Тень Справедливости [Kristofer Rou] (fb2) читать онлайн

Тени Уничтоженных Империй I. Тень Справедливости

Пролог

Более четырёх тысячелетий назад император Коген Элларион покинул родные края и привёл верных ему людей на новые земли. Сын своего отца, Коген, обладал острым умом и с ранних лет прослыл непревзойдённым полководцем. Но, будучи четвёртым претендентом на престол, он решил, что его очередь занять трон так и не дойдёт до него. В возрасте двадцати трёх лет, ещё будучи принцем, он собрал верных ему людей и покинул родные края, отправившись на поиски приключений. Следуя за Майрой — самой яркой звездой ночного небосвода, его небольшой флот причалил к восточному берегу неизведанного континента. Аккария — так называлась эта земля. Высокие горы и обширные поля, огромные реки и жаркие пустыни и неизведанный, таинственный север. Дожив до восьмидесяти лет, силой и хитростью он сумел покорить практически всю северную часть Аккарии. Неподвластными остались лишь сильнейшие враги Когена ‒ Терманское царство, оттеснённое им на засушливый запад и Тенистая долина ‒ пристанище чуждой империи магии. Прожив долгую жизнь, Коген умер, оставив потомкам сильнейшее государство на всей территории континента — Империю Когена. Но время неумолимо, и на смену благородству и чести приходят ложь и коварство. Спустя 3661 год после прибытия Когена в Аккарию, преследуемый собственными целями наследный принц предал свою страну, погубив себя и сотни верных ему людей. Этот случай был окрещён "Предательством принца", а его имя было стёрто из истории и забыто на века. Смутные времена нависли над империей, и тогда принц Арго, следующий наследник на престол, возродил страну, вернув людям веру в справедливость. Звезду на чёрном фоне сменил сфинкс на алом, а с ним сменилось и имя страны, и целая эпоха. Теперь Империя Когена стала известна как Империя Арго, или Новая Империя. Государство с приходом молодого императора поднялось с колен, но так и не смогло вернуть свои земли, потерянные после событий "Предательства". С тех пор, в империи принято новое летоисчисление, ведущее своё начало с восхождения Арго на престол.

Спустя 603 года со дня появления на свет Новой Империи, старый враг решил проявить себя. Гонимая жаждой мщения, Тенистая долина вывела в свет свою армию: сильную, неутомимую и… мёртвую. Копив силы десятки, а может и сотни лет, армия колдунов была самой многочисленной на континенте, и практически неуязвимой. Их воины хоть и уступали в скорости и проворстве живым, но имели неоспоримое преимущество — их было невероятно сложно уничтожить, и никакая рана не влияла на способность мертвеца сражаться. Огромный поток неживых воинов двинулся с юга на столицу империи — Крону Аккарии, сметая на своём пути любое сопротивление. Каждый павший в бою имперец поднимался и вливался в ряды шагающих мертвецов, пополняя и без того чудовищную орду нежити. И казалось, нет у живых спасения, когда толпы мертвецов окружили южную часть столицы, разделённую рекой на два города. Лишь самоотверженность имперских легионеров и магическая сила смогли переломить ход войны. Колдуны, ведущие за собой свою мёртвую свиту, бежали к себе домой, но по дороге они поднимали из могил всех, кто ещё мог хотя бы передвигаться. Добравшись до Бескрайнего южного леса, они освободили от оков подчинения всех, кого успели сделать своими рабами за это время, и лес заполонили тысячи ходячих мертвецов. Лишившиеся контроля своих хозяев, они принялись нападать на всё живое в округе, пытаясь утолить свой лютый голод. Бросившиеся в погоню за отступающими мертвецами оставшиеся легионы попали в ловушку — в лес, наполненный дикими, кровожадными, неуправляемыми чудовищами. Загнанные в угол солдаты столкнулись с новым врагом, который угрожал всему югу империи.

И вот, спустя год после окончания событий, записанных в летописи под именем "Война с мёртвыми", империя решила покончить раз и навсегда с возникшей проблемой. К Бескрайнему лесу были стянуты все свободные войска, оставшиеся у государства, чтобы одним ударом покончить с толпами бродящих по лесу чудовищ.

Глава 1. Выжившие

Холодный туман пробирался под одежду, не давая шанса сохранить малейшие остатки тепла. Он поёжился, но от этого теплее не стало. "Дорога назад может быть чиста. Они должны были прислать помощь", — вертелась мысль в голове. Но его надежда опять угасла, как и последние угли догорающего костра. И так каждое утро. Вот уже двенадцатый день подряд. О них никто не знает, заплутавшие в этом чёртовом лесу восемь человек. Пора вставать. Небо затянуто тучами, по земле стелется туман, но уже можно идти дальше, не боясь забрести в трясину. Нет, назад нельзя, там только смерть, там мёртвые. И они идут следом. Он повернулся на спину, сел. Замершую тишь леса пронзил отдалённый птичий крик. Он повернул голову на звук, но не увидел ничего, кроме деревьев и теней, отбрасываемых ими. Воспоминания вновь нахлынули на него, воспоминания того дня.

Вечером прозвучал сигнал тревоги, означающий, что враг близко. Ближе чем они рассчитывали. Дойл Сейн, десятник Имперского легиона, выставил своих солдат в первый ряд строя, готовый встретиться с врагом лицом к лицу. Вот только не были они ещё солдатами — сплошные зелёные новобранцы. Армия генерала Кая — три тысячи пеших, из которых две с половиной — новички, и ни одного всадника, за исключением самого генерала с его телохранителями. Стоя там, на передовой, его охватило знакомое чувство беспокойства, когда количество мертвецов перевалило за несколько сотен. Ещё даже не вступив в бой, легион дрогнул. Но, вопреки опасениям, первые пять минут боя прошли удачно. И казалось, что он ошибся, пока не подошла основная масса противников. Вот они-то и смели неокрепших духом и телом новобранцев. Из его десятки в живых остались только он и Грег, его верный друг, с которым они стояли плечом к плечу вот уже десять лет.

Дойл повернул голову налево, туда, где ворочался ещё не до конца проснувшийся Грег. Облачённый в кольчугу, покрытую ржавыми пятнами, ему было также холодно, как и всем остальным. Спать в доспехе не самое удобное занятие, да вот только не до удобств, когда смерть идёт по пятам. Глядя на товарища, Дойл снова очутился на поле битвы.

Спустя всего двадцать минут от начала боя армия превратилась в охваченную ужасом неуправляемую толпу. Мёртвые разрывали солдат, солдаты бежали с поля боя, сотники казнили дезертиров на месте, а с сотниками в свою очередь расправлялись мёртвые. Его сотню отделили от основных сил, и пробраться к своим сквозь поток мертвецов не было возможности. И тогда Парк Мортис — сотник — приказал всем продвигаться к опушке леса. К тому моменту их было около трёх десятков. Мортис погиб, не добежав какой-то сотни метров, а в лесу от них отстали. Мёртвых привлекал шум битвы, крики умирающих воинов, и его с другими выжившими они просто не замечали. Прождав на опушке около часа, они решили углубиться в лес. Армия генерала Кая была разбита. Всё поле брани заполонили мертвецы, как ещё не остывшие, так и восставшие. По разорённому лагерю плясали языки пламени, пожирая покосившиеся палатки и наполняя воздух запахом горелой ткани. И лишь изредка могильную тишину прорезали предсмертные крики последних выживших легионеров. Битва была проиграна. На тот момент их осталось всего пятнадцать. Командование на себя взял Стенли Тремпл, опытный десятник, отдавший службе всю свою сознательную жизнь. Крепкий коренастый мужик среднего роста, обладатель густой бороды с проседью и клевца, заменяющего стандартный меч воина Имперского легиона. Казалось бы, это тот самый человек, на которого можно всецело положиться, который доведёт их до конца и сохранит их жизни, но… За двенадцать прошедших с разгрома дней, они потеряли семь человек. Все они, кроме одного, стали жертвами проклятых людоедов. Седьмому повезло больше: он просто утонул, попав в трясину.

— Так, парни, поднимаемся! Давайте, разминайте свои ляжки! Десять минут на сборы! — взревел Стенли.

— Мы и так уже ушли километров на сто от бойни. Видят боги, мы три дня ни одного мертвеца не видели! — жалобно ответил ему Бен, новобранец, которому повезло остаться в живых.

— И сколько ты хочешь просидеть на кочке как лягушка? — Стен нахмурил брови.

— Ну, мы ведь живы. Нас уже должны искать. Мы же солдаты Имперского легиона. Своих же не бросают. За нами придут… — в голосе Бена прозвучала угасающая надежда.

— Начнём с того, что за нами никто не придёт, кроме мёртвых. Никто не знает, что мы живы. Нас никто не ищет. Мы сами по себе, — Стенли отвернулся от Бена и пошёл поторапливать других. Похоже, что в споре была поставлена точка.

Дойл распрямился, посмотрел на Бена:

— Стенли прав, Бен. Здесь мы никому не нужны, кроме нас самих. Да ещё мертвякам. Так что собирайся, времечко то идёт. Это касается всех! — обратился он к другим новобранцам, с интересом наблюдающим за их разговором.

Новобранец потупился в землю и молча стал собирать свои вещи. Похоже, надежда вернуться домой дорогой, которой они пришли, оставила и его. Дойл повернулся и осмотрел свой нехитрый скарб: щит, меч да копьё. Свой кинжал он потерял, что и не удивительно, в той неразберихе. Затем он одёрнул покрывшуюся ржавчиной кольчугу, поправил пояс и меч. На голову он надел свой видавший виды шлем, за спину перекинул изрубленный щит, а в руку взял копьё. К продолжению похода он был готов.

— Дойл, ты знаешь, я сам могу их вразумить, — услышал он негромкий голос Стена. Он повернулся на пол-оборота и взглянул на десятника. — Ребятам сейчас нужен решительный лидер, способный самостоятельно принимать решения, а…

— Стенли, я всё понимаю, лучше тебя с этой задачей никто не справится. Я сам предложил тебя в качестве главного, — он положил руку на плечо могучего воина. — Нам нужно спешить, предчувствие у меня скверное. Уходить нам надо.

— Я отослал двух разведчиков назад, посмотреть, не идёт ли кто. Они должны вернуться с минуты на минуту. Дождёмся их и в путь.

— Хорошо, — Дойл поправил свой меч и осмотрелся.

Лагерь был почти готов к походу. Пять человек, не считая его самого, трое из которых новобранцы. Он не нашёл Митча и Сало. Сало — странное имя. Какой нормальный родитель назовёт Салом своего ребёнка? Хотя, это может быть и кличка. Всё-таки парень отличался крупными габаритами от остальных. Кличка это или имя, разобраться Дойл так и не успел. Да и не хотел, наверное.

Вдруг его внимание привлекло движение среди деревьев. Митч первым подал голос:

— Это мы, мёртвые неподалёку.

— Где они? Сколько их? — набросился на них с расспросами Стенли.

— Минутах в семи ходьбы к северу отсюда. На их пути трясина, так что время у нас пока ещё есть. Я насчитал два десятка, Сало говорит, что их гораздо больше, мол, видит он лучше в тумане, — Митч уставился на толстяка.

— А-а-а что я? Я же говорил тебе, Митч, там, дальше в чаще, их тьма, — Сало выдавил из себя слова, будто от них зависела его жизнь.

— Хррр, будь они прокляты, эти трупоеды, — прорычал Стенли. — Выдвигаемся! Мертвяки пришли полакомиться нашими тушками!

— Если их пара десятков, то мы можем легко их перебить, — Дойл услышал негромкий голос Грега за спиной. — Кода мы прорывались к лесу, их было намного больше.

— Когда мы прорывались к лесу, нас было тридцать человек, а добралась только половина, — скептически подметил Дойл. — Что если толстяк прав? Если их там не двадцать, а добрая сотня, что тогда?

— У страха глаза велики, а пузан боится, это видно, — Грег уставился на толстяка. — Ему сейчас лишь бы подальше отсюда оказаться.

— Ты хочешь боя, но посмотри вокруг: нас восемь, пятеро даже не знают какой стороной копья бить врага, да и копий у них два на всех. Мы-то может, и выживем, да они полягут все.

— Выступаем! — вновь проревел поживший на этом свете десятник.

— Можешь сам поговорить со Стеном, но он не станет рисковать жизнями парней, — Дойл взглянул на друга и повернулся к предводителю их маленького отряда.

— Я пойду первым. Бен, Митч, Сало, Герой, Потт — за мной. Дойл и Грег замыкающие.

Так они и вышли в путь, гонимые вперёд страхом, голодом, смертью и ведомые остатками угасающей надежды. Дойл шёл самым последним, погружённый в свои мысли и воспоминания. Спереди кто-то насвистывал простенькую мелодию, но свист не отвлекал его от дум.

— Заткнись уже, тупица! Ты на нашу голову всех мертвецов соберёшь! — раздался чей-то гневный возглас.

— Скажи это моему мечу, ничтожный! — голос Героя прозвучал как всегда вызывающе.

— Заткнитесь оба! — взревел Стенли, больше похожий на медведя в броне, чем на человека. Его косматая голова была такой огромной, что казалось, на неё не сыщется ни один шлем во всей империи. — Мало мне стонов этих, недоупокоенных, а тут ещё ваши кривляния выслушивать приходится.

Герой, понизив тон, продолжил шипеть проклятия направо и налево. Дойл вновь погрузился в свои мысли.

Герой. Что он знал об этом парне? Заносчивый и наглый — первое, что приходит на ум. Сильный, храбрый, безрассудный. Не потерял своё копьё. Уже не плохо. Мнит себя героем, считает, что половина отряда обязана своей жизнью именно ему. Убил несколько мертвецов, но говорит, что их были десятки. Постоянно хвастается своей насыщенной жизнью до легиона. "Да у меня во всех деревнях вокруг по бабе на сносях, да я тебе зуб даю", — не проходит и получаса, чтобы он не произнёс эту фразу. Грезит, что станет великим героем, о котором будут слагать легенды, петь песни и называть детей в его честь. Постоянно придирается к толстяку: "Эй, кабанчик, когда еда закончится, можно я тебя съем? Гы-гы-гы!". От раздумий его отвлёк голос Стена:

— Так, привал. Пять минут!

Дойл подошёл к десятнику:

— Стенли, послушай, мы и так далеко забрались в лес…

— Да, да, я знаю, дальше на юг идти нельзя. Но и вернуться мы не можем.

— Значит сворачиваем? Куда? На восток?

— Нет, на востоке горная гряда, да и на людей нарваться там, шансов нет. Если мертвяки нас там прижмут то всё, считай, пропали. Продолжать идти на юг — тоже не вариант — упрёмся в Балк-Харду, а они чужеземцев не жалуют. Решат ещё, что мы от колдунов, тогда уж лучше прямо сейчас на мечи попрыгать.

— Значит, остаётся запад, — самый худший вариант, по мнению Дойла.

— Да, запад. До границы с колдунами далеко, может, и проскочим незамеченными, а там и до Имперского пути рукой подать. Ещё в лагере, до бойни, я слышал от Мортиса, что Священный отряд вышел на бой как раз в те места. Быть может мы их там и встретим.

— Но там мёртвые…

— Мёртвые пока что только здесь. Там неизвестно что. Может, колдуны целую армию собрали, а может Священные воины уже Тенистую долину осаждают.

— Что ж, ты ещё ни разу не ошибся, так что, веди, — кивнул ему Дойл.

— Вот только сперва обойдём болото и сразу же свернём, — он посмотрел на рассевшихся по кочкам солдат. — Что-то мы засиделись на месте, так можно и жиром обрасти. Выступаем! — вновь взревел могучий воин.

Это был первый день после бойни, когда тучи развеялись, и над головами засияло голубое небо. До полудня они продолжали двигаться на юг, но как только солнце оказалось в зените, им, наконец, выпал шанс свернуть на запад. Слушая чавканье сапог, ступающих по мокрой земле, кваканье лягушек да звон мошкары, Дойл решил, что его опасения были напрасны, пока Митч не заметил первого мертвеца.

— В-о-о-о-н там, впереди, слева, между двух осин, — вытянув руку, тыкал он пальцем в покачивающийся силуэт.

— Я разберусь с ним, — сказал Грег и уже сделал первый шаг, когда Стенли придержал его за плечо.

— Погоди, не торопись. Пускай эти, желторотики попробуют свои силы. Так, кто тут у нас ещё не опробовал свой меч?

— Я готов! — сделал шаг вперёд Герой.

— Нет, я видел, что от твоих могучих ударов мертвяки разбегаются в ужасе, не видя дороги, — возразил старый десятник. — Мне нужен кто-то, кто ещё не сражался. Бен, скольких ты убил?

— Я? Ну, не знаю. Помню, бил, а убил ли…

— Вот ты-то его и укокошишь. Держи моё копьё. Подойди к нему и всади в голову. Да так, чтоб он более не расхаживал по земле. И не дай ему к тебе подобраться. На тебе нет кольчуги, а кусаются они ой как больно!

— А если меня укусят, я не стану таким же, а? — испугался Бен.

— Таким? Нет, не станешь. Это всё бабкины сказки. Но кусок он отхватить может приличный. Это я тебе говорю. Ну что, готов?

Бен кивнул.

— Тогда давай, вперёд!

Бен поднял копьё, повернулся спиной к товарищам и зашагал в сторону противника. Чем ближе он подходил к мёртвому тем более отвратительная картина открывалась его взору. Когда-то это был мужчина, но сейчас — гниющий труп, облысевший, с вывернутой изуродованной левой рукой. Бицепс отсутствовал начисто, открывая взору коричневую кость. Лохмотья кожи свисали с его плеча, а вот пальцы продолжали шевелиться, как ни в чём не бывало. Ноги и тело скрывала частично сохранившаяся одежда. Правая рука была цела, не считая отсутствовавшей кожи. Но самым отвратительным было его лицо. Губы и нос отсутствовали начисто. Одного глаза не было, а второй — выпученный и мутный — смотрел в никуда. Уши были ободраны, лицо покрывало несколько глубоких порезов. Подойдя ближе, Бен уловил слабый запах гниения. Шаг, ещё шаг. Мертвец не обращал на него никакого внимания, стоял, слегка покачиваясь, и щёлкал зубами. Вдруг мертвяк резко повернул голову в сторону Бена, щёлкнул зубами и издал протяжный стон. Труп рванул с места с максимальной скоростью, на которую был способен. Человек мог его обогнать лёгким бегом, но для Бена он был стремителен, словно молния. Теперь они поменялись местами: мёртвый направлялся к нему, а Бен стоял, слегка покачиваясь, не зная, что делать.

— Бей его копьём! Бей! Ты чего встал! — доносились голоса из-за спины. — Да он тебя сейчас сожрёт!

Последнее слово привело Бена в чувство. Когда до мертвеца оставалось не больше сажени, Бен с силой выкинул копьё вперёд, целясь в голову. Наконечник с чавканьем пробил гнилой лоб, и мертвец упал к его ногам. Бен так и остался стоять, выпустив копьё из рук и смотря на труп.

— Молодец, парень, молодец! — Стенли одобрительно похлопал его по плечу. — Вот это удар! Вы видели? Можно в пример ставить!

— Да, не плохо, — подхватил Грег. — Выждал сколько нужно и одним ударом. Молодец.

— Да я бы его уже давно прикончил, и мы продолжили бы путь, — встрял Герой.

— Успокойся, сын битвы, — посмотрел на него Стенли. — Парням нужно опыта набираться. Итак: от всех мертвецов на нашем пути, идущих поодиночке или парами, будут избавляться новобранцы. Бен только что показал нам, как это нужно делать.

Они постояли ещё пять минут и двинулись дальше. Вскоре на их пути попался ещё один мёртвый, а за ним ещё, и ещё, и ещё. По одному, по два. Новобранцы с ними быстро расправлялись и вопреки ожиданиям Грега, даже Сало убил нескольких. Но ближе к вечеру им попалась группа из девяти мертвецов. Они шли в их сторону, издавая негромкие стоны, временами врезаясь в деревья и падая, но каждый раз поднимались и догоняли остальных, продолжая держаться кучкой.

— Ну, наконец-то! Толпа мёртвых! Сейчас мы им покажем! — радовался Герой. — Как мы их перебьём, а, Стен? Прорвёмся в центр и вырежем изнутри?

— Заткнись, придурок, — Дойл бросил на него суровый взгляд.

— Что скажешь, Дойл? — спросил Стенли.

— Их больше чем нас и это плохо. Они идут плотной группой и это хорошо. Воспользуемся этим.

— Что ты хочешь предложить? Говори яснее, у нас мало времени.

— Ты, я и Грег поднимем щиты и врежемся в них с разбега. Парни будут нас прикрывать с копьями. По-моему план хороший.

Стенли улыбнулся сквозь густую бороду:

— Тогда приступаем.

Дойл стоял слева, на руке у него висел щит. Меч был в ножнах. В центре был Стенли, справа — Грег. Все они держали в руках щиты. Позади них стояли парни с копьями наперевес. Благо копий хватило на всех. Дойл посмотрел направо, поймал взгляд Стена, затем Грега, кивнул им, и они вместе сделали шаг вперёд. Постепенно набирая скорость, они приближались к вражеской группе. Мёртвые заметили их, когда уже было слишком поздно что то изменить. Дойл выставил перед собой щит, упёрся в него обеими руками и со всей дури врезался в мертвеца, протянувшего руки ему навстречу. Тоже сделали Грег со Стеном. Послышался хруст ломающихся костей, и голова мертвеца, раскрыв челюсти, пролетела в нескольких сантиметрах от его лица. Времени разбираться, что к чему не было, и Дойл выхватил меч, заметив, что примерно половина мёртвых свалилась на землю. Прямым ударом он проткнул голову ближайшему стоящему мертвецу. Справа раздавались звуки боя, а перед ним с земли поднялся ещё один мертвец. Дойл ударил его щитом, тот отшатнулся и выставил вперёд руки. Следующий удар Дойла отсёк обе конечности по локти, а последним рассёк ему голову, рубанув сверху вниз. Дойл обернулся, ища нового врага, но не нашёл. Стенли и Грег стояли и тяжело дышали, осматривая место боя, Сало и Потт пригвоздили своими копьями мертвеца к земле, а Митч нанёс ему удар в голову копьём. Бен выдернул своё копьё из головы ещё одного противника.

— Дойл! Ну ты и крут! Как ты того, первого на части своим щитом разорвал! Да я в жизни такого не видывал! — подошёл к нему возбуждённый Герой. В руках он сжимал копьё, на которое была насажена оторванная голова. — Вот, смотри, я нашёл. Та самая, — произнёс он с улыбкой.

— Убери эту гадость от меня подальше. Нам повезло, что они на ногах еле держатся.

— Как скажешь, — произнёс Герой, отошёл в сторону и широким махом копья отправил голову в кусты.

— Все целы? Все?! — пробасил Стенли. — Тогда собираемся, нечего нам на этом месте торчать. Ещё беды дождёмся.

Спорить с ним никто не стал. Все быстро собрались и двинулись в путь. Дойл, как всегда, шёл замыкающим, изредка поглядывая назад. А перед ним топал весь их маленький отряд. Старина Грег, перед ним пятеро новичков, ставшими за это время не такими уж далёкими от ратного дела, да могучий Стен, ведущий их навстречу судьбе. Дойл заметил, что настроение в отряде улучшилось, парни перешёптывались, то тут, то там раздавались смешки. Эта битва принесла им не только победу, подняла боевой дух и укрепила веру в себя, но и вернула надежду на спасение. На ночлег они нашли очень удачное место. Несколько валунов выше человеческого роста были раскиданы посреди леса, и составляли между собой защищённый круг. "Что ж, сегодня будем ночевать со стенами. Всё лучше, чем на болоте с лягушками", — подумал Дойл. Ужин как всегда был скудный: горсть ягод да грибы. Первым дежурить выпало ему. Дойл залез на самый высокий камень и осмотрелся. Сумерки окутывали лес, и уже через несколько минут станет так темно, что хоть глаз выколи. Единственным чувством, на которое он мог рассчитывать, был его слух. И он слышал. Слышал уханье совы, слышал потрескивание костра, слышал чей-то кашель, слышал шелест листьев. Но он не слышал стонов, издаваемых мёртвыми. И это его радовало. "Надеюсь, ночь сегодня будет спокойной", — прошептал он. Через час его сменил Сало, отправляя его на заслуженный отдых.

— Тревога! — сквозь сон услышал он рёв Стена.

Голова ещё не соображала, но тело знало, что ему делать. В мгновение ока он вскочил, прицепил меч, надел шлем, подхватил шит и ощетинился копьём.

— Мёртвые идут! С востока! — закричал Бен.

— Сколько? Ну же, говори! — Дойл вцепился в плечо Бена.

— Н-не знаю, может полсотни… Сало говорит, что больше, больше сотни, — в глазах Бена читался ужас.

Дойл оглянулся, но нигде не увидел Грега.

— Грег! Грег чтоб тебя!

— Ты чего разорался! — услышал он крик Грега откуда-то сверху. Дойл задрал голову и увидел друга, стоящего на валуне и всматривающегося вдаль. — Здесь я!

— Сколько их там?

— Не знаю, много. Но, мне кажется, толстяк был прав. Они идут по нашему следу. С юга тоже идут, меньше, но всё же. Уходить надо, и чем быстрее, тем лучше.

Слева послышался разрывающий чью-то глотку кашель. Дойл обернулся и увидел чуть ли не пополам согнувшегося Митча. Парня рвало вчерашним ужином, а Сало помогал ему удержаться на ногах.

— Выходим! Живее! — проорал Стенли. — Потт, Бен, хватайте Митча и убираемся отсюда!

Спорить никто не стал. Грег спрыгнул с валуна, приземлился мягко как кошка. Они вышли, держа строй, как и в предыдущие дни. Изменилось только то, что оружие все держали наизготовку. Не прошли они и полсотни метров, как навстречу им вышел первый мертвец. Стенли не стал дожидаться чего-либо, а сам с самого размаха врезал ему по башке молотом. Раздался хруст и мертвец свалился набок. "Мёртвый упал замертво", — глупая мысль мелькнула в голове Дойла. Он оглянулся назад и увидел, что их лагерь уже кишит восставшими. И чем дальше они отходили, тем больше им попадалось мертвецов. Вот уже Герой и Сало с завидной периодичностью били копьями. Всё чаще Грег вырывался к Стену, чтобы помочь ему расчистить дорогу. Шмяк! Хлюп! Хрясь! Всё чаще слышал он эти звуки. И вот настал тот момент, когда и ему пришлось оставить тыл на Сало.

— Бей любого в голову, понял?

— Да, понял, — ответил Сало и Дойл увидел, как дрожали его руки.

Сам он подбежал к Грегу, на того наседали сразу четыре мертвяка, и на месте каждого убитого моментально появлялся новый. Дойл с яростью воткнул копьё в ближайшего к нему врага. Наконечник застрял в черепе, и он бросил копьё и выхватил меч. Удар, ещё удар. Чья-то рука упала ему под ноги. Ещё удар! Теперь под ноги покатилась голова. Следующего он пнул ногой и мертвец, потеряв равновесие, свалился на землю, сбив с ног ещё одного. Количество мёртвых поредело, и это дало время Дойлу освободить копьё. Но тут сзади он услышал пронзительный крик. Дойл повернулся и увидел, как Сало насквозь проткнул мертвеца, а тот, насаженный на копьё всё ближе и ближе подбирался к парню, скользя телом по древку. Второй мертвец шёл прямо на толстяка слева, с явным желанием отведать жирка. А Сало держал копьё, не в силах отпустить, смотрел то на одного, то на другого, видимо гадая, кто доберётся до него первым. Прошёл какой-то миг с того момента, как Дойл обернулся, но он уже знал, что делать. Подняв копьё, он что было сил метнул его в того, что шёл к толстяку слева. Копьё, пролетев два десятка метров, воткнулось в мертвеца. Удар был такой силы, что тот отлетел вместе с копьем, врезался в дерево и повис, пригвожденный к стволу. Дойл бросил взгляд на толстяка, но тот в кои-то веке не растерялся: мертвец, подойдя к нему вплотную, получил удар кинжалом в висок. Дойл отвернулся и оценил ситуацию. Грег бился справа от него, сдерживая натиск мёртвых, Герой — слева, пытался пробиться к Стену. А вот у Стена дела были плохи. Мёртвые отрезали его от группы, и он наносил удары направо и налево своим клевцем. А в умелых руках его щит был оружием не менее страшным. Бен и Потт пытались прорваться к нему с другой стороны, но престарелый десятник всё отступал, под натиском прибывающих восставших. Дойл взгдянул перед собой: два мертвеца уже поднимались на ноги, и он раздал им по удару, разрубая тем головы.

— Грег, ты как?

— Держусь, — ответил тот.

— Тремпла сейчас задавят, я к нему.

— Давай!

Дойл метнулся влево, разогнался и врезался в ближайшего мертвеца. Тот отлетел на других, и они одной кучей грохнулись на землю. Дойл без устали начал бить по гнилым головам своим мечом, но стена мёртвых не уменьшалась. Сколько прошло времени: минута, две, пять? В этот момент до него донёсся страшный крик. Дойл на секунду повернул голову влево. Сало! До него добрались! Два, нет, уже пять мертвецов прижали парня к земле и разрывали его тело на части, вгрызаясь в живую плоть гнилыми зубами. Митч, видя, что творится с его другом, поднялся на ноги опираясь на копьё, сделал три шага и воткнул наконечник в голову ближнего к нему восставшего. Этот поступок забрал у него остатки сил. Он упал, и мертвецам достался ещё один трофей.

— Нееет! — услышал он крик Бена.

— Дойл! Забирай их! Уводи отсюда! Идите на север! — взревел Стенли. — Ко мне вам не прорваться, вы все погибнете, если не уйдёте!

— Ты совсем обезумел, старый увалень! — с гневом выдал Дойл. — Мы не бросим тебя на растерзание этим тварям! — в нём бушевала такая ярость, что он разбил голову мертвеца ударом эфеса.

— Спасайтесь, я тебе говорю! — было слышно, что каждое новое слово даётся Стену всё с большим трудом. — Вам не вытащить меня отсюда! Они наступают! Оглянись!

Дойл оглянулся и на миг оцепенел. В полусотне саженей от него через деревья пробирались мёртвые. Сто? Двести? Нет, намного больше. И тогда он осознал, что Стенли прав.

— Давай, Дойл! Уводи ребят! Идите на север, затем сворачивайте на запад, как мы и шли! Я понравился этим тварям. Я отвлеку их! У меня за спиной, похоже, болото! Я заведу их в трясины! Это приказ!

— Хорошо, друг, — одними губами произнёс Дойл. — Герой! Бен! Потт! Бегом к Грегу! Я за вами. Уходим на север.

Лишь произнёс он эти слова, как услышал громкий удар молота о щит.

— За мной, резвые засранцы! За мной! — Стенли что есть мочи дубасил молотом в щит и уносил ноги на юг. Мёртвая толпа двинулась за ним.

Дойл бросил взгляд на восток. Стен так нашумел, что прихватил с собой и мёртвое подкрепление. "Пора уходить", — подумал Дойл и пошёл за Грегом. За его спиной раздалась песня, какой-то боевой марш, которым Стенли завлекал за собой мертвецов в болота. Что это за песня он так и не смог припомнить. Но понимал одно: погибли многие, но они живы и бегут от своей смерти.

Глава 2. Морок

Шли четвёртые сутки с тех пор, как они расстались со Стеном. Первый день они шли на север, затем, как и настаивал Трампл, свернули на запад. Мёртвые показывались всё реже и реже, и в те редкие случаи, когда они всё-таки появлялись, Дойл сам обнажал клинок. Он не хотел рисковать ни чьей жизнью. Он принял командование на себя. Их осталось пятеро: он, его лучший друг Грег, смышлёный Бен, заносчивый Герой и откровенно тупой Потт. Его главенство все приняли как должное, и никто не хотел оспаривать это решение. И вот уже третий день они двигались на запад, туда, где их ждало спасение. Или гибель.

Дойл вёл свою группу вдоль болота, как всегда погрузившись в мысли и воспоминания. Бен поравнялся с ним и спросил полушёпотом:

— Дойл, ты не знаешь, как звали Сало?

— А? Разве это не имя? — так же тихо ответил Дойл.

— Ну, не похоже. Не верю я, что человека так звали.

— А зачем тебе нужно его имя?

— Я хотел помолиться за него, — голос Бена стал тихим, — не знаю, поймут ли меня боги, если я буду молиться о сале.

— Нет, не знаю. И, наверное, уже никогда не узнаю. Он мёртв, помолись за него как есть. Думаю, боги поймут.

— Хорошо, — Бен начал отставать, но Дойл решил его остановить.

— Постой, не уходи.

— Что-то случилось?

— Как ты попал в легион?

Бен вздохнул, взглянул на остальных членов отряда, и произнёс:

— Мою деревню разорили во время войны. Мать, отца, сестёр. Мою невесту. Всех убили, — слова давались ему тяжело, и это было видно. — Друзей, соседей… собаку. Дом сожгли. Да что там дом… Всю деревню. Я потерял всё, мне некуда было идти. Я отправился в замок сира Хейга, там и встретил вербовщиков. Они меня и записали. Это было уже, дай посчитаю, так, два месяца назад. С тех пор я и молюсь за своих близких, друзей. Сало был моим другом. И Митч тоже. Я хотел за них помолиться. С Митчем всё просто, а вот Сало… Дойл, а ты знаешь, как они попали в легион?

— Нет, а ты?

— Митч говорил, что поспорил с другом, что отслужит десять лет. Сало пришёл, чтобы стать храбрым. И похудеть.

— Ещё немного и он бы действительно похудел. А храбрости в нём и так на троих хватит.

— Вот только нет их больше с нами.

— Да, а Митч…

— Потт, баран, ты чё застыл! — возглас Героя заставил его обернуться.

— Э-э-э, а-а-а, там, — Потт стоял с вытаращенными глазами и показывал пальцем несколько правее от их маршрута.

Дойл посмотрел туда, куда указывал Потт и остолбенел. Саженях в тридцати, по колено в болоте стояла обнажённая девушка. Кожа на её спине отливала бронзой в лучах утреннего солнца, а длинные, чёрные волосы спадали на плечи и заканчивались на уровне поясницы. Из одежды на ней была только набедренная кожаная повязка, узкими верёвочками охватывающая её талию и широкой неровной полоской прикрывающая попу и свисающая до самых икр. На правом бедре виднелась сумка, перевешанная через левое плечо, в которую девушка складывала что-то, что она отдирала от ствола сухого дерева, тянясь вверх всем своим телом. Занятая своей работой, она не замечала ничего творившегося вокруг.

Поражённые увиденным, так они простояли в молчании несколько минут, не в силах оторвать взгляд. Первым очнулся Бен:

— Может, ей нужна помощь? — задал он свой наивный вопрос.

— Это морок, — чуть слышно произнёс Грег. — Убираться нам надо и чем скорее, тем лучше, пока нам помощь не потребовалась.

— Как же убираться? — возмутился Потт. — А вдруг она заплутала, и дороги назад не найдёт? Нам надо подойти и спросить. Скажи Том, герой ты или нет?

"Том, вот как его зовут", — узнал имя героя Дойл, а вслух произнёс:

— Грег прав. Уходим, пока что похуже не случилось.

Ответом ему был разочарованный вздох Героя, но возражать никто не стал. И в этот момент девушка повернулась и увидела их. Она подняла руку и приветливо помахала.

— Ну вот, попались, — изрёк Дойл. — Что ж, теперь пошли, узнаем кто она такая.

И снова ему не последовало возражений.

— Если это морок, то худо наше дело, а если человек — то, считай, спасены.

— Если это человек, я на ней женюсь! — радостно воскликнул Потт.

— Нет, она моя! — возразил ему Том. — Такая девушка достойна истинного героя.

— Да заткнитесь вы. Если это морок я с радостью отдам ему вас обоих, — осадил их Дойл. Иметь дел с разумной, хитрой тварью из легенд ему очень не хотелось. — Грег, будь готов ко всему.

С каждым шагом его волнение нарастало. Человек или нет? Вот до неё осталось полсотни шагов. Она стояла полубоком, мало обращая внимание на их приближение. Просто стояла и обдирала очередной лишайник с коры, точным движением опуская его в маленький кармашек своей сумки — один из десятка. Он прошёл ещё с дюжину шагов, и его волнение усилилось. Спереди её тоже прикрывала почти ничего не скрывающая полоска кожи. Оружия у неё не было, даже ножа, а её грудь… Нет, о чём его мысли? Голая деваха посреди леса, полного восставшими из мёртвых кровожадными тварями, собирает какую-то травку? Что за бред…

— Какая грудь, — послышался чей то выдох из-за спины.

Действительно, её грудь была прекрасна. Как и всё тело. За время службы Дойл побывал во многих борделях, да и просто деревенских девок было у него немало, но настолько прекрасное создание он видел впервые. Он прошёл ещё десяток шагов и отчётливо видел каждый изгиб её тела, он видел её подтянутые бёдра и плоский животик, изящные руки, плечи, но её лицо оставалось для него сокрытым: чёрные волосы как капюшон скрывали его от посторонних взглядов. Дойл непроизвольно глотнул, и казалось, его сердце сейчас выпрыгнет из груди. А девушка всё не обращала не них никакого внимания. Он слегка замедлил шаг. "Да я в жизни никогда не был так взволнован, — подумал Дойл. — Или возбуждён?". Эта мысль заставила его остановиться. До девушки оставалось ещё шагов двадцать. Остальные встали справа и слева от него. Дойл сделал несколько глубоких вдохов, собрался с духом и произнёс:

— Утро доброе, красавица, — лёгкая дрожь прошла по его телу: " Теперь нам точно конец. Это морок. По-любому. Скоро мы все станем частью мёртвой армии".

— Не думала я, что так рано вас встречу, и на столе моём не расставлены свечи, — её голос был на удивление сильным для такого прекрасного создания, а говорила она, растягивая слова и как бы напевая.

Дойл был просто поражён этим ответом, вот чего-чего, а такого он не ожидал. Что она хочет этим сказать? Что её обед сам пришёл к ней? Что ещё за свечи? И она что, ждала их посреди болота? Медленно он положил ладонь на рукоять меча. Грег заметил его движение и сделал то же самое. Новички просто смотрели во все зенки на прекрасную незнакомку.

— Если ты человек, покажи своё лицо, — смесь волнения, страха и возбуждения прокатилась волной по его телу, заставляя его голос подрагивать.

В ответ девушка откинула свои жёсткие чёрные волосы и посмотрела ему прямо в глаза. Дойл вспомнил леди Сианну, младшую сестру лорда Зелёных Холмов. О её красоте ходили легенды, а сам он, увидав её однажды, ещё долгие вечера грезил, как она тает в его объятьях. По сравнению с незнакомкой, леди Сианна представилась ему побитой оспой грязной нищенкой. Её миндалевидные глаза были как два бездонных сияющих сапфира. Ровные тонкие чёрные брови в паре с глазами делали её взгляд очень хитрым и пленяющим. Аккуратный прямой носик, тонкие губы были под цвет кожи, сама кожа гладкая и ровная. Высокие скулы, маленький остренький подбородок не выдавался вперёд и не проваливался. Выглядеть, как она, мечтают все дворцовые дамы — модницы и красавицы по призванию, но мало кому выпадает удача родиться с подобной внешностью.

— Доволен раб его Светлейшества, чистый сердцем с горящим взором, — пропела она эти слова больше как утверждение, чем как вопрос.

— А, да, — Дойл убрал руку с меча. Теперь его взгляд был прикован к её лицу. — Чем мы можем помочь вам, леди?

— Не леди я, не надо льстить. Пришли вы раньше часа, назначенного мне, и меньше вас на пятерых. С судьбою не поспоришь, и не переиграть её. Я помогу вам, дорогу покажу.

— Какую дорогу? Домой? Вы здесь одна? — растерялся Дойл.

— Одна живу я в этом лесе, но люди здесь живые есть. Вы встретите их, не позже, чем через четыре солнца.

— Простите моё невежество, мы не представились. Меня зовут Дойл. Это Грег, там Бен, Потт и Герой, то есть Том. А как вас звать, лесная дева?

— Я…

Тут её слова перебил протяжный стон. Дойл поднял взгляд и увидел двух мёртвых, стоящих в десятке саженей за её спиной. Он выхватил меч, и уже сделал шаг вперёд, но незнакомка резко повернулась, подбежала к мертвецам, разбрызгивая воду, подняла руки и прикоснулась ладонями их лбов. В тот же миг, ни издав ни звука, мертвецы рухнули, будто и не возвращались они к жизни вовсе.

— Ведьма! — взревел Грег и бросился на неё, обнажив клинок.

Но, не пройдя и пары шагов, он оцепенел, а ведьма стала ещё красивее. В ней проснулась какая-то дикая ярость. Её глаза засияли синим пламенем. "Околдовала, — понял Дойл. — Сейчас он накинется на меня с мечом, и я должен буду убить своего друга. А затем остальных. А затем она меня сожрёт. И на столе расставит свечи". Не зная, что предпринять, он просто замер в ожидании, а ведьма в это время начала говорить:

— Я Дочь Ветров, Хранительница Леса, Сестра Озёр и Пламени Искра, я Мать Зверей, я Ночи Голоса, я — Защитница Наследия Саммитов, я Воронов Дитя, — пропела она голосом, наполненным металлическими нотками.

В горле Дойла пересохло, а про себя он подумал: "Воронов Дитя. Да, не думал я, что попаду когда-нибудь на пир к лесной ведьме. Это же надо сбежать от армии мёртвых, чтобы попасть в плен к ведьме, де ещё по ходу дела, к сумасшедшей".

— Чего ты от нас хочешь, Сестра Озёр? — спросил стоящий от него слева Бен, смотря прямо в её чудесные глаза.

— Я знала, что посреди людей не место мне, что нас сжигают лишь завидев. Поэтому боялась проявить себя, я не хочу вам зла, и вас не проклинаю, — в её голосе промелькнули тени отчаянья.

— Так отпусти нас, Дочь Воронов! — обратился к ней Дойл. — Коль зла нам не желаешь, пусть мы пойдём своей дорогой, а ты иди своей!

— Дорога ваша приведёт вас к смерти. На истинную тропку вас поставить — вот что сделать я должна! — её голос вновь повеселел.

— Так почему ты не освободишь нашего друга?

— Ваш друг наполнен гневом справедливым, он голову мою желает получить.

— Гневом справедливым? Откуда ты это взяла?

— Подвластно его тело моей воле и разум свой открыл передо мной! Его как книгу я читаю, что движет им мне ясно.

— Дочь Воронов, позволь задать тебе один вопрос, но поклянись не лгать!

— Я ведьма, а не лгунья, могучий воин севера, ты вправе говорить.

— Скажи, это ты поднимаешь мёртвых?

— Хранительница Леса не смеет издеваться над телом бездыханным, — сказала она гневно, и в воздухе повисло какое-то едва уловимое напряжение. Но следующая фраза прозвучала настолько мягко, будто она говорила о прополке грядки, а не о умерщвлении нежити. — Не поднимаю их я, но им дарую вечный сон.

— Хорошо мы тебе верим.

Дойл убрал свой меч в ножны. Что ещё ему оставалось делать? В ту же секунду Грег рухнул на колени, уронив меч в воду. Том подбежал к нему с желанием помочь и увидел, как тяжело тот дышит.

— Что ты с ним сделала? — обратился к ней Дойл. — Ты же обещала…

— С ним всё в порядке, он жив и будет жить. Хочу оставить при себе я цельность тела своего, поэтому ваш друг устал как после боя.

— Ты забрала его силы?

На этот вопрос ведьма не ответила, а повернулась и пошла прочь. Дойлу ничего не оставалось, как последовать за ней. Бен и Том взвалили Грега на плечи и помогали ему идти. Потт выловил из мути оброненный Грегом меч. Спустя полчаса ходьбы Грег сам, уже без посторонней помощи, догнал Дойла.

— Слушай, дружище, не нравится мне всё это, — прошептал Грег. — Эта ведьма — это просто чудовище. Я тебе рассказывал, как был однажды на охоте на ведьму?

Сказать, что эти слова ошарашили Дойла — означало ничего не сказать.

— Вот как! И когда же ты успел побегать за старухой с метлой? Или там была такая же роковая красавица? — произнеся эти слова, Дойл непроизвольно взглянул на ведьму: "А она действительно обладает какой-то дикой красотой".

— Да нет, не такая, но и не старуха. Обычная сельская баба. Жила на окраине нашего села, тихо, мирно. Вот только люди начали пропадать. Мой друг, Жако, пропал четвёртым. Тут-то и нагрянул к нам в село сир, объяснил, что к чему и открыл охоту. Я записался одним из первых, благо местный и окрестности знал на ура. Было мне тогда семнадцать лет. В общем, прижучили мы её, в угол загнали, лучники на неё стрелы нацелили, да копейщики подбираются потихонечку. Тут-то и случилось самое страшное: стрелы сорвались и полетели в спины своим. Кого стрела не задела — те падать начали, кто от бессилия, у кого кровь из ушей хлынула, а кто замертво. Мне тогда повезло, стоял я за спинами лучников, и не видела меня проклятая. Со всех ног тогда я помчался к сиру, сказал, что да как было. А он собрал свой шатёр и дёру дал. Вернулся, правда, через неделю, с чародеем, да вот только ведьмы и след простыл.

— Так что ж ты сейчас кинулся на неё с мечом, а? Жить надоело что ли?

— Думал, эта молодая, может, успею прирезать.

— Эта молодая убила двух мёртвых одним прикосновением.

— Да, тут добавить нечего. А ещё, пока я стоял, она у меня в башкепокопалась.

— Да, она говорила. Ну и как ощущение?

— Ты знаешь, не очень приятно. Как будто в голову заливают отвар из картофельных очистков. Но главное, я понимал, что именно она нашла у меня в голове, и мог ощущать её реакцию на это. Когда она добралась до моего отношения к ведьмам, думал всё, хана мне. Её гнев чуть не вскипятил мне мозги. Но потом он сменился на сочувствие. Или на сострадание.

— Нашли то, не зная что.

— Ты это о чём?

— Она твердила, что ждала нас, что поможет нам. А мы ни слухом, ни духом кто она, что здесь делает и какая ей от этого польза. Ладно, раз она нас не убила, посмотрим, что будет дальше.

А дальше был дуб, растущий посреди поляны, огромный, раскидистый, с дуплом в человеческий рост у самой земли. Оно было завешено парой шкур, вероятно заменявших дверь. Ведьма прошмыгнула мимо них и скрылась в своём домике. "Вот он какой, ведьмин дом. Сейчас она либо накроет нам стол, либо из нас накроет стол", — промелькнула мысль в голове Дойла. И в тот же миг обе шкуры распахнулись.

Глава 3. Вопросы и ответы

Дойл проснулся от громкого хохота, стянул с себя шкуры и посмотрел на небо. Яркие лучи, пробиваясь сквозь листву, слепили глаза, заставляя его зажмуриться и отвернуться. В паре саженей от себя он увидел Бена и ведьму, сидевших на стволе упавшего дерева и мило беседовавших друг с другом. Девушка заплела свои волосы в косички, которые свисали с её головы со всех сторон. Дочь Воронов была одета в кожаные брюки и курточку, на её ногах были высокие сапоги с мягкой подошвой. Сегодня её тело было предельно сокрыто от посторонних взоров, и в таком виде она была больше похожа на охотницу, чем на ведьму.

— Мне нравится твой наряд, Сестра Озёр, но почему вчера ты встретила нас так… откровенно? — задал ей очередной вопрос Бен.

— Я молвила тебе, что раньше вы пришли, положенного срока, — отвечала девушка явно игривым тоном.

— Э, нет, дорогая, ты от ответа не уходи, — прищурился Бен. — То, что мы пришли раньше — это я уже понял. Я хочу узнать: почему ты гуляешь по лесу в таком наряде? Не холодно ли тебе?

— Искра огня внутри меня мне согревает душу. И тело.

Бен шлёпнул себя ладонями по коленям и тяжело выдохнул:

— Вот, опять ты за своё. Я тебе уже всё утро задаю один и тот же вопрос, а ты даёшь мне ответы на совершенно другие! — Бен уставился на неё, выпучив глаза, но девушка на это лишь хихикнула. — Хорошо, скажи мне: почему ты ходишь по лесу голая?

В ответ ведьма выпрямилась, сделала серьёзное выражение лица и произнесла голосом, лишённым каких бы то ни было эмоций:

— Здесь нет людей, лишь звери меня видят, мне нечего скрывать.

Услышав её, Дойл поёжился: таким голосом она может спокойно выдавать смертные приговоры получше любого городского судьи. Да и исполнить их сможет, наверное, не хуже палача. Или даже лучше. А ведьма, произнеся последнюю фразу, сидела как изваяние, и ни один мускул на её лице не дрогнул. Страх вновь мурашками пробежал по его спине: "А вдруг она и в правду чокнутая?". Бену тоже стало не по себе, он побледнел и начал потихоньку сползать с бревна. И тут девушка разразилась звонким хохотом, таким приятным и таким заразительным. Бен её поддержал, а Дойл улыбнулся: "Фу-у-ух, не чокнутая, просто юмор у неё странный". Дальше слушать их воркование он не хотел, поэтому поднялся, свернул шкуры и отнёс их под навес. Впервые за две недели он почувствовал, что выспался. Никаких тревог перед сном, никаких дежурств, не надо мучить себя поиском стонов, вслушиваясь в ночную тишь. Вчера он просто лёг, закрыл глаза и тут же провалился в сон.

За дубом он нашёл ручеёк, в котором умылся, а затем обошёл кругом жилище ведьмы. "Да, поистине дом Хранительницы Леса", — удивился он, видя, до каких исполинских размеров вымахал этот дуб. Его полый ствол должен был заменять ведьме приличного размера комнату. Внутрь он не заходил, так как девушка его не приглашала. Он уже вернулся к Бену с девушкой, когда заметил движение в лесу. Дойл начал разворачиваться к неведомому врагу и одновременно потянулся за мечом, но вспомнил, что забыл пристегнуть клинок к поясу. Ещё через мгновенье его опасения развенчались, ведь навстречу ему с улыбкой до ушей шёл Грег, неся двух зайцев. За ним, по пятам, семенили Том, с пустыми руками, и Потт, нёсший сразу четырёх. За спиной у Грега и Тома Дойл заметил луки.

— Это где же ты арсенал такой раздобыл? Не иначе и мёртвых отобрал? — удивился Дойл.

— Нет, не у мёртвых, у хозяюшки нашей. Я с вечера, когда ложился спать, в шкурах дырочки нащупал, ну и подумал, что у неё лук есть. Наутро спросил, а она раз — и сразу два достала. Оказывается всё зверьё она не магией, а стрелами добывает, а мёртвых тут в окрестностях отродясь не было: ни тел, ни следов. Боятся они к её дому подходить.

— Я смотрю ты тут не один великий охотник. Похоже, кое-кто тебя обстрелял, — ухмыльнулся Дойл.

— А, это… Ты не обращай внимания, что он с добычей. Эти горе-охотики подстрелили ровно ни-че-го! — Грег расплылся в улыбке.

Новобранцы сложили добычу на траве, Том отложил лук и поспешил к девушке.

— Бен, пойди, погуляй, я тоже хочу задать её пару вопросов!

— Но…

— Давай, я быстренько! Пойди пока, букетик собери и придумай комплемент посопливее, — отпустил он вслед уходящему Бену.

— Раз здесь ты предо мной, то говори.

— Послушай, Ребёнок Воронов, я бы хотел узнать, что нас ждёт впереди. А то Бен, болван, небось, тебе все уши сладкими словами прожужжал, — Том улыбнулся и добавил, — а ты и вправду невероятно красивая.

Дойла заинтересовал вопрос Тома и он приблизился к сидящей ведьме.

— Ваш путь опасен, многие не с вами, и многих вы ещё лишитесь.

Ответ ошарашил Тома, но он решил продолжить:

— Скажи, Сестра Ветров, а кого мы потеряем?

— Кого не станет — воля не моя, лишь вижу горе на знакомых лицах.

— Я получаю больше вопросов, чем ответов на них, скажи, откуда ты всё знаешь? Откуда у тебя такая сила?

Ведьма замолчала, и к моменту, когда она начала говорить, вернулся Бен с цветами.

— Я силу принимаю из мест сокрытых. Вода, земля и воздух, её дают мне, и жизнь. Во мне искра горит. Вода мне раскрывает тайны.

На этот раз долго мочал Том. Наконец, он произнёс:

— Твои родители, где они?

— Мои родители застыли в танце, и дерево их защищает верность.

В воздухе повисла неловкая пауза.

— А другие ведьмы, ты их встречала?

— Да я встречала ведьм, они меня слабее.

— А откуда ты знаешь, что они тебя слабее?

— Теперь они живут на дне трясины, среди болот.

— Хорошо, теперь последний вопрос: я стану героем?

— Путь выпал твой на перекрёсток судеб, героем не бывать тебе. Или бывать посмертно.

От этого ответа Том впал в ступор. С ошарашенным взглядом он поблагодарил Воронов Дитя, и отправился к ручью. Бен сжимал в руке букет, не зная, к месту он сейчас или нет.

— Похоже, пока вопросов хватит, — заключил Дойл и отправился потрошить зайцев. Ответы ведьмы были странными: не столько разъясняли, сколько запутывали: "Не все мы дойдём до конца пути. Не все — значит погибнем, дойдём — значит выживем. Но кто погибнет, а кто выживет? И кто будет решать, кому жить, а кому умереть? Она говорила, что должны были прийти десять и гораздо позже. А свалились пятеро на её голову. Или не на голову". От раздумий у него самого заболела голова, и он отвлёкся на разделывание добычи. Какое-то время он ни о чём не думал, затем подошла ведьма и забрала мясо. Она запекла дичь на углях, в травах и ничего вкуснее этого блюда Дойл не ел вот уже несколько лет.

Шло время, солнце всё ниже спускалось к горизонту. Утром следующего дня им следует выходить, а на устах Дойла осталось ещё много не заданных вопросов. После обеда ведьма ушла к себе в дом и так и оставалась там, не смея показаться на улице. Ждать дольше не было времени, и Дойл отложил меч, спрятал точильный камень и подошёл к свисавшим шкурам, служившим дверью. Была бы это обычная деревянная дверь, он бы постучался, но как стучать по мягким шкурам? Подумав немного, он решил зайти так, как раньше заходил в шатёр к их сотнику, Мортису. "Прошу прощения, леди, могу ли я побеспокоить вас?", — проиграл он несколько раз в голове этот вопрос, и уже набрал полную грудь воздуха, как услышал голос девушки:

— Не стесняйтесь, Дойл Сейн, я давно вас ожидаю, мой голос в большом мире.

"Вот болван, она уже давно меня ждёт, небось полдня, а я хожу, не зная чем себя занять. О! Голос в большом мире — это что-то новенькое", — подумал Дойл и раздвинул шкуры. Он шагнул вперёд, за его спиной сомкнулись мягкие двери, раздвинул следующий ряд шкур и оказался в доме ведьмы. Дойл осмотрелся. Перед ним стоял большой круглый стол, с двумя зажжёнными оплавленными свечами по краям. Их тусклое горение еле-еле освещало убранство комнаты. Вдоль стен были расставлены кривые книжные полки, повторяя своей формой закруглённые формы комнаты. Ещё пара тумбочек, маленький столик с табуреткой. На одной тумбочке стоял кувшин с лесными цветами. Слева свисали рога оленя, справа к стене была прибита волчья шкура. К рогам оленя были подвешены десятки мешочков. "А вон и вешалка. Да, одежды у неё не много", — заметил Дойл, видя пару плащей, один из которых был утыкан чёрными перьями. "А где кровать?" — задал он себе вопрос, видя, что таковой просто нет. Да и спальник на полу не поместился бы — слишком мало места осталось. Но тут он задрал голову вверх и заметил гамак, висевший под самым потолком, так бережно скрываемый тьмой. "Во истину Дитя Птиц, — усмехнулся он. — Это как же туда забираться? А вообще — довольно уютно, хоть и мрачно". Хозяйка сидела за столом и терпеливо дожидалась, когда он осмотрится. Дойл, заметив это, поспешил сесть напротив неё.

— Можно? — спросил он из чистой вежливости, отодвигая стул.

Ведьма кивнула. Сев, он почувствовал, как мурашки пробежались по его спине: "Аудиенция у ведьмы. Дослужился".

— Ты пригласила меня к себе, чтобы я задавал вопросы. И ты ответишь на любой?

Ведьма кивнула. Дойл посмотрел на её ладони, лежащие на столе, затем на лицо. "Косички распустила", — заметил он. Да и волосы зачесала назад.

— Ты собираешься мне дать ответы на вопросы, которые я ещё не задал?

— На те, что должен ты задать, получишь ты ответы. Не больше, и не меньше.

— Что ж, с чего начать, а, Воронов Дитя? Да, а почему ты Воронов Дитя?

— Лишь эти птицы, что чёрными крылами рассекают небеса, дают мне радость жить и радоваться жизни, — без раздумий ответила девушка.

"Вот те на! — подумал Дойл, — деваха тут в лесу совсем сбрендила!", — а вслух произнёс:

— Как твоё имя?

— То имя, что дала мне мать, известно тем, кто знает.

— А ты не думала вернуться к людям? Говорить умеешь, значит, жила среди людей.

— Среди людей жила я долго, только меня не приняли они.

— Ну, а Бен? Ты могла бы пойти с Беном? Я видел, как вы с ним ворковали.

— У Бена жизнь своя, и встреча наша горькая ошибка.

— Пусть тогда с тобой останется.

— Хороший он, но не судьба нам вместе быть. Моя судьба с твоею связана, и жизнь моя принадлежит другому. Ты — голос мой, предвестник неизбежного.

— "Предвестник неизбежного"? Это и есть наш путь?

— Твой путь — быть голосом моим.

— Послушай, красавица, я тебя не понимаю. Я задаю тебе чёткий вопрос, а вместо ответа получаю ещё десяток вопросов и какую-то дребедень. Что тебе от меня нужно?

— Не мне. А нам. Ты видел правду, видел бойню, ты им расскажешь всё, как было. Как Кай бежал. Как умерло трёхтысячное войско, и город стал могилой. Ты по миру ходил, ты говорил с людьми, ты потерял друзей, ты предан был, потерянный в лесу, — тут Дойл заметил, что глаза ведьмы потускнели. — Ты Голос! Ты расскажешь всё! По городам твой путь лежит, знамение несёт. Король предатель крови, медведь во льду, срывающий печати. Зверь алый… Дом полный ледяных ветров… Моя судьба… — ведьма вскочила со стула и всем телом навалилась на стол, опёршись руками. Дойл откинулся на спинку стула, стараясь держаться подальше от одержимой. Глаза ведьмы побелели, как и кожа, лишь точки зрачков оставались чёрными. Из под её ладоней выступила кровь. — Звезда во тьме. Принц ждёт… Принц ждёт… — ведьма сорвалась на хрип. — Его час близок, — выдавила она из себя.

Вдруг резкая судорога скрутила девушку. Её ногти впились в дерево, ноги подкосились, и она сползла на пол, процарапав на столешнице заметные бороздки. Одна из свечей вспыхнула и погасла. Пламя второй едва теплилось.

Дойл медленно поднялся со стула, стараясь не издавать лишних звуков. Если бы он посмотрелся в зеркало, он увидел бы, что его кожа стала белой, как у трупа. Он сделал маленький шаг влево и увидел стопы ведьмы, напряжённые, со скрюченными в судороге пальцами. Дойл сделал ещё пару шагов. Ведьма лежала на полу, она вытянулась, голова откинута назад, изо рта пузырилась пена. Её руки были прижаты к телу по бокам и напряжены, как и всё тело. Время от времени её пробирала судорога. Дойл обратил внимание на ладонь левой руки. На ней, прямо во плоти были вырезаны странные символы. "Руны, — понял Дойл. — Порезы глубокие, но крови нет". Дойл обернулся и взглянул на стол. На его поверхности было два тёмных пятна на том месте, куда она прижималась ладонями — застаревшие следы впитавшейся крови. "Ну-ка, дай сюда свою руку", — Дойл попытался повернуть её правую руки, чтобы осмотреть ладонь. "То же самое, те же порезы. Погоди-ка, а вот и нет, символы чуть отличаются". Резкая судорога её тела заставила Дойла отпрянуть. "Что же делать? Что делать?! — задавался он вопросом. — Она не чокнутая, просто одержимая. Здорово!". Дойл ещё раз посмотрел на замершее тело ведьмы. Слева от неё, под тумбочкой он что-то заметил. "Нож", — понял Дойл. Он перешагнул девушку и наклонился, не сводя с неё глаз. Пена перестала сочиться из её рта, когда его пальцы нащупали деревянную рукоятку, и клинок, как влитой, лёг в его ладонь. Он вновь переступил через её тело, вернувшись на своё место. Лезвие зловеще поблёскивало в угасающем пламени свечи. Крра! Услышал он с улицы. Карр! Крррра! Звук повторился, и он решил посмотреть, что там происходит. Раздвинув шкуры, Дойл выглянул наружу. В лучах уходящего солнца он увидел товарищей, стоящих саженях в тридцати от дуба и смотрящих поверх входа в него. Карканье раздалось прямо у него над головой. Дойл вздрогнул, и посмотрел наверх. Всё дерево было просто усеяно воронами. На всех ветках, способных выдержать их вес, сидели чёрные птицы, и все взгляды их чёрных глаз были устремлены на Дойла. "Боги, что же это такое творится! Бен, пришло время помолиться за нас всех", — произнёс он про себя, сжал покрепче в руке нож и вернулся в дом.

Глава 4. Лесной Оплот

Обшитый перьями плащ зашевелился, и Дойл отвлёкся от своего занятия. Он отложил деревяшку, заточенную уже, наверное, в десятый раз и подошёл к плащу. Медленно стянул капюшон и поймал на себе её испуганный взгляд. В её зубах была зажата палочка, толщиной с большой палец руки. С обеих её сторон была привязана верёвка, перекинутая через голову девушки. Дойл поднёс к её лицу нож и аккуратно перерезал шнурок.

— Зачем ты связал меня, гость мой? Я пленница твоя?

От такого вопроса Дойл опешил:

— Я… я просто хотел помочь, я видел твои судороги, пену изо рта и закатанные глаза. Наш лекарь, Тюдор, он говорил, что это Бесовская болезнь, что человека, охваченного бесами следует связать, вставить в рот палку и надеть на голову мешок.

— Со мной такое часто происходит.

— Прости, я не знал. Я же хотел помочь, — Дойл стянул с неё плащ и срезал путы на руках и ногах.

— Ты замотал мне руки.

— Раны на твоих ладонях, — он посмотрел на её кисти, — они были такие глубокие, я перевязал их.

— Спасибо, но не стоило. Их нет, — ответила ведьма, стягивая одну из повязок.

На пол упал аккуратно сложенный кусок ткани. Ведьма освободила вторую руку и уставилась на тряпочки, которые когда то были её одеждой. На её руках не было и следа от ран.

— Я не знал, что всё не так страшно, я просто хотел помочь. Мне нужна была чистая ткань, чтобы не навредить тебе. Я взял…

— Не надо больше слов, — перебила его девушка, — ты сделал всё, и даже большее. Я благодарна за оказанную помощь, — в её голосе он впервые почувствовал тепло. — Спасибо. За заботу, — а вот эти слова дались ей тяжело.

— Мои друзья, наверное, беспокоятся, надо как-то их проведать, — сказал Дойл и шагнул к выходу.

— Постой! Они не выпустят тебя, дай лучше я, — девушка поднялась и, пошатываясь, протиснулась к выходу, где скрылась за шкурами.

Дойл нагнулся, поднял с пола плащ с перьями и плащ, на котором она лежала, затем подвинул на место тяжёлый стол. В этот момент раздалось многоголосое карканье, и в комнате появилась ведьма.

— Я положил тебя на пол, так как не знал, как тебя закинуть наверх, — опираясь на стул, Дойл кивнул на гамак. — Как ты туда залазишь?

— На этот вопрос ответ ты не получишь, — она улыбнулась. — Друзья твои тебя желают видеть.

— Хорошо, пойду, покажусь им, — Дойл бросил взгляд на стол и удивился — на столешнице не было никаких пятен. Он обошёл девушку и пробрался сквозь шкуры на воздух. Четверо друзей оказались рядом с ним в тот же миг.

— Ты как? — схватил его за плечи Грег и заглянул прямо в глаза.

— Да, нормально, вроде бы. Посидел, отваров попил, — Дойл осмотрелся.

Ночь подходила к концу, и вокруг, то там, то здесь на траве виднелись тёмные пятна. "Вороны, — понял он. — Мёртвые. Да их тут десятки". Он вопросительно уставился на Грега и заметил, что лицо у того в ссадинах. Так же дела обстояли с лицом Героя.

— Что здесь случилось? Вы друг в друга дохлыми воронами кидались?

— Ты не поверишь, что тут было, — начал Грег. — Когда ты зашёл в её дом, отовсюду начали слетаться вороны. Один, два, три, затем десять, двадцать, пятьдесят… Когда их количество перевалило сотню, они разом набросились на нас и выгнали из-под кроны дерева. Как только мы оказались на лугу, птицы отстали и расселись на ветвях дуба. На любую нашу попытку подойти к дереву они отвечали атакой. И чем дольше мы ждали, тем больше их становилось. В тот момент, когда ты выглянул из-за шкур, ветви дуба уже трещали под их тяжестью. А после того, как село солнце, карканье начало раздаваться с деревьев, растущих на опушке. Похоже, сюда слетелись все вороны империи. Настоящее крылатое войско. Мы сумели разжечь огонь, обложились кострами и начали думать, что делать. У нас были два лука, один меч и коряга. Я дал луки Бену и Потту, Герою — меч, а сам взял дубину. Я решил во что бы то ни стало прорваться к тебе и пошёл первым, Герой прикрывал мне спину, а ребята стреляли из луков. Наверное, я успел сделать шага три-четыре, пока передо мной не выросла стена из птиц. Я махал дубиной вслепую направо и налево, вороны погибали, клевали и царапали мне лицо, а их павшие собратья тонули в вихре крыльев, уносящих их во все стороны, поэтому и валяются их тушки по всей поляне. Меня спас Герой, он вытянул меня из этой кутерьмы, но вороны выбили меч из его рук и отнесли ближе к дубу. Как только мы пересекли какую то невидимую грань, птицы вернулись на свои места. Вторую попытку я предпринял чуть позже. Мы раскидали горящие ветки вплоть до дома ведьмы, и я решил проскочить с разбега. Вороны встретили меня саженях в пяти от дерева сплошным потоком птичьих тел. Не помню, что было дальше. Меня привёл в чувство Бен, он и рассказал, что птицы врезались в меня с такой силой, что я перелетел через наш костёр. Тогда я понял, что без поддержки всех магов империи, нам к тебе не прорваться. А что, собственно говоря, там делала ведьма?

— Спала, — коротко ответил Дойл, а у Грега отвисла челюсть. — Что ж, нам надо собираться в путь, Дочь Воронов обещала нам встречу с людьми через два дня.

Когда они собрались, солнце уже озарило небо, и из дома вышла девушка, одетая в свой охотничий костюм. На её плечи был накинут плащ с вороновым пером. В руках она держала потрёпанный мешочек. Дойл подошёл к ней:

— Мои друзья убили твоих воронов, — он вспомнил ту кучу мёртвых птиц, которую они насобирали не далее, чем полчаса назад.

— Не стоит сожалеть о них, на смерть их долг вёл, как долг друзей твоих, спасти тебя.

— Да, но…

— …теперь мне хватит ворона пера ещё надолго, — закончила за него Дочь Воронов.

— Ты пойдёшь с нами?

— Наши пути ещё пересекутся, но ждут меня дела другие.

— Ага, ладно. Ну, так куда нам идти? Ты нас направишь?

— Ваш путь ведёт туда, — девушка протянула руку на северо-запад. — Лесная Застава, вот место то, где ждут вас люди, где долг вас ожидает.

— Спасибо тебе за всё, хозяюшка, — Дойл слегка поклонился, спрашивать, что за долг их ждёт, у него не было сил.

— Возьмите это, оно вам пригодится, — ведьма протянула ему мешочек.

Дойл взял подношение из её рук, ещё раз поклонился, развернулся и зашагал к своей группе. Первым его встретил Бен:

— Она что, остаётся?

— У неё другие дела.

— Подождите, мне надо, я на минутку, — крикнул через плечо уже нёсшийся к девушке Бен.

— Минутка не утянет, — ответил ему вслед Дойл, но Бен его уже не слышал.

А минутка затянулась сперва на десять, потом на двадцать минут. Дойл терпеливо ждал, глядя, как Бен ходит вокруг неё, машет руками, хватается за голову, приводит какие-то доводы и пытается заглянуть ей в глаза. Ведьма же не шевелилась, лишь изредка отвечала короткими фразами да натянула капюшон себе на голову, скрыв добрую половину лица. В итоге Бен потерял надежду, махнул в сердцах рукой и поникнув, ушёл, оставив её стоять в одиночестве. Ведьма повернула голову ему вслед и долго смотрела на удаляющегося от неё Бена. "Ей жаль, но это не её судьба", — понял Дойл. Бен вернулся, и они отправились дальше, в лес, туда, куда их направила Дочь Воронов, Защитница Земель Саммитов.

В молчании они шли не долго. Том и Потт уже давно о чём-то весело болтали, Грег шёл замыкающим, поглядывая по сторонам. И спустя какой-то час его догнал Бен:

— Дойл, ты знаешь, почему она с нами не пошла?

— Она сказала, что её ждут какие-то дела.

— А-а-а, ну-у-у, про меня что-нибудь говорила?

— Да, было дело.

— А, что? Что я урод?

— С чего ты взял?

— Я был уверен, что она пойдёт со мной. А там, у дуба, я просто умолял её пойти, я даже сам хотел остаться с ней, но она не согласилась. Говорила что-то, но я так и не понял. Вчера нам было так хорошо вместе, а сегодня она как кусок льда.

— Она видит будущее и верит в судьбу. Она говорила, что её судьба где-то ещё, а твоя совсем в другом месте.

— А может она врала?

— Может, врала, а может, и нет. Помнишь нашего полководца?

— Да, генерал Цириус Кай, а что?

— Ты с ней провёл больше всего времени, не упоминал случайно его имени?

— Нет, точно нет.

— Она назвала его по имени, сказала, что он предатель и нас никто не пришёл спасать.

— Но это не означает, что она не может лгать!

— Ведьма не лжёт. Я верю ей.

— Ладно, хорошо. А о чём вы ещё разговаривали?

— По большей части я не понял ничего. Что-то про королей, зверей, зиму. Да, ещё сказала, что мы умрём, — это заявление заставило Бена передёрнуться, — а может, не умрём. А может, умрём, но не все.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А вот что хочешь — то и понимай. Наверное, это единственное, что я понял из её речей.

Бен замолчал, а вскоре и вовсе отстал, погружённый в свои думы. Дойл посмотрел по сторонам. Лес был прекрасен. "Конец лета — лучшая пора, — подумал он, — в лесах грибы, ягоды, орехи. На полях созревают урожаи. Ещё чуть-чуть — и уборка. А там до свадебной поры недалеко. И деревья! Они уже начали покрываться золотом!". Эта мысль заставила его улыбнуться. Он вдохнул прохладный воздух полной грудью. "А что тут у нас?" — спросил себя Дойл подняв мешок на уровень глаз. Он опустил его ниже, развязал тесёмку и запихнул внутрь вторую руку. Его добычей стали куски завяленного мяса.

— Парни! Сегодня пируем! — радостно воскликнул он.

И действительно, обед удался на славу. На дне сумки он нашёл тот охотничий нож, чья рукоять так пришлась по ладони Дойлу.

Без происшествий они шли до вечера и устроили привал между близко растущими осинами.

— Как интересно, — сказал Дойл ни к кому конкретно не обращаясь, — заходили в ельник, затем перешли в осиновый лес, на болотах повстречали ведьму среди берёз и вот снова осины.

— И за всё время один дуб, — добавил Бен.

"Да, действительно, один дуб", — удивился Дойл. Смеркалось, и пора было устраиваться на ночёвку. Сегодня его дежурство выпало среди ночи, так что он лёг, стараясь поскорее заснуть. Эта ночь была спокойной. Утром они наспех перекусили, собрались и отправились в путь. Новый день тянулся безмятежно, пока навстречу им не вышла пара мёртвых, скованных друг с другом цепью. "Вот и всё", — сказал про себя Дойл, глядя, как Том и Потт отправляют неразлучную парочку к праотцам. А там где один мертвец есть и другой. С каждым часом на их пути восставших становилось всё больше и больше. Пару раз они повторяли тактику ударов щитами с разбегу, но всё чаще им приходилось отбиваться, а не нападать. И вот настал тот момент, когда отбиваться уже не имело смысла. Они просто бежали в том направлении, куда указала ведьма. Дойл бежал первым, снося щитом тех, то приближался слева, и рубя мечом тех, кто нападал справа. Новобранцы только в крайнем случае выбрасывали копья в сторону врага. Пример Бена, лишившегося своего оружия, их немного научил: Бен тогда пронзил копьём голову врага, а вытащить не успел. Герой потом отдал ему своё, а сам выхватил меч. Грег бежал в конце, добивая тех, кто пытался встать. Этот безумный марафон со смертью продолжался уже несколько часов, осины сменились соснами, и силы их были уже на исходе, когда впереди замаячило свободное от деревьев пространство.

— Быстрее! — подгонял всех Дойл. — Ещё чуть-чуть!

Это его "чуть-чуть", придало новых сил и ему самому. С каждым шагом он приближался к спасению, пока не услышал крик сзади. Он резко остановился и обернулся. Потт кубарем летел вниз по склону. Дойл не думая кинулся за ним, по пути сбив мертвеца. Тот весело кувыркался, догоняя Потта и устилая свой путь отлетевшими конечностями. Остальные вслед за Дойлом кинулись вдогонку споткнувшемуся другу. Дойл подбежал к Потту когда тот уже пытался встать, но резкая боль свалила его на землю.

— Моя нога! — завопил он. — Я не могу встать!

— Мы тебе, — выдавил Дойл, пролетая мимо Пота, — поможем, — его меч раскроил череп мертвеца.

К этому моменту подтянулись и остальные.

— Что с тобой? — уставился на Потта Грег, и ответом ему было жалобное скуление.

— Ноге конец, — ответил за него Дойл. — Его придётся нести.

— Мы не дойдём, — прошептал одними губами Грег, но Бен и Том это заметили.

Дойл уложил ещё одного мёртвого. В голове застряла мысль: "С раненным мы не уйдём от них, но надо что-то делать". Он был мрачнее тучи, когда произнёс:

— Встать в круг, держать оборону! Не подпускать их в Потту!

И они встали насмерть, защищая раненого товарища. Ждать первой атаки им пришлось недолго. Уже через мгновение первый восставший набросился на Грега. Грег отрубил ему голову, и повернулся к следующему противнику. Дойл тоже не скучал, щитом оттолкнул одного, второго пнул ногой и затем добил обоих лежащих мертвецов. Том и Бен действовали в паре: Бен копьём бил тех, что на расстоянии, Том мечом резал тех, что подходили ближе. Прошла минута, другая, количество павших мёртвых вокруг них увеличивалось, а их поток только усиливался. Всё чаще мимо них пролетали споткнувшиеся выше по склону восставшие. И вот настал момент, когда один такой снаряд врезался в защитника. Грег лишь успел принять удар на щит, а его левая рука с такой силой врезалась ему в грудь, что он взмыл в воздух, сделал сальто над лежащим Поттом, и свалился в кучу упокоенных мертвецов. Меч не замедлил покинуть его, а вслед за ним и шлем. Мягкие тела смягчили удар и Грег, кувыркнувшись ещё раз, распластался на земле. Спустя секунду, над ним нависла тень.

— Дойл, это ты? — спросил он слабым голосом. Ответом ему было шипение и клацанье челюстей. Холодные пальцы схватили его за горло, и Грег понял, как он ошибся. Он просунул щит между собой и мертвецом, не давая тому навалиться всем своим весом, упёрся в него правой рукой и попытался отодвинуть от себя бывшего человека. И ему удалось! Но тут мертвец стал тянуть к себе его шею. Тогда Грег упёрся в пах мертвецу коленом и перекинул его через голову. Мертвяк шмякнулся в шаге от него, пару раз перекатился и начал подниматься. Грег тоже решил вскочить, но тут его тело пронзило болью, выстрелившей из ноги. Он стоял на одном колене и видел, как смерть приближается к нему вверх по склону. В его павой руке не было оружия, а рука со щитом безвольно повисла плетью вдоль тела. "Кинжал!" — промелькнула мысль в его голове. Он опустил руку, и его пальцы нащупали рукоятку, обтянутую кожей. И вот в его руке уже сверкал острейший клинок — его спасение. Один удар — и ходячий мертвец присоединился к мертвецам лежачим. Грег повернулся на звуки боя. Дойл совсем приблизился к ребятам, пытаясь сдерживать атаки за себя и за него, но его одного явно не хватало. Один мертвец всё же сумел проскочить. Грег дёрнулся, в попытке помешать тому добраться до Потта, но резкая боль повалила его на колени. Когда он поднял голову, то увидел, как мёртвый вцепился своей гнилой пастью в бровь Потта. Мертвец дёрнул головой, и на его облезшую челюсть брызнула горячая кровь. Раздался нечеловеческий крик, и Грег взглянул на лицо бедного Потта, лишившегося брови и части кожи со лба. Потт неистово задергался, а его белый глаз болтался в красной глазнице, более не прикрываемый веком. Голову чудовища пронзил меч, но на место одного мёртвого пришли трое. Крик сменился бульканьем, когда мёртвецы добрались до его горла. Дойл подскочил к Грегу, Бен и Том прикрывали ему спину:

— Ты как, можешь идти? — спросил он, шаря глазами по сторонам.

— Со мной вам не дойти, — отозвался Грег. — у меня половина тела переломана.

— Ничего, дойдём! — Дойл закинул его руку себе на плечо. — Потт нам поможет.

— Как? — удивился Грег, но тут до него дошло: мёртвые всей толпой повалили лакомиться тёплой человечиной.

И они помчались вверх по склону со всей скоростью, на которую только были способны. Том и Бен расчищали им путь, а Дойл и Грег старались не отставать, хотя каждое движение, каждый шаг, каждый вдох пронзал Грега острой болью. И вот они уже выбрались на вершину склона и пустились в сторону людского поселения. Но мёртвые, встречающиеся на их пути, не чувствовали крови Потта. Они пустились вслед за ними с одним желанием: догнать и сожрать. С каждым шагом спасение было всё ближе. Среди сосен виднелся высокий бревенчатый забор, а из-за него выглядывали крыши домов. Дойл начал взглядом искать ворота или калитку, или хотя бы какой-нибудь другой способ попасть внутрь. И, наконец, увидел! Справа, невдалеке, виднелось строение, которое могло быть только воротной аркой. Дойл заорал парням, бегущим впереди:

— Правее! Там ворота!

Последние шаги они преодолевали из последних сил. Они выиграли время, но ворота оказались запертыми. Дойл отпустил Грега и заорал что есть мочи:

— Впустите нас! Откройте ворота!

Но никто не отозвался на их зов. Бен и Том приготовились к обороне, встав к воротам спиной. Грег тоже поднялся, сняв с руки щит и держа кинжал наизготовку.

— Мы здесь! Откройте! Впустите! — не унимался Дойл, долбя по воротам кулаком.

Он обернулся — мёртвые становились всё ближе и ближе. Дойл взглянул на стену, пытаясь найти путь внутрь, минуя ворота. В высоту с два человеческих роста, брёвна, поставленные вертикально и заточенные по верху. Перед стеной неширокий ров с небольшим земляным валом снаружи. Дно утыкано кольями, направленными в разные стороны. Кое-где на колья были насажены дёргающиеся мертвяки, не в силах выбраться из ловушки. Служа в легионе, они с лёгкостью преодолевали такие укрепления, но сейчас, не имея ни осадных машин, ни просто лестниц преграда была непреодолима. Дойл понял, что спустя два десятка дней, смерть выиграла эту гонку.

— Вы кто такие? Вы чего сюда пришли? — раздался ворчливый голос сверху.

Дойл вздрогнул от неожиданности и задрал голову. Сверху, держа его на прицеле, на него взирал мужик средних лет, в кожаной бесформенной шапке.

— Спасите нас! Мы легионеры!

— Не знаю я никаких легионеров! — огрызнулся лучник. — Проваливайте!

— С нами раненый! Ему нужна помощь!

— Барни, смотри, сколько они за собой гуляк привели! — раздался голос справа. Дойл повернул голову и увидел ещё пару лучников, стоящих по ту сторону от ворот.

— Да видел я! Они весь лес избегали, собирая их! И привели прямо к нашим воротам!

— Мы спасались! И один наш друг остался в этом лесу! — парировал Дойл, оскорблённый этим заявлением. Сзади раздался чавкающий звук, Дойл обернулся и увидел мертвяка с разрубленной головой, лежащего у ног Тома.

— Барни! Может, впустим их! Видишь, они гуляк рубят!

— Знаю я их! Мы их впустим, а они ворота откроют! Колдуны, проклятые твари! Что им стоит парочку своих уложить!

— Да пошёл ты! Подонок! Скажи хотя бы где тут Лесная Застава! — взревел оскорблённый Дойл.

— Нет тут никакой заставы! Катитесь откуда пришли, а то я сам вас укокошу. Так стрелами нашпигую, что ни один гуляка не доберётся!

— Ублюдок, — прошипел Дойл, отвернулся и вынул меч.

Пока он вёл переговоры, за его спиной вновь развернулась битва. Справа и слева их прикрывал ров, сзади — стена, так что удерживать им следовало только одну сторону. Том и Бен сдерживали поток, стараясь бить точными ударами в голову, а если что-то шло не так, на помощь приходил Грег, вонзая свой кинжал по рукоять в голову врагу. Дойл занял место между Томом и Беном, и несколько раз ударил мечом по щиту, привлекая к себе как можно больше мёртвых. Первого он встретил прямым ударом в голову, второго оттолкнул щитом, и его череп проткнуло остриё копья. Третий и четвёртый слегли от размашистых ударов. Пятого он поймал, когда тот пытался прокрасться к Тому. Дойл с ненавистью свернул ему шею и пнул в спину, направляя его в толпу мертвецов. Он с размаху врезался щитом в ещё одного, но не устоял на ногах, и они одновременно упали на землю. Голова, лишённая тела, отвалилась и укатилась в ров. Пятый, шестой, седьмой — он поочерёдно снёс им головы, орудуя мечом. Дойл сделал шаг навстречу мертвецам. Восьмой лишился руки, девятый макушки. Десятого Дойл ударил левой рукой, краем щита. Лобные кости с хрустом вошли вглубь черепа. "Десять — круглое число", — заметил Дойл. Одиннадцатый банально лишился головы. "Снова ты! — закипел Дойл от негодования, видя, как к нему приближается однорукий мертвец. — Восьмой, живучая сволочь!". На этот раз он нанёс удар сверху вниз, разрубая голову пополам. В следующий момент он увидел, что слева к нему приближаются сразу три восставших. Он метнулся к ним навстречу и нанёс размашистый удар щитом. Мертвецы разлетелись, а крайний свалился в ров. Один из кольев вышел через его рот.

Грег видел этот удар. "Куда же ты попёрся, чучело!" — воскликнул он про себя, ковыляя на помощь к другу. Мертвец обошёл Дойла сзади, и вцепился ему в правое плечо. Дойл резко дёрнулся вперёд и кольчуга, не хуже клещей палача, вырвала с десяток гнилых зубов. В следующую секунду Дойл нанёс сокрушительный удар локтем в голову. "Рухнул замертво", — заметил Грег, переступая тело с разбитой головой. Он осмотрелся. Справа Том, маша мечом из стороны в сторону, удерживал свою позицию, хотя он рубил больше рук и ног, чем голов. "Надо было дать ему свой щит!" — поздно спохватился Грег. Слева Бен, медленно отступал, нанося точные удары копьём в голову врагу. Ров уже был заполнен с обеих сторон увязшими в нём мертвецами. Грег заметил надвигающегося на него мертвеца, он выждал момент и всадил кинжал в его лоб, как и предыдущему. Клинок застрял, Грег на мгновения потерял бдительность и получил толчок в плечо. Теряя равновесие, он опрокинулся на спину и увидел, что мертвец, споткнувшийся и свалившейся на него, уже встал на ноги. Грег попытался вскочить, но острая боль пронзила всё тело. "Это конец", — понял он и в этот же момент кончик меча Тома рассёк голову восставшего. Грег облегчённо выдохнул, но в ту же секунду на его шее сомкнулись холодные пальцы. Мёртвый обошёл его сбоку и напал, находясь вне поля зрения. Грег поднял кинжал и ткнул не глядя. Клинок нашёл свою цель, увязая в холодной плоти, но мертвец не ослабил хватки. Грег попытался развернуться и увидел, что у мертвеца не хватает кисти второй руки. "Том, растяпа", — выругался Грег и попытался ухватить кинжал левой рукой. Это была плохая идея. Острая боль пронзила его тело, в глазах потемнело, и мимолётной слабости хватило, чтобы мертвец не побрезговал ей воспользоваться. Он потянулся к шее Грега второй рукой, и острая кость вошла в незащищённое горло.

— Грег! — рёв Дойла заглушил все звуки вокруг. Мертвец нависал над Грегом, щёлкая зубами, а у того изо рта вырывались беззвучные слова. Восставший дёрнулся, Грег выплюнул кровью. Дойл отвернулся и всадил свой меч в голову ближайшему врагу, и тот застрял в гнилой черепушке, другого он огрел щитом, пока Грег медленно лишался своего лица, пропадающего в чреве монстра. Дойл нагнулся и вытащил из сапога нож, развернулся и силой метнул его в цель. Острейший клинок вошёл в голову мертвеца как в кочан капусты. Мертвец рухнул рядом с Грегом: убийца и его жертва. Дойл застыл, опустив руки, глядя на тело друга. Он понимал, что Грег уже мёртв. Тварь успела сожрать чуть ли не половину его лица. В чувство его привел странный свист и мелькание, то слева, то справа. Он поднял глаза и увидел с десяток лучников, стреляющих в их сторону. Дойл обернулся, смотря, как мертвецы падают, не доходя до него. Из их голов торчали стрелы. От созерцания этой картины его отвлёк протяжный скрип. Дойл снова обернулся и увидел, как открываются ворота. Навстречу им выбежали шесть мужиков с копьями наперевес, и стали отгонять мёртвых, прорвавшихся сквозь обстрел. Его схватил под руку Бен, Том нашёл его меч и уже через мгновенье они оказались внутри деревушки. Ворота закрылись с таким же протяжным стоном.

Глава 5. Живые и мёртвые

— Барни, осёл, ты чего творишь! Ты их всех чуть не убил! Ты разве не видишь, что это живые?

Дойл обратил внимание на последнее прозвучавшее слово: "Живые. Они живы. И Грег был бы сейчас жив".

— А что я то, в самом деле? — оправдывался Барни. — Они привели к воротам целую ораву гуляк! А вдруг они колдуны, и ночью откроют ворота своим? Я их и сейчас выкинул бы через забор!

Трёп этого человека вывел Дойла из себя. Его щит и шлем упали на истоптанную землю, поднимая облачка пыли, он развернулся к обидчику и зашагал к нему. Барни заметил опасность и попытался увернуться от летящего в его челюсть кулака. Потёртая кожаная шапочка упала в пыль, а вместе с ней и пара зубов недотёпы. Дойл схватил за шиворот лучника и прижал его спиной к обратной стороне стены.

— Слушай меня, Барни, — прорычал Дойл, — ты сегодня стал причиной смерти одного очень хорошего человека. Этот человек верой и правдой служил империи, защищал слабых и невинных десять лет, не задумываясь прикрывал своим щитом спины таким, как ты и был моим лучшим другом. Я хочу сейчас разорвать тебя на кусочки, и скормить их тем, от кого мы бежим уже три недели, — тяжёлый взгляд Дойла приковал Барни к стене лучше любых оков. Дойл выждал с минуту, и резко отпустил хватку. — Лучше тебе держаться от нас подальше, пока мы не уйдём.

Барни, потерявший дар речи, осел на пятую точку. Дойл зашагал к оставшимся выжившим. По пути он бросил стоящим у ворот селянам:

— Мы не задержимся надолго в этом проклятом месте. Дайте нам воды, и мы тот час уйдём.

— Не стоит так торопиться, уважаемый, — услышал он мягкий доброжелательный голос.

Дойл узнал этот голос — тот же, что и обращался к Барни. Он остановился и посмотрел налево. Перед ним стоял высокий мужчина средних лет, худощавый с длинными кудрявыми волосами.

— А ты ещё кто такой, — прошипел он со злобой незнакомцу.

— Я — Гонор, сын Полика, староста Лесного Оплота.

— Какое мне дело до того, кто ты? — может, он и не хотел грубить, но уже не мог себя сдерживать.

— Ошибаешься, уважаемый. Прошу, пройдём со мной, поверь мне, — весь его вид излучал доброжелательность.

— Вы оставили нас без единого шанса на спасение и просто смотрели со стены, как мы цепляемся за последнюю надежду, пытаясь выжить. И после этого мы должны тебе верить, Гонор, сын Полика?! — Дойл не доверял старосте, уж больно тот был спокоен.

— Что ж, вы имеете право злиться, и мне очень жаль, что всё так вышло, — Гонор опустил взгляд и покачал головой из стороны в сторону. — За последний год мы пережили множество потерь и поверьте, ваша боль мне знакома. Весть о вас дошла до меня не сразу, и когда я подошёл сюда, вашего друга… его уже не возможно было спасти. Простите меня за такую нерасторопность, — Гонор был искренен, и Дойл это чувствовал.

— Что вам от нас нужно?

— Я хочу загладить свою вину. Прошу, пойдёмте со мной, — Гонор отвёл одну руку в сторону, показывая свою доброжелательность и одновременно указывая направление, куда следовало идти.

Дойл вложил в ножны поднятый с земли меч, поправил на голове шлем и перекинул на спину щит. Оказаться безоружным посреди этой странной деревни ему совсем не хотелось. Он шёл слева от Гонора, отставая на полшага, и не спуская глаз со старосты. А староста тем временем не умолкал:

— Вы первые, кто вышел к нам из лесу с восточной стороны деревни. Точнее не первые — пару раз мы видели колдунов. Это они наслали напасть на наш лес. Они подняли мёртвых. Лес на востоке просто кишит ими. Я не думал, что там можно выжить! Как, кстати, вам это удалось?

— Повезло, — коротко ответил Дойл.

— Что ж, без везения, действительно, это было бы невозможно! Здесь, вокруг деревни их намного меньше!

Дойл и Гонор пробирались всё ближе к южному краю поселения. И тут взгляд Дойла упал на каменное здание, возникшее перед ними.

— Вы искали "Лесную Заставу", — произнёс староста, проследив за их взглядами, — вы не сильно ошиблись.

"Лесная Застава, — прочитал Дойл выбитую в камне надпись над входом в здание. Буквы почти истёрлись, но ещё были видны. — Так вот, что это такое!" А была это не что иное, как дозорная башня Старой Империи, Империи Когена. От её величия осталось два этажа, хотя в былые времена она возвышалась над деревьями.

— Вы не сильно ошиблись, уважаемый, ища Лесную заставу, — повторился староста. — Наша деревня называется Лесной Оплот, в честь того, что люди сплотились вокруг древней башни. И хоть башня обрушилась, люди всё равно остались верны этому месту.

Дойл посмотрел по сторонам и увидел вокруг себя дома на каменных основаниях. В большинстве двухэтажные, нобыли и простые, в один этаж. Куда ни глянь, ходили люди, таращившиеся на них во все глаза. Гонор, видя заинтересованность Дойла, продолжил:

— К сожалению, в округе больше нет людей. Были, ещё когда колдуны со своей армией шли на север. Пойдёмте обратно, — обратился он к Дойлу. — Южнее были две деревеньки — Озёрная и Большой Клык. Так вот, когда колдуны вернулись, мёртвые начали вставать из могил. Мы кое-как бились с ними, но вскоре случилось непоправимое. В одну ночь не стало Озерной. Они пришли огромной толпой и убивали всех, кто попадался на их пути. Лишь горстке людей удалось выжить: они не бросились в лес, ища спасения, а прыгнули в лодки и отчалили от берега. Они приплыли в Большой Клык и поведали местным о случившемся. Местные им не поверили и решили их наказать за враньё, закидав камнями. Но в этот момент пришли первые гуляки. Клыковцы разделились на две группы: те, кто решил уйти и те, кто остались защищать деревню. Те, кто ушли, пришли к нам, и мы впустили их — сорок восемь человек. Вот они все, — Гонор указал на центральную площадь, туда, где был разбит целый палаточный городок. — Вечером пришли ещё двое, они и рассказали, что случилось. Первую толпу гуляк они легко отбили и уже решили отпраздновать победу, как пришли остальные. Последние выжившие в отчаянье подожгли деревню и видели, как мертвецы тянут свои руки к огню.

Гонор перевёл дыхание:

— Уважаемый, прошу, пройдёмте в мой дом.

Дойл последовал за старостой, Бен и Том двинулись следом. Дом Гонора был в один этаж, маленький, накренившийся набок с соломенной крышей. Внутри он выглядел ещё беднее, чем жилище ведьмы: стол, пара стульев, бочка, печь да лавочка. Да под потолком свисали пучки разных сушёных трав.

— Прошу, садитесь, — он указал рукой в сторону стола. — Вы, наверное, проголодались? У меня только…

— Спасибо, хозяин, дай нам лучше попить, — перебил его Дойл.

— Да, конечно, как же я мог забыть! — Гонор чуть ли не бегом кинулся с ковшом к бочонку с водой. — Вот, держите.

Дойл принял ковш из его рук и протянул его Бену, затем Тому. Сам он отхлебнул последним.

— Спасибо тебе, хозяин. Ты прости, но нам следует идти дальше.

— Что вы, что вы! — всплеснул руками староста. — За стеной сейчас толпа гуляк, а вы изнеможенны, вы и пяти минут не протяните. Через пару дней они разбредутся по кругам, и вы сможете спокойно пройти.

— Куда они разбредутся? — удивился Дойл.

— По колдовским кругам, или просто кругам. А вы что, ни разу не натыкались на такой? — спросил его Гонор.

— Не видали мы никаких кругов.

— Надо же, удивительно! Прошли половину леса и не наткнулись ни на один круг! Вот это да.

— Ты нам лучше скажи, что это за круги такие?

— Мы думаем, их оставили колдуны, когда возвращались. Это такие пни, на которые нанесены какие-то руны. Да, ещё тряпьём они завешаны. Деревья вокруг них завалены и из их стволов выложен круг. А пень стоит равно по центру круга. Ещё там какие-то прутики железные с печатями магическими понатыканы.

— А на пне, небось, череп лежит, — вставил своё слово Бен.

— Нет-нет-нет, там и не пахнет смертью. И гулякам внутрь круга хода нет!

— Откуда такие познания, староста? — поинтересовался Дойл. — Ты сам их видел? А что магические они почём знаешь?

— Так мы вблизи деревни два таких нашли! Меня привели, осмотреть их, как грамотного. А я и решил, раз жили мы без них столько лет, то и дальше без них проживём. Срубили мы пеньки те, да сожгли на месте. Вот только когда ко второму подошли, гуляки нас и окружили. Мы в круг забрались, спиной к спине встали, а они подойти не могут, через бревно переступить не в силах. Мы их прямо из круга-то поубивали всех. А как уничтожили мы их, перестали умершие вставать. Донька, дурачок нашенский, как-то пошёл в лес да не вернулся. Через две недели нашли мы его со свёрнутой шеей. Упал он, да так и лежал до нашего прихода.

— Спасибо, тебе, хозяин, за свой рассказ. Впервые такое слышим.

— Послушай, уважаемый…

— Меня зовут Дойл. Это Бен и Том. Мой друг, Грег, остался за забором…

— О Греге мы позаботимся. Наши лучники будут стрелять в каждого, кто к нему приблизится. Как только сможем, мы похороним его на Фиолетовой горке.

— Там, в лесу, с нами был ещё один парень. Он погиб недалеко от вашей деревни. Его звали Потт.

— Мы поищем Потта. Скоро стемнеет, а вам стоит найти место для ночлега. Я могу посоветовать остановиться в Лесной Заставе. Местные обходят башню стороной, молвят, там призрак живёт.

— Мы видели кого-то пострашнее призраков. Пойдёт.

— За моим домом вы найдёте немного хвороста для костра.

— Хорошо. Спасибо, Гонор.

— Увидимся завтра, Дойл.

Дойл кивнул и вышел из дома. Он сказал парням набрать веток, а сам полез в башню. Вход был на втором этаже, к которому была приставлена старая хрупкая лесенка. Пока Дойл карабкался по ней, она опасно поскрипывала под его весом. Оказавшись наверху, он заметил, что стены и перекрытия были целы. Дойл поднялся на следующий этаж. От третьего этажа остался один пол, да и тот был покрыт густым ковром из мха и лишайника. Дойл взглянул на запад, туда, где заходило солнце. Оно окрашивало темнеющие небеса в пурпурные тона. Он перевёл взгляд на север, где стена сосен ограничила видимость. Но он заметил, что за внешней стеной деревни строится ещё одна. Деревня расширялась, не вмещая в себя вновь прибывших. Потом он посмотрел на восток, туда, откуда они пришли. Деревья, деревья, снова деревья и больше ничего. Где то там, среди леса, лежит скелет Потта, который, слава Богам, никогда не поднимется и не захочет никого убить. Юг привлёк его сильнее всего. Озеро, играя уходящими лучами солнца, находилось чуть ли не на грани видимости. А вокруг него расстилался ковёр из деревьев, издалека выглядевших словно зелёно-золотое море. Деревня возвышалась над всем этим великолепием, открывая взору прекрасный вид. Прямо под деревенскими стенами пробегал ручеёк, своим журчанием дополнявший обманчивую тишину и спокойствие этих мест. Но кое-что особенно привлекло его внимание: огромный старый дуб возвышался на самом краю деревни, вплотную примыкая к стене. "Всё это время тебя от нас скрывала башня, лесной великан", — улыбнулся своим мыслям Дойл, и тут же за его спиной раздался шорох, заставивший его обернуться.

— А я и не видел, что здесь растёт дуб, — удивился Бен. Этот поменьше того будет.

— Да, поменьше, — согласился Дойл. "Кто знает, какие чары применяла ведьма?" — а вслух произнёс, — а где Том?

— Полез в подвал, — ответил Бен.

"Герой он и есть герой", — решил Дойл и спустился вниз. Пора было готовиться ко сну.

Спустя четыре дня люди вокруг успокоились, привыкнув к их присутствию. Мечи были наточены, кольчуга почищена, дырки на одежде залатаны. Они бесцельно слонялись по лагерю, залезали на стену, считали дома. Дойл насчитал тридцать три дома, из них двадцать два были двухэтажных, десять одноэтажных и один большой, длинный дом, и это не считая их башни. Когда то давно, в легионе, его научили считать. Обычно всех учили до десяти, но Дойл решил пойти дальше других, и научился до ста. Там же он познал искусство чтения. А вот с письменностью у него ничего так и не вышло. Что ни говори, а империя любила хвастать своими солдатами.

На второй день к нему подошёл Гонор и вручил нож, подаренный ведьмой. "Мы закопаем его вечером, подходи", — сказал староста, вручая ему клинок. И он пришёл, коротко простился и закопал сам. "Прощай, мой старый друг", — сказал последние слова Дойл, и воткнул в землю у его головы длинный кинжал, который принадлежал Грегу. Дойл отвернулся и зашагал прочь. Грега больше не было, но он навсегда останется в его сердце. Пару раз он замечал Барни, но тот, едва его увидев, исчезал словно дым от костра развеянный ветром. В конце четвёртого дня его нашёл Гонор, и попросил оказать услугу:

— Дойл, я знаю, вы собираетесь уходить, но не мог ли ты кое-чему научить нас? — попросил его сын Полика.

— Если это в моих силах, то помогу.

— Понимаешь, в день, когда вы пришли, я видел, как ты дрался с гуляками. Никто в нашей деревне и близко к тебе не стоит в мастерстве боя. Мы неплохие стрелки, но что если они прорвутся внутрь деревни? У нас здесь более полутора сотен человек, Дойл, и им нужно знать слабые места мертвецов.

— То есть, ты хочешь, чтобы я разделал мёртвого у них на глазах?

— Это было бы верхом того, что я могу попросить.

— Собирай всех самых умелых воинов завтра в полдень у ворот, Гонор, а то я уже засиделся без дела.

В назначенное время его ждали восемь бойцов и Гонор, а на стене стояло больше лучников, чем обычно. Дойл осмотрел ребят — все рослые, широкоплечие, молодые.

— Итак, что вы знаете о нашем враге? — спросил Дойл.

— Они мертвы, но ходят, — сказал здоровяк с кустистой бородой.

— Их укусы ядовиты, — добавил другой.

— Они хотят нас сожрать, — вставил третий, и в воздухе повисла тишина.

— Ну что, всё? Не густо. Да, они мертвы, да, они нас едят, но укусы их не ядовиты, хотя и опасны. Восстав, они перестают гнить, мертвецкие яды покидают их тело. Они не могут залечивать свои порезы, и они не замечают потери конечностей. Они не дышат, но издают стоны. Вода их успокаивает, а огонь манит. Как и тепло человеческого тела. Они слепы, но слышат стук сердца. Они медлительны и они не чувствуют боли. Маги называют их зомби, мы же говорим мёртвые. Я попросил Гонора не отстреливать приближающихся к деревне мертвецов. И вот на подходе у нас есть один. Ну-ка, чем вы вооружены?

— Луки, копья, топоры. Есть пара мечей. Мы их с гуляк сняли.

— Топор подойдёт. Дай мне, — Дойл протянул руку и взял у бородача оружие.

Это была не боевая секира, а самый обычный топор, идеально подходивший для рубки леса.

— Он уже у ворот! — раздался голос одного из лучников.

— Пора, — выдохнул Дойл, и его бригада дружно раскрыла обе створки. Мёртвый стоял прямо за ними и тут же бросился к ближайшему человеку. Тот вскрикнул, и хотел было удрать, но Дойл вмешался и отправил восставшего обратно за ворота ударом колена. "Да они боятся к ним приближаться, — осенило Дойла. — Ничего, мы это поправим".

— Смотрите все, как он неповоротлив! — Дойл вновь нанёс удар мертвецу, но на этот раз ногой в грудь, — как он медлителен, — поднявшийся мертвец кинулся на Дойла, но тот играючи уворачивался от его атак, — как неуклюж, — Дойл поднырнул под вытянутые руки нападавшего, оказался за его спиной и ударил кулаком по затылку.

Мертвец вновь оказался на земле. Зрители с интересом наблюдали за происходящим. Дойл встал на мертвеца обеими ногами и продолжил:

— В одиночку, такие здоровые ребята как вы можете забить его руками. Бейте в голову с самой дури, и гнилой череп не выдержит. Но, у вас есть оружие, и сейчас я покажу вам то, о чём рассказывал в деревне, — с этими словами он спрыгнул с тела и развернулся к противнику лицом.

Мертвец поднялся и с шипением бросился на него. Дойл врезал ему кулаком слева в висок, и пока тот восстанавливал равновесие, перехватил топор обеими руками и нанёс удар сверху. Острое лезвие целиком отсекло руку, не оставив даже культи. Мертвец пошатнулся и как ни в чём небывало вновь кинулся на Дойла, вытягивая вперёд уже одну руку. Дойл, чтобы подготовиться к следующему удару, с силой врезал тому обухом по челюсти. На этот раз мертвец упал, потеряв целую горсть зубов, а когда он встал, то получил очередной размашистый удар. Топор отсёк правую руку и вошёл в тело, с хрустом ломая рёбра.

— Как видите, удар в сердце его не остановит. Я отрубил ему обе руки, а он этого даже не заметил, — Дойл резко выдернул топор и мертвец вновь полетел на землю.

Пока восставший в очередной раз поднимался, Дойл переложил топор в левую руку и достал из сапога нож.

— Вы можете выпотрошить его, — сказал он, полоснув противнику по животу, — если хотите посмотреть, что он ел, — тёмные внутренности посыпались наружу.

А восставший, не смотря ни на что, всё так же хотел прикончить Дойла, хоть и потерял треть своего тела. Его начало заметно шатать, но он настойчиво пёр вперёд.

— Отрежьте ему ногу, — Дойл присел и резанул трупу под колено, лишая того устойчивости, — он упадёт и захочет достать вас, — мертвец сделал шаг и упал. Лёжа, он продолжал извиваться, пытаясь подняться при помощи отсутствующих рук. — Вы можете даже отрубить ему голову, — нож Дойла воткнулся в шею восставшему, движение влево, вправо, хруст — и голова отделилась от тела, — но он продолжит существовать, — мощным пинком он послал голову поближе к селянам. Те отшатнулись, когда голова подкатилась к ним. Она всё так же продолжала щёлкать челюстями, хотя другие звуки перестала издавать. — Его тело умрёт. Единственный способ покончить с ним — пробить череп, — с этими словами Дойл нанёс сокрушительный удар топором по голове. Череп лопнул как гнилая тыква.

— Если в ваших руках меч — разделать его ещё проще. Копьё не даст им приблизиться к вам, но бить им следует только в голову. Щит одинаково хорош как для защиты, так и для нападения. Как управляться с ножом и топором вы только что видели. Любая защита вам пригодится, особенно лица и шеи. Кольчугу они не в силах прокусить, но и стеганка не из худшего, что вы можете на себя надеть. Но помните главное — поодиночке они не так опасны, как если нападают группами. Большая группа просто задавит вас массой, но и её можно удержать. Когда мы входили в лес, нас было пятнадцать, но заняв выгодную позицию и не испугавшись этих тварей, мы положили около сотни мертвецов, потеряв троих своих. А теперь приготовьтесь, к нам пожаловали гости.

И в самом деле, к ним направлялось несколько мертвецов. Не группой, а поодиночке, с разных сторон.

— Выбирайте себе любого, хватайте своё оружие и вонзите его в их головы!

Мужики похватали топоры, копья и мечи и ринулись в атаку. Дойл видел, с какой яростью они сокрушают черепа. "Догулялись, — улыбался он. — Теперь эта полянка стала для них не такой безопасной". До вечера они успокоили ещё не одного гуляку, Дойл следил за ними, показывал лучшие приёмы со щитом и копьём, демонстрировал искусство владения мечом. Закончили упражняться они только тогда, когда началось смеркаться.

Он вернулся в лагерь и застал Бена, разделывающего оленью ногу.

— Ты где её достал? — удивлению Дойла не было предела. Вряд ли кто-то бескорыстно поделился бы с ними таким куском мяса.

— Ну, мы с Тренлином на охоту ходили, вот я и подстрелил, — ответил Бен, не отрываясь от работы.

— Ты с ума сошёл! Вас могли убить!

— Да нет, Тренлин сказал, что мёртвые ушли к восточным воротам, а мы вышли через западную калитку. Как он сказал, так и было.

— Ладно, так и быть, молодец. Но чтоб больше этого не повторялось: без моего ведома ни шагу из деревни!

— Ясно, — обиделся Бен.

— А где Том? Тоже, небось, геройствовать пошёл?

— Да нет, он в деревне, в длинном доме, там сегодня парад невест.

— А ты чего сидишь?

— Всё равно мы скоро уходим, что душу травить? — ответил Бен, но причина, похоже, была не в этом.

— И то верно, — согласился Дойл. — Сегодня я учил деревенских, как бороться в ближнем бою с мертвяками. Все секреты, конечно, не показал, но главного добился — они перестали бояться приближаться к ним на расстояние удара. Ведьма говорила о долге, ждущем в Лесной Заставе, похоже, я его выполнил. Скоро нам пора выдвигаться. А это что ещё? — спросил Дойл, глядя на кольчугу, лежащую за спиной Бена.

— Гонор принёс. Это Грега. Я не знал, что делать и просто положил сюда.

Дойл подошёл, поднял с пола кольчугу и внимательно присмотрелся к ней. Вся ржавая, покрытая бурыми пятнами засохшей крови, она не раз спасала жизнь его друга. Но в этот раз она оказалась бесполезной.

— Держи, почисти её хорошенько песочком, считай, это прощальный подарок от Грега, — протянул он руку с кольчугой Бену. — Тебе будет великовата, но надеюсь, ты обрастёшь мяском, — улыбнулся он.

— Спасибо, — смутился Бен.

Уходящий день сменялся днём новым, а они всё никак не могли покинуть деревню. То солонина Бена ещё не была готова, то Тому в который раз нужен был "ещё денёчек". Дойл проводил время в учебных боях с селянами, иногда заходил за стену, положить парочку гуляк, да расхаживал по самой стене. На высоте двух метров по всей её длине проходила узкая платформа, на которой с трудом могли разойтись два человека. Местные перестали обращать на них внимание, да и Гонор стал всё реже их навещать.

Новый день начался, как и предыдущий, холодным моросящим дождём. Дойл накинул на плечи старый плащ, которым с ним поделился кто-то из местных. Плащ был великоват, зато в него можно было укутаться целиком. Он уже собрался выходить, как услышал с улицы чей-то срывающийся крик:

— Гуляки! Тревога! Все на стены!

Дойл сразу понял, что дело не ладно. В дверной проем, он ничего не мог разглядеть, так как обзор закрывали крыши домов. Он развернулся и пнул ближайшего к нему спящего — Тома.

— А! В чём дело? — заморгал он глазами от грубого пробуждения.

— Дело плохо, одевайтесь и на стену.

Том врезал Бену и пока тот протирал глаза, сам уже натягивал второй сапог. Бен сразу всё понял и не стал задавать вопросы, а сразу напялил на себя кольчугу. Дойл полностью собрался и выскочил на улицу.

— Сюда, к воротам! — кричал кто-то вдали. — Тащи брёвна, укрепляй створки!

Эта фраза сильно напугала Дойла: "Что же там твориться, что они так переживают за ворота?" Он поспешил забраться на стену, и открывшаяся картина ввергла его в ужас: весь лес просто кишел мёртвыми. Самые близкие уже были на расстоянии полёта стрелы, но никто не стрелял: люди не хотели терять ценные снаряды, боясь промахнуться мимо цели.

— Боги всемогущие! Там же люди! — раздался справа голос Тома. Парень уже стоял на стене, в трёх десятках саженей от Дойла. — Откройте ворота! Вы должны их впустить! — кричал Том, но никто его не слушал.

— Успокойся, ты ничем им не поможешь, — сказал кто-то со стены.

— Они ушли в лес ради блага всей деревни!

— Они же сейчас погибнут!

— Мы не можем им помочь, гуляки слишком близко, — всё тот же голос вторил Тому.

— Ну ладно, — с гневом выпалил Том, перескочил через брёвна, повис на руках, оттолкнулся ногой и прыгнул, перелетая ров.

Приземлился он не очень удачно: намокшая глина подвела его, и он поскользнулся, подвернув лодыжку. Ближайшая девушка была в пятнадцати саженях от него, Том замахал руками и неуклюже поскакал ей навстречу. Девушка заметила его, и в этот момент на неё напал мёртвый. Он вцепился ей в руку своими зубами, и по её предплечью побежала кровь. И в этот момент острый меч Тома вонзился в затылок восставшего. Теперь уже окончательно мёртвое тело придавило девушку к земле. Том спихнул его в бок и помог подняться раненной красавице. Где-то поблизости раздался крик, и Том увидел, как мертвецы догнали мужчину. Он отвернулся и побежал к стене, к тому месту, откуда он спрыгнул. Было видно, как каждый шаг даётся ему всё с большим трудом. Со стены уже скинули верёвку, как вновь раздался крик. Том повернул голову и увидел, что у ворот мёртвые настигли вторую девушку. Среди гвалта он расслышал звон тетивы и обернулся — позади него падал на спину гуляка со стрелой, торчащей изо лба. Он огляделся: всё больше мертвецов шли к ним со всех сторон. Тогда он подсадил девушку, и ту втянули наверх, перетащив через стену. Том ещё раз обернулся, переступил с ноги на ногу, и вдруг судорога острой болью прострелила ему лодыжку. Том начал падать и размахивать руками, как вдруг перед ним появилась спасительная верёвка! Он протянул руку, но не схватил её, а лишь ударил пальцами. Верёвка отскочила, и Том свалился в ров. Одно из кольев проткнуло его бок, сломалось, и его остриё вышло из живота парня.

— Том! — заорал Дойл. — Том! Поднимайся!!!

Было видно, как превозмогая боль, он встал во весь рост. Том схватился за верёвку, а Дойл, свисая сверху, тянул к нему руку. Прошёл какой то миг и Том, оторвавшись от земли, полетел навстречу Дойлу. Его радость длилась совсем недолго: прошла лишь секунда, прежде чем Том почувствовал, как измазанная в грязи верёвка выскальзывает у него из рук. Дойл дёрнулся к Тому, но его рука вместо ладони товарища схватила только воздух. Том упал на ноги и кубарем скатился в ров. Из его сердца вышла ещё одна заточенная деревяшка. "Он умер героем, хотя мог дальше жить простым парнем. Ведьма не ошиблась", — припомнил Дойл пророчество Хозяйки Леса. На Тома тут же навалилось с десяток мертвецов и его тело скрылось под их кишащей массой.

— Копьё мне, быстро! — распорядился Дойл.

Через мгновение в его руках уже была длинная палка с острым наконечником. Дойл перевесился через стену и начал раз за разом бить по головам гулякам. Десять, двадцать, тридцать… он всё бил и бил, куча тел росла, но как только кто-то падал, его место занимал другой.

— Сюда! К воротам! — услышал он призыв. — Тащите ещё бревен, они выламывают створки!

Дойл обернулся на голос и ужаснулся: чудовищная масса мертвецов, наперев на ворота медленно, но верно выдавливала их во внутрь. Первый ряд мертвецов превратился в куски раздавленного мяса, своими телами создавая мягкую прослойку между деревом и толпой. Дойл посмотрел туда, где только что пробивал головы восставшим. "И здесь толпятся, как безумные. Их привлекает запах крови!" — догадался он, перевесился через стену и с двойным усилием стал бить по головам. Лучники обстреливали толпу у ворот, но павшие гуляки продолжали быть безвольными участниками штурма ворот: не в силах упасть на землю, они просто раскачивались в такт движения толпы. Раздался хруст, и Дойл вновь взглянул на ворота. Они держались на добром слове и он, спрыгнув со стены, поспешил к защитникам. Дойл подоспел вовремя: как только он обнажил меч, ворота, выламывая петли, с пронзительным скрипом прогнулись, и орда мёртвых хлынула внутрь. Сперва ему показалось, что всё не так уж страшно: первые ряды, толкаемые в спину остальными, летели на землю вперёд носом, о них спотыкались следующие и тоже оказывались на земле. И так продолжалось довольно долго, пока, наконец, мёртвые не перешагнули эту преграду. Лучники стреляли уже внутрь деревни, но их работа была как капля в море. Мёртвые неслись сплошным потоком, подобные неумолимой стихии, растекаясь по всей деревне, и Дойл еле успевал уносить ноги, спасая свою шкуру. Крики раздираемых вживую людей он слышал постоянно. Мёртвые отрезали пути спасения более нерасторопных защитников и буквально разрывали их на ходу, не давая телам упасть на землю.

— Стена! — услышал он крик и повернулся.

Он взглянул на ту её часть, где погиб Том. Через стену переваливались мёртвые, кувыркаясь на землю, но некоторые умудрялись зацепиться и остаться на платформе, и этих некоторых было много. Защитники прыгали со стены, но не вниз, а на балконы соседних домов, перебирались на крыши и продолжили вести обстрел. Дойл же добежал до Лесной Заставы и мухой взлетел на второй этаж. Он повернулся и подрубил пару ступенек старой лестницы. Та не выдержала веса мертвецов, кое-как полезших за ним, хрустнула, и грохнулись на землю. Дойл выбрался на крышу, и осмотрел деревню. Мёртвые кишели повсюду, словно букашки в разворошённом муравейнике, заполонив собой абсолютно всё пространство вокруг, и только к старому дубу они не смели подойти. "Странно, почему они его боятся, — подумал он. — А, впрочем, теперь-то какая разница. Защитникам конец, в дома они ворвутся не позже, чем через полчаса, затем доберутся до меня, просто залезут по телам своих же. А вот до лучников добираться будут долго, может день, а может два, пока не снесут все эти дома к чертям!" Его взгляд скользнул дальше, за забор, и в бесконечном море шатающихся тел он увидел то, что заставило мурашкам пробежать по разгорячённой спине.

Она стояла в своём перьевом плаще. Одетая в охотничий костюм, босая, ведьма возвышалась над мертвецами, стоя на высоком пне. Её волосы были растрёпаны на ветру и то тут, то там в них были вплетены чёрные перья.

— Я — Воронов Дитя. Вернулась я к себе домой! — услышал он её металлический голос.

А мёртвые просто шагали мимо неё, не обращая на ведьму ни малейшего внимания.

Глава 6. Шайла ла Кай Ли

"Так вот оно что, а я-то думал, попалась нам хорошая колдунья. Пока мы тут торчали, она насобирала целую армию мёртвых! Подлая тварь!" — выругался про себя Дойл. Он видел, как мертвецы заполнили собой уже всё свободное пространство деревни. Их пальцы, обдирая плоть, царапали стены домов, а от непрекращающегося гула, состоящего из стонов, кряхтений и клацаний зубов, болела голова. "Но тогда зачем было присылать нас всех, сюда, на верную смерть, когда ты могла нас легко убить в лесу? — и тут до него дошло. — Нож! — он нагнулся и достал из сапога изящный клинок. — Ты не могла войти в деревню, как восставшие не могут подойти к дубу! И этот предмет стал твоим ключом. А мы, одурманенные твоим гостеприимством и доброжелательностью, с затуманенным разумом доставили его прямо по месту назначения! Будь ты проклята, ведьма!" — сплюнул Дойл, и сжал в кулаке рукоять ножа. "Я всажу тебе его между глаз", — пообещал он себе, но понимал, что до ведьмы ему не добраться.

Краа! Послышалось сверху. Краа! Краа! Краа!! Дойл задрал голову — дождь уже прекратил моросить, и над деревней собиралась стая воронов. Всё больше и больше слеталось их со всех сторон, очерняя своим присутствием небо. И вот уже их карканье стало заглушать стоны мёртвого воинства. Вдруг стая резко опустилась вниз, и начала кружить прямо над головами восставших. Ведьма наклонилась вперёд, как будто готовилась к прыжку, и в тот же миг ближайший к ней ворон врезался в толпу мёртвых. Дойл так и не понял, что произошло, но от туда, куда упал ворон, взмыли в воздух разорванные куски тел. Ещё несколько рядов мертвецов, сбитые с ног, полегли вокруг этого взрыва. И в образовавшуюся брешь не замедлила нырнуть Дочь Воронов. Другие птицы стали падать на мертвецов на её пути, и ведьма не упускала возможности воспользоваться новыми пустотами, несясь к воротам. Проворно лавируя между сотней рук, с каждой падшей птицей она приближалась к своей цели и, наконец, достигла её! Оказавшись в развороченной арке, она схватила двух подлетевших к ней птиц и столкнула их головами. Раздался глухой звук и окружившие её мёртвые разлетелись в разные стороны. Затем она скинула плащ и схватилась за оставшуюся висевшую створку, замерла на несколько секунд и опустилась на колени. С трудом поднявшись, ведьма огляделась: мёртвые больше не пытались прорваться в деревню, а те, что уже были внутри, не спешили подходить к Хранительнице Леса. Дойл посмотрел на стену и удивился: "Странно, больше не лезут, да и вообще отходят. Что это она там делает?" А делала она следующее: подошла впритык к обглоданному телу у ворот и начала скрести его руками. Дойл не мог толком понять, что она там собирает, слишком большое расстояние было между ними. Ведьма встала, подошла впритык к мёртвым, что-то там повертела пальцами и резко выбросила вперёд руки. Красный отблеск на мгновение ослепил его, и несколько десятков мертвецов, разорванные на куски разлетелись по округе. Ведьма воспользовалась брешью и подбежала к следующему телу. Так же наклонилась, так же поскребла руками. Но на этот раз времени было гораздо меньше. Дождь из останков закончился, и свободное пространство стали быстро заполнять новые восставшие. Окружённая со всех сторон, ведьма резко выпрямилась, вытянув вверх правую руку, а затем так же быстро присела, хлопнув ладонью по земле. Снова красный блеск, но на этот раз никто не взмыл в воздух, просто все мертвецы в радиусе десятка саженей, ломая конечности, покатились кубарем прочь от неё, словно их снесло невидимым ударом чудовищной силы, сотрясшим стоявший рядом длинный дом. Далее ведьма выбежала на центр площади, встала на разорванные остатки палаток и повернулась лицом к воротам, оказавшись боком к Дойлу. Она согнула ноги в коленях и выпрямила спину, а затем развела руки и направила ладони друг к другу. Казалось, время для неё остановилась, и она решила поговорить с духами или предками, погрузившись в медитацию. Мёртвые, как будто нехотя, медленно подбирались к ней, пытаясь перебраться через своих покалеченных собратьев. А она, тем временем, невероятно медленно сводила руки вместе. Дойл даже с расстояния трёхсот футов заметил, что её левая ладонь была красная от крови. "Наверняка вторая такая же, — решил он, следя за подбирающимися к ней мертвецами. — Ну же, скорее!" — мысленно подбадривал он её, глядя, как толпа мертвецов всё сильнее сжимает кольцо вокруг девушки. Со стороны казалось, что последние секунды дались ей нечеловеческим усилием. Но вот ладони соединились, и в тот же миг деревню сотряс удар поразительной мощи. Ближайшие к ней мертвецы разлетелись на кусочки такие мелкие, что они покрыли тонким слоем все стоящие рядом дома, стены и остатки ворот. Следующие взмывали в воздух, разрываясь на части, летели кубарем, врезаясь в дома, теряли головы, руки и ноги, падали, кувыркаясь вдоль улиц. Удар добрался до стены, пошатнув её, доломал ворота и сдвинул с основания несколько домов, а затем его сила коснулась Дойла. Он взмыл в воздух, словно не весил ничего, из его лёгких вышибло воздух, а к голове прилила кровь, наполняя уши гулким шумом. Время для него замедлило свой бег, и он видел, как с домов сметает крыши вместе с лучниками, и как люди падают на мягкие мёртвые тела. Действительно мёртвые. "А куда же лечу я?" — спросил он себя и тут же нырнул в густую крону дуба. Дойл с шумом прошёл сквозь переплетение ветвей, с хрустом ломая их, и хорошенько приложился хребтом к могучему стволу, а затем, собрав все сучки на своём пути вниз, грохнулся на землю. "Жив! — возрадовался он и попытался подняться, — и вроде цел". Руки, ноги и голова были на месте, вот только спина не хотела до конца разогнуться. "И так сойдёт", — решил он, вынул из ножен меч и бросился к центру деревни.

На улице уже вовсю кипел бой: выжившие защитники и лучники сражались с полусотней уцелевших мертвецов. Дойл кинулся к ведьме, ступая прямо по телам, по пути вонзая клинок в головы всех подвернувшихся восставших. Бен уже был там, с копьём он отбивался от наседающих со всех сторон восставших, защищая лежащую девушку. На коленях перед ведьмой стоял седобородый старик, совершенно не обращая внимания на всё, что происходило вокруг.

— Что же ты, девочка, не щадишь себя! Да как же я-то без тебя. Хватит уже убивать себя, прошу! — его жалобный голос, полный слёз очень странно сочетался с обстановкой вокруг.

Дойл встал рядом с ними, ища цель, но, похоже, никто не собирался нападать на них. Тогда он услышал горестный всхлип старика и обернулся. Ведьма всё так же лежала на спине, глядя в небо пустым взглядом, не моргая и не сводя глаз с одной точки. Её левая рука была поднята вверх, как будто она хотела до чего-то дотянуться. Старик уткнулся лбом в кисть её правой руки. Дойл поднял глаза вверх и увидел, как вороны, парившие высоко в серых небесах, камнями начали падать вниз. Не долетая до земли, они лопались, оставляя после себя лишь кровавый туман да облако чёрных перьев. Вся округа потонула в багряных цветах и мёртвые, оставшиеся за стеной, как по мановению волшебной палочки, стали медленно уходить в лес, начисто потеряв интерес к деревне. Её рука расслабилась, обмякла и упала на землю, глаза закрылись, и старик вновь завыл. Дойл взглянул на её ладони: всё те же символы глубоко испещряли нежную кожу, вот только теперь всё было залито кровью.

Внезапно раздавшийся голос Гонора заставил его вздрогнуть:

— Нортон, как она? — первое, что он спросил.

— Её надо отнести в дом, — промямлил старик и поднял глаза на старосту. — Жива…

Дойл наклонился и аккуратно поднял девушку:

— Куда?

— Несите в Лесную Заставу, это её дом.

Дойл побежал что есть мочи, хотя боли в его спине сильно мешали, замедляя движение. Он совсем забыл, что лестница развалилась, но как только остановился в нерешительности, его догнал Бен, неся другую.

— Одолжил у стены, — бросил он, пробегая мимо.

Дойл вновь ринулся вперёд. Когда он подбежал, его уже ждали несколько человек.

— Давай её сюда, аккуратней! — донёсся голос Тренлина со второго этажа.

Дойл передал девушку другим парням и они вместе, стараясь не сделать ей хуже, затащили её наверх. Следом влез Гонор и Нортон, за ними Бен. Дойл хотел заскочить следом, но спина вновь дала о себе знать. В итоге он всё-таки поднялся, но в проворстве уступил даже седовласому старику. Дочь Воронов лежала неподвижно на шкурах, Бен уже пытался развести костёр, а старик приставал к Гонору.

— Говори же, знахарь, что с ней?

— Я не знахарь, сколько раз тебе можно повторять.

— Горе-то какое, — взвыл Нортон, схватившись за голову и слоняясь туда-сюда.

— Да успокойся ты. Всё нормально с твоей Шайлой. Сил много растеряла, да крови. Полежит пару дней и встанет. Она предупреждала, что с ней такое может произойти и сказала, что следует делать.

— Ох-ох-ох! — заохал старик.

— Всё, иди, не мешай мне. Скажи, чтобы ворота заделали и что я появлюсь на рассвете.

Старик постоял минуту, почесал голову и ни слова не говоря, направился к выходу. Гонор стёр пот со лба и сел рядом с девушкой. Костёр в полутьме заиграл языками огня. Дойл тоже попытался сесть, но получилось у него с трудом.

— Дойл, что с вами? Вы ранены? — спросил его староста.

— Нет, просто, когда наша спасительница решила уничтожить всё вокруг, я стоял на крыше этого чудного здания, — он улыбнулся. — Меня поймал дуб. Старик, как его…

— Нортон, — подсказал Гонор.

— Да, Нортон, он сказал, что ты лекарь.

— Увы, я не лекарь. Шайла научила меня кое-чему, но знахарка здесь она.

— Жаль, а то спина что-то покалывает… Ох, — выдохнул он, когда попытался сесть поудобнее. — Тогда скажи мне, дорогой друг, почему она живёт в лесу, раз является вашей знахаркой?

— Так это значит, она направила вас искать Лесную Заставу. А я не догадался, вот болван!

— Да, она. Но ты не ответил мне на вопрос: почему она променяла жизнь в деревне и каменный дом на жизнь в глуши и дуб с дуплом?

— Так она жила в дупле? Во даёт! Молодец деваха! — порадовался Гонор. Дойл ничего не ответил, лишь смерил его тяжёлым взглядом. — Хорошо, слушайте. Примерно год назад, мёртвые начали вставать из могил. Кое-кто из местных, очень влиятельный, навёл поклёп на неё, и деревня разделилась на тех, кто за неё и тех, кто против. И староста решил выгнать её из деревни, тем самым устранив причину конфликта. Уходя, она сказала, что вернётся лишь тогда, когда мы будем мечтать о лёгкой смерти. И она вернулась! Сказать по правде, я уже начал искать нож, чтобы проткнуть себе сердце, дабы не быть съеденным заживо. Она и раньше пропадала на месяц, на два, но что у неё есть убежище в лесу, этого я не знал. А как вы с ней встретились, уважаемый?

— Мы спасали свои шкуры, а она голая гуляла по лесу, — улыбнулся Дойл.

— Ну, даёт! Вот это женщина! — настроение Гонора вновь взметнулось до небес.

— Гонор, ты говорил, что её выгнал староста, но ведь староста ты, — заметил Бен, сидевший у костра.

— Да, верно, старосту убили гуляки спустя месяц после этого, когда он шатался по лесу. После его гибели старостой выбрали меня.

— А почему ты сейчас находишься здесь, а не на улице? — задал вопрос Дойл.

— Послушайте, уважаемый, вы сами были свидетелем того, что творилось там. Ребята сами знают, что надо заделать бреши и собрать тела. Шайла применила мощные чары, поставив барьер вокруг деревни, и если он падет, и гуляки возвратятся, только я смогу вернуть ей жизненные силы в мгновение ока. Лишь она сможет отвести беду от всех нас.

— И как же вы собираетесь "оживить" её? — поинтересовался Бен.

— Я не хочу об этом даже думать, не то, что говорить, — Гонор помрачнел.

Дойл решил разрядить обстановку:

— Ты упомянул её имя, Шайла кажется. Нам она говорила только свои прозвища: Дочь Воронов, Хранительница леса, Защитница Земель Саммитов и ещё с десяток. Я побывал во многих местах, но никогда не слышал такого имени.

— Её полное имя — Шайла ла Кай Ли. Это древнее саммитское имя. В переводе с этого языка оно означает "сияние лунного света". Ну, или как-то так.

— А почему её назвали именно саммитским именем? Ведь саммитов уничтожили многие века назад?

— Народ — да, но осталось множество спасшихся одиночек. Она потомок потомков вот таких, оставшихся в живых беженцев. Её родители, пусть Боги будут благосклонны к их душам, были из этого редкого народа. В ней очень сильна древняя кровь и её внешность подтверждает это. Саммиты были очень красивы, стройны и высоки, как мужчины, так и женщины. Бьюсь об заклад что вы, прошедший полмира, ещё не встречали на своём пути такой красивой девушки! — Дойл не мог не согласиться. — А ещё саммиты были очень талантливыми чародеями.

В молчании они просидели до вечера, лишь изредка разбавляя тишину короткими разговорами. "Талант к магии у неё действительно есть. И смекалка тоже. Это надо додуматься, обстрелять армию мертвецов взрывающимися воронами", — Дойл выглянул в дверной проём и увидел длинные тени, пересекавшие деревню. Солнце скатилось к закату, и Дойл ощутил, как сильно он устал. Он завалился на бок, закрыл глаза и моментально провалился в сон.

Дойл стоял на вершине башни, и смотрел на бескрайние леса, простирающиеся вокруг. Там, вдали, виднелось озеро, блестя на солнце и слепя своими бликами глаза. Он направил взор вниз, и увидел тоненькую полосочку воды и даже услышал журчание ручейка, бившим из-под основания холма на котором водрузилась башня, и уходившим в лес. "Как я могу его слышать отсюда, — задался он вопросом, — ведь я сейчас выше деревьев?" Ответ на этот вопрос ему никто не дал. Дойл посмотрел на лес, затем на озеро: "Видать, он бежит к большой воде, этот ручеёк". Кто-то дотронулся до его плеча, и он вздрогнул, обернулся и увидел Грега. Тот был чисто выбрит и коротко пострижен, в новой кольчуге и на поясе у него висел богато украшенный меч, который просто не мог принадлежать рядовому легионеру. Грег улыбнулся ему и произнёс:

— Здравствуй, друг. Как много времени прошло.

— Грег? Привет, — удивился его появлению Дойл. — Да давно…

— Ты не рад меня видеть?

— Рад, — Дойл понимал, что что-то не так. — Только ты умер… — вдруг вспомнил он.

— Да, верно, умер. Я помню. Ты выполнил долг, — не то спросил, не то пояснил ему Грег.

— Я не знаю, что от меня требовалось. И не понимаю, в чём он заключается.

— Ты начал путь, дойдёшь ты до конца, — услышал он знакомый женский голос, и из-за спины Грега показалась Шайла ла Кай Ли, одетая, как в день их встречи. Она положила руку на плечо Грега и, посмотрев в глаза Дойла, прошептала, — проснись!

Грег уставился на свои руки, его кисти медленно надувались, впрочем, как и всё тело.

— Прощай, — тихо произнёс он и взорвался.

Дойл вновь взмыл в воздух, спиной вперёд, видя, как разлетается на кусочки высокая башня, раскидывая вокруг себя тяжёлые камни. А он всё летел и летел, быстро удаляясь от павшей башни, и не было дуба за его спиной, чтобы прервать этот полёт. Когда на землю упал последний камень и вокруг на приличном расстоянии попадали деревья, Дойл заметил, что на пригорке остались не тронутыми лишь два этажа с перекрытием третьего. И вдруг он начал резко падать. Дойл взглянул вниз и увидел под собой синеву озера. Бульк! И он проснулся.

Дойл дёрнулся и раскрыл веки. Перед ним тлели остатки догоревшего костра, а за ним сидела Шайла, не отрывая глаз от своих рук. Порезы и царапины исчезли с лица, но синяки под глазами остались, делая её вид жалким и побитым. Дойл взглянул на её ладошки и заметил грубые шрамы. Ведьма сжимала и разжимала кулаки, видимо надеясь, что они пропадут.

— Ты пришла, — произнёс Дойл, пытаясь подняться, но боль пригвоздила его к полу. — Я думал нам конец, а ты всех спасла. Спасибо.

— Я знала своё время, и должное своё я выполнить успела, — было видно, что слова даются ей с трудом. — Ты проявил себя достойно, и не жалел себя, других оберегая. Ты выполнил свой долг, и путь открылся пред тобой.

— А если бы меня убили? — поинтересовался Дойл.

— Тогда твоё предназначение досталось бы другому, мой мальчик.

"Мой мальчик?! — возмутился Дойл. — Да за кого она меня принимает, эта девчонка! Да я старше её лет на десять!", — а вслух произнёс:

— А сколько тебе лет?

— Не гоже благородному мужчине такой вопрос невинной деве задавать, — Шайла улыбнулась, но получилось как-то кисло.

Дойл попытался подняться, но свалился на тёплые шкуры прибитый болью, отдавшейся на всю его спину.

— Ты спину повредил себе и в силах я помочь, — пропела ведьма. — Снимай одежду, стесненье здесь не к месту, — и она начала помогать ему стягивать кольчугу вместе со стеганым нательником.

Дойл перевернулся на живот и открыл на обозрение свою широкую спину. Это был один сплошной тёмный синяк. Ведьма приложила к спине свои руки и надавила, Дойл крякнул, но внезапно его боль прошла. Дочь Воронов совершала руками круговые движения, и возникающее под её ладонями тепло волнами растекалось по всему телу. Он почувствовал, как она надавила на позвоночник, раздался хруст, и дышать стало немного легче.

— Сменили своё место твои кости, — сказала Шайла, вправляя очередное ребро, — но сломленными не были они. Теперь вставай, должно стать легче.

Дойл послушался и без труда поднялся, попрыгал и наклонился из стороны в сторону. Он протянул руку ведьме и помог ей встать. Затем оделся и выскочил на улицу. Ведьма вылезла следом. Дойл помог ей спуститься, так как заметил, что у неё с трудом передвигаются ноги. Он огляделся: со вчерашнего вечера мало что изменилось, везде валялись мёртвые тела и сколько их не выносили, улицы всё равно были просто устланы трупами. Лишь ворота были наспех завалены поломанными створками да брёвнами. Стена покосилась во множестве мест, крыши домов как ветром сдуло, а длинный дом представлял из себя нагромождение брёвен. Дойл прошёл чуть-чуть вперёд и почувствовал, что Шайлы нет рядом с ним. Он обернулся и увидел, как девушка скрылась за стеной разрушенной башни. Дойл последовал за ней. Она сидела на коленях и гладила корни векового дуба. Дойл приблизился к ней и присел на корточки рядом с девушкой.

— Это тоже твой дуб, так?

Она кивнула.

— Я так и понял. К нему мертвецы не смогли подойти. Я это заметил перед тем, как ты устроила местный конец света. Заметил бы раньше, залез бы на него, а не на эту башню.

Девушка никак не отреагировала.

— И всё же он меня спас: он поймал меня, когда я пролетал мимо, — Дойл задрал голову и увидел дорожку из отломанных сучков, теряющуюся где-то в кроне дерева.

Дойл напряг зрение и заметил то, от чего его сердце встрепенулось: из толстого сука торчал ведьмин нож.

— Подвинься, —потеснил он ведьму и ухватился за нижний сук.

Он лез вверх по пути вчерашнего падения. Через минуту клинок уже был у него в руках. "Да я везунчик, упасть с такой высоты и не свернуть себе шею", — Дойл посмотрел вниз, а от туда на него взирала Шайла, уже поднявшееся с колен. Он помахал её рукой и показал нож. Спуск занял в разы больше времени, чем вчера, но Дойл не спешил. Оказавшись на земле, он отдал девушке её нож. Она взяла его, покрутила клинок в руках и протянула Дойлу.

— Он служит тебе лучше, чем мне служил. Я резала им мясо, ты им творил спасение.

— Но он же твой, такой приличный клинок не может быть простым оружием.

— Это был нож моего отца, теперь он твой. Прими его. Он верно тебе служит.

Дойл не мог отказать в этой просьбе, но перед тем, как принять клинок он произнёс:

— Когда я увидел тебя среди толпы мертвецов, я решил, что это ты привела всю эту ораву. Я сжимал в руке этот нож и пообещал себе воткнуть его тебе промеж глаз, — Дойл опустил взгляд, ему стало очень стыдно, за свои мысли и слова.

— Будь я на твоём месте, а ты стоя на пне, то я убила бы тебя, не пачкая ножа, — улыбнулась девушка. — Здесь нечего стыдиться, мы все на грани смерти были, — нараспев произнесла она. — Бери, — и ткнула рукоятью ножа ему в грудь.

Дойл принял её подарок, сжал в правой руке и засунул в сапог.

— Спасибо, — произнёс он.

— Шайла! — раздался скрипучий голос старика. — Шайла! Ты здорова! — прохрипел он. — Вот, я нашёл твой плащ, давай примерь.

Дойл решил оставить их наедине. Родителей она, похоже, потеряла, значит это, скорее всего, её дед. Дойл оглянулся и увидел, как Нортон укутывал её в плащ, а на её лице сияла искренняя, нежная улыбка. Дойл захотел найти Бена, которого не видел с самого вечера, но Бен нашёл его первым.

— Дойл, я ходил за стену, пытался найти останки Тома, но там его тела и за три дня всей деревней не разыскать, — пожаловался Бен. — Что делать-то, а?

— Мы не можем сидеть тут ещё неделю, нам нужно выходить. Завтра утром уходим. Помолись за Тома, а я скажу Гонору, чтобы его достойно похоронили.

— Хорошо. Я буду собираться. Авось, местные поделятся провизией, наша солонина ещё не готова.

— Я спрошу у старосты. Нам много не надо, на неделю на двоих, а там перебьёмся как-нибудь.

Дойл вернулся в башню и призадумался: "Завтра они покинут деревню, а что дальше? Что если по пути их примут за дезертиров? — Дойл нагнулся и поднял шлем. — Это лишнее, и меч, и щит. Стандартная экипировка легионера. От всего этого следует избавиться". Раздался шорох, и в дом вернулась ведьма. Дойл обернулся.

— Так в чём же был мой долг? — спросил он.

— Ты храбрость им вернул, а значит, жизнь им подарил, — спокойно ответила она. — Ты проявил себя, как надо.

— И что мне делать дальше?

— Иди и говори, что знаешь, — в голосе ведьмы прозвучала неистовая сила.

— Поправилась, — заметил Дойл. — А что за принц? Когда он вернётся?

— Принц истинных кровей. Он явится, когда настанет время, быть может, завтра, а может через век.

— Ну а ты? Ты так и будешь сидеть в лесу? — спросил он ведьму.

— Однажды выйду я в тот мир, заполненный людьми.

— Тогда тебе следует научиться говорить так, как говорят все люди. Ты и так обладаешь очень приметной внешностью, а вкупе с твоим произношением тебя признают ведьмой ещё до того, как узнают о твоей истинной природе. В мире людей так никто не говорит.

Шайла кивнула, но ничего не ответила.

— Да уж, задала ты мне задачку. Я должен переговорить с Гонором, — Дойл выскочил в дверной проём и спустился по новой лесенке.

— Дойл! Ты не видел Шайлу? — подбежал к нему Бен.

— Она в башне. А ты не знаешь, где Гонор?

— У ворот, — ответил убегающий парень.

И действительно, он нашёл старосту стоящим рядом с воротами. Гонор был похож на изваяние: он поджал подбородок, одну руку прижал к груди и второй едва заметно почёсывал нижнюю челюсть. Его взгляд был направлен в пустоту. Он откликнулся на своё имя лишь с третьего раза. Было ясно, что староста полностью погружён в свои думы.

— Скажи, уважаемый Дойл, что нам делать? — его манеры, как всегда, были на высоте. — Деревня почти разрушена, мертвых столько, что вынести их просто нереально! Нас осталось семьдесят два человека, и это не считая тебя, Бена и Шайлу. Вчера таскали мертвецов допоздна, сегодня вышли с первыми лучами, но картина не изменилась! Таскаем мы их за стену, дальше отнести, просто не успеваем. А скоро они начнут гнить! А это болезни, вонь и яд. Вода будет отравлена. Здесь нельзя оставаться, Дойл. А идти нам некуда.

— Озадачил ты меня, друг, — на секунду Дойл задумался. — Куда вам всем податься? Да без проблем! Попросите Дочь Воронов приютить вас. Полянка у неё поменьше вашей будет, да вот только мёртвые к ней подходить боятся. Начнёте всё заново, накопаете землянок, дичью там леса богаты. Да и свои запасы у вас наверняка ещё остались.

— Невероятно! Как я сам не догадался! Мне нужно срочно найти Шайлу. Шайла! — закричал он и собирался уже уходить, как Дойл придержал его за плечо.

— Постой, староста, ты мне скажи: можешь дать нам ваше оружие в обмен на наше, а ещё щиты и провизию на неделю на двоих?

— Бери, что хочешь и сколько нужно, — отмахнулся от него староста и побежал по деревне, крича во весь голос, — Шайла! Шайла ла Кай Ли!

Дойл посмотрел ему вслед и решил подыскать новое снаряжение, себе и Бену. Деревенские дали ему пару копий, лук с колчаном, два щита. Мечей он не нашёл, а от топоров отказался — уж больно выглядел он с топором по-разбойничьи. Копья не отличались высоким качеством, зато лук был хорош! Это занятие затянуло его до вечера, и когда он вернулся в башню, Бен уже разжёг костер и жарил мясо. Шайлы нигде не было видно, но её плащ валялся на шкурах, а значит, она скоро должна была вернуться. Дойл насытился и лёг спать: завтра, с первыми лучами солнца они отправятся в путь.

Глава 7. Четыре золотых

Увы, но проснулся он не с первыми и даже не со вторыми лучами. Раскрыв глаза, он увидел, что находится в башне абсолютно один. Дойл потянулся, сел и заметил перед собой новые сапоги. "Откуда вы взялись?" — спросил он себя, ведь обувка всё равно не смогла бы ему ответить. Дать отгадку на сей вопрос помог ему Бен, внезапно появившийся в дверном проёме:

— Я виделся с Гонором и он спросил, что нам ещё может пригодиться. Ну, я сказал, что сапоги не помешали бы. Эти твои.

— Который час? — только и мог спросить Дойл.

— Солнце уже давно встало, но до зенита ещё далеко, — ответил запихивая что-то в сумку Бен.

— Что ты там прячешь? — поинтересовался Дойл.

— Гонор дал ещё какую-то травку. Кладёшь щепотку вечером на угли и всё, комаров как ветром сдуло!

— Что ж, немного комфорта нам не повредит.

— Да, Дойл, тут такое дело… — замялся Бен.

— Ну что ещё? — Дойл облачился в кольчугу.

— Тренлин. Он хочет пойти с нами.

— Да-а-а, а чего это он вздумал?

— Не знаю, сам спроси. Он внизу тебя ждёт.

— Ладно, спускай вниз все наши пожитки, пора покинуть здешнее чудное место, — с этими словами Дойл покинул башню.

При его появлении Тренлин почему-то ссутулился. Дойл осмотрел его: невысокий, худощавый, он был не на много старше Дойла. Его голова практически вся облысела, а лицо обрамляла аккуратная бородка. Кожаная куртка с капюшоном, кожаные штаны и высокие сапоги. Из-за плеча виднелись лук и стрелы. Кинжал висел на его поясе слева, небольшой разделочный ножик справа. На земле валялась его дорожная сумка, не в пример лучше мешка Дойла, и бурдюк с водой.

— Ты знаешь, куда мы идём? — спросил его Дойл.

— Нет. Мне всё равно, — ответил тихим голосом Тренлин. — Лишь бы подальше отсюда.

— Ты знаешь, что мы можем не дойти?

— Да, я думал об этом.

— И ты всё равно хочешь идти с нами?

— Да, хочу.

— Хорошо. Я скажу Гонору о пополнении нашего отряда. Надеюсь, у тебя есть припасы с собой как минимум на неделю.

— Да, — с какой-то нечеловеческой тоской просипел Тренлин. — Мы ещё по пути сможем охотиться.

Дойл хлопнул его по плечу и отправился искать Гонора. Улицы были полны людей, в основном женщинами. Детей было меньше, а мужчин и вовсе единицы. "А мы забираем с собой ещё одного", — с грустью отметил Дойл. Он нашёл Гонора смотрящим в колодец и выражение лица у того было чересчур кислым. Дойл подошёл, и молча заглянул вниз. До тел, покоящихся внутри, оставалось рукой подать.

— Да-да, уважаемый, это тот колодец, из которого мы всегда брали воду. До краёв забит трупами. Даже если вырыть новый, вода будет отравлена. У нас ещё есть запасы, но надолго их не хватит.

— Ты разговаривал с Шайлой? — спросил его Дойл.

— Да, она не против взять нас собой. Сказала, что уйдёт вслед за вами, а когда вернётся, то мы должны быть уже готовы к переходу.

— Бен попросил у тебя сапоги, спасибо, но если…

— Нет-нет-нет! — перебил его староста. — Берите-берите! Аэрон сшил кучу сапог, готовясь к осени, вот только как его, так его заказчиков уже нет с нами. Не жмут?

— Нет, в самый раз. С нами идёт Тренлин.

— Да, да, я знаю. У него погибла вся семья. Жена и две дочери, — произнеся это, староста потемнел лицом. — Ему больно здесь находиться. Это его выбор, и я надеюсь правильный.

— Ну что, друг, тогда давай прощаться?

— Да, наверное, пора, — произнёс Гонор, крепко обнимая Дойла, и он ответил ему тем же. — Пусть ваша дорога будет лёгкой, Дойл. Берегите себя.

— Спасибо, Гонор. Удачно добраться до нового места, — Дойл хлопнул ему по спине, отвернулся и зашагал к башне.

Подходя к ней, он заметил ведьму, стоящую на крыше и машущую ему рукой. Бен и Тренлин уже ждали его у основания. Дойл сказал им подождать и взобрался на второй этаж. Шайла тем временем, поднималась из подвала.

— Вот, возьми, в пути тебе поможет, — она протянула ему пузырь из желудка какого-то животного, набитый вязкой массой.

— Что это? — спросил её Дойл, переминая в руке подарок.

— Залечит раны и ране не позволит гнить. Разбавь в воде её, пока она не помутнеет. Да, вот ещё, — ведьма протянула ему мешочек.

Дойл ощутил тяжесть, подбросил его, поймал и услышал звон.

— Монеты? И сколько здесь?

— Вам хватит для начала. Тебе пора, друзья давно заждались.

Дойл обхватил девушку и прижал к себе. Она робко попыталась его приобнять, но было ясно, что ей не привычны такие жесты.

— Мы увидимся когда-нибудь? — задал ей вопрос Дойл.

— Быть может да, но уж не в этой жизни.

— Тогда прощай, Дочь Воронов.

— Прощай, Дойл Сейн, — прошептала она, когда он уже вышел на улицу.

Дойл вдохнул полной грудью, но воздух был тяжёл. "Начали гнить, скоро здесь будет не продохнуть", — заключил он, перекинул через плечо свой новый щит и мешок и взял в руку копьё. Без меча он чувствовал себя как не в своей тарелке, но его легионерский меч он взять не мог. Дойл ещё раз проверил кошель в потайном кармане, кивнул Бену и Тренлину и отправился к западной калитке. Там ждал их Императорский путь, но до него оставались ещё многие дни дороги.

Они шли уже несколько часов, и на пути им не попался ещё ни один мёртвый. Бен первым нарушил молчание:

— Дойл, а что тебе дала ведьма на прощание? — поинтересовался он.

— Да так, пустяк, — отмахнулся Дойл. — Пузырь с каким-то зельем, да кошель с монетами.

— Кошель? — удивился Бен. — И сколько там монет?

— Я ещё не смотрел.

— Так давай посмотрим! — с этими словами Бен выхватил у Дойла копьё. — Давай! Доставай!

Дойл залез в карман. Его это тоже очень заинтриговало. Он расшнуровал кошель и высыпал в ладонь его содержимое. Монеты еле-еле поместились в немаленькой руке.

— Ого! — удивился Бен. — И сколько здесь?

— Сейчас посчитаем, — поразился Дойл увиденному. На его ладони лежали золотые и серебряные монеты, и не было ни одного медяка. — Вот это да! Здесь четыре золотых и шестнадцать серебряников. Ай да ведьмочка…

— Дай гляну золотую? — попросил его Бен. Дойл протянул ему монету. — Вот это да! Я в жизни никогда не видел столько, не то, чтобы держать. Дойл, а ты держал золото?

— Золото — нет. Но у меня оно есть.

— Откуда? — снова удивился Бен.

— Я десять лет прослужил в легионе. За месяц службы нам начисляют десять серебряков, в год выходит золотой и двадцать серебряных. Первые три года, а это минимальный срок службы, деньги не выдают. Зато потом можно забрать хоть всю сумму, хоть по монетке каждый день. Я прослужил десять лет, в год по золотому плюс серебряки, итого, — Дойл задумался, — десять золотых плюс ещё четыре. Ещё два года был десятником, а это ещё два золотых. Всего шестнадцать.

— Не может быть! Да это же целое состояние!

— У меня-то что, вот у Стена было состояние. Он прослужил больше двадцати лет, а значит, ему полагается земельный надел. Лет пятнадцать он был десятником. Он мог построить дом, обзавестись хозяйством. В какой-нибудь деревушке он стал бы первым женихом, это в свои-то сорок лет.

— А я и не знал, что нам платят за службу, — расстроился Бен.

— А как ты подписывал договор? — удивился Дойл.

— Взял перо и поставил галочку. Нам никто ничего толком не объяснил, сказали, что мы послужим империи, и что у нас будет кров над головой и пища. И всё.

— Да уж, от империи осталось одно лишь название, — вздохнул Дойл. — Ничего, придём в Ларгос, там разберёмся.

Дойл запрятал деньги в свой тайник, и обернулся:

— Тренлин, подойди.

Угрюмый охотник догнал его в мгновение ока.

— Ты далеко заходил на запад? — осведомился у него Дойл.

— В былые времена до прекрасных земель, населённых гуляками, — ответил ему лучник.

— И что тебя так завлекло в такие далёкие края? — Дойл понял, что Тренлин говорит о Тенистой долине.

— Молод был, поначалу охотой увлёкся, а затем просто интересно стало. Я так далеко ни до, ни после не забирался. Страху я тогда натерпелся, когда увидел, как мёртвые ходят, пашут землю и правят телегой. Да только сейчас как вспомню, так и диву даюсь, какой я был тогда трус.

— А пересекал ли ты дорогу такую большую, выложенную камнем? — продолжил его расспрашивать Дойл.

— Да, недели две пути от деревни. Я ещё удивился тогда, что за каменная река такая? А когда в деревню воротился, мне никто не поверил. Ни про мёртвых, ни про реку эту. Решили, что я в лесу заплутал, споткнулся и головой ударился. Да так и пролежал под кустом пару месяцев, видя сны. А потом клевету пустили, что я какую-то деревеньку нашёл и там решил остаться. Будто охмурила меня дева красоты невиданной, а затем выгнала с позором.

— Ты не реку видел, а Императорский путь. Это самая большая дорога во всей империи. Она соединяет все великие города, и уходит на восток, север и юг. Когда идёт война, легионы маршируют по ней в ряд в десять человек, чтобы ускорить перемещение армии. Любой может передвигаться по Императорскому пути, но каждый будет казнён, если не уступит легиону или самому императору, — пояснил ему Дойл.

— Вот так чудо! А кто же строил этот, как его, путь? — поинтересовался Тренлин.

— Говорят, строили его покорённые народы в стародавние времена. Тогдашние короли-завоеватели давали свободу каждому, кто выложит десять шагов Пути. А дорог этих построено немало. И каждая от горизонта до горизонта, — Дойл перевёл дыхание. Бен шёл рядом и внимательно слушал его историю. — Пленные, сделав своё дело, становились полноправными жителями страны и вольны были идти куда угодно. Почти все они возвращались в свои деревни и продолжали жить, как жили до войны.

— А я и не знал, что Императорский путь был построен рабами, — удивился Бен. — Когда мы шагали по нему, я думал, что только великие люди могли соорудить такое. А оказывается, дело рук рабов-дикарей.

— Да, рабы-дикари, — согласился Дойл, и ему вдруг стало грустно.

До вечера они шли без происшествий, да и ночью выставленные караулы не заметили ничего подозрительного. Дни сменялись ночами, ночи днями, а они не встретили ещё ни одного мёртвого. "Неужели это ведьма своим колдовством разогнала всех мертвецов в округе?" — подумал Дойл. И прошла целая неделя, прежде чем они повстречали первого. Он стоял у ручья, будто завороженный текущей водой. К его несчастью, пути живых и мёртвых пересеклись — у группы Дойла запас воды практически иссяк. Дойл решил проверить умение Тренлина обращаться с луком. Тот подкрался с подветренной стороны бесшумно, словно кот, свистнул, но мертвец не обратил на это никакого внимания. Он прождал ещё с минуту, как вдруг мертвец дёрнулся и пошёл в его сторону. Тренлин засадил стрелу ему в глазницу с доброй сотни футов. Дойл подошёл осмотреть тело. Доспех, в который был облачён мертвец, он видел только на картинке в какой-то книге, когда учился читать. На его голове был кожаный шлем, с которого явно была содрана маска, закрывающая нижнюю часть лица. Сам нагрудник был цел, затянутый кучей ремешков, он как вторая кожа обтягивал тело мертвеца. Ноги были одеты в кожаные штаны с нашивками из грубой кожи на коленях, сапоги имели железные вставки на носках и голени. Руки защищали наручи, тоже снабжённые железными вставками. Комплект брони дополнял пояс со свисающими со всех сторон кожаными ремешками шириной в ладонь, опускающиеся ниже колен и образующее подобие юбки. Они были проклёпаны железными бляшками, центр каждой из которых занимала своя собственная руна, отличная от других.

— Глянь-ка не него, Бен, — подозвал он товарища. — Знаешь, кем он был?

— Неа, впервые такого вижу.

— Это разведчик из Балк-Харды. Только они носят такие доспехи, — пояснил ему Дойл. Тренлин подошёл и тоже с интересом уставился на труп. — Брать его доспехи я не советую, это может доставить нам проблем, а вот меч я возьму, он похоже не из стандартного вооружения.

Дойл нагнулся и принялся отстёгивать оружие. "Похоже, он здесь давно бродит", — решил он, глядя на поржавевшие нашивки на одежде. Наконец, ему удалось снять меч, и он выдернул его из ножен.

— Жаль, что восставшие не умеют следить за оружием, — выдохнул он, держа в руке клинок, полностью покрытый ржавчиной.

Он покрутил его в руке и остался доволен: прекрасно сбалансирован, гораздо лучше, чем его имперский предшественник: "Что ж, неплохое приобретение, да и будет чем заняться вечерами, приводя его в должное состояние". Дойл потёр клинок о кору дерева, очищая его от самой застарелой ржавчины, махнул им и вернул в ножны. Тем временем Бен и Тренлин наполнили бурдюки чистой водой.

— Пойдёмте дальше, — сказал им Дойл, — нас ждёт долгая дорога.

И они двинулись в путь, оставляя мёртвого разведчика на вечный отдых у ручья.

Снова полетели дни, за днями ночи. Ночи оказались более спокойными, а вот днём они всё чаще и чаще натыкались на мёртвых. Обычно их замечал Тренлин своим зорким глазом, он же и украшал их головы стрелами. В очередной раз, когда охотник вытащил стрелу из уха покойника, он подошёл к Дойлу:

— Еда заканчивается. Надо поохотиться.

— Это на кого ты здесь собрался охотиться, Трен. На мертвецов? Ты и так уже их настрелял, а питаться ими, я как-то не настроен, — заметил Дойл.

— Да полно тут зверья, — возмутился лучник. — Вот, смотри, следы, — он пригнулся и указал пальцем на едва заметные отпечатки копыт.

— И вправду, следы. Кто это, Трен, на оленя вроде похоже, — наугад сказал Дойл.

— Нет, это не олень, это косуля. Как раз на сегодня хватит и ещё на несколько дней, если зажарим. Да и пробегала недавно, как мы её не заметили, не понимаю. Наверное, этот, — Тренлин кивнул в сторону мёртвого, — спугнул.

— Не стоит тебе шататься одному по лесу. Всё-таки на мертвецов можешь нарваться.

— Я пойду с ним, — вызвался Бен. — Мы уже ходили, помнишь, в деревне, — он посмотрел в глаза Тренлину.

— Не, я лучше в одиночку. Я и до тебя по лесу один шатался и ничего, не слопали меня. А если что, то у меня стрелы есть, близко ко мне не подойдёшь. И кинжал, — Трен провёл ладонью по рукоятке клинка.

— А если ты заблудишься? — спросил его Дойл.

— Это я то? — похоже, его вопрос прозвучал для охотника как оскорбление. — Да я вас в темноте без факела найду!

— Ладно, но чуть что — сразу к нам, или кричи. Мы будем, — Дойл осмотрелся, — вон у тех сосен, — он показал рукой на деревья, образующие стволами вершины треугольника со сторонами в пару шагов.

— Хорошо, я вернусь до вечера, — сказал следопыт и отправился выслеживать добычу.

Дойл взял сумку охотника и направился к деревьям. Шло время, он уже успел подправить свой новый меч и почистить особенно заржавевшие участки, а Тренлин всё не возвращался. Бен уже насобирал гору хвороста, явно не сомневаясь в способностях охотника. Солнце начало клониться к закату, и Дойла охватило странное предчувствие. Предчувствие чего-то нехорошего. Спустя миг, откуда-то издали раздался крик. Дойл вскочил, но сразу не смог разобраться, с какой стороны донёсся голос. Бен тоже побросал ветки и замер в тишине. Крик повторился, и Дойл кинулся ему навстречу. Бен бежал следом.

— Это не крик боли, — услышал он голос Бена позади себя. — Он что-то говорит.

— Да знаю я, — отозвался Дойл.

Его голос срывался от сумасшедшего спринта через лес. Он бежал, прорываясь сквозь густой кустарник и перепрыгивая через пни и поваленные стволы деревьев. Сбиться с пути в этой чащобе было проще простого. Крик повторился где-то справа и Дойл с Беном одновременно свернули. "Где же ты! Куда тебя занесло, лысый следопыт!" — ругался про себя Дойл. Они пробежали приличное расстояние, как вдруг снова услышали крик, но теперь за своей спиной и чуть левее. "Пропустили! — ужаснулся Дойл. — Но хоть ещё жив!". Он помчался в сторону звука, Бен следовал за ним.

— Вон! — вдруг закричал он спустя пару минут бега.

Дойл остановился и увидел мертвеца с торчащей из головы стрелой. А в десятке саженей от него ещё одного. "Тренлин не стал бы разбрасываться стрелами без нужды", — Дойл осмотрелся, но понять, куда побежал лучник так и не смог.

— Я ходил с ним на охоту, — начал семенить вокруг Бен, — и он учил меня читать след. Вот! — воскликнул Бен. — Следы, это его, он пошёл туда! — Бен повёл рукой в направлении, куда предположительно ушёл охотник.

Дойл подбежал к нему, уставился на след и тут же услышал крик, донёсшийся со стороны, обратной той, что показывал Бен. На этот раз он был намного сильнее.

— Скорее, мы почти его нагнали! — метнулся Дойл в сторону голоса.

Минута, две, три — пока они бежали, он сбился со счёта времени, а на их пути стали появляться упокоенные мертвецы, утыканные знакомыми стрелами. Их становилось всё больше, а это означало, что количество стрел у охотника уменьшалось с каждым выстрелом. Ещё один крик нагнал их, теперь слева, такой близкий.

— А-а-а-а! Не возьмёшь, отродье! — расслышали они знакомый голос.

Дойл поспешил взобраться на пологий холмик и увидел на другой его стороне у подножия охотника, окружённого толпой мёртвых. Тренлин крутился на месте и с поразительной точностью засаживал стрелы в головы шатающимся целям. Мёртвые становились всё ближе, а его колчан был почти пуст. Дойл решил пробить брешь в стене наступающих мертвецов и уже понёсся вниз, но подняв левую руку, он ахнул: "Мой щит! Я забыл свой щит!". Времени придумать иной план не было, и он со всей скорости влетел в толпу мёртвых. Удар оказался сокрушительным и он, пролетев через всю толпу, обнаружил себя лежащим у ног Тренлина.

— Медленно же вы бегаете, — вложил лучник слова в выпущенную стрелу. — У меня последняя, — и следующая стрела вонзилась в голову пузатому гуляке.

Дойл вскочил на ноги и принялся махать мечом. "Десятка два, не больше", — его удар снёс половину гнилой головы. Бен орудовал деревенским копьём, пробивая наконечником затылки восставших.

— Прикрывай спину, будем прорубаться к Бену, — крикнул Дойл через плечо.

Удар, удар, ещё удар! Количество мертвецов становилось всё меньше и меньше, но тут из-за спины раздался крик. Дойл обернулся и увидел, что Трена схватили двое мёртвых, пытаясь затащить его в толпу. Он воткнул свой меч в голову ближайшего мертвеца, схватил лучника за шиворот обеими руками и, что есть мочи, дёрнул его, вырывая из хватки холодных рук. Тренлин оторвался от земли и полетел в направлении Бена. Но вслед за ним на Дойла завалились двое мертвецов, сбивая его с ног. Один вцепился зубами в новый сапог, больно сжимая челюстями пальцы ног, а второй упал сверху, и его гнилые зубы оказались на уровне лица Дойла. Дойл лягнул наугад первого и почувствовал, как капкан на ноге разжался. Второго он ударил головой и попал в челюсть. Для мертвеца его удар не означал ровным счётом ничего, и он с такой же охотой вцепился обломками зубов в его щёку, как если бы у него были все зубы. Дойл заорал от боли, и нанёс несколько ударов кулаками по голове, но из такого положения они не причинили его противнику никакого вреда. Он начал метаться из стороны в сторону, пытаясь спастись от сводящей с ума боли, а мертвец тем временем продолжал уродовать его лицо, вцепляясь то в губу, то в скулу, то в бровь. Дойл повернул голову направо, пытаясь найти хоть что-нибудь пригодное в качестве оружия, и увидел мертвеца с торчащей из головы стрелой. Он вытянул руку, но тщетно: между кончиками пальцев и стрелой растянулась пропасть, шириной в локоть. Мертвец вцепился в висок зубами, и это заставило Дойла сжать кулак и с диким криком нанести тому удар по голове. Восставший на секунду откинулся назад и Дойл не упустил своего шанса на спасение. Он схватился за гнилую голову и начал отпихивать мертвеца как можно дальше от своего лица. Гуляка в свою очередь вцепился в его шею мёртвой хваткой. Но Дойл не сдавался, его левый глаз давно был залит кровью, если вообще ещё был, но вторым он видел, как его пальцы прошли сквозь гнилую плоть и заскользили по черепу. И тогда он загнал свои большие пальцы в слепые глаза чудовища. Он почувствовал твёрдую кость и, собрав последние силы, надавил руками на голову мертвеца в очередной попытке оттолкнуть от себя противника. Но его старания превзошли все его ожидания: большие пальцы пробили тонкую костяшку глазниц и вошли в холодную голову. Мертвец застыл и повис на его вытянутых руках. Дойл оттолкнул в сторону осунувшееся тело и увидел следующего врага. Тот сидел на коленях и елозил поломанными челюстями по его сапогам. Внезапно он бросил своё занятие и пополз к голове Дойла. Десятник схватил его за плечо и дернул рукой нижнюю челюсть восставшего, вырвав заострённую переломанную кость. Недолго думая, он вогнал осколок в макушку мёртвого и откинул вправо безжизненное тело. Странно, но ему на глаза не попался больше ни один мертвец. "Они добрались до Бена!" — мелькнула мысль в затуманенной болью голове Дойла. Он повернулся, ожидая лицезреть страшное, но, к своей радости увидел, как к нему спешит Тренлин, а Бен добивает последнего восставшего.

— Боги, ты жив! — упал перед ним на колени Трен. — Дай-ка, ой-ой-ой! — произнёс он, поворачивая его лицо из стороны в сторону, — что же делать, что же делать!

Дойл смотрел на него одним глазом и не понимал, что так напугало охотника. Он взглянул на Бена — тот стоял в растерянности с широко открытым ртом. Когда же, наконец, он вышел из оцепенения, то произнёс:

— Трен! Скорее, в лагерь! Ведьма, Шайла, она дала нам какой-то отвар!

Тренлин на пару с Беном подхватили Дойла и забросили его руки себе на плечи. Дойл сделал шаг, но понял, что без посторонней помощи не удержится на ногах.

— Меч, — только и смог прохрипеть он.

— Давай, парень, найди его меч! И мой кинжал заодно! И ногу!

Бен повесил Дойла на плечи охотника, а сам куда-то исчез. Он догнал их через минуту, вложил меч в ножны и подхватил десятника. Они ковыляли долго, так долго, что Дойлу это время показалось вечностью. Он еле переставлял ноги, видел то тут, то там мелькающие однообразные деревья да местами поросшую мхом почву под ногами.

— Долго ещё? — периодически слышал он вопрос Бена.

— Ещё чуть-чуть, — отвечал бывалый следопыт.

Они всё время шли по прямой, лишь изредка корректируя своё направление. Когда солнце практически скрылось, они добрались до лагеря. Его уложили между деревьями, Бен полез в его мешок, ища пузырь, а Тренлин начал разводить костёр.

— Нашёл! — радостно крикнул он, развязывая пузырь и доставая оттуда пальцем вязкую пасту тёмного цвета. — Сейчас мы тебя намажем, — подбежал он к раненому.

Дойл перехватил его руку у самого лица:

— В воде… разбавь… пока не помутнеет… — хрипя, произнёс он.

— Где же я с водой её смешаю? — спросил Бен. — Точно! — он вернул мазь в пузырь и потянулся за бурдюком.

— Стой, стой! — остановил его Тренлин. — Вот, возьми, — и он протянул Бену свою плошку для еды.

Бен взял ёмкость, налил туда воды, зачерпнул пальцем побольше мази и размешал её в воде. Посмотрел на получившуюся жижу, и добавил ещё столько же ведьминого зелья. Затем Тренлин прижал Дойла к земле, навалившись всем своим небольшим весом, и сказал Бену промыть рану. Бен полил из бурдюка, Дойл подёргался и лишь помычал в ответ на его действия. Бен взглянул на свою работу, и в сумерках изуродованное лицо показалось ему не таким уж изуродованным. Затем он взял плошку и полил вязкой жидкостью на рану. Жидкое пламя коснулось его лица, и он закричал из последних сил, и голос его эхом отразился со всех сторон. Дойл потерял оставшиеся силы и провалился во тьму.

Глава 8. Спаси меня, мой юный герой

Дойла разбудили тихие голоса. Он попытался открыть глаза, но послушался его лишь правый. Картинка перед ним расплывалась, мир вокруг был нечётким, хотя он заметил движение размытых тел.

— Очнулся! — донёсся до него радостный голос Бена.

— Да-а-а, крепок здоровяк! — произнёс Тренлин.

Дойл моргнул пару раз и поднял руку к лицу, пытаясь протереть глаз. К несчастью его ладони ослабли и плохо слушались, и он сильно зарядил пальцем в око. Он зашипел и попытался выругаться, но из горла донёсся лишь хрип.

— Сейчас, сейчас, — подскочил к нему охотник с бурдюком, — вот, попей.

Тренлин приподнял голову Дойла, тот прильнул губами к воде, и прохладная влага смочила его горло. Он отринул от себя бурдюк и, наконец, протёр глаз. На этот раз он смог лучше разглядеть обстановку вокруг. Их маленький отряд находился всё там же, окопавшись среди трёх сосен. Парни не сидели без дела: одну сторону они завалили валежником, через который и живому человеку было сложно пробраться, а две других утыкали частоколом. Что ж, уже неплохо. Метрах в двадцати от их лагеря он увидел сваленные в кучу тела, пять или шесть. "Без меня, значит, веселились", — оценил он их работу. Дойл попытался подвинуться, чтобы опереться спиной о ствол, но его старания лишь привели к тому, что он вновь оказался лежащим. Трен без слов понял его затею и помог добраться до дерева.

— Что произошло? — прошептал он.

— Ты валялся без сознания, а мы лечили тебя и отбивались от гуляк, — ответил ему Тренлин.

— Конкретнее… — Дойл задрал голову и увидел солнце, пробивающее лучами сплетения крон деревьев. — Сколько… провёл… — он закашлялся.

— Полтора дня, — ответил лучник. — В общем, когда мы притащили тебя сюда, твоя стёганка насквозь была пропитана кровью. Рана на лице была ужасна, и мы воспользовались ведьминым зельем. Короче, разбавили его в воде и выплеснули прямо в рану. Ты тогда так заорал, что распугал всех мертвяков в округе. И отрубился, вот. Мы нашли в твоём мешке какие то тряпки и перевязали тебе лицо.

Дойл поднял правую руку и дотронулся до левой части лица. От прикосновения он чуть снова не упал в обморок — такая сильная его пронзила боль.

— Утором мы меняли тебе повязку. Вроде, рана чистая, дурного запаха нет, — глядя на его действия, добавил Тренлин. — Ты два дня не ел, тебе нужны силы, — с этими словами охотник протянул ему кусок копчёного мяса.

Дойл взял кусок и попытался его разорвать, но тянущая боль в левой руке не дала ему это сделать. Тогда он попытался откусить кусочек, но запах жареного мяса, ударивший в нос, вызвал у него тошноту. Дойл пересилил себя и всё же сумел проглотить кусок, а за ним ещё и ещё один. Каждое движение челюстей било по лицу пламенем, доставляя жуткие страдания. Но он продолжал набивать брюхо едой, так как знал, что ему как можно быстрее нужно набраться сил, чтобы продолжить путь. Когда он закончил с трапезой, то задал вопрос, который мучил его с того момента, как он пришёл в себя:

— Что у меня с глазом?

— Так ты ж смотришь на нас, — попытался разбавить его хмурое настроение Тренлин, но поймав укоризненный взгляд, осёкся, опустив глаза.

— Наверное, цел, — ответил ему молчавший до этого Бен. — Эта тварь так разорвала твоё лицо, что сложно сказать. Но, похоже, до глаза не добралась.

Дойл с шумом выдохнул воздух. "Глаз не такая уж большая потеря, как жизнь", — попытался утешить он себя.

— А где мой меч?

Бен протянул ему клинок и Дойл, достав свой точильный камень, стал счищать остатки ржавчины с лезвия. Его левая рука ныла, но он продолжал делать свою работу, зная, что таким образом быстрее придёт в себя. Он сидел до самого вечера, ни о чём не думая и ни с кем не разговаривая. Но вскоре после того, как солнце скрылось в лесной глуши, и чаща окуталась мраком, задал вопрос Тренлину:

— Трен, а где ты нашёл столько восставших, — отвлёкся он от своего занятия.

— Ох, это целая история, — начал лучник. — Я пошёл по следу косули и вскоре догнал её у ручья. Прицелился и выстрелил. Одной стрелой — и наповал, прямо в сердце, — хвастался охотник. — Я подошёл и решил разделать её на месте, чтобы не тащить лишнее в лагерь и так увлёкся, что не заметил, как ко мне подкрались гуляки. Пятеро. Или шестеро. Да, шестеро. Я их заметил, когда они подошли уже вплотную ко мне. Парочке я засадил свои стрелы в головы и схватил отрезанную ногу, собираясь по пути в лагерь прикончить остальных. Но когда я повернулся, то понял, что меня застали врасплох — со стороны лагеря ко мне приближались ещё с десяток гуляк. Я отбежал от добычи шагов на пятнадцать и выстрелил. Один упал, а из-за ближайших кустов вышли ещё несколько мертвецов. Некоторых привлекла свежая кровь косули, но большинство пошли за мной. Я отбегал и стрелял по ним, но их количество не уменьшалось. Затем я попытался их обойти справа, а потом слева, но только всё дальше и дальше забредал в лес. Тогда я закричал: "Помогите!", — и побежал по широкой дуге, пытаясь вернуться в лагерь. Они гоняли меня по лесу как собаки лисицу, а я всё дальше убегал от лагеря. Я кричал вам, звал на помощь, стрелял по ним из лука, а когда они загнали меня, тут-то и вы появились. А дальше ты и сам знаешь.

— Скажи мне, охотник, а как они зверьё не пожрали? — поинтересовался Дойл.

— Ну, это совсем просто. Ты сам, руками, много добычи поймал?

Дойл улыбнулся, а Тренлин тем временем продолжил:

— Гуляки догнать зверя просто не в состоянии. Они и эту косулю гнали, наверное, не один час, да только на глаза ей попадутся, и её как ветром сдуло! А вот толпой, какая напала не деревню — другое дело! Окружат и всё! Тут уж никуда не убежать, есть только один выбор: чьим обедом стать, — закончил Трен.

Дойл отложил меч, пожевал ещё мяса и лёг отдыхать. Утром они должны будут выступать.

Проснулся он позже остальных. Он открыл глаз и понял, что его группа никуда не собирается: охотник строгал новые стрелы, а Бен, ища врага, вглядывался в кустарник, постоянно вертя головой. Тогда Дойл сел и попытался встать. И ему удалось! Он сделал неуверенный шаг, за ним ещё один, и ещё, и ещё. Так он дошёл до частокола, посмотрел на лес вокруг и произнёс:

— Выдвигаемся через полчаса.

— Куда ж ты пойдёшь, ты еле на ногах держишься, — возмутился Тренлин, а Бен начал потихоньку собирать барахло.

— Нам пора идти дальше. Я уже в состоянии продолжить путь, — спокойно ответил ему Дойл.

Ему стало заметно лучше, он поводил челюстями и почувствовал лишь слабый дискомфорт и никакой боли.

— Надо сменить повязку, — напомнил Бен.

— Хорошо, — согласился с ним Дойл и позволил Бену размотать его лицо.

Когда Бен отлепил последнюю тряпку, Дойл провёл кончиками пальцев по ране: "Как будто плугом прошлись". Прикосновение доставило ему лишь ощущение дискомфорта, чему Дойл сильно удивился. Он попытался открыть свой левый глаз, но у него ничего не получилось. Тогда он позволил Бену промыть рану и наложить чистую повязку. Затем они поели и отправились в путь. Шли они долго, и чтобы разбавить молчание Дойл спросил Бена:

— Бен, когда мы покидали ведьму, ты был расстроен, а выходя из деревни по тебе этого не было заметно, хоть ты тоже полдня до этого болтал с Шайлой.

— Да, мы с ней тогда хорошо поговорили, — улыбнулся Бен. — Она мне много чего поведала.

— И что же она тебе сказала?

— Сказала, что теперь, когда твой путь определён, то может чётко видеть судьбу. И мою, и твою.

— И что же она такого увидела?

— Что я однажды встречу девушку, прекрасную как солнце, и её великолепные волосы будут развиваться на ветру.

— А как же Шайла? — подначил его Дойл.

— А что Шайла? У неё другая судьба и мы с ней никогда более не встретимся, — он печально вздохнул. — Хотя её судьба зависит он наших, — улыбнулся он.

— А про меня что-нибудь говорила? — поинтересовался у него десятник.

— Да, сказала, что вручит тебе подарок.

Действительно, а ведь она только ему дала пузырь с зельем и сказала, как им пользоваться. Дойл взглянул на небо и в просвет между ветвями увидел ярко сияющее солнце. Трели птиц доносились из сосновых крон, а откуда-то издалека аккомпанировал им голос кукушки.

— А ещё она сказала, что я буду сильным и ловким, и стану достойным воином, — похвастался Бен.

— Да из тебя уже получился бывалый вояка, — усмехнулся Дойл. По правде говоря, в душе он был уверен, что не каждый ветеран смог бы выжить в этих условиях. И многие мёртвые его друзья были свидетелями его слов.

— Да ну тебя, — обиделся Бен и отстал от него, переключившись на беседу с Тренлином.

Дойл в пол уха слушал их беседу и думал о своём. У него был серьёзный разговор к парням этим вечером. Тем временем на их пути возник восставший. Тренлин вскинул лук и свалил его одним точным выстрелом. Стрел у него осталось с гулькин нос, и он подбежал к трупу и выдернул из головы ценный снаряд.

— Бен, надо было больше стрел собирать! — ворчал он, возвращаясь в строй. — Одним кинжалом я много не навоюю, а те, что я сделал, никуда не годятся!

— Я спешил, и так меч еле нашёл. И кинжал этот тоже, — огрызнулся недовольный Бен.

— Ладно-ладно, не злись.

Через несколько часов местность начала меняться и всё чаще стали появляться деревья, покрытые золотом, вместо вечно зелёных иголок. Дойл вёл свой отряд вперёд, шаркая ногами по опавшей листве. До вечера они ещё пару раз натыкались на мёртвых, и Тренлин с лёгкостью отправлял их на тот свет. Когда солнце склонилось к закату, Дойл решил остановиться. Они удачно наткнулись на какие-то руины, явное свидетельство присутствия здесь Старой Империи. Развалины представляли собой две стены, составляющие угол и беспорядочно разбросанные груды камней. Все обломки были оплетены плющом, а земля между ними поросла папоротником и хвощом. "Прям как в моём сне, — пришло в голову Дойлу. — Неужели это дело древней магии саммитов?" На этот вопрос ему некому было дать ответ. Да, в принципе, он не хотел его знать. Они разожгли костёр и устроились в развалинах под прикрытием оставшихся стен. Не спеша, перекусив, Дойл решил, что пора начинать разговор:

— Итак, вы знаете, что мы возвращаемся в более обжитые части империи, — он взглянул на Тренлина и продолжил. — Наш путь был труден и опасен, но впереди нас ждут опасности иного характера. Мертвецов становится меньше, и я надеюсь, что это следствие работы империи, а не очередное их скопление где-нибудь в лесу. Так вот о чём я: Дочь Воронов сказала мне, что времена уже не те. И она права: честь, доблесть, верность и добродетель остались давно в прошлом. Она донесла это в своей манере, но я с ней полностью согласен. Бен, мы оставили в деревне всё, что могло бы нас выдать за легионеров. А я думаю, ты в курсе, как империя поступает с предателями. Первый дозор, что встретит нас на своём пути и узнает, что мы дезертиры, казнит нас на месте. Поэтому ни в коем случае нам не следует упоминать, что мы имеем какое-либо отношение к Имперскому легиону.

— И что же нам делать? — задал вопрос Бен.

— Как что? Притворяться! У нас с тобой обычная кольчуга, ржавая и порванная, у тебя ужасное копьё, у меня трофейный меч. С нами деревенщина-лучник, решивший попытать счастья в путешествии. Мы выглядим как наёмники, снаряжены как наёмники и вид у нас лихой, как у наёмников. Всем встречным мы будем представляться наёмными мечами. Правда, меч у нас один на троих, но ничего, мы же не будем ни на кого работать. И нарываться мы ни на кого не будем. И будем вежливыми и обходительными со всеми. Наша главная задача — добраться до Ларгоса, а это ближайший город, где есть Имперская палата. Там то мы и сможем, наконец, раскрыться.

— А почему именно там? Разве они нас не убьют? — спросил Бен.

Дойл подумал, взвесил шансы на то, оставят их в живых или нет, и ответил:

— Нет, не должны. Сперва им надо будет разобраться кто мы, и говорим ли мы правду, а затем уже принимать решения. Мы расскажем им всё, как было, за исключением встречи с ведьмой, колдовства, стаи воронов и чудесного спасения деревни от полчища мертвецов. Зелье, которое она дала, придётся выкинуть и потратить большую часть монет. С последним, я думаю, мы легко справимся. Путь будет долгим даже по Императорскому пути, так что мы выучим нашу легенду наизусть.

— Какую ещё легенду? — спросил заинтересованный лучник.

— В общем, мы с Беном два свободных наёмника, прямо перед Войной с мертвецами отправились на свои больные головы побродить по югу империи. Там мы прожили два года, шатаясь из одной деревни в другую, участвуя в мелких междоусобицах и попутно оставляя брюхатыми местных девах. Спустя пару лет, когда уже во всех деревнях нам перестали радоваться, мы решили вернуться обратно и за нами увязался наш друг-охотник. Тогда-то мы впервые и встретили мёртвых. Затем бежали день и ночь без передышки, вышли на Императорский путь и поспешили доложить о случившемся в легион. По дороге мы встретили путников, вот они-то и рассказали нам, что случилось за последние два года. Терзаемые чувством вины, мы поспешили в Ларгос, дабы вступить в Имперский легион и послужить на благо отечества.

— А если дозорные решат нас обыскать и найдут золото? — спросил его Бен.

— Восстали не только бедняки, но и богачи. Скажем, прибили одного, а у него золото в кошеле, ну мы и взяли трофей.

— А может, лошадей купим? — предложил Бен. — Верхом всё ж быстрее, чем на своих двоих будет.

— Ты часто на лошади ездил? — спросил его Дойл. Бен покачалголовой. — Вон, Тренлин, лошадь в глаза не видел, — охотник неопределённо пожал плечами, — да я и сам ни разу не скакал верхом. Так, сидел только… Да и где ты видел оборванцев, верхом на лошади?

Бен кивнул, согласный с Дойлом, набрал в руки охапку жёлтых листьев и бросил их над головой. Листва разлетелась широким облаком и накрыла всю их группу.

— Я подежурю первым, — вскочив, сказал Бен, и принялся карабкаться на стену.

— Я второй, — отозвался Дойл, чувствуя свой долг перед парнями.

— Нет уж, ты будешь спать. Ты еле осилил сегодняшний переход. Тебе силы нужны, чтобы завтра идти. Так что ложись. Бен, разбудишь меня среди ночи.

Дойл послушался охотника и лёг спать. Стоило ему закрыть глаза, как он сразу же провалился в сон.

Он шёл по зелёному лугу и повсюду цвели травы, достигая своими колосьями ему до груди. Солнце слепило глаза и со всех сторон раздавалось весёлое чириканье степных пичужек. Пчёлы кружили хороводами вокруг него, неся пыльцу в свои ульи. Дойл прищурился, спасаясь от ярких лучей, и посмотрел себе под ноги. На него одиноко взирал василёк, прячась среди множества колосьев. Дойл нагнулся и сорвал цветок, поднёс его к носу и вдохнул. Странно, но запах, который он почувствовал, принадлежал явно не этому цветочку. Он вспомнил её. Это был аромат её волос, в которые он так любил зарываться носом. "Как давно это было? Десять лет назад", — он прекрасно знал, сколько минуло времени. На него нахлынула грусть, он выронил цветок и тот исчез, не долетев до земли. "Как и я исчез из её жизни", — загрустил он. Дойл поднял голову и побрёл наугад, наслаждаясь спокойствием и умиротворённостью. Его внимание привлекла мелодия, которую принёс ветер, откуда то издалека. Дойл прислушался, и голос показался ему знакомым. Он побрёл вперёд, и уже мог различить слова песни:

"Спаси меня, мой юный герой

Из лап врагов жестоких,

Возьми меня, мой храбрый герой

Не быть тебе одиноким"

Дойл вспомнил эту песню. Каждая девушка из его деревни напевала её, когда влюблялась. Звонкий голос продолжал петь, и Дойл раздвинул высокую траву, за которой скрывалась певица. Он знал, что это она. Её русая коса спадала на плечо и волнами стекала на грудь, а тело прикрывала длинная льняная рубашка, такая тонкая, что сквозь неё виднелись контуры её тела. Девушка спускала венок, сплетённый из степных трав и цветов, вниз по ручью. Она услышала шорох и повернулась. Её лицо было таким же, как и десять лет назад.

— Это на счастье, — сказала она, улыбаясь.

— На счастье, — прошептал Дойл.

— Я так долго тебя ждала. Где ты был?

— Я служил. Ты же знаешь, — оправдывался Дойл.

— Я думала, ты меня бросил, — опустив глаза, прошептала девушка.

— Нет, что ты.

— Тогда почему тебя не было так долго?

— Договор. Мы подписывали его на три года. Я не знал, я не умел читать… — замямлил Дойл. Он вспомнил Бена, тоже обманутого при вступлении в легион.

— А почему ты не отказался? — вновь спросила она.

— Я не мог: отказ равносилен предательству.

Девушка поднялась и бросилась к нему. Она повисла на его шее, прильнув лицом к плечу, и по её щекам текли горькие слёзы.

— Я два года плакала по тебе. Мы все думали, что ты мёртв, — сквозь рыдания всхлипывала она. — Ты сказал, что вернёшься через год! А я ждала. Ждала!

— Я знаю, прости меня, — по его щеке скатилась слеза.

Он прижимал её к себе и не мог отпустить: "Этого года хватило бы мне, чтобы сыграть свадьбу!"

— Они выдали меня за него. Я не хотела! — ревела девушка. — Я ненавижу их! — со злобой выдавила она.

Дойл лишь крепче прижал её к себе. Наверное, прошла вечность, когда девушка, наконец, начала успокаиваться.

— Что у тебя с лицом? — успокоившись, спросила она тихим голосом.

— А что с ним?

— Оно всё в шрамах.

Дойл разжал объятия, и девушка отпустила его, позволяя подойти к ручью. Он взглянул в медленно текущую, спокойную воду. Левая часть его лица была сильно изуродована. Щека, скула, бровь, висок. Шрам доходил до уголка рта. Бугристый и неестественно красный. Зато глаз был на месте. Он посмотрел вслед утекающей воде. Медленно от него уплывал венок из полевых цветов: "Вот так моё счастье уплыло от меня, медленно, дразня напоследок своей недосягаемостью". Её выдали замуж за его друга, у которого нашлись средства на свадьбу. Ровно за неделю, до его возвращения. "Отныне лишь смерть может разрушить этот священный союз, свидетелем которого явились Боги!" — в его голове звенели слова жреца. Убивать её или своего друга он не собирался, потому ушёл. Навсегда.

Дойл повернулся к ней, чтобы сказать что-то важное, но не успел. Она зашипела на него и оскалилась. Он удивился её поведению, но тут девушка застонала, вытянула руки и двинулась на него. Дойл попытался её остановить, но она ловко поднырнула под его руки и вцепилась зубами в горло.

Глава 9. Лесной князь

Дойл проснулся и увидел, как Тренлин разбрасывает из костра горящие головешки с незащищённой стороны лагеря. В свете полыхающих веток мелькали тени и из ночного мрака раздавались стоны. Дойл вскочил и выхватил меч. Бен уже спрыгивал со стены.

— Сколько их? — обратился к нему Дойл, но ему ответил Тренлин.

— Бен задремал, и нас едва не слопали. Благо я сплю чутко, — охотник схватил лук и наложил стрелу на тетиву. — Похоже, что не много.

Из темноты появился первый мертвец, и Бен вонзил копьё ему в голову. За ним вынырнули второй и третий, павшие от стрел охотника. Четвёртый достался Бену.

— Этот мой! — рявкнул Тренлин отпуская тетиву. Его стрела вонзилась цели между глаз. Лучник потянулся за следующей стрелой, но схватил пальцами лишь пустоту. — У меня всё, — добавил он.

Дойл вышел вперёд, встав справа от Бена. Близкое пламя ослепляло его, и он повернул голову вбок, пытаясь оградить глаз от ярких всполохов огня. Мертвец ринулся на него из тени и Дойл, не мешкая, полоснул ему по лицу. Враг упал и замер и Дойл приготовился к следующей атаке, но никто не спешил показываться на свет. Он прислушался и понял, что их окружает только тишина да далёкое уханье филина. И больше никаких стонов. Дойл медленно вышел за приделы освещённого участка. Никакого движения, никаких посторонних шорохов. Кажется, они отбились. Он вернулся к остаткам костра, Бен и Тренлин всё ещё стояли наготове. Дойл вложил свой меч в ножны и полез на стену.

— Ты куда это собрался? — услышал он снизу ворчание охотника.

— Покараулю. До утра, — спокойно ответил Дойл.

— Но ты же раненый, — возразил Тренлин.

— Ничего, мне уже намного лучше. Вы сильнее измотаны, чем я. Да и не уснуть мне больше сегодня, — вздохнул Дойл, говоря чистую правду.

После сегодняшнего сновидения он не смог бы сомкнуть глаз хотя бы на минуту. Да и чувствовал он себя небывало бодро. Бен и Тренлин продолжали копошиться внизу, пытаясь отойти от внезапного пробуждения. Костёр снова полыхнул чистым пламенем и они, наконец, улеглись спать. Дойл смотрел в темноту, вслушивался в ночной лес, но его мысли были далеко отсюда. Шли часы, серп луны пересёк ночное небо и лишь звёзды взирали на него из темноты. Вскоре забрезжил рассвет, Дойл свистнул пару раз, и его войско стало потихоньку пробуждаться. Он спустился с развалины стены, и Тренлин, протянув ему кусок копчёного мяса, произнёс:

— Вот, держи. Заканчиваются. Скоро придётся охотиться.

— Да, но не здесь. Отойдём подальше, а там посмотрим.

— Как скажешь.

— Простите, я всех подвёл, — подал голос Бен. — Я заснул на посту, — его слова были полны горести и печали.

— Да, нас сегодня могли слопать, спасибо Трену, что он спит как сторожевой пёс, — отозвался Дойл.

— Ну ладно, ладно. Я всегда наготове, так что ваше дежурство это лишь моя подстраховка, — улыбнулся он в бороду, и вложил в колчан собранные стрелы.

Дойл похлопал Бена по плечу, поддерживая того, и стал копаться в своих вещах, пытаясь найти чистую ткань. К сожалению, последняя чистая тряпица пошла на его повязку ещё вчера и в мешке остались только требующие стирки. "Ну и ладно", — махнул он рукой и стянул с головы повязку. Ткань слетела вниз, и Дойл взглянул на мир обеими глазами. "Слава Богам!" — выдохнул он и повернулся к друзьям. Те, в свою очередь застыли как вкопанные, глядя на его лицо.

— Что-то не так? — обратился к ним Дойл.

— Да нет, вроде, всё нормально, — очнулся первым охотник.

— Да, всё хорошо, — поддержал его Бен. — И глаз на месте.

— Спасибо, я уже понял. Я не вижу свои шрамы, что у меня с лицом?

— Рана затянулась. И покраснела, — ответил Тренлин.

— Видать это ведьмино зелье помогло, — вставил Бен. — Я думал, будет хуже.

Дойл махнул на них рукой и запаковал вещи в мешок. Спрашивать детали новой внешности не было необходимости. Перед глазами возникало его лицо, отражённое в воде ручья из сна. Что ж, может это и к лучшему. Теперь мало кто даже из близких знакомых узнает его, а о случайных друзьях-вояках, попадись они на пути, и говорить нечего. Дойл закинул за спину мешок и щит, поправил меч, и они двинулись в путь. День был солнечный и тёплый, листья шуршали под ногами, и ничего не напоминало об ужасах, бродящих по этому лесу. В полдень они устроили привал, и Тренлин отправился на охоту. Спустя час он вернулся с зайцем, которого они зажарили и с аппетитом съели. Остатки они закинули в сумки и, затоптав угли, двинулись дальше. Мёртвые как будто вымерли. После минувшей ночи они не встретили не то что ни одного, а даже не обнаружили следов их присутствия.

— Наверное, правда, что здесь побывали Священные, — проговорил Дойл.

— О чём это ты? — спросил его Тренлин, да и Бен навострил уши.

— Священный отряд. Избранные воины, благословленные светом. Солдаты, не принимающие сторону живых, но выступающие против мёртвых.

— О чём это ты молвишь, Дойл. Говори понятнее, а то уже как наша ведьма стал, несёшь какую-то белиберду, — заворчал охотник. — Видать, крепко её мазь в твою голову ударила.

— Ладно, не бурчи, — ухмыльнулся Дойл и продолжил. — Они живут в собственном замке в самой Кроне Аккарии. Огромная территория, окружённая высокой стеной. Ни с кем не общаются, никому не служат. Ни разу не участвовали ни в одной из войн, кроме войн с Тенистой Долиной. Многие люди пытались склонить их на свою сторону, устилали их путь золотыми монетами, но они шли мимо, ступая по золоту как по пыли. Они живут только ради борьбы с нечистью во всех её проявлениях. Особенно они не любят восставших. Каждый их воин это совершенный убийца. Они идеально владеют мечом и копьём, облачены в кольчугу, поверх которой надевают кирасу. Ну и в их снаряжение входят наплечники, налокотники и наголенники. Их головы прикрыты овальными шлемами, скрывающими лица. В одной руке они носят огромные круглые бронзовые щиты, имеющим по бокам прорези, и обтянутые чёрной кожей. Сильны они как быки — попробуй повоевать одетым в такое количество железа. Но особенно эффективны они в построении фалангой. Представьте, что на вас идёт стена ощетинившаяся копьями. Человек с таким связываться не будет, а вот мёртвые прут, словно их что-то манит. И когда они оказываются на расстоянии удара, то бам! И мёртвые лежат. Их копья и мечи проходят сквозь мёртвую плоть как сквозь воду. Если попадают в тело и голову — то мёртвый падает и больше не поднимается, если в ногу или руку — то та, перебитая, отрывается от тела. И каждое попадание сопровождается вспышкой белого пламени, а меч или наконечник копья сияет словно солнце. Я видел последствия удара копьём вблизи: дыра в теле такая, что можно было голову просунуть внутрь. На поле их выходит всегда две тысячи человек и не важно, что перед ними: сто тысячная Армия мёртвых или один недобитый гуляка, хотя в последнее верится слабо. Я ни разу не видел на поле боя павшего Священного, похоже таких они забирают с собой. Они получают всё необходимое от империи, сам император Коген Неистовый повелел предоставлять им все требуемые ресурсы и пищу. Он же, по легенде, и был создателем этого ордена. А вот маги от них, как говорят, не в восторге: им не доступна и не понятна магия Священных и её происхождение, а сами Священные не стремятся ни с кем делиться своими секретами. Так что, если здесь прошёл Священный отряд, то они выманили на себя всех мертвецов из окрестных лесов.

— Вот бы их увидеть, — произнёс восхищённый Бен.

— Я бы всё отдал, чтобы больше не видеть их никогда, — отозвался Дойл. — Они покидают свой дом только тогда, когда появляется всякая нечисть, как будто чуют её.

Бен пропустил его замечание мимо ушей и шёл вперёд с горящими глазами и, видимо, представлял себя идущим в строю Священных, кроша направо и налево толпы восставших. Дойла позабавили его мысли, и он усмехнулся вслух. Тренлин шёл в какой-то задумчивости, хмуро взирая на окружающий мир: "Наверное, думает, что Священный отряд защитил бы их деревню. Отстоял бы, это точно".

К вечеру они наткнулись на заброшенное поселение. Вид оно производило, мягко говоря, жуткий: высокий частокол завалился вовнутрь во многих местах, большинство домов были разрушены, а у оставшихся провалились крыши. Дойл остановился в сотне футах от деревни и приказал парням быть начеку, а сам осторожно подкрался к забору. Он заглянул внутрь через колья, но не заметил признаков жизни. И не жизни тоже. Улочки были застланы опавшими листьями, и ветер гулял в проёмах выломанных окон. Дойл обернулся назад и махнул рукой, показывая, что всё в порядке. Бен с Тренлином побежали к нему, опасливо озираясь по сторонам.

— Похоже, деревня пуста, — сказал им Дойл.

— А мёртвые, — прошептал Бен.

— Не видел. Может в домах прячутся, а может, и нет. Сейчас проверим, — произнёс он и побрёл в сторону поваленного частокола.

В его руке раскачивался меч. Он аккуратно прошёлся по лежащим кольям, скрытым опавшей листвой и на мгновение остановился, прислушиваясь. "Вроде никого нет", — пожал он плечами и вышел на единственную центральную площадь. Бен подошёл к нему сзади, прикрывая спину, лучник стоял чуть в стороне, держа наготове лук. Их окружал десяток зданий, одно из которых явно был длинным домом собраний. Дойл подошёл к нему и дернул за двустворчатые двери. Они слегка поддались, но дальше не собирались двигаться, ни на дюйм. Тогда он обошёл вокруг здания и заметил окно. Оно было закрыто ставнями. С другими окнами дела обстояли так же. "Я ещё вернусь", — пообещал им десятник и побрёл осматривать дома попроще. В них не было ничего, лишь горы вещей да мебели ставшие мусором за прошедшее время. И никаких признаков, что здесь недавно были живые люди. На краю деревни он обнаружил колодец, заглянул внутрь и заметил какое-то движение. "Восставший, — понял он. — Сколько ты тут провёл?" Мертвец не ответил, лишь продолжил вяло гонять воду вокруг себя. Он вернулся к запертому дому.

— Ну что, нашёл что-нибудь? — тихо спросил его Тренлин.

— Дома пусты, следов людей нет, нет и их костей. В колодце плавает один мертвец, уже распухший, — Дойл всё с большим интересом смотрел на длинный дом. — Надо посмотреть, что там внутри.

— Я залезу наверх, может, оттуда войду, — сказал ему Бен.

— Нет, я сам, — ответил ему Дойл, но Бен уже карабкался по стене. — Ладно, давай ты, только аккуратнее. Кто знает, что там внутри, — запоздало кинул он вслед Бену.

Бен скрылся из виду, и Дойл вскоре начал беспокоится. Он подошёл к стене, по которой взобрался Бен и уже принялся лезть, как вдруг двери скрипнули и отворились наружу. Из них вышел Бен:

— Дойл, — прошептал он, глядя на место, где в последний раз видел десятника. — Дойл!

— Да, что случилось то? — отозвался Дойл у него из-за спины.

Бен вздрогнул и обернулся:

— Ты должен это видеть. Пошли!

Дойл зашагал вслед за Беном по тёмному залу, под звуки скрипящих полов. В нос ударил запах сырости и плесени. В конце дома стоял большой стул из резного дерева, больше всего напоминавший нищенский трон, к которому цепями был прикован мертвец. Почуяв приближающихся людей, тот дёрнулся и упал в полоску света, падающую с крыши к подножию трона. Его руки были в оковах, и крепкие цепи соединяли их с тяжеленным стулом. Дойл подошёл ближе и оглядел невольника. Тот хорошо сохранился: когда то он носил приличные одежды, теперь порванные цепями, как и руки, истёртые до самой кости. Дойл достал свой меч, занёс над головой и на секунду замер. "Нет, в нём тоже не осталось ничего человеческого", — решил он и вонзил клинок в голову пленника. Мёртвый упал, а в дверном проёме мелькнула тень. Дойл обернулся и увидел Тренлина.

— Бен, уберите его отсюда, — Дойл ударил мечом и перерубил одну руку, затем вторую.

Бен схватил тело за ноги и потащил к выходу. Сам же он решил получше осмотреться. Вдоль стен, увешанных шкурами животных и светильниками, сделанных из бараньих рогов, были расставлены лавки, а по углам дома — тяжёлые столы. Видимо их перетаскивали в центр зала во время праздников или собраний. Две массивные жаровни располагались по обе стороны от трона, а их закопчённые чаши говорили о частом использовании предыдущими хозяевами. Он взглянул наверх и увидел дыру в крыше: "Бен пролез здесь, схватился за балку и спрыгнул сюда. Ещё чуть-чуть и пленник получил бы свой обед". Дойл обошёл трон и заметил стойку, на которой красовался старый, покрывшийся пылью доспех. Сзади послышался скрип закрывающихся дверей и стук засова. Дойл подождал, когда Бен и Тренлин подойдут к нему.

— Взгляните на это, — сказал он, кивнув на доспех. — Он был легионером. Скорее всего, дозорным с севера, — Дойл указал на меховой плащ, — такие выдают только в северные патрули.

Доспех был стандартным имперским. Обычный шлем и наручи. Кольчугу заменяла кожаная кираса, обшитая железными бляшками. Более редкая, чем кольчуга, но ничего особенного. Но, ни щита, ни оружия вокруг не было. Обернувшись, Дойл наткнулся на потрёпанную книжицу, прибитую ножом к обратной стороне спинки трона. Он выдернул ножик и положил её себе в мешок. Затем они оттащили жаровни и поставили их перед троном. Темнело, и Дойл решил, что пора разводить огонь. Они поломали мебель и распалили пламя сразу в обеих железных чашах. Дойл сел на трон: "Интересно, как это — быть королём? Наверное, весело взирать на всех сверху и делать вид, что обеспокоен чужими проблемами". Он нагнулся и вытащил свою находку из мешка, открыл первую страницу, но та была залита кровью. Вторая, третья, пятая. Всё было залито бурым. Наконец, он добрался до текста и с трудом разобрал корявый почерк:

"Сколько я ждал этого момента! Наконец, я добился своего. Они поставили мне трон! Не зря я прошёл этот путь, торчал на проклятом севере тридцать три года. Но это стоило того. Сколько имперцы тогда заплатили мне? Тридцать восемь с половиной золотых! Смешная сумма, но для них я был богаче самого императора. Земельный надел тоже послужил мне. Он стоил того коня. Жаль его, но ничего: главное я достиг своей цели. Мой дом, моя деревня, мой трон! И мои девочки. Сразу две молоденьких прекрасных жены — да такого во всей империи нет. Для них Я король, Я закон, Я власть. Нехитрые людишки, что им скажешь — то они и делают. Моя мечта сбылась".

Дойл потёр глаза: пляска языков огня сильно утомляла. Следующие страницы были вырваны, опять появились пятна крови, и вот уже в конце рукописи он вновь мог различить текст:

"Эти жалкие людишки смеют ослушиваться Меня! Того, кто подарил им жизнь! Того, кто разрешил им проводить праздники, играть свадьбы и обслуживать Меня. Неблагодарные твари, но ничего, скоро они запляшут. Скоро они ответят за своё неповиновение.

Сегодня я избил свою жену. Как её там… а, забыл. Да и бес с ней! А этот мелкий спиногрыз, мой сын, посмел мне мешать! Ну, ничего, теперь они долго не встанут со шкур. Вторая была поумнее. Ей ничего не перепало. Надеюсь, однажды она тоже ослушается, и я научу её вежливости.

Проклятые трусы! Испугались каких то безмозглых животных. Мёртвые встают! Да что они знают! Что они повидали в своей жалкой жизни! Они всё больше наглеют. "Ты не сможешь нас защитить", — говорят они мне в спину. Надо будет укоротить их ядовитые языки!

Ну вот, дождались. Это животное, Меррик, получил то, что заслужил. На глазах у всех сказал, что я — безмозглый болван! А потом захлебнулся своей кровью. Слишком легко. Надо было его помучить перед смертью. А остальные трусливые овцы, никто за него не заступился. Ненавижу!

Трусы! Предатели! Они все покинули меня! Побили палками и ушли! Даже мои уродливые жёны со своими выродками. Все меня предали. Всё! Золото? Нет, они не получат моё золото. Они придут за ним. Но возвращаться теперь некуда! Я разорил их дома, скинул тела мертвецов в колодец. Здесь теперь нет жизни и нет меня. Я приковал себя к трону. Они не получат моё золото!"

На этом записи оборвались. После прочитанного Дойлу стало неприятно сидеть на этом троне тщеславия. Он встал и бросил книгу в одну из жаровен. Пламя поглотило окровавленную рукопись, разом уничтожив последнюю связь этого человека с этим миром. "Надо бы и трон сжечь", — подумал Дойл и присмотрелся к истёртому сидению. Он взял нож и вскрыл кожаную обивку, залез рукой в дырку и пошарил там. Ему попались несколько монет. Он вытащил руку и посмотрел на ладонь. Две золотых и две серебряных: "Вот и всё твоё золото. Жалкий людишка отобрал его у тебя".

— Что случилось, Дойл? Ты вычитал что-то ужасное? Мы ворвались в дом к колдуну? — завалил его вопросами Бен, заметивший его суету.

— Да, вычитал кое-что о хозяине этого дома. Он не колдун. Он был хуже колдуна, намного хуже. Похоже, то, в кого он превратился умерев, было лучшее, что с ним произошло за всю его жизнь.

Бен смотрел на него ошарашенными глазами.

— Успокойся, Бен. Ты мало пожил и мало ещё знаешь. Ни колдуны, ни мёртвые, ни дикие звери не так страшны, как некоторые люди. Пусть Боги будут милостивы, и никогда не сведут тебя с такими, — ответил ему Тренлин на его немой вопрос.

— Что ж, на сегодня мы нашли надёжное убежище, но надолго оставаться я здесь не собираюсь. Завтра мы уйдём и сожжём этот дом, — Дойл выдвинул один из столов и перетащил его поближе к жаровням. Он расстелил на нём шкуры со стен и лёг спать. Завтра они покинут это проклятое место.

Глава 10. Одинокий вяз

Они покинули деревню с рассветом. Низкие серые облака затянули небо, грозясь с минуты на минуту расплакаться дождём. Длинный дом полыхал за их спинами, и Дойлу было приятно думать, что пламя слизывает то зло, которое помнили эти стены. За ночь небо затянуло свинцовыми облаками и сильно похолодало, но холод бодрит и они зашагали быстрой походкой навстречу Императорскому пути. Их спасение затянулась уже более чем на два месяца, и вряд ли кто-то мог догадываться, что они выжили. Лес стал редеть, почва выровнялась, лишившись всех холмиков, склонов и оврагов, и идти стало намного легче. Из леса они вышли внезапно, сразу оказавшись на обочине великой дороги.

— Это он? — спросил, уже зная ответ Бен.

— Да, он самый, — ответил Дойл, не веря своим глазам.

Весь поросший молодняком, забитый травой и мхом, с покосившимися и выбитыми камнями простилался с юга на север Императорский путь. Сорок футов поперёк и сотни миль вдаль. "Империя не везде следит за своими дорогами, а ведь это сосуды страны, по которым словно кровь по жилам текут людские потоки. Самый быстрый способ добраться из одной части страны в другую, и в таком запустенье", — негодовал он. И вправду, эта дорога была забыта и потеряла своё назначение, а ведь когда-то она служила для быстрой переброски войск на юг для поддержки Балк-Харды, если колдуны вдруг решат высунуть нос из своей долины. А колдуны видели, во что превратилась дорога и поняли, чем стала империя, и не упустили шанса напасть. Ещё бы немного, и он сам в лучшем случае сейчас был бы рабом у этих жутких кукловодов. Дойл вздохнул и произнёс:

— Зарос, не зарос, какая разница? Пошли на север, скоро будем на месте.

И они двинулись, пробираясь между тоненькими деревцами и спотыкаясь о вылезшие камни. Вскоре их пальцы на ногах были сбиты и они, не сговариваясь, сошли на обочину. Вновь идти по лесу оказалось проще, чем по бывшей великой дороге. Сама же дорога была прямая, как копьё. Заросли поредели и вскоре совсем закончились и они, наконец, покинули Бескрайний южный лес. Вздох облегчения сорвался с губ Дойла и он, улыбаясь, повернулся к друзьям. По правде говоря, его улыбка больше нагоняла страху, чем дарила радостей, но друзья его поняли, ведь на сердце у них было то же самое.

— Вот мы и выбрались. Теперь дорога пойдёт быстро. Мертвецов здесь не должно быть, но и трактиров до Южного Креста, скорее всего не сыскать, — объяснил им Дойл.

— Я думал мы идём в Ларгос. Что за Южный Крест? — задал вопрос Бен.

— Южный Крест — самое южное пересечение двух Путей ведущих с севера на юг и с запада на восток. На нём и вырос этот городок. Началось всё с несколько домов, но вскоре поселение разрослось настолько, что это не могло не привлечь внимания империи. Постоянных жителей не так уж много — тысячи три, не больше, а вот караванщиков столько, сколько вы в жизни своей не видели. Это южный центр торговли, скупки товара, заключения контрактов и, конечно же, контрабанды. Как ни странно, здесь нет присутствия империи: ни официального представителя императора, ни Имперских палат, ни одного легионера, в общем — никого. Хотя ходят слухи, что в тени города скрываются имперские агенты. Стражу составляют наёмные воины, которые не церемонятся с исполнением местных законов, ведь имперские там не котируются. Смертная казнь без суда у них в почёте, разборки между не поделившими что-либо людьми идут до первой крови, хотя чаще всего это означает, что кто-то умрёт. Убийцу в таком случае никто не наказывает. Город не огорожен стеной, так как стоит прямо на Императорском пути и когда даже самая маленькая армия проходит через него местные хозяева города трясутся от страха так, что стук их зубов слышен в Ларгосе. Что здесь творилось, когда сквозь него проходили Священные, я и представить не могу. А вот когда проходила Армия мёртвых, ведомая колдунами, в городе была "тишь да благодать", как говорил нам Мортис. Он, кстати… — его речь перебил сильный запах разложения, ударивший по носу с резким порывом ветра. Дойл сморщил нос и повернул голову на северо-запад, откуда дул ветер.

— О, Боги, откуда эта вонь? — вновь взмолился набожный Бен, зажимая нос ладонью.

— От-туда, — Дойл показал рукой в сторону, откуда шло зловоние.

— Что же там такое? — вновь спросил Бен.

— Сейчас узнаем, — ответил ему Дойл и побрёл на дурной запах.

Они свернули с дороги и двинулась на запад. Степь жила своей жизнью: с неба доносились трели пичужек, в траве копошились перепела и куропатки, а под ногами то и дело возникали норки степных собачек. Шли они долго, прилично отойдя от Пути и с каждым их шагом вонь усиливалась. Наконец, их взору открылась низина, устеленная толстым ковром разлагающихся тел. Настоящее царство смерти, и только птицы-падальщики клевали гнилое мясо, перекрикивались между собой и перелетали с места на место. Бена вырвало, едва он увидел открывшуюся перед ним картину. Тренлин держался молодцом, хотя по его виду было ясно, что чувствует он себя неважно. "Вот оно что", — понял Дойл. Он с тревогой осмотрел окрестности, но никакой опасности не приметил: даже степных волков или койотов не было.

— Уходим, — сказал он своему отряду, прикрывая рот и нос рукой, и они зашагали прочь, пытаясь поскорее покинуть гиблое место.

Спустя некоторое время, когда вонь стала не такой с ног сшибающей, Бен спросил его:

— Скажи, Дойл, что это было?

— Работа Священного отряда. Они заняли низину и перебили всех, кто к ним приближался. Я точно не смогу сказать, сколько там полегло восставших, но думаю, тысяч пять. А может и того больше. Эти ребята знают своё дело, — он призадумался и добавил, — но меня беспокоит другое…

— Если бы этот отряд подошёл к нашей деревне, то многие люди остались бы живы, — произнёс молчавший до этого Тренлин. — И моя семья тоже.

Дойлу нечего было ответить охотнику. Он не сказал ни слова, лишь про себя произнёс: "Прошлое не вернуть и не изменить. Сколько вот таких "если" я сам говорил в надежде, что что-то можно было бы сделать по-другому". На какое-то мгновение его охватила тоска, возможно, такая же сильная, что терзала Тренлина, и ему стало жалко несчастного охотника. "Потерял всю семью, а сам остался жив. Смерти он не ищет, но если та его настигнет, будет ли он рад? А, будь что будет, время покажет", — решил он и посмотрел на пасмурное небо. Солнца всё ещё не было видно за серыми тучами, и он знал, что скоро стемнеет и следует искать место для ночлега. Вдали виднелось одиноко растущее дерево, и Дойл решил, что лучше пристанища им всё равно не сыскать.

— Разобьём лагерь здесь, — распорядился бывший десятник и кинул свой мешок к стволу вяза.

Бен и Тренлин собрали вокруг весь хворост, что нашли, и пока Тренлин высекал искру, пытаясь поджечь сухие веточки, Бен отламывал от дерева суки потолще. Дойл тем временем залез на верхушку вяза и огляделся: на востоке, саженях в тридцати пяти, виднелся Императорский путь. И кроме простирающейся до самого горизонта степи не было ничего. Южного Креста видно не было, но Дойл знал, что они уже близко к цели. Он спустился на землю, когда уже совсем стемнело, и застал Тренлина разрезающего последний кусок жареного мяса. Они поели и улеглись спать, а Дойл первым встал на стражу. Ночь, лишённая звёзд и луны, была темна, и он больше полагался на слух чем на зрение. После пары месяцев проведённых в лесу ночевать в поле было непривычно. "Если мертвяки пожалуют, будет тяжко от них отбиться, — думал он. — Убежать можно, но если попадёшь ногой в какую-нибудь нору — мало не покажется". Его мысли не отвлекали от долга и вскоре он услышал протяжный вой, доносившийся со стороны жуткой низины. "Койот что-ли? Похоже, нашёл, чем поживиться", — от мысли, что зверь может сожрать кусок гнилой человечины Дойлу стало дурно. До конца своей смены он не заметил ничего тревожного и когда он передал свой караул Трену, вскоре уснул под сенью дерева, утомлённый дневным переходом. Утро встретило его моросящим дождём, костёр давно потух, и было ясно, что задерживаться здесь дольше не имело смысла. Сегодня они должны добраться до города и чем скорее они выдвинуться, тем быстрее смогут набить свои вкусной едой. Дойл повёл отряд к дороге, и когда они вышли на выложенный камнем путь, он спросил:

— Ночью вы слышали что-нибудь подозрительное?

— Вроде нет, — отозвался Бен, — только волчара этот выл всё время.

— Не волчара, а, скорее всего, койот, — поправил его Тренлин. — Всю ночь завывал с того побоища.

— Да, и я его слышал. А стоны там, какие, челюстями никто не щёлкал?

— Не, не было такого, — ответил за двоих Тренлин.

— Хорошо. Сегодня прибудем в город.

Дождь усиливался, Тренлин натянул на голову капюшон, а Дойл и Бен развернули старые поношенные плащи, доставшиеся им в Лесном Оплоте. Тонкая кожа хорошо защищала от дождя, и идти стало намного комфортнее. Дойл шел впереди, размышляя, успел ли Священный отряд спасти Южный Крест от нашествия восставших. "Если там пепелище, дело плохо", — тревожная мысль закралась в голову, но от раздумий его отвлекло какое-то движение справа. Он остановился и присмотрелся: в прибитой к земле траве спиной к дороге сидела исхудавшая женщина в грязном изодранном платье. Её волосы опадали на плечи спутанными клоками, и она всё время шарила руками в траве. Что она там делала, было совершенно непонятно, так как трава скрывала её работу от их взоров. Дойл постоял немного, стараясь не шуметь, понаблюдал за ней. Его товарищи тоже вели себя предельно тихо. Затем он осторожно махнул им рукой, давая знак следовать за ним, и потихонечку подкрался к странной незнакомке. С каждым шагом его волнение усиливалось, до него начал доноситься слабый запах разложения и когда до неё оставалось каких-то три шага, женщина резко обернулась и зашипела на него. От неожиданности он свалился на спину, когда увидел, что за существо повстречалось им по пути. Её тело было похоже на скелет, обтянутый серой безжизненной кожей. Тонкие длинные руки оканчивались такими же тонкими длинными когтистыми пальцами. Но самым ужасным было её лицо. Неправдоподобно худое, с большим плоским лбом и острыми, высоко поднятыми скулами — один взгляд на него леденил кровь в жилах. Её рот был усеян острыми треугольными зубами, видневшимися сквозь дырявые щёки, нос отсутствовал начисто, как и уши, а глаза, лишённые зрачков, были черны и смотрели в никуда, и казалось, их взгляд проникал мертвецким холодом прямо в душу. Дойл лёжа, запоздало выхватил меч, понимая, что в таком положении не сможет атаковать тварь, но этого и не потребовалось. Чудовище завизжало, вскочило и помчалось прочь на четвереньках, развивая поистине нечеловеческую скорость. В её спину воткнулась стрела, но монстр даже не притормозил, как будто для него не существовало боли. Через пару минут тварь скрылась из виду, растаяв в дали бесконечной степи. Ошарашенный Дойл повернулся к друзьям. Бен оглядывался по сторонам, Тренлин держал наготове новую стрелу. Дойл встал и подошёл к тому месту, где сидело чудовище. Запах гнили ударил по носу, и он увидел человеческие останки. Живот мертвеца был разодран, руки и грудь обглоданы. Дойл ещё раз пристально оглядел простирающуюся степь и поспешил увести своих людей подальше от этого ужасного места. Выйдя на дорогу, он обернулся к товарищам:

— Идём быстро, смотрим по сторонам, готовимся к бою.

— Что это было? — спросил его Бен. Парню явно было не по себе, он постоянно озирался и сжимал древко своего копья обеими руками.

— Я не знаю, — честно ответил Дойл. — Я такое впервые вижу.

— Эта тварь стремительна, словно ветер. Я только одну стрелу по ней успел выпустить и никакого толку.

— Да, бегает она быстро, такую только всадник догнать и сможет. Что ж, нам тоже стоит поторопиться. Не хочу я ночевать на открытом месте, зная, что здесь бродит, — Дойл посмотрел в ту сторону, куда убежало чудище, и двинулся дальше к намеченной цели.

Шли они быстро, чуть ли не переходя на бег, постоянно озираясь по сторонам. Дойл слышал, как Бен с Тренлином обсуждали неведомую тварь за его спиной, говоря полушёпотом, дабы не навлечь беду.

— Она заглянула мне прямо в глаза. Моя душа аж вздрогнула от холода, — говорил лучник.

— Да нет же, она мне в глаза смотрела. Я прям оцепенел под её взглядом, — вторил ему Бен.

У Дойла на этот счёт было своё мнение, ведь она смотрела именно ЕМУ в глаза. И её взгляд пронзил неестественным холодом ЕГО душу и сковывал морозом ЕГО тело. Да так, что он не смог бы пошевелиться, напади она на него. Он ещё раз осмотрелся вокруг себя, но ничего подозрительного не заметил. Так они и прошли несколько часов, пока впереди не замаячили всадники. Они быстро приближались, и Дойл решил остановиться, прижавшись к левой обочине дороги.

— Держите ухо востро, — предупредил он друзей. — Кто знает, что у них на уме.

Вскоре четверо всадников приблизились настолько близко, что их без труда можно было рассмотреть. На них не было никакой брони, только кожаные шлемы на головах. В руках они держали по длинному копью, на поясе у каждого висело по короткому мечу, явно не предназначенному для боя верхом, и ещё вместо седельных сумок были верёвки. Много верёвок. "Явно из города, раз едут налегке, — решил Дойл. — Значит мы уже недалеко. Добраться бы живыми". Всадники поравнялись с ними, и вперёд выступил один, явно старший этой группы.

— Ух ты, не ожидал увидеть на этой дороге хоть одну живую душу, а тут нате — сразу три! — сказал он и громко рассмеялся. Его хохот подхватили товарищи. — Кто такие? Откуда идёте?

— Мы вольные воины, идём из Бескрайнего леса к живым людям, — коротко ответил Дойл.

— Из южного леса? Так там же восставших не счесть. Мы вон, с ребятами ходили как то, после Священного отряда добить оставшихся, еле ноги унесли оттуда. Что-то вы не договариваете.

— Говорю же, из леса мы вышли, пару лет там шатались от деревушки к деревушке, к местным в наём пошли их междоусобицы решать да по девкам их бегать. А тут как начали мертвецы вставать из земли, поняли, что что-то не то твориться. Сперва бились мы с ними, но их всё больше и больше становилось, а когда деревни начали гибнуть, то решили мы вернуться. Было нас семеро, вот только втроём мы из лесу вышли.

— Что ж, повезло вам. Решили бы на месяц раньше вернуться, не дошли бы и до опушки. Здесь прошёл Священный отряд, сколько восставших положили они не счесть! Вы, наверное, чуяли запах?

— Да, и низину видели, полную трупов.

Предводитель всадников взглянул на меч в его руке:

— Вот это клинок! А что это вы с оружием наизготовку стоите? Вам ничего, э-э-э… странное, не попадалось по пути?

Дойл замялся на мгновение, но всё же решил рассказать всадникам об их недавней встрече:

— Да, видели мы кое-что. Пару часов назад встретили мы на пути какую-то тварь, зубастую и быструю, словно выпущенная стрела. Сперва думали, девушка в траве сидит, а как подошли узнать, в чём дело, так она на нас зашипела и бросилась прочь. А как присмотрелись, то поняли, что мертвеца она обгладывала.

— Где вы её видели? — вдруг резко оборвал его всадник.

— Да вон там, — Дойл махнул рукой назад, вдоль пути. — Там ещё одинокий вяз недалеко растёт.

Не успел он договорить, как всадники сорвались с места и пустились галопом на юг, сразу потеряв интерес к Дойлу и его друзьям. Дойл облегчённо выдохнул и побрёл дальше, следя, чтобы друзья от него не отставали. Первым заговорил Тренлин:

— Это и был имперский дозор?

— Нет, скорее всего, наёмники, — ответил ему Дойл.

— Понятно, то есть дорога для нас теперь открыта?

— Да, похоже на то. Теперь осталось только дойти.

Остаток пути они прошли молча, стараясь как можно быстрее переставлять ноги. И даже в такую ужасную погоду они заметили Южный Крест издали. Город словно вырисовывался из серого унылого пространства. Он растёкся вдоль Путей, а на его окраинах виднелось несколько башен, высотой в четыре, пять и даже шесть этажей, хотя основная масса домов была двух- и одноэтажными. Стен вокруг города не было, а когда они подошли поближе, то Дойл понял, что башни были частью укреплённых зданий, по сути являвшимися очень маленькими замками. "Восемь", — посчитал количество башен Дойл. Они спокойно вошли в город: охраны они не заметили, да и народу на улице почти не было. Но чем ближе они подходили к центру, тем больше на улице появлялось людей. Здесь были и торговцы всех мастей, и охранники в причудливых кафтанах, и караванщики. Здания по бокам, как гласили бесчисленные вывески, в основном состояли из трактиров, магазинчиков, ремесленных лавок и, конечно же, борделей. Да, такого количества борделей Дойл не встречал больше нигде. А вот палаток, стоящих прямо на городских улицах, не было и в помине: это было строжайше запрещено и торговца, нарушившего это правило, ждало суровое наказание — пожизненное изгнание из города. Вскоре они дошли до пересечения дорог. Народа стало столько, что пройти, кого-нибудь не задев, было просто нереально. Тогда Дойл обратился к своим спутникам:

— Пошли назад, здесь слишком людно.

И они вернулись примерно на четверть версты назад. Когда на улочках стало чуть ли не впятеро меньше людей, Дойл остановился. Ему на глаза попался трактир, над входом которого красовалась вывеска "Весёлый поросёнок".

— Пойдём сюда, — направил друзей Дойл и сам первым перешагнул через порог заведения.

Трактир его встретил большим залом, заставленным столами и стульями. На стенах висели простенькие светильники из коровьих рогов, в углу горел камин, явно служивший больше для красоты, чем для обогрева помещения, так как в центре стояла большая жаровня. Стены украшали картины: горы, реки и цветущие поля вносили разнообразие в местный антураж. А ещё в углу стояло чучело кабана — ужасно выделанное, потрёпанное молью и невероятно старое. Посетителей было немного, пара человек. Они даже не оглянулись посмотреть, кто вошёл. Дойл подошёл к хозяину, старому мужчине с густыми усами и лысиной, и спросил у него комнату на троих.

— Ох, на троих сейчас нет, все заняты. Есть на одного и на двоих, — ответил ему хозяин заведения.

— А на четверых есть? — спросил его Дойл.

— Есть, но и платить придётся как за четверых.

— Идёт. Сколько?

— Пятьдесят медяков в день, — пошевелил усищами хозяин.

— По рукам, — ответил Дойл и кинул ему один серебряный. — Это за два дня, давай, показывай.

Хозяин вышел из-за своего стола и оказался несколько меньше, чем когда разговаривал с Дойлом. "У него там лавочка под ногами стоит что ли?" — удивился он и последовал за стариком. Они прошли в боковую дверь и практически сразу оказались у своей комнаты. Старик достал какую-то кривую железяку, засунул в дверную щель, что-то там покрутил и дверь отворилась.

— Что это такое? — удивился Тренлин.

— Это замок, чудо, пришедшее с запада. Вот вам ключ, — хозяин протянул Дойлу железку. — Смотрите: прижимаете дверь, вставляете ключ и поворачиваете сюда — всё, закрыто. Никто не войдёт не нашумев. А теперь обратно, и дверь открыта. Этот ваш, а этот мой, запасной, — и старик спрятал второй ключ в своём глубоком кармане.

— Да, интересно. А где тут у вас можно помыться? — спросил его Дойл.

— Да, вот сюда спускаетесь, там кадка стоит. Я сейчас распоряжусь нагреть воды, вы пока устраивайтесь. Да, за помывку десять медяков с человека.

— Держи, — Дойл кинул ему ещё один серебряный, — и приготовь что-нибудь поесть. Мы нормально не питались несколько недель.

Хозяин улыбнулся в пышные усы и засеменил прочь. Дойл с товарищами зашли в довольно просторную комнату, и разложили свои вещи.

— Вы как хотите, а я сегодня заскочу в "Нежные ручки", — улыбнулся он друзьям.

— А я лучше наемся до отвала, — ответил ему Бен.

— Я тоже, — вторил тому лучник.

Спустя час сытый и чистый Дойл вышел из трактира. Через дорогу его ждало двухэтажное здание, над дверью которого крупными буквами были вырезаны слова "Нежные ручки". Он перешёл дорогу и отворил дубовую окованную дверь. В его лицо дыхнул тяжёлый воздух, наполненный амбровыми ароматами и женским смехом.

Глава 11. Весёлый поросёнок

Дойл вернулся в трактир далеко за полночь. Войдя внутрь здания, он на мгновение замер, не узнав дневной зал. Все столы, все стулья были заняты людьми, которые вели беседы, смеялись и шутили, или просто набивали свои желудки вкусной едой. Он заметил Бена и Тренлина, сидящими за одним из самых больших столов. Они влились в компанию незнакомых людей и бойко травили какие то байки. Дойл сел за хозяйскую стол-стойку и заказал у усача кружку пива. Он потёр правую щёку,горевшую от пощёчин. "Многовато я их сегодня словил. А они бьют только по правой щеке, хотя по левой было бы удобнее. Брезгают", — Дойл улыбнулся своим мыслям и отхлебнул из глиняной посудины.

— Как твоё имя, хозяин? — спросил он, вытирая пену с бороды и усов.

— Меня зовут Вирнор Серебряный зуб, или просто Вирнор. А тебя как величать?

Но тут до него донёсся шквал хохота, Дойл расслышал голос Бена и обернулся:

— … да я говорю тебе, наш старший, Красный Волк, он просто снёс этих мертвяков! Залетел в их толпу и раскидал как опавшие листья!

— Да, если бы не он, лежали бы мои косточки в Бескрайнем лесе, — добавил Тренлин.

Тут Бен обернулся и заметил Дойла, смотрящего на него. Бен радостно замахал рукой, призывая присоединиться к их весёлым посиделкам, но Дойл только покачал головой в знак отказа и отвернулся.

— Красный Волк! Как точно подмечено! — раздался чей-то незнакомый голос из шумной толпы. — И впрямь, как будто зверь в прыжке застыл!

Дойл перестал вслушиваться в дальнейшие выкрики, а просто представился:

— Красный Волк, наёмный воин и искатель приключений, — ему понравилась находчивость Бена: "Интересно, он и себе какое-нибудь прозвище придумал?", — Вирнор, дружище, расскажи мне о городе.

— А что тут рассказывать, город как город. Правда, борделей многовато. А вот трактиров не хватает. Империя сюда носа не кажет, да вот только ходят слухи, что имперский агент здеся всем и заправляет. Все семь Хозяев торговых путей под его дудку пляшут.

— Что ещё за Хозяева торговли? — искренне удивился Дойл. — Никогда о них не слышал.

— Это наши хозяева. Они вроде как управляют городом, нанимают стражу, чтобы та за порядком следила. И живут в башнях по окраинам. Не нравится им шум и гам, который стоит в центре. К ним на поклон торговцы да караванщики ходят, да вот слух прошёл, что вся их жизнь подконтрольна империи, то бишь агенту имперскому. Мол, без его ведома ни один договор не подписывается, — старик помахал перед ним пальцем, в знак серьёзности своих слов. — А ещё ходит слух, что именно Хозяева уберегли нас от армии Тенистой долины.

— Ты говорил их семь, так почему башен восемь?

— А в восьмой башне, в самой высокой, они поселили чародея! Настоящего, говорят, заплатили уйму денег, чтобы тот к ним переехал. И башню ему отстроили.

— Так ведь Малахитовый Совет не раздаёт своих магов кому попало! — не поверил своим ушам Дойл.

— То было раньше. Теперь и маги легко продаются и легко покупаются, — хозяин отвлёкся на другого посетителя и Дойл допил кружку, не веря своим ушам: "Вот это да! Теперь и маги стали продавать свою силу. Так любой богатей может накупить себе ручных волшебников, и поджарить любого недруга не выходя из своего замка".

— Хозяин, — Дойл подозвал усача рукой. — А может, случилось что, раз они мага вызвали? Мы тут всадников видели по дороге сюда. Сказали, что какую-то тварь неведомую встретили, так они с такой скоростью с места сорвались, что камни из земли чуть не повылетали.

— Так вы повстречались с ней? — удивился Вирнор. — И как?

— Что как? Чуть в штаны не наделали, вот как. Так что это за нечисть у вас завелась?

— Ох, — тяжело вздохнул трактирщик, — жила у нас одна девушка, как звать не знаю. Так вот, когда прошёл Священный отряд и очистил юг от восставших из могил, наши добровольцы решили тоже поучаствовать и отправились дальше, в лес, где и попались в лапы к мёртвым. Вернулись немногие, и среди них был жених этой девушки. Хоть он и выжил, но умирал от полученных ран. Девушка, обезумев от горя, стала искать способ спасти любимого, но не успела. Его суженный умер и тогда она пошла к терманским караванщикам…

— Что?! — перебил его Дойл. — К терманским караванщикам?! Но ведь империя не ведёт никаких дел с Терманским царством!

— Не ведёт, а караваны пропускает. Тут их в день по два проходит, а в иные и поболе. И люди они щедрые, мне вон тогда заплатили и ещё пряностей оставили! — похвастался старик, а мозг Дойла совсем закипел от услышанного: "Подумать только! Терманцы, кровные враги империи, преспокойно расхаживают здесь, на юге!"

— Извини, старик, продолжай, — попросил его Дойл.

— Так вот, на чём я остановился… а! Вспомнил. Пошла она, значит, к терманским караванщикам, а они ей говорят: "Есть способ вернуть его, опасный, но надёжный. Только тебе много чего понадобиться". В общем, собирала она всё это с неделю или больше, любимый уже пах во всю, но это её не остановило. Вот только напутала она чего, или запоздала. Так и не ожил её ненаглядный, а вот она стала тем, что вы видели. Сожрала она его в тот же день, а когда дверь в её дом открыли, так выскочила она, завыла и убежала. А терманцы видели всё это и как давай кричать: "Гуль! Гуль! Гуль!", — так мы её и прозвали — Гуль. Только это не имя оказалось, а название такое. Чудища у них значится, такие водятся, гулями звать. Жрут мертвечину, могилы раскапывают. На живых не нападают, противна им живая плоть, как и всякая жизнь. А эта, говорят, поселилась на южном Пути. Там, недалеко от дороги стоит единственное дерево. Вот там оно и обитает. Рядом Священный отряд целое войско восставших положил, туда-то она и ходит мертвечиной питаться. Всадники эти за ней и поехали.

Дойла передёрнуло от услышанного: "О Боги, да если бы я знал, что этот вяз является домом такой нечисти, я его на месте сжёг бы!" Вирнор вновь отвлёкся на постояльца, а когда вернулся, Дойл попросил налить ещё одну кружку и задал ему очередной вопрос:

— Слушай, хозяин, а не пробовали ли ваши люди её подстеречь у дерева и прибить?

— Как же не пробовали, пробовали! Вот только бегает оно кругами и воет как шакал.

— Так может Хозяева чародея для этого и вызвали?

— Не-е-е, чародей у нас уже несколько лет — семь или восемь, не помню. Просили мы его с напастью разобраться, а он только рукой махнул и говорит: "Существо опасности для живых не представляет, а значит бояться его нечего. Тем более мертвецов пожирает, а значит, очищает землю от скверны". Народ тогда взбунтовался, кричать начал, что ж за маг такой у них всесильный, что боится встречи с нежитью, а маг возьми и дыхни пламенем в толпу. Ор, крик поднялся над городом, люди обгоревшие валяются, помощи просят, а тот взял и ушёл в свою башню. С тех пор его и не видывали.

— А люди потом к Хозяевам обращались?

— Да, ко всем подходили, а они как один, говорят: "Нечего с мудрецом спорить. Поспорили вот, получите!".

— Да уж, весело тут у вас, — Дойл сделал большой глоток. — А какие новости в других частях империи? Нам скоро в путь, а мы ни слухом, ни духом что творится вокруг.

— Да, вот, слушай. После того, как Армия мёртвых была разбита под Кроной Аккарией, весь юг был захвачен восставшими. Империя послала войска навести порядок, а к нам пришёл Священный отряд. Вроде бы везде всё было хорошо и мёртвых удалось обуздать, да только весть к нам пришла, что два месяца назад, под Талией был начисто разбит один из легионов. После этого орда мертвецов двинулась на город. Кто-то струхнул, открыл то ли ворота, то ли калитку и в город ворвались мёртвые. Они уничтожили всё, кроме замка. Да и в замке оставаться после произошедшего никто не захотел. Говорят, из всей армии уцелел только генерал со своей свитой. Они храбро держали оборону до последнего, но когда он понял, что шансов победить практически не осталось, мертвецы уже осаждали город. Он собрал оставшиеся силы и всё же предпринял попытку прорваться в Талию, но на подступах к городу потерял оставшееся войско. Сам он сумел спастись только потому, что был верхом. Он и несколько его телохранителей вернулись в ближайший город и доложили о случившемся. Но было уже поздно. Срочно прибывшие войска обнаружили безжизненный город, до краёв наполненный мертвецами. Восставших-то они перебили, да вот только людей уже к жизни не вернёшь!

"Вот это да! — удивился Дойл. — Город пал, а Кай то жив получается! Шайла права оказалась". Он не подал виду, насколько его ошарашили эти новости, лишь протянул пустую кружку давая понять хозяину, что не прочь опрокинуть ещё одну.

Вирнор наполнил её до краёв пенистым ароматным напитком и протянул обратно Дойлу. Но только Дойл поднёс её к губам, как грубый хлопок по спине прервал его идиллию. Слева к нему подсел здоровяк.

— Привет, Красный Волк! Многого я о тебе сегодня услышал, — сказал незнакомец, смотря в глаза Дойлу.

— Здравствуй. Я хотел бы узнать имя своего собеседника, — Дойл пытался быть предельно вежливым, дабы не нарываться на неприятности.

— Хех, как же ты меня не знаешь, славный ты наш воин? — в его голосе звучала откровенная усмешка. — Ну, на кого я похож?

Дойл повнимательнее присмотрелся к нему: круглое лицо, украшенное парой мелких шрамов, кудрявые грязные волосы и кустистая редкая борода больше смешила, чем нагоняла страху, а густые толстые брови срослись в одну. Но вот телосложение его было воистину богатырское: грудь колесом, широкие плечи, а ростом он был выше его самого на целую голову.

— Не знаю, может, Силач Тото? — сказал Дойл первое, что пришло ему в хмельную голову.

— Что?! — разъярился здоровяк. — Какой ещё Тото?! Ты надо мной издеваешься? Ну, ничего, деревенщина, я тебя прощаю. Меня зовут Нигга Черноусый. Я лучший боец Южного Креста, да и всего юга.

— Хорошо, я запомню, — сказал Дойл, отхлебнув пива.

— Так то. Может, угостишь своего нового друга выпивкой, а?

— Валяй, — махнул рукой Дойл.

— Эй! Старикан! Давай мне самого лучшего эля! И кружку побольше!

Вирнор подбежал к задиристому клиенту и преподнёс ему огромную кружку, до краёв наполненную душистым напитком. Нигга схватил тару своей ручищей и отхлебнул густого эля.

— А может, ты и моих парней угостишь? — спросил он Дойла, пытаясь заглянуть тому в глаза. — Вон, смотри, они будут тебе благодарны, великий убийца мертвецов.

За спиной Дойла раздался хохот десятка глоток. Не оборачиваясь, он ответил:

— Хорошо, пусть пируют.

— Ты чего это, герой? А может, дашь нам своего парнишку на вечер? Мы его кое-каким хитростям научим, авось и тебе пригодится?

На этот раз Дойл промолчал, лишь пригубил пива, пытаясь потянуть время.

— Ты чего не отвечаешь, а? — в голосе Нигги прозвучали гневные нотки. — Смотреть мне в глаза, когда я тебя спрашиваю! — Дойл продолжал молчать и смотреть в кружку, и как только он придумал, что ответить, Нигга с силой толкнул его в плечо, чуть не свалив его вместе со стулом. — Ах ты урод, — взревел он, — я вызываю тебя на поединок чести!

Весь зал вмиг притих, и десятки глаз уставились на них с Ниггой. Хозяин хотел что-то сказать здоровяку, но внезапно зарядил своей кружкой Вирнору в голову. Старик с грохотом свалился на пол.

— Не трожь… — вырвалось из горла Дойла, когда он попытался вскочить, но чьи-то крепкие руки схватили его со спины и вытолкнули на улицу.

Дойл скатился по ступенькам и кувыркнулся на мокрые камни. Он снова попытался встать, но получил удар ногой под рёбра. Его дыхание перехватило, и теперь он оказался лежащим в луже. Он опёрся одной рукой о брусчатку и нащупал расшатанный камень. "Императорский путь. И здесь за ним не следят", — мелькнуло в его голове. Дойлу всё-таки дали подняться, так как на этот раз никто не пожелал его пнуть. Он огляделся и увидел вокруг себя людей, направивших на него свои копья и мечи. На пороге тарктира стоял Нигга, опираясь руками на огромную двуручную секиру. "Вот это топор!" — восхитился Дойл, но тут же расстроился, понимая, что этот топор сейчас разрубит его надвое.

— Что здесь происходит? — раздался голос позади него.

Дойл обернулся и увидел двух стражников, смотрящих на их потасовку. Один держал в руке факел.

— Эй, дворняги, идите куда шли. Это поединок чести. Вы знаете правила, вас это не касается! — ответил им довольный собой Нигга.

— Попридержи свой язык, наёмник. Ты в нашем городе. Где его оружие, раз это поединок?

— Потерял! — заржал во всё горло Нигга. — Парни, может, вы дадите ему на выбор своё?

Ответом ему был лишь дружный хохот банды. Дойл решил, что его от смерти сейчас спасут двое стражников, как кто-то кинул ему под ноги ножик.

— Вот, я нашёл его меч, — ткнул копьём в грязь один из окруживших его воинов.

— Бери своё оружие, — сказал один из стражников и они оба зашагали прочь.

Но тут он услышал голос Бена:

— Лови! — крикнул парень, бросая ему меч из окна второго этажа.

Лезвие сверкнуло, отражая исходящий из окон ближайших домов свет, и Дойл поймал меч за рукоять, совершив несколько вращающих движений, гасивших инерцию полёта. Некоторые воины попятились назад, видя мастерство владения клинком, но Нигга не был трусом.

— Вот он! Мастер меча! Освободитель леса от мёртвой напасти! — раззадоривал он себя. — Наконец-то мне попался достойный соперник! Твой прекрасный меч станет для меня прекрасным трофеем!

Здоровяк улыбнулся и весело проскакал по ступенькам, спеша начать бой с противником. Дойл на мгновение посмотрел в окна трактира и увидел, что все они битком забиты зеваками. Да и из соседних домов отовсюду выглядывали люди. "Вот и вечернее представление. Что ж, смотрите", — зло усмехнулся он. Банда здоровяка расступилась, не мешая им биться, и Нигга нанёс свой первый удар. Топор пролетел справа-налево, Дойл без труда увернулся. Следующий полёт секиры был в обратном направлении и Дойл, уходя от удара, нырнул далеко вбок, уходя от удара и одновременно подбирая брошенный ему ножик. В этот момент Нигга развернулся, и Дойл метнул ему в лицо кухонную утварь. Ножик врезался рукоятью в лоб здоровяка и тот, зарычав, обезумев от ярости, занёс над головой ужасную секиру, пытаясь одним ударом покончить с Дойлом. Опытный глаз Дойла заметил брешь в защите противника. Он метнулся вперёд, подныривая под руги здоровяка, и нанёс колющий удар. Его клинок вошёл в разинутую пасть Нигги и вышел из затылка. Дойл ухватился за рукоять секиры здоровяка левой рукой и толкнул его, заваливая на спину. Острый меч сам выскользнул из оставленной им раны. Дойл закрутился волчком, озираясь по сторонам и опасаясь нападения. Раздался вопль и, занеся над головой клинок, на него напал один из банды Нигги. Звон ознаменовал встречу стали, а Дойл отскочил в сторону, пропуская разогнавшегося противника мимо себя и выйдя из клинча аккуратно полоснул того по шее самым кончиком меча. Его враг выронил оружие и схватился за рассечённое горло. Дойл видел, как в темноте его шея и руки окрашиваются чёрными пятнами. Через минуту перед десятником лежало два бездыханных тела. Больше никто не пытался напасть на Дойла и тогда он подошёл к телу Нигги, встал на него одной ногой и провёл кончиком меча по лицу обидчика. Затем отсёк ухо и нос. Посмотрел на остальных членов банды и вернулся в трактир.

— Красный Волк! — раздался голос со второго этажа. — Красный Волк! Красный Волк!

Люди расступались перед ним. Он взглянул на Вирнора, тот прижимал к разбитой голове свой фартук. К нему подбежали Бен и Тренлин и проводили к их комнате. Дойл стянул с себя грязную одежду, и хотел было уже отдохнуть, но услышал стук в дверь. Бен встал справа от двери, сжимая в руке копьё, Тренлин спрятался в дальнем углу, наложив стрелу на тетиву, Сам же Дойл, взяв в руку меч, медленно открыл дверь. Коридор был пуст, за исключением одинокого трактирщика.

— Спасибо, — прошептал тот, глядя в глаза Дойлу.

— Он заслужил этого. Вирнор, мне бы обмыться…

— Да, да, я сейчас, — пролепетал старик и ушёл.

Он вернулся с тазиком и кувшином горячей воды, сказав, что все подельники Нигги растворились в тёмных улочках города, прихватив оружие бывшего главаря, и оставив его тело. Дойл поблагодарил старика и принялся мыться прямо в их комнатке, за закрытой дверью, пока Бен и Тренлин стояли на страже. Всё же он решил немного с осторожничать. Когда он закончил, Бен задал ему вопрос:

— Дойл, ты убил здоровяка, но зачем нужно было его уродовать?

— Ты видел, что когда его тело коснулось земли, на меня напал один из его банды?

— Да, — ответил Бен.

— Так вот, убив и его, я хотел обезопасить всех нас раз и навсегда. Как ты заметил, никто даже не дёрнулся, когда я стал осквернять тело их вожака. Они боялись его при жизни, и его смерть стала для них освобождением. Сегодня они поделят имущество Нигги и уйдут из города ещё до рассвета. Это если я не ошибся.

— А если ошибся? — задал очередной вопрос Бен.

Дойл выставил за порог тазик с водой и кувшином и притворил дверь.

— А если ошибся, то сегодня к нам придут гости, — с этими словами он провернул ключ в замке и сел на свою кровать.

Глава 12. Пламя

Всю ночь они просидели, не смыкая глаз, а на утро вышли в большой зал, где их уже ждал Вирнор.

— Вот, возьмите за счёт заведения, — с этими словами хозяин протянул им жареного гуся. Тренлин забрал птицу, а Дойл ответил старику:

— Спасибо, но мы заплатим.

— Что вы, что вы, — взмолился хозяин, — это от меня. Ещё раз спасибо. Вы единственный за всё время, кто заступился за меня.

Дойл кивнул ему и спросил:

— Что-нибудь слышно о банде Нигги?

— Они уехали прошлой ночью. Собрали все свои вещи и покинули город, так и не позаботившись о телах своих друзей.

Дойл повернулся к столам, желая найти свободное место и, к счастью, с утра в трактире не было никого. Они сели за маленький столик у стены и заказали кувшин с квасом. "Что ж, одной проблемой меньше", — выдохнул он. Товарищи уже почти доели птицу, когда им, наконец, принесли напиток. Тренлин разлил квас по кружкам и спросил Дойла:

— Что дальше, Дойл. Мы пришли в город, пробудим здесь ещё пару дней, а куда дальше лежит наш путь?

— Да, Дойл, мы идём в Ларгос?

— Нет, мы не идём в Ларгос. Вчера я узнал некие новости, которые необходимо проверить. Но сперва здесь нужно решить ещё кое-какие дела.

— Какие ещё дела? — вновь задал вопрос не на шутку разговорившийся охотник.

— Ведьма оказалась права. Трактирщик подтвердил её слова, а я должен проверить их правдивость. Но сейчас меня беспокоит другое: Вирнор поведал мне, что у них здесь купленный чародей, город погряз в беззаконии и всем этим заправляет имперский агент. Я хочу разобраться в этой ситуации. И если это правда, то я знаю, куда мы отправимся далее.

— И к кому же ты пойдёшь с претензиями? — спросил его Бен.

— Городом правят Хозяева торговых путей. Им плевать на судьбу города, как и на жителей. Хозяев семеро и все они марионетки агента. Кто такой агент я не знаю и не узнаю, скорее всего, никогда. Ещё здесь есть маг, который любить баловаться с огнём. Вот к нему то и можно обратиться. Люди его не любят, и я могу предъявить ему кое-что. Не так давно он пожёг горожан, когда они просили его о помощи, и оставил их умирать на улице.

— Ты хочешь подраться с магом огня? — у Бена от услышанного отвисла челюсть.

— Не знаю, как получится, — как то не очень уверенно произнёс Дойл. — А почему ты назвал меня "Красный Волк"? — задал он в свою очередь вопрос Бену.

— Так ты не понял? — он отвернулся что-то ища на стенах, но не нашёл искомого. Тогда он позвал Вирнора, — Хозяин! Дай зеркало пожалуйста!

Через минуту подошёл старик, неся в руках отшлифованное до блеска блюдо. Бен взял его из рук трактирщика, поблагодарил и протянул Дойлу. Дойл схватил зеркало и взглянул на своё отражение. И действительно, его шрам напоминал застывшего в прыжке волка. Голова зверя была запрокинута над его левым глазом, шея переходила в две передние лапы, заканчивающиеся у рта, а туловище терялось в волосах на виске. Дойл усмехнулся и спросил, откладывая зеркало:

— Ты называл меня где-нибудь настоящим именем?

— Нет, ты же говорил, что нам следует быть осторожными. Ты — Красный Волк, Тренлин — Безумный Стрелок, а я — Пепел.

— Почему "пепел"? — спросил его Дойл, ведь их клички с охотником кое-как, да подходили им по разным причинам, в отличие от прозвища Бена.

— Не знаю, пьяный был, — пожал плечами тот.

Дойл ещё раз усмехнулся и махом допил остатки кваса из своей кружки. Он подождал, пока товарищи закончат с трапезой, и встал из-за стола.

— Куда пойдём? — спросил его Бен.

— По магазинам. Дорога до Ларгоса подождёт, так что будем экономить наши денежки. Затоваримся самым необходимым: тёплой одеждой, оружием и провизией.

Возражений не последовало, и они, покинув трактир, направились к центру города, решив начать покупки именно там. Когда они оказались на перекрёстке, то увидели в самом центре пересечения дорог огромный каменный столб, каждая сторона которого была подписана названием города, к которому ведёт данное направление. Дойл сказал друзьям следить за обстановкой и запоминать всё услышанное, что сможет им пригодиться. Особенно, если это касается мага. Они прошли десятки домов, прежде чем им попалось то, что они искали. "Кожаных дел мастер," — прочитал он вывеску над входом. Дойл зашёл первым и поздоровался с хозяином мастерской.

— Доброе утро, хозяин. Можете ли вы предложить нам утеплённые вещи на зиму?

— Да, конечно, что вас конкретно интересует? — задал встречный вопрос ремесленник.

— Нам нужны новые стёганки, штаны, шерстяные рубахи и подштанники, меховые вставки в сапоги, новые плащи, перчатки, шапки. Всего по три комплекта.

— Мне не нужна эта, как её, стёганка, — вставил Тренлин.

Дойл оглянулся на друга и поймал его суровый взгляд. Он понял, что спорить с ним бесполезно, и произнёс:

— Две стёганки.

— Две так две. Как скоро вам они нужны?

— Чем скорее, тем лучше.

— Так-так-так, — произнёс ремесленник и отправился в кладовую. — Сейчас посмотрим, что у меня тут завалялось. Вот, шерстяное есть, вам подойдёт, вставки тоже есть, а вот штанов нет. Придётся шить. Через неделю подходите, только дайте сниму с вас мерки.

— Давай, снимай, только сшей через два дня. За срочность мы доплатим.

— Хорошо, идите сюда, так, не бойтесь, вот, вот, — говорил продавец, обмеривая их верёвочкой с узелками. — Так, ещё тут и вы. Всё. За всё — три серебряных и шестьдесят медяков. Плюс за срочность, — он почесал затылок, — итого четыре серебряных и двадцать медяков.

— Хорошо, — согласился с ним Дойл. — Всё, подождите меня на улице, дайте расплатиться.

Эта его фраза показалась странной Бену, но он не стал спорить с другом. Раз сказал подождать на улице, значит, следует подождать на улице. Дойл вышел через минуту.

— Ну что, поищем оружейника? — задал он вопрос весёлым тоном.

— Пойдём, найдём, — ответил ему Бен.

Они пошли по улице, выискивая требуемую им лавку, и вскоре нашли то, что искали. "Сталь и железо" гласила надпись над входом. Они вошли в дом. Внутри уже было несколько покупателей, с интересом разглядывающих мечи и кинжалы, топоры да копья, лежащие на прилавках и хранящиеся на оружейных стойках. Дойл подошёл к стойке с копьями и принялся изучать выставленные образцы. Одно копьё ему особенно приглянулось, и когда хозяин распрощался с последним клиентом, Дойл задал ему вопрос:

— Сколько стоит это копьё?

Хозяин посмотрел на него и расплылся в улыбке:

— Знаю-знаю, вы — Красный Волк! Простите меня за моё невежество, я — Стефан Кузнец, лучший оружейник в городе. Для меня честь принять вас у себя.

— Да, спасибо. Моя слава бежит впереди меня, — усмехнулся Дойл. — Так мы можем посмотреть ваше оружие.

— Нет, то есть, да! Всё это выставлено для простых покупателей. А для особых клиентов у меня есть особое оружие.

— И чем же я такой особенный? — спросил его Дойл.

— Как же, вы убили Ниггу, это… животное. Он целых два года пытался подмять мою лавку под себя. Я должен вас отблагодарить. Вам нужны копья? У меня есть! Луки? Тоже есть! Мечи? Пожалуйста! — Стефан посмотрел на меч Дойла. — Простите, а можно взглянуть на ваш?

Дойл вынул из ножен свой меч и протянул его кузнецу. Тот осторожно взял клинок, повертел его в руках, посмотрел на лезвие под разными углами и вернул обратно со словами:

— К сожалению, у меня нет меча лучше, чем этот. Первоклассная работа, выполненная великим мастером. Вы, наверное, целую кучу золотых за него отдали?

— Нет, ни гроша. Это трофей.

— Кто же стал жертвой прославленного воина? — с интересом спросил Стефан.

— Восставший из мёртвых.

— Ах, вот оно что, ну ладно. Я видел, вас заинтересовали копья?

— Да, вот это, — Дойл взялся за древко одного копья, наконечник которого напоминал по форме падающую каплю.

— Давайте я вам предложу особое изделие, — Стефан забежал в кладовую и вышел с необычным копьём. Его наконечник был длинный и тонкий, и сильно расширялся к основанию. — Вот, такие у меня берут самые опытные телохранители, так сказать, мои постоянные клиенты. Представленным вам копьём можно колоть, и оно с лёгкостью пробьёт кольчугу и разрежет тело вот этой кромкой, — кузнец показал на самую широкую часть наконечника. — Так же им можно махать, нанося режущие раны с расстояния и не подпуская к себе противника. Вместе с наконечником его длина равно один сажень. Копьё прекрасно сбалансировано, вот подержите, — и он протянул Дойлу оружие. Дойл взвесил его в руке, покрутил так и этак. Древко было чрезвычайно лёгкое и не поддавалось, когда он попытался его согнуть. Он вернул копьё мастеру. — Прекрасно подходит как для конного, так и для пешего воина.

— Мы возьмём. Хорошее оружие, хоть и нестандартное. Ещё нам нужны кинжалы, три штуки, щиты, один круглый дубовый, другой овальный.

— И лук, — вставил Тренлин. — Мощный лук и стрелы.

— Есть ли у вас лук и стрелы? — поинтересовался Дойл.

— Луки не моя специальность, но для почётных клиентов у меня есть всё! — он снова нырнул в кладовку и вернулся, держа совсем небольшой лук. — Вот, лучшее что у меня есть!

— Что это ещё такое? — возмутился Тренлин. — Да у нас дети с большими играют!

— Не стоит возмущаться, вы попробуйте, натяните тетиву, — Стефан протянул лук Тренлину. Тот взял, и по его лицу было заметно, что лук сгибается с куда большим трудом, чем он ожидал.

— Это ещё что за фокусы? — спросил удивлённый охотник.

— Это не фокусы, это терманский конный лук. Их всадники используют такие в бою. Сложносоставной, сделанный из дерева, кости и рогов. По мощности не уступает большому имперскому луку, но намного легче и меньше.

— Вот это да! Чудеса какие то, — удивился лучник, — а стрелы у тебя есть?

— Есть, вот эти, — он дал одну стрелу Тренлину. На её наконечнике было четыре грани.

— А ты можешь починить наши кольчуги? — встрял в разговор Дойл, видя, что продавец не такой уж простак.

— Никаких вопросов, приносите сегодня в обед, завтра вечером сможете забрать.

— Хорошо, Пепел принесёт их вечером. Мы берём, всё, — сказал Дойл, — сколько с нас?

— Так, это плюс это и вот это, девяносто семь, минус это… С вас, значит, три золотых и пятьдесят серебряных.

Дойл приятно удивился цене. Он отсчитал монеты и забрал амуницию. Распрощавшись с оружейником, они вышли на улицу и побрели к своему трактиру. Пару дней они бродили по городку, поодиночке или вместе, закупая провизию и узнавая последние слухи. Вечером третьего дня они собрались за маленьким столом в большом шумном зале "Весёлого поросёнка". Дойл заказал скромный ужин, вместо пива попросил принести душистый травяной отвар.

— Итак, что мы узнали о нашем волшебнике? — спросил он друзей.

— Высок, относительно молод, худощав, — начал Тренлин. — Лысый, прям как я и бородатый. Очень редко выходит из башни.

— Да, а ещё носит чёрную мантию, расшитую зелёной нитью, — добавил Бен, — и дышит огнём.

— А ещё какую волшбу творит? Ничего не слышали? — спросил их Дойл.

— Нет, не слышали. Говорят, только огнём полыхает, как факел.

— Значит, стихийный маг огня, — Дойл призадумался. — Ладно, пойду, поговорю с ним с утра.

— Может не стоит? — спросил его Тренлин.

— Да, мы все видели, что сделала Шайла с целым войском мёртвых, а ведь её магии никто не учил, — добавил Бен. — А этот, он же из Малахитового совета, это ж, сколько лет обучения? Какие силы в нём таятся?

— Я видел, на что способны маги у стен Кроны Аккарии. Одно позёрство, да и только. Ту войну выиграли люди с мечами, а не маги.

— Но может…

— Всё, тема закрыта. Завтра я должен с ним хотя бы увидеться. А там видно будет, что к чему.

Остаток времени они провели в молчании, каждый погружённый в свои мысли. Когда они, наконец, вернулись в свою комнатку, Дойл обратился к друзьям:

— Если мы завтра будем биться и он победит, бегите из города. Не пытайтесь за меня отомстить. Просто собирайте вещи и уходите. Вот, Бен, возьми, — Дойл отсыпал ему почти все монеты.

— Но… — начал было парень, но Дойл остановил его жестом.

— Хватит. Я всё решил.

Затем он погасил лампу и попытался уснуть. На душе его было очень тревожно, ведь он понимал, что завтра утром ему придётся сразиться с магом, и чем может обернуться эта битва. "Только бы погода не подвела", — молился он. Уснул он ближе к середине ночи.

Дойл проснулся с первыми петухами. Его друзья встали, как только он начал собираться. Надев свой старый поношенный наряд, и оставив плащ, Дойл обратился к товарищам:

— Ждите меня у башни мага. Мне надо ещё кое-куда заскочить, — с этими словами он поправил меч, спрятал нож в сапоге и вышел из трактира.

Оказавшись на улице, Дойл вытянул перед собой руку и постоял так несколько секунд, затем он направился к центру города и, дойдя до места, скрылся в уже знакомой лавочке кожевника. Спустя несколько минут он вышел укутанный в тяжёлый длинный кожаный плащ с огромным капюшоном, практически скрывающим его лицо. На плечо упала капля дождя, он стер её пальцем и улыбнулся. Его путь лежал к башне мага, и он шёл на встречу со своей судьбой. Самая высокая в городе и самая тонкая — она не была огорожена стеной, как остальные башни, и вокруг неё не было никакой охраны. Дойл встал в нескольких шагах от входа и задрал голову. Он посмотрел на самое высокое окно, а дождь, тем временем, разошёлся, заливая его глаза.

— Маг! — заорал он что есть сил. — Маг! Выходи!

Ему никто не ответил, и он продолжал кричать, пытаясь привлечь внимание волшебника. Всё больше народа собиралось вокруг него, желая поглядеть на сумасшедшего, тревожащего мага, и стать свидетелями того, чем всё это закончиться. Прошло около получаса, прежде чем отворилась тяжёлая дверь, и волшебник появился на улице. Дойл поразился его росту — чародей быль лишь чуть-чуть ниже Нигги, и ещё его удивило внешнее сходство с Тренлином. Лысый, худой, с длинной тёмной бородой. Вот только глаза его были широко раскрыты, в то время как Тренлин постоянно щурился. Льющийся дождь постепенно смачивал его традиционное одеяние, заставляя ткань прилипать к худощавому телу.

— Что тебе надобно от меня, незнакомец? — спросил он голосом полным мудрости.

— Маг, я пришёл узнать, что ты здесь делаешь, — спокойно ответил Дойл.

— Да какое ты имеешь право задавать мне подобные вопросы? — нахмурил брови чародей. — Я, Белтазар Могучий, носитель трёх печатей силы и член Малахитового совета спрашиваю тебя: кто ты такой?

Дойл улыбнулся ему в ответ, и откинул капюшон на лоб. В глазах мага промелькнул гнев:

— Наёмник! Красный Волк. Что тебе от меня нужно?

— Ты — могучий волшебник, хранитель великой силы, защитник слабых мира сего, применил своё волшебство против мирных горожан, которые и меча в жизни своей не держали.

— И что с того? Тебя там не было, это тебя не касается. Проваливай прочь, покуда я не наказал и тебя.

— Ты убил невинных людей, маг. Я вызываю тебя на поединок чести!

В ответ он услышал забористый хохот:

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сказал? У тебя нет права вызывать меня на поединок, я не затронул твою честь, — на лице мага сияла злая улыбка. — Видите, стражники, до чего может докатиться человек, опьянённый славой! Решил подраться с магом! Выпорите его розгами и вышвырните за пределы города, — маг отвернулся и собрался уходить, когда Дойл выхватил из ножен меч.

— Ты, трус, прячущийся за спинами стражи!

— Что?! — эти слова сильно задели Белтазара. Он повернулся, и в его глазах пылала ярость. — Как ты посмел… — вдруг его взгляд упал на оружие Дойла. — Откуда у тебя этот меч? Ты, убийца! Где сир Олсон?! Где ты спрятал его тело?!

"Вот оно! Мой шанс на поединок чести!", — просиял Дойл, а вслух произнёс:

— Ты посмел обвинить меня в убийстве, маг?! Я снял этот меч с тела восставшего разведчика Балк-Харды. Я не убивал благородного сира, но ты оскорбил меня. Теперь, я вызываю тебя на поединок со всеми основаниями. Ты можешь принять его или откупиться золотом.

— Золотом, — прохрипел гневный маг, — ты не получишь ни гроша! Лови это!

С этими словами Белтазар вдохнул полной грудью, и с шипением выдохнул из себя поток пламени. Народ ахнул и поспешил отступить на безопасное расстояние. Дойла поглотил огонь, но в последний момент он накинул на лицо капюшон и поднял перед собой левую руку, обмотанную плащом. Пламя ударило в толстую мокрую кожу, моментально испаряя влагу, но не смогло её прожечь, хотя он ощутил сильное жжение в руке. "Как же горячо, — подумал Дойл, — а теперь, пора!", — и он метнулся навстречу магу, лишь перестал слышать шипение испаряющихся капель дождя. Шаг, второй, третий и Дойл с размаху рубанул мечом. Его клинок рассёк воздух на том месте, где стоял волшебник.

— Ха! — услышал он радостный возглас справа и поспешил прикрыться плащом.

На этот раз огонь ударил ему в спину, не такой жаркий, как предыдущий. Дойл выждал и когда поток пламени прекратился, он откинул плащ и с разворота метнул нож, подаренный ведьмой. Белтазар с трудом увернулся от летящей смерти, восстановил равновесие и вытянул вперёд руки, пытаясь снова поджарить Дойла. Дойл же вновь прикрылся плащом и уже наугад махнул мечом справа-налево. Лезвие снова легко рассекло воздух, но на этот раз Дойл всё же почувствовал, как что-то попалось на его пути. Он услышал крик боли и опустил плащ вниз. Маг, потеряв равновесие, дика крича падал на землю, а его пальцы вместе с каплями крови разлетались в разные стороны, в полёте теряя золотые кольца. Дойл подошёл к поверженному противнику и поднёс кончик меча к его горлу.

— Ты признаёшь своё поражение, всесильный маг?

Волшебник, лежа на спине, лишь заскулил и закивал головой.

— Я подарю тебе жизнь, если ты ответишь на мои вопросы.

Маг снова закивал.

— Кто прислал тебя сюда?

— Н-никто, — ответил волшебник. — Мне заплатили, и я приехал сюда.

— Кто тебе заплатил и с какой целью?

— Хозяева. Им нужен был с-свой маг — свой телохранитель на всякий случай.

— Зачем?

— Я, я убил некоторых человек. С-сделал так, что их дома с-сгорели вместе с ними.

— А как же твои обеты, маг?

— Он-ни заплатили м-мне. Хорошие деньги. И с-совету заплатили.

— Так вот оно что. Хозяева купили всех. И имперского агента они тоже купили?

Маг закивал головой. По его щеке скатилась слеза.

— Ты знаешь агента? Не ври мне, я всё равно пойму.

На этот раз Белтизар судорожно замотал головой из стороны в сторону.

— Хорошо, я верю тебе. И последний вопрос: чей это меч?

— Это фам-мильный меч дома Акфордов, потомственных рыцарей, в-верных слуг Его Светлейшества. Их замок к востоку отсюда, н-недалеко от Имперского пути.

— Ладно, я дарую тебе жизнь. Твою судьбу решат они, — Дойл обвёл вокруг себя мечом, показывая на толпу окруживших их людей.

Он распрямился и в последний раз глянул на мага. Вид у того был более чем жалкий. Его губы дрожали, борода промокла, и лицо было забрызгано мелкими капельками крови, уже смывающимися каплями дождя. Дойл вложил меч в ножны, отвернулся и успел сделать пару шагов, как услышал громкий женский визг. На третьем шаге его догнало обжигающее пламя. Дойл свалился прямо в грязь, пытаясь прижаться к земле, но пламя прожигало сквозь кожаный плащ. "Вот мне и пришёл конец, — решил Дойл. — По делам дураку, нечего было связываться с магом". Он уже готов был попрощаться с жизнью, как вдруг поток пламени прекратился. Кто-то откинул с его головы капюшон и помог подняться. Дойл с трудом повернул голову и увидел мага, лежащего на боку в грязи. По его лицу стекала тоненькая струйка крови. Мир вокруг начал тускнеть, окружающие его люди стали нечёткими и смешались с серым небом и мокрыми стенами домов, и он провалился в забвение.

Он очнулся только в трактире, когда Бен и Тренлин пытались снять с него прожженную стёганку. Ткань слазила вместе с кожей.

— В кадку с водой, — еле слышно прошептал Дойл.

— Что? — переспросил Бен. — Что он сказал?

— Наполни кадку холодной водой! Скорее, здесь я сам справлюсь, — ответил ему Тренлин.

— Вирнор! — выбежал Бен из комнаты. — Скорее, вниз!

Дойл снова потерял сознание, а когда очнулся, его тело медленно погружалось в холодную воду. Вот только для него студёная водица была словно расплавленный металл.

— Ох… — вымолвил трактирщик. — Мне так жаль, так жаль…

— Хорош каркать, старик, — заворчал Тренлин. — Он ещё жив. И будет жить.

— Ведьма… — выдохнул Дойл.

Бен понял его и стрелой взлетел по лестнице. Через минуту он уже стоял рядом с Дойлом, держа в руке пузырь с мазью. Бен зачерпнул вязкую массу пальцами и уже хотел опустить её в воду, как Дойл вновь заговорил:

— Меньше, ещё меньше, — прошептал он, и Бен размешал в воде палец, обмазанный целебным зельем. — Ещё чуть…

Бен зачерпнул ещё столько же мази и растворил её в кадке. Вода помутнела, и Дойл лишь кивнул головой, показывая, что ведьмино зелье пора отложить. Приятное тепло разлилось по его телу, и он закрыл глаза.

Глава 13. Беседа с драконом

Он раскрыл глаза и увидел Тренлина, сидящего к нему спиной и смотрящего в окно. Дойл попытался приподняться и охотник, услышав шум, повернулся к нему.

— Очнулся! — улыбнулся Тренлин и протянул ему ковш с водой. — А я-то думаю, сколько ты ещё проспишь? Не хрипи ты, попей сперва.

— Сколько я провалялся? — спросил Дойл, прочистив горло и осмотрев комнатку. — А где Бен?

— Бен скоро придёт. Сейчас четвёртый день, как ты потерял сознание.

— А-а-а, — протянул Дойл, пытаясь что-то вспомнить, — а что произошло у башни? Я лишь помню, что маг валялся в грязи.

— Да, валялся. Я ему голову прострелил, представляешь, насквозь! — похвастался лучник. — Когда ты от него отвернулся, то маг приподнялся и выдохнул пламя. Огонь поглотил тебя и ты упал. Я думал, что ты погиб… Тогда я взял стрелу, да и выпустил ему в голову. Она прошла навылет, и он мигом успокоился. Вот, кстати, нашёл на месте битвы, — Тренлин показал ему его нож. — Негоже подарками разбрасываться.

— Этот бросок спас мне жизнь, как и твоя стрела. Спасибо тебе, Тренлин. А что было дальше?

— Бен подбежал к тебе сразу. Он обжёг руки, поднимая тебя, и повёл в трактир.

— Я сам ноги переставлял? — не поверил ему Дойл.

— Да, сам. Так вот, мы пробрались сквозь толпу, а люди стояли замерев, поражённые случившимся. Сейчас весь город судачит, что воин победил мага в честном поединке.

— Ну, не совсем честном, — ухмыльнулся Дойл.

— Это ты о чём?

— Я надеялся, что в тот день будет дождь. И он пошёл. Вода с небес сбила жар пламени. А ещё у меня был плащ особенный.

— Это вот этот? — спросил его Тренлин, показывая разодранные куски кожи, прожжённые везде, где только можно. — Двойной кожаный плащ. Он и сдержал огонь? Так ведь можно теперь любого мага одолеть.

— Не любого, этот был слишком самоуверен. Если честно, идя к нему на встречу, я думал, что в лучшем случае мы умрём вместе… Но ты не отвлекайся, продолжай.

— В общем, когда мы сняли с тебя остатки одежды, с ней слезла твоя кожа. Со спины, ног и левой руки. Мы положили тебя в воду и растворили в ней ведьмино зелье. Ты уснул, мы сходили за лекарем и он сказал, что жить тебе осталось пару дней, посему он ничего делать не будет. Мы ему заплатили, он перевязал твои раны, ушёл и больше не возвращался.

— Так вот откуда это, — Дойл посмотрел на перевязанную левую руку, — а я-то голову ломал.

Он попросил ещё воды, поздоровался с пришедшим проведать его Вирнором и заметил Бена, вошедшего в комнату и держащего пару новых сапог.

— Зачем тебе ещё сапоги? — задал вопрос ему Дойл, когда тот появился в дверях.

— Живой! — обрадовался Бен. — То есть, я хотел сказать очнулся, — он бросился обнять Дойла, но вовремя остановился, глядя на белые повязки. — Это не мне, это тебе. Твои сгорели.

— Спасибо, — отозвался Дойл. — Что в городе? Шумно?

— Ну да, все только об этом и говорят, как ты сразил мага. Теперь все о тебе знают, кто ты и зачем сюда пришёл, — улыбнулся парень.

— Вот мы попали. Два скрывающихся дезертира, о которых судачит целый город. Бежать нам надо отсюда.

— Не-е-е, ты что. Я эти дни по трактирам шатался, слушал, что к чему, да и байки травил.

— И что ты там наплёл. Давай, рассказывай!

— Ну, вашу битву с магом видела сотня человек, не больше. На следующий день о ней знал каждый проходимец в городе, и я решил её немного подправить, — Бен улыбнулся. — Теперь ты просто гигант, на голову выше мага. Твои чёрные волосы развиваются на ветру, а чудовищный меч способен разрубить человека надвое. И ещё вместо шрама у тебя красная татуировка в виде волка на левой стороне лица. И борода до пояса. И ещё много чего.

— Молодец! А вы с Треном?

— Тренлин коренастый лысый бородач, причём борода заплетена в косички. А ещё он похож на жителя западных земель. А я стал скрюченным стариком с посохом и целой повозкой, запряжённой двумя лошадьми. Той же ночью мы покинули город, отправившись на все четыре стороны.

— Это ты хорошо придумал…

— Но есть и не очень хорошие новости… — промямлил Бен.

— Что ещё?

— Я слышал, в Ларгос отправился гонец с посланием в Имперские палаты. Говорят, в нём просьба от Хозяев в помощи. Мол, некто Красный Волк, смутьян и убийца, готовит почву для восстания. Так что, скоро сюда прибудет легион.

— Мы должны покинуть город. Крайний срок — сегодня ночью, — он взглянул на свою перевязанную руку. — Дай мне нож, — обратился он к Тренлину.

Тот протянул ему подарок Шайлы. Дойл подцепил кончиком ткань и начал аккуратно разрезать её. Повязка слетела с его, и он увидел, что место ожога уже покрыто молодой розовой кожей, более тонкой, чем нормальная.

— Помоги мне, — он встал, повернулся спиной к Бену и начал резать повязки на груди и животе. Бен принял спадающие тряпки, и перед ним предстала спина, покрытая такой же кожей, как на руке. Следом слетели повязки с лодыжек. Ноги болели сильнее всего, но главное, Дойл уже мог передвигаться. Он приказал друзьям собираться и обратился к Бену:

— Бен, купи мне льняную рубаху, я боюсь, что шерсть разорвёт молодую кожу.

Бен кивнул и вышел из трактира. Вскоре он вернулся, неся в руках свёрнутый заказ. Дойл оделся, сложил вещи в свою новую сумку и стал ждать наступления темноты.Ночь уже давно поглотила город, а они всё сидели и ждали.

— Пора, — сказал Дойл, и они вышли на улицу, попрощавшись со старым трактирщиком. Их встретила предрассветная мгла, самое тёмное и самое холодное время суток. — Пойдём на восток, прямо по пути. В переулки не сворачивать, — предупредил он.

Они дошли до перекрёстка и свернули направо. По дороге им попадались стражники, но ни один не подошёл к ним с какими-либо расспросами. И всё складывалось удачно, но на выходе из города стоял караван, по всей видимости, направляющийся на восток. Дойл с товарищами попытались прошмыгнуть мимо, но тут их остановил голос одного из торговцев:

— Куда направляетесь, люди добрые?

— На восток, — ответил за всех Бен.

— И мы на восток. Может вы не прочь монету подзаработать? — спросил всё тот же голос.

— Благодарим, но у нас достаточно денег, — ответил ему Бен.

— Так почему вы не наняли телегу? Мы стоим здесь уже второй день. У нас не хватает защитников. Мы ждём здесь воинов, готовых отправиться на восток за денежное вознаграждение. А вы как раз туда и направляетесь. Так почему же нам не объединиться и не получить от этого выгоду?

Бен взглянул на Дойла, тот кивнул в знак согласия.

— Хорошо, мы согласны, — отозвался Бен.

— Только позвольте мне взглянуть на ваши лица. Очень не хочется пригреть кого-нибудь из Шакалов, — с этими словами он дал знак своему товарищу. Тот передал ему факел, и купец подошёл к Бену, освещая его лицо. Следующим был Тренлин. Дойл пытался прикрыть свой шрам, но его попытка оказалась тщетной.

— Я же говорил! — воскликнул купец.

Дойл шикнул на него давая понять, чтобы он вёл себя потише. Караванщик продолжил шёпотом:

— Я говорил, что Волк не ушёл из города! Я видел его раны и странно, что с такими он вообще ещё жив.

— Жив и ходит, — добавил голос из темноты.

— Господин Волк, для меня огромная честь быть сопровождаемым таким умелым воином, как вы! — произнёс он и, приложив руку к груди, слегка поклонился в знак уважения.

— Не стоит благодарности. Я еле стою на ногах, и я сам удивлён, что ещё дышу, — ответил ему Дойл. — В бою от меня толку не будет.

— Ничего страшного! Вы и так сделали больше, чем просто убили мага. Хозяева так напуганы, что не выходят из своих башен, и отказываются подписывать какие-либо документы. Так что, теперь купцы свободны и вольны везти свои товары куда и когда угодно! Поверьте, они разнесут весть о вашем подвиге по всей империи!

— Что ж, я рад. Где у вас для меня повозка, а то мои ноги похожи на жареную утку.

— Да, вот, конечно! — спохватился купец и провёл их к крытому фургону. — Вот, прошу. В ней ковры, так что, дорога будет мягкой, — наверное, он улыбнулся, так как в мерцании факела Дойл не мог разглядеть его лицо.

— Только прошу, уважаемый торговец…

— Я Каролл Бегис, — представился караванщик.

— Каролл, не говорите никому, кто я и мои друзья. Называйте меня, скажем, Баска. Хорошее имя для наёмника.

— Хорошо, господин Баска. Те, кто вас узнал, будут молчать, а остальные никогда не узнают, — пообещал ему Каролл.

Дойл отодвинул занавеску, залез в фургон и разлёгся на коврах. "Хоть бы он не перерезал нам глотки и не сдал, кому следует. А, ладно, будь что будет! Всё равно далеко я не ушёл бы", — Дойл стянул сапоги и размял руками свои ноющие икры. Через минуту к нему подсели Бен и Тренлин Он услышал команду купца и фургон дёрнулся, начав путь.

— Что он вам сказал? — спросил у друзей Дойл.

— Что ты теперь Баска и попросил нас назвать свои имена. Я — Даниель, Тренлин — Гром. Он сказал, что позже представит нас каравану.

Дойл ничего ему не ответил, так как погрузился в свои думы. Вскоре на улице посветлело, но в фургоне остался полумрак и он не заметил, как уснул. Проснулся он от резкого толчка. Дойл поднялся с ковров и посмотрел на Бена и Тренлина. Их лица не выражали тревоги, и он успокоился, но всё же задал вопрос:

— Что произошло?

— Да ничего, привал устраивали минут на двадцать. Только тронулись, — ответил ему Бен. — А помнишь, ночью они упоминали каких-то шакалов?

— Да, было дело. А ты что, узнал кто это?

— Ага. Так вот: Шакалы — это разбойничья шайка. Их предводитель — Вожак, озлобленный на весь мир головорез. Ему в молодости на лицо поставили клеймо, прямо на лоб, в виде волчьей лапы. Так теперь он клеймит всех без исключения, кто хочет к нему в банду или стаю, как они сами говорят. Ставит им на щёку клеймо в виде волчьей головы. Или шакальей, как они сами говорят. Поэтому Каролл и светил нам своим факелом, хотел удостовериться, что мы не Шакалы.

— Да уж, искали шакала, нашли побитого волка, — усмехнулся Дойл. — А сколько их?

— Не знаю. Говорят, от десяти до сорока, а то и больше. У нашего каравана восемь защитников, не считая нас.

— А где они орудуют?

— По всему Пути к востоку от Южного креста. Здесь уже давно не ходят дозоры, так что разбойники чувствуют себя вольготно. Они могут вести караван сколь угодно долго, пока им не подвернётся удобный случай. А затем они нападают, убивают и грабят, — Бен замолчал, а Дойл вытащил из сумки Тренлина кусок солонины и принялся жевать.

Ближе к вечеру караван замедлил ход и когда он остановился, шторку откинул Каролл:

— Ну, вот. Почти доехали до первой стоянки, — заявил он улыбаясь. — Давайте, выходите, посмотрите на замок Акфорд!

Дойл удивился, услышав знакомое слово. Акфорд. Фамилия бывшего владельца его меча. Он взглянул на крепость и был поражён размерами замка. Три огромные башни возвышались над высоченными стенами, усиленными оборонительными башенками, но даже они по размерам уступали четвёртой, самой высокой башне. Гигантское строение, высотой под пятнадцать саженей нависало над всем замком и его окрестностями, и выше его был лишь алый имперский флаг, развивающийся на ветру. Золотой сфинкс плясал на ярко красном полотне. С самого верха башни по стенам спускались гобелены, синие справа и белые слева, по одному на каждую сторону света. В центре каждого был вышит черно-зелёный дракон. Конечно, замок не дотягивал ни до одной твердыни, но это был самый огромный из всех замков, которые видел Дойл. Под его стенами разросся маленький городок, утопая в тени крепости.

— Каролл, скажите, здесь целый город, но я никогда не слышал ранее о нём. Почему?

— Потому что это не город, а замок древнего, благородного рыцарского рода Акфорд. Акфорды являются преданными империи вот уже многие столетия и за свою преданность они получили хорошую награду. Весь Путь от Южного креста до поворота на Талию — это их владения. А так же прилегающие к Пути земли на двадцать вёрст по обе стороны. А земли здесь богаты урожаями, вот они и отстроили свой замок до таких размеров, торгуя зерном.

— Откуда вы всё это знаете? — удивился Дойл.

— Я являюсь хорошим другом дома Акфорд. Каждый раз, идя на восток, я обязательно останавливаюсь в их замке. Да-да, именно в замке, а не на постоялом дворе, — Бегис улыбнулся своим словам. — Ну что, пора выдвигаться, а то на ужин опоздаем. Хей! — крикнул он и пошёл в начало каравана.

— Никогда не видел ничего подобного, — выдохнул Бен, залезая в фургон вслед за Дойлом.

— Да, и я. Я был восхищён, когда увидел башню мага, но это… это просто нечто невероятное, — Тренлин не отставал от своего друга.

— Замок действительно огромен, — согласился Дойл, сев на ковры. — Такой и правда, могут позволить себе немногие.

Их дорога до замка длилась ещё около часа. Сперва могучее строение приближалось довольно быстро, но когда они въехали в деревню, то начали петлять по кривым узким улочкам. Теперь замок то удалялся, то снова приближался. Менялось лишь то, что они поднимались всё выше и выше над деревней. Дойл откинул шторку и взглянул на домики, оставшиеся позади: "Да тут народа проживает не меньше, чем в Южном Кресту". И вот, наконец, они добрались до внешних ворот. Дойл взглянул на стену снизу вверх: "Саженей пять, не ниже. Да ещё ров под стеной. И подъёмный мост. Тут ни одна армия не возьмёт замок с налёту". Их караван остановился, Каролл что-то показал стражнику, и они вновь двинулись, проходя сквозь здоровенную арку, выдающуюся на пару саженей вперёд относительно стен. "Подъёмный мост, за ним дубовые ворота и опускающаяся решётка, — он оценивал фортификацию. — Если кто-то решится атаковать ворота, то горько об этом пожалеет". Караван вошёл во двор, остановился и они вылезли из своего фургона. Внутри двора была конюшня, казарма для стражи, несколько хозяйственных построек. В самом углу Дойл заметил кузню. С другой стороны был большой колодец. По стенам расхаживали стражники. "Меньше, чем нужно", — подметил Дойл. Пока караванщики занимались своими повозками и животными, раскрылись тяжёлые двери самого замка, больше похожие на ещё одни ворота, и к ним на встречу вышел крепкий седой старик, одетый в дорогие западные шелка.

— Здравствуй! Здравствуй дорогой друг! — спешил он навстречу Кароллу, широко расставив руки и готовый к объятиям.

— Добрый вечер, сир Акфорд, — ответил ему Каролл, идя навстречу старому другу.

Позже для них накрыли длинный стол в большом церемониальном зале замка. С потолка свисало несколько тяжёлых деревянных люстр — прекрасно вписываясь в антураж замка. Своды зала поддерживались колоннами, у каждой из которой стоили манекены в полном облачении латных доспехов. У дальней стены стоял стул для принятия господином людей с аудиенциями, справа от которого висел алый гобелен империи, а слева гобелен дома Акфорд. Стражи в помещении не было, что означало, что сир всецело доверяет своему гостю и его спутникам. А за колоннами, по стенам, были развешаны портреты мужчин и женщин — видимо, предков славного рыцарского рода. Сир Юлиан Акфорд сидел на своём почётном месте во главе стола, по правую руку от него был Каролл, по левую — командир стражи Аустир Болм. Остальные гости расселись кто куда, не взирая ни на чины, ни на какие либо ещё знаки отличия. Дойл сидел практически в конце стола, но это не мешало ему внимательно наблюдать за беседой сира и торговца. И вот, наконец, его слух привлёк такой разговор:

— Ох, Каролл, трудно нам здесь стало. После войны, унёсшей столько жизней, нам едва хватает стражников, чтобы следить за порядком в замке, — под замком он явно имел в виду все окрестные хижины. — А тут ещё эти Шакалы вылезли! Я дважды посылал отряд на их поиски, один раз из тринадцати вернулось трое, второй раз полегло шестнадцать человек. Так ещё и империя не высылает дозорных.

— Империю можно понять, — ответил ему торговец. — После войны легионы были практически уничтожены. Это была победа, но досталась она тяжёлой ценой.

— Да, я знаю. И эта трагедия с Талией. Ужасно, — старый рыцарь промолчал несколько секунд. — И мой старший сын, Олсон, пропал вот уже год назад и никаких вестей о его судьбе.

"Значит, маг не врал, и мой меч действительно принадлежал семье Акфорд", — Дойл поднялся со скамьи и потихонечку вышел во двор. Он направился к фургону, где оставил свои пожитки, залез вовнутрь и достал меч. Рукоять клинка легла в руку, и Дойл осмотрел его ещё раз, любуясь совершенством стали. "Вот и пришло нам расстаться, друг, — мысленно сказал он клинку, как будто тот мог его понять. — Ты принадлежишь этому прославленному роду, да и внимания привлекаешь к себе немало". Дойл вложил меч в ножны, обмотал его тканью и вернулся в замок. На входе его остановил стражник.

— Подарок сиру Акфорду, — ответил ему Дойл на вопрос, что это он несёт. — Меч искусной работы.

— С оружием в замок нельзя, — парировал стражник.

— Тогда проводите меня к вашему господину под конвоем.

Стражник подумал с минуту и крикнул, зовя ещё одного:

— Валли, замени меня, тут человек с дарами к сиру пришёл, надо его проводить.

— А что, сам он не может дойти? — послышался голос из темноты.

— У него меч, я должен его сопроводить.

— Ладно, только недолго там, — отозвался Валли и очертания его фигуры показались в темноте.

Смена караула прошла быстро, и Дойл в сопровождении стражника вернулся в пиршественный зал.

— Так чем сейчас торгуешь? — спрашивал сир Юлиан своего старого друга.

— Ковры, — не без гордости произнёс тот. — Лучшие терманские, что есть во всей империи.

— Если они так же хороши, как та ткань, из которой сшиты мои гобелены, то их хозяевам невероятно повезёт.

— Благодарный гость хочет вручить подарок! — ударил древком копья о пол стражник, привлекая к себе внимание.

Сир Акфорд перевёл взгляд на него, затем на Дойла и кивнул, давая добро. Дойл пошёл к хозяину замка, а за ним по пятам следовал его провожатый. Он поклонился и протянул меч на вытянутых руках. Рыцарь развернул ткань и обомлел. В ту же секунду сильный удар сбил Дойла с ног и Болм, выхвативший копьё у стражника, прижал наконечник к его шее. Острый металл проткнул кожу, и из пореза потекла струйка крови.

— Ты убил сира Олсона! — взревел командир стражи.

Бен и Тренлин вскочили со своих мест и помчались на помощь к другу, но дорогу им перегородил стражник, выхвативший короткий меч.

— Сейчас ты умрёшь, — прошипел Болм, но тут его руку остановил сам сир.

— Подожди, Стир, этот человек что-то хотел нам сказать. Зачем убийце моего сына возвращать нам Золотую Деву.

— Говори, пока я тебя не убил! — в глазах Болма полыхали огоньки ярости.

— Я снял его с тела Балк-Хардского разведчика. Я никогда не встречал вашего сына.

— А откуда ты узнал, что это фамильный меч дома Акфорд? — не унимался командир стражи.

— Один маг мне сказал, — ответил ему Дойл.

— И что же это за маг?

— М-м-м… его звали Белтазар Могучий, — вспомнил имя своего противника Дойл. — Он был чародеем в Южном Кресте.

— А почему был? — продолжил допрос Стир.

— Потому что я его убил! — вставил Тренлин. — Он был подлым и грязным человеком. Он напал на Дойла со спины!

— Убери копьё, Стир, — сказал старый рыцарь спокойным голосом. — Нам с господином, простите, как ваше имя?

— Баска Смелый, — представился Дойл, поднимаясь.

— Нам с господином Баской надо поговорить, — сир Юлиан поднялся с места и приказал жестом следовать за ним. По пути он поднял меч, выпавший из рук Дойла во время падения.

— Я пойду с вами, — Стир сделал шаг за своим господином, но Акфорд остановил его движением руки.

— Стир, вы же не считаете, что я настолько стар, что не смогу постоять за себя?

— Простите, сир, — коротко ответил командир стражи, и остался в зале.

Дойл следовал за рыцарем, идя по коридорам, поднимаясь по лестницам и проходя через двери огромного замка. Наконец, они вошли в просторную спальню. На стенах висело оружие и щиты, в углу пылилась стойка с латами. Два гобелена с драконами висели на стенах по обе стороны от большой кровати. Зеркало в человеческий рост стояло слева, напротив него справа прижимался к стене массивный дубовый шкаф. С потолка свисала изящная выкованная многорогая люстра, в половине гнёзд которой горели свечи. В просторное окно задувал прохладный ветерок, и Дойл подошёл поближе и взглянул на открывшийся вид. Справа стояли две башни, одна ниже другой, слева — третья. Прямо под ним были ворота, а за ними сотнями огней светили окна множества домиков. Старик подошёл к камину и закинул в него дров, пошурудил угли кочергой и дождался, когда по сухому дереву не заплясали языки пламени. Затем он жестом указал Дойлу сесть за стол, положил на столешницу меч и разлил по кубкам вино.

— Вы знаете, у меня очень мало слуг, — начал он. — Я многие годы сражался за империю, я доказал свою верность и преданность Его Светлейшеству. Я ночевал в грязи и ел гнилые яблоки. Я сам могу позаботиться о себе на старости лет. Разжечь камин или налить вино мне не сложно. Я не буду бить слуг, уронивших на пол краюху хлеба. Я стараюсь быть добрым и справедливым к друзьями и безжалостным с врагами. И мой сын Олсон был таким же, как и я. Я хорошо его воспитал, в лучших традициях рыцарства. Он был копией меня в молодости: высокий, сильный, быстрый, честный и добрый. Единственное, чего у него не было — это подвига. Да, он бился с мёртвыми, но и тысячи других рыцарей тоже бились. И тогда, когда мёртвое войско отступило, он погнался за славой. Он прискакал и попросил меня дать ему нашу гордость — Золотую Деву, — старик вытащил из ножен прекрасный меч. — Он сказал, что принесёт с собой столько голов колдунов, сколько вынесет его конь, и я поддался на его уговоры. Я дал ему меч, выделил людей и отпустил за славой. А в итоге потерял всё. Ни сына, ни людей, — сир сделал большой глоток вина.

— Сир Акфорд, мне попался только меч, может, ваш сын ещё жив…

— Нет, — перебил его Юлиан, — его нет в живых. Он никогда не расстался бы с этим клинком. Для него это была самая ценная вещь во всём мире. Ты снял его с разведчика, значит, колдунов он не догнал. Он мёртв, теперь я это знаю.

— Мне жаль вашего сына, сир. Что же вы будете делать теперь?

— У меня есть ещё один наследник и две дочери. Буду готовить его к преемственности, а дочерей к свадьбе.

— Вы так легко поверили мне, сир. Вы не думаете, что я мог вам солгать? — задал ему Дойл новый вопрос.

— Нет, не можете. Ваши глаза — в них, — старик выделил интонацией это слово, — я вижу взгляд истинного рыцаря, а не у тех, что заполонили нашу страну.

Дойл отпил из своего кубка и поставил пустую чашу на стол. Сир Акфорд не заставил себя ждать и незамедлительно наполнил его бокал до краёв. Дойл задал ему давно интересовавший его вопрос:

— Сир, скажите, что это за меч? Я такого великолепного оружия раньше не встречал.

В воздухе повисло молчание, после чего рыцарь набрал лёгкие воздухом, и начал свой рассказ:

— Этот меч достался моему предку в те давние времена, когда ещё не было Старой империи. В те времена Коген только завоёвывал земли, и мой предок был одним из его мечей. Он возглавлял атаку на одно саммитское поселение и его противник, пытаясь сохранить жизнь своего народа, сдался и преподнёс в дар этот клинок. Его называли Золотой Девой, так как рукоять тогда была из золота и вылита в виде девы. Мой предок преподнёс его Когену, но император сказал ему: "Трофей должен принадлежать победителю", — и вернул клинок. Рукоять со временем поменяли, но его имя сохранилось, — старик отхлебнул вина. — Ты добыл его честно и вернул мне. Что ты хочешь получить за этот меч, Баска?

— Я вернул его не за награду, сир Юлиан. Но я не отказался бы от хорошего меча, взамен этому. Наёмник без оружия долго не протянет, — он улыбнулся.

— Будет тебе меч, равный этому, — заверил его старик. — Даю слово рыцаря.

— Спасибо. Сир, может это не моё дело, но откуда вы знакомы с магом?

— Да что там, — махнул рукой рыцарь. — Разве это маг? Это так, страшилка для людей. Он и магией то пользоваться не умел. Дышал только, как дракон да из пальцев искры пускал. Просили мы его на погост сходить, посмотреть, всё ли спокойно, так он говорил, что нечисти там нет и не было никогда. Прямо не выходя из кельи своей определил. Потом поручили ведьму отыскать. Он два дня по деревне ходил, два дома сжёг, а ведьму так и не нашёл. После попросили воды наколдовать, засуха у нас случилась, а он посоветовал нам нарыть побольше колодцев, мол, вода не его стихия. В общем, разгильдяй был ещё тот.

— Простите, сир, но если я не ошибаюсь, Совет посылает чародеев только в города. Так почему у вас был чародей?

— Эта привилегия досталась нашему роду в те времена, когда достался меч. Сам Коген повелел, чтобы маг был в услужении семьи Акфорд, пока жив последний из нашего рода. Но вот Белтазара отозвал совет, а нового не прислали. Уже семь лет без мага живём. Так завет императора ещё не нарушался никогда, — рыцарь опустошил свой кубок и налил ещё вина. — А вот помню, был у моего отца маг, старый такой, но могущественный. Я тогда ещё мальцом был. Так вот, он такие чудеса творил, что прям глазам не верилось. Управлять мог и огнём, и водой. А Белтизар — тьфу, фокусник, а не маг. А что у вас случилось, что твой друг пристрелил его?

— Он обвинил меня в убийстве вашего сына и вообще, вёл себя неподобающе. Как-то раз сжёг несколько горожан только для того, чтобы они от него отстали со своими просьбами.

— Вот подлец! — выругался рыцарь. — Ну, ничего, справедливость восторжествовала. А твой друг храбрец!

— Да, храбрец. Я вызвал чародея на поединок и победил. Но он полыхнул огнём мне в спину, и мой друг заступился за меня, пронзив стрелой его голову.

— Он подлец, а ты безумец! Кидаться на мага врукопашную! Это ж надо додуматься до такого!

— Храбрость города берёт, — отозвался Дойл.

— И убивает достойных людей, — добавил старик.

Дойл и Юлиан просидели в тишине некоторое время, каждый думая о своём. Затем старик задал Дойлу свой вопрос:

— Скажи, Баска, а что твориться в Бескрайнем лесу? Я слышал, вы вышли оттуда.

"Бен!" — понял Дойл, что парень кому-то проговорился, и слух уже разошёлся по каравану.

— Лес полон мертвецов. Мы еле выжили, пробираясь сквозь него. Многие люди погибли, прежде чем мы покинули его, — Дойл постарался перевести тему с больной для него. — Уважаемый сир, на вашем гербе изображён дракон. Но, как я знаю, только аристократия имеет право выставлять на герб мифических животных, таких как дракон, грифон, мантикора, гарпия и сфинкс?

— Вы много знаете, для простого наёмника. Откуда?

— Я служил в легионе, — ответил Дойл, чувствуя свою близость к разоблачению. — Это было давно, там я и научился читать. С того времени я это и знаю.

— Да, легион учит своих воинов. Так вот, наш род получил эту привилегию, когда один из моих предков убил дракона! — на лице сира Юлиана высветилась неописуемая гордость.

— Но драконов ведь не существует, — возразил ему Дойл. — Это всё сказки!

— Сейчас — да, но они были! Раньше, когда только Коген завоёвывал эти земли, драконы летали в небесах. И один из моих предков убил дракона! Сир Кристофер Акфорд. Он нашёл гнездо змея, и когда тот заснул, пристрелил его из своего лука!

— Застрелил ужасного змея из лука? — не поверил его словам Дойл.

— Да, из лука. Дракон был не на много больше свиньи. Но страху нагонял на всю округу, — старик усмехнулся. — Чёрный, с зелёным отливом, как на гербу.

— Поверить не могу. Я сколько раз читал про этих чудовищ, а такое впервые слышу.

— Я вас не виню в неверии. Я и сам никогда не видел дракона и не верил бы в их существование, если-бы не история нашего рода, — старик улыбнулся. — Скажите, Баска, а почему вы покинули славные ряды легиона?

— Я прослужил стандартный срок, три года. На третьем году мы попали в заварушку, и так получилось, что сам генерал Кай спас меня, — соврал Дойл сиру. — Я после этого покинул легион. Но вот недавно узнал, что армия Кая была разбита и сам он чудом спасся. Я хотел бы поддержать старого друга в тяжёлое для него время, но где его найти не знаю.

— Господин Баска, я попробую вам помочь, — почесав подбородок, произнёс рыцарь. — Вся информация о государственных назначениях хранится в архиве в городе Ардахолл. Но так просто вам никто не даст позволения рыться в документах. Вам понадобиться помощь одного человека. Его должность — имперский исполнитель воли Его Светлейшества. Один из представителей этой должности живёт как раз по пути на восток. Его дом не трудно найти: когда вы пройдёте путевой столб, находящийся на повороте на Талию, вам следует направиться далее по Пути. Примерно в сорока вёрстах оттуда налево будет отходить маленькая мощёная дорожка. Сворачиваете на неё и идите, пока не упрётесь в деревеньку. Там-то вы и найдёте имперского исполнителя. Вам и нужно-то будет, завести с ним дружбу. А с этим, я думаю, у вас проблем не возникнет, господин Баска.

— Да, у меня просто талант заводить себе новых друзей, — усмехнулся Дойл.

— Ох, простите меня, Баска, но мне кажется, нашу беседу пора прервать. Я уже не так молод, как был раньше, и не так вынослив, как вы, — старик поднялся, опираясь о стол. Было заметно, как вино добавило дрожи в его колени.

— Да, конечно, сир, — Дойл поднялся со своего места. — Я и так забрал много вашего времени. И завтра нас ждёт дальняя дорога. Прошу меня извинить, но я вынужден откланяться.

— Господин Баска, я не смогу вас проводить, до ваших покоев, вино подкосило мои ноги, — старик вновь улыбнулся. — Если вас не затруднит, спуститесь вниз и найдите любого слугу, он отведёт вас, куда нужно. Надеюсь, вы не заблудитесь?

— Нет, я помню дорогу. Что ж, уважаемый сир, было приятно с вами побеседовать, — Дойл пожал ему руку и вышел из спальни, затворив за собой дверь.

Он побродил по замку, ища путь назад и после часа блужданий, наконец-то вышел в большой зал. Пир закончился, и слуги убирали стол. Дойл подошёл к одному из них и тот отвёл его к друзьям. На троих им выделили одну комнату, бедно обставленную, но с камином. Огонь играл тенями на стенах и когда Дойл зашёл в комнату Бен первым спросил его:

— Ну как?

— Что "ну как"? Мы посидели с сиром, попили вина, поговорили. Он натолкнул меня на пару идей. Я их ещё обдумаю, а пока мы продолжаем свой путь вместе с торговцами. Ложитесь спать, до утра времени осталось не много, — Дойл сел на одну из кроватей, снял сапоги и верхнюю одежду и улёгся спать.

Глава 14. Мёртвый город

Новое утро встретило их первым снегом. Когда они оказались во дворе, караван уже был готов к отправлению. К Дойлу подошёл сир Юлиан Акфорд, держа в руках первоклассный клинок.

— С добрым утром, Баска Смелый. Вот, как я и обещал, мой старый меч. Возьмите его, и пусть он принесёт вам ещё много побед, — с этими словами рыцарь протянул ему клинок. Дойл взял его, вынул из ножен и повертел в руках.

— Спасибо, сир Юлиан. Не ожидал, что ваш подарок будет таким великолепным.

— Да что там, вы достойны гораздо большего. Это лишь малая толика того, что я могу вам предложить. Вы принесли мне горькие вести о моём сыне, но теперь я знаю правду. И вернули нашу семейную реликвию. Спасибо вам, господин Баска.

Дойла в который раз передёрнуло от того, что сир называл его господином, но в ответ ещё раз поблагодарил и пожал рыцарю руку. Он подошёл к выделенному им фургону и закинул внутрь свой новый меч. "Этот хоть и прекрасен, но не так приметен", — подумал он глядя на лежащий на коврах клинок. Дойл обернулся и чуть не столкнулся с Аустиром Болмом.

— Баска, я вчера вспылил и хотел бы извиниться, — сказал он. — Сир Олсон был не только мне господином, но и моим верным другом.

— Ничего, с кем не бывает, — хлопнул Дойл его по плечу. — Не так давно я тоже потерял друга и хорошо тебя понимаю, — он вспомнил Грега и чтобы отвлечься от грустных мыслей решил найти Бена и Тренлина.

Он повернулся к Стиру спиной и зашагал прочь, но его остановил голос капитана стражи:

— Твои ребята рассказывали, что вы прошли через лес. Ты знаешь, здесь не так давно проходил путник, говорил, что прямиком из Бескрайнего леса. Твердил, что легионер, но, мне кажется, он лгал. Быть может, это был кто-то из ваших?

— Нет, все мои люди там погибли, — обернулся к нему Дойл. — Но всё равно, спасибо.

По пути ему встретился Каролл и сказал, что они выдвигаются. Дойл собрал друзей, подождал, когда они залезут в фургон и последовал за ними. Повозка тронулась, и они продолжили путь. Сперва ворота, затем поселение, а вскоре и весь замок скрылся вдали. В полдень последовал первый привал и к Дойлу подошёл торговец, с явно давно волновавшим его вопросом:

— Баска, вы с друзьями направляетесь на восток, но как долго вы будете нашими спутниками?

— Наш путь лежит до Талии, так что до развилки мы останемся с вами.

— Это мёртвый город. Там не осталось ни одного живого человека.

— Я знаю, но у меня там есть неоконченные дела.

— Хорошо, не буду вас отговаривать и просить сопроводить нас до конца маршрута. Мы пройдём с вами самый опасный участок пути, и вы получите по десять серебряных на человека.

— Идёт, — ответил ему Дойл, Каролл ушёл и он принялся жевать жёсткую солонину. Покончив с обедом, Дойл потянулся к своему мечу. Ему хотелось получше рассмотреть новое оружие. Рукоять идеально лежала в руке, а его лезвие покрывали разводы, говорившие о высоком качестве стали. "За такой можно и коня выручить", — оценил меч Дойл. Вскоре лагерь собрался, и они вновь двинулись в путь.

Дни, проводимые в повозке, тянулись долго, и Дойл с нетерпением ждал каждый привал, чтобы размяться, походить да потренировать Бена в обращении с оружием. Каждый вечер они проводили учебный бой, и парень с каждым разом всё лучше и лучше владел копьём, да и щит уже не был для него обузой. Дойл тоже пришёл в форму после битвы с магом. Все места ожогов затянулись плотной кожей, и ноги перестали болеть при каждом шаге.

Караван продвигался на восток, и на их пути всё чаще и чаще попадались рощицы, обозначавшие переход степи в лесостепь. В этот день они не успевали занять какое-либо надёжное убежище, и Каролл решил разбить лагерь на обочине, под сенью деревьев. "В первую ночь была сожжённая дозорная башня, во вторую — деревня, — вспоминал места ночлега Дойл, — в третью ночь мы организовали лагерь со встречным караваном. Сегодня будем ночевать под этими деревьями", — его не очень радовал подобный расклад. Но, выбирать не приходилось, и караванщики поставили свои повозки по кругу, образовав подобие полевого форта. В центре разожгли пару костров, а по внешнему периметру расставили караульных. Дойлу выпал жребий дежурить первым, он не стал брать с собой факел и, хоть небо и затянуло облаками, на белом снегу и так всё было прекрасно видно. Его смена прошла спокойно, и он отправился в свой фургон спать.

Он проснулся среди ночи от шороха. Дойл раскрыл глаза и заметил человека, пытающегося залезть в их фургон. Похоже, незнакомец не заметил, что внутри повозки кто-то есть, так как в фургоне было намного темнее, чем на улице. Дойл протянул руку вбок и нащупал копьё Бена. Парнишка не расставался со своим оружием даже во сне, хотя Дойл сильно ругался по этому поводу. Незнакомец услышал шорох во тьме, но было уже поздно. Острая сталь вонзилась ему под ключицу, и он вывалился из фургона наружу. Тренлин, а за ним и Бен проснулись, и Дойл показал им на тело. Они поняли без слов и выскочили из фургона вслед за своим предводителем. На улице их ждала тишина, в которой послышался какой-то шум. Дойл обернулся и увидел, как по борту фургона сползает дозорный, выгнувшись и пытаясь достать застрявшую в спине стрелу. Горячая кровь парила на холодном воздухе, и заливала тёмным пятном его светлую одежду. Послышалось теньканье спущенной тетивы, и не успел убийца свалиться вслед за своей жертвой, как Тренлин уже доставал из колчана новую стрелу.

— Тревога! — заорал Дойл что есть мочи. — На нас напали!

Скрываться больше не было смысла, и из-за фургона на него выскочил ещё один бандит, но свалился, пронзённый стрелой охотника. Следующий головорез достался Дойлу. Он сшиб его щитом, но добить его помешал новый разбойник, выскочивший из-за дерева. Дойл отбил его сильный, но неуклюжий удар топором и вогнал свой меч в бок нападавшего. Сзади послышались крики о помощи, и Дойл поспешил туда. В центре круга несколько наёмников отбивались от десятка разбойников, прикрывая собой перепуганных караванщиков. И всё же шансы обороняющихся были малы, хотя кое-кто из торговцев тоже схватил меч или копьё. Дойл рубанул одного из нападавших по спине, второму с самой силы вогнал меч под рёбра. Клинок изогнулся дугой, но всё-таки с усилием и скрежетом вошёл в тело человека и Дойл понял, что этот бандит был защищён кольчугой. Пробив брешь в кольчуге, лезвие выпрямилось и скользнуло по пути наименьшего сопротивления — в тело человека. Разбойник пошатнулся, и Дойл резко выдернул меч из его тела. Появление нового грозного противника привело в замешательство напавших, и защитники воспользовались этим, проведя успешную контратаку. Разбойники дрогнули, один решил сбежать, но получил в спину стрелу. Остальных добивали выжившие наёмники.

Дойл осмотрелся вокруг, ища, где могли бы спрятаться оставшиеся бандиты, но увидел только мёртвые тела на залитом кровью белом снеге. Один из разбойников выл, держась за пробитую стрелой ногу, и на его крик шёл наёмник, занося копьё для удара.

— Стой! — крикнул ему Дойл.

Наёмник остановился и посмотрел на Дойла.

— Подожди, я хочу с ним поговорить, — сказал ему Дойл, подходя к раненому.

Тот отошёл от лежащего разбойника, всё ещё нацеливаясь на него наконечником копья. Дойл присел на корточки и спросил раненого:

— Кто ты?

Тот не ответил, лишь сильнее сжал челюсти. Дойл схватил его за лицо и повернул к свету догорающего костра. На его щеке красовалось клеймо в виде шакальей головы.

— Понятно. Сколько вас? — вновь задал вопрос Дойл.

Разбойник вновь промолчал, но тут внимание Дойла привлёк Бен, пинками подгоняя перед собой ещё одного бандита. Лицо того было залито кровью из разбитого носа.

— Баска, этот отведал твоего щита, — сообщил он Дойлу и ударил по ногам пленника древком копья, заставляя того свалиться на землю.

Дойл достал из сапога нож и молниеносным движением полоснул им по горлу раненому. Кровь хлынула из разреза на шее и тот, пытаясь остановить её, обеими руками зажал рану. Через несколько секунд он умер, лёжа рядом с живым пленником. Второй разбойник, явно моложе первого, смотрел на происходящее глазами, полными ужаса. Дойл перевёл на него свой взгляд и задал парню тот же вопрос:

— Кто ты?

— Я, я Соломон, — промямлил тот.

— Сколько вас?

— Это все. Правда, все!

— Мне говорили, твоя банда насчитывает сорок человек. Мне соврали или Шакалы — это не твоя банда?

— Моя, моя! Нас было около сорока, это правда! Сир Акфорд и другие караванщики сильно проредили наши ряды, здесь были все, кто остался!

— Почему вы напали на нас. Ведь по пути нам попадались другие караваны?

— Вожак сказал напасть на вас. У вас было меньше всего охраны. Но вы всё время останавливались в неудобных для нападения местах. Сегодня был первый для нас шанс.

— А где сам Вожак? — спросил его Дойл.

Парень поглядел куда-то в сторону, и Дойл проследил за его взглядом. На снегу лежал заросший волосами разбойник. Его борода была заляпана кровью, а из-под одежды виднелась кольчуга. Кто-то из защитников поднёс факел, схватил его за колтуны и задрал голову. На его лбу чётко вырисовывалась выжженная волчья лапа.

— Одним злодеем меньше, — вымолвил Дойл, поднялся и отвернулся от пленника. Он подошёл к Бену и тот спросил его:

— А что будет с пленным?

Ответом ему был сдавленный крик разбойника. Бен оглянулся и увидел, как один из наёмников выдёргивает копьё из груди Соломона.

— Как же так? Он же пленный! — возмутился Бен, обращаясь к Дойлу.

— Он и его дружки перебили кучу мирно спящих людей. Я не имею в виду наш караван. Я говорю про ситуацию в целом. Он и тебе сегодня в сердце вогнал бы нож, если бы я не проснулся вовремя. Кстати, Гром, почему ты его не услышал?

— Я только уснул после дежурства, — проворчал лучник.

— Скажи, ты знал, что его убьют? — не унимался Бен.

— Знал, потому и ушёл.

До рассвета они наводили порядок в лагере, копали могилы своим павшим и скидывали под деревья тела разбойников. Дойл посоветовал пробить головы умершим, дабы лишить их возможности вновь ходить по земле, что и было сделано. Закончили они поздним утром, насчитав убитыми четверых защитников из восьми, и столько же караванщиков. Двое наёмников получили серьёзные ранения, и Дойл решил воспользоваться ведьминой мазью. Бен также промыл свою рану мутным целебным раствором. Всего на них напали тринадцать человек. Но вот пришло время вновь отправляться в путь, и их поредевший караван вновь заколесил по покрытой снегом дороге.

Дальнейшее путешествие прошло без каких-либо затруднений и вечером они добрались до очередной деревни. Караванщики первым делом отправились сдавать голову Вожака старосте деревни, чтобы получить от него расписку и потом обменять её на награду сира Акфорда. Сама же деревня была до отказа набита другими караванами, и сегодня можно было не рассчитывать на тёплую постель, но отказать во вкусной еде им не могли и все торговцы и половина защитников разбрелись по трём трактирам. Дойл с друзьями зашли в самую дальнюю, куда не пошёл никто из его каравана. За порогом их встретил тёплый воздух, наполненный ароматами, смехом и весёлыми песнями. Бен нашёл пустую скамью, и они быстро заняли свободные места. Заказав себе гуся и пива, они стали вслушиваться в разговоры, доносившиеся отовсюду. Кто-то обсуждал проведённые сделки, кто-то рассказывал о битве воина и мага, а кто-то жаловался на разбойничьи шайки вокруг.

— Нам страшно возвращаться! — шептал один торговец другому.

— Так чего тебе бояться-то? У тебя же и товара-то нет! — говорил ему другой. — Им незачем нападать на пустой караван.

— В том-то и дело, что пустой! Раз пустой — всё продано, осталось только денежки забрать.

Дойл решил вмешаться в разговор:

— Не стоит бояться разбойников, их больше нет.

— С чего это "их нет"? — спросил его тот торговец, что продал весь товар.

— Я не сказал, что их нет, я сказал "их больше нет". Шакалы напали на нас, и мы отбились. Мы перебили их банду.

— Таки прямо всю и перебили? — усмехнулся второй торговец.

— Да, подчистую.

— И Вожака, небось, убили? — вновь спросил второй.

— И Вожака, и остальную стаю.

— А сколько было их, и сколько было вас?

— Их было тринадцать, нас одиннадцать, не считая торговцев.

— И вы так легко перебили всех этих головорезов? — усмехнулся второй торговец. — Да я в жизни не поверю! Они нападают только тогда, когда перевес сил на их стороне, и когда место нападения и время для них идеальны. И их перебило меньшее количество воинов?

— Да, но с нами был Красный Волк, — вмешался в разговор Бен.

— Красный Волк? Да это всё сказки! Нет никакого Красного Волка, и не было никогда! Обычный мечник не может одолеть мага. Никогда!

— Может, — перебил его первый торговец. — Гунор мне рассказывал, как они бились. Он своими глазами видел, как Волк отрубил руки чародею. И своими ушами слышал, как тот пришёл покарать мага за его злодеяния. И в тот же вечер Волк отправился на восток, видимо искал Шакалов, чтобы покарать и их.

— Да, он свалил Вожака, пронзив его мечом, прямо сквозь кольчугу. Я в жизни такой силищи не видел, — добавил Бен. — А ещё его жуткая татуировка на лице. Когда на него смотрели разбойники, они просто замирали от ужаса. Я вам правду говорю: если бы не Волк, то лежать нам всем сейчас на холодной землице, а не пировать в этом трактире!

— А куда делся, этот ваш Волк? — не унимался второй торговец.

— Когда бой окончился, он скрылся во тьме так же неожиданно, как появился, — сказал Дойл.

— Да уж, вот это да! — выдохнул восхищённый первый торговец. — Надо всем сказать, что дорога до Южного Креста теперь безопасна, — и он ушёл из-за стола, чтобы рассказывать другим торговцам о случившемся.

Дойл дождался заказа, стараясь больше ни с кем не вступать в разговоры, и насладился зажаренной птицей. Бен трещал без умолку, но не проронил ни одного лишнего слова, а вот Тренлин, как обычно, был молчалив. Спустя некоторое время запел бард, имя которого Дойл пропустил мимо ушей. Но зато он запомнил, что тот представился "величайшим певцом юга, чьи мелодии разбили сердца целой толпе прекрасных дам". И действительно, от его музыки могли разбиться не только нежные девичьи сердца, но и кружки из обожжённой глины. Половина зала освистала его, другая половина радостно подпевала простеньким песням, звучавшим из горла барда. Дойл допил пиво и отправился в фургон, сказав друзьям долго не задерживаться. Он залез на ковры и уснул крепким здоровым сном.

В путь они двинулись, как только рассвело. С утра к Дойлу подошёл Каролл и сказал, что сегодня, не позже полудня они расстанутся. "Значит, почти прибыли", — обрадовался Дойл. По пути он расспрашивал Бена, происходило ли что интересное в трактире, после того, как он ушёл.

— Да, было кое-что, — ответил Бен. — Наш торговец рассказал остальным, что Красный Волк сразился с Вожаком Шакалов и убил его, проткнув сердце врага своим мечом. За него, то есть за тебя, все выпили, затем выпили ещё и ещё и выкинули за шиворот этого барда. Кому-то это не понравилось, и началась потасовка. Она стихла так же внезапно, как и вспыхнула, и новый бард исполнил свои песни. Этот пел и играл гораздо лучше, Тренлин даже прослезился, — Бен толкнул в плечо лучника, тот проворчал что-то невнятное в свою бороду. — А затем он спел, ты не поверишь, "Балладу о Красном Волке"!

— Вот это да! — удивился Дойл. — Обо мне уже баллады сочиняют.

— Да, и потом он пел её всё время, пока мы не покинули трактир. Бедняга, — пожалел его Бен. — Слушай, Дойл, а ловко ты вписал Волка в историю, как мы разбили Шакалов! Я думал, я один могу придумывать всякую чушь на ходу, — засмеялся Бен.

— У меня был хороший учитель, — Дойл хлопнул парня по плечу. — Я думаю, нам стоит распускать подобные слухи, чтобы обезопасить себя. Главное в этом деле не переусердствовать. Тот торговец нам поверил, хотя второй нет, и нам повезло, что люди верят в то, во что хотят верить. Они охотно верят, что я скачущий на коне гигант с татуированным лицом, но если сказать им, что Волк — это дезертир с пожёванными мертвецом щёками, они подымут нас на смех. Бен, ты создал отличную легенду, за которой мы можем прятаться, как за щитом.

— Ещё я слышал, что тебя ищет империя, как смутьяна и зачинщика беспорядков. Правда, награда маленькая, — улыбнулся Бен.

— Что ж, стражники тоже люди и, надеюсь, искать они будут именно громилу с татуировками, — высказал своё мнение Дойл.

Спустя несколько часов езды караван остановился. Дойл вылез из фургона и подошёл к Кароллу. Торговец уже ждал его, держа в руке кошель с серебром.

— Вот, ваши деньги, как мы и договаривались. Здесь тридцать серебряных и ни монетой меньше.

— Спасибо, — Дойл принял у него оплату.

— Нет, это вам спасибо, дорогой друг! Если бы не ваша чуткость, мы все были бы мертвы. Я был бы счастлив, если бы вы передумали и продолжили путь с нами.

— Прошу прощения, уважаемый торговец, но, как я уже говорил, меня ждут дела в Талии. Мне по душе ваша компания, но наши пути расходятся.

— В любом случае, мне очень приятно, что имел честь быть знаком с самим Красным Волком, — эти слова торговец произнёс куда тише, чем все остальные. — Когда-нибудь о вас сложат легенду, и я буду гордиться, что у меня есть такой друг.

— Обо мне уже сложили песню, — усмехнулся Дойл.

— В любом случае, вы всегда можете найти работу у меня. Я буду рад вновь проехаться с вами по Пути.

— Спасибо за предложение. Если мы однажды встретимся, то я обязательно наймусь к вам в охрану.

— Ну что, пришло время прощаться. За вашей спиной дорога на Талию. До неё недалеко, пара дней пути для пешего. Мой путь лежит на северо-восток. До встречи, господин Баска. Я расскажу всем, что вы убили Вожака и теперь Путь до Южного Креста свободен.

— До встречи, Каролл. Скажите, что Вожака убил Волк, так будет честнее.

— Хорошо, — ответил ему улыбчивый торговец и повёл свой караван по Пути вдаль. Дойл проводил телеги взглядом, а затем заметил лежащий каменный столб, наполовину утонувший в земле. Он подошел к нему, стряхнул тонкий слой рыхлого снежка и прочитал практически стёршееся слово "Ларгос". Вторая сторона была пустой, на третьей красовались буквы, образуя слово "Талия". "Странно, когда мы шли сюда, будучи легионерами, я не видел этого столба, — вспомнил Дойл. — Да я многого тогда не видел". Караван уходил всё дальше, и Дойл скомандовал своим друзьям:

— Пошли, нам ещё два дня топать.

Бен и Тренлин подняли со снега свои сумки и зашагали за лидером. Дорога на Талию не была вымощена, как Императорский путь, и за время, прошедшее с гибели города успела порасти низким сорняком, который, в свою очередь, был занесён первым снегом. Они шли цепочкой, протаптывая тропку. Слева тянулись поля, справа виднелись поросшие лесочком участки, и всё вокруг было белым-бело, напоминая о близкой зиме. "Скоро здесь всё занесёт снегом, — подумал Дойл. — Только бы успеть найти что-нибудь". Дойл верил, что что-то сокрыто на полях или в городе, что-то, что было скрыто от всех. Или от большинства. От тех, кто свято верит в непорочность империи, в её заботу и защиту.

Они шагали до вечера и решили разбить лагерь под одинокой берёзой. Разжечь костёр так и не удалось, и они устроились на ночлег, улёгшись вплотную друг к другу, накидав на снег поломанных веток и застелив их плотными шкурами. Укрывались они тоже шкурами, благо к новым сумкам можно было привязать ещё много чего. Первым в дозор встал Трентин, так как Дойл опасался восставших, которые могли бродить по здешним полям. Сам он был вторым, Бен третьим.

Дойл проснулся от холода и увидел, как белое облачко вырывается из его рта. Сегодня было особенно морозно, а может просто ночёвки в крытой телеге изнежили его. Как бы там ни было, Дойл скинул с себя меха, потянулся и поднялся. Тренлин ещё спал, а Бен стоял, прислонясь спиной к дереву, и всматривался вдаль.

— Ну как? — спросил его Дойл.

— Тихо, — отозвался парень.

Дойл скрутил меха, служившие ему одеялом, поднял со снега ещё одну шкуру, стряхнул с неё снег и положил не остальные. Затем залез в свою сумку, достал солонину и бросил один кусок Бену, а второй оставил себе. Он сел на импровизированный стул из шкур и принялся жевать жёсткое мясо. Наконец-то зашевелился Тренлин и Бен запустил в него снежком, стараясь поскорее расшевелить заспавшегося охотника. Как ни странно, это помогло, и уже через минуту лучник сидел и ёжился от холода. Дойл достал из сумки ещё один кусок солонины и передал его Тренлину. Закончив с завтраком, они собрали скарб и двинулись в путь. Шли часы и редкие лесочки остались позади, раскрыв перед ними бескрайние поля. Высохший и прибитый снегом ковыль припал к земле, и куда ни глянь, всё вокруг делилось на серое и белое. Облака застилали небо и солнце, скрытое за ними, клонилось к закату. Дойлу не очень хотелось ночевать в открытом поле, но вокруг не было ни кустика, не говоря о деревьях. Дни шли на убыль и когда начало темнеть, Дойл свернул с дороги и, раскидав снег, положил свою шкуру на охапку травы. Сегодня он дежурил первым. Его караул прошёл без каких-либо осложнений и, оставив пост Бену, он лёг спать. Подъём был назначен на раннее утро, пока солнце ещё не встало. Тренлин отлично подгадал время, и когда они уже были собраны и готовы к дальнейшему путешествию, утренний рассвет разогнал тьму. Снова началась утомительная дорога, но вскоре они подошли к первому ориентиру — мосту через речку Талию, по имени которой был назван город. Небольшая речушка, сажени три в ширину, означала, что до города рукой подать. Дойл обрадовался такому повороту событий, ведь он рассчитывал добраться до Талии только к вечеру. Перейдя через мост, они заметили изменения в пейзаже. Гибкие травы сменились более крепкими, держащими на своих стеблях небольшой снежный покров. "Это же лён! — осенило Дойла. — Мы как раз проходили здесь в конце лета, и его уборка должна была начаться недели через две, в начале осени. Но теперь его некому убирать". Идя вдоль этого памятника погибшим горожанам, Дойл всё чаще стал задавать себе один и тот же вопрос: "Что же мне следует там искать?". Видимо, он получит на него ответ, когда найдёт искомое. Вскоре на горизонте прорисовались очертания города, и Дойл взял южнее, уходя в поля, и направился к месту бойни.

— Что мы ищем? — обратился к нему Бен, понимая, куда ведёт их Дойл.

— Не знаю, — честно ответил бывший десятник.

Подходя к месту, где он в последний раз отдал свой воинский долг, на него нахлынули воспоминания о прошлом. "Десять лет я был воином империи. Теперь я ищу доказательства против того, кто сделал меня таким", — его мысли навели на него грусть.

— Мы ищем то, что позволит нам узнать правду.

— Дойл, не пугай меня, — проворчал лучник. — Тебе немного голос понежнее и будешь как Шайла. Говори прямо, если знаешь, зачем мы направляемся.

— Говорю же, не знаю! — на пути Дойла попался снежный бугорок. Он пнул его ногой, и из-под снега показалась человеческая нога, и раздался слабый запах вони. — Пока не думал. Да тут всё усеяно телами!

— Да, пошли быстрее, — добавил охотник, и они обошли лежачее тело.

То тут, то там им всё чаще попадались подобные холмики. Запах гниения постепенно усиливался, но ему было далеко до того, что они почувствовали в низине по пути к Южному Кресту. Вскоре они обогнули город и вплотную приблизились к месту битвы. Теперь холмики, покрытые снегом, исчезли, ведь всё поле было бугристо. Останки лежали друг на друге, кое-где в несколько слоёв. Дойл попытался вспомнить расстановку в лагере: "Вот ров с частоколом, здесь были офицерские палатки, а здесь — полевая кухня. Тут стояли мы с Грегом, — Дойл подошёл ближе к этому месту. Он разгрёб несколько тел, но ничего необычного не увидел. — Так, где же был наш генерал? Ага, вон там, на дальнем конце лагеря". Дойл пошёл к месту, где стоял шатёр Кая, красный, в цвет имперского штандарта, цвета крови. Шатёр был снесён и завален телами, рядом были вкопаны в землю столбики, к которым свита Кая привязывала своих лошадей. Дойл подошёл к ним и осмотрел каждый. Все они были на месте, и поваленных или вырванных не было нигде. "И вправду, похоже, генерал ускакал, — предположил он. — Со своими телохранителями. Все уздечки были отвязаны". Он посмотрел вокруг и крикнул друзьям:

— Ищите лошадиные туши!

— Зачем? — отозвался Бен. — И как?

— Потом объясню! Разгребайте снег с самых больших холмиков.

Бен и Тренлин разбрелись по лагерю, временами стряхивая снег с приглянувшихся им горок. А Дойл решил тщательнее осмотреть место пребывания своего военачальника. Он буквально переворачивал каждое тело, ища, но не находя ничего, что могло бы натолкнуть его на решение этой головоломки. "Ну же, — просил он высшие силы, — давай. Опять простой легионер. Это, наверное, сотый. И ни одного телохранителя. Они что, бессмертные что ли?" — задался он нелепым вопросом. Он возился с телами, пока не стало смеркаться, и тогда он решил отойти от места бойни.

— Собираемся! — крикнул он друзьям. — Пора искать место для ночлега!

— Куда? Обратно или в город? — выкрикнул ему Бен.

— Пойдем на юг, там не было боёв и тел должно быть меньше.

— Как на юг? Опять?! — ошарашено крикнул Бен.

— Укроемся на опушке. Вы ведь не забыли, как замечать мертвецов во тьме? — спросил он подошедших друзей.

До леса было пару вёрст, и они добирались до него ещё минут двадцать. "А мне казалось, до него рукой подать. В прошлый раз я и не заметил, как добежал", — вспомнил Дойл своё спасение. Из трёх десятков человек до леса добрались пятнадцать, а из пятнадцати остались они с Беном. Когда они дошли до опушки, совсем стемнело, и Дойл споткнулся о лежащее дерево. Он вынул нож и попытался им расколоть трухлявый ствол. Ему это удалось на удивление легко, и вскоре они разожгли большой костёр, скармливая огню всё подряд, что находили под снегом, так как вглубь леса никто не рискнул заходить. Дойл лёг спать, ведь его караул был под утро. Проснувшись, он забрался на пень и принялся всматриваться в темноту, вспоминая те ужасные ночи, проведённые в лесу. Дойл разбудил всех за час до рассвета и, собравшись, они вновь направились к месту боя.

— Значит, лошадей вы не нашли, — подвёл итоги вчерашних поисков Дойл. — И я ничего не нашёл.

— А ты что искал? — спросил его Бен.

— Трактирщик, Вирнор, рассказал, что Кай с тяжёлыми потерями отступил. Затем ринулся на помощь городу, но ничего не смог сделать. Там он и потерял остатки своей армии. Я хочу найти подтверждение его словам. У Кая было три десятка телохранителей и ни один не пал, защищая своего генерала. В это можно было бы поверить, ведь каждый из них закалённый в бою воин. Но в тех условиях навыки сражения ничего не решали, мёртвые давили нас массой и они должны были задавить хотя бы одного телохранителя. Я перевернул все тела на своём пути, но нашёл лишь легионеров и восставших. Ни одного телохранителя, ни одной лошади. Сдаётся мне, они сбежали до того, как лагерь был разрушен. Сегодня мы попробуем пройтись по возможному пути отступления, ища то же, что и вчера.

Так они и сделали, уходя от лагеря на запад и заворачивая вокруг города. Разбрелись широкой цепью и проверяли по возможности всё на своём пути. Но ничего, кроме тел восставших и мёртвых легионеров им не попадалось. Вернувшись на дорогу, Дойл задумался, что делать дальше.

— Пойдём в город, — обратился он к друзьям, спустя минуту раздумий. — Может, там что найдём.

Дорога до города отняла у них около получаса. Талия отличалась от большинства городов — окружённая высокими стенами, вокруг них практически не было жилых домов. Зато вокруг города на расстоянии в одну-две версты было много маленьких деревушек и наделов зажиточных горожан. Там то и жили в основном крестьяне, следившие за полями и производящие льняную ткань. Ещё не дойдя до городских ворот, они заметили, что те были раскрыты настежь, и вся земля была просто усеяна телами. Осматривать их не было смысла, всё равно они не смогут осмотреть все, ведь навскидку, их тут были тысячи. Идя по человеческим останкам, они прошли сквозь ворота, и попали в город. В глаза сразу бросилась разруха, царившая вокруг. Всего лишь за три неполных месяца город превратился в руины. Большинство домов были сожжены и вдоль улиц валялись тела. "Они подожгли город, пытаясь найти защиту в огне, но тем самым привлекли ещё больше мёртвых. Они не знали, что восставших манит жар пламени", — догадался о произошедшем Дойл. Городские стены стали ловушкой для людей, которые могли бы убежать. Пройдясь по улицам мёртвого города, они дошли до крепости. На ней не было следов огня, а это означало, что хозяева могли выжить. Дойл подошёл к запертым воротам и дёрнул их. К его удивлению, одна из створок поддалась и приоткрылась. Он пролез в щель и оказался во внутреннем дворе цитадели. Замок был цел, и было ясно, что хозяева оставили его в надежде когда-нибудь вернуться. "Значит, вы выжили, господин лорд и его приближённые, — обратился в своих мыслях Дойл к хозяину замка. — Отсиделись за неприступными стенами, пока город погибал, и дождались прихода войск". Дойл подошёл к главным дверям и дёрнул их, надеясь так же легко проникнуть вовнутрь замка. Двери не поддались, лишь слегка скрипнули. Тогда он сказал Бену и Тренлину искать запасную дверь и спустя час они её нашли. Дверь была толстая и тяжёлая, и заперта на пару причудливых западных замков.

— Без ключа нам не попасть внутрь, а это значит, будем ночевать на улице, — обрадовал он своих друзей. — Но, сегодня у нас есть выбор: либо разбиваем лагерь здесь, либо уходим на север от города. Там мы ещё не были, авось что найдётся.

— Ночевать в мёртвом городе — ну уж нет, извольте, — высказался Бен. — Пойдёмте отсюда, пока не стемнело, а то вон, Тренлин, уже гусиной кожей покрылся, — добавил парень, поддевая лучника локтем. Тот только проворчал что-то невнятное в ответ и направился к выходу из крепости.

Спустя час они разбивали лагерь среди льняного поля. Топлива для костра поблизости не было, так что они снова мёрзли, укутавшись шкурами. Поужинав, они легли спать с надеждой, что завтра им обязательно повезёт. Утро было такое же морозное, как и предыдущие, и такое же спокойное. Ни мертвецов, ни падальщиков. Ни ворон, ни крыс, ни даже следов на снегу. Казалось, весь мир умер, и в живых остались лишь они трое. Наспех перекусив, Дойл поспешил обратно к городским воротам. Сегодня они всё же решили выборочно осмотреть тела. Но всё было, как и прежде: восставшие вперемежку с горожанами, заменившими собой легионеров. Тут Дойла осенила мысль:

— Пойдём от ворот по главной дороге. Будем искать тела легионеров, — поделился он своим планом с друзьями. — Вирнор говорил, что Кай положил остатки войска, пытаясь отбить город у мёртвых, но что-то я не вижу здесь тел солдат.

Друзья согласились с ним, и они пошли по дороге от города, пытаясь осмотреть как можно больше тел. На их пути всё же попадались легионеры, но не в таком количестве и не так часто, чтобы можно было судить о потере здесь войска. Негодование и злоба охватили Дойла, и он пнул что есть силы одно из покрытых снегом тел. К его удивлению, останки, звеня кольчугой, покатились по снегу. Дойл посмотрел им вслед и тут обнаружил то, что искал все эти дни. Он подбежал к ним и схватился за поржавевшую кольчугу, пытаясь одновременно расправить её и вытряхнуть из неё человеческие рёбра. Освободив кольчугу от бывшего хозяина, он повернулся к друзьям, просовывая руку в большую дырку.

— И что? — удивился Бен, глядя на него.

— Как что? Ты не видишь? Дыра в кольчуге! — воскликнул Дойл.

— Дыра как дыра, что в ней особенного?

— Это первая дырявая кольчуга, которую я нашёл за три дня. Я осмотрел больше сотни легионеров и их кольчуги были целыми, понимаешь? — глаза Дойла горели, а вот Бен был в замешательстве. — Мёртвые не в силах разорвать кольчугу, а эта пробита копьём! Смотри, — Дойл показал ему входное и выходное отверстия копья, — вот сюда пришёлся удар, а отсюда вышел наконечник. Такой удар не смог бы нанести человек, если только это не был бы всадник!

— Может, это дезертир, — сказал Бен.

— Нет, даже в худших ситуациях дезертиров оставляют на потом.

— Может, у них не было времени разбираться, что к чему?

— Дезертиров не убивают копьём в грудь, скача на лошади. Их казнят перед строем, рубя голову, чтобы другим неповадно было.

— Тогда я не знаю…

— А я знаю, — сказал Дойл. Жуткая догадка осенила его. — Ищите других легионеров здесь, поблизости и далее по дороге, — распорядился он.

Спустя несколько часов перед ними на снегу лежало семь повреждённых доспехов.

— Ничего не понимаю, зачем убивать своих, — проговорил Тренлин.

— Зато я понимаю, — отозвался Дойл. — Они не были дезертирами, они были приманкой. Генерал Кай отступал, и дорогу ему перекрыла толпа мёртвых. Будучи верхом, они вырвались вперёд, оторвавшись от остального войска, но видя, что путь к спасению перекрыт, развернулись и пошли боем на остатки своего войска. Он перебил всех пехотинцев, не оставляя в живых свидетелей своего злодеяния. Первых ударил в грудь, остальных они догоняли и били в спину. Мёртвые подались на тепло пролитой крови и открыли брешь в своих рядах. Ею и воспользовался Кай, чтобы спастись.

— Как же так! Это же бесчеловечно! — негодовал охотник.

— Вот это да, — выразил своё удивление Бен.

— Ну что, мы нашли то, что искали, теперь пора двигаться дальше, — сказал Дойл и пошёл по дороге, ведущей из города.

— Куда теперь? — спросил догнавший его Бен.

— Я хочу найти Кая, и в этом мне поможет один человек, живущий недалеко отсюда, — ответил ему Дойл.

Они возвращались на Императорский путь той же дорогой, которой пришли. Минуло почти два дня, прежде чем они вышли на Путь. Снег почти растаял, а это означало, что настало время Дыхания Фарнора — потепления в конце последнего месяца осени, знаменующем о приближении зимы и начале нового года, ибо Фарнор — бог-покровитель последнего месяца в году, бог смерти, ведущего души умерших в загробный мир.

Дойл повернулся на северо-восток, куда ушёл караван Каролла и зашагал по Пути. Шли они около пары часов, пару раз встретившись с бредущими торговцами. При встрече один караванщик поделился, что шайку Шакалов перебили, и голова Вожака теперь насажена на пику над воротами Акфорда. И вот, наконец, они дошли до тропинки, ведущей на север, к дому имперского исполнителя воли Его Светлейшества. До места они добрались только к вечеру и увидели маленький замок, состоящий из широкой круглой башни в три этажа и стены, отходящей от неё и замкнутой в кольцо. Вокруг замка располагалась маленькая деревенька, в которой, на удивление Дойла, был небольшой трактир. Зайдя внутрь, Дойл крикнул хозяина, и на его зов вышла тучная тётка и представилась:

— Я Хельга, хозяйка этого заведения. Предупреждаю сразу: будете буянить — у меня все стражники знакомые, они из вас быстро дурь выбьют!

— Хорошо, госпожа, мы поняли, — польстил ей Бен. — Скажите, пожалуйста, у вас будет комната на троих?

— На троих нет, — улыбнулось пухлое лицо парню, — но есть на двоих и на одного.

— Мы берём. Сколько за неделю? — Дойл достал кошель и отсчитал монеты.

Он занял одиночную комнату, скинул свои пожитки в угол и погрузился в раздумья, задержав взгляд на пляшущем огне догорающей лучины.

Глава 15. Стена

Дойл стоял в кромешной тьме. Сверху, снизу, по бокам — чернота заполонила всё вокруг. Он пробовал идти, бежать, сидеть на месте, но тьма никуда не девалась. Ему оставалось только одно — стоять и слушать тишину, как вдруг вдали, прямо перед ним моргнул огонёк. Дойл пошёл туда, где только что видел всполох света, но ничего не нашёл. Опять яркая вспышка, уже намного ближе. Дойл побежал и заметил, что под его ногами начало что-то хрустеть. Вдруг он почувствовал, как рядом с ним пробежало нечто, и он остановился. В тот же момент перед ним возник слабенький костёр, перед которым сидел ухоженный мальчуган лет шести. Огонь снова мелькнул и Дойл понял, то кто-то ещё прошёл между ним и пламенем. Второй мальчик, постарше первого вышел из темноты и положил у огонька охапку хвороста. Он сел рядом с парнишкой и стал подбрасывать веточки в маленький костёр. Пламя жадно лизало новую пищу, и теперь Дойл мог хорошо разглядеть ребят. Первый был явно изнежен, его светлые волосы были пострижены и расчёсаны, а одежды богаты. На его лице читался страх. Второй был куда интересней: высокий для своего возраста, с длинными чёрными волосами и острыми чертами лица он явно был готов к любой неожиданной ситуации или к такой, как сейчас — сидеть в кромешной тьме с младшим братом. Почему с братом? Странно, но Дойл чувствовал, что это братья. Дойл наблюдал за ними довольно долго: младший всё время посматривал на старшего, а старший смотрел только в огонь. Вдруг, малец поднялся, подошёл к своему брату и толкнул его рукой в лоб. Голова старшего соскочила с плеч и укатилась во тьму. Его тело упало в бок и из шеи начала литься чёрная кровь. Младший улыбнулся и сел к огню, поднеся к пламени руки. Угли зашипели, когда до них дотекла кровь старшего, и огонь начал гаснуть. Пламя уменьшалось, и мальчуган всё ниже и ниже опускал свои руки. Дойл смотрел на всё происходящее, как заворожённый.

— Дойл! — позвал его голос, который он так давно не слышал.

Он обернулся и увидел смотрящего на него Грега. Он пошёл к старому другу, сидящему за столом над какой-то книгой. В его руках было перо, а на столе догорала тусклая лучина.

— Здравствуй, Грег.

— Привет, — ответил ему старый друг и принялся что-то записывать в книгу. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Присядь.

— Что это за место? — спросил у него Дойл, садясь на табурет и заглядывая в книгу.

Почерк Грега был красив и писал он на удивление быстро. Чернильницы на столе не было и непонятно было, почему у него не заканчиваются чернила.

— Тьма, — ответил Грег, переводя на него свой взгляд. — Ты удивляешь меня, парень. Сидишь тут окружённый темнотой и не понимаешь, что это за место.

— Тьма. Понятно, — ответил Дойл, хотя ему было абсолютно не понятно. — А что ты пишешь? Ты же не умеешь писать?

— Да, точно, — ответил Грег и захлопнул свою книгу. Эхо хлопка отразилось сразу со множества сторон. — И ты тоже, — улыбнулся он, и перо, сжимаемое его пальцами, рассеялось, словно его и не было никогда.

— Можно? — Дойл протянул руку и открыл книгу. Первый лист был пуст, и пергамент отдавал невиданной белизной. Дойл перевернул несколько страниц, затем пролистал всю книгу, но не нашёл ни единой буквы. — Странно, мне казалось, она наполовину исписана, — произнёс Дойл и поднял взгляд на Грега.

— Мне тоже, — ответил ему Грег, моргнул и его глаза стали вдруг чёрными, наполненными тоской, пустотой и ужасом, словно он вновь заглянул в глаза гулю.

Увидев этот взгляд, Дойл отшатнулся и чуть не полетел с табурета. На лице Грега появилась хитрая ухмылка, он снова моргнул, и его глаза приобрели человеческий вид.

— Не бойся, Дойл, — прошептал он.

— Что это было? — спросил его ошарашенный Дойл.

— Твои страхи: страхи неудач, страхи неверно принятых решений, страхи за жизни людей, которых ты ведёшь. Тебе надо перестать бояться, Дойл. Однажды смерть всех нас настигнет, рано или поздно. У каждого из нас есть своя судьба, и мы не можем её изменить, мы можем на неё только повлиять. Посмотри на меня, Дойл: я мёртв. Пламя моей жизни начало угасать, когда я кинулся спасать Потта. Как ты думаешь, если бы я, если бы мы все остались наверху и не спустились к бедолаге, я был бы сейчас жив? Нет, Дойл, не был. Я бы умер. Позже, спустя день, месяц, год. Но я бы умер не тем человеком, которым жил. И я сейчас не разговаривал бы с тобой и не жил в твоём сердце. Я был бы проклят, забыт, обесчещен, — взгляд Грега стал вновь серьёзным и он продолжил. — Дойл, твоя судьба ведёт тебя к великим деяниям, но однажды тебе придётся принять противоестественное для себя решение. Скоро ты поймёшь верность моих слов, и тебе придётся выбирать — стать тем, кем ты должен быть и покориться своей судьбе или присоединиться ко мне, вместе с Беном и Тренлином. Да, кстати, костёр почти угас, — он перевёл взгляд с Дойла на ребёнка.

Дойл тоже повернул голову и увидел, как тусклое пламя из последних сил пытается выжить, но глупый мальчуган, стараясь согреться, вместо того, чтобы подбросить веток, прижался ладонями к горячим углям. Услышав его вскрик, Дойл вскочил и побежал к нему, пытаясь помочь, но добежав, наткнулся на пустое место. Ни следов костра, ни тела, ни ребёнка.

— Ты ступаешь по нашему прошлому, Дойл. Однажды и ты станешь его частью. Остаётся лишь выбрать, какой, — услышал он слова уходящего во тьму друга.

Дойл кинулся догонять его, но Грег растворился в темноте, как и всё остальное до него. Он побегал по тьме, выкрикивая его имя, но ему так никто и не отозвался. Тогда он решил вернуться к столу, на котором теплился последний огонёк в этом мрачном месте. Лучина почти догорела, и Дойл сел на место Грега. Он нагнулся и поднял с земли то, по чему ходил. В его руках оказался небольшой осколок кости. Дойл поднялся со стула и побежал туда, куда ушёл Грег.

— Грег! — кричал он в темноту. — Что всё это значит?! Грег! Грег!!

Дойл проснулся от того, что кто-то его сильно тряс. Он раскрыл глаза и увидел перед собой лицо Тренлина.

— Что, что произошло? — задал он вопрос охотнику. — Где Бен?

— Здесь, — отозвался парень, стоя в дверном проёме.

— Что здесь происходит? — услышал он голос Хельги, доносившийся из коридора.

— Всё в порядке, госпожа Хельга, — ответил ей Тренлин. — Просто кошмар, мы многое пережили, впрочем, как и все.

— Ладно, но постарайтесь вести себя потише, а то всех постояльцев распугаете, — проворчала Хельга и вернулась в свою комнату.

— Что случилось? — вновь спросил Дойл Тренлина.

— Ты кричал во сне. Звал Грега, — коротко ответил лучник.

— Уф, — выдохнул Дойл, — приснится же такое. Ладно, идите спать, завтра у нас трудный день.

Его товарищи ушли в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь, а сам он так и не смог больше заснуть. Его беспокоили слова Грега из сна. "Мне надо перестать бояться. Но чего? Я и так прошёл через лес мёртвых, пережил потерю друзей, и я не побоялся выйти на бой с магом. Чего я ещё боюсь-то?" — спрашивал он себя. Дойл не заметил, как рассвело, и от дум его отвлёк заглянувший в комнату Тренлин:

— О, ты уже встал? — сказал охотник, проходя мимо него.

— Да, проснулся, — голос друга вернул его к реальности.

— Пойдём, перекусим чего-нибудь, — Тренлин кивнул головой в сторону большого зала.

Дойл поднялся и пошёл за другом. Трактир не отличался изысканным убранством — в зале было только самое необходимое для постояльцев: лавки да столы. Ну и на стенах висела пара масляных светильников. Они сели в самый дальний угол и заказали кашу со свежими лепёшками. Позавтракав, они вышли на улицу и решили осмотреться. Деревенька была маленькая, домов сорок, не больше. Замок исполнителя находился чуть поодаль, к северу от деревни. К западу от неё протекала маленькая речушка, а на востоке находился пологий холм, усыпанный камнями. Обход всего этого великолепия занял не более половины дня и к обеду они вернулись в трактир. Дойл подошёл к хозяйской стойке и обратился к Хельге:

— Хозяюшка, зажарь нам дичь!

— Где же я тебе дичь-то возьму, а? — Хельга посмотрела на него таким взглядом, словно Дойл просил её сделать невозможное.

— А что, охотников у вас нет в округе?

— Откуда у нас тут охотники. У нас охотится только господин Рорик. Других охотников здесь нет.

— Теперь есть, — улыбнулся ей Дойл. — Вот, этот парень — он настоящий охотник, — он указал рукой на Тренлина, — и он может подстрелить вам пару перепёлок, если вы захотите.

— Перепёлок? Это можно, — задумалась Хельга, прикидывая, как новые блюда повлияют на её благосостояние. — Да, мне они пригодятся. Можешь приносить дичь взамен оплаты за жильё, — обратилась она к Тренлину.

— Хорошо, госпожа. А может, у вас есть ещё какая работа?

— А что, у вас деньги кончаются? — подозрительно прищурилась Хельга.

— Деньги то у нас есть, да вот зима на носу. Мы бродим по свету, живем, чем боги пошлют и только рады сохранить пару медяков. Так что, мы с радостью выполним любую работу, если она перекроит нам наше проживание.

— Да, есть кое — что, — Хельга опёрлась локтями о стойку и почесала подбородок. — Вокруг трактира нужно поднять стенку и замостить двор. Работа как раз для сильных мужчин.

— Хорошо, мы всё сделаем. А где взять камень?

— Камень возьмёте с кургана.

— С какого кургана? — Дойл за время осмотра не приметил в округе ни одного захоронения.

— Вот даёт! — всплеснула Хельга руками и опёрла их в бока. — Это слепым надо быть, чтобы не заметить курган! Как из трактира выходишь — он прямо перед тобой.

— Так этот холм — курган? — удивлению Дойла не было предела. — Он же саженей двести в длину и двадцать пять в высоту. Кто же его возвёл?

— Как кто? Саммиты. Это один из их Царских курганов. Под ним похоронен какой-то великий властитель. И богатств там видимо-невидимо.

— Постой, ты говоришь, там полно золота? До сих пор?

— Да, полно.

— А его что, не разграбили?

— Так кто ж его разграбит? Пытались много раз, так ведь там камень на камне. Копаются они неделю или месяц, а потом бац! И на плиту нарываются, да на такую, какую из земли не вытащить. Бросают это дело и уходят, ведь склеп-то в самом низу, в землю вкопан.

— Откуда же ты знаешь, как курганы сделаны? — задал очередной вопрос Дойл.

— Мне господин Рорик рассказывал, — ответила Хельга.

— Очень интересно. Что ж, спасибо за рассказ, а как мне можно поговорить с Рориком?

— Сейчас никак. Он в город уехал по делам, но скоро должен вернуться, — она заметила, что Дойл немного расстроился. — Не переживайте, вы ему понравитесь. Так, что на обед будете?

— Давай… — хотел заказать Дойл, но трактирщица перебила его.

— Есть только рыба.

— Я люблю рыбу. Неси!

— Ох, — улыбнулась толстуха и ушла.

Дойл посмотрел ей в след и заметил отполированное блюдо. Он подождал, когда Хельга вернётся с заказом, и попросил дать ему зеркало. Хоть его отражение и было расплывчатым, Дойл заметил, что шрам на лице стал не таким ярким. Он погладил свою изувеченную щёку и вернул блюдо хозяйке.

— А где это тебя так? — спросила она, явно имея ввиду этот шрам.

— С мертвецами обнимался, — улыбнулся ей Дойл, взял заказ и пошёл к друзьям.

— Значит, слушайте, — Дойл поставил рыбу на стол и сел. — Господин Рорик, так зовут нашего исполнителя, отсутствует, но должен скоро вернуться. Хельга сказала мне, что с ним можно будет поговорить. А пока займёмся делами.

— Какими делами? — спросил его Бен.

— Как какими? Какие делают все бродяги. Гром, — он посмотрел на Тренлина, — ты будешь охотиться и отдавать дичь, что подстрелишь, Хельге. А мы с Даниелем восстановим стену и закидаем двор камнями.

— Тут же степь, откуда камни? — Бену явно было неохота ворочать булыжники.

— С кургана. Тот холм — не холм, а Царский курган. Под ним, в своей усыпальнице, лежит древний вождь саммитов.

— Здорово! А что ты ещё знаешь об этих курганах? — теперь настала очередь Дойлу отвечать на вопросы.

— Саммиты хоронили своих вождей в курганах, — проговорил Дойл с набитым рыбой ртом. — Обычно, в маленьких, пару саженей в высоту и с десяток-другой в поперечнике. Вырывали в земле яму, обкладывали камнем, в этот склеп помещали тело и закрывали плитой. Потом всё это закидывали камнями вперемежку с землёй и оставляли на волю богам. Но этот — в десять раз больше. Такие курганы называют Царскими. В них похоронены великие вожди, которых саммиты избирают только в случае угрозы всему их народу. Последнего, кстати, так и не похоронили, Коген был против. Да, совсем забыл, склеп доверху набит золотом, — Дойл выплюнул несколько косточек.

— Как золотом? — у Бена аж челюсть отвисла. — И этот?

— Да, этот ещё не разграбили. Мы как-то охраняли один раскоп, маленький такой. Так вот, в конце концов, из кургана достали столько золота, что на него можно выло бы скупить весь Южный Крест со всеми его хозяевами, магами, агентами, окрестностями и ещё на старость хватило бы. А в этом, я думаю, золота побольше будет.

— Так чего же мы сидим? Если склеп цел, давайте его откапаем и достанем золото, — загорелся идеей парень.

— Не ты один такой умный. Пытались уже, до нас, да ничего у них не вышло. Утыкались в скалу и всё, работа останавливалась. Так что, эту ягодку нам не сорвать. Доедайте и пойдём работать.

Вышли они через несколько минут, Тренлин взял лук и пошёл на охоту, а Дойл и Бен, закатав рукава, взяли кирку и принялись ковырять камни. Работа была тяжёлая и вскоре они утомились, ведь кроме того, чтобы выкопать камень из земли, нужно было дотащить его до трактира. Когда они натаскали достаточное количество булыжников, то отправились к речке и там накопали мокрой глины. Ко всему прочему похолодание сильно затрудняло работу, заставляя их всё время переделывать уже сделанное. Стену клали на совесть, но, увы, к концу дня их работа была почти незаметна.

— Что ж, продолжим завтра, — сказал он Бену и они вернулись в трактир.

Там они дождались Тренлина и через час ужинали зажаренной степной собачкой. Затем разошлись по своим комнатам и улеглись спать. Дойл не помнил, как заснул, но проснулся он поздно. Быстро перекусив, они разошлись по своим делам, и вновь началась бесконечная однообразная работа. До обеда они таскали камни, а после начали достраивать стену. Когда материал закончился, они вновь побрели на курган. Дойл шёл первым, неся здоровенный булыжник. Он кинул его в кучу и повернулся, чтобы пойти за следующим. Бен, тем временем, вышел из-за угла деревенской хижины и тут его сбил с ног всадник, внезапно появившийся, словно из ниоткуда. Бен, получив сильный удар грудью лошади, полетел в сторону, кувыркаясь по земле. Дойл кинулся на помощь другу, но упал, споткнувшись об очередной камень. Он поднял глаза и увидел как всадник, спрыгнув с лошади, подбежал к Бену и склонился над ним. Всадник был одет в роскошный бордовый костюм, пышного фасона, и не шее у него висел блестящий медальон. Он о чём-то переговорил с ошарашенным парнем, помог ему подняться, отряхнул со спины и ловким движением запрыгнул в седло. Уезжая, он обернулся и помахал Бену, Бен тоже поднял руку и махнул пару раз. За ним проследовало двое всадников — не то телохранителей, не то охранников господина. "Вот и хозяин. Здорово мы его встретили", — подумал Дойл, поднимаясь с земли.

— Ты в порядке, — спросил он подошедшего Бена.

— Да, вроде, — ответил тот, — удар был слабый, а вот толчок — сильный.

— Ладно, пойдём, на сегодня хватит.

Они вернулись в трактир и закрылись в комнате Дойла. Сели на кровать и Дойл спросил Бена:

— Ты какой-то странный? Не заболел-ли?

— Нет, просто что-то в голове не укладывается. Он, как я понимаю, и есть исполнитель. Так почему он не проскакал дальше, а помог мне и даже отряхнул?

— Не знаю, может у исполнителей так принято, помогать ближнему, — пошутил Дойл.

— Дойл, мне не понравился его взгляд.

— А что с его взглядом?

— Он смотрел на меня, ну, в общем, как парень смотрит на девушку. У меня от этого мурашки по коже.

— Как парень на девушку, говоришь, — Дойл задумался. — А Хельга мне сказала, что я ему понравлюсь. Значит, понравлюсь в прямом смысле. Да уж, вот дела. Только ты понравился ему первым, так что, идти на свидание придётся тебе.

— Нет! Я не пойду! — вскочил Бен с кровати. — Кто знает, что он там со мной сделает! У него там стражников полный замок!

— Вы чего это расшумелись? — вошёл в комнату Тренлин. — Вас на весь трактир слышно.

— Да вот, познакомились с исполнителем, — тихо сказал Дойл.

— Да он… — Бен пытался что-то сказать, но сильная рука закрыла его рот.

— Бен хотел сказать, что он сшиб его на лошади и помог подняться. Очень хороший человек.

— Да, — добавил Бен, когда Дойл разжал свою стальную хватку.

— Так, когда пойдём к нему? — задал вопрос охотник.

— Пока не знаю, — ответил ему Дойл.

— Он назначил мне встречу, — сознался Бен, опустив глаза.

— И где же? — Дойл вперил в него свой взгляд.

— Завтра, то же время на том же месте.

— Хорошо, — произнёс Дойл, переводя взгляд на Тренлина. — Гром, завтра начнёшь охоту с кургана, а то, небось, всех грызунов уже перестрелял. А теперь есть и спать.

Они пошли за столик, поели и разбрелись по комнатам. Дойл долго не мог заснуть, хоть и сильно утомился. В голову лезли мысли об исполнителе и о его отличии от других людей: "Я думал, будет проще. Подойду, пожму руку и расскажу, как мы с Каем прошли какую-нибудь битву, и как нас разделила судьба. Он и поможет. А тут одним богам известно, что с ним делать". Проснулся он от того, что Тренлин тряс его за плечо.

— Вставай, уже давно рассвело.

Наспех перекусив, они отправились на улицу, пошли к кургану и остановились только тогда, когда забрались на его вершину. Здесь тоже была яма, как и множество других на их пути, означавшая место подкопа. Дойл пристально осмотрел окрестности и обратился к друзьям:

— Ну, вот мы и можем поговорить.

— А почему здесь? — спросил его Тренлин.

— В трактире много ушей, а здесь никого. По крайней мере, живых, — Дойл посмотрел себе под ноги. Где-то там, под землёй, в своём склепе лежит мертвец, утопая в золоте. — Да и местные любят своего господина. Так что, каждый вечер будем собираться здесь. Трен, если ты придёшь раньше, чем мы поднимемся, жди нас тут, чтобы тебя никто не видел, — Дойл указал своим взглядом на яму.

— А если нас в чём-то заподозрят? — задал вопрос Бен.

— Скажем, что обезумели от золота и думаем, как докопаться до богатств.

— Так что мы будем делать? — настала очередь Тренлина задавать вопросы.

— В общем, так: похоже, это наш лучший шанс добиться помощи от исполнителя, и его нельзя упустить. Бен, я не говорю тебе становиться его женой, — Дойл поймал на себе гневный взгляд Бена, — но тебе придётся с ним пообщаться.

— Легко тебе говорить "пообщаться", — огрызнулся парень.

— Короче, встреться с ним, поиграй в его игру, но, ни в коем случае не заходи к нему в замок.

— Что я, совсем умалишённый с ним в замок идти?

— Вот, молодец! Значит, ты согласен с моим планом.

— С каким ещё планом? — удивился Бен.

— Ты наладишь с ним хорошие дружеские отношения, — Дойл выделил слово "дружеские". — И попросишь его об одной услуге. И всё.

— Пусть, а когда он её выполнит?

— Когда он её выполнит, тогда и решим, что делать дальше, — ответил Дойл.

— А если он не согласится?

— А если он не согласится, тебе придется выйти за него замуж, — произнёс Дойл серьёзным голосом.

Бен чуть не свалился в яму, услышав его слова.

— Э, нет, я не могу, я не буду, — замямлил он. — Я не такой, мне вера не позволяет…

— Да успокойся ты, никто тебя под венец не поведёт. Я пошутил, — улыбнулся Дойл и справа раздался хохот Тренлина.

— Да я тебя! — кинулся на него с кулаками парень, но охотник обхватил его со спины руками, не давая тому ударить Дойла.

— Ладно, ладно, успокойся. Не будем мы выдавать тебя за него. Сам решишь, за кого пойдёшь, — произнёс Дойл, улыбаясь.

— Я тебе это ещё припомню! — пообещал ему Бен. — Пошли работать, стена без нас не вырастит, — прошипел он и побрёл вниз по склону.

Дойл пошёл вслед за ним, а Тренлин развернулся и отправился охотиться. Часы тянулись очень долго, и в назначенный час к ним подошёл господин Рорик.

— Здравствуйте, — обратился он к Дойлу и Бену. — Меня зовут Рорик Кастер, и мне принадлежит этот замок и эта деревня. С кем имею честь разговаривать?

— Я Баска Смелый, путешественник и наёмный клинок. А ещё строитель, — Дойл положил камень на стену и замазал его глиной.

— Да, я знаю, как тяжёл труд каменщика. Этот замок, — он указал рукой на свой дом, — вырос не без моего участия.

— Не уж то вы один его построили? — спросил исполнителя Дойл.

— Нет, что вы, конечно не один, — Рорик затряс головой. — У меня было много строителей, но я решил, что должен принять участие в строительстве своей крепости. И я участвовал во всех работах: от выкапывания камней, — он посмотрел на курган, — до их обработки и укладки. А теперь прошу прощения, но у меня встреча с вашим другом.

Дойл посмотрел на Бена, но тот только сильнее сжал губы. "Давай, Бен, заболтай его, как ты умеешь", — сжал кулаки за друга Дойл, а сам продолжил восстанавливать стену.

Ближе к вечеру он поднялся на курган. Тренлин уже ждал его, сидя в яме.

— Ну как, что там? — спросил он Дойла.

— Трен, в последнее время мне не по себе от твоей разговорчивости, — улыбнулся Дойл, а лучник лишь проворчал что-то в свои усы. — Бен пошёл с ним, но ещё не возвратился.

Они просидели ещё полчаса, когда, наконец, появился Бен.

— В доверие втёрся?

— Ага, ещё как. Сперва мы погуляли с ним по деревне, я ему всякую чушь плёл, а потом он предложил мне помыться у него в замке, в медной ванне.

— А ты что?

— А я сказал, что люблю мыться в проточной воде. А он возьми и отведи меня к речке.

— И ты полез?

— Пришлось, — сознался Бен. — Этот проклятый смотрел, как я моюсь. Ужас! Зато теперь я чистый, — усмехнулся Бен. — Вода, кстати, ледяная.

— Так, а дальше что? Завтра вы встречаетесь?

— Ага, пойдём на лошади учиться ездить, чтоб его! — выругался Бен. — Он меня за руку сегодня пару раз держал, меня чуть не стошнило!

— Ха-ха-ха-ха! — раздался дружный хохот Дойла и Тренлина, а Бен почернел от злости.

Отсмеявшись, они похвалили Бена за работу и все вместе спустились в деревню. Тренлин сдал добычу, и они получили свою порцию еды. "Значит, завтра я работаю целый день один, — подумал Дойл, ложась спать. — Ладно, что теперь поделать. Главное, что бы у Бена всё получилось". С этой мыслью его веки налились свинцом, и он провалился в сон.

Глава 16. Возлюбленный

Снова весь день Дойл один таскал камни с кургана в деревню. Он стёр пальцы в кровь, но упорно продолжал свою работу. Вот уже несколько дней он видел, как Бен с исполнителем бродят туда-сюда по деревне, смеются и держаться за руки. И каждый вечер, встречая друга на кургане, он ловил его гневные взгляды. Также он ловил на себе взгляды местной вдовушки — одной из многих.

— Добрый день, господин Баска, — вновь первой заговорила Милли, та самая вдова. — Вы совсем себя не щадите, посмотрите на свои руки.

Дойл положил камень на стену и взглянул на ладони. Со вчерашнего дня ничего не изменилось: мозоли, налитые кровью, кое-где полопались, и алая жидкость смешивалась с грязью, забиваясь в складки кожи.

— Ничего, это лучше, чем быть заживо съеденным, — ответил он женщине.

"Ей, наверное, лет тридцать пять — сорок, хотя выглядит на пяток годков моложе", — приметил он.

— Так это правда, что вы блуждали среди восставших? — спросила она с интересом.

— Блуждали, — Дойл улыбнулся, произнеся это слово. — Нет. Мы не блуждали, мы пытались выжить и выжили. Хотя не все…

— Это ужасно! — всплеснула она руками. — Мой муж и мой сын погибли, вступив в легион, — её голос упал. — Уже полтора года прошло со дня их ухода.

— Мне жаль, многие тогда погибли. У вас остался кто-нибудь?

— Да, доченька. Она уже взрослая, вышла замуж и живёт далеко отсюда, — Милли улыбнулась, что-то вспомнив. — Год назад она приезжала ко мне вместе с мужем. У неё был во-о-от такой живот, — она показала на себе руками. — Поверить не могу, пятнадцать лет назад она появилась на свет, а сейчас сама уже подарила жизнь.

— Вы не видели своих внуков? — спросил её Дойл.

— Нет, после этой войны они больше не приезжали. Но я знаю, что они живы, мне знакомые передали.

— Слава Богам, — произнёс Дойл и потянулся за следующим валуном. Не сегодня, так завтра он закончит со стеной и примется забивать грязь под ногами камнями.

— Господин Баска, — обратилась к Дойлу Милли, — вы не могли бы посмотреть мою печь?

— А что с ней не так? — спросил он, замазывая глиной щели в стене.

— Дым начал идти в дом, а вы ведь знаете, я только выпечкой живу.

— Да, ваш хлеб действительно знатный, но я ничего не понимаю в печах, — ответил ей Дойл.

— Яверю, вы разберётесь. Вы ведь не строитель, а стену не хуже чем у господина строите.

Дойл усмехнулся её словам: "А ведь правда, ещё не рухнула". Он взял в руки следующий валун и впихнул его между другими, ставшими частью стены.

— Хорошо, я посмотрю. Может, там только подмазать где глиной надо.

— Ой, спасибо. А когда вы сможете подойти? — спросила его вдова.

— Да, в общем, только вечером, после работы. У вас много лучин?

— Света хватит, поверьте. Значит, сегодня я вас жду?

— Только не сегодня. Я хочу закончить стену, если поспешу, то завтра она будет доделана. Давайте, завтра, вечером.

— Хорошо, я буду вас ждать. Завтра. Вечером, — сказала Милли и отвернулась, напоследок одарив Дойла странным взглядом.

"Чёрт знает, что здесь происходит", — подумал Дойл и продолжил свою работу. Снова полетели бесконечные часы изнурительного труда, лишь изредка прерываясь короткими передышками. Пару раз он видел Бена, идущего со своим ухажёром. Они о чём-то шутили и смеялись в две глотки. За прошедшие дни он выяснил, что исполнителя ни разу не видели в обществе прекрасного пола, и что местные за него стеной стоят. Ведь они хранят его тайну. А тайна эта проста: он — мужеложец. Человек, гонимый Богами и другими людьми, сумел занять пост имперского исполнителя, скрывая свою тайну от всего мира. И помогают ему в этом жители его деревни: он щедр с ними, а они немы, словно рыбы. Вот только Бен сильно его зацепил, и он открылся, считай, первому встречному. Вскоре после этой встречи к ним пожаловала стража и попутно объяснила, что не стоит препятствовать господину Рорику и вообще, им лучше держать языки за зубами. Дойл и Тренлин со всем согласились и с тех пор их никто не навещал. Но всё равно, каждый вечер они продолжали встречаться на вершине кургана. Бен рассказывал, как провёл очередной день с Рориком, как тот учил его тому, или сему, как он всё-таки завёл его в свой замок и с Беном ничего не произошло. "Похоже, Рорик хочет на мне женится", — признался однажды Бен. Дойл тогда свалился с ног от разразившего его хохота. "Прости, Бен, просто я представил тебя в свадебном платье, — подшутил он над другом. — Не бойся, его женой ты не станешь, пока я жив. Ладно, а что насчёт дела?" Но в ответ Бен лишь покачал головой.

Вокруг него порхали последние пташки, решившие подольше задержаться в этих краях и не торопящиеся улетать на юг. Дыхание Фарнора, пара недель тёплой погоды в конце осени, в этом году было особенно тёплым, а это означало раннюю зиму и обильные снегопады. Солнце катилось к закату, и Дойл пошёл мыть руки, так как на сегодня он закончил с работой. Затем он поднялся на холм, где его уже ждали друзья.

— Ну как, Бен? — спросил он парня.

— Как, как, да никак. Сегодня я попросил его помочь с поиском друга. Он сказал, что это его действие перечит их кодексу и что-то там ещё. Короче, он сказал, что сейчас не сможет мне помочь, — ответил ему Бен.

— Ты сказал "сейчас". Значит, он всё-таки может помочь?

— Да, может. Только мне придётся переехать в его замок. Навсегда.

— Ух-ты, жить в замке — разве это не мечта? — не удержался Дойл.

— Да иди ты, — сплюнул Бен. — Меня уже тошнит от него. Ещё чуть-чуть и я его задушу.

— Да уж, надо что-то делать. Вечно тебя сватать нам нельзя. Скоро праздник Возрождения года, снегопады, и если мы скоро не уйдём отсюда, то нам придётся здесь зимовать.

— Не-е-ет, ещё зиму я здесь не выдержу, — покачал головой Бен.

— Ладно, мне надо кое-что обдумать, так что, завтра не встречаемся. Пойдём отсюда, скоро стемнеет, — Дойл махнул рукой в сторону деревни и побрёл вниз по склону.

В трактир они зашли, когда уже стемнело. Сегодня было особенно многолюдно, так как на ночлег остановился караван, идущий из Ардахолла. Торговцы пили, ели и смеялись, а один достал дудку и наигрывал весёлую мелодию. Дойл с друзьями сели за стол к караванщикам и стали интересоваться новостями.

— Что в Ардахолле? — переспросил его караванщик с бородавкой на носу. — Да ничего нового! Народ лютует. То там, то здесь стычки со стражей. Вот, недавно одну сторожку сожгли. Мы когда город покидали, видели пепелище. Короче, недоволен люд. Да и в других городах, говорят, дела не лучше, — поведал им пьяный торговец.

— А что на дорогах? — спросил Бен.

— А что на дорогах? Спокойно! Говорят, с Шакалов шкуру содрали. Вожаку голову отрубили прямо в бою. Ни кто иной, как Красный Волк! Снёс одним ударом, — торговец махнул рукой, будто он держал меч и чуть не свалился с лавочки. Тренлин вовремя среагировал и поймал рассказчика. — А за него ведь, награда — сто золотых!

— Это с Волка-то? — проявил интерес Дойл.

— Ага, с него. В Южном Кресту бунт случился, только легион смог народ успокоить. Бунтари-то, пожгли замки Хозяев, подражая своему герою. Справедливости они захотели, — торговец захихикал.

— Во дела, — выдохнул Тренлин.

— Да уж, последствия войны, — торговец отвернулся к своим, и принялся подпевать какую-то незнакомую Дойлу песню.

Дойл доел свой ужин и отправился спать. Завтра он хотел начать пораньше, чтобы успеть закончить работу засветло. Он залез под одеяло, и даже громкий хохот новых постояльцев не помешал ему заснуть. Проснулся он действительно с первыми лучами, быстро перекусил и отправился на курган за камнями. День сегодня выдался на удивление тёплым и солнечным и Дойл решил снять свою льняную рубаху, практически пришедшую в негодность от той грязи, что в неё въелась. Работа сегодня спорилась, и он закончил стену на удивление быстро. Когда последний камень занял своё положенное место, госпожа Хельга вышла на улицу.

— Вот, это я понимаю "хорошая работа", — похвалила она Дойла. — Своё проживание ты отбил. Теперь осталось только двор сделать — и всё!

— Да, двор, — подтвердил её слова Дойл. — Только не сегодня.

— Ладно, не сегодня. Так тому и быть, отдыхай, — сказала она и вернулась в свой трактир.

Дойл решил, что сейчас ему нужно хорошенько взбодриться. Он взял чистые вещи и побрёл к маленькой речушке с твёрдым желанием смыть с себя многодневную грязь. Проточная вода была обжигающе холодной, но она же придала ему новых сил. Поплескавшись немного, Дойл вылез на берег и повернулся к лучам солнца, давая ему и ветру обсушить мокрое тело. Осеннее солнце пригрело его, и Дойл с неохотой оделся в чистую одежду, а старую прополоскал и свернул, забрав с собой. Вернувшись в трактир, он провёл время с караванщиками, но так ничего нового и не узнал. За беседой он и не заметил, как наступил вечер и вдруг вспомнил, что обещал Милли посмотреть её печь. Он вышел во двор, взял ведро с глиной и пошёл к вдове. Она жила на окраине деревни в тихом спокойном месте. Её дом окружал яблоневый сад, а перед крыльцом застыли поросшие сорняком цветочные клумбы, уже давно не знавшие ухода за собой. Дойл постучал в рассохшуюся дверь и услышал приглашение войти. Он приоткрыл створку и встретился лицом к лицу с полумраком, царившим внутри дома.

— Милли, я пришёл посмотреть печь, — неуверенно произнёс Дойл.

— Спасибо, а то я уже заждалась, — раздался тихий голос женщины. — Простите, не могу вас встретить, но вы проходите, не стесняйтесь.

Саму вдову Дойл не видел, так как весь её дом был завешан выстиранным постельным бельём. "Похоже, она ещё и стирает для Хельги", — понял он. Дойл поставил грязное ведро у входа и отодвинул одну из простыней. За ней была ещё одна и но начал пробираться внутрь дома, аккуратно раздвигая всё новые и новые простыни. Вдруг кто-то сильно толкнул Дойла вбок, и он врезался плечом в стену. Обернувшись, он был готов ответить напавшему на него противнику, но застыл как вкопанный, глядя на Милли. Тело женщины прикрывала лёгкая туника и сквозь невесомую ткань виднелись очертания её фигуры. Её волосы были распущены, а в глазах играл тот же огонёк, что и в день их последней встречи. "Ведьма! — подумал Дойл. — Заманила к себе". Но тут поток его мыслей прервал страстный поцелуй. "Ну и ладно", — подумал Дойл, отрываясь от её губ. Он чувствовал жаркое дыхание вдовы на своей шее и услышал её шёпот:

— Ты понравился мне, как только появился, — она тарабанила с такой скоростью, что предложения сливались в одно слово. — Ты сильный, храбрый, могучий мужчина. Я ни разу не видела такого взгляда, как у тебя. Один твой вид покорил меня.

— Стой, стой, — перебил её Дойл, — а как же верность…

— Мой муж был скотиной, — прервала она его, отвечая скороговоркой. — Я всегда мечтала о таком, как ты. Всю свою жизнь, а мне попался пьяница, бабник и тунеядец. Я ненавидела его почти всё своё замужество.

— Но дети…

— Дети не от него, я-то знаю, — улыбнулась ему Милли.

— А печь? — спросил он первое, что пришло ему в голову.

— Печь оставим на потом, — хихикнула вдова, запуская руки ему под рубашку. — Какое тело… Я видела тебя сегодня на речке и просто не могла отвести глаз.

— Ты следила за мной? — смутился Дойл.

— Нет, я пришла полоскать бельё, а там ты, — её губы впились в его шею, а ногти — в спину. — Тогда я поняла, что это знак, что моё решение провести с тобой ночь правильно.

— А… — хотел что-то сказать Дойл, но его слова поглотил горячий поцелуй Милли. Она скинула с плеч тунику и в этот же момент за её спиной погасла единственная лучина, дарившая слабый свет.

Дойл проснулся поздним утром с непривычным для себя ощущением, что сегодняшнюю ночь он провёл не один. Милли ещё спала, и он решил не будить женщину, потихонечку оделся и собрался уже уходить, но тут его остановил голос вдовы:

— А как же печь?

— Я тебя разбудил, прости, — обернулся к ней Дойл.

— Нет, что ты. Я давно проснулась. Просто, смотрела на тебя украдкой, пока ты спишь, — улыбнулась вдова.

— Послушай, Милли…

— Что случилось? Хочешь предложить мне выйти за тебя замуж, наплевав на брачные обеты? — прищурилась женщина, задавая вопрос.

Дойл смутился и не знал, что ответить. "А что, неплохая идея, — вдруг осенила его мысль. — Давно пора уже осесть, а это даже очень неплохой вариант. Вот только Бену придётся тяжко". Последняя мысль развеселила его и он улыбнулся.

— Ты что, серьёзно? — округлила глаза Милли, по-своему поняв его улыбку. Она привстала, и одеяло сползло вниз по её обнажённому телу. — Я же пошутила.

— А что, можно было бы, — ответил ей Дойл.

— И ты готов рискнуть своим другом? — спросила вдова.

— А что не так?

— Ты думаешь, я слепая? Я вижу, как отвратителен для него Рорик!

— Ты что такое говоришь?

— Не знаю, какие у вас дела с господином, но твоему другу, Бену, явно что-то очень надо от Рорика, раз он позволяет обращаться с ним так, и ещё не сбежал восвояси.

Дойл сел на край кровати и пристально посмотрел на Милли. Та съёжилась под его взглядом и натянула на себя одеяло.

— Мне всё равно, какие дела у вас с Рориком. Он забрал у меня сына, — насупившись, произнесла она.

— Твой сын в замке?

— Нет, господин записал его в легион. Моему Сему было всего шестнадцать. Рорик добивался его, как добивается сейчас твоего друга, а когда понял, что Сему на него плевать, то от злости отправил его на войну. Там он и погиб, мой Семми. Он был не первым, кому господин сломал жизнь. В этой деревне много несчастных матерей, в чьи семьи Рорик принёс горе, — она потянулась к Дойлу и прошептала ему в ухо, — И если вы решили его убить, я помолюсь за вас.

Горячие слова вдовы вошли в правое ухо Дойла и растеклись по его спине ледяной волной. Он положил руки на её плечи, отодвинул от себя Милли и прошептал, смотря в её наполненные слезами карие глаза:

— Скоро мы уйдём.

— Хорошо, — она махнула головой и стёрла слёзы. — Я не буду тебя останавливать.

Дойл отпустил её плечи, и поднялся с кровати. Ему уже давно надо было выходить, когда он вновь услышал её голос:

— Я слышала, у Волка честные глаза. Сплетни не врут.

От услышанного Дойл сперва застыл на месте, а потом подскочил обратно к вдове.

— Откуда ты узнала? — нависнув над ней, спросил он, испугав несчастную женщину.

— Я не знала, — пожала та плечами. — Я не была уверенна, а теперь точно знаю. Людская молва приписывает тебе то, чего так не хватает им самим: честности, справедливости, гордости в конце концов. Но ты и есть такой, каким тебя считают, я это вижу. Ты хочешь его убить, теперь точно хочешь, — прошептала она. — Лучшее время для этого — празднование Возрождения года. Стража будет занята, здесь каждый год одно и то же. Они напиваются и начинают приставать к свободным женщинам.

— Хорошо, я подумаю над этим, — проговорил Дойл.

— Возрождение уже завтра. Давай иди, пока тебя не хватились, — сказала она и поцеловала его в лоб.

Пробираясь сквозь высохшее бельё Дойл направился к двери. Он чуть не забыл своё ведро, но вовремя заметил его, стоящее в углу у выхода. Захватив его, полное глины, он вернулся к трактиру. Перед самым крыльцом ему навстречу выбежал взволнованный Тренлин.

— Ты где был? — спросил охотник.

— Печь чинил, — махнул Дойл ведром.

— Я тебя всё утро искал, всю округу уже несколько раз оббежал. Предупреждать надо, что ты печки чинишь, — пробурчал сердитый лучник.

— Да, как то с вечера затянулось… А где Бен? — спросил он Тренлина.

— Как всегда, гуляет с Рориком, — ответил ему охотник.

— Сегодня будем решать, как золото доставать, — подмигнул ему Дойл. — Увидишь его, передай мои слова.

Тренлин кивнул и побрёл к ручью, а Дойл решил сегодня провести день в трактире, за бесполезной, или не такой уж бесполезной, болтовнёй. В большом зале снова было много народу, и он сел за столик и начал слушать новости, пришедшие с путниками. Рни пересказывали уже известные факты, и когда пришло время для встречи на вершине кургана, он вышел из дома и полез на холм. Тренлин уже был наверху, а вот Бена пришлось подождать. Наконец, он появился, и Дойл озвучил свои задумки:

— Короче, к делу. Рорик нам не поможет, пока Бен не станет его собственностью, это уже ясно. А другого такого исполнителя нам не найти, а значит, мы должны действовать. Сегодня я ночевал у Милли, и она рассказала мне историю своего сына. В общем, Рорик был, так или иначе, причастен в его смерти. Он так же неистово добивался его внимания, как и внимания Бена, а когда получил отказ, записал юношу в легион, где тот и погиб. Так же она говорила, что это не первое его злодеяние по отношению к своим подданным. Нечто подобное будет ждать и Бена, если мы затянем с этим вопросом.

— И что ты предлагаешь нам сделать? — спросил его Тренлин.

— Мы его убьём.

— Здорово, — от негодования всплеснул руками охотник. — И как нам поможет его смерть?

— Я прикинусь исполнителем, нам нужна лишь его одежда, — ответил ему Дойл.

— Правильно, — вступил в разговор Бен, — я сам его задушу.

— Нет, не задушишь. Его надо выманить из замка, а лучше из деревни. И так, чтобы его быстро не хватились.

— Да я его куда угодно выманю, хоть сейчас!

— Нет, не сейчас. Завтра будет праздник Возрождения, и вот тогда ты заманишь его куда-нибудь подальше. Он не должен ничего заподозрить.

— А куда его вывести? Сюда можно… — предложил Бен.

— Нет, сюда нельзя. Отсюда его и начнут искать, когда опомнятся.

— Я знаю! Я отведу его в то место на речке, где я мылся. Я что-нибудь придумаю, чтобы не вызвать подозрений.

— Хорошо, мы с Тренлином спрячемся в зарослях и будем вас ждать. Приведёшь его до начала гуляний. Там мы с ним и покончим. Да, попроси его одеться в тот бордовый костюм, быть, так сказать, «при параде».

— Хорошо, — ответил Бен.

— Всё, пошли. Завтра утром мы с Треном съезжаем. Мы поругаемся с тобой и уйдём, сделаем хороший круг и под вечер займём кусты. На месте и встретимся.

Так они и сделали. Уром устроили скандал, и госпожа Хельга сама выставила Дойла и Тренлина за дверь, боясь прикоснуться к Бену. Дойл с товарищем пошли по дороге на север и перед выходом из деревни заметили стоящую в дверях своего дома Милли, что-то шептавшую одними губами. "Надеюсь, она желает мне удачи", — подумал Дойл и отвернулся от вдовы. Они уходили, пока деревня не скрылась из виду, а затем свернули на запад и обошли деревню стороной. В кусты прокрались уже в сумерках и сразу же заметили то место, куда Бен собирался привести господина Рорика. На земле возле воды были расстелены шкуры. Издалека раздавался шум гуляющей толпы, перебивая журчание небольшой речушки, по водам которой стелился туман. Когда они услышали голоса, уже совсем стемнело, и из мрака появились два силуэта, освещённые мерцающим светом факела. Дойл узнал в одном Бена, а на втором были роскошные одежды бордового цвета. И сквозь мелодичное журчание студёной водицы он расслышал голоса:

— Даниель, ты не представляешь, что я почувствовал, впервые увидев тебя, — чуть ли не пел Рорик.

— Да знаю я, ты мне уже сто раз говорил.

— Да и повторю ещё раз: ты — моя судьба. Только ты даришь мне желание жить в этом гнусном мире. У нас здесь одни враги и даже мои крестьяне косо смотрят на меня. Но вдвоём с тобой мы сможем осуществить мою мечту! — Рорик сел на шкуры. — Даниель, ты хотел сыграть мне на лютне.

— Да, но, похоже, мои друзья её забрали с собой. Прости, но сегодня я тебе не сыграю, — ответил ему Бен, и в его голосе слышалось нескрываемое раздражение.

— Бен. У меня шея затекла, разотри её, — попросит его Рорик.

Дойл видел, как Бен сжал кулаки, обходя сидящего исполнителя сзади, и принялся обеими руками массировать тому шею. Рорик же воткнул в податливую землю факел, освобождая свои руки.

— Даниель, я долго думал о нас, — язык Рорика заплетался от выпитого им вина, а его руки коснулись ладоней Бена. — Ты, наверное, знаешь, что кое-кто из деревни может рассказать о нас посторонним людям. Тогда и жрецы, и империя восстанет против нас. Меня убьют и тебя вместе со мной. Я хочу обезопаситься и избавить нас от нависшей угрозы. Виной тому одна вдова, как её, Милли. Похоже, она сошла с ума от горя потерь и точит на меня зуб. Это просто немыслимо, чтобы чернь оговаривала господина. Да, моя доброта не знает границ… Я хочу, чтобы она замолчала навсегда, но боюсь гнева высших сил. Я должен принять решение, Даниель. Но мне страшно, понимаешь?

— Понимаю, — ответил ему Бен.

— Ты мне поможешь сделать выбор?

— Да, я это уже сделал, — и с этими словами Бен обхватил голову Рорика и резко крутанул её.

Раздался хруст и исполнитель рухнул на расстеленные по земле шкуры. Он несколько раз дёрнулся и застыл навсегда. Его стеклянные глаза смотрели на серп луны, зависший в тёмном небе. Дойл пронёсся сквозь кусты и подбежал к Бену. В том, что Рорик был мёртв, у него не было никаких сомнений.

— Ты свернул ему шею, — спокойным тихим голосом произнёс Дойл.

— Я больше не мог этого терпеть, — отозвался Бен. — Тем более, он хотел убить невинного человека. Твою вдовушку.

— Она не моя вдовушка, — ответил ему Дойл. — Просто, печь, я её чинил, замазывал, а, ладно, проехали.

— Всё равно он хотел её убить. Так что, мы спасли ей жизнь.

— Да, спасли. А теперь давай разденем его, — Дойл нагнулся к мертвецу и снял с него берет. — Так, осторожнее, пуговицы не оторви!

Они аккуратно стянули с него одежду, и теперь перед ними лежал абсолютно голый покойник. Дойл вперил в него свой взгляд: "Чего-то не хватает". Он напряг свою память и вспомнил:

— Медальон!

— Что "медальон"? — спросил его Бен.

— В день вашей встречи на нём был медальон. Где он?

— Не знаю, он пришёл без него.

— Это символ власти. Без него ни одна собака не поверит, что я имперский исполнитель. Осмотри карманы, давай, — поторопил его Дойл, шаря по бордовым штанам.

Бен в свою очередь тряс кафтан, пытаясь найти ценную вещицу. Но они так ничего не обнаружили, только наделали шуму.

— Что у вас здесь происходит? — спросил подошедший к ним Тренлин.

— Медальон. Без него всё бессмысленно, — ответил ему разочарованный Дойл. — А почему ты здесь, а не на стрёме?

— Вокруг всё спокойно. А где он может быть?

— Дома наверное, где ему ещё быть-то.

— Ну, так давай пойдём, поищем его, — ответил ему лучник.

— Там же стража, как мы прорвёмся через ворота? Они нас быстренько перебьют, хоть мы и трезвые, — вмешался в разговор Бен.

— Да, Бен прав. Нам надо уходить.

— Не пори горячку. Кто сказал, что мы пойдём через ворота?

— А что ты предлагаешь? — спросил Тренлина Дойл.

— Я предлагаю залезть в его комнату по стене. Единственное окно башни выходит на поля. Если это его дом, то по-любому то окно выходит из его спальни Я смогу легко забраться по камням и поищу там.

— А если тебя схватят?

— Кто? Ты сам говорил, что все упились, никто ничего не заметит.

— Ладно, пошли, только его, — Дойл посмотрел на Рорика, — в воду столкнём.

— Давай замотаем в шкуры, — предложил Бен. — Так он будет менее заметен.

— Давай, — согласился Дойл, и они обернули шкурами тело Рорика.

Похоже, Бен продумал этот момент заранее, так как под шкурами они обнаружили несколько верёвок. Хорошо перетянув тело, они столкнули его в воду, и оно поплыло, скрываясь в темноте.

— Надеюсь, его найдут ещё не скоро, — проговорил вслед уплывающему мертвецу Тренлин.

В деревню они вернулись под покровом мрака. На деревенской площади вовсю гулял народ, да и стражников было больше, чем обычно. Похоже, вдова была права. Дойл заметил её в рядах гуляющих людей, обнимающуюся с одним из пьяных воинов. Они как можно быстрее проскочили деревню и оказались перед замком господина Рорика. У ворот стоял один стражник, прислонившись спиной к стене. Было видно, что ему трудно держаться на своих двоих и виной тому, похоже, была выпитая брага, пустой кувшин из-под которой валялся у его ног. Они обошли замок, не привлекая к себе внимания, и оказались под башней. Тренлин снял с себя всю поклажу и вцепился в первый выступ. Он лез медленно, каждый раз проверяя камень, за который собирался схватиться. Шло время, и вот он уже поравнялся с вершиной стены. Ещё немного ожидания и лучник взобрался на самый верх. Он скрылся из виду, проникнув в покои сквозь открытое окно, и прошло не менее получаса, прежде чем он появился вновь. Так же аккуратно он спустился вниз и шепнул Дойлу, что можно уходить. Только они отошли от замка на несколько саженей как со стороны замка послышался хлюпающий звук. Дойл обернулся и увидел стражника, избавляющего от содержимого желудка прямо с вершины стены. Закончив своё дело, он так и повис на зубцах, лишённый всяких сил. Не теряя времени, друзья помчались по полю, стараясь как можно быстрее покинуть опасное место. Отбежав с добрую версту, Дойл только тогда решился спросить Тренлина:

— Нашёл?

— Да, — ответил охотник, — вот! — он протянул Дойлу богато украшенный медальон. — Этот?

— Да, он самый, — подтвердил Дойл. — А почему ты спрашиваешь, этот ли? Ты ещё что-то прихватил?

— Я не знал, какой именно, — сознался Тренлин, — потому взял всё, что нашёл. Тут ещё с десяток, — он похлопал себя по карману. — А ещё вот, что я нашёл, — он протянул Дойлу объёмный мешочек.

Дойл взвесил его в руке и развязал тесёмки. Но до краёв был наполнен золотыми монетами.

— Ух ты, — присвистнул он. — Да тут целое состояние.

— Что там? — спроси его Бен.

— Золото, — произнёс Дойл одно слово.

— И что мы теперь будем делать? — спросил его Бен.

— Прятаться. Нас будут искать. Придётся стать теми, на кого не падёт подозрение. А ещё мы отправляемся в великий город Ардахолл.

Глава 17. Грязные души

Возрождение года — знамение зимы. И в этот раз ничего не изменилось. Зима застала их в пути, поздней ночью, когда они спали. Прошло всего несколько дней с момента их бегства из деревни и вот теперь им придётся продолжить путь по запорошённым снегом полям. Дойл проснулся задолго до рассвета. Дни стали намного короче, чем были летом, и теперь они потеряли привилегию вставать с первыми лучами солнца. Он собрал свои вещи и дотронулся рукой до кошеля в кармане. Четыре десятка золотых приглушённо звякнули, и Дойл посмотрел на Бена, торопливо собиравшего свои вещи. Он дождался, когда его друзья будут готовы к дороге и обратился к ним:

— Вечером я заметил огонёк там, вдали, — Дойл указал рукой не северо-запад. — Нам стоит посмотреть, что там.

— Да, пойдём. Может, и горяченького чего перекусим, — добавил Бен.

Они молча подняли свои сумки и побрели по заснеженному полю. Изредка на их пути попадались рощицы, но большая часть видимого пространства всё же была подвластна полям. В полдень они, наконец, добрались туда, куда планировали. Это была деревенька, стоящая на идущей от Императорского пути в Ардахолл дороге. На той самой дороге, которую они так старались избегать. Полсотни домов были окружены редким лесочком, пара колодцев да постоялый двор. Но кое-что всё же привлекло внимание Дойла. Маленький храм, посвящённый двенадцати богам. Бен уже хотел выйти из их неприметного укрытия, но Дойл придержал его.

— Подождём до вечера, — прошептал он, обращаясь к друзьям.

— Долго ждать придётся, — буркнул Тренлин.

Но охотник ошибся. Стемнело довольно скоро и, под покровом сумерек, Дойл с товарищами проскользнули в деревню. Храм был единственным каменным зданием в деревне. По форме основания он был круглым, а над его стенами возвышались двенадцать каменных пик, у основания заканчивающихся алтарями для подношения богам. Дойл нашёл тяжёлую дверь, приоткрыл её и заглянул внутрь. Храм был заставлен маленькими статуями божеств вдоль стен, а в центре стоял большой круглый алтарь из чёрного полированного камня с белыми прожилками, перед которым, спиной к входу, стоял жрец и молился. Дойл осторожно протиснулся в образовавшуюся щель и направился к человеку перед алтарём.

— Время посещений окончено, — вдруг сказал тот, даже не обернувшись. — Приходите завтра с первыми лучами солнца.

— Простите, уважаемый жрец, — ответил ему Дойл. — Мы немного опоздали.

— Вы и не спешили, — всё так же спокойно проговорил жрец. — Прошу, покиньте храм.

— Скажите, жрец, как вас зовут? — не унимался Дойл.

— Став слугой божьим, я отказался от всего земного. И от имени. Обращайтесь ко мне как хотите.

— Так вот, жрец, мы уже три месяца блуждаем по югу и навиделись таких ужасов, что божьи кары нас не страшат, — Дойл пытался произнести эти слова с наибольшей злобой, на которую был способен. — Мы совершали ужасные деяния, убивали сотнями людей и вот теперь, когда мы наконец-то добрались до храма, вы нас гоните отсюда. Мы не уйдём!

— Чего вы хотите, путники? — жрец соизволил оглянуться и посмотреть на Дойла.

— Мы хотим отказаться от нашего воинствующего нутра и совершить паломничество, — слова Дойла оказались полной неожиданностью как для жреца, так и для друзей.

— Паломничество всегда дело богоугодное, — поднялся с колен жрец. — Хорошо, пойдёмте со мной, — жрец взял Дойла под руку и повёл его за дверь.

— Куда ты нас ведёшь? — спросил его Дойл.

— В наш дом, — ответил жрец. — Там вы можете переночевать и отдохнуть. А утром, когда рассветёт, приходите ко мне, я буду у алтаря.

С обратной стороны храма стоял покосившийся амбар. "Вот он, наш дом на сегодня, — понял Дойл. — Но, всё же лучше, чем звёзды над головой". Он ничего не имел против открытого неба по ночам, но, иногда ему всё же хотелась немного тепла и уюта. Внутри было темно, ни одной свечи, в отличие от храма. Внутреннее пространство освещала лишь одна тусклая лучина. Дойл заметил движение в темноте и напрягся, готовясь к нападению, но тут услышал голос жреца:

— Не стоит пугаться, это всего лишь послушник.

— Да, простите. После всего случившегося, я стал очень нервным.

— Вы убивали не людей, — вымолвил жрец. — Люди уже были мертвы, и не стоит корить себя за содеянное. А теперь располагайтесь здесь и ложитесь спать. И пусть все ужасы пережитого покинут вас с новым рассветом, — с этими словами жрец произвёл замысловатый пасс руками в воздухе и оставил их наедине с самими собой, прикрыв снаружи дверь.

Они заняли один из углов амбара, сделав себе постели из наваленной вокруг соломы. Когда их глаза привыкли к царившему внутри полумраку, то они заметили послушников, почти полностью зарывшихся в солому.

— Баска, — прошептал Бен, — о каком пало…

— О том самом, о котором я говорил тебе ранее, — перебил его Дойл. Он посмотрел на послушников, но те, похоже, спали. — Мы пройдём путь паломника в новом году, и наши души очистятся.

— Ты рехнулся? — одними губами прошелестел Бен, для наглядности крутя пальцем у виска.

— Нет, и ты поймёшь правоту нашего деяния, когда мы посетим Двеннадцатибашенный храм в Ардахолле! — как можно громче прошептал Дойл ему в ответ. — А теперь ложись спать, завтра нас ждёт начало новой жизни.

Так они и легли спать: Дойл погружённым в свои мысли, Бен озадаченным, а Тренлин уже храпел, полностью доверяя свою судьбу Дойлу. В этот раз они проснулись с первыми лучами солнца. Дойл, открыв глаза, увидел одевающихся послушников, ещё детей, отряхивающих с себя сухую траву.

— Привет, — поздоровался с ними Дойл, но они, услышав незнакомый голос, лишь взглянули на него и поспешили покинуть амбар. — Ну и ладно, — махнул он на них рукой. — Давай, поднимайся! — потряс он рукой Бена.

— Что? Конница атакует? — не успев продрать глаза, выпалил Бен. Дойл усмехнулся, а Бен, оглядевшись, добавил, — А, нет, всё нормально.

— Приводи себя в порядок и пойдём, — толкнул он в плечо парня.

Он обернулся посмотреть Тренлина, но не увидел его. Тогда он выскочил из амбара и наткнулся на друга, расхаживающего взад-вперёд перед храмом. Дойл подошёл к нему и спросил:

— Ты чего это тут делаешь?

— Да, вот, решил посмотреть на здание, — проворчал тот. — Вы спали, а мне скучно было.

— А если бы тебя заметили какие-нибудь патрульные?

— Я как-то не подумал.

— Ладно, пошли в амбар, — и Дойл вернул друга в дом.

— Дойл, я вчера не ослышался, ты и вправду хочешь совершить паломничество? — спросил его Бен.

— Да, так что, собирайся, пойдём в храм.

Через десять минут они уже были перед распахнутыми дверьми храма. Жрец так и стоял, согнувшись перед алтарём, а двое парнишек ползали по полу и чистили его щётками. Дойл подошёл к жрецу и произнёс:

— Мы пришли.

— Вас не мучили кошмары этой ночью? — спросил его жрец.

— Да, снилась какая-то чушь, — ответил ему Дойл.

— И мне, — подтвердил Бен.

— И мне тоже, — проворчал лучник.

— Отныне по ночам вас ничто не побеспокоит, — повернулся к ним жрец. — Так, вы не передумали посетить святые места?

— Нет, — ответил за всех Дойл.

— Вы ещё ничего не ели? — вновь задал вопрос жрец.

— Нет, — сказали они хором.

— Хорошо. До темноты вы должны голодать и ваши желудки должны быть пусты. Можете только водицы испить, но никакого вина или браги. Это и будет началом вашего посвящения. А ещё вам придётся обрить головы. Тебе и тебе, — он указал на Дойла и Бена.

— Хорошо, — ответил ему Дойл.

— И откажитесь от старой жизни. Она останется в прошлом. Сложите оружие и доспехи. Променяйте их на дорожные робы.

— Мы готовы это сделать.

— Сделайте всё это и возвращайтесь в храм с последними лучами солнца. Я благословлю вас, и вы сможете начать свой путь паломничества.

— Мы всё сделаем, жрец, — ответил ему Дойл и вывел друзей из храма.

— Я не буду бриться, — запротестовал Бен, выйдя из храма. — Мне и так хорошо.

— Будешь, и я буду. Так что, тащи ведро с водой в амбар.

Бен шикнул, но, всё же, пошёл искать ведро. А когда вернулся, его уже ждал Дойл, держа в руке свой охотничий нож.

— Садись, будешь первый, — ухмыльнулся он.

Бен подчинился и уже через час был обрит начисто. Дойл даже сбрил его жиденькую бородку и брови. Бен взглянул в своё отражение и ахнул:

— Боги! Какие жертвы вы ещё от нас возьмёте?

— Да, тебя теперь ни один стражник Рорика не узнает, — улыбнулся ему Дойл. — Гром, обрей меня, как я нашего друга, — обратился он к Тренлину, правя нож камнем.

— Легко! — отозвался тот.

— Только брови оставь, — еле сдержал хохот Дойл.

Ещё час, и Дойл присоединился к Бену. До заката оставалась куча свободного времени и, чтобы поскорее прожечь его, они решили немного вздремнуть. Тренлин поднял всех как раз вовремя, и они поспешили на встречу со жрецом. Жрец был на своём месте, а вот послушники теперь стояли на коленях каждый молился своей статуе, олицетворявшей одного из богов.

— Вы вовремя, — обернулся к ним жрец. — Подойдите.

Дойл первым шагнул навстречу жрецу. Его друзья последовали за ним.

— Станьте на колени, — приказал им жрец и они подчинились.

— О, всезнающие Боги! — запел жрец. — Пред вами склонились сыновья ваши! Прогнав гордыню свою, приняли они смирение! Отказавшись от прошлого своего, смотрят они в будущее! Так проявите свою милость к ним и очистите их души! Пусть каждый из вас заберёт тьму из их сердец и наполнит их своим светом! Я, голос ваш, благословляю их на путь истинный! — с этими словами он по очереди положил свою руку на головы друзей. — Теперь вы готовы стать ближе к богам. На время паломничества не упоминайте имён своих, пусть каждый из вас станет братом. Поднимитесь и облачитесь в эти робы, — жрец посмотрел налево и Дойл, проследовав за его взглядом, увидел в углу аккуратно сложенные серые вещи.

— Скажи нам, жрец, а мы можем носить другую одежду помимо роб? — спросил его Дойл.

— Конечно, под робами.

— Вот, держи, — протянул он руку жрецу, — это тебе за твою доброту.

— Я не за золото стал слугой божьим, — проговорил жрец, глядя на монету в своей руке.

— Нам ни к чему эти деньги, а тебе пригодятся. Вон, крыша течёт, по весне залатаешь. Прими как пожертвование, что ли.

— Благодарю, дети мои. Могу ли я вам ещё чем-либо помочь?

— Да, пожалуй. Нам еда в дорогу не помешала бы.

— Хорошо, завтра один из послушников вам её принесёт. А теперь идите, помолитесь и ложитесь спать.

— А сам вы, не спите? — поинтересовался Бен.

— Я дал обет, что буду молиться, не смыкая глаз, ровно двенадцать дней и двенадцать ночей.

— А ваши послушники, они-то спят, — подметил Бен.

— Они дали обет молчания и не произнесут ни слова, пока не станут жрецами. Прошу простить меня, но я должен продолжать, — и жрец отвернулся от них, встал на колени и начал шептать слова очередной молитвы.

— Пойдём, братья, — обратился к друзьям Дойл. — Не будем мешать.

Они вернулись в амбар и приготовились ко сну. Дойл долго не мог заснуть, лежал и смотрел на крышу. Скоро пришли послушники и забрались в стог сена, и уже через несколько минут послышалось их равномерное сопение. Дойл почесал лысую голову и повернулся на бок. Он не заметил, как уснул, а разбудил его один из послушников, толкая ногой в плечо. Дойл открыл глаза и увидел, что у того в руках мешочек. Парень кинул его рядом с Дойлом, развернулся и зашагал проч.

— Что это? — спросил его Дойл раньше, чем вспомнил про данный послушником обет. Тогда он залез в мешок и увидел, что тот доверху забит едой. — Спасибо! — крикнул он вслед скрывшемуся за порогом парню.

— Что за шум? — спросил его Бен, протирая глаза.

— Вот, нам еды принесли, — ответил ему Дойл, показывая на мешок.

— Значит, пора в путь?

— Да, перекусим и выходим.

После короткого завтрака они вышли из амбара и прошли мимо храма, не забыв попрощаться со жрецом. Молящийся, стоящий на коленях к ним спиной, он не ответил, лишь коротко кивнул головой. Не задерживаясь, они покинули деревню, и пошли по дороге на север. По пути им пару раз попадались караваны, идущие на юг, и к концу этого дня Дойл решил прибиться к ночлежке одного такого каравана.

— Здравствуйте, добрые люди! — сказал он как можно громче, подходя к стоянке.

— Чего тебе надо? — наставил на него своё копьё один из охранников.

— Мы странники, хотели попросить у вас разрешения разделить с вами тепло огня, — как можно более мягким голосом вымолвил Дойл.

— Нечего вам тут делать. Убирайтесь! — пугнул Дойла копьём воин.

Но Дойл не шелохнулся, лишь прищурил глаза:

— Тебе, видимо, всё равно, на кого поднимать копьё, добрый человек. Но мы мирные люди, мы отбросили оружие и решили очистить наши души от грехов, терзающих нас изнутри, — проговорил Дойл. — Раскрой своё сердце добру, друг.

— Я сказал тебе — пошли вон! — не унимался человек с копьём.

— Эй, Томми, у тебя проблемы? — раздался голос из лагеря.

— Тут какие-то сумасшедшие напрашиваются к нам в гости! — крикнул ему через плечо Томми.

— Подожди, я разберусь, — от костра отделилась одна фигура, и к ним подошёл высокий мужчина средних лет, облачённый в чешуйчатый доспех. Его голова была лысой, и он не носил шапки, а лицо украшали длинные усы. — Кто такие? — задал он вопрос, пристально осматривая Дойла с товарищами.

— Мы паломники, — ответил ему Дойл.

— Куда идёте?

— Вера нас ведёт по святым местам.

— А почему твои друзья молчат? — спросил его лысый.

— Они дали обет молчания, — пояснил Дойл, — и будут молчать, пока наш путь не будет окончен.

— Оружие есть? — не унимался здоровяк.

— Да, — коротко ответил Дойл.

— Где? — напрягся его собеседник.

— Вот, — Дойл достал из сапога ведьмин нож.

— Разве это оружие, — расхохотался усач. Его хохот подхватил его товарищ с копьём. — Вот насмешил. Ладно, имена у вас есть?

— Были, пока мы не начали святой путь. Теперь мы братья, — ответил ему Дойл.

— Хорошо, брат, ты тут за старшего?

— Нет, — коротко ответил Дойл. — Мой брат, — он кивнул в сторону Тренлина, — старший. Он решает, куда идти и что нам делать.

— Так почему со мной разговариваешь ты? — на лице лысого было полное замешательство.

— Потому что только я не давал обета молчания, — спокойно ответил Дойл.

— Во даёт! — хлопнул себе по бедру здоровяк. — А ты мне нравишься, парень. Ладно, берите вещи и подходите к огню.

— Но у него же нож? — возмутился Томми.

— Разве это нож? — удивился здоровяк. — Да таким и крысу не прирежешь, не то, что человека. Так, цараполка, — он отвернулся и зашагал к костру.

Дойл последовал за ним, быстро проскочив мимо караульного. Бен и Тренлин шли следом, таща свои сумки. В центре стоянки горел большой костёр, сверху напоминавший огромное огненное кольцо. Вокруг него скопилась целая толпа торговцев и их охранников, но оставалось ещё много свободного места.

— Ты кого это к нам привёл? — раздался голос из толпы.

— Паломники, — небрежно бросил лысый.

Он сел к огню и уставился в пламя. Рядом с ним было свободное место, и Дойл решил подсесть к нему.

— Я прошу прощения, но как ваше имя? — спросил он лысого.

— Я — Сеймур Каменный, — ответил тот, — глава этого сброда, — он окинул взглядом своих воинов.

— Вы назвали их сбродом, почему? Ведь у них есть оружие.

— Мало иметь оружие, надо ещё уметь им владеть. Да я один могу перебить всех своих ребят, — сплюнул он и добавил, — может не всех, но половину точно.

— А кем вы были, до того, как попасть сюда?

— Кем я был? Я был мастером над мечом у лорда Килдона, — выдохнул он.

— Так что же случилось? — спросил его Дойл.

Сеймур долго молчал, смотря на пляшущие языки пламени, а затем рассказал Дойлу свою историю:

— Не так давно я был рыцарем, уважаемым человеком. Я был старшим мастером у лорда и обучал других рыцарей воинскому искусству. И в один момент, мой ученик переплюнул меня. Он побил меня на глазах у лорда, опозорил и унизил. Лорд был выпивший и сказал, что "такому как мне не место у его ног". Он отобрал у меня титул и земли и отдал их побившему меня молокососу, — Сеймур сплюнул себе под ноги. — Ещё хотел привязать к позорному столбу и отхлестать розгами, но я успел бежать. С тех поря, и блуждаю по южному берегу Черты, набрал этих "воинов" и занимаюсь сопровождением караванов по всему югу, — он с шумом выдохнул. — И на север, в родные края, мне путь закрыт.

— Не уж то во всей империи не найдётся более достойного занятия, чем охранять торговцев?

— Да пытался я устроиться у других лордов, да вот только узнают они, кто я, так и открещиваются от меня. Да ещё и сдать грозятся лорду Килдону, за его милость.

— А легион? Там всегда нужны прекрасные воины, — не унимался Дойл.

— Тьфу, — сплюнул Сеймур, — какой ещё легион? И кем я там буду? Копейщиком? Я верховой, неплох с мечом и щитом, но на такое место в легионе можно не рассчитывать. Скажи мне, брат, ты ведь, был легионером?

— Да, было дело, — не стал врать ему Дойл.

— И часто ты видел всадников?

— В последние годы службы только телохранителей аристократии, — признался он.

— А какой уважающий себя генерал возьмёт очернённого рыцаря, хоть и отличного воина, в свою свиту?

— Тоже верно, — согласился с ним Дойл.

— Вот и выпал предо мной выбор: стать разбойником или наёмником, — Сеймур усмехнулся. — Но я поступил иначе: набрал этих балбесов, дал им в руки кое-какое оружие и обучаю их потихонечку. Хотя, толку мало. Вот ты, брат, хорош с мечом?

— Я поклялся не брать в руки оружия, — соврал Дойл.

— Это ты бабам заливать будишь. Я спрашиваю: ты умеешь обращаться с мечом? — Сеймур заглянул ему в глаза.

— Да, умею.

— И насколько хорошо?

— Не знаю насколько хорошо, но пока ещё жив, — витиевато ушёл от ответа Дойл.

— Ох, хитрец! — хлопнул его по плечу бывший рыцарь. — Если бы не твоя клятва, сейчас сразились бы мы с тобой на глазах у этих чудил! — Сеймур оглядел людей, сидящих вокруг костра. — Так, учебный бой для разминки.

— Сир, — обратился к нему Дойл.

— Прошу, не называй меня так, брат, — перебил его лысый.

— Сеймур, как я понимаю, вы направляетесь с севера на юг?

— Да, а что?

— По пути вам не попадались разбойники?

— Не, нет их там, дозоры не позволяют им вольничать. Я слышал, теперь и до Креста дорога чиста. Кто-то убил тех Шакалов, что караваны грабили.

— Да, действительно. А вы, с Шакалами не сталкивались? — спросил его Дойл.

— С Шакалами? Да брось ты. Они трусливые и не нападают, если численный перевес не в их пользу. А у меня ребят много. А теперь и вовсе нечего опасаться.

— Да, нечего, — подтвердил его слова Дойл.

— Ладно, брат, пойду, вздремну. Не скучай, — он встал, хлопнул Дойла по плечу и отправился в свой фургон.

Дойл посидел ещё чуть-чуть, подкидывая хворост в огонь, и отправился к друзьям. Им было намного скучнее в обществе болтливых людей, так как мнимый обет молчания не позволял им побеседовать хоть с кем-либо. Бен и Тренлин уже расстелили свои лежаки поближе к костру и развалились на них с закрытыми глазами. Дойл подкинул хвороста в огонь и лёг рядом с ними, расстелив свой лежак на оттаявшей от снега земле. Утром их разбудил громкий голос Сеймура:

— Давайте, шаг вперёд! Выпад! Вперёд! Выпад! Назад! Щит! Я сказал щит! — орал он, натаскивая своих никудышных бойцов. — Так,ещё раз! Кто ошибётся — учебный бой со мной! Вперёд! Выпад!

Дойл перестал его слушать, тренировочный процесс был ему до боли знаком. Он осмотрелся: вокруг лениво перемещались полусонные торговцы, каждый из которых неспешно брёл по своим делам. Дойл встал, поднял шкуру и стряхнул с неё налипшую грязь и траву. Он свернул свою постель в тугой моток и перетянул её полосками кожи. Затем достал краюху хлеба и принялся её жевать. Он перевёл взгляд на Сеймура как раз во время, чтобы заметить радостную улыбку на его лице.

— Вот! Ты! Да, да, ты, — он указал пальцем на одного из своих учеников, — балбес, подойди.

Парень отделился от группы и опасливо приблизился к Сеймуру Каменному.

— Ты туп, как баран, — заявил ему рыцарь, глядя прямо в глаза. — Может, тебе нужны личные занятия, а? Ну так давай, сразишься со мной! — Сеймур вытащил из-за пояса деревянный меч. — Давай, я готов! — он нацепил на руку щит.

Парень оглянулся на своих товарищей, но те лишь отводили глаза, боясь попасть под горячую руку сира. Он нерешительно посмотрел на Сеймура.

— Что? Ты что-то сказал? Ах да, у разбойников ведь, часто, нету щитов! — он стёр тыльной стороной ладони правой руки пот со лба и скинул с левой руки щит. — Так лучше?

Тот ничего не ответил, и тогда сир рявкнул ему:

— Нападай! Чего встал! Шаг вперёд и выпад!

Странно, но парень ожил. Он шагнул, прикрываясь щитом, и резко выкинул копьё, целясь в грудь Сеймура. Лысый рыцарь с невероятным проворством ушёл влево от летящей на него острой стали и схватился за древко левой рукой сразу за наконечником, сделал оборот и ударил нападающего на него парня рукоятью меча в голову. Тот выпустил копьё и свалился на истоптанный снег, прикрываясь щитом. Сеймур откинул копьё, подошёл к лежачему, и начал колотить своим мечом по его щиту.

— Запомни: противник без щита — не беззащитный противник. Противник без щита — проворный противник. Или безмозглый, это как повезёт, — он перестал дубасить парня и протянул ему руку. — Бери копьё, вставай в строй, и продолжим.

Парень послушался, поднял с земли своё оружие и присоединился к другим бойцам.

— Теперь разбейтесь на пары, переверните свои копья и попытайтесь свалить противника на землю, не убив его, а я за этим понаблюдаю, — сказал сир, и запихнул свой безобидный меч за пояс.

Он заметил, что Дойл внимательно наблюдает за ним, и подошёл к нему.

— Строго ты с ними, — сказал ему Дойл.

— А вдруг на нас всё же кто-то нападёт? — задал вопрос Сеймур. — Они полягут все, как один. Может из них хоть что-то толковое получится.

— Может и получиться, — согласился Дойл.

— Получится, — уже твёрдо повторил Сеймур. — Я и не из таких дуболомов воинов выращивал.

— Тогда я буду молиться за вас, — сказал ему Дойл.

— Брат, ты не думал отправиться на юг с нами? — предложил ему сир.

— Увы, наш путь лежит на север, — ответил ему Дойл. — И нам уже пора идти.

— Тогда удачной дороги, тебе и твоим братьям, — пожелал ему Сеймур.

— И вам того же, — ответил ему Дойл, пожал крепкую ладонь и подошёл к друзьям. — Готовы? — спросил он их. Те кивнули. — Тогда, в путь.

Они зашагали прочь от стоянки торговцев и вышли на дорогу, ведущую в Ардахолл. Спустя несколько часов пошёл сильный снег, застилая всё вокруг огромными хлопьями. Дойл посмотрел на небо, скрытое облаками, за которыми ласково светило солнце. "Ещё чуть-чуть и мы достигнем города, — подумал он. — Только бы удача не отвернулась".

Глава 18. Ардахолл

— Отвечай! — потребовал от него Бен.

— Что отвечать? — удивился Дойл.

— Почему мы надели робы?

— Если нас ищут, то будут искать в первую очередь вооружённых людей. А на безобидных побитых нищих никто не обратит внимания. Скажи мне, Бен, сколько паломников ты видел с тех пор, как мы вышли из леса?

— Я, ну, это… не знаю, я не обращал на них внимания, — проговорил парень.

— И я не знаю, но уверен, что мимо нас прошло не меньше десятка.

— А зачем ты сказал, что мы с Тренлином не говорим? — не унимался Бен.

— Тренлин и так всё время молчит…

— Я не молчу, я думаю, — обиделся тот, но Дойл пропустил его замечание мимо ушей.

— … а тебя так, за компанию. Не молчать же ему одному, в самом деле, — засмеялся он.

— Вот значит как! — обиделся Бен.

— Да успокойся ты, я так сказал, чтобы выглядеть натуральнее. Ведь настоящие паломники всё время молчат, а если говорят что, то это молитвы.

— Я знаю несколько молитв, — похвастался Бен.

— Вот в следующий раз и будешь молиться, пока всем уши не прожужжишь, — снова пошутил Дойл.

Бен надулся и отстал от него. Дойл был доволен наступившей тишине, ведь последние два дня Бен доставал его надоедливыми вопросами. Он шагал по выпавшему снегу и тот хрустел под ногами, словно говоря, что с каждым шагом они всё ближе к цели. Вчера им повезло: на пути попалась деревенька, и они смогли остановиться на ночлег в сарае. Но сегодня, похоже, придётся ночевать в чистом поле, куда ни глянь, вокруг раскинулись поля, и не было видно ни единого деревца. До заката оставалось совсем немного времени, и Дойл решил прибавить ходу. Но, когда солнце опустилось за горизонт, они так и не нашли приличного места и решили заночевать прямо в поле. От караула оказались ввиду отсутствия какой-либо опасности, и после короткого ужина они разлеглись по своим лежакам. Утром Дойла разбудил грубый толчок в плечо. Он открыл глаза и увидел над собой двух легионеров.

— О, живой, — улыбнулся один из них. — А ты говорил, что они сдохли.

— Да, странно. Эй, доходяга, вставай! — приказал Дойлу второй.

Дойл поднялся и оказался выше их обоих почти на ладонь. Похоже, этот факт задел более дерзкого легионера и он с силой ударил Дойла кулаком в живот. Дойл согнулся и упал на колено. Бен и Тренлин попытались встать, но их прижал к земле первый легионер, наставив на них острое копьё.

— Вот так и стой, — посмотрел на него сверху легионер.

Дойл отдышался и огляделся. Саженях в тридцати, на дороге стояли ещё восемь всадников. "А вот и дозорные появились", — понял Дойл.

— Слышь, пёс, говори, где ваши дружки, — вновь приказал ему дозорный.

— Я… я не понимаю, о чём вы, — взмолился Дойл.

— Где твои дружки-разбойники? — повторил легионер.

— Мы паломники, мы мирные, — ответил ему Дойл.

— Хорош заливать! — легионер ударил его носком сапога по бедру. — Где изменники?

— Что? Я не знаю… Мы совершаем святой путь…

Дозорный вытащил свой меч и приставил его к горлу Дойла.

— Сейчас ты умрёшь, — прошипел он.

— Притормози, Эрик, — обратился к нему его товарищ. — Ты же видишь, какие из них разбойники? Трое плешивых доходяг, у которых даже на нормальный ночлег денег нет. Убери меч, а то ребята беспокоятся.

Легионер с мечом обернулся и посмотрел на остальных, после чего спрятал оружие в ножнах. Он плюнул на Дойла и произнёс:

— Моя воля — всех вас перебил бы. От вас все проблемы, вся грязь, все беспорядки. Проклятые нищие, — с этими словами он пнул Дойла в грудь, и Дойл, потеряв равновесие, полетел в снег. — Пошли, — сказал он своему напарнику, и они зашагали к остальным дозорным.

Дойл проводил их взглядом и осмелился встать только тогда, когда они скрылись из виду. Он потёр ушибы и покрутился из стороны в сторону, разминая тело. Бен с сожалением поглядывал на него, а Тренлин предпочёл отмолчаться. Когда они собрались и вышли на дорогу, Дойл решил заговорить:

— Вот мы и встретили наш первый дозор.

— Да уж, лучше бы и не встречали, — подметил Бен.

— Куда катится этот мир? Уже и дозоры следует бояться. И ещё неизвестно кого сильней: их или разбойников. Ищут врага там, где его нет и что самое интересное, находят.

— Дойл, а они сильно тебя? — спросил Бен.

— Да… — отмахнулся он. — Бывало и похуже, — он вспомнил свою разборку с магом. — Короче, если случиться какая подобная ситуация, поступаем так же. Унижаемся, пресмыкаемся, терпим удары и молимся, ясно?

— Куда ж яснее, — ответил Бен, вспоминая копьё у горла.

— Хорошо ещё, что они решили не копаться у нас в сумках.

— Точно, там же костюм Рорика! — дошло до Бена.

— Да, тогда бы нас точно зажарили на медленном огне. С этого момента ведём себя как трусливые крысы, — объявил Дойл. — Да, до Ардахолла недалеко осталось.

— Откуда ты знаешь? — спросил Бен.

— Ты что, ослеп, парень? — спросил его Тренлин.

— А что? Ух… — выдохнул Бен.

Впереди замаячил целый палаточный городок. Подойдя ближе, они рассмотрели мельтешащих туда-сюда людей, снующих между палатками, шатрами, телегами и обозами. Местный перевалочный пункт. Здесь продают свой товар те, кто является нежелательным гостем в самом городе. Здесь можно купить даже запрещённый товар, такой, как чумной табак или дымное вино. Купцы, торговцы, менялы, контрабандисты, воры, пройдохи — кого тут только не было. И за всем этим следят имперские дозорные. В этом лагере их было человек сорок, не меньше. "Вот она где, кормушка, — понял Дойл. — А те, небось, озлобленные были, что их отсюда попросили". Дойл постарался поскорее проскочить это место, боясь снова попасть под горячую руку. Мимо него проходили целые караваны, гружённые всем, чем только можно было торговать. Ткани, пряности, иноземное оружие, заморские яства — чего здесь только не было. Среди толп народа его взлгяд зацепился за двух чёрных людей. Дойл протёр глаза, а когда их раскрыл, то больше их не видел. Когда он ещё служил империи, то вычитал из книг, что мир населяет множество разных людей. Есть белые, такие, как он сам; жёлтые — жители юга, с глазами-щёлочками; бронзовые — терманцы, он-то их повидал вдоволь и чёрные, словно самая тёмная ночь. Про последних он думал, что это выдумки, но теперь он своими глазами увидел двоих из них, увидел, и тут же потерял среди сотен суетящихся людей.

Мимо них проплывали огромные шатры, сшитые из необъятных кусков ткани либо из шкур, в которых явно восседали самые влиятельные люди этого странного поселения. Входы в них охраняли могучего сложения телохранители, и тёмный цвет их лиц выдавал в них терманцев, возможно, лучших воинов-одиночек во всём мире. "Подумать только! Враги империи в центре самой империи, вооружённые и никому не нужные!", — поразился увиденному Дойл. Охранники прочёсывали подозрительными взглядами всех, кто проходил мимо них, но на троих бродяг никто не обратил внимания и они без проблем прошли прямо перед их носом. Они стали призраками, невидимками там, где они были, и чем больше было вокруг людей, тем меньше на них обращали внимания. Так они и пересекли это спонтанно появившееся поселение. За их спинами скрылся гомон вечно кричащих торговцев, и вновь их окружила тишина и чистейшая белизна свежевыпавшего снега. Поля медленно перетекали в холмы и вскоре, взобравшись на очередную вершину, перед ними замаячили туманные силуэты Ардахолла.

Великий город был окружён высокой стеной, утыканной башнями, под которой была целая россыпь бедняцких хибар. До горизонта на запад тянулись пахотные поля, с востока город окружала река, а из-за огромной стены виднелись ещё более громадные башни. Двенадцать остроконечных принадлежали храму; ещё несколько близко стоящих, но не таких высоких, были замком лорда; две больших круглых — это две крепости: Южная и Западная, а с нескольких высоких и тонких явно высматривали начинающиеся пожары. Но во всём этом высоком великолепии явно выделялась одна башня — чёрная, похожая на гигантский острый обломок каменного угля, с огромным белым мраморным пятном на самом верху. Эта башня несла символ Империи Когена — яркая звезда на чёрном небе — герб Старой империи. Имераторский путь подходил к городу с востока, перемахивая через реку огромным каменным мостом, и уходил на запад, прикрываемый одноимённой крепостью. И хоть город каменной махиной занимал всё пространство впереди, до него ещё было очень далеко.

"Полдня пути", — прикинул Дойл. Сто тысяч человек, живущих в городе и на его окраинах. По сравнению с ним Южный Крест был невзрачной деревушкой, даже погибшая Талия казалась жалким, бедным подобием на город. Дойл обернулся и увидел удивление на лице Бена. Он как завороженный смотрел на огромные башни, царапающие небо. А вот вид Тренлина заставил его посмеяться: лесной охотник, в жизни не видевший ничего подобного, от удивления разинул рот и вылупил глаза.

По дороге им всё чаще и чаще попадались путники, караваны и просто искатели приключений. Дозорные ездили туда-сюда верхом на лошадях, следя за порядком, а крестьяне слонялись без дела, отдыхая от летнего труда. К вечеру они подошли к началу бедняцкого района, да и решили здесь заночевать, найдя какую-то захудалую ночлежку. Назвать это заведение постоялым двором, или трактиром, у Дойла не поворачивался язык. Сняв комнату за пару грошей, они решили не заказывать еду у хозяина, боясь подхватить какую-нибудь заразу, а поужинать прямо в комнате. Подперев дверь изнутри, и закрыв ставни, они принялись готовиться ко сну.

— Завтра войдём в город. Там найдём трактир понеприметнее, и понаблюдаем несколько дней за архивом, — сказал друзьям Дойл.

— А что дальше? — поинтересовался Бен.

— А дальше мы узнаем, куда отправился Кай, и проследуем за ним, — ответил Дойл. — А теперь спать, — он задул лучину, лёг и укутался в одеяло.

Дойл сидел на зелёной поляне, которую окружал причудливый лес. За его спиной росло странное дерево, каких Дойл никогда прежде не видел. Его раскидистые ветви укрывали Дойла от яркого солнца, отбрасывая на землю непроницаемую тень. Он встал, огляделся и заметил между деревьями застывших людей. Не мёртвых. Живых. Дойл медленно направился к одному из них, но как только вышел из тени, солнце ослепило его. Прикрываясь рукой, он побрёл к ближайшему человеку. Тот стоял не шевелясь, и Дойл посмотрел ему в лицо, но его очертания были размыты, словно смытая водой краска с полотна художника. Что-то знакомое было в этой мазне, заменяющей его лицо, но кто это Дойл не смог разобрать. Просто мужчина без лица. Он отошёл от первого и подошёл ко второму человеку. Тоже мужчина, одетый в кольчугу и стандартный шлем легионера. И тоже без лица. Следующим человеком была женщина. С лицом её была та же беда, но в этот раз Дойл решил задержаться. Он помахал рукой перед её расплывшимися глазами, потряс за плечи и дотронулся до смазанного лица. Плоть поддалась легко, словно мягкая глина, но женщина так и не пошевелилась. Тогда Дойл углубился в лес и побрёл между деревьями, обходя стоящих людей, не пытаясь привести их в чувство, но стараясь понять, кто встречается ему на пути. Но сколько бы людей он не встретил, так никого и не смог узнать, хотя все они были до боли знакомы. Тогда он забросил бессмысленное брожение среди деревьев, и решил вернуться на поляну. Стоило ему развернуться, как он оказался на опушке в том месте, откуда зашёл в лес. Дойл вышел из лесу и его снова ослепили яркие лучи. Он прикрылся рукой, но это не помогло: перед его глазами зависли белые круги, застилая собой весь обзор. Когда же он дошёл до тени и смог протереть глаза, то вместо странного дерева его встретил дуб-переросток с огромным дуплом, завешанным шкурами. Он огляделся: теперь вокруг стоял привычный ему лес с привычными деревьями, а за огромным деревом журчал ручеёк. Дойл подошёл к дубу и хотел войти внутрь, как вдруг шкуры раздвинулись и на пороге застыла Дочь Воронов. Она положила свою маленькую ладошку ему на грудь и прошептала:

— Добро пожаловать домой.

— Но это не мой дом, а твой, — ответил ей Дойл.

— Уже не мой, — произнесла ведьма.

— Что это за люди? — спросил её Дойл.

— Твои знакомые, но ты их ещё не знаешь, — в своём стиле ответила Шайла.

— Опять ты за своё. Что-то тут не так, — задумался Дойл. — Ты говоришь… нормально, — вдруг понял Дойл.

— Как это "нормально"? — удивилась ведьма.

— Ну, без своих, этих, песнопений, — пояснил он.

— Я учусь. У меня получается? — поинтересовалась у него Шайла.

— Да, даже очень.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Ты почти дошёл, Дойл. Будь осторожен, — с этими словами ведьма вдруг обратилась в стаю чёрных воронов и метнулась вверх, в небо, осыпав Дойла целой кучей перьев.

Дойл задрал голову и увидел удаляющихся птиц. Краа! Крааа!! Слышал он их крики. Но стая удалялась, а крики становились громче. "Ничего не понимаю", — подумал Дойл и проснулся.

Из-за окна слышалось уже знакомое карканье. Он подошёл к окну, открыл ставни и посмотрел на улицу. На крыше, прямо над его окном сидел здоровенный ворон и каркал во всю свою глотку.

— Привет, — поздоровался с ним Дойл.

— Кра! — ответил ему ворон, уставившись на него своими чёрными глазами.

— Ладно, не ругайся, — попросил его Дойл и затворил ставни.

На улице уже светало, и он решил больше не ложиться спать, а достал точильный камень и принялся править ножик, подаренный ведьмой. Он отложил это занятие только после того, как его друзья проснулись. Наточив лезвие до невероятной остроты, он стёр с него грязь и отрезал кусочек от чёрствого хлеба. Нож без особого труда разрезал краюху, и Дойл кинул кусок Тренлину. Тренлин же, в свою очередь, достал из своей сумки солонину и передал её Бену.

Позавтракав, они покинули эту ночлежку и двинулись к городским воротам. Идя сквозь трущобы, Дойл стал замечать, что чем ближе он подходили к стене, тем богаче и больше становились дома, и даже начали появляться трёхэтажные особняки. И вот они, наконец, добрались до городских ворот. Огромные, дубовые створки казались маленькими дверцами на фоне гигантской арки, больше напоминающей крепость. Две башни стояли по обе стороны от створок, и каждая была усеяна бойницами, позволявшими вести огонь по всем направлениям по эту сторону стены. Над самими воротами имелись несколько желобов, позволявшие заливать атакующих кипящим маслом, или ещё какой убийственной гадостью. К тому же над каждой башней виднелся деревянный механизм. "Скорее всего какая-нибудь метательная машина. Отсюда не разобрать", — подумал Дойл. У самих ворот стояли стражники, облачённые в длинную кольчугу, достающую до колен. В руках они держали щиты и вооружены были копьями, не такими, как у легионеров, а с очень маленькими стальными наконечниками. Их головы прикрывали остроконечные шлемы, а тяжёлые тёплые плащи надёжно защищали спины от наступивших холодов. Без каких-либо проблем Дойл прошёл мимо них, глядя себе под ноги, и перед ним открылась внутренняя часть города. Мощёные улочки, каменные дома не ниже второго этажа и никакой вони, присущёй другим городам. Ардахолл был построен таким образом, что в каждом доме имелась хотя бы одна уборная, отводившая нечистоты в закрытые канавы. В центре мощёной улицы можно было легко разглядеть выложенную плитами дорожку, выделяющуюся из общей массы камней. Это и была канализация. Дважды в месяц её вскрывали и люди, обычно самые нищие, прочищали её лопатами, вдыхая в этот момент все прелести своей работы. Подобная система была во всех великих городах, включая столицу. Нечистоты выводились за город, а что с ними происходило дальше — этот вопрос не особо интересовал горожан.

Улица была забита народом, и Дойл сразу свернул в сторону от главной дороги. Они прошли по узким улочкам вдоль стены, ища какой-нибудь трактир подешевле, и в итоге попали в какой-то тупик, где и нашли искомое здание. Народ здесь ходил в давно не стиранных, потрёпанных обносках, имея нездоровый серый цвет кожи. Грязные оборванцы с сальными волосами — вот как можно было вкратце описать этих людей. Чем они жили, можно было только догадываться. Дойл зашёл в трактир и направился к хозяину, идя по скрипучему полу. Трактирщик, в отличие от местных, был крепко сложен, носил более-менее чистую одежду и вообще выглядел довольным. А за его спиной, подтверждая правоту хозяина в любом споре, в край стола был вогнан тесак. Подойдя к нему, Дойл спросил, есть ли свободные комнаты.

— Шестьдесят медяков, и комната ваша, — ответил заросший щетиной трактирщик.

— Вот, держи, — кинул он несколько серебряных монет хозяину. — На неделю вперёд.

— Ваша на первом этаже, первая налево, — показал в сторону коридора трактирщик.

Дойл подошёл к своей двери и зашёл внутрь. Дверь не закрывалась на замок, зато с другой стороны был прибит тяжёлый засов. Его встретила серая унылая комната, без окон, с покосившимися кроватями, на которых лежали дырявые матрасы. На полу валялась солома, а в углу сидела здоровенная крыса. Дойл зашёл и кинул на одну из кроватей свою сумку. Шум спугнул зверька и тот бросился к двери, чуть не сбив с ног опешившего Бена, пытаясь скрыться и найти себе новоё тихое местечко. Дойл нашёл лучину, вышел из комнаты и зажёг её о горящий в коридоре светильник. Вернувшись в комнату, он заметил, что пол покрывает толстый слой пыли и по углам развешана паутина. Дойл решил не рисковать и не заказывать и здесь ничего съестного, дабы потом не мучиться животом. Перекусив своими запасами, Дойл решил пройтись по городу, взяв с собой Бена и оставив Тренлина сторожить их поклажу. Они вышли на главную улицу тем же путём, что и пришли сюда и двинулись к центру города. Заметив оружейную лавку, Дойл свернул к ней и зашёл внутрь. Хозяин косо взглянул на новых покупателей, видя в какую одежду были наряжены эти посетители. Дойл обратился к нему:

— Мне нужен нож.

— Какой тебе нож? Ты на себя посмотри, оборванец. Пошёл прочь!

— Я вам не грубил, и вы не грубите мне впредь. Хоть меня и прикрывает эта ряса, это не значит, что у меня исчезли кулаки, — спокойно ответил ему Дойл. — А теперь покажи мне свои ножи, — он полез в потайной карман и достал один золотой.

— Так бы сразу, — не в силах отвести взгляда от монеты, произнёс торговец. — Вот, уважаемый, смотрите, мои лучшие ножи, — он показал на закреплённое на стойке оружие. — Вот этот семьдесят серебряных, эти — девяносто, а вот этот, с рукоятью из кости — золотой и тридцать серебряков.

— Дай мне первый, — сказал ему Дойл.

Хозяин снял со стойки нож и протянул его Дойлу. Дойл подержал нож в одной руке, затем перекинул его в другую, повертел и протянул Бену.

— Попробуй, — сказал он.

— Я? — удивился Бен, обхватывая рукоять. — Вроде ничего, — он покрутил его в руке.

— Берём, — сказал Дойл, кидая торговцу золотой.

— Может ещё чего, — поинтересовался тот, проверяя золото на зуб.

— Да, впредь будь вежливее с людьми, — ответил ему Дойл и забрал свою сдачу. — Пойдём, — позвал он Бена.

Выйдя за порог, Бен спросил его:

— А не дорого мы отдали за нож?

— Вполне приемлемо, — ответил Дойл.

— А почему мне?

— Ты один без ножа, а остановились мы в месте, как лучше выразиться, опасном. Ты сам видел, какие там люди ходят.

— Куда теперь пойдём?

— Посмотрим на архив.

И они направились к громадной чёрной башне. Идти пришлось долго: пару раз улица была перекрыта из-за беспорядков, и им пришлось искать пути обхода в узких переулках, плутая в лабиринтах серых стен, но, в конце концов, они вышли к архиву. Огромное здание стояло в одиночестве, окружённое со всех сторон широкими улицами. Оно было таким огромным, что создавалось впечатление, что именно оно не даёт небесам свалиться на землю. Чёрные камни, рассечённые под всеми мыслимыми углами белыми полосами снега, запорошившими все уступы и выступы стен, резко выделялись на фоне серых домишек с коричневыми крышами, покрытыми глиняной черепицей. Архив был словно высечен из чёрной скалы, и поверить в то, что его создателем был давно канувший в лету безумный зодчий, было невероятно сложно. Почему безумный? Просто нормальный человек никогда не сможет сотворить ничего подобного. Даже спустя столько лет, со дня прекращения своего существования, Старая империя продолжала удивлять своими чудесами. Вокруг архива были посажены деревья, а увешанный гобеленами главный вход охраняли двое стражников. Дойл и Бен медленно обошли исполинскую башню, осматривая её со всех сторон, а затем вернулись в свой трактир. Зайдя в свою комнату, Дойл обратился к друзьям:

— Завтра утром я покину вас. Я найду постоялый двор, расположенный ближе к архиву, а послезавтра я зайду к ним в гости. Ваша задача такова: за эти два дня вы должны будете обойти западные и восточные ворота, а так же закупить провизию. Ходите только в робах, приобретите себе и мне зимнюю одежду, которой у нас нет. Я вернусь сюда вечером второго дня и мы должны будем в спешке покинуть город, — Дойл подумал и добавил, — будьте осторожны, держите ножи при себе. Если я не вернусь до полуночи, уходите без меня.

— Куда ж мы пойдём? — спросил его Тренлин.

— Куда угодно, только подальше отсюда, — ответил ему Дойл. — А теперь, давайте спать. Я возьму с собой костюм, нож и… всё. Остальное оставлю здесь.

Дойл задвинул засов и на всякий случай подпёр дверь стулом и лёг на свою кровать. Он не стал раздеваться, ведь его постель была больше похожа на кучу мусора. Сон долго не приходил к нему, то мешали снующие туда-сюда люди, то шуршание крыс, а под конец и вовсе началась драка, шум от которой, наверное, слышали все жители этого тупика. Проснулся он позже всех, а когда поднялся, стал выкладывать из своей сумки ненужные вещи. Собравшись, он вышел из трактира и направился к главной улице. Сегодня он решил, что хватит носить серую робу паломника, и поверх стёганого нательника накинул кожаный плащ, прикрыв голову капюшоном. Выйдя на главную улицу, он направился к центру города. Вскоре он нашёл то, что искал: огромный постоялый двор, со своей конюшней, колодцем и кузнецом. Дойл зашёл внутрь и поразился богатству этого дома. Трактир совмещал в себе сразу несколько функций: здесь была и харчевня, и спальни, и комнатки для важных переговоров, и женщины, предлагавшие свою любовь за деньги. Он подошёл к хозяину и спросил, сколько стоит одиночная комната.

— Восемьдесят серебряков, — ответил ему хозяин. — Самая дешёвая.

Дойл удивился цене, но виду не подал.

— Хорошо, — ответил он и достал пару золотых. Это вам за два дня, и приготовьте что-нибудь поесть, — он отдал деньги трактирщику.

— Вот, ваш ключ, — протянул тот Дойлу гнутую железку. — Ступайте за ней, она покажет вашу комнату, — хозяин указал на девочку, появившуюся за спиной Дойла.

Дойл проследовал за ней на третий этаж, и они остановились у двери в самом дальнем углу.

— Вот ваша комната, располагайтесь, — пропищала тоненьким голоском девочка заученную фразу. — Уборная на первом этаже. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне или к моему хозяину, — она коротко поклонилась и ушла, не дожидаясь ответа.

Дойл вставил ключ в скважину и провернул, как учил Вирнор. Дверь открылась, и он оказался внутри маленькой комнатки. В ней была кровать с чистым хлопковым бельём, шкаф, маленький столик со стулом, а на стене висели картина, представляющая взору полуобнажённую купающуюся девушку, и полированное блюдо, исполнявшее роль зеркала. Дойл открыл окно и увидел, что вид из его номера выходит прямо на чёрное остроконечное здание архива. "Ещё одно напоминание о завтрашнем дне", — подумал он. Он запихнул свою сумку с бордовыми одеждами под кровать, закрыл комнату и пошёл вниз. Пообедав, Дойл вышел на улицу и зашагал к архиву. По пути ему попалась ещё одна оружейная лавка, и он зашёл в неё. Вышел он, пряча в карман новенькие ножны для своего ножа. Пройдясь вокруг архива, Дойл ещё раз осмотрел здание, а когда начало темнеть, вернулся на постоялый двор. Как он заметил, в конюшне прибавилось лошадей, а кузнец стучал не переставая, честно отрабатывая своё жалование. Дойл не стал ужинать, а поднялся в свой номер и запер дверь изнутри. Он посмотрел в окно, прямо на чёрную уродливую башню. Он взглянул на свою улицу и заметил марширующий патруль в свете многочисленных фонарей. Больше на улице не было никого. Тревога нарастала в нем каждую минуту, и он решил закрыть ставни, чтобы не видеть ни этого здания, ни стражи под окнами. Дойл разделся и лёг в постель. И хоть его окружил аромат чистого белья, сон всё равно долго не приходил к нему. Но ближе к середине ночи он уснул, измученный своими мыслями.

Глава 19. Чёрное здание, чёрное дело

Свет пробивался сквозь закрытые ставни, находя мельчайшие щели, в подогнанных друг к другу досках. Дойл глядел на закрытое окно, а рядом с ним на кровати лежал бордовый костюм исполнителя воли Его Светлейшества. Прошло уже около половины дня, а Дойл всё никак не мог решиться примерить этот костюм. Но вот он собрался с духом, встал и… вышел из комнаты, не забыв прикрыть лежащую одежду одеялом. Дойл спустился вниз и подозвал к себе девочку-прислугу.

— Мне надо помыться, — сказал он коротко.

— Пойдёмте, — позвала его девочка за собой, и они спустились вниз, на первый этаж. Девочка отвела его в комнату рядом с уборной, где стояла настоящая медная ванная. — С вас двадцать серебряных, — сказала она Дойлу, посмотрев на него.

— Хорошо, наполняйте её, я только за деньгами схожу.

Дойл принёс монеты и отдал их девочке. Ванна уже была до краёв налита горячей водой и от неё исходили пары благовоний. Девочка вышла из комнаты и задёрнула за собой занавеску. Дойл скинул с себя одежду и погрузился в горячую воду, чьи излишки с шумом выплеснулись на покрытый гладкой каменной плиткой пол. Вода с маслами расслабляла, и он чуть не заснул, но всё же справился с мимолётной слабостью, взял себя в руки и начал мыться. Его лицо, тело, руки и ноги очищались от грязи, и он взял со столика отполированное блюдо и посмотрел на своё отражение. "Если все исполнители такие, как Рорик, меня убьют на месте", — решил Дойл, разглядывая своё изуродованное лицо. Его щёки успели обрасти небольшой щетиной, и на голове был короткий ёжик жёстких волос, а шрам из красного стал практически телесного цвета и уже не был таким бугристым, как раньше. Дойл поднялся на ноги, облил себя из ковшика, смывая последние разводы грязи, и вышел из ванны. Он обтёрся полотенцем, которую оставила ему девочка, и облачился в свою одежду. Вся помывка заняла у него довольно много времени, и Дойл поспешил в свою комнату, ведь уже настала пора выходить из этого заведения на улицу. Он скинул с себя старую одежду и облачился в бордовый костюм. Штаны были чуть коротковаты, а кафтан немного сковывал движения, зато берет был в самую пору. Дойл надел сапоги и перчатки и стал выглядеть намного лучше. Затем он достал богато украшенный медальон и повесил его на шею, спрятав под одеждой. Отряхнув и немного разгладив помятый костюм, он вышел за дверь и спустился вниз по лестнице.

Он не ожидал, что его новый костюм произведёт такое впечатление на скучающих внизу дам. Они подбежали к нему и обступили со всех сторон, приговаривая: "Ох, какой мужчина! Пойдём со мной, мне так одиноко!". Дойл пытался увернуться от их навязчивых приставаний, но в итоге ему пришлось применить силу и растолкать надоедливых дам. Он вышел на улицу и поправил свой плащ, стараясь скрыть как можно больше своего наряда от излишних взглядов, и примкнул к шедшей к центру города толпе. Дойл всё ближе и ближе подходил к чёрному зданию и просто не мог не заметить нарастающее волнение в толпе, собравшейся на дороге, ведущей к центру города. Вскоре его продвижение практически остановилось, и он с трудом протискивался вперёд, расталкивая стоящих вокруг людей. Дойл слышал проклятия в свой адрес, но не останавливался, лишь извинялся, стараясь не нарываться на неприятности. Порвать свой бесценный костюм, полученный с таким трудом, ему ой как не хотелось! Он прижался к зданию и пошёл вдоль стены, где было посвободнее, и вскоре сумел добраться до широкой улицы, на противоположной стороне которой стоял архив. Толпу сдерживали ощетинившиеся копьями стражники, не подпускающие ни на шаг столпившихся горожан. Дойл еле протиснулся сквозь сплочённые ряды и увидел перед своим носом остриё копья.

— Назад! Ещё шаг и попробуешь его на вкус! — рявкнул на него стражник.

— Опусти копьё, — спокойно проговорил Дойл.

— Я сказал назад! — припугнул его копьём стражник, чуть не выколов Дойлу глаз.

— Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, стражник? — спросил его Дойл. Тот удивился его дерзости, но копья не склонил. — Опусти оружие и отойди с моего пути, — с этими словами он показал стражнику медальон.

Стражник взглянул на блестящее украшение и поспешил в сторону, пропуская Дойла. Было похоже, что на него большее впечатление произвела манера общения Дойла, чем этот медальон. Дойл прошёл мимо него, не удостоив того взгляда, и направился к входу в архив. У дверей ему преградили дорогу ещё двое стражников, но, увидев на его шее медальон, в спешке отошли с пути важной персоны. Похоже, эти двое уже сталкивались с людьми его нынешней должности. Дойл вошёл в здание и за ним закрыли дверь. Старые чёрные камни теперь были вокруг него, и их освещали редкие светильники. Вдоль стен кое-где были развешаны выцветшие гобелены, да покрытые пылью щиты. Он прошёл по длинному коридору, заглядывая в комнаты слева и справа. Те были завалены каким-то хламом, и живых людей не было видно. Дойл шёл дальше, завернул налево и поднялся по лестнице. На втором этаже он попытался войти в единственную дверь, огромную, тяжёлую, но та оказалась запертой. Поднявшись на третий этаж, на лестничной площадке он встретил ещё двух стражников, дежуривших у запертых дверей. Увидев его медальон, они беспрекословно расступились, открыв перед ним обе створки. Дойл вошёл в помещение, и за его спиной захлопнулись двери. Впереди простирался такой же длинный коридор, и слева, как и этажом ниже, была одна единственная дверь, а справа, почти под самым потолком виднелись узкие длинные окна, днём неплохо освещавшие мрачное помещение, но ночью совершенно бесполезные. Дойл толкнул эту дверь, та поддалась, и он шагнул внутрь, вступив на скрипучий деревянный пол, и попал в огромный зал, заставленный высоченными полками с книгами, свитками и другими пергаментами. Прямо напротив входа находился массивный дубовый стол, заваленный книжками и различным барахлом, а за столом сидел человек, переписывающий какую-то рукопись. Две масляные лампы освещали его рабочее место, и хоть в этом зале окна были большими, толку сейчас от них не было совершенно никакого, так как на улице заметно потемнело, а далёкие всполохи факелов лишь раздражали глаза, привыкшие к полумраку. Писчий отвлёкся от своей работы, услышав скрип двери, и уставился на вошедшего Дойла. Он протёр глаза и, рассмотрев блестящий медальон, чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— З-здравствуйте, господин исполнитель, — поздоровался он с Дойлом, натягивая на лицо фальшивую улыбку.

— Добрый вечер, — ответил ему Дойл. — Мне можно пройти? — и, не дожидаясь ответа, он подошёл к столу.

— Да, да, конечно, проходите, — запоздало ответил писчий. — Что привело вас в наш архив в такой час? — с опаской спросил он.

— Неотложные государственные дела. Я могу присесть?

— Да, конечно, — выскочил из за стола писчий, и подбежал к окну, где стоял ещё один стул. — Прошу, присаживайтесь, — поставил он стул рядом с Дойлом.

— Прошу простить меня за моё невежество, меня зовут Барни Гловер, — назвал он первое имя, пришедшее в голову, — а как ваше имя, уважаемый? — спросил его Дойл.

— Я — архивариус Адам Шарли, старший архивариус на этом этаже.

— То есть, вы хотите сказать, что здесь есть и другие служащие, и я мог ошибиться, обратившись к вам? — спросил его Дойл.

— Да, то есть, нет, — ответил ему архивариус, — здесь я один, но вы могли ошибиться этажом. Что привело вас сюда?

— Воля Его Светлейшества, — ответил ему Дойл.

— Простите, меня за глупость, но, какая именно воля? — спросил его Адам.

— Император желает проверить назначение одного человека, его имя — Цириус Кай, генерал Имперского легиона, герой битвы при Талии. Я желаю узнать его новое назначение и проведать генерала на новом месте.

— Вы не ошиблись, господин исполнитель. Я найду вам требуемые документы.

Дойл встал со стула и подошёл к окну. Он посмотрел на улицу и заметил, что толпа оттеснила стражников ближе к башне и начала разжигать посреди улицы костры, бросая туда всё, что горит.

— Хорошо, надеюсь, у вас здесь с порядком лучше, чем в городе. Я сильно тороплюсь, и вы, будьте добры, поторопитесь.

Архивариус побежал внутрь зала, оставив Дойла наедине с самим собой. Дойл заметил, что люди на улице, ворвавшись в чей-то дом, начали выкидывать из окон мебель. Стулья и лавочки стали отличным топливом для костров, а стражники ещё сильнее отступили к башне, отгоняемые обезумившими бунтарями. Горящие доски летели в них беспрерывно, и им приходилось держать оборону, прикрываясь щитами. Дойл довольно долго наблюдал за противостоянием двух сторон, но тут его отвлёк голос архивариуса.

— Вот, я нашёл, — тяжело дыша, подбежал он к своему рабочему месту.

Дойл отвернулся от окна и подошёл к столу, за которым уже сидел Адам и перебирал хрупкие листы пергамента.

— Позвольте мне, — попросил его Дойл, протягивая руку к бумагам.

— Да, конечно, — ответил ему архивариус и отдал документы.

Дойл начал осторожно перелистывать различные указы, внимательно просматривая каждый из них. Прошло приличное количество времени, прежде чем Адам вновь подал голос:

— Простите меня, исполнитель, но могу я узнать, откуда у человека вашей профессии появился этот шрам?

Дойл отвлёкся от изучения документов и уставился на Адама.

— Этот шрам есть заслуга перед империей, благодаря которой я и занимаю эту должность, — вперив взгляд в глаза архивариуса, ответил Дойл, и продолжил чтение указов.

— Но, как я знаю, люди, занимающие эту должность, никогда не участвовали в боях. Я и раньше встречался с исполнителями, но никто из них не упоминал ни о каких битвах или сражениях, в которых участвовали. Даже о драках никто ничего не говорил.

Дойл снова перевёл на него взгляд.

— Я вас не понимаю, архивариус, что вы хотите мне этим сказать?

— Ничего, господин исполнитель. Просто я впервые сталкиваюсь с человеком вашей профессии, имеющим такой… — Адам немного замялся, — сильный внутренний стержень. Вы, наверное, пережили много такого, о чём и простому легионеру приходилось только слышать.

— Моё прошлое я предпочитаю оставить при себе, — он перевёл взгляд с Адама на пергаменты. "Что-то многовато он задаёт вопросов, этот архивариус", — подумал про себя Дойл.

— Господин исполнитель, прошу прощения, но я растерялся с вашим неожиданным визитом и совсем забыл про свою непосредственную обязанность, — Адам отодвинул в стороны масляные лампы и достал из-под кучи бумаг толстую книгу. — Вот, прошу, распишитесь.

Эти слова, словно ледяные иглы, пронзили душу Дойла. Архивариус открыл книгу на нужной странице, развернул её и пододвинул к Дойлу. Дойл заглянул на распахнутые страницы и его надежда, что там следует поставить какую-нибудь галочку, обернулась прахом. Книга была расчерчена на несколько столбцов и в каждом из них была своя информация о посетившем архив человеке. В первом время и дата, во втором полное имя человека, в третьем его должность, а в четвёртом цель визита. И, конечно же, индивидуальная подпись посетителя. Похоже, архивариус заметил нервозность Дойла и решил поторопить его:

— Вот, чернила и перо, — пододвинул он баночку Дойлу.

— Да, один момент, — ответил ему Дойл и прикрылся пергаментами, скрывая свои действия от Адама за широкими листами.

Краем глаза он успел заметить, как архивариус медленно потянулся к маленькому медному гонгу, стоящему на самом краю стола. Дойл отпустил бумаги правой рукой и полез ей в рукав левой. Он нащупал деревянную рукоять ножа, привязанного ремешками к руке, слегка вытащил его, взялся покрепче и с невероятной скоростью махнул перед собой. Указы разлетелись в разные стороны, и крутящиеся в воздухе листы оросило кровью. Адам зажал горло рукой, которой тянулся к гонгу, но острый нож глубоко рассёк шею невинному человеку, не оставляя ему никакого шанса на жизнь. "Надеюсь, ты видишь, ведьма, как я несу твоё слово!" — закипел от ярости Дойл, смотря в охваченные ужасом глаза Адама. Архивариус поднялся со стула и упал, сметая со стола всё, что попадалось ему под руку. Дойл смотрел на последние мгновения жизни убитого им человека, на его подрагивающее тело и кровь, стремительно заливающую пол вокруг его головы.

Масло из опрокинутой лампы воспламенилось, и огонь начал быстро охватывать разбросанные вокруг бумаги и книги. Наделанный шум привлёк к себе внимание стражников и Дойл, услышав топот их ног, еле успел прижаться к стене, рядом с дверью. Та отворилась, и в помещение ворвались два вооружённых человека, стоявшие на страже у входа на этот этаж. Один застыл у двери, а второй подбежал к горящему огню и стал топать ногами по пламени, пытаясь сбить огонь. Дойл подкрался к стражнику, застывшему в замешательстве, и вонзил ему нож по самую рукоять в незащищённую шею. Шум падающего тела привлёк внимание второго стражника, и он обернулся как раз вовремя, чтобы защититься от внезапного удара Дойла. Он отбил его удар лёгким щитом и попытался нанести ответный копьём, но Дойл был слишком близок к нему, и его удар пришёлся в пустоту. Увернувшись от копья, Дойл ударил стражника кулаком левой руки в нос. Стражник отшатнулся, и Дойл снова ударил его ножом. Ловким движением он обошёл щит и вогнал нож в руку. Лезвие прошмыгнуло под короткий рукав кольчуги и нащупало плоть. Дойл почувствовал, как оно упёрлось в твёрдую кость, и по пальцам заструилась липкая кровь. Стражник заорал от боли, бросил бесполезное копьё и попытался оттолкнуть от себя Дойла. Но Дойл лишь крепче вцепился в него. Не вытаскивая ножа из руки противника, он попытался повалить того на пол. Закружившись в смертельном танце, он и не заметил, как вместе они переместились к окну. Мутные стёкла разбились под ударом схватившихся противников, и Дойл, прижимая к себе стражника, понёсся вниз. Он свалился на каменную улицу, прямо на стражника. Тот застонал, приняв основной удар и Дойл, придя в себя после падения, вонзил свой нож в шею противника и провернул клинок. Он оторвал взгляд от мертвеца и увидел, что на него обращены взгляды всех стражников и замершей в ожидании чего-то толпы. Что делать дальше он не знал: весь его продуманный план полетел к чертям. Но тут раздался дикий крик, за ним другой и вся толпа взревела и ринулась на стражников. Вид крови подтолкнул возбуждённых людей к действиям и Дойл, вскочив на ноги, слился с порывом обезумевших людей. Он знал, что если пойдёт против потока людских масс, его, скорее всего, забьют палками или просто затопчут. Народ сметал немногочисленных стражников, не обращая на потери своих, тех, кому не повезло наткнуться на острое копьё, и когда рывок толпы стал утихать, Дойл начал пробираться к зданиям на другойстороне улицы. Укрывшись под стеной дома, он укутался в плащ и спрятал в рукав нож. Где-то у башни раздались крики, и Дойл поспешил поскорее убраться из этого места.

Он осторожно пробирался сквозь толпу, стараясь никого не спровоцировать на драку. Но, чем дальше он отходил от здания архива, тем свободнее становился его путь. Вскоре он заметил, что сильно хромает на левую ногу, хотя боли не чувствовал. Похоже, при падении он неудачно приземлился и ушиб колено. Народ не обращал на него никакого внимания, здесь не было такого накала страстей, как там. Дойл обернулся и увидел, что из окон третьего этажа башни вырываются языки пламени. "Что-то я переборщил, — подумал он. — Ладно, пока они разберутся, что к чему мы уже будем далеко отсюда".

Дойл завернул на постоялый двор, где проживал отдельно от друзей, и увидел испуганные лица дам, которые ещё совсем недавно льстились к нему. Он как можно быстрее проковылял мимо них и поднялся на свой этаж, закрылся в комнате и только теперь понял, почему люди так взирали на него. Смотря на себя в подобие зеркала, он увидел, что весь был заляпан пятнами крови: вся его одежда, берет, плащ, даже на лице засохли багровые капельки. Дойл стал судорожно снимать с себя ненавистную одежду, пытаясь поскорее избавиться от неё, будто бы сняв её, он снимет себя и ответственность за убийство архивариуса. Переодевшись в свой серый и неприметный обыденный наряд, он смотал в кучу костюм исполнителя и завернул его в кожаный плащ. Выскочив за дверь, он как можно скорее спустился вниз. Его новое появление снова повергло собравшихся в молчание и он, проходя мимо камина, бросил в огонь тюк с одеждой. На секунду задержавшись, он сорвал с шеи блестящий медальон, который чуть не унёс с собой, и выкинул его в разгорающееся пламя.

Выйдя с постоялого двора, Дойл споткнулся и полетел со ступенек крыльца на мощёный двор. Удар о камни оказался ощутимым и Дойл, скребя пальцами по заледенелым булыжникам, отполз к стене здания. Он зачерпнул чистого снега и протёр сперва руки, а затем и лицо, соскребая засохшую кровь со своей кожи. Затем он поднялся и поковылял в сторону трактира, где остановились его друзья. Он шёл, цепляясь за стены домов, и на него никто не обращал никакого внимания, ведь для них он был таким же побитым жизнью бедняком, как и тысячи других жителей великого города. Найдя тот тупик, Дойл зашёл внутрь знакомого здания и направился к тесной каморке. Друзья подхватили его в дверях и затащили в комнату, притворив за собой дверь.

— Что там произошло? — спросил его взволнованный Тренлин.

— Да, — махнул рукой Дойл, — убил несколько человек, вывалился из окна третьего этажа и стал причиной бунта. А так всё в порядке.

— Ужас, — выдохнул охотник, — хоть живой от-туда выбрался.

— Нам пора убираться отсюда, вы всё купили? — спросил их Дойл.

— Всё, но куда ты пойдёшь с такой ногой? — не унимался Тренлин.

— Трен, — Дойл обхватил его за шею и притянул к себе поближе, заглянул в глаза охотнику, и произнёс, — меня видел каждый пёс Ардахолла, когда я вынимал свой нож из шеи стражника. Так что, собираемся и валим из этого города, пока за нами не пришли.

Эти слова произвели должное впечатление на охотника и он, не мешкая, подал Дойлу новую тёплую одежду. Дойл переоделся, туго перемотал колено и закинул новую сумку себе через плечо. Толстый плащ из волчьей шкуры здорово преображал его вид и, опираясь о плечо Тренлина, они вышли на улицу.

— Куда? — спросил его Бен.

— На восток, — коротко ответил Дойл.

— Давайте за мной, — повёл их Бен по узким улочкам.

Они вышли на центральную улицу в другом месте, гораздо ближе к центру города, и их чуть не растоптали всадники. Они промчались быстрой рысью, спеша в центр города, и сбивая на своём пути зазевавшихся пешеходов.

— Что там такое творится? — с интересом спросил Бен.

— Говорю же, бунт, — отозвался Дойл, держась за Тренлина. — Давай, веди, пока стража занята.

И Бен повёл их всё теми же узенькими улицами, в некоторые из которых можно было протиснуться только боком. Дойл уже потерял направление движения в ночи, когда они вышли недалеко от восточных ворот. Эти врата были такими же здоровенными, как и южные, но за ними виднелся каменный мост, за которым на том берегу темнели очертания бедняцких трущоб. Нога Дойла болела настолько сильно, что он уже не мог поставить её на землю и их бегство из города значительно замедлилось. У ворот уже собралась толпа, и стражники задерживали всякого, кто вызывал у них малейшее подозрение. Бен вёл их сквозь толпу скопившихся людей, кто-то проклинал их, пытавшихся пройти без очереди, а другие же в открытую угрожали. Но вот они оказались в первом ряду, и Бен вышел вперёд.

— Стоять! — рявкнул на него стражник, нацеливаясь на него копьём.

— Выпустите нас из этого проклятого города! — в ответ наорал на него Бен.

— Ты вообще кто такой? — спросил его стражник.

— Мы путники, не более чем два дня здесь, — ответил парень. — И из-за вашего проклятого города один наш человек успел пострадать!

— Куда он свалился по-пьяни? — злобствовал стражник.

— Его сбил ваш всадник и проскакал ему по ноге! Его колено раздроблено! Теперь он не скоро ещё сможет ходить без посторонней помощи!

— Так почему бы вам не подлечиться внутри?

— В городе, в котором вот-вот случиться неладное?! — вопросом на вопрос ответил ему Бен. — Нет уж, мы хотим быть отсюда как можно дальше.

— Ладно, проваливайте, мне уже тошно от вас! — он отступил в сторону.

И как только Дойл прошёл мимо него он услышал гневное: "Стоять!". Дойл обернулся и понял, что этот крик был предназначен не им. Кто-то пытался силой прорваться сквозь ряд стражников, и получил древком копья в живот. Дойл отвернулся и поковылял через мост, практически вплотную подходивший к городским воротам. Ещё полночи они шагали мимо крестьянских халуп, растёкшимся вдоль Пути на противоположном берегу реки, пока не повстречались с караваном, идущим на восток. После непродолжительных переговоров и длительных убеждений, что они не опасны, товарищи купили себе три места в телеге. Ближе к утру, сидя в скрипучей повозке, они поехали на восходящее солнце, на встречу со своим командиром, ставшим для них врагом.

Глава 20. Теперь двое

В его колене поселился огонь, который сжигал ногу изнутри. Любое движение причиняло чудовищную боль, и Дойл стонал каждый раз, когда колесо телеги наезжало на выбитый из дороги камень и подпрыгивало, сотрясая всю повозку. Телега была крытой и неплохо защищала от капризов погоды, но не такой большой и удобной как фургон, в котором они путешествовали прежде. А на улице вот уже вторые сутки бушевала метель. Снег начал падать в ту ночь, когда они покинули Ардахолл, и его неторопливое падение со временем переросло в сущее наказание. Сильные порывы ветра поднимали целые стены из снега и видны были только телеги спереди и сзади. Остальное укрывалось за белой мельтешащей пеленой. Было неясно, как в таких условиях караван ещё не сбился с пути, ведь всё вокруг превратилось в сплошное белое поле.

Дойл посмотрел на свою левую ногу. Сапог был снят и он решил, посильнее затянуть повязку. Он осторожно закатал штанину, стараясь не касаться ноги, и начал аккуратно разматывать перетягивающую колено длинную тряпицу. Каждое его движение отдавалось лёгкой дрожью в ноге, которая переходила на всё тело. Он отмотал последний виток вокруг ноги, и его охватило чувство усталости, когда кровь вновь смогла свободно циркулировать по разбитой конечности. Дойл посмотрел на своё распухшее синее колено и решил, что пора вновь его замотать. Он попытался перевязать ногу ещё туже, чем было до этого, но очередной скачок колеса заставил его врасплох. Колено подпрыгнуло и ударило его по руке, а затем с силой врезалось в борт телеги. Острая боль была настолько сильна, что у Дойла перехватило дыхание, потемнело в глазах и его затошнило. Он перестал ощущать, где верх, а где низ и завалился набок, пытаясь придержать повреждённую ногу и защитить её от дальнейших ударов. Какое-то время он лежал без движения, стараясь сохранить остатки сил, а когда караван замер, он еле смог выговорить одно слово:

— Пить…

— Что? — переспросил Бен, а Тренлин уже тянулся к нему с бурдюком.

Он приподнял голову Дойлу, приставил горлышко ко рту и наклонил бурдюк. Холодная вода потекла по губам и проникла в рот, смачивая пересохшую глотку. Дойл закашлялся и отвернул голову, а затем погрузился в темноту.

"Всё, приехали, — слышал он чей-то голос, — пока буря не стихнет…", — голос рассеялся вдали, и вновь его поглотила тьма. "Нет, не жилец, может Анка что и сделает", — расслышал слова Дойл, вернувшись из забытья. Голос был незнаком, а может, это он не мог узнать знакомый голос. Дойл попытался раскрыть глаза и у него получилось. Перед его взором возник расплывающийся мир, а над ним мельтешили какие-то люди. Один человек поднял руку к своему рту, а затем приложил эту руку к его ноге. Ужасная боль разошлась по его телу, и он услышал старческий голос. "Жив ещё, — произнесла старуха. — Ещё немного и он уже не очнулся бы", — расслышал Дойл, теряя сознание. "Вот, пей", — произнёс всё тот же голос, когда Дойл вновь обрёл способность хоть немного понимать, что происходит вокруг. Он глотнул какой-то горькой жижи, и у него не было сил, чтобы её выплюнуть. Так что он проглотил её и вернулся в своё уже ставшее привычным состояние беспамятства.

Дойл слышал однотонный глухой стук. Как будто кто-то стучал деревянной ложкой по деревянной плошке. Он с трудом разлепил глаза и увидел, что находится в тёплом доме. Весь потолок был увешан высушенными травами и веточками. Он повернул голову и заприметил старуху, стоящую к нему спиной и что-то энергично делающая руками. "Хватит шуметь", — хотел сказать Дойл, но с его губ не сорвалось даже звука. Старуха, как будто услышав его мысли, повернулась к нему и улыбнулась.

— Проснулся, милочек, — пролепетала она и подбежала к Дойлу. — Вот, попей, — она протянула Дойлу плошку с мутной жидкостью.

Дойл отхлебнул и поперхнулся. Откашляв горькую жидкость, он задал старушке вопрос:

— Кто ты?

— Я бабушка Анка, — ответила старушка.

— А где я?

— Ты у меня дома.

Дойл осмотрелся. На всех столиках, тумбочках и полочках стояли горшки, плошки и другие ёмкости. По стенам были развешаны высушенные части животных, из которых он смог узнать лишь заячьи лапки, волчьи уши да лисьи хвосты. Хватало здесь и сморщенных внутренностей. Он обернулся к бабушке и повторил свой первый вопрос:

— Кто ты?

— Я же уже сказала: я бабушка Анка, знахарка и целительница, — она посмотрела вокруг и засмеялась. — Ты, наверное, решил, что я ведьма?

Дойл кивнул.

— Не бойся, я не ведьма. Я лишь использую то, чем наградила нас природа: травы, грибы да животинку.

— Я и не боюсь. Ты спасла меня, — сказал Дойл. — Спасибо.

— Ох, и намучалась я с тобой! Тебя ко мне еле живым принесли друзья твои.

— Мои друзья. Где они?

— Да придут скоро. Я их на ключик послала, за водицей. А, вон, уже идут, — она посмотрела в маленькое мутное окошко. — А тебе лежать надобно, понял? Ещё неделю не вставать.

Дойл промолчал, не в силах спорить с властной старушкой. Скоро скрипнула дверь и в дом вошли Бен и Тренлин. Увидев его, Бен улыбнулся, а вот на лице охотника явно были смешанные чувства. Бен подбежал к нему и присел на корточки:

— Дойл! Ты как?

— Жив, здоров, готов к приключениям, — попытался улыбнуться Дойл, но поймав взгляд Тренлина, улыбка сама сошла с его лица.

— Хорошо, — ответил Бен. — А то Анка сказала, что тебе ещё неделю тут валяться.

— Да, наверное, придётся полежать.

— Ты как? — спросил его с порога Тренлин, закончив шептаться со старухой.

— В порядке, — ответил ему Дойл. Охотник махнул ему рукой и вышел за дверь вслед за Анкой.

— Что это с ним? — спросил Бена Дойл.

— Да, тут такое дело… В общем, пока ты валялся, ты много чего наговорил. И про принца, что придёт, и про мага без рук, и про архивариуса, тонущего в крови.

— Я… убил его, — прошептал Дойл, не в силах посмотреть в глаза Бену.

— Я это уже понял. И не только я.

— Тренлин, — произнёс Дойл.

— Да, Тренлин. Для него твоё признание стало настоящим потрясением. Он очень сильно переживает, Дойл.

— А ты? — спросил Дойл парня.

— Да, со мной всё нормально. Я и сам так поступил бы, оказавшись на твоём месте, — он немного подумал и добавил, — наверное.

— Да уж. Кто-нибудь ещё знает об этом? — спросил Дойл.

— Да, бабушка Анка, — ответил Бен. — Но ей, похоже, всё равно. Я говорил с ней как-то на эту тему, так она сказала, что ты человек хороший. А хороший человек без серьёзной причины не стал бы убивать всех направо и налево.

— Странная какая-то, эта Анка, — вслух прошептал Дойл. — Как вы её нашли?

— Ну, мы сперва пошли к лекарю, а тот сказал, что ты уже труп. Только дышишь ещё. Мы давай его упрашивать помочь, а он говорит, идите, мол, к Анке, она любит таких. Мы и пошли.

— А она что?

— А она как увидела тебя, так и сказала, что не в ноге дело, а внутри тебя смерть кроется. Ну, в общем, в кишках дело, там ты что-то повредил себе. И давай тебе припарки ставить да мазями мазать. Поила гадостью какой то, от её запаха все мыши из дома сбежали.

— А сколько мы здесь?

— Уже неделю.

— Что это за город? — не унимался Дойл.

— Да не город это, так, городок, сотни полторы домов. Сосновый Бор называется. Здесь сосны растут, как ты мог догадаться. Корабельные.

— Как далеко мы отъехали?

— Вёрст сто, может чуть больше. Тут такая метель началась, когда ты сознание потерял, на улицу выйдешь — тут же снегом заметает, и назад дорогу не найдёшь. Вчера вон только, двоих путников на Пути нашли еле живыми. Караванщики сказали, что пока не прояснится, дальше не пойдут. А как только прояснилось, их как ветром сдуло. Про нас тут же забыли и деньги не вернули.

— Из Ардахолла новости какие доходили?

— Говорят, бунт там случился, но сумели его подавить. Кровью. Много горожан вздёрнули после этого, ещё больших в колодки заковали и на морозе оставили. Тех, кого поймали и тех, кто попал под горячую руку.

— Вовремя мы оттуда сбежали, — Дойл попытался приподняться, — а то бы и нас загребли, — он сел и внутри его тела проснулась ноющая боль.

— Анка сказала тебе лежать, — напомнил ему Бен, на что Дойл только махнул рукой. — Ты выяснил, что хотел?

— Да, — ответил Дойл.

— И куда теперь лежит наш путь?

— На восток. В Эстабон.

Но услышал скрип двери, и в дом вошла старуха. Одного взгляда было достаточно, чтобы Бен понял, что он провёл с Дойлом достаточно времени.

— Я ещё подойду, — напоследок сказал он Дойлу и вышмыгнул за дверь.

— Ну как себя чувствуешь? — спросила она.

— Терпимо.

— Тебе лежать надо и пить отвары, — Анка начала перебирать сухие травы, разбросанный по столу, время от времени покидывая какой-нибудь пучок в котелок. У некоторых она отрезала листики или бутоны, и Дойл обратил внимание на её нож. Старуха заметила его взгляд и произнесла:

— Да верну я тебе его, — улыбнулась она. — Хороший ножик у тебя, острый. А мои все тупые.

— Давайте я вам наточу ножи. Мне всё равно делать нечего.

— Наточишь, — согласилась она. — И лисичку вырежешь на рукояти.

— Какую ещё лисичку? — спросил Дойл.

— Такую же, так на твоём, — посмотрела на него Анка. — Или ты не видел?

— Нет, не видел, — растерялся Дойл.

Бабушка Анка встала с табурета и подошла к нему с ножом.

— Вот же, смотри, — показала она Дойлу его же нож. На рукояти были вырезаны линии, но сколько Дойл не смотрел на них и до этого, никакой лисы он не видел.

— Здесь только линии и всё, — посмотрел он на Анку.

— А ты воображение включи! Лезвие — это хвост, вот задние лапы, вот передние, а это голова. Правда, со временем рисунок немного стёрся, и мне пришлось его подправить, — улыбнулась она.

Дойл проследил за движением её пальцев по рукояти ножа и тут действительно увидел, как линии образуют какую-то странную фигуру, лишь издалека напоминающую животное.

— Лисичка, — усмехнулся он. — Прости, бабушка, но не вырежу я тебе такой лисички. Не резчик я.

— Жаль. Давненько я не видела таких рисунков.

— А что в нём особенного? — спросил Дойл.

— Да, такие рисунки наносили на своё оружие исконные жители этих краёв. Северные племена, если не ошибаюсь.

— Но ведь их давно всех перебили?

— Перебить перебили, а вот оружие, как видишь, осталось. Береги этот нож, — сказала ему Анка, положив клинок рядом с Дойлом.

Дойл смотрел на лежащий нож и не мог отвести от него глаз. Анка ушла в другую комнату, но вскоре вернулась, держа в руке кружку с горячим, дурно пахнущим варевом.

— Выпей, — протянула она напиток Дойлу. Дойл отхлебнул маленький глоточек, и его чуть не вырвало от отвратительного вкуса зелья. — Давай, не стесняйся, до дна, — Анка запрокинула кружку и влила горячее зелье в рот Дойлу. Он закашлялся, поперхнувшись вонючей жижей, и на его глазах выступили слёзы. — Вку-у-усно! — потрепала она за щёку бедного Дойла. — А теперь ложись спать.

Дойл послушался старушку и с головой укутался под одеялом. Его тошнило от вкуса и запаха выпитого, и он решил притвориться спящим, дабы старуха не впихнула в него ещё какой-нибудь дряни. К его удивлению он проснулся утром, не заметив, как заснул. Жуткий голод крутил его живот, и Дойл попытался встать и найти чего-нибудь съестного. Он откинул одеяло и увидел, что был полностью раздетым. Из соседней комнаты донёсся шум, и Дойл быстренько прикрылся, как раз вовремя, потому что в комнату вошла бабушка.

— Проснулся? — спросила она. — Есть хочешь?

Дойл лишь кивнул в ответ.

— Хорошо, быстро на поправку идёшь, — её голос был очень довольным. — Потерпи чуток, сейчас кашу доварю.

Дойл приподнялся, чтобы сесть и опёрся спиной о стену. Он посмотрел в мутное оконце, затянутое животным пузырём, но разглядеть, что твориться на улице у него не получилось. Через несколько минут вернулась старушка, держа в одной руке плошку с кашей, а в другой очередной отвар.

— На, сперва выпей, — протянула она кружку. Дойл взял её и опрокинул одним махом, стараясь как можно быстрее расправиться с зельем. К его удивлению вкус у отвара был очень приятным. — Теперь ешь, — она вручила ему плошку.

Дойл уставился на еду — её цвет был зелёным. Он взял ложку и перемешал кашу. Среди зелёной массы попадались тёмные бесформенные сгустки. Дойл заверил себя, что это как походная каша, только ещё с грибами и съел первую ложку. На вкус она была даже очень ничего, и Дойл продолжил есть. Портили всё только тёмные сгустки, имеющие горький привкус и липнущие к зубам. Всё это время старуха не сводила с него глаз. Когда Дойл доел, она забрала у него тарелку и отнесла её в другую комнату. Вскоре она вернулась, неся ножи.

— Вот тебе работёнка, — положила она с десяток ножей на тумбочку, рядом с Дойлом. Туда же легли и несколько точильных камней.

— Бабушка, а где моя одежда? — спросил её Дойл.

— Неужто ты собрался уйти? — строго спросила его старуха.

— Нет, что вы, просто у меня есть свой камень, к которому я привык.

— А, это, сейчас принесу, — сказала она и ушла.

Дойл дождался, когда она принесёт его вещи и достал из кармашка небольшой, но удобный камень. Он расстелил тряпку у себя на коленях и принялся точить ножи. Так и стали проходить у него дни. Он ел и точил, точил и ел, пил и ел, точил и пил. Иногда к нему заходил Бен, Тренлин тоже показывался, но реже и общаться не стремился. К концу недели Дойл начал вставать с постели и потихоньку ходить. Получалось на удивление плохо, так как его левая нога всё время подгибалась и до сих пор болела, а каждое падение отражалось глухой болью в глубине тела. Все ножи уже были доведены до совершенства и Дойл перешёл к топорам, а после топоров к серпам. Уже минуло полторы недели, как они прибыли в Сосновый Бор, когда Дойл, наконец, смог выйти на улицу.

За порогом его встретило яркое зимнее солнце, слепящее глаза. Недалеко от себя он увидел Бена, колющего дрова. Бен тоже заметил его, бросил своё занятие и подошёл к Дойлу.

— Я смотрю, ты уже на ногах, — к нему обратился парень, посматривая на костыль.

— Да, готов прыгать весь день, — отозвался Дойл. — Анка сказала, что скоро смогу выкинуть эту деревяшку, — он покосился на костыль.

— Ага, точно. Растопить из неё печь, — улыбнулся Бен.

— А где Тренлин?

— Трен, он, в общем, нашёл себе семью, походу, — чуть замялся Бен.

— Семью? — удивился Дойл.

— Ну да, семью. Мать с дочкой. Их кормилец на войне сгинул, а про Тренлина ты и сам знаешь. Вот они и сблизились.

— Да уж, — только и смог вымолвить Дойл. — Он на меня ещё дуется?

— Как тебе сказать, я говорил с ним на эту тему. Он тебя, конечно, не поддерживает, но и врагом не считает. Я сказал бы, что он тебе больше друг, чем враг, вот.

— Хорошо, — задумался он. — Ладно, Бен, вернусь-ка я в дом, на первый раз достаточно нагулялся.

— Давай, — махнул ему рукой Бен и пошёл дальше махать топором.

Сев на кровать, Дойл прокрутил в голове то, что узнал. Терять Тренлина ему не хотелось, но и заставить пойти его с собой он не мог. Всё-таки, отправляясь с ними в поход, им двигала другая идея. Это он и Бен, а точнее только он хотел поквитаться с Каем. А у Тренлина нет никакой вражды к генералу. "Похоже, мне следует признать, что я не вправе распоряжаться судьбами друзей, — подумал Дойл. — Если Тренлин решил, что здесь его поиски заканчиваются, значит, так тому и быть". Он глубоко вздохнул и взял в руки серп. Дойл снова начал водить по нему камнем, бессмысленно затачивая и так острое, словно бритва брадобрея, лезвие.

Шли дни, и Дойл уже мог без опаски опираться на свою больную ногу. Каждый день он подвешивал мешочек с камнями к ноге и сидя разгибал ногу, разрабатывая сустав. Нога болела, но и результат упражнения был заметен. Спустя три недели, как они оказались тут, он вышел на улицу, оставив костыль в доме. Первый месяц зимы подходил к концу и волнение Дойла всё больше и больше нарастало. Он боялся, что придя в Эстабон, не застанет Кая в городе. И вот, наконец, ему выпал шанс продолжить путь на восток: в Сосновый Бор заглянул большой караван и Дойл, недолго думая, поспешил на улицу, встретиться с его главой.

— Добрый вечер, меня зовут Дойл, — обратился он к торговцу.

— Тюдор Донни, — протянул ему руку бородатый торговец. — Вы пришли ко мне с просьбой? — неожиданно спросил он Дойла.

— Да, — чуть замешкавшись, подтвердил Дойл. — Вы направляетесь в Эстабон?

— Да, а что вы хотели? А, наверное, передать любовное письмо какой-нибудь горожанке? — засмеялся Тюдор.

— Не совсем, — улыбнулся Дойл. — Передать себя какой-нибудь горожанке. У вас будет два-три свободных места в телеге?

— Это, смотря, сколько у вас с собой серебра, — ответил торговец.

— Серебра хватит, ну так как?

— Будет. Так два или три? — спросил он.

— Пока ещё не знаю.

— В общем, мы выдвигаемся завтра утром, с первыми лучами. Так что, на обдумывание у вас есть целая ночь. А теперь извините, мне надо отдохнуть, — он пожал руку Дойлу и залез в огромный обоз, запряжённый двумя волосатыми быками.

Дойл посмотрел ему вслед и огляделся, ища Тренлина. Охотника он так и не нашёл, зато на глаза ему попался Бен. Он подозвал к себе парня и попросил найти Тренлина. Вскоре, прогуливаясь вокруг дома старухи, Дойл заметил своих друзей, шагающих к нему.

— Привет, Дойл, — пробурчал Тренлин.

— Здравствуй, — ответил ему Дойл. — Завтра утром мы продолжим путь на восток. Если кто-то хочет остаться, прошу, скажите мне сейчас.

— Я еду, — без промедления подтвердил своё участие Бен.

— Дойл, — начал охотник, — я знаю, сколько ты для нас сделал. Я помню, как ты спас мне жизнь, получив свой шрам. Но, я остаюсь. Прости.

— Тебе не зачем просить прощения. Ты ушёл из деревни по своей воле и со своей целью…

— Да не было у меня никакой цели, — оборвал его Тренлин.

— Зато теперь есть. Я знаю, что ты нашёл в этом городке и я не смею отбирать этого у тебя, — Дойл полез в кошель и достал несколько золотых. — Вот, возьми. Тебе на первое время хватит, может и лук себе какой прикупишь.

— Спасибо, Дойл, — ответил Тренлин, посмотрев ему в глаза. — Я пошёл бы с вами, но теперь не могу, — он опустил глаза.

— Да расслабься ты, — хлопнул его по плечу Дойл. — Ещё свидимся.

— Да… — слова Тренлина перебил детский голосок, зовущий его.

— Давай, иди, тебя уже заждались, — Дойл похлопал друга по плечу, поторапливая его.

Тренлин повернулся и пошёл к девочке. Он взял её за руку и повёл домой.

— Жалко, — услышал он голос Бена.

— У него своя судьба, у тебя своя. И у меня своя. Иди, собирай вещи, завтра с первыми лучами выезжаем.

Дойл вернулся в дом и тоже начал собираться.

— Что это ты зашевелился? — спросила его Анка.

— Завтра утром мы уезжаем. Спасибо тебе за всё, бабушка, — Дойл обнял её и полез в кошель. — Вот, я могу отблагодарить тебя денежкой, — он протянул Анке три золотых.

— Убери, — отмахнулась старушка. — Я не из-за денег тебя выхаживала.

Дойл сжал в руке золото.

— Мне интересно было, смогу ли я спасти тебя, или нет. Смогла, — довольная, улыбнулась она.

Дойл ещё раз обнял старушку и поблагодарил её. В ответ бабушка потянулась за каким-то пучком травы, сорвала его и сунула Дойлу.

— Вот, возьми. Распаривай её каждый вечер в горячей воде, затем жуй, но не глотай. Когда пережуёшь, приложи травку к ноге и замотай покрепче. Так и ложись спать.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарил её Дойл.

— Ну, ладно, собирайся. Не буду тебе мешать.

Собравшись, он лёг спать, и проснулся с первыми петухами, незадолго до рассвета. Дойл оделся, перекусил оставленным ему с вечера хлебом, перекинул сумку через плечо и вышел на улицу. У каравана его ждал Бен, а рядом с ним стоял Тренлин. Дойл подошёл к ним.

— Передумал? — спросил он охотника.

— Нет, — покачал головой тот. — Пришёл проводить, — он замер, а потом резко обнял Дойла. — Береги себя, Дойл. И Бена береги.

— И ты себя береги, — ответил немного опешивший Дойл.

К такому урагану чувств от замкнутого охотника он не был готов. Тренлин отпустил его и обнял Бена.

— Ну, всё, вам пора, а то уедут, — произнёс он. — Давайте, лезьте в телегу, а то я за вами ещё увяжусь, — Тренлин улыбнулся сквозь бороду.

Дойл пожал ему руку и полез внутрь телеги. Он обернулся и увидел на пороге дома Анку, машущую ему рукой. Дойл помахал ей в ответ и закрыл шторку. Телега тронулась в путь, замыкая караван. За ними было только двое всадников из защитников. А впереди, утаптывая снег, тащились могучие быки, таща за собой огромный обоз. Дойл полез в карман и достал кошель. Монет оставалось совсем немного, а это означало, что найдя Кая, им надо будет спешить. Пятнадцать золотых осталось у него на руках, не считая мелочи. И он ни сколько не жалел о тех пяти, что оставил под перевёрнутой плошкой в доме у бабушки Анки.

Глава 21. Великий город

Эстабон вырос на их пути, нависая над окрестными полями и рощами. Город-на-холмах — так иногда называли Эстабон путешественники. Огромный, защищенный от мира чёрными стенами, он был третьим по размеру среди городов империи, уступая только столице и Малиссе — восточной твердыне. Дойл не раз слышал легенду, что стены Эстабона самые высокие во всей империи, но, побывав однажды в Кроне Аккарии, он понял, что это миф. Выше стен столицы нет ни у одного города, но, даже не смотря на это, Эстабон обладал поистине исполинскими защитными сооружениями. Высоченные башни клинками врезались в землю, и казалось, будто никто и ничто не способны взять ощетинившийся укреплениями город. Сами стены были немного наклонены внутрь, что делало их более устойчивыми от обстрела камнями. Снести стену или башню было не под силу никому. Неприступность городу добавляло ещё то, что он стоял на высоте и любой штурм был обречён заранее.

Из-за стен города виднелись несколько башен. Толстые и круглые, по центру, принадлежали замку господина, а длинные и острые, видневшиеся правее, — Эстабонской библиотеке, необъятной кладези знаний. Были и другие, принадлежащие чародеям, астрономам, знати и другим владельцам, но все они не представляли большого интереса. А вокруг города, куда ни глянь, виднелись бедняцкие хижины, занимавшие все свободное от леса пространство, что делало его схожим с Ардахоллом. По ту сторону от города простирались поля, уходившие далеко на восток, по которым летом лениво бродили в высокой степной траве огромные стада, наверное, самые многочисленные во всей империи. Каждые два года стада перегоняли на новый участок земли, а отдохнувшую почву вспахивали и засаживали. Так что, город славился богатыми урожаями, да и в мясе недостатка не испытывал, исторически занимая лидирующее место экспортёра пищевой продукции. На севере простиралось озеро, замёрзшее и занесённое снегом, как говорят, самое большое озеро к югу от Черты — крупнейшей реки империи. Слеза Сандарры — так его назвали далёкие предки в незапамятные времена.

— Всё, приехали, — сказал Дойл Бену, когда караван остановился.

Через пару минут они вылезли из телеги и к ним подошёл Тюдор.

— Ну, вот мы и прибыли, — обратился он к Дойлу.

— Да, вот, возьмите, — Дойл протянул торговцу деньги. — Спасибо, — сказал он, когда караванщик пересчитал серебро.

— Всегда приятно иметь дело с честными людьми, — улыбнулся торговец, пожал им руки и был таков.

— Куда далее? — спросил его Бен, когда они отошли от каравана.

— Найдём какую-нибудь ночлежку, переночуем там, а завтра проникнем за городские стены.

Блуждание по местным трущобам было довольно утомительным. Здания располагалось без порядка, и отыскать приличное заведение в этом хаосе было довольно проблематично. Дома стояли кучками, разделённые деревьями и связанные между собой паутиной дорожек. В итоге они нашли трактир, двухэтажное уродливое здание, второй этаж которого нависал над землёй, скрывая в тени окна первого этажа. Внутри здание оказались немногим лучше, чем снаружи. Казалось, что серый цвет и невзрачные тона захватили власть в этом доме. Дойл снял комнату на двоих на день и поднялся на второй этаж. Вид из окна открывался на север, на бескрайнее замёрзшее озеро, и справа виднелась только часть городской стены. До вечера они просидели в комнате, а когда снизу послышались громкие голоса, то решили спуститься и послушать новости. Вдвоём они сели за большой стол с краю, рядом с бородатым толстым торговцем, расплёскивающим своё пиво по всему столу.

— Да я говорю вам, этот тип раскроил ему череп с одного удара! — врезал он кружкой по столу, выпучив глаза. — Вот так раз — и всё, готов!

— Да что ты там несёшь! Вы слышали его — с одного удара! — ткнул в него пальцем другой выпивоха. — Никто не может убить Красного Пса.

— Да я вот этими глазами видел, — настаивал на своём бородач. — Бум! И шар оказался в его голове!

— Ага, так я тебе и поверил! — ехидно улыбнулся третий собутыльник.

— Вот, никто мне не верит… — обиделся бородач и осушил свою кружку. — А это правда… Он — охотник на людей, и он нагнал свою жертву.

— Пха-ха-ха! — загоготали его товарищи. — Охотник за головами! Да такие запрещены во всей империи.

— Значит, уже разрешены, — проворчал бородач. — И нет больше Пса.

Дойл с интересом наблюдал за их разговором. "Красный Пёс. Неужели из волка я превратился в собаку?" — спросил он себя, а вслух задал вопрос бородачу:

— А кто такой, этот Пёс?

— Пёс? Ты не знаешь?

— Впервые слышу. И почему вокруг него такой шум?

— Интересно? Тогда поставь мне кружку, и я расскажу, — улыбнулся бородач.

— Хорошо, — Дойл поймал взгляд прислуги и подозвал девушку взмахом руки. Он заказал кружку хорошего эля и обратился к торговцу. — Но если ты начнёшь юлить, клянусь богами, я затолкаю эту кружку тебе в глотку вслед за пивом.

Торговец нахмурился, смотря на кружку, до краёв наполненную пенным напитком, но, после долгого размышления, не выдержал и сделал большой глоток.

— Теперь рассказывай.

— В общем, Красный Пёс — дезертир. Говорят, бежал из легиона, прирезал мага по пути и вообще, занимается нечистыми делами. Точнее, занимался. Империя за его голову неплохую цену назначила, вот за ним стали охотиться все поголовно, — бородач хлебнул эля. — Марко Сияющее Сердце, так звали того охотника. Я слышал, его имперские агенты завербовали, волею самого императора! — он поднял указательный палец вверх. — Терманец.

— Что? — недоверчиво взглянул на него Дойл. — Не лги мне, торговец! — пригрозил он.

— Клянусь всеми богами! — сложил перед собой ладони караванщик. — Я видел его своими глазами так же ясно, как сейчас вас!

— Сейчас ты пьян, — оборвал его Дойл.

— Ну, может, чуть-чуть, но говорю вам: он — терманец. Что ж я, терманца от имперца не отличу что ли? Смуглый он с длинной чёрной косой. И жеребец у него — таких во всей империи не сыщешь — словно огонь! Грива — во! — торговец развёл руками, пытаясь неловкими движениями показать Дойлу особенность животного. — Рыжий, как земля Теманского царства.

— Ну и что там случилось? — задал вопрос Дойл.

Бородач хлебнул эля и продолжил:

— Был я в Ларгосе, месяца два назад. Так вот, стою я, значит, вино предлагаю, как вдруг вижу, этот конь-огонь на дыбы встаёт и воин, оседлавший его, кричит: "Пёс! Тебе конец!". Слова терманские, конечно, на трезвую голову не разберёшь, но, поверь, я понял. Значит, помчался он на Пса, занёс свой меч и… промахнулся! Пёс ловкий был, увернулся и давай меж прилавков юркать. На коне его не догнать и охотник спрыгнул на землю и давай за ним гоняться. Прищучил он его как раз у моего прилавка. Пёс, значит, выхватил меч и давай махать им, ловко так. И раз — и обезоружил терманца. Я, правда, такого не ожидал: думал, терманец порубит его, как капусту.

— Так ты же говорил, что терманец победил? — спросил его Дойл.

— Да, победил. Терманец отскочил и отвязал от пояса железный шар на цепочке. Пёс рассмеялся, а тот раскрутил шар и пустил его по верху. Цепь ударила в подставленный меч и шар, как маятник, врезал Псу по затылку. Вот и всё, — пожал плечами бородач. — Потом этот безумец взял свой меч и отрубил Псу голову, прямо на глазах у стражи. Вот тогда-то я и понял, что он — охотник! — снова поднял вверх палец торговец.

Дойл дослушал рассказ и задумался: "Если это правда — значит, я сильно кому-то насолил. А если нет — значит, Красный Волк, или Пёс, зажил своей жизнью и его ищут совсем не там".

— Вот, возьми себе ещё пива, — он кинул на стол несколько грошей.

— Спасибо, — улыбнулся бородач, — ты первый, кто мне поверил.

Дойл пересел за другой столик, чтобы послушать, о чём там говорят. А говорили в основном о делах, о жёнах, да о рыбалке.

— Вот такую щуку поймал, — хвастался грязный мужик.

— Да хорош заливать, озеро то, льдом сковано!

— Я топором лёд прорубил, затаился в снегу, а когда она к поверхности подплыла, воздуху глотнуть, я её и сцапал! Во, — ударил он руками по столу, отмеряя добрых пять футов, — такая! Её хоть, сейчас на стол наместнику подавай! — улыбнулся он беззубым ртом.

Дойл перевёл взгляд на других людей, что-то бурно обсуждающих.

— Говорю тебе, бросай ты её! — говорил сутулый мужичок в странной бесформенной шляпе.

— Как же я её брошу то? — отвечал ему худощавый товарищ. — Мы же перед богами поклялись…

— Какие боги? Ты посмотри вокруг! Ты посмотри на неё! Она-то обеты не держит. Вот, у половины мужиков побывала в доме, пока ты семью прокормить пытаешься!

— А как же дети? — спросил его друг.

— Дети, дети, а что дети? Ты уверен, что они твои? — прищурился сутулый.

— Ну, не знаю… Раньше думал, что мои, а теперь… — поник он головой.

— Сам решай, но я тебя предупреждаю: пока ты тут сидишь, она с очередным мужиком кувыркается!

Худощавый посидел в молчании несколько минут, затем встал и вышел из трактира. Где-то за столами хрипящий бас затянул песню и его тут же подхватили с десяток других голосов. Дойла отвлёк шум с той стороны, где сидел Бен. Он повернул голову и увидел, что бородатый рассказчик свалился с лавки и уснул под столом. На его лицо капало разлитое по столу пиво, просачивающееся сквозь не плотно сколоченные доски. Дойл подошёл к Бену, толкнул его в плечо и дёрнул головой в сторону, показывая, что им пора отсюда уходить. Парень поднялся и пошёл вслед за Дойлом. Когда они возвратились в свою комнату, зажгли лучину и заперли дверь, Дойл сказал ему:

— То, что я узнал в архиве, похоже, правда. Один из горожан отозвался о господине не лордом, а наместником.

— И что с того? Лорд, наместник, какая разница? — удивился Бен.

— Да есть разница. Эстабон — великий город, а это значит, что им должен править старший лорд и ни кто иной. Лорд — это не должность, а титул, а вот наместник как раз и является должностью. Наместников назначает империя в лице совета, или ещё в чьём-нибудь лице, когда положение в каком-либо городе совсем ухудшается и становится ясно, что лорд не сможет выправить положение дел. Потом лорду возвращают его власть, но это может случиться даже через несколько лет после её позорного лишения. А вот великими городами правят старшие лорды — древнейшие знатные роды империи. Пришедшие вместе с Когеном из-за моря, они являлись основателями этих городов. И я не представляю, что могло случиться, чтобы империя выслала сюда наместника. Приказ о неспособности старшего лорда может отдать только император. И я держал в руках этот приказ.

— И что там было?

— Генерал Цириус Кай, ушедший со службы, был назначен наместником великого города Эстабона. Я сам сперва не поверил, пересмотрел все указы, касающиеся Кая, но этот был последним. Так что, наш друг сейчас восседает на троне лорда в большом зале замка, издаёт указы и следит за исполнением воли его Светлейшества.

— То есть, чтобы добраться до Кая, нам надо пробраться в охраняемый замок? — у Бена аж лицо перекосило, когда он представил предстоящее путешествие.

— Ч-ч-ч, тише. И здесь могут быть уши, — прошептал ему Дойл. — Да, нам придётся каким-то образом проникнуть в замок.

— Кажется, я знаю, как закончится наше путешествие, — Бен скривил губы и опустил руки. — Нас убьют в воротах замка, а если не убьют, то запорют до смерти.

— Ладно, не забивай голову. Мы ещё в город не попали, а ты уже раскис. Может, Кай любит гулять в одиночку по трущобам, кто его знает? — улыбнулся Дойл, и его слова подбодрили Бена. — Давай, ляжем спать, а завтра войдём в Эстабон и посмотрим, что к чему.

— Давай, — согласился Бен и стянул с себя поношенные сапоги.

Они легли в пахнущие сыростью постели, и Дойл загасил еле горящий огонёк лучины. Он укутался в одеяло, сняв с себя лишь громоздкую верхнюю одежду и вскоре понял правильность своего решения — холодный ветер дул прямо в стену их комнаты, пробираясь сквозь гнилое дерево и норовя залезть под кожу. Согревшись кое-как, он заснул, а проснулся от криков во дворе. Было уже светло, и Дойл встал и приоткрыл одну из ставней. На улице двое мужиков избивали одного, худощавого, в котором Дойл узнал вчерашнего посетителя трактира. Вокруг них бегала женщина и кричала во всё горло, хотя остановить избиение она даже не пыталась. После очередного удара, худой свалился в снег, те двое подбежали, попинали его ногами и разошлись в разные стороны. Женщина посмотрела на избитого мужа, подошла к нему, побила по щекам, а затем подбежала к одному из победителей и, обняв его, ушла восвояси. Вскоре к поверженному мужу подошёл его товарищ, еле переставляя ноги, и помог подняться другу. Было видно, что у них обоих разбиты носы и вообще, им сильно досталось. Они заковыляли прочь отсюда и вскоре о драке напоминали лишь следы крови на снегу. "Вот тебе и брачные обеты в верности до гроба, данные перед богами", — подумал он, закрывая ставни. Из-за спины послышался кашель, и Дойл обернулся к Бену.

— Что там случилось? — откашлявшись, спросил Бен.

— Люди доказали богам, что клятвы не нерушимы, — ответил ему Дойл.

Бен снова залился кашлем, да и выглядел он, мягко говоря, прискорбно.

— Надо найти лекаря или знахарку, твой кашель мне совсем не нравится, — серьёзно взглянул на него Дойл.

— Да, ничего, само пройдёт, — отмахнулся парень.

— Митч тоже кашлял, ослаб, и не смог себе помочь в решающую минуту, — напомнил ему Дойл.

— Там были мёртвые… — хотел ответить ему Бен, но снова залился кашлем.

— Да, были. Но здесь живые и что хуже, мы ещё узнаем. А теперь одевайся, поедим в городе, — он кинул Бену плотные штаны.

Дойл быстро оделся, закинул сумку за спину, подождал Бена и спустился вниз, на первый этаж. Там попрощался с хозяином и вышел на улицу. Холодный порыв ветра ударил ему в лицо и Дойл поёжился. Хоть их сегодняшняя комната и продувалась насквозь, но только теперь он понял, как в ней было тепло. Дойл сильнее натянул шапку на голову и задрал повыше воротник. "Так-то лучше", — решил он и повернул в сторону Императорского пути. Он надеялся войти как и в Ардахолл, прямо по древней дороге, но заметил, что Путь берёт южнее города, а в сам город ведёт отдельная дорога, такая же широкая и мощёная, но более молодая. Он свернул к городским воротам и заметил, что вблизи стен совершенно нет домов. На склонах холмов, на котором стоял город, не было даже кустов, хотя от его взгляда не ушло то, что из-под снега виднелись остатки оснований разрушенных зданий. Видимо, кто-то очень боялся осады города и решил расчистить пространство под стенами. Дойл доковылял до ворот и заметил, что они мало отличались от ворот Ардахолла: такие же башни по бокам, такие же механизмы на башнях, желоба над створками и бойницы. Только они были чёрные. Уже будучи вблизи города, они заметили усиленную охрану. Десяток стражников, закутанных в меховые плащи, всматривались в лица входящих и выходящих из города людей. Похоже, что им был дан приказ задерживать любого подозрительного человека. Дойл, опираясь на плечо Бена, подошёл к воротом. Стражник уставился на него, и Дойл отвёл глаза.

— Стоять! — услышал он голос из-за спины.

Дойл остановился как вкопанный в ожидании, что сейчас его вытащат из толпы, допросят с пристрастием, и их с Беном планы полетят ко всем чертям. Но вопреки своим ожиданиям, стражник выхватил из потока какого-то олуха.

— Иди сюда, — рявкнул он незнакомому мужчине. — А ты чего уставился, а? — обратился он к Дойлу. — Топай куда шёл, не мешай другим, калека!

Дойл повиновался, ведь чем раньше он скроется из виду этого стражника, тем быстрее тот забудет его поведение. Он поторопил Бена, и они развили поистине громадную скорость — примерно скорость спокойно идущего человека. Отойдяподальше от ворот, они остановились, чтобы передохнуть и осмотреться. Внутри Эстабон мало чем отличался от Ардахолла: многоэтажные дома, обрамляющие мощёные улочки, литые железные фонари, растущие прямо из дороги, и отсутствие вони, присущей большим городам. Главная улица была широка и извилиста, и терялась уже саженей через пятьдесят за высоким каменным зданием.

— Сперва найдём место для ночлега, а затем осмотримся, — сказал он Бену и махнул рукой, укалывая ему, куда следует двигаться.

Они прошли совсем немного по главной улице и свернули в небольшой переулок. Поблуждав некоторое время по лабиринту улочек, они вскоре нашли подходящий трактир, четвёртый или пятый из посещённых ими за сегодня. В нём-то они и нашли свободные места. Он стоял, окружённый домами со всех сторон, и это как нельзя лучше устраивало Дойла. Хозяин запросил маленькую цену за их проживание, и Дойл отсыпал ему горсть серебра, и каждая монетка усиливала доброжелательность трактирщика к новым постояльцам.

— Господа, прошу прощения, я не представился. Меня зовут Берн Умелый, и я к вашим услугам в любое время. Прошу за мной, для моих лучших постояльцев у меня припасена особая комната, — он расплылся в улыбке и повёл Дойла и Бена за собой.

Их комната находилась на первом этаже, и её изумительный вид открывался на стену расположенную так близко от окна, что было невозможно целиком открыть ставни. Зато убранство комнаты вселяло в Дойла надежду на нормальное жильё. Относительно чистые постели, к тому же сухие, вымытый пол, пара шкафов и две кровати, между которыми имелась тонкая деревянная перегородка. Но главным достоинством комнаты являлась тёплая стена, которая, по всей вероятности, была обратной стороной печи. Эта печь и делала комнату по-настоящему тёплой. Дойла радовала эта особенность, но огорчало окно, которое в случае опасности не даст им покинуть комнату и сбежать. По крайней мере, одному из них.

— Отличная комната, — улыбнулся он хозяину. — Бен, устраивайся, мы здесь останемся надолго.

Бен скинул свою сумку на пол и сел на одну из кроватей, после чего зашёлся сильным кашлем. Дойл посмотрел на него, а затем отвёл трактирщика в сторону.

— Берн, дружище, не подскажешь, где тут у вас лавка целителя или знахарь какой проживает?

— Так, это недалеко отсюда. В общем, идёте вдоль стены, на север и там, у ворот найдёте его магазинчик. Там лекарств видимо-невидимо, на все случаи жизни, — трактирщик покосился на Бена.

— Спасибо, я схожу к нему, а ты приготовь что-нибудь жиденькое, да погорячее, — он хлопнул по плечу Берна и подождал у двери, глядя в спину хозяину, уходящему по коридору. — Я схожу за лекарством, — сказал он Бену.

— Я с тобой, — сразу откликнулся тот, но затем снова залился кашлем.

— Нет уж, сиди здесь, тут недалеко, я и сам дойду, — он натянул на голову шапку и вышел из комнаты.

Выйдя на улицу, Дойл пошёл вдоль городской стены, как и указывал ему Берн и вскоре наткнулся на ту самую лавочку. Зайдя внутрь, он столкнулся с целым ворохом запахов, так знакомых ему по обширным палатам с лежащими ранеными легионерами, ждущими, когда им принесут очередную порцию лекарств. Многие выживали, многие умирали, но всем давали различные смеси, болтушки, и лечебные порошки. От некоторых порошков сны сливались с явью, но боль уходила. Говорят, вылечившиеся особо тяжело раненные бойцы, вскоре всё равно умирали или погибали, пытаясь раздобыть те лекарства, уже будучи здоровыми, и вновь погрузиться в безмятежный сон наяву. Но Дойла интересовали лекарства другого характера.

— Здравствуйте, — обратился он к лекарю.

— Здравствуйте, что вы хотели? — спросил его продавец.

— Мой друг болен, он сильно кашляет, — пояснил Дойл.

— А какой у него кашель?

— Какой? — Дойл задумался. — Да вроде, булькает как будто.

— А вы не заметили, он случаем не вспотел?

— Да, вроде бы вспотел, — чуть подумав, ответил Дойл.

— Так, так, так, — потёр подбородок лекарь. — Давайте ему отвар из этого два раза в день, — он протянул Дойлу веник из сушёных трав, — растирайте ему грудь и спину вот этим маслом, — на стол, рядом с веником, встал небольшой глиняный пузырёк, — и на ночь делайте компресс, возьмите тряпку и вотрите в неё вот эту мазь. Всю, полностью. Приложите к груди и туго перемотайте. Наутро снимите, а вечером, подержите над паром и снова примотайте. Делайте через день. За неделю он должен поправиться. Только пусть не выходит на улицу и держит ноги в тепле.

— Сколько с меня? — спросил Дойл.

— С вас один серебряный и восемь медяков, — назначил цену лекарь.

Дойл отсчитал сумму и поблагодарил лекаря. Он вернулся в трактир и объяснил лечение Бену. Намазав его маслом, он положил друга поближе к тёплой стене, а сам вышел в большой зал за заказом. Цены на еду у трактирщика оказались весьма приятные и Дойл, забрав котелок, вернулся в комнату. Пообедали они лёгкой похлёбкой с чёрствым хлебом, и Дойл вернулся в зал, отнеся посуду хозяину. Он заказал себе кружку пива и сел за маленький столик у стены. Неторопливо потягивая горький напиток, Дойл следил за всеми, кто заходил в трактир. В основном это были бедно одетые мужички, сбежавшие от жён, чтобы пропустить одну-две кружки пива. Но вот, ближе к вечеру в трактир зашли двое стражников, сдавшие свою смену. Они взяли по кружке пива и сели в центре зала. Сперва Дойл обратил на них пристальное внимание, но затем потерял интерес, так как они говорили лишь о рутинной работе стражника. Зато ближе к вечеру, осушив по три немаленьких кружки, у них развязались языки.

— Как меня всё это достало! — пожаловался стражник с татуировкой на лице своему обритому товарищу. — Работаешь, работаешь, а толку — ноль!

— Ты говоришь про деньги? — переспросил его обритый заплетающимся языком.

— И о деньгах, и обо всём остальном. Хорошо было при лорде. Какая нечистая привела к нам сюда этого, Кая!

— Тише ты, — шикнул на него товарищ.

— Ты со мной не согласен? — переспросил его стражник с татуировкой.

— Согласен, — закивал головой в ответ тот, — только кричать об этом не стоит. Ты же знаешь, если до наместника дойдут слухи о том, о чём ты только что сказал, тебя повесят за измену.

— Да плевал я на наместника, на измену и на все их законы! — разбушевался татуированный. — Я не хочу жить в этом… свинарнике! В городе, где горожане — свиньи, стража — свиньи, а самая главная свинья — наместник! Ответь мне, как так можно?

— Ты о чём?

— О том же! Я устал принимать доносы от соседей на соседей, я устал обирать торговцев, я устал отдавать деньги за мою честную службу этим… проходимцам!

— А ты не нарушай правила, и деньги останутся при тебе. Делай то, что тебе приказывают, дольше цел останешься, — посоветовал ему обритый.

— Да не могу я так! — чуть-ли не рыдая, простонал татуированный. — Мои предки плачут, глядя на меня из своих могил! Я хотел помогать людям, нести порядок и защиту в городе, а стал разбойником! Только узаконенным.

— Тише, успокойся, — перешел на шёпот обритый. — И мне это не нравится.

— Так давай выступим против них. Мы вдвоём, а за нами последуют остальные.

— Остальные последуют за командиром. Если дело и дойдёт до этого.

— Что же нам делать? — спросил друга татуированный.

— Допивать и убираться отсюда, пока за нами не пришли, — обритый опрокинул в себя кружку, а после кинул в неё несколько монет.

Он помог подняться своему другу, и они вышли из трактира, не забыв прикрыть дверь. "Вот это да, — подумал Дойл. — Если и стража не довольна, то люди в городе уже на грани". Он отнёс свою кружку Берну и похвалил его дешёвое пойло. Оно действительно стоило тех грошей, которые он заплатил. Затем попросил у него кипятка и, взяв котелок, вернулся в комнату. Бен спал, и Дойл растолкал его, пока в котелке заваривалась трава. Он напоил Бена отваром и сделал компресс, как сказал ему лекарь. Затем подпёр дверь, затушил масляную лампу и лёг спать.

Глава 22. Убийца и садовник

Всю неделю Дойл блуждал по городу, каждый день обходя по нескольку раз замок лорда. Он искал хоть малейшую лазейку, но, увы: у каждого входа стояла бдительная стража, а стены были так высоки, что и здоровый человек на них не смог бы забраться, не говоря уже о калеке с больным коленом. Вот и сейчас он шёл по направлению к огромной круглой башне, возвышающейся над всеми постройками в западной части города. "Где же ты засел, Кай? — спрашивал себя Дойл. — Почему ты не выходишь?". Но на эти вопросы у него не было ответа. Как принимал посетителей его бывший командир? Где и когда? Его не возможно было увидеть на улице, да и особой суеты у замка он не наблюдал.

К концу недели он начал подумывать, что ищет не там, и решил прогуляться по другим частям города. Он прошёлся по трущобам, по торговым улочкам, обошёл цитадель и казармы, и впервые забрёл в богатую часть города, где вместо домов, на улицах, скрытые за высокими каменными стенами, стояли настоящие дворцы. Дойл шёл по улице и заметил, что куда ни глянь, везде были стражники: "Столько стражи в одном месте. Здесь, где нет и признаков надвигающегося бунта, столько стражи не нужно". Он брёл, вращая головой по сторонам, и вздрогнул от неожиданности, когда его окликнули.

— Эй, ты, доходяга! Ты что тут забыл? — крикнул ему стражник в закрытом шлеме.

— Я? Я так, заблудился, — ответил ему Дойл.

— Не там ты заблудился, калека! Нечего тебе здесь делать. Давай, проваливай отсюда, пока вторую ногу не поломали! — чтобы подтвердить серьёзность своих слов стражник наставил на Дойла копьё.

— Всё, всё, я понял, уже ухожу, — пролепетал Дойл и спешно зашагал в обратную сторону.

"Странное какое-то место. С чего бы это страже гонять безобидного калеку?", — удивился он. Дойл шёл по улице и вскоре покинул богатую часть города, оставив позади пустые улочки с патрулирующими их стражниками. Он решил, что на сегодня прогулок хватит и пора возвращаться в трактир. Сделав большой крюк, пытаясь по дороге найти хоть что-то, указывающее на то, где Кай, он только потратил время впустую. Зайдя в комнату, он застал Бена, одевающегося и собирающегося куда-то пойти.

— Куда это ты собрался? — спросил он парня.

— Хочу податься в стражу, — ответил ему тот и поймал на себе взгляд Дойла. — Ты же сам сказал, что мы в городе надолго, так что, деньги нам не повредят.

— Это плохая идея, — ответил ему Дойл. — Да и не выздоровел ты ещё.

— Да всё уже со мной нормально, — ответил парень. — Я вчера двух стражников подслушал, они сказали, что наместник усиливает стражу, набирает новобранцев. Я умею сражаться, неплохо управляюсь с копьём, так что, меня должны взять. Ты, кстати, узнал, где он?

— Я неделю следил за замком, но туда никто не входил и никто не выходил оттуда. Мне кажется, нет его там. Он где-то ещё, — потёр подбородок Дойл.

— Вот, вступив в стражу, я убью двух зайцев: заработаю денег и что-нибудь вынюхаю, — продолжил настаивать на своём Бен.

— Ладно, — пришлось согласиться с другом Дойлу, — только, осторожней там. Ты хоть знаешь, куда идти?

— Да, в восточную крепость, тут, недалеко, — накидывая плащ, ответил Бен.

— Давай, удачи, — пожелал ему Дойл, произнеся слова вслед уходящему другу.

"Я и сам пошёл бы с тобой, только с моим коленом меня теперь возьмут разве что в роли чучела для битья", — подумал он. Дойл вытащил спрятанный кошель и сел на кровать. Бен был прав: деньги стремительно таяли и с такими тратами, как сейчас, золота им едва ли хватит до конца зимы. Дойл отсыпал пять золотых и спрятал их в своём мешке, сделав заначку "на чёрный день". Затем он вышел в зал и стал слушать, о чём говорят сидящие рядом люди. Ничего особенного он за этот день так и не услышал и, дождавшись Бена, вернулся с ним в комнату.

— Ну как? — спросил он парня.

— Теперь я стражник, — похвастался тот. — Моё жалование — десять серебряков в месяц. Да ещё и четыре свободных дня причитается. Пока что, буду патрулировать город, а там посмотрим, куда меня определят.

— И что, тебя прямо сразу приняли?

— Сперва устроили испытание. Взяли какого-то бывалого стражника и сказали биться с ним на копьях со щитами. Ну, я его и повалил, — улыбнулся Бен.

— А спрашивали, откуда научился владеть копьём?

— Сказал, что отец-легионер научил. Потом его убили в бою и я, вместо легиона решил вступить в стражу нашего города.

— Молодец, — похвалил его Дойл.

— Ладно, я спать. Завтра, на рассвете, мне надо явиться в восточную крепость и получить снаряжение. Так что, я на боковую, — Бен скинул одежду и нырнул под одеяло.

Дойл тоже разделся, затушил свечу и лёг в свою кровать. Мысли терзали его. Мысли, что он не сможет выполнить то, что задумал. Прошло несколько часов, прежде чем он уснул, а пробудился, когда Бен уже собирался выходить за дверь. Дойл решил, что ему тоже пора вставать. Он оделся, поел и запер комнату, вышел из трактира и вновь направился к замку. Сегодня он решил во что бы то ни стало выяснить, где Кай. Дойл снова шёл к огромной башне, но теперь он направился напрямую к воротам. Он пересёк площадь и, поднявшись по ступеням, встретился с взглядом одного из стражников.

— Стоять! — рявкнул на него стражник. — Тебе чего надо?

— Я старый друг генерала, мы прошли с ним много войн, и я хочу повидаться с ним, — сказал ему Дойл. Он знал, что рисковал, но не придумал иного способа узнать, где Кай.

— Ха-ха! — рассмеялся стражник. — И ты думаешь, что мы пропустим тебя в замок? Вали отсюда прочь, пока не отведал моего кулака!

— Скажите Каю, что здесь ждёт его старый верный друг. Он наградит вас, когда увидит меня, — попытался сыграть на жадности Дойл.

— За тебя? Награду? Да ты что, издеваешься что ли? — стражник смотрел на Дойла свысока, совершенно не скрывая своего презрения к калеке. — Даже если бы Кай и был в замке, я ни за что не доложил бы ему о твоём визите, — на его лице появилась издевательская ухмылка. — Пошёл прочь, — произнёс он, старательно выговаривая каждую букву и наставив на Дойла копьё.

Дойл повиновался. Он сделал несколько шагов назад, развернулся и зашагал прочь от замка. "Если бы Кай был в замке, если бы был, — вертелись в его голове слова стражника. — Если его нет в замке, тогда где он? В храме? Бред. В одной из крепостей? Возможно. А может… во дворце! — осенило его. — Точно! Вот почему там столько стражи. Не потому, что там живут богачи, а потому, что там живёт он. Оградил себя дополнительной охраной из стражи и дал им указ гнать всех, кто приблизится к его дворцу. Вот только проблема: в каком именно имении он живёт? Может, Бен сможет выяснить?". Обрадованный своей догадке, Дойл заспешил в богатую часть города.

Дойдя до неё, он поосторожничал и остановился, укрытый стеной дома от посторонних взглядов. Там, куда он смотрел, виднелось пять или шесть имений, и в котором из них находится Кай, понять было сложно. Дойл видел, как в те места забредали простолюдины, и как их выгоняли оттуда стражники. "Отсюда я никогда на пойму где Кай", — подумал Дойл и его взгляд упал на башни храма двенадцати богов. "Может, забравшись туда, я что-нибудь увижу? — пришла ему в голову мысль. — Рискованно, но попробовать стоит". Дойл постоял ещё немного, посмотрел на дворцы и на башни и решил вернуться в трактир. Там он и дождался прихода Бена. Парень зашёл в комнату и свалился на кровать.

— Ты есть будешь? — спросил его Дойл.

— Ага, — выдохнул тот. — Что там у нас?

— Я заказал жареное мясо. То ли крыса, то ли кошка. Выглядит не очень, но на вкус ничего, — улыбнулся Дойл, протягивая Бену плошку с кусками мяса.

— Давай, давно кошек не ел, — ничуть не смутившись, ответил тот.

— Как прошёл день? Узнал что-нибудь? — спросил его Дойл.

— Нормально, — ответил Бен с набитым ртом. — Пару потасовок разняли и всё. А так, поговорил с другими стражниками. Они, вроде бы не очень жалуют наместника. Он указы издал, штрафующие всех тут и там. А лучшей работы здесь всё равно не найти.

— Так чего же они не выскажут своё мнение, а?

— Боятся. Боятся, что выгонят, боятся, что обвинят в измене, боятся четырёх сотен всадников, — проговорил он с набитым ртом.

— Четыре сотни конных? Что же мы их ещё не видели то? — не поверил ему Дойл.

— Я тоже сперва не поверил, но мне объяснили, что они находятся за городской стеной на севере города. Там большие конюшни, способные вместить в себя всё войско.

— А вот это очень плохая новость, — заключил Дойл.

— Ну а ты, узнал чего? — поинтересовался парень.

— Кое-что. Похоже, Кая нет в замке. Я считаю, он прячется в одном из дворцов, так что, у меня к тебе просьба: разузнай, в каком именно дворце живёт Кай. Только осторожно.

— Хорошо, попробую, — согласился Бен. — Ладно, я пойду спать, а то завтра опять в патруль.

Бен покинул комнату и направился к выходу из трактира. Дойл слышал, как скрипнула входная дверь, и его друг скрылся в сумерках засыпающего города. "Подождём", — решил Дойл и лёг спать.

Завтрашний день не принёс ничего нового, как и все последующие. Дойл занимался тем, что помогал Берну по хозяйству: колол дрова, убирал двор, подметал, мыл и выполнял другую грязную и малооплачиваемую работу. Но, спустя неделю, Бен наконец-то принёс долгожданные новости.

— Ты был прав, — прошептал он. — Наш друг действительно живёт во дворце. Это было сложно разузнать, никто не хотел говор…

— В котором? — перебил его Дойл.

— В самом большом: в том, что с четырьмя башнями. Вот только проблема: в ту часть города, простым людям вход воспрещён. Если ты попытаешься пробраться туда, и тебя поймают, то считай, смертную казнь ты себе заработал.

— А может он выбирается из дворца. По праздникам, там? — спросил его Дойл.

— Нет, по началу, когда он сюда прибыл, на него напал какой-то чудак. Того казнили, а этот засел во дворце и окружил себя охраной. Ты представляешь, большинство жителей города считает, что он живёт в замке!

— Спасибо, Бен, ты сделал даже больше, чем я просил. Дальше я сам решу, что и как делать.

— Ладно, я пойду, а то если завтра не встану, Широнин с меня шкуру сдерёт.

— Постой, — окликнул Дойл уже выходившего из комнаты Бена. — Как ты сказал его зовут?

— Широнин Каска, наш заместитель стражи, а что?

— Да так, пока ничего, — пожал плечами Дойл. — Просто имя странное.

— Да, я тоже раньше не слышал ни о каких Широнинах. Ладно, я пошёл, — и он скрылся за дверью.

Дойл ещё долго просидел в тишине и лёг спать только тогда, когда стемнело. Он проснулся, когда в узкую щель его неудачного окна пробился почти невидимый лучик света. Перекусив чёрствым хлебом, он вышел на улицу и направился к храму. Храм двенадцати богов — это здание есть во всех великих городах. Конечно, в городе есть храмы посвящённые каждому богу, но только храм всех богов имеет такие громоздкие размеры. Храм в Эстабоне был раза в четыре меньше храма Ардахолла. У него были лишь четыре башни, каждая из которых была посвящена троим богам-покровителям: по башне на каждый сезон года. Дойдя до здания, Дойл зашёл в крохотную дверку, вставленную в одну из створок ворот. Он попал в просторное помещение, чьи стены были разрисованы древними фресками, на которых боги совершали деяния, даруя людям то или иное знание, а некоторые избранные люди становились святыми за какие-либо деяния. Под сводами храма, у самого потолка висели позолоченные люстры, каждая размером с карету. Огромные колонны с вставками из малахита, с врезанными в них алтарями, помогали поддерживать эти своды. В каждой колонне были устроены ниши, в которых горели восковые свечи толщиной в человеческую руку, тусклым светом освещая пространство вокруг. В храме не было прихожан, и царила тишина, да и вообще, людей, как заметил Дойл, в последнее время мало интересовали боги. Дойл обрадовался, что может проникнуть в нужное ему место незамеченным, но тут на него обратил внимание старший жрец. Он подошёл к Дойлу, облачённый в сутану двенадцати цветов, и произнёс:

— Я вижу твоя душа в терзаниях. Ты пришёл за очищением.

— Да, жрец, — ответил Дойл, а про себя подумал: "Не очень-то ты похож на раба богов. Разряжен, словно заморский попугай".

— Расскажи о своих грехах и пусть боги проявят свою милость и даруют тебе очищение! — пропел слуга богов.

— Хорошо, жрец, — согласился Дойл.

— Встань на колени, — приказал он Дойлу, положив ему ладонь на лоб и надавив на голову. Дойл подчинился и опустился, в мыслях проклиная жреца за резкую боль в ноге. — Говори.

— Я совершал плохие деяния, жрец. Я убивал и калечил людей. Многих, очень многих.

— Почему ты это делал? — спросил его жрец.

— По приказу. Я защищал нашу империю, жрец. Я исполнял волю императора, — в этот момент Дойл вспомнил Адама, единственного человека, чьё убийство терзало его душу. — Я убивал их и смотрел им в глаза. Теперь они приходят ко мне во сне. Они зовут меня к себе. А в последнее время я стал закрывать глаза и видеть их лица. Я грешен, жрец. Я не могу так жить! — взмолился он.

Жрец посмотрел на него сверху вниз, и Дойл заметил второй подбородок, загородивший собой первый. "Действительно жрец", — мелькнула мысль.

— Боги слышат тебя, несчастный. И боги прощают тебя. Они зрят в твою душу и её ещё можно спасти. Ты должен молиться. Молиться каждый день, утром днём и вечером и твоя душа снова воссияет. Ты воин, подойди к алтарю, — жрец указал на самый крайний алтарь, — и молись перед ним.

— Хорошо, — ответил Дойл.

Жрец отпустил его, отвернулся и ушёл. Дойл попытался встать с колен, но получилось у него не сразу. Больная нога затекла и не хотела разгибаться. Он доковылял до алтаря и улыбнулся: прямо за ним была дверь, ведущая наверх одной из башен. Дойл оглянулся и увидел старшего жреца, стоящего на коленях у чёрного круглого алтаря. Этот алтарь был гораздо больше, чем в деревенском храме. На него можно было спокойно лечь и вытянуть руки и ещё место осталось бы. Ряды скамеек и колонны отделяли Дойла от жреца и его свиты. Все они были заняты, и если кто-то и заметил Дойла, когда он вошёл в храм, то сейчас о нем все забыли. Он простоял перед алтарём около часа и, улучшив момент, прокрался к старой двери. Дверь, к его удаче, была не заперта, и Дойл аккуратно приоткрыл её. Раздался шорох, но на него никто не обратил внимания, и он пробрался внутрь. Он чуть не споткнулся о ступени, начавшиеся сразу за дверью, и наконец-то смог облегчённо выдохнуть: началось его долгое восхождение наверх по винтовой лестнице. Осилив подъём, Дойл вышел на маленькую площадку и осмотрел город. Башня оказалась самой далёкой от дворцов, что опечалило Дойла, но спускаться вниз и искать более удобную для наблюдения, он не собирался. Он напялил на голову шапку, защищая уши от порывистого ветра, царившего здесь, и принялся разглядывать указанный Беном дворец. Богатое имение находилось очень далеко, но Дойл всё же сумел рассмотреть общее устройство дворца и его сада. Просидев целый день, он так и не придумал, как пробраться внутрь охраняемой усадьбы. Когда начало смеркаться, он спустился вниз и осторожно проник в зал. Дойл обнаружил, что несколько людей молились у разных алтарей, но всё равно храм казался забытым. Он аккуратно прикрыл дверь, стараясь не шуметь, и вышел из храма. Дойл направился в свой трактир, переговорил с Беном и лёг спать.

Следующие две недели он почти ежедневно посещал храм, молился и пробирался на полюбившуюся ему башню. Там он сидел до вечера, наблюдая за дворцом и ища способы пробраться внутрь. Но ничего не приходило в его голову. Вокруг внешней стены патрулировали стражники, а внутри он то и дело видел вооружённых людей. "Телохранители, — понял Дойл. — Если их столько же, сколько и было до бойни у Талии, они меня прирежут раньше, чем я перелезу через стену". Дойл уже попрощался с идеей достать Кая в его же доме, как вдруг он увидел то, чего не замечал раньше: из ворот имения вышел неприметный человек и спокойно прошёл через все посты стражи. Он с кем-то переговорил, махнул тому рукой и направился к себе домой. Дойл проследил за ним с башни, но тот скрылся за крышами высоких домов и был таков. Дойл вернулся в трактир и с нетерпением принялся ждать следующего дня. А утром он уже стоял на башне и смотрел за человеком, неторопливо убирающим снег с садовых дорожек особняка генерала Кая. "Вот он, мой шанс", — подумал Дойл.

Несколько дней он наблюдал за садовником, работающим от рассвета до заката. Тот приходил раньше Дойла и уходил с наступлением сумерек. Красиво жить не запретишь, ведь даже заперев себя в золотой клетке можно окружить себя роскошью. Так же Дойл заметил людей, иногда покидающих замок и вскоре возвращающихся с большими мешками. Видимо, это были слуги, живущие во дворце, но их в расчёт Дойл не брал.

Лишь однажды за время его наблюдения, Кай принял гостей. В тот день открылись ворота и в имение заехали всадники. Внутри их встретили десяток телохранителей, двое проводили одного человека до дворца, а остальные остались следить за эскортом. Но, это всё было не важно, а важно было лишь то, что садовник свободно входил и выходил из усадьбы.

Когда в очередной раз он проводил садовника взглядом, Дойл как обычно начал спускаться вниз по ступеням, но примерно на середине пути он услышал голоса поднимающихся людей. Бежать было некуда, да и убежать он не смог бы, так что он просто продолжил спускаться навстречу своей судьбе. Чуть ли не столкнувшись со жрецами лбами на витой лестнице, Дойл услышал вопрос, произнесённый встревоженным голосом:

— Кто вы такой?

— Я пришёл помолиться, — спокойно ответил Дойл.

— Но вам сюда нельзя, — произнёс всё тот же жрец. — Пойдёмте со мной, я должен всё рассказать старшему жрецу.

— Хорошо, — согласился с ним Дойл.

Ступая за своими конвоирами, он думал, что бы такого соврать. Когда же они дошли до алтаря, всё тот же жрец обратился к старшему:

— Отец, мы нашли этого человека в одной из башен.

— Как? — удивился тот и посмотрел на Дойла. — А, это ты. Что ты там делал?

— Я молился, — ответил Дойл, сделав как можно более глупое лицо.

— Разве ты не знаешь, что в башни могут заходить только служители храма?

— Простите, я не знал. Я думал, что поднявшись выше, я стану ближе к богам и боги скорее внемлют моим молитвам. Я не знал, что нарушаю устав храма, жрец. Я прошу прощения.

Старший жрец подошёл к нему и положил руку на лоб.

— Встань на колени, — произнёс он, и Дойл подчинился, проклиная про себя толстяка, заставлявшего его вновь и вновь испытывать боль в суставе. — Именем всех богов, я верю, что этим человеком руководили благие намерения. Я прощаю его, за нарушение храмовых устоев. Но впредь, будучи пойманным в месте, запрещённом для посещения, ты будешь наказан по всей строгости.

Жрец убрал руку с его лба и отошёл к чёрному алтарю. Дойл встал с колен, и подъём оказался гораздо легче, чем при первом посещении храма.

— Спасибо, и простите, — Дойл поклонился жрецу в попугайском наряде, но тот никак не отреагировал на его слова. — Я могу идти? — спросил он уже у жреца, приведшего его.

Тот кивнул, и Дойл зашагал прочь из этого места. "Ещё не хватало, чтобы меня остановили и подвергли каким-нибудь пыткам", — думал он про себя, спеша в трактир. Завтра у него был долгий день, и Дойл решил пораньше лечь спать.

Он провёл в своей комнате практически весь следующий день и вышел на улицу только под вечер. Дойл шёл к богатой части города и остановился на том же месте, с которого в первый раз разглядывал дворцы. Ждать пришлось недолго, и когда из-за поворота вышел садовник, Дойл проследил за ним взглядом. Тот прошёл вдоль по улице и скрылся за очередным поворотом. Дойл не стал следовать за ним, а обошёл дворцы стороной и вышел на этот поворот с другой стороны.

На следующий день он уже ждал садовника в том же месте, где упустил его вчера, и когда тот прошёл мимо, Дойл последовал за ним. Садовник петлял по узким улочкам города и Дойл приложил немало усилий, чтобы не потерять его из виду. Затем он свернул к восточным воротам и вышел за пределы городских стен. Дойл шел за ним и настиг его только тогда, когда он подошёл к двери своего дома и стал открывать щеколду. Дойл схватил его за шиворот и затолкал в дом, закрыв за собой дверь. Садовник споткнулся и упал, затем вскочил и попытался напасть на Дойла, но был остановлен сильным ударом кулака в живот. Во мраке Дойл достал свой нож, и его лезвие сверкнуло во тьме, ловя редкие отблески факелов с улицы, мерцающие сквозь тусклое окно. Садовник, увидев нож, сжался и с ужасом смотрел на Дойла. Сам же он стоял в тишине и ждал, когда садовник заговорит.

— Что вам надо? — спросил он дрожащим голосом.

— Дружбу и помощь, — тихо ответил Дойл.

— Хорошо, но у меня ничего нет, — задрожал тот. — Под тумбой несколько серебряных и всё! Забирайте, только не убивайте, — пролепетал он.

— Мне не нужны деньги, — ответил Дойл, — мне нужна дружба. И помощь.

— Хорошо, я буду вашим другом, только не убивайте, — ответил садовник, опускаясь на колени. — Я сделаю всё, что в моих силах.

— Я займу твоё место в саду, — ответил Дойл.

— Нет, прошу, не убивайте, — всхлипнул садовник, — не расслышав слов Дойла.

— Ты проведёшь меня в сад и уйдёшь. Я займу твоё место. Я не буду тебя убивать. Пока.

— В сад? Вы хотите мою работу? — страх на лице садовника смешался с недоумением.

— Да, я хочу попасть в сад, — коротко ответил ему Дойл.

— Хорошо, — пробормотал садовник. — Я… Я проведу вас во дворец. А что потом?

— Потом ты уйдёшь и больше никогда не появишься в этом городе.

— Уйти? Куда?

— Продай дом и беги из города. И помни: листья падают быстро и медленно, но все достигают земли.

Лицо садовника стало белым, словно выпавший снег. Он замер и открыл рот, не в силах даже вздохнуть. Дойл спрятал свой нож и напоследок обратился к полумёртвому от ужаса садовнику:

— Скоро я встречусь с тобой, устрой всё к моему приходу.

Садовник закивал головой, и Дойл вышел из его дома, аккуратно прикрыв дверь. Он зашагал к своему трактиру. "Не думал, что девиз Братства Падающего Листа так сильно влияет на людей. Хотя, что не сделаешь, чтобы остаться в живых, после встречи с членом братства убийц. А что сделал бы я на его месте? — спросил он сам себя. — Наверное, обмочил штаны". Дойл вернулся в свою комнату и спокойно заснул на своей кровати.

Следующие несколько дней он наблюдал за садовником и обдумывал свой новый план. Тот ходил на работу, но было заметно, что он очень нервничает, всё время оглядывается по сторонам и обходит встречных пешеходов. Дойл внимательно смотрел по сторонам, пытаясь найти признаки слежки за садовником, но, похоже, он держал язык за зубами. Спустя несколько дней Дойл подошёл к дому садовника, незадолго до его возвращения домой. Он улучшил момент, когда рядом не было людей, и открыл дверь, быстро справившись с нехитрым засовом. Дойл зашёл в дом и заперся изнутри, благо засов был на внутренней стороне двери и хозяин сдвигал его через прорези в дверном полотне. Дойл зашёл в комнату и принялся ждать садовника. Спустя час от двери раздались шорохи, щеколда сдвинулась, и в дом вошёл хозяин. Он прошёл в тёмную комнату и не заметил Дойла, сидящего в углу.

— Здравствуй, — поприветствовал его Дойл, когда тот оказался к нему спиной.

Садовник вздрогнул и резко повернулся к Дойлу.

— Вы, — только и мог сказать он.

— Радуйся, что я, а не кто-то другой, — ответил ему Дойл. — Ты всё сделал?

— Да, всё. Я сказал, что моя матушка сильно больна и за ней нужен уход. И что я подыскал замену — мой старый друг, такой же честный и исполнительный, как я сам. Они сказали, привести тебя к ним, я согласился.

— Хорошо, скоро мы пойдём во дворец, — сказал Дойл, и больше не говоря ни слова, покинул дом садовника.

Он ещё несколько дней следил за своим новым "старым другом". И вот, наконец, удостоверившись, что за садовником так ни кто не ведёт слежку, решил подловить его на улице, когда тот в очередной раз шёл на работу, Дойл подошёл к нему сзади и хлопнул рукой по плечу:

— Привет, дружище! — он не скрывал своей улыбки и вообще вёл себя так, будто был знаком с садовником с детства.

— Ох! — вздрогнул тот от неожиданного удара. — Аааа, это вы…

— Да я. Как тебя зовут? Будет не хорошо, если твой лучший друг не будет знать твоего имени.

— Гаскон Алли, — представился садовник. — А как мне вас называть?

— Зови меня… Барни Гловер, — вспомнил Дойл своё последнее придуманное имя.

— Хорошо, Барни.

— У стражи не возникнут подозрения насчёт меня? — спросил он Гаскона.

— Нет, я сказал, что вы скоро приедете и как только появитесь, я тут же вас приведу.

— Отлично, только обращайся ко мне на "ты".

— Как скажешь, — садовник быстро усваивал уроки.

Они дошли до богатой части города и без проблем подошли к воротам в имение наместника Кая. Стражники кинули на Дойла подозрительные взгляды, а Дойл в ответ улыбался, что ест сил.

— Кто это с тобой, Гас? — спросил садовника один из стражников.

— Вот, мой друг, Барни, я вам про него говорил, — ответил ему Гаскон. — Он будет работать вместо меня, помните?

— Ага, помним. Сейчас, только досмотрим его, — стражник прислонил своё копьё и шит к стене и похлопал Дойла по рукам, ногам и туловищу, ища твёрдые предметы. Таких не обнаружилось, и он открыл одну створку ворот и подозвал к себе телохранителя. По ту сторону стены их встретил высокий, вооружённый мечом воин, облачённый в длинную плотную кольчугу.

— Гас, а это кто ещё? — спросил он садовника.

— Сир Хамфри, это мой друг Барни. помните, я говорил вам, что приведу себе замену?

— Помню, — телохранитель пристально осмотрел Дойла. — Почему опираешься на одну ногу? — спросил он Дойла.

— Старая травма. Лошадь повредила колено, — ответил он.

— То есть, ты калека?

— Я сильный и выносливый, сир. Я могу всё то, что может любой человек.

— Тогда встань на обе ноги, — приказал ему рыцарь.

Дойл послушался, опёрся на больную ногу и тут же получил удар ногой в колено от сира Хамфри. Он упал в снег, но, терпя боль, без промедления поднялся и вновь опёрся на обе ноги.

— Что ж, ты и вправду вынослив, да и опасности от тебя нет никакой, — подытожил сир. — Ладно, Гас, мы возьмём его, вместо тебя. Но учти: чуть что — отвечать будете вместе! А теперь, покажи ему, что делать и вообще, объясни обязанности садовника.

Сир Хамфри отвернулся и зашагал во дворец. Дойл поковылял за Гасом и тот весь день объяснял, что Дойлу следует делать, чтобы не прогневать Кая и его охрану. Временами Дойл замечал патрулирующих имение телохранителей, снаряжённых длинными полуторными мечами и защищённых кольчугой, скрываемой тёплыми плащами. Дойл вспомнил, что его единственное оружие на сегодняшний день — подаренный ведьмой охотничий нож. "Большее, что я могу сделать своим ножом — это зарезать себя, — подумал он, глядя на телохранителя, закованного в броню. — Да и пронести я смогу его, может, только через год, когда мне начнут доверять". Вскоре день подошёл к концу и Дойл вместе с Гасом собрались уходить. У ворот их вновь встретил сир Хамфри:

— Я наблюдал за тобой, Барни. Ты честно и добросовестно работал сегодня. Продолжай в том же духе, и господин будет добр с тобой.

Дойл поклонился в знак благодарности от похвалы, и вышел через ворота, вслед за Гасом. Отойдя на достаточное расстояние, Гас сказал ему:

— Не часто сир Хамфри хвалит людей, тем более людей такого низкого происхождения, как мы.

— Да, — согласился Дойл, хотя его мысли были о другом.

Тревожные мысли заполонили его разум: "Они всё время наблюдали за нами. Похоже, видели каждое моё движение и слышали каждое моё слово. Как же мне добраться до Кая, если я не смогу сделать и шага в сторону?"

Дойл проводил садовника и зашёл в дом вслед за ним.

— Теперь слушай меня. Убирайся из города, беги и прячься, будь осторожен, пока до тебя не дойдут слухи из Эстабона. Когда это случиться, ты либо сможешь вернуться назад, либо до конца дней будешь скрываться. Это зависит от того, что ты услышишь.

Гас закивал и проводил уходящего Дойла взглядом. Когда Дойл вышел на улицу, он вдохнул морозный воздух полной грудью: "Для меня история с садовником закончена. А у него начинается новая жизнь, полная страхов, приключений и опасности". Дойл вернулся в трактир и лёг спать. Завтра с утра у него тоже начиналась новая жизнь.

Теперь ежедневно Дойл ходил на работу, чистил снег и долбил лёд. Он замечал, что хотя бы один из телохранителей наблюдает за ним. Шло время, и вскоре Дойл впервые увидел Кая в окне дворца. Он довольно хорошо разглядел своего бывшего генерала, так как в окна было вставлено дорогое и редкое стекло. Кай был чисто выбрит, его длинные седые волосы были промаслены и зачёсаны назад, а вместо военного кителя на нем был фиолетовый кафтан с золотым обрамлением. Если бы Дойл не знал, что этот человек большую часть жизни провёл в сражениях, то глядя на него сейчас, он решил бы, что перед ним стоит аристократ с происхождением из древнего знатного рода, который в жизни своей не посещал места более опасного, чем придворный бал. Но, глядя на генерала сейчас, Дойл понимал, что всю свою жизнь Кай стремился к тому, чем обладает сейчас: власти и деньгам.

Дни сменялись днями, а Кай ещё ни разу не вышел из своего дворца, и возможности проникнуть внутрь у Дойла тоже не было. Телохранители с ним не общались, лишь изредка задавали ему одни и те же вопросы, и Дойл начал терять надежду закончить это дело. "Надо что-то менять", — решил он, в очередной раз возвращаясь из дворца в свой трактир. Он дождался прихода Бена, и когда тот набил брюхо дешёвой едой, задал ему вопрос:

— Бен, как близко ты знаком с Широнином?

— С командиром? Ну, так, общаемся. Он вообще, весёлый мужик, а что?

— Мне необходимо с ним повидаться. Ты сможешь организовать встречу?

— Я попробую, но командир не ведёт бесед с незнакомыми людьми.

— Ты просто скажи ему, что Дойл Пройдоха хочет встречи со старым другом. Но, не веди его сюда сразу. Встретимся где-нибудь в другом месте. Скажем, в трактире "Соломенная изба", что у восточных ворот.

— Хорошо, я постараюсь с ним поговорить, — ответил ему Бен, пожелал удачи и ушёл, оставив Дойла наедине с самим собой.

Утром Дойл вновь отправился на работу. Снова чистил выпавший снег, долбил лёд и посыпал дорожки крупным песком. День шёл как обычно, пока ворота не открылись, и в имение не заехал человек на резвом скакуне. К нему тут же подбежали двое телохранителей, и Дойл заметил, что у прибывшего болтается на шее имперская печать. "Имперский гонец? Что он тут делает? Неужели Кая отзывают в столицу?" — подумал Дойл, и холодок страха потом скатился по его спине. Телохранители взяли под уздцы скакуна, и гонец спрыгнул с седла. Один из рыцарей остался с лошадью, ожидая конюха, а второй сопроводил гонца во дворец. Дойл не знал, что сейчас происходит в роскошном доме, и время ожидания как будто остановилось, пока, наконец, на улицу не выбежал сам Кай. Впервые за всё время пребывания Дойла в имении, он увидел генерала за пределами роскошного дворца.

— Хамфри! — закричал он. — Хамфри, чтоб тебя!

Из-за угла здания выскочил высокий рыцарь.

— Хамфри, собирай конницу, возьми с собой ещё двоих, нет, троих из моей свиты и срочно скачи в Ардахолл, — было видно, что Кай очень сильно взволнован. — Город охватил бунт и на его подавление император возлагает все надежды на меня! Не подведи меня, слышишь?

— Слушаюсь! Отбить город у изменников, навести порядок и вернуться. Будет исполнено! — отчеканил ему рыцарь.

— Чего стоишь? Шевелись! — рявкнул на него Кай.

Рыцарь повиновался и уже через десять минут он и его трое сослуживцев выскочили из ворот и направились в конюшни, где стояла конница генерала. Кай проводил его взглядом и вернулся в дом вместе со своим гостем. Дойл всё это время смотрел на него, но тут генерал повернулся и пристально посмотрел ему в глаза. Встретившись с серыми глазами генерала, Дойл отвёл взгляд, а генерал скрылся за каменной стеной, вернувшись в свои хоромы. Дойлу не терпелось закончить сегодняшнюю работу, и он трудился вдвое усерднее, не замечая, как сильно устаёт. Когда же он закончил все дела, то солнце уже катилось к закату, и Дойл поспешил вернуться в трактир, где его должен был дожидаться Бен.

Глава 23. Красный Зверь

— Где тебя носит? — спросил его Бен.

— Задержался на работе, — отозвался Дойл. — Есть какие новости?

— Я поговорил с Широнином. Он не обращал на меня особого внимания, пока я не произнёс твоё имя. Дойл, что происходит?

— Широнин Каска мой старый друг. Когда я вступил в легион, нас перебросили на юго-запад, охранять границу с Терманским царством. Тогда отношения с ними были накалены, и империя решила перестраховаться. Вот там мы с ним и познакомились. Широнин, а тогда ещё просто Ронин, был разведчиком. Точнее, он был разведчиком по началу, а потом стал выискивать вражеских агентов, используя свой личный опыт. Так вот, он досконально изучил обычаи и манеры терманцев, а так же освоил их язык и несколько наречий. Когда я впервые его увидел, он допрашивал терманца своеобразным образом. В общем, терманцев учат держать язык за зубами, но у их воинов есть обычай: если достойный воин вызывает терманца на кулачный бой, то для терманца будет позором отказаться. Но ещё победитель вправе требовать исполнение любого его условия, в пределах разумного. Так вот, зная, что терманец скорее умрёт, чем расскажет что-нибудь, Ронин вызвал того на кулачный бой. Терманец, конечно же, согласился, веря в своё превосходство над имперцем. Но спустя несколько минут драки, самоуверенный терманец во всё горло орал: "Ши! Ши! Ши Ронин!". На их языке "ши" означает "яростный". То есть, ши Ронин — это яростный Ронин, а не какое-то замысловатое имя. Назвав Ронина "ши" терманец признал своё поражение и его неоспоримое превосходство над ним, а после рассказал всё, что знал. С тех пор Ронин ещё не раз использовал этот приём, а "ши" настолько крепко привязалась к нему, что его стали называть Широнином. Позже мы подружились с ним, именно он научил меня некоторым приёмам боя копьём и мечом. Но вскоре он покинул легион и наши пути разошлись. Широнин мой единственный шанс закончить начатое дело.

— Вот это да, — поразился Бен его рассказу. — Через столько лет снова встретиться, можно сказать, случайно. Это точно судьба.

— Судьба это или нет, мы узнаем после сегодняшнего разговора.

— А ты уверен, что это именно тот Широнин? — спросил Бен.

— Почти за тридцать лет жизни я встретил только одного человека с этим именем. А скольких встречал ты? — Дойл упёр взгляд в Бена, а тот лишь покачал головой. — Так что, пошли.

И они вышли, заперев за собой дверь. Дорога к "Соломенной избе" была близкой, и они быстро прошли пару сотен метров. Зайдя втрактир, Дойл сразу узнал старого друга, сидевшего в центре и не отрывавшего взгляда от двери. Со дня их последней встречи он отпустил волосы и отрастил небольшую бороду, но оставался всё таким же крепким и широкоплечим, как и во времена своей юности.

— Дойл! — проревел он на весь трактир.

— Рони! — отозвался Дойл и поспешил на встречу к другу.

— Сколько лет! А тебя сильно потрепало, — заметил Рони, осматривая лицо Дойла. — Что с тобой случилось? Я слышал, четвёртый легион разбит под Талией и все погибли. Как ты выжил?

Дойл осмотрелся вокруг.

— Давай снимем комнату и поговорим наедине. Этот разговор не для посторонних ушей.

— Хорошо, — согласился Рони, но по его лицу было видно, что он немного ошарашен поведением старого друга.

Дойл заплатил за самую дальнюю комнату, и они закрылись вдвоём, оставив Бена снаружи, следить, чтобы никто их не подслушивал. Затем он рассказал Ронину всё, что произошло с ним за последние полгода, опустив некоторые детали, такие как ведьму, битву с магом и убийство архивариуса. Ронин не верил своим ушам, но Дойл всё же убедил друга в правдивости своих слов. Его рассказ занял половину ночи, а затем он попросил Ронина рассказать, как тот попал в Эстабон и стал правой рукой командира гарнизона стражи.

— После службы я решил, что единственная моя дорога — стать стражником. Копаться в земле я не умел, да и дома у меня не было, а стать телохранителем какого-нибудь толстосума происхождение не позволяло. Вот я и решил уехать подальше от Терманского царства и одновременно остаться на юге. Эстабон был лучшим выбором для меня. Великий город с великой историей под управлением могучего лорда. Меня сразу же взяли, как только я показал им своё владение мечом и копьём. По правде говоря, никто из стражи не обращался с оружием так умело, как я. И с тех пор моя жизнь наладилась. Те качества, которые я развивал в себе в легионе, пригодились мне и здесь. За пять лет я поднялся с обычного патрульного до командира стражи. Под моим руководством в городе стало меньше грабежей, убийств и воровства. Но, после войны с мёртвыми, тень императора накрыла наш светлый город. Видя, что мы почти не пострадали, император решил обложить нас чрезмерными налогами. Наш правитель, лорд Деларио Доррен, пытался сопротивляться разорительным указам императора, за что и поплатился. Император направил в город восьмой и девятый легионы с требованием выдать лорда империи, в противном случае он обещал обвинить город в мятеже и перебить всех его жителей, как поддерживающих мятежную власть. Лорд, увидев одиннадцатитысячное войско, решил сдаться: ведь что могут сделать четыре тысячи стражников против двух легионов, хоть и с поддержкой трёх сотен рыцарей? Цириус Кай вошёл в город и зачитал указ, в котором говорилось, что теперь он, герой войны и преданный гражданин империи занимает пост наместника, пока лорд Деларио не будет осужден императором и ему не будет вынесено наказание, соответствующее его вине. В поддержку Кая оставили четыре сотни всадников, а легионы, забрав лорда, вернулись в столицу. Кай, получив власть, тут же начал приводить в исполнение волю императора. Налоги взлетели до небес, и теперь каждый житель вынужден время от времени продавать своё имущество или скотину, чтобы выжить. Лавки и рынки начали закрываться, да и увеселительные заведения тоже. Народ, конечно же, был недоволен, таким положением дел, и то тут, то там начали вспыхивать восстания. Что же сделал Кай? Первым делом распустил рыцарство и запретил им приближаться к границам города. Потом под угрозой смерти заставил выйти стражу против своих же братьев и сестёр, отцов и матерей. Любое неповиновение наказывалось монетой, которая шла на наём всё новых копий. Сейчас в городе насчитывается шесть тысяч стражников и с каждым днём их становиться всё больше.

— Так почему же стража не восстала? — спросил его Дойл.

— Как же, восстала. Но их быстро усмирили головорезы Кая. Его личная охрана на голову превосходит по подготовке и экипировке стражников. Их просто разоружали, а после казнили на глазах у всех. Их и их самых близких людей. Все молчат об его деяниях, так как разговор об этом равносилен измене.

— Вот это да, — ужаснулся Дойл. — А что в замке лорда?

— Это в Воющем Ветре что ли? Там заперта семья лорда. Её охраняют пятеро головорезов Кая, по одному на каждого ребёнка и на жену. Ну и ещё несколько десятков стражников. Никому не позволено входить и выходить из замка без личного распоряжения Кая. Запасов еды там полно, так что, никто там не голодает, а заложники обеспечивают покорность лорда и его верных рыцарей.

— А как ты относишься ко всему этому? — спросил его Дойл.

— Мне больно смотреть, во что превращается город. Я здесь уже почти девять лет и лично знаком как с лордом, так и с его семьёй. Они хорошие люди, но то, что делает Кай, убивает город.

— Ты что-нибудь слышал о Красном Волке или Красном Псе?

— Да, о Псе слышал. Говорят, дезертир, сбежавший из легиона и бесчинствующий на дорогах. Ходит слух, что его убил какой-то терманец.

— Может, терманиц и убил кого, но только не меня, — признался ему Дойл.

— То есть ты и есть… — у Ронина от удивления отвисла челюсть.

— Да, я Красный Волк. А теперь послушай меня внимательно. Я работаю во дворце Кая, — признался Дойл.

— Как?!

— Да вот повезло, устроился садовником. Я хочу покончить с ним, но без твоей помощи мне к нему не подобраться. Ты как, согласен мне помочь?

Ронин помолчал с минуту, погружённый в свои мысли, и ответил:

— А, выкладывай! — махнул он рукой. — Всё равно я теперь знаю то, за что мне голову палач снимет, так что, говори, а я прикину, что к чему.

— Недавно в Ардахолле произошёл бунт. Император прислал к Каю гонца с приказом подавить восстание. А Кай в свою очередь перепоручил этот приказ своему командиру, сиру Хамфри. Сир взял с собой ещё троих телохранителей и сегодня утром забрал всю конницу и благополучно отбыл в Ардахолл. Так что, лучшего времени для удара по Каю, чем сейчас, нам не найти. Кай лишился своего войска и у него теперь ослаблена внутренняя охрана. Одному мне ни за что не добраться до Кая, но заручившись твоей поддержкой, мы легко сможет смять его телохранителей. Сколько у тебя доверенных стражников? — спросил его Дойл.

— Все, — ответил тот. — Не смотри на меня так. Хоть Кай и понизил меня в должности, поставив надо мной своего головореза, стража верна мне, а не ему. Если и есть в наших рядах чёрные овечки, то рыпаться они не будут. Сделают то, что я им прикажу.

— Хорошо. Только действовать надо быстро. Чем дольше мы будем ждать, тем меньше вероятность на успех всего дела.

— Тогда я выделю тебе людей. Жди их здесь, я пришлю тебе Бена с тремя сотнями воинов.

— А сам?

— А сам я наведаюсь к своему командиру и возьму его под стражу. Когда я закончу с ним, то подойду к дворцу. Так что, пока будь тут, как только к трактиру подойдут стражники, выйдешь и поведёшь их в бой. Ты десятник, так что командовать тебе не привыкать, — с этими словами он встал из-за стола и направился к выходу. — Жди их через час, — обернулся он к Дойлу. — Бен, пойдём, ты мне нужен, — произнёс он, выходя за дверь.

Бен посмотрел на Дойла через дверной проём и, поймав его одобрительный кивок, последовал за командиром. Дойл вскоре вышел в зал. Там не было никого, не считая уснувшей за стойкой девушки. Он попросил у неё какой-нибудь бодрящий отвар и сел за стол, в ожидании прихода его маленькой армии. Примерно спустя час раскрылась дверь, и в дом вошёл Бен, неся круглый шлем с открытым лицом, кольчугу и меч.

— Вот, надень, протянул он Дойлу снаряжение.

Дойл взял броню и довольно ловко облачился в кольчугу. Ему она показалась тяжеловатой, но, может, это он уже отвык от веса доспехов. Надев на голову шлем и повесив на пояс меч, Дойл вышел вслед за Беном на улицу. Как и обещал Ронин, три сотни стражников ждали его приказов. Дойл глубоко вдохнул, собрался с мыслями и поприветствовал своих воинов. Не теряя времени, он повёл своё войско в богатый район, а встречающиеся по пути патрули лишь уступали дорогу и удивлённо смотрели им вслед. У дворца Кая они появились с рассветом.

— Что здесь происходит? — вышел вперёд один из стражников, стоящих на посту у ворот в усадьбу.

— Не препятствуйте исполнению воли народа Эстабона, отойдите с дороги, и вы не пострадаете, — ответил ему Дойл. — В ваших интересах подчиниться приказу командира Широнина Каски, стражник.

— Барни? — удивился стражник. — Что ты здесь делаешь? Мой командир — сир…

— С этой минуты твой командир Широнин Каска. Если ты не согласен, мы тебя арестуем и заточим в камеру до дальнейшего разбирательства. Со мной три сотни копий и тебе лучше принять мои слова, чем идти войной против нас.

Стражник взглянул на ряды людей за спиной Дойла и отошёл в сторону. Второй последовал его примеру. Дойл расставил своих людей группами со всех сторон богатого имения, и попробовал открыть ворота. Створки не шелохнулись, и тогда он решил перебросить людей через стену. Пока к дворцу подогнали телеги и поставили их вплотную к стене, совсем рассвело. Дойл решил штурмовать дворец с трёх направлений одновременно. По его сигналу — низкому урчанию рога — первые воины перемахнули через стену, и уже спустя пару минут отворили ворота. Дойл зашёл с остальными воинами в имение, и расположил войска вокруг дворца, разбив их на группы, в каждой из которых назначил командира. С ними он организовал военный совет и вкратце объяснил, что Кая охраняют с десяток воинов на их три сотни. Снова грянул рог и войска Дойла, разбив окна и выломав двери, ворвались во дворец. Дойл пропустил более подвижных стражников вперёд себя и забрался в здание уже тогда, когда отовсюду слышались звуки боя. Он примерно знал, где находится спальня Кая и сразу помчался со всей своей неуклюжестью на второй этаж.

Идя по роскошным интерьерам дворца, мимо бесценных картин, древних ваз и дорогущей мебели, ему попалось первое тело убитого стражника. Кровь несчастного залила шёлковую обивку прекрасного дивана и растеклась по запутанным узорам прекрасного терманского ковра. Дойл взглянул на него и увидел страшную рану не лице мертвеца. "Против таких противников их не учили сражаться", — подумал он, но не стал задерживаться на месте. Все почести погибшим они ещё успеют отдать. За первым трупом лежал второй, а за ним третий и четвёртый. "А вот и первый головорез", — заметил труп телохранителя Дойл. Из него торчал обломок древка копья. Вскоре тела стражников и телохранителей лежали вперемежку. Дойл поразился, когда они успели поубивать друг друга, ведь во дворец они проникли буквально только что. И вот, наконец, он стал свидетелем первой схватки. Двое головорезов, загнанных в угол отбивались от целой стены копий. Вот наконечник копья задел ногу одному из рыцарей и тот, дёрнувшись от боли, на мгновение раскрылся и тут же поймал смертельный удар в шею. Второй продержался немногим дольше: оставшись в одиночку не имея доспехов, он просто не смог отбить все атаки и был обречён. Его тело так и осталось висеть, прибитое сразу несколькими копьями к резной деревянной стене. Дойл отвернулся, и перед его глазами выросла лестница, ведущая на второй этаж. Сверху доносились звуки яростной битвы, и Дойл поспешил подняться наверх.

Перед ним возник длинный прямой коридор, усеянный телами стражников. Среди них он обнаружил пару мёртвых телохранителей и перевёл свой взгляд на толпу стражи, теснившую оставшихся защитников генерала. Он снял щит с руки одного из поверженных товарищей и заковылял к месту боя, стараясь протиснуться между плотными рядами разгорячённых людей. Встав в первый ряд, он оказался лицом к лицу с тремя рыцарями, тоже, как и он сам, одолжившими щиты у мертвецов. Но перевес сил был на стороне Дойла и защитники с каждой минутой всё ближе и ближе подходили к охраняемой теми комнате. Победа над ними была вопросом времени, и Дойл решил вступить в переговоры.

— Сдавайтесь или будете убиты! — закричал он телохранителям.

— Ага, мы сдадимся, а вы нам в спины по кинжалу воткнёте! — отозвался один из рыцарей.

— Я обещаю, что до суда вас никто не тронет, и если на вас нет вины, мы вернём вам ваше снаряжение и отпустим на все четыре стороны!

Ответом ему была атака одного из рыцарей. Дойл принял его удар на щит и попытался ответить, но его меч был намного короче меча рыцаря и Дойл лишь поразил пустоту.

— Мне не нужны ваши жизни! — вновь крикнул он. — Мне нужен лишь Кай!

— Так подойди и возьми его! — огрызнулся всё тот же рыцарь. — Если сможешь!

"Похоже, с ними не договориться, — подумал он, — а это значит, что погибнут ещё многие хорошие ребята". Но вдруг краем глаза он заметил лучника, укрывшегося за его щитом и натягивающего тетиву. Вжик! И смертоносная стрела пронзила шею одного из защитников. Небольшое замешательство среди рыцарей, и их разделили, прижав к противоположным стенам. Второй рыцарь не выдержал напора свалившихся на него ударов и получил сразу несколько ранений. Дальнейшая его жизнь оказалась не долгой: чьё-то копьё пронзило его сердце, пробив кольчугу. Последний телохранитель прижался спиной к двери, которую поклялся защищать ценой своей жизни. Ещё одна стрела ударила его в щит, но рыцарь даже не планировал сдаваться. Он бился до последнего и Дойл, улучшив момент, подловил опасного воина и обманным движением полоснул того по руке. Кровь брызнула из открытой раны, но рыцарь, будто бы не замечая полученного увечья, вновь занёс руку с мечом, готовясь нанести новый удар. Его пальцы ослабли и разжались и окровавленный меч, звеня, ударился о мраморный пол. Рыцарь улыбнулся, понимая, что проиграл, опустил щит и подставился под удар. Сразу два копья пронзили кольчугу и прервали его жизнь.

Дойл прошёл мимо мёртвых телохранителей и раскрыл перед собой обе двери. Цириус Кай сидел за столом, спиной к нему, глядя в большое окно, через которое Дойл так часто его видел, работая в саду.

— Я знал, что однажды подобное случится, — сказал он и повернулся к Дойлу. Их взгляды встретились, и генерал продолжил, — Ты? Я сразу понял, что что-то в тебе не так.

— Это замышлял не только я, а ещё весь город, который вы задавили своей заботой. Но я пришёл к тебе по другому делу, генерал.

— Тогда что тебе от меня нужно? — поинтересовался Кай.

— Справедливость. Вставайте, генерал, нас ждут ваши подопечные — жители Эстабона.

Генерал посидел ещё немного, затем встал и подошёл к Дойлу.

— Куда мы идём? — спросил он.

— Мы идём к Воющему Ветру, генерал, освобождать заточённую семью лорда Делларио.

— Тогда веди, — отдал он свой очередной приказ.

Дойл повернулся и прошёл через ряды стражников. Кто-то последовал за ними, а кто-то остался помогать раненым товарищам. У ворот имения они встретились с подошедшими силами Широнина.

— Командир Каска! Я требую наказать зачинщиков бунта! Немедленно! Отрубите им головы! — осмелел Кай, видя перед собой ещё полтысячи стражников Рони.

— Отрубить голову самому себе? Вы что, издеваетесь? — ответил ему Широнин и засмеялся, увидев, как побледнел генерал.

До замка Кай шёл в молчании, гордо выпятив грудь и расправив плечи. Оказавшись перед Воющим Ветром, их встретил гулкий звон колокола, призывающего к собранию всех жителей города. Поднявшись по ступеням, Широнин обратился к Каю.

— Цириус Кай! Прикажите вашим людям открыть ворота и освободить семью лорда Деларио.

— А что будет, если я вам не подчинюсь? — вопросом на вопрос ответил Кай.

— А если вы не подчинитесь, я отдам вас на растерзание самым отъявленным головорезам, которые гниют в самых мрачных темницах наших тюрем. Поверьте, на вас они выместят всю свою злобу, накопившуюся у них за долгие годы заточения.

Кай сглотнул, поднял голову и увидел одного из своих телохранителей, смотрящего на него со стены замка. Он передал ему слова Рони и через несколько минут ворота замка открылись, и на улице показалась женщина с четырьмя детьми. Она подбежала к командиру стражи и принялась расспрашивать того, что вообще здесь происходит. Её детей тут же обступили стражники, став живым щитом, оберегающим от любой опасности.

— Я выполнил твоё требование, Широнин, теперь отпусти меня! — заявил командиру Кай.

— Иди, — не обращая на него внимания, ответил Рони.

Кай было дёрнулся в сторону, но тут его остановила твёрдая рука Дойла.

— Убери свои лапы, Каска меня отпустил, — прошипел Кай.

— Он, но не я. Я-же сказал, у меня к тебе личные счёты, — ответил ему Дойл.

— Да кто ты вообще такой? — разъярился Кай.

Дойл посмотрел со ступеней на площадь под замком. Народ уже заполонил её и теперь собирался на улицах, примыкающих к площади. Дойл встал справа от Кая, и обратился к людям.

— Меня зовут Дойл Сейн и я легионер армии Его Светлейшества, десятник четвёртого легиона, разбитого толпой мёртвых у стен Талии, — он посмотрел на Кая и заметил, как тот от удивления выпучил глаза. — Мы бились под командованием генерала Кая, кем и были преданы. Наша сотня отбилась от основного войска, и в живых осталось пятнадцать человек. Блуждая по лесу, кишащему восставшими мертвецами, мы тщетно ждали спасения, и в итоге из леса выли лишь двое легионеров. Сейчас мы стоим перед вами, — Дойл показал на Бена, зажимающего рану на руке, — чтобы донести до вас правду о случившемся. Вернувшись в Талию и осмотрев место боя, мы поняли, что генерал покинул сражение ещё до того, как армия оказалась разбита. Лишившись командования, три тысячи человек были заживо сожраны чудовищными созданиями. Но генерал просчитался: подойдя к Талии: он увидел, что вокруг города скапливаются толпы мертвецов. Осознав, что в город не прорваться он решил удрать из этих мест, оставив Талию со всеми её жителями своей судьбе. Я не знаю, почему жители Талии открыли ворота мертвецам, но сдаётся мне, увидев всадников, они захотели укрыть их за своими стенами. Но они не сумели сдержать мёртвых, и город заполонила смерть. Генерал даже не думал помочь отбить атаку на город, а попытался прорваться на Императорский путь. Но дорога оказалась перекрыта полчищами мертвецов, и тогда Кай, со своими телохранителями повернул назад. На его пути попались выжившие легионеры, которые оказались великолепной приманкой. Генерал пролил кровь своих воинов, веривших ему и доверивших свои жизни! Мёртвые, почуяв свежую кровь, бросились на тёплые трупы убитых Каем легионеров, тем самым открыв ему путь к спасению.

— Бред! — завопил Цириус Кай. — И вы поверите полоумному калеке? Это просто смешно.

— Ища своего генерала, я узнал и другие методы управления, применяемые империей. Сразившись с магом в Южном Кресту я понял, что всеми делами там, и грязными, и чистыми заправляет империя через своих агентов. Разбив разбойников-шакалов, я увидел, что империи плевать на защиту своих граждан. Убив исполнителя, принуждающего к сожительству с ним молодых парней, я осознал, что империя использует нас в своих целях, пытаясь выжать для себя максимальную выгоду. Нас не ценят, мы никому не нужны. Для любой страны её жители — это камни, из которых можно построить стены, дома и крепости, но нас используют, закидывая нами грязь, чтобы такие как он, — Дойл указал рукой на наместника, — не смогли запачкать свои ноги. Вы сами являетесь свидетелями того, что произошло, как только власть попала в руки доверенному императором человеку.

— Заткнись! — прокричал Кай. — Всё было нормально, пока в город не явился ты! Ты приносишь несчастья туда, куда приходишь! Южный Крест захлестнули беспорядки, когда ты убил мага! Мой Эстабон подвергся насилию, и десятки людей погибли лишь ради того, чтобы ты смог произнести свои лживые речи! Где хоть одно доказательство твоим словам?

— В нескольких вёрстах от ворот Талии лежат найденные нами пробитые копьями кольчуги. Кто хочет, может пойти поискать и принести их сюда.

— Иди туда не знаю куда! Найди то, не зная что! И вы верите этому лжецу? — обратился Кай к толпе.

Ответом ему был неодобрительный ропот и Кай осознал, что проигрывает словесную дуэль.

— Во время странствий по лесу, я встретил провидицу, и она поведала мне много того, чего просто не могла знать. Это она указала мне путь и дала подсказки, благодаря которым я и сумел разобраться во всём, что происходит вокруг. Все её предсказания воплотились в жизнь, и я сейчас не стоял бы перед вами, если бы не она. Но осталось ещё одно предсказание, которому я не нашёл объяснения. Скоро должен появиться истинный принц, который спасёт империю. Когда он придёт я не знаю, возможно, никто из ныне живущих не застанет это время. Но мы должны верить и отказаться от власти нашего нынешнего императора. Мы достойны лучшей жизни и эта жизнь однажды настанет. А сейчас мы вступаем на новый этап. Командир Каска согласен объявить об отделении Эстабона от империи, с позволения леди Доррен. Заключив союз с Ардахоллом, мы сможем продержаться сколь угодно долго. Империя будет не в состоянии собрать все свои силы в кулак, так как другие города последуют нашему примеру. В Ларгосе уже который месяц беспорядки, да и в других городах дела обстоят не лучше. Сделав этот ход, вы вернётесь к своей обыденной жизни. У нас уже есть небольшая армия и три сотни рыцарей, верных своему лорду, которые смогут собрать ещё большее ополчение. Выбор за вами: вы согласны с моим предложением? Согласны?

В ответ он услышал одобрительные крики тысяч голосов. "Похоже, я выполнил завет ведьмы", — подумал Дойл. Народ ещё сумел какое-то время, и тут среди бушующего ропота толпы Дойл услышал голос Кая:

— Всё, ты победил. Теперь мне пора, — сказал он, собираясь уйти из этого места.

— Куда, — бросил ему Дойл, врезав ногой тому под колени.

У генерала подкосились ноги, и он свалился на притоптанный снег. Дойл достал из ножен на левой руке ведьмин нож, подошел к встающему генералу сзади и помешал ему подняться на ноги. Кай остался стоять на коленях, удерживаемый за плечо Дойлом. Дойл перехватил нож обратным хватом и изрёк шумящей толпе:

— Я явился в этот город за своим генералом. Зная, какие преступления он совершил, я не могу отпустить его. Генерал Цириус Кай, за предательство своего легиона, за оставление города на ужасную гибель, за бесчеловечное отношение к людям, доверившим вам свои жизни, за нарушение всех клятв и обетов я приговариваю вас к смерти, — Дойл почувствовал, как вздрогнул генерал. — Я приведу свой приговор без замедления, если кто-то решит заступиться за вас и сразиться со мной за вашу жизнь, я с радостью приму его вызов.

Но толпа молчала. Молчали и телохранители. Дойл подождал несколько минут, но никто так и не решился бросить ему вызов. Тогда он занёс руку с ножом над головой и резким движением загнал клинок в макушку Кая. Генерал дрогнул и повис всем своим телом на правой руке Дойла, так как его нож оказался зажат костями черепа генерала. Дойл схватился левой рукой за правую, чтобы удержать бездыханное тело и не свалиться с ним на снег. Он подёргал нож и тот, поймав нужный угол, легко выскользнул из черепа Кая. Бездыханное тело упало на снег и скатилось по заледеневшим ступеням, заливая свой путь кровью из пробитой головы. "Красная, как цвет имперского штандарта", — пришла ему в голову мысль.

Краа! Услышал он карканье ворон, откуда-то сверху. Он поднял голову и увидел несколько чёрных птиц, кружащихся над площадью.

— Пойдём отсюда, — сказал он Бену, стоящему за его спиной.

Они спустились вниз на лестнице, без особых проблем проникли в толпу и двинулись, прижимаясь к стенам домов, решив затеряться среди других стражников. Пробираясь мимо толпившихся людей на них мало кто обращал внимание — похоже, ликующим горожанам было всё равно на них, и все стражники были для них на одно лицо, и они довольно быстро добрались до трактира. Проникнув в свою комнату, они в спешке переоделись и выскочили из трактира. Дойл поздно спохватился, не найдя при себе нож, подаренный ему ведьмой, но они уже далековато отошли и у них не было времени, чтобы возвращаться. Клинок, заправленный в ножны, мирно лежал на прикроватной тумбочке в комнате, которую они покинули в спешке. Пройдя городские ворота и выйдя в трущобы, они затерялись в толпе таких же непримечательных людей, какими выглядели сами.

Прошла неделя с того момента, как Дойл и Бен покинули Эстабон. Они шли по неизвестной дороге, ступая ногами по таящему снегу. На их пути попадались редкие деревеньки, и они останавливались в небольших ночлежках, стараясь не привлекать к себе внимания, и слушали редкие новости. И однажды до них дошли слухи, что над Эстабоном спущен имперский флаг, а на его месте теперь колышется новый, белый с гербом в виде бегущего красного волка. Или собаки. В общем, геральдического зверя так и окрестили — Красным Зверем.

Эпилог

Шёл 606 год по летоисчислению Новой Империи. Дойл неспеша брёл по лесу, то и дело, поглядывая вокруг. Как ему помнилось, последняя прогулка по этим местам закончилась не очень хорошо для многих его друзей. Он в очередной раз притих и услышал хруст позади себя. Дойл обернулся, готовый встретиться с опасностью лицом к лицу, но нарвался лишь на недоумевающий взгляд Бена.

— Ты чего? — спросил его молодой воин.

Бен сильно возмужал с момента их первой встречи. Он раздался в груди, оброс мясом, и его нелепый пушок на подбородке заменила густая жёсткая щетина. Свою голову он обрил и просто горел желанием заплести бороду в косу, вот только волосы на лице не были ещё достаточно длинными. Да и ростом он вымахал с Дойла, и Дойл знал, что расти ему ещё несколько лет.

— Да так, на шум среагировал, — признался он.

— Мы бродим по этим лесам уже полтора месяца, Дойл, и ещё ни разу не встретили ни одного мертвеца. Ни упокоенного, ни восставшего. Пора принять, что мы здесь единственные двуногие существа.

— Принять можно, но осторожность не повредит.

Бен пожал плечами, подошёл к нему и поднял подстреленного зайца до уровня лица.

— Знатный у нас сегодня будет ужин, — посмотрел он на свою добычу, проглатывая слюну.

— Ты молодец, не думал, что из тебя выйдет такой охотник, — похвалил его Дойл.

— То же самое ты говорил мне про владение мечом. Я чуть больше года назад впервые взял в руки клинок, а уже сейчас бьюсь с тобой на равных, — хвастался Бен.

— Ну, на равных, это ты сказал, — улыбнулся Дойл. — Если бы не моё колено…

— Если бы не твоё колено, ты один вошёл бы в Крону Аккарию и лично обезглавил короля и всё его войско, — подначивал его друг.

— Ну, это ты загнул конечно, но вдвоём с тобой у меня были бы шансы.

Они рассмеялись и продолжили свой путь. За минувшие два года, вдвоём с Беном они обошли весь юг. Сперва направились дальше на восток, но из-за повсеместных восстаний на дорогах появились просто полчища разбойников. Идти дальше было рискованно, и они решили повернуть назад, на запад. Дойдя до Ларгоса они поняли, что новости о восстании в других великих городах оказалась правдой. Ларгос и ещё два великих города запада скинули с себя имперские цепи и объявили о своей независимости. К сожалению, они решили не вступать в союз Эстабона и Ардахолла, а существовать своими силами. Легионы империи пошатнулись, и из них начали бежать воины целыми толпами. Каждый хотел вернуться домой и если и воевать, то за свой дом, а не за чужую империю. Потеряв около половины своих территорий, империя перестала быть таковой, и в начале этого года стало ясно, что империя теперь будет носить имя королевство Эллария, в честь фамилии первопрестольного рода. И теперь, три отщепившихся города-государства жалили друг друга да воевали с королевством, а королевство в свою очередь, воевало ещё и с Красным Союзом, как стали называть союз двух других мятежных городов. Пять армий носились по половине континента, пытаясь побольнее уколоть кого-нибудь из соперников, и было похоже на то, что этому противоборству не будет конца. Казалось бы, кто победит решит только время, но, как вскоре выяснилось, у каждого противника были свои преимущества. Королевство имело свой порт, самый большой на всём континенте и у них не было недостатка в ресурсах, но не людях. Красный Союз тоже склонил на свою сторону восточный город-порт и, имея богатую ресурсную базу и не имея нехватки живой силы, мог легко противостоять силам королевства. Оставались три города государства, но и они, казалось бы, замкнутые в центре материка нашли выход. Заключив торговые союзы с Терманским царством, они выгодно торговали, покупая те ресурсы, которых им не доставало. И как бы ни странно это звучало, воюющие города подписали акт о взаимопомощи, при вторжении на территорию любого из городов терманской армии или армии королевства Элларии. В общем, на территории бывшей империи творился настоящий бедлам.

Спустя несколько часов Дойл заметил, что на их пути всё чаще и чаще начали встречаться сосны. Идти по сосновому бору было легко, и Дойл думал о будущем, о том, куда в итоге приведёт его дорога. Они остановились и перекусили тем, что было в их сумках. В основном это было пресное мясо и съедобные сырые грибы. Пообедав, они продолжили свой путь и вскоре наткнулись на то, что искали эти полтора месяца. Они вышли к заброшенной деревне, на краю которой стояла разрушенная башня.

— Лесной Оплот, — выдохнул Бен слова, вертевшиеся в голове Дойла.

— Наконец то мы нашли его, — добавил Дойл.

— Ну что, пойдём дальше? — их долгожданная находка придала Бену дополнительную энергию.

— Нет, не сегодня. Я хоть и стал ходить намного быстрее со времени моего падения, но это не значит, что я чудесным образом исцелился. Мне нужен отдых и я не прочь провести вечерок под крышей здания, когда то давшего нам кров в трудное время.

Бен согласился с другом, и они зашли в деревню с покосившеюся стеной. Было видно, что здесь давно не появлялись люди. Дома стояли полуразрушенные, стена в нескольких местах рухнула, а земля была усеяна человеческими костями. "Здесь погиб Грег", — подумал Дойл, проходя сквозь разрушенные ворота. С тех пор, как он ушёл во тьму в его снах, он больше не возвращался. "Где-то здесь лежат кости Тома, — Дойл посмотрел на ту часть стены, где он когда то отбивал напор восставших из могил мертвецов. — Много отважных людей погибло в этом месте". Они подошли к Лесной Заставе и заметили, что к входу ещё приставлена старая лестница. Время и погода сделали её хрупкой, но хоть она и издавала стоны, всё же выдержала вес могучих воинов. Они залезли внутрь разрушенной башни и осмотрелись. Этот этаж был покрыт мхом и Дойл решил подняться на следующий. Величественный дуб всё так же стоял на своём месте, а вдали лесное озеро играло на поверхности солнечными лучами, как и пару лет назад. Он спустился вниз и не нашёл Бена. "Видимо, пошёл за хворостом, — подумал Дойл. — Займусь ка я зайцем". К возвращению Бена он уже содрал шкурку и очистил тушку от потрохов, так что тому оставалось лишь разжечь костёр. Сухое дерево охватили горячие языки пламени, и друзья, поужинав остатками того, что несли с собой, зажарили дичь на завтрашний день. Спать они легли когда уже стемнело, на всякий случай подняв наверх лестницу.

Новый день встретил их ласковыми солнечными лучами. Яркое солнце и нежный ветер плохо сочетались с россыпями человеческих костей, разбросанных прямо под их ногами. Дойл обернулся и в последний раз взглянул на Лесную Заставу. Старая башня провожала их пустым дверным проёмом. "Быть может, однажды мы ещё свидимся", — подумал Дойл и зашагал прочь из деревни. Путь их лежал на восток, в паре дней отсюда люди этой деревни должны были обзавестись новым домом. Целый день они прошли без остановки, лишь вечером решив устроить привал. Разместившись между тремя близко растущими деревьями, они развели костёр и, быстро поужинав, легли спать. С рассветом они вновь отправились в путь.

В середине следующего дня Дойл, наконец, вышел на поляну со старым дубом, в котором жила ведьма. Остановившись на опушке леса, они решили получше изучить новую деревню, расположившуюся вокруг величественного дерева. За два неполных года беженцы Лесного Оплота неплохо окопались: из земли торчали травяные холмики землянок, а рядом с ними уже строились полноценные бревенчатые дома. Мужчин видно не было, хотя из деревни раздавался стук топоров, а вот женщин было много, да и дети носились туда-сюда, играя в салочки, или ещё в какую детскую игру. Было видно, что после бегства из мёртвой деревни здесь они нашли мир и спокойствие. Но вот Дойл встретился взглядом с одной из девочек, та замерла, заметив их, и, испугавшись, завизжала. Спустя какой-то миг её поддержали звонкие голоски подружек. На шум из строящихся домов повыскакивали мужики, держа наготове топоры и дубины. Дойл насчитал восьмерых.

— Вы кто такие? — дерзко спросил их один из подбежавших к детям мужчин.

— Мы странники, — спокойно ответил Дойл.

— Странники здесь не ходят. Что вам от нас нужно? — спросил всё тот же строитель, потрясывая топором.

— Мы ищем дом, — честно ответил Дойл.

— Здесь вам делать нечего, — ответил мужик. — Уходите отсюда подобру-поздорову.

Дойл ничего не успел ему ответить, так как его внимание привлёк человек, вышедший из-за дуба. Он шёл к нему в сопровождении одной из убежавших девочек, и Дойл улыбнулся, узнав старого друга. Длинноволосый мужчина, отпустивший кудрявую бороду, остановился рядом со своими людьми и отпустил девочку домой.

— Здравствуйте путники, что привело вас в наше деревню? — спросил он, поочерёдно глядя то на Дойла, то на Бена.

— Хорошо же ты встречаешь старых друзей, — ответил ему Дойл.

От удивления у его собеседника отвисла челюсть, и он прошептал лишь одно слово:

— Дойл…

— Да, Гонор, сын Полика. Так ты нас на пороге держать будешь или пригласишь войти?

— Да, да, конечно, уважаемый, — в голосе старосты слышалось нескрываемое удивление. — А это с тобой… Бен?

— Он самый, — ответил Бен.

— Да вас не узнать, — вымолвил Гонор. — Слава богам, вы живы. А Тренлин?

— Тренлин остался на большой земле. Когда мы с ним попрощались, у него всё было в порядке.

— Слава богам. Давайте за мной, — позвал он друзей. — Ребят, а вы не беспокойтесь, это Дойл и Бен, помните, они помогали нам держать Лесной Оплот?

Те дружно закивали и проводили взглядами троицу, уходящую в центр новой деревни. Гонор пригласил друзей к себе в землянку, но Дойл предпочёл поговорить на свежем воздухе.

— Ну, рассказывайте, что с вами приключилось в путешествии, — начал беседу Гонор, вынеся горшок с душистым отваром из трав.

И Дойл рассказал всё, что произошло с ними за всё это время. Иногда Гонор перебивал Дойла, уточняя то или иное из рассказа и не переставая удивляться случившимся с товарищами приключениям. Солнце катилось к закату, и Гонор извинился и попросил его подождать, пока он не разберётся с какими-то своими делами.

Дойл, размяв спину, решил умыться и отправился к ручейку, журчащему за огромным раскидистым деревом. Он зачерпнул в ладони воды и умыл лицо. Затем он посмотрел в медленно текущую воду ручья и заметил своё отражение в воде. "Да уж, ну и вид у меня, — подумал он, рассматривая своё отражение. — Как будто с северного племени сбежал". Дойл видел, как его тёмные сальные волосы спускаются на широкие плечи, а лицо покрывает густая борода. Жуткий шрам разрисовал левую часть лица. "Не удивительно, что Гонор меня не сразу узнал", — улыбнулся он и тут же повернулся на шум сзади. Он увидел лежащую на спине девушку, опирающуюся на руки, и Бена, стоящего над ней и сердечно приносящего извинения. Получалось у него, по правде говоря, не очень, и его пассы руками больше пугали нежное создание, нежели заглаживали вину, но Бен, похоже, не замечал этого. Он протянул ей руку и поднял её на ноги, а она, быстро закивав, поспешила убежать восвояси. Бен посмотрел ей вслед, пожил плечами и направился к Дойлу.

— Ты представляешь, иду я к тебе, только отвлёкся на что-то и тут бам! И она уже лежит, — пожаловался он. — Я не понимаю: как вообще так можно ходить, не смотря, куда идёшь?

— Вот и я не понимаю, — улыбнулся Дойл, глядя на него.

— Я? А что я? — удивился Бен. — Это она в меня врезалась, а не я в неё!

— Ага, наверное.

— Что за "наверное"? — не унимался парень.

— Наверное, это любовь, — подначил его Дойл, но Бен, похоже, воспринял эту шутку всерьёз.

— Ты и вправду так считаешь?

— Ну да, а почему бы и нет? Ты видел, как она на тебя смотрела? — не унимался Дойл, вспоминая испуганный взгляд девушки.

"А почему бы ей не испугаться, ведь не каждый день её с ног сбивает незнакомый мужик, да ещё на две головы выше её?" — подумал Дойл.

— Наверное, это искра… — замечтался Бен. — Между нами пробежала, — и тут его осенило, — а ведь ведьма говорила, что "моя судьба рядом, но не с ней", или что-то вроде того. Может, вот она: рядом с ней, но не с ней?

— Точно это она и имела в виду. А теперь пойди, пригласи её на прогулку или ещё куда-нибудь, цветочков, там, нарви… — отослал его Дойл, увидев приближающегося старосту.

Бен ушёл, а Дойл задал так интересующий его вопрос:

— Гонор, дружище, а скажи мне, где Шайла?

— Шайла? Так она ушла вслед за вами. Сказала, её время здесь вышло, взяла с собой воина и ушла на север.

— Постой, ты сказал «ушла вместе с воином»? — переспросил его Дойл.

— Да, с воином. Не из нашей деревни. Когда она нас привела сюда, сказала, что это место безопасно, что мёртвые скоро покинут эти леса насовсем, что рано или поздно к нам придут старые друзья, получается вы. И завещала вам свой дуб. А потом зашла внутрь него и вышла с воином, одетым так же, как и ты. Только вместо меча у него был огромный молот.

— Что?! — перебил его Дойл, не поверив своим ушам. — Ты сказал, у него был молот?

— Да, молот. А ещё он был косматый, как медведь.

— А он был жив или его подняли с помощью магии?

— Жив, это точно. Всё проклинал Шайлу, но шёл за ней покорно.

— А имя? Имя его ты не знаешь? — спросил Дойл, хотя уже понял, о ком идёт речь.

— Нет, они вышли из дуба: он она и старый Нортон, прошли мимо нас и скрылись в лесу. Больше я их не видел, уважаемый. Один лишь Нортон вернулся, — Гонор закончил свой рассказ, извинился и отправился в свою землянку.

Дойл ещё постоял в одиночестве, обдумывая услышанное, и решил отыскать Бена. Он нашёл парня, собирающим цветы, и рассказал, что ведьма завещала им свой дом. После он вошёл в дуб, в котором узнал о своей судьбе, тогда ещё расплывчатой, но теперь свершившейся, и решил дождаться прихода Бена. Тот вернулся, когда солнце уже скрылось, и его место на небосклоне заняла бледная луна.

— Ну как? — спросил он друга.

— Ты знаешь, она просто чудо! Я по земле походил и девушек встречал на своём пути, но она — это что-то не из этого мира, — Бен расплылся в улыбке.

— Рад за тебя, — ответил он и вкратце рассказал о своём разговоре со старостой. — Так что, он жив, — закончил Дойл свой рассказ.

— Значит, пойдём его искать? — в голосе Бена звучали нотки надежды, но гораздо сильнее чувствовалось разочарование.

— Нет, — ответил Дойл. — Ведьма предсказала нам свою судьбу, она же, наверное, предсказала ему свою. Если нам и суждено ещё встретиться, мы встретимся. Но искать его во всей бывшей империи — это гиблый номер. Так что, не забивай себе голову, покоряй сердце красавицы и лезь наверх, — Дойл указал пальцем на висевший на приличной высоте гамак. — Мне уже два года не даёт покоя вопрос: как она туда залазила?

Оглавление

Пролог

Глава 1. Выжившие

Глава 2. Морок

Глава 3. Вопросы и ответы

Глава 4. Лесной Оплот

Глава 5. Живые и мёртвые

Глава 6. Шайла ла Кай Ли

Глава 7. Четыре золотых

Глава 8. Спаси меня, мой юный герой

Глава 9. Лесной князь

Глава 10. Одинокий вяз

Глава 11. Весёлый поросёнок

Глава 12. Пламя

Глава 13. Беседа с драконом

Глава 14. Мёртвый город

Глава 15. Стена

Глава 16. Возлюбленный

Глава 17. Грязные души

Глава 18. Ардахолл

Глава 19. Чёрное здание, чёрное дело

Глава 20. Теперь двое

Глава 21. Великий город

Глава 22. Убийца и садовник

Глава 23. Красный Зверь

Эпилог