К статье «Философ черного царства» [Николай Фёдорович Фёдоров] (fb2) читать постранично
- К статье «Философ черного царства» 53 Кб, 4с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Николай Фёдорович Фёдоров
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Николай Федорович Федоров К статье «Философ черного царства»
В безумном бреде Ницше можно вычитать нечто великое. В первом произведении его, как последователя Шопенгауэра, можно обнаружить злую сатиру на прославленного пессимиста. Шопенгауэровскую волю, вернее – похоть[1] Ницше заменяет вакхическим началом, и когда к этому опьяняющему началу присоединяет аполлоновское, то это – не отрезвление, а лишь похмелье. Этот спутник опьянения, это тяжелое болезненное состояние и есть пессимизм. Если волю заменить вакхическим началом, то мир будет оргией, а представления станут видениями больного, бредом[2]. Правда, Ницше в Аполлоне видит мудрое спокойствие; но тогда (в пору античного Аполлона) мир был [еще] действительностью, а не видением (бредом) или представлением (иллюзией философской либо сценической, художественной). Говорящие на сцене герои – это аполлоновские образы, в коих объективируется Дионис, первоначальный трагический герой, то есть воплощение опьянения, [в отличие] от Сократа, [пытающегося] философским (трезвым) путем (мышлением) дойти до первоосновы бытия. Кант же, создавая «философию воздержания», и в этой трезвости находит опьянение. Философия воздержания была отрицанием философии; и если она после Канта возродилась в Шопенгауэре, как думал Ницше, и если Шопенгауэр открыл доступ к непознаваемому в интуитивном, то есть в вакхическом элементе, то это явилось новым опьянением, нарушением воздержания после неприятного похмелья. «Vivere» для Ницше значит «bibere»[3], если историю как знание Прошедшего он противопоставляет живой силе Настоящего, совершающегося. Он предпочитал опьянение трезвенности, желая подчинить историю жизни. Ницше, говоря, что «лишь поскольку история служит жизни, постольку и мы должны служить истории», как будто предчувствует, что история как проект есть оживление того, что в истории как факте было умерщвлением. Признав же проективность, Ницше должен бы сделать нас слугами истории, то есть слугами отцов. Понявши историю таким образом, Ницше не было бы нужды прибегать к «вечному круговороту», к возвращению «проклятия жизни» со всеми ее недостатками, не нужно было бы сочинять и того неопределенного [существа], «которое выше величайшего из великих», – сверхчеловека, с богатейшею душою, с глубочайшим умом, с высочайшею религиозностью, тогда как в воскресающем человеке практический разум, [соединяясь] с теоретическою мыслью, становится делом, делом, по необходимости, самосозидания, обладания полнотою сил организации. История как воскрешение не делает души пассивною воспринимательницей прошлого. Великих людей Ницше называл «несвоевременными», что, по-видимому, значит: людьми всех времен, а именно этим и были бы все люди, если бы последовательность поколений превратилась в сосуществование, заменяющее невольный, бессознательный исторический процесс сознательным (волевым) делом воскрешения. Постигнуть такое дело Ницше мог бы, если бы он в позитивный период своего философствования подчинил инстинктивное разумному. Позитивная философия (у Ницше) была требованием подчинения истине, какова бы ни была последняя, и одновременно развенчано было «Слишком-уж-человечное» («Die Allzumenschlichkeit»)[4]. В следующем периоде [развития Ницше], если бы он не уничтожал всякого долга, не проповедовал бы полного разобщения и безусловной личной свободы, тогда «Pereat veritas! Fiat vita!»[5] должно было бы означать: «Да погибнет смерть и да царствует жизнь!», а ложное, выдуманное, то есть то, чего нет, но что должно бы быть, иначе сказать, – метафизика, оказалась бы проектом и искусством возвращения жизни[6]. Высказанное Ницше о фанатичности аскетических идеалов потусторонней безжизненности было бы верно не относительно только, но и заменилось бы полною противоположностью: аскетическое плотоумерщвление заменилось бы не эпикурейским разрушением плоти, но при совокупной силе всех умерщвленное и разрушенное воссоздалось бы к жизни: потусторонние, безжизненные, умершие вернулись бы в посюстороннюю жизнь. Если задача сверхчеловека – уничтожение всего вырождающегося и паразитного и если вся культура – вырождение, в таком случае придется за сверхчеловеком признать одну только отрицательную задачу; если же вырождение есть и вымирание, тогда сверхчеловеку не остается никакого дела.Примечания
1
Приписка на полях: [В противоположность Шопенгауэру надо бы сказать: ] мир не как воля, а как неволя (рабство) и не как представление, а как проект освобождения от неволи!.. Для чего, спрашивается, неволя заменена [у Шопенгауэра] волею?.. (обратно)2
Если воля возбуждает к опьянению, то философия, ставящая в основу опьянение, выше ли философии похоти?.. Дионисиевское, вакхическое есть- 1
- 2
Последние комментарии
35 минут 58 секунд назад
39 минут 10 секунд назад
45 минут 45 секунд назад
57 минут 9 секунд назад
1 час 6 минут назад
1 час 11 минут назад