IMY (СИ) [oh.san.xo] (fb2) читать онлайн

========== IMY ==========

― Уверена, что не хочешь остаться у Эдриана? Я не вижу в этом абсолютно никакой проблемы, ― с мертвецким спокойствием произносит Мёрфи, скрестив руки на груди и тепло глянув на Андреа, что всерьёз думала над тем, чтобы уехать домой прямо сейчас. После драки и количества выпитого алкоголя хотелось только спать, без лишнего шума и музыки, в холодной постели и с открытым нараспашку окном. Голова кружилась, перед глазами плыло практически всё, а соблазн остаться у Эдриана и просто никуда не ехать всё больше и больше одурманивал её хмельную голову.

«Та пина-колада была явно лишней» ― проносится в её голове прежде, чем девушка успевает усесться на большой диван бежевого цвета, на котором было бы удобно вздремнуть. Голову посещают мысли только о сне, уж так случилось, что алкоголь действует на неё либо как афродизиак, либо как снотворное. И брюнетку бесспорно радует то, что сегодня спиртное пожаловало в виде второго варианта, от которого даже моргать становится сложнее, ведь веки будто налились свинцом и грозятся сомкнуться прямо сейчас.

― Не знаю. Вероятно, мне стоит остаться, ― хриплым голосом шепчет Андреа, прикрыв глаза и закрыв лицо руками, стараясь привести себя в чувства. Из головы не выходит образ бывшего парня, и это откровенно её пугает. Весь вечер ей хочется прижаться к нему и втянуть носом родной запах его мятного одеколона, растворяясь в нахлынувших чувствах и воспоминаниях о выпускном, который подарил ей много волшебных моментов в тех давно забытых отношениях. Хочется запустить ладонь в его волосы и ощутить мягкость тёмной шевелюры, а затем легонько потянуть их у самого корня, чтобы с его губ слетел гортанный стон.

Брюнетка резко качает головой в надежде отогнать подобного рода мысли, но увы пока она здесь ― это невозможно, потому что образ этого парня просто не покидает опьяневшее сознание. Нужно выйти на балкон и освежиться, наполнить лёгкие отдушкой ночи, а не клубами дыма сигарет и алкогольных паров. Хотя в доме и осталось всего несколько человек, но музыка где-то всё равно колеблет воздух, посылая энергичные мелодии небольшими волнами.

Несмотря на пошатывание, девушка идёт уверенно, и не разбирая дороги. Не совсем ей понятно, идёт ли она на балкон, когда поднимается вверх по лестнице и открывает первую попавшуюся стеклянную дверь, что судя по логике должна вести именно туда. В лицо тут же ударяет поток прохладного ветра, покалывая уязвимую раскрасневшуюся кожу и на секунду развеивая алкоголь, что застелил разум своей серой вуалью.

Но только на секунду.

Он стоит в углу, опираясь о перила и задумчиво вглядываясь вдаль, но приход бывшей возлюбленной заставляет его переключить своё внимание. Ему нравится в ней всё: походка, особенно когда она так вальяжно виляет бёдрами, её смех, схожий с пением птиц, ореховые глаза, которые сияли золотом на закатном солнце. Пухлые губы, вкус которых он запомнил надолго, играл на кончике языка, но лишь призрачным воспоминанием. Помнит каждый изгиб её тела, её тёплые объятия и сладкую медовую речь, которую готов слушать сутками напролёт, лишь бы она была рядом. Лишь бы снова не ушла от него, сказав, что нужно больше пространства и свободы, как это было несколько лет назад. Не хочет её отпускать, не хочет видеть её с кем-то другим, чувствуя жалящую ревность и захлёстывающую обиду.

Просто хочет, чтобы она была рядом.

― Андреа? ― знакомый и до боли родной голос ударил по ушной раковине, отпечатавшись теплом где-то в районе грудной клетки. ― Тебе нехорошо?

― Эдриан. ― Она произносит его имя с таким трепетом, что внутри всё переворачивается, по спине пробегает дрожь, а лёгкие требуют больше кислорода, чем обычно. ― Мне уже легче. Я немного перебрала с алкоголем и ужасно хочу спать, ― говорит медленно и неразборчиво, но если внимательно вслушаться в мелодичный голос, то можно разобрать каждое слово, что и удалось Эдриану.

― Мне отвести тебя в комнату? ― Он подходит чуть ближе, стараясь сохранять спасительную дистанцию, что не даст ему сорваться с места и прижать её хрупкое тело к себе, втянуть носом аромат её волос и сказать о том, как ему её не хватает. Нужно держаться, держать себя в руках. Он не хочет её спугнуть, это повлечёт за собой очередные переживания и боль, которая поползёт по венам и отравит сердце, каждый день напоминая о себе. Этого ему хочется меньше всего: потерять её вновь.

― Я хотела бы лечь с тобой. Мне так будет спокойней. ― Осознание сказанного приходит к Кэмбпелл только тогда, когда она прижимается к Эдриану, казалось бы, по дружески, из-за чего щёки её вмиг окрашиваются в пунцовый цвет, а внутри всё сжимается в один тугой комок. Её тянет к нему. Тянет так, что невозможно сопротивляться.

Она и не хочет сопротивляться.

Тепло его тела так манит, так приятно проникает под её кожу, что хочется остаться в таком положении навсегда, не покидать этого места и наслаждаться сбитым из-за волнения дыханием. Совсем как подростки. Сильные руки неуверенно обвивают женскую талию, боясь то ли спугнуть и потерять насовсем, то ли возвратиться вновь в этот омут нежных чувств к этой персоне. Хотя он уже совсем ими пропитан, ведь любое прикосновение к ней заставляет волну жара накрыть всё тело, словно горячей магмой. Она обволакивала, проникала в каждую клеточку кожи и пленила абсолютно каждый участок его тела и души, сердца и разума. Дышать становится сложнее, сердце грозится вот-вот вырваться из груди, в то время как глаза устремлены в сторону закрытой двери, что должна играть роль чего-то отвлекающего. Плохо играет. Хочется взглянуть на Кэмбпелл ещё раз, хотя бы мельком. Голова её покоится на его плече, пока дыхание щекочет шею. Ему это всегда так нравилось, что сейчас это действие находит отклик по всему телу, ведь приятное тепло молниеносно растекается вместе с кровью.

Стоит Ньюману перевести взгляд на выпившую девушку, как та поднимает голову, и их взгляды ненарочно встречаются, задерживаются на пару мгновений, будто в поисках чего-то давно скрытого и забытого. Той искры, которая раньше жила в их душах и каждый раз становилась причиной пожара в их сердцах. Глаза цвета мокрого асфальта внимательно изучают ореховую радужку «подруги», которая даже не собирается отводить взгляда от родных прикрытых очей, разве что на его приоткрытые губы, которые без слов просят коснуться их, жадно прильнуть и почувствовать вкус спиртного на них. Часто вздымающаяся грудь Андреа с головой выдавала её волнение, а мысль о том, что она так хочет поцеловать Эдриана, вовсе не давала ей покоя. Словно впервые.

― Почему ты так смотришь на мои губы? ― издевательски шепчет брюнет, слегка наклонившись и обдав жаром её покрасневшие уста, на которые он и сам заглядывается так долго. Один миг и он накрывает её губы, утягивая за собой в жгучий омут страстного поцелуя, в котором не чувствовалось ни капли робости, которая была присуща ему всего несколько мгновений назад. Они как всегда мягкие, податливые и со вкусом кокоса, видимо, пила пина-коладу. Ненавязчиво его язык скользит по нижней губе, а затем и вовсе проникает в её рот, настойчиво исследуя его. Внутри вспыхивает то, что так давно насильно потушили, в голове взрываются победные фейерверки, а желание быть ближе и стать единым целым нарастает с каждой секундой, вытесняя другие прихоти. Все эмоции и чувства будто притупились, звуки исчезли, и мир вокруг замер: есть только они вдвоём, их сомкнутые уста и сплетённые языки, влажные и шершавые.

Этот поцелуй не хотелось разрывать, он разливал истому внизу живота и наполнял каждый сосуд и капилляр непреодолимым желанием, а стоило Эдриану чуть прикусить её губу и слегка оттянуть, как эффект стал просто крышесносным, он раздавил и подчинил желание быть робкой и смущённой, оставив лишь страсть от которой тлело всё тело.

― Думаю, нам стоит перейти в комнату… ― выдавливает из себя Андреа полушёпотом, оторвавшись от парня лишь на мгновение, затем снова прильнув к припухшим губам, продолжая властно сминать их. Руки её могли бы уже давно гулять по его телу, если бы не надоедливый костюм, который так тщательно скрывал всё, что неподвластно её взору сейчас. Ньюман сделал несколько уверенных шагов, подталкивая скулящую от желания девушку к двери, что до сих пор ни разу не открывалась с момента прихода Андреа. Видимо, никто не проявлял желания выходить на балкон, а кто-то видел через стекло происходящее.

― Ты уверена?

― Да.

***

Дверь громко захлопывается, и слышится щелчок замка, когда в комнату вваливаются целующиеся парень и девушка, что так горят желанием оказаться поскорее во власти друг друга и подчиниться собственным разыгравшимся чувствам. Они лишь подливали масла в этот огонь, поджигали искрящийся внутри фитиль и делали любое прикосновение до боли приятным и востребованным, вновь и вновь. Казалось, воздух был заряжен этими импульсами тока, которые огибали тела молодых людей и лишь подначивали к более активным действиям, горячим и необходимым им обоим.

― Я соскучился, Андреа, ― оторвавшись от её губ, шепчет Эдриан, голос которого стал в разы ниже, горло будто сдавливает наполнившее его чувство влечения, а всё тело требует разрядки и этой близости с ней. Девушка и сама уже готова поддаться его рукам и ласкам, снять мешающую одежду и слиться воедино, но так хочется насладиться этим моментом, что спешку она считает лишней, как бы ей не хотелось ощутить его внутри себя.

Ньюман нагло прижимает к стене хрупкое тело любимой девушки, смыкая руки на её талии и исследуя эти манящие аппетитные изгибы, кои ему так нравятся. Руки скользят к округлым бёдрам и плавно сползают к ягодицам, на которых ладони сжимаются сильнее, нежели на талии. Пальцы впиваются в скрытую под одеждой кожу едва ли не до покраснений, они расслабляются, лишь когда Андреа выпускает гортанный стон, закатывая потемневшие от желания очи. Её стоны приятнее всех остальных звуков, запах её кожи лучше всяких парфюмов, а прикосновения необходимы, ровно как и кислород.

Он даже не думает приближаться к её губам снова, желая раззадорить девушку, дразнить до тех пор, пока она сама не попросит его взять её прямо здесь и сейчас, жалобно скуля.

Подрагивающие от жгучей нетерпеливости руки скользят по дурацкому чёрному костюму, который так ей мешает прямо сейчас. Хоть её мозг всё ещё и находится под действием крепких алкогольных напитков, но она понимает, что делает. Точно знает, чего хочет. Пуговицы будто нарочно не поддаются, подшучивая над ней и её невыносимым желанием. Несколько пуговиц всё же расстегиваются из-за такого напора, оголяя небольшой участок кожи, на который падает свет из незашторенного окна с левой стороны. Блеск лунного луча перекатывается по его лицу и телу так игриво, что Андреа засматривается, продолжая расстегивать рубашку, будто загипнотизированная. Пиджак слетел ещё по пути в комнату, где-то в коридоре, но сейчас это волновало их меньше всего. Когда торс всё же удаётся оголить, то девушка невольно ахает, протягивая руку к рельефу его мышц, оглаживая их и чувствуя, как они перекатываются из-за незначительных телодвижений.

Рубашка с шелестом падает на пол, полностью передавая тело молодого человека во власть мрака, что повис в комнате густым туманом, сквозь который пробивается лишь немного блеска одинокой луны. И во власть лукавого взора Кэмбпелл, которая предвкушала и представляла каждый его поцелуй, на кой он не решался, во всех красках фантазирует о том, как его руки будут ласкать её тело, какие слова он будет ей шептать на ушко, оказавшись внутри. Это заводит, заставляет качнуть бёдрами в надежде ослабить пульсирующее желание, которое не утихнет до тех пор, пока Эдриан не войдёт в неё.

Терпение девушки на исходе, что вынуждает её оставить долгий поцелуй на сильной шее брюнета, руки которого блуждают по её телу так нагло и бесцеремонно, они останавливаются на ремне кожаной юбки и с уверенностью расправляются с пряжкой, что подогревает интерес характерным звоном. Одна рука легко скользит назад и находит бегунок «молнии», который поддаётся натиску и спускается вниз, от чего юбка падает прямо под ноги ошалевшей брюнетке. Она умело проводит языком по его шее, спускается к ключице и оставляет небольшой укус, который расплывается бордовым пятном на его коже подобно акварели. Несдержанный рык Эдриана вырывает из груди Андреа тихий стон, от которого ему становится всё более тесно в чёрных узких брюках. Хочется поскорее избавиться от всего лишнего, но болезненная нотка осознания того, что это может и не повториться, заставляла растягивать каждый момент, запомнить его как нечто особенное.

Кофта-сеточка устремляется вверх по поднятым рукам барышни, которая предстала перед голодным изучающим взором в одном лишь чёрном кружевном белье, что так изящно обрамляет сочные изломы и эффектно прилегает к её телу. Ею хотелось наслаждаться, она была творением искусства и эталоном эстетического наслаждения.

И это мало кто понимал.

― Красивое бельё.

― Знала, что тебе понравится, ― с нескрываемым наслаждением от процесса, парень находит застёжку кружевного бюстгальтера и ловко щёлкает пальцами, оголяя женскую грудь, открывая её только для своего хищного взгляда. Воздуха сейчас катастрофически мало, приходится приоткрыть рот и жадно улавливать свежие его клубы, что пытаются привести поднявшуюся в комнате температуру в порядок, но всё тщетно. Пока девушка покрывает поцелуями тонкую кожу мужской шеи, руки его оказываются на груди. Потирает соски между пальцами, и Андреа вскрикивает от резкого прилива полыхающего возбуждения, от которого хотелось взорваться. Он знает, как ей это нравится, и умело этим пользуется. Эдриан несильно сжимает её набухшую грудь, посылая по телам импульсы необратимого удовольствия, которое вот-вот заполнит их тела, утащит в свои владения и вряд ли отпустит.

Засосы и укусы на его шее и ключице едва заметны в кромешной тьме, если бы не блёклый луч, который становился всё более прозрачным и покидал эту обитель мрака и похоти, которые заполнили эту комнату до самых краёв. Девичьи руки с упоением хватаются за ремень юноши, кой и сам с интересом наблюдает за её нервными и рваными действиями, которые не были ей характерными. Она умело расстёгивает ремень, добирается до металлической пуговки на них и невиданной прежде лёгкостью расстёгивает и её. А неприхотливый бегунок «змейки» без каких-либо капризов направляется вниз, вслед за пальцами. Чем быстрее они приближаются к этому моменту, тем быстрее начинают биться сердца, разгоняя кровь и неутолимое вожделение по двум телам, что ищут всё больше и больше точек соприкосновения. Брюки оказываются на полу, а затем и вовсе отброшенными в сторону, как явно лишний атрибут. Лишь они существуют друг для друга, никого и ничего больше. На языке до сих пор вертится приятный привкус кокоса и ананаса, а если провести языком по пересохшим губам, то можно ощутить вкус белого рома, который пьянит не так сильно, в отличие от столь интимного сближения. Долгожданного и, казалось, запретного.

― Я так хочу тебя, ― рычит парень, оказавшись прямо у губ Кэмбпелл, которую он дерзко закинул себе на торс и только сильнее вжал в холодную стену, чувствуя, как её тело реагирует на него. Как оно выгибается дугой, желая оказаться ближе, как покрывается мурашками от настойчивых ласк, как тлеет без остатка. Руки Андреа обвиваются вокруг его шеи, на которой виднелись следы от острых зубов, к утру должные померкнуть и стать практически незаметными.

― Так чего же ты ждёшь, милый? ― одной фразы достаточно, чтобы по нутру прошёлся раскат горячей лавы, испепеляя всё на своем пути. Нижнее бельё парня оказывается на тёплом полу, а промокшие трусики девушки лишь отодвигаются в сторону, когда брюнет проводит головкой набухшего члена по её влажным половым губам, покрытыми толстым слоем вязкой прозрачной смазки. Он касается возбуждённой плотью её клитора и она вздрагивает, прикусив губу, ведь звенящее в ушах наслаждение оставляет за собой приятную дрожь и онемение, вырывающее из груди томные вздохи.

Входит в неё медленно, давая привыкнуть к новым и ярким ощущениям, что влекут её в вязкую трясину безудержной эйфории, от которой не хотелось бы отказаться. Чем глубже он погружается в неё, тем громче становится стенание, слетевшее с её уст и заполнившее часть комнаты, в которой было жарче всего и которая пропускала эти звуки как некую мелодию. Парень лишь шипит от сносящего башню экстаза, представшего пеленой перед пьяными глазами, что сейчас изучают блаженное выражение лица Андреа. Горячо и узко, влажно и невероятно приятно. Стоило войти во всю длину, как стенки плотно обхватывают член, импульсивно сжимаясь и разжимаясь, даря невероятную усладу, такую, которую они так жаждали получить.

Первый толчок и их стоны сплетаются воедино, одновременно слетев с губ молодой пары, тонущей в головокружительной неге, окутавшей их ещё на балконе, когда прохлада остужала их тела и пыл. Ещё один, и девушка прижимается сильнее, будто стараясь стать одним целым с возлюбленным. Вздохи и стоны становились громче с каждым неспешным толчком, который погружал их в бесконечное блаженство, что граничит с безумством и возродившейся из пепла любовью. Они и впрямь сгорали дотла, а затем снова возрождались, подобно фениксу, птице, касание к которой может оставить болезненный ожог, но это не есть преградой для того, что сейчас с ними происходит. Совсем.

Движения его бёдер становятся более резкими, они не такие бережные, но всё же неторопливый темп сохраняется, бурлящей лавиной исступления сокрушая всё оставшееся, что стало бы преградой к безусловному упоению. Рваные поцелуи оставляли за собой сперва ласкающее кожу тепло, а затем покалывающий холодок, от которого тело становится всё более уязвимым и жадным к искренним нежным касаниям. Хотелось больше, вновь и вновь, без конца. Хотелось ощущать родное бьющееся рядом сердце, желанное тело и его бархатную кожу, на каждом миллиметре которой хотелось оставить поцелуй с вложенной туда влюблённостью и ласковостью, любимые губы, которые ищут твоё уязвимое и чувствительное место. Всё это было так им дорого, что не хотелось расставаться ни на секунду. Кажется, это осознание развеяло действие спиртного и заставило его пелену расстелиться дорожкой, расступиться перед этой мыслью и дать ей завладеть разумом.

― Мне так тебя не хватало… ― в экстазе молвит Эдриан у самого ушка возлюбленной, что с удовольствием подчинилась его умелым действиям и нахлынувшим эмоциям, попадая под такое насыщенное колоссальное влияние совокупности этих факторов. Густое масло пачкало её бёдра, делая их липкими и оставляя поблёскивающий прозрачный след на мраморной коже. Налипшие на лоб пряди волос раздражали загипнотизированный взор, в то время как скатывающиеся по телам росинки пота щекотали плоть, игриво огибая каждую рельефную мышцу.

Внутри Кэмбпелл всё сгущается, стягивается в один тугой комок и нарастает, собирает все отголоски наслаждения и нотки иных эмоций, накапливаясь и ожидая заветного момента. Разрядка казалась всё более близкой и реальной, хотелось наконец-то упасть в бездну этого райского кайфа, действие которого сравнимо только с наркотическими веществами или алкоголем, благодаря которому Эдриан сейчас и вколачивается в её тело, буквально насаживая на свой член стонущую Андреа. Чертовски приятно. Она чувствует каждую набухшую венку на его возбуждённой плоти, в то время как парень наслаждается рельефными узкими стенками внутри любимой девушки. Ньюман двигается вдоль них так быстро, что оргазм не заставляет себя ждать, и Андреа издаёт последний истошный крик и впивается ноготками в спину парня, оставляя на ней продолжительные следы, на которых виднеются небольшие кровоподтёки.

Протяжный стон парня раздаётся по всей комнате не сразу, лишь спустя пару резких толчков внутри брюнетки, ноги которой стали ватными и подрагивают от любого воздействия на них, а промежность истекает горячими липкими соками, которые попадают также и на мужское тело. Девушка тут же ощущает разливающееся внутри лона тепло, наполняющее до краёв, такое знакомое и имеющее последствие в будущем, если вовремя не обратить на это внимание.

― Знаешь, я скучал. Безумно скучал.

― Я тоже, Эдриан.