Кто не спрятался, я не виноват…(СИ) [Изменяя_реальность] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
====== ПРОЛОГ ======
Вернувшись из бывшего теперь уже офиса, Натали поднялась по ступенькам дома, держа в руках картонную коробку с личными вещами. В офисе мадам Колдвотер отчитала её, словно провинившуюся школьницу за то, что в сети поднялась шумиха с упоминанием фамилий и названия агентства. Натали, раздавленная криками и увольнением, не заметила грязных следов от обуви на своем крыльце.
Словно в тумане, она толкнула входную дверь. Та легко поддалась, тихонько скрипнув петлями. В доме царил беспорядок: на полу валялись разорванные, разрезанные вещи и книги, фотографии сорваны со стен, рамки разбиты. Всюду осколки стекла. Натали сползла спиной по закрывшейся двери. Где-то внутри сердце оборвалось и упало вниз, на дно, не желая подниматься. Баки не встречал её вопреки привычке. Натали позвала его, ощущая всё усиливающуюся тревогу. Пес не отзывался. Она закричала:
— Баки! Баки! Где ты?!
Девушка заглядывала в каждый облюбованный псом угол, но его нигде не было. На втором этаже она обнаружила Баки, тихо стонущего под кроватью. Собака тяжело дышала, не реагируя на её появление. Бока пса подозрительно распухли, неравномерно вздымаясь при дыхании. Глаза закатились. Натали одной рукой ухватила его за заднюю лапу, второй уперлась в край кровати. Вытащить неподвижного, обмякшего пса было очень трудно. Баки никак не реагировал на её действия. Страх тугим кольцом сдавил горло. Где-то в десяти минутах езды отсюда есть ветеринарная клиника… Господи, лишь бы они работали… Натали, дрожа всем телом, повернула ключ в замке зажигания: покорный и услужливый автомобиль взревел ещё не остывшим двигателем. Баки хрипло дышал, лежа на пассажирском сидении, вывалив синеющий язык на кожаную обивку.
Детектив Роберт Таннер, решивший поговорить с девушкой, почти успел припарковаться на противоположной стороне улицы, как внезапно увидел, что та выскочила из дома, неся на руках не подающую признаков жизни собаку. Мисс Фокс спешно села в «Форд», и тот, оглушительно рыкнув на всю улицу, сорвался с места. Роберт сдвинул брови. Что случилось?
Немного помешкав, всё же припарковался и направился к дому. Поразмыслив, толкнул дверь носком увесистого ботинка, так как на поверку она оказалась не заперта. С тонким скрипом она поддалась: представшая его взору картина удручала. Мгновенно стало понятно, что в дом вломились. Заводив и без того ярко выраженными желваками, поспешил к машине. Ближайшая ветеринарная клиника была в этом квартале в десяти минутах езды. Главное — успеть. Зачем он это делает, Роберт не понимал.
Наконец, найдя приметный, желто-черный «Форд» на парковке ветеринарной клиники, Роберт задумался — как начать диалог, как объяснить свою вину в произошедшем несчастье? И чем он сможет помочь, если мисс Фокс вообще позволит ему с ней заговорить?
Натали не знала, как реагировать на произошедшее. Врач что-то говорил ей, виновато разводя руками, но что именно — она не слышала. Дыхание Баки прервалось прямо у нее на руках, как только она перешагнула порог кабинета врачей. Они выхватили собаку и куда-то унесли. Сил кричать и плакать у Натали не было: ее трясло, сердце бешено колотило в ребра. Опустившись в кресло в приемной, она тихо, кусая губы до боли, ждала. Заключение ветеринара прозвучало страшно, утонув в нарастающем шуме в голове.
На улице, словно в насмешку ей, разорвав толстое покрывало дождевых туч, выглянуло теплое ласковое солнце. Держа в руках ошейник с адресником, Натали, пошатываясь, вышла из клиники. Баки больше нет. Натали замерла на крыльце. Куда идти? Зачем? Слезы душили, застилая глаза, разрывая грудь и обжигая лицо. Опустившись на ступеньки, она разрыдалась. За что? Кому и чем он так не угодил, ее единственное близкое существо. Натали, не обращая внимания на промокшие джинсы, сидела на крыльце клиники, уронив голову на подтянутые к груди колени. Чья-то теплая увесистая рука осторожно коснулась плеча. Она вздрогнула, и подняла заплаканные глаза: мужчина высокий, такой высокий, что закрыл собой солнечный свет, склонился к ней.
— Мисс… Вы как?
Сил ответить ему не было. Вместо этого девушка разрыдалась в голос, показывая ему пустой собачий ошейник.
— Идёмте, — подавив желание схватить её в охапку произнес Роберт. Единственное, с чем он так и не научился справляться за годы службы — это женские слезы. Девушка, отрицательно помотав головой, продолжала плакать. — Идёмте, я вам говорю. Иначе вы промокнете и заболеете. А это ни к чему.
В машине пахло крепким сигаретным дымом, валялись фантики из-под ментоловых конфет. Роберт, немного подумав, поспешил собрать их в комок, и быстро сунул себе в карман.
— Черт… Извините… Давно собираюсь пропылесосить, но забываю, — оправдываясь, признался он.
Натали с безучастным видом сидела на пассажирском сидении, сжавшись в тугой комок, и горестно всхлипывая. Роберт повернул ключ зажигания и включил обогрев на максимум, как только приборная панель вспыхнула зеленовато-синей подсветкой. Через несколько секунд в салоне стало душно.
— Не… Не надо…— икая, пролепетала Натали. Сквозь опухшие веки она с трудом различала лицо незнакомца.
— Вам сейчас совсем не стоит мерзнуть, — Роберт чувствовал себя неловко.
Как вести себя с человеком в глубоком шоке, их учили на тренингах в подразделении, и все действия, хвала богам, были отработаны до автоматизма, но женские слёзы все же вызывали у него чувство беспомощности.
— Могу я вам чем-то помочь?
— Вы кто?
— Свидетель вашего несчастья.
— Моя собака… — продолжая кусать губы и сжимать ошейник в руках, протянула Натали.
Если бы она взяла Баки с собой на работу, если бы она после начавшихся угроз переехала в другой дом, в конце концов, если бы она не увлеклась Джеймсом — Баки, ее единственный друг был бы жив. Перед глазами замелькали картинки прошлого: маленький антрацитовый щенок смешно топает на кривых лапках по дому… Вот Баки на выставке гордо вываливает широкий язык-лизало для фотографии… Море и запах мокрой шерсти, блестящие водяные брызги в лицо… Неужели этого больше нет и не будет? Когда девушка разразилась безудержными слезами, Роберт снова проклял самого себя. Кажется, ей сейчас абсолютно всё равно, с кем она в машине и куда едет, подумалось ему. Лишь бы увезли от собственного горя. Сердце невольно сжалось, хотя внешне он продолжил сохранять невозмутимый вид. Искоса наблюдая, думал о том, что самым разумным будет привезти девушку в агентство, где сможет попробовать всё ей объяснить. Всю произошедшую нелепицу поставить вновь с ушей на ноги. Но в последний момент передумал.
Самым лучшим, что он смог ей предложить в своей квартире, расположенной прямо над офисом детективного агентства, был односолодовый виски, нашедшийся в пустом кухонном шкафу. Натали залпом осушила стакан, и захрипев, поискала что-то, чем можно было запить вспыхнувший в горле пожар. Роберт торопливо протянул ей фруктовую содовую, присматриваясь к её реакции. Она кивнула, и продолжила рассказывать о событиях своей жизни за последние несколько недель, как если бы он не знал ни минуты из произошедшего. Рассказ выходил рваным, запутанным, но с каждым произнесенным словом становилось легче, пока, наконец, Натали не стало клонить в сон.
Не может жизнь быть таким дерьмом, не по отношению к животным хотя бы, подумалось Натали, засыпая в чужой постели. Толстое одеяло придавило её крепкими объятиями. Убедившись, что девушка заснула, Роберт устроился на диване в неубранной холостяцкой гостиной, всё ещё раздумывая над предстоящим разговором.
Натали, поджав ноги, сидела в мягком продавленном кресле. Широкая спина гостеприимного хозяина маячила на кухне.
— Извините, дома запустение. Я по большей части провожу свое время внизу, в офисе, — подавая в единственной чистой тарелке наспех нарезанные сандвичи, пробормотал Роберт.
— Так, значит вы, Роберт, частный детектив? — борясь с головокружением от недосыпа, произнесла Натали.
В чужой квартире она проснулась не больше часа назад и застала хозяина за спешным наведением порядка.
— Да. И мне нужно кое-что вам рассказать. А там вы уже сами решите, как относиться к моим словам.
— Как так вышло, что вы меня привезли сюда?
— Я сейчас всё объясню, обещаю. Вчера я приехал к вашему дому чтобы поговорить о вас и мистере Уильямсе. Думаю, вам известна эта фамилия, — осторожно произнес он. Натали шумно вдохнула через трепещущие ноздри.
— К моему дому? Откуда вам известен мой адрес? — вздернув одну бровь, настороженно уточнила она.
Роберт кивнул, внимательно глядя на нее серо-зеленым взглядом, открыто, не прячась: он привык брать на себя ответственность за свои поступки и проступки тоже. В этот раз предстояло признать именно проступок.
Глубоко вздохнув, в сотый раз начал с самого начала. Натали слушала его словно зачарованная, утонувшая в низком раскатистом голосе. Бывает, что встречая человека впервые, ты в ту же секунду понимаешь, как с ним можно себя вести, а как — нельзя, что он позволит, а что будет недопустимым. Такое ощущение мгновенно посетило ее рядом с Робертом — личные границы детектив Таннер умело выстраивал не проронив лишнего слова. Натали слушала его исповедь, чувствуя внутри растущую злость на Джеймса Уильямса. Влюблённость, словно туман, моментально рассеялась, явив перед ней отчетливую картину происходящего: Джеймс слишком заигрался в известного актёра, в любовь и в дилемму. Ценой выбора между двумя женщинами стала ее собственная, разрушенная до основания жизнь. Та игра, которую он завел, превратила реальность в кривое зеркало, и теперь в нем отражался истинный облик любимца публики. Когда Роберт закончил свой лаконичный, лишенный эмоциональности рассказ — только сухие факты, — она мучительно раздумывала. Как теперь становилось понятно — никаких отношений между Джеймсом и ней самой всё это время не было, а был лишь неприятный фарс, интрижка, увенчавшаяся нападением фанатов с лёгкой руки невесты Уильямса, о которой тот, само собой, не упомянул.
— Тогда ясно, откуда мне знакомо ваше лицо. Значит, это вы были в Кале, — резюмируя, произнесла она, чувствуя одновременно, как горят щеки от прилива крови.
Роберт кивнул, склонив голову к плечу, и выжидательно разглядывая Натали. Казалось, он ждал её решения: казнить нельзя помиловать.
— Как вы, Натали?
— Терпимо. Хочется убивать самым кровожадным способом. Закон Великобритании, увы, запрещает… — призналась она. — Значит, они вместе четыре года? И последние три месяца он пудрит ей мозги, так же как и мне…
— Именно.
— Ну, другого я и не ожидала, собственно. Жаль лишь, что я потратила на него свое время. Если бы я знала с самого начала, что он такая скотина, то многих проблем можно было бы избежать, — порывисто поднимаясь из кресла, она сделала пару шагов по холостяцкой квартире детектива. — Роберт, а моя машина осталась на парковке клиники, да?
— Я отвезу вас, — поднимаясь следом за ней, кивнул он.
Крошки хлеба прилипли к мягкой фланелевой рубашке в отвратительную зеленую клетку, так сильно оттенявшую цвет его глаз. Натали машинально смахнула их, и встретилась с детективом взглядом. Ощущение исходящего от него спокойствия передалось и ей. На душе стало на удивление легко: не зря говорится — повинную голову меч не сечет.
— Спасибо вам… От всего сердца. Роберт… Не могли бы вы оказать мне еще одну услугу? Я заплачу за неё, если потребуется… Вы не могли бы со мной съездить не только на парковку за машиной, но и проводить меня домой. Я очень не спокойно себя чувствую… И боюсь, что меня ещё кто-то будет поджидать… — Натали вспомнила произошедшее.
Картина разрушенной квартиры и умирающей собаки вновь вернула ее в мир страха и жестокой реальности. Всё-таки, это не кино и не театр со счастливым финалом, к сожалению, где когда падает занавес, погибшие вскакивают на ноги и идут на поклон.
— Не нужно ничего платить. Я, пожалуй, виноват в этом ровно на столько же, на сколько и Хоупс, — кивнул Роберт, нашарив на журнальном столике под газетой ключи от машины.
— Роберт, я не знаю почему, но я не могу на вас злиться. Хоть вы и сделали те проклятые фото.
Мужчина вновь задумчиво посмотрел на нее, словно силясь понять, что творится в душе и мыслях девушки. Секунду поразмыслив, накинул кожаную куртку, пропитанную сигаретами и бензином на плечи и кивнул.
Поняв, что забыл зонт в театре, Джеймс чертыхнулся, и, расплатившись за такси, спешно выскочил из машины. На крыльце дома Натали он попал одной ногой в большую мутную лужу, в ботинке сразу стало мокро и холодно. Капли дождя пузырились в воде, словно закипая. Постучав в дверь, прислушался: никто не спешил открывать. Даже Баки не было слышно вопреки его обычному живому нраву. Джеймс отошел на шаг назад, заглядывая в низко расположенное окно гостиной. Свет горел, отбрасывая тени на занавески.
Роберт, повернувшись к Натали, вопросительно застыл на пороге квартиры.
— Мне открыть дверь?
— Да, если вам не сложно… — проронила девушка, сгребая мусор в совок.
Руки дрожали. Больше не придется следить, чтобы Баки ненароком не наступил на осколки. От одной мысли о том, что в доме наступила звенящая тишина, ее начинало колотить.
Джеймс в удивлении замер, столкнувшись с незнакомцем. Тот был одного с ним роста, но широк ровно на столько, что занимал собой весь дверной проём, не давая электрическому свету выскользнуть за пределы дома сквозь его внушительную фигуру.
— Проходите, — произнес незнакомец. Джеймс кивнув, молча проскочил внутрь и замер…
Мусор, осколки, рваные вещи равномерно устилали пол квартиры. Среди всего этого Натали ползала на корточках, собирая стекло в совок.
— Что тут произошло? — недоумевая, поинтересовался Джеймс, растерянно оглядываясь. Натали еще пару секунд делала вид, что не слышит и не замечает его присутствия. — Нат, я тебе пишу и звоню всю неделю. Могла бы и ответить.
Натали лишь дернула бровью, услышав эту фразу. Она мысленно собиралась с силами, чтобы не наброситься на вошедшего мужчину с кулаками.
— Что произошло, спрашиваешь? —вдруг зло выплюнула она, распрямляясь и застывая с совком в руке. Ноздри широко раздувала ярость, скулы покраснели, взгляд стал таким темным, как только возможно. Джеймс отшатнулся. — Да херня… Природная катастрофа. Катаклизм, я бы сказала. Армагеддон по фамилии Уильямс. Вернее — кучка его ебанутых фанатов!
— Не понял… Это фанаты сделали? Они проникли в твой дом?!
— Не понял? Жаль… Наверное, твоя подружка Хоупс объяснит происходящее лучше… — рявкнула Натали, швырнув совок с мусором в ведро. Оно было доверху наполнено осколками.
====== Глава 1 ======
Роберт наблюдал за происходящим с холодным спокойствием. Мысль, что ему нравится, как держит удар девушка, заполнила мозг. Кремень. И этот актёр — Уильямс. Наблюдать за его плохо скрываемой бурной реакцией было не ловко. Испанский стыд, кажется, это так называется. Присутствовать при выяснении чьи-то отношений Роберт не любил, и чувствовал себя лишним. Отведя взгляд в сторону и изучая под ногами обрывки фотографий, наткнулся на мысль: интересно, есть ли в округе хотя бы пара работающих видеокамер? Достаточно будет двух ракурсов, если камеры стоят в начале и в конце этой коротенькой улицы. Возможно, удастся отследить тех, кто проник в квартиру. То, что в доме побывало несколько человек, Роберт не сомневался ни секунды. Опыт подсказывал — в таких случаях действуют группами: один или несколько человек проникает в жилище, один или два остаются снаружи.
— Натали, можешь мне спокойно объяснить, что случилось? — голос Джеймса оторвал его от размышлений.
— Я думаю, что в этом больше нет необходимости. Объясняются обычно с теми, с кем хотят продолжить общаться. А я не хочу с тобой общаться, и видеть тоже не хочу. Никогда. И вообще, жалею, что встретила тебя в парке… — шипела девушка, выплевывая слова, словно кипяток.
Джеймс поёжился. Усмехнувшись, Роберт отметил, что слова девушки не лишены смысла — учитывая какой разразится скандал, как только журналисты прознают о происходящем, его лицо не будет сходить с экранов, а потом, возможно, наоборот надолго исчезнет. Репортёры, как гиены — стоит львам устроить охоту, падальщики будут тут как тут, в надежде урвать свой кусок, да пожирнее. Таннер не любил газетчиков со времен полицейской службы: они только путались под ногами, шумели, отвлекали от следствия. Погрузившись в свои мысли, Роберт не обратил внимание на продолжающийся диалог. Понял, что он каким-то образом касается его самого лишь когда прохладные пальцы Натали легли на предплечье. Роберт оторопел от совершенно неожиданного поцелуя; для этого девушке пришлось встать на цыпочки. Почему-то перед глазами живо нарисовалась картина, как Уильямс с кулаками бросается на него. Замешкавшись, будто ему вновь довелось испытать свой самый первый поцелуй в далеком юношестве, отозвался на её действия. Нет, конечно, он не был аскетом, и периодически наведывался в какой-нибудь бар, чтобы найти приключение на одну ночь: на большее у него часто не было ни сил, ни желания, и вот сейчас, этот внезапный поцелуй… Логично было предположить, что Натали делает это не из симпатии к нему, а из мести Уильямсу.
— При чем тут… Ты с ним?!
— Какая тебе разница с кем я? Роберт, проводите нашего гостя, пожалуйста… — открыв входную дверь, и намекая Джеймсу, что пора уходить, попросила Натали, мельком глянув в глаза детективу Таннеру. Отлично, можно будет за одно и покурить, мелькнуло в его голове.
— Мистер Уильямс, меня зовут Роберт Таннер, и нам с вами есть о чем поговорить… — представился молчавший всё это время мужчина. Джеймс оторопело уставился на него.
— Хм… Бобби, значит… Кто ты, Бобби{?}[«Бобби» — Служба (полицейская сыскная служба) была основана в 1829 году министром внутренних дел Робертом Пилем. В честь Пиля (от его имени Роберт — уменьшительное Бобби) английских полицейских окрестили «бобби». Игра слов. (прим. автора) ]? — стараясь выглядеть внушительнее, чем есть на самом деле, спросил Джеймс.
Роберт, раскрыв зонт над их головами, нарочито медленно укрепил его в уключине над крохотным крылечком. Видимо, сюда планировалось приварить навес от дождя, жаль, что не успели, навес совершенно не помешал бы. Пропустив снисходительный тон Уильямса мимо ушей, он, усмехнувшись, развернулся всем корпусом к актёру. Высокий худой мужчина неловко отшатнулся, оступившись. Роберту нравилось создавать впечатление медлительного тугодума: люди расслаблялись, чувствуя превосходство, бравируя перед ним, и в итоге говоря и делая больше, чем планировали. Забавно, на сколько люди являлись заложниками стереотипов — если ты большой, то обязательно тупой, неповоротливый и медлительный.
«Бобби, блядь… А ты, сука, бесстрашный! Ненавижу, когда меня так называют… Как собачонку…»
— Я — частный детектив. Возможно, я вам не нравлюсь, но дела это не меняет. Мистер Уильямс, сейчас я вам кое-что расскажу, и предоставлю сделать выбор самостоятельно и по-хорошему.
— Я правильно понял, Таннер, что ты мне угрожаешь?! — театрально фыркнул Джеймс.
Роберт прикусил губу, чтобы не рассмеяться. М-да, дружочек, ты себе не представляешь, как нелепо выглядишь, пытаясь раздувать щеки.
— А есть смысл? Послушайте лучше, что я скажу. Вам будет действительно интересно, — ухмыльнувшись краешком рта, произнес Таннер.
Улыбка вышла кривая, даже надменная. Поводив челюстью вправо-влево, он, вынув из кармана куртки сигареты, неторопливо закурил, нарочно растягивая время и наблюдая за эмоциями актёра.
— Некоторое время назад ко мне обратилась женщина — Элизабет Хоупс. Думаю, вам знакомо это имя, потому как дама представилась вашей невестой, — тугая струйка дыма, срываясь с губ вместе со словами, рассыпалась во влажном воздухе, съеденная каплями дождя.
Еще одна затяжка — дым тяжело опустился в легкие, распирая грудную клетку изнутри. Дурацкая привычка, конечно, но иногда без нее скучно сидеть в машине, выслеживая очередного гуляку или неверную супругу. Быстро облизнув потрескавшиеся губы, Роберт щелчком отбросил до середины выкуренную сигарету через заборчик на тротуар.
— Так вот… За вами было установлено наблюдение по договору найма, — Роберт кратко, не расписывая подробностей, перечислил места, где зафиксировал его появления.
Перечислил количество фотографий, детали и время, с лёгкостью выуживая из услужливой памяти необходимые события. Буднично напомнил о запрете публикации изображения без разрешения, а так же об уголовной и административной ответственности за намеренное причинение страданий, моральных и физических, посредством размещения порочащих честь и достоинство публикаций, либо высказываний в средствах массовой информации, а так же сети Интернет. Сообщил о том, что его невеста — Хоупс — разместила фотографии, сделанные агентством в ознакомительных целях на социальных ресурсах, что повлекло за собой проникновение на частную собственность, порчу имущества и гибель животного. Единственное, о чем Таннер предпочел умолчать, так это о наказании для агентства за нарушение тайны частной жизни. Вплоть до лишения лицензии на ведение частной сыскной деятельности.
Джеймс стоял под зонтом, внимательно слушая и разглядывая Таннера во все глаза, словно перед ним внезапно возник сказочный Индрик-зверь. Вся ссутулившаяся фигура актера кричала о нервозности. Роберт брезгливо отметил, что больше не испытывает уважения к этому человеку. Да, на сцене он совершенно другой: на пресс-конференции, на которой Роберту пришлось побывать по долгу службы несколькими годами ранее, Уильямс выглядел куда более независимо и держался уверенно, в отличие от самого Таннера. А тут будто съёжился, не смотря на свой немалый рост. Один на один, без поддержки зрителей он был похож на сдувшийся воздушный шарик. Джеймс перебирал длинными пальцами очки, то протирая их мягкой нубуковой тряпочкой, и периодически возвращая их на место, то внезапно принимаясь искать что-то в карманах куртки, то переключаясь на волоски в аккуратно остриженной бородке. Это копошение здорово отвлекало Роберта. Ему хотелось схватить Уильямса за руку, и примотать к телу скотчем. Однако, стоило сказать, что Джеймс не задал ни одного вопроса, выслушав все обвинения до последнего слова.
Роберт стоял прямо, словно проглотил деревянный метр. Не смотря на осенний холодный дождь ему было жарко. Машинально поправив молнию, заткнул руки в карманы джинсов, разводя полы куртки, чтобы они не болтались. Он знал, что выглядит внушительно и устрашающе одновременно. Этим ему не раз доводилось пользоваться в том числе и на службе, когда требовалось отрезвить горячих новичков на планёрке, или убедить подозреваемого «расколоться». Когда Уильямс задал несколько вопросов, Роберт вновь достал пачку сигарет, и, вертя ее в руке раздумывал, выкурить или нет ещё одну сигарету?
— Я бы хотел с ней поговорить. Возможно, я еще могу все исправить.
— Вы извините и поймите правильно, но сейчас явно не самый подходящий момент. Я бы на вашем месте, не спешил и подумал, — Роберт мысленно искал причины, чтобы не повышать голос на струсившего в последний момент человека, бросившего свою любовницу на растерзание фанатам. Схватить за плечи, встряхнуть так, чтобы зазвенело в голове. Дать затрещину. Может, хоть так до него дойдёт, что его поведение никак не вяжется с образом английского джентльмена и совершенно точно с тем образом, что Уильямс старательно создавал своими ролями в театре и кино. — Но сперва разберитесь в отношениях с мисс Хоупс. Ее ждет долгое судебное разбирательство, к слову сказать.
— И что вы мне предлагаете?
— Не думайте, что я позволю вам до официального завершения расследования общаться с мисс Фокс, во избежание нападений на неё, — уверенно произнес Роберт, смерив Джеймса холодным взглядом. — Достаточно того, что произошло, вам не кажется? Езжайте домой… Так будет лучше для всех.
Натали прислушалась. Понятно было, что мужчины что-то говорят друг другу, слышен был низкий тембр Роберта, но отдельные слова тонули в шелесте моросящего дождя. Джеймс несколько раз поменялся в лице, беззвучно открывая и закрывая рот, словно рыба на песке. Детектив стоял к ней спиной, но она знала, что Джеймсу тот говорит все то же самое, что и ей несколько часов назад. Джеймс вскинул тонкие руки с длинными изящными пальцами к голове, вцепляясь в волосы и быстро замотал каштановой копной. Кажется, слова Роберта дошли до него, и теперь он старательно отрицал все происходящее, как дурной сон. На миг он кинул испуганный, загнанный взгляд в окно гостиной, и, встретившись глазами с Натали, любопытно наблюдающей за происходящим, приложил руки к груди в извиняющемся жесте. Она задёрнула занавеску и вернулась к уборке в разгромленном доме.
— Возьмите зонт. Сыро на улице, — протягивая мужчине аксессуар, произнес Роберт, оставаясь мокнуть под ослабевшим дождем.
Проводив Джеймса взглядом к подъехавшей машине, за рулём разглядел Люка Пратта. Расправив воротник куртки, чтобы вода не попадала за шиворот, Роберт прикурил от зажигалки чуть подмокшую сигарету. Ничего, хватит на пару затяжек чтобы успеть подумать. М-да, если Джеймс, как говорил, испытывает к девушке чувства, то неужели сможет сесть в машину и спокойно уехать? Даже не попытается попасть в дом, чтобы поддержать ее? Таннеру, достаточно было бы попытки со стороны Уильямса, дабы убедиться в серьезности намерений, и разрешить возникшую проблему самостоятельно, не привлекая к делу закон. Значит, либо чувства не такие крепкие, либо очко… Сплюнув себе под ноги тягучую, вязкую слюну, он бросил туда же окурок. Растерев плевок носком тяжелого ботинка, наклонился и подцепив пальцем враз промокший фильтр, сжал его в кулаке. В доме найдется, куда его выкинуть.
Через пару минут входная дверь мягко закрылась и Роберт, шумно фыркая, стряхнул с коротко остриженных волос дождевую воду, неприятно катившуюся по лицу. За шиворот все-таки угодило несколько крупных капель — сползая между лопаток под тонкой тканью футболки, они заставили его поёжиться.
— Извините, Натали, я отдал ему ваш зонт… — вдруг вспомнил Роберт.
— Ничего страшного. Это меньшая из неприятностей, которую он мне доставил.
— Вам не интересно, что он ответил?
— Роберт, я думаю, что ничего нового я бы не услышала. Спасибо, что вы сегодня здесь. Пожалуй, если бы не ваше присутствие, я бы так бодро не держалась, — призналась Натали. — Я угостила бы вас кофе, но вся посуда побита…
Она поймала себя на мысли, что никак не может перейти с детективом на «ты». Обращаться к нему таким правильным и приятным «вы», «вас», «ваше» было легко, словно это не дистанцировало их, а наоборот сближало, давая странную уверенность в его поддержке.
— Тогда, как закончим с уборкой, кофе угощу вас я. В конце-концов, должен же я как-то загладить свою вину, — отозвался Роберт.
Еще раз отряхнувшись от воды, взялся за небольшую метелку, и неловко принялся сметать осколки керамики в кучу.
— Роберт… Извините за поцелуй… Очень хотелось напоследок позлить его, — покраснев, призналась Натали.
Роберт вскинул голову, отвлекаясь от сбора мусора, и улыбнулся, тщательно маскируя смущение. Именно в эту минуту он думал о поцелуе, сгребая осколки посуды в совок.
— Извинения излишни. Мне не было не приятно.
Натали скользнула взглядом по широкой спине детектива. Покатые плечи выглядели так, словно легко могли удержать целый небосвод, подобно древним Атлантам. Исподтишка наблюдая за Таннером, Натали пыталась понять, почему он помогает ей? Неужели только лишь из-за чувства вины? Натали смутилась, поймав себя на мысли, что совершенно не жалеет о своих словах Уильямсу. Тяжело вздохнув, подобрала с пола фотографию Баки. К горлу подкатил комок. Краем уха Таннер услышал слабый всхлип: девушка стояла посреди гостиной, борясь с истерикой. Он не нашел ничего лучше, чем подойти и притянуть её к себе. Натали сжалась в комок в крепких руках, утыкаясь в мерно вздымающуюся грудь детектива. Сразу стало как-то спокойно. Размазывая слезы по лицу, слушала, как ровно и сильно бьется сердце под тонкой тканью футболки. Этот звук гипнотизировал.
— Ничего… Всё наладится, — коснувшись подбородком ее виска, пробормотал Роберт. Утешать он никогда не умел, и чувствуя себя нелепо, казался самому себе бесполезным созданием. — Он к вам ещё приедет, помиритесь…
«Господи, что за хуйню я несу!» — подумалось ему. Да уж, утешитель из него никакой.
— Да к черту этого самовлюблённого мерзавца! — фыркнула Натали, все ещё прячась в крепких мужских руках. — Думаете, это из-за него? Нет… Баки был со мной так долго, что я не представляю, как теперь жить… Он был мне самым близким другом. Единственным…
— Что ж… Придется привыкнуть к пустоте, — отозвался Роберт, и сразу пожалел о своих словах — девушка снова заплакала. — Натали, давайте отложим уборку? Мне кажется, что это не то, чем бы вам хотелось сейчас заниматься…
— А что же мне ещё делать?
— Я вас отвезу кое-куда… Развеетесь немного. А с уборкой… Вызову кого-нибудь. Идите, приведите себя в порядок. Я подожду здесь.
Натали, быстро кивнув, отстранилась, и, стараясь не поднимать заплаканных глаз, поспешила на второй этаж квартиры. Пожалуй, переложить наведение порядка на чужие плечи было лучшим решением, которое могло возникнуть в данной ситуации. Бесконечно натыкаться на разбросанные по всему полу фотографии собаки она не могла. Натали поймала себя на том, что ей впервые хорошо, что кто-то большой и сильный готов взвалить её проблемы на свои могучие, чего уж скрывать, плечи. Девушка уставилась на себя в зеркало: глаза покраснели, веки и нос опухли. Жалкое зрелище. Умывшись холодной водой, она поискала взглядом полотенце. Интересно, что имеет в виду Таннер, говоря, что отвезёт ее «кое-куда»?
— Матерь свЯта! Это еще что за громила? — в неподдельном ужасе вскрикнул Люк, когда Джеймс сел на пассажирское сиденье. Кинув мокрый зонт себе в ноги, он тяжело мотнул головой, прогоняя невеселые мысли.
— Детектив Таннер.
— Не понял?
— Помнишь, Бэт узнала, что я встречаюсь с Натали? Так вот, это благодаря ему. Она наняла его, чтобы следить за мной, — зло бросил Джеймс, наблюдая, как лениво, с видом хозяина, Таннер курит на крыльце дома, не сводя с машины не мигающий змеиный взгляд. Было что-то отталкивающее в его внешности. Давящее ощущение от общения с детективом до сих пор не покидало, словно по телу прошлись танком, и развернулись, втерев в грязь.
— Да ладно… — Люк вывел машину на узкую улочку, еще раз кинув беглый взгляд на огромного, как гора, детектива. — Дела, однако.
— Угу… Она решила, будто сможет повлиять на наши отношения, если выложит в сеть фотографии. В квартиру Натали вломились, разнесли там всё, убили собаку… — сердце Джеймса невольно сжалось, представив, что на месте Баки мог оказаться его Бобби. Живо нарисовав в воображении дурашливого стаффи, с широкой жабьей улыбкой и умными глубокими карими глазами, он вздохнул. Антрацитовый пес в его мыслях смотрел с укоризной в глаза, словно ища ответ, за что с ним так поступили фанаты, но ответа не находил. Но почему она решила отыграться за произошедшее на нем, выгнав?
— Черт… — протянул Люк, слегка присвистнув. — Ну ничего себе… И что дальше-то будет?
— А я откуда знаю? Таннер сказал, что на Бэт заведут дело: побуждение к сетевой травле и подстрекательство к преследованию. Уголовно наказуемо…
— Это не хорошо… — тревожно произнес Люк, следя за дорогой и словами друга одновременно. — Натали как себя чувствует?
— У нее истерика. Наорала, выгнала. Сказала, что больше не хочет меня видеть.
— А ты тут при чем? Не ты же разгромил ей квартиру и убил собаку.
— Вот и я о том. Если бы я не попался в объектив камеры, расслабившись, то не было и поводов для шумихи… Черт!!! — воскликнул Джеймс, хватаясь за голову. — Ходелл меня заживо похоронит… Поехали к нему. Надо срочно что-то придумать.
— В агентство?
— Да!
Глядя, как мимо него проплывают потоком люди и автомобили, Джеймс ловил себя на мысли, что его жизнь превратилась в какое-то не смешное кино, где картинки менялись так часто, что он не поспевал за сюжетом. А самое главное, что в этом кино напрочь отсутствовала хоть какая-то логика. Натали появилась в его жизни так внезапно, зажигая ее новыми красками, даря невероятное ощущение свободы. И вот в один миг все рухнуло. Нашарив в кармане куртки смартфон, он быстро набрал сообщение:
«Натали, перезвони мне! Нам еще есть о чем поговорить! Не будь упрямицей. Пожалуйста!», а следом ещё одно: «Мы сможем всё решить! Я обещаю!» Сообщения были доставлены. Он в нетерпении ожидал, что, быть может, она ответит ему прямо сейчас. Двойная галочка возле текста стала синего цвета. Прочитала! Всю дорогу до агентства Джеймс пытался придумать хоть какие-то оправдания произошедшему. Оставалось уповать на проворство и талант афериста Кристиана. Уж кто как не он умудрялся вывернуться из любой, даже самой сложной ситуации, словно угорь из сетей.
В кабинете Ходелла царила тишина, такая тишина, что закладывало уши. Джеймс и Люк, сидя в неудобных креслах, старались дышать как можно незаметнее, чтобы не навлечь на себя праведный гнев. Крис сидел за ноутбуком, изучая что-то на мониторе с крайне заинтересованным выражением лица.
— Крис… Ну скажи хоть слово…
— Слово… — пробубнил Крис, продолжая пялиться в монитор.
Люк замер, понимая, что ему сейчас тоже влетит нагоняй от Ходелла. Внутри всё сжалось, когда театральный агент перевел свой безжалостный, словно пистолетное дуло, взгляд на вжавшихся в кресла мужчин.
— Поздравляю! Ты снова отличился, Джеймс… Глянь на это, — Ходелл развернул ноутбук экраном к главному герою последних хроник.
Джеймс, прищурившись, быстро прочитал строчки из «Твиттера». Волосы на голове непроизвольно зашевелились.
— Серьезно? Разделились на три сообщества?
— Как видишь… Треть твоего фандома готовы разорвать твою подружку Натали, и жаждут крови. Интересно, она уже подготовила исковое заявление?
— На кого? — не понял Люк, пытаясь угадать о каких трех сообществах говорят Джеймс и Крис.
— На Хоупс, разумеется, — фыркнул Ходелл, поворачивая ноутбук к себе и снова цепляясь за строчки взглядом.
— Крис… Я в растерянности, если честно. Что делать-то? — понимая, что земля в прямом смысле слова уплывает у него из-под ног, пролепетал Джеймс.
— Я хотел то же самое спросить у тебя, герой-любовник, — строгий взгляд Криса ощутимо уперся ему в лоб, пытаясь разглядеть там какие-то идеи.
К сожалению, Джеймс не мог сейчас похвастаться приливом вдохновения. Как всегда выручил Люк.
— Может, отправим Джея и Хоупс куда-нибудь подальше от скандала? На какие-нибудь съёмки… Есть что-то в наличии?
Крис, улыбаясь, перевел взгляд на Люка. Джеймс буквально кожей ощущал электричество в воздухе. Хочешь не хочешь, а Бэт надо выручать. В конце концов он с ней прожил, и довольно не плохо до появления Натали, целых четыре года. А Натали… Она девочка сильная, даже очень сильная. Да и вон какой тип у нее на охране, с таким не то что стоять рядом некомфортно, с таким спорить страшно. В груди раскаленной иголкой кольнула тупая ревность: Джеймс живо представил, как она извивается и стонет в постели с этим… От одной этой мысли его передернуло и захотелось выпить.
— Что ж… А с фанатами что будем делать? Как остудить этот боевой настрой, пока они не учинили расправу над девчонкой? — не унимался Крис.
Джеймс был абсолютно уверен, что агент сейчас лишь проверяет их с Люком на смекалистость. План у Ходелла был всегда, словно туз у карточного шулера в рукаве. Именно это сделало его одним из самых удачливых актерских агентов в Великобритании.
— Ну, не знаю… Перевезти ее в укромное место… Заплатить за молчание? — развел руками Люк.
Джеймс продолжал отмалчиваться, возвращаясь мысленно к разговору с Таннером. Чувство раздражения на самого себя росло и ширилось. Можно было возразить этому детективу, но нет, стоял, как истукан, пораженный небесными молниями. В этот миг он увидел себя со стороны. Ух, как же жалко он выглядел рядом с самоуверенным напыщенным ищейкой. Бобби… Тот и ухом не повел. С другой стороны было в этом верзиле что-то впечатляющее. Чувствовалось, маячило, словно еле ощутимый сквозняк полз по полу от плохо закрытого окна. Тонкий такой холодок по ногам. Возможно, его тупость, неповоротливость и прямота, свойственная только не слишком сообразительным качкам была лишь маской. Прямо-таки ходячий сборник стереотипов. Ох, как не прост этот детектив, хочет казаться тугодумом и простофилей, маскируется под дурачка, а сам внимательно изучает своим цепким взглядом, словно ищет бреши. Талантливый, чертяка, что и говорить. Ему бы в кино играть эдаких любимчиков женщин, супергероев из боевиков, Джеймсов Бондов… Обвел его, опытного актера, вокруг пальца в три секунды, заморочил голову, и глазом не моргнул. Уильямс восхищенно хмыкнул, улыбнувшись.
— Над чем ты смеешься? — не понял Ходелл, отрывая взгляд от экрана ноутбука.
— Да так… Кое-что собираю воедино. Как найду ответы, сразу дам вам обоим знать, — отозвался Джеймс, все ещё под впечатлением от внезапного открытия.
Интересно… Было бы не плохо поговорить с детективом в обстановке с глазу на глаз, как говорится. Наверняка есть шанс решить вопрос с ответственностью мирным путём. Как ни крути, Элизабет всё-таки совершила непреднамеренную ошибку, не понимая, к каким последствиям она может привести. Или понимая? В любом случае, решить этот вопрос миром было бы лучшим решением для всех сторон. А уж потом разбираться.
— Крис… Найди мне адрес и телефон детективного агентства Таннера? Роберт Таннер, — вдруг выпалил Джеймс, наконец, решаясь: надо идти на сделку. Как и любому человеку Таннеру что-то может быть необходимо, в конце концов деньги нужны всем, осталось дело за малым — узнать, сколько стоит замять эту историю. Крис склонил голову к плечу.
— Есть какие-то идеи?
— Попробую договориться с этим Таннером. Вдруг ему это будет выгодно. А с фанатами… Может, что-нибудь твиттнуть, наконец? Какие-нибудь извинения, просьбу прекратить преследование, и так далее?
Люк и Крис в изумлении взглянули на Джеймса. Перед ними сидел их прежний знакомец, тот, кто с улыбкой на губах самостоятельно исполнял каскадерские трюки в киностудии, уверенный, стряхнувший с себя пыль забвения Джеймс Томас Уильямс. Любимец публики. Кажется, для толчка в нужном направлении ему требовалась лишь серьезная встряска.
— Что ж… Смелое решение. Тогда лучше всего будет записать видеообращение к фанатам. Возможно, вдвоем с Хоупс… Думаю, они будут рады видеть тебя. Ну, и сам знаешь, как видео становится вирусным за секунды. Давай попробуем… Кто-то должен написать текст… — заерзал Холелл, сверкая глазами. Мгновение подумав, протянул Люку блокнот и ручку, — Давай, ты у нас любитель высокопарно выражаться… Пиши. И побольше драматизма, мол, уйду со сцены, брошу сниматься, если вы не перестанете… Что там можно еще придумать?
— А как же Бэт?
— Придется объявиться парой, чтобы сгладить конфликт.
— Это что — обязательное условие?
— Да. Потом разбежитесь, как утихнет шумиха… — буднично махнул рукой Крис. Джеймсу ничего не оставалось, как согласиться.
В конце концов часть фанатов, всем сердцем возненавидевшая Бэт с первого появления в спектакле «Отчаяние», способна на не менее необдуманные поступки, чем те, кто разнес квартиру Натали. Одним выстрелом двух зайцев, браво, Крис! Джеймс почувствовал себя ожившим, словно что-то толкало его в спину. Совершенно не понятно, почему он сам так боялся признать, что состоит в отношениях? В жизни всегда будут те, кому нравится и кому не нравится его выбор. Что ж, невозможно угодить всем. А Элизабет… Сейчас главное помочь ей выбраться из этого скандала, а там, как сказал Ходелл, можно и разбежаться.
— Нашёл! — вскрикнул Ходелл, и быстро переписав адрес и номер телефона агентства в блокнот, протянул его Джеймсу, — На вот… И созвонись с ним, как можно скорее. Люк? Что с речью?
— Пишу… — буркнул Пратт, что-то старательно зачеркивая.
Крис удовлетворенно кивнул: кажется, падающий Боинг «Карьера и Личная жизнь Джеймса Т. Уильямса» удалось стабилизировать. Вдруг повезёт вытянуть из этого что-то…
Джеймс вышел из кабинета в пустой коридор. Набрав номер агентства, он тревожно вслушивался в длинные гудки, сердце в груди отсчитывало не удары, а мгновения, колотясь, будто обезумевшее.
— Добрый день! Детективное агентство, меня зовут Саманта Этвал, слушаю вас, — отчеканил в трубку бодрый женский голос. Джеймс прочистил горло.
— Здравствуйте, Саманта. Мне нужно встретиться с мистером Таннером… Срочно… Это Джеймс Уильямс…
В трубке повисла тягостная тишина. Кажется, он услышал шорох бумаги исдавленный смешок, но, возможно, ему это померещилось.
— Приятно вас слышать, мистер Уильямс. Мистер Таннер сейчас отсутствует в офисе. Могу я что-то ему передать?
— Мой номер телефона, и попросите, чтобы перезвонил как можно скорее. У меня появилось решение нашей проблемы. Он знает о чем я говорю.
Саманту подмывало выдать: «Да уже все знают вашу проблему, Мистер У. — неумение держать в штанах ваш прибор», но тактично промолчала.
— Хорошо, диктуйте номер.
Джеймс быстро надиктовал номер для связи, и поблагодарив любезную девушку, вернулся в кабинет к Крису.
— Так, его нет на месте, видимо, еще у Натали… Может, съездить туда?
— Конечно! Отличная идея — засветиться перед любопытствующими прохиндеями, так и грезящими очередной сенсацией. Неужели ты думаешь, что тебя там не ждет кто-нибудь с камерой? Только очередной фотосессии у этой девки на пороге не хватает, — фыркнул Ходелл. — Как только он перезвонит, договорись о встрече… Например, тут. При мне или нет — решите сами. Но это хотя бы не будет выглядеть, как последнее свидание с несостоявшейся любовницей.
— Почему это несостоявшейся? — не понял, отвлекаясь от текста речи Люк.
— А что, все-таки вдул ей? — ехидно спросил Ходелл, уставившись в глаза Джеймсу.
— Не твое собачье дело, — буквально зарычал тот. Крис примирительно вскинул руки в воздух, улыбаясь.
— Окей-окей, не моё, так не моё.
Джеймс кивнул, мыслями возвращаясь к ситуации с Элизабет. Да уж, такого фиаско он себе не представлял, впрочем, как и она, скорее всего. Что остается делать, кроме как защищать свою женщину от собственных ошибок? Надо ей позвонить, что ли, подготовить, так сказать, к предстоящему… Джеймс задумчиво поскреб пальцами в рыжей бородке, вертя в руке смартфон, с надеждой обновляя мессенджер.
====== Глава 2 ======
На узкой каменной улочке было тесно. Не страдающей клаустрофобией Натали тем не менее показалось, что кирпичные стены наваливаются, не давая дышать. Вдоль дома стояли двухъярусные тележки, заполненные фарфоровой посудой и тончайшим хрусталём. Видимо, рядом была расположена посудная лавочка. Натали озадаченно взглянула на Таннера. Он делал вид, что крайне заинтересован электрической разводкой на углу здания, пока она во все глаза глядела по сторонам. Натали не могла для себя не отметить, что самые интересные места в Лондоне явно принадлежат к XIX – ХХ векам постройки. Брусчатка под ногами была за столетия вытерта бесконечным потоком подошв. Входы в магазинчики располагались ниже уровня тротуара, и чтобы просто заглянуть внутрь, ей пришлось спуститься на ступеньку вниз. Милая лавчонка с домашней утварью. Роберт наблюдал за ней, еле заметно улыбаясь. Натали поняла это лишь по взгляду, потеплевшему, смягчившемуся: глубокие вертикальные складки между широких прямых бровей разгладилась. Оказалось, что если Таннер не хмурится, то не так уж суров, каким хочет казаться. Таких светлых серо-зеленых глаз, как у детектива, у людей она пока не встречала. Пожалуй, только у снежного барса, которого видела однажды в зоосаду, были такие светлые, ясные глаза. Это сравнение ее позабавило, поскольку детектив на барса был похож в последнюю очередь. Скорее, ближе было сходство с героями голливудских боевиков из детства.
— Вы, оказывается, умеете не только хмуриться… — улыбнулась Натали.
— Я еще и смеяться умею, — подмигнул весело он, сложив брови домиком и подставляя массивный локоть. — Идемте, нам осталось преодолеть пару метров, и мы на месте.
Таннер не обманул: буквально сделав пару шагов, она уткнулась в угловое четырёхэтажное здание в классическом для Лондона стиле. “Энджел’с паб” встречал гостей витиеватым вывесками. Красный кирпич, белый мрамор, колонны под ампир у входа и по периметру здания. Зеленый деревянный карниз-навес с огромным количеством золотистых вензелей даже на стеклах. Деревянные рамы и огромная люстра-плафон прямо над входом. Вывеска гласила, что тут подают самое свежее пиво во всем Лондоне. Все вместе это выглядело на столько гармонично, на сколько и нелепо по отдельности друг от друга. Натали застыла, держась за крепкую руку детектива. Роберт, улыбнувшись, кивком головы пригласил ее войти внутрь.
— Очень атмосферное место. — войдя в кажущееся темным после улицы помещение, Натали снова встала в ступоре. В зале было людно, но на удивление бесшумно. Огромная, без преувеличения, деревянная барная стойка была отполирована сотнями и тысячами рук до блеска, и занимала центральное место в помещении. Чем-то это походило на вошедший в док старинный парусный корабль, отдыхающий теперь у причала после сражения со штормом — та же невесомость и масштабность. Вся атмосфера паба буквально поразила ее.
— Потрясающе… — невольно шепнула девушка, продолжая цепляться за рукав куртки детектива. Тот перехватил ее взгляд с высоты роста и согласно кивнул. Натали, лишь на миг задержавшись в серо-зеленых озёрах внимательных глаз мужчины, вновь погрузилась в атмосферу старой Англии. Деревянные, вытертые до лоска полы, колонны, подпирающие выкрашенный терракотовой краской высокий потолок. Сверху на цепях свисали, похожие на позолоченные птичьи клетки, электрические светильники. Огромные, во всю стену, окна-витрины с арочными изгибами были старательно украшены золотистыми вензелями и надписями. И все это залито, словно праздничной глазурью, золотисто-желтым светом ламп. Уют лился из каждой тени, из каждого уголка и щели между досками. Роберт еле сдерживал улыбку, наблюдая за реакцией девушки. Кажется, паб поразил ее точно так же, как в свое время и его, приехавшего из Америки дикаря. Значит, не прогадал, привезя её сюда, чтобы отвлечь от неприятных событий.
— Здорово, верно?
— Роберт… У меня просто нет слов… — еле слышно пролепетала Натали.
— Тогда раз слов нет, можем поужинать, пока не началось…
— Что должно начаться? — смутилась девушка. Выражение лица детектива намекало на какой-то сюрприз, но он лишь загадочно повел бровью.
— Скоро узнаете. Идём? — положив ей горячую ладонь на поясницу, мягко направил в сторону свободного столика. Отодвинув перед девушкой деревянный стул возле столика в самой глубине паба, Роберт небрежно повесил куртку на вертикальную вешалку. Натали, польщенная его ухаживанием, улыбнулась: а этот с виду простоватый детектив галантен на подсознательном уровне. По крайней мере, все его движения выглядят на столько привычно и обыденно, словно это — врожденная способность, и он даже не задумывается о том, как и что нужно сделать. Прислушавшись к своему внутреннему состоянию, Натали поняла, что совсем отключилась от произошедшего за эту, без преувеличения сказать, тяжелую неделю. Глянув на огромный стеклянный бар-стеллаж за стойкой, отметила бесконечное обилие бутылок с цветастыми этикетками. Прямо над всем этим висели старомодные деревянные часы. Стрелки, изогнутые, словно усики виноградных лоз, щепетильно отсчитывали время. Шесть часов вечера. Официант с легким поклоном подал меню, и встретившись взглядом с девушкой, вежливо кивнул. Натали еле сдержалась, чтобы не издать очередной восхищённый вздох.
— Роберт, не подумайте, я не ненормальная, просто я никогда еще не была в таких удивительных местах. Тут так отчетливо ощущается дух времени… — пролепетала она, продолжая рассматривать каждую мелочь, каждую деталь паба. Мужчина, выслушав ее слова, снисходительно хмыкнул.
— Поверьте, я был поражен не меньше Вашего, впервые тут оказавшись, — даже не взглянув в меню, и жестом подозвав официанта, произнес Таннер. Натали настороженно прошлась по скромному списку: несколько дежурных блюд, горячие закуски и пивные тарелки. Впрочем, чего еще можно было ожидать от паба…
— Не переживайте, сейчас принесут ужин. Все-равно его нет в меню. Выбирайте пока, что будете пить…
— Как можно заказать то, чего нет в меню? — Натали удивленно посмотрела на ожидающего официанта. Тот лишь улыбнулся в ответ, сохраняя молчание.
— Нужно всего-лишь оказать кое-какую услугу владельцу паба, — отозвался Таннер не отрывая глаз от меню и заказывая пинту холодного «Лондон Портер». Натали озадаченно посмотрела на него, понимая, что абсолютно ничего не смыслит в сортах английского пива. Официант выжидательно смотрел, улыбаясь. Ладно, будь что будет.
— Что-нибудь мягкое, темное, не пережженное… Но не крепче пяти оборотов… — произнесла наугад она, жалобно взглянув на своего спутника. Тот лишь одобрительно кивнул. Официант повторил вслух заказ и исчез где-то за стеллажом.
— Роберт, откройте же тайну, чего мы тут ждем?
— Я обещал угостить Вас кофе, но думаю, что небольшая порция алкоголя в Вашей ситуации будет гораздо полезнее, по крайней мере позволит выкинуть из головы лишние мысли, — откидываясь на спинку стула, отозвался он. Стул сухо скрипнул, будто жалуясь на несоизмеримость своего почтенного возраста и веса седока. Натали опасливо вытянула шею.
— Вот как?
— Да.
— Ну, что ж… Тогда предоставляю Вам право открыть вечер… — Натали гадала, о чем можно завести беседу с совершенно незнакомым, но одновременно кажущимся очень надежным человеком.
— Я не мастер красивой словесности. Можете задавать любые вопросы…
— У Вас интересная манера речи… Вы не англичанин, верно? Внешность тоже совсем не английская.
— Хм… Надо же. Я думал, что избавился от акцента за это время.
— Вас выдает не акцент, а то, как именно Вы говорите. Очень быстрая речь. Вы — американец?
— Да, мэм, — Роберт глубоко кивнул, подтверждая. Широкая белоснежная улыбка впервые осветила его лицо. Натали изумилась, внимательно разглядывая мужчину: он будто сбросил разом десяток лет, в уголках губ появилась пара ямок, как и на щеках, даже морщины в углах глаз его не портили, а скорее добавили флер очарования и шарма.
— Сколько Вам лет?
— Много. Я старше Вас.
— Бросьте, Роберт, что за кокетство.
— Кокетство? — рассмеялся он, складывая огромные мускулистые руки на груди, будто защищаясь. При этом ироничная улыбка и искрящийся взгляд говорил об обратном. — Окей. Сорок пять.
Натали смутилась. Выглядел он старше, возможно, виной тому был тяжелый взгляд, и очень большое количество седины в волосах. Даже щетина на подбородке с проседью.
— В сорок пять и не женаты? Или то служебная квартирка, а жену и детей Вы прячете?
— Нет, от чего же, моя… Я в разводе уже тринадцать лет, — отозвался он, принимая с подноса официанта два высоких пузатых стакана с темным, почти черным пивом. Официант, казалось, понимал все на телепатическом уровне.
— Сэр, тут один и тот же сорт. Ужин будет подан с минуты на минуту. Вот закуски к пиву.
Таннер так же молча кивнул, и проводив официанта долгим взглядом, пригубил от запотевшего стакана. Натали с любопытством наблюдала, как от его пальцев по стеклу пробежали вниз капельки воды, падая на поверхность стола. Одним глотком он осушил половину, и быстро слизнув с верхней губы мягкую хмельную пенку, выжидательно установился на девушку. Натали последовала примеру. Пиво напомнило ей домашний квас. Хлебный, сладковатый… Ароматный напиток мягко подался в горло, не раздражая своей кислинкой и сбалансированной горечью. Это было действительно вкусно.
— Извините за бестактность… И что, за эти тринадцать лет так и не обзавелись следующей миссис Таннер?
— Ну, Вы же видели, что нет… Моя работа… — Роберт погонял во рту язык, словно пробуя слова на вкус. — Моя работа, как до развода, так и после никогда не относилась к числу тех, что вызывает у женщин желание быть рядом, скажем так.
Натали молча наблюдала. Желтый верхний свет отразился в пивных стаканах, играя всеми оттенками хмельного напитка. Этот же свет смягчил черты лица детектива, разгладив горизонтальные морщины на лбу, и спрятав преждевременную проседь в висках. Перец с солью, мелькнуло в голове. Натали смутилась. Роберт расценил её молчание, как приглашение к дальнейшему рассказу. Немного поерзав лопатками по спинке стула, продолжил.
— Когда родилась младшая дочь я служил в полиции, в самом дурацком городе на свете, в Чикаго. Родилась она с заболеванием сердца, — нахмурился смутившись он, и продолжил, сам не понимая, к чему ведет эту откровенность. — Я ушёл из полиции на контракт, попал в Ирак.
Нижняя челюсть Натали неожиданно испытала непреодолимое земное притяжение. Чтобы хоть как-то скрыть удивление, она быстро протянула руку к стакану с пивом. Роберт усмехнулся.
— Ох, да бросьте, я же не рассказываю Вам государственную тайну!
— Просто для сегодняшнего вечера так много событий, — честно призналась Натали.
— Да. Возможно.
— И?
— Дальше рассказывать?
— Конечно…
— Отслужил первый контракт, заработал на операцию. Ушел на второй контракт. Реабилитация стоит не малых денег, кто бы что не говорил об уровне медицины в Штатах, и о полицейской страховке. Жена, забрав обеих дочерей вернулась сюда, в Англию. Ей так было легче заботиться о детях, пока меня не было.
— О-о-о, она англичанка?
— Да… Когда я вернулся из очередной командировки, то был уже разведёнными мужчиной, — несколько вымученно улыбнулся он. — Подумал, и снова ушел на контракт. У меня это неплохо получалось. Продал всё. Дом, машину…
— Три срока подряд? Да так не бывает!
— Всего-то каких-то шесть лет. А потом прилетел сюда, чтобы быть ближе к детям.
Натали всегда чувствовала к военным, особенно боевым офицерам, какой-то священный трепет. Возможно, из-за отца, прошедшего войну в Афганистане: она всегда восхищалась его мужеством и рассказами, полными дыма, гари и какой-то пугающей романтики. Перед глазами, как и в детстве, поплыли пыльные каменистые равнины, с безжалостным горячим солнцем. Рыжая земля под ногами советских мальчишек в потрёпанной форме, крики на незнакомом языке… Пришлось тряхнуть головой, чтобы прекратить этот поток образов.
— И что, все шесть лет безоблачно пролетели?
— Всякое бывало, — отрезал Таннер, ставя точку в рассказе о боевых заслугах. — Старшая дочь, кстати, уже оканчивает магистратуру в Кембридже по специальности физиология. Младшая учится в школе. Смешно звучит, конечно.
Натали широко раскрыла глаза от удивления. Сколько же он проводит времени на работе, чтобы дать детям образование? Не удивительно, что на амурные дела просто не остается ни сил, ни желания.
— А жена?
— Снова вышла замуж, и на сколько я могу судить — удачнее, чем я женился, — подразумевая под своей второй женой работу, отшутился Роберт. Натали оценила самоиронию. Она во все глаза смотрела на Таннера, не веря рассказанному. С другой стороны это многое объясняло, например, почему рядом с ним ей было так спокойно. Осушив стакан залпом, Роберт Таннер внимательно взглянул на девушку. При этом ее посетило чувство неловкости, словно собственная жизнь враз потеряла блеск в сравнении с его рассказом. Его взгляд по-прежнему оставался мягок, лишь только серо-зеленые озера превратились в нефритовые кольца — фиолетово-черные зрачки расширились от недостаточного освещения, смягчая черты, гипнотизируя своей глубиной.
— Ох, я даже не знаю, с чего начать… У меня все просто и прозаично. Выросла в Москве, отучилась в Московском Авиационном Институте и никогда не работала по специальности, — улыбнулась она, мельком вспомнив студенческие годы в компании таких же оболтусов, как и сама. — Параллельно училась на фотографа. И вот однажды по стечению жизненных обстоятельств я оказалась здесь…
— А потом судьба свела с Вами, — быстро подвела черту Натали, не желая копаться в остатках прошлого. Его пепел оседал вокруг, оставляя в душе неприятный осадок.
— И почему Вы не замужем?
— Так вышло, что умные у меня дома мало кому нужны, если не умеют притворяться дурами. А я не умею.
Роберт рассмеялся, уперев широкую ладонь в стол. Натали мельком обратила внимание на странного вида браслет на его левом запястье. Тот выглядывал из-под манжеты рубашки вместе с наручными часами. Отследив взглядом заинтересовавшую ее вещь, Роберт услужливо закатал рукав, и поставив локоть на стол, показал ей тыльную сторону руки. Мощное предплечье было покрыто темными волосами, вены устало выпирали, рисуя карту нелегкой жизни. Браслеты были из детского набора, девчачьи такие бусины, квадратные и облезшие от длительной носки до черного пластика. Буквы тщательно продавлены, и еще сохраняли немного краски в самой своей глубине. На мощном запястье браслетики смотрелись нелепо и трогательно. «Сара», «Эмма» «Папуле», прочитала бегло Натали.
— Девчонки подарили. Можно сказать, что они прошли со мной и второй и третий контракты, — закатывая обратно рукав, пояснил Роберт. Он вдруг превратился для нее из совершенно постороннего детектива Роберта Таннера в уставшего, взрослого мужчину, с интересным прошлым. Натали попыталась придушить симпатию на корню, но та упрямо рисовала перед ее глазами эти идиотские браслеты на крепкой мужской руке, рыжую пыль Афганских равнин из отцовских воспоминаний и пустую холостяцкую квартиру детектива. Наконец появился официант с огромным подносом, спасая её от накатывающих сантиментов. Над тарелками клубился яркий и насыщенный аромат тушенного мяса и жаренных овощей. Натали сглотнула подкатившую голодную слюну. Роберт не смог не заметить это и довольно улыбнулся. Скромно сервировав их столик, молодой человек принял повторный заказ на пиво, и удалился.
— А откуда такая машина, если не секрет? “Ford Falcon GT-351”, если не ошибаюсь. — снова вернул он разговор в русло о ней. Натали загадочно улыбнулась и мужчина расценил это, как положительный ответ.
— У меня была квартира в Москве. Вам это ничего не скажет, но денег с её продажи хватило, чтобы купить машину, сделать рабочую визу и прилететь сюда.
— То есть Вы сожгли все мосты с Родиной?
— Да, как и Вы. Мы оба с Вами — птицы без гнезда… — фраза прозвучала очень грустно. Натали почувствовала себя неловко, утыкаясь носом в еще не опустевший стакан с пивом. Таннер согласно кивнул, ковыряя вилкой в своей тарелке. Дальше ужин прошёл в приятной, ничем не обязывающей беседе о достоинствах австралийского автопрома после закрытия серийного производства маслкаров серии «Falсon» в США. Они оба оказались не плохо знакомы с данным вопросом, и это еще больше подкупило Роберта в девушке. Значит, он не ошибся: нечего ей делать рядом с тонкой аристократичной натурой Уильямса. Разные они с актером слишком. Пока Натали увлеченно рассказывала, как в детстве вместе с отцом проводила время, копаясь в гараже, он все думал о том, как же нелепо вышло их знакомство. Возможно, при других обстоятельствах… Не в этой жизни, не в этом странном и насмешливом мире…
На маленькой импровизированной сцене, под пристальным взглядом двух десятков зрителей и светом тусклой желтой лампы, выступал очень нервный с виду человек. Его шутки вызывали то взрывы хохота, то неодобрительное улюлюканье подвыпившей толпы. Натали не могла поверить, что Таннер привез ее не просто в паб, а в стэндап-клуб, и как только стрелки-«усики» на огромных часах в баре отсчитали половину восьмого вечера, официанты пригласили всех желающих пройти в соседний зал. Не мешкая, детектив поднялся из-за стола, и протянул ей руку, настоятельно предлагая последовать за собой. И вот перед ними развернулось уже четвертое или пятое по счету выступление. Она и представить не могла, как атмосферно проведёт свой сегодняшний вечер, учитывая то, как отвратительно началось утро. От смеха болели мышцы пресса, тянуло лицевые мышцы, парализуя щеки в дурацкой гримасе. В голове эхом гремел гогот толпы. Среди гомона она слышала хохот детектива: он то прыскал в кулак, краснея от смеха, и пытаясь сдержаться, то, запрокидывая голову и раскачивался на стуле, смеялся навзрыд так, что Натали становилось смешно от того, как смешно ему. Мысль о том, что люди часто не такие, какими хотят казаться, уже не была такой невероятной.
Покинув паб ближе к полуночи, они в буквальном смысле вывалились на брусчатку в узком переулке, всё ещё смеясь и отирая проступающие слезы. Натали пыталась отдышаться, чувствуя, что еще немного, и она просто задохнется. Таннер стоял рядом, распрямившись и, наконец, отдышавшись, упер руки в бока, и чтобы не вызвать очередной взрыв хохота, запрокинул голову, старательно считая на прояснившемся небе яркие бриллианты звезд.
— Если бы я знал, что Вы так бурно реагируете на безобидную шутку, ни за что бы не привел Вас сюда… — наконец выдавил он, стараясь не встретиться с Натали взглядом.
— И вы меня бросите в переулке, на растерзание голубям и крысам? — пробормотала Натали, открывая рот, и пальцами надавливая себе на щеки, чтобы сведенные судорогой мышцы наконец отпустило. Увидев этот жест, детектив снова откровенно рассмеялся, повернувшись к ней спиной, и хватая ртом воздух.
— Надо поймать такси, — прохрипел он, наконец справившись с собой и вновь натянув маску суровости.
— И куда поедем?
Вместо ответа Таннер внимательно уставился в свой смартфон. Мертвенно-бледный свет экрана заставил его глаза страшно блеснуть, или ей показалось?
— В вашей квартире уже навели порядок. Все испорченное выкинули. Что уцелело — на своих местах, — отчеканил Роберт, продолжая изучать текст сообщения от Саманты. Интересно… Очень интересно… Значит, Уильямс не так глуп, как ему сперва показалось, раз надумал поговорить. Натали с тревогой смотрела на детектива: при его словах, что в квартиру можно вернуться, ее затрясло. Веселье и легкость сняло как рукой. Ощущение тугого животного страха вновь вползло в ее душу, выгоняя покой. Роберт перевел на неё ставший снова жестким взгляд.
— Не поймите меня не верно, Натали, но у меня на эту ночь много работы… — тоном, не терпящим возражения произнес Таннер. — Я могу предложить переночевать в моей квартире, если Вам не слишком претит запустение и откровенный бардак. Меня не будет, не волнуйтесь. Я переночую внизу, в офисе.
Она ухватилась за соломинку, горя желанием как можно дольше не появляться в собственном жилище. Страх столкнуться с пустотой, о которой ей собственно, и сказал не так давно Таннер, пугал больше, чем перспектива пропахнуть сигаретным дымом и заснуть в постели малознакомого человека.
— Вот вам ключи… Сейчас подъедет машина. Саманта — моя помощница, Вас отвезёт… — резюмировал мужчина, протягивая ей брелок с парой ключей в огромном кулаке. Крепко взяв Натали за руку, вложил ей связку в ладонь, и кивнув, выжидательно заглянул в глаза.
— Роберт, а как же Вы?.. Мне, право, очень не ловко.
— За меня переживать не надо. Утром поговорим. Доброй ночи! — улыбнулся он, ловя проезжающий по главной дороге маленький черный кэб. Машина плавно затормозила у невысокого бордюра, выхватив на миг своими желтыми, словно кошачьи глаза, фарами снующих возле ливневой отводки крыс. Натали вздрогнула, увидев грызунов. Неожиданная изнанка древнего города. Пока Таннер что-то в полголоса уточнял у водителя, подъехала вторая машина: серебристый «Рено Меган». За рулем сидела заспанная миловидная девушка с всклокоченным высоким пучком каштановых волос на затылке. Видимо, детектив вытащил её прямиком из постели. Подозвав Натали жестом к машине, он склонился к водительскому стеклу, и дождавшись, пока Саманта опустит его, что-то передал.
— Привет, малышка. Извини, что пришлось разбудить… Убери подальше, — быстро сунув через окно в карман на двери авто что-то тяжелое, произнес он. — Отвези пожалуйста мисс Фокс к нашему офису. Она переночует в моей квартире, пока я закончу кое-какие дела.
— Господи, Роберт… У тебя же дома сеновал! Я отвезу ее к себе… — всплеснула руками Саманта, разглядев в неровном свете уличного фонаря тяжелую кобуру, которую шеф спешно сунул в машину.
— Ладно. Я тебя понял. Утром увидимся.
— Утром? Выдернул меня из постели среди ночи, и ждешь, что я явлюсь на работу с утра? Не рассчитывай на это… — фыркнула девушка, озорно подмигнув Натали, севшей на пассажирское сиденье. В машине пахло чем-то сладким. В целом, это, конечно, лучше запаха крепкого табака. Таннер, заводив ярко выраженными желваками промолчал, кивнул, и, махнув широкой ладонью Натали, поспешил к ожидающему его такси.
— Доброй ночи… Меня зовут Саманта. А это — мой шеф… — кивнув в сторону отъезжающей черной машины такси, представилась она. Саманта проводила отъехавший кэб цепким взглядом. Интересно, что случилось?
— Я — Натали… Спасибо, конечно, за опеку… Мне очень неловко. Может лучше всё-таки сделать, как Ваш шеф сказал, чтобы не было хуже?
— Ай, да ну! Поворчит и успокоится. Лучше переночуйте у меня, чем в этой свалке, которую он зовёт домом.
Натали изумленно уставилась на Саманту, переваривая её слова. Видимо, ей было лучше знать своего начальника, раз она позволяла себе так дерзко с ним разговаривать, и так же дерзко высказываться за его спиной.
— Нет, ну утром он-то конечно отыграется на мне за все эти слова, что и говорить. Но при Вас хоть побесить его можно, не опасаясь немедленной расправы, — улыбнулась Саманта, лихо закладывая разворот от обочины. Натали вцепилась в ручку над окном, чтобы не свалиться на водителя.
«Сара не вернулась домой после занятий, сказала что будет в клубе «The Roxy». Роберт, я боюсь, что она связалась с плохой компанией и хочет бросить учебу, а ведь осталось всего-ничего! Сделай что-нибудь! Поговори с ней, она тебя всегда слушала!»
Еще раз перечитав сообщение, Роберт чертыхнулся. Элис, мать твою… До последнего молчит, никогда не говорит, что возникли какие-то проблемы, а потом обвиняет всех подряд, что никто ничего не сделал. В этом была она вся, еще в их общей молодости. Тогда он не замечал, что она сама еще по сути взбалмошный ребёнок, и лишь когда она сбежала от проблем, забрав девочек, он наконец осознал, что причина развода была не только в его командировках. Ей хотелось сильного надёжного плеча рядом, а он, дурак, считал, что обеспечивает семью, пропадая на работе, и таким образом подставляет ей это самое плечо. В очередной ссоре она сгоряча пожелала ему не вернуться из командировки. Роберт как сейчас помнил эти зло выплюнутые слова, и ее горящий огнем серый стальной взгляд.
Размышляя над сообщением Элис, он спешно подбирал слова для старшей дочери. Сара… Высокая, стройная… Фигурой и лицом пошла в мать. Серые стальные глаза, тонкий английский профиль. Рыжеватые волнистые волосы и шикарная улыбка. От парней не было отбою, но характером дочь пошла в него — упряма, своенравна и, черт возьми, прямолинейна — не каждый мог выдержать такую смесь. Шла к цели, если что-то решила, то свернуть ее с пути могло лишь чудо. Странно, что при этом Сара вдруг решила бросить учебу, ведь она с детства мечтала заниматься наукой, грезила этим. «Ладно, встретимся и поговорим!» — подумал Таннер, следя взглядом за ползущими по стеклу автомобиля кляксами огней города. Лондон дремал. За последние восемь лет, что Роберт прожил здесь, ему довелось повидать практически все — и лоск старика, и его гнилую пугающую изнанку: проработав несколько лет в местной полиции, он понял, что сломался. Бесполезная борьба с притонами, проститутками и наркоторговцами вылила на него ушат помоев, в которых он бессильно барахтаясь, тонул, пока не уволился. Возможно, он просто отвык от такого, пока задыхался в песках и пыли Ирака. Знать, кто твой истинный враг и сражаться с ним лицом к лицу ему было проще, чем искать вслепую и не находить. Мир изменился за это время, а он и не заметил. Но, ведь раньше, еще в родном для него Чикаго, одном из самых известных своей криминальной напряженностью городов Америки, у него это получалось? И получалось хорошо — вон и награды висят в кабинете за его спиной. И грамоты, лично врученные мэром Чикаго… Вся эта мишура. Так что случилось, что Лондон переломал и его? Или это произошло еще раньше?
В любом случае, меньше всего он хотел, чтобы дочери узнали о той самой изнанке старика-Лондона с его эфемерными радостями. Бог с ним, с алкоголем… Кто, в конце концов не выпивал в тайне от родителей? И кто не курил за углом школы? Только лишь бы не наркотики… Роберт, мысленно подгоняя такси, молил Бога, в которого давно не верил, лишь об одном — только бы Сара не натворила глупостей.
====== Глава 3 ======
В клубе было тесно, буквально яблоку негде упасть. Роберт растерянно огляделся: как искать Сару в этой толпе? Танцпол был забит молодёжью, извивающейся под оглушительно орущую музыку. Он болезненно поморщился, щурясь от слепящих вспышек яркого света стробоскопов над танцполом. Быстро изучив лица у стойки, и не обнаружив дочери, Роберт протиснулся в гущу горячих, танцующих тел. Несколько раз его хватали за рукав куртки девчонки, совсем молоденькие, не старше Сары, приглашая танцевать. Встретившись взглядом, тут же оставляли эту затею. Обойдя по периметру весь танцпол, притираясь где-то к стенам, чтобы не быть вновь втянутым в эту невозможную мешанину тел, он так и не нашел дочь. Беспокойство лишь усиливалось, заставляя его вновь и вновь скользить внимательным взглядом по уже изученным лицам. В толпе что-то мелькнуло, знакомое до боли. Роберт, словно ледокол пошёл напрямик, раздвигая собой подвыпившую толпу. Кто-то возмущенно кричал в след оскорбления, кто-то смеялся. В какой-то момент не сильно толкнув в спину прямо ему под ноги упал молодой парень в расстегнутой на груди рубашке. Следом за ним появился другой молодчик, старательно впечатывая кулак в нос противника. Роберт обошел дерущихся. Для решения конфликта есть вышибалы, подумалось ему. Отвлекшись на потасовку, потерял из виду нечто, показавшееся ему копной шикарных рыжих волос. Кто-то из охраны остановил музыку, и вспыхнул верхний свет. Яркий, после полумрака танцплощадки, он больно резанул по глазам. Пока мужчин разнимали, он еще раз обвел взглядом людей на танцполе. Здесь ее нет.
У барной стойки скучала парочка молодых девиц, явно намеревавшихся снять на вечер клиента. Таннер «срисовал» наметанным взглядом ждущих свою добычу красавиц, и обошел стороной. Неисследованным оставался лишь небольшой закуток с диванчиками и уборные. В первую очередь он направился к диванчикам. Из-за столика в самом дальнем углу послышалась знакомая речь: кто-то быстро трещал на арабском. Речь напоминала набор гласных, смешанных друг с другом и согласными в произвольной последовательности, много звонких и шипящих. Роберт невольно напрягся. Наличие иракских студентов в Лондоне не было чем-то особенным, но все же заставляло ощущать себя не в своей тарелке. Невольно вслушавшись в разговор, Роберт понял, что какая-то девица должна вот-вот согласиться на нечто непристойное. Дальше он слушать не стал, и в два шага преодолев расстояние, изучающе окинул взглядом молодых мужчин. Они перестали смеяться, и уставились на возникшего из ниоткуда гиганта. Секунду поискрив взглядами, курды быстро обсудили между собой его внешность и возраст, заключив, что «дядька ищет девочку на ночь», и громко расхохотались. Роберт, раздувая в ярости ноздри, развернулся на месте в сторону выхода, когда вдруг столкнулся нос к носу с невысоким худым мужчиной. От того крепко пахло восточным парфюмом. Типичный представитель Ближнего Востока — смуглый, черноволосый, аккуратно остриженная темная бородка, глубоко посаженные тёмные, почти черные глаза… Полные губы и красиво изогнутый крупный нос. Лицо показалось отдаленно знакомым, но где он раньше его видел, не смог быстро вспомнить. Может, только что на танцполе? Мужчина недобро уставился на Таннера, прошипев похабное ругательство на арабском. В ответ Роберт виновато улыбнулся, делая вид, что ни слова не понял, и в извиняющемся жесте развел руками. Ну, сукины дети…
Сары нигде не было. Это еще больше его разозлило и заставило мысленно перебирать варианты наказаний для нее. Он тут же осекся. Стоп, какие наказания? Девке уже двадцать первый год, она давно не ребенок, чтобы лишать её мультиков и сладостей. Всё, что она сделала, так это не пришла к указанному матерью времени домой. И все же Роберт нервничал. Телефон дочери упрямо молчал. Набрав ее номер еще раз, он безуспешно прислушался, надеясь таким не хитрым способом обнаружить ее присутствие. Диджей замешкался, и так и не поставил пронзительную музыку, перебивающую даже мысли. Тишину нарушал лишь гомон толпы, да подначивание противников. Два охранника пытались разнять уже пятерых молодых людей, что-то не поделивших на танцполе, и старательно поправлявших друг другу профили. Роберт настороженно продолжал вслушиваться. Где-то поблизости заиграла знакомая мелодия. Он уверенно направился к источнику звука, и упершись взглядом в дверь женской уборной сбросил вызов. В кабинке замолчал телефон. Он еще раз набрал контакт «Сара». Из-за двери повторилась трель мобильного. Сомнений не оставалось.
— Сара? — настойчиво постучав костяшками пальцев по тонкой филенке, позвал он. Тишина. — Сара!
Приняв решение, он оглянулся по сторонам: все внимание персонала, и посетителей было приковано к импровизированному рингу, а значит никто не обращает на него внимание. Навалившись плечом на дверь туалета, Роберт слегка поднажал всем весом, и хлипкий замок безвольно щелкнул, ломаясь. С лязгом металлическая личинка приемника упала на кафель, стоило ему открыть дверь. В дальнем углу, обхватив голову руками, на грязном полу сидела девушка, худенькая, с длинными рыжими волосами. Лица ее он не видел, но сердце забилось так часто, что он подумал — ошибки быть не может, это она.
— Сара! Как ты? Слышишь меня? — помогая бесчувственной девушке подняться, спросил Роберт. Та уперла на него рассеянный взгляд, и, за мгновение трезвея, пробормотала:
— Папа? Ты что тут делаешь?
— Тебя ищу. Идём, мама извелась вся.
Сара, еле перебирая ногами и опираясь на крепкую руку отца, направилась следом. Роберт подхватил висящую на крючке сумочку, перекидывая ее через руку. В дверях их встретили уже знакомые ему трое выходцев с Ближнего Востока, внимательно наблюдая. Оценив девушку, один из них заулыбался, обнажая мелкие заячьи зубы. В его глазах читались абсолютно простые мысли. Горячее желание двинуть ему в лицо кулаком вспыхнуло с новой силой. Роберт, сцепив зубы, отвернулся от троицы и направился к выходу, придерживая шатающуюся Сару. Кто-то похлопал по плечу, пока дочь, еле держась, натягивала на себя джинсовую куртку. Роберт обернулся и тут же получил удар по касательной в лицо от какого-то на вид крепкого молодого человека. Скулу неприятно запекло, но это лишь разозлило его. Весь накопившийся негатив на наглых курдов, на пьяные выходки дочери, на вечно хранящую тайны Элис за сегодняшний вечер буквально вылился в коротком и страшном броске. Мгновенно отреагировав на еще не успевший последовать, только начавшийся замах, Роберт перехватил руку, и скрутив парня так, что тот весь разом захрустел, зашипел ему в ухо:
— Еще одно движение и я вырву тебе плечо из сустава… Хочешь?
— Мужик, ты че! Это моя девушка, куда ты ее тащишь! — начал оправдываться парень. Роберт слушал вполуха, чувствуя, как кипит в теле кровь. Еще немного, и разнимать придется не тех, кто на танцполе. Подбежала Сара, слабо забарабанив ему, Роберту, в плечо.
— Пап!!! Ну, пап! Пусти его… Это Майк, мы вместе сюда приехали! Пусти же! Ты ему что-нибудь сломаешь! — почти визжала Сара, безрезультатно пытаясь оторвать отцовские руки от шеи и плеча молодого человека. Роберт фыркнул и разжал хватку. Парень, покрасневший от боли, отскочил в сторону, и, потирая болезненно вывернутое плечо, уставился на новоявленного отца.
— Че, в натуре что ли? — поинтересовался он у Роберта.
— В натуре! — рявкнул Таннер, подхватывая Сару за локоть и выволакивая силой на улицу. Та, понимая, что сейчас будет чтение морали, покорно замерла на ярко освещенном уличным фонарем тротуаре перед взъерошенным отцом. Его громада возвышалась над ней, заставляя как в детстве, испытывать одновременно и восторг и трепет. Майк выскочил следом, на ходу натягивая куртку.
— Эй! Погодите!
— Чего тебе, щегол? — в пол-оборота поинтересовался Роберт, за секунду оценивая рост и вес вероятного противника. Парень медленно, стараясь не совершать резких движений, приблизился, держа руки на виду.
— Извините меня, сэр! Я подумал, что у Сары неприятности…
— Правильно подумал, — кивнул Роберт, не сводя с Майка тяжелый взгляд. Парень стушевался.
— Вы — Роберт Таннер, да?
— Само собой, — прошипела Сара, потирая локоть. Хватка и реакция у отца были что надо, не смотря на возраст. В легкую справился с Майком, хотя тот был спортсменом и даже увлекался какими-то единоборствами.
— Извините, что ударил Вас!
Роберт в ответ коротко кивнул, не придавая значения словам. Такси подъехало как по мановению волшебной палочки. Запихнув не сопротивляющуюся дочь на заднее сиденье, он еще раз окинул взглядом вход в клуб, прежде чем сесть в салон кэба: двое драчунов с танцпола были выставлены на улицу подышать, и теперь нервно курили одну сигарету на двоих, видимо, примирившись, невдалеке от них стоял мужчина, внимательно разглядывая Роберта и Сару. Как хорошо, что Сэм забрала Натали, подумалось самому Роберту. Сев рядом с дочерью, назвал адрес агентства.
— Куда мы? — всхлипнула девушка, размазывая по губам остатки помады. Роберт бросил на нее напускной сердитый взгляд.
— У меня переночуешь. Матери не надо тебя такой видеть… Придумаю что-нибудь…
С годами Сара становилась все больше внешне похожа на мать, только улыбка и упрямый квадратный подбородок выдавали родство между ними. Роберт, успокоив разогнавшееся сердце, прижал к себе дочь: волнение и злость быстро сходили на нет. Хорошо, что с ней все в порядке, всего-лишь перебрала со спиртным, но ничего, искупается, выспится и придет в себя. Сара доверчиво, как в детстве, прижалась к его теплому боку, мгновенно засыпая в сумраке салона автомобиля. На душе у Роберта потеплело.
Ворвавшись в темноту прокуренной квартиры, Таннер включил верхний свет и пропустил дочь внутрь. Она лишь однажды была в его берлоге — забежала поздравить с Днем Рождения несколько лет назад. С тех пор ничего тут не изменилось, кроме, разве что толщины слоя пыли на горизонтальных поверхностях. Роберт на какое-то мгновение почувствовал неловкость, но отмахнулся от мысли, зная, что дочь вполне разумна, чтобы принять подобное. В конце концов, у него по дому не валяются пустые бутылки из-под спиртного, и маргинальный образ жизни он не ведёт.
— Зачем ты меня оттуда увез? — плюхнувшись на диван, пробурчала Сара. Вид у нее был рассерженный. В такси ей удалось немного поспать, и теперь она почти пришла в себя, чтобы начать ругаться.
— Ты время видела? — стягивая куртку и вешая ее в коридорчике, вопросом на вопрос отозвался отец.
— И что? Мне не шестнадцать, не путай меня с Эммой!
— А то, что у вас с матерью есть уговор. И ты знаешь о чем я… — Роберт застыл посреди гостиной, думая, что как бы нелепо сейчас не звучали его слова, он обязан поговорить с дочерью.
— Да задолбали вы оба! Она вечно пытается усадить меня в своей клетке, ты вот вдруг решил сыграть в папашу! — зло бросила Сара, понимая, что сейчас говорит лишнее, но остановиться уже не могла. Отец хоть и выглядел сурово, никогда даже пальцем не коснулся ни ее ни Эммы за всё время, так что в какой-то мере Сара чувствовала свое превосходство в этот момент.
— Сара… — предостерегающе начал он.
— Что? Разве это не так? Всю жизнь где-то проторчал, только не с нами, а теперь решил, что можно мне читать наставления о поведении?!
— Я советую тебе подбирать слова и тон, с которым ты разговариваешь. Если ты не ставишь ни в грош мать, то выхода у меня не остаётся. Я сам не в восторге от необходимости быть твоим надсмотрщиком!
— Вот и не будь им! Да и что ты сделаешь? Выпорешь меня? Или в угол поставишь? Подумаешь, задержалась на несколько часов… Выпила немного… Можно подумать, ты у нас — святой.
— А-ну, хватит! Чего ты добиваешься? Чтобы я сказал тебе, что ты — молодец, и все правильно делаешь? А вот нет! Ты взрослая, это так! Но надо хоть немного уважать если не меня, то хотя бы свою мать! Могла бы позвонить ей, и предупредить, что будешь поздно, а не просто пропадать. Я, как видишь, стараюсь не лезть в твои дела, пока они не начинают выглядеть погано. Что еще за выходка с Кембриджем?
— Твое какое дело?!— насупилась Сара, понимая, что отец не отступится, в отличие от матери. Та могла отчитать, и тут же начать извиняться за грубый тон. Отец же был более последователен, доводя разговор до логического финала. С ним невозможно было меряться силой голосовых связок, так как выяснение отношений заканчивалось на нескольких упрямых фактах, и эмоции Сары разбивались о скалы его логических доводов.
— Я плачу за твое обучение из своего кармана и хочу понимать, что делаю это не просто так.
— Эрик зарабатывает не меньше тебя, если на то пошло! Вот только не надо тут рассказывать, как много ты для нас делаешь!
— Мне откровенно плевать на то, сколько он зарабатывает! Мой долг — обеспечить вам с Эммой будущее. Вы — мои дети!
— Долг, значит?! Твой долг был проводить с нами каждый наш день рождения! Рядом! А не присылать открытки из командировок, и не звонить по “Скайпу”! Твой долгбыл находиться рядом, когда у Эммы начались припадки! Твой долг заключался, черт возьми, в том, чтобы быть нашим отцом! А не появляться раз в год на пару дней!
— Если ты забыла, где я был и что делал, так я тебе напомню… — угрожающе понизив голос, начал Роберт, медленно приближаясь к дочери. Та вжалась в спинку дивана, глядя на крепкую фигуру отца, — я глотал пыль ради твоей сестры, если ты не помнишь! Или, по-твоему, зубная фея вам нашла деньги на операцию и реабилитацию? Или, может напомнить тебе, откуда у вас с ней квартира в Лондоне? Вот мой долг — дать вам обеим жизнь, и поддерживать ее на достойном уровне до совершеннолетия и дальше, если будет необходимость.
— Я не просила, чтобы у меня была квартира! Я хотела, чтобы у меня был отец, как у всех! — крикнула в ответ Сара, вскакивая с дивана, и убегая в спальню. Со слезами хлопнув дверью, она бросилась на широкую, по-армейски аккуратно заправленную постель. Обида душила. Со злостью швырнув подушку в стену, она обвела скромную аскетичную спальню взглядом: у отца, как и пять лет назад, пахло крепкими сигаретами и практически ничего не изменилось. Встав, она походила по комнате, слушая тяжелые шаги в гостиной. Хлопнула входная дверь. Сара осторожно выглянула, проверяя, действительно ли он ушел. Отчаянно захотелось курить. Где-то должны быть сигареты: Сара быстро проверила верхние шкафчики на кухне. Пусто. Заглянула в тумбу под телевизором: какие-то бумаги, сменная одежда. Ничего. Вернувшись к кухне, открыла и вывернула шкафчики еще раз. Под мойкой обнаружила какой-то грязный сверток. Помедлив, развернула пахнущую сыростью тряпку. Что-то холодное с печальным металлическим звоном упало на пол.
Присев на корточки, Сара подняла на ладони увесистый металлический крест. Это была отцовская награда. Большой, почти пять на пять сантиметров, плоский бронзовый крест, поверх которого замер лавровый венок и орёл, с распростертыми крыльями. Металл потемнел, покрылся патиной и плесенью. Репсовая планка и вовсе почернела, потеряв былую яркость. Надпись «ЗА МУЖЕСТВО» больно резанула глаз. Перевернув, она увидела гравировку «Роберту Дж. Таннеру». Еще два точно таких же остались лежать вместе с планками и бронзовыми дубовыми листочками на полу, перемотанные тряпкой. Крестом «За выдающиеся заслуги», если Сара хорошо помнила историю, награждались лица, проходившие службу в Армии США и проявившие особо выдающийся героизм. Героизм должен был быть настолько сопряжённым с риском для жизни, что выделял бы представляемого к награде из числа прочих. А значило это простым языком, что отец трижды рисковал своей жизнью ради жизни других, спасая и выводя из смертельного ужаса войны тех, кто не мог сделать это самостоятельно, каждый раз находясь на волосок от гибели.
Сара сидела на полу, поджав ноги, и держа в ладонях эти ледяные на ощупь, и тяжелые во всех смыслах вещицы. В висках стучала горечь обиды… Спасал других, в то время как к черту рушилась собственная семья! Свернув награды обратно в тряпку, она вернула отсыревший комок на место, за ящик с инструментами, и закрыла дверцы мойки. Эта история никому не нужна, даже отцу. Не найдя в доме сигарет, Сара здорово удивилась, решив, что быть может, он, наконец, бросил эту дурную привычку. Выглянув в окно, увидела, как Роберт глубоко затягиваясь, курит на тротуаре под моросящим дождем. Куртки на нем не было. Значит, уходить он не собирался, и скорее всего ходил за сигаретами в машину.
— Ай, к черту! — фыркнула она, и умывшись холодной водой, направилась в спальню. Алкоголь вышибло из нее после этого непродолжительного, но бурного скандала.
— И вот так всегда, — затянула Саманта, — вроде встретила нормального парня, а он либо инфантильный, либо импотент. Знаешь, в таких условиях выбор не велик.
— И по этому ты увлекаешься…
— Девочками? А почему нет, собственно, — откровенно призналась Сэм, сидя в кресле и покачивая ногой. — В конце концов оказалось, что мне так комфортнее, хоть и трудно было признаваться самой себе. Но не переживай, к тебе приставать не буду. Ты хоть и симпатичная, но Таннер мне башку отвернет.
В квартире было удивительно уютно и тихо. Встретившая их на пороге заспанная Мэрин, внимательно окинув Натали изучающим взглядом, всё же пропустила их внутрь. Саманта, предложив гостье располагаться, исчезла за дверями спальни, видимо, объясняя что-то своей партнёрше. Вернувшись через пару минут, обе выглядели по-домашнему расслабленными.
— Почему это? Из-за служебной этики? — искренне не поняла Натали, принимая чашку горячего чая из руки Мэрин. Та, улыбаясь, обвела взглядом собравшихся, и, кивнув Саманте, вернулась в постель.
— Да брось, ну какая служебная этика… — преувеличенно громко фыркнула гостеприимная хозяйка, — Он, мне так кажется, на тебя глаз положил, только сам еще не понял.
— Что за глупости, — не поверила Натали своим ушам, но внутри что-то приятно зашевелилось.
— Ну, Натали, глупости или нет, но в эту забегаловку, из которой я тебя сегодня забрала, он никого не водит. Бережет, как зеницу ока. Что-то типа персонального Святого Грааля или Пещеры Али-бабы. Туда допускаются лишь избранные, а таковых я пока не встречала! — закончив фразу, Саманта рассмеялась. Натали никак не могла привыкнуть к ее специфическому грубоватому юмору, а потому шутка вышла скомканной и понятной только самой Саманте.
— Прости, Саманта… Я не понимаю хода твоих мыслей… При чем тут я и твой шеф?
— Да при том, что он — единственный нормальный мужик из всех, что я встречала. Правда, он мне в отцы годится, да и отношения я уже завела.
— Все-равно не понимаю, — зло фыркнула Натали чувствуя себя так, словно Саманта пытается продать ей ненужный, и очень дорогой пылесос. Безусловно, под пылесосом подразумевались некие, якобы возникшие между ней и Робертом, взаимные симпатии.
— Ну не знаю, как объяснить, — забирая опустевшую кружку из руки Натали, вздохнула Сэм, — Он, когда из Штатов приехал, весь такой голливудский красавчик в форме, за ним половина девчонок местного отделения табуном ходила. Только он как замороженный, весь сосредоточен на деле: никаких отношений на работе, ни одного лишнего слова — будто они у него платные. С отцом моим сдружился, правда, частенько проводил время у нас. Так вот я с ним и познакомилась. А потом они открыли это агентство и вуа-ля, я тоже тут!
— С-э-эм! К чему ты, черт возьми, клонишь? — нетерпеливо перебила ее Натали, глядя на растрепанную девушку снизу вверх.
— Короче, он у нас как Принцесса Фиона и Дракон в одном лице — сидит в своей башне, никого не подпускает. А тут ты… Вернее, эта гадюка Хоупс со своим пуделем Уилли…
— Кем-кем? — не поняла Натали, наблюдая, как хозяйка быстро ставит чашки из-под чая в мойку. Вечерний чай был окончен, в отличие от разговоров.
— Уилли… Ну, Уильямсом, в смысле… Так его местные фанаты зовут, — пояснила Саманта, удобно свернувшись калачиком в глубине огромного кресла. — Так вот, как только Хоупс назначила за ним охоту, Таннер сперва согласился. А теперь вон угрызениями совести мучается, из-за тебя, между прочим. А это само по себе нонсенс — Таннер и совесть — это что-то из области фантастики. Нет, он конечно, в целом положительный, но совесть… Не рефлексирует он по таким мелочам, понимаешь?
— Так, всё! Хватит. Не пойму, ты его пристроить хочешь? Как вещь? Если да, то я так себе кандидатура. Давай лучше спать.
— Ну, то есть он тебе ни капельки не симпатичен? — внимательно уставившись гостье в глаза, уточнила Саманта. Натали стушевалась, подбирая слова для ответа. — Ну вот… Можешь не говорить ничего, и так всё ясно.
— Бред.
На это, поднимаясь и потягиваясь, Саманта лишь пожала плечами.
— Ладно, давай я тебе постелю. Диван в гостиной тебя не смутит, надеюсь, а то в спальне втроем тесновато…
— Вполне достаточно дивана! — быстро отозвалась Натали.
На душе погано скреблись кошки. Чувство невыполненного вечернего ритуала — прогулки с собакой, до боли царапало душу. В каждом углу ей мерещилась антрацитовая тень: казалось, стоит выключить свет, и мокрый холодный нос тревожно ткнется в ладонь, требуя внимания. Натали пальцами ощутила жесткую гладкую шерсть Баки. Закрыв глаза, мысленно погладила пса по лобастой голове, чувствуя, как сердце начинает бешено стучать, умоляя ее не продолжать пытку. Необходимо было попрощаться… Но как? Как отпустить того, кого продолжаешь любить не смотря ни на что. Не смотря на смерть? Мысли вышли скомканными, смятыми, словно фольга — сколько не разглаживай, толку не будет. Да и сам вечер вышел каким-то сумбурным, сюрреалистичным. Из ледяной воды в горячую, и снова в ледяную — такое ощущение вызывало все произошедшее за сегодня. День показался ей бесконечно долгим. Еще этот дурацкий разговор с Самантой… Она, безусловно, человек не плохой, раз переживает за своего начальника, да и за неё саму. Но уж слишком навязчиво и не прикрыто. Даже противно как-то, будто и впрямь пытается продать бесполезную в хозяйстве бытовую технику, а не человеческие эмоции. Разве так можно?
Натали, стягивая с себя водолазку, ощутила, как на плечи навалилась невероятная усталость, в голове крутились обрывки разговоров, какие-то нелепые картинки и ощущения. Весь день словно превратился в огромный бесконечный сгусток событий. Глянув на смартфон, отметила для себя позднее время, и около десятка пропущенных звонков и сообщений. От Джеймса, разумеется. Всё повторяется, горько подумалось ей. Снова. Только судьба в этот раз, будто подтрунивая над ней, ледяным душем окатила её в разы сильнее, отобрав почти всё в наказание за невыученный урок прошлого. Лежа на жестком диване, от которого еще мягко и вкусно пахло столярным клеем, Натали смотрела в потолок, пытаясь разложить и упаковать все свои мысли по полкам памяти. Перед глазами мелькнул гостиничный номер в Лендс Энде, и шикарный букет роз от Джеймса. Рокот его голоса в ухо. Настойчивость его прохладных рук и запах парфюма. Странно, но даже тогда она не была уверена, что всё происходящее — навсегда. Все встречи с ним сейчас казались ей отрепетированными, тщательно продуманными, игрой в любовь. Может быть ее предубеждения о профессии актёра дали такой результат? Нет, дело однозначно не в предубежденности, а в том, что из-за его беспечности и нежелании, а может, и неумении строить здоровые отношения пострадала она сама. К черту потерянную работу — всегда можно найти другую. К черту разгромленную квартиру, и испорченные вещи — по ним она не страдает. А вот ушедший навсегда друг, чью преданность и любовь ничто не восполнит — это трагедия. На глаза навернулись слёзы. Натали закусила губу, сражаясь со своей болью. Почему именно ночью боль царапала душу сильнее всего? Почему именно под покровом темноты она вдруг ощущала себя беспомощной, бесконечно одинокой? Натали не знала ответа. Шумно втянув носом воздух, она быстро смахнула слезы со щек, щекотно скатившиеся по вискам прямо в уши холодными капельками.
Закрыв глаза, она попыталась представить Баки, но вместо этого перед глазами поплыли браслетики из детских бус на широком мужском запястье. Затасканные, черные лоснящиеся кубики пластика на тонком нейлоновом шнурке. Бусины с годами отполировались об одежду и ремешок часов, потеряв четкость граней и углов. Шнурок засалился, потеряв свой первоначальный вид. Натали попыталась отогнать такое яркое видение: нельзя пользоваться одним человеком, чтобы скорее забыть, и избавиться от другого. Натали попыталась отмахнуться от навязчивых мыслей о правильности поступков, держа в руках смартфон, и безжалостно удаляя все пришедшие сообщения от Джеймса. Нет, так не возможно. Глядя в экран смартфона, она стала проваливаться в сон. Тяжесть бесконечно длинного прошедшего дня обрушилась на нее внезапно. Морфей, стоявший в изголовьи ложа, опустил свою огромную теплую ладонь ей на голову, погасив все переживания и тревоги. Рядом у ног крутился антрацитовый комок энергии. Натали метнулась к нему, догоняя убегающую четвероногую тень… Поймать! Во что бы то ни стало! Поймать, прижать к себе и не отпускать! Но тень, словно смеясь над ней, ускользала в последний миг… Натали увидела огромный, залитый солнцем парк. Невыносимо зеленая трава, высокие тенистые деревья, прохладное звонкое журчание ручья… Тоскливо заныла душа. Антрацитовая тень, замерев у входа, оглянулась и звонко гавкнув, понеслась за ярко-оранжевым мячом, кем-то брошенным вглубь. Баки уходил навсегда, прощаясь… Мягкой поступью в сон девушки вошел неправдоподобно огромный снежный барс, грациозно размахивая пушистым длинным хвостом. Проницательные глаза хищника мягко смеялись еле заметной улыбкой, которую она уже где-то видела. Чувство, что это не правильное, слишком большое животное пришло с мирной целью никак не покидало ее. Хищник мягко прошелся взад-вперёд, и вытянув перед собой лапы, улегся на видном месте — на широком выступе скалы, царственно наблюдая за ней, и происходящим вокруг. Хвост животного продолжал нервно дергаться, словно он был готов в любой миг вскочить и броситься на добычу. Натали невольно испытала восхищение. Барс казался таким реальным, что хотелось коснуться его мягкой шерсти. Протянув руку, опасливо погрузила пальцы в густой мех на крутом боку… Серо-зеленые глаза снисходительно следили за всем происходящим. Барс раскатисто заурчал, словно огромный домашний кот, превращаясь в мужскую фигуру. Она пыталась вспомнить, кто же перед ней, но лица не видела, как не пыталась разглядеть. Высокий, широкоплечий мужчина во сне стоял рядом, так близко, что казалось, заслоняет собой небосвод. Чтобы заглянуть ему в глаза, Натали пришлось запрокинуть голову. Жар его тела, ощущение крепости рук не давали ей покоя. Хотелось вжаться в эту широкую грудь как можно сильнее и остаться стоять посреди огромного пустого ничего навсегда — такое ощущение уверенности и надежности дарил он своим молчаливым присутствием. Сердце мучительно забилось…
Промозглое утро настойчиво постучало в окно, разгоняя миражи сновидений. Натали открыла глаза. Мокрая подушка неприятно пахла сыростью. Баки… Ее Баки приходил во сне, это совершенно точно. Она чувствовала это. Приходил прощаться. И приходил кто-то еще. Кто-то сильный и мягкий. С ясными глазами. Внутри больше не было пустоты, лишь грусть и какое-то новое, не понятное ощущение. Потянувшись, Натали села на диване. Саманта и Мэрин тихонько суетились на кухне, одетые в домашние халаты. Девочки шептались, нежно воркуя друг с другом, что-то горячо обсуждая. Они старались не разбудить её, но то и дело взвизгивали от смеха, воровато оглядываясь. Натали улыбнулась. Они выглядят счастливыми и влюбленными. Странно было это признавать, но она всегда с недоверием и неловкостью относилась к представителям нетрадиционной ориентации, но не признать, что эта парочка выглядела гармонично, она не могла.
Из-за двери кабинета раздавался низкий голос Таннера. Саманта, указав Натали на кресло в приемной, приложила палец к губам, жестом прося соблюдать тишину. Натали кивнула, чувствуя себя неловко, словно подслушивает разговор родителей. Не смотря на плотно закрытую дверь в кабинет, слышно было как ругаются между собой мужской и женский голоса. В мужском по знакомому тембру Натали узнала Роберта.
Роберт смотрел на Сару, пытаясь не сорваться на крик: аргументы дочь категорически игнорировала, сидела за столом с независимым и скучающим видом, будто его слова ничего не значили. Это сильно выводило его из себя. Роберт тяжело вздохнув, вновь повторил свой вопрос, надеясь, что все-таки здравый смысл в голове Сары возобладает. В отличие от отца она выглядела бодро и вполне свежо, выспавшись и приняв душ. Прелесть молодости, подумалось ему. Когда-то он сам мог не спать сутками, а на утро выглядеть так, словно провел вечер по режиму.
— Я устала! Понимаешь?! Устала! Имею я право расслабиться?
— Имеешь. Но Кембридж бросать не смей. Осталось доучиться последний год. Это мелочи.
— Да блин! Что вы оба заладили… — фыркнула Сара, складывая руки на груди.
— Заладили… Хм… Может, потому что мы желаем тебе и Эмме только лучшего? Да и не ты ли сама рвалась в науку? Грезила открытиями? — Роберт нервно мял в руке пачку из-под сигарет. Крупинки табака осыпались на ковёр, устилая его, словно парк устилают листьями деревья.
— Грезила! Но я была ребёнком.
— Так ты им и осталась, судя по поступкам.
— Пап! Дайте мне отдохнуть, а? Я же не делаю ничего плохого, просто затусили с Майком в клубе. Все так делают.
— Все тусят с Майком? — иронично усмехнулся Роберт, подначивая дочь.
— Ну же! Не делай вид, что ты меня не понимаешь…
— Если ты бросишь учебу, или хотя бы попытаешься это сделать, я не только руку Майку выломаю… Поверь. Но и кое-что еще откручу. Пока ты не доучилась, и не получила диплом, я буду внимательно за тобой присматривать. Раз ты категорически не слышишь мои аргументы, и не хочешь по хорошему.
— Что?! Ты собираешься следить за мной?! Вообще что ли?! — вскрикнула возмущенно Сара, вскакивая из кресла, и принимаясь расхаживать по кабинету. Отчаянно глянув в глаза отцу, она понадеялась, что это шутка. Зная, какие у него остались связи в полиции, и что он сам достаточно талантливый сыщик, Сара ужаснулась, представив себе предстоящий год под постоянным контролем. Места шутке в его тяжёлом взгляде не нашлось. — Я хочу домой… Отвези меня к маме. Она хотя бы не такая тиранша…
Роберт сдавил пачку в кулаке, багровея от злости и наблюдая за дочерью. Та, подхватив куртку, выскочила из кабинета, оставив дверь на распашку. Зло зашвырнув комок, бывший некогда пачкой из-под сигарет в урну, он направился следом, хватая со стола ключи от машины.
— Просто прекрасно… — буркнул он, проходя мимо Саманты и Натали, — А вы что тут делаете?
— Так ты же сам сказал — утром явиться на работу, — оторопело отозвалась Саманта, пряча за собой сидящую в кресле Натали, и делая огромные круглые глаза. Она надеялась, что Таннер прочитает в них мольбу вести себя не слишком отталкивающе, но тот проигнорировав ее призыв, продолжил раздраженным тоном.
— Ясно всё. Найди мне контакты Адама Честертона. Меня интересует доступ к камерам внешнего наблюдения, есть ли он у него. Буду тут через пару часов. Отвезу эту нахалку к матери, и заскочу… — Роберт осекся, понимая, что упоминать при Натали фамилию ее бывшего уже любовника было несколько слишком, — по делам еще в одно место.
Натали осторожно выглянула из-за спины Саманты, уставившись на фигуру Таннера. Он выглядел здорово помятым и не выспавшимся. На левой скуле виднелась небольшая ссадина.
— Доброе утро, Роберт, — промямлила она, теряясь в его серо-зеленых глазах. Внутри все потеплело, в голове вспыхнул отчетливый сон — большой не по размерам барс, урчащий под рукой теплым боком, высокий крепкий мужчина и эти чертовы светлые глаза. Будь ты не ладен, Таннер.
— И Вам, мэм… — почти равнодушно, словно не он вчера провел с ней день с утра до глубокой ночи, бросил мужчина, и спешно выскочил из офиса, хлопая дверью. Саманта раздосадовано взглянула на Натали. Та сидела с видом попавшего под внезапный ливень человека.
— Не обращай внимания… Это из-за дочери. Видимо, взбесила не на шутку…
— Это его дочь?— спросила Натали, вспомнив яркий костер медных волнистых волос и стройную фигуру, ураганом пронесшуюся по приёмной мимо них.
— Старшая… Младшая с ним не общается.
— Почему?
— А я откуда знаю, — пожала плечами Саманта, копаясь тонкими пальцами в визитнице на столе. Необходимо было выполнить указание начальника и найти номер телефона Адама Честертона — руководителя отдела дорожной полиции в восточной части Лондона.
====== Глава 4 ======
«Где мы можем поговорить?»
«А где бы Вас устроило?»
«68 Маргарет стрит. Я буду там через несколько минут»
Вновь перечитав переписку с Уильямсом, Таннер задумчиво почесал ссадину на лице. Мучительно хотелось курить и спать. Элис даже на порог его не пустила, быстро смерив взглядом и воровато оглянувшись, бросила: «Спасибо!» когда он привез молчаливую и насупившуюся дочь домой. Та, не проронив ни слова, выпорхнула из машины. М-да. Женщины в семье отличались непримиримостью к его прямолинейности, начиная от самой старшей и заканчивая Эммой, которую он видел лишь несколько раз за весь год. И то если та вдруг считала необходимым выпросить карманных денег на очередную ерунду. Нет, не жалко, конечно. Жалко лишь, что от нее даже сообщения с поздравлениями на день рождения не дождешься, не говоря уже про полноценное общение. Роберт, спешно купив сигареты и стакан кофе в небольшом магазинчике, устроился на скамейке в сквере недалеко от назначенного места. Кавендиш сквер-гарденс. В это время года тут красиво: красно-желтые листья устилали все-еще зеленый ковер под ногами, в воздухе носился ощутимый аромат преющей листвы. Удобный, похожий на перечеркнутый круг, если смотреть сверху, сквер, расположился в самом центре квартала. Дойти до него можно было практически из любого уголка района. Оглядевшись, Таннер приметил несколько интересных деревьев, толщиной с двухсотлитровую бочку для топлива. На их шершавой коре, словно приклеенные каким-то шутником черепахи, выдавались огромные наросты. Видимо, деревья были достаточно старыми. Памятник Уильяму Кавендишу, премьер-министру Великобритании в восемнадцатом веке, в полный рост занимал свое законное место на гранитном постаменте. Выкрашенный черной краской, он единственный уродовал великолепие сквера, выбиваясь из общего золотисто-пурпурного ансамбля осенних красок. Роберт зацепился взглядом за выражение лица скульптуры: если бы не некоторые различия, то на первый взгляд был бы похож на Линкольна. Пока он мысленно искал сходства и отличия, сигарета в руке дотлела до фильтра и больно ужалила за палец. Зашипев, Роберт уронил окурок на дорожку, криво уложенную из гранитной крошки, и сунул палец в рот. Кофе в стаканчике остыл. Сделав глоток, он поморщился: чуть теплая, густая и горькая жижа эспрессо проползла по языку в глотку, чуть было там не застряв. Дурной знак. Весь день идет не так, как надо из-за того, что он не выспался, и теперь плохо соображает. Роберт, силком заставив себя допить горький пережженный кофе, закинул стаканчик в урну. Часы отсчитали ровно пятнадцать минут, можно идти.
Джеймс нервничал. Детектив опаздывал вот уже на целых пятнадцать минут. Что могло его так задержать? Расхаживая из угла в угол по кабинету Ходелла, он пытался заранее подобрать слова, ну, или хотя бы найти для себя удобную роль, чтобы не выглядеть, как совершенно безмозглое создание. В дверь настойчиво и громко постучали. Сомнений не было — явился Таннер. Прежде чем Джеймс успел среагировать и пригласить войти, огромный детектив уже стоял в кабинете, изучающе оглядывая помещение. Он, будто черная дыра в космосе, разом поглотил весь свет, исходивший от пространства актерской святая святых. Джеймс подумал, что теперь в этом кабинете он будет чувствовать себя неуютно только лишь от воспоминаний о нахождении тут этого неприятного типа.
— Доброе утро, мистер Уильямс.
— Наконец-то… Что Вас так задержало?
— То, что меня задержало касается на прямую именно Вас, — поддавшись на эту игру в вежливость, уклончиво ответил Таннер. Быстро смерив Джеймса взглядом, понял, что смог таки добиться нужного эффекта своим опозданием. Давно отработанный и великолепный инструмент. Теперь заранее заготовленные речи «клиента» начнут сыпаться, разваливаться, а сам Джеймс примется нести бред, лишь бы восстановить душевное равновесие после мучительного ожидания. Посмотрим, на сколько крепок этот орешек…
— Кофе? Чай?— наблюдая, как Таннер усаживается в кресло напротив, предложил Джеймс.
— К делу, мистер Уильямс. У меня мало времени, и растрачивать его на чаепития я не намерен.
— Что ж… Роберт… Могу я Вас так называть? — Джеймс глубоко вдохнул, чувствуя внутреннее волнение: опоздание детектива выбивало из колеи. Почему он задержался? Может быть это действительно связано с Бэт и предстоящим судебным разбирательством? Чертов пинкертон… Придуманный им заранее диалог с первого слова пошёл не по плану. Роберт, наблюдая за ломкой Уильямса, мысленно усмехнулся. «А не позднее чем вчера звал меня Бобби! Надо же, как ты быстро становишься вежливым, если на хвост наступить, сука!» злобные мысли помимо собственной воли бродили в голове. То ли и правда, не выспался, то ли стоит наконец отключить произошедшее с дочерью, и все это колоссальное напряжение, и взяться за работу… Роберт внимательно изучал утонченное, аристократичное лицо актёра. Породистый, словно дорогая скаковая лошадь. Тонкие черты, изящные движения, манерный и весь такой приторно рафинированный. Подделка до мозга костей. Ничего настоящего, только напускное, только удобная маска, чтобы скрыть истинного себя. Таких, как этот Дэ-точка-Тэ-точка-Уильямс он видел не впервые, но впервые ощущал такую стойкую неприязнь к этим отточенным манерам. И что может нравится женщинам в этом изнеженном создании?
— Да, конечно, мистер Уильямс, — подчеркнуто вежливо, сквозь зубы произнес Таннер. Внутри поднималось какое-то неопределенное недовольство.
— Роберт, я размышлял весь вечер над ситуацией, что возникла… — начал Джеймс, понимая, что детектив внимательно следит за ним, так внимательно, что вот-вот просверлит в груди дыру своими страшными светлыми глазами. На лице Таннера не дрогнул ни один мускул, — и пришел к заключению, что могу попробовать договориться с фанатами. Извиниться, само собой, перед ними за возникшие недопонимания. Потребовать прекратить преследование. Объявить всё это фэйком.
Роберт не двинулся с места, лишь преувеличено медленно моргнул, подпирая щеку большим и указательным пальцами. Тактика работала безотказно. Клиент плыл. Но сейчас его это не радовало, а раздражало. Джеймс занервничал. Детектив и правда делает вид, что не понимает, о чем он собирается ему сказать? Придется пойти с козырей.
— Я могу решить вопрос с финансовой стороны, если это потребуется.
— Кому потребуется?
— В-вам? — пробормотал Джеймс, чувствуя, что снова потерял контроль над ситуацией. Чертов Таннер, безупречно сломал его боевой настрой этой своей надменной физиономией. И этот его жуткий холодный взгляд, равнодушный, насмешливый.
— Не совсем понимаю, что Вы хотите в этой ситуации от меня.
— Ну как же… Если Вы уничтожите все имеющиеся доказательства моего романа с мисс Фокс, я буду Вам бесконечно благодарен…
— На сколько бесконечно? — борясь с клокочущим внутри гневом и жаждой справедливости, Роберт глубоко задышал, успокаивая эмоции. «Ты, дрянь такая, думаешь только о своей тощей заднице. Даже на миг не поинтересовался, как там Натали! Вот же ублюдок редкостный!» Сколько он не встречал подобных людей, всегда все заканчивалось одинаково — попыткой взятки, но никаких попыток к признанию своей вины, никакого раскаянья. В большинстве случаев спустя некоторое время он вновь ловил их на “горячем” и все повторялось.
— Ровно на столько, на сколько Вы пожелаете.
— Звучит, как предложение взятки.
— О, нет-нет… Просто хочу договориться миром, так сказать. Выкупить имеющиеся исходники фотографий. И дело за одно, — Джеймс почувствовал себя увереннее. Нет, однозначно ему лишь показалось, что детектив хитрее, чем кажется: все-таки он и правда здоровый и тупой. Удивительно, как он вообще стал сыщиком. Значит на то и живёт, что шантажирует своих клиентов.
— Что ж… — хлопнув себя по колену огромной лапищей, Таннер поднялся из кресла и принялся мерять кабинет шагами, разглядывая помещение. Три шага в одну сторону. Пять в другую. Небольшой такой кабинет: всего где-то шесть на восемь метров. Светлый. Стандартные белые обои, не дорогая мебель… Обычный такой офис.
— Итак?
— А почему Вы, Джеймс, не поинтересовались, как мисс Фокс себя чувствует? Может, ей требуется какая-то помощь?
— О, я уже поинтересовался у нее лично, — улыбнувшись, отозвался Джеймс, взглядом указывая на смартфон, лежащий на столе. Роберт ощутил неожиданный для себя укол ревности, и буквально остолбенел посреди кабинета, разглядывая репродукцию Дж. Хэйллара, «В театре» в стальной рамке. Перед глазами возникла картина: захлёбывающийся собственной кровью Уильямс, с воткнутой в глаз планкой от рамки. Стряхнув видение, Таннер медленно, стараясь не выдать своего раздражения, повернулся к актёру лицом.
— И что же она сказала?
— Что готова принять мои извинения и забыть произошедшее.
— Я Вас услышал, мистер Уильямс. А от меня Вы что хотите? Чтобы я разубедил своих адвокатов передавать дело в суд? — с каким-то злорадным чувством внутри продолжил тянуть нервы из Уильямса Роберт, — мисс Хоупс нарушила условия договора, где ясно прописаны обязанности сторон. Не в моих силах одними лишь словами отменить решение.
«Вот же жадный сукин сын! Тебе еще цифры не озвучили, а ты уже удваиваешь ставки!» подумал Джеймс, глядя, как блестят глаза ищейки.
— Что ж… Возможно, Вы могли бы что-нибудь придумать, а я смог чем-то помочь Вашему агентству? Например, дать рекламу…
— В клиентах я не знаю нехватки. Всегда есть неверные мужья, гулящие жены и их любовники. Обманутые пассии, стремящиеся получить полный контроль над своими вторыми половинами вполне делают мне необходимую рекламу. Передайте мисс Хоупс, что я жду от нее официальных извинений в соцсетях, и отмену травли. А там посмотрим. И, напомню так же, что ее дело пока еще находится только в моих руках.
— Вы решили шантажировать нас?!
— Вы хотите меня в чем-то обвинить, мистер Уильямс? Я посмотрю на искренность Ваших и ее слов, а потом мы с Вами встретимся и поговорим, когда закончится этот беспредел.
— Я не знаю, чего именно Вы добиваетесь, Роберт, но свое слово я Вам тоже сказал. Не надо на меня давить, иначе пусть все решает суд.
— Вы настолько цените лишь одного человека, что я не понимаю, зачем мы с Вами разговариваем… Мне откровенно не горячо и не холодно от того, что данный скандал просочится в прессу, ну, разве клиентура станет на порядок статуснее и богаче, а это только мне на руку, — честно признался Роберт, отчётливо понимая, что стоящий перед ним человек совершенно не обеспокоен ни возможной уголовной ответственностью Хоупс за свои ошибки, ни травлей и преследованием любовницы со стороны одичавших фанатов. Уильямса волнует лишь один человек — он сам. Что ж, как бы это ни было мерзко со стороны, это говорило лишь о том, что перед Таннером, стоит сейчас эмоциональный инвалид, способный только играть любовь на сцене, и совершенно забывший, что значит любить в реальности.
— Мне плевать, Роберт, что Вы обо мне думаете. Не ради Вашего мнения я шёл к тому, что у меня есть. Я много учился и работал, чтобы, наконец, заслуженно пожинать плоды, и не позволю одной дешевой провокации разрушить мой труд.
— Дешевой провокацией Вы называете жизнь другого человека, которую разрушили по неосторожности и пошли дальше, не соизволив даже извиниться, — понизив голос и растягивая каждое слово, начал Таннер, — не говоря уже о жизни женщины, с которой живёте. Я не Ваш психолог и не Ваш духовник, чтобы давать советы и отпускать грехи, но Вам не помешало бы задуматься, к чему прикатилась Ваша жизнь…
— Вы совершенно правы. Вы — не мой психолог, поэтому давайте договоримся так, как оба умеем и понимаем. Я Вам — финансовую помощь. Вы мне — исходники фото, дело и гарантию, что суд не состоится.
Джеймс сложил руки на груди, в полной уверенности, что Таннер примет его предложение. Он внимательно наблюдал за детективом. Тот выглядел не важно, словно провел ночь в мясорубке, а потом приполз на порог дома подыхать. Небрит, в измятой футболке под пропахшей табаком курткой, воспаленные белки глаз прорезают тонкие дорожки капилляров. Видимо, ночь у кого-то была бурная. Роберт, отерев лицо широкой ладонью, поймал себя на мысли, что чертовски устал от игр с такими вот эгоистичными товарищами. Возвращать их с небес на землю своими душеспасительными речами он не собирался, так зачем тогда начал? Мысленно взвесив предложение Уильямса, Роберт прищурился. Оставался всего один год, чтобы Сара доучилась в Кембридже… И за этот год надо платить. Натали требовалось сменить жилище, и как-то существовать без работы некоторое время… И на это требовались деньги. С самого начала он рассчитывал, что получит от этой сделки очередной бонус, и был прав. Но, может, стоит сперва обсудить данный вопрос с Натали? Всё-таки дело касается её лично.
— Когда, Вы говорите, общались с мисс Фокс?
— Какое Вам до этого дело?
— Самое непосредственное. В моих руках Ваша дальнейшая карьера, и не смотря на то, что Вы — на редкость скользкий тип, я бы не хотел пускать в ход этот аргумент. Не из симпатии к Вам. А из сочувствия к Вашим женщинам.
— Вчера вечером, около десяти или начала одиннадцатого где-то, — уверенно солгал Джеймс, наблюдая, как у детектива дрожат ноздри. Роберт с ощутимым для себя облегчением выдохнул, сам не понимая, почему ему так важно было знать ответ на вопрос. Значит, Натали еще ничего не знает, а Уильямс нагло врет. Это одновременно было и не плохо, и ставило его самого в тупик.
— Ясно… Давайте, Вы дадите мне время, чтобы я собрал все имеющиеся документы по этому делу, а я дам Вам время оценить информацию в некую пятизначную сумму. В зависимости от важности для Вас, — наконец, выдал Роберт, ломая голову, как сообщить об этом Натали. Джеймс кивнул, продолжая наблюдать за детективом. Что ж, он был прав — ничто человеческое ему не чуждо. Просто здоровый, тупой сыщик, решивший зарабатывать легальным сталкингом и шантажом.
— Меня устраивает… Как только соберёте всё, позвоните мне, хорошо? — протягивая руку для подтверждения сделки и прощания одновременно, осведомился Уильямс. Роберт изучающе взглянул на его ладонь, пожевав широкими губами. Помедлив, демонстративно убрал руки в карманы куртки, и еще раз смерив Джеймса холодным взглядом хищного животного, кивнул. Когда дверь за детективом захлопнулась, Джеймс облегченно выдохнул. Лоб покрывала липкая испарина, по спине между лопаток струился пот. Никогда еще представление не давалось ему так тяжело, но вместо рукоплесканий зала его ждала закономерная награда — освобождение от этого невыносимого дамоклова меча в виде компромата на него и на Бэт. Каждый выкручивается так, как умеет — он, Джеймс, умел вовремя оценить степень опасности ситуации для себя, и принять хоть и грязное, но эффективное решение. Оставалось надеяться, что Таннер не передумает.
— Ну, как прошла встреча?
Джеймс поднял взгляд на Элизабет. Та выглядела встревоженной. Стояла в гостиной, заламывая тонкие запястья. В ногах привычно крутился Бобби, отбивая лохматым хвостом дробь по его голени. Так тихо, по-домашнему… Джеймс ощутил собственную значимость в глазах Бэт, словно он был её единственным пристанищем при ураганном ветре.
— Он сказал, что ждёт от тебя видео извинений и отмену травли в сети.
— Что?!
— Тогда обещает не передавать дело в суд, — опускаясь в кресло, произнес Джеймс, кусая нижнюю губу. В голове плыл туман из обрывков разговора с детективом, какие-то образы из квартиры Натали… Её темная, манящая спальня с широкой кроватью и ярким перуанским пледом. Услужливая фантазия торопливо предоставила ему видение постельной сцены: Натали и непременно этот недоумок детектив. Почему именно он — Джеймс не мог понять. Возможно, из-за того поцелуя, что на его глазах был в квартире Натали. А возможно, потому что ему, Джеймсу, просто необходимо было злиться на кого-то, кроме себя. Элизабет осторожно коснулась худого острого плеча Джеймса. Он поднял на неё затуманенный взгляд и неожиданно прижался впавшей небритой щекой к прохладным тонким пальцам. От этого простого жеста у девушки внутри всё сжалось.
— А Крис что говорит?
— Крис поддерживает эту идею. Считает, что необходимо остановить фанатов, пока они не натворили ещё что-то, — отозвался Джеймс, чувствуя, как внутри ширится неподдельная тоска. Как так вышло, что история, начинавшаяся красиво и романтично вдруг свернула куда-то на тропу войны? Да, с его стороны было бесконечно глупо поддаться обаянию Натали, безусловно, глупо было валить всю вину на Бэт за совершенный проступок. Но то, что произошло уже произошло и требовало решения.
— Джеймс, дорогой… — осторожно, словно ступая по тонкому льду, начала Элизабет. Мужчина лишь задумчиво взглянул на неё, — Что же делать?
— Ты знаешь, что кто-то из фанатов пролез в её дом, разгромил там всё и убил собаку?
Слова Джеймса донеслись до ее ушей, но не коснулись сознания — Элизабет смотрела на него совершенно пустым взглядом. Ей было откровенно всё-равно, что случилось с этой мелкой паршивкой, вклинившейся между ними. В конце концов она ведь не могла предугадать, что кто-то из фанатов поступит подобным образом.
— Джеймс, ты же не думаешь, что я просила кого-то из фанатов совершить подобное?
— Какое это теперь имеет значение? Есть ситуация, и из нее нужно выбираться, разве нет? — от чего-то чувствуя себя намного ближе к Бэт, чем когда-либо раньше, Джеймс притянул девушку к себе. Она не сопротивлялась. Заключив ее гибкое, словно дикий цветок, тело в объятья, он задумался. А стоило ли вообще всё это потраченных нервов? Стоило ли как глупый, потерявший голову подросток, бегать на свидания к девушке, которая принадлежала к совершенно другому миру, и не смогла бы его понять никогда. Джеймс втянул ноздрями мягкий знакомый запах зеленых яблок и душистого мыла. Аромат будоражил воспоминания.
— Элизабет…
—Что?
— Сможем ли мы когда-нибудь забыть всё это?
— Я не знаю, Джеймс. Честно. Ты причинил столько боли… — понижая голос, отозвалась она. Прохладные руки Джеймса крепко сжали её в объятьях.
— Я ведь еще могу вымолить у тебя прощение? За весь тот кошмар, что тебе пришлось пережить? — не понимая, для чего он говорит это, начал Джеймс. Элизабет лишь рассеяно пожала хрупкими плечиками. Мысли текли плавно, словно ручей катился по камешкам. Что у него осталось? Карьера, которую он сам старательно подточил на корню? Чувство пустоты внутри из-за возникшей привязанности? Тоска от осознания предстоящих трудностей? Или вот она — Бэт, великодушная в своей любви, прощающая его промахи раз за разом…
— Почему ты еще со мной? Я же поступил с тобой хуже не придумаешь… Обидел, унизил… Изменил… Я не стою твоей любви…
Элизабет молчала, накручивая прядь его волос за ухом на тонкий ухоженный пальчик.
— Может, потому что мы друг друга стоим? Мы ведь с тобой из одного теста, Джеймс… Странно, что ты этого до сих пор не понимаешь.
— Понимаю, но я не понимаю, как ты можешь продолжать меня любить…
— Ты талантливый, умный… Неординарный человек. И… Что поделать — взбалмошный. Я к этому привыкла, и понимаю, что иногда тебе необходимо зарядиться энергией где-то ещё. Просто я не думала, что твоя очередная подзарядка может вылиться вот в такое…
Джеймс благодарно поцеловал раскрытую ладонь Элизабет. Узенькая, как веретено, ладошка пахла его собственным парфюмом, и знакомым ароматом яблок. Внутри всё задрожало. Как же так… Ведь она и правда его любит не смотря ни на что. Что же он собрался натворить! Бросить её… Нет, это не он ее бросить должен, а она. Совсем запутался… Совсем. Сломал жизнь ей. Чуть не сломал себе. А все из-за мимолетной, хоть и фантастически необыкновенной интрижки. А ведь Натали была права, не раз говоря, что они с ней из совершенно разных миров, и если бы не случайность, он никогда бы не узнал про нее. Она заинтриговала его своим равнодушием к персоне. Вот и вся причина такой вспыхнувшей страсти. Да! Глупость, конечно, но ему страстно, именно страстно хотелось обаять её. Покорить… Ведь она при встрече даже не знала, кто он такой, словно вся его жизнь, вся его карьера — пустой звук. Словно он — не существует. Джеймс, запрокинув голову горько рассмеялся. Всего-лишь жажда признания. Жажда доказать себе, что он — не пустое место! Вот ведь глупец! И ради того, чтобы эта одна-единственная девушка восхищалась тобой, любила и поклонялась, ты, идиот, готов был потерять карьеру, отношения и чужую жизнь пустить под откос? Фигляр! Правильно Натали сказала… Позёр и жалкий фигляр!
— Над чем смеешься?
— Над самим собой, Бэт… Над собой. Я ведь, в сущности, оказался самым большим глупцом… Погнался даже не за девушкой… И не за сексом… Нет. Я, дурак, погнался за тем, чтобы она, никогда раньше не слышавшая обо мне, стала одной из тысячи… Чтобы признала, что я — знаменитость… Господи, как глупо!
Элизабет слушала, открыв рот. В душе закипал гнев и боль, и одновременно с этим, пришло понимание — он не любил эту девицу, он полюбил возможность сыграть роль эдакого незнакомца. И увлекся. Всего-то… Сердце бешено стучало. На глаза навернулись предательские слезы. Бэт вонзилась горячими и солоноватыми от слез губами в его сухие и почти безжизненные губы. Джеймс горячо отозвался на поцелуй.
Его упрямо клонило в сон. Уронив отяжелевшую голову на руки, Роберт, чувствуя, как в затылке жарко ухает, катясь под кожей, боль, прикрыл на минуту глаза. Пока никого нет в кабинете. Всего лишь на минуту.
— Спишь? — голос Саманты буквально вырвал его из темноты. Кажется, он и правда провалился в сон, и сам того не заметил. Оторвав голову от рук, мотнул ею, прогоняя сонливость.
— Типа того. Ну?
— Натали в твоей квартире. Поднимешься?
— Зачем? — отирая заспанное лицо ладонями, уточнил он.
— В смысле? Ты же мне сказал, что едешь от Уилли, и тебе необходимо с ней поговорить… Забыл?
— Тьфу. Да. Совсем из башки вылетело.
— Потому что спать по ночам надо, а не шататься по клубам в твоем возрасте.
— А ну-ка рот закрой, — грубо оборвал Роберт начавшуюся тираду помощницы, — не переходи границы. Нашлась мне тут, пигалица…
Саманта замолчала, понимая, что и впрямь увлеклась ролью его совести. Он ведь, чего доброго, и выставить за порог может. Роберт поднялся из-за рабочего стола, и потянувшись, прислушался к тому, как по очереди прохрустели суставы, начиная с шейного и заканчивая поясничным отделом. Да, разговор должен состояться. Но чуточку позже.
— Нашла номер Честертона?
— Да. Вот, — протягивая визитку, отозвалась Сэм. Роберт, наливая в кружку кофе из кофеварки, бегло бросил взгляд на кусок картонки.
— Спасибо, позвони ему, узнай, есть ли у него доступ к камерам по Стэмфорд-роуд, Долстон. Записи за эту среду. Возможно, за вторник. Все подозрительные компании, количеством от трех человек меня интересуют. На машине либо без.
— Что ты ищешь? Хочешь найти тех, кто разгромил квартиру?
— Хочу найти тех, кого натравила Хоупс. Просто в глаза посмотреть.
— Таннер… Я тебя знаю, — предостерегающе начала Саманта. Внутренне у нее все сжалось. Неужели ему и впрямь так понравилась Натали, что он вдруг решил проявить благородство? Не то, что бы оно ему было несвойственно, просто ожидать проявлений в такой ситуации было несколько странно.
— Отлично, тогда знаешь, что ничего страшного не случится.
— Ну, как посмотреть… — отозвалась Сэм, глядя ему в спину. Роберт быстро допил кофе, и зевнув в кулак, тряхнул головой, отгоняя усталость.
— Тебе надо выспаться. Выглядишь совсем не важно. Сара помотала нервы?
— Сэм… Все хорошо, ты ведь сама сказала, что знаешь меня, — как можно мягче отозвался Роберт, внутренне удивляясь такой заботе со стороны помощницы, — я заскочу наверх на пару минут, переодеться и в душ. Затем поговорю с Натали. И начнем охоту на дичь. Поговорю с Адамом, затем опрошу соседей. Вполне возможно, что кто-то был дома, и что-то мог видеть.
— Ладно… Только…
— М-м-м?
— Ничего… Иди, я позвоню Адаму…
В квартире Роберта было скучно. Пощелкав каналами кабельного и так ничего и не выбрав, она огляделась в поисках каких-то интересных вещей, говоривших бы о хозяине жилища чуть больше, чем слой пыли на телевизоре. Типичная холостяцкая берлога. Таннер не врал, говоря, что проводит почти все свое время на работе. Запустение и беспорядок царили в его доме, и, кажется, его это совершенно не смущало. Натали подумалось, что детектив словно бежит подальше от собственного жилища. А может, не от жилища, а от давящей пустоты? Как он сказал? «Придется привыкнуть к пустоте» да, видно, сам он к ней так и не привык. Любопытство пересилило ее, и, смущаясь, она заглянула в ванную комнату, ожидая увидеть горы не стиранного белья. Чистота. Аккуратно разложенные на поверхности ванного столика с острой педантичностью бритвенные принадлежности. Аптечка с почти минимальным набором необходимого — анальгетики, спазмолитики, что-то от изжоги и несварения, мелоксикам, почти пустая упаковка. Лейкопластырь еще. Не густо. Почти все со свежими сроками хранения. Удивительно, даже носки нигде не валяются, подумалось Натали, выходя из ванной. Какое-то странное ощущение от квартиры: вроде бы и пустующая, но не заброшенная, словно он сюда приползает, чтобы зализать боевые раны, и вновь ринуться сражаться с чудовищами. Интересный человек. Заглянув в холодильник, Натали разочарованно вздохнула. Пара полных бутылок минеральной воды, высохший до состояния мумии лимон, и такая же сморщенная морковка в самом дальнем углу ящика для овощей. Нет, так дело не пойдет. Есть хочется… Кажется, внизу был мини-маркет. Всё необходимое там легко можно найти.
В первую же секунду, как только Роберт открыл дверь квартиры, в нос ударил запах готовящейся пищи. Он замер, вытянув шею и непонимающе оглядываясь. Ощущение, словно он ошибся дверью ударило в грудь. В квартире было чисто. Удивление, если так можно было назвать накатившее ощущение, буквально сбивало с ног.
— О, Роберт! Здравствуйте! Я тут немного похозяйничала, раз уж Вы любезно разрешили мне у Вас некоторое время пожить… — улыбнулась ему Натали, выглядывая из кухни. Всё, что ему оставалось, это изумленно кивнуть. Разувшись у порога, он медленно обошел гостиную. Вроде бы ничего не изменилось, кроме самого ощущения. Пространство вокруг наполнилось какой-то другой энергией, давно забытой им самим.
— Я буквально на несколько минут, — произнес он, недоверчиво разглядывая Натали, словно перед ним была неизвестная форма жизни, и он решал — стоит ее опасаться или нет.
— Как это? Это же Ваша квартира… Я тут гость…
— Такое впечатление, что это я тут гость… Я в душ. Выйду — поговорим, — бросил спешно он, чувствуя, как взвыл желудок от невыносимого аромата, доносившегося из кухни. Натали улыбнулась, и к голоду у него прибавилось чувство смущения. «Действительно, ни одного лишнего слова, будто он их экономит, как и сказала Сэм!», мысленно отметила девушка, провожая его изучающим взглядом. Роберт быстро исчез за дверью ванной комнаты. Натали вернулась к почти готовой телятине: еще немного, и тушеные овощи можно будет подавать. Когда дверь ванной снова хлопнула, извещая о том, что хозяин окончил водные процедуры, девушка вышла в гостиную, чтобы пригласить его к столу. Таннер стоял к ней спиной, опоясанный полотенцем, и что-то искал в ящике комода. С мокрых, темных с проседью, волос на широкую мускулистую спину, покрытую сеткой мелких шрамов, катились капли воды. Натали, ойкнув, быстро ретировалась.
— Черт… Совсем забыл, что Вы тут… — хмурясь, пробормотал Роберт, входя в кухню уже полностью одетым. Тонкая темно-серая футболка местами прилипла к его еще влажной коже, обтягивая и без того широкую грудь. Свободные тренировочные брюки с фирменными лампасами из трех белых полосок почему-то вызвали у Натали удивление. Не то, чтобы она не представляла себе детектива в какой-то иной одежде, чем джинсы и кожаная куртка поверх рубахи, но его вид её удивил. Он, оказывается, может быть и не пугающе-напряженным хищником на охоте, а вполне себе комфортным, обыкновенным, даже домашним…
— Я даже не знаю, что на это сказать, — пожимая плечами, отозвалась Натали. — Прошу, обед подан.
— Спасибо, конечно, но…
— Бросьте, должна же я как-то отблагодарить Вас за гостеприимство и ту помощь, что получила.
— Хорошо, и, кстати, о помощи, — садясь за стол, и оглядывая пространство кухни, словно ему было неловко от происходящего, отозвался детектив. Его взгляд птицей метался от накрытого к обеду стола, до шипящей на плите сковороды: по его растерянному лицу стало заметно, что он отвык от присутствия в доме женщины, и тем более от таких простых вещей, как готовка.
— Итак…
— Натали, Вам вчера в начале одиннадцатого вечера звонил Джеймс Уильямс? — маскируя свое смущение деловым тоном, начал Таннер. Он понимал, что актер ему солгал, но удостовериться было необходимо. Наблюдая, как девушка быстро раскладывает по тарелкам огромные куски сладко пахнущего тушеного мяса, Роберт поймал себя на мысли, что уже и забыл, каково это — приходить домой, зная, что тебя ждет вкусный обед или ужин, и красивая женщина. Каково это вообще, когда тебя ждут дома.
— Роберт, мы же с Вами были вместе весь вечер. Как бы Вы не заметили его звонка?
— Ну, мне необходимо было уточнить, чтобы понять, можно ли верить его словам.
— Чьим?
— Уильямса. У меня сегодня состоялся очень любопытный разговор с ним. Он предлагает мне деньги за всю информацию, за контракт с Хоупс. Иными словами он хочет купить Ваше и мое молчание.
— А при чем тут его звонок мне? — поставив перед ним полную тарелку, Натали не мигая уставилась в глаза. Роберт не стал отворачиваться, тяжело глядя на неё исподлобья.
— Не важно… Он хочет замять дело, не довести до суда, чтобы не пострадала его репутация.
— И? Я что-то не совсем понимаю… Зачем мне это знать? — Натали, продолжая глядеть на детектива, ловко управляющегося с мясом, никак не хотела поверить в происходящее. Неужели все действительно происходило с ней?
— Подумал, что Вам необходимо знать в первую очередь. Я всего-лишь инструмент, исполнитель, если хотите. А вот дальше — все в Ваших руках. Есть два варианта: первый — Вы можете согласиться с его предложением, и получить финансовую выгоду, так сказать предложенную компенсацию. И второй — Вы можете позволить мне довести дело до суда. И тогда и его карьера, и карьера Хоупс полетят к черту.
Натали опустила вилку на край тарелки, задумчиво жуя и наблюдая за детективом. Тот чувствовал себя неловко, и вся его массивная фигура говорила, что он действительно ощущает себя гостем в собственной квартире.
— Я не могу взять на себя такую ответственность… За его карьеру. И карьеру его жены…
— Формально, они не женаты.
— Роберт, это не имеет значения. Кто я и кто они? Сами посудите!
— Вы в первую очередь человек, — строго произнес он, снова хмурясь. Две вертикальные складки образовались над его широкой переносицей, собирая в уголках светлых глаз глубокие паутинки, — и не имеет никакого значения, кто они. Подобные поступки должны быть так или иначе…
— Должны быть наказаны? — не дала она закончить фразу, — Роберт, мы с Вами не в войнушку играем. Никаких “око за око” я не приемлю. Это — человеческие жизни. И я не вправе одним махом рушить их.
— И тем не менее, ни Хоупс, ни Уильямс не разделяют Ваше мнение.
— Мне плевать, разделяют его они или нет. Я не хочу чувствовать себя… Грязной. Не хочу, понимаете? Я, может быть, и не права с Вашей точки зрения, но я не хочу, чтобы потом обезумевшая толпа фанатов преследовала меня за то, что растоптала его карьеру. И ее карьеру за одно тоже.
Роберт склонил голову к плечу, перестав жевать. Интересно. А ведь она с одной стороны права, но лишь с той, в которой боится снова подвергнуться нападению. Но жить в страхе нельзя.
— Не смотрите на меня так, мой дорогой детектив… Я не хочу этого. Да и Вы не цепная собака, чтобы по моей команде кинуться рвать глотки. Давайте забудем этот разговор, отдайте им все документы. Пусть произошедшее будет на их совести.
Роберт тяжело заводил желваками. Взгляд потемнел. Казалось, что из самой глубины его иссиня-черных зрачков поднимаются крохотные электрические молнии, воспламеняя воздух в кухне. Его негодование ощущалось буквально кожей.
— Я правильно понял, что Вы даете им возможность избежать наказания за свою глупость?
— Роберт… — тяжело вздохнув, Натали накрыла его огромную руку, с зажатой в ней вилкой, своими пальцами. От кончиков ее пальцев до плеча Таннера прошиб колючий электрический разряд, — хватит того, что они оба натворили глупостей. Им до конца своих дней вспоминать.
— А Вам? — упавшим голосом спросил он. Держа в руках пустую тарелку, Роберт силился понять её логику. Благородство или глупость? Что это такое?
— Я хочу оставаться человеком не смотря ни на что, — отозвалась она. Детектив, видимо по холостяцкой привычке, сгреб грязную посуду в раковину, и, поиграв с настройками воды, принялся её мыть. Натали глядела во все глаза. Таннер стоял к ней спиной, порывисто отставляя чистые тарелки в сторону, но даже по его молчанию можно было догадаться, что он не согласен с таким решением.
— Я искренне не понимаю, — выключая воду и разворачиваясь, наконец, произнес он, — чем так хорош Ваш Уильямс, что Вы готовы спустить ему на тормозах произошедшее?
— Роберт, он не мой и дело не в нем. А во мне. Услышьте меня. Я не хочу пачкаться. А он… Да как хочет, так пусть теперь и живёт с этим.
— Не думаю, что он мучается угрызениями совести.
— А Вы хотите, чтобы мучился?
— Честно? Да! Когда я брался за дело, я… — Роберт осекся, пытаясь понять, что вдруг так изменило его отношение к происходящему. В какой момент дело из обычного превратилось для него в личное? Он не смог найти ответ и просто молча вышел из кухни. Натали медленно последовала за ним в гостиную.
— Если Вы не против, я бы поспал час-другой. Ночь была не слишком спокойной, — произнес он, раздумывая, лечь спать на диване в гостиной, фактически лишая Натали возможности расслабиться перед телевизором, или уйти в спальню.
— Как я могу быть против. Это ведь Ваш дом.
— Тогда, если не сложно, разбудите меня в два часа дня? — просительно заглянув ей в зелено-карие, как сибирская тайга, глаза, произнес Роберт, — И спасибо за обед. Готовите Вы великолепно…
Натали кивнула, глядя, как за ним тихонько прикрывается дверь в спальню.
====== Глава 5 ======
Роберт внимательно смотрел на своего старого знакомого, и никак не мог понять, что с ним произошло. Адам будто сдулся, похудел и разом состарился. Честертон, никогда не будучи крупным, сейчас выглядел еще тщедушнее, чем четыре года назад.
— Биг Бой{?}[Биг Бой (Big Boy) – англ. Большой Мальчик, шутливое прозвище Таннера в отделении полиции Центрального Лондона, по аналогии с Биг Бэном.], ты же понимаешь, что фактически просишь меня допустить гражданское лицо в отделение полиции? А это — серьезное нарушение… — Адам тяжело вздохнул, допивая кофе из стаканчика. В машине Роберта как всегда пахло сигаретами. За эти несколько лет мало что изменилось, разве, пожалуй, его физиономия стала более наглой, возраст, само собой, прибавил показания на счетчике, поправился, прекратив бегать по городу, как бездомная собака. Таннер пропустил мимо ушей глупое прозвище, которым его когда-то окрестили в отделении.
— Хорошо, если всё так серьёзно, просто просмотри записи, и дай мне факты, — развалившись на водительском сидении и упершись локтем в обивку двери, отозвался детектив.
— Зачем тебе это, можешь ответить?
— Веду небольшое расследование. В квартиру вломились, разгромили… Убили питомца.
— И почему этим занимаешься ты, а не полиция?
— Черт! Адам, ты решил прочитать мне нотации? — вспылил Роберт, глядя на бледного, как полотно, начальника отделения дорожной полиции. Тот лишь грустно улыбнулся.
— Ты давно не работаешь в полиции, и не представляешь, как все изменилось. Сейчас на каждое наше действие приходится давать сто пояснений, для чего и зачем. При чем в письменной форме. Думаешь, мне хочется придумывать оправдание, почему я трясу архив за эту неделю в Долстоне?
— Понял тебя… Я взялся за дело, в котором клиентка желала вычислить неверного мужа. По итогу вышло так, что любовнице мужа нанесен значительный ущерб, и я частично причастен к произошедшему.
— Тогда тебе точно нечего делать в этом. Передай все дела в свой бывший отдел, парни помогут выкрутиться.
— Не могу, — упрямо насупился Роберт, понимая, что Адам прав — если детектив оказывается замешан в происходящем, пропадает объективность в работе. — Я должен закончить начатое самостоятельно. Дело принципа.
Адам глубоко вздохнул, потирая красные слезящиеся глаза. У поседевшего виска собрались глубокие морщины, словно говоря, что в его возрасте нужна более спокойная работа. Когда-то, несколько лет назад, когда Роберт только пришел в полицию Лондона, они с Честертоном практически начали вместе служить, но быстро сообразив, что полевая работа не для него, Честертон перевелся в отдел дорожной полиции, чтобы спокойно дослужить до пенсионного возраста.
— Роберт, я не знаю, что ты задумал… Крайне надеюсь, что ты не вспылишь и не наделаешь глупостей…
— Это время уже давно прошло. Так ты поможешь?
— Да, черт возьми… По старой дружбе. В конце концов долги надо отдавать… Что или кого мы ищем?
— Квартира по Стэмфорд-Роуд, дом 37. Среда, время ориентировочно с десяти утра и до двух часов дня. Двое, возможно, больше. Думаю, что не профессионалы…
— Следы взлома отсутствуют?
— Окна и дверной замок целы. Кто-то вскрыл входную дверь отмычкой, но очень грубо. Интересуют компании от трех человек. Посмотри за одно, вдруг кто-то покажется знакомым. Взломщиков не так много в Лондоне. Возможно, «пасут» квартиру с начала недели… Глянь, если будет время, и вторник за одно.
Адам кивнул, разглядывая какую-то пылинку на панели приборов прямо перед собой.
— Как ты, Адам? Выглядишь паршиво…
— Угу… Мэри Эн болеет… Я почти перестал спать… — грустно признался Честертон. Перед глазами Роберта предстала высокая, выше мужа, стройная англичанка с длинным, чуть раздвоенным кончиком носа. Ее льдистые голубые глаза смотрели весело и всегда искрились. Что с Мэри Эн могло произойти? Адам уловил немой вопрос в глазах американца. Что-что, а вот этот талант у Таннера было отнять просто не возможно. Умел он молча, не проронив ни слова, говорить одним лишь взглядом, и так же задавать вопросы, на которые волей-неволей приходилось отвечать.
— Врачи обнаружили нейробластому… Говорят, что заболевание редкое, характерное скорее для детей, чем для взрослых…
— Прогнозы? — коротко поинтересовался Таннер.
— Положительные. Вроде как. Проходим сейчас второй курс химии… Я заебался… Правда.
Роберт молча хлопнул Адама по плечу, понимая, что не смотря на слова врачей, тот продолжал нервничать.
— Пару дней потерпишь? Попрошу кого-то из парней ускориться…
— Сделай сам…
— Не доверяешь?
— Ты же знаешь.
— Таннер, черт возьми… Я ничего не забыл. И то, что ты по привычке вляпываешься в самые большие кучи говна я тоже помню. Говори уже, что идёт не так!
Роберт, покрутив в руках начатую пачку сигарет, вынул одну, и взглядом попросил разрешения Честертона. Тот равнодушно пожал плечами. Закурив, детектив выпустил струйку дыма в приоткрытое окно. Раздумывая, стоит ли выкладывать всю информацию, Роберт привычно ощупал языком скол на верхнем левом клыке, словно удостоверяясь, что он все ещё здесь, прежде чем начать говорить.
— Если в прессу попадут имена клиентов, и моё тоже, то как минимум мне светит лишение лицензии на ведение деятельности в стране. А как максимум — пару лет за решеткой. В окружении тех, кто оказался там по моей же милости… Сам понимаешь, что меня это не радует. А мое имя связано с делом напрямую.
— Всё ясно… Я же говорю — любишь ты в говно наступать обеими ногами…
— Что есть, то есть… Так что, поможешь?
— Я займусь этим лично. Если кто спросит — придумаю что-нибудь не столь весёлое… Угон велика с участка, например… Ну не знаю… Хулиганство…
Роберт благодарно кивнул, понимая — ему несказанно повезло, что за это время Честертон не сменил пост и не ушел в отставку.
Проводив взглядом начальника отдела дорожной полиции, Таннер осознал, что не давало ему покоя все эти дни: он одновременно хотел справедливости для Натали, наказав Хоупс и Уильямса по полной программе, доведя дело до суда, и в то же время понимал — его имя обязательно мелькнёт в стенах зала заседания, а значит, неизбежно последует приговор. Если же пойти на сделку с Уильямсом, позволив ему выкупить исходные данные, он, безусловно избежит возможных последствий, но будет постоянно возвращаться к мысли, что перешагнул через свои принципы. И какой тогда прок во всем этом, в его работе, в проведённых в полиции годах? Выбор стоял между лояльностью и справедливостью.
— Черт знает что… — фыркнул он, сердясь на самого себя, и ударив основанием ладони по гребню руля. Все компромиссы, на которые он мог пойти со своей совестью кричали, что независимо от выбора он останется в проигрыше.
Посмотрев внимательно на текст, который в кабинете Ходелла наспех набросал Люк, Джеймс вздохнул. Речь получалась мягкой, плавной, с учетом всех особенностей его собственного произношения. Люк превосходно знал, как насытить ее необходимыми интонациями. Не зря Пратт был его секретарем и помощником. Надо хорошенько прожить текст внутри себя, чтобы не казалось, будто он читает с листа.
— Элизабет! Вы готовы? — голос Ходелла нарушил ход мыслей Джеймса.
— Крис… А это всё обязательно? — с сомнением в голосе уточнила девушка. Она совершенно не чувствовала себя виноватой перед той негодяйкой, с которой Джеймс завёл интрижку. Скорее даже наоборот — мысленно винила во всех своих злоключениях, в глубине души продолжая злиться на необходимость приносить извинения. Джеймс же напротив, занял нейтралитет, стараясь обходить в разговоре острые углы.
— Где снимать будем? — поинтересовался Крис, почесывая небритую щеку. Окинув взглядом гостиную дома, он неудовлетворенно дернул носом. Встретившись попутно взглядом с Элизабет, не смог не отметить несколько больших засосов на шее, — Хоупс, смени одежду! Вся шея синяя. Фанаты не дураки, а это — не аллергия!
— И что?! Пусть будет так.
— Я тебя лично придушу! Переоденься мигом! — рявкнул Ходелл, укоризненно посмотрев на Джеймса. Тот сосредоточенно репетировал текст, что, впрочем, не помешало ему увидеть недовольство агента.
— Выучил? Там всего несколько строчек…
— Ничего сложного… Скажу, как есть…
— Ты уже наговорил в прошлый, еле успели удалить… — фыркнул Крис, — Если мне нужно было бы опозориться, я бы и без тебя справился. Люк написал хороший текст. Твоя задача — прочитать его на камеру. Если ты не можешь сделать это без своих заскоков, то тогда какой смысл мне продолжать с тобой работать?
Джеймс невольно скривился. Таким разгневанным он не видел Ходелла уже довольно давно. Впрочем, агента можно было понять — возобновившийся скандал бросал глубокую тень на само агентство. Если первый раз такой ход привлёк к компании Ходелла максимально возможное внимание актеров, как начинающих, так и довольно известных, а так же продюсеров и режиссеров, то сейчас лишняя шумиха могла отпугнуть даже самых стрессоустойчивых звёзд. А Ходеллу легче будет попрощаться с одним, чем растерять всех.
— Ты извини, Джеймс, но за последнее время ты стал для меня занозой в заднице… Вместо того, чтобы сниматься в предложенных фильмах, ты перебираешь контракт за контрактом. Я конечно, понимаю, что ты разбираешься в этом ровно так же, как свинья в сортах желудей, но я пока еще твой агент, и как агент я теряю деньги. Какой смысл содержать тебя, если все, что ты мне даешь — это головная боль?
— Крис… Я сожалею, что так вышло. Думаю, что всё можно исправить… Запишем речь. Я поговорю с Натали…
— И не надейся! Чтоб близко к ней не подходил! Тебе ищейка ясно сказал — пока не улягутся страсти, не вздумай даже появляться рядом! И тут я с ним согласен. Узнаю, что ты с ней виделся — уволю нахер, — пригрозив толстым указательным пальцем, Крис уставился на Джеймса из-под кустистых бровей. Тот кивнул. Спорить не имело смысла.
— Готов?
— Да.
— Где Хоупс?!
— Иду я… — вяло произнесла Элизабет, одетая в водолазку цвета бургунди с высоким, закрывающим ее почти по самый подбородок, воротником. Крис удовлетворенно кивнул. Джеймс решил провести съёмку в кабинете, ранее принадлежавшем отцу. Фоном служили огромные деревянные полки с книгами, в детстве зачитанные им самим и сестрами до дыр. Особой любовью пользовался старенький томик Шекспира, сейчас почти потерявший свой вид, но не ценность. Джеймс зацепился за него взглядом, готовясь открыть всему миру свои отношения с Элизабет Хоупс. Зеленоватая, разлохмаченная обложка книги, словно невидимая поддержка старого доброго друга, успокаивающе вошла в его сознание.
“Добрый день!”
“Всем привет!”
“Я думаю, что вы все меня знаете… И знаете девушку, что сейчас сидит рядом со мной. Для тех, кто ее видит впервые — это Элизабет Хоупс — моя близкая подруга, актриса и драматург, с которой мы участвовали в спектакле «Отчаянье», если кто помнит”
“Привет еще раз!”
“Так вот… Мои дорогие, до меня дошли крайне неприятные слухи, что фанатское сообщество сейчас переживает не лучшие времена. Любящие меня, мое творчество… Я все ещё Ваш — Джеймс Уильямс! И хочу сказать, что из-за некоторой двусмысленности я попал в принеприятнейшую историю с одной из моих близких приятельниц. Девушка, не стану называть ее имени, подверглась грубому и отвратительному сталкингу со стороны кого-то из моих фанатов за то, что случайно попала в объектив фотокамер в моей компании. Это бесконечно огорчает меня. Прошу прекратить все преследования.”
“Я, Элизабет Хоупс, со своей стороны приношу извинения за произошедшее недопонимание с фандомом Джеймса Уильямса. По каким-то непонятным для меня причинам фотографии, послужившие поводом для преследования, попали в сеть с указанием меня, как отправительницы. Приношу еще раз извинения от своего имени…”
“Мои драгоценные, мои родные… Те, кто был со мной с самого начала и те, кто присоединился не так давно, я хочу сделать заявление, которого вы все ждете уже очень и очень давно… Мисс Хоупс и я, ваш покорный слуга, состоим в отношениях уже около четырёх лет, а поскольку вы все знаете мое отношение к женщинам, мое мнение касаемо любви, то я очень прошу вас всех принять данный факт, и оставить в покое мою личную жизнь! В противном случае мне придётся бросить не только соцсети, но и собственную карьеру. Увы, если вы заставите меня выбирать между личной жизнью и профессией, мне придется попрощаться с вами… За сим спешу откланяться, надеясь на ваш здравый смысл. Искренне ваш всем своим актерским сердцем — Джеймс Томас Уильямс и Элизабет Хоупс!”
Крис удовлетворенно взглянул на экран компактной камеры, записав обращение. Джеймс выглядел в кадре вполне естественно, не вызывая ни тени сомнения в серьезности своих слов. Хоупс же светилась, словно начищенный пенни. Ее узкие, с длинными пальцами, кисти, так и сновали от собственного лица к выбившимся из-за ушей кудрявым прядям Джеймса. Данный факт не возможно было не отметить.
— Так… Я скину это видео на почту детектива. Если его всё устроит, то опубликуем… Так, кажется, ты с ним договорился?
— Да. После этого он должен отдать все исходные фотографии и подписанные Бэт контракты найма.
— Отлично. Я тебя извещу, как придет ответ… — кивнул сам себе Ходелл, пряча камеру во внутренний нагрудный карман спортивного пиджака. Наклонившись, порывисто погладил по лохматой голове Бобби, любопытно преследовавшего агента по всему дому. Джеймс, проводив Ходелла до двери, подумал, что стоит еще раз попробовать связаться с Натали. Она не брала трубку и не отвечала на сообщения, и это его угнетало, даже раздражало в чем-то. Может быть им удастся поговорить, и как-то решить проблему, минуя неприятный взгляд детектива… Он поймал себя на мысли, что не понимает какие чувства испытывает к девушке. Какое-то идиотское наваждение — возвращаться мыслями в картинки прошлого, понимая, что его не устраивает настоящее. Как только Ходелл скрылся за дверью, Элизабет поспешила обнять Джеймса, но тот ловко увернулся от её рук.
— Что такое?
— Теперь ты понимаешь, почему я не хотел афишировать наши с тобой отношения все это время? В любой момент на месте этой девушки могла оказаться ты… — заглянув в глаза Элизабет, произнес Джеймс. — Извини… Мне нужно кое-что доделать, ладно?
Элизабет кивнула, настороженно скользя взглядом по его заметно сдавшей фигуре. За прошедшие две недели он очень похудел, сильнее обычного. Казалось, его можно было обхватить за талию буквально одной рукой. За четыре года она уже пережила его депрессию, связанную с предыдущим грязным скандалом. Пережила и медикаментозное лечение в клинике Престона, и недельные сидения за закрытыми дверями. Но даже тогда он не превратился в иссохший скелет. Сейчас же его не здоровый внешний вид сильно беспокоил её. Джеймс закрылся в кабинете. Подумав, он вновь набрал номер абонента «Долстон» в телефоне. Почему он сохранил номер Натали именно так, он не знал. Наверное, боялся, что Элизабет случайно обнаружит запись в телефонной книжке и обязательно проверит, кто же она такая. Ну, или хотя бы спросит. Хотя какой теперь во всем этом смысл? Натали… В груди тревожно защемило от одного упоминания ее имени. Странно было вдруг обнаружить себя скучающим по ее прикосновениям спустя почти две недели после последней встречи. Казалось, что пронеслись месяцы или годы с этого момента — столько событий наполнило собой короткий отрезок времени. Пробежав пальцами по волоскам в рыжеватой, коротко остриженной бородке, Джеймс задумался. Сегодня ночью Элизабет была такой страстной, как в самые их первые встречи, увлекая в мир невероятных ощущений. Помедлив, он отключил телефон. Натали не брала трубку. В груди родился вздох облегчения. Он не знал, что ей сказать.
“Натали… Прости меня! Прости за то, что сразу не сказал о Элизабет…” — поразмыслив секунду, Джеймс исправил сообщение — “Натали, прости, что повел себя как трус. Я не хотел, чтобы все так получилось. Честно!” И снова стер.
Вставал вопрос — кому из них прощение было важнее: Натали, однозначно решившей, что он является источником её проблем, или ему самому, чтобы не чувствовать дискомфорт в душе и собственную ничтожность? Хотелось снова оказаться в понятном, известном мирке, снова ощутить себя значимым, в первую очередь для самого себя. Сидя в отцовском кресле, Джеймс огляделся. Здесь прошло его детство и юность. Здесь он не раз слышал скандалы родителей, и сам прятался от них за крепкой дверью. Тогда он не понимал, почему мама и отец начинали ссору, и, казалось, весь мир рушился от сотрясающих дом криков. Сейчас же его собственный мир превратился в башню из кубиков, в основании которого не хватало всего одного элемента — любви. Стоило ли искать любовь в объятьях незнакомки, которая даже не интересовалась его личностью? Ощущение неправильности происходящего окатило Джеймса с головы до ног. Все это — просто дурной сон, и рано или поздно он окончится, оставляя тоскливое послевкусие и ускользающие обрывки воспоминаний. Только бы поскорее. Хотелось как можно раньше стряхнуть весь этот морок и вернуть себе привычную картину мира. Глубоко вдохнув, он открыл дверь кабинета. Элизабет суетилась на кухне, что-то еле слышно напевая. Вот так выглядит его жизнь — актер театра и кино, ученик классической школы, любимец миллионов, мечта сотен тысяч без преувеличения. И такой она должна оставаться во что бы то ни стало.
Оставшийся день неожиданно быстро принес Роберту результат: пара соседей Натали подробно припомнили события начала недели и уже спустя несколько часов у него на руках оказалось довольно детальное описание заинтересовавших его подозреваемых. Сидя в машине, он пытался собрать разбегающиеся мысли, понимая, что с его стороны будет противозаконно подойти к ним, не то, что заговорить, так как двое оказались несовершеннолетними. В таком случае оставалось выследить детей, ворвавшихся в дом Натали, и поговорить с их родителями, разъяснив все последствия подобного поведения. Быть может даже стоило пригрозить арестом и исправительными работами. Всё-таки полицейские привычки глубоко сидели под его шкурой, заставляя подчас вести себя так, словно он не уходил из отделения. Одну из начинающих сталкерш Роберт обнаружил прямо тут, совершенно не скрывающуюся и ожидающую появления Уильямса на уже известном ей крылечке. Роберт прикурил сигарету, и забарабанил пальцами по рулю, прикидывая, кто из троицы взломал замок на двери. Надо же, какое талантливое поколение растёт, просто прелесть. Работёнки у полицейских прибавится, как только молодняк вкусит адреналина и легких денег. Подросток… Она всего-лишь подросток. Верить своим глазам Роберт отказывался. Ровесница Эммы. Девчонка сидела на ступеньках не далеко от квартиры Натали, и громко смеялась, широко раскрывая ярко накрашенный рот, глядя в экран смартфона. От чего-то ему было противно осознавать, что подобное поведение становится нормой. Внутри зрело возмущение на самого себя. Ну, не пойдешь же ты воевать с детьми?
Телефон, лежащий на панели приборов прямо перед глазами, пиликнул, и завибрировав, скатился вниз, прямо в раскрытую ладонь. На электронную почту пришло новое сообщение. Открыв его, Таннер глянул на незнакомый адрес: агентство Кристиана Ходелла, вот и его рабочий имейл, даже официальное приветствие ниже. Не слишком вчитываясь в текст письма, Роберт нажал на папку вложения, и короткое видео начало скачиваться в память смартфона. Пока шла загрузка, он окинул взглядом всё ещё сидящую на ступеньках девочку-подростка. Зарядил нудный осенний дождь, но та и не думала уходить. Найдя на ощупь в бардачке машины наушники, Роберт искоса следил за происходящим на экране, внимательно слушая голос Уильямса. М-да, чего и следовало ожидать — отрепетированная до приторности речь актера и его маленькой противной подружки звучала фальшиво. Фарс от первого слова до последнего. Роберт, докурив до фильтра, вдавил окурок пальцами в дно стаканчика из-под кофе. Остатки напитка коротко шикнули, гася уголек. Пересмотрев запись еще раз, он подумал, что потерял суть событий, утратил понимание важности происходящего. Все, начиная от этой видеозаписи и заканчивая его собственным участием показалось ему бессмысленной возней.
Что-то вокруг неуловимо изменилось. Это ощущение было хорошо знакомо ему по Ираку, когда что-то начинало движение на самом краю бокового зрения, словно мираж. Рывком вынув наушники, и бросив их на пассажирское сиденье, внимательно окинул взглядом улицу: невысокий мужской силуэт уверенным шагом приближался к подростку сквозь водяную стену дождя. Девочка вскочила на ноги, и, подхватив силуэт под локоть, бодро зашагала рядом. Роберт, стараясь не потерять парочку из виду, медленно тронул автомобиль по улице, держась от них как можно дальше. Миновав Долстон Руф Парк, молодые люди целеустремлённо вошли в Макдональдс. Роберт припарковал машину практически у входа, и направился следом. Не смотря на дождливую погоду внутри народу практически не было. Возможно, потому что этот край Долстона представлял собой одну сплошную кухню и скопление недорогих забегаловок. Основную массу посетителей составляли как раз молодые люди. Убедившись, что парочка не обращает на него внимание, Роберт заказал кофе и вальяжно сел у ближайшего к выходу столика. Отсюда прекрасно просматривался весь зал, и не возможно было ускользнуть незамеченным. Молодой человек скинул с головы капюшон куртки, и щербато улыбаясь, что-то активно рассказывал девице. Та, потягивая колу из высокого картонного стакана через коктейльную трубочку, молча кивала. Парень, махнув рукой в сторону стола заказов, поднялся, и направился в туалет. Роберт, оценив ситуацию, поспешил следом, прикидывая, как ознакомиться с его предполагаемым возрастом, не угодив под статью. Возможность представилась сама собой, прямо в тесном темном коридорчике возле туалетов: молодой человек внезапно передумал, и, развернувшись на пятках, со всей силы врезался острым костлявым плечом в ребра Таннеру. Роберт, мягко прижавшись к нему, будто ловя равновесие, ловко вытащил торчащий из кармана парня бумажник, и сделав шаг в сторону, смерил быстрым взглядом. Тот, извинившись, проскочил прямо под локтем верзилы и вернулся в зал. Роберт не спеша вошёл в уборную. Брезгливо ткнув в кнопку смыва костяшкой пальца, тщательно намылил руки и сунул под тонкую струйку холодной воды. Из потемневшего, плохо отмытого зеркала на него смотрел высокий, некогда спортивный мужчина, с покрывшимися сединой висками и тяжелым уставшим взглядом. Всё ещё в неплохой форме, подумал он, учитывая, что времени да и желания на посещение спортзала практически не оставалось. Изучив содержимое своей добычи, детектив усмехнулся. Что ж… Значит, можно поговорить с этим Томасом.
В зале бистро по-прежнему было малолюдно. Молодой человек беспокойно осматривал себя, хлопая ладонями по карманам. Роберт, широко и доброжелательно улыбаясь, подошёл к столику.
— Привет! Видно, ты обронил возле туалета, — протягивая молодому человеку бумажник, произнес Таннер. Парень с недоверием уставился сперва на широкую ручищу незнакомца с зажатым в ней предметом, затем перевел взгляд в глаза.
— Возможно… Спасибо, мужик… — наконец выдавил он. Роберт молниеносно перехватил его за запястье, сжимая пальцы так, что кисть Томаса моментально побелела, как и его лицо. — Эй, ты че?!
— Идем-ка на улицу, сынок. Разговор есть. Девчонку попроси никуда не уходить, а то простынет под дождем, — продолжая добродушно улыбаться, Роберт перевел взгляд на юную нимфетку. Та, громко сглотнув, неуверенно кивнула. Мужчины быстро вышли на улицу под мелкий моросящий дождь. Парень, буквально шипя от боли, пытался высвободиться из стальной, словно капкан, хватки. Незнакомец и не думал разжимать толстые пальцы, не обращая внимания на его попытки вырваться.
— Мужик, ты че… Хуле ты в меня вцепился?! Че тебе надо?!
— Не верещи… — угрожающе зашипел Таннер, притягивая парня к себе за кисть вплотную. — Два дня назад на Стэмфорд-Роуд 37 вскрыли дом. Твоя работа?
— Я не… — начал было Томас, но одним движением неизвестный здоровяк вывернул ему запястье в обратную сторону, растягивая до мучительной боли связки, заставляя взвизгнуть от боли. — Черт!!!
— Ты?!
— Че тебе надо-то?! Мы ничего не взяли, кроме фотографий!!!
— М-м-м, значит мне повезло, что вас долго искать не пришлось… Кто заказал разгромить квартиру?
— Никто!!! Никто, мужик, больно же!!! — взвизгнул Томас, изгибаясь всем телом, чтобы хоть немного ослабить боль в руке. Казалось, еще миг, и связки в запястье лопнут с ужасающим звоном, словно перетянутая гитарная струна. На улицу выскочила девочка-подросток, и бросив взгляд на своего спутника, замешкалась.
— Или вы сейчас оба расскажете, что произошло, или я вас вывезу на пустырь… Сломаю тебе ноги, и брошу в самой глубокой яме, что найду. Понял?!
— Черт, да! Понял! Не прессуй!
Роберт, выкрутив парню руку за спину, так, чтобы тот не смог вырываться, потащил с собой за угол, к заржавленным высоким воротам. За ними очень кстати виднелась промзона. Юная Лолита семенила рядом, что-то невнятно бормоча, и перемежая свои слова слезами.
— Что вы делали на Стэмфорд-Роуд? В 37-м доме?
— Ничего, мужик! Просто наблюдали! — прошипел Томас, потирая запястье, когда незнакомец наконец отпустил его. Бежать было некуда — справа тупик и промзона, слева стена церкви Пятидесятников, а прямо перед ним — верзила в сотню килограмм.
— За кем?
— Не знаю… За мужиком каким-то…
— Это актёр! — вмешалась девушка-подросток, повисая на локте Таннера, словно рассчитывая, что это сможет его остановить, — Джеймс Уильямс! Он там появляется! Мы следили за ним.
— А в дом зачем влезли?!
— Это не мы… Это Донни! Она!
— Кто?! — уточняюще переспросил Роберт.
— Донателла Прайс! Она!
— Кто собаку убил?! — сверкнув глазами для пущего эффекта, спросил он. Парень перед ним мелко дрожал, пытаясь поднять взгляд. Таннер видел, как трясутся его губы, не попадая в ритм с руками. Было очевидно, что так они поступают впервые, и это — ошибка, а не амплуа малолетних воришек-домушников. По крайней мере Роберт надеялся на это в глубине души.
“Вот, молодец какой… Запугал малолеток… Дожил, блядь, до седин… Стыдно рассказать будет”, — зло мелькнуло в голове. Не любил он иметь дело с детьми. Уж лучше нарваться на какого-нибудь наркомана с ножом в руке, чем стоять тут, как последний праведник, пытаясь донести до них правила поведения в обществе. Увы, и праведник из него вышел так себе — не праведный.
— Случайно вышло… Мы ж не знали, что там собака… Она кинулась на нас… Ударили пару раз-то всего!
— Так значит ты тоже в доме был?!
— Да… Черт! Да! Но мы не хотели… Думали, найдем что-нибудь интересное… В сети ходят слухи, что он там встречается с какой-то девчонкой. Нам показали фотку…
— И что? Это и весь повод?
— Блядь, мужик, ты знаешь, сколько стоит продать фанатам хоть что-то из вещей Уилли?
— И вы искали там его вещи?!
— Мужик, ну всё, пусти, а? Мы ж ничего плохого не сделали…
— Серьезно?! Да я сейчас тебя в асфальт вотру и скажу, что ничего плохого не сделал! — рявкнул Таннер, ошарашенно оглядывая парня и девицу, жавшуюся к нему, словно пытаясь закрыть собой. Смелая, но глупая девочка.
— Значит так, сопляки… Если кто-то появится в радиусе мили от этого дома, кто-то из фанатов или ебанатов — найду, и сверну шеи… Понятно? — рявкнул Роберт, делая к ним полшага, и заставляя тем самым вжаться в забор, — Если появится хоть одно письмо с угрозами, хоть один человек додумается заглянуть в окна — найду… Будет худо, ясно?!
— Да, ясно, чел… Ты только не ори так… — прикрывая голову словно от занесенного кулака, просипел парень. Девчонка что-то лепетала, испуганно поглядывая на огромного мужика, свирепо раздувавшего ноздри. Кто же знал, что их вполне безобидное развлечение выльется в столкновение с разъярённым амбалом.
— Томас Джейсон Фарринг, Калфорд-гроув, 16… Адрес я запомнил, — швырнув всё ещёзажатый в свободной руке бумажник парня на землю, произнес Роберт. Тот даже не шевельнулся. Зло сплюнув горчащую после отвратительно сваренного кофе слюну рядом с бумажником, детектив развернулся и быстро зашагал прочь. Толку то, привлекать их к ответственности… Две малолетки и этот недоумок… Максимум, что им будет — общественные работы на пару недель за проникновение со взломом. И то его ещё надо доказать, ведь в квартире уже наведен почти идеальный порядок. “Ошибка на ошибке, твою мать”, раздосадовано отметил Роберт, понимая, что сглупил, поддавшись порыву помочь Натали. Честертон все-таки был прав — нельзя быть эмоционально заинтересованным в деле, иначе это мешает объективно работать. Хорошо, что они молоды и наивны — напугать их ничего не стоит. Глупо, конечно, даже более чем, но лучше так, чем просто отпустить их с миром. Быть может это вернёт начинающих сталкеров с небес на землю?
“Надо бы отзвониться Честертону, дать отбой по просмотру записей архива, а то так и будет в них копаться до конца недели” — Роберт тяжело вздохнул, не веря в происходящее.
Неужели вот эти вот дети, еще не видевшие жизни, едва отеревшие с губ молоко матерей, пополняли армию обезумевших поклонников, способных на поступки против морали. Ему показалось это каким-то театром абсурда. Роберт чувствовал себя полным идиотом. Кто бы мог подумать, что в конечном итоге ему придется искать не матерых уголовников, а группу осоловевших фанатов, вломившихся в дом Натали лишь в надежде найти что-нибудь от их любимого Уильямса.
«Хм-м, может, им подарить кусок самого Уилли?»— усмехнулся он, еще раз пересматривая присланное видео.
Внутри поднималась волна негодования. Вот так, легко, по написанному, тот откомментировал ситуацию. Интересно, у этого актерчика хоть что-то в душе отозвалось, когда он говорил свою «проникновенную» речь? Может, какое-то понимание собственной вины за случившееся? Или, хотя бы, стыд за малодушное поведение… Роберт чувствовал себя обманутым. Во-первых, возможность наказать этого труса за не мужской поступок быстро таяла, во-вторых, невозможность наказать малолеток за содеянное, и в-третьих, вероятность самому оказаться на месте обвиняемого. Ладно, черт с ней с лицензией. Найдет себе другое занятие. На крайний случай будет продолжать делать все то же самое, но не легально. Или уйдет инструктором разведподготовки по контракту. В конце-концов с его боевым опытом можно ожидать, что дело ему везде найдется.
Детектив, проводив взглядом всклокоченных начинающих Бони и Клайда, подумал об Эмме. Что он знал о собственной младшей дочери, вошедшей в этот же славный бунтарский возраст? Чьими постерами, если это еще актуально, обклеена её спальня, и кто ее кумир? Страшно представить. В груди тоскливо заныло противное чувство тревоги.
====== Глава 6 ======
— Сэм, что скажешь?— останавливая видеозапись на экране ноутбука, задал вопрос Роберт.
— А что я могу сказать… Уильямс оказался красивым засранцем, прямо как мой кот.
— Я не о том, — Роберт отвлеченно уставился в окно. Осенний вечер быстро сменился промозглой осенней ночью, — Я о совести…
— В чем проблема?
— Да ладно, ни в чем.
— Окей, мистер Таннер, я знаю Вас уже почти восемь лет, и вот это вот выражение лица вижу не впервые. Что тебя гложет? — садясь на край стола рядом с шефом, поинтересовалась Саманта.
— Слезь. Не люблю, когда кто-то кроме меня сидит на моем столе… — устало произнес Таннер, подпирая тяжелую голову кулаком. Саманта никак не отреагировала на его слова, продолжая разглядывать мужчину. Роберт, протянув руку и уперев внушительный кулак в ее бедро, аккуратно сдвинул девушку к краю, все же вынуждая слезть.
— Если не хочешь говорить, то иди домой и выспись. Вид у тебя препаршивый…
— Благодарю… За эти три дня я сделал очень полезное нихуя… И это меня раздражает…
— Если ты считаешь, что «нихуя» — это найти тех, кто разгромил квартиру и убил собаку, заставить первоисточник признать свою вину официально, и просто выручить красивую девушку из неприятностей, то тогда я не представляю, что ты подразумеваешь под «дохуя». Ты либо что-то не договариваешь, либо хочешь получить звание рыцаря от самой Королевы.
Таннер тихо усмехнулся. Да уж. Звание рыцаря в его копилке удивительно соседствовало бы с тремя крестами за отвагу. И с совсем не рыцарской доблестью с образно выражаясь, окровавленными по локоть руками. Саманта похлопала его по крутому плечу, словно понимая причину усмешки.
— Иди домой. В кои-то веки тебя кто-то ждет там.
— Че-е-ерт… Совсем забыл… — простонал Таннер, устало закатив глаза.
— Иди-иди… Думаю, что спать в своей постели всё же лучше, чем тут на диване. Особенно в компании с милой девушкой.
— Сэм, прекрати… Она всего-лишь клиент.
Саманта ехидно улыбнулась, оборачиваясь на пороге кабинета своего начальника. Смерив Таннера взглядом, покачала головой и отметила вслух:
— Ну да… Именно это я и имела в виду.
В квартире все изменилось. Вернее, в ней не изменилось ничего, кроме ощущения наполненности. Роберт упрямо чувствовал себя незваным гостем, не смотря на то, что знал каждый сантиметр пространства почти на ощупь, и мог при желании вслепую ориентироваться в собственном доме. Свет в гостиной не горел, когда он осторожно открыл входную дверь, стараясь произвести как можно меньше шума. Натали сидела на диване, освещенная призрачным светом экрана телевизора, но как только он сделал шаг в гостиную, буквально подскочила на ноги. Роберт неловко отшатнулся к двери.
— О, Роберт, добрый вечер! Не думала, что Вы будете дома так поздно.
— Добрый… Я не думал, что вообще буду сегодня дома. Саманта выгнала, — чувствуя себя некомфортно, словно застал девушку за чем-то крайне личным, отозвался он, размышляя, остаться или все же уйти под благовидным предлогом. Переночевать в офисе с каждой секундой выглядело не так уж плохо.
— Правильно сделала, — улыбнулась Натали, чувствуя себя неловко, и наблюдая, как мужчина неуверенно стягивает с себя пропахшую дождливой сыростью и сигаретным дымом куртку, и вешает ее у двери. — Ваша помощница очень хороший человек.
— Угу…
— Ужин?
— Простите, не понял…
— Ужинать будете? Я… В общем, приготовила ужин… Не знала, будете Вы… Итак, ужинаем или нет?
— Что ж… Если Вы ничего не имеете против моей компании, то я бы что-нибудь съел… — усталая улыбка осветила его лицо. Кажется, он всё-таки смирился с мыслью, что улизнуть не получится. Натали поразилась мгновенному преображению в исходящей от детектива энергии, словно кто-то переключил его с рабочего на ожидающий режимы. Что ж, значит не она одна чувствует себя неловко в его присутствии.
— Только не на кухне, ладно? — произнес Таннер, одной рукой придвигая тяжелый журнальный столик к дивану. — Устал, как пес, и не готов сегодня мыть посуду… Слишком серьёзный подвиг.
Детектив и впрямь выглядел не слишком бодрым. Только открытый ясный взгляд не вязался с общей картиной поникших плеч и сквозящей в каждом ленивом движении усталости. Натали кивнула, исчезая за дверью кухни. Пока она нарочито медленно возилась с подачей ужина, из ванной раздался звук льющейся воды. Ей стало как-то не ловко: кто же знает, какие у ее гостеприимного хозяина привычки? Может, он расхаживает голышом по дому, или орет гнусавым голосом песни под Леди Гагу не попадая ни в одну ноту, а тут она со своими проблемами. Вообще, Таннер на удивление спокойной реагировал на происходящие в квартире изменения, словно вовсе их не замечал, или считал чем-то самим собой разумеющимся. Словно она тут полноправная хозяйка, и была всегда, как небо над Лондоном, как факт. Каждую минуту его жизни. Не смотря на некоторую возникшую неловкость ей совершенно не хотелось покидать квартиру детектива. Казалось — шагни за порог, и на голову сразу обрушится весь этот жестокий мир с совершенно обезумевшими людьми. Откровенно говоря, было страшно осознавать, что твое лицо уже знакомо миллионам фанатов всего мира, и кто-то из них не испытывает к тебе теплых чувств, а скорее наоборот — люто ненавидит. Но хуже всего было то, что ни одно из этих миллионов лиц ей самой было не известно. Это пугало. Страшно было понимать, что опасность может подстерегать тебя абсолютно везде и любой незнакомец в толпе может оказаться недоброжелателем. Пытаясь смириться с враз возникшей действительностью, Натали, все же, никак не могла в нее поверить до конца. Как можно среди белого дня взять и ворваться в квартиру, перевернуть все с ног на голову, забить до смерти абсолютно никому не помешавшее животное… Баки… Всегда веселый, радушный дуралей… Чем ты заслужил такую нелепую гибель? Оставалось лишь надеяться, что как и любой скандал этот затухнет так же быстро, как и возник.
Ей было уютно и спокойно в квартире детектива, как в надежном укрытии. В какой-то миг фраза «мой дом — моя крепость» обрела реальный, физически ощутимый смысл. В конце концов знать, что где-то буквально в нескольких метрах от тебя находится человек, способный одним своим видом внушить как уважение, так и уверенность, было намного лучше, чем выключая свет, ждать звона битого стекла. Натали понимала, что страх этот иррационален, но ничего не могла поделать с собой, мысленно раз за разом прокручивая в голове произошедшие события. Но, пожалуй, самым большим ударом для нее было поведение Джеймса. Да, она выгнала его, наговорив лишнего, но удивительно было не то, что он молча согласился с ее словами, а то, что не смотря на всё своё поведение влюблённого человека даже не попытался что либо предпринять. Нет, сообщения и звонки сложно называть действиями. Видимо, порыв приехать среди ночи на битой машине, или вдруг сорваться со своим другом в Кале — всего-лишь единичные случаи, и его поступки скорее обусловлены спонтанными душевными порывами, чем искренним желанием быть рядом с ней. Да и что они могли дать друг другу? Он — другой. Он пластичный, как воск, лепи — не хочу, под влиянием обстоятельств быстро прогибающийся. Но, видимо, и быстро приходящий в себя. Она же скорее как камень — если раскрошил, то уже не собрать. Натали поймала себя на том, что уговаривает себя выкинуть Джеймса из головы. Глупое наваждение. Или всё же тайная, гложущая обида? Ужин был накрыт в гостиной на небольшом и очень тяжелом журнальном столике. Без изысков, просто и по-домашнему. Натали чуть было не оговорилась — по-семейному.
Странно это всё было. Новость о том, что Таннер нашёл ворвавшихся в ее дом фанатов была внезапной, словно град летом. Как и причина произошедшего. Натали слушала его приглушённый, чуть осипший голос со смешанными чувствами. С одной стороны ей хотелось кинуться ему на шею со словами благодарности за этот подарок. Смерть Баки не осталась напрасной. С другой — недоумение от возраста правонарушителей, и действительно нелепая причина гибели ее друга просто растоптали её морально. Хотелось кричать от бессильной злобы. Схватить каждого из этих подростков и встряхнуть за шиворот, заставить их ощутить весь этот ужас и боль, что испытал на себе в тот момент несчастный и такой отважный пес. Внутри снова сжался тугой комок от ощущения несправедливости этого мира, от вседозволенности одних по отношению к другим. Лишь тот факт, что Таннер легко нашёл их и пригрозил жесткими мерами, возвращал ей надежду, что законы кармы в мире все-таки работают. И наказание приходит не от богов, а людскими руками. Очень крепкими руками. Натали тайком скользнула взглядом по прямому профилю Роберта, освещенному мерцающим светом экрана телевизора. Тяжелая квадратная нижняя челюсть, выточенный, словно из камня, упрямый подбородок, застывшая полуулыбка на широких симметричных губах, прямой, еле заметно вздернутый нос с тонкими широкими крыльями, широкие же брови, умеющие смешно изгибаться домиком и высокий, с двумя глубокими горизонтальными морщинами, лоб… Седина на висках совершенно не портила весь образ в целом, скорее наоборот. Если бы не его профессия, он легко мог бы покорить Голливудские подмостки, ну, или хотя бы модельные агентства. Тем более, что такой типаж мужественных, сильных мужчин никогда не выходил из моды. Натали поймала себя на мысли, что ей нравится смотреть на него, скользя взглядом по плавным мягким линиям его мускулатуры. Еще больше ей нравилось, что он чувствовал на себе ее взгляд и старательно избегал попадания под него, словно ему было шестнадцать лет, и он смущался присутствия симпатичной девчонки. Это казалось на удивление гармоничным в сочетании с его в чем-то грубой манерой общения и нарочито ленивыми, экономящими энергию движениями. Одновременно с этим, Натали забавляло ощущение своей власти над этим внушительным гигантом, моментально съёживающимся, стоит на него пристально взглянуть.
Роберт развалился на дальнем конце дивана, вытянув длинные ноги прямо под журнальный столик и стараясь даже случайно не коснуться девушки. Натали это отчего-то и забавляло и смущало одновременно. Дистанция, которую он без единого слова установил между ними, действовала на нервы. Она сама сидела, подобрав ноги на турецкий манер, откинувшись на спинку дивана и стараясь не дать мужчине ни одного повода для извинений.
— Роберт, я в течение завтрашнего дня переберусь в гостиницу, — вдруг заключила она, наблюдая за тем, как он преувеличено медленно повернул к ней голову и непонимающе уставился. Мерцающий бледный свет экрана телевизора четко прорезал глубокую границу светотени на его лице, заточив черты и доведя их до острой, режущей фактурности. Кончики пальцев Натали неприятно зазудели — хотелось прикоснуться к таким четко очерченным высоким и широким скулам мужчины.
— Считаете это необходимым? — еле заметно дернув бровью, уточнил он. Она кивнула, чувствуя себя раздетой до самой души под его взглядом. Роберт словно читал в ее глубине все скрытые мысли. Чему-то мимолетно улыбнувшись, он тут же спрятал улыбку, оставляя теряться Натали в догадках.
— Вам, как и мне, не очень комфортно… И мы же не можем… — запинаясь, пыталась подобрать слова она.
— Как посчитаете нужным, — прервав ее мучительную борьбу со словами, произнес Роберт. — Я лично ничего не имею против Вашей компании.
— Мне неловко Вас стеснять…
— Я Вас услышал… Переубеждать или отговаривать не буду.
Роберт впервые позволил себе не только задержать взгляд более пристально, но и вдруг накрыл ее руку, лежащую на колене, своей горячей жесткой лапой, нарушая собственноручно выстроенную стену. От его прикосновения словно электрический ток пробежал по всему ее телу, заставляя сердце учащенно забиться. Все же внутренне она, как и любая женщина, умела прочувствовать эту тонкую грань в общении, когда внимание перерастает в симпатию, и даже в физическое желание на каком-то подсознательном уровне. Тут же, сидя на одном с ним диване, она буквально ощущала всю неловкость происходящего и одновременно электрическое поле, возникающее при одном лишь соприкосновении взглядами. Взаимное притяжение ощутимо носилось в воздухе, вместе с таким же ощутимым барьером —неужели он так умело разделяет работу и личное? Натали поймала себя на сомнениях — что, если ей показалось, и она все-таки не привлекает его, уж слишком спокойно он реагирует на близость, в отличие от нее. Возможно, это магия темного времени суток, совместного ужина и его готовность подставить крепкое плечо так действовали, но ощущать себя слабой девушкой в его присутствии было невероятно приятно. Горячая крепкая рука задержалась лишь на миг, как и взгляд мужчины, и с деланным вниманием он вновь уставился в экран. Крутили какой-то старый фильм, который лично у нее не вызывал ни малейшего интереса, в отличие от его персоны. Она смутилась: в эту минуту, прямо сейчас она скатилась до банальной пошлости, до каких-то низменных животных желаний, пытаясь понять, по какой причине детектив Роберт Таннер не пытается к ней приставать. Натали ощутила благодарность к этому спокойному, даже хладнокровному, человеку за потрясающую выдержку и способность держать себя в руках ни смотря ни на что. В подобной ситуации мало какой мужчина удержался бы от представившейся возможности.
Немного поерзав, дрожа внутри всем своим существом в ожидании острой негативной реакции, она вытянула ноги, и, выдохнув с замиранием сердца, придвинулась ближе к Таннеру. Откровенно хотелось ощутить его физическое тепло и надежность, прижаться поближе, ища поддержку и опору. Казалось, он сделал вид, будто не заметил ее движения, не поворачивая головы, одними лишь глазами проследив за ней. И всё же его грудная клетка расширилась при вдохе и замерла на пике, когда быстро отбросив рассуждения, девушка перебралась под его горячий бок. Диван печально скрипнул, возмущенный таким отношением к себе. Устроив голову на плече мужчины, прямо под круглой ключицей, там где сходились в пучок крупные грудные мышцы, она успокоилась, слушая мерное глубокое дыхание, и тревожно ускорившийся бег сердца. Под тонкой тканью футболки там, где крутой свод рёбер переходил в пресс, под самой ложечкой видно стало участившуюся пульсацию. Натали скользнула взглядом по его телу, задержавшись на мерно вздымающемся при дыхании животе мужчины.
— Вы не против?
— Я так понимаю, что голосовать уже поздно, — отозвался враз охрипшим голосом, Роберт. Натали несколько напряглась, когда крепкая мужская рука тяжело легла ей на бок, соскользнув со спинки дивана, ощутимо прижав. Сердце девушки учащенно заколотилось. Роберт, чуть покосившись на Натали, еле заметно ухмыльнулся. Ощущать под рукой упругое женское тело было бесконечно приятно. Если до этой минуты Роберт старательно всматривался в сюжет фильма, то лишь ее голова коснулась плеча, он совершенно забыл и название картины, и сюжет, и собственные мысли. Они предательски потеряли плавность хода, вытеснившись из сознания куда-то на периферию, словно стайка вспугнутых мальков бросается в рассыпную перед хищником. На их место пришли яркие образы, навевающие совершенно не рабочее настроение. В груди больно ухнуло сердце, словно подпрыгнув, и принялось с утроенной силой гонять кровь по телу. Бросило в жар. Чертова девчонка! Совсем с ума сошла! И ведь совершенно не боится и доверяет ему… Ненормальная. Роберт мысленно прикинул, когда последний раз спал с женщиной, и понял, что конфуза не избежать. Работа сжирала всё его время, оставляя возможность для удовлетворения потребностей тела лишь пару раз в месяц, и сейчас поступок Натали заставил его чувствительно прикусить язык, лишь бы отвлечься от растущего с угрожающей скоростью возбуждения. М-да. Ужин, ленивое валяние на диване… Вот дурак, так дурак… Ты же попался на эту удочку, как сопливый щенок. И так наивно, что просто стыдно сознаться. Хотя, разве не нравилась она тебе? Нравилась… И хотел бы большего, чем это невинное, на первый взгляд, валяние на диване, но не сейчас, пока дело не завершено, и давит на сознание. Давай уж не будем душой кривить. Иначе не пустил бы ее на порог своей квартиры. Только уже поздно посыпать голову пеплом, и сетовать на несвоевременность событий. Надо было сразу оставаться в офисе и не соглашаться на аргументы Саманты, ведь знал же, что любое прикосновение вызовет нечто подобное… Натали определенно нравилась ему и заставляла бороться с чувством долга и бешеным физическим желанием. Понимая, что мысли совершенно сорвались с места в карьер, унося с собой контроль и хладнокровие, он принялся принудительно перебирать в голове самые поганые моменты жизни, стараясь отвлечься от дразнящего аромата женского тела. Приятная тяжесть на плече, тепло нежной руки, осторожно касающейся его груди и отчетливо упирающаяся в бок девичья грудь не оставляли ни малейшего шанса на победу над собственным телом. Запах волос щекотал ноздри и ее такая наивная близость заставляла сердце все сильнее гнать кровь от мозга к тазу, практически пережигая предохранители. Согнув ногу в колене, и подтянув ее на диван, чтобы закрыть Натали обзор, он мысленно поблагодарил создателя широких спортивных брюк за разработку. Черт бы их всех побрал, и вообще все побрал бы! Если сейчас он поддастся собственному желанию и пойдет на поводу соблазна, непременно наступит момент, когда работать дальше над делом он не сможет: оно превратится в личное, и придется выбирать. А выбирать Роберт не хотел. Да и что он может дать ей, кроме самого себя? Кроме этой унылой квартирки? Ничего. Так что он ни чем не лучше Уильямса, хотя тот был при деньгах в отличие от него. Стиснув зубы и прикрыв глаза, он досчитал до десяти, представляя, как на каждый счет отводит казенную часть винтовки, вставляет боевой патрон в патронник, досылает его и производит прицельный выстрел по мишени… И таких выстрелов необходимо произвести ровно десять, чтобы сбить физическое желание. Так учили снайперов. Так учили его… Он старательно зевнул, прикрывая острые белые зубы кулаком. Сон, как рукой сняло, хотя несколько минут назад он усиленно боролся с Морфеем, почти проиграв.
Чего она от него хотела — не знала в эту минуту и сама. Оказаться в одной постели? Вот он, прямо тут. Даже не сопротивляется ее глупой провокации, но уже, кажется, спит… Или старательно делает вид. Натали взглянула ему в лицо. Роберт Таннер спал, откинув отяжелевшую голову на подлокотник дивана, и прижав к себе огромной мускулистой лапищей ее кажущееся в сравнении с ним хрупкое тело. Дыхание мужчины было ровным и глубоким, даже черты лица смягчились, губы чуть приоткрылись, обнажая ровный край по-хищному острых зубов. Натали осторожно выбралась из-под его руки, с некоторой нервозностью окидывая мужчину взглядом. Лежать вдвоем на узком продавленном диване было очень неудобно, хотя и безусловно приятно. Странное ощущение… Скользнув глазами по расслабленному лицу детектива, ей отчаянно захотелось прикоснуться к нему. Натали с трудом боролась с этим желанием, уже занеся руку над ним. Пальцы легко скользнули по высокому лбу, разглаживая тонкую морщинку, и поправляя упавшую темную с проседью длинную прядь. Она провела указательным пальцем по отчетливо выпирающей надбровной дуге, еле касаясь. Мужчина глубоко и шумно вздохнул, поворачиваясь спиной к телевизору, сгребая в охапку диванную подушку и прижимая ее к груди. Натали смутилась, и торопливо отняла руку от его лица.
Роберт прислушался к мягкой поступи девушки, уходящей в спальню. Поправив настойчиво и крайне болезненно напомнившее о себе достоинство, тяжело вздохнул. Нет, нет, и еще раз нет! Никаких смешений работы и личного, не сейчас. Вот закончим с этим Джэй-точка-Тэ-точка-Уильямсом, и тогда, возможно, он пригласит ее выпить вина и посмотреть какое-нибудь кино. Только не на этом чертовом скрипучем диване…
В кабинете Ходелла тихонько стучал метроном. Роберт равнодушно наблюдал за порывистыми движениями Уильямса, нервно перемещавшегося от стола к окну.
— Кофе?
— Черный, без сахара.
— Как можно пить кофе без сахара? — скривился Джеймс, подставляя кружку под сопло кофемашины. Она загудела, нагревая капсулу.
— Прекрасно… Итак?
— Надеюсь, мы решим сегодня наш вопрос, — Джеймс с надеждой взглянул в лицо Таннеру. Взгляд детектива был непроницаем, словно тот смотрел сквозь него в стену. Неприятное ощущение. Поставив перед ним кружку с ароматным кофе, Джеймс так и не решился сесть в кресло. Стоя он чувствовал себя увереннее, позволяя себе глядеть на детектива сверху вниз в прямом смысле. Кажется, на мироощущении детектива это никоим образом не отразилось: он протянул широкую квадратную ручищу к кружке и отпив кофе, удовлетворенно облизнулся.
— Хороший кофе. Благодарю, — Роберт преувеличено лениво наблюдал за Джеймсом, продолжая играть роль тупого и неповоротливого бугая. Это было удобно, и одновременно заставляло без того нервничающего актёра дергаться по несуществующему поводу.
— Мистер Таннер, поймите меня правильно. Я устал от этих скандалов с фанатами. Я устал от бесконечного преследования. В конце концов, я тоже человек и имею право на личную жизнь.
— Разве Вам кто-то отказывал в этом праве? — уточнил Таннер, не очень понимая, к чему клонит Уильямс. Тот замер посреди кабинета, приняв эффектную позу. Высокий, тонкий, почти прозрачный, при этом кажущийся еще выше из-за своей худобы, плавные артистичные, отточенные движения ухоженными руками. Пассы в воздухе словно продуманы до миллиметра. Роберт невольно потер небритый третий день подбородок. Да уж, сравнение не в его пользу, черт бы побрал этого актера. Утром, пока Натали спала, он, стараясь не шуметь, выскочил за порог квартиры так и не успев побриться. Чем быстрее закончится эта возня с делом Хоупс и Уильямса, тем быстрее он, Таннер, сможет выкинуть из головы в том числе и Натали. По крайней мере с самого утра он думал именно об этом.
— О, нет… Безусловно я не к этому веду. Я веду к тому, что на самом деле ничем от Вас, мистер Таннер, не отличаюсь…
— Ошибаетесь, мистер Уильямс. Мы с Вами совершенно разные. Не мне Вас учить, но скажу точно, что такого как Вы я бы опасался, и на пушечный выстрел не позволил подойти, — жестко глядя в глаза, отозвался Роберт. — Такие как Вы — балласт… Вы не способны принять самостоятельное решение, не посоветовавшись с кучей Ваших адвокатов и агентов. А после — перепроверив их решение у астрологов или цыган, лишь бы оно не влияло на Вашу карьеру. Вы зависимы от того образа, что сами создали. Я — нет.
— Такое впечатление, что Вы меня недолюбливаете…
— А должен долюбливать? Пусть этим Хоупс занимается. У меня с Вами лишь вынужденные отношения из-за мисс Фокс. И мисс Хоупс.
— Забавно, что сперва Вы упомянули Натали, а лишь потом Элизабет.
— Как Вам будет угодно. Сути это не меняет, — помедлил Роберт, вынимая из кожаного портфеля папку. — Вот документы. Мисс Фокс приняла решение спасти ваши с Хоупс драгоценные шкуры…
— Вы с ней не согласны?
— А это не имеет ровным счетом никакого для Вас значения. Как и для нее, — Роберт поднялся из кресла, и, с распрямив плечи, шлепнул толстой картонной папкой по столу.
— Тогда в чем же дело? Вы с ней спите? — с вызовом бросил Джеймс, смерив детектива насмешливым взглядом. Тот будто не отреагировал вовсе.
— А Вы ревнуете? — склонив голову к плечу так же ехидно ответил вопросом на вопрос Таннер. Широкие брови иронично сошлись над переносицей домиком. Светлые глаза дерзко заблестели.
— Это наше с ней дело…
— Вот и решайте его с ней. Я свою работу выполнил. Вы оплатили моё и её молчание. Разве нет? — с ощутимой брезгливостью бросил Таннер, выплевывая каждое слово, будто яд. Стало заметно, что упоминание имени мисс Фокс буквально прожигает в его броне брешь. Джеймс усмехнулся. У всех есть свои слабости, но Натали — его, Джеймса, слабость, которой он делиться не собирается. По крайней мере с детективом, и прежде чем принять решение об окончательном расставании, он еще надеялся поговорить с ней с глазу на глаз.
— Раз мы с Вами закончили дело, — особо подчеркнуто произнеся слово «дело», Джеймс выставил вперед подбородок, — то я бы хотел, чтобы Вы больше не путались у нас под ногами.
— Вы сейчас меня с Вашей собакой не ровняйте. Я в отличие от нее не только кусаюсь.
— О-о-о, я не сомневаюсь… Только Вы уже ничего сделать не сможете, сами понимаете.
Роберт разгневанно заводил желваками. Прошедший в компании Натали вчерашний вечер дал ему осознать, что девушка ему нравится, и даже более того. А сейчас этот напыщенный стареющий баронет решил последний раз оскалить зубы, и попытаться расставить границы своих владений. Ну уж, дудки. Не выйдет! Мужчины молча уставились друг другу в глаза. Если до этого мгновения Роберт старательно убеждал себя в ненужности возникшей к мисс Фокс симпатии, то сейчас неожиданное чувство ревности заставило его вцепиться клыками в ускользающую добычу.
— Уверены, мистер Уильямс? — слова прозвучали с опасной усмешкой. — Не стоит меня недооценивать.
— Я вполне неплохо Вас оценил: тридцать тысяч фунтов — не малая цена за ваше время и работу, которую Вы выполнили... Где Натали? Я был у нее дома — там пусто. Трубку она тоже не берёт.
— Отнюдь не меня Вы оценили, а всего-лишь собственное спокойствие. Со мной Вам не доводилось сталкиваться, и, искренне надеюсь, что никогда не придется. А касаемо Натали — видимо, правильно делает, — чувствуя, как внутри лопаются пузырьки гнева, заставляя вскипать кровь, протянул Таннер, не моргая глядя в голубые, по-детски чистые глаза актёра. В них невольно мелькнул страх, но тут же спрятался за маской напускной бравады.
— Мистер Таннер, как бы там ни было, как бы меня не вынудили признать наличие отношений с Хоупс, это всего-лишь формальность ради сохранения имиджа. Моя личная жизнь сильно отличается от того, что люди видят на экранах своих гаджетов, и читают в таблоидах, — осторожно обходя детектива по дуге к столу, начал Джеймс. Внутри все бушевало и ликовало от собственной смелости. Говорить правду было легко. — И мисс Фокс была моей до Вашего появления. Таковой она и осталась, не смотря на брошенные ею сгоряча слова, пока мы не выяснили отношения до конца. Я хочу с ней поговорить, и имею на это полное право… И совсем не Вам решать — общаться мне с ней теперь или нет.
Чувство глубокого разочарования прошибло Таннера. В чем-то Джеймс прав. Пока они не решат свои отношения с Натали, ему нечего делать в поле ее зрения. Да и сама Натали молчала касаемо отношений с Уильямсом, ни разу не обмолвившись с того момента, как он, Таннер, забрал ее из разгромленной квартиры. Возможно, она действительно готова помириться с этим напыщенным индюком: твердого решения о расставании с Уильямсом он от неё не слышал. Роберт вздохнул, чувствуя болезненный укол куда-то под сердце: ревность оцарапала его, словно бешеная кошка, которую внезапно взяли на руки. Сделав один быстрый, словно бросок змеи, шаг в сторону актера, Таннер буквально прижал того грудью к стене, и, заглянув в глаза, произнёс:
— Одно её слово, и я раздавлю тебя, как гниду…
Джеймс, оказавшись зажатым между стеной и стеноподобным детективом почувствовал, как внутри все похолодело и оборвалось от мимолетного ужаса. Жуткий светлый, с черными дулами зрачков, взгляд мужчины заставил его внутреннее сжаться, представив лишь на миг всего один короткий удар куда-то в солнечное сплетение и собственную корчащуюся на полу фигуру. Злить этого ненормального пинкертона было себе дороже, но ведь не дурак же он, в самом деле, не кинется же с кулаками, зная, что посадить его за нападение на известную личность проще простого.
— Кажется, Вы имеете личный интерес ко все ещё моей девушке… — наконец произнес Джеймс, уперев изящную кисть в широкую грудь детектива, и отталкивая его от себя. Роберт поддался, сделав несколько шагов назад. Видно было, как в его взгляде промелькнуло осознание слов Уильямса
— Такие как Вы не меняются, мистер Уильямс. А такие как я всегда вас находят. И поверьте, если я посчитаю нужным раздавить Вас и Вашу ручную гремучую змею Хоупс, я это сделаю. Легально. Мне нет необходимости применять к Вам физическую силу, тем более, что мы с Вами в этом совершенно не равны… — вдруг широко улыбнулся Таннер, вручая Джеймсу пустую кружку из-под кофе. Не смотря на кажущуюся добродушность улыбки гиганта, Джеймс отчетливо ощутил сквозящую от нее угрозу.
— Да уж… Если Вы решили мне угрожать, то видимо совершенно отчаялись…
— Это не угроза. Это предупреждение, чтобы впредь Вы вели себя осмотрительнее. И если мисс Фокс посчитает нужным сохранить отношения, это не будет означать, что я вышел из игры.
— Таннер… Вы поразительно упрямы… — покачав головой, выдохнул Уильямс.
— Да, мне часто это говорят.
— Так как я могу найти Натали? Вы ушли от ответа.
— Так же как и всегда её найдёте. До этого же как-то находили без моей помощи.
— А Вы, однако, хам…
— И это мне тоже часто говорят, — усмехнулся Таннер, собираясь уходить. В последний момент Уильямс схватил его за плечо, останавливая. Роберт медленно повернул голову, разглядывая аккуратно ухоженные мужские пальцы на своем плече, и так же медленно перевел взгляд в глаза Джеймсу.
— На гипсе расписаться? — поинтересовался детектив, ожидая, пока мужская рука отпустит его добровольно. Джеймс вдруг сменил тон разговора.
— Роберт, черт возьми! Вы же тоже мужчина, и должны меня понять!
Таннер развернулся к нему всем корпусом, выразив наигранную заинтересованность на лице. Рука Уильямса мягко сжала его бицепс, словно проверяя крепость мускулатуры.
— Ого… Вы очень… Крепкий…
— Только не начинайте раздеваться, я предпочитаю женщин, — усмехнулся Роберт, стряхивая тонкую прохладную кисть Джеймса со своего плеча словно налипший мусор.
— Вот! Вот и я тоже. И поймите же меня! Натали… Она появилась в моей жизни внезапно, как снег на голову… Вы не поверите, но она даже не знала моего имени. И это меня поразило, — вдруг горячо начал бормотать Джеймс. Роберт в недоумении отступил на шаг назад, отделяя себя от актера безопасным расстоянием: в какой-то момент показалось, что тот готов броситься с горячей речью ему на грудь.
— К чему мне Ваша исповедь?
— К тому, что Натали нужна мне. Как воздух! Как… Как вода! Как… Не знаю. Я просто хочу с ней поговорить. Извиниться за свое поведение. Я признаю, что повел себя трусливо по отношению к ней. И она этого не заслужила.
Роберт стоял, словно прибитый к полу, по спине медленно пробежал неприятный холодок. Если этот паяц пойдет на мировую с девушкой, то все будет зависеть только от нее самой. Захочет она быть с Уильямсом дальше в качестве любовницы или нет. Или решит двигаться дальше? В конце концов кто он такой, чтобы лезть в их отношения? Да, Натали ему понравилась. Но этого не достаточно, чтобы встать между ними. А если она и впрямь любит этого парня, а возникшее между ней и самим Таннером притяжение — случайность? Лишь желание отомстить любовнику? Нет, лезть между ними Роберт не станет. Пусть разбираются сами. Все, что он мог сделать, он сделал. В душе мерзко заныли ранее процарапанные кошками раны ревности. Блядь! Чтоб вас всех порвало! Роберт нервно ощупал языком скол на верхнем левом клыке. Дурацкая привычка. Ведь есть же возможность исправить это у дантиста, так нет, от чего-то расставаться с дефектом не хочется…
— Я хочу с ней поговорить, Роберт… Пожалуйста, скажите, где её найти…
— Сегодня она будет собирать свои вещи из квартиры. Куда переедет я не знаю. У Вас мало времени, — безжизненным голосом отозвался Роберт, разворачиваясь на пятках и выходя из офиса Ходелла.
Вынув сигареты из кармана и застыв на крыльце актёрского агентства, Роберт задумался. В голове шумело. Повертев пачку в руках, вытряхнул одну сигарету, и медленно прикурил её, ощущая как дым ползет по глотке, тяжело опускаясь в легкие. Внутри все тоскливо заныло после разговора с Уильямсом. Словно ледяной зимний ветер прошёлся. Черт… Либо ты опоздал, дружок, и она простит этого мерзавца, и они снова будут вместе, либо через несколько дней вы снова увидитесь, и можно будет спокойно выдохнуть. Поглядев на тлеющий огонек, Роберт с сомнением взглянул на припаркованную через дорогу машину. Может, выпить чего-то покрепче, чем кофе? А тачку Саманта заберёт…
Возле ограды дома по Стэмфорд-Роуд стоял огромный пятиметровый ярко-желтый автомобиль. Джеймс невольно бросил взгляд на громоздкую и не привычную для Лондона машину: он не особо интересовался автомобилями, и потому единственной возникшей мыслью было мимолетное “Интересно, это та самая машина, о которой говорила Натали?” Если да, то это могло означать только, что девушка сейчас здесь. Быстро взбежав по знакомому крыльцу Джеймс поймал себя на мысли, что волнуется перед их встречей. Как-то оно будет?
— Нат, ты дома? — толкнув незапертую дверь, крикнул в тишину квартиры Джеймс. Натали растерянно выглянула из кухни. В ее руках была картонная коробка, до верху наполненная какими-то вещами. Увидев Джеймса девушка покраснела. Она явно ждала появления кого-то другого, так как на лице отразилось невероятное разочарование.
— Ты?! Какого черта тебе надо?
— Натали… Я хочу поговорить…
— А я — нет! Как ты узнал, что я здесь?!
— Твой цепной пёс сказал… Таннер.
При этих словах внутри у Натали что-то оборвалось. Роберт взял и сказал Джеймсу, что она будет здесь. Зачем? Видимо, он и правда не был заинтересован в ней, как в женщине. Или еще хуже — брезговал даже представить их вместе после того, что узнал о ней и Уильямсе. Натали закусила губу, чтобы не закричать от обиды. Чертов детектив! Невероятно! А ведь и правда он показался ей нормальным мужчиной, но, видно, нормальные созданы не для нее. Всю жизнь её будут окружать такие, как Джеймс… На глаза навернулись слезы отчаянья. А ведь Роберт и правда начал ей нравиться. К нему тянуло со страшной силой. И вот такой поворот?
— Сказал. Ясно… Ты тоже говори давай, и уходи.
Джеймс одним шагом подскочил к Натали, схватив её за руку. Коробку пришлось отставить в сторону. Пальцы девушки моментально похолодели. Быстро приложив их к своей груди, Джеймс сбивчиво принялся извиняться, пытаясь заглянуть ей в глаза.
— Нат, милая… Я же не знал… Не знал, что все выйдет вот так.
— А как же Хоупс? Она знает, что ты сейчас здесь?
— Элизабет? Э-э-э… При чем тут она? Я же к тебе приехал. Милая, дорогая, драгоценная моя Натали… Сможешь ли ты меня простить?
— Зачем?
Джеймс в недоумении уставился в зелено-карие глаза девушки. В них плескалось такое тоскливое море, что казалось, ему нет ни берегов, ни дна. Она смотрела открыто, не избегая взгляда, не скрывая эмоций, но мыслями была где-то очень далеко.
— Я… Ты нужна мне!
— Зачем?
— Ну что ты заладила… Ты нужна мне и всё! С тобой я будто обретаю крылья… — улыбнулся Джеймс, целуя ее холодеющую ладонь.
Роберт, внимательно наблюдавший происходящую в гостиной сцену через окно дома Натали, отвел взгляд, разочарованно усмехнувшись. Еще не остывший двигатель автомобиля послушно завёлся, и резко передал обороты на привод. Тяжелый «Форд Эксплорер» сорвался с места с пробуксовкой, оставив кривой росчерк резины на асфальте. Бросить машину возле офиса и заглянуть, пожалуй, в какой-нибудь ближайший паб? Снять девочку на ночь и забыть всю эту чушь раз и навсегда. Придумал себе на пустом месте романтику, глупец. Выше головы не прыгнешь, и те девушки, что нравятся ему, как правило выбирают вот таких вот приторных мерзавцев.
— Джеймс… Я это уже проходила. Хватит. Ты можешь извиняться столько, сколько тебе угодно. Я не хочу больше… — Натали вырвала пальцы из его цепких рук, делая несколько шагов назад. — Мне не нужны эти отношения. Я хочу покоя.
— У меня с Элизабет все формально, понимаешь? Для фанатов! Я сделал это ради тебя! Пошел на уступки этому дураку детективу!
— Ну, и кто тогда дурак? — горько усмехнулась Натали. — Уходи. Мне уже все-равно для фанатов или для себя ты это сделал… Я хочу начать все заново. Без тебя.
— Ты уверена?
— Да. Не хочу лжи. Уходи, пожалуйста, — указав Джеймсу кивком головы на дверь, Натали замерла. Мужчина еще пару секунд разглядывал ее, прикидывая, шутит она или нет. Девушка была полна решимости. Кивнув, Джеймс вышел из когда-то знакомой ему квартиры.
====== Глава 7 ======
— Ну что, кажется, ты не плохо устроилась на новом месте… — Саманта с любопытством обошла небольшой, но вполне комфортный номер гостиницы, куда перебралась из своего дома Натали. Беглянка сидела на кровати, подобрав под себя ноги и разбирала фотосумку.
— Да уж… — вяло отозвалась Натали.
— Что-то случилось? — Сэм перевела на девушку встревоженный взгляд. Вообще все её поведение, съёжившаяся фигура и тихий голос говорили, что внутри идёт какая-то борьба.
— Роберт встречался с Джеймсом и сказал ему, что я съезжаю. Вчера днем он приезжал ко мне в квартиру, когда я паковала вещи.
Саманта смотрела на девушку, молча ожидая продолжения, чем не слишком успешно копировала своего начальника. Так и не дождавшись, поинтересовалась.
— И чего он хотел? Помириться?
— Наверное… Я выставила его, — холодно отозвалась Натали, не поднимая глаз от фотокамеры, которую вертела в руках, — зачем Роберту это было нужно? Он что, хотел, чтобы я вернулась к Уильямсу?
Девушка расстроенно отложила в сторону фотокамеру, так и не найдя в ней того, что искала. Мысли крутились волчком, не давая сосредоточиться на действительно важных вещах, как то — проверка аппаратуры на целостность.
— Кто? Роберт? А ты у него самого не спрашивала?
— Нет… Я не уверена, что он будет со мной общаться.
— Откуда такие выводы? Вы успели поругаться? — оторопела Саманта, пытаясь нащупать корень проблемы.
— Нет, как раз наоборот… Провели вполне приятно позапрошлый вечер. Поужинали, посмотрели телек, — Натали почувствовала некоторую неловкость, понимая, что обсуждает с Самантой ее начальника. К лицу прилила кровь при одном воспоминании о вечере. В животе тягостно заныло. — Повалялись на диване…
— Вы — что? На диване? — Саманта вытаращила глаза, не веря своим ушам. — С Таннером..? Повалялись..? Вдвоём?
— Ну да… Вполне невинно всё.
— Не верю своим ушам. Таннер и невинность… Ну-да, ну-да…
— Короче, я повела себя глупо… Скажем так, —понимая, что сейчас говорит слова, о которых через миг пожалеет, Натали жалко выдавила из себя, готовясь к осуждению со стороны помощницы детектива. — Устроилась на его плече.
— Вот только не надо подробностей…
— А их и нет. Он сделал вид, что уснул…
Саманта, выслушав Натали, расхохоталась, пытаясь представить себе эту картину. Таннер сделал вид, что уснул, прямо в тот момент, когда в его руках была молодая привлекательная девушка? Кто он, и когда его подменили? В это невозможно было поверить.
— Сэм, я ему не интересна, — стараясь скрыть свое разочарование, произнесла Натали, бездумно складывая фототехнику обратно в сумку, — так что твои предположения оказались ошибочными…
— Я не ошибаюсь. Знаю его очень хорошо, по крайней мере лучше, чем ты, — твердо заявила Саманта, стоя посреди гостиничного номера и уперев руки в бока, — и если он так сделал, значит на то были веские основания. Он тебе хоть что-то сказал, что ты ему не интересна, или не нравишься?
— Он сказал, что ничего не имеет против моей компании в своей квартире.
— Ну, тогда зачем ты придумываешь за него? Роберт всегда все говорит на прямую, и если бы ты ему не понравилась, он и на порог не пустил, не говоря уже о том, чтобы к себе под бочок, — Саманта, пытаясь вникнуть в то, что происходит, не сводила глаз с девушки. Она внимательно следила за пустыми движениями ее пальцев по молнии сумки, понимая, что Натали совершенно не просто признаваться в довольно личных событиях прошедшего вечера, — он не из тех, кто постесняется оформить мысль в слова. Даже если это будет звучать обидно. Зато с ним точно знаешь, чего ждать.
В кармане завибрировал телефон. Очень не вовремя. Пришло сообщение от Таннера. Саманта ухмыльнулась.
— Хм… А вот и шеф. Долго жить будет.
— Что пишет?
— Что сегодня на работе не появится.
Саманта пару секунд сочиняла ему приличный ответ, чувствуя, как внутри рождается возмущение на его поступок по отношению к Натали. В голову лезли только нецензурные мысли. Наконец она смогла сформулировать текст.
«Роберт, что-то случилось?»
«Все хорошо.»
«Вы поругались?»
«С кем?»
«С Натали! Где ты был прошедшую ночь?»
«Кардионагрузкой занимался. Что ты хочешь?»
«Подзатыльник тебе дать. Очень сильно. Чтоб башка на место встала!»
«Саманта, отвали. Дай поспать!»
«Я приеду через час-два и прибью тебя!»
«Удачи!»
Раздраженно выключив смартфон, она взглянула на сидящую на кровати девушку. Значит, Натали не преувеличивала — он и впрямь отправил Уильямса по ее адресу, чтобы самому избежать выяснения отношений. И быстро нашел способ загрузить мозги. Вернее, не мозги, и не загрузить.
— М-да… — поджав губы, только и выдавила она.
— Что? — Натали вскинула полный еле скрываемой грусти взгляд.
— Нат, ты можешь мне не верить, но Таннер не такой. Ну, то есть такой конечно, но поступил он так не по той причине, что ты назвала. Дело не в тебе…
— Ну да, конечно…
— Дело в нём. Серьезно…
Саманта села на край кровати, пряча смартфон в карман. Натали выглядела подавленной.
— Скажи честно. Он тебе нравится? Без рассуждений — да или нет?
— Сэм… — умоляюще начала Натали.
— Да или нет?
— Ну, он довольно интересный…
— Значит, да... Я же вижу это. Это вообще только слепой не видит. Ну, и вы оба. Вы же когда в одном помещении находитесь, то глаз друг с друга не сводите… И в воздухе прямо ощущается вот это вот электричество… — Саманта защелкала в воздухе пальцами, изображая таким образом подтверждение своих слов, — химия, если хочешь. Я его таким вижу, наверное, впервые. Обычно с женщинами он прост, как арматура: увидел, надумал, на утро пришел на работу сытый. Всё. Но сейчас я его не узнаю. Он понял, что увлекся тобой и струсил.
— С чего ты взяла… — тяжело вздохнула Натали, недоверчиво бросив взгляд в карие глаза сидящей рядом помощницы детектива.
— Да ни с чего. Знаю его хорошо, и всё. Он совсем не такой сложный, как твой этот Уильямс. У Роберта все просто — Veni, vidi, vici{?}[Veni, vidi, vici* (с лат. — «Пришёл, увидел, победил») — крылатое латинское выражение, слова, которыми, как сообщает Плутарх в своих «Изречениях царей и полководцев», Гай Юлий Цезарь в августе 47 года до н. э. уведомил своего друга Гая Матия в Риме о победе, быстро одержанной им при Зеле над Фарнаком. Выражение употребляется в современном языке, обозначая быстро достигнутые успехи или ловко и скоро завершенные дела.]. Всё. Прямой, как угол в девяносто градусов, понимаешь?
— Ерунда это… Если он такой, как ты говоришь, то вообще не понято, почему он так поступил?
— Ты ищешь ответ не там. Спроси у него сама напрямую. Он ответит.
— Нет Сэм… Я и так уже наломала дров с этими мужиками… Сперва дома, на Родине. Теперь вот тут… Уильямс этот… Он меня просто разбил на куски своей ложью. Как теперь кому-то верить?
— Не все такие, как Уильямс! Оглянись! Вот тебе мое слово — Роберт правда нормальный, — чуть громче, чем хотела, вскрикнула Саманта. Это неверие в правдивость ее слов начинала раздражать. Словно в глухую стену стучишь. Кого-то это ей отчетливо напомнило, — просто у него своих «Уильямсов» достаточно, вот и сдрейфил. Понимаешь? Он же привык всегда быть хозяином положения, лидером. Всегда брать на себя всю ответственность. А тут выходит так, что от него ничего не зависит в вашем общении. Поставь себя на его место… Он увлекся тобой и понял, что теряет контроль над ситуацией.
— При чем тут Уильямс тогда? Зачем было оправлять его ко мне?
— Не удивлюсь, если в это время он торчал рядом с твоим домом и наблюдал за происходящим, — фыркнула Саманта, начиная ненавидеть твердолобость Натали, а за одно и своего шефа. Как же они похожи, черт возьми, — возможно, хотел убедиться, что вы закончили отношения.
— И что?
— Обязательно поговори с ним напрямую. Прямо в лоб спроси. Он ответит, гарантирую, — поддавшись порыву, Саманта доверительно обхватила Натали за плечи, пытаясь хоть немного её ободрить. Та лишь грустно улыбнулась.
— Сэм… Ты и правда замечательная, но я не стану его ни о чем спрашивать.
— Ты невероятно упряма. Просто поразительно! — не выдержав, вскочила на ноги Саманта, начиная ходить по небольшому пятачку между постелью и дверью в ванную кругами, — не удивительно, что он тобой увлекся. Вообще не понимаю, зачем я тебя уговариваю. Поверь мне на слово — Роберт не Джеймс.
Саманта разочарованно мотнула головой, понимая, что переубедить Натали не получается. Оставалось зайти с другого края, с того самого, что сейчас спал в своей постели. В своей ли, кстати…
Все-таки проснуться в собственной постели хорошо выспавшимся было очень приятно. Таннер потянулся до хруста в плечах, ощущая прилив сил. В голове еще немного шумело. Алкоголь почти выветрился из крови около трех часов ночи, после того, как он физически исчерпал все силы на секс, и, быстро приняв душ, оставил обессилевшую случайную знакомую отсыпаться в номере гостиницы. Дотянувшись до лежащих на подоконнике над головой наручных часов, он подумал, что завтракать, как и обедать уже поздно. Выйдя из душа, Роберт с некоторым плохо скрываемым сожалением отметил, что вновь наступившая тишина в квартире его не радует. Казалось, что Натали всё ещё здесь, или вернётся в любой момент. Чудилось, будто тонкий, еле уловимый аромат ее духов ещё витает по квартире среди привычного, въевшегося в мебель и обои, запаха табака. Он, тряхнув влажными волосами, отогнал от себя ненужные рассуждения. Точка. Хватит. Она сделала свой выбор.
— Доброе утро, шеф! — со злостью в голосе, натянуто улыбаясь, произнесла Саманта, хлопая входной дверью так, что в коридоре осыпалась штукатурка. Таннер продолжил натягивать на себя домашнюю одежду.
— Че, блядь, за проходной двор?! — рыкнул он, искренне удивившись внезапному появлению помощницы в квартире. Та швырнула комплект ключей, которые он давал Натали, на журнальный столик. Значит, девушки виделись. Внутри что-то тревожно заскреблось.
— Таннер! Что происходит? — игнорируя его слова, начала без предисловий девушка, садясь на подлокотник дивана в гостиной. Скользнув взглядом по широкой, покрытой сеткой мелких шрамов, спине, Саманта отметила в целом хорошую физическую форму начальника. Шрамы эти он заработал несколько лет назад, накрыв собой ее отца от внезапно сработавшей самодельной взрывчатки в витрине ювелирного магазина, в который их вызвали для независимой экспертизы. Отец каждый раз не без гордости рассказывал об этом происшествии, стоило им собраться за общим столом.
— Саманта, что тебе нужно от меня? — фыркнул недовольно он, с хлопком открывая бутылку минеральной воды. Пузырьки газа с шипением принялись выталкивать воду наверх, стараясь обогнать друг-друга как можно быстрее.
— Мне? Вообще ничего не нужно. А вот тебе не помешает начать не только думать, но и чувствовать, наконец. Что вчера произошло? Зачем ты отправил Уильямса к Натали?
Таннер, отпив прохладную, чуть пузырящуюся на языке воду из бутылки долгим глотком, косо уставился на помощницу. Та не торопилась.
— Он хотел извиниться, — крякнув от ударившего в ноздри пузырящегося углекислого газа, отозвался он.
— А ты чем думал в этот момент?
— Я не пойму, ты чего вдруг решила меня допрашивать? — сдвинув брови, Таннер уставился в недоумении на свою помощницу. Смутные догадки беспокойным роем проникли в мозг.
— Ты струсил… — разочарованно заключила она, обведя долгим взглядом будто осиротевшую квартиру, — такой отважный, бросающийся под пули и бомбы… Струсил признать, что она тебе дорога.
— Не неси фигню. Кто мне дорог? Натали? Она лишь клиент.
— Ты сейчас серьезно это говоришь? Вот прям не кривя душой? — голос Саманты вот-вот готовился сорваться. Таннер упрямо замолчал, заводив желваками и прикидывая, выкинуть нахалку-помощницу за шиворот из квартиры, или попросить уйти в вежливой форме. Острый язык и прямая мысль, безусловно, делали ей честь, но не сейчас.
— Молчишь… Язык проглотил?
— Сэм, не зарывайся! — демонстративно повернувшись к ней спиной, Роберт принялся медленно заваривать кофе. Говорить на тему отношений он совершенно не собирался. Тем более с Самантой.
— Тогда послушай меня, если сам не в состоянии додуматься своей головой. Я сейчас была у неё, и ты поступил невероятно глупо, отправив этого паразита к ней. На что ты рассчитывал? Что они помирятся или что? Она теперь сидит там в своем номере, и пытается понять, почему ты такой мудак.
Таннер стоял молча, склонив голову к плечу, и с интересом слушал помощницу, не перебивая ее даже жестом. В руках он держал кружку с кофе, медленно размешивая несуществующий сахар в бурой жиже.
— Ты совсем заигрался с этими загонами на счет себя. Если ты думаешь, что никому не нужен, кроме дочерей, так вот я тебя удивлю — им нужны от тебя только деньги. А вот Нат смотрела на тебя, как на мужчину… В кои-то веки!
Саманта остановила поток мыслей, столкнувшись взглядом с начальником. Вид у него был хоть и помятый, но действительно сытый, как у мартовского кота, нагулявшегося по всей деревне.
— М-м-м, какой милое решение — оттолкнуть одну, чтобы найти на ночь другую… Вот почему я не удивлена?! Ты совсем без мозгов живешь? Окей, ты хотя бы предохраняешься?!
— Не смеши меня… — глядя на злящуюся Саманту, чему-то улыбаясь, произнес он. Внутри наступило какое-то равновесие: совершенно не хотелось спорить с кричащей в ярости помощницей, возможно, потому что она была права. Саманта злилась еще больше от того, что он даже не пытался защищаться, оправдываться или хотя бы возражать. Этот чертов ясный открытый взгляд из-за края кофейной кружки только больше раздражал ее. Треснуть бы прямо по донышку, чтобы выбить пару зубов, и чтоб не стоял с такой спокойной физиономией.
— Таннер, я не понимаю. Такое впечатление что ты на себе крест поставил: пашешь как вол, а чего ради? Дома не появляешься неделями, живешь в машине или офисе… От кого ты бежишь? От себя? Так вот наконец появилась девушка, которой ты не безразличен, и что ты сделал? — Саманта принялась расхаживать по гостиной, размахивая руками, и стараясь хоть какими-то словами зацепить его слишком пугающее хладнокровие, — правильно — толкнул ее в руки бывшего любовника. Мне вдвое меньше лет, чем тебе, и даже не смотря на это я понимаю, что ты — осел!
Роберт молча в удивлении вскинул брови, продолжая пить кофе, упершись поясницей в угол кухонной двери. Внешне он выглядел абсолютно равнодушным, хотя на самом деле внутри все штормило от желания дать Саманте затрещину, и выкинуть ее из дома, до желания сгрести ее в охапку и крепко обнять. Её острый язык вскрывал внутренние нарывы подобно хирургическому скальпелю, с каждым словом будто освобождая от не озвученных сомнений.
— Она тебе нравится?
— Нравится… — не кривя душой отозвался Роберт. Внутри больно кольнуло. — А что это поменяет для нее и для меня? Посмотри мне в глаза! Разве ей нужен такой?! Я делал в этой жизни вещи, за которые мне нет никакого прощения. И кровь на руках мне никогда не отмыть. Что? Вот что мне делать рядом с ней? Ей нужен нормальный!
— А ты считаешь себя не нормальным? Или хочешь заслужить прощение у Бога, чтобы не попасть в ад? — зло бросила Саманта, зная, что упоминание Бога точно выведет его из себя. Всевышний был последним, в кого Таннер поверил бы, и то, лишь встретившись лицом к лицу.
— Очнись, Сэм! Моя жизнь — ад каждый день. И хуже уже не будет.
— Тогда чего ты боишься? — выдохнула Саманта, подойдя вплотную, и уставившись в серо-зеленые глаза мужчины. Для этого ей пришлось задрать голову, чтобы быть убедительнее.
— Я боюсь, что она увидит, что я не герой. А чудовище, — понизив голос почти до шепота, ответил Таннер, — а чудовищу нет места рядом с такой, как она. Неужели она, да и кто-либо вообще, заслуживает жить такой жизнью рядом со мной?
— Вот ты дурак конечно… Самый настоящий дурак.
— Я вполне себе цельная, сформировавшаяся сволочь. Что ты еще хочешь от меня? Чтобы я… Чтобы — что? Встал перед ней на одно колено и позвал замуж? Не смеши. Я не гожусь для этого. Прошлое это уже доказало,— обозленно фыркнул Роберт, сердясь на самого себя за минутную слабость.
— Ты долго за него цепляться будешь? За прошлое? Если ты один раз наступил в говно, это не означает, что ты будешь встречать его на всей своей дороге…
Саманта готова была разрыдаться от бессильной злости. Господи, ну какой же он упрямый, твердолобый и упертый! Просто невозможно! Словно разговариваешь со стеной, глухой бетонной стеной.
— Согласись, что иногда не нужно много времени для того, чтобы понять, что человек твой. Ты просто с первых минут общения начинаешь испытывать потребность в его фразах и взглядах, в его смехе и улыбке, молчании и голосе, — смягчив тон, Саманта забрала кружку из его рук, и поставила за своей спиной, на подоконник, — иногда совершенно не нужно руководствоваться правилом “время все расставит по своим местам”.
— Из какого паблика эта цитатка? — иронично поинтересовался Роберт, скрывая под ухмылкой все-еще саднящее чувство досады. Чувствовать себя ребенком, которого отчитывают за вранье, он не привык.
— Да ты себя слышишь? Ты же мертв… У тебя что, совершенно нет к ней чувств?!
— Как это касается тебя?
— Я ненавижу тебя… — фыркнула Саманта. — Вы просто невероятно упрямы. Оба! Что она уверена, что не подходит тебе, потому что плохая, что ты вбил себе в голову, что не достоин быть счастливым… Чтоб вы оба провалились. Ненавижу!
Роберт схватил Саманту за плечи. Ее трясло от бессильного гнева. Повернув ее к себе лицом, он заглянул в карие глаза, наполнившиеся слезами. Это отрезвило его, заставив заткнуть подальше собственное недовольство вмешательством в личную жизнь.
— Сэм… Ты чего? Не нужно за меня переживать… Правда, — примирительно произнес он, попытавшись обнять помощницу.
— Я так больше не могу. Ты разбиваешь мне сердце, чертов детектив, — она зло отпихнула его руки, отходя на шаг назад, — подумай, сколько ты еще будешь прятаться от самого себя за этой дурацкой ширмой прошлого? Может, хватит уже? Такое впечатление, что ты совсем не такой отважный, каким хочешь казаться. Но боишься ты не смерти, и не физической боли, а того, что снова кого-то полюбишь… Прости, но ты — трус… И ничем не лучше Уильямса.
Роберт ошарашено уставился в след помощнице, спешно покидающей его квартиру. Дверь громко хлопнула, означая завершение разговора. Он нервно заводил желваками, проведя широкой ладонью ото лба к затылку, словно приглаживая еще влажные после душа волосы. Слова Саманты эхом звучали в его голове, заставляя ненужные эмоции подняться из глубины тщательно упакованного и припрятанного прошлого. Роберт схватил кофейную кружку с подоконника, намереваясь швырнуть ее в стену. Этого было бы не достаточно, и несколько секунд разглядывая свои руки, он решительно отправил кружку в мойку. Злость на самого себя требовала выхода. Хотелось боли… Физической, чтобы задушить боль в душе. Саманта была права: он так долго прятался за работой, что совсем уподобился Уильямсу. Он так тщательно следил за тем, чтобы ни к кому не привязаться, что совершенно утратил уверенность в том, что вообще любил кого-то. Роберт знал, чего боялся на самом деле, и Саманта теперь знала тоже.
Низкое ворчание двигателя автомобиля с гулким эхом отражалось от высоких стен Лондонских домов. Натали приняла решение. С “Малышом” предстояло проститься раз и навсегда. После гибели Баки это было не менее тяжело — на сердце лежал камень. Расставаться не хотелось, но выбора не было, ведь скандал в сети продолжался, не смотря на официальные извинения Хоупс. Радовало лишь то, что практически все переключились на обсуждение сложившейся пары Уильямс-Хоупс от ее скромной персоны. Со стороны это оказался крайне грамотный ход, чтобы утрясти возникшие проблемы. Теперь Джеймс Уильямс был где-то далеко в прошлом, хоть и четыре месяца назад они встретились в парке. Казалось, прошедшая осень просто бурлила событиями — так за это время всё изменилось. Декабрь же начинался на удивление мирно. Натали скользнула взглядом по приборной панели: полный топливный бак, зеленая зона оборотов. Двигатель «Форд Фэлкон» работал стабильно, играя низкими частотами звуков и заставляя ее сердце учащенно биться. Когда-то, почти два года назад, она купила эту машину в столице, даже не представляя, что полюбит как живое одушевлённое существо. Сейчас же он стал её единственным верным другом, с которым предстояло расстаться, и это разбивало сердце. Денег практически не осталось: та сумма, которую детектив Таннер перевел на её счет после договора с Хоупс и Уильямсом была потрачена на благотворительность — пачкаться грязными деньгами бывшего любовника она не хотела. На душе погано скреблись кошки. Как сказала бы ее подруга — закапывают насранное. По ощущениям так оно и было. Даже декабрьские дожди не смывали это тяжелое состояние. Сейчас же старик-Лондон радовал её своими не зимними пейзажами: газоны стояли зелеными, асфальт промок от бесконечной влаги, туманы ежедневно сменялись дождями, дожди — туманами. Не смотря на далеко не зимнюю погоду город готовился к Рождеству. С каждым днём убранство витрин и фасадов напоминало ей о празднике, но в душе царил кавардак. На пассажирском сидении завибрировал смартфон. Впервые, за долгую тихую неделю раздался долгожданный звонок.
— Сэм? Привет.
— Привет. Нат, ты где? Я стою возле твоей гостиницы… — встревоженный голос помощницы Таннера нарушил её одиночество.
— Кататься поехала.
— А почему меня не позвала с собой? Я тоже хочу…
— Давай, приеду сейчас. Подождешь?
— Конечно!
Саманта стояла возле потрепанного «Рено Меган», что-то рассматривая на экране смартфона, когда сыто урча, у обочины остановился ярко-желтый, с продольной черной полосой на капоте, автомобиль. Саманта невольно улыбнулась. Широкие передние колеса «Форда» мягко ткнулись в бордюр при парковке. Казалось, что он похож на огромного сбежавшего из зоосада хищника, готового в любой момент совершить бросок. В салоне приятно пахло кожей, топливом и каким-то еле уловимым, знакомым каждому владельцу запахом, характерным для старых автомобилей. Саманта шумно вдохнула аромат, устраиваясь на соседнем сидении. В салоне было просторно, только водительское место напоминало ей кабину истребителя — тесная компоновка приборной панели, рубленные линии и утопленные в пластике датчики — всё говорило о скорости, для которой был рожден автомобиль. Руль был классическим, с деревянными накладками, тонкий и максимально жесткий. Это придавало салону какое-то особое очарование. Бросив взгляд назад, Саманта увидела огромный широкий диван из кожи и бархата — тоже характерная особенность автомобилей прошлого. Места сзади было мало, что, впрочем так же говорило лишь об одной цели этого стального австралийского красавца — мчаться стрелой по широким автобанам, обгоняя ветер и свою тень.
— Потрясающая машина.
— Да… — грустно отозвалась Натали. Помощница детектива уловила тонкие вибрации в голосе новоиспеченной подруги.
— Что-то не так?
— Да всё хорошо… Сэм…
— Да? — выжидательно уточнила девушка, не отводя взгляд от лица Натали.
— Можешь мне помочь?
— Конечно, всё, что в моих силах…
— Найди мне тех, кто купит его. За хорошие деньги. Коллекционеров… Он должен оказаться в надежных руках, — набрав полную грудь воздуха, сообщила Натали. Саманта, чувствуя, как легко тронулся с места автомобиль, не поверила своим ушам.
— Я не поняла… Зачем ты хочешь его продать?
— У меня нет выбора, Сэм. Я оплатила квартиру, осталась без работы и денег… Остался только он, — пояснила Натали, оглаживая пальцами руль с такой эротичной влюбленностью, что у Саманты внутри все заныло. Неужели машины могут быть такими сексуальными и возбуждающими?
— Так, а что с теми деньгами, что выложил Уильямс? — уточнила Саманта, памятуя о выкупе за фотографии и закрытие дела актёра.
— Я их подарила.
— Ты меня в тупик ставишь своими словами и поступками.
— Знаю. Я отдала их в «Save the Children». Мне не по себе от его денег. Чувствую себя шлюхой.
— Ну, тогда мы с Таннером самые шлюшачьи шлюхи из всех, — рассмеялась Саманта, трогая панель автомобиля. Плотный шершавый пластик словно никогда не старился — его состояние было почти как новое, — слушай, ну автомобиль, конечно, невероятен. Как ты на это решилась? Я бы не смогла его продать.
— Что поделать… Мне самой тяжело. Будто руку ножовкой отпиливаю.
— И что дальше?
— Хочу уехать отсюда.
— Куда? — вновь не поверила своим ушам Саманта, разглядывая плывущие по капоту авто цветные кляксы реклам, и свет фар встречных машин. С наступлением зимы ночь на Лондон опускалась внезапно, зажигая фонари и уличные декорации готовящихся к Рождеству магазинчиков.
— Всегда хотела побывать в Новой Зеландии. Говорят, там очень красиво.
— Да, и Рождество летом… И «Хоббита» там снимали, кажется.
— Точно, — рассмеялась Натали, — Я увидела в интернете пляж в заливе Голден Бэй… Хочу туда.
— Твердо решила?
— Как сказать… Всё ещё жду чуда, вдруг… — хмыкнув, она пожала плечами.
— От кого?
— Ни от кого. Просто жду чуда. Лондон задушил меня. Эти тесные улочки… Они красивые, безусловно. Эта архитектура… Но всё это не имеет никакого смысла, если не с кем это всё разделить. Тем более впереди праздники…
— Ты поговорила с ним? — догадалась Саманта.
— С кем?
— Натали! Ну, ей-богу! С Робертом, конечно!
— Нет. Мы не виделись.
— Почему?
— Не тот вопрос. Вот «зачем» будет актуальнее, — на миг бросив взгляд на пассажирку, улыбнулась Натали.
— Затем, что вы обязаны поговорить. А я-то думаю, какого черта у него такой вид целую неделю, будто углей раскаленных нажрался.
— О чем ты?
— Да он сидит в кабинете, злой как сыч. И так не слишком разговорчив, а тут вообще скатился до простых предложений… Постоянно задумчив. Мне вас друг к другу за ручки привести?
— Сэм, ну что за ерунда. Если он сам не способен решиться на какой-то шаг, то зачем его заставлять?
— Никто никого не заставляет. Ты когда-нибудь откручивала заржавевшие гайки? — вдруг провела понятные для увлеченной вождением девушки параллели она.
— Само собой.
— Вот, считай, что он и есть эта самая заржавевшая гайка. Ему трудно. Сдвинуться с места, сделать какие-то шаги. Просто потому что он забыл — каково это.
— Я тут ни при чем.
— Короче, ты опускаешь руки, продаёшь машину и сбегаешь от всех? Так?
— Да, — с некоторым колебанием в голосе отозвалась Натали.
— Это глупо. Ты боишься проблем. И поступаешь не лучше, чем Роберт.
— Плевать. Саманта, я хочу начать все с самого начала. Заново, с чистого листа, — ей было не просто признаться в самых потаённых своих мыслях.
— А без переезда никак? Что мешает сделать то же самое тут?
— Близость к первопричинам моих неприятностей.
— Ясно. Твердо надумала, значит… А если Таннер решит все твои проблемы? — Саманта не оставляла попытки вернуть Натали к разговору.
— Каким, интересно, образом?
— Магическим… Да не важно. Вот что, если?
— Но этого не происходит.
Натали уверенно ввела громоздкий, не созданный для узких пространств «Форд» в поворот. Саманта краем глаза заметила внимание, с которым пешеходы разглядывали раритетный автомобиль на улицах Лондона.
— Сэм, зачем тебе это?
— Не могу смотреть, как он себя убивает день за днем. Я знаю, что ты ему нужна, — поставила жирную точку Саманта.
— Вот пусть сам это и скажет…
— О-о-о, вот тут у нас проблемка. Проблемочка, я бы сказала… Это же не романтичный актёр театра и кино, Натали… Это бывший тупой военный, полицейский до мозга костей. Ему чем проще, тем лучше, и он не мастер красиво излагать свои мысли… — закатив глаза, фыркнула Саманта.
— К черту его, давай закроем эту тему. Так что на счет машины? Поможешь пристроить “Малыша” в надежные руки?
— Да… Самые надёжные, клянусь. Такую зверюгу нельзя запирать в клетке…
Натали удовлетворенно кивнула, дождавшись от Саманты самый волнующий ответ. И тем не менее слова о Роберте заставили её почувствовать себя не в своей тарелке. Перед глазами на мгновение всплыл прямой профиль детектива с трехдневной щетиной цвета перца с солью и его звериные ясные глаза, освещенные бликующим светом экрана телевизора. Под рёбра больно кольнула досада.
В кабинете было тихо. Часы мерно отсчитывали никому не нужные минуты его жизни. Роберт, закончив приводить документы в порядок, взглянул в окно. Стемнело. Надо же, он даже и не заметил, как зашло солнце. Выключив настольную лампу, позволил себе откинуться на спинку кресла, расслабляясь в темноте. Идти домой не хотелось, впрочем, как и всегда, с того мига, как квартира опустела. Эфемерное ощущение присутствия Натали держалось буквально пару дней после ее решения перебраться в гостиницу, а теперь даже его не осталось. Привычная пустота и запах сигарет. Он порывался набрать её номер, но каждый раз не мог найти ни единой логичной причины для звонка. Дело окончено, девушка в безопасности, необходимости в нём самом для нее больше нет. Вот и сейчас он несколько задумчиво взвесил смартфон на ладони, пытаясь подобрать нужное слово или повод для разговора. Что ж, возможно, Саманта не так далека от истины, и он правда струсил? В трубке раздались долгие гудки. Сердце отчаянно ударило в рёбра, заставляя нервно встать из-за стола. и в темноте начать расхаживать по кабинету. К горлу подкатил неприятный спазм.
— Да? — ему показалось, что голос Натали дрогнул.
— Добрый вечер, это детектив Таннер.
— О, я знаю… Как Вы?
— Всё хорошо, благодарю. Звоню узнать, как Ваши дела, Натали… — осторожно, словно ступая по крошащемуся ломкому льду, произнёс Таннер.
— По всякому. Устроилась вот в гостинице.
— Да, Сэм говорила…
Повисло неловкое молчание. Роберт нервно продолжил ходить кругами по ковру посреди кабинета, стараясь наступать только на светлые замысловатые узоры, как в детстве, когда играешь в огромной гостиной, устеленной коврами. Давненько он не чувствовал такого волнения при разговоре с женщиной. Саманта была права — услышать этот голос было необходимо, чтобы ощутить собственное существование, чтобы быть твердо уверенным, что мир вокруг всё ещё реален, а он сам — не движется в нем бесцельно в никуда.
— Как прошла встреча с мистером Уильямсом?
— Зачем Вы его ко мне отправили? — с раздраженной интонацией поинтересовался голос.
— Он очень убедительно попросил меня об этом. Сказал, что хочет извиниться. Я посчитал, что это разумно, учитывая ситуацию.
— Да уж, разумно…
— Вы помирились? — любопытно уточнил детектив, замирая посреди кабинета.
— Мы расстались. Я не намерена больше становиться жертвой его фан-клуба. Не моё это — быть под таким пристальным вниманием общественности.
— Что ж… — Роберт не смог сдержать улыбку, мысленно ругая себя за недоверие к Натали. Всё-таки она совсем не глупая и не наивная влюблённая девочка.
— Мистер Таннер… Вы что-то хотели?
— Да, — с шипением втянув воздух через зубы, сознался мужчина, — провести вечер в Вашей компании, если Вы не против. Я заеду за Вами через четверть часа…
— О… Эм… Меня нет в гостинице… Я сейчас в Сент-Джонсвуде.
— Ну, назовите адрес, я приеду туда…
— Лангфорд-Плэйс, 7.
— Буду… — Роберт глянул на наручные часы, прикидывая, как быстро он сможет пересечь центр Лондона, — Через двадцать пять минут. Устроит?
— Я подожду Вас…
— До встречи! — отозвался Таннер, быстро натягивая на себя кожаную куртку и бегом спускаясь по лестнице вниз, к машине. Улицы Лондона словно преобразились с наступлением декабря. В воздухе витало предчувствие праздника. Роберт, не смотря на то, что жил в столице Англии уже девятый год, никак не мог привыкнуть к мягкой зиме: нереальные плюс пять в декабре и частое отсутствие снега зимой до сих пор казались ему волшебством, хотя, безусловно, заставляли физически страдать. Сырость Туманного Альбиона пробирала его до костей осенними вечерами, а то и ночами, вынуждая тяжело ныть когда-то травмированные суставы. В такие моменты он мог по долгу искать себе место в постели, или бесцельно бродить по улицам центрального Лондона. Всё лучше, чем прислушиваться к очередным приступам боли, иногда заглушаемым таблетками. С годами боль лишь усиливалась, напоминая о боевом прошлом, обещая вернуться и поселиться навсегда. Но не сегодня. В кровь словно кто-то впрыснул чудовищную порцию адреналина, заставляя учащенно дышать, нервничая. Сердце гнало кровь в виски, будоража и бросая в жар. Вопрос о том, куда отвезти Натали совершенно не стоял. Мало ли в Старом Лондоне симпатичных мест, где можно приятно провести время. Одно такое даже могло похвастаться приличным вином и атмосферой.
На светофоре свернув направо, Роберт попал на Лангфорд-плейс. Улица была как и все в Лондоне — узкой. На обочинах стояли припаркованные автомобили, и лишь их класс выдавал элитность жилого района. Одно- и двухэтажные здания, заботливо обнесенные высокими заборами скрывали частную жизнь от любопытных глаз. Вот и седьмой дом: белый коттедж в итальянском стиле, черепичная крыша, белые стены и кованая ограда. За забором — несколько дорогих серийных автомобилей на вымощенной тротуарной плиткой площадке. Что тут могла делать Натали в это время суток? Припарковавшись недалеко от черной арочной калитки, напомнившей ему ворота средневекового замка, Роберт заглушил двигатель и не спеша набрал номер телефона девушки.
— Я уже на месте…
— Ещё минуточку, хорошо, Роберт?
— Безусловно…
Пахнущая специями и знакомыми ему духами, девушка быстрой рыбкой скользнула в машину. Роберт сдержал улыбку.
— Вечер добрый…
— И Вам, Роберт, — отозвалась Натали, устраиваясь рядом на пассажирское сиденье.
— Могу я поинтересоваться, что Вы тут делали? — упершись локтем в обшивку двери, и откровенно разглядывая девушку, спросил Таннер.
— Можете, но ответа я Вам не дам. Дела личные.
Роберт, оценив ее ответ, согласно кивнул. Двигатель автомобиля покорно фыркнул, подхватывая обороты и моментально приводя в движение колеса, когда мужчина провернул ключ в замке зажигания.
— Тогда, если Вы не против, хочу показать одно местечко… Относительно недалеко отсюда. Как Вы относитесь к итальянской кухне и их винам?
— Не знаю. Не пробовала.
— Что ж… Надо когда-то начинать… — отозвался Таннер, мысленно рисуя в голове маршрут от Лангфорд-плейс до Примроуз-Хилл-Роуд, — не подумайте, что я гид по местным питейным заведениям, просто каждый вечер приходится где-то ужинать, и это одно из моих любимых мест.
— Надеюсь, там нет ни караоке, ни стендап-программы.
— Вам не понравилось в «Анжел Пабе»?
— Понравилось… Но я себя до сих пор чувствую глупо.
— Не вижу ничего глупого в том, чтобы от души посмеяться. Иногда хорошая шутка спасает лучше бронежилета.
Натали пожала плечами, украдкой бросив взгляд на детектива. Тот был как всегда небрит, но то ли она уже привыкла к его внешности, то ли ему действительно шел слегка неряшливый вид. Задержав взгляд на его широких мягких губах, поймала себя на мысли, что ей интересно, как он целуется. Кажется, этот немой вопрос не утаился от опытного и внимательного детектива.
— На что смотрите, мисс Фокс?
— Думаю… Не подарить ли Вам бритву в честь завершения дела?
— Считаете, что пора побриться? — криво хмыкнул он, лукаво глянув невероятными серо-зелеными глазами. Натали пожала плечами, отворачиваясь и изучая проплывающий мимо район Лондона. Примроуз-Хилл-Роуд выглядела странно, словно находилась максимально далеко от центра Лондона. Пятиэтажные здания из привычного для города красного кирпича практически растворялись за тонкими бесчисленными ветвями аккуратно обрезанных деревьев и кустарника. Огромный каменный собор Святой Девы Марии был практически единственным высоким зданием на улице, не считая высотку. Натали удивилась пустынности улицы. Небольшое трехэтажное здание напротив Собора выглядело совершенно непривычно для классических строений, ранее виденных ею. Весь первый этаж дома занимали коммерческие заведения: фруктовая лавка, парикмахерская и, собственно, небольшой ресторанчик. Роберт припарковал машину за углом, и, удостоверившись, что никому не помешал, с трудом выбрался из-за руля. Натали, наблюдая за ним, снова поразилась его немалому росту и размерам. Трудно, однако ему было в повседневной жизни, казалось, что даже огромный «Форд Эксплорер» совершенно не соответствует его габаритам, сковывая движения — в них всегда ощущался размах и некоторая жажда свободы. Роберт обошёл машину, и открыл перед ней дверь, вежливо подавая руку, чтобы она могла спуститься на тротуар. Не смотря на то, что Саманта вполне точно описала его, как бывшего тупого военного, галантности ему было не занимать, учитывая тот факт, что даже спустя почти две недели знакомства они продолжали общаться на «Вы».
====== Глава 8 ======
— Здесь… Странно…— резюмировала Натали, осматривая простые беленые стены, полки с фруктами прямо возле небольших столиков, и огромную витрину-стеллаж с рядами пузатых бутылок вина.
— Вы никогда не были на Сицилии?
— Нет, а Вы?
— Один раз по службе, три года назад… Тут очень похоже.
Роберт улыбнулся, отодвигая перед ней стул с высокой удобной спинкой, ожидая, пока она присядет за выбранный им наугад столик. Официант, и по совместительству владелец заведения, пожилой итальянец, приветливо кивнул Таннеру, и обворожительно улыбнулся Натали. Сунув им обоим меню, усатый гостеприимный мужчина растворился за небольшой перегородкой.
— Я мало что смыслю в вине…
— Я тоже… — честно признался Роберт, задумчиво полистав карту, — но думаю, с этим нам помогут. Кто-то должен Вас отвезти домой, по этому я, пожалуй, обойдусь чем-нибудь легким.
— Ну одна я пить тоже не хочу. Вызовем такси, чтобы все было по честному?
— Великолепно! Джузеппе! Будьте так добры, помогите нам? — громко произнес Роберт, ища взглядом владельца. Натали удивленно вытаращила глаза.
— О, Роберто, мой друг! Я завсегда рад тебе помочь! Кто эта bella signorina{?}[bella signorina (итал.) — прекрасная барышня.]?
— Она занята… — улыбнулся Роберт, глядя в черные глаза-бусины краснощёкого итальянца. Натали непонимающе перевела взгляд с одного мужчины на другого.
— Понимаю-понимаю… Итак?
— Я полагаюсь на твой вкус. Мясо, само собой самое лучшее, к нему зелень… Вино на твое усмотрение… Ну, и домашний сыр, твой фирменный… Сделаешь? — возвращая Джузеппе бесполезную карту вин и меню, уточнил Роберт. Когда тот удалился, Натали горячим шёпотом затараторила:
— Боже, у меня складывается ощущение, что Вы всех знаете…
— А как по-Вашему мне работать в этом городе? Будучи еще полицейским, вытащил кое-кого из наркопритона. Помог, одним словом.
Натали задумчиво взглянула на Роберта. Оказалось, что он, не смотря на весь свой суровый вид, много улыбался и обладал каким-то магическим обаянием, позволяющим заводить огромное количество знакомых и друзей.
— Слушайте, Роберт… А случались ли в Вашей работе какие-либо мистические случаи? — не удержалась и спросила, наконец, она.
— Например? — уточняюще взглянув на Натали, Роберт смешно вздернул брови домиком над переносицей. Его лицо осветилось такой лучащейся улыбкой, что она пожалела об отсутствии фотокамеры под рукой.
— О-о… Ну, не знаю.. Загадочные исчезновения?
— В них на самом деле мало загадочного… — нарочито лениво растягивая слова, ответил Таннер, — не вдаваясь в подробности скажу, что люди просто пропадают, без всякой мистики… И их находят чаще, чем кажется. Просто не всех могут опознать, увы.
— То есть — никаких тайн?
— Ну, отчего же… Тайны есть всегда. Просто большинство из них на самом деле гораздо проще, и оказываются словно под копирку срисованы друг с друга, — детектив немного помедлил, взвешивая, стоит ли давать более развернутый ответ, — черный рынок донорских органов, невольничий рынок, проституция… Дарк-нет… В общем, не стоит мистифицировать…
Натали немного разочарованно вздохнула. Будучи подростком, она верила, что работа полицейских, как и работа патологоанатомов, намного интереснее, чем банальные поиски физических свидетельств смерти. Возможно, виной тому были популярные сериалы 90-хх, где непременно присутствовала мистика.
— А бывает так, что вот вообще не находят?
— Натали, на карте мира ещё очень много малоизученных мест, не говоря уже о том, что не во всех уголках развитой страны ловит сотовая связь. Англия не так уж и велика, — подвинув высокую вазочку с желтыми тюльпанами в ней к краю стола, чтобы цветы не закрывали обзор, Роберт продолжил, — Предполагать, что кто-то исчез бесследно, можно только в том случае, если кто-то грамотно подтер следы. А в этом нет никакой мистики — лишь продуманные действия. Извините, если разочаровал Вас…
— Ну что ж… Может так даже и лучше.
— Знаете, с одной стороны да. Всегда есть шанс найти пропавшего. С другой — становится не по себе от того, что узнаешь о похитителях, пока ищешь…
Они переглянулись, словно решая каждый свое уравнение. Повисла некоторая пауза. Натали улыбнулась Роберту, наблюдая. В этот раз ее прямой взгляд совершенно его не смущал — он вежливо склонил голову к плечу, улыбаясь и так же открыто глядя ей в глаза. Было что-то в этом взгляде, какая-то готовность приоткрыть завесу окутывающей его тайны. Натали смущенно улыбалась в ответ, периодически кокетливо поправляя то и дело выбивающуюся из-за уха темную прядь непослушных волос. Спустя полчаса к их столику подошёл торопливый молодой итальянец с огромной серьгой в ухе. На столике-тележке он прикатил две большие тарелки с ароматно-дымящимся нежным мясом айрибон-стейк. Посыпанное зеленью, сорванной прямо на их глазах с небольшой террасы, где на стеллажах выращивалось все, что росло, мясо заиграло новыми ароматами. Натали ощутила, как рот наполнился голодной слюной — столь аппетитны были исходящие от тарелок запахи. В высокие фужеры разлилось рубиновым светом бархатистое тяжёлое на запах вино. Сыр, нарезанный рваными кубиками въехал на стол на простом деревянном подносе с парой кучек блестящих оливок и маслин. Натали прикрыла глаза, принюхиваясь… То ли Роберт был такимгурманом, то ли ему и правда везло на отличную кухню, но ужин был невероятно вкусным, включая терпкое фруктовое вино. Оно нежно обволакивало своей маслянистой структурой, напоминая о жарком южном солнце. Рубиново-красный цвет играл в высоком фужере, сверкая в лучах верхнего света, бросая блики на стол. Богатый, насыщенный аромат с оттенками спелых ягод и нотками джема великолепно раскрывал неповторимый вкус и без того идеально приготовленного мяса. Роберт поднял полупустой фужер в руке, держа его двумя пальцами за тонкую ножку. Казалось, если он приложит совсем крохотное усилие — тонкая скорлупа хрусталя лопнет прямо в его руках, заливая стол терпкой ароматной жижей, и осыпая осколками скатерть. Посмотрев на Натали сквозь рубиновый свет, мужчина склонил голову к плечу и чему-то улыбнулся.
— Над чем Вы сейчас смеетесь?
— Я не смеюсь. Просто наслаждаюсь моментом… Вкусная еда, прекрасное вино… Красивая девушка... Вечер удался.
— Это сейчас был комплимент? — удивилась Натали. Роберт неоднозначно хмыкнул, допивая остатки вина одним медленным глотком. Казалось, он намеренно медлит с ответом, перекатывая остатки вина во рту, словно впервые пробуя его.
— Всего-лишь факт… Я предпочитаю факты… С ними проще — никаких недомолвок.
— Не поспоришь… Тогда можно задать Вам прямой вопрос?
— Безусловно…
— Вы… В тот вечер, у Вас дома… Я Вам не нравлюсь?
Роберт почувствовал себя неловко. Вопрос застал его врасплох.
— Нравитесь, — отступать было некуда.
— Что было не так? — под действием вина Натали осмелела, ощущая себя надежно упрятанной в ватный кокон. Осознание того, что детектив максимально честен и открыт добавляло ей уверенности.
— Всё так… Натали, Вы очень привлекательны, — под её взглядом он несколько смутился, опустив глаза в стол, и ища на него полированной поверхности изъяны, продолжил, — но я не мешаю работу и личное. Стараюсь, знаете ли.
— Вот как?
— Да. — прямо взглянув ей в глаза, он словно перестал дышать. Сердце Натали куда-то исчезло, прекратив биться в груди. Его взгляд был одновременно и тяжелым, и мягким, и изучающим ее, и благодарящим за что-то.
— И все? Больше никаких причин?
— Абсолютно.
— Но ведь сейчас мы с Вами не на работе.
— Именно. Работа моя окончена еще неделю назад… И я этому очень рад, — усмехнулся Роберт, не сводя пристального взгляда с девушки. Она не уступила ему в этой дуэли. — Вы не против, если я выйду покурить?
— Нет, ни сколько… Можно, я с Вами? Не люблю сидеть одна за столиком, чувствую себя крайне неуютно.
Роберт, поднимаясь из-за стола, кивнул. Подхватив куртку, неторопливо вышел на маленькое крылечко летней террасы. Стеллажи с бесконечным количеством растущей в деревянных ящиках зелени источали тонкие ароматы спелых трав. В прохладном ночном воздухе можно было различить пряные ноты базилика, розмарина и чабреца. Особенно чабрец выбивался из этой ароматной симфонии, напоминая Натали Родину. Ночная улица Лондона вдруг показалась ей пустынной просёлочной дорогой, окруженной живой изгородью из аккуратно остриженных кустов. Справа светилась мягким желтым светом окон многоэтажка, соревнуясь своей высотой с Собором Девы Мари. Сам Собор возвышался мрачной вертикальной громадой прямо перед ними, слегка освещенный светом уличных прожекторов. Натали поежилась. Влажный декабрьский воздух прополз под одежду, беззастенчиво трогая ее тело. Она тайком наблюдала за тем, как вкусно Роберт прикурил сигарету, и выпустил из мягкого разреза губ первую струйку дыма… Мужчина стоял, широко расставив ноги, расправив плечи, и взглядом блуждал от одного шпиля Собора к другому, словно что-то изучая. Небритый подбородок то и дело задирался в небо, стоило ему выпустить сизый табачный дым из легких. Они молча стояли, глядя в разрывы облаков: сквозь клочья были видны умытые сверкающие звезды. Натали вздрогнула, озябнув. Всё-таки декабрьская сырость пробралась под одежду. Роберт заметил это, и одним широким движением накинул ей на плечи тяжелую и еще теплую куртку, настойчиво прижав девушку к себе. Натали уткнулась носом в широкую горячую грудь. Ощущать крепкие руки на своих плечах было приятно. От Роберта пахло тонким, почти выветрившимся парфюмом, и тем невообразимым ароматом итальянской кухни, оживившим их вечер. Смесь запахов легко проникла в сознание, цепляясь за момент. Девушка дрожала. Сам Таннер, с удовольствием докурив сигарету, метким щелчком отправил окурок в урну, все еще прижимая Натали к себе. Она вскинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Вот и правда — великан... Чтобы его поцеловать, наверное, придется вставать на цыпочки. Натали замерла, ловя взгляд его смеющихся ироничных глаз. Роберт одним движением, словно ребенка, играючи поставил ее на ступеньку выше себя. Теперь они почти смотрели друг другу в глаза. Мужчина снова чему-то улыбнулся, не сводя с неё мягкого проникновенного взгляда, и чуть наклонившись вперед, шепнул прямо в губы.
— А целуюсь я, между прочим, не плохо… Натали покраснела, понимая, что он прочитал ее, как открытую книгу еще в машине. — Ничего не могу сказать по этому поводу… — не сразу нашлась, что ответить она, ощущая его дыхание на своих губах, и крепкую руку на талии. Внутри все замерло, предвкушая поцелуй. Роберт нервно рассмеялся, делая шаг назад и переводя сбившееся дыхание. Его сердце взволнованно ускорило бег: он уже и забыл каково это — целовать не просто случайную женщину на одну ночь, а ту, к которой непреодолимо тянет. И всё же внутри что-то боролось, не позволяя нарушить тонкую грань флирта и сорваться в пропасть собственных желаний. В конце концов это могло только напугать Натали, оттолкнуть ее от него, и в последний момент он передумал. Окинув ее взглядом, произнес: — Идемте внутрь, Вы дрожите… — Роберт… — замялась Натали, удивленная внезапным отступлением мужчины. Он, что, дразнит ее? — Да? — Секундочку, пожалуйста… — не пропуская его в помещение, остановила она. Мужчина замер, выжидательно разглядывая девушку с высоты своего роста. Он поймал себя на мысли, что в последний момент отказался от поцелуя лишь из-за самого себя. Не ее он побоялся напугать, сложнее всего ему было бы справиться с собой. — Почему Вы позвонили мне? — Извините, не понял… — Вы выполнили задание, загладили свою вину. Работу и личное Вы не мешаете, и тем не менее, мы с Вами снова встретились. — А Вас в этом что-то смущает? Говорите прямо. Я крайне не люблю все эти недосказанности, недомолвки и недоделки… — Мне кажется, что Вы сами не знаете, чего хотите. Только не обижайтесь. — От части Вы правы. Но не в этом случае. — Тогда скажите уже… — Натали любопытно заглянула ему в глаза, пытаясь выискать в них фальшь. Увидеть то, чего там нет, было сложно. Вместо этого в серо-зеленых глазах явственно читалась растущая тревога. Кажется, она случайно нащупала какую-то его болевую точку. — Натали… — Роберт замолчал, подбирая слова. Она заметила, как быстро он скользнул языком по внешнему краю зубов, раздумывая над ответом, — мне трудно найти ответ. Трудно сосредоточиться, когда Вы так близко… Внутри бушевало пламя: Натали пыталась разобраться в своих ощущениях. Запах парфюма, еле уловимо окутывающий его, будоражил воображение. — Вы сказали, что не любите недоделки, но всё же оставили кое-что недоделанным. И недосказанным… — раздосадовано произнесла она, намереваясь вернуться в ресторанчик прежде, чем диалог окончательно запутается и заставит их обоих краснеть за сказанное. Роберт боролся с собой из последних сил: близость ее тепла и еле уловимый аромат ставших уже знакомыми духов кружили голову. Он, шумно вздохнув, прижал Натали лопатками к стене ресторанчика, прямо к надписи «Lume» на побелке. Натали чуть было не оступилась, но крепкая рука ловко подхватила её, блокируя. В груди восторженно затрепетало. Высокий, пугающе настойчивый, он склонился к ней, и вонзился губами в губы, безжалостно терзая взволнованное сердце. Натали отозвалась на поцелуй, исследуя скользнула кончиком языка по краю зубов, вталкиваясь внутрь его рта. Мягкие дразнящие движения вдруг сменились на уверенные, сильные. Роберт был непреклонен — избежать этой близости было невозможно. Мягкость оказалась обманчива, скрывая под собой взрывоопасный, растущий напор. Натали прикрыла глаза, запуская пальцы в густые, жесткие волосы на затылке мужчины, шумно выдыхая в раскрытые, кажущиеся мягкими губы и отдавая свой разум в штормящее море ощущений. Одной рукой Роберт уперся в стену, не позволяя девушке неловко упасть со ступеньки, вторую запустил в разметавшиеся по плечам волосы, жадно прижимая к себе. У Натали закружилась голова. Она тихонько охнула, когда с жирным влажным звуком он оторвался от ее губ, запрокидывая голову вверх и шумно втягивая холодный воздух трепещущими ноздрями. — Кажется, я выпила лишний бокал вина… — шепнула Натали, ловя его руку, чтобы опереться. На миг стало трудно дышать, словно грудь сковало стальными обручами. Сердце пыталось сменить безумный галоп на тихий шаг, мир медленно наполнился внешними звуками, возвращаясь к реальности. Кто-то прошёл мимо, стараясь ненароком не встретиться взглядами. Роберт стоял всего в нескольких сантиметрах, не отпуская ее, но и не приближаясь, словно дразня. Он заключил Натали в надёжной клетке рук, все еще удерживая одной от падения со ступеньки, а другой подпирая беленую стену чуть выше ее головы. Он боролся с опасным желанием сгрести девушку в охапку, и увезти в темноту прокуренной квартиры, чтобы там медленно и со вкусом насладиться не только её нежными и желанными губами. Натали не могла понять, что только что с ними произошло, и осторожно тронула его, прижав пальцы к широкой груди. Роберт раскрыл глаза и улыбнувшись, подмигнул ей. — Вы замерзли и дрожите… Идем внутрь? — Я, пожалуй, все-таки выпью кофе, — медленно протянула она, наблюдая за мужчиной. Нет, он не был очаровательным, романтичным и волнительно пленяющим, как Уильямс. Он скорее был подобен ревущему шторму, приходящему на побережье внезапно, сметая на своем пути всё, сгребая в охапку, бросая в эпицентр рвущихся ветров, разрушая до основания и создавая вновь. Роберт был тем, за чьим плечом было спокойно и надежно, тем, кто просто ставил точку на её прошлом, заполняя собой всё настоящее. И не ставя под сомнение будущее. Натали испугалась… Он был невероятно силён внутренне, и это ее сломило. Заказав кофе, они оба долго молчали. Натали пыталась понять, зачем он ее поцеловал, но еще больше пыталась понять себя — почему ей это так понравилось. Роберт же думал, стоит ли извиниться за поступок, глядя на ее растерянный внешний вид. Это теперь показалось ему ребячеством. Разговор зашел в тупик, оставляя каждому из них время для размышлений. В небольшом ресторанчике по прежнему было тихо и малолюдно. Натали, сидя за столиком напротив Роберта, мысленно перебирала дальнейшие возможные варианты развития своей жизни, понимая, что оставаться в Лондоне она больше не сможет. И виной всему снова была она сама. Детектив внимательно наблюдал за ней, нарочито медленно потягивая эспрессо из крошечной чашечки. Тем еще нелепее выглядела посуда в его руке, напоминая девушке кукольный кухонный набор.
— Ну, и что же Вы решили? — наконец поинтересовался Роберт, со стуком отставляя пустую чашку в сторону. Даже их внезапная близость не заставила его сменить вежливую манеру общения, словно он прочувствовал тот холод и дистанцию, которую теперь выстроила Натали. Она обратила внимание на ставший тяжелым, испытующий взгляд Роберта. Он ждал от нее какого-то решения и ждал его с тревогой.
— У меня здесь ничего не осталось… — Натали печально повела плечами, оповещая о самом нелегком решении в своей жизни, — я продала машину коллекционерам. За него дали хорошие, правда хорошие деньги. А самое главное, что он теперь в надежных руках. Роберт молча наблюдал за тем, как взгляд девушки наполнился слезами. В голове роем пронеслись несвязные мысли. Он задержал внимательный взгляд на ее дрожащих губах, невольно приоткрывая свои. Всё же, этот поцелуй был совершенно не зря. И тот, что до него, который первой подарила она… На миг он снова ощутил терпкий привкус вина и пьянящую нежность ее отклика. В висках чуть слышно зашумело, больно сдавив горло.
— Проклятая Англия раздавила меня, как таракана… — пробормотала Натали. Подбирать причины, почему она боится оставаться в Лондоне, под тяжелым пытливым взглядом мужчины стало не легко. Казалось, он не просто смотрит на неё, а будто пробует на вкус, смакует, проверяет одну ему известную готовность, — на вырученные деньги уеду подальше… Но сюда я точно не вернусь.
— Что ж… Могу Вам сказать, что юристы конторы с жадностью вцепились в Хоупс. Она не отделается лишь деньгами. Дело обещает быть громким.
— Роберт, Вы думаете, что это вернёт мне Баки? Или работу? Или избавит от необходимости ночевать в гостиницах и прятаться, как крыса, от этого чудного фандома Джеймса Уильямса? К сожалению это… Мне это не даст ничего, — вздохнула Натали, мягко улыбнувшись мужчине. Тот выглядел резко помрачневшим, но не проронил ни слова. Невероятный контраст с тем человеком, что несколько минут назад стоял на крыльце ресторанчика, обдавая её жаром своего тела. Девушка протянула руку, и напоследок положив кажущиеся тоненькими в сравнении с его огромной квадратной лапищей пальчики ему на руку, произнесла:
— Роберт, я Вам бесконечно благодарна за то, что Вы для меня сделали… Никогда бы не подумала, что существуют такие, как Вы.
Роберт с тоской и разочарованием во взгляде улыбнулся, стараясь не выдать своего огорчения. Он вдруг резко понял, к чему она вела весь этот разговор, и зачем ей нужен был поцелуй: это был контрольный выстрел в голову — на добивание, чтобы больше никогда не задерживаться в городе, чтобы бежать раз и навсегда. Сердце тяжело и горестно заныло в груди. Натали поднялась из-за столика. За дверями ресторанчика стоял маленький черный кэб. Когда она успела вызвать себе такси?
— Прощайте, мой дорогой детектив…
Он проследил за ней взглядом до выхода из ресторана. Что ж, решение девушки было более чем закономерно в данной ситуации и повлиять на него он, увы, не смог. Заплатив за ужин, Роберт поднялся из-за столика, и, минуту постояв собираясь с мыслями, вышел под ослепительные, умытые дождем звезды. Они ярко перемигивались между собой, подмигивая и ему, словно смеясь хрустальным звоном там, в небесной тверди. Он слишком увлекся идеей быть рядом с Натали. В кармане куртки настойчиво затрещал смартфон, вырывая его из тягостных раздумий.
«Сара опять пропала! Ее нет дома уже третий день, Роберт, черт побери, сделай же что-нибудь!» — хмель вина и горечь сожаления о не сложившемся моментально вылетели из головы, сменяясь паникой.
Элис заломила тонкие, с прожилками сине-зеленых вен руки, глядя в глаза Роберту. От ворвавшегося среди позднего вечера в дом мужчины пахло табаком, итальянскими специями и женскими духами.
— Роберт, только не кричи на неё… — умоляюще произнес Эрик, протягивая руку для приветствия. Таннер поздоровался, крепко сжав протянутую мужем Элис ладонь, и уставился на бывшую жену. Та выглядела испуганной, при этом было не до конца понятно, чего именно она боялась — за Сару или его, Роберта, негодования.
— Почему не позвонила в тот же день? — вместо предисловия выпалил он.
— И тебе добрый вечер!
— Да какой, к черту, добрый вечер, Элис, ты совсем рехнулась?! — рявкнул Таннер, застывая посреди гостиной. Высокая, худая и бледная бывшая жена смотрелась в стенах классического английского дома аристократично, он не мог не отметить того факта, что пребывание на Родине шло ей на пользу.
— Сара закатила нам скандал из-за прошлого раза… Я побоялась звонить тебе, чтобы не разозлить ее еще больше. Она же твоя копия, такая же вспыльчивая и независимая, — тихонько оправдывалась Элис, по щенячьи заглядывая ему в глаза. Искусанные в кровь губы и содранные заусенцы на тонких узловатых пальцах выдавали ее внутреннее состояние: очень нервная, очень ранимая, словно оленёнок. Роберт, сдерживая очевидный порыв негодования, перевел взгляд на Эрика.
— В полицию обращались?
— Да, вчера, — кивнул мужчина.
— Хорошо. Откуда она пропала?
— Они с Майклом поехали на выходные в Саутэнд. К его родне.
— Да мать вашу, Эрик… Я должен каждое слово из вас обоих клещами тащить? Говори уже… — переводя наливающийся кровью взгляд с бывшей жены на ее нынешнего мужа, прорычал Таннер. То, с каким непониманием всей серьёзности ситуации вели себя Элис и Эрик буквально вывело его из себя.
— Роберт, не волнуйся… Пожалуйста! — Элис бросилась ему на грудь, пытаясь успокоить.
— Серьёзно? Не волноваться?! Как ты все эти три дня? — Роберт холодно отстранил бывшую жену, окинув взглядом гостиную. — Я всё ещё её отец, если ты не помнишь.
— Майкл тоже пропал. Мы думали, что она не звонит, потому что весело проводит время в компании таких же студентов, как и они, — прижимая к себе Элис, отозвался Эрик, — но вчера вечером позвонили родители Майкла и сказали, что они не доехали до Саутэнда. Мы тут же обратились в полицию.
— Значит, потрачено полтора суток… — задумчиво произнес Роберт, прикидывая, что уже сделали полицейские, и что может сделать он, — когда она последний раз выходила на связь?
— В тот вечер, когда они уехали с Майклом. Позавчера. Сказала, что они остановились в пригороде, в Бэзилдоне. «Winged Horse», кажется. Около шести часов вечера.
— Понятно. В какое отделение сообщили о ее пропаже? — Роберт, поборов внутреннюю дрожь, вновь превратился в вышедшего на охоту следопыта. Умение отбрасывать эмоции всегда было его главным талантом — они сейчас были совершенно не уместны. Собственно, это и была одна из причин развода с Элис, ей было не просто принять его таким.
— В твое бывшее отделение… Территориалам не стали звонить.
— Ну, хоть тут молодцы, — выдохнул Роберт, ища в телефоне номер бывшего суперинтенданта. Лишь бы Хиллари не спал в это время. В голове всплыл закономерный вопрос: почему бывшие коллеги не позвонили ему?
— Ты говорила с Хиллари лично? — поинтересовался Роберт, догадываясь о причинах, пока в трубке раздавались длинные гудки. Элис быстро и часто закивала, давясь слезами. Теперь понятно — бывший начальник всегда был тактичной сволочью в делах семейных, уж очень ему нравилась Элис.
— Роберт, ты найдёшь её? — с надеждой спросила бывшая жена, глядя на Таннера глазами, полными слез и веры в его всемогущество.
— Как и всегда, Элис…— буркнул Роберт, делая несколько кругов по гостиной, пока номер бывшего начальника не отвечал.
— Да… Черт, Таннер?! Время видел?!
— Блэк, почему ты не позвонил мне сразу?
— Ты о чем?
— Я о Саре!
В трубку напряженно молчали.
— В офисе через полчаса… Пропуск тебе выпишут, — буркнул раздраженный голос бывшего начальника и сбросил звонок.
Сонный дежурный кивнул Роберту, встретившись с ним взглядом через бронированное стекло своего поста, когда тот спешно поднялся по ступенькам. Сдав при входе пистолет, Роберт повертел в руках пластиковый пропуск, и пока ожидал заполненную форму для передачи оружия, осмотрелся: в отделении Скотланд-Ярда мало что поменялось, кроме кадров, конечно. Не смотря на поздний час здание продолжало жить собственной, отдельной от остального города, жизнью. Можно было уверенно сказать, что Скотланд-Ярд был городом в городе, как Ватикан. Работа в некоторых отделах практически не останавливалась, лишь сбавляя обороты в темное время суток. Он сам пропадал тут в свое время с ночи до утра, и вновь до ночи. Поднявшись в стеклянном лифте на знакомый этаж, Роберт направился в кабинет Хиллари. Грузный мужчина с прожилками тонких кровеносных сосудов на носу картошкой сидел за своим столом. При виде Таннера он еле заметно скривился. Конец размеренности в работе, подумалось ему, как только Биг Бой вошёл в кабинет, аккуратно прикрыв за собой стеклянную дверь. В офисе было темно и пустынно, лишь дежурное освещение и свет в кабинете суперинтенданта рассеивали небывалое запустение.
— Что, распустил всех на праздники? — поинтересовался Роберт, присаживаясь в кресло без приглашения. Отношения с Блэком Хиллари не задались с той самой минуты, как только Роберт Таннер прилетел в Лондон из Штатов, и перешагнул порог Отдела расследований.
— Вроде того. Сокращение штата…
— Чудно… Нашли её?
— Дело передано в местное отделение, в Бэзилдоне. Она и мальчишка, Майкл Вуддс, были там позавчера вечером, — протягивая Таннеру пепельницу, отозвался Блэк, наблюдая, как бывший старший детектив вынимает из кармана пачку сигарет. — Ужинали в «Winged Horse». После этого их следы теряются.
— А камеры наблюдения? — глубоко затягиваясь сигаретным дымом, и внимательно следя за бывшим начальником, коротко уточнил Роберт.
— Роберт, я знаю, чья она дочь, и что ты тут устроишь, если я не приложу все усилия к ее поиску… Само собой камеры проверены… Тебе не следовало увольняться.
— Тебя, старика, пожалел… Почему не позвонили мне сразу?
— Элис слёзно умоляла не говорить тебе. Сказала, что ты угрожал посадить Сару под домашний арест, — развел руками Блэк, наблюдая, как его бывший подчиненный меняется в лице.
— Чего?! Что за бред… — фыркнул Роберт. Сарины проделки, совершенно точно.
— Ну, вам виднее, бред или нет… Что ты хочешь от меня? Я же понимаю, что ты не из вежливости позвонил. И не потому что соскучился.
— Дай мне всю информацию. И допуск…
— Допуск ты не получишь. Ты уволился три года назад. Все твои аккаунты уничтожены.
— Дай свой.
— Совсем рехнулся? Нет, — отрезал Блэк, тем не менее, радуясь возможности вернуть детектива в строй, хоть и на время, — я знал, что появление Элис на моем пороге не сулит ничего хорошего…
— Блэк, не затягивай. Время идет на минуты, кому как не тебе это знать…
— Ты получишь мое разрешение на официальное ведение дела, — начал торговаться суперинтендант, мысленно прикидывая, что можно выжать из Таннера взамен, — но ты ведь знаешь, что личная заинтересованность только всё ухудшает.
— Это. Моя. Дочь, — разбивая фразу на отдельные слова, четко произнес Роберт, — и кому как не тебе знать, что я справлюсь с эмоциями.
Блэк Хиллари, суперинтендант в Отделении Расследования особо тяжких преступлений уже девятый год, прекрасно помнил работу самоуверенного американца. Тот был упрям, честен и никогда не опускал руки, доводя начатое до логического завершения. За это его уважали коллеги, не слишком жаловали репортёры, и ненавидели преступники. За это Блэк готов был закрыть глаза на некоторое неформальное поведение Таннера, и его частое неподчинение приказам начальства.
— Я выпишу тебе временное разрешение. Официально будешь работать на меня, и, Роб, если ты что-то выкинешь… Будет очень не хорошо.
Роберт кивнул, чувствуя, как по затылку бегут неприятные мурашки. Сердце в груди, как он не пытался выключить эмоции, бешено колотилось. Всё-таки Сара была его дочерью, а не посторонним человеком.
— Что ты будешь делать?
— То же, что и всегда — искать. Начну с камер наружного наблюдения. На чем они ехали? — Роберту натерпелось выехать в Бэзилдон, но он понимал, что не смотря на важность каждой минуты, ночью он мало что сможет сделать.
— Я всё отдам в папке. Там и номера машины, и пеленг телефонов. Можешь подождать до утра?
— Думаю, что у меня просто нет выбора и мне придется подождать.
— Тогда езжай домой и как следует выспись. Завтра в восемь чтобы был в моем кабинете. Выдам все разрешения и документы, подготовлю территориальную контору в Бэзилдоне и неофициально переведу тебя туда. Пусть встречают…
— Там наши транспортники есть?
— Уже сделали запросы, заберешь результаты на месте. Их отследили от самого Лондона. В общем, если что-то от меня понадобиться — позвони.
Роберт благодарно кивнул, направляясь к двери. Голос Блэка на миг задержал его.
— Я надеюсь, что она найдется.
— Я всё для этого сделаю. Ты же знаешь.
Блэк Хиллари проводил своего бывшего детектива взглядом до лифта. Роберт практически не изменился, может, седины прибавилось и десяток лишних килограммов, но в остальном это был тот же вгрызающийся в дело ищейка с острым нюхом и крепкой интуицией. Когда три года назад он ни с того ни с сего заявил, что уходит из полиции никто не поверил. Таннера отправили в отпуск, в надежде задержать на рабочем месте, но его решение было бесповоротно. В отделе долго еще гадали о причинах его странного поступка. Блэк тяжело вздохнул: начинаются трудные времена.
Натали бросила последний взгляд на оставшегося в ресторане Роберта сквозь запотевшее стекло такси. Ещё миг она видела его недоумевающее выражение лица, прежде чем водитель тронулся с места. На душе всё перевернулось от осознания неправильности происходящего. Острым каленым шилом в голове кололась мысль о том, что она совершает ошибку, оставляя все вот так, бросая и убегая. Мимо проплыл в туманном мареве Собор Девы Марии, оставаясь расплывчатым темным пятном в ее воспоминании. Она чувствовала себя поступившей безобразно по отношению к Роберту, понимая, что вполне вероятно допустила ещё одну, без преувеличения сказать, большую ошибку. Ошибка заключалась в неправильно расставленных приоритетах. Возможно, стоило поговорить с ним раньше, как и требовала Саманта. Возможно, он был её шансом на нормальную жизнь, но как всегда, как она и поступала каждый раз — она сделала всё вопреки здравому смыслу. Назло самой себе. Это ее качество всегда мешало трезво оценивать происходящее. Натали тряхнула головой, понимая, что начинает ненавидеть саму себя, и старательно выгоняя из неё сомнения вместе с образами мелькавших в ее жизни мужчин. Тонкий запах кожаной куртки Роберта, пропахшей сигаретами и парфюмом не оставлял ее даже в такси, заставляя невольно втягивать воздух ноздрями сильнее, чем это требовалось. Ей отчаянно хотелось запомнить этот запах, так же, как и ощущение
В номере гостиницы было темно. До сих пор неприятно пахло средствами уборки, которую персонал провел перед ее заселением. Взяв в руки смартфон, она, подумав, написала Ольге.
“Привет! Ты ещё не спишь?”
Ответ пришел спустя несколько минут.
“Привет, родная. Нет, конечно не сплю. Как дела?”
“По прежнему, Оль.”
“Так и не помирились?”
“Нет и не хочу. Хватит с меня предателей!”
“Ясно. Как настроение? Грустишь?”
“Не особо, если честно. Продаю машину, как ты всегда и хотела.”
“Что, прости? Машину продаешь?!”
“Да. Хочу уехать отсюда подальше. Присмотрела небольшую ферму на Южном Острове в Новой Зеландии.”
“Где-е?! Вот лучше бы ты домой вернулась, честное слово. Почему ты решила мотаться по свету?”
“Почему бы и нет. Давно хотела туда.”
Наступила пауза. Видно было, что Ольга набирает сообщение, но никак не отправит его. Либо оно было очень длинным, либо девушка каждый раз стирала и набирала текст заново.
“Я совершенно растеряна твоими поступками. То ты срываешься и бежишь в Англию, словно за тобой черти гонятся. То ты вдруг решаешь бросить Англию и затеряться на просторах Новой Зеландии. Что произошло? Ты чего-то боишься? Думаешь, его фанаты так и будут тебя преследовать? Или боишься, что его подружка что-то сделает? ”
“Оль, не читай мне морали. Я уже решила.”
“Понятно. Что там с красавчиком-детективом можно не спрашивать?”
“Да. Жив-здоров.”
“И все?”
“Всё. Я не могу заставить себя начать новые отношения, едва закончились старые. По отношению к нему это не честно. Выглядит так, словно я его использую, как пластырь на рану. Не хочу так!»
“Жаль, что я не рядом. А то бы дала тебе как следует по… Ну, по чему-нибудь бы точно дала, чтобы ты наконец, в себя пришла. Ты меня просто ужасаешь своими поступками. Я поняла бы, будь тебе пятнадцать лет. Но не сейчас. За тебя там войной собрались против всего мира идти, можно сказать, по-рыцарски, а ты снова бежишь…”
“Никто ничего не собрался. Он просто выполнил свою работу. Я его сегодня спросила, что он думает на счёт меня.”
“И что же?”
“Он пока не готов дать какой-либо ответ. Хотя и не отрицает того факта, что я ему симпатична.”
“Ну, что я могу сказать. Дура ты и есть дура. Как в омут с головой с каким-нибудь ушлепком, так хлебом тебя не корми. Как встретился адекватный мужчина, так ты его сразу заподозрила не пойми в чем и решила убежать. Я просто в шоке от такой логики. И, хоть убей, не понимаю.”
“Ну, за дуру отдельное спасибо, конечно… Могла бы не так категорично об этом сообщить.”
“Что поделать.”
“Да уж… Вот и поговорили.”
“Ну, а что ты хотела от меня услышать? Молодец, так держать, беги от всех в глушь, можешь даже на другую планету, когда эта кончится. Один хрен ты саму себя берешь с собой, и всё-равно никуда не денешься от проблем, пока в себе не разберёшься!”
“Вот я и хочу разобраться…”
“А рядом с этим твоим детективом это никак нельзя сделать? Обязательно валить на другую сторону планеты? Или чем дальше, тем лучше думается?”
“Да. Можно и так сказать. Я просто хочу тишины. Чтобы наконец был покой.”
“Ты бежишь от себя. Опять. Остановись, а? Хватит…”
“Оль, я тебя поняла. Дай мне время… Все правда будет хорошо.”
“Я очень на это надеюсь.”
Натали раздражённо отложила смартфон в сторону. Сговорились они все, что-ли? Старательно пытаются убедить ее в необходимости персоны детектива. Да, он совершенно другой, не такой как те, с кем раньше она встречалась. И это ее пугало гораздо больше чем одиночество, гораздо больше, чем истеричные, нервные и безответственные мужчины. Она не понимала, чего ждать от Таннера, не смотря на всю его предсказуемость и основательность. Не понимала, как себя вести с ним. Казалось, что любой его поступок несёт какой-то скрытый смысл, заставляя ее нервничать и искать подводные камни. Любая его улыбка и взгляд вызывали ощущение, что он видит ее насквозь, и лишь выбирает время, чтобы подставить подножку. Натали подумала, что не имеет никакого права портить ему жизнь своей собственной непредсказуемостью и безусловной слабостью.
====== Глава 9 ======
Телефон словно с ума сошёл — звонки не прекращались, угрожая окончательно разрядить батарею. Роберт нервно закурил, продолжая гнать машину по проселочной дороге. Пригород Лондона очень сильно отличался от столицы. Низкие широкие двухэтажные дома, широкие улицы, бесконечное количество зеленых зон и насаждений… Словно он вдруг оказался за пределами Англии. Бэзилдон встретил его промозглым дождем и начинающимся туманом, когда он, наконец, добрался до города. На заднем сидении машины в каком-то хаосе перемешались папки с документами и немного личных вещей. Роберт очень спешил выехать из Скотланд-Ярда как можно раньше.
Оставив машину на первом этаже многоярусной парковки, напротив здания полиции Бэзилдона на Грейт Оакс, Роберт привычно глянул на наручные часы. На дорогу потрачено сорок с небольшим минут. Что ж, остается надеяться, что как и пообещал Блэк, его уже ждут.
В светлом тесном кабинете комиссара Роберт почувствовал себя некомфортно. Невысокий худощавый мужчина, улыбаясь, поднялся из-за стола, чтобы радушно приветствовать гостя из столицы.
— Доброе утро, детектив Таннер. Ваш суперинтендант, мистер Хиллари уже сообщил о Вашем приезде.
— Благодарю. Полномочия переданы? — пожимая протянутую для приветствия руку, уточнил Роберт.
— Да, он предоставил Вам допуск к ведению следствия.
— Отлично… Можем сразу приступить к делу? Мне нужны записи дорожной полиции на въезде и выездах из города. А так же близлежащие светофоры к «Winged Horse».
— Мы просмотрели записи, детектив…
— Я понимаю. Теперь я их просмотрю.
Комиссар лишь кивнул, все так же улыбаясь. Он протянул Таннеру небольшую внешнюю флэш-карту.
— Вот тут допуски и пароли к сети. Вы можете занять любой компьютер в конференц-зале, чтобы никто не мешал Вам работать. Хиллари сказал, что пропал кто-то Вам близкий?
— Да. Моя дочь.
— О… Я приложу максимум усилий, чтобы помочь Вам.
Найти конференц-зал не составит труда. Роберт молча кивнул, собираясь выйти из кабинета, но в последний момент задержался в дверях и спросил:
— Могу я попросить сообщать мне всю информацию о брошенных автомобилях?
— Безусловно. Сейчас транспортная полиция занимается только их поиском. Если хотите, я свяжу Вас с начальником отдела.
— Я, пожалуй, сразу к ним направлюсь.
— Третий этаж, там увидите, они почти весь его занимают.
Роберт натянуто улыбнулся и быстро направился к лестнице.
Третий этаж, как и сообщил комиссар, был почти полностью занят отделением транспортной полиции, лишь немного уступая по размерам соседствующему архиву. Найдя кабинет начальника отдела, Роберт ввалился в него без стука. Невысокая стройная женщина внимательно осмотрела его поверх очков в темной оправе.
— Чем могу быть полезна?
— Меня зовут детектив Роберт Таннер. Отделение Специальных Расследований Скотланд-Ярда. Временно переведен в Бэзилдон для расследования исчезновения двух молодых людей.
— А-а-а, о Вас утром говорили на планерке… Что ж, добро пожаловать. Я — суперинтендант Льюис. Присаживайтесь.
— Спасибо.
— Чем могу помочь? Доступ, я так понимаю, Вам уже предоставили?
— Да. Мне нужно, чтобы в течение расследования вся информация о брошенных автомобилях попадала ко мне. Об автомобилях без регистрационных номеров. Об автомобилях, которые вызывают хотя бы малейшее подозрение.
— Думаете, молодые люди сменили транспорт?
— Я пока ничего не думаю. Просто работаю.
— Мне сказали, что пропала Ваша дочь. Роберт, разве Вы должны заниматься этим делом?
— Мэм, я позволю себе грубость, если скажу, что ваши сотрудники не преуспели в поиске за эти несколько дней.
— И тем не менее, мы, как и Вы, относимся к этой работе со всей серьезностью. Слушайте, детектив… Ваша слава Вас опережает на многие километры. И, в отличие от комиссара, я не в восторге от того, что Вы здесь. Но и мешать я Вам не буду. Скажу, что Вы может и хороший полицейский, но отвратительный отец.
— Суперинтендант Льюис… — предостерегающе начал было Таннер, но его слова заглушил отчаянно затрезвонивший у начальницы отдела телефон. Она молча подняла трубку, не сводя взгляда с мужчины.
— Нашли машину… Возле Питсихолл-Флит. Это водохранилище. Вы едете с группой? — уточнила Льюис. Роберт молча кивнул, забыв, что именно он хотел возразить этой достаточно уверенной даме, — Тогда поторопитесь, они выезжают через несколько минут. Скажете им, что я распорядилась Вам помогать.
Водохранилище Питсихолл-Флит располагалось всего в десяти минутах езды от полицейского участка. Роберт, следуя на своей машине за желто-синими универсалами отдела транспортной полиции, практически не смотрел по сторонам. Пригород Бэзилдона совсем не отличался от самого города — тихий, прохладный, оставляющий ощущение ленивой неспешности. Свернув с трассы налево, не доезжая водохранилища, Таннер ощутил растущее волнение. Опыт говорил, что машину в таких местах стараются бросать только в самых крайних случаях, когда не хотят, чтобы ее нашли.
Тяжелый «Форд Эксплорер» грузно опустился колесами на мягкий грунт заповедной земли. Несколько машин остались на обочине дороги. Роберт высунувшись в окно, уточнил у бегущих к его машине констеблей.
— Пересаживаемся?
— Да, если можно, детектив! У нас одна машина уже на месте, а эти не проходят. Придется бросить их здесь.
Роберт кивнул, и подождав, пока команда специалистов вместе со своим оборудованием погрузится в его машину, оглядел местность. Рядом с ними по мягкой черной земле проходила широкая колея. Видно было, что набита она не так давно, и кое-где даже сохранился след протектора.
— В группе есть старший?
— Он уже на месте.
— Тогда поехали, если все расселись, — уточнил Роберт, окинув заполнившийся салон взглядом. Мужчины в полицейской форме сидели, плотно прижавшись друг к другу. Третий ряд сидений тоже оказался забит пассажирами. В багажнике стало тесно от чемоданов с дополнительным оборудованием и ощутимо просела задняя ось. Автомобиль тяжело провернул все четыре колеса по жирной, напитанной влагой земле и медленно тронулся к означенной точке, загребая и вырывая шинами траву и дерн. Роберт несколько раз мысленно поблагодарил Саманту за то, что она настояла, чтобы он поехал на своей машине, не рассчитывая на служебный транспорт. «Форд», ощутимо увязая в земле, виляя проскальзывающим задом по дороге и наматывая грязь на непредназначенные для езды по грунту шины, наконец пробрался к густо усаженному деревьями берегу водохранилища. Роберт, выскочив из-за руля, оглянулся. До трассы порядка километра. Кто-то очень постарался спрятать машину. Иначе зачем лезть на крошечном седане в такие дебри, где увязает даже видавший виды внедорожник.
Из его машины, словно потревоженные в гнезде мыши, посыпались полицейские. В небольшом подлеске уже мелькала знакомая желто-синяя зимняя форма. Работали криминалисты. Роберт шумно и глубоко вдохнул холодный влажный воздух. Всё, что осталось от седана валялось на боку, грустно подпирая своим черным остовом берёзку. Роберт нервно сглотнул, осторожно подходя к машине.
— Вы ещё кто?! — рявкнул на него мужчина в гражданском.
— Детектив Таннер, Скотланд-Ярд. Отдел Спец Расследований, — мельком предоставив удостоверение, отозвался Таннер.
— А, Вы уже тут… Ну что ж… Я — старший инспектор Дауда. Тем лучше для нас… Машину сожгли примерно два дня назад. Мои люди уже отправились опрашивать возможных свидетелей…
— Сожгли? Есть следы поджога? — оглядывая не до конца обугленный остов машины, уточнил Роберт.
— Да… Не чуете запах бензина? Хотя… Тут сложно что-то учуять… В салоне нашли останки тела. “Труповозка” будет не скоро. Сами еле пробрались…
— Кто сообщил о находке?
— Лесничие. Тут национальный парк неподалеку, и они часто снимают его окрестности с дронов. Сразу же вызвали нас.
— Кто с ними работает?
— Пока никто. Они предоставят все записи по запросу.
— Ясно. Как сюда могла пробраться эта машина, если мы сами все тут чуть не завязли? Я видел по дороге колею. Она выглядит вполне свежей. Надо бы поторопиться, прогноз погоды не слишком радует, — произнес Роберт, понимая, что если криминалисты не успеют зафиксировать оставшиеся следы, дождь буквально оставит их с носом.
— Да, с этим тоже уже работают. Видимо, было две машины, потому что следы протектора разные. Как и ширина колеи. Кто-то приволок их сюда на галстуке.
— Значит ищем внедорожник… Или грузовик… — разглядывая землю у себя под ногами, пробормотал Таннер. Земля была влажной, пружинящей. Прямо под его ногами лежали опавшие красно-бурые листья. Мелкие собачьи следы цепочкой уходили в сторону распаханного поля — лисица пробежала, оставляя характерный для хищника почерк. Вдалеке виден был пасущийся скот. Просто сельская идиллия, подумалось Роберту.
— Скорее, небольшой грузовик, может что-то типа эвакуатора. Тонн до трех, может до пяти. Вполне мог пробраться сюда.
— Тело только одно… Какие ещё следы указывают на то, что это та машина, что мы ищем? Номеров на ней, как я погляжу, нет. Скрутили?
— Я уже запросил в транспортной полиции номера WIN и UIN. Ответ будет через несколько минут.
Роберт кивнул, и подошел ближе к машине, внимательно глядя себе под ноги и стараясь лишний раз ничего не касаться, не наступать на автомобильную колею. От останков машины отчетливо пахло сладковатым горелым мясом, пластиком и бензином. Тело, почерневшее, неестественно скрючившееся, находилось на пассажирском сидении, пристегнутое прогоревшим и прикипевшим к грудной клетке ремнем безопасности. Роберт скользнул взглядом по буквально покрытой коркой копоти и спёкшихся волос голове неопознанного. Отвратительное зрелище. Кожа почернела и потрескалась, сочась местами светлым лимфатическим экссудатом. Кое-где еще блестела выделившимся подкожным салом поверх глянцевой, на вид твердой поверхности. Казалось, будто тело стало пластиковым. Черт лица уже не было, тонкая кожа обуглилась, полопавшись и обнажив кости черепа под действием высоких температур. Губы спеклись, оскалившись и обнажив неровные зубы. Судя по некоторым признакам, как то характерные выступающие надбровные дуги и форма глазниц, перед ним был труп молодого мужчины. Разглядеть всё тело не было возможно из-за его изломанной позы и мешающих осмотру перегородок автомобиля. Сухожилия и связки под действием огня свернулись, запеклись, заставляя конечности неестественно согнуться, мешая понять, был ли человек во время пожара в сознании или уже нет. Впрочем,он кое-что заметил и без тщательного обыска. Там, где прежде были волосы, комок туго скрутившихся прядей блестел чем-то бурым. Роберт, стараясь не вдыхать отвратительно-приторный запах горелого человеческого мяса, склонился к рамке оконного проёма автомобиля.
— Эй! Дауда! Видели это?
Старший инспектор быстро подошел к Таннеру и внимательно уставился туда, куда детектив указал кончиком шариковой ручки.
— Похоже на прижизненную травму, очень много крови.
— Ему дали по голове. Пока был без сознания, сожгли…
— Черт… Можно подумать, у нас тут Чикаго шестидесятых…
— Скорее пятидесятые, но это не важно — поправил Роберт, усмехнувшись. Кому, как не ему, уроженцу Чикаго, была знакома его криминальная история.
— Больные ублюдки, что я могу сказать…
— Документы ни в машине ни рядом само собой не нашли? — без особой надежды, формально спросил Таннер. Дауда отрицательно мотнул головой.
— Нет конечно. Кто-то очень хотел затянуть следствие. Возможно, даже их сожгли в первую очередь.
Роберт согласно хмыкнул. Снова обведя салон автомобиля цепким взглядом, он поискал хоть какие-нибудь знакомые ему вещи среди опаленных сидений и слипшихся обрывков обшивки. Если они и были, то огонь уничтожил всё. Отойдя в сторону, он наблюдал, как спешно и ловко работают криминалисты. Засверкали вспышки фотоаппаратов. К запаху паленого мяса прибавился тошнотворный запах специальных растворов, которыми пользовалась химико-биологическая лаборатория для поиска скрытых улик.
— Есть… Пришёл ответ. Это наша машина, — крикнул Дауда, отрывая голову от планшета.
Внутри всё оборвалось и потемнело в глазах. Роберту на миг стало дурно. Он до последнего надеялся, что смотрит на совершенно отвлеченный труп и совершенно постороннюю машину. Значит, перед ними никто иной, как Майкл Вуддс — тот самый парень, что бросился на него с кулаками на входе в клуб, когда он, Роберт, забирал оттуда пьяную дочь. Сомнений не оставалось — произошло что-то из ряда вон выходящее.
— Вот и съездили в гости… — пробормотал Таннер, опираясь плечом о ближайшее деревце. В голове зашумел товарный состав, мчащийся куда-то вдаль прямо сквозь его виски. Нащупав в кармане куртки пачку сигарет, он рассеянно прикурил от протянутой Даудой зажигалки. Тот стоял и курил рядом.
Саманта нервничала. Холодный сосредоточенный вид Таннера рано утром её удивил. На журнальном столике в гостиной квартиры лежали документы с печатями Скотланд-Ярда, а сам начальник быстро кидал первые попавшиеся под руку вещи в рюкзак. С момента его торопливого отъезда прошел почти день, а на звонки он по прежнему не отвечал. Это нервировало Саманту гораздо больше, чем она могла сама от себя ожидать. Всё-таки Роберт Таннер хоть и был практически одного возраста с ее отцом, своим присутствием в жизни заменил ей старшего брата — с такой лёгкостью они смогли найти общий язык между собой. Теперь она понимала, что по большому счету Роберт компенсировал свои родительские чувства на ней, ведь разница между его старшей дочерью и ей самой была всего какие-то несколько лет.
— Привет! Я продала машину… — раздалось в трубке печальное известие от Натали. Саманта раздосадовано вздохнула. Не этого звонка она сейчас ждала.
— Привет. Я не знаю, что тебе на это ответить, Нат… — честно призналась Саманта, мыслями находясь где-то очень далеко.
— Как Роберт? Вчера мы все-таки поговорили…
— Да? Молодцы…
— Сэм? Что-то случилось? Голос у тебя встревоженный…
— Пока ничего не ясно. Снова пропала Сара. Роберт уехал на её поиски.
Натали откровенно удивилась. Вот только вчера вечером они сидели за столиком в «Lume», и уже сегодня он как ни в чем не бывало занят работой. Казалось, что жизнь Роберта подвержена совершенно собственным правилам и законам, в которых не было и намека на разрешение праздному провождению времени и тем-более на личную жизнь.
— Сара пропала?
— Да… И я не могу ему никак дозвониться. Трубку не берет… Нат, извини, ты что-то хотела? — рассеяно отозвалась помощница детектива.
— Ерунда… Ты волнуешься за него?
— Мне кажется, что-то случилось не хорошее. Он всегда отвечает на звонки…
— Ты его очень любишь, — заключила Натали, чувствуя укол ревности по отношению к той связи, что буквально ощущалась между Таннером и его помощницей, — Это здорово…
— Люблю..? Да я его убить готова, когда он вдруг вот так поступает. Мог бы хоть строчку написать. А то уже дурные мысли в голову лезут… — Саманта нервно вздохнула в трубку. — Извини, не подумай, что мне не до тебя, просто я и правда волнуюсь. Он мне почти как отец. Как брат — точно. И все его проблемы я, кажется, примериваю на себя.
— Сэм… Я тебя понимаю. И понимаю, что у него сейчас много дел. Надеюсь, что с Сарой все будет хорошо… Я купила билет на послезавтра. Вечером я улетаю.
— Куда? — ошарашенно спросила Саманта, словно впервые слышала от Натали о желании сбежать из Англии.
— До Крайстчерча… Две пересадки. Одна в Дубае, вторая в Окленде.
— Во сколько вылет? — быстро находя на физической карте мира, висящей на стене в приемной, Новую Зеландию, осведомилась Саманта. В какой-то миг она удивилась самой себе, понимая, что повесила эту карту давным-давно с целью отмечать те места, в которые уже съездила в отпуск. Но так ни одного еще и не отметила, а карта продолжила уныло выгорать под солнечными лучами.
— В семь вечера. Приедешь попрощаться?
— Ты уверена в своих действиях? — чувствуя, как начинает заводиться, спросила Саманта. Натали, с ее упрямым нежеланием видеть ситуацию со стороны, начинала её раздражать.
— Даже если и нет, билеты я уже купила.
— Их всегда можно вернуть.
— Угу… Сэм… Спасибо!
— Ты с Робертом говорила об этом? — Саманта мельком глянула на экран своего смартфона. На миг ей показалось, что пришло оповещение в мессенджере. Но нет. Уровень нервозности Саманты неуклонно рос.
— Я сказала ему. Он промолчал.
— Ну, ты же сперва все решила и просто поставила его перед фактом. Что он может на это сказать? Ладно. Решила так решила, — раздосадованно произнесла тираду Саманта, вышагивая кругами по ковру в кабинете начальника.
— Сэм, ты злишься на меня?
— Да. Очень злюсь. Ты поступила неразумно. Ты фактически бежишь от проблем, не желая решать их.
— Да нет же никаких проблем! О чем ты говоришь? — с напускной весёлостью отозвалась Натали. В ее голосе засквозила неловкость и некоторое сожаление.
— О том, что вы с ним друг другу нужны. И ты решаешь не разобравшись и не попробовав построить нормальные отношения просто сбежать.
— С чего ты взяла, что у нас с ним выйдут нормальные отношения?
— Я уже не уверена в этом. Ты слишком активно сомневаешься в нем и в себе. Значит, я действительно ошиблась и ему лучше быть одному, чем постоянно быть подвергнутым сомнениям. Натали, я заебалась уговаривать тебя. В конце концов Уильямс не повод уходить в монастырь, и считать всех вокруг мерзавцами, — Сэм гневно фыркнула, бросая трубку. Внутреннее напряжение скопилось до той степени, что ей показалось — ещё одно слово, и ее буквально разорвет на части. На смартфон пришло долгожданное оповещение. Сэм с бешено колотящимся сердцем открыла мессенджер.
«Дружок Сары мертв. Нашли машину и тело.»
«Роберт… Как ты?»
Вместо ответа она увидела, как абонент «Таннер» набирает-набирает-набирает сообщение. Звонить ему она не рискнула.
«Найди родителей Майкла Вуддса и скинь мне всю информацию по нему. На электронную почту отделения полиции в Бэзилдоне, адрес я уже прислал вместе с документами на нашу почту. Все файлы по делу я уже отправил в Управление Скотланд-Ярда, копии — тебе. Может, увидишь что-то, чего не увидят в штабе, и чего не заметил я. Я задержусь тут на неопределенное время. Возможно, что-то смогу найти. За меня не волнуйся, я в порядке.»
«Хорошо… Эй, Таннер… Будь осторожен и что бы не случилось — не дури, ладно?»
Саманта еще какое-то время буравила экран смартфона взглядом, понимая, что он даже не стал читать ее последнее сообщение. Сара пропала, ее парень мёртв, а Роберт вернулся в полицию. М-да, дела неслыханные.
Полицейский участок в Бэзилдоне прекращал свою и без того вялотекущую деятельность с наступлением сумерек. Дежурный мирно дремал прямо за столом, положив голову на руки и приглушив верхний свет. Роберт, пройдя мимо него, невольно ощутил тонкий, навязчивый запах, исходящий от собственной одежды. Букет из гари и паленого мяса преследовал его весь оставшийся день с того момента, как он вернулся вместе с группой криминалистов от водохранилища. Желудок с подвыванием напомнил о себе — хотелось есть. Хотелось мяса, непременно жареного, с прожилками нежного сала… А вот курить не хотелось совсем — сигаретный дым вдруг стал вызывать рвотные позывы. Возможно, смешавшись с лабораторными реагентами, он ассоциировался теперь с сожженной машиной. Роберт знал, что это скоро пройдет. Сглотнув, подумал, что надо срочно принять душ, переодеться и найти что-то съестное, иначе он так и не сможет сосредоточиться на работе.
Интуитивно найдя на втором этаже спортзал и душевые, Таннер с удовольствием открутил на максимум горячую воду и дождавшись, пока небольшое помещение прогреется паром, разделся. Кафель стен быстро покрылся мелкими каплями пота. Мысли не спешно текли вместе с упругими струями воды, смывая суету и грязь прошедшего дня, унося его в канализацию. Роберт снова раз за разом перебирал в голове видеозаписи с камер внешнего наблюдения возле паба «Winged Horse». Вот она, его Сара. Весело размахивает руками возле автомобиля, очевидно, что-то рассказывая еще живому Майклу. Парень нетерпеливо оглядывает вывеску заведения. Смеётся. Затем — почти полностью выгоревший остов автомобиля и скрюченный, почерневший мужской труп… Что-то показалось ему, Роберту, совершенно не логичным в их поведении. Молодые люди поужинали, сели в машину и бесследно пропали? Так бывает только в плохом кино. На деле всегда остаются какие-то следы, свидетели или, на худой конец — видеозаписи. Надо отследить машину вплоть до сегодняшнего дня: она обязана засветиться где-то ещё. Не у паба же что-то случилось? В транспортном отделе в это время должен быть ночной дежурный… Этаж словно вымер. Свет в общем рабочем зале не горел. Мониторы выключенных компьютеров провожали его темными провалами, криво отражая высокий силуэт и весело перемигиваясь огоньками на блоках бесперебойного питания. Несколько раз запнувшись в темноте, Роберт в голос раздавал проклятья в адрес хозяйственной службы, представляя, как он лично начал бы гонять ленивых it-шников по этажу за сетевые кабели без должной укладки. В кабинете начальницы единственном на всем этаже горел приглушенный свет. Немного помедлив, Роберт постучал в матовое стекло на двери, чуть ниже золотистых буковок «Спрнтнд. Льюис».
— Кто? — раздался знакомый недовольный голос. Таннер, приоткрыв дверь, заглянул внутрь. Свет настольной лампы резанул по глазам, заставляя щуриться. Он тускло освещал заваленное бессчетными папками помещение, от чего кабинет казался ещё меньше, словно превратившись за день в аппендикс архива. Стены буквально давили на крохотный письменный стол и хрупкую женскую фигурку в центре.
— Детектив Таннер… Льюис, Вы почему еще на работе?
— Суперинтендант Льюис, — поправила женщина, отрываясь от экрана ноутбука и пристально разглядывая мужчину сквозь линзы очков.
— Так, почему Вы ещё тут? — нарочно игнорируя упомянутую субординацию, продолжил Таннер.
— Заканчиваю отчет по машине, которую сегодня нашли. К утру он будет у Вас на столе… Где бы Вы его себе не устроили.
— О машине — как-то можно отследить ее перемещения по городу? Камеры не везде работают.
Льюис уставилась на него ненавидящим взглядом через линзы очков. Вопрос видеокамер наблюдения всегда вызывал в ней гнев — она честно билась уже не один год над финансовым решением ситуации. И тут какой-то заезжий детектив из столицы решил напомнить о пробеле в её работе. Не со зла, разумеется.
— Да, не везде. Доложите начальству? — ехидно поинтересовалась Льюис, прищурившись.
— Херово… Очень херово… Ну, хотя бы на светофорах? — покачав головой, с надеждой уточнил Роберт.
— Да, на светофорах работают. Записи обновляются раз в неделю, так что еще можно просмотреть их. Что Вы хотите найти? — чуть смягчив тон, поинтересовалась она, пристально наблюдая за высоким мужчиной. Его волосы блестели от воды, как и местами прилипшая к телу тонкая футболка. Кажется, он только что вышел из душа. Под тканью явственно угадывались крепкие мышцы и недюжинная физическая сила. Такое сочетание не могло оставить нормальную женщину равнодушной.
— Дочь… Два дня потрачены впустую. Доступ к камерам через общий терминал есть?
— Нет. Только тут, на этаже. У нас отдельный сервер.
— Надо же… И как мне им воспользоваться?— Роберт всё ещё стоял посреди кабинета, разглядывая суперинтенданта Льюис с высоты своего роста. Та, в свете настольной лампы выглядела намного привлекательнее, чем утром. По плечам разметались светлые волнистые волосы, томный взгляд обещал мгновенную сдачу крепости. Он ощутил кожей ее плохо прикрытый интерес к собственной персоне. В голове медленно и лениво заворочались мысли, никак не связанные с работой, тяжело падая в самый низ живота.
Льюис поднялась из-за стола, и чуть сильнее чем надо покачивая бедрами, прошла мимо мужчины к стеллажу, как бы невзначай зацепив грудью его локоть. Оценивающе скользнув взглядом по хрупкой фигуре, детектив отметил хорошую физическую форму начальницы отдела. Кольцо на пальце говорило о том, что дама замужем, и, судя по тому, каким затасканным оно было — довольно давно. Ну, а тот факт, что она засиживалась вечерами в отделе вместо того, чтобы спешить домой, выдавало еще кое-что — брак трещал по швам. На это у детектива глаз был намётан.
— Вот… Здесь все коды доступа. Можете сесть за любой компьютер, — протянув
картонную папку с надписью «доступ.архив.камеры» отозвалась Льюис, изучая его лицо продолжительным взглядом. Широкое такое, породистое лицо иноземца. Серо-зелёные хищные глаза внимательно следили за каждым её жестом из-под лениво прикрытых век, выдавая гибкий и холодный ум владельца за маской неповоротливости.
— Спасибо… — протянул Роберт, не спеша уходить. Суперинтендант мягко коснулась пальцами предплечья, привлекая к себе его без того сосредоточенное внимание. Мужчина склонил голову, еле заметно улыбаясь и рассматривая золотистые пуговицы на форменной темно-синей блузке. Грудь женщины часто вздымалась и опадала, заставляя эти самые пуговицы мелко дрожать и отбрасывать слабые блики на грубую ткань.
— И, Таннер, извините за утреннюю грубость. На счет того, что вы — плохой отец, — понижая голос, произнесла, наконец, Льюис.
Роберт быстро облизнул губы, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы просмотреть все записи за намеченный им день. Льюис безусловно была права, особенно в том, что касалось его отцовства. Так себе вышла в его жизни эта обязанность, не смотря на все попытки.
— Да я и не скрывал никогда, что это так, — признался, усмехнувшись, он. Прелюдия затянулась. Пальцы Льюис по прежнему покоились на его мощном, покрытом темными длинными волосками предплечье, может, чуть более настойчиво поглаживая вздувшуюся вену чем мгновение назад. Она словно чего-то ждала. Каких-то признаний? Вряд ли…
— Меня всегда привлекали такие мужчины, как Вы, детектив, — не отводя взгляда соврала Льюис, приближаясь на полшага. Роберт усмехнулся этой нелепой лжи — он ее ничуть не привлекал, и в полной мере понимал это. А вот желание отомстить мужу с готовностью понял, спокойно осознавая, что суперинтендант без лишних раздумий использует его для достижения своей цели. В воздухе повисло наэлектризованное напряжение. Еще секунду оба молча взвешивали физическую необходимость друг в друге. Огромный рослый детектив бросил короткий взгляд на входную дверь всего в полушаге от себя и плотно закрыл ее носком увесистого ботинка. Замок тихонько щелкнул. Роберт, отложив в сторону картонную папку, одним движением подхватил Льюис и усадил на письменный стол. В конце-концов, что они оба теряют: в какой-то мере физическая разрядка в стрессовых ситуациях только идет на пользу делу, перезагружая мозг. Ему, без сомнения, это было необходимо. На ее счет он не был так уверен. Узкая форменная юбка с треском задралась выше бёдер, расходясь по шву и обнажая тонкое кружевное бельё. Женщина испуганно выдохнула ему прямо в губы, обхватывая тонкими руками крепкую шею и перебирая седеющие волосы на затылке. От кожи мужчины пахло водой и мылом.
Льюис принялась судорожно расстегивать одной рукой пряжку на ремне, второй пытаясь справиться с молнией на ширинке, внутренне вздрагивая, всё ещё до конца не уверенная в правильности своего поступка. Вместо поцелуя она вдруг получила жаркое, нетерпеливое, обжигающее кожу дыхание на грани с грозным рыком, когда он, упершись ладонями в стол, увернулся от ее ищущих жадных губ и уткнулся носом в прядь волос за ухом. С громким бряцанием металлическая пряжка ударилась о полированный край стола, извещая о победе над одеждой. Разгоряченный, крепкий как скала, детектив, буквально навис над Льюис, рывком стаскивая с неё кружевные трусики. На миг ткань зацепилась за каблук туфель, и сразу же жалобно затрещала, будучи разорванной. Туфли отлетели в сторону с тихим стуком следом за бельём. Обхватив мягкие теплые ягодицы Льюис огромными шершавыми ладонями, Роберт придвинул её ближе к себе, почти к самому краю стола. Выждав, пока женщина крепко обовьет его шею руками, легко поднял её. От волнистых белокурых волос приятно пахло каким-то духами, горячие губы бессвязно шептали что-то в ухо, но смысл слов до него уже не доходил. На рассудок упала мрачная пелена животной страсти. Льюис приглушенно вскрикнула, утыкаясь в его крутое плечо, когда Роберт рывком опустил ее на себя, всё ещё держа на весу. Она, ощущая, что ничего не может сделать в его крепких руках, тихо застонала. Зато он точно знал, что, как и с какой скоростью делать, сминая ее напором. Льюис буквально задохнулась, приняв тот факт, что это не она его соблазнила, а он сам пришел и взял то, что посчитал нужным. В какой-то момент Роберт понял, что практически ничего не испытывает по отношению к женщине, совершая абсолютно механические, бездумные, но выверенные движения. То есть тело, конечно, отзывалось на все её несложные манипуляции, но возникшая в начале страсть резко отступила, оставив после себя горький привкус разочарования. Слушая, как стонет и извивается в его руках женщина, он с раздражением осознал, что совершенно не присутствует в сексе. Механика. Сплошная механика. С таким же успехом она могла использовать вместо него фаллоимитатор, подумалось вдруг. Секс без эмоций и без привязанности ему приелся, словно однообразное постное и холодное блюдо. Хотелось выплюнуть прямо на тарелку и попросить счет. Недовольно поймав себя на мысли, что так у него ничего не выйдет, Таннер расцепил одной рукой обвившие его шею женские руки, и жестко поставил ее перед собой на колени. Мозг упрямо не хотел отключаться и продолжал анализировать буквально каждое действие и чувство. Расслабиться не получалось: мешали бродившие на самом краю сознания мысли о пропавшей дочери. Тревога за нее. Оставалось усилием воли отключить внутренний диалог, чтобы хоть немного сосредоточиться на физических ощущениях. Уставившись в выкрашенный белой краской потолок, он шумно выдохнул, кончая без такой долгожданной эмоциональной разрядки. Да, бывает так, что кроме физической разрядки секс не приносит больше ничего. Хотя и это сейчас было вовремя — на марафон у него совершенно не было желания. Более того, несколько минут назад он понял, что все желание испарилось вместе с твёрдостью намерений. Льюис, сплевывая в ладонь и отирая распухшие губы, устало глянула на совершенно не изменившегося в лице детектива. Тот, словно ни в чем ни бывало, застегнул пряжку на ремне, и наклонившись, с каменным выражением лица поднял с пола кружево белья.
— Было так, что лучше б не было… — прокомментировала без всякого смущения Льюис, одергивая юбку и выкидывая порванное белье в урну. Утром она все-равно явится раньше уборщицы и заметет следы своего очередного должностного преступления.
— Точнее не скажешь… Ты тут задержишься? — раскрыв папку, чтобы изучить коды доступа и приложенную к ним карту, уточнил Таннер. Ритм сердца вернулся в исходные шестьдесят ударов в минуту, словно он только что окончил пробежку по парку.
— Нет, сейчас поеду домой. Ключи я оставлю. Кабинет закроешь и сдашь дежурному, — проводя пальцами по спутавшимся волосам, и стараясь не встречаться с ним взглядом, отозвалась Льюис. Найдя в сумочке ключи от кабинета положила их на свой письменный стол, несколько минут назад сослуживший совершенно другую службу.
— Хорошо… — отозвался Таннер, безразлично наблюдая за спешно собирающейся женщиной. Обойдя стол, он занял ее место за ноутбуком. Откинувшись на спинку кресла, Роберт скрестил руки на груди, провожая Льюис взглядом. На этаже наступила ватная тишина. Самое время взяться за работу.
Еще раз ударив кулаком по выкрашенной матовой черной краской двери, Роберт чертыхнулся. Заперто. Неужели сейчас в клубе нет ни единой живой души? Даже охраны? Что впрочем и неудивительно для заведения, работающего всю ночь. Глупо было надеяться наткнуться хотя бы на одного служащего утром, но ждать до вечера он не мог. В такие моменты Роберт ловил себя на мысли, что время было и союзником и врагом одновременно. Оглядев серую громаду кубического строения, он перевёл взгляд на соседствующий с «Unit 7» раскрашенный во все цвета радуги торговый центр. Есть несколько вариантов, как легко найти руководство клуба. Самый безопасный из них — обратиться к соседям. Еще раз бросив взгляд на закрытую дверь, он быстро зашагал к торговому центру.
— Вызванивайте их где хотите, — отрезал детектив, вальяжно развалившись в кресле администратора. Девушка, неудачно попавшаяся ему в поле зрения, нервно закусила губу. Полицейский выглядел очень уж недружелюбно, заставляя буквально покрываться мурашками под пристальным светлым взглядом. Полистав ежедневник, она наконец нашла записанный на полях номер телефона Филла Коллинза — владельца соседствующего с ними ночного клуба. Днем они совершенно не доставляли никаких проблем, но после девяти вечера начинались безумные пляски. Хорошо, что клуб находился на значительном удалении от жилой зоны, окруженный со всех сторон огромным пустырём автопарковки. Она и сама несколько раз посещала световое шоу, которое устраивал Филл в свободное время, а потому догадалась, что детектив с каменным выражением лица нагрянул не коктейль выпить и не о шуме среди ночи поговорить. В воздухе ощущалось напряжение.
— В-вот… — запинаясь, протянула она ежедневник высокому крупному мужчине, разворотом наружу. Тот проигнорировал ее жест, вонзив тяжелый серо-зеленый взгляд в неё, словно клинок в мишень.
— Звоните… И вызовите его сюда. Иначе я найду, к чему придраться у вас, — со скучающим видом обведя глазами кабинет, Роберт продолжил, — Одного заваленного хламом пожарного хода будет достаточно для начала инспекции…
Девушка нервно сглотнула, набирая похолодевшими пальцами номер телефона. Длинные гудки в трубке заставили ее мысли метаться из края в край, ища подходящие слова для разговора. Проверка в торговом центре привела бы к колоссальным штрафам — она знала это сама, но никак не могла заставить себя пойти на конфликт с предпринимателями. Оставалось признать, что должность администратора была ей не по плечу и сейчас это ощущалось в полной мере.
— Да, доброе утро, мистер Коллинз… Это Ваши соседи, торговый комплекс «360». Меня зовут Кесси Брандт, я администратор. Вас хочет видеть сотрудник полиции, — залепетала в трубку она, часто кивая, будто собеседник мог ее видеть. Помолчав и выслушав ответ, протянула телефон Таннеру. Тот вцепился в трубку, словно от куска пластика что-то зависело.
— Алло… Кесси! — приятный голос с гортанной вибрацией позвал администратора.
— Детектив Роберт Таннер, — представился он в трубку невидимому собеседнику. Повисла тишина.
— Что ж, детектив Таннер, доброе утро. Чем могу быть полезен? — наконец, вновь зазвучал приятный бархатный голос.
— Поверьте, можете. Я жду Вас возле Вашего клуба. Дело не терпит промедления.
— Я обязательно должен присутствовать при обыске?
— Каком обыске? — не понял Таннер, подспудно вспоминая специфику подобных заведений. Видимо, владелец решил, что детектив собрался искать наркотики, или, как минимум, договориться полюбовно о собственной лояльности и её цене, — Это не обыск. Ваши дела с наркоотделом меня не интересуют.
— Тогда в чем дело?
— На месте расскажу. Или Вы приезжаете, или я после открытия прибуду со спецгруппой в разгар вечеринки и найду, чем нам развлечься.
— Вы умеете убеждать, детектив… Буду через двадцать минут.
Роберт сбросил звонок, и вернул телефон администратору. Девушка выдохнула, понимая, что детектив с минуты на минуту покинет ее кабинет.
У центрального входа в клуб стоял длинный, до неприличия тонированный «Рэндж Ровер», продолжая слегка парить выхлопной трубой в зимний промозглый воздух. Роберт медленно подошел ближе, стараясь не выказывать своего нетерпения и закурил. Владельца клуба явно не слишком заботило время. Он не торопился, рассчитывая вывести Таннера из себя, разглядывая его сквозь толстое светонепроницаемое стекло.
— Детектив Таннер, я полагаю… — медленно и до зубовного скрежета элегантно выплывая с заднего сиденья автомобиля, произнес высокий стройный мужчина с голливудской внешностью. Чуть длинноватое лицо гладко выбрито, раскосые темные глаза смотрят иронично, даже высокомерно. Кажется, даже ресницы подкрашены. Роберт, пожевав воздух, сплюнул горькую липкую слюну себе под ноги, потушив окурок о металлическое ограждение. Обмен любезностями был окончен. Оба мужчины чувствовали друг к другу стойкую неприязнь, впрочем, как и полагалось между тем кто что-то прячет, и тем кто что-то ищет. Что именно прятал этот мистер Планета Голливуд, Роберта не интересовало.
— Верно полагаете, мистер Коллинз, — предъявив удостоверение, наконец кивнул Роберт. Высокий, одного роста с ним, владелец ночного клуба внимательно изучил документы, словно ожидая подвох. Взгляд черных воробьиных глаз казался остекленевшим.
— Что ж… Позвольте узнать, зачем Вы меня вызвали? — ожидая, пока сонный администратор гремя связкой ключей откроет дверь, уточнил Коллинз. Он держался с потрясающей осанкой, будто впрямь был рад полицейскому, и непомерно гордился своим заведением.
— Можем мы войти в здание и поговорить с глазу на глаз? — изучающе щурясь, задал вопрос детектив.
— Дело личное?
— В некотором роде. Привычка.
— Хм… Что ж… Тогда пройдемте ко мне в кабинет.
В огромном темном помещении горел дежурный свет, выхватывая из общего мрака неровные силуэты столов и барных стоек. В целом, танцпол ничем не отличался от сотен таких же, ранее виденных им в Чикаго и Лондоне. На удивление, в кабинете владельца было чисто, светло и будто всё отпарено до стерильности. Педантично разложенные письменные принадлежности, расставленные по алфавиту папки с документами и тщательно отмеченный маркером настенный календарь говорили о человеке намного больше, чем его поведение. Филл Коллинз был требовательным и в чем-то даже жестким руководителем. Это в некоторой мере импонировало Таннеру.
Открутив ручку жалюзи, Коллинз впустил внутрь дневной свет, с плохо скрываемым интересом разглядывая в прямых солнечных лучах детектива. Тот, с видом хозяина положения устроился на небольшом бархатном диванчике у стены, стараясь спрятать лицо от солнца и подслеповато щурясь. Белый зимний солнечный свет резал глаза.
— Итак, слушаю Вас…
— Пропали двое молодых людей. Двадцати лет оба. Девушка и парень. Парень обнаружен мертвым возле местного водохранилища в своей машине.
— А какое это отношение имеет ко мне и клубу? — вдруг искренне удивился Коллинз, вытягивая и без того длинное лицо. Густые брови взметнулись вверх, собирая морщинки на лбу.
— Они засветились здесь несколько дней назад. Мне нужны записи видеокамер наблюдения. Вот ордер… — вынимая из внутреннего кармана куртки сложенный втрое, подписанный комиссаром и прокурором города листок, резюмировал Таннер. Коллинз не поленился обойти стол и взять документы из широкой квадратной руки собеседника. С минуту их изучив, хмыкнул.
— Что ж… Раз все документы в порядке, могу лишь предложить Вам чашку кофе, пока найду дежурного и начальника охраны.
— Спасибо, кофе будет очень кстати, — согласился Роберт, цепко следя за каждым жестом мужчины. Что-то в его внешности заставляло настороженно относиться к каждому его движению, ожидать какой-то подвох. Коллинз вышел из кабинета, едва прикрыв за собой дверь. Его мягкий бархатистый голос наполнился нотками стали, раздавая указания сонному персоналу. Два кофе и начальника охраны. Прямо как круассан к завтраку, усмехнулся Роберт. Сожрет он его, что ли?
Сервер находился в самом дальнем помещении клуба, что и понятно в целях экономии полезного пространства. Начальник охраны заметно уступал ростом самому детективу, но в массе был ни чуть не меньше. Несколько ссадин на костяшках правой руки и распухшие суставы выдавали усиленные спариннг-тренировки. Судя по тому, что на ребре левой руки были выбиты международные символы группы крови, парень некогда служил в войсках.
— Мне нужны все записи с внешних камер. Их три? — возвышаясь над столом, уточнил Роберт.
— Да.
— Все работают?
— Само собой, мы же не полиция, — едко усмехнулся Коллинз, стоявший за спинами мужчин у стены, слегка навалившись на нее и нарочито шумно отпивая из чашки кофе. Таннер предпочел промолчать, не вставляя собственное колкое замечание в ответ.
— Внутри все камеры с ночным режимом съёмки?
— С них тоже записи нужны?
— Само собой. Скиньте на этот адрес. Это сервер местного отделения, — Роберт быстро протянул визитку начальнику охраны. На ней ручкой был нацарапан адрес серверной транспортного отдела. В какой-то момент, подняв взгляд от лежащих на столе бумаг к мониторам компьютера он встретился взглядом с показавшимся ему знакомым мужчиной на одном из квадратиков записи камер.
— Стой… Это за какой день недели?
— Который Вы назвали.
— Время около полуночи… Можно по-ярче как-то сделать? — вглядываясь в тонкие восточные черты лица с крупными мясистыми губами, уточнил Роберт.
— Именно это? Вряд ли, без специального оборудования. У нас же просто пульт охраны…
— Тогда заскринь и распечатай… — поводив желваками настоял детектив. Начальник охраны пожал плечами, выполнив его требование, — Дальше мотай… Стой…
Сара… Рядом Майк. В неверном свете ярко-фиолетовых прожекторов ее волосы выглядят иссиня-черными, но он узнает ее из тысячи, из сотни тысяч. В душе что-то настороженно завозилось, зацарапалось, заставляя резко вспотеть. По спине пробежала тонкая струйка пота, тут же впитываясь в ткань футболки. Сердце, казалось, забилось прямо в ладонях, выскочив и упав навзничь.
«Где же ты, черт возьми… Дочь…» — прикусывая кончик языка, чтобы не отвлекаться на посторонние рассуждения, вздохнул он.
— Это всё? Долго пересылаться будет?
— А вы в Скотланд-Ярде все еще телеграфом пользуетесь? — вскидывая черные брови вверх, оскалился Коллинз. Неприятный тип.
— Нет, голубиной почтой. Но могу и сам донести вместе с системным блоком, когда надоест слушать колкости, — огрызнулся Таннер владельцу клуба. Тот удовлетворенно фыркнул. Пикировка зашла в тупик. Роберт, сложив пополам распечатанный листок, подумал о том, что надо бы позвонить Саманте, узнать, как у нее дела, а за одно и подкинуть работы.
====== Глава 10 ======
— Ушам не верю! Ты позволишь ей вот так улететь?! — вспыхнула Саманта, понимая, что Роберт сейчас как никогда далек от романтических сюрпризов. Взгляд мужчины был темным, отстраненным, полным блуждающих не добрых теней. На его мрачном лице читались не сами мысли, но общий настрой, и он был таковым, что лучше бы не трогать. Саманта была единственной, кому дозволялось класть голову в пасть льва без зазрения совести и каких-либо последствий. И она вновь сделала это. Медленно повернувшись в сторону помощницы, он глубоко вздохнул, сводя брови. Над переносицей залегли глубокие вертикальные складки.
— Сэм… Отстань, правда.
— Роберт, ну сделай усилие. Пожалуйста! Я понимаю, что ты занят поисками дочери… Но пока всю информацию обработают, ты уже вернешься из аэропорта, — не унималась девушка. Детектив вернулся из Скотланд-Ярда несколько часов назад, лично убедившись в активной работе остальных инспекторов, после чего был настоятельно отправлен Блэком Хиллари домой. Тот еще несколько лет назад упрямо повторял Роберту одно и то же: «У меня много хороших специалистов, так что возьми перерыв!»
— Слушай, давай на чистоту — да, она мне нравится, да, в других условиях я бы предпринял какие-то действия. Но не сейчас. Сейчас — самый неподходящий момент из всех, — глубоко затягиваясь безвкусной сигаретой, пробормотал он, озираясь и ища возможность стряхнуть Саманту с ее душеспасительными беседами со своей шеи. — Натали сама не решила, чего хочет. Она запуталась. И самым верным выходом в этом случае будет оставить ее в покое.
— У тебя всегда неподходящий момент. Ты опять прикрываешься работой… — безнадёжно покачав головой, она глянула на часы. — Из отделения должны позвонить не раньше, чем к десяти вечера. А самолет улетит в семь.
— Так, всё. Хватит... Жрать хочу… — вновь тоскливо обведя собственный кабинет взглядом, протянул Роберт. Постоянное чувство голода за прошедшие два дня не покидало его, будто на нервной почве в желудке образовалась колоссальная черная дыра, ну, или мусорное ведро, в которое летело всё без разбору. Саманта уже несколько раз отбирала у него из рук какой-то фастфуд, настоятельно требуя полноценно поужинать. Ее наивная и такая горячая забота о его персоне нивелировала невыносимый вздорный характер. Роберт в тайне от самого себя искренне радовался её опеке. И все же ощущение собственной беспомощности беспокоило его сейчас гораздо сильнее. Казалось, стены давили, заставляя задыхаться, смыкаясь над головой словно саркофаг. Хотелось что-то делать, занять свое время движением, каким-то действием, чтобы отвлечься хоть не на долго от гнетущего чувства прострации. Мысли не покидали, сумбурно перетекая из одной в другую, вновь и вновь возвращаясь к мужчине с видеозаписи в ночном клубе Бэзилдона — он казался смутно знакомым. Перебирая в памяти мелькавшие как картинки лица, Роберт пытался вспомнить. В голове всплыл ещё один клуб, начатая потасовка и три курда, быстро обсуждающих на родном языке какую-то девушку. Под ложечкой холодно и неприятно засосало, вытесняя желудок куда-то к диафрагме… Черт побери… Совпадением такие вещи назвать даже с натяжкой нельзя.
— Сэм, я вспомнил, откуда эта рожа мне знакома… — упавшим голосом известил помощницу детектив. Саманта поневоле замерла, затаив дыхание. — Когда я забирал Сару в прошлый раз, этот тип был там же, в клубе «The Roxy».
— Может, совпадение?
— Ты давно в эту хуйню веришь? — соскакивая с кресла и начиная ходить кругами по кабинету, отрезал Таннер. Сигарета, наполовину выкуренная и брошенная в пепельницу, потерялась среди остальных окурков. Саманта увидела, как у мужчины мелко дрожат руки. Он, стараясь скрыть волнение, схватил со стола смартфон, и принялся крутить его между пальцев, словно монетку из казино, периодически постукивая им себя по подбородку в раздумье. Она знала, что это может означать — гончая по крови встала на след, а значит «сколоть» его не выйдет, как не обманывай, говоря языком охотников. В такие моменты у Саманты начинали бегать нетерпеливые мурашки. Смотреть на Роберта в работе было одним из захватывающих зрелищ, на ряду с точной, выверенной работой нейрохирургов или пилотов пассажирского авиалайнера при посадке.
— Думаешь, он как-то причастен к ее исчезновению?
— Да, — расставив широко ноги, замерев точно посреди ковра, констатировал Таннер. — Я не верю, что они оказались в одном и том же городе, в одном и том же клубе, в то же самое время случайно. Для совпадения слишком много повторяющегося действия. Клуб «Unit 7» в каком-то там Бэзилдоне не слишком известен, чтобы тащиться туда из Лондона, согласись. Какой бы охуительной «кислотой» и «спидами»{?}[«Кислота», «спиды»* – синтетический наркотик, стимулятор центральной нервной системы и анорексигенное средство, производное фенилэтиламина. ] они не приторговывали.
— Ну… Сложно не согласиться. Давай дождемся результатов прогона по базе?
— Само собой… Само собой… — рассеянно буркнул Роберт, глянув на наручные часы. Что-то внезапно заставило его передумать касаемо отлета Натали. Возможно, он еще успеет выполнить пожелание помощницы, если отправится в аэропорт прямо сейчас, за одно и проверит некоторую свою догадку. — Я сейчас заскочу в одно место, а когда вернусь — продолжим…
Роберт, взглянув на табло вылетов, нашёл необходимый рейс. Проводить Натали он уже не успевал, как и поделиться своими мыслями. Посадка шла полным ходом и никто не допустит его в выделенную зону, даже с полицейским удостоверением наперевес. Так бывает только в кино, что по одному лишь слову останавливают вылет. В реальности все намного сложнее — слишком много бумажной волокиты с разрешением от прокуроров, начальников транспортной полиции и обязательным «анонимным» сигналом об отмене рейса. А если кто-то и допустит по доброте душевной или простоте непосвящённой, то пока разберутся, что к чему, самолет все-равно уже будет в воздухе. Каких-то пятнадцать минут в пробке до Хитроу не хватило, чтобы увидеться. Просто сказать что-то, возможно, нелепое, но важное… Что-то про тот чертов поцелуй на глазах у Уильямса. Возможно, возмутиться, и сказать, что это было жестоко по отношению к нему самому. А возможно, сгрести в охапку и увезти обратно в квартиру над офисом, не слушая ее оправдания и аргументы. Что ж… Не в этот раз… Иногда жизнь самостоятельно расставляет приоритеты независимо от людских желаний. Шумно выдохнув, он всё же запомнил номер рейса и дату — даже судьбу можно обмануть, имея достаточно информации и навыков. Профессиональная привычка заставляла складировать адреса и числа в голове по специально отведенным для этого полочкам. Пробежав глазами по расставленным слишком высоко камерам наблюдения, он вновь осмотрел стойки регистрации. Нет. Если бы Сару захотели вывезти из страны, то не на самолёте. Слишком много степеней проверки, начиная от биометрических датчиков на самой стойке. А в базе данных транспортной полиции ее фотографии уже мелькают в списках разыскиваемых горячей строкой. Остается надеяться, что она все-еще в Лондоне.
Выйдя через огромные ворота Хитроу на оживленную площадь аэропорта, он глубоко затянулся горчащей сигаретой. Внутри всё клокотало от жгучего ощущения неопределенности. Мир валился из его рук, словно карточный домик при ураганном ветре, уходил из-под ног, пугая образующимися бездонными провалами. Прямо над его головой, закладывая небольшой крен на правое крыло, уходил в небо самолёт, разрывая своими крыльями снежные тучи. Еще миг, и он совсем скрылся из виду. Роберт докурил одной затяжкой, и, сплюнув на землю липкую, горчащую слюну, послал окурок щелчком в урну. В кармане настойчиво завибрировал смартфон, напоминая о себе как никогда вовремя. С волнением, понятным лишь потерявшему своего ребенка родителю, Таннер ответил на звонок.
— Таннер…
— Привет, красавчик… Отдел расследования, инспектор Белфорд… Вычислили мы этого типа. Заедь в отдел как можно скорее.
— Плохие новости?
— Для тебя сейчас все новости — плохие, кроме одной. Я у себя в кабинете. Жду.
Роберт отбил вызов и тупо уставился в низкое ночное небо, переваривая происходящее и прислушиваясь к участившемуся ритму сердца. Тучи опасно нависали над городом, отражая свет его огней, и грозя раздавить своими розовато-оранжевыми беремчатыми животами. Странно, что при такой облачности полеты не отменили, мелькнуло в голове, тут же отступая на второй план. Сердце успокоило свой бег до привычных шестидесяти ударов в минуту. Адреналин в крови медленно сходил на нет. В таких ситуациях нет места эмоциям.
В Скотланд-Ярде на контрасте с Бэзилдоном ночная жизнь кипела. Сдав при входе личный пистолет, он размашисто расписался в форме выдачи, а затем спешно поднялся на второй этаж по ступенькам. Шум голосов прерывался лишь размеренным гудением техники, поскрипыванием принтеров и, подобным каре небесной, телефонным звонкам. Отдел обработки кипел, как паровой котел. Ему нравилась эта суета в центральном офисе, иногда даже заставляя скучать по былымвременам.
Белфорд сидел за своим компьютером, освещенный мерцающим светом монитора и походил на киношного зомби с пугающей синюшностью кожи. Двери его кабинета всегда были открыты — он не слишком любил, когда кто-то стучал, прежде чем войти.
— Выглядишь так, будто на свет божий выползаешь только по ночам… — улыбаясь, констатировал Роберт. — И то за порцией крови.
— А ты выглядишь так, будто жрешь все без разбору…
— Примерно так, — согласился он, присаживаясь в кресло.
— Счастливчик, мой гастрит даже картошку-фри съесть не даёт, — отозвался Бэлфорд, разворачивая монитор к Таннеру. — Вот, полюбуйся, с кем ты столкнулся… Тебя это не обрадует.
На экране компьютера, обработанный в нескольких проекциях, доведенный до возможной четкости висел портрет уже знакомого ему человека. Типичный представитель Ближнего Востока — смуглый, черноволосый, аккуратно остриженная темная бородка, глубоко посаженные тёмные, почти черные глаза… Полные губы и красиво изогнутый крупный нос. Вполне красивый такой восточный мужчина. Именно этого человека Роберт помнил, забирая Сару из клуба несколько недель назад. Именно этот мужчина пристально наблюдал за ними, когда подъехал кэб.
— Знакомая рожа?
— Да…
— А теперь читай… — с каким-то торжеством в голосе произнес Стивен Бэлфорд, нажимая пару кнопок на клавиатуре. Картинка сменилась на досье. В верхнем углу на фотографии то же самое лицо, но моложе на несколько лет. Роберт пробежал взглядом по строчкам и похолодел внутри. В груди остановилось сердце, стало больно дышать, словно кислород перекрыли. Ловя ртом воздух, Таннер вместе с креслом придвинулся ближе к монитору. Липкая испарина выступила под косматой с проседью челкой.
— Я же говорил, что новости тебя не обрадуют…
— Ошибки быть не может? — осекшимся, треснувшим голосом спросил Таннер, не в силах подняться с кресла. Руки тряслись, ноги стали чужими.
— Роб, я перерыл чертов вагон информации. Ты же знаешь… — виноватым тоном отозвался инспектор, разводя руками.
— Да-да, ты не ошибаешься…— борясь с собой, просипел он. — Есть что выпить?
— Нитроглицерин дать?
— Шуточки твои совсем не изменились… Нет, пока рано. А вот выпить чего-нибудь надо… Виски? Брэнди? Что у тебя есть?
— Я не держу такое на рабочем месте… — начал, хитро щурясь Стивен, рукой пытаясь нашарить что-то на самом дне ящика письменного стола. — На виду…
Мужчина протянул небольшую, граммов на двести пятьдесят, металлическую плоскую фляжку, отделанную кожей и красным деревом. Роберт, без лишних сомнений открутив крышку, не принюхиваясь, опрокинул содержимое ёмкости себе в глотку. Крепкий, чуть бархатистый вкус «Macallan», расползся по языку, перекатываясь внутрь так быстро, что в глотке даже не успело засаднить от крепости напитка. По венам моментально разлилось тепло. Шумно выдохнув в кулак, Роберт вернул открытую флягу Стиву. В нос ударил знакомый дубово-пряный аромат напитка.
— Лучше?
— Пока не знаю, но лучше нитроглицерина точно. Итак… Дай мне собраться с мыслями… — снова принявшись разглядывать досье с монитора компьютера, Роберт пытался привести мысли в порядок.
— Объявить ее в международный розыск? — предположил Стивен. Глядя на то бледнеющего то краснеющего Таннера, он всё ещё держал фляжку в руке. Мужчина в кресле напротив отрицательно покачал головой.
— Не её. Их двоих… Как он вообще оказался в Лондоне? По каким документам? Можно же установить, с каким именем он въехал в страну?
— Да. Я думаю это займет некоторое время, но установить мы сможем. Опять вся нагрузка на транспортников придется.
— Ну, так они пропустили в страну международного преступника…
— С него сняты обвинения, ты забыл? Ни одного доказательства его причастности к «Исламскому государству Ирак»{?}[«Исламское государство Ирак» («ИГИ»)* — суннитская исламистская группировка, целью которой было создание исламского государства в суннитских регионах Ирака с преимущественно арабским населением. ] не найдено.
— Похуй. Я знаю, что это за тварь… Что они за твари… — понимая, что на глаза падает кровавая пелена, прорычал Роберт. Сердце бешено колотилось в груди, разгоняя алкоголь по капиллярам, мгновенно испаряя его под действием адреналина. Теперь, чтобы ощутить действие спиртного, ему пришлось бы опустошить не одну бутылку.
— Идешь к Хиллари? Он еще тут, у себя…
— Да, выведи данные ему на экран. И скинь мне на электронную почту, — поднимаясь из кресла рывком, отозвался Таннер. Сердце бежало впереди, с ужасом осознавая, что дочь попала в ловушку только из-за него самого, и из-за того самого прошлого, что покоилось в квартире под раковиной в грязной тряпице. Некоторая суматоха в мыслях вдруг прекратилась, выстраиваясь в четкую последовательность.
— Утром свяжемся с Интерполом. Роберт, ты уверен, что это может быть личной местью? — тяжело вздохнул Хиллари, разглядывая досье и сличая фотографии.
— В случае именно его, — Роберт ткнул длинным указательным пальцем в фотографию на мониторе компьютера, не сводя обеспокоенного взгляда с начальника отдела, — абсолютно уверен.
— Значит, мы разыскиваем Сару Таннер и Абу Саид Абдал ан-Насира Лидиниллаха? — по слогам прочитал с экрана суперинтендант.
— Не думаю. Сару — да, — задумчиво протянул Роберт. Внутри наступило пугающее спокойствие, хотя ситуация значительно осложнилась. Возможно, так работала его нервная система, принимая произошедшее за отправную точку, не позволяя рефлексировать над возможными неудачами, сберегая саму себя для точных действий. — А вот на счет Абдала я не уверен. Наверняка он оказался в Англии под другим именем. Слишком оно было на слуху в две тысячи четырнадцатом.
— Прошло почти десять лет… О нем могли забыть, — с сомнением отозвался Хиллари, набивая на клавиатуре текст электронного запроса в Интерпол.
— Согласен. Я сам его не узнал, хотя в какой-то миг что-то показалось знакомым. Что там транспортный отдел? Уже ищут его?
— Экий ты быстрый. Я только отправил запрос на его поиск. Пока в Дувре очнутся, пока в Хитроу раскачаются…
— А морские порты? — вдруг напомнил Таннер, расхаживая по кабинету взад-вперед и задумчиво стуча ногтем большого пальца по нижним зубам. Под взглядом начальника он спешно опустил и спрятал за спиной руку, несколько раз проведя подушечкой указательного по разлохмаченному краю. Не самая лучшая привычка, но в часы тяжелейшего стресса она сама собой проявлялась, сколько бы он не пытался ее выкорчевать.
— И они тоже. Сам понимаешь… Неделя уйдет точно… Придётся ждать.
— Понимаю. Что мы еще можем сделать?
— Утром отправить запрос в Интерпол. Дождаться их ответа. Роберт, я понимаю, как ты волнуешься… — переводя взгляд на своего бывшего подчиненного, успокаивающе произнес Блэк.
— Нет, не понимаешь… — нетерпимо фыркнул в ответ тот, замирая посреди кабинета. — Я знаю, на что из мести способен этот… Человек.
— Может, объяснишь тогда, что к чему?
— Ты видел мое досье. Там все написано. И где я был, ты тоже видел.
— Это лишь слова. Половина из них — выдумка, — усмехнулся суперинтендант. Он знал досье каждого своего сотрудника вдоль и поперек, и мог рассказать наизусть любую информацию в хронологическом порядке. Но всегда видел несостыковки в досье Таннера, признавая, что это — издержки военнослужащих по контракту, или того выше — спецагентов с грифом «Секретно» на личном деле.
— Ты умнее чем кажешься, Блэк. Да. Там написано все лишь поверхностно… — он, взвешивая, что именно может рассказать начальнику без погружения в лишние детали, изучающе смотрел на суперинтенданта. — В две тысячи четырнадцатом году, когда официально США уже три года как вывели войска из Ирака, я находился в составе отряда без названия, среди людей без опознавательных знаков. Наемник, можно сказать. Почти «Blackwater»{?}[«Blackwater»* — американское охранное предприятие (частная военная компания), основанное в 1997 году. Предприятие имеет большое количество подразделений, дочерних кампаний. Academi в настоящее время является самой крупной частной военной компанией.]… Ладно, это не важно. На тот момент мы охотились за его старшим братом. Имя очень известное — один из военачальников «ИГИ», ныне «Аль-Каида»{?}[«Аль-Ка́ида» («основа», «база», «фундамент», «принцип») — одна из самых крупных ультрарадикальных международных террористических организаций. Создана в 1988 году. После вывода советских войск из Афганистана «Аль-Каида» направила остриё борьбы против США, стран так называемого «западного мира» и их сторонников в исламских странах. Целью организации является свержение светских режимов в исламских странах, создание «Великого исламского халифата».]… Спустя почти три недели разведки, откровенного шпионажа и иных методов добычи информации нашли и привезли в расположение части. Дальше был инцидент, в ходе которого задержанный погиб.
— А как этот Абдала о тебе узнал? — слушая и разглядывая Роберта во все глаза, уточнил Блэк. Чувство, что его обманули, касаемо прошлого одного из лучших его сотрудников не покидало и раньше, а сейчас бывший детектив буквально рассеивал его сомнения.
— У него и спроси… Но я предполагаю, что среди тех, кто был на базе, кто-то играл на два фронта. Короче, нас сдали с потрохами, — Роберт тяжело опустился в кресло. Его взгляд заволокло мрачной пеленой воспоминаний. В голове раздался звук строчащего в ночь автомата и крики раненных. — Не спроста на базу напали почти сразу после нашего прибытия, пытаясь отбить Лидиниллаха старшего.
— На базу напали? Интересно, в сводках ничего не было и в интернете тоже…
— И не будет никогда. Официально США не признаёт этот инцидент. Мы там были по собственной воле.
— То есть вас там бросили.
— Хм… Пожалуй, — устало согласился он.
— Погибшие были?
— Были… Но это уже история, — мысленно возвращаясь на каменистые просторы долины в окрестностях Киркука{?}[Киркук* — город на севере Ирака, в 236 км к северу от Багдада и 83 км к югу от города Эрбиль. Столица провинции Киркук.], Роберт вдруг явственно ощутил привкус солоновато-приторной пыли с примесью крови на языке. Воспоминания, тщательно архивированные и убранные в дальний угол сознания, вдруг обрушились на него, словно прорвавшая плотину вода. Он надолго замолчал, все еще видя перед глазами коричнево-багровые от пыли и крови куски тел сослуживцев. Фрагменты валялись, будто неправдоподобное конфетти к празднику, только этот праздник принадлежал смерти. Она в ту ночь одарила всех щедрыми подарками. Иногда, в особо тяжелых снах, он снова возвращался в эту кровавую, кричащую на разные голоса, ночь, просыпаясь в липком холодном поту.
— Сколько? — заметив, что Таннер постепенно начинает возвращаться из воспоминаний, задал вопрос Хиллари.
— На мой взгляд много. На взгляд правительства — ни одного. Мы похоронили их всех там же — вывозить трупы без объяснений нам запретили, — потерянным, сухим голосом отозвался Роберт. — А объяснить внятно расстрелянных и разорванных гранатами людей не просто даже в военное время. Не говоря уже о том, что официально США уже не вела войну в Ираке. Политика, что б их всех…
— Политика… — тяжело вздохнул, вторя детективу, суперинтендант. — Я понял тебя. Если ты не хочешь об этом говорить, то давай не будем.
— Мне нечего сказать тебе, Блэк, кроме того, что уже сказал. И это было лишним, на самом деле, — внезапно пожалев о всех своих откровениях, грустно улыбнулся Роберт. Блэк Хиллари впервые видел страшный, пустой и бесконечно тоскливый взгляд всегда собранного и волевого Таннера. Оказывается, за холодной маской самообладания и вечно смеющимися глазами скрывался тяжело раненный зверь. Это испугало его, это заставило осознать тот факт, что рядом с ним все эти годы был не только сильный, но и опасный в своем молчаливом спокойствии человек. Преодолеть себя, свою психологическую травму не сойдя с ума и не калеча окружающих было не просто. Даже полиграф, обязательный к прохождению раз в полгода ничем не выдал Таннера. Блэк хмыкнул, и, поднимаясь из-за стола, пока через базу данных проносилось составленное для Интерпола заявление, направился к металлическому сейфу. Поколдовав немного над кодовым замком, вынул из темного бронированного нутра начатую бутылку «Macallan» и два чуть залапанных широких стакана. Под пристальным взглядом Роберта он разлил напиток, чуть не доливая до кромки, и протянув детективу, кивнул.
— Пей. Не чокаясь…
— Блэк… Я давно это пережил, — нехотя отмахнулся он, но стакан принял. Янтарная жидкость мягко плескалась в стекле, играя ароматами ванили и дуба. Рот наполнился тягучей тошнотворной слюной. Пить не хотелось. Особенно пить в честь смерти.
Блэк, махнув рукой, залпом осушил свою порцию, морщась и громко хрипя. Прокашлявшись, он, сквозь выступившие слезы, посмотрел на Таннера.
— Мой брат погиб четырнадцать лет назад, как только Британия ввязалась в этот конфликт, одним из первых, — пояснил он. Больше говорить не хотелось. Суперинтендант вернулся к компьютеру. Роберт молча пригубил от своего стакана. В желудке заворочалось упавшим раскаленным камнем спиртное.
Сухая стрекочущая трель автомата Калашникова, трассирующие пули в непроглядной пустынной ночи… Смеющиеся в высоте злые звезды и стон теряющего сознание капрала. На руках — черная в свете звезд кровь, тугой струей яростно бьющая из перебитой подключичной артерии. Капрал уходит быстро, ища невидящими глазами свою семью… Бескровные тонкие губы беззвучно шевелятся, пока дыхание не прекращается. Ровно две минуты… За это время бой за базу не остановился ни на миг.
Роберт тяжело уронил голову на руки, прикрывая глаза. Вспоминать не хотелось, но картинки лезли без очереди, сменяясь горящим остовом «Хаммера» на фоне разрушенного попаданием снаряда блок-поста… В отсвете огня собственные, залитые липкой, сворачивающейся кровью руки проскальзывают по камням, пальцы цепляются за выступы в земле ища боезапас, срывая ногти в мясо. Он что-то кричит матом в сторону оставшихся бойцов, кажется, требует уйти в укрытие. Последняя обойма винтовки потрачена и отлетает вместе с оружием далеко в сторону. Верный «Глок – 34», тщательно подогнанный под его руку, оглашает ночь басовитым выстрелом с яркой оранжевой вспышкой. Один, еще один… Трещит рация… Кричат на курдском и арабском черные мелькающие тени… Страха нет. Ни капли. Только дикая, сжигающая ярость и обида на самого себя, что не предугадал, не предостерёг, не спас своих подчинённых…
Утром, отплёвываясь кровью и скрежещущей на зубах пылью, он будет навсегда охрипшим голосом орать в трубку спутникового телефона, проклиная Бога, мир, Правительство и предавшую его страну… А пока… Пока он снова пьёт за помин души, глотая не выступившие слезы боли. Терять веру в Бога ему было не впервой, но сейчас он робко пытался нащупать в душе хоть намек на присутствие Всевышнего.
«Если Ты есть… Если слышишь меня… Не наказывай её. Накажи меня, я убивал… На ней нет вины перед Тобой…» — мысленно позвал Роберт, не слишком надеясь на ответ.
Суперинтендант Хиллари, отправив весь имеющийся материал, вновь наполнил опустевшие стаканы. Роберт молчал уже почти час, сидя в кресле напротив стола и не мигающим взглядом вперившись в пустоту. Блэк из солидарности притих, наблюдая, как вдруг начинал водить желваками или стискивать огромные кулаки детектив. Внутри него заметно шла борьба, возможно, он снова вел бой где-то далеко отсюда.
Гул в аэропорту стоял невыносимый. Под огромными сводами Хитроу эхом разносился многоголосый хор снующих без остановки людей. Суета не оставляла международную воздушную гавань ни на мгновение. Натали совсем забыла, как не любит летать именно по этой причине. Казалось, что вечный двигатель, несомненно, должен выглядеть таким образом. Перед таможенным досмотром она в некотором смятении оглянулась в зал. Что могло случиться с Самантой, почему она так и не приехала проводить её?
«Привет! Извини, я не смогу приехать и тебя проводить. У нас тут всё очень серьёзно. Роберт злой, как сто собак… Сару похитили», — словно почувствовав настрой Натали, в сообщении отозвалась Этвал.
«Похитили?! Ничего себе… Он ее ищет?» — слова Саманты показались ей скверной шуткой. Неужели подобные вещи имеют место быть в реальной жизни? Их недавний разговор с Робертом о том, каким образом пропадают люди, сейчас показался ей дурным пророчеством.
«Да, приехал несколько часов назад из Бэзилдона. Сдается мне, что он тоже не поедет тебя провожать.»
«Это не важно. Главное — найти Сару. Что-то мне не по себе от твоих новостей…»
«Еще раз извини, что не смогла приехать. Сама понимаешь, он сейчас завалит меня работой, а сам будет пропадать в Скотланд-Ярде.»
«Обязательно дай мне знать, когда её найдут… Мне что-то не по себе… Ты же будешь писать и звонить?»
«Конечно! И обязательно приеду в гости, когда этот тиран наконец даст мне отпуск!» — сообщения Саманты не теряли оптимизма и веры в то, что Роберт непременно найдет дочь.
Натали скользнула взглядом по стоящим за спиной мужчинам. Они громко смеясь и перебирая в руках посадочные талоны, что-то обсуждали. Она занервничала, внезапно осознавая, что ее окружают совершенно незнакомые лица. Безотчетная тревога закралась в её разум вместе с текстом прочитанных сообщений. Самой себе Натали показалась маленькой и ничтожной в сравнении с монументальной громадой аэровокзала, с бессчетным количеством находящихся вокруг людей, с несоизмеримой громадой остального мира. Как долго Роберт будет искать дочь среди бесконечного людского потока? И как же много в нем уверенности и сил, что он готов бросить вызов миру. Борясь с дурными предчувствиями, Натали загнала пугающую мысль — что будет, если он не отыщет её, — в самый дальний угол сознания.
«Нат, будешь в Дубае — позвони. Или напиши. И из Окленда тоже. И как долетишь до Крайстчерча, тоже обязательно позвони», — сообщение Саманты вывело её из мрачных размышлений.
«Конечно. В Дубае будет уже очень раннее утро. Вы еще будете спать. Пока буду ждать пересадку — обязательно напишу! До Окленда почти девятнадцать часов полета, так что не теряй меня. Сэм, спасибо за всё!»
«Не за что, дорогая!»
Сердитая женщина в форме транспортной полиции за стойкой досмотра нетерпеливо протянула руку, требуя отдать ей посадочные талоны и паспорт. Натали виновато улыбаясь, вновь оглянулась назад, в зал регистрации. Она всё же надеялась увидеть знакомое широкое, со светлыми звериными глазами лицо. Натали была уверена, что в бесконечном потоке людей непременно сможет увидеть и узнать его. Если бы только Роберт появился здесь и сейчас, как в глупых романтических книжках… Стеклянные ворота таможенного досмотра с тихим пневматическим шипением закрылись, отрезая ей путь к отступлению. Интересно, увидит ли она узкие улочки Старого Лондона еще когда-нибудь?
Снимая с себя обувь, и складывая тяжелые кроссовки в ящик, она продолжала размышлять обо всем произошедшем с ней немногим меньше, чем за полгода. Так мало и так много одновременно случилось в жизни за столь короткий отрезок времени. Удивительно было признавать тот факт, что не всегда в реальной жизни актеры являются такими же благородными персонажами, как в кино или на сцене. Пожалуй, спектакль, в котором она единственный раз видела Джеймса Уильямса, был в какой-то мере знаковым для их отношений. Джеймс, как и Ричард III оказался человеком с двойным дном, способным пойти на обман и предательство ради собственной выгоды. Размышляя, она отправила в маленький лоточек у рамки металлоискателя смартфон, паспорт и мелочи из карманов.
Ожидание посадки в самолёт раздражало ее с каждой минутой все сильнее и сильнее. Хотелось уже сесть в кресло, и оставить всё на такой красивой, зелёной и одновременно холодной английской земле. Медленно, очень медленно огромный пассажирский автобус плыл по взлетной полосе, лавируя между такими же громадами терминалов аэровокзала, мягко качаясь на пневмоподушках подвески прямо к застывшему воздушному лайнеру. Самолет, горделиво задрав обтекаемый, похожий на голову косатки нос в небо, ждал родной стихии не меньше, чем Натали — вылета. Сглотнув, она уставилась на тонкую вязь красными буквами на огромном гладком фюзеляже — «Emirates». Впервые в жизни она летела в Дубай — город из современных легенд, жемчужина Востока, город дорогих машин и Бурдж Халифа… Но всего этого она не так уж сильно хотела. В голову пришла простая и внятная мысль — на душе плохо от того, что зная, как именно необходимо поступить правильно, ты все-равно поступаешь как хочешь, скорее на зло самой себе, наказывая этим только одного человека.
Поднимаясь по крутому трапу, Натали услышала, как в кармане тренькнул смартфон. Кто-то прислал сообщение. Очень вовремя, подумалось ей, прикрывая воротником лицо от кусачего зимнего ветра. Гладкое, как стол взлетное поле создавало чудовищный простор для разогнавшегося прожигающего ветра. Он с какой-то особой любовью лизал бока дремлющих авиалайнеров, раскачивая их тонкие могучие крылья, словно убаюкивая и одновременно с тем жестоко бил наотмашь по лицам прячущихся от его грубых ласк пассажиров. Натали взглянула в небо, уворачиваясь от очередного порыва. Низкие, оранжево-розовые тучи несли в своих тяжелых животах снег и обещание завалить Лондон к Рождеству белыми хлопьями. До праздника оставалась ровно неделя. Неужели она не увидит ни Сочельник, ни сами Рождественские гуляния в этом прекрасном городе Старого Света? Сожаление о своем преждевременном побеге вдруг больно укусило изнутри, терзая сомнениями. Зато через двое суток она будет греться под зимним жарким солнцем Новой Зеландии. В голове не укладывалось, что среди зимы, на другом конце планеты может быть самое настоящее, привычное ей лето. Зацепившись за эту мысль, она смогла ощутить уверенность в своем поступке.
«Натали! Роберт в аэропорту!» — слова Саманты больно ударили в грудь, заставив задохнуться. Сообщение пришло пятнадцатью минутами ранее, как раз там, на трапе. Самолет, обработанный реагентами, уже медленно полз на рулежку, покачивая длинными узкими крыльями, словно разогреваясь перед прыжком в небо. Натали не сразу поняла, почему на экране смартфона прямо поверх текста сообщения появились капельки влаги, сползая вниз, по полированному стеклу. Досада беззвучно катилась слезами по щекам — сделать она уже ничего не могла. Иногда жизнь самостоятельно расставляет приоритеты, независимо от людских желаний. Горько выдохнув, Натали перевела телефон в режим полёта, успев отправить помощнице детектива короткое:
«Черт!»
Саманта еще раз сверила геопозицию телефона Роберта через функцию «Локатор». Очень удачно, что в свое время она привязала его гаджет к планшету. Это часто выручало ее в ситуации, когда сложно было догадаться, где искать начальника, или хотелось еще понежиться в постели, пока тот пропадал на слежке.
Роберт совершенно точно был в Хитроу в эту минуту. Глянув на время, Саманта судорожно вздохнула — сейчас должна идти посадка. Если бы Натали только узнала… Торопливо, не рассуждая, Этвал несколько раз набрала номер телефона девушки. Длинные гудки и сброс. Видимо, не слышит. Набирая сообщение, она мысленно надеялась, что вылет задержат, найдут повод или, возможно, вовсе отменят в связи с низкой облачностью. Спустя минут пятнадцать на ее телефон пришло ответное сообщение. Короткое и ёмкое, всего из одного слова.
В кабинете Хиллари тускло светился монитор компьютера, бросая цветные тени на стену, украшенную штандартом полицейского отделения и многочисленными, оформленными в рамки, наградами. Сам суперинтендант, побежденный третьим стаканом виски, спал, свернувшись калачиком на кожаном диване у противоположной стены. Роберт, сидя в кресле и медленно потягивая нагревшееся спиртное, мельком глянул на часы: половина двенадцатого ночи. Надо вызывать служебный транспорт и как-то доставить Блэка домой.
В тишине раздумий пугающе громко прозвучал телефонный звонок. За последние несколько часов гаджет буквально раскалился, словно принадлежал горячей линии интернет-провайдера, а не ему самому. Глянув на экран, Роберт, изогнул густые брови домиком, еще секунду взвешивая необходимость разговора с Элис. Весь день он старался игнорировать ее сообщения и звонки, понимая, что ничем не сможет уменьшить гнетущее ее беспокойство. Ни одного ободряющего слова даже для самого себя в голове не находилось, хотя неизбежность разговора была очевидна — в ближайшее время ему придется рассказать всё, что удалось выяснить, дабы хоть как-то объяснить причину столь длительных поисков. Да и кому еще, если не ему сохранять спокойствие, ведь проку от его слабости в первую очередь для Сары не было никакого. Глубоко вдохнув, он нажал кнопку ответа, внутренне готовясь к незамутненному потоку оскорблений в свой адрес.
— Роберт, добрый вечер! — знакомый, чуть гнусавый женский голос коснулся его сознания. — Звоню тебе весь день.
— Однако, здравствуйте! — съязвил он, рисуя в воображении портрет бывшей жены. Вот она, высокая, почти под стать ему, с тонкими чертами лица, стоит посреди гостиной своего с Эриком дома в длинном, словно в девятнадцатом веке, платье. Оно ей неоспоримо идёт.
— Не ехидничай… Известно что-то о Саре?
Быстро глянув на спящего начальника, Таннер вышел в просторный общий зал. На этаже было темно и тихо. Как и говорил Хиллари — штат заметно сократился, и теперь мало кто из детективов коротал свое собственное время сверхурочно. Крутанув офисное кресло у первого попавшегося рабочего места, Роберт с некоторым негодованием поинтересовался у бывшей жены:
— Элис, ты нарочно звонишь мне каждые полчаса? Я заебался заряжать телефон… В один не самый прекрасный момент он может мне понадобиться!
— Я волнуюсь… — дрогнувшим голосом начала она, но мужчина быстро перебил её, зло фыркнув в трубку.
— А я в гольф играю, по-твоему?
— С тобой невозможно разговаривать…
Еще немного, и она начнет причитать. Или того хуже — сразу плакать. За прошедшие годы ничего не изменилось в ее тактике. Роберт знал, что почти любой диалог Элис стремилась окончить с ним на одной и той же превосходной ноте: он непременно негодяй и мерзавец, а она — несчастная жертва. Быть может под действием алкоголя, а может окончательно раздавленный сегодняшним днём, он равнодушно отозвался.
— Со мной надо было разговаривать в тот же вечер, как она пропала. Сейчас она уже была бы дома.
— Ужасно… Просто ужасно. Я почти не сплю… — причитания сменились хорошо знакомым ему плаксивым тоном. Горловые звуки в трубке должны были означать ее рыдания и заставить его смягчиться по отношению к Элис. Вместо этого внутри неуклонно росло желание поругаться с ней. Он имел полное право перестать держать себя в руках и начать злиться.
— А я не сплю, и не почти, а вообще. Уже четыре дня.
— Ну, вот ты опять о себе, любимом… Эгоист…
— Как там Эмма? — внезапно осенило Роберта. Не смотря на то, что пропала старшая сестра, Эмма так ни разу и не позвонила ему. Даже сообщением не удостоила. Хотя наверняка тоже волновалась за Сару.
— Нервничает, как и мы все. Найди Сару! Я тебя умоляю… Слышишь? Ты обязан это сделать!!! — срывающийся голос Элис перешёл на крик.
— Послушай, Элис… Я делаю всё, что зависит от меня, — включив отработанные интонации, отозвался Таннер. В конце концов с ним говорила не просто бывшая жена, но и мать его детей. И она, не смотря на все еще обуревающую обиду за прошлое, хотела самой простой на земле вещи — безопасности своего ребенка. Нашего ребенка, мысленно поправил себя он, вслушиваясь в душащие Элис слезы. Ему показалось, будто та сорвалась на настоящую истерику.
— Но этого недостаточно! Где моя девочка?!
— Она и моя девочка тоже… — напомнил он.
— Пф-ф! С каких это пор?! Ты даже не видел, как она и Эмма растут… Ты не видел ни первого шага каждой из них, ни первого слова! — голос Элис резко сменил окраску с растерянного на бесконечно раздраженный. С одной стороны ее можно было понять и согласиться с мнением: растить двоих детей вдали от родных, в чужой стране, без физической поддержки мужа было нелегко. С другой стороны, если бы он поддался на уговоры и бросив работу, разорвал контракт, оставшись в Чикаго, Эммы, вероятно, давно не было в живых. На тот момент он считал, что поступает правильно.
Роберт вдруг почувствовал себя обманутым — никогда бы не подумал, что будет скитаться по пустыням Ближнего Востока, в погоне за деньгами. И уж тем более, не чаял потерять семью, оказавшись на пороге собственной беспомощности.
— Ну да, это ведь я подал на развод и уехал в Англию, к своему новому хахалю забрав детей, пока ты валялась в больничке… Элис, ты звонишь, чтобы вскипятить мне кровь? Или тебе просто скучно? — вдруг догадался он. — Думаешь, что мне не достаточно происходящего? Да ты ни черта не знаешь, что со мной происходило и происходит, чтобы чему-то учить меня и тем более предъявлять претензии. Думаешь, я мечтал о такой жизни?!
— Да как у тебя язык поворачивается… Ты считаешь, что это моя вина? Вот поэтому я с тобой и развелась! Ты невыносим!
— Зато Эрик выносим. Может, лучше обратишься тогда к нему, чтобы он искал Сару? Ах, да… Ты же именно так и сделала, просрав драгоценное время из-за своей непомерно раздутой английской гордости… — рявкнул в трубку он, чувствуя, как колотится сердце, отдавая в потяжелевший затылок. Зло толкнув кресло на колесиках, он проводил его взглядом по пустому проходу между столами. Оно не убежало далеко, зацепившись лапкой за своего брата-близнеца и они парой уткнулись в чей-то письменный стол. И всё-таки зря он сорвался и дал выход своим эмоциям, никакие взаимные упреки уже не могли изменить ситуацию, оставалось лишь работать над тем, что есть. Роберт нервно отер глаза ладонью, чуть сдавив пальцами переносицу.
— Мерзавец… Ненавижу… — зашипела Элис. Ах, если бы только она была здесь, Роберт смог бы полюбоваться ее пунцово-красным лицом, и побелевшими от злости губами.
— Благодарю за звонок, он очень важен для нас… — пародируя голос оператора колл-центра, съехидничал он. — Оставайтесь там, где находитесь, и прекратите обрывать мне телефон! Я работаю, между прочим!
— Ты сдохнешь в одиночестве, как псина… — крикнула в трубку женщина. Слышать от нее подобное было не впервой. Продолжать разговор не имело никакого смысла — он и так пожалел, что ответил на звонок в этот раз.
— Ничего плохого в этом не вижу, — припечатав смартфон к столу, он устало прикрыл глаза широкой кистью руки. В голове шумело от недосыпа. За эти несколько дней ему удалось поспать в сумме часов восемь, и организм требовал немедленной капитуляции. Выдерживать такой беспощадный режим долго было просто невозможно, иначе мозг потеряет свою способность аналитически работать. Хорошо, что никто из медиков, каждое утро проводящих осмотр персонала, не догадался потащить его на освидетельствование, иначе ждала бы его лекция о вреде курения и двухчасового сна за сутки. Если не отстранение. Всё-таки это не кино, где неутомимый главный герой ведет расследования, скачет по крышам высоток, а потом падает в шикарную постель в объятья прекрасной барышни ни разу не вздремнув за целую неделю. Не получился из него Джеймс Бонд. Усмехнувшись, Роберт набрал номер телефона Саманты.
— Сэм… Прости, что так поздно звоню. Можешь выручить меня еще один раз? — виновато пробормотал он, наблюдая, как Хиллари под руки выводит из кабинета молодой инспектор. Роберт поручил ему доставить суперинтенданта домой, минуя дежурный пост. Ни к чему распускать лишние сплетни о начальстве, тем более, когда оно пьёт на рабочем месте.
— Откуда тебя забрать? — голос девушки был встревоженным и достаточно бодрым. Неужели все это время она ждала каких-либо известий от него?
— Скотланд-Ярд. Устал так, что хоть ложись и умирай… — опускаясь на неудобную скамью в холле центрального отделения, отозвался он.
— Хорошо… Буду через двадцать минут.
По капоту старенького «Рено Меган» змеились капли воды, в которые превращался осыпающийся с неба первый застенчивый снег. В машине было тепло и тихо. Саманта, тревожно глянув на задремавшего на пассажирском сидении Роберта, выключила радиоприемник. Возможно, это было лишним, ведь он мог спать даже под пушечную канонаду, если это требовалось, но почему-то именно в этот момент ей показалось, что так будет правильно. Мужчина дремал, скрестив руки на груди, плотно прижав полы куртки, и ткнувшись лохматой головой в запотевшее стекло. Даже сквозь сон на его лице сохранялось напряженное выражение: темные тени лежали густо, в уголках глаз залегли резко обозначившиеся морщины, даже ямочки утонули в отросшей щетине на ввалившихся щеках, добавляя ему лет. В целом вид у Роберта был измученный, хоть он никогда в жизни не признал бы этого факта. От него слабо пахло сортовым виски, но Саманта лишь понимающе хмыкнула. На его месте она давно нажралась бы до потери человеческого облика, утопая в слезах и панике. Какими неземными силами всё ещё держался Роберт, она искренне не понимала.
В квартире было темно и тихо. Роберт, выпроводив чрезмерно тревожащуюся Саманту, пообещал ей обязательно выспаться, но вереницы мыслей тяжелыми стадами брели к водопою его логики, не давая заснуть, как он не пытался. Обойдя на несколько раз квартиру, он всё же влез под раковину, доставая прогнившую, пахнущую плесенью тряпицу из-за ящика с инструментами. Бухнув сверток на стол, без лишних сантиментов вытряхнул его содержимое себе на ладонь. Кресты покрылись патиной и скользким слоем плесени. Репсовые планки почернели и истлели, источая неприятный запах и оставляя на пальцах похожие на сажу следы. Разглядывая их всего мгновение, он вдруг стиснул кресты в кулаке. Холодный твердый металл больно вонзился острыми гранями в кожу. Достав из-под раковины мусорное ведро, молча и без сожалений сгрёб наградные планки, тряпицу и бронзовые дубовые листья в помои. Немного постояв над ним, без сожаления простился с прошлым, с наслаждением закурив. Обведя уставшим взглядом квартиру, он вдруг пришел к выводу, что как бы не старался, какие бы усилия не прилагал — прошлое неотступно следовало за ним, кусая за пятки, напоминая о себе любыми способами, изматывая своим немым давлением на плечи, прижимая к земле все ниже. Единственным избавлением от этого была смерть.
Усмехнувшись, он встретился сам с собой глазами в тусклом отражении хромированной кухонной вытяжки. Ярость на собственное бессилие, предательскую слабость, ошибки прошлого и тянущийся хвост вдруг разрядилась в его мозгу с силой взорвавшейся сверхновой звезды, погасив рассудок. Под руку попался электрический чайник, с треском разлетевшийся о стену. С упоением переворачивая квартиру вверх дном, он сорвал со стены жалобно пискнувший телевизор, засыпая осколками пластика диван и журнальный столик. В стены летело все, что попадалось ему на глаза. Замерев перед зеркалом в гостиной, он увидел того, кого ненавидел больше всех на земле — себя. Коротким хлёсткими ударом уже рассаженного в кровь кулака Роберт раскрошил на мелкие осколки собственное отражение. С печальным звоном стекло осыпалось к ногам, искажая озверевшее, перекошенное ненавистью лицо. В нем он каждый день видел то, что так хотел забыть — кровь погибших по его вине сослуживцев, слезы оставшихся сиротами детей, боль собственной семьи и упущенное безвозвратно время. Все-таки он соврал Хиллари, сказав, что давно справился с произошедшим.
С глухим рычанием он пнул валяющиеся на ковре останки мебели, вымещая на них догорающий припадок бешенства. Мысли вернулись в привычный ход, отпуская. Возможно, однажды он простит себя, но сегодня и до тех пор, пока Сара не будет возвращена домой он не уступит смерти, чтобы сбежать от прошлого. Оглядев учиненный беспорядок, равнодушно хлопнул дверью в спальню. В голове наступила странная легкость, только сердце еще бешено гоняло кровь по венам, доставляя адреналин во все уголки тела. Он точно знал, что следом за выбросом эмоций наступит эйфория и он сможет уснуть на несколько часов, а утром расправит плечи и начнет все сначала.
====== Глава 11 ======
В дверь квартиры кто-то настойчиво колотил, проклиная на чем свет стоит его привычку оставлять ключи в замке. Роберт оторвал лохматую голову от подушки, прислушиваясь. Судя по голосу это была Саманта. Казалось, что с того момента, как он только-только забрался под одеяло, прошло всего несколько минут. Вставать совершенно не хотелось. Кряхтя, Роберт дотянулся до лежащих на подоконнике наручных часов, и не поверил своим глазам — прошло больше суток, если хронометр не подводил. За окном яркое Лондонское утро сверкало обилием выпавшего тяжелого снега. От его ослепляющей белизны в глазах заболело. Машины, грязные, с клочьями смешавшейся со снежной жижей пыли, медленно ползли по дороге, тщательно объезжая шумящие под напором тающего снега ливневые отводы. В такие дни гул улицы усиливался, отраженный от высоких стен домов, разносясь окрест и раздражая его сильнее обычного. Вскочив, Роберт спешно принялся натягивать широкие спортивные штаны, мысленно пытаясь понять, как могло так получиться, что он не услышал ни звука будильника, ни гула машин за открытым чуть не настежь окном.
В гостиной царил невообразимый бедлам. Разбитые, уничтоженные им самим вещи покрывали пол и ковер. На стене между комнатами в гипсокартоне зияли дыры, обнажая бетон, кое-где сохранявший свернувшиеся коричневые следы крови. Костяшки побаливали и неприятно саднили, с трудом сгибались распухшие пальцы, обещая напоминать о себе дискомфортом в течение всего дня. Оставалось надеяться, что в приступе гнева он не переломал себе пястные кости с суставами. Оглядев собственноручно учиненный погром он смутился.
«Ебанашка… Нервы надо подлечить…» — мелькнуло в голове. Припадки бешенства случались редко и хвала богам, в отсутствие сторонних наблюдателей, так что за содеянное становилось стыдно только перед самим собой.
Роберт, осторожно переступая босыми ногами мешанину зеркальных осколков и битого пластика, накинул цепочку-блокиратор на металлическую петельку и приоткрыл дверь, ожидая от Саманты поток нецензурной брани.
— Доброе, блядь, утро, красавица моя спящая!!! — фыркнула девушка, бросив злой взгляд на шефа. Мужчина выглядел только проснувшимся: волосы растрепаны, на лице замятый красноватый след от подушки, как всегда небрит. — Дверь открой.
— Обойдешься… Что нужно?
— Я тебе телефон оборвала. Ты сутки на связь не выходишь, — пытаясь засовестить Роберта, начала девушка, одновременно стремясь заглянуть внутрь квартиры через его плечо. Он лишь уклончиво дернул бровью, и почесав заросшую щеку привалился к дверному косяку, закрывая обзор. Саманта заметила отекшие пальцы и воспалившуюся содранную кожу на костяшках его правой руки. Нахмурившись, покачала головой.
— Сутки? Хм-м… Буду внизу через двадцать минут. Сделай кофе, будь человеком… — отозвался Роберт, закрывая дверь прямо перед ее лицом. До ушей донеслось отборное крепкое ругательство. Вот чему-чему, а этому Саманта училась у него слишком быстро, куда быстрее, чем методам поиска улик и отработке допроса свидетелей.
Над кружкой с черно-белой картинкой «Star Wars» лениво двигался ароматный белёсый парок, медленно, словно кобра под звуки флейты факира, поднимаясь к потолку кабинета. Кофе манил, обещая выплеск эндорфинов в кровь после первого же глотка. Роберт обхватил кружку пальцами, чувствуя, как перегретая керамика обжигает грубую кожу ладони, одновременно возвращая в окружающую действительность. Пальцы всё ещё плохо слушались, по ощущениям сильно увеличившись в размерах. На первый взгляд лишь содранная кожа на костяшках пальцев выдавала неладное. Никаких признаков переломов он не обнаружил, а значит скоро все придет в норму. С минуту изучая список пропущенных вызовов на смартфоне, он удовлетворенно хмыкнул.
— Пользуюсь прямо-таки голливудской популярностью. Сто шестьдесят два пропущенных… Она умудрилась позвонить мне почти сто пятьдесят раз, — откровенно восхитился Роберт, удаляя пропущенные от бывшей жены.
— У меня всего один вопрос — как ты эти трели не услышал?
— На беззвучном режиме телефон стоял, — пояснил он, вспоминая, что после разговора с Элис специально отключил звук. Два пропущенных звонка от Натали. Неожиданно, но очень приятно. — Странно, что ни одного звонка из Скотланд-Ярда.
— Я утром позвонила суперинтенданту сама. Объяснила Хиллари, в каком ты состоянии и попросила звонить мне, если будет что-то важное.
— Не понял… В каком это я таком состоянии, что мне требуется нянька? Деменции нет, Альцгеймера пока тоже, — сощурив светлые глаза поинтересовался Роберт. В их глубине весело заиграли озорные искорки. Саманта выдохнула — что-что, а вставать, отряхиваться и идти дальше он умел. Создавалось впечатление, что выспавшись, Роберт полностью перезапускал прошедший день, отбрасывая лишние эмоции, буквально с новыми силами вгрызаясь в дело.
— Ты еле стоял на ногах от усталости, — возразила Саманта.
— И тем не менее, это не помешало мне разнести собственную квартиру, — сусмешкой, утонувшей в глотке кофе, отозвался Роберт, быстро листая письма на электронной почте с экрана смартфона. В какой-то момент он, соскабливая перед зеркалом в ванной почти недельную щетину, испытал жгучий приступ стыда за допущенную слабость. Сейчас же всё это показалось ему забавным. Саманта вытаращила на него глаза.
— Ты что сделал?
— Психанул чуть-чуть, — неопределенно улыбнувшись и поведя бровями, отозвался Роберт. — Придётся выкинуть кучу хлама. И купить новый чайник.
— Ну, зато сегодня ты хотя бы выбрит.
— Достижение, не так ли? — поддел он Саманту, зная, как она любит во всем порядок. — Машина моя возле Скотланд-Ярда или ты ее забрала?
— Забрала. Хиллари ждет тебя. Пришел ответ из Лиона, — испытующе взглянув на него, сообщила Саманта. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, только чуть расширились зрачки, выдавая его любопытство. — Они взяли дело на международный контроль и объявили нашего Аладдина в розыск.
Роберт удовлетворенно кивнул, смакуя горчащий, с тонкой ноткой дыма, напиток. В голове медленно выстраивалась логическая цепочка действий с учетом новых вводных. Значит, Интерпол готов сотрудничать? Он надеялся на такой ответ, заслуженно полагая, что его фамилию еще не вычеркнули из списка сотрудников, успешно возглавлявших работы по поимке террористов на территории сопредельного государства.
— Сэм, как Натали? Она же тебе звонила? — словно бы случайно поинтересовался он. Желание перезвонить неуклонно росло, заставляя тщательно подбирать слова для предстоящего разговора. Однако, кроме стандартного набора по выяснению состояния дел и погоды на дальних берегах в голову, как на зло, больше ничего не лезло.
— О, надо же. Не думала, что ты поинтересуешься. Да, звонила. Она уже в Крайстчерче. Ты же в курсе, что у нас на двенадцать часов разница во времени?
Саманта, наблюдая за Таннером, продолжавшем рыться в смартфоне, вдруг не столько увидела, сколько почувствовала резкое изменение в его настроении. Еще несколько минут он молча изучал что-то на экране гаджета, не отрывая глаз, а затем резко изменился в лице. Черты заострились, стали жестче, даже взгляд из рассеянного стал ледяным и пронизывающим.
— Отлично, значит позвоню ночью… — поднимаясь из-за стола, и находя ключи от машины, рассеянно сообщил он. — Ладно, я поеду к Хиллари. Сэм, забронируй пожалуйста билет на самолет до Лиона на понедельник, утренний рейс.
— Ты собрался в штаб-квартиру Интерпола? — не поверила Саманта своим ушам. Хотя, ожидать, что Роберт будет сидеть сложа руки и ждать результат чужой работы было бы по меньшей мере не верно. Единственное, что было странно, так это внезапное изменение планов. Оставалось только гадать, что же пришло ему на почту, вызвав такую молниеносную реакцию. Любопытство Саманты завозилось в затылке маленьким назойливым сверчком.
— Да. Есть у меня там кое-кто.
— Знаешь, я вот почему-то совсем не удивлена, — вздохнула Саманта, собирая волнистые каштановые волосы в аккуратный хвостик и прикидывая календарь предстоящих выходных. Выглядел он впечатляюще, если предположить, что Роберт уедет на все Рождественские каникулы в Европу.
— Ну и отлично, — улыбнувшись, кивнул он.
— Рождество ты будешь встречать во Франции? — с некоторой затаённой надеждой поинтересовалась она.
— Ты задаешь мне странный вопрос, — словно совершенно не понимая, о чем спрашивает его помощница, отозвался детектив. Он с сосредоточенным видом что-то искал на дне ящика письменного стола. Выхватив оттуда увесистую записную книжку в толстой кожаной обложке, Роберт удовлетворенно хмыкнул. Что-то быстро нашёл, вырвал листок и сунул себе за пазуху. Все это под пристальным взглядом Саманты.
— Ну, то, что ты не веришь в Бога не означает, что мой отец не будет ждать тебя вечером на стаканчик виски, да и я тоже буду рада подарить тебе свитер с оленями…
— Видимо, не в это раз… Всё, я уехал, — подмигнув Саманте, Роберт торопливо накинул кожаную куртку на плечи и поспешил к дверям. Обернувшись на пороге, кинул, — подаришь на Новый Год.
Выпавший предрождественский снег облепил улицы города, собирая последние опавшие осенние листья и крупицы пыли. В воздухе стоял дурманящий запах зимней свежести, приправленный традиционно английской сыростью. Зима в этом году обещала красивые праздники.
Роберт, стряхнув с лобового стекла машины налипший снег, с удовольствием похрустел влажным снежным комом в ладонях, чувствуя, как холод приятно проникает под кожу до самых суставов, остужая боль. Пальцы промерзли и покраснели. Подбросив на ладони снежок, Роберт огляделся по сторонам, прикидывая, в кого бы его запустить, как в детстве. Как на зло, пешеходов вокруг него не оказалось. Видно, подтаивающий первый снег заставил чопорных англичан воспользоваться услугами кэбов. Ну, или просто судьба благосклонно решила, что не стоит испытывать крепость нервов посторонних людей, когда здоровенный детина кидает в тебя увесистый и твердый комок снега.
— Привет! Не разбудил? — пытаясь уследить за дорогой, Роберт набрал номер телефона Натали. Когда еще у него выдастся возможность поговорить с девушкой он, к сожалению, не мог сказать.
— Роберт? Привет… — сонный голос Натали выдал её.
— О-о, извините. Сэм сказала, что разница во времени двенадцать часов, — немного сконфуженно пробормотал мужчина. — Я хотел удостовериться, что Вы долетели без проблем.
— Да-да, всё хорошо. Сегодня ночую в гостинице, а утром еду смотреть одно местечко… — девушка спешно затараторила в трубку, боясь, что он решит проявить тактичность и закончит разговор. — Честно говоря, разница в часовых поясах просто колоссальная. Я буду долго привыкать, что день — это ночь.
— Славно… Как самочувствие? Перелёт тяжело дался?
— О, да… Роберт, как Вы? Саманта рассказала про Сару, — стараясь смягчить тон, Натали с замиранием сердца ждала ответ.
Нет, конечно, Таннер не из тех, кто начнет жаловаться на жизнь и ее несправедливость. Он скорее наоборот, отшутится и продолжит гнуть свою линию, ожидая характерного звука лопающихся костей мира. Роберт молчал, подбирая слова.
— Натали, всё хорошо. Мне не впервой искать эту любительницу авантюр, — действительно отшутился он, даже хмыкнув в конце предложения для убедительности, словно подчеркнув ее догадку.
На самом деле в этот момент у него внутри всё сжалось, рисуя хрупкую фигурку дочери. Она, словно пламя свечи в темной комнате, ярко полыхала в сознании, не отпуская ни на мгновение, взывая к себе, словно путеводная звезда или свет маяка. Хотелось скорее найти её, вызволить из всех возможных неприятностей, прижать к себе покрепче, и как раньше, когда она была маленькой, успокаивающе гладить по рыжим, пахнущим солнцем, волосам. Тоска вцепилась в его душу акульими зубами, терзая и мотая из стороны в сторону, в попытке оставить кровоточащие раны. Тряхнув головой, усилием воли Роберт запретил себе впадать в бесполезное отчаянье. Со стороны все выглядело так, будто ему совершенно не важно, ищет он свою дочь или чью-то другую.
— Так её не похитили?
— Сэм и это сказала? — сделав ударение на «это», он недовольно задумался, до какой степени Саманта стала близка с Натали.
Похоже, придется повторить беседу с помощницей о запрете на распространение личной информации, и уж тем более на оглашение дела, которое касалось лично его. Оставалось надеяться, что прямолинейная Саманта не начала делиться с мисс Фокс постыдными подробностями его жизни. Не то, чтобы его сильно волновало, что подумает Натали, но тем не менее, он мысленно перебрал известные факты. Надо будет о многом поговорить с этой негодяйкой-помощницей по возвращении из Центрального Офиса.
— Зря я спросила…
— Я думаю, что всё обойдётся. Как только найду её, то пристрою в какой-нибудь закрытый пансионат для благородных девиц, или в Дом мисс Перегрин{?}[«Дом странных детей мисс Перегрин»* — (англ. Miss Peregrine’s Home for Peculiar Children) — Американский приключенческий фэнтезийный фильм Тима Бёртона о приюте для детей со сверхспособностями, который содержит загадочная мисс Перегрин. ], — фыркнул шутливо Таннер, нетерпеливо разглядывая светофор. — На подумать, так сказать.
Город стоял в снежной ловушке, наминая под колёсами холеных лондонских кэбов и зябнущих на ветру красных двухпалубных автобусов снежную кашу вперемешку с пылью и грязью.
— Роберт, она Вас возненавидит, — засмеялась в ответ Натали.
— Не впервой… У нас снег выпал. Зря Вы не остались до Рождества: еще каких-то пять дней, и Вы — в сказке. Здесь красиво в это время года… Гирлянды кругом… Елки, — несвязно бормоча, Роберт умудрился втиснуть свой габаритный автомобиль в образовавшийся просвет.
Сзади кто-то недовольно посигналил. По спине катились капли пота от необходимости лавировать громоздким «Фордом Эксплорер» в плотном потоке. Понимая, что больше не может держать смартфон плечом к уху, Роберт включил громкую связь и бросил гаджет на панель прямо перед глазами. Тот лег ровнёхонько под тахометром, отражая на черном экране зеленые электронные цифры. Обороты двигателя доползали до четырех тысяч. Двигаться в пробке на первой передаче было тяжело не только ему самому, но и автомобилю, что подтверждалось надсадным ворчанием двигателя.
— А тут самое настоящее лето. Ну, то есть зима, конечно, но лето. Так что я даже не знаю, кто из нас с Вами в большем выигрыше.
— Здорово… Отправлю к Вам одну занудную девицу, погостить, — сообщил он, успевая проскочить светофор прежде, чем за его спиной вновь образовался затор.
Плечи неприятно свело от напряжения. Резина была не рассчитана на снежную кашу, проскальзывая по неустойчивой поверхности, то и дело заставляя тяжелую машину повиливать кормой на поворотах. Придется заехать в сервис, поменять на более подходящую, пока не попал в ДТП.
— Это Вы о Саманте?
— Так точно. Все уши мне прожужжала о том, что хочет в отпуск в теплые края.
— А Вы? — голос Натали вдруг стал каким-то особо теплым.
Роберт не смог этого не отметить. Улыбнувшись, он вспомнил ее хитрый глубокий взгляд перед поцелуем в «Lume» и как она не хотела пропускать его внутрь помещения.
— Так я её и не держу. Сама никуда не уезжает.
— Нет, я не о том… Вы в отпуск не хотите?
— Я даже не помню, когда брал отпуск, если честно, — вдруг вспомнил он. — Кажется, перед увольнением из Скотланд-Ярда… Да, точно. Хиллари отправил меня на три недели отдыхать. Как раз в это время я успел съездить на Сицилию…
— Так, разве не по службе?
— Да-да… Привез оттуда сувенир — экстрадировали нашего подозреваемого, — хохотнул Таннер. — Который у Вас сейчас час? Где-то двенадцать?
— Половина первого ночи…
— Ого… Значит, чтобы с Вами пообщаться, нужно звонить когда в Лондоне полночь… Что ж. Я запомню.
— Вы будете мне звонить? — в интонациях скользнула надежда.
— Не часто. Может, пару раз в сутки. Когда буду скрываться от занудства помощницы… — пошутил Роберт, скользнув взглядом в зеркало заднего вида и на миг встретившись в нем с самим собой.
Тут же отвел потемневший взгляд на дорогу, сосредотачиваясь.
— Роберт, я серьезно…
— Натали… Я ничего не могу Вам пообещать сейчас. Но если будет свободное время — постараюсь позвонить. Если Вы не против, конечно.
Повисла долгая пауза. В голове потревоженным пчелиным роем гудело множество мыслей, но все они так или иначе вели его к дочери. Как она? Наверняка, напугана и в серьезном стрессе. Где она может быть и как с ней обращаются? При мысли о том, что кто-то может обидеть его девочку, тронуть хоть волос на голове или не дай бог сделать нечто худшее, Роберт понимал, что сдержать себя в руках, встретившись лицом к лицу с похитителем, у него не получится. Ему стало невыносимо тяжело от мысли, что в это Рождество не получит от дочери традиционную открытку с Рудольфом{?}[Рудольф* — красноносый северный олень, персонаж литературы и кинематографа, впервые появившийся в произведении Роберта Л. Мэя[en] в 1939 году. Рудольф, придуманный в рамках рекламной кампании универмага Montgomery Wards, приуроченной к рождественским распродажам, с тех пор стал персонажем, в первую очередь ассоциируемым с Рождеством и Санта-Клаусом.] и подписью — «От Бэмби!»
— Вы всё-таки приезжали в аэропорт, да? — спросила прямо Натали, выводя его из мысленного паралича необходимостью подобрать слова для ответа.
— Да. Не успел немного. Застрял в пробке, — честно признался он.
— А зачем, если не секрет? — голос Натали застыл.
Кажется, она совершенно точно ждала от него каких-то важных слов. Но каких именно, он мог лишь догадываться. Оставалось говорить правду, как и всегда.
— Не секрет. Хотел увидеть Вас. Раздумывал над тем, чтобы поговорить лично.
— Мы можем поговорить сейчас… Я буду рада, — протянула она, рассчитывая на продолжение диалога и, возможно, более откровенный разговор.
— Извините, Натали, сейчас я не смогу. Надо работать, искать дочь, — объяснил, подъезжая к кованным металлическим воротам между Музеем криминалистики и зданием Нью-Скотланд-Ярд, он.
Быстро нашарив рукой на пассажирском сидении пластиковый ключ-пропуск, опустил стекло со своей стороны, прижимая прямоугольник к сканеру на еле заметной стойке. Светофор над воротами прикрыл красный глаз, подмигнув ему зеленым, и медленно распахивая автоматические ворота, пропустил во двор управления. Роберт, паркуясь на стоянке среди сине-желтых универсалов, с досадой отметил, что совершенно не хочет прерывать диалог. Казалось, что пока длился их разговор мир снова был нормальным, целостным, без похищений, боли и ужасов неизвестности.
— Но я обязательно еще Вам позвоню. Постараюсь найти повод, — пообещал он.
— Просто поговорить — сам по себе замечательный повод, — пробормотала она, понимая, что на сегодня разговор будет окончен, и когда он теперь вновь позвонит — неизвестно.
— Я запомню… Натали?
— Да?
— Спокойной ночи…
— Эмм… Я желаю Вам найти дочь как можно скорее, — грустно произнесла в трубку она.
— Буду стараться изо всех сил, — хмыкнул Роберт, всё ещё сидя в машине.
Он с нескрываемым удовольствием слушал голос девушки. Память фотографически рисовала ее облик: темные густые волосы чуть ниже плеч, зелено-карие бездонные глаза, глядящие на него с какой-то восторженной радостью, мягкие, полные и бесконечно манящие к поцелую губы, тонкие, изящные пальчики, касающиеся его огромной грубой ручищи. Все это он помнил очень хорошо, и сейчас отчетливо видел перед взором.
— Не обижайтесь на меня… — твёрдо завершил разговор Роберт, глядя, как на экране появилось меню параллельного вызова — звонил Хиллари.
— Ладно. Удачи!
— Еще раз — спокойной ночи! — произнёс Роберт.
Свежий прохладный воздух немного остудил его разгоряченную голову, разгоняя мрачные мысли. С набережной Темзы тянуло болотной сыростью, пробираясь под расстегнутую куртку, словно липкими пальцами исследуя содержимое его карманов.
— Блэк, буду через пять минут. Стою на парковке во дворе.
— Отлично. Давай живее, — отозвался встревоженный голос суперинтенданта.
Закурив, Роберт спешно выпустил сизоватый дым через ноздри, успокаивая эмоции и перебирая в голове текст сообщения, пришедший на закрытую электронную почту.
«Арес{?}[Арес* — в древнегреческой мифологии — бог войны. Арес, отличаясь вероломством и хитростью, предпочитал войну коварную и кровавую, войну ради самой войны. ], мы вышли на след Иуды{?}[Иуда* — в христианстве один из двенадцати апостолов, учеников Иисуса Христа, предавший означенного.]. В Лионе ждёт Гарм{?}[Гарм* — в германо-скандинавской мифологии огромный пёс, охранявший Хельхейм, мир мёртвых, хтоническое чудовище.]. Встреча в 26 Quai Romain Rolland, 69005 Lyon, Франция. В понедельник, в час после полудня. До встречи!»
Никаких имен, только позывные, когда-то присвоенные всему отряду. Поводив желваками, погасив сигарету о специально отведенную для курения урну, Роберт глубоко вдохнул. Арес… Давненько он не слышал своего позывного. Только один человек мог так вовремя написать сообщение, да еще и ожидая встречи в городе, где располагалась штаб-квартира Интерпола, и, возможно, именно эта встреча станет решающей для Сары.
Поднимаясь по ступенькам через боковой вход в здание, он все крутил в голове те самые воспоминания, что уже много лет не давали ему покоя. Неужели случайная встреча в клубе «The Roxy» запустила такую головокружительную цепь событий? Сложно было в это поверить. По всему выходило, что исчезновение Сары было лишь вопросом времени, так как с каждой минутой становилась очевидна спланированность и выверенность действий.
— Привет!
— Здорова! Выспался? Твоя помощница тот еще Цербер… Никого к тебе не подпускала, пока ты не проснешься. Даже завидно стало… Где такую девчонку отхватил? — поинтересовался Хиллари, протягивая Роберту руку для пожатия.
— Это дочь Фрэнка Этвала…
— Да ладно! Вы с ней… — намекая на личные отношения, затянул недоверчиво Блэк. Роберт лишь коротко глянул на него из-под бровей.
— С ума сошёл? Она мне в дочери годится…
— Ой, да кого сейчас этим удивишь…
— Не говори ерунды. И в мыслях не было… Лучше расскажи, что у тебя интересного для меня, — бесцеремонно наливая в кружку кофе из кофемашины в кабинете Хиллари, отозвался Роберт. Блэк смерил его долгим взглядом, словно оценивая сказанные слова. Что ж, если Таннер сказал «нет», значит так оно и есть.
— Вчера днем пришел ответ на наш с тобой запрос. Сару объявили в международный розыск по красному каналу. Ее дело стоит с отметкой «Срочно» в списке Нью-Скотланд-Ярд. Теперь по решению НЦБ Интерпола дело взято на контроль государством, — с некоторым благоговением упоминая Национальное Центральное Бюро Интерпола, Блэк внимательно следил за Таннером. — Роберт, что на самом деле происходит? Не думал, что какая-то девчонка, пусть и дочь бывшего полицейского, вызовет такой ажиотаж в Лионе… И не вешай мне лапшу на уши. Если закопошились в верхах, значит все совсем плохо.
— Я уже упоминал, что в две тысячи четырнадцатом году, во время задержания опасного террориста, одного из военачальников «ИГИ», на нашу базу напали… — медленно начал Роберт, понимая, что от объяснений не уйти, делая шаг и прикрывая плотнее входную дверь кабинета суперинтенданта Хиллари.
— Так вот, ситуация осложнилась тем, что спустя несколько лет тот, кто выдал местоположение базы террористам так же вышел из функционирующего отряда. Правда, тогда никто не знал, что он — предатель. На тот момент я уже служил под твоим начальством, как ты понимаешь, но за мной тщательно присматривали.
— Подозревали тебя?
— В первую очередь. Я был командиром отряда, и на мне была вся информация о проводимых операциях. Я принимал решения, и нес всю ответственность, — приваливаясь бедром к краю письменного стола и возвышаясь над сидящим на диванчике у стены Блэком, продолжил Роберт. — Но оказалось, что после того случая ушел не только я. Еще пару лет я следил за судьбой отряда, и где-то через месяц после моего увольнения из Скотланд-Ярда, тело мужчины было обнаружено в Финском заливе на территории Эстонии с признаками насильственной смерти. Его опознали, как одного из моих спецов, хотя ни лица, ни отпечатков пальцев не было — рыбки потрудились на славу.
— Все равно не понимаю, почему такое внимание к твоей дочери?
— Похищение дочери — лишь способ выманить меня туда, где Интерпол не сможет мне ничем помочь. Сейчас члены отряда погибают при невыясненных обстоятельствах, — сведя брови над переносицей, отставив в сторону кружку кофе, Роберт стоял, скрестив руки на груди и глядя тяжелым долгим взглядом, убеждаясь, что Блэк его слушает. — Я буду третьим по счету, если Абдал связан с этим всем.
— Ахренеть… Вот это сюжетец для Голливуда! И всё же, почему ты имеешь такое значение для Интерпола?
— Сюжетец, как ты выразился, избит молью, как палас моей бабки… — махнул рукой Роберт. — И, Блэк, я не имею никакого значения. Абсолютно. Думаю, что на меня, как на живца можно выманить того, кто убирает спецотряд. Вот этот-то товарищ гораздо ценнее. В его руках может находиться информация, спровоцирующая еще не один конфликт в будущем, если та будет обнародована.
Блэк продолжал смотреть на него, словно впервые увидел. С другой стороны именно так и было, ведь такого Роберта Джозефа Таннера он никогда не знал, и даже не мог предположить, что подобные люди действительно существуют вне экранов.
— Ты — реально спецагент? То есть, бывший? — дождавшись, пока Роберт молча кивнёт, Блэк схватился за голову, — Вот это нихуя себе, выколите мне глаза, а я его гонял по клубам да наркопритонам! Просто шпионский фильм какой-то… Джеймс Бонд курит нервно в стороне…
— Это в прошлом. Я — обычный коп. Обычный человек. Не супергерой, не человек со сверхспособностями, не спецагент… Просто умею кое-что лучше других, и лучше подготовлен, — фыркнул Таннер, не моргая следя за суперинтендантом.
Тот вцепился толстыми пальцами в волосы, округляя и без того круглые глаза.
— Что еще есть по делу, Блэк?
— Теперь мне кажется, что я со своей помощью тебе нахуй не нужен, если уж за тебя впрягается НЦБ Интерпола.
— Это не так. Они не всемогущи. И опираются на работу таких, как мы с тобой. Ну, так что? Транспортный отдел нашел хоть что-то на Абдал Насира?
— Да, погоди… Сейчас вызову нашего Графа Дракулу от отдела, — кивнул немало ошарашенный Блэк.
Роберт глубоко вздохнул. Вот и пришлось вскрывать карты, как бы он этого не хотел избежать.
— Роберт, объясни мне, зачем тогда нужен этот Абдал-как-там-его-Лидиниллаха?
— Не знаю, — честно пожал плечами Роберт. — Кто-то должен выполнять грязную работу.
— Не верится мне во все это. Слишком страшно звучит, — покачал головой Блэк, складывая руки на груди. — Как ты умудрялся проходить полиграф все эти годы? Там же третий блок вопросов — сплошь провокации!
— Нет там никаких провокаций. Все там нормально, просто это — особенность психики. А вот тебе стоит подумать после нашего разговора о том, чтобы уйти на пенсию. Ты теперь третий блок не пройдешь точно…
— Не понял… Что значит — особенности психики? Ты обманывал полиграф?!
— Просто давал ожидаемые реакции. Где ты видел разведчика, который «сколется» при первом же допросе? — усмехнулся Роберт, глядя на замаячившего в коридоре Стивена Бэлфорда. — Нас таких отбирают не за красивые глаза, между прочим…
Стив, войдя в кабинет начальника без стука, поздоровался с мужчинами кивком головы. Вид у суперинтенданта Хиллари был таким, словно он только что пообщался с Господом Богом лично.
— То есть я всё это время работал с профессиональным лжецом! — непроизвольно вскрикнул Блэк, не в силах совладать с эмоциями.
Роберт и Стивен одновременно уставились на него. Стивен с недоумением и ожиданием пояснений, Роберт — предостерегая от дальнейшего монолога.
— Стив, я проиграл этому верзиле в споре!
— О чем спорили?
— Гей я или нет, — усмехнулся Таннер. Лицо Стива любопытно вытянулось, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Гей. Актив.
— В смысле?! А дочери откуда?
— Самому интересно… — с каменным выражением лица продолжил Таннер. Блэк медленно сполз под стол, истерично давясь беззвучным смехом.
— Тогда это многое объясняет… Например, почему за тобой бегало столько женщин из отдела, и ни с одной ты так и не переспал… — понимающе закивал Бэлфорд.
Из-под стола суперинтенданта донесся сдавленный крик раненной чайки. Роберт, извиняясь, пожал плечами.
— Ладно, поржали и будет! Бэлфорд, что у тебя? Расскажи-ка нашему детективу… — делая вид, что подбирает с пола упавшую шариковую ручку, скомандовал Хиллари.
Блэк сделал несколько кругов по некогда своему кабинету, превратившемуся в оперативный центр с легкой руки Таннера. На экран компьютера была выведена последняя сводка транспортного отдела.
— Значит, он попал в страну под чужим именем… Не удивительно, — Роберт прочитал расплывающиеся строки, щурясь, потирая глаза и слегка надавливая на веки пальцами.
За весь день перед компьютером он здорово устал, раздражённый мерцанием экрана. Давно он не тратил столько времени на работу над отчетами. Откинувшись на спинку кресла, завел руки за голову, потягиваясь до хруста в шее и плечах. Ненадолго это помогло избавиться от ощущения усталости.
Всё-таки бумажная работа была не для него — это он понял сразу, как только после Чикаго оказался на передовой линии разведки. Полевая работа здесь и сейчас против видимого, ощутимого и понятного противника была ему интересна. После нее служба в полиции казалась ему какой-то шарадой, где приходилось разгадывать причины поведения, сопоставлять алиби и мотивы, путаться в клубке психологических и психических расстройств. После военных будней, где мало кто хитрил в мелочах, играя по-крупному и ставя на кон самое ценное, ему было трудно признать, что люди, не видевшие своими глазами ужасов войны, разительно отличались в худшую сторону. Вдали от огневых линий гражданские были наивнее, злее, и гораздо более жестче к ближним своим, ради сиюминутной выгоды. Вернувшись из ада войны, он попал в ад мирной жизни, и какое-то время пытался нащупать правила новой для себя игры. Наверное, поэтому он сам еще долго терялся среди коллег, называвших его тугодумом за кажущуюся медлительность и прямолинейность, на деле скрывающих наблюдательность.
— Почему? — голос Стива слегка сорвался от длительного молчания, заставляя Таннера вздрогнуть от неожиданности.
Инспектор не привык много говорить, от того его сухой, царапающий ухо баритон звучал неприятно, словно карканье вороны на кладбище.
— Кто-то специально отправил его сюда. Сам посуди. Приехать буквально за месяц до исчезновения Сары, и выехать ровно через день после. Разве не очевидно?
— Я старею, видимо…
— Видимо, — согласился Роберт, разглядывая в окно медленно и уныло ползущие над помрачневшими водами Темзы снежные тучи.
Их свинцовые животы готовы были в любой миг разродиться затяжным снегопадом. Лишь бы в понедельник не было метели, чтобы не помешать вылету. Чертов Сочельник, народу в аэропорту будет без счета, рейсы будут опаздывать или отменяться. Перспектива не радовала. Вот было бы здорово, как два года назад, взять Сару и Эмму в поездку в Париж… Погулять по улицам французской столицы, показать известные ему самому достопримечательности… Послушать Сару и ее обширные познания в искусстве на выставке в Лувре. Провести время вместе, почти как семья. Правда, Эмма тогда учинила невероятный скандал, желая просидеть все праздничные дни в гостинице, чем здорово попортила ему кровь…
— Что ты будешь делать?
— А что мне остаётся? Делать то, что умею лучше всего — искать, — поднимаясь из-за стола и замирая у окна, отозвался Таннер.
Взглядом он унесся очень далеко, подсчитывая неведомые количества горизонтов, что придётся преодолеть.
— А уж там — кто не спрятался, я не виноват…
— М-да… Надеюсь, что мы еще увидимся с тобой? — словно вдруг прощаясь, задал вопрос Хиллари.
Роберт встревоженно окинул его взглядом.
— Почему ты задаешь такой вопрос?
— Таннер, ну когда ты не влипал ногами в говно? — за Блэка отозвался Стивен, отпивая остывший кофе, будто и не заметив, что напиток совершенно испортился.
— Да вы че, сговорились? Я эту фразочку слышу слишком часто последнее время, — сложив руки на груди и задрав вверх квадратный подбородок, недовольно фыркнул детектив.
— Может, потому что так оно и есть? — печально улыбнувшись, Блэк примирительно хлопнул его по плечу.
— Ладно, я всё понял. Хиллари, в понедельник я вылетаю в Лион. Присмотри за Самантой, — снимая с вертикальной вешалки куртку, Роберт окинул кабинет суперинтенданта взглядом, на мгновение задержавшись на лицах коллег.
Секунду подумав и так и не подобрав слов для прощания, чуть косо улыбнувшись, вышел.
Самолет бесцеремонно разбудил Роберта и толкнув в спину, коснулся посадочной полосы, начиная тяжело тормозить. В какой-то момент ему вдруг стало душно, чувствуя, как авиалайнер резко сбавил скорость, заставив его желудок прилипнуть к грудной клетке. Летать он не любил — теснота, шум и духота в самолете всегда приводила к одному и тому же результату — он потом долго стоял возле трапа, медленно и глубоко вдыхая свежий воздух, борясь с ощутимо подкатывающей тошнотой и головокружением.
Пошевелив затекшими плечами, он глянул на наручные часы. До встречи оставалось ровно два часа. С учетом дороги от аэропорта до оговоренного места — прибудет минута в минуту. С ощутимым удовольствием вдохнув холодный морозный воздух, Роберт осмотрелся, стоя на самой верхней ступеньке трапа. В лицо ударил обжигающий сухой ветер, непривычно кусая морозом, отрезвляя и разгоняя по венам кровь. Застегнув молнию на куртке, подбитой мехом, мужчина быстро поднял воротник, прикрывая шею и затылок, и торопливо спустился к ожидающему внизу автобусу. Багаж с собой он не брал, лишь сдал воздушному маршалу по описи оружие и удостоверение. Сейчас заберет его в комнате личного досмотра и скорее в уже ожидающее такси.
— Привет! Сэм, я в такси. Не знаю, на сколько задержусь тут… — Роберту показалось, что собственный голос звучит словно чужой — от мороза схватило связки, заставив хрипеть сильнее обычного.
— В каком смысле? Ты не вернешься до Рождества?
— Скорее всего нет. Я перевёл тебе на карту пять тысяч фунтов. Это к праздникам… — поразмыслив, он, наконец, нашёл подходящие слова. — Подарок, так сказать. Купи пожалуйста, что-то для Эммы, от меня своему отцу, и Натали подари что-нибудь. Всё на твой вкус. Ну, и о себе не забудь…
— Ого! Это же моя месячная зарплата! — Саманта рассмеялась, посчитав слова Роберта шуткой.
— Твоя зарплата — это отдельная статья расходов. А это — мой небольшой подарок вам всем, — медленно, согревая в горле каждое слово, произнес Таннер. — Присмотри за моей машиной, пока меня не будет.
— Господи, Таннер! Ты будто прощаешься со мной! Хватит меня пугать, — произнесла Саманта, пытаясь понять, что задумал Роберт.
— Сэм, не неси чепухи. Никто не прощается, — фыркнул он, разглядывая сквозь стекло проплывающий мимо него Лион.
Люди, одетые по-зимнему, спешат своими дорогами. Тротуары расчищены от легкого пушистого снега, совсем такого же, как в Чикаго в начале зимы. Деревья, витрины и балкончики домов украшены гирляндами. Город готовится к католическому Рождеству.
Набережная Ромэн Ролан встретила его рекой Соной, закованной в лед и бетон. По перилам ограждений были развешаны электрические гирлянды, деревья невдалеке от назначенного места встречи украшали какие-то ленты. Роберт, закурив на ветру, огляделся. Мороз кусал за пальцы, заставляя прижиматься обветренной щекой к воротнику куртки, пока тлела сигарета. Серый унылый плен бетона вдруг нагнал воспоминания о доме. В пригороде Чикаго, Эванстоне, на берегу озера Мичиган сейчас уже лежит точно такой же снег, и точно такая же бетонная набережная убегает вдаль, к самому горизонту. Роберт, стряхнув воспоминания, быстро погасил сигарету. Окинув взглядом открытую автопарковку через дорогу от шестиэтажного здания, заметил небольшой серебристый «Пежо 308 II SW», дважды коротко моргнувший дальним светом.
В салоне машины было тепло, что сразу же заставило его расстегнуть куртку и довольно выдохнуть на озябшие на ледяном ветру пальцы. За рулем сидел крепкий рыжеволосый мужчина с окладистой косматой бородой и смеющимися ярко-зелеными глазами. Ну, настоящий ирландский лепрекон. Мужчины некоторое время молчаливо изучали друг друга взглядом, думая каждый о своём. Роберт, наконец, рассмеялся, не в силах сдержать эмоции от встречи.
— «Гарм»!
— «Арес»! — растягивая красивые, по-женски капризно изгонутые губы в улыбке, «лепрекон» вдруг обнял своего бывшего командира. Роберт, обхватив крепкий затылок сослуживца, в приветственном жесте боднул его в широкий, как у быка, веснушчатый лоб.
— Рад тебя видеть в добром здравии, капитан.
— И я тебя, дружище! Мы больше не в поле, так что давай без званий?
— Не выйдет, капитан… Я на задании, — грустно улыбнувшись, мужчина протянул Роберту подхваченный с заднего сидения ноутбук. — Смотри.
— Ты всё ещё в разведке?
— Типа того… Работаем на Интерпол. Той же группой. Платят хорошо. Зато под пули мы почти не лезем…
Роберт, выслушав «Гарма», перевел взгляд на монитор. Несколько папок, сводки, досье разработок, карты геопозиционирования и триангуляции. Все это ему до боли знакомо. Внутри, под ложечкой, предательски заныла тоска по прошлому. Он не мог сказать, что скучал по всему этому, но точно знал, что эта работа всегда была большой частью его самого. Пощелкав клавишами, он понял, что смотрит на свежую запись из аэропорта во Франкфурте, Германия. Несколько мужчин и девушка. Волосы девушки острижены и перекрашены, но он без труда узнал Сару.
— Давно? — скрипнув зубами, спросил Роберт.
— Три дня назад.
— Кто её вывез и куда?
— Наш крысеныш Абдала Лидиниллах и два его младших брата. Но это еще не все… — «Гарм» забрал ноутбук, быстро переключив файлы и выводя на просмотр не слишком качественные фотографии.
Роберт нахмурился. Лицо знакомо до боли. Никакие годы не изменили острых акульих черт «Икара». Все тот же безумный, вечно голодный до крови, взгляд.
— Он официально мертв, разве нет? — после нескольких минут молчания уточнил Роберт.
— Официально — да. Но нам удалось узнать, что генетическая экспертиза по его трупу была подделана. Тело кремировали вскоре после опознания, так что сейчас просто идём по следам из хлебных крошек.
— Откуда информация? — зло сузив глаза, поинтересовался Таннер.
Внутри отчетливо с каждым ударом сердца разгонялась, набирая обороты, ярость. «Икар»… Трусливый сукин сын! Ничего не изменилось в его подлом характере.
— «Локи» расколет кого хочешь… Ты же знаешь, — чуть грустно улыбнулся «Гарм» себе в бороду.
Роберт «Арес» внимательно взглянул в глаза сослуживца.
— И кого он расколол? Если это не секрет, конечно.
— Не секрет, капитан… Мы вывезли специалистов, делавших лабораторный анализ тела туда, где можно поговорить, — уклончиво доложил «Гарм».
Роберт знал, что за этим стоит. Самые настоящие пытки и запугивания, которые им неоднократно приходилось применять в Ираке, чтобы «расколоть» пленных. Учитывая, что лаборанты медцентра не являлись подготовленными разведчиками, наверняка хватило угроз или нескольких сломанных рёбер. Всё-таки «Локи» не на столько сумасшедший, чтобы делать гражданских инвалидами.
— И «Локи» поговорил с ними. Некто Андрэ Туринн оплатил услуги, предоставив собственный биологический материал для данной эксперизы.
— Нашли господина Туринна?
— Нет конечно, о чем ты… Но зато нашли нашего «Икара» живым и невредимым. Вернее, думаем, что нашли. Он в Иране. Скрывается, змееныш.
— Пиздец. Зачем ему моя дочь? Неужели, чтобы выманить меня?
— «Арес»… Я думаю, что другого ответа просто нет. Ты же лично не пустил его в отряд после года разработки, зарубив на корню его характеристики. А он рвался…
— Месть из-за такого пустяка? — Роберт несогласно фыркнул. — Не может быть. Слишком низко. И зачем ждать восемь лет?
— Так, а разве не это указано, как причина? «Недостаток моральных качеств компенсируется хитростью и способностью оценивать обстановку в бою», — «Гарм» привалился широкой спиной к обшивке двери автомобиля, упершись локтем в руль.
Его зеленый, словно изумруд, взгляд придирчиво изучал бывшего начальника. Роберт-«Арес» не мог не заметить этого.
— Что?
— Ты разжирел… Совсем застоялся.
— Хм-м… Это не значит, что я не смогу свалить тебя одним ударом, — рассерженно фыркнул Роберт, нехотя признавая правоту своего бывшего заместителя.
— Как знать… Восемь лет прошло. Долгий срок, — нарочито задевая больные струны в душе капитана, протянул «Гарм», внимательно разглядывая Роберта сквозь прищур золотых ресниц.
— Флинн… Не заводи шарманку. Я ушёл, потому что посчитал, что так для вас было лучше, — Роберт понял, к чему клонит рыжий лепрекон. Тот лишь дернул щекой, отводя взгляд. — Кого еще он успел убрать?
— «Эрра», «Хорс»… Два дня назад на связь не вышел «Уран». Он работал под прикрытием в Южной Корее, в Посольстве до этого часа.
— Странный способ отомстить мне, — нахмурился Роберт, закусив губу.
«Уран»… Их оперативный разработчик, один из лучших в своем деле. Все операции, каждое планирование проходило через его руки. Никто лучше него не владел информацией в любое время и любой точке мира.
— Это же «Икар». Он сделает всё, чтобы доказать своё превосходство над тобой.
— Пытается заставить меня бояться его? Не смешно ли… — поиграв желваками, скривился Роберт.
Слишком банально. Даже для «Икара».
— Нет. А ты боишься?
— Не за себя.
— Значит, цель достигнута, — чуть кивнув косматой бородой, произнес мужчина.
— Серьезно? Ты думаешь, я не искупаюсь в его крови, если с ней что-то случится? Если он ее хоть пальцем тронет, — Роберт взглянул на «Гарма» потемневшим от бешенства взглядом.
Одна лишь мысль о том, что к дочери может кто-то прикоснуться с плохими намерениями заставляла кровь в его теле вскипать с невиданной силой. Он сам от себя не ожидал возникающих мыслей и проскальзывающей крайней жестокости.
— Не сомневаюсь… «Арес», что мне передать на Олимп?
— Начнем с того, что я хочу знать, где этот недомерок засветился последний раз. Мне нужно как-то выманить его. И прихлопнуть. Но сперва надо найти дочь. Куда её переправили, кто-то установил?
— Не гони коней. Мы ищем его по той же причине, что и ты — остановить. Ты с нами?
— Да.
— Тогда через три часа на военном аэродроме нас будет ждать самолёт. Багаж захватил?
— Мой багаж всегда со мной, — фыркнул Роберт, мельком продемонстрировав рукоять «Глок-34», прикрытую кобурой прямо под левой рукой.
«Гарм» хищно скривил губы в волчьем оскале — за это его и прозвали Ужасным Волком, — заводя двигатель автомобиля. Он всегда был предвестником Дикой Охоты и сейчас она открывалась на одного из своих. Роберт не мог отделаться от ощущения нетерпения.
На частном аэродроме за пределами города, под куполом ангара, укрывающего от шквалистого ветра, стоял двенадцатиместный бизнес-джет «Bombardier Challenger 850» тускло поблескивая в сумраке. Его белоснежный узкий фюзеляж напоминал скорее крылатую стрелу, чем самолет. Роберт, глянув на «Гарма», откровенно удивился. Позволить себе такой частный самолет могли лишь крупные организации либо те, чей доход значительно отличался в большую сторону от его собственного.
— И кто оплачивает эту птичку?
— Интерпол, разумеется… — преувеличенно равнодушно отозвался «Гарм».
— Похоже, я рано ушёл с вечеринки, — досадливо фыркнул Роберт. — И давно группа работает на мировое правительство?
— С тех пор, как количество сократилось до качества, — тонко поддев капитана, отозвался мужчина.
— Ну ты и сука… — беззлобно рассмеялся Роберт, разглядывая приближающийся самолет.
Вскоре «Пежо 308» остановился практически под его широким крылом. Относительно небольшой, метров двадцать семь-тридцать в длину, бизнес-джет обладал всем необходимым для комфортных перелетов на дальние расстояния небольшой группой. Не зря данная модель частного самолета пользовалась популярностью среди европейских знаменитостей. Иллюминаторы горели теплым желтым светом, словно привычное электрическое освещение в кабинете самого Роберта. Над Лионом медленно сгущались сумерки, и сейчас в их черничной густоте ангары частного аэродрома казались сказочными пещерами, подсвеченные изнутри тусклым светом. В декабре темнело рано, как раз к вылету будет уже полноценная ночь. Роберт, поднявшись вслед за «Гармом» по трапу, разрезавшему фюзеляж самолета пополам практически возле кабины пилотов, окинул взглядом остающийся за плечами город. Лион разгорался цветными огнями в нескольких километрах от взлётной полосы.
В светлом салоне было жарко натоплено, компенсируя пронизывающий зимний ветер снаружи. Роберт спешно скинул куртку, продвигаясь вглубь. В середине бизнес-джета он обратил внимание на комфортные кресла уровня бизнес-класса, откидные столики из красного дерева и широкий кожаный диван, расположенный вдоль прохода. Четыре места были заняты знакомыми лицами. Мужчины, сгиканьем и смехом повскакивали на ноги, поднимаясь навстречу своему бывшему командиру. Шумная церемония приветствий с объятиями, тяжелыми похлопываниями друг друга по спинам и шутливой борьбой быстро окончилась. Роберт почувствовал себя так, словно после длительного отсутствия вернулся домой. Из хвостовой части салона на встречу Роберту направился молодой мужчина, европейской наружности. Он вежливо поздоровался, недоверчиво осматривая новенького.
— «Арес»! Это — «Илай». Наш новый член команды. Вместо «Урана»… — пояснил «Гарм», хлопнув сержанта по спине и чуть подтолкнув его к Роберту, — «Илай», это «Арес».
— Отлично. Флинн, кто старший группы? — уточнил «Арес», пожав протянутую для приветствия руку и небрежно бросив куртку на подлокотник дивана.
Флинн по прозвищу «Гарм» слегка смутившись, ответил.
— Я бы хотел, чтобы тебя восстановили, «Арес». Документы на столе.
— Не понял… — глаза Роберта округлились, пытаясь вникнуть в сказанное Флинном О’Коннеллом.
Тот лишь широко улыбнулся, кивнув рыжей бородой на стопку бумаг.
— Вообще, отряд мой, — пояснил «Гарм», присаживаясь в кресло напротив Роберта. — После твоего ухода замены так и не нашлось. Командование передали мне.
— За восемь лет никого не нашли? Либо ты врешь, либо сам прекрасно справлялся с задачей, — отозвался Таннер, присаживаясь в глубокое удобное кресло возле иллюминатора, мягко и уверенно обхватившее его тело, анатомически подстраиваясь под фигуру.
— Так вышло, кэп. Сейчас я рассчитываю на тебя, как и раньше. Ребята, — «Гарм» окинул столпившихся мужчин взглядом, — единогласно пришли к мнению, что тебя надо восстановить в звании. В НЦБ Интерпола прошло голосование, где с нами пришлось считаться. Они отказывались, тыкали в Устав… Но мы их убедили.
— Похоже, у меня самый обезбашенный отряд на планете… — искренне восхитился Роберт, теряясь от таких новостей.
Мужчины, спеша поделиться событиями за истекшие годы, заняли свободные кресла рядом с ним, дожидаясь, пока начальник вновь примет на себя обязательства.
Закончив знакомиться с информацией по делу, Роберт вскинул голову — в иллюминатор глядела бездонными черными глазами ночь. Самолет находился в воздухе всего около сорока минут. Предстояло еще около трех с небольшим часов полета — как раз хватит времени, чтобы разобраться со всеми старыми сводками, пообщаться с командой о том о сем, и разработать короткий план на предстоящую неделю.
— Через четыре часа мы приземлимся в районе Нафт Шахре, — сообщил присевший в кресло по соседству «Илай».
Он с некоторой тревогой и недоверием изучал лицо нового командира. Роберт не мог этого не заметить. Отложив в сторону увесистую карту геолокации и пеленга мобильной связи, он открыто взглянул на молодого человека.
— Отлично. «Илай», что-то не так?
— Нет, сэр…— с колебанием в голосе ответил по уставу сержант.
— Как давно Вы в разработке?
— Четыре месяца.
— Ваш предшественник, «Уран»… Он же — Сэмюэль Паттерсон — был и остается одним из моих близких друзей. Но это не умаляет того факта, что команда приняла Вас на его место. Я рассчитываю на Вашу помощь…
«Илай» в ответ лишь подозрительно сощурился, разглядывая широкое уставшее лицо Таннера.
— Что-то не так, сержант?
— Мне позволено говорить откровенно? — уточнил «Илай», поднимаясь из глубины кожаного кресла и застывая в проходе на армейский американский манер — предплечья лежат одно на другом за спиной, ноги на ширине плеч.
Дремавший на диване «Гарм» с интересом приоткрыл зеленый глаз, хитро сощурившись. Что-то тихонько обсуждавшие между собой «Каин», «Крон» и «Локи» в соседнем отсеке замолчали, с любопытством разглядывая мужчин. Повисла напряженная тишина.
— Само собой, сержант, — чувствуя какой-то подвох, отозвался Роберт.
Он снизу вверх смотрел на молодого американца, ловя отдаленное сходство с самим собой. Не внешнее, а скорее в характере и манерах поведения. Этот факт заставил его испытать симпатию к сержанту.
— Сэр! Если на чистоту, то я против Вашего назначения на должность руководителя группы. Вас не было около восьми…
— Восьми с половиной лет… — подсказал Таннер, внимательно разглядывая узкое, гладко выбритое лицо сержанта.
— Тем хуже. Восьми с половиной лет. Это не разумно. Вы подвергаете опасности всю операцию. Но мое мнение не учитывалось в голосовании, так как я всего-лишь в разработке и не я являюсь членом группы, — отчеканил «Илай», чувствуя на себе любопытные взгляды со всех сторон.
— А ты знаешь, парень… Я с тобой согласен полностью. И поэтому не подписал документы о вступлении в должность, — согласился Роберт.
Флинн открыл оба глаза и сел на диване, с выражением крайнего недоумения, разглядывая «Ареса».
— Я слишком долго отсутствовал. И прекрасно понимаю, что сейчас я для вас балласт.
— «Арес»! — вскрикнул «Гарм», не веря своим ушам. — Я жопу рвал на этой сраной конференции ради твоего назначения!
— Ну, значит я должен тебе новую жопу, что я могу сказать… Флинн, ты, конечно, все правильно сделал, что вызвал меня в Лион. И что взял с собой в Иран, но не из чувства долга это надо было делать, — отозвался Роберт, чувствуя, как накаляется атмосфера в салоне самолета.
Драки с вспыльчивым «Гармом» было уже не избежать. Таков уж характер склочного ирландца, за что Роберт и уважал своего заместителя.
— Хотя бы потому что твой сержант прав. Я восемь с лишним лет занимался чем угодно, кроме полевой работы.
— Я знаю, чем ты занимался, Таннер! Отдел спецрасследования в Скотланд-Ярде, борьба с наркопритонами, следствие по особо тяжким преступлениям, проституция и торговля живым товаром. Затем через пять лет ушел в свободное плавание — открыл с напарником детективное агентство, — вспылил Флинн, отодвинув «Илая» в сторону и встав прямо над сидящим в кресле Таннером. — Я знаю о тебе всё. И ты не изменился… Да, разъел рожу, да, поседел, как лунь. Но это по-прежнему ты. Мне нужны твои мозги. А уж мускульной силой я тебя обеспечу. И погоняю по полосе, пока ты не вернёшься в нормальную форму…
При этих словах Роберт недоумевающе вскинул брови, склонив голову на бок. Прямолинейность О’Коннелла всегда его восхищала, но сейчас в этом было что-то ещё. Что-то не так… Возможно, страх? В голосе Флинна звучала сталь, которой он раньше никогда не замечал. Всё-таки правильное решение он принял — уйти из отряда — командир из заместителя получился великолепный.
— Флинн… Присядь и поговорим. По уму, а не на эмоциях, — в салоне самолета наступила гробовая тишина. — Мужики, будьте людьми, займитесь своими делами…
«Локи», «Крон» и «Каин» после слов Роберта беспрекословно вернулись к игре в карты, звонко шлепая ими о поверхность стола, одновременно прислушиваясь к разговору, стараясь не пропустить ни одного слова. Он это понял по полному отсутствию голосов и напряженному молчанию.
«Гарм», зыркнув на «Илая» и остальных, сел рядом. В салоне будто включили телевизор — гомон, смех, подколки, мат. Как в старые добрые времена. Роберт внимательно посмотрел на своего бывшего заместителя, ныне — командира отряда.
— Ты меня выставляешь идиотом… — зашипел Флинн.
— Иногда полезно, если за восемь лет ума не набрался.
— Я тебе щас въебу, Таннер!
— Если станет легче и быстрее дойдёт, что я говорю тебе — давай, — Роберт услужливо подставил челюсть, косясь на бывшего зама. Тот зло стиснул зубы, заводив косматой бородой из стороны в сторону. — Только потом я сломаю тебе руку, и пересчитаю все кости в запястье. Согласен?
— Иди ты на хуй… Говори, в чем дело?!
— Не ставь меня командиром. Во-первых, «Иуда» узнает об этом сразу же. Наверняка у него есть и глаза и уши в НЦБ. Он вычислил «Урана» аж в Южной Корее, а уж «Урана» достать труднее, чем весь наш отряд вместе взятый, — Роберт понизил голос почти до шепота, наблюдая за изменениями в лице ирландца. — Пока он думает, что я сам по себе, вы сможете выманить его на живца. То есть на меня. Во-вторых, и в самых главных для вас — я действительно слишком долго был не у дел. Хочешь положить всех бойцов из-за моей ошибки? Я — нет. Многое изменилось в вашей работе. И мне нужно осмотреться. Консультации я тебе и так дам, без введения в звание. И в-третьих, и для меня в главных — пока я один, у Сары больше шансов остаться в живых. Твой отряд спугнет его. И он начнет заметать следы. Сам понимаешь, что может случиться.
«Гарм» слушал молча, насупившись и поглядывая исподлобья, словно обиженный ребёнок. В сущности, иногда он таким и был. Роберт улыбнулся, протягивая бывшему лейтенанту руку для пожатия.
— Вот он — я. А теперь если хочешь — бей…
«Гарм» зло фыркнул, и коротко замахнувшись, так, чтобы никто из отряда не видел, ударил Роберта в корпус, под рёбра. Огромный кулак буквально впечатался в левую сторону, заставив ребра болезненно отозваться, а легкие мгновенно схлопнуться в спазме на полувдохе. Роберт принялся ловить ртом воздух, краснея и чувствуя, как все внутри адски полыхает. Рука у Флинна была по прежнему тяжелая. Вернув ему такой же злой, но при этом понимающий взгляд, он, наконец смог сделать короткий вдох, когда сведенные болезненной, обжигающей судорогой, мышцы отпустило. Место удара горело огнем — «Гарм» бил наверняка, в скопление нервных окончаний — знал куда бить, чтобы причинить боль, но при этом не вывести из строя на длительный срок, не сломать рёбра и не повредить селезенку.
— И всё-равно ты — жирный…
— А ты — по-прежнему ирландская сука, — обменявшись любезностями, мужчины продолжили заниматься каждый своими делами.
Роберт, разглядывая на экране ноутбука видеосъемки с разных камер в аэропорту Франкфурта, думал о дочери. Зная её характер, стоило ожидать двух возможных вариантов развития событий: Сара попытается улучшить момент для побега, чем непомерно разозлит «Иуду», или она притворится покорной простушкой, дожидаясь помощи. На второе уповать практически не следовало.
====== Глава 12 ======
По стальному подоконнику барабанил февральский лондонский дождь, пожирая остатки рыхлого снега. В эту зиму снег всё же удивил столичных жителей своим появлением, и даже честно продержался от самого Рождества до Крещения. Саманта внимательно обвела взглядом кабинет Роберта. Запах сигарет еще держался в воздухе, словно ожидая появления своего владельца, но становился всё тоньше и тоньше. На душе было тоскливо. Казалось, что наступившая тишина в офисе задержится тут навсегда, поглотив собой даже воспоминания. Новогоднее затишье в работе затянулось, вынудив Саманту обратиться к суперинтенданту Блэку Хиллари за помощью. Тот с готовностью подбросил несколько плёвых дел, но и им она была бесконечно рада, стараясь отвлечься от гнетущих мыслей.
Сев в кресло Таннера, она провела пальцами по краю стола, словно пытаясь что-то нащупать. Странно было осознавать, что владелец кабинета может больше сюда не вернуться. В пепельнице рядом с выключенным ноутбуком давно не осталось ни одного окурка. В целом кабинет выглядел сиротливо, и это ей перестало нравиться с той минуты, как Таннер сел в самолёт до Лиона. Смутные нехорошие предчувствия терзали её уже несколько недель. Голос начальника в трубку прозвучал такой сталью, какой она раньше никогда не слышала. Разговор вышел короткий, жесткий и деловой. Хоть он никогда не отличался эмоциональной речью или любовью к длительным задушевным разговорам, в этот раз вовсе уложился в чуть больше, чем тридцать секунд. На миг девушке показалось, что в трубку говорит кто-то чужой, жестокий и холодный. Лишь характерные интонации да вечно простуженный хриплый голос напоминали, что это все еще Роберт Таннер.
Саманта вновь прокрутила в голове короткий диалог, не выпуская из рук смартфон. Ей казалось, что Таннер будет в своем кабинете если не всегда, то еще очень и очень долго. А сейчас его место занимала пустота — пошел второй месяц, как он улетел в Лион на встречу, касающуюся пропавшей дочери. Последний геопеленг говорил, что он застрял где-то на границе с Ираном, в труднодоступной гористой местности. Оставалось надеяться, что Роберт и впрямь знал, что делает.
— Саманта, слушай меня внимательно! Отключи планшет от смартфона. Игры кончились. Со мной всё хорошо, не переживай. Надеюсь, что у вас тоже все в порядке?
— Да, Роберт, более или менее…
— Отлично. Тогда продолжай работать и считай это своим испытанием. Я буду звонить по возможности. На почту пиши в крайнем случае — постараюсь помочь, чем смогу. Всё. До связи…
Страстно хотелось выкинуть из мыслей тревогу. Саманта слушала в трубке длинные гудки, бросая на настенные часы короткие частые взгляды. Наконец, щелчок известил о соединении с абонентом.
— Привет! — торопливо выдавила она, прочистив горло.
— Привет, Сэм! — голос Натали прозвучал радостно и с ощутимым выжиданием. Обе девушки замолчали, подбирая слова для дальнейшей беседы. Каждая физически ощущала тревогу друг друга даже сквозь расстояние.
— Получила посылку? — избегая прямого разговора на гложущую тему, начала Саманта.
— Да, спасибо… Я не ожидала, если честно… Очень мило с вашей с Робертом стороны. Он вышел на связь?
— Пока нет. Крайний раз звонил за пару дней до Рождества, — Саманта тяжело вздохнула, вновь проводя пальцами по кромке письменного стола начальника, словно убеждая себя в реальности окружающего мира. — Потребовал отвязать планшет от смартфона, чтобы я его не искала. Сказал, что всё нормально. Работает.
— И где он?
— Крайний сигнал был на границе с Ираком почти шесть недель назад. Нат… Он справится? — вдруг ощутив до этой минуты ничем не выдававший себя страх, спросила Саманта.
— Ты убеждаешь меня или себя? — Натали, увы, не могла дать ей необходимой уверенности.
— Даже не знаю. Наверное, себя… — Саманта пыталась собраться с мыслями, чтобы озвучить тревогу, которая глодала ее сердце уже почти месяц. — Нат, я… У меня нет слов, но мне плохо тут одной.
— Я тоже волнуюсь… Хоть знаю его всего-ничего. И за тебя тревожусь сильно, зная, как вы близки.
— Ладно, давай тогда сменим тему, чтоли… Как прошли праздники? — резко переводя тему для разговора, поинтересовалась Сэм.
— Была на пляже. В целом неплохо, — почти безэмоционально отозвалась Натали. Слышно было, как где-то недалеко от нее кричат какие-то сельскохозяйственные животные, кажется, овцы. — Тут тепло для зимы, я бы сказала — самое настоящее лето. Вода холодновата, но я и не купаться сюда приехала… Как долго еще он там будет?
— У меня нет ответа, — честно призналась Саманта, гася свет и прикрывая за собой дверь пустующего кабинета. — Мне кажется, что я его не увижу. Хотя, казалось бы, мне-то что? Он мне никто, по большому счету… Но я привыкла к тому, что Роберт всегда рядом. Всегда подставит плечо или даст отрезвляющего пенделя.
— Кажется, я тебя понимаю… В моей квартире, когда Уильямс приехал выяснить со мной отношения сразу после того, что случилось с Баки, если бы не Роберт, я бы… Даже и не знаю, билась бы в истерике… Может, кинулась бы на Джеймса с кулаками, — Натали вдруг отчетливо увидела перед собой высокого широкоплечего мужчину, ссутулившегося над кучкой битой посуды, помогая ей убирать погром, учиненный фанатами. — Даже еще раньше… Если бы не он тогда возле ветклиники, куда я отвезла Баки в последний путь, не знаю, что было бы со мной. Я ведь и правда в тот миг осталась совершенно одна во всем мире, словно осиротела разом…
— А он, как всегда надежно подставил плечо.
— Да. Удивительно все-таки. Редкий человек, я бы сказала.
— Боюсь, что за свою редкость он рано или поздно поплатится, — тяжело вздохнула Саманта, взвешивая на ладони ключи от офиса. За окном стелился промозглый, похожий на заблудившуюся осень, февральский вечер. — В нашем мире такие как он вырождаются. Из-за таких, как мы…
— Не поняла, ты о чем?
— Да так… Рассуждение вслух. Просто подумала, что нет во мне такой твердости и настойчивости, как в нём. Я бы уже сто раз сдалась, — честно призналась Саманта, не понимая, откуда брались все это время силы в ее начальнике. — Или пила бы, надеясь на кого-то типа него, чтобы пришел и помог, сделал бы за меня всю работу. Натали, я ужасная подруга и отвратительная помощница.
— Сэм… Это не так. Ты — женщина, и в принципе ты не способна на многие вещи, что доступны ему. Это сейчас не ханжество и не сексизм… Простая физиология и особенность психологии полов. Женщина не воин. Не расходный материал, как бы грубо это сейчас не прозвучало по отношению к Роберту. Но мужчины веками были предназначены природой для защиты территории и семьи. Они являлись теми, за кем хочется быть. Что он сейчас и делает — дает опору своей семье, защищает её, как может. И я надеюсь, что у него все получится.
Саманта слушала Натали, сидя на краю своего рабочего стола и блуждая глазами по выгоревшей физической карте мира, висящей на стене в приемной. Иран… Ирак… Сирия… Горячее кольцо Ближнего Востока. Где-то там сейчас и Таннер, вернулся в мир, от которого старательно бежал все эти годы.
— Я всё это понимаю… Но что будет, если он не вернется? Ведь это не поездка в Дисней-Лэнд… — устало произнесла она, чувствуя себя безутешной.
— Сэм, я не знаю, что будет, если… Но я очень хочу его увидеть живым и невредимым, — голос Натали звучал тепло, мягкими интонациями убаюкивая тревоги Саманты. Хотелось верить в ее слова.
— Я тоже. Нат? Ты думаешь о том, что было, если бы ты осталась?
— Было бы то же самое, что и сейчас. Он бы уехал. Сэм, давай не будем начинать. Я понимаю, к чему ты клонишь…
— Нет, я абсолютно ни к чему не клоню, просто мне интересно, правда. Думаешь ли ты о нем?
— Ты невероятно бестактна и любопытна. Он воспитал превосходную смену, — рассерженно фыркнула Натали, — Но ты права. Я думаю о нем. Кое-что вспоминаю…
— Ваш вечер на диване, перед телевизором, — понимающе хмыкнула Саманта.
— Наш вечер в «Lume», на крыльце. Жалею, что не сделала того, что сделала раньше, — честно вздохнула Натали, вспоминая жар от тела мужчины, горячие властные губы с терпким вкусом красного вина и сигарет, и крепкие, надежные руки, удерживающие от неосмотрительного падения со ступеньки. — Но и радуюсь одновременно, что тот вечер был у нас. У меня. Ладно, давай не будем нагнетать? Может, он отзвонится через пару-тройку дней и скажет, что летит в Лондон с Сарой?
— Ты всегда такая оптимистка?
— Я верю, что так или иначе, каким-либо способом всё будет хорошо, — соврала Натали, внутренне поддаваясь тревоге Саманты.
— Угу… Всё-таки ты ненормальная, под стать ему. Ладно, поеду к Мэрин. Она сегодня собиралась в театр. Угадай, кто играет в премьере?
— Джеймс? — догадалась девушка.
— Да. Какая-то странная постановка… Кажется, «Вдали от посторонних глаз». Драма. Написала его невеста, — с усмешкой отозвалась помощница детектива.
— Всё-таки невеста?
— Ну, пока это официальная версия.
— Понятно. Сэм… — Натали проглотила слова, пытаясь что-то сказать, но не решаясь.
— Я обязательно буду держать тебя в курсе событий, — произнесла Саманта, догадываясь о значении молчания в трубку. — Как только он выйдет на связь то сразу тебе сообщу.
— Спасибо. Если вдруг… Передай ему…
— Что?
— Ничего… Не надо. Когда вернется, тогда я сама ему все скажу.
— Уверена?
— Нет. Ладно, до связи? — обрывая очередной разговор, так и не принесший известий о Роберте Таннере, попыталась окончить общение Натали.
— Погоди. У меня вопрос. Ты совсем-совсем не планируешь вернуться в Лондон? Вообще?
— Пока что мне нечего там делать… До связи, Саманта!
На электронную почту поступило новое уведомление. Саманта нетерпеливо открыла приложение. Адресат не указан, что могло быть только если почта закрыта специально созданными программами защиты канала связи, или доставляется через поддельные домены.
«Сэм, в письме приложены файлы. Проверь тщательно. Результаты отправь на мою почту. Р.Т.»
Сообщение однозначно принадлежало Роберту. Саманта торопливо вернулась за свой ноутбук, гадая, что же он мог прислать.
Над каменистой равниной гулял пыльный ветер. Роберт вскинул бинокль, изучая проходящую чуть ниже, в паре километров от нефтеперерабатывающего комплекса, дорогу. По ней он уже почти месяц вместе с группой делал короткие вылазки на территорию соседнего с Ираном Ирака. По каменистой, разбитой ветрами дороге, в клубах серой пыли, медленно ехал микроавтобус. Роберт еще раз внимательно осмотрел транспорт сквозь линзы полевого бинокля. Удаление около четырех километров.
— Опять репортеры? — лениво поинтересовался «Локи», демонстративно медленно поднимаясь со своего импровизированного кресла. Роберт молча передал оптику.
— Похоже… Зачастили что-то…
— Да… Остановим?
— «Гарм», — связавшись по рации с командиром, поинтересовался Роберт. — В паре километров по дороге микроавтобус с репортерами. Опять та же машина. Останавливаем?
— Нахуя? Мы уже их досматривали. К черту. Только время теряем. Через три часа собираемся. В Багдаде связные сообщили о нашем Абдале. Его видели недавно.
Роберт нахмурился. Поиск зашел в тупик, как только они сошли на землю Ирана чуть больше месяца назад. Этот факт не мог не раздражать его. Казалось, что все его действия превратились в бессмысленный набор стандартных процедур — проснуться, умыться, размяться на турнике и, без предисловий, прыгнуть в машину до ближайшего городка, прочесать город в поиске неизвестно чего, и вернуться на пустующую укреплённую базу, чтобы назавтра начать все с начала. Весь запад иранской границы он прочесал от и до, не теряя надежды. Но след Абдала оборвался прямо у него под носом, на границе с Ираком. Вновь предстоял усиленный поиск.
— «Арес», пусть тебя подменит «Илай», ты мне сейчас нужен внизу, — отдал приказ «Гарм», и сбросил вызов.
Роберт, поправив на плече уже привычно впивающийся ремешок М16А4{?}[М16А4* — вариант штурмовой американской винтовки M16A3 калибра 5,56 мм, разработанная и принятая на вооружение в 1960-х годах. Состоит на вооружении по настоящее время. Модифицирована. ], сделал было шаг к лестнице, но в последний момент передумал. Глянув на «Локи», беспечно поигрывающего десантным ножом в руке, он вдруг отчетливо ощутил неправильность ситуации. Слишком уж расслаблен бывалый боец.
— «Локи», ебать тебя неловко! Убери нож. Запиши в блокнот данные по машине. Такое впечатление, что ты на курорте, ей-богу…
Невысокий сухой, но двигающийся, словно гадюка, мужчина, косо бросил взгляд на бывшего командира. Видно было, что бездействие плохо сказывается не только на Роберте, но и на всей команде. Не ясно было, чего ждал «Гарм», словно нарочно затащив их в глушь иранского плато. «Локи» медленно убрал лезвие в ножны на груди, и размашистым почерком вписал номер микроавтобуса, проехавшего по дороге в блокнот.
— «Арес», чего мы ждем?
— Я не знаю… Но разберусь… — честно отозвался Роберт, кивнув лейтенанту, и с грохотом подошвы тяжелых армейских ботинок о стальную лестницу спустился вниз.
Бездействие убивало. Оно плохо сказывалось на настроении в группе, подчас вызывая ненужные конфликты на пустом месте. «Гарм» упрямо продолжал держать людей в неведении.
— Флинн, что происходит? Мы сидим тут уже пять недель, словно ждём кого-то… Может уже посвятишь всех нас в свой план? — по прежнему хмурясь, поинтересовался Роберт, входя в небольшое прохладное помещение, некогда бывшее кабинетом начальника нефтевышки.
Краска на стенах облупилась, осыпаясь и обнажая желтоватый, плохого качества, бетон. Окна выбиты, позволяя ветру гулять взад и вперед по подоконникам и столам. Песок и пыль повсюду в углах, на потолке местами куски паутины. Все говорило о заброшенности завода.
— Успокойся! — осадил его «Гарм», стоя над пластиковой картой, испещренной крестиками, пунктирами и маленькими флажками.
Она занимала весь огромный стол посреди кабинета. Роберт, поставив оружие на предохранитель, передвинул винтовку за спину, так, чтобы она не мешалась, и склонился над желто-серой физической картой Ближнего Востока. На ней были крестиками отмечены места их вылазок за прошедший месяц. Всего сорок три населенных пункта на границе Ирана и Ирака. Много или мало это было зависело лишь от точки зрения ищущего. Для Роберта — недостаточно.
— Видишь это? — «Гарм» шлепнул бумажными распечатками фотографий со спутника на стол, прямо поверх карты.
Роберт быстро скользнул по ним взглядом. Сосредоточенно и скрупулезно изучая боевую выкладку «НАТО», он откровенно изумился. Пальцы пробежали по свеженапечатанной бумаге, листая сводки.
— На что я смотрю? Это какая-то крепость… Судя по координатам, в центре Багдада?
— Да, — складывая руки на груди, с улыбкой отозвался Флинн.
— Хочешь сказать, что его видели там?
— Одного из его братьев. Хочешь наведаться в гости? — улыбка стала хищной, такой, что не знай он «Гарма» не один год, решил бы, что тот свихнулся.
— Сколько времени на дорогу? — водя пальцем с въевшейся в кожу пылью и грязью по пересечениям трасс на карте, уточнил Роберт.
— Если по трассе то часов пять.
— Пропуск есть?
— Как всегда. Если по прямой, через равнину, то часа через три будете на месте, — взгляд Флинна недобро сверкнул из-под кустистых золотых бровей.
Солнце Ирана, хоть и не отличалось летним гостеприимством, сожгло его кожу и выбелило медные волосы. На лице «Гарма» расползлись веснушки и трещины от пыльных зимних вьюг Востока. Вид у мужчины был дикий.
— Какой вариант нам подходит?
— Это я оставлю на твой выбор. Берешь двоих и едете туда. Я останусь. Надо кое с кем пообщаться.
— «Гарм», что с репортёрами? — вдруг вспомнил Роберт. Машина с огромной надписью на ржавом борту «Репортёры без границ»{?}[«Репортёры без границ (РБГ)» (фр. Reporters sans frontières; RSF) — влиятельная международная неправительственная организация. Миссия организации, заявленная на её сайте: «Защита свободы прессы, журналистов и сетян во всём мире». Девиз организации: «Без свободной прессы ни об одной борьбе никогда не узнают». Организация по всему миру борется против цензуры и за освобождение журналистов, находящихся в заключении из-за своей профессиональной деятельность] , без конца мотающаяся через границу совсем близко к их базе его нервировала. — Не слишком ли часто они тут шастают?
— Что-то не нравится? Установи муляж фугаса возле дороги — перестанут, — зло бросил Флинн. Роберт вновь уставился на командира. Что-то в его поведении не давало ему покоя.
— Флинн, что происходит? Ты взвинчен… — взгляд Роберта стал жестким, ловящим каждое изменение в микромимике лица командира.
— Ну, что поделать. Раздражает бездействие и отсутствие информации.
— Тогда почему, получив наводку, не хочешь поехать с нами?
— На связь должен выйти мой человек. Я поеду к нему, — вновь возвращаясь к карте и неопределенно ткнув в неё пальцем, отозвался О’Коннелл.
— Он что-то нашёл? — встрепенулся Роберт, не отводя пронзительного испытывающего взгляда от командира.
Тот пожал плечами, ответив точно таким же тяжелым взглядом. В воздухе комнаты ощущалась напряженность и физическая измотанность.
— Ты будешь первым, кому я сообщу. Собирайся…
— Привезу сопляка сюда. Послушаем, что он расскажет, — кивнул Роберт, вновь скользнув глазами по выкладке со спутника и фотографиям мужчины в традиционной для курдов одежде.
Они были сделаны на каком-то празднике, судя по окружению и расшитой золотой нитью аракчину{?}[Аракчин* — головной убор, своей формой напоминающий тюбетейку. Состоит из двух частей — собственно шапочка и тюрбан из х/б ткани.]. Чоха{?}[Чоха*— куртка из белой шерсти, подкладка из белой х/б ткани, обшлага рукавов обшиты шелком. Традиционная одежда. ] на нём тоже выглядела не в пример дорого. Вероятно, фото сделано во время празднования Навруза — праздника по случаю прихода весны.
— Валяй, ты знаешь, что нужно делать, — кивнул согласно «Гарм».
Роберт, собрав снимки в стопку, быстро сунул их в кожаную папку-планшет и вышел с ней из помещения. Внутри зацарапалось забытое ощущение — предвкушение опасной работы. И всё же пять недель на бывшей нефтеперерабатывающей станции пошли ему на пользу. Роберт восстановил навыки работы в команде, вспомнил кое-что забытое из огневой подготовки… Даже здорово потерял в весе, ежедневно используя стальные лестницы и танки базы в качестве снарядов для спортивной тренировки. Военно-полевые игры три на три они так же проводили среди разрушенных стен брошенного нефтеперерабатывающего комплекса. Обещанная Флинном физическая нагрузка шла на пользу. Он быстро возвращался в форму, ловя недовольный взгляд сержанта. Парнишка ему не доверял, и, возможно, вполне заслуженно.
«Каин» и «Крон» уже информированные «Гармом» быстро снаряжались для поездки. «Крон» возился с боевой укладкой в ничем не примечательный «Лэнд Ровер Дефендер 110»{?}[https://kakoeauto.ru/images/land-rover-defender-110-out.jpg], каких после войны на территории Ближнего Востока было в избытке. Внешне изъеденный ржавчиной внедорожник внутри представлял из себя укрепленную штурмовую машину, обшитую толстыми стальными листами брони. Роберт лично несколько недель назад загнал машину на яму и провел почти сутки, прикручивая пластины к брюху автомонстра, изолируя систему топливоснабжения от возможных повреждений. Никто не был застрахован от подрыва брошенного фугаса или забытой осколочной мины, а так у них был небольшой, но шанс остаться невредимыми. Наблюдая, как «Крон» и «Каин» укладывают под сиденья автомобиля сменные рожки винтовок, он быстро перефотографировал все спутниковые распечатки на смартфон. В Багдаде, где связь ловит намного лучше, он намеревался отправить электронной почтой заранее заготовленное письмо Саманте. Надо проверить, с чьих спутников сделаны снимки. И что еще на них можно разглядеть.
— «Арес», мы готовы… — отрапортовал не по уставному «Каин». Роберт, пряча смартфон в карман разгрузки, кивнул.
— Пропуск у нас есть или мы окольными тропами? — поинтересовался всегда улыбающийся «Крон». Видно было, что мужчины с удовольствием пакуют вещи, готовясь к работе.
— Пропуск не снимать. В Багдаде он нам понадобится. Поедем напрямик, иначе рискуем застрять на границе на лишние пару часов, а их у нас нет, — отозвался Таннер, устраиваясь за рулем громоздкой машины. Двигатель тихонько пофыркивал, ожидая команды на старт. — В планшетке фото со спутника «НАТО». Не знаю, кто нас информирует, но им от силы часа полтора. Успеем к ужину вернуться, если застанем хозяев дома.
Глаза слезились от однообразного серо-рыжего пейзажа каменистой равнины. Руки ныли, то и дело ловя болтающийся и бьющий в ладони руль, когда машина налетала колесом на неизбежные глыбы. В дороге они провели уже почти три часа, а вокруг все тот же однообразный и унылый пейзаж. «Каин» откровенно дремал, свернувшись калачиком на заднем сидении. «Крон» что-то читал в огромном справочнике. Удивительно, что отчаянная болтанка в машине никак не влияла ни на одного, ни на другого. Казалось, что вот такая походная жизнь была им привычна, хотя с другой стороны иной жизни эти люди не знали. Роберт устало проморгался, сгоняя пыльную пелену перед глазами, и принялся искать знакомые ориентиры. Кое-где попадались неприметные на первый взгляд растения. Корявое, высохшее еще до вхождения в свою полную силу деревце тамариска служило в его памяти отметкой, означавшей приближение к главной федеральной трассе Ирака. За месяц он успел составить личную карту ориентиров и вешек в радиусе почти в сотню километров. Скоро появится пригородный блок-пост.
Ведя машину по знакомой земле, Таннер понял, что за восемь лет ничего не изменилось ни в образе жизни группы ни в нем самом. Сколько бы он не уверял себя, что война оставила его вместе с последними днями контракта — это было не так. Трясясь в пропахшей порохом, сталью и топливом машине, он с каждым мигом всё отчетливее ощущал себя в нужном месте. Никакая полиция с рейдами по ночным клубам не могла дать ему одновременное ощущение свободы и страха. Пожалуй, именно такое сочетание всё ещё будоражило его кровь как ничто другое. Человек, рождённый в мясорубке войны никуда не делся, загнанный им самим в глубину сознания. Сейчас, глядя, как пара офицеров иракской государственной милиции подходят к машине, держа на перевес АК-74, судя по состоянию еще советского производства, он внутренне напрягся. «Каин» и «Крон» сидели прямо, словно проглотив палки. На коленях каждого лежали заряженные и готовые к бою винтовки. Роберт коротким, незаметным жестом приказал поставить оружие на предохранители. Не хватает еще завязать перестрелку с органами власти на въезде в город. Мужчины рассудительно повиновались. Оружие моментально исчезло под сиденьями автомобиля.
Один из офицеров внимательно изучил взглядом лобовое стекло «Дефендера». В правом нижнем углу был прикреплен международный сигнал для опознавания «своими» — белый лист с надписью «вездеход» на нескольких языках: английский, арабская вязь и курдский. Чуть ниже надписи располагались понятные только военным небольшие пиктограммы, означавшие связь с государственными органами управления. Перекинувшись несколькими словами между собой офицеры милиции подали жест Роберту, требуя выйти из машины. «Каин» напрягся.
— Сидеть, — спокойно отрезал Таннер, поднимая руки так, чтобы офицер видел его пустые ладони через лобовое стекло. Преувеличенно медленно он покинул салон автомобиля, останавливаясь у его высокого капота. Один из офицеров обошел машину, подсвечивая брюхо и подкрылки фонариком.
— Ваши документы, — на ломаном английском произнёс тот, что жестом потребовал Роберта покинуть машину.
— Мы возвращаемся в лагерь. Были в пустыне почти неделю, — медленно на курдском, ответил Таннер, осторожно вынимая из-за пазухи кипу документов. Официальная бумага от международной организации наблюдателей. Милиционер некоторое время изучал документ, сверяя подписи.
— Куда именно и откуда?
— Лагерь к западу от реки Тигр, в Монсоре, бывший девятый дивизион армии «НАТО», — держа руки ладонями на виду, отозвался Таннер. Его цепкий взгляд уловил некоторое напряжение при упоминании района в лице офицера.
— Там сейчас не спокойно. Почему Вас, капитан Таннер, отправили туда?
— Мы должны подготовить место встречи группы репортеров от «РБГ» с начальником колонии… — соврал он, припоминая машину, примелькавшуюся ему за эту неделю. Наверняка на блок-посту её уже неоднократно досматривали. Офицер кивнул, возвращая бумаги, но всё так же держа Таннера под прицелом автомата. По спине от напряжения бежали капельки пота, впитываясь в футболку. Единственное малейшее подозрение в лжи и их всех троих заберут в коммунарку до выяснения личности. И вот тогда выяснится, что они никакие не представители международной охранной миссии, а машина полна оружия. Для Ирака они станут террористами, а это расстрел на месте без суда и следствия. Военная обстановка в стране вынуждала местную власть жестко решать подобные инциденты.
— Эта рыжая девка всё никак не уймется… — вздохнул мужчина, снова переходя на английский. — Где Вы научились говорить по-курдски?
— Сэр, я служу в Ираке и Иране уже почти семь лет.
— Впервые Вас вижу в Багдаде.
— Как и я Вас, — кивнул Роберт. Мужчины еще секунду обменивались молчаливыми изучающими взглядами. Таннер надеялся на везение и мастерство блефовать. Офицер, наконец, кивнул, опуская дуло автомата и жестом отзывая напарника.
— Обновите пропуск. Ваш устарел еще две недели назад, — бросил ему в спину милиционер, когда Таннер вернулся за руль. В салоне стояла мертвая тишина. «Каин» и «Крон» молча переглянулись.
— Запомнил? Обнови пропуск, чуть не влипли…
«Каин» кивнул, что-то быстро внося в пометки крошечного блокнотика. Окончив писать, вернул его в нагрудный карман разгрузки. Роберт завел двигатель автомобиля и плавно тронулся.
— Придётся найти этих чертовых журналюг. Без них нам больше нет сюда хода, — буркнул он, минуя блок-пост.
— Затея — говно! — констатировал «Каин».
— Есть другие варианты? У меня — нет. Вернемся на базу — обсудим с остальными. Свяжись с «Илаем», пусть выяснит всё по машине с номерами и пропуском «РБГ». Найти не составит труда, — скомандовал Роберт. В голове созрел четкий план.
— Дома очень плотно стоят… Через главные ворота попасть внутрь незаметно не получится, — констатировал «Крон», убирая небольшой бинокль в карман. — Там какой-то сабантуй готовят… Женщин полно…
Саманные дома стояли вплотную, словно зубы, подпирая друг друга сплошными, высотой метра в три, стенами-заборами. Все трое переглянулись. Багдад стремительно погружался в густые вечерние сумерки.
— Думайте быстрее, скоро патруль начнет ходить… Черт, комендантский час они еще не отменяли, — барабаня пальцами по цевью винтовки, произнес Роберт. Мысли метались от одной идеи к другой. — Что в соседнем доме? Жилой?
— Не понятно. Тут вообще все не понятно. Света нет, окна выбиты. Возможно, пустует.
— Что ж… Значит зайдем оттуда. «Каин», твоя задача заблокировать им выход, чтобы не сбежали прежде, чем мы закончим. Я и «Крон» пройдем в здание через соседний дом. Убираем охрану тихонько, женщин по возможности не пугать иначе такой ор подымут — вся округа сбежится. Как только начнётся суета, сразу заводи двигатель. У нас меньше пятнадцати минут… Не будет времени на «покурить». Надо успеть до патруля.
«Каин» уставился на наручные часы.
— Обнуляемся! — скомандовал Роберт, щелкнув кнопкой на наручных часах. Команда последовала его примеру. — С этой минуты время пошло. «Крон», связь через Московские частоты. Ясно?
— Да.
Под покровом на глазах сгущающихся сумерек мужчины спешно покинули автомобиль. Роберт, ощущая, как закипающий в крови адреналин заставляет его молниеносно реагировать на каждый шорох, обостряя и без того обнаженные чувства, пересек дорогу в десяти метрах от назначенного места. Из оружия с собой лишь десантный нож, «Глок-34», пара сменных обойм, усиленное тренировками тело и смекалка. Должно хватить… Дома, покрытые пылью, цвета выжженной глины практически ничем не отличались друг от друга. Единственным заметным ориентиром служила четырехскатная крыша углового дома. Там, под его козырьком весело горели электрические лампочки, слышались щебечущие голоса женщин и смех мужчин. Охранники были слишком уж расслаблены. Роберта это настораживало и казалось неправильным. Кивнув «Крону», коротко махнул рукой, указывая на небольшой выступ в стене соседнего дома. Напарник с легкостью кошки вскочил одной ногой на подставленное Таннером колено, затем на плечо, и быстро перевалился через преграду. Миг, и он появился, протягивая руку. «Арес», пришедший в былую боевую форму ловко упершись ногой в замеченную им трещину, ухватившись за руку «Крона», почти бесшумно взобрался на гребень стены и прижался к небольшому кирпичному выступу. Отсюда обозначенный на спутниковой раскладке «НАТО» двор полностью просматривался, скрытым от глаз оставалось лишь узкое пространство непосредственно под стеной. Двор был устелен цветастыми коврами, по периметру стояли простые деревянные лавки, кругом горел теплый электрический свет. Готовился какой-то праздник. Роберт кивком головы обратил внимание напарника на расхаживающего взад-вперёд мужчину с автоматом. Охраннику при всем желании было бы сложно заметить темные силуэты, притаившиеся на соседнем заборе. Мешало яркое освещение вокруг и безлунный тусклый вечер. Свет звезд едва рассеивал бездонный мрак черного восточного неба. Зато им со своих мест был хорошо виден практически весь двор, на что, собственно и был сделан расчет. «Как на ладони», мысленно усмехнулся Роберт. Слишком уж всё просто… Аккуратно, чтобы не привлекать внимания, «Арес» и «Крон» прошли насквозь оказавшийся заброшенным выбранный для проникновения дом. Тут и там на полу валялись остатки бытовой утвари, части одежды, не хитрые детские игрушки. Роберт осторожно откинул носком ботинка резиновую игрушку-пищалку в виде барашка, и опустился коленом в пыль, осматривая территорию углового дома через грязное окно.
— Херовое расположение. Видел?
— Да.
— Идём порознь. На тебе второй этаж и двор. На мне — первый и охрана. Кто найдёт щенка, тащит его к машине. Тем же путем, что пришли.
— Бабы шум поднимут…
Роберт обреченно кивнул.
— Предложение? — быстро скорректировал план он.
— Загнать их в подвал и запереть?
— Как?
— Пусть «Каин» заглянет в гости, пошумит. Отвлечет охрану. Пока его будут шмонать, баб закроют внизу дома.
— Здесь, — коротко отозвался знакомый голос.
— Отвлеки охрану. Пусть тебя досмотрят.
— Принял. Три минуты. Досмотр — пять. У вас восемь минут.
— Приняли… — зашипел в еле заметную горошину рации Роберт. Быстро обогнув здание по крыше прилегающего дома, он затаился у самого угла, наблюдая, как «Крон» по паучьи раскидав конечности, медленно спускается со стены на открытый балкон.
В огромные стальные ворота двора кто-то, матерясь на арабском, нещадно барабанил. Охрана быстро передернув затворы автоматов, принялась сгонять женщин в расшитых костюмах в подвал. Роберт затаил дыхание, считая утекающие секунды. Любая из них могла окончиться фатально вместе с его собственной жизнью.
— Время пошло, — шепнул голос «Каина» прямо в ухо.
Охрана — четыре курда, заняли неудобную для себя позицию возле огромных ворот. Одного из них отправили узнать, что происходит. Роберт, быстро глянув на «Крона» убедился, что всё идёт по плану, и по-кошачьи мягко спрыгнул из своего укрытия на расстеленные по двору ковры, в тень стены. Охранники, увлеченные матерящимся на всех наречиях, одетым в лохмотья «Каином», не заметили вторжения. В два шага преодолев расстояние до ближайшего не остеклённого оконного проёма, убедился — в комнате на этаже пусто, и рывком перекинул тело через подоконник. Приземлившись на носочки, сразу же откатился в сторону, попутно осматриваясь. Прямо перед ним находились двери, куда охрана завела женщин, пряча от посторонних глаз. Из-за деревянных створок доносился приглушенный гомон. Поискав взглядом на полу что-то, чем можно было бы заклинить замок, он быстро воткнул валявшуюся неподалёку стальную табуретку тонкой ножкой за дверную ручку, заблокировав дверь. Почти гуськом, стараясь не мелькать в окне, пробрался к следующему дверному проему, прислушиваясь к треску охраны. Они обсуждали оборванного мужчину, ошибшегося дверями и ищущего ночлег. Тот никак не хотел уходить, что-то пытаясь объяснить, размахивая руками и выкрикивая на разные голоса несвязные слова. Разговор затянулся. Охрана смеялась, подначивая безумного бродягу.
Пробравшись в соседнее помещение, Роберт заметил щиток электрической разводки в легкой доступности. Толстые медные кабеля в резиновой обмотке змеились по стене, уползая во тьму улицы. Мгновенно в план закрались небольшие правки.
— «Крон»?
— Чисто. Этаж пустой, — отозвался голос.
— Первый этаж — чисто. Две комнаты… Вхожу…
Роберт, ощутимо вспотев, не мог перестать считать секунды. Адреналин гнал его вперёд, стирая эмоции, оставляя место чистым, отработанным до автоматизма рефлексам. В дверях первой комнаты он остановился, настороженно прислушиваясь. Из щелей над полом лился яркий желтый свет, прерывавшийся мельтешением сиреневых теней. Кто-то тяжело ходил возле двери туда-сюда. Опыт подсказывал, что вероятный противник весит ни чуть не меньше его самого. Разговор двух мужчин. Один голос ближе, второй, юный, дальше. Интонации показались ему знакомыми. Проверив оружие, и убедившись, что пистолет снят с предохранителя, он осторожно постучал, отскакивая в сторону.
— Кто? — прозвучало на курдском.
— Эй, помоги, да? — в полтона снизив голос, отозвался Роберт, замирая возле двери с боку, так, чтобы при открытии иметь выгодную позицию для броска. Смерть должна быть моментальной, без криков, стонов и лишних конвульсий.
— Иду!
Шаги приближались. Времени менять оружие практически не оставалось. Считая удары собственного сердца он, присев на корточки, опустил пистолет на пол. Выхватив из нагрудных ножен боевой нож, удобно лёгший овальной рукоятью в ладони, приготовился. Как только дверь приоткрылась и из нее показалась часть корпуса противника, Роберт выволок охранника, одновременно загоняя тяжелым ударом обоюдоострое, листовидной формы лезвие в шею сзади, аккурат под атлант. С усилием проворачивая нож, разъединил хрустнувшие шейные позвонки и откинул в сторону сразу обмякшее тело. Оно глухо ударилось о пол, заливая все вокруг себя пузырящейся кровью. Лезвие ножа пробило аорту и гортань, сломав кости. Конвульсий не последовало, тело лишь издало последний судорожный выдох-свист и наступила тишина. Металлический тяжелый запах вскружил голову. Подхватив с пола липкой от крови рукой пистолет, толчком приоткрыл дверь шире. Не заметив ни в проёме, ни внутри комнаты возможной опасности, сделал шаг назад, к электрощиту.
— Минус один. Гашу свет! — шепотом оповестил он в рацию напарника.
— Держу на прицеле! — отозвался «Крон», занявший позицию на балкончике прямо над двором и наблюдавший за охраной.
Роберт, прикрыв глаза ладонью от попадания возможных искр или стружки металла, одним ударом перебил кабель, обесточив помещения. Свет над двором резко погас, погрузив все в густую темноту. Из подвала тревожно закричали женщины. Охранники с волнением загомонили, забыв о бродяге, включая фонарики на телефонах и подсвечивая друг другу лица. Кто-то предложил включить генератор. Видимо, отключение света в этом районе Багдада еще пока не было редкостью. Скользнув в комнату, разглядел в тусклом, проникающем с улицы сквозь крошечное окно, фонарном свете мужскую фигуру. Она скрючилась в дальнем углу, ощупывая руками стены и тревожно озираясь.
— Аслан! Ты? — неуверенно спросил голос.
— Да! Свет отключили, собачьи дети… — отозвался Таннер на курдском.
— Что с голосом, Аслан?
— Не знаю… — ориентируясь на источник звука и слабую визуальную картинку, Роберт быстро схватил говорившего за плечо, выталкивая к дверям. — Идем, надо спускаться вниз…
— Подожди… — запротестовал было мужчина, но всё же покорно пошел. Движения его были преувеличенно расслабленными. В сумраке коридора, где лежало бездыханное тело настоящего Аслана, Роберт внимательно разглядел пойманного мальчишку. Узкое длинное лицо, на верхней губе длинный кривой шрам, обнажающий мелкие заячьи зубы, огромные глаза неестественно блестят в тусклом свете. Тот, увидев перед собой распростертое на полу тело, открыл было рот, чтобы закричать. Короткий тычок кулаком в солнечное сплетение и жесткий удар основанием ладони в голову остановили так и не сорвавшийся с губ крик. Роберт, глянув во двор, быстро закинул бессознательную ношу на плечо. Можно уходить. Пинком сбив табурет с ручки двери, где охрана упрятала женщин, быстро доложил в рацию.
— Взял. Гаси охрану.
— Есть… — отозвался «Крон». Прямо над головой Таннера раздались сухие щелчки по светящимся мишеням, всё ещё бегающим по двору в поиске генератора. Пистолет с глушителем нашептал покоянные колыбельные. Два коротких вскрика. Три глухих звука падения тел.
— Минус три.
— Где четвертый?
— «Каин»?
— Забрал.
Роберт, сбегая со своей ношей на плече по ступенькам быстро оглядев двор с распростертыми на коврах телами, бросил взгляд на дом. Слишком просто. Всего четверо охранников. Неправдоподобное везение.
— «Каин», время?
— Тринадцать минут, — отчеканил голос.
— «Крон»?
— У входа. Ты где?
— Лови посылку… — чуть пригнувшись, Роберт перекинул тело через порог огромных стальных ворот. «Каин» и «Крон» приняли пленника, быстро подхватив под руки и ноги, оттаскивая в сторону заведённой машины. Мгновение помедлив, Роберт, стоя в воротах, вновь обернулся на только что отработанный ими объект. Что-то показалось ему подозрительным, но что именно он пока не понял.
В машине отчетливо запахло кровью и пороховыми газами, примешиваясь к уже привычному запаху дизельного топлива. «Крон» быстро разбирал пистолет, отсоединяя глушитель и пряча оружие в обшивку своего сиденья.
— Все целы? — осведомился Роберт, оттирая лезвие ножа и собственные руки от начавшей сворачиваться крови первой попавшейся тряпкой. От нее тяжело пахло соляркой. Под ногтями кровь смешалась с пылью, не желая оттираться. Ладно, позже отмоется.
— Да.
— Да…
— Отлично. Помчали отсюда.
— Через блок-пост? — осведомился «Каин», ведущий машину по улицам.
— Ага, и давай еще на комендантов налетим… Будет замечательно, — фыркнул Роберт, прикидывая карту побега из города, минуя блок-посты.
— Варианты?
Мужчины дружно хмыкнули, не сговариваясь. Напряжение не отпускало. Повисло молчание, сквозь которое пробивалось шипение радиостанции.
— «Илай» отправляет нас в Монсор, к брошенной католической церкви. Там сейчас будут «РБГшники», — вслушавшись в чеканку «Илая», оповестил, наконец, «Крон».
— До патруля успеваем? — уточнил с заднего сиденья Роберт, поставив тяжелый ботинок на валяющегося в ногах бесчувственного паренька и переворачивая его лицом к верху. По виду тому было не больше двадцати. Глаза закатились, дыхание прерывистое, свистящее. Именно его он видел в клубе «The Roxy» вместе с еще одним, за столиком в мягком уголке, когда нос к носу столкнулся с Абдалой. Сомнений не осталось, это его младший брат. Значит, источник информации не обманывает.
— Да. Домчу за пару минут, — втыкая в разъём на панели смартфон с открытой картой-навигатором, отозвался «Каин». Синяя полосочка со стрелкой на экране гаджета указывала на запад от исходной точки.
— Хорошо…
Найдя под сиденьем большой холщовый мешок, Роберт быстро натянул его на голову пленника, стягивая за спиной запястья пластиковыми хомутами. Попутно обшарив карманы, он удовлетворенно хмыкнул, вытащив короткий метательный нож из потемневшей стали и какую-то белесую помятую капсулу.
— Эй, «Крон», ты у нас медик… Глянь, что это? — протянув на переднее пассажирское сиденье находку, спросил он. Мужчина, взвесив её на ладони, быстро раздавил оболочку о лезвие десантного ножа. Открыл окно машины и брезгливо отряхнул руки, сдувая белесую пыльцу.
— Похоже, очередная «синтетика».
— Что-то новенькое…
— Не особо. Быстрее всасывается в кровь, быстрее «доставляет». Субстанция — почти пыль, — пояснил доктор.
— Ебаный наркот… Никого не смутило, что охраны маловато? — поинтересовался Роберт, упираясь ногой в бок пленника. Тот катался по просторному рифленому полу «Дефендера», как мешок с картошкой.
— Четыре автоматчика и телохранитель это по твоему маловато? — искренне не понял «Каин», старательно объезжая подозрительного вида коробки, валяющиеся прямо на дороге. В тусклом свете фар каждая кочка могла представлять опасность.
— Наверное… Я ожидал большего…
— Крови хочешь, «Арес»?
— Ну, как сказать… — уклончиво отозвался Роберт, чувствуя, как боевая готовность начинает понемногу отпускать. Включившиеся, как по команде, рефлексы требовали держать ухо в остро, а глаз не сводить с горизонта. Ежедневные тренировки не только вернули ему физическую форму, но и привычки, казалось, задремавшие в нем навсегда.
— Расслабься, война окончилась. Охраны сейчас ни у кого практически нет. Подались в армию народного освобождения или в милицию. Кто куда короче. Это было скорее исключение, чем правило. Отвыкли они кого-то бояться…
— А какой смысл тогда охранять наркомана? — вдруг осенила догадка. — Может, мы что-то упустили?
— Роберт! Тебе мерещатся заговоры?
— Да… В каждой тени… Веди машину, не отвлекайся…
В указанном «Илаем» месте ярко горел свет прожекторов, освещая полуразрушенную католическую церковь. Стены её были иссечены осколками фугасов, кое-где виднелись следы от крупного калибра. Практически все окна разбиты. Роберт, разглядывая здание, удовлетворенно хмыкнул. Бога здесь нет и никогда не было. Прямо возле ворот, обнесенных колючей проволокой, стоял уже знакомый им всем микроавтобус.
— Они уже тут? — ошалело спросил «Каин», паркуя «Дефендер» возле микроавтобуса.
— Заходим, здороваемся, выходим… Никаких театральных постановок. За одно разведаем, что да как… — вновь отдал приказ Роберт, проверяя состояние пленника. Тот по-прежнему был без сознания. Поразмыслив, он втащил бесчувственное тело через сиденье в просторный багажник, аккурат между двух запасных колес. — Полежи-ка, дорогуша, тут…
Мужчины, тщательно приведя одежду в порядок и припрятав оружие под ее полами, покинули автомобиль. Роберт быстро сорвал с лобового стекла пропуск, пряча листок в карман камуфляжных брюк.
— «Крон», останешься снаружи. Мы быстро, — оглядывая территорию, сообщил он, чуть наклоняясь к технику. Тот кивнул, пряча руку за пазуху и нащупывая рукоять пистолета. Открыто носить оружие было опасно, учитывая комендантский час.
В помещении церкви было тихо. Стоял странный запах, который на первый взгляд мужчины, не сговариваясь, опознали как запах гангрены. Темнота алькова рассеивалась в самом дальнем углу, там, где когда-то было служебное помещение.
— Тук-тук! Есть кто дома? — гаркнул «Каин», замирая рядом с капитаном на пороге. Мужчины стояли, держа руки на рукоятях оружия и вглядываясь в полумрак между рядами скамеек.
— Кто это? Кто здесь? — женский голос звонко отразился от пустых стен, поднимаясь вверх, под самый купол. На встречу им двоим вышла девушка в брюках-карго и защитного цвета куртке. Она, увидев мужчин в камуфляжной одежде, испуганно замерла на месте. — Мы — репортеры! У нас есть разрешение находиться тут!
— Спокойно, дамочка… Мы из Международной организации наблюдателей… Частная охрана, — вскидывая руки ладонями вверх, отозвался Таннер. «Каин» поступил так же, демонстрируя свою безоружность.
— Кто вы? — переспросила она, отступая на шаг назад.
— MPRI — американская охранная фирма. Нас наняли чтобы найти вас и заключить контракт, — медленно опуская руки, начал примирительно Таннер. — Ваша машина досмотрена на прошлой неделе на границе с Ираном в районе нефтебазы Нафт Шахре.
— Да-а… — неуверенно отозвалась девушка, всё ещё нервно осматривая мужчин. — Кажется, я Вас помню…
— Капитан Таннер. Это — лейтенант Кавана, — находя за пазухой кипу документов, подтверждающих его слова, представился Роберт.
— Ингрид Маес, бельгийское отделение «РБГ»… — девушка кивнула, подходя ближе и протягивая руку для пожатия. Кавана, улыбаясь, склонился в полу поклоне и слегка коснулся тонкой веснушчатой кожи на руке девушки губами. Она улыбнулась. Роберт обошелся кивком. — Чем мы можем помочь офицерам?
— Это мы вам можем помочь… Кто у вас в группе старший и где сама группа?
— Ну, вообще-то в группе старшая я. Остальные сейчас ужинают. Не хотите присоединиться?
Мужчины переглянулись, наблюдая, как новая знакомая внимательно вчитывается в строчки предоставленных документов. За достоверность информации можно было не беспокоиться — прикрытие группе обеспечивало НЦБ Интерпола. Приложив указательный палец к горошине рации в ухе, Роберт связался с «Кроном».
— Макклоски, груз фиксируй, машину закрывай и иди-ка сюда.
— О, машина на стоянке в полной безопасности! У нас уговор с патрулем — всё, что на территории церкви они не трогают и присматривают на всякий случай.
— Хорошо… У нас там в багажнике очень ценная вещица лежит. Не хотелось бы ее потерять…
Макклоски, он же «Крон» явился через несколько минут. Переглянувшись с Таннером, знаком дал понять, что пленник надежно связан.
— Парни, у вас семь, максимум десять минут. Я пока покараулю на крыльце, — сообщил Таннер, отправляя команду на ужин вслед за молодой репортёршей. Как говорится в старой проверенной веками поговорке: «Война — войной, а обед по расписанию».
Воздух Багдада ничем не отличался от воздуха в любом другом месте Ближнего Востока. В небе над головой сверкали чужие холодные звезды. Однажды он уже слышал их тонкий смех в ночь, когда смерть вступила в свои права на этой земле для его отряда. Роберт, стоя на крыльце церкви, потянул холодный сухой воздух носом. Ничего, ровным счетом ничего не изменилось за восемь лет. Специи, какие-то масла, пыль и соль… Все ровно то же самое что и в других городах. Ближе к утру запахнет тандырными лепешками, пловом бирьяни{?}[Бирья́ни, или бирияни (урду بریانی; хинди बिरयानी) — второе блюдо из риса (обычно сорта басмати) и специй с добавлением мяса, рыбы, яиц или овощей. Специи и соусы, необходимые для приготовления бирьяни, могут включать в себя: топлёное масло, кумин, гвоздику, кардамон, корицу, лавровый лист, кориандр, шафран, мятные травы, имбирь, лук, чеснок. Однако это далеко не завершённый перечень.] и самбусой. Немного поёжившись от схлынувшей волны адреналина, он достал из нагрудного кармана смартфон и убедившись, что сеть ловит исправно, отправил заранее заготовленное письмо Саманте.
— А Вы, капитан Таннер, почему не идёте? — мягкий голос заставил его быстро спрятать гаджет обратно в карман.
— Мисс Маес? Почему Вы не ужинаете со всеми? — развернувшись вполоборота, удивился он.
— Решила вот поговорить с Вами. Так что Вы хотите нам предложить?
— О, сразу к делу? — усмехнулся Роберт, разглядывая рыжеволосую бельгийку. Та ответила таким же открыто заинтересованным взглядом. Ее внимательные карие глаза профессионально ощупали его с ног до головы, задержавшись где-то в районе оттопыривающей карман разгрузки пистолетной обоймы.
— Да.
— MPRI занимается в основном конвоем автоколонн. Но сейчас обстановка изменилась. Организация выживает, как может и мы выживаем, как можем.
— А от меня и моей группы что Вам нужно? — Ингрид скрестила руки на высокой полной груди, щурясь продолжив изучать капитана Таннера взглядом. Роберт мысленно усмехнулся. Ох уж эти репортёры, взгляд что кинокамера — постоянно ищет, за что бы зацепиться.
— Это Вам нужно... Охрана и свободный допуск во все места, например.
— Прямо таки во все?
— Прямо таки да. Эксклюзивные репортажи, сопровождение к местам сделок… — нарочито медленно начал перечислять он. Улыбка медленно сползла с лица девушки. В глазах заиграл неподдельный интерес и какая-то жадность.
— О какой сделке речь?
— Пока ни о какой, но в ближайшем будущем… Моя группа занимается поиском торговцев живым товаром из Старого Света, — честно выложил Таннер, понимая, что возможно, именно такой ход поможет ему быстрее подобраться к Саре. — Если мы с Вами объединим усилия это пойдёт на пользу и нам и Вам.
— А Вам какая выгода?
— Как это какая… — усмехнулся он, продолжая дразнить репортёршу самым «вкусным» материалом. — С Вашей помощью пленников можно вернуть на родину быстрее, чем через нас. Вы же освещаете подобные конфликты интересов?
— Да, но сейчас мы заняты освобождением из местной тюрьмы двух наших коллег… — неуверенно, решив взвесить на чаше весов открывшиеся возможности, отозвалась мисс Маес.
— С этим мы тоже постараемся вам помочь, — честно кивнул он, глянув на «Дефендер» и убеждаясь, что с машиной все в порядке.
— За какую плату?
— Я же уже сказал — найти и вернуть на родину похищенных, — пожал плечами Роберт, держа руки в карманах брюк. Девушка на минуту задумалась, поправляя вьющуюся рыжую прядь. Это напомнило ему о главной цели нахождения в проклятой всеми богами земле — поиск дочери. Жива ли еще Сара? Как с ней теперь обращаются? Как долго он еще будет искать ее следы? Сердце тяжело ухнуло, нагоняя тоску и горечь. Роберт медленно втянул носом холодный зимний воздух Ирака, ощущая тончайшие примеси крови, солярки и соли. Ингрид, заметив враз ставший задумчивым взгляд высокого крепкого капитана, замялась.
— Звучит очень соблазнительно… У меня есть возможность обсудить это с командой?
— Мы выдвигаемся на базу в Нафт Шахре через двадцать минут. Вы с нами?
— То есть Вы, капитан, даёте нам на размышления двадцать минут?
— Нет, я даю Вам и вашей команде пять минут на обсуждение и пятнадцать на сборы.
— Вояки… — фыркнула Ингрид, разворачиваясь и быстро исчезая за дверями церкви. Ее горящие бешеным огнем карие глаза сказали ему больше, чем надменно искривленный рот. Как бы ей не хотелось диктовать собственные условия, его условия показались гораздо более соблазнительными. На его памяти еще ни один журналист не смог отказаться от сенсации и Международной премии за свободу прессы{?}[Международная премия за свободу прессы (англ. International Press Freedom Awards) — ежегодная премия, которую вручает Комитет защиты журналистов журналистам и правозащитникам, которые за свои публикации и защиту свободы слова подвергались преследованиям.]. На худой конец Пулитцеровской{?}[Пу́литцеровская (также Пу́лицеровская) пре́мия (англ. Pulitzer Prize) — одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра.] премией она бы тоже с удовольствием размахивала, получив такой шанс.
====== Глава 13 ======
— И что, ты решил притащить их на базу? — наблюдая, как репортёры спешно грузят оборудование в свой потрепанный микроавтобус, поинтересовался «Каин». Роберт, вертя в руках незажженную сигарету, лениво следил за мисс Маес. Та несколько раз останавливалась, ловя на себе пристальные взгляды.
— Без них мы не выберемся из города с нашим просроченным пропуском до завтрашнего утра. Это раз. И два — с ними мы можем не привлекая внимания разъезжать по стране. Сопровождение журналистов выглядит вполне невинно, как считаешь?
— Думаешь, надо спешить на базу? До утра не подождем?
— Я и так уже жду больше, чем следует. У Сары, возможно, и вовсе каждая минута на счету. Если она еще жива.
Кавана-«Каин», задумавшись, уставил не мигающий взгляд на руки Роберта, наблюдая за тем, как тот играет сигаретой — крошки табака осыпались из-под помятой бумаги. Лицо капитана не выражало ни единой эмоции, только внимательный светлый взгляд стал мрачнее, напряженнее. Оба мужчины стояли на крылечке церкви под черным небом Востока, вслушиваясь и вглядываясь в опустившуюся ночь. Азан муэдзина{?}[Азан* муэдзин — Муэдзи́н (араб., произн. как «муаз̱з̱ин»), — в исламе мужчина-служитель мечети или один из прихожан, которого данный служитель мечети одобрил, совершающий азан* — призыв мусульман на молитву (намаз).] над Багдадом нарушался лишь громким пением одинокого сверчка где-то поблизости да далеким лаем собак. Громко хлопнула дверь микроавтобуса, выводя мужчин из оцепенения.
— Мы готовы, капитан Таннер.
—Блядь, и почему это так убого звучит… — покачав головой и недовольно поморщившись, вздохнул Роберт, так и не закурив, разламывая сигарету и растирая табак в пыль между пальцами. Кажется, борьба с вредной привычкой шла в его пользу, — «Каин», садись за руль машины. Я поведу микроавтобус. До блокпоста держитесь за мной. Если рация по какой-то причине не сработает, сигнал к повышенной готовности — два подряд удара по тормозам.
— Вы поведёте нашу машину? Звучит не слишком безопасно! — настороженно возразила Ингрид, наблюдая за мужчинами, проверяющими оружие и рассаживающимися по автомобилям.
— Уж как есть. Вы не знаете короткой дороги к блокпосту на выезде из города. Или знаете? — с подозрением уставившись на девушку, уточнил Роберт. Маес отрицательно покачала головой, часто дыша. От перетаскивания тяжелого оборудования на ее лбу выступили мелкие бисеринки пота. Капитан, от которого приторно пахло соляркой и потом, удовлетворенно кивнул и сел за руль микроавтобуса, потеснив оператора. Мужчина оторопело уставился на верзилу в камуфляже, буквально вынудившего его спешно перебраться через кофр двигателя микроавтобуса на пассажирское сидение.
— Марк, сядь пожалуйста назад, —открывая пассажирскую дверь и встретившись с недовольным взглядом оператора, попросила Ингрид. Марк спешно кивнул, и кряхтя перебрался в просторный салон.
— Можете отдыхать. У базы будем часа через четыре. Не раньше, — проинформировал Таннер. Двигатель микроавтобуса недовольно чихнул и замолчал. Роберт удивленно вскинув брови быстро качнул пару раз педаль газа, и выжав сцепление вновь повернул ключ. Машина нехотя завелась, чихая, то и дело теряя обороты, угрожала заглохнуть.
— Вам бы к технику. А то сдохнет скоро. В фильтрах, видимо, полно мусора… Или даже в карбюраторе…
— Я посмотрю утром! — отозвался Марк, просовывая голову между сидений и подавая Ингрид надувную шейную подушку, как в самолёте. Девушка улыбнулась и устроившись поудобнее на пассажирском сидении рядом с Таннером, согласно кивнула.
— Выдвигаемся. Кавана, не отставать. Я постараюсь обойти патруль. Если вдруг тормозят — будем выкручиваться по обстоятельствам. Груз на сиденье. В конфликты не вступать, на провокации не поддаваться. Оружие применять только в крайнем случае.
— Он уже пришел в себя. Мычит там что-то. Грозится вырвать тебе яйца и засунуть в глотку, — голос Каваны раздался в самое ухо. Динамик рации исправно передал каждую особенность речи лейтенанта и бормочущий треск пришедшего в себя курда.
— Что ж, пусть попробует. Я дам ему такой шанс. Через несколько часов… — резко отозвался Роберт, удостоверившись в боковое зеркало, что «Дефендер» следует за ним по узким кривыми улочкам древнего города.
— Всё, поехали…
Машины медленно покинули территорию района Монсор, освещая подслеповатыми фарами пыльную разбитую войной дорогу. Не смотря на прошедшие годы с момента наступления формального затишья, город, как и вся страна приходили в себя слишком медленно, чтобы беспокоиться о таких мелочах, как благоустройство проезжей части. Роберт по памяти вел пыхтящий и задыхающийся микроавтобус к ближайшему выезду из города в сторону Ирана. Глаза слезились от усталости и напряжённого разглядывания подозрительных колдобин на слабоосвещенной дороге. Казалось, в каждой тени таилась опасность, к которой он в каком-то смысле смог привыкнуть за шесть лет в горниле войны. Миновав светящийся всеми огнями Зоопарк Багдада, Таннер вывел обе машины по мосту над мутными водами Тигра к Синдбад Парку. Там их ждал первый блокпост. Здание, обнесенное бетонными блоками тускло светилось желтыми электрическими огнями, подсвечивая площадку для досмотра прямо перед собой. Дорога была перегорожена шипованной стальной лентой и деревянными заграждениями с намотанной колючей проволокой. Высокий мужчина в форме гражданской суннитской милиции неспешно направился к ним. Роберт ощутимо напрягся. С суннитами у него были натянутые отношения.
— Спокойно всем. Никаких резких движений, — произнес в рацию он, и тут же вынул из уха крошечную горошину наушника, бросив ее на панель перед собой. Наблюдая за приближающимся к микроавтобусу сонным офицером милиции, Таннер мысленно перебирал возможные варианты исхода досмотра. Бросил короткий взгляд на напрягшуюся Ингрид — она подалась вперед, словно собиралась кинуться представителю власти на шею.
— Предъявите документы и пропуск! — буднично потребовал офицер, чуть поводив дулом автомата из стороны в сторону. Мужчина скрывал лицо под пестрой куфией{?}[Ку́фия (арафатка (простореч.), шемаг, шемах) — мужской головной платок, популярный в арабских странах. Куфия является неотъемлемой частью мужского гардероба в арабских странах. Служит для защиты головы и лица от солнца, песка и холода. ], над черно-белым отрезом ткани виднелись только внимательные темные глаза. Роберт преувеличенно медленно поднял обе руки, показывая пустые ладони и так же медленно протянул документы, вытащив их из-за солнцезащитного козырька. Офицер, кивнув кому-то в темноте, подзывая, и внимательно вчитался в содержание бумаг.
— MPRI, значит… Что вы делаете тут после комендантского часа? Вы не знаете, что передвижение по городу с девяти вечера до семи утра запрещены?
— Сопровождаем репортеров к месту встречи в район Кифри. На месте нужно быть в пять утра, — бегло на арабском отозвался Таннер, не выходя из машины. Его рука непроизвольно легла на бедро, рядом с пристегнутыми ремнями ножнами для длинного узкого ножа. Сердце медленно и уверенно отбивало привычный ритм, сдерживаемое глубоким дыханием с длинными выдохами. Роберт дежурно улыбнулся офицеру. Ингрид вслушалась в его речь и удивленно вскинула брови.
— Что во второй машине? — не возвращая документы, милиционер бросил быстрый взгляд в салон микроавтобуса, осветив фонариком лобовое стекло и пристально разглядывая Маес. На полу лежали огромные кофры с аппаратурой, оператор спал, свернувшись калачиком на неудобном сиденье. Еще двое выглядели испуганными мышатами. Роберт, все это время поглядывающий в боковое зеркало, как бы случайно дважды нажал на педаль тормоза. Капот стоявшего позади «Дефендера» коротко осветило красными огнями.
— Выйдете… — спокойно скомандовал патрульный, отходя на пару шагов назад. К нему подоспел еще один, держа наизготовку автомат. Роберт кивнул, все так же держа руки на виду и изучая мужчин в форме. Окрест раздавались мелодичные переливы азана{?}[Азан* муэдзин — Муэдзи́н (араб., произн. как «муаз̱з̱ин»), — в исламе мужчина-служитель мечети или один из прихожан, которого данный служитель мечети одобрил, совершающий азан* — призыв мусульман на молитву (намаз).] с ближайшей мечети — ночью призыв к молитве разносился над Багдадом вместе с привычными ароматами восточных специй и сладостей. Скоро к ним примешается запах наивкуснейшей выпечки…
— Маес, ни с места… Сидите в машине, что бы от вас не потребовали. Мы сами разберёмся, — пояснил он, медленно покидая салон микроавтобуса. Из темноты вынырнула подмога — еще два человека в форме милицейского патрульного отряда. Итого — четверо вооруженных представителей власти. Роберт стоял возле водительской двери, расставив ноги по ширине плеч и осторожно осматриваясь. Мысленно он сравнил шансы вооруженного столкновения группы против досмотра. Если сейчас превратить проезд в побег с расстрелом, следующие три блокпоста им просто не пройти. Как и не выйти живыми из города. Остается импровизировать и надеяться на убедительность печатей в предоставленных НЦБ Интерпола документах.
— Руки на крышу! — скомандовал один из досмотровщиков. В «Дефендере» происходила какая-то возня — за лобовым стеклом еле различимо мелькнула тень. Два офицера милиции уже осматривали арки и брюхо машины, подсвечивая себе фонарями. Роберт тревожно глянул на уже стоявшего в точно такой же позе «Каина». Опустив руки на прохладную, покрытую толстым слоем пыли крышу микроавтобуса, он еле заметно отрицательно покачал головой. Кавана в ответ лишь коротко кашлянул. Никаких неожиданностей не будет.
Быстрые легкие ладони похлопали Роберта по рукавам, ощупали плечи, торопливо спускаясь к пояснице. Чуть задержались на боках, ощупывая карманы заранее опустошенной разгрузки.
— Поаккуратней, офицер… Я легко возбуждаюсь… — с иронично-угрожающей интонацией на арабском прошипел Таннер так, чтобы его невозможно было услышать в машине. Второй досмотровщик усмехнулся, держа его на мушке автомата, пока первый еще раз прошелся по карманам верзилы.
— Оружие на землю, живо… — холодное твердое дуло автомата уперлось Роберту прямо в основание черепа. Он ощутил, как по затылку побежали неприятные мурашки, поднимая волоски дыбом. Сейчас начнётся спектакль. Вынув из кобуры пистолет, медленно опустился вдоль борта микроавтобуса и положил оружие на землю, демонстративно выбрасывая обойму и опуская ее на растрескавшийся асфальт. Так же медленно вынул десантный нож из ножен, положив его справа от ноги. Милиционер быстро глянул на своих помощников, чуть поводя направленным на капитана MPRI стволом автомата. «Каин» и «Крон» стояли возле второй машины в точно таких же позах, что и Роберт — ноги на ширине плеч, руки на крыше машины. Оружие на земле, справа и слева от ног. Похоже, что милиционеры решили провести подробный обыск. Все бы ничего, если не взятый ими с боем пацан на заднем сиденье и напичканная оружием машина. Любое неверное движение может спровоцировать представителей власти и привести к плачевным для группы последствиям. Надо быть как можно осторожнее.
— У них в машине араб. В отключке, похоже! — быстро известил тот, что был меньше ростом, подсвечивая салон «Дефендера» сквозь толстое пыльное стекло.
— Не в отключке! Он обожрался «солей»{?}[Соль, «соль для ванн»* — общее неформальное название группы дизайнерских наркотиков, действующими веществами которых являются синтетические катиноны, смешанные в различных пропорциях со вспомогательными веществами.], — проворчал Кавана, тряхнув лохматой светловолосой головой, давая Роберту понять, что вопрос с пленником решен. — Это наш проводник… Обдолбался, пацан…
— Здравствуйте! У нас сломалась машина, что-то с карбюратором… Командир Таннер вызвался нам помочь! Мы без него не сможем вернуться на базу… — внезапно вмешалась на хорошем арабском Маес, выскакивая из машины и обращаясь к старшему в группе милиции. Роберт в удивлении бросил на нее взгляд, все еще держа руки на крыше микроавтобуса, а ноги на ширине плеч. Тот, что держал Таннера на прицеле быстро направил ствол на девушку. Маес замерла с вскинутыми руками и неподдельным страхом в глазах, быстро переведя беспомощный взгляд на капитана Таннера. Он лишь вскинул брови, изображая наигранное непонимание ситуации. Суннит в форме милиционера сделал шаг к репортёрше, и как-то нехорошо улыбнулся. Роберт внутренне напрягся: не хватает еще скандалов из-за девушки. Поступок с её стороны безусловно, смелый, но глупый, как и любая неоправданная и не рассчитанная до конца смелость. Если бы она только знала, чем ей может грозить вся эта ситуация, сидела бы где-нибудь на заднем сидении и не пикала до самой базы…
Быстрыми движениями милиционер вновь ощупал его, теперь уже похлопывая по голеням и бедрам, пока мыслями Таннер проходился по возможным вариантам решения ситуации. Оставалось активно развить конфликт и привлечь внимание к себе.
— Ну-ну, можно же сперва на свидание пригласить, а потом уже щупать? Я без объявления любви не могу так сразу… — продолжил дразнить Таннер, лишь тот коснулся его бедер с внутренней стороны. Милиционер усмехнулся, нарочито болезненно шлепнув ладонью по чувствительному участку ноги чуть выше колена и немногим ниже паха. Кожа под толстой брючиной неприятно засаднила сотнями иголочек. Окончив обыскивать его на предмет спрятанного оружия, офицер кивнул своему напарнику, отзывая от девушки. Напарник тут же направил дуло автомата на капитана Таннера, медленно подходя. Кажется, открытого конфликта не хотел никто и это его порадовало.
— Самый веселый, да? Пиндос… MPRI, значит… Шакалы… Сели в машину и чтоб я вас не видел… — зло фыркнул араб, стягивая с лица куфию и внимательно вглядываясь в глаза капитану. Роберт, собрав с земли оружие, с ухмылкой забрал протянутые документы. Бросив короткий выразительный взгляд на Маес, провернул ключ в замке зажигания микроавтобуса. На сей раз тот на удивление не стал прохватывать воздух и завелся сразу. Позади тяжело завелся дизель «Дефендера».
Спустя пару минут, когда машины в полнейшей тишине покинули блокпост, Маес буквально накинулась на Таннера с вопросами.
— Вы что?! Это что за выходка? Кого Вы везёте в багажнике?! — возмутилась она, устремляя на водителя негодующий взгляд карих глаз. Роберт, казалось, ждал начала этого разговора. Он изменился в лице практически до неузнаваемости. Светлые глаза потемнели, желваки заходили ходуном. На лбу и шее вздулись толстые канаты вен. Он стиснул руль микроавтобуса так, что побелели костяшки пальцев и на предплечьях забугрились напряженные мышцы.
— Девочка, а ну-ка заткнись и послушай меня… Несколько минут назад, когда ты выскочила из машины, чтобы геройски отмазать группу, нас могли раскатать прямо там, — голос его звучал тихо, чтобы слышно было только ей, но одновременно гремел так, что внутри всё сжалось от угрожающего тона. — Четверо мужиков в форме милиционеров, да еще и с оружием… Против троих разоруженных… Как думаешь, что было бы с тобой и твоей смазливой мордахой?
— Не несите ерунды! Они же представители власти! — Ингрид не могла поверить, что этот неотесанный солдафон решил начать её воспитывать за вполне оправданный поступок.
В конце концов она смогла предотвратить возможный конфликт, вовремя вмешавшись. В салоне микроавтобуса повисла тягостная тишина — два оператора и звукотехник внимательно наблюдали за начинающейся руганью.
— Днем. Когда ты не нарушаешь комендантский час… Ты всех нас чуть не угробила. На следующем блокпосту советую прислушаться к моим словам, — Роберт практически не смотрел на нее, но Маес ощущала тяжесть его взгляда и всю ту злость, что буквально искрила электрическими разрядами. — Иначе поедешь вместе с оборудованием на полу микроавтобуса. Не знаю, как тебя, а меня это устроит…
Закончив тираду, фыркнул Таннер, ведя машину по пустому шоссе в сторону Суммерского милицейского участка. До следующего блокпоста оставалось чуть меньше восьми километров. Вопрос о дальнейшем поведении должен был быть решен немедленно.
— Таннер, — рация в ухе ожила голосом Каваны. — Что происходит?
— Героиню одну воспитываю. Она все поняла? — протянул Роберт, бросив на Маес испытующе-вопросительный взгляд. Девушка нехотя кивнула, зло раздувая ноздри. — И больше так не будет…
— Понятно. Говоришь, мы без них не выберемся из города? Да из-за этой рыжей курвы нас прибьют если не сейчас, то на следующем посту.
— Не прибьют. Девчонка уже все поняла и отсвечивать не будет.
— Что Вы себе позволяете?! — фыркнула мисс Маес, складывая руки на груди в защитной позе.
Роберт убедившись, что на трассе кроме второго автомобиля колонны никого нет, резко затормозил. Оборудование с грохотом передвинулось по просторному салону микроавтобуса, придавив сидевшего на полу оператора. Тот в испуге подскочил, ударившись головой о переборку между водительским местом и салоном. Сзади завизжал тормозами тяжелый «Дефендер». Кавана ловил рулем дорогу, стараясь не влететь в зад остановившейся машине. Серо-ржавая громада внедорожника замерла меньше чем в метре слева от водительского места микроавтобуса. Таннер бросил быстрый взгляд через стекло на лейтенанта. Тот недовольно покачал головой, предостерегая Роберта от повторения подобного трюка.
— Выйдете из машины, поговорим. Кавана, отключись… — гаркнул страшным голосом Таннер, выскакивая из-за руля и буквально выволакивая Маес за локоть с пассажирского сиденья. — А вы все — шевельнётесь — пешком отправлю обратно в Багдад…
Маес почувствовала торопливо разливающийся холодок в груди. Такой бурной реакции на свой поступок она никак не ожидала. Разгневанный Таннер вдруг перестал быть неповоротливым и медлительным. Даже его грубая привлекательность куда-то делась, обнажив жестокое и беспринципное нутро. Крепкие мужские пальцы больно сомкнулись на руке чуть выше локтя, оставляя синяки. Роберт тащил ее в сторону от обеих машин, к обочине дороги. Группа операторов прильнула к стеклам, разглядывая происходящее. Никто не отважился нарушить приказ капитана. Девушке внезапно стало невыносимо страшно. Куда-то пропало желание высказать этому солдафону все претензии относительно его фамильярности.
У бетонного блока, отделявшего шоссе от обочины, Таннер остановился и жестко, рывком, развернул ее лицом к себе. Серо-зеленые глаза горели злостью и безумством. Ингрид еле удержалась на ногах, так сильно он мотнул её. Внутри всё трусливо сжалось, предчувствуя что-то страшное. И ведь они сейчас так далеко от блокпоста, что ей никто не поможет, даже собственные операторы, запуганные одним лишь видом этого громилы. Не говоря уже про его собственную группу вооруженных головорезов.
— Маес… Ингрид, верно? Послушай меня, девочка… Посмотри внимательно туда, — Роберт определенно ткнул огромной ручищей в сторону обочины. Ингрид еле повернула голову, дрожа от страха. Там, в тусклом свете мачтового освещения виднелся обыкновенный пустырь. — Что там?
— Ничего… Пусто…
— В две тысячи девятом году, когда я оказался в Багдаде, на этом пустыре стоял лагерь таких как вы. Первая волна «Репортёров без границ». Среди них было много девушек. И каждая думала, что журналистская корочка ее спасёт. Знаешь, сколько вернулось домой?
Ингрид молчала. Инцидент с безвестно пропавшими репортерами до сих пор стоял первым в повестке дня каждого совещания. Ей было известно достаточно, чтобы начать догадываться, к чему клонит Таннер. Тот смотрел, наклонив голову, как к ней приходит осознание его слов.
— Меньше половины. Остальных ищут до сих пор. По баракам. По развалинам. По барделям. Иногда даже находят. Останки или то, что назвать человеком уже нельзя. Хочешь повторить их подвиг — без меня. У меня слишком много других дел, — Роберт рычал, низко опустив голову и прижав подбородок к груди. Взгляд его не выражал ничего кроме негодования. — Война окончена. Почти. Но никто не отменит того факта, что они — дикари, а вы — мясо. Большей частью своей. И с такими как ты они не считаются, как с людьми. Многие из них до сих пор не прочь продать в рабство хорошенькую, но не умную репортешу.
— Капитан, Вы не имеете права… — попыталась вырвать руку из стальной хватки она.
Пальцы мужчины ни на миг не ослабили захват, лишь в глазах мелькнуло бешенство.Пришлось благоразумно замолчать, стоя к его огромной широкой фигуре почти в плотную. Он смотрел сверху вниз, буквально втаптывая ее в рыжий от пыли асфальт своим взглядом. Его громада заполняла собой все обозримое для нее пространство. Невыносимый запах солярки, пота и грязи от мужчины перемежался с чем-то металлическим, знакомо отдающим медью.
— Заткнись, я тебя прошу… Моя дочь сейчас где-то среди этого балагана, возможно жива и страдает. Возможно, я еще могу ее спасти. И если мне придётся выбирать между тобой и дочерью, мой выбор будет очевиден. Я не позволю из-за необдуманных выходок погубить то, ради чего я сюда вернулся, — зло пояснил он, разжимая пальцы и отступая на шаг назад.
Сердце бешено колотилось в груди. Если сейчас эта девушка не поймет важность происходящего, он оставит ее и её команду на следующем блокпосту и прорвется вместе с командой к базе через солончаки и пустыню.
— Капитан! — мягче, с робостью в голосе начала Маес, потирая передавленную руку.
— Рот закрой… Если тебя ещё раз в ночное время заметит кто-то из них, нас перебьют как мух, а тебя вывезут на пустырь, запрут на неделю без еды и воды в подвале. Потом начнут бить, пока ты не сломаешься и насиловать. В лучшем случае, — всё ещё мысленно переживая произошедшее на блокпосту, примеривая возможный сюжет на свою дочь, продолжил горячо Роберт. — В худшем — посадят на героин и будут продавать любому, кто купит с тобой ночь. Секса хочешь? Если не таким путем, то делай, что я говорю…
Ингрид ошарашенно открывала и закрывала рот, пытаясь найти аргументы в свою защиту. Но ей уже совершенно не хотелось что-либо говорить, услышав, сколько боли таится в рассказе огромного офицера. Капитан Таннер внимательно глядел ей в глаза. Увидев что-то, что его удовлетворило, сам себе кивнул.
— Я так и думал. В машину, на заднее сиденье. На твое место — любого из операторов…— разворачиваясь к ней спиной и стремительно шагая к микроавтобусу, бросил через плечо мужчина.
Следующий блокпост колонна миновала без особых проблем. Маес со своего места искоса наблюдала за водителем, потирая ощутимо опухшую руку чуть выше локтя. Первое впечатление от капитана Таннера было крайне обманчивым. Он лишь делал вид, что медленно соображает и так же реагирует. Под неповоротливой внешностью скрывался остро заточенный интеллект и противоречивый характер. Ингрид тяжело вздохнула, укрываясь найденной на заднем ряду сидений камуфляжной курткой и тревожно засыпая под мерное раскачивание микроавтобуса. Тот деловито подпрыгивал на выбоинах, прорезая пустынную трассу светом тусклых желтых фар. За окнами плыла однообразная пустынная картина — черное безлунное небо соединялось с такой же иссиня-черной землей, словно два отреза драгоценной ткани.
Флинн нахмурился, наблюдая, как из микроавтобуса медленно выгружается оборудование. Тяжелые шаги за спиной известили о схождении к простым смертным кровавого бога войны — «Ареса».
— У нас тут не гостиница. «Арес» нахуй ты их сюда притащил? — зло поинтересовался Флинн, разглядывая Роберта.
Тот был весь в пыли, на лице грязные разводы и жирный след от солярки. Руки перепачканы, кожа на суставах пальцев содрана. Похоже, добирались они на базу с приключениями.
— А как бы я по-твоему выскочил из «мешка»?
Роберт, оттирая руки от въевшейся под ногти крови и грязи, раздосадовано покачал головой. Мельком глянув на командира, уточнил.
— Куда засунули этого сопляка?
— «Локи» им займется с минуты на минуту.
Флинн отвернулся от него, продолжив рассматривать сквозь грязное стекло группу репортеров внизу. Трое мужчин и одна женщина. Один из них что-то объяснял, вытащив из микроавтобуса пластиковый кофр двигателя и размахивая руками. Похоже, машина решила отдать концы.
— Я хочу с ним поговорить…
— Сперва давай закончим с этой рыжей бабой, которую ты сюда приволок. Зачем?
— Флинн, я удивляюсь. Ты пробыл на моем месте почти девять лет и до сих пор не видишь дальше собственного носа? — Роберт подошёл ближе и тоже уставился в окно.
Внизу на площадке в рассветном бледном солнце Марк действительно взялся за осмотр карбюратора микроавтобуса. По дороге на базу машина несколько раз глохла, заставляя Роберта тратить в темноте время на прочистку забившихся резиновой трухой бензошлангов. Несколько раз ему пришлось, обдирая кожу на руках и обжигаясь о раскалённый металл подлезть под защитную крышку двигателя, чтобы нащупать контргайки и открутить хомуты на топливном шланге, чтобы продуть их от скопившегося мусора. Глянув на свои руки, он усмехнулся. Автомеханик из него никакой.
— О чем ты?
— О том, что она с ее группой — наша возможность выманить «Иуду» на живца. На меня. И значительно быстрее, чем весь твой веерный поиск в слепую. Я засвечусь с ней, сопровождая группу журналистов, а вы накроете Абдала.
— Роберт… Играешь с огнём. Мой связной вчера дал информацию. Абу Саида Абдала нет в Ираке.
— И где он? — напряженно уточнил Таннер.
Кажется, появилась хоть какая-то новость, хоть и не радостная.
— Ты только не психуй… — медленно и примирительно начал Флинн, чуть вскидывая руки вверх, словно сдаваясь на милость сослуживца. — Есть вероятность, что он в Сирии.
— Что на счет Сары?
— Сам знаешь, пока ничего. Ни единого следа. После Франкфурта ее словно водой смыло.
— Так не бывает. Я поговорю с Джаббаром, — хмурясь, протянул Таннер. Он приблизился к столу, на котором была разложена огромная пластиковая карта. — Так, кажется, зовут этого пиздюка. Он может что-то знать.
— Если знает — расколется. «Локи» профи в том, как добиться результата.
— Ты хочешь, чтобы он пытал этого мальчишку? Сколько ему? Двадцать? Двадцать два? — Роберт тревожно прикинул возраст пленника. Все-таки он не на столько безумен, чтобы вести войну с детьми. — Ведь не старше моей дочери.
— Какая разница, — стиснув зубы, процедил Флинн.
Взгляд его стал темным, раздражённым.
— Сколько ему лет?
— Восемнадцать.
— Он же еще ребёнок.
— А ты ищешь свою дочь. Так что какая разница? Он — пособник террориста. И уже достаточно взрослый, чтобы принимать ответственность за свои поступки.
Хлопнув ладонями по столу, Флинн дернул головой, тряхнув обесцветившейся под солнцем челкой. Неужели капитан Таннер, заслуженно получивший в свое время позывной «Арес» — в честь кровавого бога войны, — вдруг забыл, с кем она велась? Пусть и неофициальная, но она продолжалась даже спустя столько времени.
— Ему. Восемнадцать. Лет, — жестко чеканя каждое слово, протянул Роберт.
— Ты совсем ебнулся?! Что с тобой? Восемь лет назад ты особо не думал о возрасте тех, кто держал в руках оружие. И не рефлексировал о тех, кого пришлось стереть с лица земли.
— Хватит. Что ты хочешь мне сказать? Чтобы согласился на издевательства над детьми? Этого не будет…
— Я хочу того же, что и ты. Ты просил помощи. Наши друзья погибли. И все эти события ведут к одному человеку, — в воздухе тяжелым укором повисли слова Флинна. — Я хочу найти «Иуду», и мне плевать, сколько и чьей крови придется пролить, чтобы добраться до него.
— У тебя есть дети?
— Ты же знаешь, что нет.
— Вот именно. По этой причине тебе не понять меня.
— Да, мне не понять тебя, как отца. Но как друга я понимаю. И понимаю семью «Урана», его жену. И «Эрра»… И «Хорс». Они мои друзья. Моя семья. Единственная, между прочим, — понизив голос, отозвался мужчина.
Он встретился взглядом с бывшим командиром. Роберт смутился, понимая, что «Гарм» прав. Жалеть хоть и молодого, но террориста было глупо. Так или иначе он причастен к похищению Сары. И кто знает, в чем еще есть его вина.
— Я сам поговорю с Джаббаром. Если результата не будет — пусть говорит «Локи», — все же мысль о том, что пленник едва старше его младшей дочери никак не отпускала его сознание.
Смириться с тем, что война вновь ведется руками детей и против детей он не мог.
— Хуй с тобой, — махнул рукой Флинн, возвращаясь к разложенным на столе картам и последним сводкам разведки из космоса.
Роберт, глубоко вдохнув, толкнул дверь в небольшое помещение. Никаких окон. Только тусклая электрическая лампочка, свисающая с потолка на куске провода. В стену, противоположную двери, вмонтировано анкерным болтом стальное кольцо. К нему был цепью прикован привезенный за час до рассвета Джаббар. Парень тревожно поднял глаза, изучая своего тюремщика.
— А-а-а, собака! Это ты… Трусливая скотина! — хорохорясь засмеялся мальчишка, сидящий на полу.
Он с вызовом разглядывал Таннера. Шрам на верхней губе заставил его улыбку превратиться в хищный оскал, обнажая мелкие заячьи зубы. Именно таким его видел Таннер осенью прошлого года в клубе «The Roxy».
— Рад, что ты уже пришел в себя. Помнишь меня? В Лондоне встречались… Осенью прошлого года. Клуб «The Roxy». Говорят, ты сегодня грозился расправиться со мной? — с неподдельной улыбкой разглядывая парня, уточнил Роберт.
— Ты будешь страдать, ты сдохнешь… — шипел, словно взбесившаяся змея, молодой курд.
— Сколько гонора… Надо же. Тебе предоставить такую возможность? — совершенно серьезно поинтересовался Роберт, подходя к парню и отстегивая небольшой замок, удерживающий на его запястье цепь. — Давай-ка я уровняю наши шансы…
С холодным звоном на пол между ними упал десантный нож. Молодой человек жадно облизнулся, быстро стрельнув глазами на ярко блестящий в электрическом свете клинок. Роберт натянуто улыбнулся, отходя к стене и давая пространство для того, чтобы Джаббар мог сделать выбор.
— Твои люди убьют меня, если я просто попытаюсь взять этот нож…
— Мои люди… Пожалуй, ты прав, — Роберт согласно кивнул. Подумав, заблокировал замок входной двери, чтобы никто не мог помешать предстоящему разговору. — Теперь никто не вмешается.
— Это ловушка. Я все-равно умру… Если убью тебя — меня убьют они. Если не убью — меня убьешь ты.
— Я убью не только тебя, но и Абдала, и всех остальных если с моей дочерью что-то случится. Так как с ней уже что-то случилось, а ты все ещё жив, значит у тебя есть крохотный шанс спастись. Не так ли? Где моя дочь?
Роберт наблюдал за парнем с совершенно спокойным, даже холодным выражением лица. Тот нервничал, взвешивая, обманет его американец, или нет. В пустой комнате оба мужчины ощущали себя словно хищники, стравленные в яме. Только один был брошен в неё насильно, а второй пришёл сам.
— Янки, ты же знаешь, что мне не одолеть тебя.
— Всегда есть шанс, — Роберт настойчиво пнул нож к ногам Джаббара.
Парень недоверчиво поднял холодную сталь, взвешивая десантный нож в руке. Несколько раз полоснув воздух, он словно примерил оружие. Хорошо отбалансированный клинок удобно лег в ладони. Поднявшись на ноги, он сощурился. Глядя на мужчину выше себя на целую голову и тяжелее на добрые тридцать килограмм, Джаббар пытался понять, шутит тот или нет.
— Что я получу, если одолею тебя?
— Самоуважение, — равнодушно пожав плечами, ответил капитан Таннер. — И мое уважение тоже.
— Как-то маловато, не считаешь?
— Ну, так это не я грозился вырвать тебе яйца и запихнуть в глотку. Я даю тебе шанс ответить за свои слова…
Джаббар неуверенно потоптался на месте, разминая затекшие ноги. Его затравленный взгляд быстро ощупывал крупную фигуру Роберта. Тот стоял спокойно, развернув плечи, расставив ноги и сунув руки в карманы камуфляжных брюк. На нем была тонкая грязная футболка неопределенного цвета, выгоревшая и выстиранная до такого состояния, что ни ее первоначальную форму, ни размер, ни цвет уже не представлялось возможным угадать. Никаких средств защиты. Единственное оружие — десантный нож в руке молодого курда. Внешне условия, предложенные капитаном Таннером выглядели приемлемыми. Джаббар медленно вышел на центр комнаты, привыкая к весу клинка в руке, к размерам помещения и росту противника. Нож он зажал в правой руке прямым хватом. Роберт вскинул брови, иронично улыбнувшись. Что ж… Парень либо хорошо знает, что делает и постарается не подпустить Таннера к себе на расстояние вытянутой руки, либо наоборот не уверен в своих действиях и бросит затею после первого неудачного выпада. Лезвие ножа мелькнуло почти молниеносно, нацеленное в живот. Роберт успел уловить взглядом начало движения и упершись лопатками в стену ушёл от броска. Теперь он был открыт для нападения, и если бы молодой курд решил воспользоваться этим, то смог бы занять достаточно выгодное положение в отличие от самого Таннера.
— Где моя дочь? — спокойно повторил он вопрос.
Джаббар грустно улыбнулся, сделав шаг на сближение. Очередной короткий выпад. Жало ножа нацеленное прямо в грудь верзилы вдруг отлетело в сторону. Боковой жесткий удар в запястье заставил парня выронить клинок на пол. Таннер практически не сдвинулся с места, играючи отбив атаку. Преимущество быстро перешло на его сторону.
— У тебя мало времени. Мое терпение не резиновое.
Джаббар лишь усмехнулся, упрямо подхватывая клинок и чуть пригибаясь к полу для следующего броска. Роберт медленно уважительно кивнул, отходя от стены и поднимая тяжелые кулаки в полузащите. Сделав несколько шагов в бок, он вновь замер, не нападая. Джаббар ловко, словно хорёк, скользнул над полом, выбросив вперед тонкую длинную руку, продолженную десантным клинком. Одним ударом в опытных руках такой клинок способен рубить кость. Короткий выпад был похож на бросок рассерженной гремучей змеи. Жало ножа едва коснулось рёбер Таннера, рассекая ткань футболки и верхний слой кожи. Выступила первая кровь. Роберт усмехнулся, любопытно приложив ладонь к ране и оценивая ущерб. Мышцы не задеты. Только верхний слой. Не плохо. Вид и запах собственной крови раззадорил дремлющие эмоции. Он криво улыбнулся парню, делая пару шагов вдоль стены и держа руки раскрытыми ладонями к противнику. Для того, чтобы свернуть тому шею ему нужно лишь несколько секунд.
— Что ж… Вижу, что ты не шутишь…
— А ты решил играть со мной, как кошка с мышкой? Думаешь, я испугаюсь?
— Нет. Если бы я так думал, то не дал бы тебе нож, — честно отозвался Таннер, медленно кругом обходя комнату, лицом к Джаббару.
Парень смотрел на него затравленным озлобленным зверем, сверкая темными глазами. Улыбка превратилась в оскал, сквозь который он со свистом втягивал воздух. Сузив глаза, он вновь сделал быстрый выпад, целясь в бедро. Роберт отшатнулся, скорее понимая, чем чувствуя, как клинок собственного ножа прошел в миллиметре от брючины, слегка зацепив клапан кармана. В ответ он мягко толкнул парня в спину, заставив удариться плечом о стену. Пора было заканчивать эту смешную детскую игру. Обманный выпад привлек внимание Джаббара, заставив отвлечься от следующего движения. Роберт перехватил руку парня и выкрутив запястье, вывернул нож из пальцев. Сталь со звоном очередной раз упала на бетонный пол. Стиснув пальцы на горле враз осевшего противника, Таннер впечатал его затылком в стену, слегка прижимая собственным телом.
— Шанс упущен. Ты храбрец — этого не отнять. Но ты еще ребёнок. Такой же, как и моя дочь…
Джаббар, собравшись с силами плюнул Роберту в лицо, оскалившись. Одним движением капитан швырнул парня на холодный пол, одновременно наступая на рукоять ножа и отирая ладонью лицо. Парень, ударившись копчиком о бетон тихонько застонал, отползая к стене.
— Хм-м… Отчаянно и глупо, верно? Ты еще дитя. Как и она. И тебе страшно сейчас, ведь я намного сильнее и опытнее. И ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать и как заставить страдать, — Роберт сделал шаг к молодому человеку, заставив того напрячься. В дверь забарабанили. — Так же как и те, кто ее сейчас окружают. Мне не нужен нож, чтобы выбить ответ. Но я хочу услышать его добровольно.
Настойчивый грохот в дверь повторился. Роберт понял, что время разговоров уже на исходе.
— Слышишь? Это за тобой… Если ты сейчас не дашь мне нужную информацию ее получат менее честным методом… И не так благородно. Поверь.
— «Арес»! Открой немедленно! — из-за двери раздался разъярённый голос «Локи».
В неё лупили в четыре руки. Кажется, он был не один.
— Три минуты и я закончу… — гаркнул он, опускаясь на корточки к молодому человеку, которого колотила заметная нервная дрожь.
Джаббар гордо выдвинул трясущийся подбородок не смотря на явный страх, упрямо отказываясь говорить. Роберт вздохнул, заглядывая в глаза парню.
— Где моя дочь? — последний раз повторил свой вопрос.
— Там, где тебе её никогда не найти! Ее будут драть во все щели, пока она не взмолится о пощаде! — завопил Джаббар, наблюдая, как наливаются кровью глаза великана. Роберт в гневе стиснул зубы так, что на миг ему самому показалось, что крошится эмаль. — А потом продолжат, пока она не сдохнет в муках! И тогда ее мерзкую грязную тушу выбросят в канаву, как животное. Я лучше сдохну, но тебе ее никогда не найти, мразь!!!
— Мальчик, я знаю, чего ты добиваешься. Но я не убью тебя. Это не в моих интересах, — с трудом гася пламя гнева, бушующее внутри, отозвался Роберт.
Поднявшись, направился к двери, быстро убирая нож в чехол. Распахнув её, бросил короткий взгляд на парнишку.
На пороге стоял рассерженный «Локи» в сопровождении «Гарма». Все трое молча обменялись тяжелыми взглядами. «Гарм» скользнул взглядом по каплям крови на бетонном полу, затем по висящему куску футболки на боку капитана. Молча покачав головой, бросил сквозь зубы:
— Потом поговорим. Дай ключи от двери.
— Пожалуйста… — с холодным спокойствием ответил Таннер, протягивая «Локи» ключи от импровизированной темницы. — Эй, он должен остаться в живых!
— Как получится… — зло фыркнул «Локи» принюхиваясь к спертому воздуху камеры.
В ней витал букет медных ноток пролитой крови, запах немытого тела, пота и страха. Страх ощущался явственнее всего. Роберт сузил глаза, снова взглянув на парня.
— Последний шанс, — напомнил он ему, глядя, как того колотит крупная дрожь.
Ответом послужила тишина. Досадливо пожав плечами Роберт вышел вон. Флинн быстро догнал его на ступенях, схватив за предплечье и резко развернув на месте. В тесном темном коридоре мужчины сверлили друг друга взглядами.
— Ты что творишь? Украл ключи, чтобы пойти к этому малолетнему ублюдку на сделку? Совсем рехнулся? — угрожающе понизив голос, начал «Гарм».
— А разве нет? Флинн, посмотри на меня! Когда я был нормальным?! Или когда им стал?! — Роберт вдруг схватил бывшего заместителя за грудки и впечатал в стену, буквально отрывая его от пола. Флинн угрожающе зашипел, вцепившись в руки капитана. — Ты тянешь резину! Прошло почти полтора месяца как мы сидим в пустыне, без капли информации. А она в это время погибает где-то там… Или тут…
— Или уже погибла и ты вот-вот погубишь и всех нас! — зло бросил Флинн, ударив Таннера коленом в нанесенный Джаббаром порез.
От удара запекшаяся было корка вновь брызнула во все стороны алой жижей. Роберт болезненно сморщился, но «Гарма» не отпустил. Флинну пришлось повторить удар на сей раз кулаком. Зашипев, Таннер отпустил мужчину, отступая к противоположной стене.
— Не смей трепать меня, как котенка! Не моя вина в происходящем! — потирая шею, зарычал Флинн, глядя в темные бешенные глаза бывшего командира. — Ты и правда подвергаешь всех нас опасности.
— Значит сегодня же я уйду.
— Что ты можешь один?! — бросил в спину спешно удаляющемуся капитану Флинн.
— Вот и увидим… — зло буркнул Роберт, понимая, что в чем-то его бывший заместитель прав.
Солнце наконец выкатилось из-за горизонта полностью, освещая своим холодным белым светом расстилающуюся куда не кинь взгляд каменистую пустыню. Роберт, заварив отвратительный растворимый кофе, наблюдал, как внизу на площадке оператор Марк пытается сладить со сломанным микроавтобусом. В дверь комнаты кто-то настойчиво постучал.
— Да?!
— Это «Илай».
— Войдите, — отставляя кружку в сторону, отозвался он.
Сержант мягко закрыл за собой дверь.
— Слушаю Вас, сержант…
— Капитан, «Локи» потерял пацана.
— Он его убил? — помедлил с вопросом Таннер.
— Умер от шока.
Роберт молча скрипнул зубами. Кружка в его руках затряслась, расплескивая содержимое на пустой бетонный пол.
— Что-то успели узнать?
— Мелочи. Где брат и Сара он не знал. Сару он видел последний раз три недели назад в Багдаде на перевалочном пункте.
— Что за перевалочный пункт?
«Илай» лишь отрицательно покачал головой.
— Где «Локи»?
— Убирает тело.
— Вывезет его на машине? — чувствуя, как вскипает кровь, спросил Роберт. «Илай» кивнул.
Шаги гулко отражались от пустых стен бетонного коридора. Собственная фиолетовая тень металась, скачками перемещаясь от одной лампы к другой. Роберт торопливо шагал в подвал, где несколько часов назад пытался договориться с Джаббаром. Пинком открыв дверь в комнату, где временно содержался пленник, он увидел сгорбленную спину «Локи», заматывающего длинное бездыханное тело парня в полиэтилен. Стена с анкерным болтом была забрызгана еще свежими пятнами липкой крови. Воздух в комнате тяжело пах металлом, потом и мочой. Во рту стало солоно от сгустившейся слюны. Роберт повел плечом, отгоняя морок: оскал парня с мелкими заячьими зубами в ошметках запекшейся крови. Слишком хорошо он знал методы работы «Локи». Принять эту специфику ему было тяжело.
— Он сам умер? — простуженно поинтересовался Роберт.
— Болевой шок. Я перестарался, — не своим голосом произнес «Локи».
Роберт еле сдерживался, чтобы не наброситься на подчиненного. Руки затрясло крупной дрожью.
— Встань… — прорычал он.
Роджерс поднялся преувеличенно медленно и так же медленно повернулся лицом к капитану. Темные карие глаза Колина смотрели сквозь Таннера. Роберт, раздувая ноздри, размахнувшись, без раздумий всадил кулак в солнечное сплетение лейтенанта. Захрипев, Колин схватился за грудь, ловя ртом воздух. Его тяжело повело в сторону. Упершись рукой в пол, он упал на колени, пытаясь сделать вдох. Роберт, разъяренный произошедшим, заорал что было сил в легких. В этот миг он не думал о том, что мог ненароком убить подчиненного.
— Колин, блядь! Он же ребёнок! Ребенок, еб твою мать!!!
— Таннер… — хрипя из последних сил, Роджерс растянулся на холодном окровавленном полу, синея от удушья.
Удар в грудь оказался слишком сильным, чтобы быстро прийти в себя. Роберт смотрел на замотанное в полиэтилен тело молодого человека, слушая, как отчаянно хрипит, пытаясь прийти в себя «Локи». Переведя взгляд на лейтенанта, он понял, что поступил глупо. Смерть молодого человека уже не отменить, избив сослуживца.
— Роберт, сука… Я с тебя шкуру спущу… — просипел Колин, сумев наконец вдохнуть.
Он лежал на залитом кровью бетонном полу, чувствуя, как шумит в голове и болит в груди от удара.
— Он всего-лишь ребёнок…
— Этот ребёнок, как ты говоришь, зарезал своими руками нескольких солдат Иракской регулярной армии. Отрезал им головы, снимая на видео… Хочешь, покажу… — отдышавшись, сообщил Колин. В глазах еще немного двоилось. Садясь и опираясь спиной о стену, продолжил он. — А еще по приказу своего брата он соблазнял молоденьких девочек типо твоей дочери и заманивал их в ловушку. Чтобы Абдал мог вывезти их куда-то сюда… Ну что, всё ещё жалеешь этого ребенка?
Роберт, не веря словам Роджерса, вновь взглянул на торчащую из смотки босую стопу парня. Сломанные пальцы на ноге посерели. Ногти стали чуть желтоватыми, восковыми.
— Извини… — протягивая руку всё ещё сидящему на полу Колину, с трудом произнес Таннер.
Тот с недоумением взглянул на широкую мозолистую ладонь капитана. Ухватившись за неё, поднялся. Смерив капитана взглядом, резко и мощно ударил в челюсть.
— Вот теперь извиню, — сплёвывая на бетонный пол, отозвался «Локи».
Роберт, не ожидавший такого точного и сильного удара, покачнулся. В ушах зашумело. Перед глазами все поплыло и заныли зубы. Удар у «Локи», как и у каждого в группе был хорошо поставлен.
— Помоги убрать тело. Вывезу его в пустыню.
— Бросишь прямо так? — преодолевая разливающуюся по нижней челюсти тупую боль и немоту, спросил Роберт.
Во рту появился знакомый привкус металла. Ощупав языком зубы, понял, что от удара прокусил себе внутреннюю поверхность щеки и она теперь кровила.
— Тебе не похуй? Я его закапывать не собираюсь. Собаке собачья смерть…
— Погоди… Дай подумать… Не будем вывозить тело в пустыню. Есть еще вариант, — вдруг осенило Роберта. — На его тело можно выманить Абдала… Подкинем его на видное место.
— Хочешь отправить послание Абдалу? А он не убьёт твою дочь в отместку?
— Никаких посланий. Просто пища для размышлений. Он наверняка явится, чтобы выяснить, кто это сделал… Тут его и сцапаем.
Роберт, потирая саднящую челюсть и достаточно болезненно ноющие зубы, подошел к телу. В голове не укладывалось, как такой молодой парень мог быть таким зверёнышем в столь нежном еще возрасте.
— Я сегодня вывезу тело… К ближайшему блокпосту подкину…
— Как ты собираешься это провернуть?
— Есть у меня идея… — отмахнулся Роберт, припоминая замеченный им под навесом старенький «Тойота Хайлюкс» четвертого поколения. — Надо вынести тело так, чтобы наши «РБГ-шники» не заметили. Иначе все коту под хвост пойдет.
— Я с «Илаем» вынесу его. Бросим в кузов пикапа.
— Отлично. Его я и возьму.
— Он не на ходу. Система топливоподачи не исправна. «Крон» копался, шланги забиты мусором. Все старое, как говно мамонта.
— Это же сраная нефтебаза, тут должны быть шланги, — фыркнул Роберт, помогая Роджерсу собрать в кучу пропитанное мочой и кровью тряпье.
Тяжелый удушливый запах начавшей сворачиваться крови не выветривался из закрытого помещения, кружа голову и заставляя сердце учащенно колотиться.
— Через денек-другой тут будет так вонять тухлятиной, что в подвал не спустишься…
— Я нашел мешок гашеной извести, засыплю здесь всё, — пояснил Роджерс, всплескивая руками и стряхивая с них густеющую кровь.
Она тяжелыми брызгами разлетелась по стенам, попадая на одежду Таннера. Роберт брезгливо дернул верхней губой, поморщившись. Надо подумать, как запустить пикап и подкинуть тело поближе к Багдаду так, чтобы его самого не схватили. Ехать нужно будет одному.
====== Глава 14 ======
Двигатель «Тойоты» замолчал. Роберт подался вперед, положив руки на гребень руля и уперевшись в кисти подбородком, внимательно окинул взглядом виднеющийся на склоне блокпост. В вечернем оранжевом солнце флаг регулярной армии Ирака трепетал под порывами ветра. Пыльное, покрытое трещинами лобовое стекло слегка искажало картину, но пейзаж был настолько уныл и однообразен, что присматриваться фактически было не к чему. Вынув из кармана смартфон, Роберт несколько секунд грел его в ладони, пытаясь решить для себя непростую задачу. С момента крайнего разговора как с Самантой, так и с Натали прошло так много времени, что он даже и не знал, что можно было им сказать. Казалось, что прошедшие несколько месяцев буквально проложили между ним и остальным миром самую настоящую пропасть.
Еще раз внимательно окинув взглядом местность вокруг и удостоверившись, что кроме него и блокпоста на значительном удалении никого нет, Роберт всё же попытался подобрать слова для сообщения.
«Привет, Сэм! На сообщение не отвечай, пожалуйста. Я в порядке, хоть и случайном. Сару пока не нашёл, но надеюсь, что скоро все кончится».
Перечитав написанное, быстро стер текст, так и не отправив его убрал смартфон обратно в карман. В голове отчетливо пульсировала неприятная мысль — жизнь не стоит на месте. Сейчас, за тысячи километров от него, в пасмурном Лондоне начинается очередной мирный тихий вечер. В кабинете гаснет свет, останавливая работу до утра. Роберт ясно увидел перед глазами выцветшую физическую карту мира на стене в приёмной и сидящую за ноутбуком Саманту, с тревожно блестящим взглядом… На миг ему показалось, что это было так давно, возможно даже и не с ним самим, в другой жизни или просто приснилось ему… Как и Натали. Ее образ еще держался в памяти, размываемый однообразными армейскими буднями, но становился значительно тоньше, оставляя горький привкус красного вина и тугую грусть в душе.
Роберт отмахнулся от размышлений, прислушиваясь и всматриваясь в горизонт. За его спиной небо уже стемнело, насыщаясь черно-фиолетовыми густыми красками. Блики заходящего солнца играли оранжевыми разводами по каменистой местности, жарко контрастируя с быстро надвигающимися сумерками. На блокпосту загорелись электрические гирлянды лампочек, оживляя пустынный пейзаж теплом человеческого жилья. Роберт вышел из машины и встал возле капота пикапа. Вечерний воздух заметно остыл, заставив его поежиться и плотнее запахнуть камуфляжную куртку. Особо это не помогло, но занять руки чем-то хотелось. Выждав еще немного, пока тело перестанет бить легкий озноб, он опустился в мелкую шелковую пыль перед передним бампером и принялся скручивать мятый автомобильный номер. В сгущающемся сумраке где-то рядом высоко взвыл шакал. Роберт невольно вздрогнул, застигнутый врасплох высоким визгливым звуком.
«Тойота» болталась по каменистой равнине, наугад выбирая дорогу. Приходилось напрягать зрение, чтобы случайно не въехать в огромную яму или выбоину на пути. Остатки асфальта казались бездонно черными по сравнению с пока еще сереющей землей. Тонкий серп новорожденного месяца висел низко к горизонту, словно пытаясь нанизать на рога бусины звезд, не давая ни капли света. Пламенеющий закат исчерпал свои силы, и быстро умирал, даря сумрачные длинные тени, вытягивая их в гротескные картины. Заглушив машину в километре от блокпоста, Роберт глубоко вдохнул прохладный воздух, разгоняя сердце. Адреналин привел в усиленное действие все его чувства, заставляя буквально прислушиваться к каждому шороху, разглядывая каждый всполох. Над головой в воздухе пронеслась серая крылатая тень — вышедшие из оцепенения летучие мыши понемногу возвращались к привычной жизни. Ее тревожный писк словно вторил состоянию Роберта. Лишь бы машина не подвела… Успеют ли автоматчики разрядить по старенькой «Тойоте» хотя бы целый рожок, или ему хватит одного шального патрона, чтобы не вернуться из своего рискованного приключения? Не думать об этом он не мог, взвешивая свой план снова и снова. На бумаге, как говорится, сие творение не имело изъянов, но жизнь всегда вносит свои собственные коррективы.
Почти весь оставшийся день «Илай» рвался в помощники, навязчиво крутясь возле машины, пока Роберт проверял и перепроверял работу двигателя. Найти топливные шланги на заброшенной нефтеперерабатывающей станции оказалось труднее, чем ему представлялось, но с ремонтом Роберт не тянул. Почистив старенький карбюратор, он залил его найденным на складе керосином, чтобы хоть немного оживить. Пришлось повозиться и с фильтрами — песок проник во все системы пикапа, задушив его, забравшись в каждую ячейку тканно-бумажного колечка. Впрочем, Роберт не ожидал от машины многого — лишь бы дотянула по трассе до первого блокпоста на Багдад, а там уже хоть трава не расти, как говорится. Выкинув ставший бесполезным бумажный вкладыш, закрутил гайки на крышке воздухозаборника. Ничего… Как-нибудь… Следующим испытанию на прочность подвергся топливный фильтр и тоже полетел в мусор. С этим было сложнее: если в карбюратор попадет резиновая труха из системы топливопровода, машина встанет колом посреди дороги, захлебнувшись кислородной смесью. И хорошо, если он к тому моменту успеет сделать задуманное, а не окажется под прицелом автоматов. Покопавшись в имеющихся запасах, понял, что другого выхода нет, и внутрь дешевого пластикового корпуса придется напихать бинтов, вновь подобрал фильтр из мусора. «Илай» как завороженный следил за его действиями, задавая кучу вопросов, пытаясь помочь советами и одновременно нащупывая себе путь для того, чтобы поехать с Робертом. Но он грубо осадил парня. Слишком молод, ещё вся жизнь впереди, и зря рисковать было неразумно. Сил его, Роберта, должно хватить с лихвой…
С импровизированной вышки блокпоста, обнесенной мешками с песком, и на скорую руку собранного из бетонных плит, его должны заметить метров за сто, может пятьдесят с учетом наступившей темноты. Двигаться он будет с выключенным светом, практически на ощупь, пока не достигнет одной ему известной отметки на трассе. Затем разгонит старенький автомобиль до вполне реальных семидесяти километров в час, включит свет, привлекая внимание и одновременно сбивая с толку дежурных. Значит на то, чтобы в прямом смысле сбросить тело Роберту потребуется от трех до восьми секунд, если всё пойдет по плану и пикап удержится на трассе, не перевернувшись. Эти секунды под пулями растянутся в вечность, но выбора он сам себе не оставил. Слишком много «если», недовольно подумалось ему. Неспеша еще раз обошёл машину и убедившись, что задний борт пикапа откинут, а на нем лежит спеленутое в пластиковый саван тело, решительно вскинул голову. Прохладный вечерний воздух прокрался под тонкую рваную футболку, чуть холодя нанесённую покойником утром рану. Адреналин вскипал, заставляя его слегка подрагивать от нетерпения. Сердце в груди гулко и тяжело забилось. Натянув на нижнюю часть лица пеструю куфию, Роберт завел двигатель пикапа. Пора…
В темноте ночи с кашляющим ревом к блокпосту быстро приближалась машина. Этот звук нарушил тонкий распев вечернего намаза, переполошив расслабившихся было милиционеров. В последний момент включив режущий свет фар неопределенного вида пикап, не дожидаясь, пока по нему откроют стрельбу прозевавшие налёт автоматчики, развернулся на месте. Машина опасно накренилась на левую сторону, при развороте оторвав оба правых колеса от растрескавшегося асфальта. В воздухе явственно запахло бензином и жженым сцеплением. Визг задубевшей на солнце резины утонул в раздавшихся криках на блокпосту. Кто-то уже бежал к укрепам, матерясь на ходу и грохоча подошвой ботинок по стальным листам настилов. С лёжки, чуть ниже основной бойницы, запоздало и сухо застрочит машинган{?}[Машинган*— в переводе с английского пулемёт, автомат, крупнокалиберное станковое оружие. ], кладя свинцовых посыльных смерти аккурат под колеса автомобиля. Часовые, расслабленные полугодовым затишьем по фронтовым линиям, проспали. С открытого заднего борта пикапа слетел длинный белесый сверток, поднимая клубы пыли и катясь прямо на выбиваемые свинцом каменные осколки. На мгновение это отвлекло пулеметчика, видимо, решавшего, продолжить палить по автомобилю или переключиться на брошенное нечто. Воспользовавшись этим замешательством пикап так же внезапно, как и появился, развернулся и запылил в сторону Багдада. Машина прорвала собой заграждение из колючей проволоки и с грохотом волоча деревянные козлы, повисшие на капоте, стала удаляться в направлении города. По ржавому кузову застучали вдогонку пули, вскрывая и выворачивая ржавый металл. Надсадный захлебывающийся вой двигателя автомобиля, прорвавшего оцепление, еще несколько минут слышался над каменистой равниной, затихая вместе с закатом.
Роберт до боли стиснул руки на руле, чувствуя, как по лицу и спине ручьём бежит пот. Лишь когда блокпост остался далеко позади, он ударил по тормозам. Сейчас за машиной начнется погоня. Всё, что ему остается — бросить пикап посреди дороги, так как скрыться на нем у него не получится. Схватив с пассажирского сиденья куртку, выскочил из кабины, и торопливым галопом бросился в сторону обочины. Нужно быть максимально осторожным. Обочины дорог в Ираке не менее смертоносны, чем блокпосты — кое-где до сих пор оставались неразряженные мины и фугасы. Перебравшись через обваловку, он бросил взгляд на атакованный им блокпост. Тот гудел, словно потревоженный осиный улей.
В ярком электрическом свете ему было видно, как мечутся фигурки, как выезжает тяжелый бронированный «Форд» вслед за его уже осиротевшим пикапом. Надо спешить. Прислушавшись к себе, Роберт спешно потрусил вглубь равнины, понимая, что ему нужно как можно быстрее найти укрытие от любопытных глаз. Спрятаться на ровной, как стол, ладони степи было не легко, но на его стороне было выигранное время и густая ночь. Удалившись на значительное расстояние, Роберт оглянулся. От места, где он бросил ставшую бесполезной машину, до того, где остановился, чтобы немного перевести дух, было порядка шести километров. Сердце в груди бешено скакало, пытаясь справиться и с адреналином и с нагрузкой. Сделав пару-тройку глубоких вдохов с короткими рваными выдохами, он успокоил его бег до вполне приемлемых значений. Теперь между Робертом и отрядом милиции было достаточное расстояние, чтобы его уже не пытались искать в темноте. Где-то рядом истерично тявкнул шакал, и тут же, подхватывая его крик, тоскливо завопили еще несколько. Стая. Роберт лишь хмыкнул. Хорошо… Лучше уж стая шакалов, чем пуля в голову. Кажется, шалость удалась. На утро в лавках и местных ресторанчиках будут обсуждать дерзкий прорыв оцепления и подброшенный труп.
— Ну, привет, капитан Таннер!
— Хасан? Ас-саляму алейкум… Не ожидал тебя увидеть… — искренне удивился Роберт, разглядывая мощную широкоплечую фигуру. Вошедший в кабинку кафе шиит был известен всему Ираку. И когда-то известен лично самому Таннеру. Мужчина сверлил Роберта тяжелым взглядом, стоя в дверях. Его черные бездонные глаза внимательно осматривали, буквально ощупывали американца.
— Ва-алейкум ассалям… Я тебя тоже не ожидал увидеть… Думал, что ты сдох давно.
— Ну, как видишь, пока нет, — отозвался Таннер на хорошем разговорном курманджи{?}[Курманджи* —Курманджи́ или северноку́рдский (курд. kurmancî) — крупнейший по числу носителей из курдских языков, входящий в иранскую подветвь арийских языков. Взаимопонимание с носителями других курдских языков (сорани, башури, зазаки, горани) затрудняют значительные различия в морфологии при сходном корневом составе и фонетике. Однако, по традиционным классификациям считается одним из диалектов одного курдского языка, входящим в крупный диалектный континуум на территориях Курдистана.], что заметно удивило Хасана.
— Зачем вернулся в Ирак?
— Может, для начала присядешь, Ангел Смерти*?
— Гляди-ка, не забыл… — хищное лицо Хасана осветила белоснежная улыбка, раздвигая словно занавес черную как смоль бороду.
— Ага… Забудешь тебя, как же…— ощупывая скол на верхнем левом клыке, когда-то полученный в рукопашной схватке с шиитом, усмехнулся Роберт. Хасан, он же «Иракский Рэмбо»{?}[Айюб Фалех Хасан аль-Рубайи — известный под своим позывным в радиоэфире как Абу Азраил (Ангел Смерти*) — командир бригады аль-Имам Али иракской шиитской милиции Сил народной мобилизации, которая борется с ИГиЛ в Ираке. Является популярной персоной ополчения среди шиитских иракцев с большим количеством подписчиков в социальных медиа.] взмахом руки подозвал к себе молодого паренька в небогатом платье, и быстро заказал себе чай. Через несколько минут пузатый расписной чайник внесли вместе с высоким, синего стекла, кальяном.
— Что ты тут забыл, Палач? Я думал, война для тебя окончена…— затягиваясь через мундштук кальяна, сощурив глаза, спросил Хасан. Роберт невольно скривился при упоминании своего прозвища в рядах ополченцев. Когда-то за неутолимую жажду крови и жестокость его прозвали Палачом на Иракской земле. Сам же Хасан и прозвал, схлестнувшись с Таннером в рукопашном бою. Оба выстояли, но это была уже совершенно иная история, которую никто из мужчин не хотел бы вспоминать вновь.
— Дело есть… Дочь мою похитили из Лондона. Увез ее мальчишка по имени Абу Саид Абдал ан-Насир Лидиниллах. Помнишь такого?
— Помню его брата… — вальяжно развалившись на небольшом диванчике и потягивая ароматный дымок кальяна, произнес Хасан, пьяно прищуривая вдруг засветившиеся огнем глаза. От Роберта не ускользнула эта деталь. В маленькой тесной кабинке дым стелился слоями, лениво переплетаясь сам с собой…
— Какого из? Оказывается, их у него много, — щурясь, поинтересовался Таннер.
— Как и у нас у всех. Так ты хочешь вернуть дочь?
— Да.
— Или отомстить?
— Хасан… Если ты чем-то можешь помочь — помоги, а допрос оставь на потом, — поторопил неспешные рассуждения шиита он. Невысокий, крупный, моложавый Айюб Фалех Хасан{?}[Айюб Фалех Хасан аль-Рубайи — известный под своим позывным в радиоэфире как Абу Азраил (Ангел Смерти*) — командир бригады аль-Имам Али иракской шиитской милиции Сил народной мобилизации, которая борется с ИГИЛ в Ираке. Является популярной персоной ополчения среди шиитских иракцев с большим количеством подписчиков в социальных медиа.] выглядел значительно моложе своих лет. Казалось, что этот мускулистый бородач создан своими пустынными богами для того, чтобы воевать. Роберт торопливо облизнулпересохшие губы. Найти Хасана было непросто. Он менял машины, дома и привычки с неимоверной скоростью, что впрочем было понятно. На него, как на непримиримого борца с ИГиЛ{?}[«Исла́мское госуда́рство», русская транскрипция ад-Да́уляту ль-Ислами́йя), сокращённо ИГ, ранее «Исла́мское госуда́рство Ира́ка и Лева́нта» сокращённо ИГИ́Л или ДА́ИШ — международная исламистская суннитская экстремистская террористическая организация. Действовала в 2013—2019 гг. преимущественно на территории Сирии (частично контролируя её северо-восточные территории) и Ирака (частично контролируя территорию «суннитского треугольника») фактически как непризнанное квазигосударство (провозглашённое как всемирный халифат 29 июня 2014 года) с шариатской формой правления и штаб-квартирой (фактически столицей) в сирийском городе Эр-Ракке. Помимо Сирии и Ирака, ИГ или связанные с ним группировки также контролируют небольшие территории в Афганистане, Египте, Йемене, Ливии, Нигерии, Сомали, ДР Конго и ведут террористическую деятельность также на Северном Кавказе, в Алжире, Индонезии, Ливане, Пакистане, Саудовской Аравии, Тунисе, Филиппинах и некоторых других странах. Основные силы и главные члены группировки уничтожены в Сирии и Ираке, сохранились только остатки. Последний оплот ИГИЛ на востоке Сирии рухнул в начале 2019 года.], на одного из самых известнейших полевых командиров бригады аль-Имам Али иракской шиитской милиции Сил народной мобилизации велась самая настоящая охота.
— Могу… Но не вижу смысла.
— Смысл в том, чтобы я убрался с твоей земли. И не мозолил тебе глаза, — зло фыркнул Роберт, теряя терпение. Чего у Хасана было не отнять, и что очень раздражало, так это привычка тянуть с решением, часто меняя мнение. Даже договориться с ним о встрече заранее было практически невозможно: Хасан находил повод отменить встречу за час до назначенного времени, а после за пятнадцать минут взять и снова передумать, объявив о своем прибытии.
— Да-а, — протянул Хасан. — Это ты умеешь. Я подумаю, чем могу помочь. Ты один на моей земле?
— Один, Хасан. Теперь один, — утвердительно кивнул Роберт.
— Тогда что мешает мне прихлопнуть тебя?
— Старая дружба?
При этих словах Хасан неоднозначно усмехнулся. Ехидная улыбка прилипла к его мясистым губам, утопая в темных волосах бороды. Роберт впервые почувствовал себя неуверенно. Сейчас он действительно был совсем один на просторах Ирака, и полагаться ему было не на кого. Кроме как на самого себя. Вот и Хасан как-то прознал о том, что «зеленоглазый американец» уже месяц живет в Багдаде, разъезжая с группой «Репортёров Без Границ».
— Дружба, значит? А нож в ляжку это тоже по дружбе было, Палач?
— Кто старое помянет, Хасан… Есть такая поговорка.
— Ты поедешь со мной. Сейчас, — фыркнул шиит, поднимаясь с диванчика и случайно задевая коленом крохотную табуретку, на которой стоял кальян. Стеклянная колба покачнулась и нелепо завалилась на пол. Угли рассыпались, тут же прожигая яркий ковер. Из лопнувшего сосуда полилась жидкость, мгновенно погасив чуть было не начавшееся возгорание. Роберт грустно глянул на все это.
— Хорошо… Я так понимаю, что куда именно мы едем, ты не скажешь?
— К суке твоей рыжей едем. К этой чертовой Маес, — зло бросил Хасан, бросив на табурет пачку динар.
— А от неё что нужно? — удивился Роберт, поднимаясь и выходя следом.
— Расскажу по дороге. Ты оценишь эту шутку…
Роберт на миг задумался. Значит, Хасан знает о том, что он присоединился к репортёрам. И наверняка знает, когда и кто подбросил тело Джаббара Юсуф-али Лидиниллаха к блокпосту месяц назад. Зачем тогда весь этот спектакль, не понятно.
Радовало, что Абу Азраил не упомянул и даже вскользь не обмолвился про вновь бывшую группу Таннера. Месяц назад он, придя в ярость от поступка своего бывшего заместителя, а потом и командира, вышел из группы, оставив для связи один-единственный канал — группу мисс Маес. Через неё они изредка перебрасывались исключительно деловыми сообщениями, установив четкую границу дозволенного. Чего нельзя было сказать про саму Ингрид. Она будто вцепилась в него руками и ногами, словно в последний шанс, требуя его присутствия на каждой сделке с местными властями, либо в качестве консультанта по безопасности. Роберт откровенно устал от ее неугомонного внимания к своей персоне. Вот и сейчас Хасан зачем-то задумал тащить его туда, откуда Роберт уехал буквально три часа назад.
— Так что случилось с твоей дочерью?
— Ее похитили. Я уже говорил.
— Да, помню. Но как?
— Установить картину точно не удалось. Лишь некоторые обрывки. Она со своим молодым человеком поехала в гости к его родителям. По дороге заглянули в пригород Лондона, откуда ее и увезли. Парень погиб.
— Понятно. Если бы это был Абдал, ты бы ее уже нашёл.
— С чего ты взял? — наблюдая с заднего сиденья тяжелого «Лэнд Крузер Прадо», как на чек-поинте солдаты и офицеры вытягиваются в струнку, не зная даже о том, кто сидит внутри, он невольно восхитился. Вот что значит всенародная слава и любовь. Только дается она Хасану через неимоверные усилия.
— Поверь. Я точно это знаю. Методы у него такие. Девчонка твоя в Сирии скорее всего. Если еще жива, конечно.
— Спасибо, утешил.
— У меня четыре дочери. Старшую выдаю замуж через три недели. Богатый жених. Уезжают жить в Австрию, — коротко пояснил Хасан, — И я тебя понимаю. Сам лично голову оторву тому, кто хоть волос на голове их тронет.
— Так и чем ты мне можешь помочь? — искренне не понял Роберт.
— Помогу найти того, кто ее привез сюда.
— Так это Абдал и есть.
— Посмотрим…
Впервые за долгие годы они с Хасаном говорили вот так, мирно. Не пытаясь друг друга обвинять в военных преступлениях, не считая количество убитых. В далёком прошлом они бы сошлись в тяжелейшей драке лишь завидя друг друга на улице, вонзая друг в друга ножи, как уже единожды случилось. Роберт до сих пор тщательно хранил в воспоминаниях тот день, лелея жажду мести и возможность однажды поквитаться. Как впрочем и Хасан. Так что сейчас они были не столько друзьями, сколько вынужденными союзниками в борьбе с общим врагом.
Тяжелый «Лэнд Крузер» ткнулся тупой мордой в кустарник, паркуясь возле небольшого опорного пункта. В тени навеса уже стоял старенький микроавтобус «РБГ». Роберт скользнул взглядом по его ржавому боку — с момента первой встречи он, казалось, прогнил еще больше.
— Она уже тут.
— Вижу. Так, зачем?
— Вы поедете с нами, в Мосул. Там найдешь ответы на свои вопросы. Часть точно.
— Хасан, ты очень любишь выражаться загадками. Ты же знаешь, что я тупой.
— Ты хорошо притворяешься тупым, когда тебе выгодно. Так что я тоже тебя знаю, — отмахнулся шиит, не выходя из машины. С пассажирского сиденья быстро исчез молодой парень в классической рубашке и отутюженных брюках.
— Ты совсем без оружия. На тебя не похоже, старый друг… — настороженно осведомился Роберт. Хасан лишь криво ухмыльнулся.
— Это мой помощник. Я лично научил его всему. Как думаешь, нужно ли мне с таким человеком чего-то бояться?
— Всегда есть чего бояться. Не ножа, так пули.
— Да. Но нет.
Спустя буквально несколько минут молодой помощник вернулся, сияя улыбкой. Хасан вышел из машины, перебросившись с ним парой слов и меньше чем через минуту снова сел в салон, рядом с Робертом.
— Всё, едем в Мосул. Твоя рыжая с нами.
— Давай, я пересяду в её машину.
— Зачем? Боишься, что я тебя тут зарежу?
— И это тоже, — честно признал Роберт, кивая. Хасан расхохотался так громко, что в ушах зашумело.
— Ладно, давай. Только дистанция не больше десяти метров. За тобой будет ещё одна машина. Белый «Шевроле Тахо», это охрана, не бойся их, — черные глаза Хасана смотрели насмешливо, подначивая Роберта на колкость.
— Что ж, раз ты сказал, значит так и есть. Не буду бояться. А то чего доброго со страху перетру их в пепел{?}[перетру их в пепел* — в оригинале «Illa Tahin» — фраза, сделавшая Абу Азраила знаменитым. Переводится, как «сотру в пепел».], а тебе потом новых искать придётся, — бросив ответную шпильку, Роберт покинул просторный салон «Лэнд Крузера». Хасан зло сощурился, провожая бывшего капитана тактической разведки взглядом. Когда-то на этой земле они были заклятыми врагами. Сейчас же ни один ни другой с уверенностью не мог сказать, за какую правду они стояли в прошлом. У каждого она однозначно была, но с тех пор все претерпело изменения, как и сами воспоминания.
Ингрид, увидев Роберта, буквально кинулась ему на шею, горячо обнимая и неуклюже целуя в небритую щеку. Роберт скривился.
— Мы виделись четыре часа назад…
— Да, но я уже успела соскучиться! — Ингрид ловко запрыгнула на пассажирское сиденье рядом с ним, — Хорошо, что Абу Азраил разрешил нам ехать с ними, то есть с вами…
— С чего ты взяла, что я бы поехал? Я сам не знал до последней минуты.
В салоне повисла минутная пауза. Оператор и звукооператор поздоровались кивком. Роберт протянул каждому руку, неуклюже протискивая свое массивное, подтянутое тренировками тело, между сиденьями. На полу, как всегда, привычно лежали огромные кофры для видеоаппаратуры, дополнительные секции аккумуляторов, софт-боксы и прочие не до конца понятные ему, Роберту, вещи.
— Ой, этот человек умеет делать сюрпризы, вот уж правда. Он позвонил час назад, предложил репортаж с ним лично. При условии, что я скажу, где ты находишься.
— И ты, конечно, сказала… — зло фыркнул Роберт, понимая, что на свою голову связался с совершенно наивной особой. За месяц она успела активно навязать ему свою компанию, что впрочем было ожидаемо. Он ведь пообещал ей сопровождение от своего лица в тот вечер, когда захватили Джаббара. Что ж, обещанное необходимо выполнять, что он теперь и делал скрепя сердце. Девушка его жутко раздражала своей назойливостью.
Микроавтобус, покачиваясь на ухабах, с трудом поспевал за взявшим приличную скорость «Лэнд Крузером» Хасана. Роберт совершенно точно был уверен, что бородатый мерзавец что-то знает о его дочери и о том, кто и где её держит. Иначе зачем проделывать столь хитрые манипуляции, чтобы найти его в какой-то третьесортной чайхане на окраине Багдада. Что-то во всем этом было не правильно. Да еще и Саманта как на зло молчала. Никаких звонков за прошедший месяц, никаких сообщений, даже электронная почта молчит. Тишина. Хотя, в этом была и его вина, ведь он свел все общение с далеким миром почти на нет, и Сэм вполне могла злиться на него. Теперь пропасть между тем миром и этим ощущалась как никогда явственно. Размышляя так, Роберт совсем перестал слушать бесконечный поток незамутненного сознания с пассажирского сиденья, где расположилась вполне привлекательная, хоть и откровенно раздражающая юная особа.
За последний час пейзаж изменился до неузнаваемости. Казалось, что выехав за пределы жилых районов Багдада, преодолев водоохранную зону и придорожные поселки, они попали на другую планету. Роберт поморщился. Ныла спина, болели уставшие плечи, где-то в пояснице установили микроскопический лесозаготовительный завод, и теперь циркулярные пилы взялись за его кости. В глазах плыло от пыльного и скучного однообразия дороги. Клонило в сон. Маес, утомленная молчанием Роберта, уснула, свернувшись калачиком на пассажирском сидении. От части он даже позавидовал ей. Оператор и звукотехник позади него первый час дороги обсуждали вполголоса личность Абу Азраила, но вскоре затихли. В микроавтобусе наступила тишина, нарушаемая лишь звуком двигателя.
Роберт следил взглядом за огромным бронированным «Лэнд Крузером» Хасана, мысленно возвращаясь в две тысячи четырнадцатый год, когда впервые столкнулся с ним на поле боя. Шли первые тяжелейшие бои за Мосул. Боевики ИГиЛ, еще не означившие себя, стихийно захватывали улицы древнего города с потрясающей скоростью. До признания террористической организации всемирным халифатом оставалось ровно девять дней. И прошло уже три с момента нападения на его группу в Киркуке. Роберт тогда еще не пришел в себя от понесенных потерь, когда вдруг в рации услышал призыв о помощи на арабском. Остатки группы находились на окраине Мосула, пытаясь закрепиться в подвале дома, когда произошло то, что произошло. Роберт, бросив мельком взгляд на дремлющих репортёров, глубоко вздохнул, и поерзав на сидении попытался найти положение, в котором и спина и поясница болели бы меньше всего. Наконец, ему показалось, что оптимальное положение найдено и вновь вернулся мыслями к встрече с Хасаном. Его самого и его друга он нашел в заброшенном, здорово поврежденном выстрелами и бронебойными снарядами здании. Шиит держал на руках умирающего сослуживца, но лишь заметив Таннера, моментально превратился в атакующего зверя. К тому моменту у него уже кончились патроны, но не решимость. В черных глазах сверкала нечеловеческая злоба. Таннер не успел даже доложить о том, что это он отозвался на радиопризыв, как в голову прилетел тяжелый кулак Хасана с зажатым для большей эффективности булыжником. Дальше все было как в тумане. Мелькнул десантный нож. Крик Хасана и чьи-то сильные руки, оттаскивающие его, Роберта, в сторону. Лишь спустя несколько часов они смогли поговорить, когда шииту зашили распоротое лезвием ножа бедро, а американцу —пробитую камнем голову. Обменявшись совсем не любезными высказываниями, мужчины поклялись при удобном случае свести счеты, несмотря на то, что фактически боролись в войне против общего врага.
Ингрид с удовлетворенным стоном потянулась на сиденье, просыпаясь. Роберт хмыкнул, и вновь уставился на дорогу.
— Еще не приехали?
— Как видишь.
— Зачем он ведёт нас в Мосул?
— Не знаю.
— Разве вы не друзья?
— Это он тебе сказал?
— Да.
— Чудно. И ты всегда веришь тому, что тебе говорят? Как ты вообще умудрилась стать журналистом… — насмешливо бросил Роберт, переведя взгляд на горизонт. До города оставалось километров двадцать. Небольшие поселки вдоль дороги уже начинали радовать глаз скудной растительностью. Кое-где даже виднелись придорожные кафе. Было бы неплохо перекусить, подумалось ему. Затрещала рация, установленная прямо возле колена Роберта. На связь вышел Хасан. Его голос в радиоэфире он помнил очень хорошо.
— Капитан, не желаете сделать остановку? Впереди через три километра небольшой поселок. Остановимся.
— Ты нас ведёшь, тебе и решать, — отозвался в рацию Таннер, тревожно поглядывая на идущую впереди тяжелую машину.
— Тогда остановимся. Три километра, американец!
— Принял.
Ингрид перевела на Роберта изучающий взгляд. Выражение его лица практически не читалось, словно все эмоции в нём окаменели давно. Последний месяц она пыталась подобрать ключ к общению с Робертом, каждый раз натыкаясь на глухую стену равнодушия. Иногда он реагировал сдержанно, иногда кидал пару-тройку ничего не значащих фраз и уходил. Куда — она не знала. За месяц мужчина совсем не подпустил её к себе, словно выдерживая максимально возможную дистанцию.
— Что?
— Да нет, ничего. Просто смотрю на тебя.
— И что увидела?
— Что тебе надо принять душ и побриться.
— Я на светский раут не собираюсь, — буркнул он, морщась. Ингрид расценила это, как недовольство ее словами.
— Извини. Я не это имела ввиду.
Роберт в ответ поджал губы, вновь борясь с все усиливающейся ломотой в пояснице. Эта чертова боль не давала мыслям двигаться плавно, отвлекая. Ясно было одно — как только он вернётся в Лондон, организм резко сдаст. Если вернётся… Тело, подверженное нещадным нагрузкам под бесконечным потоком адреналина быстро изнашивалось. Так было всегда. За шесть лет контракта в разгар войны на Востоке он вернулся изменившимся до неузнаваемости, откровенно постаревшим телом и зачерствевшим душой. Вот и сейчас с каждым днём он ощущал все сильнее давящее на плечи время. То, как оно пригибало его к земле, заставляя ползком вставать с продавленного, пропахшего потом и пылью дивана. То, как каждое пробуждение отзывалось ноющей болью в измотанных суставах. Всё-таки война это дело для молодых.
«Лэнд Крузер» плавно остановился возле небольшой импровизированной из огромного морского контейнера чайханы. Ингрид собралась было выскочить из микроавтобуса, как только Роберт остановил машину, но он грубо схватил ее за предплечье.
— Куда ты собралась?
— В туалет. И чаю попить…
— Ты забыла, где ты? — на полном серьезе поинтересовался Роберт. Его взгляд сверлил лицо девушки, ища хоть намек на понимание серьезности ситуации.
— Таннер, да что не так?
— Ты сейчас в глубинке Ирака… В такой глубинке, что американцев или бельгийцев здесь никогда не видели. Как ты думаешь, как на девушку в брюках и с непокрытой головой отреагируют местные? Они мусульмане, напомню тебе.
— И что, мне теперь сидеть в машине? Или хиджаб носить?
— Хиджаб — это хорошая идея, — оглянувшись на проснувшихся операторов, Роберт поинтересовался, — Мужики, у кого-то есть платок лишний? Арафатка хотя бы?
Быстро обыскав машину, Марк ничего не нашёл. Роберт хмыкнул, развязывая узел на своей куфии, висящей на шее.
— На вот. Повяжи на голову. И сиди, пока я не разрешу, в машине.
Ингрид удивленно взглянула на мужчину. Он впервые выглядел озабоченным ее безопасностью больше, чем своей.
Из «Лэнд Крузера», стоявшего впереди вышел невысокий стройный мужчина, махнув рукой Таннеру, и подъехавшей сзади машине сопровождения. «Шевроле Тахо» застыл в полуметре от правого заднего крыла микроавтобуса, словно блокируя. Роберт нервно окинул взглядом площадку. Если Хасан захочет, то он ничего не успеет предпринять. Нащупав под камуфляжной курткой рукоять «Глок-34», он медленно снял пистолет с предохранителя.
— Все сидите в машине, пока я не разрешу выйти. Понятно?
— Да, кэп.
— Отлично. Ингрид?
— Да! — недовольно фыркнула девушка, повязывая на восточный манер пропахшую тяжелым парфюмом Таннера и им самим куфию вокруг головы и лица.
Охранник Хасана, которому на вид было не больше двадцати пяти лет, быстро зашел в помещение чайханы. Оттуда тут же вышел пожилой мужчина, радушно улыбаясь и раскрывая руки в приветствии.
Роберт осторожно прикрыл водительскую дверь, стараясь не терять из виду двух бравых молодчиков из «Шевроле». Мужчины вышли из машины и замерли с автоматами наизготовку по дальним углам воображаемого периметра квадрата. Охранное оцепление, подумалось Таннеру тревожно. Значит, Хасан чего-то ждёт. Интересно, чего именно, ведь открытая война давно не ведётся на территории страны. А в такой глуши и вовсе. Десяток домов за придорожной забегаловкой да разбитый хлев, из которого тяжело пахнет овцами и козами, вот и все постройки. Вряд ли тут затаился кто-то из спящей ячейки ИГИЛ. С другой стороны именно такая осторожность позволила Абу Азраилу выживать так долго.
— Ас-саляму алейкум, отец! — приветливо произнес традиционное приветствие на курдском, Роберт. Пожилой мужчина с секунду внимательно оглядывал его, оценивая внешний вид. Затем широко улыбнулся полным гнилых зубов ртом и обнял так тепло, будто старого друга. На миг в груди Роберта сердце дрогнуло. Ему, как и Хасану, было лично известно, какой ценой старик дожил до своих лет.
— Ва-алейкум ассалям, солдат! Мир тебе… Проходи, отдохни с дороги!
Из чайханы вынырнул охранник Хасана, и кивнув, гляда на пассажирское заднее сиденье, сообщил, что всё чисто и достаточно безопасно. Хасан тут же выбрался из машины. Увидев его, старик изменился в лице, словно предстал перед самим пророком Мохаммедом. Заискивающий вид старика возмутил Роберта, и ему пришлось отвернуться, чтобы не заводиться внутренне еще сильнее. Глянув через пыльное, покрытое трещинами, лобовое стекло микроавтобуса на Ингрид, замотанную в его арафатку, он подмигнул девушке, улыбнувшись.
— Отец, моей женщине нужно в туалет, — когда приветствия окончились, сообщил Роберт. Хасан удивленно уставился на него. Загорелое мясистое лицо озарила такая широкая улыбка, что ему показалось, будто голова шиита вот-вот расколется пополам.
— Палач, а ты прижился на Востоке, я смотрю, — хлопнув Таннера тяжелой ладонью по плечу, рассмеялся он, — Вон, даже эту дрянь рыжую выдрессировал… Хвалю! Того и гляди, останешься с нами. А что? Давай ко мне? Такие как ты мне очень нужны…
— Хасан… — снимая руку со своего плеча, криво улыбнулся Таннер, — Давай позже. Мы тут зачем?
— Передохнуть. Задница, знаешь ли не казенная.
— Тебе ли жаловаться в «Крузаке».
— Мне? Нет. А вот тебе да.
— Так это ты обо мне заботишься? Надо же…
Жестом позвав Ингрид и операторов, Таннер наблюдал, как Хасан направился вслед за хозяином чайханы внутрь помещения.
— Молчишь, делаешь всё, как я скажу. От меня ни на шаг. Ясно? Вас это тоже касается… Но сейчас можете оправиться и пойти покурить.
Ингрид кивнула, сверкнув карими глазами. В маленьком помещении чайханы было тесно и душно. Нагретый весенним солнцем контейнер отдавал свое тепло. Роберт заметил дизель-генератор у входа и огромный блок сплит-системы. Значит, не так уж и плохо шли дела у старика. Кивком головы Роберт указал Ингрид на самый дальний столик в углу, подразумевая, что она должна сесть туда. Девушка округлила глаза.
— Слушайся своего мужчину, девочка! — насмешливо прогремел Хасан, развалившись на простой деревянной лавке за столиком почти у входа, — Сегодня он — твой царь и бог! Я так сказал!
С некоторой насмешкой Роберт глянул на негодующую мисс Маес. Но она подчинилась, присаживаясь в самый дальний угол. Тут же к ней подошла полная, закутанная в темные плотные одежды женщина, что-то тихо бормоча. Роберт наблюдал в полглаза за тем, как Ингрид меняется в лице.
— Сынок, твою женщину проводят в другую половину… — тихонько, извиняющимся тоном начал старик. Роберт кивнул. Законы чужой земли он усвоил достаточно хорошо: там, где обедали мужчины, не было места женщинам. Сейчас Ингрид уведут скорее всего на кухню или в отдельную комнату, куда ни ему, ни другим мужчинам нет хода. Проводив обеих, он перевел взгляд на Хасана. Тот хитро щурился, разглядывая своего заклятого врага.
— Ты не изменился, Палач…
— Хватит так называть меня. Ты сам был палачом долгие годы. Именно так тебя называют боевики ИГиЛ, разве нет?
— Так-то оно так… Но до тебя мне далеко.
— Хасан, зачем мы едем в Мосул?
— Я же уже ответил тебе — ты найдешь там интересующие тебя ответы.
— Крайне размыто… Не люблю я загадки, — поморщился Роберт, устраиваясь на жестком стуле напротив Хасана.
— Таннер, давай просто выпьем чаю, перекусим и поедем дальше. Я не хочу портить себе аппетит разговорами о деле.
— Ладно.
На столе, как по мановению волшебной палочки появилось огромное стальное блюдо с ароматным, еще горячим, кузи{?}[Кузи (Quzi) – популярное арабское блюдо из баранины и риса. В иракской кухне кузи обычно готовят, фаршируя целого барана смесью риса, овощей, изюма, орехов и специй, а затем запекая его в течение длительного времени. Кузи считается одним из национальных блюд Ирака.]. Приплыли чаши с долмой{?}[Долма (Dolma) – виноградные листья, фаршированные бараниной или говядиной с рисом. Иракскую долму обычно готовят и подают в томатном соусе. На севере Ирака часто добавляют гранатовый сок для придания блюду уникального вкуса. Иракские арабы обычно подают долму без йогурта. ] и байтиниджан-макли{?}[Байтиниджан макли (Baytinijan maqli) – холодная закуска из жареных баклажанов с соусом тахини, салатом, петрушкой и помидорами. Обычно подается с питой.]. В отдельной пиале подали нежный, чуть отходящий мутноватым, бледно-желтым рассолом сыр-джибне. Свежий, мягкий и еще теплый хлеб-самун источал такой аппетитный аромат, что Роберт на миг забыл о том, что находится в богом забытом месте. В желудке раздалось тонкое подвывание. Хасан усмехнулся, запуская в гору кузи специально поданную к блюду лопатку.
— Ешь давай, американец! А то сдохнешь с голоду на моей земле. И мне будет стыдно!
— Не дождешься… Не сегодня точно…— отозвался ехидно Роберт, внимательно наблюдая за происходящим на улице через криво вырезанные оконные проёмы. В них были вставлены пластиковые, вполне приличного вида окна, запененные по периметру обычной монтажной пеной. Ее кудрявые куски торчали неряшливо, создавая впечатление намеренной бедности.
Роберт не накинулся на пищу, понимая, что до окончания пути, пока он не окажется на собственном скрипучем диване в грязной комнате на окраине Багдада, нельзя терять бдительность. Сытость притупляет реакцию, а в отличие от Хасана у него нет охраны, способной прикрыть его и трех репортёров. Марк и Айван сидели чуть поодаль от их с Хасаном стола, что-то обсуждая в полголоса и искоса редко поглядывали на двух своих сопровождающих.
— Чем закончилась для тебя война, капитан Таннер?
— Ничем.
— Так не бывает. У меня четыре дочери и сын… И я счастливый человек. А ты? — облизывая пальцы, по которым струился оранжевый от специй бараний жир, поинтересовался Хасан.
— А я — это я, — коротко ответил Роберт, спешно отправляя в рот тугой сверток долмы. Чуть кисловатый виноградный листок нежно хрустнул на зубах и в мгновение ока растаял на языке. Ароматная, сочная начинка из бараньего фарша быстро исчезла следом. Хасан усмехнулся. По его подбородку, путаясь в черной с серебряными нитями седины бороде брызнул и побежал сырный рассол.
— Ты по прежнему на войне, не так ли? Хоть и живешь далеко от Ирака. Где, кстати, ты живешь?
— В Лондоне.
— Странно, я думал, что все американцы возвращаются к себе домой… К Голливуду или Майами поближе.
— Заблуждение. Я жил в Чикаго. Теперь живу в Багдаде. Но это ты знаешь не хуже меня.
— О да. Найти тебя было сложно. Это ты подкинул труп мальчишки на блокпост? Зачем?
— Надеялся привлечь внимание Абдла. Но, как видно, не сработало.
— Абдал… Я думаю, что ему нет никакого дела до того, что стало с его братом.
— Почему это? Ведь вы же все как один цените семью. И всегда готовы прийти на выручку.
— Не в этот раз. Поговаривают, что Джаббар рассорился с Абдалом. Перепортил его товар… Девочек из Европы, — внимательно наблюдая за реакцией Таннера, медленно произнес Хасан. Роберт сделал вид, что пропустил все мимо ушей, продолжая изучать местность за окном. Волосы на затылке неприятно зашевелились. Что-то в воздухе повисло, намекая на опасность. Роберт тревожно отложил в сторону ложку, и замер, словно прислушиваясь.
— Что? Ты что-то слышишь, американец?
— Где твои охранники? — тревожно поинтересовался Роберт, осознав, что именно заставило все внутри напрячься. Ни одного ни другого молодчика с автоматом не было на посту. Хасан быстро отер рот и бороду тканой салфеткой. Грязно выругавшись, поднялся из-за стола и направился к двери. Операторы, сидевшие чуть поодаль, тоже было подскочили со своих мест, но Роберт остановил их жестом, и медленно поднялся, вынимая пистолет из запахузи. Хасан, замерев у двери, оглянулся на Таннера. Тот молча кивнул, подходя к окну и осторожно выглядывая из-за грязной занавески. Возле машин никого не было.
— Берите Ингрид, старика и его бабу, и уходите в дальний угол самой дальней комнаты! — скомандовал операторам Роберт. Повторять не пришлось. Старик-чайханщик вдруг посерел лицом. В подернутых пеленой глазах застыли слезы и страх.
— Отец, всё будет хорошо, — пробасил Хасан, щёлкая затвором автомата. Его он носил с собой так, как другие носят модные аксессуары — не скрывая и даже бахвалясь.
— Прикрой меня, я осмотрю периметр… — прошипел Таннер, отодвигая Хасана от двери и чуть приоткрывая ее. Тот кивнул, занимая место у окна. Открыв его настежь, выставил дуло автомата, накинув сверху занавеску.
— Что ты видишь, Палач?
— Не называй меня так. Хочешь, зови «Аресом». Это — мой позывной.
— «Арес», так «Арес»… Где Мохаммад? Видишь его?
— Твой охранник?
— Мой сын…
Роберт на миг остолбенел. Оглянувшись на Хасана изумленно вскинул брови.
— А я думал, что я дурак…
— Ты его видишь?
— Пока нет… Но вижу твоих охранников из «Шэви»: оба лежат на земле. За машиной.
Роберт не решился выходить из укрытия, и снова притворил дверь.
— «Крузак» бронирован. На нем можно убраться отсюда, — сообщил Хасан, бросая Таннеру комплект ключей, — Ты поведешь. Если мы доберемся до него, я сяду за пулемет.
— Сперва давай доберёмся… Через заднюю дверь. Она тут должна быть, не так ли?
Хасан утвердительно кивнул, отступая от окна, двигаясь по-прежнему лицом к улице. Спиной он сдвинул столик и продолжил идти, пока не наткнулся на стену. Роберт последовал за ним тем же способом. Тонкий знакомый свист разрезал воздух.
— Снаряд!!! — рявкнул Таннер, опрометью бросаясь в соседнее помещение. Хасан ввалился следом за ним. В ту же секунду в обеденном помещении раздался оглушительный взрыв. Осколки со свистом посекли воздух, щелкая по кафельному полу, пробивая мебель и тонкие стены вагончика. В мгновенно поднявшейся пыли невозможно было что-либо разглядеть. Роберт упал на пол, отброшенный ударной волной. Что-то горячо и липко катилось по лицу. Проведя рукой, увидел кровь. Мелкий осколок металла торчал прямо над ухом. Быстро выдернув его, бросил на пол. В голове звенело от грохота. Времени на рассуждения не было. Подскочив, осмотрелся. Хасан, погребённый под горой обломков и пыли лежал на полу, рядом. Кажется, его оглушило сильнее. Роберт схватил его за кисти и волоком потащил в сторону кухни. Оттуда уже доносились встревоженные крики операторов и женщин. Бросив Хасана на полу, быстро проверил пульс, — жив и с минуты на минуту придет в себя. Подхватив его автомат, Роберт бросился к задней двери. Приоткрыл её. По огороженной досками овчарне в панике метались козы. Животные испуганно блеяли, спотыкаясь друг о друга, падая и запинаясь. Вонь стояла чудовищная. В двух метрах от выхода расположился глиняный сарайчик, видимо служивший животным местом ночлега.
— Быстро! Сюда! — рявкнул он, открывая дверь полностью и осматривая открытую территорию. На удивление — никого. На развороченной попаданием снаряда крыше само собой было пусто. Ингрид, старик и оба оператора бросились в кошару. Женщина в чадре осталась сидеть на полу. Роберт нахмурился. Под тёмным подолом ее одежды быстро появлялась багровая лужа. Осколок пробил ей грудь навылет. Женщина еще секунду смотрела на него испуганными глазами, затем завалилась на бок и вздрогнула. Со стоном в себя пришел Хасан. Роберт вновь подхватил его под руки и попытался выволочить из кухни. Мужчина вяло сопротивлялся.
— Давай уже, Ангелок, пока мы все ими не стали! Шевелись!
— Что это было?
— Похоже мина, для НУРС слабовато жахнуло.
— Откуда палят?
— А я ебу? Давай, шевелись… — выбираясь в кошару вместе с Хасаном, зло бросил Роберт. — Держи свою игрушку, задачу понимаешь? Надо пробиться к «Крузаку». И вывести гражданских.
— Сам знаю, — зло бросил Абу Азраил, окончательно приходя в себя и хватая автомат за цевье. В темной бороде запуталась пыль и мелкие обломки мусора. Роберт кивнул.
— Сейчас обходим вагончик, с дальней стороны там, где сараи. Осматриваемся. Дойдем до фронта — скорректируем действия, согласен?
— Да!
— Маес! Маес, блядь! — крикнул в темноту вонючей кошары Роберт. Девушка молча плакала, вжавшись в угол. Операторы сидели рядом, ошарашено осматриваясь по сторонам. Старик никак не мог поверить в происходящее, порываясь вернуться в вагончик к погибшей женщине. Хасан остановил его, спешно объясняя, — Маес, Марк, Айвон! Ану-ка, легли на пол, закрыли головы руками и до тех пор пока я не позову — не вставать!!!
====== Глава 15 ======
Хасан, низко прижимаясь к земле, осторожно обогнул глиняный сарайчик, и замер под остовом старенького автомобиля в куче мусора. В нескольких метрах от него, возле смешанной с навозом соломы, взвился вверх фонтанчик пыли. По мелькнувшему силуэту работал снайпер.
— У них снайпер! — рявкнул он.
— Вижу я. Только он, походу, слепой и косой, раз не попал в тебя, — зло огрызнулся Таннер, высовываясь из-за горы мусора и быстро окидывая взглядом местность. Белый «Шевроле Тахо» застыл в пятнадцати метрах от его лёжки, повернутый к чайхане правым боком. Возле заднего левого колеса виднелась пара ног в тяжелых армейских ботинках.
— Да нахер иди, Таннер!
— Хасан, прими снайпера, я обойду сарай… И пригоню сюда «Крузак», — решительно сообщил Роберт, прикидывая, за сколько успеет добежать до машины, прежде чем поймает собой пулю. Если отвлечь чем-то стрелка, вполне можно проскочить.
— А если не успеешь? — с напускным сомнением и явственно слышимым восхищением спросил Хасан. Мужчины переглянулись. Глаза Роберта горели решимостью, на лице застыла свирепая кровавая маска в перемешку с пылью. Волосы справа на голове слиплись в бурую корку, торча клочьями в разные стороны. Осколок чуть было не оскальпировал крупного американца, но тот словно отложил всё на потом. На миг Хасан поверил в грозный позывной «Арес». Однажды, в две тысячи четырнадцатом году он уже слышал этот позывной в эфире, прежде чем окружившие его боевики ИГиЛ бросили попытку выкурить его из укрепа.
— Значит, все тут сдохнем… — зло процедил сквозь зубы американец, вновь осторожно осматривая местность цепким серо-зеленым взглядом. Хасан криво усмехнулся. Не сегодня будет этот день!
— Понял! На счет «три»! Один…
Роберт, проверив в руке ключи от машины гуськом подобрался к углу сарая. Убрав пистолет в кобуру, глубоко вздохнул. Бросил быстрый взгляд на Абу Азраила, прищурился, словно оценивая его. На ослепляющей своей пустотой местности под белым Иракским солнцем невозможно было где-либо спрятаться. Где мог скрываться снайпер, они с трудом представляли. Можно было лишь догадываться о теоретическом удалении в километр и вероятно, хорошо замаскированном схроне.
— …Два! — Хасан намеренно высунулся из-за искореженного корпуса машины привлекая внимание возможного снайпера, и сразу спрятался обратно, распластавшись по земле и обняв ее мускулистыми ручищами. Тут же, подвывая в полете, щелкнула пуля, вскрывая и выворачивая металл остова автомобиля, — Палят семь-шестьдесят-две!
— Винт М24{?}[7,62-мм снайперская винтовка M24 sniper weapon system* — система снайперского вооружения модели 24 — американская снайперская винтовка, созданная на основе Remington 700.], или Драгунов{?}[7,62-мм снайперская винтовка Драгунова* (СВД) — самозарядная снайперская винтовка, разработанная в 1957—1963 годах группой конструкторов под руководством Евгения Драгунова. Модифицирована, состоит на вооружении по настоящее время. ]… Удаление метров восемьсот, может километр отсюда. Видишь их?
— Нет! — Хасан рывком сорвал с себя головную повязку и многозначительно глянув на Роберта, подбросил ее в воздух с криком. — …Три!
Преодолев разделяющие его и «Шевроле Тахо» пятнадцать метров за три секунды, Таннер упал в пыль и мелкую гальку рядом с передним колесом автомобиля. Теперь между ним и возможным снайпером был микроавтобус репортеров и внедорожник. Сразу за задним колесом лежал в луже крови один из охранников Хасана. Второго он увидел чуть поодаль. Оба лежали так, что своими телами прикрывали его от снайпера. В висках стучало. Роберт буквально чувствовал, как физически секунды растягиваются в бесконечность, как замедляется мир вокруг него, и до боли обостряются все чувства. Мгновения смертельного боя растягивались в вечность.
— Жив?! — крикнул он Хасану.
— Да!
— Отлично! Я у микроавтобуса! — отозвался Роберт, переводя дыхание и пытаясь разглядеть хоть что-то в просветах между колесами машин. За бешеным грохотом собственного сердца он явственно различил холодящий душу звук. В небе раздался тонкий противный свист. — Хасан, вали!
В следующую секунду в небо взметнулся столб пыли и камней, осыпая все вокруг себя стальными осколками. Мина легла аккурат между точкой, где лежал Абу Азраил и самим Робертом. Все, что успел сделать он — закатился под днище «Шевроле» уповая на милость пустынных богов и свое везение. Осколки с пчелиным жужжанием разлетелись в разные стороны, звонко вонзаясь в корпус автомобиля, спуская заднюю шину, осыпая останки чайханы. Посыпалось на землю разбитое стекло одного из автомобилей. Роберт глянул на крошки закаленного триплекса{?}[Триплекс* — многослойное стекло (два или более органических или силикатных стекла, склеенные между собой специальной полимерной плёнкой или фотоотверждаемой композицией, способной при ударе удерживать осколки). Используется в автомобильной промышленности. ], усеявшего землю. Из своего укрытия матом орал Хасан, оглушенный взрывом. Роберт не дожидаясь, пока осядет пыль, быстро пополз под днищем к «Лэнд Крузеру». Камни больно царапали локти, вонзаясь в смуглую кожу. Футболка на животе за что-то зацепилась и с треском порвалась. Спиной он больно ударился о карданный вал «Шевроле». Добравшись до микроавтобуса Роберт фыркнул, отплевываясь от набившейся в рот и нос земли. Вскочив на ноги прямо возле задней оси «Лэнд Крузера», быстро отер лицо от пота и начавшей загустевать крови. Пальцы вмиг склеило багрово-грязной жижей.
Когда он открыл переднюю пассажирскую дверь броневика, то с удивлением обнаружил, что правая штанина потяжелела и липнет к коже. Бросив взгляд, понял, что один из осколков вонзился в бедро сзади, чуть выше колена, прямо в двуглавую мышцу. Боли пока не было. Видимо, адреналин заглушил ее настолько, что ему сейчас такое ранение покажется щекоткой. Быстро сев на сиденье, кинул взгляд через плечо в салон. Парня, что Хасан назвал сыном, в машине не было. Оказавшись за рулём первым делом посигналил, чтобы дать Хасану знак. Секунду раздумывая, оторвал от футболки большой кусок и натуго перетянул кровоточащее бедро. На белом кожаном сиденье образовалась приличная темно-красная лужа. В салоне тяжело запахло кровью и пылью.
Двигатель бронированного монстра завелся с полборота, стоило лишь вставить в замок зажигания ключ и нажать кнопку электростартера. И только в этот миг он увидел Мохаммада. Парень лежал поодаль от машин, возле небольшого ржавого вагончика, прикрывая голову руками и затравлено поглядывая на «Лэнд Крузер». Его засыпало пылью, и только белоснежная рубашка своим краем, выдала его в куче мусора. Махнув ему рукой, Роберт осторожно подвёл машину к бытовке. В борт бронемобиля защелкали пули. При первом звуке он привычно вздрогнул, прикрывая на всякий случай голову. Затем понял, что бояться нечего. Пока… Пока снайпер не перешел на бронебойный или на кумулятив{?}[Кумулятивные боеприпасы — артиллерийские и прочие боеприпасы основного назначения с зарядом кумулятивного действия. Кумулятивный снаряд предназначен для стрельбы по бронированным целям (танкам, БМП, БТР и др.), а также по железобетонным фортификационным сооружениям. Кумулятивные боеприпасы предназначены для уничтожения бронетехники и гарнизонов долговременных фортификационных сооружений путём создания узконаправленной струи продуктов взрыва с высокой пробивной способностью: при взрыве из материала облицовки специальной выемки во взрывчатом веществе формируется тонкая кумулятивная струя, находящаяся в состоянии сверхпластичности, направленная вдоль оси выемки. При встрече с препятствием струя создает большое давление и пробивает броню. Мощность действия снаряда определяется количеством и характеристиками ВВ, формой кумулятивной выемки, материалом её облицовки и другими факторами.]. Наклонившись, Таннер открыл пассажирскую дверь, и заорал на ошарашенного парня.
— Прыгай!
Повторять дважды не потребовалось. Ловкий молодой человек вскочил и в одно движение оказался в салоне рядом с водителем, захлопывая тяжелую дверь. С воем турбины «Лэнд Крузер», подпрыгивая при наезде на ограду, влетел в загон, разгоняя коз и овец, уткнулся тупой мордой в стену сарая. Роберт почувствовал, что теперь все под контролем, и позволил себе перестать задерживать дыхание, словно боясь выдать свое местоположение. Время потекло в более или менее привычном ритме, снова сжимая секунды.
— Бегом! Бегом!!! — подгоняя репортеров и старика, орал Хасан. Краем глаза он увидел сына, и молча кивнул Таннеру. Роберт улыбнулся уголком губ. Бой еще не окончен. Надо торопиться. Хасан, убедившись, что все поместились в салоне машины, быстро расчехлил лежавший в огромном, оборудованном под клетку для заключённых багажнике, станковый пулемёт. Роберт невольно присвистнул.
— Готов!!! — крикнул Хасан, закрепив на крыше машины чудовищного вида автоматический пулемет. Мгновение покопавшись с сервоприводами, прыгнул на пассажирское сиденье рядом с водителем. Мохаммад, зная, что дальше будет делать отец, старался не мешать и потеснил и так практически сидящих друг на друге гражданских. Увидев на сиденье свернувшуюся кровь, Хасан быстро оглянулсяназад. Сын отрицательно замотал головой. Роберт выводил тяжелую послушную машину на дорогу, безостановочно ощупывая взглядом ровную, как стол, окружающую каменистую степь. Покачиваясь на ухабах, «Лэнд Крузер» поднял столб пыли. В его борт защелкали, словно обычные камешки, пули, заставляя пассажиров вздрагивать. Ингрид громко взвизгнула, когда та оставила тонкий росчерк на стекле рядом с ее головой. Хасан нажал на панель над бардачком машины. Панель перевернулась, обнаруживая под собой сенсор управления пулеметом. Быстро настроившись, мужчина заводил толстыми грязными пальцами по экрану. Прямо над головой завыл сервоприводами пулемет, разворачиваясь в сторону пустыни. Все это походило на какой-то фантастический фильм о будущем.
— Умная штучка, — не мог не отметить восхищенный Роберт.
— А то… Один турок привез…— широко улыбнулся Хасан, колдуя над экраном. Пулемет на крыше машины тяжело загремел, строча лентой с подающимися патронами. Роберт, чувствуя явственную отдачу от выстрелов, вывел машину на трассу, и вдруг «Крузак» резко бросило в сторону. Пуля снайпера пробила переднее колесо. Ловя руками взбесившийся было руль, Роберт не заметил, как Хасан быстро нажал на какую-то кнопку возле окровавленного колена Таннера. Сработала подкачка шин, и тяжелый броневик выровнялся, уверенно набирая скорость по трассе. На заднем сиденье тихо причитал старик, что-то еле разборчиво бормоча. Плакала Ингрид, сжавшись в комок. Роберт бросил взгляд через зеркало заднего вида на пассажиров. На всех, кроме Мохаммада, не было лица.
— Ну что, репортеры? С боевым крещением вас! — наконец засмеялся он, понимая, что отделались они относительно легко. За оборудованием можно будет вернуться через несколько дней. А вот машину придется искать новую. Хасан выключил панель управления пулеметом, и бросил быстрый взгляд на перевязанное бедро Таннера. Жгут промок, и кровь стекала с сиденья на полик, капая вязкими темными каплями. На белой коже обивки глянцево блестящие лужицы еще теплой крови смотрелись пугающе. Хасан быстро прикинул дальнейшие действия.
— Через пару километров остановишься. Я сяду за руль. Едем ко мне домой, — его тон не терпел возражений. Таннер кивнул, неотрывно следя за дорогой. Турбина «Лэнд Крузера» деловито подвывала, разгоняя двигатель мощного спасительного броневика. Этот звук успокаивал его, хотя и отдаленно напоминал звук пикирующей с неба мины.
Остановившись на значительном удалении от места нападения, Роберт с трудом перебрался на пассажирское сиденье. Сворачивающаяся кровь приклеила камуфляжные брюки, с сухим треском отрываясь от белоснежной кожи обивки. В салоне разлился знакомый им с Абу Азраилом запах металла. Так пахла свежая человеческая кровь. Со стоном разместив начавшую неметь и болеть одновременно, ногу, Роберт принялся развязывать импровизированный жгут, промокший от крови, а узел некоторое время не поддавался дрожащим пальцам.
— Ну, че там? — поинтересовался Хасан, разгоняя бронемашину по трассе. Турбина взвыла дурным голосом. Тут же подключилась вторая, завывая, словно ветер в проводах перед ураганом. Роберт одобряюще усмехнулся.
— Не сдохну, не жди… — огрызнулся он, разрывая пальцами и без того драную штанину, чтобы разглядеть рану. Увидеть ее не удалось, как он не изворачивался на сиденье. Стиснув зубы, на ощупь сунул указательный и средний пальцы в то место, где начинало нестерпимо ныть и пульсировать. Кожа и мышцы в месте раны опухли, причиняя дискомфорт. Мелкий каменный мусор прилип к раневой поверхности. Пальцы окрасились свежей кровью ровно по последние фаланги. Ногтем он нащупал что-то острое в глубине мышцы. Матерясь и кусая губы, Роберт попытался подцепить осколок, но бросил это занятие, поняв, что его попытка только глубже загоняет острый металл.
— Давай, американец! Держись! Дома тебя подлатают мои спецы… — Хасан широко улыбнулся в бороду и вновь уставился на дорогу. Роберт, под пристальным вниманием каждого пассажира заднего сиденья, снял остатки своей футболки, и натуго обвязал ею бедро. То, как он сейчас выглядел перед репортерами, его интересовало в последнюю очередь. Хотелось прилечь на что-нибудь твердое и прохладное, вытянуться, и задремать на пару часиков. О себе напомнила поясница, не вовремя прошив электрическим разрядом. Таннер, сжав зубы, застонал. Хасан понимающе кивнул.
— Не спи. Не вздумай! — услышал Роберт его голос прежде, чем отключиться.
В доме Хасана царила удивительная роскошь и чистота. Ингрид, подхваченная под руки женой и двумя старшими дочерями хозяина, была водворена в одну из шикарных спален. Операторы и старик остались в огромной просторной гостиной. По традиции их не могли пустить дальше приемной комнаты без распоряжения хозяина дома. А Хасан был занят. Подхватив с сыном под руки вяло сопротивляющегося Таннера, куда-то его утащили. Ингрид настороженно прислушивалась, пытаясь понять, что происходит. Жена Хасана — Сусана — улыбаясь, подала ей чистую одежду.
— Девочка, иди искупайся… Все будет с твоим мужчиной хорошо! Хас знает, что делать, благослови его Аллах!
— Он не мой… — вовремя осеклась Ингрид, продолжая вслушиваться в звуки дома. — Да, спасибо…
Опустившись в теплую пенную ванну, девушка расслабленно выдохнула. Ей так не хватало домашнего уюта и комфорта за эти полгода, что длилась ее командировка, что сейчас она с удовольствием забыла о том, в какой переделке побывала несколько часов назад. Если бы не жуткий вид окровавленной ноги капитана Таннера… Мыслями она вновь и вновь возвращалась к этой крайне неприятной картине. Вдруг где-то над головой, со стороны вентиляции, раздался такой звериный рев, что она невольно вскрикнула от испуга. Затем раздались голоса. Кто-то орал и матерился. Судя по перемежающемуся английскому и арабскому языку это был Роберт.
— Да блядь, вытащи ты его уже, хуле ты с ним возишься! — заорал Таннер, чувствуя, как приглашенный врач ковыряет стальным зажимом, с длинными узкими губками и острыми зубцами в ране, пытаясь подцепить осколок. Лежать на огромном обеденном столе под светом обычной верхней рожковой лампы было не приятно. Голый живот сильно холодила полированная поверхность, прилипая к потеющей коже. Роберта бросало то в жар, то в холод, пока хирург сражался с куском металла, застрявшим в его ноге. Руки тряслись, ища за что бы ухватиться. Хирург, осмотрев рану, обколол ее по краям анестетиком, но, видно он не подействовал на разгоряченного адреналином великана.
— Да не ори ты, как баба! — возмутился хирург, пытаясь уцепиться зажимом за виднеющийся в глубине раны осколок металла.
— Да на хуй сходи! — зло фыркнул Роберт. Хасан засмеялся в голос, ставя перед ним до краев полную рюмку. От светло-коричневого напитка сильно пахло кофе и сивухой. Роберт поморщился, но залпом проглотил предложенное угощение. — А как же Аллах?
— Ох, «Арес», всё ты знаешь… Да одного не знаешь — Аллах своим воинам не запрещает пить в меру в его честь, — усмехнулся в бороду Хасан, наблюдая за Робертом.
Тот громко крякнул в кулак, отставляя в сторону опустевшую рюмку. Что-то с характерным звоном упало в эмалированную чашу.
— Все, шьём! — голос хирурга прозвучал удовлетворенно.
Рану адски защипало — коновал безжалостно, в целях дезинфекции, плеснул на нее свою рюмку финиковой самогонки. Таннер взвыл, ища глазами, что бы такое запустить в голову хирурга.
— Да хоть на клей посади, только живее. Яйца уже к столу прилипли, чувствую себя жертвенной скотиной, — простонал Таннер, наконец отдышавшись и приподнимаясь на локтях, оглянулся через плечо. Расстеленное под ним на столе махровое полотенце пропиталось сочащимся экссудатом и кровью. Собственные голые, измазанные кровью ягодицы и ноги, его вдруг рассмешили. Он затрясся в беззвучном хохоте, роняя тяжелую лохматую голову. Упершись лбом в прохладную полированную крышку стола, выдохнул. Хирург, пытавшийся в этот момент подцепить зажимом край раны, недовольно зацокал языком. Кривая игла мягко вошла в покрасневшую кожу, протягивая за собой шовный материал. По сравнению с болью от дезинфекции самогоном это показалось Роберту приятным ощущением.
— Всё, капитан. Сейчас подлатают и можешь идти мыться. Сусана уже подготовила комнату для тебя.
— Мило.
— Эй, американец…— вдруг серьезно произнес Хасан, снова наполняя рюмку Таннера и наливая себе. — Я тебе должен… Ты спас моего сына. И меня сегодня.
Роберт недоумевая уставился на мужчину. Тот протянул ему рюмку, похожую на уменьшенную копию армуду{?}[Армуду*— вид национальных стаканов, из которых на Востоке пьют чёрный байховый, довольно крепкий чай. ] . В глазах Хасана не было ни капли издевки. Роберт молча кивнул и вновь влил в себя отвратительный, воняющий сивухой, чуть подкрашенный растворимым кофе самогон. Закончив сшивать края раны, врач молча вышел из комнаты. Роберт, чувствуя, как шумит в голове от выпитого спиртного и прошедшего бешеного дня, сел на столе, свесив голые грязные ноги над белоснежным кафелем. Тут и там яркими пятнами на нем цвела свежая кровь. Рана побаливала, но снова начать выть перед Хасаном ему не хотелось.
— Вот здоровый же ты сукин сын… Красивые сыновья у тебя будут.
— С чего ты взял? — помедлив, Таннер все же соскользнул со стола.
Стоять перед своим должником абсолютно раздетым было как-то странно. Взгляд Хасана ехидно скользнул по торсу и лишь на короткий миг зацепился за гениталии, стыдливо возвращаясь к лицу.
— Да твоей каркалыгой быка свалить можно… Много хороших сыновей сделаешь!
— Хасан, лучше смотри мне в глаза, — фыркнул Роберт, прикрывая наготу предложенным огромным полотенцем. — Куда мне сходить помыться, наконец?
— Рану мочить нельзя, сам знаешь, — разглядывая замаранный кровью и грязью стол, задумчиво произнес Хасан.
— Да не похуй ли уже? Сам же видел, в ней столько мусора, что теперь месяц гнить будет.
— Иди, по коридору в конец. Там твоя комната. Одежду тебе Сусана уже подобрала. Через час будем ужинать. А утром поговорим о деле.
— Хорошо. И, Хасан… Спасибо.
Через час за столом, на котором его терзал хирург, собрались все мужчины дома. Хасан, как хозяин, занимал место в его главе. Таннер, как почетный гость сидел по правую руку. Слово «сидел» было не совсем подходящим. Лимфоузлы в паху и под коленом вздулись, рана нестерпимо пульсировала, причиняя боль, заставляя искать удобное положение на стуле. Роберт несколько раз поднимался из-за стола, делал несколько неуверенных шагов и вновь садился. Швы тянули неимоверно. Когда ужин окончился, Мохаммад проводил гостей в отведенные им комнаты, оставив отца и американца один на один.
— Хасан, кто на нас напал, как думаешь? — постукивая ногтем по наполненной до краев рюмке, задумчиво поинтересовался Роберт.
— Будущие покойники, — прозвучал злобный ответ.
— Это за тобой пришли? — мужчины встретились взглядами, взвешивая слова друг друга.
— Не думаю. О моем перемещении никто не знал, кроме тебя и рыжей твари.
— Думаешь, что это я организовал нападение? — искренне изумился Роберт, отставляя в сторону ноющую ногу.
По привычке с нажимом потер ладонью бедро, разгоняя кровь по сосудам. Хасан зло сощурился, залпом глотая отвратительное спиртное. Роберт повторил за ним, не желая отставать.
— Нет, американец. Не думаю. Слишком мало тебе проку от моей смерти. По крайней мере — таким способом.
— Ты прав. Я бы получше что-то придумал, — честно согласился Таннер.
Медленно но верно до него дошло осознание. Ингрид могла кому-то позвонить… Но кому? Хасан заметил ставший жестким и страшным взгляд своего гостя. Роберт с трудом поднялся из-за стола, опираясь обеими руками о его крышку.
— Где она? Проводи, будь добр…
— Ты знаешь, что делаешь? Не поднимай руки на неё… — предостерегающе начал Хасан.
В его доме не принято было рукоприкладствовать.
— Разберусь сам. Если это ее вина, то…
— Что «то»? — сузил черные, как ночи Востока, глаза хозяин дома.
— Пока не знаю, но придумаю, — пообещал Роберт.
Хасан кивнул и подставил ему плечо.
В дверь комнаты постучали. Ингрид вздрогнула, лежа на мягкой двуспальной постели, но быстро поднялась и, замерев возле двери, поинтересовалась.
— Кто?
— Капитан Таннер. Ингрид, надо поговорить…
Ингрид с готовностью распахнула дверь, широко улыбаясь. На пороге, опираясь о плечо Хасана, стоял Роберт. Вид у него был измученный. На бледном лице огнем горели бешеные звериные глаза.
— Проходи, если надо, то давай поговорим, конечно… — Ингрид бросила на хмурого бородача беглый взгляд. Мужчина отпустил руку Таннера и кивнув, развернулся на месте. Его удаляющиеся шаги гулко раздавались по длинному коридору. Ингрид отстранилась, пропуская Таннера внутрь комнаты. Запахнув покрепче любезно предложенный женой хозяина дома халат, тихонько прикрыла за Робертом дверь. Он, сильно хромая на правую ногу, прошёл в спальню и доковыляв до окна, присел на высокий подоконник.
— Ингрид, кому ты рассказала о встрече с Хасаном?
— Не поняла… Ты подозреваешь, что это я навела на нас нападавших?!
— Я разве это спросил? Кажется, мой вопрос прозвучал более чем ясно. Кому ты рассказала о встрече с Хасом? — в голосе Роберта сквозили неприятные нотки.
От него тяжело пахло финиковым самогоном, густым иракским мылом и чужим приторным парфюмом. Выделенные Хасаном вещи сидели на Таннере, как родные. Темные хлопковые просторные штаны, широкая футболка тусклого фисташкового цвета, странным образом оттеняющая его серо-зеленые глаза, и плетеные кожаные сандалии. Ингрид про себя отметила, что ему шел такой небрежный стиль. Над его правым ухом она заметила запекшуюся корку крови и пару металлических скоб, которыми хирург наскоро скрепил расползающуюся кожу.
— Да кому я могла сказать, ты в своем уме? Ты же сам говорил, что о любых встречах предупредить О’Коннела в первую очередь. После тебя, разумеется.
— Ты сообщила Флинну? Больше никому, точно?
— Клянусь тебе, — делая шаг в его направлении, пробормотала Ингрид.
Сердце колотилось, словно решившее сбежать из тела. Таннер непонимающим взглядом обвел комнату, прежде чем вновь заговорить.
— Впредь ты предупреждаешь меня о каждом своем звонке. Даже маме домой. Ясно?
— Ты думаешь, что я тебя обманываю?
— Я не думаю. Я работаю, — буркнул он, понимая, что вид расправленной постели манит его к себе с каждой минутой все сильнее и сильнее.
Ингрид вновь сделала шаг к нему, и словно кошка в последнем броске, вдруг подскочила и крепко обняла, вжимаясь в грудь лицом.
— Спасибо! Если бы не ты, я бы там погибла.
— Если бы не ты, мы бы там не оказались… — холодно бросил он, мягко отстраняя ее руки и поднимаясь со своего места.
До двери он шёл очень осторожно, подволакивая ногу и стараясь не опираться на нее. Ингрид непонимающе проводила его взглядом. Ответ на ее слова прозвучал с ноткой горечи и обвинения. Но в чем он считал ее виноватой, она не поняла. Фыркнув, девушка вернулась в постель.
Наложив поверх раны пропитанную какой-то сильно пахнущей беловатой мазью повязку и потуже перетянув бедро бинтом, Роберт удовлетворенно хмыкнул. Ничего, заживет, как на собаке, не в первый раз. Хасан внимательно разглядывал что-то на кажущемся в его руках крошечном планшете. Взгляд мужчины был крайне сосредоточен.
— Хасан, а где мы, кстати? Я вчера немного выпал из реальности…
— В Мосуле, как я и говорил. Американец, что ты будешь делать?
— Вернусь в Багдад. Надо кое с кем встретиться и поговорить с глазу на глаз, — задумчиво почесав подбородок, произнес Роберт.
Мысль о том, что последний, кому звонила Ингрид был его бывший заместитель не давала ему покоя. От Хасана не ускользнуло выражение его лица.
— Мне кажется, ты что-то подозреваешь, — прищурился хитро он.
— Возможно. А возможно — это лишь совпадение. Так зачем ты вел нас в Мосул?
— Хотел проверить твою рыжую дрянь. Я давно за ней наблюдаю, — Хасан откинулся на резную золоченую спинку стула, рассматривая Таннера.
Тот медленно и осторожно натягивал широкие домашние штаны, опасаясь лишний раз тревожить рану. При словах хозяина дома он так и застыл с натянутой до половины штаниной.
— Не понял. Что значит — давно наблюдаю…
— Присядь. Сейчас Мохаммад принесет нам чай и сладости. Перекусим и я всё тебе расскажу. Ну, по крайней мере то, что знаю сам.
Роберт терпеливо кивнул, одеваясь. Под повязкой неприятно защипало: предложенная Сусаной мазь быстро снимала ноющую боль, при этом немного раздражала кожу.
Он и хозяин дома сидели в небольшой комнате на втором этаже дома, отведенной для совершенно непонятных целей: тут был и большой журнальный столик, и диваны, и стулья с резными спинками. На стене висел телевизор, на экран которого были выведены несколько ракурсов с уличных камер наблюдения. Угловая комната выходила двумя своими окнами на улицу и посмотреть на происходящее снаружи было удобно. Расположение создавало одновременно и некоторую опасность.
Все-таки Хасан не изменял своим привычкам ни в чём, особенно в том, что касалось ритуалов. Выпив крепкого сладкого чая, он медленно вернулся к начатому разговору. Роберт отставил в сторону чашку с ароматным, но слишком сладким напитком.
— Эта твоя мисс Маес взялась из ниоткуда буквально полгода назад. Искала встречи со мной. Очень настойчиво. Каким-то образом нашла номер телефона сына, и однажды позвонила ему, — Хасан то и дело прерывал фразу на глоток чая, заставляя Роберта нетерпеливо перебирать пальцами лежащие в глубокой пиале засахаренные орехи. — Уговаривала назначить встречу. Интервью дать.
— Какое, нахер, интервью? Ее организация не ведёт репортажей. Таскают с собой все это оборудование в надежде однажды использовать его, — произнес Роберт, хмурясь. Краски сгущались. — А сами, если честно, я так и не понял, чем тут занимаются.
— А я понял, — усмехнулся Хасан, передав Роберту планшет. — Полюбуйся…
На экране знакомая женская фигурка что-то спешно объясняла покойному ныне Джаббару Юсуф-али. Молодой человек размахивал руками, кажется, что-то кричал. Роберт остановил запись и взглянул в глаза Хасану.
— И как это понимать? Она связана с Лидиниллахом?
— Ты проверял ее? Кто она такая, и что из себя представляет?
— Моя группа ее проверила. Она бельгийский резидент «Репортеров без границ». Есть аккредитация и все документы.
— Твоя группа? — насторожился Хасан.
— Да. Долго объяснять, но это надежные люди, — нервно почесав мочку уха подтвердил Роберт.
— Ты уверен? — нахмурился Хасан.
— Как в самом себе.
— Что ж… Звучало бы хорошо, если не одно «но», — Хасан протянул руку к планшету и ткнул пальцем в воспроизведение записи. — Смотри и скажи, кого знаешь…
По спине Роберта побежали колючие мурашки. На экране сменилось место, сменились персонажи. Лицо молодого сержанта Беннера, он же «Илай», заставило его стиснуть зубы. Парень передавал какую-то пачку документов лично Абдал Насиру, старшему брату запытанного до смерти парня. Судя по ракурсу и обилию мельтешащих теней, съёмку вели на одном из многочисленных базаров Багдада.
— Это наш новый связной. В разработке четыре месяца. Вернее, был четыре…
— Понятно. Поставь на паузу, — хмуро произнёс Хасан.
Роберт изумленно отложил планшет. Сердце в груди отчаянно заколотилось. В голове тонкой нитью пролегла одна единственная мысль — нужно срочно вернуться на Нафт Шахре и предупредить «Гарма». Если предателем был новенький, то в опасности вся оставшаяся группа. Хасан поднялся со стула и принялся мерять шагами комнату. Наконец, остановившись у одного из окон, выглянул наружу и заговорил.
— Девочка эта не имеет никакого отношения к журналистам. Два ее мужчины и правда операторы, но какой-то частной конторки во Франции.
— Во Франции? Не из Лиона часом?
— Сообразил… Девочка эта совсем не та, за кого себя выдаёт.
— И кто же она? — напрягся Роберт.
— Пока не знаю. Но узнаю, клянусь. Я, признаться, думал, что всё это — твоя затея, когда увидел тебя почти месяц назад на улице Багдада. Не поверил глазам. Думал, померещилось, но наблюдателя отправил…
Роберт мысленно чертыхнулся, понимая, что пропустил за собой слежку. Кажется, Хасан обвел его вокруг пальца, и теперь наслаждался игрой в кошки-мышки.
— Значит, я — твой пленник?
— Я бы хотел этого, — разворачиваясь лицом к Роберту, отозвался он. — Но вчера стало ясно, что это не твой план. Не стал бы ты соваться в огонь, чтобы спасти или убить меня, сделал бы все иначе. Да и слежку бы заметил, приди ты за мной. Пока ты отдыхал, мой человек проверил твою историю про дочь.
Роберт тяжело задышал, разглядывая своего случайного союзника. Во рту от волнения пересохло. Мысли в голове заметались бешенными белками, прыгая с одной ветки на другую. Ладони неприятно вспотели, заставляя автоматически вытереть их о мягкие штанины.
— История оказалась правдой, и я понял, что ты ничего не знаешь о том, что происходит.
— Зачем ты пригласил Маес и меня на встречу? — всё ещё не веря в слова Абу Азраела, спросил он.
— А как бы я мог еще проверить, с кем ты и кто она?
— Я же сказал тебе — я один здесь, мне нет смысла врать, — повторил свои слова Роберт, объясняя Хасану произошедшее без детальных подробностей. — Месяц назад мой подчиненный случайно убил Джаббара во время допроса, и у меня случился конфликт с командиром.
— Случайно, говоришь, убил? Ты уверен?
— Теперь я ни в чем не уверен… Я ушел от них сразу же, поддерживал общение лишь с Маес, и командиром отряда, через неё. Вчера она сказала, что звонила ему, и доложила о встрече.
Хасан многозначительно молчал. В голове Роберта поплыл туман. Он уронил голову, зарываясь лицом в чашу ладоней, тяжело застонав, словно вновь раненный. Верить в происходящее мозг отказывался.
— Так, как она связана с моей дочерью? — наконец, взяв себя в руки, спросил Роберт.
— Пока не знаю. Но мне очень интересно, кто смог выстроить такую сложную схему, чтобы притащить тебя сюда в Ирак, — склонив голову к плечу, пояснил Хасан. — Ведь кто-то надеялся, что мы с тобой поубиваем друг друга, и заранее спланировал нашу встречу. Я наблюдал за тобой весь этот месяц. Пока до меня не дошло, что ты бродишь наугад и не знаешь, что ищешь.
— Так и есть. Я уже ничего не понимаю… — безумно поводя тоскливым взглядом от стены к стене, пробормотал Роберт. Его голос дрогнул. — А ты не ошибаешься?
Хасан отрицательно покачал головой и сел поодаль от него. Пальцы мужчины сложились домиком на накрытом для чаепития столике. Роберт не мог оторвать взгляд от огромного янтарного перстня на его безымянном пальце.
— Что будем делать? Или что ты будешь делать? — потерянным, абсолютно безжизненным голосом спросил Роберт, свыкаясь с мыслью, что на Востоке все не то, чем кажется с первого взгляда.
— Оставим всё, как есть. Я не шутил, сказав, что отныне твой должник. И я помогу тебе найти дочь. Но ты раз и навсегда уберешься с моей земли.
— Я бы и не появился на ней, если бы не этот кукловод, — зло огрызнулся Таннер. — Разыграем комедию, что поверили в случайное нападение на тебя?
— Да. Я выставлю за тобой и за ней наблюдателей. Вот, возьми эту сим-карту… — выуживая из нагрудного кармана на футболке кусочек пластика, произнёс он. — Будешь звонить мне.
— Хасан, я не твой подчинённый. Давай-ка я сам разберусь в своей группе.
— И всё же возьми карточку, — настойчиво повторил Абу Азраил.
Таннер поджал побелевшие от злости губы, и двумя пальцами, словно гремучую змею, взял кусок пластика.
— Хасан, где мой смартфон? Он был в кармане брюк… Надо позвонить в Лондон, кое-кому, кому я верю больше, чем себе…
Хасан молча вынул из кармана гаджет и вернул его американцу. Роберт благодарно кивнул. Длинные гудки в трубке невозможно нервировали его, пока, наконец, знакомый сонный голос не ответит:
— Этвал, слушаю…
— Сэм! Привет, малыш. Это Роберт, — спешно пробормотал он, чувствуя несоизмеримое облегчение в душе от знакомого голоса.
— Роберт! Господи… Роберт! Живой… Слава Богу! Как ты? — от переполнивших её эмоций Саманта сорвалась на крик.
— Погоди… Постой, моя хорошая… Скажи мне пожалуйста, что с теми фотографиями, что я тебе присылал? Ты так и не ответила…
— Как это не ответила? Ты совсем что-ли? Я завалила твою почту сообщениями… Все фото и генетическая экспертиза по телу «Икара» — подделка... Таннер, Хиллари убили у него дома.
Повисла тягостная пауза. Шокирующие события одно за другим валились на его голову.
— Когда?
— Чуть больше месяца назад. Убийц не нашли. Это я тебе тоже писала.
— Сэм, на моей почте нет ни одного… — он резко замолчал. В ушах шумело. Боль в ноге отступила на самый дальний план. — Сэм, собирай вещи и немедленно вместе с отцом уезжайте. Куда угодно!
— Что ты такое говоришь, куда и зачем нам уезжать?
— Сэм, просто поверь мне… Прошу… Вы в опасности. В большой. Уезжайте, и не говорите мне — куда. Когда вернусь — я сам тебя найду. Деньги возьми в сейфе. Всё, больше мне нечего сказать.
— Роберт… Хорошо, я сделаю, как ты сказал. Как Сара? Не нашел ещё?
— Нет, Сэм. Не разводи светскую беседу, нас могут слушать…
— Натали о тебе спрашивает постоянно.
— Всё, я тебя обнимаю, малышка. Скажи ей… Ничего не надо.
— Скажу, что ты о ней вспоминаешь.
— Постоянно… До встречи! — бросил в трубку он и отбил звонок. Подняв взгляд на внимательно слушающего Хасана, сообщил. — Мою почту взломали. Моего информатора в Лондоне убили. Моя помощница в опасности. Дочь в чьих-то руках, кто совсем не похож на старого врага, действующего из жажды мести. Хасан, мне нужно много оружия.
— Я дам его тебе, когда мы разберемся, кто играет с тобой. И кто втянул меня в эту игру…
Роберт, приходя в себя от шока, задумчиво повертел в руках смартфон. Интересно, был ли у таинственного врага доступ не только к почте, но и возможность прослушать его разговоры. Если да, то этот кто-то начнет действовать немедленно после звонка Саманте.
— Как думаешь, меня прослушивали?
— Поживем — увидим. Если тебя слушают, то этот разговор не останется тайной…
— Согласен. Нам надо разработать план и способ связи между собой. Телефон куплю на рынке, буду отписываться тебе…
— Бери мою машину, Маес и возвращайтесь в Багдад. Я буду там через два дня: разыщу Абдала и позвоню тебе на номер.
Роберт кивнул, нервно облизнув губы. Получить неожиданного союзника он и не предполагал, когда вдруг встретился с Хасаном взглядом на окраине Багдада в дешевой чайхане. Повороты судьбы не переставали его удивлять, но самое странное было, что теряя контроль над ситуацией он все-равно чувствовал себя уверенно. Пожалуй, о чем он переживал сейчас в первую очередь, так это о дочери и о Саманте. Девушка была ему дорога, будто родная дочь.
Ингрид напряженно всматривалась в окружающие руины. Другого подходящего слова для того, что после себя оставили боевики ИГиЛ от древнего города Роберт к сожалению подобрать не мог. Ведя машину, он мысленно возвращался к первым дням атаки на Мосул, когда еще никто толком не слышал о провозглашенном халифате. Огромный, некогда состоявший из почти полусотни районов город, сейчас, спустя четыре года после окончания военных действий и объявленной над группировкой победой, продолжал умирать. Большинство домов лежали в руинах. Камень на камне, пыль в пыли. Вдоль узкой дороги, по которой Таннер вел машину к центру города, стояли, похожие на призраков, двух- трех- этажные домишки. Их посеченные осколками и пулями стены местами обнажали нехитрый быт оставшихся жителей. Кое-где виднелись личные вещи, оставленные на сушку после стирки. Местами, кроме арматуры от построек, не было ничего. Иногда пустыми проплешинами в дорожной пыли лежали целые кварталы. Проезжая по рыжей от глиняной пыли улочке мимо полуразрушенного здания школы района Домеез, Роберт тем не менее с удовольствием отметил, как на небольшом поле разновозрастная ватага ребятишек играет потрепанным футбольным мячом. Эта картина на миг заставила его улыбнуться. Все-таки жизнь не стоит на месте, жизнь ищет выход. Переведя усталый взгляд на Маес, он отметил, что женщина выглядит крайне подавленной окружающим пейзажем.
— Что, впервые в Мосуле? — вскинул он брови. Поверить в то, что она играла на два фронта ему пришлось с трудом. Но иного объяснения произошедшему не находилось.
— Да, впервые… Я слышала, что его разрушили, но не представляла себе полноты картины, — честно призналась она, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы. Роберт усмехнулся, вновь вонзившись взглядом в полотно дороги. По обоюдному решению с Хасаном, путь к Багдаду решено было проложить по трассе М-80 до развязки на Киркук. Оттуда путь на Багдад проляжет через М-19 до М-2 — по практически необитаемой трассе. Одним из правил выживания во все ещё послевоенном Ираке оставалось менять пути перемещения не зависимо от того, встретилось ли на дороге ополчение или нет.
— Ингрид, зачем ты искала встречи с Хасаном? Я думал, что ваша организация не интересуется такими позёрами, как Абу Азраил, — с напускной беспечностью поинтересовался Роберт. — И тем более не платит им за репортажи.
— Один информатор в Мосуле, репортер местной газетки, пообещал хороший материал про заложников из числа репортеров. Но после того, как на нас напали, я думаю, что связываться с Абу Азраилем была плохая идея.
— Так, а при чем тут Хасан? — задумчиво пожевав губами, приготовился произнести заранее заготовленную фразу Роберт. — Я так подозреваю, что на него по прежнему охотятся ИГиЛ-овцы, и это нападение совершили из какой-нибудь «спящей ячейки».
— Мне пообещали, что если я с ним встречусь и возьму интервью, меня приведут к одному из местных старейшин, и он укажет на местоположение заложников. Если они вообще есть, конечно, — пожала плечами Маес, внимательно вглядываясь в лицо мужчины. — Что такое «спящая ячейка»? Я не слишком хорошо понимаю…
— Это затаившиеся боевики, инструктора и охотники за такими, как Хасан. Как-то быстро ты сдалась… И давно ты в Ираке?
— Таннер, что за допрос?
Роберт фыркнул, грустно усмехнувшись. Допрос… Если бы это был допрос, ни о какой любезности речи бы не шло. Оторвав вспотевшую ладонь от руля, жестко потер слегка онемевшее бедро, чувствуя под основанием ладони бугрящуюся повязку и напряжённые мышцы. Через час или полтора непременно нужно будет сделать остановку, чтобы поменять повязку и немного пройтись. Благодаря заботе жены Хасана рана практически перестала тревожить его, лишь чуть зудела под густой вонючей мазью кожа. Сусана, улыбаясь ему, будто родному человеку, подала небольшую стальную банку, до верху наполненную вязкой беловатой субстанцией, тяжело пахнущей травами и чем-то еще. Взгляд женщины удивил его, когда она провожала его до ворот вместе с Хасаном в дорогу. Так поступали лишь с близкими людьми, уходящими навсегда. Что ж, возможно, Сусана была не далека от истины.
— Нам ехать почти шесть часов. Не хочу уснуть за рулем, — засмеялся наконец Роберт, внимательно глядя прямо перед капотом автомобиля. — Или развлекай меня, или придумай другой способ выбраться из города.
— Кстати об этом… Мы что, едем другой дорогой? Почему шесть часов? Вчера добрались же за четыре.
— Странно, для человека, которого отправили в Ирак, тебе дали очень мало информации о том, как надо себя вести и перемещаться по стране.
Ингрид тяжело вздохнула, развязывая узел пестрого платка, висящего на веснушчатой шее, обнажая тонкую кожу. Сине-зеленая венка пульсировала в ямке между ключицами. Роберт про себя отметил почти профессиональное спокойствие девушки, которое трудно сыграть.
— Я ехала сюда на месяц. Но живу в этом кошмаре уже полгода. И не знаю, когда меня отзовут обратно. Роберт… Можно я всё-таки перестану называть тебя по фамилии?
Таннер молча кивнул, бросив быстрый взгляд на заднее сиденье автомобиля. Оба оператора внимательно слушали разговор. Айван переводил взгляд из стороны в сторону, изучая открывшийся взору городской пейзаж. Разруха вызывала тревожное беспокойство, давя на неподготовленную психику.
— Понятно. Плохо, что ваша организация так наплевательски относится к своим ценным кадрам.
— Издеваешься?
— Отнюдь.
— Значит, они не считают меня таким уж ценным кадром, — равнодушно пожала плечами Маес, отворачиваясь в окно. За стеклом плыли руины некогда великого города. — Роберт, а почему Абу Азраил — позёр?
Роберт громко расхохотался, вспоминая когда-то лично виденные им пропагандистские ролики с молодым Хасаном, почти десятилетней давности, ходившие по всемирной сети. В них мужчина откровенно издевался над боевиками ИГиЛ, дразнил их, приезжал на фронтовую линию Рамады, чтобы попозировать перед камерами репортеров, пострелять в воздух, и эффектно исчезнуть в дорожной пыли. Он знал, что этот образ улыбающегося бородача совершенно не вязался с реальным образом Хасана: в нужный момент в нем просыпалась самая настоящая машина для убийств, от которой с проклятиями разбегались враги. Но это не отменяло созданного в СМИ образа эдакого супергероя войны, которого сам Хасан старательно придерживался, хоть и не любил. Разыгрывать информационную войну против ИГиЛ он умел, и делал это красиво. Этот факт Роберт признавал в полной мере. Часто, когда страх поселяется в душе у совершенно не готовых к близости смерти и войны людей, им нужно верить во что-то или кого-то, кого можно потрогать, увидеть своими глазами и ощутить, пусть и такую наивную, но защиту. Это даёт психологическую опору мечущемуся разуму, обещая рано или поздно стабилизацию положения. И Хасан давал людям Ирака ее своим грозным и одновременно лихим видом.
— Потому что позёр. Любит он внимание прессы и камеры. Ты хоть немного читала о нем?
— Ну… Всё, что я знаю, мне рассказали в штабе. Боюсь, что это не слишком большой объем информации. Я так поняла, что вы с ним старые знакомые?
— О, да. Чуть не убили друг друга в две тысячи четырнадцатом, недалеко от этого места, — оглядывая трущобы на выезде из города, пояснил Роберт.
Взятая у Хасана на время машина «Шевроле Тахо», почти такой же, как тот, что они бросили у безымянной забегаловки на трассе М-1, мягко колыхалась на ухабах, глотая километр за километром. Впереди лежало почти шестьсот километров пути.
— Очень интересно… Расскажешь?
— На самом деле ничего интересного, но если просишь то расскажу. Шел третий день наступления террористов на Мосул. Они уже успели закрепиться на стратегической высоте — гражданский госпиталь, уже не помню, как он назывался. Хасану и двум его приятелям просто не повезло оказаться в окружении. На тот момент его уже не очень жаловали боевики. Участь была решена. Но у кого-то из его группы хватило ума подать сигнал бедствия в эфир. Мой отряд был рядом, — не спеша повествовал Роберт, припоминая события в мельчайших подробностях, но умалчивая о них. — Подоспели на помощь, но Хасан решил, что я пришел по его душу и пробил мне голову камнем. Я смутно помню, что произошло потом, но он говорит, что я всадил ему нож в ногу. Конечно, я не исключаю этого.
— А почему же так?
— Хасан долгие годы воевал в составе ополченцев против сил США. От его рук погибло множество народу, а голову назначили к награде. Это — его история.
— Он решил, что ты пришел за наградой? — восхищенно разглядывая Таннера, догадалась Ингрид.
Роберт неоднозначно повел плечами.
— Не знаю, не спрашивал. Но если представится удобный случай, я с удовольствием им воспользуюсь... — честно признался он.
Как ни крути, Хасан не был ангелом, хоть сам себя так и звал. В реальности он был таким же чудовищем, как и любой воин, попавший в горнило войны с той лишь разницей, что он действительно получал удовольствие от смерти своих противников. Роберт, бывший живым свидетелем творимых Хасаном дел, никогда бы не смог спустить ему очевидные военные преступления, совершенные под знаменами шариата. В самом начале войны за Ирак, Хасан, ведя партизанскую войну, уничтожал солдат НАТО с тем же удовольствием, которое получал сейчас, охотясь на боевиков ИГиЛ по окончании оккупации страны силами США.
Вскочив с постели, Саманта принялась спешно одеваться. Мэрин, разбуженная возбужденными воплями подруги, непонимающе наблюдала за её метаниями по спальне.
— Сэм, что случилось?
— Роберт звонил! Живой! — радостно сверкая глазами, вскрикнула девушка, натягивая водолазку. — Мэри… Мне придется уехать ненадолго. Я пока еще не знаю, куда. Так что ничего не спрашивай…
— Как понять — не спрашивай? Совсем что ли рехнулась? Куда ты собралась?!
— В офис. Потом к папе… Всё, я тебя целую… — бросив быстрый взгляд на подругу, Саманта выскочила из комнаты.
В голове зашумело от бушующих эмоций. Что могло случиться за три тысячи миль от Лондона, спровоцировав Роберта нарушить молчание? Его тревожный голос всё еще звенел в ушах.
Даже выглянувшее мартовское солнце больше не интересовало Саманту, спешно добирающуюся через зеленеющий Лондон к офису. Казалось, что внутри сидит жук-древоточец и пилит её душу, заставляя подгонять саму себя. Неспешно бредущие по тротуарам пешеходы подставляли ласковым мартовским солнечным лучам улыбающиеся лица. Казалось, что жизнь вновь бурлила обещаниями, в воздухе носилась какая-то сладостная тайна. Она влетала вместе с пахнущими молодой травой и нагретыми солнцем стенами потоками в сердца людей. Весна вступила в свои права с полной силой, раздавая предчувствие чуда. Саманта гнала таннеровский «Форд Эксплорер» по узким улицам, не замечая весенней лихорадки. Все ее мысли были сконцентрированы на прошедшем месяце. По щекам катились соленые слёзы. Жив! Жив, не смотря на столь пугающее и долгое затишье…
За февраль и март месяц она отправила ему не меньше дюжины электронных писем, взывая к осторожности, посылая результаты генно-лабораторных исследований, полученных с помощью взлома архивного сервера в Лионе. Саманта сознательно пошла на преступление, пытаясь разобраться в похищении Сары Таннер самостоятельно. Когда в досье возникли подозрительные адреса доменов, она не смогла удержаться, и проверила все имеющиеся данные. Оказалось, что основная переписка лаборатории после обнаружения тела неизвестного на территории Эстонии велась из Лиона, практически под носом у НЦБ Интерпол.
Набравшись храбрости, девушка заказала авиабилет до Канады, уроженцем которой был объявленный мертвым Мартин Пастер с позывным «Икар». К своему глубокому удивлению в небольшом городке Рэд Рок штата Онтарио, Саманта обнаружила ничего не подозревающую о гибели мужчины его семью. Вернее, о его смерти они знали, так как он скончался в две тысячи семнадцатом году от рака кишечника, и даже похоронили его на местном кладбище. Каково же было их удивление той информации, что предоставила Саманта Этвал вместе с кипой подтверждающих документов. После всех возможных процедур, полученных подписей шерифа города, заместителя главного прокурора штата и главного коронера, она с нетерпением ждала заключение центральной лаборатории. Получив на руки свидетельства, включая генетический анализ эксгумированного тела, она спешно вернулась в Лондон.
Ворвавшись в кабинет, Саманта, параллельно с набором кода доступа на сейфе, ждала ответа Натали. Длинные гудки здорово раздражали…
— Да! — голос, полный надежды, разрезал гнетущее ожидание ответа.
— Нат, это Саманта… Привет!
— Привет! Как ты? Что нового?
— Роберт звонил. Жив… — процедила Саманта, понимая, что снова вот-вот расплачется от этих слов. Всё-таки, когда письма стали уходить в пустоту, так и не получая на них ответа, она представила себе самый страшный исход.
— Господи… — выдохнула на том конце провода Натали. Ее голос ощутимо дрогнул. — Слава Богу, как он?
— Кажется, опять влип в неприятную историю. Нат… Он считает, что мне нужно уехать из Лондона, — Саманта, выгребая из сейфа перемотанные на банковский манер купюры, пыталась подобрать слова, чтобы не слишком испугать Натали, и одновременно поставить ее в известность относительно ситуации. — На неопределенное время… Возможно, моя жизнь и жизнь отца в опасности.
— Приезжай ко мне, — без раздумий выпалила в трубку Новая Зеландия.
— Ты уверена, что это удобно?
— Да. Давай, прилетай. Когда решишь с датой, то обязательно напиши мне. Я встречу тебя, — уверенно произнесла Натали.
Голос ее звенел от наполнивших его эмоций. Все-таки новость о том, что Роберт жив влила вних обеих новые силы, ведь фактически, посчитав его затянувшееся молчание дурным знаком, обе неоднократно прощались с ним в мыслях.
— Я прилечу с отцом. Таннер попросил скрыться.
— Не имеет значения. Хоть с цыганским табором приезжай. Я тебе всегда рада…
— Хорошо. Договорились… Сейчас поеду к отцу, надо объяснить ему ситуацию. А потом за билетами, — Саманта торопилась.
Внутри отчетливо устоялось железное правило: верить Роберту на слово. Особенно, если слово касалось безопасности. Самый поздний срок, когда нужно было покинуть Лондон, оставив всё на неопределенное время — конец недели.
Заскочив на минуту в квартиру Таннера, Саманта обошла каждую комнату, словно вслушиваясь в звенящую пустоту. В помещении стоял странный запах, характерный для давно покинутого жилища. Интересно, как Роберт сможет ее найти, когда вернётся из своего путешествия? Хотя, его талант ищейки никогда не вызвал сомнений. Теперь главным было то, что Роберт обязательно вернётся, в этом Саманта не сомневалась больше ни секунды.
Помедлив, взяла в руки маркер, которым часто писала записки в его отсутствие. Широким движением руки губкой стерла все записи, что оставила за прошедшее время на дверце холодильника, и чуть угловатым почерком написала короткую записку: «Встречай Рождество в плавках!» Оставалось надеяться, что когда он вернется домой, то без труда догадается, что имела ввиду Саманта.
====== Глава 16 ======
Воздух Лондона основательно прогрелся к полудню, заставив Саманту распахнуть полы кашемирового пальто. Она спешно взбежала по лестнице, намереваясь как можно скорее объяснить ситуацию отцу. Впрочем, за его понятливость она ручалась, как за себя, не зря же он был ее кумиром детства, как полицейский из крутых голливудских боевиков, только настоящий. Открыв дверь своим ключом она, не раздеваясь, направилась в кабинет.
— Папа! Па-а-па! Ты тут?
Отворив дверь без стука, застала отца сидящим за ноутбуком. В стеклах очков играл бликами отсвет экрана. Фрэнк поднял на дочь отвлеченный взгляд.
— Привет. Сэм, что случилось?
— Роберт звонил несколько часов назад. Настаивает, чтобы мы с тобой уехали.
— Живой, все-таки, Биг Бой, — улыбнулся Фрэнк. Он с некоторым недоумением наблюдал за чем-то встревоженной дочерью.
— Да. Я позвонила подруге в Новую Зеландию. Нас там уже ждут.
— Малыш, погоди, ну какая Новая Зеландия, — усмехнулся отец, закрывая крышку ноутбука и поправляя очки на переносице. Его тревожный взгляд с растерянной улыбкой на губах выдавали откровенное непонимание всей серьезности ситуации.
— Папа, нам надо уехать. Срочно!
— Ты думаешь, что он опять ввязался в неприятности и это может повлиять на нас?
— Хиллари убили не просто так. И дело это, что сфабриковали вокруг Мартина Пастера… Оно явно было для того, чтобы заинтересовать его.
— Ты считаешь, что все это связано? Похищение Сары, смерть Блэка… Не слишком ли притянуто за уши? — еще буквально пару лет назад эти имена значили для Фрэнка ничуть не меньше, чем и Саманта. В конце концов, под руководством суперинтенданта Хиллари, Фрэнк Этвал проработал почти пять лет. Известие о смерти бывшего начальника сильно удивило его, но гораздо большим удивлением стал факт косвенной связи напарника с гибелью суперинтенданта. С Самантой они провели не один час, занимаясь мозговым штурмом над делом «Икара», и потому информация о бывшем подчиненном Таннера ему была так же известна, как и возможный арабский след в деле.
— Папа, их всех связывает только Таннер.
— Вот об этом я и говорю, что версия хорошая, но слишком притянута. Дочь похитили, это факт. Но Хиллари… У него за время службы накопилось достаточно своих врагов, которые желали бы ему смерти.
— Да, но за месяц никто так и не был найден. Ни одного следа. А это уже больше похоже на работу профессионалов, разве нет?
Фрэнк задумчиво прикусил кончик языка, глядя на дочь. Как детектив она заметно набралась опыта в работе у Таннера, и научилась многому, в том числе и не верить в возможные совпадения. Саманта нервничала. Она выписывала большие и маленькие круги по его кабинету, вышагивая по светлому ковру, стараясь наступать на лежащие прямо под ногами солнечные квадратики света.
— Согласен, выглядит подозрительно. Хорошо, Сэм, я склонен поверить тебе и Роберту. Но в Новую Зеландию я не поеду, — Фрэнк поднялся из-за стола и внимательно посмотрел в окно. Там, за стеклом, во всю разгоралась Лондонская весна. — Ты же знаешь, что у меня заключен контракт с редакцией. Мне нужно закончить роман к концу этого месяца…
— Ты можешь закончить его в любой точке мира. Интернет есть везде! Собирайся! — Саманта явственно ощутила, что сейчас начнется долгая и нудная пикировка. Отец не хотел ехать. И сейчас начнет вынимать из воздуха аргументы один за одним, как фокусник кроликов из шляпы. Ей никогда не переубедить его, но она постаралась подготовиться к предстоящему спору — на сей раз аргументов у нее на два тома, и оба лежат на заднем сиденье «Форд Эксплорер». Там и дело о генетической экспертизе по телу неизвестного, и результаты анализов эксгумации, и переписка лаборатории в Эстонии. Словом — тщательно разработанное досье на связь Таннера с похищением его дочери. И в нем еще очень много черных дыр, которые могут хранить те тайны, что с легкостью убьют её и Фрэнка.
— Сэм! Саманта, я не ребёнок. Ты забыла, что я все-таки полицейский, хоть и в отставке. Я смогу за себя постоять.
— Хиллари был действующим полицейским и это его не спасло, — возразила Саманта.
— Хм-м. Возможно и так. Но я ведь предупрежден, разве не за этим ты приехала?
— Папа, послушай меня. Я настаиваю, чтобы ты собрал вещи и поехал со мной в Новую Зеландию.
— Сколько продлится наш отпуск? — Фрэнк нахмурился.
— Я не знаю. Роберт сказал, что как только со всем разберется, сразу отыщет нас, — развела руками Саманта, понимая, что после этих слов отец точно сделает всё, чтобы никуда не уезжать, но лгать она не могла.
— Нет. Так не пойдет. У меня в конце концов своя жизнь. И останавливать её я не могу. А если он не вернётся? Мы так и будем прятаться по чужим адресам?
— Он вернется, он обещал.
— Интересно, с Богом он тоже договорился о бессмертии? — с чуть ощутимой иронией поинтересовался Фрэнк. В его взгляде горело упрямство. Саманта не рассчитывала, что вызов бывший детектив бросит ей, а не кому-либо другому. Кому-то, кто имел возможность ворваться в дом к суперинтенданту Нью-Скотланд Ярда, руководителю Отдела Специальных расследований и убить его, не оставив улик.
— Папа! Ты же знаешь его лучше всех. И знаешь, если он так говорит, значит дело серьёзное.
— А еще я знаю, что никто не застрахован от смерти. И он, между прочим, тоже, — возвращаясь за стол и демонстративно открывая ноутбук, Фрэнк занялся прежними делами, лишь изредка, будто желал убедиться, что дочь всё ещё находится в кабинете, вскидывал на неё взгляд. От такого отношения к достаточно серьёзному положению девушке стало не по себе. Неужели отец стал за эти годы настолько упрям, что не видел ни реальной связи в произошедшем, ни опасности.
— Такое впечатление, будто ты ждешь этого…
— Не говори ерунды! Нет конечно! Но в Новую Зеландию я не поеду. Если уж на то пошло, то мне есть куда ехать и где спрятаться в Англии.
— Хорошо. Но ты должен сделать это немедленно! Я взяла наличные, что оставил Роберт, — Саманта положила несколько туго перетянутых резинками пачек на стол. — Вот часть. Нигде не пользуйся картами, пожалуйста!
— Сэм, это похвально, что ты так волнуешься за меня. Но я, если ты не забыла, бывший полицейский и знаю, что нужно делать, когда прячешься!
— Хорошо. Я вылетаю завтра утром. Билет уже забронировала.
— Так ты уже все решила? — отец недоверчиво переводил взгляд от выданных денег к дочери и обратно. Поверить в происходящее было сложно, но чем черт не шутит, если уж до Блэка Хиллари смогли добраться. Все-таки Саманта волновалась не просто так, и по ее лицу бежала далеко не поддельная тревога.
— Я не собираюсь ждать, когда ко мне в дом вломятся, как к Хиллари. Или придумают другой способ меня устранить.
— Саманта… — вздохнул Фрэнк. — Твои слова звучат страшно!
— Зато это правда. Пап… Пожалуйста, поехали со мной. Мне будет не по себе, что я оставила тебя тут, одного.
— Дорогая моя, я уже взрослый, — рассмеялся отец, поднимаясь из-за стола, и порывисто обнимая девушку. Саманта была готова разрыдаться. Оставлять отца без присмотра было страшно, хоть он и был прав. Решать за взрослого мужчину, что ему делать даже в такой опасной ситуации, она не могла.
— Давай ты спрячешься так, чтобы тебя никто не смог найти? У меня душа в пятки уходит от мысли, что с тобой что-то может случиться…
Фрэнк поцеловал дочь в висок, ощущая, как она дрожит всем телом.
— Ты же меня знаешь.
— Ладно. Куда ты поедешь?
— К Крису Мерфи. Помнишь его? У него вполне себе миленький особняк с охраной. Да и должен он мне основательно, — улыбнулся Фрэнк, возвращаясь к своей работе.
— Хорошо, пап… Я буду звонить тебе. Обязательно.
— Девочка моя, как же я хочу, чтобы все это кончилось как можно скорее. Роберт, будь он неладен, опять втянул тебя в какую-то гнусную и опасную историю… Если он вернется живым, но с тобой что-то случится — я его убью.
Саманта тихо засмеялась. Бросив прощальный взгляд на погрузившегося в работу отца, она вышла из кабинета. Из вещей следовало собрать лишь самое необходимое, и конечно, не забыть про документы по делу Сары. Оставлять их было крайне опасно: если по следу шли неизвестные, то обнаружив записи, они могли легко обернуть их в свою пользу.
Время тянулось бесконечно медленно. Роберт нетерпеливо поглядывал на старенький кнопочный телефон, который нашел на самой окраине Багдада, на каком-то импровизированном рынке. Хасан должен был позвонить с минуты на минуту, но эти самые минуты всё тянулись и тянулись, заставляя его нервничать. Больше всего Роберт не любил, когда в решающем деле от него ничего не зависело. С другой стороны за прошедшие два дня он более внимательно пригляделся к группе журналистов, с которыми путешествовал уже не первый месяц и сделал для себя несколько важных открытий. Ингрид действительно вела себя слишком расслабленно для интернационального журналиста крупной международной организации. Она успела несколько раз отбиться от группы, сославшись на неотложные дела. Роберт с интересом проследил за девушкой, держась на почтительном расстоянии. Ингрид пару раз звонила куда-то из небольшого ресторанчика с разрешения окружавших ее женщин. К сожалению, данный факт исключал возможность отследить абонента, с которым она связывалась, что безмерно настораживало Роберта. Теперь он убедился, что Маес великолепно знала, что делает, играя в наивную глупышку рядом с ним.
Отрывая его от размышлений в кабинку вошел молодой араб, неся на подносе огромное количество сладостей, стеклянный чайник и пару простеньких чашек.
— Я никого не жду, — недоуменно произнес Роберт, разглядывая нехитрую сервировку. Юноша виновато улыбнулся, и чуть склонившись, ответил ему:
— Уважаемый Абу Азраил просил передать Вам, что будет тут с минуты на минуту.
— О как. Надо же… Хорошо.
Спустя еще пару минут этот же молодой человек внес кальян. Маленькая медная колба в основании была богато украшена узорами. Такой кальян, на местном наречии — наргиле, Роберт видел впервые. Все чаще кальяны ставили новомодные, из стекла и даже пластика. А этот захватил его воображение — медный, с высокой тонкой шахтой из желтоватого металла и всего одной трубкой для курения. Зато из настоящей кожи и увитая медной проволокой. Классический такой прибор для курения, возрастом не меньше его собственного. Хороший антиквар дал бы за такой прибор круглую сумму.
— Ас-саляму алейкум, капитан Таннер! — широко улыбаясь произнес Хасан.
— Ва-алейкум ассалям, Хасан. Думал, что ты сперва позвонишь, а ты сразу на свидание прибежал… — разглядывая вошедшего, отозвался Роберт. Хасан задернул за собой шерстяное одеяло, заменявшее в чайхане дверь в кабинку.
— На свидание с тобой я бы не согласился, но долг вынуждает, — огрызнулся бородач, усаживаясь на диванчик. Автомат он поставил на пол, аккурат между колен. Роберт улыбнулся.
— Итак? Какие новости?
— Абдал в Тикрите. У моих людей.
— Ты взял его? — Роберт чуть не выронил из рук чашку с чаем. Сердце учащенно заколотилось.
— Пришлось повозиться, — помедлил Хасан, рассматривая американца. — Ты, кстати, был прав насчет Джаббара. Он действительно хочет отомстить за смерть брата.
— И ты пообещал ему… — начал выжидательно Роберт.
— Пообещал, что предоставлю такую возможность. Он согласился подождать.
— Ты не представляешь, какими усилиями сейчас мне дается сидеть на месте, — честно признался Роберт, чувствуя, как разгоняется сердце. Пульс заколотился в висках. Хасан понимающе кивнул.
— Представляю. Я на твоём месте даже быть не хочу. А если окажусь, то даже думать боюсь, что сделаю, — затягиваясь ароматным тяжелым дымом, отозвался Хасан. В воздухе пластами повис кальянный густой туман, — Пока что он думает, что я ему помогаю. Хочу, чтобы все так и выглядело. Что рыжая?
— Кому-то бегала звонить. Разве тебе твои хвосты не сказали?
— Она их заметила и пришлось отозвать.
— Странно, что меня она не заметила.
— Может и так… А может она специально позволила тебе проследить за ней.
— Хасан, не накаляй. Я и так на взводе. Каждый шорох слушаю и сплю в полглаза.
— Сейчас берем с собой репортёршу. Операторы останутся тут, под присмотром моих людей. Твоя задача — найти причину, чтобы она поехала с нами.
Роберт нахмурился. Не хватает ещё чтобы все, кто хоть как-то замешан в деле, сбежали, как тараканы. Кивком выразив согласие, Роберт поднялся с пропахшего дымом и сладостями диванчика.
— Как нога, кстати?
— Не отвалилась, благодарю! — усмехнулся он, рассматривая Хасана. — Жене твоей за это спасибо. Через сорок минут я жду тебя возле моего дома. Ты же знаешь, где это?
— Конечно.
— Не сомневаюсь. Сорок минут, Хас. — Мужчина лукаво глянул из-под густых черных бровей, и вдруг весело подмигнул Роберту.
Улочки Багдада шумели. Вдохнув пряно пахнущий воздух, он подумал о том, что если бы не война, то город был бы абсолютно очарователен в своем восточном колорите. Мимо него сновали мальчишки, торгующие прямо с рук разными напитками, сигаретами и домашними сладостями. Призыв муэдзина на дневной молебен разносился в прогретом солнцем воздухе вместе с сладковато-перечным ароматом домашней выпечки. Завлекалы-торговцы громко обсуждали последние новости, размахивая руками, смеясь и подшучивая друг над другом. Роберт подумал о том, что совершенно не помнит, каким бывает в это время года Лондон. Не смотря на раннюю весну, сухой и прогретый солнцем воздух уже дрожал над асфальтом, напоминая о том, что еще через месяц-другой начнется настоящее пекло. Маес он застал там же, где и всегда — в небольшом офисе местной газетки, выходящей каждую среду усилием частной типографии.
— Роберт? Привет. У нас есть какие-то новости? — девушка внимательно оглядела вошедшего в редакцию мужчину. Сотрудники уже были знакомы с ним, и отнеслись к внезапному появлению буднично. Впрочем, вид вооруженных мужчин мало кого удивлял на улицах города. Даже если с такими сталкивались нос к носу, благоразумно предпочитали молча уступить дорогу и отводили взгляд. Багдад был буквально нагружен оружием в свободной продаже так, что при желании легко можно было снабдить маленькую армию.
— Есть. Мне нужно, чтобы ты поехала со мной в Тикрит, — привычно окидывая взглядом знакомые лица, Роберт попытался было придумать что-то, чтобы заинтересовать девушку, но в последний момент решил все же сказать, как есть.
— Что там?
— Хасан нашёл кое-кого, с кем мне необходимо поговорить. Думаю, что тебе тоже будет не лишним присутствовать при разговоре.
— Не люблю, когда говорят загадками… — Ингрид демонстративно вернулась за небольшой столик, выделенный ей для работы. Образовавшаяся гора из картонных папок и газетных подшивок выдавала не слишком активную деятельность. Роберт хмыкнул: либо она была самой ленивой журналисткой на свете, либо это было очень странным прикрытием для чего-то другого.
— Я тоже много чего не люблю, но больше сказать не могу. Повторения нападения я не хочу. — нетерпеливо фыркнув, отвел глаза мужчина.
— Все-таки ты не веришь, что это не моя вина?!
— Все-таки я тут не один год провёл в свое время и не хочу стать безвестным холмиком в пыли. Собирайся, — настойчиво повторив, Роберт взял висящий на спинке стула рюкзак Ингрид. Та недовольно поджав губы, направилась за ним. — Операторы останутся тут. Едем налегке и быстро.
— Роберт, я работаю, между прочим. И не могу без разрешения начальства вот так взять и уехать из города! Мне нужно им позвонить…
— Хорошо, звони, — кивнул мужчина, протягивая Маес простенький кнопочный телефон. Она с недоумением уставилась Роберту в глаза.
— Ты серьёзно? Это конфиденциальный разговор.
— Я серьезен, как никогда раньше. И если ты не помнишь, что произошло после твоего конфиденциального звонка О’Коннелу, то я это вряд ли забуду, пока не заживёт дырка в ноге.
— Черт с тобой! Отзвонюсь им позже… Так куда и зачем мы едем? — спускаясь вслед за еле заметно прихрамывающим Таннером по ступенькам, наконец поинтересовалась Ингрид.
— В Тикрит. Хасан нашёл важного для меня человека. Ты будешь полезна на тот случай, если что-то, что он скажет, будет тебе знакомо. В конце концов ваша организация занимается поиском заложников и пропавших без вести.
— А к тебе это какое имеет отношение? Ты же ушел из группы О’Коннела.
— Прямое. — Это связано с твоей дочерью? — догадалась Ингрид, — Может, наконец, расскажешь? Роберт остановился, не дойдя трех ступенек до самого конца лестницы, и развернувшись, посмотрел ей в глаза. Неожиданно было, что она запомнила их разговор и слова, брошенные в порыве негодования. Девушка стояла всего на несколько ступеней выше него, и всё же Ингрид показалось, что светлый взгляд мужчины словно свысока изучает её. — Мою дочь похитили из Лондона прошлой осенью, как я уже раз сто тебе и говорил раньше. Есть вероятность, что человек, которого нашел Хасан имеет к этому прямое отношение. Слова мужчины прозвучали тяжело, будто он вложил в них не только свою усталость, но и грызущую его боль. Ингрид в удивлении вскинула светлые выгоревшие брови: значит, на блокпосту в самую первую общую вылазку, когда их остановил наряд милиции, Роберт не солгал ради пущего драматизма, упомянув о дочери. Впрочем, разговорчивостью он не отличался, и за прошедший месяц если они и перекинулись несколькими словами, то это было либо о работе, либо в дороге на абсолютно ничего не значащие, общие темы. Роберт Таннер был из тех, кто не любил обсуждать личные проблемы, и умело устанавливал границы общения, лавируя между «скользких» тем с профессионализмом политика. Теперь становилось понятно, почему он подолгу пропадал в толпе на улицах Багдада, почему старался лишний раз избегать общения с журналистами, и в чем был его личный интерес пребывания в стране. — Почему ты не рассказал раньше? — напряженно уточнила Ингрид, разглядывая широкое загорелое лицо мужчины, словно увидела его впервые. — Что бы это изменило? — Ну, для меня многое. Может быть, я могу помочь тебе. — Ты себе помочь не можешь, торчишь тут больше полугода, и так и не вернулась домой, хотя не в плену. Хорошо, что хотя бы жива, — бросил он, толкая скрипучую дверь.
Солнечный свет больно резанул по глазам после приятного сумрака здания газеты. В подвале находилась небольшая типография, выживавшая как раз на доход от продажи печатной продукции, и сейчас оттуда раздавался характерный звук работы старенького оборудования. Вся эта какофония звуков смешалась с гулом улицы и вмиг оборвалась, стоило ему закрыть за собой дверь. Роберт уверенно зашагал к припаркованному в тени здания автомобилю. Ингрид с трудом поспевала следом за ним, уворачиваясь от вездесущих мальчишек-лоточников.
— Расскажи мне больше. Возможно, не только Хасан может тебе помочь, но и я, — не сдавалась она, пытаясь подобрать аргументы, чтобы продолжить общение. — Ингрид, к чему это всё? Зачем мне твоя помощь? — непонимающе уточнил он, открывая водительскую дверь и следя взглядом за Маес. — Вот как… Ясно. Эдакий очередной суровый мужик, который ни за что не примет помощь от девушки… Прекрасно. Тоже мне… Герой, — зло фыркнула она, усаживаясь на заднее сиденье «Шевроле Тахо». — Нет, не герой. Просто ты мне ничем не можешь помочь, вот и всё. — Это ты так решил? Или знаешь наверняка? — Это я решил, что знаю наверняка, — взгляд Роберта встретился с обиженным взглядом Ингрид через зеркало заднего вида.
Девушка выглядела действительно озабоченной и рассерженной. С другой стороны, терять было нечего, если он расскажет хотя бы немного о произошедшем. Возможно, ему самому станет несколько легче, зная, что кто-то просто готов услышать о проблемах.
— Её зовут Сара. Ей двадцать один год. Исполнилось в феврале… Похитили ее из пригорода в Лондоне. Предположительно это был Абу Саид Абдал ан-Насир Лидиниллах. Если ты что-то читала о войне, то фамилия должна быть тебе знакома: он — брат довольно крупного военачальника группировки ИГИЛ на момент вывода войск США из Ирака. Я нашел, что смог, и приехал сюда, чтобы разыскать её. — Когда её похитили? — холодно уточнила Ингрид.
Вопрос прозвучал с до боли знакомой самому Роберту интонацией: не из простого любопытства она задала его. Волей-неволей интонация девушки заставила его напрячься и отнестись к словам Хасана о двойной игре Ингрид Маес с уважением. Всё таки сам Хасан оставался желанной целью боевиков, и за долгие годы своей войны научился легко вычислять двойных агентов, шпионов и просто подозрительных личностей: в этом заключался секрет его выживания и это заслуживало отдельного уважения.
— В середине декабря. — Три месяца назад… И ты нашел след тут? Роберт молча кивнул, ведя машину к кварталу, в котором снимал себе жильё. Узкие улочки не позволяли сильно разгоняться, от чего движение в Багдаде было крайне интенсивным. Сейчас для него забрезжила холодным и ярким светом надежда найти если не саму дочь, то хотя бы ниточку, которая приведет его к ней. Или ее останкам. О последнем думать не хотелось, но знание реалий всё же вынуждало его не отвергать и подобный исход. Со страхом в душе он гнал от себя эти мысли, но чем дольше искал, чем больше тратил времени, тем отчетливее понимал, что данный исход неизбежен. Как реагировать, если придется обнаружить Сару мёртвой, он не знал — к такому развитию событий он совершенно точно был не готов.
Машину слегка покачивало на ухабах. Надвинув кепку посильнее на глаза, Роберт проваливался в короткий чуткий сон. Однообразный унылый пейзаж Ирака практически не менялся из километра в километр, усыпляя не хуже монотонного покачивания автомобиля. Блокпосты мелькали один за другим, не доставляя никаких хлопот, стоило Хасану лишь показаться из-за руля. Пожалуй, этот факт значительно сократил время, за которое они преодолели сто семьдесят километров пути по каменистой полупустыне, и Роберт был этому несказанно рад.
— Быстро добрались, — хмыкнул он, чуть потягиваясь на сиденье и привычно ощупывая взглядом обочины и окна домов. Здесь все выглядело немногим лучше, чем в самой столице и ранее виденном им Мосуле. Хасан, перехватив его рыщущий взгляд, недобро ухмыльнулся. — Быстро… Сейчас едем в Зхорр. Там нас встретят мои люди, — в темном взгляде мелькнула колючая искорка. Роберт молча кивнул. Несмотря на вынужденное сотрудничество с Абу Азраилом, он никак не мог почувствовать себя в безопасности: меньше чем в метре от него находился человек, с которым он когда-то был готов сойтись в смертельной схватке. Они не были друзьями, но и врагами их было трудно назвать: перемирие давалось тягостно для обоих. Глянув на заднее сидение, Роберт убедился, что Маес спит, и тем не менее, касаться действительно волнующих его тем не стал. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы убить меня, Хасан? — Я думаю об этом даже сейчас, американец. Единственное, что меня удерживает, чтобы всадить тебе пулю в лоб — это мой сын. То, что он жив, не без твоей помощи, не значит, что я не убью тебя при случае, ин ша Аллах! — Резонно, мой старый друг, — ехидно усмехнулся Роберт, ловя себя на мысли, что с момента их встречи несколько дней назад, его собственное мнение ничуть не изменилось. Даже несмотря на помощь Хасана в поиске дочери. Слишком хорошо они оба помнили, что послужило причиной знакомства, и слишком много было взаимных разногласий, чтобы сохранять жизни друг друга. Именно на эти разногласия и делал ставку невидимый пока кукловод, в надежде убить двух зайцев разом, столкнув мужчин лбами. Как знать, чем окончилась бы для них поездка в Мосул, не попади они под обстрел. Роберт старался не думать о вариантах развития ситуации, внутренне радуясь невероятной удаче: получить в противники Хасана, не имея поддержки за плечами, было фатально. В конце концов, все могло закончиться прямо в чайхане, при первой встрече, благо, что невидимый дирижер не учел природной недоверчивости Абу Азраила к случайным совпадениям. — Есть такая старая арабская сказка про черепаху и змею… — начал было Хасан, но Роберт остановил его жестом, заметив, что пассажирка на заднем сидении просыпается. — Я знаю, Хас. Нам ее тоже в школе рассказывали, — кивнул он, продолжая бегло изучать взглядом обочины и дома, чтобы немного унять внутреннюю дрожь от предстоящей встречи с человеком, который был напрямую задействован в похищении. — Ищешь снайпера? Их тут давно нет. — Привычка. Сам знаешь. — Знаю, — согласился Хасан, торопливо сворачивая с центральной магистрали на Зхорр-стрит не доезжая блокпоста. — Сейчас мы заедем кое-куда, заберем с собой человека, и он проводит нас к месту встречи. — Значит, Абдал не пленник? — Нет. — О ком вы говорите? — окончательно приходя в себя ото сна, вклинилась в разговор Ингрид. Роберт глянул на девушку. На миг ему стало не по себе от того, что втянул ее в совершенно непонятную, и достаточно опасную ситуацию. Кем бы она не оказалась — шпионкой, наемницей, неудачливым журналистом, агентом разведки — в первую очередь она была человеком, и, конечно, чьим-то ребенком. Усилием воли заставив себя принять, что коль уж она вела двойную игру, находясь в не самом благополучном уголке мира, то и рефлексировать по этому поводу не стоило, Роберт отогнал назойливые мысли. Не стоит во всех видеть свою дочь. Один раз он уже ошибся, с Джаббаром, и чуть было не убил собственного сослуживца в истеричном припадке. Юный возраст никак не влиял на сущность, и об этом не стоило забывать даже в такой ситуации, когда все его мысли были заняты поиском дочери. — Скоро узнаете, мисс Маес, — прозвучал ответ Хасана. Машину затрясло на ухабах так, что Роберту пришлось ухватиться за силовой поручень на передней стойке, дабы хоть ненадолго получить точку опоры во время болтанки. От жары в машине плохо спасали открытые окна. В них вместе со свежим воздухом с реки врывалась рыжая мелкая пыль, скрипя на зубах, и буквально ввинчиваясь в кожу. Толстый ее слой уже лежал на панели, изрисованной геометрическими фигурками и косыми солнышками. Роберт, прекратив возить пальцем по пластику, поймал насмешливый взгляд Ингрид, и фыркнув, подумал, что совсем забыл, какими жаркими бывают дни в Ираке. Пот мелким бисером выступил на лбу под грязной седой челкой. По вискам стекали соленые липкие капельки, прокладывая по то ли смуглой, то ли грязной от пыли коже тонкие дорожки. «Первым делом, как только закончу со всем этим, залезу в ванну!» — подумал Роберт, двумя пальцами отрывая от груди прилипшую к телу футболку. Он поймал себя на мысли, что с каждой минутой, что приближала его к Абдалу, он нервничал всё сильнее и сильнее. — Жарко? Скоро лето, американец! — засмеялся в бороду Хасан, поймав взглядом на пустынной улице необходимый ориентир. Пока он изучал что-то, известное ему одному, Роберт тихонько снял с предохранителя свой верный «Глок-34» и положил себе на колени так, чтобы для Хасана заряженный пистолет не стал сюрпризом. Впрочем, для него сюрпризом не будет даже заряженный миномет — желающих похвастаться убийством самого Ангела Смерти всегда хватало. — Он поедет с нами. Таннер, пересядь-ка назад, к своей подружке! — скомандовал Хасан, с деланным равнодушием скользнув взглядом по хищному стволу пистолета, направленному прямо ему в живот. Недалеко, в тени дома, стоял мужчина средних лет, с коротко остриженными усами, и черными, как смоль волосами, выбивающимися из-под скрученной в небольшой тюрбан куфии. Роберт кивнул, и вышел из машины, предварительно удостоверившись, что кроме мужчины в светлой простой одежде, и их самих на улице никого нет.
— Все ещё не доверяешь мне? — усмехнулся Хасан, когда Роберт намеренно прошёл мимо водительской двери.
— А ты мне доверял бы? — бросил он в открытое окно, прищурившись.
— Конечно… Нет, — рассмеялся Хасан, понимающе кивнув. Когда в машине стало больше на одного пассажира, водитель щелкнул несколькими кнопками на панели, включая климат-контроль, и поднимая стекла. Слышно было, как болезненно кашлянул кондиционер, плюнув пылью и сыростью. Через несколько мгновений чуть влажный, застарелый воздух принялся расползаться по салону.
— Роберт, куда мы едем и зачем? — почти касаясь его уха губами, спросила Ингрид. Ее горячая ладонь будто случайно легла ему на правое бедро, чуть ощутимо сдавив мышцу.
— Хасан нашёл человека, вероятно, причастного к похищению моей дочери, — пояснил Роберт, насмешливо взглянув в карие глаза девушки. От чего-то ему сейчас очень хотелось поддеть ее самолюбие, касаемо того незатейливого флирта, что она решила так не вовремя устроить. Но в голову, как на зло, не лезла ни одна мысль.
— И что ты будешь делать, когда встретишься с ним?
— Постараюсь не убить… — честно признался мужчина, осторожно убирая всё ещё покоящуюся на бедре ладошку Маес. — Ингрид, не самое подходящее место и время для эротических игрищ. Подожди хотя бы до дома…
Ингрид залилась краской, спешно выдергивая свои пальцы из его грубой, шершавой ладони, и демонстративно отвернулась в сторону, разглядывая через тонированное стекло пригород Тикрита. Роберт рассмеялся, на что Хасан бросил заинтересованный взгляд через лобовое зеркало.
— Скоро уже приедем. Постарайся держать себя в руках.
— Ничего не обещаю.
— Как знаешь… Тогда я тоже ничего не смогу тебе обещать.
Спустя полчаса машина плавно въехала в высокие ворота, выходящие аккурат на берег Тигра. Роберт с удовольствием разглядывал скудную, но такую яркую после пустынного пейзажа, зелень. Казалось, что в эту минуту он смотрит на совершенно иной Ирак: не на разрушенного войнами, истерзанного горечью потерь старика, а на поднимающийся из пыли и крови, готовый продолжить борьбу Ирак. И на миг ему стало неловко чувствовать себя лишним, посторонним в этой восточной сказке, словно он был уродливой бородавкой, косым росчерком шрама, оспиной на гладкой коже.
— Приехали! Аюб, доложи Абдал ан-Насиру, что Хасан уже здесь, — скомандовал Абу Азраил мужчине, почти всю дорогу молча ехавшему на переднем пассажирском сидении. Загнав машину под навес из полупрозрачного поликарбоната цвета молодой листвы, Хасан, обхватив спинку сиденья мускулистой волосатой ручищей, уставился на Роберта.
— Ну, что? Готов?
— Если я начну перегибать палку — останови меня любым способом, — просительно произнес он. Хасан многозначительно усмехнулся. — Но не забудь, что ты мне должен жизнь сына и свою!
— Постараюсь. Женщина, — переводя смеющийся тёмный взгляд на Ингрид, Хасан протянул ей большой отрез ткани,— покрой голову, не гневи Аллаха!
Ингрид на миг засомневалась, но все же принялась наматывать ткань вокруг головы на манер хиджаба. Роберт с некоторым любопытством наблюдал за ней.
— Тебе идёт. Еще бы немного покорности, как местным женщинам, и цены бы не было! — съязвил, наконец, он, спешно покидая салон «Шевроле». Хасан откровенно расхохотался.
В длинной светлой комнате, служившей одновременно и приёмной и коридором, было пусто. Из мебели лишь несколько стульев с высокими резными спинками стояли у стен, да пара огромных, грубовато вылепленных керамических вазонов по углам. Роберт сжал ладонь Ингрид в своей лапище, вынуждая девушку встать за его спиной. Волосы на затылке неприятно зашевелились, словно звериное чутьё вновь намекало о затаившейся по углам опасности. Что-то во всей этой ситуации выглядело подозрительно, начиная от необходимости спешно ехать в Тикрит, и заканчивая тем, что Абдал был гостем в доме Хасана. То, что данная резиденция принадлежала последнему, у Роберта не возникало никаких сомнений. К сожалению, предпринимать что-то было поздно, да и откровенно говоря, обратиться за помощью было не к кому: предатель в собственной группе мог в любой момент вмешаться, лишая его, Роберта, возможности хотя бы на шаг ближе подобраться к дочери. Стоило лишь подумать о возможном подвохе, как в пустоте комнаты раздался сухой щелчок пистолетного предохранителя, и тут же равнодушный ствол уперся ему прямо за ухо, рядом с выпирающей косточкой. Голос Хасана прозвучал тихо.
— Ты же не думал, что я упущу такую возможность?
— Конечно, думал. На этот случай у меня для тебя тоже есть сюрприз, правда найдешь ты его не скоро, — фыркнул Роберт, не шевелясь.
— Отдай свой пистолет, без суеты и резких движений…
Роберт, продолжая стискивать мгновенно вспотевшую ладонь Ингрид, свободной рукой преувеличенно медленно достал из кобуры пистолет, и повесил его на указательном пальце за спусковую скобу. Хасан перехватил оружие, и чуть ослабил нажим.
— Теперь иди вперёд. Зал за этими дверьми.
— Девчонку отпусти… — вполголоса произнес Роберт, силой подтягивая к себе остолбеневшую от неожиданного поворота событий Маес, и закрывая ее телом от возможного выстрела. Напряжённо обернувшись на Хасана, он поймал его совершенно спокойный и уверенный взгляд. Что-то вновь не вязалось в данной ситуации: либо в игру вмешалась сила извне, либо Хасан и правда затеял таким образом отомстить лично ему, заманив в ловушку на живца. Оставалось лишь подчиниться, и наблюдать за происходящим. Роберт не отводил изучающего взгляда: Хасан отрицательно покачал головой.
— Нет. Она мне еще пригодится. Иди вперед, пока я сам в тебе дырок не наделал.
— Что же Вы делаете, Айюб Фалех Хасан? — вдруг совершенно не девичьим голосом произнесла Ингрид: интонация звучала скорее разочарованно, нежели испуганно. Она оттолкнулась от Роберта, делая шаг назад таким образом, чтобы тот оставался на линии огня аккурат между шиитом и ею самой, в качестве щита. В этот миг он подумал, что перед ним стоит не журналистка, а вполне себе бывалый воин, нюхнувший пороху не в одной перестрелке. Девушка точно знала, что делает, и как необходимо себя вести. Вот бы в её руках, как по мановению волшебной палочки, возник пистолет, или хотя бы совершенно обыкновенный кухонный нож, размечтался Таннер. Хасан лишь фыркнул, вновь толкнув Роберта в спину между лопаток, вынуждая двигаться в определенном направлении. Роберт сделал несколько шагов, продолжая держать Маес за собой.
— Айюб Фалех! Остановитесь немедленно! И сложите оружие, — голос Ингрид звучал с каждым словом все требовательнее и жестче.
— Или что, девочка?
— Или Вашу голову повесят в качестве трофея в холле офиса Лэнгли.
Роберт замер, как вкопанный. Что он только что услышал? Девочка угрожает иракскому освободителю офисом ЦРУ?
— Мне это ни о чем не говорит, дорогуша!
— Я — спецагент Отдела Специальных Мероприятий ЦРУ США — Регина Томпсон. В Ваших интересах опустить оружие, и немедленно освободить нас, Абу Азраил! — гневно раздувая ноздри, выпалила Ингрид. Ее темный, ставший похожим на ружейный ствол взгляд, буквально сверлил Абу Азраила, и если бы одними лишь глазами можно было убивать, это бы уже произошло. Хасан, щелкнув предохранителем пистолета, расхохотался, убирая его в кобуру. Хлопнув Роберта по плечу, он вдруг сказал без тени агрессии:
— Видишь, Палач, кого ты привел ко мне в дом? Агент ЦРУ — Регина Томпсон! Ай, какая молодец! Немного струсила, но в целом долго держалась! А я все ждал, когда ж ты наконец расколешься?!
Роберт не поверил своим ушам. Значит, весь этот спектакль был исключительно ради того, чтобы журналистка Ингрид Маес, наконец, сорвала с себя маску?
— Как ты узнал? —поинтересовался Роберт, забирая у Хасана протянутый пистолет, и разглядывая враз онемевшую Томпсон.
— Послал человека в ту забегаловку, откуда она звонила. Договорился с хозяином. Его женщины разом все выдали.
Регина Томпсон, она же — Ингрид Маес, стояла посреди пустой комнаты, не понимая, как себя вести. Диалог мужчин больше не выглядел угрожающим, и резко скатился во вполне будничное русло, словно они обсуждали между собой покупку дополнительного галлона топлива для машины.
— Молодец, неожиданный поворот. Ну, так мисс Томпсон, что Вы делаете в Ираке? — усмехнулся Роберт, наводя дуло своего пистолета на девушку. Она побледнела, отступая на шаг назад.
— Капитан Таннер! Немедленно опустите оружие! — гневно начала она, покрываясь пунцовыми пятнами.
— Не-а. Не хочу. Пока Вы не объясните, какого хуя тут происходит, я буду целиться Вам в… Живот? Колено? Локоть? Куда Вы хотите? — прорычал Таннер, зло сверкая глазами. Хасан в это время лишь преувеличено заинтересованно наблюдал за картиной со стороны. Его задача, касающаяся Маес-Томпсон, как он и обещал Роберту, была выполнена.
— Итак? — продолжая держать Томпсон на прицеле, повторил вопрос Роберт. В соседнем зале, куда так настоятельно направлял их Хасан, оказался небольшой стол и несколько простых офисных стульев, из-за чего довольно просторная комната напоминала Роберту переговорную в полицейском участке. Девушка сидела с совершенно прямой спиной, глядя перед собой в полированную поверхность стола. Казалось, что ее совершенно не волнует направленное прямо в грудь дуло пистолета. Первые несколько минут она молча разглядывала помещение, затем приступила к изучению собственного маникюра.
— Регина, или как там тебя… Ингрид… Господи, ну что за нелепые имена? Неужели в ЦРУ кончились паспорта с нормальными? Что-то вроде Дженнифер? Или Хлоя? — язвительно поинтересовался Роберт, сидя напротив девушки. Та вскинула на него полный насмешки взгляд, но промолчала. Тогда Хасан одним движением подал ей уже знакомый Таннеру планшет с фотографиями.
— Я отправил за тобой своих людей. И, как видишь, они принесли много интересного. Джаббар Линидиллах. Абдал Ан-Насер Линидиллах… Кто еще? Кто с тобой связан?
— О чем ты говорила с Джаббаром, скажи? — буквально вклинился Роберт, наблюдая, как девушка продолжала молчать, переводя взгляд с лица одного мужчины на лицо другого, — Хасан, по-моему, ей нужна встряска… Как думаешь? Абдал ведь тут?
— Конечно. Я не обманул тебя, американец. Как и обещал… — тряхнув черной, с тонкими серебряными нитками седины, бородой, подтвердил Хасан. Роберт удовлетворенно хмыкнул, откидываясь на спинку стула. Тот тихонько скрипнул под его весом.
— Слушай, Томпсон… Ты мне не нужна, от слова «совсем». Формально, мне нужен только Абдал. Его башка. Но твою я брошу посреди пустыни, если вздумаешь мне мешать.
— Капитан Таннер, прекратите меня запугивать… В конце-концов Вы — бывший офицер армии США… — уязвленно бросила Регина.
— Угу, и слава Богу, что бывший. Страна бросила меня девять лет назад подыхать в пыли и гари, — отмахнулся, как от назойливой мухи, Таннер. — На кой хрен, спрашивается, мне такая страна?!
— Вам, может быть, она уже и не нужна. А вот Вы ее ещё пока интересуете… — вдруг расплывшись с холодной, змеиной улыбке, отозвалась девушка. Роберт недоуменно склонил голову к плечу, продолжая рассматривать совершенно неожиданно представшего перед ним агента ЦРУ вместо довольно глупенькой репортёрши РБГ. Свою роль Регина-Ингрид играла великолепно, усыпив его бдительность, за что он мог лишь похвалить ее. Пожалуй, лишь врожденная интуиция и инстинкт самосохранения у Хасана, стоящего в стороне, будто данный диалог его вовсе не касался, не были обмануты актерской игрой и талантом.
— О как! Надо же. И что страна хочет от своего неразумного чада?
— Призвать Вас к ответственности за совершенное преступление против граждан США в Ираке. Вам будет выдвинуто соответствующее обвинение… — Регина Томпсон с явным злорадством наблюдала, как меняется в лице самоуверенный капитан. Он недоуменно перевел взгляд на мускулистого шиита.
— Ты что-нибудь понимаешь, Хасан?
— Кажется, тебя считаютпредателем на Родине, — искренне удивился Хасан. Роберт медленно кивнул. Вот так новость — одна другой интереснее.
— На основании чего? — этот вопрос уже был адресован Томпсон.
— На основании гибели пятерых военнослужащих по контракту армии США в две тысячи четырнадцатом году под Киркуком. Ваша некомпетентность послужила причиной смерти наших солдат.
— Ваших? А Вы, собственно, кто, что они вдруг стали вашими? — зашипел Таннер, по-змеиному сузив глаза. — Погибшие были моими подчиненными и друзьями. Не вашими… Страна нас бросила в самый поганый момент в истории Ирака. И забыла, похоронив вместе со своими ошибками! Так что идите нахуй, мисс Томпсон!
— Слушайте, Таннер! Хватит строить из себя обиженку! — фыркнула Томпсон, зло сверля взглядом сидящего напротив себя Таннера.
— Кстати, а чего так долго тянули-то с предъявлением обвинения? — озарило его догадкой. — Я никуда не скрывался. Почти девять лет прошло. Не поздновато спохватились?
— Ваше дело рассматривали в Верховном Суде. Вас лишили присвоенных орденов.
— Да срать мне на них. Тоже мне — великая почесть, — вспомнив, каким именно образом он поступил с наградными орденами и планками, отмахнулся он, — Хотя… Как это возможно сделать без следствия и обвинения, прямо таки интересно?
Томпсон подалась чуть вперед, опираясь локтями в крышку стола, и подводя руки под острый подбородок.
— Мы вызвали свидетелей обвинения.
— Кого же это? — искренне удивился Роберт, понимая, что сейчас, возможно, слушает самую важную и самую провокационную информацию одновременно. Если цель этой ЦРУ-шницы посеять сомнения в его группе, то она идет в верном направлении. Другой вопрос: зачем?!
— Не притворяйтесь, что не в курсе… Сэмюэль Паттерсон — Ваш связной и оперативный разработчик был вызван в Верховный Суд для дачи показаний. Незадолго до его гибели в посольстве США при Южной Корее.
— Вы считаете, что это моя работа?! — вспыхнул Роберт, вскакивая из-за стола. В голове не помещалась вся вновь возникшая информация.
Казалось, что близость Абдала разом померкла с фактом предательства в собственной группе. Да ещё и такого открытого. Единственное, что никак не укладывалось в стройную картину Томпсон, так это его действительная непричастность к гибели Паттерсона. Роберт ощутил холодок, спускающийся по спине. Кто-то очень тщательно взвесил каждый ход, каждый шаг и каждую деталь в этой головоломке. Вплоть до того, чтобы с помощью убийств в группе подвести правительство США к мысли о том, что он — враг государства. Теперь выходило, что под его ногами огнем горела земля. Стоит ему высунуть нос из Ирака, как эта же Томпсон быстро нацепит на него наручники и сопроводит в тюрьму где-то на просторах Штатов. Если он туда доедет. Сам знает, что делают конвоиры по дороге с политзаключёнными, да еще и с теми, кто виноват в гибели граждан США. Если его останки найдут где-нибудь на побережье — уже хорошо. А то лежать ему на дне моря акульими какашками, и прощай белый свет, и дурацкий свитер с оленями от Саманты. Картина рисовалась совершенно безнадежная. Если только он не успеет разобраться с предателем в группе раньше, чем Томпсон разберётся с ним самим.
— Вы, как капитан отряда знали, и продолжали поддерживать общение с каждым членом группы. Это установлено сержантом Рэем Беннером, — с нескрываемым превосходством улыбнулась Регина.
— Беннер тоже из ЦРУ?
— Он мой связной.
Роберт и Хасан многозначительно переглянулись. Картина стремительно прояснялась.
====== Глава 17 ======
— Признаться, я подумал, что ты не нашел Абдала, и вся эта история затеяна лишь ради того, чтобы вывести репортёршу на чистую воду, — не всматриваясь в окружающий пейзаж, произнес Роберт.
— Нет. Я тебе обещал помочь? Обещал. Ему я тоже обещал, — отозвался Хасан, ведя машину по пыльным улочкам Тикрита. Застройка города мало отличалась от Киркука, Багдада и Мосула — двух- и трехэтажные домишки из глины и рыжего цемента, узкие улочки, множество высоких, сплошных стен. И бесконечное, абсолютно никем не контролируемое автомобильное движение. Никаких дорожных знаков, светофоров или полиции, но, что больше всего поражало Роберта еще с самой его первой командировки в Ирак — никаких ДТП не смотря на полную неорганизованность дорожного движения.
— Ты обещал ему меня?
— Да. Все по-честному. Он хочет отомстить за брата, и я его понимаю, — взгляд Хасана стал колючим, словно он испытывал укол ревности. — Зарезать тебя, как животное.
— Которого из них? — усмехнулся Роберт, припоминая события почти девятилетней давности в Киркуке и те, что случились немногим больше месяца назад в Нафт Шахре. — Я убил Салмана, но и к смерти Джаббара имею прямое отношение.
В далеком уже две тысячи четырнадцатом году, как только стало понятно, что нападавших численное превосходство, он, не думая, всадил пулю в голову Абу Салмана Мансур ан-Насира Лидиниллаха — старшего брата Абдала. Решение о том, что военачальник ИГиЛ не должен остаться в живых было принято им единолично, без всяких формальностей. Впрочем, это никоим образом не помогло. Бой был продолжительным и кровопролитными: пятеро членов его группы погибли, как буквально несколько часов назад ему напомнила Томпсон. Впрочем, он за эти годы ни минуты из той страшной ночи не забывал.
Городской пейзаж сменился пустырями и огромными заводскими постройками. Все реже попадались случайные прохожие и транспорт. Когда машина въехала в ворота заброшенной промзоны, Роберт вдруг почувствовал облегчение: с минуты на минуту всё закончится. Скоро, очень скоро он найдёт Сару. Нужно лишь суметь договориться с Абдалом. Что ему предложить в обмен на дочь кроме собственной жизни, он не знал, и даже в случае успешного разговора не был уверен, что его не обманут.
Машина, покачиваясь и перебираясь через низкие бетонные бордюры, въехала под дырявый навес.
— Он скоро появится… Что будешь делать?
— Попробую для начала договориться миром…
— Тебе нечего ему предложить.
На это Роберт промолчал. Он и сам понимал, что находился в крайне невыгодном положении. Оставалось лишь идти ва-банк или блефовать.
— Что ж… Давай так: я уговорю его отдать мою дочь, а ты поедешь и заберёшь её, а после переправишь в Лондон.
— А ты?
— А это уже не важно, — внезапно улыбнулся Роберт. В его глазах на мгновение заискрилась уверенность и решимость. Светлый, серо-зеленый взгляд стал пустым: ни страха, ни сожаления, ничего — Хасан всё понял. Таннер сознательно шел на верную смерть, надеясь спасти свою дочь ценой собственной жизни.
— Что ж… Всевышний послал мне врага, с которым было приятно иметь дело! И который оказался смелым человеком. Да защитит тебя Аллах своим щитом, и осветит твой путь блеском своего меча, американец! — при этих словах Хасан торопливо провел ладонями по своему лицу, едва касаясь загорелой кожи, и так же быстро обратил распростертые ладони к небу в ритуальном жесте. Роберт хмыкнул, выбираясь из машины: Бога нет, в какой бы религии его не искали люди, он усвоил это на своей шкуре. Сухой горячий воздух Востока с нотками полыни и бадьяна ворвался в легкие. Тончайшая шелковая пыль буквально витала вокруг еле ощутимой взвесью. Она была невидима глазу, но стоило закрыть рот, как на зубах начинал скрипеть песок.
У него оставалось ещё немного времени, и Роберт вынул из кармана телефон. Повертев его в руках, быстро набрал сообщение на электронную почту. Рано или поздно Саманта залезет в почтовый ящик и прочитает все, что он не успел сказать. Ушей коснулся приглушенный звук двигателя автомобиля: кто-то быстро приближался. Роберт бросил телефон через открытое окно на сиденье машины, и, проверив несколькими движениями крепления бронежилета, разгрузки и вооружение, отошел на пару шагов вглубь навеса. Десантного ножа почему-то с собой не оказалось, хотя он точно помнил, что вкладывал его в ножны. Размышление о том, куда пропал клинок прервалось появлением автомобиля. Из подъехавшего автомобиля неспешно вышел молодой человек — смуглый, черноволосый, аккуратно остриженная темная бородка, глубоко посаженные тёмные, почти черные глаза… Вполне типичная внешность для большинства жителей Ближнего Востока. Мужчина выглядел уверенным в себе: на ремешке, перекинутом через плечо, свободно болтался АК-12{?}[АК-12* — 6П70 — автомат Калашникова образца 2012 года. Представляет собой принципиально новый автомат, реализованный с использованием общей схемы и технических решений прежних АК.]. Роберт выдохнул, делая шаг ему навстречу: страха не было, только мучительное ожидание развязки.
— Капитан! Наконец-то мы с тобой встретились! — узкое лицо озарилось белоснежной улыбкой, но темные глаза остались колючими и пустыми.
— Не могу выразить взаимного восторга, — буркнул в ответ Роберт, предостерегающе опуская руку на рукоять пистолета, пристегнутого к кобуре на груди.
— Не-не-не, красавчик! Давай-ка уберем руку от оружия, — произнес Абдал, не отводя глаз с противника, но при этом поводя головой в сторону своей машины. С пассажирского сиденья за ними наблюдал чуть полноватый мужчина. При жесте Абдала он покинул салон и встал поблизости, поигрывая оружием.
— Итак… Абдал, ты же понимаешь, почему я здесь? Я хочу договориться с тобой. Обменять свою жизнь на жизнь дочери, всё по-честному… Где она? — вскинув брови, спросил Роберт. Пальцы медленно сползли с рукоятки пистолета.
— Ты убил Джаббара, убил Салмана. Я убью тебя. Все просто, — мужчина глядел люто, буквально прожигая в груди Роберта дыру. Если только такое было возможно, никакое оружие мира не потребовалось бы, — и я не стану договариваться с тобой. Сам пришёл в мои руки, и я разделаю тебя, как барана! Запишу всё это на видео, и дам посмотреть твоей дочурке…
— Согласен, что все кажется простым. Только вот Джаббара я не убивал. А тебя — могу.
— У меня другая информация из непосредственного источника.
— Я — твой источник.
— Не смеши. Знаешь, кто такой Флинн О’Коннел? — с усмешкой спросил Абдал, наблюдая, как каменное выражение лица американца меняется на недоумение. — Так вот, моя информация непосредственно от него.
Сердце в груди сделало какой-то кульбит, буквально заставляя Роберта задержать дыхание, чтобы унять разлившуюся по телу слабость. Если Флинн — предатель, то сейчас сбываются самые худшие его кошмары. Стало понятно, что на честную сделку рассчитывать не стоило.
— Я не верю тебе. Ему нет необходимости сотрудничать с террористом и убийцей, — стараясь не выдать своего волнения, произнес Роберт. У него почти получилось, если бы не дрогнувший в самом конце голос.
— Твое право. Ты ведь еще не нашел свою девчонку, не так ли? А знаешь, почему? — Роберт молча слушал Абдала, двигавшегося в его направлении медленно и уверенно. На лице курда застыла непроницаемая маска превосходства. — Что, даже вариантов не подкинешь? А я тебе подскажу — кто знал, куда ты уехал после бойни в Киркуке? Кто знал, где ты работаешь и живешь? Кто знал каждый твой шаг?
— Звучит, конечно, правдоподобно, но я знаю О’Коннела достаточно хорошо. Он не пойдёт против своих, — фыркнул Роберт.
Верить в слова этого недоноска не хотелось. С другой стороны это объясняло, почему поиски Сары так затянулись: два месяца это слишком много при имеющихся возможностях. Абдала, оказывается, можно было найти всего за пару дней, лишь бы возникло желание. Хасан ведь нашёл. В голове словно защелкали коннекторы, соединяя обрывки проводов между собой в устойчивую сеть. Сеть эта вдруг заискрила, засверкала и сложилась в совершенно понятную картину: «Эрра», «Хорс» и «Уран»… Никто не смог бы добраться до них, кроме собственной команды. Только те, кому погибшие доверяли, могли подойти достаточно близко. Никакой «Икар» тут не был замешан, или был, но его по какой-то причине устранили. С другой стороны, пока Флинн думал, что Таннер жив, оставался шанс, что жива и Сара: она являлась спасательным кругом на случай, если ни Хасан, ни Абдал не смогут устранить главную цель.
Абдал направил на Роберта ствол автомата, чуть заметно улыбаясь. Кажется, он был абсолютно убежден в том, что одержал окончательную победу над давним врагом. Роберт вздохнул, делая шаг в сторону от машины Хасана: ни к чему было погибать еще и ему.
— Хорошо, предположим, что ты говоришь правду. Тогда зачем весь этот спектакль? Ты мог бы просто взять и убить меня в Англии. Клуб «The Roxy». Зарезал бы там, и ушел с чистой совестью. К чему сложности с похищением?
— Мне ты нужен тут. Чтобы я мог насладиться каждой минутой твоей боли. Ты не сдохнешь быстро, я тебе обещаю.
— Ну, слава Богу, хоть кто-то мне что-то обещает, а то я уж думал, что после свадебной клятвы жены не услышу большей чуши… — фыркнул саркастично Роберт, наблюдая за охранником Абдала, и продолжая перемещаться в сторону до тех пор, пока сам Абдал не оказался аккурат на огневой линии собственного стрелка.
— Смейся-смейся… — фыркнул курд, делая шаг к американцу, и внимательно оглядывая его фигуру. Он явно искал припрятанное оружие помимо очевидного пистолета. Роберт подумал, что парню совсем не известно ни о перекрестном огне, ни о баллистических траекториях, ни о безопасности при захвате заложников. Держать в руках автомат для Абдала было привычным делом, но на этом он, как серьёзный противник, заканчивался. В отличие от того же Салмана, умевшего продумать каждый свой шаг, и шаг противника. Как говорится в семье не без урода, а в данной их так и вовсе трое.
— Так значит, мою дочь ты похитил чтобы… Чтобы, собственно, что? Помучать меня? А не боишься? — в голове роем потревоженных пчел носились мысли, кусая его не хуже разъяренных насекомых.
Если все это затеял Флинн, то становилась понятна картина гибели Хиллари. Найти убийцу ни Скотланд-Ярд ни Интерпол не смогут. Но зачем всё это самому О’Коннелу? Какую выгоду он преследовал, убирая своих, и подставляя его. И при чем тут ЦРУ? Совпадение или еще один хитрый шаг на случай, если не сработает ловушка с Сарой?
— Чего мне бояться, я у себя дома… — повел плечом Абдал, — положи пистолет на землю. Нож тоже.
— Например, меня, — медленно расстегивая кобуру и вынимая «Глок», отозвался Таннер.
Теперь необходимо каким-то чудом заболтать Абдала, и обязательно выстоять в этой переделке, чтобы добраться до наглой рыжей морды «Гарма», и разукрасить его под политическую карту мира. Пока он судорожно прикидывал возможные варианты, хлопнула дверь автомобиля: Хасан, не скрываясь, шагнул в сторону курда. Тот предостерегающе покачал головой.
— Ты один. Тебя предали свои! И врагов у тебя тут больше, чем друзей. Так что ты теперь полностью в моей воле. Отдай пистолет и молись своему богу, скотина. Хасан, не вмешивайся!
— Ты забываешь, Абдал, наш уговор! Он и мой враг тоже! И мне он должен… Кровь за кровь, — прошипел Хасан, не сводя немигающий, словно у змеи, взгляд с дула автомата, направленного в грудь Таннера.
— Вот видишь, капитан Таннер — у тебя тут нет друзей, — вновь усмехнулся Абдал, подходя на расстояние, достаточное для броска.
Стрелять в него парень либо не собирался, либо просто не понимал, что делает: бравировать оружием у тренированного наемника прямо перед носом было опасно. Видимо, радость быстрой победы так вскружила голову Абдалу, что он не заметил, сколько ошибок уже допустил. И первой из них было довериться Абу Азраилу: Роберт краем глаза видел, как Хасан переместился ближе к охраннику, и с делано равнодушным видом продолжил наблюдать за происходящим диалогом.
— Нет. Друзей нет, — сокрушенно согласился Роберт.
Этот мелкий поганец был прав: ни друзей, ни помощников. Никого. Есть только союзник, на которого опасно полагаться, а потому лучше всегда быть настороже. Один против целого мира, и дай бог, если этот чертов мир не обрушится на Сару, если она еще жива, и на Саманту, если у той хватит ума спрятаться ото всех.
— Абдал, я стою перед тобой, никуда не убегаю, как видишь. Давай не тяни резину, пусти уже пулю мне в лоб, и езжай домой. На том и разойдемся.
— Тебе даже не интересно, что с твоей дочерью?
— Если всё, что ты говоришь — правда, ее уже давно нет в живых, — с трудом вытолкнув из себя страшные слова, отозвался он. Сердце в груди больно кольнуло. — И мне, собственно, нет смысла оставаться в живых самому, как и оставлять в живых тебя.
— Какая самонадеянность. Даже на пороге смерти ты пытаешься сопротивляться, — рассмеялся Абдал, глядя в светлые, звериные глаза противника.
В них было пусто: ни страха, ни ненависти. Это задело курда, ведь он хотел видеть своего врага сломленным, испуганным и загнанным в угол, но никак не равнодушным к своей участи. Победа такой ценой была сродни поражению, и это заставляло Абдала злиться.
— Ну, а как же месть? Неужели не хочется отомстить своему дружку за предательство?
— А что я могу один против пятерых вооруженных и подготовленных наемников? Только быстро сдохнуть им на потеху под звуки выстрелов. Так уж какая разница — тут или там?
— Я думал, что ты будешь сопротивляться. Надеялся на это, — зло бросил Абдал, оттолкнув носком мягкой туфли пистолет. «Глок» с грохотом отлетел на кучку щебня, покрываясь сероватой пылью. Роберт с сожалением проводил оружие взглядом. — А теперь просто отрежу тебе башку, хоть и мечтал посчитаться с тобой за всё. Иди в ангар, сучье отродье.
Холодное и жесткое дуло автомата ткнулось Таннеру в грудь, заставляя сделать несколько шагов назад, в глубину навеса. Сквозь его изъеденную ржавчиной крышу пробивались косые лучи солнца. Роберт хмыкнул, глядя, как золотистые частицы пыли кружатся в потоке света, заворачиваясь в тугие спирали и волны все медленнее и медленнее.
— Пользуясь случаем, передам привет твоим братишкам. Кстати, Джаббара грохнул не я. О’Коннел поимел не только меня, но и тебя: ты выполняешь сейчас всю грязную работу, в то время, как он ничем не рискует. Угадаешь, кто завалил шакаленка, и я, быть может, подскажу, где искать…
— Сука! Ты тянешь время! — зло зашипел Абдал, еле заметно дрогнув.
Роберт скорее почувствовал чем увидел, как Хасан, словно песчаная гадюка, метнулся к охраннику и в секунду обезвредил его, свернув шею. Огромные мускулистые ручищи шиита действовали с молниеносной скоростью, которую сложно было предположить в этом с виду неповоротливом человеке.
— Для чего? Оно мне не поможет. Хасан тоже. Я с тобой один на один… — без малейшей тени на лице, продолжил уводить Абдала вглубь уже начавшегося ангара, Роберт. — У меня вот теперь даже пистолета нет. И нож где-то проебал… Так что терять-то уже нечего, кроме собственных потрохов.
Разведя в извиняющемся жесте руки, Роберт замер на пороге огромных, для грузового транспорта, ворот. Прямо за его спиной была смотровая яма, перед ним — боевик с автоматом, настроенный непременно убить его. Выбор был невелик и очевиден.
Абдал, не заметив потерю своего бойца — спасибо за это Хасану, — повел головой.
— На колени, собачий сын! Я поклялся привезти твою башку в качестве трофея! И сейчас ты сдохнешь…
— Не слишком ли много ты болтаешь. Режь давай уже… — фыркнул Роберт, действительно опускаясь на колени, и заводя руки за голову.
Абдал, злорадствуя, вынул из ножен на груди огромный, с зазубренной спинкой на манер пилы-серрейтора{?}[Нож-серрейтор* — Серре́йторное лезвие (серре́йтор)(от англ. serrated — «зазубренный») — тип заточки ножа либо другого режущего инструмента с волнистой или пилообразной формой режущей кромки. В отличие от пилы зубья серрейтора находятся в одной плоскости (нет разводки), и при использовании такого лезвия не образуются опилки. Сходство с пилой у серрейторного лезвия — чисто внешнее.], нож. Для того, чтобы отрезать таким дурацким ножом голову, придется постараться, подумал Роберт. Как только Абдал перекинул автомат за спину, и в один шаг оказался позади Таннера, тот весь напрягся, подобрался подобно пружине перед спуском. Секунды знакомо стали растягиваться в бесконечность — тренированный организм входил в адреналиновый шторм, разгоняя все рефлексы, все чувства до космических скоростей: все подчинено только идее выживания в условиях смертельной опасности. Стук сердца замедлился настолько, что при желании между его ударами можно было произнести любую скороговорку на бис. Время остановилось вместе с ударом сердца…
… Узкая ладонь курда ложится на жесткие грязные волосы, пытаясь ухватить голову противника поудобнее. Запрокидывает для проникновения ножа. Руки Таннера, сложенные на затылке, перехватывают Абдала за запястья. Крепкие жесткие пальцы смыкаются не хуже стальных наручников. Выворачивают запястья в сторону, и рывком тянут вперед, лишая равновесия. Абдал летит через голову стоящего в пыли на коленях Таннера. Нож со звоном отлетает на несколько метров в сторону. В следующую секунду сам Таннер падает на курда сверху, подминает своим телом. Вжимает его всем весом в пыль и бетонную крошку. Жесткие пальцы смыкаются на горле. Автомат больно вонзается в спину, но сейчас уже не до комфорта: Абдал изо всех сил колотит рукой куда придётся — в руки, крепко сжимающие его, в бока, в голову. Таннер словно не чувствуя наносимых ударов, подобно удаву все сжимает и сжимает хватку. Абдал делает последнее усилие, пинаясь и брыкаясь… Ему бы только выбраться из-под этой туши… Удар за ударом, наконец, ему удаётся найти брешь в броне противника, и на последнем вдохе он наносит ощутимый пинок коленом по бедру американца. Несколько ударов попадают точно в цель, заставляя только-только сросшуюся рану лопнуть, и брызнуть во все стороны кровью. Таннер шипит, словно раскалённая сковорода, ослабляя хватку. Этого достаточно, чтобы нащупать в нагрудном кармане-клапане небольшой нож. Абдал, выхватив его, наносит полосующий удар по руке, сжимающей его горло. Противник, вскрикивая, разжимает хватку…
Роберт, отдернув руку, отпустил противника. Этого оказалось достаточно, чтобы возня переросла в самую настоящую потасовку. Абдал, несмотря на довольно тщедушный вид, смог хоть ненадолго, но отбиться от Таннера, и вывернувшись из-под него, принялся отпихиваться ногами. В какой-то момент он попытался вытащить из-под себя автомат, все ещё лежа на спине и брыкаясь. Стоя на коленях, Роберт ухватил его за ногу чуть выше щиколотки и подтащив к себе, всадил кулак прямо под левую руку все еще барахтающегося в пыли курда. Тот на миг присмирел, парализованный разлившейся по телу болью: легкие схлопнулись в спазме, заставляя забыть про оружие. Секунды вновь сжались до привычного бега, обрушивая на дерущихся в пыли и мусоре мужчин звуки окружающего мира. Роберт поднялся с колен, и схватив Абдала за болтающийся на спине автомат, поволок брыкающегося парня в направлении ножа. Ремень, на котором был закреплен АК-12 передавил поменявшемуся местами с Таннером Абдалу горло, заставляя и без того лишенное кислорода тело конвульсивно дергаться. Абдал болтался на ремне, словно щенок в ошейнике, еле слышно всхлипывая. Никак он не ожидал в мгновение ока оказаться в таком положении.
— Хреновый нож, Абдал. Долгая и мучительно смерть будет, — прошипел Роберт, поднимая не сопротивляющегося курда за шиворот. Парень затравленно искал глазами спасения. Роберт прижал длинную спинку ножа с серрейтором к горлу враз присмиревшего противника.
— Прош…
Абдал не успел договорить. Остаток фразы утонул в бульканьи, с которым зазубренное толстое лезвие разорвало кожу и мышцы, прогрызая себе путь к гортани и артериям. Кровь брызнула в разные стороны, попав самому Таннеру в лицо, заливая руки и одежду. Руки Абдала инстинктивно взметнулись к разорванной глотке, царапая ногтями грязную кожу, пытаясь остановить хлынувшую кровь. Еще одним медленным движением Роберт вернул нож в исходное положение, допилив им мягкие ткани до кости. Отпустив обмякшего Абдала, он внимательно посмотрел в еще полные сознания глаза мужчины. В них читалось недоумение и разочарование. Перекошенный рот еще пытался ловить воздух, перебирая стремительно бледнеющими губами. Руки конвульсивно скребли землю, ища что-то, ноги несколько раз дернулись. Разорванная серрейтором гортань шипела, всасывая через разрывы воздух пополам с кровью. Она пузырилась, выталкиваемая судорожными вдохами.
— Меньше пиздеть надо было. В следующий раз сразу убивай… — прорычал Роберт, с ненавистью пнув уже не сокращающееся в агонии тело. Еще несколько конвульсий, и все закончилось. Отерев лезвие ножа о залитую кровью одежду Абдала, он на всякий случай проверил его карманы.
Хасан уставился на перемазанного кровью Таннера. Тот сидел с отрешенным видом, вертя в руках найденный в кармане Абдала телефон. Машина подпрыгивала на ухабах, подъезжая к резиденции на берегу Тигра. Всю дорогу мужчины провели в полном молчании, и лишь сейчас, наконец, тишину нарушил вопрос:
— Как думаешь, она еще может быть жива?
— Я не знаю. Мой человек, нашедший Абдала, продолжает поиски. Обнаружил притон, в котором держат проституток из Европы, но его уже куда-то перевезли. Возможно, она среди них.
— Можем туда поехать? — на мгновение оживился Роберт, оторвавшись от своих размышлений.
— Их перевозят с места на место. Как только где-то остановятся, он позвонит, и мы сразу выдвинемся туда.
Повисла пауза, которую прерывал лишь монотонный звук двигателя, да грохот изнывающей на ухабах подвески. Хасан вдруг поймал себя на том, что ему не дает покоя одна мысль.
— Ты правда собирался умереть, если бы он пообещал вернуть ее? — наконец, поинтересовался он.
— Сперва да, но потом понял, что на договор он не пойдет… А если и пойдёт, то обманет, — соврал Роберт, не желая признаваться, что на самом деле уже попрощался с жизнью, и лишь слепой случай решил исход поединка в его пользу.
— Согласен. Ему нельзя было верить. Что будем делать с твоей бригадой?
— Мы? Ничего. Ты обещал помочь мне в поиске дочери — вот и помоги. А со своими я сам разберусь.
— Тебе понадобится оружие, — не унимался Хасан, бросая короткие взгляды на Таннера.
— Да, но не сейчас. Сейчас мне нужно крепко выпить и подумать.
— Как только они узнают, что Абдал мертв, то может произойти всё, что угодно, — словно не слушая собеседника, продолжил рассуждать Хасан. — Если твоя дочь жива… Теперь ее могут убить.
— Да. Я понимаю. Поэтому надо действовать быстро. Сегодня часов в девять вечера я выйду к Нафт Шахре. Там база О’Коннела. Около двух часов ночи буду на месте. Застану его врасплох.
— Один? — не поверил своим ушам водитель.
— Не впервой. Они пока не знают, что я знаю. И не знают, что я жив, а Абдал уже нет. — Роберт показал Хасану телефон. — Если он держал с ними связь по телефону, то ничто не мешает мне поддерживать иллюзию, будто он еще жив.
— Ты отчаянный. Впервые вижу таких американцев. Обычно вы трусливые, как песчаные лисы.
— Бывает исключение во всем. Особенно если тебя загоняют в угол, — согласился Роберт. — К тому же моя мать немка, так что и я не совсем американец.
Футболка, разгрузка и бронежилет прилипли к телу, похрустывая свернувшейся кровью. Запах, исходивший от одежды, кружил голову, вызывая рвотные позывы. Хасан открыл оба окна, проветривая салон. Роберт брезгливо поморщился, почесав шею: запекшаяся кровь начала шелушиться, попадая под одежду, покалывая своими чешуйками и без того зудящую от пыли и пота кожу. Хотелось с головой окунуться в воду.
— У тебя есть где помыться?
— Ванная в доме.
— Нет, в таком виде в твой дом я снова не пойду. Хватит одного раза. На заднем дворе есть какое-то корыто?
— Что-нибудь придумаем, — усмехнулся Хасан, загоняя машину под навес.
— И еще… Выпить есть? — засунув телефон Абдала в карман, поинтересовался Роберт.
Выпить. Да, именно этого ему хотелось сейчас больше всего, даже больше, чем отмыть кожу до скрипа. Лучше всего, конечно, было бы ужраться до потери человеческого облика, так, чтобы на утро в голове шумело, и внутри все тряслось от похмелья. Но именно такое придется отложить до лучших времен. Когда Сара будет дома, тогда он и сможет расслабиться до любой степени, хоть до поросячьего визга.
— Найдется… — хмыкнул Хасан, заглушив двигатель автомобиля.
Отвратительный, пахнущий сивухой и растворимым кофе, самогон был как никогда кстати. Роберт залпом проглотил содержимое уже второй по счету рюмки и расслабленно прикрыл глаза, откидывая голову на прохладный бортик корыта. Теплая, прогретая на солнце вода окрасилась в розовый цвет от крови. Оттирая кожу мочалкой-люфой до скрипа он с удовольствием подумал, что эту короткую передышку необходимо использовать с максимальной пользой. Наконец, отмывшись от въевшейся в кожу пыли, Роберт с удовольствием окунулся в мутную воду, чувствуя, как она затекает в уши, в ноздри, лижет лицо. Отфыркиваясь и шумно разбрызгивая вокруг мыльную пену, позволил себе прикрыть глаза и подставить лицо солнцу. Оно откровенно пекло, не смотря на начало весны.
Роберт, удовлетворенный результатом встречи с Абдалом, лежал в воде, обласканный солнечным теплом и еле ощутимым пустынным ветром, улыбаясь одному ему понятным и простым на первый взгляд вещам. Хотелось лежать вот так, чувствуя разливающийся по телу алкоголь, слабость после адреналинового шторма и радость выигранного боя. Впереди предстояла война, но сейчас… Сейчас в ушах немного шумело, в голове словно наступила долгожданная пустота, кожу ласкало теплое солнце и прохладный ветер с реки. Мысли медленно и верно укладывались в стройные линии, собирались в единый поток, образуя какое-то подобие речного русла. Роберт, не открывая глаз, принялся мурлыкать себе под нос какой-то незатейливый мотивчик, свесив ногу через край импровизированной ванны, и покачивая под простенький такт стопой.
— Не холодна ли водичка купаться на улице? — поинтересовалась Регина, подходя ближе к огромному цинковому корыту, в котором на заднем дворе резиденции Хасана устроился Таннер.
Для этого одному из охранников пришлось выгнать за ворота одну из машин многочисленного автопарка Абу Азраила. Солнечные лучи играли на мокрой загорелей коже, отражая короткие рваные блики с поверхности воды, ставшей темно-красной. Куча грязной одежды, насквозь пропитанной кровью, валялась в тени под навесом, собирая собой крупных мясных мух. Роберт лениво приоткрыл один глаз, услышав голос Томпсон. Шевелиться совершенно не хотелось: тело с удовольствием расслабилось в чуть теплой воде, мысли кое-как уложились в стройную систему. Рана на руке, оставленная перочинным ножом Абдала, почти не беспокоила, лишь чуть пощипывала от густого мыла, которым Роберт старательно натер себя, вытравливая из-под кожи весь сегодняшний день. Вместо ответа он так же лениво прикрыл глаз, не удостоив девушку вниманием. Ее прохладная ладошка скользнула в емкость, оценивая температуру воды. Таннер ощутил почти невесомое прикосновение к своему боку. Невольно усмехнувшись, не открывая глаз, пробормотал:
— Ну, раз член не сморщился, значит не холодна водичка…
— Почем мне знать, что там у тебя сморщилось…
— Регина, ты пришла обсудить водичку, мой член, или ситуацию?
— Хотела с тобой поговорить.
— Сейчас? — почти жалобно выдавил из себя Роберт.
— Ну… Почему бы и нет…
Шумно вздохнув, он открыл глаза и сел в корыте. Бордовая вода лизала его покрытую мягким ковром темных с проседью волос, грудь. На миг подумав о том, что ровно такого же цвета было вино, которое он когда-то давным-давно пил в “Lume” с одной очень милой девушкой, Роберт уставился на Регину.
— Ну, говори…
— Я правда не знала о твоей дочери...
— Меня мало волнует, что ты знала. Лучше скажи, что тебе известно о О’Коннеле? Твой связной ведь там не просто так отирается?
— Мы долго выходили на твою группу, — призналась девушка, присаживаясь в сторонке, — у нас была лишь примерная информация.
Повисла пауза, в ходе которой Роберт с нескрываемым удовольствием опрокинул в себя еще одну рюмку самогона. Хасан позаботился о том, чтобы помимо выпивки у него под рукой была еще и довольно специфичная закуска — холодный отварной бараний курдюк со специями и зеленью. Такая закуска не позволяла быстро хмелеть и обжигать пищевод парами алкоголя. Регина скользнула взглядом по лицу наёмника: загорелое, скуластое, с квадратной челюстью, упрямым подбородком и насмешливым светлым взглядом. Не брит три дня. Широкие брови разгладились, разгоняя складки над переносицей, и смягчая глубокие морщины на лбу. Алкоголь и усталость смягчили его черты. На губах мужчины заиграла язвительная усмешка.
— Вышли?
— Да.
— Ну, и какова цель? Дай угадаю: вы решили, что это моя работа — убитые члены группы?
— Да. Я до последнего момента так и думала. А вчера Беннер не вышел на связь.
Роберт равнодушно пожал плечами, на самом деле мысленно встраивая в картину происходящего еще один труп. «Илай». Подозрительный, любопытный парень скорее всего был уже мертв. О’Коннел давно вычислил его, и скорее всего держал при себе с той же целью, что и Сару — как спасательный жилет. Если уж он смог добраться до «Урана» в Южной Корее, то вычислить такую неопытную парочку ЦРУ-шников, как Беннер и Томпсон для него было проще простого.
— А от меня тебе что надо?
— Ты собрался ехать в Нафт Шахре. Я услышала ваш с Хасаном разговор.
— И? — чувствуя, как медленно начинает действовать алкоголь, Роберт потянулся за очередной порцией густого мыла.
Зачерпнув горсть из жестяной банки, вспенил его в темной воде, тяжело пахнущей металлом, и принялся смывать грязь и кровь с волос. При этом ему удалось сохранить абсолютно равнодушный, даже скучающий вид. Регина занервничала, чувствуя, что ему совершенно не интересно ее слушать.
— Я поеду с тобой. Беннер мой связной, и напарник. Я волнуюсь за него.
— Ну, молодец, что волнуешься. Только я тебя с собой не возьму, — выставив расцарапанные колени, Роберт окунулся в воду, фыркая, словно большое морское животное.
Регина протянула руку к люфе, валяющейся на ящике рядом с полупустым графином самогона и чем-то белесым, студнеобразным и пахнущим специями. Дождалась, когда Роберт вновь сядет в корыте, и осторожно коснулась его плеч мочалкой. Он подался вперед, чуть выгнув и подставляя широкую, покрытую сеткой мелких шрамов, спину под её движения. Регина обратила внимание на ссадины и синяки, покрывающие его тело. Стараясь лишний раз не задевать мелкие ранки мочалкой, несколько раз провела ею по покатым плечам, и зачерпывая воду в пригоршню, смыла душистую мыльную пену. Роберт терпеливо ждал, пока она закончит.
— Почему? — наконец спросила она, проводя мокрой ладонью между его лопаток, убеждаясь, что всё смыла.
Мощные мышцы под загорелой золотистой кожей упруго отозвались под ее пальцами.
— А я тебе не доверяю.
На это ответить было нечего. Вынув из рукава куртки десантный нож Роберта, она мягко приставила его к горлу мужчины. Аккурат под челюстью, ровно в той точке, где докторами принято прощупывать пульс. Он даже не вздрогнул.
— О, а вот и ножик нашёлся, — усмехнулся он, протягивая как ни в чем не бывало руку, и перехватывая лезвие.
Регина чуть надавила острием на нежную тонкую кожу. Показалась пара капель крови. От артерии жало ножа отделяло лишь несколько миллиметров соединительной ткани и связок.
— Зато Хасану доверяешь, хоть он и твой враг.
— Как вы меня все заебали…— устало вздохнул Роберт, хватая девушку за руку, и намеренно сильнее прижимаясь горлом к острию ножа.
Кожа натянулась, шурша отросшей щетиной. Давление на сонную артерию усилилось: еще немного, и наступит вечный покой.
— Давай, ну же… Ты сделаешь О’Коннелу большое одолжение.
Регина попыталась отдернуть руку, но жёсткая хватка Роберта не позволила этого сделать. Нож неприятно заскреб по горлу, оставляя тончайший разрез. Быстрая струйка капиллярной крови покатилась вниз, растворяясь в капельках воды, дрожащих на его груди при каждом движении.
— Хватит… Не надо… Пожалуйста…
— Ты решила угрожать, значит будь готова пойти до конца и убить меня, — произнес равнодушно он, подняв светлый, чуть хмельной взгляд из-под широких бровей.
— Что? Не получается? — саркастично уточнил через секунду он.
— Я не хочу тебя убивать…
— Тогда брось нож, — скомандовал Роберт, мягко забирая оружие из похолодевшей руки девушки.
Она не сопротивлялась. Повертев клинок в руках, сполоснув его в воде, в которой мылся сам, Роберт жестко воткнул лезвие в кусок курдюка на ящике возле импровизированной ванны.
— Вот что с тобой делать, спецагент Томпсон? Ты настолько не профессиональна, что я искренне не понимаю, что ты делаешь в ЦРУ, — расплескивая воду через край корыта, Роберт расслабленно перекинул ногу через бортик, и потянулся за очередной порцией самогона.
— Я ищу таких как ты — военных преступников. Моя задача найти вас и привести к трибуналу, — нахмурилась Регина, наблюдая за ним.
Признавать, что она не может быть такой же жестокой, как капитан Таннер, она не собиралась. Да и ни к чему жестокость в оперативно-розыскной работе, достаточно иметь смекалку и критическое мышление.
— Ну, предположим, что приведешь ты меня… А дальше что? Премия? Уважение, — задержав дыхание и опрокинув в себя рюмку чудовищно пахнущего сивухой самогона, иронизировал он, — может быть, государственная награда? Да всем срать на меня! И на тебя, кстати, тоже.
— Ты виноват в гибели людей, — словно цепляясь за последний аргумент, жалко произнесла Томпсон.
Весь диалог скатился куда-то в выяснение отношений, в то время, как совершено не ясно было, что произошло с напарником.
— Виноват. И каждый день помню об этом. И каждую ночь вижу во снах тот бой в мельчайших подробностях, — взгляд Роберта стал непроницаемым, холодным, словно лезвие его десантного ножа, — что ты хочешь от меня? Заставить меня раскаяться? Окей… Я раскаиваюсь. Искренне раскаиваюсь… Полегчало? Мне — нет.
— Роберт, это не моя прихоть. Я всего-лишь выполняю свою работу.
— И, хочу заметить, паршиво это делаешь. Сидишь, трешь военному преступнику, страшному убийце и рецидивисту, спинку. Вместо того, чтобы посадить, — быстро смывая всё ещё сочащуюся из разреза на горле кровь, кинул Роберт.
— Мне нужна твоя помощь… Если Беннер в опасности, то я не смогу одна ему помочь...
— Ну, докатились, блин. Ты говоришь, что сдашь меня под трибунал и тут же просишь помощи. Я запутался.
— Если ты мне поможешь, я смогу вытащить твою дочь отсюда, и, возможно, снять половину обвинений с тебя. Наград тебя уже лишили, значит останется только официальное разжалование… Ну, и небольшой срок…
— Вот сейчас даже интересно стало, — Роберт, наплевав на присутствие Регины и собственную наготу, поднялся во весь свой немалый рост, и перешагнув через бортик, одним движение перевернул ёмкость на землю. Вода с шумом выплеснулась, пенясь и растекаясь по рыжей утрамбованной глине багровым пятном. Вернув корыто на место, он нашел взглядом садовый шланг, и закинув его внутрь, открыл кран. Регина наблюдала с деланным равнодушием. По испещренному шрамами, ранами, ссадинами и синяками телу мужчины расползалась разводами успевшая подсохнуть чужая кровь.
— Насколько небольшой срок ты себе представляешь по военному трибуналу за гибель сослуживцев по стечению обстоятельств? Ну, на вскидку? — наблюдая, как набирается чистая вода, поинтересовался Роберт. Неприкрытое любопытство к его наготе рассмешило: перехватив взгляд девушки, намеренно застыл, улыбаясь.
— Ну… От пяти до семи лет.
Роберт присвистнул, вновь забираясь в наполнившееся наполовину корыто. Регина на автомате сунула руку в воду и изумленно уставилась на него: вода была чуть-чуть теплее колодезной.
— М-да… Мне сейчас сорок пять. Сорок шесть в этом году. Через семь лет мне будет похуй на то, что происходит за стенами тюрьмы.
— Почки не застудишь? В такой воде?
— Продать на органы хочешь? Не выйдет — отбиты давно.
— Ну, тогда не почки…
— За меня не волнуйся. Лучше о себе переживай, — фыркнул Роберт, сползая спиной по стенке корыта, и погружаясь в воду с головой.
Нежная ладошка Регины коснулась его бедра ближе к паху. С шумом вынырнув, он перехватил ее ладонь, и оскалил зубы, подобно хищнику.
— Совсем дура-девка?
Девушка спешно поднялась, и вглядываясь ему в лицо, резко произнесла:
— Ну и кому ты лучше сделаешь? Целибат он держит. Тоже мне…
— Иди давай отсюда… — бросил он, старательно смывая остатки мыла и разводы крови. Бедро почти не болело, не смотря на пришедшийся точно в цель удар Абдала. Рана немного покровила и вновь успокоилась, ни один шов не разошелся. А вот предплечье щипало и саднило: длинный ровный порез был неглубоким, но от того не менее болезненным. Края расходились, то и дело заставляя образовавшуюся корку лопаться. Не говоряуже от «подарочка» от Регины. Роберт, покосившись на остатки самогона в графине, ухмыльнулся. Итак… Значит «Илай» замолчал. Что бы это могло значить? Скорее всего Флинн докопался до истинной личины Беннера, и, решив, что Абдал успешно выполнит свою работу, устранив Таннера, избавился от парня. Проглотив начавший подтаивать на солнце кусок курдюка, он открыл мессенджер в телефоне Абдала. На миг оторопев от того, что никак не может вникнуть в суть написанного, понял, что алкоголь начал действовать — в голове приятно зашумело, отпуская все эмоции, мир перед глазами плавно поплыл куда-то в сторону. Ему показалось, что в руках и ногах наступила блаженная слабость. Выбравшись из корыта, нетрезво покачиваясь и периодически ища руками стену для опоры, Роберт направился в отведенную ему Хасаном спальню. Надо протрезветь к вечеру, на который он сам себе назначил свидание с О’Коннелом, а значит у него есть почти шесть часов, чтобы отоспаться.
====== Глава 18 ======
— Почему ты передумал? — поинтересовалась Регина, наблюдая в зеркало за тем, как горизонт быстро растворяется в бархате ночи.
Прошло около двух часов, как они с Таннером выехали из Тикрита на машине Хасана. Решение было абсолютно неожиданным для нее, и от того не менее настораживающим. Что могло крыться в этом напускном добродушии, она не знала. Ясно было лишь одно, и совершенно точно — Таннер не тот, кем кажется, и он гораздо опаснее, хотя и бесхитростнее, чем казался в начале следственных мероприятий.
— Это не имеет значения, — попытался отрезать он.
Зеленоватый свет приборной панели чуть подсвечивал его профиль. Регина откровенно засмотрелась: ему бы в кино сниматься с такой внешностью, а не таскаться по пустыне с автоматом наперевес за неизвестной целью.
— Для меня имеет, — продолжая вглядываться в лицо Роберта, парировала она.
Тот не отрывал взгляда от растрескавшегося полотна дороги. Выглядел он лучше, чем днем, когда она застала его за водными процедурами. Регина чувствовала себя глупой школьницей, решившей пощеголять неполными знаниями перед преподавателем института. Впрочем, это было недалеко от истины: она, как штабной офицер слишком мало времени уделяла полевой работе последние годы. Возможно, это отрицательно сказалось на ней, как на агенте и профессионале своего дела.
— Чтоб скучно не было… А вообще ты права — я не доверяю Хасану, — решил пояснить он, понимая, что девушка от него просто так с расспросами не отстанет. — На счет пропавших репортеров я ведь не шутил. И не могу гарантировать твою безопасность в доме.
— Сжалился над врагом, как благородно! — фыркнула Регина, отворачиваясь.
По салону машины в темноте разбегались тусклые зеленоватые блики приборной панели, отражаясь во всех стеклянных поверхностях. Ночь Востока была такой глубокой, что даже висящая в небе четвертина луны, никак не разгоняла этот мрак, лишь чуть тускнели у горизонта звезды знакомых созвездий, перемигиваясь между собой.
— Да, пожалел Хаса. Он мужик неплохой… — вяло отшутился Роберт, на миг бросив взгляд на свою спутницу, — ладно, шучу. Мне понадобится твоя помощь. Если Беннер и правда жив, то я не хотел бы попасть под его выстрелы, если он решит, что я враг.
— Думаешь, что его может не быть в живых?
— Я бы его убил, — честно признался Роберт, глянув ей в глаза, — и мне кажется, насколько я знаю О’Коннела, что он тоже не затянет с этим.
Повисла пауза. Регина тяжело вздохнула, вновь уставившись в бархатную тьму. Профиль Таннера в зеленоватом свете косо отражался в стекле, искажаясь и расползаясь по черноте пустыни. Девушка усмехнулась своим мыслям: все совсем не то, чем кажется в самом начале. Даже самой себе она больше не казалась первоклассным специалистом, бодро взявшимся за казалось бы плевое дело. По крайне мере, таковым оно выглядело на бумаге, в аналитических разработках отдела наблюдения. Жаль, что нельзя в них учесть все возможные факторы, начиная от человеческой непредсказуемости.
— Томпсон, так как тебя занесло в ЦРУ? Ты выглядишь как выпускница академии на первом задании, но никак не высококлассный специалист.
— Ну, не важно, как я выгляжу. Главное ведь результат, не так ли? Тебя же я нашла. И группу твою, — вздохнула девушка, понимая, что не вызывает в его глазах должного уважения.
— Ну, начнем с того, что я никогда не скрывался, это раз. Два — группа работает на Интерпол…
— На Интерпол? Откуда у тебя такая информация? — вдруг рассмеялась Регина, понимая, что Роберта провели, как слепого котенка. — Я проверяла все вдоль и поперёк. Никто не возьмет в НЦБ наемников, да еще и с таким послужным списком, как у вашей группы.
— Ты хочешь сказать, что это все ложь? — почти не выдав своего изумления, уточнил он, лишь на руках, стиснувших дугу руля, вздулись толстые вены.
— Смотря что. Я же не знаю, о чем ты говоришь.
— Тринадцатого декабря прошлого года мою дочь похитили из клуба «Unit 7» в пригороде Лондона, Бэзилдон. Ее парня нашли через три дня в сожженной машине недалеко от водохранилища. По камерам удалось выяснить, что это был Абдал ан-Насир Лидиниллах, — принялся за краткий пересказ Роберт, — позже пришло подтверждение из Лиона, из штаб-квартиры Интерпол. И сообщение от О’Коннела, что они вышли на его след здесь, в Ираке. О’Коннел предоставил документы, подтверждающие полное содействие Интерпола группе. Он был весьма убедителен, поверь мне. Дальше — поиски Абдала и Сары. Вместо Абдала мы нашли Джаббара.
На несколько секунд замолчав, словно оценивая собственные слова, мужчина всмотрелся в разбегающиеся из-под колёс автомобиля тени. Они, словно стайка мышей, рассыпались по дороге в разные стороны от желтовато-оранжевого света фар.
— В ходе… Назовем это — переговорами… Так вот, в ходе переговоров парень погиб, я ушел из группы, чтобы найти Сару. Впрочем, тебе это и так известно. Затем подкинул труп Джаббара к блокпосту в Багдаде, а там на меня вышел Хасан по твоей наводке… — бросив продолжительный взгляд на Регину, Роберт нахмурился.
В его взгляде сверкнуло искреннее недоумение, скорее граничащее с нежеланием принять неоспоримый факт предательства одного или нескольких сослуживцев.
— Я одного не пойму — если О’Коннел затеял все, то зачем такие сложности? Не слишком ли много возни… Найти Абдала, предложить ему отомстить, найти мою дочь, выкрасть и провести через кучу границ, рискуя. Затем тащить меня в Ирак под предлогом поиска дочери. А еще и ЦРУ, и все это — прикрываясь Интерполом. Не слишком ли хитроумная схема? И все ради меня одного… Мне можно начинать гордиться…
Подобная теория не впервые выстраивалась в его голове, но каждый раз он упорно гнал ее, либо категорически не включал в нее кого-то из своего отряда. О’Коннелу удалось убедить его в виновности «Икара» — все предоставленные факты были чертовски логичными, вескими и аргументированными. А зная образ мышления самого Таннера Флинну не составило труда заморочить голову все новыми и новыми фактами, отвлекая от очевидных несостыковок. Роберт чертыхнулся в голос.
— Лучше подумай, что такого ты сделал О’Коннелу, если конечно, это он, что он приложил столько усилий, чтобы уничтожить тебя, — пожала плечами Регина.
— Он приложил столько усилий… Откуда такая уверенность? — все еще сопротивляясь идее предательства от человека, с которым прошел самые тяжкие испытания войной, лишениями и кровью, Роберт цеплялся за последний иллюзорный шанс.
Услышать правду хотелось и было страшно одновременно.
— Почти год назад с неизвестного адреса поступил сигнал, не могу тебе рассказать всех подробностей, но ты был и пока что остаёшься главным фигурантом дела. В сводке была информация о твоей причастности к гибели отряда в апреле две тысячи четырнадцатого года под Киркуком. А также самосуд над Абу Салманом Мансур ан-Насир Лидиниллахом, что было недопустимо, как ты понимаешь. У нас должны были появиться неоспоримые свидетельства от твоих коллег, — лицо девушки перечеркнула странная тень. Казалось, что в эту минуту Регина убеждает саму себя в чем-то, — вскоре в прямом смысле всплыл первый труп — Мартин Пастер. Он же «Икар». Я провела расследование и выяснила, что он умер еще в две тысячи семнадцатом году в госпитале «Святой Терезы» от рака. Его тело предано земле на родине, в Канаде, Рэд Рок. Но кто-то старательно выдавал желаемое за действительное, и даже оплатил генетическую экспертизу, подделав результаты.
— Дай угадаю — заказчиком экспертизы оказался некто Андрэ Туринн? Адрес не известен, как и страна происхождения, — скривился Роберт.
Сомнений больше не оставалось: все продумано до мельчайших деталей.
— Верно… Но это лишь первые крошки. Затем был еще один погибший — Томас Харпер… Вы звали его «Эрра». Харпер должен был свидетельствовать против тебя на заседании суда, если бы оно состоялось. Но оно не состоялось по очевидным причинам. Подозрения о том, что ты каким-то образом устраняешь своих бывших подчиненных нарастали, учитывая, что даты их гибели совпадали с твоими разъездами по миру. Дальше — больше. Генштаб принял решение отправить меня следить за перемещением твоей группы, чтобы установить причастность, в то время как Беннер внедрился в неё под видом оперативника. Он сообщил, что ты вскоре окажешься в Ираке. А дальше ты уже все сам знаешь…
— Регина, ты отвратительный агент. Честное слово… — вздохнул Роберт, выслушав пояснения Томпсон.
— Почему это?
— Это мое мнение. Ты можешь быть с ним не согласна, — отозвался он.
Не было никакого смысла объяснять ей, чем отличается работа профессионала от дилетанта. Будь она профессионалом, она бы уловила множество нестыковок даже в собственной истории. Неужели нельзя было проверить источник информации, которую им подбросили, как кость голодной собаке. Да, США с удовольствием забыли бы всех погибших на чужой земле, если бы эта пролитая кровь не вопила о себе и о справедливости, во все горло мировых конвенций. И с удовольствием повесила бы смерть отряда на одного-единственного человека, чтобы снять с себя позор, и обелить собственную некомпетентность. В случае с его отрядом, Таннер был самым лакомым куском — герой нации, тактический разведчик высокого уровня подготовки, проведший шесть лет на войне, имеющий за плечами личную трагедию в семье, и развод, — идеальный кандидат на звание негодяя. А точнее — свихнувшегося психопата года. Все можно спихнуть на нестабильность нервной системы, мол поехала кукушка после того, как ушла жена да еще и с больным ребёнком. Только вот психика его была крепче, чем очко того, кто решил похитить его дочь. Если это был все-таки не Абдал, а Флинн О’Коннел, то тут только один ответ — он полностью потерял инстинкт самосохранения.
— И все же, я хотела бы аргументацию.
— Да пожалуйста... Ты непозволительно тянула с расследованием почти год. Вместо того, чтобы проверить надежность источника вашей информации, с готовностью поверила в вину всего одного человека. Это ведь очень удобно — государство прикинуло и сказало «фас», и ты согласилась, не рассуждая, — Роберт невольно вдавил педаль газа в пол, чувствуя, что эмоции начинают захватывать его с головой. — Аргумент типа: «это моя работа» не оправдывает твоего отношения. За полгода в Ираке ты так и не разобралась в хитросплетениях этого заговора. Фактически, тебе хватило бы месяца, ну, может двух. Ты же тратишь государственный бюджет на совершенно неясные, лично для меня, тактические разработки, да еще и впустую рискуешь жизнью своего напарника. По мимо всего прочего, вместо того, чтобы установить слежку напрямую за обвиняемым, вы оба ошиваетесь по пустыне. Не логично абсолютно.
Регина молча слушала обвинения, склонив голову к плечу. Сейчас перед ней был не просто фигурант дела, а вполне живой, полный гнева и негодования человек. Его поведение заставило усомниться в изначальной логичности выдвинутых обвинений. Но жестокость, с которой он действовал, пугала и все же навевала на мысль о психических нарушениях. Что может остановить этого человека, который не считается не только со своей жизнью, но и с жизнями окружающих, ради поставленной цели. Пусть даже цель благородна — найти и освободить похищенную дочь. Тем временем Роберт продолжал перечислять свои аргументы в пользу ее непрофессионализма.
— Ведешь себя в мусульманской стране, как школьница на прогулке в парке, разве только в купальнике не бегаешь по городу… Оставила своего напарника в группе, зная, что главный подозреваемый — я, на минуточку, свободно разгуливаю у тебя под носом. И что касаемо этого, еще и на… К-хм… Шею ему вешаешься.
— Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей работе, — разгневанно оборвала Регина.
Признавать, что в какой-то момент она и впрямь увлеклась им, не хотелось. Виной накатившей слабости была сама ситуация, ощущение опасности, страх перед лицом смерти и, такое безумно смелое поведение капитана Таннера, ради спасения жизней совершенно посторонних ему людей. Собственно, этот факт, вдруг разрушивший первоначально сложившуюся картинку о его бесчеловечном поведении, и о жестокости, граничащей с маниакальностью, повлиял на ее отношение к бывшему офицеру разведки. И это не говоря о Хасане — персональном враге, которого Таннер, ожидаемо должен был либо уничтожить, либо примкнуть к нему в борьбе против террористов и объединенных сил стран НАТО. И, возможно, что этот факт не ускользнул от Таннера, заставляя делать выводы о профессиональных качествах Регины.
— Да мне и не надо. Я ж не слепой и уж тем более не тупой.
— Да, но ты старательно им прикидываешься. Я даже поверила на первое время, — сложив руки на груди в защитной позе, фыркнула Регина.
Слушать его было неприятно, словно ее поймали за руку на вранье и теперь отчитывали, словно ребёнка.
— Так что тебе надо от меня? — Роберт наконец-то, задал самый терзающий лично его вопрос.
— Помощь. Беннер пропал, перестал выходить на связь со вчерашнего вечера. Маячок тоже молчит и я подозреваю худшее. Честно говоря, я думала, что если ты был замешан в этой истории, то ты дал бы мне умереть еще в придорожной забегаловке. А то вовсе пристрелил на месте, и нашел способ переложить вину на кого-то другого.
— Значит, в том обстреле ты действительно не виновата? И звонила ты вовсе не О’Коннелу? — в голосе Таннера зазвучали странные, доселе незнакомые нотки.
Раздражение, интерес и растущее предвкушение — словно он почуял кровавый след, и вот-вот выйдет на того, кто его оставил.
— Ему тоже, но не сообщала всего. Только лишь о том, что Хасан назначил мне встречу.
— Этого было достаточно. А потом ты звонила Беннеру?
— Да. Сообщила некоторые подробности.
— А Беннера прослушивали. Ну, или он сам все рассказал, если вдруг переметнулся к идее Флинна, что со мной надо посчитаться… После этого вышли на нас. Значит он уже сто процентов мертв. Можешь мне поверить.
— У меня столько вопросов…
— И у меня тоже, поверь… Я его морду рыжую перекрашу во все краски мира…
В небольшой хозяйственной постройке, где стоял стационарный генератор, царил бедлам. Кто-то раскурочил агрегат, вырвав из него соединительные трубки, оборвав провода и засыпав в топливоприемник песок. Для того, чтобы понять, что электричества не будет, не нужно было иметь квалификацию электрика. Роберт недовольно поморщился. Осмотреть нефтебазу не получится без света — слишком велик шанс наткнуться на ловушки, расставленные в совершенно неожиданных местах. Зная тактику своей группы, Роберт не решился соваться в темное, лишенное освещения здание среди ночи. Достаточно было того, что тело Роджерса он обнаружил прямо при входе в административное здание нефтебазы. Трогать его до рассвета Роберт не стал, подозревая еще одну хитрую ловушку. По крайней мере именно так он сам бы и сделал.
— Видимо, придется ждать утра. Возвращаемся в машину, — прикрывая за собой скрипучую рассохшуюся дверь произнес он. — Тут делать в темноте нечего.
— Зачем?
— Что именно «зачем»? — не понял он.
— Ну, зачем нам тут оставаться? — осторожно ступая впотьмах следом за ним, спросила Регина.
— Потому что я хочу осмотреть базу и понять, что произошло. Погиб мой подчиненный, а твоего мы пока не нашли.
— И когда рассвет? — с надеждой в голосе спросила Регина.
Перспектива остаться в пустыне один на один с неизвестностью страшила.
— Через четыре часа. Успеем подремать, — бросил Роберт, выходя из здания под бездонное ночное небо.
Холодные искры звезд ярко мерцали в вышине, пересекая ее наискось млечным путем. Задрав голову, он нашел россыпь Лебедя, и уперся взглядом в темный провал между двумя яркими звездами созвездия.
— А если за нами следят?
— Если бы за нами следили, мы и в дверь не вошли б, — уверенно пояснил он, всё ещё вглядываясь в ночное небо. — Даже до базы не доехали... О’Коннел не знает, что я жив.
— А ему нужна твоя смерть?
— Я думаю, что нужна. Сейчас он снялся с насиженного места, и даже не проверил, приду я или нет, только по одной причине — он уверен, что Абдал убил меня днем в Тикрите, — вынимая из кармана смартфон, и показывая его Томпсон, пояснил Роберт.
— Ты ведешь с ним переписку от имени Абдала? — немного поежившись в прохладном ночном воздухе, удивилась она.
— Точно.
— И что он сообщил?
— Спросил, где мясо. Мясо — это я, — словно представляясь, улыбнулся он.
— И где же мясо?
— Протухло, где ж еще, — забравшись в машину, Роберт разложил водительское сиденье, и попытался устроиться на нем как можно удобнее.
Прикрыв глаза, слушал, как где-то недалеко распевается сверчок. Его трель дополнял далекий вой шакала. До рассвета всего-ничего. Регина не спешила. Наконец, хлопнула пассажирская дверь, и машина легко качнулась.
— Давно я не ночевала в машинах, — пробормотала она, борясь с ручкой регулировки спинки сиденья.
Роберт промолчал, закидывая руки за голову и глубоко вздыхая. Ногой упершись в стопор педали газа, потянулся до хруста. Без особого интереса наблюдая за Томпсон из-под полуприкрытых век, он усмехнулся. Та пыталась найти удобное положение, вертясь на сиденье, пытаясь поджать под себя ноги.
— Может, заведешь двигатель? — жалобно спросила девушка.
— М-м? — почти засыпая вопросительно промычал Роберт.
Тело конвульсивно дернулось, проваливаясь в бездонную пучину.
— Прохладно…
— На заднем сиденье лежит моя куртка. Можешь укрыться, — произнес он, окончательно провалившись в сон.
Сквозь теплую густую пелену всё ещё слышал, как возится Регина, укутываясь в его куртку, как распевается всё громче и громче сверчок, и как гулко ухает собственное сердце в груди. Значит, Роджерса больше нет… Утром непременно нужно осмотреть его, перевернуть на базе все с ног на уши, но выяснить, что случилось. Пошел ли Колин на откровенный конфликт и погиб, или был очередным покойником строго по списку? Если О’Коннел убирал отряд одного за другим, то не совсем понятно, зачем это делать при остальных его членах? Неужели Кавана и Макклоски промолчали или стали соучастниками?
Солнце быстро выкатилось из-за горизонта, освещая чуть розоватым светом пустынную равнину. Роберт осторожно вошел в комнату, где накануне обнаружил труп Роджерса. Никаких ловушек. Только распростертое на полу тело Колина, с входным пулевым отверстием в спине. Да, его можно было убить только так, исподтишка, поскольку лучшего мастера рукопашного боя было просто не сыскать. За прошедшие несколько часов тело поддалось начальному трупному окоченению, и Роберт не стал пытаться распрямить скрюченные конечности, поправлять застывшую шею или вправлять челюсть. Осмотрев тело, поискал взглядом какой-нибудь кусок ткани или брезента, на котором можно было бы перетащить его вниз, к машине: как бы то ни было, Роджерс был его другом, а бросать друзей среди пустыни он не хотел. Вытащив наружу враз отяжелевшего Колина на куске целлофана, Роберт глянул в салон машины: Регина спала, свернувшись калачиком на заднем сидении. Будить он ее не стал, и так было понятно, что нефтебаза брошена, и даже если Беннер и был жив, то его либо забрали с собой, либо, что более вероятно — убили и выбросили тело где-то в пустыне. Оставалось проверить подвал.
Сбив навесной замок с двери одного из помещений, Роберт изумленно замер: ослепленный лучом фонаря на него смотрел Хейс Кавана. Рядом без движения в багровой луже лежал Макклоски. Чуть поодаль замер Беннер. Роберт вошел внутрь, где “Локи” убил Джаббара, и опустился на корточки между мужчинами. Кавана со вкусом, длинно и витиевато выругался.
— Че, сука? Пришел добить? Ну, давай! — Хейс отполз к стене, пытаясь занять оборонительную позицию.
Роберт привычным движением проверил пульс Беннера. Мертв. Макклоски в плохом состоянии, но жив.
— Кавана, отставить панику, свои, черт возьми! — рявкнул Роберт, понимая, что ослепленный светом фонарика после темноты подвала лейтенант просто не узнает его.
— Капитан? Ты? — словно не веря своим ушам, выдавил из себя Кавана.
Помедлив, он осторожно приблизился к внезапно появившемуся Таннеру.
— Что тут произошло? — переворачивая слабо стонущего Эрика, поинтересовался он у Хейса.
Лицо лейтенанта было похоже на детский рисунок — сплошные цветные пятна, кровоподтеки, ссадины. Будто кто-то протер Эриком стены и пол. Кавана выглядел немногим лучше, держась за грудь и порывисто дыша.
— Пидарас этот О’Коннел… Сука! Найду и зарою заживо, а потом обоссу… — проворчал Кавана, опираясь о стену.
Роберт не торопился бросаться к ним с объятиями и щенячьим восторгом. Сначала нужно убедиться, что группа по-прежнему за одно с ним.
— Можешь объяснить?
— А че тут объяснять? О’Коннел нас предал. Ты Роджерса нашел?
— Да, нашел. Колин мертв. Его тело наверху, возле машины. — сообщил Роберт, помогая лейтенанту подняться.
Эрик что-то несвязно мычал, поводя налитыми кровью глазами из стороны в сторону. Кажется, у него была сломана челюсть. Судя по лопнувшим в белках сосудам, досталось ему сильно.
— Что ты тут делаешь, ты же вроде бросил команду? — непонимающе спросил Кавана, придерживая дверь подвала, чтобы Таннер смог вывести еле переставляющего ноги Макклоски.
— Долгая история. Так, мужики, идти можете? Эрик, ты как?
— Хуево. Мне срочно нужно к врачу, — еле различимо промычал Маклосски, осторожно переставляя ноги.
Шел он с трудом, выверяя каждый свой шаг.
— Я на машине. Там со мной Маес. Только с ней аккуратно, она не та, за кого себя выдает, — пояснил Таннер, усаживая сослуживца на ступеньку.
В солнечном свете тот выглядел еще хуже, видно было что лицевые кости сломаны, и пострадала не только челюсть. Вопрос о том, кому принадлежал сей шедевр абстракционизма, даже не стоял — из всей группы самыми тяжелыми кулаками и специфичными знаниями обладал только покойный ныне Роджерс.
— Да, Беннер успел сказать. ЦРУ.
— Я думал, что их навел на меня О’Коннел. Кстати, о нем… Что произошло, и где эта тварь рыжая? — поинтересовался Роберт, разглядывая своих потрепанных друзей.
— Вчера началась какая-то возня. Флинн с Роджерсом долго ругались, но вроде все решили миром, я так думал, — начал Хейс, медленно стаскивая с себя пустую разгрузку и пытаясь снять футболку. — Затем Флинн вызвал нас всех к себе. Беннеру повезло меньше всех, он сразу выстрелил в пацана, без лишних слов. “Локи”, видать, ебнулся вместе с ним, наставил на нас ствол, пришлось подчиниться. Ну, немножко подрались... Эрику здорово досталось.
Бока лейтенанта цвели багровым цветом, кое-где переходящим в сине-фиолетовый. Судя по всему били его долго и тщательно. Роберт обернулся на тело, завернутое в полиэтилен, лежащее возле машины. Что могло произойти, чтобы “Локи” перекинулся на своих? Какие магические отмычки подобрал к его разуму О’Коннел, чем поманил?
— Я так понимаю, что эта мерзкая ирландская крыса сбежала, бросив вас подыхать?
— Да. Беннер умер уже в подвале, а мы, видимо, должны были отправиться следом, — согласно хмыкнул Кавана, щурясь от слепящего утреннего солнца, — капитан, хорошо, что ты вернулся...
— Хорошо... Хорошо... — эхом повторил Роберт, задумчиво почесывая небритую щеку.
Что-то в действиях “Гарма” его смущало. Слишком поспешные, кривые действия человека, спланировавшего такую хитрую и многоходовую операцию. Слишком грубо и топорно, будто в последний момент он просто сорвался, и не думая, наломал дров.
— Вы что-то знаете о Саре?
— Беннер говорил, что ее содержат в Багдаде, в одном из притонов Абдала. Но больше ничего не известно.
— Какое к ней имеет отношение Флинн?
— Роберт, если бы мы знали раньше… — полным искреннего раскаянья тоном начал Хейс, наблюдая, как капитан направляется в подвал, — Что ты собрался делать?
— Во-первых, заберу Беннера. Его труп и вы оба подтвердите мою непричастность к произошедшему.
Роберт сбросил тело Беннера рядом с завернутым в полиэтилен Роджерсом. Теперь ни один ни другой не требовали особого обращения, и волноваться, что кто-то из них будет недоволен такой транспортировкой рассчитывать не приходилось. Из машины выскочила Томпсон, заспанная и удивленная. Ее взгляд метался от одного лица к другому, и наконец, остановился на теле Беннера. Пошатнувшись, она не сделала ни шагу, застыв.
— Мертв, как видишь. О’Коннел прикончил его, — ответил на немой вопрос Таннер, словно увиденного было не достаточно.
Регина глядела не моргая. Казалось, ее постиг шок.
— Мы все поняли только со слов Беннера… Они вот, — Хейс кивнул в сторону девушки, — знали о связи с Абдалом, и знали про похищение Сары. Похоже, Флинн ведет охоту на тебя, капитан, а мы помогали ему.
Роберт перевел взгляд от лица Хейса к Регине. Та не шевелилась, как зачарованная разглядывая мертвых. Сделав шаг к ней, схватил за грудки, и проволок несколько метров, прежде чем она очнулась, начала кричать и отбиваться. Прижав к стене, наклонился низко, и брызжа слюной зарычал в лицо.
— Советую рассказать всю правду, иначе будешь лежать рядом с ним, клянусь…
— Не посмеешь!
— Давай проверим?! — щелкнув предохранителем пистолета, Роберт, не целясь, трижды выстрелил в стену возле головы Томпсон. Пули подняли пыль, осыпая ее бетонной крошкой и мусором. Регина вскрикнула, — как ты думаешь, что меня сейчас может остановить?
Мужчины молча стояли в стороне, не пытаясь вмешиваться. Регина беспомощно ловила взглядом хоть один встречный взгляд. Рука Таннера тряхнула ее с такой силой, что на миг в затылке что-то щелкнуло — так сильно она мотнула головой. В ушах еще звенело от раздавшихся почти вплотную выстрелов.
— О’Коннел вместе с Абдалом переправил Сару на частном самолете, из Франкфурта.
— Значит, ты все знала и молчала?! Смотрела на меня, как на подопытного кролика, и ждала? Чего ждала-то, позволь спросить? — Роберт вновь тряхнул Регину за грудки. Ткань на футболке затрещала, лопаясь. Смотреть в глаза обезумевшему мужчине было страшно, и тем не менее Регина попыталась найти в них хоть искру разума.
— Не знала я! Беннер отправил сообщение больше суток назад. Я прочитала его как раз тогда, когда он пропал, — оправдываясь, дрожащим голосом выдавила из себя она.
— Почему ты сразу мне не сказала? — все еще опасно держа пистолет возле головы Томпсон, рычал Роберт. Никому нельзя верить, даже под страхом смерти услышать правду не легко.
— Вы с Хасаном затащили меня в ловушку, — голос Регины сорвался на слезы. — Я просто не успела.
Роберт, взревев, подобно обезумевшему быку, буквально протер Региной стену постройки, отшвырнув ее в сторону. Нервы были на пределе. Хотелось выместить на ком-то свою злость.
— Молитесь теперь, чтобы Сара была жива, иначе я и тебя, и Флинна похороню в одной могиле, — быстро направляясь к машине, бросил он.
Регина поднялась из пыли. Ее трясло. Таннер принялся закидывать тела погибших в багажник “Шевроле Тахо”. Кавана и Макклоски все еще сидели невдалеке на ступеньках разрушенного крылечка, безучастно наблюдая за происходящим.
— Зачем вам тела? — осторожно спросила Регина, держась от Роберта на безопасном расстоянии.
Впервые ей хотелось бросить все, и уехать домой, не завершив расследование.
— А ты хочешь сидеть с ними тут и охранять, чтобы не сожрали шакалы? — ехидно спросил Хейс, садясь на пассажирское сиденье, и наблюдая за капитаном.
Таннер хмыкнул, чему-то мрачно улыбаясь. Сев за руль, мотнул головой, указывая Регине на заднее сиденье. Она молча повиновалась.
Перед глазами плыл до боли привычный уже пустынный пейзаж. Солнце поднялось высоко, заставляя прогревшийся воздух дрожать у границы горизонта.
— Итак, я все еще жду внятных объяснений всему произошедшему, — вновь начал Роберт, наблюдая в зеркало заднего вида, как борется со сном Макклоски.
При звуках голоса капитана он встрепенулся, ловя фокус на глазах командира.
— Флинн поимел нас так же, как и тебя, — отозвался Хейс, пытаясь найти удобное положение на сидении, так, чтобы поломанные ребра беспокоили его как можно меньше.
— С чего бы мне верить вам?
— Думаешь, он нас запер в подвале ради смеха? Это все Роджерс, — пояснил Хейс, потирая огромный синяк на челюсти.
Роберт покачал головой. “Локи” всегда был лучшим в рукопашном бою среди группы, и одолеть троих подготовленных бойцов ему ничего не стоило. А уж если ему помогал “Гарм”, то тут ни о каком сопротивлении речи быть не могло, все равно что плевать против штормового ветра.
— Почему он вас не убил? — на всякий случай поинтересовался Роберт, имея в голове собственный ответ: как запасной спасательный круг, так же, как и в случае с Сарой — если вдруг ни Хасан, ни Абдал не смогли бы справиться с Робертом Таннером, всегда можно было подкинуть один за одним очередной обезображенный труп бывшего коммандос такой как Томпсон, за одно свалив на него и вину в гибели Беннера.
На крайний случай — использовать генетический материал, чтобы подделать лабораторные анализы, как в случае с “Икаром”. По крайней мере сам Роберт именно так бы и поступил. О’Коннел, будучи его заместителем много лет, прекрасно усвоил характер и стратегию самого Таннера.
— Без малейших догадок.
— А что-то о смерти “Эрры”, “Хорса” и “Урана” вы знаете?
В салоне повисла тягостная пауза. Видимо, это был отрицательный ответ.
— Ты лучше всех знаешь “Гарма”, он стал твоей копией за эти годы, во всем старался походить на тебя... — Хейс говорил очевидные вещи, которые он и так знал.
— Я лучше всего знаю самого себя, и не рассчитывал бы на легкую победу, — печально вздохнул Роберт.
Сейчас, узнав, кто был организатором всех событий, ему оставалось лишь одно — изменить собственную тактику. Вынув из кармана телефон, который Хасан отобрал у Томпсон, протянул его Регине.
— Звони Флинну.
— Что?
— Звони Флинну, говорю… Скажешь ему, что я жив и ищу его. Скажи, что я убил Беннера и Роджерса из его группы, и ты опасаешься за свою жизнь.
— Ты хочешь выманить его на меня?
— А ты хочешь отомстить за смерть напарника?
— Таннер, меня бесит твоя привычка отвечать вопросом на вопрос, — фыркнула она, хватая трубку, — а если он начнет задавать вопросы?
— Черт возьми, ты же целый спецагент… Придумай что-нибудь, будь, наконец, полезной, — ехидно произнес он, с деланным равнодушием продолжая вести машину.
Регина ненавидела Таннера в этот момент. Самое малое, что она сейчас могла, так это и впрямь желать ему скорой смерти. Собравшись с мыслями, Регина набрала знакомый номер телефона. Руки откровенно дрожали. Долгие гудки в трубке заставили ее учащенно дышать, но, наконец, знакомый голос с характерным акцентом ответил:
— Слушаю.
— О’Коннел, это Маес… То есть, как Вы уже наверное знаете, меня зовут Регина Томпсон, и я — напарница агента Рея Беннера. Я — спецагент Отдела Специальных Мероприятий ЦРУ США.
— Знаю. Добрый день, мисс Томпсон,
— Беннера убили. На вашей базе в Нафт Шахре. Я подозреваю, что это — Ваш капитан Таннер.
— Таннер?
— Да, этот чертов ублюдок убил Абдала вчера днем.
— А Вы откуда знаете?
— Я следила за ним. Потом он заметил слежку, и я его потеряла.
— Я сейчас нахожусь далеко от базы и ничем не могу Вам помочь… Возможно, мои люди, лейтенанты Кавана и Маклосски смогут обеспечить Вашу безопасность до моего возвращения? Передайте трубку кому-то из них…
— Увы, я не могу этого сделать, — еле сдерживая эмоции, отозвалась Регина.
Горло словно стягивало тугой проволокой. Мысль, что собственный напарник сейчас лежит на куске полиэтилена в багажнике, буквально меньше чем в метре от нее, здорово нервировала.
— Почему?
— Они тоже мертвы. Я нашла всех троих в подвале… Мне очень жаль. Этот Ваш капитан Таннер настоящий псих!
В трубке повисла тягостная пауза. Все находящиеся в машине буквально затаили дыхание, ожидая реакции О’Коннела.
— Да… Псих, и еще какой… Как он убил их? — после этого вопроса Регина озадаченно уставилась на Роберта.
Он сложил пальцы пистолетиком, имитируя выстрелы в голову и грудь. Регина кивнула.
— Застрелил обоих. Там весь подвал залит кровью… Это мерзкая картина. Не думала, что мы ищем настолько отъявленного головореза, — с плохо скрываемым удовольствием Регина произнесла последнее слово.
Роберт усмехнулся, лишь пожав плечами. Что правда, как говорится, то правда. Не ангел земной, это точно.
— Да. Таннер опасен, как бешеное животное, и подлежит уничтожению. Я помогу Вам его найти, но с тем условием, что его убьют на месте. Подпускать его к себе опасно, он хитер, может начать уверять Вас в своей невиновности. Как видите, даже свои не смогли с ним справиться…
— Я полностью Вас поддерживаю. Где мы можем встретиться? Мне кажется, что его следующей целью буду я, а одна я его точно не одолею.
— Вам нужно вернуться в Европу в срочном порядке. Там Вы будете в большей безопасности.
— Это безусловно, но что если я не успею, и он найдет меня раньше?
— Мисс Томпсон, я все уже сказал. Буду ждать Вас в НЦБ Интерпола в ближайшее время, — отчеканил голос. Телефон замолчал.
— Хитер, ублюдок, — фыркнул Хейс, забирая у Регины телефон.
— Да, есть такое, — согласился Роберт, оглядываясь назад, — Эрик, ты как?
Эрик, тяжело кивнул, стараясь не шевелиться лишний раз. Наступила тягостная пауза. Каждый думал о чем-то своем. Регина буквально всем телом ощущала тянущий по коже холод, разливающийся по машине прямиком из багажника. Ехать в компании трупов было откровенно неприятно.
— Что будем делать, капитан? — задал вопрос Хейс.
Роберт не отрываясь следил за дорогой, и вместо ответа лишь неопределенно покачал головой. Говорить не хотелось.
— Едем в Багдад. Сегодня приводим себя в порядок, отдыхаем. Ты и Макклоски в больницу, — наконец выдавил из себя Роберт, понимая, что сейчас всем нужна хоть какая-то определенность, какой-то план действий, чтобы не выбивать землю из-под ног.
Офицеры молча кивнули, соглашаясь с капитаном. Регина вздохнула, и вновь уставилась в окно. Кажется, пустыни Ближнего Востока с нее хватит. Как только закончит это дело, вернется к штабной работе и больше никогда не согласится на полевую. Таннер вел машину с крайне задумчивым видом, упершись левым локтем в обшивку двери и периодически покусывая костяшку указательного пальца. Правая рука, перепачканная кровью и пылью, уверенно держала руль. В тишине размышлений, прерываемых лишь ворчанием двигателя автомобиля, раздался пугающе громкий сигнал мобильного телефона. Роберт глянул на экран.
— Да, Хасан, говори...
— Пляши солдат! Мы нашли твою дочь!
Роберт обеими ногами ударил по тормозам. Все, кто находились в салоне, слетели со своих мест. Хейс больно приложился лбом о силовую ручку на стойке. На заднем охнула Регина, выбираясь из-за спинки сиденья водителя. Все в недоумении уставились на Роберта. Его бил крупный озноб. Ни слова не говоря, он выскочив из-за руля и отошел на несколько метров в сторону, продолжая стискивать мобильный телефон в руке.
— Жива? — враз охрипшим голосом спросил он, теряя остатки самообладания.
Во рту мгновенно пересохло, руки не слушались.
— Жива, Палач, жива! — веселый голос Хасана заставил его сердце в прямом смысле остановится в груди, — спать долго будет. Она под кайфом, капитан, но жива!
Что-то больно закололо под ребра, кажется это горели огнем легкие, потому как он буквально забыл, как дышать.
— Принял. Вы где? — чувствуя, как слабеют колени, будто кто-то здорово приложил его по голове, спросил Роберт.
— В Багдаде, в моем доме. Надежные люди охраняют ее. К твоему возвращению Сусана поможет ей, чем сможет.
— Скоро буду, — отбив звонок, Роберт невольно выронил телефон из предательски ослабевших пальцев.
В голове страшно зашумело, угрожая поглотить весь мир в звуках несущегося товарного состава. Горизонт поплыл перед глазами. Чья-то уверенная рука подхватила его. Роберт с трудом разглядел лицо Хейса сквозь надвигающуюся завесу. Сделав глубокий вдох, он усилием воли заставил организм погасить вспышку адреналина, иначе бушующий гормон просто свалит его с ног. А этого допустить сейчас никак нельзя.
— Я в порядке, Хейс. Дай мне пару секунд, — кивнул Роберт, делая глубокий выдох и задерживая дыхание на минимальной точке.
Сердце успокаивалось, замедлялось и наконец вошло в привычный ритм. В виски отбойным молотком колотила мысль: “Сара жива!”
====== Глава 19 ======
Еле сдерживаясь, чтобы не бросить друзей на пороге госпиталя, Роберт убеждал себя, что Сара теперь в безопасности; никакие внутренние уговоры не помогали — мысленно он уже несколько раз рисовал в воображении встречу с дочерью, и понял, что боится этого момента. Что он скажет ей в свое оправдание? Почему так долго не шел, не спасал ее, и почему не он оказался с ней рядом в самый долгожданный миг? Роберт сидел в приемном отделении, слушая, как колотится собственное сердце, заведенное волнением. Регина наблюдала за ним со стороны. Всегда такой сильный и собранный, сейчас он выглядел словно потерявшийся в толпе ребенок: он то замирал, ища что-то взглядом в пустоте, то принимался перебирать пальцами бусины браслета словно четки, кусая губы. Казалось, будто он подбирает слова для предстоящей встречи и никак не может их найти.
— Езжай к Хасану. Я присмотрю за ребятами, — наконец не выдержала она, — врач сейчас подойдет, оформим по моей страховке пребывание. Я решу что-нибудь с документами, за это не переживай.
Роберт поднял на нее отсутствующий взгляд. Кажется, слова Томпсон с трудом пробивались в его сознание. Пришлось положить руку ему на плечо, привлекая внимание: только когда она стиснула пальцы, Роберт очнулся.
— Извини, задумался… Ты что-то говорила?
— Езжай к Саре. Я зарегистрирую ребят через посольство.
— А ты где будешь?
— Тебе не все равно?
— Пока О’Коннел где-то поблизости, — возвращая себе образ волевого, собранного капитана тактической разведки, начал Роберт, — я не могу позволить своему отряду расползаться, как тараканам в разные стороны.
— О, так я уже в твоем отряде? Новость, однако, — беззлобно пошутила Регина, испытывая в этот момент симпатию к нему. Как уживались все эти грани характера в одном человеке понять было невозможно: волевой и добродушный, сильный и мягкий, уверенный и наивный... Сейчас перед ней была совсем не грозная боевая машина, а живой, уставший человек.
— Я несу за тебя ответственность, пока не решу эту проблему, — тщательно маскируя нервозность, отозвался он.
— Капитан Таннер, Вы не единственный крутой специалист. Занимайтесь своими делами, а вопрос безопасности оставьте мне, я это умею очень хорошо, даже если Вы не верите. Сейчас важно лишь одно… — не выдержала Регина, догадавшись, что не спешит он к дочери по одной причине — он боится ее увидеть, боится заговорить с ней, — чтобы Сара была в полной безопасности рядом с тобой.
Боится сорваться... Он боится потерять контроль над своими эмоциями. На самом деле, Регина могла лишь восхищаться его силе духа и самообладанию — мало кто мог владеть собой в такой тяжелой ситуации. Роберт, поводив желваками, умоляюще взглянул ей в глаза, ища поддержку. Девушка жестом заставила его подняться с неудобного стульчика в полутемной приемной американского военного госпиталя, и, как только он выполнил ее требование, крепко обняла. Прижавшись к широкой груди мужчины, слышала, как тяжело бьется сердце. Вот она — главная слабостьсурового бога войны — семья. Он так долго держал себя в руках, что ожидать наступления истерики можно было в любой момент. Сейчас любая мелочь, начиная с остывшего кофе и заканчивая не вовремя сказанным словом способны сорвать его с тормозов. Роберт неловко приобнял Томпсон, поверхностно и часто дыша.
— Спасибо, — смущенно шепнул он, отступая на шаг, и обводя приемный покой взглядом, словно ища причину задержаться. Само собой такой причины у него не нашлось.
— Я за ними присмотрю, обещаю! — улыбнувшись, Регина взглянула на него снизу вверх. Таннер мыслями был уже очень далеко. Слышал ли он ее слова?
— Позвони мне обязательно. Я должен знать, что все в порядке.
Регина кивнула, провожая взглядом удаляющуюся высокую фигуру. На миг ей показалось, что он резко сдал и постарел: плечи поникли, лицо осунулось, сетка морщинок в уголках глаз стала глубже и уже не разглаживалась. Казалось, будто и седины в волосах прибавилось. Сложно было поверить, что этот человек хладнокровно и умело руководит отрядом высококлассных бойцов под звук рвущихся снарядов и свистящих над головой пуль. Что происходило в этот момент у Роберта внутри, ей сложно было представить. Окажись она на его месте, скорее всего не справилась бы и с малой долей навалившихся проблем. Стало неловко видеть его таким. Регина задумалась, наблюдая, как он уходит: какая соломина станет последней, сломав этому верблюду спину?
Роберт в замешательстве замер перед дверью, не решаясь войти. Там, в отведенной Хасаном спальне, его ждала Сара. Сусана, стоящая за спиной с небольшим тазом воды в руках, тихонько, буквально шепотом, напомнила ему:
— Она приходила в себя, не на долго. Надо идти. Ты должен быть с ней.
— Да… Хорошо, — все еще борясь с собственными демонами, пробормотал Роберт, — как она?
— Много страдала, девочка… Аллах милостив, волею своей он исцелит тело ее… И душу, — отозвалась Сусана, не сводя внимательного темного взгляда с Роберта. Тот, поджав губы, кивнул.
Пряча от взгляда женщины мелко дрожащие руки, он, наконец, набрав полную грудь воздуха, шагнул в комнату. В затылок кто-то словно вбил огромный железный гвоздь, давя накатывающей слабостью. Взгляд упрямо скользил по полу, изучая сложный рисунок ковра под ногами, вместо того, чтобы обратиться к дочери. Роберт взял себя в руки, и бросил беглый взгляд на кровать, опасаясь самого худшего. Сара спала. Это несомненно, была она — его солнечный зайчик, весенний лучик, огненная куколка. Дочь. Рыжие, потерявшие свой привычный лоск, волосы разметались по подушке, заботливо вымытые и расчесанные Сусаной. Кожа соревновалась в своей белизне с постельным бельем. Роберт проглотил подкатывающий к горлу ком, и застыл, будто истукан в нескольких шагах от края кровати. Сара выглядела изможденной, уставшей и пугающе болезненной: на тонких запястьях виднелись ярко-зеленые с фиолетовым отливом синяки. Чуть выше, на сгибе локтя были хорошо заметны следы от инъекций. Роберт на негнущихся ногах сделал шаг, и боясь разбудить Сару, опустился, или скорее рухнул рядом с ней на пол. Внутри всё дрожало, ноги, словно чужие, не слушались его. Наверное, если бы не то, что дочь спит, Роберт уже сгреб ее в охапку, сжал бы в своих объятьях, не веря, что всем поискам пришел конец.
Сколько он продолжал сидеть вот так на полу, он не знал. Время теперь не имело никакого значения. Тихий звук открывающейся двери вывел его из заторможенного состояния. Кажется, он задремал, упираясь спиной в край постели, и уронив голову на руки. Но точно сказать он не мог — иллюзии сна сменялись одна за одной мгновениями бодрствования, создавая ощущение ирреальности происходящего. Сусана, а это была именно она, внесла в комнату небольшой поднос с фруктами и высокий кувшин воды. Увидев Роберта, так и не поменявшего позу, покачала головой, и что-то пробормотала себе под нос. Кажется, ругала его, как непослушного мальчишку.
— Спит она, спит. Долго спать будет. Иди умойся, поешь… Отдохни сам.
— Я не хочу есть, спасибо… — сухо отозвался Роберт, бросая взгляд на дочь.
Она чуть заметно пошевелилась. Сердце чуть было не выскочило из груди, бешеным пульсом отзываясь в висках. Тонкие, желтоватые веки девушки дрогнули вместе с его собственными нервами.
— Где я? — охрипшим голосом произнесла Сара, пытаясь сфокусировать зрение. Когда это, наконец, получилось, она непонимающе уставилась на огромного мужчину, сидящего возле постели на полу. Роберт попробовал подняться, но ноги не слушались. Так и оставшись стоять на коленях, он медлил, боясь напугать ее резкими движениями.
— Сара.. Девочка моя… — только и смог выдавить он, не чувствуя, как по заросшим щетиной щекам катятся крупные слезы.
Сара еще мгновение пыталась понять, кто перед ней, и почему с ней говорят на английском языке, которого так давно, казалось, целую вечность она не слышала. Взгляд зацепился за знакомые браслеты, болтающиеся на широком костистом запястье мужчины. Эти странные серо-зеленые глаза, небритый подбородок, всегда простуженный хриплый голос… Отец?
— Папа?.. — недоверчиво спросила она, и тут же поняла — это действительно он, — Папа!
Преодолев слабость, Сара бросилась на шею вздрагивающему, словно от ударов, мужчине. Роберт, давясь словами и слезами, обхватил тонкое, словно веточка, тело дочери. Прижав ее к себе так, что казалось, вот-вот раздавит, зарылся лицом в потускневшие рыжие волосы, чувствуя, что больше не в силах сдерживать эмоции. Сусана, покраснев, спешно выскочила за дверь: наблюдать, как здоровый бородатый мужик, перепачканный кровью и грязью, побывавший не в одной переделке, рыдает словно ребенок, она не могла.
Бесшумно прикрыв за собой дверь, он вышел в коридор. В голове шумело, виски выламывало со страшной силой. Лицо, мокрое от слез, неприятно тянуло. Нашарив на ощупь в кармане смартфон, уставился в экран, секунду размышляя над необходимостью звонка именно сейчас.
— Слушаю… — раздался знакомый голос.
— Элис, это Роберт… — чуть помедлив, произнес он.
— Господи, Роберт! Тебя уже все похоронили… Ты пропал.
— Я нашел ее, Элис, — предчувствуя лавину эмоций, внятно произнося каждое слово по отдельности, сообщил Роберт.
В трубке повисла тягостная пауза. Сейчас как никогда он понимал свою бывшую жену, еще сам не в состоянии успокоиться. В груди все клокотало, разрывая легкие всхлипами.
— Сара… — только и смогла слабо прошептать Элис. Затем в трубку раздался вскрик и грохот. Что-то упало. Роберт, опираясь плечом о дверной косяк, внимательно вслушивался в тишину эфира.
— Элис? — позвал он.
— Спасибо… Спасибо… Боже, Роберт… Спасибо! Господи… — слова Элис перемежались всхлипами. Она рыдала, заикаясь. Сдерживая себя, Роберт отодвинул трубку от уха. Убедившись, что она немного успокоилась, продолжил.
— Элис, Саре потребуется долгое тяжелое лечение. Поговори с Эриком, — осторожно начал он, понимая, что сейчас будет самая тяжелая часть разговора.
— О чем ты? — голос бывшей жены задрожал, срываясь.
— Сару подсадили на наркотики. Героин, — с трудом подбирая слова, пояснил Роберт, чувствуя себя раздавленным и счастливым одновременно, — я пока не знаю, инфицировали ее еще чем-то или нет… Прошу, поговори с мужем. Что он может сделать? Я найду деньги на самую лучшую клинику…
— Конечно, я сейчас же поговорю с ним, это уж мы как-нибудь сможем уладить, — с неожиданной силой в голосе ответила Элис. Роберт даже на секунду растерялся, на столько не привычно было слышать в голосе капризной и избалованной бывшей жены стальные нотки. Все-таки, она могла удивить, неожиданно собирая волю в кулак, — это же лечится, главное, что она жива… Роберт..? Скажи мне, что все будет хорошо. Скажи, как раньше говорил… Пожалуйста. Мне необходимо это услышать…
Роберт помедлил. К Элис он давно не испытывал никаких эмоций, но в эту минуту ему искренне захотелось обнять ее и поделиться частью своей уверенности. В памяти всплыли далекие воспоминания, еще хранящие налет семейной жизни и домашнего уюта. Смягчившись, усмехнулся.
— Конечно, моя английская роза, все будет хорошо, ты же знаешь, я все для этого сделаю… — произнес он забытые слова из их общего прошлого. Тогда они еще были близки, тогда все казалось простым и понятным. В трубку раздался долгий благодарный вздох — его словам можно было безоговорочно верить.
— Роберт, прости меня…
— Мы со дня на день будем в Лондоне. Подготовьте место в клинике. Сразу же, — чувствуя себя неловко, прервал ее он. Выслушивать извинения не хотелось. Единственное, чего действительно хотелось, так это выпить бутылку ледяного пива, проглотить отвратительный говяжий гамбургер и постояв под горячим душем, завалиться в постель в квартире над детективным агентством.
— Хорошо, спасибо тебе… — произнесла Элис, кладя трубку.
Роберт, удовлетворенный результатом разговора, выдохнул. В мрачном коридорчике было пусто. Повертев головой и не найдя стула, сполз по стене, опираясь на нее спиной, на пол и вновь набрал телефонный номер. Регина долго не брала трубку, и вот, наконец, недовольно проворчала:
— Таннер, какого хрена! — сонный голос девушки его удивил, — я вообще-то пытаюсь поспать.
— Ну извини, у меня за тобой слежка не установлена. Как парни? Уже что-то известно? — фыркнул он, представляя себе, как та злится, раздувая тонкие веснушчатые ноздри.
— Да. Макклоски отправят сегодня вечером на лицевую хирургию — будут ставить титановые пластины, — потягиваясь и постанывая от удовольствия, пояснила она. Слышно было, как заскрипели пружины кровати в ее спальне. Роберт прикрыл глаза, откидывая голову и прислоняясь затылком к прохладной стене.
— Все так серьезно? — скорее желая удостовериться, чем сомневаясь в серьезности, задал вопрос он.
— Без понятия. Но он теперь не сможет в аэропорту спокойно через детектор ходить, — ехидно посмеиваясь, Регина пошутила.
— Хреновая шутка, Регина.
— Ну, не все тебе гадко шутить… Хейсу повезло чуть меньше, он сейчас отходит от наркоза. Пролежит под наблюдением пару недель, — она чуть помедлила, припоминая слова вышедшего к ней хирурга, — сломаны семь ребер, оскольчатые переломы. Сочетанные травмы: пневмоторакс, кровоизлияние в кишечник, перфорация тонкой кишки... Видимо, били его от души и чем придётся. Удивительно, что не лопнула селезенка. Повезло, что он крепкий, и что ты их вовремя нашел.
— Да уж, повезло так повезло. Ясно, — согласился Роберт, слушая ставший за это время таким привычным голос Томпсон.
В какой-то момент он подумал, что ему самому повезло впервые в жизни: заклятые враги оказались надежнее преданных друзей. Во истину, Восток переворачивал все с ног на голову, заставляя взглянуть на жизнь под другим углом.
— Как Сара? — поинтересовалась Регина.
— Спит. Ее подсадили на героин. Регина, мне нужна твоя помощь… — с трудом признавая свою беспомощность, начал он, — найди ближайший рейс до Лондона, Сару надо вывезти отсюда. Там ее уже ждет реабилитационная клиника. Ребят бы тоже вывезти отсюда…
— Я уже звонила в свое управление. Дала подробный трехчасовой отчет о произошедшем, — холодно сообщила Томпсон. Ей пришлось нелегко, доказывая свою позицию перед экстренно собранной коллегией руководителей. Еще предстояло объяснить гибель Беннера, тело которого сейчас лежало в госпитальном морге, дожидаясь посмертной экспертизы и заключения судебно-медицинской комиссии. Все-таки стоило сказать Таннеру спасибо за то, что не бросил погибших в пустыне. Этот факт так же тяжелым камнем упал на чашу ее личных весов касаемо виновности капитана в гибели подчиненных в далеком две тысячи четырнадцатом году.
— И что? — вырвал он ее своим вопросом из размышлений.
— Версия, что к убийствам причастен Флинн О’Коннел, взята на заметку, — чувствуя необходимость посвятить его в предстоящие длительные события, честно ответила Томпсон, — Макклоски и Кавану в течение трех дней военным санитарным бортом переправят в Соединенные Штаты для дальнейшего лечения и проведения следственных действий…
— Стой! Какие еще следственные действия?! Сдурела?! — невольно вскрикнул Роберт. Пересохшее горло заболело.
— Я только лишь делаю свою работу, Таннер, пойми. И сейчас я хочу разобраться, кто такой твой О’Коннел, и почему погиб мой напарник, — равнодушно, тоном конторской крысы, выдала она, — касаемо тебя, кстати… Тебя приказано задержать.
— И что дальше?
— Ну, поскольку я тебя еще не нашла, то ты с дочерью летишь в Лондон первым рейсом, а я об этом ничего не знаю. Как только я закончу с твоими бойцами, — далась в долгие разъяснения она, — поверь, я приложу все усилия, чтобы докопаться до истины. И мне надо будет тебя задержать, для чего я прилечу в Лондон через две или три недели.
— Слушай, Регина, ну какого хрена? Вот правда…
— Прежде чем ворчать на меня, дождись официального окончания расследования, а пока — займись дочерью. И выспись, наконец, впереди еще долгий путь…
— Мне кажется, или ты прямо-таки нарываешься на похвалу? — рассмеялся устало он, догадываясь, к чему клонит Томпсон.
Она задумала свою собственную ловушку для “Гарма”, и теперь собиралась с силами. Если она сможет правильно подать информацию, а она сможет, то вскоре сезон охоты на волков откроется по всему миру. Роберт иронично усмехнулся этой мысли.
— Не кажется. Вот увидишь, тебе еще извиняться придется за свои вчерашние слова.
— Извинюсь. Обязательно, — искренне согласился он, кряхтя, поднимаясь с пола, — ладно, жду твоего звонка о времени вылета в Лондон.
— Хороших снов, Роберт.
— Ага…
Разглядывая украшенный росписью потолок, Роберт лежал и думал о событиях прошедших месяцев. Час назад его буквально подмывало набрать номер телефона Саманты, сказать, что Сара жива, что жив он сам, но что-то в последний момент останавливало его. Мысленно возвращаясь к телефонному разговору с Региной, Роберт понял, что она сейчас переосмысливает события прошедших месяцев и гибель напарника. Повлияло ли это или он не учитывал какие-то дополнительные факты, о которых агент вполне могла бы умолчать, Роберт не понимал. В конце-концов, скрывать информацию для нее не было чем-то из ряда вон выходящим, скорее привычкой, отработанной годами. Возможно, в эту минуту Флинн составляет собственную стратегию, с учетом слов агента Томпсон, а значит, что расслабляться пока рано и нужно как можно скорее отыскать его и решить этот вопрос. Роберт, путаясь в ставших абсурдными и несвязными рассуждениях, провалился в тяжелое забытье. Одна единственная четкая мысль удерживалась в его дремлющем сознании: Сара рядом, в соседней комнате за стеной, наконец, в безопасности.
...Сквозь клочья рваных лондонских облаков видны сверкающие звезды. Холодный декабрьский воздух щекочет кожу. Натали вздрагивает. Он замечает это, и усмехнувшись, накидывает на ее плечи свою тяжелую теплую куртку, вдруг прижав девушку к себе. Она вскидывает голову, чтобы встретиться с Робертом взглядом. Роберт одним движением, словно ребенка, играючи ставит ее на ступеньку выше. В руках упруго отзывается горячее женское тело, дразнящее своей опасной близостью. Он не помнит, что предшествует поцелую, кроме взрывного желания обладать этой женщиной. Натали отзывается, исследующе скользя кончиком языка по краю его зубов, вталкиваясь внутрь приоткрытого рта. Дразнящие движения пожирают его без остатка, кружа голову и вынуждая прикрыть глаза от удовольствия. Одной рукой он упирается в стену, не позволяя ей упасть со ступеньки, вторую запускает в разметавшиеся по плечам волосы, прижимая к себе. Расстегивая одну за одной маленькие неудобные пуговицы рубашки, пробираясь под тонкую ткань футболки, горячие руки девушки исследуют его тело. И совсем не важно, что на улице декабрь. Обжигающее ощущение прикосновений вдруг сменяется холодом вакуума внизу живота. Натали тихонько охает, когда с жирным влажным звуком он отрывается от ее губ, запрокидывая голову и шумно втягивая холодный воздух, наполненный ее духами. Неправдоподобная тишина охватывает мир, мгновенно перенося их обоих в его пустую квартиру. Девушка беззвучно смеется, запрокидывая голову. Он видит, как колышутся мягкие полные груди в такт движений ее бедер. По телу пробегает колючий холод от осознания нереальности происходящего…
Еще несколько секунд он лежал, пытаясь понять, где находится. Сон, такой реальный, что Роберт все еще чувствовал запах духов Натали и ее прикосновения, медленно растворялся в его сознании. Давно ему не снились хоть какие-то сны, а уж эротические и подавно. Он попытался выбросить это из головы, осознавая, что слишком долго не обращал внимания на потребности тела, в том числе в сексе. Вот мозг и сыграл с ним странную шутку.
Бросив взгляд на экран смартфона, отметил, что до рассвета осталось всего-ничего. Потянувшись в постели до хруста, он решил высчитать, который час в Новой Зеландии. По всему выходило, что сейчас у Натали примерно шесть вечера. Интересно, как у нее дела?
“Приветствую Вас, Натали!” — наконец собравшись с мыслями, написал он сообщение без особой надежды на ответ.
“Здравствуйте. С кем имею честь общаться?”
“О, извините. Я забыл, что сменил номер… Роберт Таннер.”
“Роберт! Как же я рада, что Вы мне написали. Буквально несколько минут назад я вспоминала о Вас.”
“Надеюсь, добрым словом?” — усмехнулся он самому себе в темноту комнаты.
“Исключительно добрым. Как Вы? Нашли Сару? Все ли у Вас хорошо?”
“Вот теперь у меня точно все хорошо. Да, Сару мне помогли найти, она сейчас спит.”
“Вы уже в Лондоне?” — вопрос Натали заставил его задуматься — расскажет ли он кому-нибудь о своих приключениях на Ближнем Востоке? Кому-то кроме федеральной комиссии ЦРУ и Военного Трибунала, разумеется.
“Пока нет. В Багдаде, у одного хорошего человека в гостях. Как-нибудь расскажу Вам при встрече… Обещаю!”
“О! Можем мы сейчас с Вами созвониться и поговорить?”
“Не стоит. Весь дом еще спит, будить хозяев невежливо… Вы мне сегодня приснились.” — услышать ее голос хотелось до зубовного скрежета, но он откровенно не понимал, о чем мог бы с ней поговорить. О хорошей погоде? О разрушенном городе из сказки о Шахеризаде и тысячи и одной ночи, проведенной в плену жестокого хана? Или о том, как находился в цепких руках смерти все это время?
“Правда? Как это мило…”
“Снился ужин в “Lume.” — зачем-то соврал он.
“Что-то конкретное снилось?” — вопрос Натали заставил его ощутить запах знакомых духов.
Перед глазами сам собой всплыл пузатый флакончик в ванной комнате, скромно стоящий на полке возле зеркала. И тонкое, манящее ощущение горячих рук девушки, бесстыдно расстегивающих во сне пуговицы на его рубашке.
“М-да, пожалуй, именно нечто конкретное... Я давненько нормально ничего не делал, и подозреваю, что простые вещи первое время будут вызывать у меня как минимум удивление и восторг. Знаете, чего бы я сейчас хотел?”
“Нет. Даже не догадываюсь. Кусок мраморной говядины на решетке?”
“Это лучшее предположение, которое я слышал. Но не совсем. Я бы хотел, чтобы тот вечер не заканчивался, и вы никуда не уезжали.” — не думая над ответом, написал сообщение он.
В ту же секунду почувствовал себя редкостным идиотом: в конце-концов у нее уже вполне могла быть налаженная личная жизнь за эти пять месяцев, с момента их последней встречи, а тут он со своими никому не нужными воспоминаниями.
“Роберт… Я не знаю, что сказать.”
“Да ничего не надо говорить. Простите. Если честно, то я сам не знаю, зачем написал это. Сейчас понимаю, насколько это глупо, у Вас уже совершенно другая жизнь.” — попытался исправить положение Роберт, глядя, как в мессенджере абонент “Натали” бесконечно долго набирает сообщение.
“Вы правильно сделали! Я так переживала за Вас! И мне очень приятно, что Вы помните наш ужин. Я часто возвращаюсь в тот вечер мыслями.” — в эту минуту ему показалось, что где-то рядом с грохотом обвалилось небо. Сердце предательски забилось, прежде пропустив несколько ударов.
“Натали, я ничего не могу обещать… Хотел бы, но не могу. Простите. Я бы хотел, чтобы тот вечер не кончался.”
“Я была бы рада…”
“Извините за это беспокойство. Надеюсь, что в следующий раз напишу Вам уже из Лондона.”
“Я буду очень ждать. И, Роберт… Я Вас целую… Мысленно,” — совершенно неожиданный текст заставил его улыбнуться.
“Я Вас — тоже.” — отправил сообщение он, и, нажав кнопку выключения, погасил экран смартфона. В голове быстро прояснялось. Ощущение странной легкости заполнило его мысли. Немного повозившись, устроился поудобнее на подушке. Уставшая от всех злоключений поясница ломила так, что не хотелось шевелиться. Роберт, тем не менее, улыбнулся самому себе, и подумал, что обязательно найдет возможность увидеться с Натали.
====== Глава 20 ======
— Что это такое? — с сомнением покосившись на таблетки в ладони Томпсон, поинтересовался Роберт. В голове было пугающе пусто, как-будто он выключился, и больше не мог включиться в происходящее вокруг. Слова, казалось, не доходили до его сознания, но хуже всего было пожалуй то, что в таком состоянии ему было нормально. Не хорошо, не комфортно, не уютно, а именно нормально. После вчерашнего взрыва эмоций его накрыла пустота.
— Тут анальгетик, успокоительное и спазмалитик, — пояснила Регина, перебирая пальцами три разных по форме и размеру таблетки. Она никак не могла понять, что происходит с Таннером, почему он вдруг стал абсолютно инертен, и принялась объяснять ему буквально самые азы, — прошли почти сутки. Скоро начнется вторая фаза ломки… Если первую она еще легко перенесла, то тут уже будет все хуже. — Я знаю. Но ты уверена, что это поможет? — Нет. Не поможет. Просто снимет симптомы ненадолго. Все лучше, чем смотреть, как она мучается, верно? Я в госпитале разжилась небольшим запасом на время перелета. Принимать придется каждые четыре часа. Роберт прерывисто выдохнул, все еще не решаясь взять предложенное. Регина терпеливо ждала, когда до него дойдет смысл сказанных слов, но как видно, он даже не желал вникнуть. Изучая взглядом его лицо, она попыталась привести последний, как ей показалось, весомый аргумент. — Слушай, я не доктор Хаус, и сказать, какой будет эффект, и поможет ли ей все это я не могу. Врач из госпиталя лишь пожал плечами. У каждого наркомана все индивидуально… — Она не наркоманка, — в половину тише обычного пробормотал он, все еще не сводя взгляд с ладони Томпсон. Сейчас ей хотелось схватить его за плечи и встряхнуть, заставить злиться и кричать, чтобы хоть как-то вывести из апатии. Что произошло за то время, пока она провела в госпитале, договариваясь с врачами, Регина не понимала. Что все-таки сломало его и в какой момент, что выглядел он, будто пустая оболочка? — Не наркоманка, извини… Но симптомы надо снять. Самый быстрый рейс продлится почти девять часов, и ей нужно будет как-то помочь. Так вот, чтобы лишний раз не навредить лучше подстраховаться, — хватая его за руку, и насильно разжимая пальцы, чтобы вложить в ладонь заветные таблетки, отчеканила Регина. Роберт нахмурился, продолжая взвешивать ее слова все с тем же безразличным видом. Хасан, появившийся в дверях обеденного зала, широко улыбался. Его голос прозвучал, словно раскат грома перед бурей. Регина невольно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. — Ну, что? Пришло время прощаться, капитан Роберт Таннер? Роберт быстро спрятал таблетки в кулаке, будто почувствовал себя виноватым в чем-то. Это не ускользнуло от шиита: выражение лица стало серьезным. — Это для твоей дочери? — Регина набрала таблеток в больнице. Врач сказал, что это поможет добраться до дома с минимальными проблемами, — все еще с сомнением в голосе произнес Роберт, изучая взглядом лицо Хасана, словно ища поддержку. Тот удовлетворенно кивнул, широкая белоснежная улыбка смягчила черты лица. — Если поможет, то это хорошо… Я таких, как она много видел. И тебе придется туго. Поверь, если есть вариант доставить ее домой без лишних волнений, то лучше делай, как предлагают. — Я подумаю, — продолжая сжимать в кулаке таблетки, протянул упрямо Таннер. — Думай быстрее. Через час-другой ее начнет ломать, а это не просто болит голова или живот, это намного хуже, — нетерпеливо сообщила Регина, присаживаясь за стол и перебирая пальцами толстую стопку бумаг, что-то ища. Рядом, раскрыв свое нутро, лежал пластиковый кейс. — Тебе-то откуда знать? — недовольно спросил Роберт. — Работа такая была в свое время, — пояснила она, отрываясь от документов. Хасан молча кивнул, поддерживая. Роберт чертыхнулся, но к сведению принял. Сейчас ему совершенно не хотелось думать и принимать какие-то решения. Хотелось в кои-то веки переложить всю ответственность на кого-то другого и просто выдохнуть. Притвориться дураком. — Во сколько вылет? — Хасан заглянул через плечо Томпсон в маршрутные квитанции, которые она все же смогла отыскать среди бумаг. — В четыре часа утра. Пересадка в Стамбуле на полтора часа. И без десяти одиннадцать вы уже будете в Лондоне, посадка в Станстеде, — Регина протянула Роберту документы. Он кивнул, едва скользнув взглядом по указанной информации. Выспавшийся, гладко выбритый и коротко остриженный, он сейчас выглядел совершенно иначе, чем почти сутки назад, когда с безумными глазами стоял в фойе военного госпиталя. Но не только его внешность изменилась. Сейчас он словно отсутствовал, и это бросалось в глаза сильнее внешних изменений. — Вечером будем праздновать… — безапелляционно заявил Хасан, хлопнув Роберта по спине с такой силой, что Регина невольно ощутила, как, должно быть, зазудела у него кожа, — женщина, у нас не принято приглашать вас за мужской стол. За столом с мужчинами сидят только проститутки, так что не обессудь, я не зову тебя. — О, мне некогда с вами прощаться. Через три часа я вылетаю в Штаты вместе с Каваной и Макклоски, — улыбнулась Регина, обводя мужчин взглядом и торопливо распихивая остальную стопку бумаг по отделам в кейсе. В эту минуту она была похожа на начинающего юриста, запутавшегося в своих собственных выкладках и спешно сворачивающего выступление. Роберт уставился на нее, будто только что вспомнил очень важную вещь. — Как они? — Нормально. Макклоски стал Терминатором. Хейс, — Роберт не смог не отметить, с какой теплотой Регина назвала лейтенанта Кавану по имени, — пока под наблюдением. Поставили дренаж легких и полостей. Но жить будут оба. Летим санитарным бортом с военного аэродрома. — Что у тебя с Каваной? — не удержался и спросил Роберт. Томпсон округлила глаза от такой бестактности. — Ничего… С чего ты взял? — Ни с чего. Просто спросил... — Таннер! Ты просто невыносим… — фыркнула Регина, отворачиваясь. От мужчин не ускользнули ее зарумянившиеся скулы, и Хасан улыбнулся еще шире, хотя минуту назад это казалось уже невозможным. — Ладно, я к Саре, — наконец, собравшись с духом и приняв решение дать дочери таблетки, информировал он собравшихся в комнате. Хасан кивнул, и вышел вместе с Робертом, оставив Регину под присмотром Сусаны. Резиденция Абу Азраила в Багдаде принялась наполняться гостями, запахом готовящихся праздничных блюд и звуками музыки. Сегодня Хасан провожал друга.
Сара спала, уткнувшись лбом в его плечо. Роберт же как ни пытался задремать, не мог: стоило на минуту прикрыть глаза, как в голову нескончаемым потоком лезли тревожные мысли. Их лишь от части разгонял гул двигателей самолета. Оставалось всего каких-то три часа, как он снова окажется на английской земле, и с каждой минутой тревога все сильнее и сильнее терзала его.
Прощаясь с Хасаном он явственно ощутил грусть. Покидать вновь ставший таким привычным, как и девять лет назад, мир, было не легко: пыльные, унылые стены Багдада, Мосула, Тикрита и Киркука навсегда оставались с ним. В этот раз воспоминаниями о неожиданной дружбе. Хасан, хоть и не хотел признавать этого, был опечален не меньше самого Роберта. Пожимая на прощание друг другу руки, мужчины молча смотрели глаза в глаза, говоря без слов. Да и что тут скажешь? Дружба, начавшаяся много лет назад с вражды, скрепилась самой настоящей родственной кровью, пролитой на голой Иракской земле. Роберт садился в самолет с тяжелым сердцем, понимая, что обещал никогда больше не возвращаться сюда, но чувствовал, что сдержать обещание будет нелегко. Желтая, каменистая земля, желтые полуразрушенные дома, утренние крики мальчишек-лоточников под окнами, призывное пение муэдзинов в любое время суток… Все это стало таким родным и знакомым за эти несколько месяцев и он чувствовал себя так, словно отрывает очень большой кусок от сердца. Но главное, пожалуй, было не это. Главным стало совершенно отчетливое чувство, что на этой сожженной солнцем и войной земле он дома. Не нужно хитрить, не нужно пытаться понять, что делать, если тебя обманули… Просто берешь оружие и уходишь каждое утро как в последний раз. И эта игра со смертью и жизнью стала привычной. Стала понятной. Подменила собой абсолютно все. Наверное, кто-то решил бы, что он сошел с ума, или отупел настолько, что не хочет видеть очевидные вещи — что война это кровь, смерть и слезы, а не романтика. Но у него был свой собственный ответ на это — здесь он вновь ощутил забытое чувство вкуса к жизни. Здесь он умер много раз, и воскрес, чтобы вновь ощущать каждое мгновение. Лежа под пулями снайпера, в безымянной придорожной чайхане, он умер. Посеченный осколками мины, лежа на столе под скальпелем какого-то ветеринара, он умер. Стоя в брошенном ангаре на коленях перед Абдалом, с ножом у горла, он умер. Дожидаясь пробуждения дочери, он внутренне умер несколько раз, снова и снова. И сжимая каждое утро рукоять верного “Глок-34”, он выписывал самому себе эпитафию. Но каждый раз воскресал. Это хождение по лезвию бритвы явственно дало ему ощутить жизнь.
Сара, потревоженная его попыткой устроиться в кресле поудобнее, тяжело вздохнула, и закутавшись в плед, сползла с плеча на колено. Роберт накрыл дочь рукой словно крылом. Ее знобило. Верный признак героиновой ломки. Хорошо, что Регина уговорила-таки дать ей таблетки: Саре действительно стало легче. Роберт, окинув взглядом полупустой салон самолета, медленно выдохнул, и попытался поудобнее устроить затекшие ноги.
Мыслями он вновь вернулся к своим собственным демонам. Тревога продолжала расти, и он все пытался найти ей объяснение. Может быть дело в том, что он просто отвык от мирной жизни? Стал самым настоящим адреналиновым наркоманом на излете лет? Что ждало его в Лондоне? Привычная работа частным детективом, поиск неверных жен и мужей, интриги, мышиная возня под ковром сытости и покоя? Попытка привнести в собственную жизнь каплю разнообразия выпивкой и случайными связями. И пустота. Нет, пустота квартиры его не пугала. Его пугала глубочайшая пустота собственной души, стоило ему остаться один на один с собой. Она наваливалась, выползая из каждой тени, каждого угла, каждого пустого шкафа, подобно монстру из дешевого ужастика, заставляя бояться взаправду. И он боялся… Там, в пустыне Ирака, он каждый день выцарапывал у смерти право жить, и ему не было нужды думать о одиночестве. На это просто не было времени. И он с азартом цеплялся за эту возможность, с жадностью утопающего хватал ртом воздух Востока, понимая, что вот в эту секунду он жив как никогда. Сейчас же он остро ощутил, как одиночество хватает его за грудки, возит мордой о стекло, за которым рождественские огни горят в чужих жизнях, в чужих жизнях существуют тепло и уют. А в его, в лучшем случае — бутылка бурбона вечером в пятницу, двести фунтов очередной проститутке, и перспектива действительно однажды сдохнуть в канаве, подобно бродячей собаке. Его это совсем не радовало, пусть он и не признавался.
Самолет тряхнуло на воздушной яме. Роберт отвлекся от размышлений, мельком окидывая дочь взглядом. Она по прежнему спала, на сей раз сбросив плед на пол. Он осторожно дотянулся, стараясь не будить Сару, и положил его на свободное кресло. Через пару-тройку минут ее снова начнет морозить. В голове выстраивался план действий: для начала надо поместить Сару в клинику Эрика, затем найти Саманту, куда бы она не спряталась, собрать максимум информации по смерти Хиллари, и вбить ее, как последний гвоздь в крышку гроба О’Коннелу. Кстати о нем… Найти его будет не просто без помощи Томпсон. Придется ждать, пока агент ЦРУ выйдет на связь. Хотел ли он убивать Флинна? Однозначного ответа у Роберта не было. Хотелось услышать мало-мальски внятное объяснение происходящему, зачем нужно было все это.
И теперь не менее важный для него вопрос: что делать, когда он вновь окажется в нормальной, мирной жизни? Ощущение собственной ненужности этому миру уже много лет не покидало его. Роберт вдруг вспомнил, как впервые ощутил внутри это странное сомнение — сразу по возвращении из Ирака, после первого двухгодичного контракта. Он знал, что возвращается домой, к семье, к ждущим его девочкам. Но как только прошло несколько дней, как только он выспался, отъелся, отмылся, то остро ощутил себя лишним в собственном доме. Да и в собственной жизни тоже. Бывшие коллеги с опаской смотрели на него, ожидая какого-то подвоха, сдвига или психического расстройства. Их разговоры сводились к ставшим совсем непонятными темам, обсуждению нового начальства, сплетням и слухам, так, что в конце концов он замолкал, замыкался в себе или незамеченным тихо уходил. Но все это осталось в прошлом теперь и на сей раз никто не ждал его возвращения. На сей раз он возвращался в никуда. “Птица без гнезда” — вспомнились слова Натали. Да, пожалуй, так и есть. Роберту пришло в голову, что вся его жизнь была сосредоточена на ком-то другом, что ему было необходимо что-то делать, о ком-то заботиться, чтобы просто доказать самому себе, что его тоже есть за что любить, уважать и принимать таким, какой он есть. И все его поступки, и так называемые подвиги, нужны лишь чтобы он мог сказать себе, что чего-то стоит.
“...От кого ты бежишь? Так вот наконец появилась девушка, которой ты не безразличен, и что ты сделал? Правильно — толкнул ее в руки бывшего любовника…” — голос Саманты разрезал рассуждения. Быть может (только быть может) она права, и он действительно все это время просто бежит от себя? От того себя, который на самом деле ему отвратителен, от которого он устал, с которым просто не в состоянии примириться. И дело не в том, что он чувствует себя виноватым в гибели отряда, похищении дочери или в том, что оттолкнул Натали, а вина его в том, что он никак не может принять себя, не смотря на все, что он делал и продолжает делать. Может быть пора остановиться наконец-то? И перестать себя жалеть, упиваясь собственной ненужностью.
“Я ничего не могу обещать… Хотел бы, но не могу. Простите. Я бы хотел, чтобы тот вечер не кончался.”
Еще раз перечитав собственное сообщение, он задумался. Почему именно тот вечер? Ведь в сущности, ничего особенного между ними не произошло. Почему ему так хотелось, чтобы Натали узнала, что он продолжает видеть ее во снах, думать о ней?
“Я бы хотел, чтобы тот вечер не кончался.” Глупость какая. На самом деле он хотел только одного — почувствовать себя нужным. Голос командира корабля отвлек его от последней мысли. Самолет готовился к посадке. Вот и старая добрая Англия.
— Сейчас реабилитолог подойдет, — пояснил Эрик. Роберт, покинув палату, в которой уже во всю трудились медсестры, подготавливая похожий на бабинный магнитофон на высокой ножке аппарат для очистки крови, присел на скамейку в коридоре, разглядывая социальные плакаты на стене.
— Хорошо. Я думаю, что это будет нужно знать: во время перелета мне пришлось дать ей дозу анальгетика и какой-то седатив.
— Отлично. Это было хорошее решение. В любом случае в течении нескольких часов проведем плазмофорез, и отправим ее спать. Пару недель в клинике, и она будет как огурчик, — заверил Эрик. Гулкий цокот каблуков по кафелю заставил мужчин разом повернуть головы на источник звука. Элис, заполнившая все необходимые документы, уже спешила к ним.
— Роберт! Я не знаю, как тебя благодарить… — пробормотала она, разглядывая крепкую фигуру бывшего мужа. Он похудел, лицо и руки заметно загорели, — выглядишь неплохо.
— Да не за что меня благодарить. Она и моя дочь тоже. Как там Эмма?
— Роберт, нам нужно поговорить. Как раз о ней, — начала Элис, глянув на мужа в поисках поддержки. Тот кивнул, и приобнял ее за плечи. Роберт вдохнул поглубже: кажется, пришло время раскрывать карты.
— Элис… Я знаю о ней, — после его слов лицо бывшей жены вытянулось. — Если ты хочешь рассказать наконец правду, то ты опоздала лет на четырнадцать.
— Когда ты узнал?
— Перед повторной операцией. Ей искали донора крови, — устало улыбнувшись, ответил Роберт, наблюдая, как она меняется в лице.
— Почему ты молчал?
— А что было говорить? Отступать было поздно — операцию назначили. Да и не мог я позволить ей умереть, — спокойно сообщил он, расслабленно откинувшись на спинку скамейки, — как бы там ни было, я считал ее своей дочерью... Согласен, звучит странно. Вполне можешь считать меня слабоумным идиотом.
Эрик нервно облизнул губы.
— Прости… Я…
— Элис, это давно в прошлом. Мы развелись черт знает когда. Неужели ты думаешь, что я буду устраивать тебе разнос из-за этого?
— Тебя будто подменили…
— Да не подменили. Просто надоело это все. Тайны эти. Устал я, смертельно устал... Поеду домой. — тяжело поднимаясь, Роберт улыбнулся и на миг помедлив, продолжил, — держи меня в курсе, как продвигаются дела у Сары, хорошо?
Элис кивнула, судорожно сжимая ладонь мужа, и наблюдая за тем, как Роберт удаляется. Еще несколько секунд она пыталась понять, что с ним случилось, но в итоге махнула рукой, последовав за Эриком в палату к дочери. Через несколько минут должны были начать плазмофорез, и пока было время, она хотела провести его с Сарой.
На крыльце клиники Роберт остановился и взглянул в пасмурное лондонское небо. За время в Ираке он отвык от непогоды, и сейчас почувствовал, как кожа покрывается колючими мурашками. Мелкий моросящий дождь срывался, холодя. Немного постояв, подумал, что неплохо было бы поймать такси, и доехать до агентства, но вместо этого зашагал в направлении Кавендиш Сквер Гарденс. Совсем недалеко от частной клиники Харли, располагался небольшой итальянский ресторанчик, куда можно было попасть, миновав невероятное количество точно таких же частных клиник, собранных в этом районе для большего удобства. Но вместо того, чтобы заглянуть туда, прошел мимо, купив в уличном лотке стаканчик отвратительного кофе. Хотелось почувствовать атмосферу Лондона, вернуть ощущение реальности происходящего вокруг. После пустынного пейзажа Ирака Лондон встретил его бушующими красками весны. На деревьях распускались клейкие молодые листочки, газоны пышной растительностью радовали глаз. В сквере, сев на лавочку, он заметил нескольких сотрудников фирмы по озеленению, старательно высаживающих какие-то яркие цветы в свежую клумбу. Громко взвыла сирена скорой помощи, заставив его невольно вздрогнуть и оглянуться в поиске источника звука. Лондон жил привычной жизнью, совершенно не заметив его отсутствия, а так же, пропустив возвращение. С одной стороны это порадовало Роберта — жизнь не останавливалась, текла своим чередом. Задумавшись, он не заметил, как остыл кофе в картонном стаканчике. Рядом с ним кто-то опустился на скамейку. Роберт вздрогнул, когда услышал к себе обращение по имени. Подняв глаза, встретился взглядом с высоким и худым мужчиной. Его лицо показалось отдаленно знакомым, пришлось немного напрячь память, чтобы вспомнить, кто перед ним.
— Детектив Таннер… Не сказал бы, что рад Вас видеть, но тем не менее — добрый день!
— Мистер Уильямс… Неожиданная встреча, — искренне удивился Роберт.
— Возможно. Я живу неподалеку от агентства. Вышел выгулять собаку. Что Вас сюда привело? Опять в поисках компромата? — ехидно осведомился Джеймс, рассматривая своего собеседника. Выглядел тот уставшим. К ногам мужчин подбежал Бобби, весело вертя косматым хвостом. Собака любопытно ткнулась влажным носом в штанину Таннера, изучая. Роберт на автомате протянул руку и потрепал ее по мягким кудрявым ушам. Собака активнее завиляла хвостом и поставила лапы ему на колено, оставляя грязные отпечатки на ткани. Уильямс досадливо зашипел, одергивая собаку за ошейник.
— Нет, отвез дочь в клинику, — рассеянно отозвался Роберт, словно не заметив грязных мокрых пятен на джинсах. Сглотнув противный холодный кофе, поморщился, но выкидывать не стал.
— О, надеюсь, ничего серьезного…
— Я тоже на это надеюсь, спасибо, что поинтересовались.
Мужчины молча наблюдали за тем, как Бобби что-то активно вынюхивал в траве, вертя хвостом, будто пропеллером. Коротко остриженная волнистая шерсть собаки покрылась мелкими росинками дождя, подрагивающими при каждом движении. Роберт перевел взгляд на Уильямса, сосредотачиваясь, но так ничего и не говоря.
— Вы выглядите не важно, детектив.
— Я знаю.
— Как там Натали?
— Понятия не имею, — честно признался Роберт, поежившись. Футболка и тонкая джинсовая куртка промокли, заставляя чувствовать себя неуютно. От дальнейшего бессмысленного диалога его спас звонокмобильного телефона. Роберт взглянул на экран. Номер был незнаком.
— Роберт Таннер. Слушаю…
— Ну, привет, капитан… Нашел, значит Сару? — при звуках голоса О’Коннела его бросило в жар. Он вскочил со скамьи, опрокинув стаканчик с кофе. Сам не зная, почему, принялся крутить головой по сторонам, будто Флинн мог быть где-то поблизости. Непривычный шум большого города, движущийся поток автомобилей, звуки сирен, птичьи крики и человеческие голоса сбивали с толку, дезориентируя его. Лондон вдруг превратился в капкан.
— О’Коннел… Нашел, само собой. И не только ее.
— О, я уже наслышан… За что ты так поступил с бедным Беннером? Роджерсом? И нашей сладкой парочкой Кавана-Макклоски?
— Кажется, ты что-то путаешь…
— Ну, я может и путаю, а вот ЦРУ уверено в твоей виновности. Надо было еще и Томпсон завалить, суку эту рыжую. Чтобы замести следы окончательно.
— Не держи меня за дурака. Когда я приехал на базу, там уже была пара трупов.
— Ну, может и так, только кто тебе поверит?
— Да наплевать. Я тебя из-под земли достану, ты же понимаешь это? Кто подсадил Сару на героин?
— Слушай, у меня сегодня совершенно нет времени на душевные телефонные беседы… Если тебе так горит, давай встретимся где-нибудь, и поговорим с глазу на глаз… — тон Флинна звучал издевательски. Роберт напрягся: как он узнал, что Таннер уже в Лондоне? Следил?
— Где? — с деланным равнодушием спросил Роберт.
— О-о… Не так быстро. Для начала я прикончу твою маленькую подружку… А потом увидимся и поговорим…— разговор оборвался. Роберт растерянно уставился на потемневший экран смартфона. Сердце сделало пару гулких ударов, и выровняло ритм.
О ком говорил О’Коннел, кого имел ввиду? Саманту? Или Регину? Бросив быстрый взгляд на внимательно изучающего его Уильямса, задумчиво сощурился. Неужели Ирак неведомым образом перебрался сюда… Война шла по пятам, подталкивая в спину.
— Элис? Алло… Роберт…
— Роберт, плазмофорез только начался, еще никаких вестей… — недовольно произнесла Элис.
— Погоди ты со своими новостями, — оборвал он ее, — я пока ничего не могу точно сказать, но вам с Эриком лучше всего будет никому не сообщать о том, где находится Сара. И удалить все ее документы из регистратуры.
— Что случилось?
— Поверь мне на слово — так будет лучше для всех. Сделай, как я говорю, — буквально приказал он, и дождавшись, когда она согласится, положил трубку, не прощаясь. Мозг привычно заработал на опережение. Кажется, помощь Томпсон ему уже не понадобится.
====== Глава 21 ======
Любая сильная эмоция мешает думать. Страх, гнев, радость, влюбленность, ревность — все это может стать началом фатальной ошибки в сложившейся ситуации. Доедая заказанный стриплойн-стейк{?}[Стрипло́йн (англ. strip + loin «филейная полоса») — «премиальный» стейк, который нарезается из отруба тонкий край, состоящего из единственной мышцы. По периметру стейка проходит тонкая полоска жира, придающая мясу сочность. Многие повара обрезают ее после прожарки стейка, и он получается постным.], Роберт старательно гнал эмоции, продолжая листать страницу за страницей Daily Mirror. Взгляд скользил от полосы к полосе, не задерживаясь надолго, но особого интереса не вызывал: бульварщину он не любил, но отвлечься было необходимо. На следующем развороте к своему удивлению Роберт наткнулся на знакомые фамилии. Джеймс Уильямс и Элизабет Хоупс объявили о совместном проекте, по завершении которого пара планирует заняться восстановлением подорванного Уильямсом здоровья. И ниже фотография: Уильямс в розовато-пыльном костюме-тройке, худой до измождения. Рыжая бородка клочьями торчит на ввалившихся щеках, очки в темной оправе еле держатся на визуально удлиннившемся носу, голубые глаза потеряли былой блеск. Рядом — пышущая здоровьем, несколько располневшая Хоупс. Фотография сделана на каком-то публичном мероприятии, кажется, в одном из театров, возможно, на премьере спектакля. Роберт действительно смог отвлечься от эмоций, разглядывая не очень качественное цветное фото. Офсетная печать не передавала всех тонкостей, но резко сдавший Уильямс сильно бросался в глаза. Странно, сегодня в сквере он показался на порядок бодрее… Роберт невольно сложил газету, удостоверяясь, что номер издания свежий. Все верно, сегодняшний… Значит, фотографии где-то от силы неделя, может две. За две недели прийти в тот вид, в котором Уильямс предстал сегодня в сквере можно лишь, обратившись к тем же врачам, что и Сара — наркологам-реабилитологам. Значит, его подозрения были верны, и Уильямс все-таки лечится от зависимости. Роберт усмехнулся, еще раз перечитав газетный разворот и заказывая себе кофе. Пока официант не подал заказ, у него появилось время, чтобы подумать над ситуацией, гнев ослаб, позволяя мыслям течь плавно, без скачков. Итак, О’Коннел уверен, что Макклоски и Кавана мертвы. Так же, он уверен, что Томпсон действительно считает, что в их смерти виноват исключительно Роберт, а значит, если уж натравленные на него адские гончие не справились с задачей, то О’Коннел будет считать, что дело довершат в ЦРУ. Будет ли сам О’Коннел скрываться, или позвонит Томпсон под предлогом свидетельства против бывшего капитана? Скорее всего так и будет. Главное, чтобы дело попало в руки Томпсон, и на него не назначили кого-то ещё, иначе самому Роберту не выкрутиться — бюрократическая машина ЦРУ так же неповоротлива, как и скора на расправу. Последняя мысль прошила Роберта внезапно, словно раскаленная игла. От внезапного озарения он дернул рукой, сбивая на пол поданную чашку кофе. Чертыхнувшись, принялся спешно собирать с пола осколки, и неожиданно для самого себя ощутил острое дежавю: много месяцев назад он точно так же собирал осколки битой посуды в квартире по адресу Стэмфорд-Роуд, 37. Подоспевший официант принялся вытирать ароматную коричневую лужу, собирая ее тряпкой. Роберт, извиняясь за свою неуклюжесть, попросил счет.
«Встречай Рождество в плавках!» — ещё несколько секунд он смотрел на странную надпись на холодильнике, набросанную рукой Саманты. Что бы это могло значить? Намек на то, где её можно найти? Вполне возможно. Ещё раз скользнув по надписи глазами, щелкнул клавишей кофемашины, и на ходу раздеваясь, направился в душ. Стоило открыть в ванную комнату дверь, как его будто ужалила пчела — он остолбенел на пороге. Перед зеркалом на полке стоял знакомый пузатый флакончик духов из сиреневого прозрачного стекла. «Иклат-Дарпедж от Ланвин», прочитал Роберт золотистые буквы. Вот значит, как они называются. Горло будто сжала невидимая рука. Странно, он был уверен, что Натали вывезла все свои вещи, перебираясь в гостиницу. Присмотревшись, понял, что флакон совсем новый, а значит, что его вполне могла оставить Саманта в качестве подсказки. Умная девочка. Очень умная. Наконец, приняв горячий душ, Роберт позволил себе растянуться в постели. После долгого отсутствия, казалось непривычно буквально всё, начиная от горячей воды в душе, заканчивая хрустящим, заботливо накрахмаленным постельным бельём. Роберт задумался, растягиваясь на свежих простынях: с момента, когда он позвонил Саманте прошло всего-ничего — каких-то семь дней, и если она всё сделала верно, то уже должна быть в гостях у Натали. Странно, что та не упомянула в разговоре факта пребывания Саманты у неё, с другой стороны, Этвал можно смело считать профессионалом своего дела, и уж что-что, а исчезать из поля зрения, да ещё так, что даже опытный сыщик не сразу найдет, она научилась. Роберт, перекатившись с боку на бок, с непривычки никак не мог найти удобное положение: пять месяцев сна на чём придётся отучили его от комфорта, и даже ортопедическая основа матраса сейчас казалась изощренной пыткой. Наконец, найдя удобное положение, вернулся мыслями к двум девушкам. Кого имел ввиду О’Коннел, называя «маленькой подружкой»? Если Саманту, то найти её будет не так-то просто: ни Кавана, ни Беннер уже не помогают, а значит полагаться в добыче информации Флинну попросту не на кого. По крайней мере, не на кого, кто был бы в этом настоящим специалистом. Роберт прикрыл глаза, продолжая делать расчеты в голове до тех пор, пока мысли не потеряли связность. Тело конвульсивно дернулось, проваливаясь в тяжёлый глубокий сон…
Утро хмурилось в окна небольшого двухэтажного домика, заглядывая в гостиную сквозь полупрозрачные, украшенные мелкими цветами занавески. В комнате стояла непривычная тишина, нарушаемая лишь лаем собак на улице, да далёким блеянием отары овец. Эту практически сельскую идиллию делала невыносимой лишь всё усиливающаяся тревога: Саманта искренне не понимала, почему отец не перезванивает ей в оговоренный срок. Повертев в руке смартфон, с надеждой взглянула на Натали. Та сидела в кресле, перелистывая страницу за страницей какого-то профессионального ежегодника для фотографов. Что, впрочем, всё равно выдавало её напряжённое состояние. Казалось, что она точно так же, как и Саманта просто ищет занятие, лишь бы отвлечься от беспокоящих мыслей. С момента приезда Этвал в доме не прекращались разговоры о Роберте и чувство давящего ожидания буквально давило со всех сторон. Это не могло не нервировать. Натали казалось, что мужчина в прямом смысле слова присутствует в её доме — на столько остро чувство беспокойства после рассказа Саманты царапало нервы.
— Сэм… Не смотри так на меня. Позвони ему сама,— не выдержала Натали, когда гостья в очередной раз перевела напряженный карий взгляд с настенных часов на экран смартфона, а затем взглянула в поиске какого-то ответа на неё.
— Не могу. Если Роберт прав, то может получиться, что я этим звонком всё испорчу.
— Думаешь, если тебе позвонит отец, то это что-то изменит? — искренне удивилась Натали. Саманта на миг задумалась.
— Ну, впрочем, да… — отозвалась она, уже набирая номер телефона отца. Короткие гудки известили её, что линия занята.
Буквально в следующую секунду смартфон в руках ожил, огласив большую светлую гостиную дома противной трелью. Саманта моментально ткнула в кнопку ответа.
— Папа! Ну, сколько можно, я волнуюсь за тебя!
— Правильно делаете, юная леди… — незнакомый мужской голос звучал насмешливо.
— Простите, а Вы кто? — растерялась Саманта, вслушиваясь в чужой бархатистый голос. Интонация, с которой были произнесены слова, не показалась ей доброжелательной. Секунду потратив на изучение номера телефона, с которого поступил звонок, она ощутила холод, прокравшийся по спине. Звонили с номера телефона отца.
— Поверьте, дорогая Саманта, я давно желаю познакомиться с Вами лично, так как много наслышан о Вас, — елейный тон, однако, не смог сгладить первое и крайне неприятное впечатление. — Моё имя — Флинн О’Коннел.
Саманта растерянно обвела взглядом гостиную, не понимая, с кем говорит, и откуда неизвестный столь информирован.
— Вы звоните мне с номера телефона отца, — тревожное предчувствие больно кольнуло в груди. Сердце учащенно забилось, отзываясь шумом в ушах. Саманта вспомнила слова Роберта о грозящей опасности. Неужели все-таки это произошло... Надо было уговорить отца, силком забрать с собой.
— О, да. Мы неплохо проводим время с Фрэнком.
— Не могли бы Вы позвать его к телефону? — стараясь не подавать виду, уверенно спросила она, однако мышцы предательски свело, парализуя страхом шею и вгрызаясь в затылок.
— Увы, это невозможно в настоящий момент. Саманта, я советую Вам вернуться в Лондон в ближайшее время, если хотите увидеть его живым. И не смейте никому говорить о происходящем… Особенно, нашему общему другу, Роберту. — неприятный, словно ядовитый, голос Флинна напугал её намного сильнее, чем произнесенные слова.
— Кто Вы, Флинн? — хмурясь, Саманта попыталась справиться с внутренним напряжением. Отчего-то ей сейчас отчетливо вспомнился Роберт, стоявший посреди кабинета с затравленным взглядом, когда узнал о похищении дочери. Теперь она в полной мере прочувствовала все его эмоции на себе, и сразу же пожалела, что вообще поинтересовалась, каково это — быть на его месте. А вот каково: жуткий липкий страх и беспомощность связывают по рукам и ногам не хуже пластиковых наручников, парализуют волю, хватают за горло, обдавая холодным потом.
— Давайте познакомимся лично. Я и Ваш отец будем ждать Вас в Лондоне… Скажем, через двадцать четыре часа, — голос немного завибрировал, и не прощаясь, прервал разговор.
Саманта, стараясь сохранить хладнокровие, взглянула в окно, скользя взглядом по изумрудным холмам Южного Острова. Там, под слепящими лучами солнца, рассыпалась по холмам Хилленда кажущаяся бесконечной отара овец. Саманта не смогла не отметить, что это похоже, будто облака упали на землю и разбрелись во все стороны. Тем не менее, от Натали не ускользнула тревога, явственно обозначившаяся на ее лице.
— Сэм, что стряслось? — упавшим голосом поинтересовалась подруга.
— Мне нужно срочно вернуться в Лондон.
— Ты прилетела три дня назад… — с неподдельным непониманием выдавила Натали, откладывая в сторону толстую печатную версию “The International Photography Awards”.{?}[Международная фотопремия, проводимая для профессиональных фотографов, фотографов-любителей и студентов, изучающих искусство фотографии.
В настоящее время этот фотоконкурс является одним из самых амбициозных и широких по охвату фотоконкурсов в мире.]
Саманта спешно принялась что-то искать в телефоне. Оставалось лишь ждать, пока она самостоятельно решит разъяснить ситуацию. Вместо этого Этвал вскинула темноволосую голову, и решительно глянув в глаза Натали, выпалила:
— Рейс на Лондон через четыре часа. Я уже забронировала билет. Отвези меня в аэропорт, пожалуйста.
— Саманта, ты ничего не объяснишь?
— Не могу. Хотела бы, но не могу… Правда. Это касается моей семьи… Роберт был прав, и всем нам грозит опасность.
Слова тяжело повисли в гостиной, нарушаемые лишь далеким лаем собак с улицы. Натали кивнула, поднимаясь с кресла: спорить было бесполезно.
Тишину пустого офиса разорвал телефонный звонок. Роберт торопливо поднял трубку, ожидая всего, что угодно. Встревоженный женский голос заставил его сердце учащенно забиться:
— Роберт, доброго дня…
— Элис? Что случилось?
— Сара пришла в себя. Хочет срочно видеть тебя.
Роберт повертел в руках металлическую пепельницу. Курить не хотелось, но хотелось чем-то себя занять. Слушая голос Элис, он задумчиво скользил взглядом по непривычно пустому кабинету. Казалось, что с момента его отъезда прошло не пять месяцев, а целая вечность — на рабочем месте ощутимо чего-то не хватало. Словно смотришь на картину из паззлов и видишь, что в самом центре нет крупного фрагмента.
— Приеду через сорок минут. Передай ей, — произнес он, не понимая, что его так гнетёт в собственном кабинете.
— Хорошо. Жду…
Роберт в полной тишине вновь обвел помещение взглядом. Всё было знакомо, каждый дюйм пространства, каждый предмет на полках. И всё это больше не вызывало в нём никаких эмоций, скорее наоборот — ощущалось посторонним, чужим. Долгие восемь лет ему казалось, что всё осталось в прошлом и он смог запечатать двери в воспоминания, в свою историю, но стоило оказаться на каменистых равнинах Востока, как дремавший, всего-лишь дремавший всё это время зверь внутри проснулся. И это оказалось необходимо для выживания. Что теперь делать с этим разбушевавшимся чудовищем, он попросту не знал: внутреннему демону было тесно и пусто в цивилизованном городе, среди покоя и нормальной жизни, и он царапался внутри, пытаясь прорваться.
Роберт еще раз окинул взглядом кабинет. Больше он никогда не сможет вести тот образ жизни, который благополучно, как он думал, вёл всё это время. Спасения ждать неоткуда, да и существовало ли оно. Возможно, вариант Томпсон — угодить за решётку на семь лет окажется не таким уж и плохим, ведь разницы между заточением среди людей в городе, и заточением в камере на самом деле теперь нет. Тяжело вздохнув, опустился в рабочее кресло и примерился к столу. Проведя ладонью по краю, подумал, что когда всё нормализуется, он передаст бизнес Саманте, ведь та проявила себя достаточно умной, дальновидной и знающей дело. За окном сгущались сумерки. Надо поторопиться.
Ведя тяжелый “Форд Эксплорер” по узким улицам Лондона Роберт продолжал чувствовать себя неуютно, словно его выбросили в совершенно неизвестном месте, предварительно запутав и лишив средств ориентации. Улицы хоть и были до боли знакомы, но сейчас он глядел на них глазами путешественника — всё казалось каким-то сказочным, нарисованным, не настоящим. Интересно, именно это подразумевала Натали, говоря, что Лондон задавил её? При этом воспоминании он почувствовал себя неуверенно: а точно ли в его жизни была девушка? Ведь это ему могло показаться… Поцелуй в “Lume” внезапно всплыл перед глазами. Привкус красного терпкого вина, запах чабреца и розмарина, нежность губ и глубина темного взгляда как наяву предстали перед ним. Задумавшись, Роберт ненароком проскочил на красный сигнал светофора, совершенно забыв, что больше не в Багдаде. Повезло, что его машину в потоке было не сложно заметить, и всё обошлось лишь несколькими возмущенными гудками в спину. Да, штраф придет: видеокамеры не дремлют в этом районе Лондона. Чертыхнувшись, припарковался возле здания клиники, но из машины выходить не спешил. Повертев в руках смартфон всё же набрал знакомый номер. Возможно, именно её голос заставит внутреннего демона успокоиться хоть на миг, хоть ненадолго отпустить его, не грызя изнутри.
— Да? — робкий неуверенный голос прекратил его пытку.
— Натали, доброго времени суток… Это Роберт, — на всякий случай представился он, запутавшись в количестве собственных смененных номеров телефона.
— Здравствуйте, Роберт. Вы из-за Саманты звоните? — голос Натали был тревожен, как никогда.
Ранее он не слышал такую интонацию. Это заставило его ощутимо напрячься.
— Что с Самантой?
— Я думала, вы уже встретились с ней. Она улетела почти сутки назад, обратно в Англию. И так не перезвонила мне.
Роберт замолчал, вслушиваясь в свои ощущения. Тревожная догадка оцарапала его сознание.
— Ей кто-то позвонил?
— Да, но она мне ничего не сказала. Я слышала только имя — Флинн. Затем она собралась и уехала. Я не знала, как с Вами связаться… И хорошо, что Вы сами мне позвонили.
— Я понял. Натали, не волнуйтесь. Всё с ней будет хорошо, это я Вам обещаю… — уверенно произнёс Роберт, заводив желваками.
“Вот значит, кого ты назвал “маленькой подружкой”... Как же ты выманил Саманту, Флинн? Дай только добраться до тебя, и я посчитаюсь за всё, за каждый волосок, за каждую минуту жизни. Мало тебе, ублюдку, было Сары, решил через Саманту действовать. Не выйдет.”
— Я Вам верю.
— Это хорошо, — рассеянно произнес он, зачем-то обшаривая бардачок своей машины, заглядывая под сиденье. — Натали, Саманта была у Вас одна или со своим отцом?
— Одна. Он остался в Лондоне.
— Понял.
Что именно искал, он не особо понимал, но неожиданно для самого себя обнаружил под водительским сиденьем туго перемотанный скотчем конверт. Вынув его, несколько секунд тупо смотрел на острый почерк, коим был исписан клочок бумаги под резинкой: “Р.Т.”
— Постарайтесь не попасть в передрягу. Мне кажется, что нам есть что сказать друг другу.
Роберт потрясенно сморгнул, глядя на себя в зеркало заднего вида. Если бы она только видела его сейчас, вмиг пропало бы всякое желание заводить с ним разговор: осунулся, глаза горят, словно у сумасшедшего, да и взгляд стал ещё тяжелее, губы сурово сжаты, на щеках глубокие морщины там, где некогда были ямки. Война, пусть и в прошлом, никого не щадит. Однажды он упадёт и больше не поднимется. Никогда.
— Постараюсь, разумеется. Но передряги — это моё второе имя, — надрывая уголок конверта, пробормотал Роберт.
Печатный текст. Скользнув глазами, быстро понял, что это генетическая экспертиза по результатам эксгумации тела. Итак, Саманта припрятала в машине бумаги, косвенно подтверждающие его, Роберта, непричастность к убийствам. Что ж… Это огромный плюс. Роберт вздохнул, на миг забыв о Натали.
— Вы зря так о себе. Правда.
— Натали… Я не буду ходить вокруг да около. Скажу, как есть, — решил он, не выбирая слов и не щадя чувств девушки. Лучше сразу отрезать все глупые несбыточные мечты, и не мучать самого себя надеждой. — Если Саманта наплела с три короба о том, какой я замечательный, какой я герой, какой я… Ну, не знаю, сказочный принц, хотя сказочный долбаёб тут больше подойдет, то знайте — это не так. Я не герой. Не хороший человек. Совсем не хороший. И уж точно не тот, кто прискачет на белом коне выручать принцессу.
В трубке раздался смешок. Натали смеялась над его словами.
— Ну, так и я не принцесса, чтобы спасать.
— Поймите, я не придираюсь, просто искренне пытаюсь понять... — произнёс Роберт, всё ещё вертя в руках конверт, найденный под сиденьем.
Большой такой, увесистый. С одной стороны ему не терпелось вскрыть его и увидеть всё содержимое, с другой же он хотел сидеть в машине, никуда не торопиться, и слушать этот приятный, чуть низковатый, женский голос с чудовищным русским акцентом.
— Возможно, у меня у самой куча нерешенных проблем в голове. Всегда привязывалась к тем, к кому не следует этого делать.
Роберт молчал, слушая ее голос, слушая, как гремит в груди собственное сердце. Она ждала его слов. Чувствовал, что сказать что-то необходимо, но не мог найти ответа. Он рассыпался, словно сладкая вата в воде, оставляя липкость на пальцах и не более того. Что бы он ни сказал сейчас, ни в коем случае нельзя давать ей надежду. Натали молча ждала на том краю земли чего-то, что было бы значимо для неё. А он откровенно колебался между желанием сказать, что звонит и пишет ей не от скуки, и между пониманием, что дарить даже намек нельзя. Намек на что? Но Натали его опередила.
— Роберт, я искренне рада, что Вы приехали на парковку к ветклинике, и подошли ко мне.
— Хм-м… Я не знаю, что Вам на это ответить, я правда хочу найти слова, но не могу. Наверное, я просто разучился говорить, как Вы выразились — по душам.
— Тогда скажите всё как есть…
— Боюсь, Вам это не понравится. Я действительно думаю, что мне не место рядом с Вами. И что мне никогда не везло больше, чем в тот день на парковке. Хорошего дня, Натали… И извините, если не оправдал Ваших представлений. — спешно выпалил он, и бросил трубку.
Сердце учащенно забилось, испуганно ища выход. Так нельзя. Так и правда нельзя. Он ведь действительно никогда ничего не боялся: ни рвущихся мин, ни фугасов под брюхом бронемашины, ни когда самодельное взрывное устройство сработало в витрине ювелирного магазина, ни в Ираке, стоя перед лицом смерти много раз… Но сейчас он боялся так, что лоб покрыла липкая испарина. И всего-то причиной тому была женщина. Да что он, в конце концов мог дать ей? Постоянную неуверенность в завтрашнем дне? Ощущение вечного ожидания? Страх, передающийся от него самого близким? Нет…
Закрыв глаза на секунду, глубоко и шумно вздохнул, отгоняя наваждение. Его ждала дочь. Сейчас. Затем необходимо решить вопрос с Самантой — если она вернулась в Лондон, то почему не позвонила ему, не известила. И что это за конверт, в конце-концов в машине. Смартфон тоненько пиликнул. Пришло сообщение на мессенджер. Роберт с самым неподдельным волнением уставился на гаджет. Если это от Натали, то лучше бы сквозь землю провалиться за свои слова. Он, нервничая, разблокировал экран и чуть было не закричал от злости в голос: на экране повисло фото. Саманта, связанная, с кровавым подтеком на лице в каком-то неизвестном складском помещении. Следующее сообщение пришло с задержкой в пару секунд.
“Я же говорил, что найду твою маленькую подружку! Жду тебя через пару дней в небольшом городке, в Швейцарии, Церматт{?}[Церматт (нем. Zermatt) — деревня и община (коммуна), один из самых известных горных курортов в Швейцарии, на юге кантона Вале, практически на границе с Италией.]. Там и поговорим.”
Роберт попытался набрать обратный номер, указанный как отправитель сообщения. Вместо гудков повисла тишина. Это означало лишь одно — номер, с которого поступило сообщение, был виртуальным и имел одностороннюю связь. Зло фыркнув, выскочил из машины, хлопая дверью так, что сидевшие неподалеку на тротуаре голуби вспорхнули в чернильное небо Лондона.
Сара лежала в постели, одетая в больничную пижаму. Рядом, держа дочь за исхудавшую ладошку, стояла Элис. Чуть поодаль в кресле сидела Эмма, как всегда тыкая пальцами в экран смартфона. При появлении Роберта все трое разом устремили к нему взгляды. Эмма, как ни странно, подскочила первой, и совершенно неожиданно для него, горячо и порывисто обняла мужчину. Роберт буквально остолбенел от такого теплого приема. Обняв Эмму в ответ, почувствовал, что та дрожит.
— Эмм, крошка, ну ты чего? — как можно более веселым голосом попытался приободрить девушку он.
— Пап… Ро…
— Роберт.. — подсказал он сконфузившейся Эмме, продолжая обнимать её за плечи.
— Роберт… Спасибо, — жалко выдавила из себя она, стараясь изо всех сил не заплакать.
— Всё нормально. Ты не плачь, малышка… Я люблю вас обеих по прежнему.
— Мама сказала, что ты всё знал давно… Почему ты мне не сказал?
— Ты всегда была и будешь моей младшей дочерью, — уверенно произнес Роберт, обхватывая ее одной рукой и прижимая к груди лохматую светловолосую голову Эммы. От её волос пахло парфюмом и сигаретным дымом. Усмехнувшись, он звонко чмокнул ее в густую копну, — И плевать мне, кто твой отец.
— Эрик… — как-то некстати произнесла Элис. Роберт непонимающе перевел взгляд с дочери на бывшую жену. Смысл дошел до него не сразу.
— Сара? — игнорируя Элис, он перевел взгляд на дочь. Та выглядела на порядок лучше, чем два дня назад, когда он привез ее в клинику. Еще немного бледная, но уже веселая и вполне живая.
— Пап… Нам надо поговорить…
— С удовольствием. Сейчас?
— Да. Мам, Эмма… Не могли бы вы дать нам побыть вдвоем? — Сара настойчиво взглянула на мать.
Роберта прошиб мороз от того, какой взрослый, тяжелый взгляд был у нее в этот момент. Ей, несчастной девочке, пришлось пережить то, что никому бы не пожелал он сам, и на удивление, Сара сохранила внутреннюю силу и стержень. Уж не ясно было, стоило ли этим гордиться, или всерьез опасаться за ее дальнейшее будущее. Когда Элис с младшей дочерью покинули палату, оставив Роберта с дочерью один на один, та наконец выдохнула. Вздох получился долгий и печальный. Роберт, сглотнув подкатывающий ком, так и замер посреди помещения, не решаясь ни подойти ближе, ни сесть в кресло.
— Пап… Я не знаю, что сказать… Пойми меня правильно. Кругом все твердят что всё что со мной произошло это из-за тебя… — взгляд Сары был жестким, таким жестким, что ему вмиг захотелось сбежать, — все пытаются убедить меня, что виноват ты…
Слышать эти слова из её уст было больнее и страшнее, чем приговор Военного Суда США, Европейской Конвенции и Мирового правительства вместе взятых и умноженных на трое. В коленях появилась предательская слабость. Роберт поискал глазами опору, но с места так и не сдвинулся, решая умереть с гордо поднятой головой.
— Но я знаю, что это не так, — продолжила дочь, приподнимаясь на подушках, и пытаясь как-то поудобнее устроиться в постели. Слабость все еще мучала ее, — я не поверила этому рыжему тогда, и не верю сейчас, маминым словам.
— Маминым? — упавшим хриплым голосом переспросил Роберт.
— Да, она говорит, что если бы ты не приехал за нами из Штатов сюда, ничего этого не случилось бы.
— Возможно, она в чем-то права…
— Вот ты как всегда разводишь эту свою политкорректность… Никогда не скажешь, что мать — полная дура! — вдруг с силой в голосе воскликнула Сара, рассерженно тряхнув головой. Роберт забыл, что хотел возразить, — ты ведь знал, что Эмма не твоя дочь. Почему ты позволял им вытирать о тебя ноги?
— Ты хочешь об этом поговорить? — чувствуя, как сдают нервы, прошептал он.
Горло держали в невидимых тисках, перекрывая воздух. Перед глазами стремительно разбежались черные точки-головастики, словно кто-то кинул в пруд с лягушками камень.
— Папа… Я хочу сказать, что очень люблю тебя… И мне больно слышать всё, что говорит про тебя мама.
— Не обращай внимания. Она имеет на это право.
— Не имеет. Теперь я это вижу. Вижу своими глазами на что ты шел, когда я и Эмма были детьми, — произнесла Сара, протянув к нему тонкие, в трубках и проводках руки. Роберт на одеревенелых ногах подался к дочери. Зарывшись носом в ее волосы, он зажмурился, чтобы не позволить себе слабость. — Папа… Прости, если сможешь? Я была не права… Ты правда — герой. Для меня.
Голос Сары дрожал. Роберт прижал дочь к себе так крепко, как позволяло её состояние, чувствуя, как собственное сердце вот-вот потребует реанимационных действий.
— Сара, я люблю тебя, и сделал бы все снова еще раз и еще, столько раз, сколько необходимо, чтобы вытащить тебя откуда угодно, хоть из Ада.
— Пап… Этот Флинн… — голос Сары подозрительно задрожал, при упоминании имени О’Коннела. Роберт насторожился. — Он задумал убить тебя. Я слышала его разговор.
Роберт отстранился и присел на край постели Сары. Что-то в ее поведении, в том, как бегали глаза, стараясь не встретиться с ним, в том, как она, будто защищаясь, натягивала больничное одеяло до подбородка, в том, как избегала его прикосновений говорило о наихудших его кошмарах. И вряд ли это можно было списать на симптомы тревожности при выходе из наркотической ломки. Слишком много он успел перевидать и наркоманов и жертв насилия.
— Что именно ты слышала? — ему действительно было любопытно, и еле сдерживая подкатывающие эмоции, спросил Роберт.
— Он говорил с кем-то из своих друзей. Очень громко, когда думал, что я без сознания и не слышу ничего, — пробормотала Сара, отводя взгляд, и неосознанно скребя обкусанными ногтями по коже предплечья, словно пытаясь отодрать от себя невидимую грязь, — он задумал заманить тебя в ловушку, если не удастся похоронить в Ираке.
— Это будет нелегко сделать, поверь. Твой старик еще не опустил лапки. Не сейчас точно, — скрипя зубами, произнес он. Понимать, что его дочь оказалась тут по его собственной вине было невыносимо больно. Эта боль разрывала ему сердце.
— Так, ты знаешь?
— Да, — сдерживая эмоции выдавил Роберт.
— Почему все это происходит? — её серо-голубые, ставшие безжизненными, глаза тяжело уставились на отца. Он попытался спрятать полный ярости и боли взгляд от дочери.
— Сара, не знаю. Я сам пытаюсь понять, что случилось, и пока не могу найти ответ, — соврал он, попытавшись улыбнуться как можно более мягче, — скажи мне лучше, как твое самочувствие?
— Нормально. Эрик говорит, что плазмофорез пошел на пользу. Ну и антидепрессанты помогут восстановить моральное состояние. Психолог уже приходила сюда, в палату. Странная она.
— Флинн что-то сделал с тобой? Или другие? — осторожно спросил Роберт, чувствуя, как гулко ухает сердце. Сара помрачнела и отвела взгляд. Этого было достаточно, чтобы ярость начала закипать внутри, подобно паровому котлу.
— Пап…
— Просто скажи: да или нет?
Сара молча отвела взгляд в сторону, ища что-то на стенах, на потолке и окнах. В её серо-голубых глазах замер неподдельный страх. В уголках глаз появились слёзы. Роберт стиснул зубы до хруста. Так или иначе он бы узнал об этом: результаты анализов достать было не сложно, как впрочем, и просто тряхнуть Эрика или Элис. Словно почувствовав состояние Сары, бывшая жена ворвалась в палату. Увидев дрожащую и почти плачущую дочь, метнулась к ней разъяренной кошкой, отталкивая Роберта, в сторону.
— Уйди, Таннер! Уйди, ради Бога! Не видишь разве, что из-за тебя сделали с моей дочерью?! — рявкнула она, с силой выталкивая его из палаты. Ему не оставалось ничего, кроме как подчиниться и отойти. Взглядом он попытался встретиться с Сарой, но Элис не только отстранила его, но и закрыла собой дочь.
— Сара, я обещаю, что найду его и убью… — произнес вполголоса Роберт, растерянно наблюдая за действиями Элис. Она отчаянно замахала на него руками, выгоняя. Немного постояв, он кивнул, и стараясь не шуметь, выскользнул за дверь.
====== Глава 22 ======
Дорога от Женевы до горного курорта Церматт заняла почти четыре часа. Навигатор уверенно вёл Роберта среди незнакомых улочек городов, по аккуратным, ухоженным пригородам, вокруг длинного изогнутого полумесяцем озера. Отвлеченно разглядывая великолепные пейзажи, он, тем не менее, думал лишь о предстоящей встрече. Дорога лежала через бесчисленное количество возделываемых полей, мелких деревень и относительно крупных городов. Роберта на миг поразил тот факт, что Швейцария имела довольно плотное заселение. Хотя, при скромных размерах страны это было не удивительно. Оставив машину на стоянке в небольшом поселке у подножия возвышающихся хребтов, он подумал, что совсем отвык от пеших прогулок, не говоря уже об иных способах перемещения. Последние несколько километров дороги пролегали сквозь густой хвойный лес на довольно комфортабельном поезде. Каких-то пять километров по железной дороге растянулись, казалось, в самую настоящую вечность. Роберт с удовольствием скользил взглядом по весенним пейзажам Швейцарии. Проводница — миловидная девушка в темно-синей форме, — приветливо улыбнувшись ему, на какое-то мгновение задержалась, словно изучая серьезного задумчивого мужчину. На туриста он был совершенно не похож, и это бросалось в глаза даже неопытному наблюдателю. Повертев в руке опустевшую бутылку минеральной воды, он тяжело вздохнул: было бы здорово приехать сюда с Сарой, привезти её на горнолыжный курорт зимой, полюбоваться видами, покататься на лыжах… Подняться наверх на фуникулере, как в романе Йена Флеминга. Но все это будет потом, как только он разберется в этой отвратительной истории.
“Черво Маунтин Резорт” встретил его пустым фойе и бойкого вида администратором. Молодой человек, приветливо улыбаясь с интересом наблюдал, как постоялец заполняет необходимые документы. — Сейчас не самое лучшее время для туристических прогулок в горах, — извиняющимся тоном произнес он, протягивая ключи от небольшого шале, расположенного на второй площадке от главного корпуса, — лавиноопасно, знаете ли. — Я тут по делу. У вас в городе, я смотрю, процветает гостиничный бизнес? — Да, в сезон дела идут неплохо. Вы хорошо говорите по-немецки… Из Германии?— поддерживая светский разговор, администратор лучился тёплой улыбкой, от которой самому Роберту почему-то было не по себе.
Покупать радость людей он не любил, а сейчас чувствовал себя именно так.
— Из Ирака. Прямиком. — Вы не похожи на… Иракца. — Я американец. С долгой и скучной историей, — вежливо улыбнувшись, Роберт протянул молодому человеку заполненные документы и подхватив рюкзак, собрался было уйти, как прозвучавшие слова остановили его буквально в дверях. — Забавно… Буквально несколько дней назад я уже слышал подобный ответ внизу, в супермаркете. Слово в слово… И что вас из Ирака тянет в горы? Не хватает снега? — Возможно… Как выглядел тот, кто тоже приехал из Ирака? — Невысокого роста, рыжеватый. Загорелый такой, как и Вы. — Где, говорите, Вы с ним встретились? — В супермаркете, на Хофматт Штрассе. Это чуть ниже, рядом с теннисным клубом. Вы знакомы? — Всё может быть, — делая равнодушный вид, Роберт пожал плечами.
Итак, О’Коннел уже здесь. Сложно затаиться в городе, живущем на туристические дотации, да еще и в межсезонье. С одной стороны метрдотелям, администраторам и прочему персоналу давно должны были примелькаться бесконечным потоком меняющиеся лица, но встречались среди них и такие, как этот — из любопытства готовы в душу залезть. Вероятно, его интерес связан с тем, что дальше родного Церматта парень еще никуда не выезжал за свою недолгую жизнь.
— А Вы сами никогда не были на Востоке? Или в Египте? Для разнообразия, — будто невзначай поинтересовался Роберт, поправляя лямку рюкзака на плече. Парень за стойкой мечтательно вздохнул, еле уловимо улыбнувшись искренней улыбкой. Значит не был. Тогда понятно, почему ему бросился в глаза и Таннер и О’Коннел. — Нет пока, освоил только Италию, но хотел бы в этом году еще куда-нибудь слетать… Вы, я вижу, человек в этом деле опытный. Куда бы посоветовали отправиться путешествовать? — Куда-нибудь, где море и солнце, для разнообразия. Я бы с удовольствием повалялся на пляже Ланикай, на Гавайях, — честно ответил Таннер, припоминая виденную им однажды в проспекте картинку. Это было так давно, еще до рождения Эммы, когда Саре только только исполнилось два года, и когда он еще служил в полиции Чикаго. Но поездка так и не состоялась. Элис тогда упёрлась, что нужно остаться, чтобы подготовиться к рождению второй дочери. Сейчас-то совершенно ясно было, что уперлась она не из-за беременности, а из-за остро текущего романа с Эриком за его спиной. Но это уже не имеет значения. — Гавайи. Я их видел только в кино… — мечтательно пробормотал администратор, провожая взглядом своего загадочного собеседника.
Роберт, услышав последнюю брошенную молодым человеком фразу, подумал, что в общем-то не далеко от него ушел, ведь большую часть мира он тоже видел лишь с фотографий или экранов телевизоров. Впрочем, сейчас не до сожалений о несделанном. Или, как раз самое подходящее время? Сколько в мире прекрасных мест, где он ни разу еще не был… Например, Новая Зеландия. Говорят, там есть чудесный пляж из геотермальных вод, и пляж, буквально засыпанный огромными каменными сферами… Роберт тряхнул головой, отгоняя наваждение.
Прохладный горный воздух приятно прокрался под подкладку тонкой стеганной куртки, бессовестно проверяя его карманы и ощупывая поясницу. Успевшая неплохо зажить рана на бедре зло напомнила о себе — прохладный воздух остужал нежную кожу, заставляя поврежденные сосуды буквально взвыть от негодования. Роберт потёр ладонью неприятно ноющий шрам, согревая его, и торопливой походкой направился в отведенное ему шале. Лишь на миг задержав взгляд на самом гостиничном комплексе, он с удовольствием отметил, что все здания в нем выполнены из природных материалов и напоминают ему отцовский охотничий домик на берегу реки Висконсин, куда иногда тот брал его с собой в разгар сезона охоты. Да, определенно сходство было и, возможно, именно поэтому он не задумываясь остановился именно в этом комплексе. Он всё же на миг задержался на небольшой террасе, осматривая округу. Вершина Маттерхорн высилась, словно клык мифического Фенрира, вонзаясь своим белоснежным острием прямо в высокое, ослепительно голубое небо. Роберт, отбросив суету, залюбовался острыми гранями ее природного совершенства, разглядывая отвесные горные стены и гребни. Поймав себя на мысли, что от части жалеет, что приехал сюда не ради красот, развернулся и направился спешным шагом внутрь шале. В гостиной, устланной тканым ковром, имитирующим мех животного, потрескивал камин, разведенный специально по случаю заезда нового постояльца. Роберт усмехнулся, бросая рюкзак на застеленный толстым покрывалом диван. Убранство гостиной, как и всего небольшого домика было на вид простым, но действительно дорогим. Льняные ткани природных цветов, толстое шерстяное одеяло на широкой двуспальной кровати, на вид простая деревянная мебель и совершенно невероятное количество мелких безделушек на горизонтальных поверхностях порадовали его, впервые за долгое время создав ощущение уюта и покоя. Тут он почувствовал себя окунувшимся в юношество. Возникло странное ощущение, что еще мгновение, и войдет отец, громко смеясь, и что-то рассказывая одному из своих приятелей, которых вечно таскал за собой. Перед глазами ярко вспыхнул неприятный образ отца: преуспевающий юрист в крупной фирме, высокий, широкоплечий, с густыми усами-щеткой и вечно смеющимися серыми глазами. Развод родителей прозвучал как гром среди ясного неба — такое сложно забыть, и всё же, на тот момент ему уже было четырнадцать, а значит память перестала выдергивать неугодные моменты, приукрашивая воспоминания. Роберт почти не помнил детства, но это воспоминание надолго закрепилось в памяти. Сморгнув, отогнал заплесневевшее прошлое, и задернув толстые льняные шторы, принялся разбирать содержимое рюкзака. Хорошо, что Хиллари сделал ему в свое время допуск на провоз оружия. Сейчас бумага очень выручила: сдав рюкзак воздушному маршалу, он не беспокоился о том, что его могут задержать с проверкой в аэропорту.
Убедившись, что все оборудование на месте, Роберт выглянул в окно: солнечный свет играл вдалеке еще лежащим на склонах горы снегом, глубокие сине-фиолетовые тени лежали в расщелинах, по прежнему напоминая о недавнем правлении зимы. Кое-где под выложенными камнем стенами гостиницы сохранился тусклый, слежавшийся снег. И тем не менее Роберт был искренне рад видеть всё это. В какой-то момент он почувствовал себя главным героем шпионского фильма — Джейсоном Борном. Было что-то родственное с ситуацией и местом действия. На этом сходство заканчивалось. Еще раз скользнув взглядом по вершинам, так ясно вырисовывающихся перед ним гор, он вернулся к разговору с Томпсон.Значит, Флинн был уверен в ее включенности в дело, уверен в абсолютной, непроходимой глупости и непробиваемости агента ЦРУ, готовой посадить отставного капитана разведки даже спустя девять лет после выхода на заслуженный отдых. Никому еще не удавалось обвести ЦРУ вокруг пальца и вот сейчас это предстояло сделать именно ему, Таннеру. Шансы были минимальны, если только не случится какого-то чуда. На самом деле никакие чудеса не могли сейчас заставить его поверить, что О’Коннел более непричастен к совершению убийств членов группы. И уж тем более не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — Саманте грозит смертельная опасность в руках этого свихнувшегося ирландца. От размышлений его оторвал звук сообщения мессенджера. Томпсон. Как она узнала о происходящем? “Не предпринимай ничего. Дождись меня!” Роберт усмехнулся. Как же, нужна ты мне тут сейчас. Опустившись на диван принялся разбирать пистолет, чтобы убедиться в слаженности и надежности работы его механизмов.
“Только когда все части, все детали оружия плотно подогнаны друг к другу, когда достаточно смазки, и нет никаких мешающих работе дефектов, только тогда этот набор железок способен убивать!” — в голове зазвучал голос инструктора по подготовке, который когда-то натаскивал их, неопытных салаг, едва ступивших на землю Ирака. Так же, как и детали механизма оружия они притирались друг к другу, сглаживаясь, срабатываясь, сближаясь и в результате переплавившись в группу, получившую страшные позывные мифических чудовищ. Сейчас же Роберт с тоской отметил, что из всего механизма остались лишь они с “Гармом”... “Арес” — кровавый бог войны, безжалостный убийца, и “Гарм” — чудовищный пёс, будущий предвестник апокалипсиса… Два хтонических монстра. Есть в этом нечто знаковое. Еще раз перечитав сообщение от Томпсон, Роберт отложил мобильный телефон в сторону, проверяя каждую деталь пистолета, удостоверяясь, что оружие не просто находится в хорошем техническом состоянии, но и сможет в ответственный момент сыграть значительную роль. Повторный звук мобильного телефона вывел его из размышлений.
“46.04859, 7.69732, жду тебя тут к завтрашнему вечеру. Не поторопишься — убью Сэм” — коротко и ясно.
Без лишних объяснений. Вбив координаты в навигатор, Роберт внимательно изучил предстоящий путь. Сперва по туристическому маршруту до горной гостиницы с коротким и лаконичным названием — Трифт. Затем, вдоль ручья Трифтбах, по узкой и извилистой тропе, к одинокой гостинице на самом острие каменной гряды, разделяющей два ледника. Роберт призадумался. Не рассчитывал он на туристический поход по каменистым склонам. Возможно, именно в этом и была ловушка — измотать его долгой дорогой, а потом убить. Но всегда есть выход, не так ли? Возможно, в округе есть вертолетная база, и хоть один летчик да согласится за приличную плату прокатить неопытного и любопытного туриста к ледникам? Времени оставалось всего-ничего — каких-то пять часов, необходимо было поторопиться с выбором.
Раскрашенная в цвета национального флага стрекоза-вертолет нервно вздрагивала тончайшими лопастями-крыльями под порывами ветра. Роберт, кутаясь плотнее в стёганную куртку, поёжился, наблюдая за приготовлениями пилота. Им был пожилой мужчина, с коротко остриженной шевелюрой и обветренным, красным лицом. Яркое, отражающееся от снега солнце, сожгло его кожу, выбелило ресницы и брови. Мужчина, широко улыбаясь, на ломанном английском уточнил цель полёта. Роберт без стеснений переходя на немецкий, вновь повторил странную для местного просьбу. — Меня интересует ваш летний отель между двух ледников, но сперва я хотел бы увидеть собственно, ледник… — Возьмите побольше теплых вещей. Там по ночам холодно. Да и гостиницу закрыли из-за опасности схода ледника, апрель, знаете ли, месяц крайне непредсказуемый в горах. Он который год угрожает погрести под собой это заведение, — не удивившись легкости перехода с одного языка на другой, летчик продолжил излагать свою мысль, — и каждый год там кто-нибудь да пропадает. Я лично не советовал бы Вам туда соваться… Но, раз Вы платите, то кто я такой, чтобы навязывать свое мнение… — Хм… И много там народу пропало? — Ну, пару туристов точно. Их нашли потом. Один сломал ногу, а второй ушел за помощью и заблудился. — Вы утром не забудьте вернуться за мной, — напомнил Роберт, отсчитывая наличные и протягивая значительную сумму пилоту.
Тот криво усмехнулся, сворачивая деньги и убирая их во внутренний карман куртки. Попытка напугать неопытного на первый взгляд туриста, кажется, не удалась. Роберт был неплохо осведомлен о спасательных службах Швейцарии, способных достать кого угодно и что угодно из любой, самой глубокой расщелины, и из-под любой, самой страшной лавины. Рвение их упиралось лишь в количество нулей на твоем счету. Что и говорить — коммерсанты, хоть и довольно успешные. Усмехнувшись, еще раз взглянул на своего пилота. Тот, похоже, догадался о мыслях незнакомца, но тактично промолчал.
— Лучше сохраните мой номер телефона, и звоните в любое время. Если я буду свободен — прилечу и заберу Вас, — тепло улыбаясь, пилот протянул Роберту клочок бумаги, исписанный корявым крупным почерком. Секунду подумав над предложением, он все же переписал номер в память телефона, и на всякий случай набрал его. Страховка никогда не может быть лишней. В кармане пилота затрещало. Глянув на экран, тот кивнул, сохраняя номер клиента — в межсезонье грех отказываться от столь щедрого вознаграждения, пусть и от довольно странного на вид мужчины. Содержание вертолета вылетает в копеечку, хотя что и говорить, пользы тоже приносит не мало. По задумке Роберта, чтобы не привлекать внимание к вертолёту, высадку планировалось совершить на сам ледник, Трифтглечер, чуть выше выбранной Флинном гостиницы. За гребнем скалы вертолет был бы прикрыт от бесконечно дующих ветров, и совершенно точно — от пристального внимания поджидающего его во всеоружии (без сомнения) О’Коннела. Что до Саманты, то сомнений не оставалось — использовать девушку, как живой щит для наемника было не ново. Скрипнув зубами, Роберт последовал за пилотом в кабину стрекозы. Аккуратные воздухозаборники вертолета еще некоторое время гоняли вокруг кабины пыль, поднимая ее к винтам и унося в небо. Как только двигатели согрелись и вышли на режим малого газа, пилот тепло улыбнулся, натягивая на уши огромные шумоподавляющие наушники. Роберт последовал его примеру. Гул в кабине практически исчез, сменившись привычным звуком радиоэфира. — Сейчас прогреемся, и взлетаем. Буквально несколько минут. До ледника лететь примерно минут пять-семь. Можем сделать круг над местностью… Роберт лишь равнодушно кивнул. Застегнув молнию теплой жилетки до самого подбородка, глянул в сторону Маттерхорн — гора возвышалась, ослепительно сияя своей острой вершиной, казалось бы всего в какой-то паре километров: иллюзия близости создавалась за счет несколько разреженного, гораздо более чистого воздуха. Сейчас им предстояло лететь в обратную сторону от самой известной Пеннинской вершины, к подножию пиков Эшхорн и Велленкуппе, сходящихся буквально нога в ногу в указанных Флинном координатах. Роберт проверил закрепленный под тонкой стеганной курткой бронежилет, убедился, что перчатки не болтаются на запястьях, комфортные “подкошечные” ботинки сидят плотно по ноге, не болтаясь и не создавая угрозу вывиха, крепко обхватывая голеностоп. В рюкзаке лежали заранее приобретенные в одной из местных прокатных фирм альпинистские кошки для хождения по ледово-горному рельефу. Он не собирался ползать по отвесным скалам в поисках уступа, а лишь намеревался преодолеть чуть больше мили по продуваемой ветрами, выжженной холодом и солнечным светом ледово-снежной поверхности, а значит цеплять на себя излишнее оборудование не имело никакого смысла — только силы растеряет по дороге. В юности, все так же благодаря любви отца к подобным развлечениям и желанию блеснуть перед партнерами по бизнесу успехами подрастающего сына, он таскал Роберта с собой, в том числе и по горнолыжным курортам Штатов, особо не уделяя времени воспитанию. Роберт хорошо помнил, сколько потратил сил для изучения видов креплений альпинистского снаряжения, сколько выучил видов узлов и разновидностей строп лишь бы впечатлить отца. И как много раз проклинал самого себя за очередную неудачу. В конечном итоге отца интересовало лишь насколько эффектно смотрелся сын со своими кубками и медалями на фотографиях в рабочем кабинете, и каким восхищенным взглядом глядят на него бизнес-партнеры, но никак не попытки сына привлечь внимание к своей персоне. Глубоко разочаровавшись в отце, Роберт бросил учебу в университете и ушел в Полицейскую Академию, назло всем, и в первую очередь назло самому себе. Как выяснилось, к подобного вида работе он был приспособлен как нельзя лучше — то ли благодаря бесконечным физическим нагрузкам с ранней юности, то ли благодаря гибкому и изворотливому уму, помогавшему неоднократно избегать отцовского наказания, но в Академии он быстро выделился на фоне своих сокурсников, завоевав славу и ненависть одновременно. По окончании обучения на выпуск из приглашенных родственников явилась только младшая сестра. Мать, всё ещё презирающая Роберта за решение остаться при разводе с отцом, а на деле — за нежелание оставаться в одном доме с ее новым мужчиной, — так и не появилась на вручении диплома. Отец, оскорбленный решением сына бросить престижный университет, и отсутствием желания идти по родительским стопам, так же не изъявил желания видеть, как сын надевает полицейскую форму, а потому укатил в очередной тур в Аспен со своими новыми партнерами. Впрочем, это не помешало самому Роберту добиться положительных результатов в работе. Одна лишь Джессика долгие годы поддерживала с ним общение, пока, наконец, не погибла по глупому стечению обстоятельств под колесами пьяного водителя… — Вот тут посадка! Связь может работать с перебоями, но в гостинице, куда Вы направляетесь есть радиопередатчик. Он всегда настроен на одну и ту же волну — спасательную. Если вдруг возникнут проблемы — свяжитесь по рации, — голос пилота в наушниках вывел Роберта из воспоминаний, вызванных двумя шипованными пластинами из высоколегированной стали, лежащих в рюкзаке.
Полозья вертолета едва коснулись твердой ледяной поверхности, как он ощутил внутри тягостное нетерпение. Хотелось поскорее разобраться в происходящем, и от того в груди все буквально зудело.
— Спасибо! Я думаю, что управлюсь быстро. Могу я Вас вызвать по телефону или по рации, если передумаю тут ночевать? — Да, вполне. Только ночью, предупреждаю, я возьму с Вас вдвое больше! — Да хоть втрое. Лишь бы прилетели по первому зову. — По рукам! — хитрый взгляд мужчины насмешил Роберта.
Деньги — вот главный источник уверенности даже в столь сытом и богатом на достаток месте, как Швейцария. Сам полёт занял от силы пять минут с учетом захода над ледниками с приличной высоты, чтобы рассмотреть и запомнить расположение искомой гостиницы. Или, как правильнее было выражаться — приюта. Роберт, придерживая на затылке тонкую шерстяную лыжную шапку, сбиваемую потоком воздуха от лопастей вертолета поспешил отойти в сторону. Как только винтокрылая машина начала набирать высоту, оставив его один на один с ледяной пустыней, в лицо ударили колючие кристаллики льда, поднятые ветром. Стоило звуку двигателя утихнуть где-то за изломанным рельефом горного хребта, как на него обрушилась удивительная, в прямом смысле слова, звенящая тишина. Присев прямо на лед, Роберт принялся цеплять кошки к подошве ботинок, чувствуя, что недооценил холод, царящий в горах. По спине зябко побежали мурашки, скручивая мышцы тугим узлом. Ничего, это пока. Как-только он начнет двигаться, согреется, да еще и вспотеет. А сейчас можно и постучать зубами. Пальцы через несколько секунд одеревенели от холода, и он, убедившись, что закрепил кошки на обуви правильно, подул на руки, согревая их дыханием. Надо торопиться, скоро стемнеет и идти в полной темноте по леднику к еле различимому и при дневном свете приюту будет совсем нелегко.
Основательно вспотев, Роберт остановился невдалеке от вертикально поднимающейся стены небольшого хребта. Где-то здесь, если верить собственной памяти, за стеной из вечной мерзлоты и камней будет тот самый приют альпинистов. Ноги с непривычки гудели, заставляя то и дело останавливаться и делать короткие, волчьи паузы, наступало состояние холодовой усталости. Утомляться было опасно, но горы не то место, где можно позволить себе расслабиться, а потому вместо передышки он вновь гнал себя вдоль гребня скалы, напоминая, что где-то там его помощи ждёт Саманта. Поверхность ледника, на его счастье, оказалась практически бесснежной — дующий вниз ветер с легкостью толкал Роберта в спину, подгоняя к самому краю. Это одновременно было и проблемой, так как постоянный поток воздуха уже несколько раз сбивал его с ног, швыряя на твердую ледяную корку. Ушибленная спина и напряженные ноги тоненько подвывали, напоминая о себе при каждой остановке, но он, стискивая зубы, отмахивался от ощущений. Зажав зубами рукавицу, стянул ее с руки и высвободил часы на запястье — до заката всего-ничего, меньше сорока минут. Успевает. Повертев головой, попытался определить, в какой стороне начинается закат, но понял, что полагаться на ориентирование по солнцу не выйдет, так как на горный перевал быстро спускался вечерний туман, застилая собой вершину ледника, по которому он полз с неприемлемо малой скоростью. Чертыхнувшись, спешно поправил экипировку, и убедившись, что все же идет в верном направлении, поднялся с выступа. Сейчас главное не давать себе слишком долго отдыхать, иначе тело совершенно расслабится, и подведет его в самый ответственный момент. Слишком хорошо он ощущал тот транс, который тяжелой плитой наваливался на сознание, и от которого отбивался уже почти час. Мелкая снежная пыль, поземкой бегущая из-под ног, мутная белесая масса ледника под подошвой тяжелых ботинок, завывание порывов ветра и гнетущая тишина гор действовали на него убаюкивающе. Если не считать холод, пробравшийся под тонкую стеганую куртку с наступлением сумерек, можно было сказать, что спуск по монолиту льда был удобным. Пару раз он видел неглубокие расщелины, уходившие куда-то в сторону, и которые мысленно сравнил с морщинами на лице старика. Пару раз оступился и мысленно поблагодарил небо и подготовку, что не покатился по скользкой поверхности прямиком к свалу льда и снега. Ничего страшного не произошло бы: ободрался бы в лохмотья, ну, и нарушил всю конспирацию, а в целом — пустяк. Вновь вернувшись мыслями к своей юности, неожиданно для себя сказал отцу “спасибо” за настойчивое желание увидеть сына с кубком за первое место в зачетном восхождении в Аспене. Кубка ему было не видать как тогда, так и сейчас, а вот опыт передвижения по горам и снегу, как и техника падения на льду, пригодились. Мотнув головой, отогнал лишние мысли и вернулся в реальность — вот и небо уже начало окрашиваться во все оттенки лаванды, от нежно-фиолетового на закате до глубокого, чернильного на востоке. Туман снесло ниже, к самому подножью гор, едва зацепив его краем крыла и очищая высокое, звездное небо. Ночь близилась, сгущая тени и усиливая холод. Проверив закрепленный на бедре пистолет, убедился, что еле видимый глазу микрофон на лацкане куртки не замерз окончательно, вынув из-за пазухи небольшой ёмкий внешний аккумулятор, проверил его заряд. Итак, вот оно — финал. Сердце учащенно забилось, разгоняя кровь по замерзшим конечностям, приливая к лицу, кусая за подбородок и скулы миллионами мелких невидимых зубов. Адреналин принялся активно разжигать тело, заставляя мышцы напрягаться в ожидании длительной и тяжелой работы.
В стремительно наступающем сумраке Роберт прекрасно различил каменную трехэтажную постройку с забавными полосатыми ставнями на окнах. Здание сиротливо прижалось к выступу скалы, словно ища у нее защиты от бесконечных ветров и угрожающе сползающих с обеих сторон ледников. Внизу, в нескольких метрах от обнесенной камнем террасы начиналась полоса густого тумана, упавшего сюда прямиком с горных вершин. Ветер, словно ехидный немой свидетель, настойчиво толкнул Роберта в спину, заставив оступиться на осыпи. Мелкие и не очень камни с грохотом покатились вниз, предательски выдавая его появление. Впрочем, это уже не имело никакого значения.
— Флинн! — хрипло крикнул Роберт, стоя за выступом скалы.
Желания попадать под прямой выстрел у него отнюдь не появилось. Его голос эхом прокатился по каменистой гряде и упал куда-то в туман. Ответом была тишина. Лишь спустя несколько томительных секунд толстая деревянная дверь распахнулась, и, прикрываясь Самантой словно щитом, показался О’Коннел. Роберт мельком скользнул взглядом по девушке. Она была легко одета, связана по рукам и ногам, рот заткнут.
— Явился, наконец!
— Поговорим?
— Выйди сюда и отдай мне свой пистолет…
— Прямо вот так сразу? Без прелюдии? — недовольно усмехнулся Роберт, ища глазами хоть какую-то лазейку.
Флинн всё предусмотрел, как казалось на первый взгляд. Безлюдно, опасно, высоко… При всём желании труп тут найдут не сразу, а лишь с наступлением сезона пеших походов.
— Брось ствол и иди сюда, — мотнув связанную Саманту так, что она приложилась виском о угол двери, рявкнул Флинн.
Роберт сделал несколько шагов к зданию, поднимая руки и нарочито медленно демонстрируя пустую кобуру. “Глок” висел, придерживаемый за спусковую скобу, на указательном пальце. Флинн высунулся из-за спины девушки и быстро дернул стволом точно такого же пистолета в сторону обрыва.
— Бросай туда. Он тебе не пригодится.
— Ты уверен? А если он мне дорог, как память?
— Всё, кончились памятные дни, “Арес”! И ты тоже кончился! Шагай сюда, — дождавшись, пока Таннер выбросит оружие, О’Коннел толкнул Саманту внутрь дома, грубо пихнув в спину.
Роберт стиснул зубы, чтобы не наброситься на него с кулаками.
— Отпусти девушку… — без особой надежды произнес он.
Понятно было, что если судьба не повернется к нему лицом, они с ней оба умрут здесь, даже если их не прикончит “Гарм”.
— С горы? Или просто отпустить?
— Просто отпусти. Я ведь пришел… — разводя руки словно в извиняющемся жесте, тихо произнес Таннер, медленно подходя к своему бывшему заместителю. — Только объясни мне, зачем все это?
— О-о, Таннер, сукин ты сын, сегодня мы с тобой здорово проведем время. Я много интересного тебе расскажу. Проходи в дом. Теперь всё время мира в нашем с тобой распоряжении. Как дочурка поживает? — неприятным, нарочито масляным голосом поинтересовался ирландец.
Роберту стоило неимоверных усилий сдержать себя. Руки затряслись. Делая шаг в сторону входной двери мельком заметил неестественно расширенные зрачки О’Коннела. Наркотики? Психотропы? Стимуляторы? Что с ним?
— В норме. Сказала, что тебя есть за что убить, — медленно процедил Таннер входя под низкий каменный потолок гостевой залы.
На миг ему показалось, что он оказался в какой-то забытой богом забегаловке на окраине Канады: на застеленных дешевыми клеенчатыми скатертями столах в высоких потемневших подсвечниках стояли самые настоящие восковые свечи. По стенам развешаны снегоступы, стальные таблички с названиями городов и указанием расстояний, фотографии улыбающихся туристов и какие-то сувениры, видимо также привезенные ими сюда. Роберт нервно сглотнул. Шутки кончились.
— О, вечер при свечах? Давно меня на свидание не звали. Не думал, что это окажешься ты, О’Коннел, но мне правда приятно, — дразня противника, съязвил он.
Флинн лишь зло усмехнулся, держась от Таннера на приличном расстоянии. Кому как не заместителю командира знать о его боевых возможностях и уровне подготовки. Совершенно логично было держаться от него на максимально возможном удалении.
— Присаживайтесь… — указав кивком на ближайший стол с зажженной свечей, приказал Флинн.
Роберт не спеша, считая каждый вдох, наклонился к лежащей на полу Саманте и помог ей подняться. Их взгляды на секунду встретились. Сердце Роберта предательски дрогнуло: на лице девушки красовался огромный фиолетовый синяк, белок глаза налит кровью, и сам взгляд тревожно-испуганный. Она что-то промычала из-под закрывающей рот повязки, активно шевеля бровями, словно помогая себе высказать мысль. Роберт слабо улыбнулся и ободряюще подмигнул ей. Саманта выглядела жалко. Усадив её на простую деревянную лавку, сам присел чуть поодаль, создавая между девушкой и собой место для маневра.
— Ой, ну не смеши, — фыркнул “Гарм”, зная, что Таннер действует скорее интуитивно, чем нарочно.
Годы, прожитые в постоянной боевой готовности и одного, и другого выдавали как профессионалов своего дела.
— Флинн… “Гарм”, зачем?
— Что именно — зачем? — прикинувшись плохо понимающим суть вопроса, переспросил О’Коннел, кривя рот в густой рыжей бороде.
Тусклый свет свечи создавал иллюзию еще более яркого, огненно-рыжего цвета его волос. По лицу метались густые коричневато-охристые тени. Роберт выдохнул, подбирая слова. Сейчас от их правильности очень много зависит.
— Зачем ты выстроил такую сложную схему, чтобы убить меня?
— А кто тебе сказал, что я хочу убить тебя? Живой ты мне нужнее. Был, по крайней мере.
— Даже так? — искренне удивился Роберт, держа руки ладонями на крышке стола.
— Эта дура — агент Томпсон, уже напела тебе на ушко про Трибунал?
— Само собой…
— Ну, тогда ты знаешь, что ждало бы нас всех, рано или поздно.
— Я не уверен, что до конца владею информацией, но по моей — я главный виновник событий в Ираке под Киркуком в две тысячи четырнадцатом году. И в гибели трех участников группы. А теперь еще и агента ЦРУ.
— Ну, это теперь… А раньше виновниками считались мы оба.
— Так ты затеял всё это — Роберт выразительно обвел взглядом пустующее, унылое помещение, — ради того, чтобы избежать наказания? Как-то мелковато, не находишь?
— Ой, надо же… Ты, наконец, научился логически рассуждать… И да, и нет… Мне плевать, кого будут считать виноватым в ЦРУ… Гораздо важнее, знать, кто виноват на самом деле!
— Виноват в чем, Флинн? Не считаешь же ты меня виноватым в смерти “Эрры”? “Хорса”? “Локи”, в конце-концов? — взгляд Таннера стал цепляющимся, изучающим. В неверном свете пламени его черты заострились, стали жестче и напряженнее.
— Они лишь помехи на моё пути, — отмахнулся Флинн.
Роберт изумленно открыл было рот, дабы что-то возразить, но не нашелся. Так легко брошенные О’Коннелом слова о бывших сослуживцах, друзьях, и практически семье поразили его до глубины души, лишая дара речи.
— Флинн, я не понимаю, что с тобой произошло. Ты ведь сам говорил, что ближе парней у тебя никого нет, что они — твоя семья… И ты расправился с ними, как с ненужным мусором?
— Они и были мусором. Всего-лишь мусором, капитан, — глаза О’Коннела опасно блеснули, — а моя семья погибла вместе с этим чертовым арабом, Лидиниллахом в две тысячи четырнадцатом году в бою за базу. И ты в этом виноват!
— Семья? О чем ты говоришь? — искренне не понял Таннер, заерзав на жесткой скамье. Слова бывшего заместителя звучали странно.
— О, тебе этого никогда не понять! У тебя ведь была семья: прелестная, хоть и неверная женушка, две замечательные дочки и масса возможности просто уйти в запас после контракта, но нет… Ты остался на должности капитана, принимал, как думал — важные решения, бросая всех нас в котел огня и на передовую… Не щадил ни нас, ни себя бросая под пули, — произносил Флинн, расстреливая Таннера словами. В них слышались океаны боли, горечи и невысказанного гнева, — а в итоге погубил всё! Из-за тебя погибли сержант Васкез, Гордон и Салли. Из-за твоей жажды славы я лишился всего, что мне было дорого!
— Я не понимаю, как единичный бой, которого стоило ожидать в любом случае, повлиял на тебя? О чем ты говоришь?
— Не понимаешь? На вот… Полюбуйся! — с этими словами перед Таннером на стол упали несколько потрепанных фотографий, с потрескавшимися уголками, замятые на разные лады. Видно было, что эти фотографии носили с собой постоянно. На снимках навечно застыло улыбающееся лицо Гарсии Васкеза — того самого капрала, чью смерть он помнил в мельчайших деталях. Того, чью смерть переживал во снах, и чья кровь каждую ночь обагряла его руки. Всё еще не понимая, к чему клонит О’Коннел, Роберт повернул фотографии к себе лицом, рассматривая.
— Он был моей семьей… Я был его семьей… — с горечью в голосе произнес Флинн, тоскливо глянув на фото, — и если бы не ты со своей идеей захватить в плен одного из валетов Иракской колоды{?}[Иракская колода (другие названия: англ. Most Wanted, Колода смерти) — известная комбинация игральных карт, выполненная в виде портретов самых разыскиваемых администрацией США иракцев. Использовалась в течение Иракской войны для поиска свергнутых иракских лидеров. Ещё задолго до войны в октябре 2002 года администрация США составила список особо опасных руководителей Ирака, так называемую «грязную дюжину». В него были включены Саддам Хусейн и 11 наиболее ближайших его соратников. Практически все они возглавляли вооружённое сопротивление войскам антииракской коалиции.] он был бы жив…
— Это была не моя прихоть, а приказ сверху! И я все еще не понимаю, какое отношение Васкез имел к тебе? — откровенно недоуменно поинтересовался Роберт. Смутные догадки вкрались в его сознание, одновременно с этим отрицая возможную связь своих подчиненных. С другой стороны это вполне объясняло то, что O’Kоннел так и не обзавелся сколь было длительными отношениями.
— Тебе надо, чтобы я это озвучил? Мы были партнерами! Друзьями! Семьей, наконец! — яростно прорычал Флинн, подскакивая к столу и с размаху ударяя Роберта по лицу рукоятью пистолета. Тот покачнулся, чуть не завалившись за край стола. В голове зашумело, болезненно заныла скула, в глазах потемнело. Разгоняя брызнувших во все стороны головастиков перед глазами, Роберт мотнул головой чуть сильнее, чем хотелось бы. Гематома на лице явственно принялась наполняться жидкостью — скулу потянуло, и в ней нестерпимо горячо запульсировала кровь.
— Я не знал. Да даже если бы и знал, что бы это изменило, Флинн? — пробормотал он, борясь с болью в верхней челюсти. В ушах шумело после удара. Саманта, сидевшая рядом, тихонько поскуливала сквозь кляп. Лихорадочно соображая, что же делать, Роберт тянул время. Чем больше Флинн говорит, тем больше шансов найти выход. Снова взглянув на своего бывшего заместителя, он понял совершенно отчетливо, что тот был не под действием наркотиков или нахлынувшего адреналина, он просто был не в себе.
— Для меня — абсолютно все! — взвизгнул вдруг Флинн, теряя самообладание.
Роберт скосил глаза на Саманту. Она дрожала, как осиновый лист на ветру, пытаясь справиться с паникой. Бедная девочка… Ей еще не доводилось переживать подобное, в отличие от него. Как-то оно скажется на ней, когда они выберутся? Если выберутся, поправил себя вдруг Таннер.
— Тогда зачем ты убил “Икара”? “Эрру” и “Урана”? И остальных? В чем их вина? — нетерпеливо спросил Роберт, понимая, что надо двигать разговор в нужном направлении дальше, — ведь тебе нужен был только я.
— А они просто стали не нужны больше. Ни тебе, ни мне.
— Мне? Я ушел девять лет назад, оставив группу под твое руководство… И что ты сделал?! Перебил их ради мести мне? — искренне возмутился Роберт. Вот что-что, а чувствовать себя виноватым за то, что ушел из отряда, он категорически отказывался.
— Я сделал так, как считал нужным.
— А цель-то какая? Я не понимаю.. Заставить меня понять, в чем я ошибся? Или заставить страдать? — нахмурился Роберт, продолжая лихорадочно искать выход. Общение с психически нестабильными людьми требовало большой осторожности, чтобы не спровоцировать излишнюю агрессию.
— Знаешь, а ты прав… Цель — заставить тебя страдать звучит намного лучше моего первоначального плана. И как я раньше не догадался…— выражение лица О’Коннела стало довольно опасным. — Я думал засунуть тебя под Трибунал почти в тот же вечер, когда погиб Васкез, чтобы все увидели, наконец, что ты не герой, что ты — монстр, порождение ночных кошмаров во плоти! Убийца как есть! Да, для этого пришлось убрать часть группы, так как они встали бы на твою сторону в Суде, а мне было невыгодно, как понимаешь.
— Флинн, ты же знаешь, что с такими обвинениями я бы не доехал до Суда. Меня бы списали еще на подлёте к Штатам… И никакого осознания в содеянном не случилось бы, — мягко, стараясь говорить убедительно, произнес Таннер. — Все равно это ничего бы не изменило для тебя. И для меня.
Под столом он коснулся ногой ноги Саманты, пытаясь поддержать ее. Девушка ничем не выдала его действия, лишь еле ощутимо толкнула коленом в колено.
— Вот по этой причине я подстраховался и вывез твою дочурку… Вместе с этим недоумком Абдалом! — зло рассмеялся Флинн, складывая руки на груди.
В этот момент он явно чувствовал свое превосходство, наблюдая за тем, как меняется выражение лица бывшего командира. Гематома на скуле заметно увеличилась в размерах, наплывая на глаз.
— Но тут что-то снова пошло не так, да?
— Абдал… Жадная скотина… Он решил, что сможет заработать на ней! — фыркнул О’Коннел, отмахиваясь, — Но девчонка — копия отца, такая же упрямая и своенравная. Пришлось сломать ее, посадить на героин, но это ты уже знаешь… А потом этот идиот Джаббар все испортил…
— Он ее изнасиловал... — зло прошипел Таннер, стискивая огромные кулаки. Это не утаилось от “Гарма”, и заставило неприятно улыбнуться.
— Абдал сказал, что так. Я не склонен верить этим животным, они не могут удержать свое либидо в штанах дольше нескольких дней, а крошка Сара провела там не один месяц, пока ее папуля бродил по пескам, как слепой котенок, — глухой ехидный смех наполнил собой гостевой зал с низкими потолками.
Роберт почувствовал себя нехорошо — от злости и бессилия кровь принялась вскипать, пузырясь гневом, словно закипающий чайник, кружа голову. От Флинна не ускользнул потемневший, полный ненависти взгляд капитана.
— Вот теперь тебе больно, так же больно, а может и больнее, чем мне… Дорогого мне человека просто убили по твоей вине… А твоего, по твоей же вине, сломали!
— В чем моя вина? — зарычал низко Таннер, борясь с гневом из последних сил. Все же разум говорил, нет — кричал ему в уши: не спеши, не провоцируй и выжди момент, а затем убей! Убей медленно, отрывая по куску голыми руками, размазывая кровь и мозги по лицу, упиваясь своей болью, и принося невыносимую боль этому чудовищу.
====== Глава 23 ======
— Что, неужели никаких угрызений совести, капитан Таннер? — зло рассмеялся “Гарм”, не сводя с пленников тяжелого безумного взгляда и темного провала пистолетного ствола. Роберт поджал губы, подбирая цензурные слова.
— Ты путаешь причину и следствие, Флинн. Не моя вина, что нас отправили в Ирак. Да и разве ты, я и остальные не сами потянулись за возможностью заработать на войне? На том, что хорошо умели — убивать? — начал он, медленно поднимаясь из-за стола. Кажется, О’Коннел ждал, когда бывший командир что-то предпримет. — И теперь ты винишь меня в собственном выборе? Когда у тебя и у Васкеза закончился второй контракт вы могли уйти! Могли! Но не сделали этого.
— Очень жаль, что ты так и не прочувствовал свою вину. Ты ведь обещал нам, что все вернутся домой живыми!
— Блядь, ты ебанутый или просто наивный? Что, по твоему, я должен был сказать всем вам, лежа под огнем? — изумился Роберт. — Что сейчас мы все подохнем?
— Но ты же не подох… А жаль...
— И ты, кстати, тоже не подох. С Васкезом в последнюю его минуту был я, а не ты! — уже не слишком заботясь о том, как отреагирует на его слова О’Коннел, низко прорычал Таннер, отодвигая в сторону скамью, и становясь стеной между бывшим подчиненным и нынешней помощницей. Флинн тяжело усмехнулся. Потемневшие глаза зло сверкнули из-под густых бровей.
— Таннер, ты ничего не забыл? — усмехнулся он, поигрывая пистолетом.
— Так, а разве не это твоя цель? — с издевкой отозвался Роберт. Тканевая подкладка бронежилета за время спуска по леднику пропиталась потом, и теперь натирала кожу, больно вонзаясь в тазовые кости.
— Ты думаешь, я — дурак и не заметил на тебе жилет? Но на твоей помощнице его нет, не так ли? — отступая на шаг назад, все так же улыбаясь, пробормотал Флинн. Теперь Роберт совершенно точно видел, что бывший заместитель за эти девять лет окончательно свихнулся, продолжая дело, с которым морально так и не смог справиться. Да, О’Коннел был хорош во всем, в чем-то даже превосходя Роберта. Во всем, но не в крепости психики. Тут Таннеру не было равных. Наверное, это было не слишком хорошо, так как инстинкт самосохранения отключался вместе с эмоциями, но это позволяло думать и действовать безотказно. Вот и сейчас мысли в мгновение упорядочились, выстроились в идеально прямую линию, нацеленную на спасение чужой жизни.
— Давай. Жми на курок, если хочешь остаться в живых. Ты ведь знаешь, что если не убьёшь меня сейчас, другого шанса я тебе не дам, — зло прошипел Таннер. Теперь было понятно, что Флинн на столько не дружит с головой, что уже не видит откровенной опасности, бравируя.
— Нет, это слишком просто, — фыркнул Флинн, едва уловимо глазу скользнув в сторону, чтобы открыть себе позицию обстрела.
Под низким каменным потолком выстрел грохнул так громко, что в ушах зазвенело. Роберт инстинктивно заслонил собой ничего не понимающую Саманту. Пуля, выпущенная с близкого расстояния ударила его в живот с силой, и на миг показалось, будто кто-то выключил свет. Бронежилет выручил в этот раз, но выстрела в упор ему не выдержать. Дыхание перехватило, и он подумал, что больше никогда не сможет вдохнуть морозный воздух гор. Саманта глухо замычала под повязкой. Флинн, спружинив, словно борец сумо, совершил головокружительный бросок в сторону девушки. Роберт, заметив темную тень все еще затуманенным болью взглядом, бросился наугад. Саманта, не дожидаясь своей участи, скатилась под дощатый стол, пытаясь избежать неминуемой гибели. Оттуда она услышала звуки борьбы, глухой удар о крышку, под которой пряталась. Стол затрясся, чьи-то ноги, обутые в тяжелые горные ботинки пинком отбросили скамейку, переворачивая и гася на соседнем столе свечу. Наступила кромешная темнота, в которой слышно было лишь рычание дерущихся мужчин, их громкое тяжелое дыхание и вдруг раздался выстрел. Затем еще один. Что-то влажно шмякнулось на каменный пол. Саманта судорожно принялась сдирать со рта повязку, пытаясь разглядеть в непроглядной темноте хоть что-то.
— Сэм? Ты цела? — голос Таннера звучал глуше, чем обычно. Ей не оставалось ничего кроме как хмыкнуть в ответ. — Отлично. Никуда не уходи, будь тут.
С тяжелым скрипом отворилась входная дверь. Послышались торопливые шаги. Кто-то спешно пытался унести ноги из гостиницы. Саманта поискала взглядом провал двери: на фоне абсолютной темноты он вырисовывался чернильно-фиолетовым небом с россыпью ярких звезд. Чей-то силуэт, придерживаясь за дверной косяк, пошатываясь, выскользнул на улицу. Саманта, торопливо развязывая узел на ногах, чувствовала, как по лицу катятся горячие слезы: настоящий животный страх заполнил ее изнутри, ширясь и распирая грудь, сдавливая сердце и легкие до тонкого писка, невольно вырывающегося с каждым вздохом. Ей никогда еще не было так страшно, и не смотря на этот поедающий её живьем ужас, она ползком направилась к двери. Шёпотом позвав Роберта, прислушалась: тяжелые шаги с улицы сменились звуком потасовки. Где-то совсем близко. Звук осыпающихся камней, чей-то вскрик и отчаянный мат вывели Саманту из оцепенения. Поднявшись на ноги, поискала на ощупь что-то, чем можно было бы себя защитить: под пальцы попалось что-то твердое и холодное — пистолет, поняла она. Уверенности прибавилось. Передернув затвор, удостоверилась в работоспособности механизмов и осторожно, как учил когда-то отец, выскользнула из двери приюта. На фоне звездного неба горы казались бессмертными могучими великанами, разглядывающими их всех сверху-вниз из-под седых бровей. Справа, у каменной террасы, происходила потасовка. Саманта на миг пожалела, что ночь была слишком темной, безлунной. Различить, кто есть кто было невозможно, и оставалось надеяться на удачливость и силу Роберта.
Роберт, разъяренный словами Флинна, сдерживал себя до последней секунды. Сейчас же, поняв, что противник морально был не готов к такому повороту, с упрямством бульдога вцепился в представившуюся возможность не просто покарать, а разорвать на куски ненавистного мерзавца. Адреналин вскружил голову, блокируя отчаянные крики тела, работающего на пределе своих возможностей. Флинн, выхватив откуда-то узкий десантный нож, недобро усмехнулся, вытирая катившиеся по лицу капли пота. Роберт занял стойку, раскрывая ладони для удобства перехвата удара. К его сожалению, ножевой бой был для Флинна родной стихией, в отличие от самого Таннера.
— И что, ничего не скажешь напоследок? — прошипел сквозь зубы “Гарм”, полоснув предупредительно воздух между ними.
— Не забудь стоп-слово, сука ирландская! — усмехнулся Роберт, делая ответный выпад, и проверяя прочность каменного настила под ногами. В следующее мгновение в воздухе прогремел выстрел, отражаясь эхом среди бессчетных горных вершин. Голос Саманты, хриплый и замученный, зло произнес:
— Сукины дети! Руки на затылок. Пристрелю обоих!
— Сэм, не вмешивайся, это личное… — прорычал Таннер, понимая, что она блефует. В темноте они с Флинном с трудом различали друг друга, не говоря уже о Саманте. Воспользовавшись замешательством, возникшим из-за внезапного появления помощницы детектива, “Гарм” выбросил вперед руку, продолженную клинком. Он чиркнул обо что-то твердое, зацепившись за полы куртки. Раздался треск рвущейся одежды и злобное шипение Таннера.
— О’Коннел, ты забыл, с кем связался, черт возьми?! — недовольно рявкнул он, вынимая из-за пазухи внешний аккумулятор с оборванным ударом ножа тонким проводом, — я тебя в порошок сотру… Ты ведь знал… Знал что нельзя было касаться моей семьи!
— А моей, значит, можно?
— Ты совсем пизданулся на этой работе… Больной ублюдок!
Ночной холодный воздух будто обратился в фирн{?}[Фирн (от др.-в.-нем. firni — прошлогодний, старый) — плотно слежавшийся, зернистый и частично перекристаллизованный, обычно многолетний снег, точнее — промежуточная стадия между снегом и глетчерным льдом. Плотность такой ледяной породы, состоящей из связанных между собой ледяных зёрен, лежит в пределах от 0,45 г/см³ до 0,8 г/см³.], становясь тягучим, затвердевая от каждого брошенного слова. Где-то вдалеке послышался отчетливо различимый звук работы вертолетного двигателя. В ночном небе появилась не яркая пока еще бело-голубая движущаяся звезда.
— Это конец, Флинн, как ты сам правильно заметил… Я же, черт возьми, бывший коп! Да еще и сыщик! — вынимая следом за аккумулятором небольшого размера диктофон с выведенным микрофоном из-за пазухи, прошипел раздраженно Таннер. О’Коннел не мог видеть этого, зато явственно почувствовал навалившуюся безысходность. Чертов капитан как всегда переиграл его. Горько хмыкнув, в отчаянной попытке уравнять шансы, бросился на Роберта. Тот не удержался на ногах, поддавшись инерции и массе тела бывшего подчиненного. Каменный свал жестко принял на себя мужчин, выбив из легких воздух, затолкав в рты и носы каменную мелкую пыль, вонзившись острыми осколками в открытые части тел. Роберт, ослепленный злостью, вцепился в густую шевелюру Флинна рукой, и с размаху приложил того головой о землю. В тот же миг что-то острое и неприятно-холодное нашло брешь в пластинах бронежилета, вгрызаясь в бок и проворачиваясь там. Сдавленно выдохнув, с размаху опустил зажатый в руке булыжник на довольную, улыбающуюся физиономию “Гарма”.
— Вот и всё, Таннер… — булькнул, захлебываясь пузырящейся черной кровью он, откидывая отяжелевшую обезображенную голову на враз почерневшие камни.
— Так точно, лейтенант… — отчеканил Роберт, разжимая пальцы. Окровавленный камень выпал из слабеющей руки, — Вот и все, мой друг…
Звук лопастей вертолета раздался совсем близко, будто включая внешний мир. Внутри что-то болезненно распирало, ширилось, давя на ребра изнутри. Роберт подумал, что надо бы прилечь и немного отдохнуть, прежде чем идти искать Саманту, но вместо этого тяжело завалился на бок, с удивлением отметив, что силы как-то резко покинули его, а ноги совсем не слушаются. Саманта, сбежав вниз по осыпи, в свете вертолетного прожектора, увидела два распростертых тела чуть ниже каменистой площадки. Сердце отчаянно колотилось, лишь бы успеть… Невесть откуда взявшийся вертолет уверенно заходил на посадку, освещая пространство вокруг себя ярким бело-синим светом. Мигающий красный огонек под хвостом заставил Саманту подумать о мигалках на машинах реанимации.
— Роберт! Ты как? — упав рядом с лежащим на спине мужчиной, поинтересовалась она. Тот виновато улыбнулся, практически не реагируя. — Я не знаю, кто, но кто-то прилетел нам на выручку!.. Ты его одолел, Таннер! Слышишь?!
— Плохо…
— Что — плохо? — не поняла Саманта, заглядывая в глаза Роберту. Его взгляд показался ей неприятно остекленевшим, без единой эмоции, зрачки устремились вверх, к мерцающим звездам, будто что-то ища. Он медленно моргнул, найдя руку девушки, и приложив к своемуправому боку.
— Это — плохо… — пробормотал он. Саманта нащупала пальцами холодную рукоять десантного ножа, зажатого между боковыми пластинами бронежилета. Под Таннером очень медленно растекалась темная лужа.
— Эй! Таннер, не дури!!! Не смей меня оставлять тут одну! — вскрикнула она, с надеждой бросая взгляд на пару фигур, уже бегущих к ним от вертолета.
Главное — не вынимать нож, напомнила она себе, обхватывая пальцами лезвие, и зажимая рану в его боку. Тонкая куртка Роберта промокла, пропитавшись густой горячей кровью. В свете прожектора в морозный ночной воздух от раны поднимался парок.
Что-то заставило Регину отвлечься от прослушивания аудиозаписи: то ли мелькнувшая на границе зрения тень, то ли невнятный шорох. Тенью, на поверку, оказалась вошедшая в кабинет без стука Этвал. Саманта держалась уверенно, гордо вздернув ссаженный подбородок.
— Этвал? — вместо приветствия произнесла Регина.
— Томпсон, я Вас везде ищу.
— Что случилось? — с искренним интересом спросила спецагент. Помощница детектива выглядела встревоженной.
— Я хотела узнать, записи, которые сделал Таннер, как-то очистят его перед Трибуналом?
— Я сама хотела бы знать ответ на этот вопрос, — вздохнула Регина, расслабленно опершись лопатками о спинку кресла. От ее взгляда не ускользнула неприкрытая тревога на лице Саманты. Огромный синяк на левой его половине перешел в стадию цветения, напоминая акварельный подмалевок на бумаге, лопнувший сосуд в глазу пришел в норму, практически не выдавая своего присутствия, несколько ссадин на подбородке и лопина на губе — вот и весь набор воспоминаний о Швейцарии, что достался неудачливой помощнице частного детектива, отставного капитана тактической разведки корпуса морской пехоты армии США, Роберта Дж. Таннера.
— Как Ваш отец? Его нашли? — полюбопытствовала Регина, продолжая изучать взглядом Саманту. Та вдруг сгорбилась, сжалась в комок.
— Нашли то, что смогли…
— Соболезную Вашей утрате… — искренне произнесла Томпсон.
— Мне нужно узнать, что будет с делом против Таннера? Вы сказали, что его лишили всех наград… — осторожно поинтересовалась Саманта, скользя взглядом по столу агента, расположившейся в конференц-зале.
— Поймите, Саманта. Не я решаю эти вопросы, — тяжело оформив неопределенность в безличные слова, отозвалась Регина.
— А кто?
— Комиссия. Сейчас я работаю над тем, чтобы все документы в полном объеме попали на доследование по делу. И хоть я и не адвокат, но уверена, что обвинения будут сняты. Может, вы, наконец, присядете в кресло, а то мне как-то неловко… — Регина осторожно подбирала слова, чтобы поинтересоваться у девушки о состоянии Роберта, и всё не могла себя заставить задать вопрос. Саманта заметила это.
— Вы с ним успели не только поцапаться, но и сдружиться? — беззастенчиво поинтересовалась она, разглядывая спецагента Томпсон.
— Хм… Честно, скорее поцапаться. Он… Тот еще тип.
— О, да. Сложный…
— Не то слово. Вообще не понимаю, как Вы, Саманта, с ним сработались.
— А я терпеливая.
— Заметила… Как он?
— В реанимации повторно, все еще в искусственной коме. Врачи борются с вторичным перитонитом и анемией, делают, что могут, — с болью в голосе произнесла Саманта, опустив глаза в пол. Кроме Роберта у нее не осталось близких, и потерять его было страшно. — Хорошо, что Вы вовремя подоспели. Я хотела спросить, но времени как-то не находилось: как Вы нас нашли?
— Роберт прислал сообщение с координатами места встречи, сказал, что я там найду всю интересующую меня информацию, — честно ответила Регина, не сводя глаз с собеседницы. — О’Коннел о чем-то говорил с Вами, Саманта?
— По мне так он нёс откровенный бред. Винил Таннера во всех смертных грехах, сказал, что ему повезло выйти на Вас, чтобы сфабриковать дело.
Регина с интересом склонила голову к плечу, разглядывая Саманту и ожидая продолжения ее слов. Ничего лестного, впрочем, исходя из записи разговора, она не ждала в свой адрес.
— Он сказал, что нашел… Не очень умного, но упрямого и амбициозного спецагента ЦРУ, который смог закрутить дело, и довести до Трибунала. Больше мы не общались… — ухмыльнувшись, она многозначительно дернула уголком разбитой губы. — Что между ними произошло на самом деле?
— Я проверила всё, что было на записи. И те документы, что Вы собрали по делу. Могу сказать только, что О’Коннелу не воевать надо было ехать, а в психушку на лечение. Как его пропустили на контракт, мне еще предстоит разобраться. Однозначно, врачебная комиссия допустила грубое нарушение, освидетельствуя его на наличие психических расстройств. На фоне войны, я так полагаю, ситуация усугубилась. И как только погиб его партнер, тормоза у парня отказали окончательно. — Регина устало потерла глаза, сдавив кончиками тонких пальцев переносицу. Вскрывшиеся факты дела заставили ее задуматься о том, кто перед ней на самом деле: убийца или жертва стечения обстоятельств. — Список его спецопераций, свидетельства лейтенантов Каваны и Макклоски, протоколы мероприятий говорят лично для меня о многом. Его жестокость перешла всякие границы. Кавана и Макклоски уже дали показания в Суде, что поведение покойного вызывало множество вопросов, но не подчиниться ему они не могли. Это лишь первые слушания... Впереди целый процесс, и я не знаю, на сколько он затянется. О’Коннел пытался в своем профессионализме перегнать ушедшего в отставку Таннера. Видимо, какой-то сдвиг на почве личной неприязни у него был.
Девушки встретились взглядами и замолчали, думая каждая о чем-то своем. Первой тишину нарушила Регина.
— Как его дочь себя чувствует?
— Не плохо. Проходит интенсивную реабилитацию для жертв насилия. От зависимости не осталось и следа.
— Ну, строго говоря у нее ее и не могло быть. Употребляла она не по своей воле, да и не так долго, но в целом хорошо, что ее состояние улучшается. Саманта, я могу чем-то помочь Вам и Роберту? Помимо завершения дела?
— Я даже не знаю. Все мои мысли сейчас направлены на то, чтобы он смог выкарабкаться, а остальное меня мало волнует, если честно.
— Поймите меня верно, мисс Этвал, я не из простой любезности предлагаю свою помощь. Роберт спас и мою жизнь точно так же, как Вашу. Я чувствую себя обязанной ему, — настойчиво протянула Регина.
— Тогда прикройте это чертово дело… Если даже…— Саманта запнулась, — если даже он не вытянет, я не хотела бы знать, что его имя полощут среди военных преступников. Он не такой.
Регина кивнула, понимая, что действительно готова приложить все имеющиеся усилия для пересмотра. О’Коннел верно выразился — упрямая и амбициозная. Именно в этой последовательности… Мобильный телефон внезапно нарушил её размышления. Звонили с до боли знакомого номера. Регина торопливо взяла трубку.
— Да?
—Томпсон? Это Хейс…
— Привет, Хейс, — отозвалась она, делая вид, будто совершенно не понимает, с кем разговаривает. Эта игра никогда ей не наскучит.
— Как Таннер?
— Пока без изменений. Меня не пускают к нему. Ты хочешь прилететь?
— Я много чего хочу, — неоднозначно промурлыкал в трубку знакомый баритон. — Как долго ты еще будешь в Женеве?
— Пока Таннер не выйдет из комы и не даст показания.
— Понял, принял. Буду через несколько часов.
— А кто тебя выпустит из Штатов?
— А кто тебе сказал, что я в Штатах? Дорогая моя, ты имеешь дело с профессионалом! — не без гордости прозвучали слова Каваны.
Регина улыбнулась. “Дорогая моя!” прилипло к ней сразу же, как-только Хейс вышел из больницы. Зарождающиеся отношения обещали быть насыщенными, учитывая, какой психотип был подобран в группу тактической разведки Таннера — под стать ему. А значит, что скучать не придется.
— Хм… Хейс, мне тебя наручниками к батарее приковать, чтобы ты сидел дома, пока идет реабилитация?
— Ну, попробовать можно… Жди, скоро буду в Женеве, малыш! Целую!
Саманта внимательно наблюдала за изменившейся в лице девушкой. Та, положив трубку и заметив пристальное внимание к себе, смутилась.
— Лейтенант Кавана звонил… Из бывшего отряда Таннера. Скоро будет здесь, — коротко пояснила она, избегая попадания под чуть насмешливый взгляд Этвал, — Мисс Этвал, у меня к Вам вопрос…
— Задавайте, — улыбаясь, кивнула Саманта.
— А Вы никогда не думали о том, чтобы поработать на правительство? Во благо, так сказать... — карие глаза Томпсон внимательно следили за реакцией девушки. Все-таки профессиональные привычки Регина не могла выдернуть из себя до конца, даже тогда, когда общалась с симпатичными ей людьми.
— Правительство США? Вы меня сейчас вербуете? — в голос засмеялась Саманта, придерживая рукой левую щеку: смеяться, как и жевать твердую пищу было еще немного сложно, так как поврежденные мягкие ткани требовали время для восстановления.
— Предлагаю работу.
— О-о-о, помилуйте, я с Таннером проработала почти три года и ничему хорошему я у него не научилась. Из меня шпион такой себе, — отмахнулась Саманта, наконец сдерживая порыв истерического смешка при попытке представить себя в роли спецагента.
— Что ж… Мое дело — предложить, — с деланным равнодушием пожимая плечами, отозвалась Томпсон.
— В любом случае, мне это было лестно слышать. Спецагент Томпсон, я намереваюсь поужинать где-нибудь неподалеку от госпиталя. Не составите компанию? Все-таки до прилета Вашего парня еще не скоро, а мы в самом сердце Мирового Банка. Грех не воспользоваться возможностью погулять и осмотреться?
Регина уставилась на Этвал с недоумением, прикидывая, чем можно парировать ее слова об отношениях с лейтенантом Каваной, но мысль так и утонула в представших воображению видах Женевы. Предложение прозвучало более чем заманчиво. Кивнув, сложила документы в папку, и выключила ноутбук.
От Центрального Медицинского Корпуса к набережной вела совершенно прямая, как стрела, дорога. С правой стороны её будто провожал к самому берегу Женевского озера огромный парк, маня туристов своей тенистой зеленью и ухоженными дорожками. Саманта, продолжая размышлять над стечением обстоятельств, медленно брела по тротуару, слушая размышления вслух спецагента Томпсон. На набережной Гюстав-Адор девушки остановились, ожидая разрешающего сигнала светофора, чтобы перейти дорогу и оказаться лицом к лицу с самыми настоящими морскими яхтами. Лес белоснежных мачт утыкался в голубое прозрачное небо сотнями сотен иголочек, воды озера покачивали дремлющие в ожидании суда. Саманте показалось, что куда не кинь взгляд — вправо или влево, — везде будет этот бесконечный белоснежный лес. Слышался плеск воды в лакированные борта яхт и лодок. Шумели-скрипели ванты, удерживая мачты. Небольшие лодки и яхты покрупнее стояли плотно друг к другу. Иногда слышался стук борта в борт, когда волной судна приводились в движение. Скрип швартовочных тросов, удерживающих всю эту бесконечную стаю готовых к приключениям судов стоял над набережной, прокрадываясь в сердце, и закрепляясь там на кнехты. Воздух на набережной пах по-особому сладко, как ей показалось. Огромные, без преувеличения, похожие на доисторических чудовищ морские чайки с криком носились в вышине, разгоняя птиц помельче. Саманта, опустившись на небольшую скамеечку, взглянула на слепящую солнечными зайчиками, отраженными от поверхности воды, гладь озера. Мысли медленно текли, позволяя наконец, разобраться в собственных ощущениях. Наверное, такого умиротворения она не испытывала раньше. Рядом на скамейку молча опустилась Томпсон, держа в руке стаканчик кофе. Помедлив, она протянула Этвал второй.
— Купила, пока ты разглядывала набережную, — небрежно пояснила она, замолкая. Саманта благодарно кивнула, принимая кофе.
— Красиво… Ты знаешь, а ведь Швейцария это вторая страна, в которой я побывала за прошедшие три недели. До этого я никогда никуда не выезжала за пределы Англии. Ну, то есть конечно была в Уэльсе и на севере страны… Но вот в Европе впервые. Как-то всегда не хватало времени с работой и тем ритмом, который Таннер задавал, — с сожалением произнесла Саманта, неожиданно для себя осознав, что её желание побывать заграницей сбылось, пусть и не самым лучшим образом, — правда, я не так формулировала свое желание, но что получилось, то получилось. В следующий раз буду загадывать более конкретно.
— Я тут второй раз. Первый так же по делу была. И толком ничего не увидела. В этот раз вот благодаря Таннеру оказалась аж в горах. Я смело могу добавить в свои достижения пребывание в Швейцарских Альпах, — как-то неловко рассмеялась Регина, вглядываясь в темно-синие воды озера. Солнечные зайчики играли бортами лодок, отражаясь, словно в зеркале, в глади воды.
— Да уж… Умеет он навести суету.
— Я очень надеюсь, что он выкарабкается.
— И я, — протянула Саманта, отворачиваясь, чтобы скрыть от спецагента Томпсон выступившие слезы.
Думать о том, что произошло было трудно, но память упрямо подкидывала картину двухнедельной давности: распростертое на полу вертолета тело Таннера с безвольно мотающейся головой при встряске, расползающаяся по салону лужа крови, и тяжелый стальной запах. Саманта сидела рядом с ним, вопреки требованию пилота занять сиденье и пристегнуться, и все держала и держала его за руку, тревожно вглядываясь в резко побледневшее лицо. Пальцами она еле нащупала на запястье слабо бьющуюся венку, и затаив дыхание и проклиная медленно ползущий вертолет, все считала удары его сердца, боясь пропустить хоть один. Дальше всё путалось в её воспоминаниях. Медики, что-то кричащие на французском, орущий на нее матом — это она смогла понять — охранник в холле госпиталя, сверкающий и больно бьющий по глазам свет белых ламп… Липкие холодные медицинские перчатки, исследующие ее лицо и бесконечный страх в груди. Страх, что она больше никогда не увидит Роберта. Не скажет, что благодарна ему за свое спасение. Не скажет, как сильно она его ненавидит за все произошедшее. И как бесконечно любит за непоколебимость духа и отвагу. Врачи, как не старались, не могли загнать ее в палату, каждый раз обнаруживая ее под дверями сперва операционной, затем палаты реанимации — ей казалось, что если она уйдет, оставит его, то с ним непременно случится что-то плохое. Что-то на букву “С” . Но время шло. Хирурги сновали туда-сюда, медсестры отчаялись бороться с настырной англичанкой, махнув рукой. Часы отмерили почти восемь часов с начала операции. Затем — бесконечный поток информации, который она, Саманта, даже не пыталась понять, задавая лишь один вопрос: “Он выживет?” Врачи пожимали плечами, разводили руками, прятали глаза. И это ее бесконечно нервировало, даже больше, чем зачастившие страховщики, полицейские, агенты разведки смежных стран, и вот эта странная спецагент Томпсон. Саманта открыто слала всех в самое далекое путешествие, которое могла для них придумать, ожидая лишь одного — известий о том, что ее начальник, друг и просто последний близкий человек обязательно выберется из лап смерти.
Из размышлений её вырвал телефонный звонок.
— Этвал, слушаю… — привычно произнесла она, ловя себя на мысли, что больше не испытывает гнетущего трепета от каждого звонка: она больше не ждёт известий из больницы, и в глубине души надеется лишь на то, что Роберту не больно.
— Мадемуазель Этвал, — с ярким французским акцентом произнес незнакомый голос. Саманта вслушалась в него, всё еще изучая взглядом жирных чаек на берегу, — господин Таннер пришел в себя. Вы можете навестить его!
Стаканчик с кофе упал на дорожку. Сердце в груди больно сжалось. Всё, что смогла пролепетать Саманта: “Скоро буду!” утонуло в задушивших её рыданиях. Регина растерялась. Неужели Таннер..? Но счастливые глаза Этвал, хоть и полные слез, говорили об обратном. Саманта заикалась, плакала, пыталась что-то сказать, но у нее не получалось в потоке всхлипываний и рваных вдохов. Вместо слов она лишь махала рукой в сторону Госпиталя, откуда они пришли пару часов назад. Регина кивнула и поискала глазами такси.
====== ЭПИЛОГ ======
— И какой шоколад ты хочешь? Только не говори, что швейцарский, или я тебя добью! — с наигранной злостью фыркнула Саманта, глядя на улыбающегося Таннера.
Тот, наряженный в бледно-зеленую больничную пижаму, лежал, опутанный бесконечным количеством трубок и проводов. Рядом с его койкой уверенно чертил цветные кривые монитор пациента, отмечая пока еще не стабильный ритм сердца и чуть пониженное от нормы давление. Саманта мельком глянула на прибор, и хитро улыбнувшись, вновь перевела взгляд на Роберта. Тот, не смотря на бледность и большой зеленовато-фиолетовый синяк на правой половине лица, выглядел неплохо.
— Тёмный, с мятой, — немного подумав, уверенно произнес он.
Роберт прислушался к самому себе — голос звучал незнакомо, словно он совершенно разучился говорить. Слова давались с трудом, вызывая легкое головокружение, будто речь, как таковая, была сейчас сродни физическому труду. Монитор предупреждающе пикнул, отметив незначительный скачок артериального давления и увеличение частоты сердечных сокращений. Саманта кивнула, тепло улыбнувшись.
— Только давай без басен про красное вино и восстановление гемоглобина. В тебя влили почти два литра донорской крови… И ежедневно обкалывают какой-то дрянью, чтобы поставить на ноги, — взглянув на расположенный с противоположной монитору стороны инфузомат, заряженный большим шприцом с мутноватым раствором, недоверчиво произнесла она.
Роберт лишь отрицательно покачал головой, зажмурившись. Как только Саманта выскочила из его палаты, он медленно выдохнул, расслабляясь. Чувствовать себя беспомощным было непривычно, как и бездействовать. Лежать на спине, пялясь в белый больничный потолок, слушая характерный писк приборов, чувствуя гипнотизирующую сонливость. Всё это было когда-то давно. И вот снова он, со слов Саманты, балансировал между жизнью и смертью на протяжении двух бесконечно долгих недель. То ли не все дела на земле окончены, то ли таким, как он не место на том свете, но он был все еще жив, пусть и дышал с трудом, вздрагивая от приступов боли и покрываясь липкой испариной от подкатывающей тошноты. В отличие от этого ублюдка Флинна О’Коннела, гнить ему на помойке.
Чем еще можно заниматься на больничной койке, кроме как спать и думать? Вот сейчас, пока Саманты не было, он вновь предался тщательной ревизии произошедших событий. В голове начинало шуметь, стоило ему вспомнить произошедшее в деталях. Инфузомат, впрыскивающий через подключичный катетер очередной питательно-спасательный коктейль, противно запищал, информируя медперсонал об остановке действия из-за повышения артериального давления. Роберт, глянув на прибор, примирительно усмехнулся, одними губами шепнув: “Ну-ну, не ори!” И все-таки О’Коннел был чертовски прав: семья, хоть и в воспаленном безумством сознании, но все же была для него на первом месте. Пусть и в страшном, исковерканном виде, уродливая, проходящая через призму смертей стоящих на его пути жизней. Таннер прикрыл глаза, слушая, как продолжает жужжать больничный прибор, силком вдавливающий в его вены белесую жидкость. Семья… Как давно он забыл значение этого слова? Знал ли он его вообще когда-то? Долгие годы его семьей были коллеги и сослуживцы, впрочем сейчас ничего не изменилось. Кроме, пожалуй, его самого. Роберт подумал, что бесконечно измотан этими долгими, растянувшимися в вечность шестью месяцами странствий, смертей и предательств. Хотелось стереть всё, выкинуть из головы и просто вздохнуть полной грудью, не чувствуя горечи вины. Как там его крошка Сара? Всё ли хорошо, на сколько это возможно в свете случившегося. Будет ли она винить его в цепочке событий? Сердце больно кольнуло, нервно запищали сразу два прибора, призванных обеспечивать его жизнестойкость. Сквозь длинные темные ресницы он глянул на свое тело, заботливо прикрытое тонким гипоаллергенным покрывалом, опутанное бесконечным количеством прозрачных и цветных трубок, толстых и тонких проводков. Бесполезный кусок никому не нужного мяса. Впрочем, бесполезным было не только мясо, но и изорванная в клочья душа. Роберт, размышляя над этим не заметил, как в палату, воровато оглядываясь, скользнул невысокий стройный силуэт.
— Эй, Таннер, — горячий шепот долетел до его слуха, заставляя в удивлении распахнуть глаза. Перед ним стояла Регина Томпсон, одетая в свеженький, с иголочки строгий костюм. Роберт не смог не отметить, что он ей идет, — Не спишь, отлично!
Вместо приветствия он медленно моргнул, стараясь лишний раз не шевелиться: вновь подкатила неприятная тошнота.
— Я не надолго. Быстренько, одним словом, — улыбаясь, произнесла она, подходя чуть ближе и заглядывая в глаза, — выглядишь лучше, чем когда мы затолкали тебя в вертолет. Я послушала твои записи, изучила пакет документов, что собрала Саманта, и уже передала подробный отчет в Штаб-квартиру. Твоё дело отправлено на пересмотр. Кавана и Макклоски уже приняли участие в первом слушании и дали свидетельские показания против О’Коннела. Пока промежуточным итогом решено заморозить дело до выяснения обстоятельств. Нашли медиков, проводивших военно-врачебную комиссию на контракт О’Коннела, выявили ряд грубых нарушений. Подняли его карточку… У него была вялотекущая шизофрения на почве психических нарушений с прогрессирующим импульсивным расстройством личности, и приёмщик это скрыл. Отсюда все его поступки, агрессия, склонности… И желание найти виновных в постигших его неудачах. Кстати, касаемо вины. Если бы ты, не дай Бог, подписал документы на возвращение в должность действующего командира отряда, то тебе грозило пожизненное заключение. Так что ты поступил верно... Ладно, я уже заканчиваю… Короче, спасибо, что спас меня в Ираке… И спасибо, что не бросил там тело Беннера. Я не знала, как выразить свою благодарность тебе, и наняла лучших специалистов в области хирургии и реабилитации в Швейцарии. Бюджет Штатов как-нибудь потянет такое вложение…
Роберт, молча выслушав слова Регины, лишь еле заметно кивнул. Услышанное одновременно и порадовало его и расстроило. Голова раскалывалась от напряжения. Проводив девушку взглядом, утомленно прикрыл глаза. Саманта все не шла… Никак санитар или медсестра задержали ее с шоколадом на входе.
Конец июня в Лондоне ознаменовался отъездом Саманты и ее подруги в Женеву, впрочем сам Роберт и не возражал. В конце-концов она заслужила не просто отдых, а самый настоящий праздник, почти два месяца не сводя с него неусыпного ока в палате интенсивной терапии. С каждым днем он чувствовал себя намного лучше, но иногда тянущая боль в правом боку напоминала о событиях прошедшей весны. Как и обещала Томпсон, представленные по делу данные вывели следствие на совершенно другой виток, и в конечном итоге комиссии ничего не оставалось, как тихо закрыть дело, стараясь не привлекать к нему внимание СМИ и публики. Так сказать показательная порка не состоялась за отсутствием доказательств причастности. Само собой, ни извинений, ни компенсации, ни возвращения присвоенных наград не произошло, но Роберт и не думал об этом. Сейчас его больше всего волновало ментальное здоровье дочери. С того момента, как его выписали из госпиталя в Женеве и он, наконец, вернулся в Лондон, прошло всего-ничего — чуть больше недели, но он так и не решался встретиться с ней. Давящее чувство вины за произошедшее никак не покидало его. Несколько раз он порывался позвонить Элис, чтобы узнать, как дела у дочери, но вместо этого находил неотложные занятия, оттягивая разговор. Вот и сейчас он делал тоже самое, придумав себе в качестве очередного срочного дела посещение квартиры, когда-то давно купленной для Сары. Район Белгрэйвия показался ему на тот момент хорошим решением, несмотря на заоблачный ценник на жилье и последующее его содержание. И тем не менее, если ты хочешь дать своему ребенку шанс оказаться в условиях, значительно отличающихся от твоих собственных в лучшую сторону, то для этого необходимо приложить максимум усилий. Что он и сделал. Светлая просторная квартирка на углу Итон и Грехам Террас своими окнами выходила на широкую, застроенную разноцветными таунхаусами улицу с довольно оживленным для района движением. Остановившись у окна на втором этаже, он, все таки набрал номер телефона дочери, с волнением слушая длинные гудки.
— Алло? — голос Сары прозвучал как всегда приветливо, без колебаний.
— Привет, пуговка, — чуть дрогнувшим голосом отозвался Роберт. В трубке раздался изумленный вздох.
— Папа! Привет! Ты где? — что-то внутри от ее слов оборвалось. “Папа” — такое простое слово, но оно заставило ощутить внутреннюю дрожь с небывалой силой. Роберт сглотнул подкативший к горлу ком, выравнивая голос.
— Я… В Лондоне. Прилетел неделю назад.
— Папа, я хочу тебя увидеть… Мне столько всего надо тебе рассказать… Ты приедешь? — слушая щебет дочери, он почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
— Давай лучше куда-нибудь сходим… Я почти два месяца никуда не выбирался, — честно сознался он, — хочется погулять немного.
— Отличная идея. Где мы встретимся? Может, сходим куда-нибудь пообедать, через час?
— Ты знаешь кафе на углу Бердкейдж и Хорс Гвардс?
— Это в парке Сент-Джеймс которое? Конечно знаю, — с энтузиазмом отозвалась дочь.
— Вот давай там, через час. Сможешь?
— Конечно. Ну, пока! — всё так же весело щебетнув, окончила разговор Сара.
Роберт медленно, рывками выдохнул. Ему казалось, что прошла целая вечность с того момента, как он видел ее последний раз, и это воспоминание ему совершенно не нравилось: бледная, с темными кругами под глазами, синяками на руках и с множеством трубок катетеров дочь в больничной палате не вызывала у него никаких эмоций, кроме жалости и боли. Хотелось забыть эту картину раз и навсегда. Заменить ее какими-то более радужными воспоминаниями. Рассматривая собственную машину, припаркованную у здания напротив, он отчетливо почувствовал, что в нём самом что-то неумолимо изменилось: впервые за долгое время не хотелось искать занятие, не хотелось заглушить ворочающееся в груди чувство пустоты, не хотелось гнать самого себя, словно зверя, в работу. Хотелось просто дышать, смотреть, слушать… Саманта перед отъездом неуместно пошутила, что видимо, он стареет, раз его посещают такие мысли. А он понял — не стареет. Взрослеет. Принимает, наконец, себя таким, какой есть. Спустя долгих тридцать лет он, наконец, подружился со своим одиночеством, со своей страстью к приключениям и жаждой адреналина. Всему приходит конец, рано или поздно. И вот сейчас он отчетливо ощущал изменения в воздухе Лондона, в собственном сознании и вообще вокруг. Словно мир заиграл новыми, совершенно другими красками. Неужели для того, чтобы обрести самого себя, ему нужно было пройти через бесконечный Ад с его предательствами, болью, местью и следующим по пятам прошлым? Потерев поднывающий шрам на боку, улыбнулся самому себе. Серо-зеленые глаза вновь искрились иронией и хитростью из-под темных густых бровей. Подмигнув собственному отражению в стекле, поспешил к назначенному месту встречи.
Говорить всего он не стал. Ни о словах Флинна, ни о истинных причинах произошедшего, ни о своем вынужденном отпуске в госпитале Женевы.
— Значит, это все? — внимательно выслушав рассказ отца, в заключении поинтересовалась Сара.
— Да. Его больше нет и никогда не будет. Ни в твоей жизни, ни в чьей-либо еще. Я всегда выполняю свои обещания, ты же знаешь, пуговка.
— Ты не называл меня так уже лет сто, — улыбнулась Сара, задумчиво разглядывая шагающую стаю голубей в парке.
Серо-сизая масса прожорливых птиц практически атаковала пару туристов, восторженно обсуждающих что-то между собой. Проводив их взглядом, задумчиво тряхнула головой: рыжие локоны рассыпались по плечам, играя золотом и медью в солнечных лучах. Роберт невольно залюбовался ею.
— Сара, ты очень красивая девушка… — неожиданно для самого себя произнес он. Дочь изумленно повернула к нему голову.
— Кто ты и что сделал с моим отцом? Роберт Таннер — воплощение суровости, вообще-то, — рассмеялась она, прижавшись к отцовскому плечу.
— Может быть, может быть… — уклончиво отозвался он, целуя дочь в солнечную макушку, как в детстве.
— Па-а-ап… — протянула Сара, явно намереваясь что-то спросить. Роберт улыбнулся.
— Да?
— Я тут подумала… — робко начала она, искренне волнуясь, что отец не сможет понять ее желание. “Не смог бы тогда” мысленно поправила себя Сара, всей кожей ощущая, что этот человек, что бы с ним не приключилось, вовсе не собирался вмешиваться в её жизнь, — я хотела спросить у тебя разрешения на перевод на другой факультет…
— Моего разрешения? — удивился Роберт, невольно нахмурившись.
— Да… Я хочу поступить на Психологию. Думаю, что у меня достаточно оснований, чтобы попытаться изменить что-то в жизни таких, как я.
— Ты молодец. Я искренне удивлен, что ты так быстро справилась со своим состоянием… И я сейчас не о наркотической зависимости.
— Пап, я не стесняюсь того, что произошло. Моей вины в этом нет.
— Надеюсь… — начал было он и запнулся. Спрашивать дочь, считает ли она виновным в произошедшем его, он не решился.
— И твоей тоже, — за него ответила Сара, сжимая широкую жесткую ладонь отца. На левом запястье все еще болтались знакомые браслеты из детских бусин: “Эмма”, “Сара”, “Папуле”. Покрутив пальцем пару бусин, улыбнулась и порывисто обхватила его за крепкую шею, утыкаясь носом в воротник футболки-поло, — Я люблю тебя, пап! Очень! Кто бы что мне не говорил.
— Так… Давай-ка без лишних сантиментов, дочь, — дрогнувшим голосом произнес Роберт, — Иначе сейчас весь парк увидит, как здоровый мужик рыдает, как семиклассница.
Сара рассмеялась, отстраняясь. На душе было удивительно легко и радостно.
— То есть ты не против?
— Сара, ты — взрослая девушка. То, что ты пережила, так или иначе не без моей вины, сделало тебя другой. Я надеюсь, искренне надеюсь, что в хорошем смысле. И я не вправе указывать тебе, как поступать с собственной жизнью. Ты была права, говоря, что я должен был быть рядом с вами: с тобой, Эммой, и мамой. Возможно, тогда ничего бы этого не было.
— Если бы ты остался тогда, не было бы Эммы. Не было бы и семьи все-равно. Ты ведь знаешь это. Мама… Она хорошая, но она — другая. Она многое не понимает, и не принимает. И для нее ты всегда был инфернальной личностью.
— Увы… Увы, я многое упустил в этой жизни, и мне безумно жаль, Сара, — немного покопавшись в кармане брюк, нашел ключи с тяжелым брелоком и вынув их, повертел в руке. Взгляд дочери скользнул по тонкому длинному шраму на правом предплечье. Роберт виновато улыбнулся и продолжил, — И я знаю, что наверстать не получится. Честно говоря, я много думал за прошедшие два месяца: у меня на это было и время и возможность, и понял, что во многом ошибался. Но сейчас я просто хочу чтобы ты, и Эмма тоже, знали, что я никогда никому не позволю вас обидеть.
— Пап… Не надо… Правда, — смутилась Сара, чувствуя, как к лицу подступает кровь, а горло стискивает комок слез. Она ждала этих слов от отца всю свою жизнь и, откровенно говоря, не надеялась их услышать.
— Нет, надо. Я привык молчать. Я привык к тишине, дочь. Я привык быть один, и говорить мне трудно, особенно признавать самые страшные свои ошибки. По этому дай мне сказать, возможно, этого больше не случится, — собираясь с мыслями, парировал Роберт, беря дочь за руку, раскрывая ее ладонь и вкладывая в нее ключи от квартиры, — это — твой шанс прожить жизнь лучше, чем я. Лучше, чем мама. Просто потому что ты лучше нас с ней. По определению. Квартира на Итон Террас — твоя. Документы оформлены на твоё имя и лежат там же.
— Такое впечатление, что ты прощаешься со мной… — на мгновение запаниковав, произнесла Сара.
— Не говори ерунды. Я признаю твое право на самостоятельность, и делаю подарок, который ты заслужила уже очень давно, а я и не заметил, как ты выросла, — нервно бросив смешок, пояснил Роберт. Нет, конечно, он прощался не с ней, и не с жизнью. Вернее, с жизнью, но прошлой, полной мрачных теней, сумрака и страха. Нельзя жить в страхе, бояться прошлого, избегать будущего. Это не может называться жизнью, хоть и тщательно её имитирует.
Огромный пятиметровый автомобиль привлекал к себе внимание не хуже карнавального костюма посреди площади в будничный день. Саманта стояла, открыв рот и не понимая, как такое возможно.
— Роберт, ущипни меня. Это же машина Натали! Как такое возможно?
— О-о, еще и не такое возможно, когда у тебя полно друзей в транспортной полиции Англии, — ехидно отозвался Роберт, подбрасывая на ладони ключи от “Форд Фэлкон”. В свете яркого полуденного солнца лимонно-желтая краска автомобиля слепила глаза, выбиваясь из привычной картины молчаливых обитателей автопарковки.
— Ты что-то сделал? Противозаконное?
— Нет, ничего такого. Неужели ты думаешь, что я настолько коррумпирован?
— Я думаю, что тебя такие мелочи, как закон редко останавливают… — восхищенно проведя рукой по острому ребру переднего крыла автомобиля, отозвалась Саманта.
Как бы Роберт не скрывал свою тёмную сторону от посторонних, кому как не ей было знать, на что мог пойти начальник ради собственной цели. Шантаж, подлог документов, подтасовка фактов… Всё это с легкостью умещалось в арсенале Таннера наравне с “Глок-34” и гибким умом. Впрочем, она никогда не идеализировала работу полицейского и частного детектива, как и самого Таннера. Всё-таки он не сферический конь в вакууме космоса{?}[Сферический конь в вакууме — выражение, обозначающее некую идеальную концепцию, оторванную от реальной жизни.
], чтобы быть абсолютно идеальным. С другой стороны именно такое умение приспосабливаться к меняющимся условиям жизни и позволило ему сделать известное имя среди частных детективов, занимающихся приватными делами. Да, копание в грязном белье не делало чести, зато приносило стабильный и приличный доход, а еще говорило об изворотливости ума, и способности в нужный момент решать проблемы. А это дорогого стоило.
— Кажется, ты действительно хорошо меня знаешь, — хмыкнул он, садясь за руль. Саманта не долго думая, юркнула на пассажирское сиденье. Двигатель мощного маслкара взревел, разгоняя голубей, заставляя вздрогнуть случайных прохожих. Стрелка качнулась к красной зоне и тут же замерла на стабильных оборотах. Роберт улыбнулся, несколько раз нажав на педаль газа до упора, слушая уверенный бас автомобиля, эхом разлетающийся между узких лондонских улочек. С воем резины по асфальту, задрав на миг к небу острую хищную морду, “Форд” сорвался с места, будто хлебнув раскаленного австралийского воздуха трасс. Разогнаться, к огромному разочарованию, в городе было негде, но даже неспешной поездки по улицам, залитым июльской жарой было достаточно, чтобы ощутить всю силу рвущихся к скорости табунов лошадей под капотом автомобиля.
— Сэм, я тут подумал… Мне просто необходим отпуск, — произнес Таннер, вводя огромную, непривычную для старого Лондона машину в поворот. Саманта лишь удивленно вскинула брови.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Куда бы ты посоветовала мне отправиться? — с наигранной иронией спросил Роберт.
— Говорят, в это время года на пляжах Новой Зеландии можно покататься на серфе, — подхватив игру в тайну, задумчиво протянула Саманта.
— Я плохой серфингист…
— Тогда поваляться на песке, — вновь попытка.
— Где-то конкретно?
— Да, есть у меня одно знакомое местечко. Очень тебе понравится. И горы, и долины и пляж с песком… Просто, как в сказке красиво, — улыбнулась Саманта, разглядывая начальника.
Он изменился. В нем всегда чувствовалась сила и надежность, но сейчас к ним будто прибавилось еще что-то, что-то, что его совершенно не портило.
— Подойдет. Забронируй мне туда билет. И найди фирму, которая согласится доставить туда машину.
— Роберт… Ты в отпуск собрался, или на ПМЖ? — тревожно поинтересовалась она, чувствуя, как крохотная иголочка ревности кольнула под ребро. Но тут же отпустила, сменившись ощущением нереальности происходящего.
— Как пойдет, Сэм. Но сперва хотелось бы просто отдохнуть от всего. Я в отпуске не был целую вечность.
— А что с агентством?
— Ну, так ты прекрасно справляешься. Дела идут в гору. Я могу и свалить на месяц-другой, — махнул рукой Роберт, останавливая машину на красном сигнале светофора. Из соседних машин на них удивленно таращились водители и пассажиры. Огромный маршрутный автобус в две палубы, остановившись на выделенной полосе будто весь обратился в глаза — большую часть его панорамных окон облепили зеваки.
— Опять?! — вскрикнула Саманта, нервно всплеснув руками.
— Ты против? — откровенно изумленно, с ноткой иронии ответил вопросом на вопрос Таннер.
— Нет, не против. Но надеюсь, что в этот раз обойдется без неприятностей.
— Я тоже на это надеюсь, моя дорогая Сэм, — улыбнулся он, мельком глянув на помощницу. Девушка вернулась из Женевы счастливой, отдохнувшей и похорошевшей. Однозначно, путешествия были ей к лицу.
— То есть ты едешь в Новую Зеландию, чтобы вернуть машину?
— Пока да. Ну, и отдохнуть немного. Пару месяцев, Сэм. Честно. Я обязательно вернусь. К тому же Томпсон выкопает меня из-под земли ради участия в этом чертовом процессе. Радует то, что у нас теперь свой человек в ЦРУ, — усмехнулся он, подумав, что Хейс Кавана, лейтенант его бывшего отряда, выбрал женщину не только по вкусу, но и по душе. Мелькнувшая мысль о том, что в Тикрите сам Таннер не поддался на соблазнения Регины приятно согрела изнутри.
— Хорошо, сегодня же сделаю. Найти транспортную компанию будет сложновато, так что придется подождать. Потерпишь?
— Я не тороплюсь. Есть у меня еще пара-тройка дел в Лондоне, так что делай все, как надо.
— Таннер, я тебя не узнаю. Нет, конечно, я была все эти два месяца у твоей койки в этой чертовой больничке, но я не видела, чтобы тебе делали трепанацию черепа или пересаживали участок мозга, — с напускной подозрительностью Саманта посмотрела на Роберта, и, протянув руку провела по его виску, ероша темные, с проседью волосы, словно ища там следы вмешательства, — кто ты? И где мой вечно хмурый начальник?
— Ты забыла, в меня влили почти два литра донорской крови. Похоже, до меня она принадлежала оптимисту, — хмыкнул он, срывая автомобиль со светофора. Рокот мощного двигателя разнесся окрест.
— Точно, ты прав. И все же, давай на чистоту… Что изменилось?
— Надоело все, Сэм. Надоело не жить, а существовать. Каким бы О’Коннел не был мерзавцем, психопатом и скотиной, он всё-таки преподал мне важный урок — надо жить прямо сейчас, — собравшись с мыслями, произнес он. Признавать правоту Саманты было не легко. — Потому что “потом” у меня может просто не быть. Я очень часто падал и спотыкался на своем пути. Теперь я хочу успеть пройтись по ровной дорожке, Сэм. Понимаешь?
— Слава яйцам! Дошло наконец… — выдохнула Саманта, чуть не разрыдавшись. Она ждала этих слов бесконечно долгое время. Надеялась, что быть может, Роберт увидит себя со стороны и поймет, что жизнь — это не клавиши рояля, а радуга в небе, и, наконец, перестанет тянуть лямку от колыбели к могиле, закапывая самого себя в несущественных по важности делах.
Стрелка навигатора уверенно вела Роберта к указанным Самантой координатам. Папатотара Кост Роуд тянулась вдоль извилистой горной гряды, еще покрытой на своих вершинах снегом. На миг ему показалось, что он снова в горах Швейцарии. От этой мысли неприятно заныл шрам на боку, словно ледяные пальцы ветра прокрались под тонкую куртку, ощупывая свежий рубец. Нервно облизнув губы, мотнул головой. Совсем не эти мысли занимали его последние несколько часов. Что он скажет, когда увидит Натали? Волнение усиливалось тем больше, чем скорее машина пожирала километр за километром абсолютно свободной, ровной как стол трассы. Мысли о предстоящей встрече кружили в его голове роем взбешенных насекомых, жаля и кусая с утроенной силой. В конце-концов, он не ставил для себя целью покорить чье-либо сердце, хоть и искренне хотел почувствовать себя дома, и найти собственное место в жизни. Возлагать надежды на Натали он не собирался, понимая, что в новой жизни только от него самого зависело ее качество, и прогадать не хотелось. Начать с чистого листа, переписать заново, вымарать ошибки прошлого и с облегчением оглянуться однажды назад зная, что весь пройденный путь не напрасен — вот сейчас где были его мысли. Из-за поворота показалась красновато-коричневая крыша большого двухэтажного дома. Рядом — несколько крытых хозяйственных построек, в точности, как описала Саманта. Резко выдохнув, Роберт вгляделся в незнакомый пейзаж. Сочная зеленая трава, хвойный лес через дорогу, убегающий куда-то вверх по склону горы, и меньше чем в километре плескалось море. Все в точности как и было сказано. Отсюда он прекрасно видел грязновато-синие воды, катящиеся к берегу сквозь буруны желтоватой пены. Светлая вода уходила далеко от побережья, а значило это, что берег тут мелкий, с большим количеством отмелей.
Натали, выскользнув на шум во дворе на крыльцо, почувствовала дрожь в коленях и привалилась к дверному косяку. Собаки, стоя у низенькой калитки, облаивали крупного, высокого мужчину, вальяжно привалившегося бедром к крылу автомобиля. Поразмыслив секунду, он протянул руку в салон, через открытое окно, и заглушил двигатель.
— Джек, Дэниэлс! А-ну заткнулись оба! — рявкнула Натали, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце.
Собаки мгновенно замолчали, виновато завиляв пушистыми хвостами и семеня, взбежали к ней на крыльцо. Бросив на них взгляд, поняла, что совершенно растерялась и не может двинуться с места. Вот кого-кого, а увидеть Таннера на своем пороге она никак не рассчитывала. Несколько месяцев назад они обменялись ничего не значащими словами по телефону, и он бросил трубку, буркнув что-то вроде “Вы слишком хороши для меня”. После этих слов она откровенно разозлилась и на себя и на него, решив, что ни за что на свете больше не станет звонить. И вот, спустя столько времени такой сюрприз… Помимо этого самым невероятным сюрпризом стал автомобиль, на который сейчас по хозяйски опирался Таннер. Огромный, почти пяти метров в длину, сверкая краской цвета переспелого лимона, с черной полосой на длинной хищной морде «Форд Falcon 351 GT Hardtop Coupe» 1972 года выпуска стоял, тяжело пофыркивая влажным воздухом Новой Зеландии. На зеркале заднего вида раскачивался на тонкой веревочке «солнцеворот-Ладинец», точно такой же, как на ее правой лопатке.
— Так и будете там стоять, или пройдете в дом, мистер Таннер? — дрожа всем телом, крикнула Натали. Роберт усмехнулся, и не спеша принял приглашение. Пока он медленно поднимался по скрипучему деревянному крыльцу, девушка несколько раз поменялась в лице, пытаясь совладать с наваливающимися эмоциями.
— У меня так много вопросов к Вам… — пролепетала она, когда Роберт буквально навис над ней. Сняв солнцезащитные очки, он посмотрел, мягко улыбнувшись. Что-то в его взгляде заставило почувствовать себя обнаженной до глубины души. — И первый из них — зачем Вы приехали?
— Разве приехать, чтобы увидеться — не сам по себе стоящий повод? — осведомился он, вздернув домиком густые темные брови. От него терпко пахло бензином, кожей салона автомобиля и тем самым тонким парфюмом, запах которого она иногда вдруг вспоминала сквозь сон.
— У меня обед готов. Составите компанию? — не в силах отвести взгляд от его лица, пролепетала девушка. Роберт, поджав такую соблазнительно мягкую на вид (и на память) нижнюю губу, кивнул.
— Вы, как всегда, пытаетесь меня накормить, Натали… — голос мужчины звучал уверенно и раскатисто. В гостиной дома будто разом стало уютнее с его появлением. Натали внимательно взглянула на гостя. Казалось, что в его шевелюре прибавилось седины, что, впрочем и не удивительно, учитывая, что пришлось пережить. Все-таки Саманта молодец, что держала её в курсе почти всех событий, касающихся их с Робертом приключения. Единственное, о чем та умолчала, так это о внезапном визите Таннера.
— А Вы на диете?
— Не то, чтобы прямо на диете, скорее, на сбалансированном питании, — честно ответил Роберт, пока еще не представляя, как сможет объяснить свои новые привычки. Окинув взглядом скромно обставленную гостиную, остановился на фигуре Натали. Девушка выглядела почти так же, какой он ее запомнил на пороге LUME, — Надеюсь, что мой визит не нарушил Ваших планов?
— О, нет никаких планов, мистер Таннер.
— Мне кажется, что пора сменить формат речи. Вся эта любезность была уместна почти год назад, когда мы едва были знакомы. Как на счет того, чтобы наконец, перейти на “ты”?
— С превеликим удовольствием, Роберт.
— Отлично, — усмехнулся иронично он, все еще возвышаясь над Натали. Крохотное кухонное полотенце в ее руках так и порхало туда-сюда, не в силах найти себе место. Он, нахмурившись, поймал Натали за руку, и нетерпеливо отобрал предмет. Единственное, что ей запомнилось в этот момент, как внизу живота что-то туго скрутилось в узел и захолодело, потому как кожу буквально обожгло пламенем: крепкие мужские руки обхватили ее за талию, и притянули к горячему, словно адский котел телу. Поцелуй оглушил, сломал, смял всю ее злость на него и его глупые слова, брошенные когда-то по телефону. Мягко и настойчиво раскрывая в поцелуе её пахнущие горьковатым кофе губы, Роберт довольно заурчал. Все идет так, как должно идти, и если этот поцелуй будет последним, значит так тому и быть.
Последние комментарии
1 час 23 минут назад
19 часов 17 минут назад
20 часов 46 минут назад
21 часов 42 минут назад
1 день 19 часов назад
1 день 20 часов назад