Крик дракона (СИ) [Дриада] (fb2) читать онлайн

========== Назови меня по имени ==========

Король не может и не должен сомневаться – Галмар не перестает напоминать мне об этом, как будто знает меня лучше, чем я сам. Голос его громок и внушителен, и иногда мне кажется, что мой отец направляет его руку и мысли, не оставляя дел даже в Совнгарде. Пожалуй, Галмар выглядел бы в его глазах более достойным трона, чем я, слабый мальчишка, избранный монахами и сбежавший от его разочарованного взгляда на Высокий Хротгар. Но Галмар всего лишь воин, и вместо сердца у него двемерский механизм, работающий на долге, чести и ответственности – да, в точности как у моего отца. Я же, к несчастью, более человечен. Я зову это несчастьем, потому что чувствую, как все летит крахом: мои цели, моя вера, моя жизнь. Страх, что я не смогу оправдать надежд своего народа и своих друзей из-за человеческих слабостей, не дает мне спокойно спать уже который месяц: он приходит в мои сны каждую ночь и пронзает светом изумрудных глаз.

Галмар все видит и все понимает, и я ненавижу его за это. Я сомневаюсь в своем самом близком и преданном друге, и терзаю его, заставляя докладывать ежедневно. Гонцы задерживаются в пути, пропадают в горах, мне не приходит и половины бумаг. Если бы только я не был связан этой властью, этой войной, если бы моя жизнь принадлежала только мне!.. Я презираю себя. Я хочу сорвать с лица каменную маску, но она намертво пристала к коже. Каждый сон заканчивается одинаково: изумрудные глаза распахиваются он невыносимой боли и в следующее мгновение закрываются навсегда. Я просыпаюсь в холодном поту и бегу на балкон, чтобы окунуть лицо в свежий снег и прошептать свое самое сокровенное желание на Ту’уме, зная, что так меня никто не поймет.

– Почему ты не обучаешься? Твое место сейчас подле Серобородых, а не на поле брани.

Она замолчала, опустив голову.

– Не хочешь отвечать? Я не заставляю. Ты обладаешь великим даром, ты должна совершенствоваться.

– Но он лишь тяготит меня, господин. Я не чувствую себя готовой принять его в полной мере. Убивать драконов…

– Тяжело? – усмехнулся я. – Имперцы кажутся тебе противниками послабее?

Испуг промелькнул в изумрудных глазах, а мое сердце сжалось: она боится не драконов, а меня.

– Нет, господин, нет! Это просто неправильно.

– А убивать имперцев правильно?

– Драконы, по крайней мере, не хотели отрубить мне голову, – ее голос неожиданно стал холодным и жестоким, маленькие ладони сжались в кулаки. – И вам тоже…

– Значит, ты просто хочешь мести? Я понимаю: твой народ предал тебя и теперь ты ищешь утешения в сражениях. Хочешь обрести вторую родину, хочешь найти новый дом.

– Хочу справедливости и правды, – отрезала она. Нет, значит, не боялась. Краски и чувства сменялись на ее лице так быстро, и это вскружило мне голову получше целой бочки эля. Я отворачиваюсь, чтобы не выдавать своего замешательства.

– Ты еще слишком юна для таких громких слов. Сколько тебе? Семнадцать?

– Девятнадцать, господин.

Врет. Наверняка врет. В девятнадцать уже не может быть таких огромных лучистых глаз, такой легкой поступи, таких тонких пальцев. В девятнадцать становятся женами и матерями, в девятнадцать вдовеют, особенно сейчас. Что ж, я казался ей стариком, таким же древним, как и Серобородые, к которым она так не хочет идти.

– Откуда ты родом? – спросил я, переводя тему.

– Из Эльсвелла, – ответила она и, увидев непонимание в моем взгляде, поспешно пояснила: Это маленькая деревушка к северу от Имперского города.

– Как же ты попала сюда? Путь неблизкий.

Она снова помрачнела, и я предвидел, каким будет ответ.

– Когда я была ребенком, Талморцы сожгли мой дом, и мне с сестрами и матерью пришлось бежать на север, в Бруму, где жили родственники отца, но они отказались принять нас. Несколько лет мы с другими беженцами укрывались в разграбленном Храме Повелителя облаков.

– Где теперь твоя семья? – такого допроса я не устраивал ни одному солдату. Но сейчас… Мне не так была важна ее история, как ее голос. Я жадно ловил каждое ее слово, и голова кружилась все сильней и сильней. Понимая, что ей неприятно говорить о своем прошлом, я продолжал спрашивать. Я настоящий эгоист, и дорога мне в Обливион.

– Мать оставалась в Храме, когда я в последний раз вышла охоту. Старшую сестру взял в жены брумский аптекарь. Отец погиб в битве.

– Он сражался за Империю?

– Да, конечно. Не считайте меня неблагодарной, господин. Я бесконечно любила своего отца и чту память о нем, но он всегда учил меня не оглядываться назад и искать свой собственный путь.

Она свела меня с ума. Юная зеленоглазая имперка, совсем ребенок, так отчаянно желающая сражаться против своего народа. Бунтарка. Охотница.

– Покажи свой лук.

Она тут же выполнила просьбу (или может, ей показалось, приказ?), но отдавать мне в руки свое оружие ей, видимо, не хотелось, так крепко она цеплялась пальчиками за плечи.

– Из бивня мамонта? – удивился я.

– Отцовский, – с гордостью сказала она. – Дед в молодости служил на торговом судне и привез его из этих краев. Я охочусь, сколько себя помню, и никогда не расставалась с ним.

– Так пусть он принесет тебе удачу. И пусть запишут в Древние Свитки этот день, когда истинная имперка, Артурия, – я не заметил, как произнес ее прекрасное, истинно имперское имя с необыкновенной нежностью. Я не заметил, а она вздрогнула, удивившись, – займет свое место в рядах Братьев Бури. И да пошатнется Альтмерский Доминион!

Она поклонилась и, сияя, как утренняя звезда, ушла получать снаряжение от Галмара. Позже я едва не убил его, услышав, куда именно он отправил ее на первое испытание.

– Ледяное привидение? Старый ублюдок!

– Ульфрик, приди в себя!

Лишь твердая рука Йорлейфа заставила меня ослабить хватку и отпустить горло Галмара. Тот, кашляя и отплевываясь, с вызовом смотрел на меня, но не говорил ни слова. Зато у меня были вопросы.

– Это из-за того, что она имперка? Ты отправил ее на верную смерть, только чтобы сделать простым солдатом!

– Но она справилась, Ульфрик, – голос управляющего как всегда действовал успокаивающе. – Все мы боимся альтмерских шпионов, и ты тоже. Не гневайся на своего друга.

– Почему не спросили меня?

– Мой ярл всегда так занят…

– Я спрашиваю не тебя, Йорлейф! – кричал я, пылая яростью. Каменный Кулак все также сидел на полу, потирая горло, и я едва удержался, чтобы не пнуть его еще раз. – Отвечай ты, пес!

– Да потому что ты потерял разум из–за этой бабы! – вскричал он. – Имперская шлюха наложила чары на тебя, ярл! Посмотри, ты сам не свой.

– Заткнись, Обливион тебя задери!

– О, нет, я не позволю тому, ради чего мои бойцы сложили головы, превратиться в прах из–за твоего безумия. Одумайся! Неужели она тебе дороже твоего народа, твоей страны?

Я припал лбом к холодному камню стены и чувствовал, как жар охватывает мое тело.

– Она победила Ледяное привидение, – повторял Галмар, взывая к моему разуму. – Простой лучнице это не под силу. Она ведьма, Ульфрик, а ты попался в ее сети, как мальчишка!

– Нет, не может быть… Она еще ребенок, – прошептал я в ответ.

– Так прикажи казнить меня! Отдай приказ, Великий Ярл, потому что иначе я никогда не уйду с твоего пути!

В последний раз мне было так плохо, когда я, в спешке седлая коня, услышал горестный крик Элисиф, пронзающий тишину ночного Солитьюда. Тогда мне казалось, что мои руки по локоть в крови друга и брата, а что же сейчас?..

– Нет, Галмар, я не околдован. Я пьян… я просто пьян…

Великая Мара, ты всех нас оберегаешь, словно детей своих, но почему же ты не облегчишь наши муки? Я не вправе сомневаться, я знаю. Мы одерживаем победу за победой, наши планы и стратегия безупречны, но я разламываюсь на части.

Выхожу на балкон, вдыхаю ледяной воздух Истмарка и… внезапно слышу стук копыт. Кто мог проехать на коне к самому центру города? Сердце падает в ноги, потому что я понимаю, что такое дозволено только моему Тану. Она прорывается к самым дверям замка под возмущенные крики жителей, практически на скаку спешивается и небрежно бросает поводья одному из стражников. Не помня себя от счастья, я выбегаю навстречу, протягиваю к ней руки, намереваясь обнять, прижать к груди и никогда больше не отпускать. Она бежит ко мне через весь зал, но в последнюю секунду вдруг падает на колено и звонко докладывает:

– Мой ярл! Хьялмарк свободен от гнета Империи!

Я застываю с протянутыми руками и не сразу улавливаю смысл ее слов. Хьялмарк взят, значит остался последний рубеж – Солитьюд. Последний рывок на пути к свободе от Империи и лишь один из многих на пути к свободе от Талмора. А как много еще предстоит сделать политикам и дипломатам.

Я буквально пожираю глазами ее хрупкую фигурку. Не растаявшие снежинки сверкают в ее темных волосах, на щеках – яркий румянец. Мой взгляд цепляется за грязные бинты, выглядывающие из–под доспеха, и я падаю рядом с ней на колени.

– Господин, – растерянно шепчет она, когда я заключаю ее в свои объятия. Я трус, потому что знаю, что в этот ранний час нас никто не может видеть кроме немой старухи-служанки, глаза которой едва не выскакивают из орбит при виде нас. Будь здесь весь двор, я бы наверняка восседал на троне, словно каменная статуя.

– Господин, вы…

– Тише, тише, пожалуйста.

Я чувствую ее тонкие ладони на моих плечах – она обняла меня в ответ! Сразу же, оцениваю обстановку: руку она сгибает, значит, рана не серьезная.

Она остается в городе на неделю подлечить левую руку. Просто царапина, но стрелять из лука затруднительно, и она хочет воспользоваться небольшой передышкой перед последней битвой. Всем нужно реорганизовать отряды, подтянуть резервы или, как мне, сделать что-нибудь со своей жизнью, пока еще есть время, пока еще не поздно.

Галмар остался в Форте Кастав, как истинный генерал, никогда не оставляющий своих воинов, и я чувствую себя мальчишкой, дождавшимся отъезда строгих родителей. Каждую минуту я рядом с ней, не отпускаю ни на шаг, чтобы она не вернулась в эту прогнившую таверну, где всегда ночевала. Нет, ни за что! Она мой тан, и у нее есть привилегии. Мой тан, мой Клинок Бури.

Дверь ее покоев приоткрыта, и я решаюсь заглянуть внутрь. На кровати лежит дорожная сумка, лук, колчан со стальными стрелами и тонкий, изящный черный меч, на лезвии которого танцуют блики утреннего солнца. Рядом небрежно брошена меховая броня из рыжей лисицы, всегда так плотно обхватывающая ее фигурку, словно сшитая специально для нее. Не удивлюсь, если те лисицы пали от ее стрел.

Артурия (ее имя я так часто произносил за последние несколько дней, чтобы она привыкла к моему грубому голосу, что не заметил, как оно стало частью меня) стояла у окна и примеряла Медвежью броню, не замечая моего присутствия. Доспех совершенно не подходил ей – грубый, сделанный для суровых нордских военачальников, несмотря на то, что изготовлен из кожи, на ней он смотрелся, как деревянная бочка. С трудом закрепив все ремешки, она потянулась за шлемом, но увидев, как глубоко утопает ее лицо в звериной пасти, тут же сорвала его и отбросила в сторону. Она пыталась рассмотреть свое отражение в мутном окне и завела руку назад, как если бы за спиной висел колчан, но, увы, этот доспех не предназначен для лучников, а тем более для лучниц. Ее тонкие руки казались прозрачными на фоне черного медвежьего меха, как соломинки. Нет, не должны эти руки держать меч! Она раздраженно застонала сквозь зубы и даже притопнула ногой, но продолжала пытаться достать воображаемую стрелу. Медвежьи когти, служившие украшением, оцарапали нежную кожу плеча, и девушка зашипела от боли.

– Не нужно, – вырвалось у меня. Артурия вздрогнула и обернулась. – Не нужно. Она не подходит тебе.

– Но я хочу. Я горжусь своим званием и хочу, чтобы все это видели.

– Тебе не нужно доказывать свою преданность. Ты героиня.

– Господин, я не…

– Ульфрик.

Утренний свет окутал ее лицо, изумрудные глаза полыхнули золотым блеском.

– Ульфрик. Прошу тебя, Артурия, назови меня по имени.

Она сделала крохотный шаг навстречу, но мне показалось… Мне все время что-то кажется. Я мог напугать ее своими чувствами, я не хотел ей ничего навязывать. Я хотел, чтобы она была свободна, но в то же время принадлежала мне без остатка.

Звенящая тишина Истмарских гор нарушалась лишь фырканьем коней и звоном их сбруи. Снег падает тяжелыми хлопьями на наши лица. Густой мех моего плаща служит нам постелью, но ее нет рядом со мной. Артурия маскирует кострище еловыми ветками и уничтожает следы нашей стоянки. К несчастью, притоптанный снег убрать нельзя, и это ее очень беспокоит.

– Перестань, – улыбаюсь я. – Ну, кому мы здесь нужны?

– Талморским шпионам.

– В миле от Виндхельма? Да здесь каждая птица – норд по духу и по крови!

– А твои шпионы? – Она садится подле меня и обхватывает колени руками. – Галмар не доверяет мне.

Я накидываю ей на плечи край плаща, но она тут же сбрасывает его.

– Мне не холодно.

– Пусть Галмар не беспокоит тебя.

– Я имперка. Это клеймо, и от него не избавиться. Но в решающей битве, – она будто нечаянно наклоняется к моему лицу, и ее горячее дыхание обжигает мою кожу, – у меня будет шанс стереть его из памяти братьев.

– Разве так важно, что другие думают о тебе?

– Важно, что они думают о тебе, государь.

Я смахиваю снег с ее коротких черных волос и касаюсь пальцами ее щеки, но Артурия тут же отворачивается и уходит к лошадям.

– Нужно возвращаться, иначе нас будут искать.

Пусть ищут, мне все равно. Что может быть сейчас важнее этих изумрудных глаз? Только ее жизнь. Внезапно я понимаю, что не хочу, чтобы она ехала в Солитьюд. Там будет настоящая бойня, где лучнице не выжить. Но отговаривать ее бессмысленно, она ослушается даже прямого приказа. Что ж, тогда…

– Артурия!

Она оборачивается, и я накрываю ее губы своими, прижимаю ее к себе, надеясь защитить и спрятать от всего мира. Мое сердце готово взорваться, когда она отвечает на поцелуй, без страха и удивления обнимая меня за шею.

– Обещай мне, – шепчу я через мгновение, нет – через целую вечность.

– Что?

Всё. Я хотел всё: чтобы она осталась со мной, чтобы не участвовала в битве, чтобы забыла свое прошлое и забыла войну, чтобы она всегда улыбалась, чтобы наши дети были похожи на нее. Жадные души не попадут в Совнгард, но я только рад этому. Там мой отец, а у меня нет ни малейшего желания с ним встречаться.

– Обещай, что, как только все закончится, ты отправишься к Серобородым.

Улыбка на ее лице становится только ярче. Не удивительно, ведь мои мысли написаны у меня на лбу.

– Хорошо, я обещаю.

– Я сам доведу тебя до храма.

– Нет, ты будешь слишком занят, государь.

Она тянется за поцелуем, но я хочу еще кое-что. Самую малость, просто чтобы быть уверенным, что это не иллюзия талморских колдунов.

– Назови меня по имени.

Где–то вдалеке слышится крик дракона, пронзительный и тревожный, такой же, как и время, в котором мы живем. Это дикое время, именуемое Четвертой эрой – эрой ошибок и сожалений, разрушило старые порядки и создало новые, подмяв под себя тысячи жизней, но я готов все простить ему за эти мгновения – за мою маленькую вечность с изумрудными глазами.

========== Дождь над городом воров ==========

Однажды вечером я понял, что ненавижу Рифтен. Не знаю, с чего все началось, ведь ни погода, ни люди, ни мерзкий запах, исходящий от реки, никогда меня не волновали. Наверное, всему виной работа. Признаюсь, я скучаю по тем временам, когда нужно было бороться и рвать глотки за каждую лишнюю монету или клочок земли, а наше влияние распространялось лишь на нищих и продажных стражников. Много денег не бывает – это верно, но жизнь стала какой-то… бесцельной. Делвин растолстел, Векс стала надевать платья, крысы в катакомбах передохли, а я купил себе домик и развел кур. Уютная ферма на живописном берегу озера – по крайней мере, так я бы похвастал родным, если бы они у меня были. Доля правды в этом есть, конечно, не считая того что все это великолепие располагается почти под стенами города, ведь мне нужно ежедневно наведываться в Гильдию. Утром – туда, вечером – назад. Я не заметил, как Рифтен стал мне тюрьмой, где я сам себе тюремщик. Что ж, приятно думать, что я хотя бы ни от кого не завишу.

Но, в общем, все не так уж плохо. Может, я бы даже женился, девушек вокруг полно. Стоило мне как-то высказать эту мысль Делвину, как тот ядовито заметил, что зеленоглазые в городе только шлюхи и ящерицы. Нестерпимо захотелось заехать кулаком по его самодовольной роже.

Стук в дверь разбудил меня и, вероятно, спас от пожара – я задремал, дожидаясь пока закипит котел с водой. За окном уже давно стемнело, накрапывал летний дождь. Сквозь мутное стекло я увидел девушку и грешным делом подумал, что это Векс решила меня навестить, но это была не она.

Арта не появлялась в Гильдии уже больше года, после того как исчезла без следа, попрощавшись только с Тониллой. Я не беспокоился, Арта и раньше пропадала на несколько дней и всегда возвращалась, но проходили недели и месяцы, я злился на нее и на себя, и, в конце концов, смирился. Сказать по правде я не пытался ее искать, просто решил, что она решила заняться теми драконьими делами, от которых когда-то сбежала в Рифтен. Жать только, что я упустил тот момент, когда между нами все стало так сложно, что она не оставила даже записки.

А теперь она стояла на моем пороге, и огонек свечи отражался в ее изумрудных глазах.

- Можно?..

Кажется, я на секунду потерял дар речи.

- Проходи.

Оказавшись в доме, она откинула капюшон и с любопытством осмотрелась. Мне раньше не доводилось принимать гостей, и я спокойно относился к пыли и мусору. К тому же, моя берлога размерами не была предназначена более чем для одного человека. Стало ужасно жарко.

- Тесновато у тебя, - заметила она.

- Мне хватает, - ответил я чуть резче, чем хотел. В голове крутилась тысяча вопросов, но я предпочел подождать. Арта выглядела хуже грязных паломников, дом с крышей и очагом, наверное, давно ей не попадался. – Вода только что нагрелась, если ты хочешь…

- Да, спасибо.

Лук, полупустой колчан и кинжал в ножнах она аккуратно прислонила к стене, а все остальные пожитки, как ни в чем не бывало, стала сбрасывать в кучу. Правый рукав рубахи был по локоть багровый от пропитавшей его крови.

- Это не моя кровь, Брин, не переживай, - небрежно проронила она, заметив мой интерес. Я поспешил отвернуться и, задумавшись, взялся за котел голыми руками. Арта тихо рассмеялась, глядя, как я, матерясь сквозь зубы, пытаюсь найти полотенце.

Она терпеливо ждала, пока я медленно нес котел к большой лохани в углу. Не то чтобы мне мешала обожженная ладонь, но мысль о том, что, помывшись, она снова исчезнет, не давала мне покоя. Считает ли она меня виноватым? Да, я был занят и не уделял ей должного внимания. Она, возможно, ждала, что наши бессонные ночи выльются в нечто большее.

Все замужние или мечтающие о замужестве бабы на одно лицо в этой стране: круглолицые, краснощекие – то ли от мороза, то ли от огня в печи. Их призвание мыть, готовить, шить, растить детей, греть мужу постель – и все это молча, однообразно, не поднимая глаз. Такие женщины внушали мне невообразимый ужас своей жертвенностью. Арта совсем не походила на них. Тонкая, как ее излюбленные стрелы, ловкая, быстрая, веселая. Ее смех разносился по Цистерне, вдохновляя и исцеляя. В любой ситуации у нее было свое мнение, которое она часами пылко отстаивала в бесконечных спорах с членами гильдии. Помню, как Тонилла наградила меня оплеухой, чтобы я не смел обидеть девчонку, заменившую ей давно умершую дочь.

Наверное, я не сразу понял, что именно потерял. Дни становились серыми, еда безвкусной, выпивка не помогала забыться, а в груди щемило непривычное мне чувство пустоты. Ни одна шлюха в целом мире, будь у нее хоть трижды зеленые глаза, эту пустоту не могла заполнить. Чувствовала ли Арта то же самое, когда сбежала из Рифтена?

Я обернулся, услышав всплеск. У меня не было ширмы, но Арту это не беспокоило. В конце концов, между нами столько всего было, что мир не перевернется, если еще раз увижу ее голой. Однако она изменилась больше, чем я мог представить.

Спину пересекали три незнакомых мне шрама, пугающей ширины. Верхний располагался над лопатками, нижний – на пояснице, не нужно было гадать, что за зверь мог иметь лапу такой величины. Стиснув зубы, я заставил себя отвернуться от этого зрелища и продолжил нарезать хлеб.

Я видел драконов не раз, но предпочитал не сталкиваться с ними в открытом бою, как эти идиоты-стражники. В конце концов, я вор, а не воин. На моей памяти драконы никогда не нападали первыми, всегда находился идиот, который в порыве героизма выпускал стрелу в чудище.

- Ты не одолжишь мне рубашку, Брин? Моя вся в крови.

Не знаю, что меня поразило больше: неуклюжесть, с которой я перекладывал вещи в сундуке, или ее совершенно будничный тон.

Пока Арта стирала свою одежду в оставшейся воде, я с переменным успехом сражался с ужином. Спасибо богам за кусок вяленой оленины, чудом оказавшийся в шкафчике. Похоже, я становлюсь настоящим святошей.

Моя рубашка была ей чуть выше колен. Шлепая босыми ногами по нуждающемуся в метле полу, Арта вмиг оказалась на медвежьей шкуре у камина и сладко потянулась, словно довольный кот.

- Как же давно я не купалась! Это все для меня? – удивилась она, заметив на столе жалкое подобие еды.

- Нет, детка, я просто положил оленину проветриться.

Она порывисто обняла меня, и осторожно взялась за вилку, будто никогда в жизни не видела подобный предмет. Я ожидал, что Арта набросится на еду, но она благоразумно отщипывала крохотные кусочки.

- У меня есть превосходная бутылка Коловианского бренди, - похвастался я.

- Серьезно? Настоящее бренди?

- Детка, ты что, в пещере жила весь этот год?

Арта вдруг помрачнела и уставилась в тарелку. Либо я был прав, либо то место хуже самого заброшенного склепа. Рука дрогнула, и драгоценные капли краденого напитка пролились на стол.

- Брин, скажи, ты злишься на меня?

Я просто опешил. Мне думалось, в нашей сказке именно я главный злодей.

- За что?

Арта сделала большой глоток, и сдержала рвущийся кашель. Бренди нещадно обжигало горло.

- Ведь я убежала, когда все только-только наладилось. Не в Гильдии. Между нами.

- По-моему мы с тобой перепутали роли, Арта, - отмахнулся я.

- Брин, я не шучу.

- Ну… Я всегда знал, что Рифтен – это всего лишь временная остановка на твоем пути. Твой уход был лишь вопросом времени, не зависимо от каких-то там чувств.

- Но это твои чувства! – настойчиво воскликнула она. – Ты должен был злиться.

- Я злился, можешь не сомневаться. Я был просто в ярости, и вся Цистерна ходила ходуном. Но ты Довакин, - Арта поморщилась и хотела мне возразить, но жестом я остановил ее. – Довакин, как бы ты ни ненавидела это слово. А я всего лишь вор. Жизнь преподала мне много уроков, детка, и один из важнейших – не прыгать выше головы. Воры не могут летать рядом с драконами.

- Соловьи могут.

Тут уж настала моя очередь смеяться, да простит меня Ноктюрнал.

- В качестве закуски? Нет уж, увольте. У моей пташки для этого крылья коротковаты.

Я знал, что ей не понравится мой ответ, но никто не заставит меня относиться к драконам, как к милым котятам. Каждый должен заниматься своим делом. Мы выбрали свои пути давным-давно. Хотя нет, не так… Я свой выбор сделал сам, но вряд ли у нее была такая возможность.

Выпивка вскружила мне голову. В мыслях появилась какая-то давно забытая легкость.

- Ты надолго вернулась?

Ответа не последовало.

- Можешь оставаться здесь сколько захочешь. Кроме меня, сюда никто не заходит, так что ты будешь в безопасности. Я не пытаюсь вернуть прошлое, детка. Считай это дружеской услугой.

Арта горько усмехнулась и встала из-за стола. Свечи почти догорели, их следовало заменить, если я рассчитывал на долгий разговор. Она подошла к окну, я видел, как запотело стекло от ее дыхания.

- Ты прав, я очень давно не чувствовала себя в безопасности.

- Тебя повсюду ищут люди короля.

- Ульфрика? – удивилась она. На ее лице застыло то странное, по-детски наивное, счастливое выражение, какое всегда появлялось, стоило кому-то заговорить о севере. Арта относилась к снегу почти также трепетно, как к своим драконам. Там, среди кромешных льдов, ее как будто кто-то ждал, причем очень терпеливо. Я старался не замечать этого северного призрака из прошлого, но даже когда мы занимались любовью, спрятавшись от всех в узкой комнате таверны, меня не покидало чувство, будто кто-то незримый держит свечку.

- У нас же теперь только один король. Признайся, детка, украла что-то ценное в Истмарке?

- Нет, вовсе нет.

- А что тогда? Пять сотен золотом обещано тому, кто доставит в Виндхельм имперку Артурию живой и невредимой.

- Не называй меня этим именем! – яростно прошипела она. Как и прежде, я не мог уследить за ее настроением. – Я просто… я не сдержала слово.

Значит, снова драконьи дела, как я сам не догадался. Или нет? Может она лжет, может она лгала мне с самого начала? Если подумать, она никогда не говорила, что любит меня. Впрочем, и я не говорил. Это казалось само собой разумеющимся, ни к чему говорить об очевидных вещах. Вряд ли теперь, когда прошел целый год, у меня было право требовать от нее каких-либо признаний.

Свечи погасли, в очаге скромно догорало последнее полено. Арта неподвижно стояла у окна, вглядываясь в темноту. Лунный свет, едва пробивающийся сквозь пыльное стекло, серебрил ее волосы. Она казалась совсем тощей и ниже, чем на самом деле, будто заморенный ребенок. Я боролся с желанием подойти и обнять ее со спины. Ладонями я почти ощущал ее нежную кожу.

- Тебе нужно поспать, - хрипло произнес я.

- Не хочу.

- За тобой следит кто-то?

- Может быть, следит. А может, и нет.

- Может, и нет? – я тяжело вздохнул. В этом вся Арта. – Как это понимать, детка? Я устал от таких ответов, знаешь ли.

- Я не могу объяснить это лучше, Брин, - она сокрушенно покачала головой. – Скажем так… Я чувствую, нет, я знаю, что за мной должны идти по пятам, но не замечаю никаких следов этого. Я же охотник, Брин, я бы обязательно заметила.

- У тебя просто разыгралось воображение.

- Нет! – отрезала она.

- Я сказал, что здесь безопасно, значит так и есть!

- Ты ничего не понимаешь! – закричала Арта, а потом обессилено опустилась на пол и обхватила колени руками. – Мне нельзя спать.

В конце концов, это должно было когда-нибудь случиться. Драконы, Голос, монахи, и эти проклятые барды, распевающие бодрые песенки про спасителя мира – обычному человеку вынести такое не под силу. Я всегда знал, что, выполняя свой проклятый долг, она сойдет с ума. Или умрет еще раньше – шрамы на ее спине тому доказательства.

Внезапно я почувствовал, что ее жизнь и рассудок в моих руках. Я спасу ее, если мне удастся убедить ее остаться! Не на ночь, не на месяц, а навсегда. Просто привяжу к себе, и пусть мир катится в бездну. Все равно все когда-нибудь умрут, с драконами или без них.

Арта как будто прочитала мои мысли и грустно улыбнулась.

- Ты такой красивый, Брин, - прошептала она. – Ты не представляешь, какой ты красивый.

- Детка, мы точно перепутали роли, - ответил я, пораженный до глубины души.

Я уже давно протрезвел, но она, видимо, не так сильно привыкла к крепкой выпивке. В жизни мне доводилось видеть сумасшедших людей – Крысиная нора кишит ими. Нельзя допустить, чтобы ее изумрудные глаза наполнились безумием.

- Как только рассветет, я уйду. Не хочу тебя обременять.

- Нет, ты останешься, - твердо сказал я. – И сейчас ты попытаешься заснуть.

- Не хочу, - заупрямилась Арта.

- Хочешь, детка, хочешь.

- Да нет же!

- Зато я хочу. У меня был тяжелый день, я ужасно устал, - я попытался давить на жалость, и, присев рядом с ней, взял ее за руки. Как же мне этого не хватало!

- Дела в Гильдии? – вдруг забеспокоилась она. – Как там ребята? Все в порядке?

- Просто замечательно! Они все скучают и шлют привет, особенно Могильщик. Не пытайся сменить тему, Арта.

Она смущенно отвела глаза.

- Ты можешь идти спать, а я посижу здесь. Я ничего не украду, - заверила она, как будто в моей хибарке можно было на что-то позариться.

- Чтобы ты снова сбежала? Нет уж, второй раз я не попадусь. Ты останешься со мной, в этом доме. И тебе придется смириться с тем, что здесь – как ты сказала? – тесновато, - Арта хотела возразить, но я снова не позволил. – Очень скоро я куплю другой дом. Это будет настоящий дворец, если захочешь. У тебя будет самая большая коллекция луков во всем Тамриэле! И целый лес, где ты сможешь охотиться круглые сутки!..

Обещания срывались с моего языка одно за другим. У меня было достаточно денег, и если не на дворец, то на приличное поместье точно хватило бы. Но толку от моих слов было никакого. Я бы все отдал за то, чтобы Арта вдруг оказалась самой обычной девчонкой, которая действительно мечтает о безбедной жизни с красивым принцем.

- Остановись, Брин, что ты делаешь?

Я не сразу понял, что это шепчет Арта, а не мой внутренний голос. Она легонько сжимала мои пальцы. На лице я отчетливо чувствовал ее дыхание. Она была слишком близко, чтобы это закончилось без последствий.

- Пытаюсь привязать тебя к себе, - честно признался я, опасаясь, что она примет это за шутку.

- Зачем? Ты же сам сказал, что не будешь ворошить прошлое.

И правда. Чем же я думал?

- Мало ли что я говорил. Я соврал, детка. Ты останешься, потому что я хочу тебя.

- Сейчас? – оторопела она.

- Сейчас. И потом тоже.

- Как был мерзавцем, так и остался, - убежденно сказала Арта и жадно поцеловала меня.

- Брин, скажи, что чувствуешь, когда убиваешь человека?

Я вздрогнул и чуть не скинул Арту с себя. Она все никак не могла заснуть, а я уже не мог с собой бороться. Кажется, я задремал уже в третий раз, но она, примостив голову у меня на груди, каждый раз будила каким-нибудь бестолковым вопросом. Этот был даже капельку зловещим.

- Ты прошла всю войну, тебе видней, - пробормотал я. В доме было до того жарко натоплено, что Арта скинула одеяло на пол. Она всегда любила, когда я выводил пальцами узоры на ее спине, но теперь я то и дело натыкался на эти безобразные шрамы и отдергивал руку.

- Война – это совсем другое. Я теперь знаю, как выглядит смерть, Брин. Я видела ее собственными глазами. У нее лицо старухи, руки в струпьях, скрипучий голос, от которого волосы встают дыбом. Редкие бесцветные волосы – она зачесывает их к затылку, пытаясь скрыть проплешины.

- А я-то думал, что для тебя смерть принимает вид крылатого чудовища, падающего с неба, разинув огромную пасть.

- Ты совсем не понимаешь меня, Брин. Драконы – это жизнь! Люди истребляют их, а истинная смерть, никем не узнанная, ходит по городу, берет воду из колодца, трогает еду на прилавках. Ей доверяют детей, ее уважают. Люди так слепы, Брин. Я бы хотела стать драконом.

- Одним из тех, кто оставил тебе эти шрамы?

Арта приподнялась на локтях и с укором посмотрела на меня.

- Я получила по заслугам, за то, что пыталась убить одного из них, - строго сказала она. – Я видела, как один дракон воскрешает другого. Это было так прекрасно! Это было самое красивое, что я когда-либо видела!

- Красивее, чем я?

Она засмеялась и перекатилась на спину. Я вздохнул с облегчением, мне было лучше не видеть «драконий подарочек».

- Эта старуха будет теперь являться мне во снах.

- Брось, детка. Ты просто устала.

- Я убила ее сегодня, Брин. Убила саму смерть. Всадила нож ей в горло вот этой самой рукой. – Она вытянула правую руку, и в лунном свете ее кожа казалась почти прозрачной. – Кровь текла по моим пальцам. Такая горячая кровь. Мне это очень нравилось.

В мыслях промелькнул окровавленный рукав рубахи, но я отогнал его прочь.

- Бедная моя маленькая девочка, - прошептал я, перебирая ее волосы. – Ну что ты такое придумываешь? Эта старуха преследовала тебя? Поэтому ты боишься спать?

- Нет, она мертва, я же говорю тебе. За мной придут другие… Люди говорят, что…

- Люди иногда говорят такое, детка, что мне хочется вымыть уши с мылом, - я прижал ее к себе и перекатился, чтобы оказаться сверху. – Вот так, ты в полной безопасности, Арта. И если мне еще хоть раз придется это повторить, то, клянусь всеми даэра, я не знаю, что с тобой сделаю!

- Что, например? – она лукаво улыбнулась и увернулась от поцелуя.

- Женюсь на тебе! Не веришь?

- Верю.

Внезапно это перестало быть игрой. Похоже, я собирался спасти ее не по доброте душевной, и не в дружеском порыве, а из собственных омерзительно корыстных побуждений.

- Я люблю тебя, Арта.

Она молча смотрела на меня своими огромными глазами, как будто в темноте хотела разглядеть какие-то новые черты. А потом, очень скоро, ей, наконец, удалось заснуть.

Был почти полдень, когда жуткая боль в руке разбудила меня. Потратив немало времени на то, чтобы вытащить затекшую конечность из-под шеи Арты, я бесшумно оделся и отправился в город. Я хотел сделать все как можно быстрее, чтобы вернуться до того, как она проснется.

Рифтен пребывал в необычном для этого времени года оживлении. На рынке было полно народу, стражники сновали туда-сюда, сетуя на свою тяжелую работу. Солнце искрилось в лужицах, оставленных ночным дождем, и даже зловоние отходов в реке не могло испортить мне настроение. Марамала я не нашел ни в часовне, ни на рынке. Он страдал от ужасного похмелья под столиком в «Пчеле и Жале», и понял суть моей проблемы только с пятого раза. Бедняга залился слезами счастья, когда я отсыпал половину монет из кошелька на пожертвования в честь великой Мары. Не удивлюсь, если львиная доля денег уйдет на черновересковый мед для несчастного жреца.

Сжимая в кулаке заветный амулет, я побежал обратно, надеясь никого не встретить по пути. Но, как назло, из-под земли вырос Делвин и перегородил мне дорогу.

- Ты где пропадаешь? - требовательно спросил он. – По-твоему, у тебя нет никаких дел?

- Даэдра тебя побери! Я занят сегодня, - но Меллори как будто и не слышал меня.

- И убери с лица эту ухмылку пятнадцатилетнего сопляка. Грелод Добрую зарезали, слыхал?

- Нет.

- Это случилось вчера, ближе к ночи. Говорят, ее давно заказывали Темному братству. Мы с Векс думаем взять себе одного из мальчиков…

- Каких мальчиков? – не понял я.

- Одного из сирот, дубина. Что с тобой?

Делвин настороженно окинул меня взглядом и заметил золотую цепочку в моей руке.

- Всё завтра, Делвин, все дела завтра! – воскликнул я, прежде чем он что-либо сказал, и побежал еще быстрее.

Не разбирая дороги, я мчался по деревянным доскам набережной и представлял, как подхвачу ее на руки и закружу по комнате. А потом, мы бы уехали на ее родину, в Сиродил, или еще дальше на юг, туда, где драконы существуют только в легендах.

Жизнь преподала мне много уроков, но этот оказался одним из самых болезненных. Конечно же, Арты ни в доме, ни где-либо поблизости не было. Никаких следов около крыльца, кроме моих собственных, я не нашел. Как опытный охотник, она не оставила никаких возможностей отыскать ее. Все ее вещи тоже исчезли, и если бы не смятая постель и моя рубашка на полу, которую я вчера так торопился снять с нее, что едва не разорвал, можно было бы подумать, что Арта мне просто приснилась. Может, так оно и было на самом деле. Я напился в одиночестве и начал бредить о прекрасной девушке, которая год назад променяла меня на драконов.

Амулет Мары выпал из пальцев и затерялся в траве. Я брел в Цистерну, мне нужно было работать. Моя работа и моя гильдия – вот что никогда меня не предаст и не обманет, в этом я был уверен.

У моста я остановился, чтобы пропустить вперед двух стражников с носилками. Из-под серой простыни свешивалась костлявая рука, вся в язвах. Вдруг один из стражников поскользнулся на сырых досках и упал, глупо разведя руками. Носилки перевернулись, простыня отлетела в сторону. Обнаженное тело Грелод Доброй скатилось с моста и остановилось прямо у моих ног. Из огромной, от уха до уха, раны все еще сочилась алая кровь. Ее сморщенное страшное лицо исказилось в предсмертном крике, огромные мутные глаза уставились в небеса, будто призывая их обрушиться на мир людей. На секунду я подумал, что смотрю в глаза самой Смерти.

- Вот же неуклюжая скотина! – кричал стражник упавшему собрату.

- Это все мое колено, - горестно оправдывался тот. – После дождя так ноет, будто бы стрелу и не доставали вовсе!

- Лучше бы тебе голову прострелили, может, мозгов бы добавилось, увалень! Клади ее теперь назад! Гляди, все кровью заляпано. Не ровен час, зараза какая-нибудь разведется.

- Я ее трогать не буду, - попятился хромой. – У ней вона глазищи открыты.

- Лекарь сказал, не закрываются. Делай, что велят!

- Не к добру это…

Вдалеке прокричал дракон, жалобно и протяжно. Возможно, он умирал, или, наоборот, возрождался из пепла, но меня это совершенно не касалось. Поднимался промозглый туман, над ненавистным городом снова сгущались тучи. Делвин спросит, что со мной, я придумаю забавное объяснение, и никто никогда не узнает правды. А правда в том, что этой ночью, самой прекрасной в моей жизни ночью, воровка, которую я любил, стала убийцей.

========== В поисках лекарства ==========

Я никогда не забуду тот день, когда впервые убила человека. Это случилось на кухне, рядом со столом, на котором мама обычно готовила обед для всей семьи. Одной рукой дядя сдавливал мое горло, другой вовсю шарил под юбкой. Мне едва исполнилось двенадцать, кровь еще не приходила, и я весьма отдаленно представляла, что происходит за закрытой дверью родительской спальни. Так что меня больше пугала нехватка воздуха в легких, чем потеря невинности. Дядино лицо было красным от возбуждения, он все время произносил грязные ругательства, обзывал меня маленькой шлюхой, как будто это придавало ему сил. Он грозился сказать родителям, что это я его соблазнила – это и предрешило его судьбу. Мои родители были зажиточными фермерами, еды всегда было в достатке, меня иногда баловали подарками. Но они были строгими настолько, что розги в нашем доме лежали в парадном углу, рядом со статуэткой Зенитара. Я боялась их до беспамятства, и даже не сомневалась, что они поверят дядиной истории, а не моей. Страх быть одновременно наказанной и задушенной придал мне сил, и мне удалось оттолкнуть дядю от себя. Дальше все случилось очень быстро: разделочный нож на столе, и удар в живот, чуть выше паха. Он умер очень быстро, крича от боли и обгадив все вокруг. Побросав вещи в платок, прихватив буханку хлеба и полголовки сыра, я убежала из дома. Самое мерзкое, что лица пусть строгих, но любящих родителей я вспомнить не могу, зато рожа потного дяди-ублюдка засела в памяти до конца моих дней. И приходит в кошмарах.

***

Я вскочила в холодном поту, пытаясь восстановить дыхание. Судорожно ощупала шею, проверила, все ли в порядке. Арнбьорн молча поднялся с постели и налил мне холодной воды. Он давно привык и знал, что мне не нужны утешения.

- Она в Пределе, - сказала я, сделав несколько глотков.

- Оставь это. Тебе нечего там делать.

- Я верну ее. Попытаюсь убедить.

- У тебя не получится. Девочка испугалась, не стоит ее винить. Братство найдет себе других рекрутов, свет клином не сошелся на ней.

- Ты прекрасно знаешь, что дело не в Братстве! – огрызнулась я, заворачиваясь в одеяло.

Арнбьорн вздохнул и отобрал у меня кружку.

- Она долгое время была с Соратниками, это правда, - в сотый раз повторила я. – Она должна знать о лекарстве.

- Мне оно ни к чему, Астрид. Все в порядке.

- Разве? Ты же не можешь это контролировать,не можешь сдерживать зверя, ты сам мне говорил!

Он лег на свою сторону кровати и отвернулся к стенке. Как и я, он стеснялся своих слабостей.

- А если она не знает? – спросил он приглушенным голосом.

- Тогда она вернется в Братство, или я ее больше не побеспокою. Арнбьорн, это наш единственный шанс, и я не собираюсь упускать его!

- Делай, что хочешь.

Я рассерженно соскочила с кровати.

- Ради Ситиса, я же не прошу тебя ехать со мной! Неужели так трудно хоть немножечко поддержать меня! Я же делаю это ради нас, только ради нас двоих, а ты… - но с тем же успехом можно было кричать на каменный столб.

Арнбьорн знал, что я уже несколько месяцев боюсь спать с ним в одной комнате. Боюсь, что во сне он станет чудовищем и разорвет меня на куски. Все это началось, когда он впервые потерял контроль. Мы тогда вдвоем вышли на задание, но не успели даже отойти и трех лиг от убежища, как у него внезапно отросли когти. Он упал на землю, стал корчиться в судорогах. Кости с хрустом ломались и тут же сращивались по-волчьи, он весь покрылся густой черной шерстью. Почти всю трансформацию он сохранял рассудок, и кричал, чтобы я бежала прочь. Я залезла на ближайшее дерево, и просидела там до ночи, пока Арнбьорн – уже в человеческом обличье – не вернулся за мной. Бабетта варит ему какие-то зелья, но я-то знаю, что долго он на них не протянет. Если бы я могла, я бы разнесла проклятый Йоррваскр, ведь именно там его наградили этим проклятием. Я верила в существование лекарства, верила, что Кодлак Темная Грива может помочь моему мужу. Но в одиночку мне к нему никогда не подобраться, а рисковать жизнями ассасинов в личных целях я не могу. И вот, когда мне наконец удалось завербовать одну из Соратниц, она мало того что оказалась Довакином, так еще и сбежала после первого же заказа! Трусливая девчонка.

В Убежище гуляли сквозняки, и я плотнее закуталась в плащ – первое, что попалась под руку, когда я, злясь на Арнбьорна, выбежала из спальни.

-Куда-то собралась? – послышался ехидный голосок.

Из темноты на меня смотрели красные глаза вампира.

- Нет, просто не спится, Бабетта.

- Как я тебя понимаю! Могу предложить свой гроб, если тебе там будет удобнее.

- Лучше дай мне… - я осеклась. Меня начинало едва заметно трясти, как если бы я действительно замерзла, но это было не так. Во тру пересохло еще вчера утром.

Бабетта внимательно посмотрела на меня и печально вздохнула.

- Даже не надейся. Ты просишь его слишком часто.

- Он мне нужен.

- Обойдешься, - отрезала девочка. – У тебя начнется привыкание. Да и у меня заканчиваются запасы. Маковый порошок вышел весь еще в прошлом месяце, теперь и лунный сахар подходит к концу. Скоро единственным обезболивающим средством в моем арсенале станет молитва Матери Ночи.

- Утром я уезжаю в Предел, - сказала я.

Бабетта удивленно округлила глаза, но быстро поняла, о чем я.

- Одна?

- А что, хочешь со мной?

- Нет уж, - поморщилась она. – Вряд ли мое присутствие сыграет тебе на руку. Я имела в виду Арнбьорна или Назира. Тебе лучше не путешествовать так далеко в одиночку. Если снова начнется лихорадка…

Я только покачала головой. Всем плевать, и Арнбьорну в первую очередь. Мы с ним подходим друг другу как нельзя лучше: оба больные и беспомощные. Он страдает от приступов бешенства, а я – от приступов страха. Но остальным братьям и сестрам лучше ничего об этом не знать. В их глазах я должна быть сильной, иначе всему придет конец. Только маленькая Бабетта видит меня своими вампирскими глазами насквозь.

Путь предстоял неблизкий. Помня о шайках Изгоев, густо населяющих Предел, я переоделась в мужское платье, спрятала волосы под шлем и для верности надела простую, совершенно скрывающую любые изгибы тела кожаную кирасу. Дело было слишком спешным, чтобы красться в ночи, а днем лучше всего выглядеть вооруженным до зубов воином.

Арнбьорн не стал меня провожать, только заперся в своей кузнице. Вслушиваясь в мерный звон молота, я мысленно молила Ситиса послать мне удачу.

-Стой! Подожди, Астрид!

Я удивленно обернулась. Незакрепленный спальный мешок упал на землю, и лошадь недовольно фыркнула.

Бабетта осторожно выглянула из тени. Небо уже светлело на востоке, но солнце еще не взошло – это были последние минуты, когда девочка могла выйти из убежища. Она плохо питалась в последнее время, и теперь выглядела хуже ходячего мертвеца. Красные глаза горели голодным блеском, сквозь бледную, почти прозрачную кожу проступали синеватые сосуды, черты лица заострились. Мы стараемся приносить кровь наших жертв, если это не противоречит условиям контракта, но так не всегда получается.

- Я взяла с собой лишний бурдюк, убью для тебя парочку изгоев, - пообещала я.

Бабетта благодарно кивнула и протянула мне крохотный пергаментный сверток, умещающийся в ее кулачке. Я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло от предвкушения.

- Здесь одна доза, Астрид, - серьезно сказала она. – На случай, если у тебя случится приступ в пути. Но лучше бы тебе привести его назад.

- Поняла.

- Не наделай глупостей.

Лунный сахар за пазухой занимал все мои мысли, но быстрая езда и ветер, бьющий в лицо, остудили нервы. Все мы одна семья, но Бабетта была мне ближе всех. У меня никогда не будет своих детей, я в этом уверена. Двое маленьких мальчиков, похожих друг на друга как две капли воды, не прожили и пяти дней. Одна Мать знает, как тяжело было носить близнецов, и как горько было прижимать к себе их холодеющие тельца. Мы только-только перебрались в Фолкритское убежище, еды и чистой воды не было, как, впрочем, и контрактов. О повитухе нечего было и мечтать. Я мучилась от лихорадки, Арнбьорн все время носил меня на руках, потому что из-за огромного живота я почти не могла ходить. Я чувствовала, что с детьми что-то не так, мысленно готовила себя к неизбежному, но разве можно к такому подготовиться. У них были чистые голубые глаза, такие же, как у Арнбьорна. Наверное, это наказание за мои грехи, за недостаточную веру. Что ж, я заслужила в полной мере. Но никакие боги не заберут у меня моего мужа.

Ночь встретила меня на границе земель Маркарта. Предстояла самая опасная часть дороги: горный перевал – а за ним узкая тропа, с обеих сторон окруженная скалами. Я всерьез подумывала о том, чтобы отпустить лошадь и дальше идти пешком. Тропа должна была быть сплошь усеяна лагерями изгоев, и лучше бы мне обходить их стороной. Силы нужно было беречь для последнего броска – моя цель ждала меня в развалинах древнего храма на острове посреди озера, откуда брал свое начало Карт. Это, по меньшей мере, четверть лиги вплавь.

И все мои усилия пойдут прахом, если девчонка не знает о лекарстве. Или если ее вообще не окажется в этом храме.

Лошадь беспокойно дергалась – в лесу выли волки.

Племена изгоев селились в заброшенных крепостях и сторожевых башнях, коими наша страна так густо усеяна. Они водили свои безумные хороводы вокруг кострищ и совсем не замечали тень, крадущуюся между деревьев. В доспехах братства я могла бы прокрасться в их хижины и прирезать пару-тройку диких жрецов для Бабетты, но я решила сделать это на обратном пути. Хотелась, чтобы кровь была как можно свежее.

Я шла целый день и всю ночь, и следующий привал сделала только на берегу Карта. Укрывшись в тени кустарника, я терпеливо дала пока солнце спрячется за горами. Это место напоминало котлован, небо казалось гораздо выше, чем обычно. Я как будто спустилась на дно колодца. Слабость в мышцах снова напомнила о себе, во рту, сколько бы я ни пила, словно кошки нагадили. На мое счастье, кто-то из изгоев оставил на берегу челн с веслом, значит, я могла взять все свое нехитрое снаряжение с собой.

Храм полностью утопал в зелени и казался совершенно разрушенным. У него была странная крыша, как на картинках в детских книжках, которые отец давал мне читать когда-то давно. В них рассказывалось о таинственном царстве Акавир, где жили одни только звери.

Под стенами храма располагалась большая деревня изгоев – Картспайр. Дикари сновали туда-сюда, как муравьи, но мне удалось приметить местечко, куда можно было незаметно причалить. Управлять этим круглым подобием лодки было невыносимо, и, несмотря на почти полное отсутствие течения, когда я выбралась на берег, у меня хватило сил только доползти до ближайшего дерева и растянуться на траве. Но мне не суждено было отдохнуть…

Внезапно оглушительный рев прокатился над долиной, эхом отражаясь от скал. Я вскочила на ноги, чтобы тут же отпрыгнуть назад, к воде. Дерево, под которым я лежала, оказалось объято пламенем. Я схватилась за кинжал, но это было бессмысленно – кинжалом дракона не поцарапаешь. Боги удержали меня от прыжка в воду, иначе я бы сварилась заживо. Над Картом поднимался туман из дыма и пара.

Все смешалось перед глазами. Пригнув голову, я побежала в деревню, надеясь найти там укрытие. Рядом со мной с криком падали горящие люди, дети плакали. Соломенные постройки вспыхивали и тут же рассыпались пеплом, а дракон все кружил и кружил. Казалось, что он высматривал именно меня. В спину ударил раскаленный воздух, я с ужасом поняла, что горю, и инстинктивно упала на землю – и… провалилась в пустоту.

Проломив спиной тонкий настил из веток, я падала или, вернее, катилась вниз по стене какой-то шахты, которая закончилась так же внезапно, как и началась. Приземление получилось не очень мягким, но сырость подземелья была просто раем. Дрожь унять теперь было не возможно. Трясло так, что зубы стучали, из глаз полились слезы. Меня вырвало. Начался приступ, а спасение лежало на дне сумки, завернутое в бумагу. Нужно было только достать его…

От отчаяния, я укусила ладонь до крови. Руку прорезала острая, отрезвляющая боль. Мне еще предстояло вернуться. Целых три дня пути, когда лекарство могло оказаться гораздо нужнее, чем сейчас. Я продолжала твердить себе это, прижимаясь щекой к холодной каменной стене, глубоко дышала, как показывала Бабетта. Через какое-то время мне удалось взять себя в руки. Что ж, похоже, со мной еще не все потеряно.

Из ямы, в которую я провалилась, вел только один коридор, весь в плесени и светящихся грибах. Я шла по нему довольно долго, пока не услышала женский голос. Сперва это придало мне сил, но очень скоро я смогла различить рычание какого-то животного.

Голоса становились все громче и отчетливей, рычание казало жалобным. Звуки доносились откуда-то из-под земли, этот коридор, видимо, когда-то задумывался как воздуховод. В конце концов, я увидела свет, пробивающийся прямо из пола. Под грудой засохших шляпок грибов оказалась ржавая. но все еще прочная решетка. Я приникла к ней, радуясь такому замечательному месту для наблюдений. В нос ударил знакомый запах горелой плоти, я с трудом сдержала подступившую тошноту.

- Затените потуже, чтобы даже пошевелиться не смог! – приказала светловолосая седеющая женщина. На ней были тяжелые доспехи, очень древние по виду. Скорее всего, она здесь командовала. – Довольна? Из-за тебя погиб Норвуф! Из-за твоего упрямства! Эй, проснись! Приведите-ка ее в чувство!

Молодой парень вынырнул из тени с ведром воды и окатил прикованную к стене девушку. Пленница дернулась на цепях, закричала. Что-то в ее тонкой фигуре показалось мне знакомым, и с ужасом поняла, что избитая полуголая девочка – и есть моя цель.

- Пожалуйста… - всхлипнула она. – Пожалуйста, отпустите… Я же сделала все, как вы сказали…

- Ты не сделала главного! – возразила воительница. – Ты не убила эту престарелую ящерицу, и мне надоело об этом говорить!

- Пар… Партрунакс не враг… Дельфина, прошу вас…

- Он дракон, а все драконы должны быть истреблены! – она отошла в дальний угол, где я не могла ее видеть. – Посмотрим, как долго протянет твоя зверюшка.

Послышался характерный звук, с которым лезвие меча пронзает плоть, и рычание перешло в щенячий скулеж. Зверь должен был быть огромных размеров, потому что ударами хвоста о стены создавал невообразимый шум. Безумная догадка пролетела в мыслях.

Арта пыталась вырваться и рыдала в голос.

- Не трогайте его! Не бейте!

- Но иначе, ты же не понимаешь. Тебя бить мы не можем, потому что если ты отбросишь копыта, некому будет убивать драконов.

Ненависть к этой женщине, кем бы она ни была, закипала во мне. Вот уж, чья кровь пришлась бы по вкусу Бабетте.

- Отпустите нас, пожалуйста…

- Если ты убьешь Партрунакса, я отпущу тебя немедленно. Но твоего питомца, придется прикончить все равно, такая у нас с тобой работа.

- Я так не могу.

Женщина вышла из тени и, подбежав к Арте, наотмашь ударила ее по лицу.

- Ты довакин! Это твоя работа! – прокричала она прямо в лицо девочке, отделяя каждое слово. Если бы я знала, сколько ее сообщников прячется по углам, я могла бы что-нибудь придумать, но мне оставалось только наблюдать.

Арта зажмурилась и попыталась отвернуться. Все ее лицо представляло один сплошной синяк.

- Его мамаша сейчас летает над островом и сжигает дикарей! Теперь не только Норвуф, теперь все жители деревни расплачиваются за твое упрямство! Разве они в чем-то виноваты? Отвечай!

- Нет, - выдавила девушка.

- Так исправь это! Убей дракона!

- Я не могу. Убейте меня, если хотите, только отпустите его…

Светловолосая вплеснула руками.

- Ты совершенно не слушала меня, мерзкая девчонка! С меня довольно! Ты сама подписала ему приговор, Артурия.

Она подала сигнал своим людям и повернулась к зверю. Я не могла как следует рассмотреть ее лицо, но чувствовала, как мерзко и снисходительно она улыбается.

Арта встрепенулась и забилась в цепях.

- Нет, не надо! Не трогайте его! Уберите свои грязные руки!

Внезапно ее лицо исказилось. Он выгнулась всем телом, набирая побольше воздуха в грудь, и шестое чувство подсказало мне откатиться от решетки подальше. Все вокруг озарилась ярчайшим голубым светом, стены угрожающе затряслись. Кажется, я услышала несколько слов на странном незнакомом языке. Люди внизу закричали, клянусь, я слышала хруст костей. Решетка с грохотом вылетела из рамы и впечаталась в потолок.

Наступила полная тишина. Выждав несколько минут, я отважилась подползти к дыре в полу. Арта все также висела на цепях, безжизненно свесив голову на грудь. Все остальные в неестественных позах лежали у стен, у многих не хватало конечностей. Пол был залит кровью.

Я повисла на руках и мягко спрыгнула. Стараясь не наступать на кровь и оторванные части тела, я подобралась к Артурии и потрясла ее за плечо. Она вся была мокрая и ужасно холодная, как труп утопленника. Девушка дернулась и подняла глаза.

- Ты узнаешь меня? – требовательно спросила я.

- Астрид, - удивленно прошептала она.

Рычаг, раскрывающий кандалы, не пришлось долго искать. Арта шлепнулась на пол, но тут же вскочила и подбежала к раненому дракону. Это был детеныш, размером с две взрослых коровы. Как этим людям удалось поймать его, заковать и притащить в подземелье, оставалось загадкой.

Дракон доверчиво повернулся к девушке и положил голову ей на колени. Арта стянула ремни, пережимающие его пасть.

- Держись, я выведу тебя отсюда, только держись, - приговаривала она, обнимая его за шею.

Но дракон умирал, истекая дымящейся кровью. Он со стоном выпустил дым из ноздрей и закрыл глаза. Через мгновение его тело как будто покрылось языками пламени, и лучи света протянулись от его груди к Арте. Она что-то кричала, рыдала и отбивалась от невидимого врага, но очень скоро все закончилось. На месте дракона теперь лежала груда белых костей, словно он пролежал под землей сотни лет.

Арта не шевелилась, глядя на драконий череп в своих руках. Я не решалась к ней подойти. Меня должен был охватить страх при виде кровавой бойни, которую учинила эта маленькая девочка, но почему-то я чувствовала только сострадание. Когда умерли мои дети, я тоже вот так не могла сдвинуться с места.

Тело светловолосой почти не пострадало, за исключением огромной ямы в затылке. Я перерезала кинжалом артерию на ее горле и подставила пустой бурдюк.

- Что вы делаете? – раздался над моим ухом слабый голос.

- Собираю кровь для Бабетты. Ей нужно питаться, - спокойно объяснила я.

Арта безжизненно села на пол и затряслась с новой силой.

- Я их всех убила, - всхлипывая в истерике, кричала она. – Всех! Я чудовище, чудовище! Ненавижу себя! Ненавижу, ненавижу!…

Кашель сдавил ее горло, и на секунду мне показалось, что девочка задыхается. У меня сжалось сердце. Не размышляя ни секунды, я вытащила из рюкзака сверток с лунным сахаром и, сорвав бумагу, впихнула ей его в рот.

- Положи за щеку!

Она не сопротивлялась, только продолжала царапать свои мокрые плечи. К счастью, тут было достаточно трупов, чтобы найти для нее новую одежду.

- Вы не боитесь меня? – спросила Арта, позволив себя переодеть. Черты лица начинали разглаживаться, дрожь затихала.

- С чего бы? – усмехнулась я. – Тебе повезло, что я здесь оказалась, а то так бы и висела на этих цепях. Нужно уходить отсюда.

- Мне некуда идти.

- Если хочешь, я отвезу тебя в Рифтен. Дом, откуда я тебя забрала, был вполне уютным.

Я невольно вспомнила, как холодно было сидеть ночью под домом того рыжеволосого верзилы. И какой нежный был у него взгляд, когда утром он, наконец, ушел в город.

- Там меня больше не ждут, - горько ответила Арта. – Мне некуда идти.

- Нет, есть, - возразила я. – Ты забыла, что у тебя есть семья и дом, где тебя всегда ждут.

Артурия устало прикрыла свои ярко-зеленые глаза и блаженно улыбнулась. Я знала, что сейчас она чувствует необычайную легкость во всем теле и тепло, разливающееся по груди. Сейчас она больше всего на свете хочет уснуть и окунуться в мир грез, где прекрасный сладковатый вкус во рту никогда не исчезнет. Она дрейфовала где-то между сном и реальностью. Эта тонкая грань так волнующе прекрасна! Таково волшебное, но убивающее действие лунного сахара. Я ощущала гордость и зависть одновременно.

- Убийца из меня выйдет лучше, чем довакин, да? – отстраненно спросила она.

Я решила повременить с расспросами об оборотнях до возвращения в Убежище.

Когда мы выбрались из храма, уже стояла звездная ночь. Тлели хижины изгоев, дым разъедал глаза. Интересно, сколько жителей тогда сгорело заживо? Ярл Маркарта, наверное, приплясывал от счастья.

Я не хотела, чтобы Арта смотрела на все это, но она сама пошла к деревне, с любопытством останавливаясь у каждого трупа.

- Что вы дали мне, Астрид? – спросила она, безразлично рассматривая маленькое тело, сгоревшее до неузнаваемости. Рядом лежала нетронутая деревянная лошадка.

- Лекарство. Просто лекарство от лихорадки.

- Спасибо.

Ночную тишину прорезал крик дракона, и мы обе подняли головы, пытаясь рассмотреть крылатую тень. Но он был далеко, может даже по ту сторону гор. Он кричал снова и снова, настойчиво и упрямо, словно мать, зовущая своего ребенка. Почему-то я была уверена, что это именно тот дракон, в пламени которого я едва не сгорела. Я больше не боялась его. Если бы я могла, я бы тоже взлетела в небо и кричала так громко, как могла, надеясь, что тогда ноющая боль в груди поутихнет. Но я не умела летать, и не могла позволить себе ни минуты слабости. Моя семья ждала моего возвращения.

========== Диалоги с убийцами ==========

- Ты принес, что я просил?

Я дернулся, вырванный из размышлений. Из полумрака на меня смотрели безумные глаза маньяка, но в этом взгляде было и нечто печальное.

- Нет, Каликсто, я не могу тебе этого принести.

Заключенный поник и ушел вглубь камеры. Послышалась возня, будто мышь грызла тюфяк.

- Я должен работать, должен творить. Моя милая сестрица ждет меня…

Он снова бредил и разговаривал со своей мертвой сестрой. Это был тридцатый день его заключения, и все тридцать начинались одинаково.

- Мне нужно еще две ложки костного мозга! Принеси! Принеси!

Я отпрянул от решетки, чтобы не чувствовать его смрадного дыхания. Что ж, костный мозг был не самым страшным его требованием.

Ульфрик Буревестник, воцарившись на троне, издал множество указов по судоустройству. Теперь ни о какой казне не могла идти речь, пока все злодеяния преступника не будут доказаны, а жертвы отомщены. Такова новая справедливость. Не было сомнений, что Каликсто все равно лишится головы, но до этого ему предстояло сознаться во всех убийствах, которые ему вменяли, а делал он это неохотно. Если бы Каликсто Корриум разбирался в законах, он бы понял, что поступает правильно, ведь теперь он может жить в этой камере и питаться за деньги государства, сколько душа попросит. Пытки, к несчастью, тоже отменили.

- Давай вернемся к делу, - спокойно произнес я. – Ты убил сестер Расколотый щит?

Каликсто буравил меня взглядом и молчал. Я мысленно проклинал короля и мечтал о моем доме в Рифервуде.

- Две. Ложки. Костного. Мозга.

Теперь его голос больше напоминал карканье.

- Почему только две? – вздохнул я. – А в своем дневнике ты требуешь шесть.

- Шесть? – удивился он. – Глупый мальчишка! Конечно шесть! Но четыре у меня уже есть! Ха-ха! Старый Каликсто умеет считать!

- У тебя ничего нет.

- Есть.

Я не стал больше спорить. Придворный маг заявил королю, что Каликсто не сумасшедший, значит, я обязан его допрашивать.

- Ты убил сестер Расколотый щит? – повторил я.

- У меня только одна сестра.

- Твоя сестра здесь ни при чем. Я говорю о других девушках.

- Люсилла меня ждет.

- Нильсин и Фригга Расколотый Щит. Как ты убил их?

- Не убивал.

Впрочем, почему я решил, что сегодня мои мучения закончатся? Этот день ничем от других не отличается. Если бы Каликсто знал, за что я удостоился такой чести, он бы посмеялся от души.

-Нильсин не убивал, - сказал он.

- А Фриггу? – без особой надежды на успех спросил я. Будь моя воля, мерзавец бы уже месяц гнил в земле.

- Не убивал. Только забрал яичники.

Я почувствовал, как желудок скрутило в бараний рог. Неужто он делал это, пока девушка была жива?

- Другую не убивал. Не я, - продолжал Каликсто.

- А кто?

- Не я.

В отчаянии я схватил со стола кувшин и водой и запустил в решетку. Глиняные осколки разлетелись во все стороны, ублюдка окатило брызгами ледяной воды. Каликсто закричал и забился в дальний угол. Я понял, что больше ничего от него не добьюсь.

- Да будет Талос мне свидетелем, да свяжет меня эта клятва до смерти и после нее… - по привычке прошептал я. С самого детства я представлял, как говорю эти слова королю в тронном зале дворца Исграмора, я выучил ее наизусть. Теперь эти слова стали настоящей молитвой.

- Как твое имя, страж? - голос заключенного внезапно сделался спокойным и рассудительным, будто он и впрямь в своем уме. – Хочу знать имя того, кто убьет меня.

Его слова неожиданно польстили мне.

- Ралоф. Но не я тебя убью.

В камине весело потрескивали поленья. Я устало наблюдал, как сестра хлопочет по дому, стараясь производить как можно меньше шума, и с удивлением чувствовал себя в безопасности. Мой взгляд то и дело останавливался на копне черных волос, выглядывающих из-под одеяла на узкой кровати. Это были прекрасные длинные локоны цвета вороного крыла.

- Красивая девушка, - с хитрецой прошептала сестра.

- Брось это, Гердур. Не время.

- Ох, конечно, как я могла забыть! Ты молодец, дождался, когда старики одной ногой в могиле будут.

- Тише, Талоса ради! – взмолился я.

- Трудно тебе жениться и порадовать мать? Сделал бы ей внука и воевал бы себе вволю. Смотри, девчонка-то беспризорная. Пусть пока здесь остается, за месяц я сделаю из нее отменную хозяйку!

- Не останется она здесь. В Вайтран хочет.

Гердур хмыкнула и вернулась к уборке. Мысленно пообещав себе навестить родителей, я позволил себе задремать. Трудно представить, что несколько часов назад я стоял посреди горящего Хелгена.

- Ты сегодня ничего не спрашиваешь, - капризно воскликнул Каликсто.

Надо сказать, я привык к его обществу. Только пить стал больше.

- Ты все равно не скажешь мне правду. А я не могу тебя заставить, - горько признался я.

- Какую правду?

Иногда он вел себя как ребенок.

- Скольких девушек ты убил.

- И только-то? – усмехнулся заключенный, как будто раньше я у него этого не спрашивал. – Двух. Блондинку и рыжую.

Блондинка была, конечно же, Сусанна – служанка из таверны. Даже такая последняя шлюха, как она, не заслуживала подобной смерти. Маньяк отрезал ее груди, которые она сама оценивала в три медных монеты. Имени рыжей я не знал, ее так и не смогли опознать.

- Ложь. Ты забыл еще о двух. Нильсин и Фригга. Кажется, у них были темные волосы.

- У Фригги я только забрал яичники, - терпеливо объяснил он, словно рассказывал поучительную историю внуку. – Другую убил не я. Ее убила ведьма.

Я едва не расхохотался. Может, стоило попросить кормить его получше, уж больно смешные у него истории.

- Ведьма? Ворожея? Пещерное чудовище забралось так далеко на север и никем не замеченное пробралось в город?

Каликсто засмеялся вместе со мной, и, прыгая по камере, хлопал в ладоши. Я пожалел, что придворного мага нет сейчас здесь. Возможно, он пересмотрел бы свое решение.

- А ты весельчак, Ралоф! - взвизгнул Каликсто, прижавшись к решетке. – Какое такое чудовище?

- Уродливое. Совсем как ты.

- Весельчак! Это была женщина. Человек. Женщина-человек зарезала другую сестру. Но я расскажу о ней, только если принесешь мне пять сухожилий и еще ложку костного мозга. Тех двух мне не хватило.

- Ралоф! Ралоф, проснись!

Знакомый нежный голос вырвал меня из цепких рук сна. Я хотел улыбнуться, но Артурия больно ударила меня по ребрам.

- Ай! За что?

Девушка недовольно смотрела на меня из-под густых черных ресниц.

- Отвези меня в Виндхельм! Я хочу присоединиться к Братьям Бури!

Меня словно водой окатили.

- Шутишь? Зачем?

- Я хочу!

- На войну хочешь? Ты же с Соратниками!

Артурия побледнела и стала тормошить меня еще сильнее.

- Поехали, Ралоф, поехали! Я уже запрягла коней.

- К чему такая спешка? Ты хоть знаешь, как это далеко! Мне нужно уладить дела, позавтракать…

Она всплеснула руками и стащила меня с кровати. Решимость в ее изумрудных глазах смешивалась с истерикой.

- Нет у тебя никаких дел!

И правда, не было.

- Я ушла от Соратников, - призналась она. – Они предложили мне то, на что я никак не могла согласиться.

Она и сама не заметила, как двусмысленно это прозвучало.

- Что именно? – хохотнул я. – Трахнуть Кодлака? Боюсь, он слишком стар…

Удар в солнечное сплетение вышиб из меня весь дух. А их в этом Йоррваскре умеют тренировать!

- Дурак! Все очень серьезно. Я расскажу тебе по дороге, только поехали быстрей, пожалуйста.

Впрочем, у меня с самого начала не было выбора.

Я чувствовал себя очень плохо. Я жирел и разлагался, как трупы тех девушек. Медвежьи доспехи – моя гордость, символ моей преданности королю – пора было сдавать кузнецу на растяжку.

- Я увидел ее впервые на главной площади. Она стояла в толпе. И очень интересно пахла. Подумал, что она очень молода и послужит мне идеальным материалом.

Отпив глоток эля, с бутылкой которого уже практически не расставался, я задался вопросом, стоило ли рассказать Каликсто о том, что после откровений его ждет смерть.

- Я подошел поближе и стал за ее спиной. Глубоко вдохнул и обомлел: от нее пахло смертью.

Бутылка заканчивалась слишком быстро, а за другой нужно было подниматься из подземелья. Так много ступеней…

- И тут ты понял, что убьешь ее, - предположил я.

- Нет, напротив, я испугался.

- Но все равно убил. Не могу представить, чтобы дочка такого уважаемого человека пахла смертью. Как вообще пахнет смерть, а?

Какликсто удивленно пялился на меня, пока понимание не отразилось на его лице.

- Идиот! – прорычал он. – Я тебе про ведьму говорю!

Тут он был прав, я подумал о Нильсин Расколотый Щит.

- И как же выглядят ведьмы? – лениво поинтересовался я. – Небось, молодая и красивая?

- Нет. Совсем не молода. Лет так тридцать или даже больше.

- Да уж, просто дряхлая старуха.

Заключенный согласно фыркнул и расстроено покачал головой. За наше с ним долгое общение я уже знал, что женщины старше двадцати пяти для его опытов не подходили.

- Что она делала в толпе? – спросил я. Раз весь эль вышел, почему бы не поддержать разговор. – Выбирала жертву?

Каликсто задумчиво почесал ухо и ответил:

- Нет, думаю, тогда она уже знала, кого убьет. Может, она просто решила посмотреть на короля? Все тогда высыпали на площадь. Король что-то говорил, а его маленький ублюдок сидел с ним на одной лошади.

Пропустив мимо ушей оскорбление принца, за которое месяц назад я бы не задумываясь дал в рожу мерзавцу, я прикинул даты. Нельсин Расколотый Щит умерла в день, когда король Ульфрик объявил народу о разгроме Альдмерского Доминиона под Маркартом.

Обожженное плечо отзывалась мучительной болью при каждом движении, но я дал себе слово не бросать меч. Хотя тут было больше пользы от лука.

- Арта! Не подходи к нему! Арта!

Но она, конечно же, не слушала меня. На секунду мне показалось, что она попала под струю огня. Мне в лицо ударила волна жара, пришлось отвернуться. Нужно было искать укрытие, с ее смертью я уже почти смирился. Вокруг стало совсем темно…

- Ралоф, ты ранен? Посмотри на меня!

И я посмотрел. Лицо Артурии было все черным от копоти, но не похоже, чтобы она страдала от ожогов. Более того, она была совершенно жива, и… светилась.

- Где… Где дракон? – прохрипел я.

- Дракона больше нет, - мрачно ответила она. Свечение слабело и в конец концов исчезло. Может, оно и вовсе мне привиделось.

- Улетел?

Я вытянул шею и увидел за ее спиной белые, как истмарский снег, кости. Гигантский череп смотрел на меня пустыми глазницами.

Пока Артурия обрабатывала мое плечо, я пытался осмыслить то, чему только что стал свидетелем. На ум приходили полузабытые детские сказки и песни пьяных бардов, но все это казалось мне глупостью.

- Вот и все, пару часов стоит отдохнуть. Я на охоту.

Он потянулась к своему мамонтовому луку, но я перехватил ее руку.

- Ты довакин? – спросил я. – Ты поглотила душу дракона.

- Да, я довакин. – Артурия выдернула руку из моих ослабевших пальцев и забрала оружие. – Но я не хочу это обсуждать. Если ты мой друг, Ралоф, никогда не вспоминай об этом.

В голове вертелась тысяча вопросов, главный из которых: почему она не сказала мне раньше.

Артурия придирчиво осматривала кончик свое длинной косы. Волосы слегка пострадали в битве, их стоило бы подкоротить до лопаток, но девушка решила иначе. Недовольно фыркнув, она выхватила из сапога острый кинжал и, прежде чем я успел ей помешать, отрезала их полностью. Тяжелая коса упала на землю кольцами, словно змея, а короткие неровные локоны теперь едва прикрывали уши.

- Ты назвал меня Артой? Мне нравится.

Дворец Исграмора встретил меня сквозняками и гулким эхо. Помню, как мальчишкой впервые попал в этот зал. Тогда он показался мне таким огромным, что даже рассказы о великих чертогах Совнгарда меркли по сравнению с высотой этих стен. Я пришел простым фермером, а ушел Братом Бури, и это был самый счастливый день моей жизни. Теперь вместо обычной кольчуги на мне прекрасная броня, отороченная медвежьим мехом, у меня за спиной много лет сражений, меня награждали почестями и топтали в грязи, но робость и благоговейный страх перед этим местом никуда не ушли.

Вдруг в тронный зал с невообразимым шумом ворвался пятилетний сын короля. Он сжимал в ручках слишком большой для него деревянный меч и стучал им по полу. Увидев меня, мальчик настороженно замер, но очень скоро потерял ко мне интерес и продолжил играть. Няньки одна за другой словно из-под земли выросли, окружив принца, а за ними выплыла и его мать.

- Ваше Величество, - поклонился я.

Королева Эрна славилась своим высокомерием. Ей было чем гордиться, ведь она подарила стране здорового наследника-первенца.

- Король сейчас занят. Он на совете с моим дядей, - бросила она.

Если кто-то и мог соперничать с ней в гордыне, то только ее великий родственник. Каменный кулак очень вовремя подложил в постель королю свою племянницу, как раз когда стало ясно, что я не смогу выполнить возложенную на меня задачу. Ульфрик сделал, что должен был: отыгрался на мне, назначив главным тюремщиком королевства, и женился на испорченной девице.

Ульфрик и Галмар появились из зала совещаний раньше, чем я предполагал. Король был рад меня видеть, но его верный пес нахмурился.

- Ралоф, ты нужен мне, - бросил Ульфрик, приглашая меня к карте. – Дошли вести об альдмерских кораблях на западе. Скорее всего, они попытаются вернуть Маркарт. Мне нужны твои разведчики.

- Я готов служить, ваше величество, но я уже много лет не воевал.

Как это было предсказуемо. Я знал, что наступит день, когда король пожалеет о своем решении, но я почему-то совсем не был этому рад.

- Готовься, - король пропустил мое скромное замечание мимо ушей. – Через два дня ты должен выехать с отрядом бойцов. Галмар обсудит с тобой подробности.

- Кому я должен передать дела? – покорно спросил я, предвкушая беседу с ненавидящим меня Каменным кулаком.

- Я пришлю человека… Сигурд!

Маленький принц прибежал, громко топая дорогими сапогами, и запрыгнул отцу на руки. Они были похожи как две капли воды, и мне стало интересно, на кого были бы похожи королевские дети, если бы я все-таки выполнил задание.

- И Ралоф, пока ты здесь, закончи это дело мясника. Торбьорн Расколотый Щит требует справедливости. Он весьма влиятельный человек, не стоит лишаться его поддержки.

Я поклонился, хотя и не представлял, как за два дня добиться от Каликсто признания, если мне не удалось сделать этого за месяц. Нестерпимо хотелось выпить.

Лагерь Хаафингар окутала напряженная тишина. На рассвете была назначена атака на Солитьюд, где нас ждал огромный гарнизон и все еще внушительные остатки имперской армии. Нас превосходили числом. Нас превосходили вооружением. Но нас вел сам Ульфрик, и мы не имели права на поражение. На карту была поставлена свобода страны.

Артурия сосредоточенно смазывала жиром тетиву лука. Медвежьи доспехи, специально подогнанные по ее хрупкой фигуре, лежали рядом, уже вычищенные и отполированные. К своему снаряжению она всегда относилась очень бережно.

- Значит, завтра все решится? – проронил я, присаживаясь рядом с ней. Артурия шумно выдохнула.

- Еще несколько часов. Нужно поспать.

- Сегодня холодно, - заметил я. – У меня есть лишнее одеяло, можешь забрать себе.

Она промолчала.

- Тебе лучше держаться вместе с лучниками.

- У меня и меч есть, - возразила Артурия.

- Видел я тебя с мечом, - усмехнулся я. – Жалкое зрелище.

- Правда? - удивилась она. – Что-то я не помню, чтобы ты жаловался, когда я заколола того имперца в Хьялмарке.

- Я почти повалил его.

- Повалил, как же…

Мы тихо засмеялись, но смех получился чересчур нервным.

Артурия натянула тетиву и осталась довольна. Я наблюдал, как она собирает свои вещи и делает несколько больших глотков из кувшина с остывшей водой, а затем сладко потягивается и, как ни в чем не бывало, желает мне добрых снов.

- Ты идешь в его палатку?

Я так долго пытался начать этот разговор, что дотянул до самого конца, и грубые слава сами слетели с губ. Она остановилась за моей спиной. Я не стал оборачиваться, но чувствовал, как она близко.

- Да. Я его Тан.

- Именно. Ты его тан, а не его шлюха.

- Я люблю его, Ралоф.

- Ты ребенок. Ты не можешь знать, что такое любовь.

- А ты знаешь?

И я не знал. Но чувствовал, что с моим лучшим другом очень скоро произойдут ужасные, несправедливые вещи.

- Он никогда не женится на тебе. Ему не позволят, ты же знаешь, - это была моя последняя соломинка. Она бы сработала, если бы Артурия была обычной девушкой.

Она вздохнула и потрепала меня по волосам, как часто делал я после очередного сражения.

- Это неважно, Ралоф. Ты когда-нибудь поймешь.

Ее шаги удалялись и становились тише, а я смотрел в огонь костра и шептал свою присягу, умоляя Талоса послать нам победу.

- Почему ты решил, что ведьма хочет посмотреть на короля?

Времени оставалось все меньше, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Каликсто разговаривал с призраком сестры, переставлял несуществующие баночки с органами, и вслух рассуждал о необходимом для опыта количестве свежей крови. Но услышав о загадочной «старухе» тут же оживился.

- Она все время перемещалась в толпе, чтобы лучше видеть его лицо, - уверенно сказал он. – Причем делала это мастерски, никого не толкая.

- Но зачем? Она хотела и его убить?

На этот раз я принес с собой целый ящик эля. На трезвую голову больше невозможно было слушать этот бред.

- Не думаю. Похоже, ей просто было интересно. А потом она вдруг развернулась и уставилась на меня, будто бы давно знала, что я там стою.

Или учуяла его смрадное дыхание. Прутья решетки уже больше не казались мне ровными.

- Она плакала, - трагически произнес маньяк. – У нее были такие жуткие зеленые глазищи, и все щеки в слезах. И я спросил, что с ней. А она ответила, что не была в Виндхельме почти девять лет.

Это и в самом деле прозвучало трогательно. Третья бутылка подходила к концу, и мне просто захотелось сдохнуть. И плевать я хотел на альдмерские корабли.

- А потом был турнир в честь маленького ублюдка. И ведьма до самой темноты наблюдала за королем. А я стоял, и ждал, что будет дальше.

Турнир, на котором я опозорился, свалившись с лошади прямо в сугроб под королевским помостом. Королева смеялась громче всех.

- Зачем ты следил за ней? - спросил я. – Она не подходила для опытов.

Каликсто кивнул, довольный, что я знаком с его исследованиями.

- Не мог уйти. Прирос к земле.

Я неосторожно открыл четверную бутылку, и пролил эль себе на штаны.

- Ночью она пробралась в дом клана Расколотый Щит. Я залез на балкон и сквозь окно видел, как она вспорола Нильсин горло от уха до уха. Так ловко, что даже не запачкалась.

Говорят, ту страшную рану не смогли как следует зашить, и девушку хоронили в платье с меховым воротом.

- Потом она подняла голову и встретилась со мной взглядом. Ее глаза светились в темноте. На улице, она подошла ко мне с зажатым в руке окровавленным ножом и сказала…

Каликсто замолчал и уставился на стену позади меня. Я терпеливо ждал и допивал Эль, от которого уже тошнило, но заключенный не собирался говорить. Мне пришлось подойти к решетке и притянуть его за шиворот тюремной рубахи.

- Что. Она. Сказала? – прорычал я прямо ему в ухо. Но Каликсто не стал причитать и плакать, как делал раньше, если ему причиняли боль. Он вообще как будто оцепенел.

- Сказала, что за все грехи когда-нибудь придет расплата, - еле слышно пробормотал он.

- И что дальше?

- Ничего. Исчезла. А на следующий день…

Я отпустил Каликсто, и он тяжело опустился на тюфяк. Всем было известно, что случилось потом. На следующий день Каликсто Корриума арестовали по подозрению в убийстве молодых девушек. С того дня моя жизнь превратилась в ад.

Король в ярости разорвал письмо с Высокого Хроттгара на мелкие кусочки. В нем говорилось, что довакин Артурия ушла из храма полгода назад, не закончив обучение, и до сих пор не присылала о себе вестей. Растерянность была даже на лице Галмара.

- Найди ее!

Приказ предназначался для меня.

- Найди ее и приведи сюда! – Ульфрик брызгал слюной и метался по залу. – Ты мой лучший разведчик, переверни всю страну, обыщи каждую пещеру, но найди ее!

- Слушаюсь…

- Ульфрик, подумай… - начал Каменный Кулак, но попал под горячую руку.

- Пошел вон! – вскричал король, но тот и сместа не сдвинулся. – Ты всегда ее ненавидел! Называл ее ведьмой! Теперь ты доволен?

class="book">Галмар раздосадовано ударил по столу кулаком.

- Да, доволен! Ведьма и есть! Посмотри на себя, разве нет сейчас дел важнее? Ты не можешь отправлять людей даэдра знает куда, на поиски взбалмошной девки, которой вздумалось погулять!

Ульфрик замахнулся и со всей силы ударил своего генерала в челюсть. Я невольно отступил подальше. Больше всего на свете мне хотелось исчезнуть из этого места.

Король, тяжело дыша и потирая костяшки пальцев, повернулся ко мне.

- Отправляйся немедленно, Ралоф, - с ненавистью прошептал он мне в лицо. По спине поползли мурашки. – Найди ее, иначе, великий Талос мне свидетель, я уничтожу тебя.

Я тогда не предал значения его угрозе, сказанной сгоряча. Больше всего я надеялся, что Артурия убежала достаточно далеко, и я не смогу ее найти. В конце концов, так и случилось.

Покачиваясь, я брел по улицам Виндхельма. Я был мертвецки пьян, и больше всего на свете мне хотелось спать. Каликсто бредил, и в моей голове все время звучал его переменчивый голос. Он снился мне, я просыпался от его звука и засыпал под его бормотание. Я выучил все его рецепты наизусть, и ловил себя на том, что чаще шепчу не текст присяги, а список ингредиентов для его некромантских опытов. Иногда мне казалось, что его камера – самое безопасное место в мире, хотелось вышвырнуть его оттуда и спрятаться. Король сдержал слово – я был уничтожен.

Крик боли долетел до моих ушей, и я пошел в сторону торговой площади. На секунду я подумал, что снова убили кого-то, и засомневался, не мог ли я в самом деле выпустить Каликсто. Я был почти прав.

На земле сидел Торбьорн, прижимающий к груди тело мертвой жены. Ее бледное лицо было безобразно искажено, язык вывалился изо рта, а на шее болтался завязанный узлом кожаный ремень.

- Това! Това! За что? За что, боги? Помогите кто-нибудь!..

Люди сочувственно качали головами, но близко подходить не рисковали. Внезапно Торбьорн увидел меня и, воздев дрожащую руку, закричал:

- Вы… Все из-за вас! Если бы поймали того убийцу, мои девочки были бы живы! Мои маленькие дочки! Това…

Ноги сами понесли меня обратно к тюрьме. В глазах все расплывалось, желудок, казалось, вот-вот вывернется наизнанку. Я долго не мог подобрать ключи к камере.

-Ты меня выпускаешь? – обрадовался Каликсто.

Ударом по затылку я лишил его сознания, взвалил на плечо и потащил в город. Я торопился, чтобы успеть сделать все на глазах Торбьорна. Несколько раз я поскальзывался на обледенелом снегу и падал, последний квартал я просто тащил Каликсто по земле. По его слабым стонам я понял, что он пришел в себя. Это было даже лучше.

Торбьорн все еще был на площади, стражники пытались увести его домой. Я поставил Каликсто на колени прямо перед ним и вытащил из-за пояса кинжал – тот самый, которым десять лет назад Артурия отрезала свои прекрасные волосы. Мне почему-то показалось это очень важным.

Все испуганно смотрели на нас, Торбьорн перестал рыдать. Каликсто била крупная дрожь, но он не проронил ни звука.

- От уха до уха, говоришь?

С этими словами я вонзил кинжал ему в горло.

Я не сопротивлялся, когда стражники скрутили мне руки. Это действительно было неважно. Вдыхая морозный воздух северной столицы, я с наслаждением чувствовал в нем запах свежей крови и радовался, что моему преемнику, кем бы он ни был, не придется мучиться, выполняя новые законы короля, ведь свидетелей было более чем достаточно.

Сквозь ропот толпы я различил далекий крик дракона.

========== Служение и свобода ==========

Жаркое лето подходило к концу, и, как обычно, в этот период у меня не разгибалась спина от количества работы по дому. Давно надо было нанять помощника – в который раз говорила я себе, уплотняя мхом щели в улье. Меда в этом году немного, на ярмарку в Фолкрит даже отвезти нечего. Оставлю, пожалуй, нам с Рейной на зиму, да завезу банку-другую старушке Хильде в благодарность за теплые вещи, которые она вяжет для девочки. С вязанием и шитьем у меня самой не задалось.

Пора было загонять коров под крышу, собирались сумерки. Бросив в сарай паклю и остатки мха, я огляделась по сторонам. Да, хозяйство мое не образцовое, конечно, но и мне привычнее меч, чем мотыга. Кто ж знал что жизнь вот так обернется, да и девчонку больше тянет к оружию. Поэтому я боюсь нанимать рабочих: люди бывают разные, слухи распустят, мол, баба-воин в огороде копается, пока ребенок по лесам шастает. Нет уж, лучше все будет как есть, мы и вдвоем справляемся уже столько лет.

Девчонки до сих пор не было видно, но я не волновалась, Рейна частенько пропадала на охоте и могла вернуться затемно. Когда ей стукнуло восемь, и я смастерила для нее маленький лук, у нее проснулся талант – с тех пор редко когда мы оставались на ужин без дичи. На этом можно было бы неплохо заработать, но я опасалась привлекать внимание и каждый раз отгоняла от себя эту мысль. Хватит и того что есть. Тем более, мешок монет в оговоренном месте появляется каждую шестую луну – не невесть какое богатство, но нам поддержка неплохая. Зимой я помогаю на ближайшей лесопилке, осенью излишки с огорода везу в Фолкрит. Рейна завела у нас кроликов, я научилась выделывать шкурки – нам хватает.

Когда позже я нарезала овощи для похлебки, мне почудилось, будто двор на мгновение накрыла тень. Я глянула в окно, но ничего не увидела, и не стала удивляться. Над нашим домом часто пролетают драконы, иногда даже достаточно низко, но еще ни разу не нападали, и я как-то к ним привыкла. Рейна вообще говорила, что у нее с ними связь, будто она понимает, что они говорят. Еще когда она была малышкой, она с визгом выбегала во двор, стоило только услышать вдалеке драконий крик и хлопанье крыльев. У меня все холодело внутри, а Рейна прыгала и тянула к небу ручки в новых рукавичках.

Детские голоса во дворе привлекли мое внимание. Я нахмурилась и мысленно приготовилась к поездке в ближайшее поселение: возвращать заблудшее чадо домой на ночь глядя. Я запрещала Рейне приводить других ребят в дом, хоть и знала, что ей очень хочется. За одним бы уследить, а если их тут будет целая орава – неизвестно, куда они залезут и что найдут, и что потом расскажут родителям.

Но картина, которую я увидела выглянув за порог, напрягла меня еще больше: Рейна привела не соседских детишек, а тянула за собой незнакомого мальчика лет семи, обвязав ему запястья веревкой.

– Тетушка Лидия, я нашла в лесу имперского шпиона! – гордо объявил мой ребенок, потянув за веревку. Малыш споткнулся и упал коленями в мягкую землю. Видно, что он старался не плакать, но силы явно были на исходе.

Я бросилась его поднимать.

– С ума сошла, Рейна? Какой он шпион? Ты где вообще этого набралась? – кричала я, отряхивая грязь, листву и засохшие ветки с на удивление очень богатой одежды мальчика. Бросив взгляд на его ноги, я увидела сапожки, сшитые точно по ноге. Мысленно выругалась: сын купца, или еще хуже – лорда.

Рейна насупилась:

– Но ведь дед Гельбар с лесопилки говорил…

– Я тебя больше ни на шаг не подпущу к лесопилке! И Гельбар о самогоне их наших запасов может забыть! Нет никаких имперских шпионов у нас в округе!

Мальчик тут же почувствовал во мне поддержку и первым делом протянул руки, чтобы его развязали.

– Н-н-нету, потому что мой т-тятя прогна-а-ал их, – протянул он, всхлипнув носом, полным соплей. – Я ей говорил, но она н-н-не слушала…

– Я ему не верю! Незнакомцев у нас в лесах сто лет не видели! – упрямо топнула ногой Рейна.

Терпение мое было на исходе.

– Марш в дом, – процедила я. – Умойся, и помоги умыться… Как тебя зовут?

– Сигурд, – ответил мальчик, снова угрожающе всхлипнув.

– Помоги умыться Сигурду, и найди для него сухую одежду. Потом спускайтесь ужинать.

Рейна зарычала сквозь зубы и с яростью бросила на землю сумку с дичью. Злобно зыркнув на меня своими зеленым глазищами, она все-таки потащила Сигурда в дом.

Тяжело вздохнув, я подобрала сумку и довольно хмыкнула, оценив добычу. Несмотря на незваного гостя, еды хватит с лихвой.

Спустя час, умытый и переодетый, Сигурд сидел за столом, во всю уплетая мясную похлебку. Рейна ковыряла ложкой в миске, с подозрением глядя на мальчика и периодически касаясь своего сапога. Я знала, что она спрятала там кинжал, несмотря на то, что я строго-настрого запрещала оружие за обеденным столом, но не стала ее отчитывать при госте. Ее самолюбие и так сегодня пострадало.

– Так из какой ты семьи? – спросила я. – И как тут оказался? Ты явно не из здешних мест.

– Мой тятя… – заговорил Сигурд с набитым ртом, но потом вдруг что-то вспомнил, проглотил и выпрямился: – Мой отец – король!

Я закатила глаза. Действительно, почему бы еще не сам Талос.

– Что-то не верится, что королевский сын мог забрести так далеко от дворца, еще и совсем один.

– Честное слово! Я… я просто отбился от отряда…

– И куда ваш королевский отряд направлялся? – съязвила Рейна.

Сигурд покосился на нее и подвинулся ближе ко мне.

– Не скажу. Военный секрет!

– Так бы и сказал, что не знаешь!

– А ну хватит, – прикрикнула я. – Рейна, он младше тебя лет на пять, будь спокойнее.

Девчонка обиженно уставилась в миску с супом.

– Мой отец будет меня искать, – пробурчал Сигурд.

– Сегодня мы уже ничего делать не будем, – устало решила я. – Доедайте и отправляйтесь спать, а завтра ты расскажешь, куда тебя отвезти.

Но выспаться нам было не суждено. Ночь разрезал сперва лай собак, а затем оглушительный звук горна. Я схватила меч и бросилась к окну: из подлеска показалось не меньше дюжины всадников с факелами, они перекрикивались и совершенно точно направлялись к нашему дому.

Я судорожно пыталась придумать план действий. Не разбойники, точно не разбойники, слишком слаженно действуют, здоровенные кони с военной сбруей, такого у придорожного ворья не будет. Одна против них я бессильна, следовательно, выбор пал в пользу платья, а не кольчуги. Натягивая через голову шерстяной мешок, я метнулась к детям: мальчик сонно потирал глаза, а Рейна осторожно выглядывала в окно, держа наготове лук со стрелой на тетиве. Голоса уже звучали как будто у нас во дворе, мужчины кричали про собак, взявших след.

– Не высовывайтесь, – прошептала я. Рейна сосредоточенно кивнула. Она могла сколь угодно спорить со мной по пустякам, но в моменты опасности слушалась беспрекословно.

Снаружи раздалось “Именем короля!”. Сигурд подскочил в кровати, но Рейна удержала его и удивленно посмотрела на меня: неужто и правда королевский отпрыск?

Не тратя более ни мгновения, я выскочила во двор, и всадники окружили меня. Мне не было страшно, но я постаралась изобразить хотя бы недоумение – что могла бы чувствовать одинокая фермерша средних лет, окажись она на моем месте? Собаки рвались с цепей.

– Что нужно добрым путникам? – произнесла я, попятившись.

Хорошее дорогое оружие, доспехи, у многих плащи оторочены мехом. Позади виднелась небольшая повозка.

Вместо ответа всадники расступились, и вперед на огромном скакуне выступил немолодой мужчина в венце. У меня не было сомнений, кто это, я видела его в Вайтране много лет назад. Видела, как его люди сажают в камеру ярла, как в слезах убегают его маленькие дети. Видела как его стража заламывает руки Айрилет, моей героине, моему кумиру. Рука сама сжалась в кулак, глядя на то, как он спешивается.

Мимо меня пронесся маленький вихрь – Сигурд вырвался из-под надзора Рейны и через мгновение Ульфрик Буревестник уже обнимал своего сына и внимательно слушал его рассказ.

Я упала на колени, играя свою роль. Я должна была защитить Рейну, это мой долг.

– Прошу, пощадите меня, господин!

– Полно, поднимайся. – Ульфрик, не спуская сына с рук, подошел еще ближе. Неприятная дрожь разлилась по телу. – Сигурд говорит, ты приютила его на ночь, когда весь мой отряд его упустил. Благодарю тебя. Как твое имя?

– Лидия, господин.

– Хорошо, Лидия. Позволь моим людям разбить лагерь на ночь у твоего дома. Провизия у нас своя, мы тебя не побеспокоим.

– Как прикажете, – ответила я, будто бы у меня был выбор. – Если его высочеству будет удобнее в доме…

Ульфрик согласно кивнул:

– Я бы не отказался от кружки эля.

Я поклонилась, пропустив его вперед вместе с сыном и престарелым воином, в грозного вида шлеме. Воин забрал у короля мальчика, и тот, называя старика “деда Галмар”, словно у себя дома, потянул их к столу у очага.

Рейна наблюдала за гостями с лестницы, что не укрылось от взгляда короля.

– Моя племянница, Рейна, – пояснила я, давая ей знак, что можно выйти. Рейна, понимая чего от нее ждут, бросилась мне помогать собирать на стол.

Ульфрик потягивал эль, поглядывая на сына и переговариваясь со стариком. Как только на столе оказались хлеб, ветчина и оленина, я хотела попросить Рейну убраться в комнаты, но король опередил меня:

– Садитесь с нами, хозяйки. Всадники мои слишком уж шумят, все равно вам не уснуть. Расскажите, чем живете, что происходит в округе.

Я подавила в себе желание скривиться и подтолкнула Рейну к столу. Она скромно уселась недалеко от Сигурда и принялась кромсать кусочек хлеба, исподлобья рассматривая снаряжение короля.

– Живем потихоньку, господин. Готовимся к зиме, пополняем запасы.

– Разбойники не беспокоят?

– Нет, все спокойно, господин.

Сигурд отнял у старика его шлем в виде головы медведя и забавлялся с ним. Ульфрик с прищуром оглядел Рейну, видимо, заметив ее интерес к рукояти кинжала из мамонтовой кости, что выглядывала из-за пояса короля.

– Одна воспитываешь? – спросил он. Рейна сжалась и настороженно посмотрела на меня. О ее родителях у меня была легенда, которую мы рассказывали всем. Рейна знала, что это ложь, но всей правды так от меня и не добилась. Хотя не сказать, что я сама знала эту правду.

– Да, господин. Сирота, дочь моей покойной сестры. Сестра родами скончалась, а муж ее, отец Рейны, служил в вашей армии и не вернулся после войны. Дочурку мне оставил, и дом недостроенный. Пришлось потрудиться, но теперь какое-никакое хозяйство ведем, – я выпалила уже заученный текст.

Ульфрик поднял кружку с элем:

– Отец твой пирует в Вальгалле, девочка. – Рейна молча кивнула. – Кинжал понравился? Показать?

Рейна покосилась на меня, но не могла же я перечить королю. Глаза у нее загорелись, когда король передал ей кинжал рукоятью вперед. Очень осторожно она провела пальцами по искусной резьбе.

– Красивый, – восхищенно произнесла девочка.

– Рейна лучница! – заявил Сигурд, оторвавшись от своего занятия. – Со ста шагов белку в глаз подстрелила! Я сам видел!

Я напряглась, не зная как прервать этот разговора.

– Да неужто? – удивился Ульфрик. – Охотница? – Рейна снова кивнула. – А лет сколько?

– Двенадцать, – ответила Рейна, не отрывая взгляда от кинжала.

– Молодец, – довольно произнес король, и во мне затеплилась мысль, что на этом все и закончится. Как же я ошибалась.

– У меня и лук есть! – внезапно воскликнула Рейна, поднимая наконец глаза на Ульфрика. Похвала короля придала ей уверенности. – Большой, взрослый, я сама с ним управляюсь и стрелки выстругиваю! Хотите покажу?

– Рейна! – шикнула я в ужасе. Ульфрик снисходительно махнул рукой:

– Пусть покажет.

Девчонка метнулась в комнаты и принесла лук, который я передала ей, когда ее роста и силы стало хватать, чтобы им воспользоваться. Гордо протягивая королю лук, она сказала:

– Видите, тут тоже вставки из кости мамонта? Прямо как ваш кинжал!

Ульфрик принял оружие, и повисла звенящая, необъяснимая тишина. Я чувствовала, как по шее стекает леденящий пот, хотя еще не понимала причин для этого. Почему же так стало страшно? Что это за чувство? Что я упустила?

Мне казалось, что Ульфрик рассматривал лук целую вечность, хотя на деле и двух минут не прошло. Он проверил упругость плеч, натянул тетиву на пробу. Затем попросил старика увести Сигурда к шатрам. Как только за ними закрылась дверь, Ульфрик молча положил лук на стол и жестом поманил Рейну к себе.

– Откуда у тебя этот лук? – спокойным, тихим голосом спросил он. Его тон должен был успокоить Рейну, но меня он заставлял трястись от страха.

– Тетушка подарила на именины, – ответила девочка.

– А ты знаешь, чей он был до того?

– Нет… – Рейна в недоумении повернулась ко мне. – Отцовский?

Я выронила кувшин и брызги эля окропили подол платья. Ужасающая, но при этом такая очевидная правда внезапно обрушилась на меня с силой дубины великана.

– Посмотри на меня, – мягко попросил Ульфрик, и слегка приподнял лицо Рейны за подбородок. Свет от лампад заиграл в ее зеленых глазах.

***

Детство я провела на кухне Йоррваскра, выполняя тяжелую работу по поручениям кухарок. Подмети, принеси воды, растопи камин, отскреби копоть с горшков – день за днем. Старухи давали мне пинков за оплошности и не всегда правильно называли меня по имени, путая с другими такими же кухонными девочками. Я не знала, довольна ли я, хочу ли чего-то, не знала что можно вообще чего-то хотеть. В целом, меня все устраивало, пока однажды меня не позвали в свою игру дети-ученики Соратников. Я не могла сопротивляться их обаянию. Эйла, Фаркас и Вилкас покорили меня своей свободой, вседозволенностью, весельем. Я стала все чаще и чаще играть с ними, потом стала повторять за ними приемы с оружием, пока это не заметили старшие воины. Я испугалась, что меня вернут на кухню, но кухарки забыли обо мне, как будто меня никогда и не было. Вместо этого я стала учеником, как и ребята.

Шли годы, нас начали отправлять на выполнение контрактов. Мы почти всегда были неразлучны, но с взрослением наши взгляды стали расходиться. Фаркаса и Вилкаса казалось не интересовало ничего кроме тренировок с мечами, и походов в таверны. Эйла набирала один контракт за другим, стремясь вырваться в высшие чины ордена, и с любопытством поглядывала на Фаркаса, хоть и в глаза называла его тупым детиной. Я же просто плыла по течению. Однажды нас всех собрали во внутреннем дворе, приказав выстроиться в линию, поскольку у Кодлака гостил важный человек, и он хотел посмотреть на молодое поколение. Мы не солдаты и не стражники, так что линия получилась весьма условная. Воительница, которая вместе с Кодлаком направлялась к нам, привела меня в невообразимый восторг. Темная кожа, черные, отливающие красным глаза – я никогда прежде не видела таких созданий. Ее осанка была поистине королевской, как будто сама властительница легендарного Морровинда почтила нас своим присутствием. Доспех на ней был скромный, кожаный, идеально подогнан, меч на поясе – простой, но крепкий. В ее фигуре не было ничего лишнего.

– Будьте преданы своему ремеслу, Соратники. Держите оружие с честью! – это были все слова Айрилет, которые она произнесла, коротко оглядев нас.

Вечером в казармах я все еще не могла выбросить из головы образ данмерки. Я уже успела узнать, что она хускарл нашего ярла, его телохранитель и ближайший соратник, командир стражи. Мне казалось: вот оно – то, к чему я должна стремиться. Вот моя долгожданная цель – стать хускарлом.

– Забудь об этом, – фыркнула Эйла, заплетая волосы. – Она рабыня по сути. Преданная шавка ярла, ни мнения своего, ни желаний – все ради него. Кому нужна такая жизнь?

– Мне кажется, ее преданность достойна восхищения, – робко сказала я.

Эйла закатила глаза:

– Лидия, я тебе говорю – забудь. Хочешь на побегушках у какого-то хрыча бегать всю жизнь? У тебя есть свобода, неужели ты готова от нее отказаться?

– Вот от чего бы я не отказался – так это как следует натянуть эту данмерку – заржал Фаркас, – как думаете, ей больше ста лет? Может там уж все высохло?

Братья загоготали, Эйла вспыхнула и выбежала из казарм. Но я от своей мечты не отказалась, и через несколько лет меня назначили хускарлом Довакина по имени Артурия.

Арта оказалась хрупкой девочкой лет восемнадцати – на тот момент уже прилично младше меня. Длинные черные волосы делали ее нездорово бледной, так что зеленые глаза казались слишком большими для ее лица. Благодаря ее титулу Тана Вайтрана, мы были вхожи в Драконий предел и выполняли поручения ярла и Айрилет. В обращении с луком ей не было равных, хотя в ближнем бою она заметно уступала, но в такие моменты на помощь приходила я со своим мечом. Мы провели вместе несколько месяцев, блуждая по пещерам и древним руинам, громя разбойников. Мы даже взялись помогать Соратникам в их контрактах, так что я стала чаще видеться с ребятами. Арта относилась ко мне как к старшей сестре и злилась за мой официальный тон, злилась на мою, как она говорила, “холодность”, хотя я считала, что так проявляю уважение.

Моя жизнь, казалось, никогда не станет лучше. Но все хорошее когда-то заканчивается.

В один солнечный день Арта, сжав мою руку, просила простить ее за то, что она собирается покинуть Вайтран и Соратников и не может взять меня с собой. Она ничего не объясняла, не хотела объяснять. В стороне, держа двух лошадей под уздцы, ожидал ее старый друг Ралоф – солдат из Братьев Бури, и я догадалась, что Арта собирается отправиться на войну, она уже давненько об этом говорила. Я была бы готова отправиться вместе с ней, но она отказала, попросив приглядеть за домом и умоляя ни за что не возвращаться к Соратникам. Я не могла ей перечить. Я – хускарл, моя цель – служить.

Довакин исчез из моей жизни на долгие месяцы и годы.

Благодаря моим заслугам, мне позволили остаться при дворце, на службе у Айрилет, но я не чувствовала себя на своем месте. Я сдержала слово и не вернулась к Соратникам, да и ребята почти перестали со мной общаться. В них что-то изменилось, я как будто перестала их узнавать, но с расспросами не лезла. У нас у всех была своя жизнь.

Новости добирались до нас с запозданием, но все же. Война близилась к завершению, Братья Бури уверенно побеждали. Обитатели Драконьего предела не находили себе места, хотя ярл Балгруф выглядел спокойным. Я знала, что он поддержал Империю, но честно говоря, мне было все равно. Эти люди приютили меня и дали моей мечте исполниться хоть ненадолго, я считала их своей семьей. А потом Ульфрик Буревестник положил этому конец, и мой Тан скакала на гнедом коне рядом с ним, рука об руку.

Арта заметила меня в толпе, на ней был богатый генеральский доспех Братьев Бури, а волосы были отрезаны выше плеч. Светясь от счастья, она представила меня Ульфрику как свою верную подругу. Король обратил на меня не больше внимания, чем на кого-либо другого, но с теплотой произнес, что друзья его ближайшего Тана – его друзья. Я ретировалась при первой же возможности и не стала более искать встречи.

Меня не тронули, не посадили в клетку, как ярла и его брата, не заковали в кандалы, как Айрилет. Но находиться в Драконьем пределе я больше не могла и поселилась в доме Арты, направив все силы на его поддержание в достойном состоянии.

Через полгода пришла весть о коронации Ульфрика Буревестника и объединении всех провинций Скайрима под его властью. А спустя еще полгода, когда я темным дождливым вечером возвращалась домой с рыночной площади, в одном из переулков чья-то рука легла мне на плечо. Схватившись за меч я обернулась, но тут же опустила его, узнав в тени капюшона еще более бледное и осунувшееся лицо Арты.

– Помоги мне, Лидия, прошу тебя, помоги, – прошептала она. В тусклом свете ближайшего факела даже под ее свободным плащом можно было разглядеть округлившийся живот.

Остаться в Вайтране Арта не могла, но и продавать дом не хотела – боялась привлечь внимание, поскольку все знали, что это дом Довакина. Она не снимала плащ, пряча лицо от прохожих, и предпочитала перемещаться в сумерках и ночью. Без сомнений, она была в розыске, но ничего объяснять не хотела. Единственное, что было мне известно, это то, что в рядах Братьев Бури она действительно дослужилась до высших чинов, и как только утряслась послевоенная шумиха, отправилась на Высокий Хротгар, обучаться Голосу и прочему довакинскому мастерству – то, что так долго откладывала. Вскоре она поняла, что беременна, и сбежала из храма, как только живот уже было не скрыть под монашеской робой. У нее был недостроенный дом на опушке в стороне от поселений, в трех днях езды от Вайтрана и в двух – от Фолкрита. Там, в небольшой пристройке, мы и поселились. Арта успела накопить значительную сумму, этих денег хватило, чтобы закупить материалы и закончить основную постройку как раз к рождению ребенка. Роды пришлось принимать мне, и с благословления богов они прошли легко для всех. Когда я дрожащими руками заворачивала младенца в простыню и передавала его матери, я уже поняла, что служба моя продолжится, но уже в другом понимании. Так и оказалось.

Едва Арта встала на ноги, и Рейна достаточно окрепла, чтобы мы могли не волноваться за ее жизнь, мой Тан начала собираться в дорогу. Ребенок не удерживал ее, казалось, даже наоборот: Арта хотела как можно быстрее покинуть нас.

– Куда ты направишься теперь? – спросила я, держа Рейну на руках, пока ее мать крепила последние сумки к седлу.

– Поеду в Рифтен, там я смогу скрываться еще какое-то время, – ответила она. – Что будет после, я не знаю. Береги Рейну.

Понимая неотвратимость расставания, я все же спросила, один единственный раз:

– Что мне ей сказать, когда она спросит про отца и мать?

Арта усмехнулась и потрепала малышку по щеке:

– Придумай сама, Лидия. Теперь ты для нее и мать, и отец. – Вдалеке послышался крик то ли птицы, то ли дракона. Арта устремила глаза к небу. – Вас здесь никто не тронет, но лучше вам держаться вдалеке от людей.

С тех пор я больше никогда ее не видела. Нас действительно редко беспокоили. Драконы лишь кружили над опушкой, дикие звери и разбойники почти не захаживали. Мешок с монетами появлялся исправно в оговоренном заранее месте. Каждый раз находя его, я понимала, что Арта жива, что все хорошо. Когда Рейне исполнилось девять, и она уже вовсю изучала мастерство охоты (на собственных ошибках, я ничему особенному научить не могла), в тайнике рядом с монетами я обнаружила завернутый в ткань лук из мамонтового бивня, который я очень хорошо знала. Внутри свертка лежала первая и единственная записка: “Подари ей, когда сочтешь нужным. Мне он больше ни к чему”. В тот момент я едва ли ни с удивлением поняла, что по моим щекам текут слезы. Я не знала, как понимать эту записку. Арта нездорова, и больше не может обращаться с луком? Или же это вообще предсмертное письмо? И как ей удается наблюдать за нами, ведь она, очевидно, знала про талант Рейны к стрельбе. На эти вопросы было некому ответить. Слезы не думали останавливаться, даже когда я вернулась домой и обняла девочку.

Я не смогла стать ей матерью, отведя себе скромную роль суровой тетки. Но жизнь продолжалась, и я продолжала служить.

***

И только сейчас, вжавшись в стену в испачканном элем платье, забыв как дышать, я наконец поняла, как была слепа все это время. Как я была глупа, как не осторожна. Как лучше я должна была защищать секрет своего Тана.

– Посмотри на меня, – мягко попросил Ульфрик, и слегка приподнял лицо Рейны за подбородок. Свет от лампад заиграл в ее зеленых глазах. Девочка явно не понимала, что происходит, и хотела было отстраниться, но король сжал ее ладони в своих. – Скажи мне, Рейна, хочешь ли ты отправиться в путешествие?

– В путешествие? – удивленно переспросила она.

– Да, в путешествие на север.

– А тетушка…

Я видела как горят ее глаза. Рейне было со мной скучно, я понимала это. Она зачитывалась историями о древних героях и путешествиях, и мечтала сама когда-нибудь испытать на себе все приключения. Рейна смотрела на меня, ожидая моего разрешения, я не могла вымолвить и слова – она приняла это за согласие.

– Твоя тетушка может поехать с нами, если захочет.

Он давал мне королевское дозволение. Мне было тошно от себя самой.

– Тогда я поеду! – решительно согласилась Рейна. – Я могу взять свою лошадь?

– Конечно, милая.

Ульфрик приоткрыл дверь и подозвал двух всадников из отряда.

– Юная леди отправится с нами в Виндхельм. Она отведет тебя в конюшню, – пояснил он одному из них. – Проверь, готовы ли лошади к долгой поездке. Затем помоги ей перенести и закрепить свои вещи.

Рейна с готовностью выбежала из дома.

– У тебя есть, на кого оставить хозяйство?

Я не сразу поняла, что король обращается ко мне. Все это казалось шуткой, цирковым представлением на осенней ярмарке. Моего ребенка забирали у меня из под носа.

– Что?

– На кого ты оставишь дом и хозяйство? – терпеливо переспросил Ульфрик. – Ты же поедешь с девочкой? – не дождавшись моего ответа, он поручил второму всаднику скакать в Фолкрит и найти там надежного человека, а затем нагнать основной отряд.

Старик протиснулся в дом и окинул взглядом меня и Ульфрика.

– Девчонка поедет с нами? Почему… – гневно начал он, но затем увидел лук в руках короля и даже придвинулся поближе, чтобы рассмотреть его. Видимо, зрение уже подводило его. – Разрази меня Ноктюрнал! Ты же не хочешь мне сказать, что…

– Все так, Галмар. Рейна поедет в Виндхельм, – спокойно ответил Ульфрик.

– У тебя нет доказательств, кроме этой деревяшки! – старик брызгал слюной и казалось ни капли не боялся короля.

– Мой сын похож на меня так же сильно, как она, – отрезал Ульфрик. – Но глаза от матери. Возраст подходит. И потом, – он перевел взгляд на меня, – я узнал тебя, Лидия. Ты была в Вайтране в тот день, Артурия назвала тебя своей подругой, слишком много совпадений.

– Ульфрик, одумайся! Королева Эрна, мы… это небывалое оскорбление! Твои люди не примут бастарда от имперской ведьмы!

Король сжал его плечи.

– Успокойся Галмар. Девочка не будет претендовать на трон, твоей племяннице и моим людям не о чем беспокоиться. Один раз… – Галмар попытался скинуть с себя его руки, но Ульфрик крепко удерживал его, повысив голос: – Один раз ты мне уже помешал. Я не позволю тебя лишить меня семьи еще раз!

Галмар все же вырвался и, хлопнув дверью, вышел во двор. Мы остались вдвоем.

– Рейна знает, кто ее мать? – я покачала головой. – Кто ее отец, я полагаю, даже ты не знала, – я снова покачала головой, ощущая себя немым наблюдателем. – Хорошо.

– Не забирайте ее! – отчаянно взмолилась я.

– Я не забираю ее, – ответил Ульфрик, выходя вслед за стариком. – Я веду ее домой, туда, где она должна была быть всегда.

Мы шли мерным шагом, без особой спешки. Я держалась позади отряда, чтобы никто не захотел задавать мне вопросы, и ночевала всегда на окраине походного лагеря. Так плохо мне не было никогда, я проклинала себя за слабовольность и бессилие. На одной из остановок Рейна подошла ко мне. Было видно, что она злится на меня, но при этом готова простить.

– Король мне все рассказал. Получается, у меня есть брат? И моя мать – Довакин. Ты знала об этом? – спросила она, ковыряя землю носком сапога.

– Твоя мать была … – моим Таном, хотела сказать я, но осеклась, – твоя мать была моим хорошим другом. Я бы сделала все для нее. Больше я ничего не знала, прости меня.

– Это все глупости ведь, – грустно ответила она. – Довакин исчез много лет назад. Я считаю, что ты – моя мать, если хочешь знать.

На душе стало чуточку теплее. Да, я действительно хотела это знать, хотя осознала это только сейчас.

– Но ты знаешь, что мне всегда хотелось выбраться из нашего дома, – продолжила Рейна. – И теперь я понимаю, почему. И почему драконы всегда были добры ко мне.

– Ты хочешь быть дочерью короля? – спросила я. – Ты понимаешь, что это значит?

Рейна пожала плечами.

– Наверное. Не уверена, что мне понравится быть принцесской. Но я сбегу, если что, ты же знаешь.

Я усмехнулась и потрепала ее по волосам.

– Сбежим вместе!

Мы тогда не знали, что побег был гораздо ближе, чем мы могли предположить, и Рейна не могла бы взять меня с собой.

Чем дальше мы забирались на север, к Виндхельму, тем чаще в небе виднелись драконы. Иногда они неустанно кружили над лагерем, всадники напрягались, держали луки наготове. Лошади беспокойно ржали и отказывались шагать ровно. Ульфрик задумчиво смотрел на небо, на Рейну и с каждым днем становился все мрачнее. Когда же один из драконов – красный с золотом – пролетел так низко, что можно было рассмотреть когти на его лапах, король принял решение разделить отряд. Половине всадников с Галмаром во главе он приказал увезти Сигурда и скакать в Виндхельм как можно скорее, не оглядываясь. Оставшиеся воины со мной, Рейной и королем продолжили движение в прежнем темпе.

Не прошло и дня, как дорога вывела нас из подлеска на большую равнину, припорошенную первым снегом. Едва всадники, что были впереди, ступили на нее, небо разорвал оглушительный крик. Ульфрик призвал людей к спокойствию и приказал опустить луки. В его глазах не было страха, даже когда прямо перед нами на поляну приземлился огромный красный дракон, который мог бы за раз спалить весь наш небольшой отряд. Я пыталась подобраться ближе к Рейне, но всадники стояли так плотно, что мне было не протолкнуться.

Со спины дракона слез человек – женщина, насколько я могла разглядеть, – и двинулся навстречу Рейне. Ульфрик удержал девочку.

– Артурия, – выдохнул он.

Я не могла поверить своим глазам. Мой Тан, мой друг! По прошествии стольких лет – вот она, в нескольких шагах от меня. Черные волосы снова отросли до пояса, кожаный доспех с фениксом на груди облегал каждый изгиб тела. Она наконец выглядела здоровой и полной сил.

– О-да-винг… Его зовут Одавинг! – с восхищением воскликнула Рейна, глядя на дракона. Никто до этого не произносил его имени.

– Да, милая, – ответила Арта, и признаться, я не узнала ее голос. – Одавинг – наш большой друг, унесет нас, куда мы захотим.

Рейна смотрела на свою мать, и между ними как будто происходил немой диалог, потому что спустя минуту, на лице девочки отразилось понимание, и она, светясь, кивнула и протянула Арте руки. Ульфрик сжал плечо Рейны.

– Я так долго искал тебя.

Арта как будто впервые заметила его. Она была ниже короля, и чтобы посмотреть ей в глаза, Ульфрику пришлось наклониться.

– Прости меня, мой король, моя любовь, – Арта задержала руку в кожаной перчатке на щеке короля. Я понимала что наблюдаю что-то слишком интимное, что-то, что должно быть скрыто от чужих глаз. – Но дракон всегда должен быть свободен. Тебе придется отпустить ее так же, как когда-то отпустил меня.

– Я не отпускал тебя, – возразил король.

– Отпустил, когда отправил меня в храм к Партурнаксу, хоть я и не хотела этого. Отпустил, когда спрятал от интриг дворца. Отпустил, когда впервые взял сына на руки. Отпустил, – мягко повторила она, оставляя поцелуй на его лбу, – просто не осознал этого.

Арта потянула дочь за руку, и, словно заколдованный, Ульфрик дал ей уйти. Вдвоем они направились к Одавингу, и, как только они забрались ему на спину, дракон расправил крылья и мягко поднялся в воздух, за мгновения скрываясь из виду.

Король смотрел на небо, и слезы скрывались в его бороде. Драконы постепенно разлетелись прочь, лошади успокоились. Всадники возбужденно обсуждали увиденное, на ходу приукрашивая и преувеличивая историю. Я отправилась домой.

Вернувшись, я нашла в доме управляющего, которого наняли люди Ульфрика, чтобы следить за хозяйством. Пораскинув мозгами, я решила не упускать такую возможность и оставила его. Все-таки к зиме мне теперь предстояло готовиться в одиночку. Я не ощущала обиды, или опустошения. Наоборот: я чувствовала странное удовлетворение. Мой долг был выполнен, я отныне была свободна от обязанностей хускарла. Однако свобода, которую так восхваляла Эйла, на вкус ничем особенным не отличалась. Разве что дичи в моем погребе стало поменьше, да плыть по течению стало тоскливее.

Драконы все реже и реже пролетали над домом. Но иногда – не каждое лето, но как будто именно в те моменты, когда мне этого больше всего не хватало – неподалеку раздавался пронзительный драконий крик. Больше я не хваталась за меч, не бросалась к окну с подозрением. Я знала, что через несколько минут, со двора послышится знакомый голос:

– Тетушка Лидия, я поймала двух отличных кроликов! Пора готовить ужин!