Печенье на Рождество (СИ) [oh.san.xo] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

― Лео, может, слепим снеговика или что-то такое? ― говорит Милли, восхищенно разглядывая парня перед собой, чувствуя, как краснеют её щёки от нарастающего смущения, смешавшегося с покалывающим уличным морозом, который небрежно щиплет девичье личико. Лео хихикает, пожимая плечами и одёрнув край тёплой куртки, которая задралась ещё во время игры в снежки с Сандрой, которая уже мирно пьет какао в замке, поглядывая через витражное окно на заснеженную улицу.

Снег и вправду опускается лёгкими пёрышками на верхушки голых деревьев, он белым сияющим пледом укрывает землю, припорошив некогда зелёную траву и скрыв от чужих глаз безобразные кустарники, которые несколько дней назад покачивались от дуновения холодного ветра, размахивая редкими лозами. Крупные хлопья кружат, будто в вальсе, оседая на верхней одежде, тёплых шапках и шарфах, варежках и перчатках, иногда они могут и уколоть, упав на открытый участок кожи.

Милли осчастливлено скатывает небольшой снежный шарик, обваливая его в снегу, дабы он вырос и это стало первым шагом к созданию снеговика, попутно общаясь с рыжеволосым, который увлечённо делает то же самое. Но резко прилетевший в голову снежок заставляет его резко обернуться, метнув озлобленный взгляд и выкрикнув ругательство, которое кажется и не таким уж ругательством:

― Какого чёрта?!

Улыбающийся во все тридцать два зуба Влад посмеивается, театрально вскинув брови и пожав плечами, шустро скрывшись за стенами замка, ведь Лео уже в полной боевой готовности стоит в руках с плотно сбитым снегом, который должен был прилететь в аристократа, но увы, тот трусливо сбежал с поля боя.

Влад смеясь раздевается на ходу, снимая длинное чёрное пальто и подавая его Антону, который начал ходить по пятам хозяина замка, стоило ему переступить порог. Дракула потирает замёрзшие ладони, чувствуя, как в практически негнущихся пальцах начинает пульсировать горячая кровь, неприятно покалывая окоченевшие конечности. Он и впрямь по-хозяйски разгуливает по своим владениям, заглядывая в каждую комнату и восхищаясь тем, как атмосфера приближающегося Рождества окутывает это вечно мрачное место, наполняет его непривычным теплом, моментально разгоняющимся по телу и оставляющим после себя привкус имбиря и мёда, который удавалось прочувствовать каждым тонким рецептором, оставшись наедине с мыслями.

В замке тепло и по-своему уютно: большая часть комнат были украшены под строгим руководством женского коллектива, гирлянды и различные игрушки с рождественской тематикой удачно подобраны под интерьер каждой из комнат, сочетания цветов завораживали и вынуждали минутами, а то и часами любоваться мерцаниями огоньков и переливающимися цветами, например, Милли с разрешения Влада украсила террасу красной мишурой и шариками, которые в совокупности с белыми гирляндами смотрятся очень даже неплохо, несмотря на недовольные возгласы художницы, которая утверждала, что мишура здесь явно не нужна.

Влад проходит мимо Лиловой гостиной, и невольно на его лице разрастается глупая улыбка, ведь на глаза попалась Рождественская ель, украшенная в бело-золотых тонах, которые так выпрашивала Лайя, к которой он собственно и направляется на кухню. В голове всплывает её образ и время будто замирает, давая ему возможность увидеть призрачную женскую фигуру рядом с собой, вглядеться в невинные карие глаза, которые будто приглашают в самые укромные участки её светлой души, заглянуть всего на несколько минут, узнать, что происходит внутри неё. Подарки всё ещё не упакованы, ведь любимая девушка вся в делах сейчас и не может заняться этим вопросом, но он так хочет сесть рядом с ней, приобнять и накрыть её ручки своими ладонями, управляя девичьими движениями, чтобы та в точности повторяла их и завернула подготовленные для друзей подарки быстрее. Но тот подарок, который подготовил для неё Цепеш ― особенный, который она получит при всех, в торжественной, но в то же время в такой домашней обстановке.

Лайя увлеченно хлопочет на кухне, по-хозяйски выгнав оттуда Валентина и его помощников, попутно стараясь узнать хоть какое-то словечко, которое подскажет ей нужный ингредиент, ведь румынский она знает на уровне приветствий, а читать рецепт, который написан на родном языке возлюбленного ― становится просто невозможным c каждой буквой, которая ещё и рукописная. Девушка обречённо вздыхает, даже пожалев о том, что выгнала мужчин с кухни, ведь они хоть и на ломанном английском могли бы объяснить ей, что значит каждое слово, но теперь остается только судорожно вбивать в переводчик набор букв, которые путают своей схожестью друг на друга.

Эта часть замка будто вовсе к нему не относится: она выполнена в чёрно-серых тонах, над кухонными тёмными тумбами установлен лишь белый свет, который блекло отражается от мраморной поверхности. Мягкий ковёр кремового цвета, казалось бы, и вовсе не вписывается в интерьер, но именно он задает тот непередаваемый словами уют, обволакивающий в свой кокон каждого, кто сюда зайдет.

Когда Влад заходит на кухню, то в нос тут же ударяет запах чего-то сладкого с примесью лимона и корицы, которые напрямую вызывают у него ассоциацию с Рождеством, вызывая прилив эндорфинов в мозг и распуская их по всему телу, что отдается приятным покалывающим ощущением, оно пробегает по спине, а следом бегут и крупные мурашки, забавно щекоча кожу. Мужчина подходит к отчаявшейся художнице и бросает на неё вопросительны взгляд, не проронив ни слова, в то время как барышня опускает взгляд на ненавистный блокнот с рецептами и протягивает его Дракуле с мольбой в шоколадных глазах:

― Переведи, пожалуйста. ― таким уж детским и виноватым тоном говорит Лайя, что сердце Влада, которое так долго было окутано многовековой тьмой и сковывающей холодной льдиной, тает и начинает излучать тот свет и тепло, которым всегда делится Бёрнелл и когда-то делилась Лале.

― Я так понимаю, что ты выгнала Валентина и теперь ничего не понимаешь, да? ― с едва слышимой насмешкой в голосе молвит Влад, забирая у девушки блокнот и разворачивая на той странице, на которой осталась пометка в виде муки, которой она случайно запачкала страницу. Вечно холодные голубые глаза быстро пробегают по знакомым буквам и текст тут же всплывает в голове, что тут же смешит мужчину, ведь рецепт до невозможности прост, в то время как бедная девушка ломает голову над ингредиентами. Медово-имбирное печенье с карамелью. Ему нравится карамель ― тягучая и сладкая, вроде ничего такого необычного, но она чем-то цепляет, а если в неё добавить немного соли, то это просто взорвёт мозг. Странное сочетание, но такое неповторимое. Завораживает и этот медный цвет, вобравший в себя и нотки шоколадных и красных оттенков, делая это лакомство ещё более интересным.

― Я попросила тебя перевести рецепт, а не вывести меня из себя. ― в ответ на возмущённую реплику, хозяин замка нежно прикасается губами к её виску, от чего сердце забилось сильнее прежнего, а девушка тут же успокаивается и прижимается к Владу, ― Я поняла только пункт про карамель. Нужно остудить её, чтобы та была примерно комнатной температуры.

― И ты так и сделала? ― сдержанно ответил Влад, устраиваясь возле плиты и с интересом оглядывая приготовленную сладкую карамель, которая остывает в керамическом соуснике, который попался под руку девушке совершенно случайно, но он идеально подойдет для того, чтобы добавлять этот ингредиент в печенье и поливать его сверху; лакомство переливается рыже-золотым цветом, прямо как эти мерцающие золотистые гирлянды в виде шариков, которые подвешены прямо под высоким потолком, ещё больше удивив Дракулу. Как туда можно было дотянуться без помощи лестницы? Где бы они вообще лестницу взяли? Мужчина принимает решение помочь любимой приготовить печенье к Рождеству, которое вот-вот нагрянет и подарит атмосферу уюта, заставит поверить в чудо и погрузиться в детские воспоминания.

Он неторопливо снимает пиджак и вешает его на крючок, где по идеи должны висеть фартуки, которых там по какой-то причине нет, закатывает рукава белой рубашки, обнажая жилистые руки и расстёгивает несколько верхних пуговиц, будто открывая себе доступ к дополнительному кислороду. Влад твёрдым шагом приближается к Лайе и осматривает кухонную тумбу, на которой размещены почти все нужные ингредиенты, и это забавляет его: она угадала практически всё, кроме молотого имбиря, ведь вместо него лежит открытая упаковка с корицей, которую перетёрли в порошок. Пряности и впрямь пахнут на весь дом, просачиваясь в каждый уголок и наполняя его чудесным ароматом, щекочущим нос и балующим сознание.

― Как видишь. Вот только не уверена насчёт комнатной температуры.

Цепеш тянет палец к жженому сахару и обмакивает его в красно-оранжевую тягучую жидкость, поднимает вверх и наблюдает за тем, как тяжелые карамельные капли собираются в одно целое и падают вниз, протягивая от пальца до ёмкости тонкую ниточку. Бёрнелл неотрывно наблюдает за тем, как мужчина слизывает со среднего пальца сладкую патоку, как на кончик его языка попадает лакомство и растекается по мягкой плоти. Она буквально сама чувствует, как он смакует этот вкус, замечает блаженную улыбку на лице и прикрытые глаза, трепещущие ресницы и подрагивающие мускулы на лице.

― Она горячая, но довольно сладкая. Хочешь попробовать? ― хрипло молвит Влад, будто специально не слизывая последнюю капельку сахара со своих губ и хитро взирая на художницу, которая чувствует зародившуюся внизу живота истому, посылающей незамысловатые импульсы по и без того дрожащему телу. Что-то в один миг будто надламывается, напитывая комнату вспыхнувшей потребностью друг в друге.

Лайя пугливо, но с плохо скрываемым желанием, касается его щеки рукой и приближается к приоткрытым мужским губам, которые вновь растягиваются в улыбке; кажется, что она чувствует его сердцебиение где-то в своем теле, а обжигающее дыхание кружит голову, да так, что она набравшись смелости, проводит кончиком острого языка по нижней губе и тут же ощущает пряную сладость, которая поражает каждый вкусовой рецептор незамысловатым, но таким приятным вкусом. Его сильные руки обвивают её талию, скользят к округлым бёдрам и нагло сжимают их, впиваясь тонкими пальцами в фарфоровую кожу.

Дракула перехватывает инициативу, с усладой впившись в вишневого цвета губы, властно сминая и покусывая их, наслаждаясь самой девушкой и тем, что в коктейле смешавшегося безумия просто сводит его с ума. Он чувствует её горячий язык, который обвивает его влажную плоть в ответ, ощущает такой же карамельный вкус, который до безумия сладок и приятен, но лучше всего то, что вовлечённая в процесс Лайя не замечает, как запускает ладонь во взъерошенные смоляные волосы и требовательно прижимается к мужскому телу, излучая такой же жар, который рискованно касается их натур и сплетает их воедино.

Влад всего лишь несколькими плавными движениями усаживает девицу на стол, до этого жадно очертив её изгибы и скинув джинсовую юбку, считая ту ненужным сейчас элементом одежды. Не отрываясь от припухших губ, мужчина решительно перебирает светлые пуговицы её рубашки, оголяя упругую грудь и обдавая нежную кожу резким и пронизывающим холодом своих пальцев, которые касаются её выпирающих ключиц, пробегают по острым плечам и спускаются вниз по тонким рукам, напористо раздевая юную художницу.

В его голове возникает идея, которая определенно заводит его до жалобного скулежа.

Грациозно взяв в руки ёмкость, в которой находится ещё слегка горячая сладкая патока, он приближает её к покрывшемуся мурашками телу и едва видимо наклоняет носик вниз, из-за чего вязкая смесь лениво тянется вниз, падая небольшими неотрывными каплями на женскую грудь. Лайя чувствует легкое жжение и втягивает носом воздух, который наполнен их личными афродизиаками. Горячая субстанция неторопливо скатывается вниз, попадая на твердые розовые соски и вынуждая девушку в очередной раз громко охнуть, выгнув спинку, подобно кошке. Эта сладкая пытка испепеляет её дотла, из-за этого внутри лишь накаляется истома, окутывающая весь трезвый рассудок в приторную негу, которая так нравится этой женщине.

― Ты и впрямь не угадала с температурой. ― томно молвит Влад, слизывая тонкую липкую дорожку с её соска, от чего по хрупкому телу пробегает тонкая струйка неутолимого вожделения. Ласково кружа языком и прикусывая её грудь, хозяин замка не скрывает того, что это приносит ему наслаждение. То, как она стонет сейчас от смешавшихся ощущений холода его гуляющих по её собственным плавным очертаниям, рук и обжигающе-приятного покалывания кожи, где сейчас растекается сладость. Он повторяет это истязание пылающего тела вновь, лаская другую грудь, которой ещё не уделил внимания своими губами и юрким языком. Шершавые ладони грубо сжимают её талию, окрашивая её бледно-красной пастелью в тех местах, в которых их кожа контактирует плотнее всего. Влажные губы медленно ползут вверх, всё также собирая тоненькие струйки карамели с её тела, пока сама Бёрнелл извивается, подобно кобре, вновь запуская пальцы в растрепанные волосы мужчины, легонько оттянув их у корня и заставив Дракулу по-хозяйски рыкнуть, что окончательно утягивает её в трясину бесповоротной эйфории.

Вновь предательски-горячие капли тянутся к полотну её тела, полосуя его блаженным жжением, стоит лишь Владу оторваться, но в этот раз они соскальзывают на живот, плавно и неуверенно спускаясь всё ниже и ниже, останавливаясь у резинки розовых кружевных трусиков с маленьким бантиком из узкой атласной ленточки. Цепеш маняще цепляет её нижнее бельё и оттягивает вниз, не давая патоке испачкать часть её одежды; повторно движется вдоль рыжеватой полосы, оставляющей приторное карамельное послевкусие, вырывая из девичьей грудной клетки стон, наполненным желанием и изнеможением, вызванными уверенными действиями брюнета.

― Она остывает или мне кажется? ― Влад опускается перед ней на колени, оказавшись между широко разведённых ножек, хитро усмехнувшись. Обмакнув два пальца в густой жженый сахар, который уже начинает остывать, мужчина проводит ими по внутренней части бедра: от колена и едва ли не до паха, не меняя загадочной улыбки, играющей на губах. Оставшийся полупрозрачный след, который тянется к треугольничку влажных трусиков, ещё больше изводит Дракулу, едва не доводя его до исступления, которое могло бы принести мгновенное облегчение.

Усыпая дрожащие ноги поцелуями, он неторопливо поднимается всё выше и выше, ощущая липкий след на своей щеке и губах, который отпечатался от оставшейся на бедре карамели. Ледяные пальцы ловко цепляют нижнее бельё и отодвигают его в сторону, открывая своему голодному взору блестящую от такого количества смазки промежность, которая уже долгое время требует разрядки и не перестает истекать сладкими соками, которые он тут же вкушает, прильнув губами к её самой чувствительной точке, пылающей от дикого желания и жажды соприкосновения. Умело лаская клитор, Влад жёстко сжимает аппетитные бедра в своих руках, наслаждаясь её нетерпеливыми вскриками и мольбами о том, чтобы он поскорее прекратил её мучить. Но увы, эти мольбы лишь разжигают в нём животное вожделение, охватывающую его разум похоть, которая просачивается во все уголочки его внутренней похотливой версии себя.

Девушка легонько двигается, стараясь найти для себя ту позицию, от которой её лишь скорее окутает чувство расслабленности и взорвавшейся внутри истомы, что так долго копилась внутри с каждым настойчивым движением мужского языка. Её тельце содрогается каждый раз, стоит лишь Владу провести кончиком языка по твёрдому клитору, возбуждая каждое нервное окончание сильнее прежнего или же развести влажные складочки, вбирая в себя солоноватый привкус её густого масла, которое безобразно испачкало её лоно.

― О, Господи…

Вот-вот наступит оргазм, но Цепеш слишком хорошо знает эту барышню, поэтому нагло и самоуверенно прекращает все ласки и поднимается с колен, с вызовом вглядываясь в практически чёрные глаза, угольные, потемневшие от горящей страсти, которая тешит языками адского пламени, заставляющими загораться вновь и вновь, подобно фениксу, возрождаясь из пепла.

― Какой же я плохой. ― театрально протягивает брюнет, сорвавшись на хриплый шепот и демонстративно цокая языком, жалобно нахмурив брови. Бёрнелл порывисто хватается за мужской ремень, дрожа от переполнившего почти нагое тело, возбуждения. Дракулу искренне забавляет картина, как резко и яростно художница расправляется с чёрным кожаным ремнём, дребезжа его пряжкой и не беспокоясь о том, что кто-либо может стать свидетелем столь развратной картины. Пока барышня точно и быстро расправляется с пуговицей и молнией на темных брюках, Влад не спеша расстегивает рубашку на себе, поддавая собственный торс пожирающему взгляду разгоряченной девушки, которая со сластью сжимает его твердый член, отзывающимся на столь смелые прикосновения. Она нетерпеливо высвобождает орган из трусов, несколько раз скользнув по нему маленькой ладошкой и вырывая из горла брюнета звериный рык, который тягучим мёдом растекается в её ушки.

― Какая ты решительная. ― не сумев сдержать резкости и желания оказаться в ней, мужчина одним рывком подвигает её ближе к краю мраморной столешницы, а затем резко входит, позабыв о том, что хотел ещё немного подразнить эту чертовку, которая откинула назад голову и впилась острыми ноготками в сильное плечо. Движется вдоль неё резко, яростно вколачиваясь в горячее тело и бесцеремонно сжимая её грудь, которая осталась липкой после этих «игр». Растрепанные волосы Влада небрежно спадают смоляными прядями на его лоб, по которому скатывается капелька пота, оставляя за собой прозрачную дорожку испаряющейся влаги. Толчок за толчком, Бёрнелл не сдерживает вскриков, которые слетают с её припухших губ, пока она слегка подмахивает бёдрами навстречу его движениям, чувствуя, как же глубоко он оказывается в ней с каждым таким грубым движением. Девушка впивается губами в его шею, чувствуя пульсирующую венку и мятный запах его одеколона, который кружит ей голову и пьянит сильнее вина; она проводит языком по жилке, затем слегка оттягивает кожу зубами, оставляя небольшие и едва заметные вмятины, что вырывает из груди Дракулы протяжный стон, в котором плескается наслаждение со вкусом карамели.

Их сплетенные тела идеально подходят друг другу, вместе они создают цельную картинку, в которой можно было бы разглядеть многовековую любовь, животную страсть и бурлящее внутри чувство близости, которое плавно перетекает в потребность кончить, втягивая их в омут горячей магмы с головой. Воздуха не хватает, лёгкие будто сдавливает тугой канат, пока кожа заходится огнём от яростных, жадных касаний.

― С Рождеством, миссис Дракула. ― молвит сдавленным полушёпотом Влад, прикусив её мочку и поддав огоньку, когда скользнул языком по крылышку ушка художницы. Реставратор восхищенно смотрит в глаза, в которых бушует океан, смывая кипящей волной всё, что только могло стать преградой, она накрывает всё эмоции, притупляя их остроту. Остались только они вдвоём, их пылкие чувства и безудержная страсть. Дракуле нравится, как стенки её лона плотно сжимают его орган, нравится до потери пульса.

― Боже, Влад… ― протяжно хнычет барышня, содрогаясь в сладкой конвульсии и лишь сильнее сжимаясь вокруг брюнета, напрягая его самого до пронзающего предела. Она утопает в этой блаженной эйфории, вбирая каждой фиброй своего тела эту греховную, но поистине противоречивую, райскую, острую усладу. Достигнув высшей точки, напряженное словно струна тело вмиг расслабляется, обмякает, пока не пройдет громкий звон в ушах и в глазах снова не развиднеется давно размытая картина.

Влад сильными короткими толчками вбивается в неё, затем в один роковой, но незабываемый миг, он сгребает любимую в охапку, изливаясь внутрь пульсирующей промежности, которая истекала густым маслом и обволакивала его член в тот момент, когда это было так востребовано в столь острое мгновение. Осчастливлено взвыв, хозяин замка сбивчиво ловит ртом воздух, не отпуская такую же задыхающуюся от упоения Лайю. Тишина вмиг сменяет громкие шлепки, низкие и блаженные стоны, все звуки просто растворяются в робком молчании.

― Кажется, ты неправильно назвал мою фамилию…

― Я сказал всё правильно, милая. А теперь давай продолжим готовку и окунемся в атмосферу нашего Рождества.

Сердце Лайи вновь забилось сильнее и быстрее, едва ли не ломая рёбра. Он ничего не перепутал. Он намеренно назвал её миссис Дракула. Это Рождество стало поистине волшебным, отпечатавшись в памяти бурным взрывом эмоции, неподвластным ни ей, ни ему.