Путь к Цитадели (СИ) [Матвей Кузнецов] (fb2) читать онлайн

Бранд. Путь к Цитадели

Пролог

Над землёй воцарилась ночь. Она широко раскинула свои чёрные крылья, будто пытаясь охватить весь мир и поглотить само пространство. Мрак, густой, плотный и вязкий, обступал со всех сторон, давил своей пугающей однородностью. На этом тёмном полотне можно было различить лишь одну неясную фигуру. По дороге брёл человек… Его плащ, оборванный от уровня колен и ниже, был грязен и покрыт дырами. Штаны и рубаха также пребывали не в лучшем состоянии, но руны укрепления не давали им окончательно превратиться в рубище. Внешний слой кожи на доспехе сиял прорехами, обнажая ряды пластин, а шлем был украшен бесконечными вмятинами и царапинами. На поясе воина висел меч, а в правой руке было зажато копьё с длинным, в две ладони, наконечником. Из груди путника вырывались хрип и тихое клокотание, левая рука висела плетью. Человек остановился, чтобы перевести дыхание. Он поднял глаза к небу, надеясь увидеть луну, звёзды, да хоть что-нибудь! Тщетно. Лишь новые и новые участки тёмного полотна открывались его взору. Ноги воина подогнулись, и он рухнул на колени, копьё со стуком упало рядом.

-“Нужно… дойти”, - чуть слышно прошептал он и разразился болезненным хриплым кашлем.

В горле встал ком.

-“Эх, братушки, что ж вы…”, - выдавил он, и слеза скатилась по его молодому, ещё не успевшему загрубеть лицу, оставляя за собой узкую извилистую полоску чистой кожи.

Юноша, с трудом преодолевая притяжение поверхности, встал. Его глаза на миг вспыхнули зелёным, он сплюнул в дорожную пыль и, подобрав копьё, похромал дальше. На том месте, где он лежал, остался пергаментный свиток, выпавший из тубуса на поясе. Внезапно налетевший порыв ветра слегка шевельнул рукопись, приоткрывая её нижний край, где виднелся фрагмент текста:

“…Сим нарекаю подателя сего проводником воли моей.”

Под ровными строчками красовалась чудом сохранившаяся печать — меч, увитый колосьями пшеницы…

Глава 1. История одного мальчика

Бранд родился в среднего размера городе под названием Рехен. Его отец служил там десятником стражи, а мать следила за домом, занимаясь на досуге зельями (занятия эти не только разгоняли скуку, но и, в немалой степени, поддерживали благополучие семьи). Крамхолдов любили и уважали за исключительную порядочность и добросердие. Отец семейства, стараясь подавать подчинённым и прочим горожанам достойный пример, не злоупотреблял хмельным, но, при случае, не отказывался пропустить чарку-другую для, по его словам, поддержания знакомства и добрососедских отношений. Супруги любили читать, не гнушаясь тратить крайне солидные суммы на книги, в особенности полезные — по алхимии, истории, этикету, праву, колдовскому искусству и воинским премудростям. Для развлечения приобретались, преимущественно, записки путешественников. Всё книжное собрание включало более полусотни экземпляров! В один из долгих и тёмных осенних вечеров тишина уютного дома была разорвана криком новорождённых — в мир пришли наследники семьи. Вы, я думаю, уже догадались каково было имя старшего из малышей — его нарекли Брандом. Младшему дали имя Харальд. Близнецы получили прозвания по одному из северных обычаев — знахарка, принимавшая роды, бросила рунные кости и сложила выпавшие знаки особым образом, получая имена, что имели двоякое значение. Обычно, в них отражались качества характера новорожденного, которые будут приобретены на жизненном пути, однако им случалось становиться и указанием судьбы младенца. Впрочем, мало кто так уж сильно раздумывает над выпавшими предзнаменованиями, не беспокоились о них и молодые родители. Они проводили знахарку с дарами, а затем вернулись к прежней жизни, разве что с двумя маленькими дополнениями. Прошли годы, чада возмужали. Родители их, впрочем, тоже не стояли на месте — отец дорос до полусотника, а затем и вовсе возглавил стражу, мать же переняла знания знахарки и после смерти старушки заняла её место. Бранд и Харальд под чутким отцовским надзором осваивали копейный бой, премудрости владения топором, молотом, строевой бой, закаляли тело в воинских упражнениях. Труды дали законные плоды — все мальчишки города оказались под железной пятой близнецов, впрочем вполне добровольно. С той поры началась нескончаемая канитель. Маленькие сорвиголовы носились по улицам города и его окрестностям, дрались на палках, должных изображать оружие, и воображали себя то княжьей ратью, то дворфийской пехотой, то ещё кем. Это мельтешение быстро надоело отцу зачинателей беспорядков, и мальчишки прочно обосновались на городском плацу. Ряды “доблестных воинов” быстро поуменьшились, осталось лишь полтора десятка самых стойких, зато они получили настоящее тренировочное снаряжение — лёгкие щиты, деревянные копья и дубинки (по сути, обычные прямые палки, изображающие любое оружие, ложащееся в одну руку). Увеличившиеся нагрузки чудесным образом побудили братьев к дополнительным занятиям. Старший ударился в право, теорию магии, алхимию и фортификацию, младшему больше пришлись по вкусу боевая алхимия и записки путешественников. Родительские книги исчезли в маленьких головах в мгновение ока, но не погасили исследовательского пыла, которым всегда так отличаются мальчишки. Именно этот неугасимый костёр, разожжённый силами отца и матери, определил судьбу двух отроков. Многое произошло за тринадцать лет…

Глава 2. Шалость удалась

Над Рехеном разгоралась заря. Время было раннее, и утро только-только отвоевывало свои права у ночи. Робкие солнечные лучи медленно взбирались по крышам и стенам домов, несмело окрашивая здания в благородный багр. Ах, как тих и прекрасен город в этот сонный час, когда лавки и мастерские ещё закрыты, а припозднившиеся гуляки уже храпят по кроватям, забывшись глубоким пьяным сном. Вряд ли на улице можно было найти хоть одну живую душу кроме стражников, отправленных вон из караулки в зябкое утро, в собачью смену. Большинство рехенцев предпочитали, из практических соображений, покемарить лишний час или два, вместо того, чтобы любоваться рассветом, но те, кто выходил, могли наблюдать в это утро довольно-таки необычную картину. На крыше, что само по себе уже не слишком правильно, сидели две фигуры и явно что-то замышляли. Ночью, конечно, можно и не такое увидеть, но утром, когда немногочисленные неблагочестивые граждане уже улеглись отдыхать перед очередной “ночной сменой”, такое явление казалось весьма странным. Впрочем, я думаю вы уже догадались, как звались эти две фигуры. Это Бранд и его меньшой братец замышляли маленькую шалость, которая определила дальнейший ход нашей истории.

— Итак, засыпаем муку…

— Хар, тебе не кажется, что это чересчур?

— Не, в самый раз! Будет знать, как с сотником панибратничать!

— Тебе мало грязной воды и дыма от шутихи?

— Ой, не нуди. Ты хочешь его проучить или как?

— Если бы ты, возлюбленный брат мой, обладал достаточным количеством здравого смысла…

— Бранд, прошу! Я знаю, что ты невысокого мнения о моих способностях тактика.

— Хм, и тому есть достаточно веские причины…

— Да, я помню, чем закончилась прошлая наша затея, но в этот раз всё будет не так! Я всё предусмотрел!

-”Эх ты, предусмотрительный”, - протянул Бранд, задумчиво отвешивая брату подзатыльник: “Во перву строку, будучи сынами мужа оружного во государственном чине, нам надлежит держать имя его чистыми, яко возможно, ибо имя и лицо его есть имя и лицо города и всего княжества нашего.”

Скулы Харальда свело в болезненном спазме.

— Брат, умоляю, хватит! Я понял, обойдёмся без муки!

— Вот, так то лучше. Ну, давай, скоро этот паладин(1) встанет.

Мальчишки вскочили, подхватили свёртки и двинулись на дело.

***

Четверть часа спустя

На улице странников, в стене одного из постоялых дворов открылась дверь. В проёме появился человек с вполне обычной для этой местности внешностью: серо-стальными глазами, тёмно-русыми волосами, в меру крепкими руками и торсом, широкими плечами и крупными кулаками. Он прикрыл глаза, приподнял лицо навстречу неяркому утреннему солнцу и вдохнул аромат просыпающегося города. Вдруг он, будто почувствовав что-то, резко раскрыл глаза, подобрался и осмотрел косяки и порог цепким, присущим только воинам, взором. Обнаружив искомое, зрачки расширились, фиксируя находку. Тонкая нить блеснула в лучах рассветного солнца. Человек встал на одно колено и внимательно осмотрел землю возле порога. Шутиха, запрятанная близнецами десятком частей(2) ранее, была раскопана и изучена. Наконец, воин хмыкнул, снял нить и вышел на улицу, покинув защищённое пространство под притолокой. Его тут же встретил поток грязной и холодной болотной воды (это были, конечно, не помои, предложенные Харальдом изначально, но приятного в содержимом болота тоже, согласитесь, немного). Спустя вздох, ведро, из которого вода и выливалась, также встретилось с макушкой бедняги, оседлав её на манер шлема. Человек стянул ведро с головы и дико заозирался. Не заметив никого, он сплюнул и хотел уже идти дальше, но подленькое хихиканье, изменило его намерения. Сверху, с уровня второго этажа, на жертву проказы ехидно взирали две мальчишеские физиономии. Вдруг, случилось странное. “Паладин”, ещё мгновение назад просто смотревший на засранцев, вдруг взметнулся, ухватился за край крыши, перекинул своё тело на ровную поверхность и встал в полный рост уже наверху. Обладатель первой физиономии с клацаньем прикрыл пальцем отпавшую челюсть сообщника и, выдавив: “Бежим!”, - бросился наутёк. Сообщник не замедлил последовать за ним. Впрочем, далеко они не ушли. Не пройдя и десятка шагов, мальчишки оказались подвешенными за уши в руках незнакомца, который не иначе, как из человеколюбия, продержал их в этом положении лишь несколько вздохов. По прошествии этого времени злоумышленники были отпущены. Они только и смогли, что похлопать глазами и выдохнуть в один голос

— Ого!

(1) Паладинов в Рехене, как и в Эрне в целом, не любили. Набожные и занудные, они вселяли бесконечное уныние одним своим видом, за что не раз подвергались шалостям со стороны детворы и беззлобным шуткам со стороны взрослых.

(2) Часть — 60 вздохов (минута)

Глава 3. Наказание делом и безделием

-”Ну и что это было, молодые люди?”, - вопросил незнакомец с выражением безграничной скорби о падении нравов юного поколения на лице. В голосе его ясно проскальзывало раздражение (и не мудрено, ибо сомневаюсь, что кто-либо из уважаемых читателей смог остаться в спокойном расположении духа в подобных обстоятельствах).

-”М-м-м, э-э-э”, - послышалось в ответ

-”Я понимаю, что мычание представляется вам более привычным способом общения, чем слова, но я, всё же, жду внятного и, по возможности, быстрого ответа. Моё время не безгранично!”, - поторопил мальчишек незнакомый человек.

— Просто небольшая шалость, сударь. Мы приняли вас за другого человека.

— И за какого же, позвольте спросить?

-”За паладина… Но теперь мы точно видим, что вы не из их числа, сударь, и приносим свои глубочайшие извинения!”, - с поклоном выпалил первый отрок.

Лицо незнакомца как будто слегка просветлело.

-”За паладина значит…”, - протянул человек и добавил уже в беззлобном тоне: ”На будущее, шуты, смотрите на эмблемы. И, кстати, запомните — паладин будет постоянно нести набожную брехню. Если вы её не слышите, перед вами не паладин. В следующий раз вам может не повезти, и вы наткнётесь на странствующего наёмника.”

Сказав это, он развернулся, спрыгнул с крыши и пошёл вверх по улице, насвистывая нехитрый мотивчик. Братья проводили его взглядами, в которых плескалось недоумение крайней возможной степени (для обозначения этого состояния грузчики южных портов используют одно меткое словечко, которое я, к сожалению, не могу привести здесь за его полной нецензурностью). Наконец, Харальд встряхнул головой и, задумчиво почесав затылок, произнёс

— Пронесло, вроде бы…

-”Отнюдь”, - ответил Бранд, нахмурившись: “Помнишь, что он сказал отцу вчера?”

— Нет, а что?

— Что заглянет в гости с утра. А это плохо, даже отвратительно.

-“Да брось ты, всё будет хорошо.”, - неуверенно попытался возразить младший брат.

-“Не будет.”, - отрезал старший: “Судя по его манере разговаривать, двигаться, ну и тому прыжку… В общем он воин не из последних, а батя таких уважает.”

— Что делать будем?

— Надеяться на лучшее. В конце-концов, повинную голову меч не сечёт.

Братья переглянулись, вздохнули и поплелись к месту, где ими столь недавно была оставлена приставная лестница.

***

Тем временем, Свен Риггер (именно так звали незнакомца) уже подходил к дому семьи Крамхолд. Он пребывал в некотором смятении, которое, впрочем, совершенно не отражалось на лице. В голове у него вертелся вопрос, где эти сорванцы научились делать подобную пакость. Впрочем, найти ответ на него было не суждено, ибо в размышления мужчины вклинился радостный рёв, исходящий со второго этажа одного из домов чуть впереди

— Свен, дружище! Обожди маленько, сейчас спущусь!

Тяжёлые шаги загрохотали вниз по лестнице, а затем дверь распахнулась, открывая взорам окружающих достаточно выдающегося представителя рода людского, стоящего на пороге. Рост этого человека составлял приблизительно три аршина, а ширина плеч — один полный аршин. Его слегка всклокоченная русая борода разделялась на две толстые косы на уровне основания шеи и продолжалась до нижней части груди. Мощные руки, распахнутые сейчас в объятьях, могли бы наводить ужас на трактирных завсегдатаев, если бы не жена, наводившая тайный ужас на их обладателя. Таков был Бьерн Крамхолд, отец Бранда и Харальда. Здоровяк широко улыбнулся и толкнул Риггера в плечо. Плечо хлюпнуло. Бьерн принюхался и осторожно спросил

— Ты где болото-то нашёл?

-“Нигде. На выходе с постоялого двора облили.”, - меланхолично ответил витязь.

-“Кто посмел?”, - прорычал отец семейства, сдвинув брови.

— Сорванцы какие-то. Представь себе, приняли меня за паладина! Если так дальше пойдёт, в следующий раз меня сочтут статуей. Нужно больше радоваться жизни, пожалуй.

Бьерн не стал обращать внимания на шутливые замечания друга, сразу выхватив важную информацию.

— Сорванцов не двое было, часом?

— Да, как догадался?

— Да так, пошаливают тут одни… Кстати, они, случайно, не были близнецами?

— Насчёт близнецов утверждать не берусь, но похожи. Ты, смотрю, неплохо их знаешь. Живут неподалёку?

— Да, неподалёку.

— На соседней улице?

— В соседней комнате.

На лицо витязя выползла абсолютно неуместная ухмылка

— Так это твои?

-“Да”, - угрюмо ответил Бьерн.

-“Сапожник без сапог, так получается?”, - коварно осведомился Свен.

Бородач покраснел и начал хватать воздух ртом, силясь дать ответ на такой подлый выпад. Его мучения были прерваны криком жены

— Дорогой, сколько можно держать гостя на пороге? Я начинаю сомневаться в твоём гостеприимстве!

Бьерн просветлел лицом.

— Свен, прости, Харна(3) ради! Заходи! Кстати, ты как раз к завтраку.

Риггер и Крамхолд вошли в дом, где гостеприимная хозяйка уже накрыла на стол. Лица обоих расплылись в счастливых улыбках, так как первый давно не ел горячего, а второй просто любил свою жену и её стряпню (скрытое меж благостных черт характера и ума, чревоугодие было его маленьким грехом, который, впрочем, не наносил вреда своему обладателю ввиду подвижного подвижного образа жизни и природного здоровья). Хозяева с гостем сели трапезничать, но не прошло и десяти частей, как Бьерн отложил ложку и встал из-за стола. В ответ на немой вопрос в глазах жены, он криво ухмыльнулся и сказал коротко

— Провинившиеся идут.

Отец семейства спустился в горницу, выбрал угол потемнее, взял табурет и сел в тени, ожидая сыновей. Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнули братья-Крамхолды. Старший огляделся и подал младшему знак, что можно расслабиться. Они на цыпочках направились к лестнице, намереваясь, очевидно, пробраться к себе в комнату незаметно для родителей, но были остановлены тихой фразой, прозвучавшей подобно грому среди ясного неба

— Ребята, вы ничего не хотите мне рассказать?

Близнецы вздрогнули и синхронно повернулись к тёмному углу. Смятение, промелькнувшее на их лицах, в миг сменилось пониманием

-“Отец, тот человек уже был здесь, да?”, - обречённо спросил младший.

Старший, вздохнув, хлопнул брата по плечу и подошёл к родителю. Бранд понимал, что сейчас может грянуть буря, но смотрел твёрдо, не отводя глаз. Бьерн прищурился, побарабанил пальцами по колену, наконец, высказался

— Да, чада, нечего сказать… Огорчили вы меня.

Харальд вскинулся и выпалил

— Отец, мы уже не чада, мы отроки(4)!

Он хотел добавить ещё что-то, но тяжёлый взгляд заставил его умолкнуть. Бьерн нахмурился и заговорил, роняя слова, будто камни

— Если вы находите удовольствие в том, чтобы облить грязной водой гостя нашего города, более того, моего друга, витязя — достойного человека, который стоит сотни таких, как вы — вы не достойны называться отроками. Вы — неразумные чада, а значит сидеть вам ближайший месяц у мамкиного подола! Ты, Харальд, будешь учить городские законы, чтобы впредь не позорить меня! Тебе же, Бранд, наказание придумает мой друг. А сейчас, марш в свою комнату, и носа не высовывайте, покуда не разрешу!

Братья опустили красные от стыда лица долу(5) и пошли наверх. Отец проводил их взглядом из-под нахмуренных бровей, вздохнул и пошёл обратно к столу, уже без прежнего настроения и аппетита.

***

После завтрака Свен раскланялся с супругами и отправился по делам. Ему требовалось уладить вопросы по документальной части в городской ратуше. Бранд, робко предложивший свою помощь, был отправлен околотками(6) с наказом дожидаться семи часов следующего утра. Отрок весь день маялся от безделья. Для его деятельной натуры это было сущей пыткой! Впрочем, именно в этом и заключался воспитательный момент. Бьерн Крамхолд хорошо знал, как заставить своих сыновей раскаяться… Тем временем Свену Риггеру было не до безделья — все его душевные силы были направлены на борьбу с работниками пера и печати. Смею вас заверить, борьба эта была крайне утомительным и неприятным занятием, могущим вымотать даже витязя. Самым трудным из бюрократических процессов являлось получение чего-либо материального по государственному предписанию. Подобные попытки воспринималась интендантами ратуши, как личное оскорбление. К несчастью, именно это испытание выпало на долю Свена. Впрочем, десять берковцев(7) отменной древесины стоили того, чтобы помотать нервы себе и бумагомарателям, а помотать их предстояло изрядно. Должностные лица всеми правдами и неправдами пытались надуть витязя хотя бы в мелочи, но тот стойко сопротивлялся, ссылаясь на множество актов и княжью грамоту. Эта борьба до невероятности напоминала одну из народных Эрнских забав — перетягивание каната. В конце-концов, Свену удалось склонить чашу весов в свою пользу и отстоять груз. День близился к своему логическому завершению. Замученный до рурей(8) в глазах воин медленно, но неумолимо, как похмельный дворфийский хирд, шёл в направлении постоялого двора, где на его имя была снята комната (она была снята на три дня, и, кроме того, в счёт за неё входил ужин из двух блюд, что избавляло витязя от необходимости искать трактир). За время прогулки на свежем Рехенском воздухе Свен слегка пришёл в себя и понял, что не прочь перекусить. Войдя в трапезную, он кликнул полового(9). Явившийся мальчишка был похож на всех прочих половых, встречавшихся витязю на протяжении жизни: прыщавый, нескладный, вихрастый, недостаточно дружный со сном и мылом. Он огласил гостю короткий список из пяти блюд, доступных к заказу: гречка по-купечески, уха из белорыбицы, гороховый суп, ячменная каша и пирог с капустой. Свен выбрал гречку и суп, здраво полагая, что ничем другим он попросту не наестся. Мальчишка, к его чести, вернулся достаточно быстро, неся две исходящие паром глиняные тарелки. Он угодливо улыбнулся и слегка шепеляво спросил

— Сударь, возьмёте нашу ложку, или изволите своей?

Витязь, не слишком доверяя этому заведению, предпочёл пользоваться своим прибором. Когда миски опустели, он тщательно обтёр ложку, сунул её обратно в поясной чехол и направился к себе в комнату. Там он со стоном лёг на кровать и снял ботинки с натруженных ног. Полежав в блаженстве несколько частей, воин вернулся мыслями к внезапному помощнику. “Бьерн, видно, решил в наказание за утреннюю выходку отправить сына мне в услужение.”, - подумалось ему: “Что ж, само многочасовое пребывание в ратуше станет для малого достаточной карой. Впрочем, судя по умению вовремя извиниться и подобрать слова для отведения гнева, мальчишка неглуп. Может и впрямь пригодится”. Придя к такому выводу, витязь принялся готовиться ко сну.

(3) Бог гостеприимства из Эрнского пантеона

(4) Общество Эрна по своему развитию схоже с северной Русью XII века. В ту эпоху отрок (ребёнок от 12 лет) считался уже почти самостоятельным членом общества, тогда как статус чада подразумевал полную зависимость от родителей. Соответственно, для отроков быть названными чадами — крайне унизительно.

(5) Вниз, в направлении земли(старорус.)

(6) Примерный аналог современного “к чёрту”

(7) Берковец равен 10 пудам, т. е. 163,8 кг

(8) Рури — маленькие, цветастые, очень шустрые птички, обитающие в лесах богини Живаны. Имеют свойство сбиваться в большие стаи и раздражать окружающих своим мельтешением и непрестанным щебетанием.

(9) Некий гибрид уборщика, посудомоя и разносчика

Глава 4. Ратуша

К половине седьмого Бранд был готов к выходу чуть больше, чем полностью, ибо дел, которые могли задержать его ещё хоть на осьмицу часа, попросту не оставалось. Отделённый от домашней библиотеки и тренировочной площадки, отрок изнывал от тоски. Он ходил от стены к стене, садился на кровать, вскакивал и вновь начинал мерить комнату шагами. Четыре шага вперёд, поворот, четыре шага назад, поворот… Снова, и снова, и снова. Он пытался вычислять в уме, читать по памяти Эддические сказания и петь, но был вынужден умолкнуть после громкого предупреждения матери, включавшего упоминание вокальных качеств Бранда, вероятного месторасполажения его рта по отношению к заднице и возможной ближайшей судьбы и того, и другого. Тем временем, до прихода Свена Риггера оставалось ещё десять частей. Ожидание уже засело у отрока в печени и постепенно захватывало смежные органы. Наконец, услышав, как кто-то входит в горницу, юный узник рывком распахнул дверь и ринулся вниз по лестнице. Чуть не столкнувшись с витязем, стоящим в дверях, он браво вытянулся и отрапортовал

— К выполнению распоряжений готов!

Свен не слишком впечатлился этой пантомимой. Он лишь хмыкнул, махнул рукой, зовя подопечного за собой и, резко развернувшись на пятках, вышел на улицу. Бранд рванул следом, не желая заставлять своего временного руководителя ждать. Спутники в молчании добрались до конца квартала и повернули направо, в центр города (Рехен с момента своего основания имел чёткую радиальную планировку, которую сохраняли всеми силами, поэтому даже немногие приезжие редко терялись на его улицах). Поняв, что цель пути уже близко, отрок поспешил задать один из мучивших его вопросов

— Господин витязь… Сударь? Разрешите узнать ваше имя, дабы принести извинения в более подобающей, чем вчера, форме.

Он смутился, сбился и замер, не зная, что говорить дальше. Свен повернулся к мальчику и положил руку ему на плечо

— Я не держу на тебя зла. Тех извинений было достаточно.

На лице прощённого проступило ясно видимое облегчение. Через несколько мгновений он задал новый вопрос, боясь, что воин может утратить хорошее расположение духа

— А как вы сделали это… Ну, там, на крыше?

Любой наблюдатель, хоть немного разбирающийся в выражениях людских лиц, заметил бы, что отрок жутко стесняется своего незнания. Юный Крамхолд считал себя просвещённым молодым человеком, и обнаружение подобного пробела в знаниях болезненно ударило по его самолюбию. Конечно же, эти душевные метания не укрылись от проницательного взора витязя. Он решил дать отроку возможность высказать свои предположения, желая посмотреть, насколько хорошо тот умеет мыслить логически

— А как ты думаешь?

— Это, должно быть, было заклинание полёта из школы воздуха или какое-то необычное применение “вздоха земли”(10). С другой стороны, я не почувствовал восходящего потока воздуха, а мостовая осталась в порядке. Вы, сударь, имеете степень мастера(11)?

— Отнюдь. Магию я не применял.

— А как тогда? У вас с собой был артефакт?

— Ни одного.

— Но не может же человек сам прыгнуть на второй этаж! Не эльфийская саранча, поди…

— Витязь может.

Глаза отрока загорелись и он неверяще спросил, понизив голос

— Это было… Состояние Силы?

— Именно.

— Но ведь это детские сказки…

— Ну что же, юноша. Тогда ты увидел сказку.

Бранд хотел сказать ещё что-то, но вдруг осознал, что с начала разговора они не сделали и шагу. Отрок вскинулся, открыл рот, закрыл, помотал головой и виновато посмотрел на Риггера. Тот увидел, что подчинённый наконец-то вышел из созерцательного состояния и продолжил путь, прерванный разговором.

***

Уже на подходе к ратуше витязь напутствовал отрока

— В разговор попусту не влезай, будешь нужен — скажу.

Закончив немудрёное наставление, Свен взошёл на крыльцо и, трижды стукнув в дверь, как того требуют традиции, вошёл в юдоль бюрократии. Это место не производило впечатления муравейника, как канцелярии Sancta Imperium или банки с пауками, как приёмные эмиров востока. Здесь витала особая атмосфера — непередаваемая смесь бюрократических новшеств, принесённых с чужбины, и старых традиций Эрна. Спутники прошли по длинному коридору, минуя вереницу тяжёлых и толстых дверей, вырезанных из смолистой светлой сосны. За этими дверьми скрывалось множество кабинетов, обитатели которых принимали жалобы и прошения, писали письма, заверяли важные бумаги, словом, занимались тем, чем и должен заниматься любой уважающий себя писец. Впрочем, здесь это слово не употребляли, считая его чуть ли не ругательством, и предпочитая именовать себя “нотариусами”, не вполне, впрочем, понимая, что это значит. Обитатели второго этажа ратуши не забивали себе голову этой разницей. Они, будучи отделёнными от первого этажа скрипучей лестницей из тёмного дерева, чувствовали себя несоизмеримо выше мирских забот, что проявлялось и в их отношении к миру. Они никогда не спешили. Сложно было увидеть смятение на их лицах. Их особое “не положено” было подобно могучему оберегу, что раз за разом защищает героя от зла. В этот раз в роли “зла” довелось выступать Свену и Бранду. Они снова прошли мимо вереницы кабинетов, на этот раз на втором этаже, и, наконец, достигли нужного. Витязь решительно подошёл к двери, постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл. Первым предметом, на котором остановился его взгляд, оказался стол. В этом не было ничего удивительного — сложно не заметить вещь, занимающую, без малого, треть комнаты. Зачем этот стол понадобился простому интенданту и как он пролез в дверь — загадка, но факт остаётся фактом. Стол стоял в кабинете и вполне успешно выполнял свои функции. Он имел много преимуществ перед себе подобными, в частности, скрывал своего владельца более, чем до половины. Верхняя часть интенданта также была отчасти скрыта, но уже бородой. Она была длинна, полуседа, растрёпанна и напоминала щётку, забытую здесь кем-то по недоразумению. Из-за бороды выглядывали только плечи, да хитрые глаза. Именно они были третьей точкой, в которую упёрся взор витязя. Немолодой снабженец лишь усмехнулся. Он, в отличии от многих других здешних работников, был человеком старой закалки. Он многое повидал, в молодости — военные походы, в зрелости — лютые проверки начальства. Поэтому интендант ничуть не смутился, лишь кивнул, приветствуя воина и его спутника. Витязь молчал. Пауза затягивалась. Наконец, скрипучий голос снабженца разорвал тишину вопросом

— С чем пожаловали, уважаемые?

Было очевидно, что, на самом деле, он не считает таковыми не только гостей, но и своё начальство, но присутствующие не стали заострять на этом внимание. Вместо этого младший из “уважаемых” продолжил стоять, как ни в чём не бывало, а старший выпустил струю воздуха сквозь сжатые зубы и положил на стол предписание. Хозяин кабинета с ленцой раскрыл объёмный конверт из толстой желтоватой бумаги, пропитанной жиром, сломав сургучную печать с княжеским гербом, и углубился в чтение. Он внимательно рассматривал каждую букву текста, каждую завитушку подписи, утыкался в бумагу носом, будто нюхая и мял уголки листа, проверяя звук. Закончив ознакомление с документом, интендант хитро взглянул на витязя и официальным тоном произнёс

— Сожалею, но данное предписание является недействительным.

Бескрайнее удивление промелькнуло на лице воина. Впрочем, оно тут же сменилось ледяным спокойствием. Свен подался вперёд и, чётко выделяя слова голосом, заговорил

— Ты понимаешь, что отказываешь мне в выдаче еды для Ордена? Количество продуктов в крепости ограничено. Если эта еда не окажется там в срок — люди будут голодать. А теперь представь, на что способны две сотни злых и голодных витязей, которым сказали, из-за кого им не привезли провизию. Как думаешь, что с тобой будет?

— Не знаю, уважаемый, но попрошу мне не угрожать! Свободной еды нет, именно для вас ничего не приходило, но вы можете купить всё у города напрямую через меня. Обещаю обеспечить самую низкую цену, если, скажем, один процент от всей суммы, будет добровольно пожертвован на моё имя в благодарность за содействие.

В глазах Свена засветились недобрые огни. Он потемнел лицом и угрожающе прорычал

— Слушай меня внимательно, недоносок. Ваша братия долго пила у меня кровь, и моё терпение иссякло. Исполни предписание, и без глупостей, а не то я взрежу твоё брюхо, достану кишки и заставлю сожрать. Ну же. Быстрее!

Снабженец побледнел, отшатнулся вместе со стулом, но сжав губы и мотнув головой, вернул контроль над собой и упрямо сказал

-“Не положено! А если сделаете что-то из обещанного, вас казнят.”, - потом замолк и, уже не столь уверенно добавил: “Ну или, по меньшей мере, посадят!”

Обстановка накалилась до предела. Повисло напряжённое молчание. Вдруг тишину разорвал спокойный голос отрока, доселе не сказавшего ни слова.

— А на каком основании вы признали предписание недействительным?

Интендант, почувствовав себя на привычном поле, вернул бодрое расположение духа и объяснил

— Этот человек хочет получить одиннадцать возов провизии. На каком, позвольте, основании их ему должен обеспечить я? Да у него даже выписки из казначейства нет!

— Сударь, а можно ознакомиться с бумагой и конвертом?

— Надеешься найти там выписку?

— А то, что я там собираюсь найти, есть внутренние дела Ордена! Точнее сказать не могу, ибо эта тайна мне не принадлежит.

Свен уже успокоился, и теперь с интересом наблюдал за разворачивающимся представлением. Бранд внимательно осмотрел предписание, затем конверт, колупнул ногтем сургуч и поднял глаза.

— Смею заверить вас, сударь, здесь всё в порядке.

— А выписка?

— Она не нужна.

Чиновник замер в ступоре и тупо переспросил

— То есть как это, не нужна?

— В соответствии с пунктом 1.3 Эрнской унии, печать князя делает то, что скрыто под ней, равным княжьему слову, которое обладает высшей силой в соответствии с пунктом 1.1 той же унии.

— Указом от двадцать третьего числа седьмого месяца года 494 пограничные города, к коим относится и Рехен, были выведены из-под обязательной повинности снабжения. Для предоставления снабжения войскам, они должны предъявить выписку из казначейства, свидетельствующую о согласии казны принять долг за провиант на себя!

-“Указ, на который вы ссылаетесь, отменён три года назад”, - с улыбкой парировал отрок.

На интенданта было больно смотреть. Он опустил голову, а в его глазах поднялась волна боли, скорби и горя, сравнимая с таковой у человека, который провалился в выгребную яму в только что пошитом алом кафтане(12). Снабженец вцепился в бороду и зашептал, чуть не плача

— Одиннадцать возов… Одиннадцать! Не уберёг, не смог… Какой-то мальчишка меня…

Он взял печать, стоявшую рядом, макнул её в чернильницу(13) и с силой опустил на предписание.

— Всё нужное получите на складе.

Пробормотав это, интендант закрыл глаза, положил голову на руки и глухо зарыдал.

(10) Заклинание из школы земли. В классическом варианте ломает противнику ноги (т. н. палубный перелом)

(11) Одна из высших магических степеней по классификации Академии тонких искусств

(12) Красная краска была самой дорогой, не считая пурпура. Красная одежда, соответственно, могла стоить небольшое состояние.

(13) Существовало два вида чернильниц — для перьев и для печатей

Глава 5. Последствия поспешных решений

Процесс получения припасов растянулся ещё на три часа. В этом не было вины кладовщика или грузчиков, наоборот, они работали в полную силу. Витязь и его молодой помощник с удивлением следили за этим действом. Откуда взялись такие неутомимость и усердие? Причиной тому было предписание, вернее печать. Она отличалась от себе подобных только одной маленькой деталью — между пером и корзиной, знаками, обычными для интендантских печатей, располагалось копьё — знак военного интенданта. Такая печать была лишь у одного человека во всей ратуше. Его называли не иначе, как САМ. Во всём Рехене не было более прижимистого и скрупулёзного человека (Ходили слухи, что не совсем человека. К нему имел обыкновение наведываться по торговым делам один дворф, которого интендант называл не иначе, как дядюшкой). В общем, этого человека-или-не-совсем в ратуше уважали. Некоторые даже немного боготворили. В глазах этого узкого круга Свен и Бранд были кем-то вроде полубогов или героев, совершивших великое деяние, а потому их обслуживали со всем возможным рвением. Телеги, наполненные провизией, укрыли льняными полотнищами и загнали под навесы до следующего утра. Через час после рассвета караван двинется на северо-запад, в далёкую крепость великого ордена… Но до этого было ещё много часов. Витязь, не ожидавший освободиться столь скоро, решил скоротать эти часы у своего друга. Он вышел на улицу, покрытую брусчаткой, и, никуда не торопясь, пошагал вперёд, наслаждаясь синим небом, зеленью деревьев, приветливыми улыбками прохожих и тёплым послеполуденным солнцем. В его голове царила звенящая пустота. Сколь долго он не ходил так, без цели, просто прогуливаясь? Года три, а может и поболе. Свен остановился и подставил лицо ласковому светилу. Вдруг идиллическая тишина была беспардонно разорвана голосом, про обладателя которого витязь совершенно позабыл.

— Сударь, а вам хватит этой провизии?

Вопрос этот был столь неожиданным, что поначалу воин вовсе и не понял, о какой провизии идёт речь. Спустя мгновение понимание сути вопроса пришло к нему, окончательно уничтожив звенящую пустоту внутри черепа. Витязь повернулся к отроку и с укоризной посмотрел на него. Видя, что подростку от этого не жарко не холодно, он вздохнул и поинтересовался

— А что тебя смутило?

Бранд с готовностью ответил

— Одному взрослому человеку в день надобно сто двадцать золотников(14) хлеба, гривна(15) крупы и чуть меньше гривны мяса. В большой телеге два берковца груза. Еды вам хватит недели на две. А потом что? Вновь обоз посылать?

Витязь пожал плечами и флегматично ответил

— Мы достаточно умеренны в пище. Содержимого этого обоза хватит на месяц, да ещё останется.

Отрок неверяще посмотрел на воина, проверяя, не издевается ли тот, и переспросил

— Месяц? Да месяц вам даже две сотни этим не прокормить!

Свен усмехнулся и с доброй, отеческой улыбкой на губах поинтересовался

— Юноша, ты считаешь, что мы даём приют паломникам или кормим жителей близлежащих деревень? В крепости одновременно живёт, дай боги, сотня человек! Приезжающие для вступления берут запас провианта с собой. Откуда у нас взяться аж двум сотням едоков?

Бранд внимательно посмотрел на витязя и медленно уточнил

— Вы упомянули приезжающих для вступления…

— Да, разумеется. Мы же должны как-то пополнять ряды.

— Но разве попасть в Орден так просто?

— С чего ты решил, что это просто, юноша? По-твоему достаточно добраться до места? Отнюдь. Кандидаты проходят жёсткий отбор сначала в родных землях, а потом у нас. Кроме того, испытания проходят нечасто. Нас не может быть более или менее тысячи а потому новиатов набирают лишь тогда, когда кто-то из действующих витязей погибнет или уйдёт на покой. Новые испытания как раз должны начаться к моему возвращению.

-“А кто к ним допускается?”, - как бы невзначай спросил отрок.

— Любой человек, уже не чадо, но ещё не совершеннолетний, не имеющий на совести преступных деяний.

Бранд выдохнул. Он подходил! Тайна Ордена не давала ему покоя уже давно, и теперь возможность приблизиться к этой тайне или даже стать её частью будоражила юное сознание. Оставалось убедить витязя взять попутчика. Другого способа попасть в Цитадель просто не было — семья Крамхолдов не держала даже кур, что уж говорить о лошадях! Да и кто пустит человека из ниоткуда в святая святых? Одним словом, витязя надобно было всячески ублажать и поддерживать в наилучшем расположении духа. Приняв такое решение, отрок вновь повернулся к Свену и участливо спросил

— Может проводить вас куда-нибудь проводить, сударь?

Воин воздел очи горе(16) и терпеливо произнёс

— Юноша, по-твоему я нем, и не могу спросить дорогу, если возникнет такая нужда?

Бранд понял, что слегка просчитался с тактикой

— Нет, сударь, что вы…

— Может ты считаешь, что городская стража зря ест свой хлеб, и я нахожусь в опасности?

— Нет же, как вы могли такое подумать?

— Тогда зачем мне, скажи на милость, твоё сопровождение?

— Просто… Мой отец приставил меня к вам помощником, и я хочу быть полезным.

Витязь покачав головой задумчиво проговорил

— Тебя бы к делу приставить. Вижу же, парень ты неглупый, да пропадёт твоя голова, коль дела не найдёт.

Бранд понял, что разговор повернул в нужное русло, набрался наглости, собрался с духом и выпалил

— А возьмите меня с собой, в Орден! Там из меня, глядишь, толк и выйдет.

Лицо Риггера в один миг сменило выражение с устало-поучительного на необычайно серьёзное. Он внимательно посмотрел на отрока, выдержал небольшую паузу и, не отрывая от него взгляда, спросил

— Ты намерен ехать со мной для вступления, верно?

Бранд кивнул.

— Ты хорошо обдумал это решение, юноша? Орден — это не шутки. Жизнь витязя — не игры и не приключения. На каждом из братьев лежит серьёзная ответственность. Каждый из нас готов пожертвовать всем: чувствами, здоровьем, даже жизнью, дабы выполнить то, что должно. У нас нет права на ошибку или слабость. Ты готов к такому?

Отрок, слегка опешивший от подобной отповеди, смог лишь вновь кивнуть. Свен покачал головой, пробормотал что-то себе под нос, развернулся и уверенно пошагал к своей изначальной цели.

***

Когда витязь и его юный спутник подошли к дому Крамхолдов, двери, ведущие внутрь, были закрыты. Воин деликатно постучался, и, не получив ответа, хотел было уйти, но Бранд без раздумий толкнул створку и отошёл в сторону, пропуская Старшего вперёд. Видя неодобрительный взгляд мужчины, отрок улыбнулся и пояснил

— Матушка проводит много времени в своей взварне(17). Ждать, пока она оттуда выйдет — затея пропащая.

Свен пожал плечами и прошёл в горницу. Не теряя времени, он занял единственный табурет и приготовился к длительному ожиданию. Его взгляд заскользил по комнате. Как же много изменилось за одиннадцать лет… Стены украсились новыми узорами, а резьба на деревянном полу, напротив, поистёрлась. Одни лишь бронзовые дверные ручки всё те же…

Ностальгические мысли воина были прерваны громким хлопком. Тяжёлая деревянная дверь, обитая полосами железа, распахнулась, и на пороге взварни появилась мать Бранда и Харальда, облачённая в домашнее платье и длинный кожаный фартук с рукавами. Она кашляла, фыркала и махала руками, подгоняя к себе свежий воздух. Её одежда была покрыта непонятным веществом, похожим на сажу зелёного цвета. Женщина громко чихнула и утёрла лицо рукавом. Рукав стал несколько чище, оставив дополнительный след на лбу. Знахарка подняла глаза и заметила Свена, осторожно взирающего на неё из тёмного угла. Хозяйка дома смутилась, и пробормотала

— Я не предполагала, что вы вернётесь, хм, так скоро.

Воцарилась тишина. Наконец, витязь нашёл в себе силы нарушить её, деликатно кашлянув и сказав

— Это благодаря вашему сыну. Я уже был близок к тому, чтобы намотать кишки снабженца на кулак, но он, кхм, в общем спас положение.

Фру(18) Крамхолд насторожилась.

— Снабженцы? Опять они за своё? Требовали взятку? Опиши-ка мне этих негодяев!

Дальнейшие расспросы заняли около десяти частей. За этот краткий промежуток времени Свен рассказал всё, что мог, и даже немного больше. Удовлетворённая полученными сведениями, женщина утащила воина наверх, в трапезную, пообещав накормить чем-нибудь вкусненьким. В это время Бранд, сидя под лестницей, лишь тихо хихикал, зажимая рот ладонью. Он бы расхохотался в полный голос, но инстинкт самосохранения подсказывал, что это может быть чревато неприятными последствиями. Матушкин энтузиазм был несколько опасен для тех, кто попадался ей на пути в этот неподходящий момент. Отрок призадумался: “Так… Ей надо переодеться и накормить гостя, а вот потом она пойдёт к отцу. Жаль его… Он сейчас, небось, молодых гоняет, душой отдыхает. А тут матушка… Эх, придётся ему переться в ратушу. Он ведь ответственный, до завтра не отложит…”. Погружённый в такие мысли, Бранд встал и двинулся в свою комнату.

***

Когда витязь был накормлен, а фру Крамхолд отправилась наставлять чиновников на путь истинный, хитрый отрок выбрался из своего убежища и направился в трапезную. Он тихо подошёл к двери и заглянул внутрь. Его взоруоткрылась странная картина. Свен Риггер, человек твёрдого нрава и крепкой психики, сидел за столом. Его левый глаз и пальцы на правой руке судорожно подёргивались, что свидетельствовало о глубоком моральном потрясении (в данный момент причина потрясения как раз выходила на радиальную улицу). Заметив наблюдателя, витязь махнул рукой, подзывая Бранда к себе. Отрок приблизился, чувствуя некоторую вину за то, что бросил воина одного в столь щекотливой ситуации. Свен подпёр голову рукой и меланхолично протянул

— Да… Аслог всегда была очень… Живой девушкой. Судя по всему, с годами ничего не поменялось.

Бранд гордо приосанился и произнёс

— Да, матушка такая! И на рынок успевает, и прибраться, и приготовить, и взвары…

Он хотел добавить ещё что-то, но остановился, поняв, что картина может получиться несколько неправдоподобной. Разговор не клеился. Молчание затягивалось. Витязь, казалось, и вовсе не заметил реплики отрока. Он сидел, погружённый в свои думы. Наконец, взгляд воина прояснился. Он как-то по-особенному подобрался, хлопнул ладонью по столу и сказал

— Довольно рассиживаться. Начнём испытание немедленно. Следуй за мной!

Воин, не дожидаясь ответа, покинул трапезную и направился вниз по лестнице, к двери, ведущей во внутренний двор (дверь эта запиралась только на засов и только изнутри, предотвращая возможность как проникновения воров в дом, так и побега с тренировки). Выбравшийся на свежий воздух отрок сразу занял место возле стойки с оружием, на случай, если витязь решит проверить его бдительность. Однако, “тактическая хитрость” не пригодилась. Свен закрыл дверь, опёрся о косяк и спросил Бранда

— Итак, юноша, что тебе известно о витязях?

Отрок задумался, как бы не ударить в грязь лицом, вспомнил выдержки из “Хроник Севера” и “Великих ратей”, собрался с мыслями и начал

— Впервые Орден упоминается в Городской Ведомости Рехена в 118 году. Запись гласит: “Числа шестого, десятого месяца проходяше половина ста из рекомых Витязи. Рать скупили припасов на три волока. Платиши обильно, сребряною гривной в числе одиннадцать.” Более ранних письменных свидетельств не сохранилось. В дальнейшем…

Прочувствованная речь, которая должна была изобиловать историческими справками, аналитическими выкладками и прочими мало привлекательными для неискушённого человека вещами, была грубо прервана Риггером. Он поднял руку в жесте, который жители востока именуют “яростное отрицание”. На севере этот жест означает или “не соблаговолите ли вы сдержать буйство своей речи”(в образованных кругах), или просто “закрой варежку”(в среде погрубее).

— Нет, юноша. Я хотел услышать не это.

Бранд задумался: “Мда… зря я решил блеснуть умом. Итак, что же он хочет услышать? Явно не исторический экскурс. Хмм… Структура Ордена? Нет, я сам знаю её не слишком хорошо. Ладно, начну с задач, а там видно будет.”. Отрок поспешил заговорить вновь, справедливо полагая, что дальнейшее молчание может быть расценено, как незнание.

— С момента создания Ордена основной задачей его членов было свершение правосудия над татями, ворами и иными людьми, преступившими закон. Суд этот вершился по призванию и полагал своим первым принципом сообразность наказания преступлению. После Нашествия(19) к этой миссии добавились ещё две — уничтожение демонических порождений(20) и поддержание мира меж государствами.

Свен одобрительно кивнул.

-“Молодец. Коротко и ёмко. Быстро учишься. Ну что же, ты по крайней мере представляешь себе, чем мы занимаемся. И то хлеб… Теперь проверим, сколь ты хорош в воинских упражнениях.”, - он окинул двор взглядом и, указав подбородком на кучу камней в углу, уточнил: “Принеси полуторапудяк(21).”

Отрок послушно приволок камень и замер в ожидании.

— Подними его, скажем, тридцать раз.

Риггер понимал, что мальчишка не справится с этим заданием, но он и не собирался брать Бранда с собой. Юному Крамхолду было попросту нечего противопоставить тем, кто обычно являлся на Испытания.

Бранд же, не зная о том, какие мысли гуляют в голове его патрона, решил, что ослышался. Отрок всмотрелся в лицо витязя. Оно оставалось предательски спокойным и серьёзным. Бранд вздохнул, сделал несколько махов руками и ухватился за снаряд. Камень начал свой путь вверх. Один раз, другой, третий… На восьмом повторении лицо Бранда покрылось густой испариной. Он старался дышать медленно и ровно, как учил его отец, но сердце предательски ускоряло свой бег, а поток воздуха, входящий в лёгкие, то и дело прерывался. Пятнадцать, шестнадцать… Крайняя степень удивления отразилась на лице Свена Риггера, столь спокойном доселе: “О Тронд-прародитель! Сколько же труда этот юнец возложил на твой алтарь? Возможно мальчишку и впрямь стоит взять с собой.”, - пронеслось в его смятенном разуме. Витязь поднял руку и окликнул отрока

— Достаточно, юноша. Перейдём к следующему упражнению.

Бранд не услышал этого оклика. Семнадцать, восемнадцать… Его лицо побагровело, вены вздулись, проступая на поверхности тела подобно татуировке. Девятнадцать, двадцать… Отрок зарычал и сжал пальцы так, что камень захрустел и начал крошиться. Двадцать один, двадцать два… В глазах Бранда зажёгся зелёный огонь. Двадцать восемь, двадцать девять… Пальцы разжались, ноги подогнулись. Обессиленное тело упало наземь. Витязь бросился к мальчишке, кляня разом и себя, за чванство, и его, за упорство. Воин подхватил тело и поспешно отнёс его в дом.

-“Войти в Состояние Силы в тринадцать лет, без подготовки и обучения… Не будь я сотник Риггер, если парень не войдёт в наши ряды!”, - пробормотал он. Вдруг, раздался скрип половиц, и тихий, дрожащий голос произнёс

-“Господин витязь, а что с моим братом?”

(14) Золотник — 4,27 г

(15) Имеется в виду мера веса — 410 г

(16) Вверх (старорус.)

(17) Эрнское название рабочего помещения алхимика

(18) Устаревшее скандинавское обозначение для женщины замужем

(19) Нашествие — событие приблизительно двухсотлетней давности. Представляло собой прорыв демонов и демонической энергии с двух планов, сопровождавшийся огромными разрушениями и жертвами среди мирного населения. Причиной являлся неудачный массовый призыв, совершённый демонологами Аль-Эллирского эмирата. После этого происшествия демонологию поставили под запрет.

(20) Нельзя сказать, что до Нашествия на землях этого мира совсем не было нечисти — мавки и волколаки в Эрне, йотуны на Севере, пустынные черви на Востоке; все эти создания досаждали жителям, но с ними могли справиться маги и обычные воины. Борьба с демоническими порождениями была куда труднее. О том, чем она затруднялась, читайте во второй книге серии.

(21) 24-килограммовый весовой камень

Глава 6. Пора в путь-дорогу

Свен резко обернулся. Неожиданный посетитель мялся в дверях, боясь войти. Воин обнаружил, что всё ещё держит бессознательного Бранда на руках. Он опустил отрока на лавку и лишь после этого ответил на заданный вопрос.

— Переутомился. Возможно ещё что-то. После осмотра будет ясно.

Рубленость фраз объяснялась высокой степенью нервного напряжения мужчины. Он испытывал определённое (достаточно сильное) волнение в отношении возможной судьбы сына своего друга, ведь после подобного мальчишка мог остаться калекой. Витязь нашёл сонную артерию на шее пострадавшего и принялся считать её сокращения. Девяносто три раза за часть. Он послушал дыхание Бранда, прижав ухо к его груди. Дыхание оказалось достаточно ровным, конечно не таким, как у спящего, чуть прерывистым, ускоренным, но, в целом, удовлетворительным. Свен ощупал конечности отрока. Кость казалась целой, да и лицо ощупываемого оставалось недвижным. Единственным возможным последствием оставались растяжения или небольшие разрывы мышц. Закончив осмотр, воин повернулся к Харальду, всё ещё стоявшему в дверях, и сообщил радостную новость

— Твой брат в порядке. Он должен скоро очнуться.

Прогноз витязя сбылся в тот же миг. Тело Бранда напряглось, его веки затрепетали и, вдруг, широко распахнулись. Отрок застонал и попытался сесть, но чувства подвели его, и, вместо того, чтобы оказаться перпендикулярно полу, он оказался строго параллельно ему, скатившись с лавки. Падение оказало на Бранда благотворное влияние — он, наконец, осознал, где находится. Потирая слегка ушибленный череп, юноша встал и заметил Свена. Свен выжидающе молчал. Немного собравшись с мыслями, отрок посчитал необходимым спросить

— Господин витязь, я провалился, верно?

Бранд не испытывал сомнений в верности данного утверждения: “Потерять сознание после первого же задания, как девчонка… Позор! Что ж, значит таков мой удел — навечно остаться в ограниченности родных пенатов…” Недавно открытая дверь в неведомое стремительно захлопнулась и обзавелась амбарным замком.

Тем временем, Харальд окончательно запутался.

— Брат, что случилось? Где или куда ты провалился? Почему ты был без сознания?

Бурный словесный поток был оборван веским покашливанием витязя. Он воздел очи горе и устало произнёс

— Терпение, юноши. Обо всём по порядку. Нет, Бранд, ты не провалился. Ты достойно показал себя, и отправишься со мной, в Цитадель. Теперь ты, Харальд. Твой брат, как я уже сказал раньше, в порядке. Он заставил своё тело сделать немного больше, чем оно привыкло, а разум не захотел, так сказать, терпеть подобного издевательства и просто отключился. Надеюсь, этих объяснений достаточно?

Достаточно? О нет, Бранд так не считал. Ощущение некой неправильности, недосказанности грызло его нутро.

— Сударь, я отлично понимаю, что попросту не мог справиться с вашим заданием. Я, сказать по правде, надеялся показать неплохой средний результат и только. Прошу вас, скажите всё, как есть. Лучше разочароваться сразу…

Под конец он сбился на неясное бормотание. Свен покачал головой.

— Не волнуйся, юноша. Моё слово твердо — я сказал, что ты прошёл, значит так оно и есть. Большего тебе знать не нужно. Все ответы ты получишь в Цитадели. Пока же у меня есть дело к твоему брату.

Харальду совершенно не понравилась интонация, с которой мужчина произнёс последние слова. Было в его тоне что-то угрожающее. “А ведь он говорил нам не попадаться ему на глаза”, - подумалось отроку совершенно некстати.

-“Итак”, - продолжил витязь: “Я хочу, чтобы ты прошёл те же испытания, что и твой брат. Он, признаюсь, смог удивить меня, и я ожидаю того же от тебя. Всё-таки, вы — одна кровь.”

Харальд бодро улыбнулся и закивал, но предпочел сделать шаг назад. “Ага, знаем мы твои испытания. Братец мой, вон, сознание потерял, а я могу и без башки остаться. А ты, гад заморский, скажешь потом, что испытывал меня. Ну-ну, ищи дурака в зеркале.”

В глазах Свена запрыгали бесенята.

— Что же ты, юноша? Подойди ближе. Ужель я говорю слишком громко, и ты боишься оглохнуть?

— Нет, сударь, право слово. Я не думаю, что вам стоит тратить своё время на меня. Я ровным счётом ничем не выделяюсь…

Бесенята в глазах воина зажгли факелы.

-“Подошёл!”, - сказал он, как отрезал.

Харальд вздрогнул и выполнил приказ.

— Так то лучше.

Витязь, в точности повторяя недавние события, прошёл на внутренний двор. Он, так же, как и до этого, прислонился к стене и вперился во второго потенциального протеже испытующим взором. Потенциальный протеже, впрочем, повёл себя вовсе не так, как его брат, разрушив тщательно выстраиваемую последовательность событий. Он аккуратно прикрыл дверь и встал напротив воина, не предпринимая ни малейшей попытки оградить себя от возможного нападения, очевидно, смирившись с творящимся произволом и не надеясь уже изменить что-либо к лучшему. Свен мысленно вздохнул и начал испытание.

— Итак, юноша, скажи мне, что тебе известно о витязях?

— Ну… Древний орден, живёте далеко на севере, промышляете дипломатией, охотой на чудищ и татей. Народ вас зело уважает. Говорят, что у вас оружие и бронь неземные, что со всеми князьями мира вы на короткой ноге, но то уж, наверное, сказки. В общем, всё.

Свен выслушал это с постной миной, ощутимо скривившись лишь на слове “промышляете”.

— Мало, юноша, мало. Впрочем, довольно. Перейдём к испытанию силы. Принеси полуторапудовый весовой камень.

Харальд, недолго думая, подхватил лежащий рядом булыжник и продемонстрировал его воину. Свен решил не отходить от прежнего канона.

— Подними тридцать раз!

Отрок присвистнул и почесал затылок.

— Сударь, я ж сдохну…

-“Тягай!”, - рыкнул потерявший терпение витязь.

Раз, другой, третий. Харальд упорно поднимал и опускал камень. Восемь, девять. Камень взлетел ещё раз и упал. Подросток утёр пот со лба и потряс руками.

— Всё, дядько. Что смог, то сделал.

“И тут неудача.”, - подумал Свен: “Что ж, у меня в запасе есть ещё немало упражнений”. Не давая отроку времени на передышку, он продолжил испытание.

— Теперь приседания. Начнём с сорока.

Подросток почувствовал халяву и радостно заулыбался. Он хотел было приступить к выполнению пустяшного задания, но не успел. Витязь указал на полуторапудовый камень и уточнил

— Приседать будешь с ним.

Отрок понял — дело плохо. Он предпринял попытку избавиться от нежелательного бремени, заголосив

— Ой, почто ж я вам так не люб?! Ой, злобу лютую затаили на меня, сударь…

— Уймись, шут! Приступай!

Харальд окончательно убедился в полном бессердечии воина и приступил. Дело шло туго. Камень немилосердно давил на плечи. Отрок старался изо всех сил, но задание явно было непосильным. Он вставал и опускался двадцать пять раз, но на двадцать шестом тело предало его. Харальд упал, поражённый внезапной судорогой в ногах. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы, стараясь не закричать. Ему казалось, что мышцы его ног разделили на множество нитей, каждую из которых выкручивают и растягивают. Витязь резко приблизился к своему подопечному и чем-то уколол его, сначала в одно бедро, а затем в другое(22). Боль стала стихать. Свен подал подростку руку и помог подняться. Харальд почувствовал себя несколько неловко. И как он мог считать бессердечным столь доброго человека? Воин похлопал отрока по плечу и с доброй улыбкой произнёс

— Молодец, хвалю! Можешь ведь, когда хочешь. Теперь бег. Узнаем, насколько ты быстр.

Харальд, покряхтывая, встал. “Ох, ножки мои ножки.”, - вздохнул он про себя: “Пожалуй я погорячился насчёт его доброты.” Отрок помял натруженные конечности и изготовился. Свен увидел это и скомандовал

— К стене! Три круга на скорость бегом!

И Харальд побежал. Этот навык был развит им в достаточной мере, в силу особой любви ко всякого рода каверзам, но в данный момент отрок находился не в лучшей форме, поэтому его движение напоминало полёт не стрелы, а, скорее, тяжёлого охотничьего срезня… полуоперённого… Но, зато, выпущенного из отменно тугого лука! Так или иначе, Харальд добежал. Отдышавшись, он поднял глаза, ожидая увидеть одобрение, но взгляд витязя не выражал ничего. Воин коротко бросил: “Закончили!”, - и ушёл в дом. Недоумевающий Харальд последовал за ним. В дверях он нос к носу столкнулся с братом.

— Ты в порядке?

— А что?

— Витязь сказал, что ты не прошёл. Он не в лучшем настроении. Честно говоря, я думал, что он тебя отметелил.

-“Не надейся.”, - ощерился Харальд: “Кстати, он не упоминал о причинах своего решения?”

-“Тебе нужны причины?”, - донёсся голос из угла.

Харальд вспрыгнул, доселе уверенный, что их разговор приватен.

-“Причина в том”, - продолжил Свен: “Что я не увидел достаточного старания.”

Харальд чуть не задохнулся от возмущения.

— Не увидели достаточного старания? Да я тут сделал всё, что мог, и чуть не помер!

— Вот именно. Ты сделал, что мог, а должен был больше. По-другому витязями не становятся. Но хватит пустых разговоров. Ты сделал — я увидел, ты сказал — я услышал.

Харальд может быть и ответил бы что-то просто так, в пику Риггеру, но открывшаяся входная дверь спутала присутствующим все возможные планы. Выражения лиц вошедших в дом хозяев достаточно красноречиво говорили о текущем положении дел в ратуше. Бьерн выглядел спокойным, даже отрешённым, а вот лицо его жены буквально светилось от удовлетворения и лёгкого злорадства. Фру Крамхолд славно “поохотилась”… Она осмотрелась и, задорно прищурившись, спросила

— Ну что, Свен, не скучал тут? Мальчики хорошо себя вели?

— Не скучал. Твои сыновья хорошо меня развлекли, Аслог.

— Они опять что-то натворили?

— Нет, напротив. Бранд сумел убедить меня в том, что испытать его будет неплохой идеей. Так и оказалось.

В разговор вступил Бьерн.

— Постой, друг. Что ты имеешь в виду?

— То и имею. Юнец едет со мной.

— Заболтал он тебя небось? Так не смотри, что он умно говорить умеет! Ума у него много, да мозгов не хватает. Рано ему ещё из отчего дома уезжать!

— Бьерн, это не обсуждается. Мальчишка вошёл в Состояние Силы. Сам, попрошу заметить, без подготовки и обучения! А самое интересное, что он даже мускула не потянул! Отделался потерей сознания.

Хозяева дома замерли, как громом поражённые. Свен же решил вбить, так сказать, последний гвоздь в крышку гроба. Он, буравя супругов тяжёлым взглядом, отчеканил

— Ваш сын опасен. Я обязан забрать его, даже если вы того не захотите.

Бьерн, преодолевая смятение, прохрипел

— Как?

-“Как вошёл? Понятия не имею”, - ответил Риггер, легко дёрнув плечами: “В Цитадели разберутся.”

Аслог сморгнула внезапно навернувшиеся слёзы и преувеличенно бодро воскликнула

— Что же, раз завтрашнее утро ознаменует начало разлуки, давайте проведём оставшееся до него время без печали! Муж мой, доставай угощения! Зови соседей! Проводим нашего сына!

Бьерн стряхнул оцепенение, и машина торжеств завертелась. Аслог отправилась на кухню, а её муж в город, в мастерские и казармы, к друзьям семьи. Он оставлял за собой шлейф из озадаченных людей: кузнец, кожевенник, две портнихи, престарелый алхимик, несколько стражей. Новость расходилась подобно кругам на воде и коверкалась, менялась так же, как и упомянутые круги, сталкивающиеся друг с другом.

— Говорят в семействе Крамхолдов кто-то уезжает?

— Да нет, вроде вся семья решила переехать. Интересно, с чего бы?

— Эх вы, да там сын служить уходит!

— А я слышала, что оба!

— Да что ты там слышала, тетеря глухая?

— Ты кого тетерей назвал, мерин старый?!

Но, так или иначе, друзья семьи получили нужную информацию в изначальной форме. Они мало что поняли из объяснений Бьерна, да он и не слишком распространялся, но главная идея была ими усвоена. Старший сын, Бранд, покидает город и отправляется на северо-запад, в Цитадель. Эта новость произвела ошеломляющий эффект. Оповещённые, как один, сели и направили задумчивые взгляды в пустоту. Жизнь в Рехене не отличалась высокой скоростью и обилием событий, поэтому непривычным к неожиданностям горожанам требовалось время на обдумывание услышанного.

***

Проводы Бранда заняли остаток дня, прихватив вдобавок немалую часть ночи. Празднество нельзя было назвать пышным, но оно являлось достойным того события, в честь которого происходило. Гости и старшие члены семьи пили, ели, танцевали и напутствовали отрока, покидающего семейное гнездо (Подобный ход празднества был вполне обычен. Порядок проведения свадеб, похорон, проводов и некоторых других торжеств был подробнейшим образом описан в Хатострое — книге, содержавшей все традиции эрнского народа, касающиеся домашнего быта — и соблюдался неукоснительно). Гости преподнесли уезжающему ценные подарки, неведомым образом собранные за малый промежуток времени между получением приглашения и началом торжества. Кузнец подарил Бранду прекрасный нож, кожевенник — крепкие сапоги из толстой кожи, портнихи — добротный плащ с капюшоном и расшитую обережными узорами рубаху, алхимик, хитро блеснув глазами, отдал отроку пять странных баночек, а сослуживцы отца подарили отличный топор и набор для ухода за ним. Виновник торжества восторженно принимал дары, поглядывая время от времени на родителей и брата. Если первые выглядели подавленными и испытывали очевидное волнение, то последний разве что немного, белой завистью, завидовал “взрослым” подаркам. Полночь постучалась в двери. Бранд, видя, что его присутствие старшим уже не принципиально, предпочел тихо уйти. Предстояло рано вставать.

(22) У мелкого, как вы понимаете, свело мышцы. Уколоть спазмированную мышцу иглой — один из лучших способов снять сверхнапряжение.

Глава 7. Хочешь жить — умей вертеться

Через три часа после рассвета караван покинул Рехен через северные ворота. Впереди лежал долгий путь. Бранд, почти не спавший этой ночью, прилёг на телегу, гружёную досками (он выбрал её из-за отсутствия при ней постоянного возницы), пристроил свои вещи и сразу же уснул. Свен же, несмотря на участие во вчерашнем гулянии, был, прямо-таки, отвратительно бодр и свеж. Он шёл во главе колонны, напевая одну из песен народа ладей

— Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej.

Размеренный мотив старой истории о любви троллихи к человеческому воину успокаивал и вносил необходимый ритм в скучное путешествие. Телеги, запряжённые парами быков, двигались медленно, но верно. Ни малейшего отклонения — всё шло в чётком соответствии с планом, и не мудрено, ведь Свен водил караваны далеко не в первый раз. Версты, одна за другой, ложились под ноги путников, дорожная пыль оседала на одежде. Через несколько часов после полудня караван остановился на привал. Началась привычная суета — люди доставали котлы, продукты, баклаги с водой и амулеты, создающие огонь, поили животных. Через некоторое время от костров поплыл запах готовящейся похлёбки. Почувствовав его, Бранд проснулся и встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Отрок засуетился, понимая, что время стоянки ограничено и ждать его никто не будет. Он развязал горловину дорожной сумки, чтобы вытащить небольшой котелок, кремень, трут и кресало. Заглянув внутрь, Бранд внезапно осознал, что забыл торбу с провизией дома. Крупа, вяленое мясо, твёрдый сыр и сухари так и остались стоять в его комнате, а он остался без обеда. Впрочем без завтрака, ужина, и всех прочих приёмов пищи в ближайшую неделю тоже. С собой была только соль, с десяток мешочков с травами, котелок, баклага воды и глиняная фляга, а также две перемены одежды, нож, топор и достаточно солидная сумма денег (с четверть гривны(23) серебром), отсыпанных родителями на дорогу, но они в пищу уж точно не годились. Отрок тоскливо вздохнул и откинулся на жёсткие доски. По высокому синему небу плыли редкие облака. Пустой живот ворчал, будто жалуясь на свою тяжёлую, голодную судьбу. Бранд привстал и потянулся к бочонку с водой, вытащил затычку, понюхал содержимое и со вздохом засунул затычку обратно. Сначала следовало израсходовать жидкость, налитую во флягу. (Обычно путники, отправляющиеся в дорогу с караваном, брали с собой только бочки-баклаги со специальными трубками для питья, сделанными из должным образом очищенного кишечника животных, но Бранд хотел быть готовым к любым неожиданностям, и потому взял, вдобавок, глиняную флягу. Кожаная, конечно, красивее, да и не разобьётся от падения, но солнечные лучи могут причинить ей непоправимый ущерб — воск расплавится, и вода утечёт прямо сквозь шов)

***

Стоянка закончилась. Караванщики собрали всю ранее достанную утварь и вновь двинулись в путь. Бранд слез с телеги и пошёл к голове колонны. Ему пришлось поторопиться — быки шли необычайно резво. Впрочем, это не являлось существенной помехой для быстроногого отрока. Не прошло и части, как он догнал свою цель — Свена Риггера. Бранд пристроился слева от витязя и, не нарушая молчания, двинулся рядом. Воин, глядя на эти телодвижения, усмехнулся: “Мальчишка хочет разговора, но стесняется. Надеется, что я начну? Нет уж. Эти нелепые детские привычки нужно искоренять.” Решив так, он отвернулся и запел новую песню, на этот раз из числа дворфийских.

— Die Eisenfaust am Brodeksschaft,

Die Schilden in der Linken,

So sprengt des Reiches Kriegeschaft

Und ihre Rüstung blinken.

Heja, heja, heja! Heja!

Und ihre Rüstung blinken.

Он бросил взгляд на отрока, ожидая, что тот сделает в ответ. Будет упорно молчать? Задаст, наконец, вопрос? Бранд не сделал ни того, ни другого. Дождавшись, пока витязь допоёт, он и сам запел.

— Ir sult sprechen willekomen:

der iu mære bringet, daz bin ich.

allez daz ir habt vernomen,

daz ist gar ein wint: nû frâget mich.

ich wil aber miete:

wirt mîn lôn iht guot,

ich gesage iu lîhte daz iu sanfte tuot.

seht waz man mir êren biete.

В его глазах заиграли отблески немого смеха. “Вот так-то, господин витязь.”, - подумалось отроку: “Я тоже не пальцем деланный и могу побить вас вашим же оружием”. Эти мысли читались на его лице столь явно, что их можно было приравнять к словам, произнесённым вслух. Разумеется эти мысли не укрылись от внимания Свена. “Вот шельмец! Да он насмехается надо мной! Впрочем, мальчишка не выходит за грани приличий. Что ж, пусть побудет моим развлечением ближайшие несколько часов.”

Певчая “дуэль” началась. Вернее, Бранд считал это дуэлью… Но не суть. Рокочущий мужской баритон смешивался с ломким и высоким голосом его юного спутника. Походные песни сменялись лирическими, лирические — застольными и плясовыми. Отрок старался изо всех сил, пытаясь звучать громко и чисто. Впрочем, основываясь на том факте, что через полчаса на передних телегах остались лишь возницы, попросту не могшие покинуть своих постов, выходило у него не очень. Тени удлинились и побледнели, знаменуя закат. Один из караванщиков догнал Свена и, тронув его плечо, произнёс

— Господин витязь, не стоит ли остановиться на ночь? Здесь недалече, в лесу, речка есть, да полянка подле неё. Доброе место, сударь.

Свен, замолкший при приближении тележного, утвердительно кивнул головой, поднял руку и крикнул

— Обоз, на ночёвку!

Возницы расплылись в улыбках, выражающих незамутнённое счастье. Мальчишка-то, наконец, замолчал… Упомянутый мальчишка вышел из задумчивости и, видя, что Свен намеревается удалиться по своим делам, торопливо воскликнул

— Сударь, подождите!

Воин повернулся к отроку и, выражая лицом и фигурой спешку, бросил

— Юноша, я тороплюсь. Твоё дело неотложно?

— Боюсь, что да. Понимаете, я забыл свою сумку с провизией дома… Мы будем проезжать какую-нибудь деревню или, на худой конец, постоялый двор?

— Да. Через три дня мы будем в Кранне. Это тихая деревушка дворов на десять. Там ты сможешь купить еды. Надеюсь, у тебя есть деньги?

— Да, сударь. По счастью, родители снабдили меня некоторым их количеством. Но…

— Но тебе нужно как-то прожить оставшиеся три дня? Ничем не могу помочь. Ищи выход самостоятельно, юноша.

Сказав это, витязь развернулся на пятках и удалился. Бранд же остался стоять, смотря прямо перед собой, не моргая. Он думал, что Риггер окажет ему поддержку или хотя бы даст совет, так что подобный отказ стал для отрока полной неожиданностью. Бранд стал лихорадочно размышлять: “Итак, мне нужно продержаться три дня. Еды нет, зато есть вода, целебные травы и путевые приспособы. Дядька(24) со мной не поделится, остаются караванщики. Их запасы строго распределены, и кормить лишний рот они не будут. Может быть получится купить или выменять у них хоть что-то? Ну, не попробую — не узнаю.”. Подросток повёл плечами, тряхнул головой и направился к основному скоплению людей. Он подошёл поближе и стал вглядываться в лица и фигуры, ища черты, указывающие на сравнительно высокое положение их обладателя. Бранд отметил нескольких подходящих людей. Первый обладал высоким ростом, широкими плечами, длинной окладистой бородой, горизонтальными морщинами на лбу и глубокими складками у рта, что ясно говорило о его привычке руководить, добиваясь исполнения приказов в равной степени умом и силой. Он был похож на наймита из тех, что иногда захаживали в Рехен, берясь за разного рода работу. Но он явно не являлся простым рубакой… Капитан(25)? Без отряда? Чушь. “Он, верно, княжий человек.”, - заключил отрок: “Причём не из последних.” Бранд обратил внимание на вторую подходящую личность. То был человек противоположный первому — среднего роста, полноватый, несколько румяный, и оттого выглядящий добродушным, мог бы сойти за пекаря, если бы не глаза. Стоило всмотреться в них, и образ доброго булочника рассеивался, как дым на ветру. Это были некрупные, полуприщуренные, цепкие глаза, непрестанно оценивающие каждого из находящихся рядом. Они выдавали в своём владельце прожжённого торговца. Такие гости на севере, можно сказать, не появлялись — испокон веку, торговцами здесь были или ремесленники, продающие то, что сделали сами, или селяне, сбывающие нехитрый урожай раз в годину; для других выгоды ехать в эти края было немного. Эрнский люд всё необходимое — зерно, овощи, простую посуду, оружие, брони, домовые и дворовые приспособы, одежду, обувь — растил и делал сам. В лесах было вдосталь дичи, в реках — рыбы, а в земле — доброго железа. Другим землям было попросту нечего дать этому вольному, богатому дарами природы краю. Лишь два народа заезжали сюда с торговыми целями: Народ Ладей — сбыть добычу с других участков побережья, да дворфы с Ганзейских гор — продать или обменять на что-то детища своих кузниц и артефактных мастерских. Такие гости не слишком отличались от привычных эрнцам ремесленников-торговцев, а посему принимались со всем радушием, чего нельзя было сказать бессовестных торгашах, подобных встреченному Брандом. Эти жили по совсем другим законам. Их хлебом было обмануть честного труженика, купив его детище за копейки, чтобы потом перепродать втридорога, да за тридевять земель ничего не подозревающему горожанину или селянину. Подобным промышляли, в основном, италики, имевшие могучий флот и множество повозок с волами, ослами и лошадьми. Упомянутый торговец, судя по крою и расцветкам его одежды также относился к этому пресловутому племени. Отрок ясно понимал — реши он вести дела с подобным пройдохой, в его кошеле загуляют ветры. “С другой стороны,”, - подумалось Бранду: “снедь гридням выдаётся под учёт — за каждый съеденный кусочек старшому придётся отчитаться, да и наставник мой рядом… Подбивать вояку нарушать порядок в таких условиях? Пфф, ищите дурака в зеркале!” Выбора не было, а было надобно смириться с возможными потерями и, взяв себя, наконец, в руки, идти договариваться.

Собравшись с мыслями, Бранд отправился на переговоры, от которых зависела если не его жизнь, то, по крайней мере, здоровье его желудка. Отрок приблизился к торговцу и, учтиво дождавшись, пока на него обратят внимание, спросил

— Сударь, не соизволите ли вы уделить мне частичку своего внимания?

Тележные, с которыми разговаривал купец, воззрились, или скорее, вылупились на подростка, подобно барану, в чьё поле зрения неожиданно попали створки новых, ещё не боданных ворот. Им, очевидно, никак не удавалось связать сложную речь, слышимую обычно от начальства, с образом мелкого шкета, находящегося перед ними. Торговца же словесные кружева явно не впечатлили — более удивительным для него стал сам факт того, что отрок посмел открыть в Его Сиятельном присутствии рот, ибо, принятый за слугу, Бранд находился в картине мира италика примерно в той же позиции, что и говорящий стул.

-“Кто твой хозяин, мальчик?”, - брезгливо поинтересовался торгаш.

-“Я свободный человек, и я пришёл по делу, сударь!”, - спокойно, но жёстко ответил Бранд, с трудом сдерживая желание стереть гаденькую ухмылочку с лица купца хорошим, размашистым ударом оглобли.

-“Свободный человек? По делу?”, - брови италика невольно приподнялись, выражая крайнее удивление своего владельца тем, что наглый служка вновь использовал рот не по назначению (а назначение, по его убеждению, состояло в том, чтобы униженно просить прощения и подобострастно восторгаться господином).

— Да. Хочу приобрести у вас кое-что.

-“Мелочами не торгую”, - презрительно отмахнулся торговец.

Бранд вдохнул. Выдохнул. Повторил. Не помогло. Желание придушить высокомерного подонка оставалось столь же сильным, как и прежде. Впрочем, надежда добраться-таки до съестного заставила отрока совершить ещё одну попытку.

— Я к вам не за ними, сударь. Я имел намерение купить у вас немного провизии. Уверен, у вас найдётся немного гречи, пшена или сухарей для того, кто готов за них заплатить.

Чтобы подтвердить свою платёжеспсобность, Бранд слегка встряхнул мошной, заставляя лежащие там полупечатни звенеть. Взгляд торговца немного потеплел. Он махнул рукой, прогоняя служек, и повернулся к отроку.

-“Сколько ты хочешь приобрести?”, - спросил италик с ощутимо меньшей долей презрения в голосе.

-“Так, чтобы мне хватило на три дня”, - обтекаемо ответил Бранд.

— Я готов продать тебе две гривны пшена и гривну вяленого мяса. Учти, это обойдётся тебе недёшево — я рискую, сбывая паёк моих людей чужому. Осознаёшь?

— Да, сударь. Сколько с меня?

Торговец окинул клиента оценивающим взглядом.

— Четверть гривны за всё. Устроит?

Бранда это, конечно же, не устраивало. Более того, он чуть не задохнулся от подобной наглости! За названную сумму можно было купить четыре гривны соли, пару неплохих ножей, или две пары сапог! Торгаш завышал цену в пару десятков раз, не меньше.

— Предпочту остановиться на крупе и сухарях.

Италик опять изменился в лице.

-“Нечем платить — иди и не трать моё время понапрасну, мальчик.”, - бросил он с интонациями брезгливой лени.

— Мне есть, чем заплатить, сударь. Но, всё же, это слишком дорого. Может быть вас заинтересует обмен?

-“Тебе нечего мне предложить.”, - с непоколебимой уверенностью заявил купец.

— Может быть зелья?

Торговец демонстративно хмыкнул.

— Если ты намерен предложить мне пару пузырьков с микстурой от простуды, лучше даже не пытайся.

-“Мелочами не торгую.”, - не удержавшись, ответил Бранд, вернув италику его слова: “Но могу сделать на заказ с полтора десятка мазей, отваров и припарок.”

-“О, молодой человек, так вы алхимик?”, - голос жреца золота неожиданно пополнился елеем: “Надеюсь у вас есть лицензия?”

— Нет, по малолетству я являюсь лишь подмастерьем и лицензии не имею.

— Ай-ай, молодой человек. Надумали обмануть меня? Зря. Я ведь могу и не продать вам ничего, а кроме меня ваши микстуры никто и не купит!

Торгаш явственно издевался. Очевидно, что у Бранда не было и не могло быть лицензии — это был способ сбить цену ещё больше, облапошив отрока целиком и полностью.

-“За качество ручаюсь”, - выдавил несчастный, скрипнув зубами.

-“Перечисли, что можешь сделать.”, - бросил италик со вздохом.

— Мазь и отвар от ран, припарка от нагноев, от рубцов, мазь от нарывов, от угрей, мазь и отвар от переломов, мазь от кожного зуда, отвар от болей в животе, от поноса, рвотный отвар, отвар для затворения крови, да, пожалуй, ещё сонный отвар. Только для мазей мне понадобится животный жир, для некоторых — воск.

Было видно, как в голове торговца защёлкали счётные камешки, вычисляя возможную выгоду. Наконец, он, как бы нехотя, произнёс

— Что ж, это может меня устроить. Жир я предоставлю, воск тоже. Снадобья изготовишь по моему требованию, через несколько дней. Сделаешь шестьдесят чарок(26). В обмен на это, я передам тебе через своего слугу оговоренную пищу, пожалуй даже накину по полгривны крупы и мяса по доброте душевной. И всё это авансом! Цени мою щедрость и не распространяйся о нашей маленькой сделке, мой юный друг.

Купец улыбнулся мягкой, покровительственной, отвратительной, как гнилая репа, улыбкой. Улыбки, подобные этой, действуют на честных людей подобно молодому редису, вызывая непроизвольную судорогу всего лица разом. Бранд являлся честным в достаточной степени, что, можно сказать, вынудило его сделать вежливый полупоклон, призванный скрыть появившуюся гримасу. С трудом расцепив сведённые челюсти, отрок поспешно уточнил

— Где я смогу забрать плоды вашей щедрости?

Купец слегка наклонился к своему визави и заговорщическим тоном произнёс

-“Через четверть часа иди к реке. Там мой слуга найдёт тебя и передаст оговоренное.”, - после чего, подмигнув, удалился.

Бранд почувствовал себя закипающим котлом. Он сжал кулаки и прорычал себе под нос

— Да за кого он меня держит?! Италийская собака! Он унизил меня, ободрал как липку! Он… Ух, с-собака!

Но, так или иначе, сделка уже состоялась. Следовало вкушать заслуженные плоды (тем более, что желудок их — этих самых плодов — страстно желал). Бранд вздохнул и отправился к реке. Следовало встретиться с купцовым слугой до момента, когда весь караван нагрянет туда разом. Тележным, конечно, будет всё-равно, а вот гридень с учителем могут насторожиться… Так что тьфу-тьфу… На всякий случай…

Через несколько частей отрок уже прогуливался вдоль глинистого берега речки, помахивая взятым для отвода глаз котелком. Конечно, вероятность того, что кто-то решит отколоться от группы и сбегать к воде пораньше, была крайне невелика, но солидный опыт в шкодничестве подсказывал Бранду, что именно в тот миг, когда человек, желающий что-то скрыть, утрачивает бдительность, рука отца… закона настигает его. Подросток прислушался к окружающей действительности и уловил чуть слышные за журчанием ручья шаги. Повернувшись, он практически нос к носу столкнулся с мужчиной, являвшимся, по всей видимости, купцовым слугой.

-“Посылка от господина”, - чуть шепеляво пробормотал посыльный, расплывшись в щербатой улыбке.

Он вытащил из плечевой сумки аппетитно пахнущий мясом тканевый свёрток и мешочек с чем-то сыпучим, положил их отроку под ноги и убежал. Бранд поднял еду с земли, сунул крупу за пазуху, помял в руках свёрток с мясом затем, не выдержав, развернул его и достал один благоухающий ломтик воплощённого блаженства, нерешительно сжал дрожащими пальцами и, наконец, воровато сунул в рот. Волна вкуса захлестнула голодный организм и погрузила его в экстаз. Отрок застонал от блаженства. Захлёбываясь слюной, он невразумительно промычал

— Не обманул купеш! Мяшо и впрямь вошхитительное!

Подавив желание съесть ещё немного, Бранд свернул ткань и отправился обратно к стоянке. Лагерь уже гудел. Потянулась вереница людей с котлами. Отрок достал маленькую треногу, повесил на неё котелок, и, захватив свой топор, направился в лес. Нарубив сучьев, он вернулся к телегам, разложил костерок, отцентровал над ним котелок, насыпал туда крупы, приправ, положил немного мяса и стал помешивать варево.

Смеркалось. От костра тянуло теплом. На небе стали появляться первые звёзды. Бранд сидел, вдыхая аромат готовящейся каши и любовался высоким, чистым, цвета индиго, небосводом. На душе было легко и радостно. “Эх, хороша жизнь! Хороша!”, думалось ему. Наконец, еда была готова. Отрок налетел на неё, как отдельный представитель очень голодной саранчи, не дожидаясь остывания. Котёл опустел в считанные вздохи. Бранд сыто откинулся на спину и устремил взор ввысь. Лес засыпал — сверчки заканчивали выводить свои трели, где-то заухала, готовясь к ночной охоте, сова. Огонь потух, оставляя после себя лишь чуть светящиеся прогоревшие угли, покрытые белёсым пеплом. Отрок сложил треногу и запихнул её в чехол, засыпал остатки костра, завернулся в плащ и провалился в сон. Это был долгий день.

(23) Вообще-то в Эрнском княжестве расплачивались монетами, именуемыми печатнями. Понятие “гривна” использовалось в дань традиции, обозначая меру денежного веса в 200 грамм (не путать с обычной гривной — 400 грамм!). Вес одного печатня варьировался от 9 до 11 грамм, эталоном считались 10. Помимо печатня существовал также полупечатень — 5 грамм соответственно.

(24) Дядька — в некотором смысле, воин-наставник; дружинник, взявший ответственность за отрока. Как правило, обучает его военному ремеслу, но в отдельных случаях может просто брать временную ответственность за его благополучие. Бранд почему-то записал на эту роль Свена.

(25) Средневековый термин для обозначения командира отряда наёмника

(26) Чарка — мера объёма, равная 0,123 л. В Эрне считается стандартной мерой для зелий всех видов.

Глава 8. Болтун — находка для шпиона

Последующее утро ровным счётом ничем не выделялось. Оно состояло из шума, пыли и суеты, в которой Бранду, к его вящему удовольствию, не приходилось принимать особого участия. Впрочем, по прошествии двух часов от этого удовольствия не осталось и следа — оно испарилось подобно мелкой луже в жаркий день. Отрока одолела скука. Он шёл рядом с телегой, размышляя, как бы справиться с этим обстоятельством. “Эх, будь я помладше, можно было бы побегать вокруг телег, поприставать к караванщикам… А так — несолидно. Я ведь, можно сказать, взрослый человек. Так уже ли придётся из-за этого маяться всю дорогу? Ладно уж, придумаю что-нибудь.”. Развлекая себя такими мыслями, Бранд топтал дорожную пыль и лениво озирал однообразные окрестные пейзажи. Стена леса, отделённая от дороги чистой полосой высеки(27), бесконечно тянулась по обе стороны. Скрипели телеги. Ласковое солнце не по-травеньски(28) пригревало, ярко сияя на изумительно-синем небосводе. И всё это: лес, небо, и солнце, и разнородный скрип, и мычание быков, и даже пыль; всё сливалось в один какой-то чудной водоворот, засасывающий лишние мысли и тревоги. Огненный шар перевалил зенит. Караван остановился. Бранд, не слишком уставший телом, но вконец измаявшийся от скуки, воспринял эту остановку, как добрую волю богов. Он огляделся, удостоверился, что никто не ищет с ним встречи, и направился в лес с намерением найти там крепкий, по-возможности прямой сук. Чтобы выполнить задуманное, отроку пришлось пошерудить в зарослях с четверть часа, углубившись в лес шагов на сто, но результат того стоил — прямая, сухая палка, длиной аршина в три с лишком, будто хотела быть взятой, дожидаясь Бранда. “Подарок лешего, не иначе.”. Отрок отвесил деревьям поклон, благодаря лешего, подхватил находку и двинул к каравану. Он знал, что времени ещё не менее часа — более чем достаточно, чтобы разогнать кровь привычными упражнениями. Бранд выбрал место в пятнадцати шагах от опушки, где он не привлекал излишнего внимания и, в то же время, мог не бояться пропустить отход телег. Отрок помахал руками, попрыгал и взялся за недавнее приобретение. Он схватил его на манер совни, широко расставив руки, присел и начал наносить быстрые, короткие колющие удары, стараясь попадать в несколько точек, намеченных настволе. Спустя некоторое время к уколам добавились удары режущего и рубящего характера. Раздухарившийся отрок охаживал ни в чём не повинное дерево, не заботясь уже о сохранении тишины. Наконец, он опустил палку, перевёл дыхание и обнаружил, что за его упражнениями наблюдают. Виденный ранее княжий человек стоял в семи шагах, облокотившись на ствол молодого ясеня, и одобрительно улыбался. Воин резко оттолкнулся от дерева и сделал несколько пружинистых шагов в направлении отрока и, подойдя к нему почти вплотную, похлопал по плечу.

— Молодец, сынок! Лихо сечёшь. Кто учил?

-“Отец”, - с гордостью ответил Бранд.

— А кто твой отец? Не тот ли муж, что привёл тебя в караван?

— Нет, это друг его. Батьке со мной возиться не с руки — чай не малое чадо. Да и служба не терпит.

— Служба? Твой отец гридень? Или, может быть, член одной из сэконунговских(29) шаек?

-“Сэконунговских шаек?”, - задумчиво переспросил Бранд, потерев переносицу: “Ну… Скажем так, он частенько имеет с ними дело.”

-“Говорю же, гридень!”, - с непоколебимой уверенностью повторил воин.

— Нет, сударь, стражник.

— Неплохо, неплохо. Хоть где-то стража состоит не из одних посадских ополченцев с дрянными копьями.

— Для нас, сударь, это насущная необходимость. Мы, чуть что, одними из первых попадаем под удар Нагльфаровых ратей(30). А город наш стоит уже почти четыреста лет и, смею заверить, неплохо стоит.

— Добре. Ты, сынок, смотрю, крепок и боевит, да и род, если верить тебе, достойный. Не хочешь послужить князю? Нам такие парни всегда нужны, да и тебе всяко лучше, чем в слугах ходить.

— Я не слуга, сударь. Господин Риггер взялся сопроводить меня в Твердыню, на испытания.

Гридень по-отечески улыбнулся.

— Бросал бы ты это дело, сынок. Провалишься — пешком до дому добираться будешь?

— Господин Риггер говорил, что у меня хорошие шансы.

— Шансы-то у тебя, может, и не плохие, да вот только желающих попасть к витязям — амбар забить хватит, да и приводят туда не отроков, а юношей лет шестнадцати-семнадцати, и неплохо обученных, к тому же. Тебе с ними не сладить.

— Даже если и так, сударь, выбора у меня нет.

— Обещание дал?

— Нет, куда уж там. Господин Риггер сказал, что я опасен — вот и везёт теперь в Цитадель, разбираться.

Воин раскатисто хохотнул.

— Уж прости, сынок, но если б ты был опасен для кого-то, Свен бы с тобой разобрался за пару вздохов — и дело с концом.

— Вы не поверите, сударь, он говорил, что я умудрился войти в Состояние Силы!

-“Конечно не поверю”, - с ленцой отозвался гридь. Было видно, что беседа его забавляет: “Но придумка забавная.”

— Ну, сударь, не скажите. Какие уж тут придумки, коли он это при мне говорил?

— Ладно, ладно, малой. Не трогаю я твои фантазии.

-“А спорим, сударь, что это не фантазия?”, - предложил Бранд с не предвещающим ничего хорошего озорством.

К его удивлению, воин не отмахнулся от этой затеи.

-“Давай. Только если выяснится, что я прав, будешь…”, - тут гридень на вздох задумался: “Воду будешь мне до самой Цитадели носить!”

“Вот же, седина в бороду — бес в ребро”, - восхищённо подумал отрок. Обнаружить в столь солидном муже порядочного озорника была редкой удачей.

— Идёт. А если я?

-“Ну, тогда уж мне быть водоносом!”, - шутливо ответил воин, искренне уверенный в полной невозможности подобного исхода: “Видел я Свена с пару частей назад…”

Спорщики выдвинулись на поиски витязя. Искомый был обнаружен неподалёку. Впрочем, сам он их не заметил, слишком занятый руганью на тележных. Те уже не сопротивлялись — лишь стояли, понурив головы.

-“Да почему же вы, сукины дети, смолу туда засунули?”, - вопрошал Риггер с отчаянием в голосе. Его вера в человечество в эти мгновения претерпевала серьёзное испытание на прочность.

— Дак она, это, ваше благородие, мнётся хорошо и не выпадает — отчего б не взять?

-“Болваны”, - коротко припечатал витязь: “Конечно она не выпадает — приклеилась намертво!”

Тележные продолжали тупо смотреть в землю.

-“Марш чистить, олухи!”, - выдохнул раздосадованный воин: “Не то сами эти доски потащите, будь они неладны!”

— Поняли, ваше благородие…

Раздосадованные тележные отправились устранять последствия своей тупости, пихая друг-друга локтями и поругиваясь. Витязь, раздражённый бессмысленной потерей времени, потёр лицо ладонями, мотнул головой и повернулся к спорщикам, с ожиданием взирающих на него. Риггер в молчании уставился на старшего из парочки и грустно вопросил

— Радомир, скажи мне, что с тобой?

Воин непонимающе изогнул бровь и ответил

— Всё хорошо, Свен. Я здоров и, силами твоего подопечного, вполне счастлив.

Витязь с жалостью посмотрел на собеседника и похоронно произнёс, покачивая головой

-“Я интересуюсь твоим душевным здоровьем, друг мой. Ты действительно не в порядке, если эти”, - он покрутил в воздухе рукой, тщетно силясь найти подходящее слово: “оказались под твоим началом.”

Княжий человек скривился и с отвращением выплюнул

— Думаешь я их от большого желания выбрал? Да будь моя воля, я бы им и щётку сортирную не доверил. Были у меня трое крепких, смекалистых и достаточно надёжных тележных, да съели что-то лишнее в харчевне. Оставил дристать в Волоцке. Жалования за неосмотрительность лишил, конечно, но сделанного было уже не воротить. Ратуша предоставила только этих. Ну не было у меня времени подобрать кого-то получше, не было!

Витязь покивал головой и участливо спросил

— Так чего хотел-то?

Радомир вспомнил, зачем он искал друга, цыкнул зубом и, посмеиваясь, объяснил

— Мальчишка говорит, что вошёл в Состояние Силы, кучу народу перепугал и потому ты его с собой взял. Мы с ним поспорили, что коль оно не так, носить ему воду до самой Твердыни. Ну как, огласишь вердикт истины?

Великовозрастный любитель шуток замер, посматривая на Бранда, явно желая запечатлеть в памяти его лицо в момент разрешения спора. Свен вздохнул и меланхолично протянул

— Это, положим, неправда…

Радомир поучительно-многозначительно произнёс: “О!”, - подняв палец, но тут витязь закончил фразу

— Неправда, что он перепугал кого-то кроме меня. А в Состояние вошёл, да…

На Радомира было больно смотреть. На его лице замерло какое-то недоумённо-ошарашенное выражение. Спустя пару вздохов он робко улыбнулся и, погрозив другу пальцем, проговорил

-“Не шути так. Сам знаешь, я человек доверчивый, а верить в такое в моём возрасте вредно.”, - помолчав, добавил: “Для головы вредно.”

Очевидно, что оба утверждения в достаточно малой степени соответствовали истине. Доверчивые гридни до седины не доживали, а сказки ничьим головам не вредили. Ни в каком возрасте. Вдруг витязь поманил воина рукой. Тот, правильно истолковав жест, наклонился к лицу друга

-“Понимаешь”, - прошептал Свен: “Мальчишка не врёт. Я действительно сказал так его родителям в его присутствии. Но мне нужен был помощник, а малому очень уж хотелось повидать хоть что-то за пределами своего города. Пришлось придумать красивую сказку. Я его прижучу, чтоб сидел тихо, авось разочаруется в путешествиях. Доберёмся, отправлю его домой с кем-нибудь.”

Радомир понимающе кивнул. У него самого было четверо внуков.

Друзья отодвинулись друг от друга, и Свен, махнув рукой, произнёс, уже громко

— Вот так вот, друже. Ладно, иди, мы тут разберёмся. У тебя, наверное, забот полон рот.

Гридень согласно вздохнул, развёл руками и, посмеиваясь в усы, удалился. Риггер, резко растеряв добродушие, наклонился к Бранду и тихо, но крайне холодно и серьёзно произнёс

— Не смей упоминать Состояние при ком-либо. Это не предмет для шутливых споров. Если что-то подобное сегодняшнему повторится, у тебя будут серьёзные неприятности. Понял меня?

-“Понял.”, - испуганно кивнул отрок.

Свен отодвинулся от своего юного визави, повернулся, сделал шаг, затем повернулся обратно и неожиданно задал негромкий вопрос

— Чем сильны витязи?

Подобный переход ошарашил Бранда. Вздох назад его хотели чуть ли не освежевать, и вдруг спрашивают. Отрок набрал в грудь воздуха, собираясь с мыслями, но тут Риггер продолжил. Очевидно, вопрос был риторическим.

— Умом, ученик. Умом и умением держать язык за зубами. Тебе последнего явно недостаёт. Думай, прежде чем говорить о том, чего не понимаешь, иначе долго не протянешь.

Сказав это, воин пошёл прочь. Он сдёрнул с пояса рог и, приложив его к губам, глухо провыл сигнал, подкрепив его громким кличем

— Стоянка окончена. Выдвигаемся!

Караван, разморенный солнцем, зашевелился, собираясь, сжимаясь, как пробуждающаяся змея. Бранд, оставшийся наедине со своими мыслями, отправился к телеге, зарекшись покидать её по меньшей мере до деревни.

(27) Высека(устар.) — участок пространства возле укрепления, поселения или дороги, очищенный от растительных массивов с целью предотвращения внезапных нападений.

(28) Травень — май. На севере Эрнского княжества в этот месяц обычно не слишком-то тепло.

(29) Сэконунг — дословно, морской король. Отчаянный и удачливый человек, имеющий много кораблей и воинов, но не имеющий земли и не признающий над собой ничьей власти. Зарабатывает, как правило, грабежом.

(30) Слегка поэтизированное название вышеупомянутых морских шаек. Дано в честь легендарного корабля мертвецов из легенд народа ладей.

Глава 9. Долг платежом красен

Остаток дня прошёл спокойно, так же, как и весь последующий. Отрок размышлял над словами витязя, тихо готовил на стоянках и старался не привлекать более внимания, не желая более ни приключений, ни неприятностей. Возница, навещавший время от времени пристанище Бранда, был не в восторге, но ничего не говорил, руководствуясь понятными ему одному причинами. Под конец четвёртого дня пути караван въехал в Кранн. Деревня и впрямь не поражала размерами. Десяток домов с глухим первым этажом(31), крепкий частокол в полтора человеческих роста, грубый колодец с тёмной жердью журавля — вот и всё богатство. Впрочем, этот аскетизм вовсе не был показателем бедности — поселение было обеспечено всем необходимым, водилось даже серебро (его держали на всякий случай — вдруг, скажем, топор сломается, или кто-то серьёзно заболеет и его придётся лечить в городе). Именно на это серебро рассчитывал купец, договариваясь с Брандом. И, стоило суете слегка улечься, как ушлый торговец возник из ниоткуда и, не размениваясь на любезности, заговорил о долге.

— Время платить, алхимик. Сделаешь пять чарок сонного отвара, двадцать чарок отвара для затворения крови, пять чарок мази от ожогов, десять чарок отвара для заживления ран, пять чарок мази для заживления ран, пять чарок мази и десять чарок отвара от переломов. Сколько жира и воска понадобится?

Бранд, несколько ошарашенный подобным напором, не сразу смог провести нужные исчисления и потому сказал примерно.

— Жира дайте полторы кружки(32). Если останется — верну. Воск пока не надо.

Купец оскалился

— А не жирно будет?

— Нет. Дадите меньше — не смогу соблюсти пропорцию и испорчу мази. Вам оно нужно? Ах да, кстати, жир нужен свежий. И ещё глиняные бутыли для розлива понадобятся, дюжина.

Торговец скривился и процедил

— Пока начинай работу над отварами, да не путайся у моих людей под ногами! С жиром и бутылями пришлю того же слугу, что приносил еду.

После чего ушёл, поджав губы и искривив лицо в раздражённой гримасе. Бранд вздохнул и пошёл за хворостом, надеясь заодно нарвать коры дуба. Вернувшись, он подхватил свой котелок, бочонок с водой, мешочки с травами и двинулся на дальний край деревни. Там он, с грехом пополам, снял топором дёрн, поставил треногу и начал разжигать костёр. Закончив, отрок наполнил котелок водой и повесил над огнём, подождал пять частей и принялся уже отмерять кору дуба для отвара затворения крови, но был прерван суровым окликом

— Эй, малой! Что это ты там делаешь?

Он поднял голову и увидел мощного, широкобородого, с чёрными, как смоль, волосами мужа, одетого в справную тёмно-коричневую рубаху, заколотую на вороте латунной фибулой, холщёвые серые штаны и потёртые сапоги до середины голени. Незнакомец, сдвинув брови и положив руку на длинный нож, свисающий с пояса, повторил вопрос

— Чем ты там занимаешься? Сжечь нас решил? Или, может, отравить?

Бранд вскочил, замахал руками и зачастил

— Что вы, сударь! И в мыслях не было! Я зелья целебные варю!

Брови деревенского разошлись и взлетели вверх.

— Так ты знахарь?

— В некотором роде, а что?

-“А я-то гадал, откуда этот торгаш возьмёт товар для своего ‘крайне выгодного’ предложения…”, - протянул мужчина: “Ты, небось, служишь ему?”

— Нет, сударь, я с караваном, а не с ним.

— Так он нанял тебя?

— Нет.

— Так ты, значит, не для него работаешь?

— Для него. Это в счёт долга.

— Да, малой… Много же ты ему задолжал.

— Не слишком. Две с половиной гривны пшена и полторы вяленого мяса.

Брови незнакомца взлетели столь высоко, что, казалось, ещё немного, и они уползут на макушку. Деревенский согнулся и зашёлся громогласным хохотом или, скорее, ржанием. Отсмеявшись, он утёр слёзы и, держась за живот, простонал

— Милейший, ты не знахарь, ты прирождённый скоморох! За мешок еды, да такая плата! Давай-ка начистоту, сколько тебе заплатили?

— Нисколько. Я действительно работаю в счёт долга.

На мужчину было больно смотреть. Его так перекосило, что, казалось, бородатое лицо сейчас треснет наискось.

— Беру свои слова назад. Ты не скоморох, ты дурак. Знаешь хоть, за сколько он хочет продать твои снадобья нам? За пятнадцать печатней!

Бранд никогда не считал себя жадным человеком, но, услышав цену, заломленную купцом, он почувствовал, как в груди что-то маленькое и мохнатое забилось в истерике, колотясь о рёбра. Пальцы отрока задёргались, судорожно сжимаясь и разжимаясь, выражая желание своего хозяина обхватить пухлую италийскую шею покрепче и держать, пока харя не посинеет. Преодолевая это желание, Бранд почтительно произнёс

— Сударь, может быть договоримся в обход этого проходимца?

— Да какой я тебе сударь? Давай по-простому, страдалец. Я Гостомысл, старший охотник. Тебя как звать?

— Моё имя Бранд, достопочтенный Гостомысл.

— Ну, вот и познакомились. Теперь можно и о делах потолковать. Сколько возьмёшь за работу знахарь?

Отрок принял бывалый вид, показывая, что ему, дескать, такие сделки совершать не впервой, и уверенно назвал цену

— Полгривны. Но жир для мазей и посуда ваши.

Селянин просветлел и, потирая руки, пробормотал

-“Это мы сейчас, это мы мигом”, - а потом зычно крикнул “Эй, Первак(33), поди ко мне!”

Из глубины деревни послышался топот, и через десяток вздохов из-за ближнего дома выбежал парень, лет пятнадцати на вид, как две капли воды похожий на охотника. Не тратя времени на то, чтобы отдышаться, он рассыпался в объяснениях

— Я шкуры, батька, доразвешу скоро, я токмо чуть-чуть отошёл…

Тут он заметил Бранда, и его поведение мгновенно изменилось.

-“Эй, малой”, - произнёс он с покровительственными нотками в голосе: “Ты чего здесь забыл? Ты караванный служка, наверное? Вот и иди тогда… Служи!”, - после чего рассмеялся собственной немудрёной шутке. В то же мгновение крепкая отцовская затрещина, подобно карающей божественной длани, опустилась на его затылок, заставляя с клацаньем сжаться разверстые доселе челюсти.

-“За что, батька?”, - обиженно просопел паренёк.

-“За дурость твою!”, - прошипел разгневанный отец, повернулся к Бранду и, немедля, рассыпался в извинениях.

— Ты уж прости его, знахарь. Он не со зла, недоросль просто и неслух. Скажи, чем можем загладить обиду?

-“Накормите горячим и дайте припасов на неделю, на том забудем.”, - незамедлительно воспользовался ситуацией отрок.

Это решение явственно удовлетворило охотника. Если бы Бранд оскорбился и разорвал едва достигнутую договорённость, потери оказались бы куда больше стоимости какой-то жалкой кучки провизии.

-“На том и порешим”, - выдохнул Гостомысл, вновь повернулся к сыну и рублено приказал

-“Неси жир. Свежий”, - задумался на вздох и спросил у отрока: “Кружку достанет, знахарь?”

— Полторы надобно. И глиняных полукружечных(34) бутылей дюжину.

-“Неси полторы!”, - рубанул охотник, не сомневаясь ни мгновения.

Первак стрелой рванул по тому же пути, которым явился, стремясь побыстрее загладить вину перед родителем (а может и просто желая скрыться с его глаз). Вновь оставленный наедине со старшим собеседником, Бранд, желая сколь можно быстро вернуться к работе, вежливо склонил голову, обозначая конец разговора, и вновь обратился к котлу. Подождав, пока деревенский уйдёт, отрок долили воды взамен выкипевшей и отмерял чарку коры, после чего стал шептать слова волшебного наговора

— На море на Окияне, да на острове Буяне, лежит бел-горюч камень-Алатырь. На камне том девица, швея-мастерица. Достаёт девица иглу железную, мёртвой водой калёную, живой водой омытую, берёт нить тонкую, доброй рукой сплетённую. Вдевает девица нить в ушко игольное, шьёт раны кровавые, затворяет руду алую. Ты, воды живая, чистая-ключевая, руду затвори, рану заживи. Как вода живая рану затворяет, так пусть и вода моя буди. Слова мои полны-наговорны, как Окиян-море синее, сила моя тверда, как Алатырь-камень. Кто Алатырь-камень изгложет, тот слова мои превозможет. Тако бысть, тако еси, тако буди!

Прочитав колдовские слова, Бранд дунул на кору, вкладывая туда их силу, затем засыпал в котелок и принялся равномерно помешивать отвар. Слова-словами, а простую работу руками никто не отменял. Впрочем, не успел отрок сделать и десятка движений ложкой, как в трёх шагах от него возник слуга, тот же, что приносил ему еду в лесу. Непонятно, как этот человек, нагруженный заплечной сумой с посудой и жиром, смог подобраться к костерку столь незаметно. Но, видно, таковы все опытные слуги. Подручный купца аккуратно поставил мешок и хотел уже вновь скрыться, но был остановлен спокойным, жёстким окликом отрока

— Забери это.

Слуга застыл, как вкопанный, медленно обернулся и недоумённо прошепелявил

— Господин сказал, доставь мальчику… Мальчик отказывается… Передать господину, что посылка не нужна?

— Сообщи, что я разрываю сделку. Всё, что дал мне твой хозяин, я верну этой ночью.

Сказав это, Бранд вернулся к работе, слуга же пожал плечами и испарился. Через три части явился Первак, неся жир в глиняной ёмкости. “Удачно они разминулись”, - подумалось отроку. Он, не поднимая головы от котелка, указал пальцем на место подле себя. Юнец со злобой во взгляде шваркнул посудину об мягкую землю, порывисто развернулся и резко, почти не сгибая коленей, зашагал прочь. Короткий оклик, подкреплённый щелчком пальцев догнал его через пару вздохов.

— Бутыли, десяток!

Первак повернулся и, ощерившись, выплюнул

— Не указывай мне, что делать, понял?!

Бранд оторвался от отвара и рассеянно переспросил

— Что прости? Не расслышал. И да, где бутыли? Хорошее снадобье выкипает почём зря!

Снадобье выкипало, а Первак закипал. Его лицо пошло красными пятнами и налилось кровью, как перезрелая вишня, глаза слегка вылезли из орбит, желая, по всей видимости, получше рассмотреть отрока, невольно оскорбившего ранимую пубертатную натуру.

-“Ты…ты”, - прорычал парень, подавившись десятком смачных ругательств, а затем, не найдя вдохновения для чего-то посущественнее пары местоимений, бросился на Бранда с кулаками. Отрок, не задумываясь, пнул нападавшего под колено, заставляя его поумерить свой пыл, обхватить пострадавшую конечность и сосредоточиться на прыжках на её товарке.

-“С-сволочь, будут тебе бутыли!”, - прошипел Первак сквозь сцепленные зубы и ускакал в закат.

Бранд лишь пожал плечами и пробормотал

— И чего это было?

Никто не ответил. А меж тем, отвар для затворения крови было пора остужать.

***

К моменту вступления ночи в свои права отрок успел доварить снадобья и замешать мази. Деревенские, наставленные, по все видимости, старшим охотником, не тревожили юного алхимика. Если бы не это, часть работы пришлось бы отложить на утро, что могло не лучшим образом повлиять на качество товара… Одним словом, всё сложилось удачно. Первак, появлявшийся несколько раз с вопросами о ходе работы был, наконец, отправлен к отцу, который не замедлил появится с обещанным серебром. Тщательно проверив объём жидкостей и мазей, Гостомысл внезапно решил удостовериться в их качестве.

-“Ты уж извини, знахарь, но мы тебя первый день знаем, а полгривны — деньги немалые”, - сообщил охотник, подошёл к ряду ёмкостей и спросил: “Где, кстати, отвары от ран?”

Бранда осенило.

— Сударь, вы неграмотны?

— Ну, положим. Староста у нас грамотный, а мне оно без нужды. А почто спрашиваешь?

— Бутыли подписаны. Отвар для затворения крови в четырёх крайних правых, отвар для заживления ран рядом с ним.

Деревенский кивнул.

— Покажи, насколько хорошо они работают.

Бранд вскинул брови.

— У вас есть раненый? Что ж вы сразу не сказали?

— Да нету у нас раненых. На себе покажи.

Отрок скривился, вынул нож из ножен и аккуратно провёл лезвием поперёк ладони — кровь бодро закапала на землю, чуть не запятнав его ботинки. Взяв протянутую охотником чистую тряпицу, Бранд обмакнул её в крайний правый сосуд и приложил к ране. Подержав её там десять вздохов, он перехватил тряпку и смочил чистый край в пятой бутыли справа, затем снова приложил, подержал ещё десять вздохов и протянул тряпку обратно владельцу. На ладони остался лишь тонкий розовый след.

— Добро сделано! Серебро твоё. Припасы сейчас вынести?

— Да, благодарю.

Охотник свистнул и из-за угла дома вышел Первак с мешком. Гостомысл подхватил его и с доброй усмешкой передал по назначению.

— Проверять будешь?

-“Нет. Я вам верю”, - не поведя и бровью ответил отрок. Такая манера ответа, с одной стороны, позволила бы определить ложь, возникни у местного желание обмануть заезжего в такой мелочи, напихав внутрь травы и песка, а с другой стороны, не нанесла бы оскорбления, будь его помыслы чисты.

— Горячую часть договора сейчас заберёшь или с утра?

— Ноничь(35). Только улажу кое-что со Старшим.

— Как знаешь, знахарь.

Стороны обменялись вежливыми полупоклонами и разошлись. Бранд подхватил котелок, остатки трав и мешок с припасами, а затем двинулся к телегам, изучая по пути доставшуюся снедь. Деревенские щедро оделили его вяленым мясом, отсыпали сушёных грибов и странной смеси из орехов и ягод. На дне лежал небольшой мешочек пшена — очевидно, здесь оно ценилось выше мяса, доставаясь с куда большим трудом.

Ночь уже вступала в свои права; костры, разгоняя тьму вокруг себя, погружали остальной мир в ещё более глубокий мрак, что позволило отроку приблизиться, не привлекая лишнего внимания, и найти взглядом италика. Торговец сидел чуть в стороне среди мягких подушек, опершись спиной на какой-то мешок, укрытый нарядной тканью, и смакуя вино из золотого кубка. Бранд тихо прошёл вдоль околицы(36), чтобы возникнуть ошуй(37) италика.

-“Долг платежом красен, сударь”, - с лёгкой издёвкой бросил отрок, примостил один из свёртков с мясом и мешочек с пшеном, а затем быстро, но тихо исчез, сопровождаемый глухим стуком падающей чаши и громким восклицанием

— Tuam mater feci!(38)

Следовало найти витязя, известить его об отлучке и отправляться вкушать заслуженный ужин. Свен, по счастью, обнаружился неподалёку. Он развлекал себя неспешной беседой со Старшим обоза.

-“Так, говоришь”, - задумчиво поглаживая бороду, протянул Свен: “Используете железные накладки, и к ним скобы?”

— Да, а к ложу клёпками.

— И что, надолго хватает?

— Надолго, мы ж не малыми(39), а насквозь.

— И всё равно не пойму, чего не сделать, как у всех?

— Тут дело особое. Вот ты дворфийские ручные баллисты видел?

— Ну да, издалека. Ты речь-то к чему ведёшь?

— К тому и веду. Я их не то, что видел — щупал!

— Да городишь же.

— Ни мала. Так вот, у них я эту штуку и подсмотрел. Коль плечи обычные, так можно по-обычному, а ежели как у нас? Ложе треснет!

— Бирменхегское?

— Дорого. Это вам, цитадельским, можно его хоть на болванов(40) изводить. С нас спрос иной.

— Я тоже, знаешь ли, думал, что иной. Ох и дурили меня интенданты… Одного уже чуть на кулак не намотал, да малой помог.

— Да ну? Фантазёр твой?

-“Он самый.”, - внезапно, витязь повернулся в сторону Бранда и крикнул: “Эй, молодой, хватит подслушивать, как тебя хвалят! Выходи!”

Отрок вышел на край освещённого пространства, под пристальный взгляд двух пар прищуренных глаз.

-“И долго ты собирался уши греть, юноша?”, - поинтересовался Свен, выделив последнее слово голосом.

-“Ваша беседа о концепции крепления блоков задней рекурсии(41)”, - начал вдохновенно распинаться Бранд: “Была столь увлекательна, что я не посмел прервать её.”

Радомир бросил взгляд на витязя, улыбающегося уголками глаз, и протянул

— Да… Понятно, как он тебе помог… Мне даже жалко этих интендантов… Самую малость.

-“Ладно, хватит его хвалить, зазнается.”, - произнёс Риггер и добавил, глядя на отрока:“Чего хотел-то?”

— Я доложить. Местные, в заботе о ближнем своём в лице моём, согласились дать мне ночлег. Ночью в расположении обоза меня не будет.

-“Иди уж, хитрован”, - махнул рукой Свен: “Знаю я твоё ‘в заботе о ближнем’”.

Бранд поспешно удалился, не желая испытывать терпение голодной деревенской семьи. Найти дом охотника в темноте оказалось несложно — в окнах, подсказывая дорогу, горел свет. Отрок нащупал нижнюю ступень приставной лестницы(42), взбежал наверх и постучал (не слишком громко, не желая быть принятым за пьяного обозного служку). Дверь открылась, обрушивая на гостя смесь запахов грибов, каши, мяса, травяного отвара, дыма, конопатки(43) и старого дерева. На пороге стояла крепкая, рослая женщина в белом платке, затянутом очельем.

— Заплутал, малой?

— Я За второй частью договора.

— Какого договора? Постой-ка, так это ты знахарь?

— Вестимо.

— Хм… Ну проходи.

Вошедшего встретили пять пар глаз. Хозяева двух из них, Гостомысл и старый, удивительно схожий с ним мужчина (судя по всему, отец), сидели за длинным скоблёным столом светлого дерева, окружённые блюдами и горшками. Владельцы же трёх прочих (младшие члены семьи) выглядывали из-за дверного косяка, не получившие позволения войти и, в то же время, не способные справиться с любопытством. Гостомысл встал, радушно улыбаясь, и проговорил

— Пожалуй за стол, знахарь.

Бранд не замедлили воспользоваться приглашением. Старик сидел во главе стола, Гостомысл одесную(44). Отрок, следуя обычаю, сел ошую(45). Старший поднял вилку(46) и положил себе кусок мяса, начиная трапезу. Бранд поддержал это, без сомнения, благое начинание, наполнив свою тарелку гречей, грибами, и сдобрив это всё мясной подливой. Комната на короткое время наполнилась стуком приборов. Отдав снеди должное, старик налил себе отвара и, откинувшись на спинку деревянного резного кресла, заговорил, обращаясь к отроку

— Как звать тебя, знахарь?

— Брандом кличут.

— Откуда будешь?

— Отсюда недалече.

— Будь недалече, я бы тебя знал.

— Из Рехена, в четырёх днях пути на юго-восток.

— Не ближний свет. Зачем к обозу прибился?

— Добраться кое-куда.

— Ясное дело, что добраться. В этом суть вольного(47) обоза. Ну да ладно, не хочешь — не говори.

За этими вопросами последовали другие, менее значимые. Наконец, ужин мужей завершился. Дети радостно ринулись за стол, а мужчины отправились готовиться ко сну. Бранд, в сопровождении супруги Гостомысла, отправился вниз, где ему постелили на сундуке(48). Блаженно закутавшись в одеяло, отрок уснул уже через пару частей.

(31) Традиционная для диких мест постройка. Вход — по лестнице на второй этаж, сразу с улицы. На первый этаж — по лестнице внутри дома. Такая компоновка значительно повышает обороноспособность.

(32) Десять чарок, 1,23 литра

(33) Т. н. номерное имя. Практиковалось во многих культурах — если ребенок до определённого возраста никак себя не проявлял, Ему давали имя по порядку рождения: первому — Первак(на Руси), второму — Вторак и т. д.

(33) На полкружки — пять чарок

(34) Сегодня (старорус.)

(35) Край деревни с внутренней стороны от частокола. Не путать с околотком — окрестностями населённого пункта.

(36) С левой стороны

(37) “Я имел нечестивые плотские отношения с той, что породила тебя”(лат.)

(38) Имеются в виду короткие крепёжные стержни

(39) Тренировочные манекены для отработки рубящих ударов

(40) Крюк, спусковая скоба и задний фиксатор арбалета

(41) Имеется в виду не “стремянка”, а сравнительно лёгкая, разборная лестница (подобные сейчас ведут на чердак на некоторых дачах) с полноценными ступенями

(42) Размоченная в специальном составе пакля, которой прокладывались щели между брёвнами.

(43) По правую руку. Второе по старшинству место.

(44) Обычно, гостя сажали по правую руку от хозяина дома, но, если статус гостя был не слишком ясен, как, например, в случае с Брандом (он, вроде как, знахарь, т. е. уважаемый ремесленник, но, при этом, ещё сравнительно мал), его сажали по левую руку

(45) Вилки на территории средневековой Руси использовались, не с XIV века, как считают некоторые, а начиная с VII века. Это были однозубые вилки, напоминающие по внешнему виду гранёное цельнометаллическое шило. Эта вилка, так же как и резное кресло хозяина, показатель высокого достатка.

(46) Т. е. не приписанного к военным частям

(47) В этом регионе первый этаж обычно занимали небольшим складом, коптильней и, иногда, мастерской.

Глава 10. Прибытие

Утро началось с топота вниз по лестнице и довольного детского крика

— Тять, вставай!

Выполнив свою задачу, маленькое чудовище вновь скрылось наверху. Бранд протёр глаза, потянулся, натянул кое-как сброшенную вечером одежду и отправился на второй этаж. Оттуда, поблагодарив мать семейства за изумительное вечернее угощение и получив в ответ тёплую улыбку, он спустился на улицу, макнул голову в бочку с дождевой водой, возвращая ясность мысли, и направился к пробуждающемуся обозу. Италик уже не спал. Его угрюмое, помятое, обвисшее лицо ясно выдавало причину такого положения дел. Против обыкновения злые, чёрные глаза, пронизанные алой сеткой полопавшихся сангвинарных каналов(48), очевидно тоже заметили отрока, лучащегося довольством, так как купец встал и резкими шагами двинулся ему наперерез. Бранд остановился и учтиво спросил, обращаясь к грузной фигуре

— Сударь, что случилось? Вы плохо спали?

— Ты знаешь, что случилось мальчик! Где зелья?

-“Какие зелья, сударь. Не понимаю, о чём вы.”, - безмятежно ответил отрок.

— Не строй из себя дурака, geek canis et asinus(49)!

-“Не советую оскорблять моего подопечного, Силоний.”, - возвестил голос из-за спины купца.

Там, опираясь на тележный борт, стоял Свен.

— Я знаю о вашей сделке. Передай, кстати, своему слуге, что он хрустит ветками, как дикий медведь. Так о чём это я? А, точно, о сделке. Ты, Силоний, обманул юнца. Я думал сделать эту историю уроком для него, но, вижу, он и сам неплохо справился. Долг тебе вернули? Вернули. Да, при этом заработал не ты, а мой подопечный, но, значит, такова судьба. На этом закончим.

-“Пожалуй”, - процедил торгаш сквозь сжатые зубы.

-“Пойдём, юноша”, - бросил витязь и двинулся вглубь лагеря.

Бранд последовал за ним, не забыв издевательски-учтиво кивнуть италику. Тот побагровел от злости, но промолчал. Достигнув противоположного края лагеря, Риггер остановился и, дождавшись, пока отрок приблизится, заговорил

-“Учти, юноша, обманывать италийских купцов очень опасно. Сегодня тебе повезло — торгаш взял с собой лишь прислугу да несколько охранников, да и я оказался рядом, но в следующий раз всё может сложиться вовсе не столь удачно. Не дай тебе боги крепко повздорить с кем-то из них в вечном городе — можешь лишиться не только возможности купить что-либо, но и самой жизни. Деньги италийских купцов открывают множество дверей, и не за все, уверяю тебя, стоит заглядывать.”, - чуть помолчав, он улыбнулся и добавил: “И всё-таки, ты молодец. Перехватить покупателей у матёрого торгаша под носом… Это было изумительно.”

Подобное признание оказалось неожиданно приятным. Бранд набрал в грудь воздуха, чтобы произнести ответную любезность, но витязь уже отправился прочь. Дела не ждали! Лагерь пробуждался, и отрок, не желая попадать в толчею, побежал за котелком.

***

Через полтора часа движение в обозе несколько упорядочилось в направлении дороги. Вереница телег вновь двинулась к Цитадели. Остаток пути прошёл совершенно непримечательно. На третий день, часа в четыре пополудни, над деревьями показались стены твердыни Ордена. Головная телега достигла их к пяти. Караван упёрся в запертые ворота. Свен Риггер вышел вперёд и крикнул

— Эй дозорный!

-“Кровля хрустит на зубах у зимы, человече!”, - прокричал в ответ голос с надвратной башни.

-“Столбы сохнут от дыхания лета”(49), — ответил Свен: “Открывай, люди устали!”

— Слушаюсь, сотник!

Толстые, протянутые полосами железа, створки пришли в движение. Открывали их два дюжих молодца в доспехах(50). Внутренние решётки, сработанные из Бринмегхенского дерева, были уже подняты при помощи системы воротов и противовесов, и обоз начал беспрепятственный въезд в воротный колодец(51) и лежащий за ним двор. Бранд, перебежавший загодя к голове колонны, с восхищением рассматривал открывшийся вид. Чёткие прямоугольники зданий, упорядоченное движение отдельных воинов, идеальные лестницы и галереи(52) заставляли сердце наполняться восторгом, понятным только тому, кто вырос в военном окружении. Телеги, одна за другой, врезались в эту упорядоченность, привнося толику хаоса, проходили внутренний двор и выстраивались у длинного здания, расположенного в дальней от входа части крепости. Широкие, добротные двери постройки распахнулись, и навстречу обозу вышел статный муж с посеребрёнными годами волосами. Он и подошедший Свен поприветствовали друг-друга глубоким рукопожатием(53), перебросились парой слов и занялись разгрузкой, позвав на помощь нескольких братьев из числа находившихся во дворе. Тележные, попытавшиеся было принять участие, получили резкий и чёткий отказ. Их помощь и впрямь была не слишком уместна — пятеро членов Ордена действовали подобно единому организму, споро перетаскивая мешки и тюки внутрь склада. Бранд, заглянувший за двери здания, лишь удивлённо хекнул, увидев, что витязи успевали не только занести груз внутрь, но и разложить его в аккуратные стопки по какой-то, ведомой им одним системе. Понаблюдав за кипящей работой с пару частей, обозники нашли себе дела поинтереснее — тележные завалились спать, а охранники сгрудились вокруг италика, не столько защищая его, сколько изображая бурную деятельность в надежде на более щедрую, чем обычно, подачку. Впрочем, заниматься этой профанацией им пришлось недолго. Витязи управились с работой в полчаса, за которые Бранд предусмотрительно собрал свои пожитки. Поэтому, когда последний тюк занял своё место на складе, ему оставалось лишь взвалить котомку со скарбом и бочонок на плечи, и направиться к своему покровителю прямой наводкой. Тот, в свою очередь, уже заканчивал прощаться с Радомиром.

— Ну, друже, свидимся ещё.

— Да, дадут Боги — скоро. Ну, бывай.

Едва последнее слово упало с губ дружинника, он повернулся и пошёл к коновязи, взбивая пыль широкими резкими шагами.

-“Сударь, а почему бы им не остаться?”, - недоумённо спросил Бранд: “Ведь через несколько часов стемнеет.”

— Ну, положим, торговца с его прихлебателями я не оставил бы тут не за какие коврижки, а Радомир… Он — княжий человек, его ждут дела.

— Так, получается, не он вёл караван?

— Нет конечно. Ратуша нашла торговца, шедшего через наш город порожняком, и припрягла его за какие-то пошлинные послабления(54). Радомир только сопровождал груз дерева. Редкая и дорогая поставка — вот и пришлось соблюдать процедуру.

Риггер немного помолчал и направился вглубь Твердыни. Отрок судорожно вскинулся

— Сударь! А меня-то куда?

Свен, уже погрузившийся в свои мысли, замер. Очевидно, он просто забыл про своего подопечного, и не мудрено — мелкие шкеты, прямо скажем, нечасто попадали в цитадель Ордена.

— Хорошо, что ты напомнил. Испытания начинаются завтра, поэтому сегодня ты спишь снаружи.

— Понял, сударь. Склад у вас тоже ничего так.

— Говоря “снаружи”, я имел в виду не двор. По правилам Ордена не входящие в наше число не могут задерживаться в Твердыне больше, чем на несколько часов. Не постанови мы так, сейчас здесь было бы тесно от приехавших на испытание.

До Бранда дошло, что его ждёт ещё одна “замечательная” ночь под открытым небом. Отрок оценил это обстоятельство и пришёл к выводу, что оно имеет больше положительных, нежели отрицательных сторон. Неудобство от дополнительной дюжины часов, проведённых на твёрдой земле было несравнимо с теми неудобствами, которые могли прийти в его жизнь позже, попытайся он схитрить сейчас. Он должен показать себя таким же кандидатом, как и все прочие, иначе хороших отношений с другими новиатами ему не видать. Решив так, Бранд понятливо кивнул и направился за ворота крепости на поиски лагеря претендентов. Тот обнаружился буквально в сотне шагов, скрытый за несколькими рядами деревьев. Впрочем, говорить об этом образовании, как о едином лагере, не стоило. То были, скорее, отдельные группки людей, общающиеся лишь в малой степени. Впрочем, ничего удивительного здесь не было — они являлись не только соперниками, но и представителями разных народов. Там были и жёсткие, угловатые лица северян, и округлые лица жителей срединных королевств, и даже некоторое количество смуглых, темноволосых южан и оливковокожих имперцев. До Бранда начал доходить масштаб грядущего события. Многие из этих людей проделали путь в несколько недель, прошли насквозь не одну страну, не имея при этом уверенности, что им не придётся возвращаться назад несолоно хлебавши. Подивившись, герой направился к северному становищу, надеясь найти там родственные души. Вошедшего в круг света отрока встретило около трёх десятков настороженно глядящих пар глаз. Обладатель одной из них, рослый муж, облачённый лишь в полотняные штаны и рубаху с закатанными по локоть рукавами, открывающими вид на руки, покрытые рунными цепочками и угловатыми изображениями хищных животных, спросил ворчащим басом

— Малец, ты чьих будешь?

— Здесь ничейный, а так Рехенский.

— Рехен? Это что за деревня?

— Ну, не деревня, положим, а город.

— Махонький поди?

— Махонький, али нет, а шайки морских королей, вместе с самими королями, каждый год по два-три раза в год на ладьи взад загоняем!

Мужчина хлопнул ладонью по ноге и утробно захохотал. Дружина поддержала его одобрительными смешками и усмешками.

— Ох, остёр ты на язык, гутт(55)! Чувствуется в тебе кантландская(56) кровь. Как звать тебя?

— Бранд, сын Бьерна.

Нордманн усмехнулся в бороду и воскликнул

-“Говорил же, наша кровь!”, - а затем продолжил на кантладском: “Vil du sette oss i brann, Brand?(57)”

Отрок без затруднений ответил

-“Nei, kanskje jeg kan kutte opp et par telt!(58)”, - кантландский, ввиду географической близости с носителями, пользовался популярностью в Рехене.

Дружинники вновь засмеялись. Пуще всех заходился татуированный бородач.

-“For en liten djevel!”(59), — выдавил он сквозь слёзы, стуча кулаком по скамье: “Проходи, Бранд, сын Бьерна; гостем будешь!”

Лёд настороженности был растоплен, и польщённый юнец подошёл поближе. Впрочем, он не стал ломиться в круг возле костра. Попытайся он сесть там на лавку — получил бы по шее, сядь на землю — не отмылся бы потом от насмешек и пренебрежения. Отрок встал во внешний круг, к младшим дружинникам (60). Все они были старше Бранда, по меньшей мере, на три зимы и возвышались над ним на треть, или даже половину аршина, создавая достаточно забавный контраст. Соседи отрока и сами обратили на это внимание. Послышались тихие смешки. Бранд лишь беззлобно ухмыльнулся в ответ и приосанился. Вечер потёк своим чередом. Хёвдинги(61) вернулись к прерванному разговору, тогда как хускарлы(62) сдвинулись поближе к новичку. Один из младших дружинников, облачённый в длинную синюю рубаху, коричневые штаны из тонкого льна, багровые обмотки и ботинки с бейкой(63), в небрежно наброшенном на плечи кафтане, с серебряным поясным набором, вероятно из отигниров(64), чуть вальяжно подошёл к отроку и вытянул руку в приветственном жесте. Бранд без раздумий ответил. Юнцы крепко сжали предплечья друг-друга.

-“У тебя твёрдая рука, венн(65)”, - заметил молодой богач.

— У тебя тоже.

— Будем знакомы. Я Болдр, сын Арнодда, сына Алрекра, сына Гуннара, сына Магни.(66)

— Моё имя тебе уже знакомо, сын сыновей(67).

Завершив на этом формальное представление, Болдр немедленно перешёл к интересующим его вопросам

— Ты на испытание приехал?

— Конечно. Что тут ещё делать?

— Искать сильных покровителей. Но ты, вижу, мнишь себя выше этого? Так уверен в своих силах.

— Вполне. Есть основания.

— Какие же, позволь спросить? В твою победу над кем-то из наших в бою я, уж извини, не верю. Они старше, тяжелее, сильнее, опытнее.

— А я моложе, легче, быстрее и менее закрепощён.

-“У тебя, вижу, на всё готов ответ? А, венн?”, - иронически произнёс отигнир: “Надеешься вырваться вперёд на испытании ума? Не возлагай особых надежд. Видел наших италийских гостей?”

Бранд утвердительно кивнул. Болдр продолжил

-“Претендент от них всего один, но какой! Я говорил с ним. Его зовут Марк Аврелий — мудр не по годам, будто сам Ваннар(68) уронил волос с бороды ему в колыбель(69). Кроме того, он из знатного рода, но, вместе с этим, романтик и идеалист. Представляешь, он, сын богатого аристократа, мог бы жить на вилле в окружении рабов и молодых прелестниц, не зная забот… А вместо этого жаждет взвалить на себя тяжкий долг витязя, чтобы нести людям мир и правосудие!”, - в голосе норда проявилось восхищение: “Отец у него — златолюбивый гордец, а Марк… Марк — истинный патриций. Именно благодаря таким людям Священная империя стояла нерушимой скалой. Они были нашими врагами, но мы их уважали искладывали в их честь саги и висы(70), достойные конунгов!”

Болдр замолчал. Хускарлы одобрительно загудели, поддерживая вожака.

-“Зачем ты рассказываешь мне всё это”, - спросил отрок: “Разве тебе не выгодно было оставить меня в неведении?”

Отигнир скривился.

— Оставь разговоры о выгоде торговцам. Мой отец, конунг Арнодд Бессеребренник, воспитал меня в уважении к острому клинку и острому уму. Ты понравился моему отцу и мне, венн. Кроме того, из тебя вышел бы хороший хускарл, поэтому я хочу помочь тебе, предупредив о том, на что стоит обратить внимание.

— Я благодарен тебе, сын сыновей, но намерений своих не изменю.

— Ну что же, значит так тому и быть. Верность намерениям — хорошая черта для воина… В любом случае, это дела грядущего. Сегодня важнее другое — ты с нами ночуешь, али как?

— А ты гостеприимен, Болдр Арноддсон! Почту за честь разделить с тобой кров.

— Отлично. Будешь на собачьей вахте, а пока забирайся в палатку к Атли, Стейну, Хауку и Эгилю. Проводите фаренгастманна(71).

Бранд, сопровождаемый юными воинами, отправился навстречу беспокойному сну, долженствующему предворять важнейшее во всей его жизни событие.

***

Тем временем, Свен Риггер и не помышлял о сне. Его ждала встреча с самим Тысяцким — человеком, возглавлявшим Орден уже почти два десятка лет. Наконец, должный час настал, и сотник вошёл в покои на вершине детинца(72). Тысяцкий ждал гостя за столом, сидя в расслабленной позе. Этому человеку нельзя было дать более сорока пяти зим на вид, при том что его истинный возраст перевалил за семьдесят. Хозяин помещения поднял веки, открывая ясные зелёные глаза, взирающие на мир одновременно с юношеским любопытством и старческой рассудительностью.

-“Здравствуй, сотник. Как самочувствие?”, - умиротворённо спросил старик.

— Всё прекрасно, Старший. Через два дня отправляюсь на новый круг(73). Но перед тем, как уйти, я должен кое о чём спросить.

— Спрашивай. За этим ко мне и приходят.

— В Рехене, городке, откуда я забирал припасы, я встретил старого друга. Мы с ним не виделись целую дюжину лет! Он всё это время был рядом, а я, прошедший за эти годы тысячи вёрст, ни разу не заглянул в город всего-то в неделе пути… Не иначе как сама судьба привела меня туда в этот раз!

Тысяцкий слушал сотника, не перебивая, несмотря на то, что тот, очевидно, излишне ударился в собственные чувства.

— Произошла… целая цепь случайных событий. В общем, я испытал его сына. Мальчик вошёл в Состояние Силы.

Совершенно расслабленный до этого, тысяцкий вскинулся.

— Самоинициация?

— Да, Старший.

-“Это опасно. Очень опасно.”, - напряжённо произнёс глава Ордена, сжав кончиками пальцев виски: “Никто не пострадал?”

— Нет, старейшина Илдред.

-“Хорошо.”, - коротко выдохнул тысяцкий: “Сколько ему лет?”

— Тринадцать.

-“Как он?”, - спросил Илдред, неопределённо покрутив ладонью в воздухе.

— Хорош. Для его возраста — особенно. Я не видел, как он сражается, но остальное… Полуторапудовый камень поднял три десятка раз.

— В Состоянии?

— Разумеется. Отделался потерей сознания и болью в мышцах.

Тысяцкий издал какой-то неопределённый звук, что-то среднее между хмыканьем и кашлем.

— Помимо этого, умён, очень неплохо разбирается в законах, умеет договориться с людьми. Есть зачатки тактического мышления. Научен алхимии — основной полевой набор.

Илдред нахмурился.

— Для его возраста это не просто неплохо — это настоящее чудо. Он создан быть одним из нас! Может и впрямь — подарок судьбы… Вот только тревожно мне. Если он не пройдёт испытание, нам придётся его убить. Мальчишку нельзя отпускать. Встань он на кривую дорогу — быть беде.

-“Я понимаю, Старший”, - ответил Свен, стиснув зубы.

— Иди отдыхать, сотник. Я подумаю, что можно сделать.

— Спасибо.

Свен коротко поклонился и вышел, а Илдред подпёр голову рукой и погрузился в глубокие думы.

(48) Выродок собаки и осла

(49) Система двухчастных паролей в средневековом исполнении

(50) Нельзя сказать, что Орден не доверял магии. Камни стен и ворота были покрыты дворфийскими рунами, а ворота могли открываться и закрываться под действием специальных артефактов, но, как известно, волшебство требует присутствия или мага, или накопителя. Первых в Твердыне не наблюдалось, а зарядка вторых стоила изрядно даже по меркам витязей. Так что дюжие молодцы являлись, так сказать, дешёвым и сердитым воротным механизмом.

(51) Сквозной первый ярус надвратной башни, служивший в средневековых крепостях чем-то вроде фильтрационного блока. Часть наступающих (или, при удаче, все они разом) заманивалась на его территорию, а затем обе решётки падали, запирая вражеских бойцов на небольшом пятачке. Под потолком (полом второго яруса) имелись специальные желоба для слива всяческих неприятных жидкостей на вторженцев, лучники и суличники могли вести по ним огонь из внутреннего двора через внутреннюю решётку.

(52) Имеются в виду деревянные стенные галереи, служащие для размещения стрелков и бойцов ближнего боя

(53) В этом варианте рукопожатия ладони располагаются на стыке плеча и предплечья (в районе локтевого сустава). Данный жест означает, что ты пришёл с миром, не держа в рукаве ножа или кистеня.

(54) Таможенные льготы

(55) “Парнишка” в переводе с наречия народа ладей

(56) Кантланд — родные земли народа ладей. В переводе с их языка это название означает “Земля края”

(57) “Пожар нам устраивать не будешь, Бранд?” (кантл.). Игра слов, основанная на одном из значений имени главного героя — пожар.

(58) “Нет, разве что пару палаток подрублю!” (кантл.). Ответная игра слов, основанная на втором значении того же имени — меч.

(59) “Вот мелкий чёрт!” (кантл.)

(60) Вопреки широко распространённому мнению о повальном невежестве и грубости кантландцев, у них есть свой этикет, достаточно специфичный и разветвлённый. В данном случае Бранд руководствовался нормами походного этикета — вокруг костра сидят старшие дружинники, во внешнем кругу стоят юноши, а на земле сидят лишь пленники, которым уготована судьба трелей (домашних рабов), или же малые чада.

(61) Старшая дружина

(62) Младшая дружина

(63) Бейка — полоска кожи, вшиваемая между подошвой и верхом или между элементами верха ботинка. Её правильное вшивание усложняло работу, увеличивая её и так не маленькую стоимость, соответственно подобные ботинки мог носить только очень неплохо обеспеченный человек.

(64) Отигнир — аналог принца, т. е. не властвующий представитель высшей знати мужского пола.

(65) Венн — приятель (кантл.)

(66) Традиционная манера представления себя любимого в рядах высшей знати Кантланда.

(67) Обычное уважительное обращение к отигниру.

(68) Ваннар — верховный бог кантландского пантеона, олицетворение мудрости

(69) Символ наделения своей мудростью

(70) Хвалебные стихи

(71) Сокращение от “гость дома моего отца”.

(72) Русское название донжона — последнего рубежа обороны каждой крепости.

(73) Для того, чтобы понять, что такое круг, следует разобраться в том, как организована деятельность витязей в целом. В каждый отдельный момент их можно поделить на три группы: дипломаты, отдыхающие и странники. Первые исполняют миссии по поддержанию равновесия и умиротворению отдельных держав; вторые приходят в себя в Цитадели — обмениваются новостями, лечатся, тренируются; третьи — это, как раз таки, те, кто находится на Круге. Они идут от города к городу, от деревни к деревне, и выполняют там другую часть своего долга — разрешают сложные судебные споры, выступая в них третьей стороной, и уничтожают тварей. Само собой, эта помощь не бесплатна, но цена, запрашиваемая витязем, никогда не превышает возможностей платящих. В отдельных случаях (например в бедных деревнях) витязи и вовсе работают бесплатно. Круг может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет — всё зависит от выдержки каждого отдельного члена ордена.

Глава 11. Испытание

Утро началось, как это ни удивительно, не утром. Собачья вахта не зря носит такое название — вставать в час, когда сон так сладок, вылезать в зябкую, сырую тьму… Приятного мало! Бранд, конечно же, тоже не испытал особой радости, проснувшись от толчка в плечо и увидев над собой довольную рожу Эгиля.

— Вставай, венн! Пост сдал.

-“Пост принял”, - пробурчал совершенно ещё не проснувшийся отрок, выбираясь из палатки.

Светало. Лагеря, укрытые зыбкой паволокой тумана, спали; лишь одинокие часовые, застывшие подобно статуям, сгорбившиеся возле тусклых костров, выплывали время от времени из бесконечной кружевной пелены. Бранд протёр глаза и закрутил головой, пытаясь понять, где вчера закончила свой путь его сумка. Молодой караульный вспомнил, что, по счастью, он в спешке бросил её в ногах. Это дало ему возможность тихо, не тревожа товарищей, вытащить треногу, котелок, собранные по дороге листья ежевики и земляники, а также бородатый(74) топор. Отрок поставил котелок над полумёртвым огнём, налил в него немного воды и принялся ждать закипания. Бранд надвинул худ(75) поглубже, уселся на нагретое предыдущим дозорным место, положил на колени топор, завернулся в плащ, подбросил в костёр пару сучьев посуше и устремил взор поверх пламени, вдаль. Вода закипела. Он бросил в котелок горсть листьев, подождал, зачерпнул горячую ароматную жидкость флягой и уселся назад. Через час рассвело, а через полтора из палаток робко поползли первые желающие отойти в лесок. Отрок встряхнулся, закупорил почти опустевший сосуд, засунул топор в сумку и принялся заново раздувать огонь. Едва он привёл пламя в божеский вид, как у костра объявились хёвдинги, немедля начавшие доставать продукты и наполнять котлы водой. Отрок взирал на всё это с недоумением, ведь приготовление пищи являлось занятием женщин, младших или слуг, но никак не ближников конунга. Поймав удивлённый взгляд юнца, один из дружинников подмигнул ему и процитировал

-“…Служили, как ведется со стародавних пор,

Юнцам мужи и старцы на этих торжествах.”.

Настраивайся, гутт, разогревайся. Сегодня великий день для молодых воинов, таких, как ты. Не будем портить его ерундой вроде готовки.

Довольный отрок поспешил последовать совету воина и начал разминку. Его мышцы, изрядно затекшие за время сидения, запели, наполняясь жизненными соками. Добившись чувства бурлящей крови, Бранд подхватил топор и направился прочь от палаток, не желая махать острым железом при всём честном народе. В этом своём желании он был не одинок — во все стороны потянулись одинокие фигуры кандидатов, намеревающихся привести себя в боеготовое состояние. Зайдя за деревья, отрок стащил рубаху и принялся пластать воздух связками ударов, вспоминая, чему его учил отец, и пытаясь продумать, чем удивить соперников. Через три четверти часа затрубили рога, сзывая молодых к кострам. Бранд накинул рубаху на потные плечи, засунул топор за пояс и пошёл на зов. Конунг ждал своих хускарлов. Когда все явились, он воздел кулак начал речь

— Сыны Кантланда! Сегодня вас ждёт нелёгкое испытание, но, я уверен, вы выдержите его с честью. Вы — лучшие среди юных воинов севера, но и ваши противники отнюдь не слабы. Покажите всё, на что способны! Пусть ваша доблесть и сила Брегги(76) защитят вас от подлых приёмов трусов! Скьел(77)!

-“Скьел!”, - отозвались хускарлы в едином порыве.

Конунг опустил руку и продолжил, но уже спокойно и по-деловому.

— Сейчас ешьте. Вам понадобятся силы.

Юноши расселись и принялись за еду. Плошка досталась и Бранду. Впрочем, не успел он съесть и десятка ложек, как над лагерями снова разнёсся рёв рога. В этот раз он почему-то доносился издали, со стороны дороги. Люди вокруг схватились за оружие, поднялись и двинулись к кромке леса. Бранд не стал исключением. Достигнув дороги, он посмотрел в ту сторону, откуда исходил встревоживший всех звук. Из-за поворота дороги, лежавшего шагах в пятистах, показалось облако пыли. Через пяток вздохов стало возможным различить отдельные силуэты, ещё через десять — блеск солнца на шлемах и остриях копий, а затем и знамя. Багровый меч в обрамлении золотых колосьев на белом фоне. То был герб Эрна, его князя и дружины. Странно… Странно то, что все прочие кандидаты прибыли по меньшей мере за день-другой, желая отдохнуть перед испытанием, а эрнцы, самые ожидаемые гости, так задержались.

Подойдя на пятьдесят шагов, строй остановился. Вперёд вышел воин в чешуйчатом панцире со множеством боевых отметин. Он вынул из ножен, висящих на поясе, меч и закричал

— Каликс Аврелий! Я знаю, что это твоих рук дело! Выходи сюда, сучье семя, и дай мне взглянуть в твоё поганое имперское лицо!

Ответом ему было гробовое молчание. Из рядов собравшихся вышел подтянутый, черноволосый, кареглазый мужчина в расшитых золотом одеждах, с клинком в богато украшенных ножнах на поясе. Он двигался размеренно, гордо подняв голову и искривив губы в презрительной усмешке. Подойдя поближе, он дерзко крикнул

— Как тебя зовут, язычник, и по какому праву ты оскорбляешь меня?

— Я Святогор, сын Владислава, и я обвиняю тебя в убийстве троих претендентов, чьи жизни ты подло забрал чужими руками! Я требую виру!

Говоря это, воин шаг за шагом приближался к имперцу, поэтому последние слова он прокричал ему в лицо. Каликс брезгливо стёр со щеки несуществующие брызги слюны и высокомерно бросил

— Твои речи лживы, варвар. Впрочем, если ты сейчас же встанешь на колени, поцелуешь мою ногу и попросишь о прощении, я не буду убивать тебя. Учти, в случае чего мне и спата(78) не понадобится — насажу на каменное копьё, как жука(79).

Святогор побагровел, оскалился и сжал рукоять меча до хруста, готовясь напасть. Несколько камней оторвались от дороги и лениво закружились вокруг ладони Каликса. Внезапно, две тени мелькнули, пролетев от стен Цитадели к месту готового начаться кровопролития. Две руки схватили бойцов за плечи, два голоса в унисон произнесли

— Прекратить схватку!

Витязи развели спорщиков на десять шагов, а затем принялись расспрашивать их

— Ратник, на каких основаниях ты оскорбил другого гостя?

— Две ночи назад он подослал к нам убийц. Все кандидаты были заколоты. Их было трое. Убийц четверо.

— Почему вы не смогли дать им отпор?

— Нас отравили. Какое-то зелье сонного паралича. У меня был эльфийский амулет, но даже он не смог справиться с ядом сразу, а когда смог, было уже поздно.

— Где это произошло?

— В дне пути верхом на юго-восток. Наши лошади пали той же ночью.

— На каком основании ты подозреваешь Каликса Аврелия?

-“Я прикончил одного из убийц.”, - воин махнул рукой, и из задних рядов отряда вынесли большой мешок: “Здесь тело.”

Из развязанной горловины выпал труп худого, жилистого мужчины, одетого в просторные штаны, короткую рваную тунику, и кожаные полусапоги без подошвы(80). На подбородке у него болтался кусок ткани, прикрывавший ранее нижнюю половину лица. Каликс засмеялся.

— По-вашему я подослал этого нищего? Да одеть его так мог любой!

-“При нём было это”, - произнёс Святогор, доставая кинжал, стеклянный флакон, странного вида кожаный пояс и медальон из светлого металла и передавая их витязю: “Флакон из-под того самого зелья.”

Орденцы покрутили вещи в руках, рассмотрели флакон на просвет, понюхали и вынесли вердикт

— Данные вещи доказывают правомерность обвинений, предъявленных Каликсу Аврелию.

Затем один из них повернулся к присутствующим и заговорил, так, чтобы слышал каждый

— Такие кинжалы — нечастые гости в наших краях. Цельнолитой, выполнен в форме креста. На лезвии написано “Tenebris lumen veritatis ignotum Remansit(81)”. Это девиз ликвидаторов — цепных псов имперской экклезии. Медальон — солнечная бронза. Добывается, выплавляется и зачаровывается только на территории Священной империи, в вицерегнуме(82) Монс. Стекло для флакона сделано в империи. Пояс изготовлен из воловьей кожи и снабжён дюжиной карманов для разных нужд. Я видел подобные на послушниках в нескольких экклезиариумах в Риме.

Рассказывая о полученных предметах, воин держал их над головой, на всеобщем обозрении. Закончив краткий экскурс, он вновь повернулся к италику.

— Каликс Аврелий, ты обвиняешься в убийстве(83) троих княжьих людей и нарушении порядка проведения испытаний. Тебе есть, что сказать в свою защиту? Если нет, ты будешь заперт в каземате под Цитаделью, чтобы не чинить препятствий другим участникам.

Имперец, было, застыл, ошеломлённый скоростью решения спора, но через мгновение отмер и разразился гневной тирадой

— Вам показали пару вещичек и вы уже хотите запереть меня? Что они доказывают? Да я даже трупов не видел!

-“Не смей отзываться о наших мёртвых без уважения!”, - прорычал Святогор, повернулся к витязям и добавил: “Судари, прошу дать этим юношам последнее пристанище, покуда мы не сложим погребальный костёр. Не хочу, чтобы они гнили на солнце, как дикое зверьё.”

Ряды ратников раздвинулись и три пары гридней, преисполненных скорби, вынесли грубые носилки с лежащими на них телами юношей, одетых в доспехи, с обнаженными мечами на груди. Их лица не приобрели ещё синюшного оттенка, оставаясь лишь мертвенно бледными и спокойными. На груди у каждого зияла кровавая рана. Юноши умерли, так и не испытав своих сил, но, благодаря яду, это случилось хотя бы быстро, без боли. Витязи горестно оглядели тела. Один из них кивнул и спокойно произнёс

-“Мы дадим им пристанище и поможем вам сложить костёр.”, - затем вновь посмотрел на италика и добавил: “Ты увидел тела, Каликс Аврелий. Что ещё ты можешь сказать в свою защиту?”

— Каждая из этих вещей могла быть искусно подделана или украдена, чтобы очернить меня. Да даже если этот человек и впрямь слуга Единого — что с того? Он мог действовать сам по себе!

— Не мог. Ликвидаторы не работают без заказа. Я читал их кредо и знаю, о чём говорю.

Каликс поджал губы и едко парировал

— Тогда, о мудрый витязь, ты без сомнения знаешь, что они не работают без благословения священника! Я так похож на жреца?

— Нет, но договориться со жрецом для представителя рода Аврелиев — задача нетрудная.

— Так что мешало договориться другим?

— Отсутствие необходимости. Убийцы ограничились тем, что забрали жизни троих претендентов. Кому ещё могла понадобиться их смерть именно здесь и сейчас, как не тебе?

Имперец раздражённо выплюнул

— Не знаю и знать не хочу! Я вообще не понимаю, почему я должен оправдываться перед Орденом за то, чего не делал!

— Всё указывает на тебя, Каликс. Не усугубляй свою участь. Просто дай отвести себя в каземат.

Италик усилием заставил своё лицо вновь принять спокойное, надменное выражение и процедил

— Вижу, в этот раз нам здесь не рады.

Затем повернулся к своим воинам и бросил

— Сворачивайте палатки! Мы уходим. Очевидно, Орден изменил своим принципам равновесия и не хочет давать Священной Империи выставить своего кандидата.

Витязь, ведший до этого основную часть диалога, не меняя выражения лица ответил с прежним спокойствием

— Отнюдь. Твой сын может принять участие в испытаниях наравне с прочими участниками. Ты же, повторяю, должен пройти с нами. Это последнее предупреждение. Если ты не подчинишься, я буду вынужден применить силу.

Щёки, рот, скулы, подбородок имперца искривились в едином спазме, превращая его лицо в демоническую маску. Целый рой камней разного размера взлетел с земли и понесся в сторону витязей. Ни один воин не успел бы защититься от этой угрозы и был бы разорван в клочья… Но не они. Две тени налетели на колдуна, закрутили и бросили наземь. Раздался хруст, италик болезненно взвыл. Один из орденцев стоял над ним в полный рост, другой держал нож у шеи.

-“Брат”, - обратился первый ко второму: “Доставь его в каземат.”

-“Да, брат”, - ответил второй и унёс извивающегося Каликса прочь.

Люди народа ладей, жители срединных королевств, пришлые с востока и из Империи стояли, не смея пошевелиться. Не шелохнулся и Бранд, заворожённый произошедшим. События пронеслись перед ним в одно мгновение — обвинения, допрос, бой — всё смешалось в одну смазанную картину с двумя кристально чёткими образами. Внезапно отрок услышал глухой стук. Повернувшись на звук, он увидел италийского юношу, стоящего на коленях. Тот в безумии покачивался, обхватив руками голову. Рядом с ним валялся шлем, являвшийся, по всей видимости, источником звука. Молодой имперец, пошатываясь, встал и, нетвёрдой походкой направился к делегации Эрна. Подойдя к Святогору, он склонил голову, приложил кулак к сердцу, и глухо произнёс

— Я, Марк Аврелий, сын Каликса Аврелия, принимаю на себя позор своего отца. Я готов заплатить кровавую виру, дабы смыть позор с нашего рода.

Юноша снял с пояса меч, протянул его ратнику и поднял голову, подставляя шею под удар. Его глаза были закрыты, а губы судорожно подёргивались. На виске, видимая одному лишь Святогору, бешено пульсировала жилка.

-“Вот оно, благородство истинного патриция!”, - восхищённо прошептал кто-то рядом с Брандом.

Святогор молчал. Было видно, как его пальцы побелели, сжав рукоять протянутого меча.

— Ты содействовал своему отцу в его деяниях, юноша?

-“Нет.”, - прошептал Марк, не опуская головы.

— Ты знал о готовящемся?

— Нет.

— Ты сочувствуешь своему отцу?

-“Как долг велит, не больше и не меньше”, - выдавил молодой имперец.

Ратник разжал хватку и толкнул меч назад.

— У тебя чистое сердце, Марк Аврелий. На тебе нет вины. Мне не нужна твоя кровь — свершения правосудия будет достаточно.

-“Благодарю, vir honestus(84). Мой род в неоплатном долгу перед семьями павших.”, - произнёс италик с глубоким поклоном. Затем, он повернулся к витязю и добавил: “Nobilis, я не имею права оставаться здесь. Я вернусь в Рим и предостерегу другие семьи, дабы подобного не повторилось. Может быть в следующий раз в рядах Ордена добавится достойных граждан Империи.”, - в конце он позволили себе лёгкую улыбку.

— Из тебя вышел бы хороший витязь, юноша.

Марк ещё раз улыбнулся, махнул рукой своим воинам, которые к тому моменту уже дособирали скарб, выполняя распоряжение Каликса, и направился прочь. Через десяток частей имперцы скрылись за поворотом. Повисшее молчание нарушил конунг народа ладей.

— Это было благородно.

Многие из присутствующих одобрительно закивали, полностью согласные с его мнением. В этот момент калитка в воротах крепости открылась, и оттуда вышел человек. Он размеренно шагал навстречу напряжённой толпе, придерживая меч, висящий на боку. Приблизившись, он поднял руку, требуя внимания и промолвил приятным рокочущим баритоном

— Добрые люди, гости Цитадели! Я рад видеть вас. Искренне соболезную достойным мужам Эрна! Братья помогут им сложить погребальный костёр для погибших. Хоть я и скорблю о смерти невинных, отступить от традиций не в моих силах. Сегодня минуло десять раз по десять дней со дня ухода братьев Гая, Тьодольва и Акрама в отставку. Сегодня Орден должен получить замену. Через половину часа претенденты должны явиться к воротам крепости. Сим я, Илдред Тысяцкий, объявляю начало испытаний!

-“А что мы, старейшина?”, - хмуро спросил Святогор.

— По счастью, у вас есть, о ком позаботиться. От Эрна выйдет кандидат — Бранд Крамхолд!

Волна удивлённых шепотков прокатилась по толпе. Большинство не могло понять, о каком кандидате идёт речь. Кантландцы как-то странно посмотрели на отрока. Тот сжал зубы — лишнее внимание ему не требовалось, но тысяцкого это явно не волновало. Бранд вздохнул и направился к рядам княжих людей, провожаемый взглядами северян. Он поклонился, выказывая почтение, и сообщил

— Я разделяю вашу скорбь. Клянусь сделать всё, что смогу, дабы хоть в малой степени заменить погибших.

По лицу Святогора прошла судорога. Очевидно, воин ожидал увидеть кого-то более похожего на будущего витязя, но, несмотря на то, что его ожидания не оправдались, он не стал показывать своего разочарования. Претенденты других государств стали расходиться, намереваясь потратить оставшееся время с пользой. Илдред, в сопровождении брата и шестерых гридней с телами скрылись за стенами Цитадели. Святогор наказал своим ставить лагерь и отдыхать, а сам занялся отроком.

— У нас нет времени на долгие беседы, поэтому я не буду спрашивать тебя, кто ты, почему у тебя кантландское имя и каким образом ты попал сюда — сейчас это не имеет значения. Важно другое — можем ли мы предоставить тебе что-то?

— Боюсь, что не, сударь. Как вы справедливо заметили, времени у нас мало. Я потрачу его на то, чтобы собраться с мыслями.

— Как знаешь.

Святогор ушёл в свой лагерь, а отрок с тяжёлым сердцем принялся повторно разминаться. Стоило ему закончить, как за стенами протрубил рог, сзывая претендентов. Уже через две части они стояли у ворот. Девять северян, семь житель срединных королевств, четыре смуглых южанина — борьба обещала быть жаркой. Наконец, тяжёлые створки поползли в стороны, впуская юнцов. Бранд мотнул головой, прогоняя тягостные мысли, и оглядел внутренний двор. Со вчерашнего вечера там многое изменилось — появились весовые камни, стойка с тренировочным оружием и странная, смутно знакомая постройка из множества брёвен и верёвок. У края площадки стояли пятеро витязей. Средним был сам Илдред — глава ордена. Он подождал, пока претенденты подойдут поближе и заговорил.

— Вас ждёт пять испытаний, каждое из которых проведёт брат, являющийся лучшим в данном направлении или качестве. В ходе проверок мы определим тех троих, кто лучше всего подходит на роль витязя. Помните, витязь — это человек равновесия, следовательно, вы должны будете достойно показать себя на каждом из испытаний. Первое — испытание силы.

Из ряда витязей вышел крайний правый. Могучий северянин с густой и длинной бородой возвышался над всеми присутствующими, что неудивительно при росте более трёх аршинов.

-“Я брат Альмод”, - представился гордый обладатель рук, толщиной с бедро нормального человека: “Возьмите камни размером с две ваших головы и несите сюда.”

Юноши незамедлительно подчинились. Увидев местные весовые камни, Бранд застыл в неверии, ведь затребованный размер был одним из наименьших среди представленных. Наибольшие же, судя по всему, являлись по-ошибке притащенными снарядами катапульт, или же предназначались для орков. Однако, удивление не помешало ему быстро прийти в себя, подхватить подходящий камень и вернуться назад. Альмод дождался, покуда все справятся с нехитрым поручением, и дал следующее указание

— Выстройтесь в линию, возьмите камни двумя руками и начинайте поднимать их над головой. Работаем на мой счёт. Начали! Раз! Два!

Юноши раз за разом толкали снаряды ввысь, выжимая из себя все силы до капли, стараясь не уступить соперникам. Первым не выдержал худой южанин — он упал после семнадцати повторений с каким-то странным свистящим всхлипом. Следующими выбыли Бранд и один из срединников (бургунд, если судить по паре крепких слов, вырвавшихся у него сквозь сжатые зубы). На двадцать третий раз их руки лишь судорожно дёрнулись, отказываясь терпеть подобное издевательство со стороны хозяев. Дальше участники стали сдаваться лавинообразно: после трёх десятков повторений их осталось пятнадцать, после четырёх — десять, после пяти — лишь двое. В одном из силачей Бранд узнал Болдра. Без вчерашней богатой одежды, красный, густо покрытый потом — он мало напоминал отигнира, зато теперь из-под простой рубахи явственно проступили могучие мышцы. Они принесли сыну конунга победу — он поднял камень пятьдесят четыре раза, на один больше, чем его соперник — такой же северянин. Альмод удовлетворённо кивнул, дал юнцам передохнуть и лаконично огласил новое задание

— Ваша следующая задача — приседание с этими же камнями.

Бранд разочарованно вздохнул. Он ожидал от испытаний… чего-то большего, особенного. Пока же отбор в Орден не слишком отличался от такового в обычную стражу. Впрочем, лиха беда начало.

Счёт пошёл, и отрок принялся усердно гонять своё туловище в вертикальной плоскости. Вверх-вниз, вверх-вниз. Ему снова удалось не оказаться в числе худших — до его уровня в шесть десятков приседаний не дотянули восемь соперников. Болдр предсказуемо опять превзошёл всех — целая сотня приседаний оставила позади и Атли, и Стейна, и Эгиля, и Хаука, и других северян, заодно с южанами и срединниками. Едва только отигнир опустил камень, как Альмод вернулся на своё исходное место. Следующим вышел крайний левый витязь. Его тело значительно уступало альмодову в размерах, но ощутимо превышало в подвижности.

-“Я брат Сбыня.”, - представился воин: “Положите камни. Они вам боле не надобны. Следующее испытание покажет вашу скорость. Встаньте в ряд у дальнего края двора. По моему слову бегите вперёд столь быстро, сколь возможно.”

“Ну вот, сначала тяжести, теперь бег”, - подумалось Бранду: “Что дальше, будем колоть копьями мешки с соломой?”

Тем временем кандидаты вышли на исходную, стараясь продышаться после прошлого испытания. Отрок прикинул длину двора — на глаз выходило около двухсот шагов. Хорошо. Не слишком много. Сбыня поднял руку с тем, чтобы через пару вздохов резко опустить её, сопроводив движение коротким приказом

— Бегите!

Кандидаты ринулись вперед подобно стрелам, выпущенным из орочьего лука. Двор пролетел перед глазами в одно мгновение, окончившись жёсткой стеной. Половина бегунов не успела вовремя затормозить и впечаталась в грубый камень. Хуже всего пришлось Болдру и Стейну. Они, привыкшие воспринимать бег исключительно как прелюдию к тарану вражеского строя, даже не помышляли о том, чтобы остановиться. Впрочем, ничего непоправимого не произошло — крепкие молодые тела отделались синяками. Бранд обошелся и без этого — он оказался в составе более везучей половины. Кроме того, он с удивлением обнаружил, что каким-то чудом попал в пятёрку лучших. Дав юношам перевести дыхание, Сбыня вновь заговорил

— Следующее испытание проверит, насколько хорошо вы владеете своим телом. Оно может оказаться незнакомым для вас, поэтому сначала покажу, как нужно проходить препятствия, входящие в его состав.

Витязь подошёл к непонятной конструкции, чьё назначение теперь несколько прояснилось, и приступил к выполнению упражнения. Он вскарабкался на лестницу, расположенную с краю, спрыгнул на находящееся дальше узкое, подвешенное на верёвках бревно, пробежал по нему, подпрыгнул, ухватился за верёвочные петли, свисающие с высокой, длинной перекладины, прошёл по ним, быстро перебирая руками, приземлился на небольшую подвесную площадку, пробежал по беспорядочно расположенным невысоким, по колено высотой, столбикам с округлыми верхушками, с куньей(85) сноровкой опустился на землю и повернулся к изумлённым претендентам.

— Проходить будете по-очереди, на скорость. Коснувшийся земли идёт вон.

Эти слова заставили части мозаики, возникшей в голове Бранда, сложиться в законченную картину. Он понял, где видел подобную штуку — на ярмарке. Зазывала предлагал проходящим мимо юнцам и мужам показать свою удаль, заплатив пару грошей и получив возможность выиграть пять печатней. Многим это показалось хорошей затеей. Хозяева забавы славно заработали в тот день… Вопрос в другом, как ярмарочное развлечение могло помочь определить, кто достоин быть витязем, а кто нет? Может Орден набирает отдельный отряд скоморохов?

Судя по всему, подобные мысли занимали одного лишь отрока, так как остальные уже заканчивали строиться. Бранд торопливо юркнул в конец колонны и принялся наблюдать. Всё происходило точь-в-точь, как на пресловутой ярмарке — кто-то ловил равновесие, а кто-то падал с грохотом и ругательствами. Последние исходили, преимущественно, от срединников, но и некоторые северяне от них не отставали. Торопыги, желавшие побыстрее закончить испытание, оказывались неприятно удивлены скользкостью столбиков; некоторые наворачивались на бревне. Последнее не относилось к кантландцам — для них, привычных к схождению на берег по веслу, бревно было детской забавой. Но некоторые не допрыгнули до верёвочных петель, да и столбики, всё-таки, собирали с них свою дань… Эта вакханалия продолжалась достаточно долго, но Сбыня и другие витязи терпеливо дожидались её окончания. Наконец, настала очередь самого Бранда. Он выдохнул, сосредотачиваясь, и ринулся вперёд. Лестница пролетела под его конечностями за считанные вздохи, но на бревне пришлось тяжелей. Сволочная деревяшка моталась из стороны в сторону как, пьяный плотник, норовя сбросить отрока наземь, но хороший разгон, взятый в начале, помог справиться и с этим. Петли и столбики показались ему и вовсе детскими играми. Стоило ему ступить на твердую землю, как Сбыня вернулся к своим соратникам, а на его место вышел второй витязь справа — сухой, жилистый южанин с опрятной, тонкой бородкой, пронизанной седыми нитями. Но, надо сказать, бородка была далеко не самой запоминающейся деталью его внешности. Глаза притягивали внимание в куда большей степени. Они будто светились каким-то особым внутренним светом. Такой свет, обычно, является свидетельством богатого жизненного опыта и глубокой мудрости. Витязь заговорил

-“Я брат Дари. Моё испытание будет отличаться от предыдущих, ибо вам потребуется показать качества не тела, но ума!”, - подчёркивая свою мысль, он мягко коснулся кончиками указательного и среднего пальца правой руки своего лба, а затем неожиданно предложил: “Садитесь полукругом”, - и подал пример, опустившись на утоптанную площадку, скрестив ноги. Юноши послушно сели следом.

-“Правила просты”, - продолжил Дари: “Я буду задавать вопросы. Тот, кто хочет ответить, должен поднять руку. Ваша задача — ответить на наибольшее количество вопросов правильно. Итак, начнём. Как называют своих правителей дворфы Ганзейских гор?”

Бранд тут же вскинул руку. Уж на этот вопрос он точно мог ответить.

— Херршер. Владыка, в переводе на наш язык.

— Хорошо. Какие товары поставляются из Великого Леса в Священную империю, и что они получают взамен.

Руку поднял один из срединников.

— Никаких. Эти земли враждуют. Но, даже будь между ними мир — расстояние слишком велико для торговли.

Вопросы сыпались, как из рога изобилия. На какие-то, например об уязвимых местах паучьего волка, не смог ответить никто, на другие, напротив, ответить были готовы чуть ли не все. Северяне, хорошо показывавшие себя на предыдущих испытаниях, изрядно сдали позиции (всё-таки доблесть в Кантланде ценилась выше начитанности). Основная борьба развернулась между южанами и жителями срединных княжеств. Бургунды, вадды, хенеры, альши, саксы и ранды в силу благородного происхождения(86), лучше разбирались в тонкостях торговли и дипломатии, тогда как жители эмиратов превосходили их в знании медицины и охотничьих(87) техник. Бранду приходилось соперничать и с теми и с другими. Это было нелегко, но накопленный за тринадцать лет багаж знаний давал о себе знать. Всего было задано около двух сотен вопросов, на тридцать из которых отрок дал верный ответ первым. Это, конечно, не шло ни в какое сравнение со знаниями двух других участников. Один, сакс, если судить по выговору, ответил на сорок пять вопросов, а другой, южанин, и вовсе на пятьдесят. Наконец, третье испытание подошло к концу. Пока оно шло, юноши успели отдохнуть. Это было для них крайне необходимо…

Дари вернулся к братьям, а на его место вышел русоволосый, крепко сбитый бородач с очень живым, проницательным лицом и смешливыми морщинками в уголках глаз. Он потёр руки, улыбнулся, прицокнул языком и представился

— Что ж, юноши, я, стал-быть, брат Ратмир. Наша с вами задача на сегодня — проверить ваше умение наносить, так сказать, добро и справедливость тяжёлыми и не очень предметами.

Подобная шутливая манера речи разительно отличала Ратмира от его предшественников. Он не пытался показать свою мудрость, свой опыт, и поэтому казался скорее не наставником или судьёй, а старшим братом — разумным, сильным, но, в то же время, близким и понятным. Впрочем, человек, способный смотреть немного глубже небрежно наброшенной маски, без труда заметил бы, что Ратмир отнюдь не молод — его возраст лежал где-то между тридцатью пятью и пятьюдесятью годами. Тем временем странный витязь продолжил

-“Проверять вас буду кругом чести и кругом бесчестия. Кто-то из вас может быть знаком с ними”, - он бросил многозначительный взгляд на северян, ясно обозначая, что именно от этих любителей пускать друг-другу кровь всеми возможными способами он ожидает глубоких познаний в предстоящем: “Для остальных рассказываю. В круге чести вы вызываете друг-друга на поединки и сражаетесь. Побеждённые выходят, победители остаются. В круге бесчестия всё ещё проще — бейтесь, как боги на душу положат, главное победите. Тут побеждённые, кстати, тоже выходят. Чтобы победить соперника, рубайте раз по тулову или голове, по ногам и рукам — дважды. В голову бьём осторожно — в Цитадели есть братья, сведущие в целительстве, но их способы могут быть далеки от приятных. Не работайте щитом в лицо, не кусайтесь, не бейте по висюлькам и не колите. За это получите то же самое, но уже от меня. Оружие возьмите на стойке. Начинаем с круга чести. Всем всё понятно?”

Кандидаты разнородно, но однозначно выразили своё согласие по этому вопросу и двинулись за снаряжением. На стойке находились увесистые палки длиной в три локтя и разного размера щиты — от кулачных до чуть ли не башенных. Бранд, ничтоже сумняшеся, подхватил предложенное “оружие” и привычный для себя круглый ременной(88) щит в аршин шириной. Не всем выбор дался также просто — южанам, очевидно, больше пришлись бы по вкусу привычные им парные сабли, некоторым северянам — двуручные топоры, а срединникам — копья, но выбор был ограничен. Повздыхав, юноши разобрали снаряжение и разошлись по местам. Ратмир дал отмашку, и машина войны завертелась.

Бранд выбрал в качестве цели своего соседа справа — приснопамятного бургунда. Палки столкнулись в воинском приветствии и тут же загудели, рассекая воздух. Бургунд напал бесчестно, целя рантом(89) щита в лицо, а палкой в пах. Не желая проверять внимательность Ратмира, отрок сбил меч противника боковой защитой, присел и наклонился, разом становясь в два раза ниже и уходя из-под удара щитом, а затем рванулся вперёд, вышибая из соперника дух. Пока срединник падал, Бранд врезал ему палкой по рёбрам. Не став дожидаться ухода поверженного, он перешёл к поиску следующего противника. Рослый, несколько запыхавшийся северянин отлично подходил на эту роль. Отрок махнул щитом, привлекая его внимание. Северянин (вроде бы Стейн) улыбнулся и приблизился, уверенно поигрывая оружием. Понимая, что с таким громилой прежняя уловка не пройдёт, Бранд придумал иной способ. Он отсалютовал оппоненту и принял нарочито расслабленную позу, готовясь пропустить “бычка” мимо себя и огреть его по спине. “Бычок”, впрочем, не спешил действовать в рамках этого плана, предпочтя сократить расстояние осторожными шагами. Дело приобретало скверный оборот — здоровяк почти отдышался. Нужно было действовать. Бранд попытался зацепить его щит своим, но противник не дал раскрыть себя. Соперники закружились на расстоянии двух аршинов, проверяя друг-друга ложными выпадами. Вдруг, северянин рванулся вперёд, накрыл отрока щитом и принялся охаживать справа. Бранд лишь чудом успел закрыться, скорчившись за уже не кажущимся столь большим полем щита. Северянин, видя бесплодность своих попыток, шагнул назад. Отрок воспользовался полученной передышкой, чтобы принять устойчивое положение и чуть встряхнуть левой рукой, успевшей онеметь от дурных ударов кантландца. Видя слабость противника, здоровяк ухмыльнулся и вновь перешёл в наступление. Он сделал шаг вперёд, слегка опустил щит и начал лупцевать врага по голове и плечам с силой дворфа-кузнеца, формующего заготовку. Вертикальный, засечный, опять засечный — ударам не было конца, но Бранд, уже успевший прийти в себя, успешно отбивал их поверхностью своего щита. Наконец, увлёкшийся северянин сдвинул щит вверх. Отрок, не медля ни вздоха, нырнул под руки противника и дважды рубанул его по коленям. Стук сверху прекратился. Бранд поднял голову, желая поблагодарить соперника за хороший бой и найти следующую жертву, но увидел лишь искры, вылетевшие из его собственных глаз от столкновения палки со лбом. Мир поплыл, всё залила юшка(90). Стейн (судя по мощи удара это был всё-таки он), разгорячённый схваткой, просто не заметил ударов соперника, да и вообще потерялся в пространстве и времени. Резкая встряска от Ратмира вернула его в реальный мир и спасла Бранда от дополнительных увечий.

-“Стой, боец, мать тебя растак! Ты побеждён по условиям круга. Выходи!”, - затем он повернулся к отроку и добавил: “А ты вот зря так подставился. Будешь добиваться?”

-“Буду!”, - прохрипел Бранд, поднимаясь с земли: “Дайте только ткани кусок, лоб перевязать.”

-“Держи”, - витязь пожал плечами и протянул ему полосу чистой материи, припасённой, очевидно, именно на такой случай.

Отрок благодарно кивнул и принялся заматывать голову. Непослушные пальцы ворочались с трудом, но ему удалось затянуть узел на затылке. Мир всё ещё покачивался, но Бранд, по крайней мере, мог продолжать драться. Он поднял мутные глаза на оставшихся участников круга. Их было шестеро, считая с ним. Каким-то чудом в это число попал и один из южан. Бранд выставил щит вперёд и начал кричать что-то невразумительное для привлечения внимания. Южанин услышал эти вопли и встал в ту же позицию, что и отрок парой частей ранее, готовясь пропустить живой снаряд мимо и добить. Бранд осознавал, что что шансов у него нет, но заставлял себя переставлять ноги, чтобы разогнавшееся туловище не утянуло его на землю. В итоге, не добежав шага, он запнулся, сделал нелепый пирует, пытаясь удержать равновесие, но всё равно упал. Его вырвало, он зажмурился и напрягся, пытаясь подтащить щит и закрыть хотя бы голову. Удара всё не было. Отрок открыл глаза. Над ним стояли двое кандидатов, а недавний противник удалялся… потирая наливающийся бланш на лбу. Бранд с дурацкой улыбкой уставился на свои руки.

-“Попал”, - только и смог выдавить он.

Ратмир тем временем объявил

— Эти трое — победители круга чести. Прошу любить и жаловать! Однако, помните — это не последний бой! Впереди вас ждёт круг бесчестия. Пять… Нет десять частей на отдых!

Отрок откинулся на землю, пытаясь не заляпатьсяблевотиной. Один из победителей подошёл и протянул ему руку.

— Вставай, друг. Сможешь биться дальше?

-“Да, смогу.”, - он ухватился за протянутую конечность и поднялся. От резкой смены положения его вновь замутило и вывернуло. Мерзотный поток чуть не заляпал нежданного благодетеля. Тот ловко увернулся и засмеялся.

— Да ты, вижу, мастер неожиданных ударов! Как ты того южанина, а? Красиво!

Бранд вяло кивнул.

— Как тебя зовут-то, спаситель?

— Аезевалф.

-“Спасибо, друг. Дальше я сам.”, - поблагодарил Бранд.

— Рад помочь.

Отрок расправил плечи, поднял руки и осторожно помассировал виски. Мутило. Воздух, казалось, весь провонял кислыми запахами пота и рвоты.

-“Начинаем круг бесчестия!”, - прокричал витязь.

Бранд сплюнул на утоптанную землю и поплёлся к границе круга. Когда все юноши заняли свои места, Ратмир начал обратный отсчёт.

— Три, два, один, бой!

Удары сразу с двух сторон обрушились на хлипкую защиту отрока. Даже ослабленный, враг, оставленный за спиной, мог принести немало неприятностей. Лучше было сразу устранить его.

“Я не проиграю вот так! Только бы не выбыть первым, не забрав никого!”, - закрутились панические мысли в голове Бранда: “Я не имею права проиграть… вот так! Варган-отец, Ратень, дайте мне силы пройти через это!”. К горлу подкатил ком, а мир вдруг замер с каким-то странным хрустом и окутался зеленой пеленой. Звуки размылись, будто в уши налили воды; воздух превратился в густой кисель и все завязли в нём, как мухи. Медленный шаг вперёд и удар с разворота по правому соседу, потом по левому. Тело, как неродное, вязнет в окружающем пространстве. Шаг-удар, ещё раз, как придётся — в голову, по плечам ли, неважно. Есть только шаг-удар. Двадцать соперников, двадцать бесконечно долгих шагов и взмахов такой тяжёлой палкой… Пятнадцатый удар — конец в мочало. Неважно. Есть только шаг-удар. Последний соперник, последний удар… Тягучий бум-м-м, ощущение лопнувшей струны, мир возвращающий краски, а на фоне всего этого бесконечно долгий крик: “Спи!”. Тьма.

***(Взгляд со стороны Илдреда)

“Подопечный сотника хорошо себя показывает, очень хорошо. Развитое тело, глубокие знания, приличные боевые навыки. Но в последнем бою ему не сдюжить. Это ж надо было — так отхватить… Да… Нет, ты посмотри на него — встаёт, стервец! Вот это сила воли!”

— Три, два, один, бой!

“Треск… Да, стареет Ратмир, раз не может без Состояния уследить за юнцами… Или он хочет подстраховать того молодого?”, - широко распахнутые глаза Ратмира с расширенными зрачками сообщили тысяцкому, что, вопреки его опасениям, Ратмир формы не потерял. “Тогда… Крамхолд?”, - пронеслась паническая мысль в мозгу старого витязя: “Мальчишка же убьётся!”. Тысяцкий усилием воли вогнал себя в Состояние и рванулся вперёд, невзирая на протестующий стон мускулов и жил. “О, Великое Древо, как же невовремя!”, - подумал он, продираясь сквозь неподатливое пространство к ставшему вновь видимым отроку. Илдред вытянул руку и хлопнул Бранда по лбу раскрытой ладонью, крича изо всех сил

— Спи!

(74) Форма лезвия, которую вы привыкли видеть в фильмах про викингов. На самом деле такая форма была присуща хозяйственным топорам.

(75) Головной убор, представляющий из себя капюшон с оплечьем. Изготавливался из сукна, иногда из кожи. Закрывал голову, шею, грудь и верх спины. По собственному опыту — идеален в сырую и холодную погоду.

(76) Бесстрашный (и немного безумный) бог-воин из кантландского пантеона.

(77) Боевой клич. Означает “Мы испьём из черепа поверженного врага”.

(78) Длинный прямой обоюдоострый италийский меч.

(79) Одно из классических заклинаний имперской школы земли.

(80) Т. н. “поршни” — простейшая обувь, шьётся из одного куска кожи, не имеет выделенной подошвы.

(81) Оставаясь в тени, я несу свет истины

(82) Вицерегнум — наместничество, провинция

(83) Витязи судят виновных по законам той земли, на которой находятся. По законам Эрна человек, подославший убийц также считается убийцей.

(84) Чтящий честь

(85) Куньей — как у куницы

(86) Срединные королевства — типичные феодальные аристократии. На испытаниях от них присутствовали только наследники благородных родов.

(87) Для охоты на тварей, само собой. Эмираты юга — одни из самых неприветливых, в смысле магической фауны, земель.

(88) Щиты можно разделить на две больших категории — с хватом за рукоять(римские скутумы, щиты раннего средневековья — саксонские, скандинавские и т. д.) и за пару ременных петель.

(89) Рант — жёсткий край щита

(90) Капиллярная кровь

Глава 12. Почести

Бранд очнулся от серии пощёчин. Пробуждение сопровождалось жуткой головной болью и мерзким вкусом во рту. Под носом чувствовалось что-то тёплое, свет резал глаза.

-“Едрить тебя в кочерыжку”, - простонал отрок: “Такое чувство, что меня поймали орки и избили”, - потом, прислушавшись к ощущениям во рту, добавил: “Да ещё и напоили.”

Голос сверху сообщил

— Орков здесь не было, юноша. Только один совершенно не умеющий управлять собой Крамхолд!

Эти слова взорвались в и так уже повреждённой голове, многократно отдаваясь от стенок черепа.

-“Дядька…”, - тихо протянул Бранд: “А что случилось?”

— Ты ничего не помнишь?

— Как по башке получил — помню, как блевал — помню, а дальше ничего.

— Ты чуть не угробил себя, снова войдя в Состояние Силы. Твоё счастье, что тысяцкий успел выбить тебя в нормальный временной поток!

-“Временной поток?”, - спросил отрок, поморщившись от вновь прострелившей мозг боли.

— Пошли. Тебе всё объяснят.

Бранд осторожно приподнялся и осмотрелся. Внутренний двор уже опустел — ни людей, ни весовых камней, ни стойки с оружием, ни той странной постройки. Всё вернулось к первозданному виду. Сам же он, как выяснилось, лежал на плаще у стены, скрытый навесом. Учитель и ученик направились к детинцу. Свен шёл медленно, давая отроку возможность поспевать следом. Через несколько частей спутники добрались до тяжёлой дубовой двери и вошли внутрь. На первом этаже не было ничего, могущего представлять для них интерес, за исключением каменной лестницы, ведущей на второй этаж. Там картина была полностью идентична таковой на первом этаже — ряд бойниц, узкие двери и лестница, но уже деревянная. Планировка третьего этажа разительно отличала его от двух нижних. Вход с лестницы перекрывала тяжёлая дверь из тёмного дерева, скрывавшая за собой зал. Значительную его часть занимал круглый стол, за которым можно было разместить с достаточным удобством около десяти человек. Очевидно, комната предназначалась для аудиенций и совещаний сотников. За столом сидел тысяцкий. Он выглядел неважно — запавшие глаза и бледное лицо ясно указывали на это. Глава ордена улыбнулся вошедшим и протянул

— А-а, наше юное дарование. Проходи, садись. Вижу, у тебя много вопросов. Задавай.

Вопросов у Бранда и впрямь накопилось немало.

— Сударь, прошу вас, объясните, что со мной произошло.

— Когда? Сегодня, или неделю назад?

— Про оба случая, если можно.

— Конечно. Ты вошёл в Состояние Силы.

Илдред выдал это объяснение так, будто оно являлось исчерпывающим.

— Я не понимаю, сударь. Что это такое? Это как-то связано с витязями?

— Безусловно.

— Расскажите подробнее, пожалуйста.

— О чём?

— О Состоянии Силы.

— Хорошо, слушай. Для понимания этого явления мне придётся рассказать тебе о человеческой природе в целом, ибо она неразрывно с ним связана. Чем человек отличается от дворфа, орка, или эльфа?

Витязь явно ожидал ответа. Бранд, после некоторого раздумья, удовлетворил его ожидания.

— Эльфы — долгоживущие, все поголовно склонные к магии. Дворфы — также долгоживущие, прекрасные мастера, чувствующие душу металла, наделённые, вдобавок, немалой силой. Орки… Воплощённая мощь и ярость. А люди… даже не знаю.

Илдред мягко улыбнулся.

— Люди одновременно и слабее прочих народов, и многократно сильнее их. Мы — короткоживущие, мечущиеся, выбирающие. В этом наша слабость и сила. Мы можем выбирать, мы разносторонни, многогранны. Те из нас, кто смог сделать выбор, затмевают и дворфов, и эльфов, и орков, конечно. Горный и лесной народы медлительны, у них нет страха скорой смерти и забвения. Когда живёшь сто, двести, триста лет, восприятие мира сильно меняется. Народы Великой степи живут мало, в постоянных битвах, но они не знают другой жизни и не хотят её принимать. Иными словами, эльфы и дворфы тлеют, а орки сжигают себя в бешеном ревущем пламени. Люди же способны направить свой внутренний огонь. Мы — середина, мы — равновесие. А витязи — воплощение равновесия.

Бранд нахмурился.

— Я всё равно не понимаю, сударь.

— Сейчас поймёшь. Искусство витязей — управлять своим внутренним огнём, светом души. Неделю назад ты поднял полуторапудовый камень тридцать раз, а сегодня за считанные секунды поразил двадцать противников. Разве это обыденность?

До отрока начало доходить.

— То есть я…

— Да, именно так. Ты открыл в себе то, чем от рождения наделён каждый человек. Ты не первый и не последний. С давних пор находились те, кто обладал достаточно развитым умом, чтобы познать своё тело, достаточной волей, чтобы заставить его подчиняться и достаточно сильной плотью, что могла бы пережить подобное подчинение. Такие люди редки, ведь мало какой книжник берётся за меч или плуг, и лишь редкий воин или пахарь решает отточить свой ум. Даже если подобное происходит, то уже в зрелом возрасте, когда разум закрепощён. Именно поэтому на испытаниях присутствуют лишь юноши — они подобны сырому металлу, который можно закалить и выковать из него не меч, не лемех(91), не навершие для магического посоха — что-то среднее. На испытаниях мы отбираем тех, кто в наибольшей степени соответствует нашим идеалам развития, а не самых сильных или умных, как думают многие. Ты соответствуешь.

Душа Бранда запела. Свершилось!

-“Это значит, что я теперь один из вас?”, - робко спросил он.

Илдред покачал головой.

— Пока нет. Мы должны узнать ещё кое-что. Чиста ли твоя душа? Мы проверяем каждого претендента, всегда проверяли. Мы узнавали об их прошлом. Когда они отдыхали в лагерях, мы смотрели на них. Когда они общались, сражались, ели и спали, мы изучали их души. Ты же, Бранд Крамхолд, Terra Incognita. Ты приехал лишь вчера и сказать что-либо о тебе сложно. Я смог оценить то, что у тебя снаружи — упорство, силу, скорость, ловкость, знания, но не то, что у тебя внутри. Я не знаю твоего прошлого, а времени изучать тебя у нас нет.

Бранд поник.

— Я понял вас, сударь. Раз такое дело, мне, наверное, лучше уйти.

-“Нет”, - отрезал внезапно пожестчевший тысяцкий: “Мы не можем тебя отпустить.”

— Почему?

— Ты опасен.

Брови отрока удивлённо взметнулись.

— Я? Сударь, право слово, мне лишь тринадцать лет. Я не воин, не чародей — чем я могу быть опасен?

— Пока ты и впрямь не слишком-то большая угроза, но с течением времени это может измениться. Научись ты управлять Состоянием — и обычные воины тебя не остановят. В общем, или ты доказываешь чистоту своих намерений, или нам придётся тебя убить.

Убить… Это прозвучало так буднично и так страшно. Почему-то у отрока не возникло сомнений в том, что, буде возникнет необходимость, это случится.

-“А витязи не так милосердны, как я думал”, - выдавил он.

Илдред горько усмехнулся.

-“Откуда ты взял, что мы милосердны? Не забывай, мы вершим правосудие. А правосудие сурово.”, - немного помолчав, он добавил: “По правде сказать, есть один способ проверить твою чистоту и искренность, но он… болезненный. Мы применяем его на допросах. Некоторые из нас, кто умеет.”

— Это лучше чем смерть, сударь. Я готов.

Илдред поджал губы и нахмурился.

— Хорошо, приступим. Подойди.

Бранд выполнил указание.

— Сядь.

Илдред встряхнул руками и положил ладони на голову отрока, обхватив его лоб и виски, затем закрыл глаза. Несколько вздохов ничего не происходило, а затем пришла боль. Она ввинчивалась в мозг, проникала в самые дальние уголки сознания. Самое страшное, что Бранду не удавалось ни дёрнуться, ни закричать, и от этого боль становилась лишь сильнее. Вместе с болью пришли образы. Осколки воспоминаний кружились перед его внутренним взором. Слишком быстро. Он видел лишь какие-то обрывки — дом, ранние годы, отец, мать, брат — они сливались в единый рой и вновь кружились, пролетая мимо. Внезапно всё прекратилось. Отрок глубоко задышал, до предела наполняя грудь живительным воздухом.

-“Что это было?”, - только и смог выдавить он.

-“Резонанс. Магия разума.”, - тяжело ответил Илдред: “Я увидел, что хотел.”

Он поправился в кресле, отказавшись от помощи подскочившего Свена.

— Всё хорошо, брат. Он чист.

Свен и Бранд облегчённо выдохнули, первый — от понимания того, что не придётся забирать юную жизнь, а второй — от осознания минувшей угрозы. Тысяцкий добавил, обращаясь к отроку.

— Иди обратно в лагерь. Отправишься на церемонию вместе со всеми.

Бранд коротко поклонился и вышел.

***

Под стенами Цитадели собралась толпа. Нетерпеливое ожидание смешивалось с болью утраты. Особенно сильно эта боль ощущалась рядом с эрнцами. Бранд чувствовал её особенно остро, стоя среди них, плечом к плечу с достойными мужами. Взоры людей были устремлены на помост, собранный за прошедшие несколько часов силами витязей и помогавших им пришлых. Багровые лучи заката окрашивали неошкуренные брёвна в цвет крови и пламени. Из ворот крепости вышли семеро витязей. Шестеро несли носилки, седьмой шёл впереди, неся в высоко поднятой руке факел. Этим человеком был сам Тысяцкий. Скорбная процессия взошла на помост. Тела павших, завёрнутые в погребальные саваны, расположились плечом к плечу, будто в строю. Каждому на грудь возложили щит, тем самым ещё больше усиливая сходство со строем. Витязи сошли с помоста. Илдред повернулся к присутствующим и заговорил. Его голос гремел, разносясь над толпой.

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь троих достойных сынов Эрна. Уверен, каждый из них мог бы войти в ряды Ордена и украсить их. Пусть же их души обретут достойное место в небесных чертогах, рядом с предками.

Тысяцкий поднёс факел к сухим брёвнам, и языки пламени заскользили по ним во все стороны. Присутствующие склонили головы. Погребальный костёр разгорался. Треск огня далеко разносился во внезапно повисшей гробовой тишине. Илдред продолжил речь.

— Сегодня день не только скорби, но и радости. Мир приобрёл троих новых витязей. Придите ко мне, брат Файсаль, брат Аезевалф, брат Бранд!

Названные покинули ряды собравшихся и встали перед тысяцким, плечом к плечу.

— В вашей жизни наступает новая веха. Отныне вам предстоит быть на страже равновесия и справедливости, и, пока вы не сойдёте с этого поста, у вас не будет права на ошибку. Запомните, невинные не должны умирать!

Воины за спинами молодых витязей вскинули руки в разнообразных салютах. Бранд смотрел на ярко пылающий погребальный костёр. “Может быть правосудие и жестоко, пусть так. Оно того стоит. Невинные не должны умирать!”

Конец первой книги.

Оглавление

Пролог

Глава 1. История одного мальчика

Глава 2. Шалость удалась

Глава 3. Наказание делом и безделием

Глава 4. Ратуша

Глава 5. Последствия поспешных решений

Глава 6. Пора в путь-дорогу

Глава 7. Хочешь жить — умей вертеться

Глава 8. Болтун — находка для шпиона

Глава 9. Долг платежом красен

Глава 10. Прибытие

Глава 11. Испытание

Глава 12. Почести