Банановый пудинг (СИ) [Dayrin] (fb2) читать онлайн

========== Предложение, от которого ты все равно не сможешь отказаться ==========

— Я дома, ягодка, — хлопнула дверь, и слышишь из холла низкий, хриплый голос своего парня, с которым вы недавно съехались вместе, под его безобидное предложение проводить вдвоем побольше времени, живя в его доме. И ты с радостью одобрила эту идею, несмотря на то, что близости между вами всё ещё не было, вопреки тому, что ты хотела ее, но отчасти боялась, не делая первого шага и деликатно избегая его поползновений, поскольку с монстрами подобного опыта не имела. А Хоррор был монстром во всех смыслах этого слова: большой, высокий скелет, с проломленным черепом и огромным красным зрачком, что наполнял глазницу целиком, будто мерцающий бокал с вишнёвым вином, от одного глотка которого сносило крышу.

Ты вышла к нему, встречая с работы, поплотнее запахивая черный шелковый халат, что надела после ванны, и быстро подходя поближе, чтобы немного смущённо поцеловать монстра в скулу.

— Привет, вишенка, — ласково зовёшь его так за цвет глаза, а он расплывается в довольной улыбке, скользя взглядом по твоему халату и снимая старую, но любимую им куртку, оставшись в одной белой футболке и черных шортах.

— Неплохо встречаешь, Т/И, мне нравится, — Хоррор ловит тебя в плен рук, чуть зажимая остроконечными фалангами ткань скользкого шёлка, а ты шутливо тыкаешь его под ребра, отстраняясь и ускользая на кухню.

— Сначала поешь, непоседа, — игриво смеёшься, пока в душе́ бушует ураган, который ты сама и спровоцировала, впервые одевшись слишком откровенно с тех пор, как вы стали жить вместе.

“Это должно было произойти рано или поздно, так смысл оттягивать этот момент” – успокаиваешь ты себя, нервно ставя перед собой пустые тарелки и опираясь на мраморную столешницу кухонного гарнитура дрожащими руками. Это странное волнение, когда ты ждёшь чего-то так сильно, и когда оно, наконец, видимо на подступах настолько, что можно коснуться – хочется отступить. Убежать с позором проигравшего в так и не начавшейся битве. Двоякое чувство, от которого буквально кружится голова, и загоняется дыхание. Становясь все сильнее с каждым его шагом, что слышится позади тягучей, медленной поступью, напоминая пуму, крадущуюся в скалах к своей жертве.

Чувствуешь, как под мышки проскальзывают сильные руки, поднимаясь выше и смыкаясь пальцами на твоих хрупких плечах.

— Попалась~ — тихо тянет его хриплый бас, от которого в животе моментально закручивается узел, а спина невольно выпрямляется, выдавая натянутые, как тетива лука, нервы, — ты что-то напряжённая, ягодка моя. Что-то случилось? — искренне интересуется монстр, убирая руки и тут же просто укладывая их на плечи, начав мять и массировать закаменевшие мышцы.

— Да я… Просто… Устала, ммм, — отвечаешь ему, не сдержавшись промычав от того, как приятно монстр делал массаж, действительно расслабляя твое напряжение, что до боли сводило лопатки.

— Трудный рабочий день? — продолжает свои вопросы Хоррор, делая движения более размашистыми и крепкими, добираясь пальцами до ключиц, едва ли не царапая их.

— Угу… Практически весь день в одной позе над занудными бухгалтерскими счетами за прошлый век… Честно, спина теперь деревянная, — говоришь ему правду, вспоминая, какой безрадостной и скучной стала эта пятница, отметившись лишь той приятной мыслью, что впереди ждали выходные.

— Давай массаж сделаю, а то завтра будет болеть, Т/И, — по голосу понимаешь, что он хмурится, недовольный тем, что ты устаешь на работе последние пару недель, зачастую засыпая дома в самых неожиданных местах, вроде кресла, подоконника с мягким пледом с книгой в руках, и даже один раз в ванной, не на шутку взволновав монстра своим молчанием и отсутствием в других помещениях. По настойчивым и сильным движениям, ты понимаешь, что отказа он попросту не примет, в лучшем случае надолго вперив в тебя жутковатый немигающий лавовый взгляд до тех пор, пока ты не сдашься.

— Эм… Ты уверен, Хоррор? — разворачиваешься к скелету, стараясь не выказать своего страха и смущения, но щеки предательски печет прилившей к коже горячей кровью, выдавая тебя с головой. Монстр подходит вплотную, укладывая свои большие руки на столешницу позади, чуть царапнув фалангами полированную гладкость стола. Он молчит, сбивая с толку своей непредсказуемостью, что ты в нем так любила, но иногда это даже самую малость пугало, словно томя в нервном предвкушении внезапного подвоха, что от него всегда можно было ждать. Даже начало ваших отношений началось нестандартно: Хоррор в кинотеатре внезапно лизнул тебя в щеку, испугав этим так, что ты едва не вскрикнула, но была тут же заткнута его поцелуем, со вкусом арахиса и шоколада, что он взял с собой в тот вечер.

Ты зачарованно смотришь в его багровый зрачок, до краев заполнивший черноту большой глазницы, пока он замер неподвижно, лишь слегка донося до твоей кожи дуновение его дыхания, что всегда казалось сладковатым из-за его любви к кондитерским изделиям.

— Хоррор? — немного тревожно спрашиваешь монстра, обводя контур его рта взглядом и нервно сглатывая от такого пристального гипноза. Он вдруг моргает и наклоняется, мягко толкнув тебя в висок, открывая доступ к мягкой шее, порывисто прикусывая кожу, и тут же лизнув ее, а ты вздрагиваешь, немного испуганно вцепляясь в его ребра, скрытые за тканью одежды.

— Тише, — тихо хрипит у самого уха его вибрирующий тембр, и ты замираешь, не зная, что предпринять и стоит ли вообще что-либо делать или просто наслаждаться близостью любимого непредсказуемого монстра, что и сам прежде тактично держал некоторую дистанцию, не напирая слишком сильно. Ты пытаешься расслабиться, но выходит из рук вон плохо, особенно, когда Хоррор вновь отмерев, прижимается к коже ртом, ведя мелкую дорожку невесомых поцелуев от шеи до уголка приоткрытых в изумлении губ, где он останавливается, напоследок слабо укусив за кончик твоего носика, внезапно отходя после, оставив тебя в полном смятении, буквально вынудив чувствовать себя глупо. Но в этом был весь Хоррор, ведя себя порой совершенно нелогично, и этим он тебе и нравился, словно всегда держал в тонусе, не давая терять бдительности ни на миг, что ты была рядом.

Потрясающий монстр, чей образ мыслей не укладывался ни в какие привычные рамки.

Провокационно и очень двусмысленно есть мороженое на твоих глазах, демонстрационно облизывая его красным языком в публичном месте? Запросто! Пойти с тобой в кино и не смотреть его, весь сеанс буравя тебя малиновым заревом чудно́го взгляда? Чаще, чем вы можете себе представить… Бесстыдно гладить твой живот в переполненном автобусе, где толпа не даёт и шанса на движение? Главное не забыть об этом, отправляясь в поездку с ним, чтобы не пискнуть на весь транспорт, когда широкая, практически когтистая ладонь коварно заберется под футболку…

Вот и сейчас, после такой выходки, Хоррор беззаботно улыбается, с интересом открывая холодильник в поисках вкусного ужина, пока ты поправляешь халат и оторопело осматриваешься, вспоминая, куда поставила тарелки. Придя в себя и нагрузив их салатом со свежими овощами и положив прожаренные стейки, ты отправилась в гостиную, где вы всегда ужинали, смотря вместе телевизор. Правда смотрела в основном ты, а Хоррор делал что угодно: ел нескончаемые сладости, смотрел на тебя, кидал в далёкую урну фантики, нападал на тебя с щекоткой или тихо дремал рядом, порой притулившись прямо на твоих коленях, свернувшись большим теплым калачиком, что не могло не умилять.

Ты с удовольствием отвлеклась от всего сумбура в голове и усталости в теле на еду, сильно проголодавшись, пока ждала монстра к ужину, и теперь с плохо сдерживаемым нетерпением, вгрызаешься в сочное мясо, заедая его салатом и запивая апельсиновым соком с неприличной скоростью. И ты даже не обратила внимания на то, как Хоррор перестал есть, надолго впериваясь в тебя внимательным взглядом.

— Голодная, малышка? — спрашивает с нескрываемым интересом, придвигаясь ближе и отставляя свою недоеденную порцию на журнальный столик с глухим стуком полупустой тарелки. А ты с трудом глотаешь и отвечаешь, с досадой отмечая, что ешь, должно быть, не слишком аккуратно, раз он вдруг спрашивает очевидное:

— М… Очень есть хотела, извини, — виновато вжимаешь голову в плечи, но Хоррор на это лишь блаженно улыбается и берет кусочек салатного листа из твоей порции, зажимая его между зубами и чуть наклоняясь, приглашая к новому нестандартному действию, от которого все мысли о еде влёт исчезают, оставляя после себя шлейф бешеного сердечного ритма. Контрольным выстрелом становится то, что монстр ловко забирает твою тарелку из рук, не оставляя никаких путей для отказа или непонимания.

За ребрами что-то сильно теплеет, когда ты несмело приближаешься, хватаясь зубками за кончик салатного листа, чуть оттягивая его на себя, в попытке отобрать. И монстр спокойно отдает, продолжая улыбаться, повторяя все вновь, не отрывая от тебя взгляда крупного вишнёвого зрачка. Ты чуть привыкла к новому проявлению его чувств, продолжая понемногу есть салат, не касаясь губами его рта, намеренно поддразнивая в ответ, задерживаясь в опасной близости, когда откусывала сочный лист. Однако Хоррор будет не Хоррором, если не повернет всё в свою пользу снова, на этот раз зажав челюстями маленький черри-помидор, который без контакта с ним отобрать будет невозможно.

Его улыбка будто бы ещё шире, а взгляд ярче и пристальнее, жадно ловящий каждый твой вдох и выдох. Но ты не возражаешь против такой игры, мягко касаясь губами в попытке аккуратно забрать сладкую помидорку, что тут же проворно исчезает за ровными рядами его зубов, заманивая внутрь и сминая собой твои мягкие губы. Ты смело ищешь языком желанное угощение, увлекаясь его провокацией настолько, что уже не так уж важно, как так вышло, что вы столь сладко целуетесь в гостиной, не доев ужин..

Гладкий шарик сладкого овоща скользит где-то под его горячим языком, куда ты незамедлительно заныриваешь своим, в попытке поймать и забрать себе вожделенное угощение, которое, к слову, весьма любила. Но он не даётся, нагло оплетая собой, подобно крупной прогретой солнцем змее, прижимая к чужому нёбу, а затем напористо вскальзывая в твой ротик, внося с собой этот маленький, похожий на ягоду овощ и ловко размещая его на твоих зубах. Рука Хоррора оказывается на твоей шее, мягко оглаживая со стороны трахеи… Ты непроизвольно смыкаешь челюсти, пуская на ваши языки кисло-сладкий сок прокушенной помидорки, что тут же разливается на чувствительную нежную кожу и его магию, пока ты автоматически глотаешь. А он ловит это движение твоего горла своей ладонью, с наслаждением улыбаясь в поцелуй, вновь невесомо погладив шею и отпуская из плена странной игры, как ни в чем ни бывало отдавая тарелку и отвлекаясь на рекламу сладостей в телевизоре.

Ты вновь унимаешь поднятую им смуту в душе, восстанавливая сбитое дыхание, и для верности залпом выпиваешь стакан сока. Есть больше не хотелось, а потому тарелка заняла место рядом со второй на столике, а ты устало откинулась на спинку дивана, вновь донимаемая болью напряжения прямо между лопатками: сказывалась долгая работа за столом в неудобной позе. Особенно это иногда мешало по ночам, когда сложно было найти для сна удобную позу, за исключением тех дней, что ты засыпала, где попало, без намека на остаток энергии. Пожалуй, массаж действительно не помешает рано или поздно, но от предложения Хоррора веяло новой непредсказуемостью, на которую конкретно в данный момент не было сил. Ты задумчиво уставилась в экран телевизора, надолго замолчав и скользя мыслями где-то далеко, иногда возвращаясь к работе или делам, с ней связанным, незаметно даже для себя провалившись в поверхностный сон, который чутко мешался с реальностью, создавая причудливые образы воображаемых событий. И ты даже не можешь сказать точно, снится ли тебе чужое касание к лицу или это Хоррор бережно ведёт по скуле пальцами, опускаясь к линии ключиц. Начинаешь ворочаться в попытке проснуться, когда тебя куда-то внезапно несут, но это делают слишком аккуратно, чтобы разбудить полностью, и ты чувствуешь лишь мягкое тепло и расслабленность во всем теле, словно тебе стало удобно и комфортно, оставив отголоски дневного напряжения далеко в прошлом.

Просыпаешься уже утром, и первое время пытаешься вообще сообразить, где находишься и почему, всматриваясь в полутемный силуэт трюмо, стоявшего напротив большой двуспальной кровати, где ты сейчас лежала, наполовину скрытая одеялом. Халат сбился и развязался за ночь, обнажая твою кожу на груди и животе, оплетая тело скомканным лоскутом шёлка. Ещё через пару секунд приходит осознание, что тебя поперек туловища обхватывают крепкие большие руки, которые, словно ощутив твое пробуждение, начали скользить к голому животу, ведя по коже острыми фалангами, но не настолько сильно, чтобы оцарапать. Ты немного напрягаешься и разворачиваешься к монстру лицом, попутно поправив на себе халатик, скрывая обнаженные прелести своего тела и встречая пристальный взгляд любимого монстра.

— Доброе утро, ягодка, — хриплый голос пускает волну мурашек. Тебе думается, что один только голос монстра способен тебя завести с полоборота не хуже любой ласки.

— Доброе, Хоррор. Извини, я вчера уснула из-за усталости, — виновато улыбаешься, чувствуя, как по позвоночнику медленно путешествует его ладонь. Сам монстр выглядит слишком довольно, словно задумал что-то, но он тебе точно не скажет, что именно, просто поставив перед фактом, как делал уже не один раз. Для него это было нормальным…

Нормальным было посреди ночи разбудить тебя, чтобы накормить шоколадкой. Нормальным было внезапно утянуть тебя купаться прямо в одежде, хотя вы просто пришли покормить уток. Нормальным было внезапно купить мороженное и давать тебе его есть строго со своей руки, когда оно уже подтаяло, даже если вы в этот момент ехали в трамвае или автобусе.

Это все было нормальным, когда речь шла о Хорроре. И если раньше тебя это пугало, то сейчас ты привыкла, зная, что монстр такими нестандартными выходками по своему романтичен. Но что-то выведать тебе безусловно хотелось, и потому ты сонно задаешь вопрос, словно невзначай, придвигаясь к скелету поближе под его довольный взгляд:

— Что будем делать, вишенка? У тебя есть идеи, как провести выходные?

А Хоррор улыбается ещё шире, утыкаясь широким лбом в твой и опаляя сладковатым дыханием, от которого хочется съесть что-нибудь шоколадное или сдобное. Его руки выскальзывают из под тебя, ложась на плечи и сминая мышцы под шелком и кожей тягучим массирующим движением ладоней и пальцев.

— То, что так и не смог сделать вчера, сладкая, — хриплый бас и двусмысленный ответ заставляют потупить взгляд в смущении и задержать дыхание на несколько долгих секунд.

— Ты о чем, Хор? — непонятливо жмуришься и не можешь сдержать зевка, от которого хочется сладко потянуться после сна, и ты не можешь устоять, поднимая руки и вытягивая ноги в сладких потягушках, от которых приятно подрагивают мышцы во всем теле, сгоняя сонную негу. А Хоррор будто ждал именно этого, прижимаясь всем большим телом, от которого веет утренним жаром и щекотно утыкается в твою шею носом, глубоко вдыхая и крепче сжимая руками шёлковую ткань на спине вновь скользнувшими туда ладонями.

— Люблю твой запах, — выдыхает мужчина в шею, и от его тембра вибрирует воздух где-то глубоко в лёгких, заставляя спину гнуться сладкой дугой на гладких хлопковых простынях широкой постели. Ты в ответ тоже двигаешься ближе, щекоча своим дыханием массивные шейные позвонки монстра, с которым было так уютно лежать утром, тесно переплетясь вместе. Ты и сама не поняла, когда успела перекинуть через его бедра ноги, а рукой пролезть под плечом, перебирая пальцами острые вершины чужого позвоночника, такого крупного, что казалось, что он был напитан магией сильнее всего. Должно быть она текла прямо там, внутри, согревая каждый изгиб костей пышущим силой жаром…

— Ты тоже вкусно пахнешь, вишенка. Всегда чем-то сладким, — улыбаешься, расслабляясь в его руках, что с точностью опытного мастера мягко сминали кожу на боках и спине, отчего было так приятно: по телу разливалась теплая расслабленность, которой так не хватало в последнюю долгую неделю. И ведь Хоррор был прав, сказав, что сегодня будет болеть спина и плечи. Это действительно было так, словно глубоко в мышцы загнали длинные иглы, сковывающие движения: удивительно, что ночью ты ни разу не проснулась, в попытке найти более удобную для сна позу. Ты чуть морщишь нос, когда Хоррор давит пальцами на лопатки под халатом: они тут же отозвались неприятным тянущим чувством, и эта перемена и напряжение не укрылось от цепкого внимания монстра, словно он по выдыхаемому тобой воздуху был способен определить твой дискомфорт. Ты никогда не переставала удивляться такой его чуткости и проницательности, скрытой за маской эксцентричного поведения. Еще одна монетка в пользу его для тебя притягательности…

— Непорядок, малышка… Я ведь предупреждал тебя вчера, — хрипло отчитывает тебя, снова надавливая на болезненную, напряженную точку около позвоночника.

— Да, надо было тебя послушать… Предложение еще в силе? — смело спрашиваешь Хоррора, чуть отодвинувшись, чтобы поймать его взгляд. Его зрачок переливался всеми оттенками бордового, будто плещущаяся винная гладь, гипнотизирующая своей глубиной, которую не описать никакими словами. Залюбовавшись этой красотой, ты едва не пропустила ответ, рассматривая любимого с приоткрытым ртом.

— Мои предложения всегда в силе, если они касаются тебя, ягодка…

Комментарий к Предложение, от которого ты все равно не сможешь отказаться

Сладкая затравочка ^_^ Как вам такой Хоря?

========== Зеркало, в котором ты забываешь о страхе ==========

Утро начинается не с кофе. Это ты поняла многим позже сегодняшнего дня, однако что-то менять было поздно, да и ни к чему, ведь вам обоим всё слишком нравилось… Ваше хождение по острой грани никогда не казалось тебе более волнующим, чем это стало сейчас, когда ты доверчиво легла животом на чуть сбитую после сна кровать, впериваясь взглядом в массивное зеркало комнаты в самый потолок. Напряжение в спине отдается жгучим чувством тянущих под кожей иголок, от которых тут же хочется сбежать, свернувшись калачиком и больше не двигаясь. Ты сгибаешь руки в локтях и укладываешь на них голову, сонно прикрывая глаза, ожидая, пока Хоррор принесет масло для массажа, которым собрался убрать твое острое напряжение. Монстр вел себя как обычно, заботливо поцеловав в нос, прежде чем отойти в ванную. Ты уже успела снять шёлк любимого халата и отложить его в сторону, снова ложась на живот и прикрываясь сверху одеялом, едва ли не вновь проваливаясь в ленивую дремоту позднего утра выходного дня. Лежать было удобно и тепло, а пастельный полумрак спальни добавлял в атмосферу флюиды расслабленности, растворяя все краски комнаты на несколько тонов, делая их чуть более размытыми.

Прогибающийся рядом матрас заставил вздрогнуть: в очередной раз тихая, хищная поступь Хоррора осталась тобой незамеченной, что пугало далеко не впервые. Привыкнуть к такому было очень сложно, и сам факт такой способности подкрадываться без малейшего шума и звука поражал до глубины души, вызывая в ней трепетный звоночек восхищения.

— Тшш, не бойся, сладкая, — доверительные хрипло сказанные слова пускают волну теплых мурашек по предплечьям, и ты улыбаешься, чувствуя, как монстр шуршит одеялом, садясь поудобнее.

— Ты так подкрадываешься, будто съесть меня хочешь, — с напускной обидой отвечаешь монстру, поджимая к бокам руки из-за чувства сильного волнения. Даже обнажить спину было неловко, хотя ты всецело доверяла Хоррору. Твой страх неизвестности сейчас играл против него, сворачивая в твоём животе узел боязни, который самостоятельно ты точно не развяжешь. Скелет плавно стянул с тебя одеяло…

— Учитывая, какая ты сладкая, я бы это сделал с удовольствием, ягодка, — отвечает он, наклоняясь к самому уху и садясь верхом на твои ягодицы, придавив немалым весом к постели. От такого действия моментом перехватывает дыхание, а то, как он потерся носом о краешек твоего уха после, сделало всё ещё хуже, доводя сердце до аритмии. Но ничего такого скелет больше не сделал, спокойно наливая немного прохладного массажного масла в ложбинку на твоей пояснице, отчего ты моментально покрываешься гусиной кожей. Переводишь взгляд на зеркало, в котором отражалось твое лежащее к нему в профиль почти полностью обнаженное тело, на котором сверху устроился большой и тяжелый скелет, начинающий неторопливо растирать по коже приятную субстанцию. Он действовал с такой плавной грацией, чуть раскачиваясь на тебе, ведя ладони к бархату кожи на плечах, а затем снова вниз, очерчивая впадины и подъемы тонкого позвоночника, что невозможно было отвести завороженного взгляда от вашего отражения… Каждое движение, каждое перемещение руки и изгиб его собственной спины рождало глубоко в душе нечто очень острое, далёкое от сковавшего душу холодом напряжения. Растапливая его, словно солнце, что плавит мягкий и податливый воск южными, горячими лучами. Приятное скольжение его широких ладоней, давящих на спину с ощутимым нажимом стало приносить явное удовольствие, замещая чувство застарелой боли на сладкую негу и тепло, клубящееся там, где он сжимал руками мышцы. И сам его вид, которым ты любовалась не переставая в зеркале, доставлял эстетическое удовольствие…

Хоррор был красив от и до.

Его острый, почти хищный череп с упрямо вздернутым носом и чуть впалыми щеками, давая сизую тень на линию нижней челюсти. Сжатые в ровную линию зубы и рот, в уголках которого словно навсегда запуталась хитринка. Острый оскольчатый надлом кости на левой стороне затылка, с алеющим провалом пустоты в нем, что не портило его нисколько, добавив в образ черту незримой угрозы, которую все, кроме тебя, обходили стороной. Его глаза, один из которых никогда не горел на контрасте с пьянящим вихрем алого зрачка, наполнявшего до краев второй. Изгиб шеи, крепкой, как и стержень его характера, уходящий в прорезь футболки, под которой скрывался рёберный веер крупной грудной клетки. Руки, что беспрестанно оглаживали и сдавливали твое тело под ним, вперёд и назад, с нескончаемым энтузиазмом неутомимого искателя, в поисках самого уязвимого и нежного места… Все его кости до последней, что казались покрытыми нейзильберовой тенью в свете спальни, что не пускала солнце через барьер плотных бархатистых гардин…

Его руки переместились на плечи, втирая в них масло и скользя в этот раз уже не на спину, а на бока, мягко проходясь по едва выступающим через кожу ребрам, от чего становится щекотно, и ты немного вздрагиваешь. Но ладони идут дальше, опускаясь к бёдрам, что были зажаты между его собственными. От них шло горячее тепло, приятное и такое живое, что хотелось этого больше, и к своему стыду ты чуть двинула тазом, на котором сверху сидел Хоррор. Это не укрылось от его внимания, но он ничего не сказал. Хоррор всегда все замечал, но об этом мог никто и не знать до тех пор, пока он так или иначе об этом не напомнит словом или действием.

Твое тело совсем расслабилось и размякло от его тягучих движений, становясь податливым и ещё более тёплым, концентрируя основной источник где-то под диафрагмой, опускаясь все ниже и оформляясь в очертания зачаточного желания, которому противиться уже давно было всё сложнее. Да и стоило ли? Ты знала, что рано или поздно наступит тот самый момент, ведь вы действительно любили друг друга… Так… Почему бы и нет? Ты наполняешься уверенностью в том, что Хоррор никогда не сделал бы тебе плохо, даже несмотря на все свои многочисленные странности, эксцентричные фразы и поступки. Хоррор словно чувствует твою капитуляцию под напором его нежности и медленно вскальзывает руками под живот, останавливаясь там, чуть царапая нежную кожу острыми пальцами, вытаскивая их и ставя по обе стороны от твоей головы. Его фаланги сильно впиваются в скомканные изгибы лиловой простыни, едва не протыкая подобием когтей, выдавая в монстре жгучее нетерпение, которое ты теперь ощущала и на ягодицах сквозь его одежду и собственное нижнее белье, когда он наклонился над спиной, почти ложась сверху.

— Ягодка, ты слишком аппетитная… — он мягко откидывает волосы с задней поверхности твоей шеи и целует нежные бугорки позвонков, руками ловко вскальзывая под грудь, синхронно с твоим несдерживаемым выдохом. Его действия сводили с ума, добавив в чашу терпения последнюю каплю такого любимого тобой голоса, что буквально загонялся под кожу, убегая волной до самых сокровенных мест. Он мягко переворачивает тебя, чуть привстав и вновь придавливая собой после, любуясь твоей наготой, что видел впервые. В его зрачке крутился ураган, подобно раскалённому вихрю газовой планеты, распаляя кровь и твое смущение от того, как он замер, блуждая им по обнаженной коже. Тебе захотелось прикрыться, и руки сами собой заслоняют уязвимые точки, пока сердце заходится в страхе напополам со стыдливым возбуждением, что сладострастно скрутилось чуть пониже пупка, стоило тебе увидеть, как глубоко дышит Хоррор, и как хорошо видно его собственное вожделение за линией шорт, ставших ему на порядок теснее.

— Хоррор… — шепчешь в тишине дома, неотрывно глядя в багряное зарево его взгляда.

— Просто расслабься, Т/И. Мы продолжим, — выносит он свой вердикт, поднося открытый бутылек ароматного масла к твоему животу и выливая его в нежную ямку пупка, от которого по бокам тут же растекаются прохладные капли, убегая по коже на постель, оставив напоминанием блестящие дорожки, которые тут же накрывают теплые костяные ладони. Монстр втирает жидкость круговыми движениями, действуя неторопливо, и при этом неотрывно буравя тебя немигающим взглядом, от которого сердце билось в немыслимом ритме, едва ли не до боли вколачиваясь в ребра. Он поднимает ладони выше, пересекая границу солнечного сплетения и, утыкаясь в барьер из твоих рук, закрывающих персиковые полукружия грудей, обхватывает запястья, мягко отводя их в стороны и укладывая вдоль тела.

— Незачем стесняться, сладкая, ты прекрасна… — он очерчивает ладонью обе груди, мягко сминая их под твой полувздох-полустон, размазывая по поостревшим соскам сладко пахнущее масло, — такая мягкая, нежная и горячая.

— Черт, Хоррор, это слишком… смущает, — почти пищишь ты, но монстр качает головой, не желая соглашаться и продолжает массаж, поднимаясь к ключицам, очерчивая их острыми пальцами и вновь спускаясь к груди, что горела каждым миллиметром кожи от его касаний. Не выдержав его взгляда, что плавил собой изнутри, отворачиваешься к зеркалу, рассматривая в нем его плавные движения. Видя всё словно со стороны, тебе становилось не так неловко, а кровь разносила все более усиливающееся чувство сладости от происходящего, превращая его несмелые ростки в настоящую экзальтацию, что билась в кровотоке в унисон сердечного ритма. В отражении ты ловишь его взгляд, в котором сперва мелькает вопрос, а потом и понимание, расцветающие на черепе блаженной улыбкой.

— Любишь, когда всё видно, ягодка? Мне это так нравится~, — его голос стал ещё ниже, напоминая рычание, такое томливое, выдавая затянувшееся ожидание, которое монстр нёс в себе день за днём, давая тебе время свыкнуться с его необычной манерой поведения, чтобы подступиться и стать ещё ближе. И по ярко мигнувшему за одеждой сгустку души, понимаешь, что на попятную он уже не пойдет…

Точка невозврата пройдена…

Немного выдыхаешь, когда монстр пересаживается ближе к коленям, опуская ладони на нижнюю часть твоего живота, что вздрагивает от откровенной ласки, когда руки начинают массировать кожу и мышцы на боках и бедрах, задевая кружевную линию красивого белья, вскальзывая на внутреннюю нежную поверхность бархатистой кожи длинными пальцами и тут же вновь медленно поднимаясь выше. Спустя несколько подобных циклов, Хоррор сдавленно выдыхает, скрывая собственный стон, от которого дрожь бежит колкими иголочками до самого затылка, будто прошибая электрическим импульсом, отзываясь в самых горячих местах приятной щекоткой. И ты больше не в силах терпеть, признаешься любимому в том, что давно носила в душе за печатью сдавленного страха.

— Хоррор, я тебя хочу.

Монстр сжимает зубы, медленно привставая и наклоняясь ближе, к твоему лицу, что все еще смотрит в зеркало. Он настойчиво поворачивает тебя к себе, вынуждая смотреть глаза в глаза, видеть его подернутый багровой дымкой взгляд, чувствовать жар его дыхания на губах…

— Скажи мне это в лицо, Т/И, я хочу слышать это еще ближе, — от его слов ты дрожишь ещё сильнее, но, сглотнув комок неловкости, отвечаешь, тут же закусив губу после этого:

— Хочу тебя…

Хоррор, до этого замерший неподвижно, порывисто склоняется к шее, быстро кусая, одной рукой подлезая под твою нагую, горячую спину, а второй что-то делая магией, что начала давать отсвет на твои скулы, пока он держал челюсти на пульсирующей артерии. Ощущаешь, как белье сползает до щиколоток и исчезает, ведомая его энергией, которой он решил устранить досадную помеху, тут же запуская освободившуюся ладонь к сокровенному месту между матовых бедер. Укус на шее уже не саднит: Хоррор проходится по нему влажным большим языком, от чего ты начинаешь под ним дергаться, не в силах сохранять неподвижность от его действий.

— Так нетерпится, сладкая? А может мне помучить тебя? — тянет хриплый бас и скелет отстраняется, садясь рядом, давая свободу движений, пока сам снимает футболку и бросает ее за спину вслепую, чуть прогибаясь в спине, когда на остове из его костей формируется почти полностью прозрачное экто-тело, цвета пряного, стеклянного вина, в котором немедленно захотелось утонуть… В центре этого гранатового мощного тела пульсировал пожар его души, пронзая тысячей исчезающих искр, разбегавшихся от нее подобно пульсу. Твой взгляд скользит ниже, за линию шорт, что бугрились спереди однозначной демонстрацией его желания обладать.

— Ты действительно, как… спелая вишня, Хоррор, — в восторге принимаешь сидячее положение, уже вовсе не думая о наготе, касаясь рукой сформированного магией торса, что кончался где-то на линии верхних ребер, обнажая их мраморную белизну, словно вынырнувшую из сочного алого моря.

— Хочешь попробовать сладкого? — коварно щурится, чуть склонив к плечу голову, а ты, не подумав, киваешь, запоздало осознав, что именно он имел ввиду. Слуха касается довольное урчание монстра, и он наклоняется, лизнув кожу за ухом, шумно выдохнув горячим воздухом в чувствительный хрящик. Чуть привстав, он снимает и шорты, которые постигла участь футболки, обнажая крепко стоящий полупрозрачный бордовый член, покрытый искрящимися жилами, по которым текла его магия, особенно видимая у его основания, слитого с атласным переливом тела, в котором маячили силуэты тазовых костей. Это выглядит действительно здорово и волнующе настолько, что хочется дотронуться… И ты касаешься его сияюще-гладкого торса, такого приятного почти шелковистого на ощупь, скользя пальчиками вниз, к самому основанию его возбужденного экто.

Все ещё склонившийся к уху Хоррор рвано выдыхает, полностью выдавая свои эмоции, порывисто схватив тебя за шею, мягко огладив гортань и ложбину ключиц, скользя ладонью на затылок, где вплетается острыми фалангами в пряди волос, чуть толкая твою голову вниз. Ты все понимаешь с полужеста, опускаясь перед ним на локти и обхватывая горячий член ладонью. Нежно целуешь головку, из которой сочится несдерживаемый сок магии, пряный на вкус, действительно напоминая густое вино, и это тебе так нравится, что немедленно хочется добавки. Аккуратно обхватываешь окружность головки губами, позволяя Хоррору мягко толкнуться внутрь, скользя по влажному языку почти до горла. В этом ты была не так уж опытна, а потому всецело полагалась на движения-подсказки от монстра, что получал явное наслаждение, сладострастно запрокинув голову и зычно простонав:

— Оох, сладкая… Как приятно…

Ты энергично задвигалась, потуже втянув щеки, даря Хоррору сладкую, горячую тесноту, позволяя входить так глубоко, как ты только могла стерпеть, однако монстр держал себя в руках, не давая себе возможности сорваться с цепи, держа мягкий ритм и не давя головкой на глубину горячего горла.

Этими движениями ты долго ласкала его экто, иногда останавливаясь, чтобы поиграться кончиком языка с чувствительной уздечкой, отчего монстр дышал чаще, в конце концов не выдержав и почти силой поднимая тебя наверх, впиваясь жадным поцелуем, не дающем времени на раздумья. Хоррор прикусывает губы, чуть тянет и опять напирает, языком забираясь до мягкого нёба, давя на него, смешивая вашу теплую, сладковатую от его магии слюну. Монстр так близко, что его член зажат между вами, упираясь в твой мягкий живот свинцовой тяжестью влажного вожделения. И ты совсем не ожидаешь, когда скелет с грозным, почти утробным рыком валит тебя на смятые напрочь простыни, повернув бедра в сторону и тут же без предупреждения входя во всю длину. Ты охаешь, прогнувшись резко, ощутив внезапную боль от неосторожного движения, прошедшей разрядом до самого затылка, но Хоррор вновь становится нежным, приподнимая тебя под поясницей и укладывая ровнее, переставив одну ногу на другую сторону так, что сам оказался между твоими дрожащими бедрами.

— Ну что, ягодка, готова сделать папочке ещё приятнее? — довольно хрипит монстр, предупредительно толкая тебя налитым багровой магией тазом и бёдрами, которые приятно соприкасаются с твоими ягодицами и кожей.

— Черт, Хоррор, что ты творишь? — почти шепчешь в ответ, ощущая ещё более сильную волну возбуждения, накрывающую тебя подобно девятому валу, заставляя посильнее сжать колени вокруг экто-тела. Смотришь в зеркало, видя в отражении его силу и свечение, наблюдая, как любимый монстр начал движения, неотрывно глядя на тебя под собой. Его темп довольно быстро стал размашистым, почти выходя из напитанного сочной влагой лона и тут же загоняя в него член до упора, под твои тихие стоны, сдержать которые ты никак не можешь, чем несомненно радуешь Хоррора.

— Не… сдержи… вай… ся… — между толчками почти рычит Хоррор, — как… сладко… Черт… возьми… Ммгхх…

Ты сминаешь лиловый хлопок простыней под спиной, что в момент стали влажными от разгоряченного стройного тела, которое проминалось в отражении под страстным напором Хоррора.

Все смешалось в сплошное удовольствие, напрочь утопив понятие “стыда” или “смущения” под кипящим потоком взаимного чувства. Он любил тебя так напористо, ритмично, горячо, царапая фалангами бока, что вставали под ним красиво выгнутой дугой навстречу алеющему над нежной кожей торсу, под которым мерцали тени широкого размаха ребер, грудины и позвоночного каркаса. В зеркальном повторе вашей страсти качалось два тела, соединённых так тесно и обжагающе, с приятным возбуждающим кадансом{?}[Ритмично повторяющийся звук] столкновения вельветовой нежности кожи и шелковистого атласа рубиновой магии. И слышно дыхание, подобное метроному, срываясь на томные долгие стоны, перемеженные фразами, короткими, ничего не значащими, складываясь в щекочущий душу гул, ответом которому был более громкий вздох и более резкий размах…

Ритм ускоряется, вторя слитой воедино тахикардии, пульсации перегретого лавой желания кровотока, в котором превышена допустимая концентрация удовольствия. Словно передозировка, от которой темнеет в глазах… В этом экстазе первым тонет Хоррор, оставляя крепкие алые следы на глянцевых, будто напитанных сафлором{?}[Вид масла] бедрах, окрапляя нутро лавовым потоком своего естества. Таким же багряным и терпким, как он сам. Тягучим, напоминая дикий мёд, прогретый августовским жаром солнца. Оно обжигает тебя изнутри, наполняя так сильно, что становится тесно… Тесно в мыслях, а не только в теле, ведь их выталкивает неудовлетворенность, которую тут же берется устранять Хоррор, всё ещё наполняя собой, но даря ловкими движениями пальцев у лона новый пал{?}[Очаг пожара], что плавным изгибом опускался от самой стенки диафрагмы до низа твоих подвздошных костей, будоража их до самой сердцевины, словно протыкая насквозь острой стрелой самое нежное и уязвимое… Монстр добавлял остроты ощущениям, до сих пор находясь внутри, где все было залито магмой его семени, пока пальцы завершали ваш потрясающий в своей эротичности и страсти массаж, доводя тебя до вершины блаженства, где тебя ждал он…

На пересчет секунд и его проворство… Снова и снова, столь быстро и точно, что невозможно не упасть в этот обрыв, под откос…

— Хоррор! — вскрикиваешь теряя нить реальности, слыша лишь порывистый собственный выдох и гул судороги оргазма, отдающийся в голове и теле, что сжало собой его эрегированный экто, даря последнее приторное чувство пульсации в догонку к его финишу…

Монстр блаженно улыбается, видя под собой твое запыхавшееся, размякшее тело, блестящую маслянистую кожу, что была испещрена метками его силы и любви, включая в себя не только ощутимые багровые царапины, но и вытекающие снизу дорожки вишнёвой магии, переполнявшей утомлённое нутро. Его экто-тело растворилось, оставляя мельхиоровую белизну обнаженных костей в полумраке спальни, напитанной сладковатым ароматом свежего секса.

Едва стоило тебе полностью осознать случившееся, как всю душу вновь наполняет тягучий стыд, который невозможно было сдержать, когда он налил твои скулы краской смятения. Хоррор внимательно смотрит на тебя, укладываясь рядом и бесстыдно обнимая уязвимое тело, касаясь рукой борозд царапин, что тут же саднят от чужого касания.

— Прости, ягодка… Это я уберу, — ты с интересом смотришь, как через пальцы словно пробивается спрайт{?}[Огромные молнии, бьющие вверх а стратосферу] рдеющих молний, от касания которых от ран не остаётся и следа. Он повторяет это с внимательным прищуром, приподнимаясь над тобой и вновь оглаживая тепло твоего тела, что исцелялось от следов жгучей страсти с каждым его подобным прикосновением.

— Спасибо… Вишенка, — нежно улыбаешься монстру, когда тот заканчивает и вглядывается бескрайним красным зрачком в твои глаза, надолго замерев в привычной позе зачаточной непредсказуемости, вновь расцветающей в нем после любвеобильного утра.

— Знаешь, сладкая, твою стеснительность я тоже уберу, насколько смогу, готов тебе пообещать… Только я сделаю это немного другими способами, — хрипло сообщает скелет, нагибаясь поближе и хитро щурясь.

И ты точно не знаешь, бегут ли мурашки от его низкого, но звонкого голоса или от его последней фразы, прозвучавшей столь двусмысленно будоражаще…

Хоррор никогда и ничего не обещал просто так, ради острого словца… Будь уверена, Т/И, он его исполнит по полной программе…

Комментарий к Зеркало, в котором ты забываешь о страхе

I need your комментарии.

ಠ ೧ ಠ

Хехе, Хоррор такой…. Такой… Ааааа, он крутой, мать вашу!

========== Утро, которое открывает тебе новые горизонты ==========

Дальнейшая жизнь под одной крышей добавила новой пряности в ваши отношения… Ты опять то и дело сходишься в неравной битве с ещё большим смущением, чем было прежде. Стоит увидеть неоднозначный взгляд большого монстра, услышать его двусмысленные намеки, которые хоть и не были пошлыми, но грели кровь до состояния расплавленного олова, что затвердевало в животе тяжёлым шаром, от которого хотелось провалиться сквозь землю. Или увидеть движения его рук, что напоминали тебе о его горячих касаниях… И ещё больше это чувство подогревало знание того, каким стохастическим{?}[Труднопрогнозируемый] был его характер. Ожидать можно было любой выходки, и от этого по телу бежала дрожь…

Дрожь страха, тесно вплетенного в твое предвкушение.

И только новая начавшаяся рабочая неделя дала возможность переключить мысли на труд, что вновь начал выжимать из тебя все соки: работодатели были неумолимы, подбросив на проверку ещё сотни и сотни старых счетов и договоров, что приходилось тщательно пересматривать, пересчитывать и сортировать до поздней ночи, день за днём… Домой ты возвращалась даже позже Хоррора, что встречал тебя неизменно перед входом, удивляя тем, откуда он мог узнать точное время твоего прибытия. Ясное дело, что к концу недели ты была словно выжатый лимон, вернувшись рекордно поздно, чувствуя, как слипаются глаза и совершенно не соображает голова. Ты даже не помнила, как зашла домой вместе с сопровождением Хоррора, что смотрел на тебя с толикой волнения, усилившегося, когда ты не отвечаешь на вопрос.

— Т/И? Ты слушаешь? — он чуть касается плеча, когда ты садишься на банкетку, чтобы снять кеды, но задумавшись, замираешь на месте. Поднимаешь на него усталый, расфокусированный взгляд и улыбаешься, сняв наконец-то обувь.

— Прости, вишенка… Я устала просто зверски, уже не соображаю ничего. Что ты говорил? — смотришь, как монстр вглядывается в тебя, с пристальным цепким взором, словно сканирует.

— Я тебя не отпущу на работу в понедельник, ягодка, хватит с меня твоего убитого вида, — серьезно отвечает Хоррор, опустившись на корточки, чтобы быть с тобой на одном уровне.

— То есть как не отпустишь? Работать-то надо, как же я буду… Да брось, нормально всё, — пытаешься бодро отшутиться, но когда монстр кладет обе ладони по сторонам от тебя, со скрипом царапая дерево фалангами, чуть привстав и приблизившись, ты давишься воздухом, увидев в его зрачковой яркой киновари оттенок серьезности. Кажется, он не шутит… Хоррор никогда нетряс воздух понапрасну: если сказал, значит сделает.

— Очень хорошо будешь, ягодка… Я ведь немало зарабатываю, — хрипло отрезает он, а ты хмуришься, совершенно сбитая с толку.

— Хоррор, ты меня разыгрываешь? Я не могу… — чувство растерянности наполняет до краёв, а его близость в очередной раз путает все карты, нежданно начав игру с козырей. Монстр коварно молчит: улыбнувшись, утыкается в твой лоб своим, окатывая теплым, сладким дыханием, словно топливом для твоего смятения. И ты совсем не замечаешь подвоха, когда он мягко вскальзывает рукой за лопатки, а вторую кладет на твое согнутое колено, не покрытое ничем, ведь ты была в шортах из-за жары. Резкая смена положения, заставляет тебя в испуге пискнуть, когда ты одним ловким движением оказываешься на его руках, тесно прижатая к горячей даже через футболку грудной клетке. Хоррор уносит тебя в гостиную с видом победителя, безапелляционно усадив на диване и всё так же неотрывно буравя взглядом, садясь вплотную. И ты даже не успеваешь ничего сказать или сделать, как он берет подол твоей футболки, начиная задирать ее, едва касаясь пальцами кожи.

— Хоррор? Ты… чего… — пытаешься сопротивляться, но монстр склоняется к твоей шее, чуть проводя по ней носом.

— Тише… — и в этом вибрирующе-тихом слове всё. Понимание, что лучше молчать и покориться, что бы он ни удумал. Расслабиться, чтобы все прошло гладко… Довериться, ведь он никогда не обижал тебя… Но его действия всегда были такими внезапными, что моментально наступала асфиксия, а сердце пускалось на неуёмный ритм, ощутимый в горле. Ты замираешь в напряжении, снова встрявшем где-то между лопаток, и монстр, почувствовав твою покорность, мягко продолжил, поднимая одежду и стягивая ее через твою голову. Полюбовавшись на почти обнаженное тело, он нечитаемо улыбнулся, уложив ладони на живот, скользя по разгоряченной после жаркого дня коже, устремляясь к напряжённой спине. Нос щекочет его таким близким запахом. А чувство гладкости костей так приятно и трепетно выманивает медленный выдох, который хочется скрыть, но монстр все равно замечает его, ловя ртом в очень коротком и немного диком поцелуе… Белье с щелчком расстегивается и соскальзывает с плеч, бесстыдно оголяя грудь, которую ты тут же хочешь спрятать, прижав к ней ладони. Хоррор тянется за спину и притягивает твою домашнюю большую футболку, что отдал в твоё пользование когда-то сам, надевая ее на тебя медленным, тягучим движением, не позабыв оставить эфемерное чувство новых касаний к голой, нежной коже. Он… Просто переодел тебя, отстраняясь, довольный результатом и хитро щурится, расплываясь в широкой усмешке.

Он дразнит тебя…

С облегчением вздыхаешь, немного переводя дух от нахлынувшего эмоционального шторма, пока твой взгляд цепляет журнальный столик рядом с диваном, на котором по тарелкам разложены кусочки торта с хрустящим безе и кофейным кремом. Твой любимый… Неверяще смотришь на монстра, что пристально следит за каждой твоей реакцией, скосив огромный глаз, но не поворачивая черепа.

— Хоррор! Мой любимый торт… С чего вдруг? — спрашиваешь, охотно беря угощение. И не то чтобы тебя сильно изумлял торт в вечер пятницы: Хоррор не скрывал свою страсть ко всему сладкому. Однако твое любимое угощение он покупал не часто, аргументируя это тем, чтобы вкус лакомства тебе не наскучил и не приелся.

— Мне не нужен повод, чтобы порадовать тебя, ягодка, — почти мурлычет он, беря свою тарелку и принимаясь с наслаждением есть.

Ты радостно улыбаешься, сидя к нему вплотную, соприкасаясь коленями и уплетая приятную сладость, от которой тут же поднимается настроение. С работой можно разобраться позже, а сейчас — время наслаждаться приятным вечером, компанией и едой перед предстоящими выходными. Безе приятно таяло на языке, оставляя сахарное послевкусие, разбавленное ноткой кофе из крема. Давненько тебе не доводилось есть этот торт, а потому сейчас это было вдвойне вкуснее. Мысли вяло перетекали из одной в другую, толком ни на чем не концентрируясь, и даже включившийся телевизор замечаешь не сразу, запивая еду чаем. В общей атмосфере расслабленности и тишины по венам заструилась новая порция усталости, и не доев свой кусочек, ты откинулась на спинку дивана, невидяще глядя в экран, где шла какая-то навязчивая реклама. Телевизор вдруг заслонила голова любимого монстра, с пристальным огнем зрачка, в сердцевине которого темнел лакричный омут его внимания. Он провел пальцем по твоей губе и облизнул его, рассматривая черты твоей усталости.

— Ты испачкалась в креме, сладкая, — хрипит он, смотря на то, как ты облизываешься после его замечания, — давай лучше я, — он наклоняется и проводит языком по губам, медленно и терпко, словно приглашая, и когда ты уже готова принять его игру, он отстраняется, хитро хмыкнув и продолжая с упоением кушать свою порцию. Ты устало хохотнула, чуть толкая его коленом за такую дерзость, и снова отпила чаю.

Хоррор в своем репертуаре. Всегда…

Спустя какое-то время, ты начинаешь клевать носом, героически терпя это состояние ради монстра, что сидел рядом надежной скалой, всегда готовой укрыть от бед. Скелет твоего рвения не оценил, ловко подхватывая, когда ты практически валишься на подлокотник.

— Т/И, ты уже едва сидишь, сладкая… — монстр кладет на ноги подушку и настойчиво утягивает тебя к ней, на свои колени, смотря на тебя, такую доверчивую и сонную, сверху вниз. Его взгляд долгий, немигающий, задумчивый… Ты невольно сама засмотрелась на водоворот алого глаза, но интерес к его вниманию пробивает твою усталость.

— Что ты так смотришь? — спрашиваешь и тут же зеваешь, едва ли не до щелчка в челюстях, прикрывая ладонью рот, а в уголках глаз тут же скапливаются теплые слезинки.

— Люблю твою уязвимость, ягодка, — хрипит он, удостоив ответом, которого ты и не ждала, и на который улыбаешься, прикрывая в смущении глаза: обратно им открываться уже не очень-то хотелось, — спи, мой человечек, — Хоррор мягко утирает влагу у твоих глаз, накрывая рукой после, надолго приложив ладонь к груди, за которой устало считало свой ритм сердце.

Просыпаешься медленно и неохотно, чувствуя, что сон буквально придавил собой, наполняя изнутри приятным чувством уюта и тепла… Но когда начинаешь шевелиться, приходит осознание, что придавил не только сон, но и Хоррор, сладко сопящий рядом и, при твоём шевелении, прижимая собой сильнее. Вы спали прямо на диване, и монстр вжал тебя в его мягкую спинку. Тяжесть его тела на тебе была несомненно приятна, но всё же дышать было трудновато…

— Хор…рор… Дышать… нечем, — шепчешь скелету, пытаясь вылезти, но он даже не думает шевелиться, лишь сонно дернувшись и обхватив тебя руками и коленями, словно плюшевую игрушку. Так хотя бы появился доступ к кислороду, и ты с наслаждением вдыхаешь полной грудью, тыкаясь теплым носом куда-то в шею монстру, от чего он что-то довольно бурчит во сне. Он действительно очень теплый, а за грудиной слышен едва различимый необычный гул, привлекающий твое внимание. С любопытством легонько оттягиваешь ворот футболки, стараясь теперь не разбудить любимого и заглядываешь за веер ребер грудной клетки, где заметно слабое свечение гранатовой души в форме перевернутого сердца. Она легонько пульсирует, напоминая настоящее сердцебиение, разнося по телу мужчины волны магии, словно магическим кровотоком, едва различимым в рассветных сумерках… Энергия выглядит глянцевой, гладкой и упругой, маняще поблескивая искрами на изгибах, словно приглашая дотронуться…

Приходишь в себя, когда палец пробравшейся внутрь руки уже ведет по гладкому мягкому боку души, вызывая во всем теле монстра моментальную дрожь и протяжный стон сквозь вязкий утренний сон. Его руки резко сжимают крепче, отчего твоя ладонь буквально обхватывает душу, мягко потеревшись о ее гладкость всей поверхностью кожи. На ней ты тут же ощущаешь непривычную, мягкую влагу, будто испачкалась в нагретом сиропе, который плавно стал стекать по запястью, оставляя приятные следы прогретого свечного воска. Пугаешься, боясь, что могла навредить и испуганно отдергиваешь руку; отодвигаешься сама, натыкаясь на пристальный, странно подернутый мглой зрачок проснувшегося монстра. Волна ужаса, леденящего кровь, пробегает от затылка до самых пяток, вынуждая огромную порцию адреналина влиться в кровь и сердце, усиливая его испуганные толчки пониже ключиц.

— Хоррор… прости, я… Случ… айно, прости пожалуйста… Я не хотела навредить, прости, прости, — шепчешь в ужасе, не зная, что предпринять, мечась взглядом от пристального урагана глаза до мерцающего за футболкой ало-малинового зарева чужой энергии. На глаза наворачиваются слезы, а руки закрывают дрожащие губы, пока в мыслях вихрем взметнулась паника.

“Ему было больно? Он обиделся? Он точно обиделся… Он меня не простит, он разозлится… Выгонит… Наговорит плохого, отдалится” — все эти слова устроили бомбардировку внутри твоей бедной головы, добиваемой его неотрывным изучающим взглядом, который быстро изменился, стоило первой слезинке приготовиться к спуску по щеке.

— Тссс, сладкая, всё хорошо~, — хрипит его тембр, чей обладатель довольно улыбнулся, хищно придвигаясь ближе, — смотри, как это делается, ягодка, — его руки разводят твои, а ладонь сильно надавливает на грудину, за которой тут же что-то заворочалось и забилось, вытягиваясь наружу. Пугаешься этому чувству, и сама того не ведая, сопротивляешься, отчего по ребрам бежит электрический разряд боли, вырывая болезненный стон.

— Ну-ну, расслабься, Т/И, я не позволю ничего лишнего… Не сопротивляйся мне, — он доверительно гладит рукой по грудине, разнося чувство успокоения под кожей, и ты тихо киваешь, пробуя усмирить поднявшуюся волну страха. Следом за твоей капитуляцией из груди выскальзывает душа искренности небесного цвета, испуганно вздрагивающая от чужих касаний в клетке из острых костяных пальцев.

— Умница, сладкая, вот так. А теперь смотри~, — довольно тянет своим рычащим голосом, медленно высовывая бордовый язык.

— Что… что т..ты, аахх! — тебя выгибает, стоит ему ощутимо лизнуть душу, бесстыдно надавливая на ложбину сердечка, отчего то тут же напитывается поверхностными соками магии, напоминающей чрево спелого терновника. А по телу бегут импульсы мощного жара и удовольствия, наполняя каждый уголок тела тяжёлой щекотливой томностью.

— Видишь, Т/И… Это так приятно… И ты такая вкусная, — он снова лижет душу, едва заметно прикусывает ее за покатый бок, из-за чего ты судорожно и сдавленно мычишь, извиваясь перед монстром от того, что он вытворял с твоей жизненной силой, — Ты первая начала, Т/И. Я научу тебя всему, вот так, будешь знать, как хулиганить без меня, — снова терпкое давление на податливые стенки, пачкающие его язык твоей синевой, отчего, мешаясь с его цветом, она кажется сливовой.

— Хоррор… Мммгххх… Перестань, фффмм, — тебя опять красиво выворачивает подобно разведенным плечам лука, упирая животом в монстра, который послушно возвращает душу в тело, что едва помнит, как дышать и дрожит всеми мышцами. Хоррор сгребает тебя к себе, утыкаясь в шею, с наслаждением вдыхая аромат смятения и всбудораженности. Он снова загадочно молчит, мягко разгуливая руками по твоему шокированному телу, словно успокаивая и напитывая своей невозмутимостью, будто сейчас произошедшее – это обычное дело… И ты была благодарна, что он не продолжил, пугаясь необыкновенной, чрезмерно чувственной новизне, которая открылась для тебя случайным образом.

— Мы обязательно поиграем ещё, да, милая? — хитро гудит его хриплый бас за ухом, и кожу чуть сжимают зубами, ударяя самое твое слабое место сладкой молнией точного попадания в эрогенную зону, вынуждая ответить севшим голосом:

— Да…

— Отлично~. Умница… — монстр отстраняется, едва не поглощая огромным зрачком багряного внимания, — идём собираться, Т/И, — внезапный, беззаботный тон напрочь выбивает тебя из колеи, делая внешний вид настолько озадаченным, что ты чувствуешь себя круглой дурочкой, которую только что обвели вокруг пальца.

— Чего? Куда это? — спрашиваешь почти с обидой, но вид Хоррора, полный энтузиазма слишком умиляет, чтобы сердится на большого скелета за его непредсказуемость.

— На прогулку, ягодка. Тебе надо больше гулять и чаще менять обстановку, — последние слова он говорит на тон ниже, превращая речь в будоражащий рык, понять смысл которого, тебе пока не удается. Но предложение погулять с любимым тебе очень нравится, поскольку давно хотелось заменить все переживания и рабочую рутину на сладкий, чистый воздух, напитанный летом и солнцем. А в компании Хоррора это будет вдвойне приятнее. С готовностью киваешь и улыбаешься, погладив монстра по голове, от чего он жмурится и гулко рокочет от наслаждения, сгибаясь к ласке поближе, чем веселит тебя до умильного, краткого хихиканья.

Собрались вы довольно быстро, буквально на ходу перекусив бутербродами с соком, решив поесть более основательно где-нибудь в парке или торговом центре, куда Хоррор уговорил тебя заглянуть под предлогом заодно купить ему новую футболку, посколько от старой не отстирывается кетчуп… На том и порешили, выходя из дома и направляясь к пышущему зеленью парку.

Ох, знала бы ты заранее, Т/И, какую прогулку-свидание задумал этот хитроумный и спонтанный в поступках монстр… Об этом ты думала много раз после, размышляя о том, пошла бы ты, зная его намерения?

Определенно да!

Комментарий к Утро, которое открывает тебе новые горизонты

Поигрывает бровями

Хехехе 〜(꒪꒳꒪)〜

========== Душ, в котором растворяются ты и твои сомнения ==========

Улица и парк встречают вас летним теплом и колыханием свежей зелени густых насаждений, которые мягко перебирал ветер, опускаясь ниже и путаясь в твоих волосах и подоле лёгкого платья, которое ты решила надеть на прогулке. Пахнет прогретой листвой, асфальтом и сладкой ватой. Людей мало: сказывается раннее время и нечастые в этом году теплые дни, приучив всех все чаще проводить выходные по домам. Слышны звуки веселья на местных аттракционах, каруселях и прочих развлечениях, и ты тихо улыбаешься возможности повеселиться в выходные вместе с любимым монстром, который выглядит чрезвычайно довольным, напоминая объевшегося сметаной кота.

— Вишенка, давай купим сахарную вату? — поднимаясь на цыпочки, тихо спрашиваешь у монстра, чувствуя неловкость даже за ласковое прозвище, сказанное вне дома. Скелет широко улыбается и согласно кивает, утягивая тебя за руку к ближайшему киоску с лакомством. Выбор был велик: вату можно было заказать практически любого цвета, а то и сразу многих, но ты остановилась на светло-коралловой, со вкусом сливочной земляники, с удовольствием рассматривая процесс ее приготовления в специальном боксе. Хоррор тоже проявлял любопытство, с интересом вперив круглый зрачок удивлённо глаза на растущий круглый шар воздушной сладости. Когда все было готово, ты взяла это пушистое облако на палочке и отошла с Хоррором под тень огромного дуба на лужайке поодаль от всех тропинок, скрытой не только тенью мощного и старого дерева, но и высокими зарослями нескошенного разнотравья. Тут вы уселись, чтобы передохнуть и поесть угощение, которое монстр словно специально сказал взять одно на двоих.

Ты начала первая, забавно пачкая нос в липком сахаре, неловко глядя на розово-красный клочок облачка на самом его кончике. Монстр рядом довольно хмыкает, тут же бесстыдно лизнув твой носик, избавляя от одной неловкости и добавляя другую.

— Хоррор! — обиженно возмущаешься его дерзости, а он лишь хитро жмурится, берет и тянет твое запястье с угощением поближе к себе, лакомясь сахарной ватой прямо с руки.

— Ммм, как вкусно~, — с наслаждением тянет скелет, ощутив, как на языке растворяется земляничная сливочная сладость, и ты улыбаешься, видя его искреннее удовольствие…

Действительно большая сладкоежка.

Подлавливаешь момент и тоже пачкаешь его нос в сладкой вате, на которую монстр потешно скашивает единственный глаз, а ты смеёшься своей безобидной мести, придвигаясь поближе и приподнимаясь на коленках, чтобы слизнуть угощение, как сделал это он. Хоррор замирает, словно боясь спугнуть, когда твой язычок несмело проходится по гладкой переносице, растворяя собой сахарные ниточки угощения. Но отстраниться он тебе тоже не даёт, цепко обхватив пальцами руки чуть выше локтей и коротко целуя в губы, на которых гуляет вкус земляники. Смущённо тушуешься, садясь обратно и потихоньку доедая лакомство вместе со скелетом, который одним укусом поглощал втрое больше тебя, немного пугая такой жадностью и силой, скрытой в мощных костях, скрытых тканью немногочисленной одежды.

Невольно любуешься им, пока он обсасывает оставшуюся от ваты палочку, отмечая, что даже солнце не способно загасить собой яркость его рубинового моря в глазнице. Хоррор замечает твое внимание и поворачивается, буравя взглядом, а ловким щелчком пальцев откидывая деревяшку в высокую стену травы, пока ты снова смущаешься, чуть краснея и переводя взгляд на одуванчики, сиротливо пробившиеся сквозь высокий ковыль.

— Ты до сих пор стесняешься? — спрашивает низкий голос, а костяные пальцы касаются твоих, лежащих на смятых травинках под вами.

— Хах… Мне отчего-то… неловко… Ты такой… Взрослый, сильный и… проницательный, — смущённо прикрываешь глаза, немного вжимая голову в плечи, когда он придвигается ещё ближе и внезапно заваливает тебя на траву спиной, нависая сверху большой, теплой тенью.

— А ты маленькая, мягкая и сладкая, Т/И, — довольно хрипит его голос, и лоб черепа толкает в висок, выдыхая в ложбину над ключицей согретый его глубоким дыханием голос, — я обещал вылечить твое смущения помнишь, ягодка?

— Хоррор, но не здесь же? — в панике спрашиваешь его, цепляясь взглядом за мелькающие между мощных веток дуба пятна синего неба, словно оно было способно помочь или дать подсказку. Но оно было глухо к твоей взметнувшейся панике и до того, и тем более сейчас, когда теплая рука скользнула к бёдрам под подолом нежного платья, цвета сладких абрикосов.

— Здесь, Т/И… Тебе понравится, гарантирую, — утробный голос пускает электрические разряды по телу, что отзывается на чужую ласку с предательским томлением. Особенно сильно ты вздрагиваешь, когда ловкие пальцы юрко забираются за тонкую ткань белья, чуть оттягивая ее в сторону, чтобы добраться до лакомой сердцевины. Пальцы вскальзывают в лоно, словно ощупывая почву для дальнейших действий, тут же увязая во влаге, что появляется ответом на его манипуляции незамедлительно, напрочь игнорируя твое смущение, будто тело ведёт свою собственную игру, отличную от твоего мнения.

— Ты ведь и сама не против, сладкая, я хорошо это чувствую, — тянет он, погружая сразу три пальца достаточно глубоко, отчего ты коротко мычишь, но слишком громко для подобного места, — тихо, малышка, мы же не хотим, чтобы нас услышали? — вторая рука накрывает твои губы, плотно зажимая и не давая кричать или пищать, пока монстр устраивается поудобнее, стянув твое бельё и явно освобождая от темных тесных шорт набухший в желании вишнёвого цвета член, пристраивая его к твоему влагалищу.

Ты дергаешься не то в нетерпении, не то в ужасе, что вас увидят случайные прохожие, но не успеваешь даже довести мысль до конца, как Хоррор с глухим рыком наслаждения вводит член до упора, приятно скользя вдоль ребристых и мокрых стенок внутри тебя.

— Мммхх, какая же ты узкая, ягодка, — шепчет, глядя в глаза, начиная плавно и размашисто двигаться, вперёд и назад, внимательно следя за твоей реакцией, которая становилась все более далёкой от стыда, уступая место чувству сладкого удовольствия, с привкусом сливочной земляники и запахом свежих дубовых листьев, укрывавших вас своей тенью от любопытных глаз общественного места. Его раскачивание над тобой, которому вторят тугие и мягкие толчки внутри, перемешанные с трущим чувством одежды на тебе и на нем, усиливали возбуждение, отзываясь приятной щекотливой истомой, что ручьями бежала от диафрагмы до пупка и ещё ниже, вынуждая гнуться в пояснице, опираясь на травянистый покров острыми лопатками.

— Ммхх, да-а… милая… Тебе нравится? Нравится заниматься непотребством… прямо в парке? — сбивая дыхание гулко и низко спрашивает он, делая особо крепкий толчок, упираясь в преграду матки, вырывая твое мычание в его ладонь, что он совершенно верно понимает, как согласие, нагибаясь и чувственно целуя в сгиб гладкой шеи, продолжая ритмично вталкиваться в твое тело. Снова и снова, с кратким и тихим рыком, напополам со сбитым дыханием, пока ты чувствуешь, как сводит от близкой разрядки бедра, когда он задевает внутри особенно чувствительное место, наполняя тугим членом до последнего миллиметра влажного пространства, добавив к мягкому, но сильному трению приятный звук всей сочности процесса.

И тебе вдруг сквозь затуманенный спонтанной страстью рассудок приходит осознание, как это чертовски заводит… Этот внезапный секс с привкусом пряной опасности быть замеченной множеством глаз гуляющих в парке случайных свидетелей, что могли бы увидеть два слитых в любовном сплетении тела. И от этого внутри плавится воском собственная душа, вторя ускорившемуся движению тела, что все труднее сдерживало хриплое мычание наслаждения, готовясь излиться расплавленным золотом горячего семени в пульсирующее от подступающего оргазма нутро.

— Т/И… Я сейчас… Кое-что сделаю. Просто верь мне… И не бойся, ладно? — сипло спрашивает монстр, не сбиваясь с ритма, на что ты, едва соображая, киваешь, сильнее стискивая Хоррора голыми коленками. Монстр немного меняет положение, привставая в траве и укладывая ладони на твоё горло под самым подбородком, надавливая длинными пальцами, образовав ими своеобразное удушающее кольцо. И ты было испугалась, но ласковый взгляд монстра, его продолжившийся ритм мягких и скользких толчков внутри и нахлынувшие собственные ощущения не оставили росткам боязни ни малейшего шанса… Чем меньше было кислорода, тем больше приходило ощущений. Мир плавно менял визуальную составляющую на сенсорную, пуская по коже колючий шлейф жара, заполняющий тебя до краев приятными волнами, напоминающими лихорадку, делающую дыхание поверхностным… Кожу покалывает мурашками, а звуки плавно превращаются в странное эхо, словно от морфия. Калейдоскоп взрывов в голове и острота горячих ритмичных движений внутри на контрасте с немеющими кончиками пальцев, вздрагивающих от непривычного удовольствия, что доводят до пика ещё быстрее. И его голос: хриплый, размытый, как и образ, ставший большой тенью со шлейфом багряного глаза, будто пульсирующего на твой собственный удар сердца…

Раз… Два… Три…

И руки отпускают шею одновременно с твоим завершением, смешивая всё в бешеный водоворот экстаза, эйфории и экзальтации… Глубокий глоток воздуха вперемешку с тихим стоном, пока онемевшие пальцы впиваются в траву, вырывая с корнем сочные стебли, качающиеся от движений Хоррора над тобой. Монстр нагибается, давя собой сверху, с рыком делая несколько мощных толчков… На эмоциях сжимает бедро одной ладонью, впиваясь в нежность матовой кожи остротой когтистых фаланг, по инерции резко толкаясь тазом ещё несколько раз, пока его виднеющееся в просвете приспущенных шорт рубиновое экто-тело извергалось внутрь гейзером чистой магии, наполняя нутро собственной живой пульсацией. Несколькими рывками, подобно афтершоку, что вторят твоему собственному небывалому оргазму, после которого ты до сих пор не совсем пришла в себя, ощущая, как по венам вместо крови бежит кристалльно чистое удовольствие и неописуемое счастье, граничащее с восторгом…

Ваше дыхание сплетено воедино…

Мешается с ароматом сломанных страстью стеблей летних трав… Шелестом старой дубравы с нотками пряной древесины… И сахарной ваты, чей привкус гуляет в поцелуе, в котором вы слиты, все ещё тесно обнявшись, наслаждаясь последним отзвуком сладкой неги, пока Хоррор ещё не покинул твоего лона, даря мягкое чувство полноты и тепла.

— Так приятно, да, ягодка? Тебе понравилось? — отрываясь от тебя и медленно выскальзывая наружу интересуется Хоррор, ловко поправляя шорты на вновь голых костях и подавая тебе твоё белье.

— Э… Приятно не то слово… Но… Экстремально, — улыбаешься в ответ, торопливо возвращая трусики на положенное им место и укладываясь поближе к скелету. Он тут же довольно сгребает тебя в охапку и протяжно урчит.

— Не так уж и экстремально, Т/И. Здесь почти никто не гуляет, — Хоррор ласково потерся носом о твою щеку, — неподалеку, совсем рядом есть пляж с душем, пойдем туда? Заодно на солнце погреемся, — безобидно предлагает довольный скелет, внимательно ловя твой взгляд, привычно замирая без движения, словно хищник в засаде, увидевший добычу.

— Да… В душ я бы сходила, и платье надо почистить, — соглашаешься на предложение, поднимаясь с изрядно помятой травы и отряхиваясь.

Хоррор поднимается следом, мягко ведя рукой по спине и ягодицам, под предлогом смахивания соринок… Но уж слишком надолго ладонь задержалась на попке, мягко смяв ее округлость в игривом жесте, тут же отпуская. Беззаботная улыбка и добродушный прищур в ответ на твой недоуменно-смущенный взгляд, а после вы направляетесь в сторону городского пляжа.

Людей было немного: все старались занять шезлонги в полутени, чтобы не обгореть на палящем солнце, однако находились храбрецы, разместившиеся на лежаках прямо у береговой линии огромного водохранилища. Живописное место, на противоположном берегу которого вздымались малахитовые холмы красивого парка, окружая водоем, словно огромный хрусталик исполинского глаза, которым был знаменит этот город. Подобно крупному, живому оазису посреди пустынного частокола бетона мегаполиса. Тебе всегда очень нравилось гулять здесь: всегда было чем заняться, вкусно покушать, позагорать или просто посидеть на скамейке, наблюдая за мерным волнением листвы и водной глади под ней. И сейчас, идя рядом с любимым, душа приятно грела изнутри, мелко дрожа от счастья возможности любить такого как он, и быть любимой им. Втягиваться в авантюры с его подачи. Отдаваться чувствам полностью, полагаясь на его до поразительного острую чуткость и внимание к мелочам. Мысли об этом закручивались в бурный водоворот воспоминаний о его действиях, словах и ласке… Вызывая незамедлительный отклик фантомных касаний, что непрошенным гостями всплыли в памяти.

Это кружило голову…

Заставляло дрожать колени и вызывало внезапное жгучее чувство желания повторить… Это смутило тебя, оборвав нить мыслей, заставляя потупить взгляд в землю, стоило услышать его ответ на твою предыдущую незамысловатую фразу и короткий, но зычный и хриплый смешок. Впереди замаячили скрытые в тени закрытые кабинки душа, напоминавшие небольшие киоски, в которых можно было с комфортом переодеться и ополоснуться, смывая с себя песок и воду водохранилища. Ты поспешила туда, стараясь скинуть с себя минутное наваждение, но оно буквально липло к голой коже на икрах, забираясь по венам выше, заставляя дыхание сбиваться и нервно сминать подол нежного летнего платья.

Ты скрылась за дверцей маленького, тесного помещения, в котором автоматически зажигается тусклый свет, оставив немного озадаченного монстра снаружи, даже не дав ему договорить. Горло пересохло, а душа металась за грудиной, посылая по телу волны слабости.

Впервые…

Ты впервые хотела его так сильно, словно Хоррор стал твоим наркотиком, чья эмоциональная и физическая близость стали важнее воздуха. Он сам стал твоим воздухом, наполняя собой без остатка, делясь собственными чувствами и всецело разделяя общую зависимость друг от друга. Такова была особенность связи с монстром, что создавали пару на всю свою долгую жизнь, влияя на избранника флюидами своих необыкновенных, чистых душ: таких искренних, какие редко встречались у людей… Словно горный ручей талого, морозного снега, в котором нет ни капли фальши. А лишь кристалльность чувств… Честность… Истина… Зеркальное отражение, в котором видишь саму суть эмоций… И теперь это накрывало с головой, стоило тебе перейти на этот новый уровень отношений. Точка, где рождалось безоговорочное доверие к партнеру… Уважение к нему и желание дарить себя не меньше, чем это делал он…

Ты рвано дышишь, не зная, что предпринять, загнанная в клетку собственного тела, совсем не ожидая, что можешь испытывать нечто подобное практически сразу после такой спонтанной, но чертовски сладкой близости.

— Да черт, гори всё синим пламенем, — говоришь вслух, открывая дверь душевой и осматриваясь. Кругом практически никого нет, кроме недоуменного Хоррора, что с беспокойством подошёл поближе.

— Ягодка? Все хорошо? — он взволнованно склонился поближе, озадаченный твоим нервным видом, а ты пользуешься моментом и, схватив его за грудки́, втаскиваешь внутрь тесного помещения, спешно закрывая дверь и молясь всем звёздам, чтобы никто ничего не увидел.

— Ого… Т/И, это то, о чем я думаю? — монстр хитро улыбается, опуская голос до немыслимой вибрирующей тональности, оттесняя тебя к стене и опаляя сладковатым дыханием, когда ты упираешься в гладкую, холодную поверхность прогретой солнцем спиной.

— Да, Хоррор, — отвечаешь ему, стараясь вложить в голос всю смелость, на которую была способна.

— Мое лечение не прошло напрасно, сладкая… Что ж, давай продолжим, — он опускается ниже, добираясь до так любимой им шеи, чтобы легонько прикусить шелковую кожу, пуская по ней щекотливые, сладкие мурашки, убегающие внутрь до самой души. А ты в ответ ловко забираешься под футболку, пальчиками ласково пересчитывая массивные реберные перекладины. Скелет довольно урчит, страстно прижимая собой к стене, напористо целуя в губы, сминая их собой и наполняя рот мягкостью настойчивого языка. Он оглаживает всё, чего коснется, скользя необычными, змеистыми движениями, сладко прижимая собой твой язычок, стоило ему смело скользнуть за линию его челюстей. В то время как горячие ладони сминают подол абрикосового, хлопкового платья, торопливо снимая его через голову, на миг разорвав поцелуй, чтобы вплестись в него с новой силой и ощутить под собой пылающий жар почти обнаженного юного тела. Ты вторишь его энергии, снимая с него любимую белую футболку, что соскальзывает почти под ноги, мягко накрывая лежащее там платье.

Прочь летит и обувь… Следом – бельё небрежной, смазанной линией покидает территорию мягких грудей и дрожащих мелкими мурашками бедер, что тут же исследуют длинные когтистые пальцы.

— Какая же ты потрясающая, Т/И… В этот раз я возьму тебя грубо, детка… Всегда мечтал трахнуть тебя в душе, — рычит монстр, заведённый и взбудораженный твоей смелостью, толкая под душ, который включает наугад, не заботясь о температуре воды, что тут же накрывает вас обоих мощными струями, заставляя тебя сдавленно пискнуть от внезапной прохлады на контрастно разгоряченной коже, по которой беспрестанно бегали взволнованные, терпкие мурашки возбуждения. Но после вода пошла горячее, наполняя паром тесноту помещения… Хоррор напирает голодным зверем, охваченный пожаром восхитительной страсти, что сформировала полупрозрачное гранатовое экто-тело и крепко стоящий багряный член, вздрагивающий в раскаленном нетерпении. Он жмется к твоему животу приятной тяжестью, сводящей с ума всё нутро, где тут же скрутилась увесистая, тугая пружина вожделения… Хоррор целует, кусает, руками жмёт плечи, сминает бока, царапая кожу, давя на живот, настойчиво разворачивая лицом к стене и без промедления гнет тебя ниже, давя между лопаток сильной рукой. Ты податливо наклоняешься под его одобрительный вздох. Хоррор резко вводит член до самого основания, упираясь им в матку, вызывая болезненный стон. Ставит свои ладони на гладкую поверхность стены около твоих, моментально набирая быстрый и грубый темп.

А тебе так хорошо… Так сладко от его напора…

Его экто такой большой, что наслаждение идёт на грани с болью, сводя томлением разведённые мышцы ног и ягодиц с каждым ритмичным ударом в тебя. Низкий, дрожащий рык где-то позади, прерывается его укусом, словно за холку, смыкая челюсти на задней поверхности шеи, ощутимо и больно, но всё равно так сладострастно, что ты стонешь от удовольствия. Одна его рука отлипает от стены, хватаясь за нежную грудь, зажимая сосок между длинными пальцами и чуть оттягивая, не прекращая сумасшедший, волнующий каждый нерв ритм…

А по телам бежит вода… Смешивает сладкие дорожки вашей любви на твоих бедрах, расчерчивая красноватые линии его магии, унося их с потоком, в который вплелись ваши стоны сладкого блаженства. Спина трётся об атласный рельеф гранатового горячего тела, в котором бежит кровоток искрящейся магии, жмёт собой…

Ещё теснее… Ещё горячее… Ещё ритмичнее…

— Быстрее, Хоррор, — шепчешь ему, выгибаясь под ним красивой дугой, под его страстное мычание.

Раскачивание ваших тел под приятным водопадом, что добавляет ласку, стекая по коже и костям, растворяя своим журчанием влажные звуки любви. Скрывая густым паром постыдное вожделение и напряжение каждой мышцы. Рука монстра скользит от груди на живот, оглаживая и царапая его фалангами. Зубы, наконец, отпускают шею, влажно проводя по следам жаром языка и дыхания, оставляя тягучее чувство метки его обладания тобой. Внутри всё горит огнем, когда ты подбираешься к остроконечной вершине оргазма, туго обжимая стенки лона вокруг свинцовой тяжести члена Хоррора, даря потрясающие волны мягкой податливости. Такой горячей… Такой влажной… Сводящей его с ума, заставляя всем телом содрогнуться, судорожно вжимая твои бедра обеими руками в свой таз.

— Да, детка… Аааххх, блядь… Мммм, — Хоррор несколько раз толкается в судороге, обильно изливаясь внутрь тебя винным воплощением пьянящей любви… Эта грубость, какую он прежде не проявлял открыла его с новой стороны невероятно страстного и сильного любовника, легко оставляющего на коже крепкие синяки в форму его пятерни и алые борозды и полумесяцы схлынувшей похоти, чьи капли мешались с парящей водой, магией и кровью.

Тяжёлое дыхание… И ты опираешься на монстра спиной, дрожа от усталости и удовлетворения, ощущая, как грубость любимого моментально уступила место привычной бережности и ласке, когда ладонь скользнула на порезы и гематомы оставленные его силой, залечивая теплотой своей магии.

— Ты в порядке, ягодка? Не болит нигде? — чуть взволнованно, сипло спрашивает все ещё сбитым дыханием, кладя большую ладонь на твой мягкий, голый живот, всё ещё наполненный им.

— Хоррор, ты прекрасен, — шепчешь в ответ, чуть повернувшись, чтобы ласково поцеловать в массивные шейные позвонки и устало улыбнуться.

— Ты моя сладкая… Я вымою тебя и отнесу домой, Т/И… После такого стоит хоть немного отдохнуть, прежде, чем делать что-либо ещё, — монстр почти урчит, словно совсем не устал, усилив приятное вибрато, идущее словно из самой души, стоило тебе погладить его по матовому черепу, по которому все ещё струилась горячая вода, оплетающая ваши соединённые тела теплым коконом…

— Звучит многообещающе, — смеёшься в ответ, когда Хоррор наконец мягко выходит из тебя, растворяя экто-тело и просто обнимая, развернув к себе и целуя в висок.

— Ты даже не представляешь — насколько, ягодка, — хрипло отвечает на твой усталый и довольный вздох, проводя пальцем по линии твоего обнаженного позвоночника…

Комментарий к Душ, в котором растворяются ты и твои сомнения

♪┌|∵|┘♪

Ну горячо же, ну?

========== Банановый пудинг, который тебя вынуждают употребить не по назначению ==========

Комментарий к Банановый пудинг, который тебя вынуждают употребить не по назначению

Warning: too hot!

Всех с днём святого Валентина, булочки ꒰⑅ᵕ༚ᵕ꒱˖♡

В торговый центр вы в тот день не пошли, поскольку усталость не оставила тебе ни малейшего шанса: ноги буквально дрожали и подгибались, стоило сделать несколько шагов, да и платье было безнадежно испачкано. Хоррор заботливо принес тебя домой на спине, подхватив под коленями, бодро шагая и улыбаясь жутковатым оскалом, будто и не он только что жёстко взял тебя в парке, а потом и в душе, чувствуя себя словно бы наоборот хорошо отдохнувшим. Его сила в очередной раз тебя восхитила, пока ты довольным, расслабленным комочком прижималась к широким теплым лопаткам позади. На удивление остаток выходного прошел очень тихо и мило. Ты приняла душ, в этот раз нормально, умывшись и переодевшись в уютную большую футболку Хоррора, которую тот не носил. Вы вместе обнимались, смотрели фильмы, а монстр кормил тебя вкусностями, стараясь подгадать так, чтобы ты брала их прямо с руки, один раз даже сунув когтистый палец в твой ротик и проведя им по мягкому языку, но не царапая, вопреки грозному виду его рук. В этом Хоррор был до виртуозного бережным и точным, никогда не переступая эту грань намеренно, а если случайно вредил, то всегда быстро залечивал, а во взгляде ярко-ализаринового зрачка клубилось сожаление за причиненный дискомфорт. Эта его черта нравилась тебе до дрожи в коленях… Бесконечная сопричастность ко всему, что касалось тебя и твоей жизни. Стремление сделать её максимально комфортной, уютной и безопасной, словно синдром гнездования, где Хоррор постоянно вил вокруг тебя комфорт… Словно боялся, что ты уйдешь… Но ты так искренне любила его, всей душой, чисто и бережно, что никогда и не подумала бы об этом, просто наслаждаясь его милой заботой, на границе с опекой, перемежающейся с острыми линиями горячей страсти, сплетенной в сети, в которые он ловил тебя ловко и смело.

И ведь поймал и в следующий выходной день, упрямо утянув за покупками твое сонное, вяло сопротивляющееся тело. А ты не могла устоять против его обаяния, особенно, когда он ласковой тучей просочился в ванную, пока ты чистила зубы, чтобы поластиться к тебе, нежно утыкаясь в теплую после сна шею, чуть бодая собой в игривом жесте, чтобы ты погладила его по матовому черепу, вызывая вибрирующее низкое урчание его удовольствия. Это действовало лучше любых слов, и ты позволила очередную прогулку, ожидая расслабиться и действительно помочь монстру с выбором футболки и поиском новой одежды и для тебя, чтобы разбавить приевшийся гардероб чем-нибудь свежим и летним.

В торговом комплексе было достаточно многолюдно: семьи выбирались по воскресеньям целыми толпами, активно тратя время и деньги на веселое времяпрепровождение. Повсюду переливаются голоса, слышится смех, играет ненавязчивая музыка, а ты сперва растерялась от пестроты окружения: останавливаешься и смотришь по сторонам с потерянным видом, совершенно не зная, куда идти первым делом. Хоррор, замечая твое замешательство, тут же встаёт ближе, надёжной тенью прижимаясь поближе, чуть толкая собой, давая направление.

— Куда пойдем сначала? — спрашиваешь любимого, поднимая взгляд на него, отвлекаясь от рассматривания витрины со всевозможными игрушками и шариками.

— Пойдем на четвертый этаж, ягодка. Там есть подходящий магазин для нас, — хрипло отвечает скелет, лаконично поднимая вверх остроконечный палец.

— Хорошо, идём, — пожимаешь плечами, устремляясь к темным лентам эскалаторов, чтобы попасть наверх. Но Хоррор тянет тебя за рукав в другую сторону, утаскивая к лифтам с такой резкой сменой траектории, что ты едва не падаешь, но скелет красиво перехватывает тебя под спиной, развернув к себе, утыкаясь нос к носу.

— Осторожнее, Т/И, — тихо предупреждает монстр, сверкая рубиновым зрачком, казавшимся влажным в таком освещении, невольно напомнив тебе капли воды, стекающие по атласному прозрачному экто-телу такого же цвета, за которым тенями взметывались размашистые силуэты могучих костей. Сглатываешь слюну вместе с этими воспоминаниями, спешно отодвигаясь в смущении и смотря на лифт, упрямо не замечая его довольной улыбки.

Ты уже на крючке, Т/И.

Лифт плавно закрывается, увозя вас наверх, и ты даже не успеваешь сделать вдох, как тут же тебя прижимают к железной блестящей стене, напористо целуя. Жадно… Алчно… Страждуще… Безпринципно пуская в ход длинный и гибкий язык, нагло вжимаюшийся в скользкое нёбо, пока руки опустились на твои ягодицы, вминая их в его таз резким движением, в которое монстр вложил всё своё влечение и похоть, что он явно сдерживал всё утро. В твоей голове родилось смутное сомнение, касающееся вашего внезапного похода сюда в непривычно ранний час, в который он обычно никогда не выбирался на прогулку. Но мысли стираются жёсткой наждачкой, стоило вдохнуть собой его дыхание: теплое, сладкое и такое родное…

Хоррор резко отстраняется, за секунду до того, как двери открываются, выпуская вас на нужный этаж. А ты не соображаешь от слова “совсем”, растерянно медля и выходя чуть позади, буравя взглядом его широкую спину, скрытую за черной курткой, которую монстр носил почти постоянно, не зависимо от времени года и сезона. Идешь за ним, словно в прострации, пытаясь унять тайфун в душе, что рождался сиюминутным ответом на любое его действие и взгляд, пуская изнутри волны горячего тепла, греющего до самой глубины. Хоррор сворачивает в магазин, оборачиваясь, чтобы дождаться тебя. Берет за руку большой ладонью, втягивая внутрь, пока ты нервно вздыхаешь.

— Смелее, ягодка. Ты чего? — монстр добродушно улыбается, подталкивая тебя к вешалкам с футболками, на которые он сам переключается снеподдельным интересом, присматривая для себя что-то конкретное. И ты успокаиваешься, начиная перебирать ближайшие женские, в надежде, что найдешь что-нибудь любопытное лично тебе. Взгляд хватается за большую футболку с принтом рук скелета на груди, и ты опять невольно вспоминаешь его грубые и напористые касания вчерашнего дня, спешно вешая вещь на место и отворачиваясь к другому стенду, пряча за волосами оттенки смущения. Скелет долго выбирает вещи, намереваясь пойти и несколько из них примерить, мешкаясь с выбором между двумя абсолютно одинаковыми футболками молочно-белого цвета. Тебя забавляет такая придирчивость монстра. Он был чуток к деталям во всем и всегда, словно держать контроль было задачей первостепенной важности для монстра. И не важно, касалось ли дело выбора вещей, покупки конкретной марки любимой шоколадки или милой особенности держать дома небольшую коллекцию зверей из дутого цветного стекла, которую Хоррор показал лишь тебе, трепетно храня ее в спальне в ящике трюмо с большим круглым зеркалом. Однажды ты подарила ему ещё одну фигурку, отчего монстр потом долго сверлил тебя взглядом полным чудаковатой радости. Это было отправным шагом для развития ваших отношений в то время, приоткрыв завесу ваших тайн друг перед другом. Ты увидела его деликатность, а он разглядел в тебе трепетное внимание к деталям, к которым ты относилась с бережным уважением. Это свело вас вместе, разогрев интерес и желание узнать друг друга поближе…

От воспоминаний тебя отвлекает голос монстра за спиной и касание его руки к твоему боку:

— Пойдем померим, малышка? Скажешь свое мнение, — тихо урчит его голос, и ты оборачиваешься, ловя взгляд его большого яркого глаза, в центре которого чернел точкой самый глубокий омут.

Киваешь ему, и вы идете к раздевалкам, что находились в самой дальней части магазина, скрытые за большими бархатными шторами серебристого цвета. Остаешься снаружи, подперев стенку спиной, пока монстр вскальзывает внутрь, закрывая плотным занавесом маленькое помещение, покрытое зеркалами со всех сторон, за исключением потолка. Ты прикрываешь глаза, слушая приятную песню, что играет из колонок магазина, чуть приглушая собой посторонние звуки и чужую речь, делая общую атмосферу ненапряженной, идиллической и способствующей к расслаблению. Сладко потягиваешься, повернувшись спиной к раздевалкам и всматриваешься в калейдоскоп цветных пятен одежды магазина, где лениво перемещались немногочисленные покупатели и парочка консультантов, что то и дело отвлекались на болтовню с кассиром.

— Эй, малышка, — зовет голос Хоррора, высунувшегося из раздевалки, и ты оборачиваешься, подходя поближе.

— Что? — с любопытством щуришься, поймав его хитрую улыбку, но стоило подойти достаточно, как монстр ловко хватает тебя за руку, втягивая внутрь примерочной и прижимая спиной к холодному зеркалу, ощутимому сквозь тонкую ткань легкой блузки.

— Ничего, ягодка, ты попалась, — довольно рычит хриплым голосом тебе в самое ухо, прижимая своим тяжелым телом, что было раздето до шорт, обнажая красоту мраморно-белых ребер, за которыми полыхало пламя души. От его голоса моментально слабнут ноги, и выпрямляется спина, а ты в страхе смотришь за его плечо, словно ожидая, что вот-вот войдёт кто-нибудь и всё увидит, подняв невообразимый скандал.

— Хоррор, ты с ума сошел? Это же магазин, черт возьми! — возмущённо шипишь на монстра, пытаясь вырваться и образумить его, но он настойчиво вжимает тебя собой, руками перехватив твои так крепко, что шансов против его огромной силы едва ли не уходили в минус, за отметку ноля…

— Да, Т/И, именно… Я схожу по тебе с ума, сладкая, — Хоррор ощутимо кусает за шею, недвусмысленно толкаясь собой пониже живота, ясно давая понять, чего именно хочет, формируя бархатистое полупрозрачное экто-тело, опаляющее кожу лихорадкой похоти, от которой перехватывает дыхание… От его мягкого, требовательного укуса мысли рассыпались словно стеклянная пыль, но стоило зубам сомкнуться сильнее, до боли сминая тепло у горла, ты сдавленно мычишь, ощущая, как вместе с будущим синяком под кожей наливается собственное возбуждение, устремляясь по венам вниз, подогревая изнутри щекоткой с примесью адреналина. Этот убойный коктейль напрочь отключает разум, оставляя лишь анцестральные{?}[Предковые, инстинктивные] чувства, нагло берущие руководство себе…

Руки Хоррора едва ли не рвут твою блузку, настойчиво раскрывая тебя для ласки. В ход идёт даже его магия, которой он стягивает твои штаны и бельё, чтобы не нагибаться самому, а продолжить череду страстных, влажных укусов, опускаясь к крыльям ключиц. Его собственное напряжение утыкается горячей бороздой в низ живота, покрывая кожу касанием живой пульсации. Такой горячей, что спирает дыхание. Хоррор резко разворачивает тебя, прижимая голой кожей живота и груди, с расстегнутыми спереди чашками лифа к холодной поверхности зеркала. От этого волна судороги проходит по всему телу, в желании отпрянуть, но Хоррор уже напирает сзади, просунув колено между бедер и резко входя в тебя после, едва не заставив вскрикнуть, но рот зажимает крепкая ладонь.

— Тихо, детка… Ты же не хочешь, чтобы нас рассекретили? — тихий рычащий голос и первый толчок, такой тягучий и сладкий, медленный, от которого все нутро сводит приторным чувством растяжения. Такого блаженного, что ты рвано выдыхаешь, почти беззвучно мыча от удовольствия, стараясь делать это максимально тихо. Монстр прижимает тебя к себе, чуть отходя от зеркала, чтобы не раскачивать примерочную, но зато открывая вид на ваше спонтанное соитие… Ты видишь, как он толкается сзади, вводя большой багряный неон на всю длину до жилистого основания, в котором мелькает кровоток магии. Пытаешься отвернуться, смущенная этой картиной, но Хоррор подхватывает твой подбородок, настойчиво повернув обратно и чуть замедляясь.

— Смотри, ягодка… Смотри, не отрываясь, как я беру тебя прямо в примерочной… Видишь? Как прекрасно… — он вынимает член почти полностью, проскальзывая им между твоих бедер, чтобы ты во всех подробностях разглядела ареол круглой, влажной головки и упругую полупрозрачную длину большого экто-органа, которым он мягко потерся о самое твое чувствительное место, заставив дрожать в его руках. Мышцы спины податливо гнутся от удовольствия, упираясь лопатками в грудные кости монстра, что тяжело дышал позади, сдерживая рычание, оставив вместо него низкий, вибрирующий гул, едва слышимый, но хорошо ощутимый телом. Его руки обхватили твои бедра, вновь вгоняя тяжелый член внутрь, продолжая сладкий ритм опасного секса. Кругом звучит магазинная музыка, мимо ходят покупатели, и иногда ты слышишь голоса, пугливо вздрагивая, и даже Хоррор останавливался, хитро щурясь и кусая за нежные плечи, чуть приспустив с них неснятую блузку, а затем вновь продолжал мягкие, но такие тугие толчки, всем членом ощущая ребристость стенок влагалища. Бедра вздрагивали от истомы в мышцах, особенно когда головка особо сильно впечатывалась в матку, пуская сноп колючих, но приятных мурашек в самом низу, словно все слегка немело от таких движений. И стоило тебе отвернуться от зеркала, как Хоррор опять разворачивал тебя к нему, в конце концов просто держа твой зажатый ладонью рот и толкаясь сильнее, словно в наказание, за то, что ты не смотришь на ваше бесчинство, что отражалось сразу в трёх больших зеркальных поверхностях, показывая все с нескольких ракурсов… Монстр явно желал, чтобы ты закончила первой, опустив свободную руку на низ живота, надавливая, когда сам наполнял тебя до упора, делая ощущение сжатия ещё сильнее, на грани боли, скользя пальцами ниже и сгибая их, чтобы массировать клитор согнутыми круглыми суставами на фалангах, во избежание царапин ощутимо нежной точки. Ты тихо стонешь, ощущая, как в судороге начинает дергаться тело, утопая в волне подступающего падения в экстаз. А Хоррор вторит тебе, несдержанно протягивая:

— Да-а, детка, — ускоряя ритм, не выдерживая и опять сильно впечатывая в зеркало, вбиваясь внутрь, не забывая о своей маленькой шалости, от которой ты кончаешь так бурно, что темнеет в глазах, а голову колет иголочками. И если бы не зажатый Хоррором рот, то ты бы точно не выдержала без звука, и даже сейчас тебе пришлось порывисто укусить его за палец, смыкая челюсти в жгучей пульсирующей волне оргазма, вжимаясь в холод зеркальной поверхности, что контрастно обжигает холодом. Следом ты чувствуешь судорожный, грубый толчок Хоррора, что с рыком впивается в холку зубами, вливая внутрь лона горячее бордовое семя, чье количество в этот раз превышает все разумные пределы, вытекая сладкими каплями сиропа на голые бедра и икры, пачкая собой белоснежный пол. Монстр не сдерживается, оглашая маленькое помещение достаточно громким гулом собственного голоса, которое при всем желании не заметить в магазине было бы сложно: слишком громогласно это прозвучало, и ты в ужасе вздрагиваешь, когда слышишь приближающиеся шаги консультанта. Слава вселенной, у девушки, что здесь работала, мысли были совсем о другом, и она просто тактично поинтересовалась:

— Сэр, у вас все в порядке? Помощь не требуется?

— Н…Нет, мне просто очень нравится этот магазин… Но футболку я куплю в другой раз, спасибо, — монстр по щелчку пальцев переносит так и не примеренную одежду за пределы раздевалки, спешно выходя из тебя и одеваясь в привычную одежду. Девушка по ту сторону забирает одежду и удаляется, а ты недовольно смотришь на Хоррора, который едва не сдал вас с потрохами, хотя сам старательно сдерживал твои собственные рвавшиеся наружу чувства. Это кажется тебе несправедливым, и ты даже немного надулась, обиженно застегивая блузку и натягивая белье с джинсами.

— Готова? — осматривает твой помятый вид монстр, и получив короткий кивок, берет за руку и утягивает из примерочной спешно уводя из раздевалки и магазина под подозрительные взгляды сотрудников. Ты успокоилась только на экскалаторе, старательно заарканившись против поездки с Хоррором на лифте. От количества его провокаций на квадратный метр этого торгового центра уже кружилась голова и хотелось поскорее глотнуть свежего воздуха, а большое здание обходить теперь за тридевять земель.

Летний день за пределами магазинов действительно показался чем-то сродни утолению сильной жажды после того, что вы умудрились натворить, оставив бесстыдные следы, которые в той злополучной раздевалке даже прибрать было нечем. Тебе казалось, что ты не сможешь пройти мимо не покраснев до кончиков корней волос, стоит лишь увидеть знакомый логотип. Хоррор же, напротив, буквально плыл рядом, излучая волны полнейшего удовлетворения и спокойствия, то и дело поглядывая на тебя пристальностью рубинового зрачка, что, казалось, разлился в черноте глазницы еще сильнее. Он останавливает тебя, всматриваясь в твои глаза с небольшим сомнением.

— Ягодка, что-то не так? Почему ты молчишь? — он берет тебя за плечи, чуть поглаживая по ним в примирительном жесте.

— Пиздец, Хоррор, нас чуть не поймали с поличным! — взрываешься возмущением накопившегося напряжения и страха едва не случившегося провала.

— Но ведь не поймали же, Т/И. Тебе ведь понравилось, я знаю, — монстр отпускает и вновь идет рядом, лукаво расплываясь в улыбке, но ты все равно дуешься, храня молчание до самого дома и размышляя о том, когда успела войти в такое крутое пике грехопадения.

Дома ты все так же обиженно ушла переодеться, хотя уже и не сердилась на спонтанную рисковую страсть любимого монстра, больше сетуя на собственную слабость перед ним. Хотелось поддаться ему, быть в его власти и позволять и дальше вытворять подобные выкрутасы, от которых все внутренности завязывались в тугой узел, а душу тянуло вниз сладкой щекоткой. Хоррор же всерьез обеспокоился твоей обидой, повсюду следуя навязчивой, молчаливой тенью, пристально сверля ярким зрачком, ввинченным в твою напряжённую фигурку. Это превратилось в своего рода игру, и ты даже расслабилась, беря из холодильника банановый пудинг и усаживаясь с ним и ложкой на разложенный в гостиной диван, где вы любили валяться просто так, включив кино или ужиная с поставленного на матрас подноса. Ты села, по-турецки скрестив ноги, отправляя в рот первую ложку нежной сладости, пока Хоррор неотрывно следит за процессом, подозрительно замерев без движения. И ты медленно поворачиваешься, крупно вздрогнув от того, насколько монстр близко: едва не сталкивается с тобой носом, совершенно бесшумно приблизившись, хищно горя огромным глазом, в котором плещется что-то совершенно нечитаемое и даже немного жуткое. Хоррор был непредсказуем, но сейчас выглядел до странного пугающим, хотя наверняка таким показаться на самом деле не хотел. Нервно сглатываешь, скользя взглядом по линиям его зефирно-белого черепа. Ложка с пудингом так и замерла около твоего рта, чуть дрожа, выдавая взметнувшееся птицей волнение и страх, но Хоррор замечает это боковым зрением, медленно обхватывая твое запястье и поднося угощение к себе, плавно отправляя его в рот и облизывая блестящую опустевшую ложку после. Душа ёкнула, проваливаясь в самый живот…

Что он опять задумал?

— Хоррор, что ты…

— Тссс… — он кладет палец на твои губы, понижая голос до хриплого рычания, — позволь, я извинюсь по особому, — он придвинулся, перетекая огромной тенью ближе, наполняя своим сладким запахом лёгкие и гипнотизируя взглядом… Он напоминает анаконду, что скользит гигантским телом к добыче, беря в омут немигающего взгляда. Тебе было и страшно, и интересно разом, но что-нибудь сделать не хватало смелости.

Он тебя просто не отпустит.

Монстр забрал из рук угощение и отставил его в сторону, действуя слишком плавно, словно боясь спугнуть. Ты задышала чаще, когда он стал толкать твои плечи, стремясь уложить, и инстинктивно сжалась, сама не ведая, чего вдруг испугалась. Хоррор ощущая это смятение, пересел вплотную, скользя по твоей щеке своей теплой скулой, доверительно утыкаясь в ухо и обнимая одной рукой.

— Не бойся, моя хорошая… Тебе понравится~, — тягуче рычит он, и ты расслабляешься от его трепетной и точной ласки, особенно, когда он мягко тянет зубами твое ухо, вновь толкая на матрас и нависая сверху.

— Да ты просто неутомим, — изумлённо отвечаешь ему, сдаваясь в плен очередной его идеи, и Хоррор победоносно усмехается, щёлкая пальцами. Вся твоя малочисленная одежда тут же снимается сама собой, а ты изумлённо пищишь, не ожидая такого расклада. И тем более вздрагиваешь, когда Хоррор внезапно начинает методично обмазывать тебя пудингом, чей холод контрастно ложился на кожу, даря странное волнующее чувство нового эксперимента.

Сперва на бёдра, стекая тягучими каплями на их внутреннюю поверхность… Затем на нижнюю часть живота, расчерчивая дорожки с ароматом спелого банана, стекающие возбуждающим холодом на самое сокровенное место ниже… Поднимаясь все выше, рисуя белесые узоры на пупке и грудях, которые на холод лакомства реагируют твердеющими вершинами сосков, на которые так же ложится тягучая сладость, словно снежная шапка на пики гор. И последним движением наполняется ложбина ключиц, волнующе стекая за крутой поворот нежной шеи, плавясь на биении кожи около яремной вены…

Твое дыхание тесно сплетается с рокочущим пульсом, что знаменует полный провал твоего самообладания, выдавая вспыхнувшее желание, поражающее тебя саму… Хоррор умудрялся завести любым своим действием, сколько бы странным или необычным оно не было…

— Ох, Хоррор, — волнуясь, выдыхаешь, когда он сгибает твое бедро, начиная лакомиться угощением с твоей обнаженной мягкой кожи. Ведёт языком до сладкого во всех смыслах лона, с наслаждением слизывая дорожки плавно текущего пудинга, от чего ты выгибаешься, стоит ощутить его горячий язык там, где только что была прохлада угощения, а затем и ещё глубже, когда проворный язык оглаживает стеночки влагалища, надолго в нем останавливаясь в поисках самой горячей точки, пока ты сминаешь под собой покрывало…

Он выскальзывает, поднимаясь выше, сочно поглощая субстанцию с нежного живота, страстно к нему припадая и прикусывая за нежные бока, опаляя своим сбившимся дыханием. Ты изводишься под ним, несдержанно мыча от сладкой тоски по наполненности им, но Хоррор продолжает эту томную ласку, ведя горячий язык дальше, находя им бусину сладкого соска, прижимаясь к нему ртом и тягуче всасывая, отчего ты опять гнешься, хватаясь за широкие плечи любимого, пока он с той же нерасторопностью повторяет всё со второй грудью, сминая первую широкой теплой ладонью. Эти игры с чувствительными горошинками грудей пускают по телу электрический ток, текущий по обнажённому телу вместо кровотока, а желание становится нестерпимым, словно разогретая нутром лава готова излиться наружу, опаляя жаром все, чего коснется.

— Хоррор… Пожалуйста… Я не могу терпеть больше, — шепчешь монстру, когда он ласкает твою шею языком, нагло играясь рукой с набухшим от нетерпения клитором. Его собственное вожделение буквально кипело за тканью ставших тесными шорт, и твой почти умоляющий голос сорвал последнюю пломбу, давая скелету зелёный свет.

— Раз ты просишь, сладкая, я не могу отказать, — урчит он довольно, ловко избавляясь от нижней одежды, под которой уже мерцала переливами гладкость экто-тела, напряжённого от сводящего его самого томления, отраженного в пульсации карминового члена, потемневшего от переполнявшего его желания. Хоррор чуть поворачивает тебя боком, приподнимая одно бедро, согнув его и медленно вскальзывая во влагалище, сперва приятно ткнувшись мягкой и упругой головкой, раздвигающей нежные линии влажных от его языка и твоего нетерпения складок. Входя неторопливо, полностью погружаясь во влажное нутро с характерным чмокающим звуком, от которого щекочет слух вам обоим. Скелет сипло стонет, крепче обхватывая твою ногу под коленом и начиная медленно и сладко двигаться, даря потрясающее чувство тугого и влажного натирания, от которого хочется закатить глаза в экстазе. Его челюсти утыкаются в сгиб твоего плеча около уха, обдавая дыханием с примесью стонов в такт его возвратно-поступательным движениям, смешиваясь с твоими собственными – глухими и дрожащими от небывалого удовольствия.

Мыслей больше не осталось. Были лишь чувства.

Дыхание… Каданс соприкасающейся горячей влаги в лоне, наполненном им до краев… Пульс распаленной крови и магии… Вздрагивание влажных от пота тел, что слились в сладострастном ритме секса с привкусом бананового сливочного пудинга… Его руки, сжимающие бедро и твой горячий живот, что чуть растягивается, когда он наполняет тебя своим твердым достоинством… Чувственность в каждом стоне, в каждом напряжённом волокне расплавленных горячностью мышц.

— Хоррор… так…. хорошо… — шепчешь любимому, прерываясь от каждого ускорившегося толчка, пока монстр в наслаждении взрыкивает, вдалбливаясь сильнее.

Быстрее. Крепче…

Вы впервые кончаете одновременно, соединяя обоюдную ритмичную пульсацию, наполненную горячей жидкостью, такой же тягучей и сладкой, как и пудинг, который тебе так и не удалось съесть, употребив его в итоге совершенно не по назначению…

— Мммгхххрррр, — почти по-звериному, словно лев, взрыкивает в экстазе скелет, завершая этот чудесный способ извиниться остаточными инерционными толчками оргазма, который тугим кольцом массирует твой, от чего ты все ещё вздрагиваешь в его руках, судорожно цепляясь за пальцы руки, которой он царапал кожу на животе, пока второй держал приподнятое бедро. Его сперма наполняет тебя до краев, опаляя нутро согретой магией, что так приятно горячела в самом животе, добравшись бордовым гейзером наверное до самых глубоких уголков внутри… Так сладко и приятно…

— Вишенка… — тянешь в наслаждении, когда монстр отпускает тебя, сладко выскальзывая изнутри с очередным чмокающим звуком, выпуская наружу значительные излишки семени, что тут же пачкают покрывало, на котором теперь кроме капель десерта примешались вишнёвые разводы его любви…

Он безусловно был прощён…

Комментарий к Банановый пудинг, который тебя вынуждают употребить не по назначению

⁄(⁄ ⁄•⁄-⁄•⁄ ⁄)⁄

========== Романтичная ночь, в которой ты даришь любимому себя ==========

Хоррор не соврал, сказав, что не пустит тебя на работу, после того дня, когда домой ты вернулась в совершенно невменяемом состоянии. Утром ты уже собиралась было уходить, но чуткий монстр буквально поймал тебя в дверях и втянул обратно в дом под твой протестующий писк, уволакивая в комнату и грозясь связать, если не перестанешь брыкаться. И ты знала, что скелет ни разу не шутит: его глаз неотрывно смотрел прямо в душу, замерев, словно стылая карамель бордового цвета, будто угрожая, не делая при этом ни грамма движения и не говоря более ни слова. Запрет был наложен, и теперь тебе оставалось лишь смириться и свыкнуться с незапланированным отпуском, проводя дни в непривычной неге, где можно выспаться всласть и не заботиться о количестве недописанных из-за отсутствия сил отчётов. Встречать любимого с работы и иметь время побаловать его домашней стряпней, вроде торта, что испекла сама, или удачно запеченого мяса в чудесном ароматом соусе, от пряного запаха которого текли слюнки. Это приводило монстра в восторг, и он часто сгребал тебя в охапку, крепко сжимая в объятиях, не желая выпускать и наслаждаясь тем, какой ты стала домашней и уютной, отдохнувший и ещё более живой, чем прежде. Перестала засыпать, где придется, беспокоя Хоррора своим состоянием, когда он мог ночами караулить твое дыхание, словно боясь, что оно и вовсе остановится. Или клевать носом по вечерам, едва не падая с дивана, когда скелет с трудом успевал подхватить и терпеливо ждал возможности бережно отнести тебя в спальню и укрыть одеялом, грустно вздыхая и волнуясь о том, что ты не успела даже поесть. Теперь всё стало иначе… Действительно лучше, и ты поняла, что никакая работа не стоит тех эмоций, что ты безпринципно теряла, гонясь за призрачными целями и идеалами… Их просто не существовало. Стоило лишь остановиться и взглянуть внимательнее, на что ты тратишь свою жизнь. Вместо того, на что могла бы. Даря жизнь и себя тому, кого любила действительно сильно. По-настоящему… Так, как он того заслуживал, и как сам просил этого. Хоррор искренне хотел тебя рядом с собой: теплую, нежную, хрупкую, но огражденную от лишних стрессов и нагрузки. И тебе было ужасно неловко за все то, что он стремился тебе дать настолько безвозмездно, чисто и искренне, что несомненно в твоей душе зародилась жгучая потребность как-то выразить ему всю силу своей благодарности и признательности. И лучше, чем любовь, пока ещё средства не придумали. Но как сделать так, чтобы Хоррор смог оценить весь спектр испытываемых тобой эмоций и чувств?

Об этом ты думаешь сейчас, доспав ещё лишние часы в нагретой постели, наслаждаясь тишиной и спокойствием в пустом доме, пока монстр работал. Мысли вяло перетекали из одного русла в другое, будто перемешанные друг с другом жилы ручьевой воды, ведя размышления в неизвестном направлении, вплетая в них воспоминания, в попытке найти там отражение ответов на незаданные вопросы. И одна конкретная мысль вдруг цепляет тебя, давая подсказку настолько очевидную и подходящую, что сон словно снимает рукой, вынуждая резко сесть в кровати и взглянуть на часы. Времени было вполне достаточно, а потому ты сладко тянешься, ощущая щекотливое похрустывание где-то в плечах и спине, после выскальзывая из под одеяла и устремляясь в душ, шлепая по гладкому полу босыми ступнями. В голове рождался и выстраивался четкий план действий, для осуществления которого требовалось как минимум посетить несколько магазинов в поиске нужных атрибутов, и на это оставалась примерно треть дня, до того момента, когда Хоррор вернется домой. Ты торопливо высушиваешь волосы полотенцем, полагая, что на улице под теплым лучами солнца те высохнут и сами. Одеваешься в простую одежду и, мурлыча под нос незамысловатую мелодию, выскальзываешь из дома, направляясь в подходящий цветочный магазин, где точно был первый элемент твоего замысла, грозящего стать чем-то действительно запоминающимся для любимого монстра.

Вечер опустил приятный полумрак на улицы города, зажигая рыжие фонари на мглисто-сизых летних улицах. Теплый ветер мягко дышал в открытые окна домов, даря уют теплого вечера, в котором пахнет прогретыми листьями тополей и изредка доносится шлейф приятного аромата выпечки из пекарни напротив вашего дома. Блаженство…

В вашем доме темно: везде погашен свет, и не слышно ни звука, словно никого не было в его стенах, и Хоррор, подошедший ближе замечает эту перемену, ненадолго останавливаясь и пристально рассматривая черные провалы оконных рам. В его душе ворочается неуклюжее беспокойство, и монстр спешит внутрь, раскрывая дверь настежь, замирая в жесте прислушивающегося хищника, светя в темноту дома рубиновым морем огромного зрачка. Он опускает взгляд ниже и нагибается, цепко беря пальцами непривычный, маленький, бархатистый на ощупь предмет, что при ближайшем рассмотрении оказался… лепестком розы. Таким же, что сотнями мягких пятен устлали прохладный чистый ламинат пола, складывая из мозаики нежно розовых тонов очевидную дорожку, убегающую в темноту дома, где за едва приоткрытой дверью спальни маячил мерцающий, дрожащий отсвет, словно от мягкого и ровного пламени из крошечного источника. Хоррор был заинтересован, мягко закрыв за спиной дверь, скидывая куртку на пол не глядя и темной тенью скользя по цветочному следу. Он ступал бесшумно, будто на охоте, улыбаясь в предвкушающем чувстве, ощущая, как за ребрами сладко скрутило от догадки большую бордовую душу.

Скользнув в полутемную спальню, он замирает, видя, как бликующие тени от зажженных свечей озаряют твой силуэт на постели, частично скрытый шелковым черным пледом, открывая лишь голое колено и плечи, матовыми полукружиями освещенные живым пламенем, от которого они казались почти медными, приятно вздымаясь от твоего дыхания. Хоррор подошёл ближе, рассматривая усыпанную лепестками роз постель и хрупкое тело: такое желанное, что стало видно лёгкое свечение в стыках его костей и под шортами, выдавая взметнувшееся чувство потребности взять то, что предназначено ему. А ты следишь, замерев и чуть прикрыв глаза, глядя на его неподдельные эмоции, от которых у самой в груди приятно щекочет, медленно пуская рой нежных бабочек под диафрагмой, особенно когда скелет скидывает футболку и шорты, мягко забираясь на кровать, от чего матрас на ней приятно проминается под тяжестью большого тела. Он с трудом сдерживается, не давая магии сформировать бархатное тело, но его душа выдает монстра с головой, сочась алым медом, окрапляющим шелк ткани под ним и твою нагую кожу там, где она была открыта, оставляя красноречивые, теплые дорожки мягких следов. Ты ловишь момент, привставая и настойчиво толкая любимого монстра на простынь, и он удивлённо приоткрывает рот, но поддается, обуреваемый жгучим любопытством и жадно глотая взглядом вид на твое обнаженное тело, что выскользнуло из под пледа. По коже гулял свечной отсвет, давая нежные тени на сгибах, подчёркивая силуэт в самых красивых местах. Ты нависаешь над ним, садясь сверху: таким открытым и доверяющим, невольно восхищаясь красотой его нечеловеческого тела. Ребрами, что изгибаются мраморными ветвями вразлет, руками, в которых дремлет неописуемая сила и нежность. Позвоночником, чей ствол вздымается плавными изгибами алебастровой белизны, что в тенях комнаты казался серебристо-серым. И между позвонками просвечивала темно-гранатовая магия: она пульсировала в такт биения его багряной души. К ней-то и тянутся твои пальцы, минуя барьер грудной клетки, которой ты доверительно касаешься, прося разрешения на свои действия и заглядывая в огромный омут дивного зрачка. Хоррор оглаживает твое матовое плечо в знак молчаливого одобрения и с интересом склоняет набок голову, чтобы лучше видеть твои движения.

Пальцы мягко оглаживают глянцевую поверхность души, что трепещет от тепла кожи, прогибаясь под ней податливым облаком, пока монстр рвано выдыхает от нахлынувших чувств. Ты бережно берешь его жизнь в ладонь, рассматривая искряные переливы всех оттенков темно-красного, почти винные в пламени свечей, что стояли на полках и полу комнаты. Просвечивающая, словно налитая магией изнутри. Она бурлит, будто кипя от эмоций, и ты мягко гладишь ее второй рукой, очерчивая плавные изгибы, немного надавив на ложбинку меж двух половинок души. Хоррор от этого прикрывает глаза и шумно втягивает носом воздух, чуть царапая второй рукой простынь, норовя порвать шелк острыми фалангами, пока другая сжимает твое бедро, перекинутое через его таз. Продолжаешь ласку, выписывая большими пальцами плотные круги на влажном глянце, с которого на солнечное сплетение монстра капает алый сок, сбегая темным блеском по дорожкам костей. Поверхность мнется и выгибается обратно, будто живая, реагируя на мягкость движений тихой дрожью, которой вторит ощутимое вздрагивание скелета под тобой и его участившееся дыхание. Монстр в конце концов просто не выдерживает и его кости покрывает лоснящееся магией экто-тело, чье касание к твоей коже распаляет тебя саму.

Такой горячий и нежный…

Ты прерывисто выдыхаешь, ощущая собственный пульс, что соприкасается с его греющим телом, но продолжаешь ласкать его жизнь, поднося к губам и ласково целуя. Один раз. И еще… Снова и снова, оставляя целую дорожку на сладковато-терпком винном сгустке энергии. Дыша его тихим рычащим стоном, от которого собственная душа пьянеет, начиная хаотично толкаться в груди. Немного ведешь по скользкой поверхности линией верхних зубов по грани, хитро щурясь, видя удивление на лице монстра, что буквально изводился под тобой.

— Ягодка, — хрипло шепчет он прежде, чем ты мягко прикусываешь покатый, влажный бок души, ощущая на языке привкус его винной магии, слизывая которую с губ, ты с удовольствием глотаешь. Словно танна́т{?}[Сорт винограда и вина с мощным терпким вкусом и грубым нравом. Самый терпкий сорт.], этот сок опаляет горло и язык, приятно покалывая его до самого кончика, которым ты мягко тыкаешь в нежную сердцевину, слизывая этот нектар. Погружаясь в податливое, пульсирующее нутро синхронно с громким стоном Хоррора, что гнется в спине, широко открыв рот и жадно глотая воздух. Под собой ты ощущаешь, как прижатый тобой член горячеет с каждой секундой, неистово пульсируя и моля о разрядке, возбуждая тебя саму так, что ты невольно елозишь на нем, дыша через раз, но ласку души не прекращаешь, намереваясь идти до конца. Снова мягко прикусываешь и сразу же целуешь, чтобы вновь укусить и аккуратно, бережно потянуть магическую плоть на себя, вырывая рык Хоррора и слыша звук нещадно рвущегося шелка… Еще немного поиграв с душой язычком, ты чуть отстраняешься, водя пальцами по полностью мокрой поверхности, с которой магия течет на руки, добираясь до локтей багряными следами, напоминающими диковинный мед, что перепачкал вас обоих, раскрасив в камуфляж любовной игры. Душа несколько раз резко взрагивает, словно пробитая током, и Хоррор кончает, опаляя собственное экто-тело рдеющими дорожками горячего семени, что стекает на бок и касается твоих обнаженных бедер. Хоррора гнет от оргазма почти до хруста в позвоночнике, дыхание совершенно не слушается его, а зрачок плывет кровавым туманом, словно не видя ничего вокруг… Такого он еще явно никогда не испытывал: монстр даже в себя приходит не сразу, медленно фокусируя взгляд на твоем хрупком, довольном теле, что сидит на нем мягкой фигурой, чуть вздрагивающей от собственного возбуждения.

— Сладкая… Как же хорошо, — монстр чуть садится, не снимая тебя со своих бедер, чувствуя, как его душа довольным, вибрирующим комочком втягивается в тело. Монстр целует тебя в шею, поднимаясь по коже выше и вплетаясь в нежный поцелуй, подхватывая под лопатками и спускаясь к пояснице, мягко давя на ложбину позвоночника под нежной кожей, от чего ты изгибаешься, чуть потираясь заветной точкой о все ещё не спавшее желание Хоррора. Он вновь хочет тебя с новой силой, заявляя об этом, завалив тебя спиной на порванные им простыни, взметнув десятки розовых лепестков в воздух.

— Теперь мой черед лакомиться, сладкая Т/И, — монстр ловко вытягивает твою трепещущую в нетерпении душу, озаряя полумрак комнаты голубоватым свечением, словно пастельные оттенки неба после заката осветили смятое в страсти белье. Твоя жизнь вздрагивает и кружится, будто дезориентированная, но ее выдает влажный отблеск с каплями небесной глазури, орошающими его длинные фаланги, сомкнувшиеся на мягкости энергии, прекращая вращение. Ты тихо охаешь, когда он чуть сдавливает ее, и ощущается возбуждение напополам со страхом от такой уязвимости. Монстр садится сверху поудобнее, вжимая весом в матрас и смотрит прямо в твои глаза, широко раскрытые, скользит по губам, раскрытым и выпускающим воздух рывками.

— Не бойся… — шепчет Хоррор, поднося твою душу ко второй руке и мягко смыкая ладони вместе, начав медленно перекатывать душу, словно мягкий шарик, пуская по всему твоему телу тягучие краткие судороги, от которых не всегда получалось вдохнуть и выдохнуть вовремя. В глазах слегка темнеет, а пальцы покалывает горячими иголочками, когда он подносит энергию к себе и прикусывает нежный уголок души, чуть сжимая и разжимая челюсти, но не отпуская полностью, играя с давлением, от которого ты протяжно мычишь и пытаешься выгнуться, но не выходит: тело надёжно прижато чужим весом, размещенным почти на животе, вмяв поясницу в белье постели. Становится жарко, словно ты попала в жерло вулкана, и никуда не деться от этого чувства: оно будто исходит изнутри, концентрируя колючую, почти болезненную тяжесть между дрожащими в нетерпении бедрами.

Это невыносимо приятно…

Его горячий язык скользит по магической влаге, что капает беспрестанно на мелованные кости, опускаясь ниже, стекая на багряное экто-тело и член, мешаясь с его цветом, давая потрясающий аметистовый оттенок. Хоррор и сам держится с трудом, услышав новый твой стон в ответ на настойчивое давление языка на чувствительную зону души, вторя ему собственным рыком и сильно потемневшим взглядом, ставшим почти сангиновым и безмерно глубоким… Ты тонешь в нем, хватаясь за обрывки простыней, готовая молить его о большем, когда остроконечный палец расчерчивает сердце души по кругу.

— Хоррор… Я… не могу… Ммм, — дугой гнется спина, и скелет снова гулко и очень долго рычит, словно крупный волк, добравшийся до заветной цели… Его терпение трещит по швам, и он мягко возвращает душу на положенное ей место, нагибаясь максимально близко, ловя ртом твой сорванный выдох, накрыв покрытое магией тело своим: таким атласно гладким и горячим, большим и сильным, что кругом идёт голова от касаний к коже. Хоррор не медлит, приподнимая тебя рукой под поясницей и разводя бедра, открыв путь для члена, что тут же утыкается в твое влагалище, покрытое влагой жгучего нетерпения, помогая войти внутрь сладким, долгожданным толчком, полным и максимально глубоким… Вы оба коротко стонете, соприкасаясь телами и шепча друг другу горячие нежности, даря множество кратких поцелуев и поглаживаний, от которых щекочет души…

Этот акт любви не был похож ни на один из прежних, искрясь бесконечной нежностью, которой вы наполняете друг друга без остатка. Тела, испачканные магией душ скользят друг по другу словно по бархатистому маслу, даря дополнительное чувство удовольствия и тяжести, от которой хочется царапать его спину. И ты не сдерживаешься, чертя ощутимые полосы на его спине, покрытой магией неонового тела, окружающего широкие кости, когда он мягко и ритмично толкает собой преграду глубоко внутри тебя. Выдавливая собой выдохи из твоих лёгких. Ловя их собой, целуя долго и жадно, исследуя рот собой и мягко сдавливая языком в особо сильных движениях. Спина скользит по разорванной шелковой простыни, что приятно щекочет твою голую кожу, по которой гуляют блики свечей и остатки его магии, изрисовавшей грудь причудливыми узорами… И он смазывает их руками, мягко массируя чувствительные вершины сосков, не прекращая гладить собой в восхитительном плавном ритме любви…

В каждом движении, толчке, стоне, горячем шепоте, скольжении рук ты чувствуешь его эмоции, даря свои в ответ: тихо отвечая, прижимаясь приподнимающимся к нему навстречу животом, царапая спину и оставляя страстный поцелуй на матовых шейных позвонках, в которых вибрирует его хриплый голос. Комната полнится мягким шелестом и сладкими, тёплыми словами, перемеженными более громкими стонами и тихим рычанием довольного существа, что хочет утопать в тебе без остатка. Любить тебя ещё сильнее, ещё быстрее, ещё глубже…

Ритм постепенно ускоряется, но своей нежности не теряет, доводя до эупареунии{?}[синхронность оргазмов], в которую вы оба готовы уйти под откос, срываясь на протяжный стон, смешанный со сбитым, поверхностным дыханием. Его ритм сбивается, входя в тебя до основания и вздрагивая всем тазом, рыча по-звериному и руками полосуя несчастную простынь, от которой теперь остались жалкие обрывки темного шелка, а ты сводишь на его пояснице бедра, вжимаясь почти до боли, пока перед глазами мечутся золотистые искры…

Приходишь в себя, когда большое тело с приятным тихим мычанием ложится рядом, сгребая к себе ближе и урча от блаженства, опаляя щеку дыханием. И ты тихо жмешься в ответ, все ещё тяжело дыша, рассматривая, как по черепу скользит неровная тень свечного пламени, делая атмосферу ещё более волшебной и романтичной. Эта вибрация его хриплого голоса греет изнутри, даря умиротворение и эйфорию, от осознания того, что сюрприз удался, и монстру так сильно понравилось… Он надолго замер, буравя тебя немигающим взглядом, в котором плавно мерцали его эмоции, что теперь ты понимала чуть лучше. Он был счастлив… Доволен… Спокоен…

Он любит тебя… До последней капли магии…

Кратко и мягко целуешь его в уголок рта и улыбаешься, когда он нежно утыкается носом в твою скулу, слушая твое дыхание и поглаживая по голым лопаткам.

— Я люблю тебя, Хоррор, — шепчешь ему одними губами, а монстр задерживает дыхание от твоих слов, на миг замирая, чтобы затем сгрести в крепкую охапку и чуть прикусить за ухо в порыве ответных чувств.

— Я тебя тоже, сладкая… Очень…

Чувств, что вы пронесете через всю вашу долгую, наполненную страстью и нежностью жизнь… Одну на двоих.