Рождественская встреча (СИ) [Ашад] (fb2) читать онлайн

Первый па и первый вальс зазвучали в высокой зале, зеркала в янтаре отражали чистейшие искры света. Всё и вся сияли в торжестве истинной победы. Они были отверженными, но вновь поднялись с колен, плачьте все, их было не сломить, подняли белоснежные флаги ввысь, к небесам. В мире пролился заново свет. И был плач, искрили бриллиантами слёзы радости, звёзды смеялись, наблюдая с небес.

Это лишь полотно времени. Всё будет после. Сквозь страдания и кровь. Сейчас же прозвучал в звёздной длани первый па, первый вальс. И кто-то, кто-то пропел на заре, проведя смычком по натянутым струнам скрипки.

2007 год, город Флагстафф, штат Аризона, детский дом имени Марии Магдалины.

Оторвавшись от чтения, опустив ладонь на страницу, девушка подняла голову, прислушиваясь. Помимо привычных звуков ночи, на пару невесомых мгновений прозвучало что-то ещё. И этот звук, появляющийся с недавних пор редко, заставил её испуганно сжаться на кровати, и сильнее натянуть одеяло, словно это может помочь, укрыть от злобы гостей из нижнего мира. Однако, чувство прибытия гостей очень быстро отступило. Их присутствие в подобный час довольно часто нападает на неё, пугает, не даёт уснуть.

Но к счастью, это всего лишь ощущение.

Дымка рассеивается, и девушка спокойно выдыхает. Вновь опускает усталый взгляд в раскрытую книгу в твёрдом, стареньком, затёртым ею чуть ли не до дыр, переплёте. Жёлтая страница яро освящена огоньком золотистой свечи. Яркое пятно мирно, тихо, ложится на печатные буквы, из которых складываются удивительные в своём смысле предложения. Говорящие, чистые, по-настоящему живые.

Британскую прозу от начала семнадцатого, до двадцатого века можно назвать шедевральной. Книги этих столетий покоряют своей простотой и искренностью, тонкими, уверенными фразами о самых главных чувствах: любви, верности, семье.

«Когда тебе страшно, самое лучше — повернуться лицом к опасности и чувствовать что-то тёплое и надёжное за спиной».

Несколько раз, перечитав эти слова, она осторожно улыбнулась лишь краешком аккуратных губ, да синими глубокими глазами. Слегка, словно кошка, довольно сощурившись, она легко представила, как опирается на это самое тёплое и надёжное. Как слегка трётся об него, впитывая долгожданный жар.

Девушка тотчас открыла глаза, и, громко фыркнув, откинулась на жёсткую спинку кровати. Такова была реальность.

Подтянув выше, чуть ли не до шеи, одеяло, бросила взгляд на часы, они как раз, через пару минут, готовились бить три часа ночи. С улыбкой выдохнув, блеснув сиянием глаз, осмотрела комнату, скрытую в темноте ночи. Тени неторопливо прыгали вокруг одинокой свечи, слабо освещавшей хрустящие страницы.

И она боялась этих теней, в совершенстве зная, кто за ними скрывается. Знала и проклинала свою беспомощность.

Раздражённо выдохнув, рассердившись на трусливые мысли, девушка опустила взгляд в книгу.… И, в страхе, застыла. Ледяное, знакомое с раннего детства дыхание вырвалось из горла. Белая, холодная дымка неторопливо явилась, не желая быстро рассеиваться, в насмешку над девушкой.

На минуту, а может, чуть меньше, чуть больше, но она замерла, не в силах сдвинуться с места.

Как пронзительный визг раздался из-за стены.

К девушке не сразу вернулась способность двигаться, целое мгновение она провела в бездействии, испуганно округлив глаза, сжавшись, молясь Богу о том, чтобы ей на самом деле всё показалось.

Спрыгнув с кровати и схватив со стола увесистый коричневый мешочек, не тратя времени на мелочи и раздумья, запрещая ярому страху вновь одолеть тело и разум, она ринулась вон из комнаты, шлёпая босыми ступнями по каменному полу.

С разбегу, с лёгкостью открыв дверь, она ворвалась в комнату подруги, по инерции сделала ещё несколько шагов. Ей бы хотелось взлететь вместо неё к небесам. Или же рухнуть сквозь пламя земли. Ступней едко касалась тягучая, липкая кровь, с каждым мгновением образующая озеро вокруг бездыханного бледного тела. Рыжее пламя красоты этого дома кануло в вечность.

Она приблизилась к трупу. Ветер духов больше не внушал страха, эта карусель бесконечна, сотни лет всё возвращается на круги своя. Призрак улетел. Но придёт час, и он придёт вновь. Тут, главное, не струсить.

Кровь купалась в щиколотках девушки, обагрила края пижамных штанов. Её солёный запах, имеющий привкус железа, заполнил комнату и готовился покинуть её пределы. Слышался топот бегущих на крик воспитательниц. Их крики и резкие рыданья.

В её ушах стоял лишь пронзительный крик, вновь и вновь, по кругу, превращающийся в хриплый, захлёбывающийся в крови, ужасе и боли, визг. Он не отпускал, застыв навеки в окаменевших серых глазах.

— Не волнуйся, грядёт восточный ветер, — жёстко ухмыльнувшись, не обращая на вцепившихся в её рукав, что-то требующих, воспитательниц.

И, теребя в руках уже бесполезный мешочек, девушка, измазывая себя ещё тёплой кровью, села возле тела лучшей подруги, провожая ту в очередную, на сей раз, последнюю, поездку.

========== В старых домах часто обитают призраки ==========

Шевроле Импала 1967 года, объёмом бензобака три с половиной литра, резво рассекала заснеженные дороги, мчась в сторону места очередной охоты. Из окна вырывалась оглушительная песня «I Like Your Style Baby». Сидящий за рулём парень громко, похлопывая левой рукой по дверце машины в такт песни, подпевал солисту. На соседнем сиденье, перечитывая не так давно распечатанные бумаги, сидел высокий парень, привычно не обращая внимания на шумного старшего братца.

В машине было тепло, несмотря на дичайший, свойственный для этой местности зимой, холод. Липкие хлопья снега тянулись к окнам машины, и старший Винчестер то и дело включал дворники, сбрасывая с лобового стекла снежинки. Зимой рано темнело, а из-за заноса в кювет около десяти миль назад, братья не успевали, как изначально собирались, прибыть в детский дом в первой половине дня. И теперь дело приближалось к семи часам вечера, когда охотники мчались по дороге, ведущей в «Прибежище гроз», как называли дом местные.

— Дин, — положив листы на колени, повернув голову к брату, недоумённо проговорил парень, — в этом доме постоянно происходили убийства, начиная ещё со времён войны, собственно, как раз незадолго до неё бывшую графскую усадьбу и переформировали в детский дом.

— Промежуток времени между убийствами одинаков?

— Частично. До середины семидесятых годов убийства происходили каждый раз в определённый день и час, после регулярность смертей исчезла, между ними могли проходить промежуток времени как год или десятилетие, так и несколько дней.

— Тип убийств такой же, как у последней жертвы? — Выруливая к детскому дому, замечая свет фонаря, застывшего над высокой дверью, уточнил Дин, задумчиво нахмурившись.

— Это ещё интереснее! — Чуть ли не восторженно ответил молодой мужчина, заставив родного брата удивлённо скосить на него глаза. — Убийства, разумеется, зачастую носили одинаковый тип, но, тем не менее, регулярно изменялись. То тело находили повешенным на люстре в собственной комнате, то утопленным в ванне, удар тока, порой обитатели детского дома набрасывались друг на друга, или же, как в этот раз, жертва оказывалась полностью обескровлена.

— Итак, очередной труп этого дома купается в луже собственной крови, более чем любопытно, не правда ли?

Старший братец широко усмехнулся, становясь на парковку под окнами дома.

— На охоту, Сэмми, — подмигнув брату, парень выключил громкую музыку.

В кабинете у директора было тепло и светло, в отличие от красочного вида на улице. Женщина спокойно слегка улыбалась братьям, не подозревая, кто скрывается за аккуратными лицами с корочкой ФБР. Бывшая комната с лёгкостью, много лет назад, была преобразована в строгий кабинет. Но, несмотря на его предназначение, тона казались мягкими и светлыми, не внушающими тревоги маленьким жителям дома. Как и лицо директора. Приятное и располагающее, и от частых прошлых улыбок у неё вокруг глаз скопились морщинки, ломаные, похожие на лучики солнца.

По комнате плыл тонкий аромат зелёного чая с привкусом молочного шоколада. Оба брата с удовольствием потягивали из белых фарфоровых чашечек тонизирующий напиток, слушая рассказ женщины о произошедших событиях.

— Похороны будут завтра, — неестественно выпрямив спину, проговорила миссис Хоккинс, — если хотите, можете прийти. Церковь евангелиста Луки, в одиннадцать часов утра.

— Спасибо, — неловко проговорил Сэм, перехватив обеими руками горячую чашку, — мы придём.

— Мы осмотрим место преступления?

— Да, конечно. Я вас провожу.

Женщина торопливо встала со старенького кресла, она оказалась невысокого роста, и подошла к двери, опустив ручку.

Коридоры дома пестрели свежими еловыми ветвями с колючими иглами, изредка с потолка свисали большие и маленькие снежинки из листов белой бумаги. По коридорам бегали дети разных возрастов, уже словно позабывшие о том, что случилось несколько дней назад. Дети постарше сидели в комнатах или же на широких подоконниках, переговариваясь между собой и практически не обращая внимания на агентов ФБР. В принципе, старшие редко когда показывали свои лица чужакам.

Директор остановилась возле одной из бесконечного потока дверей. И, замявшись, открыла её. Замерев на пороге, она виновато улыбнулась братьям:

— Извините, я не… Мне слишком тяжело туда идти. Ведь каждый из них, бегающих в коридорах, запиравшихся от страха в своих комнатах, курящих, затаившись, в сарае за домом, дорог мне. Они все мои дети.

Винчестерам открылась жуткая, но привычная картина. Комнату, скрывавшуюся за жёлтой полицейской лентой, ещё не покинул дух смерти. Пятно, алое, кричащее, намертво прилипло к холодному полу. На стене возле двери затаилось несколько рваных пятнышек крови.

— Ну что, Сэмми, вперёд и с песней.

Вытащив измеритель из внутреннего кармана старой куртки, парень прошёлся вдоль стен, изучая комнату.

— Приборы зашкаливают, Дин, — проговорил младший Винчестер.

— Угу, ни серы, ни странных остатков, на окнах железные решётки. Определённо, тут поработал призрак. Причём умелый, — и добавил с сарказмом, — осталось найти тех, кто погиб здесь при странных обстоятельствах. Выбор невелик, не правда, ли?

— Дин!

— Дин и Дин, что тут поделать?

Они даже не просили, но директор настояла, чтобы мальчики заняли одну из комнат бывшей усадьбы. Те, разумеется, не стали отказываться, а легли в предложенном месте, радуясь тому, что не придётся вновь рассекать снежные просторы в поисках подходящей гостиницы.

Похороны были ровно в одиннадцать в небольшой церкви. Было много людей, и все из них — жители детского дома, его маленькие воспитанники и воспитательницы. Винчестеры здесь, словно нежданные гости.

В гробу лежало довольно тонкий труп девушки. Рыжие волосы и чересчур бледное тело казалось восковой фигурой, настолько естественно оно смотрелось в гробу из светлого, карамельного цвета дерева.

Пастырь неторопливо отпевал душу девушки, церковный клирос, печально скорбя, пел песнопения. Кто-то плакал, директриса с трудом сдерживала слёзы, некоторых воспитательниц била мелкая дрожь. Как ни странно, лучше всех держались дети, те, кто стояли у самого гроба. Они не плакали, стояли твёрдо и ровно, словно солдаты, охраняющие сон госпожи.

Сэма заметно передёрнуло.

И незаметно они вышли из церкви, обменявшись тревожными взглядами. Приблизившись к родной машине, Дин тихо, но едко выругался, не обращая внимания на укоризненный взгляд младшего. Потому что он полыхал внутренне. Он не мог смириться, что вновь и вновь ему приходится видеть невинные трупы, для которых уже ничего нельзя сделать. Ладно, взрослые, их, отчего-то, было не всегда жаль. Сожаление близким умершего, или же равнодушие. Но вот дети… Дети всегда выбивались из этой хмурой, непрезентабельной игры. Они умирали, а личики оставались жить, и Дин, наблюдая маленькие трупы, не мог остаться равнодушным, только не теперь.

Маленькие не должны умирать. Это не правда, что смерть их касается реже. Ведь очень часто исчадья тьмы охотятся за теми, кто наивен и невинен.

— Так почему так, Сэмми?

— Что?

Сэм не смог уловить мысль старшего, а тот рвано отмахнулся от продолжения, повернувшись лицом к старенькой церкви. Состоящая из белокаменных блоков, она хранила в себе первозданный холод в любое время. Отопление стоило чересчур дорого для небольшого прихода, и немногочисленных прихожанок, молодого пастыря и клирос, состоящий из тройки завсегдатаев церкви, уже немолодых женщин, обогревали тёплые вещи, маленький, но яркий огонёк свечи, и нескончаемая стройная молитва, льющаяся из усталых сердец.

— Сэм, — заинтересованным тоном позвал брата Дин. — Взгляни только.

Из храма довольно быстро вышла в одиночестве девушка, и, обернувшись назад и передёрнув плечами, она торопливо зашагала в сторону «Прибежища гроз». А Дин, доверившись своей интуиции, оставив машину, что происходило в крайне редких случаях, вместе с братом последовал за ней.

— И с чего ты взял, что она как-то замешана? — Недовольным тоном, приглушив голос, проворчал Сэм, повыше натягивая ворот зимней куртки, — Я заметил её ещё на отпевании, она стояла дальше всех, прижимая к себе какого-то плачущего мальчика. Я видел её лицо при этом. Она бы не смогла, Дин.

— А почему тогда она сейчас здесь, чуть ли не бежит прочь, а не вместе со всеми провожает покойную?

— Да потому, что у всех есть предел, Дин!

Парни замолчали. Один боролся со своим подозрением, возникшее в нём, стоило лишь ему увидеть, как на симпатичном личике вспыхнули непонятным, хитрым блеском глаза, когда она оборачивалась, чтобы вновь взглянуть на храм. У младшего Винчестера перед глазами стояли двое: девушка, с упрямым, но приятным выражением лица, и мальчуган, которого она обнимала с материнской нежностью, прижимавшегося к ней изо всех сил, стискивая болезненно худые пальцы на её куртке, то и дело, утыкаясь в бок мокрым, сопливым лицом.

Совершенно неожиданно девушка резко свернула с центральной улицы, и, перемещаясь по переулкам, она устремилась на окраину города, скрываясь от глаз любопытных. Местность совершенно опустела, и стоило девушке обернуться, она тут же заприметила братьев Винчестеров, следующих за ней по пятам и не имевших возможности скрыться в зимней глуши. Но она торопливо, твёрдо шла к намеченной цели, не таясь и не думая о свидетелях. Несмотря на более чем уверенный шаг, указывающий на то, что дорога известна и «протоптана» не раз, было заметно, как подозреваемая то и дело ёжилась от пробиравшего кости холода, стремясь закутаться в тонкую рыжую куртку, избавиться от незащищённых участков тела.

Для охотников же эта куртка, яркая, как солнечный диск на закате, являлась хорошим ориентиром, не дающая им затеряться в этом небольшом городке во время сильной метели.

— Сэмми, ты, мой брат, отнюдь неразборчив в людях, — и, довольно улыбаясь, при этом засовывая окоченевшие руки в карманы кожаной куртки, добавил, — все эти бумажки, статьи, старые документы — лишь вспомогательная часть нашей работы. Надо уметь читать людей, видеть насквозь. Только так ты и распознаешь того, кто является оборотнем или же ведьмой, кто вызывает и натравливает на людей духов.

— И к чему это всё?

— Я видел, как она улыбалась, Сэмми, открыто и спокойно, когда выходила из храма. И в ней было столько довольства, столько уверенности в себе, своём деле. Поверь, с таким лицом с похорон не уходят, если у тебя с делами не всё чисто.

Сэм сопоставил то, что видел он и то, что сообщил ему брат и не мог верить. Не знал, чему. Своим глазам или верным словам брата, который не так часто и ошибался.

Снег хрустел под ногами от сильного мороза, забираясь в ботинки, под воротник. Неожиданно разыгралась метель в самом начале дня: с каждой минутой завывания ветра становились более колючими, хлопья набирали пышности и оживлённо закручиваясь в круговороте, летели прямо в лица путникам.

— Что за чёрт?

— Более чем…

Девушка остановилась у перекрёстка недалеко от города. Характерный перекрёсток, совершенно неприглядный взгляду, протоптанный людьми множество лет назад, к тому же, сквозь падающие хлопья, можно было разглядеть, что совсем недалеко, в нескольких ярдах, располагается кладбище. А тот факт, что в кустиках, припорошенных снегом (несмотря на сильный снегопад), с лёгкостью угадывался тысячелистник, наводил братьев на ужасную, и до ужаса неприятную мысль.

— Она хочет вызвать красноглазого беса?

— Уж точно не брейк-данс собралась танцевать.

Переглянувшись, братья немедленно собрались остановить девушку, током непонимающую, что её ждёт после того, как срок, назначенный бесом, истечёт. Следуя привычке, осторожно, они сделали два шага по направлению к девушке, как та, вдруг, изменив ритуалу, отошла к обочине, проигнорировав место силы перекрёстка. И, опустившись на колени, принялась расчищать снег руками в перчатках.

— Так, попробуешь приблизиться, я, поверь, не пожалею, разукрашу тебя так, что свои и испугаются.

В первый миг парни восприняли слова на свой счёт. Удивляясь тому, что простая воспитанница детского дома их обнаружила, братья пытались понять, какие свои испугаются их внешнего вида. На перекрёстке же пронёсся сильный снежный вихрь, хищно «укусив» Дина за покрасневший нос, и тот, в который за холодный день, тихо выругавшись, вышел из импровизированного укрытия, и, на всякий случай, направив на девушку двустволку, заряженную каменной солью, прокричал, перекрикивая песни метели:

— Ну, всё, хватит, мне это нахрен надоело!

Вскочив на ноги, она резко обернулась, потянувшись к карману куртки.

— Я предупреждала! — Выкрикнула та, недовольно сжав губы, но, приглядевшись к вышедшим к ней парням, она удивлённо округлила рот, — Агенты?..

— Да, да! — Рыкнул Дим, и, не опуская оружие, приблизился вместе с братом к подозреваемой, — Они! И что же ты забыла на перекрёстке?

— Г…гербарий собираю, — спустя целую секунду молчания, старательно выговорила она, и в доказательство выставила вперёд руку. В ладони был зажат страшненький и заледеневший цветок тысячелистника.

Дин недоумённо наклонил голову, и, не удержавшись, скривился.

— Сэм, сходи, проверь, не начертила ли чего там эта…

Младший Винчестер, огибая девушку, присел на корточки у обочины. Посмотрел на расчищенный снег, дотронулся и, чтобы быть уверенным, провёл рукой, проверяя землю насчёт подозрительных предметов. Но было пусто, подняв голову, парень поймал недоумённый взгляд синих глаз, внимательно его рассматривающих. Словно обижаясь его неверию. И Сэм отошёл к брату, смущённо растирая замёрзшие руки.

— Дин, там нет ни тайных символов, ни случайных амулетов, — полушёпотом проговорил младший, — быть может, ты ошибся. К тому же, вызов происходит только ночью…

— Да? — Порядком уставший, замёрзший, и, что следствие, злой, переспросил парень, — А что тогда она делала на перекрёстке красноглазого?

Оба перевели взгляд на девушку. При этом Дин довольно хмыкнул, расплывшись в улыбке, а Сэм расстроенно выдохнул. Девочка, нахмурившись, наводила на братьев аккуратный кинжал, готовясь защищаться.

— Вы не агенты.

— Браво, детка.

— Так кто же вы?

— Могу спросить в точности то же самое. — Старший из братьев улыбнулся, не опуская при этом руку с двустволкой.

Комментарий к В старых домах часто обитают призраки

Коллаж к главе https://vk.com/wall-168342006_43

========== Час славы ==========

Зимой темнеет рано, и вот уже сумерки касаются крыш детского дома. Метель к вечеру затихла, микроскопические снежинки лениво порхают в холодном воздухе. Блеск фонаря проникал сквозь зарешечённые окна, освящая часть небольшой комнаты. Именно в этой части, на освящённом полу сидела девушка, сложив по-турецки ноги, и монотонно смешивала в дубовой небольшой таре собранные свежие травы, небрежно разбросанные перед ней. Как она любила повторять про себя: главный инструмент знахаря — его руки. Поэтому, несмотря на былые предостережения, травы она никогда не смешивала ложкой, что многие советовали, для полной безопасности, а привычно сминала, перетирала их пальчиками.

Старший Винчестер осматривал железные решётки, неплохо сковывающие окно, несмотря на свои немолодые годы. Отчего-то решётки находились вне привычного не по сторону улицы, а внутри комнаты, ограждая человека от стекла. Прикоснувшись к ним рукой, Дин наткнулся до боли знакомый порошок.

— Да, они приходили, точнее, пытались войти, — продолжая перетирать лепестки мяты и полынь, прокомментировала находку парня девушка, сдувая с глаз вырвавшеюся светло-русую прядь, — однако, получив отпор, отступили, зализывая раны.

— Как тебе удалось от них избавиться? — С плохо скрытым восхищением в голосе спросил Сэм, переместившись на край кровати.

— Что важнее, отчего они к тебе полезли?

— Когда я жила у дядюшки Ричи, к нам постоянно приходили в гости охотники, и часто мне доводилось выслушивать от них много интересных баек. Так я и узнала от одного молодого, но, как теперь понимаю, опытного охотника, что если на стене вывести определённый символ и хотя бы раз в три дня подпитывать его кровью, то он может защитить от демона любого ранга. Зависит только от того, сколько крови в знак вбухать, — приподняв рукав широкого разноцветного пёстрого свитера, она обнажила сгиб локтя, продемонстрировав затянувшиеся раны, — здесь резать было незаметнее.

— И что ещё интересного он тебе сказал? — Опустившись рядом, спросил Дин, передавая ей дополнительную порцию мяты.

— Не так много, как хотелось бы, — пожав плечами, проговорила, принюхиваясь к травяной смеси, — он был молод и сильно пьян уже тогда, когда переступил порог дома дядюшки. Вскоре он довёл себя до кондиции и заснул на коврике возле камина. А на следующее утро я его не застала.

— Ясно, — хмыкнул Дин, — так за какие прегрешения они к тебе тогда полезли?

Девушка стеснительно улыбнулась, слегка покраснев от удовольствия. Как часто ей хотелось перед кем-то похвастаться. Рассказать, что она отчебучила, и в какое бешенство привела её выходка жителей преисподней.

— Я их слегка раздосадовала тем, что перекрыла проход красноглазому бесу, — фыркнув, она добавила, — слышали бы вы его вопли и проклятия в мою сторону. Он мог выбраться, но люди не могли его вызвать и заключить сделку. А я всего-навсего пристроила по центру винную пробку из дуба, фоновую саму по себе, и к тому же высекла на ней крест. Так что, лавочка для красноглазой тварюшки перекрёстка закрыта.

— Звучит, как чистый воды бред, — откровенно заявил Дин, присматриваясь к синим глазам.

— Не отрицаю, однако, всё гениальное просто.

— Саша, а сколько тебе было лет, когда всё это случилось? — Осторожно, заметив, как нахмурилась девушка, быстрее заработав в миске пальчиками, словно пытаясь стереть прошлое, — Когда закрыла допуск к человеческим душам тому красноглазому и дала отпор напавшим на тебя демонам?

— Дала отпор, — мечтательно проговорила Саша, с грустной улыбкой обратившись к Сэму, пронизывая его взглядом глубоких, словно небеса, глаз, — пожалуй, это слишком громко сказано. Много ли может прижавшаяся к спинке кровати, трясущаяся от страха, впервые оказавшаяся совершенно одна в подобной ситуации двенадцатилетняя девочка? Мне просто страшно повезло.

Раздражённо сминая листики, она силилась не хмуриться, «не опускать лицо» перед двумя незнакомыми охотниками. Ни с того ни с сего они появились в «Прибежище гроз» после очередного убийства. Почему именно сейчас? Где они были раньше, когда череда убийств возобновилась с удивительной скоростью? Отчего охотники, те самые, сильные и смелые, так любившие в кругу друзей и выпивки рассказывать о своих подвигах, махнули рукой на дом, полный беззащитных детей. Ведь с давних, ещё довоенных пор, здесь поселились бестелесные твари, забавы ради высасывающие души, но охотники лишь пропускали мимо ушей этот дом, не спеша рассеять проклятье. И почему братья Винчестеры появились на её пути именно тогда, когда она была готова распрощаться с жизнью, но навсегда закрыть тварям их врата.

Подняв с пола тысячелистник, ещё влажный после улицы, она, недовольно смяв траву руками, кинула в общую массу, помешивая всё быстрее. Саша не отрывала взгляда от работы, и оттого охнула от неожиданности, сильнее схватив миску с травами, когда её неожиданно приподняли, накинув на плечи одеяло и подтолкнув его край под мягкое место. Неодобрительно прищурившись, передёрнув плечами, от чего светлые волосы, не имеющие изначально хорошей опоры, рассыпались по плечам неаккуратными прядями. Маленькая охотница хмуро взглянула на Сэма.

— Если бы содержимое этой чаши вывалилось бы на пол, то мои труды были бы напрасными, а у нас бы было намного больше шансов отправиться к праотцам этой ночью.

Сэм с большим трудом сдерживал смешок, наблюдая, как их новая знакомая чуть ли не шипела от проявленной парнем заботы. Он по себе помнил: в семнадцать лет очень чутко реагируешь на любой знак внимания. А Саша, маленькая, щуплая, готовая с лёгкостью тянуться к людям, просто боялась того короткого момента удовольствия, которое они ей могли подарить и так же скоро забрать с собой, когда охота в детском доме закончится и им придётся уехать.

Он увидел её в храме. Заприметил совершенно случайно, когда с трудом отвёл взгляд от гроба. И затаил дыхание, стоило ему увидеть это маленькое нечто в оранжевой куртке, готовое разреветься на похоронах девушки, с которой жили в одном доме с давних пор. И как держалась, с огромным трудом, из-за мальчика, прижимавшегося к Сашиному телу, словно пытаясь врасти в неё, спастись от того ужаса, что пришлось испытать ему. Она «держала лицо» тогда, и теперь, будничным тоном рассказывая о своём плане.

— И как эта кашица сможет нам помочь не отправиться раньше положенного срока к праотцам? — Поддразнил пшеничноволосую Дин, принюхиваясь к на удивлению, приятному, чуть сладкому, аромату.

— Верь в меня, ёжик, — показав украдкой старшему из Винчестеров язык, она ловко поднялась на ноги, одной рукой придерживая одеяло, ведь в комнате и правда стоял лёгкий, щиплющий за пятки, холод, — для призраков эта смесь подобна коктейлю Молотова. Не знаю, то ли аллергия у них на данное соотношение трав, то ли ещё какая хроническая неприязнь, но бегут они от неё знатно. Жаль только, что эта, как ты выразился, кашица, недолговечна. Выветривается быстро.

Братья переглянулись, и, одновременно взглянув на часы, начали подготавливаться к предстоящей охоте.

— А можно включить свет? — Сэм, щурясь в полутьме, пролистывал книгу, которую ему ранее передала Саша.

— Что? А, лампочка уже как неделю перегорела, — махнула рукой девушка, доставая из шкафчика очередную свечу и подсвечник. И, чиркнув спичкой, подождав мгновение, когда родившееся пламя успокоится, поднесла её к фитилю, который, слегка зашипев, разгорелся, обворовывая у тьмы очередной кусочек. Поставив её на тумбочку рядом с кроватью, улыбнулась Сэму, сложив руки на груди, — Так будет светлее.

Опустившись на корточки, она поправила потревоженный круг из соли, предназначавшийся для защиты, в которую она, в прочем, уже особо и не верила. Соль, травки, да старый кинжал. Небольшой арсенал защиты. И не всегда действенный, что неизменно навевало грусть на девушку, знающую, что в случае чего большего она вновь не справится. Чудеса случаются лишь единожды в жизни человека. Чудеса — это ведь не насморк, они не появляются время от времени.

Из-за закрытой двери, ведущей в коридор, слышалось, как шебаршатся, словно мыши, неунывающие дети, для которых убийство кажется далёким и неестественным. Ведь редко кто в детстве, а то и во взрослом возрасте, задумывается о том, что бывает в пространстве земного шара смерть и ведь приходит она, неизменно, к каждому.

Саша нервно поглаживала остриё родного клинка, в совершенстве зная каждый момент предстоящей «операции». И поглядывала на парней. Она их не знала, они — её тоже. Однако, им всем приходилось довериться друг другу на эту ночь. Вот Дин, притащил из машины оружие, каменную соль и делает «начинку» для дробовиков. Сосредоточенно, молча, однако, то и дело бросал непонятные взгляды то на брата, то и на неё с комнатой. Изредка комментировал очередную строчку из книги высокого и статного братца. А что он из себя представляет? Маска на маске маской погоняет. Странный, закрытый, и в тот же миг ясный, как день.

Другое дело Сэм, добрый, с осторожной улыбкой на губах. Пытающийся понять все тонкости закрытия прохода для призраков. Ласковый, с приятной ямочкой на левой щеке. Он кажется немного застенчивым, но чувствовалось, что за мягким характером скрывается сила, готовая к яростному броску.

Ближе к полуночи, когда снег сипло завывал, а тоненький месяц частично скрывался за низкими облаками в чёрной ночи, троица охотников выскользнула из дома и, слушая скрип снега под ногами, отправилась к старой каменной беседке, изрядно усыпанной снегом. Днём младшие любили здесь играть, несмотря на запреты воспитательниц. Строили рядом с прочными стенами пещеры, воздвигали бастионы, здесь вершились великие сражения, и те, кому удавалось завладеть главной крепостью: беседкой, удостаивались громкого звания полководца. Более всего каждому ребёнку, несомненно, хотелось иметь грозное и могущественное звание адмирала, которое давалось далеко не только за взятие беседки.

И никто из детей, выросших в этих стенах, не знал, что за страшное деяние взрослых людей случилось в беседке в 1800 году. Кроме Саши. Маленькой охотницы, не раз видевшую смерть так близко, но, как оказалось, так далеко. Поняла это в тот момент, когда обнаружила бездыханное тело двенадцатилетнего друга в петле, замершее навеки, а ведь ещё вчера друзья использовали в качестве скакалки эту старую верёвку.

Всё пройдёт, и печаль и радость, так устроен мир.

Боль и утрата забывается, медленно уходит в небытие, пробуждаясь лишь изредка, урывками. Правда, вот, в совершенно обычные, ни с чем не связанные моменты.

Два Винчестера и Саша зашли в беседку. Красные, холодные, мысленно проклинающие всю эту ситуацию.

— И почему нельзя просто взять и сжечь кости. — Ворчливым тоном, в который раз пробурчал старший.

Вопрос был, в целом, риторический, поскольку уже много раз было всё обговорено, но Саша, тем не менее, закатив глаза, ответила:

— Ты будешь раскапывать все могилы, скопившиеся здесь за двести лет?

— Да понимаю я всё, — раздражённо выдохнув, проговорил парень, — ну и где тут твои зоны?

— Сейчас.

Осмотревшись, и машинально поправив шарф, а после, натянув пониже шапку, девушка потопталась на месте, после чего сделала шаг влево и, расчистив ладонью припорошенную снегом часть пола, дотронулась до каменной поверхности. Неожиданно резко достав кинжал, она, нацелившись на руку, чуть прищурившись, угадывая скорую боль, ударила.

— Ты что это делаешь? — Перехватив руку с ножом, резко спросил Дин, встретившись взглядом с девушкой.

— Я говорила, что надо изобразить символ.

— Кровью? — Голосом, преисполненным сарказма, уточнил парень.

— Ну не кетчупом же!

Несколько секунд пара стояла, ощетинившись друг на друга.

— Эээм, нам надо поговорить, — криво улыбнувшись, быстро проговорил Сэм, и, ухватив брата за локоть, оттащил его подальше.

— Только не долго, мальчики.

Сэма передёрнуло от этого мягкого тона. От этого будничного «мальчики», её произнесённого, совершенно неосознанно. Словно так и надо и именно теми, родными и близкими они ей являются. И случайно брошенное слово перевесило все те, пусть и немногие, но сомнения, вопящие в душе.

— Знак, начерченный кровью, интересный ножичек, практически полночь, старинная беседка, братец мой, тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Что мы очень рискуем, — согласился высокий парень, ссутулившись и приглушив голос, — но я ей верю.

— Сэмми, мы сейчас подписываемся на непонятный от начала до конца кровавый ритуал, — чуть ли не прорычал Дин.

— Но Дин, я ей верю. Не знаю, почему, но верю, — и, с надеждой взглянув на брата, добавил, — поверь и ты мне, пожалуйста. Доверься мне.

Дин выругался, ёмко выразив отношение к ситуации, и развернулся к девушке.

— Но кетчуп будет мой!

Отобрав кинжал у девушки, он спокойно, не поморщившись, сделал на ладони глубокий надрез. Прошипев недовольно — Ди-ин, Саша, схватив его за руку, опустила конечность на покрытый тонкой коркой льда, каменный пол. И молча, но быстро, начала вырисовывать символ: круг, пересекающая линия, резкая кривая с мягким концом и круг внутри круга. Так три раза. В трёх углах беседки. Движения были резкими и, пожалуй, не совсем верными, если смотреть со стороны специалиста по ритуалам, но, типичная, голубоглазая блондинка, рисовала настолько уверено, что ни у одного из братьев не возникло мысли о том, что из-за неуверенных рук художницы охота будет провалена.

Каждый встал в свой круг, Дин прижимал окровавленную руку к куртке, в это время Сэм оглядывался по сторонам, посматривая то на братца, то на малознакомую девушку, и раздумывал, а точно ли он поступил правильно, безрассудно доверившись ей. Никаких изменений не происходило, также посыпал дорожки и крыши домов снег, завывал ветер, отогнавший тучи с небосклона. И показался тоненький, ярко-жёлтый, словно сыр, месяц, осветивший беседку. И девочку десяти лет в дорогом старинном, светло-коричневого цвета платье с ажурной вышивкой по краям. Наклонив головку с чёрными, мягкими локонами, она, выставив ножку в беленьких балетках, сделал шажок, и оказалась в беседке. И только теперь можно было заметить, как на груди расплывалось яркое багровое пятно, увеличивающееся в размерах.

— Вы пришли со мной поиграть? — обнажив белоснежные зубки, призрак улыбнулся, и, тихонько засмеявшись, спрятал личико в ладонях, и уточнил: — Или тоже хотите убить меня и моих сестёр?

— Сэм, позови её, — чуть дрогнувшим голосом проговорила девушка, — её зовут Дженни, она должна войти в круг.

Сэм кивнул, чувствуя отвращение к себе и к тем людям, зарезавших два столетия назад девочек в каменной беседке из мести их отцу и матери.

— Дженни, не бойся, иди сюда, я не причиню тебе зла.

Пока Сэм увещевал призрак девчушки, раздалось хорошо различимое покашливание на тропинке. Двое обернулись, и увидели молодую и привлекательную девушку в военной форме. Белоснежная рубашка. Чёрный галстук. Пилотка покрывала кучерявую голову. Нашивки капитана украшали её форму. Одну руку она прижимала к боку, второй же насмешливо их приветствовала.

— Здравия желаю, — гаркнула девушка, с интересом их рассматривая.

И, усмехнувшись, переместилась в беседку. Призрак демонстративно убрал руку от бока, и кишки, для призрака довольно реалистично выглядевшие, с готовностью показались зрителям. Приведение, картинно ахнув, стало засовывать их обратно, причитая о своей неуклюжести.

— Дин, капитан Сара Веллингтон на тебе, — сделав попытку улыбнуться, провозгласила Саша, старательно игнорируя характерные жесты, тотчас последовавшие от парня.

И стала ждать своего призрака, который не заставил себя долго ждать, а с кислой миной появился возле порожка беседки. Высокий, жестокий, холодный и злой с довольно мускулистым телом, что заметно даже под больничной робой, лысый, с серыми глазами, имеющие синюю радужку на чересчур бледном лице, смотрел на девушку, не обращая внимания на остальных призраков. Он почесал затылок, не отводя хмурого взгляда, и сложил руки на груди.

— В моём сердце славный город, монстры и ты.

Совершенно нелогичная фраза заставила Сашу на мгновение вздрогнуть, и чуть ли не сделать от испуга шаг назад, выйти из кровавого круга. Призрак же, на удивление с серьёзным выражением мёртвого лица расхохотался, не меняя позы.

— Здравствуй, Ке…

Приведение исчезло и появилось у черты круга. С идеально ровной осанкой, лицо слегка вытянутое, глаза смотрят грозно, испытывающее.

— Для тебя я Дэнни.

— Оч-чень приятно…

— Не сомневаюсь.

Саша прикусила губу, страшно жалея о том, что ей достался последний призрак, самый непонятный, пугающий, холодный. Как и всё этой проклятой зимой. С изучающим лицом, который вдруг хмыкнул, и, опустив руки, сам зашёл в круг.

— Ты хочешь отправить нас в преисподнюю, — констатировал призрак, — этого я ожидал и говорил всем с момента твоего появления в доме. Чистая и обожжённая, знавшая боль и простившая. И ей хочется жить. Не смогла… Ты настолько достойна смерти, насколько жизни.

— Хочешь, я расскажу тебе свою мечту? — Дрожащим голосом произнесла заветную фразу, и удостоилась удивлённого и довольного взгляда от призрака, приготовившегося слушать. — Somnia et in festis hora vespertina dimittam quatuor sorores suas interfectos. Obliviscitur virgo cum belli terrore per quem Troia periit oblivioni occulto vulnere antiqui hospitalis in extremis terrae. Mihi somnium quod pueri non remiseritis unusquisque matrem et totius humanitatis, quod et propitius ero peccatis eorum et insania attribuitur ei ignosce minori vero insanus est physicus, qui occidit eum in electrica inpulsa etiam cupiditate ignoscere se et omnia exempla, quae sunt creata a personality. Scio implebuntur in festo Nativitatis somnium cumque omnes offensiones et recedit ut glorificaret ortu orbem.*

Три окровавленных круга, три призрака, в них стоящих. Замерших, прислушивающихся к отголоску только произнесённых слов. Они застыли, не имея возможности пошевелиться. Призвать легион, ассамблею призраков, способных порвать пришедших по беспокойные, застрявшие в межмирье души, охотников. Девочка с ножевым ранением в животе плакала навзрыд, всхлипывая, словно живая, и, облокотившись на Сэма, причитала: за что они так, ну за что? В рукав Дину вцепилась призрачная девушка, недоумённо спрашивая, почему её добили, она ведь ничего стратегически важного не знала на самом деле. Вскоре территория вокруг дома была заполнена приведениями, всеми, чья смерть была связана со стенами старой усадьбы. Они неспешно появлялись из пустоты, пытались приблизиться к беседке, но неизменно застывали, не в силах противиться великой силе, охранявшей беседку.

— Саша, давай поиграем?

— Что?

Кривая усмешка исказила губы стоявшего напротив призрачного психа, тот слегка отодвинулся, открывая просмотр на то, что происходило на дорожке, ведущей к беседке. Девушка шире распахнула глаза, и, чуть вздрогнув, покачнулась, устало простонав. Она смотрела, не отрываясь на маленького призрака, ласково поглядывавшего на неё. Мальчик слегка прикусил нижнюю губу, он улыбался одними глубокими, карими глазами. И приглашал Сашу выйти.

— Мы не доиграли, помнишь? — Проговорил призрак торопливо, захлёбываясь словами. — Мы должны были достроить шалаш, у него ведь крыша так и протекает, и мишка, твой мишка, ты ведь его так и не нашла. Я его спрятал, а ты не отгадала загадку.

— Чёрная борода…

— Конечно, — фыркнул ребёнок, незаметно приосанившись, — я очень любил это прозвище. Самый храбрейший и сильнейший из живших когда-либо пиратов! Замечательно, правда?

— Что замечательно? — Переспросила Саша, торопливо вытирая тыльной стороной ладони слёзы на щеках.

— Мы теперь доиграем!

Мальчик радостно улыбался, на его шее застыли синие полосы от некогда задушившей его верёвки, он стоял, засунув руки в карманы стареньких джинсов со стёртыми коленками. Он стоял, уверенный в своём торжестве и радостно рассказывал о том, что теперь-то все дети детского дома будут вместе играть, и его выберут королём игр, не будет больше слёз и обид. А Саша сжималась от ужаса, осознавая, что хочет сделать её старый лучший друг. Убить всех маленьких жителей. Она слышала голоса Винчестеров, ощущала тяжёлый заинтересованный взгляд призрака, стоявшего с неё в кругу. И не знала, как быть, ведь допустить смерть она не имела права.

— Лаки! — Громкий и отчаянный выкрик в пустоту, резкий поворот голову в сторону дома. И, заметив в одном из окон жемчужное свечение, она расслабленно выдохнула.

— Зачем ты позвала его?

— Думаю, он тоже хочет с нами поиграть, — пожав плечами, проговорила Саша, — иди сюда, ко мне.

И призрачный мальчик, радостно улыбнувшись, закивал. И, на ходу потирая шею, он, подпрыгивая, взбежал по ступенькам в беседку. Он осмотрел собравшуюся компанию. Призраков и Винчестеров. Указав на последних пальцем, мальчик капризно проныл:

— Они мне не нравятся, — искривив губы, он пожаловался, — они тебе слишком дороги. А так нельзя! Ты только мой друг!

— Они и не будут с нами играть. Только ты и я. Согласен?

— Конечно!

Отчаянно стараясь не паниковать, она «пришила себе улыбку на лицо», окаменев, боясь, не догадываясь, что теперь делать, когда всё пошло не по плану. По обе стороны от неё стояли охотники, некоторым образом — ангелы. Не выйти, ни затаится.

— Ты помнишь, мы ведь так и не вырыли клад, — медленно, слегка нахмурив лоб, выговорила девушка, — давай найдёмего.

— А карта? Она разве есть?

— Карты нет, — тотчас, успокаивая мальчика, она торопливо добавила, — но я провела над ней часы и запомнила все самые мельчайшие детали. Карта вот здесь, в голове.

Мальчик восторженно охнул, прижав руки к щекам, похлопывая по ним. Только вот искры в глазах не было. Они были сухие. Мёртвые.

— Встань во-он туда, оттуда будем отсчитывать шаги на юго-восток, — приглушённым голосом проговорила девушка, затаённо наблюдая, как приведение становится в заветное место, — Да, правильно. Лаки!

Приведение замерло, дёрнувшись, и не могло сдвинуться с места. Сперва, ошарашенно приоткрыв рот, а после, нахмурившись и вытянув губы, ребёнок сложил на хрупкой груди руки, осуждающим взглядом пронизывая подругу.

Но не успело ничего сказать.

Жемчужное сияние на миг поглотило беседку, заставив каждого в ней находящегося крепко зажмуриться. А после они увидели мальчика. Совсем маленького, лет пяти, оказавшегося возле призрака. Малыш, в тонких пижамных штанах, синем джемпере с зайкой на груди, бесстрашно окинул приведение заинтересованным малахитовым взглядом. А после, бросив взгляд по сторонам, он заметил Сашу и, растянув губы в широкой улыбке, счастливо улыбнулся, отчего в его глазах поселилась хрупкая радость.

— Отпусти.

Бросила она, и девочка, плачущая в руках Сэма, вздрогнула, и, передёрнувшись багровой дымкой, исчезла.

— Забудь.

Закрыв глаза, забытая родной страной капитан, отцепившись от Дина, с расслабленной улыбкой, расцветшей на пухлых губах, рассеялась в зареве.

— Прости.

В предпоследнем, обращённом к психически ненормальному призраку, стоявшему возле неё, поглаживающий прядь пшеничных волос, слышалась не столько приказ, сколько просьба. И приведение поняло это. Притворившись, что понюхало мягкую прядь, он расплылся в улыбке, и, наклонившись к Сашиному уху, с хитрой усмешкой, прошептал:

— Ты оказалась сложнее, чем я думал, и интереснее. До скорой встречи.

Когда призрак покрылся алым полотном, Саша судорожно выдохнула, на миг крепко закрыв глаза, прощаясь. Но тотчас продолжила.

— Прими свою судьбу.

Друг детства, распахнув удивлённо глаза, вспыхнул красными всполохами, и в последний миг в его глазах заискрили, переливаясь в искрах безмятежного снега, слёзы.

Ассамблея призраков, загораясь огнями, поочерёдно испарялась, оставив всё то, что держало их здесь, далеко в небесах. На белоснежном снегу играла яркая палитра, она задевала крошечные снежинки, опаляя их края. Метель невозмутимо завывала, месяц вновь выглянул из-за туч, осматривая свои владения. Винчестеры ошалело осматривали поле сражения. И только Саша ни на что не смотрела, кроме как на мальчика, которого удерживала на коленях, и, согревая его босые ступни в руках, мимолётно, почти невесомо, целовала его висок. Мальчик же прижимался к её тёплому боку, прислушивался к торопливому дыханию, беспокойному стуку сердца. И радовался, что морщинка, давно поселившаяся у девушки на лбу, исчезает. Беды отпускают, и камень в виде повешенного друга, исчезает.

Когда Саша уложила мальчика в его комнате, она вернулась к Винчестерам. И, топнув ногой, и обессиленно взвыв, причитая о необоснованных страстях, вскинув руки и кому-то, угрожая, она принялась носиться в комнате по кругу. Сэм, сидевший в тот момент на кровати, приоткрыл от удивления рот. Дин отреагировал более ярко: схватив её поперёк туловища, он раздражённо, с громким шлепком, ударил девушку по мягкому месту. Именно это её отрезвило, и она, фыркнув, ретировалась на кровать к Сэму, поджав ноги.

— Что это было? — Сдержав готовое сорваться губ ругательства, вежливо осведомился он, и, прищурив глаза, уже жёстче осведомился, — И что за неожиданный призрак? Ты говорила, глав призрачной ассамблеи всего трое! И кто такой Лаки, которого ты сейчас так часто поминала?!

Саша прищурилась, точно так же, как Дин ранее, и промолчала. Но, случайно взглянув на младшего Винчестера, и увидев его просящий взгляд, она вынужденно расслабилась. И начала рассказ.

Повествуя о произошедших событиях, девушка, весьма прекрасного вида и чистого, искреннего взгляда, с каждой прошедшей минутой, расцветала в спокойной улыбке. Позволив себе расслабленно примостить голову на плече младшего Винчестера, она, совершено не задумываясь о возможных неурядицах и нечестивых последствиях, не привирая даже в мелочах, честно рассказывала обо всех происшествиях, приведших её к этому дню. С нескрываемым стыдом она рассказала, как лет в тринадцать, выяснив подробности смертей постояльцев бывшей усадьбы от древнего духа дома — Лаки, она решила прекратить регулярные бесчинствия приведений. Нарисовала кровью знак… Но войти внутрь круга не смогла, не решилась.

— Я стояла возле полосы, — поджав под себя ноги, она, прижимаясь горячей щекой к Сэму, перехватила и сжала его ладонь, пытаясь объяснить, — и вдруг поняла, что если сейчас сделаю этот шаг, то больше ничего не будет. Вот знаете, я тогда, как сейчас, увидела этот вечер. Рождество. Какая глубокая, казалось бы, бездонная ночь, но вы только взгляните, как блестят молочные звёзды в вышине небес! И среди этого миллиарда, в этих искрящихся самоцветах скрывается та самая звезда Рождества, ангел, возвещающей о рождении того, кто создал нас всех. Мгновения не прошло, как я осознала, что больше никогда не буду ходить по этой земле, не буду чувствовать радость от общения, ощущать, как ветер осторожно перебирает мои волосы. А сколько всего я не сделала, а ведь мне было всего тринадцать лет. Я сбежала. Самым позорным образом. Повторяя себе, что буду считать каждую минуту, и не одна не протечёт зря. Оправдывая себя, обманывая. И потом снова и снова! Я приходила туда постоянно, но одна человеческая душа бы не выдержала той силы. А меня не воспринимали всерьёз, не верили.

Саша замолчала. Она не плакала, но словно умирала, и будто за последний буёк, стальной хваткой вцепилась в ладонь Сэма, машинально поглаживающего её. Вдруг, подняв взгляд на парня, сидевшего на кровати напротив, практически вплотную, прошептала:

— Дин, я струсила, я могла в тот вечер всех спасти. Но пожалела себя, свою никому ненужную шкуру, эту бесполезную жизнь.

— Ты не виновата, — мягко оборвал её Сэм, в то время как Дин опустил голову, не зная, что отвечать на такое признание.

— Нет! Нет, я виновна. Вы знаете, сколько невинных детей и воспитательниц погибли за это время? И никто не пошевелился, ни одна душа не подумала закрыть дом, перевезти детей, разобраться. Даже охотники закрыли на нас глаза. А я не смогла, будучи единственной, кто был в силах.

Молчание длилось недолго. Девушка не смогла его выдержать. Снести вины. Вскочив, она подошла к зарешеченному окну, и, коснувшись решётки, продолжила повествование. Рассказала подробно о неожиданном знакомстве с духом дома, о том, как он пустил её на чердак, разрешая прикоснуться к прошлому усадьбы, как Лаки сам рассказал и показал ей три главы ассамблеи призраков. Насколько ему было тяжело видеть множество смертей в родных стенах, как он готов был на всё, чтобы уберечь своих жителей. И как впадал каждый раз в отчаяние, увидев очередной труп. Рассказала она кратко и о своём друге детства, неожиданно для всех явившемся этой ночью.

— Он очень, безумно сильно любил свою маму. Она была для него всем. В буквальном смысле. Мог часами о ней рассказывать, вы бы слышали, как он счастливо улыбался, описывая очередное утро из его прошлой жизни. — Саша улыбнулась, еле заметно, лишь уголками губ, невесомо дотронувшись до покрытого морозным узором стекла, указательным пальцем согревая кусочек, — Мы славно вместе играли. Но этого оказалось недостаточно, он страшно хотел домой. Пару раз он сбегал, но его возвращали. Его мать, эта, не побоюсь сказать, сволочь, вышла замуж! И отправила ребёнка подальше, чтоб под ногами не путался. А он не мог, просто не мог, не представлял свою жизнь без любви, без матери. Он был очень слабым ребёнком, настолько, что не выдержал, и повесился от безысходности. Порой мне кажется, что и хорошо, что у меня никого нет. Не по кому скучать, сожалеть о разлуке.

Оборвав мысль, она замолчала. В этот раз надолго. Словно огненная статуэтка, пылающая ярым, немыслимым жаром, способная обличить мир во всех его грехах и первая склонить голову под карающий меч. Маленькая охотница, отпустившая прошлую жизнь, беды и обиды. Повернувшая лицо к новому рассвету, сиянию чистой луны. Впустившая в свою обитель двух странников, которым смогла исповедаться. Быть может, впервые, за всю свою жизнь. Молодая, нежная, хрупкая. Очень сильная, пережившая одиночество в доме старого охотника, их пьянки и междоусобицы, множество дел, на которые она шла, потому что дядюшка хотел сделать из неё человека. Вынесшая боль от смерти друзей. Смирившаяся со своей трусостью и виной. Ещё не зная, что означает её приход в этот мир, какую силу имеет и насколько ценна её жизнь, она боролась. Как с тварями в мире, так и с темною стороной своей души.

Занимался рассвет. Тихонечко постукивала по старому дубу птица, оповещая о льющемся зареве солнца, только начавшего распускать лепестки навстречу новому, полному чудес и неожиданностей, дню. Снег охотливо блестел, словно тысячи разбросанных по земле бриллиантов. И мягко поскрипывал под тяжёлой поступью Винчестеров, идущих к любимой и единственной импале. Саша, в пижамных серых штанах, натянув на тело поверх джемпера старый вязаный кардиган, сложила руки на груди, перетаптываясь с ноги на ногу, чуть ёжась от кусачего утреннего морозца, и покусывая мягкие губы, она наблюдала за тем, как охотники подходят к машине. Парень открыл дверь, готовый сесть в салон. И всё же, задержался, взглядом прощаясь с девушкой.

Когда Винчестеры сообщили, что им пора уезжать, пока все ещё спят, Саша отреагировала спокойно, деловито пожав плечами. Зная охотников, она знала и негласные правила. На мгновение, да, в синих глазах промелькнула печаль расставаний, но тут же затерялась в глубине. Зато сейчас, когда их взгляды вновь пересеклись, девушка не сдержалась, и, пытаясь подавить всхлип, саднящий нещадно горло, и сбежала вниз с невысокого крыльца по обледеневшим ступеням.

— Дин, возьмите меня с собой, прошу, — в умоляющем голосе почувствовались отголоски разбитых частичек, слёзы собирались в уголках глаз, маленькие и блестящие капельки, — я ведь справлюсь, честно. Я должна. Пойми. И, быть может, нам не стоит разрывать рук?

— Саша. — Пригладив торчащие ёжиком волосы, парень устало поморщился, думая о том, что рано он обрадовался лёгкому, непринуждённому прощанию. — Ну, как ты себе это представляешь? Похитим мы тебя? Удочерим? У нас нет ни постоянного места жительства, ни настоящих документов. Да и даже если с документами мы дело уладим, то ни один судья не отпустит семнадцатилетнюю девчонку с двумя двадцатилетними, парнями!

Саша промолчала, признавая справедливость его суждений. И резко обняла парня за шею, привставая для этого на цыпочки. Дин вскинул от неожиданности руки и замер в таком положении. У девушки на губах поселилась ласковая улыбка, и Дин, словно её ощутил, неуверенно, но крепко, обнял её в ответ, быть может, не осознавая, откуда в нём вдруг поселилась эта нежданная нежность по отношению к практически незнакомой девушке. Встретившись взглядом с Сэмом, несколько неловким, она проговорила:

— Это было одно из самых лучших в моём списке празднование Рождества.

Отпустив старшего из братьев, Саша обогнула машину и сцепила ручки на шее у Сэма, и, чуть нахмурившись, она, фыркнув, чмокнула его торопливо в щёку, и тотчас отскочила. Отойдя на пару шагов от машины, мотнув головой, девушка сложила вновь руки на груди, отпугивая холод.

— Прощайте, парни, вам пора ехать.

— Прощай, мышка, — хмыкнув, Дин подмигнул подруге.

А Сэм промолчал, мягко улыбаясь, обнажая обаятельные ямочки на щеках.

Импала уносила двух братьев из славного заснеженного городка в штате Аризона в праздничное утро после очередной охоты, оставившей неизгладимый след в душе каждого участника этих непростых событий. Дин одной рукой привычным жестом вставлял кассету с любимой песней, в то время как второй придерживал руль «детки», и вдруг, хитровато хмыкнув, он покосился на брата, задумчиво глядящего в окно.

— И всё же, почему ты её не поцеловал?

— Я не могу просто так целовать человека!

— Между прочим, не человека, а симпатичную девушку, — тоном мудрого наставника протянул Дин, — человека и я бы не поцеловал.

Игнорируя возмущённый взгляд брата, Дин хохотнул, выдавив мысленно — ботаник, и посмотрел через зеркало назад, на детский дом.

Там у крыльца стояли дух дома и девушка, к которой сбегал в это раннее утро по ступенькам маленький мальчонка, и вот, он уже прижимается к её тёплому боку. В этот миг она крепко прижимает его к себе рукой, какой-то частью души понимая, что уже никогда не сможет отпустить этого неожиданно возникшего на её пути ребёнка. И точно не забудет двух братьев, ворвавшихся в её изменчивую жизнь и что-то сломавших в душе, нечто, что помогло ей расправить крылья.