Жестокий рассказ [Джон О'Хара] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Джон О'Хара Жестокий рассказ
Рекс Синклер плавно въехал в гараж на своем «форде-спешиал», поставил его на ручной тормоз и выключил двигатель. — Как видишь, мы это сделали, — объявил он. — Признаться, не был уверен, что получится, — ответил Бадди Лонгден. — Порой мне мерещились венки на собственной могиле. — Ты католик? — спросил Рекс. — Был, а теперь — ничто. — Не ничто, — возразил Рекс, — а человек со своим стилем игры на пианино. Умел бы я так же, не думал бы ни о чем. — Я тебя научу, — успокоил его Бадди. Они вышли из машины и стали на дорожке. — Это одно из лучших естественных мест, откуда открывается прекрасный вид на всю округу, — сказал Рекс. — Посмотришь вниз — и под тобою знаменитый Лос-Анджелес в ночи, волшебный ковер из огней и так далее. Взглянешь вверх — увидишь ютящиеся маленькие домики. Они мне больше по сердцу: огни в маленьких домиках. — Сегодня у меня нет возможности восхищаться, подобно тебе, — заметил Бадди. — Да, конечно, а я, когда стоит такой туман, испытываю приятное ощущение силы сделать что-то необыкновенное, недоступное большинству. — Имеешь в виду нашу поездку сюда? — спросил Бадди. — Ты говоришь так, будто это просто. Тысяча долларов против десяти, ты не сможешь на моей машине сразу проскочить в Голливуд. Пятьсот против десяти, тебе не удастся проскочить и днем. Не спорь, таксисты и те добираются сюда по подсказке. Два-три раза неправильно повернешь — вновь окажешься на Франклин-авеню. Можешь заехать в тупик. Или поведешь машину не на той скорости, запросто въедешь в забор, и будь здоров. — Тебе, я вижу, нравится жить в уединении, — заметил Бадди. — Я его не ощущаю. До Парамаунта менее пятнадцати минут езды. Спокойно. До Коламбии — двенадцать. Разве это уединение? Бог мой, если бы я хотел, жил бы в Беверли, но здесь именно то, что мне надо. Угадай, что находится на крыше моего гаража? — Ты поставил меня в тупик. — Теннисный корт. За участок, который он занимает, в Беверли пришлось бы уплатить убийственную сумму. А у меня здесь и гараж не меньше самых больших в Беверли, и теннисный корт, и за все это один налог. Но есть одна проблема. — Какая? — Гремучие змеи. Склоны гор кишат ими. Да, возьми фонарик. Живя здесь вот уже девять лет, я ночью так ни разу их и не видел. Просто не попадались. — Боже, лучше отсюда убраться. — Не беспокойся. При мне всегда вот эта хлопушка, и я знаю, как ею пользоваться, — Рекс показал пистолет специального выпуска для банкиров. — Может, лучше пойдем в дом и выпьем? — предложил Бадди. — Конечно. Держись за меня, — ответил Рекс. — Ты чертовски прав, так будет лучше, — добавил Бадди. Большой холл был удобно обставлен мебелью. У камина стояли друг против друга две низкие тахты прекрасной обивки и круглый стол между ними. В одном углу — карточный стол с полочками, заставленными колодами карт и бумагой с карандашами. В другом — оборудованный со знанием дела бар. Полированный паркет устилали ковры различных размеров, шкуры белых медведей и леопардов. По всему холлу были расставлены стулья — десятка два с половиной. Картины, в основном увеличенные портреты киноактеров, морские пейзажи, всевозможные суда, украшали стены. Портрет Синклера в форме капитана индийской армии, выполненный маслом, был единственным портретом хозяина. В одном из углов красовались концертное пианино фирмы «Стейнвей» и целый набор ударных инструментов. — Приличная кухня, — одобрил Бадди. — Да-а… — протянул довольно Рекс. — Избавившись от Мэрси, я превратил эту комнату в место отдыха и расслабления. Она всегда содержала ее по последнему шику на случай, если вдруг приехал бы к нам Ноэль Ковард. Но он не появился. К встрече с обществом голливудских «звезд» она готовилась шесть лет, недоумевая и удивляясь, почему Цезаря Ромеро всюду приглашают, а меня, тоже «звезду», нет. И мне нечего было сказать в ответ. Налей-ка себе, закури и сыграй «Дорожный блюз». — Не уверен, что помню. Давно не заказывали. — Ты вспомнишь, только начни. Он сам придет к тебе. Я слышал его в твоем исполнении два года тому назад на вечеринке у Хэнка Фонды. Черт с ним, давай что знаешь. Желаешь немного лирики — «Дорожный блюз» могу подпеть. Получится неплохо. С удовольствием послушаю «Голубую Луизиану» и «Остановись, взгляни и выслушай». Потом попробуешь несколько более старых вещей. — Зависит от их возраста, — сказал Бадди. — «Покинула Хелен» помнишь? «Она могла танцевать до рассвета»? — Флетчер Хендерсон? — Не знаю, — ответил Рекс. — Ты хочешь петь. Понятно, — сообразил Бадди. — Петь и слушать твою игру, но в основном, конечно, второе, — подтвердил Рекс. — Тебе не помешает, если я присяду за «кастрюли»? Только пошелещу щетками. — Это как когда. — Ты не волнуйся — у меня отработано. Иногда я приезжаю со студии, выпиваю, ставлю пластинку и могу час-другой посидеть, подстукивая щетками. — Зарабатывал когда-нибудь этим на жизнь? — Играл в небольшом школьном оркестре. Без контрактов. Два-три доллара за вечер. «Кастрюля», контрабас, цимбалы, деревянный ящик, коровий колокольчик — шестьдесят долларов на всех, может, чуть больше. Моя тетка давала мне деньги, а мать хотела отправить ее за это в желтый дом. О, когда я держал в руках эти два-три доллара, для меня был настоящий праздник. Потом стало все иначе. — У меня… по-другому. Шестилетнего, мать водила меня в школу, — сказал Бадди и взял несколько аккордов. — После тех дребезжащих сундуков, к которым я привык, трудно освоиться с этим ангелом. Не привык к хорошему инструменту. У меня его никогда не было. — Возьми их пять. Десяток возьми. Нацепи их все на себя — одетый, я не так уж смешон, как у нас говорят. — Он налил Бадди и себе. — Где ты еще работал после того, как я видел тебя у Фондов? — Знаешь, как-то… Слонялся повсюду. — Не хочешь говорить? — Я не против рассказать, но на черта? Работал в клубах. Немного на радио. Использовал несколько шансов. — Каких? — Записывался. — Послушай, в чем же дело? Пьешь? — В таких случаях это самый банальный вопрос. — Женщины? Женщина? — Послушайте, мистер Синклер, вы обещали мне сто долларов за три часа игры на пианино, не так ли? — Другими словами, не лезь со своими расспросами? О’кэй. Готов играть? — Сыграю, как это делал Ходжи, только, естественно, без оркестра. Бейдерберк тогда играл у него, кажется. Потом исполню для тебя «В тумане». Для логической связи. — Настоящий маэстро, — похвалил Рекс. Бадди блестяще воспроизвел «Дорожный блюз» и, закончив игру, опустил руки. — А теперь «В тумане», — напомнил Рекс. — Все. Больше не буду, — отрубил Бадди. — Ты должен мне только тридцать три доллара. — В чем дело? — Не знаю. — Сентиментальная ассоциация? — Боже, ты имеешь в виду Бейдерберка? Великого Бикса? С ним я не играл. Это для таких, как вы, мистер Синклер: для любителей постучать на «кастрюлях». Как насчет вызвать такси? Оплачиваю бесплатным концертом. — Ты заработал всю сотню, — ответил Рекс. — Но такси — совсем другое дело. Пока не спадет туман, ты приговорен. Позвони в диспетчерскую, и тебе скажут то же самое. Знаю из практики… — Я бы пошел пешком, но эти змеи… Одолжи пистолет. — Нет. Могу дать фонарик и палку, — предложил Рекс. — Как слепец, черт подери! — проговорил Бадди. — Хочешь, оставайся на ночь в гостиной? Там есть все: пижама, новые зубные щетки. Можешь располагаться. — А ты что собираешься делать? Слушать музыку? — Как раз думаю об этом. Есть одна девушка, и, если она не занята, то доберется сюда и в тумане. — У нее есть подруга? — оживился Бадди. — Хочешь, я спрошу. Может быть, и есть. — Во сколько все это обойдется? Я не располагаю больше чем сотней. — Чепуха, расходы беру на себя, — сказал Рекс. — Этого ты не должен делать. — Я ничего не должен, но я нуждаюсь в компании и, полагаю, буду ее иметь, — Рекс подошел к телефону, набрал номер и стал ждать. — Сандра?.. Рекс. Приезжай… Брось, совсем не поздно. Слушай, садись в машину… Ты не могла бы прихватить с собой подругу?.. Нет, он не художник. Сомневаюсь, что знаешь его… Тридцать с небольшим. Бизнесмен. Связан с клавиатурой. Имеет вес в тех кругах… Видел его несколько лет назад на вечеринке у Хэнка Фонды… Что за допрос?.. Хорошо, если она новенькая, она заинтересована в знакомстве с нужными людьми, не так ли?.. Ну ладно. Только приезжайте вместе: туман ужасный… Ты умница, Сандра. Обязательно буду вспоминать твое имя в молитвах. — Он повесил трубку. — Через полчаса она будет здесь с подругой. Сандвич или еще что? — Кто такая Сандра? — Думаю, ты понял из разговора: она поставляет девушек для высшего общества, зарабатывая этим больше, чем на съемках в кино. Это ее основной доход. И все наличными: никаких чеков. Она не верит ни в какие проценты, и я с ней согласен. — Кого она приготовила для меня? — Какую-то новенькую. Живет с ней в одном доме. Больше добавить нечего. Боишься, что окажется твоей бывшей женой или что-то в этом роде? — Я не говорил, что был женат, — сказал Бадди. — Намекал, — подправил Рекс. — Ты прав, — подтвердил тот. — Был. Дважды. Я не боюсь, что они могли стать дежурными девушками: одна умерла, а другая замужем за тромбонистом в Нью-Йорке. — И которую из них напомнил тебе «Дорожный блюз»? — Мертвую. Ей нравился «Ленивец» — мелодия, в которую Ходжи вставил фрагмент из «Дорожного блюза». — Покажи-ка, — попросил Рекс. Бадди взглянул на него. — Ты хочешь, чтобы я вновь сел за пианино? Ну, хорошо. — Он сыграл отрывок из «Ленивца». — Что еще тебе исполнить? — Ничего, если ты не в настроении. — Понимаешь, я впервые в доме у кинозвезды, когда нет никакого общества. Я играл и у Генри Фонды, и Джимми Стюарта, и у других, но там всегда было много народа. И в этом большая разница. — Что ты имеешь в виду? — Хорошо, возьмем тебя. Ты приезжаешь куда-то на вечер, шеф подходит к нам, говорит, это Рекс Синклер, будто бы мы и не знаем. Велит нам сыграть несколько мелодий из шоу, просит тебя послушать немного и получает сотню долларов или чуть больше. Я играю, ты подходишь со стаканом, слушаешь. Видя дрянное пианино, предлагаешь сотню и везешь сюда. И вот мы вдвоем: ты — одна из самых блистательных «звезд» кинобизнеса, я — клубный пианист. — Допустим, не один из самых-самых. Мельче Фонды или Стюарта, но с постоянной работой. Я снимаюсь в фильмах, на которые им не наплевать. — Мне неизвестны ваши закулисные дела, но для меня ты большая звезда. И когда я попадаю сюда, мы играем дуэтом: я — на пианино, ты — на ударных. Мило. Тебя бы близко не подпустили к приличному оркестру, разве что в каком-нибудь захудалом джаз-банде сжалились бы и позволили иногда подрабатывать. Ноты знаешь? — Да, научился. — Так, как стучишь ты, лучше не браться за инструмент: просто фальшивишь. От такой игры может стошнить, а ты наслаждаешься. — О’кэй. Ты заключаешь, что все оказалось иначе, чем ты предполагал. — Как бы там ни было, я не хотел бы очутиться на твоем месте. Что у тебя? Дом, гараж с теннисным кортом наверху и три лимузина? Это же почти нуль! В четыре утра ты обращаешься к бандерше… — В том-то и штука, что я могу это. — Чем же ты богаче меня? — За исключением того, что я могу заплатить тебе сто долларов за три часа игры на пианино для меня и другую сотню Сандре, — ничем. Тебя устраивает? — Да, разумеется. Временно, — сказал Бадди. — У меня есть комната на Мэлроуз-стрит, курятник. В конце каждой недели бармен выворачивает мои карманы, так что я счастлив, если в них остается с полсотни. Но я не нуждаюсь в изысканных одеждах и не люблю пускать пыль в глаза, а когда спишь, хлопковая простыня не кажется жестче шелковой. — Продолжай, если тебе становится легче. Выпей еще, — предложил Рекс. Горькое чувство обиды охватило Бадди. Он неожиданно резко повернулся к пианино и проиграл самую быструю часть из «Дорожного блюза», затем внезапно остановился. — Ты так не можешь. — Да, — согласился Рекс. — Но ты тоже не можешь делать это так, как нужно. Отшлифованные куски мелодий — и все. Выпей, Бадди, и не старайся, чтобы я пожалел себя. Пойду приготовлю сандвич. Хочешь, пойдем, сделаешь и себе. — Свое пиво я лучше допью, — ответил угрюмо Бадди, глядя на стакан. — Дело твое, — направляясь в кухню, сказал Рекс.
Рис. В. ТЕРЕЩЕНКО
Прошло минут десять. Рекс сидел на кухне, запивая сандвич датским пивом. Его внимание привлекла тишина, исходящая из жилой комнаты, а желание подсмотреть, что делает его гость, сорвало его с места и толкнуло к двери. С недоеденным сандвичем в одной руке и стаканом пива в другой он, крадучись, приближался к комнате. Возле портрета, на котором был изображен Рекс в мундире, в бриджах, с тюрбаном на голове и в фехтовальных перчатках, стоял Бадди, держа в правой руке большие библиотечные ножницы. — На кой черт ты собираешься это делать? — спокойно спросил Рекс. — Не знаю. Я как раз размышлял, нужно ли, — ответил Бадди и положил ножницы на стол. — Этот портрет обошелся мне в две с половиной тысячи долларов, — заметил Рекс. — Сумма меня не волнует, — сказал Бадди, возвращаясь к своему набивному стулу, на котором так и просидел почти весь вечер. — Надо полагать, этот портрет принадлежит кисти хорошего мастера, не потому что он мой, а потому что художник хороший. Умер в прошлом году. В печати о нем были лучшие отзывы. Он редко писал портреты. — И ты дал ему сто долларов, чтоб он поиграл для тебя, — вставил Бадди. — Примерно так, — продолжал Рекс. — Я услышал о его денежных трудностях и дал ему работу. Нанял его. И платил сам, а не студия. Специалисты высоко оценили эту его работу, а ты собирался уничтожить ее, и, не подозревая, как она близка к настоящим произведениям искусства. Ты хотел, я понимаю, изрезать меня. Зачем? — Потому что ты обманщик. Облачился в форму… — Я хорошо получился в ней. Она придала портрету строгость, близкую к академической. Если бы моим боссом был Джон Форд, эта работа, возможно, завоевала бы премию Оскара. — К черту! Тебе просто хотелось видеть себя в этой форме каждый день, — оборвал его Бадди. — Частично да. Но мысль облачиться в мундир пришла только, когда я повстречал Бена Лейзенринга, автора портрета. — Ты его пожалел, — тихо сказал Бадди. — В какой-то мере, но, когда он приходил сюда, я уже не испытывал подобного чувства. В своем деле он был как ты в своем и даже лучше: он не производил впечатления разочарованной плаксы. Всякий раз он отказывался от бутылки «Мартеля» и уходил трезвым, хотя и знал, что умирает. Приходил он ко мне пять раз в неделю на протяжении почти двух месяцев. — Наверное, на остальные два дня ты давал ему по бутылке, — вставил Бадди. — Так оно, пожалуй, и вышло. — Такая же проститутка, как я. — Не залезай на одну ступеньку с Беном Лейзенрингом. — Как проститутку или как человека, что ты имеешь в виду? — спросил Бадди. — Как человека, как представителя искусства. — И где же, по-твоему, мое место? Рядом с тобой? Рекс улыбнулся. — Где-то около. Тебе, Бадди, далеко до таких, как Джо Салливан. Я знаю твою причину отказа от исполнения «В тумане». Бикс не только играл, но и писал. Ты слышал что-нибудь о Чарли Доузе? — Да. Он играл у Уайтмена на «теноре». — Кто же теперь обманщик? Он был вице-президентом США. — Значит, я подумал о каком-то другом Чарли. — Хотел показать, что все знаешь. Хотел блеснуть. Никакого другого Чарльза Д. Доуза нет: есть один, и он был вице-президентом. — Рекс подошел к пианино и проиграл одним пальцем дюжину нот. — Узнаешь? — «Все в игре». Томми Дорси сделал из нее маленькую пьеску, — ответил Бадди. — Правильно, но мелодию написал Чарльз Д. Доуз — вице-президент Соединенных Штатов. — Бог с ним. Что с этого? Его имя напомнило мне другое: Руби Блум. Знакомо тебе? — Ты спрашиваешь так, будто заранее уверен в отрицательном ответе. Если ты имеешь в виду того самого, который написал «Сапфир» и «Монолог», то я слышал о нем. Ты, Бадди, просто брюзга, любящий спорить и не соглашаться с фактами. — Я знаю об этом и о том, что приглашен сюда в качестве шута развлечь тебя. Ты, Рекс, груб с людьми. — Не знаю за собой ничего подобного, кроме того, что получил настоящее удовольствие за первые полчаса. — Как зовут ту, что предназначена мне? — Не имею понятия. — А если она мне не понравится? — Сиди с ней и пей. — А вдруг мне приглянется Сандра? — Все равно будешь сидеть с той и пить: Сандру я тебе не отдам. — Теперь я вас понял, мистер Синклер: вы покупаете только хорошее — будь то девушка, музыкант или художник. — Просто у меня так получается, — ответил Рекс. — В своих догадках ты всегда бродишь где-то рядом с действительным положением вещей. Кажется, машина Сандры. Слышишь? — Рекс взял фонарик и вышел из дома. Он возвратился, держа обеих девушек за плечи.
— Девочки, это мой приятель, мистер Лонгден, большой человек по части поставок пианино. — Рекс подвел девушек к Бадди. — Это Сандра, а ее зовут Карен. — Он кивнул в сторону новенькой. — Выпьем, девочки. Твой вкус я знаю, Сандра, а Карен? — Я не пью, — отрезала она. — Серьезно? — удивился Рекс. — Она говорит правду. Она не пьет, — подтвердила Сандра. — Это я определил сразу, — сказал Бадди. — Как же? — поинтересовалась Сандра. — Карен знает как, — почти грубо ответил Бадди. — Вы были прежде знакомы? — вновь удивился Рекс. — Никогда. Правда, Карен? — Да, — подтвердила та. — А вы всегда можете определить непьющего? — полюбопытствовала Сандра. — Не всегда, но насчет Карен я не ошибся. Не так ли? — обратился к ней Бадди. — О, замолчите, — взмолилась Карен. — Быстро они познакомились, — заключил Рекс. — Сандра, прошу… бренди и имбирное пиво… все специально для Сандры. — Я сразу заметил, что пьющих бренди он обожает, — сказал Бадди. — Кто присоединится? — Сандра обвела всех взглядом. — Желающих, как вижу, больше нет. — Кроме художников, — Бадди перевел взгляд с портрета Рекса на Сандру, — и сводниц. — Подбирай выражения! — Сандра рванулась к Бадди. — Иначе схлопочешь! Я могу продемонстрировать! Не пожалею полной бутылки. — Ты не захочешь прочесть об этом подвиге в газетах, — ответил Бадди. — Пьяный скандал в доме известной кинозвезды. Да и Карен не очень желает быть запертой здесь на ночь. — Дай мне ключи от машины, Сандра. Я не могу видеть этого человека. — Не бойся его, это же жалкое ничтожество, — сказала Сандра, немного успокоившись. — Она боится не меня, а быть запертой. У нее клаустрофобия. Она балуется шприцем. — Правда? — спросила Сандра Карен. — Да. — Ты мне об этом не говорила. — Что же, мне бегать и кричать на всю округу, чем я занимаюсь? — А как он определил? — спросил Рекс. — Он знал, — протянула Карен. — Похоже, сам пользуется иглой, а может быть, и нет. Но он раскусил меня… — Она пристально посмотрела на него. — И сейчас у него есть что-то во взгляде. Точно: он укололся. Этот парень баламут, и лучше уйти от него. Сандра, дай мне ключи от машины. — Ты потеряешься в этом проклятом тумане, — остановил ее Рекс. — Это самоубийство, Карен. Ты не сможешь проехать, — поддержала Сандра. — Все абсолютно верно, — продолжил Рекс. — Итак, Бадди, выбор сделан, мне кажется. — Какой же? — Ты уйдешь пешком. — Нет. Я не хочу попасть в общество змей. — Они тебя не тронут: своего сразу узнают, — добавил Рекс. — Я даже дам тебе фонарик. — Ты не выгонишь меня, — заволновался Бадди. — Ты, малыш, ошибаешься. — Грозишь пистолетом? — При чем здесь пистолет? Ты хочешь, чтоб я выкинул тебя? Тогда останешься без фонаря, и может случиться беда. Бери его и трогай. Побольше шуми и продвигайся. Через час-другой, возможно, и туман рассеется. Наткнешься на молочников и спросишь дорогу: скоро они начнут разносить молоко. Так на чем мы порешили? Или я вышвыриваю тебя, или ты становишься хорошим мальчиком и получаешь фонарик. — Выбрось его скорей! — закричала Сандра. — Зачем же так? Он мой гость, но сейчас я его прошу нас оставить. Да, совсем забыл. — Рекс достал кошелек и вытащил из него две бумажки по пятьдесят долларов каждая. — Дайте фонарик, — забирая деньги, пробормотал Бадди. — Фонарик потом. Я прослежу, чтоб ты дошел до конца дорожки, а потом уж его получишь. Девочки, я мигом. Рекс проследовал за Бадди до двери. — Как видишь, прожектора сейчас горят, но они погаснут, как только ты пройдешь дорожку. Не советую возвращаться: тебя здесь не ждут. — А что ты сделаешь? Будешь стрелять? — Зачем? Позвоню в полицию, и, если им вздумается тебя подстрелить, я мешать не буду. На твоем месте я бы лучше испытал судьбу со змеями, чем с полицейскими, — они ребята раздражительные, а ты такой неуравновешенный. Хотя ты и не заслуживаешь снисхождения, я подскажу тебе направление: повернешь дважды направо, потом раз налево, и иди прямо до самой Висты дель Монте. Все время вниз. — Почему я должен положиться на твои слова? — Щекотливая ситуация, — Рекс улыбнулся. — Действительно, не должен. Но у тебя достаточно времени во всем разобраться самому. Я тоже тебе не верю и поэтому кладу фонарь на землю: руки должны быть свободны на случай, если ты вдруг отважишься ударить. — Дешевый актер, — процедил Бадди сквозь зубы. — Поневоле всему научишься, играя полицейских и громил, — согласился Рекс. Бадди поднял фонарь с земли и пошел вдоль дорожки. — Дважды направо, потом раз налево и все время прямо до самой Висты дель Монте! — крикнул вдогонку Рекс, вошел в дом и погасил прожектора. — Что там, Рекс? — спросила Сандра. — Ничего особенного. Только немного холодновато для такого впечатлительного, боящегося змей парня, — ответил он. — Знаешь, что он чуть не натворил? Видишь эти большие ножницы?..
Перевели с английского М. ГУМЕН, С. ГОРБАТЮК
Последние комментарии
15 минут 27 секунд назад
27 минут 58 секунд назад
33 минут 24 секунд назад
3 часов 4 минут назад
3 часов 8 минут назад
3 часов 36 минут назад