Танец душ [Сильвия Мерседес] (fb2) читать онлайн

Сильвия Мерседес Танец душ

Sylvia Mercedes

DANCE OF SOULS

Copyright © 2020 by Sylvia Mercedes

© Л. Меренкова, перевод на русский язык, 2021

Переводы by KuromiyaRen

https://vk.com/kurotranslations

Глоссарий

Тени: бестелесные духи, которые сбежали из адского измерения — Прибежища — и попали в мир смертных. Они не могут существовать в физической реальности без смертных сосудов, которых захватывают и наделяют неестественной силой. Если оставить без присмотра, они закрепляются в теле-носителе и прогоняют изначальную душу, захватывая сосуд полностью.

Известны следующие виды теней, описанные Орденом святого Эвандера:

АНАФЕМЫ

Способности связаны с кровью и проклятиями.

ПРИЗРАКИ

Способности связаны с контролем разума и манипуляциями.

АРКАНЫ

Таинственные существа, чьи способности до конца не поняты, но, похоже, связаны с энергиями типа жара, движения, света, магнетизма и электричества.

ЭЛЕМЕНТАЛИ

Способности, связанные с природными стихиями ветра, воды, огня и земли.

НЕВИДИМКИ

Способности связаны с исчезновением или мгновенным перемещением.

ДИКАРИ

Способности связаны с обостренными чувствами, силой и ловкостью.

ПРИМАНКИ

Способности связаны с чарующими голосами и зовом сирен.

ПРОРОКИ

Способности, связанные с видениями и предсказаниями. Могут смотреть в прошлое.

ОБОРОТНИ

Способности, связанные с временной трансформацией тел-носителей.

ПЕРЕВЕРТЫШИ

Способности связаны с трансформацией или манипуляцией материальными веществами.

Пролог

Жуткая Одиль — Ведьма-королева, Новая богиня Дулимуриана, Яд Перриньона — умирала.

Холлис ощущала, что духи боролись внутри сожженного и сломленного тела королевы, кипящая кровь бурлила под ее кожей. Они хотели вырваться из смертного носителя. Но Одиль держалась за смертную жизнь, потрясая силой воли.

Она не могла больше ничего. Ее тело было уничтожено.

Пот стекал по лицу Холлис и в глаза. Она не могла стереть его. Ее ладони сжимали ноги умирающей женщины, она помогала Нейну нести ее по узкой лестнице. Она слышала, как он тяжело дышал и ругался, пока они поворачивали вместе. Вонь горелой плоти и злой магии наполняла пространство, угрожала захлестнуть их ощущения.

Но хуже вони были крики духов, смертного и тени, из-за боли тела ведьмы. Эти звуки духов били жестоко по теневому восприятию Холлис, и ей приходилось много раз останавливаться, прислоняться плечом к стене и ждать, пока пройдет волна тошноты, а потом идти дальше. Искушение бросить груз и убежать, крича от ужаса, было огромным.

Но нет. Многие братья и сестры умерли в тот день. Она закончит это.

Наконец, они добрались до низа, казалось бы, бесконечной лестницы и вышли под остатки красного света дня. Над ними возвышался огромный идол Одиль из облидита, ее рука тянулась над дымящимися развалинами города. Облака дыма и гадкой магии поднимались с разрушенных улиц Дулимуриана, запах достойный не святой богини.

— Холлис. Холлис!

Голос Нейна прорезал ее ступор. Она оглянулась, он кивнул, указывая, что им нужно опустить груз. Она послушалась, и они уложили умирающую женщину на брусчатку из облидита. Одиль стонала, ее почерневшие губы двигались, пытаясь произнести слова. Жуткие звуки вырывались из ее горла. Холлис быстро попятилась, глядя на то, что раньше было человеком.

Одиль всегда была неестественно красивой. Многие смертные, долго объединенные с тенью, страдали от черных синяков, гниющих зубов, тонких и тусклых волос и морщинистой кожи. Не Одиль. За долгие годы одержимости она стала только красивее, потрясала властью и видом.

Но ее красоты не осталось. Ее длинные черные волосы сгорели, оставив обожженную кожу ее головы. Ее голова была в волдырях и крови, и остальное тело пострадало не меньше. Она была вся в ожогах, черных волдырях.

Корона постаралась.

Холлис заметила движение. Появилась фигура в красном капюшоне, поднялась по широким ступеням, ведущим к платформе, где стояли Холлис и Нейн. Это был венатор Хюгон, один из шести венаторов, которых Фендрель не пустил играть Песнь смерти. Его капюшон был сброшен, кровь, грязь и слезы покрывали темную бороду. Его тень гудела силой, и это позволяло ему нести огромный кусок камня, который смертный не смог бы поднять руками.

Хюгон бросил камень на землю перед Нейном и Холлис, а потом посмотрел на истерзанное лицо Одиль.

— Это вам, Ваше величество, — сказал он и сплюнул кровь на камень. — Подушка для вашей головы.

Желудок Холлис сжался. Она знала, что это было. Знала, что произойдет.

В пророчестве говорилось, что Избранный король отрубит голову Яда.

Ее ладонь двигалась медленно к колчанам с ядами на груди. Было бы умнее — безопаснее — применить Нежную смерть. Жестокая казнь наполнит силой духов в теле Одиль, и они вылетят в этер. Эвандерианцам будет сложно поймать их и отправить в Прибежище. Нежная смерть сделала бы все проще.

Но… это исполнит пророчество? Они могли рисковать, переча воле Богини?

— Одиль умрет завтра, — сказал ей Фендрель прошлой ночью. — Но смерть должна быть правильной, или все, чего мы пытались достичь, будет разрушено.

Теперь момент настал. Камень лежал перед ней, куда его бросил венатор Хюгон, и королева была в их руках. Через мгновения Фендрель и его брат спустятся по лестнице идола, и Гвардин ду Глейв вытащит меч, еще острый, заточенный прошлой ночью, еще не использованный сегодня. И опустится удар, и…

Если она собиралась применить Нежную смерть, это нужно было делать сейчас.

Холлис едва дышала. Она ощущала, как Нейн смотрел на нее, но не могла глядеть в глаза брата по охоте. Она заставила ладонь расслабиться, опустила пустую руку.

Она не вмешается.

Шаги зазвучали на лестнице. Холлис оглянулась, увидела тени в дверном проеме. Фендрель вышел, повернулся, чтобы широкие плечи поместились в узкий проход. Его лицо было в шрамах — не физических, а глубоких духовных, шрамы были на его душе. Он управлял многими смертями сегодня.

Гвардин вышел за братом под свет уходящего солнца. Фендрель был осунувшимся, его заплетенные волосы растрепались вокруг ушей, кожаная жилетка была в крови, тело обмякло от усталости, а броня Гвардина сияла золотом и серебром, короткие волосы будто окружали его острое лицо ореолом.

Будто по приказу, Холлис и Нейн склонились и схватили Одиль за руки, подняли ее, и она повисла, сидя на коленях, между ними. Гвардин посмотрел на врага, и Холлис увидела вспышку страха в его глазах. Она быстро отвела взгляд от этого тревожного зрелища.

Фендрель поймал ее взгляд. Лишь на миг.

Он подозревал, что она хотела сделать? Она не знала, не могла читать его лицо.

Его взгляд переместился на Нейна и Хюгона, а потом еще на три фигуры в капюшонах, приближающихся к ним. Воздух был густым от магии.

— Холлис и Элоизия, — сказал он. — Нейн, Хюгон, Ролант и Вейс.

Шестеро. Фендрель выбрал их не участвовать в жертве, не играть Песнь смерти. Они должны были выжить и завершить последнее ужасное задание.

Шестеро и Фендрель, они понесут вес двух сотен смертей до конца своих жизней.

От звука голоса Фендреля Жуткая Одиль содрогнулась, выпрямила спину. Упираясь в хватку венаторов, она выпрямилась, подняла жуткую голову. Ее глаза были выжжены, но она пыталась посмотреть на Фендреля. Холлис заметила, что она не взглянула на Гвардина. Она знала, кем был ее враг. Она знала, кто ее погубил. Не важно, кто нанесет последний удар. Ее падение сотворил Фендрель.

Губы Ведьмы-королевы двигались. Хриплый жуткий голос шептал невнятные слова.

Фендрель прошел по сияющим черным камням к Одиль. Холлис видела, как за его глазами мелькали мысли, пока он смотрел на нее. Все, что он хотел сказать. Обвинения. Гнев.

Но он был Фендрелем ду Глейвом. Он не проявлял эмоций и слабостей. Он сказал лишь:

— Держите ее, — он махнул Холлис и Нейну. — Держите ее крепко.

Нейн кивнул и взглянул на Холлис. Они вместе шагнули вперед, потянули ведьму к камню и опустили ее голову на него. Она обмякла на камне, вытянула шею. Каждое движение было агонией для ее обгоревшей плоти, она хрипела, слезы текли по ее почерневшим щекам. Ее губы двигались, но Холлис не слышала ее шепот. Может, то была молитва. Но Богиня не услышит молитвы этого демона.

Фендрель оглядел собравшихся у ног огромного идола. Его глаза сияли светом тени и слезами.

— Мои друзья, — сказал он. — Братья и сестры, я оставил вас намеренно. Хоть я знаю, что каждый из вас хотел помочь остальным, нужно исполнить еще заклинание. Слово нашей Богини заявляет, что Избранный король должен отрубить голову врага.

Он указал на Одиль взмахом руки. Она хрипела, закрыла глаза, прислоняя голову к камню, будто это был нежнейший шелк.

— Духи в этом носителе вырвутся. Нам нужно проследить, чтобы они не сбежали. Нам нужно продержаться, пока Прибежище не заберет их. Вариантов чар много, они сложные. Вы должны работать вместе.

Венатрикс Элоизия вытащила детрудос и раскрыла его. Венатор Хюгон тоже так сделал. Но венаторы Вейс и Ролант замешкались. Холлис видела на их лицах свои сомнения. Почему не Нежная смерть? Зачем так рисковать из-за слов, произнесенных века назад Богиней, которую мы никогда не видели?

Но венаторы не перечили. Вейс, а потом и Ролант вытащили флейты и приготовились. Их тени были призваны для этого дня сражения и ярко пылали в теневом зрении Холлис.

Фендрель вытащил детрудос и сжал его в руке, готовый. Он кивнул эвандерианцам, и они подняли инструменты к губам и начали плести чаропесню, вызывая сначала гул, а потом мелодию. Каждый выбрал разную вариацию, и Холлис видела, как эти нити сплетаются в чары, что были сильнее, чем мог создать один венатор.

Фендрель поднял правую руку, изобразил жест благословения, коснулся лба, сердца и рта. Он заговорил, его смертный голос был твердым, как бриллиант, идеально сочетался с духовной музыкой:

— Великий яд распространится в Сердце Моих детей, дав вырасти Лжи на месте Правды.

Холодок пробежал по шее Холлис. Слова пророчества были знакомы, как ее имя, но слышать их в этот миг… было тяжело. Она впилась пальцами в руку Одиль, боясь, что одна ее ошибка все испортит.

— Но я отправлю избранного, — продолжил Фендрель, перевел взгляд с Одиль на брата, стоящего напротив у камня, его рука лежала на рукояти меча. — Я отправлю Того, кого Избрала, чтобы отрубить голову Ложной и повести моих детей ко Мне.

Фендрель отошел на шаг, махнул рукой, сигналя готовность. Холлис едва дышала, посмотрела на Избранного короля, как и остальные, кроме Одиль. Она смотрела в никуда, ее губы все еще двигались.

Юный король сжал меч и стал вытаскивать его. Но он замер и посмотрел на старшего брата. Он был без тени, не слышал чаропесню, звучащую вокруг него. Он не видел силу и магию, тянущуюся из их душ. Он облизнул сухие губы.

— Е-если ее дух вырвется, она не захватит меня?

Не такие слова Холлис надеялась услышать от Избранного короля в такой миг. Она подавила ругательство.

Лицо Фендреля было каменным.

— Ты целый, — твердо сказал он. — Тебя не захватить. Она не может тебя коснуться. Ты — от Богини. Ты — Избранный король.

Гвардин взглянул на ведьму, но отвел взгляд, словно боялся, что вид обожжет глаза.

— Но, брат…

Фендрель в два шага подошел к королю и сжал его руку. Дикое отчаяние на миг вспыхнул в его глазах. Холлис хорошо знала его и заметила. Это было как молния по сердцу.

— Ты можешь это сделать, — прорычал Фендрель. — Ты должен это сделать.

Ты должен превратить в добро смерти, которые я приказал.

Ты должен оправдать резню, которую я организовал.

Ты должен поддерживать мою веру.

Холлис слышала эти слова, словно он произнес их вслух. Гвардин тоже. Она видела ужас на его лице. Ужас не от Одиль, Богини или будущего перед ним. Ужас из-за Фендреля. Ужас из-за того, что разочарует Фендреля.

Они были в этом вместе. Отступать было поздно.

Юный король кивнул. Фендрель отошел, в этот раз встал за Холлис. Гвардин вытащил меч, который сиял как звезда в угасающем свете. Край был тонким, как стекло, острым, как лезвие. Меч мог отрубить палец прикосновением. Эта тонкая шея на камне будет пустяком для такой стали.

Гвардин широко расставил ноги рядом с камнем. Холлис заставляла себя смотреть на ведьму, которую она удерживала. Монстр, убийца, мучительница. Яд Перриньона. Ложная богиня.

Вот и этот момент. Сейчас, сейчас, сейчас!

Король поднял меч высоко над головой. Свет солнца пробил облака и туман темной магии, сверкнул на стали, которая показалась красной, как кровь.

Рот Одиль изогнулся в улыбке.

Она завизжала:

— Cravan druch duima cró!

В тот же миг Холлис ощутила вспышку истинной силы, истинного ужаса за ней, Фендрель сделал шаг.

— НЕТ! — закричал он.

Клинок упал.

Плоть и кость разделились со стуком. Голова ведьмы откатилась, черная кровь полилась на камни.

Взрыв визжащих духов — тень и душа смертной были сплетены — вырвался из трупа, усиленный жестокостью и болью. Духи обрушились на чаропесню, которую плели четыре эвандерианца. Они ударили по заклинанию вспышкой магии.

Хюгон, Элоизия, Ролант и Вейс опустили флейты, открыли рты, крича, их духи и тени вырвались из их тел. Их голоса оборвались, они упали замертво.

Их чаропесня разбилась на тысячу осколков.

Глава 1

Двадцать лет спустя

Айлет резко проснулась.

Мир вокруг нее был темным. Что-то давило на нее, мешая дышать. Это был кошмар? Нет, она явно проснулась, если только не проснулась посреди сна. Сна с непроницаемыми тенями, обжигающей болью, тесноты и давящего веса.

Сна с… зудом?

Она нахмурилась. Тело покалывало, и она поняла, что на нее давило шерстяное одеяло. А теснота была от бинтов, перетянувших грудь и торс.

Она медленно и с болью вернулась в реальность. В размытую реальность. Она не могла отличить сны от недавних воспоминаний. Закрывая глаза, она видела тьму и черный яд, бинты уже были не бинтами, а руками ведьмы, сдавившими ее. Она увидела вспышку сплетенных душ, брешь в ткани реальности, пасть Прибежища…

Зияющая пустота. Хаос.

Она открыла глаза, выбралась в реальность. В этот раз было не так темно. Или прошло несколько часов за миг, или ее зрение прояснилось. Так или иначе, когда она подняла веки, она посмотрела на полог кровати.

«Ларанта?» — проскулила она в голове.

Ее тень двигалась, может, даже ответила. Но это было далеко и за туманом.

Айлет с рычанием узнала подавление: сом. Она смутно помнила высокую венатрикс, вливающую дозу вещества в ее горло, заставляя ее спать и, что важнее, запирая ее тень в темных глубинах ее души. Так часто обходились с ранеными эвандерианцами. Тени любили пользоваться преимуществом, когда носитель был в уязвимом состоянии. Но Ларанта была не такой. Ларанта не навредит ей.

Она пыталась выругаться, но не могла понять, как использовать рот. Губы онемели.

Ведьма.

Айлет резко вдохнула, когда мысль пробилась сквозь туман с болью, словно голова монстра с рогами вырвалась оттуда. Ведьма! Фантомная ведьма, Инрен ди Карел! Айлет сосредоточилась на лице, вспыхнувшем в воспоминании. Когда-то красивое лицо с изящными чертами и большими глазами было испорчено грибами, стало гадким.

Она была мертва? Или Айлет приснилось, что она убила ведьму, пока она была в бреду от сома? Фантомная ведьма была еще там и… убивала людей?

Богиня, она была венатрикс или нет? Почему она еще лежала?

Ее сердце забилось быстрее. Она села на кровати… и чуть не рухнула на подушки. Тусклая комната дико кружилась. Айлет закрыла глаза, спрятала лицо в ладонях и ждала, пока равновесие вернется.

Когда она смогла посмотреть, она увидела полоску света между штор. Свет утра. Но какого утра? Сколько она лежала там без сознания? И… кто нашел ее и отнес в кровать?

«Ларанта, где ты?» — тревожно говорила она в голове, но ответа не было. Гнев без цели поднимался в ее душе, и одеяло стало вдруг невыносимо тяжелым. Айлет призвала остатки сил и отбросила одеяло.

Она была почти голой! Тонкая ночная рубашка почти ничего не скрывала, худые ноги и босые ступни были на виду. Почему ее одежду все время воровали? Ей нужно было выбраться отсюда. Найти штаны. И…

Она рухнула на пол, как только встала с кровати. Она лежала там, тело покалывало. Сом мешал двигаться.

Не важно. Она управляла своим телом.

Айлет не думала о достоинстве, поползла к изножью кровати, схватилась за столбик и поднялась. Боль пронзила ноги, но она превратила боль в гнев. Она, шатаясь, прошла к двери.

Было не заперто. Айлет прижалась ухом к двери. Воя или других признаков присутствия ведьмы не было. Но ведьма была там. Айлет это знала.

Айлет открыла дверь, повисла на миг на ручке, а потом вышла в коридор. Отчасти одетая, еще не пришедшая до конца в себя. Она не могла связно думать. Ее плечо ударилось об дальнюю стену. Она отлетела, пошатнулась еще пару шагов, ударилась об дверь с другой стороны. Ее ноги волочились, рот был открыт. Она снова врезалась в стену, и потребовалась вся сила воли, чтобы не съехать на пол.

Но она убьет ведьму. Богиня поможет ей.

Впереди были перила с видом на холл. Смутно помня о заложника внизу — или это тоже был сон? — Айлет пошла туда, двигаясь как пьяный моряк в шторм. Ее живот ударился об перила, и она сжала их руками, склонилась, волосы ниспадали вокруг ее лица. Пол вдали, казалось, поднялся к ней, медленно кружась, и она охнула.

— Богиня! — воскликнул высокий голос. — Что ты делаешь?

Ладони сжали ее руки, оттащили не с силой, но с решимостью. Колени Айлет согнулись, и она опустилась на пол. Тонкие руки обвили ее, придерживая. Айлет оказалась прижатой к девушке с большими голубыми глазами и короткими волосами. Айлет уставилась, потерла пальцем по коже головы девушки.

— Пушистые, — сказала она. — Пуш-ш-шистые волосы.

— Эм, — девушка пару раз моргнула. — Ты плохо выглядишь, венатрикс. Я помогу тебе сесть.

Но, пока незнакомка пыталась направить ее к полу, узнавание пронзило Айлет. Ведьма! Девушка выглядела как ведьма! У ведьмы, правда, половина лица была заросшей грибами, но… может, она как-то их потеряла?

Айлет подняла дрожащую руку и попыталась ударить девушку по лицу. Она промазала и ударила по стене.

— Осторожно! Ты поранилась? — девушка неловко помогла Айлет сесть, прислонила плечом к стене. Айлет сжала ее руку с силой, и когда девушка попыталась встать, она упала на колено. — Эм, — сказала она и попыталась разжать пальцы Айлет.

Но Айлет не могла отпустить. Нет. Ей нужно было убить ведьму. Отправить ее в Прибежище. Она пыталась говорить, но слова застряли на языке, запутались. Она закашлялась и согнулась.

— Ну-ну, — девушка гладила кругами спину Айлет. — Ну-ну, все будет хорошо. Я поищу кого-то, тебя отведут до постели. Жди тут.

Она вырвалась и встала. Она попыталась сделать шаг, Айлет поймала край ее платья и потянула, как ребенок за платье матери.

— Я… поймала… тебя! — прохрипела она.

Девушка растерянно смотрела на нее, хмурясь.

— Эм, — сказала она.

— Ди Фероса!

Даже в туманном состоянии Айлет узнала голос. Сжимая платье, она повернула тяжелую голову, посмотрела, надеясь, что выглядит грозно, на приближающуюся фигуру. Он был высоким, в форме венатора, красный капюшон лежал на плечах. Черные кудри падали на лоб, темные брови хмурились над пронзающими голубыми глазами.

— Тр-рн, — Айлет умудрилась произнести его имя без гласных. — Тр-р-р-рн. Ты… гад.

Террин выглядел так же удивленно, как она себя чувствовала. Они смотрели друг на друга.

Он помрачнел. Он устремился к ней, плащ развевался как крылья. А потом Айлет заметила две фигуры за ним, мужчину и женщину в нарядах эвандерианцев.

— Отпусти леди Серину, — прорычал Террин, расцепляя ее пальцы.

— Гад, — она улыбнулась, слово прозвучало проще, чем в первый раз. Она подняла дрожащий палец и прижала к кончику его длинного носа, давя в сторону, насколько могла. — Ты…

— Да, я понял, — он отбил ее руку и подхватил ее на руки. — А ты не соображаешь из-за сома.

Мир закружился, он поднял ее, и на миг она подумала, что ее стошнит на него. Террин поправил хватку, она обвила руками ее шею, уткнулась лицом ниже его уха. Почему он пах так хорошо? Как кедр и мыло с ноткой мускуса лошади.

Она закрыла глаза, глубоко дыша, а потом прошептала:

— Гад.

Его челюсть напряглась, горло сжалось, когда он сглотнул.

— Она будет в порядке? — сказала девушка где-то возле плеча Айлет. — Выглядит плохо.

Голос, которого Айлет не знала, ответил:

— Она — не ваша проблема, — она повернула голову и посмотрела на говорящего. — Унеси ее в комнату.

Айлет заметила мрачные серые глаза под черным капюшоном. Глаза со светом тени. Покалывание в теле вдруг пропало, она онемела и ощущала только… не страх. Она не могла бояться в таком состоянии. Но ей было не по себе.

Террин отнес ее в комнату и грубо бросил на жуткую мягкую кровать-темницу, когда она начала вспоминать, что черный капюшон что-то значил. И только когда два незнакомца вошли в комнату, и мужчина приказал:

— Закройте дверь, — она поняла, что это значило.

Венатор-доминус, Фендрель ду Глейв. Черный капюшон короля.

Айлет резко села на кровати, раскрыв рот. Ужас яростно пылал в ее венах, казалось, прогнал из нее сом. Хоть она все еще не ощущала Ларанту, хоть ей все еще казалось, что мир скрыт за вуалью, она понимала, какой дурой себя выставила. Бродила по коридорам Дюнлока почти голой! И чью юбку она сжимала? Кого чуть не попыталась убить?

— Похоже, она не пострадала физически, — сказал смутно знакомый голос. Женский, но без женственности. Высокая венатрикс подошла к кровати и опустила тяжелую ладонь на плечо Айлет, прижимая ее к подушкам. — Тебе рано вставать, — сказала она. — Ты пережила ужасный шок.

— Ч-что со мной произошло? — Айлет с трудом произнесла слова.

— Ты вдохнула чистый обливис, — ответила венатрикс, глядя на нее из-под прикрытых век. — Ты знаешь, что это значит?

Айлет смогла кивнуть. Венатрикс открыла сумочку и вытащила то, что Айлет не могла назвать. Предмет развернулся в кол длиной с предплечье, на конце была длинная острая игла.

— Держите ее, — прорычала венатрикс. Айлет не успела даже возразить, длинные пальцы Террина сжали ее челюсть, отклонили ее голову. Она застыла от его прикосновения, и венатрикс вонзила странный прибор в ее шею. Айлет пыталась кричать, но не могла. Шок и боль сновали ее.

Все кончилось через миг. Террин и венатрикс отошли. Айлет, невнятно ругаясь, прижала ладони к горлу, где была игла. Кровь выступила, грея ладонь, рана болела.

— Ну? — послышался голос Черного капюшона. Айлет стала вытягивать шею, чтобы увидеть его, но горло сдавило. Она резко вдохнула, закрыла глаза и замерла.

— Я проверяю образец, — ответила венатрикс. Айлет слышала, как позвякивало стекло, лилась жидкость, потом ее взболтали. Прошла пара долгих минут, комната оставалась застывшей, только венатрикс работала.

Наконец, женщина сказала:

— Обливиса в ней нет. Я отправлю образец в Брекар для подтверждения, но я не нашла следа. Она поправится, насколько мне видно. Но лучше ее не передвигать пару дней. Пока мы не узнаем ответ каструма.

Айлет выдохнула. Она убрала ладонь с горла, скривилась от вида крови, и оглядела комнату. К ее недовольству, все трое пристально глядели на нее — венатрикс как на диковинку, которую она хотела изучить, Террин как на затмившую всех идиотов дуру, а венатор-доминус…

Он глядел на нее так, словно видел призрака.

Он встретил ее взгляд, впился в нее взглядом так, что Айлет ощутила дрожь. Хуже, что-то смотрело из его глаз. Что-то, не ограниченное смертным зрением, смотрело на нее. Она ощущала эту силу, но Ларанта была подавлена, и она не могла смотреть в ответ. Она ощущала себя беспомощно, как заяц, попавший в капкан, когда лиса проходила рядом.

Она посмотрела на Террина, наиболее знакомое лицо из трех. Это не сильно спасало.

Террин тут же отвел взгляд и обратился к венатрикс:

— Ей можно задавать вопросы? — если бы Айлет не знала лучше, подумала бы, что он звучит встревоженно.

— Я бы пока не стала, — ответила венатрикс. — Она не сможет отвечать пространно. Сом мешает ее недавним воспоминаниям, и она может даже не все вспомнить о том дне.

— К-каком дне? — пробормотала Айлет, но никто не ответил.

— Нам нужно знать, — настаивал Террин. — Говорила ли Инрен, сколько якорей оставила…

— Всем выйти.

Голос венатора-доминуса перебил их, оставил после себя тишину.

Без вопросов или возражений венатрикс отсалютовала, собрала принадлежности со столика и прошла к двери. Она замерла там, придержала дверь открытой и кивнула Террину идти за ней.

Террин стоял еще миг у кровати. Он посмотрел на Айлет, на Фендреля и обратно. Его рот открылся, челюсть двигалась. Что за выражение было на его лице?

— Вон, — сказал Черный капюшон.

Террин отсалютовал и, взглянув быстро на Айлет, пошел за венатрикс. Дверь закрылась за ними.

В комнате вдруг стало очень тесно.

Тихий доминус ду Глейв стоял, отвернув голову от Айлет, глядя на дверь. Но он смотрел на что-то другое, видел то, о чем Айлет не догадывалась.

Он медленно повернулся к ней.

— Хорошо, — сказал он, — мне надоели эти игры. Говори, кто ты, пока я не прибил твое сердце к кровати.

Глава 2

Угроза не была пустой.

Айлет не смогла ответить, хоть рот открылся. Сом сковал ее язык, она лежала беспомощно и безмолвно.

Доминус прошел по комнате, навис над ней, словно призрак. Он опустил капюшон, стало видно лицо, будто вырезанное из камня, с квадратной челюстью с бородой и заплетенными светлыми волосами, убранными с лица. Что-то в нем выглядело… нереально. Словно он вышел из картины Святого Эвандера, стоящего гордо над врагом, захваченным тенью, подняв флейту к губам, и сила исходила от него, изображенного чернилами и позолотой. Было просто поверить, что этот мужчина был воплощением святого, и что он вернулся в смертный мир нести возмездие во имя Богини.

— Ты знаешь, кто я? — осведомился он.

Айлет кивнула.

— Фендрель, венатор-доминус ду Глейв, — выдавила она.

— Тогда ты ответишь мне, девочка. Скажи, кто ты.

Его ладонь двигалась, Айлет увидела костяной нож, вытащенный из ножен. Он убьет ее? Он жестоко убьет ее, не думая, какую силу выпустит в мир? Ларанта была не маленьким духом, и если она вырвется от жестокости и боли, Айлет не сомневалась, что она улетит от доминуса и захватит новое тело.

— Я… Айлет, венатрикс ди Фероса, — ответила она, слова было больно произносить. — Была в Дровале на заставе Гилланлуок, проходила обучение у венатрикс ди…

— У Холлис. Да, я слышал, — он склонился, Айлет вжалась в подушку, ощущая себя маленькой и слабой. — Я слышал, что она взяла тебя в ученики. И я знаю, что тебя не прислали к ней из Брекара. И что тебя не представляли ни одному каструму в Перриньоне.

Айлет покачала головой, казалось, голову наполнили водой.

— М-меня прислали из Велхира. Каструма Велхир. В Кампионарре.

Он склонился ближе. Она могла избежать его взгляда, только закрыв глаза. Но она не осмелилась.

— Врешь, — прошипел он, обжигая дыханием ее щеки. — Ты не из Кампионарры. Если я напишу в Велхир, они ответят, что о тебе нет записей. Я это знаю. Знаю.

Айлет моргала, не могла вдохнуть. Она хотела возразить, хотела кричать, что она та, кем назвалась. Но…

Она уже знала, что все ее слова были ложью. Она не знала, кем была. Она не знала, откуда она была. Даже не знала свое имя. Холлис рассказала ей историю о сироте войны Айлет ди Феросе, которую взяли в каструм Велхир для посвящения, а потом отправили в Дроваль учиться, потому что в Перриньоне было мало посвященных. Холлис придумала историю и сказала, что это было ее прошлое.

История, о которой у Айлет не было воспоминаний.

Доминус Фендрель смотрел на нее, словно пытался прочесть мысли. Он медленно обнажил зубы. Айлет видела, что его десны были темными. Она почти против воли посмотрела на его ладони, одна сжимала костяной нож, другая удерживала ее за шнурки на ночной рубашке. Было сложно увидеть, когда его пальцы были крепко сжаты… но Айлет решила, что заметила темные пятна под ногтями, тень проникала под его кожей до кости.

Теневая чума. Она настигала всех венаторов и венатрикс. Даже доминуса ду Глейва, хоть это казалось странным.

Но он был сильнее многих. Даже с подавленной Ларантой и без теневого восприятия Айлет ощущала силу его духа. Она исходила от него волнами чистой энергии. Но под смертным духом скрывалась его тень. И она тоже была сильной. И становилась сильнее с каждым днем, а Фендрель ослабевал.

Он заметил, куда посмотрела Айлет. Она увидела белую вспышку за его зрачками, и он прищурился. Айлет подумала на жуткий миг, что доминус исполнит угрозу и прибьет ее сердце к кровати. Но он отпустил ее, грубо оттолкнул и отошел на два шага.

— Ты не можешь, — прошептал он, голос дрожал от непонятной эмоции. От страха? — Ты не можешь быть тем, кем я думаю. Это невозможно.

Она не знала, что это значило. Она не знала, что думала. Она не могла даже говорить, так больно сердце билось в груди. Ее голова гудела от ужаса и влияния сома.

Фендрель убрал нож в ножны. Он открыл мешочек, вытащил маленький флакон с пробкой. Внутри была серебристая жидкость. Он вытащил пробку, стало видно длинную острую иглу, меньше, чем венатрикс вонзала в ее горло, с кончика капало какое-то вещество.

Айлет вдруг захотела, чтобы Террин тут был. Это было странно, она едва признавала это желание. Но когда она открыла рот и попыталась заговорить, закричать, на языке появилось имя Террина.

Она не успела, доминус Фендрель стал действовать. Он шагнул вперед, бросился к ней, прижал ее к кровати, его большая ладонь легла на ее грудь с такой силой, что он мог выдавить из нее дыхание. Айлет сжала его запястье, пытаясь убрать руку.

— Лежи смирно, — прорычал он. — Ты не можешь быть той, кем я думаю. Но я должен убедиться. Замри, или умрешь. Открой глаза!

Она ощутила, как магия схватила ее. Магия Анафемы — проклятие. Она лилась из души Фендреля в ее глаза, обжигая, он открывал ее глаза шире и удерживал, чтобы она не могла моргнуть.

Фендрель вонзил иглу в центр ее правого глаза.

Ларанта взревела в душе Айлет, злясь от боли, набравшись сил и подавив барьеры сома. Она ворвалась в разум Айлет, заполнила ее взгляд теневым зрением. Айлет увидела над собой тень Фендреля, большую белую Анафему без плотной формы, кроме огромного количестве рук, которые тянулись будто из самого Фендреля, рылись в ее голове, вонзаясь вместе с той иглой в ее глаз.

Ее волчица выпрыгнула из ее головы, напала на бледного духа. Но одна из рук отбросила Ларанту. Та попыталась встать, но Анафема легко придавила ее. Айлет кричала ее имя мысленно, смертный голос не мог преодолеть боль.

Фендрель вытащил странную иглу из ее глаза и отошел. Ее смертное зрение вернулось. Она еще видела Ларанту на полу, но уже не видела тень доминуса.

Она накрыла глаз ладонью, давила, чтобы не было слез. Она боялась, что Фендрель вырвал ее правый глаз, но он остался там, болел. Она повернулась, и ее стошнило на отполированный каменный пол.

Доминус игнорировал ее. Она посмотрела на него сквозь мокрые от пота спутанные пряди волос, он изучал иглу. А потом опустил ее во флакон с серебристой жидкостью и закупорил сосуд пробкой.

— Я отправлю это фасматрикс-домине, — буркнул он под нос. — И мы узнаем… — он взглянул на лицо Айлет, скривился, словно один ее вид причинял боль. — Это невозможно. Ты не…

Айлет опустила голову с края кровати. Она зажмурила правый глаз, кровь шумела в висках. Духовная связь с Ларантой дрожала от страха и боли тени. Айлет пыталась позвать Ларанту, но ее тень не могла пошевелиться.

Фендрель отвернулся и то, что держало Ларанту, отпустило. Тень вскочила, рыча, готовая напасть на доминуса. Но он, не глядя на Айлет, сказал:

— Отзови свою тень.

Она сразу же послушалась.

— Отступи, Ларанта, — резко сказала. Пришлось повторить три раза, и ее волчица сжалась, дрожа от гнева, ужаса и жажды крови.

Фендрель убрал флакон в мешочек, не глядя на нее. Закончив, он посмотрел в ее сторону.

— Ты — не она, — его голос звучал как мертвый.

Айлет могла лишь смотреть, раскрыв рот.

Он с отвращением скривил губы.

— Я узнаю правду, — сказал он. — Ты меня не обманешь.

Он повернулся и ушел, хлопнув дверью так, что столбики кровати задрожали. Айлет лежала, тяжело дыша, на подушках, слезы катились по щекам.

Что произошло? Что он с ней сделал? И… зачем?

Ларанта подняла голову, но не двигалась. Айлет соскользнула с кровати, рухнула на колени и подползла к тени. Она обвила руками темную волчицу. Ларанта была духом. Ее не было в смертном мире. Но Айлет видела ее, и, закрыв глаза, ощущала ее тепло, ее шерсть и хищную силу.

Она сжимала свою тень и рыдала, и Ларанта прильнула к ней, опустила тяжелую голову на ее плечо. А потом Айлет уснула на полу.

Глава 3

Серина стояла в центре коридора и смотрела, как венатор Террин уносит юную венатрикс к восточному крылу. Доминус ду Глейв шел следом, а за ним шагала высокая и бледная венатрикс ди Ламори. Они не сказали ей ничего, даже не взглянули на нее, и она была рада.

Она обвила себя руками, невольно дрожа. Она все еще ощущала давление пальцев венатрикс на руке. Хватка была сильной, хоть они подавили ее лекарствами. Эта девушка по-своему пугала.

Серина резко вдохнула. Она знала, что венатрикс спасла ей жизнь, спасла жизни всех мужчин, женщин и детей в замке Дюнлок. Она превзошла Фантомную ведьму в бою и убила ее, прогнала ее жуткую душу и ее тень в Прибежище.

Но она не смогла спасти Фейлин.

Серина склонила голову, повернулась к северному крылу замка, сжимая лямку сумки. Она набила ее так, что сумка была тяжелой на плече. Она смотрела под ноги, напоминая себе с каждым шагом, что венатрикс поступила правильно. Так она это понимала. Она была из Ордена, ее учили по законам святого Эвандера.

Когда венатрикс видела захваченного тенью, угрожающего смертным, она действовала, как ее учили. Она не видела в этом монстре сестру. Только врага.

Как она могла винить ее за это?

В конце коридора Серина оказалась у двери кабинета принца и замерла. Она склонила голову, прислушалась. Герард был внизу, она знала, что он встречался с ее отцом для бесконечных обсуждений свадьбы и бала. Серину там не ждали. Ей нужно было прийти вовремя, быть при этом в роскошном платье. Из-за этого Лизель держала ее в комнате все утро.

Ее желудок сжался, когда она вспомнила, как стояла там на стульчике, а женщины в кружевных чепчиках окружали ее, тыкали иголками, измеряли, резали и шили, недовольно шептались про ее обрезанные волосы. Будто это было важно. Будто в воздухе уже перестал ощущаться дым от погребальных благовоний.

Словно пепел ее сестры не собрали в алебастровый горшок прошлой ночью.

Четыре года назад Фейлин наряжали в белое и золото. Четыре года назад Фейлин учила слова церемонии. Фейлин…

Серина подавила слезы. Не было толку думать о том, что могло бы быть. Ее ждала работа в настоящем.

Она повернула ручку, дверь была не заперта. Серине стало легче, когда она прошла в комнату, полную книгу. Запах бумаги, кожаных переплетов, чернил и пергамента наполнили ее спокойствием. Она могла почти представить себя в скриптории с сестрой Ильдой, тихо копирующей за столом священные тексты.

В комнате было холодно, но кто-то развел огонь в камине утром. Серина сняла сумку с плеча, схватила кочергу и пошевелила угли, добавила постепенно поленья, и в комнате стало теплее. Бревна стали ровно гореть, и она отошла, удовлетворенная.

Стол Герарда был чистым, и было много места для книг, перьев, ножиков и чернильниц. Утренний свет из окон, выходящих на восток, озарит ее работу.

Серина опустила тяжелую сумку в центре стола и открыла ее. Она осторожно вытащила содержимое, разложила по порядку, который все равно будет нарушен, когда она погрузится в работу. Но лучше было скорее начать.

Она вытащила в конце книгу в кожаном переплете, полную записей сестры Ильды. И немного от нее. Опасные записи. Опаснее любого меча.

Серина открыла книгу, листала страницы с мелким почерком, пока не нашла первое пустое место. Она четыре дня назад в последний раз проглядывала работу, ведь Фантомная ведьма напала на Дюнлок. Не было времени даже думать об этом. Но ей нужно было напомнить себе эти слова, оригинальный оккидийский текст и кропотливый перевод, созданный ею и сестрой Ильдой.

Эвандерианцы верили, что, когда захваченного тенью смертного убивали, если не исполнить нужную чаропесню, душу человека затянет в Прибежище с тенью. Такие души лишались Света Богини. Злые или добрые, испорченные или невинные… не важно. Те души были обречены.

Как Фейлин.

Но…

Серина поднялась со стула и прошла к стенам с книгами, разглядывала названия. Она нашла том, который ожидала там увидеть, Священное писание святого Эвандера. Она вытащила книгу с полки, опустила ее на предплечье и стала листать страницы, быстро нашла то, что искала — Сейон-Эбат.

Пророчество об Избранном короле.

Она отнесла том на стол и опустила его, открытый на нужной странице над ее меньшей книгой. Она осторожно вытащила хрупкую копию оригинального оккидийского текста из сумки. Древние буквы были резкими и угловатыми рядом с округлым голийским письмом.

Она опустила палец на строку оккидийского текста, невольно прошептала:

— Dalath-mi'talrythe.

Она ошиблась в том, что ей показалось там? В том, что она якобы поняла? Ее голова гудела. Она со стоном опустила ее на ладони. Ей нужно было поспать. Если она как-то убедит Лизель и женщин в чепчиках покинуть ее комнату, она сразу же рухнет на кровать и попытается пару часов побыть в сладком забытьи.

Дверь открылась.

Серина подняла голову, ее глаза расширились. Высокая фигура в зеленом дублете прошла в комнату, опустив голову и плечи. Он повернулся закрыть дверь и замер спиной к Серине, выглядя утомленно.

Герард.

Она не должна была удивляться. Это был его кабинет. Серина сглотнула, лихорадочно соображая. Он знал, что она была в комнате? Ей заговорить? Она открыла рот, но слов не было. Как ей объяснить, что она делала за его столом? А если он спросит про ее работу?

Что она могла сказать?

Она вдруг развернулся с ладонями, прижатыми к глазам, не замечая ее. Он скривился, и она увидела, как его шея напряглась.

Вдруг он заговорил тихо, хрипло, но четко:

— Великая Богиня, это моя вина? Я мало молился? Я рано оставил надежду?

Он опустил голову, подбородок коснулся груди, ладони повисли по бокам.

Серина поежилась, но не могла молчать. Она с тихим шорохом юбок встала из-за стола, прижала пальцы к его поверхности, чтобы не упасть.

— Ваше высочество, — сказала она.

Герард вздрогнул от ее голоса. Его лицо было бледным и осунувшимся, он моргнул и посмотрел на нее. Свет падал из-за ее спины, мешая ее разглядеть.

— Серина, — сказал он. — Что… что ты тут делаешь?

Она посмотрела на свою работу, свитки, листы оккидийского письма. Том писания святого Эвандера и ее книжка. Она быстро поклонилась, забыв, что уже не была монашкой, что леди нужно было делать реверанс.

— Простите, ваше высочество, — пробормотала она. — Я не думала… что вы сегодня тут будете… а мне нужно было место… — оправдание звучало глупо. Она закрыла рот, чтобы остановить язык.

Герард вдохнул, уголки рта приподнялись, он попытался улыбнуться.

— Да, конечно. Понимаю. Я не хочу тебя беспокоить.

Ее глаза посмотрели в его, она быстро отвела взгляд.

— Ты… не мешаешь, — прошептала она, не зная, расслышал ли он ее.

Герард пристально смотрел на нее. Когда она осмелилась взглянуть на него, на его лице было странное выражение.

Серина опустила голову, глядя на свою работу, не видя ее. Краем глаза она следила, Герард подошел к столу. Он махнул рукой на свитки, бумаги и книги.

— Сестры Сивелин послали работу со своим верным писарем? — спросил он с мягкой дразнящей ноткой в голосе.

Серина пожала плечами, хотя сердце с болью билось в груди.

— Я сама решила взять с собой работу.

Герард повернул том Святого Эвандера, чтобы увидеть страницы. Она чуть не выхватила книгу, но передумала. Она смотрела, как его золотые глаза читали строки.

Он помрачнел, поднял голову и поймал ее взгляд.

— Это Пророчество об Избранном короле.

Она медленно вдохнула, пытаясь успокоить пульс.

— Знаю.

Он с интересом смотрел на ее лицо, точно задаваясь вопросом, почему она внимательно читала пророчество, которое уже сбылось. Если верить словам Фендреля ду Глейва.

Но все верили. Избранный король отрубил голову Жуткой Одиль, Яду Перриньона. Он освободил королевство, восстановил веру в Богиню, собрал Орден святого Эвандера. Со своим братом, Черным капюшоном, он организовал охоту на ведьм и захваченных тенью, убирая зло из мира.

Вот только…

— Почему? — тихо спросил Герард. — Почему ты читаешь это… сейчас?

Серина сжала кулаки, ногти впились в кожу. Поэтому она прибыла в Дюнлок. Не для свадьбы. Не чтобы увидеть смерть сестры. Этот момент. Миг, когда она признается в грехах, в своей ереси.

Миг, когда она расскажет Золотому принцу о том, что раскрыла, доверив жизнь ему.

Она осторожно взяла свою книгу, свой перевод. Она протянула его Герарду, опустив книгу поверх писаний святого Эвандера.

— Я… — она облизнула сухие губы и заставила себя продолжить. — Как ты знаешь, я четыре года училась в храме Сивелин. Училась у сестры Ильды, эксперта оккидийских диалектов. Три года назад — через год после того, как Фейлин захватили — мы получили сокровище: поставку оккидийских книг. Священные писания жриц-королев, которые забрали из Перриньона в начале правления Жуткой Одиль и спрятали в Суурии. Их нашли и вернули в наш храм. Моим долгом было помочь сестре Ильде скопировать книги на их языке и голийском, чтобы их можно было раздать храмам в королевстве.

Герард пристально смотрел на нее. Не сводил взгляда с ее лица.

— Пока я переводила один из томов, я наткнулась на фразу на старом оккидийском: «dalath-mi'talrythe», — она посмотрела в его глаза. — Ты знаешь, что это значит?

Он нахмурился.

— Звучит знакомо. Это часть изначального Пророчества об Избранном короле, — он горько рассмеялся и смутился. — Они заставили меня запомнить его на языке оригинала. Мне говорили, что у меня плохое произношение, но то, что ты сказала… звучит похоже на то, что я учил.

Серина кивнула.

— Я нашла ту же фразу в другой книге, в совершеннодругом тексте. Но в этом новом контексте… я кое-что поняла.

Она глубоко вдохнула. Ее колени так сильно дрожали, что она боялась, что упадет на стул. Но ей нужно было твердо стоять, представить свои открытия с уверенностью.

— «Брат с братом», — сказала она. — Так Эвандер перевел эту фразу. «Брат с братом, один захваченный тенью, другой — нет», — она подняла старую страницу оккидийского текста и указала на строку древних символов. — Но эта фраза — «dalath-mi'talrythe» — не означает «брат с братом». Это куда сложнее. Она говорит о чувстве единства, две непохожие части как одна, ставшая как братья. Не братья по крови, а… братья по выбору. По духу.

Герард глядел на нее. Его лицо вдруг стало строгим и замкнутым. Он все еще сжимал книгу Эвандера.

— Когда я увидела отличие, я вернулась к изначальному тексту пророчества. И увидела много изменений. Других значений. Например, это, — она указала на другое слово на странице. — «Kelthor». Это означает «оба».

Ее голос дрожал от пыла, старый пергамент трепетал в руке.

— «Объединенные в братство, и захваченные тенью, и нет», — она дала словам повиснуть в воздухе между ними.

Губы Герарда двигались. Она видела, как он беззвучно произносит: «захваченные тенью и нет».

— Говорится не о двух смертных братьях, — сказал Серина. — Сейон-Эбат говорит о близости между смертными и тенями.

Герард молчал. Тишина была неприятной, заполненной только треском огня в камине.

— Видишь? — сказала с нажимом Серина. — Понимаешь? Это значит… — она не могла сказать, но видела по его глазам, что он понял.

Тени не были мерзостью в глазах Богини.

Тени не были обречены на жизнь без надежды, не терялись навеки в хаосе и ужасе Прибежища.

Воля Богини была в единстве. Чтобы тени и смертные были вместе. Это Она сказала первой жрице-королеве века назад. Это Она всегда хотела.

Значит…

Это означало многое, Серина не могла даже начать это описывать.

Как только она поняла, что маленькая фраза была переведена не так, она поспешила к сестре Ильде и сообщила об этом. Ильда заставила ее поклясться сохранить это в тайне… а потом начала раскрывать ей свои находки за много десятилетий. И с полученными оккидийскими текстами открытия делались быстрее, были надежными.

Куда бы они ни обращались, они находили не то значение слов и фраз. Перевод был близким, но измененным, чтобы поддержать слова Эвандера, что все тени были обречены, а захваченных тенью нужно было милосердно убивать.

Из этого появился Орден Эвандера. Орден охотников на теней. Мужчины и женщины, которые взяли на себя спасение смертных душ.

Но они не должны были этим заниматься.

Герард побелел. Он смотрел на работу Серины, на страницу оккидийского текста, которую она держала. Его учили основам оккидийского языка, но не так, чтобы он мог понять древний диалект. И все же он пристально смотрел, словно мог как-то увидеть и понять то, что знала Серина.

Сжав в одной руке ее книгу, он опустил писание Эвандера на стол, забрал у нее страницу.

— Нельзя такое рассказывать, Серина, — хрипло сказал он. — Ты… никогда! Они… мой дядя….

Его дядя построил королевство из своего понимания пророчества, которое было неправильно переведено.

Серина глядела в глаза мужчины, которого все знали как Золотого принца. Исполнение Сейон-Эбат. Но она видела только Герарда.

— Прошу, — прошептала она. — Ты должен знать. Если святой Эвандер ошибся в одном, он ошибся в сотне. Включая судьбу захваченных тенью. Я не верю, что Фейлин потеряна. Она мертва, да, но не обречена, как нас заставляли верить. И захваченные тенью…

Тело Герарда дернулось, словно его ударило молнией.

— Нельзя такое говорить, Серина. Это опасно!

— Многие умирают, — она протянула руку, но замерла. Собрав смелость, она опустила пальцы на руку Герарда. — На многих охотятся, их убивают как монстров. И все из-за того, что Эвандер учил…

Он стряхнул ее руку. Он стоял миг боком к ней, тяжело дыша, сжимая в руке ее книгу, палец лежал на странице. Он открыл книгу и прочел то, что она записала. Ее перевод Сейон-Эбат.

Великий яд распространится в сердцах моего народа, позволив Лжи править вместо Правды. Но я отправлю защитника. Я отправлю того, кого выберу отрезать голову обману и привести людей ко Мне. Объединенные в братство, захваченные тенью и нет, выступят вместе и создадут новое наследие под Моим Именем.

Его челюсть двигалась. Серина знала, что он видел, как его растили с верой в ложное. Вся его жизнь была фарсом из-за нескольких слов.

Изменения были небольшими, но важными.

Он захлопнул книгу, сжал ее обеими руками, и костяшки побелели.

— Серина Дальдреда, — сказал он, не глядя на нее. — Я приказываю тебе, как Золотой принц, никогда не говорить об этом. Ни мне. Ни кому-то еще, — только тогда он осмелился бросить на нее взгляд. — Ты знаешь, что они сделают, если узнают?

Они отведут ее к плахе и отрубят голову за ересь. Она это знала.

— Это важнее моей жизни, — тихо сказала она. — Сколько эвандерианцы убивают каждый год? Сколько людей? Сколько детей? Ты знаешь? Знаешь, что они делают с детьми, рожденными с тенями в них? Знаешь их правила?

Его глаза наполнил ужас. Она видела, что он знал, но продолжала, заставляя его слушать эти слова:

— Они сжигают их, Герард. Сжигают заживо. И они зовут это милосердием, потому что Эвандер так сказал. Эвандер, который исказил слова Богини ради… Стой, Герард! Что ты делаешь?

Она бросилась из-за стола, но не успела. Принц уже стоял у камина, где пылал огонь, который Серина сама развела. Она не успела схватить его за руку, не успела взмолиться, а он бросил ее работу, работу сестры Ильды, годы кропотливого труда, в пламя.

— Нет!

Она упала на колени у камина, протянув руки. Огонь лизал ее кожу, обжигал пальцы, пока она тянулась к книге. Ладони Герарда сжали ее руки. Он оттащил ее. Она отбивалась, визжала, ругалась и извивалась. Но ничего не могла поделать. Он удерживал ее.

— Перестань, Серина, — прорычал он, его рот был возле ее уха. Она рыдала, тело содрогалось. Она пыталась оттоптать ему ноги, вонзить локоть в его живот. — Перестань, — повторял он снова и снова. — Перестань.

Она обмякла. Сила покинула ее тело и душу, и она упала бы, если бы он не прижимал ее к своей груди. Слезы катились по ее лицу, она смотрела на огонь, видела, как бумага закручивается, чернеет и рассыпается пеплом.

Она словно снова видела, как умирает Фейлин.

Глава 4

Террин остановился у двери, за которой была Айлет, и смотрел на ручку двери. Инстинкты говорили, что он не должен был оставлять Айлет с венатором-доминусом. Но это было глупо. Фендрель не навредит ей. У него не было повода.

Но что-то в его голосе было… мрачным. И Террин не помнил, чтобы слышал это раньше…

— Ду Балафр.

Он взглянул в сторону. Венатрикс Эверильд стояла поодаль, скрестив руки на широкой груди, и ждала его. Ее глаза нетерпеливо блестели.

Террин выпрямился и присоединился к старшей венатрикс через пару шагов.

— Закончил пускать слюни? — она ухмыльнулась. Террин не ответил, только посмотрел с холодом, и она указала кивком на дверь за ним. — Кто эта девочка? Где ее учили?

— Дроваль. У Холлис ди Тельдри, — резко ответил Террин. — До этого — в каструме Велхир.

— Она талантливая. И крепкая, — брови Эверильд приподнялись. — Это она — твоя соперница на место в Милисендисе?

Террин не ответил, даже не кивнул.

— А я думала, застава точно твоя, — она усмехнулась. — Особый мальчик доминуса теперь должен заслужить перемены? Богиня, благослови девочку. Как, говорил, ее зовут?

— Я не говорил, — ответил Террин, Эверильд не успела еще раз подколоть его, он добавил. — У нас есть работа, — он прошел мимо нее по коридору, попал в галерею. — Фантомная ведьма мертва, но мы не знаем, сколько якорей она оставила.

— Какая разница? — Эверильд шла за ним как тень. — Инрен мертва и изгнана. Ее побрякушки уже не опасны.

Она не ошибалась. Якоря из облидита Инрен ди Карел позволяли ведьме притягиваться в этот мир из Прибежища. Соединенная нитями проклятия с этими якорями, она могла пропадать и появляться мгновенно в радиусе мили от якоря. Только Инрен могла их использовать, и раз Фантомная ведьма изгнана в Прибежище с ее тенью Невидимкой, ее якоря скоро умрут. Со временем они почернеют от проклятия, но останутся безобидными.

Террин зарычал:

— Я не буду оставлять десятки гниющих проклятий в Водехране. Я найду их. Все.

— Как ты это сделаешь?

Он замер, хмуро оглянулся на венатрикс.

— Мы знаем о хотя бы одном якоре: том, что в Кро Улар, окруженном чарами барьера. Он еще активен и еще там. Мы можем отследить по нитям проклятия остальные, даже не активные.

— Ты так можешь? — Эверильд приподняла брови, ее презрение сменилось удивленным уважением. — Ты можешь идти по нитям проклятия, когда создатель мертв?

Он не мог. Он не пытался и не думал о таком.

Айлет могла. Он видел, как она это уже делала. Когда пропал Нейн ду Винсент, она нашла одно из его старых проклятий и прошла по следу до трупа венатора.

Да, она справилась, позволив тени больше свободы, чем позволял Орден. Она была безрассудной. Глупой. На грани ереси почти все время. Но она выполняла работу.

— Я знаю того, кто может, — сказал он и отвернулся от Эверильд, поспешил к комнате, которую ему выделили в Дюнлоке. — Я отправлюсь сегодня и найду тот якорь, — бросил он через плечо. — Ты можешь остаться на случай, если Фендрелю что-то понадобится…

Когда он закончит то, что он делал за закрытой дверью.

Не дожидаясь ответа Эверильд, он спустился по лестнице и вскоре прошел в свою спальню, захлопнул дверь. Он замер, сжимая кулаки. Ноздри раздувались, пока он с дрожью дышал. Он смотрел на узкую спальню и не видел ее. Он видел кровать с пологом и темные волосы на бледных подушках. Он видел напряженное лицо и черные глаза, полные страха.

Он видел тонкое обнаженное тело в порезах от груди и до живота.

Террин скрипнул зубами. Он не должен был оставлять ее. Он должен был остаться в комнате, настоять. Но он привык слушаться приказов Фендреля ду Глейва.

Что Фендреля насторожило в Айлет? То, что она встала на пути Террина к заставе Милисендис? Террин знал, что венатор-доминус мог быть жестким, когда хотел достичь своей воле в королевстве. Фендрель на многое пошел бы, чтобы достичь идеалов.

Он не навредил бы ей. Нет. Он только что спас ей жизнь, убрал обливис из ее тела и души.

Но это была не вся история, и Террин знал об этом. Он видел лицо Фендреля, когда Айлет лежала беспомощно, полная боли из-за яда. Он намеревался позволить ей умереть. Зная, что он мог ее спасти, Фендрель вышел бы из комнаты и позволил бы обливису разрушить ее. Если бы Герард не вмешался и не приказал ему действовать, Айлет умерла бы.

Террин провел рукой по лицу, разные желания терзали его. Он повернулся к двери, почти потянулся к ручке. Но что он мог? Вернуться в ее комнату, потребовать ответов у наставника и стоять у кровати Айлет как сторожевой пес? Его желудок сжимался от желания так и сделать, и он ненавидел себя за эту слабость.

Он не обязан был ее защищать. Она и не позволила бы.

Что-то жаркое пошевелилось в нем от пыла в его духе. Террин отпрянул от двери, посмотрел на свою грудь, словно мог видеть свое сердце сквозь смертное тело. Трепет усилился, рывок внутри вызывал боль… но не в теле, а в душе.

Его тень. Она использовала все возможности и слабости, чтобы добиться своего. Его тень поднималась в нем.

Террин выругался, развернулся и пошел по комнате. Его оружие и инструменты лежали на крышке старого сундука, все были отполированы, проверены и готовы к охоте. Он вытащил вокос из чехла. Он не помнил, когда в последний раз усиливал подавление на тени. Айлет сильно на него влияла. Она делала безрассудство… заманчивым. Словно смертные и тени могли в гармонии обитать в одном теле без ограничений, введенных Эвандером.

Террин знал лучше. Он знал ужас, живущий в нем. И он знал, что тень сделает, получив свободу. Так случится однажды. Его силы не хватит, его воля не выдержит. Он мог лишь надеяться, что в тот день рядом будет друг, который даст ему Нежную смерть и спасет его душу от изгнания.

Но сегодня он хотя бы мог сделать то, что должен был.

Он поднес вокос к губам, вызвал гул, а потом легкую лиричную мелодию Песни подавления. Музыка играла за пределами смертного восприятия, и он закрыл глаза, позволил духу погрузиться в чары. Смертный мир угас вокруг него, и он прошел в царство души.

Царство его разума.

Оно тянулось перед ним, сухое, как пустыня, ровное и бесконечное, куда ни повернись. Музыка чаропесни окружала его, Террин сосредоточился, представляя свое смертное тело в мире духа, тело в форме, плаще и капюшоне. Земля под его ногами двигалась. Глубокие трещины были в камне, куски земли хотели вырваться. Только чаропесни сдерживали все вместе.

Мрачно поджав губы, Террин повернулся к аномалии посреди ровной земли под красным небом. Гора камней, имеющая особую форму. С правильного угла можно было рассмотреть дракониана — огромную голову, сильные лапы, огромные крылья, и все было скованно камнем.

Его смертное тело еще играло на вокосе, его пальцы создавали сложную мелодию. Дух Террина шагнул к монстру. Он заметил рябь движения на выпирающем гребне спины. Голос зазвучал в воздухе, обжигая его разум.

«Как меня зовут? Ты знаешь мое имя?».

Террин замер. В смертном мире его ладони запнулись на миг и продолжили мелодию. Он был потрясен ощущением, пронзившим его. Он слышал шепот тени много раз. Он знал, что отвечать не нужно. Тени были силами разрушения и злобы, и если дать им имя, заявить, что это разумные существа, они получат силу. Этому его учили с ранних дней посвящения.

«Как меня зовут? — шептала тень, чаропесни дрожали. Камень на гребне спины разбился, куски отлетали. — Скажи мое имя».

— Нет, — Террин широко раскинул руки. Песнь подавления поднялась громкой мелодией, и Террин призвал камень в царстве разума, опустил его на существо, строил слой за слоем. Тень издала вопль, и голос утих.

В смертном мире Террин открыл глаза. Его пальцы вдруг онемели, выпустили вокос, и флейта упала под кровать. Он не стал сразу поднимать вокос, а стоял и смотрел в пустоту, его физические глаза все еще видели царство духа.

Это было близко. Он чуть не дал тени вырваться… из-за имени. Из-за… того, что он хотел бы доверять своей тени.

Как Айлет доверяла своей.

— Проклятье, — прорычал он и прижал ладони к скулам, пальцы впились в лоб и кожу головы. — Проклятая девчонка!

Его тень была подавлена. Он даже переборщил. Он был будто не захвачен. Даже теневое зрение было пока недоступно. Обычно он не отправился бы так на охоту.

Но он не ожидал встретить захваченных тенью в руинах Кро Улар. Фантомная ведьма была мертва, другие тени избегали место старой магии. Для того, что ему нужно было достичь, ему не требовалась сила тени.

Чары подавления давили камнем на его дух, но Террин пристегнул чехлы, колчаны, кобуру и скорпиону. Он взял вокос с пола и убрал его в чехол рядом с детрудосом. Он надевал красный капюшон, когда в дверь быстро постучали. Террин открыл рот, чтобы позвать, но дверь распахнулась раньше.

Он оказался лицом к лицу с Герардом. Лицо принца было белым.

— Террин, мне нужно поговорить с тобой.

— Что такое, Герард? — Террин шагнул к принцу, тот вошел в комнату и закрыл дверь, взгляд бегал, словно за ним охотились. — Что случилось?

Герард не сразу ответил. Он быстро взглянул на Террина, отвел взгляд. Он прошел по комнате к камину, смотрел на пепел так пристально, словно мог вызвать жаром взгляда огонь. Он прошел к окну и стоял спиной к Террину пару мгновений, смотрел на зелень и камень стен у озера.

Террин смотрел на него с нетерпением.

— Мой принц? — сказал он.

Принц развернулся.

— Террин, — сказал он, голос был тихим и резким, — ты когда-то задумывался…?

Террин ждал. Рот Герарда был открыт, и его взгляд был тяжелым под сдвинутыми бровями, словно он не мог заставить себя произнести слова.

— Задумывался о чем? — спросил Террин.

— Задумывался, правильно ли поступаешь? Не законно, а правильно?

Террин нахмурился.

— Что ты…

— Я о твоей работе. О долге венатора.

Тяжелое молчание повисло между ними, Террин смотрел на лицо принца, Герард глядел в ответ, ждал. Террин моргнул. И во вспышке тьмы за веками он увидел себя в лесу под луной, обвивающего руками дрожащего ребенка, который сжимал его шею и плакал, пока Террин пытался утешить девочку. Напротив него стояла Айлет, сжимала кулаки, ее глаза пылали светом тени.

Его голос прозвучал в его памяти:

«Смерть — ее единственная надежда на спасение».

«Может, ты прав, — ответила Айлет, яростно сверкнув зубами. — Но я не дам тебе забрать ее».

Картинка пропала, и он вернулся в комнату в Дюнлоке. Герард пристально смотрел на него, словно читал его мысли.

— Так что? — спросил он.

Но Террин не мог ответить. Он не мог придумать, что сказать.

Герард покачал головой и прошел к камину, прислонился предплечьем к резному камню.

— Я думал о ребенке, рожденном с тенью, на которого ты охотился месяц назад, — сказал он, склонив голову, волосы упали на глаза. — Я не могу забыть ее, Террин. Девочка. Четырех лет. По закону Эвандера, ее нужно убить, чтобы спасти ее душу. Для нее нет другой надежды, — он с трудом поднял голову, поймал взгляд Террина. Его глаза сияли, но не от слез, а от ужаса. — Ты… веришь, что Богиня хочет, чтобы вы… мы… сжигали детей заживо?

Террин снова не ответил. Не мог.

— Потому что, — продолжил принц, — если так, то какому божеству мы слепо служим? Кому мы выбрали поклоняться?

— Герард… — голос Террина дрогнул.

«Что бы ты сделал? — голос Айлет появился в его памяти снова. — Если бы я ушла прошлой ночью. В лесу. Если бы оставила тебя с Нилли. Ты бы сжег ее?».

Этот вопрос он задавал себе много раз. Вопрос мучил его. Он старался прогонять вопрос из головы, думать о заданиях перед ним, а не оглядываться.

Но ответ все равно требовался.

Он кашлянул, но голос прозвучал как грубое рычание:

— Воля святого Эвандера ясна.

— Но святой Эвандер говорит за Богиню?

Мир словно накренился вокруг него. Но не этот мир, а мир в его разуме — камень трещал, чары подавления натянулись. Его сердце будто пылало, посылало жар по пустому духовному небу.

— Сколько детей ты убил? — спросил Герард, шагнув к Террину. По лицу было видно, что он не хотел знать ответ, но он спрашивал. — Сколько, Террин?

— Ни одного, — Террин склонил голову, дыша сквозь зубы. — Пока что.

Принц опустил ладонь на плечо Террина.

— А если Эвандер… ошибся?

Террин отвернулся, вырвался из хватки Герарда и шагнул к окну. Он смотрел на мерцающее озеро. Но он видел пустошь под красным небом.

— А если он ошибся? — продолжил Герард. — А если Богиня не говорила с ним? А если его писание не было вдохновленно Богиней? А если все… на чем мы строили жизни, это лишь ненависть мертвеца, ставшая ложью?

— Почему ты так говоришь? — осведомился Террин. Хоть он не хотел, он заставил себя повернуться к Герарду. — Ты — Золотой принц. Ты — подарок Богини смертным. Ты-то должен…

— Проклятье, Террин, я не подарок! — Герард взмахнул руками, мотая головой. — Я — ничто. Просто мужчина, который родился у человека, который оказался королем. А чем мой отец заслужил корону? Отрубил голову ведьмы. И все. Он носил золотую броню, выглядел величаво, и народ подумал: «Он неплох», — и пошел за ним. А он шел за Фендрелем, всегда за ним шел. Он — ничто, Террин! Он не герой. Фендрель вложил меч в его руку, и он послушно взмахнул им. А я? Я лишь его отпрыск, и я родился у женщины, которая не хотела его, которая не хотела меня, которая лишилась мужчины и сына….

— Это не так, — Террин поймал Герарда за плечи и остановил его. — Ты говоришь не правду.

— Разве? — Герард оттолкнул руки Террина. — Ты знаешь это, как и я. Ее силой заставили выйти за него. Ее заставили лечь с ним. И я — результат, — он с горечью выругался. — Золотой принц.

Террина мутило. Он склонил голову, ладони вернулись на плечи принца. На плечи брата. Он не мог придумать правильные слова, не мог ничего сказать. Он знал правду истории их матери так же хорошо, как и Герард.

Разве эта правда прошлого меняла настоящее?

Террин выпрямился и отошел. Он поправил красный капюшон, колчаны с ядами на груди. Его сапоги стучали по половицам, он прошел к двери и открыл ее.

Он замер.

— Это не важно.

Было тихо, и он не смог заставить себя оглянуться на брата.

Террин заговорил твердым, как камень, голосом:

— Не важно, выбрала ли Богиня твоего отца. Выбрала ли Она тебя. Важно то, что мы выбрали. Каждый из нас, каждый день. И я выбираю тебя, мой Золотой принц. До последнего вдоха я — твой верный слуга.

И он вышел из комнаты и пошел по коридору, оставив Герарда стоять на месте. Он не будет больше слушать эту ересь. Он не будет позорить себя и его этим.

Он должен был идти на охоту.

Глава 5

— Венатрикс, вставай.

Жуткий обжигающий запах попал в нос. Айлет резко проснулась и села, охнув, отбила руку, держащую бутылочку кристаллов из рога оленя под носом, и прорычала:

— Прочь от меня!

Старшая венатрикс, которую она видела раньше, отошла от кровати, закупорила бутылочку и посмотрела пристально на Айлет.

— Тебе нужно вниз, — сказала она. — Приказ принца. Пора вставать.

Айлет прижала ладони к лицу и потерла. Почему она была в кровати? Она помнила, как… уснула на полу рядом с Ларантой. Кто-то, видимо, нашел ее и вернул в кровать… и дал ей что-то, потому что она больше не ощущала присутствие Ларанта.

Она застонала.

— Никто жалеть не будет, девочка, — венатрикс стащила одеяло с кровати, оставив Айлет дрожащей и открытой. — Тебе пора одеться. Говорят, король вот-вот прибудет. Принц выразил желание представить тебя своему отцу.

— Что? — усталость растаяла от вспышки ужаса. Она уставилась на венатрикс и покачала головой. — Меня… представить… зачем?

— Потому что ты убила Фантомную ведьму. Ты — героиня Дюнлока, — венатрикс прошла по комнате и открыла дверь, впустила трех служанок с огромными глазами, которые боялись смотреть обеим венатрикс в глаза. Они несли одежду в руках: штаны, тунику, жилетку и сапоги. — Вылезай из кровати, ди Фероса, — сказала венатрикс, нетерпеливо махнула Айлет. — Нужно привести тебя в порядок.

— Но я не могу…

Ее голос оборвался, рожки загудели вдали. Айлет посмотрела на открытое окно, глаза стали шире. Она сжала тонкую ночную рубашку, выбралась из кровати и пробежала по холодному полу к открытому окну. Каждый шаг вызывал гримасу на лице, порезы на груди еще обжигало, но они заживали. Она добралась до окна и выглянула во двор за мост и сияющие волы озера ду Нойв, где были сады.

Трепет охватил ее. Большая компания людей двигалась по дороге, знамена раскачивались на шестах.

— Король, — прошептала она. — Избранный король.

Другие услышали рожки. Слуги внизу готовились встретить короля. Среди них Айлет заметила белые робы и голубые капюшоны сестер Сивелин в стороне, изящный бархат советника Ивса на лестнице. Принц вышел из замка и какой-то высокий мужчина, которого Айлет не узнала. Этот мужчина был в наряде цвета драгоценных камней, его рыжие волосы были уложены высоко, добавляя ему роста. Рядом с его роскошью павлина Герард, одетый скромнее, выглядел для Айлет благороднее.

Но она не долго смотрела на них, ее внимание привлекли приближающиеся всадники. Она склонилась из окна, пытаясь разглядеть короля, схватилась за раму, чтобы не вывалиться. Свита прошла под аркой ворот, продолжила путь по мосту, знамена развевались, доспехи сияли, как военный парад. Толпа у круглой дорожки кланялась и делала реверансы волной.

Впереди процессии ехал сильный белый конь с алыми и лиловыми украшениями, его грива была заплетена, а голова была увенчана золотой пластиной. Айлет нравились лошади, но на этого коня она взглянула лишь на миг. Ее внимание приковал всадник.

Гвардин ду Глейв. Правая рука судьбы. Мужчина, покончивший с хваткой Жуткой Одиль на мире и вернувший поклонение Богине на земле.

За годы Айлет проглатывала всю информацию, которую Холлис давала о нем, об этой легенде. Холлис служила у него во время Ведьминых войн, билась, чтобы опустить корону на его голову, чтобы вернуть королевству его правление. Гвардин был юношей, когда он столкнулся с Жуткой Одиль и одолел ее.

Он не был похож на сына. Это Айлет заметила сразу. Он не был красивым. Хотя это не было важно. Черты Герарда были почти изящными, а этот мужчина выглядел так, словно его вырезал океан из камня на дне. Король напоминал своего брата, венатора-доминуса. Но, в отличие от Фендреля, его грубые черты были отполированы до блеска мрамора. Его волосы были короткими и такими светлыми, что невозможно было понять, поседел он или нет. Он щурился на солнце, но даже издалека Айлет видела пронзительный блеск его глаз. Все в нем источало тепло и силу, добро и власть.

Если рядом с Герардом у нее дрожали колени, а дыхание застревало в горле, то от вида его отца ей хотелось служить, пасть к его ногам и поклясться в верности. За него с охотой умерли бы армии.

Айлет казалось, что она не могла насмотреться на короля. Она почти не замечала его свиту, хотя практичная частичка разума задумалась, как эти новые люди влезут в уже переполненный Дюнлок.

Герард спустился по ступеням встретить отца, Гвардин остановил коня. Айлет прислушалась, не зная, сможет ли уловить слова между принцем и королем.

А потом венатрикс опустила ладонь на ее плечо.

— Идем, — резко сказала она. — Ты не можешь предстать перед королем в одних бинтах.

— Я… постой, ты серьезно?

— Мы не нашли нарядной формы среди твоих вещей в Милисендисе, — продолжила женщина, оттаскивая Айлет от окна в центр комнаты, где были служанки. — Тебе придется надеть мою. Она плохо сядет, но ты должна выглядеть должным образом. Кто-нибудь знает, что сделать с этими волосами? — добавила она, голос напоминал рявканье.

Айлет не возражала. Служанки стянули ночную рубашку через ее голову, и она только охнула от боли в ранах, а потом когда они просунули ее руки в нарядную тунику и жилетку Эверильд. Одежда была велика, но было приятно оказаться в знакомой одежде. Форма была лучше всего, что Айлет носила в жизни, и она ощущала себя глупо, когда ее подпоясали красной лентой. Кто-то смог заплести ее волосы в плотную длинную косу, и Айлет подняла красный капюшон, скрывая лицо.

Закончив, служанки отошли, и Эверильд окинула Айлет взглядом.

— Сойдет, — сказала она, схватила Айлет за плечо и вывела ее за дверь.

Холл превратили временно в тронный зал, могучий трон стоял рядом с лестницей. Там сидел король во всем великолепии, мантия ниспадала с него на подлокотники. Принц Герард стоял с одной стороны, Фендрель возвышался справа от короля.

Айлет замерла на вершине лестницы. Ее сердце застыло от вида венатора-доминуса. Ее разговор с ним — это было пару часов назад? — казался нереальным. Она не могла поверить, что это произошло, пыталась убедить себя, что ей все это показалось из-за сома.

Но один взгляд на мрачное лицо доминуса, и она поняла, что это было правдой. И когда он вдруг посмотрел на нее, где она стояла, она чуть не лишилась смелости продолжать.

Венатрикс подтолкнула ее между лопаток. Колени Айлет подогнулись. Она пошатнулась на первых ступеньках, а потом схватилась за перила. Ладонь венатрикс сжала ее плечо.

— Иди, — прошипела венатрикс. — Король ждет.

Айлет расправила плечи, сжимала перила и спустилась, стараясь выглядеть достойно. Но она не смотрела в сторону Фендреля и боялась смотреть на короля. Она миновала ступеньки и смотрела на принца. Но его медовые глаза были полными печали, и она не находила там силы. Если она еще миг будет смотреть на него, она развернется и убежит по лестнице, что бы та венатрикс ни сделала с ней.

Она посмотрела за плечо принца, искала высокую фигуру с темными волосами и ледяными глазами. Но Террина там не было.

Венатрикс подтолкнула ее снова и прошипела на ухо:

— Поклонись королю. Не реверанс, так ты всех нас опозоришь.

Айлет кивнула и, не глядя прямо на лицо короля, поклонилась так низко, как только могла. Боль пронзила иглами тело, бинты показались тесными. Но боль отвлекала ее от пульса паники в ушах.

— Выпрямись, венатрикс.

Низкий голос принадлежал доминусу Фендрелю, а не королю. Айлет послушалась, выпрямилась и посмотрела на лицо Гвардина на миг.

Король смотрел на нее. Смотрел пристально.

Ужас мелькнул на его лице.

А потом выражение пропало. Это произошло так быстро, что Айлет могло показаться.

Мир вокруг нее стал далеким, размытым, словно она снова была под влиянием сома. Она слышала голос принца. Кто-то называл ее героиней. Она слышала упоминание Фантомной ведьмы. Но все это было далеко.

Айлет смотрела на пол, сердце билось с ужасом. Ужасом, который она не могла назвать. Может, это было от короля. Может, от доминуса. Может… от нее…

— И ты, конечно, будешь на балу, венатрикс Айлет.

Эти слова привели ее в чувство, будто камень, разбивший окно. Айлет вскинула голову и уставилась на напряженную улыбку принца.

— Ч-что вы сказали, ваше высочество? — выдохнула она.

— Бал, — сказал Герард. — Свадебный бал в ночь Хэллоу Уэлла. После церемонии. Ты послужила короне, и я был бы рад пригласить тебя. Как моего гостя, а не венатрикс.

Айлет смотрела. Ее рот раскрылся, но слов не было. И дыхания тоже. Ее голова закружилась, и она ощутила взгляд короля на своем лице. Она не осмелилась толком взглянуть на него.

— Леди Лизель ди Матин подберет тебе платье, — продолжил Герард. — Это будет честью для меня и леди Серины, — он посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Улыбка не задела его глаза. — Прошу, прими это, Айлет.

— Я-я…

— Это честь для нее, — прорычала венатрикс за ней. Сильные пальцы сжали локоть Айлет. — Прошу прощения, король, венатрикс ди Фероса еще приходит в себя после ран, ей нужно вернуться в кровать.

Айлет заставили поклониться еще раз и потянули по лестнице. И каждый шаг она была уверена, что ощущала взгляд короля на затылке.

Глава 6

Каждый раз, когда Террин приезжал в это место, где он был рабом в детстве, его душа ощущала груз ужасных воспоминаний. Но не в этот раз. В этот раз, после часов одиноких дорог с бурей мыслей и желаний в голове, его дух взбодрился при виде развалин. Теперь он хотя бы мог сосредоточиться на работе. Только бы отвлечься от войны в голове.

Солнце уже садилось. Если он задержится тут, придется ночевать у дороги. Террин был не против. Было приятно отказаться подальше… от всего. Хоть ненадолго.

Подавляющие чары на тени ослабели за время поездки, и он смог теневым зрением смотреть на склон холма, разглядывать развалины старой башни. Чары барьера, которые оставили Фендрель, Эверильд и он пару дней назад, еще мерцали паутиной разной магии, сильной, словно они только ее сплели. Где-то внутри барьера среди развалин Кро Улар лежал якорь Фантомной ведьмы. Они надеялись заманить ее туда и поймать, не подозревая, что она уже пронесла якорь в Дюнлок.

Это была его вина. Террин устал, но не мог игнорировать вину, которую ощущал каждый раз, когда вдыхал или закрывал глаза. Это была его вина. Герард дал ему задание: найти рыжую ведьму. И он не справился. Он пытался, провалился, и теперь венатор ду Ги и венатор Даклет были мертвы. И Фейлин. Бедная Фейлин.

Если бы он поймал ведьму, он смог бы спасти ее?

Террин покачал головой. Лучше не думать о таком. Лучше сосредоточиться на долге, как он учился делать всю жизнь. Он смотрел на разбитые стены впереди, направляя Флиту вниз по склону. Он найдет якорь ведьмы и принесет его в Дюнлок для анализа. Когда Айлет оправится, она поможет ему, и они отыщут другие якоря. Они вместе уничтожат все следы Инрен ди Карел в этом мире.

Террин спешился неподалеку от мерцающего барьера, повесил поводья на шею Флиты, чтобы она не запуталась в них. Он похлопал лошадь и подошел к барьеру, ощущая сильный гул магии в костях.

Что-то в этом гуле заставило его замереть и нахмуриться. Он приблизился, смотрел на паутину теневым зрением. Он вдохнул.

Чары были активированы. Недавно.

Кто-то прошел и попался.

Он шагнул ближе, убрал теневое зрение и посмотрел среди развалин смертным зрением. Солнце быстро садилось, развалины были полны теней и лучей света, и было сложно что-то различить. Он вернул теневое зрение, искал блеск души, чтобы понять, что попалось в ловушку.

Искажающая ведьма.

Мысль мелькнула в голове. Или не мысль. Чувство. Невольный ужас.

Но нет. Нет, это было невозможно. Он думал о ведьме, потому что она держала его в плену двадцать лет назад, когда он был маленьким. Но ее уже не было.

— Она вернулась в Ведьмин лес, — сказал Террин, хоть не хотел говорить вслух. — Она за Великим барьером, — он покачал головой и сглотнул. Его рот снова двигался против его воли. — Она вернулась в Ведьмин лес. Она за Великим барьером. Она вернулась в Ведьмин лес. Она за Великим барьером. Она вернулась в Ведьмин лес, она вернулась в Ведьмин лес, она вернулась в Ведьмин лес…

Его ладонь двигалась, сжала детрудос. Он вытащил флейту из чехла, раскрыл ее и поднес к губам раньше, чем понял, что делал. Песнь рассеивания полилась из детрудоса, направляя его силу к гудящему барьеру.

Он разбил барьер и смотрел, как он рассеивается с шумом, который быстро растаял.

Террин опустил флейту. Он сложил детрудос, убрал его в чехол плавным движением. Его рот снова двигался, произнося слова, в которые он хотел верить:

— Она вернулась в Ведьмин лес. Она за Великим барьером…

Он прошел в развалины башни и забрался на камни. Он посмотрел на двор Кро Улар.

Искажающая ведьма стояла ниже него, улыбаясь, что-то сжимая в руке.

— Это ищешь, питомец мой? — сказала она.

Она была не такой, какой он ее помнил в темных жутких воспоминаниях. Она уже не носила юное и красивое украденное тело, как когда он был рабом. Вместо этого ее носитель был фермершей с осунувшимся лицом, ее волосы были тонкими, кожа была порезана в сотне мест.

Но он знал духов, сияющих в ее безумных глазах.

Он понял, что он еще говорил:

— Она вернулась в Ведьмин лес. Она за Великим барьером, — не важно, что он знал, что это было ложью. Не важно, что он видел ее перед собой. Он не управлял языком.

Его кровь стала ледяной.

— Одна из побрякушек моей сестры, — сказала Искажающая ведьма, глядя на предмет в ее ладони. Это был бриллиант размером с глаз. Грани ловили лучи уходящего солнца, превращая его в шарик огня. — Когда я сбежала из того леса, я взяла одну с собой и разместила в безопасном месте, надеясь, что Инрен поймет, что я сделала, и сбежит с помощью своей способности. Она может ускользнуть за этот маленький барьер, если у нее есть якорь в радиусе действия с другой стороны.

Террин с трудом направил руку, сжал колчаны на груди. Он схватил дротик Анафемы, вложил его в скорпиону и поднял руку для выстрела.

А потом он моргнул.

И понял, что стоял неподвижно, оружие не было заряжено, руки висели по бокам, и он повторял мантру:

— Она вернулась в Ведьмин лес. Она за Великим барьером.

Улыбка Искажающей ведьмы стала шире.

— Это были твои чары барьера? Я узнала твое влияние. Каким удобным венатором ты стал, питомец мой! — ее улыбка тут же пропала. — Молчи.

Рот Террина закрылся. Это было приятно, ложные слова перестали литься с его губ. Он сглотнул, пытался думать, пытался ощутить, владел ли телом…

…и рухнул на землю, корчась от боли. Конечности извивались, ладони задевали разбитые камни, царапающие кожу. Он бился пару мгновений, пытаясь подавить крик боли.

Когда конвульсии прекратились, он лежал на земле, не мог шевелиться, и только безумно билось сердце. Он ощущал проклятие ведьмы, обвившее его щупальцами. Проклятие, которое она поместила в него в его детстве, которое якобы снял Фендрель. Оно еще было там. Глубоко внутри под шрамом на щеке, оно тянулось по его венам в его дух.

Искажающая ведьма подошла, высокая и строгая, ее рот был жестоко изогнут. Она опустилась на колени, протянула длинный палец и прижала к центру его горящей щеки.

— Это мой дом, — сказала она. — Это место моей силы. Но когда я вернулась искать свою Алую сестру, я оказалась в ловушке твоих чар. Прости, но мне нужно выместить злость на тебе, милый.

Крик бился в зубы Террина, его тело содрогнулось, ее ноготь вонзился в его кожу.

— Думаю, ты пришел охотиться на Инрен. Это была ловушка для нее? Я понимаю, что она забрала тело любимой юного принца, но я не видела ее с тех пор. Ты знаешь, как она?

Террин пытался подавить слова, но это было как останавливать кровь в венах. Ответ вырвался из него хриплым ревом:

— Она мертва. Изгнана в Прибежище.

Искажающая ведьма смотрела на него, не моргая. А потом с визгом склонилась и прижала ноготь сильнее к его щеке, пока не потекла кровь.

— Ты врешь. Я знаю! Если бы Инрен была мертва, ее якоря были бы разбиты, но этот еще активен. Она в этом мире даже сейчас! Говори правду, приказываю.

Слова полились снова, он не мог остановить их. Он рассказал все о прибытии ведьмы в Дюнлок. О заложниках. Смерти венаторов. Он рассказал о Фейлин, об Айлет и о том, как она не смогла отделить душу Фейлин и спасти ее от Прибежища. Слова лились ровным потоком, быстро, как кровь, что стекала по его щеке на землю.

Искажающая ведьма внимательно слушала, скаля губы, показывая черные зубы и лиловые десна. Он замолк, и она вонзила ноготь глубже. Он завизжал, и она убрала руку, кровь капала с ее пальца.

Взмахом руки она послала проклятие в разорванную плоть Террина. В ответ на ее приказ его щека стала целой, и появился новый шрам, незаметный среди уродливых шрамов, уже покрывающих его лицо.

— Ты хорошо постарался, милый, — она встала и вытерла руку о костлявое бедро. — Ты рассказал правду, которую знал. Я не могу просить о большем. Пока что, — она яростно улыбнулась. — Забудь о нашем разговоре. Забудь, что видел меня тут. Скажи старшим, что достиг того, за чем отправился. Ты нашел якорь, и он был уже испорчен. И ты его уничтожил. А потом готовься к свадьбе своего принца. У нас не было этого разговора.

Она прижала кровавые пальцы к губам и послала ему поцелуй.

— До встречи.

Он вздрогнул, словно капля кислотного дождя попала на его кожу, а когда открыл глаза…

Террин нахмурился, сел и покачал головой. Он свалился с разбитой стены, пока шел среди развалин? Неуклюжий баран. Он устал больше, чем думал.

Он встал, потирая голову, боль в ней гудела. Может, он потерял на время сознание. Обычно он не был так безрассуден на охоте.

Он пару мгновений озирался, не понимая, почему оказался в этом жутком месте. А потом пожал плечами, поднялся на обломки стены. Не оглядываясь, он покинул Кро Улар.

Глава 7

Не было времени горевать. Не было времени думать. Не было времени дышать.

Нужно было поприветствовать гостей, всех чужеземных принцев и знать, всех рыцарей, а еще их жен, матерей, сестер и даже несколько любовниц высокого ранга, как-то попавших в список гостей.

Герард пожимал ладони, протягивал костяшки для поцелуев, принимал поклоны, благодарности, пожелания, ощущая себя призраком, запертым в этом мире, действующим по привычке. Уже не связанный с этими людьми.

Подучив минуту, чтобы перевести дыхание, он добрался до западного крыла и покоев своей семьи, направлялся к отцу. Наверное, он надеялся убедить короля Гвардина покончить с этой глупостью. Герцог Дальдреда настаивал на браке, но даже герцог не мог перечить королю. Если Герард уговорит отца…

Он подошел к двери комнаты отца, поднял руку, чтобы постучать. И замер. Голоса звучали из-за дерева, низкие и напряженные. А потом голос прозвучал достаточно громко, чтобы понять.

— Скажи, что глаза меня обманывают. Скажи, что это не правда!

Герард нахмурился и отпрянул на шаг. Это был голос его отца.

— Мы не знаем наверняка, — прогудел Фендрель. — Может, это просто…

— Почему ты ее не убил?

Сердце Герарда сжалось. Он не должен был слышать это. Он не знал, о ком говорили его отец и дядя, и он был уверен, что не должен был знать. Но он не мог уйти. Он застыл и слушал.

— Нужно быть осторожными, — тяжелые шаги стучали по полу. — Я буду действовать только по закону. Если она — то, что я думаю, сам Совет потребует ее смерти. Не нужно раскрывать другие неприятности.

— Богиня! — скрип, словно кто-то плюхнулся на стул. — Я думал… я думал, она вернулась к жизни. Мне… нужно увидеть ее. Увидеть ее голову под тем стеклом. Мне нужно знать, что она все еще как мертвая.

— Нет, Гвардин, — резко ответил Фендрель. — Не сейчас. Дверь должна оставаться закрытой, печати — целыми. Мы в безопасности, пока не действуем необдуманно.

— Но та девчонка…

Король не закончил, долго было тихо. Ни звука, ни движений.

Гвардин заговорил снова:

— Кто-то еще понял правду?

— Еще нет, — ответил Фендрель. — Редкие в Перриньоне могут узнать ее. Нейн узнал бы, но он мертв, — еще два шага. Голос Фендреля зазвучал удивительно мягко, словно он успокаивал. — Я все проверю. Клянусь, брат. Но дай мне сделать это по-своему. По закону Эвандера. А пока я прослежу за твоей безопасностью и за безопасностью гостей.

Оба голоса стали тише, Герард уже их не слышал. Он попятился, едва дыша. Как только он оказался достаточно далеко, он повернулся и направился к своему кабинету. Он прошел в тихую комнату и выдохнул с облегчением. Воздух был холодным. Никто не развел огонь в камине, но ему было все равно. Важно было, что он был один.

Что он подслушал? Он не понимал. Они могли говорить… об Айлет? Это было неправильно. А остальное… что это значило?

Голова гудела, Герард прошел к камину, наверное, желая развести огонь. Но там он увидел обгоревшую книгу. Книгу Серины.

Ее книга ереси.

Мир сужался вокруг него, темный и опасный. Он попятился от камина, прошел к столу. Он рухнул на стул, сидел так долго, смотрел в пустоту и ни о чем не думал.

Мысли медленно вернулись в голову. Воспоминания. Четыре года назад, первая свадьба. Одержимость и исчезновение Фейлин. Он сидел на этом месте один месяцами, не мог связно мыслить, не мог чувствовать, не мог жить. Он мог лишь мечтать о мести, хотя знал, что не мог ее осуществить. Он ушел в себя, в свое отчаяние, глубже и глубже, пока не показалось, что сбежать не выйдет.

А потом появилось первое письмо от Серины.

Оно было простым. Не длинным, без прикрас. Зато честным. Но в тех нескольких страницах Герард нашел свои мысли и чувства, выраженные словами. Серина понимала. Серина тожелюбила Фейлин. Серина, чья мать погибла в ту ночь. Серина, которую отослали в храм, отрезанная от семьи и любимых в горе. Она горевала, в своем одиночестве она пыталась дотянуться до единственного человека, который мог понять, что она чувствовала.

И вдруг колодец эмоций в душе Герарда оказался переполненным.

Первое письмо, которое он написал ей, было как вскрытый нарыв — ужасное и грубое, полное печали. Он ничего не скрывал. Он высказал все, написал со злостью, рука дрожала так, что вряд ли слова можно было прочесть.

Он отправил письмо, ворочался неделями в кровати, глядел в потолок. Не знал, не сожжет ли его Богиня за все, что он осмелился написать.

А потом прибыло второе письмо Серины. В ее словах не было осуждения, только понимание и правда. Твердая правда, не дрогнувшая от боли.

Он ненавидел ее за это. Ненавидел за то, что он считал простотой и слепотой. Он написал еще один гневный ответ.

Но она ответила. Все еще нежно. С верой. С пониманием.

Он говорил себе, что не ответит в этот раз… но через неделю сел с бумагой и пером и попытался еще раз излить сердце словами, хотел узнать, что она скажет.

И так началась переписка, пока его письма не перестали гореть гневом. Его гнев медленно сменился простой печалью. Печаль не уходила, но появились и другие чувства. Они делились общими воспоминаниями, и письма Серины чаще вызывали смех у Герарда, а не слезы.

Так было до последнего года, когда он понял правду. Он ждал те письма уже не из-за связи с Фейлин. Он желал связи с той, кто писал эти письма.

С Сериной.

Никто не мог удивиться сильнее Герарда, когда он узнал, что вдруг выросло в его сердце. И как только цветок любви стал цвести, лозы стыда попытались задушить его. Как он посмел полюбить Серину?

Но время шло, и он принял правду: чувства к Серине были глубже, чем симпатия к ее красивой и безрассудной старшей сестре. Серина была тихой луной, которую всегда затмевало яркое солнце, Фейлин. Но время многое изменило, и… и…

Герард со стоном опустил голову на ладони, впился пальцами в кожу головы. Он написал Серине. Много месяцев назад. И она не ответила. А потом он принял ее молчание как мягкий отказ. Она не приняла его чувства.

От этого их брак по контракту казался ужаснее. Как он мог взять в жены девушку, которую любил, зная, что она видела в нем только того, кто любит ее сестру?

Но это было не все. Она сказала ему вчера, когда показала ему свой перевод. Серина не любила его не из-за своей сестры. Просто он был обманщиком.

Принц смотрел на свое будущее, на грядущую свадьбу и видел впереди только тьму.

Глава 8

Эверильд забрала нарядную форму, но хотя бы оставила штаны. Айлет не понимала, почему все так хотели разлучить ее с одеждой. Может, так они держали ее взаперти в Дюнлоке. Без штанов девушка не сможет бегать по округе, да?

Айлет сидела на краю кровати, босые ноги были в дюймах над холодным полом. Она скривилась. Ей приказали отдыхать, сообщили, что ей нужно было восстановиться до церемонии завтра вечером. Они прислали ей еду, которую она почти не тронула, и еду увезли, а она поняла на закате, что была почти пленницей.

Эта мысль заставила ее пройти по комнате и дернуть дверь. Убедиться, что она не была заперта. Дверь легко открылась, но в коридоре были люди. Нарядные люди — гости свадьбы и их свита. Она отпрянула в комнату и закрыла дверь.

Теперь она сидела на кровати, смотрела на гобелен на стене и ощущала гул чар подавления вокруг Ларанты.

Это было лучше, чем сом. Чары подавления хотя бы были знакомыми и не усыпляли ее. И она понимала. Она не была на охоте, она не была на работе. Она была гостьей принца, а гость не мог оставаться под крышей принца, не подавив тень.

Но она ненавидела это. Она не хотела обходиться с Ларантой, как с врагом.

Айлет опустила голову, потянула за распущенные волосы и тихо зарычала. Что она тут делала? Тут было не ее место. И ей не были рады. Фендрель и король дали это понять. Почему они так негативно на нее реагировали, она не понимала. Но подозревала… многое. Разное…

Она собиралась сидеть еще ночь и день, чтобы позволить чужакам запихать ее в платье и заставить ее идти на бал? Правда?

— Проклятье! — прорычала она и вскочила на ноги, поежилась от холода камней под ступнями. Тьма накрыла мир. Она уже не видела детали на гобелене на стене. Звуки за дверью утихли, многие аристократы ушли спать после долгого пути. Внизу слуги принца проводили последние приготовления к грядущей церемонии и празднику.

Выбраться должно быть не сложно. Проникнуть в конюшню, найти лошадь — Честибора, если повезет — и сбежать.

Практичная часть мозга напоминала ей, что у нее не было еды, плаща и даже сапог. Но это было не важно. Она злилась и отгоняла все протесты, как пыль. До Милисендиса ехать не так долго. Она могла добраться до заставы до рассвета.

Игнорируя ледяную боль в ногах, Айлет прошла еще раз к двери. Сердце колотилось от страха, что кто-то пришел с прошлой ее проверки и запер ее. Но ручка поддалась, и она выдохнула.

А потом перестала дышать, услышав тяжелые шаги в конце коридора. Она выглянула из комнаты, пыталась видеть в темноте смертным зрением. Фигура появилась в поле зрения, несла свечу в руке, огонек не озарял лица. Она различила лишь высокую и широкую мужскую фигуру.

Шаги звучали дальше, и вторая фигура присоединилась к первой.

— Доминус, — сказал низкий голос.

Террин. Сердце Айлет дрогнуло.

Другой заговорил, и Айлет сразу узнала голос Фендреля.

— Рад видеть, что ты вернулся, венатор ду Балафр. Поездка в Кро Улар была успешной?

— Да, я нашел один из якорей Инрен. Он был разбит. Я избавился от него.

— И правильно, — огонек свечи подвинулся, и Айлет увидела строгое лицо Фендреля, блеск его глаз. — Как ты, не сомневаюсь, заметил, прибыл король с его свитой. Мне нужно, чтобы ты создал чары барьера вокруг Дюнлока. Инрен мертва, и у нас нет повода ожидать еще атаки, но рисковать нельзя. Не в этот раз.

Последовал миг тишины. Оба вспоминали события четырехлетней давности, резню на свадьбе принца. Айлет поежилась. Они не должны были рисковать.

Но ей нужно было скорее убраться отсюда, пока барьер не подняли. А эти двое стояли на пути.

Похоже, придется вылезать снова из окна. Богиня, помоги!

Она отступила на шаг в комнату, начала закрывать дверь.

— Насчет венатрикс.

Айлет замерла. Голос Фендреля. Он говорил о ней?

— Что насчет нее? — отозвался Террин.

— Я хочу, чтобы ты следил за ней.

Ответа не последовало.

— Эверильд приказано держать ее в комнате завтра. Но Герард решил, что хочет, чтобы «героиня» посетила вечером бал, — раздражение звучало в голосе Фендреля. — Ты будешь сопровождать ее. Не выпускай ее из виду.

Долгая пауза.

А потом напряженный голос Террина:

— Почему?

— Потому что твой доминус приказал.

Сердце Айлет билось в горле. Она поняла, что задержала дыхание, медленно выдохнула сквозь зубы. Она осторожно открыла дверь чуть дальше, выглянула в коридор. Фендрель подвинул свечу, и она заметила профиль Террина. Не выражение лица, а контур носа и челюсти, высокую скулу.

Она увидела, как его рот открылся, но он не сразу заговорил:

— Кто она, Фендрель? Что не так?

— Она — твоя соперница, — ответил Фендрель, скалясь. — Она впечатлила Золотого принца так, что он нарушил протоколы и пригласил ее на свадьбу. Она стоит на пути всего, что мы с тобой старались достичь. Ты веришь, что Герард не отдаст Милисендис этой девчонке, выдавшей себя за героиню?

— Выдавшей? — Террин покачал головой. — Она убила Инрен ди Карел. Хотя была ранена и подавлена лекарством, даже без помощи тени. Всем бы нам совершать такое!

Айлет невольно улыбнулась. Месяц назад она бы не поверила, что услышит такое от Террина ду Балафра. Тепло собралось в груди, и она вдохнула холодный воздух, чтобы прогнать его.

Свет свечи плясал, отражаясь во тьме глаз Фендреля. Он шагнул ближе, посмотрел на Террина свысока. Его зубы сверкнули, и он сказал:

— Следи за ней. Не ведись. Следи как за врагом. И если она сделает что-то, не подобающее венатрикс святого Эвандера, доложи мне. Это понятно?

— Да, доминус, — отсалютовал Террин.

— Хорошо, — Фендрель отошел. — А теперь установи барьер.

Айлет не ждала дальнейших слов. Она прошла в комнату и тихо закрыла дверь. Стук ручки звучал для нее громко, и она замерла на пару мгновений, прислушивалась. Тяжелые шаги не приблизились. Фендрель не шел к ней.

Дело было в состязании? Угрозы Фендреля, взгляды и жуткая проверка на глазу… лицо короля, его шок от ее вида… это было из-за того, что она влезла, куда не следовало, отвлекла принца и столкнула Террина с пути к славе?

Она так не думала.

Ее ноги ощущались как куски льда, она топала, пытаясь согреть их. Если Террин сразу пошел плести барьер, он сможет окружить Дюнлок им за два часа. У нее было время добраться до лошади и уехать, если ничто не помешает. Ей нужно было выбраться из комнаты, и она не хотела столкнуться с Фендрелем в коридорах.

— Здравствуй еще раз, окно, — горько прошептала она, шагая по комнате. Она открыла окно и посмотрела на белые камни дорожки далеко внизу.

Она спустилась тут под влиянием сома? Чудо, что она не сломала шею. И она снова собиралась сделать это.

Бормоча ругательства, Айлет забралась на подоконник, свесила ногу. Пальцы ноги искали трещину в стене. Свет луны сиял из-за облаков, это немного помогало, но она снова желала, чтобы Ларанта помогала ей. Она не хотела бы делать такое одна.

Перед тем, как вылезти полностью из окна, она замерла. Словно эхом, она слышала слова Фендреля: «Ты веришь, что Герард не отдаст Милисендис этой девчонке?».

Она знала с самого начала, что состязание с Террином было безнадежным. Она училась не как он, у нее не было его связей. И у нее не было преимущества — родства с принцем. Она бросилась в состязание решительно, но не потому, что верила, что могла получить Милисендис. Она всегда знала, что Герард выберет Террина.

Но… может, у нее еще был шанс? Она убила ведьму. Спасла Дюнлок. Может…

— Не глупи, — прошипела Айлет. Ее ладони сжимали подоконник, костяшки побелели. — Ты убила Фейлин. Убила его любимую. И дала ее душе улететь в Прибежище. Принц на тебя и не взглянет. Он не даст тебе место.

Поправив плохо сидящие штаны Эверильд, она стала спускаться вниз. Пальцы ног и рук онемели, но она пихала их в трещины и как-то смогла распределить вес, чтобы оставаться у стены. Лепнина местами помогла ей спуститься, и она добралась до земли, ничего не сломав. Она прислонилась к стене, убрала волосы с лица и просто дышала еще пару мгновений.

Первое сложное задание было выполнено. Она покинула комнату.

Теперь конь… конюшня была в дальнем конце. Она не могла незаметно пройти по круговой дороге, придется обходить крепость.

Держась теней, Айлет шла под арками и вдоль стен, осторожно огибая двери и пригибаясь под окнами, избегая канав, горы компоста и озаренного факелами двора кухни. Когда она добралась до дальней части острова, где были конюшни, ее ноги болели, как и заживающие порезы на теле.

Она миновала еще арку, нырнула в нишу в стене, чтобы продумать следующий ход. Часовые на бойницах наверху вряд ли посмотрят на нее, и стражей не было возле крепости, хотя она знала, что у ворот их было много. Айлет не знала, как проедет мимо них. Но она прогнала эту мысль. Даже без стражей ей будет сложно сбежать, если барьер будет окружать Дюнлок.

Айлет побежала к стене каменного здания без окон, похожего на зернохранилище. Она заметила движение на круговой дороге и юркнула за угол здания, прокралась вдоль стены и увидела конюшню. Между ней и дверью конюшни было довольно большое пространство, и в этот миг луна показалась из-за облаков, озарила дорожки и черепицу. Айлет прикусила губу, боясь, что ее увидят в таком свете. Но времени было мало…

Она сделала шаг из теней.

Ладонь поймала ее за руку и оттащила.

Она резко вдохнула, хотела кричать, но воздух вылетел из легких, ее вдруг прижали к двери зернохранилища в тени ниши. Кто-то нависал над ней, все еще сжимал ее руку, другая ладонь легла на ее рот. Айлет извивалась, пыталась высвободить челюсть и укусить.

— Тихо, — едва слышно прорычал ей на ухо Террин. — Тихо, или она тебя найдет.

Глава 9

Айлет от испуга застыла на месте. Ее смертные глаза вглядывались во тьму, пытаясь различить черты лица над ее, и ей не верилось, что она слышала голос Террина.

Она не успела осознать ситуацию, как уловила другой звук: шпоры, стучащие по камням двора у конюшен. Она извернулась в хватке на плече и челюсти и увидела поверх плеча мужчины.

В свете луны шла венатрикс Эверильд. Наверное, вернулась с задания, данного ей доминусом, чтобы она выполнила его до установления барьера. Если бы Айлет сделала еще два шага во двор, она оказалась бы прямо перед Эверильд, и побег не удался бы.

Хотя ситуация сейчас была не лучше.

Эверильд прошла мимо зернохранилища, не взглянув туда. Ее тень была подавлена, иначе теневое зрение заметило бы две души, прижатые близко в темноте у двери. Она шли почти по тому же пути, что и Айлет, направлялась к арке, ведущей за крепость. Эхо ее шпор вскоре утихло за ней.

Айлет выдохнула в ладонь, лежащую поверх ее рта, и взглянула на лицо над ней, все еще не видя в полумраке. Но это был Террин, она была уверена. Сердце не стало биться медленнее, она узнала его запах — свежий запах леса, неуместный среди камней Дюнлока.

Она вдруг поняла, как близко была, как он склонялся к ней, прижимая ее к двери. Его дыхание согревало ее щеку, губы двигались возле уха.

Когда она покачала головой, он убрал руку с ее рта.

— Она ушла, — пробормотала Айлет. — Эм, спасибо, — она подвинулась к двери, ожидая, что он отпустит и отойдет.

Но ладонь, что закрывала ее рот, легла на ее плечо, возле шеи. Она ощущалась тепло на ее холодной коже, и она поняла, что ее туника сдвинулась в сторону во время их потасовки, раскрыв ее плечо холодному осеннему воздуху.

— Если ты сбегаешь, ди Фероса, — прогудел низкий голос Террина, — то хотя бы возьми плащ. Ночь холодная.

— Засунь совет обратно в горло, — прорычала Айлет, хмуро глядя, хотя он вряд ли это видел. — Никто не подумал оставить мне плащ. Ни плаща, ни жилетки… Да на мне штаны венатрикс ди Ламори!

— И ты решила сбежать почти без одежды? Хотя в бою с ведьмой одежды на тебе было еще меньше, так что я не должен удивляться.

— Кто сказал, что я сбегаю?

— Думаю, это и так понятно.

— Я просто проверяю своего коня, — соврала Айлет, уверенная, что ей все равно не поверят. — Я хочу убедиться, что за Честибором ухаживают. Эти конюхи в вычурных нарядах, как по мне, не отличат копыто от колена, — она попыталась сдвинуться, быть подальше от него. Его ладонь на ее плече ослабила хватку, и на миг она подумала, что ускользнет.

Но другая ладонь скользнула по ее талии, притягивая ее ближе, и ладонь на плече подвинулась к шее, пальцы запутались в волосах. Ее кожа пылала, покалывание бегало по спине. Почему ее ноги вдруг ослабели? В ее теле остался сом?

Его лицо повернулось, и, хоть было темно, и она не видела его черты, она вдруг осознала, как близко были его губы. Губы, форму которых она прекрасно помнила. Губы, к которым она дважды прижималась, и они были мягкими и заманчиво отвечали ей.

Ох, о чем она думала?

Рычание зазвучало в ее горле. Она подняла руки, сжала его жилетку и, повернувшись, оттолкнула его от двери и прижала к каменной стене зернохранилища. Теперь она видела его лицо в тусклом лунном свете. Его глаза расширились. Его ладонь не покинула ее талию, продолжала удерживать ее, так близко, что она ощущала прохладу пряжки его пояса сквозь тонкую ткань туники. Другая его ладонь лежала между ее плеч, раскрыв пальцы.

— Если убежишь сейчас, ди Фероса, будешь выглядеть виновато, — сдавленно сказал он.

— Виноватой? — рявкнула она, не давая себе перевести взгляд с его глаз на рот. — Я ничего не сделала. Убила ведьму, которую ты не обнаружил.

Его зубы сверкнули в гримасе, и мышцы рук напряглись вокруг нее.

— Если ты не виновна, почему сбегаешь из окна посреди ночи?

Айлет пыталась придумать оправдание. Как ей объяснить разговор с Фендрелем? Или странный взгляд короля? Во всем этом не было смысла. Но ей нужно было что-то сказать.

— Они угрожают нарядить меня в платье, — прорычала она. — Я должна быть на церемонии завтра вечером. И бал! Я не для балов, если ты не заметил.

Его гримаса стала улыбкой.

— Я заметил. Ты будешь выглядеть глупо в бальном платье.

Она была рада, что лунный свет скрывал ее внезапный румянец. Ей не нужно было, чтобы он видел, как задел ее. Она с трудом разжала холодные пальцы на его жилетке, опустила ладони на его грудь и толкнула. Не с силой, но она почти выбралась.

Террин помрачнел. Он выпрямился, отошел от стены, к которой она его прижимала. Ладонь на ее талии давила на ее поясницу, другая снова подобралась к ее волосам, легла на ее затылок. Она отклонилась невольно, смотрела в ледяные глаза, которые вдруг загорелись в лунном свете, темные зрачки обрамлял голубой огонь.

— Осторожнее, ди Фероса, — его голос стал ниже. — Выбирай следующий ход с умом.

Если бы Ларанта была с ней, она бы легко забросила его на плечо, а потом обрушила на землю. Даже без Ларанты она могла бы вырваться, если бы попыталась. Он это знал.

Так что знал, что она не боролась.

Он придвинулся ближе, и воздух между ними, который только что был холодным, вдруг стал горячим.

Но Айлет повернула голову чуть в сторону, отводя взгляд, чтобы взять себя в руки. А потом повернулась к нему, яростно улыбнулась. Ее ладонь поднялась по его груди, сжала его горло. Она смотрела, как его зрачки расширились, почти скрыв голубой цвет.

— Ты хочешь поговорить о вине, ду Балафр? — проурчала она, сжала сильнее горло, и ее улыбка стала каменной. — Я знаю, что ты врал мне. Врал им всем: Фендрелю, королю и даже Герарду.

— Врал? — он посмотрел ей в глаза. — О чем ты? Как я соврал Герарду?

Она вдохнула, ноздри раздувались. Она начала атаку и не могла отступать.

— Он доверил тебе охоту на Фантомную ведьму. Ты неделями шел по ее следам, настаивая, что ничего не нашел. Но я раскрыла твою тайну. Я знаю о якоре, который ты хранил в своей комнате в Милисендисе. Я отправилась в Кро Улар, увидела, где его недавно активировали. Ты знал, что Инрен была в этом районе. Ты соврал, и поэтому хорошие люди — хорошие венаторы — мертвы.

Руки Террина опустились, пальцы отпустили ее волосы. Он сжал ладонь на своем горле и попытался убрать. Она повернула руку, пытаясь вырваться, другая ладонь устремилась к его лицу.

Но его учили схоже, вот только он не страдал после очищения от обливиса. Он умело поймал ее запястье, развернул и прижал ее лицом к стене.

Она била по камням свободной рукой, оттолкнулась телом, вены пылали. Он надавил на запястье сильнее, стало больно, и Айлет застыла.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — мрачно сказал он за ней. — Я никогда не врал принцу. Я никогда не врал Фендрелю. Да, я не справился с Фантомной ведьмой, но если бы я обнаружил след, что она сбежала из Ведьминого леса, я бы шел по нему до конца.

— Снова ложь! — прошипела Айлет.

Он дышал быстро и шумно.

— Я не вру, венатрикс ди Фероса. Тайны не у меня. Я всегда был и буду верным слугой святого Эвандера.

Он звучал так искренне. Несмотря на ее положение, несмотря на жар в венах, она хотела поверить ему. Она хотела развернуться, посмотреть ему в глаза, увидеть там сияющую правду.

Может, это была ошибка. Может, якорь кто-то подбросил. Кефан под властью Искажающей ведьмой перед тем, как покинуть каструм. Или сама Фантомная ведьма.

Ощутив ее колебания, Террин ослабил хватку и отошел. Она повернулась к нему, скалясь, широко расставила ноги, сжала кулаки, но потом увидела выражение его лица. Смятение. Раздражение. И… страх? Она замерла, скалясь.

— Хорошо, — сказала она. — Допустим, ты честен, — она тряхнула головой, убирая волосы с лица. — Как ты объяснишь якорь, который я нашла в твоей комнате?

— Какой якорь? Ты про сломанный, который был среди твоих вещей, когда ты оказалась отравлена обливисом?

Точно. Якорь был у нее при первой встрече с Фантомной ведьмой.

Она медленно кивнула.

— Да. Тот самый.

— Мы подумали, что ты подхватила его перед битвой с Инрен. Где-то в Кро Улар. Ты нашла его в другом месте?

— В твоей спальне. Я пошла на вонь сломанного проклятья, порылась в твоем сундуке, и там он лежал в мешочке.

Террин покачал головой. Он стиснул зубы, мышцы на щеке со шрамом напряглись.

— Это невозможно. Я не видел якоря Инрен. Это… я нашел один в Кро Уларе этим вечером, но он был уже сломан, и… и… — мышца на щеке дергалась, и он резко вдохнул и повернул голову, словно ожидал вспышку боли. Он прижал ладонь к лицу, к шраму.

Айлет моргнула, пытаясь посмотреть теневым зрением, увидеть то, что смертные глаза не могли. Но Ларанта все еще была подавлена.

Террин совладал с собой, выпрямился. Он убрал темные пряди со лба, повернул голову, разминая шею, а потом навис над Айлет.

— У меня нет повода врать принцу, — сказал он. — А вот ты… загадка на загадке.

Как она могла отрицать это? Она не знала, сколько лжи рассказала Террину о себе. Она не знала, что в ее истории было правдой, а что выдумала Холлис.

Она не знала, почему Фендрель так на нее смотрел.

Это не отменяло то, что она нашла. Но, может… может, якорь из облидита был подброшен. Инрен была с Невидимкой. Она могла пробраться в Милисендис, сунуть якорь там, где его не станут искать. Она могла знать, что Террин шел по ее следу, могла сделать это, чтобы его сбить. Наверное.

Почему ей хотелось верить этим глупостям? Почему она хотела, что Террин оказался не виноват?

Она поправила тунику, подвинула ткань на плече. Ее кожа снова была холодной, и она дрожала. Ее ступни были как изо льда.

— Думаю, мы закончили, ду Балафр, — она повернулась к конюшне. Она уже потратила много времени.

— Не уходи.

Она замерла. Сердце билось быстрее, оглушая.

— Не покидай Дюнлок. Не этой ночью. Останься хоть на церемонию. Ради Герарда, если не ради себя.

Айлет мутило. Она хотела на открытую дорогу, чтобы небо тянулось широко над ней. Она хотела склоны леса в Дровале, высокие горы Скада.

Почему она была такой вспыльчивой? Почему ослушалась Холлис и убежала? Тогда она верила, что нуждалась в ответах, как в дыхании. Но она даже не знала, какие вопросы задавать.

Лицо Герарда мелькнуло перед глазами. Герард, каким она видела его в холле рядом с его отцом. Он не выглядел как мужчина перед свадьбой. Его лицо было бледным, осунувшимся.

И он все равно вел себя как гордый и благородный герой.

Айлет осторожно вдохнула и задержала дыхание. Герард мог доверять хоть кому-то в Дюнлоке? Он доверял Террину, но Террин врал. Он доверял Фендрелю, но тот занимался своими странными делами. А Избранный король? Он был под каблуком Фендреля. Кто оставался рядом с принцем? Кто защитит его не только от ведьм, но и от его ближайших советников и товарищей?

Айлет ди Фероса. Вот кто.

Она выдохнула пар, похожий на дым. Она смотрела, как он тает, с решимостью в сердце. Она была не самой верной венатрикс в плане правил. Она не доверяла учениям святого, ей было сложно с законами Эвандера. Но она была верна Золотому принцу.

— Хорошо, ду Балафр, — прошептала она спиной к Террину. Он мог и не услышать ее. Она повернулась и посмотрела ему в глаза. — Ты победил.

И она прошла мимо него, так близко, что ощутила жар его тела. Его ладонь задела кончики ее пальцев, и она на миг задумалась, поймает ли он ее, остановит и… она не знала, что.

Но его пальцы просто коснулись ее, лишь на миг. А потом она прошла мимо, обошла зернохранилище и направилась к крепости. Она прошла в арку западного крыла и скрылась от него, хотя казалось, что его взгляд еще обжигал ее затылок. В тени она замерла, прильнула спиной к холодной каменной стене и прижала ладонь к сердцу, колотящемуся в груди. Ее кожа все еще пылала от его прикосновений.

Скрипнув зубами, она поспешила на двор кухни, заставляя ноги двигаться быстрее. Восточное крыло Дюнлока ждало, ее окно было открыто. Но ей не нужно было лезть по стене. Она уже не пыталась сбежать, так что могла идти по коридорам замка, не боясь.

И все же она вошла через кухню, чтобы не наткнуться на Фендреля. Кухни все еще гудели от приготовлений к свадьбе, и никто не взглянул на нее среди хаоса. Ее кожу покалывало от жара множества огней, и она хотела даже остаться на время.

Но ей нужна была тишина. Она прошла в холодный коридор за кухнями, уклоняясь от слуг, направляясь к спокойствию главной крепости, подальше от шума кухни. Она двигалась, как призрак, искала лестницу, не зная всего пути.

Она заметила блеск света.

Она замерла, повернулась к широкому коридору, который казался смутно знакомым. Она тут уже ходила? Она что-то помнила, хотя была в Дюнлоке лишь несколько раз и недолго. Высокие колонны и дверь… Она шла к галерее портретов?

Свеча в проеме.

Айлет с интересом прошла тихо по полированному полу, заглянула внутрь. Фигура двигалась в центре, несла свечу. Высокая и широкоплечая. Фендрель? Что он тут делал?

Лицо повернулось. Она увидела профиль, но не венатора-доминуса, а Избранного короля.

Она едва дышала. Это было глупо. Почему должно быть странно, что Гвардин ду Глейв бродил по дому сына посреди ночи? Если король проснулся ночью и захотел посмотреть на картины героев, святых и жриц-королев, почему не пойти сюда? Это было не ее дело.

Она должна была пойти к своей комнате… но не могла оторвать взгляда от темного силуэта, идущего в дальней части коридора. Король поднял свечу, и сияние озарило последние портреты, висящие там, где они были защищены от света, выжигающего цвета.

Портрет королевы Лероны. Айлет видела его в первый день в замке, пока бродила по коридорам. Она узнала красивое лицо, ведь знала другое похожее лицо. Королева на картине держала маленького Золотого принца на коленях. Художник изобразил ее как святую, вместе с золотой аурой за ее головой, и ребенок держал пухлые ручки в святом жесте, невозможном для его возраста.

Лерона смотрела на своего мужа ледяными глазами. Глазами, похожими на те, что пару минут назад горели страстью в дюймах от Айлет.

Какое-то время король не двигался, глядя на картину. Может, перед свадьбой принца он вспомнил свой недолгий брак с этой красивой женщиной. Эта женщина привезла с собой из дома сына-бастарда, которого все знали, но никто не признавал.

Что-то в поведении Герарда казалось… странным. Что-то в его плечах. Айлет не могла это назвать. Ладонь со свечой дрожала, и он опустил подсвечник на пол.

Он подошел к картине, сжал край позолоченной рамы и открыл ее на скрытых петлях, которые Айлет заметила в первый раз, когда вошла в галерею. Картина открылась как дверь.

Айлет заметила темный узкий проход. Гвардин поднял свечу и прошел. Картина закрылась за ним, тихо, кроме щелчка.

Айлет осталась во тьме, моргая. Не понимая, что она увидела.

Глава 10

Террин смотрел, пока она не пропала из виду. И он все еще стоял в нише в тени, смотрел ей вслед, отчасти надеясь, отчасти боясь, что она выйдет, что он увидит ее высокую фигуру в свободной тунике и больших штанах, спешащую к нему, и свет луны сиял на ее темных волосах, а огонь сиял в полночных глазах.

Он склонил голову и заставил себя глубоко дышать. Он потер рукой лицо, выругался.

— Проклятье. Зараза!

Зарычав, он повернулся и ударил кулаком по стене. Боли было мало, и он ударил снова. Кожа порвалась, боль пронзила руку. Он скривился, закрыл глаза и опустил руку, сжимая кулак. Он сосредоточился на боли… но этого было мало.

Это не могло отвлечь от огня внутри. От огня, ждущего, чтобы поглотить его.

Он знал закон. Он знал, что эти чувства не поощрял святой. Если совет Брекара узнает, они накажут его, и карьера будет испорчена. Он ничего еще не сделал, чтобы заслужить такое, но… но…

Он ощущал ее в своих руках. Ощущал близость ее тела, силу ее рук, силу ее души. Силу, которая будто тянулась к нему. Он… глупо было верить…?

Фыркая от своей глупости, он вышел из ниши и прошел быстро по двору. День уже был долгим. Он устал. И все. Просто устал. Нужно было сосредоточиться на работе. Фендрель дал ему поручение, и ему не нужно было отвлекаться на…

— Никто из нас не получит то, чего хочет.

Террин застыл. Кожу покалывало от голоса, который он хорошо знал. Его рот стал произносить имя, он развернулся.

Но Лизель вышла из теней у стены замка под свет луны.

— Это наша печальная участь, да, венатор Террин? — сказала она.

Он выдохнул при виде нее. Ему просто показалось от волнения и усталости, что он слышал то, что не мог слышать. Милый и веселый голос Лизель был тяжелее обычного от печали. Но это был ее голос.

Она подошла к нему в свете луны, покачивая бедрами. Она куталась в шелковую шаль, но приблизилась и сбросила ткань с плеч, стало видно широкий вырез воротника ее ночной рубашки.

— Леди, — Террин выпрямился и сцепил ладони за спиной. — Вам лучше вернуться. Ночь холодна.

— Холодна, да, — она шла к нему дальше. Ее волосы ниспадали кудрями на спину, глаза были пустыми и темными. Он не видел ее днями с нападения Фантомной ведьмы. Он заметил ее издалека у озера, когда хоронили Фейлин. Она не попадалась ему на глаза, не всплывала в мыслях.

Но он видел ее сейчас, пока огонь ревел внутри, а кулак еще болел от ударов по стене, мысли и чувства вдруг вернулись. Почти жестоко.

Она пересекла расстояние между ними и отклонила голову, чтобы заглянуть в его глаза. Она подняла тонкую руку, после мига колебаний легонько коснулась его щеки.

— Помню, — сказала она, — как мы смеялись над тобой. Фейлин говорила, что тебя не сломать, что твоя верность святому подавила все твои нужды. Она бросила мне вызов, смогу ли я надавить на тебя.

Он резко вдохнул и отпрянул на шаг. Она изогнула губы и, несмотря на ее пустые глаза, бывшая бодрая улыбка озарила ее лицо.

— Как далеко, Террин? — она сделала еще шаг, обвила руками его шею. Ее рот замер у его губ, теплый и полный желания. — Как далеко?

— Миледи! — он расцепил руки, но сжал ее запястья и не отпускал, держал ее руки между их тел. Жар копился в нем.

Она рассмеялась и откинула голову.

— Думаешь, ты такой незаметный? Я видела тебя с ней. С венатрикс. Я знаю, что ты думаешь, что чувствуешь. Я знаю, кого ты хочешь. Плевать! Этой ночью, — она опустила голову, посмотрела на него из-под ресниц. — Твой Орден запрещает близость между членами, да? Но все знают, что вы, эвандерианцы, мягче, когда это касается сердечных дел вне Ордена. Пока… нет риска.

Он отпустил ее запястья, отпрянул на шаг, но она приблизилась. Она сжала его ладонь, опустила ее на свою талию. Ее тело прильнуло к нему.

— Идем со мной, — прошептала она. — Я покажу, о чем я. И мы сможем забыть. Ты можешь думать о ней, если хочешь. А я буду думать о…

Она не закончила, встала на носочки и прижалась губами к его рту. Поцелуй не был нежным, не был чувственным. Он был диким и злым, и он так же ответил. Он сжал яростно ее плечи, пальцы впились в ее голую плоть. Она сжала его волосы, тянула. Палец скользнул по шраму, и его лицо дернулось в ответ. Но она удержала его, целуя его сильнее. После пары диких ударов сердца, он перестал ощущать хоть что-то, кроме ее тела, тепла и желания.

С усилием воли он оттолкнул ее. Она отшатнулась на пару шагов, шелковый шарф упал на землю. Ее рот был открыт, она тяжело дышала, белая грудь вздымалась. Он быстро отвернулся, не доверяя себе, и закрыл глаза.

— Леди ди Матин, — холодно сказал он, — вам нужно вернуться в замок. У меня работа. Мы… между нами ничего не будет. Ни этой ночью. Ни потом.

Она только тяжело дышала. Они стояли на холоде и во тьме, и он не осмеливался смотреть в ее сторону.

— Вот как? — пробормотала она. — Ты верен своей венатрикс. А я стала сомневаться, что в мире остались верные мужчины.

Террин нахмурился. Он чуть не оглянулся, но остановился. Он не знал, что она сделает, и он знал, что плохо управлял собой.

— Хорошо, Террин ду Балафр, — ее шаги приблизились, ее ладонь легла на его щеку со шрамом, и он поежился. Она встала на носочки и прижалась обжигающими губами к уголку его рта. — Я уважаю верность. Но я приберегу танец для тебя завтра вечером. Не разочаруй меня, старую подругу.

Он не ответил. Он не шевелился, слушал, как ее шаги удалялись. И когда он убедился, что она была далеко, он посмел обернуться. Он заметил ее бледный силуэт, уходящий за угол.

— Проклятье! — выдохнул он, снова потер лицо руками. Хоть воздух был холодным, пот выступил на его лбу. Он думал, что выиграл в бою с плотью! Он думал, что научился управлять этими желаниями. Как он мог быть таким наивным? Он думал, что был из камня.

Трещины в том камне были глубже, чем он думал.

Он покачал головой и повернулся к круглой дороге, к мосту и вратам вдали. Его ждала работа, чары. Он должен был выполнять долг, службу. Только так. Он широкими шагами устремился вперед, холодный воздух остужал его кожу. Шрам на щеке жгло знакомой болью, и он ощущал место, где ноготь Лизель задел выпуклую кожу.

Что-то дрожало в его душе. Он не мог это назвать.

Глава 11

Наступило утро Хэллоу Уэлла, и жители района Водехран проснулись с предвкушением. Все смотрели в сторону озера ду Нойв, и даже те, кто не видел башни Дюнлока вдали, ощущали надежду в сердцах. И трепет.

Праздник четыре года назад… закончился катастрофой.

Но все же жители городов, деревень, слуги и работники собирались праздновать Хэллоу Уэлл и, что важнее, свадьбу их Золотого принца. Знамена свисали из окон, девушки заплели ленты в волосы и танцевали с яркими шарфами. Пекари создавали булочки с медом и орешками в честь Золотого принца, и даже бедные фермеры тратили на них деньги. В этот день нужно было пировать, радоваться и не отказывать себе ни в чем. В этот день за принца нужно было выпивать вино или эль, а в честь новой принцессы — петь.

Один пекарь старался сильнее других. Он плохо спал ночью до этого, вытащил дочь из кровати до рассвета и толкнул ее, еще зевающую, к телеге с ослом, полной корзинок с крышками, откуда доносились чудесные ароматы. Его дочь скривила губы, но послушно забралась в телегу.

— Все день, бормотал ее отец снова и снова, проверяя крышки и проверяя работу. — Всего день… и для свадьбы принца! Но если все пройдет хорошо, это станет большими переменами для нас, Медди. Так что не отвлекайся по пути, слышишь, девочка?

— Слышу, па.

— И не заигрывай с молочниками. Не сплетничай с пастушками. Ты отвезешь это в Дюнлок и сразу же вернешься. И будет готова еще партия. Всего день! Безумие. Вперед!

Пекарь шлепнул осла по крупу, и телега поехала. Его дочь устроилась удобнее, направляя осла из городка. Ее глаза засияли от вида знамен, радостные вопли уже звучали из окон и дверей. К вечеру будут танцы, и если она успеет с доставкой и следующей, она присоединится. Она прикрикнула на осла, поспешила из городка, направляясь к дороге в Дюнлок.

Она была довольно долго в пути, когда странный звук донесся до ее уха. Хмурясь, она перестала разглядывать дорогу между ушей осла, стала искать источник звука. Звучало как плач ребенка, и… девочка сидела в канаве у дороги, рыдала.

— Ой-ой, — дочь пекаря потянула за поводья осла, остановила телегу. Впереди, меньше, чем в миле от нее, возвышались башни Дюнлока. Выпечка отца быстро остывала, и она помнила просьбу поспешить. Но девочка была расстроена.

Медди нахмурилась, поджала губы. Она должна была ехать дальше, но мягкое сердце победило. Она спрыгнула с телеги и добралась до канавы, присела перед девочкой.

— Что-то не так, кроха? — спросила она. — Помочь?

Девочка моргнула большими, покрасневшими от слез глазами.

— Прости, — прошепелявила она, вытерла лицо ладонью.

А потом другой голос, словно из множества голосов, заговорил губами девочки:

— Прошу, прости нас, леди.

Медди встала, ее глаза расширились.

— Ты… с тенью! — охнула она, чертя знак святой защиты. — Не подходи!

Она развернулась… и оказалась лицом к лицу с высокой угловатой женщиной. Ее волосы свисали, кожа была в сотнях мелких шрамов, и ее ногти изгибались, как когти кота.

— Выглядишь здоровой, — женщина подняла нож.

— Нет! Нет, прошу! — закричала дочь пекаря. Клинок вспыхнул, поднялся…

Но не коснулся ее. Женщина вонзила нож в свое сердце, прямо под ребра. Она рухнула, содрогаясь от боли, кровь потекла изо рта, ее разорванное сердце пыталось биться.

Медди, крича, побежала по дороге, бросив телегу. Ужас гнал ее, она не видела ничего, только хотела сбежать. Она споткнулась, поднялась и побежала.

А потом остановилась.

Ее испуганное лицо расслабилось, сердце перестало дико биться. Она улыбнулась.

— Да, — пробормотала она. — Милое и здоровое тело.

* * *

— Вставайте, миледи! — резкий голос раздался за головой Серины. — Пора вас готовить.

Серина вздрогнула и отвернулась от окна спальни. Она разглядывала дорогу за вратами, представляла себя там, вдали, бегущую к горизонту…

Но она была тут. Запертая в комнате. Ждала вечер.

Она моргнула, глядя на незнакомую женщину с большими серьгами с камнями, от которых провисли мочки ее ушей.

— Эм, — Серина опустила голову. — Я… просила прийти сестру Дючетт из сестер Сивелин. Она… она…

— Миледи, вам не нужны сегодня услуги монашки! — завопила незнакомка. — Вы станете принцессой. Пора так и выглядеть, — она хлопнула дважды, и больше незнакомок появилось по бокам от нее, словно по волшебству.

Серина отвечала вежливо, когда их знакомили. Это были леди, выбранные герцогом. Многих Серина встречала в детстве, знала некоторые имена. Но не знала их самих. Ее не представляли двору даже до ее отправления в Сивелин… в отличие от Фейлин, которая успела завести друзей среди сверстников.

Хоть имя сестры не говорили, Серина почти ощущала тихое негативное сравнение, пока леди мыли, терли и наносили парфюмы на ее тело. Они восклицали над ее красотой — изящные ладони и ступни, длинная шея, маленький подбородок. Они не говорили с ней прямо, просто обсуждали ее. Она была за это благодарна. Никто не ждал от нее беседы.

День тянулся, принесли свадебное платье. Серина не видела его до этого, чуть не задохнулась. Платье было… огромным. Она точно задохнется во множестве складок шелка и вышивки. Каждый дюйм серебристо-белой ткани был вышит камнями и золотой нитью, золотое солнце на корсете было в честь Золотого принца. Когда они запихали ее в кружевное нижнее платье, панталоны, кринолин, корсет и само платье, Серина ощущала себя разгоряченной и уставшей. Платье посчитали слишком длинным, и ее поставили на стульчик, три леди ползали на полу вокруг нее, подравнивая шелк.

Серина смотрела на свое отражение. Она странно выглядела. Ее волосы были сбриты, как делали в храме, и ее глаза выглядели пусто. В голове она все еще была сестрой Сериной, послушницей, писарем на обучении. В шелках и кристаллах она не менялась внутри. Платье с широким воротником, корсетом, поднявшим ее бледную грудь как можно выше, пыталось ее превратить в нечто женственное и заманчивое.

Она могла думать лишь о том, как хорошо это смотрелось бы на Фейлин.

Она все еще видела перед глазами лицо сестры, окруженное лилиями. Пока огонь не поглотил ее, пока пепел не поднялся к небу вместе с запахом благовоний.

Серина моргнула, огонь словно пылал под ее веками. Но другой огонь был в ее памяти. Огонь в камине, поглощающий книгу сестры Ильды. Огонь пожирал старательно исписанные страницы, превращал пергамент в пепел.

Она весь день вчера гадала, придет ли за ней Черный капюшон, появится ли на ее пороге со стражами, которые оттащат ее к плахе и топору. Заставят ли ее встать на колени, признаться в ереси королю и его сыну. Накажут ли ее за разговор об этом, за то, что поверила в это.

Но Герард решил не докладывать о ее грехах дяде. Он все еще собирался терпеть свадьбу.

Серина моргнула, глядя на отражение в зеркале. Внутри нее была пустота.

Дверь открылась, и сердце Серины забилось легче при виде золотистой головы Лизель. Подруга поймала ее взгляд в зеркале и улыбнулась. Она была в наряде для церемонии и бала, сияла серебром, аметисты висели на ее горле и сверкали в волосах.

— Вот и она! Смущённая невеста, — пропела она, обходя фрейлин, направляясь к Серине на стульчике. Она держала резную шкатулку в руках. — Подарок тебе. От принца, — она склонила голову, и кудри нежно упали на голое плечо.

— От… принца? — охнула Серина. Она потянулась к шкатулке, но одна из фрейлин у подола платья цокнула языком, и Серина застыла. — Ты… можешь помочь, Лизель?

— Конечно, милая, — Лизель подняла крышку и поднесла шкатулку ближе к Серине. Камни. Огромное ожерелье из золота с бриллиантами и изумрудами, обвивающее шею и тянущееся до груди. Серьги она носить не могла, ее уши не были проколоты, а два браслета могли сломать ее запястья своим размером. Там была и диадема.

Увидев их, Серина поняла, что подарок выбирал не Герард. Это сделал его отец, но для виду подписал именем Герарда.

Лизель вытащила ожерелье.

— Восхитительно! — сказала она и застегнула его на горле Серины слишком плотно.

Серина охнула и нахмурилась.

— Лизель, прошу…

— Прости, милая! — Лизель улыбнулась и поправила застежку. Она надела кулон на Серину, застегнула браслеты, похожие на украшенные оковы. — Вот. Разве не красавица?

Серина осмелилась взглянуть в зеркало и тут же отвела взгляд. Это было ужасно.

— О, ладно тебе, — Лизель закатила глаза. — Ты словно собираешься на казнь, а не на свадьбу. Улыбнись! Какой жених хочет невесту с кислым лицом?

Голос Лизель снова был напряжен, Серина такого раньше не слышала. Но Лизель была близка с Фейлин годами. Серина опустила взгляд, стыдясь смотреть ей в глаза.

Лизель повернулась к одной из фрейлин, трудящихся над подолом платья. Она постучала ее по голове и сказала:

— Кыш. Я займусь принцессой, — фрейлина приподняла бровь, но изящно встала, потянула спину и размяла пальцы, передала иглу и нить. Лизель заняла ее место, выбрала кристалл из корзинки неподалеку и стала добавлять его к подолу. Она работала пару минут в тишине, а потом хитро посмотрела на Серину. — Милая, твоей мамы тут нет, и мне кажется, что я должна дать тебе советы. У меня есть опыт с брачной ночью, я же вдова.

Лицо Серины вспыхнуло, потом похолодело. Она не могла смотреть на Лизель, и ее желудок неприятно сжался.

— Я знаю, что ты нервничаешь, — продолжила Лизель. — Я сама нервничала в первую ночь с ду Матином. Хоть я успела поиграть с ним до этого, брачная ночь…другое дело. Может, это не достойно, но я была готова к большему. А ты, мой утенок, невинна! Я расскажу кое-что полезное.

Она стала описывать то, что Серина еще не слышала в разговорах. Ее уши пылали, пульс гремел в горле, она пыталась запоминать слова Лизель. Чем больше Лизель говорила, тем хуже Серина себя ощущала. Она опустила голову, стыдясь того, что ее ждало, стыдясь признать правду… правду о своих желаниях…

Голос Лизель затих, она добавила еще пару кристаллов к юбке, не говоря. А потом вскочила и сжала руку Серины.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она.

— Да? — тихо ответила Серина.

— Конечно. Ты думаешь о Фейлин. Ты думаешь о том, какой красивой она была. Ты думаешь, как сильно Герард любил ее. И что он не был твоим никогда, — она сжала почти до боли. — Но не переживай, милая. Он мужчина. Как только он разденет тебя, он увидит женскую плоть. Он будет испытывать желание. Все мужчины такие. Они шепчут о любви, но ночью их желания куда проще, а память куда короче.

Серина смотрела на Лизель, раскрыв потрясенно рот. Ни разу за годы, что она ее знала, она не слышала, чтобы Лизель так говорила. Она не понимала, как резали ее слова?

— Ты… должна подготовить еще кого-то к вечеру, да? — спросила Серина слабым голосом, ненавидя то, что звучала как мышка.

Лизель слишком широко улыбнулась. Она прицепила последние камешки к платью.

— Да, — она оборвала нить и убрала иглу в шкатулку. — Я должна превратить юную венатрикс в леди. Интересный вызов! Но смотри, что я сделала из тебя, милая! Один взгляд, и можно почти поверить, что ты — принцесса.

Еще укол. Или это был комплимент? Серина не могла решить. Она могла лишь радоваться, когда Лизель встала со стульчика и ушла облаком серебряного шелка из комнаты. Серина, как только она ушла, поняла, что ожерелье все еще было туго застегнуто. Она подняла ладонь к горлу, пытаясь вдохнуть.

— Прошу, — шепнула она одной из фрейлин, — можете ослабить это?

Леди послушалась, восклицала, что ожерелье было туго застегнуто и оставило след на коже Серины, когда дверь снова открылась. Вошел герцог Дальдреда.

Серина подавила ругательство.

Герцог прошел к зеркалу без слов, ни на кого не глядя, только на отражение Серины. Она видела, как его взгляд скользил по ней, и он хмурился. Он сам выглядел идеально, камзол был лучше, чем четыре года назад, яркие волосы были собраны высоко, добавляя его худому телу роста.

— Где серьги? — резко спросил герцог, повернувшись к одной из фрейлин.

— Ее уши не проколоты, ваша светлость, — ответила те фрейлина.

— Так проколи их.

Глаза Серины расширились от удивления. К счастью, одна из фрейлин сказала, что только проколотые уши не вынесут огромные серьги, и кровь испортит платье.

Герцог недовольно скривил губы.

— Тогда сделайте что-нибудь с этим, — он указал на почти лысую голову Серины.

Еще две леди подошли, неся головной убор и вуали. Они не могли прикрепить это к волосам, пришлось пристегнуть под подбородком Серины. Ей это не нравилось, но герцог, пристально разглядывая результат, вздохнул и буркнул:

— Сойдет, — он повернулся лицом к Серине впервые. Она была почти одного с ним роста, пока стояла на стульчике, и смотрела ему в глаза. — Ты несешь честь дома Дальдреда, — сказал он. — Ты чтишь память о сестре.

Серина медленно покачала головой, чтобы не потревожить вуали.

— Не думаю, что Фейлин так это поняла бы.

Ее отец выпрямился. Он помрачнел, стиснул зубы. Он шагнул ближе, склонился к ее лицу.

— Ты сделаешь это для меня, — прошипел он. — Ты — последняя из моего дома. Ты будешь матерью королей. Моя кровь потечет по венам отпрыска Золотого принца. Моя кровь будет влиять на курс истории.

Серина не отводила взгляда от глаз отца, не дала себе вздрогнуть или моргнуть. Она видела отчаяние под сталью его решимости. Он представлял, что ее брак как-то сотрет пятна его рабства? Он верил, что этот триумф уберет позор, какой он получил, побыв игрушкой Инрен ди Карел?

Может, он видел эти ее мысли. Может, понял, как много она знала о его тайной истории, которую он старался стереть эти двадцать лет. Его бледное лицо покраснело от гнева. Он покинул комнату без слов и взгляда в ее сторону. Серина смотрела на свое отражение в зеркале, почти не узнавая себя.

Глава 12

Дочь пекаря остановила телегу с ослом. Она подняла нос, ее глаза расширились. Ее голова чуть склонилась. В этом новом носителе ее неестественные чувства еще не могли привыкнуть к оковам чужих конечностей.

Без церемоний и процедур переходить в другое тело было неприятным делом. Но Илейр делала это так часто, что почти превратила это в искусство.

Она осторожно управляла тенью и неплохо справлялась с новым носителем. Ее смертные глаза видели впереди брусчатку дороги, ведущей к вратам замка Дюнлок, ухоженные земли вокруг дома Золотого принца. Но теневое зрение заметило кое-что еще.

Чаропесня. Барьер.

Илейр выругалась. Рядом с ней маленькая Нилли ду Бушерон поежилась и опустила голову ниже. Платье девочки спереди все еще было в каплях крови из тела старой фермерши, которое осталось спрятанным в канаве в миле отсюда.

Ведьма взглянула на девочку и сосредоточилась на дороге. Она не должна была удивиться чарам барьера. Венаторы были осторожны в такой день, даже если верили, что Инрен была мертва.

Илейр облизнула пухлые губы носителя, размышляя. Она могла подождать, конечно. Как только гости свадьбы покинут Дюнлок, и король вернется в свою крепость, а принц и его невеста отправятся в свадебное путешествие, барьер снимут. Она могла подождать. Она уже долго ждала. Что такое несколько дней? Несколько недель?

Слишком много. Даже несколько часов — это долго.

Ей нужно было найти Инрен. Сейчас.

— Оставайся тут, — прорычала Илейр девочке, ее голос звучал странно из юного рта. Было приятно получить снова юное тело! В прошлом она не стала бы трогать такое домашнее тело, но теперь сила и здоровье плотных конечностей были приятными.

Она слезла с телеги, увела осла с дороги, скрыла его, телегу и девочку за кустами.

— Я приду через пару часов, — сказала она. — Сзади еда. Ешь, если проголодаешься. Но не покидай телегу, ясно?

Нилли кивнула, слезы катились по лицу.

Илейр замерла на миг, а потом вытащила из кармана платья якорь из облидита. Если Инрен была где-то за барьером, ей нужен был якорь тут, чтобы сбежать. Илейр дала побрякушку Нилли.

— Держи это, — сказала она. — Не давай никому увидеть тебя или эту штучку.

Нилли сжала якорь ладошками. За слезами глаза девочки мерцали светом тени, глядящей из нее.

— Я присмотрю за ребенком, госпожа, — сказала тень ртом Нилли.

— Хорошо, Расанала, — ответила Илейр. — Не дай ей убежать. Если не ошибаюсь, нам понадобится этот способ побега.

Она оставила их скрытыми и пошла по землям замка, тихо приближаясь к вратам. Она надеялась, что сможет незаметно пройти по мосту в новом теле, получить доступ к кухням. Но у ворот она поняла, что план рухнул. Чары барьера были слишком сильными для нее, ели она не попробует большие чары, требующие много крови, больше, чем она могла потратить. И чары такого размера привлекут внимание венаторов за барьером.

Она посмотрела из-за ветвей ивы на врата впереди. Венатор стоял у входа, разглядывал всех, кто проходил в этот день. Не просто венатор, а высокий юноша с темной кожей и голубыми глазами.

Илейр улыбнулась.

— Судьба еще с нами, — прошептала она.

Дочь пекаря вышла из укрытия и прошла к вратам Дюнлока пешком.

* * *

Айлет открыла окно, коса упала на плечо, пока она смотрела на землю далеко внизу. Она едва дышала. Она спустилась по стене в темноте? А до этого под действием сома, чтобы забрать оружие у мертвого венатора? Она точно сошла с ума, раз выжила оба раза. Но…

Она посмотрела на белую круговую дорожку, а потом на мост, на озеро и дальний берег. Она видела там беседки со шторками, где собрались гости принца, которым не хватило комнат в замке. Чтобы покинуть замок, пришлось бы обходить этот городок бархатных штор и шкур.

Но ей нужно было сначала пройти барьер.

Айлет пыталась разглядеть магию теневым зрением. Ларанта была сильно подавлена, и, как бы ни пыталась, Айлет не могла различить ни следа чар, окружающих Дюнлок. Выйти можно было только через врата.

Но если она не ошибалась, Террин был у ворот. Она не знала наверняка, капюшон скрывал его голову, но она узнала его позу и плечи. Он лично смотрел всех, кто проходил во врата.

Проклятье! Скаля зубы, она склонилась дальше в окно, размышляя над ва…

— Что ты творишь?

Айлет с воплем чуть не выпустила подоконник, Эверильд ворвалась в комнату. Старшая венатрикс прошла к окну, схватила Айлет за льняную рубаху и длинную косу.

— Вернись внутрь, сумасшедшая!

— Я не могу идти на бал! — взвыла Айлет, пока ее тащили в комнату. Ларанта рычала в ней, но чары подавляли ее. Эверильд бросила Айлет на пол, и та зашипела от боли в заживающих порезах на теле. Она яростно посмотрела на старшую венатрикс. — Это какая-то ошибка!

Эверильд нахмурилась.

— Ошибки нет. Приказы принца. Леди ди Матин прибудет помочь привести тебя в порядок. Это она точно сможет!

Айлет пыталась подняться на ноги и поправить рубаху, а Эверильд подошла к окну и захлопнула его так сильно, что Айлет ожидала, что стекло разобьется. Старшая венатрикс указала на кровать.

— Сядь. Пока леди ди Матин не прибудет, ты никуда не уйдешь.

Эверильд встала, как страж, между Айлет и дверью, скрестив руки, лицо было замкнутым. Айлет сжалась на краю кровати, опустила плечи в поражении. Только чудо могло спасти ее от бала. Минуты тянулись в тишине. Несколько раз она подумывала заговорить с венатрикс, хотя не любила просто болтать. Но она предпочла бы слышать такой голос, чем голоса в голове.

Мысли бушевали, комната казалась тесной. Она видела потрясенное лицо Герарда, его улыбки не скрывали разбитое сердце. Она видела ужас в глазах короля Гвардина. Она ощущала ладонь Фендреля, прижимающая ее к кровати, пока его тень удерживала Ларанту.

Она видела блеск золотой рамы, свеча мерцала, и картина открывалась… и за ней тянулся темный проем…

Она склонила голову и прижалась лицом к ладоням, локти впивались в колени. Ей не было тут места. Ее окружало много тайн, истории странно сплелись, и она это не понимала. И ее история путала больше всего. Она должна была сбежать ночью, когда был шанс, должна была сбить Террина с ног, утащить его в тени и бросить без сознания, отыскать лошадь и вернуться в горы к свободе…

Дверь открылась. Ясный, как колокольчик, голос сказал:

— Я тут! Простите, что задержалась. Леди Серине нужна была моя помощь, но я готова к новому испытанию. Где венатрикс?

Айлет увидела золотые кудри и серебристый шелк, прошедшие в комнату, а следом — пять служанок, в их руках были пышные одежды. С кружевами.

Леди Лизель прошла на несколько шагов, застыла и медленно разглядывала Айлет, ее растрепанную косу и свободную льняную рубаху, плохо сидящие штаны и грязные босые ступни. Воплощение всего, чем не была леди.

Айлет хмуро смотрела на нее и не приветствовала.

— Вот и ваше задание, миледи, — едко сказала Эверильд. — Да сжалится Богиня над вашей душой.

— Что ж, — милая девушка сделала еще пару шагов, замерла и прижала задумчиво палец к губам. — Хм. Видела и хуже, — решила она.

— Хуже? — прорычала Айлет. Но тут первая из служанок расстелила что-то на кровати, и Айлет привлек красный шелк. Кроваво-красный шелк, сияющий как маяк в темнейшей ночи. Еще одна служанка опустила на кровать нечто, похожее на клетку, но с женским силуэтом сверху. Айлет подозревала, что это на нее наденут.

Ее рот раскрылся. Она поднялась на ноги, прошла к странному кринолину и ткнула его пальцем. Когда служанка шлепнула ее по руке, Айлет отдернула руку и прижала к груди. Она повернулась к мрачной Эверильд, игнорируя леди с золотыми волосами.

— Я не знаю, как…? Я должна…? Ты же не хочешь сказать, что…

— Не переживай, — леди Лизель шагнула к Айлет и сжала ее руку. — Я помогу. Я наряжу тебя в это. Если нужно, помогу это снять… если тебе не поможет кто-нибудь интереснее, конечно! — она захихикала, и щеки с шеей Айлет вспыхнули.

Леди шутливо ущипнула ее, потащила в центр комнаты и позвала служанок помочь ей раздеть Айлет. Айлет с мольбой смотрела на Эверильд, но венатрикс скрестила руки и застыла как статуя. И только слабая улыбка на губах выдавала ее веселье.

Женщины стащили рубаху Айлет, леди Лизель встала перед ней. Она смотрела на тело Айлет, задумчиво хмурясь. Порезы почти зажили, оставив выпуклые шрамы.

— О, святые свыше, — леди задумчиво постучала по губам. — Жаль, открытая шея в моде. Я бы добавила кружева, но мы не хотим, чтобы ты выглядела как чья-то бабушка, да?

— Я была бы не против, — Айлет взглянула на красный шелк. Она заметила, каким низким был воротник. Если это вообще можно было так назвать!

— А я против, — ответила Лизель. Она щелкнула властно пальцами, и служанки поняли то, что не уловила Айлет, окружили ее активностью. Они распустили ее волосы из косы, отправили ее в ванну, появившуюся будто по волшебству. Айлет не помнила, когда в последний раз так купалась. Разве у нее было время на такие роскоши с поездками и охотой?

Судя по ворчанию служанок и цоканью леди Лизель, она давно не мылась. Ее натерли мылом, отмыли. И это было только начало. Вытащив ее мокрое тело из ванны, укутав полотенцем ее волосы и вытерев конечности, они стали наносить ароматы, мази и масла, которые скользили по коже, вызывая ее дрожь.

— Из чего это сделано? — осведомилась она у леди, втирающей что-то в ее щеки.

— Экскременты улитки, — ответила леди Лизель, поднимая кристальную бутылочку, поблескивающую в свете уходящего солнца. — Я купила у сууринского торговца. Это омолаживает. Они кормят улиток золотыми листьями, и их экскременты придают коже золотое сияние! Очень дорогое. Говорят, любимая жена императора Суурии купается в этом дважды в день.

— Ты втираешь мне в лицо помет улитки? — Айлет с отчаянием посмотрела на Эверильд. Венатрикс теперь смеялась, скрывая рот за ладонью.

Две женщины схватили ладони Айлет, еще две — ступни. Они тыкали и красили, а пятая напала на ее волосы острыми гребнями и щетками. Кто-то нагрел железные прутья в огне, и Айлет с ужасом смотрела, как длинные пряди ее волос накручивали на них, создавая неестественные кудри. Она не посмела шевелиться, боясь, что обожжется.

Женщины занимались этим, а леди Лизель стала пастами, кремами и пудрой скрывать шрамы на ключицах Айлет и даже один между ее грудей. Айлет снова взглянула на красное платье. Насколько низким был вырез?

Вскоре она узнает.

Процесс был не просто нижним платьем, панталонами и внешним платьем. Конечно, нет. Это было бальное платье, сложное творение. Орудие пыток, которое Айлет не могла назвать, обвили на ее талии, вокруг ног висела клетка из кости и шелка. К клетке крепились прочие предметы, создавая еще больше объема. А потом что-то стянуло ее торс так плотно, что она едва дышала.

— Вы… ах!.. не серьезно! — возмутилась она. — Как мне что-то делать, если я медленно задыхаюсь?

— Ты не должна ничего делать, — сухо ответила Эверильд. — Ты должна стоять прямо и слушать почести. И не опозориться при короле.

Лизель фыркнула и недовольно взглянула на старшую венатрикс. А потом улыбнулась Айлет и похлопала ее по голому плечу.

— Не переживай. Шнурки станут слабее в танце. Ты будешь в порядке.

— Я должна танцевать?

Ларанта, ощутив тревогу Айлет, направилась ближе в ее разуме. Лизель отвернулась, не замечая, отдавая приказы женщинам. Эверильд шагнула ближе и сунула вокос в руку Айлет.

— Твою тень нужно полностью подавить, — прорычала она. — Ты идешь как гость, а не венатрикс. Если я замечу хоть каплю тени в тебе, я выстрелю в тебя, и ты будешь лежать парализованная посреди бального зала.

Айлет чуть не ответила, что предпочла бы это вместо танцев, но что-то в глазах венатрикс заставило ее умолкнуть и взять флейту. Эверильд подняла руку, и женщины отошли, Айлет сыграла несколько вариаций Песни подавления.

«Не прогоняй, госпожа, — умоляла Ларанта, пока чары обвивали ее и утаскивали глубже, чем раньше. — Позволь остаться. Позволь быть ближе. Я помогу!».

«Ты не можешь мне сегодня помочь, Ларанта, — ответила Айлет, завершая мелодию. — Никто не может», — печально добавила она.

Чаропесня утащила Ларанту глубже в сосновый лес в разуме Айлет. Ощутив себя вдруг одиноко, Айлет закрыла вокос и без слов отдала его Эверильд. Она стиснула зубы и повернулась к женщинам. Они подняли платье с кровати.

Они втроем надели платье через ее голову, еще три поправили слои рюшей и плетения поверх клетки, в которую они ее сковали. С помощью крючка, похожего для Айлет на инструменты из трупного дома, они стали протягивать шнурки в крохотные петли, соединять все миниатюрными пуговицами.

Айлет поежилась, потянула за рукав, пытаясь поправить его. Женщины охнули, и одна из них выругалась.

— Не трогай! — леди Лизель с силой шлепнула по ладони Айлет.

— Но… это не правильно, — сказала Айлет, а потом добавила с тревогой. — Или нет?

— Рукава на месте, и тянуть их нет смысла. Так ты только порвешь платье.

Айлет в ужасе смотрела вниз. Рукава не сидели на ее плечах. Они сделали их чуть выше ее локтей! Красные кружева плотно обвивали ее бицепсы и от локтей становились водопадами красных кружев. Корсет платья почти не скрывал ее грудь. Айлет надеялась, что шнурки были завязаны туго, потому что она не хотела, чтобы грудь выпала из платья в неподходящий момент!

И она должна была так выйти на публику?

— Я не буду похожа на леди, — буркнула она, пока женщины закрепляли головной убор на ее голове. С обруча из красной ткани ниспадала длинная вуаль поверх ее волос, ниспадающих кудрями на ее спину. — Я не смогу в этом двигаться. Ни танцевать, ни кланяться или…

— Реверанс, — исправила Лизель. — В таком платье делают реверанс. Не кланяются! — она сжала ладонь Айлет. — Ты удивишься, как легко будет двигаться. Попробуй.

Одна из женщин кашлянула. Айлет посмотрела туда и увидела высокое зеркало, которое откуда-то взялось в комнате. Айлет подобрала юбки и сделала шаг. К ее удивлению, она не упала на лицо. Она сделала еще шаг, сооружение двигалось, подпрыгивало и как-то парило над полом.

Она робко подошла к зеркалу, не уверенная, что хотела смотреть в глаза девушке там. Она посмотрела на ноги отражения. Ноги в мягких шелковых черных туфлях, которые немного выглядывали из-под платья. Она медленно подняла взгляд, отметила, что платье делало ее в пять раз шире.

Она посмотрела выше и скривилась. Ее потрясало, сколько кожи было открыто. Но у нее не было пышной груди, так что вид потрясал не так, как мог бы. Она подавляла желание поправить рукава на место из-за взгляда леди Лизель.

Наконец, она посмотрела на свое лицо. К ее облегчению, лицо все еще было ее. Она отчасти побаивалась, что эти женщины с их странными силами изменили ее черты. Но, хоть она выглядела чище, она была собой. Темные брови над темными глазами. Кожа сияла от золота улитки, и ее щеки были со здоровым румянцем.

Айлет нахмурилась.

— Впечатляет.

Леди Лизель откинула голову и рассмеялась.

— Дорогая, ты потрясающая! Ты будешь украшением двора Телианора этой ночью. И ты — героиня! Юноши будут толпой вокруг тебя, обещаю.

— Богиня, помоги, — прошептала Айлет, ощущая слабость.

Глава 13

— Ты поздно! Тебя ждали час назад! — закричала служанка, выбегая на двор кухни, чтобы встретить дочь пекаря. Она уперла кулаки в пухлые бедра и недовольно смотрела на девушку. — Твой отец еще узнает, — заявила она. — Мы не заплатим полную цену за поздно доставленную выпечку, — до этого телегу всегда прикатывали во двор кухни. — Где выпечка? — спросила служанка с кухни. — Ты потеряла всю телегу?

Девушка просто пожала плечами и указала на галерею с арками, тянущуюся под западным крылом. Дорожка из гравия вела вокруг западной части острова, и через туннель доставку довозили до двери кухни.

— Почему ты бросила телегу там? Колесо отломалось, что ли? — осведомилась служанка.

Дочь пекаря просто пожала плечами, повернулась и пошла в туннель, чуть пошатываясь. Наверное, рано выпила эль в честь праздника, дурочка.

Служанка вскинула руки и пошла за ней.

— Что, оправдываться не будешь? — крикнула она. — И извиняться? Твой отец тебя побьет, когда узнает, — девушка вела ее по туннелю и вдоль берега к уединенной части дороги, где с одной стороны была стека, а с другой — берег озера с ивами. — Где твоя телега, дурочка? — возмутилась служанка.

Дочь пекаря повернулась к ней. Телеги или выпечки нигде не было видно. Служанка застыла, открыла рот, чтобы выругаться, но слова умерли на языке, когда она увидела, что было в руке дочери пекаря.

Кровь была на острие длинного ножа.

Глаза служанки расширились.

— Что за…

Короткий вопль отразился от каменной стены к озеру, и ветер поглотил его. Через миг служанка поспешила к замку. На ее корсете были капли крови, как и на шее и щеке. Она открыла рот, чтобы закричать, позвать на помощь.

А потом замерла. Ее тело расслабилось, пару раз глубоко вдохнуло.

Через минуты она вернулась во двор кухни.

— Исси? — позвал голос, и лакей Горд появился в дверях кухни. — Исси, что-то не так?

Служанка подняла голову и улыбнулась, показывая все зубы.

— Нет, все хорошо! — сказала она.

— Выпечку привезли?

— Нет. И девчонки пекаря не видать, — ответила она, мотая головой.

Она сделала шаг и пошатнулась. Горд поспешил к ней, взял под локоть и помог дойти до двери.

Никто, даже стражи на бойницах, не видел тело дочери пекаря, плавающее лицом вниз под ивами, волны вокруг нее были в крови из раны на горле.

* * *

Убедившись, что Айлет выглядела должным образом, Эверильд вышла, чтобы закончить подготовку безопасного вечера. Когда Айлет спросила, венатрикс ответила кратко, что она, Фендрель и Террин будут на празднике в форме, смешаются с толпой, но будут следить на случай, если появится тень. Они не ожидали проблем, Фантомная ведьма не оставляла следов, что она работает не одна, и ни одну тень не нашли в радиусе двадцати миль от Дюнлока. И, конечно, барьер не пустит никого, не проверенного венаторами.

Но осторожность не помешает.

Айлет отчаянно желала быть в форме. Она помнила разговор, который послушала между Фендрелем и Террином прошлой ночью. Фендрель приказал Террину сопровождать ее этим вечером. Приказ был в силе? Ей придется терпеть хмурого Террина несколько мучительных часов?

Как он рассмеется при виде нее! Хотя нет. Террин с холодными глазами вряд ли знал, что такое смех. Но он точно отпустит пару насмешливых комментариев.

Айлет повернулась к зеркалу, глядя на ткань, головной убор, дурацкие рукава. Она была одна в комнате, никто не мог ее остановить, так что…

Хмурясь, она сжала кружево первого рукава, потом другого. Они оторвались легко на локтях. Остались плотные красные рукава до локтей, без глупых «крыльев». Она уже ощутила себя лучше. Но этого было мало.

Айлет задрала красный шелк, смогла дотянуться до лямок, соединяющих клетку под платьем. Несколько попыток, и все сооружение упало на пол. Айлет отошла. Слои шелка теперь ниспадали с ее бедер на пол красным водопадом, а не торчали вокруг нее, словно раздутый мочевой пузырь свиньи. Может, так было не модно, но ей было все равно.

Она ничего не могла поделать с вырезом воротника и цветом. Но она сняла головной убор и бросила его к клетке и кружевам рукавов, ощутила себя так, словно вернула немного контроля над своей жизнью.

Она ждала, сколько могла, а потом открыла дверь, отчасти ожидая увидеть за ней Террина, готового сопровождать ее. Но там никого не было. Она прошла в коридор, волоча за собой красное платье. Прокравшись по коридору, она юркнула в сторону и прижалась к стене, когда мимо прошли богатые гости принца. Некоторые с интересом поглядывали на нее, но, к счастью, никто не пытался говорить с ней.

Она шла так, замирая, пока не добралась до балкона с видом на холл. Внизу все сияло золотом от тысячи свеч, сверкающих на камнях дам и пряжках джентльменов. Красивые гости ходили, шурша юбками, вежливо общаясь, пока ждали начала вечерней церемонии.

Айлет моргнула пару раз. Она не могла отогнать видение, когда шесть дней назад смотрела из этого укрытия на зал внизу. Тогда вместо гостей с улыбками и украшениями пол был покрыт сжавшимися заложниками. И Фантомная ведьма ходила между ними, готовая убить того, кто не так на нее посмотрит.

Но ведьма была мертва. Айлет зажмурилась, отвернула голову. Она посмотрела снова, отгоняя видение. Ведьма была мертва. Принц был спасен. И она была тут гостем, а не венатрикс.

От фанфар Айлет выглянула из-за колонны, сердце колотилось. Она успела увидеть процессию, идущую к лестнице из западного крыла, напротив ее укрытия. Красивые леди в золотом шли первыми, потом — монашки Сивелин в голубых капюшонах. Последним шел высокий герцог Дальдреда, заметный со своими яркими волосами. И он вел невесту принца, леди Серину.

Айлет прищурилась. Она чуть не подавилась, охнув.

— Послушница! — шепнула она. Это была бледная девушка, которую Айлет спасла в развалинах Кро Улар. Она помогла ей в бою с Фантомной ведьмой. Она все это время была невестой Герарда? Это многое объясняло.

Но… Богиня! Сколько раз она опозорилась при этой леди? Смущение пылало на щеках Айлет, и она была рада, что спряталась за колонной.

Герард ждал у лестницы, был в бело-золотом костюме, и его наряд идеально сочетался с леди Сериной. Изящный головной убор с бриллиантами и вуалью скрывал голову невесты, и она выглядела не как писарь из храма. Она выглядела как величавая принцесса.

Айлет смотрела, герцог вел дочь по лестнице, передал ее красивому принцу. Она смотрела, а принц повел невесту, толпа расступилась, пропуская их к дверям, впереди шагали жрицы, несли благовония. Король шел справа от сына, а Черный капюшон — в шаге за ним. Они прошли в двери, отправились дальше к берегам озера, где пройдет ритуал Хэллоу Уэлла.

Айлет нужно было спешить. Но ей хотелось остаться на месте. Герард не заметит ее отсутствие в такой толпе, да? Но вот Эверильд заметит. И пойдет на охоту.

Айлет вздохнула и выпрямилась. Пора было идти, даже если ей не нравилось.

Холл у входа был пустым, когда она робко прошла к лестнице. Все гости вышли за процессией. Может, она могла подкрасться и держаться у края толпы всю ночь. Может, она посмотрит пару танцев и уйдет. Это придало ей смелости, Айлет подобрала юбки и стала спускаться. Лестница казалась опасной, и она могла представить, как споткнется и прокатится вниз.

Ларанта была глубоко в ней, но ощутила картинку и низко рассмеялась.

— Тихо, — прорычала Айлет. Она прижала ладонь к перилам. Шаг, второй.

Кто-то двигался внизу. Она должна была смотреть на ступеньки, но Айлет невольно перевела взгляд. Террин стоял у лестницы, смотрел на нее. Его глаза были холодными, взгляд замораживал ее кожу. Всю кожу. Всю ужасно открытую кожу…

— Проклятье! — завопила она, нога наступила на платье, и она съехала по двум ступенькам. Сжимая перила, она ощутила, как шнурки и кости корсета натянулись, она ждала, что ткань порвется. Хорошо, что она убрала ту клетку! Так она точно упала бы и пролетела к полу. Она выпрямилась, поправила длинную юбку и яростно посмотрела в сторону Террина.

Он не говорил. Не двигался.

— Ты выглядишь глупо в бальном платье.

Она вспомнила его слова прошлой ночью. Ее кожа пылала, и она могла лишь надеяться, что он посчитает румянец на ее щеках игрой света. Она взяла себя в руки, продолжила спускаться. Ее уверенность росла с каждым шагом.

Когда оставалось три ступеньки, Террин поклонился. Изящный поклон придворного, а не четкий поклон венатора.

— Венатрикс ди Фероса? — он протянул ладонь в перчатке.

Айлет посмотрела на ладонь, не трогая его руку.

— Что? — осведомилась она. Предательское воспоминание о его руке на ее пояснице всплыло в голове. Он прижимал ее близко, она ощущала биение его сердца. Но она следила, чтобы эти мысли не проступили на ее лице, когда она смотрела на него.

Он приподнял темную бровь.

— Обычно такую леди, как ты, сопровождают, — он смотрел на ее лицо. Пристально. Что-то в этой пристальности заставило ее сильнее ощущать открытую кожу, куда он отказывался смотреть. — Ты, похоже, без помощи не дойдешь, — добавил он.

Она спустилась до конца без помощи, глядя вперед. Краем глаза она заметила, как он окинул ее взглядом, но она не показала ему, что заметила.

— Разве у тебя нет работы этой ночью? — спросила она ледяным голосом.

Террин вдохнул носом. А потом его ладонь молниеносно устремилась к ее, он опустил ее ладонь на свой локоть.

— Есть, — сказал он. — Следить за тобой. И я исполню долг старательно, как и всегда.

Она потянула, но он крепко держал. Она могла легко вырваться. Даже без силы Ларанты она знала, как повернуть, чтобы он упал и молил о пощаде на полу. Но Террин склонил голову и прошипел ей на ухо:

— Хотя бы попытайся играть леди. Ради Герарда.

Его дыхание щекотало ее кожу. Близость его губ к ее уху послало дрожь к ее желудку. Пару мгновений она не могла ни о чем думать. Она подавляла неожиданные ощущения, которые не могла назвать.

Она поежилась и отпрянула на шаг, прядь волос упала на плечо, но не защищала. Он был прав, конечно. Она не знала, как себя вести в такую ночь. Террин знал. Ей стоило слушаться его. Но ей нужно было держать голову высоко, сохранять расстояние между ними.

— Хорошо, ду Балафр, — сказала она, ее голос был выше обычного. — Веди.

Глава 14

Серина была благодарна вуали перед лицом, хоть она была тонкой. Это была защита от взглядов, пока она шла впереди процессии к берегу озера. Солнце уже почти село, оставило лишь пятно красного света на западном горизонте за их спинами. Процессия встала лицом к луне, поднимающейся над деревьями, большой и красной. Она озарила воду, словно начертила дорожку к небесам.

Она ощутила, как Герард взглянул на ее лицо. Ее ладонь дрожала в его хватке, и хоть она хотела отпрянуть от него, она зависела от его поддержки. Без него она упала бы с позором.

Великая мать Дидьен, высшая жрица храма Сивелин, проводила ритуал Хэллоу Уэлла. Ночь была холодной, и ей потребовалась помощь двух жриц, но она прошла в воду озера. Ее изящная роба обвила ее толстые дрожащие колени, замысловатый головной убор покачивался с каждым ее движением. Но старушка умела терпеть такой дискомфорт. Четыре года назад она была в той же озаренной луной воде в такую же холодную ночь. И она поманила Фейлин к себе, как теперь манила Серину.

Серина отпустила руку Герарда, они подошли к краю озера и встали, вода задевала их ноги. Край белого свадебного платья намок, но ей было все равно. Она не ощущала холодный ветер лицом. Она едва слышала молитвы, которые мать Дидьен пела над ней и принцем.

Серина смотрела на покачивающееся отражение луны.

В эту ночь каждый год воды озера ду Нойв становились Святым Колодцем. Тут Богиня сошла с небес, чтобы поговорить с первой жрицей-королевой. И она взяла девушку за руку и вложила ее в руку ее величайшего врага, принца соседнего королевства, который поклялся убить ее и ее народ. Богиня сказала им быть едиными в любви, объединить их народы. Принц был потрясен видом Богини, упал на колени в водах и поклялся в верности ей и ее жрице. Так два воюющих королевства стали одним, и появилась Голия. Веками по традиции жрицы-королевы Голии приходили к озеру ду Нойв в ночь Святого Колодца с супругами, которых выбрали для себя.

Жриц-королев больше не было. Теперь правили короли, новый порядок под волей Богини. Но когда высшая жрица Лиан заявила, что сын Гвардина ду Глейва станет женатым в ночь Хэллоу Уэлла на берегу озера ду Нойв, все были рады сохранением древних традиций.

И Серина стояла на месте Фейлин на берегу священного озера. Четыре года назад она стояла в толпе, шептала молитвы вместе с остальными. Теперь она слушала их шепот за собой, дрожала, словно слышала шепот призраков из прошлого.

Церемония приближалась к концу.

— Повернитесь друг к другу, дети мои, — Великая мать Дидьен махнула дрожащими руками.

Серина повернулась к принцу. Он был в белом, как и она — традиционный цвет свадьбы. Белый с золотым узором, как подобало Золотому принцу. Жилетка и изящный короткий плащ делали его плечи шире, чем они были, а широкий пояс подчеркивал его узкую талию. Его волосы, обычно торчащие золотыми кудрями, были убраны назад, открыв широкий бледный лоб, скулы и челюсть. Он выглядел старше, чем на свои двадцать два года.

И за его улыбкой она видела печаль.

Серина быстро опустила взгляд, смотрела на его подбородок. Но она ощущала его пристальный взгляд.

Мать Дидьен хлопнула ладонями и сообщила:

— Связь, допущенную Богиней, да не порвет ни одна душа или тень!

Герард стиснул зубы. Эти же слова говорили ему и Фейлин… и часы спустя, пока они танцевали, празднуя их союз, ее забрали из его рук, и он не смог ее вернуть.

Но толпа хором произнесла «Аминь», чуть не заглушив голос Дидьен:

— Теперь вытащите меня из пруда. Где мой халат? — священные инструменты заиграли серьезный гимн, чтобы Герард повел невесту внутрь для празднования. Герард протянул к ней руку, но она дала коснуться только кончиков пальцев, повернулась к толпе.

Она поймала взгляд отца. Герцог Дальдреда улыбался губами, но взгляд был тяжелым, он словно передавал им указания без слов:

У тебя долг перед семьей.

Ты должна чтить клятву сестры.

У тебя только одна цель в этой жизни.

Наследие… обещание Богине…

Серина подняла голову и пошла рядом с Герардом сквозь толпу. Они прошли в замок, сияющий сотней свеч, озаряющих стены и окна золотой дымкой. Гирлянды бумажных цветов вели их по коридорам к бальному залу. Двери были широко открыты, и Серина слышала, что музыканты уже начинали играть.

Они прошил в зал под сияющими золотыми люстрами со свечами, отражаясь от отполированного пола. Серина замерла у порога. Она вспомнила, как ее сестра танцевала в центре зала, откинув голову, смеясь.

А потом кровь.

И крики.

И залп ядовитой тьмы.

— Серина? — нежный голос вернул ее в настоящее.

Серина вздрогнула, моргнула и посмотрела в глаза Герарда.

— Ты подаришь мне этот танец? — спросил он. Улыбка была милой, как рассвет весной.

Серина кивнула, но не смогла ответить на его улыбку своей. Ощущая ее дискомфорт, Герард взял ее за руки, нежно сжал ладони и повел ее в центр зала.

— Все хорошо, — шепнул он. — Нужно просто провести первый танец. И все.

Гости прошли в зал, встали вдоль стен, заполнили места между высокими подсвечниками и столами с угощениями. Серина ощущала вес их взглядов. Она желала быть в тихом затхлом скриптории храма! Как она хотела скрыться под капюшоном послушницы. Тонкая вуаль перед лицом не защищала толком от всех взглядов.

Заиграли мелодию, переливчатую и милую. Герард обвил рукой ее талию, повел ее по полу. Ее юбки шуршали у ног, скрывая, сколько шагов она пропустила, следуя за принцем. Как давно она не танцевала! Но Герард, изящный и легкий, вел ее, скрывая ее ошибки своим опытом.

Движения в танце изменились, Герард притянул Серину ближе. Она поймала его взгляд на миг, опустила взгляд на вышивку на его груди. Ее нога пропустила шаг, она споткнулась, но он поймал ее, удержал и… притянул ближе.

Серина поспешила отодвинуться, держась на расстояние. Ее сердце колотилось в горле, и она поймала губы зубами и прикусила.

Голос Лизель всплыл в голове:

— Не переживай… Как только он тебя разденет, он увидит только женскую плоть. Он ощутит желание, не бойся.

— Серина, — тихо сказал Герард, едва слышный из-за парящей музыки. — Серина, я хочу, чтобы ты знала… тебе нужно знать…

Она покачала головой, хмурясь. Почему она не могла успокоить сердце? Ладонь принца прижималась к ее пояснице, притягивая ее близко, она почти могла поверить, что ощущала биение его сердца. Она знала, что должна была отодвинуться, но не могла. Она позволила ему опустить голову ближе к ее.

— То, что ты думаешь обо мне, — прошептал он, — то, что ты считаешь меня фальшивкой… я хочу, чтобы ты знала, что я не лжец. Все слова в том письме были правдой.

Танец заставил его закружить ее. Серина охнула, кружась с шелестом юбок. Но она снова оказалась ближе, передышка была недолгой.

— Прошу, Серина, — он пытался поймать ее взгляд. — Я пойму, если ты не чувствуешь того же… после всего. Но я хочу, чтобы ты верила…

— Нет, — Серина заставила себя посмотреть в его глаза. — Не говори больше. Не сейчас.

Обида мелькнула в его глазах. Но он закружил ее снова, и когда он притянул ее нежно, его лицо было идеальной маской.

Песня закончилась. Гости захлопали. И принц поклонился, его невеста опустилась в низком реверансе. А потом, слава Богине, он повел ее к стулу и усадил. Он пошел в толпу, пропал из виду, и Серина сцепила ладони, склонила голову, закрыла глаза… и молилась Богине, чтобы ей хватило сил противостоять.

Она не посмела верить Герарду. Его слова не могли быть правдой. Как бы она ни хотела, они не могли быть правдой. Серина теперь была его женой, и она будет хорошей женой. Верной, любящей, насколько осмелится. Через несколько коротких часов она попадет в его комнату, в его постель, и она выполнит все, что от нее требовалось.

Но она не позволит себе верить, что Герард полюбит кого-то, кроме Фейлин. Или ее сердце точно разобьется.

Глава 15

Мать Дидьен опустилась на стул, тяжело дыша, стонала от боли в хрупких конечностях.

— Где сестра Джулен? — рявкнула она, когда юная сестра, чье имя она не помнила, вошла в комнату, неся красивое — и сухое — одеяние в руках.

Юная сестра кивнула с уважением, повесила одеяние на спинку стула.

— Сестре Джулен нездоровится, — сказала она. — Я буду вам помогать. Вас подготовить к балу, Великая мать?

— Я бы хотела подготовиться спать, — прорычала Дидьен. Она подняла руку с обвислой кожей, чтобы юная монашка помогал ей снять мокрый церемониальный наряд. Она была слишком стара для такого. Принцу стоило в этот раз остаться в браке, потому что, если придётся исполнять еще одну церемонию Святого Колодца, она умрет. — Но я буду уважать Избранного короля и появлюсь, пожалуй, — пробормотала она.

Юная сестра опустилась на колени с полотенцем, чтобы вытереть влагу. Дидьен посмотрела на нее бледными глазами. Морщины на ее лбу усилились, она нахмурилась.

— Это… девица, на твоей ладони кровь?

Сестра подняла ладонь с удивлением на лице. А потом она посмотрела на старушку и вяло улыбнулась.

— О, да. Да, Великая мать. Посмотрите на это?

Вспышка стали, и нож появился из глубин рукава.

— Богиня, спаси нас! — закричала Дидьен, вскакивая на ноги.

* * *

Она умирала. Медленно. Мучительно. И неотвратимо.

Музыка, блеск, давка толпы, запахи тысяч духов. Это было слишком! Айлет была переполнена, она застыла на пороге бального зала, ее сердце билось яростно, и она не могла отыскать желание двигаться.

Сверху сияли золотые люстры, с них капал белый воск. Мраморный пол был отполирован до блеска и отражал танцующих как зеркало. Высокие окна на стене были открыты, впускали ветер, иначе жар такого количества тел был бы невыносим, особенно для таких дам, как Айлет, мучающихся в роскошных платьях.

— Не пялься, — шепнул Террин, его губы снова были слишком близко к ее уху. Она поежилась, но заставила себя не дрожать. — Улыбнись и иди за мной, — к ее удивлению, он добавил. — Ты будешь в порядке.

Он поддерживал ее? Террин ду Балафр? Это была ночь чудес!

Он провел ее в бальный зал, минуя лордов и леди, которые смотрели на нее с долей любопытства. Ее платье было ярким, открывало много кожи, но Айлет поняла, что неплохо сливалась с гостями. У многих женщин платья открывали больше, чем у нее, и они смеялись, заигрывали и танцевали бездумно, хлопая ресницами и изящно поводя плечами. Если она будет молчать и держаться теней, сможет скрыться.

Нужно было отделиться от Террина. Она могла ускользнуть, но Террин выделялся как подсолнух среди ромашек в своей форме венатора. Он уже был выше многих мужчин в комнате, а его форма включала красную ленту на груди, это привлекало все женские взгляды. Несколько женщин смотрели и на Айлет, они оценивали девушку рядом с красивым венатором.

Раздражение сдавило Айлет изнутри. Все эти женщины считали ее еще одной дамой в кружевах, желающей внимания Террина. Никто не сидел ее соперницей Террина и угрозой его будущему.

Айлет опустила руку Террина и убрала ладонь из его хватки с большей силой, чем хотела. Он пронзил ее взглядом, открыл рот, но не успел ничего сказать. Ладонь с кольцами опустилась на его руку.

— Венатор Террин! Мы снова встретились, — леди Лизель отбросила золотые кудри с белых плеч, приблизилась к боку Террина. Она улыбнулась Айлет, окинула ее взглядом. — И венатрикс, конечно. Выглядишь… не так, как я тебя оставила, — она чуть нахмурилась, глядя на юбки Айлет, отмечая отсутствие клетки под тканью. Но она быстро убрала хмурый вид, улыбнулась. — Туфли удобные? Ты будешь танцевать легко, как перышко.

— О, я не буду танцевать, — быстро сказала Айлет и покачала головой.

Лизель тряхнула головой и рассмеялась, глаза сияли, хотя Айлет не могла понять, что в ее словах вызвало такое веселье.

— А ты, венатор Террин? — леди повернулась к нему. — Ты тоже будешь стоять у стены? Или покажешь всем милым мальчикам во дворце, что может сделать настоящий мужчина под правильную мелодию?

Террин взглянул на Айлет. Она смотрела, приподняв брови, отметив, что его темная кожа покраснела. У этой леди Лизель и у него… что-то было. Айлет чуть склонила голову, изогнула губы в улыбке. Интересно.

— Идем, Террин, — настаивала Лизель, музыканты заиграли другую мелодию. — Это одна из твоих любимых, если я правильно помню. Потанцуй со мной.

— Я, кхм… — Террин посмотрел на Айлет. Но леди Лизель сдавила его руку, и Террин позволил ей увести его в танец. Айлет смотрела ему вслед, все еще улыбаясь. Она словно заглянула в личную жизнь конкурента, в сложную жизнь, в которую входили люди и места, о которых она ничего не знала. Это было интересно. И…

Она нахмурилась. Это было странно. Странно, как мало она знала о мужчине, с которым сражалась, охотилась, работала и ругалась последние несколько недель. Странно понимать, что другие женщины в этом мире разделяли с ним историю. Больше истории, чем было между ними, это точно.

Айлет должна была использовать свободу, скользнула сквозь толпу, искала укрытие за деревом в горшке. Скрывшись за ветвями в гирлянде, она посмотрела на соперника, кружащегося с милой дамой.

Если Айлет считала свое платье открытым, то с Лизель оно почти спадало. Айлет не могла представить, как в таком было бы удобно выходить на публику, платье было только из кружев. Но Лизель выглядела легко. Она двигалась с грацией и уверенностью, осознавая, как выглядела, и что все мужчины в зале старались не смотреть туда, куда не должны были. Она пользовалась этим.

Террин смотрел на лицо Лизель, на ее лоб, если Айлет правильно поняла. Лизель оживленно говорила, и Айлет видела, как он кивал и отвечал. Он закружил ее, серебристые юбки развевались, а потом притянул ближе.

Желудок Айлет сжался.

Она нахмурилась и быстро отвела взгляд. Она нервничала весь вечер. Ей нужно было набраться сил. Стол с угощениями манил, и она решила рискнуть и покинуть убежище дерева в горшке, чтобы обойти комнату вдоль стены. Солдаты стояли у стен через промежутки, серьезные, в форме, не скрывали острые копья. Личная стража короля, люди без теней, которые не выстояли бы против захваченного тенью, но они выглядели яростно. Они придавали залу серьезности, несмотря на музыку, смех, еду и вино. Айлет прошла мимо одного из стражей и, к ее удивлению, оказалась близко к леди Серине.

Девушка тихо сидела на стуле в стороне от толпы, сцепив ладони на коленях. Она не выглядела как невеста Золотого принца, которой суждено было стать королевой. Бриллианты и золото сияли вокруг ее горла, напоминая оковы, а не украшение.

Айлет остановилась. Она должна была поговорить с леди? Они встречались пару раз, но не официально. Айлет смутно вспомнила, как сжимала юбку девушки и угрожала невнятно. Она спешно отогнала воспоминания, но не могла набраться смелости подойти. Она ушла к своему дереву и поискала взглядом угощения с другой стороны зала.

Король наблюдал за ней.

Айлет поймала его взгляд через весь зал, поверх танцующих. Гвардин сидел на платформе в конце зала. Доминус Фендрель стоял у его локтя, строго разглядывал танцующих, словно один из них мог стать врагом. Но король следил за Айлет.

Ее кровь стала льдом. Она не должна была находиться тут. В одной комнате с ним. Она не хотела знать, что он видел, когда смотрел на нее.

— Думаю, хватит уже выражать уважение, — буркнула она и повернулась к двери, собираясь покинуть бал, выбраться из проклятого платья, убежать к конюшням и умчаться отсюда. Ей нужно было…

— Вы выглядите как леди, которой нужен танец.

Айлет вздрогнула, обернулась и оказалась лицом к лицу с юношей, его черты обрамляли идеально растрепанные кудри. Он улыбнулся ей, озарив всю комнату, его глаза сияли, с восторгом разглядывали ее фигуру. Айлет с трудом подавила желание закрыть руками грудь.

— Похоже, мы еще не встречались, — юноша вежливо поклонился, взмахнув рукой. — Я — Сриан, виконт ду Ландриард. С кем имею честь общаться? — он поймал ее ладонь, пока говорил, поднес ее пальцы к губам. Она хотела отдернуть руку. Но она была гостьей принца. Она должна была попытаться вести себя как леди.

— Айлет, — ответила она и добавила. — Венатрикс ди Фероса.

— Венатрикс? — юноша не отпустил ее ладонь, хотя голос был удивленным. Он улыбнулся, большой палец погладил ее костяшки. Он с легкостью, говорящей об опыте в придворных интригах, притянул ее к себе. — Я еще не танцевал с венатрикс. Скажите. Вы вооружены дюжиной убийственных ядов и сейчас?

Рот Айлет открылся.

— Куда бы я спрятала яды в таком наряде? — выпалила она. И покраснела. Как ей вести себя в таком разговоре? Она не знала правила. Она должна была заигрывать? Как? Обычно на нее смотрели с ужасом, когда не захваченные тенью узнавали, кто она.

Ощутив, что разговор был не ее сильной стороной, юноша опустил ладонь на ее талию и повел ее к танцующим, улыбаясь и легко говоря:

— Я слышал интересные истории о последовательницах Эвандера, — сказал он. — Но не слышал, чтобы венатрикс были такими красивыми. Если бы я знал, сам пошел бы в Орден!

Айлет покраснела. Она не могла сдержаться, даже если прозвучит грубо. Ее шея пылала.

— Это работает не так, — пробормотала она. Но юноше было все равно. Айлет оказалась неподалеку от танцующих, еще пара шагов, и ее притянули в танец.

Новый страх вспыхнул в ее сердце. Она застыла, хотя юноша пытался повести ее дальше к обрыву. Она пыталась отодвинуться, но его хватка была крепкой. Она могла надавить на его суставы пятью разными способами, чтобы он упал на колени, и она представила это. Но она не могла сделать этого… да? Это же был гость принца!

— Что такое, нежная венатрикс? — спросил юноша с улыбкой, грозящей ослепить ее. — Эта песня вам не нравится?

Ее ничто не радовало. Но, хоть она открыла рот, она не смогла объяснить это. Что она сказала бы? Как могла признаться, что не знала, как танцевать? Все эти сложные шаги, повороты…

— У меня кружится голова, — сказала она. Это не было ложью. Страх из-за танца сжал ее сильнее, чем этот виконт, и платье вдруг показалось тесным.

Ее спутник не поверил.

— Не стесняйтесь, — он потянул ее снова. — Я покажу шаги, и вскоре вы поймете…

— Полагаю, леди сказала, что ей нездоровится.

Ледяной голос над головой Айлет пронзил виконта ду Ландриарда между глаз. Юноша побелел и отпустил ее, глядя поверх ее плеча.

Айлет хотела выругаться. Она знала этот голос. Она не хотела такое спасение.

— Простите, венатор ду Балафр, — сказал юноша с поклоном, но без взмаха рукой. — Мы с леди…

— Довольно, — Террин шагнул ближе. Она ощущала его за собой, тепло его тела не сочеталось с холодом тона. — Поищи другого для танцев.

Юноша взглянул на Айлет, а потом бодро пошел по залу по прямой, обходя пары, словно рыцарь на лошади, пробирающийся сквозь бурную реку.

— Мне не нужна была твоя помощь, — буркнула Айлет, не оборачиваясь. Если повезет, Террин тихо уйдет, как и пришел. — Ситуация была под контролем.

Террин не ушел, а шагнул к ней. Он легко вел себя в нарядной форме, правая ладонь сжимала левое запястье на пояснице. Жаль, леди не могла так встать! Айлет не могла понять, что делать со своими локтями.

— Ты должна танцевать, — сказал он. — Иначе выглядишь подозрительно.

— Не понимаю, почему всех может встревожить, танцую я или нет, — ответила Айлет. — Никто не заметит.

Музыканты в галерее сверху закончили мелодию. Айлет смотрела, как пары закончили кружиться, подняв руки. Нужно было смотреть сверху, чтобы понять их движения. Ей хотелось даже пройти в галерею, чтобы лучше видеть.

— Ошибаешься, — сказал Террин.

— Что? — Айлет посмотрела на него. Танцующие отходили, минуя их, а он шагнул ближе, чтобы его не унесло от нее в давке. Он стоял так близко, что задевал ее руку своей, и когда он посмотрел на нее, она увидела блеск огня в центре его черных зрачков.

— Я сказал, ты ошибаешься, — повторил он. Танцующие вокруг шумели, и Айлет приходилось читать слова по его губам, она почти его не слышала. — Ошибаешься, что тебя не заметят. Ты привлекаешь взгляды всех в комнате.

Айлет не могла ответить. Она все еще смотрела на его рот.

Новая песня зазвучала сверху. Она началась медленно, будто вечерние тени собирались с ветром. Мелодия взывала к глубинам души, как чаропесня. Но эта песня была создана смертными для смертных ушей и душ. И смертных чар.

Террин взял ее за руку. К ее удивлению, Айлет не боролась, когда он повел ее за другими парами, готовыми танцевать. Он не сводил с нее взгляда, и когда она вдруг охнула, поняв, где стояла, он сказал:

— Не переживай. Этот танец довольно простой. Я поведу тебя.

Барабаны забили ритм, нежный, но четкий, в такт с духовыми. А потом одна низкая нота лютни направила всех в танец. Террин сжал ладони Айлет, поднял их и развернул ее. Ее юбки развевались, как крылья или огонь, без клетки, удерживающей ткань на месте. Айлет вдруг ощутила себя опасной и дикой. Огненной птицей.

И почему Террин решил поймать ее?

Айлет яростно улыбнулась. Музыка танца текла в ее душе как песня вокоса, и она поняла ее зов. Она звала не управлять собой, а биться. А Айлет не отступала от боя.

Ее ноги шагали, ведомые Террином, но только до первого кружения. И она стала отодвигаться от него, импровизировать. Она нарушила танец, которого придерживали остальные, но это было не важно. Они продолжали без нее, и она создала свой танец, сновала между ними, красные крылья взлетали. Она парила, вернулась к Террину, но не касалась его ладони. Они оказались грудь к груди, лицо к лицу, их разделял лишь дюйм воздуха.

Музыка звала. Она повернулась ответить, но Террин поймал ее за талию, притянул к себе, пока она не нарушила танец. И они вдруг оказались одни в центре танца, кружились в такт барабанов, его ладонь лежала на ее пояснице, другая была поднята.

Его победа. Но ненадолго.

Улыбка Айлет стала шире. Она смотрела, как его выражение лица дрогнуло. Он знал, что соперник был достойным. Другие дамы не понимали этот танец. Ни одна душа не понимала. Они слушались своих партнеров, парили грациозно, как воздушные змеи на нитях. Но Айлет не была такой. Она была жар-птицей, и она полетит свободно.

Песня вдруг стала быстрее, будто вспыхнула тьма, покалывая звездами. Айлет подняла руки над головой, закружилась, вырвавшись из хватки Террина. Он не отпустил ее далеко, двигался напротив нее, а потом приблизился. Другие танцующие встали кругами, и Айлет присоединилась к одному из них, позволила ритму унести ее от Террина. Но круг двигался.

И они снова оказались лицом к лицу, последние ноты песни были как вспышка солнца в темной мелодии, озарившей все.

Грудь Айлет вздымалась, было тяжело дышать из-за тугого корсета. К ее удивлению, Террин тоже запыхался, его ноздри раздевались. Она взглянула в стороны, другим танец не показался таким тяжелым. Они вежливо похлопали, улыбаясь партнерам, мужчины увели дам из центра.

Террин не протянул руки. Он заговорил голосом ниже барабанов:

— Не так этот танец исполняют.

— Возможно, — ответила Айлет, хитро улыбаясь ему, тяжело дыша. — Но так танцую я.

Она победила, развернулась и оставила его стоять на месте.

Глава 16

Обрамленная двумя жрицами в роскошных одеяниях, Великая мать Дидьен прошла в бальный зал. Гости расступались перед ней, кланялись, словно королеве, и она величаво шла между ними, кивая и чертя знаки благословения. Она оставила свою трость из рябины в комнате, опиралась на руку сестры, тихо проклиная хрупкость тела с каждым шагом.

Она должна была найти носителя младше и сильнее. Но такой носитель в Дюнлоке привлек бы меньше всего внимания мерзких венаторов.

Ее небольшая процессия добралась до платформы, где сидел в роскоши король Гвардин над празднующими. Рядом с ним стоял его брат, Фендрель ду Глейв. Старое сердце в груди матери Дидьен заболело от ненависти при виде них.

«Тихо, — шепнула она силе, которую подавляла внутри своего духа. — Не привлекай внимания врагов. Мы тут не для мести. Не этой ночью».

Дух в ней послушался, склонил голову и сжался в комок, слишком маленький, чтобы привлечь внимание внимательных венаторов.

— Великая мать, — король Гвардин величаво протянул руку старой жрице, когда она остановилась перед его троном. — Вы и сестры Сивелин почтили нас своим присутствием. Я благодарен, что вы прибыли сюда для свадьбы моего сына.

— Все ради Избранного короля и его дома, — ответила мать Дидьен, хотя слова были ядом на ее языке. Она поклонилась и сжала руку сестры, чтобы она увела их от платформы.

Для высшей жрицы подготовили стул вдали от короля, и она благодарно опустилась на него, тело устало. Ругаясь в голове, она поклялась избавиться от старой оболочке при первой возможности. Но сейчас… сейчас прикрытие было хорошим.

Она отклонилась на стуле, посмотрела утомленно на празднующих. Ее взгляд привлекла высокая фигура, красивая в форме с красной лентой. Она с горечью улыбнулась.

— Мой милый маленький раб, — пробормотала она.

— Что-то не так, Великая мать? — одна из жриц рядом с ней склонилась с долей тревоги на лице. — Вам что-нибудь нужно?

— Нет, нет, — Дидьен отмахнулась от женщины и устроилась удобнее на стуле. Хоть она поглядывала на юношу, она заставляла себя изучать взглядом все лица в зале.

«Где ты, Инрен?».

Ведьма в смертном теле Дидьен долго обдумывала слова Террина. Она не хотела верить в это. Чтобы Инрен подавила дочь герцога Дальдреды, и чтобы она атаковала гостей замка и позволила юной венатрикс убить ее? Нет, Инрен была хитрой и умной. Да, порой на нее могла давить дочь герцога. Но сама Инрен не пошла бы в бой без предосторожности.

«Ты где-то тут, — шептала Искажающая ведьма в теле носителя. — Я знаю. Выходи из укрытия и покажись мне…».

* * *

— Ваш друг полон сюрпризов сегодня, да, принц?

Герард вздрогнул от голоса, зазвучавшего рядом, отвлекшего его от центра зала. Он посмотрел на леди Лизель, та улыбнулась ему. Он кивнул и перевел взгляд на танец, Айлет кружилась бурей красной ткани, а Террин стоял и притягивал ее к себе всякий раз, когда она пыталась улететь. Герард не помнил, чтобы видел у венатора такой взгляд. А лицо Айлет… это было нечто!

— Смельчак стал бы танцевать с венатрикс, — сказал Герард, криво улыбаясь, прислоняясь к колонне с гирляндой. — Смелее меня, это точно.

— Я не уверена, что назвала бы его смелым.

Что-то в тоне Лизель привлекло взгляд Герарда к ее лицу. Она стояла боком, и хоть ее полные губы еще улыбались, напряжение сковало ее челюсть. Герард нахмурился. Он знал леди Лизель много лет при дворе короля в Телианоре. Он видел, как легко она перенесла брак и смерть мужа. Годы назад он видел, как она играла с Террином, и он думал, что она победила. Он не знал, что именно произошло между ними. Террин не был разговорчивым, не обсуждал дела сердечные.

Но Лизель тряхнула головой и повернулась к Герарду.

— У меня послание для тебя, — сказала она, ее голос снова был бодрым. — Твоя милая невеста решила, что тут слишком жарко и людно, и ушла к озеру. Она попросила меня узнать, присоединишься ли ты к ней.

— Правда? — Герард посмотрел в глаза Лизель. Он знал, что выдал себя, что она ощутила, как дрогнуло его сердце. Лизель чуть нахмурилась, и Герард быстро опустил взгляд. Лизель была фрейлиной Серины, да, но до этого она была фрейлиной Фейлин. И ее близкой подругой. — Я… благодарю за послание, — он быстро кивнул ей.

Лизель, приподняв бровь, опустилась в реверансе, он прошел мимо нее. Герард поспешил у стены к дверям. Люди пытались остановить его и поговорить с ним, и он останавливался, улыбался и пожимал руки, произносил вежливые фразы каждые несколько шагов. Ему казалось, что он сойдет с ума.

У дверей ему преградили путь.

— Дядя. Рад встрече, — Герард улыбнулся, сжимая губы. — Если можно…

Фендрель поймал Герарда за плечо. Только он в комнате, пожалуй, мог остановить принца физически. Глаза Герарда вспыхнули, и он с трудом удержался и не оттолкнул руку дяди.

Он поймал взгляд Фендреля и замер. Фендрель выглядел так, словно только что увидел свою смерть.

— Герард, — очень тихо сказал доминус, и его было сложно услышать из-за музыки, — какие отношения у Террина с этой венатрикс ди Феросой?

— Что? Террин и Айлет? — Герард оглянулся на венатора и венатрикс, танцующих под музыку, достигшую пика. — Они… соперники, — он неубедительно пожал плечами. — Больше я ничего не знаю.

— Уверен?

Герард посмотрел в мрачные глаза дяди.

— А что? — спросил он. — Если переживаешь, спроси у Террина сам.

Фендрель сжал его сильнее. Он шагнул к племяннику, и когда он заговорил, его голос был рычанием:

— Мы трудились ради твоего будущего, Герард, — сказал он. — Не отбрасывай это. Слышишь? Ты не знаешь, что мы сделали, чтобы отправить тебя по этому пути.

Холодная тень упала на душу Герарда. Он снова видел перед глазами лицо Серины, ее губы произносили слова, она с трудом нашла смелость для этого: «Видишь? Понимаешь?».

Он понимал. Он знал все время, что был не тем, кем его звали. Он знал все время, что его жизнь была ложью.

Но он знал, что он не мог сбежать от этой лжи.

Герард поймал запястье Фендреля и убрал его ладонь от своего плеча.

— Думаю, я знаю, — он скривил губы. — Не переживай, дядя. Я все еще ваш жалкий Золотой принц.

Фендрель опешил от яда в голосе Герарда, моргнул и отпрянул. Герард прошел мимо дяди и ушел за двери в коридор, озаренный свечами.

Он пару шагов пытался вспомнить, зачем сбежал. Кровь кипела в его венах. Он хотел… он не знал, чего. Он хотел ударить кулаком по стене замка, разрушить весь Дюнлок. Чтобы он упал на головы его отца, дяди, герцога Дальдреды… всех, кто запихал его жизнь в их рамки, мешая ему понять, кем он мог быть без их работы. Даже Террин, которому он доверял больше всех в мире, отказывался видеть в нем не только Золотого принца. Кто-то в мире мог посмотреть на него и увидеть правду?

— Серина.

Ее имя сорвалось с губ почти бессознательно. Он поднял голову, расправил плечи и поспешил по коридору, направляясь к открытым дверям, ведущим в сад и к дорожке к озеру.

Серина знала его. Только она знала его. Лучше Террина. Намного лучше Фейлин. Серина видела за обличьем, за вуалью, знала Герарда ду Глейва, человека, а не принца.

Но могла ли она полюбить его? После всего, что знала?

Ветер дул в двери, и Герард поспешил туда, обрадовался прохладе на лице. Луна была высоко, все еще была красной в небе. Он вышел на крыльцо и повернулся к мерцающему озеру. Он смотрел на дорожку у воды, но не видел Серину. Может, она пошла к западной стороне, и он увидит ее дальше.

Он поспешил по ступеням, сердце колотилось. Музыка утихла, мир вокруг него было спокойным холодной ночью. Серина хотела его общества? В ночь их свадьбы. Через пару часов их уведут в его покои, и ему нужно будет выполнить долг принца, наследника, убедиться, что род Избранного короля продолжится. И Серина — он не сомневался — поддастся воле, толкнувшей ее на это место.

Герард скрипнул зубами, челюсть болела. Он не мог так с ней поступить. Не стал бы. Он не превратил бы Серину в полезную вещь. Он не стал бы обходиться с ней так, как обходились с его матерью, заставляя ее рожать сыновей, которые служили целям, установленным другими.

А если она ответит на вопросы, которые он задал в том глупом письме? А если она ответит, и ее ответ отразит то, что он, как ему казалось, порой видел в ее глазах? А если… А если…?

Он не посмел завершить мысль.

Он поспешил вдоль озера, искал в свете луны ее бело-золотое платье.

— Серина? — тихо позвал он.

— Герард, любимый.

Герард застыл. Его сердце сжалось, колени стали как из воды. Он забыл, как дышать.

Он знал этот голос. Знал.

Фигура приближалась по дорожке. Она миновала полумрак от стены и вышла на свет луны, ярко сияющий на ее милом лице, обрамленном золотыми кудрями.

— Милый, наконец-то! Ты меня узнаешь? — Фейлин говорила ртом леди Лизель.

Глава 17

Террин выскользнул из бального зала, чтобы перевести дыхание. Он не мог оставаться тут долго, ведь он был на работе. Выполнял приказ венатора-доминуса следить за венатрикс ди Феросой на празднике.

Но если он будет следить еще миг без передышки, он сойдет с ума.

И он ушел от света свечей и музыки к полумраку пустого холла, чтобы перевести дыхание. В его нарядной форме были скрыты дротики, и в кобуре на бедре была декоративная, но рабочая скорпиона. Он стал проверять скорпиону, вытащил ее из кобуры, покрутил в руках, чтобы отвлечься от воспоминания о сияющих глазах Айлет, ее ладони на его. О шрамах, слабо скрытых косметикой, тянущихся на ее ключицах и между бледными грудями…

Его лицо пылало, и он сосредоточился на скорпионе, резкими движениями проверил спусковой крючок, натяжение тетивы, ремешки, крепящие оружие к декоративному щитку. Когда проверять было уже нечего, он убрал ее в кобуру, стал считать дротики, а потом закрыл глаза, потянулся внутрь и проверил силу чар Подавления на тени. Сложные чары, которые держали его дух подавленным, но удерживаемые на месте одной лишь нитью магии, чтобы он мог порвать ее, если нужно, и быстро получить доступ к силе. Все было, как должно быть, и…

Ее лицо, румяное от триумфа, вспыхнуло перед глазами.

Кривясь, Террин снова сосредоточился на скорпионе, вытащил ее из кобуры, поднес ближе к лицу. Он смотрел на механизм оружия, но внимание было в другом месте. Он снова видел, как ее юбка ниспадала с бедер, не поддерживаемая нижними слоями одежды, а обвивающая ее женственную фигуру. Он видел, как ее голые плечи двигались в чувственном ритме, пока музыка наполняла ее душу. Он вспомнил, как она ощущалась в его руках ночью, когда он толкнул ее к стене зернохранилища, ее ладони лежали на его груди, ее лицо было близко к его. Внутри бушевал огонь, который пьянил и мучил.

Он сжал кулак, постучал им по лбу. Террину нужно было взять себя в руки, совладать с чувствами. Он был лучше этого! Истинный эвандерианец, верный учениям святого. Да, он поддавался плотским утехам — он годами вспоминал нежные губы леди Лизель и изгибы ее тела. Как она толкала его, дразнила, ослабляла его, пытаясь сломить решимость!

Но он победил в конце. И за годы мысли о Лизель угасли. Он из жара, что горел в нем агонией, закалил стальную волю. Он больше не позволял себе танцевать так близко к греху. Огонь смертной плоти не мог затмить священный огонь души, верной Богине.

До этого.

Ему нужно было выбросить ее из головы. Пока не зашло дальше. Она была его соперницей. Врагом. Она стояла на пути к службе и успеху. Ему нужно было…

Ему нужно было поцеловать ее, пока вулкан в нем не взорвался.

— Венатор.

Этот голос он не хотел сейчас слышать.

— Проклятье! — прошипел он, но повернулся и отсалютовал. — Доминус, — сказал он, высоко подняв голову, скрывая эмоции на лице.

Буря была на лице Фендреля, пока он шел по полу, стук сапог отражался от стен. Свет тени пылал в его глазах, и Террин понял, что тень доминуса рвалась в оковах. Это было странно для Фендреля, каким его знал Террин. Обычно он держал тень под контролем. Но Фендрель, которого знал Террин, не нуждался в трех железных шипах на левой руке.

Фендрель прошел к Террину и прорычал:

— Что ты творишь?

— Сэр? — Террин смотрел поверх плеча бывшего наставника.

— Не играй дурака, — Фендрель поймал Террина за руку и потащил по коридору к тихой части замка, подальше от бала. Инстинкт вспыхнул в мышцах Террина, и он чуть не сбил руку мужчины. Но сдержался, уважая старшего. Фендрель увел его в длинную галерею портретов и грубо оттолкнул. Террин выпрямился, сцепив руки за спиной. — Ты не можешь танцевать с той девчонкой, — Фендрель расхаживал, как зверь в клетке.

Террин кашлянул.

— Вы же приказали сопровождать ее и приглядывать за ней вечером?

Глаза Фендреля вспыхнули.

— Не бросай в меня мои слова, малец. Я сказал следить за ней, а не виться вокруг нее, как влюбленный дурак.

Кусок льда скользнул по спине Террина. Он выпрямился сильнее.

— Я прослежу, чтобы ее убрали из района, — продолжил Фендрель. — Я положу конец глупому состязанию. Но пока что избегай ее. Любой ценой. Хватит этого, — он взмахнул рукой с яростью, — что бы ни было между вами. Ты должен помнить, кто ты, куда идешь. Ты должен помнить мои планы на тебя. Я не хочу, чтобы тебя притащили к Совету, обвиняя в том, что ты спал со своей сестрой по охоте. Они потребуют твою голову за это, и никакая сила в этом мире не спасет тебя, ни тело, ни душу.

Террин смотрел на ближайший портрет — королеву Лерону с младенцем на коленях. Ее холодные голубые глаза будто отражали глаза Террина.

— Ну? — Фендрель встал перед Террином, мешая видеть королеву. — Что скажешь?

Террин вдохнул, а потом заговорил. Ему нужно было знать.

— Кто она?

Ноздри Фендреля раздувались, свет тени сверкал в его глазах.

— Кто она? — спросил Террин. — Вы знаете ее. Уже встречали. Но я не пойму, как, почему, когда или где. Я знал вас, сколько себя помню, Фендрель. Я служил рядом с вами почти всю жизнь, но я не знаю, как вы с ней связаны.

— Не важно, — резко сказал Фендрель.

— Важно, — Террин сжал левое запястье, чтобы сдержать пыл. — Потому что, как по мне, Айлет, венатрикс ди Фероса, дважды спасла будущую королеву Перриньона от ведьмы. Той ведьмы, что не давалась вам. Она доказала, что верна Ордену, бросилась в пасть смерти ради тех, кому служит. И не только в этот раз, Фендрель. Я видел, как она делает это снова и снова.

Фендрель отвернулся, опустил плечи. Опасная аура доносилась от его духа, Террин замер от ее силы. Но Террин злился, потому и продолжил:

— Она лучше всех обучена? Вряд ли. Но она больше всех посвящена защите района, я таких не встречал. Сам Святой Эвандер не нашел бы изъяна в ее смелости, пыле, но вы, Фендрель, смотрите на нее, как на какого-то дьявола. И почему? Потому что она стоит на моем пути? — Террин встал перед Фендрелем, пытаясь заставить его посмотреть ему в глаза. — Вы такого плохого мнения обо мне?

Фендрель не отвернулся, но не смотрел на Террина.

— Вы так плохо думаете о моих способностях? — настаивал Террин с гневом в низком голосе. — Сомневаетесь, что я докажу Герарду, что достоин Водехрана? Сомневаетесь, что я смогу получить Милисендис? А я вот тоже сомневаюсь. Потому что я не могу бросаться на охоту даже с половиной пыла, какой вижу в венатрикс Айлет!

— Пылкая речь для тебя, — буркнул Фендрель. Но в его голосе было что-то странное. Не гнев, который Террин ощущал до этого. Что-то еще. Какая-то сильная эмоция, в которой не было смысла. Будто… печаль. Это тревожило Террина, он отпрянул на шаг и скрестил руки, защищаясь.

Фендрель вздохнул и потер лицо.

— Я знал однажды венатрикс, — сказал он, — которая билась так яростно, как ты описал. Она отдала бы жизнь легко ради другого. Но такая страсть… опасна, Террин. Она может привести к падению королевств, если ее не держать в узде.

Террин нахмурился.

— Фендрель, — сказал он, — скажите правду. Кто Айлет, раз вы ее боитесь?

— Я не боюсь ее, — Фендрель вскинул голову, свет тени вспыхнул снова. — Я не буду бояться ее или таких, как она. Я топтал их всех, растопчу и ее. Потому что, Террин, та девушка, существо, с которым ты танцевал…

Он утих. Его глаза расширились. Террин ждал с сердцем в голе слова бывшего наставника, чуть не схватил доминуса за жилетку, чуть не встряхнул его, чтобы кости загремели. Но Фендрель отвернулся, посмотрел на галерею.

— Слышишь? — сказал он.

Террин склонил голову. Он ничего не слышал смертными ушами. Но он осторожно дотянулся до тени под Подавлением, получил восприятие тени и стал слушать.

Крик. Женский крик. И Террин узнал голос.

— Фейлин, — выдохнул он.

Он бросился первым, Фендрель — сразу за ним. Они побежали по галерее, вырвались в зал с гирляндами, а потом за двери в ночь. Еще крик ударил по ним.

А потом Герард закричал:

— Прочь от меня!

— Ты не видишь меня? Не узнаешь? Скажи мое имя! Скажи, любимый!

Террин чуть не свалился со ступеней к озеру, и только ладонь Фендреля на его локте не дала ему улететь в воду. Они проехали по камням, повернулись и увидели сцену.

Лизель была грудой юбок у ног Герарда, рвала себе волосы, рвала лицо, и кровь текла из длинных порезов, пачкала ее ногти.

— Это я, Герард! Я! Я вернулась к тебе. Ты знаешь, как я страдала, чтобы снова быть с тобой? Ты знаешь, какие ужасы я видела?

— Ты не можешь быть ею, — ответил Герард. Ее ладонь поймала его, и он отчаянно пытался вырваться. — Она мертва. Она в Прибежище.

— О, я была в Прибежище, — голос изо рта Лизель стал мрачнее, жутким и не человеческим, но все еще принадлежащем Фейлин. В центре ее души пылала, почти ослепляя силой, тень Невидимка. — Я испытала тот ад. И я никогда не вернусь! Но я не могу жить в этом мире без тебя, Герард. Ты должен пойти со мной. Я заберу тебя с собой. Мы же поженились, помнишь? Клятвы сегодня были лишь словами, ведь наши клятвы еще в силе! Но мы уйдем вместе, как должны были…

— Отпусти его, Инрен! — проревел Фендрель. Захваченная тенью повернулась с шипением, дротик Фендреля пронесся по воздуху. Она пропала, и дротик улетел в воду. Но крик Фендреля помог, она отпустила принца перед тем, как пропала.

Террин потянулся в тайную складку формы, вытащил Нежную смерть. У него не было с собой яда Невидимки, эта тень считалась изгнанной. Айлет говорила ему, что видела, как ее забрало Прибежище. Она соврала ему? Или не так поняла, что видела?

— Вниз! — крикнул Фендрель, схватил Террина за руку и оттащил, заряд тьмы пронзил воздух, где он был до этого. Лизель вышла, ее глаза пылали магией и злобой, она скалилась. С нечеловеческим визгом она бросилась на Фендреля. Он отбил ее левую руку, но правая впилась в его тунику.

— Идем со мной, венатор, — сказала она.

Фендрель охнул.

— Нет! — крикнул Террин и бросился на захваченную тенью. Но еще заряд тьмы сбил его с ног. Лизель и Фендрель пропали в Прибежище.

Глава 18

Король снова смотрел на нее. Она не могла укрыться от него в людном зале.

Айлет смогла найти бокал чего-то прохладного на столе и вернуться за свое дерево в горшке, но стоило выглянуть из-за ветвей в гирлянде, она ловила взгляд Гвардина. Он сидел на троне на платформе, ладони лежали на подлокотниках, он был расслаблен. Но в его взгляде было напряжение, выдающее его мысли. Ее тень была подавлена, но Айлет не нужно было восприятие Ларанты, чтобы ощущать боевую энергию души Гвардина. Он был сосредоточен на каждом ее движении.

Это должно было льстить ей? Наверное… если бы она могла заставить себя поверить, что внимание Избранного короля к ней было из-за ее героизма или красоты. Но она не могла отогнать воспоминание об ужасе, когда она кланялась ему день назад.

Она снова отступила за дерево. Сколько она собиралась оставаться на балу? Она сделала еще глоток из бокала, посмотрела сквозь листья на толпу, продумывая путь к отступлению. Если она и пыталась отыскать взглядом высокую фигуру с красной лентой, она быстро взяла себя в руки. Какое ей дело, где венатор Террин? Или леди Лизель. Они точно уединились в саду или…

Айлет тряхнула головой и отпрянула дальше за ветки дерева. Ее нога встала на край юбки… и она услышала чей-то тихий вскрик.

— Проклятье! — прошипела Айлет, повернулась и увидела огромные глаза леди Серины за ее тонкой вуалью.

Серина быстро моргнула.

— Прости! Я не понимала, что тут кто-то был. Я… просто пыталась…

— Спрятаться?

Леди сжала губы, слабо улыбнулась и пожала плечами.

— Наверное.

Айлет подвинула свою юбку, освобождая место для Серины.

— Тут много места. Да и я подумываю уйти.

— Не любишь танцевать, венатрикс?

— Эм, нет, — Айлет взглянул на Серину. — Вы тоже, как погляжу.

Леди улыбнулась по-настоящему, хоть лишь на миг.

— Точно. Я скучаю по скрипторию, если честно. Меня учили на писаря перед тем, как… — она махнула в сторону гостей, огней, богатства и музыки. — До всего этого.

Айлет вспомнила послушницу среди развалин Кро Улар и кивнула. Она поняла, что ей нравилась леди Серина Дальдреда. Она хотела презирать всех, кто наряжался в корону и драгоценные камни, чтобы выйти за Золотого принца. Никто не мог быть ему равным. Но эта девушка была не просто красивой куклой в бриллиантах и шелках. Она плохо помнила последнее сражение с Фантомной ведьмой, но Айлет помнила послушницу почти без волос, стоящую над ней с обломками горшка в руках.

Серина была смелой, когда нужно было. Никто не мог сравниться с Герардом. Но… может, эта девушка могла к этому приблизиться.

Не зная, что сказать, Айлет сделала последний глоток из бокала и посмотрела на комнату. Она осмелилась взглянуть в сторону трона, поежилась, снова поймав взгляд короля. Он мог забыть о ней хоть на миг? Ей пора было уходить.

Она сделала шаг из-за ветвей, но Серина поймала ее за локоть.

— Прости, венатрикс, но мне нужно знать… ты не видела принца?

Во всем смятении Айлет поняла, что давно не видела Герарда. Она повернулась, окинула толпу взглядом, игнорируя взгляд Герарда.

— Не вижу…

Крик перекрыл звуки веселья в зале. Айлет чуть не выпрыгнула из кожи. Другие голоса закричали в ответ, создавая такую сильную какофонию, что Айлет не могла понять источник ужаса.

Толпа в зале стала разбегаться, спотыкаясь друг о друга в спешке. В эпицентре толпы облако нитей из обливиса рассеялось, показывая леди Лизель… и Фендреля у ее ног, она сжимала его жилетку, его спина была выгнута с болью от ее хватки.

Айлет застыла на миг, не верила глазам. А потом поняла, что ее тень была подавлена, и у нее не было ни оружия, ни флейт. У нее даже не было штанов!

А потом она стала действовать.

Платье трещало под руками, но Айлет бросилась сквозь кричащую толпу, поспешила к столу с угощениями. Она видела свинью на серебряном блюде, и она была уверена, что рядом лежал нож. В спешке она врезалась в стол, сбила тарелки и бокалы с водой и вином. Там был нож! Она схватила его за клинок, подбросила, поймала за рукоять. Она повернулась к танцполу.

Эверильд уже была там.

Старшая венатрикс в нарядной форме заняла боевую стойку в дальней части комнаты, целилась скорпионой в открытую спину Лизель. Она выстрелила, но лорд, убегая, задел ее локоть, и она промазала. Дротик прокатился по полу.

Лизель увидела дротик, бросила Фендреля и повернулась к Эверильд. Она жутко улыбнулась. Глаза Эверильд расширились, она выругалась, сделала два шага вперед, и захваченная тенью пропала во вспышке тьмы. Эверильд упала на колени, с трудом избежала рук Лизель, появившейся из пустоты за ней. Венатрикс взмахнула левой рукой, железный шип на щитке свистел в воздухе. Но она не успела.

Лизель пропала и появилась перед Эверильд. Она поймала венатрикс за короткие волосы и ударила лицом об пол. Эверильд обмякла.

Айлет взревела и сделала шаг. Ее нога запуталась в проклятом платье, и она рухнула на колени. Нож выскользнул из пальцев и покатился по полу, кружась, за дерево в горшке, за которым она пряталась мгновения назад. Айлет поднялась, спотыкаясь, потянулась за оружием, но движение привлекло ее взгляд к танцполу.

Стражи, стоящие у стен, теперь бросились к платформе, их было двенадцать, все подняли оружие щитом острой стали. Король Гвардин уже спускался по ступенькам, бросился к двум стражам, стоящим на пути, крича:

— Нет! Пропустите! Мой брат!

Слово короля не влияло на его людей. Хоть он боролся, трое схватили его за руки и одежду на спине, оттащили его к высокому окну и за него. Гвардин угрожал с каждым шагом.

Это был смелый поступок стражей. Если бы захваченную тенью интересовал их господин, их всех унесло бы в Прибежище без проблем, они не смогли бы отбиваться. Но дух в Лизель не взглянул на короля. Ее внимание привлекла фигура в зелено-золотом наряде.

Герцог Дальдреда был бледнее, чем когда-либо, особенно под рыжими волосами и вышитой повязкой на глазу. Он посмотрел в глаза Лизель.

— Инрен, — сказал он. — Они сказали, что тебя изгнали в Прибежище.

Лизель склонила голову, отбросив золотые волосы, как ребенок.

— О, милый отец. Я — не она. Хочешь увидеть свою старшую дочь?

Глаз герцога расширился.

— Фейлин, — выдохнул он. Надежда сияла на его лице, печаль портила ее, и он шагнул к ней. — Фейлин, это ты?

— Верно. Не во плоти. Моя плоть была испорчена. А потом вы ее сожгли. Мне пришлось искать нового носителя, и тело милой Лизель попалось вовремя. Я сделала так, чтобы у нее оставался один из якорей ведьмы, и когда наших духов выпустили, мы смогли из последних сил вернуться к якорю и занять доступное тело, — она пожала плечами и на миг опустила взгляд. — Жаль, что для бедной Лизель места не хватило. Мы ее прогнали.

— Не ты, — герцог отпрянул, его голос дрожал. — Ты не выгнала бы душу подруги. Лизель была тебе как сестра.

— Да, но сестры уже не так важны для меня, как раньше, — прорычала захваченная тенью. — Кстати, где эта обманщица в вуали невесты? Нам с ней нужно поговорить.

Герцог вытащил декоративный меч из ножен. Он был позолочен, украшен камнями, но сталь была настоящей. Он вытянул меч перед собой, смотрел твердо.

— Ты — не Фейлин, — его голос был испуганным, и было больно слушать. — Она не говорила бы так о сестре. Я тебя знаю, Инрен. Я был твоим рабом долго, так что узнал тебя.

— Я — не Инрен! — завизжала Лизель. Она бросилась вперед, словно хотела упасть сердцем на клинок герцога. Он тянулся всем телом для выпада. Но перед тем как сталь вонзилась в ее грудь, захваченная тенью прошла в хаос тьмы.

Герцог пошатнулся, упал на колено. Его глаз посмотрел на Айлет. Он не узнавал ее, моргал, раскрыв рот.

Лизель появилась за ним, поймала его за волосы сверху. Скаля зубы так, что летели кровь и слюна, она вытащила нож из складок объемного платья и вонзила его в горло герцога.

Его крик оборвался брызгами крови. Красный залил его идеальную одежду. Он выронил меч со звоном, прижал ладони к ране. Кровь лилась сквозь пальцы в кольцах фонтаном. Его тело извивалось, он давился, упал… и умер.

Визг вырвался из горла Лизель, и она замотала головой, глядя на разбитое тело Дальдреды.

— Я не хотела! Я не хотела, отец! — закричала она. Она безумно улыбнулась. — Но Инрен сделала это и, о! Как она счастлива!

Айлет смотрела на это словно издалека, встряхнулась. Хватит. Она нашла нож и встала. Она быстрым взмахом разрезала платье. Она осталась в корсете, и у нее не было Ларанты, но она не могла терпеть ни мгновения.

— Фейлин! — заорала она.

Голова захваченной тенью резко повернулась, и милое лицо Лизель исказила ярость.

— Я должна была тебя уже убить.

Айлет бросила нож. Ей было плевать, что смерть будет жестокой. Она направила все силы в бросок, и нож просвистел по воздуху и рассек облако обливиса, где миг назад был глаз Лизель.

Айлет выругалась и бросилась на пол, готовилась к тому, что Лизель появится за ней. Какое еще оружие она могла найти? Она заметила осколок блюда, поползла к нему, надеясь, что край был острым.

— Отец?

Дрожащий голос привлек внимание Айлет. Серина стояла на пороге зала, ее вуаль была убрана с лица, кожа была белой, как у призрака. Она попала в толпу убегающих, но смогла вернуться. Она смотрела на мертвое тело в луже крови.

— Миледи, уходите! — прокричала Айлет. Захваченная тенью могла вот-вот появиться.

Но Серина не слушала Айлет, прошла по отполированному полу, где минуты назад кружились танцующие. Она рухнула на колени рядом с телом Дальдреды.

— Отец! — закричала она, сжав его плечи. — Отец, вставай!

Дурочка. Она не понимала, в какой опасности была? Айлет схватила кусок блюда и поднялась на ноги, готовая броситься к Серине и утащить ее из комнаты. Но куда она могла увести ее? Где было бы безопасно, когда захваченная тенью могла появиться где угодно?

Топот шагов, она повернулась и увидела Герарда на пороге, он тяжело дышал, волосы упали ему на лицо. Террин прибыл следом, подняв скорпиону, готовый стрелять.

— Серина! — закричал Герард и застыл, глядя на павшие тела — Фендрель, Эверильд, герцог. Он онемел и смотрел.

Но Террин окинул взглядом сцену, поймал Герарда за рубашку и оттащил в угол просторной комнаты.

— Оставайся там! — рявкнул он, широко расставил ноги перед принцем. — Она не может появиться за тобой, если ты у стены.

Айлет поняла смысл маневра. Герард тоже понял, вжался в стену, забился в угол. Впереди он еще был уязвим, и Террин стоял там как щит.

— Серина, ко мне! — Герард позвал свою невесту.

Серина рыдала над телом отца, не слышала его. Айлет сжала кусок блюда и пошла к девушке, намереваясь поднять ее и отвести в угол к Герарду.

Террин остановил ее воплем:

— Венатрикс, вооружись! — рявкнул он.

Айлет повернулась и поймала его взгляд, не зная, о чем он. Он посмотрел на Эверильд, лежащую недалеко от нее. Конечно!

Айлет подобрала юбки, подбежала к Эверильд и опустилась рядом с ней. Она перевернула венатрикс на спину и обрадовалась, поняв, что Эверильд дышала. Лицо женщины было в крови, ее нос был сломан, но она была жива.

Айлет дрожащими пальцами отцепила декоративную, но рабочую скорпиону от правой руки Эверильд, потянулась к колчанам с ядами. Венатрикс взяла с собой яд от Невидимки? Нет, зачем? Единственная известная тень Невидимка была изгнана в Прибежище.

Айлет схватила Нежную смерть и встала, заняла защитную стойку. Она оглянулась инстинктивно на венатрикс, взгляд упал на вокос в чехле на поясе Эверильд. Она потянулась к инструменту.

Тьма вспыхнула слева от нее.

Айлет развернулась на корточках, пальцы сжимали вокос. Она подняла скорпиону с Нежной смертью, но двигалась быстро, не успела прицелиться. Дротик пролетел мимо Лизель на фут и врезался в колонну.

Ведьма повернулась к Террину в углу, но смотрела мимо него на Герарда.

— Любимый, ты прячешься от меня? — ее голос обрывался от слез. — Не смотри на меня так, Герард! Я для тебя монстр?

— Не отвечай, — прорычал Террин, отпрянул на шаг, почти не оставляя пространства между собой и принцем. Герард глядел потрясенно на Лизель поверх плеча венатора.

Его взгляд двигался. И ведьма в теле Лизель проследила за его взглядом и увидела Серину над телом отца, застывшую, как мышка под взглядом кота.

— Нет, — прошипела Айлет, взяла еще дротик. Она не успела зарядить оружие, Лизель пропала, и Айлет знала, где та появится. Она вставила Нежную смерть в скорпиону и взмахнула рукой на пустое пространство за Сериной, которая стала пятиться от отца, сидя на полу.

Мир разорвался, и в прореху вышла Лизель в облаке обливиса. Она разместила себя идеально, чтобы тело Серины закрывало ее от выстрелов Айлет и Террина. Серина поняла свое уязвимое положение, бросилась вперед, чтобы дать венаторам шанс выстрелить. Но Лизель схватила ее за руку и, выкручивая с болью, потянула ее к своей груди.

— Двинете хоть пальцем, и она умрет!

Айлет застыла. Нож Лизель в крови Дальдреды был у горла Серины.

— Что скажешь, сестра моя? — прошипела Фейлин сквозь улыбку Лизель, прижимая нож к коже Серины, двигая им от челюсти до ключиц. — Хочешь побывать в Прибежище? Я могу тебя там оставить.

— Стой!

Голос Герарда разнесся по комнате, привлекая все взгляды к углу, где он стоял. Террин старался быть барьером между принцем и захваченной тенью, но Герард оттолкнул локоть венатора, вытянув руку.

— Фейлин, — нежно сказал он. — Фейлин, хватит, — он посмотрел на герцога Дальдреды в луже крови, на Эверильд и Фендреля, лежащих неподвижно. Но он быстро посмотрел на захваченную тенью. — Фейлин, это не ты. Я знаю. Ты не жестокая.

Лизель дернула Серину за руку, и девушка заскулила.

— Ты не знаешь, какая я, — сказала Фейлин ртом Лизель. — Ты не знаешь, какой мне пришлось стать. Чтобы вернуться к тебе! Но что я нашла, вернувшись? — она прижала край ножа сильнее, кровь потекла по белой коже Серины, собираясь во впадинке ключиц.

— Прошу, хватит, — голос Герарда дрогнул. Хоть Террин попытался схватить его, он покачал головой и прошел мимо венатора. Он сделал три осторожных шага, не сводя взгляд с захваченной тенью. — Д-дорогая, отпусти ее. Она не заслуживает…

— Не заслуживает чего? Смерти? — захваченная тенью жутко рассмеялась, но отодвинула нож от Серины и тряхнула им. — Эта обманщица, укравшая тебя у меня? Пока я страдала во тьме Ведьминого леса, пока мое тело предавало меня, она пришла и завоевала тебя хитрыми словами, своей ядовитой невинностью. Она не могла дождаться, пока я не уйду, чтобы сыграть! А ты хочешь сказать, что она не заслуживает того, что я могу ей дать?

— Она не важна, — Герард медленно покачал головой. Мышца под его глазом дергалась, но его голос был ровным. — Важна только ты, Фейлин. Только тебя я всегда видел, — он протянул руку, тянулся к ней, словно приглашал на танец. — Прошу, любимая. Возьми меня. Возьми меня с собой, и мы уйдем вместе. Ты и я, как и должно быть. Оставь Серину и дай мне руку. Дай мне руку, Фейлин.

Айлет посмотрела на Террина. Он был сосредоточен, чтобы, если захваченная тенью отпустит Серину хоть на миг, выстрелить. Она просила его мысленно не привлекать внимания к себе.

Но захваченная тенью не двигалась. Она ждала, Герард приближался. Айлет хотела кричать, предупредить его не приближаться! Он закрывал Террину обзор, и ему придется сдвинуться, чтобы выстрелить, напомнив этим ведьме о себе.

— Как интересно.

Новый голос в зале чуть не вырвал крик изо рта Айлет. Хоть она не хотела сводить взгляда с захваченной тенью Лизель, она повернулась, глядя на тени платформы, откуда вышла старая фигура в золотом одеянии.

Старая Великая мать улыбнулась, словно благословляла собравшихся.

— Похоже, мы в тупике, дорогие мои, — сказала она.

Глава 19

— Кто ты? — осведомилась Фейлин, скалясь на старушку. Она притянула Серину к себе еще сильнее. — Я тебя знаю?

Старая жрица вышла на свет люстр. Складки на ее шее дрожали от стараний удержать замысловатый головной убор на голове, и ее руки были подавлены весом золотой вышивки на одеянии. Когда она была младше и сильнее, она точно потрясала, но сейчас было что-то жуткое в жирной фигуре в роскошном одеянии.

Она выпрямилась. Айлет услышала оханье и взглянула на Террина. Он опустил руку со скорпионой, кровь отлила от его лица, и он был бледным.

— Ах, — жрица рассмеялась. — Венатор меня знает. Но он и должен… мой милый маленький питомец.

— Илейр, — Террин направил на нее скорпиону, целясь. — Гори в аду! — но он не выстрелил. Он застыл, рука была напряжена, как и все мышцы. Его глаза выпучились.

Старая жрица стояла напротив него, подняв руку, ее пальцы были напряжены. И хоть Ларанта была подавлена в Айлет, она почти могла ощутить пульс нитей проклятия. Жрицы была захвачена тенью.

— Илейр, — прошептала Айлет следом за Террином. А потом осознала, словно раздался гром. Искажающая ведьма.

Она не думала о следующем ходе. Она действовала в последний миг перед тем, как Искажающая ведьма повернулась к ней. Она прижала вокос ко рту, выдохнула изо всех сил одну ужасную пронзительную ноту.

Звук ударил по ней, по всем головам в комнате. Искажающая ведьма, Фейлин, Серина, Герард — захваченные тенью или нет — закричали и отпрянули от звука, словно ножи ударили по ушам. Только Террин остался стоять, не мог двигаться.

Айлет опустила вокос, широко взмахнула руками, откинула голову, смотрела на потолок. Никто, кроме дикой силы, не было в ее голове.

Ларанта поднялась. Магия текла под кожей Айлет, сначала теплая, потом обжигающая. Буря потусторонней силы и боли потекла по венам, по ее волосам, по всем молекулам. Как глупо было думать, что она могла управлять этим! Как глупо было думать, что она была защищена! Ее душа точно оторвется от тела и улетит, как флаг, сорванный с шеста ураганом.

Ларанта появилась из головы Айлет на полу зала, большая, как лошадь, ее глаза горели, как угли, клыки сверкали. Тень повернула огромную голову и посмотрела Айлет в глаза.

«Что нужно, госпожа?» — прорычала она.

Айлет упала на колени, едва могла вынести вес силы в ней. Но ее душа осталась у власти. Все могущество Ларанты текло через нее, но управляла она.

«Что нужно?» — спросила Ларанта с кровожадным пылом.

— Искажающая ведьма! — закричала Айлет в голове и смертным ртом. — Останови ее!

Ларанта посмотрела пылающим взглядом на старую жрицу. Сила тени пылала в ее голове и теле, Айлет видела жуткий облик духа в старом носителе. Гадкая Анафема переплелась с душой ведьмы, извивалась, как змея.

Ведьма закричала, ударила по воздуху рукой. Залп проклятия Анафемы вылетел из ее духа к Ларанте. Сила ударила по волчице, и Ларанта пошатнулась от залпа. Боль передалась по их духовной связи, сбивая Айлет с ног, словно залп попал по ней.

Айлет тут же вскочила на ноги.

— Ко мне, Ларанта! — закричала она и бросилась к старушке.

Искажающая ведьма направила ладонь на нее, но проклятие было нацелено не на Фейлин. Она послала заряд магии по другой нити.

— Убей принца! — завизжала Искажающая ведьма.

Хоть сила Ларанты пылала в ней, подталкивая броситься на ведьму, порвать старуху голыми руками, Айлет замерла и повернулась. Ее глаза расширились.

Нить проклятия вонзилась в душу Террина, печать горела под шрамом на его лице. Красный свет прожигал его кожу, но эта агония не могла сравниться с проклятием, пронзающим его. Приказ, и он не мог ослушаться.

Но что-то в нем бунтовало. И его душа начала рваться надвое.

Террин закричал. Звук был нечеловеческим. Он упал на колени, на ладони, на локти, крича, прижимая голову к груди.

— Террин! — завопил Герард и шагнул к нему.

— Назад! — процедил Террин, его зубы стали острее и рвали его губы. Его спина изогнулась, острая кость пробила форму.

Ужас сжал душу Айлет. Она знала это проклятие. Видела его и знала, что происходило. Террин становился монстром.

Айлет оскалилась, повернулась к Искажающей ведьме и пронзила ее взглядом.

— Отпусти его! — закричала она и бросилась по залу. Сила Ларанты кипела в ней, ее ноги едва касались пола, руки тянулись к горлу ведьмы. Один миг. Ей хватит мига, и она сломает тело носителя. Вот только духи вырвутся от этой жестокости!

Ее пальцы не успели сомкнуться на горле ведьмы, вспышка тьмы появилась справа. Белая ладонь потянулась из тьмы и сжала ее запястье.

— Не трогай ее! — проревел незнакомый голос ртом Лизель.

Айлет резко повернула руку, силой Ларанты вырвалась из хватки Лизель. Она пригнулась и уклонилась от другой руки. Захваченная тенью Лизель пропала. Зная, что она появится через мгновения, Айлет бросилась снова на Искажающую ведьму. Но жрица уже отпрянула и тянула за нить проклятия Террина. Хоть ее тело было слабым, духи внутри него были сильными и жестокими.

Террин закричал снова, встал выше своего роста, монстр нависал над всеми и рос, его конечности стали бесформенными, гребни торчали из спины, плеч и шеи.

— Принц! — закричала Искажающая ведьма, дернув за нить проклятия, словно за поводок. — Убей принца!

Террин повернул тяжелую искаженную голову, раскрыл рот с жуткими длинными зубами, сияющие глаза смотрели на Герарда. Принц отпрянул на шаг, другой. Он был без оружия, хотя никакое оружие не спасло бы его от такой силы. Он поднял руки.

— Террин, — сказал он. — Террин, ты меня знаешь…

Айлет прыгнула. Сила Ларанты пылала в теле, гнала ее по залу. Она обвила пояс Герарда, сбила его с ног и оттащила на несколько ярдов. Спасла от залпа белой энергии, вырвавшегося из горла Террина, ломающего и растопившего пол, куда заряд попал.

Спина Айлет врезалась в стену, она сжимала руками Герарда, закрывая его телом от взрыва. Они растянулись на полу, пытались подняться на ноги.

— Что с ним? — крикнул Герард.

Айлет было некогда отвечать. Ее распущенные волосы были опалены, шипели от жара залпа. Террин стоял, все еще изливал всю разрушительную силу в залп, не понимая, что жертвы уже не было на полу. Она посмотрела на него, озаренного белой энергией, едва узнавала Террина. Он стал монстром, существом, что могло жить до расцвета цивилизации, загнанным в облик мужчины. И в том теле пульсировала тень Арканы, билась с оковами, билась с властью проклятия Искажающей ведьмы.

Она поняла, что нужно было сделать.

С диким криком она бросилась на спину с гребнями. Ларанта летела с ней как волчица рядом и как сильный дух в ней. Айлет сжала гребень, торчащий у основания черепа Террина, и обвила руками его горло, покрытое чешуей.

— Террин! — закричала она, надеясь, что он услышит ее за болью и проклятием. — Террин, отпусти свою тень! Она поможет тебе! Она остановит это!

Его длинная рука взлетела, пытаясь поймать ее и снять с его спины.

Айлет быстро отодвинулась в сторону, избежала его руки и поправила хватку на его шее. Его тело было горячим, острая чешуя вонзалась в ее открытые плечи и грудь. Она оскалилась и сжала крепче.

— Отпусти, Террин! — закричала она. — Отпусти свою тень!

— Нет! — заорал он, голос был искажен, звучал как рев агонии сквозь его клыки. Он поймал ее руку и стащил ее со спины.

Но в ней теперь была вся сила Ларанты. Она сжала его руку, надавила на локоть, на естественный изгиб. Он жутко мутировал, но тело все еще реагировало на боль.

Он завизжал, еще залп энергии вырвался изо рта, почти задел ее лицо. Он попал по стулу на платформе, разбил его на кусочки. Она поймала его за горло и закрыла челюсть. Ее пальцы давили, она вливала в хватку силу Ларанты, не давая ему открыть рот и выпустить залп. Но она видела, как магия растет в его глазах. Она вырвется из него. Она могла разорвать его тело.

— Террин! — завизжала она. — Прошу!

Он моргнул. На миг ей показалось, что она увидела вспышку голубого, миг узнавания.

Его тело содрогнулось, мышцы напряглись. Он пошатнулся, увлекая ее за собой, и рухнул на колено. Ладонь с гребнем поймала ее за платье, но Айлет легко вырвалась. А он рухнул на живот, вытянув конечности.

Дротик дрожал в его шее.

Айлет проследила за траекторией дротика. Фендрель ду Глейв приподнялся на локте, лицо было бледным и осунувшимся. Его рука со скорпионой была еще поднята, дрожала от усилий удержать ее ровной. Их взгляды на миг пересеклись.

Венатор-доминус со стоном опустил голову на пол, не мог уже поддерживать свой вес.

Айлет отошла от павшего Террина. Яд Арканы подавит его на несколько часов, он уже не был угрозой принцу. Она быстро повернулась, проверила, что Герард стоял у стены, где она его и оставила. Он глядел на нее, раскрыв рот, кожа блестела от пота, грудь вздымалась. Но он был живым и невредимым. А теперь…

Айлет повернулась, окинула бальный зал взглядом.

«Ларанта? Ларанта! — закричала она в своей голове. — Ларанта, где захваченные тенью? Где ведьмы?».

Ларанта появилась в поле зрения, побежала по полу, ее нос подрагивал, глаза пылали. Но Айлет ощущала правду даже без теневого восприятия. Искажающая и Фантомная ведьмы пропали.

Как и Серина.

Глава 20

Что она могла? Айлет застыла, ошеломленная, смотрела на зал. Свет тени искрился в ее глазах. Что она могла сделать?

Ощутив вопросы Айлет, Ларанта удвоила усилия, бегала к кружащимся мертвым участкам, где Лизель выходила из Прибежища и уходила в него, тыкала волчий нос в ядовитые нити, пытаясь отыскать запах, чтобы пойти по нему.

Но ничего не было. Фантомная ведьма перенеслась отсюда, забрав Илейр и Серину. Не оставив ни следа.

Дух Айлет рвался на охоту. Она заскулила, звук пронесся по духовной связи к Ларанте, и ее тень тоже заскулила, недовольная и бессильная.

— Террин!

Безумный голос разбил туман в ее голове. Айлет повернулась, бальное платье развевалось, как истерзанная роза. Герард опустился рядом с другом, тянулся к дротику.

— Стойте! — Айлет пронеслась через расстояние и оттащила руку Герарда.

— Это… Нежная смерть? — осведомился Герард, глядя на нее с ужасом так, что она не могла смотреть ему в глаза.

Айлет покачала головой.

— Это только паралич. Это подавит его тень и даст ему время оправиться.

Герард опустил взгляд на искаженное тело друга. Гребни на спине Террина уже стали уменьшаться и пропадать, вскоре остались только дыры в одежде. Ладонь на полу сжималась от боли, но она уже была человеческой, и когти зверя уже не венчали ее.

— Что с ним произошло? — спросил Герард.

Айлет не успела ответить, уловила движение. Она резко развернулась. Ларанта зарычала, прыгнула к ней, большая и грозная. Но даже Ларанта вздрогнула от вида Фендреля, поднявшегося на ноги, расставившего их. Его тень бушевала в душе, отвлекая Айлет, и ей пришлось вернуться к смертному зрению, чтобы увидеть человека за духом.

Его тень билась за власть.

Айлет потянулась к груди, обнаружила, что открытой кожи стало еще больше, но не нашла колчаны с ядами. Она посмотрела на Эверильд, считала расстояние, гадая, был ли у нее яд Анафемы, который мог подавить растущую силу тени в доминусе Фендреле.

Она хотела прыгнуть, но Фендрель отцепил левый щиток и вонзил три железных шипа в руку. Боль вспыхнула в нем, физическая боль мучила дух. Теневое зрение Айлет уловила темную волну магии, она вскинула руки, чтобы защититься от того, что исходило от доминуса.

— Дядя, ты в порядке? — спросил Герард с места возле Террина. Он не видел борьбы Фендреля с его тенью. Он видел только шипы и кровь, текущую по руке дяди из трех ранок.

Фендрель не ответил. Горло было напряженным, он пытался подавить крик. Но он не упал, не вздрогнул. Волны боли катились от него. Айлет видела, как его тень отступала все глубже под подавления, пока Фендрель не взял себя в руки.

Только потом доминус отодвинул шипы, судорожно выдохнул. Он прижал ладонь к ранам, перекрывая поток крови. Он шагнул на дрожащих ногах, направился к Айлет и принцу, сидящему рядом с павшим Террином.

Айлет разглядывала его, пока он приближался.

— Как… вы не пострадали от обливиса? — выпалила она. — Она притащила вас из Прибежища! Как вы выжили?

Фендрель покачал головой и процедил с болью.

— Я давно создал проклятие, чтобы прицепиться к Инрен, не дав ей сделать со мной то, что она на моих глазах делала с моими товарищами. Она не могла оставить меня в Прибежище, не могла держать меня там дольше мига, не рискуя своей безопасностью.

Проклятие точно было сильным. Тогда раскрытая так сильно тень не удивляла. Фендрель точно взял много сил для такого.

Доминус упал на колено, отпустил раненую левую руку, прижал два кровавых пальца к шее Террина, нашел пульс. Он коснулся шрама на щеке Террина, строго смотрел на него лицо сквозь вуаль боли.

Айлет знала, что проклятие Искажающей ведьмы на Террине не было снято. С Ларантой она это видела, все еще живое, пульсирующее магией, хотя пока что подавленное. Оно могло проснуться в любой миг.

— Ему можно как-то помочь? — спросила Айлет.

Фендрель взглянул ей в глаза. Он встал, сжал рану и размял шею.

— Следи за ним, — прорычал он. — Он пробудится растерянным, ему будет больно. Не давай ему сразу двигаться.

Это был не ответ на ее вопрос. Но она получила только такой, Фендрель повернулся и пошел к двери зала.

— Стой! — закричал Герард, поспешил за дядей. — Нужно найти Серину! Они забрали ее. Фейлин и жрица. Ведьмы. Они забрали Серину. Помоги мне найти ее.

Фендрель прижал окровавленную ладонь к плечу Герарда и сжал.

— Мы будем искать, — сказал он. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти твою невесту. Но мне нужно поговорить с твоим отцом. А тебе нужен порядок в твоем доме, Герард. Поищи кого-то для Эверильд. Проверь гостей. Успокой их, но отправь отсюда без промедлений. Попроси не говорить о событиях этой ночи, подави сплетни.

Герард был потрясен. Он покачал головой, кивнул, вдохнув. Он ничего не мог сделать. Он знал, как и все, что Фантомная ведьма не оставила след.

Фендрель похлопал по плечу племянника, повернулся к двери. Он замер. Айлет смотрела, а он отстегнул щиток с шипами и плавным движением бросил ей. Айлет поймала щиток, избежав острых концов шипов, все еще испачканных кровью Фендреля с теневой чумой. Она посмотрела в глаза доминуса.

— Используй это, — сказал он.

Он ушел в коридор. Айлет слышала, как он кричал страже, но она сосредоточилась на шипах. Фендрель знал, что она выпустила силу Ларанты. Он ощущал ее тень. Закон Эвандера диктовал подавлять так раскрытую тень железом.

Это было глупо. Не было смысла причинять такую боль себе или Ларанте. Ларанта не захватила бы ее, не стала бы прогонять ее душу из тела. Ларанта…

Она поймала взгляд своей волчицы, она была огромной, полной магии, стояла в паре шагов от нее.

Ларанта склонила голову.

«Госпожа, — сказала она, — что нужно? Что нужно?».

Айлет скривилась. Она могла сыграть на вокосе Эверильд Песнь подавления. Она могла легко сделать это, и Ларанта послушалась бы.

Но… знала ли она наверняка? Ларанта в таком состоянии могла сопротивляться песням и победить. И ощутив эту силу и свободу, разве она поддастся снова контролю Айлет?

Герард смотрел на нее. Она ощутила взгляд на своем лице, он ждал, чтобы понять, послушается ли она доминуса как хорошая венатрикс. Она вытерла платьем кровь Фендреля с шипов, пристегнула щиток к левой руке.

«Госпожа, — сказала Ларанта, шагая к ней. — Госпожа, что ты со мной сделаешь?».

Айлет подняла голову, глазами в слезах посмотрела в глаза волчицы.

— Прости, Ларанта, — сказала она.

Она вонзила три шипа в свою плоть до кости.

Глава 21

Тела были найдены. Слишком много тел, скрытых в не использующихся комнатах, под кроватями и в пустых загонах. Пять нашли до рассвета, но могли обнаружить еще больше. Одно из них было в пустом мешке от картошки в подвале кухни, в нем опознали одну из близких помощниц матери Дидьен.

Это снова произошло.

Герард в тумане ужаса говорил со стражей, с советником, с каждым гостем. Он сохранял спокойствие внешне. Он подавлял ужас вокруг, отрицал то, что было правдой, обещал то, что не запоминал… Он сохранял мир, возвращал порядок. Он показывал собой, что королевство устояло, что власть отца оставалась, что воля Богини победит.

Но в голове была лишь одна мысль: «Это снова произошло. И так будет и дальше. Это не прекратится. Им все время будет мало».

Ведьмы собирались разорвать наследие Избранного короля голыми кровавыми руками.

Они разорвут Серину…

Он не давал себе думать о ее имени. Иначе маска силы рассыплется, оставив его слабым и сломленным.

Часы тянулись, невозможные задания не заканчивались. Солнце взошло, поднялось по небу, и когда оно достигло зенита, палатки и беседки на лугу убрали. Гости спешили покинуть проклятый замок на святом озере. Только свита герцога Дальдреды и сестры Сивелин остались. Герард уже отдал тело герцога его народу, но сестры… он не мог пойти к ним. Как он мог сказать им, что их Великую мать захватила тень? Еще и ведьма.

Он уже не мог терпеть, прогнал всех из кабинета и приказал советнику Ивсу закрыть дверь. Он на пару мгновений опустил голову, прижал ладони к глазам и сосредоточился на дыхании.

Лица появились во тьме за веками — Террин, ставший монстром из-за проклятия, Лизель, охваченная болью Фейлин, произносящая ядовитые слова, Фендрель, опасный, полный решимости и ужаса.

Серина…

Серина смотрела на него. Ее рука была за спиной, нож прижимался к ее горлу.

— Богиня не помогла, — прошипел Герард. Он был виноват, он должен был признать правду, пока она не раздавила его. Все было его виной: похищение Серины, проклятие Террина, смерть Дальдреды, одержимость Лизель. Мучения Фейлин. Если бы он отказал герцогу, не взял бы Серину в жены, это не произошло бы. Но он был слаб. Так слаб.

Он потер руками лицо, убирая слезу. Было просто провалиться в отчаяние, проклинать небеса. Но это не вернет Серину. Ему нужно было взять себя в руки, придумать план.

Террин и Айлет помогут. И Фендрель. И его отец. Он не мог позволить всему обернуться как четыре года назад. Он не мог потерять Серину… или Фейлин.

Душа Фейлин была еще в этом мире, не осталась в Прибежище.

— Возможно, — процедил он, — она еще….

Он утих, заметил что-то под грудой бумаг на столе. Он тут же узнал почерк. Он сохранял письма за годы, мог одним взглядом узнать почерк Серины.

Но это было не ее письмо. Нет, эта страница была обгоревшей по краям. Он вытащил ее из-под стопки, ожидая, что бумага рассыплется. Но она удержалась целой, и, когда он поднял ее к лицу, его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что это было.

Великий яд распространится в сердцах моего народа, позволив Лжи править вместо Правды. Но я отправлю защитника. Я отправлю того, кого выберу отрезать голову обману и привести людей ко Мне. Объединенные в братство, захваченные тенью и нет, выступят вместе и создадут новое наследие под Моим Именем.

Как такое могло быть? Он сжег книгу и убрал потом пепел, не оставив ни следа от ереси Серины, чтобы не подставить ее, чтобы ее не казнили. Как этот листок уцелел?

И как он оказался на его столе? Эта страница как-то выпала? Серина смогла ее спасти?

Или другие силы работали в этом мире, не давали ему скрыться от правды?

Герард смотрел на эти слова, близкие к Сейон-Эбат, который он знал почти с рождения, но опасно отличающиеся. Его губы двигались невольно, и он прошептал:

— Объединенные в братство, захваченные тенью и нет…

Дверь открылась.

Герард опустил страницу на стол, скрыл под ладонью. Он встал и отошел от стола.

— Дядя.

Фендрель прошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Он выглядел как загнанный в ловушку зверь, пока шел к Герарду. Его рука была перевязана из-за раны, нанесенной им самим. Его лицо осунулось от усталости после использования силы тени.

Герард не сочувствовал ему. Он смотрел на серое лицо Фендреля как на лицо близкого врага. Он держался прямо, не собирался первым нарушать молчание между ними.

Фендрель вдохнул и заговорил:

— Ты уже виделся с гостями, принц?

— Они уехали, — сказал Герард. — Венатрикс Эверильд открыла барьер на несколько часов утром. Даже палатки убрали.

Фендрель окинул Герарда взглядом. Он все еще был в наряде с прошлой ночи, хоть расстегнул дублет, из-под которого было видно шелковую рубашку.

— Ты спал? — спросил Фендрель.

Герард покачал головой. Он так устал, что неловкий шаг мог отправить его на пол. Но он знал, что, если опустит голову, если закроет глаза, увидит испуганное лицо Серины, глядящее на него поверх ножа. Он услышит голос Фейлин, ужасный от боли в ее сердце и ненависти, и каждое ее слово будет сплетено с предательством.

Нет. Он не спал. Он не знал, сможет ли хоть когда-то спать.

Фендрель вздохнул, широкие плечи вдруг опустились. Он упер костяшки в стол, надавил. Казалось неправильным, что Фендрель мог быть слабым. Он был венатором-доминусом. Черным капюшоном. Он был героем Ведьминых войн. Как он смел после всего, что сделал, проявлять уязвимость?

Герард сглотнул, скривился и отвел взгляд, глядя на свою ладонь, все еще прикрывающую записи Серины.

— Что насчет Террина? — сдавленно спросил он. — Он проснулся?

Фендрель покачал головой.

Хоть кто-то отдыхал. Хотя Герард сомневался, что отравленный сон Террина был мирным.

— Что с ним будет? — спросил он. — Проклятие… можно снять?

Ответом было долгое молчание. Герард едва осмелился поднять взгляд на дядю, не хотел видеть его лица. Он знал, что скажет Фендрель, если отыщет слова. Проклятие не должно было остаться. Фендрель двадцать лет назад вырезал его с лица Террина. Но это оказалось бесполезным, и что ждало Террина? Проклятие можно было снять? Или оно было слишком глубоко? Он будет вечно жить как раб ведьмы?

Нет, такая жизнь была неприемлема. Особенно в Ордене святого Эвандера. Если проклятие нельзя было снять, Террина убьют Нежной смертью. И все.

— Я вызвал фасматрикс-домину, — сказал Фендрель. — Несколько дней назад я послал сообщение. Она скоро прибудет. Она проверит Террина.

— Ты должен его спасти, дядя, — сказал Герард.

Фендрель молчал.

— Ты должен что-то сделать, — настаивал принц. — Это… это Террин.

— Знаю.

Что еще можно было сказать? Фендрель знал, что Террин значил для Герарда. А Герард знал, что Фендрель задумывал для Террина, знал, как важен был Террин для всех будущих планов дяди. Связь между ними — наполовину братьями, которые должны быть врагами — была творением Фендреля. Отец Герарда отправил бы Террина в Талмейн в конце войны, а не принял бы в круг семьи, чтобы Террин ходил за Фендрелем и всегда был с юным принцем.

Да, даже дружба была им навязана, отметил Герард с горечью. Не против их воли, просто независимо от них. Но связь была искренней.

Принц склонил голову, которая стала тяжелой. Стараясь изменить направление мыслей, он спросил:

— А мой отец? Как он после всего этого?

Фендрель поднял голову и посмотрел в глаза Герарда. Его глаза были как сталь.

— Я тут поэтому. Я пришел отвести тебя к нему. Пора… — он закрыл рот, словно пытался проглотить слова. Он двигал челюстью, мышцы на горле напряглись. — Пора тебе узнать правду, Герард.

— Правду? — Герард нахмурился. Ему было не по себе, хотя он не мог понять причину. — О чем ты?

Фендрель закрыл рот. В этот раз он покачал головой, бледные волосы выбились из тугих кос, упали на его лоб.

— Лучше показать, — сказал он.

Герард хотел спорить. Ему надоели загадки, недоговорки и игры. Фендрель выпрямился и повернулся к двери, Герард чуть не остановил его приказом, чтобы его дядя хоть раз в жизни сказал ему правду.

Словно услышав мысли племянника, Фендрель замер и оглянулся. Без слов. Но что-то в глазах…

Герард подавил ругательство. Но он вышел из-за стола, оставив записи Серины там. Он вышел за Фендрелем из кабинета.

Коридоры Дюнлока были неестественно тихими. Многие слуги убежали с гостями, пока чары барьера были открыты. Голоса сестер Сивелин звучали издалека, они пели в часовне над мертвым телом герцога Дальдреды, как они пели над его дочерью меньше недели назад.

Герард ожидал, что Фендрель отведет его в кабинет отца, который был близко к покоям Герарда. Но Фендрель пошел не в западное крыло, а вниз по лестнице. Они вышли, к удивлению Герарда, к галерее портретов. Фендрель продолжил идти по галерее, Герард поспешил за ним.

Но галерея была пустой. Короля не было видно.

— Дядя, — рявкнул Герард, его голос отразился от высокого потолка.

Фендрель не повернулся и не замер. Он решительно шел по галерее под взглядами героев, святых и жриц-королев. Он прошел до конца галереи, свет дня из окон, выходящих на восток, открыл лица королевы Лероны и ее сына-младенца. Когда Фендрель прошел вперед, словно хотел пройти в портрет, Герард чуть не окликнул ее.

Он не успел открыть рот, дядя прижал ладони к золотой раме и потянул. Высокая картина открылась на петлях, о которых Герард не знал, открывая узкий проход, ступени и… тьму.

Герард замер посреди галереи. После ужасов прошлой ночи, после всех открытый и страха что-то такое должно было заставить его сердце биться с болью, а пульс участиться. Но это был Дюнлок. Его дом. Он был тут хозяином пять лет. Он думал, что знал все тайны замка, все комнаты, коридоры, чердак и подвал.

Почему он не знал, что было за той картиной?

Фендрель замер в проеме и оглянулся на Герарда.

— Идем, — сказал он. — Твой отец ждет, — он развернулся, чтобы широкие плечи пролезли в проем, прошел и быстро спустился.

Герард был потрясен. Он поспешил за дядей, замер на пороге, глядя вниз. Тени были такими густыми, и он не видел Фендреля, хотя тот был всего на несколько шагов впереди. Он словно покидал этот мир. Словно шел в неизвестную реальность.

Правда ждала на другой стороне?

Герард начал спуск. Три шага, и он едва видел ладонь перед своим лицом. Четыре, и он ничего не видел. Он двигался наощупь, ладони скользили по холодным стенам, он старался услышать шаги Фендреля впереди.

— Тайная комната тут была создана вскоре после Ведьминых войн, — голос Фендреля вдруг прозвучал перед ним. Герард чуть не оступился. Он прижал ладони к стенам, пальцы напряглись.

Фендрель продолжал, звучал ровно и удивительно спокойно, хотя сердце Герарда колотилось.

— Я наложил на дверь и стены кровавые чары, которые усиливаю каждый год, чтобы они не ослабевали. Они мешают кому-то не крови ду Глейв пройти в комнату.

Герард не сразу нашел голос для ответа.

— Сюда спрятался мой отец во время атаки ночью? — ответа не было, и Герард добавил вопрос с нажимом. — Почему мне не говорили об этом месте?

Ответа все еще не было, только стук сапог по камню. А потом:

— Ступай осторожно. Лестница заканчивается. Поверни налево и следуй за мной.

Ему показалось, или стены стали ближе? Герард едва дышал, спешил по ступенькам быстрее, чем до этого. Тело содрогнулось, когда он не нащупал еще ступеньку и резко опустил ногу на пол. Он повернул налево, сердце забилось легче от света в дальнем конце прохода с низким потолком. Он не мог оценить толком расстояние, но не думал, что идти было далеко.

Между ним и тем светом двигался Фендрель. Герард поспешил за ним. Раньше, чем он ожидал, его дядя прошел в дверь, на миг перекрыл свет. Герард не хотел оставаться один в коридоре и ускорился. Он прошел в дверь.

И замер.

Он заметил, как отец встал со стула в стороне. Гвардин воскликнул:

— Нет! Фендрель, нет! Что он тут делает?

Он услышал ответ дяди:

— Пора. Ему нужно знать правду. Всю правду.

Но Герард не реагировал на те голоса, не мог смотреть на мужчин. Его взгляд, разум и все внимание было приковано к тому, что лежало в центре комнаты на плите холодного камня.

Там был безголовый труп. Железная цепь обвивала горло, но свежая кровь медленно лилась из раны — не теплый поток жизни, а постоянное течение, окружающее тело, но не стекающее с плиты, словно застывшее во времени. Тело было в когда-то величавом одеянии черного цвета с кристаллами, но теперь наряд был обгоревшими лохмотьями, голые руки на груди тоже были обгоревшими.

На столе в стороне от плиты лежала голова под стеклянным куполом. Рот был раскрыт. Опухший язык был багровым. Глаза были прикрыты. Кожа почернела, особенно на макушке, где она была прожжена до черепа.

Герард знал, кто это был. Ему не нужно было догадываться, не нужно было спрашивать. Он знал. Хотя все в нем было против, и он хотел отрицать увиденное.

Все в его теле просило его бежать, но он стоял на пороге, сжимая обеими руками раму, и мог лишь пялиться.

— Иди сюда, Герард, — Фендрель встал у каменной плиты и поманил. — Иди и встреть Яд Перриньона. Встреть Жуткую Одиль.

Глава 22

Айлет отклонилась на стуле, закинув ногу на край кровати Террина, глядя, как он спал. Все еще в лохмотьях бального платья, она прижимала раненую левую руку к себе, пытаясь прогнать боль.

Как бы она ни притворялась, она не могла забыть об обиде, которую увидела в Ларанте, пока железо не прогнало ее тень глубоко в нее. За все годы странных отношений Айлет еще не использовала такую жестокость для управления Ларантой.

Этот миг останется навсегда между ними. Смогут ли они вернуть те легкие отношения, которые у них были?

Даже задаваться таким вопросом было ересью.

Что сказал бы Террин, услышав ее мысли? Вопрос мучил ее, она разглядывала его лицо. Герард помог ей оттащить его сюда прошлой ночью, она могла бы сделать это сама с помощью Ларанты, но не справилась бы одна с раненой рукой. Герард помог уложить Террина на узкую кровать и сказал:

— Останься с ним, Айлет, — и ушел разбираться со сложившейся ситуацией.

Ее принц приказал, и Айлет осталась. Часы тянулись медленно, и кровь из трех ранок текла, пропитывая слои быстро намотанного бинта из оторванного края бального платья. Она взяла плащ из вещей Террина и укутала голые плечи, чтобы не замерзнуть. Платье точно уже не подойдет для танцев, когда-то объемные юбки стали лохмотьями.

Он пошевелился, сердце Айлет дрогнуло. Она убрала ногу с его кровати, опустила стул на все ножки и склонилась над Террином, прижимая его плащ к своей груди. Он хмурился, губы дрогнули с болью.

— Террин? — прошептала она. — Ты меня слышишь? — она потянулась к его ладони. Его пальцы были холодными, но…

Ее сердце вздрогнуло снова. Он сжал ее пальцы.

Он не сразу проснулся. Его сознание пробивалось через слои яда, оставив тень глубоко под подавлением. Но он скоро придет в себя, тело будет сначала онемевшим, а потом полным боли. Парализующий яд не проходил легко. Айлет знала по своему опыту.

Она будет рядом, когда он откроет глаза. Странно… она снова улыбнулась. Еще пару дней назад она не представила бы себя на этом месте: сидя рядом с кроватью Террина, сжимая его руку, чтобы поддержать и утешить соперника.

Чем стал мир?

Она разглядывала его лицо, пока его душа пыталась проснуться. Прошло несколько недель с прошлого раза, когда она смотрела на спящего Террина. Первый раз произошел вскоре после знакомства, и она видела перед собой врага. Красивого врага, да, но все равно врага. Того, за кем нужно было с опаской следить.

Как все могло так измениться? Не так ужасно, как его черты исказились ночью. Нет, эти перемены были не такими заметными и пугающими. Он выглядел уязвимо. Он выглядел растерянно. Он выглядел…

Она судорожно вдохнула.

— Прошу, Террин, — прошептала она. — Тебе пора проснуться.

Он нахмурился. Он слышал ее? Она помнила, как ощущался выход из-под влияния парализующего яда. Она помнила, как не могла даже веко приподнять. Она ощущала мир вокруг, но не могла в нем участвовать.

Она склонилась ближе, лицо зависло над Террином. Она осторожно, не понимая, зачем это делала, отпустила плащ и робко прижала ладонь к его щеке со шрамом. К той щеке, что прошлой ночью пылала печатью ведьмы.

Может, ей показалось, но, несмотря на подавленную Ларанту, она ощущала пульс магии Анафемы под ладонью. Проклятье еще было там.

Когда он проснется, он будет собой? Или слугой ведьмы?

Айлет сжала его ладонь сильнее, будто передавала ему силы.

— Прошу, Террин, — прошептала она. — Ты мне нужен. Я никому не доверяю. Никто больше не поможет мне помочь принцу. Мне нужно, чтобы ты вернулся. Чтобы ты…

Его веки трепетали. Со стоном, сотрясшим сердце Айлет, Террин открыл глаза, сияющие голубизной. Мгновение в его глазе была только боль. А потом он моргнул пару раз, и зрение прояснилось.

— Ай-Айл… — он не мог говорить, конечно. Яд так быстро не проходил. Но он вернулся, был собой, и Айлет невольно улыбнулась.

— Не двигайся, — она направила ладонь с его щеки на грудь. — Это только помешает прийти в себя. Отдыхай пока что. Тебе было непросто, венатор ду Балафр.

Его сердце колотилось под ее ладонью. Пока он спал, она сняла с него когда-то изящную жилетку, ставшую дырявой, надеясь, что так ему будет проще дышать. Она вдруг ощутила голую кожу под своими пальцами. Она не отпрянула.

Террин глубоко дышал, мышцы на лице и шее напряглись, расслабились и снова напряглись. Даже с подавленной Ларантой Айлет ощущала боль в его духе. Он посмотрел на Айлет. Его растерянный взгляд был почти милым, почти как у мальчика. Это разбивало ее сердце.

Он молил ее взглядом рассказать.

— Ты проклят, — просто сказала она. — Искажающей ведьмой. Как Кефан. Я не знаю, было это старое проклятие из твоего детства или новое. Я видела ее печать под твоим шрамом. Ты… вряд ли помнишь, да?

Он закрыл глаза, только так мог ответить. Его глаза открылись, полные отчаяния, и она угадала, что он хотел спросить.

— Герард в безопасности, — быстро сказала она, сжала его ладонь. — Искажающая ведьма пыталась заставить тебя навредить ему, но ты сопротивлялся, как мог. Ты дал мне время вмешаться, и Фендрель попал в тебя дротиком.

Она стала объяснять события ночи с момента, как Искажающая ведьма появилась в теле Великой матери. Взгляд Террина не покидал ее лица, пока она говорила. Его глаза медленно расширились, и ей показалось, что она заметила блеск слез.

Когда она закончила, когда ее голос утих, он отвел взгляд на стену за ней, смотрел пристально. Разные выражения мелькали на его лице, заметить мог только внимательный взгляд. Страх, гнев, смятение, стыд.

Айлет склонила голову. Холлис рассказывала о правлении Жуткой Одиль, когда ведьмы были в Перриньоне. Она говорила ей о том, как многие ведьмы брали смертных себе как «питомцев», обходились с ними как с собаками, давая им стыдные клички, лаская их, любя их. Унижая их.

Илейр смотрела на голубоглазого мальчика, как девочка на милого щенка. Она взяла его, оставила свою печать на его коже, погрузив проклятье так глубоко, что даже Фендрель ду Глейв не смог его вырезать. А теперь, годы спустя, несмотря на все, что он достиг, он принадлежал ей.

Террин закрыл глаза, тяжело дышал носом. Айлет убрала ладонь с его сердца, опустилась на стул. Ей казалось, что он физически оттолкнул ее. Но она не отпустила его руки.

— Ты… ощущаешь сейчас проклятие? — тихо спросила она после паузы.

Он резко взглянул на нее, словно забыл, что она была в комнате. А потом с трудом покачал головой.

— Тебе, наверное, приказали забыть. Как Кефану, — она прикусила обе сухие губы, пока обдумывала следующие слова. Он был не виноват, как и Кефан. Кефан чуть не убил их обоих, но не сам Кефан хотел им смерти. Он был бессилен перед проклятием.

Это объясняло якорь в комнате Террина, поняла Айлет. Террин нашел его, исследуя слухи о Фантомной ведьме, но что-то в проклятии заставило его забыть, что он нашел, что он видел. Он мог быть близко к поимке Илейр и Инрен несколько раз за последний месяц, но даже не знал об этом.

Что она могла сказать? Что она могла предложить, чтобы притупить стыд, терзающий его душу? Она могла ему помочь? Фендрель пытался убрать проклятие двадцать лет назад и провалился. Если он не смог, то кто мог?

На сердце Айлет было тяжело, она поняла последствия поражения Фендреля. Если проклятие Террина нельзя было снять, то…

Должен быть способ. Она стиснула зубы, сжала свободную ладонь в кулак. Должен быть способ. И… он был. Она знала это. Она видела это прошлой ночью во время боя. Она видела, как можно было снять проклятие.

Она склонилась над Террином, сжала его ладонь руками. Он уже смог ощутить это, дрожь пробежала по его руке от этого. Он не смог высвободить руку, она крепко держала, не обращая внимания на боль в ее раненой руке.

— Ты можешь освободиться от проклятия, Террин, — сказала она.

Его лицо напряглось. Он знал, что она хотела сказать? Он вряд ли много помнил о прошлой ночи, но помнил ли он, что она кричала ему, пока держалась за гребень на его спине? Она видела стены, поднимающиеся в его глазах.

— Твоя тень, — давила она, — может подавить проклятие. Я видела это прошлой ночью. Я видела, как она сильна, Террин. Невероятно сильная! Даже Илейр ди Йокоса не одолеет ее, если ты дашь тени раскрыться. Всего на миг.

Его ноздри раздувались. Если бы у него хватало сил, он бы ударил ее. Только бы заставить ее замолчать.

— Я знаю, что ты боишься, — настаивала Айлет. — Ты думаешь, что она уничтожит тебя, стоит тебе расслабиться. Но, Террин, ты ошибаешься. Я это видела. Видела твою тень. Все не так, как ты думаешь. Она не злая. Опасная, да, но не… не… — она пыталась подобрать слова, боясь их произносить. — Она не злая, — прошептала Айлет.

Вена пульсировала на его лбу, темная кожа пылала. Ледяной огонь в глазах мог сжечь ее, и она могла лишь сжимать его ладонь, смотреть ему в глаза, чтобы передать искренность, умоляя поверить ей и понять.

Его рот двигался. Она склонилась ближе, ухо было почти у его губ, и он хрипло произнес:

— Он… убьет тебя… за ересь.

Казалось, в ее ухо вонзили ядовитый нож.

Айлет быстро отпрянула, отпустив его руку, упавшую на кровать рядом с ним. Она смотрела на Террина, которого минуты назад уже не считала врагом. Которого почти считала другом.

Горечь подступила в горле. Какой глупой она была!

Она встала. Несколько ответов крутились в голове, острые слова, но она не могла произнести их. Если она что и узнала за эти пару мгновений — и ей нужно было смириться с этим — так это то, что венатор ду Балафр не был ее другом. И не будет.

И он погубит ее, если она расслабится хоть на миг.

Она закрыла рот и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Оставив Террина лежать там. Одного в медленно пробуждающемся теле, ощущая боль яда, выходящего из его организма. С нее хватит. Плевать на него, Фендреля, короля, ведьм и всех остальных.

И на Герарда?

— Проклятье! — рычала она, стоя посреди холодного коридора, сжимая плащ Террина на голых плечах. Она даже не знала, где была ее комната. Коридоры и лестницы Дюнлока сбивали ее с толку. Она повернулась в стороны, хотела сбежать за дверь на свободу. Вернуться в лес, в горы, на свежий воздух и просторы. Подальше отсюда, туда, где ей не будут указывать, что делать с духом внутри нее, где никто не будет угрожать ее жизни за то, что она говорила не то, что утверждал святой. Где никто не свяжет ее, не запрет, не станет загонять в рамки, под которые она никогда не подходила.

Но… что насчет Золотого принца?

Она могла ненавидеть всех, но не могла ненавидеть его. Избранный король и легендарный Черный капюшон были просто людьми. Жестокими, слабыми, ведомыми своими эгоистичными желаниями. Но Герард был живым обещанием Богини.

И кто ему поможет? Кто будет биться с ведьмами, угрожающими его жизни и жизни его невесты?

— Проклятье, — выдохнула она еще раз. Смирение опустилось на ее плечи как мантия. Она знала, что больше не увидит Дроваль. Она не вернется в лес, в горы. — Инрен и Илейр там, — прошептала она, прижимая раненую руку к боку и спеша по узкому коридору. Она шагала все быстрее. — Я отыщу след. Я не знаю, как, но отыщу. И я найду леди Серину. Богиня — свидетель, я спасу ее!

Но если она и хотела сделать это, то точно не могла идти в бальном платье. Пора было найти форму, куда бы они ни спрятали ее. Ее форму, оружие, флейты.

Коридор привел в широкий холл, и в конце него она оказалась наверху лестницы, ведущей к выходу. Она застыла на миг, поражаясь яркому воспоминанию, как стояла в этом месте в этом платье, и красивая высокая фигура с красной лентой на груди ждала ее.

Айлет тряхнула головой. Она не могла хранить это воспоминание. Она, хмурясь, отвернулась от лестницы и пошла к восточному крылу, к своей комнате. Она знала, что не найдет там форму, но, может,Эверильд оставила штаны и тунику. Это сойдет для начала.

Айлет прошла в коридор и застыла. Кто-то стоял в проходе, казалось, у двери ее спальни. Было поздно, и свет падал в коридор только из окон в дальнем конце. Но она увидела, что мужчина был в капюшоне.

Черный капюшон.

Она вдохнула. Этот слабый звук привлек его внимание.

Фендрель ду Глейв повернулся, пронзил ее взглядом, несмотря на небольшое расстояние между ними.

— Айлет ди Фероса, — сказал он.

Часть разума отметила, что он не назвал ее титулом венатрикс. Она отпрянула на шаг.

Он повернулся к ней, подняв руку, пальцы двигались, словно формируя чары, которые она не видела без зрения Ларанты.

— Ты под домашним арестом, — сказал он. — Советую тихо сдаться.

— Что? — Айлет отпрянула на шаг, другой. Паника бежала по венам. — Что вы…? Почему? — ее разум кипел. Он подслушал ее разговор с Террином? Террин как-то поговорил с ним после этого? Он арестовывал ее за ересь?

— Сопротивление наказуемо, — сказал Фендрель и быстро зашагал к ней.

Айлет повернулась бежать, юбка обвила ноги. Она застыла лицом к лицу с жутким кровавым видением, которое после пары мгновений оказалось венатрикс Эверильд со сломанным носом после встречи с Фантомной ведьмой, ее лицо было в синяках.

Она не успела отреагировать, Эверильд ударила ладонью по лицу Айлет, сбивая ее с ног. Она рухнула на пол. Ее затылок ударился об пол, стены и потолок кружились. Она пыталась подняться, управлять руками и ногами.

Фендрель и Эверильд оказались на ней. Эверильд схватила ее за плечи и толкнула ее на пол, села на ее тело, чтобы Айлет могла лишь без толку махать ногами. Фендрель поймал ее за горло, в другой руке сжимал бутылочку. Он вытащил пробку зубами и отплюнул. Пальцы на ее горле поднялись к ее челюсти и заставили ее открыть рот.

— Помни, — прорычал Фендрель, поднося бутылочку к ее лицу, — ты сама это на себя навлекла.

Темная горькая жидкость потекла по ее языку. Айлет давилась, извивалась, пыталась кричать, сплюнуть все ему в лицо. Яд стекал по ее горлу, и она никак не могла прогнать тьму, окружающую ее.

Эпилог

Тьма.

Тьма вокруг. Открывала она глаза или нет, не важно.

Тьма была в ее душе, дрожащей от страха, пока тело дрожало от холода и шока.

А потом… свет. Движение.

Она посмотрела на покачивающееся сияние, не зная, спасение это или конец. Но это было лучше тьмы.

Фигурка появилась из мрака. Ребенок чуть старше трех лет нес свечу в ладошках.

— Леди, — прошептала она, — вы не спите?

Серина медленно кивнула. Она пыталась говорить, но во рту все пересохло, горло першило, и она смогла лишь прохрипеть. Она опустила голову, прижала на миг ладони к глазам. Свет свечи обжигал глаза, но она хотела видеть сияние, убрала руки и заставила себя смотреть.

Девочка смотрела на нее светлыми круглыми глазами. За ее зрачками что-то двигалось. Серина поежилась, поняв, что малышка была с тенью.

Когда девочка открыла рот, зазвучал странный голос:

— Ведьмы идут. Они хотят навредить тебе. Мне жаль.

Ведьмы? Серина пыталась двигаться, скривилась, задев запястьями холодные тугие оковы. Она была прикована к стене? Это было подземелье?

Спорящие голоса с лестницы, откуда спустилась малышка, донеслись до ушей Серины. Два смутно знакомых голоса.

— Мне нужно новое тело. Это слишком старое. Ты держишь в плену юную и сильную девушку, и она не занята. Ее тело послужит мне хорошо.

— Нет, — второй голос был низким и резким, как кинжал. — Ты не можешь ее получить. Она не позволит этого.

— Она? Разве она влияет? Ты не владеешь своим телом?

— Пока владею, — ответил резкий голос. — Но если станешь вредить ее сестре, она подавит меня снова. Подавит меня и убьет тебя.

Первый голос фыркнул, его обладатель сплюнул.

— Она ненавидит девушку. Мы слышали ее в Дюнлоке. Она хочет убить ее за то, что она украла ее принца.

— Да, — ответил резкий голос. — И нет.

Повисла пауза. Первый голос выругался, тени на лестнице трепетали, словно она взмахнула руками.

— Ладно! Поищем мне другое тело. А что ты будешь делать с мелкой девкой, Инрен? В этот раз питомец нам не нужен.

— Есть идея, — ответила Инрен. — Я еще не уверена, но есть идея. Но сначала скажи, что видела маленький Пророк.

Два голоса поднялись по лестнице и пропали вдали. Серина осталась в темноте с ребенком и тем, что обитало в ребенке. Ее сердце грохотало в груди, она глядела в неестественные глаза.

— Ты поможешь мне сбежать? — спросила она.

Ребенок медленно покачал головой.

— Никто не поможет, — ответила тень в ней. — Я видела, что будет. Никто теперь тебе не поможет.

Оглавление

Глоссарий

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог