Время настоящего (СИ) [Jean Sugui] (fb2) читать онлайн

========== I ==========

Впервые Дженсен увидел его на заправке. Подросток, слишком худой, слишком высокий для своего возраста, возился у заднего крыла Форда, не глядя по сторонам. На глаза падала длинная темная челка, слипшаяся грязными прядями. На лице темнел первый юношеский пушок. Одежда, сильно поношенная, на пару размеров больше, выглядела так, словно парень являлся не первым ее владельцем. Форд был ему под стать: помятый, местами откровенно побитый, неопределенного, из-за пятен грязи и ржавчины, цвета. Подросток все никак не мог толком приладить к бензобаку пистолет и заметно нервничал. Дженсен наблюдал за его резкими, угловатыми движениями и все никак не мог оторвать глаз. Парень выглядел настолько нелепо и неестественно на этой чистенькой, цивильной заправке, что невольно притягивал взгляд всех присутствующих, а не только Дженсена. Но, наверное, только Дженсен видел в нем то, что было скрыто под грязью и неопрятностью. Подросток был чертовски красив.

Их вторая встреча случилась четыре года спустя, когда Дженсен загремел в КПЗ за езду в пьяном виде. У него была причина, с точки зрения затуманенного алкоголем мозга — вполне уважительная. Бизнес-контракт, настолько жирный, что хватило бы на пару лет роскошной жизни, сорвался в последний момент. Клиент соскочил с крючка, потому что конкуренты внезапно предложили более выгодные условия. Дженсен уже заказал столик в самом пафосном и модном ресторане города, но вместо праздника получились похороны. Потом Дженсен решил, что самое время продолжить вечеринку в стриптиз-клубе, а дальше был только черный провал. На следующий день он очнулся в камере — с больной головой, пустыми карманами и сожалениями о вчерашнем загуле.

Проблевавшись и кое-как умывшись холодной водой из ржавого крана в стене, Дженсен подошел к решетке и позвал:

— Охрана!

Вместо крика вышло полузадушенное сипение, на которое никто не отозвался. Дженсен попытался еще раз, но снова ничего не получилось. Он прочистил горло, набрал в легкие побольше воздуха и тут увидел его — того самого паренька с заправки.

Он был в камере напротив, отделенной от временного обиталища Дженсена коридором шириной в пять шагов. Стоял, вцепившись в прутья обеими руками, и сверлил Дженсена взглядом из-под длинной слипшейся челки. Он изменился: стал еще выше, раздался в плечах, набрал мышечную массу, но Дженсен все равно сразу его узнал. От неожиданности Дженсен сказал совсем не то, что собирался:

— Что уставился?

Получилось грубо, но зато голос прорезался.

Ничего не ответив, парень отпустил решетку, сделал несколько шагов назад и лег на нары, отвернувшись к стене.

Дженсен потер лицо раскрытыми ладонями и снова принялся звать охрану. На зов никто не откликался. Где-то через час он охрип и сдался. Все это время узник в камере напротив лежал неподвижно.

Отчаявшись докричаться, Дженсен переключил внимание на товарища по несчастью. Дженсена разбирало любопытство. Целых четыре года нелепый подросток с заправки не шел у него из головы. Почему так, Дженсен и сам толком не мог понять, но с тех пор это место притягивало его, как магнитом. И каждый раз в глубине души Дженсен надеялся, что встретит его снова. Сначала это забавляло, потом стало пугать, потом превратилось в навязчивую идею. Дженсен смирился и просто стал ждать, когда их пути пересекутся вновь. И вот — дождался.

Теперь Дженсен, стоял, вцепившись в решетку, и изо всех сил старался выглядеть дружелюбным. Насколько это было возможно в его состоянии. Голова болела адски, желудок стремился покинуть пределы тела, а во рту словно заночевала кошачья семья.

— Эй! Поговори со мной! Все равно мы здесь застряли.

Ответа не последовало.

— Я Дженсен. А тебя как зовут? Должно же быть у тебя имя.

Молчание.

— За что тебя прихватили? Что ты натворил? Тебе есть, кому позвонить? Есть кто-то, кто о тебе позаботится?

Парень пошевелился, и Дженсен обрадовался. Но он только встал отлить, нисколько не стесняясь наблюдающих глаз, попил воды из крана и снова лег на нары.

— Не хочешь разговаривать? Ну и не надо. Кстати, я тебя помню.

Дженсен мог бы и дальше упражняться в попытках наладить контакт, но тут явилась охрана, и он отвлекся на более насущные проблемы. На спасительный звонок и оправдания ушли последние силы. Уже через час после этого Дженсен переступил порог собственной квартиры и думать забыл обо всем остальном, кроме горячей ванны, крепкого кофе и чистой постели. И какое это было счастье, что в загул Дженсен отправился в пятницу вечером, а впереди была еще половина субботы и целое воскресенье. Про сумрачного высокого парня из КПЗ Дженсен вспомнил только в понедельник вечером, когда похмелье окончательно его отпустило.

После работы Дженсен отправился в полицейский участок без особой, впрочем, надежды. Но он должен был попытаться, хотя и не представлял, что потом будет со всем этим делать. Но на этот случай у него имелась беспроигрышная тактика. Дженсен Эклз всегда решал проблемы по мере их поступления.

В участке на него посмотрели, как на умственно отсталого — с любопытством и жалостью. Допытывались, какой такой интерес у него может быть к человеку с социального дна, и всячески ссылались на невозможность помочь ввиду служебных инструкций. Дженсен проглотил насмешки окружающих и собственное возмущение и перешел к самому действенному аргументу. Он достал бумажник, и уже через четверть часа обмен был завершен. Купюры на листок с именем и адресом. Дженсен спрятал записку в отдельный карман и отправился домой, спокойный и умиротворенный. Теперь-то он точно никуда не денется, этот Джаред Падалески или как там его. Он зацепил Дженсену душу, а Дженсен Эклз привык всегда получать то, что хочет.

Их третья встреча состоялась три недели спустя. Только через три недели, снова в выходные, Дженсен выбрал время и поехал по указанному адресу.

Район оказался премерзкий, за чертой города, недалеко от свалки. Назвать это городским кварталом можно было только с очень большой натяжкой. На огромном пустыре длинными рядами тянулись трейлеры разной степени обшарпанности. Ни одного нового. Между трейлерами играли дети, бегали собаки и сушилось белье. Кое-где попадались машины, такие же полуразрушенные и убогие, как все в этом месте.

Для поездки Дженсен взял тачку напрокат. Дома он сверился с картой в Гугле, сообразил, что ехать придется в трущобы, и поэтому решил, что лучше ему не отсвечивать там с дорогой, ухоженной Импалой. Он выбрал бюджетную темную Тойоту и сейчас медленно ехал на ней вдоль трейлерного ряда, всматриваясь в указатели. В них было все запутано и непонятно. Дженсен ездил кругами и уже начал терять терпение, когда взглядом натолкнулся на знакомый Форд. Он узнал машину с первого взгляда, как и ее владельца три недели назад.

Он тоже был здесь. Вооружившись ведром и тряпкой, отмывал свое побитое сокровище от изрядного слоя грязи. Джаред, напомнил себе Дженсен. Его зовут Джаред. Дженсен остановил Тойоту и наблюдал за ним несколько минут. Джаред был так поглощен работой, что не замечал Дженсена, пока тот не вышел из машины.

Дженсен не знал, что сделает или скажет. Он остановился в нескольких шагах от Джареда и пожалел, что не курит. Иногда сигарета — лучший способ не выглядеть или не чувствовать себя идиотом. Пауза затягивалась, а Джаред вовсе не собирался облегчать Дженсену жизнь и идти на контакт первым.

Наконец Дженсен решился и сказал:

— Привет. Помнишь меня?

Джаред бросил тряпку в ведро, выпрямился и вытер грязные руки о грязные джинсы. Он смотрел не на Дженсена, а куда-то в сторону и угрюмо молчал.

Дженсен рискнул приблизиться на несколько шагов.

— Я Дженсен. А ты Джаред, верно? Джаред Падалески.

Джаред стрельнул в его сторону быстрым взглядом и глухо ответил:

— …леки.

— Что?

— Па-да-ле-ки. Откуда узнал? Как ты меня нашел?

— Захотел и нашел. Так ты меня помнишь?

— Помню. Что надо?

Это был очень интересный вопрос. А еще интереснее было то, что ответа на него у Дженсена не было.

— Ничего.

Последовала еще одна мучительная пауза, во время которой они только обменивались косыми взглядами исподтишка. Наконец Дженсен решил, что игру в гляделки пора заканчивать. Он вытащил заранее припасенную визитку и протянул Джареду, одновременно с этим делая еще несколько шагов вперед, сокращая дистанцию.

— Вот что, Джаред Па-да-ле-ки, здесь все мои телефоны. Если что-нибудь случится, если тебе нужна будет помощь, позвони мне. В любое время.

Джаред вдруг убрал руки за спину, так наивно, по-детски, что Дженсен невольно улыбнулся.

— Зачем тебе это?

Все правильно. Судя по всему, жизнь успела его побить и поломать, несмотря на молодость лет, так что подозрительность для него вполне нормальна. И Дженсен это понимал, поэтому терпеливо ответил:

— Ни зачем. Ты мне понравился.

— В каком смысле?

— Во всех.

Джаред продолжал стоять, не двигаясь. Дженсен понял, что тот все еще не верит, не может понять, что происходит. Впрочем, это тоже было нормально. С чего бы Джаред вдруг станет доверять незнакомцу?

— Послушай, Джаред, — Дженсен попытался сделать голос как можно более проникновенным. — Просто возьми визитку. Это ни к чему тебя не обязывает. Если решишь, что тебе это не нужно, потом выбросишь.

Это сработало. Джаред сделал шаг навстречу и аккуратно взял карточку из протянутой руки. Как звереныш, польстившийся на угощение, недоверчивый, но все еще наивный, все еще верящий в то, что не все люди – злые. Не глядя, сунул в задний карман на джинсах. И снова замер, глядя куда-то в сторону. Длинная челка, длинные ноги, длинные рукава старой футболки, которые он нервно теребил и натягивал на ладони. Джаред выглядел таким потерянным и одиноким, что у Дженсена защемило сердце.

— Ну ладно. Пока, Джаред.

— Пока…

— Дженсен. Меня зовут Дженсен.

— Пока… Дженсен.

Проезжая мимо, Дженсен не удержался и бросил взгляд в сторону Форда. Джаред сидел на водительском месте, уткнувшись лбом в скрещенные на руле руки.

========== II ==========

Дженсену снился океан. Голубые волны накатывали на песчаный берег с тихим шелестом и отступали, оставляя после себя жемчужную россыпь пены. Песок сверкал на солнце мириадами крошечных искорок и исходил прозрачным маревом тепла. Далеко, на самой линии горизонта, где край океана сливался с краем неба, белел одинокий парус. Дженсен сидел в шезлонге, пил ледяной коктейль и изо всех сил старался наслаждаться жизнью. Отдельным пунктом наслаждения были новые шелковые трусы ярко-алого цвета. Когда над ухом зажужжал москит, Дженсен сначала от него отмахнулся и сделал очередной ленивый глоток. Однако москит не унимался. Звук становился все громче и назойливей. Прекрасный пейзаж начал смазываться. Когда исчезли солнце и прохлада коктейля, Дженсен проснулся окончательно.

Электронные часы на прикроватной тумбочке показывали три часа утра. Рядом светился и вибрировал телефон. Чертыхнувшись, Дженсен взял трубку и посмотрел, кому не спится в такую рань. Номер не определился. Дженсен уже собрался нажать на отбой, но в последний момент передумал.

— Эклз. Слушаю!

— Дженсен…

Голос в трубке был еле слышен и звучал так, словно звонили с того света. Но одно Дженсен точно уловил точно — звонивший был чертовски напуган.

— Да, — ответил Дженсен.

— Дженсен…

— Да, это Дженсен. Кто это?

— Забери меня.

— Кто это?

— Джаред. Падалеки. Помнишь, ты говорил…

От этого имени Дженсен проснулся мгновенно и окончательно. С того дня, когда он оставил Джареду Падалеки свою визитку, прошло уже больше месяца. Дженсен жил своей обычной жизнью все это время, но постоянно помнил о Джареде. Он думал, что ничего не вышло, что упрямец выбросил карточку, как только улеглась пыль от Тойоты, но в глубине души Дженсен верил. Ждал и дождался.

— Я помню. Где ты?

Джаред назвал адрес. Уже лихорадочно одеваясь, Дженсен сообразил, что ехать предстоит все в те же трущобы. Дженсен с Импалой будут там очень кстати для любителей поживиться халявой. И ни один таксист не согласится отправиться в такой район посреди ночи. Ладно, разберемся. Через город гнал, как сумасшедший.

Джаред сидел на голом асфальте, прислонившись спиной к стене какого-то дома и прижав колени к груди. Дженсен остановил машину прямо напротив него и посигналил, но Джаред не пошевелился. Дженсен выбрался из машины, подошел к нему и присел на корточки. Тронул за плечо.

— Эй, Джаред.

Он поднял голову от скрещенных рук, и Дженсен похолодел. Лицо Джареда было разбито: губы превратились в кровавое месиво, глаз заплыл, кожа над бровью была рассечена. Джаред смотрел на него несколько долгих секунд. Потом его начала бить крупная дрожь.

— Это я, Дженсен. Что случилось?

Джаред вцепился в него обеими руками, и Дженсен увидел, что костяшки пальцев сбиты до крови.

— Забери меня…

Голос сорвался, и Дженсен понял, что сейчас он все равно не добьется внятных объяснений.

— Хорошо. Вставай и поедем. Давай осторожно.

Он помог Джареду подняться на ноги, поднырнул под руку, подставляя плечо, и повел к машине. Джаред заметно хромал. Он был выше и тяжелее, и Дженсен всерьез опасался, что не удержит равновесие, и они навернутся уже вдвоем. Пять шагов до Импалы показались Дженсену бесконечностью. Наконец он погрузил Джареда на заднее сидение, сел за руль, закрыл центральный замок и только тогда почувствовал себя спокойнее. Сейчас они уберутся отсюда, и все будет совсем хорошо.

Дженсен не стал спрашивать, вести ли Джареда в больницу или в его трейлер. Здраво рассудил, что страховки у Джареда нет, а в трейлере он останется в одиночестве, и ничего хорошего из этого тоже не выйдет. Поэтому Дженсен повез пострадавшего к себе.

У консьержа расширились глаза, когда он увидел, как Дженсен втаскивает на себе окровавленного парня явно маргинального вида. Но позволил себе только один корректный вопрос:

— Все в порядке, мистер Эклз?

— Да, Питер. Мы справимся.

Но Дженсен почувствовал, что справился только после того, как запер входную дверь на все замки и включил сигнализацию. Только тогда его отпустило напряжение.

— Ванная вон за той дверью. Дойдешь?

Джаред кивнул и поплелся в указанном направлении, придерживаясь за стену. Дженсен перешел в гостиную и открыл мини-бар. Хорошая порция виски — именно то, что сейчас ему было нужно больше всего. Он взял тамблер, но потом наплевал на него и сделал несколько глотков прямо из бутылки. Виски пролилось в желудок благодатной струей и улеглось горячей лужицей. Дженсен удовлетворенно кивнул и сказал сам себе:

— Да, вот так. Так хорошо. Все хорошо.

И пошел в ванную. Джаред над раковиной пытался смыть кровь с лица, но не рискнул взять полотенце, поэтому вместо этого размазал еще больше.

— Дай лучше я.

Джаред молчал. Дженсен усадил его на бортик ванны, достал из аптечки стерильные салфетки и антисептик и взялся за дело. Он старался быть осторожным, но все равно задевал поврежденные места, и тогда Джаред со свистом втягивал воздух сквозь сжатые зубы. Рефлекторно отдергивал голову, но Дженсен видел, что на самом деле тот изо всех сил старается держать себя в руках.

— Может, расскажешь, что случилось?

Джаред отрицательно мотнул головой, отчего ватный диск с антисептиком проехался по порезу над бровью. Джаред зашипел.

— Сиди смирно, — приказал Дженсен, — и отвечай уже словами.

Джаред замер.

— Значит, не расскажешь… И в полицию, я так понимаю, тоже не пойдешь.

— Нет.

Дженсен улыбнулся краешком губ. Отлично! Хотя бы заговорил.

— И что будешь делать дальше?

— Не знаю. Домой поеду.

— На чем?

Вопрос был в точку. Забирая Джареда, Дженсен нигде не заметил его машину. Да это было и неважно, потому что сам Джаред сейчас находился на другом конце города. И вопрос застал его врасплох.

— Сам дойду, — нашелся Джаред, но оба они понимали, что нет, не дойдет.

— Значит так. Сегодня останешься у меня, а завтра разберемся.

Джаред долго молчал, но потом все же выдавил:

— Хорошо.

— Вот и отлично.

Дженсен закончил с его лицом и сейчас критически разглядывал все остальное. Одежда Джареда была испачкана грязью и кровью. Дженсен только надеялся, что у него ничего не сломано и не повреждено. Дженсен протянул руку за его спину и открыл вентили крана. От его движения Джаред вскочил и прижался к стене. Дженсен бросил на него удивленный взгляд и увидел в его глазах страх. Да что же с ним такое?

— Не бойся, Джаред, — тихо сказал Дженсен и медленно поднял руки, демонстрируя, что не хочет ничего плохого. — Я просто хочу, чтобы ты принял ванну. Ты грязный.

Еще несколько секунд напряжения, а потом Джаред расслабился и кивнул. Запоздало добавил:

— Хорошо.

— Посиди здесь, я принесу тебе чистую одежду.

Но отправился Дженсен не за одеждой, а снова к бару. Еще одна порция виски оказалась совсем не лишней. И только после этого Дженсен пошел в спальню — навестить платяной шкаф. Но Джаред был слишком высоким, слишком широкоплечим для того, чтобы одежда Дженсена пришлась ему впору. Поразмыслив, Дженсен выбрал банный халат. Это должно было подойти.

Ванна успела наполниться до краев. Джаред выключил вентили, но сидел на бортике, даже не подумав лечь в воду. Дженсен протянул ему халат.

— Вот. Это должно подойти.

Джаред смерил его подозрительным взглядом и убрал руки за спину.

— Я это не надену.

Дженсен пожал плечами.

— Другого нет. Кстати, ты голоден?

Помедлив, Джаред кивнул.

— Да.

— Тогда мойся, а я пока что-нибудь соображу.

Дженсен положил халат и вышел. Уже закрывая дверь, краем глаза он заметил, как Джаред неуверенно тянет вверх грязную футболку.

В холодильнике нашлись остатки пиццы, с которой Дженсен очень удачно изменил своему обычному здоровому питанию накануне. Он отправил пиццу в микроволновку и зарядил кофеварку. Поставил на стол тарелку и положил приборы, потом подумал и добавил второй комплект для себя. Адреналин и алкоголь возбудили в нем зверский аппетит. Придется потом провести лишний час в спортзале.

В ванной перестала шуметь вода, и через несколько минут на кухне появился Джаред. Халат оказался для него слишком коротким — едва прикрывал бедра до середины. С волос стекала воды, и Дженсен запоздало сообразил, что забыл дать ему полотенце. Джаред все пытался натянуть края халата пониже, поджимал пальцы на босых ногах, словно бы мерз, и выглядел смущенным.

Дженсен кивнул ему на стул и поставил в центр стола блюдо с пиццей. Хотел налить ему кофе, но Джаред вдруг спросил:

— У тебя есть молоко?

Дженсен достал бутылку из холодильника, налил в высокий стакан. Сел напротив.

Они ели молча. Дженсен уже понял, что на вопросы Джаред отвечать не будет, а сам он не хотел говорить. Единственное, что оставалось Дженсену, так это наблюдать за Джаредом вполглаза. Тот явно был голоден, но старался не спешить, только делал слишком большие глотки. Дженсена поразило, как ловко Джаред управляется с ножом и вилкой, чего нельзя было ожидать от человека его социального положения. Когда с едой было покончено, Дженсен поставил посуду в мойку. Предстояло решить еще один вопрос, и безумное ночное приключение наконец-то закончится.

У Дженсена не было второго одеяла, поэтому он нашел для Джареда старый плед, которым накрывался когда-то сам. Давно, когда у него и собственного одеяла не было. Дженсен хранил его, как напоминание о том, кем он был и кем стал. Взял подушку со своей кровати и отнес вместе с пледом на диван в гостиной. Джаред все это время молча простоял в дверях.

— Сегодня спишь здесь. Я в соседней комнате. Дверь не заперта. Если что, зови.

Джаред забрался под плед и долго ерзал, пытаясь устроиться удобнее. Диван был слишком коротким для его бесконечно длинных ног. Подождав, пока он уляжется, Дженсен пожелал спокойной ночи и пошел в спальню. Он решил, что бесполезно ждать от этого хмурого парня хотя бы простое «спасибо», когда в спину его догнало:

— Дженсен?..

— Что?

— Сюда никто не придет?

— Нет, можешь не волноваться.

— Спасибо тебе.

Ну надо же! Все-таки разродился.

— Пожалуйста.

Дженсен не стал не только запирать дверь, но даже и плотно закрывать. Он совершенно не боялся, что рядом чужой и, по сути, очень сомнительный человек. Джаред был слишком измучен, издерган да и передвигался с трудом. Дженсен думал, что на самом деле это Джаред его боится. Спать оставалось не больше двух часов. Хорошо, что сегодня пятница — день послабления корпоративного режима. Если Дженсен опоздает, то на это посмотрят сквозь пальцы, и уйти можно будет пораньше. Он не представлял, что будет делать с Джаредом дальше, но решил подумать об этом потом. Знаменитый принцип О`Хара еще ни разу Дженсена не подводил. Странный он все-таки, этот Джаред Падалеки. Странный, но такой… Как дикий звереныш, которому слишком много доставалось от жизни и которого никто не любил. Вот он и не знает, как реагировать на доброту.

Мысли убаюкивали, уносили Дженсена по волнам сна. Снова появились голубой океан и жар от раскаленного солнцем песка, и свежий запах бриза, и крики чаек, и Дженсен уже почти видел белеющий на горизонте парус. Приоткрылась дверь, и в дрожащем отсвете электронных часов Дженсен заметил высокую фигуру. Джаред неслышно подошел к его кровати и опустился на пол. Дженсен услышал шорох ткани и поскрипывание половиц, потом все стихло. Он подождал еще немного. Зажег фонарь лампу в изголовье и перекатился на край постели. Джаред лежал на ковре, свернувшись клубком и закутавшись в плед. Дженсен тронул его за плечо.

— Джаред, какого хрена ты тут делаешь?

Он вздрогнул и распахнул глаза. Во взгляде снова был испуг.

— Можно я здесь полежу? — Джаред отвечал шепотом. — С тобой. Я боюсь один.

Дженсен вздохнул.

— Если хочешь со мной, то забирайся в постель.

Джаред медлил, и Дженсен погладил его по руке.

— Не бойся. Я тебя не трону.

И Джаред решился. Лег на самый край. Дженсен погасил свет. Через несколько минут Джаред подвинулся к нему и уткнулся в плечо горячим лбом. Дженсен подставил ему руку, позволяя лечь на нее, и прижал к себе, укрыл одеялом, сбросив плед на пол. Жар от тела Джареда чувствовался даже сквозь плотную ткань халата, который он так и не снял. Джаред дрожал, и дрожь унялась только после того, как он согрелся в объятиях Дженсена. И только после этого оба они уснули.

========== III ==========

Пятница действительно была неформальным днем в рекламном агентстве «Лунный свет», где Дженсен Эклз имел счастье зарабатывать на безбедную жизнь. Сдав эскизы по новому проекту начальству, он решил, что заработал себе небольшой перерыв на кофе. Спустился вниз, взял себе двойной эспрессо и направился в помещение охраны — повидать начальника сегодняшней смены Джеффри Дина Моргана. Они сошлись на почве любви к классическим моделям машин и стали добрыми приятелями. Дженсен часто заходил к нему перекинуться парой слов, когда в работе случалась пауза. Сегодня же у него было дело.

Морган был один. Сидел перед мониторами и следил за жизнью огромного офисного муравейника. Обычно наблюдавших было двое, и Дженсен счел хорошим знаком то, что застал Моргана в одиночестве. Дженсен без приглашения уселся на свободный стул и начал с места в карьер:

— У меня к тебе просьба, Джеф. Есть имя и адрес. Хочу, чтобы ты нашел мне на этого человека все, что сможешь. Плачу за любую информацию. Поможешь?

Морган раньше был копом и, уйдя в охрану, остался в дружеских отношениях с большинством своих бывших коллег. Дженсен об этом прекрасно знал, поэтому и решил к нему обратиться. Не отрываясь от наблюдения, Морган протянул руку:

— Давай.

Дженсен вложил в его ладонь листок с именем и адресом Джареда.

— Когда нужно?

Дженсен усмехнулся.

— Вчера.

Это заставило Моргана отвлечься и взглянуть на бумагу. Дженсен ожидал, что он поинтересуется, что же он тогда не пришел вчера, но вместо этого Морган сказал:

— Посмотрю, что можно разнюхать. Как все разузнаю, так доложу.

— Договорились.

Они обменялись последними новостями и сплетнями, уговорились выпить по стаканчику виски на следующей неделе, и Дженсен отправился обратно в офис. У него над душой висел еще один проект. Прошла уже половина отведенного срока, а в голове не родилось ни одной стоящей идеи. Это у него-то, похожего на взбесившийся фонтан вдохновения. Но источник, видимо, засорился, и Дженсен ощущал себя высушенным и опустошенным.

Он перебирал эскизы, пытаясь найти то самое, что заставит фонтан снова забить, но вдохновение не приходило. Дженсен ловил себя на том, что смотрит на телефон и ждет. Утром, когда он уходил, Джаред еще спал, замотавшись в толстый кокон из одеяла. Дженсен коснулся губами его лба, как научила его когда-то мать, чтобы проверить температуру. За пару часов сна жар не упал. Дженсен написал записку, на всякий случай приложил к ней еще одну визитку со всеми своими контактами и отбыл. И весь день ждал, что Джаред позвонит, хотя бы когда обнаружит, что не может покинуть квартиру Дженсена. Но Джаред молчал. Остаток дня прошел тягуче и бесплодно.

— Джаред, я дома!

Он не ожидал, что ему ответят, но Джаред вышел ему навстречу и сказал:

— Привет, Дженсен.

Он снова переоделся в свою одежду. Видимо, пытался ее отстирать, но не смог разобраться с навороченной машинкой, а вручную не совладал ни с кровью, ни с сильной грязью. Выглядело ничуть не лучше, чем вчера. Дженсен поморщился. Он заехал в аптеку и скупил весь список жаропонижающих и болеутоляющих, но не догадался насчет одежды.

Дженсен сгрузил Джареду на руки пакеты с едой и лекарствами.

— Отнеси на кухню.

А сам пошел заново потрошить шкаф. В дальнем углу нашлась футболка большого размера. На полке со спортивной одеждой Дженсен отыскал тренировочные брюки. Джареду будут коротковаты, но сойдет. Прихватил чистые носки и белье и вернулся на кухню.

Пакеты стояли на столе. Джаред сидел, положив голову на скрещенные руки. Дженсену бросилась в глаза то, насколько он бледен и как длинная челка липнет ко лбу, покрытому испариной. Дженсен взялся за покупки.

— Джаред.

Тот скосил на него глаз.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

Ну да, как же!

— Ты что-нибудь ел?

— Молоко допил. Можно?

Дженсен усмехнулся. Своевременный вопрос, ничего не скажешь.

— Можно. Я тебе еще купил.

— Спасибо, — и вдруг добавил со смущенной улыбкой: — Я посуду помыл.

— Здорово. Ненавижу мыть посуду. Иди переоденься и будем ужинать.

Футболка действительно оказалась впору, а штаны Джаред подвернул до колен, превратив в длинные шорты. За ужином он снова не проронил ни слова, вяло ковыряясь вилкой в салате. Снова попытался стать к мойке, но Дженсен его остановил.

— Джаред, ты не в порядке, — мягко сказал он. — Я купил тебе лекарства. Прими и ложись в постель. А с посудой я сам разберусь.

Джаред отступил на шаг назад, спрятал руки за спину. Дженсен уже успел понять, что сразу за этим жестом последует возражение.

— Отвезешь меня домой? — Джаред смотрел вниз, и Дженсен заметил, насколько пушистые у него ресницы. — Я мешаю.

— Если бы ты мешал, я бы выставил тебя еще утром. А сейчас сделай, как я прошу.

И снова Джаред задал тот же вопрос:

— Зачем тебе это?

— Ни зачем. Ты мне нравишься.

Снова длинная пауза, и новый вопрос:

— Что мне нужно принять?

Дженсен залез в пакет из аптеки и выбрал то, что, по его мнению, нужно было сейчас Джареду больше всего.

— Ложись. Я сейчас приду.

Заковыристый проект не давал ему покоя. Пока Дженсен исподтишка наблюдал за Джаредом, на периферии сознания мелькнула какая-то мысль, но Дженсен не успел поймать ее за хвост. Сейчас ему больше всего хотелось достать эскизы и наработки и просмотреть все заново. Иногда, когда фонтан вдохновения глох, Дженсен брал работу домой, чтобы спокойно сделать все ночью.

В его маленькой квартире не было отдельного кабинета, и обычно Дженсен работал в гостиной. Но сейчас там был Джаред. Дженсен разложился на кухне, но кайф не ловился. Он выпил две чашки кофе, навел порядок на полке с консервами и помыл посуду. Ничего. Вдохновение не приходило. И тогда он решил, что плевать на все, собрал бумаги и перешел в гостиную. Джаред на диване завернулся в плед, дышал медленно и равномерно, но не спал. Дженсен пристроил бумаги на журнальном столике, как делал это всегда, но сел не на диван, а на пол. Он углубился в работу и некоторое время спустя с удивлением обнаружил, что Джаред ему совершенно не мешает.

Дженсен уже несколько минут рассматривал один набросок, который пропустил днем. Было в нем что-то, чего Дженсен до сих пор не замечал. Что-то, похожее на хорошую идею. Но она все равно ускользала. Дженсен решил, что стоит его отложить и оценить завтра свежим мозгом, когда Джаред вдруг спросил, окончательно выведя его из задумчивости:

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь работать.

— Я понял. Что ты делаешь на работе?

— Придумываю рекламу.

— У тебя получается?

— Мой босс считает, что да.

— А ты?

— А я, что реже, чем мне бы этого хотелось.

Это был их самый длинный разговор на отвлеченную тему за все время. Обычно Дженсен безумно раздражался, когда ему задавали вопросы о работе, но сейчас ничего подобного не происходило. Он спокойно собрал рисунки обратно в папку и прошелся по гостиной, разминая затекшие ноги.

— Почему ты не спишь?

— Не знаю. Не могу заснуть.

— Принести тебе молока?

— А можно?

— Можно.

Дженсен налил молоко для Джареда, воды для себя и вернулся в гостиную. Сел на пол рядом с диваном.

— Я знаю один хороший способ.

Он улыбнулся, взял книгу с полки и открыл первую главу.

— В Хоббитоне был переполох. Господин Бильбо Бэггинс объявил о намерении отпраздновать свое стоодиннадцатилетие…

Джаред улыбнулся в ответ.

— Моя любимая книга.

И снова Дженсен удивился, но вида не подал. К тому моменту, когда Бильбо покинул уютную хоббичью норку, Джаред уже крепко спал.

Дженсен сходил в душ, выпил традиционную пятничную дозу виски и отправился в постель, чтобы посмотреть сон об океане, горячем песке и белом парусе. Когда открылась дверь и, спустя несколько секунд, кровать прогнулась под тяжестью тела Джареда, Дженсен понял, что подсознательно ждал этого, хотел этого. Дженсен потянул его к себе, подставляя плечо и руку, обнял, укрывая своей защитой горячее тело, и вдруг услышал, как Джаред прошептал:

— Спокойной ночи, Дженсен.

И в этот момент он почувствовал себя абсолютно счастливым.

========== IV ==========

Утром позвонил Морган.

— У меня есть для тебя информация. Сегодня в семь, в «10-4» подойдет?

Дженсен прикинул, можно ли будет вечером оставить Джареда одного на два-три часа, и решил, что ничего страшного не случится. В конце концов, вчера он провел в одиночестве весь день и отлично справился.

— Да, подойдет. Много нарыл?

— Тебе хватит.

— Ладно, до встречи.

Дженсен успел принять душ, сварить и выпить кофе, заглянуть в электронную почту и в очередной раз бегло взглянуть на эскизы, а Джаред все спал. Дженсен проверил температуру. Жар немного спал, но еще не ушел до конца. Дженсен опасался, что Джаред мог подхватить какую-нибудь заразу, пока ждал его на улице, и как следует допросил Гугл по этому поводу. Признаков инфекции не было, и Дженсен успокоился.

Разложив бумаги на столике в гостиной, Дженсен углубился в работу. Вот эскиз, который вчера привлек его внимание. На плотном белом листе был изображен воздушный шар — четкие летящие линии, яркие цвета, выверенные пропорции. Дженсен вертел рисунок и так и этак, закрывал отдельные части ладонью, и все казалось, что еще немного, и он поймет, в чем тут дело, что он упускает. Дженсен так увлекся, что не заметил, как рядом появился Джаред.

— Привет.

Дженсен подскочил от неожиданности и ударился коленом о край стола. Зашипел от боли.

— Джаред… Привет. Не пугай меня так больше.

— Прости.

Он выглядел по-настоящему виноватым.

— Что ты обычно ешь на завтрак?

— Кофе.

— Кофе и…?

— И все.

Дженсен сварил ему кофе, не забыв добавить молоко. Потом заставил принять новую порцию лекарств.

— Мне нужно поработать, — сказал он. — Найдешь, чем заняться?

— Да.

В гостиной Дженсен вернулся к рисункам. Джаред взял книгу и сел рядом, погрузившись в чтение. Они не разговаривали. Джаред все время был замкнут, как моллюск, находящийся под защитой раковины. Дженсен не пытался разговорить Джареда, не задавал вопросов о нем самом или его жизни. Дженсену казалось важным сначала завоевать его доверие. Джаред читал около двух часов, потом отложил книгу и лег, уперевшись затылком Дженсену в бедро. Дженсен видел, что ему неудобно, что он не знал, куда девать свои длинные ноги, но почему-то не хотел уходить в спальню. Дженсен приподнял локоть, освобождая пространство, и предложил:

— Ложись.

Джаред немного передвинулся и устроил голову на его ноге, и сразу же задремал. Дженсен снова уловил хвост нужной мысли и откинулся на спинку дивана, пытаясь сосредоточиться. Он рассеянно перебирал волосы Джареда, пропуская длинные пряди меж пальцев, и рассматривал ссадины на его лице. За полтора дня они подсохли и выглядели уже не так страшно, как тогда, когда были свежими. Джареду повезло, что у него не оказалось ни переломов, ни повреждений внутренних органов. А со всем остальным они справятся. Дженсен усмехнулся этой мысли. Всего полтора дня, а он уже думал, что у них есть какое-то призрачное будущее. Верил в это. Желал этого. А Дженсен ведь даже ничего не знал о Джареде. Может быть, Джаред сбежит, как только поймет, что Дженсен… что Дженсену он действительно нравится во всех смыслах. Не он первый, не он последний.

Вот сейчас… Дженсен чувствовал жар от его тела, и лихорадка словно бы передавалась и ему тоже. Волосы Джареда, вымытые хорошим шампунем, были шелковистыми на ощупь. Несмотря на немаленькие габариты, он казался Дженсену хрупким и уязвимым. Джаред пошевелился во сне. Край футболки задрался, и Дженсен на мгновение перестал дышать. У Джареда был плоский живот с проступающими рельефными линиями мышц. Под гладкой бледной кожей разливались фиолетово-бордовые гематомы, и, судя по многообразию оттенков, получены они были в разное время. Дженсен осторожно погладил обнажившийся бок. Джаред застонал и начал дрожать.

— Тихо, Джаред, — прошептал Дженсен, — Все хорошо. Все теперь будет хорошо. Я обещаю.

Он натянул футболку на поврежденное тело, скрывая синяки, и снова погладил. Сидел и водил рукой вверх и вниз, пока Джаред не затих.

Зазвонил телефон. Трубка лежала на базе у самой двери. Дженсен хотел подойти, но для этого пришлось бы потревожить Джареда, а он этого не хотел. После десятого гудка сработал автоответчик, и Дженсен услышал голос Данниль, своей бывшей жены:

— Привет, Джен. У тебя отключен мобильный, ты в курсе? Спорю, что нет. Наверное, опять сидишь на работе и про все забыл. Ну и ладно. Звонили твои родители. Они хотят, чтобы мы пообедали с ними в следующие выходные. Так что отменяй все свидания и вперед, исполнять сыновний долг. Позвони мне. Целую нежно.

Сто лет назад они с Данниль были женаты где-то около года. Дженсену нужно было прикрытие перед родителями и друзьями, а Данниль требовался статус замужней дамы для работы. Весь тот год они старались отравлять друг другу жизнь как можно меньше, но получалось плохо. Зато после того, как развелись и разъехались, стали лучшими друзьями. Дженсен сопровождал Данниль на все протокольные мероприятия, где требовалось присутствие «плюс один». Данниль продолжала играть роль примерной супруги перед Аланом и Донной Эклз. Единственное, чего не мог понять Дженсен, так это почему его родители всегда передавали приглашения через его предполагаемую жену, а не звонили напрямую.

Джаред проспал несколько часов, и за это время его температура упала до нормальной. Это был хороший признак. Как только Джаред открыл глаза, Дженсен тут же убрал руки. Не стоило пугать его еще больше.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Не холодно, — Джаред помолчал немного и тихо добавил: — Я тебе мешаю.

— Не мешаешь. И давай договоримся так: если ты начнешь мешать, я тебе скажу. Хорошо?

Джаред кивнул. Сел на диване, потирая лицо и глаза ладонями. Спросил:

— Хочешь, я что-нибудь приготовлю?

— А ты умеешь?

— Умею, — очередная длинная пауза. — Я долго жил один.

Дженсен коротко рассмеялся:

— Я тоже, но мне это не помогло.

Вечером к назначенному часу он поехал в «10-4». Джаред снова остался в его квартире с визиткой в руке. И на запертую дверь Джаред согласился добровольно, только переспросил, не придет ли кто-нибудь в отсутствие Дженсена. Дженсен думал, что Джаред все еще слишком напуган.

Морган сидел в углу за дальним столиком, который они всегда занимали, когда выпивали вместе. Они обменялись приветствиями, убили полчаса на светскую болтовню, и только после этого Морган перешел к делу. Он положил на стол тонкую пластиковую папку и сказал:

— Здесь все, что мы сумели найти. Хватит, чтобы составить первое впечатление. Если хочешь чего-то большего, придется платить отдельно.

— Спасибо, Джеф. Гляну сначала то, что есть.

Дженсену не терпелось посмотреть, что нарыл Морган, прямо сейчас, но в баре было слишком темно, да и присутствие приятеля его смущало. Почему-то Дженсен не хотел, чтобы рядом был хоть кто-нибудь, когда он станет читать все это. Около половины десятого, немного пьяный, чувствующий себя не в своей тарелке, Дженсен отправился домой. Сначала хотел просмотреть досье в такси, но потом передумал. Лучше наедине с собой, когда точно никто и ничто не помешает.

— Джаред, я дома!

— Привет, Дженсен.

Джаред появился из ванной. Футболка была мокрой внизу, к тому же к ней прилипли хлопья мыльной пены. Видимо, снова пытался привести в порядок свои вещи. Дженсен готов был побиться об заклад, что у него опять ничего не получилось. Кровь невозможно отстирать, сколько не старайся. Надо будет просто купить ему новую одежду.

— Я сейчас закончу.

— Оставь. Ты все равно не сможешь.

— Но…

— Завтра что-нибудь придумаем. Сделай мне кофе, пожалуйста. Сумеешь?

Джаред кивнул и ушел на кухню. Судя по тому, что кофеварка зафырчала уже через пару минут, он действительно справился.

В спальне Дженсен с удовольствием разделся до белья и тут же вспомнил, что и Джареду не помешает чистая смена. Дженсен был уверен, что тот не посмел залезть в его шкаф и взять себе что нужно. Второй футболки большого размера у Дженсена не было, поэтому он взял ту, которая лежала ближе.

Возле ванной они едва не столкнулись. У Джареда в руках было блюдце. На блюдце лежала салфетка. На салфетке стояла чашка, из которой истекал умопомрачительный запах, а рядом лежала ложечка. Все так цивильно, как Дженсен не делал даже для себя сам.

— Вау!

Джаред смущенно улыбнулся и залился румянцем.

— Тебе нравится?

— Еще бы! И у меня для тебя тоже кое-что есть.

Дженсен забрал кофе и сунул ему в руки стопку чистого белья.

— Думаю, тебе это понадобится.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

После кофе, после душа, после того, как скормил Джареду очередную порцию лекарств, Дженсен почувствовал, что еще один день закончился благополучно.

Джаред лег на диван в гостиной, но Дженсен был уверен, что не пройдет и получаса как Джаред снова придет к нему. Дженсен присел на корточки перед диваном, чтобы видеть лицо Джареда, его глаза, полуприкрытые и совсем сонные.

— Если ты не хочешь оставаться один, Джаред, то можешь составить мне компанию. Просто не заставляй меня ждать.

Глаза широко распахнулись. Сонливость сменилась удивлением.

— Я не хочу…Если ты не против.

— Я не против.

Они перешли в спальню и легли в одну постель, и это было так естественно, как будто они делали это всегда. На этот раз Джаред сам лег на предложенное плечо, прижался к боку Дженсена всем телом и обнял его. Джаред снова был горячим, и Дженсен подумал, что в понедельник, если температура не упадет, стоит позвать врача.

— Спокойной ночи, Джаред.

— Спокойной ночи, Дженсен.

На самом деле Дженсен изо всех старался не заснуть. Тонкая пластиковая папка, которую он небрежно бросил на полку в гостиной, не давала ему покоя. Лежа в темноте, он слушал дыхание Джареда, слишком частое, слишком поверхностное и неровное. Что-то не так с ребрами? Беспокойство кольнуло так сильно, что Дженсен, едва не задремавший, пришел в себя. Он полежал еще немного, дожидаясь, пока Джаред уснет крепче, а потом осторожно высвободил руку и поднялся.

Прихватив папку, Дженсен ушел на кухню и плотно прикрыл за собой дверь. Если Джаред проснется, то не увидит свет.

В папке было четыре страницы. Четверть первой из них занимала фотография фигуранта. Судя по линейке роста за его спиной, снимок был сделан в полицейском участке. Озлобленный, хмурый взгляд из-под длинной челки. Плотно сжатые губы. На высокой скуле красовался кровоподтек. Дженсен не помнил, был ли он так же украшен в самый первый раз, на заправке, но что-то ему подсказывало, что Джаред редко обходился без побоев. Наконец он перешел к описанию.

Итак… Джаред Тристан Падалеки. Тристан… кто бы мог подумать! Родился… Всего на четыре года моложе Дженсена, а по виду так на все семь или восемь. Значит, тогда на заправке ему было уже восемнадцать. Учился… не доучился, в шестнадцать пошел работать. Отец не известен, мать умерла… как раз, когда Джареду исполнилось шестнадцать. Живет в трейлере, предыдущие места жительства неизвестны. Работа… много разных и разнообразных и ни одной приличной и постоянной. С десяток приводов в полицию за драки. Дженсен думал, что драк на самом деле было намного больше.

Сведений было мало, но Дженсену хватило, чтобы сделать выводы. И лишь одного он не мог постичь. Как Джаред, такой высокий и сильный, мог допустить, чтобы его избивали раз за разом? Но, проведя рядом с ним два дня, Дженсен подумал, что начал кое-что понимать.

Закончив с изучением досье, Дженсен разорвал каждую страницу на четыре части и сжег обрывки в мойке. Джареду не обязательно быть в курсе, что он наводил справки. То, о чем он не знает, не причинит ему боль.

Когда Дженсен вернулся в спальню, Джаред не спал. Дженсен чувствовал это по его изменившемуся дыханию и еще черт знает почему, но чувствовал. Точно так же, как Джаред, должно быть, ощутил его отсутствие даже во сне. Проснулся, но не посмел пойти за ним. Дженсен лег, и только тогда Джаред успокоился и расслабился. Только рядом с ним.

Что же с ним произошло, что привело к таким последствиям? Что-то очень плохое…

========== V ==========

В воскресенье Дженсен обнаружил, что температура у Джареда упала до нормальной. Помня о ночных мыслях, Дженсен предложил вызвать знакомого врача, чтобы осмотреть ребра, но Джаред воспротивился. Дженсен снова обратился к своему самому умному Гуглу, а потом заставил Джареда снять футболку и велел стоять смирно.

Дженсен двигал по коже кончиками пальцев, пытаясь определить повреждения. Он старался быть аккуратным, но Джаред все равно вздрагивал, особенно когда терял пальцы Дженсена из поля зрения. Но он стоял безропотно, замерев, и Дженсену снова пришло на ум сравнение со зверенышем. Джаред замер, потому что не знал, ударят его сейчас или приласкают.

Дженсен хотел его ласкать. Черт, да он с ума сходил от желания. Вылизать каждый сантиметр этой бледной гладкой кожи, чтобы хоть немного уменьшить боль от побоев. Провести пальцами по тонким ключицам и спуститься ниже, к темным соскам, и целовать их до тех пор, пока Джаред не начнет стонать от возбуждения. Потом — плавные линии мышц живота, впадина пупка и узкая дорожка волос, ведущая в пах. Сейчас Дженсен ласкал его только взглядом, но даже от этого его бедра и низ живота были словно бы охвачены жидким огнем. Член налился кровью и отвердел, и Дженсену оставалось лишь надеяться на то, что свободные домашние брюки и длинный балахон скрывают его стояк. Ну и то, что Джаред сейчас сосредоточен на том, что происходит с ним самим.

— Кажется, все в порядке. Одевайся.

Джаред натянул футболку. Она была ему немного мала и сильно обтягивала торс. Дженсен мысленно чертыхнулся.

— Хочешь, сделаю тебе кофе?

Это был такой способ Джареда сказать «спасибо». Дженсен уже успел это понять.

— Да, кофе мне не помешает.

Он попытался улыбнуться как можно более нейтрально, а сам думал, что стоит, пожалуй, сходить в ванную и снять напряжение. Стояк и не думал спадать. Джаред развернулся, чтобы идти на кухню, и, глядя на его обтянутую тонкой тканью задницу, Дженсен решил, что так он и сделает.

В ванной он сунул голову под холодную воду, все еще надеясь, что проблема рассосется сама собой, но ничего подобного не происходило. Перед глазами вспыхивали картинки с полуобнаженным Джаредом, как будто их выжгли прямо на сетчатке глаз. Дженсен застонал, но тут же прикусил губу.

Он приспустил штаны вместе с бельем и зажал ноющий член в кулаке. Сначала он двигал рукой медленно. Вверх-вниз. Широкие плечи, тонкие ключицы и выступающие ребра, покрытые гематомами. Быстрее и резче. Плоский живот, узкая дорожка темных жестких волос и острые бедренные косточки. Яйца поджались, готовые выстрелить семенем. Длинные ноги, аккуратная задница и тонкие лодыжки. Дженсен кончил с хриплым стоном и сел на край ванны. Голова кружилась, ноги отказывались его держать. Ему понадобилось несколько минут, чтобы придти в себя. Только после этого Дженсен запоздало подумал, что Джаред мог его услышать. Впрочем, даже если это и так, то он все равно не скажет. Дженсен был в этом уверен.

На кухне Джаред поставил на стол кофе для него и взял молоко для себя. То, что Джаред сделал это сам, не спрашивая разрешения, заставило Дженсена думать, что ему все-таки удалось завоевать доверие этого большого мрачного парня. В старой одежде Дженсена, с белыми от молока губами, со смущенной полуулыбкой он выглядел достаточно расслабленным для того, чтобы Дженсен решился.

— Джаред, нам нужно поговорить.

Улыбка тут же исчезла. Джаред скрестил руки на груди и весь как будто сжался. Дженсена затошнило.

— Успокойся, — он положил руку на стол раскрытой ладонью вверх, — ничего страшного для тебя. Все хорошо.

Минуты тянулись, как вечность, прежде чем Джаред дал ему руку в ответ. Повторил эхом:

— Хорошо.

— Ты живешь один. Постоянной работы у тебя нет. Я полагаю, что девушки у тебя тоже нет.

— Как ты узнал?

— Захотел и узнал. Важно не это. Я предлагаю тебе все изменить. Предлагаю остаться и жить со мной. Я один, у меня есть приличная работа, и мне кажется, что у нас может отлично все получиться. Что скажешь?

На этот раз Джаред молчал очень долго, и Дженсен решил, что он совсем не ответит.

— Ты меня видел, все это… Почему ты не спросил?

— Решил, что ты сам все расскажешь, когда захочешь.

Джаред тихонько сжал его пальцы и вдруг снова улыбнулся этой своей скользящей полуулыбкой.

— Хорошо.

Настала очередь Дженсена для длинной паузы. На этот раз немногословность Джареда сыграла плохую роль. Наконец Дженсен сдался и переспросил:

— Хорошо — что?

— Я останусь, если ты этого хочешь. С тобой я чувствую себя в безопасности.

Дженсен выдохнул. Во время томительных пауз он пытался убедить себя, что ему все равно. Если Джаред откажется, то Дженсен отвезет его обратно в трущобы, вернется в свою дорогую холостяцкую квартиру и будет жить дальше так, как жил. Делать хорошую рекламу, видеть сны об океане, играть с Данниль в примерных супругов и снимать мальчиков в барах, чтобы потрахаться, когда совсем прижмет. Как будто бы Джареда вовсе не было. Но тут же следовала другая мысль. Если Джаред откажется, из жизни Дженсена уйдет что-то важное. Ну и пусть этому важному срок считанные дни, оно вросло в Дженсена, превратилось в неразделимую часть, придало его жизни некую завершенность.

И тут же до Дженсена наконец дошло.

— Вау, — он расцвел, — здорово! Я рад, правда. Тогда… тебе нужно что-нибудь забрать из твоего дома?

— Там моя одежда и книги, и… некоторые другие вещи.

— Тогда нам лучше съездить прямо сейчас. Всю неделю я работаю и, скорее всего, буду поздно приходить.

— Да, давай съездим.

И они поехали сначала в прокат машин, где Дженсен выбрал неприметный Фольксваген, а потом в трейлерный квартал, который Джаред называл домом.

Форд стоял на том же месте, где Дженсен видел его в прошлый раз. К помятому кузову добавились разбитые стекла и фары. Джаред ходил вокруг него кругами, гладил покореженный остов и едва не плакал. Дженсен подошел и тронул его за руку, пытаясь успокоить.

— Это была машина моей матери, — глухо сказал Джаред и снова нежно прикоснулся к измятому крылу.

— Можно попробовать восстановить. Я помогу.

Джаред отрицательно помотал головой.

— Бесполезно. Она не переживет. Наверное, ей пришло время уйти. Как маме когда-то. Нужно уметь отпускать.

Они зашли в трейлер, но Дженсен тут же вышел обратно, сославшись на то, что для них двоих там слишком мало места. Дженсен стоял и думал о Джареде, и картинка у него в голове не складывалась в единое целое.

Джаред Падалеки был маргиналом. Всегда им был, если судить по тем сведениям, которые собрал Морган. Но маргиналы не едят ножом и вилкой, не ставят чашку кофе на блюдце и салфетку и не читают «Властелина колец». У Джареда была правильная речь: без слов-паразитов и с ударениями в нужных местах. Он совсем не подходил к той культурной среде, в которой жил. И это было странно.

Дженсена выдернул из размышлений чужой голос:

— Привет. Дженни дома?

Перед ним стояли четверо молодых мужчин, и они совсем не выглядели дружелюбно. У одного из них Дженсен заметил кастет, надетый на пальцы. И Дженсен не понял, о ком шла речь.

— Кто?

— Красотка Дженни. Ты же его сам привез.

Дженсен почувствовал, как закипает яростью. Кое-кто и его так называл — Дженни. И Дженсен это ненавидел.

— Не знаю никого с таким именем.

Парни загоготали.

— Что, тебе еще не удалось вставить нашей красотке? Да ты гонишь? Он так любит трахаться, что готов подставить задницу кому угодно. Предложи ему групповушку. Ты, Дженни и Бен Франклин. Вот увидишь, с какой скоростью с Дженни слетят штаны.

Дженсен сжал кулаки. Он не сказал Джареду, но с собой прихватил пистолет. Больше всего ему хотелось сейчас выхватить ствол и пристрелить ублюдков. Но он до последнего надеялся разрешить все мирно. Он заберет Джареда и будет гнать, как сумасшедший, пока они не окажутся под защитой стен родного дома.

— Спасибо, но мы как-нибудь сами разберемся, — сказал Дженсен и сунул руку в карман джинсов, как бы невзначай открыв рукоять пистолета.

— Ого! Да у нас пушка!

Незнакомцы продолжали зубоскалить, но Дженсен заметил, что ближе они так и не рискнули подойти. Мысленно он подгонял Джареда: ну быстрей же, давай быстрей, мы должны убраться отсюда. Наконец Джаред вышел из трейлера.

— Мы уезжаем, — Дженсен попытался улыбнуться, но его лицо как будто замерзло. — Никому не нужны проблемы, да? Джаред, идем.

Но он не двигался. Стоял на пороге трейлера как вкопанный. Джаред снова замер, и Дженсен понял, что должен что-то с этим сделать, должен заставить его двигаться. Иначе у них обоих будут большие проблемы.

Дженсен не хотел поворачиваться спиной к источнику опасности, поэтому он сделал шаг назад, ближе к Джареду. Протянул руку и нашел ручку сумки, в которую тот сложил свои вещи, и это вывело Джареда из ступора. Он двинулся следом за Дженсеном.

Они сели в машину, не сводя взглядов с четверки агрессоров. К счастью, двигатель завелся сразу.

— Дженсен…

— Не сейчас, — прозвучало слишком резко. — Дома поговорим.

В квартире Дженсен первым делом наведался в бар, бутылка любимого виски уменьшилась на одну порцию, и только тогда напряжение его отпустило. Дженсен махнул бутылкой в сторону Джареда, предлагая присоединиться, но тот отрицательно помотал головой.

Дженсен все пытался успокоиться, но адреналина было слишком много. Он сам перемыл посуду, освободил для вещей Джареда место в шкафу и полку для его книг. Их было больше, чем Дженсен предполагал. Он провел пальцем по корешкам — классика американской и английской литературы. На книги Джаред тратил куда больше денег, чем на все остальное свое имущество.

Все это время они перебрасывались короткими фразами, но ни тот, ни другой так и не начали разговор, который нужен был им обоим. Они были слишком напряжены. Дженсен заметил, что на лице и шее Джареда снова появились лихорадочные пятна. Когда разобрались с вещами, Дженсен заставил его съесть ланч и принять лекарства. После них Джареда потянуло в сон.

Дженсен и Джаред сидели в гостиной. Вернее, Дженсен сидел на диване, разложив перед собой эскизы, а Джаред лежал, устроив голову на его бедре, укрывшись пледом до самого носа. Это казалось Дженсену уже настолько естественным, что он не заметил, как снова в задумчивости начинал перебирать волосы Джареда. Дженсен смотрел на рисунок с воздушным шаром. Не пытался найти что-то новое, не пытался переделать старое. У него было ощущение, что мозг его наполнили бабочки, и их жесткие лапки и острые края крылышек царапают черепную коробку изнутри. Дженсен знал, что еще немного, и его фонтан прорвет вдохновением. Он просто сидел и ждал, когда это произойдет. Это всегда происходило.

Джаред пошевелился, и Дженсен вдруг ощутил, как тот тихонько погладил его бедро и тут же убрал руку.

— Что это?

Джаред смотрел на эскиз.

— Воздушный шар. Пытаюсь придумать рекламу для конторы, которая занимается исполнением желаний. Это глупо, ты не находишь? Есть желания, которые могут исполниться только чудом.

— Он красивый.

— Да, мне тоже нравится.

— А я люблю дирижабли.

И тут это случилось. Фонтан прорвало, и бабочки выпорхнули на свободу. Внутренним зрением Дженсен увидел, как рисунок начал трансформироваться. Линии вытянулись, меняя форму и самого шара, и гондолы. Тут же появились окружающий пейзаж и три маленькие фигурки. Два человека держали друг друга в объятиях на дирижабле, а еще один смотрел на них с земли и приветственно махал рукой. На Дженсена вылился целый поток творческих идей, и там было все, вся рекламная кампания.

— Джаред, это отличная идея.

Дженсен взял чистый лист и карандаш и набросал дирижабль, и человечков, и пейзаж, и солнце уверенными четкими линиями. Завтра он сделает все остальное, и дело наконец-то сдвинется с мертвой точки. Закончив, Дженсен отложил набросок и откинулся на спинку дивана, чувствуя себя полностью удовлетворенным. Рассеянно положил руку на плечо Джареда, не думая, что делает. И Джаред тут же вцепился в его ладонь, как будто снова искал защиты.

— Дженсен…

— Что?

— Я слышал, что они сказали тебе. Там, у трейлера. Ты должен знать, что это правда. Что я… такой.

— Какой?

— У меня действительно нет девушки, но… У меня был парень.

— Что с ним случилось?

— Его убили, а меня… — Джаред запнулся.

Дженсен почувствовал, как эйфория от найденного вдохновения угасла, и на ее место снова пришла ярость.

— Это были они? Те четверо, которые приходили к трейлеру?

— Да. И знаешь, что? Им сошло все с рук.

Голос Джареда звенел. Дженсен ощутил, как он дрожит под теплым пледом, под его руками. Теперь Дженсену были ясны и ступор, охвативший Джареда на пороге, и поднявшаяся температура. Слишком сильные эмоции. Слишком рано после последней стычки. Джаред слишком поврежден.

— Они продолжили нападать на тебя, да?

— Всегда вчетвером. Они шакалы, а шакалы не ходят по одному. А я… после того, как Чад… покинул меня, я остался один. Так что для них это было легко.

Джаред усмехнулся, но в его усмешке было столько горечи, что у Дженсена защемило сердце.

— Ты больше не один, Джаред.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я ушел?

— Нет. Я хочу, чтобы ты остался. Здесь, со мной.

Вечером, когда они ложились спать, Джаред не заставил Дженсена ждать, только попросил взять книгу — немного почитать перед сном. И Дженсен читал ему вслух, пока Джаред лежал на его плече.

Братство Кольца отправилось в свой нелегкий поход.

========== VI ==========

Снова позвонила Данниль.

— Привет, Джен. Ты не перезвонил.

— Я был занят.

— Работа или нашел кого-нибудь подходящего?

Дженсен промолчал, и Данниль рассмеялась.

— Значит, новый мальчик. Но ключи я тебе не отдам, так и знай.

Когда они разошлись, Дженсен оставил ей ключи от квартиры просто на всякий случай и не собирался их забирать. Но Данниль постоянно шутила по этому поводу. Дженсен пододвинул к себе ежедневник и сделал пометку, что нужно заказать еще один комплект — для Джареда.

— Данни, давай к делу.

— Звонили твои родители. Снова.

И тут он вспомнил ее предыдущий звонок.

— Я помню. Они назначили время?

— В субботу, в три.

— Заеду за тобой в два.

— В час. И ты все мне расскажешь.

— Данни… — укоризненно.

— Ладно. Расскажешь, если захочешь.

— Договорились. В час.

Дженсен вернулся к работе. Эта идея с дирижаблем, которую он подцепил от Джареда, была настоящим сокровищем. Дженсена несло по волнам вдохновения, и он никак не мог остановиться. К вечеру его рабочий стол покрылся ровным слоем бумаг. Дженсен чувствовал себя выжатым, как лимон, но полностью удовлетворенным. Шея и спина затекли, и он раздумывал, не взять ли такси, чтобы вернуться домой. Или позвонить Джареду, чтобы он приехал и его забрал? Эта мысль понравилась ему больше.

Дженсен с трудом вспомнил собственный домашний номер. Слушая длинные гудки, он пытался представить, чем занимается сейчас Джаред. Читает? Спит, потому что все еще не вполне здоров? Смотрит телевизор? Хотя Дженсену показалось, что Джаред вообще не знал о существовании телевизора в его доме. Сработал автоответчик.

— Джаред, это Дженсен. Возьми трубку.

Ему вдруг показалось, что Джаред сейчас стоит рядом с телефоном, смотрит на него и колеблется. Дженсен терпеливо повторил:

— Возьми трубку. Это Дженсен.

— Да?

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

Нет, слишком рано выдергивать его в большой город. За то короткое время, что они провели вместе, Дженсен успел понять, что Джаред не только не страдает от отсутствия социальных контактов, но и, по возможности, избегает их. Черт возьми, да это и не удивительно!

— Буду дома… — он посмотрел на часы, — примерно через час. Никто не звонил?

— Нет, — пауза. — Я тебя жду. Приезжай быстрее.

— Хорошо. Уже скоро.

Дженсен все же решил сесть за руль и к финалу поездки чувствовал себя, как выжатый лимон с ревматизмом.

— Джаред, я дома!

— Привет, Дженсен.

Горячий душ немного привел его в порядок, но Джаред все равно заметил, что он старается двигаться осторожно.

— Как прошел день?

— Отлично. Много работы, — Дженсен вяло улыбнулся.

— Если ты позволишь, я мог бы попробовать тебе помочь расслабиться.

Для начала Джаред помог ему доползти до спальни, велел снять футболку и уложил на пол, покрытый пушистым ковром. Ковер этот был еще одной сбывшейся мечтой, и Дженсен зажмурился от удовольствия, едва уставшее тело утонуло в длинном ворсе. Джаред оседлал его бедра, выдохнул и начал разминать мышцы Дженсена сильными круговыми движениями. В шею и плечи как будто впились тысячи иголок, и Дженсен застонал от боли.

— Тихо, Дженсен. Сейчас пройдет.

Дженсен закусил губу и решил подождать. Джаред чередовал силовое воздействие с легкими поглаживаниями, продвигаясь вниз вдоль позвоночника. Дженсен и сам не заметил, как боль сменилась расслаблением, а потом истомой. Он снова начал стонать, но на этот раз от удовольствия. Рефлекторно Дженсен двигался под руками Джареда, подставляясь там, где прикосновения были приятнее всего. Джаред спустился к его пояснице, и Дженсен начал мысленно перемножать двузначные числа.

Теперь от ладоней Джареда шло не только тепло, но и что-то еще. По пояснице и бедрам Дженсена растекались волны сексуального возбуждения. Кровь устремилась к паху, и Дженсен ощутил, что ему стало не особенно удобно лежать. Мозг затуманился. Дженсен начал путаться в счете, потому что вместо цифр у него в голове был только Джаред. Там, где соприкасались их бедра, кожа словно горела, несмотря на два слоя разделяющей их ткани. Дженсен представлял, как Джаред гладит его, рисует на его теле причудливые узоры и следит за ними взглядом. Дженсен слышал его участившееся дыхание и хотел надеяться, что Джаред точно так же возбужден, как и он сам.

Тонкие длинные пальцы подцепили резинку домашних штанов вместе с трусами и стянули немного вниз, приоткрыв ягодицы.

— Что ты делаешь? — хрипло спросил Дженсен, не в силах больше выносить эту пытку. Больше всего ему хотелось сейчас перевернуться, сбросить Джареда на пол и подмять под себя. Целовать, пока его губы не распухнут, а потом…

Джаред ответил:

— Доверься мне.

Дженсен закрыл глаза и доверился. Он не заметил, когда силовое воздействие исчезло, и остались только нежные поглаживания. Он плыл по волнам наслаждения и представлял, как однажды доставит Джареду такое же удовольствие. Заставит его расслабиться, разомлеть под своими руками и уж конечно не остановится на пояснице и кошачьей точке. Он представил задницу Джареда, похожую, наверное, на две половинки полной луны, как он ведет языком по ложбинке вниз, и это заставляет Джареда выгибаться ему навстречу и стонать, как стонал сейчас он сам. Еще и еще…

— Еще… — выдохнул Дженсен, не замечая, что говорит это вслух.

К нему так давно никто не прикасался. Мальчики, которых он снимал по барам на одну ночь, охотно ложились под него и во время секса демонстрировали удивительные чудеса порнографического траха. Но ни один из них не был способен на то, что делал сейчас Джаред. Ни один из них не был способен заставить Дженсена почувствовать, будто он снимает с себя кожу и рождается заново — очищенным, избавившимся от всего наносного, от всего, что налипло, когда он натянул на себя регламентированную культуру яппи. Джаред казался ему единственно настоящим за последние… сколько? шесть? восемь? десять? лет. Черт, да Дженсен вообще не мог припомнить, когда в его жизни случалось нечто подобное. И случалось ли вообще? Но и это было не все. Джаред делал настоящим его самого. И кто бы мог подумать… звереныш социального дна.

— Вот и все. Тебе стало легче?

Джаред слез с его бедер, и Дженсен ощутил укол разочарования. Джаред сел на пол рядом с ним, оперевшись спиной о край кровати, и подтянул колени к груди. На его лице проступил румянец. Футболка промокла от пота, и в ее широком вырезе Дженсен видел мелкие бисерные капли, покрывшие кожу.

— Тебе надо в душ, — сказал Дженсен, и голос прозвучал слишком сорвано.

— Тебе тоже. Но сначала просто полежать под чем-нибудь теплым. Я принесу.

Он сходил в гостиную за пледом и, опустившись на колени, тщательно укрыл Дженсена от шеи до пальцев на ногах. И почему-то медлил уходить.

— Джаред… это просто с ума сойти. Как ты это сделал?

Тот лукаво улыбнулся и ответил:

— Захотел и сделал. И сделаю еще, если ты захочешь.

— Я захочу, можешь мне поверить.

— Хорошо.

Оставшись один, Дженсен попытался успокоиться. Мало того, что Джаред сводил его с ума, так сказывался еще и период длительного воздержания. Дженсен попытался вспомнить, когда в последний раз у него был настоящий секс, а не быстрая мастурбация, чтобы только снять утренний стояк. По всему выходило, что месяца три или четыре назад. Да, точно. Он тогда снял блондинчика, высокого такого, тонкого в кости, похожего на девчонку с плоской грудью. Они прокувыркались всю ночь, а наутро Дженсен, едва выставив случайного любовника за дверь, забыл его имя. И после этого — ничего. Сначала навалилась работа, потом Данниль порвала очередные отношения «все серьезно, на этот раз точно», и Дженсен танцевал вокруг нее с шаманским бубном, не давая свалиться в депрессию. А после того, как Джаред попался ему в КПЗ, Дженсен и вовсе потерял интерес к мальчикам на одну ночь. Как будто ждал. Как будто предчувствовал. Итогом всего этого стало то, что сейчас у него был каменный стояк, который не собирался заканчиваться. Что же, душ будет очень кстати. А сейчас ему нужно успокоиться.

Дженсен поднялся с пола, надел футболку и отправился к своему домашнему бару. Порция виски была внеочередной, но отлично прочистила ему мозг. Джаред не должен знать, какой эффект произвел на Дженсена массаж. Лучше ему пока не знать, хотя между ними все уже прозвучало прозрачно. Пока еще нет.

В ванной Дженсен включил едва теплую воду и долго стоял, наслаждаясь тем, как тугие струи омывают разгоряченное тело. Он получил свою сухую разрядку, но больше не чувствовал себя удовлетворенным, как это бывало обычно. Он хотел большего.

Ночью Дженсен не спал. Лохматая голова Джареда лежала на его груди. Дженсен уже привычным движением перебирал его волосы. Джаред, не просыпаясь, взял его за руку, переплел пальцы и закинул на него длинную голую ногу. Дженсен повернул голову и коснулся губами скрытого челкой лба и закрытых глаз.

— Никому тебя не отдам, — прошептал он едва слышно.

И вдруг Джаред вернул ему поцелуй, почти невесомо приникнув к уголку губ. И ответил:

— Я знаю.

========== VII ==========

— Черт возьми, Дженсен! Это гениально! Ты чертов гений, а это — самое лучшее, что ты сделал.

Джим Бивер, арт-директор рекламного агентства «Лунный свет», с бородой и зализанными назад редкими волосами, в костюме за восемь тысяч долларов бегал кругами по своему немаленькому кабинету. Его глаза блестели от возбуждения, а растянутые в улыбке губы открывали все тридцать два сверкающих винира. Бивер был доволен до невозможности, и Дженсен собирался этим воспользоваться.

Он сидел, развалившись в кресле для посетителей, и наслаждался триумфом. За прошедшую неделю Дженсен обсосал идею с дирижаблями со всех сторон и выдал такое количество вариантов, что хватило бы на две рекламные кампании. Всю неделю его тащило по потоку вдохновения, и Дженсен чувствовал, что его хватит еще надолго. Стоило только Джареду сесть рядом или положить голову ему на бедро, как Дженсена тут же накрывало. Он хватал блокнот для эскизов, который всегда старался держать под рукой и к которому не притрагивался весь последний месяц, и лихорадочно записывал и зарисовывал идеи. И вот сейчас Дженсен пожинал заслуженные лавры трудоголизма.

— Что ты хочешь? — спросил Бивер, возвращаясь за стол и снова перебирая материалы Дженсена.

Он был похож на маленького упитанного дракончика, алчно разглядывающего сокровище, которое только что приволок к себе в пещеру.

Дженсен подобрался, как хищник, готовящийся к прыжку. Он знал, что дело легко может закончиться именно этим, и с утра придумывал награду.

Но Бивер тут же взял себя в руки и сделал нужную оговорку:

— В пределах разумного.

Дженсен расплылся в ответной улыбке.

— Выходной до конца дня. Хочу пойти домой. Сейчас.

— Завел новую подружку, и ей не хватает внимания? — Бивер понимающе подмигнул.

— Что-то вроде того.

Бивер выдержал драматическую паузу, но был слишком доволен и не сумел это скрыть.

— Ладно, чертов сукин сын. Ты всегда умеешь добиваться своего. Можешь идти.

Соблюдая этикет, Дженсен многословно поблагодарил его за заботу, пожал руку и отправился навстречу нечаянной свободе.

Из кабинета Дженсен позвонил домой. Он делал так всю неделю, и каждый раз Джаред не брал трубку, пока Дженсен через автоответчик не говорил, что это он.

— Джаред, это я. Возьми трубку.

— Да?

— Буду дома часа через два или три.

— Хорошо. Я тебя жду. Приезжай быстрее.

— Уже скоро.

В фойе здания он столкнулся с Морганом.

— Эй, Дженсен. Выпьешь со мной кофе?

— Ага.

Дженсен взял двойной эспрессо в кофейном автомате и шоколадный батончик в автомате с едой и зашел в помещение охраны. Раз уж выдалась пауза, то можно и перекусить. Морган был один, следил за мониторами, но Дженсена уже давно перестала смущать такая раздвоенность внимания.

— Выбил себе выходной на остаток дня?

— Ага.

— У Бивера случился приступ альтруизма?

— Что-то вроде того.

Дженсен отхватил зубами сразу половину батончика, но следующий вопрос Моргана едва не заставил его подавиться.

— Как Джаред?

Дженсен прочистил горло и переспросил:

— Что?

Морган издал короткий смешок.

— Я хоть и бывший коп, но не идиот. И мы достаточно давно знакомы, чтобы я мог сложить два и два.

— И давно ты понял?

— Достаточно давно, чтобы знать, что не ошибся. Так как Джаред?

— Он в порядке.

— Ну и хорошо.

Когда Дженсен уходил, Морган все еще улыбался в бороду. И Дженсен улыбнулся тоже.

Вырвавшись из рабочей рутины, он поехал вовсе не домой, а в кварталы, где было больше всего магазинов среднего класса. В первую очередь Джареду нужен был свой мобильник. Что-нибудь приличное, но недорогое, потому что Дженсен подозревал, что даже от недорогих вещей тот будет отказываться. Дженсен собирался немного схитрить: выдать хорошее за дешевое. Вряд ли Джаред видел или носил хоть что-нибудь не из гаражных распродаж. В четвертом по счету салоне связи Дженсен нашел то, что подходило идеально: добротную многофункциональную модель, выглядящую достаточно просто для того, чтобы Джаред купился. Затем пришла очередь одежды — самый минимум. И не забыть про молоко. Миссия удалась, и Дженсен вернулся домой, нагруженный целым ворохом пакетов.

— Джаред, я дома!

— Привет, Дженсен. Ты сегодня рано.

— Дирижабли. Это все твои дирижабли. За них я купил себе свободу, а тут кое-что купил для тебя.

Шаг назад. Руки ушли за спину. Как предсказуемо.

— Зачем?

— Потому что тебе пора выбираться на улицу. Потому что я хочу говорить с тобой, а не с автоответчиком. Потому что мне хочется заботиться о тебе.

Джаред смотрел вниз и в сторону, как всегда делал, когда не понимал, что происходит.

— У меня есть одежда, — угрюмо сказал он.

— Я знаю. Но она… тебе не подходит.

— Ты хочешь, чтобы я больше тебе соответствовал?

— Я хочу, чтобы ни один коп не сделал на тебя стойку, как только ты выйдешь из дома.

— Я не хочу выходить.

— Но ты не сможешь всю оставшуюся жизнь просидеть в четырех стенах.

Джаред не нашелся, что ответить на этот аргумент. Он продолжал колебаться, и Дженсен пустил в ход последний козырь:

— Просто возьми. Тебя ни к чему это не обязывает. Если не понравится, я верну все обратно.

Это подействовало. Джаред взял пакеты и заглянул внутрь.

— Я найду работу и верну тебе деньги.

Дженсен облегченно выдохнул. Все прошло легче, чем он думал.

— Конечно. А ты не хотел бы выйти прямо сейчас? Думаю, что небольшая прогулка пошла бы тебе на пользу.

Он думал, что Джаред откажется, что перспектива выхода на улицу, должно быть, его пугает. Джаред достаточно хорошо освоился в квартире Дженсена, но ни разу не проявил ни малейшего интереса к выходу во внешний мир. Дженсен думал — это потому, что внешний мир до сих пор казался ему небезопасным местом.

Джаред по обыкновению медлил с ответом, и Дженсен добавил:

— Конечно, если ты хорошо себя чувствуешь. Но если не хочешь, можем остаться дома.

Джаред вскинул на него взгляд и спросил с надеждой:

— В парк?

— Можно и в парк.

— Хорошо.

— Тогда собирайся, а я пока перехвачу кофе.

До парка было минут двадцать езды. Сидя за рулем Импалы, Дженсен время от времени косил взглядом в салонное зеркало заднего вида, но смотрел не на дорогу, а на Джареда. Он думал, что Джаред начнет нервничать сразу, как только они выйдут на улицу, но тот оставался спокоен. Это было хорошим знаком. Дженсен счел, что неделя мирной стабильной жизни благотворно повлияла на расшатанную нервную систему Джареда.

Неделя… всего лишь в прошлую пятницу в то же время Дженсен сидел в офисе, ломал голову над проектом и думал, что ничего в его жизни уже никогда не изменится. Всегда будет любимая, но изматывающая работа, одиночество по вечерам и одноразовые мальчики на ночь. Все преобразилось в тот момент, когда Джаред решил, что Дженсен — именно тот человек, которому можно позвонить среди ночи и попросить о помощи. Дженсен думал, что он, наверное, вообще единственный сейчас, кому Джаред доверяет. Работа перестала быть изматывающей, как только Дженсен поймал вдохновение. Домой он летел, как на крыльях, потому что там его ждали. При этом Джаред своим присутствием не разрушил комфорт существования Дженсена, а органически влился в него, став неотъемлемой частью. И Дженсен думал, что до последнего пункта они тоже когда-нибудь доберутся. Белый парус в его снах начал приближаться к берегу.

Рабочий день был еще в разгаре, поэтому парк, в который они приехали, был почти безлюден. Они ушли в самую дальнюю его часть и гуляли по пустынным аллеям, наслаждаясь обществом друг друга. Солнце, потерявшее во второй половине дня изрядную долю агрессивности, приятно грело головы и плечи. Звуки большого города были почти неслышны. Воздух одуряюще пах цветами и травами. Дженсену хотелось снять ботинки и пойти по земле босиком.

— Смотри, Дженсен! — Джаред вдруг тронул его за руку и указал на дерево, стоящее немного поодаль от остальных.

— Что?

— Там белка.

Они подошли ближе. Белка сидела на нижней ветке, зажав в передних лапках кусочек хлеба, и, казалось, совсем не боялась людей. Джаред прищелкнул языком, протянул раскрытую ладонь, и она тут же перебралась к нему на руку.

— Умеешь говорить по-беличьи?

— Нет. Просто белки хорошо адаптируются к жизни в городских парках и быстро привыкают к людям. Если их не обижать.

— И откуда ты все знаешь?

Джаред погладил белку, улыбаясь ей нежно, как родному существу, и отпустил обратно на дерево. Вместо ответа спросил:

— Может, передохнем? Я устал.

Дженсен мысленно обозвал себя нехорошим словом. Сам-то он мог гулять часами, но не подумал, что для Джареда после недавней болезни это будет проблемой. Между тем Джаред начал прихрамывать уже на последней сотне шагов.

— Конечно. Здесь?

— Да, здесь хорошо.

Они опустились на траву под беличьим деревом. Дженсен прислонился спиной к нагретому шершавому стволу. Джаред лег рядом и уже привычно устроил голову на его бедре. Дженсен так же привычно запустил пальцы в его отросшие волосы.

— В той школе, где я учился, была хорошая библиотека, — вдруг сказал Джаред. — Миссис Дивайн, наша библиотекарь, позволяла мне проводить там время до позднего вечера и помогала с выбором книг. Сейчас я думаю, что у нее был отменный вкус. Это мне было интереснее, чем торчать на улице с другими. Так что я очень много читал. И у меня хорошая память.

Дженсен слушал, затаив дыхание. Это был первый раз, когда Джаред открылся ему по собственному желанию. То, что он рассказывал про своего погибшего друга, было необходимостью. Сейчас же Джаред приоткрыл раковину внутреннего мира и позволил Дженсену заглянуть в нее. И больше всего Дженсен боялся его спугнуть.

Джаред рассказывал непоследовательно, кусками из разных лет. Про то, как его дразнили в школе ботаником. Про то, как он впервые подрался до крови и после этого его вырвало. Про то, как в книгах он находил ответы, которых не мог найти в жизни. Про многое другое. И только об одном не сказал — как понял свое отличие от других мальчиков и что последовало за этим. Дженсен очень хотел спросить, но сдержался.

Джаред жмурился от яркого солнца, и Дженсен радовался, что может разглядывать его беспрепятственно. Дженсен снова ласкал взглядом длинное угловатое тело и боролся с неистовым желанием наклониться и поцеловать Джареда прямо в губы.

Они вернулись домой к вечеру, уставшие, довольные и голодные, как молодые волки. Дженсен с удовлетворением отметил, что впервые за всю неделю Джаред съел свою порцию целиком. Прогулка явно пошла ему на пользу, несмотря на то, что вернулась легкая хромота. После ужина Дженсен отправил Джареда в душ, а сам ушел в гостиную, налил пятничную дозу виски и взялся за телефон. Нужно было созвониться с Данниль и напомнить ей насчет завтрашней встречи.

На автоответчике мигала лампочка. Дженсен прослушал сообщение от Бивера:

— Эклз, чертов сукин сын! Клиент в восторге. Готовь кредитку.

Дженсен отсалютовал автоответчику тамблером. Во второй половине дня, уже после ухода Дженсена, Бивер показал его наработки заказчикам, и они остались довольны. Премия была неизбежна.

Следующим было сообщение от Данниль.

— Привет, Джен! Не вздумай завтра меня продинамить. Жду в час. Целую нежно.

Отлично, значит, можно ей не звонить. Видимо, любопытство настолько ее одолело, что Данниль сама решила напомнить о себе. Что же… леди, сходящая с фаэтона, увеличивает его скорость.

На Данниль внешний мир забыл о существовании Дженсена Эклза. Ну и славно.

Вернулся Джаред.

— Если ты не против, я лягу и немного почитаю.

— Конечно. И я хочу осмотреть твою ногу.

— Я в порядке.

— Я знаю. Но ты хромаешь, и я хочу убедиться, что у тебя ничего не повреждено.

Пауза.

— Хорошо.

В спальне Джаред лег на свою половину кровати и позволил Дженсену положить ногу на колено. Дженсен стянул носок и начал осторожно поворачивать лодыжку в суставе.

— Так больно? А так? А здесь?

Джаред лежал, закрыв глаза, и на каждый вопрос отрицательно мотал головой. И Дженсен перестал спрашивать. Он массировал ступню круговыми движениями и внезапно остановился, пораженный. Джаред дышал часто и поверхностно и вдруг застонал. Сердце Дженсена забилось так сильно, что стало больно. Он понял, что Джаред готов открыться ему и дальше, готов ему доверять.

— Хочешь, чтобы я продолжал? — голос звучал хрипло, и Дженсен не знал, это от возбуждения или от волнения.

Джаред энергично закивал.

Дженсен взял его вторую ступню и принялся массировать дальше. И это было волнующе и прекрасно для них обоих.

Потом они лежали в темноте, обнявшись, переплетя руки и ноги, прислушиваясь к дыханию друг друга, так близко, как только было возможно. Когда Дженсен решил, что Джаред наконец заснул, он слегка повернул голову и прижался ко лбу Джареда губами. Ему казалось, что он крадет этот поцелуй, как уже делал это однажды. Но Джаред вдруг приподнял голову и прошептал ему прямо в дыхание:

— Поцелуй меня.

На несколько секунд Дженсен замер от неожиданности, забыл, как дышать, забыл, что вообще надо дышать. Но потом… Сначала Дженсен целовал его нежно, водя языком по шершавой тонкой кожице губ, но постепенно углубил поцелуй. Джаред начал ему отвечать, раскрываясь для него, впуская его внутрь, как бы говоря, что он теперь — для Дженсена. Они целовались до тех пор, пока не начали болеть губы. И в какой-то степени для Дженсена это было даже круче секса.

========== VIII ==========

Данниль была в своем репертуаре — открыла Дженсену в чулках и неглиже.

— Привет, Джен. Проходи. Я сейчас.

Она упорхнула в спальню, оставив дверь приоткрытой. Поколебавшись, Дженсен прошел следом. После года совместной жизни они перестали друг друга стесняться, тем более, что некоторое время делили не только одно место обитания, но и постель. Данниль стояла перед большим зеркалом и легкими выверенными движениями наносила макияж. На кровати лежали три разных платья, на полу стояли три пары туфель. Не отвлекаясь от процесса, Данниль спросила:

— Какие?

Дженсен выбрал то, что, по его мнению, должно было понравиться чете Эклз, а все остальное убрал в шкаф. Они с Данниль всегдастарались раздражать родителей Дженсена как можно меньше. Дженсен сел на банкетку и приготовился к долгому ожиданию.

— Ты обещал мне все рассказать, — сказала Данниль и перешла ко второму глазу.

— Нет, не обещал.

— Ладно, — она сделала паузу и продолжила: — Как его зовут?

Дженсен усмехнулся — Данниль не так-то просто было сбить с толку.

— Джаред.

— И давно вы знакомы?

— Давно.

— О! — ее губы удивленно округлились, Дженсен видел выражение ее лица в зеркале. — Значит, это не один из тех мальчиков?

Под «теми мальчиками» Данниль всегда подразумевала его случайных любовников на одну ночь. Впрочем, никаких других она все равно не знала.

— Нет. Он особенный.

Сказал и сам прочувствовал, до какой степени это правда. Джаред был в его жизни настоящим и поэтому был особенным для него.

— Значит, у вас все серьезно? — она не собиралась легко сдаваться и продолжала допрос. Будь это кто-нибудь другой, Дженсен давно бы послал излишне любопытного далеко и надолго.

— Ага. По крайней мере, я на это надеюсь.

Данниль закончила с макияжем и взялась за расческу и заколки.

— И? Расскажешь, где ты его взял?

— Нет.

Рука с расческой замерла, не закончив движение. Несколько долгих секунд Данниль сверлила взглядом его через отражение в зеркале, но промолчала и вернулась к прическе.

На самом деле Дженсен собирался ей рассказать, потому что только с ней и мог говорить о настолько личных вещах. Что-то остановило его в последний момент. Наверное, осознание того, насколько хрупким было все то, что было у них с Джаредом. Дженсену казалось, что любое неосторожное слово, пусть даже сказанное кому-то третьему, может все разрушить, пусть это и было непостижимо. И еще это ощущение настоящести. Когда между двумя людьми возникает что-то действительно стоящее, об этом не рассказывают даже самым близким друзьям. Об этом не рассказывают вообще никому. Дженсену казалось, что стоит ему произнести хоть одну фразу о них, о том, что между ними происходит, и все изменится. Дженсен не хотел, чтобы что-нибудь изменялось. Это было так наивно, как первая юношеская влюбленность, и Дженсен прекрасно это осознавал. Но все равно в это верил. Поэтому и не захотел рассказывать.

Данниль, наверное, обиделась. Она закончила с укладкой, надела платье, подошла к Дженсену и повернулась спиной. Дженсен одни плавным движением застегнул тонкую молнию и примиряюще поцеловал бывшую жену в изящный изгиб шеи.

— Данни… Я расскажу, просто не сейчас.

Она повернулась к нему лицом, и на ее блестящих губах Дженсен увидел улыбку. Вздохнул с облегчением и улыбнулся в ответ.

— Я все понимаю, Джен, — мягко сказала она. — Он не только особенный, но и настоящий, да?

Она тоже все понимала про настоящесть, бывшая Данниль Эклз, снова ставшая Данниль Харрис. Поэтому на этот вопрос Дженсен ответил уверенно и честно:

— Да, он настоящий.

— Тогда ты должен будешь нас познакомить. Когда будешь готов. А сейчас нам пора.

Она обулась, сдернула с планки в шкафу палантин и взяла Дженсена под руку, давая понять, что готова.

— Да, идем.

Алан Эклз зарезервировал столик в самом дорогом ресторане города. Донна не любила здешнюю кухню, а в винной карте не было ее любимого сорта. Дженсен тоже не жаловал этот ресторан за излишний пафос. Данниль чувствовала себя неуютно от слишком большого количества людей. Но мистера Эклза-старшего не волновали все эти мелочи. Центром вселенной для него был исключительно он сам. Всем остальным приходилось только мириться с этим фактом.

Дженсен и Данниль приехали немного раньше, и это была выработанная годами и опытом практика. К ужину с родителями следовало подготовиться. Дженсен взял винную карту и пробежал быстрым взглядом по списку. Спросил Данниль:

— Тебе как обычно?

— Ага.

Официант, лощеный, невозмутимый, похожий на оживший манекен, появился рядом с их столиком, как по мановению волшебной палочки, стоило Дженсену поднять руку и слегка прищелкнуть пальцами. Дженсен заказал по бокалу вина и попросил поторопиться. Они с Данниль успеют немного выпить, и тогда вечер, может быть, начнется не так паршиво, как мог бы. Это была как доза анестезии перед болезненной процедурой. Дженсен анестезировал ненависть, которую испытывал к родному отцу, а Данниль — страх, который вызывал у нее Алан Эклз. И в этом они тоже отлично друг друга понимали.

Когда принесли заказ, Данниль взяла свой бокал и отсалютовала Дженсену.

— За вас с Джаредом. Пусть у вас все будет хорошо.

У Дженсена комок стал в горле.

— Спасибо, Данни. Спасибо за то, что ты в меня веришь.

Она тепло улыбнулась в ответ.

— Я верю в вас.

Они как раз успели допить к тому моменту, как появились Алан и Донна Эклз.

Дженсену показалось, что сразу стало холодно. Алан улыбался, но от его улыбки у Дженсена по коже пошли мурашки, и все мелкие волоски стали дыбом. Под столом Данниль ободряюще сжала его руку, и Дженсен ощутил, как его накрывает двойственными чувствами. С одной стороны он хотел, чтобы сейчас вместо Данниль с ним рядом был Джаред. С ним Дженсен чувствовал бы себя более уверенно и спокойно. Джаред придавал ему сил одним своим присутствием. С другой — Дженсен осознавал, что будет, если отец узнает о его сексуальных особенностях. И такого Дженсен не пожелал бы и злейшему врагу. Скорее небо рухнет на землю, чем Алан Эклз признает за сыном право быть тем, кто он есть.

Вот и сейчас, когда был сделан заказ, когда обе пары обменялись формальными приветствиями и новостями, Эклз-старший приступил к своему обычному репертуару.

— Дженсен, ты подумал над моим предложением?

Он вовсе не мечтал видеть сына преуспевающим рекламщиком. С самого детства отец готовил Дженсена к тому. Чтобы тот вошел в семейный бизнес и со временем его унаследовал. Предки Эклзов были родом из Техаса и сделали фамильное состояние на нефти, не самое крупное в Америке, но достаточное для того, чтобы попасть в списки «Форбс». Алан хотел, чтобы Дженсен изучал экономику, а тот хотел рисовать. И ничего хорошего из этого не вышло.

Дженсена передернуло, но он сдержался и ответил спокойно:

— Подумал. Я люблю свою работу.

— Ты все никак не повзрослеешь. Включи мозги, сын. Ты не сможешь всю жизнь прожить на своих каракулях.

— Это не каракули, отец, это реклама. А я ее создаю. В наше время реклама двигает все. Это такой же прибыльный бизнес, как и любой другой. И давай оставим этот разговор.

Алан расхохотался.

— Это не бизнес, не говори глупости. Нет ничего лучше нефти. И я очень надеюсь, что однажды ты выкинешь всю эту дурь из головы.

Кровь бросилась Дженсену в голову. Каждый раз, когда возникал этот вопрос, больше всего ему хотелось плюнуть на все, встать и уехать домой. Но каждый раз Дженсена останавливало осознание того, что сделай он так, и дальше будет хуже. Поэтому каждый чертов раз Дженсен старался сдерживаться, и один бог знает, чего это ему стоило.

Донна притронулась ладонью к руке мужа и примирительно сказала:

— Не нужно об этом, дорогой. Давайте не будем ссориться.

Тут, к счастью, принесли их заказ, и неприятный разговор увял сам собой. Впрочем, Алан продолжал задавать тон беседе, громогласно и многословно рассуждая о нефти, рынке и финансовых индексах. Дженсену было невыносимо скучно, он боролся с желанием отойти хотя бы в туалет и позвонить Джареду. Хотел услышать его голос, просто чтобы знать, что рано или поздно пытка закончится, и он вернется домой, к человеку, которому не нужно доказывать, что ты хорош сам по себе, такой, какой есть, и не важно, что кто-то другой разочарован.

Второй острый момент наступил, когда Алан притронулся к еще одной болезненной теме.

— Данниль, ты сегодня тоже меня не порадуешь?

Дженсен увидел, как мгновенно исчезла улыбка с ее лица, а сама Данниль сжалась, как будто хотела сделаться как можно меньше.

— Нет, мистер Эклз, — и поспешно добавила, выделив голосом первое слово: — Пока еще нет.

Разочаровавшись в сыне, Эклз-старший принялся ждать внуков, заранее возложив на них все свои надежды. И не беда, что внуков не было даже в проекте. И уж совсем неважным было то, что ни Дженсен, ни Данниль не стремились к обзаведению потомством.

— Я разочарован, — жестко отрезал Алан, теряя интерес к невестке. — И в тебе, Дженсен, я тоже разочарован. Что же ты за мужчина, если не можешь сделать жене сына.

А это уже край. Дженсен вскипел так, что у него затряслись руки. Чтобы успокоиться, он сделал несколько больших глотков вина, делая вид, что запивает слишком сухое мясо. Провел рукой по бедру, проверяя, лежит ли в кармане брюк телефон.

— Извините, мне нужно выйти.

Данниль вскочила следом за ним и схватила сумочку.

— Мне тоже.

Они спустились в цокольный этаж, но вместо туалетных комнат, не сговариваясь, свернули в курилку. Данниль достала из сумочки пачку сигарет, зажигалку и прикурила. Получилось не с первого раза. Поколебавшись, Дженсен попросил:

— Дай мне тоже.

Она была так расстроена, что даже забыла удивиться, просто молча протянула ему сигарету. Дженсен глубоко затянулся, чувствуя, как ментоловый дым стекает в легкие. Он курил одно время, в колледже, когда не хватало денег на еду. Никотин притуплял чувство голода. Сейчас же он утихомирил вибрирующие нервы.

— Джен, — тихо спросила Данниль, — почему ты терпишь все это?

Это, черт возьми, был хороший вопрос, и в последнее время Дженсен часто задавал его себе сам.

— Потому что он мой отец.

— Но это не дает ему право унижать тебя. И меня заодно.

— Прости, — Дженсен обнял ее за плечо и, прижав к себе, поцеловал в висок. — Прости, что втянул тебя во все это.

Данниль усмехнулась.

— Это еще неизвестно, кто кого втянул. Ладно. Пойду приведу себя в порядок.

— Конечно. И подожди меня потом.

Она ушла, и Дженсен остался один. Он докурил и взялся за телефон. Джаред ответил после первого же сигнала, как будто все это время ждал звонка. А может, и правда ждал.

— Дженсен? Что случилось? — в его голосе звучала тревога, и Дженсена это поразило. Каким-то непостижимым образом Джаред чувствовал его, несмотря на расстояние.

— Все в порядке, скоро буду дома. Скажи мне… когда на тебя… — слова приходили с трудом. — Когда у тебя стало все плохо… почему ты терпел? Тебя ведь ничего больше не держало. Почему ты не уехал?

Джаред долго молчал. Дженсен решил, что он не понял его вопрос, и принялся по новой подбирать слова, чтобы объяснить лучше. Но Джаред ответил:

— Мне некуда было ехать. Я остался один, никто нигде меня не ждал. Ни денег, ни образования. Куда я мог податься?

— Я понял. Спасибо. Скоро приду.

— Я тебя жду.

Дженсен отключился и задумался. У Джареда не было выбора. Когда у тебя нет ни денег, ни образования, ни поддержки — далеко не уедешь. Но у самого Дженсена все это имелось в наличии. И выбор у него тоже был. И будь он проклят, если и дальше позволит отцу обращаться с собой или с Данниль, как с последним дерьмом. Наступило просветление. Наконец-то.

Он вышел из курилки, схватил Данниль под локоть, и они вернулись в зал. По выражению его лица Донна тут же поняла, что с ним что-то не так.

— Дженсен? Что случилось?

Сама того не зная, она скопировала Джареда, и Дженсена это только подстегнуло.

— Мама, мы с Данни были рады тебя повидать. Отец, тебе не могу сказать то же самое. И еще: я не пойду работать на тебя. У меня есть работа, и она полностью меня устраивает. И прекрати задавать вопросы о детях, нам это не доставляет никакого удовольствия. Дети будут тогда, когда мы сами решим. Это не твоя забота. Я тебя разочаровал? Знаешь что? Мне плевать!

Последнюю фразу он выкрикнул так громко, что остальные посетители умолкли на несколько секунд и все как один обернулись к ним. Дженсена колотила дрожь. Сердце билось так сильно, что готово было вот-вот вырваться из груди. В висках стучала кровь. Дженсен думал, что еще немного, и он рухнет на пол, потому что ноги откажут.

От неожиданности Эклз-старший утратил дар речи. Лицо его налилось багровой краской, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Рядом что-то испуганно лепетала Донна, пытаясь одновременно успокоить и мужа, и сына. Данниль снова сжалась, и Дженсен чувствовал, как она пытается вырваться, чтобы убежать, но не ослаблял хватки.

— Что? — взревел Алан, когда наконец смог говорить. — Да как ты смеешь! Щенок! Быстро сел на место, тебя никто не отпускал!

Он кричал еще и еще, не выбирая слов. Дженсен слушал его и теперь сам удивлялся, почему он терпел все это так долго? Зачем? И главное — какой во всем этом был смысл? Сейчас он уже не знал. Отец-деспот третировал его с самого раннего детства, умудрялся делать это даже тогда, когда Дженсен учился в колледже и находился за сотни миль от дома. Дженсен привык прогибаться под него, это стало частью его жизни. Только однажды он решился на открытый бунт, но его попытка удалась лишь отчасти. Сейчас произошла вторая, и Дженсен знал, что на этот раз у него все получилось. На этот раз за его спиной незримо стоял Джаред.

Дженсен подождал, пока в словесном потоке отца возникнет пауза, и спокойно сказал:

— Мы с Данни возвращаемся домой. Отец, мы поговорим, когда ты успокоишься.

Когда они уходили, Алан молчал. Дженсен знал, что тот решил наказать их презрением и обструкцией, но так же Дженсен знал, что на этот раз ему все равно.

На улице Данниль снова схватилась за сигарету и, только сделав несколько затяжек, выдохнула:

— Ну ты даешь, Джен.

Он усмехнулся:

— Ага.

И вдруг захохотал во все горло. Данниль бросила на него недоуменный взгляд, но не сдержалась и тоже начала смеяться. Наверное, это выходило напряжение, копившееся долгие годы.

Дженсен проводил ее до дома и поехал к себе. По дороге снова накрыло адреналиновым выбросом, и Дженсен пожалел, что не стрельнул у Данниль еще одну сигаретку. Он постоял перед входом, пытаясь взять себя в руки, но волнение никак не отпускало. Дженсен не хотел, чтобы Джаред видел его в эмоциональном раздрае, но хотел его пугать. Но в тот же момент Дженсен снова сделал выбор. Они с Джаредом понимали друг друга едва ли не с полуслова, даже с полувзгляда. Джаред именно тот, кто нужен ему сейчас больше всего. И от этого Дженсену стало очень легко.

— Джаред, я дома!

— Привет, Дженсен.

В ореховых глазах светилась тревога. Джаред сделал движение, как будто собирался обнять его, но остановил себя. И вопросов не задавал, как и Дженсен не задавал вопросов ему самому. И Дженсен все это видел и понимал.

— Все в порядке, — ответил он. — Теперь все будет хорошо. Но я очень устал.

Джаред кивнул, полностью удовлетворенный его объяснением.

— Сделать тебе кофе?

— Было бы здорово.

Они сидели на кухне, не включая свет. Хватало ярких огней ночного мегаполиса, светивших в окно. Дженсен пил кофе, Джаред — молоко. Говорили о том, как проведут воскресенье: стоит снова выбраться в парк на прогулку, нужно отвезти в прачечную постельное белье и съездить в супермаркет за продуктами. И вдруг Джаред спросил:

— Ты мне расскажешь?

— Да, обязательно. Просто не сейчас. А ты? Расскажешь мне?

— Да.

Диалог звучал, наверное, безумно, но они поняли друг друга. Как всегда. И это было прекрасно.

Когда они легли в постель той ночью, Джаред открыл книгу и начал читать вслух. Братство Кольца только что распалось. Боромир упокоился на дне погребальной лодки. Фродо и Сэм отправились в Мордор. Гимли, Леголас и Арагорн поспешили за орками. Дженсен прислонился к плечу Джареда и закрыл глаза. Ему стало тепло и спокойно. Наконец-то начало отпускать. Проваливаясь в сон, Дженсен почувствовал, как Джаред его целует, и это было то, что во всем этом дне поставило для Дженсена финальную точку.

========== IX ==========

Под утро разразилась гроза. Дженсен проснулся от страшного грохота и яркой вспышки и со сна подумал, что это теракт, но в тот же миг в стекло застучал ливень. Джаред, который спал, раскинув длинные руки и ноги, перекатился на бок, сворачиваясь в позу зародыша, и прижался к Дженсену, как будто искал защиты. В новом сполохе молнии Дженсен успел заметить, что его глаза широко раскрыты. Дженсен успокаивающе погладил испуганного звереныша по голому плечу и взял за руку. Джаред тут же переплел пальцы.

— Тихо, тихо. Это всего лишь гроза.

— Я знаю. Я не боюсь.

Однако новый раскат грома заставил Джареда вздрогнуть. Дженсен вытянул руку над его головой, предлагая лечь к себе на плечо, и Джаред не преминул этим воспользоваться. Обнимая его, Дженсен чувствовал, как Джаред напряжен. Дженсену остро захотелось укрыть Джареда собой, спрятать в объятиях, защитить от грозового внешнего мира. Слишком много ему уже досталось.

— Не отдавай меня, ладно? — вдруг прошептал Джаред, и из-за стука дождя Дженсен едва его расслышал. Да и то, скорее не услышал, а угадал слова сердцем. Коснулся губами скрытого челкой лба.

— Конечно, нет. Никому.

Какое-то время они лежали молча. Дженсен слушал грозу и думал, что о намеченной прогулке можно забыть. В это время года дождь, если начинался, то шел несколько дней, пока не пройдет циклон. И Дженсен, чутко реагировавший на каждый ночной звук, вряд ли сможет заснуть. Тем более что Джареду, похоже, было не по себе, хотя он и старался этого не показать. Чтобы успокоить себя, а заодно и Джареда, Дженсен водил по его коже подушечками пальцев. По рукам и плечам, по ключицам и грудной клетке, вверх и вниз, едва касаясь. Дженсен так глубоко погрузился в собственные мысли, что не заметил, как Джаред начал ему отвечать. А когда заметил, то замер на несколько секунд. Совсем как Джаред.

Джаред водил рукой по коже Дженсена, и тот чувствовал, как пальцы подрагивают, как будто Джаред не был уверен в том, что делает. По грудным мышцам, вниз по животу, обвел по кругу впадинку пупка и снова вверх. Дженсен зажмурился, отдаваясь блаженству, полностью сосредоточившись на ощущениях, как будто он был весь один оголенный нерв. Дженсену хотелось прижать ладонь Джареда сильнее, заставить его опуститься ниже, под резинку пижамных штанов, к ноющему от возбуждения члену, но он сдерживался. Джаред хотел его, Дженсен знал это точно, потому что чувствовал и его возбуждение тоже, и уже не в первый раз. Но по какой-то причине Джаред не хотел двигаться дальше, и Дженсен не собирался его торопить. Как бы сильно ему этого не хотелось.

Джаред приподнялся на локте, помедлил несколько секунд, а потом накрыл рот Дженсена горячими потрескавшимися губами. Дженсен настолько этого не ожидал, что растерялся и ответил на поцелуй не сразу. Но потом… он запустил пальцы в отросшие волосы на затылке Джареда и прижал его голову сильнее. Закрыл глаза, полностью отдаваясь происходящему. Только стук дождя и учащенное дыхание Джареда. Когда вспыхнула молния, Дженсену показалось, что он видит его четкий профиль сквозь шторы век. То, что Джаред первым проявил инициативу, так поразило Дженсена, что он даже и не подумал сопротивляться, хотя всегда предпочитал занимать в постели положение ведущего. С новым раскатом грома Дженсен начал задыхаться. Не потому, что Джаред перекрыл ему кислород, а потому, что Дженсен забыл, что нужно дышать.

Поцелуй становился все глубже, объятия все крепче. Дженсен спустился от затылка вдоль длинной шеи к широким плечам и выпирающим лопаткам. Прошелся пальцами по гряде выступам позвоночника, борясь с желанием стянуть с Джареда белье, ощутить его полностью голым наконец-то. Джаред изгибался в его руках, прижимаясь бедрами, пахом, всем телом. Его кожа была такой горячей, что Дженсену казалось — еще немного, и он обожжется. Сквозь грозу Дженсен слышал, как Джаред стонет ему в губы — низко, хрипло, длинно. Дженсен ласкал его, сходя с ума от желания, и Джаред отвечал так же страстно и откровенно. Но когда Дженсен решился и потянул вниз резинку его трусов, Джаред резко остановился. Мышцы под пальцами Дженсена словно закаменели. Джаред отстранился, а потом и вовсе лег рядом, уткнувшись лбом в плечо Дженсена. Несколько минут Дженсен медлил, не зная, как реагировать, но потом сдался и шепотом спросил:

— Джаред… Что-то не так?

Он долго не отвечал. Дженсен почувствовал, что Джаред снова дрожит, и натянул на него одеяло, закутывая, укрывая, закрывая от внешнего мира, который так его пугал.

— Все хорошо, Джаред. Все хорошо.

Невесомый поцелуй в лоб, чтобы успокоить, чтобы дать понять, что не случилось ничего страшного.

— Прости… — наконец ответил Джаред. — Прости меня. Я… не могу…

— Это ничего. Я подожду, пока ты сам не захочешь.

— Спасибо, Дженсен. Знаешь, ты лучшее, что со мной случилось за очень долгое время.

Дженсен не ответил.

За окном грохнуло. Уснуть, когда снаружи наступает Армагеддон, наверное, уже не выйдет. Но и вставать не хотелось. Было так тепло и уютно лежать, прижавшись друг к другу, что Дженсен согласился бы провести так все воскресенье.

— Послушай, Джаред…

— Что?

— Я думаю, что нам обоим будет проще, если мы будем открыто говорить о серьезных вещах. Это не значит, что ты должен рассказывать о чем-то, о чем не хочешь. Просто не заставляй меня догадываться, ладно? Если для тебя что-то важно, говори прямым текстом. Все, что захочешь. Все, что посчитаешь нужным.

— Хорошо. Но и ты мне говори. Будет нечестно, если ты будешь про меня знать, а я про тебя нет.

— Договорились.

И снова Дженсен удивился тому, как легко все получилось. Он уже привык, что Джаред всегда осторожничает, и каждый раз, когда тот открывался, для Дженсена это оказывалось неожиданность. Но он тешил себя мыслью, что все-таки Джаред научился ему доверять. Для Дженсена это было важно.

Видимо, он все же задремал, потому что когда открыл глаза во второй раз, в комнате стояли серые сумерки. В стекла по-прежнему стучал дождь, и воздух пах промозглой сыростью, хотя Дженсен никогда не жаловался на изоляцию своей квартиры от агрессивной внешней среды. Когда живешь в большом городе, дом превращается в крепость, а необходимость ее защиты становится едва ли не первоочередной задачей. К тому же воздух сделался прохладным и неуютным. Дженсен протянул руку, намереваясь найти Джареда, притянуть его к себе и согреться, Джаред ведь всегда был ненормально горячим. Но ладонь скользнула по остывшим простыням, смятой подушке и нашла только пустоту. Дженсен перекатился на другой бок, не доверяя собственным ощущениям. Так и есть. Половина Джареда была пуста и, судя по всему, уже давно. Дженсена затошнило. Затылок и лоб покрылись противной липкой испариной. Уговаривая себя, что повода для паники совершенно нет, Дженсен сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и позвал:

— Джаред!

Ответа не последовало. Спокойно, это еще ничего не значит. Джаред может быть в ванной или на кухне и просто не слышать его. Ведь нельзя ожидать, что, проснувшись, Джаред будет лежать рядом и дожидаться, пока Дженсен не соизволит продрать глаза? А то, что все дни до этого Дженсен всегда просыпался первым, не более чем совпадение. Сегодня Джаред его опередил. И что с того?

Продолжая уговаривать себя таким образом, Дженсен сполз с кровати, сделал несколько упражнений, разминая мышцы, и вышел из спальни. На кухне Джареда не оказалось, и Дженсен зарядил кофеварку, стараясь все делать так, как если бы все было обычно. Потом отправился в ванную, все еще глупо надеясь, что Джаред в гостиной. Он уговаривал себя, что это именно так, хотя и знал, что его там нет. Что его вообще нет дома.

Дженсен стоял в душе излишне долго, заставляя себя не прислушиваться к тому, не хлопнет ли входная дверь, не раздастся ли голос Джареда, возвещающий, что он пришел. Дженсену казалось, что пока он ведет себя так, как будто все идет как надо, то ничего страшного и в самом деле не произошло. Подумаешь, Джаред ушел из дома, сам, один, впервые за все время, что он жил с Дженсеном. Это все равно должно было когда-то случиться в первый раз. Подумаешь, не подумал его разбудить или оставить записку, чтобы предупредить. Джаред жил один, и неоткуда было взяться такой привычке. Подумаешь… Дженсен жил без него раньше, проживет и дальше. Все это не смертельно. Но тревога нарастала, а вместе с ней и обида, и злость. К тому моменту, как Дженсен вышел из ванной, он уже не вполне мог держать себя в руках.

Телефон был именно там, где он и ожидал его найти — в кармане брюк, которые Дженсен накануне бросил там, где снял, возле шкафа. Он не испытывал пиетета перед официозом и все равно отдавал костюмы в чистку после каждого раза, как наденет.

Дженсен медлил. Чертовски не хотелось выглядеть в глазах Джареда истеричкой, но паника все нарастала. Сжимая трубку во вспотевшей ладони, Дженсен сделал несколько бесцельных кругов по квартире, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Джаред был в полном праве уйти. Кто ему Дженсен? Богатый идиот, который повелся на смазливую мордашку и решил поиграть в прекрасного принца. А сегодня… видимо, Джаред решил, что настал час расплаты за материальные блага и кусок спокойной жизни, которыми его одарили, и понял, что не хочет, не готов отдать за это тело и душу. И Дженсен остался один — со всеми своими притязаниями, ноющими яйцами и кровоточащей обидой. Сам виноват, потому что да, повелся, как последний дурак, и решил, что у них все и правда получится.

Дженсен понимал, что накручивает себя, но не мог остановиться. Мысли бежали по замкнутому кругу, как бегает привязанный к колышку пони, и, чем дальше, тем глубже становится колея горечи и непонимания. Разве Дженсен не заслужил хотя бы прощальной записки. Объяснения, что он сделал не так. Что он сделал не так? Поток размышлений был настолько мучителен, что Дженсену пришлось приложить немалое усилие, чтобы вырваться из него.

Дженсен обнаружил себя на кухне. На столе стояла нетронутая чашка кофе. Стояла на столешнице, без блюдечка и салфетки. Дженсен взгромоздился на стул и сосредоточенно стал копаться на верхней полке шкафа, в самой ее глубине. Полка располагалась слишком высоко, чтобы дотянуться, просто подняв руку, и со временем в ее недрах образовался маленький склад ненужных вещей. Где-то там должна была валяться неполная пачка тонких ментоловых сигарет, оставшаяся еще с тех времен, когда здесь жила Данниль. О, вот она! То, что нужно.

Спрыгнув со стула, Дженсен подошел к окну, поднял створку и закурил. Сырой холодный воздух ворвался внутрь и облизал голые руки, заставив кожу покрыться мурашками, и это отрезвило не хуже ледяного душа или удара в лицо. Дженсен выпустил ментоловый дым и прочувствованно сказал в никуда:

— Да ебись оно все конем!

Дженсен не контролировал. Он не решил, что Джаред сбежал. Он не решил, что это нечестно. Он беспокоился. Когда два человека вроде как живут вместе — это нормально. Дженсен нашел номер Джареда в списке последних исходящих звонков и нажал вызов. Пошли длинные гудки, а потом краем уха Дженсен услышал тихую музыку. Сначала он решил, что ему кажется. Но когда вышло время ожидания, и звонок прервался, музыка тоже смолкла. Дженсен повторил вызов и снова услышал ту же мелодию. «Дым над водой» — он сам выбрал ее и поставил в телефоне Джареда на собственный номер.

Телефон лежал на полочке у входной двери, тут же был второй комплект ключей, и это окончательно сорвало Дженсена с катушек, мгновенно сведя на нет хлипкое душевное равновесие, которое он только что обрел. Закурив новую сигарету, Дженсен сделал очередной круг по квартире, на этот раз внимательно изучая пространство. Все личные вещи, которые Джаред взял из трейлера, были на своих местах. Все то немногое, что купил ему Дженсен, тоже. Не было только кроссовок и куртки. И самого Джареда.

Это было нелогично. Если он решил уйти, то почему ничего не взял? Если хотел вернуться, то почему не взял ключи от квартиры и телефон? И самый главный вопрос — куда? И зачем? Похоже, единственное, что Дженсен мог со всем этим сделать, — это ждать. Неизвестно сколько и неизвестно чего, но выбора у него по большей части нет.

Дженсен вылил остывший кофе, зарядил кофеварку заново, принес папку с наработками по текущему проекту и приготовился ждать. Работа всегда отвлекала его наилучшим образом. Когда раздался звонок в дверь, Дженсену почти удалось взять себя в руки.

Джаред был настолько мокрым, что с него буквально текло: с волос, куртки, джинсов, бумажного пакета, который он держал в руках.

— Дженсен, я дома, — сказал Джаред и улыбнулся, но получилось жалко и неубедительно.

Дженсену хотелось заорать, втащить его внутрь и трясти до тех пор, пока Джаред не поймет, как сильно он волновался. Вместо этого Дженсен обвел его подозрительным взглядом и молча посторонился, давая войти. Кроссовки Джареда отчетливо хлюпали, как мокрые лягушки. Наконец Дженсен заставил себя выдавить:

— Привет.

Джаред все топтался на одном месте, глядя в пол и сжав раскисший пакет так сильно, что побелели костяшки пальцев. Под ногами успела натечь целая лужа. Дженсен молчал. Хотя… какого хрена?

— Джаред… какого хрена?!

— Я хотел тебя порадовать, — тихо ответил тот, но взгляд так и не поднял. — Решил купить тебе берлинских пончиков. Ты ведь их любишь?

— Люблю, — Дженсен был ошарашен. Хотелось истерически смеяться.

— Вот, — Джаред сунул ему в руки пакет, — прости. Не хотел тебя волновать. Прости меня.

Дженсен заглянул внутрь. То, что там лежало, мало походило на пончики, но, несомненно, когда-то ими было. Дженсен растерял всю злость, пока разглядывал липкий комок, в который они превратились.

— Кондитерская в двух кварталах отсюда.

— Я заблудился.

— Почему зонт не взял?

— Не знал, где лежит.

— А ключи? Телефон?

— Забыл… Прости…

Ох ты же горе. Такой высокий, такой сильный и такой беззащитный. Дженсен сделал себе мысленному отметку прогулять его по окрестностям. Чтобы больше не блудился.

— Больше так не делай. Я волновался.

— Хорошо.

Еще одна робкая улыбка, и Дженсен окончательно оттаял.

— Горе ты мое… Раздевайся и в горячий душ. Не хватало еще, чтобы ты снова заболел.

Джаред послушно снял кроссовки, стянул куртку и скрылся в ванной. Дженсен усмехнулся ему вслед и отправился на кухню. Пакет с бывшими пончиками полетел в мусорное ведро, но потом Дженсен подумал, достал его и поставил на подоконник. Дженсен не собирался это есть, но Джаред старался, порадовать его хотел. Расстроится ведь, если увидит, как Дженсен обошелся с его подарком. Пусть лучше сам выбросит.

Кофе снова остыл, нужно делать новый. Да и Джареду не помешает выпить чего-нибудь горячего. Он появился из ванной раскрасневшийся, с блестящими глазами, бедра обернуты полотенцем. Дженсен мысленно застонал. Хотелось завалить его прямо здесь, на столе, среди разбросанных бумаг и любить до тех пор, пока оба не свалятся с ног от усталости. Тем более что в дождливый день им все равно нечего делать, и Дженсен обожал заниматься сексом в дождь. Было в этом для него какое-то особенное очарование. И не трахать, как одноразовых мальчиков, а именно любить. Разница была огромна.

— Тебе кофе или молоко?

— Кофе. Я ужасно замерз.

И они сидели, и пили кофе, и ели печенье, и Джаред со смехом рассказывал, как заблудился в двух кварталах и искал дорогу домой. Он пришел в ужас при виде того, во что превратились несчастные пончики, и пообещал больше не экспериментировать. Дженсен исподволь наблюдал за ним, страшась, что заметит признаки болезни, но ничего подобного не происходило, и Дженсен был рад.

После еды они переместились в гостиную. Дженсен вернулся к работе, Джаред взял книгу. Дождь все шел и шел. Джаред завернулся в плед, подобрал под себя ноги и прислонился к плечу Дженсена, продолжая читать. Дженсен снова поймал волну вдохновения, и его несло по ней, как на крыльях. Когда он очнулся, то обнаружил, что уже вечер, а Джаред все же уснул. Дженсен потрогал губами его лоб, проверяя температуру, уже по привычке. Последняя мысль заставила его издать маленький смешок. Дженсен успел привыкнуть заботиться о Джареде, так легко, так естественно, как будто делал это всю жизнь.

Горячий. Прогулка под дождем не пошла ему на пользу.

Джаред открыл глаза:

— Эй, привет, — голос звучал сонно и хрипло. — Уже ночь?

— Привет. Почти. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. Правда.

— Хорошо. Как скажешь.

Дженсен зажмурился и потер веки пальцами. Он отлично поработал, но стоило немного расслабиться, как накатила усталость. И Джаред… Температура. Алые пятна лихорадки на скулах. Мелкий озноб, не оставивший его даже под теплым пледом. Но Джаред снова говорит, что в порядке, значит — по-прежнему не доверяет. Дженсен как будто снова стоял перед закрытой дверью, и это угнетало.

— Дженсен.

— Что?

— Я не в порядке… Мне холодно. Может быть, ляжем? И ты мне почитаешь? Если, конечно, ты не против.

Дверь открылась. Дженсен улыбнулся сам себе.

— Конечно. Идем в постель.

========== X ==========

Джаред проболел всю неделю. Он старался не показывать вида: провожал Дженсена на работу, встречал с работы, готовил ему ужин, расспрашивал о том, как прошел день, даже сделал массаж, когда у Дженсена в очередной раз заклинило шею. Но Джаред снова много спал, стремился зарыться в одеяло, несмотря на жару, и горка лекарств, оставшаяся с прошлого раза, ощутимо уменьшилась. Дженсен нервничал, но старался не слишком утомлять Джареда излишней опекой. Как-то незаметно они снова пришли к тому естественному балансу, который позволял им комфортно существовать вместе. Это была тончайшая грань бытия, о которой Дженсен до сих пор только слышал, но никогда не думал, что однажды достигнет ее сам. Это была магия, сводившая с ума.

В четверг вечером они поужинали готовой пиццей, из которой Джаред осилил целую четверть, посмотрели фильм, который Дженсен взял в прокате, и легли спать. Это был спокойный предсказуемый вечер, один из тех, которые Дженсен так ценил и от которых получал острое наслаждение. Все было хорошо.

Над океаном снова собиралась гроза. Небо сделалось низким, свинцово-серым и заложенным грозовыми тучами, похожими на те, что несколько дней держали в заложниках реальность. Песок, утративший золотистый блеск, холодил босые ноги. Шезлонг и зонтик давно унесло жестокими порывами ветра. Коктейль отдавал сивушными маслами, и Дженсен с омерзением отбросил стакан. Его взгляд был прикован к белому парусу. За прошедшее время он приблизился к причалу наполовину, и каждый раз после пробуждения Дженсен думал, что осталось совсем немного и что ничего плохого просто не может случиться. Он не знал, что случится, когда парусник причалит к берегу, но был уверен — когда это произойдет, все изменится навсегда. И перемена эта будет к лучшему. Но сейчас парус трепало и рвало. Он клонился к воде, взбудораженной горбатыми волнами, и с трудом удерживался на плаву. Дженсен наблюдал, как он борется со стихией, и задавался вопросом: а достигнет ли тот берега вообще? И если да, то что от него останется к этому времени? Кажется, где-то забил тревожный набат.

Дженсен все еще слышал его, когда исчезли грозовой океан и метущийся парус, и осталась только ночная тьма спальни, в которой пульсировал сгустком света и звука телефон. Дженсен протер глаза и посмотрел на дисплей. Номер был незнакомым. Дженсен нажал на прием и спросил севшим голосом:

— Да?

— Мистер Дженсен Эклз?

— Да.

— Вас беспокоит доктор Шеппард из мемориальной больницы.

Сон тут же отлетел. Кто? Отец? Мать? Кто-то из знакомых? Звонят среди ночи? Значит, родители, больше некому. Мысли пронеслись в голове за считанные секунды.

— Что случилось?

Оглянувшись на Джареда, Дженсен сполз с кровати и пошел к двери. Что бы там ни случилось, будить Джареда он не хотел.

— У нас Данниль Харрис. Она попала в аварию. Ваш номер указан в ее страховке как номер для экстренной связи.

Данниль. Точно! Дженсен же сам велел ей внести его телефон, но в этом никогда не возникало необходимости, и Дженсен успел забыть. Его прошиб холодный пот.

— Данниль жива?

— Да. На самом деле она легко отделалась и готова ехать домой. Мисс Харрис сама попросила вам позвонить. Вы сможете ее забрать?

— Да, конечно. Сейчас еду.

Дженсен отключился, прислонился спиной к стене и съехал на корточки. Прикрыл глаза. Впервые за последний месяц он подумал, что всего происходящего как-то много для него одного. Как будто судьба решила, что слишком рано оставила его в покое с испытаниями и надо добавить еще. Давай, Дженсен Эклз, выгребай. Выбирай: оставить больного Джареда и мчаться к больной Данниль или наоборот? Или привезти Данниль к себе и устроить лазарет? А ведь есть еще работа. А потом Дженсен и сам свалится с ног от усталости, и вот тогда точно станет зашибись. Он усмехнулся этим мыслям. Получилось истерично и горько.

Горячие пальцы накрыли его ладонь. Дженсен раздвинул ресницы и сквозь их частокол увидел Джареда. В ореховых глазах плескалось беспокойство.

— Дженсен… Что-то случилось?

— Данниль попала в аварию. Она в больнице.

— С ней все в порядке?

— Да. Но я должен поехать сейчас и забрать ее.

— Конечно, поезжай.

Дженсен потер лицо и виски, окончательно приходя в себя. Конечно, он поедет. Данниль вправе надеяться на его помощь, и Дженсен не собирается ее подводить. Для начала — забрать ее из больницы, а обо всем остальном он подумает потом. Проблемы нужно решать по мере их поступления, это самая разумная стратегия, когда не знаешь, с какой стороны подступиться.

— А ты? Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, не беспокойся. Почитаю, пока ты не вернешься.

— Лучше поспи.

Джаред улыбнулся в ответ, и было в его улыбке что-то, что яснее всяких слов сказало: он не заснет, пока Дженсена не будет рядом. Джаред ответил, подтверждая догадку, с мягкой настойчивостью:

— Я подожду.

— Ну… хорошо. Телефон постоянно включен. В холодильнике есть молоко. Я постараюсь не задерживаться долго.

— Не спеши. Я подожду.

— Хорошо.

Уже перед самым выходом, когда Дженсен остановился на минутку, мысленно перебирая, не забыл ли что-нибудь со сна, Джаред вдруг поцеловал его прямо в губы. У него получилось немного неловко, но Дженсен исправил ситуацию, вернув ему поцелуй. И этот небольшой знак привязанности, знак близости придал Дженсену сил и уверенности, что все он делает правильно. Что он справляется.

Данниль ждала его в процедурной, куда Дженсена любезно проводил доктор Шеппард — коротышка средних лет, импозантной внешности и необычайной харизмы. По дороге он успел ввести Дженсена в курс дела: у Данниль было сотрясение мозга, трещины на двух ребрах и перелом запястья правой руки. Кроме того, Данниль жутко испугалась, и ее пришлось накачать седативными. Дженсен поразмыслил и решил, что Данниль и правда легко отделалась.

— Вы ее муж? — внезапно спросил Шеппард, придержав Дженсена за локоть перед дверью кабинета.

— Да. Бывший.

— У вас хорошие отношения?

— Не понимаю, какое это имеет значение, — Дженсен, ненавидевший подобные вопросы от чужих, нахмурился и подобрался, готовясь дать отпор.

— Она попросила позвонить именно вам. Отсюда я делаю вывод, что вам, мистер Эклз, она доверяет. Мисс Харрис лучше не оставаться одной какое-то время. Она напугана, и ей нужна помощь. Вы понимаете меня, мистер Эклз?

— Понимаю. Сделаю, что смогу.

— Вот и славно. Прошу.

Шеппард распахнул перед ним дверь. Данниль соскочила со смотрового стола и бросилась навстречу вошедшему Дженсену.

— Джен!

Влетела в его объятия, уткнулась лбом в плечо и забилась в рыданиях. Что там док говорил насчет седативных? Видимо, выброс адреналина был настолько мощным, что никакой успокоительный коктейль не смог его нейтрализовать.

— Ох, Джен! Я так испугалась, Джен, я так испугалась…

Данниль повторяла это снова и снова. Дженсен гладил ее по спутанным волосам, осторожно поддерживал загипсованную руку, которую она беспомощно прижимала к груди, и старался утешить, как мог:

— Тихо, Данни, я здесь, с тобой. Ты в безопасности. Сейчас домой поедем. Все позади. Все будет хорошо, Данни.

Постепенно она пришла в себя. Перестала плакать, взгляд прояснился. Отстранилась от Дженсена, окончательно беря себя в руки. Острый пик прошел, и она снова становилась неунывающей Данниль, с которой Дженсену было легко и комфортно.

— Можно мне воды?

Еще несколько минут, и она окончательнозатихла. Это не означало, что приступов паники больше не будет, еще как будут, но кризис уже позади. По крайней мере, на какое-то время.

— Готова поехать домой?

Данниль энергично кивнула и сморщилась, прижав тонкие пальчики к виску.

— В ближайшие две недели вам стоит быть осторожнее, мисс Харрис, — мягко вставил доктор Шеппард. — Сотрясение. Помните?

— Точно. Это мое первое сотрясение, и я еще не привыкла.

— Вы шутите. Это хорошо. Значит, точно можно вас отпустить.

Они распрощались с харизматичным доктором и спустились на парковку. Дженсен понимал, что должен предложить Данниль поехать не домой, а к нему, чтобы она не оставалась одна. Но в его квартире находился Джаред, и момент для знакомства был настолько неподходящим, что сложно придумать что-то хуже. Дженсена разрывало на части от беспокойства за Данниль и Джареда и от невозможности раздвоиться. И он ненавидел себя за это.

— Данни… домой?

— Да.

Они ехали по ночному городу. Данниль молчала, и Дженсен не спрашивал, но вдруг, когда он слишком резко затормозил перед светофором, ее прорвало. Сбиваясь и проглатывая некоторые звуки, Данниль начала рассказывать, как возвращалась домой от подруги и на скользком участке машину повело юзом, вырывался из рук руль и что в момент удара она подумала о туфлях. Новые туфли от Лабутена, которые ждали Данниль дома и которые она собиралась надеть на свидание. Больше всего Данниль было обидно, что она умрет, так ни разу их и не выгуляв. В стремительном потоке слов Дженсен вычленил именно то, что могло отвлечь Данниль от переживаний.

— Новые туфли? Свидание? У тебя кто-то появился?

Поток тут же иссяк. Данниль заглянула в сумочку, достала сигареты и телефон и закурила. Всего несколько затяжек, и Дженсен понял, что его маневр удался. Она переключилась.

— Да. Его зовут Марк, и у него своя строительная компания. Может быть, он и не то, что мне нужно, но близко. Почти. Я совсем про него забыла, представляешь?

Данниль нервно рассмеялась и начала набирать номер. Дженсен почувствовал облегчение, но за него он тоже себя ненавидел, слушая, как Данниль преувеличенно бодро рассказывает о произошедшем. Дженсену не придется разрываться, а с остальным он как-нибудь разберется.

— Марк приедет и побудет со мной, — доложила Данниль, захлопывая крышку телефона. — Как я могла про него забыть?

Дженсен предположил:

— Удар по голове?

— Точно!

В ее голосе было слишком много неестественного энтузиазма, и Дженсен решил, что на самом деле суть была в маленькой оговорке «почти».

Наконец они добрались. Дома Дженсен уложил Данниль на диван, сам сел рядом, взял на колени ее ноги и начал поглаживать голени. Этот нехитрый прием всегда помогал ей успокоиться, и Дженсен отлично научился его применять за время их скоротечного брака. Его грызло желание позвонить Джареду, но вместо этого Дженсен развлекал Данниль светской болтовней, стараясь отвлечь ее от боли в сломанном запястье. Действие обезболивающего закончилось, и Данниль снова начала нервничать.

— Джен, — вдруг сказала она, — перестань нести всю эту чушь. Лучше расскажи, как у вас с Джаредом?

Дженсен умолк. До сих пор он ни с кем не говорил о Джареде. Но если кому-то и рассказать, то только ей.

— У нас все хорошо.

— Тогда почему ты нервничаешь?

Он оторопел.

— Что, так заметено?

Данниль ухмыльнулась.

— Ага.

— Понимаешь, Джаред… он… сейчас тоже болеет. И я беспокоюсь. И… у нас все как-то странно. Он слишком ранимый, слишком… такой, знаешь, как звереныш, которого много били и мало любили. И я все время боюсь, что сделаю что-нибудь не так. И я уверен, что сейчас он не спит и ждет, когда я вернусь. И для меня это все впервые, поэтому я нервничаю.

Данниль прикрыла глаза рукой.

— Голова просто раскалывается.

— Принести тебе аспирин?

— Я сегодня уже выбрала норму. И вообще, Джен, какого хрена ты тут сидишь?

Хорошо, что она не видела, как от неожиданности у Дженсена отвисла челюсть.

— Прости?

— Поезжай домой, к Джареду. За мной присмотрит Марк, когда придет, а за Джаредом некому присмотреть. Ты ему нужен больше, чем мне. И он тебе тоже.

Дженсен заметил, что она подглядывает за его реакцией одним глазом и выглядит при этом очень хитрой.

— Данни, напомни, почему мы развелись?

— Потому что это было ужасно?

— Точно. А я и забыл.

— И еще, потому что тебе нравятся парни.

— Ага.

В дверь позвонили. Данниль сделала попытку подняться, но Дженсен остановил ее.

— Лежи. Я открою.

Это оказался Марк — с обаятельной улыбкой, внимательным взглядом и легкой брутальной небритостью.

— Привет. Ты Дженсен?

— Да, Дженсен Эклз.

— А я Марк Пеллегрино. Спасибо, что забрал Данниль и побыл с ней. Как она?

— Попробуй уложить ее спать. И вообще… присматривай за ней.

— Конечно.

Спокойный и рассудительный. От Марка Пеллегрино веяло надежностью, и Дженсен поехал домой со спокойной душой.

Джаред не спал. Вышел ему навстречу, едва Дженсен закрыл за собой входную дверь. В одной руке книга, в другой телефон. В глазах ничуть не уменьшившееся беспокойство.

— Как?..

Джаред запнулся, и Дженсен понял, что тот не может сходу сообразить, что спросить: как Данниль или как сам Дженсен?

— Все в порядке, — Дженсен ответил сразу на оба незаданных вопроса. — Я отвез Данни домой, а там за ней есть, кому присмотреть. Но сам чертовски устал. И мне скоро на работу. Бивер мне голову оторвет, если я не приду. Или яйца, если приду после обеда.

— Значит, будем ложиться.

Но Дженсен не мог уснуть, лежал и смотрел в потолок, наблюдая, как рассветные сумерки светлеют с каждой минутой. Он переволновался за Данниль, пытался отвлечься мыслями о новом проекте, думал о Джареде и о том, что это просто чудо — то, как легко они понимают друг друга. Чем больше Дженсен пытался заснуть, тем хуже становилось. В конце концов Дженсен сдался и принял дозу домашнего снотворного — сходил в мини-бар и выпил порцию виски. До звонка будильника оставалось не больше двух часов, и Дженсен решил, что, может быть, проще совсем не ложиться? Накачаться кофе и перетерпеть? Голова будет, как чумная, но бывало и хуже. Дженсен понял, что зависает в гостиной с пустым тамблером наперевес. И тогда он решил, что попробует лечь еще раз, а потом, если не получится, в ход пойдет план с галлонами кофе. Дженсен вернулся в спальню.

— Дженсен…

— Ты почему не спишь?

— Не знаю. Не могу заснуть.

— Я тоже.

— Слушай, хочу спросить. А Данниль… кто она?

— Моя бывшая жена.

— О! Это здорово, что вы остались друзьями.

— Это потому что для некоторых мы все еще женаты.

Джаред издал второе изумленное «О!», и Дженсен вдруг начал рассказывать. Неожиданно даже для себя самого. Ему всегда казалось, что его внутренний мир, его «Я», глубинная самость — это замок, окруженный рвом и высокими стенами. Иногда Дженсен опускал подъемный мост, но все равно не впускал никого дальше замковых ворот. А Джареда захотел не только впустить, но и пригласить остаться.

В восемнадцать, когда Дженсен окончил престижную старшую школу и неопределенное будущее стало перед ним в полный рост, он предпринял попытку бунта. Отец был уверен, что сын пойдет по его стопам, но Дженсен хотел рисовать. Не картины — живопись, как самостоятельный вид искусства, никогда его не привлекала, — а придумывать красивые вещи для людей и жизни. Когда Дженсен объявил о своем решении, отец устроил скандал и предложил выбирать: или мечта, или все остальное. Дженсен выбрал мечту и отправился в художественный колледж. За душой у него не было ничего, кроме отцовского проклятия.

Со временем страсти поутихли. За четыре года Алан остыл, и Дженсен подозревал, что тут не обошлось без немалого участия Донны. Когда Дженсен начал работать и выбираться из финансовой ямы, отец смягчился и с подачи жены пошел на примирение. Алан продолжал давить на сына, но Дженсен мастерски научился обходить и сглаживать все углы. До второго острого момента, когда отец решил, что ему пора жениться и обеспечить семью внуками.

— Но к тому моменту я уже понял, что парни нравятся мне больше. И если бы я сказал об этом родителям, то разбил бы им сердце. Тут-то я и встретил Данни.

Точнее, с Данниль Харрис он познакомился еще в колледже. Потом они иногда перезванивались, раз в месяц или два встречались за чашкой кофе и обменивались сплетнями об общих знакомых. На очередную встречу оба они пришли в полном эмоциональном раздрае. Светская беседа не клеилась, и, в конце концов, они перешли к теме, которая неожиданно оказалась актуальной для них обоих.

— И мы поженились. Целый год делали вид, что все у нас хорошо, но на самом деле все было ужасно. Поэтому мы развелись, но решили, что будем и дальше прикрывать друг друга. С дружбой получилось лучше, чем с браком.

Некоторое время Джаред молчал, видимо, переваривая его историю, а потом ответил:

— Это здорово. Ты не представляешь, как это здорово.

— Я знаю.

Дженсен ожидал, что в ответ на его откровенность Джаред тоже откроется ему. Но Джаред промолчал, и Дженсен не стал спрашивать. А потом зазвонил будильник.

========== XI ==========

Буря разразилась в субботу.

Накануне они весь вечер и половину ночи смотрели экранизацию «Властелина колец». Дженсен обнаружил, что почти вся мировая киноклассика прошла мимо Джареда, и с энтузиазмом взялся восполнять пробелы в его образовании. Каждый день после работы Дженсен заезжал в прокат и брал какой-нибудь фильм — один из тех неувядающих шедевров, которые никогда не устареют и которые можно пересматривать сотни раз. Они ставили фильм, ели попкорн или чипсы, или лакричные конфеты, потом обсуждали увиденное, и оба получали от этого острое наслаждение. Когда очередь дошла до «Властелина колец», Джаред просто пропал. Он впал в восторженную прострацию и не выходил из нее, пока они не посмотрели все части трилогии, а некоторые сцены даже дважды. Глядя на сияющие глаза Джареда и то, как он не донес до рта очередную лакричную конфету, Дженсен решил, что в лепешку расшибется, но достанет режиссерскую версию. Достанет и подарит по первому же подходящему поводу, а то и вовсе без повода. Они легли спать под утро и проснулись уже за полдень. В глазах у Джареда был все тот же восторг. Он улыбнулся и сказал:

— Мне снились эльфы.

После завтрака, основательного и неспешного по случаю обеденного времени, пока Джаред мыл посуду, Дженсен провел ревизию холодильника и шкафов и пришел к выводу, что пришла пора пополнить запасы. В прошлой — одинокой — жизни он делал это регулярно на выходных, но с появлением Джареда привычный график сбился. Дженсен стал теперь постоянно ужинать дома, следовательно, заезжать в магазин после работы раз в два-три дня. Немного освоившись и привыкнув, Джаред начал для него готовить. Пару раз Дженсен попытался отправить за покупками Джареда, но тот впадал в приступ щепетильности и наотрез отказывался брать кредитку Дженсена, чтобы расплатиться. Собственные последние деньги Джаред потратил на неудачный поход за пончиками, и никакие разумные доводы на него не действовали. Впрочем, в глубине души Дженсен подозревал, что Джаред попросту не умеет пользоваться кредиткой, но стыдится это признать. Поэтому Дженсен задумал Коварный План и собирался воплотить его в жизнь.

— Нам пора пополнить запасы, — сказал он самым обыденным тоном, на какой только был способен. — Буду рад, если ты поедешь со мной.

Рука с тарелкой замерла над сушилкой. Дженсен физически ощутил, как Джаред напрягся, но тут же справился с первой инстинктивной реакцией и расслабился. Дженсен подавил вздох. Когда же Джаред перестанет пугаться всего, что… да вообще всего!

Джаред поставил на полку последнюю тарелку, тщательно вытер полотенцем руки и повернулся к Дженсену. Улыбнулся легко и безмятежно и кивнул:

— Хорошо. Мне давно пора начать снова выбираться наружу, а с тобой… ничего не страшно.

Дженсен даже не сразу нашелся, что ответить. Джаред не уставал его поражать. Наконец Дженсен отмерз и вернул ему улыбку.

— Вот и отлично.

Дженсен повез его в самый большой торговый центр в городе. Цены там были необоснованно завышены, но магазин идеально подходил для реализации Коварного Плана, и Дженсен решил, что траты того стоят. Правда, им пришлось почти полчаса кружить по стоянке, прежде чем нашлось место для парковки.

— Здесь всегда так? — спросил Джаред, когда они нарезали уже четвертый или пятый круг.

— По выходным.

— Тогда, может быть, стоит поехать куда-нибудь еще?

— Здесь есть то, чего нет больше нигде. Поэтому я сюда и приезжаю.

Джаред не стал возражать, а тут как раз какой-то семейный универсал собрался домой, и Дженсен быстро въехал на освободившееся место. Пока все шло удачно, и это его воодушевило.

— Как насчет кофе? — спросил Дженсен, когда они вошли внутрь. — Здесь варят отличный кофе.

Не давая Джареду опомниться и возразить, он схватил его за руку и потащил на второй этаж — в кофейню. И не отпускал до тех пор, пока они не сели. Дженсен был уверен, что с Джареда станется развернуться и сбежать. Впрочем, в последний момент Дженсен все же решил немного облегчить тому жизнь и выбрал столик в самом углу, подальше от любопытных глаз. Как ни крути, а у Джареда была слишком уж заметная внешность.

Подошла официантка, подала им меню и замерла, приветливо улыбаясь и держа карандаш наготове. Дженсен видел, как она разглядывает их обоих откровенно оценивающим взглядом, и это заставляло Джареда нервничать. Дженсену хотелось взять его за руку, успокоить, сказать, что все хорошо, что не происходит ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться. Вместо этого Дженсен улыбнулся официантке в ответ и произнес:

— Через пять минут.

— Как скажете.

Они остались вдвоем, и Дженсен предложил, стараясь выдерживать самый нейтральный тон, так, словно они бывали здесь каждые выходные:

— Выбери что-нибудь.

— Дженсен…

— Просто выбери, ладно? — мягко перебил Дженсен, заранее отвергая все возможные возражения. — Я действительно хочу кофе. Но мне кусок в горло не полезет, если ты будешь просто сидеть и… наблюдать.

Себе он взял двойной эспрессо. А Джаред после долгих колебаний выбрал латтэ. И только после того, как принесли заказ, и они остались вдвоем, после того, как Джаред выцедил половину чашки мелкими глотками, его отпустило. Он расслабился и перестал напоминать статую сидящего человека, начал улыбаться неуклюжим шуткам Дженсена, которыми тот пытался хоть немного разрядить напряжение, и даже перекинулся парой слов с официанткой, когда она принесла счет и спросила, как им понравился кофе. Дженсен наблюдал за ним, как зачарованный. На глазах Дженсена творилось маленькое чудо: звереныш высунул из норки любопытный нос и принюхивался к внешнему миру.

А после кофе они отправились за покупками. Дженсен взял тележку, но после того, как он несколько раз отвлекся на стеллажи с продуктами, Джаред перехватил управление. Так они и продвигались: Дженсен у полок, загребающий почти все подряд, и Джаред с тележкой. Джаред выглядел… потрясенным. Да, пожалуй, это было то самое слово. Его глаза расширились, и он вертел головой во все стороны, совсем забыв про свое обычное смущение. Дженсен подумал, что Джаред, должно быть, никогда не видел подобного изобилия. Дженсен притормозил.

— Джаред, ты… выбери, что хочешь. Это ведь не только для меня, но и для тебя тоже.

Тот кивнул, но взял только банку тунца. Дженсен не стал настаивать. Не все сразу. Первая часть Коварного Плана вполне удалась, и Дженсен тешил себя надеждой, что и вторая пройдет хорошо.

В алкогольном ряду он остановился во второй раз. Обернулся к Джареду.

— Какое ты любишь?

Джаред обвел бесконечную выставку бутылок длинным тоскливым взглядом и тихо ответил:

— Я не знаю. Понимаешь… мама иногда покупала пиво, самое дешевое, на какое хватало денег. Я один раз попробовал, и мне не понравилось. И больше я не пил. Чад приносил вино, но я не запомнил, какое. Оно было кислое и слишком крепкое.

— Я понял. Что же… значит, будем пробовать все подряд.

Широкой улыбкой и беззаботным тоном Дженсен пытался замаскировать смущение. Он ведь видел, где жил Джаред, успел кое-что узнать о его жизни. Достаточно, чтобы самому сообразить, что у Джареда не было ни единого шанса попробовать что-то отличное от домашней бормотухи. К слову сказать, сам Джаред выглядел не менее смущенным.

Дженсен взял то, что любил сам — белое немецкое вино, потом, поразмыслив, добавил бутылку красного. И после винных рядов они направились к кассе.

Дженсен жестом предложил Джареду вместе с тележкой стать впереди, а сам за его спиной достал кредитку и телефон. Пришло время для второй части Коварного Плана.

Когда до кассы оставалось три человека, Дженсен оживил телефон и прикоснулся к ярлыку обычного музыкального трека, который заранее вывел на рабочий стол. Телефон завибрировал, запел и замигал, полностью имитируя входящий вызов. Джаред обернулся, косясь через плечо. Дженсен сделал озабоченное лицо и быстро проговорил:

— Это заказчик, я должен ответить. Ты расплатись пока, ладно?

Не давая Джареду опомниться и возразить, Дженсен сунул ему в руку пластиковый прямоугольник и протиснулся мимо очереди к выходу. На ходу прикладывая телефон к уху и отвечая несуществующему абоненту:

— Да? Какие-то проблемы?

Джаред растерянно позвал его в спину:

— Дженсен…

Дженсен обернулся, улыбнулся и, прикрыв динамик ладонью, подбодрил:

— У тебя получится. Я знаю.

Продолжая вести мнимый диалог, Дженсен отошел на несколько шагов и встал так, чтобы тут же придти на помощь, если Джаред впадет в ступор. План планом, но Дженсен вовсе не хотел, чтобы возникли проблемы.

Джаред впился взглядом в кассу. Все три человека перед ним расплачивались карточками, и он немного расслабился, трижды пронаблюдав за процессом. Когда подошла очередь Джареда, он был уже спокоен. Кассир пропустила их покупки через сканер, Джаред протянул ей кредитку. Дженсен решил, что миссия завершилась вполне удачно. Он всегда знал свой баланс до последнего цента, поэтому не опасался того, что возникнут неприятности с этой стороны. Убрав телефон, Дженсен подошел уже только для того, чтобы взять пакеты от упаковщика. На всякий случай спросил:

— Все хорошо?

— Да.

Джаред ни о чем его не спросил, ничего не сказал и, вообще, вел себя как обычно, но каким-то непостижимым образом Дженсен понял, что Джаред разгадал его хитрость. Но объясняться и доказывать не хотелось, и Дженсен решил, что вернется к этой теме, только если Джаред сам ее поднимет. Но Джаред так этого и не сделал.

Они вернулись домой, приготовили ужин и весь вечер смотрели очередной шедевр киноклассики — «Звездные войны». Дженсен открыл и красное, и белое вино и налил Джареду попробовать оба сорта. Джареду понравилось белое, и они сами не заметили, как за фильм выпили всю бутылку.

Должно быть от выброса адреналина или от расслабления, которое пришло с дозой алкоголя, или от чего-то еще, но в эту ночь, когда они легли в постель, Джаред решил не останавливаться на объятиях и поцелуях, а пойти дальше. На несколько секунд Дженсен забыл, что надо дышать, когда рукой Джаред забрался ему под резинку трусов и сжал ноющий от возбуждения член. Сначала Дженсен хотел спросить, уверен ли Джаред в том, что делает, но потом решил, что это будет глупо. Если делает — значит, уверен. Дженсен ведь так долго ждал, когда это случится, и не хотел залажать все в последний момент. Поэтому Дженсен решил расслабиться и позволить Джареду делать, что тот захочет. Лишь бы все было хорошо.

Стягивая с него белье, Джаред протянул:

— Джееен…

Низко. Хрипло. Так чертовски сексуально, что Дженсен едва не кончил от одного звучания его голоса. Дженсен даже забыл возмутиться. Девчачьим именем «Джен» он позволял называть себя только Данниль. Приподняв бедра, Дженсен облегчил Джареду задачу и, оказавшись голым, понял, что сегодня та самая ночь. Ночь, когда все случится. Когда парусник достигнет берега. В ореховых глазах Джареда были голод и желание.

— Ох, Дженсен, ты такой… такой…

— Какой?

— Я люблю тебя.

От неожиданности Дженсен лишился дара речи. Хлопал ресницами и совершенно по-идиотски улыбался.

Джаред коротко счастливо рассмеялся и упал навзничь, скинув одеяло на пол и позволяя Дженсену созерцать себя во всей красе. И когда только он успел раздеться донага? И куда только делся застенчивый звереныш, носивший мешковатые футболки и натягивавший длинные рукава до самых пальцев? Сейчас Джаред не скрывался, и Дженсен смотрел на него и не мог насмотреться. Дженсен гладил его тело глазами, ласкал взглядом каждый выступ, каждую впадину, не скрывая восхищения и поражаясь идеальности сложения Джареда.

— Нравится? — почему-то шепотом спросил тот.

— Да. Очень.

— Тогда бери.

Дженсен снова хотел спросить, уверен ли Джаред, и опять прикусил язык в последний момент. Вместо слов Дженсен принялся его целовать. Запустил руку меж раздвинутых бедер и ласкал, так осторожно, так нежно, словно прикасался к самой великой драгоценности во вселенной. Джаред закрыл глаза, отдаваясь сладкой истоме, и стонал, голосом добавляя Дженсену собственного возбуждения. Это сводило с ума, и Дженсен не заметил, как Джаред испуганно сжался, когда Дженсен дотронулся до входа в его тело, не делая попыток проникновения, просто поглаживая. Это длилось всего несколько секунд, а затем прошло.

Они как будто танцевали — танец любви, танец страсти. Перекатывались по кровати, прижимались друг к другу нагими телами, терлись, мокрые от пота, разгоряченные, вожделеющие. Внешнего мира больше не было. Они растворялись друг в друге, забывая и забываясь. Когда Дженсен в очередной раз оказался сверху, Джаред раздвинул ноги и выдохнул:

— Давай.

Дженсен раскатал по ноющему члену презерватив, растер смазку, всерьез опасаясь, что кончит еще до того, как перейдет к самому главному. Дженсен так долго этого хотел, что сейчас вдруг испугался. А что, если у них ничего не выйдет? Что, если он все придумал, создал иллюзию любви и желания, а на деле охладеет к Джареду, как только заполучит его? Что, если Дженсен вообще не способен на чувства? Что, если любовь, которой они собирались заняться, окажется банальным трахом, как с любым из одноразовых мальчиков?

Дженсен понял, что загоняется. Еще немного, и Джаред поймет, что с ним что-то не так. Это Джаред, напомнил он себе. Это Джаред, которого ты хотел с первой секунды, как увидел. Давай же!

Дженсен приставил головку к его анусу и аккуратно надавил.

— Нет! — сдавленно выкрикнул Джаред и оттолкнул его с такой силой, что Дженсен скатился на пол.

Бедра и пах скрутило судорогой. Дженсен взвыл, мгновенно теряя эрекцию, и бесконечно долго его вселенная состояла только из боли, боли, боли… Когда рассеялась чернота перед глазами, когда затих пронзительный звон в ушах, а желудок вернулся из горла на свое законное место, Дженсен медленно сначала сел, а потом встал на колени. Он очень постарался не сорваться на крик и мат, потому что краткого мига передышки хватило, чтобы понять — что-то пошло не так. Сильно не так.

— Джаред, какого?! Джаред!

Джаред сидел у изголовья, прижав колени к груди и спрятав лицо в ладонях. Его трясло. Дженсен покрылся холодной испариной и почувствовал новый приступ тошноты. Что он сделал? Что, черт возьми, он сделал?!

Сдерживая охи и стоны, Дженсен взобрался на кровать и подполз к Джареду. Накрыл его ладони своими, но не попытался раздвинуть.

— Что случилось? — Дженсен говорил спокойно, но в душе зарождалась истерика.

Он думал, что Джаред если и ответит, то не сразу, но тот заговорил — глухо, теряя некоторые слова, и Дженсен скорее угадывал их сердцем, чем слышал.

— Прости меня. Прости, прости, прости… Я хотел, правда… но не смог. Ты такой… а я… я грязный… мне надо было, наверное, просто потерпеть. Но я не смог… прости меня, Дженсен… ох, Дженсен… ты, наверное, так злишься.

— Тихо, Джаред, все хорошо. Не случилось ничего страшного. Я не злюсь. Все хорошо. Что бы ни случилось, мы со всем разберемся. Тихо, тихо, тшшш…

Дженсен баюкал его, обхватив за плечи, целуя спутавшиеся волосы, стараясь утешить объятиями и ласковыми словами. Наконец, когда Джаред затих, Дженсен решил рискнуть и спросил:

— Что случилось? Расскажи мне, что случилось? Я сделал что-то не так? Причинил тебе боль?

Джаред выглянул из рук. Его лицо было залито слезами и искажено страданием. В глазах — ужас и боль.

— Это не ты, — прошептал Джаред, — это они.

У Дженсена в голове как будто разом щелкнули все тумблеры, собирая кусочки пазла в целую картинку. То, как Джаред упорно не хотел контактировать с внешним миром. То, как он прятался в многослойную одежду или одеяло. Даже то, как он постоянно льнул к тому теплу, которое давал ему Дженсен, но и дистанцировался от него. То, что Джаред сделал сегодня, когда решился пойти дальше объятий и поцелуев, наверное, было для него настоящим подвигом. Наверное, Джаред и правда думал, что сможет. Но не смог.

— Они? — голос внезапно сел и безумно захотелось курить. — Те четверо? Они тебя…

Дженсен не договорил, не сумел произнести страшное слово, как будто это могло отменить действие, которое им обозначалось.

— Да. Все по очереди. Трое держали, а кто-то один… Они говорили, что мне должно понравиться, — Джаред истерично усмехнулся. — Но мне не понравилось. И они заставили Чада смотреть. А потом убили его, и я… тоже это видел. А с тобой… я, правда, хотел. Сам. Прости меня, Дженсен… Я уйду, если хочешь… только прости.

Джареда снова затрясло. Дженсен, уже сам на грани истерики, притянул его к себе. Джаред обхватил его руками, уткнулся лицом в плечо. Видимо, Джаред пытался сдержать себя, но не сумел. Из груди исторгались глухие рыдания, лопатки под ладонями Дженсена ходили ходуном. Дженсена поразило, что Джаред не вырвался от него или снова не оттолкнул, а, напротив, прижимался все сильней и сильней. Словно надеялся найти в нем… защиту? Яд кошмара выходил из него сейчас вместе со слезами.

— Не надо. Не сдерживайся, не надо. Дай этому уйти, и тебе станет легче. Вот увидишь. Я с тобой, и больше не случится ничего плохого. Я обещаю, Джаред… я никому не позволю причинить тебе зло. Никому тебя не отдам.

— Ты не злишься?

— Я люблю тебя.

Господи, что же ему делать? Что же ему теперь делать со всем этим?

Парусник причалил, но обернулся летучим голландцем.

========== XII ==========

Какое-то время оба они делали вид, что ничего не случилось. С переменным успехом.

Утром Джаред больше не просыпался, чтобы выпить с Дженсеном кофе и проводить на работу. Дженсен подозревал, что от пережитого стресса Джаред опять спит больше обычного, но подлый червячок сомнения нашептывал, что нет, это потому, что Джаред не хочет лишний раз с ним пересекаться.

Днем они созванивались, как и все прошлые недели, но диалог превратился в отстраненную формальность.

— У тебя все хорошо?

— Да. А у тебя?

— Я в порядке. Скоро буду дома.

— Я тебя жду.

Джаред ждал. Он действительно ждал, Дженсен был в этом уверен. Стоило только хлопнуть дверью, стоило позвать как обычно: «Джаред, я дома!», и он появлялся из комнат. С робкой улыбкой бросался Дженсену навстречу, но за шаг до него останавливался, как будто натыкался на невидимую стену. Улыбка гасла, но Джаред уже не мог отступить. «Привет, Дженсен». Неловкий обмен поцелуями. Объятия — как лед. Объятия, в которых Джаред начинал дрожать. Никогда, даже в самые первые дни вместе, с ним не случалось ничего подобного. Джаред стремился к нему, как и прежде, Дженсен чувствовал это всем нутром, где-то на уровне животных рефлексов, но Джаред словно оттаскивал сам себя, останавливал, и это причиняло Дженсену невыносимую боль.

За ужином они обменивались новостями. Вернее, Дженсен рассказывал о своей работе, а Джаред слушал. Дженсен вспоминал все подробности, детали, преувеличивая некоторые моменты, и старательно забивал эфир, лишь бы между ними не висела угнетающая тишина, о которую, наверное, можно было порезаться. Дженсену казалось, что стоит только перестать говорить слова, и он не выдержит, начнет кричать и будет делать это до тех пор, пока не сорвет голос. Только бы не было безмолвия, обнажающего чувства, высвечивающего их, как увеличительное стекло. Иногда Джаред реагировал. Начинал смеяться, что-то спрашивать, выдавать меткие комментарии, и в этот момент лед между ними плавился и тек невидимыми стеклянными слезами. И Дженсену в эти минуты хотелось плакать вместе с Джаредом. Но Дженсен улыбался в ответ, изо всех сил старался излучать тепло и любовь и чувствовал, что его для этого остается все меньше и меньше.

И фильмы. Они смотрели фильмы, сидя рядом, но все равно находились как будто на разных полюсах друг от друга. Иногда Джаред забывался и брал Дженсена за руку. Его ладонь была чужой и холодной.

Как-то ночью Дженсен проснулся, словно что-то неведомое разбудило его, и нашел рядом с собой только пустоту.

— Джаред… — встревожено позвал он, но ответа не получил: Джареда в спальне не было.

Остатки сна отлетели мгновенно. Дженсен все время помнил, как Джаред говорил об уходе. Только один раз, но это прозвучало, и Дженсен подспудно опасался, что Джаред так и сделает. Не случится ничего страшного, убеждал сам себя Дженсен, но знал, что вместе с Джаредом из его жизни уйдет что-то очень важное, что-то настоящее, часть его сердца, может быть. Поэтому Дженсен страшился этого так сильно, что не желал признавать сам факт страха.

Джаред нашелся на кухне. Стоял в полной темноте, отвернувшись к окну, и смотрел на ночной город. Поговори со мной, хотел сказать ему Дженсен, поговори со мной! Скажи, что тебя мучает, закричи, заплачь. Только не отстраняйся, не закрывайся от меня. Вместе мы со всем справимся. Но только вместе. Не сказал. Если сердце молчит или глухо, то все слова бесполезны.

Он подошел к Джареду и встал рядом. Что он видит там, в далеких огнях? Что чувствует? И словно отвечая на эти мысли, Джаред взял его руку, поднес к губам и поцеловал пальцы.

— Я…

Но не договорил.

Утром все началось сначала.

Днем Дженсен как обычно спустился вниз за кофе и шоколадкой. Работа не шла, и он надеялся с помощью сладкого и небольшого перерыва хоть сколько-нибудь подстегнуть измученный мозг. Дженсен зависал перед автоматом, мучаясь вопросом, что же хочет, когда из каморки охраны высунулся Морган и жестом поманил его к себе.

— Привет, Дженсен. Не хочешь составить мне компанию?

Он помахал большим пластиковым стаканом, зажатым в другой руке. Дженсен решил, что выбрать ему сегодня не суждено, и взял первое, на что упал взгляд — батончик «Твинкиз». Сейчас он передохнет в конуре Моргана, перезагрузит мозг, отвлечется на ничего не значащую болтовню, и все будет хорошо. Просто нужно выдохнуть.

Дженсен плюхнулся на вращающийся стул, вперился в мониторы и снова подвис. Рассеянно попытался откусить от батончика, не сняв обертки.

— Эй, Дженсен… — Морган смотрел на него внимательно и озабоченно. — Хреново выглядишь.

Дженсен встрепенулся.

— Сам такой.

Морган откинулся на спинку стула и отхлебнул из стакана.

— Что случилось?

— Ничего, — по привычке ответил Дженсен, но тут же понял, что если не расскажет хоть кому-нибудь, то его разорвет от внутренней боли и сомнений. Лучше бы Данниль, но она все еще приходила в себя после аварии, и Дженсен не хотел волновать ее лишний раз. А вот Морган… Морган ведь тоже был в курсе про них . И Дженсен знал, что найдет у него понимание.

Морган пожал плечами.

— Ничего так ничего.

— У нас с Джаредом… не все гладко. Это не ссора… тени прошлого, что ли. Что-то, что случилось еще до нашей встречи, но сейчас напомнило о себе. Оно встало между нами, а я не знаю, как мне поступить.

Дженсен выговорил все это на одном дыхании. И тут же ощутил, как напряжение последних дней его отпустило. Слегка. Потом Дженсен, скорее всего, пожалеет об этой откровенности, но сейчас это было именно то, что ему нужно.

— Если это твоя вина, то извинись и дай ему возможность простить тебя, — ответил Морган после некоторого раздумья. — Если вина его, то дай ему возможность извиниться и прости его.

— А если нет ничьей вины?

— Тени прошлого?

— Да.

— Скажи ему, что прошлого больше нет. У вас есть настоящее и будущее, и все, что было до этого, не считается. Вы открыли новую страницу, и отсчет пошел заново.

Той же ночью Дженсен снова проснулся и не нашел Джареда рядом с собой. Что он видит в ночных огнях? Может быть, ответы на незаданные вопросы?

— Джаред…

— Что?

— То, что было в прошлом, было не с нами. Этого больше нет. Есть ты и я, и то, что сейчас. Вместе мы справимся. Ты мне веришь?

— Верю.

— Хорошо.

— Ты только подожди немного. Я смогу…

— Я подожду. Столько, сколько нужно.

Когда они снова легли, Джаред не отполз на самый край постели, как делал это во все ночи после того злополучного происшествия. Он прижался лбом к плечу Дженсена и обхватил его руку. И спокойно проспал до звонка будильника, а утром встал проводить Дженсена на работу.

Все казалось вернувшимся на круги своя. И Дженсен расслабился.

Он и правда думал, что справляется, что никто ничего не замечает. Никто, кроме Моргана, ехидно шепнул внутренний голос, но Дженсен его проигнорировал. Совсем нет нужды загоняться еще и по этому поводу. Когда Бивер вызвал его к себе, Дженсен ожидал, что речь пойдет о текущем заказе.

Бивер сидел за столом, поставив подбородок на сведенные шатром руки. Телефоны молчали против обыкновения. Дракончик пребывал в непривычном для себя странно-меланхоличном настроении.

— Джим, — Дженсен кивнул, приветствуя его.

— Дженсен. Ты в курсе, что похож на чертов несвежий труп?

От сравнения Дженсен опешил.

— Прошу прощения?

— Ты ужасно выглядишь. Не знаю, что там у тебя случилось, да и знать не хочу. Но ты всех пугаешь.

Дженсен не нашелся, что ответить. Пока он судорожно подбирал подходящие слова, Бивер закончил мысль самым неожиданным образом:

— Брысь домой.

— Что?

— Иди домой. Отоспись как следует, поешь, потрахайся, а в понедельник приходи обратно. И мозги прихватить не забудь.

Дженсен был настолько ошеломлен, что смог только выдавить полузадушено «спасибо» и тут же вымелся из кабинета. Когда у Джима Бивера случался приступ альтруизма, этим следовало пользоваться, а не задавать уточняющие вопросы.

Джаред не отвечал ни по мобильному телефону, ни по домашнему. Это ничего не значило. Он мог быть в ванной, или зачитался так, что ничего не видел и не слышал. Такое с Джаредом иногда случалось. Дженсен снова набрал его из машины, но тут уже отключился собственный телефон. Дженсен вечно забывал зарядить аккумулятор.

— Джаред, я дома!

Но никто не вышел ему навстречу.

Куртка, без которой Джаред не выходил на улицу даже в самые жаркие дни, висела на своем месте, под ней стояли его кроссовки. Значит, дома. Не то чтобы Дженсен сомневался, но от мысли о том, что все идет, как всегда, от сердца отлегло, что ли. Только бы Джаред не сорвался, не наделал глупостей, а со всем остальным они разберутся. Дженсен уж постарается.

С чего-то вдруг вспомнились слова Бивера. Дженсен посмотрел на себя в зеркало. Под глазами залегли глубокие тени. Черты лица заострились. На щеках и подбородке пробилась щетина, и Дженсен только сейчас сообразил, что сегодня утром забыл побриться. И вчера, кажется, тоже.

— Труп, — сказал он своему отражению и грустно усмехнулся, — как есть труп.

Дженсен прошел к мини-бару и налил себе дозу виски. Пить посреди дня, конечно, последнее дело, но он как-нибудь переживет.

— Будем свежими, — Дженсен опрокинул тамблер и снова позвал: — Джаред!

И опять никто не отозвался. Заснул он, что ли? Хотя раньше, стоило Дженсену появиться дома, Джаред всегда просыпался, как будто внутри него был рефлекторный будильник, настроенный на Дженсена. Того всегда поражала эта Джаредова способность. Никто и никогда так на Дженсена не реагировал, его не чувствовал.

Дженсен направился в спальню, на ходу стягивая пиджак, ослабляя и сдергивая с шеи галстук — всегда ненавидел эту удавку! — расстегивая верхние пуговицы рубашки. Он представлял, как Джаред лежит в постели, в их постели, теплый, сонный, совершенно расслабленный. И нет ничего плохого. Дженсен примет душ, заберется к Джареду, обнимет и будет просто лежать, уткнувшись ему в шею, вдыхая запах кожи, чувствуя его рядом. Будет лежать так до тех пор, пока Джаред не поймет, что все плохое отступило. Пока оба они это не поймут. Но сердце запиналось в рваном ритме предчувствия.

Джареда не было в спальне.

Дженсен остановился на пороге в полном раздрае: рубашка снята только с одного плеча и руки, брючный ремень ослаблен, галстук свисал до пола, как дохлая змея.

— Джаред…

Дженсен чувствовал себя подавленным и растерянным. Где теперь его искать? Почему он не дал Дженсену все исправить? И… зачем? Дженсен отбросил пиджак и галстук на пол. Туда же последовала рубашка. Взялся за ремень, но замер. Чуткое ухо уловило в тишине пустой квартиры посторонний звук. Несколько секунд Дженсен прислушивался, пытаясь его опознать, а потом коротко нервно рассмеялся от облегчения. В ванной шумела вода.

Дверь была не заперта. Дженсен давно заметил, что Джаред недолюбливает закрытые наглухо двери, и списывал это на тяготы прошлой жизни. Маленькое помещение было до отказа наполнено паром, и в его густых белесых клубах Дженсен едва разглядел фигуру, скорчившуюся на дне ванны. И Дженсену показалось, что он слышит не только грохот воды.

— Джаред!

Дженсен завернул краны, и тишина упала в уши оглушающей пеленой. Помахал руками, разгоняя пар. Здесь так жарко! Остатки одежды мгновенно промокли, а по коже потекли струйки пота. Словно Джаред решил сварить себя заживо. Как для Дженсена, так слишком экзотичный и ненадежный способ самоубийства. Подумав об этом, он покрылся потом снова, на этот раз холодным.

Джаред сидел на дне, притянув колени к груди и спрятав лицо в скрещенных руках. Волосы слиплись острыми прядями. Кожа раскалилась до малинового свечения. На плечах и спине Дженсен заметил множество коротких набухших царапин, пересекающих друг друга, как будто Джаред пытался содрать кожу сам с себя. Здесь было так жарко, но Джаред дрожал, и почему-то это казалось страшнее всего.

Дженсен дотронулся до кровоточащей сетки. Джаред вскинул голову.

— Джен… сен…

Голос сорвался. Глаза, и без того покрасневшие, наполнились плавленым стеклом. Оно выплеснулось через край и потекло по скулам крупными светлыми каплями. Дрожь усилилась, теперь все тело Джареда ходило ходуном.

Дженсен опустился на колени, потянулся к нему через край ванны. Разомкнул сведенные руки, заставляя открыться, и вдруг не удержался и прижался губами к его ладони.

— Что случилось?

Дженсен говорил тихо и спокойно, зная, что Джаред вынужден будет прислушиваться, и это отвлечет его от переживаний. Джаред начал отвечать, сбиваясь, делая длинные паузы между словами, и Дженсен видел, что ответ дается ему с трудом. Но Джаред говорил. Через боль, через усилие, через собственные страхи и терзания, и это давало надежду на то, что у них все получится. Что они справятся.

— Я хотел отмыться. Я чувствовал себя слишком грязным… для тебя. Я думал, что отмоюсь и тогда… все будет хорошо. Но я не могу. Почему я не могу, Дженсен?

Дженсен отвел волосы с его лба. Приоткрыл холодную воду, смочил руку и начал осторожно обтирать его лицо, пытаясь охладить. Джаред открыл глаза, и Дженсен вдруг ощутил, как тот прижимается щекой к его пальцам, следует за ними едва уловимыми движениями.

— Потому что тебе это не нужно, — Дженсен снова говорил тихо. — Потому что это не твоя грязь. Это они замараны, а не ты. Ты — чистый. Ты такой чистый… Господи! Я не знаю никого, кто был бы чище тебя! Не бери на себя их грязь. Оставь ее для них, а сам будь со мной. Ты нужен мне таким, какой есть.

— Правда?

— Да.

— А ты… мне поможешь?

— Да. Яобещаю. А сейчас пойдем, тебе нужно отдохнуть. И мне, наверное, тоже.

Дженсен помог ему выбраться, завернул в полотенце и повел к двери. И уже на пороге Джаред вдруг повернулся в его руках и приник поцелуем.

— Все будет хорошо, Джен. Я обещаю.

========== XIII ==========

Все повторялось.

— Джаред, я дома!

Нет ответа.

Словно игра в прятки, в которой Дженсен почему-то оказался водящим — против своей воли. Сколько он себя помнил, столько ненавидел эту игру. Дженсену всегда казалось, что другие смеются, наблюдая за его бессильными попытками найти того, кто не хочет быть найденным. И вот теперь Джаред… Джаред почему-то тоже решил сыграть с ним, но забыл предупредить, что игра началась. Поэтому первая реакция была — злость.

Дженсен злился, рыская по квартире, открывая все двери. Даже под кровать в спальне заглянул, чувствуя себя полным идиотом. Джареда не было нигде, и злость сменилась беспокойством. Оно давило на виски и учащало пульс. А еще хуже было то, что Дженсена начало одолевать предчувствие — случилось что-то плохое. И это он виноват. Не уследил, не досмотрел, не понял, что с Джаредом неладно, и не помог.

После той истерики в ванной Джаред, казалось, пришел в себя и успокоился. Снова стал улыбаться, не сжимался и не шарахался, когда Дженсен прикасался к нему, не клеймил себя замаранным и недостойным Дженсена. И Дженсен расслабился. Посчитал инцидент исчерпанным, а стабилизацию их совместной жизни — вопросом времени. И вот, пожалуйста… Джаред ушел, и весь его, Дженсена, устоявшийся, привычный мир в одночасье рассыпался на куски. Снова.

Движимый последней дурацкой надеждой, Дженсен вышел из спальни и подошел ко входной двери. Так и есть. Ни куртки, ни кроссовок Джареда не было. Ноги вдруг ослабели. Сердце запнулось, а затем пошло с перебоями. Внутренние кошки заскреблись по закоулкам души с удвоенной силой. Дженсен глухо выматерился сквозь зубы, достал телефон, нашел номер Джареда, но на вызов так и не нажал.

Что он скажет ему? Вернись, я все прощу? Это прокатывает только в сериалах для домохозяек и никогда — в реале. В реале, если человек надумал уйти, то нет такой силы, которая смогла бы его остановить. В реале все не бывает идеально до самого финала. Фродо не отплывает на запад, в страну вечного лета, а медленно дряхлеет в Шире, сходит с ума от перенесенных страданий и умирает в одиночестве. Кто-то однажды сказал Дженсену, что с нами случается именно то, чего мы боимся больше всего. Дженсен боялся, что однажды Джаред уйдет, и вот — это случилось. И что теперь делать?

Дженсен так погрузился в собственные мысли, что не заметил, как пришел на кухню, достал из шкафа сигареты, закурил. В колледже, помнится, это отлично помогало сосредоточиться, и сейчас от эмоционального перегруза Дженсен подсознательно прибегнул к проверенной практике. Взгляд рассеянно блуждал по знакомой обстановке. Растерянно. Пожалуй, это было более подходящее слово. Дженсен чувствовал себя растерянным, как будто внезапно обнаружил, что из него изъяли кусок души, кусок сердца. Часть его самого. И теперь пустое место зияло болезненной темной дырой. Ощущение было настолько сильным, что он несколько минут смотрел на записку, лежавшую на столе прямо перед ним, и не видел ее. Сознание прояснилось только с последней затяжкой.

«Дорогой Дженсен! Я должен разобраться со всем этим дерьмом, которое случилось со мной. Как бы все не повернулось, всегда помни: с тобой я впервые в жизни почувствовал себя счастливым. Спасибо за все. Твой Джаред».

Ноги все же отказались его держать. Дженсен застонал и опустился на стул. Перечитал послание еще несколько раз, а потом сжал кулак, сминая тонкую бумагу. Как будто этим действием мог убрать реальность — то плохое, что в ней произошло. Непроизвольный жест отчаяния и бессилия.

— О, Джаред… зачем же ты… один?

Какое-то время Дженсен сидел в полной прострации, пытаясь взять себя в руки и справиться с нахлынувшими эмоциями. Горечь и обида. Беспокойство и дикий, панический страх. И ощущение безысходности. Но потом…

— Ну уж нет!

Что бы ни задумал Джаред, какое бы безумство ни собрался совершить, Дженсен не позволит сделать ему это в одиночестве. Дженсену понадобилось чудовищное усилие воли, чтобы погасить эмоции и включить разум, но когда это произошло, мозг заработал четко и ясно. Дженсен отбросил дотлевший окурок в кухонную мойку метким щелчком и начал действовать.

Первым делом он набрал номер Джареда. Телефон разразился серией длинных гудков и переключился на голосовую почту. Мелкий паршивец упорно не желал отвечать. Дженсен хотел оставить гневное сообщение, но в последний момент передумал. Если Джаред не идет на контакт, значит, ему совсем хреново, и Дженсен скорее его спугнет, чем вытащит откровенное признание о задуманном. Не хочет, ну и не нужно. Пойдем другим путем.

Дженсен перечитывал записку снова и снова, представляя, что это он — Джаред Падалеки, со всем его паршивым жизненным опытом, свернутыми набекрень мозгами и глюками, проистекающими из всего этого. Когда слова от многократного прочтения начали утрачивать смысл, Дженсен решил прерваться на перекур. Поднялся, подошел к окну и уставился в него, как это часто делал Джаред. Делает, тут же поправил Дженсен себя, делает, а не делал. Все будет хорошо. В тот момент, когда Дженсен поднес огонек зажигалки к сигарете, у него в мозгах щелкнуло. Дженсен понял, куда подался Джаред, и что он собрался совершить. Более того, Дженсен не просто понял, а знал теперь точно.

В спальне он добрался до самой дальней полки и достал старую деревянную коробку. Когда-то в ней хранились детские сокровища: карточки с бейсболистами, коллекция минералов и комиксы с Бэтмэном. Бэтмэна сменили сначала голые красотки, потом голые парни. После колледжа Дженсен вернул Бэтмэна на место и добавил кольт М1911. Время от времени Дженсен выезжал в тир, чтобы поупражняться в стрельбе, но ни разу не использовал пистолет по прямому назначению. Похоже, время настало. Благо Дженсен держал его в идеальном состоянии и боевой готовности.

— Вот мы и дождались, — сказал Дженсен кольту. — Не подведи меня. Второго шанса у нас точно не будет.

Путь до трейлерного стойбища занял у Дженсена рекордно короткое время. Он гнал так, словно на хвосте висели все гончие Ада сразу. Пару раз проскочил на красный, едва не поцеловал в желтый бок зазевавшееся такси и заработал в свой адрес поток возмущенных гудков. Дженсену было плевать. Он смертельно боялся опоздать, боялся, что Джаред начнет свои разборки без него и ничем хорошим это не закончится. Еще больше боялся, что не найдет сходу нужный трейлер, но тут, должно быть, сработал тот самый животный инстинкт, который тянул их с Джаредом друг к другу, словно магнит. Дженсен ни разу не ошибся в выборе поворота и выехал точно к нужному домику.

Было тихо. Импровизированная улица казалась вымершей. Раздолбанный Форд ржавел на привычном месте. И увидев его, Дженсен почему-то сразу же успокоился, словно на Форде этом зиждилась ось мира. Дженсен остановил машину и несколько минут сидел неподвижно, выравнивая сбившееся дыхание и окончательно собираясь с мыслями. Однако каждая минута могла стать решающей, и медлить было нельзя.

Джаред открыл дверь на его стук сразу же. Вернее, приоткрыл узкую щель, в которую никто не смог бы протиснуться при всем желании. У Джареда было такое лицо, что Дженсен сразу понял: тот собрался решить проблему самым радикальным способом из всех возможных.

Новый приступ злости затопил разум Дженсена удушливой алой волной. Он саданул по двери плечом и ворвался внутрь. Джаред отскочил в сторону, и Дженсен увидел у него в руке разделочный нож для мяса.

— Какого хрена ты делаешь?

Он спросил это спокойно, но голос все равно так звенел, что казалось, будто Дженсен кричит на пределе связок.

Джаред спрятал нож за спину до боли знакомым жестом. Ответил вопросом на вопрос:

— Зачем ты приехал?

— Потому что не хочу, чтобы ты наломал дров. Один…

— Я и не собирался…

— Еще как собирался!

Они стояли друг против друга, всего в двух шагах, но между ними в этот момент лежала бездна. Дженсен осознал это очень четко. Они были из разных миров, из двух параллельных вселенных, которые случайно пересеклись каким-то чудом и сцепились в единое целое. И Дженсен готов был душу продать за то, чтобы это никогда не прекращалось.

— Я должен это сделать, — сказал Джаред, и на его лице проступило страдание. — Понимаешь, Дженсен? Я должен… их…

Он не договорил. Должно быть, язык не повернулся произнести страшное слово, но Дженсен понял его и без того.

Дженсен ступил вперед, двумя маленькими шагами пересекая бездну между ними, сцепляя мембраны вселенных еще сильнее. Мягко и плавно вынул нож из стиснутых пальцев Джареда и отбросил в сторону. Нож упал с глухим звяканьем, и это внезапно привело в чувство их обоих.

— Ты ничего не должен. Они уже попытались отнять у тебя жизнь, но им не удалось. Так не отдавай ее добровольно. Они не стоят того, чтобы ты получил пожизненное. Давай поедем домой и всем назло проживем вместе долго и счастливо.

Джаред усмехнулся, и в усмешке его сквозило безумие. Дженсен почувствовал, как рубашка на спине взмокла от пота. Ничего ведь еще не закончено. Джаред, должно быть, дошел до края. Но Дженсен обязан найти нужные слова, чтобы остановить его. Должен… иначе не останется больше ничего настоящего.

— Ничего не будет, Джен. Ты просто не знаешь, как здесь живут. Если сделать все быстро, тихо и аккуратно, то никто ничего не заметит. Если кто и хватится, то вздохнет с облегчением. Так что я ничем не рискую.

Взгляд у него стал острым и опасным. В голосе появились стальные нотки, пронзающие слова, как люверсы. Джаред весь подобрался, и Дженсен, уже нашедший, что ответить, так и промолчал, пораженный. На его глазах хрупкий звереныш превращался в матерого опасного зверя, которому лучше не попадаться на пути. Дженсен понимал, что трансформация может быть временной, вызванной отчаянием и выбросом адреналина в кровь, но она началась. А все, что было начато, должно быть закончено — так или иначе. Или Джаред изменится, или сломается окончательно. В первое Дженсен верил. Второе собирался не допустить любой ценой.

— Хорошо, — сказал Дженсен с холодной ясностью, понимая, что пути назад нет, — тогда мы сделаем это вместе.

Несколько секунд они мерили друг друга длинными внимательными взглядами, оценивая серьезность намерений один другого. Дженсен изо всех сил старался излучать уверенность, потому что ничего подобного ему на самом деле не хотелось. А хотелось схватить Джареда в охапку, утащить домой и… Дальше мысли обрывались, но одно Дженсен знал точно: альтернатива всему этому была еще хуже.

Джаред не вынес поединка взглядов первым.

— Дженсен, но… почему?

— Потому что я хочу для тебя другой жизни, нормальной. Жизни, в которой можно не бояться выходить из дома. В которой ты сможешь учиться и в которой у тебя будет все, что ты пожелаешь. Если захочешь, мы проживем ее вместе. И я буду безумно рад, если мне не придется навещать тебя в камере до конца наших дней. Потому что люблю тебя.

За все время его речи, которая самому Дженсену казалась пафосной и слюнявой, Джаред не пошевелился, не издал ни звука, но по его лицу Дженсен видел, какой силы эмоциональный шторм творится у него внутри. А на последних словах Джаред сел на продавленный старый диван, закрыл лицо руками и замер. Только по открытой шее пошли неровные алые пятна, выдающие крайнюю степень волнения. Дженсен понимал, что это еще не все, что расслабиться можно будет только за дверьми его — их — квартиры, но не удержался от осторожного выдоха облегчения. Потом сел рядом с Джаредом и прислонился к его плечу, давая понять: я здесь, мы вместе, все хорошо.

Время текло слишком медленно. Дженсен понимал, что каждая минута, которую они проводят здесь, может обернуться большими проблемами. Дженсен чувствовал себя как на иголках, но не собирался торопить Джареда. Наконец тот пошевелился и поднял голову. Джаред принял решение, Дженсен видел это по его лицу, но сказал совсем не то, что Дженсен ожидал.

Джаред сказал:

— Давай поедем домой.

Они вышли из трейлера, и Дженсен тут же пожалел, что не поторопил Джареда с отъездом. Вокруг Импалы крутилась потрепанного вида троица, и все их действия не оставляли иного толкования — Дженсена собирались лишить его драгоценной собственности. Он задохнулся от возмущения и мгновенно забыл о намерении убраться, не привлекая к себе лишнего внимания.

— Эй! Какого хрена?!

Один из угонщиков, тот, который пытался взломать дверь, дернулся бежать, но обернулся и остановился. Расцвел наглой ухмылкой, и это заставило Дженсена похолодеть. Дженсен его узнал. Его и всех остальных тоже. Они были втроем, а не вчетвером, но сейчас это уже ничего не меняло. Что там было про ловца и зверя? Дженсен ощутил, как Джаред за его спиной словно бы ощетинился и сжался пружиной, как хищник, готовый к прыжку.

Только бы не сорвался…

Нож остался в трейлере…

Сегодня никто не пострадает…

Мысли пронеслись лихорадочной чередой. Дженсен слегка повернул голову и процедил сквозь зубы:

— Оставайся за мной.

И оставалось только молить бога и надеяться на то, что Джаред послушается.

Сунув руку в карман, Дженсен сжал рукоять пистолета и двинулся вперед.

— Мы не хотим проблем, — он старался говорить как можно спокойнее. — Мы уже уезжаем.

— Кого я вижу! — раздалось в ответ. — Малышка Дженни со своим трахарем. Эй, Дженни, тебе хватает его члена? А то, может, нам присоединиться?

Последовала серия неприличных жестов, а Дженсен вдруг подумал, что Джаред никогда не называл их имен. Впрочем, у них, вероятно, и вовсе не было имен, потому что у таких отморозков не может быть матерей. Они самозарождаются на городских помойках и бывают похоронены там же. Что там Джаред говорил? Никто ничего не заметит…

— Что скажешь, Дженни? Хочешь, чтобы тебя нагнули и поимели на глазах у твоего красавчика? Тебе понравится, я обещаю.

Это была настолько явная провокация, что Дженсен удивился — неужели кто-то на это ведется? Но удушливая волна ярости уже охватила его самого, затопляя сознание. Собрав остатки разума, Дженсен повторил:

— Мы уезжаем.

— Черта с два! Слышь, красавчик, а может и тебя того… приласкать? Мы можем. У Дженни-то только дырка, как у всех сучек. А тебе, наверное, тоже хочется…

Джаред прорычал что-то злобное и метнулся вперед. То ли все же собрался убивать, то ли хотел заслонить его собой, Дженсен так и не понял. Он отвлекся всего на секунду, пытаясь уловить мысли Джареда, угадать, что тот сделает, а когда вернул внимание на недочеловека перед собой, ситуация уже окончательно вышла из-под контроля.

На него смотрел пистолет. Черный дульный провал заглядывал Дженсену прямо в душу, и становилось ясно: «Никто не пострадает» — уже не выйдет. Вопрос теперь стоял иначе: или они, или их.

— Никто никуда не едет, — нарочито шутливый тон сменился на жесткий и озлобленный. — Ты должен усвоить один урок, красавчик. Таким, как ты, не место среди нормальных людей. Такие вообще не должны жить.

Дженсен мог бы ответить, что это каждый из них, из тех четверых, изнасиловавших Джареда, не должен жить. Они все не должны, потому что взяли силой то, что может быть отдано только как великий дар. Мог бы… Но не стал, понимая, что все слова сейчас бесполезны. Понял, что сейчас его будут убивать. Дженсен коротко безумно усмехнулся и выхватил кольт.

Грохнул выстрел.

Что-то острое и горячее толкнуло Дженсена в живот настолько сильно, что сбило с ног. Он увидел голубое небо — купол уже начал выцветать на исходе лета, но оставался по-прежнему высоким и невыносимо чарующим. Услышал крик Джареда — похожий на вой смертельно раненого зверя, готового биться до последнего. Вдохнул глоток сладкого воздуха и удивился — почему раньше он так редко замечал, насколько прекрасна и удивительна жизнь. Потом пришла боль.

И темнота.

И…

Alles.

Океан был бесконечен. Лазурные волны накатывали на берег и отступали, пенясь на гребнях белыми барашками. Песок, похожий на расплавленное золото, сверкал мириадами крошечных искорок и исходил горячим прозрачным маревом. Белый парус покачивался у причала. Дженсен стоял босыми ногами на разогретых досках и смотрел, как Джаред спускается по трапу и идет прямо к нему.

Несколько секунд они смотрели друг на друга и все никак не могли наглядеться. А потом Джаред улыбнулся, легко и свободно, и сказал:

— Привет, Дженсен, я дома. Теперь — время настоящего.

Май — Ноябрь 2013