Солнечный Зайчик (СИ) [Veronika Smirnova] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

В детском доме плохо кормили, а сладости давали вообще редко, и сильные отбирали их у слабых. Воспитательницам было наплевать, кто кого обижает, и более-менее сносно жить можно было только при условии, что ты наглый и сильный. Если ты слабый и никого не обижаешь, тебе в детском доме придётся плохо. А если ты при этом ещё и девочка — твоё дело вообще дрянь, поэтому, когда Алесе объявили, что её хочет забрать какая-то богатая женщина, то Алеся страшно обрадовалась.

Воспитательница сказала это при всех детях и ушла, а дети в припадке зависти тут же набросились на Алесю и избили её, чтобы не задавалась. Алеся и не думала задаваться, но дети считали иначе. Обычно воспитательницы не обращали внимания на такие побои, считая, что детишки просто играют, но в этот раз всем влетело. Больше всего кричали на Алесю. «Ни за что бить не будут! Значит, ты сама их довела! Что, если твоя новая мама увидит тебя с синяками и передумает?» — оглушительно кричала директриса детского дома, нависая над маленькой Алесей. От её криков звенели стёкла, и даже хулиганистые мальчишки попрятались по углам. Алеся молчала, опустив глаза и делая вид, что ей стыдно. Она знала, что надо всего лишь заплакать, и тогда от неё отстанут, но плакать она не могла вот уже два года. Не было слёз, и всё тут. Было Алесе девять лет.

Когда за ней приехала новая мама, девочку нарядили во всё чистое, причесали и усадили на диванчик в коридоре, сказав: «Жди!» Она хорошо слышала из-за двери, как директриса за что-то извиняется перед гостьей и убеждает взять другую девочку, помладше и посимпатичнее, чем Алеся.

— Она же совсем некрасивая. У неё коричневые глаза и тёмные волосы. Зачем такой знаменитой певице, как вы, некрасивая воспитанница? Возьмите лучше Катю, у Кати голубые глаза и светлые волосы.

В детдоме всех стригут, и тёмно-русые Алесины волосы, обкромсанные ножницами, едва отросли до плеч перед визитом приёмной мамы. «Может быть, в новом доме мне разрешат отращивать косы», — подумала Алеся. Но даже если и не разрешат — она с радостью поедет куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Она боялась, что новая мама поверит глупой директрисе и возьмёт не её, а Катю. Но гостья была непреклонна: ей была нужна только Алеся.

Девочка сгорала от нетерпения. Скорее бы её отсюда увезли! Она в который раз разглядывала мрачный синий коридор с грязными лампочками под потолком, облупленные коричневые двери, дырявый линолеум на полу — всё это было ей ненавистно, и она надеялась, что видит детдом в последний раз. Только бы мама не передумала. Алеся мысленно уже называла эту женщину мамой.

Наконец дверь кабинета со скрипом отворилась, и Алеся радостно вскочила с продавленного дивана. В коридор вышли директриса, воспитательница и высокая блондинка в дорогих вычурных одеждах. Сколько лет ей было, Алеся не могла определить, но точно больше тридцати. Может быть, даже сорок. Лицо гостьи покрывал густой слой косметики, прическа была пышно взбита и украшена бриллиантовыми шпильками, а аромат сладких духов был так силён, что заполнил весь коридор. Женщина была стройна и красива, но улыбка её казалась чересчур слащавой.

— Здравствуй, Алеся. Я хочу стать твоей мамой, — сказала гостья хорошо поставленным нежным голосом. — Поедешь ко мне?

И Алеся, не думая ни о чём, бросилась к ней в объятия.

*

— Меня зовут Изольда, — представилась дама, когда они сели в её автомобиль. — Но ты можешь называть меня мамой.

Она пристегнула Алесю, пристегнулась сама и включила зажигание. Дама очень ловко управлялась со своим авто, и у Алеси захватило дух, когда они выехали на дорогу. Девочка впервые каталась на машине, и новое ощущение вызвало у неё восторг. Они ехали по второстепенной улочке, где не было пробок, и Алеся во все глаза рассматривала дома, магазины и прохожих. Другие машины ей тоже нравились.

— Как здоровско! — сказала она, вертя головой.

— Не произноси жаргонных словечек. Правильно говорить «здорово», — поправила её новая мама, и девочка замолчала.

Женщина включила радио, пощёлкала каналы и остановила выбор на спокойной мажорной песне почти без мелодии.

— Тебе нравится? — лукаво спросила она, и Алеся кивнула. — Это пою я.

Алеся посмотрела на неё, потом на радио, потом снова на неё.

— Вы певица?

— И весьма известная, — с улыбкой ответила дама. — Называй меня, пожалуйста, на ты, ведь теперь мы с тобой мама и дочка.

— Ты… певица, — запнувшись, произнесла девочка и добавила: — Мама.

Женщина весело рассмеялась и потрепала её по волосам. Когда они выехали из столицы, она разогнала машину до такой скорости, что Алеся испугалась и попросила ехать помедленнее.

— Ну что ты, Алесенька, разве это быстро? Мой особняк в сорока километрах от Москвы. Если ползать, как улитка, можно потерять много времени.

Алесе нравилось всё: и дома, и деревья, и поля, и бродячие собаки, но попросить Изольду остановить авто она не решалась. Наверняка ещё будет возможность погулять, а пока лучше молчать и слушаться.

Особняк она увидела издалека — он утопал в зелени и сверкал белой черепицей крыш. Каждую пристройку венчали башенки с флюгерами, и у девочки захватило дух от восторга.

— Это домик из сказки? — спросила она Изольду.

— Да, теперь ты будешь жить в настоящей сказке.

Перед литыми узорчатыми воротами Изольда нетерпеливо ударила по сигналу, и из будки выбежал работник, торопясь открыть. Они въехали в сад с камнями, уродливыми скульптурами и ровными лужайками, и Алеся даже рот раскрыла от восхищения.

— Можно погулять? — попросила она, но Изольда не позволила.

— Потом погуляешь. У меня мало времени. Я покажу тебе твою комнату и поеду на запись.

Она остановила авто возле парадного входа. Особняк был огромен! Он был даже больше детского дома. Здесь было всего два этажа, не считая нескольких мансард, но два необъятных крыла и многочисленные пристройки создавали впечатление, что это не дом, а целый город. Стены были покрыты бледно-розовой краской, а мраморную лестницу с перилами украшали две колонны и навес. С сожалением оглянувшись на чудесный сад, Алеся вошла вслед за новой мамой в огромный дом. Волна незнакомого запаха окатила её в просторном холле, отделанном мраморной плиткой — пахло чем-то кислым и затхлым. Алеся хотела по привычке снять башмачки, но Изольда запретила и повела её за руку по просторному коридору.

— Но ведь ковёр испачкается! — с ужасом проговорила Алеся. Она помнила, какой крик поднимали уборщицы в детдоме, если кто-то из детей наследил на полу.

— Его вычистят специальные люди, — ответила Изольда. — Вот твоя комната. Не выходи из неё. Если что-то нужно, спроси у тёти Даши. Я приеду вечером. Не скучай.

Она суетливо поцеловала Алесю в щёку и аккуратно втолкнула её в большую светлую комнату, заваленную игрушками. Дверь закрылась. В кресле-качалке сидела грузная старушка в чёрном платье до пят и чёрной косынке. При виде оробевшей Алеси она кряхтя поднялась ей навстречу, подобрала с пола клюку и тяжёлыми шагами приблизилась к ней вплотную. Алеся задрожала: тётка была слишком похожа на ведьму.

— Э-э, — неопределённо промычала тётка и взяла Алесю за плечо, подталкивая к неприметной белой двери слева.

Алеся не знала, чего от неё хотят, и вырвалась. Тётка недовольно фыркнула и открыла перед девочкой дверь. Алеся увидела маленькую ванную комнату, идеально вычищенную, и поняла, что ей предлагают умыться с дороги. Это было очень кстати: тональный крем, которым воспитательница замазала ей синяки, въелся в кожу и невыносимо щипал. С наслаждением Алеся смыла с себя дешевую косметику.

Пока она плескалась под краном, тётка в чёрном соорудила с помощью микроволновки целый поднос горячей еды и поставила на низенький детский столик. Алеся вышла с полотенцем в руках и взвизгнула от восторга: детдомовские дети всегда голодные, а тут еще еда такая вкусная! Здесь была и толчёная картошка, и жареные грибы со сметаной, и какой-то заморский салат, и малюсенькие поджаристые пирожки с разными начинками, и глиняная кружка с дымящимся чаем. Алеся бросила полотенце на диван и уселась за столик, но перед тем как приняться за еду, обратилась к тётке:

— Вы тоже кушайте, а то нехорошо получается. Я одна, как барыня.

Даже не глядя в её сторону, старуха раздражённо махнула рукой и поплелась в своё кресло. Без клюки она передвигалась совсем медленно.

«Ну и ладно», — подумала Алеся и запустила зубы в пирожок с капустой.

*

— Тётенька, а это мои игрушки? — спросила Алеся после обеда. Та мрачно зыркнула на неё из кресла и не ответила. Алеся подняла клюку и поставила возле кресла, и старуха машинально обхватила набалдашник пальцами.

Несмотря на то, что она накормила Алесю и присматривала за ней, было в этой толстухе что-то пугающее. Алеся занялась игрушками, искоса поглядывая на свою немую няньку. Плюшевых зверей, домиков и головоломок было столько, что за целый час Алеся успела пересмотреть только половину. Игрушки были замечательные, но к концу часа у Алеси от них голова пошла кругом, и она начала разглядывать комнату.

Потолки были неимоверно высокие, выше трёх метров, со скруглёнными углами и без единой паутинки. На каждой стене висело по одной аляповатой картине. Обстановка состояла из шкафа для одежды, стеллажа для игрушек, детской кровати и крохотного диванчика, обитого жёлтой тканью с коричневыми медвежатами. Посередине на пушистом зелёном ковре стоял столик со стульчиком, а у окна нянькино кресло. В стену были вмонтированы холодильный шкаф для еды и микроволновка.

Алесе захотелось посмотреть в окно, но она не решалась беспокоить мрачную няньку. Подойдя на цыпочках к двери, она взялась за ручку, толкнула, и тут старуха оглушительно взревела и стукнула клюкой по полу. Алеся ойкнула и закрыла дверь. Нянька была страшна: её морщинистое лицо под косматыми бровями тряслось от гнева, а губы двигались в беззвучных проклятьях. Алеся юркнула на диванчик и больше уже не подходила к двери до приезда хозяйки.

Должно быть, запись прошла удачно — Изольда вернулась в прекрасном настроении. Она впорхнула в детскую легко, как птичка, небрежно бросила на кровать невесомый свёрток и с улыбкой обняла Алесю. Девочка была рада её возвращению.

— Ну, как тебе новый дом? Вы не ссорились с тётей Дашей?

— Не ссорились, — ответила Алеся, со страхом глянув на ведьму в кресле. Только сейчас она поняла, что это и есть тётя Даша.

— Тебе понравились игрушки?

— Понравились. А почему нет кукол?

Изольда загадочно усмехнулась.

— Кукол я храню в другом месте. И сегодня я их тебе покажу. Дарья Ивановна, вы свободны. — Старуха, опираясь на клюку, начала выбираться из комнаты, а Изольда продолжала: — Я купила тебе новое платье. Смотри, какое оно красивое! — и развернула покупку, когда за старухой захлопнулась дверь.

Алеся не смогла сдержать восхищенного вздоха при виде бледно-зелёного шёлка, ниспадающего глубокими складками на юбке и отделанного золотой тесьмой на лифе. Платье было достойно принцессы.

— Давай примерим, — предложила Изольда и помогла девочке переодеться. К платью нашлись лакированные туфли фисташкового цвета и золотой ободок на волосы. — Ты у меня настоящая принцесса, — сказала Изольда, выдвинула из шкафа зеркало и включила верхний свет. Вопль негодования вырвался у новой мамы, и она прикоснулась дрожащим пальцем к Алесиной щеке. — Что это за безобразие? У тебя синяки!

— Меня в детдоме побили перед отъездом, — объяснила Алеся. — От зависти.

Изольда гневно сверкнула глазами.

— Чёрт, как назло, — пробормотала она и добавила чуть громче: — Негодяи! Как они позволяют бить детей!

Алеся посмотрела на себя в зеркале. Да, принцесса с синяками — не лучшее зрелище.

— Можно пудрой замазать, — робко предложила она.

— Ну да, и испортить платье, — проворчала новая мама. — Переодевайся обратно. Нет, дай я помогу, а то оторвёшь что-нибудь, — она выдала Алесе розовый брючный костюмчик и атласные жемчужно-серые домашние туфельки, а платье бережно упаковала в чехол и спрятала в шкафу. Потом взяла свою пудреницу и слегка замаскировала Алесины синяки со словами: — За неделю пройдёт.

Говоря это, она обращалась больше к себе, чем к Алесе. Увидев себя в зеркале, девочка повеселела. Синяков почти не видно, а в розовом костюме она тоже неплохо смотрится.

— А когда мы пойдём к куклам?

— Успеется, — устало ответила Изольда. — Гуляй по всему дому, только не заблудись. Возьми телефон и носи на шее, чтоб я тебя не потеряла.

Изольда вручила ей красный телефончик на красном шнурке, потом села на диван, вынула из кармана фляжку и приложилась к ней. До Алеси ей больше не было дела. На короткий миг Алеся почувствовала себя брошенной и даже немножко обиделась на приёмную маму, но потом осознала, что впервые в жизни свободна и может делать всё что хочет. К тому же она опять захотела есть.

— Мама, — несмело сказала она, — а где тут еда?

— На кухне, — сквозь зубы буркнула Изольда и щёлкнула зажигалкой. Потянуло дымком. — В конце коридора голубая двустворчатая дверь. Там никого нет, бери сама что хочешь, — и женщина уставилась в телефон.

Алеся постояла немножко и вышла. Полутёмный коридор с тусклыми боковыми светильниками вдруг показался ей похожим на трубу — широкую водосточную трубу, в которую они с ребятами залезли однажды на прогулке. Им за это влетело, а Алеся много раз потом видела во сне грязную и страшную трубу, где наверняка водятся крокодилы. Она быстро нашла кухню и стала открывать один шкафчик за другим. Ей хотелось сладостей, но их не было, и она выбрала хлопья и тыквенный сок. До посуды в навесных шкафах не смогла дотянуться, поэтому бросала хлопья в рот рукой и запивала соком прямо из пакета. Еда показалась ей невероятно вкусной. В детском доме вместо сока давали компот из червивых сухофруктов, но даже за него дети дрались.

Сидя на деревянной скамейке у стены, Алеся грызла хлопья и разглядывала необъятную кухню. Тут не было ни соринки, всё блестело и сияло. В стеклянных шкафах под потолком хранился фарфор. Несколько морозильников тихо гудели. Обеденного стола в кухне не было — должно быть, Изольда кормила гостей в другом помещении. А в том, что гости у неё бывают, сомневаться не приходилось: в самом верху шкафа штабелями торчали донышки бутылок.

Взгляд Алеси упал на деревянную подставку с семью внушительными ножами. Да, дом был красивый, но что-то в нём было не так. Может быть, не хватало простого уюта. Расправившись с хлопьями, Алеся оставила на скамейке пустые пакеты, вытерла руки о штаны и вышла из кухни. В дверях она столкнулась с Изольдой — хозяйка успела распустить волосы и тоже переоделась в домашний костюм.

— Нашла еду? — равнодушно спросила она. Алеся кивнула. — Вымой руки, если хочешь поиграть с моими куклами.

Алеся повиновалась. Её слегка удивило, что такая взрослая женщина до сих пор играет в куклы, но она ни слова не сказала, боясь, что Изольда передумает. Изольда достала из бара початую бутылку белого, отпила немного из горла и глубоко вздохнула.

— Идём, — позвала она и взяла Алесю за руку.

Девочка снова повеселела. Она шла рядом с новой мамой и мысленно перечисляла всё хорошее, что у неё появилось сегодня: еда, розовый костюм, золотой ободок, который до сих пор красовался на её голове, — игрушки… Новый дом. Новая мама. Ну и что, что пьёт — все взрослые пьют, дворник в детдоме так вообще через день в канаве валялся. Зато она ведёт Алесю за руку и будет сейчас играть с ней в куклы. Алеся ни капельки не скучала по детскому дому. Мраморные лестницы оказались скользкими, и она чуть не упала. Изольда со смехом поддержала её.

— Настоящая леди не должна падать на скользких лестницах. У тебя уже достаточно синяков.

На втором этаже запах стоял другой: здесь пахло краской, как после ремонта, и пол был не мраморный, а паркетный. Второй этаж Алесе понравился больше. Стены здесь снизу были обиты пробкой, а тёмно-коричневые двери эффектно контрастировали с молочно-белой верхней частью. Они повернули направо в северное крыло, и Алеся сразу увидела массивную железную дверь, не похожую на все остальные. Перед дверью Изольда выпустила руку девочки и сняла с шеи ключ на ремешке.

— Здесь хранятся мои коллекционные куклы, — доверительно сообщила она, поворачивая ключ в замке. — Они безумно дорогие! Каждая из них стоит больше, чем автомобиль. Так что будь очень аккуратна с ними.

Они вошли в сравнительно небольшое помещение, отделанное под старину и с толстым ковровым покрытием. При виде больших фарфоровых кукол, сидящих и стоящих по всей комнате, у Алеси загорелись глаза.

— Нравится? — с затаённой гордостью спросила Изольда.

— Ага, — шёпотом протянула Алеся.

От кукол невозможно было оторвать взгляда. Они сидели на диване, стояли возле пианино, безмолвно беседовали между собой, застыв в театральных позах. Все они были примерно одного роста — Алесе по пояс. Изольда включила свет, и Алеся заметила, что за окном начались сумерки. При свете хрустальной люстры наряды кукол засияли стразами и золотым шитьём. Их было семь — семь маленьких серьёзных девочек из прошлой эпохи, не похожих друг на друга.

У худенькой и изящной куклы в синем бальном платье были чёрные прямые волосы до колен. Эта кукла стояла, опираясь рукой на пианино. Её большие глаза из синего стекла задумчиво смотрели из-под густой чёлки. Смешная и толстенькая рыжая кукла с конопушками сидела на диване с раскрытой книгой на коленях. На ней было светло-бежевое платье-ампир с рукавами «фонарик», отделанное тёмно-шоколадной тесьмой. Алеся обратила внимание на причёску рыжей куклы: длинные пышные волосы были схвачены серебряным ободком с широким украшением на макушке, почти таким же, какой был на ней самой — только у Алеси был не серебряный, а золотой ободок.

Каждая кукла была по-своему прекрасна, но больше всех Алесе понравилась светловолосая девочка с длинной косой в оранжевом русском сарафане. На её фарфоровом личике играла озорная улыбка, и Алеся машинально улыбнулась кукле в ответ.

— Можно я буду её звать Солнечный Зайчик? — попросила Алеся.

— Конечно, — усмехнулась Изольда. — Придумай им любые имена.

Алеся сделала несколько шагов по глубокому ковру и чуть не упала: ходить тут было не очень удобно.

— Здесь ковёр, чтобы куклы случайно не разбились, — пояснила Изольда. — Даже стол и стулья обиты бархатом.

Осмелев, Алеся взяла Солнечного Зайчика на руки. Кукла была тяжеловатой, и Алеся посадила её на диван рядом с рыжей любительницей книг.

— Я вас оставлю, — сказала Изольда, зевнув. — За тобой присмотрит тётя Даша.

Она ушла, не закрыв дверь. Алеся осталась наедине с куклами. Сначала она не решалась играть с ними, как с обычными игрушками, ей казалось, что куклы всё понимают и наблюдают за ней: уж слишком они были похожи на живых девочек, но постепенно она освоилась. Она дала имена всем куклам, поиграла в школу, даже почитала им вслух из книжки, которую пришлось одолжить у рыжей. Это оказался букварь. Потом ей захотелось поиграть в дочки-матери — будто к ним пришли гости, но на роль дочки никто не подходил, в коллекции Изольды не было ни одной куклы с короткими тёмными волосами, похожей на Алесю. Пришлось назначить дочкой Солнечного Зайчика.

В какой-то момент её отвлекло от игры странное жужжанье в коридоре, и Алеся даже испугалась. Выглянув, она увидела, как по коридору приближается её немая нянька на автоматической инвалидной коляске. Должно быть, хождение стало слишком большой нагрузкой для старой женщины. Она остановила коляску у входа и молча сидела, лишь изредка поглядывая на играющую Алесю, и девочка перестала о ней думать.

Она заигралась бы до полуночи, но внезапно телефон на её груди завибрировал, и Алеся схватила его, пытаясь найти нужную кнопку. Не нашла. Вибрация прекратилась, и нянька властным мычаньем позвала Алесю. Девочка помаленьку научилась её понимать и вышла из комнаты, помахав куклам рукой. Нянька заперла железную дверь и спрятала ключ в глубоком кармане своей чёрной юбки.

Они не стали спускаться по лестнице. Нянька нажала кнопку перед двустворчатой дверью, та разъехалась, и девочка увидела лифт. Старушка вкатилась первая, потом зашла Алеся, и пол нырнул вниз. Алеся никогда раньше не каталась на лифтах, и ей это очень понравилось. Она жалела только об одном — что нельзя унести с собой Солнечного Зайчика.

*

Потекли дни. У Алеси было вдоволь еды и игрушек, но чего-то не хватало. Новая мама была постоянно в разъездах и почти не уделяла ей внимания, лишь по вечерам на секунду брала девочку за подбородок и внимательно осматривала её лицо, а потом неодобрительно качала головой: синяки никак не заживали. Мрачная нянька уже не так пугала Алесю, как в первый день, но всё равно наедине с ней было неуютно. Гулять в саду не разрешали, и единственной отрадой были куклы. Играть с ними приходилось под присмотром няньки, она ездила за Алесей на своей жужжащей коляске по всему дому и не оставляла девочку одну ни на миг.

А однажды Изольда разбудила Алесю ни свет ни заря и прошипела:

— Быстро одевайся!

Ничего не соображая спросонья, девочка слезла с кровати и оделась. Изольда набросила ей на плечи коричневый плащ с капюшоном и торопливо повела за руку. Они вышли из дома и побежали по каменной дорожке. Было темно и промозгло, и Алеся вспомнила, что уже сентябрь и другие дети сейчас собираются в школу.

— Мама, а почему я не хожу учиться? — спросила она на ходу.

— А что, тебе нравится в школе? — не глядя на неё, ответила вопросом на вопрос Изольда.

— Нет…

— Ну так и радуйся.

В предутренних сумерках и туманной дымке с трудом угадывались очертания фигурных деревьев и садовых построек. Изольда привела Алесю на порог маленького белого домика и завозилась с ключами.

— Будешь здесь сидеть весь день. Еда на кухне. Из окна не выглядывай.

— А что случилось? — испуганно спросила Алеся.

— Ничего. Сегодня приезжают уборщики. Или ты думаешь, что такой большой дом убираем мы с тётей Дашей? Не скучай. Тут есть телевизор и книжки.

Она втолкнула Алесю в домик и заперла замок на два оборота. Алеся почувствовала себя словно в клетке. Она закричала и начала стучать кулаками в дверь, но Изольда прикрикнула на неё.

— Прекрати сейчас же! Один день не можешь потерпеть! Не создавай мне проблем.

Алеся притихла, и Изольда сошла с крыльца. Несмотря на запрет, Алеся отогнула планку жалюзи и стала смотреть в сад. Отсюда не было видно ничего, кроме деревьев. Домик не отапливался, и Алеся закуталась в плащ. Это место явно не предназначалось для детей: книжки были все взрослые и без картинок, игрушек не было и в помине, а на кухне стояла целая куча бутылок — и полных, и початых. К счастью, сок и хлопья Алеся тоже нашла. Телевизор висел на стене и был совсем не такой, как в детдоме, Алеся даже не сразу поняла, что этот плоский чёрный экран — телевизор. Включить его она не смогла, слишком высоко он располагался, а о назначении пульта девочка ничего не знала. Весь этот скучный день она провела, складывая фигурки из бумаги — для этого она разорвала толстую книгу про какой-то Сад. Читала Алеся неважно и больше любила слушать сказки.

Дважды она заходила на кухню за едой. Хлопья надоели, и она открыла консервы за колечко на банке. Брать рыбу пришлось руками. Когда ближе к вечеру за ней пришла Изольда, девочка совсем истомилась взаперти. Она радостно пробежала мимо приёмной мамы и вприпрыжку поскакала по траве.

— Что ты сделала с книгой! — услышала Алеся возмущённый крик. Но ей было не до того: впервые за неделю у неё появилась возможность побегать, и она не могла удержать себя в руках. Изольда заперла домик и отловила-таки Алесю: — Сегодня у меня будет гость. Если ты попадёшься ему на глаза, то по крайней мере должна выглядеть прилично. И руки вымой — от тебя несёт рыбой.

— Мама, я хочу побегать!

— Завтра побегаешь. Идём переодеваться.

Алеся покорилась. Она думала, что ей наконец-то позволят надеть фисташковое платье, но Изольда нарядила её в обычный джинсовый костюм и велела не путаться под ногами.

— Ко мне придёт старый друг. Не забудь с ним поздороваться. Кажется, он уже здесь…

Они вышли в холл, где их ждал друг Изольды. Друг оказался действительно старым — ему было за шестьдесят. Таких дядей Алеся называла «дедушка». Это был чуть полноватый старик с редеющей шевелюрой, бодрый и энергичный не в пример молодой Изольде, вот только глаза его показались девочке странными. Подойдя поближе, Алеся разглядела, что у старика вертикальные зрачки, а два верхних боковых зуба длинные и остроконечные. Фи, какой урод. Неужели красивая Изольда не могла найти себе друга посимпатичней? Гость шумно приветствовал Изольду:

— Ты хорошеешь с каждым днём! А это у нас кто?

— Здрасьте, — сказала Алеся.

— Вот, держи.

Старик протянул девочке шоколадку, и она по привычке жадно схватила лакомство, а потом сообразила, что надо поблагодарить.

— Спасибо!

— Ну, вот ещё! — заворчала Изольда. — А ну, отдай!

Алеся отбежала на несколько шагов и зашуршала фольгой. Впервые в жизни у неё была целая шоколадка, и отдать такую добычу было выше её сил. За несколько секунд она перемазала себе и лицо, и руки.

— Будет тебе, — успокаивающим тоном сказал старик. — Одна шоколадка не испортит её жемчужное личико.

— Ей его и так уже испортили. В этих детдомах такие порядки!

Они начали спорить о чём-то вполголоса, но Алесе было не до них: она расправлялась с шоколадкой. Изольда пригласила гостя на второй этаж, и, когда они проходили мимо, Алесю обдало странным запахом: так пахла влажная земля во дворе, когда в прошлом году дети решили копать колодец до Америки. Увы, тогда им тоже влетело, и колодец пришлось зарыть обратно. Запах земли не был неприятным, но Алеся не думала, что он может исходить от людей.

Она не знала, во сколько странный старик ушёл — в десять вечера немая нянька загнала её в постель и погасила свет. Как ни пыталась девочка перехитрить вездесущую тётю Дашу, выкрасть Солнечного Зайчика так и не удалось, и класть с собой в постель приходилось медвежонка. Что Алесе действительно нравилось — так это разрешение спать со светом. В детдоме дети спали в кромешной темноте, всем было очень страшно, и приходилось прятаться под одеяло с головой, но за это наказывали — иногда воспитатели ходили ночью по рядам и проверяли, как дети спят. Кто спал неправильно, тому влетало.

Наутро Алеся опять попросилась на прогулку и, получив от няньки отказ, отправилась к куклам. Тётя Даша с ключом поехала за ней. Сегодня была игра в урок музыки: Алеся сидела за пианино и барабанила пальцами по крышке, напевая песенку. Внезапно она почувствовала, как кто-то тычет её в плечо картонкой. Алеся вздрогнула и оглянулась. За спиной девочки стояла нянька и пихала её большой детской книгой в потрёпанном переплёте. Такой здоровенной книги Алеся ещё не видела: это было что-то длинное и наверняка интересное. Нянька выразительно смотрела то на кукол, то на книгу.

— Тётя Даша, вы хотите, чтобы я им почитала?

Нянька закивала. Алеся пожала плечами и взяла книгу. Усевшись на диван между куклами, она раскрыла её и начала читать вслух с середины. Чтение увлекло её; время от времени она прерывала его, чтобы рассмотреть картинки и показать их куклам. Нянька неподвижно сидела в кресле-качалке и, казалось, дремала. В книге говорилось о злой колдунье, которая крадёт детей и превращает их в фарфоровые статуэтки. Невозможно было оторваться от захватывающей истории, но читать вслух было утомительно, и Алеся стала читать про себя, забыв о куклах.

Через час ей стало страшно, и она подняла взгляд от книги. Главные герои, молодые парень и девушка, смогли узнать первые слова заклинания, чтобы спасти заколдованных детей, но попали в плен к вампиру, другу колдуньи, и он собрался их съесть. Фу, хватит на сегодня чтения! В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь сопением тёти Даши. Дерзкая мысль пришла Алесе в голову: если нянька спит, а дверь открыта — значит, можно попытаться унести любимую куклу! Девочка встала, положила книгу на диван и, двумя руками обхватив тяжёлого Солнечного Зайчика, начала пробираться к выходу.

Медленно, очень медленно шла она мимо кресла-качалки, стараясь даже дышать потише. Что-то заставляло Алесю отводить глаза: ей казалось, что если она посмотрит на няньку, то разбудит её. Чтобы не уронить и, не дай бог, не разбить куклу, девочке приходилось через каждые пять шагов ставить её на пол. Выйдя наконец из комнаты, Алеся почувствовала себя свободнее и пошла быстрее. «Сейчас я принесу тебя в спальню и спрячу под кроватью, — шепнула она Зайчику, — и тебя никто не найдёт. Будем с тобой играть в школу и в дочки-матери». Кукла ничего не ответила, но в её больших стеклянных глазах блеснул задорный огонёк, а неизменная улыбка словно подбадривала: идём быстрее!

Алеся решила спуститься на лифте, чтобы не терять времени. Поставив куклу и придерживая её за руку, она нажала кнопку вызова, но лампочка не загоралась. Алеся сначала не поняла, что бы это значило, а когда сообразила, было уже поздно. Створки лифта разъехались, и из него вышла Изольда. Лицо её исказилось гневом.

— Кто тебе позволил выносить кукол? — закричала она, и Алеся испугалась: впервые приёмная мама на неё ругалась. Девочка попятилась, волоча куклу за собой, но Изольда с криками отобрала Солнечного Зайчика и понесла обратно в кукольную комнату. Ей навстречу вышла перепуганная нянька с костылём. — Дарья Ивановна, а вы куда смотрели? — Изольда срывалась на визг. — Она же могла испортить вещь! — Водворив куклу на место, Изольда заперла железную дверь на два оборота и рассерженно сказала Алесе: — Больше не будешь играть с куклами. Ты не умеешь с ними обращаться. И нечего реветь! Умойся и выходи в холл, у нас опять гости, — и застучала каблуками к выходу.

Нянька с каменным лицом плюхнулась в свою механическую коляску и поехала вслед за хозяйкой. Алеся, шмыгая носом, поплелась за ними. В детском доме её никто не мог довести до слёз, хотя все старались, а здесь, в богатстве и роскоши, она разревелась, как младенец, едва у неё отобрали игрушку. Ещё бы: ей запретили играть с Солнечным Зайчиком, любимой куклой! И интересная книга осталась недочитанной. Алеся искренне не понимала, что сделала плохого. Ведь кукла стала ей как подруга — так разве нельзя пригласить подругу к себе? Но её опять наказали, как наказывали в детдоме за малейшее проявление любопытства. «Не буду умываться», — подумала Алеся и показала Изольде в спину язык.

В холле Изольда уже вовсю обнималась с другой блондинкой, одетой в брючный костюм. Чуть поодаль стоял воспитанный мальчик и не шевелился. Алеся сразу поняла, что мальчик воспитанный, потому что он был в костюмчике и при галстуке, а ещё у него волосы были чуть длинней, чем у обычных мальчиков, и расчёсаны на косой пробор. Ростом он был примерно с Алесю. Расцеловавшись с Изольдой, гостья обратила внимание на девочку и защебетала:

— Какая милая крошка! Как тебя зовут, ангелочек?

— Алеся.

— А почему ты без сестрёнки?

— Без какой? — удивилась Алеся.

— Разве вас не двое? Изочка, а где Анюта? Та светленькая малютка с косой до пят, которую ты удочерила весной.

— Аня в Лос-Анджелесе, — сдержанно улыбнувшись, ответила Изольда. — Я отправила её на обучение. Дети, погуляйте в саду!

— Да, побегайте на свежем воздухе, — подхватила гостья. — Я уверена, вы подружитесь.

Мальчик подошёл к Алесе и галантно подал ей руку. Спохватившись, Изольда выдернула из тумбочки стёганый детский плащ с капюшоном, встряхнула его и набросила на плечи Алесе.

— Не вздумай простудиться, — прошипела она ей на ухо.

Алеся послушно оделась с помощью мальчика, который был воспитанным до невозможности: не только подержал плащ, но и открыл перед ней дверь на выходе. Дети сбежали со ступенек. Девочке до того захотелось побегать, что она предложила:

— Давай наперегонки до беседки!

— Давай, — согласился мальчик, и они помчались.

Мальчик бегал отлично, но возле беседки слегка отстал, и Алеся прибежала первая.

— Я победила! — крикнула она чуть громче, чем следовало бы в обществе такого джентльмена, но мальчик лишь улыбнулся в ответ и спросил:

— Как тебя зовут?

— Алеся.

— А меня Левант, — сказал он.

— Ого, а почему имя такое?

— Мама назвала. Артисты не называют детей русскими именами. У маминой подруги дочь зовут Амелия, а сына Вольфрам. Ты меня можешь Ваней звать. А почему у тебя синяк? Она тебя лупит?

— Нет, что ты! И пальцем не трогает. Это в детдоме…

Дети гуляли по бескрайнему саду и болтали. Алеся рассказала про детдом и рытьё колодца до Америки, а Ваня — про домашнее обучение с репетитором и закулисную жизнь артистов. Он оказался классным парнем, даже и не скажешь, что из артистической семьи.

Они забрели в заросли катальпы, обрезанной в форме шаров. Увидев маленькую избушку на курьих ножках, Алеся взвизгнула и побежала к ней. Дети залезли внутрь и уселись на деревянных лавочках. Там было чисто и уютно.

— Какой домик здоровский! — сказала Алеся.

— Разве ты не видела его раньше? — удивился Ваня. — Ты же здесь живешь.

— Меня гулять не пускают, — пожаловалась она. — Только книжку читаю да с куклами играю. А теперь и это запретили, — и девочка шмыгнула носом.

— Запретили читать и играть? Кто?

— Мама… Изольда заперла мою книжку в комнате, где куклы, и запретила туда ходить. И с куклами играть не разрешает.

— Ничего не понял. Разве куклы не в твоей детской?

— Нет. Это особые куклы. Они из фарфора и могут разбиться, поэтому в кукольной комнате стены и пол мягкие. Кукол нельзя оттуда уносить. А я хотела унести, вот мне и влетело.

— Ничего себе! Это, наверно, не игрушки, а сувениры. Они ужасно дорогие, вот твоя мама и рассердилась.

— Ага, — вздохнула Алеся. — Я без них скучаю, они такие здоровские. И книжку не дочитала, а там интересно — жуть. Хоть и страшно.

— Расскажи!

Алеся не была мастером пересказывать книжные истории, но ей очень хотелось поделиться с новым другом, и она сбивчиво, как могла, рассказала ему о колдунье и статуэтках. Книгу у неё отобрали на самом интересном месте, и это было ужасно обидно. Главные герои почти открыли тайну, как расколдовать превращённых детей — и на тебе! А Алесе так хотелось, чтобы дети вернулись домой.

— Никогда такой сказки не читал, — признался мальчик. — Думаю, твоя мама перестанет злиться и откроет ту комнату. Слушай, а давай посмотрим этих кукол через замочную скважину? Как будто мы детективы.

— Давай, — согласилась девочка. Она хотела бы ещё побегать, но когда ещё подвернётся случай поиграть в детективов?

Дети вылезли и побежали обратно. Прогулка пошла Алесе на пользу: девочка чувствовала себя гораздо лучше, чем утром, настроение поднялось, и она с упоением изображала из себя помощницу главного детектива. На пороге Ваня опять открыл перед ней дверь, и она вприпрыжку поскакала на второй этаж. Из кухни тянуло ароматом кофе и доносился смех обеих женщин. Маленькие сыщики поднялись по лестнице на второй этаж. Няньки нигде не было видно, и дети беспрепятственно помчались по коридору — даром что Ваня утверждал, что детективы ходят тихо.

— Вот за этой дверью и книжка, и куклы, — объявила Алеся, хлопнув по железу. Раздался глухой резонирующий звук.

— В железных дверях скважины не такие, — разочарованно протянул Ваня. — Сквозь них не поглядишь… Впрочем, тут есть глазок. Нам нужна табуретка!

Изольда не слишком беспокоилась об остальных помещениях особняка, и большинство дверей было не заперто. Осмелевшая Алеся начала открывать все двери подряд, и в одной из гостевых комнат дети нашли то, что им было нужно.

— Чур, я первая, — шепнула Алеся и взобралась на табуретку. Она прищурилась и обвела взглядом свою любимую комнатку, теперь недоступную. Глазок был устроен так, чтобы смотреть снаружи, и она хорошо видела своих маленьких подружек.

Она смотрела и смотрела, неподвижно стоя на табуретке, и Ваня не выдержал:

— Что там?

— Я вижу книгу, — сказала наконец Алеся и неохотно слезла на пол. — Она на пианино. Посмотри теперь ты.

Мальчик мигом взобрался на табуретку и прильнул к дверному глазку.

— Ух ты! — восхищённо прошептал он. — Какие дорогущие! Меня бы к таким вообще не подпустили. Понятно, почему тебе влетело… Стоп. Это же Аня! Мы играли вместе. Эй, Анька, привет! Почему она не отвечает?

Алеся удивилась:

— Какая Аня? Там есть кто-то живой?

— Нет. Я перепутал, это кукла. Но она так похожа на Аню! У неё такая же длинная коса.

— Это Солнечный Зайчик, — пояснила Алеся. — Моя любимая кукла.

— Её делали с Ани, это точно. И другие куклы наверняка — портреты живых девочек, уж очень они настоящие! Или… — Ваня спрыгнул на пол и внимательно поглядел на Алесю. — О чём там в сказке говорилось?

— Ну, про колдунью, про вампира и про детей. Я же не дочитала, у меня отобрали книгу. Слушай, а давай её через окно вытащим? Найдём лестницу…

— Потом. Я понял очень важную вещь. Нельзя терять ни минуты! Бежим вниз, я хочу поговорить с мамой.

Ваня взял Алесю за руку, и они поспешили на первый этаж. Женщины пили кофе на кухне, курили и обменивались новостями шоу-бизнеса, и вбежавшие с топотом дети явно им помешали. Изольда с недовольным видом отставила чашку и приготовилась отругать Алесю, но не успела: Ваня бросился к матери и выпалил:

— Мамочка, идём скорее, очень прошу, мне нужно сказать тебе кое-что! Скорее!

— Изочка, прости, я на минутку, — извинилась подруга и вышла вместе с сыном.

Изольда вдавила окурок в хрустальную пепельницу и проводила их неотрывным взглядом. Потом резко встала и, не глядя на Алесю, выскочила следом и остановилась на пороге. Девочка тоже выглянула. В самом конце коридора Ваня что-то негромко втолковывал своей маме, размахивая руками, а она пыталась его успокоить. «Но мы не можем взять Алесю к себе», — услышала девочка и удивилась: зачем её ещё куда-то брать, ведь её уже удочерили!

Изольда тоже услышала. Она помянула чёрта, вернулась на кухню и начала ходить кругами, морща лоб. Потом вдруг остановилась, привычным движением взяла Алесю за подбородок и повернула её лицо к свету, но лишь покачала головой. Девочка ничего не понимала. Что затеял Ваня? Зачем он втягивает в игру взрослых? Они же всегда всё портят.

И взрослые испортили. Ванина мама внезапно вспомнила, что ей срочно надо на съёмки, расцеловалась с Изольдой и уехала, забрав сына. Игра в детективов закончилась, Алеся снова была одна. Едва машина гостей выехала за ворота, Изольда схватилась за бутылку, но с сожалением отставила её и взяла телефон.

— Алло. Владик? Не в службу, а в дружбу, — она оглянулась на девочку и торопливо вышла, стуча каблуками. — Вытащи из их квартиры его галстук, — донеслось до Алеси, — нет, не ночью, а сейчас! Тебе ничего не стоит, ты же умеешь летать! Пока их нет дома. Я должна послать его сегодня, чтобы отвадить эту стерву от моего дома. У неё слишком любопытный сынок, суёт нос куда не следует. Спасибо, ты настоящий друг, — Изольда положила телефон в карман и тут только заметила, что Алеся идёт за ней по коридору. — Нечего подслушивать разговоры старших! Иди в детскую, я тебя запру, чтобы не натворила ещё чего. И отдай мне телефон, ты всё равно не умеешь им пользоваться.

— А где тётя Даша? — уныло спросила Алеся, снимая с шеи телефончик и возвращая Изольде. Не то что бы она скучала по немой старухе, просто очень уж не хотелось одной сидеть взаперти.

— Ушла. Уволилась. Заболела из-за твоих выкрутасов. Больше ты её не увидишь.

— Ну можно я хоть в саду погуляю? Не хочу в детскую.

Изольда присмотрелась к ней.

— После прогулки ты и впрямь выглядишь лучше. Щёчки порозовели, синяк почти прошёл. Хорошо, идём в сад, я сама буду присматривать за тобой, — сказала она и снова взяла телефон: — Архип Иванович! На ближайшие два дня все концерты отменяются. И запись тоже. Что? По кочану!

Алеся не слушала, она вприпрыжку бежала к выходу.

*

Изольда ходила туда-сюда по бетонным дорожкам, иногда присаживалась на фигурную скамейку и то и дело смотрела в телефон. Она явно нервничала. А Алеся носилась по всему саду, залезала на деревья и вполголоса напевала песенки. День выдался пасмурный, но без дождя, и девочка с удовольствием валялась на траве, совершенно испортив свой плащик. Изольда следила за ней равнодушно, словно ей было наплевать на вещи — её волновало что-то совсем другое.

Раздался сигнал, и Изольда вскочила, прижав телефон к уху. Алеся видела, как у приёмной мамы загорелись глаза.

— Спасибо огромное, Влад.Я твоя должница! — она сунула телефон в карман и громко позвала: — Алеся! Идём домой, ты наверняка уже проголодалась. Завтра ещё побегаешь.

На кухне она разогрела ужин и поставила на стол перед Алесей.

— Мама, а ты?

— Ешь одна. У меня есть важное дело.

Алеся пожала плечами и воткнула вилку в котлету. Она слышала, как Изольда звонит кому-то в холле и назначает встречу. К особняку подъехала машина, потом другая, хлопали двери, стучали каблуки, но девочке не было дела до взрослых забот, ей хотелось только одного: чтобы Изольда перестала сердиться и снова разрешила играть с куклами. И читать страшную сказку. Она допивала вишнёвый сок, когда Изольда закончила свои переговоры и снова явилась на кухню.

— Закончила ужин? Нечего тут сидеть, ступай к себе.

— А можно к куклам?

— Пока нельзя.

— А когда можно будет?

— Завтра, — отрезала Изольда и приложилась к бутылке.

Алеся вышла. Прежде чем ложиться спать, она погуляла немножко по дому, сходила на второй этаж и посмотрела с табуретки в глазок, но ничего не увидела в темноте. И табуретка, и пакетик от хлопьев, брошенный Алесей утром, так и остались в коридоре нетронутыми: никто больше не наводил здесь порядок.

С наступлением ночи дом погрузился в таинственную и жутковатую атмосферу. Раньше Алеся этого не замечала, потому что с ней всегда была тётя Даша — но, оставшись в одиночестве, почувствовала холод и страх, сочащиеся изо всех щелей, и решила спрятаться в детской. Спускаясь по лестнице, она увидела на площадке возле самого плинтуса что-то тёмное и бесформенное, и, присмотревшись, поняла, что это мокрый пучок чёрных птичьих перьев. «Тьфу, тьфу, тьфу три раза, не моя зараза!» — произнесла она заклинание, которому научилась в детдоме, и быстро сбежала вниз, но, услышав, как Изольда разговаривает с кем-то по телефону, остановилась. Голос приёмной мамы был необычайно любезным:

— Прости, дорогая, я хотела как лучше. Он забыл у меня свой галстук, и я вернула его — мне не нужны чужие вещи. Разумеется, он будет отрицать, ни один мужчина в таком не признается. Я не знала, что тебя огорчит такая мелочь. Милая, ну, это уж твоя проблема, что ты не можешь удержать мужа… — возникла пауза, потом раздался звук выключения телефона. — Ноги их больше не будет в моём доме, — прошипела она, не зная, что Алеся подслушивает.

Довольная Изольда, пританцовывая, направилась на кухню — пить, а Алеся прошмыгнула в детскую и прямо в одежде залезла в постель. Из всего этого девочка поняла только одно: завтра она снова увидится с Солнечным Зайчиком.

*

Изольда упорно отказывалась разделять трапезу с Алесей и ограничилась сигаретой, искоса наблюдая, как девочка поедает картофельный пирог, доставленный из фастфудовского магазина. После завтрака хозяйка побросала сегодняшнюю посуду поверх вчерашней в раковину, и они пошли на прогулку. Под присмотром Изольды Алеся снова бегала и лазила по деревьям. Теперь она была почти счастлива, и единственное, чего ей не хватало — это общение, но спросить, когда придут Ваня с мамой, она боялась. Алеся мало что понимала во взрослых интригах, но догадывалась, что Изольда невзлюбила эту семью.

Девочка играла в деревянном домике, когда её вдруг окликнул мальчишеский голос. Она выбежала и прислушалась. Как на беду, именно сейчас из-за горизонта вылетел самолёт и всё заглушил своим гулом.

— Алеся, ты здесь? — голос Вани раздавался по ту сторону высокого железного забора. Алеся с трудом разобрала слова.

— Ага! — ответила она, стараясь перекричать гул самолёта, и подбежала к забору.

— Тебе нужно убегать оттуда!

— Что? Погромче, не слышу!

Изольда заметила, что девочка с кем-то перекрикивается, вскочила со скамейки и подбежала к Алесе. Через забор перелетел камень с привязанной бумажкой, и Изольда шарахнулась от него как от змеи. Схватив Алесю за руку, она быстрым шагом повела её в дом.

— Там письмо от Вани! — вопила упирающаяся девочка, но Изольда не хотела и слушать.

— Этот Ваня самый настоящий хулиган! Я запрещаю тебе с ним водиться.

На этот раз она привела угрозу в действие и заперла Алесю в детской, пообещав, что не выпустит до темноты.

— Будешь знать, как разговаривать с уличными хулиганами! — рявкнула раздражённая приёмная мама и утопала каблуками прочь по коридору.

— Ну и ладно, — тихо сказала Алеся и показала двери язык. После ужасов детдома такое наказание было для неё смехотворным, и она занялась игрой в конструктор. Жаль, конечно, что противный самолёт помешал поболтать с Ваней — но ничего страшного, они поговорят в другой раз, ведь Изольда теперь отпускает её на прогулки. Девочка верила, что у неё будет ещё много счастливых дней.

Вечером Изольда заметно подобрела. Она помогла Алесе принять душ, а потом сама подровняла ей волосы парикмахерскими ножницами и выдала новую домашнюю одежду, а грязную бросила в ведро.

— Но ведь костюмчик можно постирать! — запротестовала Алеся, но Изольда лишь махнула рукой.

— У меня нет времени на стирку. Я могу позволить себе покупать каждый раз новые вещи, — царственно ответила она. — Пошли на кухню, я покормлю тебя.

Там она разогрела ужин, поставила перед Алесей и закурила.

— Мама, а почему ты со мной никогда не ешь?

— Ты же знаешь, я певица. Мне нужно беречь фигуру, — улыбнулась Изольда.

Алеся послушно съела суп и картошку с грибами, а после ужина попросила конфет.

— Нет. Никаких сладостей! — твёрдо сказала Изольда.

— Но почему?

— По кочану. Иди поиграй, или погуляй по дому. Разрешаю не ложиться: сегодня ясно, и будет очень красивая Луна. После полуночи мы посмотрим на неё из кукольной комнаты. Ты же соскучилась по куклам?

Алеся кивнула. Ей ужасно хотелось сладкого — шоколадка, третьего дня подаренная стариком, была такая маленькая и сразу кончилась, а все хлопья были солёными, но перечить приёмной маме девочка не посмела: вдруг опять рассердится и не пустит к куклам? Гулять по дому в темноте ей не хотелось, и она ушла в детскую, где просидела с игрушками до позднего вечера.

*

После солёной еды ей захотелось пить, и она отпила из пластиковой бутылки, которыми снабжала её Изольда. Вода в доме была покупная. Без тёти Даши в комнате образовался беспорядок: пустые бутылки, пакетики и хлебные крошки валялись на полу, но приёмную маму это не тревожило — Изольда ни разу не потребовала от Алеси убрать хлам. Поэтому девочка спокойно бросила бутылку на пол и пошла гулять по дому. Раз уж позволено не ложиться, можно сходить на кухню и поискать конфет.

По ночам свет в коридорах горел еле-еле, и от этого полумрака Алесе сделалось тоскливо. Вблизи от кухонной двери она замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась, напуганная странными звуками. Из кухни раздавался негромкий деревянный стук — редкие удары, словно кто-то бил ножом по деревяшке. Любопытство пересилило страх, и Алеся на цыпочках подошла к дверному проёму и заглянула на кухню из-за створки двери.

На большом столе на деревянном лотке лежала сырая разделанная курица. Перед ней спиной к Алесе стояла Изольда в чёрном концертном платье и большим ножом из набора отрезала полоски мяса, а потом резкими ударами делила их на ломтики и двумя пальцами отправляла в рот. Выглядело это мерзко, и Алеся убежала обратно в детскую, забыв о секретности. Девочка слышала, как Изольда окликнула её, но не обернулась. Она захлопнула дверь изнутри и снова села играть, стараясь не думать о вкусах своей приёмной мамы. Вскоре на пороге появилась Изольда. Она вся сияла бриллиантами и косметикой. Алеся поглядывала на неё исподлобья, не зная, что говорить, но Изольда заговорила сама, благодушно улыбаясь, будто отвратительного эпизода и не было:

— Ты соскучилась по куклам? Хочешь к ним?

— Ага! — закричала Алеся, вмиг забыв обо всех неприятностях.

— Тогда надо приодеться. Я думаю, тебе будет очень к лицу фисташковое платье! — нарядив Алесю, Изольда причесала её и надела ей на голову золотой ободок. — Вот теперь ты у меня настоящая принцесса! Не забудь о туфельках.

Алеся не могла нарадоваться на себя в зеркало: синяки сошли, на щеках играл румянец. И почему воспитательница обозвала её некрасивой?

— Мама, я в детдоме так боялась, что ты возьмёшь Катю, а не меня!

— Катю? Что за Катя?

— Катя у нас в группе самая красивая, потому что у неё светлые волосы. Ей их тоже стригут, но они у неё кудрявые.

— Светлые, короткие и кудрявые? — заинтересовалась Изольда. — А глаза у неё какие?

— Голубые.

— Катя, значит. Хорошо… Впрочем, Луна уже взошла, идём. До полнолуния далековато, но оно и не нужно. Нет ничего лучше растущей Луны! — и, крепко взяв девочку за руку, Изольда повела её на второй этаж.

В коридоре Алеся вспомнила о чёрных перьях на лестничной клетке, и ей стало не по себе. К счастью, Изольда решила ехать на лифте. Створки разъехались, и они вошли.

— А то ещё поскользнёшься на лестнице, — шутливо сказала Изольда. — Ты же не привыкла ходить в туфлях.

Лифт поехал вверх, и Алеся взвизгнула от восторга: у неё снова было хорошее настроение, и ей всё нравилось. Она так соскучилась по куклам, что пританцовывала от нетерпения.

— Танцы — это прелестно, — благодушно заметила Изольда. — Но что за танцы без музыки? Сейчас я сыграю тебе менуэт, и ты узнаешь, как звучит старинная музыка в свете Луны.

Они вышли, но Изольда не выпускала Алесину ладошку из своей руки. На лице приёмной мамы играла торжествующая улыбка. Алеся прекратила прыгать, стараясь идти в ногу с Изольдой. Не отпуская её, Изольда свободной рукой выудила из декольте ключ и открыла дверь. Алеся тихо ахнула: комната освещалась множеством неоновых огоньков, расположенных по стенам и создающих непривычную игру света и тени. Семь кукол стояли у дальней стены, образуя полукруг, а в середине — Солнечный Зайчик. Алеся невольно шагнула к ним.

Изольда плотно прикрыла дверь изнутри и нажала кнопку на пульте. Шторы с тихим шуршанием поднялись на кулисках, и в окна хлынул ледяной лунный свет, смешавшись с неоновым. Комната словно покрылась инеем, и девочка поёжилась. Изольда смахнула покрывало с пианино и села играть. Книга упала.

Алеся кинулась к книге, но Изольда ловко выхватила её у девочки из рук и положила наверх, потом ударила по клавишам.

— Мама! Ты умеешь играть на пианино? — изумлённо спросила Алеся, безропотно отдавая книгу.

— Конечно! Я же певица. И это не пианино, а клавесин. В эпоху фарфоровых кукол танцевали под звуки клавесина. Сейчас ты узнаешь, как это выглядело…

— А книга? Ты дашь мне её дочитать?

— Ну конечно, дам! — ответила Изольда добрым голосом. Она явно пыталась скрыть нервозность, и это не ускользнуло от Алеси. — Но сначала сыграю для тебя свой любимый менуэт.

— Может, включим люстру и почитаем?

— Нет. Сначала клавесин, — Изольда повысила голос, и Алеся не стала спорить.

Полилась старинная музыка, похожая на вальс. Мелодия была грустной, но понравилась Алесе, и она медленно закружилась по комнате. Танцевать она, разумеется, не умела, поэтому просто вертелась то в одну, то в другую сторону. Тусклое холодное освещение сделало комнату неуютной. «Сейчас бы свечку зажечь или лампу», — подумала девочка, и, словно в ответ на её мысли, в комнате стало заметно светлее. Алеся стала оглядываться в поисках источника света, но никак не могла его найти — а когда нашла, чуть не закричала от ужаса: белое, холодное свечение двумя лучами исходило из глаз её любимой куклы, Солнечного Зайчика!

— Мама, мама, смотри! Что-то случилось с куклой!

Но Изольда словно не слышала, она не отрывалась от клавесина, ускоряя темп. Музыка звучала всё громче, в уже знакомый менуэт вплелись новые мелодии и уменьшенные аккорды, придающие ему зловещий оттенок. «Она колдунья», — мелькнуло в голове у Алеси. Девочка больше не хотела ни платьев, ни кукол, она повернулась и толкнула незапертую дверь. Уже в коридоре Алеся оглянулась, чтобы в последний раз посмотреть на Солнечного Зайчика: может быть, ей хотелось попрощаться, а может, она надеялась, что наваждение прошло, и кукла снова стала просто игрушкой — девочка сама толком не знала, зачем она это сделала, но это было ошибкой.

Встретившись взглядом с двумя светящимися кружочками, Алеся почувствовала себя скованной с ног до головы. В ушах зазвенело. Она хотела отвернуться, но не смогла. Белое свечение, исходящее из кукольных глаз, впивалось в неё, заставляя съёживаться и холодеть. Кукла Солнечный Зайчик по-прежнему улыбалась, но теперь её улыбка казалась оскалом. Алеся попыталась закричать, но ни звука не сорвалось с её губ: вместо этого она почувствовала, как на лице против воли появляется безмятежная улыбка и оно становится твёрдым, как фарфор. Комната начала увеличиваться, а пол — стремительно приближаться.

Изольда взяла последний оглушительный аккорд и встала. Она показалась Алесе огромной. Воцарилась тишина. Глаза куклы потухли. Алеся всё видела и слышала, но совершенно не владела своим телом. Оно стало маленьким, твёрдым и холодным. Все привычные желания исчезли: она не хотела есть и пить, не хотела даже конфет, и спать ей тоже больше не хотелось. Хотелось плакать и звать на помощь, но она могла лишь лукаво улыбаться. Это было ужасное состояние, к которому ей предстояло привыкнуть. Теперь она знала, откуда взялись эти красивые фарфоровые куклы.

— Зачем же ты вышла в коридор? — пожурила Изольда девочку. — А если бы ты упала и разбилась? — она подошла и легко взяла Алесю на руки. — Теперь тебе нельзя покидать пределы этой комнаты. Ты же хотела быть с куклами? Вот и радуйся! Отныне ты будешь с ними всегда, — она посадила Алесю на диван и положила ей на колени раскрытый букварь. — Знаю, это не та книга, которую ты хотела бы прочесть. Но придётся потерпеть. Ты теперь будешь послушной, очень послушной! — пропела Изольда и рассмеялась. — А ведь ты чуть не сбежала. Наука мне на будущее: надо запирать дверь, — она закрыла шторы и включила люстру. — Терпеть не могу живых детей! — прошипела она и закрыла клавесин покрывалом. — А эта глупая старуха любила вас, за что и поплатилась. Она каждой девчонке пыталась подсунуть эту книгу, и моё терпение лопнуло. К твоему сведению, это никакая не сказка, а мой учебник магии. По нему я училась искусству превращения, а ещё в нём написано, как вас расколдовать. Но, к счастью, все вы оказались бестолковыми и не догадались прочитать оглавление по вертикали, — Изольда любовно огладила обложку, положила книгу в стенной шкаф и заперла его кодовым замком. — Теперь её никто не найдёт — а вы уж точно не проговоритесь! Скоро вас наберётся нужное число, и моя коллекция будет полной. Как там зовут твою подружку? Катя, говоришь? Тебе не придётся долго по ней скучать, скоро она здесь появится. И проводником в кукольную жизнь для неё станешь ты, как для тебя стала Анюта. Впрочем, она уже не Анюта, ты дала ей новое имя. Посмотрим, как твоя Катя назовёт тебя, — хихикнула Изольда и устало потянулась. — На этом я вас покину. Должна же я хоть немного поспать — я же не фарфоровая. Завтра запись нового клипа, а у меня был трудный день. Спокойной ночи! — и Изольда, погасив свет, вышла из кукольной комнаты.