Последний славный денек [Rich Larson] (fb2) читать постранично
Книга 549349 устарела и заменена на исправленную
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последний славный денек
(Last Nice Day)
by Rich Larson
перевод by Genady Kurtovz
Рассказ является результатом моей практики чтения английского языка и правописания русского. На художественный замах не претендую (ни разу не писатель). Надеюсь, что вполне читабельно. Мат отсутствует.
Переведенное произведение выложено только с целью ознакомления, никакой коммерческой цели, оно в себе не несёт.
Приятного чтения!
Пока мы чистим морковь, идет слепой дождь. Небо зеленовато-синего оттенка, похожее на скорлупу яиц малиновки (птица, обитающая в Америке), вся серая штормовая нечисть уходит на восток, но дождь все равно льет.
Мы сидим на краю старой деревянной террасы, выходящей к саду и капли дождя, лижут наши босые ноги. Так и сидим.
– Опять, – промолвила мама, – потому что вчера был такой же дождь.
Было приятно наблюдать, как вода смывает грязь, и кожа становится ярко-оранжевого цвета. Я люблю что-то чистить. Обожаю, когда идет дождь и все цвета становятся ярче. Думаю, что это, моя, весьма, относительная характерная черта.
– Странноватая погода, – подметила мама. Она переходит от процесса чистки к резке, вытаскивая чистую яркую морковь из ведра и отсекая ей верхушки.
– Впрочем, все еще тепло. Мы должны наслаждаться этим. Возможно это последний славный денек.
Я знаю, мне следует говорить. Мне надо говорить. Ведь никто ж не хочет читать о молчаливом и эмоционально оцепеневшем персонаже.
– Угу, – выдавил я.
Грязная морковь перемещается из таза в ведро, а нарезанная в пластиковую емкость. Теплый дождик забрызгивает дорожку, на камнях проявляются темные пятна, вымощенные прошлым летом, когда я был за границей. Моя работа напрямую связана с командировками. Хотя последний рабочий выезд, прошел не так уж и хорошо. Однако тревожный звоночек.
– Нэд, опять ты это делаешь? – вид у мамы недовольный, – ты понимаешь, о чем я? – Это когда ты притворяешься вымышленным персонажем, чтобы дистанцироваться от всякой гадости, не так ли?
– Нет, – заверил я, – это не так.
В тазе вскоре остались только огрызки, маленькие и бледные, они прятались в грязноватой жиже, и когда с ними было покончено, мама, вылив воду, снова наполняет таз и начинает чистить свеклу.
– Я знаю, твоя поездка была неудачной, – говорит она и я угадываю, что ей хочется спросить о терапевтических модулях, запустил ли я их наконец, или нет.
– Все было на уровне, – успокоил я ее.
Свекольный сок просачивается в ярко-красную воду и мое сердце взрывается, как бомба, сжимается горло, но, по крайней мере, теперь я реагирую на происходящее, и от этого становится даже интересней, проклятье, проклятье, проклятье…
Это был последний вздох августа.
…
Тут накатываются воспоминания: «Мужчина и женщина находятся в ванной комнате. Она знает о конверте. Он знает, что она знает о конверте. Она не знает, что он знает, что она знает о конверте, но она на грани нервного срыва. Все происходит в постоянном движении».
– Дерьмовая вечеринка, – произносит женщина, выдавливая улыбку.
– Извини, я думал, что будет веселее, мне хотелось бы забавней провести время, – ответил мужчина.
Она взглянула внутрь конверта. Он видел крошечные тепловые пятнышки ее тела, оставленные ее пальцами на фотографиях, несмотря на то, что она была достаточно умна, чтобы не сорить своими отпечатками. Они уже несколько недель продолжают вести информационную игру, но сейчас его вынуждают. Ведь риск заражения слишком велик.
Таким образом, проявляется его подсознание, ползущее по траекториям сплетения его нервных волокон, с микроскопическими повреждениями. Он видит искры, чувствует запах илистой гнили на дорогах, за пределами сада его матери.
– Нам обоим нужно немного расслабиться, – говорит мужчина, но сейчас он только как наблюдающий пассажир. – Эта неделя была сумасшедшей, не так ли? Думаю пригласить тебя завтра на свидание. Будем танцевать. Только мы вдвоем.
Он протягивает руку, запястье выровнено для легкого объятия сальсы (социальный танец). Она улыбается и вкладывает свою руку в его, завершая ритмичный рисунок.
– У меня нет туфель, – говорит она.
Он кружит ее, затем еще и еще. Она танцует в одной точке, на блестящей плитке ванной комнаты, в которой отражается ее красивое, смеющееся и не очень ясное очертание.
– Нэд, прекрати! – просит она, – у меня кружится голова.
– Да, да, – отвечает он, – и кружит ее снова и снова.
– Нэд! – она оступается. – Эй!
Он дергает ее в сторону и ударяет головой о раковину. Одного раза недостаточно. Его подсознание в курсе, что вывести кого-то из строя в реальной жизни – это не то же
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
10 часов 31 минут назад
11 часов 6 минут назад
11 часов 59 минут назад
12 часов 4 минут назад
12 часов 16 минут назад
12 часов 29 минут назад