Беленорские хроники (СИ) [Hougen] (fb2) читать онлайн

George Michael – Careless Whisper

Лучи беспощадного солнца давно прогрели песок. Путники, вынужденные прикрывать голову непроницаемой темной материей, пытались защититься от небесного светила, но тщетно. Им приходилось совершать опасные переходы через каньоны, с которыми были связаны неприятные воспоминания, дюны, кишащие жуткими тварями, и сомнительные возвышенности, буквально разваливающиеся на камушки под копытами. Едва удерживаясь в седле, мальчишки практически не разговаривали друг с другом. Лишь изредка перекидывались парой незначительных фраз о великолепии видневшихся вдалеке горных хребтов.

Прошло меньше полугода с момента окончания кровопролитной войны, длившейся около четырнадцати месяцев, если кто-то вел счет. Лжепророка уничтожили, как и все его пресловутое воинство. Ущелье, получившее от местных жителей прозаичное наименование Горный Приют, стало для некоторых роялистов не только символом победы над злом, но и могилой. Многих знатных воинов похоронили среди камней и песков, на которых до сих пор виднелись следы запекшейся крови. Нагроможденная гора трупов, превышающая размеры отдельных холмов, была разобрана благодаря общим усилиям.

Теперь на месте массового погребения очутились несколько грубо сколоченных деревянных крестов. Рано или поздно нередкие в этих районах песочные бури окончательно похоронят под особой печальные напоминания о случившемся. И все это останется в памяти немногих очевидцев, а затем и вовсе канет в небытие вместе с ними. Может, оно и к лучшему. Погибшие товарищи все равно не вернутся. Им уж точно плевать, где закопали их бренные останки – возле моря или под слоями пыли. Велика вероятность того, что до мученических слез близких им тоже нет никакого дела. Иначе никто не тешил бы себя бесполезными, но красивыми иллюзиями.

Умышленно придержав норовистого гнедого жеребца, один из четверых всадников с нескрываемой тревогой разглядывал углубление, где все началось и закончилось. Как иронично. Воздух, пропитанный зноем жаркого дня, заставил нетерпеливых дорнийцев окликнуть замешкавшегося соратника. Им хорошо было известно, какая именно вещь приковала к себе внимание помрачневшего сюзерена. Разумеется, ведь они сами принимали участие в побоище отнюдь не на правильной стороне. Их даже косвенно можно обвинить в гибели невинных людей, но, к счастью, всегда есть шанс исправиться, искупить грехи за содеянные злодеяния.

Странно усмехнувшись, Нолан поддался на уговоры спутников и развернул мустанга в нужном направление. Казалось, перед застланными пеленой глазами пронеслась вся жизнь. И произошедшее в злополучной расщелине – лишь одно из событий. Хотя ему говорить, несомненно, проще, ибо за гибелью родственников он не наблюдал, но омерзительного звука соприкосновения металла с черепной коробкой, разнесшегося по всей местности, он не забудет никогда. Собственное бессилие навсегда останется в памяти, напоминая о себе в самые неподходящие моменты. Юноше понадобилось немало недель, чтобы прийти в себя. Впрочем, как и всем остальным.

Провалявшись в постели в полнейшем забытье около недели, Мартелл просыпался и постоянно спрашивал у волнующихся слуг о том, когда же вернется его брат. Бред не покидал постель умирающего вплоть до самого конца, пока болезнь не отступила по неизвестной причине. Тогда он просто поднялся с кровати, истекающий потом, и все еще шепчущий обессиленными губами ряд имен, дошел до конюшни, откуда забрал самого быстрого скакуна и пропал на несколько суток. Обеспокоенные домочадцы с завидным упорством обыскивали близлежащие города, поселения и крепости, но не смогли отыскать следы пропавшего хозяина. Он вернулся сам: в порванной одежде, с многочисленными мелкими порезами, таинственной широкой улыбкой и вставшим на дыбы конем, отличающимся о того, на каком он уехал из дома.

Собор – непреклонный, несгибаемый, несдающийся и слегка неуравновешенный зверь, имеющий дурную привычку сбрасывать наездников при любом удобном и неудобном случае. Он поступил так со своим владельцем в самый ответственный миг, находясь в проклятом каньоне. Нолан, не простивший ему такого предательства, решил отыскать его среди бескрайней пустыни и привести обратно, отобрав самое ценное – свободу. Таким образом они поквитались за все обиды. Отныне им не суждено расстаться, если только на развилке перед входом в Ад.

– Да очнись же ты наконец, – самым несдержанным из компании оказался Мэттью, вцепившийся в плечо сюзерена и принявшийся трясти его с неимоверной силой, возвращая назад, к суровой реальности. Им нельзя задерживаться – ночевать под открытым небом слишком опасно. – Солнце садится. Пошли, нужно поторапливаться.

– В чем проблема? Мы можем остановиться у меня, – не видя никаких препятствий в исполнении своего блестящего плана, Виго ухмыльнулся и указал рукой на высокие горы, скрывающие желанный бастион. – Доберемся к вечеру.

– Уже вечер, – рявкнул раздраженный Вэйт, стиснувший челюсти от недовольства. С тех пор, как династия Ланнистеров снова вернула себе контроль над страной и всей захваченной территорией, он добился королевского помилования. По крайней мере, его не казнили за предательство, слепое поклонение Антихристу и участие в битвах против Альянса, а позволили оставить за собой фамильный замок и титул лорда. Вот только характер, к сожалению, остался прежним. – Мы находимся недалеко от самых ненадежных районов, где часто высаживаются пираты и работорговцы. Жаждешь у кого-то на привязи посидеть? Я лично не собираюсь прислуживать надушенным заморским ублюдкам.

– Ты такой вспыльчивый, – приглушенно рассмеявшись, констатировал четвертый дорниец, отличительной чертой которого являлись веснушки на всем лице. – Я более чем уверен, что за тебя много не дадут, увы. Скорее отправят на плантации, но убьют за неудавшуюся попытку побега.

– Я буду на коленях умолять какого-нибудь мерзавца, чтобы нас купили вдвоем. Мне было бы приятно лицезреть тебя рядом с собой, а еще я бы периодически издевался над тобой. Это поднимало бы мне боевой дух, – по слогам отчеканил Мэтт, глядя на словесного противника с нескрываемым презрением. Однако суженные голубые глаза столкнулись с насмешливыми серо-зелеными.

– Тебе не привыкать стоять на коленях, поэтому, думаю, гордость твою это не особо заденет, – пожав плечами, Дейн попытался изобразить равнодушие и отвернулся, но агрессивное сопение неуемного друга вынудило поспешно поднять обе руки вверх: – Не расстраивайся ты так, я же пошутил.

– И эти двое претендуют на звание ветеранов недавней войны, – поморщившись из-за безжалостных лучей, терзающих все вокруг, Джордейн демонстративно сдвинул край материи к переносице. – Скажи, как нам поступить, Нолан? Все зависит от твоего решения.

– Зачем вы вообще увязались за мной? Я давно планировал обход всей области, дабы выяснить, остались ли еще подконтрольные еретикам места, но планировал сделать это скрытно, не называя себя. Тем не менее, вы изъявили желание составить мне компанию, а я не просил об этом, – нехотя выходя из оцепенения, Мартелл повернулся к бывшему врагу. Как ни странно, но он доверял всем троим спутникам, несмотря на их спорные действия в прошлом.

– Ты простил нас и помог добиться помилования от Никлауса, – честно ответил Виго, не видя смысла скрывать простую истину. Изначально он попал под влияние Старка и натворил немало ужасного, однако вовремя одумался, собрал немало верных солдат и отправился на помощь заключенному в каньоне лидеру. – Не могли же мы бросить тебя совсем одного, без поддержки. Жители еще не простили тебе спонтанный переход в стан роялистов, а мы в состоянии восстановить твое доброе имя.

– Иного я и не ожидал от преданных безбожников, – нарочно упомянув запрещенное наименование изничтоженной армии, правитель Дорна улыбнулся краешком губ. Не в силах противостоять искушению подшутить над соратниками, он также аккуратно напоминал им о том, что ошибки прощены, но не забыты. – Ладно, хватит ссориться. Нам пора выдвигаться. – последние слова были обращены к насупившимся друзьям, готовым разорвать друг друга на куски. – Воспользуемся гостеприимством самого уравновешенного из вашей братии, не возражаете?

– Все равно до вечера не доберемся, – фыркнул раздосадованный Вэйт, чувствуя, как обида подкатывает к сердцу. Он воспринял отказ последовать его совету как прямой намек на его никчемность и ненужность. Как бы там ни шептали злые языки, но Мэтт, в сущности, не был плохим человеком. Наоборот, вся его наигранная независимость и подчеркнутая заносчивость разбивалась о скалы эмоциональности и ранимости.

Поставив себе за цель окончательно искоренить остатки последователей чертового Антихриста, законный владыка всего крайнего южного региона намеревался уехать под покровом ночи на чертовски рискованное задание. Сначала он планировал взять с собой дядю, но тот еще не отошел от пережитых ужасов: несколько дней его били и морили голодом, принуждая стоять на коленях вместе с остальными несчастным. За малейшую провинность их карали, а затем Гэбриэлю стало скучно и он устроил нечто вроде кровавого представления. После этого морально сломленный Фоулер не мог нормально уснуть и постоянно вскакивал среди ночи, терзаясь кошмарами.

Именно тогда в центральную крепость наведались непрошеные гости в виде троих закадычных приятелей. Пришлось посвятить их в детали не самого разумного плана. Разумеется, их охватил праведный гнев и последовавший за ним ультиматум: либо они берут на себя роль телохранителей, либо свергают легитимную власть ради ее же безопасности. Не самые радужные перспективы, загнавшие в тупик. Вынужденно согласившись, юноша не пожалел. Дорнийцы тронулись в путь, когда область погрузилась во мрак, высвобождая из плена миллиарды маленьких звезд. На протяжении всего путешествия, неумолимо подходившего к концу, товарищи настолько сблизились, что фатальное отступничество превратилось в нелепую оплошность.

Задушевные беседы у разведенного костра не недоедали, бесконечные насмешки не оскорбляли, а упоминания о засевшей в умах войне постепенно уменьшились. Клаус был прав – не стоит жить минувшим, иначе оно подавит в тебе личность, поглотит разум и извратит сознание. Мысль превратится в навязчивую идею, разрушая все на своем пути. Заранее отринув требования ханжей о страшной мести тем, кто перешел на сторону нечестивцев, Нолан, во всяком случае, спокойно спал по ночам. К тому же, ему не хотелось прослыть лицемерным святошей – ибо сотрудничество с проклятым Лжепророком исходило от него с самого начала. Но теперь это неважно.

Лошади упрямо фыркали, взбираясь на очередной пригорок. Приходилось пускать в ход шпоры. Внезапно до них донеслись отчетливые, громкие женские вопли. Улыбки моментально сошли с уст напрягшихся мальчишек. Чертыхнувшись сквозь зубы, все четверо борцов за справедливость ринулись к источнику неприятного звука. Прыгая через обширные препятствия, обгоняя друг друга на поворотах, небольшой отряд за считанные секунды достиг береговой линии. Быстрее всех мчался Джордейн, однако крики отставших сверстников заставили умерить пыл.

Затормозив у скалы, группа с преувеличенной осторожностью выглянула из-за укрытия, чтобы рассмотреть всех действующих лиц разыгравшейся трагедии. Чутье не подвело лордов – внушающий подозрение корабль, без опознавательных знаков, пошатывался на гребнях волны, а его разодетые матросы толкали падающих на песок людей к брошенным на берегу лодочкам.

– Работорговцы, – прорычал взбешенный Теофиль, убирая мешавшие рыжие пряди с вспотевшего лба. – Давайте окажем подонкам радушный прием.

– Подожди, мы не уверены в их точном количестве и в том, действительно ли они те, за кого мы их принимаем, – обычно неуравновешенный Мэтт так некстати принялся обдумывать дальнейшие шаги. – Предлагаю выждать.

– Чего? Божественного знака свыше? – иронично протянул Виго, давно извлекший из ножен клинок. В отличие от большинства соотечественников, он не пренебрегал менее тяжелыми видами оружия и предпочитал убивать противников наповал одним ударом, а не пускаться с ними в изнурительные пляски. – Это в сказках у всех пиратских судов на флаге красуется череп со скрещенными костями. В жизни, увы, все намного сложнее.

– Да ты что? – язвительно передразнил Вэйт, складывая руки на груди и умышленно загораживая стоявшим рядом спутникам обзор. – Я же не предлагаю бездействовать, просто расценить ситуацию, продумать всевозможные варианты развития событий, посчитать точное количество…

Не успев закончить излишне нравоучительную браваду, южанин резко отпрыгнул в противоположный бок, дабы не оказаться под копытами ринувшегося на него коня. Шокированная троица глядела вслед рванувшему сюзерену, находясь в оцепенении. Наконец, осознав суть произошедшего, Дейн выругался и, ловко вскочив на жеребца, помчался следом за пресловутым героем. Остальные, несмотря не недавний спор, поспешили сделать тоже самое. Непрошеные гости, именующие себя торговцами живым товаром, даже не подозревали о снующих поблизости солдатах. Они бы сбежали, но сегодняшний так называемый улов был слишком ценным, а число врагов – чересчур незначительным, чтобы ретироваться.

На полной скорости врезавшись в одного из нерасторопных злодеев, Мартелл бойко соскочил на землю, при этом успевая вытащить копье из специального седельного чехла. Он не прикасался к орудию со смертоносным наконечником пару месяцев – не мог. Дело в нежеланных воспоминаниях, связанных с войной. Приземлившись в паре метров от насмерть перепуганных девушек, похищенных из близлежащих водных городков, владыка Дорна приготовился давать отпор. К счастью, оскалившиеся ублюдки стали медленно просчитывать расстояние для предстоящего выпада, чем подписали себе смертный приговор.

Ожесточенная схватка длилась не более нескольких минут. Кровь испачкала песок и обожгла губы, стоило лезвию меча соприкоснуться с загоревшей кожей мерзавцев. Да, именно этого им не хватало все это время, каким бы печальным не был сей факт. Им жизненно необходимы кровопролитные бойни, затуманивающие рассудок. Подобно воздуху, подобно живительной влаги, придающей сил. Парируя опасные удары, Мэтт эффектно пригнулся к земле, а затем, дождавшись подходящего момента, расколол оппоненту череп. Теофиль решил не спешиваться и громить гнусных похитителей с особой жестокостью, несвойственной его мягкому и уступчивому характеру. Виго же напротив, старался вести себя аккуратнее, когда его оттеснили на каменистые холмы.

Все закончилось также быстро, как началось. Большинство неудавшихся грабителей с морских глубинок сбежали на хлипких лодках, едва не затонув на половине пути, а некоторые избрали смерть, поскольку считали, что это лучше бесчестья и страшного публичного наказания. Не обратив внимания на подкравшегося сзади злодея, Нолан поздно отреагировал – копье разлетелось в щепки, а его хозяин повалился на песок с неглубоким порезом в области предплечья. Призвав на помощь освободившегося от поединка товарища, он незамедлительно ее получил: клинок, описавший при полете длинную дугу, оказался в руке принца, чем тот не преминул воспользоваться и сразу же всадил его в незащищенный живот бородатого мужчины.

– Спасибо! – дорниец приложил два пальца к вискам в знак благодарности и вернул предмет, спасший ему жизнь, своему законному владельцу. – Мэтти, а ты как-то мне сказал, что чуда не бывает.

– Припоминаю нечто такое. Готов признать, что ошибался. Чудо иногда происходит, иначе как объяснить тот факт, что ты до сих пор жив? – поклонившись, развязный вассал не получил в ответ ничего, кроме презрительного взгляда. – Не огорчайся. Не собираюсь я тягаться с великолепным Фениксом. Да еще таким живучим.

– Знаешь, еще одно доказательство существования чудес в нашем мире – то, что тебе до сих пор никто не вырвал язык, – не упустил возможности прокомментировать эти неуместные замечания Джордейн, за что был награжден взывающей ухмылкой. – Не говори, что мне вызов бросаешь.

– Заткнитесь! – не выдержал Нолан, уставший от нескончаемых подзуживаний. Если эти люди являются лучшими представителями аристократии на юге, то переезжать можно уже. – Не бойтесь, волноваться не о чем.

Последние слова были обращены к застывшим в одной позе девушкам, следившим за перепалкой с приоткрытым ртом и округлившимися глазами. Опустившись вниз, спаситель избавил несчастных жертв от сковывающих запястья веревок. Несмотря на откровенную неприязнь к ремеслу пиратства, Мартелл похвалил их вкус: красота выбранных девушек в сочетании с пережитой опасностью придавали некоторого романтизма ситуации и даже создавали необходимую в таких случаях обстановку.

– Интересно, многие ли вам верят, когда вы говорите, что волноваться не о чем? – не скрывая очаровательной улыбки, незнакомка с темно-каштановыми волосами явно могла соревноваться в красоте и грации с самой королевой.

– Моя философия: волнения удваивают страдания, – рассеянно проговорил Феникс, с виноватым видом отмечая, что он причинил бывшей пленнице боль, когда пытался развязать путы. Впрочем, одно резкое движение ножом избавило от всех неудобств. – Как вы оказались здесь? Обычно пираты уводят мужчин и продают на торгах за морем, а женщин отправляют в гаремы каким-нибудь разодетым вельможам с акцентом.

– Вы умеете подбодрить, Ваша милость, – не представившаяся дорнийка наклонила голову вбок, позволяя темным прядям закрыть половину нежного золотисто-смуглого лица, на котором играл яркий румянец. Ее слегка приплюснутый нос подчеркивал правильность форм. Герой немного смутился, так и не поняв, как эта девица догадалась о его происхождении. – Мы с подругой сплавлялись по реке, а они, судя по всему, только высадились. Мы случайно попались им на пути и они решили этим удовлетвориться, иначе попросту бы разграбили нашу деревню.

– Мы проводим вас, если не возражаете, – подъехавший к собеседникам Тео прервал разговор. Позади него, обхватив юношескую талию, сидела дрожавшая светловолосая особа. – Не переживайте, мы не причиним вам зла.

– Да, плохими парнями мы уже успели побывать, – облизнувшись, Виго расхохотался, однако громкое покашливание побагровевшего Вэйта заставило добавить мизерную деталь: – Нам не понравилось.

Собор, более не демонстрировавший скверного характера, так как рисковал остаться привязанным к столбу на несколько суток без возможности получить воду и пищу, прискакал по первому зову хозяина. Подсадив обворожительную спутницу в седло, верховный правитель Дорна взобрался на крепкую конскую спину и пришпорил фыркнувшего мустанга, не посмевшего выразить недовольства. Небольшой отряд двинулся по возвышенностям. Молчание, царившее в компании, нельзя было назвать неловким или угнетающим. Скорее умиротворенным. Троица заметила, что впервые за долгое время с лица сюзерена не сходила блаженная улыбка. Он внимательно слушал рассказ спасенной невольницы, изредка прерывая его ничего не значащими замечаниями.

– Какого черта ты выступаешь, Джордейн?! – спустя пол часа напомнил о себе Мэтт, в чьем грубоватом голосе сочетались гнев и обида одновременно. – Кто тебе вообще позволил открывать рот? – речь шла о неудачной шутке, намекавшей на поклонение Лжепророку. Стоило привыкнуть – он сам сделал свой выбор, а злится на других. – А ты вообще заткнись, Теофиль! – взревел рассвирепевший солдат, на сей раз обращая всю злость на тихо смеявшегося друга, пытавшегося сдержаться усмешку. – Родная сестра тебя бросила ради какого-то северного пса, а ты находишь время на дурацкие забавы?

– В отличие от тебя, она счастлива и довольна семейной жизнью и жизнью в общем, мой озлобленный, вечно ноющий друг, – с достоинством парировал Дейн, выпрямив спину и вздернув подбородок. – Хватит уже заниматься ерундой.

– Черт, из-за твоих наставлений я упустил из виду командира, – желая сменить тему разговора, Мэттью внезапно вспомнил о первоначальной цели путешествия. – Надо догнать их, не то старик Реми не простит нам такого попустительства.

– Не торопись, приятель, – Виго ловко подхватил разогнавшегося жеребца под уздцы и придержал на месте, при этом ловя на себя не самый доброжелательный взгляд. – Надеюсь, тебе не доведется влюбиться. Плохо себе представляю ту, что согласится на такого умопомрачительного дурака, каковым ты являешься.

Верные вассалы умышленно сбавили шаг, несмотря на протесты упертого грубияна, отказавшегося воспринимать действительность. Всю дорогу он причитал, отчаянно жестикулируя и обвиняя каждый кактус в собственной несостоятельности. Друзья, давно привыкшие к нередким кризисам самого вспыльчивого из братии, слушали и кивали в знак согласия с самыми абсурдными предположениями. Большего от них и не требовалось. Тем временем осчастливленный Нолан, получивший наконец свою порцию любви, увлеченно вещал о преимуществах гнедых жеребцов перед каурыми. Угасшие чувства вспыхнули с новой, необузданной силой. Все произошло слишком быстро, но этого вполне хватало.

Дорн отличался от многих регионов некоторой фривольностью. Обыкновенный крестьянин, еще вчера разгружавший тюки с рыбой, завтра может попасть в изысканные покои какой-нибудь вдовы и стать ее постоянным любовников, а может и мужем, зависит от настроения. Тоже самое касалось и слабого пола. Не было никаких гарантий, что мимо какой-нибудь Богом забытой деревушки не проедет знатнейший из дворян и не увидит будущую супругу через приоткрытое окно экипажа. Чистота крови, несомненно, приветствовалась, но на этом никто не настаивал. Иной раз это приводило к браку по расчёту, необходимому для рождения наследника, после чего супружеская чета жила в разных концах дворца, заводила многочисленных партнеров и встречалась вместе за одним столом по праздникам и выходным. Никаких скандалов, ссор и общественных порицаний.

Впервые за полгода лорд Железного Наконечника почувствовал себя одиноким в обширном поместье. В таком жизнерадостном месте, усеянном фонтанами и озерами с экзотическими птицами, не хватало женского смеха. Славные, но неосуществимые мечты. Безымянная девушка, завидев знакомые крыши родного поселения, сама, без помощи, спешилась, призывая подругу сделать тоже самое. Обе красавицы искренне поблагодарили спасителей, а затем поспешили скрыться за близлежащим холмом. В полной тишине, нарушаемой едва слышным шумом моря, группа двинулась обратно к замку, где и переночевала.

– Думаю, в дальнейших экспедициях нет никакого смысла, – расположившись за столом, сверстники редко дозволяли себе говорить в присутствии угрюмого воина. Его неожиданные слова застали присутствующих врасплох и вынудили переглянуться. – Мы сделали все, что от нас требовалось. Возвращайтесь домой и отдыхайте. Это приказ. – уловив безмолвный протест во взглядах соратников, принц фыркнул и, поднявшись со стула, направился к выходу.

– Я прикажу своим людям сопроводить вас до Наконечника, милорд, – встав с места, Виго, принимающий гостей в своей крепости, склонил голову. Он решил отрастить некогда короткие темные волосы, посему выглядел немного неопрятно, но по-прежнему не расставался с манерами.

***

Он никогда еще не думал, что солнечные лучи могут настолько сильно раздражать. Их мерзкие прикосновения к и без того загоревшей коже вызывали отвращение и желание искупаться в фонтане. С самого утра отвечая на любезные улыбки прислуги гневными замечаниями, Мартелл отказался принимать поздравления с именинами. Двадцать шесть лет он не приносит пользу обществу – великий праздник! Никакого достижения, кроме проигранного сражения с Лжепророком, которого, в итоге, убили другие люди. А он так отчаянно жаждал разрезать ему брюшную полость и повесить на кишках. Нет, к черту все невыполненные пожелания. Не удосужившись ответить на бесчисленное количество писем, юноша просто вышел на задний прямоугольный двор, дабы насладиться единением с природой.

Но проклятый зной не приносил необходимого покоя. Прошло две недели с момента их роковой встречи. Две поганые недели. С тех пор он плохо спал, практически не ел, не выезжал в город и не отличался многословием. Лишь ночами бродил по темным коридорам бастиона, не расставаясь с графином вина. Даже сейчас он сжимал в руках полупустой бокал, не приносящий ни радости, ни разочарования. С какой стати ему закатывать пирушку для лицемерных подхалимов? Уж лучше напиться в глубоком одиночестве и не выслушивать лживых напутствий. Все равно все его близкие давно мертвы. Кроме дяди, единственного неподдельного друга.

– Я знал, что найду тебя здесь, – раздавшийся за спиной голос заставил вздрогнуть и повернуться. Впрочем, насмешливые какие глаза – неотъемлемая часть появившегося из ниоткуда южанина, успокоили Феникса. – Только познакомившись, твои родители постоянно уединялись тут. Невероятно красивое место.

– Несомненное, – настроение улучшилось с приездом родственника. Бросившись ему в объятия, Нолан проявил нехарактерную для себя эмоциональную привязанность, что несказанно удивило новоприбывшего. – Мне не доложили о твоем приезде. Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше, – криво усмехнувшись, Реми поправил выбившиеся темные пряди, явно просмоленные, а потом расставил руки в разные стороны, словно подтверждая собственные слова. Гладко выбритый подбородок более не украшала разросшаяся и седая борода. А серьезное выражение лица, на котором запечатлелось страдание, все же сменилось широкой улыбкой. Он был там. Стоял на коленях, дрожал всем телом и с ужасом глядел на шипастую булаву, мелькавшую возле его головы. Антихрист смог пошатнуть его психику, но не сломить окончательно. – Больше не вскакиваю по ночам, не кричу во сне, не испытываю фантомных болей и не слышу его смех. А ты?

– Могу похвастаться тем же, хотя по ночам иногда просыпаюсь в холодном поту, – не собираясь скрывать внутренних переживаний, сын Мартина тяжело вздохнул. – Мне кажется, что я все еще нахожусь там. В каньоне. И несу караул, чтобы не пропустить ни одной стрелы от расположившихся на скалах лучников.

– Эй, взгляни на меня! – с этими словами Фоулер обхватил щеки племянника, мешая сосредоточиться на потоках боли. – Я виню себя в смерти того юноши, Кая. Когда его бесчеловечно убивали, я катался по земле и хныкал, точно побитый щенок. Но ты не сдался и принял бой. Тебе не о чем сожалеть. Отпусти это.

– Легче сказать, чем сделать, – мягко, но настойчиво отстранив дорнийца, правитель Дорна предложил присоединиться к скудной праздничной трапезе, состоящей из одних напитков. – Не сочти меня негостеприимным, но зачем ты приехал? Я же всех уведомил, что никакого торжества не будет.

– Ко мне недавно наведывался Мэтт. Можно сказать, он-то и вернул меня к жизни. Очень иронично, неправда ли? – одним ловким движением Реми забрал бокал и вылил все содержимое на песок. – Не смотри на меня так. Ты сам был еретиком. Но суть даже не в этом. Мы с твоим приятелем побеседовали по душам и он рассказал немного о тебе и ваших недавних приключениях.

– Не забыл упомянуть свое скотское поведение по части обсуждения чужих тайн? – язвительно прокомментировал Нолан, при этом нахмурив брови. Отчасти причиной такого убийственного нежелания проводить время в компании друзей объяснялось сменой приоритетов в плане развлечений. Тихая, размеренная, а главное мирная жизнь прельщала его куда больше головокружительного веселья.

– Не забыл, – подмигнув, лорд Посыльного Холма таинственно улыбнулся. – Он хотел приехать лично, но решил послать вместо себя кое-кого другого.

Отступив на несколько шагов назад, мужчина учтиво пропустил вперед юную особу, чьи длинные темно-каштановые волосы достигали поясницы. Она остановилась в нерешительности, смущенно глядя на пораженного рыцаря. Прищурившись, он на секунду усомнился во всем происходящем. Не очередной ли это мираж, вызванный обилием вина в крови? Но ощутив прикосновение женских ладоней к вспыхнувшему лицу, Мартелл рассмеялся. Так, как не смеялся никогда. Поэтому он любил крайний южный регион. Столько приятных воспоминаний, к которым позднее прибавятся новые. Их губы почти соприкоснулись, однако ворвавшийся в сознание голос быстро оборвал идеальное мгновение. Непонятное слово “Дентон” напрочь уничтожило романтичную атмосферу. Влюбленные обернулись и вопросительно посмотрели на наклонившего голову солдата.

– Если будете думать, как назвать ребенка, то мое второе имя Дентон, – вассал пожал плечами, умышленно игнорируя красноречивые взгляды родича.

– Почему ты мне об этом раньше не говорил? – все же оторвавшись от соблазнительных губ девушки, принц не поверил в услышанное. – Мое второе имя – Хоакин и ты это знаешь. Но свое ты прежде не упоминал.

– А ты не спрашивал, – Фоулер подмигнул озадаченному мальчишке, после чего вознамерился покинуть двор. – К тому же, это что-то вроде личной тайны. Обмен именами – это такой интимный ритуал. Да и ты бы всем разболтал. А я ведь еще знаю второе имя Мэтта.

– Что?! – взревел шокированный сюзерен, требуя возвращения сбежавшего нахала. С нескрываемым разочарованием Нолан выругался, но затем мгновенно изменился в лице. – Раз речь зашла об именах, то, быть может, назовешь свое? Иначе я рискую вечно называть тебя прекрасной незнакомкой.

– Мадлен, – прошептала дорнийка, обхватывая крепкую мужскую спину и прижимая спасителя к себе.

Ему определенно нравилась новая жизнь, лишенная кровопролитных войн. Никакой боли, никакого всепоглощающего чувства вины. Пора перестать жить прошлым. Все равно его не вернуть и не изменить.

Комментарий к Солнце Руины

Чтобы читателю было гораздо проще ориентироваться в большом количестве фамилий и прозвищ, я приведу их всех ниже:

Нолан Мартелл - сын Мартина, лорд Же­лез­но­го На­конеч­ни­ка, принц и вер­ховный пра­витель Дор­на по прозвищу “Феникс”.

Реми Фоулер - его дядя, лорд Посыльного Холма.

Мэттью Вэйт - лорд Вэйденхолла.

Теофиль Дейн - лорд Падающей Звезды.

Виго Джордейн - лорд Гнезда Виверн.

========== Торговец забвением ==========

Andru Donalds – Modern crusaders

Он проклинал тот день, когда решил отправиться в кругосветное путешествие. Черт бы побрал все сумасбродные стремления к вечной славе. Ренси всегда отличался от семьи, в результате чего предпочитал держаться особняком. Ярко выраженное отсутствие честолюбия все же сыграло с ним злую шутку. Отказавшись от роскошной жизни в прекрасной столице и титула десницы, горе-путешественник нанял команду с небольшим судном и даже не соизволил попрощаться с братом – единственным близким человеком. Их общая сестра умерла, совершив самоубийства из-за погибшего на войне жениха, которого убил сам Майкл.

Слишком запутанная история, чтобы вникать в нее или оправдывать свои действия. Оба брата, именующие себя велики львами, совершили непростительную ошибку. Увы, искупления не предвиделось. Поэтому самый младший из немногочисленного семейства сбежал. Так проще. Впервые вдохнув свежий морской воздух, рыцарь даже ощутил желанную свободу. Но счастье, как правило, недолговечно. Попытка сбежать от реальности обернулась погружением в еще более мрачную действительность.

Работорговцы не знают пощады. Им неведома жалость, лишь жажда обогащения. Их постоянно выслеживали и уничтожали королевские патрули, но количество пиратов все равно увеличивалось с каждым годом. Для них одинокое суденышко с командой из двадцати моряков – ничто, мелкий улов, который, к несчастью, упускать нельзя. Надеяться на пробуждение человечности не стоило. Именно по этой причине никто не стал сопротивляться.

Корабль взяли на абордаж за считанные минуты, после чего поставили всех ценных пленников на колени и принялись бросать оценивающие взгляды. За трясущегося и вечно бормочущего молитвы старика, прослужившего матросом почти всю жизнь, вряд ли дадут хотя бы половину необходимой суммы, поэтому от него избавились довольно быстро и хладнокровно.

Несмотря на острую нужду в рабах на плантациях, морские разбойники отличались привередливостью и аккуратно обращались с так называемым товаром. Ланнистер явно переоценил собственные силы, когда бросился на одного из захватчиков. Едва не лишившись руки, он рухнул на палубу с разбитой губой, а затем был окружен еще десятью алчными псами.

Связав большинство заложников, злодеи с преувеличенной восторженностью изучали содержимое капитанской каюты. Нескончаемые запасы лучшего дорнийского вина, коллекция редкого оружия, неизвестно откуда взявшегося у самого обычного морского волка – все это подойдет для жадных торговцев на рынках. Включая, разумеется, новоявленных невольников на собственном корабле. Чудесная ошибка, переросшая в восхитительную иронию.

Пожаловавшийся на боль в треснувшем ребре, несчастный юноша, явно лелеявший мечту разбогатеть благодаря несуществующим сокровищам, получил сильный удар по голове. Рассвирепевший лидер пиратов, обладающий на удивление стандартной внешностью, приказал не портить ценный груз и бережно перенести все в специально приготовленные места.

Ренси заранее отказался от суицидальных порывов, диктующих невыполнимое задание – вырваться из пут и прыгнуть за борт. Невозможно. Со связанными за спиной руками он не выплывет на поверхность. Даже если сможет грести ногами, то вряд ли доплывет до ближайшего островка. Об этом позаботятся ублюдки с желтыми зубами или же акулы – с острыми. Не лучшая перспектива.

– Послушайте меня, – забыв о том, что больше не находится в королевских палатах, Ланнистер машинально перешел на приказной тон, что не понравилось грубоватому на вид мужчине, претендующему на звание вожака шайки. – Мой брат – король Беленора. Он заплатит за меня большие деньги, если вы пошлете ему письмо.

На мгновение воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая шумом волн. Спасение? В проникновенных зеленых глазах блеснул лучик надежды, но исказившиеся от смеха лицо работорговца окончательно уничтожило последнюю цепь упования на лучшее. Вся команда хором поддержала своего бесноватого лидера, принявшегося колотить себя по грудной клетке с непередаваемой яростью. Казалось, внутриутробное рычание и дьявольский гогот смешались воедино, создавая неприятное эхо. Поскрипывающая мачта вторила безумной вакханалии, творившейся на палубе.

– Написать письмо, говоришь? Самому правителю Беленора? А ты продиктуешь? – белокожий шакал с отвратительным акцентом наклонился к стоявшему на коленях узнику. – Так ты у нас важная особа? Не так ли?

– Да, – без колебаний ответил рыцарь, вызывающе глядя на мучителя. Остервенев, уязвленный пират поначалу раскрыл рот от удивления, а затем, опомнившись, поднял налитые кровью глаза на дерзкого юнца.

– Что же, раз так, Ваша милость, то вас мы продадим особому хозяину. Он у нас любит укрощать строптивых. Ты ему понравишься, – ухмыльнувшись себе в бороду, торговец облизнулся и, поднявшись с коленей, с презрением оглядел других членов экипажа. – Но вы, несомненно, можете сойти с корабля. При первом же нашем заходе в порт.

Схватив несчастных, изнывающих от боли матросов за кафтаны, грабители морей перетащили добычу на соседнее судно. С ними обращались, как с животными. Сразу же отобрали одежду, предоставив взамен грязные, изорванные лохмотья. Поместили ни в чем неповинных людей в провонявшей мочой трюм, вместе со свиньями и лошадьми. Периодически поганые мерзавцы высаживались на берегах самого крайнего южного региона – Дорна, и ловили необузданных мустангов, дабы выгодно продать.

Облокотившись на солому, Ренси вытянул затекшие ноги вперед. Разговаривать, тем самым ухудшая всеобщее положение, не хотелось. Затянувшееся молчание – верный признак безысходности. Моряки даже не подозревали, что имеют дело с принцем, но теперь все всплыло наружу. Искать поддержку среди обыкновенной черни не имело смысла. Забавно, ведь он никогда не отличался высокомерием. Скорее в нем проснулась любовь к жизни.

Видя перед собой смирившихся призраков, Ланнистер инстинктивно начинал противиться. Если бы Майкл увидел его в таком состоянии, то, без сомнения, лишь посмеялся бы. На протяжении нескольких дней, принц сидел в беспроглядной тьме и считал количество исчезающих и прибывающих ящиков с неизвестным содержимым. Изредка удавалось понять, что внутри звенят наполненные вином бутылки. Иногда разум погружался в забытье, являя прекрасные, чудесные образы родного дома. Там не было страданий и невыносимой головной боли.

Однако иллюзия развеивались, словно прах на ветру, стоило очередному любителю сквернословия ворваться в импровизированную тюрьму и облить пленников водой в качестве развлечения. Хотя сверху постоянно доносился нестерпимый вой и хохот, внизу по-прежнему было тихо. До безумия тихо. Капли, стекающие по отсыревшей деревянной обшивки корабля, падали на пол со странным интервалом. Со временем эхо начало отдаваться в ушах, окончательно разрушая связь с прошлым. Ренси едва сдерживал рвотные позывы при виде жирных мерзких крыс, подбирающихся все ближе и ближе.

В конце концов они доберутся до оголенных ног и примутся жевать плоть, невзирая на душераздирающие крики беспомощных пленников. Если уже не подобрались. До угасающего сознания доносились воображаемые запахи гниения, перед затянутыми дымкой глазами происходили нереальные картины, возникали образы погибших на войне товарищей и родственников. Отворачиваясь от навязчивых призраков, юноша то отчаянно протягивал руки в полумрак, то смеялся, раздражая соседей, то плакал, не в силах контролировать рвущиеся наружу эмоции.

Он уже раньше слышал про работорговцев и их жертв, похищенных в весьма раннем возрасте и имеющих шанс вернуться домой, будучи дряблыми, иссохшими старцами. Если вообще возвращались. Проклиная собственную самонадеянность, глупец извинялся за все свои прегрешения. На его руках кровь сестры. Ежели пираты будут милостивы и разумны, то убьют никчемного мальчишку раньше, чем пристанут к берегам других стран. Ему хотелось побыстрее предстать пред Творцом и, упав на колени, вымолить прощение за содеянное. Какая нелепица. Бога нет. Или же он попросту оставил всех смертников на этом проклятом судне без опознавательных знаков.

Прошло не менее нескольких суток, возможно, меньше недели. Все та же невкусная еда, явно оставшаяся после знатного пира. Объедки для собак, коими считали почти всех рабов. Раб? Верно, следовало привыкнуть к новому наименованию. Так его будут называть до скончания дней. Изредка моряки перешептывались, сетую на судьба, но при этом обсуждая будущих хозяев. Хозяев? Омерзительное слово. Хозяева бывают у собак, лошадей, но не у людей. И уже тем более не у самого принца, наследника всего Западного региона.

Брат чертового короля не может зависеть от непреклонных бородатых ублюдков. К тому же, главарь разбойников получил несказанное удовольствие от реплик юного и импульсивного Льва. Оказывается, на борту пошарпанного корабля находится особа, приближенная к высокопоставленным министрам. Конечно, он не поверил, но цену может заломить высокую, ссылаясь на опрятную одежду плененного незнакомца, умением читать, писать и изысканно выражаться. В таком случае ему представиться шанс развлекать богатого чернокожего аристократа.

Или же умереть на плантации с израненной от нескончаемых ударов плетью спиной. А может – все вместе взятое. Коснувшись пальцами разросшейся щетины, Ланнистер прерывисто задышал. Он мысленно представил, чем будет заниматься в свободное время и тут же рассмеялся над своей шуткой. Бывшая судовая команда давно сочла его за сумасшедшего и предпочитала не отвлекать от бессмысленных ночных стонов и бормотаний. Хоть где-то он может побыть наедине со своим вскипающим рассудком.

Впоследствии он выяснил, что пробыл в темнице ровно девять дней и ночей. Кто-то удосужился упомянуть об этом, прежде чем отдать приказ немедленно зайти в порт. Точнее – мизерную, укрытую скалами бухточку с прозаическим названием на другом языке. Просидеть столько ночей без движений – мука, но еще сложнее подняться на подкашивающихся ногах и выйти на свежий воздух, впервые ощути порывы ветра на обветренной коже. Кого-то вырвало. Скорчив гримасу, так называемый капитан, с умышленной непринужденностью подошел к ценному заложнику и поклонился, как бы отдавая дань уважения представителю королевского рода.

– Прошу прощения за задержку, Ваше величество, – режущий по ушам акцента выдал в нем жителя Беленора, но отчетливое заглатывание гласных появилось благодаря влиянию заморских краев. По всей видимости, какой-то дезертировавший после гибели Таргариенов моряк провозгласил себя местным царьком и, договорившись с близлежащими клочками земли, вызвался поставлять им живой товар. – Попрошу на берег.

– Я – всего лишь брат короля, – проскрежетал Ренси с достоинством, выпрямившись и чувствуя, как захрустели кости. – Вашей милости будет вполне достаточно.

– А ты крепкий, несмотря на телосложение, – мучитель захохотал, кладя массивную ладонь на дрогнувшее плечо юнца. – Думаю, Кристофер собьет с тебя спесь и научит манерам. Таких салаг он укрощается быстро.

На долю секунды плотно сжатая линия губ упрямого лорда растянулась в улыбки. За такой короткий промежуток времени, проведенный в плену, он успел множество раз утратить всякую надежду и, наоборот, обрести заново. Услышав несвойственное для чужеземцев имя, сын Лорана вздохнулсвободнее. Не все потеряно. Он найдет способ договориться с соотечественником. Или, по крайней мере, будет понимать его речь и с легкостью исполнять любые приказы. Всяко лучше, чем прислуживать облаченной в пестрые тряпки обезьяне с кольцами во всех частях тела.

– Даже не надейся на снисхождение с его стороны, мальчишка, – усмехнувшись, пират лишь покачал головой. – Я покажусь тебе заботливым родителем в сравнении с этим подонком. Тем не менее он платит хорошие деньги. Поэтому пошевеливайся и не испытывай мое терпение.

С этими словами работорговец толкнул замешкавшегося солдата, провожая в телегу. Скрип колес, наезжавших на кочки, нервировал. Фыркающие узники подпрыгивали при каждом налете на неровную местность. Живописные окрестности могли бы как-то скрасить плачевную ситуацию, в которой оказался экипаж, но никто не обращал на нее внимание. Ренси, некогда увлекающийся поэзий, также игнорировал чарующую природу. К черту высокие зеленоватые холмы, причудливые деревья, клонящиеся к извилистыми речкам и поразительное глубокое моря, виднеющиеся за горными цепями.

– Я слышал про этого Кристофера, – внезапно заговорил один из заключенных, при этом устрашающе глядя на своих товарищей по несчастью. – Говорят, он настоящий зверь. Наказывает своих рабов за малейшую провинность. Одному пареньку спину до мяса изодрал, поскольку тот опоздал на несколько минут, когда возвращался из деревни, куда ходил за продуктами по поручению самого хозяина.

– Дьявол во плоти, – рявкнул другой матрос, ковыряя ногтем деревянный поручень. – Не хотелось бы мне у него очутиться. Так однажды можно проснуться, увидеть его лик перед глазами и отдать Богу душу уже за это.

– Неужели он настолько уродливый? – поинтересовался Ланнистер, не желавший до этого поддерживать беседу с теми, кого, возможно, никогда больше не увидит. Ему нужна была информация о своем возможном обладателе, как бы грубо это, увы, не звучало.

– Приятель, его непросто так называют Торговцем забвения, – поморщившись из-за нестерпимой боли в области исполосованной спины – полупьяные матросы решили развлечься напоследок – заявил несчастный. – Если все твои россказни про принцев и королев правда, то об этом ты забудешь еще быстрее.

– Захлопните пасти! – ударив по тележке дубинкой, пират зарычал от негодования. – Скоро вам представиться возможность поболтать со своими хозяевами.

Худая кляча, тянувшая повозку, резко повернула направо, подальше от запыленного города. Работорговля запрещалась в крупных селениях – это строго контролировали главные скупщики невольников. В тоже время на окраине происходили настоящие торги. Здесь собирались разные люди: напыщенные вельможи с перстнями на руках, самопровозглашенные цари из ближайших непризнанных королевств, бывшие рабы с хищными, насмешливыми полуулыбками, грубоватые плантаторы, надеявшиеся купить несколько помощников, которых будут кормить хуже, чем бездомных собак.

Все они стремились заполучить желанное по выгодной цене. Никто не собирался работать себе в ущерб. Расхаживая около специальных столбов, к коим привязывали заложников обстоятельств, покупатели осматривали их с завидным усердием. Им не хотелось потратить большие деньги на испорченный товар. Худые, старые, больные, искалеченные – все это второсортная грязь, пригодная лишь для уборки конюшен и свинарников. Впрочем, их, как правило, могли продать за абсурдно низкую цену в качестве дополнения к основному предмету торга.

Ренси, оказавшийся среди чернокожих насильников, бывших разбойников, моряков, жестокосердных убийц и беспробудных пьяниц, презрительно фыркал на каждого, кто осмеливался подойти ближе, дабы рассмотреть знаменитого отпрыска царской крови. Слух распространился довольно быстро, вызывая град насмешек. Но юноша переносил все удары судьбы с высоко поднятой головой. Светлые волосы пшенично-золотого оттенка обрамляли широкое, немного бледное лицо с глубокими глазами цвета выжженной травы.

– Нет, совершенно неприемлемо, – брезгливо произнес незнакомец с напудренными щеками и округлым животом. – Ему недостает мускулатуры. Хотя, безусловно, черты лица интересные. – язык, на котором говорил возможный хозяин, Лев не знал. – Я бы рискнул. Сколько вы хотите за него?

– Прошу прощения, господин, но я, к сожалению или к счастью, уже купил этого раба, – поразительный акцент, напомнивший о доме, резанул по уху, вынуждая поднять отяжелевшую голову. Разодетый с иголочки мужчина явно демонстрировал непривычный для этих мест наряд. Уложенные волосы были слегка зачесаны набок, дополняя образ известного на всю округу Торговца забвением. Как ни странно, но прозвище ему подходило, несмотря на внешнюю учтивость, скрытую за усмешкой. – Вы не возражаете?

– Змей, – единственное, что вымолвил презрительный аристократ, после чего тут же ретировался. Гладко выбритый подбородок нового хозяина дернулся, а краешек губ явил некое подобие улыбки. Тогда стало понятно, что прозвище Змей подходит ему куда больше.

– Полагаю, про тебя мне говорил наш общий знакомый? – полюбопытствовал лорд в зеленоватом кафтане. Опираясь на изящную трость с золотистым набалдашником, житель Беленора присвистнул и дотронулся заключенной в перчатку ладонью до овального лица юноши. – Что же, пожалуй, ты подойдешь. Ублюдок меня не обманул, но не буду его сильно расхваливать, иначе расслабится и в следующий раз не порадует. Я слышал, ты называешь себя братом короля? Какого именно?

– Майкла Ланнистера, истинного правителя Беленора, защитника государства и… – не успев договорить окончание столь многообещающего титула, Ренси вскрикнул от боли. В мгновение ока трость превратилась в дубину, огревшую по бедру.

– Ой, я забыл предупредить, что не выношу долгих, бессмысленных разговоров ни о чем, – приказав находившимся неподалеку рабам отцепить купленного пленника, Кристофер стряхнул несуществующие пылинки со своей одежды. – Тебе стоит к этому привыкнуть, раз ты собираешься служить мне ближайшие пару десятков лет. Но твоя история, несомненно, занимательна. Быть может, я послушаю ее до конца, если мне будет невыносимо скучно. – положив загорелую ладонь на плечо дрогнувшего мальчишке, скупщик невольников услужливо подтолкнул новоявленного слугу к прекрасному игреневому жеребцу, нетерпеливо взрыхляющему копытом землю. – Да, познакомься – это мой конь Фриц. С сегодняшнего дня он – твоя забота. Позднее я объясню, чем ты еще будешь заниматься в моих владениях, но пока скажи – ты же умеешь обращаться с мечом?

– Да, – подавив желание ответить более развернутым текстом, сопровождаемым многочисленными язвительными комментариями, Лев выпрямился, с опаской глядя на недружелюбного мустанга.

– Да, господин, – безукоризненно вежливо произнес рабовладелец, при этом скалясь. Но даже этот неприятный жест удачно гармонировал с внешним видом аристократа. Поймав на себе непонимающий взгляд принца, мужчина усмехнулся. – Называй меня господином. Или повелителем. Владыкой. Хотя последнее уже перебор, но звучит красиво. Так или иначе, не буду тебя пугать в первый же день твоей службы. Думаю, урок ты усвоил и в дальнейшем между нами не возникнет недопонимания. Учитывая тот факт, что мы, вроде как, соотечественники, ты можешь рассчитывать на снисхождение. Но только тихо. – говоривший приложил указательный палец к губам и облизнулся. – Не говори никому, а то многие подумают, что у меня к тебе особое отношение. Это неправильно. Все равны. Все рабы равны.

Взобравшись на коня, хозяин тронул животное, устремляясь легкой рысью в сторону лесистых холмов. Ланнистер недоумевающе огляделся – шансы на побег возросли, поскольку никто не последовал за одиноким всадником. Неужели он приехал сюда один, ради единственного сомнительного раба? Увы. Бежать некуда – повсюду соглядатаи, стражники и покупатели. Возможно, на это и расчет. Придержав недовольного скакуна, Змей повернулся к застывшей фигуре и кивком головы указал нужное направление.

– Ты же не думал, что я захвачу ради тебя средство передвижения. Хочу проверить твои ноги. Для начала. Не беспокойся, галопировать не стану, – утешил повелитель, вновь усмехаясь. – Ах, где же мои манеры? Я так и не спросил твоего имени. Или мне называть тебя братом Майкла Ланнистера, истинного правителя Беленора, защитника государства и так далее и тому подобное?

– Ренси, – пролепетал неудавшийся путешественник, делая неуверенный шаг вперед. Он не выживет в этих краях без поддержки. Конечно, на нем не выжгли клеймо, но он абсолютно неприспособлен к жизни в таких местах. Да и в случае чего за ним наверняка отправят погоню. – Господин.

– Молодец! Ты быстро учишься. Думаю, мы поладим, – хмыкнув, Кристофер перешел на мелкую рысь. – К слову, ты слышал о доме Уэйнвуд, а? Полагаю, ты догадался, по какой причине я спрашиваю об этом? Скажи, мой отец еще жив?

– Семь лет как мертв, милорд, – едва перебирая ногами по неровной возвышенности, сын Лорана боялся потерять связь с реальностью. Слишком много переживаний.

– Какая досада, – безучастным тоном изрек вельможа, качаясь из стороны в сторону в такт лошадиному шагу.

Так они дошли до деревянных ворот, предусмотрительно отпертых заботливыми и запуганными слугами. Именно тогда, войдя в приглашающие врата, юноша, сам того не ведая, пересек черту Ада. На протяжении пятнадцати долгих лет он проклинал все и всех. Любое воспоминание о доме отдавалось болью в изуродованной спине, на которой красовалось множество маленьких, больших, витиеватых и глубоких шрамов.

Торговец забвением, как его именовали на всех прибрежных рынках, иной раз не гнушался лично взяться за хлыст и оставить собственные метки поверх других. Всякий раз, как он заканчивал свою кровавую работу, то снимал перчатки зубами и заявлял, что оказал провинившемуся великую честь. Поэтому тот должен носить эти знаки отличия с гордо поднятой головой.

По ночам, валясь от усталости, Лев обрушивался на стог сена в конюшне, где жил и спал до упора, до первого ненавистного крика петуха. Затем он поднимался, чувствуя нестерпимую ломоту в суставах и шел вместе с остальными на адский труд. Иногда собирал хлопок или отправлялся в деревню за покупками с листком бумаги, на котором аккуратным почерком были написаны необходимые товары, временами тратил целый день на прогулку с хозяйским скакуном – единственная возможность вновь прокатиться верхом и почувствовать себя живым. К несчастью, кто-то из знакомых стал свидетелем этой невинной забавы и пожаловался главному истязателю.

После наказания Ренси провалялся на грязном деревянном полу неделю, постоянно выдавливая из себя нечленораздельные звуки. На спине виднелись кровоточащие и воспаленные раны, прикрытые листиками с целебными мазями. Ему помогали и поддерживали, по неизвестной причине приняв его за возможного спасителя. И неважно, что никто никогда не пойдет за пресловутым освободителем в цепях. Просто людям нужна была какая-то надежда. Поначалу темнокожие невольники относились к одинокому мальчишке с толикой оправданного подозрения и некоего презрения. Но все изменилось, когда принц заступился за несчастную беременную женщину, пойманную на краже яйца из курятника.

– Прошу вас, повелитель, – она сложила руки в молитвенной позе, выронив то самое злополучное яйцо. Змей смотрел на нее с подчёркнутым равнодушием, что наводило неописуемый ужас. – Мы тут почти голодаем.

– Голодаете? Ты? – переспросил наигранно удивленный Кристофер, указывая на уже заметно округлившийся живот. – Под почти ты, наверное, имела в виду не совсем? – с этими словами он замахнулся для предстоящего удара, но возникший перед ним силуэт ошеломил инквизитора. – Что такое?!

– Скажите мне, господин, – брат короля сделал особый акцент на последнем слове. – Вы – человек? – подобный вопрос обескуражил застывшего, покрасневшего палача. – Как вы можете? Вы убили ее мужа на прошлой недели, оставив совершенно одну, без поддержки. И теперь удивляетесь тому, что произошло?

– Знаешь, ты чертовски прав, мой дорогой друг! – неожиданно воскликнул Уэйнвуд, хлопнув в ладоши. – Я совсем не думаю о благе моих подчиненных. Признаться, мне до этого и дела нет. Но раз тебе – есть, то, думаю, тебя не смутит моя просьба. На колени. – зеленые глаза на мгновение вспыхнули, но слабый блеск тут же потух, встретившись с насмешливым взглядом темноватых бездн. – Я должен повторять дважды? Становись на колени и вымаливай прощение за нее.

Щека инстинктивно поползла вниз, оголяя зубы. Тем не менее, Ланнистер исполнил приказ хозяина без промедления. Попросту рухнул на грязную землю, но не посмел проявить слабости и опустить голову. Он смотрел прямо на своего мучителя, отчего тот слегка поморщился, но все же широко улыбнулся в знак одобрения. По привычке коснувшись щетинистого подбородка, лорд внимательно осмотрел коленопреклоненного соперника. Несмотря на внешний вид: поношенный кафтан, усеянный заплатками и дырками, загоревшую кожу, паутинку морщин под глазами, он оставался все тем же воином, проливавшим кровь ради братского престола.

– Мне нравится смотреть, как ты умоляешь, – одобрительно кивнув, изверг хмыкнул и повернулся к насмерть перепуганной рабыне. – Делай так чаще. А пока прогуляйся с Фрицем, он чересчур долго находился в конюшне. Потом я расскажу, какое нашел применение твоим безграничным талантам.

Норовистого хозяйского жеребца ненавидели практически все обитатели поместья. Надзиратели побаивались мощных копыт, силящихся ударить любого, кто осмелился пройти мимо загона, конюхи с опаской поглядывали на навострившиеся уши, когда носили воду или вычищали грязь из подков. Однако вел он себя все равно лучше, чем всадник. Ренси не нравилось следить за этим животным, но постепенно их отношения наладились и переросли в обоюдное согласие находиться в компании друг друга. Впоследствии их начали связывать узы дружбы. Соломенная грива развевалась на бешеном ветру при сумасшедшем галопе, дарящему вкус желанной свободы.

Однажды взбешенный поведением наездника мустанг сбросил его прямо в лужу, что могло нехорошо закончиться для раздраженного коня. Лев, вовремя подоспевший на помощь завопившему повелителю, успокоил возбужденного зверя и отвел в загон. Рабовладелец же пришел в бешенство: избил попавшегося под горячую руку слугу за неуместный вопрос о самочувствии, принялся угрожать обезглавить виновниках произошедшего и повесить его шкуру на стене. Ренси, услышав подобные угрозы, сразу же упал на колени, вымаливая прощение за то, чего не совершал и к чему не был причастен.

– Это ты виноват! Проклятый ублюдок! Ты его научил! – Змей мгновенно растерял все свое самообладание. Светло-каштановые волосы растрепались, прикрыв лоб. – Я повешу тебя, клянусь Богом! – зарычав от всепожирающей злобы, аристократ все же не стал приводить в исполнение свою угрозу, стоило невольнику потешить самолюбие демона. – Что же, сегодня тебе повезло. Ко мне пришел человек, поведавший об одном маленьком развлечении. Бойцовые ямы снова открыты. Ты станешь моим чемпионом. Боюсь, это не вопрос. Если хочешь сохранить жизнь этой глупой скотине и продлить собственную, то начнешь тренироваться уже завтра.

Очередное испытание, ниспосланное Господом, явно поддавшемуся искушению своего злейшего врага – Лукавого. Прошло около восьми лет с тех пор, как Ланнистер был продан в рабство. Его могли сломать физически, но не морально. Большинство заключенных потупляли взор, завидев господина с тростью на горизонте. Но только не он. Не сын Хранителя Запада, брат правителя Беленора и наследник огромной территории. Он по-прежнему оставался принцем, хотя у его брата давно могли появиться новые дети. Но в данном случае это не имело значения. Со своим титулом он не расстанется даже под угрозой смерти.

Но десять лет – большой срок. Если бы кто-то сказал, что ему осталось потерпеть еще пять, то он бы заплакал. Самое страшное во всей это ситуации – неведение. Мало кто мог вынести такие бесчеловечные пытки. Всю свою жизнь он наблюдал за тем, как рабы появлялись и исчезали. Бесконечная вереница черно-белых страдальцев с невысказанной мечтой о свободе. Грустное зрелище. Впрочем, сам Ланнистер не мог жаловаться. К нему относились по-особому, называя цепным псом чужестранца. Под таким прозвищем он и выступал на арене. Изредка его называли Ваше величество. В качестве насмешки, но он научился не обращать внимания на обыкновенных плебеев.

– Ты молодец! Прекрасно держался, – похвалил Кристофер после очередного поединка, впечатлившего зачарованную публику. – Я бы не смог выстоять с одной деревянной дубиной против хорошо вооруженного соперника в броне, но ты справился. Правда, в следующий раз попытайся сделать это быстрее и не получить ран. Это было не так эффектно как в прошлый раз, понимаешь? А люди, они хотят зрелищ. За это они нам платят хорошие деньги. – похлопав опытного бойца по плечу, Уэйнвуд повернулся к выходу, но все же остановился на половине пути. – Чуть не забыл. Здесь же и твой выигрыш тоже. Возьми. – он вложил несколько монет в огрубевшую мужскую руку. – Не знаю, пригодятся они тебе или нет, но ты заслужил. Но прими во внимание мои замечания.

– Благодарю, господин, – слабо улыбнувшись, победитель сжал монеты в кулаке. – Я исправлюсь.

Он мог бы купить новый кафтан или орудие для боя, с разрешения хозяина. Но не стал. Какое-то странное предчувствие овладело им. Он соберет необходимую сумму для… Собственного спасения? Но каким образом? Мысль, повисшая в воздухе, осталась в закромах памяти. Невзирая на соблазн, он продолжил сражаться во имя несуществующей цели. Добиваться славы на ристалище, круша одного противника за другим, ломая кости чернокожим гигантам, чьи мышцы буквально лопались от напряжения. Человеческая кровь не единожды попадала на язык, оставляя мерзкий металлический привкус. Вытирая окровавленное лицо тряпкой, Ренси глядел вслед проигравшим, которых обычно уносили с переломанными костями или вырванным сердцем.

– Ты не представляешь, сколько раз мне предлагали купить тебя за весьма уместную цену, – блаженствовал соотечественник, впервые не выказывая привычного недовольства или раздражения. – Черт, я бы разбогател и купил бы половину этого поганого города. Но мы же вроде как друзья, а их не продают, верно? Кто бы мог подумать, пять лет на арене и ни единого проигрыша. Великолепно. По такому случаю я позволю тебе завтра же сходить на рынок и купить доспехи. Можешь даже прокатиться на Фрице, я сегодня добрый. Все равно эта скотина ни на что не годна.

– Спасибо, милорд, – вежливо поклонившись, пленник удалился в свой небольшой сарай, построенный отдельно для него. Не желая выделяться, он редко ночевал там, лишь когда нуждался в одиночестве. Зайдя по дороге в конюшню, полную лошадей самых разных мастей, воин прошествовал к отдаленному загону. – Здравствуй. Как ты тут?

Проведя рукой по белой полоске на вытянутой морде, мужчина тяжело вздохнул. Им предстояло совершить увлекательное путешествие длиной в несколько часов. Этого вполне хватит, чтобы почувствовать себя живым. Боясь услышать отвратительный смех хозяина, решившего поиздеваться над своим рабом, Лев заснул прямо на сене, не переживая насчет привычного запаха и опасной близости подкованных копыт. За все приходится платить, этот урок он усвоил. Никогда прежде он не вспоминал о потерянной семьей, однако, по неизвестной причине, именно в эту ночь ему приснилась погибшая сестра. Впервые за десять лет. Проснувшись в холодном поту, принц увидел перед собой два немигающих черных глаза. Фриц стоял над ним, прикрывая собственным телом.

– Мы не должны быть здесь, – аккуратно коснувшись мерно вздрагивающих ноздрей, чемпион ощутил теплоту на коже. – Мы с тобой не рабы.

Провалившись в забытье, Ланнистер проснулся гораздо позже обычного. Никто не разбудил его на рассвете, облив холодной водой – так время от времени развлекался напившийся Змей. Посчитав это хорошим знаком, боец вывел недовольного скакуна. Уздечку и седло брать не позволяли и он не рискнул нарушать этот запрет. Свобода познавалась в отсутствии кандалов. Поздоровавшись с рабынями, негласный лидер общины взобрался на крепкую спину и постарался скорее убраться из угнетающего поместья. Встречавшиеся по дороге недруги не посмели выказать неудовольствия. Они боялись знаменитого цепного пса, не проигравшего ни одной битвы один на один.

Въехав в городскую черту, рыцарь не стал поворачивать к необходимым лавкам. Ему захотелось еще раз ощутить упоительный морской воздух. Убогий порт остался на том же месте. Как забавно. Десятки причудливых кораблей, от большого до малого, со странными рисунками на парусах выстроились в своеобразный ряд. Внезапно в голову пришла безумная идея. Может, одно из этих суден идет к берегам Беленора? Это вполне возможно. Может, ему удастся проникнуть туда или купить место, ведь в кармане все еще позвякивали честно заработанные монеты. Слишком просто. Его могут узнать в любой миг и доложить Торговцу забвением. Но он может оправдаться. Он сможет придумать что-нибудь. К счастью, никто не признает в нем раба, поскольку их не клеймили, так как Уэйнвуд не признавал испорченный товар. Поэтому его примут за бедного путника с конем.

– Скажите, куда идет этот корабль? – словно невзначай поинтересовался известный борец, упорно глядя в глаза свистящему матросу. Обветренное лицо выражало неподдельное равнодушие, но, зациклившись на мустанге, кустистые рыжие брови поползли вверх.

– В вольный город Юнкай, господин, – вздрогнув от услышанного, Ренси взглянул на поднимающуюся вдали волну. Он часто видел море издалека, когда приезжал на рынок в сопровождении хозяина.

– Этого хватит, чтобы отправиться с вами? – соблюдая величайшую осторожность, будто все происходящее подстроил сам Уэйнвуд ради забавы, принц показал горсть монет, предназначенных для покупки новых доспехов.

– Конечно! – воскликнул удивленный матрос, завороженно изучая предлагаемую сумму, которая по совместительству являлась выкупом из собственной тюрьмы. Он мог бы давным-давно воспользоваться шансом на побег, но непонятный страх все это время сковывал душу. Первобытный страх. – Вот только без лошади. Капитан не возьмет ее на борт.

– Пожалуйста… мы же были вместе, – невнятно пробормотал заложник демона, дыша с какими-то странными промежутками. – Я доплачу столько, сколько потребуется. Я могу работать на корабле. Умоляю.

– Мне жаль, но капитан на это не пойдет. Мы везем ценный груз, – почесав макушку, моряк отрицательно покачал головой и с неподдельным сожалением посмотрела на откровенно запаниковавшего незнакомца. Все кончено. Это знак. Ничего не выйдет. Лучше вернуться, пока его исчезновение не вызвало подозрений. – Но вы можете его продать прямо сейчас. Выручите больше серебряных монет. Эй, приятель, иди сюда! – эти слова были обращены к другому матросу, гораздо старше и опытнее, если судить по виду. Настоящий морской волк с разросшейся по всему лицу бородой. – Этот господин желает к нам, но места для его скотины у нас нет. Вы же вроде как везете экзотических животных в Астапор. Может, упряжная вам пригодится?

– Хороша животина, спору нет, – после осмотра, длившегося целую вечность, заявил скупщик. – Потянет на пять золотых или тридцать серебряных. Как вам угодно? – Ланнистер машинально прижался к длинной шее. Тридцать серебряников? Этот жест явно не ускользнул от проницательного покупатели, заставив нахмуриться. – Ладно, ваша цена?

– Я не могу его продать… не могу этого сделать… он… он, – он мне не принадлежит. Следовало признаться, но кому от этого станет лучше? Сглотнув застрявший в горле ком, житель Беленора с трудом вымолвил: – Вы обещаете хорошо о нем заботиться?

Не скрывая своего изумления, мужчина почесал подбородок. Раздумывая мгновение, он осмелился подойти ближе и протянуть руку в направлении вытянутой морды. Зверь угрожающе зафыркал, чего и следовало ожидать. Но это не смутило человека, привыкшего иметь дело с самыми опасными тварями этого мира, поэтому он весьма ловко накинул принесенную помощниками веревку на изящную шею. Дрожавший и заговаривающийся раб все еще прижимался к другу, с которым пережил все лучшие и худшие моменты их совместной жизни, изредка разделенной деревянным забором.

– Я так не могу, – неожиданно признался новый владелец потрясающего игреневого скакуна. – Считайте, что я одолжил его у вас. Если нам доведется встретиться, то я не стану требовать с вас платы за его возвращение. Как его зовут?

– Фриц, – нерешительно ответил чемпион, пробуя ненавистное имя на вкус. Оно совсем не подходило такому преданному товарищу, каковым являлось это поразительное существо.

– Странное имя для лошади, – кисло улыбнувшись, проговорил капитан соседнего судна, готовящегося к отплытию.

– Верно, назовите его по-другому, – взмолился рыцарь с отчаянным пылом. Глаза все еще горели, являя потрясающую смесь разных оттенков зеленого. – Это нехорошее имя. Оно проклято.

Неуверенно кивнув, пораженный скупщик уже намеревался вернуться на судно, но так называемый товар вдруг заупрямился и принялся вырываться из силков. Ноги с завидной яростью, оголяющей витиеватые ниточки вен, впились в землю. Громкое ржание разнеслось по всему порту, привлекая излишнее внимание. Ренси, наконец-то очнувшийся от непонятного анабиоза, подбежал к верному соратнику и, обняв за шею, зарылся в мягкую гриву. Простояв так несколько минут, принц аккуратно, не делая резких движений, приподнял крупную голову и взглянул в глубокие черные глаза, смотревшие на него с пониманием и… любовью. Прижавшись лбом к родной белой полоске, невольник шептал слова утешения.

– Мы еще встретимся, клянусь, – подав едва заметный знак, боец позволил увезти единственного друга, который перестал брыкаться и покорно последовал за мягким, но требовательным хозяином. – Прощай.

– Зря вы не взяли денег, милорд, – голос ворвался в подсознание и неприятно кольнул в области сердца. – Могли бы выкупить лучшую каюту с питанием и еще бы немного осталось.

– Я не собираюсь нежиться в постели целыми днями. Дайте поговорить с капитаном, чтобы наняться на корабль. Я готов заплатить за это, лишь бы убраться отсюда. Как называется судно?

– Если переводить на общий язык, то Победный Ветер или Ветер Победы. Как вам больше по душе, – Ренси ничем не выдал своего волнения от услышанного. Это знак. Все будет хорошо. Отныне. Боязливо ступив на деревянный помост, беглец внезапно натолкнулся на вытянутую руку стоявшего справа моряка. – Я еще не видел раба, который бы осмелился на такое. Вас немало таких здесь встретишь, но ни один еще не осмеливался подойти ближе, чем на пару метров. Я уже молчу о том, чтобы просто заговорить с кем-нибудь из нас. Не бойтесь, я не верну вас обратно, но мне все же любопытно, как вы это сделали? Как побороли эту порочную власть страха?

– Я не родился рабом, капитан, я стал им по вине обстоятельств, – мужчина хмыкнул, после чего убрал препятствие в виде собственной ладони, позволяя идти дальше. Он обо все догадался. Сразу же. Но решил испытать незнакомца. Судя по внешности, он занимался мореплаванием от скуки, при этом беря на себя обязанности перевозчика какого-нибудь груза – также благодаря смертельной усталости от всего насущного. Чем-то они были похожи друг на друга.

Облокотившись на одну из бочек, Ренси таким образом сохранял равновесие. Иначе просто потерял бы сознание и рухнул на палубу. Пятнадцать лет. Сумасбродный юноша, дерзко бросивший вызов всему миру, умер слишком давно. На его место пришел изуродованный жизнью мужчина. Но теперь все закончилось. Все отошло на второй план: Торговец забвением, держащий окровавленный хлыст и хохотавший своим безумным, дьявольским смехом, огромный дом с кроваво-красной крышей, темнокожие плантаторы, вытирающие пот с мясистых лиц, ликующая толпа, заслышавшая хруст костей, плачущие дети, лишившиеся матери, брыкающийся Фриц. Все это не имеет больше никакого значения. Юнкай отказался от рабства. Это сейчас важно.

Комментарий к Торговец забвением

Немного примечаний: эта история не претендует на историческую достоверность. Это скорее некая помесь, весьма поверхностная, “12-ти лет рабства” и “Боевого коня”, хотя идея пришла ко мне раньше просмотра этих фильмов. Тем не менее, они вдохновили на написание истории про человека, попавшего в тяжелую жизненную ситуацию. С основной эпопеей (ссылка указана в шапке) данную историю связывают лишь персонажи.

Чтобы вы не путались: Ренси Ланнистер (главный герой) - брат Майкла Ланнистера, дядя его сыновей (Клауса, Элайджи, Кола, Финна и Хенрика, играющих важную роль в основной истории). В тексте неоднократно звучат такие прозвища: Лев (в гербе Ланнистеров изображен лев), принц (его брат является королем Беленора) и прочее. Ренси коротко появляется в “Узах крови” в последних главах, если вас интересует его дальнейшая судьба. Но в будущем я хочу написать продолжение этого отрывка.

Кристофер Уэйнвуд - он же Торговец забвением, купивший Ренси. Является одним из главных антагонистов в книге “Узы крови”, однако о его прошлом там почти ничего не сказано. В тексте его также называют Змеем или Змеей.

Если коротко, то к данной работе у меня большие претензии. Она писалась очень долго, с большими перерывами, потом очень быстро, поэтому я считаю ее одним из неудачных экспериментов. Но удалять после десяти написанных страниц стало жалко. Может, кому-то придется по душе, но недостатков здесь, несомненно, больше, чем могло бы быть при более добросовестном труде.

========== Близость без прикосновений ==========

She Wants Revenge – First, Love.

Hollywood Undead – Pain.

Он поклялся навсегда забыть о войне. Стереть из памяти эти ужасные, холодящие душу воспоминания. Забыть въедливый запах крови, перестать чувствовать его на языке и каждый раз сплевывать. Закрывая глаза по ночам, он погружался в худшие мгновения собственной жизни. Резко вскакивая с постели в холодном поту, он лишь стонал и заваливался на другой бок, не в силах совладать с адской головной болью. Не имеет значения, сколько пройдет времени – год, десять лет или пятьдесят – мука не исчезнет.

Горькое послевкусие все равно останется, равно как и все остальное. Невозможно от этого сбежать, невозможно с этим бороться. Простое смирение тоже не решит проблем. Следует попросту научиться жить с чувством беспомощности и осознанием того, что он повинен в гибели близкого друга. Потрясающе. Оказывается, статус победителя и прославленного ветерана дорогого стоят. И хотя размеренная семейная жизнь едва заполняла пустоту в сердце и временами казалась невыносимо скучной, она все же принесла необходимое умиротворение.

Разгуливая по набережной, любуясь изумительными картинами природы, Баратеон тяжко вдыхал свежий воздух, не оскверненный привычным зловонием. Окружение не понимало его. Казалось бы, ты выиграл одну из самых масштабных войн, коих не видывали со времен злополучного восстания. Так радуйся, гуляй, пей, веселись и ни о чем не думай. Нет, нужно ходить с угнетающим выражением лица и фыркать на каждого встречного, кто посмеет сделать замечание или предложить развеяться.

Отринув все полезные советы местных бражников, юноша решил заняться посевами вместе с крестьянами. Поднимаясь на рассвете, он выезжал из замка и пропадал на весь день. Домой он возвращался потным, раскрасневшимся, утомленным и едва способным складывать слова в предложения. Темные волосы, слипавшиеся от пота, постоянно падали на глаза, вынуждая откидывать их назад при любой возможности. Разросшаяся по всему подбородку щетина превращала некогда жизнерадостного и беззаботного мальчишку в уставшего от жизни человека, согнувшегося под тяжкой ношей мученика.

Несколько новых шрамов на теле дополняли образ. Игнорируя друзей, искренне желавших исправить ситуацию, лорд постепенно замыкался в себе. Швырять камни в водную гладь, наблюдать за копошащимися воронами с башен, убивать сутки на охоту на оленей, чтобы, в конце концов, выпустить пойманного зверя на волю – все это лишь побег от суровой реальности, которая рано или поздно настигнет заблудшую душу. Но проще притворяться, что все хорошо, нежели дать волю эмоциям. Признать свою слабость и попытаться бороться с ней.

Но последней каплей стало вовсе не подчеркнутое равнодушие, а повешенный на стену молот. Символ непокорной, несломленной и неуязвимой натуры был предательски отброшен в сторону. Как ненужная вещь. Устаревшая безделушка, ранее доставлявшая удовольствие, но пресытившая. Таким образом он отрекся от всего произошедшего. Сдержал клятву, данную самому себе. По крайней мере, конфликт со своим внутренним монстром можно считать решенным.

Чего не скажешь об участившихся ссорах с боевыми товарищами и супругой. Лилит умоляла Вильгельма забыть о солдатском прошлом, но не думала, что все зайдет так далеко. Непрекращающиеся размолвки иной раз доходили до яростно разбитых ваз, разломанных картинных рам и разбитых в кровь об дверь кулаков. Однако все они неизменно заканчивались бурными ночами. Наслаждаясь друг другом, пара быстро забывала о насущных проблемах. Но однажды воин сорвался. Не выдержал всех этих извечных проволочек. Не выдержал бесконечного давления.

Достаточно. Он поклялся навсегда забыть о чертовой войне. А она преследовала его. Не давала покоя. Ни во снах, ни наяву. Лорд медленно сходил с ума. Одно помутнение и тысячи витиеватых оправданий. Накричав на безвинных стражников, Олень сразу же принялся опустошать винный погреб. Редкие напитки, хранившиеся слишком уж давно, были кощунственно уничтожены. Половина разлита на каменный пол, другая – оставлена без пробок в самом дальнем углу.

Конечно, она нашла его в не самом лучшем состоянии: осунувшегося, растрепанного и с идиотской полуулыбкой на устах, выдающей внутреннюю опустошенность. Хватит играть роль жертвы. Хватит бездействовать и жалеть самого себя. Ты был великим и непобедимым солдатом, командиром огромных подразделений с королевскими знаменами, непревзойденным мстителем, карателем убийц собственных родителей. А теперь – бесполезный, никчемный кретин. Но он даже не слушал весь этот поток очевидных замечаний. Просто усмехался, продолжая разорять свои же запасы.

Лилит внезапно поняла, что над ней глумятся. Не воспринимают всерьез. Это самая страшная ошибка, которую только мог допустить поганый рогоносец. Однажды дядя выпил лишнего и произнес целую речь о беспечности женского пола, после чего она сбежала. И не зря. Ей удалось не просто оказать неоценимую услугу самому королю, но и спасти несколько знаменитых ветеранов, а затем – практически целое войско из лап кровожадного Лжепророка. Может, в скучные летописи ее подвиги не запишут, а вот благодарные взгляды останутся.

– Знаешь, в чем заключается твоя проблема, несчастный сирота? – заявила пока что единственная здравомыслящая правительница Юго-Восточного региона. Заправив выбившуюся светлую прядь обратно за ухо, она присела возле глупого юнца. Аромат выдержанных солнечных напитков чувствовался даже на большом расстоянии. – Ты всю свою жизнь жил в каком-то выдуманном мире. Испытывал жалость к самому себе, ненавидел окружающих. Казалось бы, ты избавился от этой чуши, когда снова возвратился домой. Но это не так. Раньше я послушно дожидалась, пока это пройдет, но у всего есть предел. Иная недалекая простушка, быть может, и могла смириться с тем, что ей придется, как хорошо обученной собачке, наблюдать за твоим падением на дно, а потом терпеливо ждать твоего возвращения из прекрасного мира винных паров, но это не мой случай. Последнее время я жажду чаще выходить на воздух или к морю, но мне приходится жертвовать этой привилегией в угоду твоим буйствам. Я все чаще обдумываю возможность уехать отсюда.

– Ты вольна поступать так, как тебе заблагорассудиться, – Баратеон едва выговорил последнее слово. Язык заплетался, мысли путались, переплетались с фантазиями. – Я не собираюсь отстраивать золотую клетушку и держать тебя там до конца нашего брака. – почему-то широкая улыбка вновь заиграла на небритом лице. – Черт, да ты в любую секунду можешь нанять корабль и навестить дальних родственниках на тех странных берегах с труднопроизносимым названием. Я не буду просить тебя играть роль той самой собачонки и оставаться со мной.

– Оказывается, я недооценивала твои ораторские способности. И Клаус тоже, судя по всему. Ты умеешь бравировать, когда тебе это выгодно, – скептически подняв бровь, Лилит тяжело вздохнула. Не сдвинувшись с места, она нащупала ближайшую раскупоренную бутылку и, запрокинув голову назад, сделала глоток. Прищурившись и фыркнув, Вильгельм неодобрительно цокнул языком.

– Ничего себе, – изрек явно удивленный бражник. – Это действительно так много значит для тебя? – прежде, чем швырнуть полупустой сосуд через весь подвал, девушка испытала неподдельное чувство отвращения. Не к мертвецки пьяному мужу. К себе. – Мне прямо захотелось перенестись к тому судьбоносному дню нашего знакомства. Когда это было? Не подскажешь?

– Ты не помнишь нашу первую встречу? – иронично поинтересовалась жительница островов. – Самый худший день моей жизни.

– Думаю, что не самый, но он бы определённо попал в список, – салютовав приятной собеседнице очередной бутылкой, Сохатый не скрывал своего блаженства. – Кстати, в тот день я попытался жить. Забавно, неправда ли?

– Ублюдок, – не удосужившись взглянуть на распростертого на полу победителя, она скрылась за дверью.

Островитянка окончательно убедилась в бессмысленности всех разговоров. Убедить себя собрать необходимые вещи и отдать соответствующие распоряжения было еще труднее, чем продумать план дальнейших действий. Интересно, что скажет дядя при таких обстоятельствах? Снова начнет сетовать на бессилие женщин перед сильными мира сего? Видел бы он сейчас одного из их представителей, валявшегося на бочках и пытающегося дотянуться до стекла. Омерзительно. Опустившись на постель, юная хозяйка замка прижала ладони к лицу. Непослушные слезы все же оставили после себя солоноватый привкус.

По телу словно прошел электрический разряд, стоило ей почувствовать эти до боли знакомые прикосновения, обжигающие оголенную кожу. Вильгельм прижался к ней, позволив собственной груди соприкоснуться с дрожавшим позвоночником. Пальцы с легкостью проникли под платье и остановились на напряженном животе. При этом их владелец оперся подбородком на хрупкое плечо и принялся раскачиваться, будто корабль.

– Ты слишком быстро сдалась, дорогая, – констатировал Олень жалостливым тоном. Из-за этого еще больше захотелось отстраниться. Ведь он прав, черт возьми.

– Катись к черту! – почти закричала леди Харлоу, привыкшая к девичей фамилии. – Я готова уйти. Оставь меня в покое. Ты, кажется, нашел общий язык с тем дорнийским вином.

– Ты не уйдешь, – убрав мешавшие ему светлые волосы, мужчина коснулся губами ее дернувшейся шеи. Улыбаясь самому себе, Баратеон не собирался останавливаться и решил укусить супругу за мочку уха. Как только он впился в ушной хрящ, то сразу же ощутил, как расслабившаяся Лилит плотнее прижалась к нему и обвила его шею. – Я не готов к твоему уходу.

Закусив губу, неудавшаяся беглянка начала проклинать себя за то, что его касания и умопомрачительный шепот вновь заставили чувствовать. Сделав глубокий вдох, на мгновение забывшись в ощущениях, она все же резко повернулась лицом к партнеру и вздернула подбородок. В это же время ее ноги плотно обвили мужскую талию. Как бы тщательно он не брился, легкая щетина все равно проявлялась на следующий же день. Она сводила с ума.

– Я пообещала себе, что отныне наша близость будет ограничиваться одними только взглядами, – ухватившись за ворот испачканного кафтана, она потянула их обоих на простыни, смягчившие падения. – Близость без прикосновений.

– Какая жалость, но ты буквально только что стала клятвопреступницей, – сообщил рыцарь своим покровительственным голосом. Поцелуи становились все грубее. – К сожалению, ты любишь меня. И это не исчезнет только потому, что ты сама убедила себя в обратном.

Так и есть. Скорее всего это была основная причина, по которой она сказала “да”. Тот сентиментальный момент всплывал в памяти на протяжении всей долгой ночи. Три, четыре или пять восхитительных дней. Счет потерян. Их никто не тревожил. Слуги и вельможи, конюхи и вассалы – все отошли на задний план. Впервые. В таком режиме они существовали бы еще дольше, но обязанности верховного лорда кто-то должен исполнять.

Если бы какой-нибудь сердобольный зевака предупредил о том, что мальчишке придется часами сидеть на неудобном троне и выслушивать жалобы просителей, то Вильгельм похоронил бы все планы о мести еще в зародыше. Сплошные потоки неконтролируемого людского нытья. На войне и то было веселее. Разнообразие и предсмертные крики противников – лучшее лекарство.

С другой стороны, он снова вернулся к той одержимости. Переживания, воспоминания… Снисходительная улыбка спадала с лица, а взамен приходили видения. Раздробленный череп Кая, близкого друга, валявшегося в собственной запёкшейся на песке крови. Безжизненное тело матери, искривленное и разлагающиеся. Трупы с отрубленными конечностями, остекленевшими глазами и объеденными воронами ликами. Вздрогнув от неожиданного голоса, раздавшегося у самого уха, Баратеон непроизвольно стиснул челюсти.

– Снова он? – даже не стараясь натянуть вежливую улыбку, правитель Юго-Востока снескрываемой неприязнью следил за вошедшим в зал. Он не умел притворяться. Не видел в этом смысла. – Первый раз я отказал в твоей абсурдной просьбе две недели назад. Потом отказался принимать тебя. Но ты все равно здесь.

– Я прошу прощения, что доставляю вам неудобства, повелитель, – склонив голову и кивнув в знак уважения, мужчина тут же выпрямился. Низкого роста, немного сгорбленный и разодетый с иголочки кавалер расшаркивался перед юнцом. – Хочу попытать удачу еще раз. – коснувшись морщинистыми пальцами разросшейся по подбородку буро-серой щетины, Грегори прокашлялся. – Его величество пообещал очистить всю местность от так называемых нечестивцев. Вы обязаны…

– Я больше не принимаю участие в охоте за головами, – оборвал юноша, не позволяя напоминать о каких-то там сомнительных договоренностях. Он вычистил регион, но заключил соглашение с остальными вассалами и владельцами земель, что необнаруженные и скрывающиеся преступники – их забота. – Обратитесь напрямую к вашему сюзерену и получите желаемое.

Олень был готов оказать поддержку, но только в самых патовых ситуациях. Конечно, это вызвало недовольство со стороны общества. Гарант безопасности отказался им быть. Какая ирония. Непрошеный гость, по всей видимости, ожидал такого ответа. С наигранным равнодушием он принялся разглядывать дерзкого юнца. Значит, лорды были правы и никакой помощи ждать не стоит.

– Боюсь, мне придется написать в столицу и уведомить о вашем решении, – повисла неловкая пауза, предшествовавшая своеобразной игре в гляделки. Осознав услышанное, Сохатый практически вскочил с трона. Слуги испуганно переглянулись и съежились в ожидании господской реакции. Жалобщик, воспринявший затянувшееся молчание как свой успех, продолжил: – Вы отказали мне в помощи без уважительной причины. Надеюсь, государь уладит возникшее между нами недопонимание и напомнит вам о вашем же долге перед державой.

– Державой? – не выдержав, взревел Баратеон. Побагровевшее лицо вытянулось от искреннего возмущения, глаза налились кровью, а вена на бычьей шее вздулась. Все можно стерпеть, но не возвращение в прошлое. – Я ничего не должен этой чертовой стране! Ничего не должен проклятому Клаусу! – спускаясь по ступенькам, Вильгельм все ближе и ближе подходил к своему зарвавшемуся вассалу. – И я точно ничего не должен тебе, поганый трусливый ублюдок.

– Милорд! – попытавшийся вмешаться советник получил в ответ уничтожающий взгляд безжизненных серых глаз. Предостережение возымело действие – все снова замолчали.

– Я давно заплатил по всем счетам, вернул все кровавые долги и при этом не запятнал свою честь, но потерял слишком много, чтобы гордиться этим, – возвышаясь над перепуганным ленником, лорд чуть склонил голову, дабы перейти на угрожающий шепот: – Убирайся отсюда, пока я действительно не вспомнил о прошлом и не выпотрошил тебя прямо здесь.

– Ты выжил из ума, мальчишка! – задыхаясь от негодования, воин все же не рискнул сорваться на крик. Отставной солдат, не побывавший ни в одной битве, избежавший масштабных войн и разрушений, не мог понять молодого ветерана, прошедшего через все круги Ада.

– Да, мне нравится быть сумасшедшим, – улыбнувшись уголком губ, Баратеон сделал неопределенный жест рукой. Таким образом аудиенция была закончена.

Развернувшись, юноша скрылся из виду собравшейся толпы. В скором времени ему донесли о том, что проситель, выругавшись, сел на коня и ускакал прочь. После этого жизнь пошла своим чередом. Проблемы будто бы исчезли, отношения с окружением нормализовалось. Было приятно выезжать из замка в предрассветное утро, слушать шум морского прибоя и исследовать обломки кораблей, выброшенных на берег. Это напоминало о детстве, проведенном с братьями. Которых уже нет в живых.

Удивительного, как из одного приятного воспоминания могут родиться тысячи тех, что хотелось забыть. Решая малоинтересные трудности с сохранением урожая на будущий год, реконструкцией разваливающейся северной башни и финансированием очередной церкви, неопытный владыка постепенно начинал привыкать к своей роли. Лишь бы не вспоминать о сражениях и не принимать в них участие. Даже во снах.

– Ты обленился настолько, что сановники доставляют все важные письма лично мне, – леди Лилит, уставшая от бесконечных жалоб со стороны придворных, нередко принимала ответственные решения за супруга. На сей раз она перебирала пальцами по пожелтевшей бумаги. Протянув руку, лежавший на кровати рыцарь намеревался забрать послание, но оно мгновенно оказалось прижатым к женской груди. – Погоди. Я вскрыла печать, ты же не возражаешь? Тут все довольно скучно – тебя пригласили на празднование именин лорда Транта-младшего и единственного. Ты убил его отца, помнишь?

– Предлагаешь сэкономить на подарке? – иронично поинтересовался расслабленный правитель, разглядывая старую картину в центре апартаментов. – Мой ответ ты прекрасно знаешь – нет. Я ненавижу светские мероприятия и обильные застолья. За всю кампанию Клауса мне доводилось напиваться чаще, чем ездить верхом. Простая трата времени.

– Я предвидела такой ответ, поэтому заранее известила, что приеду одна, так как Его непокорному высочеству не здоровится, – тоном, не допускающим возражений, объявила девушка. Впрочем, никто не собирался ей перечить. – Мне нравится, когда мы друг друга понимаем.

Блаженствуя в полнейшем одиночестве, Вильгельм полностью окунулся в любимые занятия. Разведение охотничьих псов, изнурительная скачка в опасных местах, охота на коварных тварей, блуждание по ночному лесу в поисках крова у отшельников. Их удивленные лица и отпавшие челюсти при виде самого господина доставляли тому неимоверное удовольствие. Умышленно игнорируя навязчивых советников, хитрец под благовидным предлогом выходил из замка, медленно шествовал к конюшням и исчезал на несколько часов. Возвращаясь обратно, он лишь отмахивался от просьб и претензий.

На следующие сутки спокойной, беспечной жизни Оленьи Рога посетил горделивый аристократ, на чьих знаменах расположился черный спящий лев. Попросив встречи с властителем Штормовых Земель, вассал терпеливо ждал в главном зале. Прошло уже полгода с момента окончания военных действий, но он ни капельки не изменился. Все те же взъерошенные темно-каштановые волосы, сияющая полуулыбка и борода, аккуратно украшающая выступающий подбородок и верхнюю губу. Они не виделись больше месяца, а для закадычных приятелей это довольно долгий срок.

– Вили, я чертовски рад тебя видеть! – расставив руки в разные стороны, мужчина в пестроватом кафтане готовился снизойти до объятий.

– Лорд Грандинсон, так меня называет только моя жена! И только в особых случаях! – изменившись в лице, сир нахмурился, однако не смог продержаться дольше шести секунд. – Если не преследует цели унизить меня на публике.

– Полагаю, это срабатывает! – прокричал Джером, тут же обхватывая крепкую шею товарища. – Мне кажется, ты разжирел. Что ты делал все это время?

– Наслаждался всеми прелестями жизни, мой бестактный друг, – съязвил Олень, не в силах удержаться от своих извечных спутников – иронии и сарказма. – А почему ты здесь? Я думал, половина населения поедет на этот идиотский праздник непонятно чего.

– На самом деле так и есть, – подтвердил гость, пожимая плечами. – Я направлялся в ту сторону, но решил по дороге заехать к вам узнать, не уехал ли мой сюзерен. Думал присоединиться и скрасить свое унылое путешествие. Представь, каким же было мое удивление, когда мне сообщили, что чета Баратеонов разделилась. Вы поссорились?

– Сохранение моего брака явно волнует тебя больше, чем меня, – посмеялся Сохатый, рассматривая вычурный наряд соратника. – Шутка. Я с самого начала заявил, что не собираюсь посещать никакие мероприятия. Приятно знать, что с моим мнением кто-то еще считается.

– Признаться, я тоже до последнего думал, что ты – декорация, – вовремя отскочив от предстоящего удара, Грандинсон усмехнулся. – Да брось, поехали. Будет весело. Я же там буду. Можем задержаться и написать Клаусу. Думаю, через неделю он сможет составить нам компанию.

– Я погляжу, тебе на месте не сидится. Не пробовал обзавестись женой? – приказав сновавшим неподалеку слугам подать графин вина, Вильгельм проводил старинного друга в специальную комнату.

– И стать таким же скучным, как ты? Нет, пожалуй, откажусь от такого щедрого дара. Не хочу нарушать многовековые традиции. Мой отец подобрал себе спутницу жизни, когда его отец прибег к угрозам лишения титула и прочего.

– Но твой отец мертв, – услужливо напомнил Баратеон, наполняя кубок до краев. Им не нужны шумные увеселительные прогулки, все можно обсудить лично.

– Теперь ты понял, в чем смысл? – подмигнув, Джером наконец-то распробовал вино. – Дорнийское. Чудесный вкус. Оказывается, они умеют не только стрелы отравлять. Кстати, насчет них. Ты все еще отправляешь письма Мартеллу? Или вы встретитесь ближе к… существует такой месяц под названием никогда?

– Ты обвинил меня в невоспитанности? – полюбопытствовал ветеран, не переставая улыбаться. – Я со многими поддерживаю связь, ты просто не входишь в их число. Это избранная партия. Верховные правители, мать их.

Желая выразить протест и напомнить о своем благородном происхождении и сотни великолепных, прославленных предков, Грандинсон внезапно был прерван резким и громким криком. Обернувшись, оба подвыпивших собутыльника увидели мужчину с раскрасневшимся лицом и трясущимися губами. Опершись о дверной косяк, он едва находил в себе силы перевести дыхание. Справившись с отдышкой, слуга упал прямо посреди комнаты и почти выкрикнул:

– Повелитель, она пропала! Никто не может сказать, где она! Никаких сведений!

Понимая, о ком идет речь, моментально протрезвевший Вильгельм вскочил со стула и ринулся в главный холл, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Написать письма с просьбой о помощи, разослать во все селения, угодья и крепостницы, дать волю охотничьим псам и организовать поисковые группы. За пару минут весь замок перевернулся вверх дном. Лакеи сновали по коридорам, а рыцари спешно надевали доспехи без помощи оруженосцев. Но стоило появиться темному ворону с запиской, как невыносимый хаос прекратился.

– Поганый Грегори был прав, – все, что произнес Олень после прочтения загадочного письма. Разорвав бумагу на сотни клочков, он по-прежнему сохранял спокойствие. – Ублюдки. Схватили мою жену неподалеку от моего же дома. Называют свое сборище еретиками, намекая на принадлежность к давно почившему подонку Гэбриэлю.

– Какого черта происходит? – рявкнул замешкавшийся Джером, отставший от друга. – Я услышал имя того мерзавца, которого мы похоронили больше полугода назад. И что требуют его последователи?

– Хотят личной встречи близ одной полуразрушенной деревушки, дабы поговорить о выкупе размером с половину Клаусового королевства, – заскрежетав зубами, лорд презрительно хмыкнул. – Дружественно позволяют приехать мне и лишь одному сопровождающему. Жаждут видеть поутру.

– Превосходно! Если бы не ценные заложники, то я бы даже обрадовался чудесному случаю размяться. Как же вовремя они приходят на бойню. Значит, завтра нас ждет увеселительная прогулка? К тому же, я слышал про эту шайку. У них немного людей, поэтому вдвоем мы справимся. Отправим наших лучших лучников, а сами опоздаем, чтобы не вызвать подозрений.

– Как все просто, – окунувшись в собственные размышления, юноша лишь кивал, не придавая значения словам. Неужели он снова вернется на эту проклятую стезю? – На тебя можно положиться. Займись приготовлениями. Я буду у себя, если понадоблюсь кому-нибудь.

Слегка озадаченный воин проводил товарища удивленным взглядом, после чего без видимого удовольствия отправился готовить целый отряд лазутчиков. Все должно пойти по плану, иначе придется расплачиваться за фатальную ошибку. Пока все это обсуждалось среди опытных военачальников, Вильгельм, пошатываясь, поднимался по лестнице в свою комнату. Заперев двери на замок, он рухнул на колени и закрыл лицо руками. Взмокшие темные волосы упали на прямо лоб.

Заплывшие глаза невольно метнулись к тому месту, где висел боевой молот. Можно приглядеться и увидеть засохшие кровавые пятна на остром шипе. Сколько жизней, невинных и проклятых, он сопроводил в Ад? Пора самому туда отправиться и найти поганого Люцифера, чтобы познакомиться поближе. Раз тот настойчиво требует своего преданного слугу вновь взяться за оружие, то почему нет? Хотя он поклялся в обратном. И себе и ей.

На самом деле, где-то в глубине души мальчишка желал вернуться в строй. Ощутить те незабываемые эмоции жертвы, услышать привычные душераздирающие крики. В мгновение ока какая-то странная полуулыбка коснулась уголка мужских губ. Но его жену выкрали – ей угрожает опасность. А он благодарен за это происшествие? За так называемую возможность возродиться из пепла уныния и самобичевания? К черту жалость! Настало время облачиться в доспехи и отправиться на помощь невинным. Забавно.

– Просыпайтесь, Ваша милость! – грубый голос проник в сознание и вытащил из омута. Щелкнув пальцами, Грандинсон принялся тормошить заснувшего. – Надеюсь, ты никогда не опаздывал на битвы Клауса. Гэбриэля ты торопился убить быстрее, чем свою жену освободить.

– Не произноси этого имени вслух. Чужаки, еретики… Боже, откуда они все берутся? – с трудом приподнявшись на локтях, Баратеон обнаружил, что заснул за столом. – Я спокойно жил под протекцией Роланда….

– Грабил тележки с бочками эля, напивался в борделях и убивал путешественников, – услужливо напомнил солдат, попутно призывая на помощь слуг. – У меня для тебя прекрасные новости: твой старый приятель Грегори услышал о нашем затруднении и решил протянуть руку помощи. Мы должны выдвигаться немедленно, иначе место встречи рискует превратиться в кровавое побоище.

Вскочив с кресла, рассвирепевший Олень заранее отказался от тяжелых доспехов и ненужного вооружения. Легкой кирасы и шпор будет достаточно. Пока несчастные слуги сновали по коридорам, Вильгельм молниеносным движением выдернул молот с настенной подставки и с грохотом опустил на плитку. Рогатый шлем, подаренный новоявленным монархом, был надет практически на ходу. Взобравшись на вороного жеребца, лорд устремился вперед. Отряд едва поспевал за господином, скакавшим по лесным чащам без остановок.

Утреннее солнце провожало несущийся вихрь всадников. Пункт назначения занимал небольшую часть лесной территории. Захудалая деревенька и раньше не приносила особой пользы, однако военное время окончательно уничтожило все старания. Крестьяне сбежали, оставив позади себя обветшалые домики. Подобные вымершие поселения стали использоваться в качестве пристанища для разбойников и прочего сброда. На сей раз ничего не изменилось.

Резко натянув поводья, воины замерли перед удручающей картиной: разбросанные в непроизвольном порядке трупы с искалеченными частями тела, кровавые лужи, и стенающие люди, проигравшие бой. За ночь здесь произошла настоящая резня. Мечи и луки, кольчуги и лошади – все смешалось. Необъяснимая тишина повисла над всей местностью. Вражеский лагерь расположился неподалеку от маленькой речушки, а группа защитников скрывалась в обгоревших хижинах. Появление рогатого рыцаря привлекло всеобщее внимание и прервало слабую перестрелку.

– Какого черта вы остановились? – взревел предполагаемый лидер сопротивления в комичном шлеме, оборачиваясь в сторону подкрепления. – Повелитель? – спрыгнув с коня, правитель Юго-Востока медленно подошел к своему вассалу, а затем ударил его плотно сжатым кулаком прямо по лицу. – За что? Я пытался помочь вашей жене…

– Заткнись, идиот! – зыкнул Сохатый, разминая шею и руки. – Ты испортил все дело. Мы намеревались заманить их в ловушку, а потом перебить при помощи лучников. А ты явился со своим праведным гневом и почти сорвал всю операцию. Потерял много времени и людей. Я бы выпотрошил тебя, Грегори, но сначала мы спасем мою жену.

– Теперь ты заговорил как истинный вожак, – поднявшись и отряхнув грязь, вояка с покрасневшей щекой облизнулся. – Большинство подданных начали жаловаться на бездействие.

– Кто ими заправляет? – вмешался спешившийся Джером, уже приготовивший меч. – Что это за шайка?

– Та самая, с которой я хотел разобраться и просил помощи, но мне отказали. Ирония в самом чистом виде, – усмехнувшись, отставной солдат поправил шлем. – Были они под командованием Лжепророка или нет – не знаю.

Заранее оборвав все нелепые вопросы и бессмысленные обсуждения, Вильгельм тут же подал сигнал атаки. Бойцы незамедлительно последовали за юным командиром. Захватчики, не ожидавшие такой поспешности, принялись отступать. Испугавшись огромного всадника в рогатом шлеме, сопровождаемого меткими стрелами, еретики разбрелись по узурпированной территории. Разделившись на два отряда, роялисты стали преследовать врагов. Практически не прибегая к помощи оружия, Баратеон не останавливался, не раздумывал и не жалел о содеянном.

Излишняя самоуверенность, превратившаяся в кровавую одержимость, стоила ему падения с раненного мустанга. Получив стрелу в незащищенную голову, животное с громким сопением рухнуло на землю и перевернулось. Едва успев соскочить с туши, лорд откатился на небольшое расстояние, в результате чего оказался на линии огня. К нему одновременно ринулись обе противоборствующие стороны. Готовясь давать отпор десяткам противников, ветеран неожиданно почувствовал, как чья-то крепкая ладонь легла ему на плечо и потащила за собой.

– Вы не любите меня, а я спасаю вашу ценную шкуру, – голос Грегори раздался над самым ухом. – Оставайтесь тут и не высовывайтесь. – скрывшись за обломками дома, союзники слышали характерные звуки битвы. – Ночью мы подожгли их лагерь. Вот только это не помогло решить проблему. Подожди, там твой друг. Кажется, он ранен или мертв…? – сорвавшись с места, владыка Оленьих Рогов попытался встать, но был удержан ленником. – Не смейте! Это опасно. Я сам взгляну.

Осторожно выглянув из-за угла с намерением разузнать обстановку, Грегори как-то странно дернулся и внезапно повис на деревянной балке. Все тело обмякло, а голова неестественно повисла на груди. Схватив вассала за кафтан, юноша притянул его к себе. Железный наконечник, впившийся в глаз, представлял собой омерзительное зрелище. Он виноват. Он поклялся забыть о ненавистной войне. Но нарушил клятву. Это привело к смертям.

– Вильгельм! Помоги мне! Вильгельм! Вилл! – отчаянный вопль заглушился криком подсознания. Он вспоминал все пережитые ужасы кровавой бойни, закончившейся недавно, но длящейся слишком давно. – Пожалуйста! Помоги! Кто-нибудь! Помогите!

Баратеон не пошевелился. Пошатнувшись, он оперся спиной о балку и схватился за голову. Перед глазами мелькали неразборчивые картины прошлого: отец, мать… все те люди, что ушли в небытие. Погибшие братья, которых он не помнил. Даже как они выглядели. А потом – череда ненависти. К самому себе, к миру, к окружению. Роланд, отравляющий разум несчастного сироты на протяжении двадцати лет, вселяя в него одну лишь злобу. Вынашивая план мести Ланнистерам, мальчишка с каждым разом проигрывал все больше и больше битв.

В конце концов он сдался. Признал себя побежденным, совладал со своими пороками и внутренними монстрами. Знакомство с Никлаусом, коего он жаждал убить с самого начала, перевернуло всю жизнь. Отвращение исчезло, ненависть ушла. Понимание и смирение пришли ни их место. Впоследствии он нашел друзей, которым не плевать, встретил возлюбленную, вернул дом своих предков. Но ничего не бывает просто так. Взамен он похоронил множество товарищей, причинял вред близким, возвратился к прошлому. За все нужно платить.

– Безвольный урод, – раздавшийся из ниоткуда голос вывел застывшего Баратеона из транса. – Итак, ты все еще продолжаешь жалеть себя? И это невозможно исправить, не так ли? Для такого слабовольного идиота, каковым ты являешься, это сражение – единственный выход?

– Кай Аррен, – презрительно фыркнув, рыцарь вгляделся в черты погибшего друга. – Что ты здесь делаешь? Ты же мертв.

– Я пришел с Той Стороны, чтобы повидаться с тобой. Но ты не поймешь этого, ибо у тебя кишка тонка, – все та же привычная насмешливая полуулыбка, оголявшая зубы и являвшая едва заметные ямочки. Он почти не изменился. По крайней мере именно таким он запомнился перед смертью. Перед тем, как его голову раскололи на части. – Что же, я хотя бы не буду в одиночестве, раз ты надеешься подохнуть, и навестишь меня.

– Гори в Аду, если ты еще не там, – посоветовал Олень, при этом поднимаясь с балки и поворачиваясь в сторону окровавленного поля. Боевой молот и шлем находились в пределах досягаемости. Равно как и поваленный на землю Джером, отбивающийся и призывающий на помощь. – Кай… Ты пришел встретиться со мной? Ты пришел, дабы смутить меня. Но ты прав… Я – жалкий дурак, неспособный спасти свою семью. Я же и тебя спасти не сумел…

Прокрутив в голове долгий внутренний монолог, воин не планировал расходовать драгоценное время. Выбравшись из надежного укрытия, он, под удивленные крики толпы, ринулся к смертельному орудию. Быстрым движением подобрав упавший молот, Вильгельм поспешил на помощь верному соратнику. Острый шип мгновенно раздробил череп одному из безбожников. Шокированные враги отпрянули назад, не в силах противостоять такой мощной энергетике. Рассчитав силу последующего удара, Сохатый услышал до боли знакомый звук треснувших костей. Музыка.

– Повелитель, ты все-таки решил вмешаться и помочь мне? – выплюнув кровяной сгусток, Грандинсон облокотился на крепкое плечо. Где-то в области подмышки уже проступало алое пятно. – Какое благородство.

– Мне еще пригодится твой замок. Сонный Приют не может остаться без хозяина, – лошадиное ржание и характерный конский топот, разнесшийся по окрестностям, на мгновение прервал баталию. Появившийся из ниоткуда конский отряд внес смуту в ряды нечестивцев. – Коннингтоны. Вечно опаздывают.

Стяги с изображенными на них танцующими разномастными грифонами буквально разрезали затянувшиеся тучами небо. Все кончено. Падая в грязь, прося о пощаде и изнывая от зияющих ран и глубоких порезов, головорезы не пытались давать отпор. Многие стремительно ретировались, но были пойманы и казнены. Иные погибли от метких стрел, шипастых булав, острых клинков, и отправились к праотцам. Громкие приказы не сдаваться, не отступать и не пресмыкаться перед чертовыми баронами и разодетыми вельможами не возымели должного эффекта.

– Оставайся тут и не двигайся, – бережно опустив раненного сподвижника на камень и поручив заботам подоспевших лекарей, ветеран поднялся на ноги. Пошатнувшись, он сумел удержаться и не упасть. Призраки умерших все еще сопровождали его на каждом шагу. Братья, отец, мать… Все они мертвы. Кроме его самого. – Заткнись, Кай, ты меня не слушал.

Толпа лучников и ратников окружила одну-единственную хибарку на окраине поселения. Там скрывался так называемый вожак шайки. Он угрожал порезать жену правителя Юго-Востока, если ему не предоставят шанс выбраться живым. Никто не собирался идти с сомнительным подонком на переговоры, но рисковать жизнью леди Лилит также не хотелось. Расступившись перед молчаливым предводителем, солдаты заметно притихли и затаили дыхание. Выронив молот, Вильгельм без доли сомнения подошел к хижине и шагнул в пустоту.

– Вселенная упорно посылала тебе знак, но ты проигнорировал ее, – констатировал Баратеон, медленно приближаясь к застывшему противнику. В лучшем случае два прыжка отделяли их друг от друга. Но сейчас не время делать резких движений. Нужно задавить противника морально, заставить его раскаиваться, ползать на коленях, умолять о быстрой смерти. – Я знаю, почему ты похитил мою жену вместо того, чтобы бросить мне вызов. – лицо похитителя невозможно было разглядеть в полумраке. Но на нем отразился животный страх. – Потому что у тебя кишка тонка. – блеснувший в руке слегка изогнутый нож вошел в живот, издав неприятный звук, а затем описал замысловатый узор. Высунув окровавленное лезвие из брюшной полости, рыцарь отступил назад, дабы не испачкаться. Выпавшие наружу кишки повалились на сено, а сам виновник трагедии почувствовал, как рот наполнился кровью. – Черт возьми! Вот же она! Она была внутри тебя все это время. И она даже не тонкая, она толстая! Я еще никогда так не ошибался в этой гребаной жизни.

Яростно жестикулируя, Вильгельм перешел на душераздирающий крик. Продолжая топтаться по упавшим внутренностям, он постепенно терял связь с реальностью. Но на сей раз тонкая грань добра и зла не смогла разрушиться. Главная причина этого заключалась в покрасневших от усталости глазах сжавшейся в углу девушки. Упав на колени, Олень впервые ощутил прилив неимоверной энергии. Такого давно не было.

– Посмотри на меня, – Лилит коснулась щетинистого подбородка, вынуждая хозяина сероватых глаз полностью раскрыть их. – Мы живы. Оба. И мы выживем. Остальное не имеет значения.

– Значит, это и есть близость без прикосновений? – последнее, что успел спросить победитель, когда их прервала ликующая толпа. Их осторожно вывели на улицу. Как ни странно, но погода нормализовалась. Солнце вернулось обратно. Выйдя наружу, сын Бернарда наконец-то вздохнул полной грудью.

Ему помогли взобраться на нового коня и повели под уздцы в направлении крепости за чертой леса. Не обращая внимания на прикрытие носилки с трупами соратников, Вильгельм облокотился на лошадиную шею и прижался к ней. Тяжелевшие веки уже не воспринимали происходящее вокруг. Последнее, что он успел заметить – птица, очень похожая на сокола, сидела на ветке и наблюдала за процессией. – Кто бы мог подумать, что меня будет направлять сам Кай Аррен. Спасибо тебе, друг. Обрети покой в бездне. – потеряв сознание, мальчишка услышал явственный крик великого сокола. Сомнений больше не было.

========== Добро пожаловать в Рай ==========

Я все еще просыпаюсь, крича, весь в поту. Мои мечты навеки преисполнены явным ужасом, который я почувствовал, когда увидел монстра, поднимающегося из холодным темных глубин. Необъятная сила, излучающаяся от этого темного потустороннего мира, все еще резонирует во мне. Я оборачиваюсь и оглядываюсь, опасаясь теней и мягкого шепота запрещенных искусств. Вы можете назвать меня удачливым, так как я пережил это тяжело испытание, но ошибетесь, ведь я - проклят. Приговорен к тому, чтобы вечно бродить по земле с изображением забытого бога, запечатленного в моем сознании. Его образ сгорает каждый раз, когда я закрываю глаза.

Amy Van Roekel - O Death.

Atrium Carceri - Them.

Atrium Carceri - Realitatem.

Low - Half Light.

Новый город. Новая жизнь. Казалось, очередная массивная глыба, предназначенная для восстановления разрушенной башни, закладывала фундамент дивного мира. Не надо беспокоиться о будущем, которое теперь уж точно предопределено. С врагами покончено, прежде раздробленное королевство еще никогда не было так едино, как в эти смутные часы. Со всех уголков необъятной земли присылались ресурсы и припасы. Тамошние вассалы каждодневно осведомлялись о ходе строительства. Им не терпелось поздравить юного монарха с реконструкцией всей столицы.

От предыдущего оплота Беленора остались лишь гигантские валуны и намеки на прежнее могущество. Впрочем, полностью уничтожить центральную крепость захватчикам так и не удалось. Она по-прежнему возвышалась над обломками, приветствуя одиноких путников своими разломанными донжонами и порванными флагами. Несмотря на внешнюю убогость, воссоздать ее будет гораздо проще, чем стертые с карты кварталы.

Но во всем этом заключалась одна недоступная для простого глаза привилегия. Если вокруг одни сплошные руины, так называемая жалкая пародия на ранние постройки, то из них можно вылепить все, что душе угодно. Сотворить нечто свежее, современное, великолепное. Зачем возвращаться к прошлому и отдавать дань тем, кто уже давно лежит в могиле? Пора избавляться от неактуальных пережитков истории.

Именно поэтому были задействованы все имеющиеся средства. Блага цивилизации, полезные ископаемые, новомодные технологии. Больше не будет кроваво-красных стен, заброшенных склепов с могилами, которые нужно целовать и кланяться при очередных мессах, омерзительных улиц, наполненных всяким сбродом, тоскливых построек, гниющих изнутри, и посредственных архитектурных строений. Нет, всему этому пришел бесславный конец.

На протяжении нескольких сотен лет Королевская Гавань ассоциировалась у всех местных и неместных жителей с чередой непонятных и никому ненужных сражений. Кто-то постоянно захватывал важный опорный пункт, подчинял население, облагал непосильными налогами и расставлял виселицы на каждом шагу. Солдаты грабили, разбойники насиловали, короли – сжигали дотла. Истинное безумие.

Достаточно. Никлаус, первый этого имени, законный владыка Беленора, поклялся в том, что покончит с порочным кругом жестокости, искоренит злобу и реанимирует честь. Он лично развернул строительную кампанию и принял в ней живейшее участие. Умышленно отклоняя приглашения различных лордов пожить у них, Клаус предпочел разместиться в небольшом, но удобном шатре неподалеку от укрепления.

Впоследствии вокруг своенравного государя образовался настоящий городок. Люди, желавшие оказать помощь и занять лучшие места одновременно, приезжали на тележках, лошадях, ослах и приходили пешком. Среди них были зажиточные крестьяне, вольные всадники, бывшие военные. Даже порядочное количество состоятельных аристократов и пару знаменитых изгнанников, бежавших за море после поражения Таргариенов.

Вся эта разношерстная публика в первую очередь ценилась благодаря возможности приносить пользу. Их опрятные породистые скакуны мгновенно превращались в тягловую силу, а надушенные физиономии покрывались слоями грязи. Моряки, в свою очередь, облюбовали бухты и принялись сооружать нечто вроде временного порта для захода заморских судов. Работа кипела, торговля была в самом разгаре. За полгода, общими усилиями, они смогут добиться ошеломляющих успехов. Конечно, это необычайно короткий срок и вернуть столицу в первоначальный вид за него не удастся, однако сделать пригодной для жизни – вполне.

Но такого поразительного всплеска работоспособности не произошло, если бы не активное содействие церкви. Пока Ланнистеры громили поганых безбожников под предводительством Лжепророка, многие священнослужители, избежавшие смерти, начали проповедовать на заброшенных территориях и собирать вокруг себя целые оравы беженцев. Несчастный, обездоленный народ обращался к религии. Возможно, это помогло роялистам приобрести поддержку среди местного населения и выгнать остатки проклятых шакалов.

Самым ярым защитником веры и короля, несомненно, являлся проповедник Нот. Он был самым обыкновенным затворником, свято блюдущим священные законы. Когда в город вошли нечестивцы со знаменами Волка и устроили кровавый террор, а затем убили главу церкви, пастор организовал подобие сопротивления. Он воспользовался потайным ходом в одном из храмов и переправил множество мужчин, женщин и детей в безопасное место. После этого ничем непримечательный старик с лысиной и обрывками седых волос по бокам проповедовал дальше, собирая толпы слушателей.

Никлаус, которого от победы над злом отделяло всего два месяца, познакомился со знаменитым миссионером и проникся к нему глубочайшим уважением. Он пообещал себе, что сделает этого удивительного человека новым покровителем всех приходов. То есть, наделит неограниченной властью. Подарит шанс контролировать страну, точнее – религиозную ее часть. Крест и корона всегда были неразлучны. Приоритет менять не стоит.

Нот, бывший солдат и убийца, продолжал воодушевлять простой люд. Ему не нужны внушительные нефы, колоссальные амвоны и помпезные иконы. Достаточно найти простенький холмик и вещать оттуда, сопровождая речь жестикуляцией. Говорить с людьми, выслушивать исповедников, поощрять исправившихся грешников. Но залог успеха заключался в другом – совместное чтение молитв с Божьим помазанником. В предрассветный туман на колени опускаются жалкий оборванец и великий монарх, искоренитель скверны. Вот что доводит зрителей до экстаза.

Но последние слухи обеспокоили служителя алтаря. Суеверные крестьяне, готовые верить в существование любого призрака, не переставали запугивать друг друга неким мистическим орденом колдунов. Говорят, будто бы они воскресили умершего тирана Гэбриэля и поклоняются ему, изуродованному ожившему трупу, как Творцу. Говорят, что в их рядах находятся воскресшие правители и воины. Они творили зло и не нашли покоя в Преисподние.

– Я не слышал ничего более абсурдного! – рявкнул раздраженный венценосец. Удар по столу заставил посуду задрожать – Людям, по всей видимости, пришлась по нутру война с ублюдками, именующими себя Легионом. Это какая-то подсознательная жажда подчинения собственным кошмарам?

– Ваша милость, человечество постоянно стремилось создать образ чистейшего зла. Иначе добро бы уже не казалось таким привлекательным, – монах слегка улыбнулся, словно раскрыл ужасающий секрет. – Насколько я помню, Гэбриэль считался чем-то вроде Бога у своих союзников. Он сжигал церкви и настаивал на искоренении самого понятия веры. Невзирая на это, у него находились последователи, которые не совсем верно интерпретировали слова вождя. Или же перекручивали их на свое усмотрение. Может, это кто-то из них?

– Я не посылал разведчиков, но торговцы вынужденно сменили маршрут. Теперь им приходится идти в обход этой скалы. Ночью там действительно происходит какая-то чертовщина, – Лев указал на едва заметный выступ на карте и нахмурился. Кожаная нашлепка на изуродованном глазу придавала юношескому лицу больше мужества и непоколебимости. – Я пошлю в эту зону небольшой отряд. Пусть разберутся.

– Боюсь, то, что они там найдут, всколыхнет наши ряды, – перед тем как подняться с кресла, Нот задумчиво покачал головой. Белые брови сошлись на переносице. – Душа Гэбриэля все еще… существует. Хотя тело давно погребено.

– Была бы моя воля, я бы вырезал ее вместе с сердцем и скормил собакам, – резкость, с которой юноша произнес эту фразу, не удивила проповедника. Рана еще слишком свежа. Ланнистер ненавидел своего злейшего врага всеми фибрами души. – Я сообщу вам об исходе дела, святой отец.

Больше получаса Никлаус просидел в полнейшем одиночестве. Снова эти ожившие видения, ужасы из прошлого. Вытерев вспотевшее лицо платком, владыка Беленора наконец-то выбрался из душной палатки на свежий воздух. Теперь у него предостаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию наедине с самим собой. Жена была предусмотрительно отослана погостить к одному из любезных родственников, а докучливые братья заняты достраиванием других крепостниц.

– Лорд-командующий, – рыцарь, облаченный в темные доспехи с белым крестом в центре нагрудника, повернулся в сторону вышедшего господина. – Отыщи Валькура и прикажи собрать конный отряд. Хочу отправить их на северо-восток на поиски того таинственного сборища.

– Это моя привилегия, – проскрежетал явно недовольный стражник, не снимающий шлем даже под палящими лучами летнего солнца. Поразительная выдержка. За это и ценил его ныне покойный Старк.

– Теперь нет, – отрезал командир. – Ты нужен мне здесь. Делай то, что я велю.

Даниэль, привыкший исполнять различные поручения и не задавать вопросов, лишь пожал плечами. Отношение нынешнего государя к бывшему еретику вряд ли могло носить дружественный характер, но все же напоминало взаимоуважение. Все равно ему некуда идти. Отцовский замок разрушили двадцать лет назад, после чего он сам стал отшельником и жалким подобием разбойника. Убивал аристократов, грабил лордов, но щадил крестьян. А потом присоединился к печально известному Волку и истязал всех без разбора.

Но каждый нуждается во втором шансе, хотя многие в него и не верят. Однако Клаус в их число не входил: он позволил сомнительному соратнику остаться во временном лагере. Поначалу люди относились с оправданным подозрением к недружелюбному, молчаливому и мрачному каменному изваянию, стерегущему королевский покой. Но постепенно к нему просто привыкли. А когда ему даровали титул командующего над всей царской гвардией, ранее принадлежавший родному брату монарха, никто даже слова не сказал.

– Надеюсь, скоро крепость станет пригодной для жизни. Нужно успеть перебраться в

нее до наступления зимы, – смягчившимся тоном произнес Лев, опустившись на стул подле входа в шатер. – Мы хотя бы будем понимать, сколько у нас придворных. Пора заканчивать с паломничеством. И не мешало бы сформировать твое подразделение.

– До сих пор не понимаю, как тебе удалось договориться с Колом на счет этого. Он же всю жизнь мечтал занимать этот пост, – пробурчал солдат, решивший избавиться от душного шлема. Черный металл явил на свет клубок уродливых шрамов на мужском лице, покрытом царапинами и ссадинами. – Если он вернется сюда и увидит…

– Не вернется, – поспешил заверить улыбающийся Ланнистер, наблюдавший за тем, как главные ворота медленно возвращаются к нормальному состоянию. – Я подарил ему летнюю резиденцию нашей семьи на западе, где он счастливо поселился с женой и собакой. Думаю, если он и приедет, то только на праздник. Конечно, он с детства лелеял эту прекрасную мечту, но еще больше маленькому братцу хотелось стать правителем собственных земель.

– Понимаю. А Элайджа…? Останется при тебе, как в старые добрые времена? – не без иронии поинтересовался Даниэль, осторожно касаясь обожженной плоти. Обычай, появившийся с того момента, как он стал ходить без привычной защиты для головы. Словно боялся, что поверх старых рубцов нанесутся новые. – Два генерала, сумевшие разгромить полчище нечестивцев. Все еще задаюсь вопросом: как такое произошло?

– Тебе стоит поменьше беспокоиться об этом, – усмехнувшись, парировал юноша. – Я больше волнуюсь из-за нашего общения. Следует прекратить, не думаешь? – поймав на себе укоризненный взгляд, говоривший улыбнулся еще шире. – Выполни приказ, не затягивай. Я хочу знать, сколько еще ублюдков планируют прикрываться Богом и молитвами, чтобы грабить мои обозы и осквернять память моих умерших друзей.

На следующий день конный отряд, снаряженным всем необходимым, поднял флаги и направился в сторону таинственной, неизведанной со времен разрухи территории. Под восторженные крики столпившейся публики, покровительственные речи Нота и отрешенный взгляд Никлауса они перешли на мелкую рысь, а затем – галоп. Народ так соскучился по зрелищам, что обговаривал своеобразную конницу еще два дня, не обращая внимания на удрученного венценосца.

Нехорошее предчувствие терзало его с самого начала. Растревоженные призраки не давали покоя, напоминая о себе. Казалось бы, зачем терзаться сомнениями? Валькур – опытный полководец и ветеран, переживший две значительные войны в истории Беленора. Уж он-то справится с кучкой зарвавшихся фанатиков, провозгласивших себя чернокнижниками. Не самая великая опасность, какую встречал Мятт. Однако… нечто необъяснимое витало в воздухе, отравляя привычное умиротворение.

Так прошло еще три дня. Беспокойство перерастало в тревогу. Никаких вестей. Ни от кого. До того злополучного места, где обосновались безбожники, ехать недолго. Черт бы побрал это солдатское чутье, вечно напоминающее о военных годах. Паниковать еще рано. Посылать подкрепление – тоже. Сроки никто не обговаривал. Мало ли, по какой причине двадцать всадников могли задержаться. На пятые сутки советники выразили неуверенность в успешном исходе миссии. Бездействие – плохо, но какие есть варианты? Смиренно ждать? Или сломя голову броситься на помощь?

– Ты слышал, что задумчивые короли сродни скучным собеседникам? – возникший из ниоткуда Дориан вальяжно развалился в одном из трех кресел, приставленных к столу. – А если они еще и твои родственники, то это полнейшая безвкусица.

– Глядя на тебя, я всегда задавался вопросом: ты когда-нибудь унываешь? – Никлаус хорошо относился к брату супруги: извечному бражнику с претензией на дворянина.

– Ну разумеется, – откинувшись на спинке, Сванн подложил обе руки под голову. – Ты бы видел мое лицо на вашей с Анной свадьбе. Там была яркая палитра эмоций: шок, легкое отчаяние и удивление. – рассмеявшись, оба мужчины резко замолчали. – Не стоит переживать заранее. Рано или поздно кто-то вернется или до нас дойдут не самые утешительные вести. В любом случае, какой-то ответ мы получим.

– Там очаговое скопище деревень. Понастроили хижин, занявшие почти весь холм. И точно неизвестно, сколько дезертиров, насильников и пресловутых колдунов там засело. По одиночке они не представляют опасности, но имея в своих рядах хотя бы подобие главаря, да еще и с неприступным логовищем – являются проблемой.

Даниэль, облокотившийся на бревно и полирующий клинок, в мгновение ока вскочил с места, стоило постовым, засевшим на обломках башни, начать указывать в сторону ненадежных земель. Ряды копейщиков тут же сомкнулись вокруг главной палатки, вызывая всеобщее удивление. Встревоженный государь вышел наружу и начал пристально вглядываться в багровое небо. Ничего, кроме одинокого всадника, бредущего в никуда. Первый строй лучников, державший подозрительную фигуруна прицеле, набожно перекрестился и разошелся в разные стороны.

– Господи… да что же это? – сделав пару шагов назад, Ланнистер едва не рухнул вниз. Перед ним возник настоящий выходец из Ада: лошадь, разрисованная кровавыми крестами, утыканная стрелами и хромающая из-за рассеченного заднего копыта. На крупе несчастного животного была установлена хитроумная конструкция, похожая на импровизированный крест – на заостренном его конце висела отрубленная людская голова с приоткрытым ртом и выкатившимися глазами. – Какого…?

– Не подходите! Наездник еще живой! – орлиное зрение Мандерли уловило движения безжизненного тела, покоившегося на конской шее. – Держать строй! Нужно загнать эту тварь в угол!

Но кобыла словно находилась в другом измерении. Ее ничто не волновало. Озираясь, она лишь упрямо мотала головой и продолжала идти вперед, невзирая на копья. Так прошло еще несколько жутких минут. Наконец, из-за странного оживления, незнакомец в ободранной одежде свалился на землю. Единогласные восклицания солдат, сразу же признавших в нем отправленного на важное задание командира Валькура, потрясло весь лагерь.

– Помогите ему, чего вы стоите?! – растолкав оторопевших стражников, Лев через силу пробился к единственному выжившему. Бледная кожа Мятта резко контрастировала с пропитанным кровью кафтаном. – Посмотри на меня. Не смей умирать. Смотри мне в глаза! – пытаясь растормошить боевого товарища, Клаус почти сорвался на крик. – Что они с тобой сделали?!

– Я… Они сказали, что я – нерожденный… – пробормотал ветеран, с трудом поднимая веки. – Я видел слишком много, чтобы сохранить веру… – бессвязная речь перешла на бессмысленный шепот. Лекари уже спешили на зов. – Не поворачивайся спиной к пророку Вэлу… Не поворачивайся спиной к Господу! – неожиданно вцепившись в плечи вздрогнувшего венценосца, Валькур окинул его полоумным взглядом. – Он искал тебя! Вэл искал Мессию!

Застывший от страха монарх не смог вовремя отреагировать. К счастью, Даниэль за считанные секунды оказался рядом и огрел выжившего из ума бойца по голове. Под громогласные выкрики тело знаменитого Каракурта накренилось и сползло вниз. Как можно было довести человека до такого состояния? Вопрос о судьбе других участников смертельной кампании не поднимался.

– Позовите сюда проповедника Нота, – отдышавшись, правитель Беленора поднялся на ноги и с сожалением взглянул на безумца. Может, его смогут вылечить. Но слова, произнесенные им… – Расскажите ему о случившемся. – стремительно покинув своих же поданных, сын Майкла скрылся в палатке.

Прислонившись к столу, он учащенно задышал. Все повторяется. Раз за разом. Руки в крови. Чужой. Сбылись худшие опасения: еретики прочно обосновались в деревне и не намерены подчиняться законному повелителю. Что же, тогда их придется убить. Всех до единого. Разрезать, как свиней и повесить над отстроенными воротам, чтобы другие мятежники не рискнули также входить в историю. Ублюдки хотят получить Мессию? Тогда придется взять на себя его роль.

– Если ты хочешь сбежать из лагеря под покровом ночи, то знай – я имею полное право применить физическую силу, – командующий всегда предугадывал все действия короля. Кто бы мог подумать, что бывший бродяга на такое способен. – Ты же помнишь слова моей клятвы? Служить, повиноваться, защищать. Но если уж так вышло, что одно противоречит другому, то приходится вспоминать о сути – не дать Божьему помазаннику сгинуть.

– Ты всерьез полагаешь, что, раз входишь в круг избранных, которым дозволено обращаться ко мне на ты, то можешь контролировать мои решения? Мне стоит попросить установить второй трон?

– Я не сказал, что помешаю бежать, – рыцарь пожал плечами. – Хотя, признаться, это довольно безрассудный поступок, достойный истинного Ланнистера, но я был бы дураком, если бы осмелился препятствовать. Вместо этого лучше поехать вместе. Я лучше знаю расположение постов, ибо сам их расставлял.

– Резонное замечание, – улыбнувшись краешком губ, юноша достал ножны с мечом и с грохотом опустил их на стол. – Этим фамильным клинком я разрубил Гэбриэля. Не думаю, что какие-то фанатики станут нам помехой.

– Своим клинком я пронзил Гэбриэлю сердце, – услужливо напомнил Отшельник без доли надменности. Простая констатация факта, не более. – Думаю, с крестьянами мы как-то справимся.

Дориан изъявил желание присоединиться к беглецам, поэтому количество искателей проблем пополнилось. Дождавшись, пока общая суматоха уляжется, трое возмутителей спокойствия очень быстро покинули стоянку. Мало-помалу очертания замка начали исчезать, скрываясь за непроницаемой тьмой. Местность вокруг не располагала к душевным беседам за кружкой добротного эля. Все какое-то мрачное, угнетающее и не предвещающие ничего хорошего. Не сходя с главной дороги, трое путников легко добрались до места назначения, затратив всего день.

– Привяжите лошадей к тому дереву, – Ланнистер указал на высокий дуб неподалеку от рощи. – Остановимся здесь, дальше не пойдем до наступления темноты.

– Ты слышал, что самые опасные твари выходят на охоту ночью не просто так? Я бы хотел видеть, с кем сражаюсь, – возмутился Дориан, поглаживающий изящного коня по светлой гриве.

– Боишься запачкать расшитый золотом кафтан? – насмешливо поинтересовался сир Мандерли, облокачиваясь на собственный меч. – Тогда, будь другом, отведи и моего скакуна. Мы тут пока осмотримся. Только не потеряйся по дороге. Время позднее.

Оскалившись, Сванн демонстративно поклонился в знак благодарности за добрый и полезный совет, после чего выхватил поводья из рук напыщенного солдата и пошел в нужном направлении. Буланый жеребец, принадлежащий королю, не нуждался в сдерживающих оковах – обученное животное исполняло любые приказы и способно было найти хозяина даже в недрах Ада. Куда они, собственно, и направлялись. Какая ирония. Дожидаться ночи – идея хорошая, но лучше исследовать территорию прямо сейчас, хотя бы в пределах видимости.

Опасливо ступая на неизведанные земли, захваченные неизвестно кем, Лев напрягал все органы чувств. Смеркалось. Солнце пропадало из виду, а кругом царила тишина. Пару раз наступив на маленькие веточки, разбросанные в хаотичном порядке, Клаус невольно вздрогнул. Тропинка уходила в никуда. Дальше – опасная зона, перед коей любезно поставили табличку. Наклонившись, дабы прочитать мелкие буквы, монарх не переставал терять бдительность. Любой тревожный шум или шорох вынуждал оборачиваться.

– “Приходите, даже если грехи ваши тяжки, ибо найдут они прощения в крови Иезекииля”, – усиленно напрягая зрение, защитник государства все же узнал содержимое таинственного знака. – Иезекииль? Один из четырех пророков? Какой в этом смысл?

Тяжело вздохнув, юноша поднялся с колен и устремился обратно к стоянке. Надо бы рассказать о неожиданном открытии, иначе экспедиция рискует затянуться. Идя по травяной стежке, Никлаус резко замер, почувствовав чье-то незримое присутствие. Обернувшись, он заметил человеческую фигуру, стоявшую на коленях и почти не двигающуюся. Лишь слабое бормотание выдавало живого незнакомца. Устрашиться одинокого бедолаги? Еще чего?

– И это было их появление… Они выглядели как Иисус Христос, агонизирующий на кресте! И лица их были бесчисленны и соединены друг с другом… с тысячей глаз и сплошным ртом… – приговаривал неизвестный, опуская голову все ниже и ниже. – С крыльями и челюстями, неотделимыми даже по виду. Сначала это были лица! А уже в следующее мгновение они были костьми четырех Всадников Апокалипсиса и их лошадей… А потом… – казалось, он не слышал приближения шагов, продолжая издавать странные звуки, отдаленно похожие на речь. – А потом их лица стали костром с голосами, поющими так красиво, что мозг разрывается, а затем – отражением в разбитом стекле. Ты видишь их?

Соблюдая величайшую осторожность, Клаус подошел ближе и коснулся мужского плеча, надеясь развернуть молящегося. То, что он увидел, заставило отшатнуться и рухнуть прямо в грязь. Незнакомец, чье бледное, изъеденное гнойными ранами лицо повернулось, оказался слепым. На месте глаз зияли дыры. Ощутив приступ тошноты, испуганный мальчишка отполз как можно дальше. Чья-то цепкая ладонь обхватила дрожавшее плечо и потянула на себя.

– Какого черта ты сюда пошел один?! – взревел Даниэль, пряча государя за спину. Он не сразу заметил третьего человека. – Боже милостивый… Какого дьявола?

– Я слышу их! Ты этого хотел? – почти завопил сумасшедший искалеченный урод. – Я знал, что когда-нибудь получу твой знак, Господи! Истинно… Бог велик. И Вэл – его Пророк. Вэл искупит наши грехи, вытащит нас из могилы!

Не рискуя расправляться с опасным, хотя и слепым врагом, оба ветерана постепенно отступали. Прочь с проклятых земель! Рассудок пошатнулся. Клаус еле переставлял ноги, рискуя потерять равновесие. Вэл? Снова это имя. Их опередили. Возможно, это крики того ненормального ублюдка повинны в том, что из ниоткуда возникли люди. Десятки притаившихся силуэтов одновременно настигли своих жертв и окружили. Первый удар пришелся где-то в область грудной клетки. Потом он почувствовал, как его прижали к земле и не позволяли встать.

– Что вы делаете, поганые мерзавцы?! – исступленный вопль Мандерли прорезал на мгновение возникшее безмолвие. Облаченного в доспехи рыцаря пытались держать трое или четверо еретиков. Сомневаться в их наименовании не приходилось – все они были вооружены тесаками и носили кресты. – Как вы обращаетесь с королем? Я разорву вас на части, если вы тронете его! Это ваш правитель! Как вы смеете?!

Фигура, появившаяся из-за угла, прошествовала мимо грязных служителей веры, тут же опустивших головы в знак благоговения. Возвышаясь над прочими благодаря высокому росту, она подошла к кричащему воину, аккуратно, почти нежно сняла шлем и мгновенно схватила его за горло. Потребовалось меньше нескольких секунд, чтобы неконтролируемые движения бойца прекратились. Даниэль распластался на траве и не предпринимал никаких попыток подняться.

– Я нашел его, отец Вэл! Я сделал это! – прокричал слепец, припадая к ногам фигуры, покрытой изорванным балахоном. – Мессия! Он здесь! – сжав маленький крест рукой и обернувшись в сторону плененного царя, безбожник не произнес ни слова. Вместо этого он принялся сокращать расстояние между собой и онемевшим от страха юнцом. – Господи, мне искренне жаль за оскорбление Пророка! И я ненавижу свои грехи, потому что я обожаю тебя, славного Творца моего, заслуживающего моего покаяния и моей любви! – прокаженный бился лбом об камень и истошно завывал. – Я заслуживаю наказания и дорожу им, и прошу еще, пока не заслужу твоей милости и милости Пророка Вэла, чтобы больше не грешить.

– Это невероятно! – Лев услышал звонкий мужской голос и увидел перед собой два ярко-голубых глаза, сверкнувших во тьме. – Ты…? – опустившись на колени, высокий безбожник провел ладонью по небритому подбородку узника, а затем прикоснулся к нашлепке, закрывающей отсутствующий глаз. Дернувшись от неожиданности, Клаус глухо зарычал. – Бог не любит тебя. В отличие от меня. – влажный язык прошелся по скуле венценосца, оставляя за собой влажный след. Мерзкое облизывание длилось ровно полсекунды, но этого вполне хватило. – Наконец-то! Мы нашли тебя! – восторг и радость вырвались наружу, излившись бурным потоком. Все присутствующие невольно вторили своему господину. – Приветствуем нашего новорожденного Бога! – юношу рывком поставили на ноги. Пошатываясь, он вновь упал в грязь. – Вонючая дворняга, убери от него свои нечестивые руки! – вскричал монах, расталкивая всех, кто дерзнул прикоснуться к ценному заложнику. – Он еще не наш. Он безупречный, но еще не переродился. Мессия!

Дальнейшие слова безумца потонули в воспоминаниях, проникших в сознание. И все как в тумане. Такое и прежде случалось – на войне. Сейчас начнется череда видений о прошлом, настоящем и будущем. Все так предсказуемо. Пелена спала, являя новую локацию: обширная комната, залитая солнечным светом, с развешанными по стенам гербами и картинами. Кабинет отца до разрушения. Прелестно. В центре стоял стол, как и тогда. Все настолько привычное, что не сразу постигаешь суть иллюзии. Около окна, заложив руки за спину, стоял человек в черном плаще. Отросшие каштановые волосы снова достигали затылка их обладателя. Удивительно, даже во снах время не стоит на месте.

– Не знаю, был ли тебе хоть какой-то толк от наших бесед, – медленно повернувшись к собеседнику, мертвец со шрамом через весь глаз усмехнулся. – Ты меня слушать не хочешь, и все как-то уж очень… глупо. – забарабанив пальцем по поверхности стола, Гэбриэль опустился в одно из кресел. Позади висел портрет Майкла в полном боевом облачении. Иронично. – Или ты не для этого меня позвал?

– Тебя нет. Я тебя не звал. Ты мертв. Ты сам всегда приходишь, – пролепетал монарх, пересиливая боль в отбитых ребрах и садясь напротив внутреннего советника. Или демона – как больше нравится? – Что ты знаешь о человеке по имени Вэл? – взгляд сидящего напротив не выразил никакой осведомленности или заинтересованности. – Он упоминали тебя. Говорил твоими фразами. Называл меня Мессией…

– Возможно, это один из моих, скажем так, сторонников, – пожав плечами, Старк без видимого удовольствия скрестил руки на груди. – Их целая тьма набралась. Чертовы сектанты. Несмотря на то, что я уничтожал храмы, кресты и их носителей, у меня набралось множество последователей. Они восхваляли меня, пока я не начал восхвалять тебя. Может, кто-то из них?

– Я в любом случае последую твоему примеру и сотру их с лица земли, – услышанное заставило Волка рассмеяться. Именно тогда тело Ланнистера накренилось вбок. Его тянуло обратно. Нужно поторапливаться. Содержимое рядом стоявшего графина за секунду очутилось на лице хозяина сновидения.

– Пора тебе усвоить: есть вещи пострашнее того, что может породить больное воображение такого недальновидного и высокомерного мальчишки! Тебя окружали уют, домашняя обстановка, спокойствие. Люди, которым ты был дорог, но ты упорно продолжаешь искать смерти! – поднявшись из-за стола, призрак подошел поближе. – Всякий раз ты упорно отталкивал всевозможных помощников и спасителей. Теперь же ты совсем один. – заправив выбившуюся прядь, северянин оглянулся. – Хотя один ты пробудешь недолго. Да, ты будешь один недолго. Дыши глубже, мой друг. Ну а я… я, пожалуй, пойду. Мы, похоже, скоро увидимся.

– Осторожнее, там опасно, – предупредил любезный победитель, наблюдая за тем, как за непрошеным гостем захлопывается красная дверь. – Я подчинил монстра. Все равно тебя не существует.

Потом он снова погрузился в темноту. Откуда-то доносились знакомые голоса. Крик ворона слился с отчаянными воплями заживо сожженных. Приподнявшись на локте, Никлаус стал свидетелем печального зрелища: перед ним стояли четыре столба, два из которых объяло пламя. Жертвы вскоре перестали истошно орать и двигаться. Но вот основной столб предназначался для другого. Им удалось схватить Дориана. Никаких надежды на спасение… Привязав его к огромному бревну, еретики ликовали. Грязные собаки.

– И я спросил Его. Я сказал: “Боже, почему мы должны так страдать? Почему мы должны нести такое ужасное бремя? Ты ненавидишь нас, Господи?” – высокая фигура Вэла проповедовала на фоне мрачной деревянной церкви, держа Библию над собой. В порыве неистовства он принимался расхаживать вокруг внемлющих слушателей, при этом заваливаясь на правую ногу. Травма. – “Ты ненавидишь этот мир?” И знаете, что Бог ответил? Бог ответил Моисею: “Я тот, кто я есть. И в этом вся суть”. Мы с вами противостоим антихристу. Если мы хотим победить его, мы не можем быть просто как Иисус! Нам нужно быть Богом! – восторженные возгласы толпы эхом разнеслись по всей местности. – Господи, я возлагаю длани на этого лживого грешника и прошу тебя открыть правду!

Окончательно придя в себя, король попытался встать и прорваться к столбам. Но это оказалось непосильной задачей – их огородили острыми кольями. На одном из них висела лошадиная голова. Лужа крови превратилась в реку. Некогда великолепное животное, пережившее столько битв, было разрублено мерзкими подонками. Твари. Оцепенев от увиденного, Лев боялся пошевелиться. Его боевого товарища попросту убили. Зарезали, как вонючую свинью и повесили как трофей.

– Брего, – жалобно протянул юноша, сдерживая слезы. Подвешенный Сванн старался освободиться, усиленно двигая корпусом тела, но тщетно. Веревки слишком крепки. – Нет. Это невозможно. Вас нет…

– Дети мои! Я знаю, вы слышите звон бьющегося стекла. Вы слышите крики соседей! – Пророк ревностно зачитывал проповеди, воздевая руки к небесам. – Они страждут, потому что они не дети Господа! Они – отступники среди нас. Прислужники врагов. Запирайте двери и закрывайте окна, держите любимых поближе к себе! – безумец не опустился на колени, как все остальные. Возвышаясь над жалкими червями, тот, кто величал себя новый Иезекиилем, улыбался. – Верно, среди нас вероотступники! Так встретьте же их ножом, палкой, кулаком и всем, чем можете! Бог восторжествует от пролитой проклятой крови!

Лидер общины указал в дальний угол, где его приспешники уже волокли пленника к орудию пыток. Даниэль сопротивлялся, вырывался и проклинал весь род людской. С нескрываемым наслаждением за ним следил тучный монах, едва передвигающийся на ногах. Держа наготове острый нож, он подзывал узника указательным пальцем и нашептывал молитвы.

– Иезекииль. Отец Вэл… Только ему были даны уши, чтобы слышать, – пробормотал мучитель, едко ухмыляясь. На двойном подбородке с трудом умещался крест. – Узри же колесо. – тогда он осветил факелом прогнившее орудие, перемотанное цепями. – Ибо наше сердце ослабло. Наши глаза слепы к этим вещам. Мы не хотели осмеивать твою волю! Агония креста… Блуд наших детей. Он навис над нами.

– Только дотронься до меня и, клянусь Богом, которого ты так почитаешь, я разорву тебя на куски, жирная мразь! – проскрежетал Мандерли, глядя в пустые зрачки попа, облизывающего губы. – Я выпотрошу твое заплывшее жиром тело и вытащу кишки!

– Подожди! Отец снова говорит! – один из безбожников прервал священника-палача, желавшего ответить зарвавшемуся пленнику. – Внемлите ему!

– Но среди нас также присутствует избавитель! – внезапно изрек мужчина, на голову превосходящий остальных. Будучи высоким и худым, он походил на девушку. Очень короткие белые волосы идеально гармонировали с глубокими голубыми глазами. На шее висел кулон в виде двусторонней секиры, а в руке болтался крестик. – Мессия! Он поможет нам! Но сначала нужно затащить его на тот крест. – взоры устремились к конструкции, высившейся на невысокой скале. – Берите молоток и гвозди, делайте необходимые приготовления. – еретики окружили мечущегося в клетке льва, чтобы привести в действие свой омерзительный план. – Он родился на крыльях архангела, незапятнанный, как новорожденный! Он принесет нам благую весть, священны же слова его учения. – сопротивляясь жесткой хватки обступивших его фанатиков, царь резко замер перед фигурой своего предполагаемого убийцы. – Он будет пригвожден к столбу и умрет, и будет похоронен. Но он воскреснет в еще более совершенной форме. Господи, прости, что сомневался. Нет таких страданий, которых я бы не заслужил.

Рухнув на землю, Клаус попытался схватиться за камни или другие спасительные предметы. Бесполезно. Его уже тащили за ноги. Неужели это конец? Гэбриэль был прав. Беспомощно протягивая руки к равнодушно глядящим нечестивцам, лорд все еще лелеял надежду. Мы – руки Господа! Мы не можем потерпеть неудачу! Царапая почву, мальчишка умолял о пощаде. Впервые в жизни. Никто не слушал. Они глухи к мольбам ближнего. Ешь плоть, хорошо ее приправив. Пусть кости горят. Чей-то смех неприятно резанул по уху. Зациклив взгляд на человеке с факелом, идущему прямо к единственному неподожженному столбу, Лев понял, что все кончено. И покорился…

– И наконец от храма учения Вэла, служителя истины и преданного свидетелям, нам откроются ворота в Рай! – в экстазе завизжал прокаженный, готовясь раздробить гвоздями кость. – Он любит нас! Он смыл наши грехи нашей собственной кровью!

Левую руку обмотали крепкими, режущими кожу веревками. Задержав дыхание, Клаус приготовился к нестерпимой боли. Помутневший взгляд едва различал силуэты. Вот он, нелепый трагичный финал. Пережить столько злоключении, чтобы умереть, будучи подвешенным на палке. Неожиданно позади символа веры оказался старый знакомый, ушедший в воспоминания. Мерзавец блаженствовал от происходящего.

– Помни: ты пал и должен раскаяться. И кровавая работа ждет тебя. Ожесточи сердца свои, и руки свои, и наточи клинки свои, – умышленно зловещим тоном шептал Волк с неприкрытой хищнической усмешкой. – Но не бойся тех вещей, от которых будешь страдать. Не бойся снов, которые приходят наяву, которыми ты будешь отравлен и измучен, и которые будут вытаскивать из темницы памяти твоей нераскаянные грехи. – Старк опустился на деревянную перекладину, заглядывая пленнику в глаза. – И твои пороки даже в непорочных страхах детских лет вернутся тебе и ты будешь истекать кровью, и страдать, и ты раскаешься! – гвоздь мгновенно вошел в ладонь. Душераздирающий крик вырвался из груди воина. – Грехи прошлого вознесутся до того, как мертвые смогут вознестись в последние дни. У тебя есть небольшая сила, но ты отверг все имена и долго жил во времена соблазнов. – продолжал вещать монстр, безучастно глядя на то, как отступники обвязывают вторую руку Мессии. – Твое тело – храм и город для чумы. Ты будешь уничтожен гнойниками и тошнотой. Будешь гнить и увядать, чтобы стать плотью для стервятников. А трупов на воде же будет так много – они будут твердыми, как земля. И смерть под ними откроет дверь – ни один человек не сможет закрыть ее, а ангелы не смогут услышать твой голос. И вырезать нужно кровь лживого Бога небес, и кровь его падать будет дождем, ибо все вещи должны умереть, когда Творец не найдет совершенства в своем совершенстве.

Реальность переплелась с иллюзией. Глаза застлало кровавой пеленой. Нет, тебя же не существует. Ты мертв. Сумасшедшая агония. Жар пронзал тело с каждым ударом. Неизвестно, прошла минута или целая вечность перед там, как раздался спасительный раскат грома. Небо взорвалось, пропуская сквозь себя электрические разряды. Волнение в рядах приверженцев Вэла переросло в панику. Неужели они прогневили Рай? Взоры обратились к разверзшейся небесной пучине, угрожавшей поглотить всю деревню. Воспользовавшись представившемся шансом, Даниэль рванул в сторону и вырвался из объятий смерти. Он налетел на одного из своих мучителей, вырвал топор из его рук, а затем нанес сокрушительный удар.

– Горите в Аду, твари! И бога своего забирайте! – взбешенный рыцарь уложил двоих, после чего ринулся на ошарашенного попа. Лезвие топора поначалу застряло где-то в области жирного брюха, но второй толчок потянул за собой изрезанные кишки. – Я же говорил, что выпотрошу тебя.

– Убейте меченого демона! – приказал мнимый правитель уродов, вздрогнувший от увиденного. Чудовище необъятных размеров, вооруженное обычной острой палкой, смогло сотворить такое.

К счастью, сброд прокаженных состоял, преимущественно, из выживших из ума фермеров, крестьян и священнослужителей. Среди них почти не было тех, кто когда-либо держал оружие. Неоспоримый перевес вернул иссякшие силы. Бродяга искромсал дюжину слабовольных дурачков, прежде чем добрался до горящего столба. Тратить драгоценное время на рубку не пришлось. Мандерли попросту разогнался и врезался в бревна, намереваясь повалить их. Блестящая идея. Языки пламени подобрались к ногам Дориана, однако мощный толчок заставил балку пошатнуться и обрушиться на рядом стоящие дома.

Огонь распространился по всей местности, охватывая хлипкие хижины. Два солдата-поджигателя довольно быстро обнаружили собственные мечи и принялись гоняться за грязными ублюдками. Разразившийся ливень не успел опередить пожарище. Все сгорит дотла. Геенна огненная – завопили вероотступники, бросаясь в пламя или же становясь на колени и судорожно рыдая. Пока внизу происходила настоящая битва с мертвецами, Клаус пытался прийти в себя. Сжав челюсти, он коснулся изувеченной плоти и, мысленно сосчитав до пяти, дернул за гвоздь. Кровь брызнула из открытой раны, а сдерживаемый крик вырвался наружу в виде приглушенного рычания. Тварь поплатится.

Придерживаясь за остроконечные скалы, Ланнистеры направился в сторону церкви, единственному оплоту неверующих. Там скрылся главный виновник случившегося, и он подавится собственной кровью. Прижимая кровоточащее увечье, он был близок к потере сознания. Подошедший Сванн не стал его останавливать, лишь вложил в здоровую и дрожащую руку фамильный клинок. Месть должна быть красивой. Храм, высившийся на небольшом холме, построенный на краю пропасти, освещался очень редкими вспышками молнии. Оттолкнув скрипящие двери, правитель Беленора тут же замер на месте. Там, впереди, сидела высокая фигура, склоненная в молитвенной позе.

– Господь знает, что я сделал. И он заставляет меня смотреть на это, когда я слаб или испуган, – подняв голову, Вэл взглянул на деревянную статую Христа. – Не моя вина в том, что Иуда не умел плавать. Я бы спас его… Я не сомневался в тебе, Боже, но… пожалуйста, перестань мучить меня этими кошмарами, которые появляются даже наяву. – зеленый рубин, висевший в центре кулона-секиры, горел необычайно ярко. – Я не могу больше смотреть, как он тонет. Прими мою смерть, как покаяние… – тут он заметил присутствие невольного зрителя и развернулся. – Он рассказывал про тебя… Уверял, что ты станешь великим. Мы говорили о тебе часами. Он был прав, Пастух.

Только один человек называл его так. Рука дрогнула. Он не посмел поднять оружие. Не смог. Все дело в глазах, наполненных тем же животным страхом, который когда-то парализовал самого монарха. Родственные души, чьи умы извратил один монстр. Как он мог быть настолько слепым? Ладонь застыла в воздухе, в миллиметре от плеча замершего Пророка. Его голубые глаза вдруг сделались глубокими, словно окна в некий тайный, скрытый мир. Внезапно до них донеслись вопли и характерный треск древесины. Балки, поддерживающие церковь на вершине пьедестала, истлели и рухнули. Хрупкое сооружение расшаталось и стремительно понеслось вниз. Обрыв, ведущий в никуда.

– Ты солгал мне! – оказавшись в темноте, Лев с трудом поднялся на ноги. Все вокруг плыло и хаотично двигалось. Они еще падают или уже мертвы? Но присутствие частого гостя он ощутил на инстинктивном уровне, поэтому сорвался на крик. – Ты же всего лишь плод моего воображения!

– Что такое? Тебе не понравилось наше маленькое представление? – Гэбриэль, давно обратившийся в прах, все еще отравлял сознание юноши. Поклонившись из мнимого уважения к носителю короны, он подобрал мантию. Все такой же изящный, едкий и подчеркнуто надменный. – Ты же так хотел кому-то помочь. Твое самое сокровенное желание, связанное со мной. Мне же ты помочь не смог. И чувствуешь вину. По этой причине я здесь, с тобой. Я стал твоим Темным Попутчиком.

– Ты в моей голове и я могу изгнать тебя в любую секунду! – рявкнул разъяренный венценосец, становясь напротив несуществующего врага.

– И кому же ты в таком случае придешь за советом? – поинтересовался бывший лорд, явно забавляясь от происходящего. – Ты же останешься совсем один. Прискорбно, не так ли? Ну что, ты уже чувствуешь ледяное дыхание одиночества, Пастух?

– Достаточно! – резко сорвав мешавшую кожаную нашлепку, сын Майкла освободил свой изолированный от внешнего мира глаз. Вернее то, что от него осталось. Во снах он представал в виде глубокой впадины с кровавым зрачком внутри. Вздрогнувший Старк уставился на изуродованную плоть, раскрыв рот. – Я приручил своего монстра! Ты не имеешь здесь власти! – похолодевший от ужаса тиран упал на колени, вымаливая прощение за свой мятеж. – Убирайся отсюда, жалкий червяк! Возвращайся обратно в забвение.

Звонкий кашель, заставивший легкие гореть, все же помог вернуться. Голова болела, почти раскалывалась, а правая нога буквально отнялась. Приподнявшись на локтях, очнувшийся король увидел громадный валун, прижавший конечность. Возможности пошевелиться не было. Повсюду валялись обломки разрушенного храма, а изваяние Христа разлетелось в щепки. Однако морской воздух не позволял заснуть. Они упали вниз, к воде. Символично. Прилагая всевозможные усилия, чтобы не отключиться, ветеран принялся вглядываться в пустоту. Лишь спустя минуту он различил во тьме некое очертание фигуры, прислонившейся к потрескавшимся балкам.

– Бог в Раю. Ты – это он, верно? Боже мой… – прохрипел Вэл, прижимая к себе нож. – Я позаботился о них всех. Но ты… Я бессилен перед тобой. Ты слишком силен. Ты убил Рай. – теперь свет отражался в его глазах и они казались ледяными. Капельки крови стекали по разбитому лбу, но он упрямо слизывал их. – Бог умолк. После бури. Рождение… Кто у него останется? Если он нас уничтожит? Кто у него останется для наказания? – практически закричал Пророк, обвиняя во всем успокоившееся небо. – Я убил вас всех! Всех! До последнего. – еле удерживаясь на подкашивающихся ногах, бледный еретик направился в сторону прикованного к земле пленника. – Нет более совершенной веры, чем эта.

– Не надо, – где-то далеко, но в тоже время близко Клаус увидел свой меч. Увы, он не сможет до него дотянуться. Оставалось взывать к голосу разума того, чей мозг давно стал одержимым религиозными идеями. – Позволь мне помочь тебе. Гэбриэль часто извращал умы, отравлял души. Но он мертв. Я убил его.

– А Бог все молчит… – остановившись перед жертвой, Вэл посмотрел на нож. Каким-то непривычным взглядом, совершенно другим. – Я знаю, что Господь не слышит мертвых. Но, надеюсь, он им отвечает. – опустившись на колени возле задержавшего дыхание государя, глава общины осторожно коснулся испещренной рубцами кожи. Нашлепка слетела при падении, оголив клубок шрамов и омерзительное зрелище в виде розовато-белого пространства в том месте, где должен быть глаз. – Он говорил, что ты – Мессия. И ты доказал это.

– Он был безумцем, – сердце, клокотавшее в груди, норовило выпрыгнуть наружу.

– Господь не слышит мертвых. Но он им отвечает, – с этими словами Вэл перерезал себе горло. Кровь хлынула из глубокой раны. Тело, словно тряпичная кукла, рухнуло на землю и забилось в конвульсиях. Несколько раз протянув руки к небу, священник наконец опустил их. На сей раз навсегда.

– Господи, Клаус! – камень, придавивший конечность, поддался массивному нажиму со стороны подоспевшего Даниэля. Тот яростно навалился на предмет и сдвинул за считанные секунды. – Поднимайся. Прости, я бежал так быстро, как только мог. Там их столько…

– Не имеет значения. Дориан жив? – получив утвердительный кивок, Ланнистер оперся на скалу, так как не рисковал переносить вес на зажатую ногу. – Давайте убираться отсюда как можно быстрее. Мессия против оставаться в таком месте. – Мандерли усмехнулся на подобное замечание и, аккуратно обойдя труп, подобрал упавший царский клинок. – А Элайдже бы тут понравилось. Столько любви к Богу.

Опершись на плечо соратника, юноша сделал несколько шагов, но задержался где-то на половине пути. Не обращая внимания на изумленный взгляд рыцаря, венценосец вновь подошел к распростертому на песке телу. Он не заслужил подобной участи. Но все кончено. Наклонившись, Лев, после недолгих раздумий, сорвал кулон с секирой. Должен остаться какой-то символ. Все остальное будет погребено в чертогах разума.

– Проповедник умирает, – прошептал взволнованный монарх. – Тебе не нужно было ничего делать. Ты был обманут. Никто ничего от тебя не ждал. Все это не моя вина.

Выбравшись наружу из подобия Адской ямы, трое воинов вздохнули с облечением. В предрассветный туман проникали солнечные лучи. Теперь все закончилось. И это не иллюзия. Последний раз взглянув на руины церкви, Клаус увидел в самом низу фигуру с раскинутыми в разные стороны руками.

– Мы никогда не будем говорить о том, что здесь произошло, – не оборачиваясь, он выговорил каждое слово по слогам. Избитый, морально уничтоженный, с пробитой ладонью и множественными кровоподтёками мальчишка не собирался приписывать себе эту сомнительную победу над кланом умалишенных фанатиков. Они не виноваты.

========== Ради тебя я готов ==========

Poets of the Fall - Carnival of rust

Michael Malarkey - Scars

Coldplay - Paradise

Дети растут слишком быстро. Еще вчера ее мальчики бегали по прекрасным садам и изображали настоящих воинов верхом на палочках, имитирующих коней. А сейчас… один из них лежит в сырой земле, а второй пережил вторую ужаснейшую войну за всю историю страны. Время беспощадно. Никто над ним не властен. Говорят, любая битва рано или поздно заканчивается. На самом деле она проносится за считанные секунды, заставляя возвращаться к прошлому. Это еще страшнее.

Приходится делать вид, что все хорошо, хотя в душе свирепствует ураган чувств. Так хочется забыться. Посидеть на веранде под палящими лучами солнца, закутаться в холодную простынь или искупаться в девственном пруду в глубоких лесах. Но на все это нет времени. Нужно заняться куда более важными вопросами: продовольствие, обеспечение беженцев всем необходимым, постройка нового жилья, восстановление полуразрушенных деревень.

Кроме всего вышеперечисленного существовала так называемая дань вежливости. Неизбежные посещения вассалов, оказавших неоценимую помощь королю не могли принести душевного равновесия. Это была истинная пытка – слушать их абсолютно одинаковые рассказы о произошедшем, не отличающиеся оригинальностью или намеком на человечность. Не более чем сухое перечисление имен жертв и пересказ увиденных зверств.

В таких случаях Ирина попросту изъявляла желание выпить и продолжала слушать собеседника, находясь под действием винных паров. Так проще. Возвращаясь домой, она ложилась в постель и засыпала, терзаемая беспрерывными кошмарами. Во сне к ней часто приходили умершие. Гэбриэль, убитый больше года назад и захороненный в песках, неоднократно навещал ее сновидения. Даже там он не переставал терзать и мучить свою любимую игрушку.

Хищник по натуре, Старк продлевал обожаемые им самим пытки и до невозможного долго истязал женщину как в физическом плане, так и душевном. Потом он запросто рассыпался в прах, будучи сотканным из иллюзий. И так каждое утро. Напоследок он произносил одну из своих излюбленных фраз и проводил собственным языком по окровавленному ножу. К черту ублюдка, проникающего в сознание и извращающего все светлое!

Вскакивая с кровати в холодном поту, леди Тирелл тяжело вздыхала и поднималась на дрожащих ногах. Стражники с удивлением наблюдали за тем, как правительница юго-западного региона копается в грязи ради постепенно увядающих роз. Нельзя же оставлять без внимания чудесные рощи и маленькие парки, кишащие фруктовыми деревьями. Прислуги итак не хватало – большинство крестьян попросились обратно в поселения, чтобы помочь родственникам отстроить хижины.

Конечно, сердобольная дорнийка, испытывая определенное чувство вины , не могла отказать. Вероятно, цветы и кустарники нравились ей больше, чем компаний людей. Попытка уйти от гнетущей реальности иногда срабатывала. Но чаще всего она лишь садилась у фонтана и размышляла обо всем случившемся. Казалось, все страдания, перенесенные за годы войны, улетучились в прошлое. Не было никакого смысла еще раз погружаться в те проклятые дни крови и безумства.

Но иного выхода не было. Это следствие невыносимого одиночества. Ее любимый и единственный сын уехал с женой в свадебное путешествие. Мозер, великосветский мученик, наконец признался в своих чувствах к королеве-матери и, воспользовавшись занятостью Клауса, уплыл вместе с ней в далекие жаркие края. А остальные друзья предпочли ограничиться письмами раз в неделю. Однако изредка непрошеные гости наведывались и разгоняли утомительную скуку. По-видимому, их терзало то же ощущение безысходности.

Наиболее частым посетителем, как ни странно, оказался бывший партизан и чертов гордец, отказавшийся присоединиться к роялистам в самый ответственный момент. Аристократические манеры и высокомерные замечания порою раздражали южанку, впрочем, как и его избыточное внимание. Он наведывался раз в месяц, оставался на неделю и сутками бесцельно бродил по саду, где срывал розы и подносил к лицу для вида.

Однажды, в одно из своих многочисленных неожиданных посещений, лорд решился побеспокоить хозяйку крепости в самый неподходящий миг - когда она проведывала могилу супруга. Прикрыв глаза от неудовольствия, жительница Дорна все же подала руку галантному нарушителю спокойствия и прошлась вместе с ним по бескрайним зеленым равнинам. Где-то вдалеке мелькали телеги, нагруженные сеном. Сельчане приветствовали госпожу низким поклоном и обменивались незначительными замечаниями о погоде. При этом все мимо проходящие бросали на пару многозначительные взгляды, словно в чем-то подозревая.

– У вас, судя по всему, много ухажеров, – правильно уложенные каштановые волосы почему-то нервировали. Хотелось взъерошить их, нарушить идеальную композицию. Прозвучавший вопрос на мгновение выбил женщину из колеи. – Кажется, я нередко видел неподалеку от вас Кворгила и Оноре.

– Первый является дорнийцем, а я пообещала себе, что больше не буду иметь с ними дела, – фыркнув, сказала Ирина. Хватит с нее соотечественников. – Второй хотел меня убить. Ну а вы… – она осеклась, поймав на себе заинтригованный взгляд воина. – Вы почти бросили моего сына на произвол судьбы. Так чем вы от них отличаетесь?

– Должно быть тем, что я не дорниец и не собирался вас убивать, – усмехнувшись, парировал старший Тарли, не разрывая зрительного контакта.

– Это, безусловно, великое достижение, – закусив губу, дочь Дагона предвкушала следующие шаги своего оппонента.

– И все-таки, это лучше, чем ничего, – подытожил рыцарь, облизывая пересохшие от напряжения губы. Внешнее хладнокровие медленно спадало. Хотя ему явно по душе эта своеобразная игра. – Но мое предложение остается в силе. Если вы, разумеется, о нем помните.

– Вы неисправимы, – пытаться убедить себя в незаинтересованности происходящим – значит упражняться в бесполезном. Как иронично: двоюродный брат человека, что едва не уничтожил половину миру и ее душу, предлагает себя в качестве спутника в дальнейших странствиях жизни. – Ладно, раз это неизбежно, то, полагаю, у меня нет выбора? Ваша взяла. Но предупреждаю: это одноразово.

– Конная прогулка? – поинтересовался Тарли, не скрывая триумфальной ухмылки. Наглец снова поднес безукоризненный цветок с шипами к носу, после чего любезно преподнес собеседнице. – Завтра, на рассвете.

Последующий месяц принес долгожданное умиротворение. Все было великолепно: бесконечные разговоры за бокалами вина, ночные сплавления по мелким речушкам, незабываемые эмоции. Но все происходящее так напоминало ситуацию с Лэнсом… ее умершим мужем. Поэтому леди Манвуди старалась не подпускать кавалера ближе. К вящему неудовольствию вельможи, он сам ограничивался второстепенной ролью. Все равно положение рано или поздно сдвинется с мертвой точки. Нужно подождать.

Спустя тридцать дней к порту Висячих Садов причалил огромный корабль с белыми парусами. Замок мгновенно оживился, спеша поприветствовать законного владыку региона. Те, кто давно не встречали Хойта, могли поклясться, что перед ними совсем другой человек. Взлохмаченные черные волосы, против обыкновения, лежали ровно и не касались прямого лба. Разросшаяся щетина была тщательно выбрита в области щек и губ, но остановлена на подбородке.

Он держался прямо и широко улыбался, чем сильно напоминал отца. Поклонившись каждому знакомому и пожав руки советникам, Тирелл сразу же направился к матери и заключил ее в крепкие объятия. Они не виделись слишком долго. Последний раз им пришлось расстаться на полгода из-за условий войны, но даже тогда разлука не была такой мучительной. Рассмеявшись от ощущения колючей бороды на шее, Ира нежно улыбнулась.

– Как же быстро ты вырос, – женщина констатировала печальный, но неизбежный факт. – Как вы съездили? Все прошло хорошо?

– Просто невероятно! – воскликнул окрыленный юноша, всплеснув руками. – Зря ты отказалась составить нам компанию, тебе бы понравилось. Мы побывали в странных и таинственных пещерах, пересекли опасные местности верхом на горбатых зверях, попробовали змеиный яд, любезно предложенный вождем племени с практически непроизносимым названием. К слову, отказаться от столь высокой чести нельзя, ибо это считается проявлением неуважения к старейшинам и карается смертью.

– Увлекательно, – Ирина заметно напряглась, стоило бестактному Тарли вмешаться в разговор. До этого он слонялся без дела поблизости, а теперь осмелился нарушить их с сыном идиллию. Напыщенный аристократ подошел ближе и поздоровался со своим командиром. Поборов желание высказаться на сей счет, дорнийка вздохнула и сделала вид, что ничего не произошло. – Как жена пережила это путешествие?

– Вполне себе сносно, – оправившись от удивления из-за вторжения неудавшегося союзника, мальчишка все же вернулся к рассказу. – Вождю она очень понравилась и он приказал своим людям продемонстрировать ей ритуальный танец любви. Любой супруг был бы недоволен подобным, но это чересчур захватывающие зрелище.

– Юнкай? Астапор или Миэрин? – полюбопытствовал Себастьян, постоянно одаривая рядом стоявшую южанку своей привычнойдерзкой ухмылкой.

– Нет, эти страны полюбились моему дяде. Возможно, сейчас он где-то там. Я захотел чего-то более экзотического, – повернувшись, лорд Простора заметил, как похабные матросы расточают неуместные комплименты его благоверной. Заторопившись на помощь, Хойт ловко подхватил ее под локоть и увел подальше от работящего люда.

– Какого черта ты вытворяешь? – вежливая улыбка умело маскировала нараставший гнев, проявлявшийся лишь в ледяном тоне и суженных зрачках. Резко обернувшись, вдова взглянула на виновника всех своих несчастий. Если бы взглядом можно было убить, то по самонадеянному ветерану уже давно отпевали мессу. – Что ты вообще себе позволяешь?

– Поддерживаю светскую беседу, дабы поближе познакомиться с твоим сыном и своим сюзереном, – непринужденно отвечал просторец, при этом указывая ладонью в сторону приближающейся к ним пары. – Я тебя смущаю, дорогая?

– Все в порядке? – забеспокоился Тирелл, внимательно разглядывающий мать. Ей не хотелось устраивать сцен, поэтому все ограничилось легким кивком головы. – Мама, у меня недавно возникла идея. Я приобрел кое-что на местном рынке. Мне хотелось бы подарить это нашему славному государю. Но приглашать его просто так – скучно. По этой причине я хочу устроить праздник, нечто вроде встречи или воссоединения старых друзей. Можно позвать не только Клауса, но и остальных.

– Большинство заняты реставрацией собственных замков. Особенно Его величество, – утомленная Ирина хотела поскорее закончить разговор и переместиться в бастион. – Не хочу разочаровывать тебя, но, боюсь, это невозможно реализовать. Ты должен понимать, что ваши дороги разошлись. У каждого своя семья и обязанности.

– Уверяю тебя, когда Никлаус узнает о грандиозном торжестве в свою честь, то сразу забудет о всех государственных делах, – с заразительной уверенностью проговорил юный воин. – К тому же, специальный подарок нельзя оставлять без внимания. Я же могу счесть это за оскорбление и объявить войну!

– Вы бросаетесь громкими заявлениями, милорд, будьте осторожнее, – не выдержав, засмеялся Тарли. Скрестив руки на груди, он подмигнул удивленной компании. – Мы же не знаем, как обстоят дела со шпионажем в столице.

– Дорогой, я не думаю, что король приедет к нам ради… – Хойт мгновенно приставил указательный палец к губам возлюбленной, моля о молчании. Затем он положил обе ладони на слегка загорелые девичьи щеки и приложился лбом к ее лбу. – Я разошлю приглашения.

Покончив с этим поистине необыкновенным ритуалом, пара отвлеклась на зов слуги и удалилась, попросив прощения. Нужно сделать необходимые приготовления, если Висячие Сады ожидают важных гостей. Ира с нескрываемой гордостью наблюдала за поведением сына. Он достоин звания Хранителя Юга. Но стоит избавиться от шутовских замашек и наивной доброты. Ведь это уже не игра. Люди требуют решений, хотят следовать за сильным лидером, а не за прихвостнем Клауса и исполнителем его сомнительных планов.

– Убирайся отсюда, – дрогнувшим голосом прошептала южанка, обращаясь к своему вассалу, перешедшему все доступные границы. – Хватит. Я слишком долго терпела и тебя, и твои выходки.

– Что?! – прокричал шокированный Себастьян, не предвидевший такого поворота. – Ты прогоняешь меня? После всего, что было?

– А что было? – сделав пару шагов назад, леди помрачнела. – Мы развлеклись. Было забавно. Ты взрослый человек и понимаешь, что это ничего не значит. – он молчал, но расширенные зрачки говорили о многом. – Я не обязана оправдываться. Ты – просто разбойник, который вторгся в мое личное пространств ровно на месяц. Чего ты хочешь?

– Чтобы ты дала мне шанс, – для обыкновенного грабителя повозок он чересчур дерзок. На них уже смотрели. – И чтобы перестала обманывать себя.

– Я не обманываю себя, как ты изволил выразиться. Я выполняю свои обязанности и помогаю сыну. То есть, нахожусь на своем месте.

– Да неужели? – иронично вскинув брови, Тарли издал смешок. – И где же твое место, дорогая? Пустая крепость? Увядший сад? Или спальня на двоих, в которой у тебя нет ничего, кроме одиночества?

– Ты меня не знаешь! – она сорвалась, потеряла хладнокровие, хотя обещала сделать все возможное, дабы выдержать испытание. – И не имеешь право так говорить!

– Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, – возвышаясь над женщиной, он подошел ближе, вынуждая ее отступить. Протянутая мужская рука застыла возле ее отшатнувшегося лица. – Значит, вот так? Теперь ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? Это смехотворно, учитывая тот факт, что…

– Не смей! – предупредила дорнийка, прекрасна осознавая, что он собирается сказать и сделать.

– Учитывая тот факт, что прошлой ночью ты не была против моих прикосновений, – аристократ все же позволил себе закончить, за что сразу же был награжден сильной пощечиной. Удар оказался настолько неожиданным, что мужчина едва не оступился.

– Пошел к черту! – вздернув подбородок, Ирина выпрямилась. Плевать на всю толпу, невольно остановившуюся неподалеку, плевать на изумленного Хойта, коему потом придется все объяснять. – Если я увижу тебя еще раз – прикажу повесить.

– Как пожелаете, миледи, – поклонившись, рыцарь одарил собеседницу безучастным взглядом, после чего удалился.

Это правильное решение. Все затянулось, а неопределенность пугала ее. Поэтому все стоило закончить еще раньше. Отвечать на вопросы назойливых советчиков совсем не хотелось. С какой стати? Они всласть позабавились разыгравшейся трагедией и получили возможность обсуждать произошедшее ближайшую неделю. Сын вежливо молчал, предпочитая говорить на отвлеченные темы. Эльза лишь однажды подняла эту тему, но ретировалась, уловив резкую смену настроения свекрови.

Вскоре все забылось. Сплетники принялись обсуждать грядущее великое событие в размеренной жизни бастиона – так называемый бал основателей новой династии. Разумеется, не все откликнулись на столь заманчивое предложение собраться. Всем хотелось, но мешали некоторые обстоятельства. Впрочем, непредсказуемые гости все же пообещали явиться. Однако многих волновало присутствие Его величества – он не отвечал на приглашение целую неделю, гася любые надежды. Но чудо свершилось. Размытый ответ и обещание подумать все равно довели младшего Тирелла до экстаза.

Ирина не вмешивалась в процесс подготовки к торжеству. Слуги развешивали флаги, готовили комнаты, украшали пиршественный зал и готовили сотни разных блюд. За двадцать три дня замок превратился в пеструю радугу. Жители восприняли замысел господина с удивительной благосклонностью. Казалось, все проблемы испарились, тревоги отошли на второй план, а жизнь заиграла новыми красками. Чудесно. Лишь бы народ не бунтовал и оказывал вельможам поддержку в любом начинании. Слух о скором прибытии монарха распространился быстро. Общее волнение передалось от конюхов к дворянам. Одной Манвуди было откровенно наплевать.

– По-моему, с тобой лучше жить в мире, – наблюдая за тем, как маленькие камушки проносились по водной глади и исчезали в середине реки, мужчина едва сдерживал улыбку. Обернувшись, Ира не поверила собственным глазам. Старый друг все же нашел время навестить ее. – Истинно, война меняет людей.

– Расти, – бросившись в объятия лучшего солдата всего королевства и прекрасного товарища, Ира едва сдерживала эмоции. – Ты приехал. Мы не виделись всего год, а мне кажется, что прошло десять лет. Или вечность.

– Вероятно, – Мэннинг практически не изменился, только приобрел пару шрамов на лице. После окончания военных действий в Дорне он ушел из королевской гвардии, женился и поселился на окраине карты, в полуразрушенном доме предков. С тех пор мало кто его видел, но вот он здесь, живой и здоровый. – Как твои дела?

– Ты бесследно пропал на двенадцать месяцев и спрашиваешь, как мои дела? Всегда заботишься о других. В этом весь Красный Лев.

– Я избирателен в отношении тех, с кем следует говорить по душам, – подмигнув, ветеран попросил разрешения сесть и опустился на плоский камень. Дивная панорама сопутствовала разговорам на нравственные темы. Как в старые добрые, не так ли? – Я слышал про инцидент с Тарли. Нехорошо получилось. Поэтому и задаю такие внезапные вопросы.

– Ты приехал только ради этого? – полюбопытствовала южанка, раздражаясь. Что за бестактность? Она не собиралась обсуждать случившееся.

– Это, конечно, забавная теория, – коснувшись небольшой щетины на щеках, воин не постеснялся улыбнуться. – В особенности выражение твоего лица в данный момент. Но неужели ты действительно такого плохого обо мне мнения?

– Я не считаю нужным обсуждать с тобой свои личные дела, – почти рявкнула Ирина, снова закрываясь в себе. – У тебя есть жена – разбирайся с ней.

– Да, у меня есть кого любить, а ты недавно отвергла такого человека, – без иронии и видимого интереса произнес Расти, поднимаясь с места. – Лэнс давно умер. Два сына поддерживали тебя, пока не решили разорвать друг друга на части. Ты уже потеряла одного из них. Второй стал семьянином и катается по миру в свое удовольствие. Но а ты… потеряла свой единственный шанс. Подумай об этом хорошенько. И не злись на меня. Я сюда не поучать тебя приехал, а наслаждаться вином и свободой от жены.

Он был прав. Жалкий женатый пьяница оказался самым умным человеком на земле. Иронично. Встрепенувшись всем телом, женщина наконец поднялась и неспешно пошла вдоль речушки. Послезавтра важный день. На протяжении недели прибывали гости. Хойт перенял обезоруживающую отцовскую привычку: покровительственно клал на плечо новоприбывшему руку и горячо благодарил за советы и помощь в прошлом. И как он мог родиться вторым ребенком? Ему суждено было стать лордом.

Иногда судьба распоряжается иначе, оставляя более достойных мужей в тени славы. Невежественные дураки или алчные лицемеры занимают их места и бесчестят свой род до самой смерти, а после них остаются хаос, разрушения и горстка пепла. И пара таких же ублюдков-наследников в придачу. Вот самая смешная шутка Господа. Разве интересно вести честную игру и не нарушать установленные собой же правила? Бог определенно большой затейник – так говорил один умалишенный фанатик с рубцом через всю рожу.

Вздрогнув от накативших воспоминаний, леди резко замерла. На противоположном берегу виднелся до боли знакомый силуэт. Фигура в черном развивающемся плаще с хищной усмешкой и сияющими во тьме глазами. Невозможно. Ты мертв. Животный страх сковал мускулы, дыхание участилось, а сердце бешено заколотилось в груди. О Боже. Кончики пальцев похолодели от ужаса. Она пережила сотни моментов, тысячи эмоций и задалась всего одним вопросом – это он или нет? К счастью, ответ пришел сам собой. Иллюзия развеялась по ветру.

Игра больного воображения, не более того. Помотав головой, словно отгоняя все эти призраки, дорнийка помахала стражникам, стерегущим ее покой на расстоянии. Очень хорошо, что они настояли и последовали за ней. Иначе ее бы обнаружили мертвой на дней реки. Какие радостные мысли накануне праздника. Ей следовало пообщаться с кем-то из посетителей, или проявить элементарную деликатность и поздороваться. Все-таки перед ней больше не простые мальчишки, а сильные мира сего. Ветераны и победители очередной кровопролитной войны.

Первым из этой плеяды, переступившим порог Висячих Садов, оказался Баратеон со своей беременной супругой. Некоторое время ходили слухи, но в них мало кто верил – болтают всякое, а воочию убедиться смогли все. Хойт слегка опешил и даже забыл о надлежащей церемонии приветствия достопочтимых гостей. Но подобный промах сгладил сам Вильгельм: он крепко прижал к себе друга, угрожая сломать тому кости. А год прошел как день. Никто не изменился.

Они наперебой спрашивали друг друга о делах и рассказывали забавные истории, не отрываясь от разговора весь день. Вплоть до приезда самого нежданного визитера. Мартелл, бывший сторонник проклятого Лжепророка и враг роялистов, впервые за всю историю нарушил обет молчания и выпорхнул из своего дома-кельи. Его карета, сопровождаемая смуглыми воинами с заостренными копьями, остановилась у ворот крепости и произвела фурор среди местного населения. Никакой роскоши не было и в помине, но манеры пассажиров не позволили усомниться – приехал аристократ.

Неспешным шагом, здороваясь с каждым встреченным вельможей, дорниец вел под руку обворожительную черноволосую девушку. Застыв перед хозяином дома, Нолан неуверенно протянул ему руку. Он давно искупил свои грехи, но некоторые люди все равно напоминали о том, кем он был до вступления в королевскую армию. Впрочем, Тиреллу было плевать на предрассудки общества. Он привлек друга к себе и обнял. В этом и заключалась основная идея Клауса – объединить все нации, кланы и города.

– И я, осознавая последствия, шепчу: Не надо этого делать, Хойт. Повелитель кобр не хочет принимать твой дар. Но, конечно же, он не послушал и сделал по-своему. Тогда заклинатель протянул ему сосуд со змеиным ядом и велел выпить его. Представьте выражение лица этого несчастного, – увлеченная рассказом Эльза укала на супруга, сидевшего рядом. – Натянутая улыбка выдавала отвращение. Он уже хотел сделать глоток, но замер из-за безудержного смеха фокусника. Внезапно этот человек начал разговаривать на нашем языке и сообщил, что давно не видел такого ярого рвения отравиться. В качестве награды он подарил Хойту медальон со змеиным глазом.

Собравшаяся компания искренне повеселилась от услышанного. В руках каждого из присутствующих находился полупустой кубок с вином, который они без колебаний поднимали за здоровье принимающего лорда. Столы ломились от обилия фруктов и мясных блюд. Широкая тень замка ложилась на пировавших, защищая их от лишних волнений. Успокаивающий шум фонтанов позволял забыть обо всем и погрузиться в омут общих воспоминаний и уморительных событий. Никаких трагедий, поминаний, полупьяных бравад о войне.

– Госпожа, новые гости желают лично засвидетельствовать вам свое почтение, – с подчеркнутой торжественностью заявил слуга, улучивший минутку и вмешавшийся в диалог группы.

Эльза ожидала увидеть кого угодно, кроме этих людей. Нарядно одетый Деймон, все еще передвигающийся при помощи трости, улыбнулся так, словно они не виделись несколько десятилетий. Побритый, постриженные и посвежевший, он стал походить на человека больше, чем во времена своего отступничества. Глядя на этого молодого аристократа с короткими темными кудрями и глубокими карими глазами, мало кто мог бы обвинить его в предательстве родины и семьи. Но обиды уже не в моде. Леди Тирелл подавила желание задать невежливый вопрос и все же поблагодарила брата за присутствие на празднестве.

– Стефан не смог приехать и очень раскаивался за это, – пожав плечами, Старк снял с себя перчатки для верховой езды и поспешил к столу. По дороге он уловил парочку недоуменных взглядов, но проигнорировал их.

– Я приношу свои извинения за его поведение, – появившаяся из ниоткуда Лерия не стала церемониться и попросту обняла сестру. Целый год разлуки стоил этого мига. – Он очень хотел приехать, хотя сомневался в том, что его хорошо примут.

– На него зла никто не держит, – северянка откровенно лгала, но какая разница? Все проблемы давно решены, осталось лишь горькое послевкусие. – Из переписок я так и не поняла, где ты…

На мгновение весь задний двор, где собрались дворяне, превратился в музыкальные подмостки. Запищали, завыли, словно сорвавшись с цепи, флейты, свирели, трубы и длинные дудки. Выждав немного, из образовавшейся конной шеренги показался мышастый жеребец. Толпа в долю секунды сообразила, кто перед ними – ликованию предела не было. Ни одна душа не предвидела появления королевского десницы. Элайджа гордо прошествовал мимо собственной свиты и, направившись к оторопевшему приятелю, сразу рухнул на колено и опустил голову.

– Не вели казнить за опоздание, милостивый лорд, – внушительным голосом пропел Ланнистер, при этом сохраняя невозмутимое спокойствие. – Государственные дела не терпели отлагательств, а навязанная мне процессия с флагами тормозила меня в пути. Ежели ты пошлешь за палачом, я пойму твои сомнения и поддержу любое решение.

– Если у Клауса на службе все такие, как ты, то мне стоит начать беспокоиться за его безопасность, – подняв боевого товарища с колен, Хойт не изменил традиции и тоже обнял нового гостя. Разумеется, где-то глубоко внутри он был слегка разочарован, ибо надеялся увидеть самого короля. – Кстати, он не с тобой?

– К сожалению, мы с ним разминулись на пару месяцев. Последнее письмо я получил, будучи на Одиноких Островах. В нем говорилось о какой-то секте, но без подробных описаний. Это не в его стиле, поэтому я решил увидеться с ним лично и разузнать все из первых уст, – Лев изменился, стал выглядеть моложе благодаря гладко выбритым щекам и высокой должности. Однако второй человек в королевстве остался все тем же благородным моралистом с замашками проповедника. – По дороге меня поймала, если так можно выразиться, весть о предстоящей встречи легендарных воинов. Я не считал себя достойным находиться среди них, но все же рискнул. В столице брата не оказалось, хотя я планировал поехать вместе с ним. Пришлось одному нести столь тяжкое бремя.

– Я несказанно рад тебя видеть, – приободрившись, южанин похлопал соратника по плечу. – Проходи за наш стол, там твое любимое дорнийское вино. И сопутствующая опьянению компания.

– Ну еще бы. Летописцы, описывая это важное событие в истории Висячих Садов, не должны ограничиваться какими-то малознакомыми именами, – братия сидевших за главным столом уставилась на новоприбывшего. – Кому интересно будет читать про какого-то там пустынного принца и рогатого громилу? К слову, ты готов порадовать меня оленятами?

– Это тебе не душещипательная сказочка про Бэмби, – выругавшись, Баратеон резко поднялся с места и протянул насмехавшемуся собеседнику полную чашу с вином. – Я думал, твой корабль разобьется о скалы. Но, увы.

– Осторожнее, я могу расценить подобную реплику как акт против законной власти, – рассмеявшись, пригрозил Элайджа, не забывая отпивать содержимое чаши.

Все проходило довольно мирно и в какой-то мере идиллически. Старые ветераны не подсаживались к молодым, а предпочитали восхищаться чудесными садами вокруг. Молодое племя, в свою очередь, щеголяло перед дамами, красовалось в элегантных костюмах, устраивало шутливые поединки и наслаждалось обществом закадычных собутыльников. Неожиданные встречи, приятные, согревающие душу воспоминания и затуманивающие рассудок алкогольные пары.

Ирина старалась не принимать участия в пьяных выходках. Она спокойно пожимала руки и принимала самые абсурдные комплименты с благосклонным видом, но все на этом и заканчивалось. Через час внутренний двор погрузился в особую атмосферу: заиграла менее динамичная музыка, люди разбились по парам и начали вспоминать азы медленных танцев. Непредвиденные союзы вызывали зависть и восхищение, но всеобщим внимание, несомненно, завладели молодые хозяева крепости. Прекрасное голубое платье с золотистыми узорами идеально гармонировало с зеленым плащом и атласным кафтаном.

Do you like scars?

The scars make the man?

Do you want me wounded and hardened?

My head in the sand

Or my fists up in defiance?

Is that what you understand?

Баратеон, не выпуская из рук полупустого бокала, приказал музыкантам подыграть. Старая военная песня всколыхнула ряды солдат. Завороженные, они глядели вдаль в немом молчании. Прижавшись друг к другу, мужчины и женщины мерно качались в такт волшебной, пробирающей до дрожи песни. Струнный инструмент взял верх над остальными и заполнил возникшую тишину, давая возможность барду собраться с мыслями. Все были настолько погружены в себя, что не заметили, как ворота позади распахнулись, пропуская закутанных в мантии незнакомцев.

Have we gone too far?

Have we lost our minds?

Imitating the seasons

And we fall behind.

Have we gone too far?

Have we lost our minds?

Постепенно к поющему присоединились другие, однако среди голосов выделялся один нарастающий тембр. Припев повторялся. С каждым разом все яростнее и яростнее. И все по-прежнему игнорировали двоих человек, медленно пробирающихся вперед. За ними мало кто следил, даже стражники. Но стоило подозрительным фигурам пройти мимо застывших парочек, как те сразу же оборачивались и раскрывали рты, не веря собственным глазам. Леди Манвуди, стоявшая немного поодаль со скрещенными на груди руками, отметила странную активность в центре сада и решила отправиться на разведку, но ее грубо схватили за локоть на середине пути.

– Когда ты устанешь от этой игры? – Себастьян возник из ниоткуда. Просто явился в самый неподходящий момент и захотел поговорить о жизни. Хотя от него совсем не пахло ни вином, ни элем, ни другими сомнительными удовольствиями.

– Какой игры? – вызывающе осведомилась дорнийка, не предпринимая даже слабых попыток вырваться. – Кто тебя пропустил сюда?

– Хватит притворяться, что тебе все равно. Что я тебе не нравлюсь.

– Это не игра, – упрямо пожимая плечами, заявила Ирина, при этом опуская глаза. – И я не притворяюсь.

– Ладно, поступим иначе, – оголив зубы в некоем подобие улыбки, бывший партизан убрал со лба волосы. – Посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нравлюсь. Это же не проблема? Давай. – ответом было лишь фырканье и сообщение о том, что ей еще не доводилось слышать ничего глупее. Тарли воспринял это как победу и облизнул губы. – Посмотри на меня. Скажи, что между нами ничего нет и я отстану. Клянусь.

Долгое, томительное ожидание неизбежного. Минута длилась как вечность. Вокруг творилась какая-то неразбериха, настоящий хаос. Но просторца это мало волновало. Он замер в надежде услышать положительный ответ. Или какой-нибудь ответ, ибо молчание угнетало.

– Ты мне не нравишься, – южанке хватило смелости посмотреть ему прямо в лицо. Но она лгала. Это было видно. Сдержанно кивнув, Себастьян наконец-то выпустил ее из мертвой хватки, после чего развернулся и пошел к выходу.

Где-то в подсознании Иры на куски разлетелся огромный бастион – символ чего-то священного. Барабанные перепонки едва не лопнули от душераздирающего крика толпы, приветствовавшей своего короля. Как оказалось, легендарный солдат проник в Висячие Сады под личиной странника, нуждавшегося в приюте и позднее изъявил желание попасть на пирушку. Разумеется, капитан стражи не оценил такого рвения и высказался об этом прямым текстом. Его удивлению не было предела, когда двое бродяг сняли капюшоны. Но почему-то дочери Дагона было плевать на появление таких неожиданных гостей. Расталкивая столпившуюся публику, она пыталась как можно быстрее добраться до ворот.

– Ты не имеешь права злиться! – прокричала женщина, не обращая внимания на взгляды нескольких случайных зевак. Ее волновал совсем другой человек, стоявший к ней спиной. Остановившись, аристократ неторопливо обернулся.

– Я не злюсь, – подчеркнуто безразлично констатировал лорд Пилигрима.

– Я просто пытаюсь поступить правильно, а ты делаешь гадости! Ведь все должно быть по-твоему! – Тарли вздохнул и помотал головой, словно отгоняя прочь мысли о своем провалившимся плане. – Ты эгоистичный и самовлюбленный идиот. Никакого толку с тебя, одни сплошные проблемы.

– Ты закончила? – поинтересовался вельможа, уставший от вечных пререканий. Ему хотелось добраться до дома кратчайшим маршрутом и завалиться спать. Хватит. Пора забыть об этой затее, лишившей его сна. Намереваясь раз и навсегда распрощаться с девушкой, рыцарь не сразу заметил, как она приблизилась к нему и поцеловала. Это был взрыв.

Где-то на фоне двоих влюбленных развивались другие события, совсем их не затрагивающие: Хойт, увидевший своего старого друга, едва ли не накинулся на него с объятиями. Он нервничал, постоянно тараторил, яро жестикулировал и приказывал то отнести, то принести вина. Немного успокоившись, Тирелл подозвал слугу и тихо прошептал ему на ухо пару фраз, в результате чего через пять минут во двор вывели роскошного белого жеребца. Недовольно фыркая, животное било копытом и мотало длинной гривой, отгоняя назойливых конвоиров. Нестандартно развитая для этих краев мускулатура сразу бросалась в глаза – мустанга привезли из других мест.

– Я слышал про Брего и мне очень жаль, – положив ладонь на вытянутую морду коня с черными ноздрями, Хойт слабо улыбнулся. – Надеюсь, Аттикус окажется достойной заменой.

– Я не рассчитывал на такие щедрые подарки. Сам я ничего не привез, извини, – Лев не собирался посещать шумные празднества, но развитое чувство благодарности не позволило ему отказаться. Впрочем, он ни капли не пожалел. Столько знакомых лиц, улыбающихся, по-настоящему счастливых. – Я выиграл целую войну, но до сих пор так и не освоил правила приличия. – хлопнув в ладоши под общий смех, Никлаус тут же повернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. – Брат мой.

– Хорошо выглядишь, – Элайджа не остался в стороне, а устремился к королю, как и все.

– Шутишь или добиваешься более высокого положения в государстве, десница? – их ребячество не прекратиться даже в зрелом возрасте. Любезные слуги принесли сиру вино, чем тот воспользовался, чтобы произнести тост. – За здоровье одного из самых преданных людей королевства, и моего лучшего друга – Хойта!

– Ваша милость, мы же не собирались здесь задерживаться надолго, – пробравшись к окруженному со всех сторон монарху, Даниэль услужливо напомнил ему о царском долге. Все это время они путешествовали вдвоем, тайно наблюдая за развитием всех земель и отвоеванных территорий.

– Что бы я без тебя делал, моя совесть? – Ланнистер вздохнул и огляделся: всех жаждали заполучить хотя бы минутку его внимания, рассказать о себе, своих детях, родственниках и подвигах. – Дай мне хотя бы час. А потом мы скроемся. Как делали это всегда.

– Знаете, я наконец-то понял, почему вы выиграли войну, – Мандерли, подобно тени, скрывался в полумраке, но при этом оставался самым надежным защитником. Какой удивительный парадокс. – Благодаря им. Вашим друзьям.

– Жизнь порой причудливее вымысла, как говорил один наш старый друг, – Клаус редко упоминал давно умершего Старка, однако его цитаты по-прежнему оставались меткими и жизненными.

========== Наедине со всеми ==========

Eminem – Sing For The Moment.

Eric Serra – Little Light Of Love.

Огромные коридоры пустовали. Раньше тут постоянно сновали слуги, стремящиеся угодить господам. Пиршественные залы больше не открывались для гостей. А ведь когда-то столы ломились от обилия вкусностей. Бальную комнату затворили навсегда. В ней больше нет нужды. Давным-давно, еще при жизни хозяина, она использовалась по назначению. Но теперь единственные, кто радовались тамошнему уединению, были крысы. Их омерзительное копошение можно услышать глубокой ночью.

Замок прежде не представлял собой ничего примечательного – обычное строение, грамотное с архитектурной точки зрения и почти неприступное для захватчиков в виду своего местоположения на вершине заснеженных гор. Внутри отсутствовал какой-либо намек на интерьер. На холодных каменных стенах изредка можно найти изорванные гобелены и запыленные картины. Где-то стояли одинокие подсвечники, позволявшие не споткнуться в кромешной тьме.

Практически все южное крыло бастиона было покинуто – постепенно туда начали сносить ненужные вещи. Лишь северные окна иногда озарялись тусклым светом от свечей. Кроме хозяйских апартаментов – они были вечно погружены во мрак. Никто не тревожил их обитательницу, потерявшую смысл жизни. Ребекка целыми сутками лежала в постели, не меняя позы и не произнося ни слова. К ней приезжали старые знакомые и близкие друзья, надеясь подбодрить и воодушевить.

Но все попытки оказались тщетными. Леди Аррен продолжала оплакивать супруга, погибшего два года назад. Его, в отличие от предков, похоронили на вершине холма, где лучи восходящего солнца освещали невысокий крест. Там его не побеспокоят, не причинят вреда. Кто бы мог подумать, что прошло уже несколько лет со времен так называемой войны. Все остались в выигрыше: Клаус завоевал престол, обзавёдшись женой, Элайджа заполучил один из высочайших титулов королевства, а Кол просто наслаждался жизнью.

Все счастливы. Все, кроме нее. Родная сестра короля потеряла абсолютно всё. Хотя ее сын рос здоровым и крепким малышом, Ребекка его ненавидела. Ненавидела своего ребенка. Им занимались кормилицы и служанки. А мать даже не хотела его видеть. Эти проникновенные карие глаза слишком сильно напоминали об ушедшей любви. Брак, продлившийся так недолго, обещал стать счастливым. Но разве все могло быть идеально?

Такого не бывает. И с этим придется смириться. Разумеется, личная трагедия отняла много сил, но не стоит с головой погружаться в свои же страдания. В войне погибло множество не менее достойных мужей – все они были чьими-то отцами, братьями и возлюбленными. Заслужили они такую участь? Определенно нет. По крайней мере, некоторым из них удалось оставить след в этом мире. Среди таковых был Малакай Аррен, павший смертью героев.

Но у него родился наследник. Род Арренов не прервался – он вновь станет великим и возродится из пепла благодаря обворожительному малышу с темными волосами. Им уже восхищались все вассалы, посещавшие маленького господина в свободные часы. Заботливые вельможи также предлагали вдове помощь в любом вопросе. Но ответ неизменно оставался отрицательным. Гордость Ланнистеров не позволял принять тот факт, что душевное состояние женщины было нарушено и нуждалось в помощи и поддержки.

Но Ребекка предпочитала справляться с несчастьем в одиночестве. Игнорировала все предложения старшего брата переехать в столицу, письма среднего брата с просьбой составить ему компанию в предстоящем путешествии в экзотическую страну и жену младшего брата, приезжавшую каждый месяц. К черту жалостливые лица, болтовню и советы. Вышеперечисленное не поможет воскресить любимого человека. Никто не способен на это.

– Миледи, гости не хотели вас побеспокоить и сообщили, что уехали, – добродушный тон вывел из оцепенения, вынудив хозяйку крепости повернуть голову. – Передали свои наилучшие пожелания. – дожидаясь каких-нибудь указаний, сир Рассел молчал. В конце концов ему пришлось нарушить затянувшуюся тишину. – Лорд Ройс желает поговорить с вами. Впустить его?

Едва заметный кивок свидетельствовал о согласии. Прокашлявшись, советник юной госпожи сделал соответствующий жест рукой и пропустил в комнату старого друга. Проходя мимо друг друга, солдаты обменялись многозначительными взглядами. Им хотелось вдохнуть жизнь в отчаявшуюся девушку. Мортон всегда находился рядом, незримой тенью следовал за несчастной, контролировал все ее шаги и действия. Не разрешал оступиться или совершить роковую ошибку.

По непонятным для многих причинам он проводил много времени с сыном своего погибшего сюзерена, фактически заменяя тому отца. Их часто видели на совместных прогулках. Двухлетний ребенок смеялся и норовил обнять учителя, который играл с ним и подсаживал на коня. Возможно, через пару лет ветеран заберет смышлёного Люсьена к себе и обучит всему необходимому, что должен знать будущий Хранитель Востока. Ради этого он, собственно, и пришел к повелительнице.

– Ваша милость, прошу прощения за вторжение, но мне хотелось бы обсудить с вами один очень важный вопрос, – сделав шаг в направлении темной фигуры во мраке, не освещенной ни зашторенными окнами, ни потухшими свечами, вельможа прикрыл глаза. – Это касается лорда Люсьена. – силуэт заметно дернулся. – Конечно, еще рано говорить о таких вещах, но ведь время быстротечно. Дело в том, что я хотел бы взять мальчика на воспитание.

Неловкая пауза повисла в воздухе. Замерев на мгновение, мужчина с нескрываемым напряжением следил за тем, как с кровати спустилась огромная тварь с горящими от злобы глазами. Издав приглушенное рычание, собака ждала команды. Броситься на докучливого визитера и разорвать горло – небольшая проблема для крупного самца. Однако громкое шиканье заставило хищника отступить вглубь помещения и лечь на оттоманку.

– Как ты смеешь осквернять память моего мужа своими абсурдными заявлениями? – вскочив с простыней, Ребекка резко повернулась. Баки, неподвижно лежавший на вышитых золотистыми нитями подушках, недовольно зарычал. – Это расценивается как неуважение и карается смертью.

– Ваш супруг воспитывался в доме Редфордов до достижения совершеннолетия, – ни один мускул не дрогнул на изборожденном морщинами лице Мортона. Каштановые волосы, недавно постриженные, едва касались вспотевшего лба. – Пора сменить эту традицию и отдать предпочтение тому, кто просит первым. Через четыре года я всё равно приеду за ним. Хочешь ты этого или нет. Он обязан обучиться военному делу и прочему.

– Ты единственный, кто позволяет себе так со мной разговаривать, – высокомерно вздернув подбородок, Львица мгновенно преобразилась и стала тем, кем являлась. Годы траура отняли у нее многое: здоровье, душевный покой, нервы, увлеченность и жизнерадостность, но не забрали привилегии в виде трезвого ума, вдохновляющей красоты и поразительной гордости. – Поэтому твое тело еще не болтается на одной из башен. Но всерьез полагаешь, что можешь ставить мне условия?

– Ты постоянно упоминаешь Кая, – при этом имени женщина скривилась, сдерживая истинные эмоции. – Это больно, я понимаю. Но жизнь продолжается. Может, не твоя. Хорони себя раньше времени, упивайся горем или вином – мне плевать. Но не стоит тебе губить последнюю надежду Востока. Назначь меня опекуном малыша и все уже будет позади.

– И что будешь с ним делать? Воспитаешь из него профессионального убийцу, после чего пошлешь на одну из битв Клауса или его сыновей, где ему раскроят череп? Так ты собираешься воскресить надежду Востока? – снова этот параноидальный голос с легким намеком на безумие. – И не смей говорить о наступившем мире. Я-то знаю, какой ценой он нам дался. Просто мой брат способен развязать войну с кем угодно и когда угодно!

– По-твоему, лучше трусливо отсиживаться в замке, чем ответить на зов командиров или братьев и погибнуть с оружием в руках? – Ройс выпрямился, тем самым бросив вызов. Они неоднократно противостояли друг другу, словно в этом заключался весь пресловутый смысл. – Пусть лучше он прячется или дезертирует, нежели принесет славу собственному дому? Какая чушь! Где гарантии, что завтра в соседней деревни не вспыхнет чума и не унесет жизнь твоего драгоценного малыша? Прямо сейчас ты можешь поручиться, что завтра не произойдет катастрофа вселенского масштаба и не уничтожит весь мир, включая ребенка? Или очередной сумасшедший не появится на нашем пороге с навязчивой идеей истребить все живое? – сорвавшись на грозный крик, аристократ сам не заметил, как перешел черту. Немного успокоившись, он стал чаще моргать. – Это решенный вопрос. Люсьен станет моим воспитанником и поедет в Стоунхендж. Если понадобится, я заручусь приказом короля Никлауса, которому до этого напишу длинное письмо о твоем состоянии. – считая диалог законченным, сир направился к двери, но все же задержался на долю секунды. – Ты упомянула, что ребенку нужен отец. Я не согласен с тобой. В первую очередь ему нужна мать.

Подавив рвущиеся наружу оскорбления, побледневшая девушка упала на постель в изнеможении. Прикрыв рукою глаза, она вскоре заснула тревожным сном. Пес сразу же последовал ее примеру и, положив массивную голову на лапы, принялся ворчать и дергать лапами. Никакой потусторонний шум не проникал в отдаленную комнату. Казалось, весь замок умер. Не осталось никого, кроме одинокой вдовы и ее верного стража.

***

– Дорогая, проснись, – знакомый голос прорвался сквозь пелену бессознательности. Вздрогнув, Ребекка подскочила на постели, тяжело дыша. Заботливые руки тут же коснулись ее дрожавшего плеча. – Спокойнее.

– В чем дело? – сон слишком сильно походил на реальность. Оглядевшись, уснувшая хозяйка осознала, что находится вовсе не в апартаментах, а в шатре из бело-голубой ткани. – Нас снова…?

– Нет-нет-нет, пока все хорошо, – Кай нежно улыбнулся и одним ловким движением убрал светлую прядь со лба возлюбленной. Не задавая себе лишних вопросов, Бекка схватила мужа за ворот рубашки и, притянув к себе, поцеловала. Щетина щекотала зарумянившиеся девичьи щеки, а губы обоих пылали от приятного жара. – С добрым утром, соня.

– Ты вернулся, – прошептала Львица, крепче сжимая воротник. Так, будто иллюзия развеется по чьей-то злой прихоти. Она водила ладонью по родному лицу, пыталась запомнить каждую черточку.

– Да, ты не представляешь, как я рад снова тебя увидеть, – прижавшись к мокрым от слез счастья глазам избранницы, Аррен едва ли не мурчал от удовольствия. – Я знаю, что ты последнее время плохо спала и не хотел тебя будить. Но необходимо помочь твоему брату.

– Нет, – взмолилась несчастная, обезумевшая от горя утраты женщина. Именно этот переломный момент наступил два года назад, когда она позволила ему уехать. Ведь это сродни смертному приговору. – Не уезжай.

– Ты знаешь, что случится. И чем все закончится, – улыбка сошла, лицо помрачнело. Положив руку поверх женской руки, Малакай вздохнул. – Мы вместе покинем шатер, поедим разными дорогами и победим. Да, так и будет.

– В этот раз можно остаться! – стараясь не сорваться на крик, принцесса с большим трудом контролировала эмоции. – Здесь мы тоже нужны. Клаус велел переправить как можно больше провизии на Юг. Можем этим заняться.

– Как я умер? – он первым нарушил воцарившееся молчание. Вот и первая трещина в прекрасном сновидении.

– Мы были на море… до всего этого. Вода затянула тебя в свои пучины. И ты не смог вырваться. Я искала тебя, но ты пропал. А потом я начала тонуть.

– Ненавижу моря, – встрепенувшись, мертвец рассмеялся. – Вечно все мокрое, песок не дает покоя. К счастью, сегодня мы обойдемся без этого веселья. Нас с тобой ждет обычная дорога. Ладно? Так что пойдем. Поможем королю.

– Кай, – сжав плечо супруга, испуганная девушка вынудила его сесть на место. – Мы пригодимся здесь. Давай останемся! Хотя бы раз. Кто-нибудь…

– Это должен быть я! – недовольство собеседника росло. Он все же поднялся, против воли жены. – Не переживай, со мной поедет Нолан. С этим дорнийцем я не пропаду. А остальное не имеет значения. – добродушная усмешка, всегда сопутствовавшая сиру, стала шире, когда он привлек к себе любимую и пустился с ней в легкий танец.

– Это было так реально. Будто все пропало, – несмело шептала Ребекка, не желавшая расставаться с навязанными подсознанием образами. – А у нас все едва началось. Не надо уходить. Клаус сам о себе позаботится.

– Тебя невозможно обмануть. Но и меня тоже. Сейчас ты скажешь, что можешь пойти одна, а мне лучше остаться. Я знаю, что ты сама в ужасе от своей последний фразы о том, что Клаус позаботится о себе сам. Эти слова еще долго будут звенеть у тебя в ушах и тебе будет стыдно только за одну эту мысль. Ведь я прав? – утвердительный кивок вновь вызвал искреннюю улыбку. – Мы кидаем свои туши на бойню, чтобы прикрыть кого-то. Мы всегда защищаем других. Мы оба знаем, что для борьбы должна быть веская причина, и у нас есть такая… веская причина идти до конца. И пусть она наступит на поле боя, на пляже или куда нас еще занесет. Но мы не имеем права забывать о будущем. Клаус – это и есть наше будущее.

– Ты прав… – отступив на несколько шагов, Бекка отстранённо наблюдала за тем как ее рыцарь готовится к судьбоносному походу. – Я знала, чем все закончится.

– Защищать кого-то другого, рвать себя на части ради других. Ты сама говорила – Боже, это и есть жизнь, – они продолжали стоять друг против друга, улыбаясь чем-то. Тень не легла на их лица.

– Ты – идиот, – констатировала хозяйка Гнезда, не сдерживая радостного смеха.

– Я и не спорю, – подмигнув, юноша галантно поклонился в своей привычной манере и поправил меч, висящий в ножнах. Меч, которым потом воспользуется его убийца. – Только представь: через пару месяцев мы уже будем жить в Гнезде. Там нет морей и пляжей.

– Несомненно.

***

Один и тот же неизменный сон. Декорации не менялись. Слова тоже. Но почему-то на сей раз все изменилось кардинально. Приподнявшись на локтях, Ребекка впервые за два года не ощутила щемящей тоски, не захотела уткнуться в подушку и заплакать. С чувством странного облегчения она облачилась в халат и, подойдя к окну, наконец-то отодвинула темные шторы. Предрассветный туман легкой дымкой окутывал все остроконечные башни. Но слабые солнечные лучи все равно проникали в комнату и заполняли ее тусклым светом.

Опустив дрожавшую ладонь на мягкую собачью морду, Львица закрыла глаза. Она не желала нарушать идиллию. Вскоре свежий, немного морозный воздух изгнал запахи смерти и внутреннего разложения. Леди почувствовала себя живой. Хватит горевать о прошлым. Об этом неоднократно просил Кай. Сжав жесткую шерсть пса, словно в последний раз, принцесса вышла наружу и подозвала удивленных слуг. Им редко доводилось выполнять приказы госпожи, так как та предпочитала действовать самостоятельно.

– Нагрейте ванную, приготовьте птичьего мяса и принесите мое голубое платье, – не обращая внимания на изумленные взгляды, первородная указала на трюмо. –Также я хочу сменить прическу. А после этого подготовьте моего коня. Я очень долго на нем не ездила.

За считанные минуты весь замок оживился. Весть о так называемом пробуждении хозяйки разнеслась по всему каменному строению, достигла отдаленных крыльев и заставила нервничать немалое количество людей. Приведя себя в порядок, Ребекка с наслаждением следила за своим преображением. Белые волосы, всегда распущенные и спутанные, превратились в новомодную прическу. Одежда, сшитая на заказ, редко доставалась из гардероба. До этого волнующего дня.

Когда истинная хозяйка Соколиного Гнезда спустилась по массивной лестнице, при этом задержавшись возле пьедестала со старым троном, никто не посмел спросить о ее самочувствии или взглянуть с привычным сожалением. Перед ними больше не та разочарованная в жизни вдова, а настоящая повелительница королевской крови. За завтраком она беседовала со светскими дамами, внимала столичным сплетням, даже отшучивалась. Впоследствии девушка проследовала во двор и оседлала непокорного жеребца, годами стоявшего в конюшне без дела.

– Ваша милость, – облокотившись на меч, сир Кеншин поприветствовал женщину, не рискуя прерывать саму прогулку. – Несказанно рад видеть вас в добром здравии.

Старый пятидесятилетний ветеран лишился крова еще во времена первой войны, но продолжал жить в руинах и разбойничать вместе с младшим братом. В этих краях он получил лаконичное прозвище Ренегат, поскольку сбежал с поля боя. Через пол века дезертир все же получил шанс искупить грехи и присоединиться к Ланнистерам. Их победа принесла долгожданного спокойствия лишь наполовину: брат погиб, бастион восстанавливать не имело смысла, оставалось лишь влачить жалкое существование одиночки? Даже обыкновенный грабитель к такому не привыкнет.

– Капитан, почему вы не сообщили мне о вчерашнем совете? – остановив коня, Ребекка свысока взглянула на солдата. Да, он стал командиром ее личной гвардии. Все равно ему некуда идти.

– Вы не интересовались ими на протяжении двух лет, – пожав плечами, напомнил Корбрей. Впрочем, без дерзости в голосе. – А вчерашнее от остальных не особенно отличалось. На нем присутствовали сир Рассел и лорд Ройс. Мы обсуждали необходимость ввести войска в одну деревню неподалёку. А точнее – в небольшой городок. Утверждают, будто бы там скрывается целая шайка еретиков…

– Они атаковали?! – прокричала леди Аррен, резко дергая за поводья. – Вы собираете отряд? Хотите послать его туда? – не дожидаясь ответа, воительница напряглась. – Я тоже хочу поехать. Кто будет возглавлять атаку?

– Миледи, я боюсь, это невозможно, – прокашлявшись, вежливо отказал рыцарь. – Не стоит так переживать по поводу горстки…

– Не тебе указывать, что мне стоит делать, а чего не стоит! – служанка, появившаяся из-за угла, вела за собой маленького мальчика, облаченного в голубой кафтан. Бекка, замерев на мгновение, спешилась и направилась к сыну. Пересилив себя, он подняла малыша на руки и прижала к груди. – Передай всем, что я еду. Никаких возражений.

– Как прикажите, – поклонившись, Кеншин тяжело вздохнул и засунул меч в ножны. Несмотря на резкую перемену к лучшему, он чувствовал определенную тревогу.

***

Всадники ворвались в крупное поселение, напугав мужчин, женщин и детей. Лошади отчаянно ржали, метались по мизерным улочкам и взвивались на дыбы. Облаченные в доспехи рыцари, с изящными голубыми плащами, соскакивали на землю и выхватывали подозрительных фигур из толпы. Их целью являлись пособники безбожников, коих объявили вне закона особым королевским указом. Не так давно смотритель города написал донесение о нескольких врагах государства, поселившихся у него под боком. Кто-то из них благополучно обзавелся семьей и хранил свое прошлое втайне, а кто-то, нередко напиваясь в местной таверне, во всеуслышание восхвалял Лжепророка.

Воспользовавшись полученными сведениями, кавалькада стремительно преодолела необходимое расстояние и достигла пункта назначения. Стяги небесных оттенков с изображенными на них ширококрылыми соколами реяли над солдатскими шлемами и развивались на слабом ветру. Удивительное зрелище. Наблюдая за происходящим с вершины холма, Ребекка невольно погружалась в воспоминания о войне. Сколько приключений довелось ей пережить вместе со своими братьями и возлюбленным. Их могли убить по меньшей мере сотню раз.

– Завораживает, не так ли? – Рассел, подъехавший к госпоже, сохранил почтительное расстояние на правах главного советника. – Будучи молодым кавалером, я влюбился в подобные картины. Свойства романтической натуры и юного духа.

– Во главе всего этого пестрого войска должен был скакать мой муж, – Мур напрягся, внимательно следя за движениями вдовы. На мгновение опустив голову, она тут же выпрямилась в седле. – Теперь его поведет мой сын.

– Да правит он долго, – улыбнувшись, лорд провел изувеченной рукой, спрятанной в перчатке, по щетинистому подбородку. Лучше закончить побыстрее, иначе придется задержаться. Внезапно наездник, державший флаг, устремился к командиру. – В чем дело?

– Один из этих ублюдков оказал сопротивление и ранил нашего товарища, – доклад был сухим, лишенным всякого намека на эмоции. – Мы убили его. Тело выбросили со склона. Что прикажите делать с остальными?

– Если они все еще живы, то свяжите и погрузите на коней. Бросим их в темницу, – не без явного удовольствия распорядился ветеран, чьему доброму лицу отнюдь не шла жестокая гримаса. – В ходе допроса выясним, существуют ли какие-то отдельные банды….

– Нет! – неожиданно вмешалась первородная. – Их там четверо, верно? Казните трех. – внешне равнодушный боец смутился и промямлим нечто нечленораздельное. – Не желаю видеть их в своем доме. Оставшегося в живых вы будете истязать во дворе, а потом скормите останки собакам.

– Ваша милость, я не уверен, что в подобных мерах есть нужда, – попытка вразумить царственную особу не привела ни к чему, кроме холодного взгляда изумрудных глаз. – Как вам будет угодно… исполнять!

Кеншин, получивший распоряжение, искренне недоумевал. Однако сооруженная за пять минут виселица говорила красноречивее любых слов. Смертников, предавших собственного монарха, подвели к импровизированному месту казни в центре города и велели опуститься на колени для последней молитвы. Первый преступник бубнил себе под нос, отстраненно глядя на священника, второй проклинал своих палачей и расточал хвалу бессмертному Гэбриэлю Старку, третий же заплакал и взмолился о пощаде.

Он протягивал руки к своей семье, хранившей гробовое молчание. Они знали, что рано или поздно это случится. Нужно уметь расплачиваться за свои грехи. Воздевая руки к небу, набожный отступник поклялся рассказать все, что знает, если ему сохранят жизнь. Но инквизиторы были глухи к мольбам отчаявшегося. Ребекка не двинулась с места, не отвернулась и не дрогнула. Твари не пощадили ее возлюбленного. Так с какой стати она должна проявлять милосердие?

Все закончилось также быстро, как началось.

– Будь ты проклята, – наконец изрекла женщина, когда ее супруг перестал дергаться и спокойно покачивался на веревке. Корбрей, сцепив зубы, резко замахнулся мечом и огрел дерзкую плебейку по голове, прямо на глаза всего селения.

– Оставь ее! – приказала властительница региона, при этом разворачивая жеребца в направлении крепости. Подчинившись очевидному указанию, кавалькада безмолвно покинула руины.

***

Прошло около двух месяцев с инцидента, потрясшего все королевство. Кровавый террор Арренов – так нарекли самовольный поступок взбалмошной принцессы, коей явно требовался опекун или куратор. Однако монарх лишь пожал плечами и сказал, что, истреби его сестра половину населения, он бы все равно не осудил ее. Конечно, такое заявление разгневало многих борцов за справедливость, но будучи бессильными против царской воли, им оставалось только принять деспотичную политику львов и поблагодарить за то, что она распространяется на конкретных лиц.

Ребекка, вопреки всеобщему мнению, не сошла с ума, не покончила с собой от горя, и не закрылась в себе. Наоборот, странное душевное умиротворение царило во всех ее речах, действиях и позах. Улыбаясь каждому собеседнику, она одновременно пугала и притягивала к себе. Буквально за тридцать дней произошли кардинальные изменения: начались приемы гостей, открылись давно заброшенные помещения и залы, вычистилась вся грязь, появилось больше пестрых флагов. Однажды лорд Ройс застал свою госпожу на прогулке с сыном, увлеченно о чем-то рассказывающей малышу.

– Признаться, я не верил многочисленными слухам, называл их неправдивыми, а их распространителей – глупцами, – усмехнувшись, ветеран слегка наклонил голову. – Надо бы принести извинения. Кто бы мог подумать, что убийство может так красить человека.

– Вы пришли осуждать меня? – осведомилась леди без привычной грубости в голосе.

– Тот, кто убил собственного брата, вряд ли может осуждать других. Бога побойтесь. Я не в том положении, – Мортон перевел взгляд на оживший бастион, больше не представлявшийся таким мрачным, а скорее симпатичным. – Уж мне ли не знать, каково это – почувствовать спавшие оковы, ощутить вкус заветной свободы. Это опьяняет. Но вы, похоже, справились.

– Благодаря вам, отчасти, – призналась девушка, делая снисходительный жест. А вот и истинная правительница. – Честно говоря, когда вы ворвались в мои апартаменты и сделали то, чего боялись другие – сказали правду, я была ошеломлена. Никто еще не осмеливался разговаривать со мной в таком тоне, никто не упоминал имени моего мужа. После ваших слов мне захотелось тут же написать любому из братьев и попросить забрать моего сына на воспитание в ближайшие пару лет. Но именно тогда я поняла, что впервые сама села за стул и начала писать. Это пришло неосознанно, где-то на середине письма, которое я, кстати, впоследствии порвала.

– Значит, наш уговор в силе? – осторожно поинтересовался рыцарь, все же надеясь услышать положительный ответ. – Или вы намерены послать сына к Грейджоям? Я не переживу такого.

– По крайней мере, они не грозились забрать моего ребенка силой, – вполне четкий и прозрачный намек. Недавнее поведение достопочтимого аристократа явно сыграло против него. – Впрочем, хорошим манерам будущего Хранителя Востока научит кто-то другой. От вас не потребуют больше, чем вы сможете дать.

Ликованию Мортона не было предела. В радостном порыве он схватил женщину за руку с намерением поблагодарить, но их интимную встречу прервал слуга с важным донесением. Нехотя вырвавшись из объятий преданного друга, Бекка последовала за проводником, до этого попросив служанку присмотреть за маленьким лордом. Пока суетившийся люд сновал по внутреннему двору, первородная уверенно шла к десяти всадникам, прибывшим без приглашения. Стяги со львами говорило красноречиво – видимо, кто-то из Ланнистеров решился нанести визит.

Удивлению гостеприимной хозяйки не было предела, когда с грациозного вороного коня спустилась леди Хелена, сестра погибшего на войне Кая. Замужество, равно как и жизнь на теплом Западе, явно были ей к лицу. Заметно преобразившись, величавая и стройная, она мигом превратилась в обычную девушку, стоило ей заметить свою близкую подругу и родственницу. Задержавшись лишь на долю секунды, они быстро ринулись навстречу друг другу и обнялись. Словно не виделись десятилетиями. Две недели гостила Хелена в своем бывшем доме. Баловалась с племянником, каталась по заснеженным пригоркам и проводила вечера за разговорами и прекрасным вином.

– Как думаешь, он попал в Рай? – спросила дочь Ричарда, оглядываясь на шпили гор, сплошь укрытые белым цветом. До этого они не касались запретных тем, не упоминали тех, кто не вернулся домой из-за войны.

– Не знаю, но думаю, что это возможно, – с трудом проговорила Ребекка, поднимая глаза к небу. – Он дал мне шанс. Как и ты. Хорошо, что ты решила приехать.

– Это решение было принято очень давно, – не осознавая этого, собеседницы дошли до могилы любимого человека. Брата и супруга. – Когда мы еще не знали друг друга. Когда мы были незнакомцами и могли просто разминуться в каком-нибудь городе. Когда мир еще не изменился. А теперь мы стали всем. Ты попала в беду тогда, ты нуждалась в поддержке. Кай оказался рядом. Он рисковал собой ради тебя. И с этого все началось. – опустившись на колени перед крестом, любящая сестра прочитала выгравированные на нем слова. – С королевского бала в столице, с нашего замка. До Дорна и этого места. И этого мгновения. Мы пришли не чужаками, а семьей. Потому что Кай решил помочь тебе, в тот день, много лет назад. Это решение стало судьбоносным. Все началось с вас двоих, а затем захватило каждого из нас. – они опустились на одинокий валун, наблюдая за прекрасным закатом. – Жертвовать собой ради кого-то, страдать, терпеть, скорбеть, отдавать, любить и жить, сражаться друг за друга. Это решение принял Кай. А я просто последовала за ним.

Пронзительный птичий крик взволновал обеих девушек. Вздрогнув, они посмотрели наверх, на одну из веток мертвого дерева, где сидел белый сокол с редкими черными вкраплениями. Повернув голову, король высокогорных равнин взмахнул крыльями и скрылся в небесах. Оболочка Малакая, великого солдата, несомненно попала в Рай, но душа осталась заключенной в теле великолепной птицы, незримо следящей за всем происходящим.

========== Мне никогда вас не забыть ==========

Вещи вокруг нас совсем не те, чем кажутся. Мы думаем, что знаем окружающий нас мир, но на самом деле видим лишь внешнюю сторону - то, чем все кажется. Я был таким,

как ты. Я верил в человечество, сплетням, военным байкам, королям, и книгам по истории.

Но наступил день, когда мир низвергнул меня в Ад, и у меня не осталось другого выбора,

кроме как увидеть его таким, какой он есть. Меня зовут Ренси Ланнистер. Я расскажу свою историю - то, как с обычным парнем произошли невероятные события. Может, так оно и должно было случиться. Может, это была моя судьба, карма - неважно. Но одно я знаю наверняка. Отныне все будет по-другому.

Kaleo – Way Down We Go.

Корабль, распустив паруса, уверенно шел в направлении Вольного города Юнкай. Отказавшийся от работорговли, он принимал торговцев, освобожденных невольников и искателей приключений с распростертыми объятиями. Одним из таковых был Ренси, стоявший на палубе и вдыхающий свежий воздух свободы. Потрясающие восходы, волнующие закаты – теперь эти простые радости доступны и ему. Такие желанные, но недосягаемые на протяжении пятнадцати лет. Он мог бы умереть рабом, если бы не переборол эту сущность, не разломал крепкие оковы. К счастью, все осталось позади – он возвращается домой. Подавленный, физические истощенный, уставший, но не сломленный.

Нет. Настолько сильный дух не сломить. Ни цепи, ни пытки, ни жестокосердные ублюдки – ничто из этого не способно отобрать у человека надежду. Даже у того, кто прошел через настоящий Ад и Чистилище. Драя палубу с утра до ночи, Ланнистер предавался радостным мечтам о Родине. Другие матросы смотрели на него с изумлением и нередко – с презрением. Еще бы: подозрительный незнакомец с аристократическими чертами, пусть и скрытыми под густой бородой, не вызывает сочувствия. Вскоре прошел слушок о том, что на борту находится беглый каторжник. Кому-то его лицо даже показалось знакомым. Возможно, им довелось лицезреть принца на гладиаторских боях и насладиться кровавым зрелищем.

Бывший чемпион бойцовых ям не обращал на многочисленные перешёптывания никакого внимания. Капитан, державший ситуацию под контролем, старался оградить членов экипажа от общения с беглецом. Ренси же проявлял чудеса благоразумия и ни с кем не разговаривал. Лишь получал однообразные указания, разучивал морскую терминологию и исполнял поручения. Ему, вопреки всем ожиданиям, довелось поучаствовать в водовороте приключений: свалиться за борт во время ужасного шторма, едва не погибнуть из-за обрушившейся мачты, встретиться с акулой и почти лишиться руки благодаря ее появлению.

Впрочем, все завершилось благополучно. Фортуна благоволила рыцарю. Скоро он будет нежиться в теплой постели и вспоминать обо всем произошедшем с мрачной полуулыбкой. Но первым делом он отмоется и побреется, иначе родной брат засмеет его за неподобающий вид и будет дразнить до конца дней. Хотя следует отметить, что прошла уже четверть века. За такой долгий срок любой может измениться как внешне, так и внутренне. Наверняка Майкл подвергся влиянию неумолимого времени. Но об этом не стоит думать прямо сейчас. Все мысли и так занимала судьба единственного друга – Фрица.

– Вы на удивление трудолюбивый работник, – появившийся из ниоткуда капитан, прихрамывая, спустился на нижнюю палубу. Его пожелтевшие, сгнившие до основания зубы усиленно дробили дурно пахнущий лист – местная замена наркотических веществ, успокаивающих нервы. – Точно не желаете остаться с нами? Для вас всегда здесь найдется работенка.

– Заманчивое предложение, но мне бы все-таки хотелось повидаться с семьей, – не без тяжелого вздоха произнес Лев, вглядывавшийся в темную гладь. Неспокойные волны приподнимались над поверхностью и тут же падали обратно. – С меня хватит путешествий.

– И то верно, – подтвердил мужчина, понимающе кивнув и сплюнув выжигающую горло слюну. – Не мешало бы самому наведаться к женушке с детишками. Почитай, два года их не видел.

– Меньше, чем я, – грустно улыбнувшись, юноша перегнулся через борт. Странное предчувствие чего-то нехорошего, выработанное годами, не позволяло в полной мере ощутить вкус свободы. – Море сегодня тревожное. Стоит ли ждать бури?

Потухший горизонт затянуло темно-серыми тучами. Наступил непроглядный мрак, сопровождаемый туманом. Отсутствие звезд угнетало. Ибо исчезновение путеводных символов – очевидный предвестник шторма. Самым разумным решением будет крутой поворот в обратную сторону, дабы вовремя достичь безопасной зоны. Однако искушенный морской волк с отчетливой паутинкой шрамов на обветренном лике предпочитал несколько по-другому толковать погодные условия. Застыв на мгновение в одной позе, старик начал пристально вглядываться в зияющую пустоту.

– Нет, кое-что пострашнее, – вызывающе вздернув подбородок, иноземный мореплаватель расправил широкие плечи и выплюнул остатки пережеванной травы. – Отправляйся-ка в кубрик и разбуди всех, да побыстрее.

Ренси, поежившийся от налетевшего ветра, вздрогнул от апатичного капитанского взгляда. Ведь это не конец? Мимолетный обмен многозначительными взорами говорил красноречиво. Последующая цепочка трагических событий изменила ход всей истории. Все начало развиваться с небывалой скоростью. Десятки кораблей, окруженные сизой дымкой, надвое разрезали темными парусами полоску тумана. Угрожающе выставив вперед бушприты, точно клинки, они шли без остановок. До столкновения оставались считанные секунды, но в последний момент главенствовавшее судно ушло вправо. Им явно управлял опытный мастер, способный повернуть огромный корабль на небольшом расстоянии.

Остальные, менее крупные суда, последовали примеру командир и постепенно уходили в сторону, заключая вражескую посудину в своеобразное кольцо. Пираты. Противостоять им бессмысленно, особенно в таком количество, а любая попытка сбежать заведомо окончится неудачей. Команда Юнкайского торгового судна высыпала на палубу. Никакой паники, никакого хаоса или криков. Обычное смирение, присущие смертникам. Выстроившись в ряд, они готовились покориться року. Сын Лорана перестал трястись и выпрямился, в надежде рассмотреть рисунок на темной материи паруса.

Зрачки бойца расширились, а сердце бешено забилось, стоило вынырнувшей из мрака твари явить себя: гигантский золотистый кракен, чьи кольцевидные щупальца расположились по всему полотнищу. Отвратительное чудовище пожирало пленников черными безднами. Лишь один дом кичился такой уродливой мразью на знаменах, наводящих трепет на всю морскую и наземную округу. Грейджои. Союзники, без которых Майкл никогда бы не завоевал престол. Или же враги, не имеющие никакого отношения к преданным вассалам. Размышления солдата прервал резкий крик:

– Приветствую вас, помойные крысы! – несмотря на отборную ругань, голос незнакомца все равно обладал свойственным дворянам говором. – До чего же жалко вы выглядите. Просто загляденье. Кто у вас здесь главный? С кем можно поговорить по душам? Так сказать, обсудить создавшуюся проблему.

– А что тут обсуждать? – равнодушно поинтересовался бывший капитан и нынешний заложник. – Я не собираюсь с тобой разговаривать. Мнишь себя властителем морей? Да я бороздил их задолго до тебя! Пока ты мамкину сиську сосал, я уничтожал десятки пиратских кораблей!

– А потом стал перевозить груз для Вольных городов и целовать зад Юнкайским вельможам? – расхохотавшийся налетчик взгромоздился на борту, держась за канаты фок-мачты. Его почти нельзя было разглядеть из-за усилившегося тумана. – Ладно, у каждого свои слабости. Но в одном ты прав – я действительно не властвую над морскими просторами. А вот мой брат занимает морской трон еще со стародавних времен.

Схватившись за крепкие веревки, разбойники мгновенно очутились на борту захваченного корабля. Их самоубийственную, при других обстоятельствах атаку, возглавлял истинный великан среди себе подобных. Ростом он был, вероятно, двух метров. Возвышаясь над прочими, неоспоримый лидер медленно продвигался сквозь почтительно расступавшуюся толпу. Его могучая внешность явно демонстрировала сущность. Это был человек атлетического сложения, с мускулистыми руками и широкой грудью. В нем играла какая-то жилистая, упругая сила, обычно свойственная нервным и худощавым людям, и она придавала этому монстру сходство с осьминогом, таким же скользким и высушенным.

Жуткая полуулыбка исказила овальное лицо с крупными и резкими, но правильными чертами, казавшимися массивными. Скулы, гладко выбритый подбородок, высокий лоб со сдвинутыми на переносице бровями – все это выделяло его на фоне моряков-скелетов без облика. Однако жизнь морского бродяги все же оставила неизгладимый след в виде комичной походки вразвалку наравне с пошатыванием из стороны в сторону. Приблизившись к добыче, безымянный головорез осмотрел каждого матроса, при этом не произнося ни слова. Бездушные серые глаза, проникающие в самые недра души, резко задержались на Ренси.

– Второй, пятый, восьмой, одиннадцатый, восемнадцатый и вот этот, – враг кивком головы указал на Льва, после чего повернулся спиной и заложил руки за спину. К этому моменту на присвоенный корабль уже перекинули трапы для более удобного сообщения. – Вышеперечисленных в карцер. Остальных – на корм акулам. – приказ был исполнен незамедлительно, при помощи острых ножей. – Жаль, что это паршивое суденышко не добавить в нашу коллекцию, но золото и ценный груз с лихвой окупят потраченное время. – остановившись на середине импровизированного мостика, мужчина засвистел. – Гимли, в следующий раз я отрублю тебе пальцы, предоставив возможность управлять культями. Так ты не будешь подвергать мое судно опасности.

– Поверь, дорогой братец, ты никогда не застанешь крушение корабля, если за штурвалом стою я. Не доставлю тебе подобного удовольствия, – знакомый голос доносился уже с верхней палубы. Его владелец благополучно разместился в гамаке, сделанном из плотной рыбацкой сети, прикрепленной к двум балкам. – Хороший улов сегодня?

– Хуже, чем ожидалось, но, думаю, запасы вина мы обнаружим, – облизнувшись, мореплаватель вздохнул полной грудью свежий воздух, пропитанный очередной победой. – Также мы заполучили ценного заложника, за которого получим немало денег.

– Тогда не вырывай ему язык, Окти, – почти нежно попросил младший из двух братьев. Подсказка дала Ланнистеру возможность наконец-то вспомнить этих людей – Гимли и Октавиан, изгнанные из собственного дома за подстрекательство к мятежу. Прежде, чем боец из ям осознал, в каком опасном положении очутился, ему на плечо легла тяжелая ладонь.

– Знаешь, почему ты не услышал ни единого звука при нападении? – Октавиан сдавливал хрупкую кость, не переставая улыбаться. – Мы с братом завели дурную привычку лишать языка каждого нового члена экипажа. Видишь-ли, иногда бывает очень шумно. Голова болит от нескончаемой болтовни, глупых вопросов и неуместных угроз. Хочешь разделить с ними удовольствие?

– Нет, милорд, – все время хранив прилежное молчание, Ренси все же понял, что от него ждут ответа. От дальнейшего развития беседы зависит его судьба.

– Ну конечно, не хочешь, – усмехнувшись, островитянин жестом приказал своим приспешникам увезти других пленников. – Подготовьте их к обряду посвящения в команду “Доброй Надежды”.

– Шикарное название, доставшееся в наследство от слабохарактерного отца, который даже свое восстание не смог довести до конца. Но самый быстрый корабль в мире он все же после себя оставил, – спрыгнув на ровную поверхность, маленький, коренастый человек возник прямо перед жителем Запада. Длинная огненно-рыжая борода разрослась по всему мясистому лицу, закрывая двойной подбородок и достигая огромного брюха. – Меня зовут Гимли, но ты можешь называть меня Рыжебородым малышом.

– Зови меня Октавианом, – прорычал капитан, неотрывно глядя на собеседника. – Что же, свои имена мы тебе назвали. Хотя все люди имеют право знать имена своих новых господ, но все же – как нам обращаться к тебе?

Раскрыть свою личность двоим умалишенным преступникам и подвергнуть себя опасности, но упустить шанс вернуться домой? Или же остаться знаменитым чемпионом ям и покататься по миру вплоть до самого конца света? Сомнительные перспективы. Если вспомнить те обрывки историй, которые юноша слышал от соратника Рагнара, то его младшие братья явно не в себе. На Одиноких Островах немало безумцев, но изгнанниками объявили только их двоих. По слухам, они творили невиданные вещи, настолько жестокие и непредсказуемые, что сами Таргариены бы ужаснулись. За внешней приветливостью нередко скрывается коварство, граничащее с абсурдной кровожадностью.

– Эомир Мятт, – на раздумья ушли простительные десять секунд, на протяжении которых он пытался вспомнить и подобрать подходящий псевдоним. Акцент выдавал в нем жителя Западных земель, поэтому выбор был ограничен. Также следовало назвать менее родовитый дом, дабы избежать лишних расспросов. Оставалось молиться, чтобы никто из присутствующих не оказался ближайшим родственником или бывшим собутыльником представленного семейства. – Принимал участие в трехлетней войне на стороне своего сюзерена и короля Майкла Ланнистера.

– Вот оно что, – задумчиво проговорил рослый пират, словно вспомнив что-то. – Знакомая фамилия, но припомнить не могу, где ее слышал раньше. До нас доходили вести с фронта, но в ограниченном количестве. Мы бы с радостью помогли вам, западники, да вот наш любимый братик Гастон решил избавиться от многочисленных родственников.

– Предпочел нам Рагни. Досадное упущение. Тем не менее, друг мой, мы подобрали настоящего воина и ветерана, – низенький разбойник похлопал себя по внушительному животу и расхохотался. – Что скажешь? Оставим зверушку себе или отдадим прежним хозяевам? – поймав на себе братский взгляд, так называемый малыш подмигнул. – Ты упоминал о выкупе, но забыл одну важную деталь: нам нужны солдаты для вторжения, а он наверняка поможет в стратегических вопросах.

– То есть, придется сохранить язык? – поинтересовался утомленный Грейджой. – И каким же образом ты оказался на торговом судне? Не похож ты в таком виде на его владельца. Так как же ты туда попал?

– Я плыл на корабле своего друга, впоследствии нас захватили работорговцы и продали с командой на рынке Астапора. Больше пятнадцати лет я служил одному человеку. Он избивал меня за самые малые провинности. Избивал до полуобморочного состояния. Потом я сбежал. И вот теперь стою здесь, перед вами. Хотите – убейте меня, облегчите страдания. Но ели желаете насладиться агонией смертника подольше, то оставьте в живых. Вы же любите потешные зрелища.

Роковая игра на понижение того стоила. Грейджои, многозначительно переглянувшись, дружески похлопали новоприобретенного сподвижника по плечу, будто принимая в свое безоблачное царство кошмаров. В конечном итоге они добились своего и заполучили нужного человека, способного разобраться с замысловатыми картами и дать полезный совет. Благодаря этому стандартному для солдата навыку жизнь бывшего раба превратилась в ненормальную сказку. С ним обращались, как с императором: выделили отдельную каюту с мягкой постелью, кормили досыта, запретили работать и вообще напрягать мускулы.

Братья проявили чудеса гостеприимства, усаживая чужака рядом с собой и угощая лучшим вином. Никаких допросов, никаких разговоров о прошлом. Обычная светская беседа на повседневные и злободневные темы. Октавиан оказался признанным оратором, начитанным и просвещенным. Гимли же являлся кладезем похабных шуток, уморительных рассказов и, как ни странно, весьма уместных насмешек. Единственным смущающим фактором была молчаливая прислуга, но и к этому изъяну можно привыкнуть.

“Добрая Надежда” – крупное трехмачтовое судно, несмотря на свою приметность, оставалась безнаказанной за множественные потопления, захваты и грабежи. Менее внушительные корабли, количеством не более восьми, следовали за ней и готовы были разбиться о скалы ради общего дела. Это вовсе не жалкая пиратская шайка, а целая флотилия под официальными знаменами. Если бы их поймали, то казнили бы без суда. Хотя Ренси подобное развитие событий устраивало. Его доставят в столицу как опасного злодея, где он всласть посмеется над шокированным братом. Впрочем, принца пока что радовало нынешнее положение вещей.

Но его все же несказанно удивляла преданность моряков с вырванными языками. Однажды, во время какого-то нападения на беззащитные рыбацкие шлюпки, матросам пришлось применить силу. Октавиан, прыгнув на чужую палубу, едва не стал жертвой собственной самонадеянности – отчаянный рыбак кинулся на него с тесаком, и все бы закончилось плачевно, если бы не вмешательство одного из прислужников, бросившегося противнику наперерез. Изумительное самопожертвование. Особенно для людей, лишившихся дара речи.

Льва одновременно ужасала и притягивала такая необъяснимая магия. Он сам изредка ощущал некое влечение к братьям–Грейджоям. Их обаяние прельщало, непомерная сила – подавляла, а загадочность – соблазняла. Находясь рядом с капитаном, невольно начинаешь чувствовать себя зависимым. Разум отключается, остается лишь слепая покорность. Как бы там ни было, но сын Лорана уже пребывал под влиянием одной гадюки и научился превозмогать себя. У него до сих пор оставались всего два вопроса: каким образом головорезы заполучили такую фанатичную верность? И зачем им какой-то изношенный заморский пленник?

– Слушай, братец, а ты бы хотел переспать с королевой? – однажды полюбопытствовал Гимли, при этом рассматривая кусок мяса на тарелке. Жир стекал по его рыжей бороде и капал на стол. – По слухам, она хороша. Уже подарила своему муженьку третьего или четвертого отпрыска. А может и пятого. – Ренси вздрогнул и перевел неуверенный взгляд на говорившего. – С этим не возникнет проблем, когда мы начнем. – Морской король продолжал молча жевать. – Думаю, маленьких принцев и принцесс мы прибережем для тебя.

– Несомненно, – все же пробурчал Октавиан сквозь плотно сжатые челюсти.

– Да, тебе это понравится, – подмигнув родичу, малыш тут же впился в свиную отбивную и оторвал кусок. – А ты, Эомир? Ты хотел бы трахнуть королеву?

– Возможно, – уклончиво ответил Мятт, испытывая неподдельное отвращение к теме беседы. Он только что узнал о том, что пропустил рождение племянников. – Я давно не был с женщиной. Минусы рабской жизни.

– Оу, я и забыл, – одинокорожденный, похоже, действительно расстроился. – А ты сам-то в порядке там, внизу? Если что, мы исправим сей досадный изъян. Ты же вроде как воевал на стороне Майкла и видел его жену? Она красавица, правда? – получив в ответ сдержанный кивок, разбойник издал утробный смешок. – Беловолосая, насколько я слышал. Говорят, из них лучшие любовницы. Хотя рыжие в этом плане гораздо лучше, мы ведь поцелованы огнем. Думаю, я ограничусь ими. А для тебя подыщем самых красивых столичных девок.

– Вы собираетесь посетить Королевскую Гавань? – осторожно спросил Ланнистер, надеясь узнать детали таинственного плана.

– Можно и так сказать, – заговорщически улыбнувшись, Гимли откинулся на спинку стула и закинул руки за голову. – Но каждый точно получит то, что заслужил. Особенно ты, Окти.

Ничего не сказав, капитан “Надежды” вскочил с места, едва не опрокинув стол. Дальнейшая трапеза проходила в тишине. Запутанный туманными намеками младшего Кракена, принц покончил с едой гораздо быстрее, чтобы пройтись по палубе. Значит, пираты намереваются посетить главную достопримечательность Беленора с целью захвата? А его взяли в качестве военного советника, который сражался вместе с монархом и знает все его слабости. И по совместительству является его братом, о чем захватчики пока не подозревают. Какое презабавное стечение обстоятельств – стать братоубийцей независимо от собственных желаний. Стоит подумать об этом, пока есть такой шанс.

Бросая якорь неподалеку от нейтральных территорий, флот обычно скрывался за недосягаемой полоской тумана или ночным покровом. Корабли часто становились почти вплотную друг к другу, за исключение одного разведывательного, а моряки перекидывали трапы на соседние суда. Таким образом посреди океана возникал фиктивный город, соединенный мостами. Поглощенный своими раздумьями, Лев неожиданно забрел в центр плавучего городка, в самые темные уголки опорного судна. Туда никогда не проникал свет, даже в солнечную погоду и оттуда не доносилось ни единого звука. Но сейчас, из самой отдаленной каюты, раздавались приглушенные крики.

Рыцарь старался держаться подальше от этого места, ибо там пытали неугодных. “Моби” – чудесная и просторная посудина, всегда прятавшаяся среди более крупных защитников. Невзирая на сравнительно маленькие габариты, она могла скрыться из виду подзорных труб за считанные секунды. По этой причине Грейджои хранили ее как зеницу ока, а Гимли и вовсе считал своей собственностью, хотя проводил все время у братского очага. Но именно тут происходили самые страшные вещи: обряды посвящения, истязания, казни.

Вопли становились все громче и отчаянней, а сопутствующие им стоны больше походили на рык дикого зверя. То не были крики наслаждения, а скорее душераздирающее блеяние, становившиеся невыносимым. Ланнистер, напуганный до смерти, отступил назад. Все его нутро восставало против нахождения в этом месте. Однако любопытство пересилило здравый смысл. Так всегда. Приблизившись к приоткрытой двери, сын Лорана уже протянул руку, но резкий толчок отбросил его в сторону.

– Благодари судьбу за то, что она одарила тебя полезными навыками, иначе ты бы давно спал с рыбами, – запустив крючковаты пальцы в бороду, Грейджой–младший скривился. Гнев плескался в его сероватых глазах-щелочках, явно непривыкших к отрицательным эмоциям. – Каждый имеет право на секреты. Не стоит в них копаться. Я уже говорил, что все получат награду соразмерно своему вкладу в общее дело. Мы отдадим тебе весь Запад, если поможешь нам свергнуть Майкла Ланнистера. Взамен тебе лишь стоит проявить немного терпения. И уважения, разумеется.

Загадка осталась без ответа. Пришлось довольствоваться славной перспективой отобрать королевство у родного брата. Вернувшись к себе в каюту, Ренси не мог уснуть, все время вспоминая отвратительные звуки из глубины неосвещенной бездны. Что там происходило? Кто там находился? Слишком много вопросов. В эту ночь его посетили тревожные сны, не предвещавшие райского наслаждения. Впрочем, на следующий день ничего не произошло. Все сделали вид, что оставались неразлучными товарищами. Гимли, по своему обыкновению раскачивался в гамаке и поднимал руку вверх, надеясь ощутить порыв ветра. Октавиан же неподвижно стоял возле штурвала, следя за горизонтом.

Но все-таки что-то поменялось. Незримое напряжение буквально отравило воздух. Приказы стали более жесткими и невыполнимыми, любые дружественные разговоры обрывались на полуслове. Грейджои ополчились на своего мнимого союзника. Что же, тем лучше. Он использует все средства, чтобы сбежать и предупредить семью о грозившей им опасности. Проведя вместе с разбойниками целый год, он вполне мог потерпеть еще месяц-другой. Как бы там ни было, Господь услышал его молитвы и ускорил процесс. Все случилось через пять роковых дней.

Изучая карты, Октавиан решил подобраться к нейтральным островам на границе Беленора и Вольных городов, но ошибся в расчетах. Эскадра пересекла невидимую линию и осталась беззащитной. Не подозревая об этом, грабители морей шли полным ходом, являя всему белому свету свои черные паруса. Страшный промах для опытного мореплавателя. Естественно, их обнаружили. Корабли, на чьих полотнищах виднелось красное солнце, пронзенное копьем, мгновенно среагировали на вторжение. Он постоянно патрулировали опасную зону и были готовы дать бой любому оккупанту.

– Какого дьявола?! – взревел обезумевший капитан, едва не разломав рулевое колесо. – Откуда они взялись, чертовы ублюдки?!

– Ты зашел на их берега. Конечно, они поспешили к тебе на встречу. Угостим их Юнкайским вином? – расхохотавшись своим омерзительным смехом, Рыжебородый малыш спрыгнул с лежака и ринулся к рулю. – Иди и заставь этих безмолвных крыс работать быстрее. Если повезет, то вырвемся. Если нет, то заполучим пару дорнийских кораблей.

Фыркнув, упрямый царек потянулся к бедру, где красовалась секира с запекшимися на лезвии каплями крови. Закинув орудие на плечо, Грейджой спустился по лестнице и во всю глотку рявкнул: “Доброе утро, Вавилон! Шевелитесь, собаки немые, иначе я отрежу вам другие части тела и запихну в глотку!”. Оказавшись на нижней палубе, захватчик не сдержался и пнул одного из приспешников. Глаза мореплавателя, обычно ничего не выражающие, налились кровью и приобрели нездоровый желтоватый оттенок. Кулаки сжимали смертельное оружие до противного хруста.

Столкновения все равно не избежать. Дорнийцы не собирались отступать или ограничиваться простым запугиванием. Они уверены в собственной победе, так как отстаивали свою территорию. Наивные идиоты. Хотят разгромить признанного морского владыку? Сшибка произошла. Первые изнеженные южным солнцем салаги, рискнувшие продемонстрировать силу, сразу же лишатся конечностей. “Может, я и забрел на ваше побережье, но сейчас оно станет моим!” – исторгая проклятия, Октавиан кромсал попавшихся под руку бедолаг безо всякого милосердия.

– Да! Так держать, братец! Пригвозди их кишки к палубе! – не унимался Гимли, попутно подсказывая другим судам следующие маневры.

Ланнистер, убивший по меньшей мере троих южан, поспешил незаметно скрыться с места битвы. Это его последний шанс. Другого уже не представится. Не утруждая себя сборами пожитков, принц добрался до спасительных шлюпок с намерением убраться как можно дальше от плавучей тюрьмы. Безусловно, можно перебраться на другой корабль и обманом заполучить над ним контроль.

Ведь немым матросам плевать, кому прислуживать? Но план чересчур авантюрный. Лучше надеяться на свои силы, но где гарантии, что его жалкую лодчонку на придавит и не зажмет в этом сражении титанов? И где уверенность в том, что он сможет развернуть крупное судно, если появится на нем? Обдумав всевозможные варианты, Ренси продолжил спускать на воду свой единственный шанс на нормальную жизнь.

– Куда это вы собрались, лорд Мятт? – лезвие секиры угрожающе блеснуло в воздухе и вошло в древесину, прямо возле уха беглеца. Ярость Грейджоя достигла своего апогея. – Уже покидаете нас?

Резко обернувшись, чемпион отбил второй удар оппонента и стал в стойку. Поединка на миновать. Ноздри Кракена раздувались, словно у бешеного быка. Выпятив грудь, явив мускулы и вздувшиеся вены, одинокорожденный хищно улыбнулся. Тогда Лев впервые почувствовал близость конца. Ему не победить. Все кончено.

– Хочешь узнать, кого я держу внизу? – осведомился пират, попутно перекидывая оружие из одной руки в другую. – Детей. Маленьких ублюдков, плачущих подо мной и зовущих мамочку. Мальчиков, девочек… Из всех концов света! Беленор, Миэрин, Астапор. Рабов, беспризорников, сирот, а вскоре заполучу и принцев с принцессами.

Сердце заколотилось в груди, ноги задрожали и подкосились. Машинально занеся клинок над головой противника, Ренси попытался нанести удар. Самые худшие опасения подтвердились. Эта тварь недостойна жить. К несчастью, крупный островитянин – не чернокожий невольник, впервые взявшийся за палку. Он умел уворачиваться и парировать. Очевидно, что бывшему солдату не справиться. Новоявленная порез на щеке доказал это. Кровь потекла вниз, заляпав кафтан. Однако спасительный толчок, встряхнувший корабль, заставил всех сражавшихся повалиться на землю. Это Мартеллы протаранили вражеское судно. Вот и второй шанс.

Проигнорировав неистовые вопли свергнутого царя, сын Лорана прыгнул в лодку и погреб. На фоне бушующего моря, изобилующего людскими трупами и обломками, происходила масштабная баталия. Обвисшие, изорванные паруса слетали с разрушенных мачт, а неизвестно откудавзявшийся огонь медленно пожирал деревянную обшивку. Южане уничтожили флот Грейджоев, потеряв половину своего. Орудуя веслами, Ренси заметил, как один из средних по размерам корабль совершает опасный маневр и, круто развернувшись, уходит в противоположном направлении. Пока отступник отчаянно греб к отдаленным островам, братья Грейджом успели перебраться на “Моби” и ретироваться.

– Прощайте, друзья, – не без грусти произнес лже-Эомир, проведший в компании пиратов больше года. – Особенно ты, Рыжебородый малыш. Вот и настало время нам пойти разными путями. Я возвращаюсь домой.

Не зная о восстановленном с Мартеллами мире, Ренси решил переждать окончание бури на безопасном расстоянии. Близлежащие островки идеально подходили для этой задумки. Лишь ночью, при свете полной луны, он достиг остроконечных скал и обессиленно рухнул на песок. Осталось потерпеть совсем немного. Потеряв остатки энергии, Ланнистер начал ползти, сжимая песок и пропуская меж пальцев. Сознание угасало.

Перед глазами возникали разные картины: трое юношей, скачущих по весь опор по скалистой местности, перекрикивались и подбадривали друг друга; капли крови, стекающие по раздробленной груди беловолосого ангела, окрасили реку; девушка, выронившая опустошенную стеклянную колбочку, заснула вечным сном под воздействием яда; и, наконец, золотая корона опустилась на голову победителя.

Блеснувший невдалеке свет озарил берег. Впрочем, давно угасшее сознание давно перестало реагировать на созданные разумом иллюзии.

– Кровавая вода принесла много бед. Белые падальщики устроят пир во время чумы и осквернят тела праведников, – хрипловатый голос донесся до раненного Льва. – Бедный мой остров. Еще ни разу тебе не приходилось переживать столько горя. Тебе судьба уготовила серьезные испытания. Жаль, что они пришлись на мое время. Мне давно пора на покой, а я все еще борюсь со стихией и вожу народы по пустыне, точно пророк Моисей.

– Перестаньте, учитель, прошу вас. Вы расстраиваете меня, – пожаловался второй, более грубый голос. – Вам предстоит еще застать рассвет прекрасного острова Недэсса.

– Милый мой Александр, если бы я тебя плохо знал, то подумал бы, что ты насмехаешься надо мной. Восемьдесят пять лет – большой срок.

– Не для лекаря и хранителя старинных фамильных рецептов, – остановившись, говоривший внезапно начал усиленно вглядываться во тьму. – Подождите. Мне кажется, здесь еще один труп. Я пойду и посмотрю, можно ли использовать его.

***

Казалось, прошла целая вечность с момента пробуждения. Резко подскочив на постели, Ренси принялся судорожно глотать воздух. Потребовалось не меньше пяти минут, прежде чем он окончательно пришел в себя и огляделся. Его приветствовали яркие солнечные лучи, проникающие через полукруглые окна в стене. Маленькая, но уютная комната изобиловала множеством старинных предметов: вышитые тусклыми нитями ковры и гобелены, причудливые статуэтки и невообразимой красоты мини-фонтаны, по которым текла прозрачная вода.

Прижав руку к груди, Ланнистер, к своему удивлению, обнаружил, что ее заботливо перебинтовали и даже намазали приторной жидкостью. Оказывается, в той заварушки он получил более серьезное ранение. Если это блаженный сон, то пора просыпаться. Нехорошо так издеваться над тем, кого судьба не балует уже четверть века. Приподнявшись на дрожавших локтях, чемпион попытался встать. Острая боль пронзила все тело, вынудив согнуться и сжать челюсти.

– Не вставайте, господин, – приоткрыв выкрашенную в белый цвет дверь, безымянный спаситель вошел внутрь. Эгоистичные лучи не позволили рассмотреть его лицо, однако бархатный фиолетовый халат, касающийся пола и подвязанный золотым поясом, намекал на благородство хозяина. – Вы долго пролежали без сознания. Не расточайте силы понапрасну. – приблизившись, незнакомец явил себя: лицо, сплошь усеянное морщинами, ссохлось и съежилось. Создавалось ощущение, что все земные пороки отпечатались на нем в виде маленьких трещин, уничтоживших кожу. Воспаленные белки глаз с расширенными зрачками непонятного оттенка постоянно сужались. – Меня зовут Клавдий Веспасиан Вейер. А вас?

– Самсон, – не раздумывая, солгал Ланнистер. Он заранее приготовил новую маску. Имя Эомир уже успело прогреметь на весь морской мир.

– Самсон? – переспросил старик, чьи потрескавшиеся губы растянулись в легкой улыбке. – Так тебя зовут как ветхозаветного героя? Скажи, Самсон, ты уже разобрался с филистимлянами?

– Где я? – все же решился спросить воин, невзирая на плавное погружение в сон.

– В чудесном мире грез и фантазий, – прошептал Клавдий, касаясь ладонью напряженного лба своего подопечного. – Засыпай блаженным сном праведника.

Комментарий к Мне никогда вас не забыть

Продолжение истории - https://ficbook.net/readfic/5082890/13366627#part_content.

========== Между Дьяволом и глубоким синим морем ==========

Placebo - Protect Me From What I Want.

Странно было наблюдать за нормальным течением жизни после трехлетней кровавой бани. Жизнь постепенно приходила в норму, если такое определение вообще возможно для их существования. Отныне обремененного кровавыми видениями прошлого. Искренне можно позавидовать лордам, прошедшим сквозь тернистый военный путь, наполненный страданиями, лишениями и мраком. Их гордо именовали ветеранами, ставили в пример будущим защитникам отечества и превозносили в качестве незаменимых героев, сродни богам. Но реальность отличается от сказок местных бардов: настоящие герои пали в первые дни бойни, оставив лишь кучку безумцев. Волею случая подающих надежды дожить до завтрашнего вечера. Изредка среди них попадались многообещающие лидеры и неплохие стратеги. Возможно, именно благодаря этим щедрым качествам армии переживали три или больше походов. И даже подобные грустные зрелища не отбили у человечества охоту затевать очередные кровопролитные войны. Впрочем, последнюю из них устроил умалишенный священник с нездоровой манией к проповедям и пыткам.

Волчья тварь убила слишком много хороших людей, при этом ввергнув всю страну в Ад.

А разбираться с последствиями пришлось победителям. Разгромить врага, пусть и опасного, не так и сложно. А вот восстановить разрушенные регионы, помочь крестьянам и обедневшим дворянам или удовлетворить просьбы многочисленных просителей – дело весьма муторное и неблагодарное. И Кол искренне ненавидел свои обязанности Хранителя Запада, временного протектора родового жилища Ланнистеров. Кто бы мог подумать, что юный дебошир, с детства лелеющий мечту стать гвардейцем короля, в итоге окажется прикованный к семейному наследию больше, чем любой из братьев. Разве не иронично? Он меньше всех был привязан к семейному очагу, не испытывая желания обзаводиться собственным. Зачем, если можно посвятить время ратной службе и путешествиям по далеким краям? Ошибка молодости. Или заблуждение члена королевской фамилии. Тем не менее, на выгодный пост при царском дворе он все еще рассчитывал. Если, конечно, столицу успеют отстроить заново к тому моменту, когда ему стукнет пятьдесят. Тогда венценосцу понадобятся верные люди, способные хотя бы взобраться в седло.

Что уж говорить о том, чтобы в нем удержаться?

Но пока в некогда могущественном городе шли интенсивные ремонтные работы, Колемон вынужден был прозябать на задворках былого величия и вести учет полученному урожаю. Крестьяне постоянно жаловались на неурожайный год, хотя Запад меньше всех пострадал от действий поганого Волка. Им бы выращивать пшеницу и прочие съедобные продукты, которые затем срочно отправляли в столицу, а не причитать. Младший Ланнистер с удовольствием помог бы возводить укрепления и копать рвы, чем выслушивать бессмысленную болтовню озлобленных фермеров. Обязанности лорда утомляли, а точнее – угнетали. Лучше сражаться с целыми полчищами нездоровых еретиков, гибнуть от клинков изворотливого ублюдка, не ведающего пощады, или тонуть в бурном речном потоке в попытке уйти от преследователей выжившего из ума отца. Сейчас он предпочел бы любое из вышеназванного, но уж точно не бесцельное созерцание вереницы жалобщиков с огромным списком претензий. И если кто-то из них хотя бы раз в сутки не упомянет треклятых Ланнистеров, из-за которых все началось, то праздник не удался. Хотелось выхватить меч из ножен и огреть обидчика хотя бы гардой, но нельзя. Поддаваться эмоциональным порывам опасно. В головах простых смертных все еще зрели роковые антимонархические настроения. Следовало соблюдать величайшую осторожность. Иначе восстания и бунты вспыхнут вновь.

Львиный Утес на протяжении всех военных действий оставался сравнительно стабильным островом среди пылающего океана войны. Разумеется, поганые волчьи последователи успели осквернить его стены, но ненадолго – их выбили за считанные недели. Поэтому окрестные деревеньки не поддались влиянию скверны. Однако слухи о псевдо-освободителе под знаменами черного волка доходили до полузаброшенных окраин с труднопроизносимым названием и будоражили умы верноподданных. А разуверить их было некому. Первого правителя из дома Ланнистеров закололи в тронном зале, пока его наследники собирали союзников по всему Северо-Востоку с намерением совершить тоже самое. Воистину, некоторые библейские истории изобилуют меньшим абсурдом, нежели реальная история троих братьев-беглецов, совершивших невероятное. И вот один из них страдает от жары, разъезжая на прекрасном боевом жеребце по невспаханным полям, в сопровождении верного соратника, чуть более увлеченного проблемами селян.

– Мой отец – лорд до мозга костей, но даже он не чурался принимать участие в судьбах поданных, – восседая на вороной кобыле, молодой человек неловко нагибался к конской шее, чтобы находиться на одном уровне с собеседником. Из-за своего непропорционально высокого роста эта задача была не из легких. – Я и сам помогал многим людям. Слуги относились ко мне хорошо и возвращали меня домой каждый раз, когда я сбегал. При этом сытно накормив. С некоторыми я даже дружил.

– Я несколько месяцев разыгрывал из себя крестьянина, – натянув поводья, Кол нахмурился и закусил губу. Неприятные воспоминания искаженной картинкой пробежали перед глазами, вызывая злость, гнев и бессилие. – Незабываемый опыт. – спустившись с небольшого склона, изрезавшего тропу, оба всадника остановились в нескольких шагах от извилистого ручейка. – Но я знаю, как выглядит яблоко и капуста, если ты об этом.

– Прошу прощения, милорд, если я как-то задел вас. Уверяю, это не входило в мои намерения, – одну ногу он постоянно высовывал из стремени, дабы перенести вес на другую сторону. Несмотря на всю неказистость своей фигуры, Франсуа являл собой образец рыцарства и галантности. Бравый воин, не ставящий под сомнения приказы командиров.

– Что же, со слугами я не дружил. Наличие четырех братьев избавило меня от подобного. Мы играли в зале совета, а потом прятались за портьерами и подслушивали переговоры короля с советниками. Надеюсь, Клаус никогда его не отстроит.

– Вы скучаете по брату.

– Не зарывайся. Ты наверняка слышал обо мне и знаешь, что из троих Небесных Королей я уж точно не отличался сентиментальностью. Король пообещал мне пост лорда-командующего его гвардии. Не могу же я променять столь серьезную должность на какое-то захолустье.

– Возможно, отсутствие Ланнистеров превратило это место в захолустье, – Сарвик пожал плечами и улыбнулся, не обращая внимания на пристальный взгляд сюзерена. – Но лучше вернуться к главному вопросу с вашего позволения. У нас могут возникнуть проблемы с продовольствием. Мы отправляем большую ее часть в пострадавшие регионы. В их число входят Север и Восток. Еще Одинокие Острова.

– Это мне известно. Запад практически не пострадал. Головорезы Старка сюда не дошли. Лишь твари на службе моего папочки, – фыркнул Колемон, облизывая пересохшие губы. Сколько раз он пытался прокрутить в голове момент финального сражения с захватчиками? Сколько раз спасал жизни павших товарищей? – И парочку пригревшихся змеенышей. Так зачем мы сюда приехали? Ты нашел парочку солдат, все еще верных Майклу Разрушителю?

– Нам самим может не хватить провизии до конца года, – оборвал Франсуа, полностью завладевший вниманием младшего Ланнистера. – Если столица запросит такого же количества зерна, то мы просто не справимся.

– И что ты предлагаешь? Отказать моему брату? Или Старкам?

– Нам придется самим обращаться за помощью к просторцам. Или закупать зерно за морем. Деньги на это смогут выделить не все лорды Запада.

– Какие предложения? – поинтересовался Лев, мысленно пытаясь представить убытки для семьи. Он действительно не может прекратить поставки – портить отношение с соседями слишком опасно. Но вызывать гнев собственных вассалов? – Казна Утеса пострадала и-за военных приготовлений.

– Мой отец предлагает вам посетить каждого лорда и разузнать точное положение вещей. Большая часть из них вернулись домой и постарались забыть о тех ужасах, что им довелось пережить в армии. Их уже не подогревает жажда вырезать побольше врагов, а скорее укрепить собственный дом.

– Какое тонкое наблюдение для солдата, провоевавшего не больше полугода, – съязвил Кол, будучи утомленным долгими рассуждениями об эфемерных материях. Или о том, что он сам знал. – Ранение зажило? – Сарвик недовольно поморщился, машинально потянувшись к левой груди. – Я так и думал. Но твои познания в финансах впечатляют.

Попытку ответить прервал громкий свист и галдеж наездников. На белоснежных стягах виднелся всем известный в регионе пурпурный единорог, вставший на дыбы. Грозную процессию возглавлял вечно ухмыляющийся лорд Бракс, державший закованную в железо руку на ножнах. Приказав отряду ждать на холме, он направил коня легкой рысью и изящно продефилировал мимо двоих знакомых. Никогда знаменитый ветеран не упускал возможности покрасоваться, напоминая окружающему миру, что он – единственный и неповторимый. Обычно в зрителях числились деревья, ручьи и житницы, но новый день обещал уйму положительных впечатлений.

– Well, look at them. Приветствую, милорды, – гордо выпрямившись в седле, Кагэтора легким кивком отдал дань уважения правилам приличия. После пройденной войны тратить время на спешивание и демонстративные поклоны – сущая нелепость. – Хорошая погода. Славная. Особенно для казни пары бандитов.

– Бандитов? – оживившись, Кол переборщил и сильно натянул поводья, вынуждая коня дернуться. – Сколько? Где они?

– Украшают своими телами дубы на востоке, – похвалился Бракс, не переставая улыбаться. – Мы еще не успели объехать деревеньки в том направлении, но уверяю, места там рыбные. Для отдыхающего воина – самое то.

Не произнося ни слова, Колемон лягнул жеребца по бокам и ринулся прямо в гущу рыцарей, отдавая немой приказ следовать за ним. Рассмеявшись, Кагэтора смерил опешившего Сарвика насмешливым взглядом и тронулся в путь. Кавалькада проскакала несколько километров, прежде чем добраться до места назначения. Неприглядное поселение, затерянное среди поросших травой скал, представляло мрачное зрелище ввиду вереницы подвешенных трупов. Лорд Бракхолла кичливо гарцевал под ними и подробно рассказывал о каждом преступнике. Разбойничье нападение на незащищенные деревни, находящиеся под протекцией дома Ланнистеров и своего феодала. Критически осмотрев высунутые распухшие языки, посиневшие лица и выпавшие из орбит глаза, Лев удовлетворенно кивнул. Мысли о пережитом снова накрыли уставшего юношу. Столько боли и крови. Столько жизненных сил, давно потерянных в грудах наваленных друг на друга тел поверженных врагов. Чудесное зрелище.

– Кто был их лидер? Они объединились под чьим-то началом или просто пришли и начали грабить?

– Главаря паршивой шайки мы не обнаружили, хотя имя его узнать пытались. Это видно по вон тому молодчику, – Тигр указал на окровавленного висельника, покачивающегося из стороны в сторону. – Отрезали язык и одно ухо, но толку никакого.

– Кровожадно, – вмешался Франсуа, все еще по-странному держась в седле. – Их логово неподалеку?

– Точно неизвестно, но оно где-то есть. Я разыскиваю его уже неделю, пока безуспешно. Вот если бы милорд оказал помощь и прислал людей, то поиски стали бы эффективными.

– Ты умеешь подбирать нужные выражения, не так ли, Кагэтора? – полюбопытствовал Ланнистер, не переставая изучать местность: одинокие покореженные домики с соломенной крышей нуждались в ремонте, а унылые крестьяне – в ослаблении налогов или хотя бы в отсутствии покалеченных тел на ветках. Явно не способствует хорошему настроению. – Они действуют от имени Старка?

– Мы спрашивали. О нем мало кто слышал, но они ему благодарны, – вопросительные взгляды дали Браксу возможность выдержать паузу и продолжить с хитрым прищуром: – Благодаря ему они могли спокойно грабить, насиловать и убивать, пока лорды воевали на очередной войне и спасали родину. В общем-то, это не новость для Беленора. После победы вашего отца, мы с его братьями еще долго гоняли всякую мразь по просторам…

– Мой сын! – душераздирающий вопль раздался с противоположной стороны. Выбежав из-за дерева, женщина в потрепанном платье упала на колени перед высокими деревьями, немыми к ее личному горю. – Мой мальчик! Вы убили его! Грязные свиньи! Ты… мальчишка Ланнистеров, львиное отродье. – некрасивое, сморщенное лицо с грязными порами исказилось гневом. – Ты испытаешь такую же…

Не успела она договорить, как ее огрели черенком клинка, вынуждая повалиться в траву и закричать. Катаясь по земле от собственного бессилия и хватаясь за разбитый затылок, крестьянка не вставала. Жалкое зрелище. Впечатленный Кол прикрыл рот рукой в попытке успокоиться. Остальные рыцари с равнодушием взирали на шевелящийся кусок людского мяса, изрыгающий нечленораздельный визг с примесью мычания. Дождавшись, пока женщина утихнет, Кагэтора, до этого ударивший ее, повелел вернуть крестьянку в деревню и, в случае сопротивления, прогнать розгами по дороге.

– Это излишне, – наконец изрек Лев, пораженный случившимся. Он не единожды слышал проклятия и недовольство крестьян, причитающих о зверствах братьев-Ланнистеров, но прошлое осталось там, за стенами разрушенной столицы. – Отведите ее домой и пусть родственники о ней позаботятся.

– У нее никого не осталось, – изначально не собираясь перечить сюзерену, Бракс кивнул, приказывая исполнить его волю. – Ее муж погиб на войне. Был неплохим копейщиком. Один сын утонул недавно. Второй решил пойти по неправильной дорожке. Видимо, это свело ее с ума.

– И ты используешь такие крутые меры? Не думаешь, что вызовешь их недовольство?

– Это мои земли, и я лучше знаю своих людей, – все же огрызнулся Тигр, кривясь и прикусывая губу. Отличаясь спокойным, невзрывным характером, высокомерный солдат все равно не терпел попыток оспорить его решений. – Иногда следует проявить жестокость и напомнить им, что они – всего лишь поданные, а не короли. Если вы придерживаетесь иного мнения, милорд, то женитесь на ней.

– Спокойнее, – предупредил Сарвик-младший, осознавая, что конфликт не приведет ни к чему. – Не нужно резких выражений, сир. Вы разговариваете с вашим сюзереном и обязаны проявить терпение. Не говоря уже об уважении.

– Приношу извинения, господин, – откашлявшись, Кагэ все же наклонил голову вниз в знак признания верховенства Льва. Не отводя взгляд, Кол махнул рукой, после чего спросил о дальнейших действиях. – Вечереет. Предлагаю заночевать около деревеньки и продолжить поиски утром. Можем заехать в замок Догеттов, но, боюсь, после смерти главы их дома обстановка там не самая радушная.

– Согласен. Тем более, я обещал леди Догетт посетить ее при первой возможности и утешить ее горе, – напомнил сам себе Колемон, почему-то глядя в небо, словно лик покойного рыцаря осветит всю их процессию и придаст мальчишке сил преодолеть себя и посмотреть в глаза семье умершего. – Я не первый раз ночую под открытым небом без шатра. Уверяю, отсутствие роскоши меня не смутит.

Приняв решение, всадники больше не перекинулись ни единым словом. Задумчиво шагая по тропам, вытоптанным конскими копытами, они обнаружили пригодную для ночлега полянку и разместились с удобствами. К своему удивлению, младший братец заснул крепким, но беспокойным сном. Образы ужасающих чудовищ с нечеловеческими чертами сменились реально существующими людьми. Хотя между ними не было никакой разниц. Одни творили страшные зверства в сказках и суевериях, а вот другие – в действительности. Всадники Апокалипсиса, лжепророки, самозванцы, тираны и ублюдки. Омерзительное скопление гнили и скверны просачивалось в подсознание и отравляли душу. Тяжело дыша, Лев распахнул глаза и сразу же отвернулся, испугавшись яркого света.

Деревня пылала, охваченная ярко-красными языками. Мгновенно проснувшись, Кол, приученный ко всем непредвиденным ситуациям со времен отчаянного бегства из столицы, вскочил на коня и ударил того по бокам. Громко заржав и мотнув головой, Арам бросился к огромному кострищу, порвавшему темно-синее небо при помощи черного дыма. Игнорируя призывы соратников остановиться, Цербер судорожно следил за снующими в зарослях кустарников тенями. Он понимал, что поджег совершили разбойники, притаившиеся в лесах и поджидающие удобного случая для нападения. К черту. На этот раз он не позволит кому-то погибнут или пострадать. Управляя норовистым жеребцом, он выскочил на главную поляну и огляделся. Отовсюду раздавались режущие ухо крики, какие-то крестьяне били по запертым дверям ногами в попытке выбить их и спасти невинных жертв.

– Куда они поехали? Ты их видел?! – схватив какого-то мальчишку за руку, сидящий верхом Колемон постоянно озирался. Перепуганный крестьянин указал куда-то рукой и моментально отпрыгнул, дабы не мешаться под копытами. Вытащив клинок из ножен, Лев рванул в сторону. – Все кончено, сволочи.

Казалось, он видит их перед собой: отчего-то их лица напоминали приспешников волчьего Легиона. Он помнил каждого убитого. Своего или чужого – без разницы, главное было добиться победы. Пусть любой ценой. Почувствовав запах крови, дурманящий сознание, Лев перешел на бешеный галоп. Ему не дадут второго шанса. Отчаянно дыша сквозь ноздри, прислушиваясь к стуку в висках, он не думал о брошенных товарищах, оставленной дома невесте и родном брате. Его первобытные инстинкты не разрешали отвлекаться на такие мелочи. Поэтому он не сразу понял, что конь споткнулся об камень, попытался выгнуть спину, но в итоге несколько раз перевернулся в воздухе и ударился об скалы. Все закончилось. Безудержные людские вопли перекрыли звон в ушах, полушепот и шум моря. Странное сочетание для того, кто отправляется на тот свет. Последний танец Дьяволу будет дарован сейчас.

Резко разлепив веки и вдохнув слишком много воздуха, пропитанного кровью, Ланнистер закашлял, пытаясь пошевелить ногами, но безуспешно. Его привязали к мерно раскачивающейся тележке, при этом укрыв одеялом и обложив мешками с картошкой. Заботливая шайка. Сцепив зубы от бессилия, ноющей боли в висках и предчувствия скорой смерти, лорд дернулся в надежде разорвать путы или сбросить тяжелый груз, но добился лишь ленивого скрипа. Тогда лошадь, тянувшая повозку, заржала и остановилась по первому требованию хозяина.

– Не дергайся, – чей-то грубый голос с характерным акцентом окликнул его. – Мы скоро приедем. Не создавай проблем. – чересчур вычурный слог для простого крестьянина или грабителя. Не показывая лица, незнакомец слегка оттащил тяжелое покрывало и ослабил путы. – Там тебя вылечат.

– Где мой конь? – прохрипел раненный, вспоминая о своем верном друге. Они вместе пережили все военные невзгоды. – Где Арам…?

– Будет новый Арам. Твой сдох, пришлось добивать, – хладнокровный тон окончательно выбил Льва из колеи. Внезапно почувствовав всю усталость, накопившуюся за три года, он погрузился в сон. – Да, так даже лучше. Если бы не я, ты бы последовал за ним.

Рыцарь ничего не слышал. Остаток пути он провел в забытье. Какая-то часть жизни, ускользавшая из памяти, возвращалась яркими вспышками. Побег из столицы под покровом ночи, чреда сражений за существование остатков семьи, командование целыми армиями, бешеный галоп конницы, поединки с опаснейшими фехтовальщиками страны и, наконец, мирное время. Лики знакомых, родственников, друзей и врагов слились воедино, представляя собой сплошное кровавое месиво. Пробуждение, как и падение, было болезненным. Ребра сильно пострадали, мешая дышать. А оставшийся на языке вкус крови мешал нормально глотать. Любое движение причиняло дискомфорт. Откинувшись на жесткую подушку, сын Майкла постарался сосредоточиться на здоровых конечностях, коих осталось немного.

– Не вставайте, – порекомендовал более мягкий голос, принадлежавший молодому человеку. Держа в руках уздечку, он как-то неловко сминал ее между пальцами. Молодой, едва ли старше Колемона. Одетый в просторный кафтан, испачканный грязью, странный посетитель представлял собой помесь типичного крестьянина и зажиточного лорда. Необычно. – Лекарь приходил и осмотрел вас. Раны несерьезные, но много ушибов. Вам сильно повезло, иначе…

– Кто ты такой? – оборвал Ланнистер, пристально изучая черты незнакомца. Пропорциональные, до странности правильные для обычного селянина.

– Меня зовут Кейси. Мой брат нашел вас несколько дней назад и привез к нам, – поправив длинные, прикрывающие лоб волосы каштанового оттенка, юноша поклонился и улыбнулся. – Извините, если вы хотели быть в другом месте. Мой отец приказал оставить вас здесь, пока он не вернется. Перегон скота вынудил его уехать, но он скоро будет здесь.

– Ваш отец – хозяин этого дома? – недоверчиво переспросил Лев, не совсем понимая, куда он попал. – Кто ваш лорд? Как называется ваш дом?

– У нас нет лорда, – вошедший человек оттолкнул замешкавшегося мальчишку и зашел внутрь. – Отец не велел сюда заходить. – скрестив руки на груди, крупный мужчина с округлым, мясистым лицом, остановился в проеме. В зубах он держал подобие камыша, перемещающегося с одной стороны рта в другую. Отличительной чертой его внешности была кустистая борода, тянущаяся от левой щеки до правой ободом. Более того, над верхней губой виднелась заметная поросль, соприкасающаяся с колючим подбородком. – У нас гости. Нужна твоя помощь, а ты прохлаждаешься.

– Это мой брат Ли, он вас нашел и привез сюда, – несмотря на грубость мускулистого великана, Кейси отзывался о нем с видимой любовью и заботой. Ничего удивительного – Кол долго не признавался в том, что боготворил свою семью. – Я сейчас вернусь. Пока отца нет, ранчо на нас с братом.

– Ранчо? – решившись приподняться на локтях, Цербер ощутил, как по слабому телу прошлась боль, словно кто-то вонзил ему острие меча между лопаток. – Черт…

– У нас нет времени, – схватив младшего брата, рванувшего к больному, за руку, Ли хорошо встряхнул его и едва не швырнул в дверной косяк. – Снаружи собралась целая свора выблюдков. Я без тебя не справлюсь! Оставь его, помоги мне отбиться, а потом иди куда хочешь!

– Что там такое? – надрывным голосом протянул Ланнистер, вновь хватаясь за стоявшую рядом тумбу и совершая мощный рывок. Подтянувшись на уцелевших руках, он сумел дотянуться до ножен своего клинка и опереться на него, чтобы добраться до открытого окна. Весь процесс занял около пяти минут и доставил больше хлопот. Отбросив штору, Лев поморщился от яркого света, но удержался на ногах. – Проклятие. Клаус, тебя бы сюда. Одноглазый и хромоногий. Что за картина.

– Сколько еще мне ждать обещанных быков? – горланил неизвестный, размахивая огромной булавой перед лицами выстроившихся в ряд крестьян. – Твой отец нам что обещал? По десять голов каждый месяц! Или килограммы пшеницы!

– Ты даже считать не умеешь, – буркнул Кейси, не поднимая головы. Самонадеянность почти никогда не вознаграждалась по заслугам. Поэтому смельчака огрели навершием оружия по голове, заставив повалиться на землю. – Дьявол…

– Демон, – поправил расхохотавшийся разбойник. Из-за невысокого роста он выглядел нелепо, даже забавно. – Вы должны это помнить. Когда я в следующий раз приеду, то не стану мешкать. Я запросто выбью твоему братцу глаз, если он не заткнется. Он будет молчать? – выплюнув кусок камыша прямо под ноги собственным мучителям, старший сын неназванного хозяина кивнул. – Мудро. Иначе гореть вашей деревеньке, как и всем прочим на этом побережье.

Утробно зарычав, Кол сжал штору до побелевших костяшек и обессиленно повалился на пол. Он уже не видел, как шайка заправских выродков вскочила на лошадей и рванула в неизвестном направлении, но слышал их громогласный боевой клич и насмешки. Ненавидя себя за бессилие и неспособность к сражению, мальчишка просидел так около десяти минут, пока наконец не соизволил подняться снова и упереться рукой в клинок. Тогда дверь небольшой комнаты распахнулась, пропуская внутрь двоих незадачливых братьев.

– Сукины дети, – ворвавшись в душное пространство, Ли сжал кулаки и со всей силы ударил по стене. Мебель задрожала, вторя гневливым порывам чужой души. Потребовалось минут пять, чтобы прийти в себя и обернуться. – Ты… почему ты стоишь? Кто тебе разрешил? – выставив руки в защитном жесте, Колемон присел на тумбочку, которую ранее едва не опрокинул. – А ты. Какого черты ты открыл рот? – схватив окровавленное лицо Кейси, взбешенный брат с отвращением оттолкнул его от себя. – Тебя не учили молчать, пока старшие разговаривают?

– Кто они? Головорезы? – поинтересовался Ланнистер, пытаясь растереть онемевшие конечности. – Или разбойники? Тот парень похож на солдата.

– Он им и был, – рявкнул Ли, опираясь о стену и доставая очередной колосок для пережевывания. – Воевал с ем-то из западных лордов, а потом решил грабить честных людей. Они тут уже три месяца.

– Почему вы не обратились к Хранителю Запада? Или своему лорду?

– Если ты говоришь про Ланнистеров, то они давно покинули наш край. Двадцать лет носа не совали. Превратили собственный замок в летнюю резиденцию. Я даже не знаю, кто им заведует. Должен же у них быть кастелян. Отец как-то все бросил и поскакал в столицу, на аудиенцию к королю. Еще после первой войны с Таргариенами. Но кому какое дело до просьб рядового лучника? А ведь он прошел с Майклом всю войну. От начала и до конца. А его младший брат ушел на бойню Клауса, да правит он долго, и так и не вернулся.

– Как его звали? – сглотнув, Кол подозревал, что не вспомнит ни имени, ни лица обычного воина или оруженосца. Их было тысячи. Если бы он помнил каждого, то вряд ли бы рассчитывал на пост лорда-командующего гвардией монарха. Следовало ограничиться карьерой писаря.

– Рипл, – подал голос Кейси, протирая начавшую распухать щеку. Опустившись на грубоватый стул в углу, он с опаской поглядывал на враждебно настроенного родича. – Он пошел за государем в Дорн и не вернулся.

– Я его не знал, – пробормотал Цербер, запоздало ловя себя на мысли, что подобные выражения не останутся незамеченными бдительными спасителями.

– В каком смысле? Ты сам воевал? Ты же еще мальчишка! – Лев ничего не ответил, не отводя взгляда от собеседника. – А еще ты не назвался. Кто ты?

– Айкен. Друзья называли меня Айк, – имя великого предка из дома Ланнистеров, первым убившего представителя Таргариеновского рода, случайно всплыло в памяти. Можно было одолжить имя дяди или дедушки по любой линии, но какая разница? – Я родом из Простора. Был на службе лорда Тарли. Мы присоединились к королю лишь под конец войны, так как пытались отбить Висячие Сады. Но нас было слишком мало. – к счастью, жизнь в столице уничтожила любые зачатки акцента, потому любая легенда будет казаться правдоподобной. – Мы дошли до Дорна. И победили.

– Простите, – зашедший без предупреждения крестьянин неловко помялся у входа и наконец изрек: – Комендант вернулся. Он хочет поговорить с подобранным мальчиком.

– Передай, что этот мальчик не может нормально ходить, – прорычал старший сын, нахмурив брови.

– Он не велел возвращаться с отказом. Сказал, что это приказ. Он ждет его на холме за ранчо.

– Твою мать, – закусив нижнюю губу, Ли опустил голову, рассматривая испачканные в грязи сапоги. – Я пойду и поговорю с ним. Объясню всю ситуацию…

– Не нужно, – задумавшись, Кол подал голос не сразу. Ему почему-то хотелось встретиться с их отцом. Посмотреть на знаменитого воина первой войны. – Принесите мне что-нибудь в качестве опоры. Мой меч не подходит.

– Звучит как приказ, – недовольно пробурчал Ли, тут же отдавший распоряжения слуге. – Знай: отец не отличается гостеприимством и хорошими манерами. Впрочем, сам все увидишь.

Дождавшись, пока хозяева соорудят некое подобие опоры, Ланнистер не без труда поднялся на ноги и прошествовал наружу, следом за провожатым. Он себе представить не мог угодья таких размеров. Комнатка больного составляла лишь малую часть каменно-деревянных построек. Целая резиденция с простирающимися вдаль засеянными полями, многочисленными загонами, дикими пастбищами и крупным рогатым скотом, лениво передвигающемуся по ограниченному пространству. Вокруг росли высокие деревья, бросающие тень на холмистую местность. Неподалеку виднелась цепочка домиков с аккуратными изгородями, явно копирующие величественного гиганта на берегу моря. Умышленно замедляясь, чтобы насладиться прекрасным видом, Лев также старался унять ноющую боль в ребрах. Однако все неожиданно стихло, уступив место раздражению, стоило ему увидеть тот самый холм, на котором расположился так называемый глава дома.

– Да вы издеваетесь, – любезный крестьянин предложил свою руку, но сын Майкла лишь фыркнул и, гордо вздернув подбородок, воткнул палку между двумя булыжниками. Ему понадобилось не менее пятнадцати минут, прежде чем удалось взобраться на вершину и шумно выдохнуть. Пару раз он чуть не упал, но вовремя удержал равновесие. Первое испытание пройдено. – Итак, вот он, я, – нахальная поза с разведенными в разные стороны руками должна была произвести впечатление. Ведь именно ею он воспользовался при осаде родового гнезда во время переговоров с Грейджоем.

Тем не менее, мужчина, занятый кропотливой работой по строганию древесины, даже не повернулся в сторону долгожданного собеседника. Наоборот, он углубился в свое занятие и казался отрешенным от мирской суеты. Вокруг сновали отбившиеся от стада коровы, выискивая травинку повкуснее. Будто бы время остановилось ради незнакомца с деревяшкой на пригорке.

– Признаться, я не верил, что ты дойдешь, – наконец сообщил хозяин необычной усадьбы, предпочтя не реагировать на внешние раздражители. – Не из-за ран или советов лекарей. А потому что я отдал приказ. Для лордов это крайне непреодолимое препятствие.

– Я не лорд, – выпрямившись, Цербер провел языком по потрескавшимся губам, явно изорванным и с трудом зарубцевавшимся. – Я служил лорду Тарли в качестве оруженосца, но покинул его сразу же после войны. Меня зовут Айкен, и тоже самое я сказал вашим сыновьям.

– Значит, ты родом с Простора? – оторвавшись от увлекательного процесса обработки деревяшки, не представляющей собой цельной фигуры, мужчина впервые позволил рассмотреть себя. Он выглядел как умудренный военными годами командир, прошедший через все круги Ада, сохраняя полнейшую невозмутимость. Темно-каштановые волосы с проседью своеобразными волнами лежали на голове, почти на поддаваясь неумолимым порывам ветра. Сморщенная кожа утопала в россыпи неглубоких шрамов, а тонкой линии рта даже не было видно из-за густой полуседой бороды. – Мало кто из ныне живущих мог спокойно смотреть в глаза Даттону Престеру и так откровенно лгать.

– У вас есть фамилия, – не без удивления констатировал юноша.

– Фамилия есть у каждого, – усмехнувшись, Даттон окинул гостя критическим взглядом, прищурился, а затем неспешно поднялся на ноги. – На протяжении двух веков Престеров хоронили там, в трехстах метрах от переднего входа. От моего прадеда, до моей жены и младшего брата. Когда на этом ранчо вырастает дерево, я знаю, что его питает. И для нас нет иного выхода. Ведь мы не ради сегодняшнего дня живем. Ранчо – это дом. Пристанище. Единственное место, позволяющее нам выжить. Пережить еще один страшный день в нашем дурном мире. Дотянуть, пока дети смогут подхватить твою ношу. И надеяться, что эта земля останется у них, когда дерево вырастет из тебя.

Вдохнув свежий морской воздух полной грудью, старик хранил молчание около минуты, пока не взял в руки круглую обструганную палку и не передал замешкавшемуся мальчишке. Тот принял полезный дар и отбросил предоставленный ранее крестьянами кусок забора.

– Почему вас называют Комендант? – полюбопытствовал Лев, пробуя новую опору на прочность. – Я ни разу не слышал эту кличку за пределами вашего так называемого ранчо.

– Это лишний раз доказывает, как неуважительно новое поколение относится к событиям прошлого. Отчего повторяет ошибки прошлого и снова ввязывается в бессмысленные бойни. Но, впрочем, я не настаиваю на твоей правде, Айкен. А ты не настаивай на моей. У меня были подобные травмы. Не стоит слушать всезнающих лекарей. Они хотят лично поспособствовать тому, чтобы в стране больше не осталось солдат. Через месяц ты уже будешь нормально ходить. Если последуешь моим советам. Но выбора у тебя нет, не так ли, оруженосец сира Тарли?

Раздраженно закусив губу, Кол нехотя кивнул, что не могло не вызвать насмешливой улыбки Даттона. Поначалу юный лорд решил, что напыщенный старик задумал пошутить, но потом осознал, насколько серьезно тот подходит к процессу восстановления здоровья. Каждое утро Кола будил крик петухов и колкие замечания Коменданта, важно расхаживающегося по полям с посохом в руках. Он велел Льву ходить за собой по пятам, не отставая, и читать вслух молитву об усопших и вознесшихся. Священники радостно приветствовали бурный порыв благочестивых смертных и осеняли их крестным знамением. После перерыва на обед старший сын хваленого Престера являлся за уставшим принцем и выводил того на улицу, дабы швырнуть с небольшой возвышенности в море и заставить выплывать наружу. К счастью, в придачу ему скидывали нетонущее полено, позволявшее не захлебнуться окончательно.

– В Беленоре нет ни единого региона, который бы не соприкасался с морем, – кричал Даттон, стоя на выступающей скале, омываемой солеными волнами. – Замок Тарли, Пилигрим, расположен прямо возле него. Они не научили тебя плавать?

– Я же чертов оруженосец, а не кракен! – рычал Колемон, с трудом двигая ноющими конечностями. Ощущая воду практически везде, он с отчаянием хватался за плот.

– Если выживет, отнесите домой и дайте отдохнуть. А потом отправьте вместе с нашими дровосеками на сбор материала, – молодцевато замахав посохом, хозяин дома вызвал смех собравшихся и пошел в направлении дома с улыбкой.

Кейси, испытывающий непреодолимое сочувствие к одногодке, протянул руку и вытянул Ланнистера на берег. На этом их совместные приключения не закончилось. Через пару часов пришлось тащиться следом за когортой крестьян в обносках и наблюдать за тем, как колют дрова. Когда все закончилось, принца королевской крови и формального наследника престола заставили таскать древесину. Жаль, что силы быстро покидали его, иначе он бы произнес целую речь, наполненную угрозами арестом и немедленной казнью за издевательства. Словно почувствовав дурное расположения духа заложника обстоятельств, фермеры оставили его в покое на целые сутки. Однако ранее пробуждение через день привело мальчишку в бешенство.

– Я извиняюсь за вчерашнее, – как обычно, встретившись на холме, Престер не ограничился одними шутками. Наметившийся прогресс был разрушен привычной язвительной улыбкой, скрывающейся за бородой пепельного оттенка. – Стоило приноровить тебя к заготовке дров, но я заметил, что к труду ты не приучен. Странно для оруженосца.

– Я колол дрова, когда жил с братьями в деревне, – продумывая каждое слово, хладнокровно заявил Лев. На секунду показалось, что стоявший напротив мужчина удивился, но с ним легко прогадать.

– У тебя есть братья, Айкен?

– Представьте себе, у меня большая семья. Но это не имеет значение, пока я здесь, Комендант, – Лев не на шутку разозлился, дерзнув подойти к обидчику вплотную и заглянуть в мутные голубые глаза с толикой неугасаемой искорки. – Или лучше назвать вас Надзирателем. Особой разницы нет. Вы мне пообещали, что боль пройдет, а сами держите в заложника и заставляете бегать за своим конем. Вы думаете, завели послушную собачонку? Поэтому про вас никто не знает за пределами вашего замка? Никто еще не выжил после ваших лекарских советов?

– Сегодня ты пойдешь с нашими людьми посмотреть на то, как пытаются объездить быков. Это очень занимательное зрелище. Там ты сможешь познакомиться с людьми, ломавшими себе все кости. И не один раз. Спроси, как они справлялись со своей невыносимой утратой. А потом возвращайся сюда и мы сделаем два круга на лошади вместо привычного одного, – похлопав юношу по плечу, Даттон не стал задерживаться и пошел в противоположном направлении. Где-то на середине пути он все-таки обернулся: – Это за Надзирателя.

Почувствовав, как челюсть непроизвольно сжалась, Кол скривился и захромал в сторону дома. Не без труда эту постройку можно было назвать замком, точнее – невозможно. Деревянная часть нуждалась в ремонте, а каменная – в продолжении задуманного.Нелепый гибрид материалов вызывал ярость. Сжав кулаки, мальчишка ввалился в собственную комнату и с усилием перевернул стул, швырнув его в стену. Не следовало ломать имущество своих благодетелей, но удержаться тяжело. Он успокоился лишь через несколько часов, когда за ним пришли невозмутимые слуги. Кому они служили на самом деле? Таким же крестьянам или Престеры захватили маленькую деревеньку и подчинил себе людей, обещая им кусок хлеба и потрясающую возможность лицезреть коровье дерьмо. Переставляя ноги в какой-то несуразной манере, Ланнистер без особого энтузиазма шел за проводниками. Они пришли к отдаленным загонам, соприкасающимися с хлевом. Оттуда по очереди выводили крупных рогатых быков, грозно ревущих и мотающих головой.

– Что вы собираетесь с ними делать? – люди в необычайно ярких костюмах, напоминающих одежды для карнавалов, проверили плотность веревок, обмотавших бычье тело. – Они что, хотят…

Не дав лорду и шанса закончить предложение, один и смельчаков прыгнул на спину животному. Под всеобщие возгласы необузданная тварь рванула с места и принялась кидаться из стороны в сторону. Подпрыгивая в высоту на метр, скотина вытягивала задние копыта в попытке сбросить наездника, но тот плотно держался за жалкое подобие седла. Шокированный Колемон неотрывно наблюдал за так называемой схваткой человека и животного. Невероятная сила духа побеждала. До тех пор, пока бык не взмахнул копытами в последний раз, что стало роковым для седока, мгновенно слетевшего вниз. Копыта находились на угрожающем расстоянии от людского черепа, но все обошлось: подоспевшие на помощь крестьяне отогнали животное острыми копьями.

– Это безумие, – сообщил Кол, все еще завороженно глядя на брыкающуюся тварь с острыми рогами. Только тогда он заметил, что сжимает пальцами ограждение. – Они же не лошади. Смысла никакого.

– Таким образом жители острова Лорат приручают диких быков у себя на родине, – подошедший Ли, успевший отдать распоряжения собравшимся, все-таки решил просветить гостя. – Мы одолжили этот метод, но пользуемся им в качестве развлечения и закалки. Знаешь, сколько наших ребят ломали тут свои кости? Я сам неудачно прокатился однажды. Два месяца отец меня в море швырял. Лекари мне предрекали хромоту, но по итогу я дам фору любому солдату королевской армии. – посмеявшись, он запустил ладонь в бороду и улыбнулся. – Хотя сначала мне казалось, что я даже в седло не залезу. А потом мы со стариком гоняли коров по лугам.

Задумавшись, Кол приложил посох к подбородку и прищурился из-за безжалостных лучей солнца. В такой славный день сам Бог велел кататься верхом на берегу моря, мчаться наперегонки с ветром. За что чертово провидение так его наказывает? Он же цитирует Отче наш каждый день и повторяет весь крестный путь Спасителя, следуя за быстроногой лошадью хозяина. Теперь ему приходится носиться с маской благодарного лжеоруженосца, скрывающего принадлежность к королевской крови. Мысли беспорядочно роились в голове, пока очередной самоубийца пытался удержаться на спине рогатого монстра. В общей сложности они провели у дальних загонов больше двух часов. Последний смельчак едва не стал жертвой взбесившегося зверя, однако ловко увернулся от угрожающих копыт под крики присутствующих зрителей. Ланнистер хотел бы испытать свою удачу и продержаться дольше любого из чертовых фермеров. Но невыносимые боли в ребрах, спине и ногах вряд ли позволят ему хотя бы выпрямиться без стиснутых зубов. Убрав с лица светло-каштановые волосы, отросшие за время, Лев втайне обрадовался, когда все засобирались домой до заката.

– Айкен, этого коня для тебя припас Комендант. Забирайся, – прыгнув в седло, Ли приказал подвести к себе старую кобылу с облезшими боками и поседевшей мордой. – У тебя все получится. Никому не подходить! – слуги расступились перед калекой, поглядывая на того с легкой насмешкой.

Они же почти добрались до главной постройки. Шумно выдохнув, Колемон подошел ближе, опасаясь резких движений со стороны животного. Впрочем, кляча никак не отреагировала на юнца, рычавшего от бессилия. Какое унижение. Схватившись за щечный ремень, принц удержал равновесие, но острая боль пронзила все тело. Он не справится. Первая же попытка поднять ногу окончилась неудачно – не подчинившись воле наездника, кобыла дернулась и отпрянула назад. Утратив опору, Кол упал прямо в грязь, к счастью, успев согнуться и упереться в нее коленями. От общего смеха это не спасало. Даже Ли, хранивший стоическое молчание, усмехнулся, после чего пришпорил резвого скакуна и помчался в направлении конюшен. Прикусив внутреннюю часть щеки, Кол отказался от любой помощи, решив, что на один день бесславия достаточно. Дотянувшись рукой до упавшей палки, он поднялся на ноги, стряхнул пыль с испачканного кафтана и пошел пешком. Он стал объектом для шуток и насмешек. Не в первый раз за свою короткую и насыщенную жизнь. Старшие братья потешались над ним почти все детство, называя маленьким братцем. Позднее он сумел доказать, что подобная кличка дает больше преимуществ, чем им хотелось изначально. Но детская обида навсегда сохранилась в памяти.

– Эй, Айк, подойди сюда, – расположившись на излюбленном холме в окружении пасущихся коров и лошадей, Даттон подозвал гостя рукой. Сдержав яростный порыв бросить все и бежать, Смеющийся Лев нахмурился, но преодолел нешуточное расстояние и предстал перед сидящим владыкой земель. – Я видел, что там произошло. Было забавно.

– Рад, что вы находите чужие страдания такими уморительными.

– Ты воспринял первую неудачу чересчур близко к сердцу. Я не видел твоего лица, но готов спорить, оно выражало не самые дружественные эмоции.

– Вы крайне проницательны. Поэтому вас называют Комендантом?

– Вспомнили что-то неприятное? – проигнорировав выпад, Престер поднес к солнцу кусок древесины с намерением оценить работу. Удовлетворившись увиденным, он отложил предмет в сторону. – Мой младший брат очень сильно на меня разозлился, когда мы были детьми. Потому что я мог попасть в мишень на расстоянии сотни метров. Мне тогда было тринадцать лет. Ему – десять. Он отчаянно жаждал превзойти меня хоть в чем-то. Но ему не дано было так же метко стрелять. Но вот всадником он был одаренным. Правда, понял это не сразу. – слушатель скептически наклонил голову. – Сначала панически боялся лошадей. Не понимал их. И это, несомненно, смешило всю округу. Представляете себе крестьянина, боящегося скотины?

– Понятия не имею. Оруженосцы себе такого позволить не могут.

– А как же, – согласился Даттон, рассматривая возвышавшиеся вдали горы с выпирающими скалами. Удивительная природа. – Моему брату повезло меньше. Над ним издевались местные мальчишки. И наш отец был не в восторге. Заставить второго сына запрячь клячу или довезти товар на рынок – это настоящая проблема. Никто в него не верил. Все считали его слабым неумехой, выжившим благодаря воли провидения, работящему отцу и ответственному старшему брату. Он бы так и прожил со своим страхом, если бы не я. Именно я разбудил его посреди ночи, стащил с постели и повел к конюшням. Боже, как он упирался. Хотел даже закричать, но я закрыл ему рот ладонью и толкнул к лошадям. Бог даровал человеку страх, чтобы уберечь от хищников, но кони – не опасны.

– И что доказывает эта притча? Кроме вашей бесчеловечной жестокости?

– Она доказывает, что некоторые нуждаются в помощи. Даже, если они не просят о ней, – мужчина в который раз прикрыл глаза, бездонные и безжизненные. Словно вспоминал давно минувшие дни. – Ты считаешь меня выжившим из ума жестокосердным стариком. Ты не ошибаешься. Но в помощи ты все-таки нуждаешься. И тебя это злит. Прямо как моего брата. Но только вот он стал одним из лучших наездников Западных земель. А ты только ноги подволакиваешь и ноешь о том, как тяжело тебе здесь живется.

– Я ни разу не пожаловался, – зарычал Кол, угрожающе наклоняя голову.

– Думаешь, по тебе не видно, как ты недоволен, – отзеркалив движение собеседника, Комендант не стал принимать нарочито серьезный вид, ограничившись привычной насмешкой. – Тебе дали ночлег, пищу и время для восстановления сил. Но как ты их используешь? Барахтаешься в воде, точно дохлая сошка, валишься в грязь, дрожишь под легчайшей ношей, будто тащишь на себе двоих седоков. И все ждешь выздоровления. Но знаешь, почему оно не происходит? – нарушив дистанцию, Престер встал напротив юноши, пусть и одного с ним роста, но все равно казавшегося ниже. – Ты ничего не делаешь и винишь всех вокруг. Пусть и мысленно. Если бы я слушал твои причитания вслух, то переправил бы тебя по морю обратно в Простор, к лорду Тарли. Там о тебе явно позаботятся лучше, оруженосец.

Расправив плечи, Колемон провел языком по зубам, а затем круто повернулся и начал спускаться. За ним зорко следили несколько пар глаз. Сохраняя достоинство в лучших традициях семьи Львов, Кол подозвал одного из слуг и велел привести ту самую кобылу, ранее проявившую неуважение. Подняв голову, крестьянин молчаливо спросил разрешения хозяина – тот, заправив руки в панталоны, кивнул не без интереса. Потребовалось пару минут, прежде чем все было улажено. Сжав палку, Ланнистер, затаив дыхание, подошел ближе и схватился за уздечку. Дрожащая нога поднялась в попытке достать до уровня стремян. Пошатнувшись, юноша уцепился за гриву, вызывая недовольство клячи. Фыркнув, она вознамерилась избежать участи стать ездовой. Однако что-то ее удержало. Кол извернулся, дабы узнать о причинах остановки и заметил возникшего из ниоткуда Кейси. Тот удерживал животное, при этом не сказав ни слова. Вздохнув, Цербер воспользовался шансом и наконец поставил ногу в стремя и, не совершая необдуманных маневров, взобрался наверх. Сосчитав до десяти, юноша выпрямился и по-королевски вызывающе взглянул на Коменданта.

– Потрясающе! – прикрикнул Престер, размахивая посохом. – Через неделю поедешь с Ли на перегон скота. Получишь удовольствие.

Обещанный день наступил быстрее, чем предполагал Ланнистер. Он практиковался в верховой езде от рассвета до заката, словно заново осваивая полезный навык. В конце концов его взяли с собой на отдаленные луга, где огромное стадо могло пастись вволю. Опытные погонщики во главе с Ли ехали впереди, предоставив больному возможность трястись в середине вместе с младшим сыном Даттона и парой крестьян. Изредка они перекрикивались, проверяя безопасность отдельных частей. Видимо, выработанная годами привычка облегчала им выживание.

– Стоять! – вскинув раскрытую ладонь, Ли взбудоражил сопровождающих. Коровы отчаянно замычали и заметались по полю, вызывая недовольство крупных пастушьих собак. – Львица! – яростный вопль эхом разнесся по всей местности. Развернув коня, старший сын помчался к центральному корпусу. – Я эту тварь прикончу. Выстрелом из лука.

– Не нужно, – запротестовал Ланнистер, вызывая недоумение и неодобрение соратников. – Позволь мне разобраться. – не дослушав причитания Престера до конца, рыцарь направил кобылу, молодую и покорную, в сторону рычащего зверя. Молодая самка хотела полакомиться легкой добычей. Земли Запада просто кишмя кишат хищниками. Поэтому знаменитое семейство поспешило избрать их себе в герб и подтвердить статус самого могущественного, свирепого и хитрого клана Беленора. – Никому не стрелять! – впервые за долгие недели использовав приказной тон, Кол сам себе удивился. Но это подействовало. Он был командиром армии роялистов, вел их в бой против более опытных врагов. И ни разу не проиграл по-настоящему. – Ты голодна, красавица. Я понимаю. – остановив перепуганную лошадь на середине пути, юноша заглянул в карие глаза с суженными зрачками. – Но не сегодня. Это не твоя добыча. – львица оскалилась, сделав резкий выпад когтистой лапой, но напасть не решалась. Вместе с ней дернулись сторонние наблюдатели. – Уходи. Ты слышишь мой рев? Это приказ. Уходи. – кошка, казалось, обдумывает услышанное. Пристально наблюдая за маневрами человека, она пока не знала, как реагировать. – Уходи! – сорвавшись на крик, Колемон ударил лошадь по боку, вынудив ее рвануть вперед. Зарычав, львица отпрыгнула назад и, последний раз показав клыки, повернулась и побежала прочь.

– Ты сумасшедший, Айк, – рассмеявшись, Ли подъехал ближе и положил массивную ладонь на чужое плечо. – Но правда за тобой. Знаешь, нам следовало бы подыскать тебе хорошего коня. Под стать так называемому укротителю львиц.

– Я итак езжу на вашем. Как только смогу добраться до дома – сразу же отплачу за гостеприимство.

– Я облегчу твою долговую ношу, – улыбнувшись сквозь густую бороду, копировавшую отцовскую, Ли распорядился насчет охраны стада, а затем предложил идти за ним. – Знаешь, остров Лорат, который я уже упоминал, богат на разную живность. Но вся она, увы, дикая, неприрученная. Включая лошадей. А жителям они необходимы для защиты городов, поселений и прочих работ. Им приходится ловить этих норовистых скакунов и приручать. Так же, как и быков. Для этого ими была изобретена техника. Очень сложная, но поразительно ловкая.

С этими словами старший сын Даттона достал длинную плетеную веревку с петлей на конце. Лев уже видел подобное приспособление, но ни разу – в действии. В столицу часто приезжали гости из краев за морем и привозили различные диковинки для показа и продажи. Так называемое лассо было в их числе. Но Беленорские фермеры так и не поняли, по какой причине обыкновенная петля поможет им заполучить больше лошадей. И есть ли в этом смысл, если их выращивают на каждом углу? Скепсис одолел маленького братца, скрестившего руки на груди. Ли ухмыльнулся, натягивая поводья, сбавляя скорость хода.

– Здесь водятся необузданные мустанги. Я поймаю одного для тебя, – поглядывая на зеленую поляну, сокрытую от посторонних горными нагромождениями. – Но обуздаешь ты его сам. Когда оправишься и сможешь взбираться в седло без посторонней помощи.

– Это я вам должен.

– Ты расплатишься по долгам. Но не сейчас, – обернувшись, Престер ринулся в гущу настороженных животных, оторвавших головы от лакомой травы. Навострив уши и заслышав топот чужих копыт, они мгновенно пустились наутек. – Не получится, друзья!

– Ли – настоящий искусник, – с воодушевлением следя за увертками старшего брата, Кейси подъехал ближе. Они вместе видели, как он нагоняет одного из удирающих с глухим ржанием жеребцов, вращая над головой огромной петлей. – Отец научил его всему, что знал сам. Поэтому он такой же упертый, несносный и грубоватый. Но великодушный. Все остальное от тяжелой жизни.

– Откуда у простых крестьян, даже не ремесленников, в услужении другие люди? – внезапно спросил Кол, мучившийся данным вопросом с момента обоснования в этих краях. – Ваш лорд позволяет вам? Нанимать других поданных или держать их у себя в качестве охраны?

– Все гораздо сложнее, – не подав виду, Кейси отвел взгляд и впился им в собственного брата верхом на резвом скакуне. Тот уже настиг жертву и накинул лассо на крепкую шею, покрытую вздувшимися от перенапряжения венами. – Вы знаете, в чьи владения входило наше поселение? – яростно заржав, пойманный мустанг невероятно красивого рыжего оттенка принялся взбрыкивать. Опытный ловец и не такое повидал – сократив метраж веревки, он подтягивал животное ближе, вынуждая успокоиться и принять участь с достоинством. – Я бы хотел вам рассказать, но отец запретил. Еще не время.

– Красавец! – перебив открывшего было рот Ланнистера, старший сын Престера подъехал ближе. На другом конце веревки все еще брыкался конь. – Необычная масть. С темным отливом. Хорошая тварь, но норовистая.

– Арам тоже таким был, – воспоминания о погибшем друге, прошедшим через всю войну, отозвалась болью в области ноющих ребер. – Сохраню это же имя. Чтобы не путаться.

Разнесшейся по полю свист оповестил ловцов о том, что их развлечение подошло к концу. Развернув коня, Ли пристально вглядывался в густую поросль леса, скрывавшую засаду или иную опасность. На этот раз чутье не подвело – оттуда, сверкая блудливым гаденькими улыбочками, высыпали пешие и конные разбойники в потрепанных рубахах. Выстроившись разрозненными рядами, они оголили зубы и угрожающе наклонили головы, словно готовясь идти в атаку.

– В чем дело? – нахмурившись, Ли порывисто рванул вперед, надеясь напугать ораву, но та почти не отреагировала на маневры наездника. – Что вам надо?

– К отцу твоему скакали столько дней, за коровами, – подал голос один из всадников, сверкая пустой глазницей. Отвратительное зрелище. Лев невольно поморщился при мысли о том, что под повязкой нынешнего короля скрывается точно такая же неприглядная впадина. – И вас повстречали. Увидели, что вы скот перегоняете. Уж не от нас ли спасаетесь бегством?

– Мы часто их уводим с ранчо. Там уже не осталось питательной травы, – вмешался Кейси, напрягаясь изо всех сил, чтобы не нарваться на еще один удар. По всей видимости, главаря бандитов расслабил такой ответ. – Подождите еще пару дней, и мы заплатим.

– Видишь-ли, сынок, мы не привыкли ждать.

– Не называй его так! – взревел Ли, сокращая дистанцию между собой и фамильярным лидером. Они на протяжении двадцати секунд пожирали друг друга недобрыми взглядами, пока главарь не изменился в лице: на смену искривленным в гневе губам пришла хищная усмешка. Впрочем, сына Даттона это не насторожило. – Убирайтесь отсюда. Можете вернуться через пару дней, когда все для вас будет собрано. И благодарите моего отца за доброту. Если бы на его месте был я, то давно нашел бы способ перебить вас всех, ублюдочные падальщики.

– Что же, тогда я должен сделать все, чтобы ты не оказался на его месте, – изрек головорез, медленно потянув руку вниз. Более опытный солдат, как Колемон, давно бы понял, чем это может закончиться. Но Ли таковым не был и поплатился. Небольшой кинжал, извлеченный из-под рубахи, вошел куда-то в область ключицы. Вскрикнув, крестьянин начал крениться в седле, хватаясь за рану. – Нам бы очень хотелось подольше пользоваться вашими услугами. Поэтому нет смысла разрывать, как там говорят вельможи – торговые отношения! – ринувшись на помощь раненному брату, Кейси успел поймать его до падения и водрузить обратно. Запачкавшись кровью, он отошел в сторону и взглянул на свои руки. – В качестве доброго жеста, мы заберем три коровы из вашего стада и вот этого коня.

– Это мой мустанг, – подал голос Цербер, слегка трогая лошадь, но держась на безопасной дистанции от соперника – пример Ли продемонстрировал, что это не излишняя предосторожность. – Забирайте коров и уходите.

– Конь – это плата за грубость, я же ясно выразился, – нахмурившись, Кол с достоинством выдержал всепожирающий взгляд одноглазого преступника. Когда-то он точно также смотрел в глаза Гэбриэлю Старку, более страшному врагу. – Лучше побереги силы для того, чтобы отвезти вашего друга домой. И объяснить хозяину, что произошло.

Безоружный принц мало что мот противопоставить вооруженной когорте душегубов. Он окажется в меньшинстве, ведь сопровождающие ничем не смогут ему помочь. Прикусив губу, Кол никак не стал препятствовать похищению собственного только что пойманного жеребца. Отъехав в сторону, он дал им возможность отобрать все и уйти прочь, скрывшись за теми же роковыми кустарниками. Понимая, что придется возвращаться, Ланнистер приказал оставшейся части крестьян довести стадо до полей и позаботиться обо всем, пока они попытаются вернуться домой за помощью.

– Ты никогда раньше не убивал? – искренне удивившись, Колемон обратился ко все еще стоявшему в стороне Кейси, разглядывающему окровавленные ладони. Придя в себя, тот помотал головой и машинально вскочил на лошадь. – Держись рядом со мной.

Он сам не понимал, как сумел довести лошадь со стонущим на ее спине телом до ранчо, как быстро сумел спешиться и позвать на помощь, пока остальные спутники пребывали в шоковом состоянии, и как стоически выдержал испытующий взгляд Коменданта, спустившегося с холма. Осознание своего бессилия пришло позже. Он ведь рыцарь, посвященный в звание самим королем. Он обязан ценою своей жизни защищать слабых и беззащитных, нуждающихся в помощи. Особенно своих людей. Это поразительное открытие перевернуло весь его внутренний мир. Опираясь на посох, он опустился на сноп сена и просидел в таком положении половину дня. К вечеру старший сын Даттона умер. Сам он воспринял этот бич Божий как должное и, отказавшись от любой помощи извне, самостоятельно взял тело погибшего и понес в отдаленную часть дома.

– Я не убивал… ни разу, – Кейси, неловко перебирающий пальцами заляпанный кровью кафтан – его когда-то носил покойный – даже не попросил разрешения сесть и остался на ногах. – Оружия толком в руках не держал. Ли – совсем другое дело. Настоящий боец. Ну а я неспособен и коров защитить.

– Я ведь тоже младший из братьев, – проговорил принц отстраненным голосом, точно речь шла не о нем. О другом человеке. – Меня считали слабаком. Больше времени уделяли старшим, называли их надеждой всего рода. – понимая, что может сболтнуть лишнего, Кол осторожно взглянув на помятого и совершенно разбитого Престера. – Но я доказал им, что они ошибаются. Своего первого… я убил в пятнадцать лет. А потом стало легче. – поднявшись без использования опоры, мальчишка прищурился в попытке разглядеть старика, хоронящего своего ребенка, но увидел лишь чреду невысоких деревьев, хранящих память о былых представителях семейства. – И теперь я ничего не боюсь. – зайдя в комнату со скудной обстановкой, предоставившую убежище израненному и больному, Лев потянулся к мечу, спрятанному в ножны под кроватью. – Услышьте мой рев.

– Что вы собираетесь сделать? – изумленно посмотрев вслед вышедшему наружу гостю, младший и единственный сын Даттона откинул часть волос назад. – Не ходите к нему. Вы не получите того, о чем попросите.

– Откуда ты знаешь, о чем я собираюсь его попросить? – огрызнулся Лев, не привыкший отчитываться перед обыкновенными подчиненными. Ему хватит бойцовского опыта, чтобы противостоять лесным бандитам. Несмотря на их количество и боевую экипировку.

– Я помогу вам. Соберу наших людей и попробую отбить вместе с вами нападение. Если не получится, то, по крайней мере, Ли не будет так одиноко там, наверху.

– Ты ни разу не использовал оружие по назначению. Чего не скажешь о твоем отце, – отрезал рыцарь и ринулся на вершину холма, преодолев расстояние значительно быстрее, чем на ранних этапах всех испытаний. Старик, заметно надломленный и переутомленный, присоединился к нему спустя час или два. Встретившись взглядами, они оба некоторое время молчали, пока Ланнистер не решился: – Мне очень жаль. Ваш сын погиб. Недостойно. Не так должны погибать потомки солдата. – выпрямившись, Даттон вздернул подбородок, отчего его полуседая борода, казалось, засеребрилась сильнее. – Пора покончить с тиранией никчемной кучки бандитов.

– Для оруженосца ты сильно прыток, – нашелся Престер, вдохнув отравленный смертью воздух. – Но, полагаю, ты пришел сюда не благословения просить. Хотя ничего другого я тебе дать не смогу.

– Вы – бывалый вояка. Под вашим умелым руководством мы могли бы организовать оборону…

– Я больше не воюю, – отрезал Комендант, возвращаясь к излюбленному занятию по строганию всей доступной части леса этого региона. Водрузив деревяшку себе на колено, мужчина извлек нож, точно разговор окончен. Но выжидательная поза собеседника опровергла эту теорию. – Хочешь узнать, по какой причине?

– Таинственные полунамеки, нежелание браться за меч – да, хотелось бы узнать, что за этим скрыто. Неужели вы беглый каторжник или преступник?

– Двадцать четыре года назад я выступил на стороне своего сюзерена, сира Свифта, созвавшего всех боеспособных мужчин на войну против королевской династии Таргариенов. Запад славился лучшими лучниками королевства. Но мне равных не было, – грустно усмехнувшись, Даттон прикрыл веки. – Не буду пересказывать тебе увлекательные военные байки – большинство из них ты наверняка слышал. До окончания войны и полного краха короля оставалось каких-то пару месяцев. Но именно тогда мы с сиром Ругоном оказались во вражеском окружении, отрезанные от всего мира в жалкой крепости. Мой лорд был сильно ранен в результате вылазки. Жить ему оставалось недолго. Из-за этого многие солдаты и рыцари собирались сдаться и открыть ворота. Я взял командование на себя и запретил им. Под угрозой смертной казни. Представляешь. Какой-то жалкий безродный лучник стал командовать обороной.

– И вот она, увлекательная история происхождения прозвища Комендант. Занимательно, – понимая, что услышал историю о гибели своего дедушки по отцовской линии, Лев старался не выдать себя. По счастью, нарастающее раздражение способствовало данной задаче. – Но следовать заповеди нашего Спасителя вас заставила отнюдь не кличка.

– Кличка была дана мне не впечатленными врагами, а насмешливыми друзьями, – удивленно подняв брови, Смеющийся Лев хотел задать вопрос, но хозяин опередил его: – Осаждавший нас лорд Конрой Стокворт, до этого ранивший сира Ругона, постоянно скакал перед воротами нашего укрытия. Совсем не взывая к нашему благоразумию, а скорее насмехаясь, вызывая приступы смеха своих солдат. Еще он вызывал Свифта на поединок и требовал сдачи, поносил нашего лидера лорда Майкла. И вообще всячески действовал мне на нервы. Я долго терпел, пока мне не сообщили, что парочка рыцарей все-таки рискнули предать нас и открыть ворота для переговоров с врагом. Их успели остановить. Будучи не в себе, я поднялся на башню с луком, заприметил этого напыщенного индюка, скачущего по полю, прицелился и выстрелил. Попал в непокрытый шлемом череп. Этот сукин сын даже не посчитал для себя нужным остаться в броне. Его ошибка.

– Значит, вы наплевали на все правила рыцарской чести.

– Я не был рыцарем, – ухмыльнувшись, Престер не обозлился на реплику гостя. Наоборот, в какой-то мере она его позабавила. Но не Ланнистеру судить – сколько раз он сам нарушал мнимые правила? – Я просто выполнил свой долг. После этого я казнил предателей. И попрощался со своим сюзереном. Через день осаду сняли войска союзников. И мы были свободны.

– И после этого вы дали обет не вредить никому. Старая монашеская байка. Скучная. Примитивная.

– О, после того случая я начал убивать с удвоенной силой. К тому же я был капитаном лучников. Вряд ли бы они справились без меня. Мы дошли до столицы и расстреляли авангард Тьерса Таргариена, – подняв блеклые глаза к небесам, остававшимся безучастным к личной трагедии человечества, старик тяжело вздохнул. – Я ранил его коня, но тот еще долго издыхал. После войны я покинул родные степи. Три года жил с бедным орденом на отшибе мира. Они научили меня христианскому смирению. Оно спасло мне жизнь, когда пришлось вторично идти на войну уже моему брату. И где он теперь? Лежит, закопанный под грудами тел в каньонах Дорна. И не один поганый Ланнистер не соизволил приехать и выразить почтение. Зато потребовали, чтобы мы участвовали в их очередной бойне! – первый раз он сорвался, перешел на крик и побагровел. Волосы на голове и бороде вздыбились.

– Их очередной бойни? Вам прекрасно известно, кто начал войну, – встрепенувшись, Колемон не мог позволить кому-то оскорблять семейное наследие его дома или принижать жертвы павших в боях за независимость от тирании полубезумного священника. – Тот, кто прикрывался монашеским обетом, священной книгой и пророчествами вкупе с какой-то дьявольской сранью. И насчет ваши обвинений в том, что никто не приехал – так никто и не знал, что нужно приезжать. В армиях тысячи солдат. Мой брат… – осекшись, четвертый сын Майкла прикусил губу, но выдержал пронизывающий взгляд своего невольного слушателя. – Тоже погиб. По своей глупости, но героически. Как и Ли. – он помнил Финна, побледневшего, истекающего кровью и бормочущего просьбы остаться с ним до конца. Чертов трус, мерзавец и подлец. Проявивший к концу жизни поразительную стойкость духа. – И знаешь что? Я не требовал кого-то выражать почтения. Ни короля, ни лорда, ни Бога. Я просто отомстил за его смерть. А он мне помог. Он всегда был рядом со мной. Я усиленно боролся. И сейчас я поступлю так еще раз. – зарычав, он резким движением извлек длинный клинок, инкрустированный редкими камнями. Не раз спасая жизнь своему хозяину, оружие являло собой вершину мастерства столичных кузнецов. – А ты и дальше смотри, как разрастаются твои деревья.

Скривившись от переполнявшей ярости, Колемон поспешил спуститься вниз, пока не натворил каких-то глупостей или не наговорил лишнего. У подножия проклятого холма его поджидал Кейси вместе с жалкими остатками так называемых защитников ранчо. Большинство держали в руках лишь вилы или инструменты для выгона скота. Но они были преисполнены решительной смелости. Что же, не самая многообещающая армия, которую ему доводилось вести. Но иногда личностные качества важнее. И благодаря им выигрывалась не одна война.

– Они вернутся через пару дней. Мы должны быть готовы к тому времени, – сообщил Ланнистер, не особо питавший надежды на положительный исход мероприятия. Он ввязался в авантюру, которая в любой момент могла стоить ему жизни. Пусть так. Он ведь грандлорд Запада. – Сколько у них людей?

– Тринадцать. Не больше половины по-настоящему профессиональные бойцы, – взял слово Кейси. – Думаю, кто-то из них воевал против Легиона, а потом стал разбойничать.

– Или воевали на стороне Легиона, – предположил Лев, разминая запястье с клинком. Как же давно не приходилось браться за оружие. Ветераны предупреждали об интенсивных тренировках пару раз в неделю, иначе будет сложно вернуться на ристалище. – У меня есть план. Вы поможете?

Он ошибся. Отчаявшиеся крестьяне способны на многое. Орудуя палицами, булавами и копьями, они продемонстрировали не худшую дисциплину по сравнению с обученными воинами. Конечно, после первой встречи с опасными врагами они могут дрогнуть и разбежаться, но воодушевленные лучшим командиром роялисткой армии? Кто знает, как обернется один из бесславных дней боя. Ублюдки не заставили себя ждать. На третий день они явились в полном составе, издевательски улыбаясь и вертя оружием. Их главарь, восседая на рыжем жеребце, сверлил обстановку единственным глазом, явно пытаясь выловить признаки сопротивления. Он обнаружил их в лице одиноко стоявшего мальчишки с мечом наперевес. К несчастью, после падения легкие доспехи сильно помялись, и спаситель решил не тащить их на тележке на ранчо.

– Где Даттон? Мы пришли за остальной частью долга, – с трудом управляясь с норовистым животным, не до конца укрощенным, Демон направил булаву в сторону жалкого защитника фермы. – Или ты за него? После смерти его единственного сынка? У него ведь только дочь осталась, да? – мерзкий взрыв хохота огласил всю округу. Однако, увидев, что жертва насмешек никак не реагирует, банда приняла серьезно-угрожающий вид. – Где наши обещанные коровы?

– В загонах, – пожав плечами, Ланнистер указал на деревянные строения неподалеку. Он пересчитал всех противников. Чертова дюжина. Как обещано провидением. – Иди и возьми.

Хмыкнув, Демон кивком головы указал на запертые ворота и велел двоим подчиненным отправиться туда для дальнейшего изъятия чужой собственности. Настороженные головорезы прошли мимо Кола и приблизились к запертому амбару. Они подозревали о засаде, но представить себе не могли, какой она будет. Отодвинув засов, оба грабителя не сразу поняли, что произошло – не усели осознать свою главную ошибку даже после того, как ворота с грохотом распахнулись и по ним прошлись пять быков с горящими яростью глазами. К ним на спину привязали снопы сена, чтобы создать иллюзию всадника, пытающегося укротить бешеного зверя. Поэтому они так взбесились, почувствовав заветный воздух свободы. Мотая рогатой головой, твари сталкивались друг с другом и врезались в деревянные ограды.

– Поганый ублюдок! – вскричал главарь, стегая испуганного коня по бокам. Тот начал пятиться, боясь столкнуться со взбесившимися парнокопытными. – Убейте его! Быстрее!

Банда душегубов рассеялась по ранчо. Некоторых преследовали разъяренные быки, друге внезапно натолкнулись на вооруженное сопротивление фермеров с палками. Пока разбойники махали своими копьями, их расстреляла группа лучников во главе с Кейси. Ощутимый перевес чужаков растаял почти на глазах, являя одновременно жуткую и прекрасную картину: растоптанных насмерть людей, громко вопящих из-за ужаливших тело стрел, катающихся в грязи и навозе. Шокированный отпором крестьян и прочего сброда, лидер преступников приказал рядом стоявшим стражам взять коня под уздцы. Сам он спешился и, приготовившись к схватке, накинулся на первого попавшегося землепашца. Рухнув на колени с разбитым черепом, тот еще двигался, но второй удар довершил страдания.

Понимая, что неискушенные в поединках подданные скорее будут перебиты, Кол ринулся наперерез бандиту. Он бы настиг его, но услышал приглушенный крик позади – кто-то повалил Кейси и угрожал вспороть ему незащищенное латами брюхо. Тот не смог обороняться одним лишь луком и кинжалом. Сцепив зубы, Ланнистер лихорадочно рассуждал. Либо покончить со всем разом, либо лишиться еще одного соратника.

– Я тебя вспомнил, мальчишка, – насмешливо протянул Демон, выставляя напоказ кривые сгнившие зубы, идеально гармонирующие с догнивающим глазом. – Ты повесил моего друга в той деревеньки. Потом мы ее подожгли. Так ты у нас лорд, да? Сынок того высокомерного рыцаря, приказавшего всех моих людей вздернуть? За это ты пощады не получишь.

– Человеку, воевавшему против Голодного Волка, не нужна пощада, – спокойным тоном изрек Лев и слегка пригнулся к земле. На бандитов его слова произвели определенное впечатление, но желание оборвать жизнь высокопарному юнцу возобладало. Принца окружили со всех сторон, норовя быстро насадить его голову на острый наконечник или размозжить ее шипастыми булавами. – Ну же, твари. Наград за отвагу не будет? – вертясь на месте, он мастерски отбивался от атак, но выдыхался. Что же, такой финал впишется в историческую летопись.

Безотчетно вспоминая моменты из прошлой, лучшей жизни, Колемон готовился подарить последний танец Дьяволу. Но именно тогда, словно услышав невысказанную молитву юноши, стрела пронеслась мимо и впилась в затылок одному из нападающих. Зашатавшись, тот выронил палицу и упал в грязь, извиваясь в предсмертных судорогах. Изумленные головорезы отпрянула назад, выискивая глазами предполагаемого убийцу. Им оказался невозмутимо стоявший на холме Даттон, вновь натягивающий тетиву для следующего меткого выстрела. Возле ног лежал заостренный топор, ожидающий нужного часа.

– Поганый старик! Убейте его! – третьего разбойника поразила еще одна стрела, угодив в сердце. Их становилось меньше с каждым выстрелом и нужно было что-то предпринять. Поэтому горе-бандиты устремились на вершину холма с копьями. Престер не стал долго планировать выпад: увернувшись с поразительной ловкостью, он толкнул одного из оппонентов в грудь, заставляя покатиться вниз, пока второй душегуб получил удар топором между глаз. – Решил вспомнить молодость?

– В какой-то мере, – сбив пятого нападающего при помощи лука, ветеран вогнал ему топор в сердце. – Я плох в рубке деревьев. Но хорош в другом. – с этими словами он достал из колчана еще стрелу и, прицелившись, угодил ею прямо в ногу главаря. – Вызвал бы тебя на поединок, но ты просто бандит и преступник, которого нужно вздернуть. И пощады ты не получишь. – пронзив другую ногу главаря, опытный лучник оттолкнул последнего дерзкого грабителя и спустился вниз, держа топор наготове.

– В таком случае, старик, я убью и твоего сына, и твоего лорда, – пробормотал Демон, кивая четверым оставшимся в живых налетчикам, доставшими ножи для исполнения указа. – Ты останешься один. Не успеешь даже до стрелы дотянуться… убейте их…

Иронично, но последние слова он произнес одними губами, поскольку их заглушил истошный вопль. Один из неудавшихся бандитов панически затряс рукой, пытаясь встряхнуть огромного коричневого пса, намертво сомкнувшего челюсти вокруг плоти. Другие последователи одноглазого солдата давно осознали бессмысленность всего мероприятия и, побросав оружие, попытались сбежать. Однако их накрыла лавина копий и стрел, прилетевших со стороны целой кавалерии рыцарей с разномастными флагами.

Золотистый лев, угрожающий врагам когтями, красовался на флаге рядом с ракушками.

– Даллас! – завидев собственную собаку, Колемон воспрянул духом и, собрав волю в кулак, вырвался из цепких рук и нанес удар по чужим ребрам. Встряхнувшись, он наблюдал за тем, как солдаты дома Ланнистеров прорываются сквозь ряды взбешенных быков, напуганных коров и крестьян, буквально врываясь на поляну. – Ивен Вастерлинг… поздравляю, ты обнаружил пропавшего грандлорда. Ждешь награды?

– Для меня лучшая награда – возможность убить как можно больше выродков, – заставив коня встать на дыбы и замахать копытами, сир Вастерлинг поспешил в погоню за бежавшими. – Вы арестованы! Именем короля!

– Ты в порядке, Кейси? – похлопав по плечу вскочившего на ноги союзника, принц размял шею и обернулся к стоявшему на коленях Демону. – Я не буду заставлять тебя мстить за брата и убивать своего первого. Я не так жесток, как мой отец. Может предоставить это вам, Комендант?

– Нет. Все хорошо, – вмешался сын Даттона, вытирая с опухшего лица капли крови. – Я сам. – выхватив из рук отца испачканный топор, он поколебался ровно секунду, прежде чем опустить на голову твари, что отняла жизнь его любимого брата. – Возвращайся туда, откуда явился.

Даттон, с интересом следивший за происходящим, одобрительно кивнул, после чего опустил взгляд на свое смертоносное оружие – жалкую деревянную изогнутую палку с тетивой. В опытных руках оно было способно выкашивать кавалерию. Сегодня оно принесло еще одну славную победу. Приложив ладонь ко лбу, хозяин ранчо поднял голову и взглянул на ярко сияющее солнце. Его мысли хаотично блуждали по закромам мозга, навевая воспоминания о погибшем брате, сыне и чести. Хотя разницы между ним и проклятым одноглазым грабителем действительно существовала, она не такая большая в масштабах всего мира.

– Значит, поиски наконец-то увенчались успехом, – от разрозненных видений старика отвлек звонкий женский голос, просочившийся сквозь сторонние шумы. Его хозяйка, беловолосая наездница, вовсе не спешила спешиваться. Дамам позволено. Как бы там ни было, она в упор смотрела на Айкена или же Колемона – теперь неважно. – Мы искали тебя месяц. Посылали отряды во все селения, но я и предположить не могла, что ты забредешь так далеко от дома.

– Зато прямо возле океана, дорогая, – обворожительно улыбнувшись, Лев, несмотря на обилие крови и пота, выглядел вполне привлекательно. – В моем отряде никто не пострадал? – кивок подтвердил, что все обошлось. Облегченно вздохнув, Колемон внезапно схватился за ребра, до сих пор никак не напоминающих о себе. – Мой брат хотя бы знает, что Запад едва не остался без протектора?

– Он прислал тебе письмо не так давно. Я не стала вскрывать его до того, как мы найдем тебя или же твой труп, – не без насмешки, скрывающей истинное волнение, произнесла Хелена. – Я проедусь по деревне. Хочу убедиться, что все в порядке. А потом вернусь и отдам тебе письмо.

Отъехав на приличное расстояние, леди Аррен позволила будущему супругу поблагодарить хозяина ранчо за гостеприимство. Оставшись наедине с семейством Престеров, Лев долго не решался сказать хоть что-то, предпочитая поглаживать пса. В конце концов из задумчивости его вырвал Кейси, сразу же протянувший поводья брыкающегося рыжего коня, пойманного после казни Демона. Нужно было поблагодарить соратников, однако младший сын Даттона уже стоял перед ним на коленях, пока отец, оказавшийся рядом, опирался на его плечо. В глазах Коменданта читалась та же извечная насмешка, углубленная каким-то странным выражением.

– Вы знали, кто я такой? Не так ли? – поинтересовался Кол, разглядывая обагренный кровью меч.

– Я родился в Западных землях. Прошел всю войну вместе с вашим отцом. И эти глаза я везде узнаю, – грустно улыбнувшись, Престер запустил ладонь в серебристую бороду. Дурная привычка. – Но еще ты похож на своего деда сира Ругона. Замечательного воина и лучшего командира. Мы с ним…

– На колени, – оборвал принц, переходя на приказной тон. Смутившись, солдат не сразу понял, чего от него хотят, но затем, тяжко вздохнул, исполнил пожелание сюзерена. Тогда лезвие легло на плечо, ощутимо придавливая к земле. Потом оно перешло на другое плечо, завершая ритуал. – Поднимись, сир Даттон и лорд Престер. – оказывается, даже бывалого вояку можно удивить. Он никак не ожидал получить наравне с рыцарским титулом еще и прилагающиеся земли. – Каков будет ваш герб, сир? Лук или стрелы?

– Красный бык, – ответил Комендант, испрашивая разрешения подняться и предстать перед принцем королевской крови. – Это животное помогло вам выиграть сегодняшнюю битву. – вместо серьезного взгляда, присущего члену королевской крови – улыбка, вместо скромного пожатия руки – объятия.

– Спасибо. За все, – не став смущать Коменданта, Смеющийся Лев попрощался с Кейси, поблагодарив за помощь в битве, одарил выживших крестьян одобрительными фразами, после чего вскочи на коня, приведенного любезными поданными, и направился вместе со всей кавалькадой в сторону дому. – Надеюсь, вы не сильно обозлились на сира Бракса за то, что он упустил брата короля, позволив ему месяц отлеживаться в какой-то деревеньке на окраине Беленора.

– Почему ты не прислал кого-нибудь в замок? Я жутко волноваласьза тебя, – упрекнула Хелена, ища хотя бы видимость раскаяния в сияющих глазах юноши, но тот пребывал в блаженном состоянии.

– Я скрывался под вымышленным именем. Хотя они, похоже, знали, кто я такой. Но знаешь, я решил задержаться там подольше, потому что… на какое-то мгновение… обрел там отца…

– Никлаус прислал тебе письмо, как я уже сказала. Я взяла его с собой, потому что в этой части почти не осталось ни одной деревеньки, которую мы бы не обыскали. Так что была уверена в успехе, – пару минут длилось гнетущее молчание. Пока Ланнистер читал послание, его лицо не менялось. Хелена, теряющая терпение, не выдержала и прикрикнула: – И что же там?

– Мой брат наконец-то сподобился предложить мне пост лорда-командующего королевской гвардии и призвать в наполовину восстановленную столицу, – облизнувшись, сообщил Кол, смакуя детскую мечту. – Жаль, что придется отказаться. Здесь не мешало бы навести порядок. Эти земли, эти люди… нуждаются во мне больше, чем жители столицы. Надеюсь, кто-нибудь из тамошних рыцарей не будет таким же неблагодарным, как я.

Комментарий к Между Дьяволом и глубоким синим морем

Неожиданно, правда? Ностальгия настигла внезапно, как и встреча со старым другом. Так что, прошу любить и жаловать, небольшой рассказ о благородном Ланнистере.

========== Бог будет мутить воду ==========

Moby – Mere Anarchy.

Michael Malarkey – The Greatest Trick I Know.

Речная Мель, неприступная крепость на пересечении двух полноводных рек, являлась общепризнанным величайшим строением. Однако ей довелось пережить две кровопролитные осады. Первую – во время восстания Ланнистеров против Таргариенов, когда последние решили окружить замок и заморить голодом всех находившихся внутри солдат. Изнемогая от усталости, преданные дому Талли воины держались два года, не жалуясь на жестокую судьбу. Провизию им доставляли по тайным подземным каналам, хотя ее едва хватало для выживания. Но престарелый лорд Лукас выдержал сражение, не отреагировав ни на одну провокацию со стороны роялистских войск. Невысокая твердыня, усеянная башнями, ни разу не спустила флаг мятежников – золотистого льва, равно как и собственный стяг – серебряную форель. Непоколебимая уверенность верховного лорда в правом деле укрепила авторитет. Невзирая на то, что ему приходилось созерцать с высоты каменных стен бывших союзников и друзей вперемешку с родственниками. Твари, в свою очередь, зорко наблюдали за ним, поджидали за каждым углом, предвкушая единственную роковую ошибку. Осады – такая утомительная вещь. Кто-то мог совершить предательство и открыть ворота, кто-то откровенно способен на убийство виновника продолжительного заточения, или группа вельмож отказывалась от выполнения приказов.

Тогда все играло против армии мятежников. Надежды на счастливый исход событий не оставалось и большинство заточенных в хорошо укрепленной тюрьме считали дни до бесславной сдачи. Мало кто рассчитывал на королевское снисхождение после произошедшего. Дерзко присоединиться к юнцу с царскими амбициями, задерживать ради него часть войска Таргариенов где-то в центре страны, при этом игнорируя запросы трона на помощь – весь этот послужной список тянул на смертную казнь или на отчуждение всех земель, а потом уже смертную кару. Выбор невелик. Пути назад отрезаны. И терять им было что. Особенно Лукасу, выдавшему за главного мятежника свою дочь и отправившего единственного сына воевать на дальние рубежи вместе с повстанцами. Он мог потерять все за один день или войти в историю одним из опытнейших полководцев государства, вовремя почуявшего драконью кровь. Расшатавшийся трон под вековой династией символизировал долгожданные перемены. И старый лорд оказался гораздо умнее большинства соотечественников: быстро стал тестем будущего короля, запер ворота одной из серьезнейших крепостей и приготовился к длительной блокаде.

Разумеется, после оглушительного и непредсказуемого поражения драконов Талли получил больше привилегий, чем ожидалось. И действительно стал легендарным персонажем, потягавшимся с более опытным войском на просторах солнечных лугов Центрального региона. За два долгих года он четко обозначил позицию: стоим до последнего солдата, не тратим ресурсы и уповаем на милость Творца. Кто бы мог подумать, что данная тактика принесет такой волнительный успех. Не позволив ни рыцарям, ни лучникам тратить силы на вылазки или атаки с бойниц, Лукас выиграл сражение с минимальными потерями. К счастью, армия узурпатора Ланнистера пришла прорывать оцепление сразу после бойни в столице и освободила старика от тяжелой ответственности. Его здоровье было подорвано, но дом Талли не покрыл себя несмываемым позором. Ради этого стоило прожить столько лет в мире, чтобы потом завоевать титул терпеливого протектора. Жаль, что вторая осада окончилась менее удачно. И это сломило старца, отдавшего лучшие годы жизни во имя чужой войны.

Впрочем, когда сама война была для кого-то родным пристанищем?

Голодный Волк, воскресший из Ада в попытке обратить мир в пепел, пришел разорять земли худшего врага, из-за которого исход трехлетней Таргариеновской бойни был предрешен. Если бы тогда Лукас встал на сторону законного суверена, катастрофа вселенских масштабов бы не произошла. Майкла бы разбили, а затем казнили и передали управление плодородными землями кому-нибудь более спокойному. Драконы не потеряли бы престол и остались у кормила власти, продолжая обласкивать сторонников разными привилегиями. Поскольку Старки приняли неверную сторону – на тот момент они так не считали – то поплатились соразмерно провинностям. Тем не менее, за ними оставили земли и титулы – щедроты от Ланнистеров. Но умалишенному захватчику было плевать: он жаждал мести и власти. Два жутких компонента его личного безумия. Поэтому, явившись в Речные Земли, Гэбриэль расправился со всей никчемной когортой защитников и без особого туда захватил родовой замок Талли. Лукасу пришлось бежать с помощью каналов и прятаться с остатками союзников где-то в заброшенных деревушках.

На отшибе мира.

Если бы не возраст лорда Талли, он бы руководил очередной осадой и блистательно справился с ней. Как и в тот раз. Впоследствии инициативу перенял его единственный сын и наследник, переживший немало лишений в рядах очередной армии – но теперь она именовалась королевской, борющейся с повстанцами. Какие забавные перипетии судьбы. И пусть новый лорд Мели не смог прославиться как отец, он все равно отбил родовое гнездо и вернул опущенный флаг к исходной позиции. Старик умер прямо на лужайке перед твердыней, наблюдая за тем, как поганые захватчики тонут во рвах и реках, гибнут от клинков и палиц, раскаиваясь за содеянное. Лукас скончался с улыбкой на устах, передав бразды правления чуть флегматичному Мейсону, самоотверженно защищавшему королевство. Может, он не пользовался особой популярностью у вассалов, за семьдесят лет привыкших к вежливому старцу, но он тоже воевал в двух войнах и заслуживал почтения не меньше. При этом сам он безмерно уважал соратников и ветеранов, рассказывая своему трехлетнему сыну об их подвигах.

Отчаянной борьбе за жизнь и мирное небо над головой.

– Твой дедушка был великим солдатом, хотя редко воевал на поле боя. Он был искусным лучником, – держав трехлетнего ребенка на колене, Мейсон демонстрировал ему выструганный недавно лук с натянутой тетивой. – Твой отец тоже неплох. Но с твоим дедом не сравнится. – попробовав на палец прочность тетивы, Талли грустно улыбнулся, слегка отодвигая оружие от цепких детских ручек. – Пока рано. Через пару лет тебя начнут тренировать, и ты сам выберешь себе оружие.

– Папа, а Тармариены были плохими? – малыш еще плохо выговаривал некоторые буквы, отчего само предложение казалось смешным, но лорд не улыбался. – Дедушка был против них…

– Да. Они совершили плохой поступок. Они украли… – одни воспоминания причиняли боль. Двадцать лет прошло, а он все еще помнит душевный рассказ Майкла о своей похищенной сестре. Сначала Мейсон не верил зятю, считал выскочкой и зазнавшимся мальчишкой, решившим захватить трон. Но причина стала ясна позднее. И разрушила весь хрупкий душевный баланс юнца. – Они… причинили нам зло. Они… хотели навредить нашей семье. Но мы справились.

– А где сейчас дедушка?

– Он… в прекрасном месте. Со всей нашей семьей. Ему там хорошо. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом месте, но не сегодня.

– Ты же помнишь, что я говорила про взрослые разговоры в его возрасте? – появившаяся из заднего замкового крыла женщина вальяжным жестом остановила толпы следовавших за ней слуг, а затем сложила обе руки поверх тонкой талии. Длинные волнистые волосы светло-коричневого оттенка ложились прямо на точеные плечи. Ее лицо источало светлую энергетику, несмотря на внешнюю скромность. – Аарону всего три, а ты скор начнешь запугивать его адским пламенем.

– Скорее райским блаженством, – поправил мужчина и, приобняв сын, поднялся на ноги. – С раннего детства меня учили бояться Геенны огненной. Не хотелось бы превращать его в невротика. – улыбка блуждала на полных бледных губах лорда. Любовь к молодой супруге до сих пор проглядывалась во всех его движениях: от восхищенного взгляда до неловкой попытки оправить собственные кудрявые волосы, уже тронутые легкой сединой. – Мой отец был скептически настроен по отношению к религии. Мама пыталась его переубедить, но тщетно. Я настаивать не собираюсь. – оставив невесомый поцелуй на щеке малыша, Мейсон исподлобья взглянул на супругу. Они были обещаны друг другу почти с детства, но позднее Лукас расторг помолвку по политическим причинам: тогда Мутоны остались верны Таргариенов, при этом послав все войска на осаду Речной Мели. После поражения их пощадили, но прежнего доверия никто не испытывал. Отчаявшийся лорд Мутон отослал младших детей за море на обучение. Многие о них забыли, но спустя десятилетия корабль под неопознанными парусами зашел в порт городка. И старые чувства вспыхнули вновь. – Все в порядке? Ты выглядишь обеспокоенной.

– Отец прислал письмо, – в женском голосе слышались нотки недовольства. – Прислал мне. Жаждет отметить именины у нас в замке и посмотреть на внука. Ты считаешь это нормальным?

– Я понимаю, Джерма, ты не сильно благоволишь ему, – вздохнув, Талли подозвал одну из служанок и передал ребенка с просьбой отнести во внутренние покои. – Но нам нужно поддерживать хорошие или хотя бы нейтральные отношения. В конце концов, они ведь твоя родня.

– То есть, тебя не смущает, что отец не соизволил появиться на церемонии бракосочетания три года назад, прислав вместо себя младшего сына? Не подумай, я люблю Эда, но это оскорбление ты стерпел с поразительным спокойствием. А сейчас он просто игнорирует своего законного сюзерена и просит, а точнее требует меня устроить ему пирушку в нашем доме. Или родовом доме твоего клана.

– Я ценю твою заботу о чести моей семьи, – вяло улыбнувшись, Мейсон протянул ладони, в надежде на ответную реакцию. Та последовала не сразу. – Но тебе стоит попытаться простить его. Или хотя бы сделать вид.

– Снова твоя христианская добродетель? – не задерживаясь в объятиях, леди Талли отступила назад с неприкрытым раздражением. – Простить человека, пытавшегося выдать меня замуж за обычного торговца пряностями в Астапоре? Я была заложницей в его шикарном дворце больше полугода, пока Эд не нашел способ сбежать.

– Ты обещала поведать мне эту увлекательную историю, но давай поговорим позже? Ко мне приехал сир Пайпер, я не могу отказать старому другу отца в приеме, – Джерма фыркнула, но воспитание все же возобладало над горячим характером и позволило ей отпустить возлюбленного с реверансом. Тем не менее, недобрые искорки плясали в зелено-карих глазах, словно выжигая нутро. – Мы скоро присоединимся к тебе. Я обещаю.

Исполнительный глашатай ранее подошел к чете и объявил о прибытии одного из лордов, но Мейсон оттягивал встречу как мог. Ему все еще тяжело было сидеть на своеобразном троне отца и принимать всех верноподданных любого положения. Лукас отличался проницательностью и понимал, что его сын не создан для правления: чересчур невнимательный, апатичный, непрозорливый и неуживчивый. По этой причине он отправил его в столицу содействовать королю и оттачивать мастерство воина, но тот не продержался в кругах царедворцев больше года, возвратившись домой. Порой предыдущий Хранитель Земель считал, что сын только и дожидается его кончины, чтобы вступить во владения обширными центральными территориями. Но он ошибался. В отличие от окружающих его вельмож с замашками полубогов, Мейсон был начисто лишен честолюбивых замыслов. Ему плевать на шумные компании и трехдневные скучные пирушки с обсуждением боевых заслуг и резвых коней, лишь бы его никто не трогал. Вот почему он непригоден для управления – из-за вялого характера. Но чувство долга не чуждо даже самому безучастному Талли. Он выполнял свои обязанности нехотя, но не собирался перекладывать ответственность протектора на кого-то другого.

– Милорд, – уверенный тембр голоса вытянул задумавшегося мужчину из грез и кошмаров, заставив поднять блеклые, чуть прищуренные глаза. – Рад видеть тебя в прежнем меланхоличном настроении. – характерная широкая улыбка, оголяющая ряд ровных зубов, буквально озарила тусклую комнату с зашторенными окнами. Хозяин замка терпеть не мог яркого солнечного света. – Отец извиняется, что не может приехать и выразить почтение лично. Ему нездоровится. Но он прислал меня.

– Невысокого он обо мне мнения, да? – усмехнувшись, Талли откинулся на широкую спинку большого трона, напоминающего широкий акулий плавник. На этом своеобразном престоле некогда восседали великие короли, управляющие обширными территориями Междуречья. До прибытия Таргариенов, разумеется.

– Отнюдь, – будущий лорд Пайпер не воспринял столь неуместный комментарий как оскорбление в свою сторону. Он разбирался в характере друга детства и понимал, что подобное поведение – лишь следствие неуверенности в себе. – Он действительно болен. Но все обойдется, я уверен. Отличаясь от прочих отменным здоровьем, он часто раздражал твоего отца.

– Уверяю, особого повода старику не требовалось, – наклонив голову вбок, Мейсон изучал профиль гонца, но не обнаружил никаких существенных изменений. Все тот же улыбчивый пройдоха, ищущий опасных приключений. Три с половиной года назад он присоединился к Клаусу в битве с проклятыми всадниками Апокалипсиса, собранных Старком по разным мрачным закоулкам. И сумел быстро расправиться со своим противником. – Как идут дела там, за четырьмя стенами?

– На рубежах все спокойно. Мы контролируем ситуацию. Временами отряды докладывают о шайках разбойниках со знаменами черного волка, но их стремительно уничтожают. Беспощадно. Эхо Старка блуждает по нашим лугам. Но и оно скоро отойдет в область преданий.

– А ты поэт, Белфаст, – не поддавшись на сладкоречивую болтовню и сохранив серьезность, Мейсон сцепил пальцы рук и подпер ими подбородок. Жест, перенятый у молодого короля. – Мой племянник недавно разослал верховным правителям письма с просьбой подыскать достойных людей на титулы лордов или рыцарей. Беленор потерял немало достойных бойцов за время двух войн. Павшими или изгнанными – значения не имеет. Мы все равно должны что-то предпринять.

– Преданных людей нынче найти не так уж и просто, – заключил Пайпер-младший, разводя ладони в разные стороны. – Если ты помнишь, на войне сражались в основном аристократы. И не ради дома Ланнистеров. А из страха перед местью Старка. Простонародье восприняло приход ублюдка с неким восторгом. Конечно, сейчас все нормализовалось. Зачинщиков крестьянских бунтов нашли и казнили вместе с особо ярыми приспешниками. Но ни одного восстания за короля поднято не было. Поэтому требования Никлауса практически невыполнимы. И это я не упомянул про нехватку продовольствия, высокие цены и общие антимонархические настроения. Мы живем без войны чуть меньше двух лет, а столица еще не отстроена до конца. Нашему государю действительно нужно укрепить силы, но вряд ли горстка потрепанных ветеранов и их полуседых наследников поможет молодой крови. Мне нечем тебя порадовать. Да ты и сам все знаешь.

– Урожайность в этом году будет хорошая, – Талли закусил губу и провел по ней языком, не понимая, как расставить фигуры на шахматной доске. – Остальные регионы постепенно оправляются от войны. Больше нам не придется посылать им помощь. Цены можно снизить. А в следующей году – и налоги. Мой отец был популярным среди простого люда и местного дворянства. Я такими привилегиями не могу похвастаться. Меня не уважают. Еще этот чертов Мутон собирается мутить воду.

– Корнелий? Он снова выказывает неподчинение? – издавна дом Пайперов враждовал с Мутонами. Несколько столетий назад одному из королей Таргариенов пришлось вмешаться из-за набирающего обороты конфликта, угрожающего перерасти в вооруженное столкновение. – Ты же помнишь, что вся эта семейка не единожды претендовала на главенство в Речных Землях? Пусть Корнелий слаб и стар, но он по-прежнему опасен. Чего он хочет на тот раз?

– Он написал письмо Джерме в обход меня самого с просьбой устроить турнир в честь его именин, – по дороге Хранитель успел прочесть длинное послание напыщенного старика. Негодование все еще отражалось на его беспокойном лице. – Я собирался его проигнорировать. Но с другом стороны – это ведь может быть неплохим шансом сблизиться с остальными вельможами. Что ты думаешь?

– Я поддержу любую твою инициативу, ты же знаешь. Но я бы воздержался от пышного празднества. Наряду с помпезными турнирами и пирушками от заката до рассвета. Ты разозлишь простонародье. Они итак много лет страдали от голода и затяжных зим. Не стоит злить их. Однако если ты пригласишь всех лордов на скромный пир в честь победы, своего сына и какого-то там подчиненного, то все будут расценивать это как милость доброго сюзерена. А если ты позволишь и жителям города пировать со всеми, то заслужишь народную любовь и сможешь принимать любые непопулярные решения. Когда моему отцу пришлось оправдываться за союз с мятежником Майклом Ланнистером, он прежде всех угостил лучшим вином из личных погребов, а затем поставил перед свершившимся фактом. Мало кто успел опомниться, прежде чем оказался на передовой и поднял меч на войска истинного короля.

– Поэтому твой отец все еще правит своими землями.

Выпроводив гостя через пару дней, новоявленный лорд принялся к подготовке умеренного пира для уставших от голода, страха и безразличия рыцарей. Безусловно, они рассчитывали на пышный турнир с щедрыми призами и желательным присутствием одного из членов королевской семьи. Но времена беззаботного сытого существования давно прошли. Ланнистеры перестали устраивать соревнования на ристалищах с момента восшествия на престол – старые раны не залечить во век. Поэтому регионы ограничивались локальными празднествами и не особо рассчитывали на прежние масштабы. Эпоха ненасытных Таргариенов прошла, как и годы бесконтрольной жестокости. Неизвестно, стоило ли так по ним скучать. К сожалению, престарелые бражники искали поводов напиться под громкие вопли и приветственные речи глашатаев. Вкупе с развевающимися флагами и музыкантами – это создало бы иллюзию сплоченности общества Речных Земель, каковая исчезла очень давно. Восстановить ее, увы, не представлялось возможным. И какой-то убогий пир в честь подагрика точно не способствует цели семейства Талли.

Потратив чуть меньше месяца на необходимые приготовления, включая написание и отправку писем с приглашениями, Мейсон назначил дату всеобщего мирного сбора. Обширный сад внутри цитадели представлялся отличным местом для размещения десятков столов, усеянных разными яствами. Но в центре неизменно красовались бокалы, до краев наполненные вином. Объемные бочки выкатывали из погребов десятками и устанавливали возле одинокого фонтана в виде рыбы, из чьего рта стекали водяные потоки прямо по вытесанным из камня чешуйкам. Мало кто из Хранителей занимался садом и соревновался с остальными домами по части красивого внутреннего убранства замка. Семья Талли, одна из самых молодых в Беленоре, взывала вовсе не к роскошным рыцарским плюмажам или гербу с вычурными вензелями – их неизменно волновало лишь выживание. И, глядя на успехи иных кланов, можно смело предположить, что они больше преуспевали в этом, нежели в организации пиров. Хотя сын Лукаса приложил все усилия для того, чтобы придать заброшенному саду презентабельный вид. Вопреки первоначальным планам, он велел установить неподалеку подобие деревянной ограды для проведения любительских боев.

Никакого кровавого зрелища, обычная дружеская тренировка.

Первые гости прибыли в обозначенный день и были приветствованы оживляющей замок мелодией. Небогатые кареты, увешанные одинокими разномастными стягами, вызвали бы ухмылку любого из жителей столицы, но Речные лорды не привыкли выставлять богатство напоказ. Они добились своего положения мечом, навыками, стратегическим мышлением и хитростью не ради того чтобы прозябать остаток дней тленном излишестве. Разместившись в небольших комнатах, ветераны прохаживались по неосветленным коридорам, подолгу простаивали на балконах, вглядываясь в лесистые полоски и вьющиеся между ними ручейки. Они также наблюдали за новоприбывшими, делая ставки на титулы и фамилии владельцев экипажей, чьи опознавательные знаки нельзя было различить за холмами. И победителю доставалась кружка лучшего вина. Несколько подвыпивших вельмож подобрали оружие у стойки и перепрыгнули через забор, собираясь поупражняться.

Некоторые даже не выпускали вино из рук.

– За короля! За Никлауса! – прозвучал резвый хор голосов веселившихся аристократов. Расхаживая в серебристых кафтанах с вкраплением цветов собственного дома, они стучали по столу, смеялись или же обнимались. Воздействие ядовитых паров располагало к фривольному поведению. – За победу!

– Спешу расстроить, виновник торжества все же явится, – пошатываясь, Пайпер-младший подлетел к Хранителю, едва ли не упав тому в объятия. – Я выиграл пару золотых монет. Красный лосось Мутонов мелькнул на горизонте. Вы принимали участие в споре?

– Нет, – проскрежетал Мейсон, вставая из-за стола и спускаясь вниз по деревянным ступеням помоста. Ему нужно было предупредить слуг и охрану, чтобы те открыли ворота. А еще не мешало бы отыскать супругу и предупредить о приезде дражайшей родни. Какое расточительство. – Я искренне надеялся избежать встречи со своими вассалами.

– Не стоило устраивать такое пиршество, – салютовав полупустым бурдюком, Белфаст улыбнулся, не задерживаясь подолгу возле одного стола. Слишком много развлечений предлагал данный вечер.

Однако все неожиданно смолкло. Барды невольно поддались общему настроению и отложили свои лютни, выглядывая из-за деревьев и кустарников. Обернувшись, рыцари перестали перекрикиваться и хаотично слоняться по запущенным аллеям. Скрежет металла прекратился, детский смех затих. Все замерло. Сотни пар глаз впились в фигуру лорда-протектора, мрачно шагающего к деревянному помосту, чтобы занять главное кресло и поприветствовать долгожданных гостей. Сад, погрузившийся в зловещее молчание, нарушаемое лишь слабыми завываниями ветра, угрожающе нависал над всей собравшейся ратью. Нахмурившиеся вельможи изучали вошедших слуг и солдат враждебного клана, не единожды выступавшего против них в различных войнах. Наконец, целая толпа, несшая на спинах импровизированный трон с невысокой спинкой, зашла следом за свитой и опустила конструкцию на траву.

– Приветствую все знакомые и незнакомые лица! – невзирая на согбенную спину, разбитые подагрой ноги и дрожащие ладони, лорд Мутон по-прежнему говорил громко и уверенно. – Милорды. И лорд Талли, конечно же! – Мейсон сдержанно кивнул, придерживая бокал рукой. – При всем уважении. Я бы поклонился, но это ведь празднество в честь моих именин. – послышались слабые смешки. Мало кто оценил выпад аристократа-изгоя, но кровь все почувствовать успели. – Так что можно считать это моим днем, верно? – разведя руками, Мутон не без улыбки искал одобрения публики.

– Как гостеприимный хозяин, я безмерно рад, что ваш день начинается только в моем замке, – Талли поднялся и выставил бокал вперед, словно поздравляя с попаданием в умело расставленные силки. На сей раз большая часть присутствующих не удержались от смешков. Сын Лукаса выиграл. В этот раз. – Вы чувствуете себя лучше?

– Намного, – удивительно, но седина не смогла полностью поглотить черные уложенные волосы. Его преклонный возраст выдавало обилие морщин и пигментных пятен на коже рук. – Что же, не следует тратить драгоценный вечер на бессмысленный обмен любезностями. Позволите увидеть внука? А вы продолжайте, господа. Не отвлекайтесь! Надеюсь, мое вино улучшит ваше настроение. – услужливые лакеи вкатили следом за креслом десятки бочек. Подобное действие вызвало больше восторга, чем все неудавшиеся шутки и перебранки. – Да-да, наслаждайтесь!

– Надеюсь, оно не отравлено, – прошептал Белфаст, внезапно оказавшись возе Хранителя с бурдюком и кривоватой усмешкой. Талли фыркнул, ничего не ответив, но соизволил подозвать няньку и взять с ее рук ребенка, дабы выполнить просьбу тестя. – Давай, Мейсон, я верю в тебя!

– И это маленький наследник Речной Мели? – допытывался старик, пристально вглядываясь в черты внука. Совсем малыш, с округлившимся личиком и редкими волосиками соломенного оттенка. Даже черствого предателя тронула голубизна чужих, чуть прищуренных глазок. – Он будет красавцем. Мне можно верить. Семеро сыновей. И первый внук. – ностальгически протянул Корнелий, одаривая всех безмолвных зрителей на удивление нежной улыбкой, несвойственной грубому солдафону. – Кстати. Я представлял их вам? С дочкой моей вы уже давно знакомы.

– А вы любитель хороших шуток, да, милорд? – издевательски произнес Белфаст, видимо, преследуя цель ввязаться в драку или стать ее зачинщиком. Впрочем, соперника он выбрал неудачного. Хотя бы по физическим параметрам.

– Не могу согласиться, – оголив ряд пожелтевших зубов, Мутон шмыгнул носом и кивнул головой, не обращая внимания на издевательские реплики заносчивых вояк. – А вот мой старший сын, наследник и гордость всего дома Мутонов, очень любит шутки! Поклонись своему лорду, Джаред.

Опускавшиеся сумерки нагоняли мистическое настроение, окутывая раздобревшее сознание легкой паутиной сонливости. Подвыпившие гости блаженствовали под сенью раскинувшихся кустов. Их лица окутывала непроницаемая тьма, от которой расставленные повсюду подсвечники уже не спасали. Но даже в таком полумраке была видна нахальная улыбка шагнувшего вперед верзилы. Он представлял настоящую угрозу. Об этом кричала показательная солдатская поза с расправленными плечами, чуть выпяченной грудью, вздернутым подбородком и раздувающимися ноздрями. Казалось, он понимал, что в будущем возглавит легионы, поведет их в смертельный бой и станет легендарным героем. Жаль отсутствующие милосердие и человечность. Вдоволь покрасовавшись, Мутон-младший окончит выступление поклоном Хранителю, пусть тот и не произвел особого впечатления на аристократов.

– Так как на покой я пока не собираюсь, то хотелось бы подыскать ему выгодное место при дворе, – Мейсон вымученно кивнул, делая вид, что принял откровенный намек к сведению. На самом деле в голове роились мысли о том, как побыстрее избавить себя от навязчивого старика и когорты детей с блистательным пустым прошлым. – Ну а справа от меня – Эдуард. Сын моей второй горячо любимой супруги. Царство ей небесное. Он смышлёный малый.

Под стать старшему брату, Эдуард оказался высоким мужчиной. На этом их схожесть окончилась. Но, без сомнения, оставшийся в тени Мутон источал невероятное обаяние, немного странного свойства. Коротко подстриженные темные волосы совсем не выбивались из общего пробора, дополняя образ нетипичного вельможи с аккуратными, плавными движениями. Его темные глаза почти сливались с окружением, приобретая оттенки непроглядной бездны. Но жуткий взгляд компенсировали точеные скулы, проявляющиеся при вежливой улыбке, и поразительно длинные ноги, совершенно прямые. С таким человеком не хотелось ссориться в принципе – он не был создан для ратного дела. Поэт. Или царедворец, придворный интриган государственного масштаба.

– Я бы предпочел имя Эдвард, – сверкнув неотразимой улыбкой, юноша сделал изящный поклон до земли и ловко выпрямился. – Вообще-то, грубо говоря, это одно и тоже, но все-таки звучит получше. И менее пафосно. – голос низкий и до безобразия тягучий.

– Да-да, мы поняли, Эд, помолчи немного. Будешь расточать похвалы своему королю, если придется, – грубо рассмеявшись, Корнелий постучал кулаком по подлокотнику кресла и подмигнул Хранителю. – А пока, давайте выпьем за здоровье…

– А кто этом там прячется за вашей могучей спиной, лорд Мутон, – не унимался полупьяный Пайпер, раззадоривающий старого недруга. При этом он обменялся широкой улыбкой со вторым сыном.

– Наблюдательный мальчишка, – пробормотал гость, клацнув выступающей челюстью. Пожевав щеку пару секунду, он все же повернулся и щелкнул пальцами, подзывая скрывающегося за спинкой юнца. – Освальд. Подойди ближе. – тот не пошевелился, ограничившись легким кивком. – Прошу прощения за моего бастарда. Он плохо воспитывался. Хотя чего ожидать от сына доярки?

– Освальд – довольно необычное имя для бастарда, – заключил Мейсон, силясь рассмотреть одного из отпрысков великого дома. Тот намеренно прятался от пристальных взглядов, неуверенно топчась на месте. Но при последней фразе он заметно вздрогнул и сделал шаг вперед.

– Потому что моя мать не была дояркой изначально. Она родом из Тироша, величайшего города…

– Да шлюхой она была припортовой, – рявкнул разгневанный Корнелий, хватаясь за подлокотники и порываясь встать. Изуродованные болезнью ноги не позволили ему исполнить задуманное, но тихое рычание старика все равно смутило большинство гостей. – Чем еще славен твой великий город? Его мать могла похвастаться некоторыми умениями. Тогда я был моложе и активнее. В общем, я принял ответственное решение забрать ее из борделя и привезти в наш чудный край. Ну, прислуживать мне она наотрез отказалась, зато полюбила природу Речных земель. Мы не виделись много лет, пока она не явилась ко мне четыре года назад с просьбой приютить якобы моего сына. Я не поверил ей. Но ни разу в жизни меня не называли трусом или недостойным человеком. Поэтому я забрал мальчика и с удовольствием поменял бы ему имя, если бы он уже на него не откликался. Так что он мог бы быть более благодарным и выйти, мать твою, на свет, чтобы поприветствовать своего лорда.

– Уверяю, это излишне, – Талли не успел договорить прежде, чем бастард показался им на глаза. Зря старый Мутон распинался: тот был похож на собственного отца больше, чем остальные отпрыски. Эти черные смоляные пряди хаотично спадали на вспотевший выпуклый лоб, достигая пышных бровей и касаясь верхнего века. Гладко выбритый подбородок смотрелся неплохо, но болезненный цвет лица, на грани бледности, придавал ему сходство с мертвецом. Положение существенно спасали глубокие глаза с зеленоватым отливом. Широкие, но лишенные какого-либо блеска. – Почему… ты хромаешь? – человек перед ним действительно подволакивал правую ногу, отчего все тело нелепо тряслось. Это вызвало плохо скрываемые смешки аристократов. – Что с тобой случилось, Освальд?

– Старая рана, – полушепотом сообщил младший Мутон и, сделав неловкий поклон, едва не упал на землю. Замахав руками, словно птица, он чудом сохранил равновесие и распрямил спину. – Извините

– Папа, он похож на пингвина, – внезапно подал голос доселе молчавший Арон, схвативший отца чуть повыше локтя и указывая на странного мужчину пальцем. Проницательный комментарий ребенка не мог оставить равнодушной добрую половину гостей. Раздался по-настоящему громкий смех. Мейсон отметил, что гадливые улыбочки скользнули по лицу лорду Красного Пруда и его наследника, только Джерма и Эдвард не присоединились к общему веселью. – Те смешные птицы, которых привозили к нам недавно… черно-белые… у него тоже черный кафтан!

– Хватит, – прервал разбушевавшихся забавников Талли, заметно повышая голос. Впервые за долгое время вассалы почувствовали на себе гнев сына Лукаса, не перенявшего от отца твердого характера. Видимо, они серьезно ошибались, если так думали. – Почему замолчали музыканты? Играйте! Где виночерпии и кладовщики? Где вино? – все мгновенно пришло в движения. Рыцари продолжили поединки, пари на деньги возобновились, азартные игры вернулись к активной фазе, а пьяные песни – к пассивной. Все разбрелись по разным сторонам сада, дабы принять участие в развлечениях. Успокоившись лишь на третьей минуте глубоких вдохов и выдохов, Хранитель подошел потерянному бастарду. – Освальд. Простите моего сына. Он слишком мал и бестактен. Я обещаю, этого больше не повторится. Надеюсь, вы не в обиде.

– Обида знакома мне с самого детства. Как и унижения, – заикаясь, проговорил Освальд, прикусывая губу. Пронизывающий взгляд вперился в настороженного сюзерена, все еще державшего ребенка на руках. Когда подозрительный мужчина, разодетый в сплошную черную материю, сделал шаг вперед, протектор ожидаемо отступил, но, спохватившись, замер. – Но вот извинения я слышал крайне редко. Благодарю. – протянув ладонь, он коснулся детских волос и провел по ним пальцами. – Я этого не забуду. А пока я пойду за вином, если не возражаете.

Испросив дозволения, Мутон не стал дожидаться каких-либо жестов и просто направился к столам с нетронутыми блюдами, но перевернутыми бокалами. Мало кого беспокоила пища. Или музыка. Или душевны беседы. Вот почему он сторонился больших компаний и не вступал в разговоры с погаными пьяницами, не знавшими меру. Тем не менее, Освальд не успел добраться до отдаленного стола, так как споткнулся на середине пути и упал в траву. Позади раздался неудержимый злорадный смех. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто решился издеваться над невинным гостем. Выпившие дворяне, богато разодетые скоморохи с черными сердцами.

– Тебя вроде как пингвином назвали. Это ведь птица, да? – растягивая слова, мучитель наслаждался. – Но, как по мне, ты больше похож на курицу. С подмоченными перышками.

– За вином пришел? Разве бастардам можно сидеть за общим столом? Твое место в курятнике, юнец. Или как там тебя зовут?

Кто-то грубо схватил упавшего Освальда за плечо и поднял на ноги с намерением поиграть с жертвой. Но их затея провалилась, стоило чьей-то ладони лечь на плечо одного из дебоширов и развернуть по направлению к вмешавшемуся лорду. Поначалу садист хотел выразить протест, но стушевался после того, как увидел стоявшего перед собой ветерана. Можно было судить о внешности десницы короля лишь по нарисованным портретам, но в королевстве практически все знали о знаменитом слепом солдате на службе дома Талли. Он потерял зрение в юном возрасте, но сумел удержать все земли своего клана, пройти несколько войн и остаться в живых. Невзирая на собственный серьезный недуг, он руководил осадами, оборонами и крупными армиями.

– Сир Блэквуд, – промямлил рыцарь, отступая назад и непрестанно кланяясь. Оба скрылись за аллеей с многочисленными невысокими елями. Прислушиваясь к удалявшимся шагам, Скотт склонил голову набок и улыбнулся краем потрескавшихся губ.

– Люди иногда бывают жестокими. Или беспросветно глупыми. Одно от другого не всегда отличишь, – философски заметил ветеран, покрепче хватаясь за трость и выпрямляясь. – Освальд, не так ли? Мы незнакомы. Мое имя Скотт. Глава дома Блэквудов.

– Да, вы правы. Я о вас прежде не слышал, но ваше имя тут кое-что значит. Так что благодарю, – грязь, покрывшая одежду, была тщательно счищена, после чего Мутон злобно выдохнул и оскалился. Если бы не публичное мероприятие, он бы нашел способ поквитаться с обидчиками. Хотя что может какой-то калека в чужом обществе? – Но каким образом вы… – подняв указательный палец, он только тогда заметил, что собеседник упрямо смотрит в одну точку. – Вы не видите!

– А вы хромаете, – представив шокированное лицо слушателя, старый Ворон тихо рассмеялся. Но, по крайней мере, не стал этого скрывать. – Потеряв зрение, я получил способность слышать вибрации и распознавать недуги любого свойства. – младший из сыновей Корнелия действительно раскрыл рот, нелепо уставившись на слепого лицедея. Он явно хотел задать вопрос, но был поражен услышанным. – Я пошутил. На самом деле мой сын сообщил мне о хромом господине, который устроил сцену для всего двора. – Освальд шумно выдохнул и поправил упавшие на глаза волосы. Вена на лбу вздулась, грозясь прорвать плоть. – Надо мной тоже подшучивали в молодости. Кто-то даже посчитал веселым подозвать меня к речке и толкнуть в воду. Не удивлюсь, если это был кто-то из рода Пайперов.

– И как вы с этим справлялись?

– Меня поддерживала горячо любимая супруга. Хотя родители с обеих сторон были против нашего брака, но где они теперь? – тяжело вздохнув, Блэквуд попросил поднести ему бокал и Мутон с удовольствием исполнил просьбу, пусть и адресованную слугам. – Меня постоянно опекали. Не хотели пускать в походы или на войну. Но я обзавелся решительным характером и друзьями в столице. Влиятельными и заботливыми.

– Вы сражались против Голодного Волка?

– Однажды я дрался с ним самим, – предсказав молчаливое изумление бастарда, солдат усмехнулся и покрепче схватился за трость, силясь не поддаться детскому порыву и не продемонстрировать свои умения. – Не могу сказать, что считаю себя ровней такому сопернику. Скорее всего он был готов пощадить меня из чувства отвратительного сожаления, но, уверяю, я бы боролся до конца. – пораженный столь проникновенной историей, Освальд с придыханием поднес к губам бокал и поморщился от крепкого напитка. – Подумайте о моем предложении. Вам здесь делать нечего. Заново отстроенная столица – вот, куда вам нужно стремиться.

– Благодарю за живейшее участие, но незаконнорожденным детям нет места при дворе. Я понимаю это и не питаю ложных надежд. Так что… – разнесшийся по саду крик привлек внимание обоих. Скотт встрепенулся и поднял голову, с усилием вслушиваясь. – Это, должно быть, мой старший брат. Снова пытается сломать кому-то ключицу.

– Ваш брат – жестокий человек, правда? Если вы кивнули, то напоминаю, я не вижу, – он рассмеялся первым, вынуждая смущенного Мутона последовать его примеру. Кто бы мог подумать, что рыцарям славного королевства не чужды сострадание и взаимопомощь.

На другом конце рощи, за специальным деревянным ограждением, шел уже пятый поединок подряд. Никто до сих пор не смог свалить поразительно быстрого фехтовальщика Джареда, не гнушающегося грязными приемами и, как следствие, серьезными увечьями. Его безжалостность поражала, но могла восхитить лишь приверженцев кровавых зрелище. Некоторые из них подошли ближе, дабы взглянуть на кровавое месиво, красующееся на зеленеющей травке. Шелковой, напоминающей перину или же удобный плащ, подкладываемый под голову путниками. Такое сравнение мысленно проводил юный лорд Бракен, поваленный на землю вторым резким ударом по черепу. Почувствовал, как по опухшей скуле стекает тонкая кровяная струйка, он попытался приподняться на локтях и встать, но был прижат ногой непреклонного соперника с мерзкой ухмылкой.

– Вы совершенно лишены чести, милорд, – прорычал Доменик, хватаясь за икру противника, жаждая достать небольшой нож и порезать чужую мышцу. Но это всего лишь дружеский бой. Они закончили воевать три года назад. – Но вы победили. – облизнувшись, Мутон-старший отошел в сторону, чтобы принять из рук слуги бурдюк с вином и отпраздновать победу глубоким глотком. – Никакой чести… – отойдя в противоположный угол, Бракен выхватил ведро и вылил на себя содержимое, смывая кровь, пот и страдания.

– Хотите загадку? – повиснув на заборе, широко улыбающийся Эдвард не смог воздержаться от столь забавного действия, несмотря на неуместность происходящего. – Я дана всем, но не все готовы мною воспользоваться. Я ценюсь только в песнях, но только в них выигрываю. Что я?

– Ты ко мне обращаешься? – потрясенный Доменик решил, что у него начались галлюцинации, и часто заморгал в попытке прийти в себя.

– Очевидно, что ответ – честь! – стоявший неподалеку аристократ в массивном плаще голубого цвета, помахал им рукой. С трудом передвигаясь из-за сгорбленной спины, он все же преодолел немалое расстояние от кустов с розами до шиповника за считанные секунды, и даже успел подслушать чужой разговор. – Правильно ведь? – лучезарная улыбка растопила сердце старика. – Ты и вправду смышленый мальчик. Мое имя Шеридан, я лорд Голубой Девы.

– О, я наслышан о вас. Знаменитый ветеран. Вы убили моего дядю, Мобиуса Мутона, – улыбка сразу же спала с пунцовых губ солдата, а линия морщин в области щек стала еще явственнее. Он еда успел раскрыть рот для колкого ответа или неловких извинений, как расслышал прерывистый смешок. – Да не переживайте, это просто старая семейная история. Вы были в своем праве. Я бы также поступил. Все проходит. Когда я с вами, вы меня не цените, но потеря, мечтаете вернуть назад. Что я?

– Время, – вмешавшись, прокричал Джаред, осушив половину бурдюка. Бордовые капли стекали по подбородку, пачкая красноватый кафтан. – Он эту тупую загадку всем рассказывает. Слуги подустали от нашего дорогого арлекина. Но знаете, как он себя называет? Загадочник.

– Так меня прозвали за морем, –прикусив нижнюю губу, Эд наклонил голову и сверкнул глазами. Не стоило недооценивать стройного юношу с элегантными манерами – где-то внутри него бурлило что-то страшное. Неопознанное и неназванное, но наверняка опасное. По расширенным зрачкам видно, до какого предела он мог дойти. – Вообще-то, меня называли Нигмой. Точного перевода на наш язык не существует, поэтому я пользуюсь его ограниченностью как могу. Но, повторюсь, в отличие от брата и остальных членов семейства, я не питаю враждебных чувств к Пайперам. Выражаю свое почтение.

– Соберитесь все! Хватит разбредаться! – выкрикнул Белфаст, призывая аристократов приблизиться к помосту, на котором восседал Хранитель с семьей. – Милостью короля и Господа, лорд Талли хочет произнести речь.

– Благодарю, – поднявшись, Мейсон успокоил роптавших последователей поднятой рукой. – Не буду затягивать, я не мастер длинных монологов. Я не Клаус и не Гэбриэль, да горит он вечность в адском пламени. – крики одобрения послышались со всех концов сада. Подняв бокалы и бурдюки, они были готовы выразить ненависть к проклятому Волку и забыться в ней. – Выпьем за нашего короля и моего любимого племянника. И за Корнелия Мутона, именинника, преданного вассала и деда моего сына! За мир! За Альянс! – многоголосый клич вторил краткой речи. Утопая в винных парах, воины жаждали достать клинки и продемонстрировать единство, но руки были заняты. – За павших товарищей. Герои заслуживают быть упомянутыми.

– Какое варварство. Поминать тех, кто не сумел себя защитить, – фыркнул Джаред из своего закутка, но достаточно громко – чтобы пару людских рядов дрогнуло и обернулось с побагровевшими ликами истинных мучеников за неразделенную веру. Реакция последовала незамедлительно: обнажив меч, разъяренный Маллистер не выдержал. К черту установленные правила и доверие лорда-протектора. У них не стали забирать оружие под честное слово. Сегодня он впервые его нарушит. – Не стоит. Мы, Мутоны, обид не прощаем.

– Это по твоему убитому дяде видно, – рыкнул Орион, единственный выживший из четверых сыновей прошлого лорда Маллистера, не дожившего до окончания треклятой войны. – Ну давай. Рискнешь принять вызов от меня? Или только Бракена можешь избивать в загонах?

– Не вмешивайся, Орион, – протолкнувшись сквозь плотное кольцо вельмож, Доменик вышел вперед с выставленным клинком, направленным прямо в горло мятежника, посмевшего оскорбить память о великих воинах. – Я хочу сам с ним поквитаться. Надутым индюкам следует преподать урок.

– Вам двоим, полагаю, нечего терять, да? – осклабившись, Джаред потянулся ладонью к незаметным ножнам на бедре, где припрятал кинжал на случай внезапной атаки. – Предупреждаю: я десятки лет служил наемником на службе заморских князей, царей и жрецов. Боевого опыта у меня достаточно, а вот насчет вас сомневаюсь. Сколько вам лет? Готовы рискнуть всем и пресечь собственный род?

– Достаточно! – взревел рассвирепевший Мейсон, ударивший кулаком по столу, отчего все сидящие вздрогнули и невольно задрожали. – Именем короля, приказываю спрятать оружие в ножны! – пара стражников уже стояли наготове с алебардами, выжидая какого-либо знака. Остальные разошлись и украдкой поглядывали на троих тяжело дышавших соперников. – Напоминаю, что три великих клана поныне существуют лишь благодаря милости дома Талли. Эту милость можно легко дать, но также легко забрать. Вы будете лишены титулов и земель, если немедленно не прекратите! Король Никлаус велел мне отыскать достойных людей и даровать им титулы. Как думаете, много желающих позарятся на ваши угодья?

Нехотя, с соблюдением мер предосторожности, вспылившие гости исполнили просьбу Хранителя. Но обмениваться добрыми пожеланиями на ночь не стали, а просто разошлись по своим лагерям. Сжав зубы, сын Лукаса спрятал лицо в ладонях и просидел так неприлично долго. Как он устал от всех этих распрей, угрожающих нарушить хрупкий баланс между крупными семействами. Они потеряли очень много солдат и представителей своего рода, чтобы так беззаботно распоряжаться жизнями. Своими или чужими. Нужно обсудить этот вопрос приватно, с каждым зачинщиком и участником. Предложив гостям наслаждаться остатком вечера, лорд Речной Мели попросил прощения и покинул пиршество. Вряд ли кто-либо рискнет вновь сцепиться с недругами, обидчиками или идиотами. Отказавшись как-либо комментировать свои действия, Мейсон отмахнулся от вассалов и покинул возвышенность.

– Оставьте его, – подала голос Джерма, до этого хранившая упорное молчание. – Все будет в порядке. Я лично все проконтролирую.

– Ты всегда была умной девочкой, дорогая, – оторвавшись от тарелки с бараньей ножкой, Корнелий похлопал сидящую рядом дочку по колену и улыбнулся. – Ну а ты, Джаред, больше столько не пей. Я не поддерживаю то, что ты сегодня сказал, но это ведь твое мнение, да? А мы за это не наказываем. Мы же не какие-то там замшелые Бракены. Верно?

Одарив отца красноречивым взглядом, выражающим откровенное презрение, Джерманотта решила провести остаток наскучившего вечера в полнейшем молчании, изредка прерываемым навязчивыми балагурами. Гости начали разбредаться по заранее подготовленным комнатам около полуночи. Пару изрядно напившихся солдат предпочли остаться на свежем воздухе и плюхнулись на стол, захрапев. Отдав последние распоряжения, леди Талли лично проводила членов семьи в их покои и пообещала навестить их перед отходом ко сну. Свое слово она одержала гораздо охотнее, чем вельможи Мутона или добрая половина Беленора. Оттого и удивилась, когда отворила одну из дверей без стука и застала двоих братьев в слегка растерянном виде. Эдвард резко дернулся, чуть не выронив мокрую тряпку из дрожащих тонких пальцев.

– Предупреждать надо! – рявкнул Освальд, прижимая ладонь к правому глазу. Прикусив губу в явном раздражении, Джерма шагнула в плохо освещённое пространство и, схватив бастарда за руку, сразу же вынудила его показать алеющую гематому, покрывшую весь участок кожи. – Чего ты хочешь?

– Это Джаред, – не вопрос, констатация факта, заставившая сына Корнелия поежиться и вжаться куда-то в собственное неказистое тело. – Мой супруг этого так не оставит. Он недоволен его поведением. Я завтра же поговорю с ним и попрошу высказать все, что у него на уме.

– Смирись, Джерма, – перебил Эдвард, возвращаясь к прерванному занятию. – Не думаю, что твоего влияния хватит на то, чтобы прекратить эти издевательства. Длящиеся уже четыре года. Да, сестра, я не писал писем – не было времени. – претенциозно заявил Эд, наклоняя голову, отчего острые точене скулы стали еще более ярко выраженными и почему-то угрожающими. – Ничего уже не исправить.

– Я могу прожить сотни лет или всего один год. Память обо мне будет жить долго, но стоит кому-либо обо мне забыть, и я перестану существовать. Что я?

– Семья, – через полсекунды нашелся Эд, придерживающий младшего брата за затылок. – Но Джаред – тоже наша семья. Разве не так?

– Конечно. Но достоин ли он ее? – вопросительно изогнув брови, Джерма приобняла вечно грустного Освальда за плечи и запустила руку в его смоляные волосы, наводя легкий беспорядок. – Он не смеет вас обижать. Обещаю, рано или поздно он ответит за свои поступки. Как и отец. А пока что отдыхайте. И забудьте об этом вечере.

– Почему ты мне помогаешь? – спросил поежившийся Освальд, впервые прикрывший уставшие глаза и расслабившись под чужими прикосновениями. – Я всего лишь незаконнорожденный сын. Не чета…

– Ты плохо вслушивался в загадку. Стоит кому-то обо мне забыть и я перестану существовать, – сейчас она решила стать перед ним и наклониться. – Мы – семья. Мы обязаны быть вместе. И поддерживать друг друга. – расширившиеся до предела зрачки свидетельствовали о понимании. Хотя они никогда не были особенно близки, леди Речной Мели не позволит обижать свой клан. – Я пойду спать. Завтра будет новый день. Отдыхайте.

Твердыня казалась маленькой на фоне других монументальных сооружений в стране, но зато была вполне удобной для перемещений. Никаких лабиринтов, запутанных коридоров и потайных проходов на крышу. Ей потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до общих покоев и, при помощи слуг, избавиться от одежды, чтобы наконец предаться желанному сну. Она даже не подозревала, что где-то за пару метров до главного пиршественного зала едва не столкнулась со старшим братом. Они оба разминулись в обширном пространстве и не заподозрили о присутствии кого-то постороннего. Вряд ли можно винить их за такую предосторожность. Джерма не хотела разбудить старых ветеранов, явно собиравшихся проснуться раньше по старой солдатской привычке. Джаред же не желал, чтобы кто-либо застал его врасплох, пока он снимает штаны и пристраивается сзади к одной из служанок. Проклятый Хранитель не обеспокоился нуждами младшего поколения и отказался впускать во двор шлюх. Но он не предвидел, что заработать в его доме захочет каждая третья.

– Не уходи никуда, – прошептал Мутон-младший на ухо услужливой девчушки, надрывно дышащей. – Я найду свой бурдюк и мы продолжим. – покрутив головой в стремлении отогнать боль, Джаред на полном ходу врезался в балконные створки и оказался снаружи. Свежий воздух прояснил сознание. – Вот черт. Где все? Веселье не закончилось! – расправив затекшие плечевые суставы, он свесился с каменных поручней и вдохнул отрезвляющий воздух полной грудью. – Где мой рог? Подать сюда? И спеть песню! – чувства притупились. Как и инстинкты. Он не развернулся, когда позади раздались отчетливые шаги. Возможно, наследник Красного Пруда не почувствовал удар об землю. Хотя высота была приличной, способной убить любого.

Рухнув в кустарник неконтролируемо разросшихся роз, Джаред застонал и, пошевелив рукой, понял, что все кончено. Он умер спустя пару часов. Или ужасно долгих минут – никто так и не понял. Даже слуги, обнаружившие труп поутру. Выругавшись, кастелян поспешил разбудить лорда и доложить о находке в виде окоченевшего тела. Не самое радужное донесение. Окончательно проснувшись, Мейсон сжал кулаки, отказываясь верить в случившееся. Наверняка произошла досадная ошибка. Кто-то похожий на старшего сына Корнелия свалился вниз и внес неразбериху. Сейчас они все решат. Разберутся. Но трагедии не избежать. Талли понял это, когда разрубил всю рощу напополам, дабы быстрее добраться до покойника и убедиться в услышанном лично. Чертыхнувшись сквозь плотно сжатые зубы, мужчина в который раз убедился, что судьба играет с ним злую шутку. Придется написать королю в столицу, и сообщить о печальном инциденте гребаному подагрику. Иначе войны кланов не избегнуть. А Никлаус предельно точно изъяснился в последнем общем письме: никаких конфликтов, иначе он покарает всех.

– Мой сын! Мой мальчик! – душераздирающие вопли болеющего воина, пытавшего встать со стула и дотянуться до бездвижного туловища, вызывали скорее омерзение, чем сочувствие. Наверное, все присутствующие просто понимали, с кем имеют дело и не спешили выказывать мнимого сожаления. – Ты не заслуживал такого конца! Ты был создан для правления! – из раза в раз ударяя покрасневшим кулаком по подлокотнику, Корнелий не сдерживался и бранил всех вокруг. – Кто это сделал? Подать мне его сюда! Я лично казню его! Своим клинком! – глазные яблоки угрожали выпасть из орбит. Но жажда мести удерживала их от такого непроизвольного движения. Тогда они зациклились на одном из главных персонажей разыгравшей трагедии. – Ты! Бастард! Это твоя вина! Сын шлюхи! – Освальд, шокировано разглядывающий недвижимого старшего брата-мучителя, не успел разыграть ни уязвленной добродетели, ни удовлетворенного мстителя. – С меня хватит! Ты слишком много себе позволял! Не стоило слушать сердобольных советников! Нужно было прикончить тебя еще в детстве.

– Успокойтесь, лорд Мутон, нет нужды вычитывать того, чья вина не доказана, – не выдержал Скотт, постоянно задававший вопросы зрячему сыну. Тот описал ситуацию и выставил чертового Пингвина жертвой отцовской жестокости. Впрочем, так и было на самом деле. – Не впадайте во искушение и оставайтесь трезвым судьей. Мы должны получить доказательство, что ваш младший сын…

– Бастард! – заревел лорд, вскакивая на больные ноги и валясь прямо на землю. К вящему удивлению доброй половины зрителей, он сделал над собой усилие и дополз до распростёртого на земле сына, хватая того за кафтан. – У меня всего два настоящих сына! Два из семи! И один уже мертв! Вы уж точно понимаете меня, сир Блэквуд! Вы потеряли одного из сыновей в той войне! Теперь не мешайте мне отомстить! Бутч, убей сукиного сына!

Огромный верзила, ни секунды не раздумывая над целесообразностью приказа, вытащил клинок из ножен и направился в сторону раскрывшего рот Мутона, задрожавшего от страха. Он не собирался оказывать сопротивление. Так нельзя. Утробно зарычав, Мейсон ринулся наперерез громиле и отразил удар своим фамильным мечом из редчайшей крепкой стали. Поединок обещал быть захватывающим, но подчиненный лорда Мутона почему-то отшатнулся и сделал шаг назад. Не желал прослыть убийцей сюзерена.

Трусливое отродье.

– Я не позволю пролить кровь в доме моих предков! – оповестил собравшихся Талли, не убирая меч, а наоборот – демонстрируя. – Даже своему родственнику!

– Вы уже это сделали, сир! – проскрежетал Корнелий, пытаясь растормошить умершего наследника. – И я клянусь, ваши действия не останутся безнаказанными! Я больше не желаю видеть бастарда! Вы чересчур милосердны для Хранителя. И совершенно несправедливы! Ваш отец был другим.

– Он умер пять лет назад. Смиритесь с потерей и возвращайтесь домой. Я не дам казнить кого-либо без королевского суда. Предоставьте доказательства виновности вашего третьего сына!

– Отпрыск шлюхи отныне не является моим сыном! – отрезал Мутон, щелкая пальцами и требуя помощи от верных прислужников. Те мгновенно спохватились и подняли хозяина на ноги, провожая к трону. – Теперь это твоя головная боль. Наслаждайся. Пока имеешь возможность!

– Возвращайтесь в Красный Пруд, милорд. И ждите дальнейших указаний. Я все сказал. Останки сына вы получите по прибытию домой. Никак иначе.

Побагровевший Мутон оскалился, силясь преодолеть подступавшие слезы и гнев. Но тщетно. На этот раз он проиграл необъявленную войну. Приказав всем оруженосцам и рыцарям собраться за стеной проклятого замка, он в считанные минуты призвал всю свиту и через пару часов удалился, не сказав ни слова на прощание и не удосужившись разубедить союзников в отсутствии дурных намерений. И это насторожило многих речных вояк.

– Не самая лучшая развязка для пирушки, – доверительным тоном сообщил Шеридан, подошедший к сюзерену и положивший руку ему на плечо. – Не хочу вас расстраивать, но врага вы себе нажили неслабого и это может обернуться гражданской войной. Все плохо, Мейсон. Все очень плохо.

Мрачное предсказание Пайпера начало сбываться через несколько недель. Близлежащие поселения подвергались нападению возникших из ниоткуда разбойников, вооруженных клинками и булавами. Не обычных дилетантов, решивших выйти из-под контроля, а настоящих профессиональных убийц. Лиц никто не разглядел – их скрывали за опущенными забралами черного шлема. Флагов с собой не носили, отметая подозрения о последователях Голодного Волка. За пять лет их ряды значительно скоартились – идейных практически не осталось, а остальные скорее называли себя наемниками, чем любителями погибшего безумца. Значит, бандиты действовали по чьему-то чужому приказу. Пришли из столицы? Маловероятно – король основательно зачистил территорию. Может, с земель Ланнистер? Но письмо от Кола гласило, что последний оплот еретиков был уничтожен благодаря новому лорду Престеру. А Тиреллы вымели черную скверну через год после окончания военных действий. Хотя их необъятные просторы могли приютить любого ублюдка.

– Это становится проблемой, – разнервничавшись, Талли швырнул бумагу на край стола, обхватывая голову руками. – Земли Личестеров подверглись нападению этой шайки. Говорят, у них двадцать или тридцать человек. И все верхом. Я уже запретил Джерме выезжать за пределы крепости, но сколько мы так продержимся?

– Отец пообещал выделить добротный отряд из сотни человек. Маллистеры приведут лучников. Еще Бракены поклялись прислать подкрепление. Жалобы от лордов стали регулярными и терпеть такое отношение они точно не будут.

– Я могу обойтись без их помощи и нравоучений, – огрызнулся Хранитель, исподлобья глядя на своих неудавшихся советников. Ничего дельного пока не предложили. – Проблема в том, что мы не можем их отловить. Скорее всего, у них убежище в одном из заброшенных замков или кто-то дает им приют. – полушепот раздался с разных концов стола. Белфаст попытался успокоить всех стуком по столу, но предположение о предательстве всколыхнуло ряды сидящих. – Кто-то со мной не согласен? Освальд, что думаешь?

– Я… не знаю, я… мы же не можем обвинять кого-то без доказательств, – промямлил ошеломленный бастард, не ожидавший, что к нему кто-нибудь обратится. После недавнего инцидента Мейсон дал шурину возможность пожить в Мели, взяв его в качестве советника за общим столом. Как оказалось, у мужчины были способности к финансам. И стратегическое мышление. – Устраивать засады глупо и опасно. Лучше отправить доверенных людей в замок каждого вассала и проследить за их действиями или узнать об отношении к правящему дому. Насколько я помню, вы стали лордом не так давно.

– Шпионить за своими? Да ты из ума выжил! – встрепенулся Пайпер-младший, уязвленный намеком на неверность одного из вассалов. – А, может, это твоих рук дело? Точнее – твоей чокнутой семейки?

– Заткнись, Белфаст. Ты забываешься. Речь идет о семье моей жены и матери твоего будущего лорда. А еще Освальд прав. – затравленное выражение лица бастарда сменилось воодушевлением, тень улыбки скользнула по бледным истрескавшимся губам. – Надо во всем разобраться. И послушать, что говорят за закрытыми дверьми.

– Чудесный план! Скажи, мы вправду будем игнорировать смерть наследника Мутонов в твоем замке и пустимся на поиски мифического заговора?

Двери, ведущие в небольшой зал советов, распахнулись и пропустили внутрь взволнованного слугу. Запыхавшись, тот подбежал к Хранителю и шепнул на ухо пару слов. Резко выдохнув, Мейсон не сразу почувствовал, как острые ногти впились в кожу и оставили заметные полумесяцы. Вскочив на ноги и нахмурившись, он не стал дожидаться остальных и ринулся наружу. За ним поспешили собравшиеся сановники, включая нелепо хромающего Пингвина. Кличка приклеилась к нему намертво, хотя мало кто из аристократов мог описать это заморское создание. Им просто нравилось насмехаться. Думать, что они лучше какого-то покалеченного безродного выскочки. Огромная ошибка.

– Эдвард? – удивленно раскрыв рот, Мутон замер в нерешительности под пронзительным взглядом старшего брата. Поджав искусанные губы, он хотел подойти и обнять родича, но воздержался. Стоит ли позорить и без того напряженного Эда, сжимающего в тонких пальцах измятое письмо. – Что тебе нужно? Отец сменил гнев на милость?

– Не совсем. Я приехал к лорду Талли. Мои люди перехватили одно послание, предназначенное для лидера разбойников. Или для нанимателя. – поддавшись вперед, сын Лукаса протянул руку, но так и не получил желаемого – Нигма быстро отдернул бумагу. – Для всех мы в обилии рождаемся на свет. У одних нас много, а у других почти нет.

– Боже мой, давайте потратим время на тупые загадки, – простонал Белфаст, пожалевший о том, что остался вместе с сюзереном для успешного разрешения кризиса в Речных Землях. Отец настоял. Мол, новоявленному правителю не справиться без дружеской поддержки. И что теперь?

– Ответ – деньги, – поймав на себе явно удивленные взгляды, Мейсон разозлился: – Что такое? Ведь все очевидно!

– Ты что, хочешь денег за информацию? – огрызнулся наследник Голубой Девы, не веря ушам. Таких самоуверенных наглецов еще поискать нужно.

– Нет. Он имеет ввиду, что нападение на деревни устраивают наемники, оплаченные лордом или же кем-то другим, – вмешался Освальд, позволивший себе выдержать паузу ради эффектного выхода на сцену. Брата он знал не так долго, но сумел быстро уловить ход его мыслей.

– Верно, – подтвердил Эдвард, отдавая должное сообразительности бастарда. – Имя заказчика, увы, не названо. Но это определенно кто-то из ваших вассалов. И вы сможете удостовериться в этом, если последуете за мной. Я выслеживал этих… убийц уже около трех дней и наконец напал на след. Ваша помощь будет неоценимой. Вместе мы их поймаем и заставим говорить.

– Седлать коней. Созови моих людей и будь наготове у ворот через час! Я расчищу свои земли. Узнаю имя изменника и пошлю его отрубленную голову в столицу!

Воодушевленные кровожадным напутствием рыцари собрались за полчаса и, выстроившись в ряды, последовали за разъяренным предводителем. Стяги с серебристой форелью бешено развевались на ветру во время галопа. Перепрыгивая через речки и расселины, всадники стремились казнить тварей, рискнувших нарушить их покой в очередной раз. Парадоксально, но их подгоняла усталость от войн. Прибыв к месту назначения через полтора часа, отряд одновременно натянул поводья, придерживая норовистых скакунов. В округе, за лесистыми холмами, голыми полями и выжжеными краями никого не было. Следы пребывания головорезов обнаружились в деревне неподалеку, вместе с перебитыми солдатами на службе Мутонов.

– Ты что, оставил их без командира? – ужаснулся Пайпер, осматриваясь. До его тонкого слуха долетел подозрительный шелест листвы и треск сучка. Сверкнувший в небе наконечник стрелы, впившийся в бок заржавшей лошади, подтвердил худшие опасения. – Засада! – с лучниками им не справится. Они как на ладони. Поэтому мужчина принял ответственное решение и на полном ходу спешился, сжимая колени для более удачного приземления.

– Твою мать! – пустив взбесившегося коня галопом, Мейсон все же сумел сориентироваться и снять с плеча длинный лук. – Ну же, покажитесь. – пуская стрелу наугад в предполагаемое гнездо лазутчиков, он с трудом различал бесконечную тропу, проносившуюся с неимоверной скоростью. Стоит остановиться, передохнуть и узнать положение вещей. Где-то на фоне раздавались крики раненных и шум борьбы. – Придется добираться окольными путями. – едва шевеля губами, прошептал сын Лукаса, ведя себя как можно тише. Словно на охоте. С единственной разницей, что жертвой может стать он сам. Так оно и произошло, когда из надежного укрытия выскочил один из нападавших, схвативший скакуна прямо за повод, и потянул. – Рискнешь, сукин сын? – глядя в опущенное черное забрало, лорд накренился в сторону и ударил прорезью лука по шлему соперника. От неожиданности тот ахнул и оступился. – Не недооценивай меня! – вытащив из кармана острый кинжал, он бросился на опешившего врага, желая поскорее расправиться с угрозой для своего дома.

– Лорд Талли, берегитесь! – голос Эдварда показался таким далеким и близким одновременно. Этим воспользовался поганый налетчик и скинул с себя нависшего рыцаря, предпочтя сбежать вместо того, чтобы давать отпор. Он скрылся в лесной чаще быстрее, чем Мейсон успел опомниться и разозлиться от столь трусливого поступка. – Боже, я наконец нашел вас! – удерживая Хранителя за плечи, Мутон оградил его от безрассудных действий. – Вы все равно их не догоните! Успокойтесь! Я присутствую в каждом сознании, но мною часто пренебрегают. Я способен захватывать замки и находить врагов…

– У меня нет времени на твои загадки! – проорал Талли, хватая шурина за локоть и встряхивая. – Мне надо их найти и уничтожить!

– Правильный ответ – разум, – ровным тоном произнес Нигма, не меняя позы. – Подумайте сами: эти господа не решились вступать в открытый бой. Они убили всего двоих и скрылись. Почему?

– Я не понимаю, о чем ты, – на скулах бродили желваки, искажая привлекательные черты. – Заткнись. Дай мне подумать.

– Они хотели, чтобы вы покинули замок. Очевидно, что их тут меньше, чем на сообщалось. Так вопрос все тот же: почему?

– Нет! – внезапное озарение тронуло вытянувшееся побледневшее лицо. – Они хотели, чтобы в замке никого не осталось, кроме… нет… – стараясь не сорваться на крик, Мейсон задрожал и сжал челюсти до омерзительного скрипа. Не обращая внимания на израненных товарищей, он пустил сумасшедшим коня галопом до самой цитадели, издевательски возвышавшейся над всеми холмами и предгорьями. – Господи, я молю тебя. Только не это.

Подгоняя взмыленного жеребца, Талли молился о большом пожаре, об украденных сундуках, или об умерших друзьях, но тщетно. Не дожидаясь, пока подвесной мост опуститься полностью, он прыгнул на деревянную перекладину и прополз под тяжелыми коваными воротами, начавшими подниматься со скрежетом. Потаенная надежда на добрый исход теплилась в недрах души, но оборвалась, стоило ему завидеть опущенные глаза прислуги, дрожащие губы солдат и разбитые в кровь кулаки Джермы. Ее истерика длилась около часа. С момента похищения единственного сына и до возвращения мужа из умело подстроенной ловушки. Они выманили его из безопасного места, дабы выиграть время для кражи невинного ребенка.

– Это отец… Мейсон, это все он! – сорванным голос проскрежетала женщина, цепляясь пальцами за окровавленную кольчугу – он плохо понимал, кому именно принадлежала эта кровь. – Я уверена! Он послал своих людей, чтобы украсть нашего сына и убить Освальда…

– Он жив? – Хранитель обнаружил брата жены на постели неподалеку. Из перебинтованной разбитой головы все равно сочилась кровь, превращая белую материю в грязно-красную. – И ты докажешь, что лорд Мутон виновен?

– Очнись, Мейсон! Какие тебе нужны доказательства? – сорвалась на крик Джерма, отвешивая мужу крепкую отрезвляющую пощечину. – Он прислал Бутча! Эта тварь ворвалась в мои покои… вытащила Аарона из колыбели и ударила попытавшегося помочь Освальда! Что тебе еще нужно?

– В этом нет никакого смысла, – все еще сопротивлялся сын Лукаса, отказывающийся поверить, что в мире остались ублюдки, готовые ставить на кон жизни невинных детей. Хотя он сражался против Голодного Волка, не гнушавшегося никакими средствами ради достижения цели. – Зачем?

– Теперь вы задаете правильные вопросы, лорд Талли, – вошедший Эдвард слегка приоткрыл дверь и протиснулся через образовавшуюся щелочку возле широкой спины Хранителя. – Око за око. Сын за сына. Разве не такому завету следовали наши предки?

– Разошлите письма всем живущим в Речных Землях лордам, ленникам и ратникам. Созовите их для штурма крепости! Я хочу, чтобы в ближайшее время под стенами Красного Пруда собралось войско, которого еще не видела ни одна крепостница! Притащите военные орудия! Я разберу ее по камню, превращу в пепел.

– Ты в порядке, брат? – полюбопытствовал Эдди, подходя к лежавшему без движений бастарду. – Давайте успокоимся и немного подумаем. – положив холодную ладонь на горячий лоб застонавшего калеки, Нигма убрал мешавшие темные пряди, слипшиеся от пота и крови. – После смерти Джареда наследником всех земель Мутонов стал я. Не поймите меня неправильно, я осознаю, что произошло и кто должен понести наказание. А именно – мой отец. Ни больше, ни меньше. Это будет справедливо. Но смогу ли я отнести к справедливости тот факт, что вы собираетесь разорить мое семейное наследие? Таким жутко неэлегантным способом.

– Я не помилую ни твоего отца, ни тех, кто повинен в случившемся! Его голова…

– Я не прошу о помиловании для виновного, – подняв ладонь, Мутон оборвал любой намек на долгую, изнурительную и пафосную тираду о мести. – Я прошу пощадить мои владения. И дом вашей супруги. – выпрямившись, Мейсон пронзил его остекленевшим взглядом, выражающим то ли отвращение, то ли понимание. Хотелось бы думать, что последнее. – Позвольте мне поехать к отцу и переговорить с ним. Не думаю, что он сейчас в здравом уме, но надежду своего клана он точно не убьет. Иначе замок придется отдать Освальду, а он скорее с собой покончит, чем позволит этому случиться. Так вот, все, что в моих силах – я сделаю. Вряд ли он отпустит вашего сына, но требования свои озвучит.

– Ты же понимаешь, что ни одно из них выполнено не будет?

– Даже, если он попросит выдать Освальда? – Талли изменился в лице: зрачки расширились от столь странного предположения. – Сравнится ли жизнь бастарда с жизнью наследника целого региона?

– Какой нелепый вопрос, – упавшим голосом проворчал рыцарь, осекшись на полуслове. Его голубые, с примесь серого, глаза блуждали по ликам собравшихся, затаившим дыхание. В этот момент бастард приоткрыл веки и, застонав, приподнялся на подрагивающих локтях. Он понимал, что отныне судьба всеми презираемого хромоного отродья зависит от решения Хранителя Мели. Тот замер, вздохнул и вперился тяжелым пронзительным взглядом в раненного родственника, лежавшего там не по своей вине. – Нет. Обмена не будет. Либо он возвращает мне сына. Либо погибает под стенами крепости.

– Спасибо! – протянул Пингвин, протягивая трясущуюся руку в направлении сюзерена, но тот остался стоять на месте, все еще борясь с внутренними противоречиями. – Я клянусь, что верну твоего сына, Джерма. Мы с Эдвардом соберем отряд из преданных нам людей и проникнем в Пруд. Мы вытащим Аарона и приведем домой.

– Разумеется, парочку бойцов мы отыщем. Я знаю все потайные ходы в замке. Мы с Освальдом часто их исследовали вдвоем, – задумавшись, Нигма притаился возле окна и долго разглядывал пейзаж за решеткой. – Нам помогут при одном условии: вы как-то упомянул, что король попросил вас подыскать достойных людей для получения рыцарского титула или земель? – Талли кивнул, не совсем понимая, куда клонит странный высокий мужчина в легких доспехах, украшенных зеленой эмалью. Основным цветом его дома был красный. – У меня есть четыре преданных солдата. Мы спасем племянника. Но взамен вы даруете кому-нибудь из них титул. По своему желанию, конечно.

– Я согласен, – игнорируя шокировано раскрытый рот Белфаста, влетевшего в комнату, Мейсон подал будущему лорду Мутону руку в знак заключения договора. Он чуть сдавил кость и потянул вниз, давая возможность Эдду наклониться. – Но Аарон должен выжить. Иначе весь ваш род угаснет.

Через две недели под стенами малопривлекательной крепости действительно собралось целое воинство с разномастными стягами. Осада длилась всего несколько дней, но уже обещала войти в историю этих земель как самая продолжительная. В Беленоре немало твердынь могли похвастаться удачной дислокацией, позволяющей выдержать натиск неприятеля или оцепление, но Красный Пруд превосходил большую часть списка. Имея квадратичную примитивную форму, он возвышался над обильными реками почти на пятьдесят метров сплошных темно-серых каменных стен. Проектируюсь не для удобства и долгих пиров под открытым небом, а для длительного противостояния со стотысячными армиями, мрачная цитадель готовилась пережить всех самодовольных захватчиков. Трудности усиливались из-за порта и многочисленных бухт на море, открывающим доступ для прибывающих кораблей, способных снабжать осажденных всей необходимой провизией.

– Нужно действовать быстро и решительно, иначе застрянем тут на годы и будем просить помощи из столицы, – подытожил Доменик, недавно ставший лордом после трагической кончины отца. Он еще ни разу не планировал осады, но проявил себя как способный воин во времена кампаний Никлауса. Поэтому ему дозволили присутствовать на военном собрании и высказывать мнение. – Пошлем туда лучников под прикрытием щитов и начнем обстрел, а потом выставим осадные орудия и разгромим хотя бы внешнюю стену. Не думаю, что у него много солдат внутри.

– Ты видел это каменное чудище? – пожаловался Орион, также получивший право присутствовать в главном шатре. Хотя основные распоряжения отдавались более опытными вояками. – В нем могут засесть не больше десяти человек и выдержать любую атаку.

– Так говорили и про столицу, но сколько король ее уже восстанавливает? А знаешь, почему? У Волка были орудия!

– Хватит спорить! – оборвал юнцов Мейсон, скучающий по старой отцовской гвардии. Хотя те тоже постоянно грызлись между собой, восполняя пробелы старой вражды. – Наша главная задача – прикрыть братьев Мутонов, пока они пробираются внутрь через скальные бухты. Мы пока не будем опрометью кидаться в бой, иначе рискуем потерять много людей. А я поклялся не развязывать войн, способных изничтожить остатки аристократии Речных Земель.

– Тогда позволь мне хотя бы попытаться провести переговоры! – выступил сир Шеридан, пытавшийся избежать кровопролития любыми возможными способами. – Я пойду к нему с белым флагом. Чтобы обговорить условия капитуляции или попытаюсь убедить его пойти на мировую.

– Я уже сказал, что никаких переговоров не будет. Он выставит невыполнимые требования и на этом все закончится. К тому же, он может вас убить. Или взять в плен. А вы один из последних ветеранов, лорд Пайпер. Не заставляйте меня жалеть о том, что призвал вас сюда.

– Будут и другие ветераны, – обаятельно улыбнувшись, Шеридан пожал плечами и подошел поближе к сюзерену, кладя тому морщинистую ладонь на плечо. – Позвольте попробовать. Я знаю, Корнелий не убьет старого врага, а нам нужно выиграть время. – не дождавшись ответа, старик велел принести красноречивую белую тряпку.

– Вы же помните, что убили его родного брата почти двадцать пять лет назад?

– Четверть века прошло, милорд! Не оскорбляйте меня старыми обидами, – подмигнул сир, облачаясь в легкий нагрудник, не обременявший ходьбу. – К слову, его брат хотел убить меня. Думаю, тут все справедливо. – не без труда взобравшись на коня, Шеридан направил его к затерявшемуся в тумане бастиону с уродливыми башнями. Как и ожидалось, ни один из лучников не посмел запятнать собственную честь и выстрелить в невинного гонца. Наоборот, перед ним раскрыли ворота и провели в главный зал на третьем этаже. – Признаться, Корнелий, я не думал, что все закончится вот так. И, прости за такой глупый вопрос, но кому пришла в голову идея разместиться так высоко? Можно ведь серьезно запыхаться, пока идешь по этим жутко кривым ступеням. Я уже молчу, что ты заставил меня буквально ползти под решеткой, отказываясь поднять ее повыше. Думаешь, кавалерия подоспела бы раньше меня?

– Для чего ты притащился сюда, Шеридан? – раздраженно ударив кулаком по подлокотнику кресла, Мутон наклонил голову, отчего нахмуренные брови, казалось, стали кустистее. – Будешь умолять меня сдаться? После того, что вы сделали с моим сыном? – не дав посланцу возможности высказаться, он, будто ошпаренный, вскочил на негнущихся ногах и прорычал: – Пошел к черту!

– Я пришел к тебе с мирными намерениями, как друг. А друзей у тебя осталось не так много, – Пайпер облокотился на край огромного стола и скрестил руки на груди. – Но после последней твоей фразы я могу понять, почему. Знаешь, последнего Мутона, который послал меня к черту, я разрубил на куски. Помнишь своего братца Мобиуса? – Хранитель был прав – он не годился для роли переговорщика.

И да поможет ему теперь Господь.

– Я не делал того, в чем меня обвиняют, – на удивление спокойным тоном изрек Корнелий, валясь в кресло с отчаянным вздохом. – Но с удовольствием возьму другой грех на душу – твое убийство. Эта затянувшаяся месть лишала меня сна.

– Признаться, меня тоже. Давно хотелось разобраться с тобой, но мы затянули на двадцать лет. Жаль, что ты тогда преклонил колено перед Лукасом. Я испросил у него личного разрешения на твою жизнь, но ты раскаялся быстрее. Если бы не это, мы бы сейчас не стояли здесь, два старых дряхлых идиота.

– Я же лично тебя убивать не собираюсь, – гадливо улыбнувшись, Мутон прикусил губу, а затем подал знак рукой и призвал рыцаря, притаившегося в тени неосвещенной комнаты. – Именем короля… дай-ка подумать, какого именно… – Пайпер презрительно сощурился, не глядя на гигантского стражника. – именем Луциана Таргариена, истинного правителя Беленора, я приговариваю тебя к смерти…

– Не нужно, отец! – выскочивший из-за угла Эдвард притворил потайную дверь и остановил солдата властным движением ладони. Он прерывисто дышал, видимо, приходя в себя после долгого бега по лестнице. – Все кончено. Мы его нашли. Больше ты никому не причинишь зла.

– Что ты несешь? Кого вы нашли? Ты совсем из ума выжил из-за своих загадок?

Створки центральных дверей распахнулись под нажимом целой толпы вооруженных людей. Доселе молчавший защитник Мутона закричал и бросился на них, но был отброшен точным ударом в голову. Стукнувшись спиной об стену, массивное тело скатилось вниз по полу и запачкало все вокруг кровью, брызнувшей на ноги потрясенного подагрика. Расправившись с жалкой кучей охранников, очевидно, не ожидавших такого яростного наступления, безмолвный отряд заполнил и без того тесное пространство. Предательство. Кто-то провел внутрь укрепленного замка целый пехотный отряд, заставший врасплох часовых и гарнизонных солдат. Когда они вломились в зал, то сразу же выстроились сплошным рядком и расступились, позволив негласному лидеру дойти до массивного дубового стола. На руках тот держал притихшего трехлетнего мальчика, сжавшего кулачки на чужом кафтане.

– Освальд, – завопил Корнелий, падая обратно на стул в изнеможении. Он не верил в происходящее. – Что это значит? Ты должен быть мертв… Зачем ты принес сюда этого ребенка?

– Наверное, ты и его хотел убить, – предположил бастард, прижимая малыша к груди. – Его заточили в подземной темнице, словно какое-то животное. Однажды лорд Мутон и меня там запер. В наказание.

– Ты всегда был монстром, отец, – повисшее гнетущее молчание нарушил Эдвард, не изменившийся в лице, не сменивший позу. Все та же подчеркнутая холодность и отсутствие намека на сочувствие. – Скоро здесь будет вся армия. Ворота открыты. Никто не будет за тебя бороться. И страдать.

– Меня не удивляет твое предательство, Эдди, – прикусив край губы, Мутон почему-то рассмеялся. – Да, твоя мать из пресловутого угасшего рода Пайлов гордилась бы тем, что ты хочешь добить другой клан. Но я не виню тебя, сынок. В конце концов, это обширные территории. – беспричинно веселый смех окончательно убедил присутствующих в том, что старик не дружил с головой. Пора покончить с затянувшимся представлением. – Не забудь написать королю с просьбой вернуть земли предков. И будь счастлив. Ну а ты, бастард, ты заслуживаешь смерти… ты убил моего сына…

– Все, что я убил, пока жил под твоей крышей – это любовь и уважение к самому себе. Но даже тогда я не опустился так низко, чтобы красть детей! – некрасивая фиолетовая вена снова вздулась на лбу говорившего и расползлась сеткой до самого виска. Передав малыша стоявшему рядом солдату, бастард похромал к деревянной конструкции и наклонился над лордом. – Я никого не убивал, а вот ты повинен в смерти единственного человека, который меня по-настоящему ценил! Моей матери!

– Жалкая шлюха, ни разу не поблагодарившая меня за освобождение…

– Шлюха – для тебя, – достав странный изогнутый кинжал, чье лезвие блеснуло во мраке, Мутон-младший уже не колебался и приставил его к дрогнувшему горлу мучителя. – Помнишь его? Подарок моей матери. Им она хотела тебя прирезать очень много лет назад!

– Аарон! – непозволительно громкий окрик прорвался сквозь тихую завесу неуверенных полушепотов, вынудив собравшихся вздрогнуть и повернуть головы в направлении взбудораженного Мейсона. Тот держал в руке фамильный клинок, долженствующий пронзить грудь похитителя. – Не двигайтесь! Или я перебью всех! – предупредив застывшие в нерешительности фигуры, Талли протянули руки к воину, который придерживал наследника Мели. – Отдайте моего сына. – Освальд быстро кивнул соратнику и тот исполнил указания главаря. – Все хорошо, мой мальчик, я с тобой. Вы его освободили?

– Ему одели мешок на голову. Так он просидел в подземелье полторы недели, – прошептал бастард, подмечая, как у сюзерена угрожающе расширяются зрачки, проявляются желваки и трескаются губы от проступавшей на них крови. – Этот монстр хотя бы кормить его не забывал. – тут он не удержался и пнул виновника по колену, отчего тот взвыл и повалился на пол.

– Это все гнусная ложь, – постанывая от адской боли, промямлил больной и, вцепившись в ноги Талли, с остервенением принялся трясти его. – Я бы никогда не причинил вред ребенку! Ты меня знаешь! Я бы не тронул своего внука…

– Ты причинял зло мне, своему родному сыну! – заорал Освальд, с трудом переставляя перебитую конечность и приближаясь к спорившим. – А сколько боли ты причинил Эду? Джерме? Тебе было плевать на всех! Кроме себя.

– Успокойся! – рявкнул Мейсон, только тогда заметивший в руках Пингвина опасное оружие и сразу же выставив меч перед собой. Впервые он испугался и прижал сына покрепче. – Мы отправим его в столицу на королевский суд. И пусть Никлаус решает его судьбу.

– Что?! Нет! Мы же договорились! – взорвался мужчина, рискнувший нарушить приказ и дистанцию. – Вы не можете так поступить!

– Я – хозяин этой территории, – прорычал Талли, прищурившись. Острие уперлось в кольчугу шурина, но тому явно было плевать. – Я делаю то, что считаю нужным. Еще шаг и на этом все кончится. Прямо тут. И ты ничего не добьешься.

– Лорд Талли, хочу напомнить, что именно Освальд спас вашего сына, поставив на кон свою жизнь, – услужливо напомнил Эдвард, сохранявший поразительное спокойствие даже перед лицом смерти и потери еще одного родственника. – За двадцать пять летон настрадался больше, чем мы все. Думаю, он в своем праве. А если вы переживаете за моральную сторону вопроса и то, как публика воспримет известие о гибели ветерана, то у меня есть для вас загадка. Я крепка, как скала, но рушусь об слово. Что я такое?

– Тишина, – севшим голосом пробормотал Шеридан, упершись затылком о каменную стену. Вопреки желанию, он стал заложником общей тайны. Непонимающе взглянув на союзника, правитель Мели заметил жест Нигмы: тот приложил указательный палец к губам, обещая молчать о произошедшем.

– Мейсон, посмотри на меня, – бастард оказался слишком близко, вызывая мурашки по коже. Не из-за страха, а необходимости признать очевидное. – Ты – муж моей сестры. Она никогда не причиняла мне вред и всегда помогала. Я обязан сделать тоже самое для нее. Эта тварь заслуживает наказания. Когда вы сражались против Гэбриэля Старка, никому в голову не приходило судить его, верно?! Клаус убил его! Но сколько людей пострадали от этого людоеда? Бракены, Блэквуды, Маллистеры – все эти семьи пережили глубокие личные трагедии из-за проклятого чудовища, устроившего бойню. Так чем он лучше? – указав на распростертого на полу аристократа, все еще молящего о пощаде, Освальд не улыбался. – Голодный Волк хотел убить юного Бракена. Этот ублюдок хотел убить Аарона. Так чем он лучше?

– Ничем, – прикрыв глаза, выдавил Талли. Непрошеные слезы полились по щекам, испачкав грязную одежонку сына. Шмыгнув носом, мужчина выпрямился и, сцепив зубы, кивнул. – Дай мне время уйти. – с трудом переступив через бездвижное тело будущего смертника, Хранитель отдал приказ: – Лорд Пайпер, идите за мной. Живо. – выдохнув, Шеридан не стал противиться. Перед его замутненным взором также промелькнули ненавистные образы: страшная улыбка-оскал, огромный шрам на лице, библейские строки и полубезумный смех.

У них не было выбора.

– Хватит, Эдвард, ты же меня не убьешь, – откашлявшись, Корнелий перекатился на больные колени и уперся ладонью в холодный каменный пол. – Вы умело разыграли этот фарс. Теперь посадите меня на корабль и позвольте отплыть в какой-нибудь заморский край. Обещаю, я не вернусь обратно и не потревожу ваш покой. Мне осталось жить не так долго. Вы же не убьете беззащитного старика.

– Это тебе за мою мать, – не мешкая ни секунды, Освальд подскочил к отцу и разрезал горло острым, изогнутым лезвием.

– Убей его, Эдди, – прохрипел Мутон, хватаясь за располосованное горло в попытке остановить столь бурный кровавый поток. – Или он убьет тебя раньше…

– А это за мою мать, – пройдя мимо брата, Загадочник извлек обычный кинжал и вонзил в сердце по самую рукоять. В течении невыносимо долгих секунд рыцарь дергался в предсмертных судорогах и, наконец, избавил мир от своего тягостного присутствия. – Все наконец закончилось. – оттолкнув труп, Эдвард повернулся к брату и улыбнулся, получая ответную реакцию.

Снаружи ревела праздная толпа, до этого собиравшаяся наказать зарвавшегося владыку длительной осадой, но теперь приветствующая его как главного освободителя. Выйдя наружу в сопровождении четверых верных помощников, братья Мутон мгновенно угодили в объятия счастливой матери. Талли был против того, чтобы женщина присутствовала в военном лагере и мешала всем собраться с мыслями. Эмоциональность помогает в разных аспектах жизни, но точно не на поле боя. Однако противостоять материнскому инстинкту в час нужды невозможно. К тому же, королева-мать не покидала сыновей с момента начала трехлетней войны и до самого финала, переживая все лишения с достоинством. Не стоит недооценивать женскую силу – иногда она может спасти жизни десятков тысяч. Стоя на террасе перед многочисленной толпой, Джерма не скрывала эмоций, благодаря родных за помощь. Мейсон, стараясь не впасть в уныние от свершившегося греха, продемонстрировал верноподданным малыша, подняв того над балюстрадой.

– Что с отцом? – заметив темно-красные пятна, усеявшие доспехи юнцов, леди Талли чуть отодвинулась. Новоявленный лорд Мутон наклонил голову вниз и молчаливо кивнул. – Больше он никого из нас не тронет.

– Господин, – осмелев, Пингвин отставил изуродованную ногу в сторону и поклонился Мейсону. Тот все еще избегал смотреть ему в глаза. Принципиально-благородный рыцарь с кодексом чести. – Мы, как вы помните, договорились о том, что вы наградите моих людей за помощь в вызволении Аарона. Полагаю, обещание в силе? – прежде, чем сын Лукаса успел возразить или раскрыть рот, из бравого отряда спасителей вышел невысокий человек с подчеркнуто надменным выражением лица. Держась прямо, с чуть вздернутым подбородком, он не улыбался и вообще никак не реагировал на происходящее. – Альфред Уэнт. На службе нашей семьи больше двадцати лет. Именно ему отец поручил пробраться в замок и похитить ребенка, но он отказался и пришел к нам с Эдвардом. Благодаря ему мы открыли ворота и впустили всю вашу армию.

– Почему вы отказались исполнить приказ командира?

– Не поймите меня неправильно, милорд, – почтительно склонившись перед грандлордом, Альфред не стал разыгрывать оскорбленную добродетель и перешел на откровенный тон: – Я убивал людей. Не могу сказать, что получал от этого удовольствие, но обязанности кастеляна и гвардейца исполнял неукоснительно. Если бы меня попросили пробраться в Мель и убить вас, я бы не раздумывал. Вы бы уже были мертвы. – Мейсон не особенно удивился. Таких самонадеянных бойцов в Беленоре хватало. – Но похищать невинного ребенка, держать его в подземелье с мешком на голове – это не в моих правилах. Я редко испытываю угрызения совести, но не собираюсь видеть на один дурной сон больше, чем обычно.

– Вы будете произведены в рыцари и я рассмотрю возможность присвоения вам земель или замка, – Уэнт благодарственно кивнул и вернулся обратно в строй. Лучше держать подобных врагов на виду. – Ну а ты, Освальд, будешь узаконен в глазах общества и станешь полноправным Мутоном. В случае, если у твоего брата не будет детей, ты унаследуешь Красный Пруд и будешь им править.

– О, уверяю, Эд с этим прекрасно справится. Мне бы не хотелось лишать его дома или конкурировать за жалкий обтесанный кусок камня, – презрительно выплюнул бастард, поражая сюзерена. Тот ждал ликования по поводу долгожданного триумфа. – Я бы хотел проявить себя на другом поприще. Если… есть такая возможность, то…

– Приношу искренние извинения, – молодой солдат в броне с красной эмалью прервал их беседу. – Я не хотел беспокоить вас и проявлять неуважение, но отец настоял. Он попросил передать вам это. – протянув незапечатанное письмо сюзерену, будущий лорд Блэквуд улыбнулся чуть раздраженному лицу Освальда. – Я писал под его диктовку по понятным причинам. В нем лорд Скотт Блэквуд просит у короля Никлауса Ланнистера найти место при дворе для лорда Мутона.

– Я приложу свои рекомендации и просьбы об узаконивании, – вздохнув, Талли бегло прочитал текст и мысленно усмехнулся. Какая теплая и вместе с тем пафосная декламация, в духе слепца. – Похоже, ты нашел себе хороших друзей, Освальд. Мне будет тебя не хватать.

– Я поблагодарю вашего отца лично, – просияв редчайшей улыбкой, Мутон сжал руку юного Блэквуда и, поклонившись обступившим его вельможам, поспешил обратно в замок. По дороге он чуть не упал, но вовремя схватился за поручни и удержался на единственной здоровой конечности. Ему нужно время и уединение на то, чтобы все осознать. Слезы текли из глаз, когда, запершись в маленькой коморке, он достал тот самый кинжал, подаренный матерью перед смерти. Ручная работа Тирошских мастеров с остатками крови проклятого выродка.

Через пару часов Эдвард обнаружил младшего брата на месте трагедии, где вовсю орудовали пятеро слуг, пытавшихся избавиться от следов преступления. Официальная версия гласила, что лорд Мутон во всем сознался и, попытавшись напасть на ворвавшихся спасителей с клинком, был зарублен. Мало кого интересовала судьба предателя, дезертира и похитителя детей, но если бы вассалы прознали о том, что равный им был тайно казнен, точно подзаборная шавка, они бы занервничали и осуждающе покачали головами. Не потому, что красть чужих отпрысков – правильно и не заслуживает кары, но скорее из чувства солидарности.

Ведь тогда убить можно любого?

– Вот ты где. Я уже обыскался, – весело улыбнувшись, Нигма отворил дверь и вошел внутрь, лишь на середине пути останавливаясь возле деревянного кресла, испачканного кровью. – Наверное, следует перенести зал совета на этаж ниже. И вообще, начать пользоваться свечами. – видя, что Освальд явно не заинтересован в диалоге, Эдвард устало потер переносицу. – Ты чем-то расстроен?

– Пошли вон, – спустя полминуты изрек Пингвин, обращаясь к копошившимся в темноте служанкам. Испуганно дернувшись, они подчинились и стремительно вылетели из комнаты, на ходу извиняясь и потупляя взор. – Все равно это уже никогда не отмоется. Не верится, что мы справились.

– Значит, ты все-таки расстроен…

– Я огорчен, – рассеянно запустив ладонь в темные волосы, бастард прикрыл веки. – Все произошло так быстро. Еще четыре года назад мы друг друга не знали, а сейчас сидим здесь, празднуем победу и ликуем. Я поеду в столицу, ты останешься здесь и будешь поддерживать наследие, а Джерма… она продолжит быть счастливой.

– И что же конкретно тебя смущает? Поездка в столицу за мои деньги?

– Ты помнишь, как мы сидели здесь, в этом зале, четыре года назад? – лицо Эдварда не изменилось. В слабом отблеске огня глаза казались более темными, почти черными. – Когда Джаред меня сильно избил и сломал ногу. Ты помнишь тот день?

– Как вчерашний. Я не выносил слезы с самого детства, но ты заставил меня расчувствоваться. После смерти матери я уже забыл, каково это – сострадать.

***

– “Освальд, не слушай других детей. Ты красивый и умный”, – всхлипывая, бормотал юноша, до смерти запуганный и одинокий. – “Когда-нибудь ты станешь великим человеком”. Она говорила так каждый раз. И теперь только это у меня и осталось – память. И каждое воспоминание, словно колотая рана.

– Этот платок носила при себе моя избранница из заморского края, – достав священную реликвию с неким придыханием, Эд втянул носом до боли знакомый запах. – Все, что от нее осталось. Но когда я смотрю на него, мне не грустно. Знаешь, почему?

– Нет. Я не хочу знать, – огрызнулся Освальд, пытаясь растереть посиневшую конечность. – Твой визит подошел к концу. Убирайся из моей комнаты.

– Мой дорогой брат, для некоторых любовь – источник величайшей силы. Но для таких, как мы, она останется источником величайшей слабости.

– Уходи.

– Лучше не обременять себя. Ты же сам сказал мне однажды: “твоя мать мертва из-за твоей слабости”. Осталось лишь признаться, что этой самой слабостью она и была.

– Что ты сказал? – оскалился бастард, смаргивая слезы с искажанного гневом лица. – Мамочка была святой! И она одна обо мне заботилась! А теперь ее нет… у меня ничего не осталось!

– Того, кто всего лишился, невозможно подкупить или запугать, невозможно предать и ранить. Такой человек не повинуется никому. Кроме самого себя, – подойдя ближе, Эдуард наклонился над братом и, с легкой улыбкой, протянул ему причудливый кинжал, изъятый отцом за непослушание незаконнорожденного сына. Хотя он всего лишь защищался, за что и поплатился ногой. – Вот, кого я вижу перед собой прямо сейчас. Свободного человека.

***

– Тогда мы поклялись защищать друг друга, при этом оставаясь свободными от слабостей. Сказать проще, чем сделать, но до этого у нас все шло гладко, – придвинув стул, Загадочник сел рядом и исподлобья взглянул на брата. – Что пошло не так? Тебе одолело сожаление? Чувство вины?

– Облегчение, – прошептал Мутон, откидываясь на высокую спинку и выдыхая. – Неверие, что мы все выжили. И обманули половину королевства. Мы чертовы заговорщики и изменники. Нас могут убить. Повесить на стенах замка.

– Если узнают правду, – вздрогнув, братья перевели испуганные взгляды на раскрывшуюся дверь. Им повезло, что внутрь зашел не сердобольный гонец от Мейсона, а всего лишь его супруга. Медленным шагом продвинувшись вглубь зала, она остановилась перед навеки опустевшим креслом и, проведя по нему ногтем, слабо улыбнулась. – Но вы непомерно рискуете, когда обсуждаете свои планы здесь. Слуги могут что-то заподозрить и донести.

– Служители хотели донести совету старейшин Астапора, когда я столкнул их хозяина, того торговца пряностями, с балкона. Но мы успели сбежать раньше ареста и казни, – воспоминания о не самой приятной истории из прошлого вынудило Джерму сглотнуть и повернуться. – Все ради тебя. И, заметь, ничего не изменилось за десятки лет.

– Кроме методов, – опустившись на пустеющий стул, обычно предназначавшийся для приезжих лордов, Талли скрестила руки на груди и задумалась. – Вы собирались убить Мейсона?

– Мы раздумывали над этим вариантом, – честно признался Освальд, ловя на себе пристальный взор сестры. Мужчина лишь пожал плечами и размял шею. – Разумеется, мы бы сначала спросили твоего мнения. Но потом поняли, что это слишком опасно и подозрительно. Более того, он относится к тебе хорошо, насколько я могу судить. И он не предал нас. Это заслуживает пощады.

– Что же, Джареду определенно повезло меньше. Верно, Эдвард? – Нигма загадочно улыбнулся. – С вами лучше жить в мире.

– Я могу начать и окончить войну. Я могу даровать великую силу или оставить без всякой. Я могу родиться за миг, но ничто не сможет меня удержать. What am I?

– Любовь, – видя замешательство Джерманотты, Освальд пришел ей на помощь. – С нами лучше жить в мире, Джерма. Мы – семья. Так было и будет всегда.

Комментарий к Бог будет мутить воду

Да, персонажи беспардонно украдены из недавно просмотренного автором сериала “Готэм”. Но Клаус и Элайджи Ланнистеры никого не смущают? Значит, и Освальд Мутон тоже не станет. В следующей главе будет задействован мой личный фаворит - Джером Валеска a.k.a. Йен Галлагер. Следите за обновлениями!

========== Мир тесен ==========

Комментарий к Мир тесен

Глава далась мне тяжело ввиду определенных житейских событий. Но мне не в первый раз доводится писать что-то под впечатлением. Следующая история будет рассказана про не менее интересного персонажа, вдохновившего меня переписать его историю после просмотра великолепного сериала “Сыны Анархии”. Кто тут еще скучает по Джексону?

Смерть улыбается нам, и все, что мы можем сделать – это улыбнуться в ответ

(Марк Аврелий).

Grandson – Blood // Water.

Hasley – Control (Male version).

Call me Karizma – Monster.

Sun Kil Moon – Alesund.

Пережив опаснейший шторм, бушевавший над Рубиновым морем несколько дней, небольшое судно начало медленно преодолевать все препятствия на пути к одному из величайших заморских городов. Волантис. Пристанище рабовладельцев, невольников и таинственных жрецов сомнительных культов с жертвоприношением. Дикие края, непригодные для обычных христианских рыцарей, собравшихся отыскать среди разношерстного сброда одного важного человека. Обнаружить в огромном пестром граде, усеянном высокими холмами с крепостными стенами и цветными башнями, исчезнувшего без вести лорда, не представлялось возможным. Отовсюду поступали противоречивые сведения, явно не способствующие продвижению в поисках. Нанимать отдельную группу людей или доносчиков – едва ли разумное решение, поскольку вероятность ошибки до абсурдного велика. Прошло около четверти века с тех пор, как печально известный лорд Свифт нанял экипаж с кораблем и скрылся в бескрайнем синем море, стараясь забыть о прошлых прегрешениях. Его ожидала петля или линчевание за измену королевскому дому. Можно было простить любое прегрешение – в конце концов, сколько рыцарских домов воевали за Таргариенов и получили помилование – но он состоял в родственных отношениях с правящим домом Ланнистеров и посмел пасть так низко, чтобы нарушить главный обет: никогда не идти против семьи.

Поэтому он бежал быстро и без оглядки, бросив в крепости фамильный клинок и перепуганных слуг.

Наследников не осталось, передать имения некому. Долгое время род Свифтов считался прерванным и погребенным в анналах истории. Пока странные донесения из-за моря не достигли количества, что потребовало личного внимания новоявленного государя. Отчаянно пытаясь бороться с вымиранием Беленорских кланов, Никлаус ухватился за неконтролируемый поток писем со скудными известиями, словно за одинокую лодочку в бурном потоке. Вельможи предупреждали, что тот человек уже давно мертв: либо действительно почил в чужеземной могиле, либо назвался другим именем и затерялся. Попытка восстановить доброе имя предателя ничем хорошим не увенчается, кроме как разборками, конфликтами и пререканиями, если не убийствами. Но ситуация была критическая – бойня с Волком унесла жизни почти всех ветеранов и положила конец трем семьям. Конечно, наследники имелись у многих: не менее достойные, навоевавшиеся с погаными нехристями, но уставшие и сильно занятые восстановлением полуразрушенных замков. Необходимо поднять боевой дух товарищей и показать, что заново отстроенная столица принимает всех желающих, включая дезертиров и беженцев. К черту старые разногласия из-за партий и сторон – больше никаких гражданских войн не случится. Небо над Беленором останется незапятнанным смрадной кровавой копотью.

План считался провальным в узких кругах, несмотря на то что Верховными протекторами по большей части являлись ближайшими друзьями Клауса и не собирались создавать проблемы. Пока что. Стоит кому-нибудь вспомнить о погибшем родственнике, и хрупкий баланс сил нарушится, ввергая чертову страну в очередной хаос. И улицы зальет свежая кровь, и восстанут мертвецы из пепла и превратятся в ангелов смерти. Дабы избежать столь непривлекательных библейских сюжетов, государь принялся разыскивать алчущих возродить собственные уничтоженные кланы или создать новые. Желающие появились не сразу: как ни странно, первым об успехе доложил Кол, поведавший в письме длинную и занятную историю про лучника-ветерана с коровьим ранчо. Ничуть не удивившись, король огласил о решении начать масштабную кампанию по розыску пропавших аристократов, которым вернут или отдадут во владение заброшенные цитадели, финансируя их реставрацию. Впоследствии лорд Талли прислал в отстроенную столицу некоего бастарда с просьбой узаконить его и даровать любое место при дворе, и парочку претендентов на рыцарские титулы. Наслаждаясь удачным исходом необычной затеи, венценосец не смог проигнорировать многочисленные извещения об обнаруженном Свифте.

Или его призраке.

Сначала новоявленный глава дома Престеров, спасший принцу Колемону жизнь, поведал о бывшем сюзерене, впрочем, ставя под сомнение факт, что тот остался в живых. Скорее всего, речь могла идти о подражатели, укравшем чужую фамилию, или об отпрысках. Последний вариант порадовал бы всех куда больше, чем наличие беглеца-отступника в стенах его отца, героически сражавшегося с врагами будущего правителя Беленора. Каким неуважением повеет из столицы, если сановникам придется с вымученной улыбкой делить стол с обыкновенным дезертиром. Пойдут недовольные шепотки и все может окончиться плачевно. Но пока это лишь философские рассуждения о пустом. Найти бежавшего солдата, не желавшего быть покаранным, не так просто. Тем не менее, полученное через два месяца письмо от Мозера дало подсказу в виде прозаичного названия – Волантис. Едва не бросив все дела, Клаус хотел возглавить экспедицию лично, но настойчивые уговоры окружения убедили его остаться. Тогда специальным указом была организована дипломатическая поисковая миссия.

В нее вошли Элайджа, вызвавшийся добровольцем, сир Рагнар, прекрасно помнивший лицо Свифта, и дядя Ренси, разбирающийся в традициях заморских государств и морском деле. Из трех посланцев лишь двое застали пышущего здоровьем юнца, неожиданно оказавшегося позорным предателем, но младший Лев не мог доверить такую важную миссию вспыльчивому островитянину и бывшему рабу, воскресшему из мертвых после долгих лет семейного забвения. Так они втроем отплыли из нелепой бухточки неподалеку от недостроенного порта, облагороженного каменной кладкой и ступенями. Но пока рано было требовать сносных построек для разгрузок и погрузок товара – на пригорках только-только начали обрисовываться огромные стены с красноватым отливом. Их очертания до сих пор виднелись прямо за легкой туманной завесой, опустившейся на море.

– Поверить не могу, что ты знал моих младших братьев, – поправляя корабельную оснастку, Рагнар с усилием подавил вздох усталости и опустился на борт. Вода мутноватая, не позволяющая разглядеть всесильные морские пучины. Неприятное зрелище. – Увлекательное путешествие получилось, да?

– Если бы знал, что они собираются разгромить ваш дом, то задержался бы подольше и предотвратил катастрофу, – стоя за штурвалом, Ренси внимательно следил за неспокойными водами, бушующими в голубоватых небесных разрезах. Через пару дней они доберутся до пункта назначения и исполнят свой долг. Или же сообщат печальную весть. – Почему ты отказался отремонтировать цитадель? И вернуться на родину?

– Полагаю, мой отъезд – лишь вопрос времени, – пробурчал Грейджой, ослабляя потертые кожаные ремешки, закрепляющие специальный механизм на левой культе. Следовало заказать новую. Или же избавиться от старой. – После того, как я буквально гонял нынешнего государя по всему Беленору, я уже не могу рассчитывать на пост лорда-командующего.

– Наш отец итак намеревался снять тебя с должности в ближайшие пару лет, – признался Элайджа, чуть улыбаясь уголком губ от приятных воспоминаний. До непрекращающихся метаний, до грехопадений и полубезумных пастырей. – Сначала рассматривались кандидатуры Мозера, потом Дилана, и каких-то северян – не помню точно. Потребность отпала ввиду скоропостижной кончины Майкла. Мой брат хотел предложить данный пост Колу, но тот недавно прислал письмо с отказом. А пока сир Мандерли чудесно справляется. Нареканий нет.

– То есть, вы не доверитесь человеку на службе вашего отца, но вот союзнику Волка – запросто? – не испытывая ни малейшего желания затевать ссоры, дядя все же не удержался от язвительности. – Вот чего никогда не пойму насчет нового поколения – так это странной привязанности к врагам.

– Как десница, я понимаю, кто из приближенных к трону, скажем так, более ненадежен. Но решение остается за Его величеством, – пожав плечами, Благородный Лев вернулся к изучению разложенной на столе карте. По скромным подсчетам, трех дней с лихвой хватит для покрытий расстояний до этой чертовой жемчужины у моря. – Когда в последний раз вы с ним виделись? Лет двадцать пять назад?

– Джонатан – так зовут того, кого мы ищем, впал в отчаяние после смерти младшего брата в битве за какую-то незначительную крепость. Или существенную – я уже не помню, но там мы убили одного из королевских гвардейцев. Я получил серьезное ранение и не вставал с постели. Майкл заботился обо мне, мы были в хороших отношениях, – прикрыв зеленоватые глаза, Ланнистер вздохнул. Пережить столько лишений, пройти тернистый адовый путь, чтобы воссоединиться с семьей и под конец узнать о смерти единственного любимого человека. – И никому дела не было до какого-то младшего сына, хотя Ругон его любил гораздо больше. Они были похожи как две капли воды, оба такие серьезные и вечно молчаливые. А вот Джонатан отличался от клана: вечно попадал в какие-то истории, много пил и постоянно ввязывался в драки в борделях и трактирах. Как ни странно, брата он сильно любил и не смог смириться с потерей. Он уже тогда ставил под сомнения приказы вашего отца, но дошел с нами до столицы и помог разгромить поганых Таргариенов. Позднее выяснилось, что Ругон погиб во время осады крепости, оставив нелюбимого сына за главного. Пару лет он занимал пост в совете государя, однако с каждым днем становился все более невыносимым. Попойки участились, как и драки. Теперь с вельможами и рыцарями. Но окончания истории я не знаю.

– Ты уже отправился в свое затянувшееся кругосветное путешествие, – усмехнулся Кракен, откидывая взмокшие пряди седых волос с лица ради распития благородного напитка из бурдюка. – А сукин сын узнал про восстание моих братьев и решил подсобить им в таком рискованном предприятии. Он выкрал из колыбели наследника престола и попытался переправить по потайным туннелям Красной твердыни каким-то тайным антимонархическим собраниям. Или еще каким-то сепаратистам. В общем, привел в ярость Майкла, потребовавшего дядину голову. К счастью, малыша Клауса спас Валькур, после чего получил плащ гвардейца и рыцарский титул, а Джонатан сбежал и не больше не появлялся. Мы отследили весь его путь, затерявшийся где-то в заморских регионах.

– Значит, мы собираемся обелить доброе имя похитителя младенцев, – подметил Элайджа, доставая из лежавших рядом ножен огромный клинок, инкрустированный сине-желтыми камнями. – Вернуть ему ценную вещь и пригласить возвратиться домой как ни в чем не бывало.

– Я предупреждал Никлауса, что он выбрал не того персонажа для укрепления королевства, – Ренси отличался поразительной деликатностью, не растерявшейся за годы рабства, бойцовых ям и побегов с одного острова на другой. – Но он меня не послушал. Велел хотя бы попытаться.

– Джонатан наверняка сдох в какой-нибудь канаве. Его могли убить собутыльники или обманутые им же товарищи, – прорычал Рагнар, пренебрегающий правилами вежливости. – Поэтому будет гораздо проще отыскать изъеденный червями труп и какого-нибудь хиленького бастарда. В крайнем случае у нас будет увеселительная прогулка.

Капитан одного из встречных судов не обманул – в Волантисе царила атмосфера неспокойствия. Что-то поменялось во внутреннем устройстве городка, спровоцировав недовольство граждан. Кажется, у них умер представитель власти или одной из главенствующих партий, отчего вторая пришла в легкую эйфорию и захватила власть. Но подробностей никто не знал. Тем не менее, подобные известия вряд ли могли порадовать неискушенных путешественников, предполагавших нанести визит властителям и официально расспросить местных жителей, дабы не вызвать чьего-либо недовольства. Практичный план начинал приходить в негодность и окончательно рассыпался при виде уходившего на дно судна с обгоревшими мачтами, прямо возле пристани. Накренившись вбок, оно тонуло в вязкой всепоглощающей бездне. Крайне непривлекательное зрелище. Особенно в ненастную погоду, рискующую сорвать паруса и повредить бушприты. С трудом совершив маневр по обходу выжженного утопленника, капитан Грейджой подал сигнал матросам готовиться в швартовке. Благо, после установления дружеских отношений Беленора и чреды невольничьих городов, получать особые разрешения на заход в порт не требовалось. Стоило поблагодарить Майкла Первого, озаботившегося внешней политикой прежде внутренней.

– Мы будем пользоваться вымышленными именами? – поинтересовался Рагнар, наблюдая за легким волнением на берегу. Скрывать страну отбытия не имело смысла, так как на парусах виднелся яркий золотистый лев с раскрытой пастью и когтистыми лапами, но раскрывать личности их не мог обязать даже сам правитель. – У меня есть пару кличек на крайний случай. Могу одолжить вам одну из своих. Или проявите фантазию? Как насчет Тьерса Таргариена? Не думаю, что кто-то догадается.

– Твое остроумие не ведает границ, сир, – с усмешкой изрек Элайджа, направив подзорную трубу на возвышающиеся над городскими трущобами черные стены. – Видимо, отец не лишал тебя поста так долго, чтобы подольше им насладиться. Останемся при своих именах, данных с рождения. Никто не против? – члены спасительной миссии покачали головой. – Мы здесь с официальным поручением и лучше не выходить за его рамки.

– Подходим к причалу, – проворчал недовольный одинокорожденный, спускаясь на главную палубу. – Быстрее там! – сделав необходимые приготовления, команда позволила судну причалить без каких-либо осложнений. – Эй там, на земле! Принимай союзников! – прокричал довольный капитан прямо с борта, победоносно выпячивая грудь. – Они какие-то встревоженные. Совсем не радостные.

– А чему им радоваться? Виду какого-то седеющего обрюзгшего корсара с королевскими бумагами? – сыронизировал Ренси, стараясь не подать виду и не нахмуриться от непонимания столь странного поведения береговой охраны. – Что они кричат?

– Уходите! Забаррикадируйтесь! – обрывки фраз терялись в усиливающихся ветрах. Не зная, на каком языке подавать сигнал бедствия, люди оживленно махали руками. – Владыка идет! Уходите! Один из владык здесь!

– Ненавижу иноземцев, – фыркнул Рагнар, не без удивления следя за тем, как группа незнакомцев в темных плащах, волочащихся по пирсу, наводит панику на местных жителей и заставляет валиться на колени, вжиматься в пол или прыгать в воду. – Какого черта происходит? У вас там все хорошо? – ему в голову пришла идея о насильственном захвате власти в Волантисе – но их агент предупреждал, что все относительно спокойно. Неужели за месяц обстановка сильно обострилась? – Кто вы такие? Я не жду никаких гостей, кроме начальника охраны. Или самого короля!

– С кем ты разговариваешь? – высунув голову, Лев заприметил десять человек, двигающихся по мосту в их направлении. Остановившись в паре десятков метров, они словно оценивали корабль, но молча, обмениваясь легкими кивками или неопределенными жестами. – Это что, местное братство?

– Приветствую вас! Я – владыка Морро, – один из красующихся носителей плащей нарушил строй, не расставаясь с самодовольной улыбкой и показательной вежливостью. Отвесив изящный поклон, без преувеличения достойный столичного вельможи, мужчина выпрямился. – Сколько у вас там людей? Разрешите подняться на борт и осмотреться?

– Вы не похожи на берегового смотрителя, – констатировал Ренси, разглядывая наглецов, вторгшихся в их личное пространство и угрожающих сорвать миссию. – Пожалуй, мы откажемся от свиданий. Не воспринимайте на свой счет.

– Разумеется, – оживленно закивав, Морро все равно подошел ближе и поднял голову, ловя взгляды недовольных моряков. – Возможно, мы не с того начали. Я ведь представился, предложил помощь с ревизией судна, задал весьма невинные вопросы, а взамен получил грубые обвинения? Невежливо. Так принято общаться в Беленоре? – отсутствие ярко выраженного акцента могло свидетельствовать о том, что лидер группы родился в другом месте. – Давайте попробуем снова. Я хочу помочь. И, Баал свидетель, я ненавижу получать отказы. За скромную мзду вы можете решить любые проблемы. Это первый совет.

– Мы раньше не встречались, приятель? – хаотично разросшиеся седые брови пирата поползли вверх в попытке вспомнить столь непритягательное лицо, покрытое легкими шрамами и морщинами, явно затерявшихся в темно-коричневой щетине. – Знакомый профиль.

– Я в какой-то мере человек с именем, – разведя руками, владыка зацепился взглядом за помпезный клинок, вдетый в ножны высокомерного мальчишки. – Ручная работа? Редкая сталь? Таких мечей не так много осталось в нашем мире. Думаю, на деньги от его продажи можно было бы купить еще пару кораблей.

– Мое имя – Элайджа Ланнистер, – прервав пространные размышления налетчиков, десница короля вздохнул и, спустившись на середину трапа, кивнув. – Я занимаю пост советника государя Никлауса в Беленоре. И приехал сюда по его поручению. Раз вы жаждете помочь, то, за достойную оплату, мне бы хотелось получить ответ всего на один вопрос. – швырнув золотую монету, юноша не сомневался, что собеседник ее поймает и поднимет ввысь. – Скажи. Ты не слышал про лорда Джонатана Свифта? Или кого-нибудь с таким именем? Если да, то подскажи, где его можно найти?

Меньше всего ожидая получить ценную информацию, Цербер был шокирован реакцией разбойника: оторвавшись от созерцания монеты, тот как-то странно улыбнулся, после чего зашелся безудержным адским хохотом, прорезавшим шквалы и огласившим пирс. Так продолжалось около минуты. Абсурд затягивался. Гнетущее впечатление усиливалось безмолвные фигурами, выстроившимися позади без признаков заинтересованности в творившемся безумии.

Истерика не заканчивалась, перерастая в откровенное помешательство.

– Так вы ничего не знаете? – сквозь приступы неконтролируемого хохота прошептал Морро. Одними потрескавшимися губами, растянутыми в усмешке. – Спросите короля Алсида.

Наклонив голову в непонимающем жесте, Элайджа хотел раскрыть рот и рискнуть задать второй вопрос, но был перебит бесцеремонными окриками стражи, выскочившей из-за углового каменного здания. Ринувшись в направлении прибывшего корабля, они собирались нагнать грабителей и дать им отпор. Как бы там ни было, владыка не стал испытывать удачу и, улыбнувшись, вновь поклонился, чуть небрежнее, чем обычно, а затем развернулся и кинулся прочь вместе с когортой соратников. Видимо, они хорошо ориентировались в улицах и закоулках, поскольку скрылись за ближайшим поворотом в мгновение ока. Вся толпа, утяжеленная плащами, оказалась проворнее стражников в легких доспехах с палицами наперевес.

– God damn! Again! – выругался запыхавшийся солдат в черной нагрудной пластине, выделяющей его среди таких же выдохшихся защитников города. На смуглой коже проступали капли пота, хотя дикие ветра угрожали сорвать паруса и унести в безбрежное море. – Someday we will catch that smug bastard and behead him with all his… *

– Прошу прощения! – оборвав блистательную экспрессивную речь начальника, Элайджа приветливо закивал, будто прибыл в гости к старому другу, которого не видел годами. Протянув удивленному и обозленному иностранцу бумагу, он по привычке поправил мешавшие темно-каштановые волосы, хотя состриг длинные пряди пару недель назад. – Мы прибыли с поручением от короля Никлауса Первого, правителя Беленора, и хотели бы получить разрешение на пребывание в вашем городе.

– Mierda! – проскрежетал караульный, покусывая губы и просматривая бумаги. – Я плохо говорить на вашем языке, но печать львов настоящая. Обыскивать судно будем? **

– Как пожелаете. Думаю, лишним не будет, – мужчина хмыкнул и кивком головы указал своим людям на пришвартованный корабль. – Не возражаете, если мы осмотримся? Капитан Грейджой останется. И окажет вам содействие.

– Без разрешения великого короля Алсида нельзя покидать… – звонкая золотая монета упала в массивную ладонь говорившего, вынудив того задумчиво прикусить губу и отвернуться. – Я выдать их вашему капитану, а вы сбежать без них. Но не попадаться городской страже!

– Deal, – отблагодарив понимающего стражника второй монеткой, Лев подозвал дядю и направился к черте города, по каким-то причинам не отгороженной от морских просторов стенами или башнями. Волантис полагался на свои надежные связи с другими заморскими державами и огромную крепость на вершине холма. – Найдешь их, следопыт? – старший Ланнистер поправил черный кожаный кафтан с причудливыми пуговицами и поморщился, словно принюхиваясь к отвратным городским запахам. – Следовало одолжить у брата собаку?

– Вряд ли она найдет дорогу к рынку так же быстро, как я, – фыркнул Ренси, осматривая разрушенные строения, теснившие заново отстроенные домишки с овальными окнами. Оттуда регулярно пытались вылить помои, однако сидевшим на ступеньках детишкам в изорванных платьях, похоже, нравилось месить чужие отходы. – Там мы справимся у торговцев насчет нашего визитера. Только разговаривать буду я, а расплачиваться – ты. И желательно серебром. Ты сильно похож на избалованного вельможу с тюками золота за пазухой – тебе не станут поверять городские легенды и тайны.

– Мы же прибыли с официальным королевским поручением! – пробормотал Элайджа скорее самому себе. Проведя несколько месяцев в одной из отдаленных деревушек, в рубище нищего крестьянина, вынужденного скрываться от родного отца, он чудесно понимал, что чувствуют эти люди. – Капюшона у тебя, конечно же, нет?

– Он так сильно необходим на море? – насмешливо вопрошал боец, за годы рабства превратившийся из благовоспитанного юнца в истинного карателя неугодных. – Держись на расстоянии. Так у местных возникнет ощущение, что я привез тебя сюда для развлечений. И они подыграют.

Повстречавшись в одном из переулков с вооруженными людьми в рваных рубахах, предвкушающих легкую добычу, Ренси улыбчиво откинул край кафтана, дабы оголить золотистое навершие шпаги на ремне. Данный жест довольно быстро разрешил не озвученные претензии и освободил проход. Пару минут поблуждав в неблагополучных кварталах, облепленных грязью и многолетней копотью, семья лихих поисковиков добралась до жалкого подобия площади с потрескавшейся плиткой. Деревянные прилавки, обосновавшиеся на разбитых узорах, изобиловали продуктами, странными предметами, с чьим назначением не могли разобраться сами торговцы, и великим множеством ярких тканей. Пару искусных работ привлекли внимание десницы, но он напомнил себе, что приехал сюда ради поимки очередного взбунтовавшегося родича.

Расточительство законного выходного.

Замешкавшись на подступах к площади, путешественники приметили оголенные тела, болтающиеся на веревках, прикрепленных к потрескавшимся башням. Изодранную плоть выхватывали вороны, не реагируя на снующих по земле детей, швыряющих в птиц камни. Отлетая в сторону, падальщики пару секунд кружили в небе, а потом возвращались к истерзанной жертве, выклевывая глазницы и кишки. Не успев добраться до брюшной полости, они предоставляли приезжим возможность увидеть букву “J”, вырезанную заостренным лезвием на коже. Элайджа предпочел игнорировать приступ тошноты – за время войны приходилось повидать немало адских зверств.

– Малыш, яблоки твоего отца свежие? – грязный мальчишка поднял огромные глаза наверх, глядя на высокого мужчину, державшего между пальцев сверкающую серебряную монетку. Кивнув, он сразу же получил ее и припрятал в глубокий карман. – Славно, я возьму одно. – подобрав с полки красный сочный фрукт, Лев впился в него зубами и посмаковал. – А сведения у тебя самые свежие? – не совсем поняв суть вопроса, ребенок пожал плечами, но оживился при виде второго серебряного. – Где я мог бы найти владыку Морро?

– Допрашивать детей? Как благоразумно, – скептически настроенный советник нетерпеливо сменил одну ногу другой, опираясь плечом о прилавок. – Зачем мы вообще его ищем? Нас интересует совсем иной человек, а не какой-то разбойник.

– Ты слышал, как он отреагировал на твой вопрос? Он явно что-то скрывает, – протянув малышу еще серебра, Ренси добился желаемого: тот подскочил и побежал вглубь площади, призывая лордов идти за собой. – Чутье редко меня подводит. Мне кажется, этот парень поможет напасть на след. – они не отставали от пронырливого проводника, то теряющегося в лабиринте стен, то выныривающего из-под покатых крыш.

Их погоня окончилась через пять минут беспрерывного бега. Замерев на подступах к холму, мальчик указал пальцем на небольшую каменную постройку с черными стенами, напоминающими замок. Но массивные дубовые двери привлекали больше внимания, чем вся остальная часть. На них виднелась каменная козлиная голова с высокими рогами и бородкой. Дверной молоток заменяли кольца в виде странного символа, напоминающего пятиугольник. Только с дополнительными линиями. Последние сомнения развеялись – их привели к храму последователей иного божества, отличного от Христа. Что же, в заморских краях с лояльностью относились к чужим религиям, но в Беленоре строение предали бы огню в считанные секунды и разместили крест над горстью пепла. Прорывающееся сквозь облака хилое солнце отчаянно старалось дотянуться лучами до мрачных уголков храма, но лишь подсветило убогих карикатурных монстров, охраняющих паперть.

– Эй! – заметив мужчину, пошатывающегося возле храмовой стены и упирающегося ладонью в серый гладкий камень, Ланнистер-старший сократил между ними дистанцию и вытащил монетку. Пьянчуга, казалось, не особенно заинтересовался деньгами, а вперился ясными голубыми глазами в чужой лик. – Где я мог бы найти владыку Морро?

– А что у тебя за дело к Морро? – облокотившись о стену для равновесия, незнакомец откинул голову на спасительно холодный булыжник и, расправившись с завязками на плаще, достал мех с вином. На протяжении минуты он поглощал жидкость, позволяя ей стекать по неряшливой седой бороде с чуть заметными рыжими волосками. – Он вроде бы никого не ждал.

– А ты его личный секретарь? Еще и говоришь на общем языке? – хмыкнул Ренси, осторожно изучая подвыпившего иностранца с выпирающим брюхом, грязными волосами до плеч и легким прищуром, собирающим сеточку морщин под глазами. – Удивительно для обыкновенного бражника. У нас есть одно незаконченное дело с твоим господином. Полагаю, он внутри?

– Я тебя знаю, – внезапно тон безымянного привратника изменился, стал более вменяемым. – Видел пару раз в бойцовых ямах. Ты – Чемпион?

– Был им когда-то, – болезненные воспоминания никак не отразились на лице бывшего раба. – Ты на меня ставил? – собеседник заинтригованно кивнул. – Я ни разу не проиграл, поэтому деньги тебе не нужны. – спрятав серебряный обратно в карман, Лев прошел мимо оторопевшего пьяницы и отворил дубовые двери, потянув за необычные кольца. – Внутри все не так плохо, как могло быть. Иди сюда.

– Если не принимать во внимание трупы с той пресловутой буквой, развешанные по всей стене храма, – тяжело вздохнув, Элайджа осмотрелся:действительно, внутреннее убранство святилища ничем не отличалось от христианских церквей. За исключением бронзовой фигурки человекоподобного козла с раскрытой пастью, держащего в руках книгу с текстом на непонятном языке. Святой покровитель их маленького убежища. – Давай присядем и отдохнем. Пробежка по экзотическим улицам, увешанным трупами, меня утомила. Без лошадей тяжело.

– Сколько тебе лет? Пятьдесят? – подтрунивал дядя, опускаясь на крепкую лавку и складывая руки в молитвенном жесте. – Как думаешь, не грешно молиться чужому богу?

– Молиться никогда не грешно, – вздрогнув, оба лорда повернулись в сторону алтаря, откуда вышел высокий мальчик двадцати лет, недоверчиво оглядывающийся. На руке у него болталось деревянное распятие с бусинками, опутавшее запястье, словно змея. – Извините, если помешал. Тут крайне редко кто-то бывает. Я не привык.

– Нет, вы нас простите, меня зашли без приглашения, – десница поднялся и кивнул в знак уважения, получив взамен аналогичный жест вежливости. – Мы ищем одного человек. Он мой родственник. – неожиданная откровенность удивила самого говорившего, но он не стал обрывать себя, так как явная заинтересованность мелькнула во взгляде юноши, присевшего рядом и смиренно опустившего глаза. Он сжимал огрубевшими пальцами четки и часто моргал. – Джонатан Свифт. Не слышали о таком?

– Я не был с ним близком знаком, но он умер у меня на руках, – чутье принца не подвело – они напали на след, чтобы оборвать последнюю нить. Незнакомец говорил искренне, смаргивая лишние слезы. Проведя ладонью по рыжим вьющимся волосам, он тяжело вздохнул. – Мне очень жаль. Если бы я… все могло бы быть по-другому. – отчетливая помесь иностранного и беленорского акцентов придало огорченному мальчику образ трагичной обреченности.

– Все хорошо. Значит, такова судьба, – успокаивающе положив руку на чужое плечо, Элайджа грустно улыбнулся. С таким чувствительным юнцом ему еще не доводилось встречаться: переживать смерть другого человека так глубоко – это большая редкость на грани религиозного чуда. – Я уверен, он был хорошим человеком. Но в любом случае спасибо за попытку помочь.

Поднявшись со скамьи, Ланнистер поклонился на прощание и направился к выходу из храма. Какой-то незнакомый голос в недрах подсознания настойчиво требовал внимания и бил тревогу. Все просто не может так быстро закончиться.

Что-то не так.

– Элайджа! – словно подтверждая смутные догадки принца, Рагнар едва не вышиб двери святилища с секирой наперевес. Отдышавшись, он выпрямился и схватил соратника под локоть лихорадочным движением. – Я узнал того человека! Его зовут Морро Веларион! – подкравшись из-за скрытого в тени прохода через клирос, вышеупомянутый разбойник потянул на себя распахнувшиеся створки двери, демонстративно перекрывая путь к отступлению. – А вон там – Харви Волмарк! Мой бывший вассал! Они оба бежали из страны после победы твоего отца! – улыбнувшийся пьяница, опершийся на дверь, салютовал присутствующим бурдюком.

– Что вы здесь делаете, милорды? – осмотревшись, Ланнистер заметил скопление людей на балконе второго этажа и лестницах. Их окружили. Но отвечать на вопросы никто не собирался, храня гнетущее молчание с улыбкой на устах. Через невыносимо долгую минуту ожидания наконец раздался странно-приглушенный смех, все нарастающий и нарастающий. В конце он превратился в неконтролируемый хохот, захлебывающийся, безумный, прерывистый и чуть надрывный.

– Джонатан Свифт был хорошим человеком? Серьезно? – медленно обернувшись, Элайджа впервые в жизни поразился невероятной человеческой метаморфозе, произошедшей за считанные секунды: глаза юноши, до того лучившиеся светом и наивным добром, превратились в расширенные воронки блеклого зеленого цвета с вкраплением черноты. Лицо заметно вытянулось, приобрело нездоровый бледный оттенок и стало хищным. Или во всем была повинна демоническая усмешка от уха до уха, тронувшая некогда трясущиеся губы. Прическа сильно растрепалась, в результате чего рыжая прядь упала на лоб, переместившись на уродливый шрам на щеке. Десница не успел раскрыть рот, так как загадочный мальчишка запрыгнул на скамью и широко расставил руки. – Дамы и господа! Позвольте представиться! Джеремая Валеска. Король Волантиса! – он поклонился с особым изяществом. – Сын вашего покорного слуги. – шокированные Ланнистеры синхронно отступили назад, не осознавая, что происходит. Видимо, это не смутило блистательного скомороха. – Джонатан мертв. Да здравствую я!

– Твою же гребаную мать, – прорычал Кракен, сжимая оружие в здоровой руке и глядя на очередного полоумного выродка, решившего сыграть в игру. – Во что нас опять втянул твой брат?

– Значит, ты – святой Иеремия из Иерихона? – оправившись от удивления, Цербер дипломатическим путем попытался наладить контакт с предполагаемым врагом, при этом соблюдая осторожность.

– Слышал обо мне?

– Видел твои художества на стенах города. Ты развесил оголенные трупы и вырезал на животах свои инициалы? – единственное, чего не терпел Лев – бессмысленной жестокости. В данном случае был яркий пример изощренной пытки. – И давно ты этим занимаешься?

– Ношу собственное имя? С рождения, – спрыгнув на гладкий каменный пол, Джеремая подошел чуть ближе, все еще продолжая широко улыбаться. Он был выше и значительно опаснее любого в храме. – Я слышал о ваших подвигах. Там, за морем. Но, признаться, когда мне сообщили, что Ланнистеры здесь, в моем городе, я ожидал встретить кого-то более… – он провел языком по губам в поисках подходящего слова. – Безумного. Но…

– Что случилось с Джонатаном?

– С каким именно? Который жив или который уже умер? – тихо рассмеявшись, Валеска вытер красные глаза, пренебрежительно смахнув наигранные слезы, и размял шею. – Знаешь, ничего заразительнее смеха не существует. Тоже самое я сказал…

– Послушай, Джеремая, – перебил Элайджа, прикрывая веки в попытке не поддаться гневу. – Слышал, что я сказал ранее? Джонатан приходился мне родственником. Он сын отца моей бабушки. Тот погиб на войне, но одному из его детей удалось выжить и бежать за море. Если ты и вправду его сын, то мы с тобой – родня.

– Какая сложная родословная. Впрочем, всем надо с чего-то начинать, верно? – широко улыбнувшись присутствующим и наклонив голову, самопровозглашенный король показался еще более порочным. Лишенным сострадания. – И чего же ты хочешь?

– Узнать, что произошло с твоим отцом. И исходя из полученной информации вернуть тебя домой. Я получил приказ от своего брата-короля разузнать, что случилось с твоей семьей, и я обязан выяснить все детали, так что…

– О, вижу, ты по многому будешь скучать, когда окажешься мертвым, – непонятное построение фразы смутило больше, чем сама угроза. Нахмурившись, Ланнистер одновременно желал спровоцировать неуравновешенного фанатика и свести конфликт к словесному обмену любезностями. Увы, решение снова приняли за него: Валеска резко наскочил на Льва и толкнул в грудь, спрятанную под железной кирасой с изображением креста, отчего советник потерял равновесие и выбил собой чертовы двери, любезно освобожденные от расступившихся надзирателей. Выпав наружу, рыцарь повертел головой и приподнялся на локтях, однако был схвачен за плечо и скинут с лестницы. – Perfect. – взрыв хохота стал привычно невыносимым. – Лучшая шутка, какую я слышал! Я – родственник Ланнистеров! Я Лев! – оглушительный сумбурный смех товарищей сопровождал каждое слово их предводителя.

– Вообще-то, в гербе твоего отца красовался синий петух, но я бы тоже выбрал льва, – рявкнул Рагнар, наклоняя голову вбок в ожидании взрыва, но тот не последовал: его просто огрели по лицу кулаком и, уложив на пол, нанесли пару ударов острыми сапогами. – Твою мать…

– Эти люди заявились в мой город, в обитель священного Баала, – избавившись от скучающего вида, с которым он выслушивал эскападу островитянина, Джеремая спустился на пару ступенек вниз. – И посмели сказать, что Джонатан был чудесным человеком! А вот это была худшая шутка. – на сей раз никто не рассмеялся. – А я не люблю плохих шуток. Поднимайся. Покажи, на что ты способен. – сняв с широких плеч массивный плащ, все время прикрывающий туловище, Валеска явил противнику свой внушительный набор метательных ножей, покоившихся в многочисленных ножнах на кожаном поясе с вырезанными на нем каббалистическими символами. – Хочешь знать, откуда у меня этот шрам?

– Нам не нужно этого делать, – впечатленный арсеналом соперника, Лев все равно не верил в победу обезумевшего юнца – тот слишком часто красовался, пряча неуверенность в смеющихся глазах. – Не хочу калечить тебя. Давай поговорим.

– Разговоры – это скучно. Я обожаю пустую болтовню, но лишь в том случае, если меня не обрывают на полуслове! – прокричал раздраженный Джеремая, прикусив и без того пунцовую губу до крови. – Так ты хочешь узнать про мой шрам? – поднявшись на ноги, Элайджа отскочил в сторону и достал из ножен огромный клинок, вызывая широкую улыбку на устах артиста. Но он не предпринимал никаких попыток атаковать, продолжая водить пальцем по уродливому крестообразному рубцу. – Джонатан постарался. – не сумев скрыть удивление, десница приоткрыл рот. – Что такое? Он все еще хороший человек, да? Но не переживай, я отплатил ему той же монетой. Точнее – я столкнул его в чан с маслом и наблюдал, как он заживо сгорает, но это даже приятнее.

– Ты убил родного отца? – проведя рукой по затылку, Ланнистер поднес ее к глазам, чтобы проверить на наличие крови, но все было в порядке – он получил легкий ушиб, не более.

Вместо ответа на свой глупый вопрос он также получил смешок. – Завидую тебе. – сработало. Легкая растерянность Валески позволила опытному бойцу отпрыгнуть еще дальше и размять зашибленные части тела. – Я отца тоже не любил. Но это уже неважно. Они оба мертвы, так ведь? – не особо тронутый попыткой добраться до закоулков израненной души при помощи общей ненависти к тем, кто подарил им жизнь, Валеска нахмурил широкие рыжие брови. – Хотя признаю, твой способ довольно утонченный. Я предпочитаю секундные поединки, дабы не сильно пачкать одежду.

– Oh, you are bad, – почти вцепившись в собственную изуродованную щеку, Джеремая оттянул кожу, не переставая скалиться в подобии улыбки. – Правду они говорят: мы все можем сойти с ума только из-за одного ужасного дня. Но почему ты решил, что я не лгу тебе? ***

– По глазам вижу, – нелепый аргумент, но действенный. Свифт заколебался, потеряв бдительность и представляя собой идеальную мишень для удара клинком, однако насилие редко приносило пользу общему делу. За исключением тех глупых моментов, когда Никлаус получал преданных сторонников сразу после драки с ними же. – Слушай. Я хочу помочь тебе. Всем вам! – заглянув поверх чужого лица, принц хотел удостовериться, что с его спутниками все нормально: Ренси стоял подле двери и думал, как бы выбраться из окружения, а Рагнар тяжело дышал на полу, глотая кровавые слюни. – Спрячем оружие в ножны и поговорим, как цивилизованные люди? Повторю еще раз: я прибыл сюда не ради уличных драк с грязными полупьяными оборванцами. Я здесь по королевскому указу. Моя задача – отыскать Джонатана Свифта, будь он живым или мертвым. Во втором случае я обязан узнать, что же с ним случилось. Поскольку нужные сведения я получил, могу задать встречный вопрос: ты поедешь домой, как прямой наследник лорда Свифта, всех его титулов и земель? Мы можем забрать и верных тебе людей, бежавших из Беленора в правление моего отца. Ввиду того, что нынешний король более лоялен к дезертирам и трусам, мы могли бы даже обсудить возможность возвратить и ваши земли с титулами. При условии полного послушания.

– Давай, Харви, старый друг, я как собирался восстановить Одинокие Острова. Хочешь повидать нашу родную пустошь? – прохрипел Грейджой, прижатый крепким коленом к земле. Втягивая воздух через ноздри, он шумно выдыхал. – Шанс есть всегда. А уж второй – и подавно.

– Вы даже мои земли вернете? Несмотря на то, что я сражался на стороне Таргариенов против твоего отца, и все мои поместья сожгли после поражения дома Веларионов? – полюбопытствовал владыка Морро, пристально рассматривающий напыщенного представителя другого государства. – Не верю.

– Я даю слово. Оно многое значит в столице и в стране – в принципе. Отпустите моих людей, спрячете оружие, сядете на мой корабль и принесете клятву верности моему брату. В таком порядке. Обещаю, мы поможем отстроить ваши замки, вернем ваших людей и поможем организовать браки с лучшими домами Беленора, чтобы возродить испорченную репутацию.

На долю секунды могло показаться, что речь возымела должный эффект: разбойники призадумались и перестали оскабливаться при малейшей возможности. Быть может, план сработал? Он получит от брата на пару похвальных слов больше, если привезет обратно столько потерянных лордов. Впрочем, триумф длился недолго. Все разрушил смех Джеремаи, который мгновенно подхватили остальные и едва воздержались от преувеличенного похлопывания друг друга по плечу. Сжав кулаки до мерзкого хруста, Ланнистер спрятал свой клинок в ножны, а затем достал второй, висевший на другом бедре. Его начинали утомлять бессмысленные переговоры с теми, кто не хотел воспринимать всерьез саму миссию и ее представителей. Если вороватым забулдыгам угодно потешаться, пусть для начала хотя бы попытаются свалить его с ног в честном бою.

– И эти великие воины одержали ошеломляющую победу над… как там его называли, Харви?

– Голодным Волком, – подсказал Волмарк, удерживая поваленного пленника ногой, пока сам заглатывал весь запас вина.

– Голодный Волк! Вот это кличка! – постепенно вокруг храма начали собираться посторонние зеваки, с интересом наблюдавшие за маневрирующим рыжеволосым безумцем и отступающим беленорцем с крестом на груди. Выглядело комично. – Великолепные солдаты Альянса одолели того, кто называл себя животным! – покружившись на месте, Джеремая поклонился собравшимся, вызывая искренние приступы смеха. – А у тебя есть кличка, братец?

– Меня называют Благородным Львом, – получив очередную порцию взрывного хохота, принц слегка прикусил губу, разрешая сборищу волантийских оборванцев вдоволь повеселиться. Улыбнувшись не без иронии, королевский советник расправил плечи и выпрямился. – Да, это забавно. Думаю, мне не нужно объяснять ее происхождение – это очевидно. – сделав пару смелых шагов вперед, Элайджа с наслаждением отметил секундное замешательство оппонента, инстинктивно отступившего к храму. – Видишь-ли, мой брат Никлаус – у него, кстати, тоже имеется кличка, но это к делу не относится – не просто так отправил сюда именно меня. Я на протяжении трех долгих лет сражался под его флагами, выкашивая полубезумных ублюдков штабелями. Конечно, я всегда был рядом с ним, хотя, пожалуй, этим могли похвастаться многие родственники. Как оказалось, у нас их очень много. – Валеска вновь торжественно поклонился до земли. – Но. Я стал его десницей, генералом и главой дипломатической миссии не просто потому, что я родственник. Я еще мастерски умею убеждать других людей, быстро добиваясь желаемого. А желаю я, чтобы ты заткнулся, распустил свою шайку, сел на мой корабль, не оказывая сопротивления, и вернулся в Беленор, где принял управление замком своего отца, деда и еще как минимум десяти поколений Свифтов. При этом забрав этот фамильный клинок. Я предельно ясно донес мысль?

– И все-таки, почему же Благородный?

– Некоторые ошибочно полагают, что это моя слабость. Уверяю, это не так, – внезапно оказавшись в опасной близости от улыбчивого отцеубийцы, Лев прищурился. – Каким образом, думаешь, Клаус лишился глаза? – на миг повисла оцепенелая тишина: грабители замерли в нерешительности, пока их лидер опускал и поднимал брови, впервые не сопровождая действия словами. Не выдержав, Элайджа расхохотался сам – не так неистово, но вполне задорно. – Я пошутил. Ты же любишь хорошие шутки. – Свифт лишь кривовато усмехнулся и потянулся ладонь к одному из висевших на груди ножей. – Еще благородным меня считают по причине того, что я сразу добиваю своих жертв. Не даю им мучиться. – пригнувшись, рыцарь сделал стремительный выпад и, вцепившись родичу в плечо чуть выше ключицы, швырнул в пыль и навалился сверху с неизвестно откуда взявшимся кинжалом, чье острие оцарапало бледную, покрытую веснушками кожу лица. – Не переживай, второго шрама не оставлю. Я знаю, как правильно резать. – в ответ послышался утробный смех, перерастающий в истеричный. – Почему ты смеешься?

– Именно в этом, милый братец, мы с тобой похожи, – пробормотал король Волантиса, запуская руку куда-то в подкладки кафтана, чья материя изрядно помялась. Не почувствовав подвоха, Лев насупился, раздумывая, как выйти из создавшегося положения. – Мы оба знаем, как резать правильно. – полушепот серьезно отвлек Цербера, заставив наклониться ближе – тогда он почувствовал, как лезвие, оцарапав кирасу с противным скрежетом, вошло в незащищенный участок кожи чуть ниже пупка. – Не бойся, шрама я не оставлю. – упершись локтем в каменную мостовую, ловкий мальчишка столкнул с себя тяжелое тело и вскочил на ноги под восхищенные взгляды собравшихся. – Благодарю, благодарю! А теперь – да начнется настоящее веселье! – смахнув капли крови с раненного лба, Джеремая наконец достал еще один нож, разминая ушибленный затылок. – Я уже говорил – нет ничего более заразительного, чем…

– Король Алсид! Он едет сюда! Он скоро будет здесь! – запаниковавший люд разбежался при первом упоминании о правители Волантиса, славившегося неконтролируемыми вспышками ярости. – Нужно бежать! – бросившись врассыпную, они спотыкались на ступеньках, падали на мостовую, скрывались за углами и перепрыгивали через бочки, перекрывавшие проходы в другие кварталы.

– I did not see that one coming, – удивленно поморгав, Валеска махнул рукой, призывая союзников не мешкать и следовать за ним. По дороге он встретился с помутневшими зеленоватыми глазами лорда, по-прежнему валявшегося на земле и прижимающего руку к неглубокому ранению. – Увидимся, братец. ****

Когда остатки банды успешно скрылись за храмовыми стенами, принц сумел подняться на дрожащих ногах и протереть вспотевшее лицо платком, предоставленным подбежавшим дядей. Они втроем так и остались стоять посреди опустевшей площади, пока ее не заполнили солдаты в легких доспехах. Их возглавлял отдающий громкие команды всадник с угольно-черными волосами и обозленным лицом с правильными, точеными чертами. Он мог бы позировать для придворных художников, если бы не кустистые темные брови, вечно нахмуренные и оттого наползающие на сероватые глаза. Постоянно одергивая коня за поводья, мужчина что-то рычал сквозь плотно сжатые зубы и яро жестикулировал. Спустя пару минут бессмысленного объезда территории вокруг храма, правитель обратил внимание на трех незнакомцев, смирно стоявших в оцеплении солдат.

– Who the fuck are you? – голос грубый, рваный, совершенно недружелюбный. *****

– Приветствую истинного владыку Волантиса, – ограничившись легким кивком, Элайджа достал пару бумажек и передал их одному из пажей короля. Тот нехотя протянул медвежью лапу и прочел всего пару строк, прежде чем смягчиться, но не избавиться от нахмуренности окончательно. – Нас прислал сюда государь Беленора с требованием найти дезертира Джонатана Свифта и доставить домой. Мы долго пытались получить хоть какую-то информацию от жителей, но в итоге столкнулись с его сыном. Или человеком, выдающим себя за такового.

– Он действительно его сын, – злобно проскрежетал мужчина, приглаживая черную бороду вместе с порослью над верхней губой. – Плод грехопадения моей жены и совратившего ее ублюдка. Джонатан Свифт. Проклятая тварь заявилась в город нашего отца двадцать лет назад и возомнил себя царем. Я впустил его в наш дом, позволил видеться с ней… И вот на свет появился еще более злобный выродок с претензиями на мой трон! Но, знаете, его родители получили по заслугам. Он убил их обоих. Жаль, но никого вы обратно в Беленор не повезете.

– И мать тоже? – удивился Ренси, в чьем мозгу образ невольного отцеубийцы по явному нежеланию плохо вязался еще и с хладнокровным убийством человека, подарившего ему жизнь. – Зачем?

– Bad blood. На вашем языке – дурная кровь, – перевел Алсид, сверкая глазами, опутанными злобой, негодованием и ненавистью. – Помогите мне поймать его и привлечь к суду. Такому животному нет, не будет и не должно быть места на моей земле. Он опасен и неконтролируем. Завтра он убьет кого-то еще. Чью-то мать. Или возлюбленную.

– Мы окажем содействие, – не раздумывая, согалсился Элайджа, поглядывая на фамильную реликвию дома Свифтов, которая уже никому не достанется. – Но позвольте, в случае поимки, поговорить с ним и разузнать…

– Не вмешивайтесь! – неожиданно рявкнул король, удерживая норовистого скакуна. – Это личное. Я не буду откладывать месть ради пустых разговоров. Мой отец, дряхлый старик, наконец месяц как умер и передал бразды правления. Теперь я могу вершить правосудие самостоятельно. Вы же просто мои гости. – тоном, не допускающим возражений, сообщил Валеска, и приказал солдатам построиться. – Мы устроим им засаду на улице Бурбон. Там у них второе логово. Идете с нами?

Понимая, что особого выбора нет, троица присоединилась к общим приготовлениям целой армии на защите чести повелителя Волантиса. Не спешиваясь, смуглый мужчина, вечно раздраженный чем-то, критически осматривал городской пейзаж: все шло своим чередом, не выбиваясь из установившейся колеи. Спокойствие и безопасность жителей, иностранных гостей и работников – превыше всего. Но их покой постоянно нарушали вооруженные бандиты, грабившие суда и караваны торговцев. Шайка под командованием рыжеволосого подонка именовала себя Улыбающимися – благодаря внезапным припадкам смеха, подчас охватывающих всю группу умалишенных. Тяжело себе даже представить, с каким рвением Алсид силился уничтожить их. Наконец, сегодня этот день настанет. Нагнав бандитов на пересечении двух кварталов за центральной площадью, бойцы с длинными копьями сумели ловко зажать их в узком пространстве, хотя оно плохо подходило для такого вида орудий.

– Владыка Волмарк попал в засаду, Ваше величество, – обратился к всаднику один из капитанов, явно не собираясь переходить на общий язык для стоявших рядом гостей. Однако те прислушались, сразу догадавшись, о ком идет речь. – Что прикажите делать?

– Задержать до моего прихода! – ударив коня по бокам, Валеска галопом помчался к месту схватки с намерением покончить с давней угрозой. Остановившись неподалеку, он впервые соскочил вниз, не теряя драгоценных секунд. – Не убивать! Взять живым! – пошатывающийся Харви выглядел довольно воинственным для обыкновенного пьяного душегуба. Орудуя боевым топором, он проломил черепа двоим нападающим и разломал три копьях, норовивших порвать ему мышцы. – Сдавайся, старик. Ты не сможешь продержаться. – отбив очередное нападение, островитянин убрал лезшие в лицо пряди и сплюнул кровавую слюну. – Сдайся сейчас и можешь рассчитывать на снисхождение!

– Лучше иди сюда, Валеска! – прокричал воин, отпрыгивая от грозившего ему удара и отрубая одним взмахом топора чью-то конечность. – Хочу искромсать твое самодовольное лицо! – упустив момент, Харви ощутил острую боль, парализовавшую левую часть спины. Кто-то пронзил его копьем. Упав на колени, он раскрыл рот и закашлялся. Видимо, жизнь прославленного никчемного пьяницы кончится здесь, в грязных трущобах. Ожидание решительного выпада затягивалось. Услышав позади хриплый стон, житель островов повернул голову и увидел возвышающегося над собой Джеремаю, держащего в руках окровавленный нож, которым был убит стражник. – Сынок. – не давая шанса возразить или как-либо помешать задуманному, мальчишка поднял соратника за плечо и подтолкнул к безопасной дороге. – Я не могу…

– Давай, Харви, беги и не оглядывайся! – игнорируя протесты товарища, рыжеволосый почти толкнул его в переулок, после чего повернулся и, улыбнувшись, швырнул нож в незащищенную шею стража. – That is the spirit, boys! – отскочив в сторону от грозящего выпада, Свифт извлек еще один нож, почти мгновенно погружая его в руку врага. – Не задерживайте меня. – помахав армии на прощании, юнец запрыгнул на разбитую тележку, ухватился за выпирающий карниз и залез на крышу. ******

– Оставьте старика! Найдите мне Морро и Джеремаю! – взревел взбешенный Алсид, не приближаясь к кварталам, в которых началась настоящая бойня. Элайджа плохо разбирал доносившиеся обрывки фраз из-за волантийского акцента, но по звучавшим именам догадался, что короля больше волнуют другие головорезы. – Живее! – кинувшись следом за бежавшим преступником, Лев приказал Рагнару подсадить его на крышу и, взобравшись туда, обнаружил запутанную сеть переплетенных меж собой крыш, позволяющих добраться до другого конца города.

Не мешкая, Ланнистеры последовали за родственником, оставляя тяжело дышавшего Кракена около свалки поломанных тележных колес. Перескакивая с уступа на уступ, хватаясь руками за деревянные оконные рамы и неустойчивые кирпичные строения, мужчины значительно отстали от лидера шайки, хорошо ориентирующегося на местности, но сумели наверстать упущенное при подходе к огромным черным стенам замка, нависающего над городом мрачной уродливой тенью. Стараясь не смотреть в бездну, они полезли наверх, цепляясь потрескавшимися от жары пальцами за острые булыжники, не предназначенных для бесцеремонного вторжения скалолазов. Продумывая каждый шаг в замковую выемку, Элайджа обогнал дядю при последнем рывке, но просчитался и скользнул рукой по гладкой поверхности камня, начиная медленно терять равновесие. К счастью, появившаяся из ниоткуда рука вцепилась в дрожавший локоть и потянула на себя, затаскивая в своеобразное гнездо на подступах к башенной вершине.

– Вы все – заключенные, – упершись изрезанными ладонями в землю, Лев хотел приподняться, но в пару миллиметров от собственного лица почувствовал холод стали. Морро стоял над ним с клинком, контролируя любое движение, в то время как спаситель отошел к самому краю и взглянул вниз. – То, что вы называете здравомыслием – это просто тюрьма в вашем сознании, которая не дает вам понять тот факт, что вы всего лишь крошечные винтики в гигантской абсурдной машине! Просыпайтесь! Так ли хочется быть винтиком? Будьте свободными! Как мы! – перейдя на вопль, возбужденный Иеремия расставил руки в разные стороны, будто силясь объять весь раскинувшийся под собой город. – Помни об этом и улыбнись!

– Ты спас меня. А до этого помог Волмарку. Зачем? – полюбопытствовал принц, опасливо поглядывая на равнодушного Велариона, не планирующего выпускать пленника из поля зрения. – В городе тебя не очень жалуют, ты знаешь? Истинный король Волантиса рассказал мне, почему хочет казнить тебя. Ты убил свою мать?

– Знаешь, откуда у меня этот шрам? – очерчивая вздувшуюся бугристую кожу на щеке, Валеска резко подскочил к рыцарю и оскалился. – Джонатан отличался бессмысленной жестокостью. Он как-то взял крест, ударил меня по лицу, а потом вырезал этот символ на моей коже. При помощи распятия. – он продемонстрировал болтающийся на запястье артефакт, хранивший на деревянной обшивке следы запекшейся крови. – Да, он порезал меня вашим священным атрибутом, после чего упился почти до беспамятства. И так продолжалось одиннадцать лет.

– А мать? – заметив, как дрогнули искусанные красные губы мальчишки, Цербер аккуратно сдвинулся в сторону и сменил неудобную позу на полусидящую. – Я не верю ни единому слову. С нашей первой встречи ты лишь пытаешься убить меня или покалечить. Почему я должен поверить в жестокость отца или еще кого-то из твоего окружения? По мне, это обычные оправдания твоим зверствам.

– Осуждаешь кого-то за то, что делал сам? – вмешался владыка Морро, надавливая на бледную шею советника, но не оставляя рубца. – Я слышал про ваши с братом приключения. Достойные вашего же противника Старка.

– Мы не убивали детей! И не сжигали невинных!

– Как и мы, – отрезал изгнанник, наклоняя голову вбок. – У нас тоже имеется кодекс чести. И история. – желая закончить основную мысль, бандит уловил постороннее движение в противоположном углу гнезда. Там уже начали собираться солдаты, пытающиеся найти способ подобраться поближе. – Нам следует уйти.

– Алсид, – прошептал Джеремая, узревший давнего врага, взобравшегося на вершину вместе с парой надежных телохранителей и старшим Ланнистером, явно указавшим путь. – Иди без меня, Морро. В нас начнут кидать копья или ножи, если мы сбежим вдвоем.

– Девиз моего дома – “старый, верный и отважный”. Думаешь, я тебя брошу? – пожав плечами, лидер разбойников замахнулся и со всей силы ударил соратника по лицу. Молча упав на землю, тот не стал спорить дальше и, сплюнув кровавый сгусток, спрятал меч в ножны, чтобы удобнее было карабкаться по выступам.

– Морской конек бежал, да? – оттолкнув слуг, подбежавших помогать государю стать на ноги, Валеска распрямил могучие плечи и выпятил рельефные мышцы груди, проглядывающиеся даже под тканью одежды. – Остался только бастард.

– Ты сам знаешь, что мое рождение – пожалуй, единственный положительный момент в жизни, ибо тебя он гложет – уж точно нельзя назвать незаконным.

– Я не буду выслушивать твои ядовитые речи, поганый выродок, – на волантийском наречии рявкнул король, сжимая кулак в приступе ярости. Серые глаза засверкали, окрашиваясь в другой оттенок. – Я приговариваю тебя к смерти путем вливания в рот кипящего масла. И на этот раз тебе не спастись.

– Мне кажется, это не совсем гуманно, – подал голос Ренси, шокированный подобным поворотом. Он не собирался участвовать во втором распятии безвинного, пусть и совершившего страшный грех. Но они ведь его так и не выслушали. – У нас указ правителя Беленора, требующего…

– Вы на моей земле, – напомнил Алсид, стараясь сохранить самообладание. Вид затравленного сына сбежавшей супруги помогал ему воздержаться от недипломатических высказываний в адрес миссии. – Либо возвращайтесь на корабль и идите домой, либо оставайтесь и наблюдайте за долгожданным торжеством закона в Волантисе! При моем царствовании!

Не сопротивляясь, Джеремая улыбнулся оставшимся стоять беленорцам и прошел мимо них, все еще тихо посмеиваясь. Стражники окружили его плотным кольцом и вывели из многострадальной башни через потайную дверь, а затем повели по затихшим кварталам. Жители спрятались внутрь, провожая легенду преступности в последний путь. Их привлекал и одновременно пугал рыжеволосый безумец с обворожительной внешностью и совершенно невнятными целями. Он грабил богатых торговцев, но не допускал беспорядков в бедных кварталов и разрешал конфликты оружием. Всегда. Проводя весь остаток тяжелого дня в храме с рогатым монстром на дверях, он возносил молитвы и просил у своего демонического покровителя сил для того, чтобы одолеть духовных врагов. Видимо, его не услышали. Или жизненный цикл подошел к концу. Сколько деяний он так и не успел совершить?

– Я требую дать мне возможность поговорить с заключенным! – нагоняя королевского коня, Элайджа безуспешно жестикулировал, раздражаясь все сильнее. Он ничего не мог поделать с вооруженными людьми владыки, однако не преминул воспользоваться угрозами: – Вы же не хотите конфликтов или, да хранит наши семьи Господь, войны? – натянув поводья с шумным вздохом, Алсид посмотрел вниз и нахмурился. – Я всего лишь прошу уделить мне пару минут.

– Ты много себе позволяешь, советник, – клацнув зубами, изрек Валеска, отчего его вечно сердитое лицо стало еще шире. – Я бы заточил тебя в темницу на берегу, чтобы ты видел, как твои друзья сразу же покидают мой… – неспокойный мустанг под королем жалобно заржал и взвился на дыбы, замахав мощными копытами и скинув наездника. Врезавшись в попадавшие деревяшки, животное ринулось в неизвестном направлении. – Какого черта? – почувствовав запах крови, Алсид поднял глаза, чтобы мгновенно подскочить и стать свидетелем того, как один из стражников рухнул на землю с криком и ножом в горле. – Не может быть…

– Меня тут не было, – подытожил Джеремая, отталкивая одного из стражников, страшно напуганного общей суматохой. Вырвавшись, он заметил спрятавшегося в укрытии Ланнистера, оборачивающегося и недоумевающего. Улыбка не сходила с губ преступника до тех пор, пока он не подбежал поближе и, ударив родича по лицу, не вырвал из его рук фамильный клинок Свифтов. – Это я возьму себе, ты не против? – обернувшись, он чуть не стал жертвой булавы взбешенного короля Волантиса, бросившегося к нему со звериным рычанием, но удар был ловко отпарирован. – Не сегодня, дядя.

– Сын шлюхи! – взревел Алсид, возле которого пал очередной солдат с пробитой артерией. Метатель ножей, скрывающий лицо под позолоченной рогатой маской, прекрасно знал, куда следует целиться. Понимая, что запаниковавшая гвардия не справится даже с одним человеком, Валеска отозвал ее. – Отступаем! Это еще не конец! – неизвестно, кому конкретно была адресована угроза, но говоривший уже крался за деревянными ящиками вместе с остатками стражи.

– Ты в порядке, советник? – насмешливым тоном вопрошал Грейджой, возникший перед валявшимся в холщовых мешках юнцом с прижатой к кровоточащему носу рукой. – Поднимайся и поприветствуй спасителя своего плана! – протянув мозолистую ладонь, островитянин помог товарищу стать на ноги перед человеком в маске, вытаскивающим ножи из корчившихся в предсмертных судорогах тел. – Пока вы там исследовали окрестности, я познакомился с одним любопытным персонажем и услышал его версию произошедшего.

– Произошедшего? – переспросил плохо соображающий Ланнистер, огорченный потерей меча.

Впрочем, раздражение и боль мигом улеглись, стоило незнакомцу снять маску, позволяя кудрявым темным волосам рассыпаться по крепким, чуть заостренным плечам. Уже знакомые глаза такого же темного оттенка с коричневой радужкой изучали лица собравшихся, пока усеянные шрамами ладони бессознательно вертели испачканные кровью ножи. Как ни странно, профиль молодого мужчины не вызывал отторжения, несмотря на тяжелый взгляд под заросшими бровями и отсутствие и намека на улыбку. Убрав целые пряди волос, мешающиеся ввиду поднявшегося ветра, убийца спрятал оружие в ножны, украшающие поджарое тело, и провел рукой по чернеющей бороде на подбородке и возле губ. Он напоминал породу воинственных аристократов, привыкших не к роскоши, но к силе клинков, при этом соблюдая все так называемые кодексы.

– Мое почтение, – склонив голову, воин по-прежнему не улыбался. – Мое имя – Саид Валеска. Я брат Алсида и второй правитель Волантиса. Его южной части.

– У вас два короля? – поразившись дикости подобного замысла, принц удивленно вскинул брови.

– При рождении у правителя двух и более сыновей город распределяется между ними поровну. Это позволяет избежать недоразумений при делении власти, но Алсид, похоже, сильно заигрался. Он не может казнить поданных без суда и решения второго владыки. Но вы же не ради моей истории сюда прибыли, верно? – Ланнистеры непонимающе переглянулись и выжидающе скрестили руки на груди. – Джеремая.

– Мы слышали эту душещипательную трагедию в двух актах, – отмахнулся Ренси, не желавший более иметь ничего общего с полоумным бастардом. – Нам надо найти его и вернуть меч. Он принадлежит законному наследнику дома Свифтов, хотя таковых на земле уже не осталось.

– Почему же? Джеремая родился в законном браке Джонатана Свифта и Моники Валески, – спокойно проговорил Саид, никак не отреагировав на изумленные взгляды и попытки оспорить факты. – Жена моего брата действительно сбежала от него, но он никому не рассказывает, что тогда она была лишь невестой. Они хотели заключить выгодный брак между старыми домами Волантиса, но не успели. Не смогли остановить своевольную Монику, решившую выйти замуж за иностранца. Через год родился бледный малыш, унаследовавший огненный цвет волос своей матери. От Джонатана у него были эти странные мутно-зеленые глаза и больше ничего. – Валеска отвернулся и обреченно взглянул на море, простирающееся за скошенными домишками и величественными каменными строениями. – Тяжело сказать, кто поддался искушению первым – она или он. И кто кого потащил на дно. Но они оба начали много пить и принимать расслабляющую жидкость в больших количествах. Джонатан не любил сына. И, в перерывах между бражничеством и употреблением этой затуманивающей разум дряни, он часто бил малыша, издевался над ним. Волмарк пытался помочь, но спивался вместе с ним. Я прятал их на своей будущей территории, хотя им явно было плевать, найдет их мой ревнивый брат или нет. Но не мог же я бросить мальчика? – задавая вопрос скорее самому себе, чем слушателям, рассказчик снова принялся вертеть нож. – Я научил его так мастерски метать клинки и драться. В пять лет он объезжал диких мустангов, доставленных из соседних городов, в семь – дрался на мечах не хуже любого воина из личной охраны моего отца. Он мог бы стать великим бойцом, если бы не его собственный отец. Я знаю, почему Джонатан так сильно его ненавидел, но в конце концов он перешел все границы и без причины изуродовал родного сына. – мужчина помнил, как влетел в грязную коморку семьи Свифтов и нашел в углу рыдающего ребенка, завернутого в изодранное одеяло. Он успокаивал его часами, не давая прикасаться к пылающей болью щеке. – В конце концов он отомстил. Джонатан долго мучился. Не могу сказать, что мне его жаль. Тогда я подумывал забрать Джеремаю в замок в качестве слуги и закончить его обучение, но брат опередил меня. Он выжидал девять лет, чтобы отомстить и наконец добрался до них. Невзирая на то, что я перевез их в другое убежище. Алсид пришел за ней и разрезал Монике рот от уха до уха, нарисовав кровавую улыбку. Прямо на глазах ребенка.

– Боже мой, – прикрыв веки, Элайджа потер переносицу указательным пальцем и вздохнул. К этой истории он не был готов, однако успел наслушаться подобного в Беленоре.

– Мальчика ждала такая же участь, если бы не появление лорда Морро. Он как раз прибыл в город и встретился на берегу с подвыпившим Харви. Вместе они пошли во временное пристанище и застали там моего брата с окровавленным ножом. Веларион сильно ранил его и даже собрался убить, но ему повезло – Волмарк оттащил его, позволяя Алсиду бежать. Убийство будущего правителя Волантиса… каким-то заморским чужаком вряд ли оставили бы без внимания.

– И что было потом? – задал вопрос старший Ланнистер, впечатленный рассказом.

– Улыбающиеся, – пожал плечами Саид, убирая слипшиеся от пота пряди с округлого лица. – Думаю, объяснять происхождение названия не нужно. С тех пор его начали обучать лорды-беленорцы, а меня к мальчику не подпускали. Он и сам не хотел со мной разговаривать. Но я всегда приглядывал за ним. И относился, как к сыну.

– Потому что любил его мать? – неожиданный вопрос заставил волантийца вздрогнуть и отвернуться. Слишком много эмоций. – И что нам с этим делать? Выступить против вашего брата и спасти того, кто даже не хочет иметь с нами ничего общего?

– У вас с братом разные версии случившегося, – вмешался Ренси, запутавшийся окончательно. – Кому мы должны верить?

– Решайте сами, – Саид не настаивал, поднимая с земли маску и водружая обратно на голову. – Я не собираюсь настаивать на невиновности Джеремайи – он совершил немало ужасных поступков. Но расплачиваться за них должны другие.

– Давай для начала вернем клинок и поговорим с ним, – предложил Рагнар, доселе молчавший. – Не в первый раз приходится уговаривать строптивых союзников, да?

Кивнув в знак согласия, десница прикусил нижнюю губу, не совсем понимая, правильно ли поступил в данном случае. Вчетвером они вернулись на корабль, названный в честь новой королевы, и быстро обсудили новый план. Саид чудесно ориентировался в городе и знал, когда должна была состояться смертная казнь одного из членов шайки разбойников. Наверняка на ней будет присутствовать король Алсид, забывший провести двойной суд при участии брата. Но их это не тревожило. Скорее всего, на публичной экзекуции появится лидер бандитов, не допускающий смерти своих людей. Дождавшись наступления сумерек, отряд отправился на злополучную улицу Бурбон и, скрываясь под капюшонами из плотной материи, затерялись в собравшейся толпе зевак. На маленькой площади поставили ящик, над которым болталась короткая петля для повешения. Стражники конвоировали пойманного вора, подтолкнули к виселице и начали затягивать веревку на шее. Как и ожидалось, первый владыка стоял поодаль и раздавал приказы грубоватым голосом, наблюдая за действиями инквизиторов.

– Я приговариваю тебя к смерти через повешение! – заключил Алсид, равнодушно махнув рукой и не глядя на улыбающегося преступника, изредка хохочущего над собравшимися. – Да будет воля моя!

Ударив ногой по ящику, палач оставил висельника болтаться на значительной высоте и сучить ногами в попытке найти опору. Медленно теряя связь с реальностью, задыхающийся разбойник продолжал громко хохотать в лицо смерти и окружающим. Либо он подозревал, что мучения продлятся недолго, либо отчаялся заполучить более благородную смерть. Тем не менее, веревка, врезавшаяся в кожу на шее, оборвалась с легким треском и позволила неудавшемуся смертнику упасть вниз с невыносимым кашлем. Ужаснувшись, толпа с криками бросилась врассыпную, внося смуту в ряды стражников, пусть и привыкших к запуганным жителям города. Зарычав от бессилия, Алсид ударил кулаком по тележке, потребовав перебить любого подозрительного нарушителя. Он ведь знал, что повешенный не просто таксорвался – лезвие ножа, брошенного мастером, перерезало канаты и лишило Волантис зрелища торжествующего правосудия.

– Эй, дядя Алсид! – схватив замешкавшегося короля за руку, Джеремая ударил его кулаком по лицу, наваливаясь сверху и дополняя серию мощных ударов непонятным бормотанием на латыни. – Давно мечтал это сделать! – приподняв врага за кафтан, Валеска стукнул его собственным лбом, смешивая их кровь между собой. – Я тебя на куски порежу. – перейдя на угрожающий шепот, юноша потянулся к одному из ножей на бедре, но ощутил весомый толчок в плечо. Чудом удержавшись на ногах, лидер культа сдул с удивленного лица рыжую прядь и усмехнулся. – Братец. И ты здесь? – крем глаза следя за тем, как сторонники Баала поднимают едва не погибшего товарища, Свифт чуть поддался вперед. – За клинком пришел?

– Нет. За тобой, – уловив в расширенных зрачках нотки заинтересованности и шока, Элайджа облизал губы и, достав свой меч, пригласил соперника к поединку. – Ну же, Иеремия из Иерихона, рассказать тебе шутку? – хмыкнув, Джеремая проследил за исчезнувшей шайкой, после чего элегантно склонил голову и рванул за последователями. Не оборачиваясь, он помчался к другому логовищу неподалеку от берега. В опускающейся на город тьме гнаться за ним бессмысленно, однако Лев не сдавался.

– Я восхищен! – остановившись возле пирса, рыжеволосый безумец заглянул в темную морскую пучину, заглатывающие блики умирающего солнца. Отражение выглядело неестественно-пугающим. Улыбка – карикатурной. Пародией на радость. – Во тьме не существует правил. Итак, сегодня ночь, Волантис, делай все, что пожелаешь! Убивай, кого хочешь! А когда наступит утро, ты возродишься вместе с ним.

– Я знаю твою историю, Джеремая, – отдышавшись, десница вновь извлек клинок, готовясь к схватке. Похоже, слова задели волантийца, медленно повернувшего голову.

– Тогда ты ничем не отличаешься от половины жителей этого города.

– Нет, я знаю правду. Твою реальную историю, – оттянув изувеченный участок кожи на щеке, Валеска зацепил нижнее веко, оголив красноватую слизистую оболочку. Он нервничал, ерошил рыжие пряди, дотягиваясь до разболевшейся головы. – Ты пытаешься казаться безумным. Но я встречал настоящих безумцев. Я смотрел им в глаза и видел лишь пустоту. Сплошной мрак. Ничего человеческого. Но вот в твоих глазах я вижу нечто иное. – понимая, что ходит по краю, Ланнистер держался на расстоянии. – Страх. Он никуда не делся. И ты можешь сколько угодно обманывать своих людей или меня, но не себя. Ты боишься. – мотнув головой, отцеубийца сжал кулаки. – Это нормально. Я тоже боюсь. Иногда мне кажется…

– Вставай с постели, мама! – кричал рыжеволосы малыш, стаскивая одеяло с трясущегося тела. – Пожалуйста! Вставай!

– В наших жизнях всегда будут люди, которые попытаются нас исправить, – слабо шевельнув пальцами, женщина не отрывала глаз от потолка. – Тебе нужно быть с тем, кто примет тебя таким, какой ты есть. Никогда не извиняйся за то, какой ты. I love you…

– Все будет хорошо. Поехали со мной. Поехали домой, Джеремая. Я помогу тебе.

– Убей меня, сынок. Умоляю тебя… я больше так не могу… я больше не хочу быть собой…

– Думаешь, ты меня знаешь? – перестав трястись без причины, Свифт обхватил ладонью распятие, не переставая шептать фразы на непонятном языке. Прикрыв глаза на пару секунд, он учащенно дышал. – Жалкого, никчемного мальчишку, дико боявшегося своего отца? – прикусив губу до крови, Валеска приоткрыл веки и наклонил голову в сторону. – Такого Джеремаю ты хотел видеть? Или, может, тебе нужен другой? Может, безумный? Или отчаянно смелый? – при каждом слове он делал шаг вперед, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. – Какого Джеремаю ты хочешь увидеть? – Ланнистер отступил, сжимая черенок меча. – Позволь решить за тебя. – облизнувшись, рыжеволосый воин сразу же сделал выпад, мастерский отбитый советником. Второй удар был отражен так же стремительно.

– Молодец, Джеремая. Что бы я без тебя делала, – подкладывая под голову пьяной матери кусок ткани помягче, мальчик опустился рядом с ней на колени и, подобрав ее ладонь, похлопал себя по плечу. – Спасибо за все твои старания. – сжав ее пальцы в собственных, Валеска вытер ими слезы. – Пожалуйста, мама.

Удар по черепу вынудил Свифта отступить и агрессивно запустить руку в волосы, в надежде избавить себя от голосов, вытащить их наружу вместе с покалеченным мозгом. Принц заметил, как реагирует родственник на последовательные удары по одному конкретному месту. Прищурившись, он отошел вправо и, выждав подходящего момента, стал напирать на дезориентированного врага. Тот пресекал любые попытки ранить себя, но все же пропустил очередной удар тяжелым черенком.

– Тебе нужно перестать выпивать, потому что здесь все еще остались люди, которым на тебя не плевать и которые тебя любят. Хотя и непонятно, за что, – ровным тоном произнес Валеска, глядя сверху-внизу на распростершегося перед ним Волмарка, лежавшего среди битых осколков.

– А если я не хочу меняться? – прорычал Харви, с трудом разлепляя веки.

– Значит, тебе вообще на всех плевать.

Закричав, Джеремая обхватил голову руками и, выронив меч, повалился на колени. Голоса не могли оставить его в покое уже десять лет. И пробивались сквозь подсознание в неподходящий момент. Не выдерживая, мальчишка рассмеялся, сплевывая кровавые сгустки на плитку.

– Эй-эй! Все, хватит! Заканчиваем! – положив меч на землю, Благородный Лев подбежал к брату, но, вместо ожидаемой помощи, ударил его по лицу, усиливая боль стократно. Повалив безумца, Цербер принялся в буквальном смысле выколачивать из него ярость, гнев, отчаяние и печаль. Он не понимал, что делает и почему не может остановиться. Но знал, что поступает правильно. Все это могло длиться вечность, угрожая окончиться смертью одного из лордов, но увлекшегося советника быстро откинули прочь от жертвы.

– Ты же убьешь его, ублюдок! – вцепившись в окровавленный плащ лидера, Веларион поднял его на ноги и помог удержаться. – Ты в порядке, сынок? – громкий свист заставил их обернуться и вздрогнуть от увиденного: тридцать вооруженных копьями стражников во главе с разъяренным королем спешно заполнили возвышенность над пирсом. – Алсид, предлагаю решить все поединком.

– Мы с тобой уже дрались, Морро, – выплюнул волантиец, мысленно представляя украшающий грудь продолговатый шрам. – На этот раз все закончится. Благодарю вас за помощь, милорд. Могу прислать вашему брату голову этого еретика в качестве подарка. – придерживая пошатывающегося мальчика, подоспевший на помощь Харви достал топор и выпрямился во весь невысокий рост, вызывая кривую усмешку первого правителя. – Лучше уходите, Ваша светлость. Мы постараемся не задерживать вашу миссию дольше необходимого. И, разумеется, вернем украденный артефакт.

– Не стоит. Это ведь сделает вас вором, – констатировал сын Майкла, стряхивая пылинки с бордового камзола. – Ведь он принадлежит законному наследнику лорда Свифта, который стоит перед вами. И я не позволю заколоть его на какой-то улице, как свинью.

Скривившись от отвращения, Алсид выдохнул и, сжав рукоять булавы, указал ею на четверых человек в центре своеобразной площади. Солдаты ринулись исполнять приказ к атаке, не обращая внимания на то, что половина их противников почти безоружны. Оттолкнув юношу, Веларион отразил пять или шесть ударов нелепо длинных копий, при этом ранив как минимум двоих. Харви, пусть и глотнувший лишнего, ловко парировал неумелые выпады королевской гвардии, так и не обученной нормальным воином. По сравнению с беленорскими рыцарями, представители воинского сословия Волантиса не могли даже считаться бойцами. Проигрывая по всем параметрам, особенно в скорости, они валились на пол и отползали в дальний угол с мелкими порезами. Возможно, их боевой дух пошатнула секира прославленного Грейджоя, нагнавшего союзников и напавшего сзади, прорываясь через кольцо. Как и ожидалось, его сопровождал бывший чемпион бойцовых ям Ренси, пронзивший шпагой шестерых.

– Отойди! – игнорируя стоны защитников, Валеска-старший пробирался сквозь гущу тел, намереваясь прикончить свою главную проблему. Отпихнув от себя приготовившегося к битве Элайджу, правитель Волантиса схватил рыжеволосого убийцу за рукав и, подтащив к краю пирса, занес булаву для удара. Тем не менее, обхватившие его торс руки помешали исполнить задуманное. Издав рычание, Алсид с невиданной для себя силой махнул локтем, угодив Льву по кирасе и поморщившись от боли. – Твою мать. Я тебя прикончу. – Джеремая, не найдя опоры, свалился в воду. – Беленор уже объявил войну? – насмешливо вопрошал волантиец, угрожая утяжеленному железом деснице шипастой булавой. Тот неизменно отскакивал при каждом рывке. – Ты последуешь за ним. – схватив врага за локоть, король планировал столкнуть его в море, но был вынужден отказаться от первоначально плана – на вершине появился человек в маске, орудующий ножами. – Брат мой.

– За пару часов ты едва не развязал войну с дружественным государством. Думаю, это повод лишить тебя титула, – выкинув маску, Саид принял боевую стойку с двумя клинками. – Твои люди не протянут так долго. Лучше сдайся сейчас и я сохраню тебе жизнь. – вместо ответа-первый бросок. Наскочив с разбегу на бдительного родственника, Алсид поднял оружие над головой, но промахнулся – второй правитель обошел его с другой стороны и оцарапал лезвием. – Хватит. Остановись. – он не послушал. Он никогда не слушал. Следующий порез пришелся на лицо, чуть выше скулы. – Сдайся.

– Ты же помнишь, Саид. Отец всегда возлагал на меня большие надежды. И считал сильнейшим, – не совсем так. Он просто не знал, какого монстра взращивал под боком. Мстительного и жестокого. Не таким должен быть венценосец. Едва не поскользнувшись на мокром булыжнике, Валеска-младший замешкался и попал в ловушку. Цепкая хватка брата на шее чуть не повредила кость раньше времени. – Он приказал нам зарезать петуха, помнишь? Ты не справился. Зато я смог. И сейчас я поступлю так еще раз.

Не успев договорить, Алсид резко согнулся пополам, выпустив жертву, и взвыл от боли. Изумленные взгляды проследили за кровавым следом, растекающимся под ногой государя. За ним, высунувшись из воды, виднелся Джеремая, зажавший в руке острый нож, которым до того перерезал мышцы где-то в области лодыжки. Постанывая от боли, Валеска припал на плечо и выругался, не в силах сдержать криков. Все еще шокированный Саид пришел в себя и, наклонившись, подал мальчику руку, вытянув на ровную поверхность. Остальные разбирались с остатками гвардейцев, дрогнувших после ранения командира и бежавших прочь. Неоспоримая победа второго короля.

– Ты в порядке? – выблевав соленую воду, Свифт кивнул и поплотнее закутался в плащ, снятый с плеч островитянина. Устало откинув темные пряди назад, Саид взглянул на корчившегося рядом брата, не считавшего себя ни виноватым, ни проигравшим. – Поднимите его. – Волмарк и Веларион поспешили исполнить приказ, подхватывая притеснителя под локти. – Я лишаю тебя королевского титула. Чтобы приговорить к смерти за многочисленные преступления.

– Ты не можешь казнить меня без согласия соправителя. Без моего согласия!

– Оно мне не нужно. Не тогда, когда ты лишен привилегий, – выплюнул Саид, поворачиваясь к тяжело дышавшему Джеремайи и протягивая тому клинок. – Сделай это.

– О, значит, ты доверишь все жалкому бастарду. Правильно. Ты и тогда не захотел марать руки. Тебе было жалко птицу. Что уж говорить о родном брате, – перейдя на общий язык, затараторил Алсид с отчетливым акцентом. – Ну давай, мальчишка, покажи всем, кто ты на самом деле. Убийца родителей – и ничего более. – Джеремая хранил гнетущее молчание, по-прежнему неуверенно стоя на ногах. – Убил отца, убил мать. Может, подонок и заслужил, но вот она…

– Ее никогда не было рядом! – душераздирающий вопль, вырвавшийся из груди Свифта, прокатился по пирсу громовыми раскатами. Большинство слушателей вздрогнули и потупились. – Ее не было. Ни разу она не попыталась мне помочь. Мне было девять. – полушепотом изрек мальчик, вспоминая ту мучительную боль одиночества. – Девять. И я ухаживал за ней. За всеми ними. – сорвавшись на крик, он указал на стоявших рядом лордов, которым помогал выживать в незнакомом городе. И теперь они заботились о нем. – Она не любила меня. – подавив рвущийся наружу всхлип, Джеремая заметил на искаженном гневом лице короля слезы, скопившиеся в уголках покрасневших глаз. Неужели и он что-то чувствовал в прошлой жизни? – Она не любила тебя.

– Прошу тебя, – не выдержал Алсид, западая на руки мучителей. Правда ужасала, причинял боль во сто раз хуже открытой раны.

– Ей было плевать на всех, кроме себя самой. Я рад, что она умерла. Больше она никому не сможет навредить. Как и ты, – с этими словами он воткнул продолговатый кинжал в живот ненавистного дяди и, задержав лезвие на мгновение, потянул вниз, чтобы оставить фирменную метку. Алсид не кричал – возможно, он прокусил собственный язык. Когда лезвие ушло влево, довершая букву, Валеска сразу же вытащил оружие, после чего достал второй нож из прикрепленных к груди ремешков и вонзил их в ротовую полость волантийца, прорывая остриями кожу от губ до уха. Кровавая улыбка. Именно из-за нее мать умоляла убить себя. Начиная задыхаться от обилия крови в горле, Алсид попытался вырваться, но последний удар в сердце прекратил страдания измученной души. – Прощай. – отпустив хрипящего смертника, лорды отступили назад, позволяя лидеру столкнуть бывшего короля с пирса и похоронить в глубоких синих водах. – Ты не виноват в том, что она с тобой сделала.

Джеремая оказался прав. С наступлением утра Волантис действительно возродился из пепла. Никто этого не заметил, кроме группы людей, причастных к его перерождению. Прежних порядков не будет – все погибло вместе с неудавшимся королем, пытавшимся построить дивный новый мир. Но личная злоба и ненависть затуманивали его разум сильнее, чем желание править во благо верноподданных. Скорее всего, он бы закончил свои дни в бренном одиночестве, запершись в тронном зале вместе с портретом своей рыжеволосой возлюбленной. Которая поглумилась над его светлыми чувствами, не пожелав ответить взаимностью. Несчастье породило несчастье. Ее сын, прекрасный мальчик с диким взглядом, стал бичом города и одновременно его спасителем. Под протекцией демона со странным именем он вытворял зверства, дабы заглушить голоса в голове, нашептывающие о том, какой он на самом деле никчемный. Хотя он отличался от всех, кто когда-то влиял на его решения и жизнь.

– Ты же знаешь, что всегда можешь вернуться сюда и занять место на троне Волантиса, – напомнил Саид, с тоской наблюдавший за приготовлениями к отплытию. Королева Анна распускала паруса, уже готовясь к длительному путешествию домой. – Я считал тебя сыном. И не откажусь от своих слов.

– Я уже согласился на предложение Элайджи. Будет невежливо, – криво улыбнувшись, Джеремая не мог выпустить из рук причудливый кинжал, послуживший орудием для убийства короля. – Трон ведь должен занимать истинный Валеска. А не цареубийца.

– Чушь, ты больший Валеска, чем кто-либо из нас. Отцу ты бы понравился. Он любил посмеяться, – в ностальгическом порыве Саид грустно усмехнулся, исподлобья глядя на рыжеволосого племянника – хотя тот им формально никогда не являлся. – Вчера ты сказал, что она тебя не любила. Это не совсем так. Она любила тебя. По-своему. И, не пристрастись к вину, она бы защитила тебя от отца даже ценой собственной жизни. Просто она была такой.

Тебе нужно быть с тем, кто примет тебя таким, какой ты есть. Никогда не извиняйся за то, какой ты. I love you…

– Я буду скучать по тебе, – неожиданно признался Джеремая, попутно снимая с запястья деревянный крест и поднося его к солнечным бликам, играющим на влажных камнях. – Буду скучать по городу. И по ней тоже. – сжав распятие, он замахнулся и зашвырнул его как можно дальше в морские пучины. – Но вряд ли я когда-нибудь вернусь.

– Я всегда буду тебя ждать. И она тоже, – не выдержав, Свифт утер несколько непрошеных слезинок и прикусил искусанные губы, с трудом кивая. – Желаю удачи, сынок. – сделав шаг, Сади заключил его в крепкие объятия, через секунду почувствовав чужие руки на спине. – Ты еще обретешь счастье. Не сомневайся.

– Прощайте, Ваше величество, – отстранившись, Джеремая последний раз улыбнулся и, спрятав кинжал в главные на груди, изящно поклонился королю. – Я слышал, в столице живут одну безумцы да идиоты. Место прямо для меня.

Комментарий к Мир тесен

* Черт возьми! Снова! Однажды я поймаю этого самодовольного выродка и обезглавлю его вместе со всей его… (англ.)

** Твою мать (блять) – (исп.)

*** О, так ты плохой - (англ.)

**** Такого я не предвидел - (англ.)

***** Кто вы, блять, такие? - (англ.)

****** Вот это боевой дух, мальчики! - (англ.)

========== Дом мятежного сына ==========

Комментарий к Дом мятежного сына

Обещанные Сыны Анархии и любимый молчаливый Джексон. Кстати, не так давно мною была предпринята попытка создать клип под воодушевляющую музыку Би-2. Вот ссылка, если кому интересно – https://www.youtube.com/watch?v=QFasBTCjPgY&t=6s. Выражу благодарность за советы по созданию более привлекательных клипов в личных сообщениях. Напишите, если вы – дока.

Imagine Dragons – Monster.

Curtis Stigers & The Forest Rangers – This Life.

Noah Gunderson – David.

The White Buffalo & The Forest Rangers – Come Join the Murder.

Richard Thompson – Dad’s Gonna Kill Me.

Север обязан помнить. Зима близка. И расплата за совершенные зверства наступит. Рано или поздно. А пока оставалось ждать, прятаться по темным углам заброшенных лачуг, сжимать распятие, молить высшие силы о спасении, и дергаться от каждого шороха. Деревни выжигали, оставляя горсть пепла, изуродованные трупы, кричащих младенцев, постанывающих смертников и флаги с черным волком, развевающиеся вместе с воспоминаниями. Разбойники, отступившие от истинной веры, отдавшиеся на милость полубезумного проповедника, врывались в дома беззащитных жителей, грабили, били и насиловали без разбору. Оправдывая свершившееся волей нового Мессии, снизошедшего до любви к отбросам общества: душегубам, грабителям, изуверам, дезертирам и безумцам. Присоединившись к жестокому ублюдку без моральных принципов, они возвели его в божественный ранг, подчинились безоговорочно, принимая за нового Создателя. Мир обещал измениться к лучшему, обязуясь утонуть в кровавой грязи и смрадном тлене. С непрекращающимися боевыми кличами, с лозунгами о смерти для изнеженных зазнавшихся аристократов, и свободе – для вечно притесняемых преступников. Ведь королевские особы отказывались понять романтическую натуру безжалостных выродков.

К сожалению, Север первым поддался искушению и оказался вовлеченным в круговорот жестокости. Оказалось, имени Старка вполне достаточно, дабы оправдать бездумные нападения на невинных и последующие сжигания их селений. Реальность извратили проповеди лживого священника. Соседи, издавна таившие друг на другу злобу, воспользовались подвернувшейся возможностью и развязали локальные войны, устраняя недругов и случайных свидетелей. Брат пошел на брата ради наследства, ради мнимой причастности к великому, искаженному под напором ядовитых речей воскресшего подонка. Солдаты отказались защищать гарнизоны, предпочитая присоединиться к общему разврату. Рыцари в панике закрылись в замках, боясь стать жертвой расправы народного мстителя. Лорды разделились на два лагеря: одни приняли сторону умалишенного пастора с клинком вместо доброго слова, вторые же едва успели бежать на юг, чтобы прибиться к остаткам раздробленного царского войска и не подохнуть где-то в реке с порезанным горлом. Ни о какой добродетели и любви к ближнему речи не стояло.

Сплошная первобытная свирепость.

Когда Лжепророк, переставший откликаться на мирское имя пятнадцать лет назад, покинул пределы Севера, ситуация ухудшилась. Единственные Хранители северных земель в лице мальчишек-Старков сбежали от дяди и присягнули на верность новому королю, но не спешили возвращаться домой. Без армии и поддержки местного населения существенных успехов они бы не добились. В конце концов, весь регион страдал от ошибок прошлого, совершенных другими кланами. За три года войны жители утратили веру светлое будущее: их бросили на произвол судьбы, оставили наедине с захватчиками и не спешили оказывать помощь. Над Волчьим Логовом, главной крепостью правящего дома, реяли не привычные белые флаги с серой головой миролюбивого хищника, а мрачные тряпки с кривой черной тварью, раскрывшей клыкастую пасть в предвкушении очередной жертвы. Став оплотом сброда, она трагично нависала над верноподданными, напоминая о временах былого величия. До Ланнистеров, до свержения Таргариенов, до междоусобиц и отцеубийств, до вечной бескрайней пустынной ночи, обещающей безрадостное существование под затянутым небом.

Повсюду, куда глядели уставшие глаза беженцев и путников, висели изувеченные, обугленные тела. Их подвешивали бандиты в назидание, словно напоминая о том, что противники Волка закончат свои дни на крепких суках, в окружении равнодушных болот и лесов. Иногда к ним прибивали таблички с забавными сентенциями или насмешками над оставшимися в живых. Близлежащие города дрожали от одного упоминания имени адского приспешника, то возвращавшегося под покровом ночи вместе с бездушными соратниками, то исчезавшего и объявляющегося в местных легендах, гласящих о чреде побед и успешных завоеваний в южных направлениях. Подданные трепетали, испытывая животных страх из-за скорого прибытия Инквизитора, грозившегося перебить остатки сопротивляющихся. Скоро убитые будут покачиваться из стороны в сторону над развалинами замков в огромных количествах. Никакой пощады тем, кто с безразличием взирал на падение дома Старков, на гибель лучших представителей и мучения священника, томившегося в заключении неподалеку.

Иронично.

Разбойники повсюду. Ими кишела вся местность. Путешествовать одному слишком опасно. Большое количество самоуверенных глупцов поплатились за смелость. Некоторых распяли прямо на дубах, но в основном их топили в реках или закалывали, сбрасывая останки в общую яму. Весь зверский ритуал проходил под надзором местных священнослужителей, читающих исковерканное Писание странным ласковым полушепотом. Когда все заканчивалось, обступившие жертву злодеи безудержно хохотали и возносили хвалу мертвому богу. Устраивая вакханалию, душегубы бросались сжигать иные городки и деревушки. Власть должна быть оспорена! С подобными криками они вламывались в хижины, не ведая милосердия, грабили спящих крестьян и сжигали их заживо. Да здравствует Великий Лидер! Протягивая ладони вверх, монахи в изодранных черных сутанах падали на колени и повторяли одно слово – Мессия! Скоро он явится! Предстанет перед нами во всем своем великолепии! Истребит весь Львиный род и спасет нас! Он станет нашим Богом!

– Смотрите! Это наш Спаситель! Король пораженных! – стонали убийцы с потрескавшейся кожей, не обращающие внимания на собственные загноившиеся кровоточащие раны. Они указывали пальцами в сторону едва заметной реки, пробивающейся сквозь белоснежные сугробы и чернеющие скалы. – Наш Мессия уже здесь! – на берегу, прибившись к влажным валунам, распласталось мужское тело, не подающее признаков жизни. – Он воскрес, как Лидер! Пал в глубины и вознесся! – подойдя ближе, еретики потянулись к рваному мокрому кафтану, но резко отступили, стоило утопленнику дернуться и зайтись громким, рвущим горло кашлем. – Это знак! Он вернется! – прокричал священник, отступая назад с радостными воплями. Напуганные крестьяне последовали за ним в лесистую глубь.

Продолжая выплевывать воду, мужчина приподнялся на дрожавших локтях и перевернулся на спину, с трудом втягивая свежий морозный воздух. Казалось, будто грудная клетка разрывалась изнутри. В расфокусированном взгляде едва теплилась жизнь, покидавшая надломленное тело с неторопливой скоростью водного потока. Попытавшись выползти из ледяной воды, обволакивающий все туловище, смертник ощутила новый прилив боли. За ним тянулся кровавый след, омываемый шумным потоком. Раскинув руки в разные стороны, он прерывисто задышал, вглядываясь в чистую небесную гладь. Над ним нависал темно-синий звездный купол, опускающийся все ниже и ниже. Теперь он готов. Больше не за что держаться. Прикрыв веки, он слабо улыбнулся, готовясь перейти на Ту Сторону. Он подарит последний танец Дьяволу и найдет семью, чтобы воссоединиться с женой и детьми. И тогда не будет печали. Рана в сердце затянется.

И наступит светлый конец.

– Святой Себастьян? – шепот раздался над самым ухом, разносясь по смолкнувшему пространству. В одночасье время остановилось: листва перестала шелестеть, речка не журчала в гаснувшем сознании и не создавала вокруг симфонию звуков вперемешку с шуршащим под чужими ногами снегом. – Это ты?

Голос внезапно стих. Все закончилось так же быстро, как началось. Мучаясь от нестерпимой боли, не щадившей рассудка, мужчина почувствовал чьи-то руки, обхватившие крепки плечи и потянувшие на себя. Сквозь прорезь приоткрытых век мученик увидел женщину в порванном платье, наклонившей лицо с грязными, слипшимися волосами и глубокими рытвинами на коже. Незнакомка сняла с телеги кусок выцветшего серого шерстяного одеяла и накрыла им дрожавшего северянина. Перед этим она сломала торчавшую из живота стрелу и вытащила древко, стараясь не задеть органов. Рану пришлось тщательно промыть, в результате чего утопленник впал в забытье. Он успел заметить сальную куклу, висевшую на женском бедре, но губы отказались повиноваться и не задали никакого вопроса. Видимо, он проспал несколько суток, так как очнулся в совершенно незнакомом месте, лежа в снопе соломы. Не в состоянии контролировать обмороженные конечности, крестьянин застонал и откинул голову в попытке сосредоточиться на конкретной точке.

Все расплывалось, охваченное пеленой.

Прикосновение к ноющим мышцам вывело его из медленно подкрадывающегося оцепенения. Чуть повернув голову, чудом выживший поискал глазами спасительницу, но наткнулся на пустоту. Прошло пару минут, прежде чем женщина появилась около него и, слабо улыбнувшись, положила на горячий лоб влажный кусок ткани. Она промыла и перевязала его раны, перетащила в теплое место, отогрела и кормила хлебом, размоченном в вине.

– Кто ты? – прошептал мужчина, едва шевеля потрескавшимися синими губами. Глаза закатывались, но он находил в себе силы продержаться до получения ответа. Его не последовало. Христианка никак не отреагировала, лишь улыбнулась и провела ладонью по щеке больного, убирая налипшие волосы, после чего достала то самое одеяла и накрыла его почти с головой. Последнее, что мелькнуло перед глазами, была потрепанная детская куколка.

Раздавшийся поблизости конский топот насторожил. Подскочив, крестьянин мгновенно повалился в солому и протяжно вздохнул. Если его прикончат алчные еретики, то смысла бороться все это время не было. Лучше бы его оставили умирать на дне мелководной реки со стрелой в области сердца. Но, судя по всему, у Бога имеются планы получше. Громкий перестук копыт все надвигался. Еще немного и он станет чьим-то трофеем, вверяя судьбу в руки неизвестных. Через десять минут, долгих, тягучих, кто-то уже бесцеремонно обшаривал кафтан, забираясь под одеяло в поисках ценностей. Глупо. Все семейные сокровища погребены под слоем земли вместе с телами невинных младенцев.

– Смотрите-ка, какое колечко! Наверняка знатный! – прорычал хриплый мужской голос над ухом. Да, про перстень с изображением двух скрещенных под короной топоров он совсем забыл. Сил бороться не осталось. – Возьму себе. Пока Лидер не вернулся.

– Дай сюда, – второй голос казался более мягким, но по-прежнему требовательным и напористым, с толикой превосходства. Скорее всего, первый грабитель повиновался и передал реликвию главному. Тот немного помедлил и, отослав всех собравшихся, опустился на колено возле неподвижного тела. – Приветствую вас, король Севера.

– Так меня не называли уже много лет, – выживший оттолкнулся расцарапанными ладонями от земли, при этом откинувшись на спину и упершись спиной в ствол дерева. Пронзительные глаза голубого цвета встретились с мутно карими и загорелись вечным огнем жизни.

Восемь лет спустя.

Север постепенно восстанавливался. Благодаря усилиям возвратившихся братьев Старков дела шли на поправку. Соседние регионы продолжали поставлять продовольствие по низким ценам, оказывая неоценимую услугу не только обедневшим дворянам, но и изголодавшимся крестьянам. Вероятность голодного бунта и кровавой расправы над главным семейством увеличивалась с каждым днем. Если бы не своевременная помощь от союзников, Старки могли окончательно потерять дом. Все обошлось и стабилизировалось. Понадобилось как минимум пять лет на перестройку крепостей вассалов, дабы те смогли вернуться обратно и заняться погибшим урожаем. Многие представители домов погибли, замена им так не нашлась, несмотря на просьбы государя даровать титулы наиболее достойным. Но возможно ли отыскать таких людей в местности, которая поддалась на отравляющие речи Мучителя и помогла ему возглавить огромную армию из оборванцев, бездушных рыцарей, безумцев, монахов и озверевших аристократов?

Их простили. Даровали помилование, но отослали подальше, предварительно отправив небольшую часть заговорщиков в столицу в качестве заложников. Несколько лет они обязаны были подчиняться монарху, исполняя любые приказы, чтобы доказать преданность на деле. К ним относились с вполне оправданной опаской и не допускали в узкий круг победителей-роялистов. В Волчьем Логове никого не содержали – чересчур рискованно подпускать бывших врагов к спальням нынешних господ. Либо те взбунтуются и окончательно подорвут авторитет клана, либо ввергнут морозный край в кровавую войну и поставят под удар остатки могущественных родов. Их итак осталось немного. Единственный, кому позволили жить в темно-серой цитадели и сидеть за одним столом с Хранителем, был его брат. Примкнув к войску Лжепророка, Деймон навлек на семью немилость короны, вынуждая отмаливать грехи всеми возможными способами. В конечном итоге его простили и разрешили жить в семейной резиденции. Сейчас, наслаждаясь блаженной тишиной, Деймон восседал на своеобразном престоле с высокой спинкой и подлокотниками в виде волчьих голов. Целый час выслушивая сентенции гостей из столицы, он сохранял деланное спокойствие и отвечал с несвойственной вежливостью. Когда все закончилось, мужчина откинулся назад и размял затекшие мышцы шеи.

– Долго же до них доходил смысл фразы “у нас достаточно зерна”, Господи, – прикрыв лицо руками, он потер переносицу и постучал пальцами по подлокотнику. – Наш король такой заботливый. Просто не может допустить массовую гибель верноподданных от голода! Конечно, кто же будет платить дань и присутствовать на церемониях. А еще кланяться до земли и расточать похвалы детям. И сколько их там у него? Пятнадцать?

– Я слышала о троих. Первенцем, кстати, стала девочка, – просветила сестра, облокотившаяся на спинку рядом стоящего стула и плотнее закутавшись в соболиную шубу. Ночи становились длиннее, а дни – короче. Холода подкрадывались незаметно, накрывая очаги с неимоверной быстротой. – Кто бы мог подумать, что у Никлауса появятся наследники. Он не производил впечатление человека, склонного к отцовству.

– Мы действительно будем говорить о Клаусе? – фыркнул недовольный Старк, поддерживая кулаком голову и нервно покусывая губы. Клеймо предателя все еще тяготело над ним. – Кто там следующий?

– Лорд Питер Хорнвуд из Вудхорна, командующий королевским флотом! – прокричал глашатай, сразу же отступая в сторону и пропуская в центральный зал вышеназванного северянина, похорошевшего за время так называемого столичного плена. На волевом подбородке с легкой темной щетиной сияла широкая улыбка, оголявшая ряд зубов за мясистыми губами. Остановившись в паре шагов от тронов, он демонстративно поклонился, приложив руку к боку, и ловко выпрямился. Дорогой кафтан серого цвета с коричневыми вкраплениями напоминал присутствующим о высоком положении вельможи.

– Только взгляните на него. Ближайший соратник Гэбриэля, подтирающий ему зад около трех лет, за короткий срок добился такого назначения. Ты хотя бы о кораблях что-то знаешь? Или они назначили тебя скрести палубы?

– Ваша язвительность, лорд Старк, не знает границ, – наклонив голову вбок, Питер пронзил обоих членов семейства Волков смеющимися голубыми глазами и прищурился. – Но мы пару раз виделись в стане вашего дядюшки. Вроде как жизни друг другу пару раз спасли. А потом вы переметнулись, не предупредив, и решили помочь братьям, которых до этого предали. Так все было или я упустил что-то? – Деймон сжал ручки до побелевших костяшек и нахмурил темные брови, ничего не ответив. – Я хотя бы не менял сторону. Шел до конца и признал поражение, когда попал в плен. Меня отпустили, велели убираться в Красный замок и помогать в его строительстве, что я успешно исполнил и сильно проникся столичной атмосферой. И мне доверили не только палубы скрести, но и корабли строить.

– Это не отменяет того факта, что вы убили собственного брата, чтобы выслужиться перед Гэбриэлем, а затем служили ему в качестве советника и творили ужасные зверства, – вмешалась Лерия, видя, как ее старший брат дрожит от накатывающих приступов гнева.

– Видите, я был настолько хорош в этом деле, что мне доверили заведовать королевским флотом! И я еженедельно пью с Его величеством за здравие всех его сыновей. Вы знали, что их уже трое? – все равнодушно опустили взгляд, выказывая явное пренебрежение бывшему противнику. – К слову, моя леди, я бы не рекомендовал вам так необдуманно разбрасываться словами. При всем уважении, но вас там не было. Однако давайте вернемся к сути вопроса. Где лорд Стефан?

– Не принимает, – отрезал младший Волк, скалясь от безысходности. Он мог сколько угодно играть в раскаявшегося еретика, впустившего добро в сердце, но притвориться перед истинными демонами – выше его сил. – Все разговоры отныне ведутся со мной.

– Так у вас тоже серьезное назначение! Поздравляю! – хлопнув в ладоши, обрадовался Хорнвуд. – Я не буду настаивать. Вы сгодитесь для такого мелкого поручения, с каким меня прислали. Слышали о путешествии нашего славного десницы? – многозначительно взглянув на девушку, северянин пожал плечами и усмехнулся. – Воистину успешно! Он нашел троих бежавших лордов, один из которых явно имеет родство с Ланнистерами. Вы бы его видели – весь такой огненно-рыжий.

– Ближе к делу, – прервав бессмысленный словесный поток, Хромой Волк, как его стали именовать в насмешку, раздраженно откинул темные пряди волос назад и нагнулся вперед. – Не задерживай.

– Господин! – ворвавшийся в приемную гонец стремительно бросился на колени. – Прибыл человек, представившейся лордом Гловером! Он просит аудиенции у Хранителя Севера! Что мне ему сказать?

– Я думал, весь клан Гловеров пал вместе с Диконом, – удивленно рассматривая вестника, Питер чуть наклонился и провел языком по вишневым губам. – Вот и причина, по которой я приехал. Ваш регион еще не… куда вы идете? – вскочивший с кресла мужчина подобрал на ходу свою новую трость, дабы побыстрее добраться до нужной комнаты.

– Брат, открывай! – тарабаня кулаком в дверь, Старк прислонился лбом к шершавой поверхности. Вся усталость, скопившаяся за годы навязанного правления, вылилась в ненависть по отношению к двери и человеку, за ней скрывавшемуся. – Давай, просыпайся, мать твою! – игнорируя недоумение стражи, он воспользовался тростью, чтобы поберечь кости. Наконец, петли заскрипели, выпуская наружу еще одного члена семьи – возмужавшего Бриндена, державшего на руках двоих мальчиков четырех лет. – Черт. Все настолько плохо? – младший из Старков покачал головой, передавая одного ребенка слуге, а второго прижимая крепче к себе. – Ладно. Отведи их в покои, я зайду внутрь.

– Будь терпеливее, – попросил третий сын Маркуса и прошел мимо, направившись в отдаленную комнату. Кто бы мог подумать, что пугливый мальчишка вырастет так быстро и станет опорой семьи в тяжелые периоды.

Оказавшись внутри плохо освещённой комнатушки с низкими потолками, Волк поморщился – кислый запах ударил в ноздри, смешиваясь с неприятной затхлостью. Помещение нельзя назвать грязным – слуги регулярно убирались, но раскрывать окна и проветривать им запрещалось. Так пожелал хозяин, прятавшийся от солнечного света в самом мрачном углу, под потертым балдахином. Вокруг валялись изорванные книги, поломанные деревянные игрушки и опустошенные бурдюки. По полу растекался темно-бордовый жидкий узор, окрашивающий вырванные желтые страницы и края огромных карт с отметками. Будто их владелец собирался покорять новые вершины.

– Как эта ворона еще не издохла от такого количества винных паров? – Стефан, облокотившись прямо на большую дубовую столешницу, заметно вздрогнул и обернулся, глядя на очередного нарушителя спокойствия. Скрестив руки на груди, Деймон укоризненно покачал головой и критически огляделся, подмечая изменившиеся детали. В основном они касались положения пьяницы и белой птицы, что с остервенением трепала ткань балдахина. – Насчет тебя у меня сомнений уже не осталось.

– Это ты меня так осуждаешь? – поинтересовался Хранитель, поворачиваясь корпусом к брату. Лицо, чуть вытянувшееся и опухшее от продолжительного распития вина, нахмурилось от недовольства. – Кажется, я упустил момент, когда начал интересоваться твоим мнением вне тронного зала. Помнишь – я пью когда хочу и сколько захочу. – вызывающе бросил мужчина, запрокидывая голову для глотка, на сей раз более глубокого.

– Я бы мог ударить тебя, как в прошлый раз. Или запретить прикасаться к напиткам. В общем, сделать что-нибудь ради спасения твоей никчемной жизни.

– А ты кто такой, чтобы мне запрещать? Король Беленора? – последнюю фразу он умышленно растянул, демонстрируя откровенное презрение. Столь эффектный выпад закончился следующим глотком.

– Кстати, о нем. Ты в курсе, что у него родился новый отпрыск? Ты отправил поздравительное письмо, заляпанное вином и твоими соплями? – выплюнул второй сын Маркуса, поправляя черные волосы и отгоняя заполошного ворона, пытавшегося усесться к нему на плечо. – Так что там? Написать письмо за тебя?

– Сходи к чертовой матери, – отмахнувшись, пробурчал Стефан, щелчком пальцев отзывая птицу назад. Ощущая странную дрожь в руках, он запустил одну в разросшуюся бороду с торчащими в разные стороны волосками.

– Два года прошло с тех пор, как она умерла, брат. Два гребаных года, а ты все страдаешь! Я никогда не давил на тебя прежде, не докучал разговорами по душам и просьбами прокатиться верхом, чтобы свежим воздухом подышать. Это все не про меня, ты знаешь. Но это не значит, что мне плевать. Или я жду возможности избавиться от тебя и захватить Логово – такие мысли тоже проскальзывали у пары верных вассалов. Извини, что меня волнует твое состояние, но мне совсем не хочется остаться главой дома Старков при двух наследниках Севера, одной незамужней сестры и будущего мальчика-рыцаря, которого нужно отправить на обучение в знатный дом. Я не мастер вести переговоры и со мной даже не хотят иметь дело ввиду прошлых недоразумений.

– Мы назвали их Орри и Перси. Два сына. В честь ее погибшего отца и нашего далекого предка. Лучше бы придумали что-то необычное, запоминающееся. Могли бы назвать третьего ребенка Сальваторе. Или Джузеппе. Но так и не успели. Она покинула меня раньше.

– Иисус, Мария, Иосиф, – вскинув ладони, обозлился северянин, чувствуя, что говорит сам с собой. – Властелин Севера меня слушал до этого? Или мне лучше называть тебя властелином, который Север пропил?

– Ты же явился сюда не для того, чтобы меня отчитывать, – менее уверенно буркнул бражник, отводя затуманенный взгляд как можно дальше. – Напоминаешь отца.

– Уверен, будь он жив, то не сказал бы тебе ничего нового из того, что уже сказал я, – издевался лорд с таким невозмутимым видом, словно вычитывал провинившегося молодого конюха, а не одного из самых могущественных владык, управляющего крупнейшим регионом королевства. И самое нелепое заключалось в том, что последний не собирался останавливать так называемую казнь. – Ты знаешь о том, что бритву изобрели несколько столетий назад? А если сюда наведаются столичные посланники, ты им тоже будешь про имена сыновей рассказывать?

– Чего ты от меня хочешь? Я сегодня не в настроении ссориться.

– Хочу лицезреть, как ты отсосешься от поганого кувшина и пойдешь со мной посмотреть на чудо. Не знаю, приобщался ли ты к божественному во время запойных ночей, но реальность ведь интереснее, правда? – впервые встретившись с мутно-серыми глазами, выражающими запредельную тоску всего мироздания, Деймон неловко прокашлялся и стукнул тростью о каменный пол. – Сколько домов мы, по скромным подсчетам, потеряли? Три? – глава клана сухо кивнул, призывая развивать мысль. – Да. Только в прошлом году объявились какие-то там дальние родственники Сервинов и отстроили замок. А сейчас ко мне является гонец и сообщает, что некий мужчина представился лордом Гловером. Вот я и подумал, что на воскрешение нам следует взглянуть вдвоем.

– Что?! – подскочив, Стефан чуть не перевернул один из пяти бокалов, усеявший поверхность стола. – И ты тратил драгоценное время на нравоучения, обладая такими сведениями? Твою мать! – окунув лицо встоявший рядом таз с холодной водой, предусмотренный для приведения себя в порядок в угоду неожиданным визитерам, хозяин замка выпрямился и часто заморгал. Отряхнув кафтан от пылинок и грязи, он проигнорировал многочисленные темные пятна на серой ткани и просто вылетел из покоев. – Следовало оставить Бриндена за главного. Он не пустословит. – оглашая пустые залы криками, сир чуть не покатился вниз по ступенькам, но удержался за выемку с факелом и вздохнул. Пошатываясь, он спустился в центральный зал и сощурился от ярких лучей полуденного солнца, проникших сюда сквозь окна. – Где Гловер?

– Приветствую, господин, – двое крепко сложенных мужчин преклонили колено перед сюзереном и медленно приняли исходную позу. Один из них, закутанный в черный полушубок, сделал шаг вперед и вновь опустил голову в подчинении. На изможденном обветренном лице виднелись мелкие шрамы и зарубцевавшиеся раны, скрытые под густой темной порослью на подбородке и губах. Волосы точно такого же оттенка слабо колыхались от малейшего движения, но все равно ложились на прямой лоб с отчетливыми бороздами морщин. Под бесцветными глазами залегли фиолетовые круги, казалось, въевшиеся в кожу. – Мое имя Итан Гловер. Это Филипп Рисвелл.

– Здравствуйте, – пробормотал второй гость, испытывая заметный дискомфорт. Он то и дело запускал ладонь в темно-коричневые волосы с заметными седыми прядями и старался пригладить назад, хотя они идеально лежали на продолговатом, слегка обрюзгшем лице. Видимо, его смущали две полоски шрамов, идущие от краешка поджатых губ до середины щеки. – Приносим извинения за такой визит. – полуседая козлиная бородка с усами явно отращивались в попытке скрыть уродливые порезы. Вот только безуспешно – линии рубцов двигались на каждом слове, растягиваясь почти до ушей. – Нужно было прийти раньше.

– Кем вы приходились погибшим членам клана, к которому себя причисляете? Вас не было в войсках Лжепророка, однако на верность королю вы тоже не присягали, – грозно продекламировал Старк, не спеша взобраться на помост и опуститься на заждавшийся северный престол. Он боялся споткнуться или повалиться без чувств. – Откуда вы явились?

– Мы скрывались у лорда Сервина около четырех лет, – взял слово Итан, поправляя тяжелый кафтан с мехом и принимая военную стойку, как заправский солдат на марше. – Вместе. Я прибыл в Беленор через год после начала трехлетней войны и понял, что крепость моего брата захвачена, а самого его взяли в плен. Я присоединился к партизанскому лагерю, где мы и пересеклись с лордом Рисвеллом. Он сбежал от своего племянника, нанесшего эти увечья и собиравшегося его убить. – Филипп закусил губу, в надежде скрыть смущение и не поддаться мимолетному порыву коснуться шрамов. – О Клэнте вы, должно быть, слышали.

– Да, приходилось, – иронично протянул Деймон, наконец, дотащившийся обратно, облокотившийся на трон и кривовато улыбнувшийся. – Знаете, как выглядит наш король?

– Хватит, – оборвал возмущенный Хранитель, стоически не перенося язвительности младшего брата. – Почему вы так долго прятались? Не присоединялись к моей армии?

– При всем уважении, мы боялись, – подал хриплый голос Рисвелл, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Длинные уложенные волосы растрепались, упав на бегающие глаза, но были убраны. – Мой племянник – ужасный человек. И доказательства этому вы видите перед собой. Он хотел убить меня в тот же миг, как я сошел с корабля. Без колебаний. Но я сбежал. Не без чужой помощи мне удалось продержаться в безлюдных заснеженных лесах. Я мог вернуться в любой момент и предстать перед вашим судом, попросив прощения. Тем не менее, история моей семьи показала, что меня не примут с распростертыми объятиями. И я понимаю.

– Мой случай не лучше, – пожал плечами Гловер, ободряюще кивнув смущенному товарищу. Из них двоих на лидерство явно претендовал обладатель серебряного кольчужного кулака в гербе. Сжимая край полушубка, массивный великан превозмог себя и проскрежетал сквозь зубы: – Гловеры предали доверие Старков. Отказались поддержать в последних битвах, предпочтя спрятаться в разрушенных владениях. И поплатились за свои грехи. Расплачиваться придется мне. – став на одно колено, борец едва не уткнулся лбом в холодную плитку. – Казните меня или помилуйте. Заставьте кинуться в огонь и сгореть заживо или служить вам вечность. Заточите меня в темниу или отправьте в столицу в петле на потеху публике. Я все стерплю и докажу, что мне можно доверять.

– Мы желаем восстановить свои права на покинутые владения, – подытожил Рисвелл, не спешивший следовать примеру соратника. Он склонился перед символом северной власти и прокашлялся. – Если для этого нам потребуется доказать свою преданность любыми способами, мы готовы. Ваши приказы станут целью наших жизней.

– А вы готовились, милорды, – причмокнув, изрек Хорнвуд, следивший за происходящим из угла. – К слову, я рад застать вас в добром здравии, господин Гловер. Давно не виделись. – все глаза сразу же обратились к доселе молчавшему королевскому посланнику, чьи губы растянулись в гадкой улыбке. Но чересчур обворожительной. – Что такое? Вы же не подставили под сомнение их принадлежность к вышеназванным кланам, хотя ни разу не видели их прежде. Но ваш отец с кем-то из них находился в дружественных отношениях. Вот только не помню, с кем именно.

– А вы все не успокаиваетесь, лорд Хорнвуд, – сделала замечание Лерия, измученно качая головой.

– Светлейший не вырезал мне язык – и вы подавно не сможете, – подмигнув, Питер склонился набок и, критически осмотрев двух новоявленных союзников, задумчиво пожевал губу. – Впрочем, разницы никакой. Государь ведь попросил протекторов найти достойную замену вымершим дома. А вы пошли дальше и воскресили парочку вассалов! Я могу написать в столицу?

– Не забудь приложить поздравительное письмо с рождением еще одного Ланнистера, – выплюнул Деймон, наслаждаясь осуждающими взглядами. За пять лет относительного мира он так и не взялся за уроки вежливости и продолжил доводить окружающих до гневливых выпадов. – И когда государь нанесет визит?

– Зависит от произведенного на меня впечатления, – цокнул языком посланец, красноречиво смотря на Хранителя, чей пересохший язык проходился по испачканным уголкам рта, а дрожащие руки то и дело хватались за подлокотники. – Устроите ваших гостей с комфортом? Мне еще предстоит поехать в замок Мормонтов и Сервинов. Проведать должников короны, так сказать.

– Вы останетесь, милорды? – Стефану не терпелось вернуться в комнатушку и приложиться к графину с освежающим напитком. Смиренно дождавшись неуверенных кивков, Старк жестом разрешил двум воскресшим изгнанникам подняться и переглянуться с легкой нерешимостью. Неужели все кончено? Годы скитаний по бескрайним снежным просторам принесли свои плоды?

Семь лет назад.

Лжепророк вернулся. Знамена с черным волком снова возвышались над каменной крепостью. Люди, привыкшие к террору безбожников, начали молиться с удвоенной силой при появлении Мстителя с безудержными порывами неоправданной жестокости. Матери прижимали младенцев ближе к себе, едва заслышав конский топот и яростные возгласы захватчиков. Мужчины бросали плуг и падали на колени с протянутыми руками, в надежде вымолить прощение за несовершенное преступления. Все понимали, что спасения ждать неоткуда. Никто не придет к ним на помощь – уже около полугода от детей бывшего Хранителя не поступало вестей. Поговаривали, что один из них даже присоединился к обезумевшему ублюдку и командует отдельными отрядами. Словно почувствовав надвигающуюся кровавую бойню, разбойники перестали миловать крестьян и поджигали их вместе с церквями. Кому какое дело до гибели половины населения деревушки на окраине? Сопротивления не оказывали.

И продлевали мучения.

В одном полузаброшенном городке зарубили как минимум четыре десятка мужчин, а женщин увели в непроглядную тьму хвойных лесов, откуда еще никто не воротился. Еретики хохотали, подсчитывая количество убитых. Соревновались в изощрённости пыток. Не отчитываясь перед Богом и совестью. Их либо накажут, либо вознаградят за усердие. Разжигая костер при помощи изуродованных людских тел, беснующиеся шакалы устраивали танцы под аккомпанемент гнусавых молитв и воплей невинных жертв. Музыка для ушей прожженных душегубов, понимающих лишь язык силы. Покончив со всеми страждущими, ожидающими печальной участи, убийцы ринулись к следующему поселению на карте мертвецов. Через полчаса они ворвались в зажатые между остроконечными горными зубцами дворы и принялись выносить поскрипывающие на ветру двери. Те с легкостью поддавались, пропуская тьму полупьяных нечестивцев с грязными намерениями. Переворачивая убогие кровати и столы, вырывая деревянные половицы и кромсая изодранную одежду, они силились обнаружить прячущихся селян.

Выругавшись, последователи Легиона выбежали наружу и осмотрелись. Все вокруг, казалось, начало приходить в негодность и тонуть под слоями ослепительно нетронутой белизны. Ледяная тюрьма, не ведая пощады, облепляла ветхие лачуги плотной корочкой. Видимо, здесь бесчинствовали до них. И завершили казнь. Не совсем понимая, что теперь делать, солдаты разбрелись по окрестностям, дав незримым наблюдателям великолепный шанс. Скрывая лицо под плотной материей капюшона, трое человек скользнули следом за пошатывающимися фигурами и напали сзади, оглушая черенком меча. Остальных вылавливали поодиночке, оттаскивали в дальние углы между домами и перерезали горло одним легким движением. Крики не успевали вырваться из ртов, заполняющихся кровью. Последний враг заверещал, как свинья, извиваясь в руках карателя.

– Прекрати! Не нужно! – обхватив палача сзади за плечи, двое защитников оттащили его от мертвого злодея с огромным кинжалом в черепе. – Ты увлекся! Снова! – отчитывал уверенный мужской голос с характерными металлическими нотками. – Пора заканчивать. Жечь тела опасно – из-за дыма могут прибыть другие.

– Привяжите к ним булыжники и сбросьте в реку неподалеку, – предложил лидер группы, рухнувший на сугроб возле трупа и учащенно задышав. Пар струился изо рта, затягивая мрачный пейзаж в белую дымку. – Их можно найти в старом разрушенном форте на склоне. Владельцы не будут против.

– Мы с Нероном справимся. Идите в убежище и отоспитесь. Особенно вы двое, – высокий плечистый боец наступил ногой на бьющееся в конвульсиях тело и извлек погруженный до основания кинжал с поразительным равнодушие, передавая хозяину. – Сыны Анархии справятся. Доверься мне. Мансон, проведи их. – удерживая трясущегося от переизбытка эмоций соратника под локоть, говоривший тут же подвел его к другим и бережно передал в их руки.

– Я пойду с вами, – отказавшись от помощи, командир упрямо развернулся и поддался вперед, держа оружие побелевшими пальцами. – Хочу проведать их. – за непроницаемой тканью не было видно ни одного лица, но можно было поклясться в том, что второй спаситель недовольно поморщился. – Это не просьба.

Никак не прокомментировав требование юного командующего, солдат покачал головой и кивнул. Не тратя бесценное время на выматывающие конфликты, он развернулся и направился к оставленным невдалеке коням, приученным к тихим набегам. Понадобилось несколько минут, прежде чем трупы были погружены в седла и вывезены из безмолвной деревни. Они передвигались мелкой рысью, не решаясь прибавить скорость – их могли выслеживать. Разделившись на гористом перекрестке, воины проделали шесть миль по одиночке и воссоединились около вырисовывающихся на фоне каменных руин. Стащив неподъемных мертвецов вниз, они потащили их по устланной кустарником дорожке и скрылись из виду за массивным дубом, оставляя мужчину в одиночестве среди развалин.

Призраков прошлого, каковым когда-то мог стать он сам.

– Бог поможет тем, кто живет во тьме и вечном страхе перед смертью, и укажет нам путь к вечному миру, – опустив ладонь на холодную каменную поверхность, скорбящий облокотился на него спиной. – Ибо Бог сказал: “почитай отца и мать”. Но если Он так сказал, то как мог допустить все случившееся? – сняв капюшон и обхватив край усеянного дырами одеяла, накинутого на плечи, несчастный провел пальцем по многочисленным инициалам, вырезанным на своеобразной могильной плите. – Почему ты допустил это, Господи? – задержав руку на двух буквах, он прикрыл глаза и прошептал: – Прости.

– Смотри, сынок, я вырезал тут первые буквы наших имен и добавил фамилию. Тебе нравится? – раскрыв рот, малыш удивленно кивнул, вызывая заливистый смех отца. – Прочти, что написано.

– Д.Д.

– А полностью? Как тебя зовут?

На следующее утро молчаливая деревушка, затерянная в лесах и горах, потонула в привычном шуме ударов по наковальне. Иные звуки давно покинули это безрадостное место: петухов убили, лошадей выкрали, крестьян запугали, а торговые пути оборвали. Местным жителям приходилось красться по незаметным тропам, избегая возможных встреч с вражескими разведчиками или нечестивцами. Два года они существовали в беспросветной бездне отчаяния. Повсюду страх и ужас. Утро не приносило прежней радости от предвкушения труда – скорее пронизывающий страх смерти. Долгой и страшной. Тем не менее, кузница будто бы находилась вне досягаемости для внешнего хаоса. Внутренняя боль миновала отсыревшие грязные стены, обошла подгнившую соломенную крышу и уступила гниющим деревянным перекрытиям. Внутри, пристроившись за наковальней с кувалдой, орудовал вспотевший юноша, рассматривающий обрисовывающуюся форму. Смочив покрасневшее лицо мокрой тряпкой, кузнец откинул назад волосы соломенного цвета и утомленно прикрыл веки.

– Принести воды? – пятнадцатилетний мальчик, сидевший на табуретке в углу, мгновенно подскочил с бурдюком и подошел ближе. Кудрявые волосы, слипшиеся от обилия пота, щекотали лоб, но хозяин стоически терпел прикосновения.

– Нет. Порядок, – придерживая железную заготовку рукой в перчатке, крестьянин нанес пару точных ударов по граням. – Успеем до полуночи – иначе придется работать весь следующий день. А ты и без этого спишь как убитый.

– Значит, я виноват? – тихо посмеиваясь, возмутился помощник и неодобрительно качнул головой. – Скучаю по жизни в четырех стенах. Под открытым небом спать замечательно, но пробирает до дрожи и мешает расслабиться.

– Извините, Ваша светлость, вы сами сделали выбор в пользу комнаты для сестры. Можешь поменять мнение и выгнать ее на улицу, – проверяя работу на отсутствие изгибов, мастер хмыкнул и принялся осыпать клинок продуманными ударами. – Мне обрадовать ее тем фактом, что единственный брат – нытик и ханжа? – рассмеявшись, оба работника притихли, стоило им обоим уловить чужие шаги. Так и не оторвавшись от ковки, северянин нахмурился и, вооружившись тяжелым молотом, приготовился к обороне. – Сиди там. – предупредив спутника, он шагнул к двери, однако та внезапно распахнулась под напором навалившегося на нее тела.

– Пожалуйста… помогите мне… – задыхаясь, откашливаясь и запинаясь, незнакомец шугано озирался, прикрывая лицо испачканной в крови ладонью. Потеряв дар речи, кузнец опустил орудие и встал на колено, дотрагиваясь до сотрясающегося от рыданий мужчины. – Прошу… спрячьте меня… они… они скоро будут здесь… они придут за мной!

– Кровавая улыбка, – констатировал работник кузницы, силой отнимая чужую руку от искалеченного лика и разглядывая два глубоких пореза в области губ, нанесенных тонкими острейшими лезвиями. Так обычно поступали с пленниками или рабами за морем, дабы заклеймить их окончательно. – Я видел подобное раньше. Что с вами случилось, милорд? – дорогая материя кафтана позволяла обращаться к искалеченному незнакомцу таким образом. – Кто это сделал?

– Молю… пощадите… – мелкая дрожь била обессилевшего аристократа, вцепившегося в спасителя и уткнувшегося носом ему в плечо, непрестанно всхлипывая. – Я сделаю все…

– Помоги отвести его к комоду, – приказал юноша, хватая бормотавшего себе под нос лорда за локоть и поднимая на ноги. Подмастерье, застывший в недоумении, ринулся на помощь и подхватил воина под другой локоть, доводя до отдаленного угла. – Спрячь его там и накрой шкурами. И пусть молчит. – расслышав гомон приближающихся всадников, коваль вернулся к наковальне, откинув пряди волос и крепко обхватив рукоять выброшенной кувалды. – Черт.

Он на каком-то подсознательном уровне чувствовал приближения врага, ворвавшегося в деревушку с дурными намерениями. Остановившись возле единственного обжитого домика – кузницы – лорд в измятой кольчуге с потертой конской головой на панцире беспрепятственно вошел внутрь. Проведя пальцем в перчатке по лезвию одного из выставочных клинков, вельможа скептически огляделся, не особо впечатленный бедной обстановкой. Наконец, темно-карие глаза с расширенными зрачками и лихорадочным блеском прошлись по увлеченному своим занятием кузнецу, отметив поразительную невозмутимость того.

– Эй, красавчик, тут случаем не пробегал один человек? Длинные волосы, глаза такого же цвета, как у меня. О, еще у него половина рта изрезана, – словно вспомним увлекательную подробность, некий северный дворянин хлопнул в ладоши и облизнулся. – Как тебя зовут? Меня – Клэнт. Обращайся так, мы же тут все боремся во имя одной цели, да? – оскалившись в жутком подобии улыбки, Рисвелл не преминул подойти ближе, к разделяющей их с собеседником деревяшке с наковальней. – Ну так что? Видел моего дядю?

– Нет, Ваша милость, – пожав широкими плечами, юнец вернулся к прерванной работе. – Простите.

– Тот боевой топор на стене – тоже плод твоих усилий? – получив сдержанный кивок, Клэнт склонил голову набок, рассматривая украшенную узорами сталь, заостренную до предела. – Ты им владеешь? – очередной небрежный жест вместо ответа. – А смог бы справиться со мной? – на этот раз мастер с нескрываемой досадой отложил инструмент и натужно выдохнул. – Хочешь, расскажу тебе историю? Одному старому рыбаку как-то надоели попытки поймать неуловимую рыбку. И он, намутив водицы, запугал ее. И она слишком поздно поняла, что заплыла в ловушку. Кто из нас с тобой рыбак, а кто та самая рыбка? – потянувшись рукой за спину, на которой виднелись прикрепленные кожаным ремнем ножны, еретик не переставал едко усмехаться. – Так как мне тебя называть?

– Довольно, мой друг, – елейный тон, каким были произнесены эти слова, резанул по уху кузнеца и заставили отступить непрошеного гостя с двумя клинками подальше. – Извиняюсь, мои подчиненные иногда забывают о манерах. Даже с простолюдинами следует вести себя дружелюбно. – продумывая каждый последующий шаг, обладатель хрипловатого голоса с ироничными нотками зашел в кузницу. – Особенно в такой глуши. – ленивая улыбка тронула пухлые губы, но глаза мертвенного серого цвета не выдавали никаких эмоций – ни радости, ни печали, ни заинтересованности. – Но соглашусь. Очень искусная работа. – на протяжении минуты изучая оружие из редчайшей стали – такой владели лишь ограниченные дома Беленора – вошедший то прищуривался, то восхищенно жестикулировал. Резко изменившись в лице, неизвестный перевел пронизывающий взгляд на крестьянина. – Ты знаешь, кто я?

– Разумеется, лорд Старк, – шрам, пересекающий правую сторону лика Мучителя, по славе опережал его самого. Хотя необязательно зацикливаться на изуродованной плоти, чтобы ощутить мощнейшую энергетику, исходившую от таинственной фигуры в черном плаще.

– Ты не напуган и не удивлен, – приметил Лжепророк, моментально пригвождая к полу вернувшегося из кладовой подмастерья, уцепившегося крючковатыми пальцами за край стены и опустившего голову. – А еще ты разговариваешь, как знатная особа. Как твое имя? – стоявший позади Рисвелл ухмыльнулся, готовясь броситься на неудавшегося соперника в случае сопротивления.

– Джексон, – выпрямившись, мастер с вызовом посмотрел на всенародного Инквизитора, воюющего против всего мира. С какой целью? Слухи ходили разные: от жажды мести до – короны. – Твое кольцо. – глаза разного оттенка голубизны одновременно устремились на ценную вещь, поблескивающую в отблесках слабого пламени. Юноша снял перчатки задолго до появления безбожников, дабы успеть, в случае нужды, схватиться за орудие. – Я знаю этот герб. Дастины. Бывшие короли Севера. Значит, в тебе течет кровь моего властелина? Истинного короля Севера?

– Нет, повелитель, – ровно произнес Джексон, вздергивая подбородок. – Король Севера – это вы.

– Ты как нельзя более прав, мой мальчик! – дико расхохотавшись, Гэбриэль не смог контролировать собственный детский энтузиазм. – Побольше бы мне таких бойцов в Легион – Клаус бы давно стонал на поле боя после каждого следующего поражения. Не желаешь забросить неблагодарное ремесло, присоединиться к моей армии и почтить память своих великих предков? – Дастин любезно отказался от столь щедрого предложения, мотивируя поступок нежеланием бросать семью. – Понимаю. Семья должна быть на первом месте! К слову, кузница приносит доход в наше неспокойное время? Это вы сделали? Пользуется спросом? – чреда вопросов посыпалась из уст разбушевавшегося Волка, стоило ему провести ладонью по изящному клинку.

– Нет. Это сделали вы, – захватчик оторвался от созерцания произведения искусства, распрямился и, сощурившись, уставился на дерзкого северянина. Тот не отвел взгляда, не шелохнулся и не перестал дышать. Удивительно.

– Мы возьмем половину. И вернемся за очередной партией через пару недель. Не разочаруйте меня, Ваше величество. И пожмите руку.

Им не суждено было встретиться во второй раз. Умалишенный священник отправился в Ад где-то на просторах песчаных каньонов Дорна, а храбрый кузнец не выехал за пределы деревни.

Семь лет спустя.

Снова кошмары не давали ему покоя. Терзали измотанное сознание. Подкрадывались в любое время суток, нападая из-за угла, отравляя сердце медленными ядами. Количество выпитого смешивалось с ощущениями потаенного страха, превращаясь в разъедающую органы смесь. Два года он мучается и страдает, извиваясь на слипшихся от пота простынях в заполненной криками комнате. Собственными криками. На этот раз мучения оборвались неожиданно быстро: его вытянули из глубокого страшного сновидения. Подскочив, мужчина ошарашено огляделся и, протерев затянутые дымкой серые глаза, проследил за хозяином руки, что тормошила его плечо. Как же возмужал младший Старк за семь лет. Из перепуганного десятилетнего мальчика, пережившего столько тяжких испытаний, во взрослого и степенного юнца, научившегося владеть мечом не хуже любого заправского солдата. На него можно положиться и даже оставить за старшего в случае отсутствия двоих братьев. Может, именно третьему сыну Маркуса надлежало занять Волчий престол?

– Что такое? – не оправившись полностью от нежеланного пробуждения, Стефан потер виски, слегка взъерошил отросшие спутавшиеся волосы и сердито пробурчал: – Ну?

– Питер Хорнвуд пропал, – полушёпотом сообщил посланец, пристально следя за реакцией старшего брата. – Вместе с лордом Рисвеллом – или тем, кто себя за такого выдает – в общем, они вдвоем. На пути к замку Сервина их схватили Сыны Анархии, обезоружив сопровождающих и отправив обратно. Попросили передать тебе, что не признают верховенство дома Старков на своих землях и требуют не вмешиваться в их личные дела с преступниками.

– Немедленно соберите карательный отряд и найдите разбойников! – прорычал шокированный Стеф спросонья, вцепляясь пальцами в край стола, на котором уснул, и опрокидывая несколько кувшинов с остатками вина. – Пошлите гонцов к лорду Сервину и уведомьте о случившемся…

– Да-да, Деймон уже отдал необходимые распоряжения, – отмахнулся Бринден, вызывая настоящий гнев родственника, лишившегося умиротворяющей пьяной истомы и приобретший взамен головную боль. – Точнее – он хотел их отдать, однако его отговорил господин Гловер. И вот почему я разбудил тебя – он хотел поговорить с тобой.

– До завтра не потерпит? – проскрежетал недовольный Хранитель, покусывая шершавые губы. После стольких емкостей с живительной влагой следовало переключиться на воду.

– Прошу прощения, ваша милость, – повысив голос, изрек стоявший в дверном проеме северянин. С каких пор им разрешалось так беспрепятственно врываться в покои верховного правителя? Чертовы стражники вообще чем-то полезным занимаются или только впускают в замок очередных пророков? По счастью, те стояли позади новоявленного вассала, а один из них даже вошел в комнату и скрылся в темном углу, предвосхищая нападения. – Я предупредил вашего брата, но он не хотел меня слушать и поступил по-своему. Это может закончиться плачевно. Сыны Анархии орудуют на Севере уже много лет. Наверное, со дня воскрешения вашего дяди.

– Никакого воскрешения не было! Он же не Иисус Христос, мать вашу! – не сдержавшись, вызверился Стефан, поражая окружающих вспышкой ярости. – Что вы предлагаете, лорд Гловер?

– Деймон взбесился. Потребовал их головы незамедлительно, – возмутился младший, цокая языком в невысказанном осуждении. – Я пытался вразумить его. В такой ночной буран опасно посылать кого-то, но, думаешь, он меня послушал?

– Я помогу вам, – отозвался Итан, выпрямляясь и сцепляя руки в замок за спиной. – Возглавлю отряд, если потребуется и проведу по секретным окрестным тропам. Я часто охотился около Хоунреда, крепости Сервинов, и смог изучить все крайние территории на Севере. Любое ваше слово и я вскочу в седло. По первому требованию.

– Вы потеряли всю семью в недавней войне, – откинувшись на спинку деревянного кресла, протектор побарабанил пальцами по столу, не рискуя поднимать голову. – До этого многие ваши родственники погибли под знаменами Таргариенов. Как вы пережили этот удар?

– Ты будешь каждому задавать этот вопрос? – вздохнул Бринден, ловя на себе убийственный взгляд. С таким подходом мальчишку отправят на воспитание в столицу гораздо быстрее, чем планировали. Раньше Стефан часто угрожал таким исходом, но потом начал сильно пьянствовать и понимать, что в условиях кризиса полагаться на Деймона, бывшего еретика – большая ошибка. – Можно не сегодня?

– Тяжело, – честно признался Гловер, поджимая губы. На внешне уравновешенное лицо наложился отпечаток боли. – Жить с мыслью, что в мире остался единственный представитель дома Гловеров и ему придется исправлять ошибки семьи. Первая стоила ей влияния и уважения. Вторая же поставила ее на грань выживания. Не самое радужное бремя, да?

Согласившись с этим утверждением, верховный лорд налил в бокал вино и осушил полностью. Черт, как не выпить за такой душещипательный тост? Обсудив план дальнейших действий, Молодой Волк отпустил всех собравшихся восвояси и, пошатываясь, завалился на постель с намерением поспать до следующей ночи. Безусловно, заботливые слуги не позволили этим планам осуществиться – его сразу разбудили с первыми лучами солнца и радостно поздравили с новым днем, вызывая утробные стоны негодования. Затем вводили наследников и оставляли в покоях отца для обучения и веселых игр. Но, как правило, играли скорее мальчики, демонстрируя поникшему родителю деревянные фигурки или затупленное оружие. Через пару часов их уносили. Иногда раньше, так как Старк бессвязно бормотал и валился на мебель. И так каждый безбожный день. Круговорот болезненных родительских обязанностей.

– Повелитель! Они явились! – им потребовалось меньше двух суток, чтобы достигнуть Логова. И ведь исполнили долг преданных вассалов – прибыли на зов в кратчайшие сроки, на взмыленных жеребцах, с замызганными грязью стягами и нездоровым блеском в глазах. – Прикажите собрать всех в главном зале? Подать вам носилки?

– Сам дойду! – по буквам отчеканил сын Маркуса, окунаясь в заранее приготовленный таз с водицей. Облачившись в выстиранный кафтан, не хранящий следы вечерних и дневных попоек, он направился к месту общего сбора, где дожидались половину вассалов Севера. – Приветствую! – тон подчеркнуто мрачный, под стать ситуации.

– Милорд! – приветливо вымолвил улыбающийся Мормонт, которого никто не ожидал здесь застать. За восемь лет юный хозяин Медвежий Рощи несильно изменился: каштановые волосы по-прежнему лоснились, переливаясь нежными оттенками на тонких кудрях, а вытянутое добродушное лицо с чуть заметной коричневой порослью на подбородке светилось неподдельной радостью. – Рад видеть вас! Я гостил у лорда Сервина, когда прибыл гонец с донесением. Очень жаль, что так получилось.

– Безумно! – воскликнул стоявший за троном Деймон, сжимающий в ладонях набалдашник трости и насмешливо изучающий присутствующих. Взявшего слово он избавил от возможности выслушивать колкие замечания – в конце концов, их обоих считали выродками из Легиона и отправили на важную самоубийственную миссию. Но вот второй призванный гость в круг навязанных друзей не входил. – А зачем мы вообще их призвали? Нам разве не хватает проблем с какими-то Сынами. Теперь осталось нянчиться с чудом ожившим сынком предателя. – он лицемерил и прекрасно понимал это. Но сейчас, по прошествии стольких лет, стороны изменились.

– Моя сестра на данный момент находится в заложниках при дворе короля Никлауса, – спустя минуту произнес юноша, не повышая голос, не меняя позы и не отводя пронзительный взгляд от обидчика. Темно-коричневые брови, под цвет вьющихся корней волос, сдвинулись к переносице, а пухлые губы чуть скривились при упоминании близкого человека. Было видно, что ему неприятно вести подобный разговор, но утонченная вежливость, неизвестно откуда взявшаяся, одерживала верх над грубостью, пусть и справедливой. – Она недавно прислала письмо, в котором заявила, что выходит замуж. Один из королевских гвардейцев оказал ей честь. Мне кажется, этого залога верности короне достаточно. Я не обязан стоять тут и выслушивать оскорбления или невысказанные полностью обвинения. Прошу, не забывайтесь. Я – лорд Хоунреда и стою на порядок выше обыкновенного второго сына.

– Да как ты смеешь!

– Хватит! Замолчи! – рявкнул Стефан, взбешенный необходимостью выслушивать перебранку двоих напыщенных аристократов при наличии жуткой головной боли. Повернувшись к родичу, он приказал тому сесть и не издавать ни звука без особого распоряжения. – Ты заслужил. А теперь – лорд Андер, что вам известно о Сынах Анархии? Оказывается, эта банда орудовала неподалеку от стен крепости, принадлежавшей вашему дому. Слышали о них?

– Да. Не думал, что когда-нибудь услышу снова, но неприятные ожидания часто оправдываются, – не выразив по этому поводу никакого огорчения, Сервин пожал плечами. Под чернеющими пропастями с едва заметным коричневым окаймлением, именуемыми глазами, прорисовывались фиолетовые и синие круги. – Мы пару раз сталкивались. Они меня не тронули – я не служил Лжепророку.

– Откуда нам знать? – пробурчал Деймон настолько громко, чтобы расслышали все.

– Признали во мне одного из своих? Мы вроде раньше не встречались. Вы в каком отряде служили? – при всей язвительности ответа в тоне Сервина удивительном образом проскользнули спокойствие и холодная сдержанность. Договорив, он мигом потерял всякий интерес к обсуждению и вернулся к насущной теме без чужих просьб: – Вы хотите, чтобы я помог вам отыскать их? Что произошло?

– Похищены двое лордов, находившихся под моим кровом в течении суток, – пояснил Старк, спрятав часть небритого уставшего лица под тыльной стороной ладони. – Хорнвуд и Рисвелл. Если же первый действительно повинен в союзе с Легионом, то второй утверждал, что невиновен.

– Тогда это противоречит основному кодексу Сынов. Что же, я помогу вам. Тем более, мне поведали, что они собирались навестить меня. Считайте, что похищены и мои гости тоже. Кто возглавит группу?

– Оставьте нас с братом наедине, будьте добры, – попросил Хранитель, исподлобья наблюдавший за тем, как северяне покидают зал стройным рядом через массивные двери. Когда та захлопнулась, сир не стал затягивать с изложением собственных мыслей: – Ты поедешь вместе с братией и разузнаешь, что случилось. Будь начеку. Мне почему-то кажется, что они знают больше, чем говорят.

– Ты с ума сошел? – огрызнулся Хромой Волк, опешив от такой абсурдной идеи. Он не выбирался за пределы бастиона внушительное количество лет. Зачем, если крестьяне плюются от одного его вида, а вассалы попросту игнорируют? – Ты помнишь, что я – напыщенный козел, отродье Легиона, убийца младенцев и просто всеми нелюбимый ублюдок?

– Про младенцев ты преувеличиваешь. Тебе не стоит раскрывать рот без разрешения и бахвалиться – это правда. А еще выпячивать сам факт принадлежности к войскам безбожников, словно награды, – перечислив лишь пару пунктов из огромного списка недостатков младшего брата, протектор точно не собирался давать малейший повод для отказа. – Но это твой шанс доказать всем вокруг, что в тебе не осталось той скверны, которую мы с Клаусом вычищали из каждого региона. Тебя простили только благодаря моему участию. И дело вовсе не в твоих симпатиях к дяде – их можно понять. А в том, как сильно ты жаждал навредить Ланнистерам, семье государя. Дорога в столицу тебе заказана, а жаль. Я бы хотел подыскать тебе выгодную должность при дворе и отправить подальше от этих мертвых мест и безжизненных просторов, навевающих сплошную тоску.

– Ты сейчас о себе говоришь, да? – полюбопытствовал Деймон, начиная выходить из себя. – Потому что я чертовски счастлив! Я перестал выпивать, бояться каждого шороха и нервно ожидать письма от королевского Величества с дружеской просьбой вздернуть меня на ближайшем суку. До меня никому нет особого дела и это замечательно! А теперь ты просишь возглавить какую-то миссию и отследить нити опасного заговора, угрожающему моей личной безопасности? Ты подумал о том, что мне очень нравится жить?

– Не разделяю твоих восторгов по этому поводу, однако у меня уже имеются наследники и Логово я тебе передать не смогу. Хотя ты заслуживаешь большего, чем прозябание на задворках величия. Наш дядя тоже так считал, иначе бы не принял тебя в ряды армии, а просто размозжил череп при первой встрече. Со мой он собирался поступить именно так, не отрицай, – видя, как Старк поморщился, Стеф грустно улыбнулся и покачал разрывающейся от боли головой. – Пожалуйста, выполни мою просьбу. Я найду кого-то другого, если ты откажешься, но спасать Север должен представитель нашего дома. Зима близко, ты помнишь?

Никак не прореагировав на озвученный девиз клана, Деймон покрепче ухватился за трость и встал с кресла, направляясь к выходу. Возможно, он бы заплакал от бессилия, но стал бы выглядеть нелепее, чем есть на самом деле. Не поднимая затянутых пленкой глаз, он дошел до каменных ступеней и сел на одну из них, поддерживая подбородок обоими руками. Почему судьба так несправедлива? Он не хотел высовываться из Логова весь остаток никчемной жизни и рассчитывал делать вид, что бывший еретик не заслуживает и десятой доли той любви, которую получает от семьи.

– Эй. Я поеду с тобой, если не возражаешь, – нежный полудетский голос Бриндена раздался над ухом и заглушил нестерпимые нашептывания постороннего о никчемности глупого нечестивца. Присев на той же ступеньке, юноша одобряющее толкнул его плечом. – Я подслушал ваш разговор, извини. Но, если тебе интересно мое мнение, то я считаю, что Стефан прав. Он сам не может отправиться на поиски бандитов, ты же понимаешь. А вот мы с тобой сможем. Мы их поймаем и этот кошмар закончится.

– Нет. Будет новый, – обреченно прошептал калека, часто моргая в попытке не заплакать. – Он всегда настигает, когда ожидаешь меньше всего.

Восемь лет назад.

Удары сыпались один за другим. Во всяком случае, менее сильные, чем те, которыми их одарили эти беспощадные твари. Безумно хохоча от предвкушения кровавого зрелища, они слонялись по кромке реки и яростно жестикулировали. По крайней мере, слухи подтвердились – в армии Великого Лидера действительно не щадят никого, включая двадцатилетних юнцов.

– На кого ставишь? Блондинчика или рыжего? – вопрошал полупьяный солдат, доставая серебряные монетки из внутреннего кармана. – Черт! Хочу узнать, кто продержится дольше! Давай здоровяк! На тебя все мои денежки ушли!

– Правила вы помните! Бьетесь насмерть. Кто выживет – победил! – напомнил еретик, садясь на пень и потирая булаву в ожидании впечатляющего поединка на кулаках. Оружия им так и не дали – поняли, что могут не справиться с широкоплечим двухметровым великаном с бородой и юрким кузнецом с крепкими руками. – Попытаетесь бежать – умрете. Захотите обмануть – умрете. Одно неправильное движение – и смерть. Все понятно?

По правде говоря, мучителя особо никто не слушал. Двое сцепившихся крестьян рвали друг друга на части без указки. Особенно неудержимым оказался рыжебородый гигант, накинувшийся на соперника в мгновение ока, и начавший избивать его плотно сжатым кулаком. Второй не сдавался, прикрываясь локтями. Не рискуя подставить под толчки окровавленное лицо, превращающееся в месиво, блондин не предпринимал никаких попыток вырваться. Под раздраженные вопли азартных игроков, он смирился с судьбой, что перечеркнула всю счастливую жизнь. Осталось немного подождать, и победитель определится. Боль пройдет, оставив глубокие борозды пустоты. Зато на Этой Стороне ее хотя бы не придется ощущать.

– Да ударь ты его разок! – прокричал один из головорезов, по-хозяйски закинувший руку на стоявшую рядом женщину с искаженным гримасой отвращения лицом. – Смотри, мама, твои сыновья дерутся! За твою честь! – она не смела отворачиваться, чувствуя цепкую хватку на шее. – Как зовут блондина? Нужно запомнить, чтобы потом написать на кресте. Я прав, Болтон?

– Да-да, только заткнись! – оборвал причитания Симеон, внимательно следивший за поединком. Его изуродованная ладонь непроизвольно сжимала ось булавы, а язык лихорадочно проходился по губе. – Да разберись уже с ним, рыжий! Прикончи!

Нацелившись в грудную клетку, исполин опустил тяжелый кулак в область солнечного сплетения, что вызвало предсказуемую реакцию: жертва начала задыхаться и бессильно уронила руки на землю по обе стороны от головы. Воспользовавшись случаем, рыжеволосый обхватил шею выдохшегося юнца и сцепил крючковатые пальцы на бледной коже. Осталось потерпеть пару минут. И все кончится. Нет Бога, нет Дьявола. Есть пустота. Всеохватывающая, медленно подступающая к умирающему.

– Прости меня, брат, – одними губами прошептал рыжий, ловя на себе недоумевающий взгляд чужих глаз. Улыбнувшись в последний раз, убийца уперся коленом в снег и, чуть приподнявшись, вложил в бросок весь остаток неиссякаемых сил. Искалеченное тело молодого коваля ударилось об камни и рухнуло прямо в ледяную воду, пощипывающую открытые кровоточащие раны. Забарахтавшись от неожиданности, неудавшийся смертник всплыл наружу с адскими воплями и проклятиями. – Прости. – позади раздались не менее отчаянные крики шокированных безбожников. Они вскочили, кинулись к рыжебородому и, сильно избив, поставили на колени.

– Не делай этого! – прорычал блондин, борясь с течением и цепляясь за скользкий булыжник. – Опи! Пожалуйста!

– Прощай, брат, – убрав с лица мешающие огненно-красные волосы, испачканные кровью, спаситель не отводил нежного взгляда от замершего друга, из последних сил держащегося за режущие пальцы скалы. – Будь счастлив. – разъяренный солдат с распятым человеком на кафтане оказался сзади и, не теряя ни секунды, опустил тяжелую булаву на затылок юнца. Одного удара хватило, чтобы свалить в грязь, а последующие довершили начатое.

– Убить второго! – заверещал Болтон, заляпанный кровью и грязным снегом. Испуганные зрители не сразу отреагировали: подхватив лук, исполнитель дрожащими руками натянул тетиву и выстрели, не глядя. Мать двоих погибших сыновей не шелохнулась.

Восемь лет спустя.

Смирившись с участью вестника благородного дома Старков, защитника чести семьи и исполнителя грязной работы, Деймон согласился возглавить отряд ищеек и отыскать следы прибывания Сынов на территории северных владык. Передвигаясь легкой рысцой, всадники двигались клином, слыша под копытами легкий хруст снега. Небо затянулось непроницаемыми тучами, перекрывая вид на голубое небо. Переночевав на пологом холме в полнейшем молчании, двадцать человек тронулись в долгий, изнурительный путь. Как ожидалась, многочисленные вылазки не принесли желательного результата и навели на мысль об излишней суеверности крестьян. Скорее всего, двоих вассалов настигла метель и, сбившись с дороги, те затерялись в необъятных просторах великой морозной родины. Не впервые подобные происшествия случались с одинокими путниками, теряющимися в безвестности и даже не знающие, что их погубило: отвесные скалы, появившиеся из ниоткуда, опасные хищники, атакующие стаями, или притаившиеся враги. Но, тогда как объяснить вернувшихся стражников, перепуганных из-за близости смерти?

Не выдумали ли они эту историю?

– Давайте остановимся в деревеньке неподалеку. Я часто там охотился. Вы не против, лорд Старк? – Гловер, поплотнее укутавшись в угольный плащ, подбитый лисьим мехом, высунул обветренное лицо из-под материи, дабы в упор посмотреть на лидера. – У нас там знакомый кузнец. Он организует пару коек и, может, свежее мясо.

Чувствуя навалившуюся усталость, Деймон пожал плечами, фыркнул и, натянув поводья, тронул коня в направлении гористой стены, видневшейся за стволами высоких елей. Острые зубцы высокой горы проглядывались из любой точки холмистой местности. Пробираясь поувеличивающимся в размерах сугробам, усеявшим поляну, путешественники затратили не меньше получаса, прежде чем оказались в еще большей глуши. Через пару миль, за грудой сваленных друг на друга камней, появились острые кончики деревянных кольев. Представляя собой нелепое сооружение для самообороны, ограда явно нуждалась в дополнительных подпорках – в некоторых местах скошенные деревянные брусья опали. Не заметив, как прошли мимо поваленных ворот и остановились посреди развалин, северяне впали в уныние от увиденного.

Вот они, последствия разрушительной войны.

– Где все? – не понимая, по какой причине, но шепот вырвался из губ вместе с белым дымом. Сначала Волк не узнал сам себе, но деревня производила тоскливое впечатление: ни в одной хижине не горел свет, двери слабо поскрипывали на ветру, а людские призраки слонялись в тени, боясь наступить на ветку и выдать свое присутствие. – Тут кто-то живет?

– Немного людей, – просветил Итан, напряженно вглядываясь в кромешную тьму. Когда они выехали, непогода застала их под вечер, однако метель усиливалась. Крупные белые хлопья оседали на коже, обжигая, оставляя красноватые следы. – Раньше им покровительствовали лорды Дастины. Слышали про них? – сын Маркуса отрицательно покачала головой, параллельно роясь в закромах памяти. Ему в детстве наверняка рассказывала обо всех вымерших кланах Севера, но кто запомнит все наименования? – Они когда-то правили этими землями, носили титул Королей Зимы. До столкновения с вашими предками, разумеется. Историки утверждают, что битва была славной.

– Когда они потеряли свои владения? После той битвы?

– Нет, на протяжении столетий они верно служили победившим Старкам, невзирая на недоверие. Не думаю, что оно имело под собой основание, хотя печальный опыт с Болтонам насторожит любого. И здесь не обошлось без интриг, я уверен. Если сократить рассказ вдвое, то Дастинов лишили титулов, перебили половину представителей и изгнали с их собственных земель. Замок пришел в негодность и начал разрушаться – возможно, мы завтра проедем мимо каменных руин.

– Не припоминаю таких россказней от воспитателей, – буркнул солдат, красноречиво поглядывая на ехавшего рядом Бриндена. Тот настороженно нахмурился, изучая мрачные окрестности. – А хоть кто-то остался в живых из этого клана?

– Кто знает? Вряд ли наследники признаются в таком ужасном преступлении. В конце концов, Старки не должны подвергать себя опасности, ставя под сомнение авторитет, – Деймон с нескрываемым подозрением смотрел в спину спешившемуся лорду. Стоило ли доверять ему, вернувшемуся из Ада через пару лет после дражайшего дядюшки? Заявившему права на оставленный без надзора бастион и герб с железным кулаком. Всезнающий, угодливый и любезный. Не повышающий тон, не смеющий перечить. – Здравствуй! – постучав два раза в запертую дверь, Гловер поморщился от полившегося с разных сторон света, но кивнул. – Проходите, господа! Нас примут. Мы же не помешали?

– Нет. Я заканчивал работу, – ответил более глубокий голос с легкой хрипотцой. Поправив мешавшие длинные волосы, падающие на вспотевший лоб, кузнец возвратился к наковальне и надел перчатки. – Чем могу служить?

– Нам передали, что Сыны Анархии захватили двоих лордов, покинувших Волчье Логово. Один из них занимал пост при королевском дворе, – пока остальные северяне набивались в узкое пространство, Итан выпятил могучую грудь и протер рукавом раскрасневшиеся щеки. – И сюда прибыл лорд Старк, брат нашего Хранителя, в надежде разобраться с головорезами. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Нет, не имею ни малейшего понятия, – Волк поймал на себе внимательный взгляд крестьянина. Тот прожигали его изумительными голубыми глазами в обрамлении светлых волос. Лик ангела. Смерти? Своеобразная игра в гляделки продолжалась около минуты, пока подозрительный мужчина наконец на поклонился и, окончательно натянув защиту для ладоней, вернулся к форме кинжала. – Вы можете остаться, я помогу вам отыскать Сынов. – перед тем, как погрузиться в работу, он еще раз всмотрелся в прибывшего владыку, будто проникая в потаенные мысли. – На рассвете.

Опустившаяся ночь навевала парализующий ужас. Где-то вдали завывали жители лесных массивов, выбиравшихся на охоту. Рыская в непроглядной тьме, они сбивались в огромные стаи и бросались по следу добычи. Изредка тишину прорезали душераздирающие вопли загнанных зверей. Милосердие неведом опасным тварям, руководствующимися инстинктами убийц. И вместе с ними, на безопасной дистанции, крались две мужские фигуры, замирающие от каждого шороха. Выбравшись за городскую черту, они скользнули по покатым склонам, придерживаясь за выступы, и спустились в долину. Если верить короткому обсуждению, прошедшему накануне отхода ко сну, где-то на вершине расположен бастион, изъеденный вековыми трещинами. Некогда возвышаясь над округой, он пестрел желтыми знаменами, выделяясь черным пятном на фоне белой горной цепочки. Ощетинившись бойницами и квадратичными башнями-гигантами, крепость поражала смелое воображение союзников и врагов, а потенциальные захватчики скалились при упоминании Акскроуна.

– Почему ты отказался разбудить Мормонта? Мне кажется, он точно не состоит ни в каком заговоре, который заподозрил наш брат, – шепнул Бринден, практически вжимаясь в старшего Волка. До того, как незамеченными выбраться из лагеря, Деймон обмотал трость кусочками ткани из плаща. Умный ход, предназначенный для покалеченных воинов. – Сервин – молчаливый парень, но вроде не подал признаков непокорности и показался мне вполне тактичным. Еще он помог мне удержать коня. Лорд Гловер, конечно, напускает на себя таинственный вид, но точно не похож на хладнокровного палача.

– А ты говоришь так, словно знаешь, как они выглядят, – выплюнул хромоногий полководец, сцепив зубы от раздражения. Невыносимый холод угрожал обездвижить конечности. – Заткнись уже. И иди за мной.

– Я тоже встречался с нашим дядей. Поверь мне, настоящих подонков мне довелось повидать.

Приняв ответственное решение не вступать в навязанный диалог, Деймон зашагал дальше, держась за братское плечо и переставляя ноги в попытке не провалиться в сугроб или расщелину. Нащупывая очередную выемку, они спустились вниз, а потом, резко свернув, поднялись выше по вершинам. Им понадобилось не меньше получаса, чтобы достигнуть цели и взобраться на заснеженную вершину. В который раз внутренне поражаясь нереальности пейзажей, вспотевшие Старки отдышались. Подъем отобрал немало сил, однако им предстояло исследовать руины древнего строения. Почему-то Старк не сомневался, что именно в них кроется ответ на основную загадку человечества. Ошибка вероятна. В его случае особенно, но не сегодня. Мелькнувший вдали свет зажженного факела развеял опасения ищеек, как и появление едва заметных теней, показавшихся невообразимо далекими и близкими.

– Именем короля Ланнистера и Хранителя Севера Старка, я приказываю вам назвать себя! – крикнул Волк, стараясь не вздрогнуть от разнесшегося по горам эха собственного искаженного голоса. – Я не буду повторять дважды! Покажитесь и представьтесь!

– Именем анархии, призываю вас сдаться и сложить оружие! – громогласный бас прокатился по всей округе, подхватываемый шумным завыванием ветра. – На колени, господин Деймон.

– Знаете меня? Тогда должны быть в курсе, что коленей я не преклоняю из принципа, – держа меч в подрагивающей руке, калека инстинктивно вглядывался в пустоту и спиной слегка отталкивал брата. – Подойди и сражайся.

Наконец, сквозь снежную завесу начал прослеживаться силуэт высокого крупного мужчины с мечом, прижатым к ноге. Мысленно просчитывая расстояние до противника, солдат не предвидел, что к ним могут подойти сзади и приставить сверкающую сталь к горлу. Выругавшись, Деймон заранее выронил оружие и поднял руки, искоса посматривая на младшего, которого не обошла та же печальная участь.

– Мальчишку оставьте, а этого ведите сюда. Закончим то, что начали, – призвал командир бандитов, пафосно именующих себя Сынами Анархии. Понимая, что им грозит разделение, Бринден взбесился и, вырвавшись из цепкой хватки замешкавшихся разбойников, набросился на одного из них. Видимо, их не особо впечатлил акт сопротивления, поскольку не двигавшийся с места головорез прикрикнул: – У нас нет времени. Успокойте его.

Отказываясь подчиняться, юноша орудовал кулаками, попадая по металлу доспехов или воздуху. Все могло затянуться, если бы чужие ладони грубо не схватили его за волосы и не потянули вниз. Вопли, смешиваемые с проклятиями, исходили от Деймона – так, по крайней мере, чудилось в затянувшейся схватке с неизвестными. Угодив сопернику куда-то в область подбородка, младший Старк обнаружил за опавшим капюшоном до боли знакомое лицо, точнее – очертания с выделяющимися на фоне губ линиями шрамов. Ошарашенно отпрянув, Бринден споткнулся и повалился на снег.

– Шевелитесь! – скомандовал лидер Сынов, ринувшийся на помощь товарищам. Вместе они смогли дотащить извивающегося пленника до лошади и погрузить в седло. – Живее! – только тогда мальчик понял, что перед ним – лорд Гловер, восседающий на вороном скакуне с непокрытой плотной тканью капюшона головой. На устах не играла улыбка – он выглядел уставшим. Не произнеся ни слова после изнурительной схватки, северянин рванул вперед, увлекая за собой толпу соратников.

Семь лет назад.

Тишина, царившая в безлюдной деревне, поражала. Иногда ее прорезал тихий страдальческий стон израненного человека, копошащегося в сгустках крови, снега и грязи. Белоснежное полотно накрыло дырявые соломенные крыши, засыпая все вокруг кристально чистыми хлопьями, оседающими прямо на постелях, потрепанных шкурах и перевернутых мисках. Бесславная история маленького городка в забытой Богом глуши подошла к концу. Его разграбили и разрушили до основания. Жителей перебили со всей мыслимой жестокостью и прибили к гигантским деревьям, как великомучеников Христа. Тела с изрезанными кусками плоти, свисающими на кровавых нитях, привязывали к бугристой коре вместе с горящими факелами, чтобы освещать путь новоприбывшим душегубам. Проповедники в порванных сутанах сновали по округе, шепча под нос извращенные стихи из Писания. Обещали оспорить власть и наслать кару Небесную на весь род людской.

Чудом оставшихся в живых христиан выискивали по подвалам, грубо хватали за ноги и выволакивали на морозную свежесть, дабы поизмываться вволю. Всеобщее веселье полупьяных нечестивцев даже не прерывалось, несмотря на мучительные крики невинных жертв террора. Обосновавшись в самых теплых хижинах, включая кузницу, убийцы пьянствовали и предавались веселью с крестьянками. Вот так пришел конец владычеству великого дома Старков, сбежавших из захваченной цитадели. Короля не ожидали – никто не знал, кто сейчас сидит на Железном Троне – и смиренно принимали удары судьбы с жестоким омертвевшим сердцем, лишенным чуткости к чужим терзаниям.

– Болтон уехал, оставив нас подыхать в этой дыре со скуки, – жаловался один из бандитов, покачивая головой в такт шипящему огню, поглощающему тонкие поленья. – Тут можно яйца отморозить за два дня, но местные не сильно против одолжить пару одеял. – расхохотавшись, соратники кивнули, пока их негласный лидер раздумывал о создавшемся положении. На его коленях, упершись руками в стол, сидела высокая женщина с чуть заостренными чертами лица, напоминающему лошадиную морду. В помутневших карих глазах читалось равнодушие к окружающему миру, но непроизвольная улыбка с приподнятыми уголками губ проявлялась каждый раз, когда к ней обращались. – Джемма, дай встать. Пойду отолью. – поднявшись, мужчина размял затекшие плечи и массивную бычью шею. – Не трогать ее, иначе отрежу чей-то хер и запихну в глотку. – покончив с угрозами, он пошатывающейся походкой вывалился из мастерской и, уткнувшись лбом в ближайшее дерево, фыркнул.

Пока дрожащие пальцы нащупывали завязки штанов, кто-то незаметно подкрался сзади и набросил петлю на подвыпившего ублюдка. Не успев отреагировать, тот открыл рот в попытке позвать помощь, однако ладонь, спрятанная под перчаткой, буквально вошла ему в горло. Оттащив гиганта подальше от покосившегося домишки, неизвестные швырнули его на снег, после чего подняли обратно на ноги и развернули. В расширившихся зрачках отразился животный ужас и понимание. Дернув щекой, он в порыве гнева начал извергать ругательства, пока его не заткнули кляпом и не вздернули на крепком суку. Судорожные подергивания висельника закончились через пару минут. Понаблюдав за финалом безжалостного головореза, каратели разбрелись по деревушки и принялись вырезать остальных. Им не требовалось прилагать особых усилий – большинство сторонников Лжепророка сильно напились, не соображая и не различая картины перед собой.

Освобожденные поданные радостно приветствовали спасителей и падали на колени со слезами. Не обращая на них внимания, прятавшиеся под капюшонами мстители продолжали обходить хижины и амбары. Попытки сопротивляться оказались вялыми и безуспешными. Хватаясь за мечи, еретики тут же валились на землю с пробитыми черепами или пронзенными сердцами. Их добивали жители при помощи вил или коромысел, изливая всю накопившуюся ненависть. Пока кровавая расправа набирала обороты, один из освободителей проник в кузницу, предварительно изрубив на куски всех сидящих внутри и, опустив темную материю на затылок, приковал внимательный взгляд к стенке напротив, на которой должен был висеть небольшой боевой топор. Там он и остался. Сняв его с подпорок, боец с теплотой взглянул на оружие, но моментально изменился в лице при виде той самой женщины, что проводила время на пиру с мерзавцами.

– Я любила Тару…

– Не надо, – резко оборвал воин, сжимая рукоять орудия и царапая острейшим лезвием пол. – Я не…

– Это не извинения. Я не оправдываю себя. Я едва помню события той ночи, – задумчиво произнесла христианка, отбрасывая за плечи длинные темно-каштановые волосы с проседью. – Я не думала, что так получится. Знаю, что ни одно извинение не сравнится с твоей болью, Джексон. – поджав губы, ее сын моргнул и поднял начавшие краснеть глаза. Он ничего не говорил, исподлобья наблюдая за ней. – Я бы хотела выйти на улицу, если можно. – получив в ответ сдержанный кивок, жена кузнеца слабо улыбнулась, прошествовала в открытую дверь и, вдохнув леденящий воздух полной грудью, упорно смотрела вдаль, на простиравшиеся горные цепи.

Человека, стоявшего позади, била мелкая дрожь. Превозмогая боль, он подошел ближе и занес над женской макушкой сверкающий во тьме топор. Эмоциональный порыв накрыл с головой. Испустив протяжный стон, юноша закрыл лицо ладонью и замер в нерешительности.

– Я люблю тебя, Джексон. Самой глубокой и чистой частичкой сердца. Ты должен это сделать, – голос поразительно ровный, без малейшего намека на страх. Лишь принятия вердикта судьбы. – Все давно решено. – уловив движения палача, вскормленного ее грудью, Джемма сделала глубокий вдох. – Все хорошо. Мой мальчик… пора… – смаргивая непрошеные слезы, она все ниже и ниже опускала голову. – Я готова.

– Повернись, – не узнав собственный голос, Джексон все равно добавил: – Я хочу видеть твои глаза. – топор затрясся в руке, но лишь на затянувшееся мгновение. Одно. Стоило ему увидеть полный слез взгляд родной матери, он замахнулся и опустил лезвие на незащищенный череп. Кровь обагрила все вокруг. Потребовалось как минимум два удара, чтобы покончить со страданиями. Отбросив оружие, мститель рухнул рядом с коченеющим телом. – Я не буду хоронить тебя с моей семьей. Сброшу твои останки в реку. И никогда не вспомню твоего имени. – уткнувшись лбом в поджатые колени, убийца вытер заплаканное лицо о дырявое шерстяное одеяло, накинутое на плечи.

– Ты в порядке? – чужая ладонь сжала плечо плачущего мальчика и легонько потрясла. Улыбнувшись краешком вечно сомкнутых губ, лорд Гловер погладил сподвижника по волосам, успокаивая. – Тебе потребуется время, но потом все забудется. И так придется жить дальше. – успокаивая друга, он все нашептывал: – Не бойся. Мы с Нероном позаботимся о мертвецах. Разожжем костер и сбросим туда…

– Лучше утопить в реке. Здесь неподалеку протекает одна. Можно привязать к ним огромные камни. Найдете их в развалинах замка Дастинов, – стряхнув усталость, скорбь и клокотавший гнев, Джекс не стал задерживать взгляд на обезображенном женском лике. – Мне нужно побыть одному. Я вернусь. – кивнув, северянин отпустил разбитого командира в неизвестном направлении. Тот вскочи на коня так быстро, что не расслышал летящих вслед окликов.

Не разбирая дороги, он мчался по извилистым заснеженным тропам, уходящим то ввысь, то вниз, то круто в сторону. Вцепившись в напряженную лошадиную шею, Дастин прижался к ней щекой, закрыв отяжелевшие веки. Он пытался не вспоминать материнского лица. Отзывчивого, нежного, любимого. Посмеивающегося над играми двух ребятишек, плескавшихся в речушке в лучах заходящего солнца, утыкающегося в шею любимого мужа возле их кузницы, целующего первого новорожденного внука, закутанного в теплый плед, и безучастно созерцающего гибель приемного сына, супруга, невестки и двоих невинных детей. Закричав от переполняющей душу ярости, одинокий всадник повалился вниз, почти запутавшись в стремени. К счастью, обученный жеребец сбавил скорость и остановился. Около получаса он терпеливо дожидался, пока хозяин, распластавшийся на снегу посреди бесконечности и бескрайности, не поднимется на подгибающихся ногах и не опрется на полуразрушенную каменную стену.

– Прости меня, отец, – нащупав пальцами выцарапанные буквы, усеявшие гладкую поверхность, воин достал спрятанный в ножнах кинжал и приступил к начертанию оставшихся имен в цепочки трагедий древнего клана. Покончив со всем, Джекс прижался лбом к очертаниям букв и прошептал: – Я скоро буду с вами. – дотронувшись до золотого перстня на пальце, поколениями хранившегося в их роду, юноша выдохнул струю белого дыма, поднял голову к чернеющему небесному куполу. – Люблю тебя, Тара. – обнаружив истрескавшиеся ступени, ведущие к единственной уцелевшей башне, он поднялся по ним и, не оглядываясь, взобрался на отвесную стену с отколовшимися зубцами.

Расставив руки в разные стороны, умело балансируя на грани жизни и смерти, Джексон вперил глаза в зияющую пустоту под ногами. Все закончится здесь. Так же, как и началось несколько веков назад. Бешеные порывы ветра подхватывали края одеяла и пряди светлых волос. Оказавшись на самом краю, матереубийца последний раз улыбнулся и, закрыв глаза, приготовился сделать последний шаг в бездну. Затеряться в небытие, раствориться в боли и исчезнуть навсегда. Подняв ногу, он услышал тихий голос, зовущий его по имени. Мамин? Отца? Невозможно. Они все мертвы. Повернув голову к источнику звука, Джекс судорожно вглядывался в белую снежную завесу, надеясь вновь увидеть отца или погибшего брата. Расплывающийся людской силуэт протягивал в его сторону обе руки. Не думая о последствиях, он вложил собственные ладони в мягкие, промерзшие руки призрака и почувствовал необъяснимую тяжесть.

Кто-то потянул его на себя, вынуждая спрыгнуть на ровное покрытие.

– Милорд, у вас не найдется немного хлеба? – послышался тонкий женский голосок над самым ухом, так напоминающий тот самый, принадлежавший любимой. – Все хорошо?

– У нас есть вино, если вам нужно. Хотите обменяем на хлеб? – испуганный мужской тон с детскими нотками навеял воспоминания о том, какими были они с рыжеволосым братом. Пусть и не связанные кровью, но узами куда более прочными. Опи пожертвовал собой ради него. – У нас есть деньги. Меня зовут Андер. Я из дома Сервинов. Это моя сестра Лукреция. У вас не найдется кусок хлеба?

Хлеб и вино.

Подавив подступившие к горлу рыдания, Джекс как-то отстраненно улыбнулся, а потом, не выдержав, рассмеялся. Дав вволю копившимся чувствам, он упал на колени и расплакался. Двое беглецов, прячущихся от безумного родственника, беспомощно смотрели на возникшего из пустоты юношу, одновременно радостного и грустного.

Семь лет спустя.

Очнувшись после беспокойного сна, проведенного в седле и на холодном полу, Старк не сразу понял, что его слабо трясут за плечо. Приоткрыв полусонные осоловевшие глаза, он мельком заметил лицо все еще сонного Хорнвуда, похищенного неделю назад, а сейчас валяющегося в темном грязном углу какой-то убогой хижины. Незавидная судьбу королевского посланца. Поморщившись от яркого света, проникающего через открытую дверь, Деймон обнаружил, что неспособен пошевелить онемевшими ногами и руками – их опутывала плотная веревка. Чертыхнувшись сквозь зубы, он прислонился лбом к стенке и исподлобья взглянул на мучителя в плаще, нависшим над ним. Не стоило особо удивляться тому факту, что им оказался пропавший без вести Рисвелл, составивший компанию Хорнвуду. Шрамы на щеках вкупе с проседью в волосах сильно старили северянина, отличавшегося добрым взглядом.

– Извините, милорд, мне велели вас разбудить, – каким-то странным тоном протянул Филипп, давая понять, что все происходящее шло вразрез с какими-то внутренними принципами. – Я не планировал встретиться с вами при таких обстоятельствах, но все предрешено. – зрачки расширились от слабого понимания сказанного. Протяжно вздохнув, Рисвелл убрал мешавшие пряди и прикусил губу. – В той войне вы были на стороне неправильных людей. Вы присягнули Мучителю и исполняли его приказы. Мы не можем простить такое.

– Мы – это кто? – поинтересовался окончательно пробудившийся сын Маркуса, начавший осознавать свое плачевное положение. Втайне он надеялся добудиться до заспанного Питера, с которым им еще предстояло разделить печальную участь. – Просвети-ка, ибо на прихлебателя Ланнистеров ты как-то не тянешь.

– Сыны Анархии, милорд, – вошедший без предупреждения человек больше не прятал убежденного в мировой справедливости лица за капюшоном. Широкоплечий великан уверенно подошел к пленным и, сохраняя нейтральное выражение, заключил: – Вас приговорили к смерти за пособничество врагу. Приговор будет исполнен через пятнадцать минут путем повешения.

– Вы с ума сошли? – воспринимая все как злобную насмешку кучки фанатиков, Старк почти закричал. По крайней мере, это сработало и придремавший Хорнвуд резко подвился, недоуменно озираясь по сторонам. – Такие вещи решает либо король, либо верховный правитель. Пошлите за моим братом, и мы вместе обсудим сложившуюся ситуацию. И вы знаете, что нас помиловали официальным указом и наградили?

– Не имеет значения. Мы не подчиняемся ни одному государю, ни одному правителю. В наших рядах царит анархия и только она, – с этими словами Гловер схватил опешившего Питера за кафтан, чтобы выволочь на улицу. Рисвелл последовал его примеру, но бережнее обошелся с братом протектора.

– Отпустите меня немедленно! Я командую королевским флотом в столице! Я буду жаловаться! – не унимался лорд Вудхорна, отбивающийся от подбежавших головорезов. Теперь его тащили четверо крепких мужчин, впрочем, не нанося никаких увечий. – Какого черта?! Я имею право на суд, на защиту и на исповедь!

– А вы оказывали последнюю милость вашим жертвам, господин Хорнвуд? Перед тем, как потрошить их и вывешивать на кресты? Перед тем, как захватывать их дома, насиловать их жены, убивать детей? Вы хотя бы раз прочитали молитву над изуродованными телами своих соотечественников? – длинная речь, произнесенная низким угрожающим тоном, привлекла общее внимание к его хозяину. Моргнув от нарастающего шока, Деймон не поверил в увиденное: лидер так называемых Сынов, поражающий хладнокровием, стоял напротив смертников с наброшенными на плечи грязным выцветшим пледом и нечитаемым взглядом. – Отвечайте!

– Кузнец?! – оправившись от абсурдного удивления, Волк тряхнул стесненной петлей головой. – Что? Вы серьезно? Погаными северными лордами командует какой-то сраный крестьянин? Издеваетесь?

– Вы знаете, кто это? – не реагируя на ядовитые речи бывшего еретика, Гловер шагнул вперед, кладя ладонь на плечо не двигавшегося командира. – Помните, я рассказывал вам историю дома Дастинов? Они были Королями Зимы до прихода ваших предков. Джексон – последний представитель их клана. И мы ему не подчиняемся. Анархия правит всем.

– Так чем вы от Лжепророка отличаетесь? С его этой оспоренной властью? – впервые не выражающее эмоций лицо коваля вытянулось, покрываясь линиями морщин. – Так, отпустите нас домой, я сделаю вид, что мы незнакомы. Забудем давнюю вражду, обиды уже не в моде и все прочее. Питера можете оставить в качестве трофея. – недобро зыркнув на собрата по несчастью, гонец прищурился. – Ладно, не будем развязывать новую войну между Севером и Югом. Освободите нас двоих.

– Ты считаешь, что можешь безнаказанно разгуливать по земле, когда половина убитых тобой…

– Послушай! – оборвал разгневанный калека, отвечающий на обвинения Итана, но при этом глядя на обозначенного предводителя шайки, не спешившего вступать в прения. – За свою жизнь я убил троих человек. Не уверен, что тут можно просчитать половину, но, даже если взять их всех, то они заслужили. Да, я собирался воевать под знаменами дяди, но прибыл в его стан и сразу же покалечил ногу! Точнее – ее совершенно справедливо искалечила принцесса, но сути это не меняет. Я не управлял армиями, не давал полезных советов и вообще не представлял ценности для вновь обретенного родственника. О каком сотрудничестве вы говорите? Я перешел дорогу Никлаусу – верно, однако понес наказание. Меня особым королевским указом лишили права наследовать Логово, а потом вернули все титулы. На это ушло почти пять гребаных лет! А вы все равно упрекаете меня в чужих грехах! Хотя сами нечисты! Господин Гловер, вашего брата убила собственная жена, да? Из какого она там клана? Сервинов, не так? – поискав глазами представителя вышеупомянутой семьи, Старк удовлетворенно улыбнулся при виде поджавшего губы Андера. – И никаких претензий к ним? – сплюнув под ноги, мужчина фыркнул. – О, хотите еще интересный факт? Наш лорд-командующий всея Беленора – ближайший сподвижник Гэбриэля! Заносил меч над каждым из Ланнистеров, наверное, раз сто, но я почему-то не наблюдаю его среди нас, смертников!

– Решение уже принято. Вешаем? – проскрежетал взбудораженный Итан, стиснувший зубы от злости. – Ну же, Джексон.

– Остановитесь! Именем короля! – выдохнув скопившийся в груди воздух, Деймон едва не откинулся на веревке, однако удержался благодаря поддержки застывших палачей, смотрящих на целый отряд всадников со стягами, изображающими серого бегущего волка. – Немедленно! – сидящий на лошади Бринден выглядел угрожающе, особенно с внушительного роста солдатами за спиной. Спешившись, юнец не стал опрометчиво прибегать к помощи оружия. Сила убеждения может быть внушительнее. И поможет сохранить вновь обретенных вассалов. – Я не хочу убивать вас.

– Мормонт, какого черта ты его сюда привел? – рявкнул лорд Форрестауна, ринувшись к знакомому, державшему под уздцы коня и с опаской поглядывающего на двоих приговоренных к смерти. –У тебя был приказ отвезти мальчишку домой!

– Я не мог отказать сюзерену, – пожав плечами, изрек Джейсон, становясь напротив высокого воина, готового сорваться с цепи в любой момент. – Нужно выслушать его. Я прошу об этом, как член Сынов. – проигнорировав поднявшийся шум, Джексон махнул рукой и кивнул, призывая спасителя высказать мнение.

– Я прошу вас изменить решение и помиловать моего брата вместе с лордом Хорнвудом. Он помогал мне управлять северными владениями на протяжении долгих лет, в течении которых Хранитель едва мог исполнить обязанности, – пьянство старшего сына Маркуса, переходящее границы дозволенного и приводящее к полной апатии первого, ни для кого не являлось секретом. – Без него наша семья не справилась бы и не сумела произвести положительное впечатление на прибывшего посланника Его Величества. Деймон раскаялся! Просидел в темнице, поранил ногу, начал пить сам, но выдержал все испытания и в ответственный момент отправился на переговоры с Толхартами и Сервинами, помогая Северу пережить очередную войну. Вы там были, лорд Мормонт, и знаете, каким трудом вам далась эта миссия. – союзник подтвердил сказанное так, чтобы расслышали все собравшиеся. – Он даже не воевал! Отсиживался в лагере, черт возьми! – впервые выругавшись, младший Старк упал на колени, шокировав бандитов. – Если понадобится, я буду умолять. Эти люди невиновны. Поверьте мне. Они больше никогда не причинят вреда кому-либо.

– Я могу отозвать свой голос по поводу смертного приговора? – первым повисшее молчание прервал Андер, скрестивший руки на груди и опустивший глаза, дабы не смущать отчаянного Волчонка. – Я не хочу на это смотреть.

– Поддерживаю. Мы хотели наказать Хорнвуда, а про Старков речи не было. Разве он мало страдал? – согласился Рисвелл, убрав покрасневшие пальцы от судорожно подрагивающей спины сюзерена и отойдя на приличное расстояние. – Я тоже отзываю голос. Единогласного решения нет.

– Не думал, что ты такой трусливый слабак, Филипп! – отозвался раздраженный Итан, поворачиваясь к безмолвствовавшему кузнецу, притворяющемуся сторонним наблюдателем. Нахмурившись, тот не менял позы в течении минуты. – Я настаиваю на смертной каре! Они должны понести наказание! Ты же не отпустишь их просто так?

– Мы поклялись, что Сыны будут действовать сообща и не пойдут против воли большинства или даже меньшинства. Помнишь об этом, Джекс? – оттолкнув перегородившего дорогу Гловера, Рисвелл чуть не врезался в лидера, настолько близко он подошел. – Ты помнишь наш устав? Хочешь, чтобы потом нас всех обвинили в измене стране, которую мы спасали?

– Я пытаюсь это изменить! – не выдержав, взревел Дастин, толкая приблизившегося соратника прямо в грудь. – Я пытаюсь обеспечить нам будущее! И да – если это означает, что мне придется поступиться принципами и прикончить невинных, то именно этим я и займусь! – резко вытащив топор из-за спины и мотнув волосами, Джексон направился к пленникам, пройдя мимо коленопреклоненного ребенка. – Ты виновен в гибели детей.

– Я ни разу не тронул ни одного малыша! – душераздирающий вопль пронял равнодушных солдат и заставил их вздрогнуть. Взъерошенные черные волосы Деймона превратились в слипшиеся комья, а выпученные глаза лихорадочно бродили по испуганным ликам. – Все, что я сделал: все ошибки, грехи и просчеты – все это результат моей глупой влюбленности! Черт, я делал все ради любви! Я любил отца, но ему было плевать на своих детей. Мы не смогли заменить ему погибшего первенца. Потом я обожествлял свою семью, но мои братья и сестры не отвечали тем же, тянулись к поганым Ланнистерам и… да никто не хотел иметь со мной дело! Родной дядя мечтал о мировом господстве. Он сломал мне нос, когда я посмел задать вопрос. Один жалкий вопрос! И ты думаешь, что я был в состоянии пытать младенцев?

– Мои сыновья… – закрыв глаза, ощущая биение сердца и дрожь рук, прошептал северянин.

– Меня там не было! Я бы никогда не причинил вред детям! Не навредил бы своей семье! – понимая, что все кончено – его настигает неминуемая смерть – он прикрылся связанными руками и отклонился назад, чувствуя, как веревка натянулась и впилась в кожу. Зажмурившись в ожидании удара, он висел так несколько секунд, пока не решился приоткрыть веки.

– Режьте веревки. Отпустите их, – поникшим голосом приказал коваль, сжимая пальцами края одеяла с нескрываемым нервным возбуждением. Когда указание было исполнено, и смертники упали перед вершителем судеб на колени, он наклонился над подрагивающим Старком и проскрежетал: – Нет. Я лучше тебя. Я хотя бы сделал правильный выбор сразу. – чуть не захлебнувшись своими рыданиями, Волк повалился на землю и затрясся всем телом. Смахнув предательские слезы, щипавшие уставшие глаза, Дастин отмахнулся от вопросительных жестов и попыток товарищей заговорить.

Он не знал, что именно заставило его пощадить ненавистных служителей Лжепророка, устроившего кровавую баню по всей территории Беленора. Возможно, вид молящего о пощаде для брата юноши, готового пожертвовать собой ради члена семьи. Так когда-то поступил Опи, не колеблясь ни секунды. Или болезненные воспоминания о свершившейся мести положили конец нескончаемому насилию и невыносимой скорби. Вскочив на вороного жеребца, дожидавшегося всадника, он помчался со всех ног в безызвестность.

– Ты захватил крепость моего брата, прежде убив своего, – прорычал Гловер, высвобождая Хорнвуда из пут. – Предлагаю решить все поединком. Ты и я. На закате.

– Ты понятия не имеешь, как все было на самом деле, – рыкнул Питер, вырываясь из цепких объятий и стряхивая потертый кафтан, расшитый золотисто-оранжевыми нитками. – Не приближайся ко мне. И останешься с головой на плечах.

Восемь лет назад.

Оставив груженную товарами телегу возле покосившейся ограды, настороженные юноши бесшумно передвигались по сугробам, в надежде добраться до кузницы незамеченными. На землю опускалась вечная ночная тьма. Прерывистый волчий вой смешивался с совиным окриком, нагоняя тоскливости. Оборачиваясь при каждом подозрительном шорохе, братья приоткрыли поскрипывающую дверь, но не спешили заглядывать внутрь. На тропинке перед хижиной виднелись отчетливые кровавые следы, тянущиеся от колодца до порога. Задержав дыхание, белокурый кузнец не выдержал напряжения, в считанные секунды оказываясь внутри. Заметив лежавшее без движений тело, он подошел ближе и, издавая нечеловеческий звук, повалился на пол и зарыдал, ударяясь лбом об испачканные кровавые брусья. Вязкая жидкость стекала по ладоням, сжимающим изуродованное женское тело. Неподалеку вырисовывались маленькие неприметные силуэты, замершие в причудливой позе. Бесшумно рыдая над трупом любимой женщины, безутешный вдовец раскачивался из стороны в сторону, проклиная весь мир.

– Господи, – голос брата показался таким далеким. Все потеряло значение. Жизни любимых оборвались. Больше не было смысла цепляться за остатки человечности. Рыжий великан попытался прикоснуться к мертвым младенцам, но отдернул руку и бессильно опустился на пол. – Я нашел дровосека. Джекс, он сказал, что наша мама… она привела сюда убийц…

Восемь лет спустя.

Закричав от беспомощности и постепенно угасающих сил, Дастин не разбирал тропинки перед собой – нахлынувшее безразличие к собственной судьбе упрощало ее принятие. Взмыленный конь мчался по ухабистой местности, ныряя в повисшую в воздухе белую дымку – предвестник бурана. Неприятно липкие хлопья облепляли покрасневшее от слез лицо. Смаргивая их, Джексон не сразу почувствовал тряску и не заметил, как копыто скакуна провалилось под снег, в результате чего он свалился вместе с наездником. Ударившись о круп, северянин даже не пытался встать. Руки не слушались, боль лишь разрасталась, поглощая ставшее ватным тело. Он мог спокойно провалиться в сон и увидеть семью. Ведь клятва, данная больше семи лет назад, исполнена. Нет смысла бороться. Слезы обжигали щеки, стекая на белоснежные покровы. Медленно закрывая пронзительные остекленевшие глаза, Джексон всхлипнул последний раз и, приняв решение перестать бороться, откинул голову назад.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем чья-то рука нежно провела по мужским волосам. Спутанные соломенные пряди разметались по снегу, утопая в снежинках. Очнувшись, Дастин открыл глаза и поморщился. Над ним, в паре миллиметрах, нависало чужое женское лицо. Черты показались знакомыми – понадобилось пару секунд, прежде чем зрачки расширились от удивления. Приоткрыв рот, он собирался что-то сказать, но замешкался и нелепо уставился на нее. Та, в свою очередь, улыбнувшись и покачав головой, приподняла упавшего воин, помогая сесть. Странная детская куколка со швами на изношенном платьице, по-прежнему висела на бедре. Когда-то давно она спасла его. И теперь их пути пересеклись вновь.

– Ты… – указательный палец прижался к искусанным губам, призывая к молчанию. Он слишком устал. Сняв с себя одеяло, согревающее замерзшее тело, Джексон протянул его спасительнице, напоминая себе, что носил не свою вещь уже много лет. Вместо ответа – легкая улыбка, точно такая, как и восемь лет назад. Отодвинув от себя дырявую материю, она прижала ее к мужской груди, после чего встала на ноги и отвернулась. – Кто ты?

– Еще не время, – все, что произнесла незнакомка, прежде чем раствориться во мгле. Накинув одеяло обратно на плечи, лидер Сынов выдохнул. Он еще не знал, что будет делать дальше. Остаться в снегах без средства передвижения – отвратительная задумка. Плотнее укутавшись в дырявую ткань, он уже обдумывал план, пока не расслышал конский топот и не услышал окрики.

– Черт, вот ты где! – очутившись рядом, задыхающийся Рисвелл, вспотевший от бешеного галопа, уложил растрепанные пряди. – Ты сумасшедший. Как можно… без сопровождения… – успокаиваясь, лорд приходил в себя. Дыхание выровнялось, отдышка прошла. – Ты в порядке? Поднимайся. – потянув друга на себя, он придержал того, не давая повалиться обратно из-за дрожавших ног.

– Почему ты здесь? Сынов больше нет… ты свободен.

– Я итак был свободен, – заметил Филипп, не рискуя убирать руки от пошатывающегося товарища. – Ты не прав. Сыны будут всегда. Ты многое изменил, когда возглавил нас. Мы этого не забудем. – пару минут они молча созерцали расстилавшуюся перед ними долину, утопающую в снежных завихрениях и витающих дымках. – Я отпустил их. Пусть возвращаются домой. – Джексон понимающе кивнул.

Три дня спустя.

Малочисленный конный отряд с серо-белыми стягами пересекли неглубокое ущелье, поднялись по скалистому плато и остановились около притаившейся в лесистой местности деревушки. Солнечные блики поигрывали на убогих полуразрушенных хижинах, покосившихся деревянных заборах и тропах с редко проглядывающейся травкой. При свете дня безмолвное поселение казалось не таким жутким по сравнению с ночным временем суток. Мотнув головой, всадник пустил коня легкой рысцой, часто озираясь по сторонам. Любой шорох настораживал, а пробегающая мимо тень вызвало желание тут же извлечь клинок. Поборов внутренний страх, путник ускорился и проехал мимо разваленных ворот. Остановившись возле самого крайнего домишки с продавленной крышей, солдаты в полном боевом облачении спешились и, не мешкая, зашли в небольшое помещение с приоткрытой дверью, словно приглашающей гостей. Как и ожидалось, внутри расположились четверо человек, сидевших по углам и наблюдающих за увлекательной работой кузнеца. Опустив заготовку в ведро с водой, он спокойно отложил ее в сторону при появлении столь важных особ.

Остальные наблюдатели вскочили и быстро склонились в знак уважения.

– Значит, вы и есть тот самый разбойник, похитивший королевского посланника и моего брата, – без долгих предисловий начал Хранитель, не отводящий взгляд от внешне привлекательного лица, пусть и омраченного печатью глубокого страдания. – А вы, мои верные вассалы, помогали ему вершить это так называемое правосудие. Занятно. – не отвечая, Джексон упрямо не отрывал глаз от разросшейся бороды Старка, отвлекающей внимание от печального взора, тронутого скорбью. – Признаться, когда Бринден поведал мне о случившемся, я думал арестовать вас всех и отправить в столицу. Искушение было велико, особенно под напором Хорнвуда. – откуда-то послышался легкий смешок, сдавленный при виде желваков, бродящих на скулах мастера. – Но, полагаю, мне не позволят этого сделать. – его вопрос таковым не казался. – Вместо этого я принял решение даровать вам титул, лорд Дастин. А еще вернуть права на ваши земли.

Гловер прижал подбородок к груди и нахмурился. Мормонт присвистнул, сразу смутившись своей же реакции. Рисвелл слабо улыбнулся, будто предвидел подобный исход. Сервин пожал плечами, явно желая находиться в другом месте. Однако виновник торжества не прореагировал. Лишь выпрямился и скептически приподнял светлые брови.

– Вы колеблетесь, – констатировал Стефан, побарабанив пальцами по наковальне. – В чем проблема?

– Дастины были первыми Королями Севера. Мы завоевали свой титул сами, без посторонней помощи и подачек. Потом пришли Старки и силой оружия доказали, что любому господству можно положить конец. И вам никто не помогал.

– Мы все еще говорим о титуле лорда? – насмешливо вымолвил протектор, наклоняя голову вбок, но удерживаясь от ухмылки. Что-то в облике изнуренного кузнеца не давало ему покоя. – Ответьте мне на вопрос. Каково это – жить с потерей так долго?

– Больно, – не задумываясь, ответил Дастин, рассматривая вымазанный в грязи пол. Когда-то на нем расплывалось огромное пятно крови. – Невероятно.

– Почему именно мой брат, а не я?

– Вы – хороший человек, – оторвав глаза от созерцания скопившейся сажи, Джексон понимал, что от данной фразы зависит судьба другого человека. На каком-то подсознательном уровне. Ему необходимо было услышать эти слова от кого-либо.

– Я все равно напишу в столицу с просьбой восстановить ваши права. Может, вам стоит отправиться туда и предстать перед королем? Он должен быть вам благодарен, – заключил Молодой Волк, смело ударив по железу кулаком и, развернувшись, направился к выходу. Его подавляла атмосфера печали и отчаяния, царивших в разграбленной деревушке. Осмотревшись, сын Маркуса опустился на бревна близ испачканной стены и оперся на нее затылком. Младший брат поглядывал на него с опаской, но, когда тот снял с плеча бурдюк и приложился к горлышку, Бринден поморщился и отвернулся.

– Примите извинения за него, – вышедший следом Рисвеллпоклонился и испросил разрешения сесть рядом. Получив незамысловатый жест рукой, по всей видимости, означавший согласие, он подошел и осторожно устроился на краю. – Джексон заботился обо всех, но никто не заботился о Джексоне. И он просто не привык. Как и большинство из нас.

– Я не буду докладывать в столицу о произошедшем. Только о возвращении законных наследников. Заброшенным крепостям понадобятся их хозяева, иначе Север придет в запустенье.

– Вы бы согласились выдать за меня вашу сестру? – вопрос застал верховного правителя врасплох. С громким фырканьем он поднес бурдюк к губам и отпил пьянящую жидкость. – Я – одинокий Рисвелл. И нет в этом мире никого другого, кто поддержал бы меня так же, как ваш младший брат поддержал лорда Деймона.

– Я подумаю об этом и, разумеется, узнаю ее мнение. Хотя какая уже разница? Все равно я не смогу защитить ее в таком состоянии. Бринден отправится воспитываться в каком-нибудь знатном доме, а Деймон рано или поздно бросит меня, когда поймет, что все бессмысленно. К слову, лорд Мормонт, вы говорили, что ваш дядя старался держать вас подальше от фамильного замка? – появившийся на улице Джейсон кивнул и натянуто улыбнулся, вспоминая неприятные моменты из прошлого. – Как вы попали к Сынам?

– Я понял, что любимый дядя собирается прикончить меня, если откажусь принять сторону Гэбриэля. Тогда я сбежал в лес и столкнулся с Гловером. Он хотел повесить меня, но Джексон отговорил его.

– Он прямо святой, – ухмыльнулся Стефан, поднося мех к покрасневшим от влаги губам. Не успел он как следует посмаковать очередное дорнийское вино, как кто-то выхватил предмет из рук и швырнул в сторону, позволяя кровавым узорам растечься по снегу. – Какого черта?

– Я поеду в столицу и прослужу Никлаусу в качестве кого угодно, если вы перестанете гробить себя, – безапелляционным тоном сообщил Дастин, вскидывая голову уверенным жестом. Их глаза единого оттенка встретились. – Это не поможет. Станет только хуже. И появится ненависть. Поверьте, тяжело перестать ненавидеть себя.

Прикусив губу, Стефан поднялся и, став напротив кузнеца, шумно втянул воздух. Дастин не двинулся с места. Больше минуты они стояли молча, не произнося ни слова. До тех пор, пока владыка Севера не потянулся к еще одному бурдюку, висевшему на бедре, и демонстративно не отшвырнул его следом за предыдущим. Ради любимой Хельги, которая никогда бы не простила его за такое тупое равнодушие.

========== Когда в бой вступают святоши. Часть 1. ==========

Комментарий к Когда в бой вступают святоши. Часть 1.

Написать сорок страниц за пять дней? Кажется, в моем дипломе было меньше, если вычесть используемую литературу. Впрочем, судить не мне. Глава делится на две логические части для вашего удобства.

NF – Paralyzed.

Karliene – Become the Beast.

The Neighbourhood – Wires.

Thirty Seconds to Mars – Hurricane.

Больше не будет тусклых красных стен, поблескивающих в лучах заходящего за море солнца и так же восходящего над просторной водянистой гладью, отражающей убогое сооружение на холмах. Замок, окруженный высокими тонкими башнями и остроконечными шпилями, искрился оттенками едкого багрянца. Нависая над свыкшимися жителями угрожающей каменной грудой, крепость отбрасывала темную тень, вынуждая поднимать голову и ослепляя кровавыми размытыми потоками на фоне неба, безупречно чистого, будто насмехающегося. Издалека путники, торговцы и приезжие рассматривали причудливо разбросанные по склону низкорослые зубчатые башенки, окольцевавшие донжон. И все гости кривились от подспудного отвращения при виде словно бы вырезанных неумелыми мастерами пурпурных булыжников. Построенная прежней царской династией Таргариенов, Драконья Гавань не позволяла скрытым врагам забыть о величии и могуществе завоевателей, прошедших войной по всей земле Беленора, подчиняя один клан за другим. Как гласит легенда: впоследствии они запрыгнули в седло четверых драконов и принялись спаивать валявшиеся невдалеке валуны, чтобы отстроить для семьи неприступное пристанище. Именно по этой причине в конечной структуре преобладал темно-красный цвет – от драконьего огня камни плавились, но не растекались лужицами по зеленой траве.

Красивая детская выдумка. На деле прикрывающая зверства разнузданного, развратного и жестокого дома, чье затянувшееся правление перечеркнуло существование многих славных родов. Ланнистеры положили конец своеволию обезумевших монархов, сжигающих верноподданных за малейший грех. В какой-то момент народная молва начала перешептываться о том, что христианская вера находится под угрозой – светлейшие государи с трехглавым драконом в гербе собирались отказаться от Христа Спасителя и Вечного Царства, заменив его собственным ликом на иконах. И действительно, с церквей сбивали кресты, а священников подвергали немилосердным гонениям. Но все закончилось с войной, унёсшей жизни всех представителей вырождающейся семьи. Занявшие престол Львы благосклонно отнеслись к новому титулу и покровительствовали настрадавшимся подданным, не рискуя калечить, показательно казнить или уничтожать неугодных. Они поплатились за лояльность очередной бойней с умалишенным фанатиком, собравшим войска на Севере и двинувшимся на Юг с намерением убить каждого сопричастного к гибели его клана.

Возможно, род Старков сменил бы на троне неудачливых Ланнистеров, если бы у первых была такая цель. По счастью, они ограничились сровненной с землей столицей и истребленным населением. Но из пепла рождается нечто новое, нечто прекрасное. Обнаружив груду руин, разбросанных по склону, омываемому морскими волнами, второй король из семейства Львов не впал в отчаяние, а наоборот – пришел в бурный восторг. Блистательный шанс для юного правителя, чтобы доказать преданность обездоленным крестьянам и утомленным битвами вассалам. Отстроить разрушенные до основания башни, восстановить пострадавшие от проломов стены, отремонтировать поваленные мосты, в итоге возродив потерянный дом, точнее – его улучшенную версию. С исправленными недочетами. Любые напоминания о прежней власти должны быть стерты. Начиналась эпоха великих властелинов. Никто не мог гарантировать, что она продлится вечно или не застопорится на каком-либо безответственном венценосце, однако, глядя на собственных наследников, Никлаус больше не волновался за державу.

Ему оставалось покончить с призраками прошлого и подарить потомкам надежное убежище.

Ремонтные работы не завершились. Понадобится как минимум пять лет, прежде чем Гавань обретет былое превосходство над прочими региональными бастионами, но, по крайней мере, она заставила бежавших жителей возвратиться обратно и помочь с обустройством сметенных кварталов. На месте жутко вонявших смрадными испарениями трущоб теперь возвышалась огромная деревянная арена, прозванная заморскими строителями ипподромом. Имея продолговатую форму, постройка тянулась от начала огороженного рвами донжона до внешней отреставрированной стены, отделяющей город от бескрайних засеянных полей. В самом конце поле превращалось в широкий полукруг для удобства разворота на лошадях во время состязаний, продольно разделенный колоннами и канатами. Турнир представлялся излюбленным зрелищем аристократов и простого люда, поэтому строители довольно быстро уловили задумку венценосца и воплотили в жизнь столь грандиозный проект. В конце концов народ обязан получать законные развлечения хотя бы раз в неделю, а солдатам необходимо более просторное место для тренировок. Позаботься об этом Майкл немного раньше, не пришлось бы так неэстетично погибать под завалами чужого детища.

Отныне мало кто осмелится напасть на обиталище королевской фамилии. Перестроенные кварталы создавали дополнительные трудности для армии завоевателей, если те сумеют преодолеть огромные ворота, усеянные смотровыми башнями – одинаковые домики неплотно прилегали друг к другу, дабы избежать повторного возгорания. Прошлый случай опустошил казну, заставив царя потратить больше половины на строительные работы, в которых отпала надобность после вторжения Голодного Волка. Не везло предшественнику Клауса на престоле – постоянно приходилось оправдываться за поступки, совершенные с венцом на челе. И зачем? Если никто не задавал вопросов? Государи отвечают перед Богом, не перед рабами. Поэтому Ланнистеры основательно взялись за переделку обширного города с потенциалом неприступной твердыни всего Беленора. Невзирая на протесты крестьян, привыкших к вонючим сточным канавам и разваливающимся хижинам; аристократов, некогда содержавших на попечении публичные дома или целые постоялые дворы с конюшнями – им не хотелось расставаться с имуществом; духовников, стремившихся отхапать побольше земель на нужды церкви и прихожан.

Им требовалось неоднократно напоминать, кто восседал в тронном зале и отдавал приказы. Всюду, куда простиралось людское воображение и зрение, развесили красные стяги с золотым львом. Пусть недруги и злоумышленники слышат их рев! В самом центре ипподрома, над главной ложей королей, виднелось гигантское пурпурное полотнище с тем же непокорным рычащим животным, приветствуя путников с добрыми и недобрыми намерениями. Флаги колыхались под порывами морского ветра в портовом районе, облагороженном удобными каменно-плиточными пристанями и большим маяком с неугасаемым огнем. Иностранные суда, груженные разнообразными экзотическими товарами, уже заходили в столичный порт и восторгались гостеприимством соратников. Вольные Города выражали исключительное восхищение по поводу смелых решений молодого властелина и подносили подарки внушительного вида – о таких в Майклову эпоху могли только грезить юные мятежники, отобравшие царство у многовековой династии.

Единственное напоминание о павшем монархе, подарившим жизнь шестерым детям, высилось над богобоязненными смертными в виде величавой церкви на одной из возвышенностей. Ее возводили сотни рабочих на протяжении нескольких лет, укладывая обтесанные булыжники сплошным рядами, таким образом, создавая безукоризненно ровную композицию с треугольной башней. Вместо шпиля – золотистый крест, а в окнах красовались ангельские статуи с прижатыми к груди руками. Традиция предписывала хоронить членов семейства Львов на Западе, в крипте родового поместья, но останки государя были преданы огню – посему его вещи символически перезахоронили в самом храме. Ради привлечения благодарных паломников, тоскующих по лучшим временам, которые не вернуться. Хотя им следовало бы молить Творца о том, чтобы его наследники оказались более трудолюбивыми, а их попытки перекроить карту столицы – более надежными. Теперь жители могли жаловаться разве что на отбрасываемую высокими стенами тень, мешавшую насладиться пробивающимся рассветом.

Ибо нельзя отрицать очевидное – они были выше и крепче предыдущих.

Священники, понявшие правила игры, возносили молитву за здоровье венценосца и семьи, живших в сокрытом для посторонних донжоне – высочайшем строении города, выделяющимся красноватым оттенком с черными вкраплениями и отгороженным от остальной части поселений глубокими рвами, целыми рядами стенных укреплений и многочисленными охранными постами на смотровых вышках. Внутрь пускали ограниченный круг лиц: заморских или региональных гостей, обитателей просторных комнат, солдат королевской армии и просителей по определенным дням. Опыт минувшего владыки продемонстрировал, что подобные предосторожности не излишни. Паранойя Майкла сыграла с ним злую шутку: его отдали на растерзание воскресшему кошмару, позволили окончательно погрузиться в ужасы давно минувшего и, в итоге, пасть от клинка жестокосердного палача, смерть которого точно не ставили под сомнение. Все обернулось катастрофой, изничтожившей не менее гнусного монстра вместе с выжженным дотла логовищем.

Не желая походить на отца ни в чем в отношении правления государством, Никлаус начал с тронного зала, кардинально видоизменившегося. Вместо Железного Трона, усеянного полосами железа, стоял скромный деревянный резной престол с высокой изогнутой спинкой, обитой красным бархатом. Как и ожидалось, подлокотники были сделаны в форме львиных раскрытых пастей. Само помещение чуть увеличили в размерах за счет куполообразного потолка с витражами, изображающими исторически-библейский сюжет. На одном из них сын Божий, восседающий на небесном троне, вытягивал ладонь перед собой, словно предлагая смотрящему возвыситься. Другой радовал посетителей ярким ликом Божьим, подсвечивающим лежавшего коронованного льва. Буквально купаясь в объятия света, зверь утомленно смотрел вдаль, намекая на продолжительный царственный путь. Искусная работа с явным подтекстом. Разглядывая затейливые цветастые узоры, притаившийся под кариатидой Джеремая не мог побороть рвущуюся наружу ухмылку. Он прожил в этом месте, постепенно обретающим контуры дома, около четырех лет, но до сих пор старался держаться подальше от больших компаний и попоек за общим столом – к счастью, последнее требовало немного усилий, так как он не принимал напитки.

Впрочем, Свифта не принуждали к противным природе актам – столичная аристократия разделилась на группы и придерживалась своих интересов. Северяне неохотно шли на контакт, кучкуясь вокруг то ли кузнеца, то ли короля – вечно хмурого блондина с топором за спиной. Гвардейцы ходили парами, игнорируя региональные различия наряду с конфликтами прошлого, и маршировали по залу с легкой высокомерной улыбкой. Знатные лорды распыляли внимание на оставшихся одиночек, обмениваясь любезностями и ни к чему не обязывающими светскими замечаниями. Грех жаловаться на атмосферу натянутого дружелюбия – монарх не поощрял состязания между придворным людом, отвлекающим от насущных дел по восстановлению столицы. Не можешь приносить обществу пользу – не мешай. А если мешаешь – убирайся домой и не надейся на помощь от короны. Осмотревшись, Джеремая пару раз поймал на себе заинтригованные и брезгливые взгляды.

Как обычно, сплошное противоречие.

– Дядя! – высокий детский голосок разнесся по комнате, возносясь к купольному потолку. Вздрогнув от неожиданности, солдат опустил голову вниз и вздохнул, увидев вставшего перед ним мальчишку. Поразительно черные волосы разметались по необычно заостренному лицу с изумрудными глазами, контрастирующими с бледной кожей и кустистыми бровями. – Ты обещал. Тренировка. С кинжалами.

– Тимоти! Мы говорили об этом! – второй голос, менее писклявый, принадлежал невысокой девочке с вьющимися светло-каштановыми волосами и надменно вздернутым подбородком. Поклонившись в знак почтения, лорд Пикокхолла с удовольствием наблюдал за тем, как юная принцесса отчитывает младшего брата. – Ты не можешь просто так приставать ко всем подряд и обращаться без уважения. – как ни странно, в тоне не звучали строгие или раздраженные нотки. Скорее поучительные. – Может, дядя сильно занят. Ты об этом не подумал?

– Не согласен, Фиона, – невозмутимо ответил второй сын короля, складывая ладошки на груди. – Наш горячо любимый дядюшка старательно не обращает внимание на прекрасную даму под колонной. И я готов поклясться отцовским клинком, она глаз не отводит. Я такое замечаю.

– Тебе сколько, лет семь? – иронично поинтересовался Свифт, покачивая рыжеволосой головой, при этом оборачиваясь через плечо, чтобы отыскать упомянутую девушку. Незаурядная внешность: глаза, невероятно выразительные, были подведены темными мазками, подчеркивающими точеные черты с на удивление тонкими губами. – А ты не пробовал замечать правый выпад соперника? Хоть иногда? – Тимоти повел челюстью, скривившись от недовольства. – Научишься не отвлекаться и сможешь без зазрений совести обсуждать мои любовные похождения.

– Так она тебе понравилась? – просиял юный принц, заставив сестру издать громкий стон. – Хочешь, я могу подойти к ней и все разузнать? Или отправить Кворгила. Говорят, он очень галантен с дамами. Правда, я не совсем понимаю, что это значит.

– И не надо, – согласился воин, проводя пальцами по покалывающему шраму на щеке. Он хотел что-то сказать в дополнение, однако звук удара о плитку вынудил машинально потянуться к ножнам, тут же отгораживая детей от потенциальной опасности. – Что такое?! – первое, что он увидел – лежавшее в центре тело, пытающееся приподняться на локтях и оттого громко пыхтящее. Над ним возвышались солдаты в легких доспехах, один из которых носил в кирасе потертого пурпурного единорога, хохоча от увиденного. Кто-то из них толкнул хромоногого казначея в спину и искренне забавлялся.

– Эй, Бракс! Прекращай! – окрик одного из гвардейцев, адресованный главному зачинщику веселья, а на деле – публичного унижения сановника – отвлек обидчиков. Выпрямившись, рыцарь хмыкнул и, откинув выпавшую русую прядь, приготовился давать отпор собрату по титулу. – Оставь его! Он даже не может тебе ответить. В чем смысл? – вскипая от негодования, новоявленный лорд Престер шагнул ближе и протянул руку побагровевшему Освальду, нащупывающему отлетевшую трость. – Мне надо обратиться к Его величеству?

– Успокойся, Кейси, – насмешливо протянул Джордан, возглавляющий небольшую шайку задир. – Да мы же развлекаемся. Ты против? – придерживая озлобленного казначея за плечо, южанин собирался прекратить конфликт любыми возможными способами, но мимо пронесся настоящий рыжеволосый вихрь, едва не врезавшийся в дебоширов. Шокированные солдаты отступили – не шелохнулся только гвардеец с единорогом в гербе. – О, ты пришел выяснить, кто из нас сильнее, волантийский безумец? – заложив руки за спину, Джеремая облизал пересохшие губы и умышленно перестал моргать. – Ты знаешь, я убил дюжину еретиков, держал оборону собственной крепости, а ты что сделал? Мамочку прикончил? Привез пару отбросов, которым из жалости дали титулы? – позади нарастал ропот. Люди гневно перешептывались, выражая недовольство сказанным – многие вернулись из изгнания, чтобы найти пристанище у милостивого государя.

– Слушай, Джордан, как обеспечить веселью успех? – вопрошал Свифт, придвигая массивную чашу с пылающим огнем, исходящей невыносимым жаром. Присутствующие завороженно следили за тем, как оратор стянул с ладони перчатку, отбросил в сторону, и выставил конечность, разрешая пламени пожирать кожу на протяжении долгих секунд. – Подгадать момент. – отдернув ладонь, он чуть размял ее, после чего осклабился. – А как прослыть храбрым? – на этот раз он задержал руку дольше, никак не реагируя на навязчивый запах жженной плоти. – Надо сохранять достоинство. – спокойно отойдя назад, волантиец обошел исторгающую огонь жаровню и стал напротив смущенных соперников. – И кто же тут сильнее? – воспользовавшись замешательством главаря, Джеремая схватил его за локоть, подтащил к чаше и прижал оголенную руку прямо к накалившейся перекладине. Душераздирающий вопль прокатился по пустующим залам, эхом отдаваясь под сводами царской обители. Не выдержав адской боли, Бракс повалился на ноги и сжался на полу.

Страх поселился в душах молчаливых зрителей. Опасения за свою безопасность рядом с таким диким варваром, без малейших колебаний применяющего жестокие методы, троекратно возросли. Тем не менее, не все приняли акт безудержного насилия за проявление несдержанного безумия. Опершаяся о колонну девушка не без любопытства рассматривала огненно-рыжие волосы, растрепавшиеся и поблескивающие в лучах заходящего солнца, напряженно перекатывающиеся под кафтаном мышцы, огромные зеленые глаза, чей лихорадочный блеск затмил пылающий в чаше кострище. Ее энтузиазм поддерживали северяне, впечатленные бравадой столь юного бойца, явно пережившего личную трагедию, раз глумление над каким-то бастардом вывело его из себя.

– Что происходит? – дрогнув, вельможи разбежались по разным коридорам, не желая связываться с суровым десницей, вылетевшим из зала советов со свертками писем подмышкой. Бросив недобрый взгляд на мечущегося по мрамору рыцаря, Элайджа сжал кулаки и вопросительно изогнул бровь, не до конца понимая причину всеобщего собрания. – Поднимайся. – товарищи молча подняли павшего южанина и поставили на ноги, придерживая под локти. К его чести, он не изображал жертву злобного нападения. – Вы пачкаете свой белый плащ, господин. Постарайтесь не марать его нигде, кроме битв. Вы меня поняли? – Джордан сглотнул ставший в горле ком и покорно кивнул, отходя на расстояние. – Джеремая, ты снова создаешь проблемы? – приблизившись вплотную к родичу, Лев почти уткнулся ему в плечо и шептал на ухо: – Я прошу тебя уже в который раз – умерь свой пыл. Тут тебе не Волантис. Мы здесь так себя не ведем. Ни я, ни Клаус не сможем защитить тебя, если лорды взбунтуются. Когда же ты поймешь это?

– Он ничего плохого не сделал, дядя! – вмешался подошедший принц, не потупивший взор при виде шокировано взметнувшихся бровей у взрослых. – Зачем его отчитывать?

– Будешь говорить, когда тебя спросят, Тимоти, – сердито пробурчал советник, хмурясь еще больше, однако хладнокровие вновь возвращалось к нему. Поморщившись, Ланнистер повернулся обратно к прямо стоявшему Свифту. – Не заставляй меня пожалеть о том, что привез тебя сюда. – повысив голос для воздействия на окружающих, десница огляделся и проследовал к выходу из тронного зала.

Дерганный Мутон, переживший публичные унижения, стоял поодаль и кусал кровоточившую губу. В порыве ярости он стукнул наконечником трости об плитку, вызывая недоумение почтенной публики. Тогда Джеремая, нервничавший не меньше от обдумывания услышанного, рискнул положить ладонь ему на плечо и сжать. Вот только Освальд демонстративно отмахнулся от прикосновений и зарычал, словно животное. Вздувшаяся синяя вена на лбу пульсировала, делая искаженное лицо некрасивым, даже отвратительным.

– Не трогай меня, бешеный пес! – завизжал калека, трясясь от переизбытка ненависти к самому себе и мнимым спасителям. – Ты опасен! Ты можешь напасть на кого угодно! – поправив смявшиеся плащ и кафтан, казначей продолжал ворчать себе под нос, стараясь не встречаться взглядом с печальным рыжеволосым солдатом. Приведя в порядок одежду, Освальд вырвал из рук изумленного Кейси кипу исписанных бумаг и рванул в противоположном направлении.

– Он это несерьезно, он просто защищался… – оправдывался за чужие проступки Престер, но вполне показательный жест собеседника велел прервать многообещающую тираду о всепрощении.

– Не разговаривай со мной. Я могу на тебя напасть, – выплюнул Свифт, проходя мимо оцепеневшего гвардейца, пытавшегося сгладить конфликт и одновременно завести друзей – чего не сделал за годы пребывания в столице. Максимально игнорируя неприкрытые взоры, устремленные на него, Король Волантиса поспешил скрыться за поворотом, ведущим на второй этаж, и схватиться за отрезвляющие холодом каменные ступени. Практически упав на них, юноша перевернулся и уставился в пустующие ниши на потолке.

– Эй, ты молодец. Это смелый поступок, – чей-то до боли знакомый голос прорвался в заволоченное пеленой сознание. Распахнув покрасневшие от подступающих слез глаза, Джеремая сцепил зубы. Его никогда прежде не хвалили. И привыкать к этому он не собирался. Оттолкнувшись локтями от камня, боец остался в сидячем положении, но с высоко поднятой головой и вызывающим взглядом. – Стоит ли так убиваться из-за какого-то досадного инцидента? – прислонившись к аркообразной стене, воин с потрепанным пледом вместо плаща скрестил руки на груди и пристально изучал полулежавшего.

– О, избави Баал, второй ублюдок решил со мной подружиться! Давайте теперь делить один бурдюк на троих? Или попляшем вместе на останках наших врагов, не уважающих чужаков? Может, испросим разрешения на совместные покои? – яд сочился буквально из каждого слова, принуждая северянина прищуриться и распрямить спину. – Что не так? Ты же сам подошел ко мне, безумному чудовищу. Не готов правду слушать? Они ненавидят тебя так же, как и меня. И ты ничего с этим не сделаешь! Я хотя бы умею признавать очевидное и не лезу к другим со своим патетическим дерьмом. И поэтому я все еще я. А чем можешь похвастаться ты, Дастиновский Дьявол?

– Я могу тебе нос сломать, – непонимание отразилось на вытянутом бледном лице с проступившими веснушками. Когда плотно сжатый кулак соприкоснулся с подрагивающими губами, Джексон заранее ослабил силу удара, не желая причинять мальчишке сильную боль. Как бы там ни было, кровь сразу же окрасила кафтан и сероватые ступеньки. Придерживая вскрикнувшего юнца за затылок, не давая запрокинуть голову и захлебнуться кровью, кузнец достал белоснежный платок и прижал к разбитой части рта, после чего развернулся и ушел.

– Зря ты так с ним, – появившийся из ниоткуда толстяк с сильным акцентом, следивший за их беседой, показался в проеме и присел рядом, помогая шатавшемуся волантийцу удержаться на ногах. – Джекс заботился о нас много лет. Он хотел помочь тебе, а ты нагрубил. Разве так поступают…

– Пошел к черту! – отшвырнув испачканный платок, Джеремая вскочил и помчался на верхний этаж. В конце освещенного солнцем коридора находилась его комната с обширным балконом и огромной кроватью с балдахином – специальное распоряжение короля, пекущегося о родичах. Громко хлопнув дверью, он повалился на пол и, не находя сил сдерживаться, закричал. Голова разрывалась на куски от невыносимо свербящей боли, пронзающей острейшими лезвиями. Черепная коробка дробилась. – Не трогай меня! – отбиваясь от призраков прошлого, наводнивших угасающий рассудок, он прижал руки к ушам в попытке не слышать тот самый голос. – Тебя нет. Ты мертва.

– Убей меня, сынок. Умоляю… я больше не хочу быть собой…

– Прошу, – завывал Свифт, пряча истекающие слезами глаза в смятую простынь, стянутую с постели, чтобы не видеть образ умершей матери. Не вспоминать доброе улыбающееся лицо, таящее внутри сплошной эгоизм, алчность и ненасытность. Она попросила ребенка убить себя, не выдержав ударов судьбы. Она сломалась гораздо раньше и жаждала сделать его таким же сломленным. Что же, у нее получилось. – Не надо, пожалуйста… – ощутив физический контакт с продуктом своего воображения, Джеремая подпрыгнул и кинулся к каменной стене, врезаясь в нее на полной скорости. Ударившись виском, он снова повалился вниз и застонал.

– Препятствия только помогают расти, сынок, – очередной полупьяный бред напившегося отца, стащившего одеяло с мальчика в прохладную ночь. – Вставай! Пройдемся по городу и ограбим пару домишек! Нечего лежать под моей крышей и не приносить пользы!

По разбитому опухшему лбу стекали ручьи крови, облепляя засохшей корочкой россыпь веснушек на щеках. Не понимая, каким образом он сумел оказаться на ногах, Джеремая обхватил пальцами край стола и, потянув на себя, перевернул вместе с содержимым и запустил в угол, позволяя рассыпаться в щепки. Сизая пленка от слез мешала ориентироваться в пространстве. Безудержный скрежет в ушах не проходил. Оставалось последнее надежно средство. Вытащив из набедренных ножен кинжал, что послужил орудием убийства одного из королей Волантиса, рыжеволосый юнец скинул плащ, задрал рукав кафтана и, издав протяжный стон, закрыл глаза. Все закончится не там, где началось. Но такой конец лучше никакого.

– Иеремия, у нас собрание в зале совета, – постучав в дверь, Джексон оперся ладонью о стену, едва не прокусив губу в ожидании ответа. Ему было чертовски не по себе из-за случившегося между ними. Поэтому он вызвался привести волантийца и заодно извиниться, но шаги не доносились. Приоткрыв дверь, с легкостью поддавшуюся напору, мужчина прикрикнул: – Эй, тебя ждать? – прищурившись от яркого света, бьющего через окно, Джекс опустил глаза и замер. – Твою мать. – яркие ручейки крови вытекали из глубокого пореза на руке, образуя лужу на плитке. Рядом валялся испачканный кинжал – орудие явно выпало из дрогнувших пальцев самоубийцы, нанесшего себе рану и теряющего связь с реальностью. – Не вздумай отключаться! – рванув к умирающему, Дастин обхватил неестественно бледное лицо с впалыми щеками. – Мансон, тащи ведро воды! – толстяк застопорился на пороге, от недоумения нелепо раскрывая и закрывая рот. Не выдержав, кузнец сорвался на крик, окинув толпу за дверью взбешенным взглядом: – Живее! – бесполезные зрители шарахнулись в разные стороны, силясь оказать хоть какую-то помощь, пока лорд велел соратнику снять черный плащ, чтобы отрезать кусок материи валявшимся неподалеку клинком. – Боже, Джеремая, какого черта? – затягивая ткань покрепче на кровоточащем предплечье, он слегка похлопывал мальчика по лицу, не позволяя впасть в забытье. – Смотри на меня, рыжеволосый выродок!

– Моя мама сказала мне сделать это… – с трудом шевеля губами, прошептал Свифт. Джекс поддался вперед, пытаясь расслышать невнятное бормотание. – Ее голос… Она сказала, что мне станет легче…

– Здесь только я, – отшатнувшись, Дастин пригладил спутавшиеся волосы соломенного оттенка назад и сцепил ладони на затылке, не понимая, что лучше предпринять в такой ситуации. – Лорд Джексон. Ты меня не узнаешь? – влетевший в комнату Кейси был остановлен красноречиво поднятой ладонью с требованием оставаться за порогом и не встревать. Все итак балансировало на грани.

– Она тоже их слышала, – будто оторванный от реальности, Валеска продолжал говорить с пустотой. Внезапно его разом потускневшие зеленые глаза распахнулись и прошлись по лику спасителя. Точно окаменев, тот перестал дышать – лишь подрагивающий подбородок выдавал его волнение. – Вот он стоит и думает: эта душевная болезнь обрекает тебя на то, что ты всю жизнь будешь бесполезным, никчемным безумцем, как и твоя мать. Может, это правда так. – запрокинув голову, юноша бредил. – Они все считают меня монстром.

– Я тоже убил свою мать, – казалось, северянин впервые по-настоящему привлек его внимание. Губа оказалась зажата между зубов от безысходности – он мысленно выругался, кляня себя за нарушение клятвы. Ведь лорд никому не рассказывал о том, что произошло. Мелкая дрожь в руках пробуждала воспоминания о том злополучном дне.

– Повернись. Я хочу видеть твои глаза, – топор дрожал вместе с рукой. Но лишь мгновение. Одно.

– Она это заслужила, – смочив пересохшие губы слюной, Джексон взглянул на потолок. Может, ответ будет дан свыше? Или прощение. – Да, она заслужила все дерьмо, которое с ней произошло. – едва справившись с вставшим в горле комом, он снова перевел взгляд на распростертого на полу Свифта. Так и не сумевшего расстаться с фирменной полуулыбкой даже на пороге смерти. – А потом я просто наблюдал за тем, как… моего брата забивают до смерти. У него были рыжие волосы. Как у тебя.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – мертвенная бледность контрастировала с красными губами и яркими веснушками, создающими причудливый узор на изможденных щеках.

– Потому что мы люди! Мы совершаем ошибки! У нас есть изъяны! – он сорвался. Присел на корточки перед полумертвым соратником и сцепил зубы от гнева. – Я не знаю, что там тебе говорят твои голоса, но вот он я. – с этими словами Джекс ударил себя по груди. – Из плоти и крови. И я не вижу ни одного повода называть себя монстром только потому, что ты спасал свою жизнь. Но раз ты жаждешь с ней расстаться – да будет так. Я не стану мешать. Однако не надо вскрывать вены и заливать всю комнату кровью. – резво подорвавшись, Дастин подошел к огромному окну и распахнул створки, после чего, вдохнув свежий воздух, развернулся и подошел ближе. – У тебя есть два варианта. В обоих я протяну тебе руку помощи. – в подтверждении благородных намерений он выставил перед собой раскрытую ладонь. – Вариант первый. – свободной левой рукой он продемонстрировал указательный палец. – Я помогаю тебе подняться, довожу до террасы, а ты все делаешь сам и на этом мы заканчиваем. Твоя боль пройдет, а я поведаю королю, что ты сильно упился и не справился с равновесием. Не к чему беспокоить монарха понапрасну. Вариант второй. – к указательному пальцу присоединился средний. – Ты хватаешься за руку и молишься своему богу о том, чтобы я стал последним человеком в замке, который видел твои слезы. – поджав губы, Свифт прикрыл покрасневшие глаза и сморгнул обильную влагу. – Я не буду ждать вечно.

– Знаешь что, Джексон, – схватившись здоровой конечностью за протянутую руку, Джеремая на пару секунд замер. Невыносимо долгих секунд, вызвавших недоброе предчувствие. Но как только Дастин потянул юнца на себя, тот оттолкнулся от стены и выпрямился, слегка покачиваясь на подгибающихся ногах. – Назовешь меня Иеремией еще раз – я вырежу тебе сердце. – вымученная улыбка смертника буквально вырвала вздох облегчения. Придерживая пошатывающегося юнца, коваль заключил его в объятия. Скорее для самоуспокоения. Он поддавался жалким порывам заплакать – ведь так когда-то спасли его никчемную жизнь.

– Мы все были свидетелями смерти близкого человека. Когда это происходит, мы способны лишь на две вещи. Либо мы бежим от этой боли. Либо позволяем ей выжечь клеймо в нашем сердце. И тогда оно будет гореть вечными воспоминаниями. – волантиец судорожно сглотнул подступающие слезы, раскачиваясь на месте в такт учащенному сердцебиению. – Большинство из нас не были жестокими по своей природе. У нас всех проблемы с родителями. Но это не делает нас монстрами.

Забывая делать глубокие вздохи, Валеска впивался пальцами в плечо неожиданного утешителя. Мать никогда не жалела избитого ребенка, а отец издевался над ним в перерывах между распитием вина. Забота незнакомца настораживала, однако северянин казался искренним. Разлепив веки, Джеремая обнаружил испуганного темноволосого мальчишку, бегло осматривающего кровавые лужи на полу и пропитавшуюся повязку. Оттолкнув гвардейца, сторожившего вход, он развернулся и побежал куда-то вниз, явно запаниковав от увиденного. Но воин уже ничего не мог с ним поделать – его аккуратно уложили на постель и подложили подушку под затылок, отставляя раненное предплечье.

Пока взбудораженная придворная знать разносила слухи о странном происшествии в замке, король наслаждался тренировкой на ипподроме, освещенном клонившемся ко сну солнцем. Отпрыгивая от мастерских выпадов более крупного соперника, Никлаус красовался перед старшим сыном, сидящим на прогнувшемся канате в центре. Показывая искусные приемы фехтования, Ланнистер отвлекался и пропускал как минимум дюжину потенциально опасных ударов, но острие ни разу не коснулось тела изворотливого бойца. Прошло не менее семи лет с тех пор, как он дрался с настоящим противником, но изнурительные каждодневные физические нагрузки поддерживали его тело и дух. Размяв шею и оттерев рукавом скопления пота на покрывшемся морщинками лбу, государь принял стойку и поднял меч на уровень щеки. Эрнандо, взмокший после двадцатиминутного поединка, широко ухмыльнулся, хрустнул костяшками и приготовился свалить оппонента с ног.

– У тебя трудности с атакой справа, – констатировал дорниец своим хрипловатым голосом с южным акцентом. Взвесив тяжелый меч, гигант выпрямился и принялся сокращать расстояние между ними. – Нашлепка не мешает? – автоматически потянувшись к ткани, прикрывающей израненную плоть на правой стороне лица, Лев чуть не стал жертвой собственной глупости. Южанин бросился на него, но просчитался и, проехав по песку, круто повернулся. – Видимо, нет.

– Я победил Гэбриэля без всяких затруднений! И носил нашлепку побольше! – он перестал выходить на люди без накладки на отсутствующем глазу из-за боязни травмировать детей. Впечатлительные и шаловливые, они могут воспринять зияющую красноватую пустоту, покрытую пленкой, как наказание отца за грехи. Им хватало вопросов от младших и смущенного молчания – старших. – А вот тебе точно не помешали бы уроки вежливости! Особенно в обращении с монархами. В конце концов, ты забыл, по чьей милости носишь белый плащ?

– Напоминайте ему об этом как можно чаще, Ваше величество! – придержав взмыленного мустанга, пробежавшего около трех кругов на обширной территории, Клиган спешился и, удерживая поводья, критически осмотрел сражавшихся. – Сам факт того, что он – самый высокий из гвардейцев, не дает ему право быть напыщенным козлом. – громко рассмеявшись, мужчина мгновенно вскочил обратно в седло, стоило Кворгилу изобразить праведный гнев и кинуться в сторону обидчика. Проскакав еще пару метров, ловкий наездник направил брыкающегося коня к трибунам и резко остановился. – Тебе понравилось небольшое представление? – нахмуренные черты лица разгладились, привнося толику прежней беззаботной веселости и тщательно замаскированной нежности. Он веровал, что не создан для семейного счастья, но вот они: жена и трехлетний сын, восхищенно тянущий руки к родителю. – Отдыхаешь?

– В такую жару? Не смеши, – просторное золотистое платье подчеркивало широкие карие глаза, часто излучавшие вселенскую теплоту. Несмотря на внешнюю отстраненность и надменность в позе. Ей не хотелось прозябать остаток жизни в скучной столице, особенно в статусе заложницы короны – горячо любимый дядя, присоединившийся к Лжепророку, внес весомый вклад в ее нынешнее положение, а брак с королевским гвардейцем не изменит семейного грехопадения. – Долго еще будешь кататься? Я бы прогулялась по окрестностям ближе к вечеру. – положив ладонь поверх мужской, Лукреция едва снизошла до улыбки. – Или поиграла бы в шахматы. Господи, да что угодно, лишь бы не проводить…

– Папа! Папа! – раздавшийся вскрик пробудил внимание апатичной публики. Обернувшись, Клаус не успел выронить боевой меч, как в него влетела девочка с покрасневшим лицом и растрепанными от бега волосами. Приобняв отца за бедро, принцесса уткнулась в ткань кафтана и задрожала. – Тимоти видел его… он был таким напуганным, но не захотел идти к тебе или маме… – вопреки всхлипыванию, говорила она уверенно и четко, как истинный первенец большого семейства. – Дядя Джеремая… он… весь в крови.

– Что? Какого дьявола?! – заметив мчащихся по ипподрому служанок и нянек, Цербер сцепил зубы и поднял дочь на руки, дабы передать заботливым надсмотрщикам, не в первый раз терявших из виду прытких львят. – Клиган, идешь со мной. Быстрее! – гвардеец моментально спешился, передав коня слуге и, кинув прощальный взгляд на семью, последовал за венценосцем. Длинный белый плащ уже взметнул вихри пыли, оседающей на коже и заставляющей морщиться.

– Присоединимся к отцу немного позже, ладно? – исподлобья взглянув на тихого мальчика, сжавшего в кулаке деревянную фигурку собачьей головы, Лукреция ожидала протестов, но тот пожал плечами и кивнул. Ее единственный сын был слишком тихим, будто боялся получить наказание за эмоции или чувства. Нет, ее детские страхи не должны передаться невинному малышу, росшему в любви. – Давай вернемся в замок? Ты не против, Северус? – тот вновь проигнорировал внутренние позывы выразить согласие иначе, чем с помощью скудного кивка. – Замечательно.

Спустившись по ступенькам трибун вниз, они выбрались с арены и направились к огромным воротам, преграждающим путь к центральному донжону. Стражники пропустили их сразу же, убедившись, что семья живет внутри и может беспрепятственно передвигаться по всей территории крепостных валов. Леди Клиган не могла не отметить, как загорелись глаза сына при виде сияющих доспехов и остриев выставленных копий – он впервые отвлекся от игрушки и застыл в благоговейном трепете. Еще один солдат. Ступив в витиеватые коридоры, разветвляющиеся в начале, девушка придерживала ребенка за локоть, не давая свернуть и, оступившись на ступеньках, сломать себе шею. Мастера перестроили бастион так, что все дороги неизбежно приводили в тронный зал, куда бы ты не намеревался пройти. Поэтому отправной точкой служило просторное помещение с куполом и разноцветными витражами, украшающими пол редкими узорами. Поправив завязки на детском кафтане, Лу услышала неприятно резанувший по ушам смех.

– Это платье что, пользуется спросом в вашей глуши? – одна из придворных дам позволила себе как-то странно хихикнуть и полустыдливо прикрыть рот ладошкой. Трое ее товарок обступили девушку в алом наряде, выгодно оттеняющим собранные в хвост темно-каштановые волосы. – А что ты сделала с глазами? Похожа на сороку! – на сей раз прозвучал заливистый хохот.

– Постой здесь и никуда не уходи, ты меня понял? Иначе я разозлюсь, – выставив указательный палец для усиления серьезности приказа, Лукреция тяжело вздохнула и, заправив выпавшую прядь обратно в легкий пробор, натянула привычную ироничную улыбку. Мальчик не шелохнулся, наблюдая за ней из-за угла. – Приношу извинения, я тут проходила мимо с сыном и нечаянно подслушала разговор. О чем болтаете?

– Северянка, – презрительно фыркнула одна из великосветских дам, словно принадлежность к региону в другом конце карты являлось чем-то противозаконным и противоестественным. – Вам подружиться не мешало бы. Вы бы прекрасно спелись с бастардами. – Лу скользнула взглядом по незнакомке. Ее шея, украшенная тонким ожерельем, заметно дрогнула от услышанного. На секунду показалось, что она расправится с обидчицей при помощи спрятанного в подкладках одеяния кинжала, но гнев выдавали лишь скошенные брови. – Хотя вы ничем не отличаетесь, полагаю?

– Нет, почему же. Северяне отличаются друг от друга. Например, мой брат был Сыном Анархии. Я не уверена, слышали ли вы о них, но раньше они разыскивали еретиков и вешали без разрешения лорда и короля. А еще мой родной дядя был этим самым еретиком и, знаете, он убил несколько серьезных парней. Не перечислю все имена, но Алломер был искусным убийцей. Интересно, его кровь забурлит с новой силой, если я воспользуюсь предоставленным шансом? – не отводя глаз от лица испуганной собеседницы, леди Клиган вплотную подошла к ней и стряхнула несуществующую пылинку с платья, вынуждая отшатнуться. –Другие северяне менее опасны, чем клан Сервинов. Запомни это. – дамы с наигранным чванством поспешно покинули зал, доставляя Лу неимоверное удовольствие. – Знаешь, пару лет назад я бы наверняка возглавляла их и так же глумилась над тобой.

– Что изменилось? – подала голос жительница юго-востока, изучая профиль молчавшей девушки. Та не спешила отвечать, поглядывая вслед разбежавшимся особам.

– Я уточнила – пару лет назад. Успело бы наскучить, – наконец повернувшись, Лукреция критически осмотрела юную особу в красном платье, так раззадорившим окружающих. Они завидовали, боясь признать, что ткань сидит идеально. – Судя по всему, ты – Ребе Коннингтон? – она подтвердила столь удачную догадку. – Черт, да твоя семья может купить половину Севера. – не совсем понимая, к чему были произнесены подобные слова, Ребе неуверенно приподняла бровь. – Северус, подойди ко мне. – мальчишка неспешным шагом вышел из-за угла и присоединился к их компании, протягивая матери руку. – Не забывай о том, что я тебе сказала. Они не забудут. Как и то, что я – племянница безбожника. – уголки пухлых губ дрогнули в улыбке, когда леди кивнула и потянула малыша за собой в отдельный коридор, таким образом оставляя новоприобретенную подругу наедине со своими мыслями.

Пока тронный зал полнился очередными слухами, под сводами тонущей в солнечных лучах комнаты сновали обеспокоенные люди, перешёптывающиеся о состоянии тяжелобольного. Северянин сумел добежать до второго этажа, не вылив половину воды из ведра, и привести лекаря, который перевязал весьма глубокий порез. Он не задавал лишних вопросов, принимаясь за работу и оставляя раненного в покое после ее выполнения. Джексон, подпирающий стены со скрещенными руками, наблюдал за процессом, попутно не впуская внутрь любопытных зевак. Им хватило перепуганного принца. Лучше избежать объяснений с Его величеством и постараться сохранить хрупкий баланс внутри крепости. К счастью, один из недавно посвященных гвардейцев полностью поддерживал их и сторожил вход. Им следовало держаться вместе, раз их так сплотило горе другого человека.

– Врач сказал, жить тебе долго и счастливо, – откинувшийся на подушки Джеремая неотрывно глядел в пустоту на потолке. Устало потерев вспотевший лоб, Джекс опустился на край кровати и склонился над отдыхающим смертником. Нездоровая бледность проходила, оставляя на месте яркие веснушки. – Не веришь в счастливую жизнь? Да брось. Скоро у тебя появятся близкие люди, к которым придется привыкать. А дети должны будут привыкнуть к такому уродливому отцу. – приглушенно засмеявшись, Свифт впервые подал признаки жизни и разлепил веки. На разбитом лбу красовался расползавшийся кровоподтек, верхняя губа разбита, шрам пульсировал, а забинтованная рука была странно согнута. Складывалось ощущение, будто его пытали четверо суток. – Хотя я бы трижды подумал, прежде чем с тобой связываться.

– Тогда почему ты здесь? – вопрос поставил коваля в тупик. Он итак не отличался словоохотливостью, однако произнес воодушевляющую речь, а теперь еще и утешал самоубийцу. Задумавшись, Джексон собирался сменить тему разговора, но их прервал заглянувший внутрь гвардеец с донесением о том, что в их сторону двигается монарх со свитой. – Черт. Хочешь, чтобы я попросил его отложить визит? – рыжеволосый отрицательно покачал головой, приподнялся на локтях и сбросил простыню. – Тогда постою за дверью. – медленно поднявшись, северянин направился к выходу и взялся за кольцо.

– Эй, – хриплый голос, казалось, исходил из потустороннего мира, что не могло облегчить ситуацию. Продолжая отворять дверь, Дастин полуобернулся в ожидании вопроса. – Почему ты раньше мне не рассказывал о своей матери?

– Я не знал, что сказать, – пожав плечами, лидер Сынов шумно выдохнул и вышел за порог. – До сих пор не знаю. – оказавшись снаружи, Джексон поклонился взволнованному монарху, не обратившему никакого внимания на препятствие перед собой и скрывшемуся за открытой дверью. Впрочем, лорду плевать: привалившись к стене, он прислонил затылок к холодному освежающему камню. Этот день определенно отнял гораздо больше сил, чем другие.

– Вы тоже там были! – грубоватый детский голос вынудил мысленно застонать и опустить глаза вниз. Каково же было удивление кузнеца, когда перед ним предстала гордая принцесса с нахмуренными бровями и спутавшимися кудрявыми волосами. – Брат сказал мне. Вы помогали моему дяде, правда?

– Ваша светлость! Невежливо так обращаться к…

– Я, в отличие от Тимоти, никому не тыкаю, – оборвала служанку Фиона, отмахиваясь от попыток как-либо осадить себя или сделать замечание на публике. – Но благодарю вас. Вы очень храбры, сир.

– Я не рыцарь, – поправил Дастин, широко улыбаясь при виде задумчивого лица малышки. Боги, как же он иногда скучал по своим детям. – Тем не менее, рад заслужить благодарность Вашей светлости.

– Оу. Попрошу отца это исправить, – не придавая значения причитаниями сопровождающих, Львица сделала шаг в сторону невысокого мужчины и положила руку поверх его собственной. Боже, разряды острой боли буквально пощипывали кожу в том месте, где они соприкасались. Девчушка не походила на Тару в детстве и не обещала стать ею в отрочестве – она была красивее. – Я подожду его с вами и это не просьба. – задохнувшись от возмущения, нянька пробормотала извинения, но воина, кажется, забавляло происходящее.

Тем временем дверь неожиданно захлопнулась, отрезая находившихся в покоях от внешнего мира с его бесконечными страданиями. Побарабанив пальцами по деревянной поверхности, Лев не спешил вторгаться в личное пространство родича, привставшего не постели и придерживающегося за спинку стула. Исследовав помещение взглядом, Клаус поморщился: мебель перевернута, на полу кровавые разводы, плохо размытые водой, а на стене – запекшиеся красные следы. Настоящая камера пыток с замызганными прутьями. Увы, комнату можно считать одной большой клеткой. Для вольнолюбивых безродных зверей.

– Ты в порядке? – проведя ладонью по завиткам отросших темно-каштановых волос, монарх склонил голову набок, рискуя подойти ближе и притронуться к дрожавшему брату. – Мне поведали, что ты был не в себе. Сейчас гораздо лучше?

– Это не так называется. И тебе об этом точно известно.

– Мне плевать, что вещают другие. И ты знаешь – я говорю правду. Я не практикую ложь кому-либо. Особенно членам семьи.

– Конечно.

– Послушай. Я знаю, тебе тяжело. Ты не привык сидеть на одном месте в четырех стенах. Если бы мог, я бы придумал тебе развлечения или погнал бы защищать прибрежные территории от пиратов. Но я хочу видеть тебя рядом с троном. Рядом с моей семьей, – положив ладонь на дрогнувшее плечо, Лев испустил вздох. – Я не планировал здесь задерживаться надолго. Мы с Даниэлем любили запрыгнуть на коней и помчаться в любой регион, ночуя под открытым небом в степи, кишащей головорезами и ползучими гадами. Представляешь картинку? Самый могущественный человек Беленора спит в песке со скорпионами.

– Забавно.

– Обещаю, скоро станет легче, – грустно улыбнувшись, первородный положил руку на затылок брата и прижал к своей груди, успокаивая. Они не должны страдать из-за ошибок родителей. Все кончено. Пора научиться верить в себя. – Через пару дней мы поедем в новый храм святого Николаса крестить младшего. Карл кричит по ночам, не переставая – не хочу даже думать, что начнется в купели. Ты же сопроводишь меня? – он и не надеялся на положительный ответ. Большое скопление народа пугало Свифта, не совсем уверенного во вновь обретенном титуле.

– У меня другая вера. Не хотелось бы пугать прихожан, – разочарованно хмыкнув, венценосец не стал уговаривать юношу идти против убеждений. – Но мы отпразднуем крещение твоего ребенка позже. Все равно собутыльник из меня ужасный.

– И не поспоришь, – рассмеявшись, Никлаус пару раз легонько хлопнул лорда по спине, а затем сразу же побрел к двери и, замешкавшись на мгновение, бросил: – Постарайся не травмировать детей. Ты можешь резать при них кого угодно, но только не себя. Они жутко переживали. Думали, ты умираешь. – раскрыв рот от удивления, Джеремая потер большим пальцем переносицу, смахивая непрошеные слезы и кивая. – Отдыхай.

Не приняв совет короля к сведению, Валеска вскочил на ноги, придерживаясь за раненное предплечье, и выбрался из комнаты, прислоняясь спиной к закрытой двери. Белые плащи как раз скрылись за углом, когда взволнованно-хмурый Джексон вышел на свет и бегло осмотрел самоубийцу, задерживая взор на перебинтованной неподвижной конечности. Рыжий проводил его взгляд и раздраженно клацнул зубами, дергая трясущимися челюстями.

– Оставить тебя одного? – как ни странно, северянин правильно угадал направление мысли. Он будто проник в подсознание спасенного мальчишки и выудил наружу потаенные желания. Ограничившись едва заметным покачиванием головы, волантиец дал понять, что хочет осмыслить случившееся. – Ты можешь обратиться ко мне в любой момент. – не дожидаясь ответа, кузнец приказал Сынам следовать за ним и двинулся в конец коридора.

– Спасибо, – прошептал Джеремая с закрытыми глазами, но готов был поклясться, что чертов Дастин все расслышал и махнул рукой, отрицая важность всего мероприятия по спасению. Опершись спиной о неровную каменную поверхность, он простоял так несколько минут – или, может, часов – пока чье-то мягкое прикосновение не пробудило от глубокого погружения в себя. – Что такое? – шарахнувшись в сторону, он чуть не потянулся к клинку, совсем невовремя вспоминая, что оставил оружие в покоях. – Зачем так делать?

– Хотела убедиться, что вы все еще дышите, – девушка не чувствовала вину или неловкости. Видимо, именно это взбесило Свифта, раз он пренебрежительно прищурился и резким движением отбросил назад рыжие пряди. – Как ваше самочувствие?

– Какая разница? Боже, да почему никто не может оставить меня в покое? Я что, похож на калеку или идиота? Я нуждаюсь в постоянном надзоре? Или уходе? Какого блядского дьявола вы все крутитесь возле меня?

– А ты прав, – оправившись от шока, изрекла Ребе и поджала губы, не позволяя себе сорваться. – Мне сказали, ты себе вены резал. Духу не хватило закончить? Что ж, очень жаль, на одного тупого кретина в столице было бы меньше. – пусть она и незаконнорожденная дочь великого лорда, но обращаться с собой подобным образом не даст никакому изнеженному аристократу. – Fuck you. – убедительный довод был приправлен крепким ругательством на втором языке. Не потрудившись сгладить конфликт, леди Коннингтон оттолкнула замершего солдата и гордой поступью шагнула в отдаленные покои. Не поворачиваясь, дабы не встретиться с обреченными зеленоватыми глазами, она распахнула двери в чужую опочивальню. – Черт возьми! Валерио!

На полу, посреди небольшой квадратной комнаты, распластался высокий молодой человек. Закинув одну руку за голову, второй он прижимал к мерно поднимающемуся животу бурдюк с вином. Красная жидкость растеклась пятном на одежде, вымазав шею и пролившись на плитку. Он не издавал звуков, однако порою вздыхал чересчур громко и перебирал пальцами кудрявые темно-каштановые волосы. Неосознанно он крутился в полупьяном бреду в порыве найти удобную позу. Выругавшись и потерев виски от подкатывающего недомогания, Ребе вздохнула и потянулась к перепачканному кафтану. Ей предстояло дотащить тяжелого юнца до кровати и не зацепить по дороге мебель с хрупкими вазами. Мысленно просчитывая весь маршрут, девушка понимала, что справится не с первого раза. Попытка поднять родного брата за испачканную ткань провалилась – тот лишь застонал и перевернулся набок.

– Раньше я и за меньшее мог… – остальная часть фразы застряла в горле при виде распростертого на полу тела с признаками опьянения. Он хорошо помнил это хриплое сопение, бессвязное бормотание и подергивание кончиков пальцев. – Проклятье…

– Кто разрешил тебе войти? – проскрежетала Ребе, моментально смолкая, когда рыжеволосый воин подхватил ее перепившего родственника подмышки и потянул на себя, ожидая помощи. Отказываясь воспринимать реальность происходящего, она приподняла лорда за худощавые болтающиеся руки. Вместе они справились с непосильной ношей и, в конце концов, затащили ту на постель. Не без труда расправившись с простынями и накрыв родственника, Коннингтон села подле него и прикрыла лицо ладонями. Тяжелые золотые серьги звенели при каждом движении – пришлось снять их и отбросить на столик в углу. – Почему ты помог мне?

– Я не ради этого сюда пришел. Но потом увидел, как ты пытаешься его поднять – неправильно, кстати – и, не знаю, поддался инстинкту, – расположившись по другую сторону от пьяницы, Джеремая пожал плечами и поудобнее устроился на деревянной спинке. – Таскал пьяных отца и мать с восьми лет. Не растерял навык. – печально усмехнувшись, солдат поймал на себе изумленный сочувствующий взор. Вопреки всем ожиданиям, его это не оттолкнуло. – Нам, к слову, нельзя сидеть тут вдвоем. Наедине, я имею ввиду.

– О, к черту. Мы тут втроем, – запротестовала придворная дама, отмечая, что наслаждается громким смехом волантийца. Через пару секунд он расслабился, принял более непринужденную позу.

– Твой брат, да? – Валеска старался проигнорировать занывшее сердце, трепетно ожидающее ответа, и тот факт, что оно забилось быстрее из-за легкого утвердительного кивка. Чета Коннингтонов не так давно прибыла к королевскому двору в качестве почетных заложников ради узаконивания бастардов погибшего аристократа. Они получили необходимые бумаги с печатью монарха, вернулись обратно в замок, дабы уладить проблемы с территорией, а потом приехали в столицу. – Почему он пьет?

– Возможно, ты слышал историю о том, что мы с ним – незаконные дети лорда Седрика? Отец любил нашу мать, но не настолько, чтобы пустить жить в крепость. Довольствовался близлежащей деревней и не выезжал за ее пределы. На самом деле, он не мог иначе – обязанности перед прошлым королем, потребовавшим не вступать в новый брак под угрозой лишения земель и титулов. Клаус же оказался менее жестоким правителем и пообещал узаконить нас. Все было бы куда проще, если бы мама… не умерла задолго до отца. Затем и он погиб в той войне. Повезло, что государь держит слово, а то род Коннингтонов бы пресекся, – убирая с братского лица слипшиеся пряди волос, Ребе чуть отвлекалась от необходимости исповедоваться. Но ее никто не заставлял. – Нас родилось семеро. Большая семья. – Свифт ошеломленно присвистнул. – Выжили мы с Валерио и еще две сестры. Другие погибли вместе с отцом, хотя он не собирался их признавать. Не был уверен, что они от него. По крайней мере, меня он называл любимой дочерью. – слабая улыбка тронула тонкие розоватые губы. Безмятежная и такая легкая. Придя в себя, девушка небрежно махнула рукой. – А как насчет твоего отца? – вопросительно изогнутая рыжая бровь стала ответом на столь неожиданный вопрос. За мимикой последовал вполне предсказуемый жест: юноша потянулся к изуродованной щеке. – Ты касаешься шрама всякий раз, как слышишь это слово. Полагаю, твое детство сложно назвать счастливым.

– Как у большинства, – поначалу он предполагал ограничиться едким комментарием, найти предлог для ухода и навсегда распрощаться с людьми, пытающимися извлечь омерзительные воспоминания из больного пульсирующего сознания. Тем не менее, она не требовала ответа. И не ожидала, что он так просто раскроется. – Мой родитель часто избивал меня. Потом упивался с матерью и засыпал на улице или в конюшне. Вместе с ней или без нее. Тогда я перетаскивал их в хижину. Но на следующий день все повторялось. Побои, выпивка и спасение. Не знаю, в каком состоянии боялся его больше: в минуты здравого рассудка или вусмерть пьяного бреда. В обоих случаях побои были нестерпимыми. И этот шрам – от него. – проведя ладонью по крестообразному рубцу, Король Волантиса выдохнул скопившийся в груди воздух.

– А зачем ты это с рукой сотворил?

– Не в первый раз, – накрыв перевязанное предплечье здоровой рукой, Джеремая поморщился. Боль не прошла. И вряд ли когда-либо пройдет. – Мне захотелось. Знаешь, что обо мне говорят в столице? – Ребе подыграла и отрицательно мотнула головой. – Они считают, что я похож на маму. Что я такой же, как она.

– Какой?

– Безумный, – ровный, спокойный тон, каким было произнесено признание, поразил самого юнца, а повисшая в пространстве тишина не способствовала умиротворению. Зато помог донесшийся шепот на грани сновидения:

– Каково это – быть безумным?

– Ощущение, словно меня накрыли мокрой простыней. Я не могу двигаться, не могу говорить, дышать еще труднее. И возникает непреодолимое желание получить новые шрамы, – указав на изрезанную конечность, усеянную мелкими бледными полосками с красноватыми гранями, мальчишка впервые не устыдился собственных увечий. – Хреново выглядит, правда?

– Не только у тебя есть шрамы, – скользнув пальцами к вырезу на груди, Ребе неспешно, наслаждаясь реакцией мужчины, оторвавшего затылок от спинки кровати и приоткрывшего рот, отодвинула ткань на ключице в сторону, демонстрируя отметину на выпирающей косточки. – Дядя Роланд. Почтил нас своим присутствием и попытался склонить меня к противоестественной связи. – Джеремая фыркнул, сцепляя зубы от накатывающей ярости. – Расслабься. Я ударила его камнем и оттолкнула. Он достал кинжал, слегка оцарапал мне кожу и был избит моими братьями. Разумеется, отец не покарал никого из нас, а Роланда изгнал. Его убили в каком-то постоялом дворе через пару лет.

– Теперь я понимаю, почему лорд Седрик называл тебя любимой дочерью, – рассмеявшись, девушка усиленно не замечала пристального взгляда рыжеволосого собеседника, также улыбающегося. – Не буду злоупотреблять гостеприимством. Судя по всему, твой брат скоро очнется. Обмокни тряпку или простынь в холодную воду и положи на лоб. – придерживаясь за балдахин, Джеремая на трясущихся ногах дошел до запертой двери. Как и предполагалось, леди пошла за ним, останавливаясь у выхода. – За порогом комнаты лучше снова перейти на “вы”. – ее это не разочаровало, скорее позабавило. – Чтобы не усугубить раздражение придворных. У тебя с ними натянутые отношения. Но, если хочешь, я могу поцеловать твою руку у всех на виду или пригласить на танец во время бала. Породим больше слухов, чем было. Это весело. – Коннингтон, ставшая напротив высокого юнца, прищурилась и слегка наклонила голову. – Что не так с весельем?

Вместо ответа – прикосновение полусухих губ к изувеченной щеке. Неожиданно, но приятно. Сперва Свифт заметно дернулся от непривычки. До этого физический контакт означал боль и страдания, а не блаженные покалывания на покрасневшей коже. Впоследствии тонкие женские пальцы прошлись по контурам челюсти и нежно пригладили три выбившиеся прядки. Вопрошающий взгляд был встречен пожатием плеч, – Не собираюсь потом жалеть о том, что не сделала того, чего хотела.

***

Храм святого Николаса, расположенный параллельно церкви Архангела Михаила, еще достраивался. Благодарные прихожане каждодневно простирались ниц на паперти и заходили под огромный свод, усеянный ликами святых мучеников, чтобы приложиться губами к статуям святых. Искусные мастера заморского края обещали прибыть в течении нескольких недель и расписать второй этаж. Служители алтаря, состоявшие в ордене францисканцев, хранили молчание, колыхая полами туники, поджигали погасшие свечи и бормотали молитву, перебирая четки. Связанная тремя узлами веревка болталась на бедре, напоминая молящимся о строгом уставе братии. Сегодня торжественный день. Их посетил проповедник Нот, облачившись в привычную грубую холщовую ткань, и испросил позволения встать на защиту ордена на время церемонии. Даже влиятельный глава Беленорской церкви был вынужден покоряться воле сообщества бедных монахов, избравших пристанищем построенный дом Божий. На его месте раньше располагалась высокая смотровая башня, служившая местом гнездования драконов Таргареинов – по легенде, безусловно.

В эпоху Ланнистеров ее никак не использовали, а при недавней осаде она обрушилась первой и стала своеобразным символом падения Гавани. После восстановления Никалус принял решение отчистить холм от руин и возвести церковь в собственную честь. Весьма самонадеянный маневр. Поэтому клан Львов жаждал крестить четвертого сына именно здесь, тем самым закрепив статус одного из важных религиозных строений. Выезжая из дворца на двух каретах, монаршая чета соблюдала осторожность: в первой сидела королева с наследником престола и двумя сыновьями, а во второй – единственная дочь вместе с младшим из детей и еще одним мальчиком с белыми волосами. Их сторожили няньки, закутанные в вуали, дабы предотвратить попытки похищения. Верхом их сопровождали гвардейцы и сам король, восседающий на белоснежном скакуне. Народ ликовал, приветствуя лидера государства и юных продолжателей рода Львов.

– Если бы не Понтиан Таргариен, принявший крещение, мы бы поклонялись идолам и истуканам, – с воодушевлением наставляла Анна, поглаживая мальчишек по голове. Будущий правитель Тристан не обращал внимания на уроки истории, отдавая предпочтение волнующейся толпе с воздетыми к небу руками. Тимоти беспокойно ерзал на сидении, восхищаясь возможностью покинуть замок и повидать окружающий мир. А восьмилетний Дэрил пристроился в дальнем углу и принялся теребить занавеску с яркими золотыми узорами – он часто углублялся в себя. – Можете поблагодарить его за то, что мы тащимся в такую жару на окраину города. Но не говорите отцу о моем недовольство, договорились? – смеющиеся дети закивали в знак согласия, а один из них приложил указательный палец к губам. И как не порадоваться таким воспитанным хранителям тайн? – Что такое? Почему мы остановились? – отодвигая плотную материю от окошка, королева нахмурилась и подозвала одного из стражников на мустанге. – Рекс, в чем дело?

– Скопление людей, Ваше величество. Нужно их немного потеснить, – успокаивая бьющую копытами лошадь, гвардеец не успел должным образом отреагировать на сверкнувший вдали предмет. Чей-то хриплый стон пронесся над сжатым пространством, после чего один из рыцарей свалился на землю. – Тешшин! – захлебываясь кровью, носитель белого плаща отчаянно хватался за пробитое горло. – Я прикрою вас, не выходите из кареты! – осадив заметавшегося в суматохе коня, Темплтон увидел, как раненный монарх повалился в грязь, продолжая отдавать приказы. Их оттесняли. – Ваша милость! – ринувшись на помощь выбитому с седла повелителю, солдат не подозревал, что они попали в кольцо врага.

– Не трогайте меня! – прокричала королева, запуская руку в подкладки платья и извлекая кинжал. Ее пытались вытащить наружу двое всадников, подъехавших к незащищенной карете сзади. Гвардейцы оказались отрезанными от семьи и отбивались от захлестывающего скопища верующих, скрывающих вооруженных изменников. – Не троньте моего ребенка! – полоснув кого-то по запястью, Анна краем глаза заметила, как второй экипаж резко рванул с места и помчался по головам испуганных прихожан с крестами. – Фиона! Карл! – вопль привлек изнуренных защитников – Рекс добрался до нее быстрее остальных и одним точным ударом меча разрубил нападающего. – Боже мой…

– Нужно увести отсюда детей, пока они не перевернули карету! – обхватив государыню за талию, сир прижал ее к дверце, обороняя от неизвестных в капюшонах. – Тарли! Иди сюда! – прыткий мужчина, избавившийся от шлема для лучшего обзора, увернулся от грозившего удара ножом – коня под ним поразили стрелой – и поспешил на зов товарища. – Распряги лошадей из кареты, хватай наследника и скачи обратно, предупреди всех! – протесты Анны мгновенно затерялись в общем гомоне голосов. И совсем стихли, когда высокий стражник, испачканный кровью, буквально ворвался в оцепление и, не раздумывая ни секунды, схватил младшего из мальчиков и усадил перед собой.

– Мы потеряли одного из наших. Клауса куда-то утащили, и мы не можем его найти. Нас перебьют! – Кворгил сидел уверенно, выпрямив спину и тяжело дыша под слоями железа. Прижав к себе ребенка покрепче, он с секунду понаблюдал за действиями соратника, снимающего сбрую и упряжь. – Давай наперегонки, Тарли. Кто скорее окажется в крепости, тот зовет подмогу. – хлестанув скакуна по боку, дорниец нещадно затоптал пару крестьян.

– Я здесь! – ударив ногой одного из ублюдков с занесенным оружием, Кейси чуть свесился с жеребца и протянул ладонь застывшему кронпринцу, с опаской поглядывающему то на воина, то на мать. – Ну же, Ваше высочество, доверьтесь мне. – улыбчивое моложавое лицо юнца, тронутое беспокойством, все же произвело впечатление на десятилетнего престолонаследника. – Я довезу его в целости. Он не пострадает. – неотрывно глядя в покрасневшие глаза повелительницы, Престер наконец лягнул коня и понесся по проторенной дорожке.

– Мама, мне страшно! – прошептал оставшийся в одиночестве Тимоти, державшийся за выломанную ручку экипажа.

– Смотри на меня, – убрав смолянистые пряди с подрагивающего детского лица, Сванн наклонилась и обхватила его за щеки. – Ты поедешь с сиром Раймондо, он о тебе позаботится. И мы встретимся в замке очень скоро. Обещаешь слушаться его? Пообещай мне, Тим. – вцепившись в кафтан рыцаря, второй сын Никлауса повел челюстями, однако кивнул и позволил увезти себя.

– Остались мы с вами, Ваше величество. Садитесь, – помогая королеве взобраться на кобылу, Престер с тревогой оглядел возвышающийся храм, чьи врата оказались запертыми. – Я знаю, где ваши дети и супруг. – не задерживаясь более, Темплтон вырвался из дрогнувшего окружения, переходя на галоп. Оставляя позади двоих гвардейцев, нещадно колотивших кольчужными кулаками по дверям церкви, и одного павшего товарища, чей белый плащ превратился в грязную изорванную тряпку – как символ сегодняшнего поражения.

***

Выбравшись из удушливого климата, царившего в царских апартаментах, Джеремая рассчитал время так, чтобы на ипподроме никто не тренировался. Солнце мирно клонилось ко сну, утопая в алчном и всепоглощающем Рубиновом море. Вдыхая солоноватый воздух желанной свободы, юноша вытащил клинок и сделал резкий выпад. Невидимый соперник наверняка пропустил бы такой удар и потерпел сокрушительное поражение от величайшего иноземного выродка. Так действительно хорошо. С ним не заводят светские или серьезные беседы, не требуют соответствовать правилам этикета или ходить на цыпочках по мозаичным полам, дабы не побеспокоить покой важной особы с головной болью. Да какая разница? На него все равно смотрят, как на необузданное животное. Не от мира сего. Изгой. И потрепанный оборванец без роду и племени, чудом заслуживший расположение монарха. Завтра не станет его – исчезнет и обладатель титула западного лорда. Разъярившись на мысленных обидчиков, воин представил их лица перед собой и нанес рубящие удары с перекатами.

– Ха. А Клаус еще не хотел посылать за тобой в Волантис. Не верил слухам, – тяжело вздохнув, Валеска обернулся и, поправив растрепавшиеся волосы, недобро зыркнул на подъехавшего наездника. Мало кто не был знаком с родным братом королевы – напыщенным фигляром в черно-белом плаще. Лорд Сванн спешился, оголил зубы в широкой приветливой улыбке и цокнул языком. – С кем воюешь? Чье лицо воссоздаешь?

– Не думал об этом, – солгал волантиец, нахмурившись и протирая вспотевший лоб рукавом. – Теперь ты дал мне повод задуматься. – ответом стал искренний смех истосковавшегося по веселью человека с навязчивой идеей добиться его любыми способами. – Я нужен командующему военными силами?

– О, ты, похоже, единственный, кто помнит о моем назначении. Знаешь, в отсутствие командующего гвардией я могу отдавать вам приказы, – это была не угроза и не насмешка. Констатация факта. Будто обладатель низкого голоса и привлекательной наружности нуждался в дополнительных заверениях относительно своего положения. Глупая мысль. – Но ты не гвардеец, так что можешь послать меня к черту.

– Я не дам тебе повод для драки, не надейся.

– Боже, и в мыслях такого не было, – откровенно удивившись, проговорил Дориан, поднимая ладони вверх в знак непричастности ко всем дурным помыслам. – Но тебе стоит расслабиться. В первые годы я сам таким был. Постоянно на взводе. Нетерпеливый, вспыльчивый, а потом десять лет пронеслись так незаметно.

– Почему ты не в церкви с семьей? – подавив прорывающуюся улыбку, Джеремая через плечо глянул на причудливые шпили молельни, пронзавшие темнеющие небеса. Скоро начнут зажигать костры. – Не любишь компании?

– Могу задать тебе тот же вопрос. Но у меня с Богом свои отношения, – признался Сванн, разминаясь с подобранной секирой. – К слову, мне помогали развеяться местные дома терпимости. Можем как-нибудь наведаться туда вдвоем. Я подберу тебе хороших девочек. С темными волосами. Например, как та особа, что не отводит от тебя взгляд на протяжении всего разговора. – повернувшись, Валеска не стал мешкать и рванул в направлении трибуны, по дороге уворачиваясь от древка секиры и сразу же отбивая его клинком. – Не злись, я хотел, чтобы ты произвел впечатление. И проверить реакцию. – утробно зарычав, юнец прошел мимо зарвавшегося сановника и, дойдя до деревянных ограждений с невысокими бортиками, грациозно подтянулся, перекинул длинные ноги через перекладину и стал напротив зрительницы.

– Значит, мы все-таки разыграем радостных чужаков, обретших счастье в дурном городе? – спросила леди Коннингтон, поднимая с небольшого столика золотистый бокал и призывая слугу долить вино. – Угоститесь? Пока никого нет рядом, можем перейти на “ты”.

– Я не пью, – изучая предложенный сосуд с мутной пурпурной жидкостью, Свифт ощущал отвращение на инстинктивном уровне. – Прошу прощения.

– Черт. Это ты меня извини, – отставляя вино как можно дальше, Ребе нервно закусила нижнюю губу с отчетливыми следами красной жидкости. – Я не подумала, но твое воздержание похвально. Долго?

– Всю жизнь.

– Какой воспитанный кавалер, – девушка прикрыла подведенные глаза и протяжно вздохнула, отходя в сторону, дабы пошатывающийся комментатор ненароком не навалился на нее, как уже случалось. Опершись рукой о массивную спинку трибуны, возникший из ниоткуда юноша мотнул головой, даже не заботясь об испортившейся прическе – кудрявые волосы и без того выглядели неопрятно. Темные брови взметнулись вверх при виде графинов, а язык непроизвольно смочил пересохшие губы. – Ребе, ты устроила пир, пригласив не меня, ценителя дорнийского, а незнакомца с морковкой на башке. Не принимайте на свой счет.

– Полагаю, вы тот самый Валерио? – переборов подкатывающее к горлу омерзение от едкого запаха напитков, волантиец сделал один шаг вперед. Рост одинаковый, что непривычно, несмотря на то что Коннингтон чуть сгибался под тяжестью отравляющих паров. – Мы уже знакомы.

– О, так это вы помогли моей сестре? Браво! Я-то думал, мне приснился сон о рыжем драконе, – явно не собираясь затыкаться, бражник с заостренными чертами лица и нездоровым румянцем на щеках потянулся к миске с виноградом. Тогда Свифт перехватил его и, вцепившись в помятый кафтан, вмиг прижал к деревянным брусьям. – Тише-тише! Без рук! Я с тобой соревнований не устраивал.

– Эй-эй! – подбежавший к ним Дориан одной рукой удерживал норовистую лошадь, а другую тянул к обоим мужчинам, внезапно решившим померяться силами. – Джеремая, отпусти его. Мне не нужно напоминать тебе, что он – лорд Грифонового Бастиона. Они вассалы и близкие друзья Баратеонов. А Баратеоны – наши близкие друзья. Давай не будем перечеркивать старания Никлауса из-за ужасного настроения? – Король Волантиса неопределенно фыркнул, выпуская недруга из захвата и встряхивая его в качестве наказания. – Вот и славно. Из меня вышел толковый командующий.

Он не успел полностью насладиться триумфом, поскольку ворота на другом конце ипподрома резко распахнулись, запуская на поле неистового всадника. Под аккомпанемент шокированных окриков и воплей солдат вперемешку со слугами, рыцарь в бело-грязном плаще едва не свалился со взмокшего скакуна. Удерживаясь в седле из последних сил, он избавился от шлема и, дождавшись подбежавших стражников, передал им дрожавшего всем телом мальчика, после чего не без помощи спешился сам.

– Короля похитили! – теряя остатки взыгравшего адреналина, Кейси упал на колени и сплюнул сгусток желтой слюны. – Я привез принца… я справился.

– Твою же мать, – прорычал Сванн, почувствовав дрожь в собственных пальцах и скрежетание зубов.