Но почему-то каждую чёртову секунду моего бодрствования я всё сильнее и сильнее желаю отправиться в хранилище алкоголя в поместье и опустошить ближайший стеллаж. Останавливает меня лишь мысль о репутации моего клана. Вскоре Гинрей-сан, наконец, вернётся в поместье, и я не хочу, чтобы он застал внука в запое. Это не допустимо.

Пока я боролся с тем, чего желал, и тем, что должен, я совершенно не замечал суету во внутреннем дворе. Там зажгли фонари, охрана сбежалась зачем-то к озеру, а служанки как-то ну очень громко обсуждали какую-то девушку, невесть как оказавшуюся в поместье. Из их слов было понятно, что никто не знал, как она пробралась сюда мимо охранников.

Я не мог пропустить этот инцидент мимо внимания. Не потушив свет в комнате с алтарём, посвящённым уже усопшим членам клана Кучики, я направился к озеру — туда, куда стекались охранники.

— Господин Кучики, всё в порядке, — только завидев меня издалека, передо мной вырос начальник стражи. Было видно, что происходящее его совершенно не волновало, будто он считал это пустяком, навроде залетевшей мухи. — Мы сейчас же выпроводим нарушительницу с территории поместья.

— Это ты, Кучики? — в заплаканном сорванном женском голосе я не сразу узнал голос лучшей подруги Нацу — Рангику. Девушку пытались схватить двое стражников, но она яростно отбивалась от них занпакто. — Иди сюда, подлый трус! Я в порошок тебя сотру!

Я ничего не сделал, пока она пробиралась ко мне сквозь моих людей, весьма умело уворачиваясь от них. Она подошла ближе, и я вдруг почувствовал этот резкий запах алкоголя, так и разящий от неё. Она находилась явно где-то между самых крайних стадиях опьянения, на которых только была способна.

— Ненавижу тебя! — когда Рангику была в шаговой доступности от меня, ей на встречу вышел глава охраны, но я жестом попросил его отойти. Лейтенантша получила возможность вплотную подобраться ко мне, которой она не погрешила воспользоваться. — Слышишь? Ненавижу! Не-на-ви-жу! — она сжала руки в кулаки и начала ими уверенно, но слабо, в силу своего состояния, бить меня в грудь. Слёзы градом лились из её глаз, но выражения лица было каменным. — Какой же ты идиот!!!

— Капитан Хиросэ, — обратился я к начальнику стражи. — Уберите своих людей, они всё напутали. Эта девушка — моя гостья.

— Вы уверены, господин? — Хиросэ, явно не веря своему слуху, посмотрел на пилящий меня взглядом рыжий комок злобы. Меня это изрядно раздражило.

— Я разве отдал приказ усомниться в моих словах?

— Никак нет, господин, — капитан не сжался под моих испепеляющим взглядом, но возникать больше не стал. Совсем скоро около озера не было никого, кроме меня и лейтенанта — даже работниц поместья Хиросэ разогнал по комнатам.

— Думаешь, что сделал какой-то благородный поступок, не дав своим псам выкинуть меня из поместья? — Рангику всё ещё злобно смотрела на меня. Её красные щёки стали одним цветом с её глазами — в них плескалась боль и обида. Мне вдруг померещилась золотоволосая дева с таким же выражением лица, и моё тело содрогнулось в ужасе от такого видения. — Мне так хочется тебе врезать по твоей благородной морде! Ты не достоин любви этой святой девушки! Да она жизнь за тебя готова отдать, ты вообще видишь, как малейшее твоё слово меняет её настроение, как по мановению палочки?! Захочешь — обрадуешь, захочешь — плакать заставишь. Богом возомнил себя?! И после этого ты ещё считаешь себя достойным мужчиной, Кучики Бьякуя?!

Как я и думал. Она напилась и пришла сюда, чтобы высказать всё, что думает обо мне. Ведь её лучшую подругу заставили страдать. Говорят, женскую логику не понять, но от этого они почему-то не становятся менее предсказуемы. Хотя я и был достоин её проклятий и оскорблений, сейчас в самом ужасном моральном состоянии я был не в силах их вынести.

— Рангику-сан… не надо… — только и мог попросить я её, хоть и понимал, как это жалко выглядит со стороны.

— Что значит не надо?! — она вновь взбеленилась, но набрасываться с кулаками не стала. — Я только начала! Как ты мог? Как ты мог вообще с ней такое сотворить?! Я так обрадовалась, когда она вернулась вновь в Сейрейтей не обременённая грузом прошлых лет. Мне было так хорошо от тех рассказов, в которых она говорила о проведённом времени вместе с тобой. В её голосе было столько счастья, она так радостно улыбалась, лишь только вспомнив тебя. Честное слово, как она вообще могла полюбить тебя?! За что ей такое наказание?!! Она только и делает, что созидает, создаёт вокруг себя счастье, доброту и мир! За что Вселенная посылает ей в ответ лишь боль и страдания? За что она дала ей тебя?! Я никогда этого не пойму!!!

Но ещё больше я не могу понять тебя, идиот! Тебя любит самый добрый, самый светлый, самый-самый человек, когда-либо живший во всех мирах. Она всё отдаст за тебя, она живёт тобой! Что тебе ещё нужно-то?!!!!!

— Лейте… — я задумался. Неправильно будет сейчас обращаться к ней по званию. — Рангику… ты не понимаешь. Я хочу лишь отгородить её от боли. Ей будет лучше без меня.

— Я в этом не сомневаюсь, — резко ответила она, но тут же вскричала:

— Но с какого чёрта ты решил за неё, как ей будет лучше?! Ты её саму спросил?!

Она снова взвыла, сжав в руках ворот моего кимоно. По красному лицу текли целые водопады слёз, делая его весьма непривлекательным. Я удержался от того, чтобы скривиться, так как мои мысли были заняты другим.

Тем временем Рангику продолжала:

— Она ворвалась в нашу жизнь так неожиданно… я боюсь, что вдруг однажды, она так же неожиданно и испарится…

Что? Нет. Нет же. К чему она это говорит? Как у неё язык вообще повернулся?

— Я не хочу этого, но, кажется, только тогда ты поймёшь, какой ты идиот. Но будет уже поздно.

Выражение лютой ненависти на лице женщины смела всемирная печаль. Она опустила голову и, выпустив мою одежду из хватки, накрыла руками лицо, вытирая всю сырость с него. Точнее, пытаясь это сделать. Как же хорошо, что она была без макияжа, боюсь в противном случае у меня была бы травма на всю жизнь.

С лейтенантом Мацумото я был знаком с детства, возможно, я мог даже внести её в список людей, от общения с которыми меня не тошнит, т.к. списка друзей у меня не было, и, наверное, это к лучшему. О ней мне каждый день рассказывала Нацу, когда только поступила в Академию духовный искусств, все уши просто прожужжала, пока я не согласился с ней познакомится. Хотя скорее это было сделано из ревности, мне не очень нравилось, что с каким-то отбросами (собственно, Рангику и Ичимару) она начала проводить времени больше, чем со мной. С белобрысым ушлёпком отношения у нас не сложились, а гиперактивную рыжеволосую особу я мог хотя бы не замечать, а после, пересилив себя, уже вовсю приветствовал её, прощался и совместно обсуждал нашу общую подругу, когда та подавала повод. Например, когда она набросилась на четырёх шкафов в весьма нерасполагающим к себе внешним видом переулке, которые истязали Елену. Только полная дурочка могла так сильно переоценить свои силы. Помню, я тогда ещё спросил у Рангику, чему их вообще учат в Академии.

Со временем мы прикипели друг к другу, и я привык к горлопанящей составляющей нашей малолетней «банды». Даже после ухода Нацу из Сейрейтей, мы сохранили подобие общения друг с другом, но отсутствие связующего звена между нами, коим долгое время была именно Урахара, виделось за многие километры.

Из-за нелестных мыслей в адрес этой женщины какой-то голос, вдруг зазвучавший у меня в голове, начал откровенно поливать меня грязью. Думаю, именно Рангику имеет полное право просто расчленить меня. Наверное, это совесть посетила меня спустя сотню лет. Почему только моя совесть говорит голосом Нацу?

Мне отчего-то стало жаль Рангику. Не то, чтобы я часто сочувствовал другим людям (вообще никогда), но в таком ужасном состоянии лейтенанта был виноват именно я. Не считая Урахары-доно, именно она больше всех любила Нацу. Мой личный рекорд — за неделю испоганил жизнь сразу двум женщинам. Да, скорее это было чувство вины, нежели сопереживание. Так я говорил себе, когда слишком напряжённой рукой погладил Рангику по голове. Она, кажется, даже вздрогнула от неожиданности. Да-да, я сам от себя не ожидал.

Лейтенант как-то быстро отошла от шока. Я не успел опомниться, как она прижалась к моей груди своим мокрым непонятного цвета лицом, и вновь зашлась в истерике.

— Я ведь… Я ведь тоже так люблю его! Но всё боялась признаться ему. Думала, что у меня будет всё время нашей невероятной долгой жизни. И вот Судьба ударила меня под дых. Его нет рядом, он ушёл и забрал моё сердце с собой.

Ну началось. Нашла из-за кого убиваться. Чёртов Ичимару всем успел нагадить, прежде чем свалил из Сейрейтей.

— А мне… мне так без него плохо! — да-да, я уже понял. — Каждое утро я встаю и замазываю тонной косметики круги под глазами, чтобы никто не заметил, что очередную ночь я проплакала и провела без сновидений. Натягиваю на себя фальшивую улыбку, чтобы не дай Король душ не набросились стервятники с успокаивающими речами и жалеющим тоном. Пытаюсь ничем не выдать своё разбитое состояние. Я ведь даже Нацуми ничего не сказала — ей хватит переживаний на целый год вперёд, — устами пьяной глаголит истина. — Я и её так сильно люблю. Если она уйдёт, я просто не знаю, что я буду делать.

— Она не уйдёт, Рангику, — слишком уверенно сказал я, и сразу же засомневался в своих словах. Но мне надо было поддержать это сопливый рыжий комок, чтобы это нечто с декольте, как у женщины лёгкого поведения, успокоилось и легло спать. А потом я спокойно займусь очередным самобичеванием.

— Откуда ты знаешь?.. — тихим, сорванным голосом прошептала она в ответ, утирая слёзы.

— Я… не знаю. Но хочу в это верить…

Она удивлённо подняла на меня взгляд глаз, в которых уже лопнуло несколько капилляров. Меня чуть снова не передёрнуло. Честно, я никогда раньше не видел женщину в истерике так близко. Нацуми всегда пыталась держать себя в руках рядом со мной, а если её и «прорывало», она уходила плакать куда-нибудь подальше, чтобы я не видел её слёз. Кажется Мацумото, как и в детстве, не стесняется выражать своих чувств. Но я не помню, чтобы и она показывала свою боль кому-либо.

Почему именно мне она доверилась? Разве я чего-нибудь вообще достоин?

— Рангику… — я, опять как-то колеблясь, сомневаясь в адекватности своих решений сегодня и происходящего вообще, положил ладонь на её рыжую голову. Послышался звук шлепка, и она ойкнула. Что-то я переборщил с силой «порыва». — Давайте, я уложу тебя. Комнату подготовят быстро. Тебе явно хватит приключений на сегодня.

Вернув себе скорбный вид, она только кивнула. Я выдохнул с облегчением. Надеюсь, сюрпризы на сегодня закончились.

Бьякуя продолжительным взглядом осмотрел полусонный отряд, разбивший лагерь у подножья гор. Уж звёзды во всю мигали на небе, поэтому костры здесь были чуть ли не на каждом шагу. Вокруг каждого сидели синигами в спортивном облачении, закутанные в тёплые вещи поверх — воздух ночью здесь был достаточно холодным. Кинув взгляд на прибывшую вместе с ним сестру, которую Укитаке «выдал» ему в сопровождение, он пошёл вглубь, ища взглядом какого-никакого офицера. Он подозревал, что Нацуми не выйдет ему на встречу после того, что произошло на пляже, но до этого момента малая надежда всё ещё таилась в его ледяном сердце. Увы, она оказалась напрасной.

Рукия то и дело кидала взгляды на брата. Она заметила перемены не только в своей обожаемой подруге Нацу, но и в нём. Теперь он казался ей вечно задумчивым, хмурым, усталым и до крайней степени недосягаемым, как никогда раньше. Она даже разговаривать с ним боялась поначалу, а когда решилась, брат её будто бы не слышал первые пять минут. Твёрдо решив помочь своему глубокоуважаемому нии-сама и сестрёнке Нацу, она сама себе воодушевлённо кивнула и тоже начала высматривать среди снующих туда-сюда солдат её или того, кто скажет, где её найти.

— Капитан Кучики! Офицер Кучики! — перед ними как из-под земли выросли лейтенант и четвёртый офицер третьего отряда. Кира облегчённо смотрел на новоприбывших в лагерь, ведь уже, грешным делом, стал думать о том, что они потерялись где-то по дороге сюда. — Слава Королю душ, что вы здесь!

— В следующий раз попросим капитана Урахару приобрести у капитана Куроцучи навигаторы, — пробурчал Катакура, не очень довольно смотря на брата и сестру Кучики.

— Нас задержал Ямамото-сотайчо, мы вышли позже запланированного времени, — оправдалась Рукия, на что Изуру понимающе кивнул, а Аска чуть менее раздражённо стал смотреть на неё и тайчо шестого отряда.

— Где ваш капитан? — всё же спросил Бьякуя, ещё раз окинув взглядом лагерь. Кира и Катакура переглянулись, после чего лейтенант заговорил:

— Понимаете, она плохо спала и практически ничего не ела все эти дни. Мы было начали беспокоится за её здоровье, но, благодаря энтузиазму капитана Хицугаи, она, наконец, смогла спокойно заснуть, — после чего он как можно более безобидно улыбнулся, считая, что капитану Кучики не по душе придётся пренебрежительное, на его категоричный взгляд, отношение Нацуми к нему. Однако тот ничего не ответил, лишь молча стоял и о чём-то думал с холодным лицом, и Кира поспешил добавить:

— Если очень нужно, я, конечно же, могу разбудить её, но…

— Не стоит, — наконец, заговорил Бьякуя. — Её здоровье и так очень шаткое, особенно в последнее время.

— А ей сейчас ничего не угрожает? — Рукия с в видом, требующим немедленного ответа, смотрела на лейтенанта. Не только её брата, но и её саму очень волновал вопрос о благосостоянии Нацуми, ведь она была в курсе почти всех историй болезней своей подруги.

— Я говорил по этому поводу с нашими полевыми лекарями, — подал голос Аска, — они тщательно следят за ней, но пока в один голос утверждают, что беспокоится не о чем.

— Будем надеяться, что ситуация в дальнейшем только улучшится, — подвёл итог разговору Кучики. Трое офицеров согласно кивнули на это. — Кто отвечает за наше размещение в лагере?

— А, да, — спохватился Кира и тут же повернулся к мимо проходящей женщине. Рукия узнала её — именно с ней Нацуми ходила на задание в Мир живых. Кажется, она даже командовала своим подотрядом, и он состоял только из девушек. — Офицер Люмьер! Капитан Кучики вместе с офицером Кучики прибыли.

— Секундочку, — раздался довольно низкий голос из-за розово-золотой маски женщины, она исчезла в сюмпо, но почти сразу же появилась с двумя девушками. — Капитан Кучики, это Уотсон Наоми, она проводит Вас к Вашей палатке. Офицер Кучики, это Мацумура Тору, она покажет Вам Ваше спальное место.

Примечателен был тот факт, что Наоми и Тору отличались друг от друга только длинной волос. Рукия мельком посмотрела на брата; Бьякуя кивком поблагодарил Белл, тогда девушки из отряда «Артемида» двинулись вглубь лагеря, хихикая и улыбаясь.

— В десятиместных палатках размещена основная часть отряда, — начала объяснять Уотсон, рукой указывая на длинные палатки белого цвета, расположенные в западной части. — В четырёхместных — двадцать подотрядов со своими командирами. В самых больших зелёных палатках — столовые. Ваша, капитан Кучики, находится около палатки капитана Урахары, — Наоми указала на два голубых тканевых домика, окружённые белыми, стоящие друг напротив друга в самом центре.

— А Ваша, офицер Кучики, — заговорила-таки Тору, — около палатки лейтенанта, — она указала на четыре коричневые палатки за голубыми. — Обычно капитаны приводили с собой больше помощников, поэтому мы поставили сразу три. Вы можете выбрать любую, только вот эта, — синигами показала на ближайшую к голубым, — занята лейтенантом. К слову, если капитан… хм… — она задумалась, мысленно подбирая слова, — если его не будет рядом, обращайтесь к лейтенанту Кире.

— Мы учтём, — холодно ответил Бьякуя, входя в первую попавшуюся голубую палатку. Предупреждающие шиканья «Артемид» его настигли только уже после того, как взгляд наткнулся на заваленный планами и отчётами стол, а после — на футон, где сейчас спала капитан третьего отряда.

— Капитан Кучики! — отчаянно кричала шёпотом Наоми. — Вам не сюда!

— Подождите, — он отпустил удерживаемую до этого момента ткань, служившую дверью в палатку, перекрывая путь весьма хрупкой преградой внутрь. Однако мешать капитану, да ещё и Кучики, девушки не посмели, лишь шокировано посмотрели на Рукию. Та пожала плечами и пошла выбирать спальное место.

В палатке капитана Урахары не было темно. Здесь горел на столе свечной переносной фонарь с красными стёклами; я вспомнил привычку девушки спать при наличии хотя бы маломальского источника света, выработанную у неё ещё в детстве, и улыбнулся мысли о том, что какие-то вещи остаются неизменными. Интерьер составлял стол, пара сундуков да ширма из рисовой бумаги без росписи, как бы разделяющая палатку на две части и отгораживающая спальное место. Пройдя вглубь, я подошёл к этой перегородке: не вступив на территорию, где в самом воздухе витали чары сна девушки, но и имея возможность хорошо её видеть.

Даже спящая, она выглядела изящно. Удерживая под грудью правой рукой тонкое одеяльце, не накрывающее сейчас почти ничего, вторую она держала у плеча, как младенец. Одна элегантно согнутая в колене ножка оголилась не только из-за сползшей пастельной принадлежности, но и из-за съехавшей голубой юкаты, отчего у меня проскочила мысль, что я и права-то не имею видеть её в настолько интимной позе. Но меня привлёк не столько шанс наблюдать за волшебством её сна (хотя, кого я обманываю?), сколько её тяжёлое дыхания. Она морщилась, сжимала руки в кулачки. Её грудь высоко вздымалась вверх, обнажаясь всё сильнее с каждым вдохом, на висках проступали едва видные капельки пота, наверняка холодного. Ей снова снился кошмар, и я просто не мог пройти мимо.

В какой-то момент среди тихих стонов я смог расслышать её шёпот:

— Нет… Не трогай… очнись… он чудовище…

Всё же нарушив незримую границу, я шагнул вперёд, приседая около девушки. Рука сама потянулась к её руке, я осторожно сжал её маленький холодный кулачок одной, другой, отодвинув взмокшую чёлку ото лба, начал успокаивающе гладить её по голове. Спустя уже пару минут Нацуми задышала спокойнее, перестав дёргаться, стонать и шептать; вскоре высох пот, оставляя после себя терпкий женский запах вперемешку с её насыщенным клубнично-банановым ароматом.

Прошло ещё какое-то время, уголки её губ дрогнули, и она улыбнулась. Вновь раздался бессвязный шёпот, но теперь без дополнения в виде жалобных протяжных звуков. Находиться рядом с ней в такой момент было одним сплошным удовольствием, отзывающимся нарастающим с каждой секундой огоньком в груди. Я даже подумал о том, что мои чувства не так уж и атрофированы, или же они словно возрождаются благодаря одному лишь присутствию этой невероятной девушки. Эта мысль плавно переросла в свет надежды, надежды на будущее, разделённое с ней. Может, она может мне помочь… и тогда я зарекусь сделать её самой счастливой женщиной во всех мирах. Нужно лишь время, а его у нас достаточно.

По крайне мере, так думал я.

Размышляя об этом, он позволил себе сперва улыбку, а после решил проверить одну свою догадку. Его лицо медленно приближалось к её, и когда оно было в нескольких сантиметров от неё, ровное дыхание девушки стало согревать его кожу горячим воздухом, словно в преддверие поцелуя. Она будто почувствовала его присутствие и немного повернула лицо. Он думал о том, что ещё никогда не видел ничего прекраснее, само слово «прекрасно» стало ассоциироваться у него с этой восхитительно необычной девушкой. Рукой Кучики провёл согнутыми пальцами по разметавшимся на подушке будто у модели на фотографии локонам, не отрывая взгляда от её ресниц, трепещущих словно крылья прекраснейшей бабочки из всех. Ей все ещё что-то снилось.

Тут её губы разомкнулись, и она прошептала:

— Бьякуя… слышишь… я люблю тебя… люблю…

Я застыл. Не мог ведь ослышаться? Это было странно. Я знал о чувствах моей леди, но сейчас не готов был услышать эти слова от неё. Я и не должен был их слышать. Эти слова были сказаны тому, кто ей снился, кто наверняка не причинял ей боли, в отличие от меня. Она улыбалась этому образу, а не мне. Её душа словно была обнажена, и это откровение как никогда сильно оставило свой отпечаток в моём сознании, заставляя меня осмыслить его ещё раз — глубже и дольше.

Нацу молчала, ничего больше не сказав; её сон медленно заканчивался, а веки переставали подрагивать. Но я не переставал думать об этих её словах, наверно, это уже за гранью здравомыслия, но в моей голове снова и снова всплывало тихое и нежное: «Я люблю…». Возможно, я уже сошёл с ума…

Отстранился от неё, напрягаясь. Нахмурился. Долго не двигался, изучая глазами её угасающий сон. Что же я делаю? Она чиста и невинна, а её чувства исходят из самой глубины её непорочного сердца. Она не юлит и не претворяется, она откровенна в своей любви и боли. А я решил, видите ли, проверить, что же чувствую к ней. Дурак!

Взгляд упал на хрупкую выпирающую ключицу девушки. Тонкая цепочка (и как я раньше её не замечал?) была продета в золотое колечко с крупным аквамаринам — её любимейшим из камней — и украшено россыпью маленьких бриллиантиков. Это было её обручальное кольцо, подаренное девушке мной в день нашей помолвки век назад. Она не просто хранила его век, она носила его у сердца всё это время. Только поистине ценные вещи удостаиваются такой чести. В мыслях мелькнула картина: мужское золотое кольцо с гравировкой «永遠»*, оставленное в комнате в поместье.

— Именно столько я буду любить тебя…

О, какой же я идиот!

Я сильнее нахмурился, после чего тихо встал, поправил одеяло Нацуми. Бросив прощальный взгляд на неё у самого выхода, я покинул её палатку, вновь оказываясь на территории затихающего лагеря, где ночной воздух смог отрезвить меня своей прохладой.

Вот и проверил…

Комментарий к Глава

VII

. Чувства * с яп. — вечность.

====== Глава VIII. Слёзы ======

— Конечно, я люблю тебя, — сказала ему цветок. — Это моя вина, что ты не знал этого всё это время

«Маленький принц»

— Не хотите провести и со мной спарринг, капитан Урахара?

Она чересчур поспешно оборачивается, не успевая скрыть очередной шок в глазах. Не заметила, что я приблизился? Почти усмехаюсь от этой мысли.

— Боюсь, что я устала, — она поджимает губы. — Вы не находите это нечестным, Кучики-тайчо? Сражаться против ослабевшей девушки?

О какой чести идёт речь? Будто бы она не избила моего третьего офицера в прошлом месяце, хотя знала, что гораздо сильнее его. Хотя она, скорее, просто пытается отвязаться от меня. Что ж, у неё не получится.

— Не волнуйтесь, у Вас не было и шанса победить меня даже тогда, когда Вы были полны энергией.

Она в момент вспыхнула праведным гневом, однако не накинулась на меня с кулаками. Лишь отвернулась и уже было собралась уходить, но поймал её за руку раньше.

— Стой. Я хочу поговорить.

— Опыт прошедшего месяца показал, что разговоры не наш конёк, — обиженно ответила девушка, не повернувшись.

— А что наш конёк, по-твоему?

— Наш конёк-горбунок.

Это было явно подобие какой-то шутки из Мира живых. Я ничего не ответил на неё. Нацу обернулась, заинтересованно посмотрев на мою реакцию, после чего вздохнула и повернулась полностью. Неужто сжалилась?

— О чём ты хотел поговорить? Будешь убеждать меня, что на тебе свет клином не сошёлся? Не волнуйся, я и без твой помощи смогу пережить твой…

Ну да, сжалилась. Над кем угодно, только не надо мной.

Как же много она говорит, когда обижена. Мне пришлось перебить её, чтобы не слушать весь этот поток ядовитых слов. На всякий случай я даже рот ей рукой закрыл. Она была в шоке, поэтому тут же замолчала. Наконец, я мог ответить.

— Я был не прав. Я долго убеждал всех, что от моей души больше ничего не осталось, и в итоге сам в это поверил. Но вот ты вновь ворвалась в мою жизнь, и выработанный инстинкт защиты сработал на полную — я стремился быть рядом, но как трус боялся, что вновь останусь один… что ты вдруг исчезнешь. Снова.

Признание далось мне гораздо легче, чем все попытки отстранить её от себя. Странно, что я раньше этого не сделал. Прекрасное опустошающее чувство.

— Я насильно заставлял себя отказаться от этих чувств, но и сам не заметил, как ты заполонила мои мысли, а затем и сны. В какой-то момент мне показалось, что если я и дальше буду стремиться быть рядом с тобой всё дольше и больше, то вскоре всего времени мира мне будет недостаточно, чтобы насытиться твоим присутствием. И тогда я эгоистично решил порвать связь… но было уже поздно. Ты была права: такие чувства не смогут пройти и через вечность.

Я уже было готов был произнести те самые три слова, которые, как мне говорили, ждёт каждая уважающая себя женщина, но тут на мою руку упала тёплая капля. Я был почти в шоке, как сама Нацу несколькими минутами ранее. Её глаза были красными и влажными, будто она была готова начать рыдать без остановки вот-вот. Я даже испугался такой перемене её настроения.

— Почему ты плачешь? — я приложил руку к её лбу. Он был холодным, что ещё больше удивило меня, ведь её лицо горело. — Тебе плохо?

— Я… прости, я бы всё отдала за то, чтобы услышать это на пляже. Но сейчас уже поздно…

Это та самая великая женская логика? Я снова не понимаю её. Что она хочет сказать?

— Ты больше… не любишь меня? — лучше бы я молчал.

Слёзы-таки потекли по её лицу. Да что происходит с этой женщиной?!

Что-то я начал сомневаться в своих чувствах. Надо это мне вообще?

Зачем в такой ситуации я пытаюсь шутить?..

— Я должна была кое-что сделать… — трагедия в голосе, но это не ответ на мой вопрос. Однако я решил не перебивать, вдруг она ещё больше заревёт? — …сделать страшный выбор во благо всех, но не решалась, ведь… ведь люблю тебя больше, больше всего, что могло бы заставить меня пойти на этот шаг. А когда ты сказал, что не любишь, я… я…

— Что? — я непроизвольно сильно сжал её руку. Она вновь говорила загадками, и это раздражало как никогда, ведь из-за тайн она и плакала. — Что ты сделала?

— Капитаны! — под резко начавшиеся за лесом взрывы и крики синигами на полигоне появился Кира. Прекрасное музыкально сопровождению, смею мысленно заметить, а особенно это дополнение в виде крови на его шикахушо, ммм… — На лагерь напали арранкары!

Приплыли…

— Нацу… — я вновь повернулся к девушке, что стояла ни жива не мертва и смотрела на своего подопечного глазами полными ужаса. Ещё немного, и я отвинчу ей её хорошенькую головку. — Что ты наделала?

— Яре-яре, Кучики-сан. Негоже так обращаться с девушками.

Кажется, во мне что-то треснуло. Этот голос… сегодня точно кто-то умрёт.

Я всё наносил и наносил удары. В первые жизни я заметил за собой эту безудержную тягу к насилию — я действительно сражался из инстинкта, инстинкта защиты. Она знала, что они придут за ней, она была готова отдать свою жизнь. За кого? Тех слабаков, которых повергли в первые же секунды атаки? Я чуть ли не рычал, не прощу себе, если позволю этим ублюдкам забрать её у меня ни сейчас, ни когда-либо. Особенно этому предателю, который не достоин называть себя капитаном.

Его, видно, забавлял тот гнев, который так и сочился из меня сейчас. Он играючи подмигивал мне, но я ясно видел, что он не пытается наносить серьёзные удары. Верит, что уйдёт отсюда живым? Пусть не надеется.

— Кучики-сан, а Вы эгоист, — режущим по ушам противным певучим голосом проговорил он, когда мы остановились в воздухе в нескольких метрах над землёй. — Урахара-тян готова пожертвовать собой ради Вас, а Вы обесцениваете её душевные муки и терзания.

— Будь я хоть самым великим эгоистом из всех, я не позволю тебе забрать её жизнь, — я возвратил Сэнбонзакуру в состояние катаны, уже готовясь призвать банкай. — Ты никогда не будешь достоин того, чтобы решать её судьбу.

— Ичимару-сан! — вдруг голос того арранкара заставил меня обратить внимание на происходящее на земле. От сердца словно оторвали кусок — в руках этого подонка вся в крови лежала Нацуми без сознания, а куски её сломанного занпакто были разбросаны по земле. — Я перерезал ей сухожилия. Она не сможет сопротивляться. Нам пора уходить.

— Чудно!

Позволив гневу затмить разум, я сорвался вниз, намереваясь снести поганую голову арранкара с его головы, но этим лишь открылся. Ичимару тут же нанёс удар своим занпакто, проткнув меня насквозь в области плеча. Боль на миг затмила мой разум, этого ему хватило, чтобы прострелить мои ноги одну за другой и лишить меня контроля над ними. Так и не достав апатичного ублюдка, я позорно упал на колени.

— Прекратите, — голос дезертира стал серьёзным, я никогда ещё не слышал от него такого тона. Он даже оторвал меня от ужасной картины истекающей кровью девушки на руках врага, приковав моё внимание к себе. — Вы проиграли, капитан-сан. Не заставляйте меня убивать Вас. Возможно, Вы ещё в состоянии победить меня, но не сотню арранкаров и безмозглых пустых, с которыми сейчас сражаются остатки третьего отряда в лагере. А если и сможете, то Улькиорре отдан приказ убить Нацу-тян на месте. Не делайте её жертву напрасной.

— Ты не имеешь права её так звать, — презрительно ответил я ему. Всё, что я мог сейчас — только злиться. Но мой гнев уже ничего не исправит.

— Возможно…

Чёртов Ичимару был прав — сейчас я не был способен защитить хоть кого-нибудь. Если они уйдут сейчас с ней, то атака прекратится, и это спасёт многие жизни. Я должен рассуждать так, так бы решил любой другой капитан на моём месте. Должен. Но я не мог.

Она говорила, что я совершеннее всех, но была не права. Сейчас я не мог думать ни о чём другом, как о её спасении. Но если я кинусь на них, они убьют и её.

Прости меня, Нацу. Если бы я только знал, знал, как мои чувства важны для тебя, я бы не стал колебаться. Нет, я снова лгу сам себе. Я знал, что они важны ей, но всё равно думал лишь о себе. Не хотел иметь слабость, очередную привязанность, вот и получил под дых от Судьбы. Жизнь действительно самый строгий учитель, не прощающий ошибок.

Я встал на пробитые ноги, из которых текла кровь ручьями, и сделал первые несколько шагов, но тут дорогу мне преградил лейтенант Кира.

— Что ты делаешь? — презрение в моём голосе не поколебало его. Он сжал свой занпакто и встал в боевую стойку, намереваясь напасть.

— Исполняю последний приказ своего капитана. Защищаю Вас.

Всё несколькими словами он смог остановить меня.

Приказ капитана. Последний. Последний её приказ?

Они ушли, все до одного, унося с собой моё сердце, центр моего мира — мою Нацу. Почему, почему я не мог кинуться за ними? Почему позволили её лейтенанту удержать меня? И почему после не кинулся искать способ пройти у Уэко-Мундо, а собрал остатки от её отряда и вернулся с ними в Сейрейтей? Я этого не понимал. И никогда не пойму.

Самое страшное в нашей жизни, это когда тебя припирают к стенке и дают два выбор: один ужаснее другого. Но не выбрать ты не можешь.

Всё что осталось у меня от милой маленькой девочки Нацу и зрелой мудрой девушки Нацуми — золото-алая рукоять занпакто, как напоминание о величайшем позоре и главной ошибке в моей жизни.

Комментарий к Глава

VIII

. Слёзы Будем считать, что эта странная музыкальная партия официально закончена. Теперь мы наконец-то узнаем, что произошло дальше

Продолжение следует

====== Часть третья. Реквием. Пролог ======

— Да. Ты была в классе «1» — туда отбирали лишь лучших. А я в классе «5» — группа из отбросов, которые еле экзамены пережили. И… ты была сильная. Самая сильная из всех, кого я знал. Гордая, упрямая, всего добивалась. А я… Скажем так, я был «мальчиком для битья». И ты вечно меня колошматила. Но и другим в обиду не давала. Что-то вроде: «Когда мне будет нужно, я и сама его побью, а вы не смейте».

У нас был такой тандем: ты хотела сделать меня сильнее, чтобы я мог постоять за себя, а я не понимал, зачем это тебе. И всё же, у тебя получилось. Уже на третьем курсе меня перевели в твой класс. Мои показатели резко выросли, я многих обогнал, чуть ли не лучшим был. Но никогда лучше тебя. Я стал сильнее, а ты продолжала меня колошматить. Это было неприятно. Но я понимал, что это необходимо мне. Потому что только так я смог стать мужчиной. И я неимоверно благодарен тебе за это.

Мы дружили, и… я ничем и никем так в жизни не дорожил, как тобой. У меня не было родителей, и не было друзей. Только девочка, которая вечно норовила меня побить. Единственный друг, которого я счёл достойным для роли крёстной матери своего сына. Так что, если со мной что-то случится, ты уж присмотри за ним. Пожалуйста.

— Конечно. Мог не просить.

====== Глава I. Время правды ======

Не лгать, но и всей правды не говорить. Ничто не требует столь осторожного обращения, как правда,— это кровопускание из самого сердца нашего. Немалое нужно уменье и чтобы сказать правду, и чтобы о ней умолчать… не всякую правду сказать можно: об одной умолчи ради себя, о другой ради другого

Бальтасар Грасиан

— Там было около пяти десятков арранкар и две сотни пустых. Они хорошо подготовились, знали, где наш отряд, сколько нас и как каждого из нас можно «вывести из строя». Ими командовал ка… — Кира запнулся и тут же исправил себя, — дезертир Ичимару. Их целью была капитан Урахара. Нам не удалось спасти её.

— Хммм… — Ямамото нахмурился. Все капитаны в зале собрания стояли так, словно в воду опущенные. Мрачные лица, сдвинутые на переносице брови, боль во взгляде — даже капитаны Куроцучи и Сой-Фон напряглись и сжали кулаки. Было ясно одно — от потери Нацуми Готей-13 оправится не скоро. — Стоит допустить вариант, что капитан третьего отряда уже мертва.

— Не думаю, — подал голос Тоширо. Парень обдумывал, что он скажет сегодня Мацумото, когда та накинется на него с расспросами. Будет очень тяжело. — Если бы они хотели её убить, то сделали бы это ещё в горах, и не стали выторговывать у неё же её жизнь, в обмен на жизни её подопечных.

— Но, если мы подготовим себя к худшему, нас не смогут дезориентировать враги, — ругая себя за эти мысли, ответил Хицугае Укитаке. Аура в зале ещё больше сгустилась и потяжелела.

— А Вы что скажете, капитан Кучики? — обратилась к Бьякуе Сой-Фон. Как и остальные, она видела резкую перемену в этом мужчине с того дня, как он вернулся с учений третьего отряда. Ей казалось, что более бесчувственным и неживым даже пустой гигай не может быть. — У Вас есть предположение, зачем она понадобилась Айзену?

— Никаких, — не сразу ответил Кучики леденящим душу тоном. Все в зале мысленно зареклись больше не обращаться к нему — чего тревожить человека?

— Скорее всего, он хочет разделить их, — Кьёраку приложил палец к подбородку, задумавшись, сам того не понимая, что вмиг привлёк внимание всех капитанов.

— Сюнсуй! — предупреждающе сухим голосом прикрикнул на мужчину Генрюсай, но было уже поздно. Все капитаны навострили уши.

— Кого «их», капитан Кьёраку? — требовательно спросила Сой-Фон.

— Я запрещаю тебе что-либо говорить! — вновь прокричал Ямамото.

— Но они имеют право знать, — Кьёраку как никогда серьёзно посмотрел на сотайчо, однако тот оставался непреклонен. Тогда к разговору подключился Укитаке:

— Я тоже думаю, что пора всё рассказать.

— Как? — Сой-Фон почти обиженно смотрела на капитана тринадцатого отряда. — И ты в курсе, что они скрывают, Укитаке?

— Вынуждена признать, — тут заговорила Унохана, ввергая всех высших офицеров в ещё больший шок, — что и я знаю, о чём разговор. И я тоже присоединяюсь к Кьёраку и Укитаке. Время пришло, Ямамото-сотайчо.

Минута молчания. Все смотрели на главнокомандующего, тот в свою очередь не смотрел ни на кого, прикрыв глаза и раздумывая о словах своих самых «старых» и опытных капитанов. Наконец, он встал со своего стула и сказал:

— За мной.

— Дело номер 666, — зычным старческим голосом объявил Ямамото, как только все капитаны обосновались в личном архиве главнокомандующего. Маюри с завистью смотрел на огромные базы данных на бумаге в стеллажах, которые могли соревноваться по объёмам только с архивами клана Кучики.

— Запрос на подтверждение сигнала, — раздался из гигантского экрана женский механический голос. — Ямамото-сотайчо, запрашивается дело под номером 666?

— Да.

— Введите код доступа, — на экране высветилось поле с надписью «Дело №666. Совершенно секретно. Введите пароль». Генрюсай быстро набрал на клавиатуре двадцатизначный код, приложил руку к сканирующему датчику, и только потом файл открылся.

ДОСЬЕ №666

Основная информация

Имя: Урахара Поллукс Эрика

Раса: душа-??? (данные засекречены)

Дата рождения: 31 декабря 17XX

Место рождения: Сейрейтей, поместье клана Касумиоджи

Пол: женский

Группа крови: III отрицательная

Рост: 164 см

Вес: 52 кг

Профессиональная деятельность

Фракция: Готей-13 (информация недействительна), Общество душ, клан Касумиоджи, семья Урахара

Профессия: синигами (информация недействительна)

Дивизион: 六 шестой отряд (информация недействительна)

Должность: третий офицер (информация недействительна)

Партнёры: Кучики Соджун [мёртв]

База: Поместье Кучики (информация недействительна), Сейрейтей, Общество душ

Бывшие партнёры: Кучики (фамилия при рождении — Цунаяширо) Хаякава [мертва]

Личная информация

Цвет глаз: серо-голубой

Цвет волос: светлый блонд

Увлечения: чтение, пение, танцы

Родственники: Урахара Кассиопея — отец [мёртв] (информация о личности засекречена)

Урахара (фамилия при рождении — Касумиоджи) Йоко — мать [мертва] (информация о личности засекречена)

Урахара Кастор Киске — брат

Семейное положение: не замужем

Дети: нет

Особые качества: наблюдательна, великолепный тактик, решительна, неординарный мыслитель, крайне ответственна, обладает лидерскими качествами

Характер: эмоциональна, вспыльчива, дружелюбна

Вредные привычки: нет

Духовный меч

Занпакто: Йонрю

Шикай: Танцуй вокруг звёзд, Йонрю

Особые способности шикая: четыре печати стихий

Банкай: Йонрю-но-Икари

Примечание: пользование разрешено лишь в опасности уровня «B» и выше

Боевые характеристики

Сила: 70 из 100 (110 из 100 в банкае)

Защита: 60 из 100 (40 из 100 в банкае)

Подвижность: 80 из 100 (110 из 100 в банкае)

class="book">Кидо/Реацу: 100 из 100

Мудрость: 80 из 100

Выносливость: 60 из 100 (50 из 100 в банкае)

Примечание: при использовании банкая навыки атаки увеличиваются до предела, что делает её банкай одним из самых опасных и смертоносных.

Биография

В возрасте четырёх месяцев была разделена с братом-близнецом и осталась под присмотром капитана второго отряда Урахары Кассиопеи (примечание: мальчик жил с Урахарой Йоко). Причиной послужило предсказание жрицы в храме Оракула во дворце Короля душ о том, что брат сотворит из сестры монстра, способного уничтожить Сообщество душ.

В возрасте двенадцати лет была отдана на воспитание в клан Кучики (примечание: мальчик-близнец отдан на воспитание в клан Сихоин). Причина: убийство Урахары Кассиопеи и Урахары Йоко (подробная информация засекречена).

В возрасте пятнадцати лет поступила в Академию духовных искусств. Числилась в классе «1». Известные синигами в потоке: Кучики Соджун, Кучики (Цунаяширо) Хаякава, Айзен Соскэ, Омаэда Мареношин, Роджуро Оторибаши, Канамэ Тосен, Куна Маширо, Ядомару Лиза. Окончила полную программу за четыре года.

В возрасте девятнадцати лет была зачислена двадцатым офицером в шестой отряд под руководством капитана Кучики Гинрея. Командовала отрядом «сигма» с восемнадцатым офицером Цунаяширо Хаякавой. Активно участвовала в миссиях совместно с офицером пятого отряда Айзеном Соскэ. В течении трёх лет вместо с Цунаяширо Хаякавой были повышены до пятых офицеров. Занимала эту должность после ухода Цунаяширо Хаякавой (причина: вошла в клан Кучики в качестве леди наследника) пять лет.

В возрасте двадцати двух лет обрела банкай. В том же возрасте Советом 46 было принято решения об ограничении его пользованием.

В возрасте двадцати семи прошла экзамен шестого отряда на пост третьего офицера. Для участия в миссиях уровня D и выше был назначен партнёр — лейтенант шестого отряда Кучики Соджун. Стабильно занимала эту должность более 150 лет.

Начиная с 18XX года начал распространяться слух о помолвке с шестилетним наследником клана Кучики — Кучики Бьякуей. Слух не был ни подтверждён, ни опровергнут как лично, так и членами клана Кучики (примечание: ношение символов клана или помолвочного кольца замечено не было).

В 18XX году по приказу Совета 46 отправилась на миссию в горячую точку Руконгая. Там была атакована женщиной по имени Ренэйт. Бой окончился летальным исходом обеих сражавшихся, однако прибывший на место битвы офицер второго отряда Урахара Киске и тем самым нарушивший запрет Совета 46 о встрече с сестрой, с помощью неизвестного прибора объединил ещё не полностью растворившиеся в воздухе духовные частицы их тел в одно. Получившийся индивид имел внешнее сходство с Урахарой Эрикой в возрасте двенадцати лет; мог разумно мыслить; обладал слабой духовной силой; получил способность Ренэйт к поглощению духовных частиц из внешнего мира и преобразования их в собственное реацу и в кидо; имел занпакто, идентичное занпакто Урахары Эрики. Индивид получил имя Нацуми и фамилию Урахара и был взят на воспитание в семью Сихоин. Совет 46 распространил дезинформацию между офицерами высшего ранга о том, что Урахара Эрика попала под зловредные лучи некой машины и подверглась омоложению.

Комментарий к Глава I. Время правды Йонрю — четыре дракона

Кассиопея A — остаток сверхновой в созвездии Кассиопея.

Йоко — океанский ребенок, уверенный ребенок.

Клан Касумиоджи — высокопоставленная знатная семья из Общества душ. По влиянию она лишь немного уступает четырём благородным семьям.

Клан Цунаяширо — одна из четырёх великих благородных семей Общества душ.

Кастор и Поллукс — альфа и бета созвездия близнецов. Названы так в честь диоскуров из древнегреческой и древнеримской мифологиях. Диоску́ры — в древнегреческой и древнеримской мифологиях братья-близнецы Кастор и Полидевк (Πολυδεύκης, лат. Pollux [Поллукc]), дети Леды от двоих отцов — Зевса и Тиндарея. Диоскуры отличались отвагой, силой, доблестью, всегда сражались бок о бок и не меньше, чем своими подвигами, прославились искренней братской любовью.

Сын Зевса Полидевк был бессмертен и обладал огромной силой, никто не мог тягаться с ним в кулачном бою. Смертный Кастор был искуснейшим возничим боевой колесницы и укрощал даже самых диких и свирепых коней. Вместе с Ясоном Диоскуры участвовали в походе аргонавтов, с Мелеагром — в охоте на калидонского вепря, с Гераклом — в войне с амазонками. Из всех этих походов они вернулись увенчанные славой. Когда Тесей и Пирифой похитили совсем еще юную Елену, братья освободили ее.

====== Глава II. Обнажённая душа во вражеском логове ======

Вбивая гвоздь в душу помните, что даже вытащив его своими извинениями, вы всё равно оставите там дыру, которая будет долго зарастать и мучить своего владельца

Эрих Мария Ремарк

Вопреки своим ожиданиям, я очнулась не в тёмных темницах, прикованная к потолку и стене, а в вполне приличной, просто огромной кровати. Постель была застлана белоснежными хлопковыми простынями, и отделялась от всей комнаты шифоновым балдахином. Сама она (комната) была обставлена довольно просто: диван и кресла у правой стены рядом с большой дверью, комод по левую сторону от кровати, высокий платяной шкаф напротив и одно единственное огромное окно в стене напротив выхода. Круглый блин луны явственно проглядывался сквозь решётки в нём.

Странно. И тихо. И темно.

Я села в кровати — пружины пышной перины мягко скрипнули под моим весом, хрустнули хлопковые простыни. Кожа на спине как-то неестественно неприятно стянулась и заныла, словно сдерживаемая чем-то. У меня было непонятное ощущение, словно бы я была пуста. Меня просто выпили. Сил почти не было. Я потянулась рукой к ноющей голове и… наткнулась на обрубленные короткие волосы.

— Ты немного ошеломлена, не так ли? — прозвучал откуда-то сбоку тихий мужской голос. Вздрогнув, я опустила руку и перевела взгляд в сторону источника звука.

Ну, конечно. Кто, если не он?

— Полагаю, брат не объяснил тебе в чём заключается секрет несокрушимости твоих волос? — проникновенно продолжал Айзен. Я была и вправду ошеломлена, совсем немного, поэтому только отрицательно покачала головой. — Твоя сила, с помощью которой ты поглощаешь духовные силы других существ, нестабильна и неуправляема. Потому что принадлежит не тебе. Наверное, ты уже догадалась, — на его немой вопрос во взгляде я только кивнула. Он снисходительно улыбнулся. — Твоё тело не могло вместить в себя силу той, чьи осколки души ты хранишь в своей, поэтому она окружила твои волосы. Реацу, что покрывает каждый твой волос, была настолько прочной, что даже занпакто Зараки Кенпачи разбивался вдребезги, соприкоснувшись с ней. Но теперь я запечатал твою силу, она больше не вырывается неуловимыми, но весьма мощными потоками из тебя, — он помолчал немного и продолжил:

— Прости за волосы — я просил Лоли лишь подстричь их, а она обкорнала тебя, как мальчугана. Глупая.

Вот что это за тянущее ощущение на спине. Отныне там стоит метка — печать, что сдерживает мою силу внутри моего тела и не даёт ей выхода. Теперь понятно, почему я не почувствовала присутствие Айзена в комнате. Больше я не могу этого делать. Теперь я просто обыкновенная душа, которую переломит любой мелкий пустой пополам. Я ничто, и звать меня в этом месте никак. Я даже права возмутиться не имею.

Мои пальцы непроизвольно сжали одеяло. Я вдруг обратила на них внимание. Они были в бинтах, и бинты тянулись до самых рукавов кимоно, в которое меня одели. Я ощущала, как они стягивают почти всё моё тело. Я прямо как мумия.

Но меня не покидало чувство, что всё это не так уж и плохо. То есть, не худшее, что могло быть со мной, чего я ожидала. Нет пыток, цепей, камер и издевательств. Только невероятно огромная комната, в которой я чувствовала себя, как диковинная зверушка в клетке.

— Почему ты молчишь? — вдруг подал голос Айзен. Я вновь подняла на него взгляд — пустой и тусклый.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Тебе нравится твоя комната? — любезно спросил мужчина. — Кровать удобная? Не хочешь поинтересоваться о своей дальнейшей судьбе?

— Комната прекрасна, — я вздохнула. — Постель мягкая и приятная на ощупь. А о судьбе своей я больше не пекусь. Отныне она вверена тебе, и только ты можешь распоряжаться ей.

— Ты не рабыня и не заключённая, Эрика, — он вдруг назвал меня мои настоящем именем. Это было так неожиданно, что мой пустой взгляд вмиг стал удивлённым и немного шокированным. Я слишком резко посмотрела ему в глаза — в них не было ненависти, коей я ожидала от него. Наоборот, он смотрел на меня с какой-то умиротворяющей улыбкой и спокойствием, а его тёмные глаза излучали тепло. — Я хочу помочь тебе. Вернуть твоё тело и исцелить душу. И вернуть Ренэйт.

— Прости, но мне кажется, она не очень этому обрадуется… — слишком нагло для той, кто является пленницей в руках такого жестокого человека, ответила я и тут же прикусила язык. Я не боялась смерти, но мне хотелось, чтобы тогда, когда она придёт за мной, я испытала как можно меньше боли.

Вопреки моим опасением, Айзен не взбеленился, не накинулся на меня с кулаками или занпакто, даже не выстрелил в меня никаким кидо. Лишь вновь как-то грустно усмехнулся.

— Почему ты так считаешь?

— А ты как думаешь? — я перестала контролировать свой язык, яд так и сочился из меня. Ненависть просыпалась во мне, хотя ещё минуту назад я ничего и ни к кому в целом мире не ощущала. — Ты уничтожил её душу и разум своими пытками, издевался, резал, бил, и всё оправдывал своей якобы любовью! Ты просто монстр!

— Это она тебе это сказала? — спокойно, со смешинками в глазах продолжал спрашивать меня Айзен. От его тихого вкрадчивого тона я вновь смутилась.

— Нет, — запнувшись, ответила я. — Я видела её воспоминания.

— И что же ты видела?

Вновь его вопрос смутил меня. Что происходит? Он смеётся надо мной? Он действительно не видит ничего такого в своих действиях?

— Я видела мрак коридоров и пустыни, по которым Ренэйт вечно бежала каждую ночь в моих ведениях. Я видела слёзы и отчаяние. Затем — круглую комнату с зеркалами и вечные пытки, кровь, боль, молчаливые истерики. Ты… ломал её с каждым разом всё сильнее и сильнее, вытягивал душу, словно вампиры-зависимые, подчинял себе, делал из неё живую куклу. Я видела всё ясно и чётко, как…

— Как наяву? — перебил он меня и подошёл размеренным шагом к моей кровати. Отодвинул балдахин, сел рядом — матрац снова едва слышно скрипнул. — Или же гораздо чётче? Ты видела это так же, как видишь сейчас меня перед собой.

Я задумалась… Нет, конечно же нет. Это были сны, ведения. Они отличались от картинки реальности. Сны всегда были размыты, неясны, нечётки. Но только не эти. Мои кошмары были всегда резки, точны, разборчивы. Гораздо выразительней той картинки, которую улавливали обычные человеческие глаза. И всегда были поддёрнуты какой-то серебряной пеленой.

— Вижу задумчивость на твоём лице, — Айзен сузил глаза и немого наклонил голову вбок. — Думаю, это значит — нет.

— К чему ты ведёшь? — требовательно спросила я. Мне не нравился его спокойный тон. В моей голове он представлялся мне безумцем, склонным к жестокости и всяким ужасным делам. Но сейчас я видела перед собой спокойного, уравновешенного человека, размышляющего здраво и не поддающегося на провокации со стороны собеседника.

— Да так, — он пожал плечами и, усмехнувшись, отвернулся. — А что думает по этому поводу сама Ренэйт? — как бы невзначай, поинтересовался мужчина.

— Она… — я на секунду задумалась над ответом, — молчит.

— Почему?

— Не знаю. Не любит говорить на эту тему, наверное.

— Ясно, — только и ответил он, потом вновь посмотрел на меня. — А можешь сейчас у неё спросить?

— Я… попробую.

Ренэйт. Ты слышишь меня?

В ответ была тишина. Это продолжалось почти полминуты, я уж и не надеялась на ответ, но тут на задворках сознания прозвучал тихий усталый голос.

Слышу.

Я хотела поговорить с тобой…

Я слышала ваш разговор. Ты хочешь знать, почему я не люблю говорить с тобой о моём прошлом?

— Да, — вслух сказала я, не сразу осознав это. Но Айзен ничего не сказал.

Потому что… я заметила то, о чём говорит Соскэ уже очень давно.

И что ты хочешь этим сказать?

Просто… я сомневаюсь, что мои воспоминания настоящие…

Я тихо выдохнула от изумления. Поддельные воспоминания? Но кому понадобилось создать настолько ужасные воспоминание, полные лишь боли и страданий? Кто-то хотел, чтобы я… нет, чтобы Ренэйт возненавидела Айзена. Неужели это был… Киске?

Я ошеломлённо посмотрела на бывшего капитана пятого отряда. Он молча наблюдал за моими эмоциями. Неужто правда? Это фальшивка? Но как же? И он знал, что во мне фальшивые воспоминание Ренэйт о нём? Неудивительно, что он так ненавидел меня и брата. Но как же это… что же было на самом деле?

— Ты устала, — тихо сказал он. — Твои раны ещё затягиваются. Отдохни. Позже мы продолжим разговор.

Он заправил мне прядь за ухо — единственную длинную, которая доходила мне до подбородка, — наклонился и… поцеловал в лоб. Как сестру на ночь. Как ту, что дорога.

Встав с кровати, Айзен вышел из комнаты, тихо прикрыв огромную дверь за собой. Снова он смутил меня.

Интересно, о каких ранах Соскэ говорил: телесных или душевных? Наверное, о всех сразу.

Я вновь легла и перевернулась на бок. Всё тело стягивала какая-то ноющая боль от множество поверхностных ранений — Улькиорра не пощадил меня, когда я сдалась на его милость. Наверняка за дверями стоит охрана, но даже сосредоточившись, я не могла ощутить ничьё присутствие. И я точно не знала, одна ли в этой удушающе огромной тёмной комнате.

Мне вдруг стало необъяснимо страшно и тоскливо. Из глаз потекли слёзы, опустошающие меня ещё больше от всего того мусора, что накопила моя душа за последние несколько месяцев. С мокрыми дорожками на лице я погрузилась в царство снов, ведений и воспоминаний.

====== Глава III. Седьмая стадия принятия. Безумие ======

Говорят, что неумение принять потерю — это одна из форм безумия. Наверное, это так, но иногда это единственный способ выжить…

Анатомия страсти

Сказать, что я был в ступоре — ничего не сказать. В таком же состоянии пребывали все капитаны, исключая капитанов первого, четвёртого, восьмого и тринадцатого отрядов. Урахара Поллукс Эрика? Её мать наследница клана Касумиоджи, а отец капитан второго (!) отряда? Предсказание Оракула разделило её с братом? Родителей убили? Ренэйт не часть её души, а вторженец? Она обладала банкаем, который посчитали слишком мощным? Её занпакто вообще не Бенизакурой зовут? Она знала мою мать, отца и деда?

А Гинрей-сан знает всё это? Почему он мне раньше не говорил? Почему молчали Урахара-сенсей и Сихоин-сэмпай? Разве я не имел право знать? Какого чёрта тут вообще происходит?!

— По нашим данным, женщина по имени Ренэйт является изгнанной с небес небожительницей, — в очередной раз огорошил здесь находящихся Ямамото. — А также последовательницей и, более того, любовницей Айзена Соскэ и матерью его сына.

— У этого ушлёпка и сын есть? — капитан Сой-Фон еле удерживала себя на ногах, а выпученные до предела глаза в черепе. Да даже капитан Куроцучи был шокированной вскрытой информацией.

— Этого мы не знали, — Кьёраку, стоявший в импровизированном кружке рядом с Укитаке и Уноханой, задумчиво посмотрел на Генрюсая.

— Эта информация поступила к нам недавно из секретного источника, — Ямамото говорил нехотя. Это вывело меня из себя окончательно.

— Разве после того, как вы вчетвером скрыли такую важную информацию, вы имеете право на «секретные источники»?! — Сой-Фон была в ярости. Не в такой, в какой обычно пребывала 24 на 7. В настоящей ярости. — Я капитан второго отряда и начальник отряда тайных операций, но ни у кого из вас даже мысли не возникло, что вот это вот всё — это не за нашими спинами назначить не пойми кого на пост капитана. Это настоящий заговор! Вас вообще не смущают эти пробелы в биографии этой женщины, и подписи в секретном, повторюсь, в СЕКРЕТНОМ документе «Информация засекречена»?! К ней, что, только Короля душ и небожителей допускают?!

— Не всех, но… — Укитаке ткнул локтем не успевшего договорить свою мысль Кьёраку, ведь Сой-Фон резко повернулась в его сторону, испепеляя гневным взглядом.

— Не понял… — какие ожидаемые слова от Зараки, — а чем тебе мелкая на посту капитана не угодила?

— Не в этом дело!!!

— Об этом просили не распространяться, не только Совет 46, — заговорила Рецу, — но и четыре великих клана, а также Урахара Киске.

— Ясно дело, сотворил такое с сестрой и тут же в кусты! — не унималась Сой-Фон. — Лучше бы дал ей умереть смертью, достойной такого хорошего солдата.

От мысли, что я мог никогда не встретить Нацу, внутри всё скрутилось. Повисшая тишина в архиве после слов капитана второго отряда, давила на виски и сердце. Я почувствовал, что больше не в силах находиться в этом помещении со всеми этими людьми, и поспешил удалиться. Всё равно, ничего конструктивного от них ожидать не следует. Развернувшись, я пошёл к выходу через расступающуюся толпу капитанов передо мной.

— Кучики! — вновь закричала Сой-Фон. Мне пришлось остановиться, в висках ощутимо что-то пульсировало. Закрыв глаза, я ждал продолжение её криков. — Ты, что же, ничего не скажешь?

— Урахара-сенсей ради спасения сестры совершил то, что было должно. Ямамото-сотайчо поступил мудро, решив сохранить их секрет.

— То есть, ты хочешь сказать, что это нормально?

— Нет. Это ненормально, — я снова вздохнул. Головная боль нарастала, видимо, придётся обратиться к лекарю. Уж и картинка мира стала то темнеть, то возвращать свою чёткость. — Я хочу сказать, что поступил бы так же.

Решив больше не отвечать ни на что, я поспешил к выходу. Мне срочно нужен был свежий воздух, я могу просто позорно свалиться в обморок посреди территории первого отряда. Я ускорил шаг, но у самого выхода меня перехватила… Нацу?

— Вы бледны, господин капитан, — заговорила она мягким голосом. Её улыбка сияла как никогда, глаза светились добротой.

Моё сердце ёкнуло, и я забыл, зачем мне небо даровало лёгкие. Вот она, передо мной, жива и здорова. Прекрасная, родная, так долго мною желанная и так бездарно упущенная.

— Вам нужна помощь.

— Нет… — я сам не узнал своё шёпот. Тело автоматически потянулось к ней — она раскрыла руки в преддверии объятий, и в тот же момент я сжал её так сильно, как только мог. — Мне нужна только ты. Моя Нацу.

— Но это обман, — тихо сказала она. — Меня здесь нет, и ты это знаешь.

— И пусть, — именно в этот момент мне захотелось весьма неаристократично послать куда подальше весь Готей, Сейрейтей, этот чёртов мир и реальность, в которой по воле какой-то там судьбы я вынужден ходить по земле, по которой ныне не ступает её нога.

— Ты должен проснуться, — её руки словно настоящие гладили мои волосы, и мне это нравилось. Как я могу проснуться, если всё моё естество желает забыться в этом сне? Этот фантом слишком жесток со мной. — Бьякуя. Очнись. Капитан Кучики! Вы слышите меня? Бьякуя, очнитесь!

Нацу растворилась, как и мир, в котором мне посчастливилось побывать лишь какие-то мгновения. Я открыл глаза, передо мной находилась рука с ватой, от которой исходил очень резкий и неприятный запах. Её держала взволнованная Унохана. Дальше неё был лишь размытый белый цвет. Я прикрыл глаза, ведь он свет был слишком ярок, и попытался несколько раз их снова открыть. Пока результат был неважный, я всё ещё не понимал, где нахожусь.

— Вы слышите меня?

— Вас и мёртвый услышит, — тихим сухи голосом ответил я и тут же ощутил в горле резь и сухость. — Я попросил бы стакан воды.

— Конечно, — вата исчезла из моего поля зрения и её тут же заменил стакан с такой холодной водой, что я ощутил это на расстоянии десяти сантиметров. Отпив из него, я вновь прокашлялся. Отчего-то чёткость зрения резко возросла, и я осмотрелся.

— Где мы?

— Вы не помните? — Унохана забрала из моих рук стакан и поставила на стол под моим боком и села рядом со мной. — Я пошла за Вами, оставив разбирающуюся с каждым паучком в том архиве Сой-Фон и остальных капитанов. Вы были очень бледны всё то время, что мы провели в том помещении. Я посчитала, что Вам нужно оказать помощь, как видно не зря. Вы лежали у двери к выходу на полу, когда я Вас догнала. Сейчас мы в моём кабинете в моей капитанской квартире. Кстати, Вы весьма тяжёлый, не смотря на обманчивое впечатление, производимое Вашим телом.

— Вы несли меня на себе?

Поразительная женщина…

— Не волнуйтесь, нас никто не видел, — она улыбнулась и, встав из-за стола, прошла к одному из многочисленных стеклянных шкафчиков, находящихся в этом месте.

— Я и не волнуюсь об этом.

— Да, — кивнула Рецу и вернулась ко столу, расставляя там какие-то склянки со странными названиями. — Вы волнуетесь о капитане Урахаре.

— С чего Вы вообще взяли? — умные какие все вокруг. Догадливые. Не их дело это. Я тяжело вздохнул и тут же пожалел об этом — голова дала о себе знать резкой, оставляющей тянущее послевкусие волной боли. Сморщившись, я приложил пальцы к виску и потёр его. — Ауч.

— Я слышала имя. Вы бормотали его в бреду, пока я окольными путями Сейрейтей несла Вас сюда, — безапелляционно заявила она. — Надеюсь, мне не стоит уточнять, кого Вы звали весь этот долгий путь?

— Не стоит.

Она протянула мне смесь чего с чем-то, которую готовила весь свой недолгий монолог, но я решительно отказался от неё отрицательным качанием головы.

— От чего Ваша душа так плачет сейчас? Вы ведь думали об этом. Вы оттолкнули от себя леди Урахару раньше, чем поняли, как сильно Ваше сердце жаждет владеть её. Вам следует вспомнить о той работе над ошибками, которую заставляют делать студентов в Академии духовных искусств после неудачи со сложным уроком, и хотя бы научиться принимать чью-то помощь. Не думаю, что Урахаре-сан понравилось бы то, что от сильного перенапряжения своей головы Вы падаете в обмороки на каждом шагу, — под конец своей слишком поучительной речи она стукнула меня костяшкой указательного пальца по лбу. В точке соприкосновения костей резко возник эпицентр пульсирующей боли.

— Ауч!

— Пейте уже, — она вновь протянула мне бутылёк, который я принял, но не без испепеляющего взгляда в её сторону.

— Я не падаю в обмороки на каждом шагу.

— Конечно, — снисходительным тоном ответила Рецу.

— И об этом никто не узнает.

— Даю слово.

— Тем более Нацу. Ей и так хватит волнения, — я залпом выпил отвратную на вкус жидкость и тут же закашлялся. Унохана решила избавить Готей-13 от главной занозы? Иначе я не вижу смысла в том, что она дала мне самый настоящий яд.

— Вы всё же собираетесь идти за ней? — Рецу забрала у меня бутыль и дала стакан со спасительной водой. Я осушил и его, после чего вопросительно посмотрел на эту странную женщину.

— Что значит «всё же»?

— Капитан Кучики, не поймите меня неправильно. Я не имею ничего против Урахары Нацуми… но вы не можете за ней сейчас пойти, — выражение лица Рецу изменилось. Оно стало холодным и каменным.

— Не поймите меня неправильно, — едким тоном начал я, — но это Вас не касается, капитан Унохана.

— Тогда… Вы не оставляете нам выбора. Заходите, — она сказала последнее слово громче, чем предыдущие свои фразы.

Словно по щелчку двери растворились. В кабинет зашли Зараки и малец Хицугая. С ними были их лучшие старшие офицеры.

— Капитан Кучики, — продолжила Рецу, — по приказу Главнокомандующего Вы отстраняетесь от своей должности и отныне находитесь под домашним арестом.

====== Глаза IV. Пленница предрассудков и лжи ======

Чем ценнее пленник, тем лучше его стерегут

Игра престолов

Я не знаю, сколько проспала. В Лас Ночес была вечная ночь, поэтому в окне за решёткой всё так же светил месяц. Я не чувствовала себя отдохнувшей, но от сна у меня уже болела голова. Встав с постели и подойдя к двери, я решила испытать судьбу и крикнуть кого-нибудь, в надежде, что всё же не одна здесь.

— Эй!.. — звук вышел очень искажённым, ведь в горле стояла засуха. Прокашлявшись, я рискнула позвать ещё раз. — Кто-нибудь! Здесь есть кто-нибудь?

Как по мановению волшебной палочки, дверь отворилась. В проёме стоял мужчина. Яркий свет из коридора заставил меня поморщиться и поэтому первые несколько секунд я не видела лица незнакомца. Отчего я решила, что это вновь пришёл Айзен, но вот его одежда отличалась от той, в которой я видела его в последний раз.

Мужчина, ничего не сказав, вошёл внутрь и произнёс что-то на непонятном языке. Тут же все факелы в комнате загорелись белым огнём, порезав мне глаза своим сиянием ещё раз. Наконец, привыкнув к свету, я смогла осмотреть гостя.

Это был не мужчина, а парень примерно моего возраста. Высокий, крепкий. Черты его лица напоминали мне Айзена, но его волосы были цвета дёгтя, а глаза блестели, точно два изумруда. Его кожа была настолько белой, что, казалось, она была подсвеченной изнури. На лице, если очень сильно приглядеться, можно было заметить небольшую россыпь веснушек.

Он был одет в тёмную водолазку с V-вырезом, брюки со множеством карманов, зауженные с помощью широкой резинки книзу, и берцы. Эти вещи были явно из Мира Живых, что не могло не удивить меня.

Он выглядел расслаблено, осматривая меня холодным взглядом. Этот взгляд напомнил мне о Бьякуе. Сердце неприятно кольнуло от воспоминаний о нём.

— Я… — на первом же слове мой голос вновь сорвался. Я заходилась в сухом кашле, продирая горло.

— Лоли, — он не крикнул, но темноволосая девушка-арранкар с осколком маски на лице, видимо та самая Лоли, вмиг появилась в дверях. Меня пробрало до мурашек от его низкого голоса. Он был почти точь-в-точь как Бьякуи. Ужас какой-то!

— Да, господин?

— Стакан воды леди Урахаре, — только и сказал он, хотя я его ни о чём не просила. Девушка покорно поклонилась парню и, кинув на меня не очень доброжелательный взгляд, ушла в сонидо.

Через семь секунд (а я считала) она появилась вновь. В её руках был стакан с кристально чистой водой, стенки которого аж запотели от холода, идущего от жидкости. С поклоном, но всё той же неприязнью в глазах, она передала его мне.

Не став пререкаться (мне это и не нужно), я приняла тару и, припав губами к прохладному стеклу жадными, но мелкими глотками опустошила её. Желудок сразу же скрутило от такого энтузиазма, но сухость в горле больше не доставляло неудобств — это был явный плюс.

Парень забрал стакан у меня из рук и передал его обратно арранкару, после чего приказал ей выйти за дверь. Девушка повиновалась. И вот, мы остались одни.

— Вы мой надзиратель? — первое, что пришло в голову, спросила я. Парень нечитаемым взглядом посмотрел на меня.

— Это зависит от Вас, — холодно, растягивая слова, проговорил он. Кажется, он всегда так общается, и я не особенная. — Вообще-то, я хотел подружиться.

Нет, его голос не был безразличным, как у Бьякуи. Он словно был… пустым? Намеренно пустым, чтобы я не смогла изучить его. Какой скрытный молодой человек.

— Правда?

— Нет. Я просто мимо проходил, — в голосе и не намёка на шутку, но это явно была она. Он слово проверял мои нервы на стойкость, прощупывал, пытался прочесть меня.

— Вы снова шутите? — риторически спросила я и нахмурилась. Отчего мне стало резко сложно вести с ним разговор. И тут он улыбнулся. Его глаза заискрились весельем, и вот уже я не смогла сказать — поддельное оно или всё-таки нет.

— Возможно. Я Локи, — он протянул мне руку для рукопожатия. Я покорно дала ему свою — исхудавшую, скрытую за белыми бинтами. Его ладонь была сухой и на удивление тёплой. Она вмиг согрела мою.

— А я… — я задумалась. Айзен назвал меня Эрикой. А что мне говорить здешним обитателям?

— Размышляете, каким именем представится? — словно прочёл мои мысли Локи. Его глаза вновь смеялись. — Давай на «ты», — после моего кивка он продолжил:

— Не утруждайся. Я знаю все три твоих имени. Просто скажи, какое тебе предпочтительней.

Я задумалась на несколько секунд, после чего ответила:

— Эрика. Я Эрика.

— Ну что ж, Эрика, — усмехнувшись, чинно произнёс он, выделив имя. — Приятно, наконец, познакомиться с тобой.

Некоторое время мы говорили с Локи. О разном. Я спросила сколько времени. Оказалось, уже был вечер, половина шестого. Он действительно шёл мимо моей комнаты, когда услышал мой зов. Локи казался мне странным, но… таким человечным. Я не заметила на нём и малюсенького осколочка маски пустого, поэтому весьма уместно спросила, не человек ли он. Парень лишь загадочно улыбнулся, и покачал головой из стороны в сторону. Однако подтвердил, что и арранкаром не является. Интересно.

Потом я спросила, почему он носит одежду людей. И Локи ответил, что «немного не от мира сего». Эту фразу я не совсем поняла, но решила больше не приставать по этому поводу.

По тому, как слушались его мелкие арранкары, которым он поочерёдное отдавал приказы о доставке ужина в комнату, о новых одеждах, предметах гигиены, и по тому, как они почтительно к нему обращались, я сделала вывод, что он важная шишка здесь. Сам не пустой, но весьма влиятельный — он смог заинтересовать меня.

Когда я поела и переоделась, к нам в комнату явился новый арранкар. Это был какой-то пацанёнок. Он поговорил о чём-то с Локи и тут же ушёл. Парень повернулся ко мне и объявил:

— Идём. Господин Айзен желает тебя видеть.

Лас Ночес — это высокие потолки и пол из стеклянных плиток. Это светлые залы нового здания и тёмные холодные сырые коридоры подземных ходов. Это давящая тишина и эхо, отражающее каждый твой вздох. Это ощущение вечной слежки и бесконечного одиночества.

Локи шёл размеренным шагом, слегка сутулясь и спрятав руки в карман. Кажется, ему было плевать на всё, особенно на эту странную атмосферу. Он либо привык к ней, либо не замечал её вовсе, будто она не доставляла ему дискомфорта. Интересно, он всю жизнь прожил здесь?

На тринадцатом повороте я оставила идею о том, чтобы запоминать путь. Замок был просто огромен. Его планы ходов вмещает в себя явно не одна карта.

Пока мы шли, по пути встретили многих арранкаров. Но я ничего не могла сказать об их силе, может, здесь даже эспада была. После запечатывания моей реацу я перестала ощущать духовную силу других существ. Как если бы человек резко оглох и ослеп. Я ощутила себя неимоверно одинокой, а эти высокие светлые стены и тишина вокруг только преумножали это чувство.

Наконец, мы пришли к какой-то особенно большой двери. По бокам от неё стояли ещё двое арранкар — девушка и парень. Локи, не замедляя шаг, подошёл к двери и лёгким движением руки отворил, хотя физически это было просто невозможно. Я даже слегка зависла в прострации от микрошока.

Нет. Он явно не человек.

— Идём, — беззаботно сказал парень и зашёл в зал. Вздохнув, я последовала за ним под изучающими взгляды охранников.

Зал был просто гигантский. Высота его потолков не шла в сравнение с потолками коридора, ведущего в него. Если бы не огромный балкон, то эхо этого место просто бы оглушило меня.

Впереди здесь стоял трон, обращённый к открывающейся с балкона картине бескрайней пустыни. Он был пуст, хотя у меня не было и малейшего сомнения насчёт того, кому он принадлежит.

Ближе к нам находился сам хозяин замка. Он разговаривал с каким-то неизвестным мне арранкаром. Это был высокий темноволосый мужчина с лёгкой бородкой, усталым взглядом и остатком маски пустого в виде нижней челюсти какого-то животного, которая обвивала его шею.

Здесь находились ещё несколько арранкар. Маленькая зеленоволосая девчушка, грудастая блондинка с полузакрытым лицом, зато с прелестями напоказ, розоволосый парень в очках, которого сначала я приняла за девушку, и ещё один голубоволосый парень с дырой в животе. Вот это компания.

Как только дверь зала захлопнулась, все, как один, обернулись на нас. Айзен снова улыбнулся своей такой странной улыбкой, приветственно мне кивнув, зеленоволосая девочка придирчиво меня окинула взглядом, собеседник Айзена, блондинка и голубоволосый парень холодно посмотрели на меня. Один только розоволосый арранкар (или это всё-таки девушка?) радостно подскочил ко мне.

— Госпожа Урахара, как я рад наконец познакомиться с Вами! — своими длиннющими руками он (всё-таки мужчина) сжал меня в объятиях. Я немного опешила и посмотрела на Локи, но тот лишь пожал плечами, мол он такой всегда. — Гранц Заельапорро, к Вашим услугам, — мужчина отстранился от меня и, взяв мою руку, поцеловал костяшки пальцев. Джентльмен, ничего тут не скажешь. — Как странно! — не выпуская моей ладони, Гранц сжал её теперь уж двумя руками и поднёс к своим глазам. — Ничего не чувствую! Вам и вправду запечатали реацу? Эх, какое расточительство!

— Уймись, Гранц, — Локи вырвал мою руку из довольно крепкого захвата арранкара и отвёл меня от него, приблизив к Айзену. Всё ещё пребывая в шоке, я смотрела на этого странного арранкара, не спускающего с меня своего слегка безумного взгляда, который пошёл за нами спустя какое-то время.

— Господин, Вы так жестоки! — сетовал он каким-то лизоблюдским голосом.

Мы остановились в паре метров от короля Уэко-Мундо. Айзен продолжал приветливо улыбаться, а я — ничего не понимать.

— Ты хорошо отдохнула? — любезно спросил он. Честно, мне хотелось наорать в ответ, что, нет, я ни на йоту не выспалась, я валюсь с ног, голова гудит и у меня всё болит и тянет, но вместо этого лишь кивнула в знак согласия. Нельзя показывать свою слабость перед этим человеком. Никто не знает, что у него на уме. — Я хотел познакомить тебя кое с кем. Это, — он указал на мужчину, с которым разговаривал во время нашего прихода, — Старк Койот — Примера эспады. И, — теперь Айзен кивнул в сторону хмурящейся девчушки в рогатом шлеме, скрывающем один её глаз, и дырой пустого над животом; её наряд был слишком откровенным для столь юного возраста, но, наверное, у арранкаров другие понятия приличия, — Джинджербак Лилинетт — его фрассьон.

Примера — это же первый, не так ли? Этот мужчина самый сильный в эспаде Айзена. Однако я не чувству особой опасности, исходящей от него. Может потому, что лишена сил, или он просто какой-то… другой что ли? Не похожий на остальных арранкаров. Хотя, я никого практически из них не знаю.

Джинджербак вдруг весело улыбнулась, будто что-то решив для себя, и кивнула головой в знак знакомства. Я тоже ответила ей кивком. Старк же протянул свою широкую ладонь мне для рукопожатия. Он аккуратно сжал мою руку, когда я протянула её ему, словно бы боялся сломать её. Какой вежливый арранкар.

— Вам нечего боятся, леди Урахара, — сказал он. Скорее всего почувствовал напряжения в моих пальцах. А он толковый аналитик, несмотря на то первичные впечатление о нём, как об апатичном лентяе.

— С Гарнцем ты уже познакомилась, — продолжил Айзен. Сам Гранц шутливо отвесил мне поклон, когда я вновь посмотрела на него. — Он Октава эспада и твой лечащий врач. Он будет наблюдать за твоим состоянием, пока ты гостишь у нас.

Врач. Больше на учёного похож. А октава — восемь. Я знала это ещё с момента изучения искусства игры на фортепиано.

— Его энтузиазм иногда доставляет множество проблем, — добавил бывший синигами.

— Фи. Как грубо! — Гранц сложил руки на груди и демонстративно отвернулся. — Я просто пытаюсь быть приветливым.

— Харрибел Тия, — продолжал представлять своих слуг Айзен, не обращая внимание на Октаву. — Трес эспада.

Трес — третья.

Тия была девушкой сдержанной и спокойной. Она почтительно поклонилась мне, но ничего не сказала.

Айзен уже хотел назвать оставшегося арранкара, но тот сам подошёл ко мне под пронзительными взглядами своих собратьев. Я заметила, как Старк взялся за рукоять своего занпакто, а Тия приготовила руку, отведя её чуть назад, ведь её оружие висело у неё за спиной.

Я не понимала реакцию Примеры и Трес. Да, напряжение от этого парня исходило немалое, он внушал своим видом если не страх, то явную оторопь. Но в его лазурных глазах не было жажды крови. Отчего-то мне казалось, что он не тронет меня.

— Гриммджоу, — он протянул руку, и я вложила в неё свою ладонь. — Джагерджак Гриммджоу. Секста эспада.

Шестой? Да со свою хваткой он должен быть как минимум вторым! Он явно намеренно сжал мою ладонь до хруста костей, словно проверяя мою выдержку. Еле подавив стон, я через силу приветливо улыбнулась. Кажется, у меня останется синяк. Гриммджоу сощурил глаза и, не ослабляя хватку, широко улыбнулся, скорее даже оскалился.

— Забавная.

— Гриммджоу… — позвал его Айзен. — Отпусти её, — тоном, нетерпящим возражений, сказал он.

Гриммджоу ещё несколько долгих секунд пронизывал меня взглядом, но всё же повиновался королю Уэко-Мундо. Разжав свою ладонь, он спрятал руку в карман и отошёл от меня подальше. Я еле удержалась от того, чтобы не потрясти кистью, ведь та пульсировала от боли.

— Эти арранкары — твои компаньоны, — сказал Айзен.

— Тц… — это был Джагерджак. Ему явно не нравился этот термин. Я тоже считала, что «надзиратели» — более уместное слово, особенно учитывая, что ко мне приставили лучших из лучших.

— Они поочерёдно будут смотреть за тобой, — продолжил как ни в чём не бывало Соскэ. — Не все арранкары в Лас Ночес спокойно смирились с присутствием вражеского капитана в замке. Я советую тебе не ходить одной.

— Сбежать тоже не пытайся, — вновь вставил свои пять копеек Гриммджоу. Кажется, я ему не очень нравлюсь. — На британский флаг порву.

— Не волнуйтесь, господин Джагерджак. Мне некуда бежать. И незачем, — я пронзительно посмотрела на него. Он лишь поджал губы и отвернулся.

— Друзья, — обратился к подчинённым Айзен. — Я бы хотел поговорить с нашей гостьей. Наедине.

Ни сказав ни слова, все арранкары поклонились ему и направились к выходу из зала. Последним вышел Локи, кинув весёлый взгляд на меня.

Мы остались с Айзеном одни. Повернувшись к нему, я стала ждать от него слов.

— Пока мы не начали разговор, я хотел бы сказать — если тебе плохо, не ври об этом, — мужчина знаком предложил пройти на балкон и подал мне локоть, как истинный джентльмен. Без возражений, я приняла его. Меня уже ноги еле держали, поддержка бы мне не помешала. — Тебе нет резона позиционировать себя сильной в этом месте. Лекари Сейрейтей не могли помочь тебе замедлить разъединение твоих клеток, но нашими средствами это легкодостижимо.

— Я учту это… — что же… это плюс.

— Ты разговаривала с Ренэйт? — вполне ожидаемый вопрос от него. Он облокотился о перила балкона. Я и сама ухватилась за них руками.

— На самом деле она редко отвечает на мои вопросы, — вздохнула я.

— Ты сама что-нибудь знаешь о ней?

Небольшая пауза с моей стороны. Затем краткий, неуверенный ответ:

— Нет…

Айзен снисходительно хмыкнул и перевёл взгляд на пески пустыни, подсвеченные месяцем луны. Он ненадолго задумался, но потом заговорил:

— Настоящее имя Ренэйт — Галлея. Она родилась и выросла в Обители Небожителей, в Доме Космоса. Её особой способностью было поглощение чего-либо — жизненных сил, ци, реацу. Всего, что было нематериально. Она росла свободолюбивой и непокорной, и когда пришло время жениху, подобранному родителями, ставить на ней брачное клеймо, она бежала в Общество Душ.

— И что тогда? — спросила я, когда Айзен замолк, что-то обдумывая или вспоминая. Мужчина усмехнулся своим мыслям и продолжил:

— Я нашёл её в горах Кодоку близ Юмесимы. Мы были с капитаном там на миссии. Кто-то повадился уничтожать леса под Кодоку, а нам поручено было разобраться, ведь разведывательные отряды Юмесимы все пропали. Оказалось, во всём виновата была Галлея. Попав в мир, в котором концентрация духовных частиц была в сто пятьдесят раз меньше, чем в её родном, она потеряла контроль над своей силой. Не знаю, что двигало мной. Я смотрел на неё, а видел себя — одинокого, непонятого, бессильного. Я решил помочь ей обрести контроль и выжить в этом мире. Сперва она, конечно, видела во мне угрозу и пыталась прибить… даже не знаю, как я выжил. Я создал материю, способную сдерживать излишки реацу, и так, шаг за шагом, вместе мы смогли совладать с её безмерной силищей. А через три года мы тайно поженились. Вообще-то нас обручила ты. Спустя ещё год у нас родился сын.

Я вдруг подумала о Локи. Не зря же в первую встречу я приняла его за Айзена.

История, которую сейчас мнерассказал Соскэ, не хотела укладываться у меня в голове. Я привыкла думать, что он конченная тварь, которая морально ломает людей, чтобы удержать их около себя. И тут вскрываются такие подробности. Хотя я и не была уверена в том, что всё что он сказал является ложью, но почему-то на подсознательном уровне я начала верить ему.

— Хм… — после продолжительного молчания сказала я. — Мне надо свыкнуться с мыслью что ты… не последняя гнида во всех Мирах.

— Понимаю, — хмыкнул он. — Людей гораздо легче объединяет ненависть, чем любовь. Такой вот парадокс.

Комментарий к Глаза IV. Пленница предрассудков и лжи Эрика — древнегерманское имя, это женская форма имени Эрик (Эрих). Означает «обладающая благородством», «правительница»

Локи — мужское скандинавское имя, означающее «махинатор»

Ренэйт — древнегерманское имя, означающее «рожденная заново»

Комета Галле́я (официальное название 1P/Halley) — яркая короткопериодическая комета, возвращающаяся к Солнцу каждые 75—76 лет. Является первой кометой, для которой определили эллиптическую орбиту и установили периодичность возвращений. Названа в честь английского астронома Эдмунда Галлея.

====== Глава V-VI. Женщина, лентяй и монстр ======

Комментарий к Глава

V-VI

. Женщина, лентяй и монстр Жесть только начинается

Лучше ужасный конец, чем ужас без конца

Фердинанд фон Шилль

Вскоре после того разговора Айзен отпустил меня. Выходя из зала, я и не надеялась вновь увидеть Локи — он ведь сказал, что в нашу первую встречу просто шёл мимо, — но парень, кажется, ждал меня. Приветливо улыбнувшись, он кивнул в сторону коридора, из которого мы пришли, и мы вместе направились в него. Я заметила, что за нами тенью двинулась Харрибел — она тоже ждала около дверей. Наверное, мои «компаньоны» будут сменять друг друга по какому-то графику.

— Скажи, Локи… — начала я разговор, когда мы свернули в третий раз. — Айзен Соскэ ведь твой отец?

Он молчал, однако на его лице и мускул не дрогнул. Затем перевёл на меня изучающий взгляд.

— Хммм… о твоей проницательности не лгали. Я всегда считал себя умелым актёром. Что меня выдало?

— Просто… ты очень похож на него. И на мать… — при упоминании Ренэйт я погрустнела. Она была его матерью. Наверное, он спит и видит, как покарает меня после того, как нас разделят. И я была не против, я это заслужила. — Я…

— Не надо, — резко, но спокойным тоном прервал меня он. Я удивлённо вскинула на него взгляд. Всё тот же непринуждённый вид и нечитаемая улыбка. — Я в курсе ситуации. И нет, я не ненавижу тебя, Эрика-сан. Ты не помнишь этого, но ты мы уже знакомы. 

Да, я не помнила этого, но догадывалась.

— Наша первая встреча произошла ещё до того, как ты стала Урахарой Нацуми. И мы неплохо ладили. И в том, что случилось, твоей вины нет.

— Но твой отец, он…

— Не спеши судить о моём отце, — вновь он меня прервал. Складывается новая традиция наших разговоров. — Такого скрытного человека, как он, ещё поискать надо, — он невесело улыбнулся. Истинный сын своего отца, теперь я вижу это ещё явственней. — Даже я не всегда знаю и понимаю, о чём он думает. Не делай о его чувствах какие-либо выводы, они всё равно окажутся неверными.

— Он говорил, что убьёт меня, как только вернёт твою мать.

— Это лишь… — он на миг задумался над формулировкой, — тонкий психологический приём. Он не тронет тебя. Поверь мне.

Мы вышли в очередной коридор, и тут нам на пути повстречалось это нечто. Высоченный, худющий, с волосами длиннее, чем у любой среднестатистической дамы Готея. Повязка скрывает один глаз, другой светится истинным безумием, как и его улыбка от уха до уха. Безвкусная одежда, придающая ему ещё больше странности. Неужто тоже из эспады?

— У-у-у-у, Локи, — тягуче распел он слова. Локи тоже говорил протяжно, но не так противно, а даже очень мужественно и вкрадчиво. Девушка перед ним небось толпами падают. Эх, не была б я влюблённой дурой в одного бесчувственного идиота… А от голоса этого эрзаца мужчины хотелось вытереть кровь, вытекшую из ушей. — В няньки записался? Решил выгулять собачку своего папаши?

— А почему бы мне и не погулять с крёстной матерью, а, Джируга Нойтра? — огорошил своим ответом и меня и этого Нойтру Локи. Крёстная мать? Сколько новостей за один день.

Не дожидаясь ответной реакции на слова, Локи взял меня за руку и провёл мимо Джируги. Я слышала, как у того зубы скрипнули. Когда мимо арранкара проходила Тиа, он обернулся и злобно кинул ей в спину:

— Ну что, нашла работку прямо для себя, Харрибел? Присматривать за немощными, чтобы их ещё больше не покалечили?

Тиа ничего не ответила ему и даже не обернулась. Такой выдержки и самодостаточности ещё поискать надо. Она резко стала моим кумиром из всех арранкар в этом месте.

— Это Джируга Нойтра, — сказал Локи, когда мы отошли подальше от этого арранкара. — Он Квинта эспада. Хотя я бы ему даже десятый номер не дал. Придурошный он какой-то.

Я ничего не отвела, ведь была полностью с ним согласна.

Я стояла перед зеркалом в ванне, примыкающей к моей комнате, и печально осматривала то, что осталось от моих волос. Короткие, разной длины, не собирающиеся ни в какую причёску — они просто торчали в разные стороны. Из крайности в крайность, ей-Богу. У этой Лоли на меня явно зуб.

Когда Локи довёл меня обратно в «опочивальню», то сразу же ушёл. Я не могла от него требовать находиться рядом со мной 24/7, поэтому смолчала, глядя в его удаляющуюся спину. Со мной осталась Харрибел и двое арранкаров у дверей, которые вообще казались мне не живыми. Я попросила у Трес эспады ножницы и расчёску, она крикнула девушку по имени Циан, и та в несколько секунд принесла то, что я хотела.

С этим гнездом на голове надо было что-то делать. Я уже и ножницы поднесла к волосам, и тут в ванную комнату зашла сама Тиа.

— Помочь? — не дожидаясь разрешения, она подошла ко мне, усадила на табурет, накрыла какой-то тканью и принялась искусно орудовать ножницами.

— У Вас есть навыки в стрижках? — не могла не поинтересоваться я. Уж очень хорошо она владела этим инструментом.

— Нет, на самом деле. Только в фехтовании.

Я хмыкнула. Ну одно от другого не далеко ушло. Знавала я одного человека, который стрижёт людей топором. Тиа представлялась мне какой-то поместью Сой-Фон и Широ-тян. Эталон внутренней силы, гордости и сдержанности. Истинная женщина.

В пару минут она окончила работу над моей причёской. Я взглянула в зеркало и обомлела — за такое короткое время она из гнезда сделала конфетку. Рвано обрезанные локоны просто исчезли. Осталась лишь короткая стрижка с мягко ниспадающей чёлкой на бок до самого подбородка с правой стороны лица. Слева же волосы были короче, но легко заправлялись за ухо. Лучше этого сделать было просто невозможно.

— Спасибо, — я чуть не прослезилась. Боже, я теперь не чучело!

— Ничего такого, в общем-то, — Харрибел пожала плечами. — Я же… типа… компаньон.

Интересно, она знает значение этого слова?

Какой бы распрекрасной женщиной Тиа не была, но общаться с ней я нормально не могла. Он отвечала односложно и предпочитала молчать. Наутро её должен был сменить Старк с Джинджербак. Хорошо, что день быстро подошёл к концу, и я устала.

Только улегшись на почему-то заправленную постель, я погрузилась в царство непонятных сновидений и фальшивых воспоминаний. Харрибел тогда ещё бодрствовала, но ей было всё равно.

Старк был, кажется, не лучше Тии. Но ему просто было лень разговаривать. Он вечно спал, а когда не спал — двигался лениво и заторможено. Вот вам и Примера эспада.

Лилинетт была полной его противоположностью. Она полна энергии и жизни, а ещё вечно дубасит своего напарника и будит всякими разными способами, когда он ни с того ни с сего засыпает. Лилинетт может быть как просто весёлой, так и озорной одновременно. Несмотря на какое-то ребяческое поведение, девочка бывает и серьёзной. А ещё она маленькая гордячка, которая, как и ожидалась, способна легко обидеться, если кто-то недооценит её из-за её внешнего вида.

Отношения Лилинетт и Койота не были похожими на отношения Тии и её прислужниц — а их у неё, оказывается, три, и я знаю лишь Циан. Фрассьоны Харрибел безоговорочно исполняли любой её приказ, как прислуга. Лилинетт же для Старка была кем-то вроде младшей сестры. Наверное, поэтому её выходки сходили ей с рук.

Лилинетт просветила меня во всём. Эспада, их силы, фрассьоны, кто как с кем общается, кто кого не любит, кого обходить за километр, с кем можно по-человечески пообщаться. Как я поняла, к Нойтре, которого я уже видела, Куинта, то есть — к пятому эспаде, лучше не подходить. Грубый, распутный, сквернословный, и, ко всему прочему, ещё, видимо, и сексист. Он алчет лишь крови и битв и пытается стать сильнейшим в эспаде.

Сегунда эспада. Бывший король Уэко-Мундо, а как мы все знаем, бывших не бывает. И Лилинетт это подтвердила. Эгоистичный, с завышенным чувством собственной важности, самовлюблённый, но невероятно сильный, как и его фрассьоны, имён которых я не запомнила. Лучше остерегаться их.

Куатро эспада — Сифер Улькиорра. О нём было нечего говорить, разве что он бесконечно апатичен и, кажется, ненавидит меня. Однако приказам Айзена он подчинялся беспрекословно, а значит, мне не стоит его сильно опасаться. Почему так? Я что-то ему сделала?

И главное, что я должна была осмыслить и проанализировать. Секста эспада. Один из моих «компаньонов». Джагерджак Гриммджоу. Не знаю, как Айзен заставил его следить за мной, но, по словам самого Старка, он ни на йоточку не смирился с этим. Словно бы не смог отказать Соскэ лишь из-за угрозы собственной жизни, а тот будто специально насильно его заставил. Чего же добивается этот безумец? Прощупывает его? Или меня?

На первый взгляд спокойный и рассудительный, Гриммджоу является самим воплощением истинных инстинктов зверя. Он — это саблезубый тигр, горячая кровь которого не даёт ему дышать спокойно и находиться на одном месте долгое время, если только во время сна. В первую нашу встречу я не увидела в его глазах той жажды крови, о которой говорила Лилинетт мне, но я была уверена — это маска. Наверняка за столько лет он научился скрывать своё истинное я. Его улыбка мне показалась оскалом, будто бы Джек Потрошитель растянул губы в усмешке, обнажив зубы, в тот момент, как вскрывал свою очередную жертву. Не могу быть точно уверенной, что Гриммджоу не расчленил меня в своих мыслях в тот момент, когда сжал мою ладонь в рукопожатии.

К слову, Старк не считал его кем-то, кто отбросил напрочь свою человечность и теперь живёт мыслью о том, чтобы пить кровь невинных дев по утрам вместо апельсинового сока. Он назвал его грубым, невежественным, саркастичным, но лишь в некоторых, особых случаях — несдержанным, импульсивным и безжалостным. Койот сказал, что, в отличие от того же Нойтры и ещё многих арранкар, Гриммджоу сохранил остатки человечности. И у него есть собственный кодекс чести, по которому он жил, живёт и будет жить. А ещё его фракция самая многочисленная в эспаде, что тоже о многом говорило.

Всё, что мне оставалось, — ждать. Завтра на смену заступает именно Секста эспада, и кто знает, что он выкинет? У меня какое-то нехорошее предчувствие.

Меня разбудила Лоли. Теперь именно эта арранкарша занималась оповещением меня о времени суток, которое невозможно было угадать по виду за окном. К моему удивлению, в комнате была только она и завтрак — пищу я тоже принимала только у себя, — я нигде не видела моего компаньона. Неужто Джагерджак решил ослушаться прямого приказа своего господина? Или он поздняя пташка? Что ж… может, это к лучшему?..

Позавтракав прекрасной едой (интересно, кто это готовил?), я переоделась в какое-то очень красивое белое платье в стиле Греции из Мира живых. Локи, что ли, одежду мне выбирает? Но я была рада удобной и практичной вещи, ведь кимоно, если честно, уже в глотке у меня сидели за всё это время. К слову, новая одежда всегда, так же, как и завтраки, к тому времени, как я просыпалась, уже была в моих апартаментах. Лоли и след простыл, поэтому я спокойно могла покинуть комнату.

Я была в Лас-Ночес всего ничего, но всё что здесь видела — тронный зал и коридоры. А этот замок, как-никак, достояние культуры пустых. Он так точно их олицетворяет. А ещё здесь явно есть внутренний двор, на который мне очень хочется посмотреть. Я помнила предупреждения от Айзена о том, что некоторые арранкары могут напасть на меня, увидев, что со мною нет защитников, но моя жизнь меня более не интересовала. В любом случае, она принадлежит не мне. А убьют меня пустые, или Айзен после разделения меня и Галлеи — это не суть важно. Конечно, мне трудно было поверить во всё то, что рассказывал мне Соскэ и Локи. Может, им надо усыпить мою бдительность, хоть я не понимаю ещё для чего. Переманить на свою сторону? Или претвориться друзьями, чтобы потом жёстко обломать меня и зверски убить, как расплата за то, что этот век я делили тело и разум с Галлеей? Может, Айзен хочет меня сломать?.. По этой же причине. Для него это будет непросто, но всесильных людей нет. А я слабая.

Чувствуя себя самым слабым существом в этом мире пустых, я брела по холодным светлым коридорам с вновь возникшими в голове параноидальными мыслями о слежке, пока при повороте не заметила впереди Улькиорру. Я резко остановилась и зашла обратно за стену. Надеюсь то, что я не ощущаю ничью реацу, работает и в обратную сторону — никто не сможет засечь и меня. Но кажется арранкар ничего не успел заметить. Он стоял, прислонившись спиной к стене со сложенными руками на груди, и смотрел куда-то вперёд безразличным взглядом. Кажется, перед ним в противоположной стене была дверь, открытая в какую-то комнату, которая сейчас не пустовала. Я слышала, что он переговаривался с кем-то, кто находился внутри, но ничего разобрать не могла. Спустя несколько минут дверь громко хлопнула и Улькиорра, не изменившись в лице, оттолкнулся от стены и пошёл в противоположное от меня направление. Неужто действительно не заметил?

То, что он не заметил меня, — это хорошо. А то, что я проморгала кого-то пострашнее этого арранкара, — очень плохо.

— Бу… — чьё-то невероятно горячее дыхание обожгло мою шею. Я вздрогнула и так поспешно обернулась, что запуталась в собственных ногах. Связки в них неприятно натянулись. Я уже летела вниз, но тут рука этого нахала стальной хваткой обвила меня за талию и резко притянула мой таз к своему паху. Мои ладони непроизвольно упёрлись в обнажённую мужскую грудь, не менее горячую, чем дыхание её владельца. Боже, не бывает настолько горячего тела! Может он болеет?

Я задрала голову, ведь этот мужчина был сантиметров на 25 выше меня! Ужас какой, и как они все живут со своими длиннющими ногами?

— Тебя не учили, что подсматривать нехорошо, м? — Гриммджоу — а это был именно он — растянул губы в ухмылке и сощурил глаза. Моё сердце до сих пор так быстро-быстро стучало, что даже дыхание сбилось. Джагерджак не отпустил меня, отчего понемногу мои щёки залила краска. Полностью осознав наше положение, я начала вырываться, но он только усилил свою и так зверски крепкую хватку.

— Вас это забавляет, не так ли? — я нахмурилась, не прекращая попытки выбраться. Вот же ж неотёсанный мужлан, знающий только язык силы! Нельзя так поступать с незамужними слабыми девушками!

— Ты не представляешь, как, — он улыбнулся, обнажая свои зубы. Я чуть ли не вздрогнула от страха перед его длиннющими острыми клыками, как у настоящей пантеры.

— Отпустите уже меня! — я вертелась, как волчок, в итоге, не сдержавшись, начала колотить своими маленькими кулачками по его груди, но эффекта от этого не было никакого. Во мне — хрупкой и очень худой из-за долгое действия яда девушки — сейчас нет ни капли сил. И его, по всей видимости, сей факт и всё равно «отчаянные» попытки выражения несогласия с волей гораздо более сильного существа, чем я, забавляли.

— Ну-ну, малявка, — сказал он, когда я, перестав драться, упёрлась ладонями в его грудь и прогнулась в спине, распрямляя руки так, чтобы оказаться как можно более дальше от него хотя бы лицом. Его свободная рука обхватила мою правую кисть и резко потянула на себя так, что я стукнулась носом о горячую упругую плоть. Не тело, а сплошные мускулы. Жарко…

Он усилил и так зверскую хватку так, чтобы мои суставы и кости хрустнули от давления друг на друга. Я еле слышно вскрикнула, но тут же прикусила губу, чтобы перетерпеть боль.

— Забавная, — повторил он свой «комплимент» мне, сказанный ранее в тронном зале несколько дней назад.

Я не успела ничего сказать, как он насильно развернул меня к себе спиной, не отпуская руки и заламывая её мне, после чего его пальцы сжались на моём подбородке, оттягивая голову так, чтобы я её запрокинула до предела. Собственная трахея больно врезалась в шею, сглатывание скопившейся слюны приносило резкую пульсирующую боль. Чёрт! У меня на миг потемнело в глазах.

Спустя мгновение я была прижата животом к отрезвляюще холодной стене, создающей контраст с тем жаром, который исходил от Гриммджоу и от которого лихорадило.

Прошло несколько секунд, он словно чего-то ждал. Всё, на что я сейчас была способна, — это давить стоны боли, пытающиеся вырваться из моей груди. Я буквально кожей ощутила, как Гриммджоу усмехнулся, после чего его руки вновь пришли в движение — одна заламывала мою верхнюю конечность выше, другая оттягивала голову за челюсть чуть в сторону, чтобы оголилась шея. Я стиснула зубы так, что прокусила губу — по моему подбородку тут же скатилась капля крови.

Тут я почувствовала его горячее дыхание на своей шее. Что этот безумец собирается делать? Изнасилует в коридоре? Голову мне оторвёт? Защитник, называется! Где в нём те хвалённые остатки человечности? Какой ужас, моё сердце колотится от страха так, что грозится проломить эту чёртову стену своим напором. У меня всё болит только от этой тахикардии, мозгу, кажется, перестало хватать кислорода, и я начала задыхаться.

Тут его зубы сомкнулись на моей плоти. Он действительно использовал их с намерением проткнуть мою кожу до крови и испить её, это и близко не был насильственный поцелуй, или лобызание языком, или засос, которого я ожидала. Настоящее животное, алчущая чужой боли и страданий. А пустые ненасытны… Руку всё ещё тянуло выше к лопаткам, пальцы на челюсти давили так, что я удивилась тому, как она ещё не раскрошилась в костную пыль. В момент, когда моя кожа с каким-то хрустом лопнула под напором его зубов, и моя кровь растеклась ещё и по моей груди и спине, я не выдержала и закричала:

— Пусти! Пусти, пожалуйста, мне больно! Очень больно, пожалуйста!!!

— Так бы сразу, — Гриммджоу усмехнулся мне в шею, выпуская её из тисков своей челюсти. Его руки тут же освободила меня, да так резко, что в первые секунды я не могла найти опоры и чуть не упала снова.

Схватив левой рукой — правая ещё очень сильно болела после его залома, — за укус, чтобы помешать беспорядочному вытеканию крови из раны, я на ватных ногах развернулась и оперлась спиной о стену, злобным взглядом пиля усмехающегося арранкара. Мои глаза больно щипало от слёз, которые я еле сдерживала. Нельзя плакать перед ним! Нельзя отдать ему полную победу! Я не слабачка, я капитан третьего, мать его, отряда Готея-13! Я выдержу!

— А теперь… — взгляд Гриммджоу наполнился злобой, а усмешка превратилась в оскал, что выглядело ещё более устрашающе с моей кровью на его губах и зубах. — Пошла в свою комнату и чтобы сидела там тише воды ниже травы весь день, пока не кончится моя смена! — чеканил он слова. — Это с Харрибел и Старком ты можешь гулять, где душеньке твоей угодно, но я не добренький мальчик, который вот так просто позволит рядить себя в одежды няньки. К твоему сведению Улькиорра спит и видит, как открутить твою хорошенькую головку от твоего тела куклы, на которую материала пожалели, — что это за новый вид оскорбления такой??? — Я не собираюсь возиться с тобой. Считай в этот раз тебе повезло, и я бы вмазал ему, если бы он решил пойти против воли Айзена-сана.

Повезло? Мне повезло, что не был рядом? Повезло, что меня не прибил Улькиорра, а что мне прокусил шею мой надсмотрщик и защитник в одном лице? Да уж, моя удача сегодня просто срубила Джек-пот!

И я не просила с собой нянчиться!!!

— Увижу гуляющую в коридорах… — он надвинулся на меня, отчего я вжалась в стенку всем своим одеревенелым телом. Его пальцы вновь сомкнулись на моей челюсти, которая и от прошлого их визита не отошла, боль от их давление ощущалась острее в этот раз — наверняка уже к вечеру на моём лице появятся фиолетовые гематомы. Гриммджоу притянул меня к себе так, что мне пришлось встать на носки даже несмотря на то, что он согнулся практически вдвое. — …сам прибью на месте, усекла, малявка?

Последние слова он прошептал мне прямо в лицо. И тут я почувствовала, как его сколький, противный язык слизывают дорожку крови с моего подбородка, задевая губы и ещё слегка пульсирующий прокус. Мне стало так мерзко и противно, а он только скалится. Больше я не могла этого терпеть, пора было вспомнить о своей гордости, и пусть меня после этого по стенке размажут. Я не прощу такого обращения со мной!

Оторвав руку от раны, я со всей силы саданула ладонью по щеке арранкара. То ли он не ожидал этого и слишком расслабился, то ли удар был действительно сильным — его голова на девяносто градусов повернулась в бок. Щека покраснела, но не только из-за резкого соприкосновения с моей рукой — я вымазала её своей кровью. В голубых газах этого безумства я видела шок и непонимание.

Да. У кукол тоже есть чувства. И зубы с когтями. И иногда они могут их выпускать.

— Усеки ты, дружок, — с не пойми откуда взявшимся ядом в голосе заговорила я медленно и с расстановкой, шипя ему в повернутое ко мне боком лицо. — Ты лишь жалкая собачка на побегушках у Айзена, которую заставляют делать всё что угодно, лишь бы как-нибудь посильнее унизить. Ты вечно будешь мусором в его глазах, недостоин чего-то большего, чем охранять такую слабачку, как я, от другого мусора.

Я немного помолчала, наблюдая за тем, как меняется его взгляд. Руки Гриммджоу начали подрагивать, будто он изо всех сил удерживал их на месте. Он невероятно зол, я чувствую давящую ауру ненависти, исходящую от него. Я не могла не бояться. Это не была реацу, но мне всё равно поплохело ещё больше. Но отступать уже было некуда. Сейчас этот безумец покончит со мной, и мои страдания здесь, в этом холодном невзрачном коридоре, завершатся.

Простите меня, Ренэйт, Бенизакура…

— Я вижу в твоих глазах жажду крови, — не в силах сдержать бурлящие яд и злость во мне, я не следила за языком, лишь подливая масла в огонь своими словами. — Давай. Убей меня! Посмотрим, сколько ты проживёшь после этого.

Он молчал, но трясти его стало сильнее. Эта дрожь заразила и меня. Рана на шее нестерпимо болела, заломанная раньше рука тоже ныла и неприятно подрагивала при малейшем движении, ладонь горела после соприкосновения с щекой арранкара, а увлажнённые его языком губы холодил окружающий воздух. Безумный контраст сводил меня с ума. Мне страшно, очень страшно. И плохо.

Вдруг, его дрожь прекратилась. Будто он взял себя в руки. Звучит это очень бредово. Почти сразу же после этого на его лице расплылась широкая улыбка из его обычного репертуара, однако в глазах не было и капли смеха.

— Когда ты перестанешь быть нужной Айзену… я лично выпотрошу твоё тело, — он повернул свою голову обратно, устремим на меня взгляд, сверкающий ненавистью и каким-то возбуждением одновременно. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего, особенно на фоне его окровавленного лица. — Только сперва нагну тебя в таких позах, что твои кости затрещат. А потом трахну, да так жёстко, что дух из тебя весь выбью, порву вдоль и поперёк. Ты будешь молить о пощаде, пока я буду драть тебя как самую последнюю и разбитую шлюху из самого злачного уголка всех Миров, и никто не спасёт тебя. Посмотрим, сколько ты проживёшь, — теперь в его глазах плескалось чистое безумие и желание поскорее меня изнасиловать и убить. Пугать ещё больше меня у него бы не вышло, поэтому я скорчила такое же сумасшедшее выражение лица.

— Возможно, — я зло усмехнулась в его скалящееся в безумной кровавой улыбке лицо. Он настоящий монстр. И мне от него никогда не сбежать, даже если Айзен меня не убьёт и отпустит. Джагерджак Гриммджоу найдёт меня везде, это становится понятно по одному его взгляду. — Но не сегодня.

— Да… — сощурил он глаза, ухмыляясь, — не сегодня. Но этот день настанет. Я сломаю тебя, чёртова кукла.

И тут он исчез. Точнее просто ушёл в сонидо, оставив меня одну в холодном коридоре. Но меня это не слишком огорчило.

Адреналин отхлынул и страх отступил вместе с ним. Я задрожала. Боль от ран стала ощущаться сильнее и острее. Надо вернуться в комнату… трясущейся рукой я накрыла прокусанную плоть на шее, медленно запрокинув голову вверх, чтобы щиплющие глаза слёзы не вытекли из них.

— Чёрт… Чёрт!

Злоба и ненависть отпустили меня. Теперь моё сердце разрывалось от внутренней боли и страха. Хочу поскорее умереть. Пусть все угрозы Гриммджоу претворяться в реальность сейчас же! Все, кроме одной. Хочу, чтобы он убил меня до того, как сломает, ведь всё, что у меня осталась, — лишь моя гордость.

Я не хочу жить. Но мне и без «помощи» Гриммджоу и Айзена с его прихвостнями недолго осталось. Сейчас я истеку кровью, не в силах больше издать и звука, не то чтобы куда-то пойти или просто шагнуть.

Неужели я умираю?

Я… умираю?

Комментарий к Глава

V-VI

. Женщина, лентяй и монстр А вы как хотели? В мире, где практически каждый первый жаждет тебя убить, чтобы выжить — надо приложить немало усилий

====== Глава VII. Сказ о глупом рыцаре ======

Я не могу жить в мире, в котором нет тебя…

Сумерки. Сага. Новолуние

— Капитан Кучики, — продолжила Рецу, — по приказу главнокомандующего Вы отстраняетесь от своей должности и отныне находитесь под домашним арестом.

— Вы решили, что сможете заставить меня силой? — моему возмущению не было предела. На каком основании сотайчо решил, что меня можно вот так просто убрать с шахматной доски, как какую-то пешку? Он думает, что таким пошлым ходом сможет остановить меня, особенно сейчас, когда границы моего самообладания трещат и по швам, и там, где их нет?

Я положил руку на рукоять Сэнбонзакуры, давая понять, что я шутить не собираюсь.

— Не дури, Кучики, — сразу же сказал Зараки. — Сейчас ты бессилен.

— Хочешь проверить? — я встал в боевую стойку. Ещё немного, и точно сорвусь. Сэнбонзакура, однако, пытался утихомирить меня, но я его не слушал.

— Как мало же надо было, чтобы ты согласился на бой со мной, — Зараки криво ухмыльнулся и тоже потянулся за своим безымянным занпакто.

Мы одновременно выпустили свою реацу, некоторым офицером резко стало плохо от их контраста и силы. Готовые накинуться друг на друга, словно звери, мы напрягли все мышцы своего тела, выжидая, пока кто-нибудь из нас не совершит роковую ошибку и не двинется с места. Когда момент истины почти настал передо мной появился этот ребёнок-капитан. Перед Кенпачи стояли Унохана.

— Какие из вас капитаны, — не детски-низким голосом говорил Тоширо, — если из-за какой-то ерунды вы, как цепные собаки, громко лаете, пытаясь достать друг друга своими зубами?

— Кенпачи, опусти занпакто. Здесь не место для разборок, — строго осадила Зараки Рецу. К моему удивлению, он послушался.

— Капитан Кучики, — продолжал Хицугая, — пройдёмте с нами в Ваше поместье, если не хотите, чтобы Ваш домашний арест плавно перешёл в тюремный.

Их было больше, а моя голова уже остывала. Если я начну бой, выйти победителем всё равно не смогу, лишь получу серьёзные увечья. Увечья помешают мне в Уэко-Мундо. Нет. Нельзя сейчас драться.

Внемля голосу разума, я отпустил рукоять занпакто. Хицугая устало и удовлетворённо кивнул.

Двенадцать. Двенадцать офицеров, включая двух капитанов, были приставлены ко мне, чтобы «проводить» до моего поместья. Пффф… детский сад. Если бы хотел, то сбежал бы уже. Мне не обязательно вступать с ними в бой. Я быстрее их, даже если Хицугая меня нагонит, он мне не соперник. На месте удерживала меня лишь мысль о том, что без продуманного плана соваться во вражий улей смысла нет. Надо узнать, как туда хотя бы попасть.

В какой-то момент Зараки и Хицугая остановились. Это была одна из безлюдных улиц Сейрейтей, не освящаемая фонарями. Обернувшись, капитаны кивнули своим офицерам, и те вмиг исчезли на скорости сюмпо из поля зрения.

— И что это значит?

— Не играйте в дурака, капитан Кучики, — Хицугая сложил руки на груди. — Вы не самый глупый человек и сами всё понимаете.

— У тебя есть план? — спросил Зараки, положив занпакто к себе на плечо. — Как ты собираешься попасть в Уэко-Мундо?

Я молчал, обдумывая, стоит ли им выкладывать мои мысли. Конспирации никакой. Могли хотя бы оглядеться, может, тут шпионы сотайчо.

— Я думал просить помощи у Урахары-сенсея.

— Навряд ли он тебе поможет, — отрицательно помотав головой, вдруг заявил Тоширо. — Мацумото была у него. Она сказала, что Киске ведёт себя так, словно у него и не было никогда сестры. Он ничего не собирается делать, чтобы помочь ей.

Что? Я всегда считал, что примером истинной любви между братом и сестрой служит родственная связь Киске с Нацу. Они заботились друг о друге, помогали, вместе страдали и вместе радовалась. Нацу даже ушла вслед за ним из Сейрейтей. А сейчас, когда ей угрожает опасность, он делает вид, что его это не касается? Неужели меня так наказывает судьба за мои прегрешение перед Рукией?

— Попытка не пытка, — только и сказал я.

— Допустим, мы попадём в Уэко-Мундо…

— Мы? — я прервал Тоширо, но он даже не обратил на это внимание.

— Что мы будем делать дальше? Ты знаешь, как оно выглядит? Бывал там? Я вот нет. И Зараки тоже. Как вообще там мир устроен? Законы физики в нём такие же?

Я задумался. Действительно. Как вообще выглядит Уэко-Мундо? Я об этом не думал. Мне представлялась всегда бескрайняя жемчужная пустыня с вечной ночью и полной луной — как в кошмарах Нацу. Но точно ли это был мир пустых никто не мог сказать.

— Буду действовать по ситуации, — опять флегматично ответил я.

— Сколько врагов?

— Без понятия.

— Где её искать?

— Я не знаю.

— Тебе хватит сил одолеть всех арранкар?

— Откуда мне знать?!

Тоширо замолк. Я не сразу понял, что закричал. Наверное, это было впервые за несколько лет. Когда я вообще кричал в последний раз? Не помню.

Какое-то… опустошающее чувство. Словно вместе с моим криком вышла и часть моей рвущейся на части души. Я не узнаю себя: сдержанного, рассудительного, «совершенного», по словам Нацу, капитана. Все уроки сохранения рассудка в экстремальных ситуациях, воспитания и здравомыслия стали ничем, рассыпались в пыль после того, как я осознал, что к чёрту эту сдержанность! Я люблю, всегда любил Нацу, но всё равно уничтожил нас своею эгоистичностью. Не этому учила меня мать.

Отец был прав. Нацу — не кукла. Она умеет плакать. И причиной её слёз всегда был я и только я. Вот оно — воспитание главы клана Кучики. Я жалок.

— Твой план несостоятелен, Бьякуя, — уничтожающе холодным тоном вновь заговорил Тоширо. — Как бы сильно ты не хотел её спасти — у тебя ничего не выйдет. Пока ты не предоставишь нам хотя бы какой-нибудь скелет действий в Мире Пустых, мы будем следить за тем, чтобы ты и шага не ступил из своего поместья.

— Зачем это вам? Чего вы добиваетесь? Не припомню особо сильной любви ко мне за вами. Значит, есть другая причина.

— Всё просто, — Зараки пожал плечами, словно это было очевидно, — Нацу. Она дорога не только тебе. Но она сделала свой выбор. Она ведь отдала себя врагу из-за тебя. И мы не допустим, чтобы её жертва стала напрасной.

— У тебя нет прав удерживать меня, жалкий руконгаец, — я вновь начал закипать. Яд во мне бурлил, просясь выбраться наружу, отравить жизнь тем, кто пытается мне указывать. Сейчас меньше всего хотелось препятствовать этому чувству, от которого просто «крышу сносит». Хочется всё крушить вокруг. Я был на пределе. — Я глава благородного клана Кучики. Мы не равны и никогда не будем. Вы всё равно не удержите меня.

— Нет, ты не сдохнешь просто так, Кучики, — Кенпачи криво оскалился. В его взгляде плясали демоны, а ещё плескались подобие ненависти и желание прибить меня на месте только за то, что я существу. — Я тебе не позволю. Ты обязан страдать и дальше за свои дела. Уж я-то за этим прослежу. Если срочно не начнёшь думать, будешь до конца жизни жить с мыслью о том, что твоё самолюбие и эгоистичность погубило единственный свет в твоей никчёмной, пустой, но зато такой благородной жизни.

— Это наше последнее слово, — подытожил Хицугая. Он развернулся, и зашагал дальше по улице, словно зная, что больше противиться я им не смогу.

Они были правы. От этого было ещё противнее.

— Г-господин Кучики… — противный женский голос за фусума со стороны второй половины комнаты оповестил о прибытии Мэй. Я стиснул челюсть, чтобы с ходу не накричать на служанку — и так вся прислуга поместья ходила вся зашуганная, хотя ничего и не сделала. Но я не мог пересилить себя. По правде говоря, после её ухода, все женские голоса стали мне омерзительны.

— Пойдите прочь… — собственный хриплый голос резанул по ушам. Не так ужасно, как голос Мэй, но я всё равно скривился. Теперь сухое горло саднило, раздражая ещё сильнее.

— Н-но так нельзя! — и снова скальпелем по барабанным перепонкам резанули восклицания Сузу. — Вы уже три дня ничего не едите, почти не спите, ни с кем не разговариваете — лишь гоните всех от себя, сидя в покоях госпожи Урахары!

Я ничего не ответил. Всё равно она уйдёт, а мне не хочется вновь драконить своё горло, иссушенное жаждой. Не спорю, мне нужно было взять себя в руки, выйти из этой сентиментальной тюрьмы в виде стен, мебели и запаха её комнаты, и выпить хотя бы стакан воды, поесть, привести себя в порядок. Я ведь чёртовый глава чёртового клана Кучики! Но… я просто не могу… Я не могу покинуть её спальню, где всё было отмечено её недавним присутствием здесь; поставить на место фотографию, которой сто лет в обед, но на которой она так счастливо и искренне улыбалась; вытрезвить уже себя чем-нибудь, чтобы не видеть галлюцинаций, принявших её обличие. Потому что я хочу быть, держать, видеть. Хоть раз в жизни я хочу делать то, что я хочу, а не то, что я должен.

Всю жизнь я делал всё для того, чтобы мной гордился дед, отец, мать, сэмпай, да все, кто пророчил мне славу величайшего главы моего клана. Я стирал руки и ноги в кровь на тренировках, упражнял кидо и сюмпо до потери сознания, учился, развивался, самосовершенствовался. И лишь она ничего от меня не ждала и не требовала. Лишь для неё я был идеальным во всём. Я защищал всех, кроме неё, и в итоге потерял всё. Получается, я настолько слаб, что не могу защитить даже то, что люблю? Я пытался быть сильным слишком долго, нагло лгав себе. В итоге весь мир, включая этого звероподобного ублюдка и мелкого пацана, решил напомнить мне о самообмане. И вот я сломался.

Величайший глава клана Кучики? Абсурд! Ничтожный и жалкий, вот он я какой.

— Иди, Мэй. Я сама тут разберусь, — услышал я тихий с нотками властности голос Фуджи. Её тень на фусума что-то взяла из рук тени Сузу, после чего последняя тихо удалилась. — Господин Кучики, я вхожу.

Ну что за человек? Ей даже «нет» нельзя сказать, она этого слова попросту не знает!

Фусума разъехались, и Фуджи вошла в спальную часть комнаты. Я специально не смотрел на неё, в надежде, что она уйдёт. К тому же запечатлённая на снимке её чарующая улыбка притягивала мой взгляд в тысячи раз сильнее, чем гневный взгляд, судя по ауре домоправительницы, Чо.

— Господин Кучики, встаньте с пола! — злобно запричитала она, остановившись в пару метрах от меня.

— Не хочу… — снова раздирая горло, ответил я. Пусть они все уже уйдут! Раздражают только!

— Вы в зеркало давно смотрелись? В конец запустили себя, — Фуджи подошла ко мне и, вцепившись в мою руку, настойчиво потянула вверх. Я настолько был разбит, что даже сопротивляться не мог этой женщине, далеко не культуристке.

Чо усадила меня на кровать с очередным комментарием:

— У Вас даже волосы не убраны. Кенсейкан хоть бы надели.

— Зачем?..

— Хотя бы для самого себя. Вас просто не узнать, господин. Ваша любовь была настолько сильна, что убила Вас самого?

— Видимо, так и есть… — мой голос сорвался на последний словах. Я глухо закашлялся, потирая горло пальцами. Уже через несколько секунд перед моим лицом был стакан воды.

Подняв глаза, я наткнулся на грозный взгляд Чо. Она могла просто людей им пытать, от него даже в дрожь бросает. По крайней мере, я не собирался отказываться от воды, ведь мне даже дышать стало больно. Осушив стакан залпом, я вернул его Фуджи — женщина отставила его в сторону и села рядом со мной.

— С ума сойти… — она как-то странно усмехнулась, шумно выпуская воздух из груди. Я искоса посмотрел в её сторону — она хоть в своём уме? На её лице была грустная улыбка, а взгляд был устремлён вдаль, будто бы Фуджи была погружена в свои мысли, попутно озвучивая их:

— Всю жизнь я слышала в свой адрес столько комплиментов и лести, что они убедили меня в своей неотразимости, — он действительно об этом хочет поговорить? Странная женщина. — Любой мужчина, которого бы я только пожелала, оказался бы у моих ног. Любой, кроме Вас…

Теперь Фуджи сама посмотрела на меня. Я знал и раньше, что она одна из этих фанаток безразличных взглядов и холодности, считавших, что именно они «растопят» сердце «принца безмолвия», но не придавал этому особого значения. Всё-таки в своей работе Чо была лучшая, поэтому закрывать глаза на её томные взгляды в мою сторону было легче. Я не особо любил выслушивать сопливые речи влюблённых в меня дурёх — самых смелых из тех, кто почему-то терял голову от меня, даже толком не узнав, чтó я за человек, — но слова сейчас моей домоправительницы я почему-то слушал, не смея её прервать.

— Столько лет я пыталась найти ответ на этот вопрос. Как? Почему? Ваша обожаемая жена, о которой я столько была наслышана, умерла достаточно десятилетий назад, Вы должны были найти утешение в другой женщине, которая подарит Вам не меньшую любовь, чем почившая супруга. Это закон жизни, как бы все мы не хотели вечно любить тех, кого смерть забирает у нас слишком рано… — в её глазах я видел светящееся тепло. Она знала, о чём говорила. Наверняка и в её жизни был молодой человек, который значил для неё не меньше, чем для меня Нацу. — Я старалась изо всех сил, из кожи вон лезла, чтобы Вы посмотрели в мою сторону… А всё оказалось так просто.

Она усмехнулась, и её губы застыли в этой печально-счастливой улыбке осознания.

— Вы никогда не любили Хисану-сан, — заявила вдруг Фуджи. — По крайней мере, не так сильно, как леди Урахару. Так почему же госпожу Кучики Вы держали подле себя так сильно и крепко, что даже после её смерти Вы привязали к себе её сестру, так похожую на неё? И явно не только по предсмертной просьбе Хисаны-сан. Но госпожу Урахару Вы… как бы помягче это сказать… — она задумалась, долго и тщательно подбирая слова, а я задержал дыхание, ожидая продолжение её речи. Слова Чо били прямо в голову и сердце, ведь были чистой правдой, в которой я долгое время не хотел себе признаваться. Но от её отрицания она не перестала быть правдой. И мне надо было услышать её от другого человека. — Вы растоптали её чувства, прежде давая ей столько надежд на счастье рядом с Вами. Вы ведь не только ей жизнь ломали. Госпожа Мацумото, господин Урахара, госпожа Сихоин, их приёмные дети, Куросаки Ичиго и его друзья, третий отряд, Готей-13. Всех, кому она была дорога почти так же, как Вам… Вы лишили её всех. Не только самого себя, — последние слова Фуджи говорила с расстановкой, чеканя их. Но и без её выражения и патетики мне было плохо. Не зря её обучали красноречию долгие годы в её семье. — Я хочу, чтобы Вы поняли — не одному Вам плохо. Но все, все они как-то справляются с этим. Неужто Вы слабее их духом? Не поверю, — по инерции она отрицательно покачала головой. — Кучики Бьякуя, в которого я влюбилась очень-очень давно, не стал бы сидеть сложа руки в тёмной комнате, находя смысл своей жизни лишь в этой фотографии.

Фуджи аккуратно забрала рамку из моих рук, поднеся её к своим коленям и устремив взор на столетнее воспоминание двух людей, связавших свои жизни обещанием в вечной любви.

— Тот Кучики Бьякуя… Он бы в лепёшку разбился, искромсал плоть своих врагов тысячью прекрасными и смертоносными клинками своего занпакто, и даже если бы потерял руки и ноги — зубами бы вырвал то, что принадлежит ему по праву.

И тут она встала. Однако уходить не собиралась, судя по её виду. Точнее собиралась, но хотела добить меня ещё что-то мне высказать. Но я опередил её с вопросом:

— Почему Вы всё это мне говорите? Я думалв лучших традициях женщин устранить соперницу, а не подначивать того, в кого влюблена, собраться с силами, чтобы быть способным её вернуть.

— Просто… — она усмехнулась, чуть помолчав. Но по её взгляду я видел, что она знает, что хочет мне сказать, будто заранее ответив на этот вопрос себе. — Наверное, я люблю Вас больше, чем недолюбливаю леди Урахару. А Вы подумайте о моих словах на досуге. Хотите дальше сокрушаться над безликим образом на этой фотографии? Воля Ваша, — он слегка подбросила рамку в воздухе так, чтобы она мягко упала на голубую постель кровати, пропитанной запахом клубники и банана. Я взглянул на неё. Теперь взгляды запечатлённых там людей мне показались стеклянными, а их улыбки — нарисованными. — Я больше и слова не скажу Вам, и остальная прислуга тоже. Кстати… — Фуджи полезла в запах кимоно и достала оттуда какую-то бумажку, сложенную несколько раз. — Вот. Это лежало в кармане Вашего хаори, в котором Вы вернулись с боевых учений третьего отряда.

Что? В кармане моего хаори? Но я не помню, чтобы что-то в нём оставлял, я вообще не коллекционирую там мусор. Разве что, это… Нацу?

Расширенными глазами глядя то на листок, то на Фуджи, я принял его из её рук. На одной из его сторон было корявыми иероглифами вывито:

«Моему верному рыцарю от его трусливой леди»

Уголки моих губ слегка дрогнули, когда я провёл пальцами по чернильным чёрточкам. Несомненно, это её почерк.

Фуджи вышла, оставляя меня одного. Особого облегчения я не почувствовал, однако мне не терпелось развернуть эту бумажку. Хотел ли я узнать, что она написала? Да, конечно. Готов ли я был к этому? Определённо нет.

====== Глава VIII. Письмо ======

Мой дорогой Бьякуя.

Если ты читаешь это, я, должно быть, уже мертва. Или ты сразу же нашёл это письмо после того, как меня схватили арранкары, но это не важно. Наверняка меня уже нет в живых.

Я бы столько всего хотела тебе сказать, сотни мыслей рождаются у меня в голове, безумные и нет, только при взгляде на твоё безмятежное лицо сейчас. Ты такой милый, когда спишь. Как и всегда. Я бы хотела продлить этот миг настолько столь долго, сколько песчинок на том пляжу, где окончательно рухнул мой мир настоящего, построенный на обломках прошедшего. Смотреть на твою полуулыбку во сне, видеть тебя, слушать твой шёпот, несвязный порой, просто быть рядом… Всё это я жажду больше, чем всю власть и богатства всех миров, которые никогда мне и не были нужны. Но, кажется, мы действительно не выбираем себе судьбу. Эта она, эта чертовка с прекрасным и в то же время отвратительным чёрным юмором, выбирает себе жертв. Видимо, ей просто не нравится, когда кто-то счастлив слишком долго по её мнению. Вот и сейчас она решила, что я исчерпала свой лимит «золотых дней».

Я помню нашу первую встречу. Ты был таким злым, когда смотрел на веселящуюся Йоруичи, а я слишком стеснительной, чтобы хорошо тебя разглядеть. Ты казался мне чем-то недосягаемым, как ночные звёзды, и таким же непостижимым, как глубины океанов. Я смотрела на тебя украдкой, когда ты отворачивался, краснея только от мысли о том, что мои глаза смеют видеть что-то столь прекрасное. Каждую минуту, что ты проводил со мной в попытке сделать из меня человека, а не куклу, я не понимала, чем же заслужила такую честь. Такое счастье… Веер, к которому прикоснулось твоя кисть, стал самым дорогим предметом в моей жизни. А в тот миг, когда ты пришёл ко мне с извинениями, пролез пять метров вверх, чтобы только сказать, что тебе жаль, миг, когда я заглянула в твои глаза с такого близкого расстояния, изменил всё. Я поняла, что навсегда и бесповоротно влюбилась в тебя.

Я бы сказала, что несправедливо, что на мои плечи вновь упало столь ужасное бремя тяжкого выбора… Но что есть «справедливость»? Кто её определяет? Люди? Синигами? Может, Король душ?

Передо мной было два пути: идти вслед за своим сердцем или же отдать его во имя долга. Более чем уверена, что ты выбрал бы последнее. Разве я могла поступить иначе из эгоизма, зная, что потом ты бы презирал меня до конца своих дней? А это слишком долго. Слишком больно…

Судьба не спрашивает, чего мы хотим. Малу кому в жизни везёт исполнить свою мечту. Чего бы я пожелала, не появись бы в моей жизни человека по имени Айзен Соскэ? Что-то самое банальное из всего, что могло быть. Маленький домик на берегу моря. Уютный, очень тёплый. Такой, который подарит мне хотя бы иллюзию безопасности. Деревянная открытая веранда, ведущая прямо к тёплой солёной воде, омывающей золотой песок. Тёплый ветер, обдувающий лицо; шум прибоя, что успокаивает и приносит умиротворение. А в комнате пушистый белый ковёр с таким большим и толстым ворсом, что когда становишься на него, ноги просто утопают. А на нём резвятся маленькие детки. Двое, может трое. Они улыбаются, а от долгой игры их щёчки такие розовые-розовые. И я наблюдаю за этими непоседами с чашкой грейпфрутового чая в руках, а рядом со мной такой родной, близкий и такой тёплый человек.

От него бы пахло лавандой, отдающий терпким цитрусом. Он бы любил бананы и острую пищу, из-за которой в нашем шкафчике на кухне была бы своя коллекция приправ из самых разных уголков всех миров. Его почерк каждый раз вызывал бы во мне зависть, а его странный вкус в искусстве – недоумение. Я бы злилась на него из-за того, что он умеет приподнимать одну бровь, чему я не могла научиться столетие, а он бы ругал меня за то, что я кусаю свою губу. У него обязательно были бы мягкие тёмные-тёмные волосы, а его взгляд серо-лавандовых глаз смотрел бы на всех холодно. И только бы я знала, что этот взгляд наедине со мной становится самым добрым, нежным и чувственным, предназначенным только для особенной. И мысль, что я особенная для него, помогала бы справиться мне со всеми невзгодами.

Вся моя жизнь была ложью. Но мне нравилась эта сладкая ложь. Кажется, что только она делала меня счастливой.

Кто знает, что ещё преподнесёт нам судьба? Возможно, мы с тобой ещё встретимся. В этой жизни, или в той. Если я перерожусь, то, вновь умерев там, в Мире живых, я обязательно вернусь. И тогда я сделаю всё, чтобы ты принял меня. Если же моя душа распадётся на миллионы частиц, я обещаю, что стану звездой в ночи, что будет светить только для тебя.

Я бы очень хотела стать твоим солнцем. Чтобы словно эта звезда воскреснуть с прекрасной розово-алой зарёю, подобной той, которую я разделила с тобой прохладным ранним летним утром в твоём поместье.

Не знаю, должна ли тебе это говорить… наверняка мои слова свяжут тебя цепью обязательств к чувствам покинувшей этот мир влюблённой дурочки, но… Знай. Я почти не о чём не жалею. И единственное, что заставляет меня печалиться, это мысль о том, что я не могу умереть с твоим поцелуем на моих губах. Я буду любить тебя вечность, и мне совершенно не важно, испытываешь ли ты ко мне то, что чувствую к тебе я. Моей любви мне хватит на двоих.

Мне бы хотелось думать, что ты скучаешь по мне. Но, мой милый, любимый Бьякуя, если твоё сердце разбивается от мысли, что меня нет, не причиняй себе такой ужасной боли. Не закрывайся от мира вновь, как закрылся после смерти Хисаны и родителей. Живи. Живи и помни, что я умерла самой счастливой девушкой во всех мирах. Живи и помни, что такою меня сделал именно ты. Живи и помни, что конец – это часть пути. Живи и помни, что это ещё далеко не конец.

Твоя на веки,

Нацу

====== Глава IX. Хрупкий цветок укрепляет корни ======

Комментарий к Глава IX. Хрупкий цветок укрепляет корни Пневматическая почта — вид транспорта, система перемещения штучных грузов под действием сжатого или, наоборот, разрежённого воздуха.

Сокорро (исп.) — помощь

Не бывает безвыходных ситуаций. Бывают ситуации, выход из которых тебя не устраивает

Наруто

Я открыла глаза. Вокруг была одна лишь темнота, я ничего не чувствовала и не видела. Это и есть смерть? А как же перерождение? Или в ад на худой конец, но синигами не может попасть в ад после смерти. Я обречена вечность быть в одной темноте? Что-то мне это не нравится. Я готова была начать истерить, как мои заторможенные сейчас органы чувств всё-таки дали о себе знать — плечо взорвалось такой резкой болью, что я вскрикнула.

В этот же момент сбоку послышались какие-то звуки. После этого темноту прорезал неяркий свет, исходящий оттуда же, откуда и копошение, и тогда, когда я отрыла веки, я смогла наконец увидеть их — ярко-бирюзовые, наполненные беспокойством и тревогой глаза, заглядывающие прямо мне в душу.

— Ичи… -тян? — мой голос был совсем тих от сухости в горле и боли, что мешала мне нормально даже думать, не то что говорить. Бывший капитан третьего отряда исчез на какое-то время из моего поля зрения, из-за чего я вновь закрыла глаза. Спустя всего пару секунд мою голову за затылок приподняла широкая и тёплая ладонь моего лучшего друга, после чего я губами почувствовала холодное стекло перед моим лицом.

— Пей. Аккуратно, — Гин приподнял мою голову ещё выше. Я благодарно посмотрела на него, опустошая половину стакана. В Уэко-Мундо вода была какая-то особенная на вкус, как минеральная вода в Мире живых. Так сказать, один из малюсенького списка плюсов жизни здесь.

Вода мне как будто придала недюжинное количество сил. Я уже могла нормально сидеть, да и боль не так сильно беспокоила меня. Я с интересом обнаружила, что укус был аккуратно обработан и залеплен марлевой заплатой, через которую не просачивалась кровь. Значит, рана уже закрылась.

— Я нашёл тебя в коридоре истекающей кровью, — заговорил Гин, когда я уже здраво мыслила и моя сонливость почти прошла. — Думал, что ты… — он осёкся. Наверняка он думал, что я умерла или же умираю. Я ведь тоже так думала. — …а на тебя ведь не действует кайдо. Хорошо, что со мной был Гранц, иначе не знаю, чем это всё могло закончиться.

О Король душ, мне так стыдно, что я заставила его перенервничать. Он и так был очень бледным в последнее время, особенно после того, как их троица дезертировала из Готея. И судя по его мешкам под глазами он очень мало спит и в целом выглядит изнеможённым. Сейчас он был особенно бледным, а во взгляде то и дело вспыхивало пламя страха. И несмотря на то, что всё обошлось, Ичи-тян всё равно не сводит с меня глаз. А его почти неуловимые глазом, но всё равно дёрганные движения говорили о том, что он в любой момент кинется ко мне, если я своим видом хотя бы намекну на то, что мне плохо.

У него какой-то стыдливый вид. Наверняка он винит во всём случившемся себя, как и всегда. Мне хотелось поддержать его, поэтому я накрыла его ладонь с длиннющими пальцами своей маленькой ладошкой и слегка сжала.

— Всё в порядке, Ичи-тян, — я попыталась улыбнуться как можно добрее и теплее, но его аура упрёка самого себя и некого скептицизма к моему «очарованию» была непробиваемая. — Спасибо тебе огромное.

Гин тяжело выдохнул, отведя взгляд в сторону. Но, кажется, совсем немного, но я сгладила эту ужасно глупую ситуации.

— Это был этот ублюдок Джагерджак, ведь так? — вдруг спросил он. Точнее это не звучало, как вопрос, скорее это была констатация факта. Гин перевёл на меня изучающий взгляд, словно ожидая моего ответа, но я не знала, что ему сказать на это. Раз он и сам обо всё догадался, чего лишний раз масла-то в огонь подливать.

Гриммджоу был действительно безумен. Опустошённостью своей души он мог потягаться с самим Улькиоррой. Я не знаю, из-за чего он стал пустым, но у таких сильных людей если и есть привязанности к чему-либо, то их можно уничтожить только через них. Арранкарам Айзена очень много лет, наверняка они и сами забыли о своей земной жизни, своих человеческих чувствах и узах. Их можно было только пожалеть, но никак не ненавидеть. Правда, я бы предпочла пока не пересекаться с этой пантерой. Надеюсь, у него хоть капля совести осталась, и он не явится передо мной до следующего своего дня дежурства. Хотя я больше склоняюсь к выводу, что он больше никогда не явится.

Кажется, моё молчание и эти рассуждения «про себя» о многом сказали Ичимару. Он сжал кулаки и через стиснутые зубы зло выдавил:

— Безумец. Давно надо было его устранить.

Устранить? Вот так-то просто? Взять и устранить? Я ни в коем случае не сомневаюсь в силах Гина, дело ведь в другом. Все эти синигами вокруг меня, все арранкары и обычные пустые. Для всех них убийство ничего не значит. Как будто они входят в их личный Топ-10 дел, которые обязательно надо выполнить за день, и стоят где-то на между с «почистить зубы» и «моргнуть». Меня почему-то это очень разозлило.

— Нет, — слишком резко произнесла я, кажется, ошарашив своим заявлением Гина. Он удивлённо посмотрел на меня, словно пытаясь понять, не сделал ли чего Гриммджоу и с моим рассудком.

— Что, прости? — подозрительным тоном переспросил он, но мою уверенность в себе и своей позиции не пошатнул ни его взгляд, ни эта манера речи.

— Нет. Не надо, — ещё увереннее повторила я, прямо глядя в его нереально бирюзовые глаза. Они у него очень красивые, и зачем он вечно держит глаза закрытыми перед остальными? — Я знала, что не способна ни на что, но Гриммджоу дал мне понять, насколько я ничтожна. Сейчас меня может убить любая загноившаяся царапина, но раньше, раньше ведь я была капитаном третьего отряда, гордой Урахарой Нацуми, которая даже Кучики не боялась высказывать в лицо всё, что она о нём думает.

— Да уж… вот это смелость… — аура скепсиса Гина выдавила стыдливость и чувство вины. Я запульнула него маленькой декоративной подушечкой и поморщилась от резкой боли в плече.

— Жало выплюнь, — я состроила такую же мину, как у Ичимару, и вновь перешла к своей пламенной речи:

— Раньше я была той, на которую равнялось более, чем несколько сотен душ, даже Катакуру подчинила, — на этих словах Гин ухмыльнулся своей лисьей улыбкой. Вспоминает, наверное, этого «фрукта» и гордится мной. — И сейчас я забыла об этом, обо всём, что я пережила за свою жизнь. Я столько потеряла и столько перетерпела, чтобы сдаться только от того, что жалкая кошка решила распустить когти и язык?

Я снова вспомнила весь тот яд, который выплюнул на меня Гриммджоу после той дурацкой пощёчины. Я не жалела о том, что треснула его, но от этого его безумного взгляда, последующего после этого моего действия, меня кинуло в дрожь и сейчас.

— Нет. Не бывать этому! — больше самой себе, чем Гину, сказала я. Мои кулаки сами сжались и острые ногти-домики пились в ладонь чуть ли не до крови. — Я докажу и ему, и себе, что я ещё чего-то стою. Пусть пытается меня сломать, но в конце из нас двоих именно я буду упиваться своим триумфом над ним. Я хочу видеть, как в его глазах помимо ненависти и безумия будет восхищение мной. Я усмирю эту пантеру! — последних слов я сама от себя не ожидала. Мой язык работал быстрее мозга, но идея, бессознательно выданная мной, мне чрезвычайно понравилась. Я прямо загорелась ей и уже продумывала план в голове.

— Похоже моя помощь тебе не нужна, — Гин прищурил глаза. Я хотела его снова побить, но решила передумать и похвалить.

— Ты что! — я бы на месте подскочила, но вовремя вспомнила про своё ранение. — Без твоей поддержки я не справлюсь. Ты лучшее, что есть в этом безликом мире, Ичи-тян. Во всех мирах!

— Ну-ну. Лесть никогда никому не помогала.

— Замолчи и обними меня, а то я боюсь, что рана вскроется, если я накинусь на тебя.

Гин усмехнулся, но мой практически приказ выполнил. Моё сердце болезненно сжалось от счастья и радости, когда я почувствовала обволакивающее меня тепло, которое исходило от него. Я не знаю, чтобы делала без Гина. Он мой лучший друг, который всегда меня понимал и поддерживал, выручал и спасал, и от смерти в том числе. Он даже оставил любимую всем сердцем женщину, чтобы помочь подруге. Я бесконечно виновата и перед ним, и перед Рангику. Бесконечно и навечно. А этот дурак винит себя в моей глупости и в выходки этого идиота голубоволосого.

— Какая ты у меня калечная, — хмыкнул Гин, выдохнув горячий воздух мне в макушку, после чего улёгся на неё своей такой тёплой щекой. Такой мягкий и удобный. Так бы и заснула в его руках.

Кажется, я и заснула.

— И оно тебе надо? — Айзен кинул на меня почти подозревающий взгляд, мастерски скрывающий его удивление. На его вопрос я уверенно кивнула, стараясь быть максимально твёрдой и решительной.

— Я против любого насилия, ты же знаешь, — я судорожно выдохнула, морщась от ужасной режущей боли в сердце. Даже через больничную одежду было видно это тусклое голубое сияние, которым светилась паутина шрамов напротив этого органа. — И мне не нужно, чтобы его устраняли.

— Не нужно? — Соскэ скептически поднял брови. Какой же он противный. И как я его в прошлой жизни-то терпела? Кучики мне напоминает.

Так, стой, Эрика! Не вспоминай его! Тебе и так хреново, ещё немного и ты просто задохнёшься от разрывающей сердце боли. Чёртова «панацея»…

 — Он что, какое-то важное звено в твоих коварных планах? — хмыкнул гроза всех миров, занимающий этот высокопоставленный пост последние два месяца.

— Я тебя умоляю, какие планы? — я повернула голову и откашлялась. В рту в который раз появился металлический привкус крови: я сглотнула её, чтобы не выплёвывать. — Планы прожить хотя бы до конца месяца у меня. И те расплывчатые.

— Госпожа Урахара, ну я же просил! — послышался грозный голос Гранца из динамиков с боку. Я вернула голову на место, тем самым я смогла увидеть немного блёклое изображение хмурого учёного, появившегося на изнанке толстого стекла медицинской капсулы. — Не двигайтесь, пока не закончится обследование!

— Прости, Гранц-кун, — я немного смутилась из-за своего промаха.

Полчаса назад мне резко стало плохо до того состояния, что я просто обессиленно упала прямо посреди покоев Айзена. Мы в который раз разговаривали о моей прошлой жизни, и он «просвещал» меня во многих вопросах. И, кажется, он был готов к этому мою томбэ* прямо на пол, так как нажатием всего одной кнопки он связался с Гранцем. Тот в кратчайшие сроки подготовил всё оборудование в своей лаборатории. Мы оторвали его от какого-то важного эксперимента, но он старался не показывать своего раздражения. И тут меня попросили просто спокойно полежать (для моего же блага), чтобы капсула провела полное сканирование моего организма, а я и этого не могу сделать.

— Ты проживёшь много дольше, — я не могла видеть лица Соскэ, так как теперь смотрела только перед собой (в потолок медблока через стеклянную крышку, ведь изображение с Гранцем уже исчезло), но тон его голоса был очень серьёзным. Соскэ пытался успокоить меня, и, возможно, меня.

— В общем… — я прокашлялась, но теперь стоически держала голову в зафиксированном ранее положении. Светящийся сканирующий меня бегунок в третий раз пробежался по стеклянной крышке капсулы. — Не трогай дурака, пожалуйста.

— Только ради тебя.

Раньше я бы ядовито рассмеялась на эти слова, не поверив в них и на грамм. Сейчас у меня просто не было сил хоть как-то на них реагировать, поэтому я их просто приняла. Сказал и сказал. Главное, чтобы не соврал и не тронул Джагерджака.

— И пусть он дальше будет моим компаньоном, — нагло пользуясь такой возможностью и размытием сознания на фоне боли, попросила, а скорее приказала я.

— Тогда в его смену с вами будет ещё кто-нибудь, — всё-таки удивив меня в это время, ответил он.

Бегунок перестал мелькать перед глазами спустя несколько минут. Затем мне разрешили двигаться. Я вновь повернула голову вправо туда, где перед монитором капсулы, в которой я лежала, стоял Айзен. Сложив руки на груди, он наблюдал за крутящимся знаком загрузки посреди экрана. В этот момент дверь в стене слева открылась, и из своего кабинета к нам вышел Заельапорро, который держал в руке свой какой-то крутой планшет. Сквозь его прозрачный с двух сторон корпус я смогла увидеть картинку с изображением моего тела. Где-то в районе живота там тоже был значок буферизации.

— Сокорро, почему так долго? — раздражённо произнёс он, видя, что и на экране капсулы нет никакой информации. В ответ ему раздался механический женский голос компьютера:

— Извините, Гранц-сама.

Тут же раздался какой-то писк, после чего одновременно на экранах перед Соскэ и Заельаппоро отобразились результаты сканирования.

— Состояние близко к критическому. «Панацея» полностью подавила ингибитор. Отказ сердца произойдёт примерно через 396 часов, — безжалостным голосом огласила приговор «Сокорро».

Ну хоть до конца месяца протяну…

Как бы мне хотелось увидеть всех их в последний раз… я почувствовала, как из внешнего уголка моего правого глаза стекла слеза к уху.

— Так, не разводите сопли, не конец света, — Гранц хмуро окинул меня взглядом, пока быстро свайпал снизу-вверх по планшету, что-то ища. Уже скоро он остановился и нажал на одну из строк. На экране появилось разрешение на введение какого-то препарата. — Сокорро, готовь образец 221 стандарта «b» для интракардиальной инъекции.

— Слушаюсь, Гранц-сама.

Капсула тут же практически бесшумно пришла в действие. По пневмопочте сюда поступила склянка с какой-то сиреневой жидкостью, которую тут же механизм начал заправлять в шприц с длиннющей тонкой иглой. У меня голова закружилась от этого зрелища, я зажмурила глаза и отвернулась в другую сторону. Отчего-то слёз потекло больше: от неугасающей боли, тошнотворной картины ближайшего будущего и неумолимо приближающейся кончины.

— Это ингибитор? — спросил Айзен.

— Нет, — ровно ответил Гранц. Я развернула голову к ним обратно, старательно не замечая, как готовится препарат для укола в сердце. Моё бедненькое сердечко. — Этот препарат не остановит аннигиляцию клеток, но он сведёт боль на ноль и предотвратит бесконтрольное обескровливание тела. Но надо будет вводить его каждые четыре дня до разделения.

— Гранц-сама, всё готово, — раздался голос Сокорро. — Пожалуйста, подтвердите введение.

На экране Заельапорро появилась стрелка, указывающая вниз на круглую кнопку в его корпусе. Учёный приложил туда палец, после чего красный экран стал розовым, и вместо стрелки там появился улыбающийся смайлик.

— Отпечаток пальца подтверждаю, — произнесла Сокорро. — Введение начнётся через шестьдесят секунд. Пятьдесят восемь, пятьдесят семь…

— Божечки, — я судорожно выдохнула и закрыла глаза. Чтоб у вас в аду была жаркая вечеринка, изобретатели уколов!

— Нам срочно нужна та женщина, — слышала я голос Гранца, еле перекрывающий обратный отсчёт Сокорро перед инъекцией, звучащий для меня громче любого истошного предсмертного крика. — И сроку у нас две недели — максимум. Потом будет поздно.

Комментарий к Глава IX. Хрупкий цветок укрепляет корни *.tombée-(томбэ) — «падать» из стойки на носках в пятой позиции выпад вперед (в сторону, назад) с возвращением в исходную позицию скользящим движением.

====== Глава X. По кому плачут драконы? ======

Небеса знают, что нам никогда не нужно стыдиться своих слез, потому что они — дождь на ослепляющую земную пыль, покрывающую наши жестокие сердца.

Чарльз Диккенс

— Кучики-сама, рады приветствовать Вас в Вашем доме, — Фуджи прогнулась в пояснице на девяносто градусов перед вновь возвратившемся в родное поместье господином. Вслед за ней поклонились и четверо служанок, вышедших на встречу к нему вместе со своей начальницей. — Надеюсь, Ваш отдых и лечение прошли как можно благополучнее для Вас и Вашего здоровья.

— И моё здоровье, и моё расположение духа были лучше, чем у многих моих сверстников, пока мне не пришли известия из столицы, — бывших глава клана Кучики хмуро и устало обвёл глазами девушек, скопившихся перед ним. Чо синхронно со своими подчинёнными выпрямилась.

— Мне знакомы Ваши чувства, Кучики-сама. Судьба это или нет, но былого уж не воротишь и не исправишь.

— Отведите мою гостью в лучшие гостевые покои, — Гинрей кивнул в сторону женщины, пришедшей в поместье с ним.

— Добро пожаловать, достопочтимая госпожа, в поместье клана Кучики, — Фуджи развернулась к ней и снова поклонилась вместе со слугами. — Лилу и Мидори расположат Вас в Ваших покоях и будут рады служить Вам всё то время, что Вы прогостите у нас.

Названные служанки ещё раз поклонились гостье, Лилу по праву старшей среди своих сослуживец предложила пройти за ней. Трое девушек удалились в сторону гостевого крыла главного здания в поместье.

Гинрей проводил их взглядом, после чего вновь вернул своё внимание Фуджи.

— Где мой внук?

Чо немного помолчала, пытаясь подобрать нужные слова. Она понимала, в каком состоянии оставила Бьякую в бывших покоях Нацуми, и считала, что поступит как предательница, если скажет, где он и как он его деду. Управляющая уже было открыла рот, чтобы не нагло соврать, но феерически выкрутиться, чтобы обе стороны остались довольны, как вдруг где-то рядом послышался громкий стук. Так обычно в истерике она сама захлопывала сёдзи своей комнаты, чтобы показать, как она зла. Спустя несколько мгновений из сюмпо прямо перед собравшимися у главного здания поместья вышел сам Бьякуя. Мужчина удивлённо смотрел на заявившегося среди ночи деда, из-за которого, собственно, он и затормозил здесь.

— Гинрей-сан? — вместо приличного приветствия спросил он, хмурясь. — Мы ждали Вас не раньше вечера завтрашнего дня.

— Я получил письмо от Генрюсая-доно, — ровно, не реагируя на холодный и враждебный тон Бьякуи, произнёс бывший глава клана Кучики. — В нём говорилось, что мой внук нуждается в помощи и поддержке. И я вижу, что мой старый друг ничего не приукрашивал в своём послании.

Он придирчиво окинул взглядом временно отстранённого от своей должности капитана шестого отряда. Действительно, Бьякуя предстал перед дедом не в лучшем своём свете. Бледный и осунувшийся. В глазах лопнули несколько капилляров, под ними припухли и потемнели мешки от недосыпа. Взлохмаченные тёмные волосы растрепались ещё больше из-за той скорости, на которую он перешёл, чтобы буквально сбежать из поместья, минуя пост охраны на его выходе. Да и одежды были не только неприличны для встречи такого гостя, но и сбиты и измяты. Тонкая ситага обнажала теперь не только руки, а ещё и крепкую жилистую грудь; пояс, удерживающий хакама, ослаб.

Под изучающим и иронизирующим взглядом родственника, Бьякуя сильнее сжал кулаки и стиснул зубы. Его снова начало всё раздражать.

— Оставьте нас, — обратился Гинрей к прислуге. Девушки поклонились на прощание господам и молниеносно удалились, как и охрана, стоявшая всё это время за спиной Кучики-старшего. Когда вокруг стало пусто, он твёрдым и прямым взглядом пронзил внука.

Бьякуя держал свою ледяную маску, сквозившую неприязнью к своему обожаемому и глубокоуважаемому родственнику. Гинреем же завладел азарт, постыдный для людей его почтенного возраста. Всю жизнь он видел в глазах внука одно лишь восхищение и уважение. Никогда ещё юный отрок не шёл ему наперекор. Он готов был поставить многое на то, что если бы лично не дал добро на его брак с Хисаной, то Бьякуя бы не связал себя с этой женщиной. Но он не стал неволить его, особенно тогда, когда тот спустя многие годы немного встрепенулся и ожил после разлуки с невестой и потери родителей.

Однако сейчас во взгляде внука было то настоящее пламя непокорности и уверенности в себе и своих решениях. По мнению Гинрея, именно таким и должен быть глава клана Кучики.

— Со мной всё хорошо, — Бьякуя выпрямился и застыл, как натянутая струна. Гинрей в ответ в подозрении прищурил глаза.

— Я вижу, — Кучики-старший удержал себя от усталого вздоха. Он лишь прикрыл глаза, помолчав несколько секунд. — Куда ты так спешил, мой возлюбленный внук, в такой поздний час? Тебе запрещено выходить из стен поместья.

— Туда, куда считаю нужным спешить.

Гинрей про себя удовлетворённо кивнул. Как он и подозревал, Бьякуя даже не собирался терпеть его домашний арест, не тот он был человек.

Немного пораздумав, Кучики-старший решил надавить на него и его чувства, чтобы убедиться в серьёзности намерений своего отпрыска. Мимолётный ли это порыв, несвойственный натуре Бьякуи, или решение истинного мужчины, который готов за то, что любит, по головам пройтись? Он должен выяснить это, как его любящий дед и единственный близкий родственник.

— Ты готов замарать честь клана, капитана и свою собственную ради какой-то девки? — без зазрения совести, но и без задней мысли окрестил нелестным в заданном контексте словом Нацуми Гинрей. — Она же бросила тебя. Растоптала твои чувства, ни во что их не поставила. Ты думаешь, что ей есть дело до тебя?

— Да. Готов, — упрямо, словно ребёнок, заявил мужчина. — Ты не понимаешь. После её ухода я есть не могу, спать не могу. Она мне везде мерещится, по ночам снится, а я чёртовых двадцать лет не видел снов!

— Она уже мертва, в любом случае, — надеясь на неверность собственных слов, озвучил худшие свои предположения Гинрей.

— Мы не можем этого знать наверняка.

Бьякуя сдерживал себя из последних сил. Ему уже хотелось кричать от безысходности и из-за того, что его эмоциональный, но тщательно взвешенный чувственный порыв смогли пресечь. Он был уверен, что никто его не остановит на пути к Сенкаймону, что он сегодня же уйдёт из Общества душ, отыщет Урахару Киске, вправит ему мозги и заставит открыть проход в Уэко-Мундо. Он ждал даже преграды в лице Генрюсая, но никак не деда. Это был удар под дых, ему понадобились все его оставшиеся силы, чтобы снести его. Действительно, Бьякуя никогда не мог противиться воли деда. Но не сейчас, не сегодня.

Отныне и навеки — никогда-либо ещё.

— А если она мертва? — умело, как могут только истинные Кучики, деланно холодно говорил Гинрей. И тут последние силы Бьякуи иссякли, нервы сдали и словесный поток бесконтрольно полился не изо рта, а из самого его сердца.

— Да мне плевать! Я люблю её, всегда любил, чёрт возьми! С её смертью ничего не изменится! Нельзя разлюбить человека, даже если он умер! А она была лучше всех, кого я знаю, лучше всех, кто продолжает жить. В тысячу раз лучше! Да!.. — Бьякуя осёкся, осознавая, что он не только повышает голос на деда, но и делает это необоснованно. Поэтому он снова взял себя в руки и дальше уже почти спокойно продолжал говорить:

— Да она жизнь отдала за всех нас: за свой отряд и за меня — идиота. Букашки лишней никогда не давила, только и делала, что помогала всем, кому не лень. И когда ей нужна была поддержка, я не понял. Когда то единственное, из-за чего она держалась за жизнь, уже утрачивало свои силы, я лишь быстрее это уничтожил. Я всегда думал только о себе — о своей гордости и своём долге — и никогда о тех, кто страдал из-за моего эгоизма. Она же думала только о других, всегда, каждую минуту своей жизни, даже в своих кошмарных снах. Даже тогда, когда Нацу устала о них печься, и задумалась о своём сердце, она не смогла долго уделять внимание себе и своей израненной душе.

— Поздно же ты спохватился… — Гинрей с сожалением смотрел на разбитого и измотанного внука. После своей речи он выглядел ещё более изнеможённым, особенно с этим выражением скорби и ужасной душевной боли на лице.

Бьякуя опустил голову, снова напрягаясь и сжимая кулаки. Его глаза больно щипало, а он так давно испытывал это чувства, что успел позабыть его. Горькое чувство боли в груди перед слезами безысходности. Последний раз он проливал их на могиле своей матери. Даже когда Хисана умерла, он сдержал себя и свои чувства.

«Она ворвалась в нашу жизнь так неожиданно… я боюсь, что вдруг однажды, она так же неожиданно и испарится… Я не хочу этого, но, кажется, только тогда ты поймёшь, какой ты идиот. Но будет уже поздно»

От воспоминаний слов Рангику стало только хуже. В конце концов одна единственная слеза скатилась по его щеке одновременно с тем, как он поднял свои глаза на деда. В них были отражены все его чувства вперемешку с не озвученным криком о помощи. Боль души всё усиливалась, что отражалось в мелкой дрожи, пробравшей его тела.

— Я думал, — почти шёпотом говорил он, еле находя в себе силы двигать языком и выдавливать из себя членораздельные звуки, — что у меня есть завтра, послезавтра, послепослезавтра. Вся жизнь…

— С чего ты это взял? — обречённо покачал головой Кучики-старший. — Неужели жизнь не научила тебя, что ценить надо каждый день, каждый момент? Скажи мне только одно, возлюбленный внук: почему ты всё это понял только тогда, когда потерял её?

— Я… я не знаю, — голос Бьякуи дрогнул. Резким движением руки он быстро стёр очередную одинокую слезу с щеки, словно стараясь скрыть следы своей слабости. — Наверное, это небеса обрушили на меня заслуженную кару: за непомерную глупость и отвратительный эгоизм.

— О, не сваливай свои грехи на небеса, Бьякуя, — Гинрей покачал головой, подойдя к внуку степенным шагом почти в плотную. — И не иллюстрируй этой «небесной карой» свою порочность. Попрекай ими себя в меру, ведь никто не безгрешен. Но это не значит, что нам дозволено творить всё, что захочется. Заплати же за свои грехи сполна, — Кучики положил руку на плечо внука и сжал его в поддержке; Бьякуя отвернул голову в сторону, чтобы спрятать под мраком ночи свои молчаливые слёзы, — очисти свою душу и освободи в ней место для животворящей и всепреодолевающей светлой любви. Лишь она исцелит ваши израненные души: твою и юной Нацуми.

Бьякуя судорожно выдохнул, подавляя подкатывающие к горлу рыдания, далеко не мужественные. Гинрей положил руку на его мокрую щёку и повернул его лицо к себе, тепло глядя в его поддёрнутые пеленой слёз глаза.

— Наберись сил. Они понадобятся тебе не только, чтобы спасти её, но и чтобы вымолить у неё прощение.

Накрыв затылок внука, Гинрей притянул к себе голову величайшего главы клана Кучики, который сейчас больше походил на маленького мальчика с ранимой душой, обнимая его. Старец чувствовал, что и сам согрешил, когда позволил своему наследнику попытаться уничтожить своё человеческое начало. В ошибках его отрока есть и его вина. Но он поможет своему внуку, своей плоти и крови. Ведь они семья. А в семье принято помогать друг другу. Даже в такой сильной, как семья Кучики.

Комментарий к Глава X. По кому плачут драконы? Последние несколько глав никто не комментирует эту работу, что очень меня удручает, ведь она моя самая любимая. В неё вкладывается больше всего моего времени, сил и души, и персонажи в неё мои самые любимые и самые живые, что у меня получались. Так что если вам нравится, то отправьте хотя бы смайлик: вам не сложно, а автору ой как приятно)

====== Глава XI. Лёгкие ожоги от собственных чувств ======

Болит меньше, когда тебе просто безразлично.

Доктор Хаус

Прошло ещё два дня. Я до сих пор ощущала тошнотворное послевкусие от той инъекции. Конечно, я кричала больше от страха, чем от боли, когда манипулятор медицинской капсулы всадил мне в сердце длинную иглу с размаха, но тошнило меня серьёзно и тогда, и сейчас. Но Гранц не забывал подкалывать меня каждые десять минут весь оставшийся день своего «дежурства». На самом деле мне понравилось с этим весьма импозантным мужчиной проводить время, потому что, во-первых, он уделял практически всё своё время мне и никогда не оставлял меня одну (за исключаем того разговора, на который меня вызвал Айзен и в течение которого мне стало плохо). Во-вторых, я не была в своей комнате взаперти целый день. Гранц водил меня по своим лабораториям, на которые было выделено невероятна огромная территория Лас-Ночес. Его апартаменты походили на ядерную смесь лабораторий Куроцучи и моего брата. Воспоминания о самом дорогом для меня человеке больно ранили. О человеке, для которого сейчас я лишь предательница, разочаровавший его эксперимент по помещению настоящей души в способный к биологическому развитию рейгай, который на какое-то время он считал сестрой. Сестрой, которая вот уже как сто с лишним лет умерла.

Нацуми Урахара — лишь подделка, пустышка. Она была создана для того, чтобы отчаявшийся учёный, потерявший всю свою семью, не остался один без своей второй части — своего близнеца. Связь Эрики и Киске была настолько сильна, что время от времени они плевали на строжайший запрет о личных встречах, лишь бы только увидеть и почувствовать, что они семья. Что они не одни в целом мире.

— Вот, — Айзен положил на кровать передо мной большую коробку. Ещё по две в мою комнату заносили Гин и Локи. — Это вроде картины твоего отца и фотографии из твоего дома.

— Папа рисовал? — я любопытно посмотрела на голубую коробку, после чего моментально вскрыла её. Действительно, там лежало множество холстов и несколько картин в рамках. Пейзажи в основном, очень много изображений неба, некоторые знакомые мне улочки Сейрейтей, поместье семьи Урахара недалеко от Широикири*. Я там очень давно не была…

У отца был явный талан к этому. Странно, что и я, и Киске не умеем рисовать от слова совсем. На этих картинах папа будто запечатлевал свои чувства. Я взяла особенно удачную работу в руки и бережно провела по засохшим мазкам какой-то очень приятно пахнущей краски, сохранившей свой аромат и до этих дней.

— Это прекрасно… — я чуть не заплакала. Это было так замечательно — прикасаться к вещам, которые свои руками создал истинный мастер и знаток своего дела. А когда это и ещё твой возлюбленный отец, воспоминания о котором ты утратил много лет назад, но они всё ещё хранятся в твоей душе, будто она обладает какой-то необычной способностью сохранять их несмотря ни на что — это трогало до физической боли.

Слеза всё-таки покатилась по моей щеке. Её стёр Айзен, слегка улыбаясь, будто понимающе или в попытке поддержать меня. Хотя кто знает, что у него на уме.

Я выложила все картины, и тогда пошли фотографии. На первой же были сами папа и мама. Это их свадебная фотография. Такие счастливые улыбки… Мама, прикрывая в радости глаза, прижималась к приобнимающему её отцу, склонившему к ней.

У папы убранные в косичку на одно плечо белые волосы, сильно оттеняющие его смугловатое лицо, ярко-голубого цвета глаза, почти небесного, повязка, скрывающая его повреждённый правый глаз, и официальное одеяния брачующегося мужчины. Правда, шляпки не было.

У мамы наш с Киске цвет волос. Точнее — у нас её. Его губы подведены алой помадой, а ресницы совсем немного подкрашены. И больше ни грамма косметики. Очень красивая причёска, сдерживаемая золотым обручем — символом невесты в клане Касумиоджи. Яркие многослойные одежды, контрастирующие на фоне её аристократичной бледности. И выражение безграничное счастья и душевного спокойствия на лице.

Они такие… не такие, как я и Бьякуя. Точнее, наша фотография с помолвки и фотография моих родителей были почти одинаковые. Правда, в нашем случае там эмоции выражались ярче, в силу возрасте: не было этого умудрённого годами спокойствия. Но папа и мама всегда были такими. Почему же у нас всё с Бьякуей так сложилось? Где же я прокололась? Может, это от того, что даже будучи Урахарой Эрикой я почти не виделась с матерью? Нас ведь разделили с Киске в детстве, и она стала растить его, а отец меня. Я просто не переняла от неё этой истинно женской мудрости. От отца же мне достались сострадание к каждой букашке и какой-то неординарный характер: максимализм, хитрость, пытливость, шило в одном интересном месте.

Я отложила фотографию в сторону, чтобы потом установить на алтарь памяти дорогих мне людей. Дальше в коробочки лежал конвертик. С подписью «наши мечты». Я уже собиралась читать стикеры с какими-нибудь мечтами (ну а что я ещё могла подумать из названия), но достала из него лишь один чёрный лист. Это было УЗИ. Наше УЗИ. Не в смысле моё (вообще-то я ещё девушка, если честно (да я даже никогда не целовалась! (хотя мне уже больше ста лет!!!))). Эти маленькие человеки, запечатлённые спинкой друг другу, — это была я и Киске. Такие крохи… Такие лапочки… Ну всё, я снова плачу.

Я поймала себя на мысли, что если бы не вот это вот всё, то обязательно бы женила на себя этого… как его там я называла? Сгусток сексуальной отчуждённости. И если бы он отпирался, я бы зачала от него пару деток, а потом развелась — и мне счастье, и ему какая-никакая выгода. Ну… наверное.

Да уж. Чем дальше моё сердце разлагается, тем более бредово я мыслю. Меня начинает это тревожить.

Потом была семейная фотография. Папа, мама, а на их руках два больших свёрточка, перевязанных голубой и алой ленточкой.

Потом несколько фотографий меня, Киске, была по две штуки и наших родителей.

В конце лежала картина. Там была написана я. То есть, взрослая я. Её не мог создать отец — его не было на свете, когда я была в этом возрасте.

— Твой лик написал Соджун-сан, — словно прочитав мои мысли, озвучил Айзен. У меня что-то такое щёлкнула в памяти. Соджун вроде рисовал. Правда, не очень часто, и вообще завязал с этим, когда занял высокую должность в иерархии синигами шестого отряда. — Ты ведь у них жила после того, как Кассиопею убили.

Я кивнула, переведя взгляд обратно на картину. Масляные краски потемнели с годами и лак, которым была покрыта картина, немного потрескался, но всё равно переливами блестел в свете факелов, освящающих комнату. Внизу была длинная надпись мелким шрифтом: «Моему лучшему другу. Спасибо тебе за то, что ты есть. Ты редчайшая драгоценность, которую мне посчастливилосьотыскать в скучной обыденности этого мира».

Распущенные волосы были более натуральными, более похожими на настоящие, чем мои сейчас. Их цвет был копией цвета волос Киске, как и должно быть у близнецов, а не те золотые нити, как у меня сейчас. Расслабленная улыбка на лице, эта я не была обременена любовными проблемами. И взгляд был чистый, спокойный и прямой.

Хотела бы я снова стать такой? Отказаться от всего, что произошло со мной как с Урахарой Нацуми и стать Урахарой Эрикой? Это было заманчиво, ох как заманчиво. Но я не готова была отказаться Хисаны, Рукии, Рангику, Гина и… Бьякуи, которых я познала только после той катастрофы. Много от кого я не могла отказаться. Наверное, я всё же никогда бы не изменила своё прошлое.

— Думаю, ты не будешь любоваться собой каждый день, — Айзен взял картину, когда я отложила её к работам отца. — Я повешу её в галереи, если ты не против.

В галереи висело множество картин, включая изображений Айзена, Ренэйт, которая Галлея, их сына Локи. Ну и некоторые другие. Соскэ вообще был ценителем искусства, поэтому таких побрякушек у него там много в отдельном помещении, не только картины. Зачем ему там мой фэйс вешать? Но против я не была.

Я отложила картины отца обратно в ящик. Не знаю, как скоро смогу их повесить, да и где? Пусть пока тут полежат. Фотографии родителей я отложила к фото в рамках — их я собиралась вставить в специальный альбом, любезно предоставленный мне Айзеном.

Локи поднёс настоящий сундук, после чего разлёгся на моей кровати и начал заново конопатить снимки. Я же открыла увесистую крышку его ноши. Здесь было множество богато расшитой одежды, а также украшения, ленты, заколки, даже два веера. Это всё принадлежало моей матери, как меня оповестил Соскэ. Хотя я и сама это поняла.

На самом дне лежала бронзовая шкатулочка округло-выпуклая. Её бока украшали двенадцать знаков зодиака в виде символичных фигурок из того же металла. На крышке красовалось солнце, а на дне луна. В сердцевине луны была прорезь для ключика. О, так это музыкальная шкатулка! Ключик, к слову, лежал здесь же, в сундучке. Я приняла его за подвеску на цепочке, ан нет.

Я открыла крышку. Сразу бронзовый ангелочек на гибкой ножке выпрямился, устремившись куда-то в бок, не по феншую. Содержимого не было. Дно и изнанка крышки были раскрашены в звёздное небо, очень искусно. Мило. Работа явно на заказ.

Я завела шкатулочку, три раза прокрутив ключ. Ангелочек медленно и плавно закрутился. Чуть резковатая, но всё равно нежная мелодия звонкими нотами полилась из механизма. Похоже, что это колыбельная. Никогда прежде не слышала эту музыку, хотя я в этом поприще сведуща. Очень красивая, так бы и слушала её всё время.

Но мелодия быстро стихла. Я прикрыла шкатулочки и прижала её к груди. Что-то, а эту вещь я больше никогда никому не отдам и не оставлю пылиться в сундуке.

— Это свадебный подарок твоей матери от твоего отца, — снова просветил меня Айзен. — Он сам сочинил музыку, а шкатулку сделали лучшие мастера из Общества душ.

Я кивнула, чуть сильнее стискивая вещицу.

В следующей коробке по аналогии находились вещи отца. Помимо одежды, среди которой было хаори капитана второго отряда Готей-13, тут лежало завёрнутая в покрывало дорогая катана из высококлассной и ультратонкой стали с гравировкой из непонятных букв. Фамильный меч семьи Урахара, который должен был достаться старшему близнецу, то есть Киске, на его двухсотый день рождения. Смертоносный не меньше, чем любой занпакто.

Я почувствовала, как Айзен пристально наблюдает за мной. Да, у меня в руках опасное оружие, но неужели он думает, что я собираюсь использовать его? Серьёзно? Да у меня еле хватает силы на ногах больше десяти минут стоять, я чуть не умерла несколько дней назад (в очередной раз). Или он что, ждёт от меня действий? Надеется, что я что-нибудь предприму? Или хочет узнать, что я выберу: попытку сбежать с помощью этой катаны, которую, естественно, он быстро пресечёт, или сделаю вид, что у меня и мысли об этом не возникло.

Я отложила катану обратно в сундук. Навряд ли она мне понадобится. Соскэ промолчал, ну и шут с ним.

В остальных коробках было примерно тоже самое: всякое барахло, детская одежда на мальчика и девочку, какие-то игрушки. Среди этих дорогих и весьма презентабельных даже спустя две сотни лет игрушек лежала соломенная кукла, привлёкшая моё внимание. Но даже когда я взяла её в руки, в моей памяти ничего не колыхнулось. Что же она здесь делает? Я ощущала себя этой куклой, которое так ярко выделялась на фоне мягких зверушек из чистого шёлка и настоящего бархата.

Мы закончили осматривать вещи из моего фамильного дома. Айзен принёс их сюда будто в надежде, что я что-нибудь вспомню из прошлой жизни, но ему не удалось практически ничего. В моей голове было пусто, и в тоже время она была забита смертью, что вот-вот нагрянет мне в гости. Я собрала то, что мне не понадобиться обратно, и коробки с сундуком унесли куда-то. Я обещала себе, что обязательно потом заберу вещи родителей, если у меня будет… если я в принципе буду, ну то есть буду жива. Под конец нашего междусобойчика мне стало плохо, поэтому Соскэ с сыном вышли из покоев, обязуясь отправить ко мне Гранца на осмотр и Койота с Лилинетт. Со мной остался Гин.

— Как ты себя чувствуешь? — он подошёл ко мне и насильно усадил на кровать. Я чувствовала, что и сама хотела уже оказаться в более удобном положении, в котором ноги не гудят, но испытывала какое-то возбуждение после контакта со своей историей. С тем, что связано с моей семьёй. — Лоли сказала мне, что сегодня ты снова плохо спала.

— Можно, пожалуйста, только не про чувства сейчас, — я обречённо усмехнулась и уткнулась лбом в его плечо. — Особенно про мои.

— Это дань вежливости, — протянул он в ответ. — Я-то знаю, что херовее многих.

Мы замолчали. Слова здесь были не нужны. Каждый из нас думал о своём. Он наверняка о Рангику и о той жопе, в которую я втянула его. Я о своей судьбинушке. Как же мне хочется наплевать на всё и убежать. Обратно в Сейрейтей. В прекрасное поместье Кучики. Как я могла представлять его как клетку? Оно идеальное! С прекрасным садом и прудом. Хочу обратно. Туда. Хочу к нему. В его тёплые крепкие объятия. Только в них я чувствовала себя защищённой. Даже если он меня не любит… Но ведь он говорил, что хочет быть со мной. Хочет «насыщаться» моим присутствием. Звучит странно, но разве это не значит, что я нужна ему? Хочу быть ему нужной. Люблю его.

Я сильнее стиснула пальцами левое предплечье Ичимару — он обнял меня, пока мы вот так молчали. Точнее почти вдавил меня в себя своей хваткой. Моя поддержка и опора, мой лучший друг. Что будет, если я останусь без него? Даже и думать об этом не хочу.

— Цветочек… — вдруг позвал меня Гин хрипловатым голосом. Я вопросительно посмотрела на него. — Я всё хотел отдать тебе кое-что.

Он полез в карман своих хакама и пошарил там рукой. Спустя около пяти секунд он вытащил оттуда за цепочку моё обручальное кольцо. Я почувствовала, как в удивлении мои глаза расширяются. Я-то думала, что потеряла его, или что его отняли и выкинули вместе с моими вещами капитана третьего отряда.

Я протянула руку, чтобы взять его, но Гин снова удивил меня. Он занёс его где-то над моей головой и проделал с ним какие-то манипуляции. Оказывается, он расцепил цепочку и вынул её из кольца, после чего взял моё левую ладонь в свою правую.

— Я сохранил его. Подумал, что оно слишком важно для тебя, чтобы вот так глупо его лишиться, — перевернув мою руку под удобным углом, он отделил мой безымянный палец от остальных и медленно надел на него золотой обруч. — Может с ним на пальце хотя бы на какое-то время и хотя бы иллюзорно, но ты почувствуешь себя счастливой?.. Типа, представляя себя невестой своего возлюбленного. Кажется, девочкам нравятся розовые сопли и фантазии о лучшей жизни, — он усмехнулся. Я отчего-то тихо рассмеялась, скорее всего из-за того, что была на нервах, и из-за того, что Гин иногда выдавал до истерики доводящее сумасбродство. — Прости, но большего я не могу тебе дать.

— Ты даёшь мне достаточно, чтобы я не грезила о днях освобождения, которые принесёт мне моя кончина, — я не стала тут же срывать кольцо с пальца, лишь обвила его торс и сильнее прижалась к нему. На какой-то миг мне показалось, что холодный металл обжигает. — А её приближение можно и ускорить.

— Как ты красноречиво завуалировала суицид, — Гин вздохнул, укладывая свою щёку на мою макушку по своему обыкновению. — Думаю, Хисаги бы тебя с ногами оторвал, когда узнал, насколько ты подвешена на язык. Ему нужны такие ребята в газете.

— Хочу домой… — я прикрыла глаза, глубоко выдыхая. Ичи-тян сделал тоже самое.

— Да. Я знаю…

— Обещай, что ты вернёшься домой, даже если со мной что-нибудь случится, — я не хотела думать об этом, но и исключать худшего в такой ситуации было бы очень опрометчиво. — Что примешь предложение Генрюсая-доно вновь стать капитаном третьего отряда и…

— С тобой ничего не случится, цветочек, — оборвал посредине фразы меня Ичимару, на мгновение слишком сильно стискивая в объятиях. Будто бы для того, чтобы я замолчала и больше не говорила такого. — Я не позволю тебе умереть.

— Но если случится… Это не мультик и не любовный роман. Это жизнь. А в жизни обстоятельства бывают сильнее нас, — я оторвалась от тёплого мужского тела, отстранившись от Гина и заглянув в его глаза. Прямой контакт всегда убедительнее. — Прошу тебя. Обещай. Я не хочу умирать, зная, что искалечила ещё и твою жизнь.

— Я… — он замолчал, закрыв рот. В его взгляде отразился долгий мыслительный процесс, но в итоге он всё же сказал:

— Я обещаю тебе.

Я облегчённо выдохнула, даже улыбнулась. Его руки силой вернули меня на место, и мы продолжили спокойно сидеть в обнимку, пока он снова не заговорил:

— Но и ты пообещай мне, что будешь бороться. Бороться до конца. И что ты вернёшься к этому благородному дурню и заставишь понять его, как сильно он ошибался, когда отталкивал тебя. Чтобы он больше никогда не отпустил такое золото, — я почувствовала, как Гин поцеловал меня в макушку. Тепло сразу расплылось по моему телу от сердца. — Ты, конечно, лучшего заслуживаешь, но на первое время и он сойдёт.

— Сойдёт, — усмехнувшись, согласилась я. Гин хрипло рассмеялся, оставшись довольным своей шуткой. Хотя наверняка он это шуткой не считал. — Мы будем счастливы, — у меня новая мантра. Может, если убедить себя в этом, у нас всё наконец будет хорошо?

— Да. Да, я обещаю тебе.

Комментарий к Глава XI. Лёгкие ожоги от собственных чувств *Широикири (白い霧 — белый туман) — очередной город в фике

Свадебная фотография четы Урахара и мелодия из музыкальной шкатулки в одном посте здесь: https://vk.com/wall-167821991_236

Портрет Эрики кистью Соджуна: https://vk.com/wall-167821991_237

====== Глава XII. Неуслышанные молитвы ======

Я всегда любил мечтать и никогда не перестану, пока полет моей мечты не остановит пуля.

Эрнесто Че Гевара

В эту ночь я снова плохо спала. В полночь, как и должно было быть, Гранц ушёл из моей комнаты, не забыв «на прощание» приложить ладонь к моему лбу, проверив наличие или отсутствие высокой температуры. Я претворилась спящей, чтобы он, не дай Король душ, не остался составить мне компанию. И у него дела, и я хотела полежать одна. Я была уверенна, что Джагерджак не придёт, не в это время ночи, по крайней мере. Однако уже спустя несколько минут дверь снова открылась. Я так стремительно и высоко подскочила на кровати, что даже свалилась на пол, больно ударившись коленкой об него.

— С… ай! — я почти нецензурно выругалась, но вспомнив, что надо мной сейчас, возможно, возвышается одна голубоволосая дранная кошка, сдержалась. Я же, типа, выше этого. Не стоит опускаться на его уровень.

— Вы не ушиблись, госпожа Урахара? — раздался низкий мужской голос совсем близко, изрядно удивив меня. Он сильно отличался от голоса Гриммджоу, да и не стал бы этот… арранкар спрашивать у меня о моём самочувствии.

В поле моего зрения попала мужская нога в зори, обтянутая чёрным таби. Я подняла взгляд выше, натолкнувшись на протянутую руку, потом ещё выше. Да, это не Гриммджоу. Вытянутое лицо и чёрные волосы, заплетённые в косичку. Маска закрывает верхнюю часть головы и левый глаз, а также имеет длинную клинообразную часть сверху, обращённую вправо. Все арранкары такие забавные и не похожие друг на друга…

Я приняла его руку помощи. Честно говоря, в своём положении я приму руку помощи от любого. Кроме Улькиорры. Его я боюсь сильнее, чем переживаю за себя.

— Простите, — сконфуженно пробормотала я, пока этот мужчина усаживал меня обратно на постель. — Я думала, это другой.

— Мой господин просил передать свои извинения, — он зачем-то поклонился. Что-то мне подсказывало, что Гриммджоу и не собирался извиняться, и этот арранкар всё напридумал, чтобы умаслить гостью Айзена. — Он не может прийти, поэтому послал меня вместо себя. Сильно же он напугал Вас в Вашу с ним прошлую встречу.

— Простите, как Вас? — я хотела узнать имя человека, на которого собиралась орать.

— Куфонг Шаолонг, к Вашим услугам, — он снова поклонился.

— Хорошо. Куфонг-сан, передайте Вашему… господину, или как Вы его там называете, что мне не упали никуда его извинения. Если он сам не придёт на свой пост, я расскажу об этом Соскэ, и что будет с ним потом — не мои проблемы. А теперь, будьте так любезны, покиньте мою комнату, я хочу спать, и компаньон мне в этом не требуется. Если Джагерджак не придёт утром, пусть пеняет на себя.

— Так и передать? — явно насмешливо спросил Шаолонг. Я еле удержалось от того, чтобы неприязненно поморщиться или нахмуриться, и сохранила такую ледяную маску, которой даже Бьякуя бы позавидовал.

— Да. Так и передайте.

Арранкар поклонился и вышел. Ну и скатертью ему дорога. Вежливый какой. Аж бесит.

В кого я превращаюсь?

Ночь прошла скверно. Я спала около трёх часов, вечно просыпаясь. К утру (хотя какому утру, здесь вечная ночь) я была ещё более уставшая, чем вчера вечером, поэтому, на радость Гриммджоу, даже не собиралась никуда ходить дальше ванной комнаты. Я слишком любила воду, поэтому пользовалось ею, как только представлялся случай — три раза на дню.

Откиснув час в прекрасной ванной, встроенной в пол, разморившей меня горячей водой настолько, что я даже уснула на пятнадцать минут, я обернула коротюсенькие волосы на голове одним полотенце, окутывая тело в другое — прикрывающее даже мои заострившиеся колени. Полностью разбитая я вышла из наполненной паром комнаты в спальню — холодную и неприветливую. К моему шоку на кровати, вальяжно развалившись, подобно настоящей пантере, лежал Гриммджоу. И заметила я это слишком поздно.

— Какого?!.. — я снова подскочила на месте из-за чего упала и ударилась той же самой коленкой. Какая же несправедливая жизнь! — Ты что тут делаешь?!

— Как что? Ты сама захотела, чтобы я был рядом, — растянув губы в своей обычной безумной улыбке, пропел Джагерджак, вмиг оказавшись около меня. Он не подал мне руку, как тот арранкар ночью, как я и предполагала. Нет. Он схватил меня за плечо широченной ладонью и так резко потянул вверх, что мои ноги на миг оторвались от земли. Полотенце на голове ослабло и свалилось на пол, чтобы тоже самое не случилось с тем, что скрывает мою наготу, я стала сдерживать начинающий разматываться узел на груди обеими руками, отчего теперь не могла оказать и малейшего сопротивления этому животному.

Гриммджоу, всё также держа за плечо, встряхнул меня так, что моя голова чуть не оторвалась от шеи. Я болезненно выдохнула, ожидая, что он снова вцепиться в то же самое место своими клыками, ведь шестой уже притянул меня ближе к своему лицу. Но вместо этого он цепким взглядом поизучал несколько секунд шрам, оставшийся там из-за него самого, от раны, которую в кратчайшие сроки сумел залечить Гранц.

— Хм… похоже я перестарался, — он хмыкнул, но, кажется, неудовлетворённо и не слишком радостно. — Слышал, у тебя была серьёзная потеря крови из-за моей несдержанности.

— Почему ты не спишь в четыре утра? — кто же знал, что наша голубая пантера ещё и ранняя пташка. Ну за что мне такой джек-пот?

— Арранкары вообще мало спят, — он пожал плечами, а моё всё никак не отпускал. Я чувствовала, что мои ноги подкашиваются, в глазах на миг потемнело. Инъекция той ерунды, которую изобрёл Гранц, блокировала потерю крови и боль, но не остальные симптомы моей слишком выраженной слабости. Гриммджоу в каком-то роде даже помогал мне, удерживая в положении стоя (подвешено, если точнее сказать). Хотя у меня явно будет синяк после его «помощи».

— Отпусти меня, пожалуйста, — я перешла на более тихий тон, который обычно помогал мне убеждать мужчин, да и вообще людей, в том, в чём я хочу. Но вот незадача — Гриммджоу не был человеком. Он был пантерой. Пантерой, что жаждет загрызть меня.

Он усмехнулся и, к моему удивлению, чуть ослабил хватку. Я даже шокировано посмотрела на него — его улыбка стала шире. Он начал стремительно приближаться к шраму от укуса. Сейчас точно цапнет!

— Я должен принести свои извинения… — тихо и хрипло прошептал он прямо мне на ухо. Его горячее дыхание окатило мою уже охладившуюся кожу. Табун мурашек страха промчался по коже. — За грубость…

Тут место бывшей раны коснулось что-то скользкое, тёплое и гибкое. Меня снова прошибли мурашки, на этот раз от омерзения. Язык шершавый, как у кошки (действительно, пантера), медленно прошёлся по изгибу шеи, заходя за ухо.

— А ты вкусная, — выдохнул он мне в него снова, вызывая третий табун мурашек. Конечно, не он же намывает себя по три раза на день. Кажется, моя привычка вышла мне боком. — Будет жалко тебя убивать.

Острые клыки царапнули хрящик ушка, словно отрезвляя меня от затуманившего разум шока. Перехватив узел полотенца одной рукой, второй я начала отбиваться от мужчины, пытаясь отстраниться. Его видно забавляли мои попытки бегства — он хрипло и приглушённо смеялся, крепче прижимая меня к себе и своему языку уже двумя руками. Что у него за фетиш такой — облизывать всех, кого не лень?!

Я уже серьёзно вознамерилась звать кого-нибудь на помощь, но, кажется, Ками услышал мои мольбы раньше, чем они появились в моей голове. И решил посмеяться надо мной…

— Если ты так сильно жаждешь удовлетворить желание своей плоти… — вдруг раздался ледяной голос у входной двери, пробравший меня до мурашек. О нет, только не он! — Есть множество нумеросов, готовых прыгнуть к тебе в постель и на тебя. И среди них не только женщины — выбирай кого хочешь.

— Улькиор-р-ра, — прорычал имя четвёртого Гриммджоу, отрываясь от моей шеи. Я вздрогнула ещё раз, как только мой взгляд упал на мрачного брюнета с выражением лица трупа. — Что ты тут делаешь?

— Айзен-сама приставил меня к тебе, чтобы я помогал тебе сдерживать твою истинную суть внутри, — не меняя выражения лица или тона, говорил Улькиорра, ни разу не посмотрев на меня.

Неужели это его Айзен приставил в «помощь» Гриммджоу, а точнее мне? Он что, идиот? Да этот арранкар ненавидит меня настолько сильно, что способен прибить одним своим взглядом! Он до смерти испугал меня не только в кошмарах/воспоминаниях/а может и не воспоминаниях Ренэйт/Галлеи, что у меня просто фобия развилась на него. Я так сильно боялась его, что забыла о том, как сильно не любила Гриммджоу.

Джагерджак удивлённо посмотрел на меня. Я поняла причину только спустя несколько минут, когда увидела, что мёртвой хваткой вцепилась в его расстёгнутую рубашку подрагивающими руками. Потом я поняла, что я вся дрожала, и глаза мои наверняка отражали мой ужас перед воплощением одиночества в этом арранкаре.

— Кажется, она не хочет, чтобы ты мне «помогал», — Гриммджоу растянул губы в кривой усмешке-оскале и притянул меня к себе, обнимая. Как хищник, не желающий делиться своей добычей. Моя голова оказалась повёрнута в противоположную сторону от входной двери, а, следовательно, и от Улькиорры. — Представляешь? Меня — безумное животное и монстра — предпочитают тебе, идеальному и преданному. А я ведь почти убил её.

— Мне плевать, чего она хочет, — какой милый. — Это приказ Айзена, — а, точно, ещё этого придурка побить надо.

— Предлагаешь подраться?

— Мне не доставляет счастья сражения с животными.

Что-то подобное я уже где-то слышала.

— Вышли. Оба.

Это был голос Тии. Её появление так сильно ошеломило меня, что я нашла в себе сила повернуть голову в сторону третьей гостьи моей спальни, и, судя по тому, что рука Гриммджоу на моём темени так легко позволила мне это, он тоже пребывал в шоке от прихода Трес.

— Госпожа Урахара не одета, — Гриммджоу и Улькиорра и так это знали, но тон голоса Харрибел всё же пристыдил их. Джагерджак даже отпустил меня и отстранился. Да ладно?! — Мужчина не имеет права находиться в покоях женщины, если она нага и не является его женой. Таков непреложный закон.

Улькиорра поклонился (нет, серьёзно, он поклонился!) Тие и молча вышел за дверь. Гриммджоу кинул на меня насмешливый взгляд, подмигнул и тоже направился к выходу. Оба арранкара гордо смотрели перед собой, даже когда на какой-то миг были плечом к плечу. Никто ничего не сказал друг другу.

====== Глава XIII. Битый небитого защитит? ======

Комментарий к Глава

XIII

. Битый небитого защитит? Очередной арт от моего стилуса: https://vk.com/wall-167821991_239

Я свою сестренку Лиду

Никому не дам в обиду!

Я живу с ней очень дружно,

Очень я ее люблю.

А когда мне будет нужно,

Я и сам ее побью.

Агния Барто

Когда дверь закрылась, Харрибел поспешила ко мне — наверное заметила, как дрожат мои ноги.

— Всё в порядке, госпожа? — озабоченно спросила Тия, усаживая меня на кровать. Я сжалась в комочек, как маленький ребёнок, стискивая полотенце руками на груди. Противное чувство стыда и никчёмности накрыло меня с головой, как только дверь покоев захлопнулась за арранкарами.

— Да… — еле выдавила я, потому как надо было что-то ответить на вопрос. — А что ты тут делаешь? — решение перевести тему разговора и избавиться, наконец, от этого гадкого послевкусия во рту от всей произошедшей ситуации показалось мне гениальным. — Сегодня очередь Джагерджака сторожить меня.

— Не сторожить, а «составлять компанию», — с прищуром отчеканила она. Я лишь закатила глаза и кивнула на эту формулировку, придуманную, чтобы щадить мой слух и нервы. — Я поспешила к Вам, как только почувствовала присутствие Улькиорры и Гриммджоу в Ваших покоях.

— Да, это Соскэ постарался, — я пожала плечами и нервно выдохнула. Пора было брать себя в руки и хотя бы одеться.

— Понятно… — вдруг тихо озвучила Тия каким-то резко осознающим сейчас, но не ранее истину. Я подняла на неё вопросительный взгляд.

— Что?

— Айзен-сан встретил меня недавно в коридоре и попросил Вам кое-что передать, — она повернулась в сторону входной двери и кликнула своих фрассьонов.

Дверь распахнулась и комнату зашли трое девушек, двигаясь «треугольником». Одну из них — Циан — я уже знала.

Впереди шла невысокая брюнетка с каре и грозным взглядом гетерохромных глаз. По всей длине левого «зеркала души» шла красная обводка-эстигма. Остатки маски находятся на голове с рогом по центру, как у единорога, а позади его — продольный алый гребень, прямо как у римских легионеров. Дыры пустого я у неё не увидела, зато в её руках лежал толстый свёрток, перевязанный пышным бантом.

Справа позади этой боевой дамы, шагала вся такая утончённая кудрявая, темнокожая и зеленоглазая амазонка. У неё длинные и густые каштанового цвета волосы и большая грудь. Её отверстие пустого находилось между пупком и грудью. Маска представляет собой трёх-секционную корону вокруг головы и толстое ожерелье вокруг шеи.

— Там за дверью Улькиорра и Гриммджоу, — проинформировала свою госпожу низкая брюнетка. У неё был хоть и не хрустальный голосок, но весьма благозвучный, с какой-то хрипотцой.

— Я в курсе, — Тия кивнула. — Это их работа. Надо будет — весь день там простоят.

Девушки дошли до хозяйки и синхронно остановились. Тия обернулась ко мне и поимённо представила их.

— Это Апаччи Эмилоу, — Харрибел показала на «легионершу», а затем на темнокожую красавицу, — и Мила Роза Франческа. С Циан ты знакома.

Девушка смотрели на меня то ли равнодушно, то ли с предубеждением. Я тяжело вздохнула, отводя от них взгляд, — в груди неприятно потянуло, из-за чего моё лицо скорчилось.

— Наверное, стоит открыть это, — Тия подошла к своей помощнице и забрала у неё свёрток. Меня не очень интересовало его содержимое, даже после того как я вспомнила, что он от Айзена.

Харрибел положила презент на кровать около меня и элегантно стянув бант, развернула. Я печально наблюдала за разрушением этого мини-искусства из ленточек и шуршащей под пальцами трес упаковочной крафт-бумаги. Внутри оказалось… платье. Тия взяла его за плечики и подняла над кроватью, не решаясь пачкать очень длинный подол о пол, хоть тот и был чист.

Белая плотная ткань, кое-где обрамлённая чёрными полосами. Одеяние подобное одеянию арранкара. Мне оно вдруг показалось, что это платье — ошейник, сковывающий меня обязательствами. Будто мне надо выбрать на чьей я теперь стороне — Готея или Айзена. А мне совершенно не хочется выбирать. Ни сейчас, ни когда-либо.

Как же мне не хватает Бенизакуры. Она не отзывалась с того дня, как Улькиорра сломал мой занпакто и выкинул где-то на тренировочном поле в Обществе душ. Кажется, я даже скучаю по тому времени, когда Бьякуя всё делал за меня, заперев в своём поместье. Как я могла злиться на него? Я горько усмехнулась своим мыслям.

— Вас что-то рассмешило, госпожа? — услышала я будто «на заднем фоне» голос Тии. Что-то в его тоне покоробило меня.

— Прошу, не называй меня так. К тому же, недолго мне в госпожах-то ходить, — я взяла с кровати платье, которое Харрибел уже успела вернуть на неё, и положила его на колени. — Через две недели я перестану всем Вам мозолить глаза.

Белая удавка на всё тело кроме шеи. Иронично. Подол платья явно будет поп полу волочиться. Ткань действительно плотная, но потеть я в ней не должна. И не мнётся.

— Чем ныть, лучше бы намотали сопли на кулак и научились держать удары от судьбы, — вдруг заговорила Апаччи. Я была так изумлена этому, что даже на Тию мельком взглянула — не почудилось ли. Но та, судя по мастерски скрытому удивлению, сама не ожидала от помощницы бравой речи. Апаччи тем временем продолжила:

— К тому же, по нашим сведениям, Вы нам мозолить глаза ещё долго будете, если Гранцу удастся помочь в Вашем с госпожой Айзен деле.

— Очень… мотивирует… — выдавила я, даже немного сконфузившись под её неизменившимся пронзающим взглядом. Тия улыбнулась мне улыбкой поддержки.

— Да. Спасибо, Эмилоу, — чуть ли не сквозь зубы сказала она, особенно выделив имя.

— К слову об этом… — как я хотела обозвать Айзена, но честь моя вдруг стала меня очень волновать в данный момент, и я решила не брать лишний грех на душу, — господине вашем. Навестить его пора, — отложив платье в сторону, я встала с кровати и пошла к шкафу. Вооружившись нижним бельём, я надела его за ширмой, которую по моей просьбе предоставил мне Локи (точнее приказал кому-то предоставить).

Циан и Тия помогли мне с платьем, скрывающем, как оказалось, всё, кроме плеч и части спины — даже печать реацу оголяло наполовину. Натянув чёрные перчатки и надев обувь, я привела волосы в порядок, опять-таки с помощью Франчески, и, кинув финальный взгляд, сказала:

— Теперь и «боссу» не стыдно показаться. Поговорить пора. А то совсем скоро он доведёт меня до белого каления, и я окочурюсь раньше срока.

Поблагодарив Тию за её помощь, я убедила женщину и её фрассьонов в том, что далее справлюсь без них. Собрав свою волю и энергию в один неровный, но очень мужественный комочек, я выпрямила спину и вышла в коридор. Как и говорила Апаччи, Улькиорра и Гриммджоу стояли здесь и мило щебетали о своём, о женском. Точнее Джагерджак откровенно провоцировал Сифера, но тот стоически сохранял лицо-кирпич и что-то лаконично бросал ему в ответ на его колкости. Как только дверь издала первый скрип петель две пары их глаз в эстигмах обратились ко мне. В ответ я ещё контрольный раз поскребла по сусекам свой смелости, разрезанной занпакто Улькиорры в ту ночь злополучной атаки арранкаров. Наскребла немного, но на твёрдый десятисекундный взгляд хватило.

— А вот и наша…

— Заткнулся, живо, — я злобно зыркнула в сторону Гриммджоу, посмев оборвать его на середине фразы (и мне не был интересен её финал, если честно). Кажется, Джагерджак удивился ещё сильнее меня: его лицо вытянулось, он даже замолчал. Улькиорра бросил на него взгляд, но ничего не сказал. — Коли вы теперь как Чип и Дейл в тандеме, задача которого, ПОДЧЁРКИВАЮ, охранять мою жизнь, а не пытаться меня запугать до полусмерти, вы проводите меня туда, где находится Соскэ.

— Айзен-сан находится во второй тронной зале, — явно нехотя озвучил Сифер. Я проглотила резкое раздражение от звука, а точнее тона его голоса.

— Задачи чесать языком не было. Я сказала — проводить.

Смерив меня изучающим взглядом, Гриммджоу хмыкнул и в издевательском поклоне указал рукой на правую часть коридора. Не поблагодарив его и как можно короче задержав на нём взгляд, я, высчитывая наиболее ровный ритм шагов в голове, направилась туда. Краем уха я услышала от Джагерджака тихое:

— Вот что она так долго там была. Командирские штаны мерила. Видимо, подошли.

Я не заметила, как мои губы дрогнули в улыбке, но я её как можно быстрее скрыла. От уже ставшей непривычной моему лицу мимики щёки свело.

— What the hell?!{?}[Какого чёрта?!]

Именно с этой фразой я ворвалась в тронную залу, оставив компаньонов за дверью. Айзен был один, слава Ками, иначе любопытные взгляды его прихвостней сбили бы с меня последнюю спесь.

— Do you want to test my polyglot level?{?}[Хочешь испытать мой уровень полиглота?] — подняв брови в вопросе Соскэ посмотрел на меня, отрываясь от своего предыдущего занятия — молчаливого созерцания чёрного неба за окном и размышлений о чём-то своём.

— Оу… — я осеклась немного, но быстро собралась, — ну ладно. Попробуем снова на… нашем… Какого чёрта?!

— Рогатого, наверное, — изобразив на высочайшем актёрском уровне изумление, ответствовал этот засранец. — Потеряла, что ли?

— Ха-ха. Ты сегодня такой острый, у меня даже язык жечь начал. Всю ночь готовился?

— Что случилось-то? Ты нашла эликсир смелости по дороге? Кстати, мой подарок тебе очень идёт, — он улыбнулся, подходя ко мне.

— Благодарю, покорно, но я не за комплиментами сюда пришла, — злость во мне начала вскипать, как никогда прежде придавая сил для истерики. А спокойствие удава, которым так и сквозило аура и лицо собеседника, только подкидывало дров в огонь.

— Боюсь и предположить.

— Какого чёрта ты приставил в напарники Гриммджоу Улькиорру? Ты что, не знаешь, как он ко мне относится? Да он спит и видит, как перерезать мне глотку!

— Хорошо, поменяем. Как насчёт Гина? — он пожал плечами, будто это было так просто. Хотя это было действительно просто, но дело было не в этом.

— Ты что, издеваешься? — я почувствовала, как у меня задёргался глаз. На этом и Айзен заострил своё внимание, но уже через три секунды всё прекратилось, в отличие от моего внутреннего пожара. — Ты зачем меня до нервного срыва доводишь? Думаешь, что мне и так недостаточно хреново?

— А теперь ты успокаиваешься, — голос Айзена переменился с насмешливого на серьёзный, будто он что-то увидел в моём лице, что-то нехорошее. Его руки взметнулись вверх, накрывая мои плечи и сжимая их. Я почувствовала, что бьющаяся в висках кровь — это не адреналин, а очередной симптом моей слабости. — И мы спокойно говорим.

— Улькиорра — брат Галлеи. Точнее, её почивший брат, душа которого обратилась в пустого.

— Она мне не рассказывала. Хотя, она вообще мало что говорит… — я судорожно вздохнула, переведя взгляд с Айзена на пустыню Уэко-Мундо. Ренэйт всегда была скрытая, хоть и улыбалась мне практически всегда, а Бенизакуре — и того чаще. Не думаю, что она не помнила своего брата…

Мне от чего-то вспомнились её слова из того кошмара. «Предатель». Мог это быть Улькиорра? И если да, то насколько правдивы эти воспоминания?

— Это… всё очень печально, конечно, — я снова вздохнула, не найдя ответов на свои вопросы у себя в голове. В который раз… — Но причём тут я?

— А ты не понимаешь? Хотя куда там с твоей-то амнезией, — Соскэ хмыкнул, наклоняясь ко мне через столешницу и опираясь на сложенные перед собой руки. — Галлея души не чает в своём брате, а тот — в своей сестре, хоть и показывает это крайне редко.

— Так вот в чём дело… — меня как осенило. Полные молчаливой и невысказанной злости глаза, обращённые в мою сторону. Эта его аура смерти. Пренебрежение и небрежность ещё большая, чем от остальных арранкаров, не являющихся моими компаньонами. — Раз он так радеет за свою сестру… теперь мне понятно, почему… все эти взгляды и его ненависть.

— Да. Кажется, поэтому… — понимающие кивнул король Уэко-Мундо. На миг мне показалось, что он собирается накрыть мои руки своими, поэтому я поспешила их спрятать в замок на груди, притворившись, что мне холодно. Но это не совсем было притворство, лишь удачная возможность не соприкасаться с… ним.

Айзен поинтересовался, не замёрзла ли я, но я тут же убедила его, что температура воздуха терпима. Ему пришлось удовлетвориться моим заверением, но он стал пристальней следить за моей реакцией к довольно прохладной вечной ночи мира пустых. Мы сидели за столиком на открытом балконе, поэтому я в полной мере ощущала на своей неприкрытой коже плеч её влияние.

 — Мне не хочется, чтобы крёстная мать моего сына, лучшая подруга моей жены и моя конфликтовала с моим шурином.

— Так это правда.

— О чём ты?

— Ну… Локи сказал, что я его крёстная мать. Это правда?..

— Что ты помнишь о своей прошлой жизни? — без тени прошлой насмешливости спросил Соскэ, сам складывая руки на груди, откидываясь на спинку стула.

— Ничего. Лишь какие-то тени, — я пожала плечами, отрицательно качнув головой. — Но я знаю, что мы учились на одном потоке. Мне Гин показывал досье Эрики. Ну, то есть… моё?

— Да, — он кивнул, но я так и не поняла, какую часть моей фразы он этим подтвердил. — Ты была в классе «1» — туда отбирали лишь лучших. А я в классе «5» — группа из отбросов, которые еле экзамены пережили. И… ты была сильная. Самая сильная из всех, кого я знал, — Айзен усмехнулся, на пару секунд отдаваясь своим воспоминаниям. — Гордая, упрямая, всего добивалась. А я… Скажем так, я был «мальчиком для битья». И ты вечно меня колошматила. Но и другим в обиду не давала. Что-то вроде: «Когда мне будет нужно, я и сама его побью, а вы не смейте».

Я хихикнула, вспоминая это детское стихотворение. Когда-то давно я всю книгу этого автора прочла Джинте и Уруру, пытаясь обучить их другому языку в шуточной форме. К сожалению, русский им так и не дался. Как, впрочем, и немецкий, английский, французский, китайский… на самом деле им и правильный японский еле-еле даётся.

— У нас был такой тандем, — продолжал тем временем Соскэ, — ты хотела сделать меня сильнее, чтобы я мог постоять за себя, а я не понимал, зачем это тебе. И всё же, у тебя получилось. Уже на третьем курсе меня перевели в твой класс. Мои показатели резко выросли, я многих обогнал, чуть ли не лучшим был. Но никогда лучше тебя. Я стал сильнее, а ты продолжала меня колошматить, — этот плут состроил такую физиономию, граничащую с обидой и намеренным желанием меня развеселить. Ему удалось: я приглушённо рассмеялась, к сожалению, не сумев вспомнить этот момент из нашего прошлого и вдоволь им насладиться. — Это было неприятно. Но я понимал, что это необходимо мне. Потому что только так я смог стать мужчиной. И я неимоверно благодарен тебе за это.

Не мне. Не мне, дурачок. Ты благодарен за это Урахаре Эрике, а перед тобой сидит жалкая, побитая жизнью, словно дворняга, без роду и племени Нацуми, недостойная даже носить фамилию своего создателя. Лишь сосуд для двух неполноценных душ, пытающихся то соединиться в одну, то оторваться друг от друга.

— Мы дружили, и… я ничем и никем так в жизни не дорожил, как тобой. У меня не было родителей, и не было друзей. Только девочка, которая вечно норовила меня побить. Единственный друг, которого я счёл достойным для роли крёстной матери своего сына. Так что, если со мной что-то случится, ты уж присмотри за ним. Пожалуйста.

— Конечно. Мог не просить.

Хотя я мало чем могла помочь Айзену Локи… Скорее уж это он выступает в роли моего спасителя во время наших периодических встреч. Но если бы могла, если бы у меня сейчас была хоть капля силы и она нужна была бы этому парню — я бы, не колеблясь и мгновения, израсходовала бы её на него.

====== Глава XIV. Дракон в ярости ======

Комментарий к Глава

XIV

. Дракон в ярости Я не проверяла главу на грамотность, так что надеюсь на вас, мои роднульки

В этом мире вообще все просто. Стучи — откроют, проси — дадут, добивайся — получишь. Все зависит только от температуры желания. Не спускай пар в носик чайника — и давление воли станет таким сильным, что разнесет любой котёл.

Дмитрий Емец. «Таня Гроттер и проклятие некромага»

— Так ты здесь… Сихоин Йоруичи…

Бьякуя с хорошо замаскированными эмоциями сдержанно окинул взглядом гостью своего деда. Как только Гинрей получил письмо от главнокомандующего Готей-13, он сам написал послание в Мир живых бывшей главе благородного клана, капитанше второго отряда и, что самое важное, — своей подруге. Сама Сихоин не разглашала подробности трёх листов в конверте, запаянном восковой печатью клана Кучики, которые она не смогла скрыть от Киске и Тессая, в отличие от их содержимого. Что-то в этом послании заставило ей прибыть в Сейрейтей в день его получения, хоть Урахара был против.

Йоруичи улыбалась. Но не её глаза. Они светились печалью и тоской о той, кто продала свою жизнь за жизнь и счастье всех их. Бьякуя сразу заметил этот приглушённый свет, и мысль о том, что потеря одной единственной девушки заставило так много людей страдать, заставила его помрачнеть. Как и повторное осознание сказанной леди Чо ранее истины: не он один потерял её.

— Да… Здесь… — прозвучал тихий ответ. — И ты здесь, Бьякуя. Я даже удивлена.

— Почему?

— Я думала, что ты давно в Уэко Мундо с горячей головой и без хорошего плана ищешь своё сердце, — она хмыкнула, жестами приглашая его сесть. Кучики повиновался.

— И почему ты так думаешь? — вновь глухо задал вопрос Бьякуя. — Я надеялся, что за все эти годы смог избавиться от всеобщего мнения обо мне, как о недальновидном и вспыльчивом человеке.

— От мнения ты, может, и избавился, но не от своей сути. Закрыв самого себя плотной маской холода, ты не только стал в глазах окружающих самым сдержанными капитаном, но и отгородил от себя всех их. Жаль, что эту маску смог пробить человек, которого пока нет рядом с нами.

— Пока? — Бьякуя дёрнулся, решаясь посмотреть в глаза своему сенсею. Йоруичи всё той же с улыбкой на лице кивнула, а её взгляд выразил поддержку его утрате.

— Ты же не думаешь, что мы станем сидеть сложа руки? Киске уже закончил гарганту и теперь ждёт окончание тренировок Ичиго. Парень собирается в Уэко Мундо, чтобы спасти её, ведь ему кажется, что здесь вовсе забыли об очередной потере капитана третьего отряда и о её жертве во имя благо других.

— Я думал, что Урахара-сан не хочет помогать сестре.

— Твои сведения имеют место быть. Но они несколько устарели. Да, Киске надо дать время. Он всегда был упёртым бараном. Но его поспешное завершение прохода в Уэко Мундо говорит за него самого — он очень волнуется. По нашим сведениям, Айзен не планирует убивать Нацуми ближайший месяц, по крайней мере.

Бьякую не сильно волновали эти смутные представления о планах этого ублюдка, как и, впрочем, сами его планы. Конечно, если они не касались той, чьё имя он пока не мог произнести вслух так легко, как сделала это Йоруичи. «Никакое» выражение его лица так и не исчезло, появился лишь ещё более опустошающий взгляд, который он перевёл в пол. Сихоин заметила это и заговорила вновь твёрдым голосом:

— Я веду разведку и составляю примерный план действий в Уэко Мундо для Ичиго и его команды. К нам поступили сведения из проверенного скрытого источника о планировки Лас-Ночес, замка Айзена. Я здесь, чтобы передать копию карты главнокомандующему.

Йоруичи потянулась через стол и накрыла кисть бывшего ученика своей ладонью, сжимая её, будто стараясь тесным контактом передать свою уверенность. Бьякуя поднял свой почти не переменившийся взгляд на точку соприкосновения их рук.

 — Видишь? — Сихоиннагнулась ещё больше, но вбок, стараясь заглянуть в глаза мужчины. Он поднял свой взгляд на неё и наткнулся на горящие идеей, решимостью и убеждением в собственных силах и в своей правоте. — У нас есть план действий и время, чтобы сделать всё как можно лучше. Главное — набраться терпения, — она отняла руку, заметив в глазах Кучики какой-то блеск надежды на её правоту.

Йоруичи откинулась на спинку своего стула, вальяжно оставив и расположив правую руку на столе, и теперь уж задорно улыбнулась. Кучики чуть ли не передёрнуло — он вспомнил это хитрое выражение лица 22 главы клана Сихоин за секунду до того, как она начинала его донимать.

— Так что не раскисай, малыш Бьякуя. Грядёт битва. И нам надо быть к ней готовыми. Ты ведь хочет спасти её?

— Хочу, — согласился мужчина, чувствуя в себе прилив каких-то сил. Видимо, Сихоин всё-таки заразила его своей уверенностью. — Больше всего на свете.

После временной отставки своего капитана на Ренджи свалилась вся его работа и ответственность за отряд. Парень не в первый раз оставался «за главного», но обычно на него не давило знание того, что идеального во всём Кучики сняли не пойми за что с поста и что он ещё не понятно, когда вернётся. К тому же это впервые было во время военного положения, а это в разы сложнее. На четвёртый день он уже выл от безысходности и готов был копать себе могилу, но тут его позвали в отряд капитана Хицугаи, которого отправляют на днях в Мир живых. Ренджи чуть ли не плясал от радости, но всё же эмоции свои сумел сдержать.

Абараи освободил ближайший час и направился в поместье Кучики. По пути туда он встретил Рукию, тоже собирающуюся навестить брата перед уходом на длительную миссию в другой мир. Доля энтузиазма в подруге детства тоже была, но и та испарялась по мере приближения к воротам поместья. И Ренджи, и Рукия пытались попасть в него для встречи с капитаном, но обычно всё заканчивалось тем, что Кучики-младшую не пускала к нему Фуджи, на словах обрисовывая всё, что творилось с главой клана, а Абараи просто выпроваживали за ненадобностью нахождения там. Сегодня лейтенант шестого отряда и офицер тринадцатого были полны уверенности в том, что теперь их никто не остановит, даже привратница церберша Чо.

Парочка синигами подошла к воротам, но, к их удивлению, перед ними не выскочила «домомучительница». Вместо неё дверь им открыла стража поместья без лишних слов. Ренджи и Рукия недоумённо переглянулись в момент, когда услышали звуки статичных ударов дерева о дерево со стороны тренировочной площадки. Они поспешили туда, по дороге считывая реацу капитанов Хицугаи, Зараки, Кучики и ещё несколько знакомых.

Добрались до мини-арены они довольно быстро и так и замерли около неё. Здесь действительно стоял хмурый, как и всегда, Тоширо и сидел на земле Кенпачи, на плече которого повисла его лейтенантша. Здесь же к удивлению прибывших находился и Гинрей. Все трое наблюдали за боем на деревянных посохах бо временно не капитана шестого отряда и троих его охранников, среди которых легко узнавался капитан Хиросэ Дэйчи. Хотя боем это было сложно назвать. Скорее избиение. Причём Бьякуя в спортивной форме, с завязанными рукавами, без кенсейкана и занпакто избивал своих подчинённых, и, судя по тому, что двое уже буквально уползали с площадки, изначально всего противников у капитана было пятеро.

— Гинрей-доно, Хицугая-тайчо, Зараки-тайчо, — Ренджи и Руки поклоном поприветствовали старших по рангу и званиям, после чего поздоровались и с розоволосой лейтенантшей. Кучики-старший кивнул в ответ, остальные же практически никак не отреагировали на появления ещё двух офицеров в поместье.

— Уже выдыхается, — вздохнул Кенпачи. Он явно рассчитывал на хорошее, а точнее плохое настроение Бьякуи сегодня, а следовательно, на возможный бой с ним.

Ренджи шокировано посмотрел на своего капитана. Тот с холодным выражением лица точно и легко отбивал каждый удар троих противников сразу, успевая при этом контратаковать. Всё его движения были наполнены аристократичной грацией, водившей старую дружбу с гибкостью его тела. Абараи и не знал, что Бьякуя умеет так сражаться — без кидо и занпакто. Ему показалось, что он способен голыми руками убить кого угодно, хоть ярко выраженной мышечной массой и не обладал. Пропасть между ними была просто огромной.

— Ну если для Вас это «выдыхается», то я просто умываю руки в своём стремлении приблизится к капитану Кучики.

— Это его седьмой бой за сегодня, — радостно оповестила коллег Ячиру, помахивая своими ножками лёжа на Кенпачи. — Предыдущие он заканчивал быстрее: за пять-семь минут. Да и противников побольше было.

«Седьмой бой? Быстрее? Побольше?» — у Абараи задёргался глаз от слов лейтенанта одиннадцатого отряда.

— На нём сказывается отсутствие его регулярных тренировок в течении последней недели, — вторил словам Ячиру капитан Хицугая, соглашаясь с девочкой. — Он явно устал.

— Не будем винить его за это, — подал-таки голос Гинрей. Спорить с ним никто не стал.

— Он их помучить перед смертью хочет, что ли? Пора бы ему завязывать, — скучающе протянул Кенпачи.

Все взоры снова обратились на тренировочный бой. Практически в этот момент Хиросэ своим посох разломил пополам посох Бьякуи. Но тот не особо расстроился: двумя половинками он толкнул в спину капитана охраны, из-за чего тот отлетел на несколько метров. Со спины к нему поспешили остальные противники, но Кучики не дал им и приблизиться, искусно орудуя обрубками бо. Успешно обезоружив каждого из них, он «вырубил» одного. В это время Хиросэ уже пришёл в себя и с намерением сбить своего господина с ног, понесся на Бьякую. Кучики проявил чудеса зоркости затылком, ногой толкнув посох Дэйчи, из-за чего тот, сам того не хотя, ударил под подбородок последнего противника в сознании, не считая самого Хиросэ. Немного полетав и покатавшись по земле, тот остановился уже за пределами площадки.

Кучики и Хиросэ остались один на один. Бьякуя подбросил обломки посоха в воздух и тут же их поймал, когда их запаянные золотом концы оказались снаружи — чтобы не дай Король дух не проткнуть проломленным деревом соперника. Дэйчи же поудобнее перехватил посох, вставая в боевую позу.

— Как видишь, твой капитан наконец взял себя в руки, — Тоширо не обернулся на Ренджи, но всем было понятно, к кому он обращается. — Благодаря моему ходатайству и зароку Гинрея-доно о том, что он будет следить за своим внуком, капитан Кучики восстанавливается в должности с момента начала нашей миссии в Мире живых. Ямамото-сотайчо и сам понимал, что нельзя в такое время оставлять лучший отряд Готей-13 без капитана и лейтенанта.

Рукия на слова капитана Хицугая радостно улыбнулась, чуть ли не подпрыгнув на месте, от переизбытка чувств. Ренджи же облегчённо выдохнул.

Кучики и Хиросэ начали финальный этап боя. Первым в атаку пошёл Дэйчи, но ему это мало помогло. Кучики легко блокировал каждый его удар, не забывая наносить и ему несколько особо неприятных тычков прямыми атаками.

— Это хорошо, — резюмировал Ренджи, с улыбкой наблюдая за «избиением» Дэйчи. — Я рад, что он теперь прежний, хоть немного и удивлён. Я думал потеря капитана Урахары скажется на нём сильнее, весь Сейрейтей только и гудел об отношениях этих двоих.

Рукия согласно кивнула на слова друга. Она тоже очень удивилась таким резким переменам брата, ведь была уверена, что он настолько неровно дышит к Нацу, что порой даже задыхается. Но сейчас… будто и не было никакой Нацуми — он был таким же, как до вторжение Куросаки с его командой в Сейрейтей, если не ещё холоднее и хладнокровнее.

— Ренджи, — имя лейтенанта своего внука Гинрей просто выдохнул с каким-то разочарованием, — ты, как и всегда, видишь только то, что хочешь видеть. Тебе лишь кажется, что Бьякуя прежний. На самом деле… он в ярости.

Ренджи и Рукия в который раз взглянули на свой идеал, стараясь рассмотреть в нём то, о чём говорил им Кучики-старший. В этот момент Хиросэ решился на отчаянные действия: с размаха он попробовал ударить справа Бьякую, но тот присел, уклонившись от его атаки. Начальник охраны не успел вернуться в устойчивое положение — Бьякуя уже выпрямился, подпрыгнул и в воздухе толкнул ногой Дэйчи прямо в грудь. Тот еле удержался на ногах, ему пришлось отойти на несколько шагов назад, в это время Кучики уже вернулся в устойчивое положение на земле и поспешил провести серию финальных ударов.

Хиросэ мог только поднять посох чтобы блокировать прямую атаку хозяина поместья, и Бьякуя, воспользовавшись этим, поддел обрубками своего бо тренировочное оружие Дэйчи и подкинул его в воздух, выбивая из рук мужчины. Капитан шестого отряда снова толкнул ногой дезориентированного соперника, и теперь тот уже упал на спину. Выкинув деревянные обрубки, Бьякуя поймал посох Дэйчи. Перехватив его как копьё, он занёс его над уже поверженным противником собираясь нанести завершающий удар, явно целясь в голову.

Хиросэ прикрыл глаза, ожидая весьма сильного удара куда-нибудь в нос или в лоб. У Кучики-то рука тяжёлая, и он это не понаслышке знает. Но вместо этого совсем рядом с ухом мужчины раздался громкий звук столкновения каменной площадки и покрытого металлом тупого конца посоха. Дэйчи удивлённо открыл глаза, глядя на возвышающегося над ним господина. Пронзающий до дрожи холодный взгляд прищуренных глаз, гордый вид победителя, не сомневающегося в исходе всего боя, почти не запыхавшийся вид, хотя сам Хиросэ дышал невероятно тяжело — воздух почти обжигал лёгкие из-за того, что те жадно высасывали из него кислород, которого им очень долго не хватало для нормального функционирования.

— Внутри него бушует буря, — продолжил Гинрей, когда Ренджи и Рукия в удивление пооткрывали рты — никогда ещё на их памяти Бьякуя не сражался так изощрённо и хитро вёл бой, — которая только и ждёт малейшей трещины в его самообладании, чтобы вырваться наружу и смести всё, до чего только сможет дотянуться.

После краткой и почти незаметной отдышки, Бьякуя убрал посох в сторону и подал руку Дэйчи. Тот принял его и не без львиной доли помощи от господина поднялся на ноги. Количество синяков у него завтра резко увеличится. Кучики понимая, что приложил к этому свою руку и посох, даже два, дал ему два дня выходных и отпустил отлёживаться, после чего направился к сборищу синигами у края арены.

— Твою сестру и лейтенанта тоже определили в мою группу, — заговорил Хицугая обращаясь к Кучики. — Через два дня мы уже выходим.

— Для этого Вы все сюда пришли? — Бьякуя, скептически подняв бровь, осмотрел двух капитанов, двух лейтенантов и сестру.

 — Я пришла попрощаться, — сконфуженно сказала Рукия. Взгляд брата заставил её стыдиться собственных действий.

— Ясно, — практически сразу ответил Кучики, чуть ли не прерывая лепет сестры. — А ты? — он посмотрел на Ренджи, который тоже смутился от его прищуренного взгляда. — Тоже поддался порыву сантиментов?

— Я… — Абараи запнулся под пристальным взглядом капитана. — Я просто посчитал своим долгом поставить Вас в известность о моей миссии.

— Замечательно. Все формальности соблюдены. Милости прошу, идите готовьтесь к заданию.

Фыркнув, Хицугая моментально удалился из поместья, перейдя в сюмпо. Кенпачи разочарованно вздохнул — не подраться ему сегодня с Кучики — и тоже ушёл. Гинрей, откланявшись перед главой клана по всем правилам, ушёл в свои покои, попутно отдавая служанке, которая всё это время была рядом с ним, распоряжения об ужине и ещё что-то в этом роде.

— Нии-сама, — Рукия, справившись со смущением и какой-то дрожью, посмотрела на брата. Бьякуя тут же ответил ей взглядом, своим видом показывая, что она может говорить. — Я рада, что Вас снова восстановили в должности.

— Да, — согласно поддакнул кивнул Абараи. — Мне кажется, Ямамото-сама ошибся в своём решении.

— Нет. Генрюсай-доно всё сделал правильно, — холодно заявил Кучики, в который раз за сегодня удивляя Рукию и Ренджи. — И насчёт этого… Я должен извиниться перед Вами. За то, что не справился с долгом капитана и поддался своим чувствам. И за то, что из-за меня Нацуми продала себя арранкарам.

Ренджи и Рукия чуть не упали. Не то чтобы Бьякуя никогда не извинялся. Просто он редко бывал не прав, и если и бывал — то никто не ждал от него просьб о прощении. И было это-то только тогда, когда он практически собственными руками не убил свою сестру, оправдывая это долгом и равенством перед глупым законом. Не только факт извинений, но и их причина тоже не мало шокировали эту парочку, поэтому они только кивнули в ответ.

— Хорошо, — почти удовлетворённо, но так же холодно заключил Бьякуя. — Сколько продлится Ваша миссия?

— Мы не знаем, — Ренджи пожал плечами. — Двенадцатый отряд засёк реацу Арранкар в Широикири в…

— В поместье семьи Урахара? — перебил лейтенанта Кучики. Тот уже и удивляться устал, поэтому только согласно кивнул.

— Д-да… Но, когда туда прибыли наши отряды, никого на месте уже не было. Сложно сказать, взяли ли они что-нибудь из дома, ведь там никто уже давно не бывал. Их следы оборвались в Каракуре — скорее всего они вернулись в Уэко-Мундо.

— Я слышала, что в поместье также была зарегистрирована реацу Айзена, — добавила Рукия.

— Ясно, — Бьякуя прикрыл глаза, что-то обдумывая про себя. Факт того, что в мир Общества душ не побоялся прийти сам Айзен не мог не напрячь его. Раз пришёл главный засранец армии засранцев, то цель их нечто очень важное. — Что-то взяли, а что — не знаем. С Урахарой связывались? — он вновь открыл глаза, посмотрев на Абараи.

— Да, — кивнул Ренджи, — он тоже осмотрел поместье, но ничего толком не сказал.

— И что говорят в двенадцатом? Тупик? — заведомо зная ответ на свой вопрос, но чтобы убедиться в нём, спросил Кучики.

— Наверняка, — Абараи снова кивнул.

— Нас ждут трудные времена. Можете быть свободными. Надеюсь, отцовского благословления вы от меня не ждали.

Абараи как-то резко подавился воздухом, а Рукия покраснела. Кучики нахмурился, сперва непонимающе обводя взглядом парочку, после чего до него дошла причина их странной реакции.

— Я имел ввиду — на миссию.

— Д-да, мы так и поняли, — Ренджи дёрганными и резкими движениями повернулся к подруге и взглядом показал ей в сторону выхода с поместья. — Мы пойдём.

Кучки что-то обдумывал у себя в голове, то смотря на сестру, то переводя взгляд на Ренджи. Когда офицеры уже готовы были в сюмпо перейти и буквально убежать от него, он вдруг снова заговорил:

— Лейтенант Абараи, задержись. Мне нужно с тобой поговорить.

Ренджи показалось, что у него внутри что-то треснуло. Он застыл в странной позе позорно убегающего с поля боя бойца, как в каком-нибудь мультике, и чуть не упал прямо на землю. Рукия подбадривающе и сочувствующе взглянула на него, но всё же оставила его один на один с его капитаном.

Поставив ногу на землю, Ренджи медленно обернулся под скептический взгляд от Кучики.

— Я борюсь с желанием сказать «Бу!», — холодно произнёс он. Абараи, готовый в любой момент резко сесть, зажмуриться и закрыть руками голову, нервно сглотнул.

— П-прошу прощения, капитан, — нервно произнёс лейтенант. Кучики тяжело вздохнул — ему очень хотелось перестать раздражаться изо всякой ерунды, но ему это очень сложно давалось. Однако нарушить обещание, которое он дал деду и Йоруичи он не мог. Уже нарушил одно — самое важное в своей жизни. Причём несколько раз. И вот к чему это привело.

— Ренджи… — Бьякуя обратился по имени к лейтенанту, от чего тот удивлённо, но зато прямо посмотрел на Кучики. — Ты любишь мою сестру?

Ренджи почувствовал, как внутри него что-то треснуло во второй раз. Он ожидал от капитана всё, что угодно, но только не этого вопроса. И дело было не в том, что он любил Рукию вот уже несколько десятков лет. А в том, что он надеялся, что его капитан узнает об этом самым последним из всех живущих, даже позже самого малюсенького пустого в Уэко-Мундо.

— К-капитан… с чего Вы это… Не то, чтобы я не… Но

— Хватит, — Бьякуя скорчил лицо, будто ему было больно слышать Ренджи. — Ты же знаешь — я ненавижу, когда кто-то мямлит. Я задал тебе простой вопрос: ты любишь Рукию? — хотя Бьякуя не понаслышке знал, насколько вопрос непростой, его не особо тревожило это — не ему ведь отвечать. — Она-то тебя любит.

— Ч-что? — Ренджи занервничал ещё больше, особенно после замечания капитана о его «мямлянии». — А откуда Вы? Н-ну я… да… люб… лю…

Казалось, Абараи готов был умереть на месте. Он впервые вообще произнёс это слово в таком контексте по отношению к Рукии. О его чувствах знал лишь он и дух его занпакто, хотя многие друзья догадывались, а Мацумото так вообще уже три года подбирала Рукии свадебное платье.

— И кого ты боишься? Меня?

— Капитан, — Ренджи взял себя в руки; теперь его голос звучал уверенно и с долей безысходности, — разве Вы сами не понимаете? Я и она… Мы из разного общества.

— Вот оно что… Спустя столько лет нашего знакомства и сотрудничества у тебя появились здравые мысли? А я всё думал, когда же это случится? — саркастично протянул Кучики, но Ренджи шутку не особо оценил. Тем временем капитан во временной отставке продолжил:

 — То ли не учишься на чужих ошибках, то ли предпочитаешь совершать свои. Точнее одну свою главную ошибку, которую ты, Ренджи, снова и снова повторяешь из года в год. У тебя есть великая роскошь — ты можешь обнимать любимого человека. Она рядом. Так какого чёрта тебя волнует чьё-то мнение?

— Капитан, — Ренджи вдруг улыбнулся, слишком счастливо, учитывая предмет разговора. Теперь пришло время удивляться Бьякуе — он смотрел на лейтенанта как на умалишённого. — Я очень рад, что Вы изменились ради госпожи Урахары. Вы бы никогда прежде не сказали такого.

— Я… — Кучики замолчал на полуслове. Ему хотелось было возразить парню, что мол он не менялся, и уж точно не из-за женщины, но вдруг понял, что оправдания ему не к чему. И что замечание его отнюдь не глупого лейтенанта справедливо. — Да… наверное…

Ренджи шире улыбнулся, с каким-то победным, хитрым и вроде как понимающим выражением лица смотря на капитана. Скорчив непривычную для себя гримасу с поджатыми губами и нахмуренные бровями, Кучики не нашёл ничего лучше, чем отослать надоедливого парня куда подальше словами:

— Иди уже.

Комментарий к Глава

XIV

. Дракон в ярости Дэйчи — великий первый сын или большая земля

====== Глава XV. Две души ======

Комментарий к Глава XV. Две души а я вернулась к работе, после того, как смогла спасти с ноутбука только свои фанфики. это хоть что-то, поэтому я не сильно горюю по загубленной технике

возможны ошибки, я проверила лишь бегло, так что не обессудьте)

Isn’t it lovely, all alone

Разве это не прекрасно? Я совсем одна.

Heart made of glass, my mind of stone

Моё сердце хрупкое, как стекло, моя голова тяжела, как камень.

Tear me to pieces, skin to bone

Разорви меня на кусочки, от меня остались лишь кожа до кости.

Hello, welcome home

Здравствуй, добро пожаловать домой.

Billie Eilish feat. Khalid

lovely

Вы когда-нибудь видели во сне свою смерть? Скорее всего нет, потому как когда наступает момент X, мы просыпаемся за мгновение до нашей весьма бесславной кончины: подскакиваем на кровати и тяжело дышим, пока до нашего мозга не доходит, что это просто кошмар, который уже совсем скора забудется. Кстати, я частенько видела такие ведения. Даже если не брать в расчёт воспоминания Ренэйт их было довольно-таки много, больше, чем нормальных снов. А видели ли вы в кошмаре свою смерть со стороны? Как бы собственный труп. Нет? Да? В общем, мне такое, слава Королю душ, никогда не снилось. Зато удача «улыбнулась мне», и я увидела это наяву.

Лаборатория Гранца не была такая жуткая, как у Куроцучи, но и здесь мне было не по душе. Особенно когда арранкар показал мне объекты «А» и «В», которые здесь называли «Эстрея» и «Флор». С испанского это значит «звезда» и «цветок». Что они из себя представляют? Лучше бы просто звёздную пыль да ромашку. В огромных капсулах доверху наполненных какой-то розоватой жидкостью, которая вечно пузырилась, находились две абсолютно голые девушки. Точнее сказать тела девушек. И нагота их априори не могла никого смутить, ибо на это обращал своё внимание пытливый взор наблюдателя (который сто процентов находился в шоке от этой картины, кто бы этот наблюдатель ни был) в самый распоследний момент, если бы вообще обратил.

Утыканные проводами и трубками тела девушек были просто-напросто… Как бы это помягче сказать?

Не целыми…

Да, так цензура разрешит.

Тело в капсуле с подписью «Эстрея» принадлежало Ренэйт. У него не было левой руки, а половина ранее длинных обсидианово-чёрных волос с этой же стороны была срезана. Несколько пальцев правой руки так же отсутствовали, как и ноги почти полностью, пострадавшие явно в результате сильного взрыва. Само тело было сильно обожжено. Грудная клетка вскрыта, сквозь кости можно было увидеть сердце. Небьющееся сердца. Небьющееся вот уже век сердце.

Во втором резервуаре находился труп Урахары Поллукс Эрики. У неё сохранились волосы длиною до середины бёдер, правда концы их сильно подпалены. На этом плюсы и закончились. Её белое, как мел, лицо было исполосовано глубокими ранами от каких-то когтей. Один из них проходил через глаз, скорее всего тот не пережил встречу с таким-то маникюром. Когти задели не только лицо: дважды на правом плече, левом и правом предплечье, несколько на талии и грудиной клетки и т.п. — везде были устрашающие отметины. Ногам Эрики повезло больше, чем ногам Ренэйт — оторвана только половина левой, кожа оставшегося обрубка и правой ноги лишь сожжена. Зато половины правого бедра отсутствовала, как и левый бок, будто они были вырваны зубами огромного зверя. Казалось, Эрика сражалась не с Ренэйт, а с волком-переростком, впавшем в бешенство.

На обоих телах виднелись следы рассыпания на духовные частицы, остановленное когда-то Киске.

— Это… мы?.. — что-то еле слышно сорвалось с моих губ, но Заельапорро услышал. Наверняка у него какой-нибудь модифицированных слух.

— Сила госпожи Айзен и твоя истинная действительно устрашают, — кажется, он чуть не забился в сладострастном приступе, когда произносил это, параллельно глядя на заспиртованные, или в чём они там плавают, трупы. — Не хотел бы я встретиться с вами в бою.

— Как ты можешь этим восхищаться? — ужаснулась я, вздрогнув в очередной раз, когда посмотрела на гигантские капсулы. — Это мог сделать только монстр!

— Тебе прочитать лекцию о монстрах? — усмехнулся только что вошедший в лабораторию Айзен. Этот бес улыбался во все свои белоснежные зубы, с прищуром осматривая нас. Я даже допустила мысль, что у него не получилось исцелить свои близорукие глаза и что бутафорские очки, которые он носил все эти годы после операции, ему до сих пор нужны.

— Спасибо, не надо… — я скуксила лицо и перевела взгляд на спутников мужчины.

Вместе с Айзеном в лабораторию зашли Локи, Улькиорра, Ямми и Гриммджоу. Ямми Льярго, этот трёхметровый шкафище мускулов, я вижу не часто. Единственный раз, когда мы разговаривали, это момент нашего «знакомства». Айзен как-то притащил меня на собрания своих прихвостней и заставил всех представиться мне. Более странного дня у меня в Лас Ночес ещё не было.

Когда мой взгляд встречался со взглядами арранкаров (ну и сына Соскэ), они делали жесты приветствия и каждый в своём стиле. Локи махнул рукой и улыбнулся, Улькиорра смерил долгим взглядом, Ямми стрельнул в меня глазами и что-то прогромыхал по типу «Здорово», Гриммджоу же нахально усмехнулся и подмигнул. Я закатила глаза на его действие и вернула своё внимание Айзену.

— Я к вам с гостинцем, — произнёс он и отступил в сторону, являя мне и Гранцу свою новую заключённую.

Орихиме была такая же, как я запомнила её. Яркие пламенно-рыжие волосы, огромные светящиеся жалостью и любовью ко всему в мире карие глаза, голубые заколки, полученные от хогьёку, застенчивый вид и поза. Её одели или заставили одеться в белую одежду арранкаров: плотная ткань скрывала всё её тело. В целом наряд выглядел громоздко, но элегантно. Не шёл в сравнение с моей больничного цвета и фасона сорочкой с завязками на спине и длиной до середины того, что раньше звалось бёдра.

Я смогла выцепить даже самую малейшую эмоцию из её взгляда, как только она оторвала его от пола и посмотрела на меня. Сперва удивление, радость, почти восторг, а затем словно ужас, непонимание, снова удивление и в конце концов — жалость. Да. Мне и самой уже себя жалко. С нашего разговора с Айзеном о его жене и сыне прошла неделя, а на мне уже мешком висит его подарок. Я прекратилась в костлявую сушёную воблу со впалыми щёками, выпирающими рёбрами и тоненькими, спичечными конечностями. Кожи еле-еле хватала на тёмные круги под глазами от недосыпа и недомогания, губы стали обескровленными полосками плоти, волосы на ощупь были хуже соломы и такие же пожухлые. Я была олицетворением ожившей мумии из какого-нибудь ужастика, весьма среднего качества.

— Госпожа Урахара, — пискнула Иноуэ, сложив руки на своей груди, кстати, тоже такой же роскошной и красивой, как и в моей памяти.

Сердце вдруг пропустило удар — часть моего безвозвратно утерянного прошлого сейчас стоит передо мной и смотри на меня без капли предрассудства. Она шагнула вперёд, потом ещё раз, заметила, что никто не преграждает ей дорогу и рванула вперёд, уже через несколько мгновений заключая меня в объятия.

— Я так скучала по Вам! — сорванным голосом пролепетала она, после чего резко отстранилась. — Мне страшно Вас сломать… — тихо-тихо завила она и убрала руки за спину. Я бы улыбнулась ей в знак радости встречи и поддержки, но просто не смогла.

Тут Орихиме заметила «Эстрею» и «Флор». Её веки расширились от шока, она застыла в немом изумлении, судорожно бегая взглядом от одной капсулы к другой. Когда Иноуэ поняла, что одно из тел с моим лицом, она в страхе посмотрела на меня.

— Это… — шепнула она совсем тихо. Я через силу кивнула, поджав губы. «Да» — говорили мои глаза, а глаза Орихиме стали выражать крайнюю степень жалости и стремительно наполнились слезами.

— Сможешь их восстановить? — спросил Гранц, до этого молча стоявший в сторонке и изучавший нового человека в замке. Школьница испуганно дёрнулась и посмотрела на него, после чего сперва неуверенно, но затем собравшись с духом заявила:

— Смогу!

Это были самые громкие слова Орихиме, которые она произнесла за всё время своего заключения.

— В Сейрейтей сейчас полная неразбериха. Я слышала, что Главнокомандующий хотел вызвать капитанов в отставке и призвать на помощь благородные кланы. Но на совете другие капитаны отклонили эту идею. Куросаки-кун встретился с другими такими же полупустыми. Они зовут себя вайзарды. Они стали его тренировать. Исида-кун, Садо-кун и Кучики-сан тоже занялись тренировками. Капитан Хицугая с Рангику, Ренджи, Юмичика и Иккаку сейчас в Мире Живых — отбивают атаки сильных пустых. Все сильно взволнованы. А капитан Кучики вовсе места себе не находит, его только неделю назад восстановили в должности капитана.

— Восстановили? — переспросила Нацуми, до этого жадно впитывающая каждое слово рыжеволосой красавицы, сидящей в её комнате на кровати напротив. Орихиме кивнула и добавила:

— По приказу сотайчо его временно отстраняли от должности и сажали под домашний арест.

— Почему это? За что?! — Урахара подскочила на месте в негодовании — как с этого практически святого в плане капитанствования синигами могли снять полномочия да ещё и в доме собственном запереть. Уму не постижимо!

— Ну… я так поняла… — Орихиме замялась, подбирая слова, — ну он сказал, что хочет спасти Вас и что ему никто не запретит… а потом с ним поговорили Хицугая-тайчо и Зараки-тайчо, и он вроде как успокоился. Я его не видела, но Рукия говорила, что он три дня не ел и почти не пил, сидел в Вашей комнате и никого не впускал. Да и сейчас выглядит как робот какой-то, я теперь из-за него не хочу стать киборгом…

— Как романтично. Сейчас пойду блевать радугой и бабочками от этой слезливой истории, — протянул на заднем фоне мужской голос. Нацуми недовольно взглянула на растянувшегося на нескольких дзабутонах Гриммджоу и запустила в него декоративной подушкой.

— Почему ты всегда такой грубый? — Урахара бросила ещё несколько подушек в Джагерджака, от которых он, хрипло смеясь, уворачивался, после чего успокоилась.

— Потому, что я монстр из детских страшилок для деток синигами, — просто ответил он и, воспользовавшись элементом неожиданности, резко и точно бросил одну подушку прямо в лицо девушке. Удар был такой сильный, что она повалилась сперва на бок, а потом не справившись «с управлением» собственного тела сорвалась с края матраца и упала на пол. Орихиме, взвизгнув, поспешила ей помочь подняться под дикий хохот шестого.

Нацуми присела с помощью подруги, но на кровать пока не спешила возвращаться. Вместо этого она оперлась на матрац руками и стала недовольно пилить взглядом арранкара из своего укрытия. В любой момент девушка готова была уклониться от следующего снаряда, но пока что Гриммджоу лишь держался за дырявый живот и заливался раздражающим смехом.

— Вы не ушиблись, госпожа Урахара? — участливо спросила Иноуэ, и тогда бывший капитан третьего отряда посмотрела на неё, не забывая не упускать из вида Джагерджака.

— Всё хорошо, — ответила она, и тут открылась дверь.

Одномерными шагами в комнату вошёл Улькиорра. Он медленно осмотрел своего «коллегу», валяющегося на дзабутонах и уже почти не смеющегося. Потом Нацуми, сидевшую на полу за кроватью и слегка пригнувшуюся за неё. И наконец его взгляд остановился на Орихиме.

— Женщина… — позвал он её. — Заельапорро подготовил тела. Тебе приказано немедленно явиться в лабораторию.

— Да… да я сейчас, — Орихиме суетливо встала, разгладила невидимые складки белого наряда дрожащими и резко вспотевшими ладошками, а потом повернулась к Нацуми и улыбнулась ей. — Я пойду… простите…

— Ничего, детка, — губы Урахары дёрнулись в подобии фальшивой улыбки для Иноуэ. — Ты только не бойся. Тебя не тронут.

— Хотя кое-кто очень хочет, — гогоча от собственной шутки, не смешной по мнению всех остальных присутствующих, произнёс Гриммджоу и в добавок похабным взглядом окинул Орихиме. Та зарделась и даже прикрылась руками, будто арранкар мог видеть сквозь одежду. Нацуми, воспользовавшись моментом, ответила ему залпом в лицо многострадальной подушкой, однако её удар не был таким сильным, как у Джагерджака минутой ранее. Хотя мысль о том, что наглое выражение лица мужчины сменилось раздражённым, ей очень понравилась.

Улькиорра и Орихиме вышли из комнаты. Нацуми решила для себя, что больше не заговорит с этим неотёсанным мужланом с подозрительным цветом волос, оставшимся в её комнате смотреть за ней, гордо задрав нос, встала с места и прошла в ванную. Вода всегда успокаивала её, прямо как холодный душ возбуждённое недвусмысленным желанием тело. Она словно проникало в мозг и отравляло каким-то сильнодействующим седативным, размягчала мысли и напряжённые мышцы, а её запах ласкал обонятельные рецепторы. Вода в Уэко-Мундо была природная, минеральная. Единственный плюс этого места, не считая остановленных кошмаров и головных болей.

Прошёл час, может, полтора — Нацуми вышла из ванны, обтирая голову полотенцем. В этот раз ей хватило ума и памяти взять с собой махровый немного короткий халатик с крепкими завязками и широким капюшоном и не появиться перед своим «компаньоном» практически в неглиже. Она прошла мимо наблюдающего за ней из-под полуопущенных век арранкара, который, кажется, с места не сдвинулся после её ухода, и села на кровать, продолжая высушивать на голове остатки от роскошной некогда шевелюры.

— Я думал, ты утопла… — лениво протянул Гриммджоу, потянулся спиной и копчиком, разминая позвоночник, улёгся поудобнее и закрыл глаза.

— Эта шутка стала бессмертной за время нашего общения, — хмыкнув, ответила Нацуми, складывая влажное полотенце на тумбу.

— Это потому, что она всегда актуальна. Я скоро начну опасаться, что ты там планы по захвату мира строишь. Мало ли что может прийти в твою глупую голову…

— «Чем ниже человек душой, тем выше задирает нос. / Он носом тянется туда, куда душою не дорос»*, — тем противным поучительным тоном, медленно произнося слова, ответила на колкость девушка, приправляя цитату едкой улыбкой. Гриммджоу моментально вскочил с места, попытавшись схватить эту занозу на человеческой скорости, но Нацуми была готова к его этой вспышке и за мгновение до того, как мужская рука сомкнулась бы вокруг ткани её капюшона, запрыгнула с ногами на матрац и перебежала по нему на другую сторону.

— Чё сказала?! — запоздало крикнул Гриммджоу, усмехаясь, и опёрся руками о кровать. Стоило ему дёрнуться вправо, как Нацу дёргалась влево, и наоборот. Они улыбались друг другу, как малые дети, которые устроили обоюдные подлянки, окончившиеся догонялками.

В итоге Джагерджак мысленно плюнул на слишком обозревшую, по его скромному мнению, девушку и с размаха плюхнулся на широкий хорошо пружинящих матрац. Немного с опаской, но почти сразу же, рядом улеглась и Нацуми.

— Совсем в сушёную воблу превратилась, — протянул Гриммджоу, осмотрев костлявые коленки Нацуми, которые он с неудовольствием наблюдает вот уже пять дней. — Такими темпами тебя и пытать неинтересно будет потом. Надеюсь, что твоё старое-новое-будущее тело способно выдержать хотя бы пару укусов.

— Да-да. Снова угрозы. Очень страшно, — Нацуми усмехнулась и перевернулась на бок, лицом к мужчине. Гриммджоу смотрел в потолок, о чём-то задумавшись. На его губах была тень улыбки. Совсем не весёлой улыбки. — И чего ты вечно такой злой?

Нацуми ни в коем случае не забыла тот ужас, которым наградил её Гриммджоу во время своего первого «дежурства». Близость смерти, запах крови в носу, противное склизкое ощущение на лице, принесённое и отпечатанное по-кошачьи шершавым языком, боль в шее, руке — да во всём теле. И голубые глаза напротив, горящие истинным безумием. Она помнила наизусть его угрозу, произнесённую в звенящую тишину коридора, образовавшуюся там после хлёсткой пощёчины.

Но с того времени что-то изменилось. Гриммджоу изменился. Во время не своих дежурств он бывало ходил в Мир Живых один, или со своими фрассьонами, и возвращался оттуда обязательно в крови и будущими шрамами в виде разрезанной плоти мышц. Один из них красуется теперь у него на груди. После одного такого похода он вернулся особенно мрачный и злой и целый день дежурства промолчал и даже почти не двигался. Нацуми лично отмывала тряпкой, смоченной в тазике с водой, его кровь и обрабатывала мелкие ранения, но он даже малейшего стона или тишайшего шипения не издал. Девушка даже подумала, что Айзен превратил его в зомби, но уже на следующее утро он стал бесить и всячески раздражать её с тройным усилием. С того дня она больше не видела его помощников, зато замечала иногда появляющуюся в голубых глазах грусть и отголосок тоски. С того дня Айзен отдал ему дни дежурства Старка. Гранц же заменил Тию.

Как-то Нацуми назвала его другом. Гриммджоу только громко рассмеялся и несколько раз несильно оскорбил её, потом даже припоминал этот случай не с не самыми приятными описаниями, но девушка знала — это маска. И она вот-вот треснет, как уже треснула его душа, впустившая в себя первые капли яда под названием «Урахара Нацуми Поллукс Эрика».

— Я же уже говорил, — мрачно усмехнулся он, закладывая левую руку под голову, даже не посмотрев в сторону девушку. — Я арранкар. Мне положено быть сосредоточением вселенской злобы.

— Что-то ты со мной только злой, — прищурив небесно-серые глаза, с оттенками недовольства в голосе ответсвовала она. Гриммджоу снова рассмеялся, и снова напоказ.

— Слышали бы тебя другие арранкары, — выдавил он через гогот, всё-таки посмотрев на недовольную моську Нацуми. — Они бы сказали, насколько я «не злой» с ними.

— Ты ведь добрый, — уверенно заявила Урахара. — Просто претворяешься злым.

— Нет, — слишком резкий, но не громкий ответ. Гриммджоу снова отвернулся и уставился в потолок, его лицо практически перестало передавать эмоции, а те крупицы, что остались, Нацуми не смогла счесть. — Я не добрый, Эрика, — собственное имя уже почти не резало слух. — Тебе не стоит об этом забывать. Это станет твоей самой главной ошибкой в жизни.

— Не главнее той, когда я разбила бутылку любимого саке Сюнсуйя, — попыталась разрядить обстановку шуткой девушка, но потом запоздало вспомнила, что Гриммджоу-то не знает, кто такой Сюнсуй. Однако тот почему-то растянул уголки губ в едва заметной улыбке. Его глаза стали передавать оттенки грусти.

Наволочка шуршит крахмалом, и глаза Джагерджака снова уставляются в глаза Нацуми.

— Жизнь в Уэко-Мундо жестока. И не только здесь. И чтобы выжить, тебе придётся смириться с этим фактом и научиться принимать его как должное.

— Нельзя же вечно ждать удара от судьбы под дых, — девушка хмыкнула, но Гриммджоу качнул головой.

— Можно.

Они пролежали ещё несколько минут, не отрывая взглядов от глаз напротив. Нацуми молчала, молчал и Гриммджоу. Каждый думал о своём.

Наконец, Урахара едва слышно подала голос.

— За что? — неопределённо на первый взгляд спросила она. Но Джагерджак понял, что девушка имеет в виду.

За что он поступил с ней так, в тот раз, в коридоре? За что выломал руку? За что прокусил плечо? За что сыпал угрозами? За что поклялся убить в муках?

— За то, что ты не закричала от боли, когда я сжал твою ладонь при первой встрече, — медленно ответил он, не пряча взгляда. Нацуми вздрогнула от уровня серьёзности, с которым он произнёс свои слова, но ничего не сказала. Мужчина продолжил:

— Не надо было пытаться казаться сильной. Я садист. И, встретив сильных людей, я пытаюсь их сломать. Такой вот я. Во мне нет доброты, милосердия, любви. Я пустой. А пустые ненасытны. Мы алчем чужих страданий и душ, чтобы утолить вечный голод. Эта жажда разрывает каждого из нас изнутри, и чем больше твоя сила, тем сильнее боль.

— Не хотела бы я стать пустым, — грустно улыбнулась Нацуми.

— Надеюсь, ты никогда им не станешь…

— Почему?

Гриммджоу не ответил.

Комментарий к Глава XV. Две души *Омар Хайям

Осталась последняя глава, и после «Реквиема» заиграет «Рапсодия». В финальной части время событий ощутимо толкнёт нас вперёд, ближе к развязке

====== Глава XVI. Всё это было зря? ======

Комментарий к Глава

XVI

. Всё это было зря? если есть ошибки – не бейте меня за это, плиз)))

Вместо эпиграфа расскажу-ка я вам одну историю…

Однажды собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества. Когда Скука зевнула уже в третий раз, Сумасшествие предложило:

— А давайте играть в прятки?!.

Интрига приподняла бровь:

— Прятки? Что это за игра???

Сумасшествие объяснило, что кто-нибудь из них, например, оно, водит, закрывает глаза и считает до миллиона, в то время как остальные прячутся. Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее.

Энтузиазм затанцевал с Эйфорией. Радость так прыгала, что убедила Сомнение. Вот только Апатия, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. Правда предпочла не прятаться, потому что, в конце концов, её всегда находят. Гордость сказала, что это совершенно дурацкая игра (её ничего кроме себя самой не волновало). Трусости очень не хотелось рисковать.

— Раз, два, три, — начало счёт Сумасшествие.

Первой спряталась Лень. Она укрылась за ближайшем камнем на дороге. Вера поднялась на небеса, а Зависть спряталась в тени Триумфа, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева.

Благородство очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило, казалось идеальным для его друзей. Кристально чистое озеро? Это для Красоты. Расщелина дерева? Так это для Страха! Крыло бабочки явно для Сладострастия. Дуновение ветерка? Ведь это для Сводобы! Итак, оно замаскировалось в лучике солнца.

Эгоизм, напротив, нашёл только для себя теплое и уютное местечко. Ложь спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а Страсть и Желание затаились в жерле вулкана.

Забывчивость… Даже не помню где она спряталась, но это не важно.

Когда Сумасшествие досчитало до 999999, Любовь все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Но вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов.

— Миллион! — сосчитало Сумасшествие и принялось искать.

Первой оно, конечно же, нашло Лень. Потом услышало, как Вера спорит с Богом. А о Страсти и Желании оно узнало потому, как дрожит вулкан. Затем Сумасшествие увидело Зависть и догадалось, где прячется Триумф. Эгоизм и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался, оказался улей пчёл, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках Сумасшествие подошло напиться к ручью и увидело Красоту. Сомнение сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться.

Итак все были найдены: Талант — в свежей и сочной траве, Печаль — в тёмной пещере, Ложь — в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана). Вот только Любовь найти не могли. Сумасшествие искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы. Наконец, оно решило посмотреть в розовых кустах и, когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили Любви глаза.

Сумасшествие не знало что и делать. Принялось извиняться, плакало, молило о прощении и в искупление своей вины пообещало Любви стать её поводырем. И вот с тех пор, когда впервые на земле играли в прятки…

Любовь слепа. И Сумасшествие водит её за руку…

Рангику стояла у окна в пустом кабинете капитана и наблюдала за облаками в небе. Её побледневшее и осунувшееся лицо, спрятанная под четырьмя слоями тонального крема, было хмурым настолько, что между складками на лбу собралось небольшое количество косметики.

Девушка не прогуливала свою работу. Напротив, она заполнила все отчёты вплоть до доставленных этим утром из первого отряда, тщательно читая каждый, надеюсь выудить хоть какую-то информацию о пропавшей подруге и недавно похищенной Орихиме Иноуэ. Более того, она уже почти месяц и капли алкоголя в рот не брала, как раз после той ночи, когда Кучики уложил её пьяную в своём поместье отсыпаться и трезветь.

Сейчас Мацумото обдумывала сложившуюся ситуацию. Главнокомандующий твёрдо уверен в предательстве подруги Ичиго и в её злых намерениях, которые та якобы собирается реализовать в Уэко-Мундо. Сама лейтенант, естественно, была настроена более лояльно и трезво, как бы двояко это не звучало. Она неплохо знала Орихиме, поэтому заставить её поверить в предательство целого Мира Духов со стороны простой как душевно, так и по социальному статусу девушки было бы весьма трудно.

Иноуэ похитили, Мацумото думала именно так. Вопрос следующий — зачем? Зачем одному из сильнейших существ их времени понадобилась эта малышка? Шантаж? Попытка настроить Общество душ против Ичиго? Иные цели? Может, кирпич на голову упал? Больше всего лейтенант десятого отряда боялась, что это связано с Нацуми.

Дверная ручка щёлкнула, прерывая мысленный поток девушки. Она обернулась и увидела у входа в кабинет его непосредственного хозяина.

— К тебе пришли, Мацумото, — оповестил её Тоширо и отошёл в сторону. В помещение вслед за ним вошёл Бьякуя.

Мужчина выглядел более нормально, чем себе иногда представляла Рангику. Аура холодности, серьёзный прямой взгляд, гордая осанка. Разве что черты его лица заострились, да глаза потемнели, как и чуть налившиеся мешки под ними. Но Мацумото смотрела глубже, сквозь выставленную в серых «зерцалах души» стену от внешнего мира. Как и Гинрей, она видела, как в сердце мужчина закипала безудержная ярость.

— Добрый день, капитан Кучики, — Рангику отдала честь и встала по стойке смирно. Хицугая обвёл взглядом её пустующий стол, потом проверил, не свалила ли она опять работу на него, в итоге посмотрел на непосредственного коллегу и заключил:

— Я оставлю вас. Вам есть о чём поговорить.

Дверь за юным капитаном закрылась с тихим щелчком механизма. В кабинете повисла тишина, медленно наполняющаяся напряжением.

Рангику молчала. Бьякуя говорить не спешил. Оба смотрели прямо друг на друга. Обоим не хотелось начинать разговор и вскрыть эти чёртовы душевные раны.

Наконец, капитан подал голос:

— Ты наверняка ненавидишь меня.

— Наверняка, — кивнула Рангику, нахмурилась и расслабила тело, скованное ранее армейской выправкой. — Для тебя это явно не новость. И навряд ли ты пришёл обсудить мою нелюбовь к твоей скромной персоне, — шипела подобно змее, что обжигается собственным ядом, лейтенантша.

— Как всегда убийственно права, — холодно ответствовал Кучики. — Странно, что ты говоришь со мной трезвая.

— Какой ты галантный сегодня, — Мацумото снова скривила лицо. — Пусть я и была тогда пьяна, но помню все свои слова. А ты, наверное, забыл, как только тебе в уши они влетели.

— Нет… я не забыл.

— Да неужели? — Рангику всплеснула руками. — Я говорила тебе, идиот, говорила, что она не будет рядом вечность, что ты убиваешь её изнутри своими псевдо благородными порывами и эгоизмом вместе с трусостью! Что она уйдёт, исчезнет, и только тогда ты поймёшь, каково это — жить с дырой в груди! Ну что, понял?!

— Понял, — покорно кивнул капитан. — Вот только от этого не легче.

— Именно… — прошептала Мацумото и села на диван. Прошла лишь минута их разговора, а она уже смертельно устала. Сил пререкаться не было даже с самой собой, не то чтобы с противным аристократишкой.

Бьякуя, уважительно относясь к плохому расположению тела и духа бывшей подруги, выждал несколько минут её относительного спокойствия и перешёл к сути своего визита.

— Сегодня состоялось собрание капитанов, — начал он.

— Знаю.

— Главнокомандующий запретил спасать Иноуэ Орихиме.

— Я догадалась, — бесцветно отвечала Рангику.

— Там… произошло ещё кое-что. Наш информатор из Уэко-Мундо передал две видеозаписи.

— Две? — вдруг оживлённо переспросила лейтенант. — Хицугая-тайчо упоминал только одну…

Тоширо рассказывал ей о сегодняшнем своём собрании с коллегами. И об информаторе. И о той видеозаписи, на которой была записана операция по разделению душ. Хицугая особо в подробности не вдавался. Лишь сказал, что всё протекало не гладко, но в конечном итоге обошлось. Обе девушки были живы и сейчас пребывали в своих телах. А испорченный скальпелем и разделяющими духовные частицы ядами супер-рейгай с дырой напротив сердца заграбастал себе какой-то розововолосый арранкар.

Вместо объяснений и описаний Бьякуя установил принесённый с собой механизм для воспроизведения видео на стол перед Мацумото. Затем вставил в него флешку. Этот прибор высветил голограммный экран, на котором капитан шестого отряда нажал на единственный файл, хранившейся на электронном носителе.

— Всем привет. Ээээ… меня слышно? Не хочу и дальше возиться с этой штукой.

На экране появилась она. Нацуми пристально смотрела на записывающее устройство в своей руке, пытаясь понять, работает оно или нет. Повертев его в руках, и решив, что потом будет ясно, девушка как-то закрепила камеру в пространстве и села перед объективом.

— Мы договорились с эльфом, что эта запись будет передана Главнокомандующему Готей-13 только в случае, если Айзен всё же решит провести разъединение душ. Но обо всём по порядку.

Жила была когда-то маленькая девочка. У неё было всё — сильный отец, любящая мать и брат. И она бы могла жить счастливо, ни в чём себе не отказывать, выйти замуж за какого-нибудь влиятельного человека и умереть в далёком будущем не на поле боя, а от ожирения… Но у судьбы были другие планы. Эта чертовка вдруг решила, что её близнец свершит над девочкой зверское мутационное превращение. Девочку разделили с братом. Потом она решила, что родителей малышки будут ошибочно считать предателями и отступниками. Родителей казнили без суда и следствия. А девочка даже мать свою не видела… ни разу…

По щеке Урахары потекла слеза. Она тут же вытерла её указательным пальцем, судорожно вздохнула и улыбнулась.

— Но девочка не падала духом. Потеряв семью, она обрела новую в лице клана Кучики. Жизнь вновь наладилась, она посвятила себя служению Готей-13. Судьба не трогала её достаточно долго, чтобы она поверила, что так спокойно будет отныне и вовеки. Но спустя почти два столетия злой рок снова дал о себе знать. На одной из миссий она повстречала ту, что навсегда и безвозвратно изменила её. Обременённые собственными верой и долгом, они вступили в схватку, и вот, казалось бы, освобождения от жизни, пресыщенной пустотой и бессмыслицей, почти настало… но тут появляется брат девочки, которого она не видела с четырёх месяцев. Считай — никогда.

Нацуми вздохнула и задумалась на несколько секунд.

— Не знаю, это ли имел в виду Оракул, говоря, что он сотворит из меня монстра, — впервые признала она в девочке, о которой рассказывала, себя — собственную историю. — Киске объединил душу умираешь сестры с душой угасающей Ренэйт. Мы получили силы друг друга, но так как не все духовные частицы Киске смог спасти, мы имели весьма малый возраст получившегося в результате дерзкого эксперимента тела.

Сто лет назад я, мой брат, Сихоин Йоруичи и Цукабиши Тессай вынесли тела восьми пустифицированных офицеров Готея из Сейрейтей. Нам удалось помочь им, мы вырвали их из лап пустых, что теперь являются частью их душ и сердец. Мы даже разработали яд, способный разъединять две разнящиеся между собой духовные частицы.

Изображение резко стало некачественное. На экране появилась лаборатория. Среди громоздких и по большей части странных аппаратов и приборов находились двое в потрёпанных (это явно было не первое испытание их «яда») белых халатах — Урахара Киске и Нацуми. Они выглядели так же, как в тот день, когда покинули Сейрейтей. За компьютером сидела Йоруичи. Брат и сестра что-то говорили, а она это записывала.

На столе перед экспериментаторами лежала половина яблоко, сочленённое с половиной апельсином с чёткой границей. Естественно, в природе этот фрукт встречаться не мог — его создали Урахара для проведения своих опытов. Пока Нацу что-то подкручивала и закручивала в соединительных трубках установки из пробирок и колб, Киске добавлял какое-то ярко-синее вещество в колбу, закреплённую выше других. Произошла какая-то химическая реакция, из трубки, выводящей прямо к недояблоку-полуапельсину, упала на фрукт прозрачная капля.

Далее на экране появилось макроскопическое изображение реакции. Скреплённые между собой духовные частицы яблока и апельсина разъединялись, однако спустя всего несколько секунд освобождённые частицы уничтожались. Следом шло снова полное изображение, которое зафиксировало отделение яблока от апельсина, а потом их разрушение.

Всё это время Нацу говорила:

— Мы назвали этот яд «панацея». Однако своему названию он не соответствовал. На что бы не применялась «панацея», этот предмет вскоре уничтожался. Вещества, излучающие сильную духовную энергией, держались дольше, но всё одно — ничего не выжило после соприкосновения с ядом. Нам удалось создать ингибитор к нему, но он лишь замедлял реакцию. Вскоре мы бросили эту затею. Пустифицированным синигами пришлось уживаться со своими пустыми.

Когда мы свыклись со своими жизнями в Мире Живых, нам и дышать стало легче. Мы решили путешествовать. Видели, как создавались государства и разрушались империи, неминуемую смерть и таинство рождения, голод и обжорство, засуху и ливни, мор и чудо медицины, безнадёгу и силу веры, ненависть и любовь. Этот мир был удивителен и не так плох. Но дом на то и дом, что по нему скучают, если его покинуть. Я была всем сердцем дома. И вот однажды оттуда явился домочадец.

Двадцать лет назад я столкнулась с третьим отрядом в провинциальном городке Японии. Естественно, никто из них меня не знал. Кроме Гина, конечно же. Мы разговорились, а после стали встречаться в тайне от Готея и Совета 46. Я надевала гигаи, ни на йоту не похожие внешне на меня, Гин сбегал от своего отряда, усиленно пряча свою духовную силу. Я была рада и крупице моего дома.

Всё было хорошо, пока Айзен не решил действовать. Однажды на одной из таких встреч Гин сказал, что Соскэ придёт за мной, ведь в моей душе живёт та, что дороже для него богатств всех миров и народов. Я ничего не говорила брату и остальным, решив, что отжила уже своё и смерть — это не так уж и плохо. Но Ичи-тян не был со мной согласен. Он выдал меня с потрохами Киске, и вместе они начали искать способ разделить мою душу с душой Ренэйт без ущерба для нас обеих. Но ничего не выходило.

И тут нам повстречалась девушка Орихиме, получившая от хогьёку невероятную силу восстанавливать исходную форму вещества. Тогда мы с Ичи разработали план «мортем»: я отдала ему «панацею», он должен был передать её Айзену и рассказать о свойствах, а потом указать ему на Иноуэ, которая после разделения душ восстановит их начальное состояние и наши полуразрушенные тела, которые Киске хранил всё это время. После того, как Ичи-тян отравит меня через лезвие своего занпакто, он должен был дать мне ингибитор для того, чтобы я не умерла раньше положенного времени.

Через какое-то время поступила новая информация — Айзен собирался уничтожить меня, как только душа Ренэйт будет спасена. Его ненависть к моему брату была столь велика после того, как он отнял у него возлюбленную, что он решил заставить страдать его в ответ. Айзен вознамерился провести наше разделение у себя в Уэко-Мундо, чтобы следить за всем процессом. Наши настоящие тела перед этим он распорядился похитить. И меня похитить. А в случае, если я откажусь, он начнёт убивать всех, кто мне дорог. Одного за другим.

Естественно, я мысленно уже согласилась на его условия. И, естественно, брат меня отговаривал, но я была непреклонна. Рисковать чужими жизнями ради спасения своей… нет, я бы не пошла на это никогда.

Часто в детстве… в своём втором детстве я задавалась вопросом. А больно ли умирать? Мне вечно снились кошмары о том, что за мной гоняются пустые, а я бегу от них по бескрайней ночной пустыне, освящаемой лишь серпом луны. И вот в момент, когда они должны были меня нагнать, схватить своими огромные ручищами и откусить мне что-нибудь, я просыпалась. В криках и в поту. Каждую ночь мне снились одинаковые сны и тогда я задумалась. А если я не проснусь? Если пустые поймают меня и доведут своё дело до конца? Больно ли умирать?

А потом я осознала. Я задаю себе этот вопрос потому, что уже свыклась с мыслью, что умру. Рано, поздно, но смерть придёт ко мне и заберёт. Я не противилась этому, лишь думала о том, будет ли этот миг лёгок, или надо готовиться к страданиям, к смерти. И я готовилась. Предположив худшее раз, делала это снова и снова. Своими действиями и мыслями я сама уничтожила своё будущее. Сдалась слишком рано, и только сейчас, стоя одной ногой в погребальном костре, я это понимаю. Но я не жалею.

К чему я всё это? Вам предстоит битва, я бы даже сказала война. Враг очень силён, к чему лукавить? Многие могут погибнуть. Я лишь надеюсь, что вы не поступите, как я. Поддавшись течению, я плыла в этой бурной реке, и хорошо, что хоть барахталась, чтобы не утонуть. Для многих за несколько недель, когда я несла бремя капитана, я стала авторитетом. Это так смешно. Надеюсь, меня не будут ставить в пример своим детям, как ту, что пожертвовала своей жизнью для других. Лично я не вижу тут подвига, честно говоря. Жить ради других — вот он подвиг. А я слабохарактерная ленивая эгоистка, которая только и делала, что сетовала на жизнь. И вот так бесславно с ней рассталась.

Имею ли я права просить вас, чтобы вы жили? Не в память обо мне, не из-за моих надежд и просьб — жили для себя и своих любимых. Не сдавались до последнего, даже в минуты, когда тьма застилает взор и пытается пробраться в душу, когда всё вокруг давит на вас, чтобы сломить. Не сдавайтесь. Как та лягушка из притчи. Барахтайтесь до последнего, боритесь за свою жизнь. Ведь она ваша, она принадлежит лишь вам, и только вы вправе ею распоряжаться. Не жалейте себя, и вам воздастся. Впереди цель, до которой только рукой подать, а позади невероятно длинный путь, полный испытаний, трудностей и боли. И вы уже прошли его. Так задайте себе вопрос: всё это было зря?

Комментарий к Глава

XVI

. Всё это было зря? Вот он и конец третьей части. Битва против Айзена уже ждёт нас.

Продолжение следует…

====== Часть четвёртая, последняя. Рапсодия. Пролог ======

— Раньше ты носила его у сердце.

«Ничего себе, какие познания…» 

— Не я… его носила Урахара Нацуми.

— Что за глупое создание?..

— Я… Бьякуя…  Не знаю, как тебе сказать.

— Говори, как есть. Я уверен, что пойму.

— Оу… ясно. Хорошо. Как есть… В общем… Всё происходящее так странно и непривычно. Я уже ничего не понимаю. И я думаю… Думаю, ты меня спутал с другой. Как я уже сказала — я не Нацуми. Она умерла, когда меня и…

— Замолчи уже, глупое создание…  Зачем же ты лжёшь мне?

— Ась?

— Твои слова… Твои действия и поступки… И даже твой запах… Только этот запах способен свести меня с ума… Его нельзя подделать. Так что не ври мне, Эрика, или Поллукс, или Нацуми. Есть ли значение, как тебя зовут? Ты всё равно моя обожаемая, милая, добрая, отважная, боевая, милосердная, не совсем умная, но гордая и бесценная Нацу.

Комментарий к Часть четвёртая, последняя. Рапсодия. Пролог ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: в финальной части полнейший оос, но я пыталась его замазывать напускной холодностью капитана шестого отряда)

====== Глава I. Лёд ======

Комментарий к Глава I. Лёд на ошибки не смотрела, как всегда)

Порядочность — это не пиджак, который надевают по выходным и праздничным дням, а в будние дни снимают. Она — либо есть, либо её нет.

Аман Тулеев

Часы показывали уже полдень, а доме всё ещё было подозрительно тихо. А что это значит? Значит случилось что-то очень страшное!

Кассиопея давно уяснил, что в доме, где есть дети, тишина — повод для паники. А уж с его неусидчивой и постоянно влипающей в разные передряги дочерью тишина — повод преждевременно сооружать петлю.

Весь его отряд готовился к дню рождения императора, уже как второе тысячелетие проводившееся ежегодно 31 марта. И каждый год Урахара брал три выходных, выпадавших на время лихорадочной подготовки к празднику, спихивая всю работу на своего лейтенанта и милейшего третьего офицера, являющегося строгой, но понимающей дамой с сильно выраженным перфекционизмом, что не давало ей не доводить порученные и начатые дела не только до конца, но и до идеала. Не то, чтобы Кассиопея не жаловал императора, просто в отличие от всех своих коллег по работе он был знаком с этим своенравным стариком лично. А ещё мужчина просто не любил всей этой суматохи, предпочитая вести размеренный образ жизни.

И почему же дочка его такая гиперэнергетичная? Вся в мать!

В поместье тоже начали приготовления к празднованию. В этом году сюда было приглашено множество гостей, в том числе и заядлый друг Кассиопеи Гинрей со своей прекрасной женой Цуёи и пятнадцатилетним сыном Соджуном. Двадцать седьмой глава клана Кучики даже обмолвился как-то, что не против был породниться со своим боевым товарищем, правда дальше этой идеи разговоры и обсуждения не заходили, так что ни Кучики-младший, ни тем более Урахара-младшая ничего не знали. А последней-то и знания бы ничего не дали — ей всего-то шесть.

Кассиопея вышел из своего кабинета и сразу же увернулся от летящего на него нерадивого слуги. Извинившись перед хозяином, паренёк поспешил дальше к домоправительнице, ожидающей его уже пятнадцать минут.

Люди сновали туда-сюда по поместью и главному двору, где будет проводиться банкет по случаю праздника. В этой суматохе Урахаре было сложно отыскать свою дочь, учитывая, что на свои выходные он всегда даёт её няне отгул. Миновав эпицентр суеты, беловласый мужчина направился вдоль по реке, протекающей в его поместье, в сторону домика на дереве, в котором любила обитать его малышка.

В домике девочки не оказалась. Бардак вокруг царил знатный. Кассиопея заметил под кроваткой её любимую куклу Падме, сделанную им самим из соломы. Почему-то именно её малышка обожала больше всех своих весьма недешёвых игрушек и таскалась везде с нею — даже на приёмы, проводимые с несовершеннолетними детьми, или на ярмарки во время праздников. Поэтому было особенно удивительным увидеть её бесхозно лежавшую среди обстановки, наталкивающей на предположение о том, что здесь недавно прошёл ураган — не меньше. Мужчина подобрал куклу, отряхнул от невидимых пылинок и снова обвёл домик взглядом. В этот момент на улице что-то громко всплеснуло — Кассиопея посмотрел в круглое окно и увидел в речке свою дочку.

Пришлось снова спускаться. Урахара подошёл к берегу реки и быстро позвал девочку — её макушка в очередной раз показалась над водой, — пока она снова не нырнула.

— Цветочек! Вылезай оттуда — застудишь себе что-нибудь!

Утренний наряд девочки лежал здесь же на берегу, небрежно брошенный на сочную зелёную траву. Хоть на дворе и был конец марта, но прохладный ветерок никак не хотел улетать в более холодные края мира Общества душ.

— Я не могу, папочка! — крикнула в ответ родителю малышка. — Я ищу Падме! Она убежава от меня и я не могу её найти цевый день!

Девочка научилась кое-как выговаривать букву «р» ещё в три года, а вот с «л» были проблемы. Кассиопею забавлял детский говор, но пару дней назад он решил, что всё же неплохо бы было найти логопеда.

— Падме у меня, доченька, — в подтверждении своих слов Кассиопея поднял в руке куклу так, чтобы Урахара-младшая точно её заметила. Малышка радостно поплыла к берегу — что-то, а воду она любила и была в ней, как самая настоящая рыбка.

Девочка вылезла из воды вся в иле. В светлых волосах запутались какие-то растения, а нижняя юката набухла от воды и теперь сползала с маленького тельца ребёнка.

Кассиопея тут же снял свой чёрный хаори с символом семьи Урахара на спине, освободил дочку от юкаты и укутал её в свою верхнюю одежду. Кожа девочки была холодная от тринадцатиградусной воды, поэтому она зарылась в пропахшую её папочкой ткань вместе с лбом.

— Совсем, как лёд. Нельзя купаться в реке без разрешения, хорошо?

— Я не хотева. Падме потерявась, а я её найти хотева. А сто такое вод?

Кассиопея хмыкнул. Неудивительно, что ребёнок не знает об этом твёрдом и весьма холодном состоянии воды. В их местности никогда снег не шёл, а ближайший был только в горах Кодоку.

— Не «вод», а лёд, — поправил отец малышку.

— Ль… вод… — только и смогла осилить Урахара-младшая. Отец обречённо покачал головой. Ну почему он не логопед?

Кассиопея решил исправить положение с «льводом» и подошёл с дочкой на руках к реке. Присев на колени, он коснулся рукой поверхности спокойной зеркальной глади воды, и она тут же покрылась довольно толстой коркой льда в один метр вокруг пальцев мужчины. Малышка заворожённо смотрела на это нечто, а потом потянулась к замёрзшей части речки ручкой. Её пальчики коснулись льда и тут же отпрянули.

— Ой! Хаводная! — смешно вскрикнула малышка, смеша отца ещё сильнее.

— Конечно. Лёд всегда холодный, цветочек.

Почти сразу девочка отважилась ещё раз коснуться льда. Теперь её раскрасневшаяся ладошка уверено держалась на его поверхности больше трёх секунд, пока не отдёргивалась «для отдыха» своей хозяйкой. Серо-небесные глаза сверкали искренней радостью и восхищением.

— Падме, смотри! Это львод!

— Ась? Лёд?

Девушка посмотрела на стремительно покрывающиеся толсты слоем льда стены и пол. Он был пронизан реацу, и явно не реацу арранкара, да и не могла она припомнить никого, кто мог бы обладать столь мощной замораживающей силой в армии Айзена. Когда замёрзшая вода подошла слишком близко, девушка даже отошла на пару шагов, а когда поняла, что по сравнению с ней движется слишком медленно, подпрыгнула на всякий случай, чтобы её ноги не приморозило. Нулевое реацу не давало и шанса зависнуть в воздухе на сжатых духовных частицах, поэтому приходилось действовать столь тривиально.

— Откуда эта ужасающая сила? Синигами дошли и сюда? — в пустоту тёмного и уже замороженного коридора спросила потеряшка в покоях Аарониро.

Тут она почувствовала несколько слабых тычка в спину и один в ногу одновременно. Обернувшись, Каониси недовольно посмотрела на четырёх духов стихий природы в образе довольно миленький маленьких дракончиков. Трое из них — водный, воздушный и земляной — зависли в воздухе перед ней, а огненный, так как не имел крыльев в отличие от своих собратьев, сидел на земле. Все четверо смотрели на неё невероятно честными, ничуть не виноватыми и вообще ничего не знающими и не понимающими глазами-бусинами разных цветов.

— Думаете, стоит туда наведаться? — спросила девушка у духов, заведомо зная, что всё равно пойдёт туда. Дракончики, как она и предполагала, утвердительно закивали.

Каониси повернулась обратно к проходу, из которого вылез этот лёд, и, поколебавшись ещё несколько секунд, всё же сорвалась с места и поспешила в сторону стремительно угасающего источника этой духовной энергии. Девушка осторожно бежала по скользкому полу около десяти минут, поражаясь, какую огромную дистанцию охватила вышедшая из-под контроля реацу. Уже вскоре она поняла, что тот, кого она ищет, находится прямо в покоях девятого.

Наконец, цель была достигнута. Картина, представшая перед ней, ужаснула, заставив зависнуть на несколько минут в шоке. Двое трупов, наполовину покрытые льдом: миниатюрная девушка-синигами и сам хозяин покоев.

На Аарониро не было его шапки. Вместо головы у тела в осколках и какой-то жидкости лежало две маленькие круглые головы пустых, одна из которых была разрезана по полам, а вторая тоже не подавала признаков жизни. Каониси впервые видела истинную личину девятого, и она немного смутила её.

Девушка перевела взгляд на синигами, решив, что подойдёт к ней, а не к арранкару. Ей всегда симпатизировали проводники душ, и вот сейчас она увидела одного из них. Дракончики полетели вслед за ней, приземляясь вокруг неизвестной девушки. Каониси, упав перед синигами на колени, начала голыми руками отрывать от её руки лёд.

— Ну же, Фаер, помоги же мне! — запричитала она, когда особо острая льдина прорезала её перчатку, неглубоко вспоров ладонь и запачкав себя свежей кровью.

Огненный дракончик потоптался вокруг, подышал дымом, и, наконец, выплюнул небольшую струйку огня, немного подтопив ледяной плен проводницы душ. Каониси удалось оторвать от пола её руку, и тогда она смогла проверить пульс.

— Она ещё жива! — выкрикнула свой вердикт девушка и с особым рвением начала «откапывать» синигами. Фаер плюнул огонёк ещё четыре раза, после чего из его рта стал выходить только дымок.

Наконец, спустя огромный труд и довольно большой промежуток времени, черноволосую девушку удалось освободить от влияния её же силы. Каониси аккуратно перевернула её на спину, чтобы понять, что с ней случилось.

— У неё, похоже, сквозное ранение живота, — раздвинув косодэ и ситагу, озвучила вынужденный врач. — И, видимо, она заморозила свою кровь. Лу́на, — она обратилась к водному дракончику, — ты можешь что-нибудь сделать?

Луна подлетела к синигами и наклонилась к месту её ранения. Принюхалась, осмотрела, лизнула. Потом подняла виноватые глазки на хозяйку и отрицательно покачала головой.

— Ничего, не печалься, — Каониси почесала за её перепончатым ушком. — Это не твоя вина. Наверняка она прибыла сюда с каким-нибудь лекарем. Просто отнесём её к нему — он поможет.

Радостнее Луна не стала, но её глаза почти потеряли этот укоряющий себя грустный блеск.

Каониси встала и обтёрла ещё не засохшую кровь на ладони о своё бедро. После чего развязала узелки абсолютно белой, закрывающей лицо полностью и даже больше, маски, находящиеся на затылке под высоким конским хвостом сиреневых волос. Поддев маску за низ, девушка отняла её от вспотевшей кожи, вытерла влажный лоб рукой, полностью скрытой чёрной тканью своей одежды, и в итоге вернула её на место. Ей было запрещено кому-либо показывать своё лицо. Конечно, на дракончиков табу не распространялось. А если и распространялось — они не болтливые и никому не скажут. Просто разговаривать не умеют.

Снова присев, Каониси сперва закрыла пустые глаза раненой, затем протолкнула одну руку под сгиб коленей синигами, второй же обхватила её плечи. Наконец, она резко встала, понимая, что способна удержать равновесие вместе с миниатюрной ношей. Щека синигами как-то быстро нашла «тёплое место» хоть и не на внушительной, но тоже вызывающей понятную симпатию со стороны мужского пола груди Каониси.

— Совсем не ест, что ли? — сама у себя спросила девушка, подмечая уж очень малый вес проводницы душ. — Идёмте.

Только она развернулась, как перед глазами всё начало темнеть. Источник невообразимой силы будто из пустоты появился за её спиной и начал придавливать е к полу своей духовной энергия. В какой-то миг ноги Каониси начали дрожать, и она опустилась на одно колено, не выпуская из рук умирающей девушки. Наоборот, синигами оказалось сильнее прижатой к её телу.

— Куда ты потащила её? — спросил низкий мужской голос, после чего давление духовной силы его обладателя исчезло. Сглотнув, Каониси обернулась.

— Не твоё дело… арранкар… — не дрогнувшим, но всё же с потрохами выдающим её неуверенность голосом ответила она. Из-за маски не было видно её пронзающего взгляда в сторону крупного темнокожего мужчины за спиной, но его не трудно было распознать и без осмотра её выражения лица и прямого взгляда.

— Ты ведь не забыла, что тебя не трогают только потому, что ты гостья юного господина Айзена? — как бы просто так «напомнил» арранкар, не поменявшись в лице. А вот Каониси под маской нахмурила лицо ещё больше. Она медленно и аккуратно уложила синигами на полу.

— Что ж… — разочарованно вздохнула она, после чего неторопливо разогнула ноги, принимая устойчивое положение стоя, — с вами-то забудешь. Вы никогда не устаёте мне об этом напоминать, — Каониси обошла раненую и встала перед ней, словно живой щит.

— А мне вот кажется, что забыла. В последнее время ты часто стала забываться.

— Что ж… — снова повторила она, чем начала раздражать появившегося эспаду. — Ничего с этим не могу поделать.

— Аарониро Арруруэри, — медленно, чуть ли не по слогам, произнёс арранкар, посмотрев на поверенного собрата боковым зрением, немного повернув в голову в сторону его трупа. — Он был в Эспаде с её самого основания. И умер страшной смертью. Мои ожидания подтвердились, — теперь пустой перевёл взгляд на синигами за спиной Каониси, от чего сама девушка напряглась. От взгляда арранкара дракончики вздрогнули и поспешили залететь и забежать за спину хозяйки. — Он был слабаком. Самоуверенной, как и все остальные.

Звякнул металл. Эспада обнажил меч, который всё это время висел у него за спиной. Теперь и сама Каониси дрогнула, чуть развернувшись к нему левым плечом — руки зависли в воздухе в преддверии одной из боевых поз из техник самообороны.

— Она должна быть мертва, — хладнокровно заявил эспада. — А единственный надёжный способ убить — отрезать её жалкую головёшку. Покойся с миром, Аарониро. Я доделаю то, что ты начал.

— Не надо! — наплевав на самооборону и вскинув руку раскрытыми ладонями к мужчине, будто это его остановит, вскричала Каониси. Её голос эхом отразился от замороженных стен огромной комнаты, больно резанув по её собственным ушам. Однако арранкар даже ухом не повёл. Эта боль немного успокоила её, поэтому она заговорила немного спокойнее:

— Прошу. Оставь её.

Несколько секунд арранкар не двигался и не отвечал. Но девушка знала — сейчас что-то произойдёт. Как она и предполагала, самый быстрый из Эспады воин оказался рядом с ней так быстро, что она заметила его только тогда, когда его рука уже сжимала его горло, понимая за него её над землёй. Ноги стали болтаться в воздухе, Каониси уцепилась за руку мужчины, как утопающий за соломинку, пытаясь приподняться и схватить губами воздух.

— Готова отдать свою жизнь в обмен жизни незнакомого тебе врага? — без иронии и сарказма, так же холодно спросил он.

— Она… не враг… мне… — вместо звуков из горла девушка выходили хрипы. Она чувствовала, что с каждой секундой ближе к моменту, когда её лёгкие просто разорвёт без кислорода.

— Значит — нет, — заявил арранкар и разжал хватку. Каониси полетела на пол, больно ударившись о лёд коленками. Но её больше волновало горло сдавленное хоть и не гигантской ладонью, но фантомной болью от её хватки, и разрывающиеся лёгкие от притока свежего воздуха. — Не мешайся.

Только успел эспада сделать два шага вперёд, как Каониси ухватилась за его ногу в отчаянной попытке задержать его. Тот холодно смерил её взглядом, снова подождал несколько секунд, не двигаясь, а потом со всего размаха ударил этой же ногой ей в живот. Кратко и звонко вскрикнув от боли, девушка отлетела далеко назад, после чего сначала её спина, а потом по инерции и затылок впечаталась в покрытую прочным и острым льдом стену. Девушка за несколько мгновений заработала себе шишку, которая ко всему прочему была рассечена до крови.

Арранкар медленно подошёл к Каониси, пока она, приложив руку к ране на голове, пыталась принять сидячее положение. Его нога нажала на её плечо и прижала к стене, где в нескольких десятков сантиметров на её головой лёд был окрашен в красный цвет.

— Спрашиваю в последний раз: ты готова разменять свою жизнь на жизнь этой синигами? — снова тем же голосом и той же интонацией спросил он. Каониси передёрнуло от этого тона. Мало того, что горло ещё пульсировало, порез на ладони саднил, а теперь и болело место рассечение на затылке, так ещё и темнеть начало перед глазами. Тяжёлое дыхание не давало собраться с мыслями, поэтому до того, как она ответила, прошло несколько минут.

Наконец, она тихо выдохнула «Да…» и опустила голову. Арранкар кивнул и снова обнажил занпакто, занеся его остриё над девушкой.

Секунда. Вторая. И лёгкий свит металла, рассекающего воздух, донёсся до чуткого слуха Каониси.

Комментарий к Глава I. Лёд Дракончики: https://vk.com/wall-167821991_245

Каониси: https://vk.com/wall-167821991_246

Безликий Бог Каона́си — полностью, просто Каонаси или Безликий — один из основных персонажей аниме «Унесённые призраками» режиссёра-аниматора Хаяо Миядзаки.

====== Глава II. Жизнь ======

Свобода не есть беззаконие. Свобода означает жизнь по своим законам.

Гинтама

— Сакура очень красиво цветёт в этом году…

Кассиопея поворачивается к дочери, ожидая, что она что-нибудь скажет на его реплику. Но не по возрасту умная девочка только хмурит и так насупившееся личико, бросает обиженный взгляд на отца, а потом резко отворачивается, задирая нос.

— Ты каждый год так говоришь, — отвечает она, а после того, как один из розовых соцветий плавно приземляется ей на колени, добавляет:

— Цветы как цветы.

Глава семьи Урахара усмехается, почти обречённо качая головой, и поднимает глаза вверх. Самый старый житель их поместья — мощное древо сакуры — сейчас объят розовым облаком, навеянным свежим дыханием всё воскрешающей весны.

— Ты всё ещё обижаешься на слова леди Элии?

— Эта старуха ничего не понимает!

— Но ей всего двести с лишним… — Кассиопея с искренним изумлением от обращения к управляющей поместьем клана Кучики. Очень похожее лицо в будущем будет делать его сын. Вот кто точно пошёл в отца!

Ещё вчера капитан второго отряда с дочерью посетил дом друга, из-за чего эти две своенравные особы — Араи Элия и Урахара Эрика — пересеклись. Юная леди и так была не в восторге от этой женщины, так ещё и минувшим днём Араи-сан весьма толсто намекнула девочке, что та выйдет замуж за юного господина Кучики, и уж тогда Элия отыграется на ней, воспитав из неё настоящую девушку и первую леди клана. А если этого и не случится, на что сама Араи и уповает, так всё равно её — Эрику — выдадут за наследника или просто члена одного из кланов Общества душ. И результат будет один и тот же, ведь ни одна уважающая себя управляющая не станет терпеть такого беса, как дочь Урахары Кассиопеи и Касумиоджи Йоко. А ведь Йоко — старшая наследница высокопоставленной знатной семьи.

— Она всё равно старуха с такими примитивными мыслями! — заявила Эрика, чуть ли не чертыхнувшись. Кассиопея вновь качнул головой.

— Никто не заставляет выходить тебя замуж за того, кто тебе не люб. Никто вообще не заставляет выходить тебя замуж, цветочек. Гинрей-кун действительно думал о возможности брака своего сына с тобой, но кто мы, чтобы так омерзительно нагло влиять на ваши жизни и судьбы?

Эрика всё ещё была хмура, но расцепила руки, сложенные на груди, пока только дающей о себе знать в силу её двенадцатилетнего возраста. Девочка подняла взгляд туда, куда вновь его направил Урахара-старший, пытаясь, как и он, отыскать красоту в обыденных для неё вещах. Ведь Ханами уже стало обыденностью за всего дюжину прожитых лет.

— В первую очередь ты Эрика, — продолжал говорить Кассиопея. — Во вторую — Поллукс. Это твои имена, данные тебе матерью и отцом. Данные не просто так. У каждого своё значение. А вместе они отражают два твоих начала.

В третью очередь ты Урахара. Это означает, что ты моя дочь, моё продолжение, моя плоть и кровь. Урахара — это твой род, он связывает тебя с твоей семьёй. Когда ты выйдешь замуж, или в твоём случае если, — Урахара с улыбкой покосился на дочь — та закатила глаза. — Так вот, когда ты выйдешь замуж ты сменишь свою фамилию, войдёшь в новый род, твои дети будут принадлежать ему — роду своего отца. Но это не значит, что ты больше не будешь частью рода Урахара.

— А если я не буду менять фамилию?

— Цветочек, ты же знаешь: у мужа и жены должна быть одна фамилия.

— Тогда я уговорю мужа взять мою фамилию!

— Навряд ли со своим характером ты найдёшь себе со всем соглашающегося молодого человека.

«Наверняка он будет такой же упёртый осёл, как и ты…»

Кассиопея хмыкнул от своей мысли, не посмев произнести её вслух дочери. Уж очень она на мать похожа, а прочувствовать на своей макушке её «лёгкую руку», сжатую в кулак (хрупкий только на первый весьма подслеповатый взгляд), ну очень не хотелось.

— Это мы ещё посмотрим…

Левой рукой Эрика хрустнула пальцы правой. Кассиопея даже вздрогнул от того адского пламени решимости, что полыхало сейчас в её глазах. Поэтому мужчина поспешил уйти с этой темы.

— Так к чему это я всё говорю… Прежде твоей фамилии и твоих имён, ты — это ты. И никто и никогда не оспорит этого. Ты можешь сменить фамилию, — Урахара почти вздрогнул от того самого «горящего» взгляда дочери, когда она резко перевела на него пристальный, колющий взгляд, — можешь даже сменить имена. Но ты всегда останешься собой. Надо только не изменять себе, быть твёрдой в решениях и принципах, истово верить в то, во что ты всегда верила. Но и проявлять гибкость, где-то даже уступать. Но никогда! Слышишь? Никогда не давать управлять собой! Ты не кукла, Урахара Поллукс Эрика. И только ты вправе распоряжаться своей жизнью.

Девушка удивлённо смотрела на арранкара перед собой. Его пронзающий холодный взгляд ничуть не изменился. Рука эспады сжимала рукоять его занпакто, чьё лезвие было воткнуто в стену около самого уха девушки, будто это раскалённый нож вошёл в масло.

— Боюсь, ты не в праве распоряжаться своей жизнью, — наконец, объявил мужчина, так же легко вытаскивая своё оружие из бетона и льда, как он его и вогнал туда. — Если бы ты не принадлежала юному господину, я, может, и принял такой обмен.

— Ч-что? — непрощающее пролепетала девушка. До её сознания ещё не полностью дошло, что она жива, а её глаза уже ошарашено смотрели на этого странного и пугающего пустого. — Зачем же ты спрашивал?

— Мне просто было интересно узнать твой ответ, — эспада повернулся спиной к своей неудавшейся жертве, прикрывая глаза. — Кажется, я понял, что нашёл в тебе юный Айзен-сама.

— Вы все… больные… — нервно то ли смеясь, то ли плача, хватаясь за голову, рвано прошептала Каониси. Арранкар немного обернулся на неё, прищуривая глаза.

— Может быть только безумцы способны изменить этот мир…

— Через кровь и слёзы людей, утративших своих родных?

— Такова жизнь, — он пожал плечами и зашагал в сторону синигами, всё так же не подающей признаков жизни. — Здесь играют по-взрослому, Каониси-сан. И если Вы не готовы жертвовать пешками, это игра не для Вас.

— Но я хочу… — с отчаянием в голосе произнесла девушка, медленно вставая на ноги, опираясь для этого бесхитростного, но такого сложное в данную минуту действия о замёрзшую стену. — …защитить все свои фигуры!

Секунда, и до её ушей доносится хруст. Так хрустят кости, когда ломаются под напором топора или секатора. Так хрустнула её большеберцовая кость, будучи сломанной всего лишь одним ударом ноги эспады. Закричав от пронизывающей боли, Каониси снова упала на пол.

— Вы говорите, как обидевшийся ребёнок, — мужчина снова покачал головой, без жалости глядя на корчащуюся практически в агонии девушку под ногами. — Встанете ещё раз — я сломаю Вам вторую ногу.

Тут озлобленные дракончики подлетели к арранкару, вцепляясь в рукава его одежды. Однакоих протест во имя обиженной хозяйки был быстро подавлен — эспада одним движением руки откинул троих к противоположной стенке, а Фаера он пнул ногой, ведь тот осмелился укусить его за лодыжку.

— Мерзавец! — в отчаянии вскрикнула девушка, понимая, что больше ничего не сможет сделать. Слёзы потекли из её глаз, по маске скатываясь книзу и несколькими каплями стекая на пол.

— Я этого не отрицал.

Он готов уже был завершить, наконец, начатое Аарониро дело по убийству очень живучей синигами, как почувствовал вдруг возникшее за спиной реацу кого-то неизвестного. Когда эспада оборачивался, он сразу же впился холодным взглядом в незнакомца, подмечая про себя ещё более хладнокровный взгляд противника, чем у него самого. Это действительно был синигами, как он и предполагал, ведь такая сильная духовная энергия не укрылась бы от него в Лас Ночес. Обычное шихакушо, хаори капитана, белоснежный шарф и странное украшение в тёмных волосах. Но в его ножнах было два занпакто — одно с лавандовой рукоятью, другое с алой.

— Ты ещё кто?

Благодаря этому вопросу и Каониси обратила внимание на пришедшего, ведь ранее её волновала адски болящая нога. От вида этого синигами она вздрогнула, а с её губ непроизвольно сорвалось тихое: «Ты?..».

— Вы знакомы? — тут же спросил эспада, оборачиваясь на девушку.

Незваный гость тоже ледяными взглядом, но со скользнувшим в нём недоумением посмотрел на Каониси. Про себя он отметил, что это именно она кричала несколько минут назад, немного помогая этим ему в поисках этого места. А также по её побитому виду, отсутствию какого-либо даже легчайшего оттенка реацу, сломанной, видимо, этим не очень приветливым арранкаром ноге сингами не воспринял незнакомку как врага, однако решил относиться с подозрением из-за маски, скрывающей её лицо. Просто так арранкаром не становятся, хоть она и не похожа была на этих пустых. Точнее, вызывала определённые подозрения.

Сама девушка слишком резко и дёргано посмотрела на эспаду и быстро отрицательно закачала головой из стороны в сторону, подкрепив это не очень уверенным «нет».

— На нём хаори, — задумчиво, будто делясь своими рассуждениями с Каониси, произнёс арранкар, поворачиваясь к синигами. — Похоже, что он капитан. А я Септима эспада Зоммари Руро. Назови себя, нарушитель.

— Я не обязан называть тебе своё имя, — голос синигами тоже оказался низким, но был для Каониси в несколько тысяч сотен раз приятнее, чем у седьмого. Она даже немного вздрогнула от удовольствия, немного удивившись собственным чувствам. Её пальцы дёрнулись и крепко сжались в кулаки, царапнув попутно ногтями лёд, хоть те и были укрыты перчатками. — Сейчас мы друг для друга просто враги.

— Вот оно что…

Миг, и Зоммари сломал вторую ногу Каониси, не сводя ледяного взгляда с капитана Готей-13, одновременно следя за его реакцией на собственные действия и в принципе следя за ним. Для девушки, казалось, теперь было не важно, сколько костей ей сломают, но она всё равно закричала, практически разрывая голосовые связки. Дыхание сбилось от боли, она ударила кулаком по полу, будто бы боль в руке была способна затмить боль в ногах.

— На будущее… чтобы не дёргалась, — спокойно оповестил её седьмой, убирая ногу с нижней переломанной конечности девушки. Она снова особо громко вскрикнула, так как больное место без её воли потревожили, после чего закусила губу до крови, чтобы сдержать рыдания и вопли и не тешить самолюбие эспады.

— Странные правила обращения с союзниками у арранкар, — холодно произнёс синигами, хоть внутри него всё клокотало от такого варварского отношения к беззащитной и уже раненной девушке.

— Она мне не союзник, — спокойно ответил Зоммари.

«Конечно нет, особенно после такого» — закричала в голове у себя Каониси, но не стала произносить проклятия вслух. Мало ли, что ей ещё сломают, тут и так она почти потеряла сознание от боли в нижних конечностях.

— Этот мусор притащил из Общества душ юный господин, чтобы утолить жажду в потребности наслаждаться красотой этой женщины. Лично я же не вижу в ней ничего привлекательного. Если бы не столь влиятельный покровитель, ей бы давно «воспользовались» и убили.

— Так вы позволяете пленнице гулять без сопровождения, — ни в коем случае не спросил синигами — просто констатировал факт. Он снова кинул взгляд на корчащуюся девушку у стены, и ему снова не понравилась эта неприятная картина.

— Нет. Но мне всё равно, как она сбежала из-под присмотра охраны. Она не моя забота. Даже если она заблудится в Лас Ночес и сдохнет от голода, я даже не моргну.

— Ясно, — заключил капитан, удерживая себя от того, чтобы вздохнуть — место этого прикрыл глаза. Всё равно он не ждал от арранкар ничего человеческого. — Значит, ты не против, если я заберу её, — опять-таки, не спросил он, а просто произнёс как бы «для себя», отмечая, что и так не собирался спрашивать разрешения эспады.

— Мне всё равно, — опять одним и тем же обыкновенным для себя тоном голоса произнёс Зоммари. — Но позволь узнать: зачем она тебе?

— Побудет проводником некоторое время. А потом я решу, оставить её в живых или нет.

«Что? Нормально вообще?! Я вещь, что ли?!» — Каониси нахмурилась под маской ещё больше, сделав усилие над собой и подняв голову вверх, чтобы посмотреть на наглого капитана синигами сквозь это прекрасное изобретение Гранца, позволяющее делать материал, из которого она изготовлена, прозрачным только для того, кто её носит.

— Я бы ответил «да», но боюсь, ни ты, ни эта синигами у твоих ног не выйдете отсюда живыми, — заявил Зоммари.

— Я ответил на твой вопрос, — не обращая внимания на слова врага, степенно сказал синигами. — Теперь и я хочу тебя кое о чём спросить. Это ты сражался с ней?

— Нет, не я. Но я пришёл её прикончить, — спокойно заявил седьмой, поднимая занпакто перед собой.

— Правда?

— Ты собираешься нападать на меня или нет? — Зоммари указал остриём своего оружия на противника, но тот и глазом не повёл. — Хочу сказать сразу: если ты пришёл спасти эту синигами, то все твои старания будут напрасными. Так что сдайся сразу.

— Я спасу не только её, но и девушку у тебя за спиной. Если она не арранкар и не пустой, ей место в Обществе душ или Мире живых. Так что я не понимаю, что значит твоё «напрасно».

Каониси даже моргнуть не успела, как этот синигами просто растворился в воздухе. Она только услышала от Зоммари «А то и значит», затем лязг встретившихся друг с другом занпакто, а затем уж синигами спиной прыгнул на своё место, будто и не сходил с него.

Битва обещала быть жаркой…

====== Глава III. Сердце ======

Где-то там даже дьявол может плакать, потеряв тех, кого любит.

Devil May Cry 3: Dante’s Awakening

Эрике казалось, что она оказалась в улье. Улье, полном пчёл и трутней, издающих мерзкие жужжащие звуки, способные пресытить девушку настолько, что даже когда она, будучи в поместье Кучики, ложилась спать, этот шум стоял у неё в голове. Будто эти мошки за день залезли через уши в черепную коробку и изнутри жалят её виски и всё жужжат, жужжат, жужжат.

Серо-небесные глаза пусто смотрели перед собой, капилляры полопались, окрашивая белки в цвет крови. Осунувшееся лицо побледнело, на нём расцвели мешки от хронического недосыпа, длящегося уже как три года. Сейчас Эрика больше была похожа на призрака, словно в ту роковую ночь вместе с хозяином поместье Урахары лишилось и его дочери.

Слабый толчок в бок заставил девушку сфокусировать свой взгляд. Глаза успели заметить светлую макушку, принадлежавшую какой-то первогодке. Собственно, пренебрежительное отношение Эрики к первогодкам не было чем-то обоснованным, даже учитывая то, что будучи всего пятнадцатилетней леди девушке удалось поступить сразу на второй курсе Академии духовных искусств и попасть в класс «1». Просто сейчас, казалось, Урахара-младшая ненавидит весь мир. И в отместку этот мир решил восстать, подослав к ней в авангарде самую болючую язву, которую только могла «нажить» Академия.

— Смотри куда прёшь, коротышка!

Звонкий девичий голос контрастно выделился на фоне остального жужжания роя и больно резанул по ушам. Эрика зафиксировала себя в пространстве, не позволяя себе упасть от толчка, и медленно, как хищник, обернулась. Не особо придирчивый, но пристальный взгляд окинул невысокую девушку, на вид которой было примерно столько же, сколько и Урахаре, если не меньше. Однако та осмысленная неприязнь в её глазах говорила «за» её более осознанного возраста.

Лицо Эрики искривилось, взгляд наполнился такой же враждебность, и кровавые глаза не придавали баллов к её общему виду. Задевшая её девушка сменила агрессию на удивление, но было поздно, ведь протестующая против всего мира волна уже поднялась в Урахаре и прихлынула к её сердцу.

— Не проецируй свои проблемы на других, жалкое подобие синигами.

В назревающий конфликт поспешила вклинится зеленоволосая девушка, до этого сопровождающая «низкорослую». Кажется, это была Маширо из класса «2» на потоке с Урахарой.

— Хиори, хватит! Это ты её задела!

— Она стояла у меня на пути! — крикнула та, которую назвали Хиори. — Я не собираюсь отступать, даже перед аристократишками!

Глаза Эрики налились кровью, но уже в метафорическом смысле. Без объяснения причин, девушка потянулась к занпакто за спиной и хотела было уже схватиться за его рукоять, однако рука сомкнулась вокруг пустоты.

— Соджун… — словно выплёвывая яд, озвучила Эрика ещё до того, как обернуться. Наследник клана Кучики пронизывал девушку своими ярко-лиловыми глазами, пытаясь взглядом подавить в ней мятежных дух. Оружие златовласки уже висело рядом с ножнами занпакто Соджуна на его поясе.

— Твоя кровь слишком сильно бьёт тебе в голову, дорогая подруга, — тоном строгого учителя, уличившего ученика в непристойном поступке, произнёс парень.

— Твою «дорогую подругу» несправедливо обвинили в блате, после того, как налетели, уподобившись слепой корове!

— А ты ведёшь себя как блаженная, — Соджун тоже повысил голос, однако мягкость его характера не позволила ему перейти на крик. — Хиори лишь угадала, что ты из знатной семьи.

— Мне плевать на её разгадки! — Эрика с пылающим взглядом вновь обернулась к низкой девушке. — Пусть держит свои мысли при себе или отвечает за них!

Саругаки уже готова была наброситься на второкурсницу с кулаками, но Маширо и подоспевшая к ним темноволосая девушка, тоже с потока Урахары, оттащили её от дочери Кассиопеи. Соджун взял за руку подругу и потянул за собой.

— Пойдём. Я кое с кем тебя познакомлю.

Кучики вывел девушку на улицу и повёл в сад, примыкавший к территории главного здания Академии. Здесь по обыкновению собирались студенты между перерывами в занятиях. Как в Мире людей, здесь среди учеников была своя иерархия. В «элиту» входили сильнейшие, в «первый класс» — дети и воспитанники благородных семей, во «второй» — дети семей Сейрейтея и других городов Общества душ, «третий класс» — пришельцы из Руконгая и трущоб. Но на самом дне были те, кто со славным добрым именем синигами имел очень малое отношение и яро это показывал на уроках.

К группе именно таких студентов, сидящих под зелёной сакурой, Эрику и привёл Соджун.

— Доброго дня, студенты, — Кучики склонился в неглубоком приветственном поклоне. Поклон подскочивших на ноги будущих синигами был куда более глубоким.

— Добрый день, господин Кучики, — в один голос поздоровались парни. Девушек в их группе не было.

Эрика гневно дёрнула друга за рукав белого косодэ, чтобы тот обернулся и напоролся на горящий адским пламенем взгляд девушки.

— Ты притащил меня к классу «5»? — прошипела она ему, хоть и не особо хотела скрыть свою неприязнь к этим людям. — Группе отбросов, которые еле пережили экзамены?

— Я «притащил» тебя, как ты выразилась, к своим знакомым — таким же студентам Академии, как и ты.

— Нам не по статусу с ними якшаться!

— Когда тебя стал заботил статус, Эрика?

Лиловые глаза Соджуна сощурились и подобно клинкам из льда укололи девушку куда-то под затылок, немного остужая её пыл. Она замолчала и перевела всё ещё недоброжелательный взгляд на парень из класса «5».

— Соскэ, мы вообще к тебе пришли, — сказал Кучики. Из общей толпы выступил кудрявый парень в очках и с огромной кипой лекций в руках. — Хотел познакомить тебя со своей подругой.

— Айзен Соскэ, — представился парень, выдавливая из себя вежливую, опасливую улыбку и склоняясь в поклоне. — Рад знакомству.

Прошла по меньшей мере минута, в течение которой Эрика только смеряла наполняющимся ядом и неприязнью всё больше с каждой секундой взглядом парня перед собой, пока Соджун не толкнул её в спину. Девушка устояла на месте, однако опасно покачнулась.

— Представься, — грозно приказал Кучики, однако решимость Урахары отмаливаться о своём имени не поколебал.

— Я не обязана называть своё имя. Особенно трусу и слабаку, — процедила она сквозь зубы. На её явное оскорбления Соскэ лишь улыбнулся как-то снисходительно.

— И к такому решению пришёл твой мозг юного гения? Сколько, по-твоему, лет Соскэ?

Эрика смерила ещё раз парня перед собой взглядом, после чего предположила:

— Шестнадцать, может, семнадцать.

— Ему четырнадцать. И сейчас он самый молодой студент академии после тебя. И он тоже на втором курсе.

— Да. Но он в классе «5», — яд из голоса Эрики не исчез, но почти проросшие семена ненависти сгнили в момент, когда в смазливом лице Айзена она стала узнавать детские несформировавшиеся черты.

— И его хохо уже превосходит почти половину хохо студентов нашего класса, — с гордостью, словно сам обучал парня, произнёс с широкой улыбкой Соджун. — Его кидо уже выше сорокового, а знания настолько глобальны, что учителя называют его чуть ли не гением.

— Ты смущаешь меня, Соджун, — Айзен почесал рукой затылок, зарывшись в каштановые кудри. Вид невинной овечки снова возмутил Эрику, но она сумела подавить очередной приступ гнева.

— А это — моя дорогая подруга Урахара Эрика, — представил Кучики девушку, не обращая внимания ни на её нежелание называть своё имя, ни на смущение Соскэ.

Вдруг лицо Айзена переменилось, а его сокурсники зашептались за его спиной. Среди общего шипящего шума Эрика различила слова «Урахара», «капитан», «тот самый», «бедняжка» и что-то ещё, касающееся её биографии, известной каждой помойной крысе в Руконгае. Сочувствие тут же отпечаталось на лице Айзена, как только тот смог прогнать в своей голове информацию, известную ему об этой семье, молва о которой не стихает уже несколько лет.

— Я соболезную… Вашей утрате, леди.

Однако слова вежливости послужили красной тряпкой для быка, точнее — для Урахары. Она тут же взбеленилась и, памятуя о том, что её занпакто всё ещё на поясе у Соджуна, сжала кулаки и попыталась набросится с ними на Соскэ и его однокурсников. Однако Кучики перехватил подругу под живот и, прижав к себе, насильно отрывая тем самым её ноги от твёрдой опоры, не дал «пролиться крови».

— Пусти меня! Пусти! Я выцарапаю глаза этим лизоблюдам!

— Простите, господа, нам нужно кое-что обговорить, — Кучики улыбнулся ошарашенным лицам студентов и растворился в хохо.

Айзен долго смотрел им вслед, ведь только он мог кое-как уследить за поступью сына капитана шестого отряда.

Соджун перенёс подругу в то место в саду, где они часто собирались вместе во время перемен. О закоренелой дружбе двух потомков аристократов знала вся Академия и мало кто пытался втереться в их тандем. Однако если Эрика пресекала любое знакомство с ней, то Кучики-младшей с особым энтузиазмом шёл на контакт.

Как только Кучики поставил подругу на ноги, она отскочила от него, словно парень обжигал её. Ненависть, копившаяся в ней долгие дни после предыдущей «вспышки», сейчас прорвалась через выстроенные границы между «дозволенным» и «запретным», грозя накрыть с головой Соджуна.

Однако и парень был не лыком шит. Его лицо, всегда доброжелательное, сейчас было ледяной маской, а от взгляда горящих решимостью глаз кожа покрывалась метафорическим инеем.

— Почему ты мне не дал?!..

— Что?! — прервал подругу Соджун на половине фразы. — Впасть в берсерк? Поколотить их?

— Они не имели права сочувствовать! Почему все мне сочувствуют?! Они его даже не знали! Как они могут…

— Да, — снова прервал крики девушки спокойным голосом Кучики, временно игнорируя на этикет и воспитание. — Но его знала ты. И своими действиями ты оскорбляешь память о нём.

Эрика молчала, жуя губы и потупив взгляд. Соджун ещё некоторое время смотрел этим необычным для себя взглядом на подругу, но осознав, что она не станет ни оправдываться, ни вообще говорить, развернулся, чтобы уйти. Однако сделав три шага, парень остановился и вновь обратился к девушке.

— Знаешь, в чём проблемы сильных? — не дождавшись ответа от удивлённой вопросом друга дочери Кассиопеи, он ответил сам:

— К ним завышенные требования. От них всегда ждут большего.

— А я не хочу быть сильной?! — девичья рука сжалась в небольшой кулак, а губа снова была подвержена пытки зубами, но лишь на несколько мгновений. — Я ведь… девочка. Девочки не должны быть сильными!

— Вот как? Не хочешь? — взгляд Соджуна стал деланно насмешливый и ироничный, однако тут же в него вернулась жесть, а в голос — сталь. — Раз ты не хочешь быть сильной, то ты сейчас же пойдёшь в ректорат, заберёшь свои документы, уйдёшь из Духовной академии, сядешь в нашем поместье и будешь ждать, пока мой отец не подыщет тебе мужа по «статусу» и расчёту. Потому что слабых не спрашивают. Слабые не могут ответить ударом на удар. И слабым не дано мстить. Они могут только сидеть у окна, смотреть на дождь, прокрастинировать, рефлексировать, плакать и чертыхаться на несправедливую судьбу.

Повисло молчание. Соджун уже было решил, что Эрика вновь собирается отмалчиваться и копить яд в себе, однако она вдруг заговорила:

— И если я буду слабой, ты позволишь мне кидаться на людей, как берсеркер, лишь бы насытить моих внутренних демонов?

— Нет, конечно нет. Потому что кто-то из нас должен быть сильным, Эрика.

Прекрасные и ужасные одновременно миллионы лезвий, сияющий розовым отблеском, рассыпались. «Наверняка капитан убрал свой банкай» — подумалось Каониси. Она осмотрела разрушенные покои Аарониро сквозь жёлтую стенку барьера, поставленного на неё и скованную Рикуджокоро девушку-синигами, приставляющую к собственной шее лезвие своего занпакто, будучи в беспамятстве и подчинении седьмого эспады. Этот барьер поставил вокруг них тот синигами, как только перенёс саму Каониси ближе к раненой, — мужчина, появившийся как рыцарь без белого коня, но в белом шарфе, чтобы спасти двух непутёвых принцесс, влезающий туда, куда не просили.

Через пару мгновений сам капитан из Общества душ вышел из своего просто невероятного сюмпо, которое он успел продемонстрировать в течении боя с Зоммари. С его левых руки и ноги стекала кровь: мужчина отделил свои нервы от мышц, так как конечности попали под власть силы Амор седьмого эспады. Но даже так, синигами подошёл к барьеру и снял его, после чего посмотрел на полулежавшую на земле девушку.

— Всё в порядке? — вроде участливо, но всё так же холодно спросил он. Вместо ответа на этот вопрос Каониси удивлённо указала пальцем на его истекающую кровью руку.

— Знаки не исчезли… — словно в прострации сказала она хрипящим от недавних криков агонии голос, после чего и сам мужчина посмотрел на чёрное солнышко, оплетающее его кисть.

— А ты упрямый.

Синигами скосил взгляд на розовое круглое нечто, похожее на фрукт, который по «экватору» оплетал костный обруч из черепушек. Прямо из его верха вдруг вылезла рука Зоммари, а затем и он сам показался, весь в крови, которая полилась из этого «шарика».

— Сволочь… — выдавил из себя седьмой, пытаясь отдышаться и унять боль от ран, оставленных врагом. В это время капитан вернул свой занпакто в исходный вид. — Чёрт. Чёрт! Чё-о-о-рт!!! Не прощу!!!

Вдруг кожа на его лбу разошлась, являя синигами и Каониси его странные глаза с чересчур расширенными зрачками. Девушке вдруг подумалось, что они у него даже в не очень приличных для упоминания местах. Она напряглась, и из её груди вырвался какой-то сдавленный звук. Руки сжались в кулаки.

Капитан же не переменился в лице ни на каплю. Он взмахнул рукой и воспользовался бакудо — перед ним в воздухе зависла прозрачная стена, в которую через мгновение впечаталось это самое «солнышко» Амора.

— Ч-что это? — нервно спросил Зоммари дрогнувшим в конце голосом. Маска хладнокровия треснула и осыпалась воображаемым песочком к его ногам, являя миру его истинное лицо труса. Даже моральным победителем из битвы вышел капитан из Сейрейтея.

— Это специальный барьер, который защищает от всех Хадо до девяностого уровня, — спокойно вещал синигами, понимая, что враг всё равно погибнет через несколько недолгих минут. На этот раз он доведёт дело до конца. — Когда я осознал, что могу остановить Рукию с помощью Рикуджокоро, то понял, что твои способности похожи на наши кидо. И я не ошибся.

— ЧЁ-О-О-О-РТ!!!!! — ещё больше унижая самого себя в глазах противника и Каониси, заорал седьмой и начал бомбардировать барьер синигами своими «солнышками» приговаривая: «Прими мою любовь!». Сиреневоволосая поморщилась от такого, как звучат, каким тоном и в каком контексте произнесены эти слова. Зоммари Руро и раньше был для неё жалким отбросом, а сейчас он опустился на несколько уровней ниже противных и гадких тараканов, будучи не достойным даже с ними вровень стоять.

Окончательной нотой в разрушении репутации хладнокровного и быстрейшего из эспады арранкара стала его мольба «Сжалься!», когда капитан приставил свой занпакто к его лицу, находясь за спиной врага.

— Что это за взгляд? Ты не можешь меня простить? Хочешь убить меня?

«Да, придурок, да!» — хотела закричать Каониси, но решила промолчать. Мальчики сами разберутся, а ей надо найти своих дружочков.

А вон они! Попрятались за развалины и пугливо-радостно смотрят на синигами. Девушка нахмурилась и подозвала их к себе рукой.

— Ах вы трусишки! — шёпотом «кричала» она на них, пока они с виноватыми выражениями мордочек подходили ближе к хозяйке. — Червяка какого-то испугались! Что скажет Ваш папочка, когда узнает об этом?

Дракончики одновременно замотали головами в разными сторону, будто прося простить их и не рассказывать ничего «папочке». Каониси вздохнула и почесала у каждого за ушком, пока седьмой на заднем фоне в отчаянии орал на одержавшего верх врага.

— Разве вам не свойственно милосердие и сострадание?! Научитесь сперва прощать, прежде чем ставить себя выше других, чёртовы синигами!

— Прощать? Тебе самому не смешно? — наконец, своим холодным и уже родным Каониси голосом заговорил капитан. — Хорошо, я отвечу тебе, почему я не могу простить тебя и хочу убить. Причина очень проста: вы — арранкары — отняли у меня моё сердце и посягнули на мою гордость. А ты посмел занести над ними свой меч. Прощение — удел сильных духом. Слабые никого и никогда не простят. И знаешь, чтó я недавно осознал? Я чертовски слаб. И зол.

Занпакто рассёк неугомонного арранкара пополам. Он что-то ещё закричал, что Каониси не смогла расслышать и разобрать, после чего исчез навсегда. И по нему никто не горевал.

====== Глава IV. Выводы ======

У каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознается даже себе самому.

Зигмунд Фрейд

Лето в этом году выдалось особенно жарким. Многие ученики Академии духовных искусств отказывались носить косодэ кроме как на самих занятиях, даже девушки не стеснялись «светиться» в одних ситагах и никто их не осуждал за это. Самым популярным местом на перерывах в занятиях да и в свободное от учёбы время стало озеро вокруг здания, в котором проходили экзамены и прочие важные мероприятия. Набережная находилась сразу за зданием Академии, поэтому была в шаговой доступности и от общежития.

Предпочитавший менее людные места ученик второго курса Айзен Соскэ уходил к реке, протекавшей рядом с озером, но не впадавшей в неё. Выше по течению, за мостом, находилось кафе «Олеандр» — особенно любимое место студентов. Однако парень предпочитал сидеть в лесу под сенью деревьев у их корней и смотреть на торопливый бег воды. И сейчас он не просто отдыхал, а скорее прятался от проблемы. Проблемы по имени Урахара Эрика.

Их странная дружба, именуемая самой девушкой «знакомством» или «партнёрством», уже напрягала Айзена, хоть и длилась всего три недели. Как только Эрика прознала, что единственные достоинства Соскэ — хохо и кое-какое кидо, а в основном он обычный хиленький парень, она принялась лично тренироваться с ним. И пусть Урахаре было всего пятнадцать, держать в руках катану она умела. И даже с тренировочным оружие умудрялась чуть ли не в землю Соскэ закапывать. А скромному пареньку из первого района Западного Руконгая, больше умному, чем сильному, не очень нравилось глотать пыль под ногами далеко не самого внушительного подростка и студента Академии, к тому же — девушки, хоть она и старше на год.

Только Айзен позволил себе уйти в мысли, в которых он жалел себя невообразимо много, тут над его ухом раздался голос мучительницы:

— Бу!

Вздрогнув, Соскэ подпрыгнул на месте, вперив испуганный взгляд в невесело усмехающееся лицо блондинки. Эрика окинула парня насмешливым взглядом и уселась рядом с ним под деревом.

— Как ты нашла меня? — удивлённо спросил Айзен, чувствуя, как досада разливается внутри его довольно хилого, хоть и долговязого для его возраста тела. — Только капитаны и некоторые лейтенанты способны находить нужное реацу в воздухе Общество душ. А Сейрейтея в особенности. Он же насыщен духовными частицами.

Девушка сощурилась, а после с холодным равнодушием и с нечитаемыми на лице эмоциями спокойно произнесла:

— Я применила методы дедукции, составила твой психологический портрет, изучила повадки и наклонности и с помощью алгоритма рассчитала варианты твоего местонахождения, после чего пришла к выводу, что лесная глушь у реки твоё убежище.

У Соскэ округлились глаза за очками. Он выглядел в этот момент настолько шокированным, что Эрика не удержалась и позволила маске на своём лице треснуть в момент, когда там расплылась улыбка лисицы.

— Я просто спросила у Соджуна.

— Ах Соджун, значит, — с явном обидой в голосе повторил Айзен, невесело улыбаясь и отворачиваясь к реке. — Придётся сделать выводы.

— Сделаешь, я не сомневаюсь.

Эрика привалилась к дереву и приняла более расслабленную позу. Тишина леса давало ей невиданное ранее спокойствие, которое она так долго искала, а шум реки не позволял забыться тревожными мыслями и воспоминаниями.

— Ты трусишка, Соскэ-кун, — вдруг изрекла она. — Большой-большой трусишка.

— А я и не скрывал. Это ты пришла ко мне и заставила тренироваться с тобой.

— Чтобы ты стал сильнее! — тоном оскорблённого человека ответила на выпад парня Эрика, хмурясь. — Ты ведь даже девчонке отказать не смог!

— Как я могу тебе отказать? Ты ведь дочь бывшего капитана Второго отряда, наследница благородных семей, а мать у тебя, вообще-то, вообще из клана Касумиоджи! Ты воспитанница клана Кучики! И ты просто сильнее меня!

— Если ты хочешь стать настоящим синигами, то должен быть готов противостоять и членам кланов — будь то кто-то из Четырёх великих благородных семей или кто пониже, — своим соратникам, иногда друзьям и даже капитанам.

— Надеюсь, мне никогда не придётся этого делать…

— Всё конечно. Выходи.

Пространство разделилось, являя глазам всех, кто мог видеть, золотой куб барьера. В нём в позе подчинённого на одном колене сидела беловолосая девушка с добрыми, как показалось Каониси, глазами.

— Котецу Исане, тебя отправила сюда капитан Унохана? — спросил у новой гостьи неприветливых и уже разрушенных покоев Аарониро синигами, повергший седьмого. Девушка на его вопрос ответила утвердительно.

— Она почувствовала, что реацу седьмого офицера Ямады изменилось, и приказала следовать мне сюда.

— Ясно, — только и сказал капитан на это. — Позаботься о них.

Девушка поспешила выполнить приказ, решив начать с проткнутой насквозь синигами, так как та была в большей степени ранена. В это время капитан подошёл к Каониси, наблюдая за тем, как какой-то голубой дракончик моет в светящейся воде ноги этой девушки.

— Это же духи стихий… — с каким-то сомнением, озвучил синигами, осматривая ещё раз всех дракончиков. Они как-то все резко повеселели и накинулись на его ноги, ластясь к ним, как котята.

— Ты им понравился, — легко усмехнулась Каониси, тепло наблюдая за этой картиной.

— Я видел некоторых, у кого была схожая сила. Но те, другие, обладали покровительством лишь одного духа. И я совершенно не чувствую у тебя реацу, — в голосе капитана мелькнуло непонимание. Девушка же пожала на это плечами, мол она и сама не знает, что да как.

— Луна лечит меня, — спустя какое-то время сказала она, замечая, как странно смотрит мужчина на действия водного духа. — Прости, но она не может помочь ранам твоей сестры. Они слишком серьёзны.

— Доверим их профессионалу, — меланхолично ответил он и вдруг спохватился:

— Откуда ты знаешь, что она моя сестра?

— Вы очень похожи и… знаменитый капитан шестого отряда Готей-13 не стал бы рисковать своей жизнью из-за почти мёртвого солдата, если он для него ничего не значит. Вы же Бьякуя и Рукия Кучики, верно?

Он не ответил ни да, ни нет, но перешёл на другую тему:

— Тебя совершенно не волнует, что этот арранкар мёртв?

— Вообще-то нет, — она пожала плечами. — Честно говоря, он был не очень красивым и вечно меня запугивал своим «ты мусор, мне плевать на тебя». Как Улькиорра, ей-Богу! Даже ноги мне переломал, скотина. А тебя было бы жалко.

— Но ты видишь меня впервые, — опять непонимание и недоверие в голосе. Девушка хихикнула, а потом каким-то необычным, будто завораживающим тоном голоса произнесла:

— А ощущение, что знаю всю жизнь.

Вскоре Луна закончила лечение и легла на уже пригретом солнышком местечке пола, освобождённого от льда воздействием банкая капитана Кучики. Каониси попыталась встать и сделала это слишком резко — неокрепшие и кое-как срощенные кости протестующе отозвались резкой болью, из-за чего ноги подкосились. Девушка готова была обниматься с полом, но тут её перехватила мужская рука под грудью. Она повисла на капитане Кучики — её ноги совершенно не хотели выполнять свою функцию и держать её в прямом положении.

— Кажется, я поспешила, — смущённо пробормотала она, улыбнувшись под маской тому теплу, что исходило от тела мужчины.

— Кажется, — кивнул он. — Дух не до конца залечил твои ноги?

— Без своего папочки они мало на что способны, — девушка пожала плечами. Дракончики снова виновато и сочувствующе посмотрели на них, начав лизать ноги хозяйки, будто это поможет ей избавиться от боли.

— Четыре дракона, — задумчиво произнёс Бьякуя, глядя на довольно милое поведение миниатюрных духов, попутно усаживая девушку на пол так, чтобы минимально тревожить её больные конечности. — Йонрю…

— Какое интересное название для их маленького братства, — весело прощебетала Каониси, подняв голову на мужчину сзади. — Сам придумал?

— Так зовут дух занпакто одной моей знакомой, — немного подумав перед ответом, всё же произнёс он. — Урахара Нацуми, может, слышала о такой?

— Может, ты имел в виду госпожу Урахару Эрику? Её владения и покои в третьей башне.

— Да… Да, кажется, у неё есть и такое имя, — повторился Бьякуя, немного сомневаясь в собственных суждениях.

— Тогда я смогу отвести тебя туда, — весело и воодушевлённо заявила девушка, ударив кулаком о раскрытую ладонь. — Как только Луна отдохнёт и залечит твои раны. С ними она легко справится.

— Это не обязательно.

— Я должна отблагодарить тебя за своё спасение, — возмущённо не согласилась с капитаном девушка.

— Оно было в моих личных целях, — хладнокровно заявил он, чтобы Каониси и думать забыла о переживании о ком-то, кроме себя. Из них двоих, она в большей степени нуждалась в помощи и лечении. — Никакого сочувствия и симпатии.

— И пусть.

Бьякуя был готов поклясться, что она улыбается у себя под маской.

И как же ему захотелось сорвать её.

— Сними!.. — язык опередил мысль, но Кучики не слишком расстроился. Девушка в удивлении дёрнула плечами, чуть отодвигая корпус назад.

— Ч-что?

— Сними маску, — увереннее приказал капитана, быстрыми и большими шагами подходя к Каониси. Ей вдруг показалось, что он сам сейчас сорвёт с неё этот несчастный элемент её вынужденного образа, скрывающего всё, кроме ушей. Однако он замер в шаге от неё, ожидая выполнения распоряжения. Девушка же не собиралась его слушать, это было видно по её напрягшейся фигуре.

— Я не могу… — Каониси убеждала скорее себя, чем капитана, продолжая отстраняться от него.

— Почему? Это же не маска арранкара, разве нет?

— Нет… — будто сомневаясь в своих словах и напрягаясь от слишком решительного вида Кучики, тихо говорила девушка.

— Почему ты не можешь её снять?

— Это приказ… — снова неуверенный тона. — Мне нельзя показывать своё лицо.

— Почему?

— Иначе меня убьют.

— Почему?

— Да откуда мне знать?! — вспылила в конце концов девушка, подрываясь на ноги. Кости тут же отозвались резкой болью, из-за чего Каониси, мучительно простонав и нашарив рукой близлежащий камень, медленно села на него. Кучики, чувствуя отголосок вины перед девушкой, не решился нарушить её личное пространство и придержать.

Дракончики, гревшиеся всё это время на солнышке, подскочили с места от крика хозяйки и вмиг примчались к ней. Бьякуе даже пришлось отойти на несколько шагов, чтобы это небольшое стадо миниатюрных, но весьма увесистых духов не сбило его с ног. Воздушный запрыгнул на колени; земляной подлетел из-за спины, укладывая мордочку на левое плечо девушки; огненный приласкался к больным ногам. Водяная, всё ещё чувствуя отголоски изнеможения после чрезмерного использования сил, медленно подползла ко второй ноге, уткнувшись носиком в хозяйское колено.

Девушка вздохнула. Приобнимая одной рукой воздушного, второй она попеременно почесала за ушком сначала у земляного, потом у огненного, в итоге положив её на макушке водной, успокаивающе поглаживая её.

— Как тебя зовут? — спустя несколько минут спокойно спросил Кучики, дождавшись, пока девушка успокоится и расслабится. Она подняла на него голову, замирая в удивлении, будто не находя, что ответить на его вопрос.

— Елена… — медленно произнесла, наконец, она и отвернулась в другую сторону. Её рука на голове Луны нервно дрогнула, а пальцы немного сжались. — Каониси Елена.

— Елена? — не веря собственному слуху, переспросил Кучики. В его памяти всплыл размытый образ маленькой зашуганной и побитой жизнью белокурой девочки, чьё лицо он давно позабыл.

— Да, — Каониси пожала плечами, так больше и не посмотрев на собеседника. — Обычное имя для той провинции на границе с Рóщией{?}[так звучит Россия (ロシア) по-японски], где я родилась и умерла, будучи живой.

— Капитан Кучики! — вдруг позвала Исане. Бьякуя готов был поклясться, что услышал еле слышный выдох облегчения со стороны Елены. Оба повернулись в сторону лейтенанта четвёртого отряда, которая вместе с уже излечившимся седьмым офицером сидел около Рукии. — Она приходит в себя!

Бьякуя направился в сторону подчинённых, кинув взгляд на Каониси, когда уже был около них. Девушка положила руку на грудь, большим пальцем потирая место напротив сердца, будто то у неё болело. Сгорбившаяся хрупкая фигурка сквозила печалью и неким отчаянием.

— Ты можешь излечить её ноги? — почти неслышно спросил капитан у Котецу, чтобы Елена не услышала его. Лейтенантша скрыто посмотрела на незнакомую, но уже сильно заинтересовавшую её леди, ведь с ней так свободно общался мистер лёд Сейрейтея всех времён, особенно в последнее время. Бьякуя переваривал из женского пола в последнее время только собственную сестру и, отчего-то, лейтенанта десятого отряда, а тут такой свободный, открытый и долгий, что не менее важно, диалог с первой встречной.

— От неё совсем не исходит реацу, — покачала головой Исане, вернув взгляд на свою пациентку — Рукию. — Боюсь, кайдо здесь бессильно.

— Я так и думал, — почти вздохнул с почти разочарованием капитан, и они закрыли тему о ранах Каониси.

Вопреки радостным возгласам и положительным прогнозам от Котецу, Рукия кое как открыла глаза только спустя час. В это время Бьякуя стоял невдалеке, всматриваясь в горизонт, Елена гладила своих задремавших друзей, а Исане и Ханатаро сидели подле раненой и восстанавливали её силы при помощи кайдо.

— Слава Ками, она, наконец, очнулась! — облегчённо и радостно воскликнула Котецу, привлекая к себе внимание Каониси. Девушка, забыв о собственных ранах, подорвалась с места и, хромая на обе ноги, поспешила к лежбищу Кучики-младшей.

— Лейтенант Котецу? Ханатаро? — с сухим и потрескавшихся губ Рукии сорвались вопросы, как только она перед собой увидела коллег. Их не было в Уэко-Мундо, когда она потеряла сознание после битвы с Лжекайеном. — Как вы… тут оказались? — она решила присесть, но заботливые руки лейтенанта четвёртого отряда тут же попытались вернули её в лежачее положение.

— Мы ещё не излечили Ваши раны, так что лежите спокойно! — с упрёком в голосе, но всё равно мягко и учтиво произнесла беловласая девушка.

— Она права! — заступил за старшую по званию Ямада. — Вам лучше не вставать!

Однако Кучики не слушала их, всё равно принимая положение сидя. В этот момент до них наконец-то добралась Елена. Девушка буквально упала перед Рукией на больные конечности, но даже не пикнула от этого — лишь взбудоражено схватила плечи маленькой синигами, немного встряхивая её.

— Слава Королю душ, ты жива! — в голосе незнакомки для Кучики-младшей звучала огромное облегчение и радость за то, что она не покинула этот бренный мир. Сиреневоволосая даже порывисто обняла её, почти сразу же отстраняясь.

— А ты… ты кто? — спросила с подозрением и непониманием Рукия, пытаясь понять, не пропало ли что из её памяти. Эта то ли арранкарша, то ли кто-то ещё вела себя странно — так, будто знала её всю жизнь и очень волновалась за её самочувствие. Но в голове Кучики даже ничего не шевельнулось, сколько бы усилий она не предпринимала, чтобы откопать в воспоминаниях весьма необычной образ незнакомой леди.

— А… — будто что-то вспомнив, разочарованно выдавила из себя девушка, убирая свои руки с плеч Рукии. Она ещё некоторое время не знала куда их деть, поэтому они висели в воздухе несколько секунд, после чего нашли место на её коленях. — Да так. Никто, — Елена горько усмехнулась, чем вызвала сочувствующие взгляды со стороны Исане. — Я Каониси Елена, приятно познакомиться.

— Кучики Рукия… — смущённая поведением девушки в маске, пробормотала почти под нос Рукия.

— Эта девушка хотела обменять свою жизнь в обмен твоей у Септимы эспады, — словно в защиту Каониси раздался мерный бесстрастный голос со стороны всё это время молчавшего капитана шестого отряда. Все четверо обратили внимание на него, хотя мужчина даже не повернулся к ним лицом.

«Так он слышал наш разговор?..» — Елена почувствовала, как в её груди разлилось что-то тёплое, будто этот холодный человек вновь обнял её своими горячими руками.

— Бьякуя? — удивлённо произнесла Кучики-младшая, в конце слова переходя на тот шёпот, который обычно заставляет задыхаться от шока и волнения. — Нии-сама?

— Молчи, — грозно, хотя и не меняя тона голоса, произнёс капитан, чуть поворачивая корпус в сторону четвёрки. — Ты не слышала приказа лейтенанта Котецу? Не двигайся, пока тебя полностью не излечат.

— Нии-сама. Твой хаори…

— Это не важно.

— Ты ранен!

— Я же сказал — это не важно, — буквально отрезал Кучики. — Просто лежи и набирайся сил.

— Но для твоей сестры это важно, — с упрёком в голосе, сказала Елена, хмуря лицо под маской. Рукия удивлённо посмотрела на неё — никто и никогда не перечит её брату. Кроме, конечно, Нацуми. И Ичиго. К тому же Каониси обращалась на «ты» к её высокоуважаемому брату, и тому, кажется, было плевать на это. — Она беспокоится за тебя, а ты ведёшь себя так отстранённо и холодно. Все мужчины вашего положения не задумываются о тех,кого ранят своими словами и поступками? Или эта такая традиция в вашей семье? Если бы мой брат был ранен, я бы места себе не находила.

— У тебя есть брат? — участливо спросила Рукия. В неё проснулось какое-то необъяснимое любопытство к этой девушке. — Как ты вообще тут оказалась? Кто ты такая?

— Её похитили из Общества душ, — вместо Елены ответил Бьякуя. — Как только мы отыщем Иноуэ Орихиме и Нацу, она вернётся с нами.

— Так Нацу… С ней всё в порядке? Как она себя чувствует?

— Да, госпожа Урахара жива и здорова, — прощебетала Каониси. — Её охраняют почти так же, как госпожу Айзен, поэтому ей ничего не угрожает. Многим она полюбилась в замке, лишь «сошки» недовольны её присутствием. Ну и, конечно, Улькиорра-сан. Он её с самого начала отчего-то невзлюбил. Поговаривают, это из-за того, что его отца убил её отец и что она с братом забрала душу его сестры, чтобы выжить самой.

— Улькиорра? — переспросил Кучики. В его голове тут же мелькнул образ бледного худощавого и черноволосого парня с зелёными подтёками на лице, закутанного во всё белое. Следом за ним он вспомнил залитую собственной кровью белокурую девушку, без сознания лежавшую в его руках, в то время как на лице арранкара застыло выражение вселенской пустоты и апатии.

— Ну да, — спокойно пожала плечами Каониси, будто не замечая потемневшей ауры от капитана шестого отряда Готей-13. Зато заметила Рукия, которую уже насильно уложили обратно на подстилку.

— Ты знаешь его, нии-сама?

— Это тот арранкар, который схватил Нацу, когда Ичимару напал на её отряд в горах, — уже почти успокоившись, ответил Кучики. Елена как-то резко повернула в его сторону голову и смотрела несколько долгих секунд пронзительным взглядом сквозь маску.

— Поразительная память… — наконец выдала она восхищённым голосом. — И ты так долго помнишь его имя, хотя слышал лишь раз?

Подняв бровь, Бьякуя вопросительно посмотрел на девушку, будто ожидая объяснения её словам, показавшимся для него как минимум странными. Остальные синигами тоже смотрели на девушки непонятными взглядами, хотя она ничего необычного не заметила в своей речи.

— Ну то есть… уже месяц прошёл, как в Лас Ночес привели госпожу Урахару, — почти оправдывающимся тоном, пояснила свои восхищения Каониси. Кажется, после этого все расслабились.

— Я просто злопамятный, — как-то слишком неожиданно завил Кучики, чем заслужил странные взгляды от офицеров четвёртого и тринадцатого отряда в теперь уж в свою сторону. — Этот… Улькиорра — брат Ренэйт? — вдруг сменил тему Бьякуя. Он был немного ошеломлён вскрывшимися подробностями и слегка сердит на Елену, что она не говорила ему об этом ранее. Только потом он понял, что она не могла ответить только потому, что он не спрашивал.

— Ренэйт? Кто это? — удивлённо, но как-то наиграно спросила Каониси и отрицательно закачала головой из стороны в сторону. — Нет, он брат госпожи Айзен Галлеи — жены господина Айзена и матери его сына — Локи.

— Возможно здесь произошла рокировка и с её именем, — озвучил свои предположения Кучики. Елена неопределённо повела плечами, вроде как соглашаясь с его выводами.

====== Глава V. Сердца, что связаны ======

Чувства — это связь, что преодолевает само время и помогает найти тех, кто тебе не безразличен.

Сказка о хвосте феи

Как бы Бьякуя не отпирался, Луна всё-таки вылечила его руку и ногу по просьбе своей хозяйки. Рукию дохаживал Ханатаро, пока сама девушка с шоком наблюдала за своим братом, спокойно то разговаривающим, то пререкающимся с незнакомой ей девушкой. Они стояли довольно далеко, поэтому услышать их диалог было невозможно, лишь уловить общее настроение. Как поняла Кучики-младшая, она не арранкар, а Бьякуя собирается использовать её, чтобы найти Нацуми в Уэко-Мундо.

В какой-то момент Елена, до этого обсуждающая план дальнейших действий в полуразрушенном дворце, вдруг замолчала и резко обернулась в сторону, где две мощных реацу схлестнулись несколько десятков минут назад. Одна из них, неплохо знакомая девушке, погасла, вызывая лёгкий ступор у Каониси.

— Нойтра… — шепнула девушка. Бьякуя, пристально смотревший в этот момент на неё, сузил глаза.

— Жалеешь? — просто спросил мужчина. Каониси неопределённо повела плечом в сторону и повернулась к нему.

— Не знаю… Он был шовинистом и женоненавистником. А ещё грубым и распутным, с садистскими наклонностями. Всё это результат комплекса неполноценности, я так думаю. Но он был привязан к своему фрассьону и заботился о нём. Не думаю, что он был плохим человеком. Но смерть… она наверняка освободила его из той ловушки, в которую он себя загнал.

— А ты любительница анализировать других.

— Это моё хобби. Меня держат в клетке уже довольно долго. И пусть она «золотая». Птице всё равно на материал, из которого она изготовлена. Ведь клетка…

— …останется клеткой навечно, — продолжил за неё капитан из Сейрейтея. Девушка замолчала, поднимая на него скрытые маской глаза.

И только ей одной было известно, что они загорелись весельем.

Его серые глаза всё время сквозили холодностью и долей высокомерия. И в них всегда был некий барьер, за которым пряталась сама суть капитана шестого отряда. За этот барьер удалось заглянуть немногим людям, ещё меньше из них были живы. Но Елене вдруг показалось, что ей это удалось.

За холодностью и льдом с лавандовым отблеском скрывалось даже не осознание, а скорее понимание.

Вдруг он просто повернулся к ней спиной и, присев, притянул к себе девушку за талию.

— Держись. С твоей скоростью мы далеко не уйдём, — сказал он и тут же поднялся. Елена еле успела закинуть на него ноги, обвивая ими его на удивления очень удобную и по ощущениям крепкую талию. Каониси быстро обхватила его шею и повернулась маской к его лицу: синигами смотрел в упор на неё.

Бьякуя пребывал в смешанных чувствах, чувствуя тепло женского тела в своих руках, сжимающих её бёдра, и спиной, к которой прильнула Каониси, чтобы получше закрепиться и не упасть. Но как бы долго он не гипнотизировал хмурым взглядом Елену, завязки на её затылки не ослаблялись и не распутывались сами собой, а маска не треснула и не осыпалась ненужным мусором к его ногам.

— Так почему тебе нельзя снимать её?

— Я же уже сказала… меня могут убить за это…

Бьякуя готов был поклясться, что девушка улыбается, а в её глазах, наверняка серых, бесенята танцуют танго.

— И кто же? — решил задать он отличный вопрос о того, что прозвучал полчаса назад.

— Арранкары… — не то пропела, не то проткнула девушка, словно довольная кошка, хоть её голос всё ещё был хрипловатым, — синигами… Или, может, ты…

— Ясно.

Вдруг Елена, Бьякуя, Исане, Ханатаро и Рукия посмотрели в сторону одной из башен. Туда мгновением раньше перенеслась реацу похищенной арранкарами Орихиме Иноуэ, за которой, собственно, и пришёл объединённый отряд из Мира живых и Сейрейтея, если не брать в расчёт Урахару-младшую. Ещё секунду назад она находилась с рядом с реацу Зараки и Ичиго, и вот теперь её окружала духовная сила трёх капитанов-дезертиров. Радужными резко изменившиеся обстоятельства никому не показались.

Рукия сорвалась с места и, не спросив дозволения у брата, исчезла в сюмпо. Собственно, сам Кучики не очень возражал.

Вдруг перед застывшей в довольно неоднозначной позиции парочкой возник как будто из воздуха темноволосый парень в вполне человеческой одежде. Довольно высокий, слишком бледный, глаза настолько яркие, что даже на расстоянии можно было понять, что они зелёные, неестественно зелёные.

Кучики нахмурился, Каониси почувствовала, что его пальцы сильнее сжали её бёдра. От незваного гостя не исходило реацу. Он стоял будто расслабленный, но руки были сложены на груди, а хмурый взгляд устремлён на Елену.

— Мне стоило сразу догадаться, что ты ошиваешься с вторженцами, — низким голосом произнёс он, пока Каониси настойчиво отлепляла своё тело от капитана из Общества душ и слезала с него на твёрдую землю. — И даже долго гадать не пришлось, с какими именно, — парень смерил долгим взглядом Кучики сверху вниз, словно оценивая его. Сам Бьякуя пока молчал, боковым зрением наблюдая за действиями девушки, решившей немного подойти к незнакомцу.

— Локи! Что произошло с Орихиме?!

Елену не слишком заботило явно плохое настроение сына Айзена, зато резкое перемещение Орихиме в тронную залу его отца — очень даже. Локи скрипнул зубами от такого легкомысленного поведения девушки и ещё больше нахмурился.

— Вот ты дурёха! — парень резко расцепил руки, дёрнув ими в раздражении, и шагнул по направлению к Каониси. — О ком ты думаешь?! Ты зачем выперлась из своих покоев?! Жить надоело?! Лишь бы в мать Терезу поиграть, а на то, что за тебя волноваться будут, тебе плевать!

— Зачем мне думать о своей жизни, когда она всецело не принадлежит мне?! — оскорблённо ответствовала Елена, сжимая от вскипающей в груди злости кулачки в перчатках. Порез на ладони на секунду дал о себе знать, снова кровоточа, но девушка не обратила на него внимания. — Ей распоряжаются как и где угодно, не спрашивая у меня. Даже он, — она гневно ткнула пальцем в Кучики, наплевав на правила приличия и этикета, не повернувшись в сторону капитана, — когда появился, решал убить меня или нет, в зависимости от того, понадоблюсь ли я ему. Так скажи, с какой стати мне печься о себе, когда мне хочется сдохнуть как побитая и отвергнутая хозяевами собака?!

— Не говори так!

— А как мне говорить?! — Елена всплеснула руками. Её голос снова угрожающе захрипел, а горло откликнулась на крики хозяйки кратковременной режущей болью. Каониси прокашлялась и продолжила более спокойно:

— Знаешь, даже твой отец больше интересовался у меня о моих желаниях, чем ты. Не тебе меня стыдить из-за моего наплевательского отношения к собственной жизни. Я останусь с капитаном Кучики, а ты можешь катиться к чёрту, если хочешь.

Елена замолчала, тяжело дыша после своей тирады. Молчал и Локи. Парень долго смотрел на неё, после чего цокнул и отвернулся куда-то в сторону.

«Значит ты снова выбрала его…» — прозвучал в голове девушки голос Локи. Каониси стиснула миниатюрные ладошки в кулачки и приняла более устойчивую и уверенную позу, выпрямляя спину.

«Ты же знаешь… Я всегда его выбирала.»

«Надеюсь, он стоит того.»

«Стоит» — уверенного ментального голоса и ауры девушки хватило, чтобы убедить сына Айзена. Он расслабился и хмыкнул.

— Тогда я просто прослежу, чтобы ты покинула Уэко-Мундо целая и невредимая.

— Спасибо, — Елена улыбнулась под маской и благодарно кивнула. После чего с небывалым энтузиазмом развернулась к Кучики и обеими руками показала ему большие пальцы вверх. «Дело в шляпе» — так и кричал весь её вид. Бьякуе вдруг захотелось закатить глаза.

— Стоило ли похищать её, раз тебе так легко отказаться от неё? — спросил-таки он у Локи, обдумывая весь этот момент у себя в голове несколько раз, пока Елена «мило беседовала» с тем, кто носил имя сына Айзена и, видимо, им и являлся.

— Я её не похищал, — отмахнулся Локи. — Она сама сюда пришла.

— Будто у меня был выбор! — фыркнула Елена и повернулась в сторону башен. — Всё, нам пора.

Но не успела она сделать и двух шагов, как перед ней уже по старому сценарию возник Примера эспада. Всё тот же утомлённый взгляд, ленивые позы, некая жалость в глазах. Рука сомкнулась на талии девушки, притягивая её к мужскому торсу, а вторая потянулась к её затылку, фиксируя голову в пространстве.

— Простите, моя леди, — произнёс он уставшим голосом. — Мне неприятно это делать, но Вам придётся пойти со мной.

— Старк, нет! — первым опомнившись от шока, Локи сорвался с места сразу бегом, забывая про свою звёздную скорость.

— Простите, юный господин. Но приказы Вашего отца для арранкаров всегда будут главнее.

Старк исчез ровно в то мгновение, когда рука капитана Кучики уже была прямо у головы Елены. Пальцы сомкнулись на завязках маски, обрывая их, но увидеть лица девушки синигами уже было не суждено.

— Куда он её потащил?

Глаза капитана Кучики источали невиданную ранее арранкарами злобу, когда он направил их на Локи. Айзен-младший скривился от такого взгляда синигами, снова задавая себе уже ставший мантрой вопрос: «И почему она вечно предпочитаем всем его?».

— В тронную залу. К отцу. Видимо, ему не хочется, чтобы она покидала Уэко-Мундо.

— Какое ему дело до Елены?

— Хватит придуриваться, — Айзен ещё больше скривился. — Я ни в жизнь не поверю, что ты всё ещё не раскусил её дешёвый спектакль. Даже Ямми сразу всё понял.

— Судя по твоему «даже», этот Ямми не самый умный тип, — флегматично прокомментировал Кучики и повернулся в сторону пяти башен. Но прежде чем он перешёл в сюмпо, его отдёрнул за рукав косодэ Локи.

— Не напрягайся. Я сам её верну.

И он исчез так же внезапно, как и появился.

Слушать неизвестного и довольно наглого парнишку, к тому же и отпрыска ненавистного Айзена Соскэ, Бьякуя не собирался. Он снова предпринял попытку перейти в сюмпо, но и тут его прервали. На этот раз лейтенант четвёртого отряда.

— Капитан Кучики… может имеет смысл начать самостоятельные поиски госпожи Урахары, а не гоняться за неизвестность леди в подозрительном наряде и с не внушаемыми доверия связями?

— Не волнуйтесь, лейтенант Котецу, — почти усталым голосом ответил Кучики, обвернувшись на девушку. Ледяной взгляд уколол Исане и заставил поёжиться. — Я уже её нашёл.

И тут он, наконец, скрылся.

А дракончики поспешили за ним по направлению в пятую башню.

О прибытие Примеры эспады и его временной пленницы в тронную залу Айзена оповестил усиленный эхом звонкий звук столкновение с каменным полом её маски с ныне испорченными завязками. Девушка хмурым взглядом обвела собравшихся у открытой гарганты в Каракуру трёх капитанов-дезертиров, а также Орихиме, стоявшую у подножья ступеней, ведущих к ним.

— Госпожа… госпожа Урахара, — пискнула Иноуэ, оборачиваясь к Лжеелене. Сама Эрика решила, что шоу действительно окончено, поэтому стянула с себя парик из сиреневых волос и расплела светлые косы, которые всё это время прятала под ним. — Они хотят уничтожить Каракуру!

— Я знаю… — холодно отозвалась Урахара, проводя руками по водопаду пшеничных локонов. Старка в зале уже не было.

— Н-но… но как же это?

— Мы уничтожим Каракуру и создадим Ключ Короля, — спокойно произнёс Айзен, поднимаясь по ступеням к Гину и Тосену. — И я подарю моей семье этот мир, что вечно отвергал их.

С помощью Тентейкуры Айзен связался с вторженцами в Лас Ночес и передал небольшое сообщение. Пока он говаривал, Эрика подошла к Орихиме и еле слышно шепнула ей на ухо:

— Не волнуйся. Каракуру есть кому охранять. А я и твои друзья — мы позаботимся о тебе.

Орихиме кивнула, вопреки словам Айзена о том, что она ему уже скоро станет не нужной. У неё не было причин не доверять Урахаре-младшей.

Тут Ичимару на миг обернулся к Эрике. «Береги себя…» — говорили её глаза. «И ты…» — отвечали его. Она кивнула другу, и он вновь повернулась к картине Каракуры в гарганте.

Как только гарганта закрылась за троицей дезертиров из Общество душ, из плена негасьона прямо в тронную залу вышел Улькиорра. Эрика немного смутилась от его появления, она знала, что Гриммджоу творил полную дичь около часа назад и даже запер Сифера, чтобы тот ему не мешал. Однако по её расчётам, он должен был просидеть там ещё около часа.

В зале повисла тишина. Улькиорра обернулся на девушек и медленно направился к ним. Его руки по обыкновению находились к карманах, а аура отдавала одним лишь отчаянием. Взгляд пронзающе-пустой.

— Страшно? — обратился он к Орихиме. — Тебе страшно? Ты больше не нужна Айзену-сама. Тебя больше некому защитить. Ты умрёшь здесь, в одиночестве. И тебя никто не спасёт.

— Возможно ты забыл, — Эрика нахмурилась вставая перед Иноуэ, — что здесь не только ты обладаешь силой звезды, Улькиорра.

— Если ты вмешаешься, женщина, в мои действия, то мне будет легче объяснить Айзену-сама, почему его дражайшая подруга и крёстная мать юного господина найдена обезглавленной в пустынях Уэко-Мундо. Поэтому я не буду тебя останавливать, если решишь напасть.

Урахара искривила лицо, но с пути не ушла. Тогда Улькиорра подошёл практически вплотную к блондинке и медленно обвив рукой её шею, сжал хватку ровно настолько, чтобы воздух практически перестал поступать к её лёгким. Эрика только ухватила одной рукой за его запястье, но и звука не издала.

Подождав несколько минут, пока кислородное голодание затуманит разум Урахаре, эспада разжал руку. Девушка свалилась к его ногам и стала с шумом глотать воздух, лишь бы органы дыхания стали функционировать в привычном режиме как можно быстрее. Сам Сифер лишь перешагнул через неё и подошёл к Орихиме.

— Спрошу ещё раз. Ты боишься?

— Я… не боюсь… — медленно, но уверенно ответила девушка, непроизвольно разделяя слова в предложении. Эрика нечитаемым взглядом искоса посмотрела на неё, продолжая откашливаться.

Орихиме говорила дальше:

— Ведь все пришли спасти меня. Моя душа всегда будет с ними.

— Что за бред. Ты не боишься, потому что твои друзья здесь? Ты всерьёз веришь в это?

— Верю, — упрямо, но всё так же спокойно говорила Иноуэ. — Когда я узнала, что они пришли спасти меня, я была счастлива и расстроена. Ведь я решилась прийти сюда, чтобы защитить их. Я думала о том, почему они пришли? Почему не поняли? Но… когда я почувствовала, как упала Кучики-сан… Когда увидела, как сражается Куросаки-кун… всё это стало вдруг таким неважным. Я лишь надеялась, что Куросаки-кун не пострадает, и что со всеми будет всё в порядке. И тогда я поняла, что все они чувствуют тоже самое. Если бы кто-нибудь из них пропал так же, как и я, я бы наверняка поступила бы точно так же.

— Глупости… — снова отмахнулся Улькиорра. — Мы с тобой знаем, что ни ты, ни твои друзья не выживите. Приход этих отбросов не спасёт твою жизнь. Всё предрешено. Поделиться своими чувствами с друзьями перед кончиной — что может быть милее? В действительности, это не работает. Вы, людишки, очень слабые, поэтому пытаетесь успокоить себя таким образом. Вы создаёте себе эту иллюзию, не дающую вам провалиться в пропасть страха и отчаяния, со временем забывая, что это лишь инстинкт — голая, неприкрытая ложь.

Орихиме молчала лишь несколько секунд, но и тут нашла, что ответить:

— Может, ты и прав. И нельзя почувствовать то же, что чувствует другой человек. И передать ему свои собственные чувства. Но люди могут заботиться друг о друге. И их сердца в этот момент становятся ближе.

Она мягко улыбнулась, сжимая плечо левой руки.

— Это мы и имеем в виду, когда говорим, что наши души связаны.

— Души? — почти выплюнул в почти злорадном смехе Улькиорра. — Вы, люди, говорите так, будто носите свои души в руках. Но мои глаза видят всё. И ничто не укроется от их взора. И то, чего я не вижу, не существует. Я прошёл с этой истиной каждый свой бой. Так что такое, эта твоя душа?

Улькиорра поднял руку и коснулся пальцами груди Орихиме напротив трепетно бьющегося сердца.

— Смогу я её увидеть, разорвав твою грудь?

Он поднял руку выше, останавливая её в миллиметре от глаз девушки.

— Смогу ли я её увидеть, размозжив твою голову?

Тут Эрика схватила Улькиорру буквально за шкирку и перебросила через себя, опрокидывая на пол. Парень ещё в себя не пришёл, как ему прямо по лицу прилетело ногой блондинки. Тем временем девушка обернулась к Орихиме и, схватив ту за руку, потащила за собой прочь из тронной залы.

— Скорее!

Улькиорра поднялся на ноги, когда девушки были в нескольких метрах от входной двери. Он решил не спешить, зная, что сейчас, пока занпакто Эрики сломал и находится невесть где, она не способна пользоваться силой синигами. Такова была шутка природы в обмен на великую силу звезды, дарующуюся ей в банкае. Следовательно, и скорость что у неё, что и у Иноуэ человеческая. Но тут залу наполнила реацу Ичиго, и сам парень через несколько секунд показался буквально из-под земли, ломая пол.

Сифер повернулся к временному синигами. Девушек пришлось потерять из виду. На время, как ему подумалось.

— Куросаки-кун! — крикнула Орихиме, привлекая внимание Ичиго. Парень осмотрел подругу, затем скользнул чуть удивлённым взглядом по Эрике.

— Не смей трогать Иноуэ и госпожу Урахару, — обратился он к Улькиорре, верно рассчитав, что девушки решили сбежать от него. Эрика усмехнулась. Она всё ещё «госпожа» для этого рыжего засранца.

— Хорошо. Айзен-сама сказал, что Орихиме не нужна ему. Но пока он не отдаст приказ убить её, я её не трону. Но как бы ни была дорога Айзену-сама Урахара, мне всё равно трудно держать свой меч в ножнах, при виде её. Но вот ты — прямая угроза Лас Ночес. И поэтому погибнешь от моего меча.

— Не будем им мешать, — вопреки слабому сопротивлению от Орихиме, Эрика утащила её из тронной залы.

====== Глава VI. Падение ======

Что плохого в сказках? В них всегда счастливый конец.

Холм одного дерева

POV Эрика

Шум битвы не затихал за нашими спинами, хотя бежали мы уже минут пять. Пятая башня Лас Ночес была сродни огромному лабиринту, здесь не было окон от слова совсем. Меня начинала одолевать клаустрофобия и пароноидальная мысль о том, что Улькиорра пытается направить битву с Ичиго ближе к нам.

И Орихиме ничуть мне не помогала ускориться и скорее покинуть это проклятое место. Она вечно упиралась, окрикивая меня и крича что-то вроде «надо помочь Куросаки-куну!». Я хоть и была сильнее её физически, но не настолько, чтобы совсем не уставать, практически волоком таща эту довольно фигуристую барышню. В конце концов я психанула и, обернувшись, одарила её своим тем самым убийственным взглядом.

— Послушай, Орихиме, — я слегка встряхнула девушку, приближая её к себе, — сейчас мы с тобой только обуза для Ичиго. Да, ты прекрасно лечишь, но в случае чего, не дай Ками, Улькиорра не позволит тебе приблизится к Ичиго, даже если ты сильно постараешься. А у меня сил нет сейчас, я даже элементарно кидо не накидою. Нам надо убраться как можно дальше, чтобы Ичиго не волновался о том, что в пылу битвы способен нас задеть.

— Н-но… Урахара-сама… как же…

Голос Орихиме дрожал, а глаза были на мокром месте. Мне было бесконечно жаль и её, и этого остолопа-шкета Ичиго, и всех, кого он притащил с собой. Но пока я не доберусь до своего занпакто, я не смогу даже почесать какого-нибудь арранкара. Нужно срочно найти какого-нибудь защитника (не так уж и много их у меня осталось), чтобы он провёл меня обратно к Кучики.

Хвала Ками, что он умудрился захватить с собой мой занпакто! Как же я обожаю его! В смысле Бьякую, но это было и так кристально прозрачно понятно.

— Орихиме, я тоже очень волнуюсь, — я потянулась рукой к лицу девушки, вытирая скатившуюся по её щеке слезу. Соль из влаги попала мне на запёкшуюся кровь разрезанной ладони: рана начала пощипывать, однако моё лицо даже не поморщилось. — Но война не место для сантиментов. Здесь ещё и думать надо. А наплакаться мы успеем и после битвы Ичиго.

Я как могла улыбнулась в поддержке. Тогда Иноуэ, нашла в себе мужество согласно кивнуть мне в ответ.

Больше она не выказывала сопротивления. Мы снова пустились в бега. Однако не успели пройти и трёх лестниц, как в очередном зале с колоннами нам встретились Лоли и её вездесущая подружка Меноли.

— Смотрите, кто тут у нас… — протянула Лоли, кровожадно улыбаясь. В темноте залы её глаза сверкали, как два адских пламени. Иноуэ вздрогнула за моей спиной.

— Аиван, — холодно поприветствовала я арранкаршу. Девушка оторвала свой взгляд от Орихиме и перевела его на меня. Ненависти в них не убавилось, но она хотя бы не направляла его на и так порядком перепуганную школьницу. — Что ты здесь делаешь? Нумеросам запрещено входить в пятую башню без приглашения членов правящей семьи или эспады.

— Мне позволили сюда прийти господин Зоммари Руро, — с нотками бешенства проговорила Лоли.

— Он мёртв.

— Вот незадача. А я и не знала, — Аиван раскатисто расхохоталась, вызывая у меня мурашки омерзения от её поведения и голоса, эхом отразившегося от стен пустующей залы. — Получается, его распоряжение было посмертным? И не проверишь ведь, — ничуть не жалеющим тоном озвучивала девушка. — Но зато Меноли может подтвердить, правда Меноли?

Лоли повернулась к своей подруге. Маллия выглядело немного растерянной и даже потерянной и явно не разделяла энтузиазма Аиван.

— Лоли… может не стоит?.. — голос блондинки дрожал, совсем как у Орихиме недавно. — Госпожа Урахара — крёстная мать юного господина Айзена…

— Раз такая трусиха, можешь не трогать её! — вскричала Аиван, яростно окидывая взглядом Маллию. — Я сама с ней расправлюсь!

Арранкарша сорвалась с места и понеслась на меня. Пришлось несильно, но уверено оттолкнуть Орихиме в сторону, чтобы она не попала под раздачу, встать в боевую позицию и экстренно вспоминать правила и приёмы ближнего боя.

Лоли налетела, как безумная, без плана и даже примерного образа дальнейших действий. Она махала своими кулаками, стараясь попасть по моему лицу, пока я спокойно уворачивалось на своей «человеческой» скорости. Аиван была сантиметров на десять ниже меня и, миниатюрнее, а значит — манёвреннее. Когда девушка просекла, что у неё в арсенале есть такая полезная штука, как сонидо, она стала быстрее и агрессивнее наносить удары, и мне приходилась полагаться лишь на расчёты, интуицию и своё зрение. Видеть-то передвижения в сонидо я могла, слава Ками.

Боковым зрением я заметила, что Орихиме находится в плену рук Меноли, решившей понаблюдать за ходом событий. Блондинка держала её за волосы и выкрученную за спину руку и напряжённо смотрела то в нашу сторону, то на Иноуэ. Надо было вытаскивать рыжика из очередной передряги и поскорее!

Потасовка затянулось. Мои лицо уже украшало несколько царапин и стремительно краснеющий синяк, любезно оставленный мне Лоли. Закрытая одежда наверняка скрывала ещё несколько медленно расцветающих во всей красе гематом, но пока они меня не беспокоили.

Сама арранкарша тоже была порядком разукрашена и побита. Тяжело дыша, Аиван рискнула на финальную атаку в самый «лобовой» лоб, из-за чего тут же полетела на пол в нескольких метрах за моей спиной.

— Хватит, Лоли. Дай нам пройти. Меноли, — я обернулась к Маллии, смиряя её ледяным взглядом. — Отпусти её.

Девушка повиновалась. Её руки разжали Орихиме, платье которой претерпело несколько изменений — часть левого рукава была оторвана. Иноуэ было ринулась ко мне, но тут я кожей почувствовала, как Лоли поднимается с пола и со всех ног бежит на меня.

Её крик достиг моих ушей слишком поздно. Когда я обернулась, она уже была передо мной.

Боль пришла не сразу. Что-то тёплое растеклось по моему боку, и тогда я опустила глаза. Где-то между нашими телами находилась рукоять занпакто Лоли, имеющий вид танто{?}[Танто (яп. 短刀 танто:, букв. «короткий меч») — кинжал самурая. «Тан то» для японцев звучит как словосочетание, потому они никак не воспринимают танто как просто нож (нож по-японски — хамоно (яп. 刃物 хамоно)).]. Его лезвие скрылось в моей плоти. Белая накидка стремительно окрашивалась в цвета крови.

Орихиме сдавленно пискнула где-то на заднем фоне и принялась вырваться из хватки Маллии, которая снова её удерживала. Дышать стало больнее. С тем же ненормальным блеском, но теперь немного испуганных глаз Лоли вытащила из меня своё оружие, давая до мельчайших нот распробовать вкус режущей боли. Колотая рана нестерпимо пульсировала, и я зажала её рукой в попытке предотвратить бесконтрольное вытекание крови. Это не убьёт меня, нет. Я же синигами. Но сражаться больше не могу.

— Лоли… что ты наделала… — прошептала Меноли. Она выпустила-таки Иноуэ, иначе я не могу объяснить, как подкосившиеся ноги привели меня прямо в её объятия. Девушка поддерживала меня в стоячем положении, но я чувствовала, что пока способна держать себя сама.

Кровь всё текла.

Орихиме начала говорить свои «волшебные» слова для призыва исцеляющего купола, но Аиван налетела на неё точно так же, как на меня минутами ранее. Только вот Иноуэ не смогла защититься. Лоли схватила её за волосы и насильно оттащила от меня, опрокидывая на пол. Я и сама осела у стены.

— Помнишь меня? — кричала как в припадке Аиван на Иноуэ. — Думаю, что нет. Чудовище вроде тебя не обязано помнить таких как я, так ведь? Но дни твоего царствования подошли к концу. Айзен-сама сказал, что ты больше не нужна ему! Отныне мне нет нужды беспокоиться о том, что Айзен-сама накажет нас за твою смерть! Я порву тебя на куски!

Чёрта с два! Я вновь попыталась встать на ноги, что мне удалось путём невыносимых мук. Судорожно стала составлять в голове хоть какой-нибудь план действий, чтобы помочь бедной старшекласснице.

Моих в кои-то веки действующих чувств достигли сигналы, отбрасываемые удаляющимися реацу Улькиорры и Куросаки. Характерный шум на улице и их духовная сила говорили о том, что их бой вышел за пределы башни и что сейчас они и вовсе на крыше. Плохи дела. Теперь Сифер позволит себе высвободить ресуррексион.

Чёрт! Не стоило уводить Орихиме от Ичиго! Что же теперь делать?!

Где-то в глубине здания отдалились друг от друга реацу Исиды и Ямми. Видимо они вступили в бой и почему-то его прервали.

Что происходит в этом чёртовом Лас Ночес?!

Я всё стояла и качалась, как пьяная, пока Лоли разрывала одежду на несильно сопротивляющейся Орихиме. И тут в стену невдалеке от нас прилетел пустой, припечатывая Меноли к стене своим телом и остатками от бетона и кирпичей. Огромная дыра теперь зияла в том месте, откуда появился этот незваный и явно не совсем живой «гость»: через неё в залу пробрался искусственный свет подкупольной части замка Айзена.

Лоли замерла. В её руках была часть наряда Орихиме и её рыжие волосы. Хватка заметно ослабла. Иноуэ и сама шокировано смотрела на внутренний двор Лас Ночес, в котором сейчас вели бои друзья Ичиго и её.

— Что за нах*й здесь творится? — Аиван словно в прострации смотрела то на дыру в стене, то на припечатанную огромной тушей пустого подругу к подбитому ими же полу. Меноли была или без сознания, или мертва.

Тут в моей голове прозвучал голос Локи.

«Сейчас!»

Я снова шатнулась, теперь от неожиданности. Вот же ж любитель пожестить! Но другого шанса могло и не представиться.

В два шага я достигла Орихиме и Лоли и, приложив максимум усилий, вырвала рыжика из не самой сильной хватки арранкарши. Вместе мы подошли к дыре в стене. Я посмотрела в лицо испуганно девушки, после чего в попытке успокоить погладила её по плечу.

«Сначала Иноуэ» — жёстко передала я свои мысли в пустоту, надеясь, что Локи их услышит. Буквально через секунду его раздражённый голос всё же ответил.

«Скорее, придурошная!»

— Прыгай! — скорее приказала, чем сказала я Орихиме. Девушка побледнела ещё больше, шокировано смотря на меня. — Нет времени объяснять! Просто прыгай! Ты мне веришь?

— Д-да, но…

— Тогда прыгай!

Слава Ками, она прыгнула. Снова пересилив себя я выглянула на улицу, наблюдая за удаляющейся и кричащей как никогда громко девушкой, стремительно приближающейся к земле. Чёртов Локи, где ты шляешься?

А вот и он. В своей истинной форме. Шикарной истинной форме, которую мне удалось увидеть только два раза. И это второй.

Он был похож на отца, но силы заимствовал у матери. А Галлея — член семьи небожителей Блэкхоул. У них была примерно одинаковые способности, зиждущиеся на поглощение. Но мне кажется, одного их вида хватило бы, чтобы сразить противника наповал.

Во-первых, это чёрный цвет кожи. Не какой-то там, как у афроамериканцев, нет. Это чисто угольная кожа, цвет настоящего отсутствия цветов, я бы сказала.

Во-вторых, это подсвеченные алым каждый сосудик в теле, и даже мощно бьющееся сердце в груди, пульсирующее светом. Как будто по его венам текло раскалённое железо.

В-третьих, это его волосы, сменившие цвет с чёрного на такой же, как и его сосуды — светящийся (ну нет у этого цвета определения!).

Ну и в заключении — прекрасные четыре крыла за спиной, чьи перья окрашены даже не в огненный, а какой-то лавовый цвет. И всю эту красоты прикрывают лишь чёрные мешковатые штаны на алом ремне до колен с завязками снизу и безрукавная короткая спортивная рубаха из того же материала, прикрывающая лишь треть идеального худосочного пресса, и высоким стоячим воротом-трубой. На руках и ногах — когти, а стопы видоизменены, как у какой-нибудь пантеры или животного покрупнее.

Эх, не будь я его крёстной мамой… Так, стоп, шутки в сторону и думаем, как унести свою многострадальную пятую точечку отседова.

Одного взмаха сильных крыльев Локи хватило, чтобы, оторвавшись от земли, подхватить на лету Орихиме и вместе с ней достичь дыры в стене, в которую он недавно запустил пустого. Если мне и было жалко бедолагу, то только первые две минуты. Айзен взглянул на меня своими светящимися жёлтыми глазами с зелёными белками, аляповато смотревшимися на его «общем фоне». Иноуэ, зажмурившись, прижималась к парню всем телом, спрятав лицо у него где-то в районе груди, и мелко дрожала. Бедная девочка, я больше никогда с тобой так не поступлю, клянусь!

«Отнеси её к Куросаки» — попросила я Локи. Парень нахмурился, уставившись на кровавое пятно на моём белом платье-камзоле без застёжек.

«Сначала я вытащу тебя» — он хотел было освободить одну руку и потянуться ей ко мне. Пришлось жёстко его отдёрнуть.

«Со мной всё в порядке, — я сама нахмурилась, твёрдо стоя на своём. — Отнеси Орихиме к Куросаки, прошу»

«И дал же Ками такую придурошную крёстную мать…»

«Все претензии к отцу!» — фыркнула я почти обиженно. Локи перехватил девушку на руках поудобнее и, взмахнув крыльями, за несколько секунд оказался прямо у купола Лас Ночес.

Я тяжело вздохнула, опёршись одной рукой о разломленные кирпичи, торчавшие из стены, другой накрыла всё ещё кровоточащую рану. Больно. Это чертовски больно. Бьякуя снова будет ругаться. На этой мысли я усмехнулась.

Прошло минута, может пять. Всё это время я чувствовала чужое присутствие за спиной и давящую ауру этого терпилы и теперь решила обернуться.

— Лоли…

Это была она. Безумие в глазах никуда не делось, казалось, только увеличилось в своих объёмах. Глаза горели ненавистью и претензией непонятно к чему.

— Меноли мертва! — крикнула она, тяжело дыша и скрежеща зубами. — Она мертва из-за тебя!

— Я и пальцем её не тронула, — несогласно но спокойно ответила я, качнув отяжелевшей головой. В виска пульсировала крови, края раны приносили режущую острую боль. Хотелось спать.

— Я и не сказала, что ты её убила! Я сказала, что она мертва из-за тебя, тварь!

— Возможно… — ещё тише выдохнула я. Мир перед глазами плыл, попеременно в них темнело, а сама я качалась из стороны в сторону. И даже опора не помогала.

— И ты позволила этой рыжей сбежать!

— Да. Отдав вторженцами Орихиме, я защищу Лас Ночес. Сама рассуди, Соскэ-куну она больше не нужна, следовательно, если мы вернём пропажу разбушевавшимся синигами, они уйдут отсюда. И арранкары перестанут гибнуть один за другим.

— Ты предала Айзена-сама! — всё сыпала претензиями Лоли. — Он тебе доверял, а ты его жестоко предала! Ты поплатишься за это!

Не знаю, Лоли ли меня толкнула, или я сама провалилась на миг в бездну бессознательности и темноту. Но уже через мгновение я ощущала, как ветер треплет мои волосы, закрывая мне ими обзор на удаляющуюся дыру в башне и Аиван, злобно наблюдающую оттуда за моим падением. Свист в ушах оглушал, воздух забирался под плотную одежду, неприятно суша и порою слегка режа её. Не сразу до меня дошло, что лечу прямо к земле не пойми с какой высоты, рискуя разбиться на смерть и не имея и тени возможности как-то это предотвратить. Локи всё ещё не вернулся с купола, видимо, решил утихомирить разбушевавшегося дядю.

Как быстро пролетают мысли в моей голове. Но что-то жизни перед глазами не вижу. Может, потому что я отключаюсь? Кажется мне не удастся увидеть свою смерть…

====== Глава VII. Гало и Галлея ======

— Почему ты такой противный?!

— Я твой старший брат, быть противным и бессердечным входит в мои обязанности.

Ночь живых мертвецов (1968 г.)

POV Рассказчик

Под куполом Лас Ночес

Появление неизвестного и странно выглядящего парня со светящимися крыльями и многим другим, за мгновение уничтожившего всех пустых на «земле» под куполом дворца Айзена, не могло не напрячь сражавшихся здесь же Абараи и Чад. Однако после того, как он схватил очередного довольно увесистого пустого за шкирку и поднял в воздух на приличное расстояние, а потом запустил в пятую башню, успокоили парней. Кажется, неизвестный не был враждебным. Более того, он даже не обратил на них внимание, спокойно улетев в сторону повреждённой им же башни.

Переглянувшись, друзья кивнули друг другу и поспешили на помощь Рукии. Девушка в этот момент вела бой с Руборном — арранкаром, выращивающим на себе самом свою армию прямо во время сражения. Перспектива открывалась не радужная, особенно когда безмозглые пустые загнали девушку в метафорический угол. Помощь банкая Ренджи было весьма и весьма нелишней.

— Ренджи! Садо! — радостно крикнула Кучики, когда Хихио Забимару заключил всех троих в импровизированное кольцо из своих позвонков.

— Я тебя не узнаю, Рукия, — усмехнулся в ответ Абараи. — Совсем вялая.

— Как там обстоят дела на земле?

— Ну явился какой-то странный парень и всех вынес, — Ренджи почесал в затылке, всё ещё не совсем понимая, что вообще произошло в тот момент. — Но и мы не спали. Нам не хватило десяти минут, чтобы всех вычистить.

— Ты про того крылатого, что сейчас поймал Орихиме и уносит её на купол?

Ренджи удивлённо обернулся на подругу, которая в свою очередь смотрела куда-то вверх. Подняв глаза, он успел заметить лишь исчезнувший в проделанной ранее Улькиоррой в крыше дыре слабый огонёк, излучаемый крыльями, волосами и кровеносными сосудами неизвестного паренька. А также он заметил поднимающегося следом за ними Исиду.

— Кажется, да… — ответил на практически риторический вопрос подруги лейтенант. — Думаю, она вне опасности. Так что примемся за твоё спасение.

— Что-то не припомню, чтобы просила вас о подобном, — Рукия оторвала глаза от искусственного неба и дыре в нём и с прищуром посмотрела на друга детства.

— А я и не спрашивал, — нагло усмехнулся Абараи.

Вместе друзьям удалось одолеть Руборна и всех его солдат. Пока парни отвлекали арранкара, Рукии удалось заморозить его корни, а потом и тело, чтобы тот не смог и дальше выращивать пустых. Оставалось только добить, что с радостью сделал выскочивший прямо из башни разъярённый Ямми, ломая при этом стену и смотровую площадку. Ренджи, Рукии и Чаду пришлось отойти далеко в сторону, чтобы их не задело.

Пока арранкар из эспады на кого-то злился, выпуская свою реацу в воздух, Кучики обернулась к красноволосому лейтенанту.

— Кто это ещё такой?

Абараи лишь пожал плечами на её вопрос. Знал бы он сам, не смотрел так подозрительного на этого бугая.

— Смотрите, там, — Садо указал на ту дыру в стене, которую проделал крылатый парень несколькими минутами назад. С их места хорошо было видно силуэты двух девушек в ней. Одна из них вдруг выпала наружу и, стремительно набирая скорость, полетела к земле.

— Это же… — Рукия сразу узнала её по наряду. Но сейчас на ней не было ни маски, а волосы были светлые, ни единого намёка на сиреневый или что-то в этом роде.

Не только троица обратила внимание на падение блондинки. Ямми прекратил бушевать и вопросительно уставился на падающее чуть ли не с неба бессознательное тело Урахары, ничуть не весело болтающего ручками и ножками, сразу понимая, кто это. Арранкар уже хотел было уйти в сонидо и словить её в полёте, как на него вдруг прыгнул уже практически официально считающийся погибшем в бою с Куросаки Гриммджоу. Шестой был в своём ресуррексионе, и судя по тому, что он был полностью целёхонький, он призвал его повторно и излечил свои раны.

Ни сказав ни «здрасте», ни «до свидания», Джагерджак оттолкнулся от массивного плеча десятого и в три рывка оказался прямо у Урахары. Правая рука буквально вцепилась в блондинку, будто в ней было сосредоточение самой жизни арранкара, и прижала к дырявому торсу её хрупкое тело. Словить девушку было мало, теперь надобыло судорожно думать, как затормозить падение теперь уже двоих. Выставив левую руку, Гриммджоу ухватился когтями за стену, оставляя в ней глубокие косые борозды. Когти на ногах тоже внесли свой вклад в уродование местной архитектуры и торможение движения по касательной цилиндрической формы башни.

— Это тот арранкар, который вечно охотится на Ичиго! — крикнула Рукия, в шоке осматривая то, что натворил Джагерджак. — Гриммджоу…

— Тот, который тебя… — Ренджи не договорил, показывая окончания своих мыслей жестами правой руки. Рукия кивнула на его красноречивое представление, напрягаясь от собственных воспоминаний, в которых голубоволосый арранкар проткнул её своей рукой.

В это время сам Гриммджоу уже исчез со стены. Вместе с Урахарой на руках, он оказался рядом с десятым, хмуро окидывая взглядом кровоточащую рану на Эрике, и её израненное лицо. Из уголка губ уже текла тонкая алая струйка.

— А кто этот второй? — вернулась к изначальному вопросу дня Рукия. Воссоединение двух из эспады её мало радовало, как и Ренджи с Садо.

За Абараи ответил Чад:

— Это Ямми.

— Ямми? — переспросил Ренджи. — Арранкар, о котором нас предупреждал капитан Хицугая?

Гриммджоу перекинулся с Ямми парой явно неласковых, после чего снова исчез. На деле же он перенёсся вместе с Эрикой немного дальше, чем сборище вторженцев и подчинённый по рангу. Оказавшись на одной из десяток, а то и сотен смотровых площадок, разбросанных по округе и возвышающихся над песками внутреннего двора, Джагерджак присел на колени, укладывая Урахару у своих ног. После он достал из-за пазухи какой-то шарик фиолетового цвета и, всунув его в рот блондинки, заставил её проглотить его. Этот шарик был восстановителем, разработанным Гранцем специально для девушки, пока та обходится без своего занпакто, а, следовательно, и реацу.

Восстановление началось, но проявлялось это пока только в медленно затягивании царапин на лице. Рана в боку перестала сильно кровоточить, но совсем не прекратила. Урахара всё ещё было без сознания.

Даже сквозь полуобморочное состояние, из которого Эрика старалась выбраться, она почувствовала угнетающую реацу Ичиго. Не то чтобы почувствовала, она услышала крики его пустого, будто он находился рядом с ней. Эта особая способность слышать души передалась ей от отца, а тот, в свою очередь, обладал ею, будучи небожителем. Именно «чтение в сердцах» даёт возможность Локи передавать свои мысли на расстоянии и слышать чужие.

— Куро… саки… — сухим голосом прошептала Урахара, открыв глаза, и тут же откашлялась кровью. — Куросаки… — повторила она и подняла глаза к небу. Однако на пути её взгляда встало взволнованное лицо Секста эспады. — Гриммджоу?

— Ну слава тому, кому ты там молишься. А то я подумал, что ты в конец долбанулась. Куросаки, да Куросаки.

Фамилию Ичиго Джагерджак буквально выплёвывал из себя. Их крайний бой всё ещё стоял перед глазами, каждый раз задевая его «королевскую» гордость.

— Гриммджоу… — радостно выдохнула Эрика, улыбаясь, после чего попыталась присесть.

— Да лежи ты.

Руки арранкара настойчиво вернули её на его колени. Джагерджак хмуро посмотрел на кровавое пятно на камзоле блондинки.

— Кровь только-только остановилась, а ты уже рвёшься всех спасти, — с претензией прорычал Гриммджоу, старательно не смотря в почти счастливое лицо Эрики.

— С тобой всё хорошо, Гриммджоу, — больше утверждала, чем спрашивала Урахара. Один из камне, долго лежащих на её нежном сердце, рухнул, рассыпаясь в пыль. Джагерджак был в полном порядке — ни Куросаки, ни Нойтра не совершили непоправимого.

— Точно долбанулась. А я вроде поймал тебя…

Вопреки словам арранкара, Урахара присела, переведя взгляд на дыру в куполе. Она чувствовала, что там, наверху, происходит битва страшней которой Лас Ночес ещё не видел. Пустой Куросаки против второго ресуррексиона Улькиорры… Выдержит ли Уэко-Мундо их схватку?

И чем, чёрт возьми, занимается Локи?!

Девушка перевела взгляд вдаль, где сейчас у башен находился Ямми. Против него начали вести бой Кучики, Абараи и Садо. Урахара знала, что они точно где-то рядом, но не подозревала, что настолько. Поэтому полностью подавить удивление не смогла.

«Рукия… Ренджи… Чад… зачем?»

— Вечно тебе неймётся, — проворчал Джагерджак, помогая шатающейся девушке подняться на ноги.

Эрика придерживала полузакрывшуюся рану на животе, напряжённо смотря снова на купол. В этот момент огромный столб алого реацу, походящий на серо, прорвался через крышу, достигнув земли. От него так и сквозило духовной силой Ичиго, серо Куросаки не стихало в течении половины минуты, а когда рассеялось, в куполе показалась очередная дыра неимоверных размеров из которой выпал Улькиорра. Даже с земли можно было различить отсутствие ноги и руки.

— Вот чёрт!

Эрика сорвалась с места, на миг забывая, что сейчас не способна использовать сюмпо. Удержавшись от того, чтобы закатить глаза, Гриммджоу в миг настиг её и, перебросив через плечо, ушёл в сонидо, достигнув места падения Сифера в тот момент, когда можно было сказать «ещё чуть-чуть — и лепёшка». Поставив на ноги блондинку, Джагерджак уложил четвёртого на тёплый песок, осматривая его раны и странную форму. Даже Айзен не знал о втором ресуррексионе Куатро, что уж тут говорить о Сексте эспады.

— Улькиорра!

Урахара подбежала к парню в полуобморочном состоянии. Хоть у него перед глазами и стояла темень, он всё равно попытался отодвинуться от настойчивых рук девушки, приподнимающих его голову под затылком.

— Когда же ты… оставишь меня в покое?.. — прохрипел он, открывая глаза, наконец, подавив чёрные пятна и звон в ушах.

— Никогда… — уверенно заявила Эрика, поджимая дрожащие губы. — Ты же знаешь.

— Да уж…

Улькиорра улыбнулся, если бы мог. Если бы в его груди не было дыры. Если бы он не являлся воплощением отчаяния и одиночества. Если бы ужасающая пустота не сжирала его каждый день, заставляя желать уничтожения всего сущего или же своей собственной смерти.

— Кто бы сомневался… — устало шепнул он, а затем молчал с минуту. — Кажется, я проиграл человеку.

— Не ты один… — усмехнулась Эрика, аккуратно убирая измазанные в крови угольно-чёрные пряди с лица Куатро. Гриммджоу сощурил глаза, воспринимая это как камень в свой огород. — Не стоило недооценивать людей. И силу их души.

— Как я ни старался, всё не мог понять, что это.

— Поверь мне, когда ты был небожителем, ты понимал.

— Это было давно, — глаза Улькиорры опустели. Он смотрел на месяц, светлеющий на чёрной бездне небес, через дыру в куполе, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из прошлой жизни, кроме ненависти к Кассиопее Урахаре. — Да и забылось оно.

— Гáло…

В трёх метрах от них словно из пустоты возникла Галлея. Урахара беглым взглядом окинула королеву Уэко Мундо. На женщине не было и царапины, а её роскошное чёрное платье украшенное белым золотом, облегающее её узкую фигурку, даже не помялась. Массивная тиара из того же белого золота со множеством чёрных алмазов уверенно держала на её величественно поднятой голове. В изумрудных глазах с чёрными белками, поддёрнутыми влажным блеском, была лишь жалость.

— Сестра… — выдохнул Улькиорра, глядя на жену Айзена. Галлея подошла ближе к нему и присела на колени, укладывая на них голову Сифера.

— Что с нами случилось, Гало?.. — шептала Галлея, поглаживая по голове брата. Улькиорра прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться.

— Кажется, я умер… а ты покинула дом и нашла свою любовь…

— Не оставляй меня, Гало… — с ресниц Айзен сорвалась слеза, капнув на щёку арранкару. За ней полились ещё несколько солёных струек по бледному лицу женщину. — …как я буду без тебя?

Улькиорра потянулся к лицу сестры и аккуратно, чтобы не задеть когтями, провел по выпирающей скуле Ренэйт.

— Тшшш… только не плачь. Не надо. Галлея, ты дочь и наследница главы дома Блэкхоулов{?}[с анг. black hole — «чёрная дыра»], жена правителя Уэко Мундо и мать одного из величайших воинов современности. А ещё ты небожительница — звезда, чьей силе не было равных среди сверстников даже в первую сотню лун. И, в конце концов, у тебя есть сын и… она…

Убрав руку обратно на грудь, Сифер повернул лицо в сторону притихшей блондинки. У Урахары у самой глаза стояли на мокром месте, но она упрямо поджимала губы, вцепившись пальцами в коленки.

— Брат. Кассиопея не убивал нашего отца… — вдруг произнесла Галлея, возвращая внимание Улькиорры к себе. Тот с вопросом во взгляде посмотрел на сестру, требуя объяснения одним лишь хмурым выражением лица. — Это был не он.

— Откуда ты знаешь?

— В ту ночь я была с нашим отцом. Я сбегала с Небес не из-за навязанного брака. Точнее из-за него но не потому, что была против замужества. Меня хотели выдать за того, кто отрезал нашему отцу крылья, проткнул его сердце копьём и выбросил в разрыв между мирами умирать. А за ним отправил и Кассиопею, чтобы свалить на него вину и чтобы он не проболтался Императору.

Галактион, а именно такое имя дал ему отец при рождении, молчал. Молчала и Галлея.

Спустя несколько минут, Улькиорра всё-таки спросил:

— Почему ты молчала?

— Я… не знаю… — вздохнула Галлея. — Не было особо времени объяснить. И я не уверена была, что тебе это было нужно. И что ты услышишь меня.

— Кажется, теперь… я должен извиниться…

Сифер повернул голову в сторону Урахары.

— В ином случае… ты всё равно была не виновата. Моя пустота жаждала отмщение, наказание наследников Кассиопеи стало идеей фикс. Потом ещё твой брат забрал у моей сестры право на перерождение в духа, соединив её остатки с твоими. А я слепо кормил монстра внутри меня.

— Улькиорра… не надо ничего говорить… — Эрика покачала головой, наклоняясь к арранкару. — Никто не виноват.

— Что ж… — Сифер качнул головой, как бы кивая сам себе, — с этой мыслью умирать будет спокойнее…

— Со спокойным умиранием ты погорячился, — вдруг подал голос Гриммджоу.

Троица подняла на него глаза, точнее — на его спину, а затем увидели стоявшего за ним Куросаки.

Пустого Куросаки.

====== Глава VIII. Единство ======

По отдельности мы одна капля. Вместе мы океан.

Рюноске Саторо{?}[Японский писатель, классик новой японской литературы.]

Пустой.

Пустой?

Урахара ещё не видела ничего подобного, хоть ей и было в целом лет триста. Бледная кожа как у заледенелого трупа с устрашающими отметинами. Длинные рыжие волосы, выросшие как на дрожжах за то время, что она его не видела (а не видела она его полчаса!). Длинные рога как у быка, выходящие из маски пустого. И эта дыра в центре груди… Хорошего было явно мало.

Гриммджоу было встал в боевую стойку, но мгновения, эффекта неожиданности и одного удара хватила пустому, чтобы отбросить его на добрые сотни метров в сторону. Он перевёл животный взгляд разъярённого хищника на Улькиорру и бешено зарычал. Эрику прошибла дрожь, и даже Галлея поёжилась, крепче сжимая пальца на плече и за затылком брата.

Ичиго было двинулся к ещё не добитому врагу, но тут на него со спины напал оклемавшийся и примчавшийся обратно Гриммджоу. Теперь пустой выстрелил в него своим ужасающем серо, и Эрика благодарила всех небожителей за то, что Джагерджак успел защититься, хоть и снова оказался за пару километров от них, отброшенный взрывной волной от столкновения серо его и Куросаки. Урахара подскочила на ноги, закрывая с собой брата и сестру с Небес, пока пустой медленно оборачивался, явно не спеша разделаться с полумёртвым Куатро.

— Куросаки, остановись!

Расставив руки в стороны, Урахара грозно смотрела в прорези костяной маски, скрывающие лицо её бывшего ученика. От него веяло бессознательностью и животными инстинктами, и он вечно повторял одно и тоже слово: «Защищу».

— Опомнись же, идиот! Орихиме вне опасности, ей ничего не угрожает! С ними с себя эту маску и верни нам прежнего Куросаки!

Пустой стоял, не двигаясь. Урахара даже грешным делом допустила мысль о том, что она докричалась до него и что настоящий Ичиго под маской услышал её зов и опомнился. Но на самом деле он лишь думал, как избавиться от очередной помехи на его пути. Рывок, и он схватил одной рукой тонкую шею блондинки, поднимая её над землёй и тут же сжимая. В глазах Урахары тут же потемнело. Она захрипела, схватившись руками за запястье парня, и стала пинать его ногами и царапать бледную кожу в надежде, что хоть какое-нибудь её действие достигнет его души и сознание. Но всё было напрасно.

— Куросаки-кун! — откуда-то сверху прилетел крик Орихиме. Её и Исиду, которого всё это время лечила рыжая от серьёзных ран, оставленных Улькиоррой, спустил на землю Локи.

Как только Айзен-младший увидел, в каком положении находится его крёстная мать, он мигом рванул к пустому, вцепляясь ему в руки. Хватка сжалась вокруг его запястья; Локи прикладывал все усилия, чтобы переломать кости пустому, но всё никак не получалось. Шок мешал парню продолжать упорствовать, как и медленно закатывающиеся глаза Эрики. Тут на спину Куросаки запрыгнул в третий раз вернувшись из «далёкого полёта» Гриммджоу. Обхватив ногами его шею, он потянул за края маски Ичиго, пытаясь содрать её насильно и вправить этим мозги разбушевавшемуся кретину.

Маска поддавалась плохо, да и кости трещали под напором рук Локи слишком медленно. Однако этого хватило, чтобы пустой перестал сжимать горло Урахары и просто держал её на весу в полуметре над землёй. Куросаки вновь начал кричать, словно в надежде оглушить надоедливых «мошек», но те упорно терпели его выходки.

Локи принялся выкачивать реацу из парня, в надежде его ослабить, и тогда пустой пошёл на крайние меры. Между его рогов засветилось ядро начинающего образовываться залпа алого серо. Увидев это Айзен и Джагерджак умножили прикладываемое старание, но ни у сына небожительницы и синигами, ни у арранкара не хватало сил одолеть непонятное, скрещенное нечто из человека, пустого и синигами. Словно в него вселился дух Ада, который раз и навсегда решил прикончить долго избегающую смерть всем известную блондинку.

В последний момент перед залпом по отключившейся девушке, за спиной пустого из сонидо вышел Улькиорра. В его руке было зелёное копье Лус де ла Луна из его духовной энергии. Им он атаковал один из рогов Куросаки, срезая его почти под корень. Из-за этого у серо сместился центр образования, и оно в ту же сторону полурассеянной волной выстрелила «вспышка пустого» и взорвалась.

Наконец, маска треснула, освобождая бледное лицо Куросаки: пустые глаза смотрели в никуда. Кости наконец треснули и хватка вокруг шеи Урахары разжалась. Подхватив крёстную мать с опалённым лицом от взорвавшегося слишком близко серо, Локи ушёл с ней на руках к Галлее — женщина до этого защищала себя, Орихиме, Исидо и Улькиорру, пока тот был рядом, щитом из своей духовной энергии зелёного цвета. Сила небожительницы после заново собранного по кусочкам тела способностями Иноуэ ещё не полностью восстановилась, да и не боевым человеком она была.

К ним присоединился и Гриммджоу, держа рукой поперёк торса Улькиорру в полусознательном состоянии.

— Куросаки-кун!

Орихиме подскочила на ноги и рванула к падающему рыжеволосому парню. От её крика Эрика поморщилась и открыла глаза, мутным взглядом осматривая всё вокруг, чтобы понять, что произошло, пока она была в отключке. Тем временем Иноуэ, тяжело дыша из-за переизбытка чувств, добежала до уже валявшегося на песке Куросаки и, рухнув около него на колени, перевернула его на спину и уложила его голову себе на согнутые ноги.

— Куросаки-кун! Куросаки-кун! Куросаки-кун!

— Её чё, закоротило, что ли? — недовольно буркнул Гриммджоу, помогая Куатро принять стоячее положение. К нему на помощь поспешила Галлея, вставая с другой стороны от брата, и придерживая его за обрубок руки.

— Органы будет сложно восстановить… — тихо пробормотала она. Сифер нахмурился.

— Да… Если это имеет смысл…

Тут личина пустого Ичиго испарилась, собравшись в воздухе над парнем. Закружившись в водовороте, эпицентром которого была дыра в груди Куросаки, она вернулась прямо в неё, моментально закрывая и повергая в шок всех присутствующих при этом действии. Мгновенная регенерация, доступная арранкарам из эспады выше четвёртого уровня… Это было немыслимо, чтобы такой силой обладал человек.

— Ку… Куросаки… кун?

Орихиме, что нежно гладила ладошкой щёку возлюбленного, аккуратно провела большим пальцем по его скуле. И тут парень резко открыл глаза, тяжело дыша, и «с разбегу» сел, пугая при этом девушку. Он схватился рукой за грудь. По его лицу текли капельки холодного пота.

— Я… У меня… прямо здесь… я помню… — словно в бреду шептал Куросаки, сжимая ладонь в кулак. — В моей груди была дыра…

— Куросаки-кун? — облегчённо позвала Ичиго Орихиме. Её лицо украсила аккуратная улыбка, полная нежности и радости.

— Иноуэ… — Куросаки упёрся рукой в довольно жёсткий песок, оборачиваясь к девушке и заглядывая её глаза. Большие карие глаза, светящиеся неподдельным, почти детским счастьем и стоящие на мокром месте от него же. — Ты цела?

Орихиме утвердительно кивнула. Ичиго улыбнулся ей в ответ и вдруг потянулся свободной рукой к её лицу. Шероховатая ладонь парня легла на нежную кожу девичьей щеки, большим пальцем Куросаки стёр сорвавшуюся предательскую слезинку с влажных длинных ресниц Иноуэ.

— Тогда почему ты плачешь?

— Потому что счастлива, Куросаки-кун.

От слов девушки у самого Ичиго стало светлее на душе. Вот она здесь, прямо перед ним, такая родная и добрая, источает запах корицы и выпечки, улыбается, словно всё что ей нужно для жизни — видеть целого и невредимого его. И мысль о том, чтобы вот так вот сидеть и просто касаться её лица, смотреть в большие, наивные и чистые шоколадные глаза, слушать её голос, просто наслаждаться её присутствием была такой правильно.

Только в момент, когда оба рыжика стали тянуться друг к другу, Ичиго вдруг опомнился (они ведь ещё на вражеской территории и где-то рядом расхаживает Улькиорра (он даже не представляет насколько рядом, бу-га-га-га-га)). Не сам, правда. Ему помогли. Точнее помог. Брезгливый, до боли знакомый голос, зазвучавший за его спиной.

— Буэ… Меня сейчас стошнит!

Куросаки слишком резко дёрнулся в сторону и обернулся, даже забыв поначалу убрать ладонь с лица Орихиме. Рука непроизвольно потянулась к поясу, но на нём занпакто не было обнаружено. Это заставило напрячься парня ещё больше, чем вид морщившегося от «омерзительного вида» двух «голубков».

— Лобызайтесь в своём Обществе душ, или где вы там тусите с этим отбросами в чёрных панталонах!

— Гриммджоу? — шокировано спросил непонятно у кого Куросаки, расширяя глаза до их предела. — Улькиорра? — его взгляд скользнул по Куатро эспаде, который мало того, что был весьма… нецелым… так ещё и грозился коньки отбросить в любую секунды. — И ты? Ты тот парень с крыльями!

Теперь Куросаки смотрел на Локи. Он помнил этого парня, из ниоткуда появившегося на крыше с Иноуэ на руках и пытающего мирно предотвратить схватку его и Сифера. Но Куатро не послушал ни его, ни пленницу, к которой начал привязываться, и в итоге выстрелил серо в грудь Куросаки, запуская цепь уже известных событий. Благодаря этому парню, Иноуэ смогла достигнуть места падения Ичиго и вылечить его. Правда она сама не поняла, как именно, и были ли её действия не бессмысленными в итоге? Зато мольбы действительно были услышаны. И тогда Куросаки встал, нацепив маску последней формы пустого.

Айзен-младший поморщился. Он уже отозвал свою форму небожителя и теперь спокойно сверкал оголённым торсом, ничуть не стесняясь ни матери, ни второй матери, ни земной девочки.

— Вообще-то меня зовут Локи, — почти обиженно в почти возмущении произнёс он в ответ. — Неприлично людям тыкать, когда видишь их второй раз, Куросаки Ичиго!

Но Ичиго уже наплевал на него и ошалело смотрел на Урахару, стоявшую рядом с неизвестной темноволосой женщиной с короной на голове и потиравшую свою отчего-то опоясанную красными отметинами шею. К слову, незнакомая барышня, помогавшая Улькиорре стоять на ногах наряду с Гриммджоу, выглядела наиболее презентабельно и цело из всего сборища. Тут даже Исида стоял чуть дальше от их группы, предпочитая не находится рядом с теми, кто способен в который раз за полчаса лишить его конечностей. Занпакто временного синигами оказался у него. И что он у него делает?

— Госпожа Урахара! — Куросаки подскочил с места, утягивая за собой за руку и Орихиме. — Что с Вами случилось?

— Ничего такого, — беспечно пожала плечами блондинка, пока Ичиго осматривал кровавое пятно на её одежде в районе живота. — Меня тут просто пырнули занпакто, чуток подушили… А! И ещё я полетала с «фиг его знает какой»-этажной башни и пару раз потерял сознание. Но в целом — день прошёл неплохо.

Тут Улькиорра захрипел. Его единственная целая нога подкосилась, так что Гриммджоу и Галлеи пришлось удерживать его только своими силами. Они снова уложили его на песок. В этот момент его единственное уцелевшее крыло стало медленно обращаться в пыль.

— Что здесь… вообще произошло?.. — спросил-таки ничего не понимающий временный синигами, со смешанными чувствами наблюдая за последними минутами жизни своего бывшего соперника.

— Это не важно, Куросаки Ичиго, — устало проговорила Галлея, нежно оглаживая лицо арранкара. Её грудь щемила тоска и ощущение близости расставания с возлюбленным братом. Сам Улькиорра, покорившись судьбе, лишь положил руку на руку сестры, словно пытаясь передать ей свою уверенность в том, что всё будет более, чем хорошо.

— Ты победил. Вот всё, что тебе нужно знать, — поддержала давнюю знакомую и подругу Эрика, подходя к ней и кладя руку на плечо. Галлея благодарно прижалась макушкой к её щеке.

— Н-но я даже не знаю, что всё это время происходило!

— Тебе же сказали, Куросаки, — около бушевавшего парня оказался Исидо, сующий ему в руки его занпакто, — это не важно.

— Но!.. Я был без сознания, пока мой пустой сражался с Улькиоррой и…

— Гало… — вдруг сказал Сифер, поворачивая лицо в сторону Куросаки.

— Ч-что?

— Меня зовут Гало, — пояснил Улькиорра. — Галактион. Запомни это имя. Имя того, кто недооценил тебя и в ответ пал от твоих рук сегодня.

Куросаки сконфуженно замолчал. Тем временем Крыло Гало рассыпалось почти полностью и следующим в очередь на уничтожение была нога.

— И всё-так этим людям… — начал задумчиво бормотать Улькиорра, — иногда удаётся удивить… даже такого, как я…

Он снова посмотрел на Куросаки, а потом на его занпакто.

— Ты должен проткнуть меня своим мечом. Чтобы я умер от него. Иначе я не смогу переродиться.

— Ч-что? — снова впал в кратковременный шок Куросаки, мало понимая значение слов умирающего.

— Смерть — единый закон для всех. Будь то человек или небожитель. После смерти обитатели Небес должны пройти обряд духовного погребения, иначе они обратятся в пустых, как это было со мной. А с ними уже проводят обряд очищения. Когда синигами разрубает пустого, с него смываются все грехи, совершённые им после смерти. Он обращается в простую душу и отправляется в Общество душ. Хотя… ты и сам это знаешь…

— Он прав, Ичиго, — Урахара утвердительно кивнула парню, как бы говоря «это надо сделать». — Сейчас, из всех присутствующих, только у тебя есть право спасти душу Гало.

Хоть смысл всё ещё туго доходил до Куросаки, он всё-таки подошёл ближе к рассыпающемуся арранкару, сжимая рукоять своего занпакто. Потом, всё ещё оттягивая неизбежное, смотрел в пустое выражение лица бывшего небожителя. Её изумрудные глаза бесстрашно были направлены прямо в глаза Ичиго.

Он не боялся. Никогда и ничего не боялся. Куросаки было достаточно знать его всего по трём битвам, чтобы это понять.

Наверняка он ничего не боялся, даже когда был… живым…

И сейчас у него есть шанс вернуть ему утраченную душу. Так почему он медлит?

— Не заставляй меня умолять… — подал-таки голос Улькиорра. Ему надоело лежать и рассыпаться под многочисленными взглядами. Надоело причинять сестре и племяннику боль от висящей в воздухе неизвестности собственной судьбы.

— Я не такой, — как-то резко ответил Куросаки, хмурясь. Он не из тех, кто намеренно причиняет моральную боль. Не из тех, кто издевается над слабыми или ослабевшими.

— Я знаю…

Ичиго занёс занпакто над Улькиоррой.

Секунда…

Подавленный в груди испуганный возглас от Орихиме…

Сдавленные звуки со стороны Эрики и Галлеи…

Лезвие с хрустом входить в живот арранкара, запуская свечение и рассыпание в месте проникновение в плоть.

— Спасибо. Куросаки Ичиго.

Улькиорра прикрыл глаза. Благодаря помощи Ичиго его аннигиляция происходила вдвое быстрее. И никак не хотела дойти до головы.

Тут краем сознания он почувствовал, что чьё-то реацу приблизилось. Силы в нём остались только на это. Подняв веки, он увидел, что рядом с Куросаки присела Иноуэ. Его практически личная пленница в башне, заставившая заинтересоваться в людях. Девушка протянула к нему руку, чтобы убрать прядь с щеки, но тут разрушение тела перешло и на голову.

Улькиорра рассыпался. В самый последний момент в его дыре в груди образовался кристаллик света. Он поднялся к небесам, провожаемый взглядами синигами, арранкара, человека, квинси и небожителей, а потом исчез.

Эрика готова была поклясться, что видела лёгкую, мимолётную улыбка на его губах. Ей хотелось верить, что Гало умер счастливым.

Куросаки не пришлось долго напоминать, что нескольких километрах от них идёт ожесточённая битва между Ямми и его друзьями. И последние явно не в выигрышном положении. Взяв обещание с Исиды, что он присмотрит за Иноуэ, пока та его долечивает, но со всем ног пустился в сюмпо, чтобы поскорее оказаться рядом с местом проведения боёв.

Эрика схватилась за рану в боку. Она вновь начала давать о себе знать. А кровоточила и того больше. Не стоило ей так резко подрываться с места тогда, когда пустой пришёл за Улькиоррой. У неё ведь были в запасе пару секунд, а то и тройка.

— Тебе следует отправиться с ними… — сказала вдруг Галлея, обращая внимание Урахары на себя. Блондинка обернулась и с печально улыбкой кивнула.

— Да, неплохо бы было помочь им не умереть.

— Я имею в виду в Общество душ.

Эрика обречённо качнула головой.

— Я поняла тебя.

— Урахара-сан, позвольте мне залечить и Ваши раны, — Орихиме было подошла к девушке, но та отрицательно покачала головой.

— Займись Исидой. Нет времени тратить на меня свои силы. Я уверена, что в Мире живых твоя помощь понадобиться куда больше. Гриммджоу… — она повернулась к всё ещё непонятно чем недовольному арранкару; тот сразу де расцепил руки, сложенные до этого на груди, готовясь поглощать каждый звук, произнесённый девушкой для его ушей, — не доставишь меня туда?

Он указала большим пальцем за спину. Именно в этот момент за спиной прогремел взрыв реацу Рукии. Кажется, та использовала Сокацуй.

— Может Ямми утихомирится? Я, как-никак, всё ещё псевдо член правящей семьи.

— Не лучшая твоя идея из всех твоих не лучших идей, тупица, — пробурчал Джагерджак, но покорно подошёл к Урахаре, готовясь взять её на руки и прыгнуть в сонидо ресуррексиона.

Но пока этого не произошло, Эрика обернулась к Галлее. Рядом с женщиной стоял её сын, приобнимая за плечо, пока та грустным взглядом смотрела в небо, где минутами ранее исчезла душа её брата.

— Я тут подумала о том… — начала Урахара, привлекая к себе внимание матери и сына, — что чтение в сердцах можно считать полезной способностью… Пока чьи-то мысли не разорвут тебе сердце.

— Да… — кивнула женщина, понимая, к чему и почему клонит подруга, — я тоже об этом думала. Довольно часто.

Урахара кивнула ей и позволила Сексте взять себя на руке, закидывая ему руки за шею и на плечо.

Через мгновение они ушли в сонидо Гриммджоу.

В голове Эрики всё ещё звучали последние мысли Гало.

«Так что же это за душа?.. Сможешь ответить мне, Урахара Эрика? Разорвав её грудь… я смогу увидеть её? Размозжив её голову… смогу ли я её увидеть? Люди так говорят… словно носят свои души в руках. Хотя… кажется я понял… Да, точно. Она здесь. И вправду… прямо в этой ладони… что тянется ко мне…»

Комментарий к Глава

VIII

. Единство Пост «Королева»: https://vk.com/wall-167821991_256

====== Глава IX. Этот голос. Эти руки ======

Комментарий к Глава IX. Этот голос. Эти руки Быстрая глава в преддверии Нового года)

(хотя я просто уже хотела явить читателям долгожданную встречу двух идиотов)

…если тебе дорог человек, надо вот так хватать обеими руками и держать сильно-сильно…

Сериал «Молодёжка»

POV Эрика

Ренджи повержен. Чад повержен. Рукия повержена. Благо, что в отличие от двух первых она относительно цела. Мне хватило около четырёх секунд, чтобы успокоить себя по поводу этой троицы.

Ичиго вёл бой с Ямми. Кстати, у него не получалось ничего серьёзнее, чем царапина на шее огигантившегося арранкара. Но и той Льярго хватило, чтобы взбеситься.

— Слушай, нам тут явно не рады… — прокомментировал Гриммджоу, с лицом-кирпичом наблюдая за Зеро эспадой.

— Ты послушаешь меня, если я попрошу тебя уйти? — я обернулась к шестому, заранее зная ответ на свой вопрос. Мои догадки подтвердил его взгляд. — Так и знала. Тогда, не мог бы ты исполнить мою просьбу?

— Никаких просьб, — буркнул он. — Только приказы.

Я кивнула на такую формулировку вопроса и приказала ему то, что хотела попросить. Джагерджак был явно не в восторге от этого, но повиновался, уходя почти моментально в сонидо и не забывая сказать мне пару ласковых на прощание.

Я повернулась в сторону отчаянно махавшего руками Ямми, который пытался поймать Ичиго. Пока плохо у него получалось. Ну и слава Ками.

— ЯММИ! — сложив ладошки дугами у рта я попытала удачу в попытке обратить на себя внимание Зеро. К моему удивлению, у меня это получилось со второго раза.

— Ничего себе! Так ты выползла из террариума! — прогромыхала эта титановая и вроде как человекообразная многоножка и ту же потянулась ко мне рукой. Мне пришлось поднять свои руки, чтобы Ямми не зажал их мне, и когда гигантская ладонь заключила меня в жёсткие тиски, арранкар поднял меня и поднёс к своему лицу.

— Ямми, — обратилась я к нему как можно больше официальней и строже. — Именем правящей семьи я приказываю тебе остановить бой.

— Формально, я могу ослушаться твоих приказов, мисс «я тут королева положения», — Льярго усмехнулся. — В твоём прямом подчинение находятся лишь Старк, Харрибел, Гранц и Гриммджоу.

— А ты находишься в их подчинении.

— Ни когда я Зеро эспада.

— Однако мои приказы «предпочтительнее исполнять», — я сузила глаза, когда цитировала слова Айзена, сказанные всей десятке на том самом собрании, на которое он притащил меня «для знакомства». — Только если сам Соскэ-кун лично не отдаст противоположный приказ.

— Я уверен, что он знает, что я много чего клал на это «предпочтительно».

Ямми грозно рассмеялся, оглушая меня. Я поморщилась и посмотрела на Куросаки — он стоял в стороне, хмуро глядя в мою сторону. Ему хватило мозгов понять, что меня тут не тронут, и не полезть на рожон типа спасать. Этот день не перестаёт меня удивлять. Однако, кажется, мой взгляд парень воспринял как «памагимнеяумирувотвот» и, нацепив свою маску пустого в который раз за последние минут десять, понёсся на Ямми с занпакто наперевес как полоумный.

Однако маска вдруг треснула, являя нам с Льярго шокированное лицо Куросаки. Парня тут же схватил Зеро свободной рукой, и он явно не сдерживался в силе, как в случае со мной, судя по подавленному кряхтящему вскрику от временного синигами.

— Чёрт! — ругнулся парень и стал вырываться. Я тоже решила как-то повлиять на разбушевавшегося нулевого, начав колотить кулаками по его пальцам, что опоясывали меня.

— Ямми, отпусти его, придурок! — кричала я, срывая голос в который раз за день (в голове тут же всплыли воспоминания о том, как Руро ломает мне ноги). Однако Ямми только смеялся над нашими с Ичиго стараниями остановить его. — Хватит, я сказала! Пусти его!

Льярго даже не взглянул на меня, поднимая руку с зажатым в ней Куросаки высоко над головой. Я словно в замедленной съёмке наблюдала за тем, как мышцы его правой руки напрягаются, в попытке выжать жизнь из парня из мира живых.

— Что-то мне подсказывает, что Айзен-сан будет более чем доволен, если я прихлопну этого обозревшего комара!

Я как никогда пожалела о том, что не забрала у Бьякуи свой занпакто, когда была возможность. Может, мне бы удалось сейчас использовать своё первоклассное кидо, если бы я восстановила свой занпакто!

— Я не понял, что произошло, но похоже свою маску ты больше не оденешь!

«Правильно говорить «наденешь!» — возмутился в моей голове мужской голос. Да-да, как ты вовремя объявился со своими комментариями.

— Но это всё неважно, — продолжал говорить Ямми, пока я не успокаивалась и всё колотила его руку. Чёрт возьми, почувствуй уже что-нибудь! Забудь о Куросаки! — Но ты меня хорошенько развлёк. Особенно по сравнению с тем мусором, что разбросан по округе.

Благо по моему приказу, они там больше не валяются. Я даже скосила взгляд в сторону, но ничего не увидела. Оставалось надеяться, что реацу Рукии, Ренджи, Чада и Гриммджоу, исходящие из одного места — не плод моей фантазии и желаний.

— Умри, ничтожество!!! — крикнул Ямми и снова начал сжимать руку. Куросаки, как бы не храбрился, заорал от боли почти сразу.

Как звук как хлыстом по коже.

Какого чёрта я снова не могу ничего сделать?!

Слёзы уже почти хлынули из глаз, как вдруг на Ямми набросились мои духи. Дракончики с яростными моськами на лица подлетели к его огромной голове и начали атаковать кто чем может: Луна — водой, Бриз — ветром, Нефрит — песком. Где-то у ног Льярго в него плевался огнём Фаер. Я была настолько в шоке от этого зрелища, что чуть не прикусила свой язык.

— Ах вы!.. — заорал Зеро, прикрывая лицо сгибом локтя той руки, в которой держал меня. Мелкие поганцы! Ну я доберусь до вас!

И тут… я услышала его…

Этот голос…

— Хадо номер 33. Сокацуй.

Залп синего пламени ударил откуда-то справа. Поднялась огромная стена из песка и пыли. Я тут же почувствовала, как тиски вокруг моего тело разжимается. И я лечу к земле на огромной скорости! В который раз за день…

Вот чёрт!

— АААА!!! — я орала сорванным голосом так, что снова заложило уши. И крик Ичиго слышала. Кажется, его тоже уронили.

И у меня дежавю! Да, я ещё помню, как наглоталась песка после битвы с Зараки. И ведь поклялась себе, что больше такого не допущу. Больно нужен мне вкус земли-матушки во рту на весь оставшийся день. Правда целой бы остаться, а то я всё никак песочка то не достигну.

Толчок. На миг я почувствовала, что наоборот поднимаюсь и что моё тело по законами физики собиралось довольно неприятно выгнуться. Но потом я кожей ощутил тепло, источник которого был меньше, чем в шаговой доступности. Сильные крепкие руки, на которые у меня давно уже был фетиш, схватили меня под лопатки и сгибы колен, притягивая к мужскому торсу.

О, эти руки!

Мне хватило секунды понять, кому они принадлежат, и ещё меньше потребовалось моему подсознанию, чтобы отдать приказ телу обхватит своими культяпками шею капитана шестого отряда. Я уткнулась прохладным носом в его шею, спрятав своё лицо от песка, вдыхая родной аромат, и тут же чуть не растеклась кавайной лужицей. У меня даже в глазах потемнело от удовольствия ощущать рецепторами запах лаванды с нотами грейпфрута. Его запах.

Снова толчок. Кажется, теперь мы стоим на твёрдой поверхности. Точнее стоит он и держит меня. Я всё ещё не отнимала своего лица от сгиба его шеи. Вот бы это длилось вечно!

— Ты в порядке? — прозвучал почти обеспокоенный и такой родной низкий голос над ухом. Я снова вздрогнула.

Чёртова фетишистка!

Нехотя, мне пришлось отнять своё лицо от уже нагретого места. Мои руки, кажется, вцепились в шею мужчины мёртвой хваткой, я точно не собиралась отпускать его сейчас, и только пусть попробует эта совершенная во всех смыслах гадина попытается меня отодвинуть от себя. Но капитан всё так же крепко и уверенно держал меня на руках, пока я жадным взглядом впитывала, как впервые, каждую чёрточку его наипрекраснейшего лица.

Со мной было не всё в порядке. Но я никогда так не была счастлива за последнее время, как сейчас. Этот умопомрачительный запах, который источал он, это невероятное тепло, этот невообразимый взгляд этих неописуемых глаз. И это незримое волнение за меня во всём его поведении, позе, голосе и этом же взгляде. Да я просто в раю!

— Д-да… — только и смогла ответить я сквозь тупую улыбку дрогнувшим голосом.

Солёная влага, скопившаяся в глазах всего за несколько секунд каплями потекла по моему лицу. И тогда я вновь спрятала его в сгибе шеи мужчины, всхлипывая, как какая-нибудь слабохарактерная принцесска из сопливого романа. Тем временем Бьякуя (который не сбросил меня тут же на землю (очередная победа в мою копилку)) сам прижался щекой ко мне, в самом спокойном своём состоянии за минувший месяц прикрывая глаза, о чём мне было невдомёк. Но я с радостью догадывалась о его действиях.

К сожалению, мгновений слабости и сентиментальности Кучики себе позволили не много, тут же отнимая своё такое тёплую щёку от меня и смотря в сторону Ямми. И тогда я услышала ещё один прекрасный голос, который, хоть и не заставил меня попытаться лопнуть, как мыльный пузырь, выпуская взбесившихся бабочек из живота, но не порадовать не мог.

— Схренали ты нападаешь на чужую добычу, Кучики?!

В возмущении Кен был всегда прекрасен, и я не могла упустить этого момента даже сейчас. Освободив только свои глаза, посмотрела на этого явно не стесняющегося своего оголённо-окровавленного торса в синяках капитана одиннадцатого отряда. Бьякуя тоже обернулся, слегка отстранившись тем самым от моего носа, из-за чего ему тут же стало холодно.

Ну не-е-ет, вернись на место! Нельзя так поступать с моим бедным носиком! Ну позязя-пзязя-позязя!

К счастью или нет, Кучики мыслей читать не умел. Припоминая все его реакции на мои безумства, я пришла к выводу, что это к очень и очень большому счастью.

— О чём ты говоришь? Просто я прибыл первым. Это тебе следует знать своё место.

И опять это его «знай своё место». Но сейчас я не смогла закатить глаза и подмигнуть Зараки в знак того, что я ещё верна нашему не очень тайному обществу раздолбаев, потому как взбесившиеся насекомые у меня в животе заставляли меня тупо улыбаться в плечо Кучики и судорожно сжимать попеременно мышцы во всём теле. Особенно ноги, особенно бёдра, под которыми так удачно сейчас была расположена рука капитана шестого отряда.

Кажется, я сама оставлю синяки на нём — так сильно мои мальцы вцепились в его плечи, — но Бьякуя и виду не подал, что ему как-то некомфортно. Может, я всё ещё слишком слаба.

Хотя к чему это вопросительное может? Ответ-то я знаю, и он… в общем… не отрицательный он.

— Ну тогда не ной, если я вскрою твою черепушку вместе с этим верзилой! — как всегда ну очень уверенно заявил Кен.

А хрен тебе! Только тронь моего Бьякси! На куски порву!!!

Вместо того, чтобы произнести это вслух, я только сильнее сжала руки вокруг мужской шеи. Кучики скосил взгляд на меня.

— Всё нормально?

И снова мне пришлось оторвать своё лицо от нагретого места. Теперь я воспользовалось своим «подвигом» (а это именно он, да!) и осмотрела ноющего где-то в стороне Ямми, который оплакивал отрезанную, видимо Кеном, ногу, затем на валявшегося рядом Ичиго, потом глянула на Зараки (он махнул мне рукой, оскалившись типа в улыбке) и, в конце концов, вернула глаза на Кучики. Вроде, он был целым, даже самым целым, из всех присутствующих здесь, поэтому я решила поддаться хорошему настроению.

— Если мне позволен юмор в данной ситуации… я бы предпочла смотреть на полуголого тебя, а не Кенпачи с Ичиго.

Охохохо… Взгляд Кучики был шикарен! Он точно встал перед наитяжелейшим выбором — прибить меня на месте или простить по причине моей неизлечимой болезни мозга под названием идиотизм.

— Ясно. Не позволен… — только и промямлила я, под его этимфирменным взглядом. Вроде пока жива, значит, он выбрал второе. Ведь правда же, да?

Зараки на мои слова лишь раскатистости расхохотался.

— Ха! — он утёр невидимую слезу на глазу, который не был скрыт повязкой-монстром. — Чем тебе полуголый я не угодил? Всяк лучше твоей сушёной воблы с шифером на башке!

— Да иди ты! — я снова стиснула шею Кучики, пока он недовольно пилил взглядом Кена. Да, мой хороший, направь на него свой гнев. Забудь о том, что я ненормальная, и о том, что сморозила минуту назад. — Лучше своя вобла, чем психованный морской ёж!

— Ну-ну, — Зараки усмехнулся, сощурив глаза. Я ответила ему тем же.

— Бьякуя! Кенпачи! — заорал отошедший от шока Куросаки. А я уже и забыла о нём.

Похоже этот рыжий только ко мне с уважением относится. Странно, я думала Кучики похлеще характером будет, ан нет. Ичиго вообще странный тип. Может, потому что рыжий?

В это время Ямми очухался и, перестав оплакивать свою ногу (ну конечно, у него их ещё штук сорок), ударил кулаком по земле, вставая на целые культяпки, повергая этим в шок временного синигами.

— Он уже на ногах?

— Отойди, Куросаки Ичиго, — приказал Бьякуя, подойдя к парню. Вместе со мной, между прочим, а я не хотела вообще-то приближаться к этой махине по имени Зеро эспада.

— Свали с дороги, ничтожество! — поддержал коллеги Кенпачи. — Чёрт возьми, тебя везде до полусмерти избивают!

Зараки кажется попытался убить Куросаки, но его остановил, как ни странно бы это звучало, Ямми, отправляя его в полёт до ближайшей стены входа в подземелье. Тому это явно не понравилось: Кен тут же сцапался с Льярго, как кошка с мышкой. И только исход их поединка мог сказать, кто есть кто.

Пока Зараки весьма удачно отвлекал от нас Ямми (ну а что, Кен крепкий — не пропадёт, да и приманка из него отменная), Кучики решил-таки меня обидеть и попытаться опустить меня. Даже мой крепкий, как я считала, захват не помог — он всё равно поставил меня на ноги, отстраняясь, но не на столько, чтобы мои руки окончательно отпустили его. Мужские ладони свободно лежали у меня под лопатками. Я имела прекрасную возможность пялиться на его лицо со своим наверняка тупым, т.е. до одури влюблённым выражением лица, пока он смотрел на меня в ответ. Пронзительно. Так, как на Богиню, которая явилась ему после усердных молитв в течении сотни лет. Так, словно тоже пытается насытиться моим присутствием и образом.

Я почувствовала, как его ладонь коснулась моей щеки. Я была готова поклясться, что он хочет меня поцеловать (О Ками-сама, неужели это случиться), даже потянулся, но птица-обломинго не дремала. И у неё явно выдался плохой день.

Моя рана дала о себе знать. И именно в тот момент, когда я встала на носки, пытаясь приблизиться к мужскому лицу.

Искривившись, охнула от боли. Ноги подкосились, и я бы наверняка упала, если бы Бьякуя не поддерживал меня за спину и талию, бережно и осторожно прижимая к себе. Всего миг, но я видела его испуганное выражение лица без маски изо льда, до того момента, как перед глазами у меня потемнело. Было невообразимо прекрасно от мысли, что он волнуется и даже позволил себе показать это, хотя в данный момент я всё ещё жмурилась от режущей боли в боку и кривила мышцы лица.

Бьякуя опустился на колени, удерживая меня в полулежащем положении. Его рука, находившаяся до этого момента на талии, скользнула на мою рану. От этого я обрывисто застонала, буквально выдавливая слёзы из глаз веками, которыми активно закрывала «зеркала своей души». То ли Кучики сам такой догадливый, то ли он почувствовал кровь, хлынувшую слабым потоком из старой раны, но он почти в тот же момент, когда я буквально заныла, отнял ладонь от моего бока и посмотрел на неё. Она была измазана в алой жидкости. Кажется, именно в этот момент он заметил огромное пятно наполовину запёкшейся крови на моём чёртовом белом камзоле. Шок в его глазах перестал меня радовать, и теперь я смотрела на него с какой-то мольбой простить меня, будто бы была виновата в том, что Лоли решила проткнуть меня на досуге.

Бьякуя занёс ладонь теперь над раной, но я, быстро смекнув о том, что он решил сделать, накрыла её своей левой рукой.

— Не получится… — тихо шепнула я на его вопросительный взгляд и тут же зажмурилась от очередного болезненного сокращения разрезанных мышц. — Сначала…. Сначала мне надо восстановить свой занпакто.

Капитан молча кивнул и тут же протянул ко мне мой занпакто, обломленный даже больше, чем на половину. Чёртов Улькиорра, радуйся там, в загробной жизни, что помер! Придётся потратить много, очень много времени.

Я повернула голову в сторону. Рядом со мной и Бьякуей уже давно в рядочек стояли мои дракончики. Я аккуратно взяла занпакто за лезвие и потянулась им к каждому духу. Когда рукоять касалась макушки очередного дракончика, склонявшего в этот момент свою милейшую голову и прикрывавшего глазки-бусинки, они светились и растворялись, а на цубе катаны в пустых пространствах появлялись самоцветы: красный, белый, голубой и зелёный. Как только все камни заняли свои места, меч подделся слабым свечением, от которого стало сквозить моей реацу, и медленно принялся самовоссоздаваться.

— Вот так… теперь они со своим папочкой… — я растянула губы в слабой улыбке, чувствуя, как сила наполняет меня по каплям одновременно с тем, как восстанавливалось лезвие занпакто.

Кучики было достаточно того, что от меня уже стала исходить духовная сила, присущая всем синигами. Она была слабая, но и её можно было использовать в кайдо. Его реацу, которой принялся он восстанавливать мою, с лихвой хватало, чтобы и моя сила и оружие ускорили своё восстановление в десятки раз.

Я сердцем чувствовала, как тёплые потоки проникали в меня, находили крупицы моей духовной силы, сливались с ними и умножали. Неописуемое удовольствие, от которого я даже прикрыла глаза.

«Колдующий держит руки над ранами и испускает зелёную духовную силу из ладоней. Используя обычное лечебное кидо, врач сначала восстанавливает духовную силу пациента и после этого использует её вместе со своей, чтобы залечить тело. Восстановить духовные силы пациента, если он не ранен, довольно просто.»

Отчего-то в голове всплыли слова сенсея. Я усмехнулась тому, что слышала их дважды от одного и того же человека. Как забавно, наверное, было ему видеть меня снова юной и учить повторно. Я бы, наверное, не сдержала смеха и каких-нибудь язвительных шуточек.

Моя рука будто мёртвой хваткой вцепилось в рукоять Йонрю. А тело наоборот расслабилось. Веки налило свинцом, и общий фон сонливости накрыл меня пока что тонким саваном{?}[Са́ван — это одежда для усопшего или покрывало, которым накрывают тело в гробу]. Плохая аллегория, но она была наиболее близкой к правде. К тому же, чем я не труп? Формально, все синигами — жители загробного мира.

Самое время задуматься о бренности бытия, да.

Ну а почему бы и не расслабиться? Особенно когда твой покой хранит самый что ни на есть надёжный, сильный и любимый человек.

Комментарий к Глава IX. Этот голос. Эти руки Всех с наступающим!

====== Глава X. В последний бой ======

— Мы здесь, чтобы защитить тебя!

— Вы здесь, чтобы защитить меня? Тогда у меня действительно проблемы…

Волчонок

POV Рассказчик

— Куросаки Ичиго, тебя не должно быть здесь. Направляйся в Каракуру.

Бьякуя скосил взгляд на Ичиго, останавливая его рукой, когда тот попытался влезть в битву Кенпачи и Льярго. К удивлению Эрики раздражение от него не исходило. Кажется, в её отсутствие он научился терпеть этого рыжего рёка.

— Я отправлюсь в Каракуру, — почти задыхаясь, орал Куросаки, негодуя от того, что ему не разрешают влезть в очередную передрягу. — Но сперва я должен одолеть Зеро! И я не могу всё равно вернуться в Мир живых, пока Урахара не откроет гарганту!

Вдруг за спинами синигами наряду со звуком тяжело передвигающейся телеги раздался тягучий издевательски противный мужской голос:

— Яре-яре… Урахара то, Урахара сё. Жить без него не можешь?

— Куроцучи Маюри…

Эрика искривила губы в слабом подобии улыбки, повернув голову в сторону капитана двенадцатого отряда. Её взгляд тут же стал ехидным, особенно после слов как всегда странно одетого мужчины о её брате.

— Ну здравствуй-здравствуй, куколка, — «пропел» Маюри, размахиваю перед широко улыбающимся ртом рукой с одним единственным синим длиннющим ногтем-когтем. — Или мне звать тебя «третий офицер шестого отряда Урахара Эрика»?

— Эрики… будет достаточно… — прокряхтела блондинка, попутно вспоминая те времена, когда она возглавляла отряд по поимке безумного учёного с приказом о том, чтобы схватить его живым и доставить на суд Совета 46.

Недавно к капитану Кучики присоединилась Исане, которая принялась помогать ему в лечении Урахары. Занпакто уже был практически восстановлен, хотя прошло от силы минут десять. Вот что значит кайдо от капитана Готей-13 расширенного уровня и лейтенанта четвёртого отряда, специализирующегося на лечении. Кровь давно остановилась, а рана закрылась — оставался лишь небольшой разрыв между мышцами внутри тела.

— У тебя хорошее настроение, — вдруг подал голос Бьякуя, обращаясь к Куроцучи. — Это из-за того, что находится внутри? — он бросил взгляд на огромную повозку, притащенную лейтенантом Куроцучи по приказу своего капитана.

На вопрос Кучики Маюри кивнул.

— Мне удалось заполучить редкие образцы, с помощью которых я смог проанализировать структуру гарганты.

Урахара нахмурилась, смотря на одну из вывалившихся рук тела из повозки. Она готова была поклясться, что видела её раньше. Кажется, над ним проводил опыты Гранц у себя в лаборатории, когда она приходила туда, чтобы развлечь себя.

— Как же я могу не радоваться?! Я уже представляю выражение его лица! Сейчас мне нет дела до слов каких-то невеж!

— Ну-ну… — Эрика хмыкнула, и впрямь представив себе лицо своего брата, когда тот узнает, что у Маюри тоже получилось открыть проход между Миром живых и Уэко-Мундо. Кажется, это будет что-то типа ироничного «молодец!», написанного кистью сарказма на его действительно самодовольной роже.

— Нет-нет, милочка, — Маюри покачал бледным пальцем из стороны в сторону, — Вы не испортите мой миг триумфа! Нему, — он повернулся к своему лейтенанту, — а ну-ка подготовь всё! Мы отправляем временного синигами в Мир живых!

Нему бросилась исполнять приказ капитана-фрика, пока Ичиго решил вдруг, что он бессмертный.

— Подожди минуточку, я не…!

— Заткнись! — Куроцучи и не собирался слушать парня, находясь в преддверии экстаза. — Не хватало ещё, чтобы подопытные болтали попусту. Это эксперимент, так что у тебя нет права отказываться или возмущаться. Ведь ты — подопытный №1!

Очередные возмущение прервала капитана Унохана. Как выразился Куроцучи, она вызвала «добровольцем», решив пойти в Мир живых, ведь там явно требуется помощь медика. Она так же решила сыграть на гордости Куроцучи, заявляя, что если его «эксперимент» не увенчается успехом, Урахара Киске будет долго над ним смеяться. Естественно, в ответ ей посыпались угрозы от учёного.

— Я пойду с вами! — вдруг заявила Урахара, поднимаясь на ватные ноги. Вместе с ней подорвались и Кучики с Котецу.

— Капитан Урахара, вернитесь на своё место! — возмущённо прикрикнула Исане. Кучики предпочёл пилить тяжёлым взглядом Эрику, пока та отвечала на это своим прямым взором. Немое противостояние длинною почти в минуту, пока Маюри на заднем фоне кричал своей помощнице о том, что у них «ещё один доброволец», прервал рычащий раздражённый голос Джагерджака.

— Куда намылилась, тупица?

Все синигами, что были собраны в этом месте невдалеке от места битвы Ямми и Кенпачи, одновременно повернули головы в сторону вдруг объявившегося перед ними эспады в ресуррексионе. Кучики было потянулся к рукояти Сэнбонзакуры, но Урахара быстро и мягко положила руку на его запястье, отрицательно качая головой в ответ на его вопросительно недовольный взгляд на неё.

— Мне нужно в Мир живых, Гриммджоу. Соскэ…

— Да плевать я хотел на твоё «нужно» и чёртого двинутого Айзена! — арранкар искривил лицо в гневе ещё больше, метая искры пылающим взглядом голубых глаз. — Ты думаешь, без тебя там некому его блаженную рожу начистить?

— Моя сила способна одолеть его без жертв со стороны синигами или арранкар! Почему другие должны страдать по его прихоти?!

Вдруг в пару метрах от них из своей звёздной скорости вышли Галлея и Локи, а из хиренкьяку Исида. В руках сына Айзена находилась Орихиме, которая по известным причинам не могла соревноваться в скорости ни с квинси, ни с синигами, ни с арранкарами, ни с небожителями. Как, впрочем, и со многими людьми тоже. Локи поставил Иноуэ на землю и она тут же побежала к Куросаки.

— В твоём состоянии твоя сила только разорвёт твоё тело, — заявила Галлея, прямым и мало отражающим её эмоциями взглядом смотря на подругу. — Необходимы недели, чтобы ты достаточно восполнила своё реацу, чтобы позволить себе использовать банкай без видимых последствий организму. Вспомни о запрете Совета 46.

— «Пользование разрешено лишь в опасности уровня «B» и выше». Я прекрасно помню. По-твоему война — это опасность ниже уровня «B»? — упрямо говорила Эрика, сжимая и разжимая свои кулаки от негодования и подсознательного согласия со словами Гриммджоу и Галлеи.

— Не мне решать, — Ренэйт качнула головой, но взгляда не изменила. — Но сила небожителей не предназначена для хрупких тел духов. Пока ты не накопишь достаточно реацу, чтобы защитить своё тело, всегда будет вероятность, что освобождение силы звезды убьёт тебя ещё до того, как ты применишь её.

Урахара поджала губы и посмотрела на мужчину за спиной. От Кучики исходили почти осязаемые волны ауру беспокойства и даже страха за «безмозглую блондинку». Его рука медленно сжалась вокруг запястья Эрики, причиняя ей довольно сильную боль, из-за чего она сдавленно охнула. Весь вид капитана шестого отряда так и кричал, срывая метафорический голос: «Никуда ты не пойдёшь, курица пустоголовая!».

«Слушай, что тебе умные люди говорят!» — проорал мужской голос в голове. Дух Йонрю был недоволен.

— А если что-нибудь случиться? Как я буду жить в случае чего зная, что могла хоть попытаться защитить всех?

— Насколько мне известно… «что-нибудь» уже случилось…

В воздухе над Галлеей вдруг возникли визуальный канал, похожие на экран телевизора, которые по своей сути являлись насильственными разрывами пространства между Уэко-Мундо и Миром живых. Подобную способность имел и Улькиорра. В этих «экранах» можно было видеть происходящие события в полуразрушенной Каракуре. Побитых капитанов, лейтенантов и даже появившихся в фальшивом городе вайзардов. Помимо отсутствующей руки у капитана второго отряда и бока у лейтенанта десятого, который почти восстановил Кира, многие синигами находились в отключке, будучи истощёнными и израненными. Саругаки сейчас истекала кровью на руках у Хирако, у Хачи не было руки, Маширо с окровавленным лицом. Ко всему прочему Галлея показала мёртвые тела всех фрассьонов трёх высших из эспады, и самих Трес и Примеры. Сегунды нигде не было, из-за чего можно было сделать вывод, что он рассыпался. От шока рот Урахары открылся сам собой, а глаза снова заблестели влажным блеском.

— Старк… Харрибел… Рангику… Хиори…

Тонкие пальцы стиснулись в кулачки. Эрика закусила губу, чтобы не задохнуться в истерике и не разрыдаться. Кого-кого, а смерти своих «компаньонов» она никак не ожидала. Как и буквально разрубленной пополам Хиори, жизнь которой сейчас изо всех сил поддерживает Хачи.

«Неужели… Гин?.. Его подчерк…»

— Чёртова суицидница! — Гриммджоу крикнул это так, что Эрика даже подскочила на месте, в шоке хлопая ресницами и смотря в его сторону взглядом «С дубу рухнул, что ли?». Джагерджак подошёл почти вплотную к девушке, хватая её за запястье свободной руки, пока Бьякуя вновь потянулся к Сэнбонзакуре.

«Чувствую себя призом на фестивале «Кто страшнее покажет свою упёртость» — пронеслось в голове у Урахары.

— Разве не ты говорила, что швырнуть свою жизнь врагу, чтобы он подавился и оставил дорогих тебе людей в покое, это ни черта не подвиг? То, что ты изведёшь себя до смерти своим тупым желанием всех защитить никому нахрен не нужно! Ты чёрт возьми живёшь в мире синигами, тупица, разве эти твои капитаны хоть раз дали тебе усомниться в своих силах? — Секста махнул рукой, обводя ею Бьякую, Маюри, Рецу и Кенпачи, о котором уже все успели забыть дважды. — Позволь им защитить тебя, идиотина, хоть раз в жизни подумай о своей заднице! А теперь заткнись и позволь этой белобрысой себя вылечить, — теперь он кивнул в сторону Исане, даже не глянув на вытянувшееся лицо лейтенантши, — и думать забудь о том, чтобы отправиться в Мир живых.

— А НУ ПУСТИТЕ МЕНЯ!!! — Эрика стала буквально подпрыгивать на месте в надежде, что это поможет ей вырвать руки из хваток Кучики и Джагерджака. Перспектива получить два синяка на запястьях за одну минуту ей не то чтобы не прельщала — она выводила её из себя, ведь для Урахары такого отношение к ней было за гранью дозволено. Даже для капитана шестого отряда, что уж тут говорить о наглой пантере с эльфийскими ушами. — Хватит вести себя так, будто я уже сиганула в гарганту!

Вырвать руки ей так и не удалось, из-за чего она скрежетала зубами, кидая злобные взгляды на мужчин.

«Он прав, цветочек»

Галлея тоже решила подойти ближе к девушке, будто бы это увеличить силу воздействия слов на блондинку.

«Тебе нечего делать в Каракуре. Как бы то ни было, Соскэ-кун твой друг. И ты никогда не поднимешь на него свой меч в момент, когда он будет готов разрубить его жизнь.»

— Тебе следует остаться в Уэко-Мундо и дождаться развязки событий, — произнесла она уже вслух. — Прибереги свой банкай для действительной угрозы миру. А в Мир живых пойду я.

— Будто ты сможешь убить своего мужа, Ренэйт?! — Эрика со всей неприязнью к ситуации, на которую была способна, смотрела на небожительницу. Галлея прикрыла глаза, складывая руки на груди.

— Кто сказал, что я собираюсь убить его? — она вновь открыла веки, пронзив подругу твёрдым взглядом изумрудных глаз. — Неужели ты ещё не почувствовала? Он уже начал сливаться с хогьёку. Соскэ-куна нельзя убить. Больше нет. Но можно попытаться лишить его силы и запечатать…

— Нет такого бакудо, которое справилось бы с этой задачей!

— Пока нет… — вкрадчивым тоном голоса поправила блондинку леди Айзен. — Никогда не говори «невозможно». Возможно всё. Просто на невозможное требуется больше времени.

— А оно у нас есть? — обречённо спросила Урахара, сникая телом и духом. Глаза снова защипало от подступивших слёз. Правда больно резала по сердцу, заставляя погружаться в море отчаяния с головой.

— Мы обе знаем того, у кого оно было.

— Орихиме, — Ичиго повернулся к рыжеволосой девушке в момент, когда до начала перехода в Мир живых по гарганте оставались считанные секунды. — Я верну тебя домой. Обещаю. Подожди ещё немного.

— Но… почему я не могу пойти с тобой, Куросаки-кун? — голос Иноуэ дрожал; она была хмура и расстроена. — Моя помощь понадобиться раненным!

— Потому что как только ты окажешься в Мире живых папаня сразу же откроет охоту на тебя, чтобы ты не хилила его врагов, — вставил свои пять копеек Айзен-младший, закатывая глаза от простодушия «земной девчонки».

— Локи прав, — поддержала сына Галлея. — К тому же Унохана-сан может выступать не только, как «переносной лазарет», но и самостоятельная боевая единица. Ей не потребуется защита сторонних лиц.

— Какие комплименты в сторону моей скромной персоны, — капитан четвёртого отряда милейше улыбнулась, на что небожительница только хмыкнула.

— Подопытные на позицию! — прокричал Маюри.

— Не кисни, цветочек, — Галлея подмигнула Эрике, попрощалась с сыном и поспешила подойти к разрыву между мирами, образовавшимися между двух столбов, установленных здесь Нему.

— А почему ты просто не открыл гарганту? — спросила-таки Урахара у Гриммджоу, который успел сменить ресуррексион на свой обычный вид. Хоть раны и были излечены, его одежда всё ещё пребывала в беспорядке после битвы с Куросаки.

— Да чтобы я, да и помогал синигами? — оскалился Джагерджак в подобии улыбки. — Ни в жизнь!

— Ну-ну…

Вскоре в гарганте исчезли все трое «подопытных». Куросаки даже успел сказать пару ласковых на прощание Куроцучи, отчего тот сейчас сидел и плевался ядом вперемешку с проклятиями и угрозами в сторону рыжего временного синигами.

Локи решил придерживаться своей позиции и не влезать «в дела житейские», как он называл войну синигами и пустых, ведь его «это вообще не касается». Парень махнул рукой на прощание крёстной матери и буквально улетел в сторону четвёртой башни, которая полностью являлась его владениями. И, к удивлению Эрики, была самой целой из всех к концу этого длинного дня.

Урахара снова лежала на песке под ногами Кучики непосредственно за мужчиной, наблюдавшим в это время за ходом боя Зараки с Зеро эспадой, пока Котецу долечивала её раны. Сюда же были притащены бессознательные тела Чада и Абараи на хрупкой спине весьма нехрупкой в отношении силы Рукии. Кучики-тайчо поместил всех семерых, включая Исида и Иноуэ, в барьер из бакудо, чтобы иметь возможность покинуть в случае необходимости без зазрения совести. Джагерджак в свою очередь сидел на обломке какого-то монолитного сооружения рядом с золотыми стенами барьера и насмешливо наблюдал за «валяющейся в песке» блондинкой.

В момент, когда от раны остались только воспоминания, занпакто, наконец-то, приобрёл цельный вид, Орихиме занималась лечением Садо, а Исане переключилась на лейтенанта шестого отряда, Эрика поднялась на ноги и посмотрела вдаль. В этот самый миг Зараки провёл серию оглушающих ударов по противнику, опрокидывая того на спину. Прошло целых пять минут, а Ямми так и не поднялся, в то время как Кучики решил подойти к капитану одиннадцатого отряда.

— Вот это «муравьи» в Сейрейтее водятся, — усмехнулся Джагерджак, вспоминая, как Ямми обзывал во время боя Кенпачи.

— Сама в шоке… — Урахара всё продолжала хмуро наблюдать за медленно рассеивающимся столпом пыли с мельчайшими и наверняка колкими крупицами песка.

Кенпачи заявил, что «закончить» с Ямми должен Бьякуя и даже привёл несколько весомых аргументов, где на первом месте было «не люблю добивать слабаков», а конце списка что-то навроде «ты всё равно стоишь столбом и ничего не делаешь». Естественно Кучики это не понравилось и капитаны зацепились языками, а потом и занпакто, а влезший в их баталию очнувшийся Зеро получил от обоих на орехи, зато успех бахнуть серо. Но Маюри это слабо поколебало, и пока Урахара собралась исчезнуть в сюмпо, он предложил Гриммджоу стать его подопытным, ведь у него было «чертовски мало материала из эспады». Естественно в ответ его послали в далёкое, увлекательное и многообещающее путешествие по всем известному, но мало кем проторённому маршруту. И Джагерджак не был уверен, судя по виду капитана двенадцатого отряда и размерам его интересов, что он там ни был.

Сюмпо Урахары было впечатляющим, но не великолепным. Она дотягивала до развитой «природной» скорости Кенпачи и даже обходила его по нескольким пунктам, но угнаться за капитаном Кучики ей было не суждено (учитывая, что он в скорости уступает только своему семпаю, а она, на секундочку, «богиня поступи»). Поэтому пришлось ей помотаться по зыбким холмам сквозь вновь поднявшуюся стену из мелкого песка в попытках найти, а потом и нагнать двух отчего-то взбесившихся друг на друга капитанов.

Эти двое, наконец, остановились, и даже успели дать ещё одного пинка вновь пришедшему в себя Зеро, а потом обменяться многообещающими взглядами ненависти и предвкушения хорошей битвы, где каждый видел себя победителем в её итоге.

— Ну что? — начал Кучики, а Зараки продолжил его мысль:

— Может продолжим?

— А ну хватит!!! — рявкнула Урахара, слегка сорвав в конце голос, как это бывает у дам, любящих истерить, вставая между этими двумя лицом к капитану шестого отряда. Её хмурый взгляд пронизывал Бьякую насквозь, от чего тот неприязненно поморщился и даже отвёл взгляд куда-то вбок. — Ладно от Зараки — его даже две могилы не исправят! — но от вас, капитан Кучики, я такого никак не ожидала.

Эрика хмурила лицо совсем как лейтенант всем известного Кьераку в те моменты, когда он грелся на солнышке и дремал после ночи очередной попойки, а сроки по отчётам горели синем пламенем.

— Эй, мелкая, не мешай взрослым дяденькам разбираться! — недовольно гаркнул Кенпачи. — Ты сейчас весь его запал погасишь!

— А ты вообще молчи — морда обезьянья! — Урахара обернулась и одарила своим взглядом теперь и капитана одиннадцатого отряда. — А то палкой как огрею — зубы в руках домой понесёшь! Это же надо додуматься до такого — устраивать бой между капитанами Готей-13 тогда, когда ещё даже противник не повержен! В вашей черепной коробке хоть что-нибудь есть, кроме пустоты и тупой гордости, тусующейся там с пафосом?! И чего там Куроцучи Маюри вечно тебя вскрыть хочет — он очень разочаруется увидев то, что в твоей голове!

— Ты чё это жёсткая такая стала-то…

Кенпачи сник на глазах, кривя и скаля лицо. Кажется, у него даже глаз задёргался. Драться ему отчего-то перехотелось моментально и дело даже не в том, что она опасался исполнения угрозы от этой далеко не хрупкой леди.

— Прости… те… капитан Урахара… — Кучики сперва запнулся на первом слове, добавляя почтительное «те», когда в этот момент на него снова посмотрела Эрика в позе «руки в боки и расчленяем взглядом», почти из страха того, что и ему сейчас прилетит. Его лепестки банкая стелились где-то под ногами.

Только Урахара набрала воздух в лёгкие, чтобы высказать теперь всё, что она думает, об идиоте номер два, как тут Ямми вновь встал, деря глотку пуще прежнего.

— Чёй т с ним? — спросил Зараки, кося на него глаза. — Он что с ума сошёл?

— Откуда мне знать? — Эрика искривила лицо под вопросительным взглядом Кенпачи. — Я тебе не справочное бюро.

— Ну а кто с этими дырявыми зависал последний месяц? — Зараки даже указал занпакто в сторону Ямми, будто блондинка не поняла бы без этого, кого он имел в виду.

— Ну простите, ка-пи-тан, что не следила за своими тюремщиками и не составила подробный отчёт о жизни каждого из них!

Тем временем Льярго вырос и увеличился в объёмах раза в два, всё время повторяя, как мантру, своё «непростительно». Вслед за его ростом из него вырвался огромный столб реацу вместе с ударной волной, отчего трём капитанам пришлось экстренно ретироваться. Пока буря алой духовной энергии не стихала, Кучики и Зараки стояли перед Урахарой, телами закрывая её от ударных волн, хотя та у себя в голове возмущалась о том, что она «вообще-то никого о помощи не просила», однако вслух ничего не произносила.

— Неплохо ребятки! — прогромыхал Зеро, когда синигами вновь переместились ближе к нему. — Вы меня сильно раздражаете. Моя сила в злости, и чем больше злости — тем больше и я. А когда я зол, а я уже не разбираю, кого можно трогать, а кого — желательно.

— Нацу, — вдруг обратился этим прозвищем Кучики к девушке. Она даже немного изменилась в лице от удивления, смотря после оклика мужчины на его спину. — Уходи. Здесь не безопасно для тебя.

— Конечно! Разбежалась! Уже волосы по ветру, да пятки сверкают!

Девушка потянулась к ножнам с занпакто, повязанным на талии, которые Кучики захватил из Общества душ вместе с катаной.

— Мне запретили использовать банкай, но никто не запрещал мне сражаться в полноги.

Урахара выставила перед собой своё оружие перпендикулярно и накрыла рукой лезвие у цубы с четырьмя самоцветами.

— Танцуй вокруг звёзд, Йонрю! — скомандовала она и сталь засветилась. — Εκτύπωση τρίτο: η φωτιά! (Печать третья: огонь!)

Теперь засветился красный камень, передавая свой цвет на белоснежное сияние лезвия. Урахара провела вдоль по занпакто к самому концу — оружие рассыпалось и покрыло светом всю фигуру девушки с ног до головы. Когда сияние унялось, на Эрике был надет закрытый вплоть до головы костюм из кожи, напоминающей змеиную, но более грубее, шипастее и прочнее с наростами в виде наплечников. На ногах сапоги из того же материала без застёжек на невысоком каблуке. Открытым было только лицо — даже на руках были перчатки — и область груди по непонятным, но весьма приятным причинам для мужского глаза. В руках девушки был кнут.

Зараки окинул оценивающим взглядом подругу, присвистнув.

— Давно не видел твой шикай, мелкая. Всё так же шикарна.

— Это только печать огня, — довольная произведённым впечатлением заявила Урахара, подбочась в модельную позу.

Кучики только и поднял брови, весьма удивлённо смотря на девушку. Та скосила в его сторону голову и спросила:

— Ну чего такое?

— Да так…

Тут Бьякуя хмыкнул сам на свои мысли, чем вызвал кратковременную вспышку недовольства. Кратковременную, потому что Ямми устал ждать прелюдии со стороны уже бывшей в его голове девушки из правящей семьи Уэко-Мундо и накинулся на капитанов, атакуя весьма не маленьким таким кулаком. За это он получил от Зараки катаной по пальцам, два из которых сразу же покинули своё привычное место дислокации, от Кучики его «лепесточками» по плечу, а от Урахары хлыстом вдоль всей груди. Оружие оказалось непростым — кнут был выдвижным, а значит мог удлиняться за счёт небольшое разъединения в звеньях, между которыми в этот момент пылал огонь из духовной энергии девушки. Когда кнут достигал максимальной длины, то был полностью объят этим пламенем, от чего создавалось впечатление, что он состоит из него.

Удары капитанов оказались куда эффективнее и ощутимее, чем рассчитывал Зеро. Он снова взревел и даже отступил на шаг. Из ран, полученных от синигами, водопадами хлынула кровь. Но этого было недостаточно, чтобы повергнуть эспаду.

— Бьёшь, как девчонка! — крикнул Зараки Эрике, взбегая на Ямми прямо по его ноге. Девушка сразу всполошилась.

— А я и есть девчонка, австралопитек недоделанный!

Битва обещала быть жаркой.

Комментарий к Глава X. В последний бой С Новым 2022 годом!!!❤❤❤

====== Глава XI. Он и Она. Вместе отныне и навсегда ======

Коль буйны радости, конец их буен;

В победе — смерть их; как огонь и порох,

Они сгорают в поцелуе…

«Ромео и Джульетта» (Перевод А.Радловой)

— Бьякуя, всё в порядке? Ты меня сейчас сломаешь…

Эрика смотрела почти немигающим взглядом куда-то в песок, пока капитан Кучики сжимал её тело в стальной хватке своих объятий. Она даже допустила иронизирующую мысль, как в таком скорее жилистом, чем мускулистом мужчине находится столько сил. Девушка готова была поклясться, как слышала, что у неё что-то хрустнула в районе рёбер. И кажется, это была та самая трещина, которой её наградил ныне поверженный судьбоносным трио капитанов Зеро эспада.

— Прости, — Кучики сразу же разжал руки, отстраняясь от девушки, но не отпуская её. Мужские ладони нашли себе место на хрупких плечах. Бьякуя смотрел прямо в лицо Эрике, из-за чего та немного нервничала — ещё никогда он так себя не вёл по отношению к ней.

— Да нет, ничего такого, — Урахара в который раз нервно скосила взгляд на грудь мужчины. — Э~это немного странно.

— Что именно?

— Не знаю. Не так я себе это представляла.

Эрика дёрнула плечом и тут же ойкнула — ребро дало о себе знать.

— Даже боюсь предположить, что у тебя творилось в голове, — как-то слишком обречённо произнёс капитан. — Наверняка что-то вроде: «В пылу боя наши взгляды встречаются, мы бежим навстречу друг другу, я тебя ловлю и кружу в любовном экстазе». И какая-нибудь второсортная музыка о розовых соплях на заднем фоне.

— Ну не так, конечно… Но примерно, — усмехнулась Урахара, зная, что Кучики так же понимает, что она шутит в ответ на его иронию.

— Не дождёшься, глупое создание, — Бьякуя качнул головой, слегка усмехаясь. От вида улыбки на его лице глаза у Эрики засветили счастьем и каким-то обожанием, однако обращение мужчины всё не шло у неё из головы. Тараканчики, отвечающие за сарказм и подозрение с женскими ссорами, смогли подчинить себе своих противников, число которых в основном составляли их собратья из семьи «Розовосоплей и прочих девичьих дребеденей».

— А мне говорили, что ты там без меня места не находишь. Не ешь, не пьёшь…

— И кто у нас такой бессмертный? — сощурил глаза Кучики от её явно саркастического тона голоса.

— Значит, это правда?

— Значит, ты глупое создание.

— Может быть, но причём тут это?

— Было бы иначе — не спрашивала бы.

Мужские ладони снова притянули девушки к их обладателю и хозяину, но гораздо нежнее и аккуратнее. Урахара облегчённо выдохнула, размещая и сцепляя свои руки за спиной Бьякуи в районе его талии, а щёку — на тёплой крепкой груди. Снова холодный нос втянул в себя запах лаванды и грейпфрута. Сам Кучики уткнулся своим носом в макушку девушки, позволяя себе снова и снова вдыхать аромат клубники и банана, с нотами розы и жасмина.

— Ты пахнешь домом… — прошептала девушка, глубже зарываясь лицом в область груди капитана. — Я очень скучала.

— Я тоже, — признался Бьякуя, перемещая одну руку со спины Эрики на её талию, рискнув усилить объятия.

— Ты вернёшь меня в Общество душ?

— Всё, что пожелаешь.

Вторая рука зарылась в блондинистые волосы в области шеи. Тепло, что принесла мужская ладонь, разлилось в девичьей груди и выступила солёными каплями на её серо-небесно-голубых глазах.

— Правда-правда? — она отняла голову от Кучики и заглянула ему в глаза.

— Правда-правда.

Бьякуя тепло улыбнулся. Его такой родной вид и эта лёгкая улыбка отдались в сердце девушки каким-то колким ощущением, понёсшим за собой расслабление. Несколько слезинок-таки скатились по бледным щекам. Блондинка всхлипнула, думая, как бы убрать этот «мокрый позор», но Кучики аккуратно стёр их левой рукой, что была до этого под затылком девушки.

— Не плачь, — он всё ещё улыбался, смотря на Урахару весьма и весьма эмоциональным взглядом. — Всё уже хорошо. Я никому тебя не отдам.

Вопреки словам мужчины, она стала всхлипывать ещё сильнее. Тогда Бьякуя притянул её за темя к себе, наклоняясь так, чтобы упереться лбом в её плечо.

Так они стояли, пока к ним не подошёл Зараки.

— Ну вроде больше не встанет, — тоном эксперта с двухдневным стажем заявил он, переводя взгляд с туши Ямми на Кучики и Урахару. — Хватит сопли разводить, мы даже в Общество душ не вернулись. Всё личное не приличное, так что слюнявьте друг другу дома!

— Слюнявьте? — слегка отстраняясь от Бьякуи, переспросила Эрика непонимающе иронично, зная, что Кен объясняться не будет.

— Только не говорите мне, что вы не собирались тут сосаться, как подростки в период пубертата.

Бьякуя изогнул бровь в красноречивом и многозначительном немом ответе на слова капитана одиннадцатого отряда, а вот Урахара усмехнулась.

— Ничего себе, ты знаешь такие слова. Скоро обойдёшь в моём личном рейтинге ума страусов.

— Мелкая, за такие шутки…

Кенпачи красноречиво посмотрел на девушку, решив, что она и так всё поймёт. Эрика только усмехнулась.

— И что теперь? — спросила она, снова повернувшись к Кучики. Тот лишь повёл плечом, глазами найдя Маюри, который вовсю копошился возле Ямми.

— Ждём, пока кто-нибудь откроет гарганту с той стороны! — крикнул в ответ Куроцучи, не глядя в сторону коллег.

— А ты не можешь, что ли?

— Так, милочка, — мужчина обернулся недовольно обернулся, пронзив девушку взглядом прищуренных в раздражении глаз. — Это была одноразовая акция. Эксперимент, который ВОЗМОЖНО удался. Так что ждём этого… который зелёно-бело-полосатый… или ищем того, кто откроет проход с этой стороны.

— Ясно… — Урахара ещё больше отстранилась от Кучики и стала взглядом шарить по округе в посиках голубоволосого арранкара. Когда ей это удалось, он только сощурил глаза, и прежде, чем девушка успела открыть рот, заявил:

— Нет. И не проси. Не стану я помогать тебе и твоим клоуном, просто дождись, пока наша недокоролева вернётся к сыну или пока этот твой шляпник откроет врата. А пока можешь своё шмотьё забраться.

Джагерджак сделал движение ладонью похожее на «кыш-кыш», и вопреки своим действием сам ушёл в сонидо, исчезая с поля зрения синигами. Урахара подняла брови: «Неужели обиделся на что-то?». А потом чуть не дала себе по лбу.

— Вот чёрт! Он прав!

— Ты это о чём? — спросил подошедший к двум капитанам Зараки.

— Мне нужно вернуться в мою комнату. Там вещи из поместья Урахары!

Эрика было дёрнулась, чтобы уйти в сюмпо, но рука Бьякуи её остановила. Мужчина развернул блондинку к себе лицом и посмотрел на неё своим обычным ледяным взглядом.

— Я иду с тобой, — заявил он тоном голоса, не терпящим возражений.

— Но… твоя рука, она…

Урахара посмотрела на израненную правую руку мужчины. Во время битвы с Ямми его задело бало, потому что Эрика не заметила удара от арранкара и Бьякуе пришлось оттолкнуть её в сторону. Раны были поверхностными и кровь уже почти запеклась, но в целом картина выглядела весьма плохо.

— Царапина, — заявил Кучики. Урахара лишь сильнее нахмурилась — она знала, что мужчина всегда так говорит, даже если его насквозь проткнуть дважды вдоль и поперёк. — Как твоё ребро? — он сделал логическое ударение на слове «твоё», переводя тему и одновременно утоляя интерес о состоянии здоровья девушки.

— Ноет, но потерпит.

Кучики ответ её вроде удовлетворил.

— Помощь нужна? — спросил Зараки в тот момент, когда Бьякуя уже сажал себе на спину девушку, аргументируя это тем, что «так всё равно быстрее». На руки было брать опасно из-за её ребра, поэтому они быстро нашли компромисс.

— Не думаю, — Эрика отрицательно качнула головой и обхватила руками шею капитана, всё ещё пребывая в состоянии дежавю. — Вещей много, но мне нужны не все. Возьму только самое необходимое, остальное заберу, когда время и ситуация позволит.

— Ну ок…

— Куда нам? — спросил Кучики, повернувшись к тому, что осталось от Лас-Ночес под куполом.

— В третью башню, — Урахара указала на полуразрушенное здание. Бьякуя не ответил и сразу ушёл в сюмпо, на этот раз не спрашивая, готова ли к этому девушка.

Комната выглядела почти так же, как и в момент, когда Эрика покинула её. Только одна из стен пошла глубокими трещинами, ведь на два этажа выше башни уже не существовало. Урахара прошлась вперёд, окидывая помещение быстрым взглядом, а потом обернулась на капитана шестого отряда. Кучики в свою очередь изучал глазами место, в котором жила блондинка последний месяц.

Опочивальня девушки выглядела немного уютнее, чем когда она впервые здесь очнулась. Мозолящая глаза белая мебель была застлана цветными полотнами, постель на довольно шикарной для такого мрачного замка кровати была приятного мятного цвета, а балдахин — светло-жёлтого. Диван, кресла комод и даже шкаф — всё было накрыто голубыми тканями. Комната могла показаться весьма милой, если бы не решётки на большом окне.

— Ну вот, в общем… Тут я и жила месяц под присмотром Старка, Харрибел или Гриммджоу.

— Гриммджоу? — переспросил вдруг Кучики, зацикливаясь именно на этом имени. — Тот голубоволосый арранкар?

Эрика утвердительно кивнула в ответ.

— И часто этот… Гриммджоу… «присматривал» за тобой? — каким-то очень подозрительным тоном, рассмешившим Урахару, спросил мужчина.

— Ну да. Практический каждый день, особенно в последнее время, — девушка беззаботно пожала плечами и улыбнулась, всем своим видом показывая, что не придаёт этому факту никакого особого значения. Это немного расслабило Кучики. — А что?

— Да так… просто подумал о том, что никогда не любил кошек.

— Ясненько, — снова хмыкнула Эрика, припоминая Йоруичи.

На комоде стояли разные безделушки, шкатулки и фотографии. Кучики подошёл ближе, чтобы разглядеть, кто на них запечатлён. На первой была пара в свадебных одеждах. Судя по наряду девушки она была из клана Касумиоджи. Бьякуя не знал её, как и мужчину с белыми, как снег, волосами и смуглой кожей. Один его глаз отсутствовал, но у второго явно индицировался цвет из-за его необычности. Серо-небесно-голубой.

— Это… — мужчина поднял руку, указывая на изучаемую фотографию, — …твои родители?

— Да, — кивнула девушка, тепло улыбаясь. — Урахара Кассиопея и Касумиоджи Йоко.

— Тыпохожа на мать. А глаза отца.

— Угу…

Эрика хмыкнула какой-то своей мысли, быстро смаргивая проступившие в который раз на глазах слёзы. Кучики заметил это и в попытке успокоить и поддержать девушку огладил сгибом указательного пальца её нос, немного поддев кончик и вздёрнув его. Урахара хихикнула, улыбнувшись.

Потом была фотография маленького Киске. Он сидел среди кубиков и мастерил из них что-то непонятное, но весьма милое. Кучики узнал его только с подсказки Эрики и не смог удержать вырвавшийся буквально из души прыск смеха. Мужчина тут же прокашлялся и сделал невозмутимый вид, будто ничего не произошло.

Рядом с этой фотографией стоял в рамке относительно новый снимок. На нём были запечатлены Рукия, Рангику и Нацуми. В тот день Женская Ассоциации Синигами тестировала новый фотоаппарат, так что все желающие из её состава получили первоклассные снимки. Странность состояла в том, что эта фотография хранилась на капитанской квартире Урахары. В ответ на слегка удивлённый взгляд мужчины, Эрика пожала плечами и просто произнесла:

— Ну Гин всегда был той ещё незаметной крысой. А вкупе с плащами, скрывающими реацу…

— Ясно. Как капитан ушёл из третьего отряда, так они в момент расслабились.

Последняя фотография была Хисаны и Нацуми. Её Урахара давно перенесла из Мира живых на свою квартиру капитана, откуда она была выкрана Ичимару вместе с предыдущим снимком. Кучики сразу заметил изображение двух подруг, но не решался с самого начала акцентировать на нём своё внимание. Однако когда очередь дошла и до него, он не смог заставить себя не взять в руку простенькую деревянную рамку.

Чёрно-белый снимок. Две девушки в белоснежных платьях, так различны между собой. На фоне какая-то стена, видимо, квартиры, на которой висит фотография с неинтересным и неразборчивым сюжетом. Нацуми одета больше на американский манер с красиво уложенными и подобранными локонами, в шляпке, двухъярусных бусах-чокерах и перчатках.

У Хисаны — искусственные цветы с правой стороны в подобранных к затылку волосах. Она хоть и была в платье, больше похожем на наряд учительницы, но её бойкий, такой незнакомый и непривычный взгляд выдавал в ней горячую кровь юной леди. На фоне просто и элегантно державшей себя в пространстве она выглядела так, будто эта фотография кровь из носу нужна была блондинке, и сама Хисана делает ей огромное одолжение, а после потребует законную награду за снимок. Особенно это было заметно по её вздёрнутому чуть ли не к потолку носу и какому-то надменному выражению лица, в то время как на лице Урахары приятно сияла идеально нежная улыбка.

— Игараси{?}[Игараши, Икараши или Исоараши (五 十 嵐, «пятьдесят штормов») — японская фамилия.] Хисана… — тихо и вкрадчиво произнесла вдруг Урахара. Кучики удивлённо оторвался от созерцания фотографии, сперва даже не понимая, где он, с кем он и как тут оказался.

— Что?

— Это Игараси Хисана, — повторила Эрика, улыбнувшись на необычно сконфуженное выражение лица мужчины. — Твоя бывшая жена, сестра Рукии, а по совместительству — моя лучшая подруга в сороковые года прошлого века. Она была эмигранткой в Америке — ушла из семьи после двух лет со дня смерти матери, оставив отца и его новую пассию. За четыре года мы пережили с ней многое в незнакомой для неё стране. А когда она решила вернуться в Японию, то я с Киске, Йоруичи и Тессаем поехали с ней. Ей тогда пришло письмо от отца — он был при смерти, его вторая жена развелась с ним, оставив новорожденную дочь и уехав за границу. Рукие было всего три месяца, а от неё уже отказалась мать.

Когда мы приехали в Японии нам объявили о начале Советско-Японской войны. Мы поехали в Нагасаки, где находилось родовое имение семьи Игараси. Господин Игараси умер спустя месяц после нашего приезда, поэтому забота о доме и малышке Рукии легла на плечи Хисаны, а мы — её друзья — помогали ей в этом нелёгком деле. Ей приходилась гасить свои вспышки и приступы гнева ради сестрёнки, она менялась на глазах.

Ей было всего двадцать с хвостиком. И она была единственной из пятерых детей от первой жены господина Игараси — своей родной матери, — что выжила в процессе жизни. Разница с Рукией была очень большой и заметной, многие принимали Хисану за мать малышки. Сперва её это раздражало, но потом она начала относиться к этому вопросу по-философски. Не без моей помощи, правда.

Жизнь налаживалась. Киске продолжал заниматься своими делами в глубине поместье Игараси вместе с Тессаем и Йоруичи. Я устроилась хореографом в школу балета — тогда в Японии эта было весьма дорогостоящее, редкое и престижное занятие. Всё шло относительно спокойно, о войне мы узнавали только из газет и по радио.

А потом, в августе сорок пятого, сразу после бомбёжки Хиросимы, США сбросили атомную плутониевую бомбу под названием «Fat Man» на Нагасаки. В результате взрыва мгновенно погибло 80 тысяч человек, к концу сорок пятого года общее количество погибших от онкологических заболеваний и лучевой болезни составило до сотни тысяч и даже выше человек в обоих городах {?}[Информация всего абзаца достоверная.].

Хисане и Рукие повезло — они умерли в одно мгновение. Я мало это понимала тогда, но потом даже радовалась в глубине души, когда каждый день читала об очередной смерти от рака какого-нибудь бедолаги.

Их тел нам найти не удалось. У меня, Киске, Тессая и Йоруичи пострадали только гигаи, поэтому прибывший третий отряд синигами для зачистки в Нагасаки легко засёк нас, но изловить не получилось. Моя депрессия длилась три года, пока встретившийся мне уже в Каракуре Ичимару не рассказал о том, что Хисана жива и готовиться стать твоей женой.

Кучики со смешанными чувствами смотрел на умолкшую девушку. Мужчина догадывался и даже скорее знал, что она как-то связана с его почившей супругой, но чтобы вот так? И пусть он много раз корил себя за брак, что принёс множество скорбей и печали не только его клану, но и ему, и самой Хисане, этот поступок казался ему практически непростительным.

— Она… — голос капитана резко осип, из-за чего ему пришлось прокашляться прежде, чем задать вопрос. — Она знала? О том, кто я?

— Знала ли она, что ты мой жених? — с какой-то грустной насмешливостью переспросила Эрика. Кучики серьёзно кивнул. — Конечно знала. У меня не было от неё секретов, даже в плане моей сущности и причине пребывания в Мире живых. Она была из тех, кто способен видеть души, поэтому скрывать от неё что-либо не было смысла.

— И зная это, она согласилась стать моей женой…

— Я думаю, у неё были причины, — Эрика, казалось, начала оправдывать подругу. — Возможно, не одна. Выбраться из той грязи мечтают все. А раз у неё была реацу, то она должна была как минимум потреблять пищу для восполнения силы. И найти Рукию, будучи леди самого влиятельного клана в Обществе душ, гораздо проще, чем вслепую шастать по Руконгаю. И к тому же, — она как-то ехидно улыбнулась, стараясь отогнать повисшую в комнате давящую атмосферу мрачности, — как в тебя можно не влюбиться, а?

— Действительно…

Бьякуя всё ещё хмурился, когда откладывал фотографию. Ему всё не давала покоя мысль о том, что Хисана, для которой Нацуми была не последним человеком, так просто наплевала на её чувства и вышла за её возлюбленного, жениха к тому же. Хотя, кто знает, что было у неё тогда в голове?

Эрика не стала озвучивать свои догадки по этому поводу. Хисана относилась к ней, как к своему идолу, и пыталась везде и всегда быть похожей на неё. Возможно, именно эта причина стала решающей, когда возлюбленный её подруги сделал ей столь заманчивое предложение. Побыть предметом обожания предмета обожания своего личного Бога — та ещё запретная и такая манящая перспектива. Вопреки сложившемуся в Сейрейтей мнению об этой девушке, в ней всегда присутствовал дух авантюризма. Иначе бы она никогда не покинула Японию в шестнадцать навстречу неизведанной стране с звёздно-полосатым флагом. Но для Урахары было главное, что подруга не умерла и не жила как отброс. Знание о том, что с ней было всё в порядке, затупляло неприятно колющее в груди чувство в момент, когда Эрика нехотя представляла себе подругу в роли жены Бьякуи. Объятия, поцелуи, возлежания…

«Так, ну всё. Успокойся уже, это было очень давно!» — накричала на себя девушка в голове, морщась от скользкого противного ощущения, вдруг возникшего в сердце. Урахара постаралась незаметно положить руку на грудь и потереть место напротив бьющегося органа, но Кучики всё равно боковым зрением уловил её действия и сникшее выражение лица. Неприятное послевкусие от разговора о бывшей жене подтолкнула его к смене темы.

— Необычная вещица.

Изящно изгибая кисти рук, Бьякуя потянулся к одной из четырёх шкатулок на комоде и взял её. Бронзовая, округло-выпуклая, расписанная интерпретированными изображениями двенадцати знаков зодиака из металла, на крышке — солнце, а на дне — луна.

— Это подарок Касумиоджи Йоко от отца на свадьбу, — пояснила блондинка, наблюдая за тем, как пристально осматривают шкатулку Кучики.

— Почему ты называешь мать по фамилии и имени? — вдруг спросил он, открываясь от созерцания поделки на заказ. Урахара пожала плечом, сконфуженно посмотрев на пол.

— Мне трудно ассоциировать эту женщину с матерью. Я… я её совсем не помню. С моей стороны грубо называть её так, ведь она не была виновна в приговоре Совета 46 о разделении меня и брата. Но ведь она могла хоть как-нибудь участвовать в моей жизни. Ей не было запрещено видеться со мной. Но вместо этого она с братом и мы с отцом жили в разных поместье в тысячах километрах друг от друга. Но для меня гораздо больше в плане родительского участия в моей жизни сделали Гинрей-доно и его супруга — Цуёи-сан{?}[С японского 強い — «сильная».].

— Ясно…

Кучики было потянулся к крышке, чтобы открыть шкатулки, но Урахара со сдавленным писком поспешила накрыть его руки ладонями.

— Подожди! — чуть громче обычного сказала она и потянулась к своей шее. Выудив из-под камзола край цепочки на шее, она расстегнула её и полностью вытянула. На тончайшем ювелирном изделии болтался маленький ключик. — Сперва надо завести её, — пояснила девушка и переняла от мужчины шкатулки в свои руки.

Несколько раз тихо скрипнула замочная скважина, пока Эрика до упора прокручивала в ней ключик. Наконец, она вернула вещицу в руки Кучики, и тот покорно открыл её, наблюдая за резвым выпрямлением гибкой ножки бронзового ангелочка, к которой он был приделан. Из шкатулки полилась та самая колыбельная, написанная Кассиопеей для своей невесты, а в последствии — и жены. Под эту мелодии Кучики как в первый раз изучал золотое колечко с аквамарином и мелкими бриллиантами.

— Раньше ты носила его у сердца.

«Ничего себе, какие познания…» — Эрика скосила взгляд в сторону капитана, а потом со вздохом отвела его.

— Не я… — вдруг сказала она, — его носила Урахара Нацуми.

Теперь уже Кучики смерил её долгим холодно-изучающим взглядом. Урахара зажевала нижнюю губу, страшась оборачиваться на собеседника. На это бесхитростное и неосознанное действие девушки Бьякуя вдруг хмыкнул. Длинные мужские пальцы без объявления войны захватили в плен девичий подбородок, и Кучики насильно повернул к себе Эрику лицом. Большим пальцем он поддел кожу под губой и потянув её вниз вызволил её из тисков зубов Урахары.

— Что за глупое сознание?..

И снова блондинку настигло дежавю. Только теперь хотелось упасть в обморок от смущения, а бабочки в животе превратились в птеродактилей и грозились разорвать отчаянно стучащее по рёбрам с трещиной сердце.

— Я… Бьякуя… — девушка попыталась удрать руку мужчины от своего лица, но тот лишь накрыл ладонью её щёку — пальцы Эрики так и остались вокруг его запястья, провалив свою миссию. — Не знаю, как тебе сказать.

— Говори, как есть, — флегматично сказал Кучики, взглядом обводя снова и снова все черты её лица, будто пытаясь выдолбить их на подкорке сознания. Его серо-лавандовые глаза то и дело заглядывали её и видели всё куда глубже. Девушка даже ёжилась иногда, будто этот наглый и практически насильственный взгляд ворошил что-то в её душе. — Я уверен, что пойму.

— Оу… ясно. Хорошо. Как есть, — протараторила она, словно школьник, забывший урок, а он уже стоит у доски перед всем классом. — В общем… Всё происходящее так странно и непривычно. Я уже ничего не понимаю. И я думаю… — Эрика снова на несколько секунд укусила свою губу, но под неописуемым взглядом Кучики, а может гораздо раньше, когда она его себе только могла представлять, быстро выпустила её. — Думаю, ты меня спутал с другой. Как я уже сказала — я не Нацуми. Она умерла, когда меня и…

— Замолчи уже, глупое создание…

Кучики вновь схватил её за челюсти, как в тот день, когда Нацуми закусывала губу стоя перед ним в его кабинете, застигнутая врасплох из-за того, что отвлеклась от реальности на мысленное восхищение и восхваление скромной персоны капитана шестого отряда Готей-13. Рот девушки открылся, и выглядел как овал. Теперь Урахара пронзила его гневным и хмурым взглядом, вцепившись острыми ногтями-домиками, которые были острижены в эту форму именно для таких случаев. Бьякуя прекратил сжимать её лицо почти моментально.

— Зачем же ты лжёшь мне? — спросил он, не давая времени опомниться и позволить захлебнуться обвинениями в его сторону.

— Ась?

Эрика повисла, как будто затормозивший видеопроигрыватель. Удивление и непонимание отпечатались на её лице, а брови зафиксировались где-то на лбу.

Теперь временем капитан поспешил объясниться.

— Твои слова…

Мужчина провёл большим пальцем по алым искусанным губам девушки, заставляя ту окончательно замереть в неописуемой смеси восторга и изумления.

— Твои действия и поступки…

Другая рука скользнула к уху, заправляя за него солнечные локоны. Их под затылком перехватила правая ладонь, пропуская волосы через пятерню до тянущего ощущения между пальцами.

— И даже твой запах…

Кучики оттенял сжатые в правой руке волосы в сторону, наклоняя голову девушки, пока левая удерживала её плечо на своём месте, после чего так быстро приник носом к изгибу изящной шеи, что Урахара даже опомниться не успела. Горячее дыхание опалило особенно чувствительную в этом месте кожу, и пока Бьякуя, как заядлый курильщик, делал несколько глубоких «затяжек» девичьего природного запаха, Эрика шумно втянула в себя воздух через нос с каким-то полустоном удивления и некоего восхищения от действия мужчины. Лёгкие даже на мгновение отозвались протестующей болью — столько кислорода им было не надо.

«Ох эта чёртова шея» — промелькнуло в голове у девушки.

— Только этот запах способен свести меня с ума… — тихим, вкрадчивым тоном говорил капитан, поднимаясь кончикам носа к заушной впадинке, пока Урахара млела и плавилась в её руках, точно пластилин под жаркими лучами летнего солнца. — Его нельзя подделать, — шептали губы мужчины, плавно поднимающие по шее к щеке, а от к неё — к носу, останавливаясь у него, будто он был той ещё преградой. — Так что не ври мне, Эрика, или Поллукс, или Нацуми. Есть ли значение, как тебя зовут? Ты всё равно моя обожаемая, милая, добрая, отважная, боевая, милосердная, не совсем умная, но гордая и бесценная Нацу.

Рука из-под затылка скользнула к девичьей шее по её изгибу. А потом ухватились за многострадальную челюсть, запрокидывая за них голову Урахары. Девушка, давно закрывшая глаза от накативших как цунами ощущений, снова ухватилась за мужское запястье, почти хныча. Нос уже не доставлял нужного количество объёма ушедшим в отрыв сегодня лёгким, и ей приходилось всеми силами втягивать его через рот, пока органы дыхания нещадно давили на трещину в кости, привнося в интимною сцену не ложку, а целую кружку дёгтя с горкой. Кучики явно чувствовал это на том самом розово-сопливом «космическом» уровне, и пока моральная и физическая боль не подавили весь настрой Нацу, он накрыл её губы своими, неистово сминая и фиксируя. А Урахара, хоть и не забывшая о весьма неметафоричной ране в груди, однако насильно отодвинувшая её хоть и не на задний, но на второй план, утонула в таком долгожданном поцелуе.

— Сам ты глупый… — тихо выдохнула Нацу прямо в губы мужчины, когда тот, прижимаясь к её лбу своим, отстранился на пару чертовски коротких, но таких неимоверно длинных сантиметров. — Надо было сделать это гораздо раньше.

— Согласен… — Кучики растягивает губы в широкой улыбке — редкой до абсурдности гостье на его лице, — и даже приглушённо смеётся вместе с девушкой. Урахара ощущает себя той самой влюблённой дурочкой из бульварных романов, и это чувство возводиться в десятикратную степень, когда этот «сгусток сексуальной отчуждённости» (который раньше на этом расстоянии в изогнутые реснички, мазнувшие по щеке Бьякуи, когда она в очередной раз закрыла глаза, был ей доступен только во снах), вновь статично сминает её губы. Далеко не сладкие, но всё равно так долго манящие. Никакого трепета — лишь холодный расчёт и жёсткие уверенные (Урахара практически убеждена — рассчитанные вплоть до миллисекунды и сокращения каждой отельной клеточки мышцы мужских губ) поцелуи.

— Ты как будто бастион берёшь, а не трёхсотлетнею девственницу целуешь… — в очередной перерыв между порывами со стороны Кучики, со сбившимся от переизбытка всевозможных чувств дыханием озвучивает блондинка. — О Ками-сама, что ты делаешь?

— Развращаю трёхсотлетнею девственницу, — продолжая начатые «мокрые», более развязные поцелуи, отвечает капитан.

Ох… эти поцелуи… Именно о них Нацу читала в незаслуженно второсортных по мнению женщин за сорок любовных романах с рейтингом выше 18+. Именно они снились ей в её чёртовых снах в перерывах между кошмарами-воспоминаниями, в которых и без поцелуев хватало этих самых чертей, да и не только.

Глубокие. Чувственные. До боли в груди из-за мыслей об их иллюзорной природе и тянущего в низу живота ощущения завязывающегося узла.

Мужская ладонь медленно, «на ощупь» спускается с девичьей челюсти, практически полностью смыкаясь на ней, пока вторая зарывается в светлые, до мурашек приятные на ощупь волосы, наконец-то не подметающие пол. Капитан тянет их к низу, сжимая тиски вокруг на хрупкой шее, одновременно обеими руками «направляя» Нацу так, как ему это удобно.

«Ещё какой тиран…» — снова расцветает мысль в голове у Урахары, когда она на несколько долгих мгновений чувствует, что этот «чёртов маньяк!» перекрыл ей доступ к кислороду. Она тут же протестующе замычала — кому вообще понравится перспектива умереть во время почти первого поцелуя, — но Бьякуя уже понял свою ошибку.

— Прости.

«Ему почти стыдно» — оценивает тон голоса мужчины Нацу у себя в голове. Но вслух говорит другое:

— У кого-то фетиш на удушения? А вы жестокий человек, господин капитан Кучики Бьякуя.

— Мне просто нравится твоя шея.

Он отстранился, поэтому Урахара ехидным взглядом детально изучает его насмешливое выражение лица. Фраза капитана могла показаться жуткой, но только не с завидной частностью влезающей во все авантюры Эрики-Нацуми.

— А мне твои руки, — тем же тоном и с тем же выражением парирует она. — Мы нашли друг друга.

Спустя довольно недолгое время, пара влюблённых стояла в обнимку уже у стены, в которой они нашли свою опору на время небольшого акта любви. Нацу льнула всем телом к Бьякуе, пока он сжимал её своими обыкновенными тисками рук (ставшими таковыми всего за этот очень длинный день). Челюсти ещё недолго сводило от затянувшихся ласк — они давали им законных отдых, да и поцелуи теперь расценивались каждым как нечто не совсем «дозволенное». Ведь столько вопросов были не только не разрешённые, но и не озвученные.

В этом деле, как и во многих других, Кучики решил взять пальму первенства, ответственность и удар на себя, решив зайти издалека.

— Ты должна мне желание. Помнишь?

— Когда это… — почти возмущённо отозвалась Урахара, но на середине фразы вспомнила, что имеет в виду мужчина. — Ах, да…

«И ведь, чёрт возьми, я ничего в том архиве не нашла! Это нечестно!»

Однако отнекиваться было уже рано, в конце концов, Бьякуя не был виноват в том, что Ичимару не самоубийца и не полез в его архив, чтобы там что-то спрятать. Да и плохая работа разведывательного отряда тех времён тоже не его проблема. Его дело — предоставить доступ в архив клана Кучики, что капитан, не скрипнув сердцем сделал, даже не спросив, зачем это девушке.

Проанализировав всё это у себя в голове, Нацу нахмурилась и почти бесшумно выдохнула, вкладывая в это действие все невысказанные проклятия и чертыханья.

— Эм… Ну и чего ты хочешь? — практически обречённым тоном голоса спросила она, в который раз ругая себя, что дала добро себе нелюбимой, судя по всему, на эту авантюру с архивом.

— Тебя, — без зазрения совести, но и без задней мысли, что шокированной всего одним словом девушке распознать удалось не сразу, ответил капитан.

— Меня? Ч-что? Прямо сейчас?

— Глупое создание, — хмыкнула он, понимая, о чём сначала подумала эта блондинка. Объятия мужчины снова стали крепче. — Прямо сейчас, завтра, послезавтра… Всю жизнь. Хочу, чтобы ты была моей.

Кучики отстранился от девушки и подошёл к комоду. Там, возле открытой и уже давно не поющей свою колыбельную шкатулки лежало обручальное кольцо с аквамарином. Его-то и взял капитан, после чего вернулся к медленно замерзающей без его рук Нацу.

— Это моё желание, — объявил он, вставая на колено и тем самым наступая на свою гордость истинного японца. Но что поделать? Отца и матери у Нацу уже давно нет, договариваться о свадьбе не с кем. Разве что брат, но там были свои нюансы. Да и сама она девушка прогрессивная, европеизированная, могла и затрещину отвесить на заявление о том, что скоро выйдет замуж по договору какого-то там человека и её родителей. — И только ради приличия я спрошу.

Он взял её левую руку в свою и стянул чёрную кожаную перчатку, обнажая беленькую, резко контрастирующую с рукавом изящную кисть.

— Урахара Поллукс Эрика Нацуми, — чинно, как настоящий аристократ произнёс Бьякуя. — Ты станешь моей женой?

— А у меня есть выбор? — хмыкнула Нацу, заставляя себя не морщиться от болевого «привета» от трещины в ребре. Этот момент не должно и не могло испортить ничего! Но отказать себе в сарказме? Нет уж, на святое не заримся.

— Нет, — снова бескомпромиссный ответ. — Но мне бы жилось легче, если бы я знал, что не насильно…

— Да!

Кучики замолчал, а Урахара удовлетворённо улыбнулась, наблюдая за шоком, пробившимся сквозь треснутую маску пафосного льда на его лице. Не только ему ставит его в шоковые ситуации.

Прошло ещё несколько секунд, прежде чем язык мужчины более-менее начал двигаться, и капитан перепросил:

— Что?

— Да, — тише, но не менее уверенно ответила Нацу, тепло улыбаясь всё ещё сконфуженному возлюбленному. — Кучики Бьякуя, я стану твоей женой!

«Теперь кольцо на пальце можно носить без зазрения совести, эльфи. Ведь он надел его сам . Снова.»

Комментарий к Глава XI. Он и Она. Вместе отныне и навсегда Арт к главе, в который я сама влюбилась, пока рисовала❤❤❤: https://vk.com/wall-167821991_258

До конца осталось совсем немного

====== Эпилог. Конец партии ======

У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье…

Лев Николаевич Толстой

Как Куроцучи перешёл в Общество душ раньше капитанов Зараки, Кучики и Урахары оставалось только гадать. Вместо крипового мужчины и его повозки в воздухе висел чёрный проход гарганты, и вёл он прямо в Сейрейтей. Со слов Кенпачи Бьякуя и Нацу поняли, что его открыл Гриммджоу, а Маюри что-то изменил в гарганте, чтобы та выходила в Обществе душ.

— А вы уверены, что идти в Общество душ не через Сенкаймон безопасно для нас? — спросила тогда Урахара у коллег, но те лишь повели плечами, мол сами без понятия. Однако Зараки уверил девушку, что Куроцучи сначала опробовал гарганту на своём лейтенанте, и она спокойно прошлась туда-обратно.

Из своих покоев Нацу захватила лишь фотографию, шкатулку матери, куклу и отцовскую катану. Остальное она решила забрать позже, когда нормализуется послевоенная ситуация и ей удастся сюда вернуться с парочкой крепких ребят. Упаковав ношу в найденную в завалах третьей башни сумку и привязав оружие Кассиопеи на пояс к своему занпакто, девушка объявила Кучики, что готова покинуть Уэко-Мундо. Если бы Кучики мог, то выдохнул от облегчения. Но вместо этого он просто взял девушку за руку и вернулся с ней во внутренний двор. Тут их и встретил брошенный всеми, кроме своей лейтенантши, Зараки. Рукия, Ренджи, Орихиме, Чад и Исида уже покинули Уэко-Мундо, направившись в Мир живых.

Капитаны и лейтенанты с офицером четвёртого отряда, вошли в гранату и миновали её спокойно. Под каждым из них стелилась красивая ровная дорога из духовных частиц, освещая темноту разрыва между мирами и не давая им сорваться вниз. Хоть до полного восполнения реацу Урахаре требовалось ещё приличное время, но и теми остатками, что у неё были, она умело пользовалась.

В Обществе душ их встречали рядовые синигами из четвёртого, одиннадцатого и шестого отряда.

— Зараки-тайчо! Кучики-тайчо! Урахара-тайчо! С возвращением! — прозвучало одновременно от всех синигами, каждый из которых стоял на одном колене. Нацу даже удивилась сначала, что её до сих пор все капитаном считают. А вот рядовые вели себя так, будто девушка не была в плену у Айзена в Уэко-Мундо последний месяц. Хотя на их лицах можно было заметить изумление — наверняка они не ожидали, что другие капитаны вернут её живую и относительно здоровую.

Урахара была слегка бледной: ребро всё больше и больше приносило проблем. Её даже стоявший по левую сторону Бьякуя поддерживал за спину и локоть своей здоровой рукой на случай, если ноги девушки подведут хозяйку и решат подкоситься. Кучики и Зараки сами выглядели не с обложки: кровь на их телах (хотя у капитана шестого отряда практически все раны были под почти не пострадавшим шихакушо) не могли не заметить подчинённые. Пока капитаны, оставив задержавшихся офицеров четвёртого отряда позади, прибывших с ними из Уэко-Мундо, шли между ровными рядами синигами, кто-то главный из этого сборища отдавал приказы медикам.

— Капитан Кучики, у Вас серьёзно повреждена рука! — в один голос оповестили Бьякую несколько лекарей, будто сам мужчина не знал о своих ранениях. Хотя со стороны казалось, что именно так оно и было.

— Сперва излечите капитана Урахару, — скомандовал Кучики, хотя вокруг Нацу уже вилось ещё два врачевателя. — У неё сломаны рёбра.

— Трещина у меня — это максимум. Не надо медикам подкидывать причину для лишних и ненужных опасений.

Нацу кинула на мужчину укоряющий взгляд, а потом прошла сквозь столпившихся вокруг неё лекарей, подходя к Бьякуе.

— Хочу сесть, — заявила она, проходя мимо застывшего капитана шестого отряда. Кучики быстро сориентировался и пошёл за ней, пока офицеры четвёртого отряда вились за ними, как выводки за мамами-утками. — Не надо меня «на пороге» спотыкашки лечить.

— Тогда в лазарет.

— Там атмосфера неприятная.

— Значит — в мой отряд.

— Уже терпимее, — согласилась девушка.

Капитаны и медики прошли территорию первого, второго и седьмого отряда на скорости сюмпо, через каких-то две минуты оказываясь у ворот шестого. Они снова отворились практически моментально, как в тот раз, когда Урахара ещё не прибывала в статусе капитана. Навстречу своему командиру вышла офицер Кьоко.

— С возвращением, капитана Кучики! Приветствую, Капитан Урахара! — брюнетка попеременно поклонилась вышестоящим по званию.

Нацу ответно поприветствовала её в согласии с воинским этикетом синигами, в то время как Кучики по своему обыкновению просто холодно кивнул.

— Жду Ваших приказов, капитан, — сказала Изанами, когда высшие офицеры и лекари двинулись по направлению к штабу шестого отряда.

— Дайте нам отдохнуть, — чуть ли не вздохнул Кучики. — Займитесь отчётами о деятельности отряда за время моего отсутствия, пусть они будут готовы к следующей неделе. И выделите людей для помощи четвёртому отряду — из Мира живых прибудут много раненых.

— Есть, капитан!

Офицер ушла в сюмпо, и больше капитаны в тот день её не видели.

Кучики и Урахара дошли до здания штаба. К этому моменту Нацу чуть ли не повисла на своём женихе, из-за чего тот принял решение максимально аккуратно взять её на руки. Девушка отбивалась, аргументируя это тем, что его левая рука сильно пострадала в битве с Ямми, но тот стоически сносил её сетования и слабые попытки выбраться из его хватки. Урахара решила, что своими действиями приносит только больше неудобств мужчине, поэтому перестала протестовать, тем более Кучики уже внёс её в свой кабинет.

Помещение не пустовало. За заваленным бумагами столом лейтенанта сидел помятый и явно не спавший долгое время четвёртый офицер Ли. Его опухшие глаза так сильно округлились при виде капитана третьего отряда на руках своего начальника, что Урахара даже начала переживать о том, не больно ли ему так таращиться. В прочем, Итиро быстро пришёл в себя и выйдя из-за стола, поприветствовал новоприбывших.

Кучики уложил девушку на диван, и на неё тут же, как стервятники, налетели медики. Сам Бьякуя послал Ли за Шидзэнрёку — восьмым офицером, иногда предоставляющим услуги лекаря высшим офицерам. Такэути ранее нёс службу в четвёртом отряде и занимал там пост седьмого офицера, который ныне перешёл к Ханатаро. Кабинет капитана шестого отряда за каких-то десять минут превратился в лазарет.

Обоих высших офицеров довольно быстро вылечили. Практически сразу же они получили донесение от Итиро о том, что все капитаны и бывшие капитаны из Мира живых, которые окончили в фальшивой Каракуре войну с арранкарами, доставлены в лазареты или свои отряды. Так же объявили о пленении бывшего капитана пятого отряда Урахарой Киске, Куросаки Ичиго и Айзен Галлеей. Ли вкратце рассказал о степени тяжести ранений некоторых капитанов, а так же упомянул о том, что Ичимару Гин, оказавший сопротивление Айзену и получивший от него ранение средней тяжести, переросшее без преждевременного вмешательства медиков в тяжёлую, был посажен под стражу в лазарете четвёртого отряда. Услышав это, Урахара моментально сорвалась в сюмпо в сторону главного лазарета Сейрейтеея, оставляя капитана шестого отряда со своими подчинёнными.

Около палаты, в которой лежал Ичимару, помимо трёх охранников из первого отряда, находились четыре высших офицера из третьего отряда. Среди них лейтенант, вернувшийся из Мира живых около часа назад, и четвёртый, шестой и восьмой офицеры. Все четверо удивлённо впились глазами в бесшумно вышедшую из сюмпо капитана Урахару прямо около входа в палату, но девушка лишь скользнула по подчинённым взглядом, решив разобраться с ними попозже.

— Пропустите, — приказным тоном обратилась Нацу к охранникам, но те и ухом не повели.

— Приносим свои извинения, капитан Урахара… Но капитан Унохана запретила пускать посетителей к пленнику, пока по нему не вынесет приговор Главнокомандующий.

— А где сам Главнокомандующий?

— Его уже должны были перевести в палату из реанимации.

— Ясно… — Урахара нахмурилась, но от охранников отстала, решив действовать через капитана Унохану.

— Вы не волнуйтесь, капитан, — обратился к девушке подошедший на шум Ханатаро. Нацу бросила на него изучающий взгляд. — С Ичимару Гином всё хорошо, он уже восстанавливается и причин для беспокойства не подаёт. Его лично осмотрела лейтенант Котецу.

— Да… спасибо, офицер Ханатаро.

Блондинка благодарно кивнула Ямаде, однако на лице у неё застыла маска льда и сосредоточенности. Девушка обернулась к застывшим офицерам третьего отряда и изучающе обвела их взглядом.

— Лейтенант Кира, как Ваше здоровье? — спросила она довольно холодно, из-за чего Изуру чуть ли не мурашками покрылся. — Мне доложили, что Вы присутствовали на битве с арранкарами в фальшивой Каракуре.

— Да, как и было запланировано, мэм, — отчитался парень. — Но как боевая единица я действовал только в начале, а дальше мои навыки лекаря были куда более востребованные. Поэтому серьёзных ранений я не получил.

— Хорошо. Очень хорошо.

Урахара кивнула сама себе, на мгновение задумчиво прикрыв глаза.

— Как обстоят дела в отряде?

— Благодаря помощи офицера Катакуры и офицера Рику нам удалось поддержать в нём порядок после Вашего похищения.

— Неужели Аска может что-то кроме чесания языком? — наконец, капитан улыбнулась, сбивая натянутую атмосферу какой-то мрачности и не уютности. Её мимика и слова как всегда подействовали на четвёртого офицера как вызов, и он тут же встал в позу.

— Ха-ха! Очень смешно! Вы часом не собираетесь бросить работу капитана и открыть клуб юмора за триста?

Сказав это Катакура пару раз подул на чёлку, упавшую ему на лицо из-за слишком резкого поворота головой, что выглядело ещё комичнее его обиженного тона и вида. Урахара хихикнула на его фразу.

— Я тоже скучала, — только и сказала она, тепло улыбаясь своим лучшим офицерам. После этого Белл моментально налетела на капитана с сентиментальными объятиями, и даже Кира практически не сомневался. Позже к ним присоединился Гори с его медвежьими повадками. В конце концов Люмьер затащила в их круг и Катакуру, стоявшего всё это время в гордом одиночестве в стороне со вздёрнутым к потолку носом. Охранники платы Ичимару даже подумали напроситься к ним, но потом решили, что это не лучшая идея.

— У Вас изменилась причёска, — заметила Люмьер, когда приступ розовосоплести у офицеров закончился. Светлые волосы, которые Нацу собрала в низкий хвост, были той ещё чистоты — все в крови, пыли и грязи, но всё равно выглядели пышно. Их длина теперь не достигала и полутора метров, из-за чего Урахара могла больше не заплетать их на темени.

— Возможно.

Капитан Унохана сейчас была у Главнокомандующего Ямамото и не собиралась его покидать, пока он не выздоровеет. Офицеров так и не пустили к Ичимару, поэтому они приняли решение покинуть лазарет. Но сперва Нацу справилась о здоровье Мацумото — лейтенант лежала в одной и палат — на что ей ответили, что девушка спит и восстанавливается после серьёзного ранения и крупной потери реацу в результате его заживления. Дождавшись, пока Урахара обойдёт некоторых своих знакомых, пребывающих в сознании после битвы — Хирако и его вайзардов, лежащих в одной палате, не считая Хиори, — офицеры и их капитан спустились во двор. Там им и встретился Кучики.

— Ваши ранения уже зажили? — девушка с нескрываемым удивлением и интересом осмотрела полностью переодетого и, кажется, даже отмытого от последствий «прогулки» в Уэко-Мундо Бьякую. Единственное, что было не так в его внешности — отсутствие хаори и кенсейкана в стянутых сейчас на затылке шнурком тёмных волосах. Из идеального конского хвоста выбились или были насильно выбиты две пряди чёлки, обрамляющие сейчас лицо мужчины. Кажется, офицеры третьего отряда даже не с первого раза узнали главу клана Кучики.

— Они были не такими серьёзными, чтобы придавать им особое значение, моя леди, — холодно ответсвовала Кучики, позволяя синигами полностью убедиться в том, что он — это он, и они не ошиблись. Теперь офицеры со спокойной душой поприветствовали вышестоящего по званию, но тот как всегда только кивнула на это.

— Вы о любом ранении так говорите, — Нацу хмуро посмотрела на мужчину, складывая руки на груди. Но на Кучики это не подействовало, и он продолжал вести себя так, будто обладал способностью мгновенной регенерацией и восполнения реацу.

— Если Вы так переживаете о моём состоянии, то советую направится домой, где Вы лично проследите за тем, чтобы мои раны зажили окончательно. К тому же, с этим целью я шёл сюда — забрать Вас.

— Говоря «дом», Вы имеете в виду…

— Поместье клана Кучики, разумеется, — продолжил за девушку мысль капитан, хотя та и так знала, какое место он подразумевал.

— Если я не ошибаюсь, пока мой дом — это квартира капитана на территории третьего отряда.

— Вы не ошибаетесь ни на счёт этого малозначительного факта, ни на счёт формулировки «пока».

Серые глаза Бьякуя одновременно предупреждающе и многообещающе сверкнули. Урахара отослала своих офицеров в бараки, дав перед этим Кире то же задание, что и Ли получил от Кучики, а потом снова повернулась к мужчине.

— Я пойду с тобой в твоё поместье только потому, что я очень устала. Завтра ты так просто со мной не справишься.

— Не волнуйся, я никогда не боялся трудностей, — Бьякуя слегка улыбнулся, беря девичью ладошку в свою, и потянул её к выходу с территории главного лазарета Сейрейтеея. — К тому же, тебя уже давно хочет увидеть один твой давний знакомый.

— Надеюсь, ты говоришь не о Фуджи.

Встреча с Гинреем была столь же неожиданная, сколько и радостна. И даже змеиные взгляды и речи Фуджи в стороны вернувшейся Урахары не омрачили настроение блондинки. Из-за своего вымотанного состояния и проведённого в воде приличного количества времени Нацу смогла отдаться беседам давним другом только два часа, после чего её чуть ли не перед ним сморило. К положению Урахары бывший глава клана отнёсся более, чем снисходительно, и отпустил спать.

Бьякуя чуть ли не с порога объявил деду о помолвке с Нацу, а также заявил, что вместо официальной части, которая прошла ещё сто лет назад, клан будет готовиться сразу к свадьбе. К слову, Гинрей против не был, он только и делал, что постоянно поздравлял внука и шутливо сочувствовал девушке, выражая надежды на какое-нибудь перевоспитание отпрыска и, конечно же, внуков в ближайшее время. Будущая леди клана Кучики, как её теперь называл в присутствие прислуги Гинрей, не была против детей, даже наоборот. Что думает о наследниках Бьякуя он не озвучил, но казалось, пока мужчина готов был довольствоваться своей будущей женой.

Ближе к вечеру в поместье прибыли Рукия и Ренджи со своими друзьями из Мира живых и Ичиго на носилках. Ещё днём было оговорено, что Куросаки, потерявший огромную часть своей реацу в битве с Соскэ Айзеном, где его союзницей выступала Галлея, будет восстанавливаться в поместье Кучики. Нацу присоединилась к Рукие вместе с Мэй и Хоши, когда помогала подруге обустраивать их общего товарища в специально подготовленной для него комнате. Девушки, наконец, поговорили по душам впервые с момента похищения Урахары арранкарами. Рукия даже всплакнула, обнимая подругу чуть ли не всем телом, на что Нацу успокаивающе поглаживала ладонью её голову.

Друзей Ичиго так же разместили в поместье. Они и слышать не желали, чтобы Куросаки восстанавливался не под их присмотром. Так что достойный присмотр был парню обеспечен и Нацу могла не переживать о состоянии бывшего ученика.

Как стало известно на следующий день, все капитаны взяли пятидневный выходные по личной инициативе, тем более запрещать им было некому — Главнокомандующий всё ещё проходил курс лечения, отказавших от услуг Орихиме наотрез. Зато Сой-Фон позволила девушке вернуть себе руку. Иноуэ так же залечила раны Хиори, и та уже через два дня пришла в себя и порывалась покинуть Сейрейтей. Но Хирако удалось уговорить её остаться хотя бы на неделю.

Совет капитанов был назначен на шестой день после отдыха. Почти все полностью восстановились к этому времени. На совет также были приглашены все участники битвы в Каракуре, в том числе и вайзарды. В назначенный час Нацу и Бьякуя покинули поместье и прибыли в расположение первого отряда.

У дверей кабинета Главнокомандующего, где и должно состояться собрание, было необычно людно. Кажется, Кучики и Урахара пришли практически последними. Вайзарды в полном своём составе стояли кучкой, но спокойно общались ос знакомыми им капитанами и лейтенантами. Хирако первый заметил новоприбывших и поспешил поприветствовать давнюю подругу.

— Моя первая любовь, ты всё так же очаровательна, как в нашу первую встречу, — Синди подошёл к девушке и запечатлел на её руке приветственный поцелуй джентльмена, на что сама Эрика только рассмеялась.

— Не боишься получить пистонов от Хиори-чан, Хирако-кун? — игривым голосом спросила блондинка, пока Кучики с самым невозмутимым видом забрал её руку из хватки мужчины. Ни Хирако, ни Урахара не обратили на это особенного внимания.

— Я надеялся, что ты меня прикроешь, в случае чего.

— Кто б меня прикрыл…

Урахара поздоровалась со всеми капитанами и лейтенантами. Ренджи и Изуру тут же выбрались из толпы и подошли к своим командирам.

— Рангику видел? — спросила блондинка у Абараи, но тот отрицательно покачал головой.

— Она и капитан Хицугая задерживаются, мне Хинамори-кун говорила, — оповестил капитана Кира. Нацу благодарно кивнула ему и принялась разговаривать с подошедшим к ней Кьёраку и Укитаке.

Вскоре подтянулисьещё несколько капитанов и лейтенантов. Наконец, подошли и Хицугая с Мацумото. Лейтенантша выглядела бледновато на фоне стресса, Урахара знала, что Ичимару проткнул Айзен прямо у неё на глазах, и пока он истекал кровью на её руках, она только плакала в бессилии.

Рангику смотрела в пол, но почувствовав среди десятков реацу духовные энергию своей лучшей подруги, подняла свои красные глаза — последствие очередной бессонной ночи в слезах — и увидела, что Нацу уже идёт к ней. Рыжая сорвалась с места и буквально упала поспешившей ей навстречу девушке в объятия родных нежных рук.

— Нацуми… — прошептала лейтенантша, пока Урахара гладила подругу по голове в попытке передать хоть крупицу своего спокойствия и уверенности в том, что всё закончится более, чем хорошо. — Никогда больше так не делай. Не оставляй меня, пожалуйста, никогда не оставляй.

— Конечно, милая. Успокойся, всё уже хорошо. С Гином всё будет хорошо, я тебе обещаю.

К слову об Ичимару, этот эльф, как называла его только Урахара, ведь все остальные видели в нём лиса, уже пришёл в себя. Но непреклонная Унохана никого не пускала к нему, всё так же ссылаясь на ещё не поступившие никакие распоряжения насчёт его персоны от капитана первого отряда. Это тоже не благоприятствовало моральному расположению Мацумото, которую даже из больницы не выписали.

Урахара и все остальные поприветствовали и капитана Хицугаю. Парень был на редкость хмурым, но всё так же подчёркнуто вежливым.

Наконец, ворота открыл лейтенант первого отряда и пригласил всех внутрь. Офицеры Готей-13 и вайзарды зашли внутрь, располагаясь так, как душеньке их было угодно. Кучики встал рядом с Урахарой, что было для многих неудивительно, рядом находились их лейтенанты, а также второй офицер, а значит и капитан десятого отряда, офицеры одиннадцатого отряда. Вайзарды также желали находиться ближе к их всеобщей подруге, поэтому стояли где-то позади неё, а вот Хирако и Хиори заняли максимально близкое место по левую руку. Десятки пар глаз уставились на сидевшего за своим столом уже однорукого Главнокомандующего.

— Приветствую вас офицеры Готей-13, бывшие и действующие.

Толпа синигами и вайзардов отвечать не стала, все молча смотрели на своего предводителя.

— Сегодняшнее собрание посвящено ныне минувшей войне с Уэко-Мундо и её последствиями, с которыми придётся разбираться нам с вами, господа. И первое, о чём я хочу вам сообщить, это решение, которое вынес Совет 46 по поводу Айзена Соскэ.

Ямамото сообщил, что бывшего капитана пятого отряда посадили полностью запечатанного в Мукен на 20000, так как казнить его было невозможно. Исполнилось пророчество Галлеи — он стал бессмертным существом.

Урахаре Киске было вновь разрешено вернуться в Сейрейтей, однако тот вежливо отказался. Впрочем, почти никто и не сомневался.

Выживших арранкаров было решено не преследовать, особенно по рекомендации капитана Урахары по некоторым из них, а именно Тие Харрибел и Гриммджоу Джагерджака, выполняющих роли её компаньонов во время пребывания девушки в Уэко-Мундо.

Что касательно жены и сына Айзена, они были объявлены безопасными для Общество душ, по крайней мере — на первое время. Галлея Айзен готовилась стать полноправной королевой Мира пустых и согласилась подписать мирное соглашение с Сейрейтеем, согласно которому ни арранкары, ни синигами не вступят в открытые боевые действия, если не будет угроза со стороны какой-либо из сторон. Однако сотрудничать с Обществом душ больше, женщина отказывалась и прямо заявила, что изничтожать безмозглых пустых, не слушающихся ни чьих приказов она не будет, и ответственности за поглощённые всеми пустыми души не несёт.

Дальше от Главнокомандующего последовало предложение вайзардам о возвращении в Общество душ или на службу в Готей-13. Многие из них отказались вновь становиться синигами, не заявляя, впрочем, что категорически против возвращения в Сейрейтей. Однако Хирако и Мугурума не стали сразу отказывать от поста капитанов пятого и девятого отрядов, обещая, что дадут ответ в ближайшие три дня. Генрюсай был удовлетворён их решением.

— И, наконец, — проскрипел старик, — одна из волнующих многих наших солдат проблем. Ичимару Гин, которого в кругах Сейрейтеея принято считать предателем-дезертиром, перешедшим на сторону врага в самом начале зарождения конфликта двух миров.

— Принято? — переспросил Хицугая, хмурясь. — Вы говорите так, будто сами не считаете его предателем, сотайчо.

— Как бы дико для всех вас это не звучало, но капитан десятого отряда сейчас прав, как никогда. Я знаю, как тайны и заговоры задевают вашу гордость высших офицеров Готей-13, и в своё оправдание могу сказать, что это был последний раз, когда я не рассказал вам всей правды. Ичимару Гин с самого начала не был предателем. Он был участником плана «мортем», разработанным капитаном Урахарой. В его обязанности входило не только оснащение нас стратегически важной информацией, но и спасением капитана Урахары после восстановления целостности её души и прежнего облика.

Синигами молчали, все, как один, смотря на Нацу. Но девушку это ничуть не смущало. Она гордо осмотрела все их изумлённые или хорошо замаскированные лица и заявила6

— Мне ничуть не стыдно за обман. Всё должно было быть наиболее правдоподобно, чтобы даже Соскэ не догадался об истинных намерениях Гина. Я готова снять с себя полномочия капитана, возложенные на меня только для исполнения плана «мортем», если вы этого захотите.

Голос девушки не дрогнул нигде. Она не пряча взгляд смотрела в глаза своим соратникам и коллегам, не труся. Это взгляд многого стоил, даже если бы у кого-то из капитанов и было сомнение насчёт её нынешнего положения в иерархии Готея-13, то сейчас они исчезли даже у всегда скептически настроенной к ней Сой-Фон.

— А мы знали… — заявил вдруг Хирако своим будничным наплевательским на всё тоном, беззаботно пожимая плечами. — Все вайзарды. Нас куколка сразу предупредила, что если мы и пальцем тронем Ичимару, то она повыдирает нам все наши выступающие части тела. Признаюсь, я почти наплевал на этот её явно приказ, когда этот белобрысый ушлёпок проткнул Хиори. Но в конце концов каждый из на понимал, что большее для её спасения этот придурок не смог бы сделать. Как бы ни тяжело это было признавать, Айзен в тот момент мог убить его за долю мгновения. И только попробуй меня сейчас побить!

Синди предупреждающе посмотрел на Саругаки, но та только обиженно сложила руки на груди и отвернулась.

— Буду я ещё тратить своё время и силы на такого, как ты!

— Я конечно всё понимаю, но почему нам-то никто не сказал, не трогать Ичимару? — спросил то ли у Урахары, то ли у Генрюсая Кьёраку. — Ведь мы могли его убить при определённых обстоятельствах.

— Гин может постоять за себя, — Нацу повела плечом. — Я в нём и в его живучести никогда не сомневалась.

— Ну с этим сложно поспорить, — с улыбкой заключил Укитаке.

Встал вопрос о возвращении Ичимару на службу в Готей-13. Никто из капитанов не хотел, чтобы его восстанавливали в прежней должности, кроме, разумеется, Урахары. Она говорила уже с Кучики по поводу её самовольного отстранения от службы в связи с её новой должностью леди клана Кучики, в которую она должна будет вступить грядущей весной. Однако сама девушка уговорила будущего мужа о том, что покинет службу только тогда, когда заимеет ребёнка и только на момент, пока он не станет совершеннолетним. Кучики долго был непреклонен, но согласился с условием, что Нацу родить минимум двух детей. На том и порешили.

Сейчас же пара не только объявила впервые о своей скорой свадьбе всем офицерам, но и рассказала о своей договорённости. Урахара аргументировала возвращение Ичимару на службу тем, что возможно уже через полтора года третий отряд снова останется без капитана. Совет пришёл к согласию о восстановление Гина в качестве второго лейтенанта третьего отряда. Тогда Мугурума сразу же согласился стать капитаном, если Маширо также станет вторым лейтенантом в девятом отряде, наряду с Хисаги. После разрешения от Генрюсая Хирако тоже согласился стать капитаном.

Так же была затронута тему семьи и личности девушки ныне официально вновь вступившей в должность капитана третьего отряда. Урахара отказалась делиться обретёнными воспоминаниями из прошлой жизни, так же, как и ничего не сказала ни о смерти своих родителей, ни о злополучном пророчестве о её брате и ней самой, ни о том, что именно произошло в день, когда её душа должна была покинуть Мир душ.

— Ну, а как нам тебя хоть звать? — спросил тогда Куроцучи, больше всех уязвлённый тем, что ему не дали докопаться до истины одной из самых загадочных тайн Сейрейтея на сегодняшний день. — Эрика? Или мы придумаем тебе четвёртое имя?

— Я что, Дамблдор что ли?

Урахара весело посмотрела на учёного, о ни он, ни действующие капитаны Готей-13 шутку ни поняли и соответственно не оценили. А вот Хирако и остальные вайзарды улыбнулись.

— Нацуми мне нравится больше, — почти снисходительным тоном добавила девушка.

«Поллукс — имя не от мира сего. Эрикой нарекла меня мать, о которой я практически ничего не знаю и по сей день. Но имя Нацуми дал мне возлюбленный брат и лучший навеки друг. Да и Бьякуя продолжает меня кликать «Нацу». Так что… да. Нацуми мне нравится больше»

После собрания Нацуми и Рангику направились на пешую прогулку по улочкам Сейрейтея. Кучики не особо обрадовался дальнейшим планам девушки, так скоро решившей его покинуть и оставить на растерзание остальным капитанам, которые уж точно не пожалеют его с расспросами о скорой женитьбе этой весной. Но один короткий поцелуй успокоил его холодный гнев, вызывая, правда, ещё больше вопросов у высших офицеров. Зараки, к слову, убивался где-то на заднем фоне о том, что «мелкая решила продать душу дьяволу», а Ячиру и Иккаку с Юмичика успокаивали его и заверяли, что «так просто нашу куколку мы не отдадим!». Бьякуе оставалось радоваться тому, что «чёртов лис» всё ещё в лазарете.

— Я хотела извиниться перед тобой, — заговорила Урахара, когда они с подругой отошли на приличное расстояние от бараков первого отряда.

— Да… — ничуть не смущаясь своей обиды, чьи отголоски ещё неприятно кололи души, отозвалась рыжая красавица. Её взгляд печальных глаз устремился куда-то в сторону почти не пыльной кирпичной кладки дорожки — результат авторитета и исполнительности Ямамото и его отряда. Правда в шестом отряде всё равно сверкает так, будто им руководить персонаж популярной в Мире живых манге о людях, сражающихся с титанами. К слову, этот персонаж тоже был капитаном местного разлива? — Не то, чтобы я особо ждала этого… Но мне было очень больно, когда ты оставила меня.

— Я не про это… То есть, за это я тоже хотела бы извиниться. Но в первую очередь я виновата перед тобой в том, что втянула во весь этот бред Гина.

— Это не твоя вина. Я понимаю, что иного выхода не было. Мало людей подошли бы на эту роль, но Гин действительно лучший из актёров. Никто не может точно сказать, что знает его наверняка.

— Но мы явно чуточку больше в нём понимаем, — Нацуми улыбнулась, берясь за руку лучшей подруги. Мацумото тоже хмыкнула.

— Это верно… Поэтому я понимаю, почему он пошёл на этот риск. Но главное, что всё хорошо. Он помог тебе и вернулся живым и почти невредимым.

Пальцы Рангику поглаживали тыльную сторону ладони Нацуми. Наконец, лейтенантша поняла, что что-то ей мешает. Всего три секунды ей хватило, чтобы вспомнить о явно недешёвом тонком золотом обруче с аквамарином и брильянтами на безымянном пальце подруги и, порывшись в воспоминаниях, откопать там картину, на которой было чётко заметно обручальное кольцо у капитана Кучики.

Мацумото выпустила из ладони руку Урахары и только хотела что-то сказать, а может и съязвить, как блондинка заговорила:

— Он предлагал купить новое кольцо, но я отказалась. С этим связано очень многое из моей жизни… печального и нет.

Урахара потёрла пальцами обручальное кольцо, улыбнувшись воспоминаниям: тёмная комната, комод, музыкальная шкатулка, кольцо в мужских руках… Вот Кучики встаёт на колени, а вот фактически ставит её перед фактом — ты будешь моей женой. А потом поцелуи и сводящая боль в челюсти покалывающая на губах от чёртовой несдержанности мужчины.

«И какого чёрта, он же вроде ледяная скульптура, а не бдсм-щик…»

— Поздравляю, — наконец, сказала Рангику.

«Обошлось без язвительного сарказма»

— Вот думаю, а надо ли оно тебе. Один раз уже обжигалась.

«Или нет…»

— Мне это надо, Рангику, — твёрдым уверенным голосом практически заявила Нацуми, подумав о том, что готова лично составить официальный документ о согласии стать леди клана Кучики и подписать его кровь. — Я жить без него не могу.

— Я-ясно, — протянула Рангику почти «нормально», только слегка покосившись в сторону подруги. — А он хоть любит тебя?

— Не знаю. Наверное, любит.

— Наверное?

«И вот он тон матери, узнавшей, что её дочь обесчестили — не меньше»

Урахара скуксила лицо, но перебивать не стала.

— А он тебе не говорил? Хоть раз? Ну те три слова? Что любит и всё такое, жить без тебя не может и прочие сопли. Это важно, вообще-то. Он, конечно, тут тáк без тебя страдал, но иногда слова тоже имеют значение если не большее, то хотя бы равное поступкам. Особенно для женщины.

— Да нет… не говорил… — неохотно призналась Нацуми, действительно не припоминая ничего такого из тирады Кучики о том, что она станет его женой и это не обсуждается.

— Что значит «нет»?! — Рангику даже подпрыгнула на месте в возмущении. На девушек покосились патрулирующие улицы синигами из какого-то отряда. — Он что, дурак совсем? Как можно не сказать такие важные слова?! Ты ведь уже согласилась выйти за него! Так, значит, идёшь к нему и говоришь, что либо он говорит, что любит тебя, либо ты расторгаешь помолвку.

— Рангику… если он и скажет в этом случае, что любит меня, кто гарантирует, что это будет искренне? Я так не хочу. Даже если его чувства пока нельзя назвать любовью, я сделаю всё, чтобы добиться её.

— Ты точно мазохистка. Но главное, что ты счастлива и действительно хочешь быть леди Кучики.

— Спасибо, милая. Надеюсь, ты тоже вскоре станешь леди Ичимару.

— Надейся! Этот притворщик у меня ещё попляшет! Додумался, врать мне прямо в лицо! Да как он мог не сказать мне?! Клоун! Ну я ему! Вот только пусть покажется мне на глаза!

Не к месту будет сказано, что как только весь перемотанный битами Гин показался на глаза Рангику, она со слезами на глазах набросилась на него с объятиями, причитаниями и поцелуями. К слову, сам Ичимару против не был.

Позже он шутил, что через десять лет сделает ей предложение, а потом подождёт ещё сто, чтобы сыграть свадьбу. Гин называл это «проверенной схемой». Гад ползучий!

На следующий день в расположение поместья Кучики прибыли Йоруичи и Киске для обследования Куросаки. Поскольку Бьякуе не без титанических усилий удалось уговорить Нацу остаться жить у него, брат и сестра встретились тот час же. Сихоин поспешила оставить этих двоих, лишь только раз обняла старую подругу со словами^ «Молодец, что вернулась!». Куда или, может, к кому, собственно, девушка вернулась, богиня поступи уточнять не стала.

Воссоединение семьи Урахара прошло относительно спокойно. Близнецы не стали выяснять отношения и обвинять друг друга во всех смертных грехах. Киске сердечно извинился перед сестрой за своё поведение в момент, когда той требовалась поддержка. А Нацу просила прощение за то, что не слушала его и бросила, наплевав на чувства единственного родного человека, очень многим пожертвовавшего, что сохранить ей жизнь после схватки с Рэнейт и после тоже.

После того, как девушка рассказала брату и Йоруичи о своей помолвке, жители Мира живых потащили ей «к виновнику торжества», чтобы выяснить всё от и до. От вопросов, которыми они завалили Кучики, Нацу покраснела так, что могла участвовать в конкурсе двойников помидора и занять там место не ниже второго. Сихоин, памятуя о том разбитом и опустошённом виде блондинке на пляже, после того, как капитан шестого отряда сказал, что не любит её, поклялась, что в порошок сотрёт Бьякую, если он хоть раз причинит будущей жене боль и горе. А сам Киске с улыбкой от уха до уха спокойно сказал, что проклянёт его в самом буквальном смысле этого слова и действия. Самое интересное, что позже этим же днём во время встречи Кучики и лейтенанта десятого отряда, которая намеренно искала с ним встречи, придя к нему в кабинет, Мацумото пожелала мужчине всего того же, если Нацуми хоть раз заплачет из-за него. Бьякуе пришлось срочно всех заверять, что он сам себя придушит, если Урахара-младшая будет несчастна в браке с ним.

Вечером Кучики, как только вернулся в поместье, сразу направился в комнату невесты. По пути ему встретилась сестра с лейтенантом и их компания из подростков Мира живых. Днём Куросаки пришёл в себя после тяжёлой битвы с Айзеном, в которой ему помогала его жена и Урахара-старший. Кто знал, чем бы всё закончилось, если не эти двое. Ребята веселились и шутили, обсуждая события минувших дней. Ичиго, может, и выглядел, как косплейщик мумии, всё же широко улыбался, привалившись к Орихиме. Девушка поддерживала его в сидячем положении, хотя со стороны выглядело так, словно временный синигами обнимает её, положив правую руку ей на плечи (левая была так сильно перебинтована, что двигать ею было просто не реально). Вся их братия сидела на энгава и распивала какой-то чай.

«Сезон мумий открыт» — прозвучал в голове Бьякуи голос Нацу, когда он осмотрел ребят, абсолютно каждый из которых был прибинтован.

— Нии-сама! — Рукия попыталась вскочить с места, как только увидела старшего брата, но тот моментально рукой показал ей не делать этого.

— Сиди на месте, — Кучики подошёл ближе к компании. Ребята в один голос поздоровались, не обошлось без фирменной фамильярности со стороны Куросаки и нарочитого соблюдения субординации Ренджи. — Нацуми у себя?

— Урахара-сан ушла несколько минут назад, — ответила мужчине Орихиме. — Её позвала какая-то девушка.

— Это госпожа Чо, — пояснила Рукия. — Она сказала, это что-то по поводу свадьбы.

Орихиме вдруг глупо заулыбалась, пряча своё выражение лица рукой и переглядываясь с Куросаки. Выражение его лица было сложно описать как-то однозначно, но казалось, что парень не сомневался в том, что рано или поздно Бьякуя и Нацу свяжут себя узами брака.

Скупо поблагодарив сестру и пожелав приятного вечера юным защитникам Общества душ и Мира людей, Кучики направился куда-то вглубь поместья. Чутьё его не подвело, он сразу нашёл искомую персону в компании Фуджи, Мэй и Хоши в их своеобразном штабе — в столовой. Чо разложила перед будущей госпожой много бумажного материала, касающегося предстоящей церемонии: основные цвета празднества, эскизы нарядов, фотоматериалы бракосочетания предыдущих глав клана и ещё что-то.

— Надо заранее определиться с цветом, иначе приглашения придётся делать на скорую руку, а это не посодействует чести клана, — говорила Фуджи в тот момент, когда внутрь бесшумно зашёл Кучики.

— Не знаю, — Нацу держала в руке листы с палитрами холодных оттенков, каждый из которых был подписан. От странных названий уже голова вскипала. «Гридеперлевый», «Борода Абдель-Керима», «Лесной волк», «Гейнсборо», «Испуганная мышь», «Паук, замышляющий преступление», «Блоха, упавшая в обморок», «Лягушки в обмороке», «Дети Эдуарда» и венец коллекции — «Бёдра испуганной нимфы»{?}[Всё это не авторский бред, а официальные название различных оттенков]. — Может, стоит посоветоваться с Бьякуей? Это ведь и его свадьба, между прочим.

— Госпожа Урахара, скоро именно Вы станете главою поместья, — Фуджи нахмурилась, протягивая Нацу следующую палитру красных оттенков. — Научитесь уже быть менее скромной, я знаю, что это хорошо у Вас получается. Принимать решения необходимо.

— Что ж, тогда я приняла решения обсудить это с женихом. В конце концов, это он меня окольцевал.

— Ты не сильно противилась, — вдруг произнёс сам Кучики.

Девушки из прислуги вздрогнули, а Урахара спокойно обернулась на нежданного гостя, будто его присутствие в столовой не было для неё новостью. Удостоверившись визуально, что его голос не был слуховой галлюцинацией, блондинка подошла к мужчине вплотную и тут же утопла в его приветственных объятиях. На её лице сияло тёплая улыбка. Она была так прекрасна с распущенными пышными и волнистыми волосами пшеничного цвета, на ощупь сравнимые с пухлой ватой, в своём нежно голубом воздушном одеянии, что на лице капитана шестого отряда застыло выражение восхищения, и даже попытки остаться хладнокровным не помогли. Не сдержав нежный порыв, Кучики склонился и накрыл мягкие губы девушки своими. Руками он сковал Урахару так, что даже захоти она отстраниться, у неё бы ничего не вышло.

Чтобы не смущать господ, да и просто из чувства вежливости, такта и некоторых других, Фуджи, Мэй и Хоши отвернулись. На лицах двух последних сияли заговорческие улыбки, пока Чо закатывала глаза на их детскую реакцию. Будто они никогда целующихся людей не видели, ей-Богу!

— Кхм… Любимый, мы тут не одни, — прошептала Нацу, как только её губы освободились. Бьякуя промычал что-то нечленораздельное ей в щёку, куда он уткнулся, а потом поднял взгляд на первых помощниц своей невесты.

— Оставьте нас, девушки, — спокойно отдал приказ мужчина. — Решите все вопросы завтра, леди Урахара устала.

«Когда это?» — с улыбкой подумала Нацу, пряча лицо на груди у такого тёплого и невероятно удобного главы клана.

— Конечно, господин Кучики, — Фуджи прощально поклонилась и практически насильно вывела Мэй и Хоши из помещения.

Новообручённые остались одни. Нацуми было обернулась на стремительно покидающих столовую девушек, но Бьякуя тут же повернул её голову обратно, снова завладев её устами. Тонкий, нежный и какой-то аккуратный полустон сперва от небольшого удивления, а потом и удовольствия, подавленный стеснением, вырвался из девичьей груди.

— Боже, ты идеальная! — прошептал Кучики, очарованный красотой голоса Урахары. — Если ты сбежишь от меня, я тебя найду и прикую к себе цепью.

— Лишь бы ты не сбежал от меня, прототип ангела, — хихикнула Нацу. Сделав над собой усилие, она отстранилась от мужчины и поспешила повернуться к нему спиной, чтобы вновь не быть застигнутой врасплох и в перспективе — зацелованной до смерти. Чтобы побыстрее отвлечь Бьякую от слишком уж понравившегося ему занятия, девушка взяла его за руку и подвела к столу, на котором была разбросаны бумаги. — Нам надо определиться с цветом для свадьбы!

— Будет такой, какой ты захочешь, — лениво отозвался Кучики. Ему больше по душе было исследовать губами девичью шею, раз губы были недоступны, чем сейчас капитан и занялся, убрав волосы невесты на правое плечо.

Хихикнув от мимолётных щекочущих ощущений, Нацуми попыталась головой отодвинуть мужчину, но тот в отместку начал кусать её ух.

— Ну, хватит! Это же очень серьёзно!

— Конечно, — вполне вдумчиво и деловито заявил Кучики, не отказываясь, впрочем, от противоречащих тону голоса действий. — Наша свадьба не может быть чем-то иным.

Премило надув щёки и сощурив глаза, Нацуми впилась делано недовольным взглядом в лицо жениха. Закатив глаза, Бьякуя перестал дурачиться и покорно взял первую попавшуюся палитру в руку. Урахара довольно улыбнулась с энтузиазмом принявшись разгребать цвета и их оттенки, убирая в сторону те, которые она не выберет даже под занпакто Зараки.

— Я думала о синем кобальте — цвете твоего отряда.

— Этот цвет был на свадьбе отца и деда, — не то, чтобы недовольно, отозвался Кучики, беря в руки оттенки красного. — Никакой оригинальности.

— Весенний зелёный был у Куросаки Иссина. Я тогда себе поклялась, что ни за что его не использую, будь этот докторишка неладен.

Урахара говорила без злобы, но носик её забавно морщился при упоминании отца Ичиго.

— Может айвори или лавандовый? — предложила между тем она, указывая Бьякуе два названных цвета на палитрах.

— А почему не голубой? — спросил Кучики, немного недовольным тем, что девушка снова пытается пропихнуть свою идею о его мистической связи с лавандой. — Ты же его любишь.

— Голубой цвет легкомысленности, беззаботности и детского дурачества, — отмахнулась Урахара. У Бьякуи на краткий миг округлились глаза от непостижимой логики девушки.

— С каких пор?..

— Не спорь, — беспрекословно заявила Нацуми. Мужчина не решился ей перечить.

— Точно не лавандовый. Айвори — традиционный цвет клана Цунаяширо.

— А у нас белый, да?

Бьякуя кивнул в подтверждении и взял в руку самую светлую из предложенных Чо палитр.

— Как насчёт белой сакуры? — предложила Нацуми, указывая на цвет, который мало чем отличался от всем привычного и обычного белого.

— Тогда разбавим строгую картину голубым. Немного беззаботности нам не помешает, — Кучики легко улыбнулся и поцеловал девушку в щёку. Та благодарно посмотрела на него в ответ — уж очень сильно она любила всё, что напоминало ей о море.

Нацу выбрала несколько эскизов и композиций интерьера в белом цвете, что-то щебеча об украшениях и прочем. Бьякуя не особо её слушал, точнее, не слишком понимал, лишь только смотрел на неё своим сканирующим взглядом, наблюдая за малейшим изменением в её мимике или поведении. Когда Урахаре немного надоело это странное молчание и непривычное поведение мужчины, она повернулась к нему, снова прищурившись.

— Ну что ты молчишь, а?

После вопроса, Кучики ненадолго «повис» в прострации. Потом посмотрел прямо в серо-небесные глаза и произнёс:

— Я встретился с Рангику.

После вопросительного взгляда со стороны девушки, Бьякуя поспешил исправиться.

— Точнее, это она пришла ко мне в кабинет с угрозами.

— Ох, только не говори мне…

— Я люблю тебя, — перебил девушку Кучики, пристально наблюдая за её реакцией.

Нацуми вздрогнула, отчего-то покраснев. Всего три слова на какой-то момент заставили забыть её сердце не только свою функцию, но и местоположение в организме: но попыталось сбежать куда-то в живот, но потом вернулось-таки в грудь. В памяти предательски всплыл недавний разговор с лейтенантом десятого отряда.

— Что значит «нет»?! Он что, дурак совсем? Как можно не сказать такие важные слова?! Ты ведь уже согласилась выйти за него! Так, значит, идёшь к нему и говоришь, что либо он говорит, что любит тебя, либо ты расторгаешь помолвку.

— Рангику… если он и скажет в этом случае, что любит меня, кто гарантирует, что это будет искренне? Я так не хочу. Даже если его чувства пока нельзя назвать любовью, я сделаю всё, чтобы добиться её.

— Бьякуя, — Нацуми прикусила губу, потупив взгляд, — ты не обязан…

— Нет, послушай меня, — мужчина положил руку на щёку Урахары и повернул её лицо к себе, заглядывая в самые глубины её глаз. — Я здесь по доброй воле. К тому же лейтенант Мацумото не имеет на меня ровным счётом ни капли влияния. Как и в принципе любая девушка, кроме тебя.

Он даже слегка улыбнулся на этих словах, что не могло не подействовать на Нацуми — тепло в её груди тот час разлилось, оставляя сладкое послевкусие.

Кучики продолжал свою любовную тираду:

— Я знаю, что тебе важно это услышать. И ни один раз. И я знаю, что ты меня знаешь. Я не из тех, кто выражает свои… чувства… И предпочитаю словам поступки. Но я хочу, чтобы ты знала, что все эти поступки из любви к тебе. Ты просила меня спрашивать о твоих мыслях, когда мне интересно. А я прошу тебя напоминать своему непутёвому жениху, а в будущем — мужу, о том, что женщины любят ушами. И пусть ты не такая как все, но я готов говорить тебе, что люблю тебя, хоть каждую минуту. Лишь бы ты всегда была со мной.

— Ты же знаешь… я не смогу так… — Нацу качнула головой, поджимая губы.

— Тогда я попрошу лейтенанта Мацумото, — хмыкнул Бьякуя. — Уж она мне точно не откажет. Правда, не уверен, что она будет делать это бесплатно… Какое, говоришь, вино она любит?

Урахара хихикнула.

— Я и не говорила.

— А мне и неинтересно, — отмахнулся Кучики и принялся за своё прежнее занятие — покрывание поцелуями все открытые участки кожи блондинки, до которых он только мог дотянуться. — Но должен я знать, чем подкупить её, чтобы мне было кому напоминать, как сильно я люблю свою жену.

— Я тебе ещё не жена, — Нацуми пыталась лягнуть Бьякую бедром, параллельно создавая видимость того, что отбивается от мужских рук. Они уже проникли под шёлковую юкату и принялись исследовать хрупкое тело под ней. Мешали также щекочущие ощущения за ухом, ведь именно туда направил атаку губами «чёртов сгусток сексуальной отчуждённости».

— Да. Чертовски удручающее упущение, — пробормотал Кучики куда-то в девичью шею. Урахара почувствовала, что узел пояса ослаб и оби держится на талии на чистом энтузиазме. — Но мы ведь шагаем в ногу с современностью?

«Сам двадцать восьмой глава самого влиятельного клана Сейрейтея хочет наплевать на традиции?»

«Видно, ты его до ручки довела» — отозвался голос Йонрю в голове Нацуми.

«Да я ничего не сделала!»

«Ты плохо понимаешь мужчин и не осознаёшь своего влияния на них»

— Ах вот как Вы заговорили, капитан Кучики? — сказала с прищуром Урахара, когда мужчина развернул её к себе и вдруг поднял, перебрасывая девушку через плечо.

— А как иначе, если Вы, леди Урахара, сводите меня с ума?

А дальше надо было понять, как быстро и желательно не привлекая лишнего внимания добраться до комнаты. Хотя с таким заметным и вызывающим определённые вопросы грузом это будет сложновато исполнить.

На свадебных приглашениях Бьякуя и Нацуми решили изобразить белую сакуру с лепестками, окаймленными небесно-голубым цветом. Предложение о посещении бракосочетания получили все капитаны и лейтенанты Готея-13, некоторые офицеры, члены семьи Кучики, три благородных и другие кланы. Урахара даже послала конверт не только Куросаки и Ко, но и Иссину и его дочкам.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, и совсем скоро её стали ждать не только будущие новобрачные, но и всё Общество душ. А главной заботой Нацуми стал вопрос — как перестать столько улыбаться, чтобы у неё не сводило мышцы лица.

Комментарий к Эпилог. Конец партии Смело ставлю статус «закончен». Эта работа, писавшаяся больше, чем полтора года, по моему мнению, самая удачная из всех, что я создала. И самая любимая. Бьякуя и Нацуми занимают отдельное место в моём сердце. Их история поглотила меня так сильно, что я серьёзно нацелена на создание второй части, в которой раскроется больше секретов, выплывёт больше картин прошлого и воспоминаний, расскажется секрет гибели Кассиопеи и Йоко. Нацу будет предстоять встречи со «звёздной» семьёй и родственниками со стороны матери.

Но это лишь предположения. Что я точно могу обещать, так это бонусы к этой части: свадьба, моменты совместной жизни, конечно же дети. Я счастлива была писать эту история и читать отзывы к главам.

Отдельное спасибо хочется сказать дорогой Yaroslavna Simonenko – такого преданного читателя я ещё не видела)

====== Бонус 1. Утро (18+) ======

Комментарий к Бонус 1. Утро (18+) Предупреждения: NC-17 в жанрах

PWP

, нежный секс, грубый секс, контроль/подчинение, оседлание, мнимый фемдом, мейлдом и других.

Глава строго 18+ (я знаю, что никого это не остановит, но теперь моя совесть чиста)

Активно совершенствуюсь в написании постельных сцен, но я не порнографист, так что не судите строго)

Утренний полумрак комнаты не располагал её обитателей раскрывать преждевременно глаза, особенно в свой законный выходной. Бьякуя давно это уяснил и именно потому велел расположить спальню на северо-западной стороне, чтобы надоедливые лучи солнца не мешали хозяевам дома спать. Мужчина и без того ежедневно просыпался слишком рано из-за хронической бессонницы. С появлением в его жизни супруги неприятное расстройство практически сошло на нет, чему он не мог найти точного объяснения.

То ли это было влияние Нацуми и её чрезмерная опека над здоровьем мужа, то ли… что-то другое? Хотя голову ломать над этим не было смысла. Главное, что теперь он имел возможность высыпаться. Правда, последние полчаса Кучики просто лежал с закрытыми глазами.

К слову, после того, как бывшая Урахара вернула себе тело, её сон тоже нормализовался и, конечно, все кошмары прошли. Именно поэтому Бьякуя не совсем понимал, почему в столь ранний час — а именно в половину шестого — она приподнялась на кровати, и в тот же момент рядом с мужчиной прогнулась постель под её рукой. Через секунду Нацу перекинула половину своих конечностей через него и оседлала капитана, сжимая его торс бёдрами по бокам, попутно стягивая одеяло к ногам. Холодные пальцы коснулись обнажённой груди и проскользили влево к плечу, стискивая дельтовидную мышцу, и вверх — к шее. Когда женской руке удалось пролезть под голову, не без помощи самого Кучики, она убрала его волосы на одну сторону, и тогда горячие губы накрыли зону под ухом.

— Мхм… — Бьякуя сонно улыбнулся, находя ладонями тонкую талию расположившейся на нём супруги, вожделенно сжимая её. — Мне очень приятно, но ты скажи… что на тебя нашло, солнышко?

После нескольких поцелуев в гиперчувствительном месте на мужском теле (обнаружив эрогенную зону мужа в первый раз, женщина пришло в изумление, сравнимое по своей силе только с её искренним восхищением — какие сильные эмоции выказывал Кучики во время их непосредственной близости!), Нацуми обожгла горячим дыханием и не уступающим ему в температуре шёпотом его ухо:

— Ну как же? Открыв глаза, я увидела такую замечательную картину — умиротворённое лицо своего прекрасного супруга, что меня с головой накрыло цунами любовного дурмана.

Произнеся это, блондинка нежно укусила мочку капитана, правой рукой спуская вдоль его тела к низу, едва задевая ноготками рельефные мышцы. Шустрая ладошка пробралась под пижамные штаны и бельё Бьякуи, и тонкие пальчики проскользили вдоль всей длины члена, после чего сжались вокруг него — не сильно, но весьма действенно.

— Любящая жена решила помочь мужу справиться с его ежеутренней оказией{?}[Ока́зия (устар.)— 1. удобный, благоприятный случай. 2. непредвиденный, редкий, из ряда вон выходящий случай; неожиданность. Здесь Нацу имеет в виду первое значение.], — продолжала шептать Нацуми, чувствуя, как хватка на талии становится сильнее. — Причём, в самом хорошем смысле этого слова.

Предвосхитив последующий за её словами и действиями рывок мужчины с целью опрокинуть супругу и восстановить справедливость, патриархат и доминирование, леди Кучики толкнула тазом мужа обратно на постель, вызывая на его лицо плотоядную и сладострастную улыбку.

— Ммм?

— А как вы хотели, господин капитан Кучики Бьякуя?{?}[Здесь нет ошибки — Нацуми всегда так издевательски обращается к Бьякуе.] — отвечая вопросом на немой вопрос мужа, произнесла Нацуми. — Женщине тоже иногда хочется… попользоваться своим мужчиной.

— Может, ты меня ещё и привяжешь? — хмыкнул он, обжигая дыханием трепещущую женскую шею.

— Это очень хорошая идея. Мне как раз приснился один сон…

«Сон значит?»

Бьякуя шире улыбнулся своим мыслям.

— Судя по тому, как ты это произносишь, видение было весьма… приятным.

— Именно. И мне бы очень хотелось воплотить его в реальность. Надеюсь, ты мне мешать не будешь.

— Как я смею? — заиграло не только плотоядное, так ещё и хитрое выражение на мужском лице.

— Славно.

Нацуми выпрямилась на мужском торсе. Боковой вырез короткой шёлковой юкаты оголил изящную ногу. Бьякуя спустил одну руку к бедру жены, сминая упругую мышцу под бархатной кожей. На лице леди Кучики мягко сияла улыбка, полная недвусмысленного желания. Не разрывая зрительного контакта с супругом, она стала развязывать пояс своего ночного наряда, после чего нарочито медленно и неимоверно сексуально женщина сняла его, обнажая высокую красивую грудь с нежно-розовыми ореолами возбуждённых сосков. Мужчина проскользил практически осязаемым взглядом по прекрасному телу жены, подмечая по характерному блеску в области её промежности, что сама Нацуми полностью готова отдаться исполнению супружеского долга с головой.

Хотя, скорее, это она собиралась взыскать его с Бьякуи с завидной настойчивостью.

Приподнявшись, леди благороднейшего клана Общества душ принялась стремительно стаскивать с капитана шестого отряда его привычный спальный наряд, оголяя самую нужную ей в данный момент часть. Кучики тут же для удобства предстоящих фрикций поджал ноги в коленях, как только супруга вновь приняла позу наездницы. Не заставляя ни себя, ни Бьякую терять время без обоюдоприятного соития, Нацу медленно, грациозно и плавно насадилась на возбуждённый орган, от переизбытка переполняющих её чувств запрокидывая голову, сдавливая в груди стон полный захватывающего восторга. Будучи пронзённым током яркого наслаждения, тело женщины выгнулось, и тут же на краткие мгновения его свело. Одновременно с этим до необычайно чуткого слуха донёсся восхитительный мужской полурык.

Нацуми практически сразу начала двигаться. Мучительно медленно поднимаясь и опускаясь. Неспешно. Дразняще. Блондинка нарочно закусывает полноватую нижнюю губу, зная, как чертовски сильно это будоражит супруга и побуждает его немедленно освободить нежную плоть от плена женских зубов и завладеть ею самому. Но Нацуми не даст ему это сделать. По крайней мере, не сейчас. Она хочет помучить его, проверить выдержку и нервы, походить по лезвию занпакто. Бьякуя это прекрасно понимает, от чего тихая злоба от собственного бессилия сдавливает ему грудь, и всё, что он может, — это судорожно сжимать её талию и бедро.

Но женщина недолго позволила мужу даже такую малость. Сейчас Нацу упивалась своей властью над супругом и просто не могла упустить момент, позволяющей ей полностью доминировать над ним, пока он ещё подчинялся. Перехватив его ладони и переплетя пальцы, она наклонилась ближе к лицу Бьякуи, одновременно запрокидывая его руки кверху. Расстояния до мужских губ было незначительным, но одновременно просто невероятно огромным, ведь леди Кучики не собиралась его сокращать. С глазами, полными торжества и упоения, она возобновила крышесносно медленные возвратно-поступательное движения, сладко постанывая. Её грудь мерно колыхалась им в такт, так и призывая мужчину укусить за торчащий сосок. Но он всё не мог отделаться от магического взгляда, приковавшего его расширенные до предела зрачки к себе.

Стоны и пошлые шлепки кожи друг о друга заполнили спальню глав благородного клана и прервались только тогда, когда Нацуми, тяжело дыша, достигнув пика своего наслаждения, обмякла, упершись лбом в плечо супругу. Однако этой «тишине» суждено было продлиться недолго. Как только неудовлетворённый мужчина понял, что временному матриархату пришёл конец, он порывисто схватил Нацуми за талию и резко поменялся с ней местами, вырывая из её груди испуганный от неожиданности писк. Правая ладонь мгновенно сжала солнечные волосы на макушке, довольно грубо оттягивая их вниз, а губы тотчас впились в женские уста жёстким, голодным поцелуем.

Первым же своим толчком Кучики красноречиво показал разницу между нежной любовью, коей занималась Нацу последние пятнадцать минут, и грубым, животным сексом. Рука капитана каменной хваткой сжимала округлое бедро так сильно, что у блондинки промелькнула в затуманенном сознании здравая мысль о том, что вскоре коллекция меток на её теле пополнится ещё одним синяком от их страстных взаимодействий. Бьякуя неистово врывался в жаркое, тесное, до дрожи влажное лоно жены, вторя фрикциям синхронными движениями языка в её горячем ротике.

Разорвав поцелуй, тем самым давая свободу звонким, ласкающим слух стонам, мужчина гортанно прорычал, вызывая этим звуком у Нацуми табун мурашек, ураганом промчавшийся по телу. Отпустив волосы и проскользив рукою книзу, Кучики подхватил предплечьем сгиб правого колена супруги и резко поднял его вверх, меняя угол проникновения. Мужчина ускорялся, углублялся и жёстко дёргал жену на себя, вырывая из её груди не столько стоны, но и вскрики.

— Б… Бья… куя… Бьякуя… Ааах!!! О Ками!{?}[Самое время пояснить, что Ками (яп. 神) — в синтоизме (и в Японии, в частности) духовная сущность, Бог.]

Блондинка судорожно сжимала перекатывающиеся под ладонями мышцы спины Бьякуи, впиваясь ногтями-домиками в них в момент особенно сильных толчков, не зная, то ли она так просит мужа быть помягче, то ли, наоборот, поощряет действия. Впрочем, ему было всё равно, ведь доведшая его до белого каления нахалка не может просто отделаться. Он ни капли не щадил её, вдалбливал в кровать так, словно пытался проломить бедную мебель, кусал за шею, оставляя следызубов по всему её изгибу, в особенности — за ухом.

— Глупое создание, — сексуально-бархатно хрипел Кучики над ухом. — Думала, можешь безнаказанно играть с огнём?

— Прости! — взмолилась блондинка, но рьяные проникновения супруга не давали ей сосредоточиться на мыслях и внятно просить пощады. — Ааах! Я больше… не буду… ммм… Не буду так!

Бьякуя блаженно прикрыл глаза, растворяясь в запахе её тела, источающего дурманящие феромоны, продолжая остервенелые и иступленные толчки. Он понимал, что многое упускает, не имея возможности видеть полное краха выражение раскрасневшегося лица, всем своим видом показывающего полное признание поражения перед чудовищно сильным, диким, ярым, неистовым, неподвластным ей мужчиной. Однако кто мешал ему представлять закатанные от восторга и наслаждения глаза, любимые изгибы её натянутого, как струна, тела и очередные нарушения его запрета на закусывания губы, в попытке удержать звуки удовольствия и страсти? Мелодия из стонов и воскликов звучала прямо у мужского уха, доводя Кучики до состояния чистой эйфории.

Под самый конец капитан проделал свой излюбленный элемент сценария каждого их соития, а именно — накрыл рукою изящную женскую шею, слегка сжимая её, вызывая у жены лёгкое удушье. В этом бурном темпе, который он задал в последнюю минуту, Нацу повторно достигла состояния, в котором она обычно билась в полнейшем экстазе после таких бурных совокуплений. Ещё несколько фрикций, и Кучики изливается в супругу, не совсем в тайне надеясь, что в этот раз она зачнёт дитя, после чего на пару секунд его разум отключается как последствие бурного оргазма, а по телу разливается блаженное ощущение облегчения и удовлетворения.

Женщина жарко дышит, стараясь привести сознание в порядок, чувствуя губы мужа на ключице, плече, шее, за ухом — мягкими прикосновениями он будто извинялся за излишнюю грубость, но сама Нацу не считала, что в этом была нужда. Но поцелуи ей безумно нравились, да и дар речи всё не хотел возвращаться вместе со способностью контролирования нормального функционирования лёгких, поэтому она только молчит и наслаждается запоздалыми ласками супруга.

Потом Бьякуи слышит тихий смех и приподнимается, внимательно разглядывая довольное выражение лица жены.

— Не знала, что подчинение так сильно тебя раздражает, — тихо произносит она, заражая своей улыбкой мужчину.

Кучики отвечает не сразу, вместо этого медленно, плавно и глубоко целуя с готовностью отвечающую супругу, всё ещё не выходя из неё.

— Ты даже не представляешь как, — хриплым шёпотом говорит он и на его лице расплывается хищная улыбка. — Но ты можешь раздражать меня так почаще, солнышко. Если не побоишься.

— Ещё чего!

Нацуми сперва шутливо отпихивает супруга, но потом мягко обхватывает его голову ладонями и притягивает к своей груди, укладывая на неё щекой, зная, как ему нравиться вот так лежать и слушать её успокаивающее биение абсолютно здорового сердца, пока сама она ласково гладит его по мягким волосами. В такие моменты она вновь и вновь убеждается в том, чтó такое счастье на самом деле.

Комментарий к Бонус 1. Утро (18+) Решила выложить NC-шку раньше, чем главу со свадьбой, но мне не стыдно, да-да

====== Бонус 2. Свадьба ======

Комментарий к Бонус 2. Свадьба Дата свадьбы Бьякуи и Нацуми 2 марта

Идеи клятв и описание свадебной церемонии взяты из интернета

С широко открытыми глазами Нацуми разглядывала фотокарточку в руке. На ней был запечатлён облик какой-то неизвестной ей черновласой девицы. Мало того, что её лицо было вымазано какой-то рисовой мукой так, что его тон стал близким к цвету листа бумаги, так ещё поверх тонкой линией прорисовали брови каким-то очень чёрным карандашом. На глазах — чёрные и красные пятна, и словно кровь на снегу выделялись губы, измазанные алой помадой. Ещё несколько изображений такого плана лежали на столе перед девушкой.

— Ну не~ет, — протянула девушка, с комом в горле откладывая фотографию модели. — И даже не просите.

Стоявшая рядом Фуджи недовольно нахмурилась, пока Мацумото откровенно смеялась над «размалёванными» лицами девушек, снимки которых управляющая поместьем Кучики принесла будущей госпоже, чтобы та выбрала себе свадебный макияж. Даже Рукия шокировано смотрела на всё это «искусство», как выразилась леди Чо, не представляя, что что-то подобное сейчас могут начать рисовать на лице её подруги.

— Госпожа Урахара, семья Кучики очень привержена традициям, — с нажимом в голосе произнесла Фуджи, явно оскорблённая тем, что три девушки-синигами не понимают всей красоты устоявшегося эталона макияжа для бракосочетания.

— Я выхожу замуж за Бьякую, а не традиции, — всё ещё противилась Нацуми. — И не позволю искупать себя в краске. Да она штукатуркой с меня в середине церемонии посыпится! Я вообще сомневаюсь, что Бья-кун узнает меня с таким-то камуфляжем на лице.

— Я думаю, что Нацу-чан и так бледненькая. Как труп прям, — Рангику решила поддержать подругу и спасти её от категорически настроенной леди Чо весьма сомнительным комплиментом. — Побелка ей не требуется.

Рукия присоединилась к этому флешмобу во спасение Урахары.

— Да. Подводки, теней и помады будет достаточно.

Нацуми довольно улыбнулась. С такой-то поддержкой Фуджи точно не сможет приговорить её к трём тоннам косметики на лице.

Управляющая закатила глаза и демонстративно собрала фотокарточки со стола. Повернувшись к лучшему визажисту Общества душ, вызванного в резиденцию Кучики в Юмесиме специально для работы с невестой двадцать восьмого главы самого влиятельного клана их мира, Фуджи дала ей несколько рекомендаций по поводу макияжа Урахары, а после вышла из комнаты блондинки — ей предстояло уладить ещё несколько вопросов. Высокая девушка по имени Айяно{?}[] в парике радужных волос и уж очень сомнительным вкусом в одежде задала пару вопросов Нацуми о её предпочтениях в косметике и цветах, и потом уж приступила к делу.

Рангику и Рукия во все глаза смотрели за сотворением маленького чуда с и так премиленьким лицом их подруги. Когда Айяно с кличем «Вуаля!» отошла от невесты, они ахнули в один голос.

— Слушай, Кучики в обморок упадёт при виде тебя! — сказала Мацумото, присвистнув. — Придётся потом откачивать.

Пусть визажистка использовала самые нежные тона и минимум косметики, лицо Нацу выглядело так, словно сияло изнутри. Идеальный тон кожи, выразительные глаза, красота которых была подчёркнута розовыми тенями и тонкими стрелками, пышный веер ресниц, подкрученный тушью, и восхитительно алые губы, поддёрнутые лёгким блеском. А вкупе с её невероятной причёской, сооружённой искуснейшим парикмахером Юмесимы часами ранее, Урахара выглядела, как ёкай{?}[Ёкай (яп. 妖怪 ё: кай) — сверхъестественное существо японской мифологии.]! Как фея! Как настоящая…

— Небожительница! — ахнула Рукия. Её взгляд выглядел слишком подобострастно и раболепно, что Рангику не могла не подшутить, говоря, что это другой Кучики сейчас потребуется медик.

— Да ну вас, — смущённо отмахнулась Нацуми, скромно улыбаясь.

После того, как Айяно ушла, Рукия объявила служанкам, столпившимся под дверями комнаты, о том, что их госпоже пора одеваться. Час Х близился неумолимо быстро. Мэй руководила церемонией облачения, приказывая служанкам сперва снять с ико{?}[Ико (яп. 衣桁) — вешалка для кимоно.] сиромуку{?}[Сиромуку (白無垢, しろむく) — традиционный костюм невесты белого цвета.], а потом уже рядить в него невесту. Пусть на первый взгляд свадебная одежда выглядела необычайно сложной, служанки умело справлялись со своею задачей и в считанные сроки одели Урахару, заканчивая тем, что накрыли её голову традиционным капюшоном и всучили ей украшенный цветами веер.

Мацумото вдруг нахмурилась.

— Слушай, я тебя не отдам этому… ну вот её брату короче, — Рангику кивнула в сторону Рукии, которая уже недовольно смотрела на рыжую лейтенантшу. Мацумото решила не оскорблять Бьякую сегодня. Не из человеколюбия или уважению к жениху, а из-за того, что на днях проиграла желание Нацуми в карты. Блондинка потребовала, чтобы подруга сдерживала себя в такой важный для Урахары день. — Сама женюсь!

— А как же эльф? — насмешливо спросила Нацу, поднимая брови.

— Да кому он нужен! Он сказал, что замуж меня позовёт лет так через сто!

— Неужели хочет отсрочить цирроз? С такой-то женой брак по печени ударит первым, — съязвила Рукия.

Рангику уже хотела пнуть маленькую язву, но Урахара попросила девушек не ссориться.

В дверь постучала Фуджи. Она пришла с вестью о том, что паланкин готов, и невесте пора отправиться в храм. Поблагодарив управляющую и пообещав выйти через минуту, Нацуми повернулась к подругам, еле справляясь с мимикой лица — макияж ей не хотелось портить.

Мацумото и Кучики поддерживающее улыбнулись, Рукия даже с энтузиазмом сжала кулачки перед грудью. Рангику снова решила «поддержать» подругу.

— Не волнуйся. Если что, я помогу тебе сбежать. И твой этот… — она снова запнулась, вспоминая о проигрыше, — ну вот он, короче, ты поняла. Ничего он, в общем, тебе не сделает.

Нацуми хихикнула и поблагодарила подруг, после чего подошла к сёдзи, слегка постучав по деревяшке. Двери тут же разъехались, и невеста увидела приготовленный для неё паланкин. К нему-то она и направилась.

Путь был не то чтобы долгим. Храм Юмесимы располагался рядом со здешней резиденцией Кучики, но ход слуг, как и требуют традиции, был мерным, важным. С каждой секундой Нацу чувствовала, что её сердце вот-вот покинет своё привычное место дислокации, а улыбка скоро из аккуратной превратится в сумасшедшую и просто порвёт её так старательно разукрашенное косметикой лицо. В таком случае Айяно точно её убьёт — уж слишком эта дама ценила свою работу. Сдерживая себя из последних сил, девушка старалась ровно дышать, считая в уме уже трёхзначные цифры.

Тут паланкин остановился, и слуги опустили его. Дыхание снова сбилось, и Урахаре пришлось прибегнуть к резервам сил и кислорода в организме. Кто-то из слуг отодвинул полог. Кое-как справившись с ногами, которые вдруг стали ватными, девушка встала и вышла из паланкина, настороженно смотря себе под ноги, чтобы, не дай Король душ, запнуться и упасть. Каким-то немыслимым усилием воли она заставила себя оторвать взгляд от блистающей чистотой дорожки и заметалась глазами по немногочисленным лицам гостей официальной церемонии. С некоторыми из них она была практически незнакома, например, с некоторыми членами клана Кучики и Касумиоджи. Из последних она знала лишь Луричиё (нынешнюю главу благородного дома, из которого «вышла» Йоко{?}[мать Нацуми, кто не помнит]) и её жениха — Шу Канноги. Тоже блондинка с большими зелёными глазами, но совсем ещё юная. Луричиё приходилась троюродной сестрой Нацуми.

Откуда-то справа раздавались щёлкающие звуки. Нацуми без труда поняла, что принадлежат они фотографу, а точнее — инструменту, с помощью которого он зарабатывает. Естественно профессионал был тоже лучший. Урахара вдруг почувствовала, что краснеет под устремленными на неё взглядами, и порадовалась, что Айяно-таки нанесла тон на её лицо. И тут, наконец, она нашла его.

Рядом с ним стояли Гинрей, Киске, Йоруичи, Гин, Ренджи, Ичиго с отцом и даже Рукия вместе с Рангику, прибывшие сюда раньше Урахары. Но она их не замечала. Мир сузился до одного человека, до единственного лица, такого родного и любимого. Бьякуя был одет в традиционный мужской наряд, только от шапки отказался, совсем как Кассиопея в своё время. Его аспидо-чёрные волосы были острижены по плечи, а привычного кейсенкана на голове не было. С этой причёской он стал ещё больше напоминать Нацуми Соджуна.

Кучики казался спокойным, но внутри него обиловали переживания. И только лавандовые глаза не врали — в них горел самый настоящий огонь счастья. А при виде своей прекрасной невесты на его лице непроизвольно расплылась улыбка.

Не став дожидаться, пока девушка подойдёт, Бьякуя сам сократил расстояние между ними. Оказавшись в шаге от неё, он протянул невесте руку, за которую та тут же ухватилась, как утопающий за соломинку. Казалось, сейчас ей должно было стать легче, но… нет, не стало. Нацуми чувствовала, что ещё чуть-чуть, и она поцелует дорожку под ногами. Оставалось надеяться, что Кучики ревновать не будет.

— Тшшш… — раздался бархатный голос мужчины над ухом, когда он медленно повёл девушку в храм. — Всё в порядке. Ты просто прекрасна.

— О Божечки! Ради всех небожителей, Бьякуя, держи меня! — прошептала Урахара, едва не повисая на женихе.

— Всё хорошо. Я рядом. Тебе нечего бояться.

— Если сейчас кто-нибудь или что-нибудь выпрыгнет из-за угла, или арранкары, восставшие против Галлеи, явятся, или сами врата Ада развернутся, я… я просто не знаю, что я сделаю. Я слишком долго ждала этот день!

— Если что-нибудь из этого случиться, нарушитель подпишет себе смертный приговор, — заверил причитающую девушку Кучики, ничуть не смеясь. Заявление было серьёзным

Эти слова и тон голоса мужчины кое-как успокоили Урахару. Пару раз рвано выдохнув, она собралась с мыслями и силами и вроде как уверенно вступила в храм. За ней по правилам шёл отставший на пару шагов Бьякуя, который тут же нагнал невесту, продолжая вести её под руку к верховному богослужителю. Уже после святилище наполнили самые близкие родственники и друзья.

Когда начался обряд очищения, Нацуми почувствовала, что более-менее успокоилась. Наступил день, которого она ждала, можно сказать, больше века. Её окружают самые близкие люди, а рядом сейчас с ней тот человек, которого она безмерно любит. Улыбается только ей и только так, как никому и никогда не улыбался. Смотрит взглядом полным восхищения и обожания и мысленно благодарит всех небожителей за то, что Урахара согласилась стать его.

Кучики до сих пор не понимал, почему и за что в него влюбилась такая девушка, не осознавая, что любят просто так. Но видя её рядом сегодня, он понимал, что годы одиночества, потерь и скитаний во мраке стоили того, чтобы Нацуми сказала ему «да» в той тёмной комнате третьей башни Уэко-Мундо.

— Я, Урахара Нацуми, посвящаю себя Вам, Кучики Бьякуя, как жена, и Вашей семье, как первая леди. Чтобы учиться и расти вместе, исследовать и приключать вместе, уважать Вас во всём как равного, в предвидении радости и боли, силы и усталости, направления и сомнения, для всех восходов и заходов солнца. Твой дом ныне мой дом.

— Я, Кучики Бьякуя, посвящаю себя тебе, моя Нацу, как мужа.

На лице блондинки непроизвольно расплылась улыбка. В который уже раз Бьякуя изменяет традициям. И пусть клятва — это что-то личное, которое можно трактовать так, как просит душа, но это обращение мужчины удивило даже богослужителя. Его лицо кое-как успел запечатлеть фотограф — когда-нибудь да понадобиться. Да и память, как-никак. К тому же брачующиеся не видели это выражение его всегда одухотворённого лика, потому как были заняты друг другом.

— Клянусь всегда обнимать тебя с нежностью и иметь терпение, которого требует любовь. Заботиться о тебе и поддерживать в трудную минуту. Помогать тебе. Беречь и чтить, как равную. Говорить, когда слова необходимы, и разделять тишину, когда их нет. Любить вечность и много больше, когда жизнь кажется легкой или трудной. Когда наша любовь проста, и когда это усилие.

Богослужитель, который, видимо, уже справился со своими эмоциями, передал брачующимся кольца. Те покорно переняли их и стали надевать на безымянные пальцы левых рук друг другу, произнося обоюдную клятву:

— Отныне и во веки веков ты принадлежишь мне, а я принадлежу тебе. С этим кольцом я вручаю тебе своё сердце, свою душу и свою жизнь до последнего дыхания. Да будет эта клятва крепка и непорочна.

— Да благословит союз двух сердец Император Небес и да защитит его Король душ, — величественно заговорил священник, протирая руки над головами Бьякуи и Нацуми. — Пусть будет проклят тот, кто станет между ними, и да низвергнет его душу Властительница Ада в пучины своего Царства Хаоса, Зла и Боли. Отныне и во веки веков вы муж и жена. Встаньте и поклонитесь друг другу.

Кучики подал руку уже своей супруге, и они вместе поднялись. На лицах обоих сияла улыбка, уже не аккуратная и сдерживаемая всеми силами, а широкая и искренняя. Как единое целое, как две части одного механизма, они одновременно начали склоняться друг перед другом, застыли на одном уровне, и также одновременно выпрямились. Гости разразились аплодисментами и поздравление, пока в голове у Кучики расцветала очередная сумасбродная мысль. Кажется, Нацуми смогла прочесть её, заговорщически переглядываясь с мужем.

Бьякуя обратился к гостям, подтягивая к себе блондинку за талию.

— Дамы, господа. И ты, — Кучики стрельнул глазами в Ичимару, и тот закатил глаза под смешок Рангику. — На ваших глазах происходит похищение невесты.

На этих словах новобрачный подхватил на руки новую леди Кучики и они исчезли в его сюмпо. Пока большинство приглашённых изумлённо переглядывались и переговаривались, вперёд вышел Гинрей, поднимая руки, чтобы привлечь их внимание.

— Дорогие гости, уверяю вас, это будет самое короткое преступление в вашей жизни. Следуя традициям и утверждённому сценарию сегодняшнего дня, прошу вас пройти в резиденцию клана Кучики на празднество. Там мы и встретим наших молодожёнов.

Близ Юмесимы протекала река Тен-но-чи{?}[(с яп. 天の血) «небесная кровь»]. Вода в ней была так чиста, что казалось, будто под ногами расстилается само небо, ведь оно отражалось в зеркальной глади. Через реку был перекинут мост, а за ней располагались горы Кодоку, в которых некогда Айзен нашёл свою будущую жену.

Новобрачная чета Кучики как раз пересекала Тен-но-чи в спокойном темпе, ведь Нацуми любовалась пейзажем, а Бьякуя — ею.

— Нам ведь всё равно надо будет вернуться? — с грустью в голосе риторически спросила уже бывшая Урахара. Муж кивнул супруге, вроде тоже расстроено, но как всегда по его выражению лица мало что можно было разобрать. — Клан Кучики не мог не воспользоваться таким удачным поводом, как наша свадьба, чтобы продемонстрировать всему миру то, какой он великий, богатый и могучий.

На её сетования мужчина слегка усмехнулся, прищурив глаза и чуть сильнее сжав девичью ладонь в своей руке.

— Вообще-то ты говоришь о своём клане, леди Кучики. Сколько пренебрежения в Вашем голосе, моя госпожа.

— Ну да, — Нацу смущённо улыбнулась, но ни капли раскаяния в её голосе Бьякуя не услышал. — Мы ведь теперь муж и жена. Даже не верится.

— Почему же?

Новобрачная оторвала задумчивый взгляд от гор на горизонте. Остановилась. Посмотрела на супруга. Он всё ещё ждал ответа. В её взгляде как будто бы была печаль, но по нему вдруг тоже нельзя было ничего понять о настроении девушки.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Сотню лет я думала, что сами Небеса против нашего союза. Между нами всегда что-то стояло — расстояние, время, гордость, недопонимание, предубеждение, враги. И когда богослужитель объявил нас супругами, я вдруг испугалось, что всё это может оказаться сном.

— Ты всё ещё сомневаешься в моей любви к тебе? — тон капитана шестого отряда был непонимающим, а сам он хмурился. Нацу поспешно замотала головой в знак отрицательного ответа.

— Нет, что ты. Разве бы я вышла за тебя, если бы хоть на секунду думала, что моя любовь невзаимная? Нет, я скорее… в себе, что ли, сомневаюсь. В своей бестолковой голове.

Она постучала изящно согнутым указательным пальцам себе по лбу. В серо-небесные глаза вернулись смешинки, но из-за сложившейся ситуации веселье блондинки казалось напускным.

— Правда ли то, что видят мои глаза, и не случится ли что-то такое, из-за чего нам снова придется разлучиться? Я так этого боюсь.

Взгляд Бьякуи всё ещё был тяжёлым. Мужчина взял руку жены, которой она тыкала себя, и трепетно сжав её, поднёс к губам, запечатлев на тонких пальчиках нежный поцелуй. Не успела леди Кучики улыбнуться, как оказалась прижатой к груди своего супруга.

— Я тебя дважды терял, — раздался его голос над ухом, после чего Бьякуя обвил рукой хрупкие плечи, ещё сильнее притягивая к себе жену. — Третьего не будет, — заверил он. И Нацу ему верила.

— Ты не терял меня. Ты целых два раза меня находил.

Положа ладони на грудь мужчины, она отстранилась от него так, чтобы остаться в кольце его рук.

— Теперь нас двое. Мы есть друг у друга. Может, ещё не понимаем, что это значит, но я и ты — единое целое.

— Где бы я ни был, как бы далеко не была ты, я всегда рядом. Поддержу и защищу в любой ситуации. Ведь теперь мы семья, моя леди.

После этих слов Бьякуя запечатлел первый супружеский поцелуй на губах Нацуми. Девушка почувствовала, что камень, лежавший у неё на груди с момента её ухода из Сейрейтея с братом, окончательно рухнул и исчез, а душа освободилась и словно взлетела.

Комментарий к Бонус 2. Свадьба Немного нежности в честь сорокалетия моей мамы и её будущей свадьбы)

====== Бонус 3. То, чего они ждали ======

Нацуми из последних сил напрягала кое-как работающий мозг, уставший только от вида огромной стопки отчётов, которые нужно было разобрать к вечеру, потому что завтра они должны были быть на столе у Главнокомандующего. Весьма скучный текст расплывался перед глазами, и мерный стук ручки в мужской руке, то и дело обрушивающейся о поверхность её стола, уже начал действовать на нервы. В какой-то момент капитан третьего отряда злобно подумала о том, что в идеально ровной полированной древесине совсем скоро образуется дырка, хотя удары были еле ощутимыми. Для канцелярского изделия, естественно. Не для резко обнежившегося слуха леди Кучики.

Не сумев больше терпеть статично раздражающий слух звук, блондинка резким движением накрыла руку её «мучителя», вытащила из неё ручку и бросила куда-то в сторону, случайно попав ею прямо в голову Ичимару. Тот возмущённо оторвался от ничегонеделания и пронзил ничуть не раскаивающуюся в отсутствии меткости начальницу гневным взглядом. В качестве наказания, по словам самого Гина «не пойми за что», он был назначен вторым лейтенантом при Нацуми, пока та не решит оставить пост в пользу «должности» леди клана.

Но этот лис выкрутился. И теперь просто-напросто скидывает свою работу на Киру, который по своей природной робости и ещё недавнего подчинения этому мужчине не способен ему отказывать. А капитан не всегда могла уследить за тем, чтобы Ичимару не отлынивал.

— Любимый, если тебе скучно, можешь идти домой без меня, — настоятельно приказала попросила девушка мужа, который вот уже второй час сидел напротив неё, ожидая, пока та прикончит свои отчёты. — Я тебя бесплатным метрономом на работу не брала.

— Уволься, — безапелляционно парировал Бьякуя, потянувшись за карандашом, который стоял в органайзере тут же. Но не успели его длинные и чересчур изящные пальцы взяться за бордовое древко, как и этот пишущий предмет полетел в Ичимару. Тому понадобились все силы, чтобы сдержаться и не ругнуться на подругу при её муже — незапланированная дуэль ему сейчас не нужна была от слова «совсем».

— Мы договорились, что я оставлю свой пост только тогда, когда забеременею.

Девушка привстала со стула и потянулась через весь стол к органайзеру, решив вообще убрать его, а сама тем временем наклонилась ближе к супругу и максимально понизила голос, чтобы следующие её слова слышал только он.

— Но как бы ты не старался всю эту неделю, отвлекая меня от этих отчётов, пока Исане даёт отрицательный ответ. Так что теперь жди и терпи, убийца моего времени, либо иди домой без меня.

Уже полгода (это если считать со дня свадьбы), к сожалению Бьякуи и просто к откровенному горю его деда, Нацуми ходит «пустая». И это совсем не из-за нежелания потенциальной матери завести детей. Совсем наоборот. Она скорее хотела как можно быстрее расправиться с этой «маленькой проблемкой», как блондинка окрестила условие мужа о двух наследниках взамен её спокойной работы капитаном. К тому же детей женщина обожала. Даже к брату в магазин наведывалась больше для того, чтобы Джинту и Уруру проведать, чем снова послушать нытьё Киске о том, что после ухода сестры он питается безвкусной едой Тессая или подгоревшей запеканкой Йоруичи.

Зачать ребёнка для жителей Общества душ скорее редкость, чем неприятная ошибка вследствие единичного случая отсутствия контрацептива. Поэтому это самое «нет» от второго офицера четвёртого отряда разбивало сердце не хуже, как если бы чета Кучики являлась женатой парой в Мире живых.

В глазах мужчины нечто блеснуло, и на его лице расплылась какая-то ехидная улыбка, больше похожая на обычную ужимку Ичимару.

— Я не сдамся, пока лейтенант не ответит «да», — спокойно ответил он, вызывая вопросительные взгляды у Киры — он тоже сидел в кабинете капитана и не слышал последние её слова.

— Пожалел бы жену. А то я скоро сидеть не смогу, — уже совсем неслышно посетовала Нацуми сама себе, ставя органайзер у ног, но мужчина рядом услышал её и, как следствие, беззвучно рассмеялась.

Женщина сразу прищурилась и взяла стёрку из пластмассового приспособления для канцелярии. Но нынешняя попытка запульнуть её в мужа провалилась: он перехватил руку блондинки, и предмет прилетел опять в Гина. Мужчина именно в этот момент подошёл к столу капитана, чтобы взять у неё половину отчётов — лишь бы избавить себя от присутствия Кучики как можно скорее. Причём, обоих. Но после того, как снаряд бывшей Урахары в третий раз попал ему в плечо, он сам себе отрицательно покачал головой, обошёл стол и столкнул с кресла девушку, которая всё это время вопросительно и почти виновато смотрела на друга.

— Иди-ка ты и вправду домой. Сам за тебя всё сделаю, — заявил Гин. — И ведь достали же! — уже сам себе сказал он, недовольно пронзая глазами Бьякую. Тот, впрочем, ему не уступал в уровне неприязни во взгляде, но быстро прикинув, что да как, поднялся со своего места и, пока Нацуми не успела ничего возразить, потянул её к выходу из кабинета. Девушка только и успела, что попрощаться со своими вторыми офицерами.

Бьякуя с неудовольствием проверил точное время, когда Нацуми покинула территорию своего отряда, отмечая слишком поздний час. Сам он, конечно, даже на работе может ночевать, но позволять это делать ей при живом муже, который старается как можно больше освободить своё время, чтобы посвятить его супруге, мужчина не мог. А вот леди Кучики, в свою очередь, кажется, только нагружает себя лишними делами. А ведь у неё целых два лейтенанта! Хоть существование одного из них Бьякуя хотел бы не то, чтобы отрицать, а просто запретить.

Он перевёл взгляд на жену. В кабинете Нацу то и дело зевала, но ночная прохлада отрезвило уставшее от «писательской» деятельности сознание, и сейчас на её чуть бледном лице сияла тёплая и почти мечтательная улыбка. Лёгкие нотки хитрости промелькнули в серо-небесных глазах, когда женщина посмотрела на супруга.

— Никогда бы не подумала, что ты будешь ревновать меня к работе.

— Я не ревную, — чересчур резко ответил Кучики. — Просто каждый день моя жена проводит в компании двухсот человек, полуторы сотни из которых мужчины.

— Это и называется ревность, любимый.

Нацуми нежно прижалась к плечу мужу. Бьякуя решил не препираться с ней, тем более, что она была права. Супруг сам ей как-то заявил о «весьма низменном и недостойном главы клана Кучики чувстве», когда однажды увидел, как бывшая Урахара в компании трёх своих высших офицеров весело проводит обед в кафе (в тот день в столовой было её самое нелюбимое меню).

Совсем недавно минул год со дня, как Нацуми вернули её тело. Сначала единственным отличием от рейгая, созданного для неё Киске в качестве временного вместилища души, были только волосы. Теперь их можно было спокойно стричь. Да и весили они прилично, из-за чего женщина сразу же их укоротила на десять сантиметров, хотя изначально собиралась чуть ли не налысо обкорнаться, как в Уэко-Мундо. Только Бьякуя ей не дал. Мало того, что он обнаружил в себе нездоровую любовь не только к её шее, но и к волосам, так ещё и аргументировал это тем, что, будучи леди Кучики, ей некуда будет крепить кейсенкан.

Сейчас Нацуми научилась заплетать себе высокую причёску из толстых кос. Одна заколка клана Кучики была сделана для неё в виде гребня, а вторая крепилась на чёлку, убираемую блондинкой как всегда на правую сторону. Наряд она после добровольно-принудительного пребывания в Мире пустых тоже изменила. Теперь не было никаких странных рукавов на плечах и пояса, имитирующего перебинтованный живот. Вместо обычных косодэ и хакама женщина носила свободную юбку с запахом до середины икр, сочленённую с безрукавным верхом. Хаори имело вид приталенного двубортного пальто той же длины, что и низ шикахушо, но из тонкого материала. На спине — обычный для капитана номер её отряда. А на талии — простой белый пояс. На ноги были обуты сапожки почти до колен на небольшом, устойчивом, но изящном и очень женственном каблучке.

Так вот. Совсем недавно минул год со дня, как Нацуми вернули её тело. Изначально оно было таким же исхудавшим, как рейгай. Не костлявым и весьма мало возбуждающим нормальных мужчин, но тоже не совсем привлекательным. Но усилия Бьякуи и Гинрея, не желавшего, чтобы «сбежавший житель ада» носил его внуков, не прошли мимо. Ещё к свадьбе леди Кучики выглядела здоровой и чересчур прекрасной женщиной, из-за чего её на тот момент будущий муж как мог способствовал приближению церемонии бракосочетания. А то мало ли что… Уведут, а то и похитят.

Ну, за последнее рискнули бы жизнь… Как, впрочем, и за первое…

Но свадьбу мужчина всё равно торопил.

А после неё Нацуми стала выглядеть ещё лучше, хотя куда ещё-то? А причина проста — её любили. Причём тот, кому она отдала сердце ещё в прошлом столетии. А это ой как повышает уровень всего нужного для красоты в организме.

Но, несмотря на уже удовлетворимое состояние блондинки, Бьякуя не давал ей садиться на диету. Потому как с её должностью женщина вообще иногда забывала о приёмах пищи. Особенно об обедах. И поздние из-за той же должности ужины он тоже не разрешал ей пропускать. Поэтому когда чета Кучики пришли в поместье мужчина сразу же распорядился подать еду, пока женатая пара переодевается после рабочего дня. Ещё утром Бьякуя велел приготовить любимые блюда супруги, так как сегодня минуло ровно шесть месяцев со дня заключения их брака.

Рукия и Ренджи тоже были в поместье и ещё давно решили ужинать вместе с его хозяевами. Недавно лейтенант шестого отряда сделал-таки предложение руки и сердце своей любимой, с которой они начали отношения после войны с арранкарами. И Бьякуя ничего и сказать не мог из-за своих собственных слов о том, что парень не должен волноваться о его мнении. Надежда на то, что хотя бы Гинрей будет против этого романа, рухнула, когда старик с улыбкой от уха до уха буквально благословил его. А потом настоятельно посоветовал родному внуку не вмешиваться, иначе он подключит тяжёлую артиллерию в лице одной очень очаровательной блондинки со взглядом демона, когда тот требовался. И в той ситуации девушка бы его применила — к гадалке не ходи!

Когда Нацуми и Бьякуя зашли в трапезную, девушка сразу же почувствовала какое-то странное тягостное ощущение в животе. Дискомфорт только увеличился, когда перед ней любезно поставил тарелку с едой муж. Она попыталась избавиться от него при помощи стакана воды, но у неё не получилось. Более того, леди Кучики почувствовала лёгкое головокружение, хотя в помещении не было душно.

Первой на неприязненно морщащуюся женщину обратила внимание Рукия. Бьякуя и Ренджи в этот момент разговаривали о каких-то делах отряда, в которые представительницы прекрасного пола не влезали, если у них не просили совета. Кучики-младшая попыталась обратить на себя внимание подруги вопросами о её самочувствии, но та вдруг резко подорвалась с места и выбежала из трапезной на свежий воздух, прикрывая по пути рот рукой, сразу после того, как та осмелилась попробовать ложечку супа. Всё случилось так быстро и неожиданно, что оставшиеся за столом синигами даже не сразу поняли, что сейчас вообще произошло.

Когда сознание Бьякуи «отморозилось», он поспешил нагнать жену, вдруг перепугавшись за её состояние здоровья. В последнее время она много работа и очень сильно утомлялась.

Супруга обнаружилась недалеко от трапезной на энгава. Нацуми опиралась о перила, тяжело вдыхая в себя ночной воздух, ещё недавно так благотворно действующий на неё. Она чувствовала, как живот отвергает само существование пищи и необходимость её потребления. Того злосчастного супа уж точно.

— Солнышко, что случилось? — обеспокоенно спросил Бьякуя, моментально подходя к жене сразу после её обнаружения. — Тебе нехорошо?

— Меня… тошнит… — кое-как выговорила Нацуми, всё ещё сворачиваясь от рвотных позывов. — От того чёртово супа и этих запахов.

— Ты уверена, что от супа? Ты же всегда его ешь. Рецепт не меняли, а продукты всегда свежие.

— Не знаю, какие там продукты, но мне так плохо, что я сейчас землю есть готова, если мне это поможет, — проныла блондинка. — Ещё и голова кружится.

— Так. Понятно, — Бьякуя резко зашёл к супруге за спину и за миг поднял её на руки. — Идём в четвёртый отряд.

Не слушая причитания Нацуми о том, что она может вывернуть своё пустующее нутро прямо на него, мужчина на сюмпо переместился в место назначения, оставляя изумлённых Рукию и Ренджи в поместье. Унюханы не было в главном лазарете, но зато сегодня на ночное дежурство заступила Исане.

Кучики вкратце обрисовал всю ситуацию и симптомы супруги, которая ко всему прочему побледнела и сваливалась с ног от усталости, что она слабым голоском заявляла. Лейтенант Котецу быстро повела её куда-то вглубь лазарета, видимо, догадавшись о причине плохого самочувствия капитана третьего отряда, и, ко всему прочему, запретила двум своим подчинённым пускать Бьякую к ним в палату, пока фукутайчо проводила осмотр Нацуми. Особенно сильно спорить мужчина не стал и просто ждал под дверьми.

Уже совсем скоро Исане вышла в коридор и пригласила его войти внутрь. На её лице была какая-то странная, учитывая сложившуюся ситуацию, улыбка, которую она совсем не пыталась скрыть. Как оказалась, Нацуми и сама улыбалась своими уже порозовевшими губами.

— Ну. И что с ней? — настойчиво спросил Бьякуя у лекарши, но та лишь извинилась и убежала из палаты, сказав, что леди Кучики сама всё объяснит.

Недовольно прищурившись, мужчина подошёл к жене, сев к ней на кушетку и вопросительно стал смотреть на неё. Вместо каких-либо слов, Нацуми взяла руку супруга и медленно, очень медленно и трепетно положила его раскрытую ладонь на свой живот, поднимая полный счастья взгляд на него. Всего за пару секунд обычно бесстрастное выражение лица мужчины сменилось сперва на изумление, из-за чего черты его лица вытянулись, потом оно стало вопросительным, на что леди Кучики положительно кивнула вместо тривиального «да», а уж потом расцвело от радости.

Кажется, даже на их свадьбе он был не такой счастливый, как в момент, когда Нацуми всё же произнесла и так понятное:

— Любимый… Я беременна.