Цвет: фиолетовый [Дарья Вячеславовна Морозова] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Дарья Морозова Цвет: фиолетовый
Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайноКабинет был освещён единственной голой лампочкой, подвешенной к потолку, изъеденному плесенью и разводами от влаги. Посреди небольшой квадратной комнаты стоял алюминиевый стол и два стула друг напротив друга. Открылась дверь и двое вооружённых мужчин с ожесточённым взглядом ввели молодую женщину лет 35-40. В домашнем платье – грязном и изорванном, покрытом потом, засохшей кровью и собственной рвотой. С распутанными свалявшимися волосами, она выглядела бы жалко, если бы не спокойствие и величие, с которыми она шла. Её грубо пнули в спину, приказывая сесть, связали руки за спиной и встали у двери. Женщина прикрыла глаза и глубоко и ровно задышала, стараясь свыкнуться с болью в кистях. Через минуту в комнату вошёл сухонький мужчина в сером, неприметном костюме с толстой папкой под мышкой. Он немного подкашливал и беспокойно подносил при этом пальцы ко рту. Женщина с покорной готовностью посмотрела в его бегающие глазки, и он поспешно отвёл их, садясь на свободный стул. – Итак, Елена Дмитриевна, в скверный переплёт Вы попали, душенька. Да Вы и сами это видите. Женщина слабо улыбнулась одними губами. – Чем же он скверен? – Я надеялся, что это вы мне всё расскажете. Чистосердечно, так сказать. Видите ли, – собеседник пленницы осторожно положил ладонь на папку, – я лично глубоко убеждён, что Вы гораздо проницательнее, чем хотите показаться. Может Вы расскажете мне всё с самого начала? Сами? – Раз Вы уже всё знаете или думаете, что знаете, то зачем Вам мои слова? Я знаю, что всё уже решено, поэтому смысла в нашем разговоре не вижу. – Женщина покачала головой и незаметно для себя ещё больше выпрямила плечи. Однако этот жест не ускользнул, а напротив крайне заинтересовал её собеседника. – И всё же, – настаивал он. – Возможно, Ваше признание поможет нам разобраться в ситуации и… Его невольная пауза позабавила Елену. Она, насмешливо изогнув брови, чуть подалась вперёд и поинтересовалась: – Что? Неужели помилуете? Мужчина сурово сжал губы и выпрямился на стуле, нервно забарабанил сухими пальцами с длинными ногтями по поверхности стола. Он коротко кивнул одному из конвоиров, и тот наотмашь ударил женщину по лицу пару раз, вновь разбередив ей только затянувшуюся рану на губе. Елена сжалась, прижимая лицо к столу, чтобы восстановить дыхание и надеясь, что холод алюминия уймёт боль. – Мы так можем продолжать долго, – предупредил её собеседник. – Мне всего лишь нужен Ваш рассказ. Вы готовы сотрудничать? Елена кивнула и снова выпрямилась на стуле, движением головы откидывая волосы с лица. – Когда началась эта смешная и пустая война, то муж ушёл на фронт. Я осталась с двумя детьми и полусумасшедшей матерью. О! И ещё собакой и кошкой! – опасаясь, что её безымянный собеседник снова прикажет её избить, сочтя последнее за сарказм, она чуть сбившись продолжила. – Я должна была заботиться о них всех. И я делала, что могла, но этого не хватало. Дети были полуголодные, мать… мать изводила всех, нужны были сильные успокаивающие, но их было не достать. Я работала в 3 местах, в пересменах бежала домой, боясь, что в моё отсутствие именно детям вручат похоронку по отцу… А я так не хотела. Я хотела, чтобы у них всё ещё была надежда. У меня её не было уже на второй день после ухода Жени… моего мужа. Я слышала, что творится в рядах армии и не сомневалась, что с его астмой он долго не протянет. Было очень тяжело. Так сложно, что не было сил плакать. Знакомо ли Вам такое чувство бессилия? Молчание в ответ. – А мне знакомо, – продолжила она, не получив ответа. – Я стала сдаваться. Однажды хотела… хотела убить себя, чтобы больше не страдать. И детей… Чтобы им не страдать. Но не смогла, просто не смогла. Сейчас я понимаю, что это было наивысшее проявление любви – как можно лишить жизни и надежд своих родных? Вот и я не смогла. – Вы хотели эмигрировать, верно? У нас есть сведения, что вы регулярно наведывались в посольство Америки и справлялись о приглашениях для вас и ваших детей. – Да, это так. У меня школьный хороший друг уехал туда, и я надеялась, что он вспомнит обо мне и поможет нам уехать. Но… видимо он не смог ничего сделать. – Вот тут вы неправы. Действительно некий Андре Бук, он же Андрей Букин, выслал 7 приглашений-вызовов на имя вашей семьи. – Следователь замолчал, ожидая реакции женщины. В её глазах загорелся странный огонь, и в эти минуты она выглядела опасней, чем два вооружённых военных у двери. – Я знала! Я знала, что он не мог оставить нас! Что он не забыл нас! Господи, спасибо, что не дал мне плохо подумать о нём! Боже мой… Но почему же в посольстве говорили обратное? – Потому что есть приказ, и они были обязаны ему подчиниться, если хотели есть-пить и хорошо одеваться. Ни одно приглашение не было предъявлено. – Ясно… – Елена снова сделала глубокие вдох и выдох, набираясь спокойствия. – Тогда всё ясно. Тогда получается, что вы сами вынудили меня ко всему этому… – Следите за своим языком! – предупредил следователь и погрозил пальцем. – Простите… так вот… Я стала сдаваться, не видела смысла всё это продолжать. И вот тогда-то появился он. – На прошлом допросе Вы показали, что не знаете его имени. И фотопортрет дан весьма общий. Вы желаете что-то изменить в своих показаниях? – прервал её мужчина, роясь в бумагах. – Нет. – Твёрдо ответила она. – Я всё сказала. Меня не волновало, как его зовут и какие цели он преследует. – Но Вы же догадывались, верно? Не могли не догадаться! – Да, он предложил отличную цену за то, чтобы у меня хватило стойкости не задавать очевидные вопросы. – Так что именно он хотел? – Это тоже есть в стенографии первого допроса. Мы можем сэкономить время… – Здесь Я решаю, на чём мы будем экономить время, а на чём нет. Это Вам ясно? И потом в Вашем положении даже выгодно тянуть время, с учётом сложившихся обстоятельств. – Говорите уж открыто – моей казни. – подбодрила его женщина. – Чего уж словоблудить? По очередному кивку следователя, женщину больно ударили прикладом по пальцам. Она взвизгнула и скрючилась. – Итак, что хотел тот мужчина? – Он… Он хотел записать кого-то мне в мужья… – В обмен на…? – На еду для детей и лекарства для матери. Он обещал, что за всё время этого замужества раз в неделю мне будут присылать коробку с провиантом и таблетками. Если бы мне что-то понадобилось, мне надлежало вывесить рисунок этого за окошко. – И условия сделки выполнялись Вами? И этим шпионом? – Да, у моих детей появилась еда, одежда, обувь, даже карандаши и бумага. Книги со сказками. Лекарств для мамы было достаточно. Я вздохнула с облегчением и стала молиться, чтобы этот человек, которого записали в мои мужья жил подольше. – Сколько это продолжалось? – Полгода. – И всё это время вы не знали ни имени, ни фамилии этого человека? – Нет, – женщина уверенно покачала головой. – Мне это было неважно, никаких бумаг мне не дали. – И что же случилось потом? – А потом однажды за обедом ворвались ваши люди и притащили меня сюда. Полагаю, что остальное есть в этой папке. – Мдааа, не густо, – разочарованно протянул следователь. – Мы могли бы и дальше продолжить пытки, но я не вижу в них смысла. Пожалуй, на этом мы закончим. – Как вам будет угодно, – хмыкнула Елена. – Напрасно, Елена Дмитриевна, бодритесь. Вот, например, Вы знаете, кто именно помог нам вас разоблачить? – Да, – к нескрываемому удивлению следователя прозвучал ответ ровным голосом. – Это мой сын. Я не хотела замечать его намерений, мне следовало уделить ему больше времени, всё прояснить, но мне всё казалось, что это может подождать. Что на разговоры по душам у нас ещё будет время. Жаль… Но я полагаю, теперь государство поддержит его как борца с предателем, верно? Следователь помедлил с ответом, прикидывая в голове что-то. – А я был уверен, что Вы – умная и проницательная женщина. Весьма досадно, что столь же глупая и безрассудная. Последний раз спрашиваю, Вам есть, что добавить к своим показаниям? Елена, поджав под себя ноги, упрямо помотала головой. – Ну что ж… Уведите! Её рывком подняли и почти потащили за собой вон из комнаты. Из короткого коридора женщину вывели на вечернюю улицу и толкнули к бетонной стене, покрытой брызгами крови и воронками от пуль. Она нашла в себе силы выпрямиться и прижаться спиной на последнюю опору в своей жизни, мысленно читая молитву. Её стражники прицелились, Елена непроизвольно зажмурилась, ожидая выстрелов, но совсем иной звук раздался где-то впереди и заставил её вздрогнуть всем тело и поднять веки. – Мама! К ней в чуть великоватых сапогах, старом шерстяном тёплом платке, перевязанным крест-накрест на груди, бежала её дочь – девочка 6 лет. Она с разбегу уткнулась лицом в живот матери и зарыдала. – Мама! Мамочка! – Шшшшш, девочка моя, тихо, всё хорошо! Милая моя, посмотри на меня… ну подними голову, солнышко! – Елена так хотела обнять свою дочь, но кисти ей так и не развязали. – Не плачь, Олюшка, ласточка моя, не надо… Елена подняла глаз и увидела смертельно бледного сына – 14-летнего подростка с дрожащим подбородком и нашивкой городского дозорного. – Вот и хорошо, – подумала женщина, – значит, ему будут давать приличный паёк и поселят где-нибудь. Может даже оставят жить в прежней квартире. – Коленька, – ласково позвала она, – всё хорошо, сынок. Ты всё правильно сделал. Ты уж прости свою мать. – Мама? Мама, почему ты так говоришь? Что он сделал? – девочка оторвалась от матери и хотела услышать правду, которую и так подозревала. – Ничего, солнышко, ничего, – успокаивала её мать, прижимаясь щекой к макушке девочки. – Вы теперь останетесь вдвоём. Заботьтесь друг о друге, берегите… Елена понимала, что видит своих детей в последний раз в жизни и должна сказать что-то важное, что-то значительное, но в голову лезли всё какие-то пустяки… – Ешьте кашу, обязательно, она полезна. Одевайтесь тепло. Бабу Маню – соседку нашу попросите, она постирает и подлатает одёжку, если нужно. Барсика и Шарика в обиду не давайте. Будьте сильными и смелыми, малыши мои! Как же я вас люблю! Елена не могла больше сдерживаться и разрыдалась. Коля тоже бросился ей на шею, стал целовать её и плакать. – Мама! Зачем ты?.. Я не хотел! Я хотел поступить правильно! – Мальчик мой, береги себя и сестру. Ты всё сделал правильно. И я молю Бога, чтобы то, что я сделала, считалось преступлением всю вашу долгую жизнь! Тут детей стали оттаскивать от приговорённой, а они кусались, царапались и визжали. Елена не удержалась, стоя на коленях и упала навзничь в хлюпающую дорожную грязь. Когда детей отвели на достаточное расстояние и перепоручили подоспевшим на шум другим военным, Елену снова подняли на ноги. Женщина смотрела мимо своих палачей, разыскивая глазами своих плачущих детей. – Всё хорошо! Я люблю вас! Всё хорошо! – закричала она из последних сил, с трудом увидев их сквозь пелену слёз и земляной жижи. Одновременно с последним её вскриком грянули нестройные выстрелы. Тело и лицо женщины обезобразили дырки от пуль, несущие ненависть и смерть. Девочка упала в обморок, брат неловко подхватил её, но не смог удержать, и они оба сползли в весеннюю грязь. Труп быстро унесли, скинув в общую могилу. Дело не было закрыто, так как шпион не был установлен. Надо было продолжать поиски, а для этого целесообразно было сохранить этим детям жизнь. Было решено поселить их в прежней квартире и установить слежку, в надежде, что агент или сам шпион объявятся… Война кончилась как это делают все войны: с победителем и побеждённым; унеся миллионы жизней; разрушив семьи, отношения и страну; люди пытались вернуться к мирной жизни, которая теперь уже будет совсем иной. Дети, прожившие военное время, выросли, родили своих детей. Цикл жизни неумолим в своём постоянстве. Как сложилась судьба детей предательницы? Выжили ли они? Как наладили быт? Какими были их отношения? Сожалел ли сын о своём поступке или нашёл спокойствие в принятом решении? Неизвестно. Однако мне хочется верить, что любовь их матери незримо оберегала и направляла их, приводя к счастью в самом широком своём понятии. А для этого чаще всего нужна внутренняя борьба, порой мучительная и не менее кровавая, чем внешняя. Ведь иногда, чтобы стать лучше нам надо сдаться самому себе, проиграть внутренний бой за те убеждения, которые как запылившиеся рамы без картин лишь указывают на наличие в них полотен когда-то очень и очень давно. Ведь можно не держаться за эти пустующие каркасы, а создать новую картину под данный размер или вовсе выбрать полотно любого размера и формы! Поэтому да, я надеюсь, что эти дети в конце концов смогли стать счастливыми… Их мать именно этого и хотела для них: живые и счастливые.
©Морозова Дарья Вячеславовна В оформлении обложки использована фотография https://stock.adobe.com/ru// по стандартной лицензии. Обложка от Books Cover Land: https://vk.com/bookscoverland
Последние комментарии
10 часов 55 минут назад
10 часов 55 минут назад
16 часов 14 минут назад
19 часов 56 минут назад
20 часов 17 минут назад
21 часов 11 минут назад