И всё он перепутал [Гораций Леонард Голд] (fb2) читать онлайн

Гораций Голд И всё он перепутал

Угодив на больничную койку, кто-нибудь другой благословлял бы судьбу, но Эдгар Стоун подсчитывал все свои несчастья. Было достаточно причин, чтобы вывести из себя даже самого сдержанного человека, но Стоун, к сожалению, этим качеством не славился. Взмахнув кулаком, он ненароком ударился о спинку металлической кровати, и был поражен приятным ощущением. Это взбесило его еще больше. Но самым невыносимым было то, с какой легкостью он позволил себе загреметь в больницу.

В тот день Стоун запер свой магазинчик по продаже тканей и поехал домой на обед. Все как обычно — он делал это каждый день, с его больным желудком, он совершенно не переносил еду из местного ресторана. Только он свернул на дорожку к дому, как наскочил на какие-то железки, разбросанные его сыном Арнольдом, и проколол шину.

— Рита! — завопил он. — Моему терпению пришел конец! Где этот паршивец?

— Здесь, — донесся голос жены из кухни.

Он пнул дверь с москитной сеткой. Его нога пронзила ее насквозь.

— Шина проколота, сетка порвана! — закричал он на Арнольда, угловатого подростка, сидящего за кухонным столом, заваленным какими-то чертежами. — Ты заплатишь за это, видит Бог! Я вычту за ремонт из твоих карманных денег!

— Я сожалею, па, — сказал мальчик.

— Ты что, с левой ноги встал! — взвилась миссис Стоун. Она, как вихрь, возникла перед мужем. — Тебе следовало лучше смотреть по сторонам. Он обещал убрать свои вещи с дорожки сразу после обеда. И я попрошу тебя больше не пинать дверь всякий раз, когда ты взбешен!

— Взбешен? А кто не был бы взбешен? Я надеялся, что он закончит школу и пойдет в магазин, а он хочет стать инженером. Инженер, ха! Он даже не может толком отсчитать сдачу, когда помогает мне за прилавком!

— Он будет тем, кем хочет быть! — рявкнула жена голосом Каменной Домохозяйки, не допускающим возражений.

— Пожалуйста, — взмолился Арнольд, — Я не могу сосредоточиться на этой схеме.

Эдгар Стоун был не из тех, кто умеет сдерживать свою ярость. Он схватил чертеж и, разорвав его на части, швырнул обратно на стол.

— Ай, па! — воскликнул мальчик.

— Не говори мне «Ай, па». Ты больше не будешь тратить впустую каникулы, занимаясь всякой белибердой. Сейчас ты пообедаешь и отправишься в магазин. И будешь делать это каждый день всю оставшуюся часть лета!

— О, он не будет, ясно тебе? — заявила миссис Стоун. — Он будет и дальше заниматься своей учебой. А что до тебя, то ты можешь убираться и поесть в ресторане.

— Ты же знаешь, что я терпеть не могу их помои!

— Ничего, слопаешь, потому что ты больше не обедаешь здесь. У меня достаточно дел и без того, чтобы готовить три лишних блюда каждый день.

— Но я не могу ехать с такой шиной…

Ему все же пришлось это сделать, хотя и без шины, — на такси. Это стоило доллар вместе с чаевыми; обед обошелся еще в полтора доллара с чаевыми, плюс стакан содовой в соседней аптеке, где пришлось оставить еще пятнадцать центов, пока, наконец, он не прибыл на работу.

И тут в магазин зашла мисс Эллис, прикупить ткани. Мисс Эллис умела испортить даже самый несчастливый день. Ей было за пятьдесят — высокая, тощая, с тонкими, вечно недовольно поджатыми губами. Лоскуток, который она принесла в качестве образчика, затруднительно было бы порезать еще мельче.

— У меня потерлись чехлы на ручках кресел, — заявила она. — Материю я покупала у вас, если вы помните.

Стоуну даже не нужно было смотреть на столь жалкий клочок.

— Это было примерно семь лет назад.

— Шесть с половиной, — уточнила она. — Я заплатила немало. Полагаю, у вас еще остался этот дорогущий материал.

— Его уже не выпускают. Я могу предложить вам…

— Я не собираюсь делать новые накидки, мистер Стоун. Все, что я хочу, это немного отреза, чтобы обновить чехлы на ручках. Пары ярдов будет вполне достаточно.

Стоуна чуть не хватил удар.

— Два ярда, мисс Эллис?

— Самое большее.

— Я продал последний кусок этой ткани несколько лет назад, — он достал с полки рулон и отвернул край, чтобы показать ей. — Почему бы вам не использовать этот рисунок для контраста?

— Я хочу точно такую же ткань, — сказала она, и ее тонкие губы сжались еще тоньше, еще упрямее.

— Тогда мне придется заказать его и надеяться, что у кого-нибудь из моих поставщиков осталось что-то в запасе.

— Прежде чем заказывать его, поищите у себя. Вы не можете помнить весь товар, что лежит у вас на этих полках.

Стоун ощутил хорошо знакомые признаки подступающей ярости — нарастающий пульс в висках, неритмичные удары сердца; и то, как адреналин растекается по его телу, подобно неистовой приливной волне в Ферт-оф-Форте^[1]; дрожание рук и застрявший в клокочущих голосовых связках крик.

— Я посмотрю. Мисс Эллис, — выдохнул он.

Она была президентом Женского Культурного Общества, где проявляла такую властность, что участницы его скорее отправились бы за галантерей в соседний город, чем к Стоуну в магазин, посмей он оскорбить эту старую вешалку.

Если бы здесь оказался страховой агент, он решительно воспрепятствовал бы желанию мистера Стоуна взобраться на шаткие антресоли, опоясывающие три стены магазина. Но, к сожалению, агента поблизости не оказалось. Стоун добавил еще и стремянку, чтобы дотянуться до самых высоких полок, где лежали рулоны с остатками ткани. Один из них вполне мог оказаться тем самым материалом, который мисс Эллис купила шесть с половиной лет назад. Но Стоун этого так и не узнал.

Он схватил какой-то сверток, одновременно бросив сердитый взгляд на мисс Эллис, как вдруг лестница выскользнула из-под него. Он явственно ощутил, как его череп хряснулся о полку. А вот как он шмякнулся на пол, уже не почувствовал.

— Боже, черт возьми! — вопил Стоун. — Кто-нибудь, включите свет!

— Успокойся, тише, тише, Эдгар. Все в порядке, все хорошо, — раздался голос его жены, но тон был таким непривычно мягким и успокаивающим, что вызвал у Стоуна панику.

— Что со мной? — жалобно простонал он. — Я ослеп?

— Сколько пальцев вы видите? — прозвучал мужской голос.

Стоун всмотрелся в черноту. Все, что он мог разглядеть — это неопределенное пятно на фоне еще более темного пятна.

— Нисколько, — промямлил он. — Вы кто?

— Доктор Ранкин. Это было прескверное падение, мистер Стоун, вы серьезно ударились головой, и осколок кости давил на мозг. Мне пришлось сделать операцию, чтобы удалить его.

— Значит, вы повредили нерв, — заключил Стоун. — Вы что-то сделали с моими глазами!

Доктор был озадачен.

— С этим не должно быть никаких проблем. Тем не менее, я постараюсь разобраться.

— Все будет хорошо, дорогой, — успокаивала миссис Стоун, хотя голос ее звучал с сомнением.

— Уверен, ты будешь в порядке, па, — вставил Арнольд.

— Этот негодник тоже здесь? — воскликнул Стоун. — Это он виноват во всем!

— Спокойнее, спокойнее, — сказал доктор, — несчастный случай может произойти с каждым.

Стоун слышал, как тот опустил жалюзи. И сразу, как будто они служили выключателем, в комнате вспыхнул свет, и все вокруг стало ярким.

— Отлично! — обрадовался Стоун. — Совсем другое дело. Выходит, сейчас ночь, и вы просто экономите электричество, да?

— Сейчас разгар дня, Эдгар, мой дорогой, — возразила жена. — Просто доктор Ранкин опустил жалюзи и…

— Пожалуйста, — вмешался доктор. — Если вы не возражаете, мне нужно кое-что прояснить.

Он приблизил к Стоуну свой офтальмоскоп. Когда он посветил, в глазах Стоуна все вдруг почернело, и он громогласно заявил об этом доктору.

— Почернело? — беспомощно повторил доктор Ранкин. — Вы уверены? Не внезапная вспышка света?

— Чернота, — утверждал Стоун. — И чья это была идея, поместить меня в кровать, усыпанную хлебными крошками?

— Она только что застелена…

— Здесь крошки, я, кажется, ясно сказал. И в подушку будто камней напихали.

— Что еще беспокоит вас? — спросил встревожено доктор.

— Холодновато тут у вас, — Стоун ощутил, как его снова охватил страх. — Было лето, когда я свалился с лестницы. Только не говорите мне, что я пролежал без сознания до самой зимы.

— Нет, па, — ответил Арнольд. — Это было вчера.

— Я позабочусь об этом, — твердо сказал доктор Ранкин. — Боюсь, вам и сыну придется уйти, миссис Стоун. Мне нужно сделать несколько тестов с вашим мужем.

— Он будет в порядке? — жалобно откликнулась она.

— Конечно, конечно, — рассеянно ответил доктор, хмуро посматривая на дрожащего пациента. — Шок, видите ли, — пробормотал он.

— Черт возьми, па, — сказал Арнольд. — Мне жаль, что так случилось. А я как раз прибрал дорожку.

— И мы позаботимся о магазине, пока тебе не станет лучше, — пообещала миссис Стоун.

— Даже не думайте! — завопил Стоун. — Вы разорите меня!

Доктор торопливо закрыл за ними дверь и вернулся к кровати.

Стоун целиком закутался в легкое летнее одеяло. Никогда еще в жизни его так не морозило.

— Разве вы не можете дать мне побольше одеял? — пожаловался он. — Вы же не хотите, чтобы я умер от пневмонии?

Доктор Ранкин открыл жалюзи и спросил:

— Что вы видите?

— Ночь, — проскрежетал Стоун. — Еще одна идея экономить электричество, соединили жалюзи с выключателем?

Доктор опустил жалюзи и сел возле кровати. Его бросило в пот, пока он отыскал кнопку вызова и нажал ее. Вошла медсестра, и пристально всмотрелась в их сторону.

— Почему вы сидите без света? — спросила она.

— Ха? — воскликнул Стоун. — Он включен.

— Сестра, это я, доктор Ранкин. Принесите мне кусочек наждачной бумаги, несколько ватных тампонов, кубик льда и обед для мистера Стоуна.

— Есть что-нибудь, что ему вредно?

— Это я и хочу узнать. Поторопитесь, пожалуйста.

— И побольше одеял, — добавил Стоун, трясясь от холода.

— Одеяла, доктор? — удивленно спросила она.

— Штук семи хватит, — сказал тот. — Я думаю.

Потребовалось десять минут, чтобы в палату доставили все, что нужно. Стоун продолжал клянчить одеяла, даже когда его укрыли всеми семью. Его все еще бил озноб.

— Может, немного горячего кофе? — попросил он.

Доктор согласился, медсестра наполнила чашку, и по требованию Стоуна добавила ровно полторы ложки сахара. Едва больной отхлебнул кофе, как тут же фонтаном выплеснул его изо рта.

— Он ледяной! — взвизгнул он. — И кто же мешает в него соль?

— Соль? — медсестра старательно рассмотрела поднос. — Так темно здесь.

— Я позабочусь об этом, — поспешно сказал доктор Ранкин. — Спасибо.

Она осторожно добралась до двери и вышла.

— Попробуйте это, — сказал доктор, подав еще одну чашку.

— Совсем другое дело! — воскликнул Стон. — Черт бы побрал этих неумех. Таким нельзя позволять работать в больницах.

— А теперь, если вы не возражаете, — сказал доктор, — я бы хотел провести несколько тестов.

Стоун все еще был сердит за шутку, сыгранную над ним, но охотно выполнил все задания.

Закончив, доктор Ранкин откинулся на стуле. Пот лился по его лицу и за воротник, а выражение на лице стало таким ошеломленным, что Стоун порядком встревожился.

— Что случилось, доктор? — У меня… мне того…

— Нет, нет. Ничего страшного. Никакой опасности. По крайней мере, я надеюсь на это. Но я не могу быть полностью уверен.

— Вы не можете быть уверены, буду я жить или помру?

— Послушайте, — с мрачным видом доктор Ранкин подсел ближе. — Сейчас самый разгар дня, и все же вы ничего не видите, пока я не затемняю комнату. Кофе был горячим и сладким, а вам он показался холодным и соленым, но как только я добавил кубик льда и ложку соли, как он для вас обрел прекрасный вкус. Сегодня — небывало жаркий день, но вы мерзнете. Вы сказали мне, что наждачная бумага чувствуется гладкой, а затем ругались, что кто-то воткнул булавки в ватные тампоны, хотя их там, разумеется, не было. Я показывал вам предметы разного цвета, и вы видели фиолетовый вместо желтого, зеленый взамен красного, синий, где должен быть оранжевый и так далее. Теперь вы понимаете?

— Нет, — испуганно ответил Стоун. — Что случилось?

— Я могу только предполагать. Мне пришлось удалить осколок кости из вашего мозга. Очевидно, он перемкнул сенсорную систему.

— И что произошло?

— Каждое из ваших чувств было полностью изменено. Вы ощущаете холод вместо жары и жару вместо холода, вкусное вам кажется невкусным, а невкусное вкусным, грубое и гладкое так же поменялись местами, как и прочее. И вдобавок вы видите цвета наоборот.

Стоун подскочил.

— Душегуб! Жулик! Вы угробили меня!

Доктор бросился за успокоительным. Но вовремя передумал и схватил шприц с нервным стимулятором. Тот отлично сработал, хотя пришлось постараться, чтобы ввести его сопротивляющемуся пациенту. Стоун немедленно заснул.

Девять одеял укрывали Стоуна, под головой лежал мешок цемента вместо подушки, когда прибыл адвокат, Мэнни Лубин, чтобы услышать обвинения, которые его клиент хотел выдвинуть против доктора Ранкина. Доктор находился здесь же, чтобы защищать себя. Присутствовала и миссис Стоун, несмотря на возражения своего мужа.

— Она всегда поддерживает тех, кто против меня! — возмущенно крикнул тот.

— Буду честен с вами, мистер Лубин, — сказал доктор, после того, как Стоун умолк, сорвавшись на пронзительной ноте. — Я искал подобные случаи в медицинской практике, но этот станет первым в своем роде. Не считая того, — он быстро поправился, — что я еще никому не говорил об этом. Я надеюсь, что процесс полностью обратим. Время лечит, как известно.

— И что, по-вашему, я все это время буду делать? — бушевал Стоун. — Если мне придется носить пальто летом, а шорты зимой, люди подумают, что я псих. И они убедятся в этом, потому что мне придется держать магазин днем закрытым и открывать его ночью, потому что я могу видеть только в темноте. А что с тканями!? Я не могу даже определить их гладкость и вижу цвета наоборот! — он впился взглядом в доктора, затем повернулся к Лубину: — А как вам насчет сахара в суп и соленого кофе?

— Мы все это решим, Эдгар, дорогой, — успокаивала жена. — Арнольд и я можем позаботиться о магазине. Ты всегда хотел, чтобы он вошел в бизнес, тебе это должно быть приятно…

— Я не могу доверить ему магазин без присмотра!

— Но доктор Ранкин сказал, что все может исправиться.

— И правда, доктор? — поинтересовался Лубин. — Каковы шансы?

Доктор Ранкин почувствовал неловкость.

— Я не знаю. Такого еще не случалось. Все что мы можем, это надеяться.

— Надеяться? Чепуха! — пошел в атаку Стоун. — Я хочу предъявить ему иск. Он не имел никакого права погубить меня своим вмешательством. Любой суд присудит мне четверть миллиона.

— Я не миллионер, мистер Стоун, — сказал доктор.

— Но у больницы есть деньги. Мы предъявим иск ей и попечителям.

Возникла пауза, пока поверенный думал.

— Я боюсь, что нам нечего предъявить, мистер Стоун. — Лубин заговорил быстрее, поскольку его подопечного так и распирало, чтобы возразить. — Это была неотложная операция. Любой хирург должен был действовать подобным образом. Я прав, доктор Ранкин?

Доктор объяснил, что, если бы он не удалил давящий на мозг осколок, имелась опасность, что он мог пойти дальше, а это привело бы к вероятному параличу или к смерти.

— Еще неизвестно, что хуже, — сказал Стоун.

— Но медицинская этика не позволила ему оставить вас умирать, — возразил Лубин. — Он исполнил свои обязанности. Это первое.

— Мистер Лубин совершенно прав, Эдгар, — сказала миссис Стоун.

— Вот видите! — закричал ее муж. — Все правы, кроме меня! Вы уведете ее прежде, чем меня хватит удар?

— Ее интересы тоже должны учитываться, — заметил Лубин. — Второе — учитывая чрезвычайность ситуации, последствия не могли быть известны или спрогнозированы.

Доктор Ранкин просветлел лицом:

— Любая операция влечет риск, даже удаление мозоли. Я должен был взять этот риск на себя.

— И взяли его? — усмехнулся Стоун. — Хорошо. К чему вы клоните, Лубин?

— Мы проиграем, — ответил поверенный.

Стоун сник. Но только на мгновение.

— Ну, так и проигрывайте. Но если мы предъявим иск, огласка навредит ему. Я хочу предъявить иск!

— Ради чего, Эдгар, дорогой? — упорствовала его жена. — Время все лечит. Зачем тратить деньги впустую?

— И почему я не женился на женщине, которая всегда вставала бы на мою сторону, даже когда я неправ? — взвыл Стоун. — Это будет месть. Он лишится практики, у и него будет предостаточно времени, чтобы узнать, существует ли лечение… бесплатное, разумеется! Я не заплачу ему больше ни цента!

Доктор встретил вызов:

— Но я готов узнать, что можно сделать, прямо сейчас. Естественно, это ничего не будет вам стоить.

— О чем вы? — с подозрением полюбопытствовал Стоун.

— Если вы позволите мне сделать еще одну операцию, я попытаюсь разобраться, какие нервы были перемкнуты. Не буду сейчас вдаваться в подробности, но есть возможность восстановить нервные связи. Конечно, существуют обстоятельства, осложняющие операцию, учитывая, что осколок проник довольно глубоко.

Лубин жестом адвоката наставил на него палец.

— Вы предлагаете возможность исправить ущерб, и бесплатно?

— Именно. Я хочу сказать, что приложу все усилия. Но имейте в виду, пожалуйста, что в медицине это не имеющий прецедентов случай.

Поверенный, однако, уже готов был убеждать Стоуна и его жену.

— В виду того факта, что у нас нет никаких юридических оснований для иска, удовлетворяет ли вас этот вариант урегулирования вопроса?

— О, да! — воскликнула миссис Стоун.

Ее муж колебался некоторое время, из привычки всегда противоречить.

— Наверное, — нехотя согласился он.

— Ну, тогда все в ваших руках, доктор, — сказал Лубин.

Ранкин в нетерпении обратился к медсестре:

— Сейчас же готовим его к операции.

— И работайте получше в этот раз, — заметил Стоун, сжимая горстку кубиков льда, чтобы согреть пальцы.

Стоун пребывал словно в тумане. Он не догадывался, что поставил анестезиолога в замешательство своей проблемой, но она была, наконец, решена использованием нашатыря.

Четыре расплывчатых фигуры окружили кровать и с ожиданием нависли над ним.

— Па! — раздался голос Арнольда. — Смотрите, он просыпается. Па!

— Поговори со мной, Эдгар, дорогой! — взмолилась миссис Стоун.

— Как вы его находите, доктор? — спросил Лубин.

— Он в порядке, — душевным тоном ответил доктор, привычный такт врача вернулся к нему. — Это очевидно. Жалюзи открыты, и он не жалуется, что здесь темно или холодно. — Он склонился над кроватью. — Как мы себя чувствуем, мистер Стоун?

Потребовалась минута или две, прежде чем Стоун смог пошевелить распухшим языком, чтобы ответить. Он в отвращении сморщил нос и возмущенно спросил:

— Откуда такая фиолетовая вонь?

Примечания

1

Ферт-оф-Форт — залив Северного моря у восточных берегов Шотландии.

(обратно)

Оглавление

Гораций Голд И всё он перепутал

*** Примечания ***