Кроты [Петр Истомин] (fb2) читать онлайн

Петр Истомин Кроты

Лихачев открыл глаза, сделал вдох и тут же закашлялся. Это далеко не первый его кротовый прыжок, но привыкнуть к ощущениям было невозможно. Руки тряслись, сердце колотилось как бешеное – адреналин, введенный в кровь, начал работать мгновенно. В ушах стоял свист, а глаза жгло огнем даже от тусклого света ламп, висящих в каюте. Все мышцы тела свела судорога. Несмотря на невесомость, Лихачев ощущал, что руки и ноги будто налиты свинцом. Он знал, что нужно немного потерпеть, и просто закрыл глаза, позволив системе вывода из гибернации совершать над его телом положенные манипуляции.

Прошло около десяти мучительных минут, прежде чем Лихачев, приложив усилия, смог взяться за поручень и вытянул себя из капсулы. Нажав на панель, он открыл дверь и вылетел в коридор. Дверь соседней каюты была открыта, внутри – пустая гибернационная камера.

Плывя по коридору по направлению к мостику, Лихачев старался размять суставы, что доставляло ему адскую боль.

На мостике уже находился Лоуренс – высокий темнокожий мужчина с телосложением пловца. Он нажимал кнопки на экране бортового компьютера и внимательно изучал отчеты за последние тысячу лет. Лоуренс будто и не пробыл эти годы в гибернации. Даже находясь на мостике в одиночестве, он вел себя как голливудский актер, за которым наблюдает десяток камер. Его движения были будто отрепетированными, а брови театрально нахмуренными. Лихачев вздохнул.

– Привет, Кит.

– Доброе утро, Дмитрий, – не оборачиваясь, ответил Лоуренс.

Лихачев остановился рядом с американским коллегой и тоже активировал экран бортового компьютера.

– Как у нас дела?

Лоуренс демонстративно пролистал текст, выведенный на его экране, задерживая взгляд на отдельных предложениях, затем сказал:

– Все в порядке, системы работают в штатном режиме.

– Отлично, – буркнул Лихачев.

– Всем доброе утро, коллеги, – донесся сзади мелодичный голос. Лихачев обернулся и увидел, что в помещение вплывает Ван Ян – главный бортинженер. Она была высокая и очень хрупкая, с длинными изящными руками и белой фарфоровой кожей. Но внешность была обманчива, Лихачев отлично знал, что Ван проходила все физические тесты наравне с самыми подготовленными космонавтами, а в некоторых даже превосходила их.

– Доброе утро, Ян, – так же не оборачиваясь, поприветствовал ее Лоуренс.

– Здравствуй, Кит, – сказала она, потом перевела взгляд на Лихачева и улыбнулась ему, – Доброе утро, Дмитрий.

– Привет, – отозвался Лихачев и поспешил уткнуться в экран.

Это был первый кротовый полет Ван, но Лихачев никогда бы так не сказал, наблюдая за ее действиями со стороны. На тренировках она выполняла все инструкции четко, на внештатные ситуации реагировала оперативно и эффективно. Во время старта и вывода корабля на курс Ван также действовала как настоящий профессионал, чем очень впечатлила Лихачева. Жаль только, что из-за тренировок у него не было времени перекинуться с ней хотя бы парой слов в неформальной обстановке.

Для всех остальных членов экипажа, включая не появившуюся пока на мостике англичанку Терезу Паркер, этот полет был не первым. Из восьмидесяти девяти кротовых полетов (или, как их называли на официальном уровне, «транспространственных полетов сверхвысокой дальности») Лихачев успел поучаствовать в семи.

Кротовыми эти полеты называли, потому что осуществлялись они с использованием так называемых кротовых нор – своего рода коридоров, соединяющих две удаленные друг от друга точки пространства. Космонавты, путешествующие по этим коридорам, назывались на профессиональном сленге «кротами».

Особенность путешествий через кротовые норы была в том, что перемещение по тоннелю не было мгновенным для путешествующих. Для стороннего наблюдателя корабль нырнул бы в нору с одного конца коридора и тут же вынырнул бы с другого. Но для пилота этого корабля прошла бы не одна сотня лет.

Поэтому на время перелета команда корабля погружалась в гибернацию. Экипаж размещался в специальных капсулах, в которых с помощью коктейля из химических веществ все функции организма отключались, чтобы потом возобновиться за несколько минут до выхода корабля из кротовой норы.

Все это делалось ради одной цели – исследования отдаленных участков космоса в поисках внеземной жизни. Когда кротовые норы были обнаружены, ученые возлагали на них очень большие надежды. Но правда заключается в том, что за восемьдесят девять прыжков, космонавты не нашли никакой разумной жизни.

Путешествие в кротовую нору всегда было чем-то вроде лотереи. Норы вели в произвольный «пункт назначения». Чаще всего это были звездные системы из соседнего рукава Млечного пути. Однако пять раз кротовая нора приводила космонавтов в другие галактики.

Само собой, исследователи осознавали риск того, что второй конец кротового коридора может привести в центр черной дыры, на поверхность звезды или еще бог знает куда… И вот однажды очередной экипаж, тридцать третий по счету, не вернулся домой. На исследование природы кротовых коридоров были спешно выделены дополнительные средства. Ученые хотели разработать технологию, позволяющую «заглянуть» в нору и увидеть, что находится на том конце, прежде чем отправлять туда людей.

Проблема заключалась в том, что любые сигналы были не способны пройти через кротовую нору, а значит, ни о каком дистанционно управляемом аппарате речи быть не могло. Запрограммированные заранее беспилотники ни разу не вернулись. Так что единственным вариантом оставалась отправка кораблей с людьми на борту. В скором времени правительство заключило многомиллиардные контракты со страховыми гигантами, и полеты возобновились.

Лихачев хорошо помнил тот день, когда узнал о трагической судьбе тридцать третьей экспедиции. Он находился в центре подготовки в ожидании своего четвертого полета, который моментально превратился из просто опасной миссии в практически суицидальную.

Поэтому сейчас, находясь в каких-то минутах от выхода из очередного кротового коридора, Лихачев мысленно обращался к Богу, в которого во все остальные дни не верил.

На мостик наконец влетела Тереза. Ее короткие светлые волосы блестели от пота. Она цеплялась руками за окружающие предметы, всячески ускоряя собственный полет.

– Всем здравствуйте. Извините. Возникли сложности при выходе из гибернации.

– Ничего, ты как раз вовремя. Все в порядке? – осведомился Лоуренс и внимательно посмотрел на Паркер. Тереза – бывший капитан Британской разведки – выпрямила спину.

– Да, – твердо сказала она, – Сколько до выхода из норы?

Лоуренс посмотрел на монитор, но Лихачев его опередил.

– Четыре минуты двадцать секунд.

Все четверо уселись в кресла и пристегнули ремни. За бортом корабля пространство изгибалось и полыхало вспышками всех цветов радуги – они приближались к выходу из коридора. Лихачев закрыл глаза. Корабль начало трясти. Когда тряска достигла своего пика, Лихачев задержал дыхание. И выдохнул, только когда она резко прекратилась.

Он открыл глаза. Корабль прибыл не в центр черной дыры и не вовнутрь шара раскаленного газа.

Все четверо начали аплодировать – дурацкая традиция, идущая еще с первого кротового полета. Лихачев посмотрел на Ван и улыбнулся, она улыбнулась в ответ. Они живы. Отличные новости.

Пейзаж за бортом поменялся. Перед ними была оранжевая звезда, вокруг которой оборачивалось несколько планет.

– Запускаю сканирование, – объявил Лоуренс и нажал на кнопку на приборной панели. Через минуту у всех на экранах появилось схематичное изображение системы – звезда в центре и девять планет, оборачивающихся вокруг нее.

– Подождите, – раздался голос Паркер.

Лихачев поднял взгляд от экрана и увидел, что она показывает куда-то пальцем.

– Это?… Это что, Марс?

Прямо по курсу Лихачев увидел красную планету. На полюсе белела шапка снега. Если это был не Марс, то чертовски похожая на него планета.

– Что за чертовщина, – выдохнула Паркер и отстегнула ремни безопасности.

– Кит, мы что, сделали крюк в миллион световых лет и вернулись обратно? – спросил Лихачев.

– Подождите, траектория нашего полета еще обрабатывается. Это, на секундочку, девятьсот пятьдесят семь лет. Дайте компьютеру время.

Лихачев тоже отстегнул ремни и подплыл к лобовому стеклу. Теперь он увидел и Венеру. И был готов поспорить, что если бы у корабля было зеркало заднего вида, он увидел бы в нем отражение Юпитера, Сатурна и всех других планет Солнечной системы.

– Готово, – сказал Кит, и повисла тишина. Все смотрели на Лоуренса, который непонимающе уставился в экран.

– Ну что там? – нетерпеливо спросила Паркер.

– Ничего не понимаю, – отозвался Лоуренс, – Данные свидетельствуют о том, что мы в Малом Магеллановом Облаке. Это… Двести тысяч световых лет.

Лихачев вернулся к панели компьютера, чтобы увидеть данные своими глазами. Малое Магелланово Облако. Что ж это такое? Система дала сбой? Он сверился с бортовыми часами. С момента старта действительно прошло девятьсот пятьдесят семь лет.

– Бред какой-то, – пробормотал он.

– Давайте попробуем связаться с ЦУПом, – предложила Паркер.

Лоуренс нажал несколько кнопок на панели и активировал бортовое устройство связи. У всех четверых членов экипажа в наушниках раздался треск, так что все разом вздрогнули.

– Земля, прием. Вызывает Беркут Шесть. Прием, – сказал Кит. Ответом были все те же помехи, – Прием, это Беркут Шесть. Ответьте, Земля.

Ничего.

– На всех частотах передаешь? – спросила Паркер.

– Естественно, – сказал Лоуренс.

Он попробовал установить связь еще два раза, но безуспешно.

– Так, предлагаю лететь к Земле.

– Согласна, – тут же сказала Паркер.

Экипаж снова расселся по креслам, и они двинулись по направлению к Земле на четвертьсветовой скорости. Летели молча. Должно быть, у каждого были какие-то предположения относительно того, что происходит, но все предпочли оставить их при себе.

Тишина нарушилась лишь когда в поле зрения космонавтов попала Земля, и Лихачев выдохнул:

– Твою мать…

Перед ними была их родная планета. Только не такая, какой они привыкли ее видеть. Сейчас космонавты смотрели на Евразию, однако понять это было сложно, потому что зеленовато-серая вода заполняла те участки, где в обыкновении была суша. И суша эта была не зеленой, а грязно-коричневой.

– Да что же это такое? – тихо спросила Паркер.

Никто не ответил, потому что никто не знал. У каждого в голове роились самые неприятные идеи относительно того, что происходит, но никто не решался их озвучить. Наконец Лихачев сказал:

– Кит, модель системы, построенная нашим сканером… Насколько она точная?

– Предельно точная. А что?

– У меня есть одна мысль. Мы же можем сопоставить расположение планет с данными о том, как они должны располагаться в тот или иной момент времени. Проще говоря, можем ли мы понять… В общем, понять, какой сейчас год?

Все посмотрели на Лихачева, и он понял, что озвучил подозрение, которое посетило абсолютно всех – через кротовую нору они переместились в будущее.

Лоуренс почесал подбородок.

– Да, пожалуй, мы можем это сделать. Неплохая идея. Но само по себе расположение планет ничего не даст, ведь оно периодически повторяется. Пожалуй, добавлю в модель еще и положение каждой планеты относительно собственной оси… Проще говоря, время суток.

Он активировал бортовой компьютер и запустил анализ данных. Пока полоска, отображающая прогресс расчетов, заполнялась, Лихачев не дышал. Наконец результаты были выведены на экран.

– Очередной сбой? – спросила Ван, – Такого же не может быть?

На экране светилась дата: «12 апреля 302204 года».

– Погодите, – сказала Паркер, – Я читала несколько работ одного польского физика. Он выдвинул гипотезу, что кротовые норы на самом деле перемещают объекты не только в пространстве, но и во времени. Но мы этого не понимаем, потому что можем просчитать только свое положение в пространстве. Как определить, сколько лет прошло, когда кругом один только космос? Но, черт… Триста тысяч лет?

– Не знаю, – сказал Лоуренс, – Не понимаю, почему компьютер говорит, что мы в Малом Магеллановом Облаке. Давайте взглянем на поверхность? Запустим спутники.

– А разве нам не надо рвать когти? – спросила Паркер, – Нора может закрыться. Я не хочу застрять здесь. Где бы мы ни были.

Кит поднял руку в примирительном жесте.

– Нора закроется только через двадцать шесть часов, – сказал он, – Время у нас есть.

– Зачем нам это? – развела руками Паркет, – Я бы свалила отсюда как можно скорее.

– Разве тебе не любопытно? – спросил Лоуренс.

Тереза развела руками.

– Проголосуем? – предложила Ван, – Кто за то, чтобы запустить спутники?

Сама она не торопилась поднимать руку. Первым это сделал Кит.

– Давайте, что мы теряем? – сказал он.

Второй поднялась рука Лихачева.

– К черту тебя, – сказал он, глядя в глаза американцу, – Мне действительно любопытно.

Тот улыбнулся.

– Кто еще?

Медленно подняла руку Ван. Улыбка Лоуренса стала шире.

– Вот и отлично. Вывожу корабль на орбиту. Дмитрий, подготовь, пожалуйста, спутники и спускаемый модуль.

Он пролетел к креслу и снова уселся в него, застегнув ремни. Затем, взявшись за манипуляторы, Кит начал медленно подводить корабль к нужной траектории.

Лихачев приступил к проверке работоспособности спутников. Они предназначались, прежде всего, для визуального наблюдения за поверхностью планет – оптика позволяла получить картинку в достаточно высоком разрешении. Спускаемый модуль мог не только передать изображение с установленных на нем камер, но и сделать забор образцов почвы, атмосферы и воды, а также самостоятельно сделать первичный лабораторный анализ.

Через двадцать минут все было готово. Кит и Дмитрий сработали слажено, и вокруг планеты закружились разведывательные спутники. Капсула со спускаемым модулем начала вход в атмосферу в районе Северной Америки.

Первые данные со спутников подтвердили опасения Лихачева. На планете произошла техногенная катастрофа. Возможно, ядерная. Города были разрушены, все растения уничтожены, некогда огромные по площади леса превратились в пустыню. Вероятно, на все крупные города упали бомбы: можно было хорошо проследить, где находились эпицентры взрывов. Вдали от эпицентров все было сожжено и разрушено. Лихачев предположил, что виновата радиация.

– Что здесь произошло? – тихо спросила Паркер, – Ядерная война?

На связь вышел спускаемый модуль. Он мягко приземлился на улице Нью-Йорка на достаточном расстоянии от эпицентра взрыва.

Перед Лихачевым и остальными на экране появилось изображение разрушенных зданий. Поначалу казалось, что контрастность картинки выкручена до минимума. Но потом они поняли, что все вокруг стало бледно-серым или бледно-коричневым. Небо из голубого превратилось в черное, на нем светило одинокое солнце. Покрытые пылью машины с выбитыми стеклами стояли возле обочин и на дороге.

– Странно, – проговорил Лихачев, смотря на показатели расположенного на корпусе модуля дозиметра, – Никакой радиации.

– И что? – спросила Тереза, – Столько лет прошло. Даже после массированной бомбежки радиационный фон не останется повышенным триста тысяч лет.

– Да, – согласился Лихачев, – Но радиации нет вообще. Никакой. Даже естественного фона.

Лоуренс взглянул на показания.

– Может, датчик повредился при посадке? – предположил он.

– Слишком много отказов оборудования, вам так не кажется? – спросил Лихачев и показал на левый нижний угол экрана, где располагались показания датчика атмосферы.

– Это еще что? – спросил Кит.

Лихачев не был сильно удивлен, он все понял еще тогда, когда увидел черное небо.

– Атмосферы нет, – сказал он.

– В смысле?

– Никаких газов. Вообще. Как будто…

– Как будто кто-то откачал весь воздух, – сказал Лоуренс.

Периферийным зрением он увидел Ван. Она наклонилась и пристально смотрела в экран, так, что ее лицо находилось теперь в какой-то паре сантиметров от его собственного. Ван протянула руку и взялась за манипулятор. Камера модуля повернулась вправо.

– Я не могу понять… Что-то не так… – сказала она.

– Нет абсолютно никакого движения, – сказала Паркер, – Ни ветра, ни кружащейся в воздухе пыли. Нет вообще ничего.

Лихачев внимательно посмотрел на экран. Паркер была права – картинка будто застыла. Он взял в руки манипуляторы и направил модуль направо, за угол большого, разрушенного практически до основания здания. Изображение тряслось, когда колеса модуля наезжали на обломки.

– Не понимаю, – сказал Лихачев, – Почему вообще еще хоть что-то осталось?

– Что ты имеешь в виду? – спросил Лоуренс.

– Допустим, кротовая нора перенесла нас на триста тысяч лет вперед. Допустим, произошла ядерная катастрофа. Судя по внешнему виду зданий и прочему, она случилась где-то плюс-минус в нашем веке. Но за триста тысяч лет… Все это должно было разрушиться. Здесь должны быть джунгли. Или пустыня. Но никак не остатки человеческой цивилизации. Все как будто…

– Поставили на паузу, – закончила за него Ван. Все посмотрели на нее. Даже Лихачев оторвал глаза от экрана.

– Точно, – сказал он, – Как будто кто-то отключил физику. И остановил все химические реакции.

– Как это возможно? – спросила Паркер.

– Не знаю, – сказал Лихачев, – Сейчас возьму несколько проб грунта. Проведу анализ, посмотрим, что удастся обнаружить…

– Это не все, – перебил его Кит. Он пристально смотрел на экран, – Что-то еще не так. Не могу понять, что…

Все четверо внимательнее посмотрели на картинку. Дмитрий не понимал, о чем говорит его американский коллега, но чувствовал, что какая-то еще одна очень важная деталь ускользает от его взгляда.

И тут Кит произнес:

– Все… Старомодное.

Лихачев присмотрелся к изображению и понял, что он прав. Автомобили были странной формы, будто дутые, с крупными выпученными фарами. Нигде не было видно ни одного здания с современной архитектурой. Уличные фонари, кое-где все еще торчащие из асфальта, киоски, лежащие на боку, и вообще все будто прибыло из прошлого.

Кит ткнул пальцем в один из стоящих у обочины автомобилей.

– Это форд пятьдесят пятого года, – объявил он, – Бензиновый двигатель…

Повисло молчание.

– Предлагаю спуститься на поверхность, – сказал Лихачев.

– С ума сошел? – запротестовала Паркер, – Тебе что, мало впечатлений?

– Я не знаю, что это, но когда мы вернемся, с нас потребуют подробный отчет. И я думаю, что информации, которую мы сейчас можем дать, будет мало. Так что я проведу разведку. Не более двадцати минут. Кто со мной?

– Ну уж нет, только не я, – Паркер развела руками и посмотрела на коллег, ища их поддержки.

– Кит?

– Нет, парень. Одно дело послать модуль на разведку. Другое – высаживаться на поверхность самому.

Лихачев повернулся к Ван.

– А ты как, не хочешь составить мне компанию? – спросил он.

Ван поморщилась.

– Мне, конечно, любопытно, что я не знаю…

– Ну вот и все, – торжественно объявила Паркер, – Ты знаешь регламент. Одному спускаться нельзя. Так что разворачиваемся…

– Ладно, – сказала Ван.

Все посмотрели на нее.

– Ладно что? – спросил Кит.

– Ладно, я тоже спущусь.

Лихачев улыбнулся и посмотрел на Кита.

– Отлично.

– Вы психи, – сказал Лоуренс.

Лихачев его не слушал. Он уже направлялся в отсек для спусков на поверхность. Ван следовала за ним. Лихачев сто раз проделывал все подготовительные действия на тренировках, но ни разу во время реального полета.

Они облачились в скафандры, взяли снаряжение, в состав которого входили пистолеты. Их готовили ко встрече с чем угодно, поэтому оружие полагалось каждому члену экипажа. Лихачев провел диагностику работоспособности оборудования и включил радиопередатчик.

– Паркер, Лоуренс, слышите меня? – спросил Дмитрий.

– Слышим отчетливо, – отозвался Лоуренс.

– Прием, – сказала Ван.

– Тебя тоже слышно, – сказала Паркер, – Давайте только по-быстрому. Мне не терпится убраться отсюда подальше.

– Двадцать минут, – сказал Лихачев, – Готова?

Ван кивнула, они сели в капсулу и пристегнули ремни. Капсула опустилась на поверхность в автоматическом режиме, все сделал автопилот. Посадка была мягкая, и уже через несколько секунд оба выбрались на землю.

Вид безлюдного города показался Лихачеву еще более нереальным, когда он увидел его своими глазами. Не было ни единого звука, ни одного движения.

– Предлагаю обогнуть квартал и возвращаться, – сказал Лихачев.

– Давай, – согласилась Ван, и они пошли.

– Что наблюдаете? – послышался в наушниках голос Лоуренса.

– Примерно то же, что мы видели на экране, – отозвался Лихачев, – Только все еще более жуткое.

– Включите камеры на шлемах, – попросила Паркер.

Лихачев нажал кнопку на дисплее, расположенном на левом предплечье и повертел головой, чтобы Лоуренс и Паркер могли как следует все рассмотреть. Их окружал антураж середины двадцатого века, Лихачев видел такое в старых американских фильмах.

– Ну, что думаете? – услышал он тихий голос Паркер, – Параллельная вселенная?

– Не знаю, – сказал Лихачев, – Ничего не понимаю. Мы в будущем… Но при этом в прошлом.

– Нет, мы ни в будущем, ни в прошлом, – сказала Ван.

Что-то в ее голосе Лихачеву не понравилось.

– Ван! Ты что творишь?… – раздался в наушнике голос Лоуренса.

Лихачев обернулся и посмотрел на девушку. Ван стояла с пистолетом в руке, нацеленном на него.

– Что ты делаешь? – спросил Лихачев.

– Собираюсь тебя убить, – ответила она, – По правде говоря, ваша судьба решилась в тот момент, когда мы прибыли именно в эту систему. Мне просто было забавно за вами наблюдать.

– Я не понимаю.

– Тебе и не надо, – ответила Ван, – Хотя, вы зашли дальше, чем ваши предшественники.

– Предшественники? – спросил Лихачев, и тут же догадался, – Тридцать третья экспедиция?

– Да, – ответила Ван и широко улыбнулась, – Видишь, какой ты догадливый. Может ты и где мы находимся догадался?

Лихачев лихорадочно соображал. Что делать? Нужно что-то придумать. Он начал тянуть время.

– Это какая-то… другая версия нашей солнечной системы. И другая версия Земли. И видимо, события на ней развивались не очень благополучно.

Ван слегка опустила пистолет и посмотрела на Дмитрия почти восхищенно.

– Умничка! Ты почти прав! – сказала она.

– И что же это? Расскажи, утоли научное любопытство.

– Ну раз ты такой молодец, то так и быть, скажу. Живыми вам все равно не выбраться. Они уже летят сюда.

– Кто?

– Те, кто создал это все, – Ван обвела руками окружающие их руины, – Они создали эту Землю. И вашу. И еще пятьдесят восемь до нее и двенадцать после. Я бы на их месте уже сдалась, но они терпеливы. Им очень интересен этот эксперимент. Как правило, все заканчивается одинаково. Вы, человечество, уничтожаете друг друга. Конкретно здесь ядерная война случилась в шестьдесят втором.

– Карибский кризис, – сказал Лихачев.

– В точку. В других случаях были войны в восемьдесят втором, две тысячи двадцатом, две тысячи тридцать восьмом… Да еще бог знает, когда. Такой уж вы вид, стремитесь к самоуничтожению.

Паркер и Лоуренс молчали. Они не смогут помочь Лихачеву, на Беркуте Шесть есть только одна капсула для высадки.

– Зачем это все? – спросил Дмитрий.

– А я откуда знаю? – пожала плечами Ван, – Меня приставили к вашей экспедиции. С одной задачей – ликвидировать, если наткнетесь на одну из таких вот систем. Вы – попытка номер семьдесят два. И вы пока что рекордсмены, до две тысячи двести семнадцатого дотянули. Все солнечные системы создавались на огромном расстоянии друг от друга. Огромном для людей конечно. И вот вы открыли кротовые норы. И стали прыгать в дальние системы. Возник риск, что вы найдете предыдущие версии. А это ставило под вопрос чистоту эксперимента. Вас хотели уничтожить и начать заново, но было слишком интересно. Как я говорила, вы слишком долго продержались, чтобы вас вот так вот просто сливать.

– Если они такие могущественные, что могут останавливать химические реакции и изымать из атмосферы весь воздух, – сказал Лихачев, – почему просто не заткнуть эти кротовые дыры?

– Ты задаешь слишком уж сложные вопросы, – ответила Ван, – Их не заткнуть, потому что они нужны для нормального функционирования Вселенной. Ну знаешь, чтобы звезды на атомы не распались или что-то такое, точно не знаю.

– А кто они? Эти создатели всех версий Земли? Боги?

Ван рассмеялась.

– Ну, в вашем примитивном понимании, наверное, да, – сказала она.

– И зачем им это? Ты сказала, что это эксперимент. В чем его смысл? – не унимался Дмитрий. Боковым зрением он уже заметил справа груду каких-то обломков. Если Ван замешкается хотя бы на долю секунды, возможно, ему удастся кинуться за них, не получив пулю в лоб. Но что потом?

– Да я не знаю, чувак, не моего ума дело, – Ван пожала плечами.

– А ты кто такая? Ты… человек? – спросил Дмитрий. Его собственный пистолет был прямо на правом бедре, он чувствовал его тяжесть. Есть ли шанс, что он успеет выхватить его и выстрелить первым? Он перенес вес на правую ногу.

– Нет, вынуждена тебя расстроить, – Ван сделала нарочито печальное лицо, – Я знаю, ты уже представлял, как затащишь меня в постель, ну или в камеру для гибернации, я уж не знаю… Но глазки я тебе строила только чтобы втереться в доверие. Вы, мужчины, вообще странное явление. Вами так легко управлять.

Ван снова засмеялась. И Лихачев воспользовался моментом. Не отдавая себе отчет в том, что он делает, он кинулся вправо, за груду обломков и приземлился прямо на спину. В полете он успел достать пистолет.

Ван среагировала и выстрелила, но ее пуля не задела Лихачева. А пуля, выпущенная самим Лихачевым, попала Ван точно в грудь.

Воздух, находящийся в скафандре, моментально вышел через дыру в скафандре. Серебристая ткань обтянула стройное тело Ван, она на секунду замерла и упала на землю без движения. Лихачев смотрел на нее, не в силах пошевелиться. Сердце бешено стучало. Лишь спустя, кажется, вечность, он понял, что наушник разрывается от голосов Лоуренса и Паркер.

– Черт тебя побери, идиот, быстрее сюда, какого хрена ты разлегся?! – кричал Кит.

Лихачев вскочил на ноги и помчался к капсуле. Несмотря на дрожащие руки, он все-таки сумел запустить программу возврата на борт корабля.

Спустя несколько минут Тереза и Кит уже стягивали с него скафандр на борту Беркута Шесть.

– Давай, сваливаем отсюда! – крикнула Паркер.

Лоуренс занял место в кресле и начал спешно запускать двигатели корабля, прокладывая курс к кротовой норе.

– Вы слышали? – спросил Дмитрий у Терезы. Голова у него кружилась.

– Да, приятель. Это сумасшествие. Но скоро мы будем дома, успокойся, – она держала его за плечи помогая добраться до его кресла. Паркер усадила Лихачева, застегнула ему ремни. Села в кресло сама.

– Она сказала, что они рядом, – проговорил Лихачев.

– Да пошла она. Вместе с ними. Лоуренс, сколько до кротовой норы?

– Выхожу на пиковую скорость. Три минуты, – отозвался Лоуренс.

Лихачев посмотрел в лобовое стекло. Вот она, кротовая нора. Он видел ее отблески вдалеке, она совсем рядом.

Вдруг корабль затрясло.

– Черт! – крикнул Кит, схватившись за манипуляторы.

– Что это?! – крикнула Тереза.

– Не знаю, не могу понять….

И тут Лихачев увидел нечто. Справа от кротовой норы пространство начало искажаться и вибрировать. Что-то приближалось к ним.

Кожу будто обдало то ли огнем, то ли ледяным ветром. Мысли в голове мгновенно переплелись в один клубок. Послышался пробирающий до глубины души звук – это кричал Лоуренс. Лихачев услышал и свой собственный крик. Все вокруг сделалось белым от ослепительного света. Еще секунду он видел очертания предметов, а потом все исчезло.

Свет поглотил все.

А после настала темнота.