Холодная кровь (СИ) [Jean Sugui] (fb2) читать онлайн

========== Вступление: Без времени ==========

Она всегда казалась мне похожей на богиню. Нет, не казалась. Она и была богиней, которая только счастливой случайностью оказалась рядом со мной, смертным. Мне просто повезло.

Волосы похожи на струящийся свет. Больше всего я люблю, когда она распускает тяжелый узел строгой прически, и тогда они падают мерцающей волной, скрывая плечи, спину и ягодицы. Сколько раз я пропускал между пальцами светлые пряди. Как будто нежные шелковые нити, в которые хочется запутаться, как в кокон.

Глаза… Ее глаза – омуты льдистой зимней воды. В них можно утонуть, потому что холод сковывает тело и вымораживает сердце. Вынимает душу. Но потом, когда перестаешь ощущать эту смертельную стужу, становится тепло и спокойно. Однажды я провалился зимой под лед. Я очень хорошо помню, что тогда чувствовал. Ее глаза – такие же.

Кожа – как девственно-белый атлас. Никаких родинок. Никаких шрамов. Только едва заметные голубоватые ручейки вен. Кажется, можно увидеть, как по ним течет ее аристократическая голубая кровь. Кого-то это потустороннее совершенство Смерти пугало. Но только не меня. Каждое прикосновение к ее гладкой алебастровой коже вгоняло меня в дрожь. Сначала – от восхищения. Потом, когда я стал старше, - от сексуального желания. В детстве я однажды порезал себе руки, чтобы проверить, а моя кровь – такая же голубая? Но моя кровь оказалась алой. И тогда я окончательно понял, что она – богиня.

Маленькие ступни и изящные узкие кисти. Мне всегда хотелось поцеловать каждый пальчик, чтобы она не отнимала своей руки как можно дольше. Церемонно касаясь губами тыльной стороны ее ладони, я всегда задерживался на мгновение дольше, чем того требовал этикет. И бросал на нее быстрый взгляд исподлобья. Она улыбалась мне едва заметно, только уголками губ, и медленно опускала ресницы, давая понять, что все замечает. Мы всегда легко понимали друг друга без слов. Иногда, когда мы оставались наедине, я опускался перед ней на колено и целовал край ее платья, приподнимая его так, чтобы открывалась стройная голень.

Я помню ее голос. Как она пела для меня, когда маленьким я тяжело болел. Она пела, и мне становилось легче. Ее голос вибрировал где-то у меня в голове и растекался по телу серебристой волной. Потом, когда я стал старше, к болезням тела прибавились слабости духа. Раздирающие душу сомнения. Тяжелый беспросветный сплин. Разочарование в себе и окружающей реальности. Выматывающее одиночество. Страх. Дальше – хуже. Я часами лежал в своей комнате и никого не хотел видеть. Даже ее. Но она все равно приходила. Садилась на край постели, невесомо касалась моей спины и пела. И снова разливалась серебряная волна, приносящая облегчение. А холодное прикосновение обжигало.

Мальчик мой, говорила она. Только она меня так называла. И я шептал в ответ одними губами, не смея произнести это вслух: девочка моя. Когда мне было тринадцать, я понял, что она – единственная, кого я буду любить.

Она пришла ко мне ночью. Бесшумно, как призрак. Лежа на кровати, я смотрел, как она приближается, и с каждым шагом часть ее белых одежд исчезала. Рядом со мной она легла уже обнаженной. Полная Луна светила в распахнутые гардины. Из сада доносился запах цветущих роз. Ее волосы казались почти прозрачными, а тело зыбким и нереальным. Я приподнялся на локте и смотрел, впитывал в себя ее идеальную красоту. Мое тело болезненно ныло от возбуждения, а руки дрожали. Но я не смел коснуться ее. И тогда она сама положила ладонь мне на затылок и притянула меня к себе, улыбаясь уголками губ. Как в детстве, я приник к ее прохладной груди, осторожно взял губами затвердевший сосок. И проснулся, обливаясь слезами, потом и собственным семенем. После этого сна я начал называть ее только по имени.

Нарцисса.</div>

========== Эпизод I: Чашу с темным вином подала мне богиня печали ==========

Мой четырнадцатый Хэллоуин.

Малфой-Холл - полон гостей, и не все из них принадлежат к миру живых. Тыквы - светятся в полумраке наведенным с помощью чар огнем. Свечи – парят под потолком. Северус – брутален и черен, с неизменным бокалом в руке, из которого он каждый раз отпивает только один маленький глоток. Милорд мой отец – воплощение аристократического лоска, роскоши и безупречного вкуса. Я сам – достойный наследник древнего рода, каждый год меня на два дня забирали из школы, чтобы я мог присутствовать на балу в Малфой-Холле. Нарцисса – ослепительно прекрасна, в платье чуть холодноватого оттенка шампанского, с розами того же цвета в волосах.

С ревностью собственника я смотрел, как она переходит от одной группы гостей к другой. Кому-то предлагает вино, кому-то отвечает на заданный вопрос, с кем-то просто смеется, обнажая жемчужные зубки и слегка запрокинув голову. Ее волосы были собраны в высокую сложную прическу. И я представлял, как потом, после того, как все закончится, буду вытаскивать шпильки одну за одной, высвобождая пряди из заточения. Она как богиня, притворяющаяся женой и матерью. Но только я один видел ее истинную суть.

- Драко.

Я вздрогнул. Отец подошел бесшумно, как будто призрак материализовался из воздуха. На некоторых эта его способность наводила священный ужас, породив слухи, что Люциус Малфой – не совсем человек.

- Да, сэр?

- Найди Панси. Сейчас начнется бал.

- Да, сэр.

Я уже хотел идти, но он положил руку мне на плечо и слегка задержал. Я обернулся. Его глаза были устремлены на Нарциссу. И в них светилось столько любви и нежности, что это могло бы стать еще одной легендой о том, что Люциус Малфой способен чувствовать. Если бы кто увидел. Я ощутил укол в самое сердце.

- Твоя мать удивительно прекрасна сегодня, - сказал он. И я снова ответил:

- Да, сэр.

Панси нашлась в самом дальнем углу в компании Миллисенты и Блейза. Я поймал себя на том, что пытаюсь скопировать привычку отца и подойти бесшумно. Но Панси, очевидно, слышала меня совсем не ушами. Она обернулась еще до того, как я вдохнул, чтобы ее позвать.

- Ой, Драко, знаешь что?

- Нет, конечно, Змейка. Ты же мне еще не сказала.

- Блейз нам тут такое рассказал. Насчет Уизли и Грейнджер…

Я высокомерно приподнял бровь.

- Мне не интересно ни насчет Уизли, ни насчет Грейнджер. Пойдем, сейчас наш выход.

Я взял ее за руку и повел за собой. Она продолжала тараторить, но я ее не слушал. Панси Паркинсон очаровательная девушка и моя лучшая подруга. Моя будущая жена. И ее совершенно невозможно остановить, если она решила высказаться. К тому моменту, как мы подошли к Люциусу, она как раз закончила, но я вряд ли слышал хоть десяток слов.

- И что ты думаешь обо всем этом?

- Мне. Все. Равно. Вот и мы, отец.

- Как раз вовремя.

По традиции каждый бал открывали хозяева дома и наследник или наследница с официальной парой. Моей парой всегда была Панси. Каждый год, начиная с 11 лет, мы с Панси шли следом за моими родителями в Малфой-Холле или за милордом и миледи Паркинсон в их поместье. И каждый год я воображал, что рядом со мной – Нарцисса. Двигаясь отточенными, доведенными до автоматизма па, я постоянно искал ее глазами. Пусть будет хотя бы иллюзия того, что на самом деле она со мной. Короткие взгляды – чтобы Панси не заметила.

Потом были еще танцы и среди них один. Самый вожделенный, который Нарцисса отдавала мне. Моя рука лежала на ее талии – стройной без всяких корсетов или заклятий. Через тонкую ткань платья я чувствовал прохладу ее бледной кожи. Едва уловимый флер аромата роз укутывал меня невидимым облаком. Близость ее длинной шеи, плавный изгиб плеча, трепет пальцев в моей ладони сводили с ума.

- Тебе весело, мальчик мой?

- Да, миледи.

Я не смел называть ее по имени, но и «мама» меня коробило, поэтому я остановился на нейтральном «миледи».

- Как жаль, что завтра тебе нужно будет возвращаться в Хогвартс.

- Мне тоже будет жаль покинуть тебя. Если бы я только мог никогда от тебя не уезжать.

- Ты знаешь, что это невозможно, мальчик мой. Ты должен учиться.

- Да, миледи.

Мы кружились по парадному залу, и мне казалось, что в нем нет никого, кроме нас. Уже второй год милорд мой отец позволял мне выпить немного шампанского, и от этого границы реальности стирались еще сильнее. Но на самом деле Нарцисса пьянила меня куда больше алкоголя.

- Вы подарите мне последний танец, миледи?

- Нет, мальчик мой. Он принадлежит Люциусу. Ты ведь сам это знаешь.

Я не ответил. Я знал. Знал тогда и знал это потом. И все равно спрашивал каждый раз, на каждом балу в надежде, что все изменится. Но оно никогда не менялось. Первый и последний танец всегда принадлежали другому.

Чтобы избавиться от возбуждения, я вышел на балкон. Последняя октябрьская ночь в этом году дышала зимней прохладой. Музыка, смех, свет, веселье и шампанское отдалились от меня, остались за стеклянной дверью. Я смотрел на черноту спящего парка и старался думать о чем угодно, только не о Нарциссе. Во время депрессий мне всегда казалось, что сон этот – летаргический, и никогда уже розы не будут цвести.

Послышалось шуршание платья. Даже не оглядываясь, я точно знал, кто вышел следом за мной.

- Я сейчас приду, не беспокойся.

- Что ты видишь там, Драко? В этой темноте…

Панси было не обмануть яркими огнями и разноцветными фейерверками, освещавшими парк. Иногда она тоже заглядывала во тьму.

- Я думаю о розах.

Я обернулся. Панси вышла в одном платье и сейчас стояла, обхватив обнаженными руками обнаженные плечи. Смотрела на меня, смущенно улыбаясь.

- С ума сошла, Змейка? Заболеть хочешь? Чтобы мадам Помфри отдала тебя на растерзание профессору Снейпу?

Она хихикнула. Я аккуратно поставил ее перед собой и обнял, чтобы хоть немного защитить от холода. От нее пахло вербеной и лаймом. Я потерся щекой о темные волосы, вдыхая этот зеленоватый запах. Если ничего не изменится, я женюсь на Панси и сделаю ее новой леди Малфой. Я буду стараться, чтобы ей было хорошо жить со мной, и она никогда не пожалела о нашем браке. Но я никогда не буду любить ее, потому что она – не Нарцисса.

- Знаешь, Драко, я бы хотела быть похожей на твою мать. Она такая…

Панси не договорила. Те, кто плохо ее знали, считали ее заносчивой и глуповатой. Но на самом деле она была удивительно чуткой и ранимой. Иногда мне казалось, что она знает обо мне намного больше, чем я сам ей рассказал.

- Она как богиня, да? – шепотом спросил, замирая.

- Да, - так же шепотом ответила Панси, - Ты очень любишь ее, Драко?

- Да, Змейка.

Где-то далеко раздался тоскливый вой. И мне показалось, что это я сам. Я вою от тоски и неразделенности моей любви.

- Я замерзла. Пойдем, Драко.

Мы вернулись в зал. Блейз тут же увлек Панси за собой, и через несколько минут они попались мне среди танцующих пар. Панси кружилась, легко опираясь на его руку. Поймала мой взгляд и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, но перестал, как только они исчезли за следующей парой. Нарцисса и Снейп. Мой профессор и декан. Мой крестный Северус Снейп.

Они были похожи на сплав платины и вороненой стали. Даже сейчас лицо Снейпа было непроницаемо, словно он не танцевал на балу, а читал очередную лекцию. Зато Нарцисса просто сияла. Северус Снейп никогда на моей памяти не был популярен в магическом высшем обществе, а в некоторых домах имел статус Persona Non Grata. Но в Малфой-Холле ему всегда были рады и принимали радушно. Только здесь он позволял себе танцевать. И только с Нарциссой. Очень редко. Что случилось сегодня такого, что он счет возможным ее пригласить?

Ответа на этот вопрос я не знал. Острая ледяная игла ревности снова впилась мне в сердце. Я невольно прижал руку к левой стороне груди. Вдохи и выдохи были болезненны. С ближайшего подноса я схватил бокал с шампанским и осушил его четырьмя глотками. За первым тут же последовал второй. И только тогда мне стало полегче. В поле зрения попали милорд мой отец и леди Нотт.

- Что-то ты бледен, Дракон, - ко мне подошел Блейз, - Выглядишь так, как будто увидел василиска.

- Посмотри лучше в зеркало, Саламандра, - парировал я, - Если умрешь от ужаса, то одной мерзкой чешуйчатой тварью станет меньше.

Мы дружили с самого детства, и подобные выпады уже давно превратились в игру. Как и наши детские прозвища, которые мы использовали только в узком кругу своих.

- Серьезно, Драко, - Блейз уже не шутил, - Что-то случилось?

- Нет. Может, выпил лишнего?

Забини рассмеялся. За «выпил лишнего» нас обоих ждало Круцио, так что вопрос был риторический. Я натянуто улыбнулся. Мы обменялись еще парой фраз, и Блейз ушел искать Жанну Букье, мою дальнюю родственницу, чтобы пригласить ее на вальс.

Во время последнего танца Нарцисса и отец были вдвоем посреди огромного зала. Остальные только стояли и восхищались. А я представлял себя на месте Люциуса и понимал, что дальше будет хуже.

Каким-то внутренним чувством я ощутил на себе чей-то пристальный взгляд и чудь не подавился очередным глотком шампанского. Снейп. Впился в меня своими черными глазами, как будто готов испепелить на месте. Я поставил бокал на поднос и слегка развел руками, как бы извиняясь. Северус отвернулся, но лучше от этого не стало.</div>

*

Один за другим гости прощались, выходили в специальную гостиную и аппарировали. Те, кто был приглашен на эти два дня пожить в Малфой-Холле, постепенно расходились по своим спальням. Я стоял слева от Нарциссы, что-то говорил, целовал руки и щечки, слегка наклонял голову в символическом поклоне и мечтал поскорее оказаться в своей комнате. Кажется, я все же перебрал с шампанским. Голова немного кружилась, а подозрительный взгляд милорда моего отца не обещал ничего хорошего. Завтра рано утром на поезд. В следующий раз я приеду домой только на Рождество.

Наконец, мы остались только втроем. Отец почти упал в кресло и вытянул ноги. Нарцисса изящно опустилась на кушетку. Она выглядела так, как будто не было этих утомительных часов. Ни один волосок не выбился из ее прически. На один лепесток не упал с цветов. Ни одна морщинка не появилась на платье.

- Что ж, Драко, - отец, видимо, не нашел ничего криминального и тепло мне улыбнулся, - Думаю, тебе лучше сразу лечь. Завтра рано вставать.

- Да, сэр. Спокойной ночи.

Я коротко поклонился. Потом опустился перед Нарциссой на колено и взял ее руку. Больше всего мне хотелось прижаться к ней щекой, закрыть глаза и умереть от счастья. Но я позволил себе только запечатлеть ритуальный поцелуй на тыльной стороне ладони.

- Добрых снов, миледи. Спасибо за прекрасную ночь.

Прозвучало двусмысленно, но никто этого не уловил. Или она поняла, но ничем этого не выдала.

- Спи спокойно, мальчик мой. Завтра я приду тебя разбудить.

Я поднялся. Утруждать себя походом на другой этаж не хотелось, поэтому я воспользовался порт-ключом, который для меня сделал отец. Спальня встретила меня теплом и уютом; в это время года камины топились уже постоянно. Так же, как Люциус несколько минут назад, я с удовольствием рухнул в кресло и вытянул усталые ноги. После сильного физического напряжение, вызванного несколькими часами танцев, наступило блаженное расслабление. Я прикрыл глаза, ощущая, как комната вокруг меня слегка покачивается, и попытался решить дилемму: напрячься и принять душ сейчас или пожертвовать кусочком сна и сделать это завтра утром? После нескольких минут колебаний я переполз на кровать и даже от одежды избавлялся полулежа.

Простыни приятно холодили разгоряченное тело. Подушки были мягкими и невероятно удобными. Одеяло – невесомым. Идея принять горизонтальное положение показалось мне самой удачной за истекшие сутки. Я закрыл глаза и представил себе Нарциссу, но в мои мысли тут же невольно вторглись посторонние. Все те, с кем она сегодня танцевала или даже просто была мила. Череда лиц, сменяющих друг друга. Руки, касающиеся ее, поддерживающие… обнимающиеся. Сон отлетел. Я застонал и невольно перевернулся на бок, инстинктивно закрываясь от боли.

Среди всех этих людей были те, кого я любил… те, к кому я был равнодушен… те, кто вызывал у меня раздражение. Но сейчас я испытывал к ним всем одно и то же – я их ненавидел. Мне казалось, что будь моя воля, сейчас я покарал бы их всех смертельным заклятием. А потом долго-долго сидел бы у ног Нарциссы, положив голову ей на колени. И чтобы она гладила меня по волосам и говорила, что я единственный, кого она любит.

Часы в большой гостиной пробили четыре утра. Я слышал глухие удары, и они вызывали у меня чувство необъяснимой тревоги, как будто это не часы били время, а звучал набат. Было в окружающей реальности что-то неправильное. Оно было невидимым, но я ощущал это каждой клеточкой, словно ныла старая рана. Камин погас и начал остывать, и в комнате стало холодно. Промаявшись еще какое-то время, я поднялся и накинул первую попавшуюся мантию прямо на голое тело.

В кабинете Нарциссы, в специальном ящичке ее письменного стола хранились зелья, среди которых было и зелье для сна без сновидений. Я хотел принять его и проспать хотя бы оставшиеся три часа нормально. Кроме того, мне хотелось побыть там, где она проводила достаточно много времени. Ее вещи, едва уловимый запах роз, ее незримое присутствие легко успокаивали раненую душу и натянутые нервы. Я посижу там немного за ее столом, а потом усну спокойно и крепко.

В ночном Малфой-Холле было свое очарование. Мне всегда казалось, что в темноте магия становится чем-то материальным и наполняет собой коридоры и анфилады комнат. Можно даже не использовать палочку – просто щелкнуть пальцами, и волшебство произойдет само собой. Пламя светильников в нишах стен отбрасывало причудливые тени. Я слышал какие-то шорохи, но они не пугали меня. Никто и ничто не посмеет тронуть наследника Малфоев в его родовом гнезде. Отец внушил мне это еще в раннем детстве, и с тех пор я полюбил ночной Малфой-Холл.

Дверь кабинета была приоткрыта, и оттуда доносились неясные приглушенные звуки. Невольно я замедлил шаг, а потом остановился совсем. В приоткрытую дверь мне был виден диванчик возле камина, несколько парящих над ним свечей, угол книжного стеллажа и отсвет языков пламени. И еще – Нарцисса. И – Люциус.

На ней.

Я начал задыхаться. Перед глазами все поплыло. Меня начала бить дрожь. В ускользающей реальности я видел только этих двоих. Полуобнаженная Нарцисса лежала на том самом диванчике, откинув голову и слегка прогнувшись. Отец был сверху, обнимал ее и осторожно двигался вверх и вниз. Она стонала, и не было ни малейшего сомнения в том, что ей сейчас хорошо. Кровь отхлынула от головы и прилила в пах. К своему ужасу я начал возбуждаться. Единственное, чего мне хотелось, это войти сейчас туда и занять место Люциуса.

Убить Люциуса, чтобы занять его место.

Краем глаза я заметил, как рядом промелькнула черная тень. Ладонь закрыла мне рот, а вторая рука обхватила меня за плечи. Я ощутил рывок в районе пупка, и в следующий момент оказался в другой комнате. Снейп выпустил меня, но палочку не убрал.

- Драко, - его голос звучал спокойно, - Если ты сейчас начнешь кричать, то я наложу на тебя заклинание безмолвия. Если ты попытаешься уйти, то я обездвижу тебя. Ты все понял?

Я кивнул. Северус опустил палочку. Я не собирался спорить или обманывать его. Его не любили, его сторонились, его презирали, им брезговали. Я сам злился на него, не понимал, ревновал. Но на самом деле он был тем человеком, которому я доверял и который уже давно догадался о природе моих чувств к Нарциссе. Догадался и ни разу не сказал или сделал что-нибудь такое, что могло бы меня отвратить от него.

- Драко, постарайся успокоиться. В этом нет ничего неестественного.

Я обхватил себя руками, стараясь унять дрожь. Голое тело под мантией как будто заледенело. Я сделал несколько нервных шагов по комнате, а потом без сил опустился на ковер перед камином. Треск и оранжевый отблеск пламени вызвали из памяти картинку: белеющие в полумраке ягодицы Люциуса. Ревность и боль вернулись с новой силой.

- Я убью его.

- Кого?

Снейп сел в кресло. Я почему-то обратил внимание на то, что на крестном та же мантия, что была на балу. Он вообще не ложился? Не важно.

- Отца.

- За что?

- За то, что…

Я запнулся. За то, что он любил свою жену и мою мать? За то, что она любила его? За то, что они делали то, о чем я смел только мечтать? За то, что они получали от этого видимое удовольствие?

- Он забирает ее у меня.

Я не смог остановить слезы. Они лились сами собой. Капли падали на мантию и расплывались влажными пятнами. Приступ ярости сменился тоской и отчаянием.

- Он не забирает ее у тебя, Драко. Он тоже любит ее, как и ты.

- Я не хочу делить ее с ним. Она моя.

- Драко…

- Моя! – я плакал, уже не скрываясь, - И он не смеет к ней прикасаться!

- Он смеет, - мне показалось, что голос Снейпа дрогнул, - Он смеет, потому что она его жена, а не твоя.

Она – его жена, а не моя. И Северус танцует только с ней. И я схожу с ума.

Я просто схожу с ума…

========== Эпизод II: Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник ==========

Мне – пятнадцать. Это Рождество Панси проводила у нас.

Мало кто сразу поверил в воскрешение Темного Лорда, но милорд мой отец не оставил мне никаких иллюзий. Впрочем, я и сам это знал, наблюдая, в какое возбуждение пришли некоторые чистокровные семейства, и какую активность они внезапно развили. Я не знал, куда уехали родители Панси, но благоразумно не стал задавать лишних вопросов. Просто принял как факт – эти рождественские каникулы она проведет в Малфой-Холле.

Вечером сочельника нас было пятеро за ужином: я, Нарцисса, милорд Люциус, Панси и декан Снейп. Дамы – в вечерних платьях. Мы – в парадных мантиях. Отец восседал во главе стола. По правую руку – Нарцисса и Северус, по левую – мы с Панси. Заколдованные свечи парили над нашими головами. К запаху роз, которые Нарцисса вплела в волосы, добавился тонкий, едва уловимый аромат хвои. В парадном зале высилась огромная пушистая елка, и отец заколдовал ее так, чтобы она сохранила лесную свежесть. Рождественские венки на стенах и ветки омелы. Зеленый цвет Слизерина смешался с алым гриффиндорским. Серебро и золото.

Днем Люциус позвал меня в свой кабинет и показал, как можно открыть сейф, защищенный фамильным заклинанием Малфоев. Несколько раз я попробовал для практики, и у меня получилось. А потом он показал мне некоторые бумаги, лежавшие в сейфе. И среди них одну, ради которой все это и происходило.

Свое завещание.

- Отец… - я поднял на него взгляд, в котором, как я наделся, не было испуга.

- Ты достаточно взрослый, Драко, чтобы не тешить себя иллюзией, будто я бессмертен. Тем более, сейчас. Когда меня не станет, ты займешь место главы дома Малфоев.

- Да, сэр.

Сколько раз я представлял, как убиваю его, чтобы занять его место. Рядом с ней. Но на самом деле мысли о том, что однажды мне действительно придется хоронить своих родителей, страшили меня. Часто в темноте ночи Смерть казалась мне чем-то материальным. Она и была материальной – разлагала физическую ткань бытия.

- Все имущество отойдет тебе, за исключением некоторых вещей, которые я оставил твоей матери. Надеюсь, ты позволишь нам эту маленькую слабость. Будь ей надежной опорой, сын. Нарцисса вот как эта роза… - он взял цветок из вазы на столике и рассеянно провел по губам нежными лепестками, - …она завянет в одиночестве. Никогда и ни за что я не оставил бы ее одну.

- Ты знаешь что-то, чего не знает никто, да? Поэтому ты говоришь мне все это именно сейчас?

Он усмехнулся.

- Ты кровь от моей крови, Драко.

Больше он не объяснил мне ничего. Но я знал его достаточно хорошо. На темной стороне что-то происходило. Что-то глобальное.

- Милорд…

- Да, сын?

Его лицо застыло маской холодности и официоза. Идеально ровная спина стала еще более прямой, хотя, казалось, больше уже некуда.

- Когда вы позволите мне присоединиться к вам?

Никаких уточнений. Он прекрасно понял, о чем именно я спросил. Мне показалось, или в его глазах действительно промелькнула… боль? Всего на какую-то долю секунды. Но я все равно увидел.

Голос милорда Люциуса не дрогнул.

- Ради твоей матери, Драко, не торопись. Умереть ты всегда успеешь.

Я почувствовал себя так, как будто он меня ударил. Ради Нарциссы я охотно пошел бы под смертельное проклятие, в Азкабан, Поттеру в услужение, если бы ей вдруг пришла в голову подобная безумная идея.

- Но почему? – я вскинул подбородок, - Мне казалось, что она будет рада, если я присоединюсь к Темному Лорду.

Несколько секунд он молча смотрел на меня. Невольно я поежился под ледяным взглядом. Под тонкой рубашкой руки и спина покрылись гусиной кожей. Особенно левое предплечье, где пока еще не было Темной Метки. Наконец, Люциус оборвал взгляд и тихо ответил:

- Просто поверь мне, Драко.

И все. И больше никаких объяснений. Уже потом я понял, что милорд мой отец до последнего надеялся обойтись без того, чтобы мне принимать Метку. Он надеялся, что Темному Лорду хватит одной жертвы – его самого. Тогда же он просто вернул бумаги на место, запер сейф, и больше мы в этот день об этом уже не разговаривали.

После ланча мы с Панси отправились на конную прогулку. Уроки верховой езды мне преподавали с четырех лет, как это было принято во всех знатных фамилиях Англии. Где-то я читал, что маггловская аристократия тоже придерживается подобных традиций, но для них мне представлялось это глупым. Чистоту крови не заменить никакими ритуалами, имитирующими принадлежность к элите. А магглам понятие чистоты крови было чуждо по определению.

Панси отлично держалась в седле, и мы легко и быстро пожирали пространство, углубляясь все дальше во владения Малфоев. Невидимое из-за облаков Солнце уже миновало зенит и теперь медленно падало за горизонт. Я ощущал его каким-то звериным внутренним чутьем, как пушистый светло-желтый шарик. В раннем детстве у меня был такой ночной светильник – мое личное солнышко. Я смотрел на него ночью и воображал, что я – властелин целого мира… что я и есть целый мир. Когда я пошел в Хогвартс, солнышко сослали на чердак, к другим игрушкам и одежде, из которой я вырос. Ночи стали темными и холодными.

Зимнее Солнце тоже не грело, и я отстраненно подумал, что и в нем течет голубая холодная кровь. Светлое и темное. В моей жизни было мало ярких красок, но много светлого… ее волосы, глаза, она сама… и темного… Темный Лорд, боль, подземелья… и почти не было полутонов. А я слишком остро чувствовал разницу между светом и тьмой.

- Драко…

Мы перешли на шаг, и просто ехали рядом, размышляя каждый о своем. С Панси было удивительно хорошо молчать. Она очень тонко чувствовала моменты, когда лучше не говорить ничего, но сейчас я знал, что она заговорит, потому что видел, как ее снедает тревога. И даже почти знал, о чем она спросит.

- Что, Змейка?

- Ты знаешь что-нибудь о… Сам-Знаешь-Ком? Это правда? То, что говорил Поттер.

- Да. Поттер не солгал, что бы там не говорила Амбридж.

- Тебе сказал милорд Люциус?

- Да.

Краем глаза я увидел, что она закусила уголок нижней губы – верный признак того, что Панси волнуется.

- Беспокоишься о родителях?

- Да. И еще… о тебе.

- Не бойся, со мной ничего не случится.

- Я боюсь, что тебя заставят принять Метку.

- Заставят? Но…

Я осекся на половине фразы. Меня невозможно было заставить. Невозможно, потому что я сам этого хотел. Я думал, что Панси примет это, как само собой разумеющийся факт, но вспомнил слова, сказанные отцом несколько часов назад. Ради твоей матери, не торопись. Очевидно, у всего происходящего был даже не двойной смысл, а что-то большее. Что-то, о чем наверняка знал только Темный Лорд.

- Что? – Панси смотрела на меня, и в ее глазах ясно читалась тревога.

- Ничего, Змейка. Ничего такого, о чем тебе следует волноваться.

Я притянул ее к себе и поцеловал в губы мимолетным касанием. Непроизвольно я закрыл глаза, и под веками тут же вспыхнул другой образ. Не Панси, а Нарцисса. Мы столько раз катались вместе верхом, что воображение с легкостью заменило одну женщину на другую. Только запах вербены и лайма не дал мне забыться. Разочарование толкнулось в сердце легкой пульсирующей болью. Как истинный Малфой я всегда хотел больше, чем мог получить.

Отстранившись, я повторил.

- Ничего не бойся, Змейка. Все будет хорошо.

Я видел, что она мне поверила. Оставался пустяк – поверить себе самому. Я бы хотел закрыть глаза и сделать вид, что ничего не происходит. Но, кажется, само пространство было пропитано тревогой и ежесекундным ожиданием начала войны. А после дневного разговора с милордом Люциусом я уже не мог оставаться в стороне. Как будто тьма надвигалась, и не было надежного убежища, чтобы укрыться.

Мы вернулись в поместье, и вот, вечером собрались на праздничный ужин. Волшебная атмосфера Рождества немного притупила всеобщее напряжение и беспокойство. Отец расспрашивал Снейпа о моих успехах в школе. Нарцисса слушала не менее внимательно, и от некоторых ее взглядов меня распирало от гордости. Я был достоин ее и ее крови. Ее мнение обо мне было единственным, которое имело для меня значение.

Время подходило к полуночи, оставалось буквально несколько секунд. Бокалы наполнились шампанским. Милорд Люциус поднялся с жесткого кресла, намереваясь произнести поздравления всем присутствующим. Он делал так каждое Рождество, независимо от количества гостей, и каждый год находил самые нужные слова. Я отложил вилку, взял свой бокал и приготовился слушать.

- Моя возлюбленная жена, мой единственный сын и наследник… - его улыбка была теплой, а взгляд обращался к каждому, кого он называл, - …мой дорогой друг Северус и…

Неожиданно он замолчал. Улыбка застыла ледяным оскалом, а взгляд остановился на Снейпе. Я видел, как Люциус сжал ножку бокала так, что побелели костяшки пальцев, как будто старался сдержать сильную боль, но не мог понять, что происходит. Пауза затягивалась. Невольно я перевел взгляд на Северуса.

Снейп, никогда не отличавший здоровым цветом лица, стал белее скатерти на столе. Точно так же он с силой сжал свой бокал, и я видел, что его рука мелко-мелко дрожит. Немигающий взгляд черных глаз, похожих на провалы, обратился к Люциусу, как будто вцепился в него. Это было… страшно. Они смотрели друг на друга, и я видел, что оба они как будто стираются из происходящего, медленно исчезают куда-то очень далеко.

- Милый… - встревоженный голос Нарциссы вывел из этого странного транса их обоих. Я снова подумал, что не знаю, что же связывает миледи Малфой с деканом Снейпом. И могла ли она ЕГО называть «милый»…

Милорд мой отец поставил бокал с шампанским нетронутым на стол. Улыбка сползла, и его лицо приобрело сосредоточенное и немного отрешенное выражение, словно он очень старался сдержаться и не показать истинных чувств. Его голос был тихим и напряженным.

- Прошу меня простить, но я вынужден вас покинуть на какое-то время. Северус…

Снейп поставил бокал и поднялся. Молча поклонившись Нарциссе, он вышел из-за стола. Мне бросилось в глаза то, как он, очевидно, неосознанным жестом сжал левую руку в кулак. И тут меня обожгла догадка.

- Отец!

Я вскочил. Он обернулся ко мне, и по его взгляду я понял, что все верно. Это именно то, о чем я подумал.

Темный Лорд призывал их. И оба они не могли не ответить.

- Драко, останься с дамами. Надеюсь, ты не позволишь им скучать?

У него всегда была потрясающая выдержка. Я не знаю, сколько еще мне придется тренировать себя, чтобы сравнятся с ним хотя бы вполовину. Однажды он проговорился, что вызов похож на Круцио в миниатюре, локально, но от этого не менее болезненно. А действие Круцио я знал на себе. И мне осталось только ответить:

- Да, милорд.

Он кивнул, и они с Северусом стремительно покинули зал. Часы пробили двенадцать раз, отмечая наступление Рождества.

Я поднял бокал, придал своему лицу максимально подходящее выражение и начал говорить то, что не сказал отец.

- Миледи Нарцисса, моя дорогая подруга Панси, я безумно рад видеть вас сегодня здесь…

Слова лились гладко, как если бы я затратил на составление этой маленькой речи не один час. Нарцисса улыбалась, как будто ничего не произошло, и в ее глазах я видел любовь и гордость за меня.

Закончив, я залпом выпил шампанское и сел, чтобы продолжить ужин. Под столом Панси осторожно взяла меня за руку, и я почувствовал, как холодны ее пальцы. Ее взгляд был встревоженным. Все правильно. Ее нельзя было обмануть даже самой хорошей игрой, а я не обольщался по поводу своих актерских способностей.

- Драко…

Я ободряюще сжал ее ладонь и повторил свои же слова, прошептал:

- Ничего не бойся, все будет хорошо.

Все прошло гладко. Я занимал Нарциссу и Панси светской беседой. Мы немного потанцевали, и Нарцисса спела несколько романсов. Не сговариваясь, решили не смотреть подарки, пока не вернутся Люциус и Северус. Без них это казалось неправильным, незавершенным.

Я поймал себя на том, что невольно сравниваю Нарциссу и Панси. Они были совершенно разными и все же – в чем-то неуловимо похожими. Панси – как темный бездонный омут. Нарцисса – воплощение светлого прозрачного льда. Панси – родное и близкое. Нарцисса – запретное и недостижимое. Панси была моей лучшей подругой. Нарциссу я боготворил. Обеим я доверял… насколько это вообще для меня возможно. Обе были в оковах своего происхождения, своей чистой крови, которая определила их будущность со мной.

*

Темная зимняя ночь, не ставшая светлее от ярких праздничных огней, все еще длилась, когда я поцеловал руку Нарциссе, желая спокойных снов, и проводил Панси в комнату для гостей, которая негласно считалась «ее» спальней. Выпитое шампанское немного пьянило, но необходимость держать лицо несколько часов подряд не давала расслабиться. Нервы вибрировали, и я ощущал их, как натянутые струны. Это было неправильно. У Малфоя вообще не должно было быть нервов.

Я возвращался к себе, когда приглушенные голоса из кабинета отца привлекли мое внимание. Остановившись, я прислушался. Люциус и Северус разговаривали вполголоса, и я не мог разобрать слов, но один факт того, что они здесь, что с ними ничего не случилось, вернул мне душевное спокойствие. Сжатые пружины внутри распрямились. Я не посмел войти и с минуту просто стоял, прислонившись к стене, закрыв глаза и слушая. Ничего не случилось. Завтра мне не придется открывать тайник в кабинете Люциуса и оглашать его завещание. Оторвавшись от стены, я кое-как добрел до своей спальни.

Бессонница стала моей подругой уже давно, а сон сделался чутким и настороженным. Даже зелье для сна без сновидений не всегда помогало провалиться в глубокое расслабляющее ничто. Поэтому я легко проснулся, услышав, что кто-то скребся в двери моей комнаты.

- Инсендио! Кто здесь?

- Драко, это я. Впусти меня, пожалуйста.

Голос Панси был тихим и дрожащим. Я дотянулся до палочки и открыл дверь заклинанием.

- Входи.

Она проскользнула внутрь. Я сел на постели, и Панси устроилась рядом, подобрав ноги. Даже при тусклом свете свечи я видел, как она дрожит, хотя и старается взять себя в руки. Вздохнув, я притянул ее к себе, обнимая и успокаивая.

- Что случилось, Змейка? Расскажи мне.

- Мне страшно, Драко.

- Чего ты боишься?

- Того, что начнется война.

Она начнется, после сегодняшнего разговора с милордом Люциусом и последовавшего за ним вызова я был в этом уверен. Наступление тьмы неизбежно, и Панси не могла это не чувствовать. И что я мог ей сказать?..

- Того, что все погибнут, - совсем тихо прошептала она и заплакала.

Я обнимал ее за вздрагивающие плечи и не знал, что сделать, что сказать. Не знал, потому что сам чувствовал то же самое. Должно быть, поспешная отлучка двух Упивающихся Смертью по вполне очевидной причине подстегнули страх Панси за собственных уехавших родителей. Всего несколько часов назад я мог столкнуться с этим лицом к лицу. Машинально я поцеловал ее высокий лоб, и вдруг Панси запрокинула голову резким движением и нашла мои губы.

Это не был наш первый поцелуй, но все же он стал для меня полной неожиданностью. Что же, если это ее успокоит… Я начал целовать ее, осторожно, боясь причинить ей боль, и в какой-то момент ощутил, как ее прерывистое дыхание складывается в слова. Но я не слышал.

- Что? Что ты говоришь, Змейка?

- Люби меня, Драко. Мы все равно все погибнем.

Сердце как будто оборвалось и рухнуло вниз, сшибая разум. Пустота тут же заполнилась кровью, вызвав болезненное возбуждение, настолько сильное, что я не удержался от стона. Дальше все происходило, как в тумане. Пульс бился в висках агонизирующей птицей, которая стремится хотя бы перед Смертью вырваться на волю. Перед глазами иногда всплывали багрово-черные пятна, застилающие реальность. Меня не было. Было только желание-безумие-страсть.

Я обнял ее, и она сама легла на кровать, притягивая меня к себе обеими руками. Я распахнул на ней тонкий пеньюар… руки коснулись обнаженной прохладной кожи… по моему телу как будто прошли магические искры. Ничего больше не было. Была только она… рядом со мной… подо мной… льнула ко мне… отдавалась. Я покрывал поцелуями ее тонкое тело и знал, что не выдержу долго. Слишком давно и сильно я ее хотел. Слишком все было остро и ярко для первого раза. Боль в паху становилась нестерпимой.

- Ты хочешь, Драко, мальчик мой, ты хочешь?

- Да. Да, любимая.

- Возьми меня, пока мы еще живы и можем это сделать.

Пока мы еще живы… Если начнется война – КОГДА начнется война – любой миг может стать последним. Я не хотел умирать, не узнав, что такое быть любимым ею.

Она раздвинула ноги, открывая себя. В полумраке я видел только бледную кожу, и мне казалось, что она светится. Это богиня снизошла до меня, мысль чиркнула по краю сознания, значит, скоро и правда – Смерть. Мир вокруг перестал существовать. Я стянул плавки, полностью обнажаясь для нее, и лег между ее разведенные бедер.

Мне пришлось помочь себе рукой и приложить некоторое усилие, чтобы все получилось. Она была такой тесной и такой горячей, и я готов был кончить только от одной мысли об этом. Она застонала под моим напором и выгнулась, подаваясь мне навстречу. Я больше не мог сдерживаться, и вошел в нее с силой, одним резким быстрым толчком, и тут же начал двигаться. Она вскрикнула и издала что-то похожее на длинный всхлип. Я скорее почувствовал, чем увидел, как из ее глаз потекли слезы. Я знал, что причиняю ей боль, но уже не мог остановиться… мог только целовать ее лицо, собирая губами соленую влагу. И еще – ее слезы мешались с моими. Через десять минут все было кончено. Оргазм пришел, как судорога, резкий, сильный и болезненный. Мой первый настоящий оргазм от первого настоящего секса, туманящий жалкие остатки разума. Кончая, я выкрикнул ее имя.

Наверное, в этом было что-то от звериных инстинктов, которые не перешибить никакой чистотой крови. Любовь перед ликом Смерти – как попытка продолжить себя за гранью небытия.

Потом – уже после совместного душа и двух глотков вина, которое я с некоторых пор держал в собственном тайнике – мы лежали вместе. Ее голова покоилась на моем плече, а я обнимал хрупкие плечи, и мне казалось, что тьма отступает, потому что я не один. И вдруг на грани яви и сна, в который я соскальзывал дюйм за дюймом, она тихо позвала:

- Драко…

- Что?

- Я Панси.

Недоумение, и следом за ним сразу же пришел новый страх. Когда люди сходят с ума, как это бывает?

- Я знаю, - очень осторожно, чтобы она не заметила мое замешательство. Но она все равно заметила. В темноте раздался маленький смешок.

- Я Панси, Драко. Не Нарцисса.

Кончая, я выкрикнул ее имя. Теперь я понял, и от осознания этого меня прошиб холодный пот.

Ее имя.

========== Эпизод III: И сказала бесстрастно с холодной улыбкой богиня ==========

Мне всегда казалось, что после Смерти я попаду в Ад. Это будет мой персональный Ад, непохожий на все то, что описывается в книгах. В моем персональном Аду будет темно и холодно. Очень холодно. Меня никто не найдет, и я целую вечность буду пребывать в одиночестве. Вечность – это так долго. Я не знал, что это случится намного раньше и что для этого не потребуется умирать.

Беллатрикс… Она появлялась, исчезала, появлялась снова. И я никогда не мог угадать, когда это произойдет в следующий раз. Но я ее чувствовал. Каждый раз ее появление как будто вымораживало Малфой-Холл, и мне хотелось приказать растопить камин как можно жарче. Несколько странное желание даже для холодного английского лета…

Они с Нарциссой уединялись в кабинете и о чем-то подолгу разговаривали. Я догадывался, о чем могли быть эти беседы, но никаких вопросовне задавал. Потом тетка исчезала, а Нарцисса становилась похожа на тень. От нее ощутимо веяло холодом, как будто сестра оставляла ей часть себя. И еще мне казалось, что после каждой встречи Нарцисса тускнеет.

Я старался не пересекаться с Беллатрикс. Едва почувствовав ее присутствие, тут же покидал Малфой-Холл и отправлялся на прогулку верхом, или в какое-нибудь кафе в Косом переулке, или куда-нибудь еще. Иногда я ловил себя на мысли, что для всех было бы намного лучше, если бы в Азкабан снова заключили ее, а не милорда моего отца. Ей было бы не привыкать, а он… Мысли о нем вызывали боль. Вот ведь странно… мне хотелось занять его место, а когда это случилось, я так же страстно возжелал, чтобы он вернулся обратно.

Тот день тоже был холодным. Дождь, шедший всю последнюю неделю, остудил землю, повис в воздухе мокрой дымчато-серой кисеей. Я не удержался и растопил камин. Живое оранжево-алое пламя давало мне иллюзию того, что все еще обойдется. Но где-то в глубине души… на самом донышке сердца…

…снова потянуло холодом. Сегодня мне не хотелось уходить. Мысли о том, чтобы выйти на улицу, пусть даже ненадолго, всего на несколько минут, вызывали зябкую дрожь. Я сел на широкий подоконник, скрестив ноги, задернул тяжелую портьеру и притворился, что меня здесь нет. Меня никто не найдет, и впереди – целая вечность…

- Мистер Драко, сэр.

Писк домового эльфа заставил меня вынырнуть на поверхность того ментального океана, в котором я пребывал последние – сколько? – часов. Домовиков не обмануть прятками в собственной комнате. Они отлично знают об этой моей еще детской привычке. И все же я помедлил.

- Мистер Драко!

В голосе появилось отчаяние. Подчиняясь приказу почти десятилетней давности, домовик не смел заглянуть за портьеру и ждал, когда я соизволю ответить сам. Вздохнув, я покинул свое убежище.

- Что тебе, Квикки?

- Миледи Нарцисса просила Вас срочно придти в ее кабинет.

- Передай миледи, что я буду через пять минут.

- Да, сэр.

Передав приказ и получив четкий ответ, домовик почувствовал себя явно лучше, отвесил мне поклон и растворился в воздухе.

Пять минут – чтобы собраться с силами и мыслями. Если Беллатрикс все еще там, с Нарциссой, они мне понадобятся. Когда я подходил к кабинету, мне показалось, что я слышу ее резкий высокий смех, отдающий безумием. От этого смеха мне всегда становилось не по себе. Но, когда я вошел, Беллатрикс не было. Только по последней зеленой вспышке, растворившейся в камине, я понял, что это все же не было галлюцинацией…

- Миледи, вы звали меня?

- Да, мальчик мой.

Она сидела в кресле с высокой спинкой и источала холод. Руки лежали на подлокотниках, оплетенных змеями. Я прошел через кабинет и опустился на пол возле ее ног. Мне безумно хотелось прижаться щекой к ее коленям, скрытым нежным шелком платья, но я не смел. Не тогда, когда она… такая. Она не разозлится, нет. Она просто не заметит, а меня заденет ее равнодушие. Хотя я и знаю, что это – всего лишь признак ее душевной тревоги.

Несколько секунд мы просто сидела так, не шевелясь и не произнося ни слова, а потом рука Нарциссы легла мне на затылок и начала скользить по волосам. От удовольствия я слегка прикрыл глаза. Что бы там не сказала ей снова тетка… это неважно, пока мы вместе. Вместе мы справимся со всем.

- Драко… здесь была Беллатрикс…

О, да, я заметил. Ее присутствие сложно не заметить, особенно, когда она сама этого хочет. Язвительное замечание уже готово было вырваться, но в последний момент я прикусил язык.

Рука на моих волосах на мгновение замерла, но потом возобновила движение. Я представлял, как светлые пряди проскальзывают в пальцах… точно так же, как если бы это я гладил волосы Нарциссы. Мягкие. Почти невесомые. Волосы, которые не любят шпилек.

- Она принесла новости.

Я невольно вздрогнул.

- Новости? Об отце?

- Нет. Для милорда твоего отца ничего пока невозможно сделать. Это… о тебе.

- Но я не понимаю…

На самом деле где-то в глубине души я понял, что это означало. Радость была смешана со страхом. Они перемежали друг друга, как слои в коктейле или пирожном. Но я хотел быть уверен, что это именно то, о чем я думаю.

- Темный Лорд хочет, чтобы ты принял Метку и занял место Люциуса.

Слова были сказаны. Мои мысли озвучены. Я принял решение уже давно, еще летом после четвертого курса, когда о возрождении Темного Лорда только начали говорить. Его призыва я ожидал все время после заключения Люциуса в Азкабан.

- Когда? – от волнения я потерял голос, но Нарцисса, кажется, прочитала мой вопрос по губам.

- Сегодня ночью.

- Так быстро?

- Он так хочет, Драко. Люциус… с Люциусом все было так же быстро. Сомневаюсь, что он…

Она вдруг замолчала, и фраза осталась недосказанной. Слова повисли в воздухе, как мелкая морось дождя. Только позднее… намного позднее, спустя целую жизнь я догадался о том, что так и не было произнесено. Сомневаюсь, что он понял, что с ним произошло.

- Иди, мальчик мой, тебе нужно подготовиться.

- Да, миледи, - и через паузу вдруг, совсем по-детски, - А ты будешь там со мной?

- Нет, но там будет Северус. Не бойся, ты не останешься один.

Она всегда хорошо знала, чего я боюсь на самом деле.

- Да, миледи.

Остаток дня был странным, похожим на пунктир. Иногда я помнил, что делаю, каждую минуту, а иногда как будто проваливался куда-то в Бездну и в следующий момент обнаруживал себя совсем в другом месте в другое время. Как будто в пространстве появились червоточины… миниатюрные черные дыры, поглощающие реальность.

Я не знал, как должен готовиться к принятию Метки, и какое-то время просто сидел в кабинете… бывшем кабинете… Люциуса и пытался вообразить себе, а что чувствовал он? Было ли ему страшно? Был ли кто-нибудь рядом с ним? Или они со Снейпом были вместе? Наконец, было ли это его осознанное решение или просто влияние момента? Я снова пытался представить себя Люциусом.

Мысли метались, как бабочки, больные лихорадкой. Все валилось из рук. Я пробовал читать, но строчки двоились перед глазами, и я ловил себя на том, что просто сижу, уставившись в одну точку. Я хотел налить себе огневиски, но Нарцисса вовремя заметила мой порыв и пресекла его, сославшись на то, что Снейп особо оговорил не давать мне спиртного.

Вечером он пришел за мной. Еще более мрачный, чем обычно, хотя мне казалось, что больше уже некуда. Я все равно был рад его видеть, потому что опасался, что сопровождать меня на встречу Упивающихся поручат Беллатрикс. Где-то в глубине души меня терзал иррациональный страх, что ее безумие может быть заразно.

- Драко, - мне казалось, что он протыкает меня взглядом, - Забудь о том, кто я и кто ты, помни только о том, кто он.

- О чем ты?

- Просто запомни, что я сказал. Просто запомни.

- Да, сэр.

- Ты готов?

Я попрощался с Нарциссой сразу после его появления. Мысленно я уже покинул Малфой-Холл. Нервы были натянуты до предела, и мне хотелось, чтобы все это закончилось как можно скорее. Чтобы я сам смог, наконец, расслабиться, и Нарцисса перестала изводиться.

- Да, сэр.

Снейп прижал меня к себе, и мы аппарировали.

*

Эта ночь осталась в моей памяти сотканной из боли, белых вспышек иногда проясняющегося сознания, крови, боли, криков, боли, страха, боли, болиболиболибо…

Я не знаю, сколько Круцио я вынес. Темный Лорд говорил, что мы должны на собственной шкуре почувствовать то, что впоследствии предстоит нашим пленникам. Заклятие раздирало тело изнутри, выворачивало мышцы, выламывало суставы. Мне казалось, что криком я ободрал собственное горло до крови, потому что потом я уже не мог кричать. Трахея горела, а легкие разрывались от гипоксии. Когда воздух кончался, я кричал беззвучно.

Передышки были короткими, и я едва успевал придти в себя перед новым витком Ада. Слова, сказанные Снейпом перед аппарацией, обрели смысл, когда ему приказали выйти в круг, а мне – применить к нему пыточное проклятие. На мгновение наши взгляды встретились, и даже в темноте ночи я разглядел его отрешенность. Теперь я знал, зачем нужны были эти черные зеркала в его глазах, через которые ничто не могло пробиться. Теперь я знал, что он скрывает за ними. Я увидел, как он что-то беззвучно прошептал, и только одно слово легло на артикуляцию его жестких губ: давай.

- Круцио!

Он не кричал. Только под конец позволил себе тяжелый стон. Сколько же всего он пережил за все время своей службы? Этого я не мог даже предположить. А Люциус… он тоже? А что ждало меня?

Изо рта шел пар. Вырывался с тяжелым дыханием, и мне казалось, что мои внутренности заледенели. Кровь застыла в венах и не двигается. И эта ночь никогда не закончится.

Потом было Империо. Я снова чувствовал себя хорьком, заклятым безумцем Хмури на потеху остальным студентам. Я пытался сопротивляться, но алые глаза выпивали мою душу… расчленяли ее на составные части и складывали новый рисунок абсолютного подчинения. Проделывая потом это с кем-то из Упивающихся, я смеялся, потому что знал, что именно чувствует моя жертва. Безумие Беллатрикс больше не казалось мне страшным.

Последней жертвой стал парень-маггл примерно моего возраста. Он был измучен и едва мог стоять, в его глазах была пустота.

- Давай, юный Малфой, - голос втекал мне в мозг холодом змеиного тела, - Покажи, на что ты способен. Ты знаешь, чего я хочу.

Я знал. Я сразу знал, что мне придется это сделать, и старался отогнать от себя все сомнения. Если я позволю себе сомневаться, заклинание не сработает. Если я не смогу убить этого маггла, Темный Лорд убьет меня. Помни только о том, кто он, сказал мне Снейп, но я и так уже забыл обо всем. Даже о Нарциссе.

Я поднял палочку и направил ее на маггла, и в этот момент его взгляд приобрел осмысленное выражение. Держал ли Темный Лорд его волю под контролем, чтобы отпустить в последний момент и дать ему осознать свою Смерть, я не знал. Но теперь в глазах парня был ужас, смешанный с пониманием неизбежности собственной гибели. Даже в темноте я мог разглядеть этот жуткий коктейль.

- Нет… - выдохнул он еле слышно, голова моталась в слабой попытке отрицания, - Пожалуйста, не надо…

Я вспомнил лицо Нарциссы, когда нам сообщили об аресте милорда моего отца. И лицо Снейпа, когда он подбадривал меня перед тем, как я кинул в него первое Круцио. И лицо Панси, когда она плакала от страха, прижавшись к моему плечу.

- Авада Кедавра!

Маггл рухнул к моим ногам. Его глаза быстро стекленели и превращались в мутные лужицы. Мне показалось, что я слышу, как его сердце сделало последний удар и остановилось. Меня затошнило от нервного напряжения, но пришлось сдержаться. Мозг зашипел, словно начал плавиться, но уже через секунду я понял, что это Темный Лорд. Говорит со мной внутри моего сознания.

- Хороший мальчик. Я вижу, ты достойный сын своего отца. Отдохни немного, скоро я к тебе вернусь.

Как будто змея разжала свои кольца, ослабила тиски, отпуская меня на свободу… на иллюзию свободы. Я едва успел передохнуть перед тем, как наступил финал.

- Обнажи руку, я дам тебе ее.

Я поднял левый рукав мантии. Длинные пальцы вцепились мне в запястье подобно узким острым лезвиям, способным проткнуть не только кожу, но и руку насквозь. Темный Лорд приставил свою палочку к внутренней стороне моего предплечья и начал читать заклинание. Боль обжигала, но не огнем, а смертным холодом. Не в силах больше сдерживаться, я втянул воздух сквозь зубы. В глазах потемнело, но потом морок рассеялся. Он хотел, чтобы я видел, и я видел. Я смотрел, как Метка проступает на коже, как будто прорастает изнутри, и понимал, что обратного пути уже нет. Когда Темный Лорд отнимал палочку от моей руки, боль вдруг резко усилилась и затопила меня с головой. А потом все исчезло.

*

Свет был тусклым. Темно-желтого оттенка с багровыми разводами по краям. Он был вязким, и мне казалось, что я захлебнусь им и утону. И еще он постоянно менял температуру. Иногда он сжигал меня, и тогда я отбрасывал одеяло и мечтал о том, чтобы вместе с тяжелым толстым слоем можно было содрать горячую кожу, прилипшую к телу. Следующей волной приходил холод, и я заворачивался во все, до чего мог дотянуться, но все равно не мог согреться. Свет менял оттенки, и я не знал, как это может быть возможно – чтобы желтый стал таким холодным.

За темными краевыми завесами появлялись фигуры. Они садились на край моей постели или стояли рядом, и давили на меня вместе с этим темно-желтым светом. Некоторые из них я узнавал.

Панси снова плакала, и я пытался дотянуться до нее ладонью, чтобы стереть ее слезы, но она отодвигалась и ускользала, и только повторяла: мне страшно, Драко, мне страшно. Беллатрикс смеялась своим безумным смехом, и я зажимал уши руками, но все равно слышал его где-то в глубине мозга, в самой глубине сознания, и никак не мог от него избавиться.

Люциус и Нарцисса держались за руки. Ты поправишься, сыночек, это надо просто перетерпеть. Так странно… разве милорд мой отец уже вернулся домой? Странно, что я не знал об этом… но почему тогда его профиль распадается на клочки серого тумана, похожие на дементоров? Или это и есть дементоры? Они снова вырвались из Азкабана и пришли по мою душу…

Левая рука онемела, и я не мог ее чувствовать, но видел, как Метка проступает чернотой… змеится и шевелится, как будто живая. Или она и есть живая, потому что это частичка Лорда теперь живет во мне? Они с Беллатрикс трахаются в моей голове, потому что они не могут заниматься любовью – только трахаться. Уходите!

Снова жарко, и чьи-то прохладные пальцы легли мне на затылок, а на губах что-то мокрое с таким знакомым вкусом, который я никак не могу вспомнить. Чернота перед глазами стала особенно глубокой. Абсолютное отсутствие света. Ты должен это выпить, Драко… это последствия заклятий и магии Метки, Нарцисса… он справится, просто не оставляй его одного… да, как я… Знакомый голос, глухой и низкий, приносит покой. Я не хочу, чтобы ты уходил, потому что, когда ты здесь, уходят другие.

Беллатрикс и Лорд – трахающиеся в моем сознании. Безумец Хмури – изнасиловавший мои тело и разум принудительной трансформацией. Поттер и Грейнджер – оскорбляющие меня. Уизли – оскорбляющий идею чистоты крови одним своим существованием. Другие…

Что с ним, Северус?

Он бредит. Сейчас он вспоминает обо всей боли, что была в его жизни.

Он… понимает что-нибудь?

Не думаю…

Но они ошибаются, эти двое. Я понимаю, что у меня галлюцинации. На самом деле я сейчас в полном одиночестве, потому что я умер и попал в Ад. В моем Аду нет никого. И даже их – Нарциссы и Снейпа – здесь нет. Снова холодно… свет снова меняет оттенок…

Тебе нужно отдохнуть. Иди, я посижу с ним.

Чернота ушла. Остался свет.

У нее были светлые волосы, светлая кожа и светлое платье. Она неуловимо пахла розами. И еще я видел незримые крылья у нее за спиной. Как жаль, что тебя здесь нет, девочка моя. Как хорошо, что тебя здесь нет. Я могу сказать, как сильно я тебя люблю, и не опасаться, что ты неправильно меня поймешь.

Я взял ее руку и прижался к ней губами, целовал каждый пальчик. Мне хотелось поцеловать ее губы, и я сделал это, потому что она – моя галлюцинация, несбыточная мечта. У нее удивительно гладкие губы… и у этих гладких губ – розовый вкус.

Драко…

Не говори ничего, ладно? Просто будь со мной… Нарцисса… прошу тебя…

Холод сменился жаром. Я откинул одеяло, бесстыдно обнажая свое вожделение. Я хотел ее до боли, и когда ее рука случайно коснулась меня… там… я не смог удержаться от стона. В мечтах я делал ее своей неоднократно, но никогда не посмел бы сделать этого в реальности. Она так материальна сейчас, что на мгновение мне стало страшно. Но только на мгновение…

Тонкая ткань легко разъезжалась и скользила по плечам Нарциссы. Я целовал нежный изгиб стройной шеи и спускался ниже. Ее соски – полузабытое воспоминание из детства – венчали грудь, не утратившую своей упругости и формы. Она была идеальна, и я поцеловал каждый ее дюйм. Кажется, Нарцисса что-то пыталась мне сказать, остановить меня, но ее слова перешли в стоны… и я понял, что все правильно. Мы были с самого начала предназначены друг для друга.

Я уложил ее на постель и прижимался к ней разгоряченным телом. В желтом ее свет отливал голубым, и это было настолько нестерпимо прекрасно, что я заплакал. И в следующее мгновение почувствовал, как она губами собирает слезы с моего лица.

Почему ты плачешь, мальчик мой?

От счастья…

Наши тела сплавились воедино, и мне казалось, что я растворился в Нарциссе, стал смертной частью ее божественной сущности. Я входил в нее, и боль перевозбуждения смешивалась с наслаждением от обладания ею. Она была такой чувственной, что отзывалась даже на самое мимолетное мое касание, а мне хотелось сжать ее в объятиях и никогда не отпускать. Мы двигались идеально синхронно, как это может быть только у тех, кто создан друг для друга. Как будто тела выкровили по одному лекалу с незначительными изменениями. Каждая выпуклость находила подходящий изгиб. Как будто единый организм когда-то разъяли, а теперь он соединился снова.

Я задыхался от охватившей меня нежности. Прикосновения Нарциссы окутали меня мягким шелковым коконом, уняли боль, укрыли от внешнего мира. Мне казалось, что теперь, после того, как это случилось с нами, я могу умереть. Мне не страшно будет умирать, потому что все самое лучшее в моей жизни уже произошло. Она стала моей.

Я не смог больше сдерживаться, и мозг затопила волна белого оргазменного безумия. Изливаясь в Нарциссу, я чувствовал, как ее внутренние мышцы пульсируют, сжимая меня на мгновение и тут же снова отпуская… сжимая и отпуская… и снова… и снова… Я слышал ее хриплое дыхание и даже в вязком непрозрачном свете видел поволоку удовольствия, затуманившую ее глаза.

Тебе было хорошо, девочка моя?

Да…

Как жаль, что ты всего лишь моя галлюцинация…

Но…

Я не слышал дальше, потому что снова провалился в беспамятство. И только спустя несколько дней, вспоминая свою болезнь после посвящения, восстанавливая ее по кусочкам, по отрывкам подслушанных фраз, я усомнился.

Может быть, все это не было бредом истерзанного желанием тела и высушенного легиллименцией разума? Может быть, все это было на самом деле?

Может быть…

========== Эпизод IV: Сладок яд мой хмельной. Это слезы с могилы любви* ==========

Мы проиграли.

Поттер убил Темного Лорда, говорили, что на этот раз более качественно, чем в прошлый. Почти всех выживших Упивающихся арестовали и поместили в Азкабан – ждать казни. Кое-кому удалось скрыться. Кое-кому удалось отмазаться. Я ждал ареста в Малфой-Холле в любую минуту, так же, как в прошлом году в любую минуту ждал посвящения, но за мной так и не пришли. Вместо авроров пришел Снейп, вызвал меня на приватный разговор и поставил перед фактом:

- Тебя не тронут, если ты будешь сидеть тихо и не будешь высовываться. Возможно, придут с обыском. Отдай им все, что они захотят забрать. Если тебя или Нарциссу попытаются арестовать, требуй связи со мной. По закону тебе обязаны предоставить один вызов. Не спорь с ними, не угрожай, ни о чем не проси и никому не верь.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Невольно я отметил то, как сильно Снейп постарел за последние пять или шесть дней, что я его не видел. Лицо стало еще более узким. В черных волосах проявились седые нити, хотя он ведь был еще совсем молод по меркам магического мира. Я хотел задать ему вопрос, которым давно мучался, но боялся это сделать. Боялся, что в ответ услышу «да».

Вместо этого он спросил меня сам:

- Ты понял меня, Драко?

- Да, сэр.

Новая пауза, обличенная в пристальные взгляды. И вдруг Снейп одним резким движением притянул меня к себе и прошептал:

- Все будет хорошо. Все уже закончилось.

Я глухо спросил в ворот его как-всегда-черной мантии:

- А как же мой отец?

- Сожалею, но для него я не смог ничего сделать. Никого из старой гвардии не пощадили. Я говорю тебе это, чтобы ты был готов…

Готов? Но к чему?! Я вздрогнул.

- Значит… - полузадушенный вопросительный шепот.

- Значит… - такой же тихий утвердительный ответ.

Еще через неделю милорд Люциус Малфой вместе с другими Упивающимися Смертью был приговорен к поцелую дементора. Без суда и следствия. Снейп был прав – из старой гвардии действительно никого не пощадили.

Нам прислали официальное уведомление, копию приговора и разрешение проститься. У Нарциссы дрожали пальцы и по алебастровым щекам катились крупные, похожие на драгоценности, слезы, когда она читала все эти бумаги. Очень многих… почти всех женщин слезы делают отталкивающими и уродливыми, но только не ее. Богини даже плачут совершенно. Очень аккуратно. Без судорожных всхлипов и стенаний.

Она обняла меня и уткнулась лицом куда-то мне в изгиб шеи. От ее такой интимной близости меня пронзила волна острого желания, и я почувствовал, как от стыда тут же вспыхнуло лицо. Мы держали в руках приговор моего отца, а я снова жаждал занять его место в супружеской постели моих родителей. Завтра… завтра я официально стану милордом Малфоем. Означало ли это, что так и будет? Пока что у меня не было ответа на этот вопрос.

- Драко… все кончено, мальчик мой.

Хриплый шепот Нарциссы вернул меня к реальности. Я сжал ее тонкие плечи. Мне хотелось закрыть ее собой, защитить собой. Тогда я подумал, что она говорит об Люциусе. Только потом я понял, что она говорила о нас.

*

Его волосы были коротко обрезаны, а щеки запали настолько, что по лицу можно было бы легко изучать анатомию черепа. Вместо дорогой мантии модного покроя с изысканной отделкой на нем была серая тюремная роба. Но его спина была все такой же прямой, подбородок – гордо вскинутым, и взгляд – высокомерным. Даже еще более, чем когда он был свободен, богат и уважаем в обществе. Долгие месяцы Азкабана, каждый из которых можно было бы приравнять к году, не сломили милорда Люциуса Малфоя… моего отца.

Двое авроров ввели его в тесную комнатку и демонстративно встали у двери. В этой комнатке мы ждали почти три четверти часа. Ни окна, ни одного предмета мебели, только четыре голые стены. Наши волшебные палочки забрали, а на нас самих наложили следящие чары. Единственное, что я мог сделать для Нарциссы – это поддерживать ее собой. Время от времени она прикрывала на несколько секунд глаза и до боли вцеплялась мне в плечо. Но когда отца наконец-то привели, она стояла прямо и улыбалась.

- Дорогая, здравствуй, - он галантно поцеловал Нарциссе руку, - Я рад тебя видеть. Драко, ты… возмужал.

Короткое объятие. Как будто мы не виделись пару дней, на которые милорд Люциус покидал Британию по каким-то делам. Как будто мы сейчас дома, в Малфой-Холле и сейчас пойдем обедать, а потом, может быть, совершим верховую прогулку или устроимся в гостиной перед камином, и он расскажет, как прошла поездка.

Авроры у двери открыто усмехались, глядя на нас. Они прекрасно знали, зачем мы здесь, и все равно не могли удержаться. Теперь, когда страх перед Темным Лордом отступил, когда можно стало не бояться внезапных нападений Упивающихся Смертью, все они вдруг обрели смелость и привычку смотреть сверху вниз. Слухи о том, что в аврорате делали с пленными, были настолько чудовищными, что многие просто отказывались в это верить. Добро не должно быть таким жестоким, мстительным и беспощадным. Но оно было именно таким.

- Драко, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили в кабинете на Рождество, когда у нас гостила мисс Паркинсон?

Панси… Ее родители погибли, защищая Лорда, и она уехала куда-то в Шотландию. Подальше от разрушительной поступи Добра. Змейка должна была стать моей женой, и я собирался ее найти, чтобы предложить руку и защиту. Пусть не сердце, которое было отдано другой, но хотя бы это…

- Да, сэр.

- Хорошо. Помни об этом.

- О чем это вы там болтаете? – на лице аврора была откровенная злоба, - Вам запрещено говорить о том, что может быть нам непонятно!

Я почувствовал, как у меня дернулся уголок глаза. Отец, видимо, тоже это заметил.

- Драко, ты же Малфой. Не смей.

При нем не было его трости, но я все равно ощутил призрачный удар в грудь. Легкий, совсем невесомый. Он всегда так делал, когда хотел показать мне, что я не прав.

- Я помню, отец. Я буду всегда это помнить.

- Я люблю тебя, сын.

- Я тоже тебя…

Меня прервал грубый окрик:

- Кончайте уже эти сопли, время истекло.

Ярость затопила меня с головой почти мгновенно. Если бы у меня не отобрали палочку, аврор не прожил бы и секунды. Мое первое убийство в ночь посвящения едва не свело меня с ума, но с тех пор я многому научился. В том числе – убивать, не раздумывая долго. Я готов был взорваться, но Люциус меня опередил. Резко повернувшись к аврору, он произнес:

- Вы нарушаете мое право на прощание с семьей. Если вы думаете, что я не успею подать жалобу, то вы ошибаетесь. Если вы думаете, что на нее не обратят внимание, то вы ошибетесь. А теперь извольте заткнуться, потому что вы здесь находитесь для охраны, а не для того, чтобы комментировать происходящее.

Аврор открыл рот и закрыл, так ничего и не сказав. Я знал этот тон. Он вызывал желание подчиниться даже у тех, на кого милорд Люциус не мог повлиять напрямую. У меня он обычно вызывал нервную дрожь, но сейчас каждое произнесенное слово прозвучало сладкой музыкой.

- Отец, я тебя люблю.

Мой шепот был едва слышен, потому что я уткнулся лицом в его тюремную робу, не замечая ни грубости материи, ни отвратительного запаха, ничего, кроме него самого. Его рука проскользнула по моим волосам.

- Будь сильным, мой сын. А теперь позволь, я попрощаюсь с твоей матерью.

Я отстранился, отошел, а потом и вовсе отвернулся к стене. Я не хотел уподобляться нелюдям, стоящим у двери, не хотел видеть и слышать, что мои родители говорят друг другу в этот последний момент вместе. Я изо всех сил старался не слушать и не услышал ни слова. Только потом тот же аврор снова заорал о соплях и времени.

Они до последнего мгновения не разнимали рук. В ледяных глазах Нарциссы полыхал лихорадочный огонь, и она все повторяла:

- Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя.

Я плохо помню, как мы снова проходили личный досмотр и процедуру снятия следящих чар, забирали наши палочки, подписывали какие-то бумаги, выбирались наружу. Я был оглушен, измотан морально и физически. Мне хотелось попасть домой и попытаться отмыться от всех этих взглядов, ухмылок и грубых слов. Как только мы оказались в свободной зоне, то сразу же аппарировали к Малфой-Холлу.

Рывок в районе пупка. Черное слепящее ничто. Нарцисса с тихим стоном упала мне на руки, потеряв сознание. Я подхватил ее и понес в спальню. Из-за одного этого я готов был собственными руками убить каждого аврора Англии. Из-за страданий, причиненных женщине, которую я люблю.

- Энервейт.

К счастью на мою палочку не наложили ограничений, и заклинание сработало.

- Драко? Что случилось?

- Ничего страшного, все уже позади. Тебе нужно отдохнуть.

Она подняла тонкую руку и провела ладонью по моему виску и щеке, но этот жест заботы не обманул меня. Глаза Нарциссы оставались пустыми. Мы не знали точно, когда должны были казнить милорда Люциуса, но в тот момент мне показалось, что она уже умерла вместе с ним.

- Я отдохну немного и спущусь к ужину. Иди, мальчик мой. Я хочу остаться одна.

- Да, миледи.

Я поцеловал ее и вышел.

В кабинете отца я сел за его стол и хотел смотреть бумаги, о которых он мне напомнил. Но он ведь еще не был мертв, и я не имел на это право. Я так стремился занять его место, но когда это произошло, понял, что готов проклинать себя за это желание. Мне никогда не стать им. Я могу только попытаться стать таким, как он.

Нарцисса не вышла к ужину, и я не стал есть без нее. Вместо этого я пошел в ее спальню, чтобы хотя бы посидеть рядом, как она сидела со мной, когда мне было плохо. Я думал, что она почувствует мое присутствие, и не захочет меня покидать. Я боялся, что она захочет меня покинуть.

Она лежала так, как я оставил ее несколько часов назад, укрытая только шелковым покрывалом. Прическа рассыпалась, и светлые волосы разметались по подушкам. Она выглядела такой беззащитной и юной, что у меня защемило сердце. Я не думал о то, что делаю. Я просто скинул обувь и лег рядом с моей девочкой. Она вдруг повернулась и, не просыпаясь, вжалась в меня. И тогда я обнял ее покрепче, чтобы хотя бы во сне до нее не добралось победившее Добро.

Утром я проснулся в одиночестве. Ревность тут же царапнула по сердцу, но от подобных мыслей стало неловко. Перед глазами встала вчерашняя встреча с отцом. И слова Нарциссы, как будто заклинание, способное все отменить и вернуть на свои места. Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя.

Кое-как приведя себя в порядок, я узнал у домового эльфа, где миледи Малфой, и решил спуститься к ней, в гостиную на первом этаже. Я не знал, что мне делать, как себя вести, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что наследник милорда Малфоя не достоин своей фамилии. Я должен был бы стать Нарциссе защитой, но сейчас больше всего хотел прислониться к ней, ощутить такой знакомый и родной уют и спросить совета. Может быть, в последний раз, потому что потом я не должен буду проявлять слабости. Это не в традициях нашего рода.

Она была не одна. Я услышал низкий приглушенный голос и сразу же узнал эти характерные бархатистые модуляции. Снейп. Только вот зачем он здесь? Я уже хотел войти, но то, о чем они говорили, заставило меня остановиться.

- Я не сержусь, Северус. Он просил не сердиться на тебя и ни в чем не обвинять. Он сказал, что ты сделал все, что мог.

- Я едва вывел из-под удара Драко. Если бы он не принял Метку…

- Нас бы убили. Ты знаешь это не хуже меня.

- Я бы не позволил. Помнишь, я тебе обещал…

- Да… Спасибо тебе, Северус.

- Как Драко?

- Пытается справиться.

- Жаль, что он не такой сильный, каким был Люциус.

- Ничего… У нас все получится.

Был? Да… теперь, видимо, уже был. Я распахнул обе створки и вошел без предупреждения.

На мгновение мне показалось, что все снова повторяется. Нарцисса – на диване. И вместе с ней – другой мужчина. Но это был Снейп, а не мой отец. Снейп, который все знал. И он сидел рядом, а не обнимал ее. И все же я почувствовал новый укол ревности. Между ними было что-то, о чем, я думаю, не знал никто, кроме них самих. Какая-то ниточка тянулась из прошлого и связывала их прочнее любых магических пут.

- Доброе утро, - я постарался изгнать из голоса дрожь.

- Здравствуй, мальчик мой. Наконец-то ты проснулся, - Нарцисса протянула мне для поцелуя руку, как делала это всегда. И я задержал ее ладонь на мгновение дольше. Тоже – как всегда.

Снейп поднялся с дивана, черный, неестественно-прямой, и церемонно мне поклонился.

Сердце стукнуло сильнее. Я знал, что именно он сейчас скажет.

- Приветствую вас, милорд Малфой.

Все. Слова были сказаны. Возврата больше нет. Отныне я не наследник, но милорд Малфой. Люциус Малфой был официально признан мертвым, и единственный сын занял его место. Я чувствовал только горечь и боль.

В приступе паники я перевел взгляд на Нарциссу. Была последняя ускользающая надежда, что все это ложь, какое-то глупое недоразумение. Ведь не могли же его так быстро… Всего за одну ночь… Или могли? Слезы в ее глазах были откровеннее всех слов.

Они сделал это с ним.

Отныне надежды больше не было.

***

Нарцисса угасала. Безумная Беллатрикс больше не появлялась, чтобы пить жизнь и вымораживать наш дом, но Нарцисса все равно тускнела с каждым днем. Даже не днем – с каждым часом. Из нее как будто уходила жизненная сила, сочилась по капле из той раны, которую нанесла ей Смерть милорда Люциуса, вытекала и растворялась в ничто, в которое мы проваливаемся во время аппарации.

К нам больше никто не приезжал на ужин или просто с визитом. Почти все, кто бывал в Малфой-Холле, были арестованы или уже казнены. А те, до кого авроры не добрались, поспешили уехать как можно дальше. Только Северус приходил, как будто ничего не случилось. Это был единственный стабильный фактор.

Получив полные права милорда, я получил и доступ к некоторым тайникам, которые до сих пор для меня были закрыты. Днем я изучал их содержимое и время от времени пытался отделаться от авроров, которые регулярно приходили с обысками. Как и советовал Снейп, я отдавал им то, что они смогли найти, и старался не вступать в конфликт. Иногда мы с Северусом сидели в кабинете, который теперь стал моим, пили красное вино из подвалов Малфой-Холла, то, которое у нас не забрали, и разговаривали о совершенно посторонних вещах. Это была попытка убежать от реальности, но в ее тщетности я не хотел признаваться даже самому себе.

Нарцисса угасала. Она почти перестала выходить из спальни, а если появлялась, то ходила по Малфой-Холлу, как неприкаянный призрак. Однажды я заметил, что она держит что-то в руках, и попросил посмотреть. Это оказалась их свадебная колдография. На ней они были такие счастливые, что у меня защемило сердце. Это все не должно было случиться с нами. Мы не должны были платить за выбор, который когда-то сделал мой отец и который оказался не самым удачным. Каждый раз, когда мои мысли обращались к этому, я ловил себя на том, что прикасаюсь к Метке. Она все еще была на моей руке, и Снейп сказал, что контрзаклятия не существует. Она останется со мной до конца жизни и будет напоминать, чем пришлось заплатить мне.

В один из дней Нарцисса уже не вышла.

Она лежала на кровати, прижимая к груди колдографию и глядя перед собой широко распахнутыми глазами. Волосы разметались по подушкам светлым нимбом, и в отсвете окна мне показалось, что они мерцают. Ее платье было белым, с белой вышивкой. Это был цвет ее траура, как у королей старых фамилий. Я присел рядом и дотронулся до ее руки. Тонкая кожа была холодной, и я подумал, что голубоватые вены под ней уже превратились в лед. Мы – Малфои. Наша кровь должна быть холодной.

- Миледи…

Ресницы вздрогнули. Зрачки медленно повернулись в мою сторону. Губы разошлись в слабом подобии улыбки.

- Драко… Прости меня.

- За что?

- За то, что я тебя покидаю.

Несколько секунд смысл ее слов ускользал от меня. Она ведь была здесь, со мной. Она не могла меня покинуть, потому что ей некуда было идти. Где-то в самой глубине заныло сердце в предчувствии беды.

- Я пойду за ним, Драко, - Нарцисса говорила спокойно, потому что решение было уже принято, - Я не могу без него. Я не хочу без него.

Я понял, о чем она говорит, сразу же. У меня не было никаких иллюзий. И еще я понял, что не смогу ее остановить.

Нарцисса подняла руку и погладила меня по лицу. Я закрыл глаза, но слезы все равно просочились через ресницы.

- А я? – голос дрожал, и мне не удалось справиться с собой, - Как же я буду без тебя? Один?

- Ты уже взрослый, мальчик мой, ты справишься.

- Что ты сделала с собой?

- Ничего. Люциус ждет меня, я чувствую его присутствие. Я просто пойду за ним.

Я лег рядом с ней, обнял, вжался в нее. Мне казалось, что этим я смогу ее остановить. Я был ее сыном, но я не был богом. Единственное, что я мог ей дать – это человеческое тепло. Всю свою любовь. Я мог бы отдать ей жизнь, но она не захотела бы ее принять. Я беспорядочно целовал ее лицо, и волосы, и шею, и руки… твердил, как заклятие:

- Нарцисса, я люблю тебя… не покидай меня… пожалуйста… я люблю тебя… девочка моя… Нарцисса… Нарцисса…

Но она только повторяла в ответ, и ее голос шелестел, как пергамент:

- Прости… прости…

Временами я проваливался в транс, но не спал, а словно бы грезил наяву. Мне виделось, что весь этот кошмар закончился, и мы уехали, только вдвоем, и жили где-то на берегу моря долго и счастливо… и умерли в один день. Я улыбался, не замечая слез и того, что уже почти не вижу. Я разговаривал с ней… с той, которая была в моих видениях. Я не замечал тьмы, которая подступала все ближе и ближе. Я сошел с ума…

Когда пришел рассвет, Нарцисса была уже с другой стороны.

Она выглядела спящей, только грудь больше не двигалась, потому что легкие не делали вдохов и выдохов. На ее губах была легкая счастливая улыбка, и я понял, что она встретила там того, кого любила настолько сильно. Ревности больше не было. Я вдруг понял, что любовь – это когда ты сделаешь все для того, чтобы твоя возлюбленная была счастлива. Все остальное неважно.

Я оставил мою девочку лежать на кровати и не стал доставать колдографию из сжатых пальцев. Кому-то из домовиков приказал принести бутоны роз из парка и вставил их в ее волосы. Розы всегда были ей к лицу, а мне хотелось, чтобы даже после Смерти она оставалась красивой. Я бы наложил заклинания, позволяющие телу оставаться нетленным, но не знал ни одного… не знал даже, нужно их искать в темном или светлом разделе. Мне казалось, что в спальне стало так холодно, что Нарцисса просто превратится в лед и никогда уже не будет тускнеть. Закончив, я спустился в подвал.

В винном погребе я прошел к самым дальним полкам и выбрал одну специальную бутылку. Время покрыло ее пылью и паутиной, но меня это не смутило, скорее, наоборот. Это было шампанское, которое родители привезли из Франции в год моего рождения, и оставили дожидаться моей же свадьбы. Я вспомнил о Панси и о том, как каждый год мы танцевали на балах, но сейчас мысль промелькнула и погасла, не оставив следа. Ни горечи, на разочарования, ни боли от потери. Этого никогда уже не будет, но это и перестало быть важным.

В другом дальнем углу я произнес кодовую фразу, рисуя палочкой сложный вензель, и открыл тайник. Один из тех, которые не нашли аврорские ищейки. Снейп исправно снабжал зельями не только Темного Лорда, но и его ближайших соратников. Ни одно из этих зелий нельзя было бы назвать безобидным, а милорд Малфой входил в ближний круг. Этот тайник был, как ящик Пандоры, и только что я открыл его. Я выбрал нужный флакон, снова запечатал сейф и поднялся обратно в спальню.

У шампанского был терпкий вкус несбывшихся надежд. Я не мог вспомнить, когда ел в последний раз – сутки назад? двое? трое? Наверное, поэтому алкоголь легко ударил мне в голову, по уже помутившемуся разуму. Печаль и боль отступили, оставив после себя чувство странного облегчения. Светлое и холодное, как снег… какой была Нарцисса. Мне больше не было страшно, потому что я знал, что недолго пробуду в одиночестве огромного пустого и вымороженного Малфой-Холла. С каждым бокалом двери Бездны приближались ко мне, и я готов был войти в них.

В последние несколько глотков я добавил содержимое флакона. Шампанское стало темным, почти черным, но потом снова посветлело. Точно так же скоро отступит тьма, и я увижу свет.

- Квикки!

Домовик материализовался прямо передо мной и поклонился.

- Что желает милорд?

- Ты ведь знаешь профессора Снейпа?

- Да, милорд.

- В полдень вызовешь его и скажешь, что я просил подняться сюда, в эту спальню. До него никто не должен сюда входить, ни люди, ни другие домовые эльфы. Ты отвечаешь за это жизнью. Можешь делать что угодно, но Северус должен быть первым. Ты понял меня?

- Да, милорд.

- Ступай.

С характерным хлопком эльф исчез.

Alles.

Я посмотрел шампанское на свет, но никаких видимых следов присутствия яда не заметил. Северус должен был быть первым, потому что я надеялся, что он сможет понять, что именно убило меня, и решить, как поступить с этим знанием. Это было единственное, что я еще мог для него сделать. Никаких записок, никаких красивых жестов… ничего. Мы приходим, когда считаем нужным, и уходим, когда считаем нужным.

Я пересел на кровать и прикоснулся к руке Нарциссы. Я уже не замечал слез, кажется, они текли все это время и никак не заканчивались.

- Я уже иду к тебе, девочка моя. Ты меня подождешь?

Никакого постороннего привкуса не было. Я просто выпил шампанское и отбросил бокал на пол. Потом лег рядом с ней и закрыл глаза. Через несколько секунд грудь как будто разорвала острая боль, как когда-то на шестом курсе, когда Поттер убил меня. Но сейчас я встретил ее с улыбкой.

Я еще успел почувствовать, как сердце оста…

========== Кода: Без времени ==========

В гостиной Слизерина на мягком диванчике перед самым камином сидели мальчик и девочка. Им обоим было по четырнадцать лет, и любовь, которую они разделили друг с другом, была для них первой. Им обоим казалось, что здесь сидит единственный человек на всем свете, рядом с которым можно дышать, ради которого можно пойти куда угодно, без которого жизнь утратит смысл. Им обоим казалось, что они могут утонуть вглазах друг друга, раствориться в душах и стать единым целым. Им обоим казалось, что они…

Светловолосая голубоглазая девочка, с изящными правильными чертами, с тонкой безупречной кожей, с едва уловимым запахом роз, исходящим от ее волос, улыбнулась мальчику и склонила голову ему на плечо. Девочка была из старого чистокровного французского рода, в котором не было ни одного Блэка.

Светловолосый сероглазый мальчик, высокий и слишком хрупкий для своих лет, с немного высокомерным взглядом и странной темной отметиной на внутренней стороне левого предплечья, обнял девочку и посильнее прижал к себе, как будто боялся потерять. Мальчик был родом с севера, и в его венах, похожих на ручейки, не текло ни единой капли крови Малфоев.

- Скажи, а у тебя когда-нибудь было ощущение, что мы знакомы намного дольше, чем есть на самом деле? – спросила девочка смущенным шепотом.

- Конечно. Мы всегда были вместе, просто на время разлучились. А потом снова друг друга нашли.

- Может быть, в прошлой жизни? Ты веришь, что мы могли любить друг друга в прошлой жизни?

Призрак подступающей тьмы…

- Я всегда тебя любил. И всегда буду любить.

- Правда?

- Да.

- Я тебя тоже люблю.

- Правда?

- Да.

Мальчик и девочка придвинулись ближе друг к другу, хотя казалось, что это уже невозможно. Они смотрели на огонь в камине, и им не было холодно вместе. Они сплавились друг с другом, и ничто уже не смогло бы их разлучить.

Розы будут снова цвести.

…тьма отступила.

____________________________________________________________

* Чашу с темным вином подала мне богиня печали.

Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.

И сказала бесстрастно с холодной улыбкой богиня:

«Сладок яд мой хмельной. Это слезы с могилы любви» (И. Бунин 1902)

Май – Октябрь 2007