Князь Барбашин [Дмитрий Михайлович Родин] (fb2) читать постранично

Дмитрий Родин Князь Барбашин 2

Вместо пролога

Зима 1518–1519 года в Крыму была жаркой. И вовсе не из-за погоды.

Первым, ещё в августе, из Руси прибыл Евстафий Андреев, больше известный как Останя, чтобы заявить хану о том, что великий посол князь Фёдор Пронский будет отправлен в Крым с поминками только тогда, когда в Москву доставят подписанную ханом и мурзами шертную грамоту. Позже, уже в ноябре, вновь в сопровождении посла Кудояра, с которым по пути в Москву совместно пережили ограбление астраханцами, прибыл дьяк Илья Челищев, с теми же требованиями и тайным распоряжением Остане отписать в Москву обо всех крымских делах, что сумел он прознать за то время, пока находился тут. Особенно о последних раскладах при дворе.

В Москве уже понимали, что власть крымского хана в значительной степени ограничивалась как местными крупными феодалами, так и турецким султаном. И что придворные группировки постоянно боролись за власть и влияние, как при дворе, так и в вопросах внешней политики, а точнее – в выборе направления для набегов, придерживаясь подчас прямо противоположной ориентации. Оттого переписка велась не только с самим ханом, но и с его родственниками и даже отдельными наиболее влиятельными вельможами.

Большинство мурз и беев давно уже поделились на партии, поддерживающие ту или иную державу оказывающую влияние на крымскую политику. Была среди них и так называемая "московская" партия, сторонники которой выступали за мирные отношения с Русью и совершении набегов на Литву и Польшу. Ведь честь и славу мурзы и беи видели лишь в войне, а богатство предпочитали добывать в ограблении соседних стран, а так же получая от них принудительные платежи, скромно именуемые "поминками".

На данный момент главами "московской партии" при Крымском дворе были представители яшловских беев Сулешевых. А именно мурза Аппак, его братья Мухаммед-ишан, Кудояр и Халиль, его сын Тагалды и сыновья Мухаммед-ишана – Селим-ишан и Сулейман-ишан.

Разумеется, крымский хан прекрасно всё видел и понимал, но не вмешивался, так как вражда разных партий между собой была ему, в сущности, на руку, выставляя его этаким верховным правителем, решающим, чью сторону он примет в данный момент.

Однако русичи недолго было одинокими в ханской столице. Вскоре в Кыркор примчалось и виленское посольство, в котором бывшего посла Ивана Горностая герба Гипоцентавр сменил более именитый Гаврила Тышкевич герба Лелива. Посылая одного из магнатов, паны-рада надеялись, что уж его-то к хану точно пустят, не то, что Ивана, которого крымцы даже не допустили в Ислам-Кермен, где тогда находилась ставка Мехмед-Гирея. По иронии судьбы в иной реальности на месте Тышкевича должен был оказаться Альбрехт Гаштольд, но в этой линии истории магнат счастливо коротал время в плену, и панам-рады пришлось избирать иного кандидата. Вот выбор и пал на Гаврилу, чью кандидатуру поддержали родственники по жене, Сапеги.

Вот только выполнить возложенную на него миссию пану Тышкевичу было весьма сложновато. Тон королевского послания, привезённого им, был резким. Король и господарь Литвы напоминал хану, что литвины исправно платят упоминки, а хан своих обязательств не придерживается. Он требовал освобождения забранных в ясырь людей, военных действий против московитов и чтобы крымцы не кочевали у границ Польши и Литвы. А вот денег с ним для поминков не было – слишком пуста была казна княжества. Так что можете себе представить радость, испытанную послом, когда доброхоты ему донесли, что и московиты хану денег не привезли и даже больше, грозят не привезти совсем, коли тот не пойдёт на их условия. Эх, были бы у него деньги, Гаврила точно знал, чтобы он сделал. Но денег не было. Он, конечно, прихватил с собой неплохую сумму из личной скарбницы, но это был не выход. Так что пришлось действовать больше уговорами, давая мелкие суммы и обещая золотые горы.

Как ни смешно прозвучит, но московское посольство занималось тем же самым и теперь многое зависело от умения послов вести мудрые речи и очернять своих противников в глазах своих сторонников и нейтралов. Многое, но не всё.

Как давно известно – успешная подготовка к войне начинается с выбора правильного союзника. И тут оказалось, что потомок византийских императоров пусть не на голову, но всё же оказался выше польского короля. Василий Иванович вновь подтвердил, что крепко думает об астраханском походе, особенно в свете того, что летом этими самыми астраханцами были ограблены послы его и хана. Такое оскорбление государевой чести без последствий остаться просто не может. Кроме того, великий московский князь предложил совместное владение не только Хаджи-Тарханом, контроль над которым был давней мечтой Гиреев, но и Киевом, владеть которым они тоже мечтали. Мол, давай, брат-государь, вместе повоюем сии города и вместе править будем. Говоря всё это, посол Останя добавил, что испытывая приязнь к брату своему, крымскому хану,