Спаситель (СИ) [Herr_Goth] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

— Хах, Потти, готов вернуться к своим опекунам-маглам в кладовку под лестницей?

— Презрительный голос Малфоя догнал Гарри на перроне.

— Я давно уже там не живу, — устало парировал он, даже не обернувшись.

— У Гарри есть своя комната, заруби себе это на носу! — огрызнулся на Малфоя верный друг Рон.

Прозвучало сказанное, увы, довольно жалко. Учитывая, что в распоряжении наследника рода Малфоев был весь Мэнор и бог знает что ещё, аргумент вовсе не походил на стоящий. Но долгого спора или стычки не случилось: объявили посадку на поезд до Лондона и перрон опустел.

— Эй, ты чего? Всерьёз расстроился из-за этого? — Рон потряс Гарри за плечо.

— Да нет же.

Что такое была одна короткая подколка в сравнении с перспективой вновь провести целое лето с тётей и дядей? Мелочь, и впрямь не стоящая внимания. Будущие три месяца рисовались Гарри серыми и тоскливыми. Вызвано это было отнюдь не уборкой по дому, которая летом полностью ложилась на его плечи, и не отсутствием друзей или развлечений. Дадли, срывавший на нём свою злость всё прошлое лето, вернётся из школы тоже — и ему будет позволено всё, в отличие от Гарри, которому запрещалось колдовать вне школы. Единственный раз, когда он вышел из себя, чуть не окончился отчислением из школы или в Визенгамоте — так что про палочку на ближайшие три месяца можно забыть. А вот о страхе забыть не получалось, и именно поэтому ничего ненавистнее лета для Гарри не было.

Он жалел, что нельзя проводить каникулы с семьёй Уизли, но, понимая риск навлечь на них гнев Волдеморта, сознательно отказывался даже от дружеских приглашений погостить недолго. Нет уж. Если его и выследят слуги Тёмного Лорда, пусть уж лучше пострадают Тётя Петуния с дядей Верноном: случись с ними что дурное, жалеть он не будет, — это он точно решил для себя. А значит, приходилось терпеть.

С вокзала он направился на пригородный автобус: обычно уменьшать свой объемистый багаж и совиную клетку было нельзя, но такую-то мелочь можно было себе позволить, чтоб не толкаться и не мешать другим. А с автобуса под моросящим июньским дождиком он притащился наконец к коттеджу на Прайвет-Драйв.

— Ох, явился, глядите-ка на него.

— Грязный, как собака.

— Иди в душ немедля.

— Нет уж! Пусть идёт к себе в комнату, глаза б мои его не видели, — прохрипел дядя Вернон, и Гарри поспешил перетащить чемоданы наверх.

В этот раз они показались ему как никогда тяжелыми то ли он ослаб, то ли учебников и вещей в этот раз оказалось больше… В любом случае, он успел облиться потом, пока дотащил их до спальни наверху. Сердце билось где-то в горле. Заходя, Гарри надеялся, что Дадли не будет — отправится к своим дружкам или на стадион — но и он был здесь, сидел перед телевизором и молчал, провожая двоюродного брата тяжелым взглядом. Раньше он не упускал возможности подразнить его, и поэтому нынешнее молчание казалось особенно напряженным. Тем не менее. Гарри не стал слишком вдумываться в это и поспешил захлопнуть за собой дверь. Запирать её изнутри ему запрещалось, чтобы тётя с дядей могли в любой момент ворваться и проверить, не занимается ли приёмыш чем-нибудь запрещенным; Гарри считал, что если бы они с тем же рвением следили за родным сыном, непременно обнаружили бы и то, что он к своим пятнадцати годам интересуется не только боями без правил, но и порнографией, и вдобавок так осмелел, что курит «травку» в собственной постели, отбивая потом запах сильным дезодорантом и жвачкой. По крайней мере, в прошлое лето было именно так, и вряд ли что-то изменилось.

Но довольно скоро ему предстояло открыть для себя то, что кое-что всё же стало по-другому. Открылось это обстоятельство не сразу: первый месяц тянулся долго, Гарри как прежде заставляли то отскоблить ножом весь деревянный настил на террасе, то вытаскивать хлам с заднего двора, то ещё что-нибудь. Петуния прикрикивала на него, дядя Вернон в очередной раз угрожал отнять и сломать его палочку или попросту не отпустить на будущий год в школу, Дадли пробовал на нём разные боевые приёмы — но по мере того, как Гарри каждый раз сгибался пополам от боли, становилось ясно, что победить его ничего не стоит, и он терял интерес. Свою любимую шутку — натянуть футболку ему на лицо, ударить коленом под дых, чтоб Гарри согнулся пополам, а в довершение пнуть под зад — и то перестал пробовать. Но его маленькие поросячьи глазки изучали Гарри с прежней злобой, и Гарри жил, смирившись с мучительным ожиданием его новых выходок.

За то время, пока они не виделись, Дадли успел вырасти чуть не на голову, и уже одни только очертания его тяжелой фигуры казались угрожающими, в отличие от Гарри, который за июнь успел разве что ещё сильнее похудеть и не отличался ни ростом, ни силой.

Для него было большим счастьем провести день незаметно, чтобы никто не накричал и не сорвал на нем злость, лучше всего — не выходя из своей комнаты, но такое случалось редко. Обычно ещё ранним утром тётя или дядя за шкирку вытаскивали его из постели и приказывали то отправиться к шести утра на другой конец района, чтобы занять место в очереди на распродажу, то идти и мыть пол на первом этаже с тем расчетом, чтоб он как раз успел высохнуть к восьми часам, когда проснётся Дадли. Первого июля было так же — с единственным отличием в виде вечернего отъезда тёти и дяди к сестре Вернона, Мардж. Дадли ехать к тётке, впрочем, тоже отказался, но Гарри искренне надеялся, что он отправится к друзьям или проведёт ночь за компьютерными играми. Худшее, что могло его ожидать — сборище всех друзей и музыка ночь напролёт; однако к девяти вечера стало совсем тихо. Отдохнув после утренних обязанностей, он решился выбраться за дверь и направился в ванную. Вначале он намеревался принять быстрый душ и минут через десять так же быстро, мышкой, шмыгнуть в комнату обратно, но мнимая тишина и плеск воды успели его успокоить. Поэтому он позволил себе взбить пену и набрать побольше тёплой воды, и довольно долго в полной расслабленности лежал, откинув голову на край широкой ванны. Здесь таилась первая маленькая ошибка: после возрождения Волдеморта всегда надо было держаться настороже и не открывать свой разум, а вечно прятаться. Вместо дремоты или приятных образов, навеянных подростковой фантазией, к нему пришло нечто иное, куда более мрачное. Незримая связь с Волдемортом точно затягивала его в тёмный омут. Пальцы крепко до белизны вцепились в бортики ванны, послышался всплеск — Гарри удалось удержать равновесие и не хлебнуть воды; но сбросить наваждение он уже не мог.

Перед его внутренним взором всплывали тёмные образы, давно известные, и, к счастью, недосягаемые. Он видел особняк с островерхими крышами и высокими башнями, больше похожий на средневековый замок: он пронесся перед глазами быстро, и вот можно было уже разглядеть, что он в себе скрывал. Виднелась высокая фигура в чёрной хламиде — отдалённо, со спины, и несколько других фигур, склонившихся перед ним.

— Мы вышли на след мальчишки, мой лорд, — говорил один, высокий и мрачный мужчина с уставшим лицом.

— Он будет валяться у ваших ног этим же вечером в этом я могу поклясться своей жизнью. Мы разделались со старухой — она не донесёт, — продолжал другой, лицо которого пересекал глубокий шрам.

— То есть, скоро её смерть обнаружат? Идиоты! — раздалось злое шипение и вскрик.

Один упал на колени, другой поспешно спасался бегством. У тёмного лорда приступ бешенства окончился так же быстро, как и начался: он только взмахнул рукой и прокричал вдогонку: «Скорее, кретины!» — и отпустил их.

Но видение не пропало, хоть перед глазами Гарри и установилась полутьма и тишина. Скоро сквозь эту полутьму вырисовались контуры третьего Пожирателя Смерти и послышался его голос, холодный и рассудительный, но лишенный всякого подобострастия.

— Позвольте мне отправиться вслед за ними, — произнёс он. О, этот голос был ему хорошо, очень хорошо знаком. Значит, стоило в самом деле начать бояться за жизнь… Но ведь Дамблдор уверял его, что…

Мысли спутались окончательно, а видение слилось в серую муть и исчезло. Наверное, Гарри бы всё-таки уснул, но внизу. На первом этаже, послышалось, как кто-то громко хлопнул дверью. «Наверное, Дадли вернулся», — подумал он. Ну да, уж точно тётя Петуния не имела обыкновения открывать дверь пинком ноги, сотрясая стены собственного коттеджа. Гарри на миг замер. Перед глазами снова пронеслось недавнее видение: если только оно не было пригрезившимся кошмаром, его могли навестить Пожиратели Смерти… Или всё же двоюродный брат с дружками? Хотелось вскочить из ванной голым, как есть, неважно — лишь бы поскорее добраться до волшебной палочки и скрыться отсюда, но он медлил. Если бы сразу раздалась однообразная громкая музыка и послышались крики, всё стало бы ясно, и от сердца бы отлегло — но голоса за глухую дверь ванны проникали плохо.

Осознав, что давно стоит посреди коврика в ванной, вздрагивая, он потянулся за полотенцем, обтираясь наскоро. Только сейчас он сообразил, что забыл даже взять с собой сменную одежду — значит, пробираться от ванной к своей спаленке придется голым: в лучшем случае над ним станут потешаться дружки двоюродного брата, в худшем… Что ж, не всё ли равно, как его убьёт лорд Волдеморт, обнажённым или одетым? Вдохнув и выдохнув поглубже несколько раз, чтобы успокоить бьющееся сердце, Гарри высунул нос из-за двери. В отдалении уже слышались шаги и двигаться стоило поскорее, что он и сделал. Уже обернувшись назад на пороге спальни, он увидел высокого полноватого парня с тёмными лохмами, похожего на Дадли, если б не вздёрнутый нос. Значит, всё же братец и его приятели. Что ж, это можно было пережить. И он успокоился, отыскивая в комоде пусть старые, но чистые джинсы и какую-нибудь футболку. Если повезет, его не тронут: в крайнем случае можно будет подпереть дверь комодом. Применять запирающее заклинание не хотелось: что ему сделает Дадли? Может быть, побьёт, но что это в сравнении с очередным судом? Применить магию значило подвести директора — а этого Поттер очень и очень не хотел. Хоть и страх измотал его этим летом сильнее прежнего. Но пока что снизу послышался ритмичный шум с периодическими выкриками — там явно начиналась попойка. Но Гарри она не мешала. Он не думал о Дадли, а снова проворачивал в памяти сцены недавнего видения. Пожиратели Смерти скоро будут здесь! Вот что заставляло тревожиться. Надо было скрыться, бежать куда угодно. И перед этим предупредить об надвигающейся опасности Дадли: Поттер ненавидел брата, но смерти его вовсе не хотел. Вот только что ему скажут, спустись он сейчас вниз с криком «Слуги Тёмного Лорда уже на пути сюда!» — расхохочутся? Сразу позвонят в психушку? У дяди Вернона номер приюта для пожилых и психически больных висел на видном месте: в нужный момент он или тётя набирали его, угрожая поместить Гарри туда. Дадли, конечно, делать так не будет — но ведь он потом всё им расскажет… Словом, ситуация складывалась безвыходная. Решив про себя «будь что будет», он всё же спрятал при себе палочку и сбежал по лестнице вниз. Гостиная была полна дыма от выкуренного. С полдюжины парней сидели, сдвинув кресла и раскуривая большой кальян, но при виде Гарри разом обернулись. Он подскочил к Дадли, стараясь донести до брата свой страх по возможности убедительнее:

— Нам надо бежать. Дадли! Послушай меня. Это очень важно. Я не говорил тебе, но времена приходят опасные. На меня охотится тёмный маг, и нам нужно спасаться. Это срочно.

Голос его прозвучал с мольбой, а потому показался особенно жалким. Иначе, как взрывом пьяного смеха, его встретить было нельзя.

— Что он несёт, большой Дэ?

— Да он помешанный!

— Он всегда такой, — Дадли брезгливо отпихнул Гарри от себя. Выпад Гарри явно его смутил: не то что бы ему передался страх, но поведение точно показалось подозрительным.

— Ты мне не веришь? Отлично. Тогда я уйду один.

Дадли проводил ему взглядом, потом тяжело поднялся. Нет уж, дать братцу сбежать он не был намерен.

— Эй, не так быстро. Парни, не дайте ему уйти!

Гарри обернулся, скорее рванул к двери, у спел сбежать вниз с крыльца — что ж, тем больнее было падать на посыпанную гравием дорожку. когда его нагнал-таки тот здоровяк и коленом прижал к земле. За его спиной возник и Дадли.

— Куда это ты собрался? Мама не разрешала тебе гулять одному, — издевательски произнёс он. Запрет был совершенной выдумкой, но кого это теперь заботило?

Гарри втащили внутрь, бросили на ковёр, потом отступились. Скоро один вновь отвлекся на пиво, другой — на недокуренный косяк, и Гарри удалось проскользнуть обратно к себе, наверх. Можно было сбежать и со второго этажа, спустившись, к примеру, на крышу гаража из окна в спальне, но окно не давалось. Ручку давно вырвали с корнем, и распахнуть створку не получалось; как назло, даже простое «Алохомора!» применить тут было нельзя, и он озирался, отыскивая путь к отступлению и думая, что же делать. Голова болела, и он рассеянно потирал шрам.

Долго размышлять ему не дали. Прямо за дверью снова послышались шаги и стук. Быстро придвинутый к ней комод и тумба дали ему пару минут передышки, однако недовольные крики не давали сосредоточиться.

— Эй! Тебе никто не разрешал запираться изнутри!

Дверь дрожала под ударами кулаков.

— Открывай немедленно, полоумный, иначе я вынесу её плечом и скажу родителям, что это ты её сломал!

Угроза была действенна: Вернон и Петуния во всем были склонны верить любимому сыночку, а не сумасшедшему приёмышу.

— Не надо. Сейчас открою, — зло ответил Гарри.

За дверью послышалось, как Дадли довольно фыркнул, а его дружки захохотали.

— Шевелись быстрей, — приказал ему он.

— Что тебе нужно?

— Да так, поговорить.

Это произнёс уже другой. Голос был не злобный, скорее, вкрадчивый, но всё равно недобрый, и открывать дверь совершенно расхотелось.

— Так говори — я тебя и отсюда прекрасно слышу, — парировал Гарри.

— Открывай, дебил!

— Нет!

— И что кричишь? — судя по голосу Дадли, он был под кайфом. — Никого нет дома, а мы тебя поздравить хотим. Тебе шестнадцать всё же! Может забудешь того педика, о котором стонешь ночами.

Дверь жалобно скрипнула и распахнулась, да так резко, что оставила в стене вмятину. К Гарри ввалились сразу четверо. Один из них заломил руки Гарри кверху. Что-то хрустнуло и боль разлилась в плече. Он закричал, за что сразу получил под дых. Другой сорвал с Гарри штаны с бельём, обнажая тощие бледные ноги и почти безволосый пах. Не особо большой и аккуратный член в обрамлении редких чёрных волос и поджавшиеся от холода и страха яички вызвали лишь гогот.

— Большой Дэ, теперь понятно, почему он пидорас. Ни одну девку он удовлетворить не сможет.

— Ничего. Сейчас я его удовлетворю.

— Ты шутишь?! У тебя встанет на него?

— Нет, конечно же, нет. Но… Что нибудь придумаю.

И Дадли выставил на стул стеклянную бутылку из-под пива.

— Посмотрим, насколько хорошо его раздолбили?

Компания потянула брыкающегося Гарри. Дадли перехватил его со спины, удерживая здоровущей рукой так, что тот почти задыхался. Двое его друзей, Малькольм и Пирс, широко развели ноги Гарри над стулом с бутылкой и крепко, до синяков и ссадин вцепились в бёдра.

— Сажай его!

— Эй, а смазка? — спросил Пирс.

— А пусть этот пидор знает, для чего ему жопа.

Стеклянное горлышко бутылки коснулось сжавшихся мышц и упёрлось. Тело не пускало, но пьяные дружки Дадли не сдались. Они тянули вниз — и как только горлышко втиснулось внутрь на несколько сантиметров, рванули вниз что есть силы. Неподготовленные ткани лопнули, побежала кровь, что было встречено хохотом:

— А он, похоже, целка.

Несчастного парня начали дёргать вниз всё сильнее, он орал, срывая горло, пытался вырваться, несколько раз терял сознание, но ничего не помогало. Горлышко вошло полностью, а дальше бутылка застопорилась. Его отпустили, позволяя упасть. Живот сжался, но вытужить бутылку не получилось. Дадли прижал её ботинком.

— Давайте загоним её в нутро?!

Предложение было принято на ура, и следующий час каждый пинал дно бутылки. Гарри вздрагивал и вырывался, хотел сбежать, но не позволяла боль — от неё и от крика выворачивало наизнанку. Руки ему связали чьим-то поясом, ноги не слушались сами. Пинки под зад отдавались в животе крутящими спазмами. Как она не разбилась, было непонятно. Только когда живот Гарри раздулся, а бутылка торчала сантиметров на пять из разорванного окровавленного отверстия, они остановились.

— Фу! Всё в дерьме и крови! Я это вынимать не буду, — протянул Пирс.

— Сам управится…

Гарри очнулся через час. Бутылка так и была на месте, а он был заперт в комнате. Штаны на него натянули, во рту был привкус алкоголя. Сесть он не мог, ощущая себя курицей, насаженной на вертел. Застонав, он кое-как стащил штаны и ощупал скользкое от крови стекло. Попытался потащить и задохнулся от боли. Стоило отдышаться и прийти в себя, но боль не давала забыть о случившемся хоть ненадолго. Он потужился и снова попытался. Ничего толком не вышло. Кое-как включив ночник, он поставил между ног кусок разбитого зеркала и зарыдал. Из размочаленного входа торчала бутылка, обрамлённая красноватой плотью. Гарри представил, что с ним сделают Дурсли, закусил губу, потужился и рванул одновременно. Бутылка подалась. Он попробовал снова. За этим последовал заставивший его вздрогнуть от судороги боли толчок, боль и темнота, но широкая часть вышла, правда горлышко было ещё внутри, а часть нежных складочек вывернулась наружу как адский цветок.

Только под утро очнувшийся в жару Гарри вынул бутылку, разорвал старые трусы на прокладку и в раскоряк двинулся вниз. Родственники вернулись. И они были ничуть не рады увиденному разгрому — дружки Дадли не потрудились прибрать за собой, и весь пол был липким от разлитого пива, а по углам валялся мусор — окурки и смятые жестяные банки. Не было ни малейшего сомнения в том, на кого ляжет вся вина. Внизу раздавался хриплый голос сонного Дадли:

— Я ничего не слышал, мам, слишком крепко уснул. Это он всё…

Дадли кивнул на него, и Гарри ощутил на себе ледяной взгляд тёти Петунии, а потом грозный дядюшкин рык:

— Что ты сотворил с нашим домом, тварь?

Он ухватил его за шиворот и потащил за собой: Гарри с трудом хватал воздух. Ему казалось, что удар выбил из него дух и уж точно сломал пару рёбер, поскольку дышать было больно, и даже адская резь в разорванном анусе отступила на миг перед этой острой болью в легких.

— Я тебя научу уму-разуму!

Послышалось его тяжелое сопение: Вернон, как и все чрезмерно толстые люди, страдал одышкой. Гарри слышал, как он нагибается над ним и возится с чем-то. Что-то звякнуло над ухом, и почувствовался хлёсткий удар по заднице. Закричала Петуния (впрочем, отнюдь не для того, чтобы уговорить мужа прекратить избивать пасынка).

— Вернон, не надо, он может вытворить бог знает что!

— Я ему не позволю, — прокряхтел Вернон, заламывая Гарри руку за спину. Затем размахнулся, снова охаживая его ремнем по ягодицам. — Будешь ещё портить ковер и курить в гостиной?

— Я не…

Удар пряжкой ремня по губам заставил вскрикнуть. Его зашвырнули в чулан — тот же самый, что раньше, и заперли. Оставалось порадоваться, что тётю сильнее его состояния волновали испорченные и прожженные в паре мест ковры, а дядя из-за злости не задал вопросов по поводу окровавленного белья и штанов: его сальные шутки стали бы последним, что Поттер хотел бы слышать. Он лег кое-как в позу, которая вызывала меньше всего боли и постарался замереть. Хотелось подохнуть прямо здесь. Хотелось настолько сильно, что ему в кои-то веки было совершенно безразлично, при нём ли его палочка, которую он обычно украдкой проверял.

И не думал он о волшебной палочке в заднем кармане штанов совершенно напрасно.

========== Часть 2 ==========

Потому что именно в этот момент по Тисовой улице шёл высокий мужчина. Каштановые, чуть вьющиеся волосы были подёрнуты сединой, будто бы припорошены снегом. Лицо казалось выбеленным от отсутствия света и воздуха, хотя недавно оно было ещё сероватым. Одет он был в безукоризненный чёрный костюм-тройку, палочка покоилась в потайной кобуре. Пусть он не видел дом номер четыре, но используя обыкновенную бумажную карту, он знал куда идти. Рядом шёл мужчина более странного вида. В дорогой чёрной мантии, с кудрявыми волосами и лицом, изъеденным оспой, из-за чего казалось, что вместо кожи у него кора платана, которая вот-вот начнёт опадать.

— Тони, и всё же, может быть вызвать Лорда?

— Август, к чему нам лишний шум? Твоя задача открыть дверь. Справишься?

— Легко, — Руквуд хохотнул, — защита на стихийной кровной магии? Если мальчишка так уж любит тётку, то будет…

Он хотел сказать сложно, но тут увидел дом.

— А защита-то ведь пала. Похоже, мальчишку здесь не принимают.

Он выдернул палочку, но был перехвачен Антонином.

— Не привлекай внимание. Лучше подумай, как разорвать связь от меток. Белла сошла с ума, да и Кэрроу очень много тянут магии. У Лорда снова вспышки агрессии. Если случится что-нибудь ещё, похожее на то, что было неделю назад, придётся убрать столь нежелательных реципиентов.

— Тони, они же наши друзья.

— Да. Мы ценим их вклад, но они опасны. Нельзя всю нашу борьбу низвести до грязнокровок и маглов. Идём.

Вернон сидел перед телевизором, изредка покрикивая на слишком громко стонавшего парня в чулане. Гарри, хоть и не был высок ростом, но едва здесь поместился. Всё тело болело, к тому же недавно дядька отходил его ремнём и избил кулаками за то, что он устроил пьянку в доме и испортил ковёр в коридоре на втором этаже. Мальчику же казалось, что он задыхается. Всё тело болело, многие ссадины кровили, но хуже того, что между ног всё было липко от крови. Послышался звонок и торопливые шаги тётки, которая походя хлопнула ладонью по двери чулана:

— Попробуй издать только звук и Вернон снова выколотит из тебя всю дурь!

За дверью стоял представительный мужчина, который мог бы сойти за секретаря при каким-нибудь богатом лендлорде в их округе, но всё впечатление портил стоящий за его спиной странный на вид длинноволосый тип.

— Позвольте нам войти? — Тони не улыбнулся, тон его был серьёзен.

— Нет!

— А это был формальный вопрос.

Через секунд тридцать все были в гостиной Дурслей.

— Нам нужен Гарри Поттер.

— А его здесь нет! — рявкнул Вернон. — Шляется где-то со своими дружками.

— Не лги мне, магл! — Руквуд схватился за палочку, но прежде чем успел пустить заклятие, был перехвачен Долоховым.

— Август, не привлекай внимание, просто собери вещи мальчишки, а я пока его найду.

Как охотящийся кот, Долохов двинулся по дому:

— Гарри? Гарри? Игорь-Игорёк, где же ты? Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать.

Гарри даже не испугался, услышав чужой вкрадчивый зов. Боль, голод и отупение довели его до того состояния, когда человеку уже всё равно. Поэтому, когда дверь чулана рывком распахнулась и Долохов рявкнул «Бу!», он даже не вздрогнул, но взвыл, когда его как щенка выволокли за шиворот, сжимая повреждённую руку. Его протащили к выходу: Гарри верно догадался по лицам, что это отнюдь не санитары из клиники для душевнобольных, которых могли вызвать тётя или дядя. А уж когда он увидел второго, который был ему знаком ещё с момента возрождения Темного Лорда…

Руквуд спускался сверху, прихватив с собой кое-что из его вещей, впрочем, совсем немного.

— Август, уходим!

— А маглы?

— Они не донесут. Им всё равно. Так ведь? — и он, вопросительно подняв брови, оглянулся на Дурслей, ошалело глядевших на него вслед.

— Да подавитесь вы им, — выплюнул Вернон и вернулся к просмотру новостей.

— К-кто это был, мама? — опомнился Дадли, когда дверь захлопнулась и настала полная тишина, прерываемая разве что телевизором.

Петуния расплылась в нежной улыбке, оборачиваясь к сыну:

— Не переживай, Дадличек. Наверное, за твоим негодным двоюродным братом пришли-таки из приюта или из школы святого Брутуса. Так ведь, Вернон? Это ты вызвал этих людей?

Но тот был уже полностью поглощен футбольным матчем.

— Не знаю, — отмахнулся он, ответив неопределенно.

— Вот видишь! — назидательно заметила сыну Петуния.

Через пять минут о конфликте забыли безо всякого обливиэйта.

Долохов и Руквуд, две стремительные невидимые глазу магла черные тени пересекали небо, направляясь на север, к резиденции Малфоя, где пребывал с прошлого года воскрешённый Тёмный Лорд. Долохов вызвался сам тащить мальчишку — что ж, рук он не оттянул. Пожиратель смерти принял это за опьянённость счастьем; он и был рад, насколько может быть рада уставшая привыкшая ко всякому злу душа. Долохов был предан Волдеморту и долго ждал случая выказать свою преданность так явно. Быть может, их с Августом и посылали на рискованное задание, но оно оказалось до странности лёгким. Скоро оба стояли на пороге Мэнора с драгоценной ношей на руках.

— Открывай дверь, — осклабился Руквуд навстречу вышедшей встречать его Беллатрикс; та вытаращила глаза и, едва захлопнув ворота, неотрывно шла за ними, словно хищница, следившая за добычей. В любом случае, дело было сделано.

Все трое склонились, входя в тёмный зал и представ перед своим господином. По полу тенью проскользила змея.

— Они выкрали его, лорд, — начала Белла.

Долохов кинул на неё не слишком довольный взгляд, но кивнул:

— Да, мальчишка у нас.

— Что с ним? Надеюсь, ты не додумался убить его? Только оглушил? — спросил тот, кто некогда звался Том Реддл. Слишком уж безвольным и ослабшим выглядело тело, слишком безжизненно свисало оно, и слишком болезненно было искажено лицо. Правда, когда он подошел, то увидел новую прошедшую волной по нему судорогу боли.

— А-а-а, Гарри, мальчик мой, ты наконец здесь.

Мальчик едва мог приоткрыть глаза. Один из низ заплыл от удара. Синяк выглядел уродливо, и потом, от мальчишки отчётливо пахнуло кровью, причем застарелой, запекшейся — это Волдеморт уловил, едва пошевелив узкими чуть дрогнувшими щелями своего плоского носа. Долохов швырнул его лорду под ноги. Гарри упал безвольно, не сопротивляясь, вскрикнул невольно: крик был совершенно животный, страдальческий, непроизвольный. Так кричит человек, уже привыкший кричать и знавший, что крик никого не остановит, и потому не протестующий, а тихий, будто жалоба самому себе. Он бессильно распластался перед подошедшим к нему Волдемортом, не видя его высокой темной фигуры, и разве что бессознательно подтянул ноги к животу из-за вновь скрутившего его спазма.

— Что с ним? Он сопротивлялся? Его кто-то защищал?

— Нет. Защитные чары спали — или стали слишком слабы. Нам никто не помешал. Поблизости там живёт старуха, она сквиб и соглядатай Дамблдора — от неё мы избавились заранее, наложили заклятие забвения. Но в самом доме… Нам никто не мешал.

— Он же живёт с семьей маглов, — вмешался Руквуд.

— Знаю, — сварливо отозвался Волдеморт. — Так он сопротивлялся?

— Кажется, мальчишка еле жив и даже не хочет с нами поговорить, — иронично заметила Белла.

Долохов пожал плечами.

— Мы его нашли в таком состоянии. Похоже, маглы не жалуют своего приёмыша.

— Да, его кто-то крепко избил до нас: вон, он даже не опомнился.

Гарри и впрямь вряд ли осознавал, где сейчас очутился. Волдеморт стоял напротив него, рассматривая распростертое перед собой тело соперника, который казался ему сейчас бессильным и жалким. Потом проговорил: «Вингардиум Левиоса!» — и поднял его повыше, на уровень своих глаз, разглядывая. От него не укрылись ни потёки крови, ни боль, которой скорчившийся мальчишка был пропитан. Его не имело смысла ни пытать, ни допрашивать, он и без того не пережил бы Круциатус, не потеряв сознание и, возможно, разум, уже окончательно.

Такого Том Реддл увидеть не ожидал. Мир магии жестокая штука. Пророчество есть — оно должно быть исполнено. А может, и не должно, — но теперь, разглядывая того, кого притащил Долохов, он понимал, что этот мальчик не равен ему. Он — приютская крыса — живучая и изворотливая, а этот юноша (да не выглядел этот щегол на шестнадцать. Максимум четырнадцать!) в приюте Вула не продержался бы и недели. В петлю бы сам влез. Там правила грубая сила и жестокость. Те, кто связывался с Томом-замухрышкой, потом жалели. И не только магией он мог справляться с врагом. А этот мальчишка не смог постоять за себя… Или не посмел? До Волдеморта доходили кое-какие слухи по поводу наказания, которое последовало на третьем курсе за то, что Гарри сделал невольно с тёткой Мардж — от Драко, конечно, — но, выходит, с тех пор он боялся применить магию даже в защиту? Или хитрая крыса Дамблдор запретил ему, чтобы не выдать себя невольно вспышкой магии? Так или иначе, всё было зря. И сейчас на лорда неосознанно смотрели подёрнутые пеленой страдания мутные зелёные глаза. Лицо было разбито, подростка трясло от боли. И Волдеморт, присмотревшись, отстранился. Опустил тело — медленно, можно было сказать, бережно, если бы он не держал на лице маску равнодушия. Желание убивать пропало, да и по прошествии времени, после всех раздумий Волдеморту стало понятно, что мальчик никакой не воин, а так, жертвенный барашек — не более. Он медленно направился к прибывшим, приподнял бледное лицо за подбородок и заглянул в глаза, читая мысли.

Гарри забился в припадке, сопротивляясь. Сеанс легилеменции ему не понравился — он погружал его в воспоминания. Это было кошмарно и унизительно. Боль и страшная ломота пульсировали во всём его тощем израненном теле. Задница, похоже, искалеченная Дадли, всё ещё кровоточила, но на тёмных застиранных штанах этого не было видно, хотя кровь, пропитавшая бельё, уже и начала подсыхать. Плечо, там где его ухватил Антонин, немело. Губы, разбитые несколько раз, распухли и склеились, глаза были припухшие от слёз, а на щеке красовался синяк, оставленный Верноном. Врали те, кто считал, будто бы на магах хорошо всё заживает. У Гарри долго держались следы, да и болевой порог был слабенький. И сейчас он смирился со своим постыдным концом. Смежил веки, которые и так больно было держать открытыми, и перед глазами всё потемнело, даже омерзительные воспоминания о вчерашнем покинули его. Он увидел мертвенно-серое лицо Волдеморта и узнал, но противиться не смог. Погрузился в блаженную темноту, ожидая небытия смерти, но вместо него… ощутил влажное касание? Лицо холодило от воды. Убийца его родителей пришёл и за ним, только зачем он решил умыть его перед смертью?

Рука, как ни странно, была сильная, чуть мозолистая и осторожная. Нельзя сказать, что заботливая, но боли старалась не причинить. Прохладная вода немного успокаивала. И судорога, вызванная жаром, ушла: возможно, причиной тому было тихо сказанное заклинание обезболивания. Оно было слабым и действовало лишь на время., но сколько облегчения принесло! Гарри мигом почувствовал холод, но теперь он мог стоять, не завывая и не сгибаясь пополам от боли. Наконец его отпустили, холодные серые и вовсе не змеиные как тогда на кладбище, глаза окинули мальчишку, даже ещё не юношу:

— Сядьте в кресло, Гарри Поттер! — рука протянулась в повелительном жесте.

— Нет! Я умру стоя! — и он остался стоять, вздрагивая.

Только Том видел, что это не храбрость, а всего лишь усталость, обречённость, ненужность. Он только слегка пошевелил пальцем — и кресло бесшумно подъехало, подбило мальчишку под ноги и парень плюхнулся, не сдержав крика боли, схватившись руками за живот.

— И это основная надежда Дамблдора, — и сразу стало понятно, у кого Снейп учился сарказму, только вот утончённости Тома Реддла профессору явно не хватало, — ты жалок, Гарри Поттер.

И снова, как тогда на кладбище, Гарри попытался проявить характер. Превозмогая боль, стискивая зубы, чтобы не заскулить, он поднялся. Воздух нагрелся стихийным выбросом магии — совсем слабым — и Волдеморт разве что развеселился. Взмах палочкой — и всё прошло.

— Раздевайся, — негромко скомандовал он. Убивать слабого мальчишку не хотелось, но тот готовился отдать Богу душу и без его помощи. Мог бы, конечно, кинуть и диагностические чары, которые он пусть слабо, но знал, но мальчику нужно было понять, что за каждое своё действие здесь он будет отвечать.

— Нет, — хрипло ответил Гарри готовясь получить Империо.

— Думаешь, я тебя убью? Нет, — тень улыбки скользнула по тонким губам. — Нет, не убью, но неподчинения я не потерплю. Антонин!

Долохов подошел к нему рядом, внимательно смотря. Прямой и мрачный, красивое лицо с синими глазами, волевым подбородком и римским носом хранило следы страдания. Вокруг рта залегли жёсткие складки.

— Да, — вот так вот просто. Без господин, хозяин, барин.

— Раздень мальчишку. Полностью раздень.

Гарри попытался отшатнуться, когда стальные руки ухватили его за рубашку. Послышался треск раздираемой ткани и комментарий:

— Эти тряпки надо сжечь, пока кто-нибудь не набрался вшей. Мне этой живности и в Азкабане хватило.

Большего унижения, как Гарри казалось, испытать он не мог. Даже перед бандой Дадли была только дикая физическая боль, а тут убийца его родителей смотрел, как его раздевают, видел или явно догадывался о том, как его унижали. И Долохов с его отстранённым лицом, разглядывающий синяки на его рёбрах, почерневшую и распухшую правую руку.

— Я сам! Я сам! — Гарри попытался отскочить, чувствуя себя участником фарса под названием «Жизнь и проёбы Гарри Поттера». Долохов на миг остановился и посмотрел на хозяина, как бы вопрошая, стоит ли продолжать или, быть может, мальчишку успокоить заклинанием невидимых пут?.

— У тебя был шанс сделать всё добровольно. Ты от него отказался. Продолжай, Антонин.

В голосе Тома не было той истерики, что была на кладбище, одна холодная отстранённость. Долохов тем временем достал небольшой, но острый нож, и перерезал старый ремень Дадли, застёгнутый даже не на последнюю, а на самодельную дырку, проковырянную гвоздём.

Перед пожирателем и его господином предстал до ужаса худой подросток, покрытый синяками, рубцами от ремня и ссадинами. Из-под тёмных боксеров по худым ляжкам текла кровь, перемешанная с выделениям. Волдеморт на миг замер. Сколько же он видел таких мальчишек? На миг ему показалось, что он снова в приюте Вула. Быстро прогнав воспоминания и оценив ситуацию, он подождал, пока Антонин сорвёт с парня трусы, оставляя его в носках, будто бы в насмешку.

— Готово! — по-военному чётко отрапортовал Долохов, разворачивая парня спиной к Тому. Узкая спина была багрово-фиолетового цвета, кое-где кожа лопнула и сочилась кровь. на ягодицах дела обстояли ещё хуже, но источник крови всё равно определялся. Было понятно, что она идёт из заднего прохода. Гарри не мог видеть сейчас своего врага, но мог поклясться, что тот брезгливо скривился. Или, может, откровенно потешался, поняв, что Дадли сотворил с ним? Он обернулся, бросил на Волдеморта взгляд — но тот казался оценивающим, задумчивым, и губы были строго сжаты в тонкую полосу: ни дать, ни взять, Макгонагалл, а не Волдеморт.

— Обопри его грудью о стол и наклони, — послышался приказ.

Гарри толкнули вперед; он упал, неловко взмахнув руками и теряя равновесие. Если бы не услужливо подставленный стул, снова ударился бы об каменный пол. Вместо этого он распластался уже по столу. упав на него грудью. Руку прострелило болью от локтя до плеча; на неё нельзя было опереться и привстать, разве что молча терпеть и стискивать зубы, чтобы не слышать собственных непроизвольных стонов. Сама по себе унизительная поза, осознание того, как его холодно рассматривают трое мужчин — всё это заставило поневоле покраснеть. Но язвительных комментариев не было. Лишь бы и дальше стояла тишина. лишь бы его больше не трогали, никто не трогал, лишь бы отпустили, и появился бы директор, Кингсли из Аврората, его отбили бы… Гарри прислушался к себе. Нет, в это не верилось. Унижение продолжалось. Прохладные, хотя не холодные до дрожи руки дотронулись его, проверяя, что с разорванным анусом. Он ощутил нажатие, дёрнулся, услышал приказ стоять тише; и другая пара рук удерживала его на месте, чтоб не вырывался. Ягодицы развели в сторону. Гарри теперь мог только догадываться, как Волдеморт счастлив видеть его таким раскуроченным. Он ведь видел в маленьком зеркальце в своей комнате, во что превратил его зад Дадли с дружками.

— Инкарцеро, — и Гарри понял, что он привязан к столу за руки и ноги. — Принеси мне аптечку.

А дальше была унизительная боль. Волдеморт, должно быть насиловал его. Сначала ему прижгли всё жгучей жидкостью, судя по запаху, это был Листерин, обеззараживающая жидкость — он подивился, откуда она у магов, пока не закричал от жгучей боли — затем грубые пальцы полезли в его внутренности и снова плеснуло кровью.

— Так и есть, всё порвано. Надо шить. Ты будешь помогать.

Тома Реддла редко можно было удивить, а напугать и того реже, но сейчас он почувствовал как холодок злости пробежал по его загривку. Его били в приюте, бывало, и случалось там и подобное, но хорошо, что не с ним, но ведь те люди и не были обязаны любить его. А здесь парня искалечили родные люди, уж лучше бы отказались совсем, но чтобы так! Хорошо, что глупый дамблдоровский мальчишка не видел, и не понимал что с ним. Между ягодиц был кусок выпавшей, окровавленной ткани. Зрелище тошнотворное, а вместе с тем Волдеморт никак не понимал, почему этим маглам вообще было позволено с ним такое делать? Разве мальчишка не был драгоценностью Дамблдора? Тот в самом деле был так беспечен, что полностью на них полагался? Ему казалось злой иронией, что самые мучительные страдания парню причинил не он, а те, кто находился, пусть и формально, на другой стороне. Он относился к маглам с презрением, считал их туповатыми, считал почти животными, и теперь утвердился в этом мнении ещё прочнее. Он мог бы, наверное, пуститься в насмешливые рассуждения, смеяться над мальчишкой, но тот не услышал бы его, да и топтать и без того растоптанного врага смысла не было. Всё, что он сейчас мог — это промыть и осторожно заправить на место. Кое-где наложить швы и как можно быстрее найти целителя. Листерин, как ни странно, подошёл, хотя подросток задрожал и затрясся. Том кивнул Антонину, и тот дополнительно прижал Гарри за плечи, наблюдая, как тонкий палец хозяина нащупывает складку и вводит всё на место. Швы были грубые, но исключали дальнейшее выпадение.

И Гарри сломался окончательно. Он уткнулся лицом в локоть и глухо зарыдал, готовясь умолять тирана о скором конце, а мука всё продолжалась. Том посмотрел на мальчишку, понимая, что, судя по состоянию, его не насиловали в классическом понимании, а просто калечили, и причём весьма успешно. Нужно было что-то сказать, и он сказал.

— Не ревите, молодой человек, радуйтесь, что вам туда стекловаты не напихали.

Сказано это было прохладным равнодушным тоном — скажи он это снисходительно, Гарри упал бы в обморок от осознания того, что злейший враг — и тот пожалел его, глядя на эти унижения. Это не мешало мальчику подвывать от боли и из последних сил вырываться от своих мучителей.

Долохов не выдержал.

— Может, ему зелья дать?

— Нет. Он слишком жалок и просто помрёт, а заживляющее… Сразу видно, что ты никогда зельями не интересовался. Оно заживит как есть. Видел рожу Грюма? То-то и оно. Держи мальчишку, я сейчас шить буду.

Гарри снова взвыл, и ему казалось, что Волдеморт загнал в него не одну, а сотню игл, длинных стальных игл, и будет мучить его ещё долго — просто потому, что он хочет его страданий. Ему даже казалось странным, что он не обратился в зверя, не рвёт его своими острыми клыками, а начинает мучить лишь понемногу. И он ничуть не сомневался, понимая, в чьих он руках, что Волдеморт его убьет, что нынешние его действия — часть очередного ритуала. Только одного не понимал — почему Волдеморт не хохочет от радости и так странно сосредоточен; словно бы даже чем-то разочарован. За этими раздумьями в определенный момент боль отступила. Мучительная экзекуция кончилась.

Когда его наконец-то отпустили, Гарри сполз на пол. Ни о чем думать он не мог, у него не выходило проронить и слово — так его трясло от холода и вновь пережитой боли. Голый и жалкий, он валялся у ног Волдеморта.

— Сними с него носки и доставь в мои комнаты, я сам им займусь, — только и сказал Том Реддл и вышел из кабинета.

— Так, подъём! — Долохов дёрнул подростка вверх и потащил за собой, голого, в коридор. Это было только начало. Холодный сквозняк заставлял неметь ноги, или они отказывались служить от нервов? Антонин крепко держал его за локоть, помогая подняться на второй этаж, где распахнул дверь. Логовом злодея оказалась вполне себе уютная комната, полутемная, но достаточно большая — одна из парадных спален для гостей в особняке Малфоев. Долохов указал на кресло:

— Сядь там и жди.

Он ушёл, дверь хлопнула.Гарри вздрогнул и с упрямством осмотрелся. Можно было бы взять плед и прикрыться, но он решил ничего не брать у своего врага. Да и подниматься было больно; что там, каждое неосторожное движение — и разорванный анус напоминал о себе; Гарри было даже стыдно, поскольку он наверняка кровоточил, оставляя следы на кресле — только и радовало, что обивка черного цвета. Хотелось свернуться в клубок, обхватить ноги руками и тихо выть от унижения, и, если повезет, после этой истерики уснуть и забыть о перенесенном хоть на время. Но тревога и прояснившееся сознание впасть в забытье на давали. Снова напала легкая дрожь от тревоги, хотя в спальне не было ни малейшего сквозняка. Гарри сидел; будь здесь директор Дамблдор или друзья, они ждали бы от него активных действий, ждали бы, что он станет сражаться со страшным темным магом — а он, Гарри, едва мог собраться и заставить себя глубоко дышать, поскольку всё тело ломило. Тревога, однако, не давала сидеть спокойно. Он завертелся, пробуя разглядеть, окровавил ли он кресло к дальнейшим насмешкам Волдеморта (да, тот не насмехался, но, может, лишь пока?) — и в итоге отошёл в дальний угол и гордо выпрямился, ожидая решения своей участи.

Многое он успел передумать за эти минуты, тем более, что стоять было тяжело — так тяжело, что тощие колени сводило и они подгибались. Стоило бы сбежать: он доковылял до стены, пока не понял, что двери нет. Она просто-напросто исчезла после ухода Долохова и наверняка появлялась лишь по желанию хозяина. Ноги едва слушались. Пришлось поневоле вернуться обратно, в дальний угол. От напряжения озноб прошел, по телу даже прошла волна тепла, да и боль немного унялась. Ощущение мучительно пульсирующего разрыва ослабло, и осталась боль фоновая, ноющая, не такая страшная; впрочем, теперь у Гарри хватало проблем и без неё. Казалось странным, что Волдеморт не кидается уничтожать его сразу и вообще кажется погруженным с свои проблемы. Тогда, сквозь пелену боли, Гарри думал, что он расцарапывает его рану из желания поглумиться, но теперь постепенно осознавал — темный лорд, похоже, лечил его! Кровь не шла, остановилась, вспомнились слова “держи мальчишку крепче”. Чем дальше, тем больше он не понимал, что происходит. Нервное ожидание изматывало.

========== Часть 3 ==========

Лорд Волдеморт вернулся через полчаса и застал голого подростка, стоящего в самом холодном углу.

— Иди сюда, не трясись, — он махнул рукой. Гарри было вскинулся, но вспомнив про Антонина, который наверняка сторожил за дверью, подошёл, со злостью глядя в глаза своей смерти. — Ложись на кровать, — повинуясь взмаху руки покрывало откинулось, — сейчас целитель придёт.

— Можете сразу меня убить, иначе…

— Ты убьёшь меня, — лорд захохотал. Весело и беззаботно, а затем сунул в руку Гарри палочку. — Ну, она же подходит тебе. Авада Кедавра. Давай!

Гарри сжал палочку в руке, и честно хотел сражаться, но произнести непростительное не мог. Не мог — и всё. Какая-то неуместность ощущалась ему в этих действиях. Нет, не слабость, не страх… Просто не так он представлял себе финальную битву со злом.

— Видишь. Важно только то, что ты можешь сделать и что не можешь! А ты не можешь! Ничего не можешь! И не умеешь, и не учишь, и не хочешь.

Гарри уткнулся лицом в подушку. Он бы набросился в ответ, но и на это не было сил, да и «не можешь ничего» доломало его. Хотелось рыдать, он сдерживал горячие слёзы и трясся.

За спиной слышались шаги — а потом знакомый уже голос Долохова.

— Это от того, что он никому, ну, или почти никому не нужен, как я понимаю. Я привёл целителя.

— Хорошо, Антонин. Можешь идти.

— Я осмелился… Вот. Там вещи, не в тех же тряпках.

— Это правильно. Гарри, мальчик, позволь целителю осмотреть тебя. Он не причинит вреда. Когда твою рану залечат, обещаю, что мы устроим дуэль… Если будешь вести себя разумно. Ты ведь этого хочешь? Победить меня? А ещё выздороветь?

— Насмехаетесь?

Гарри волком посмотрел на целителя и с изумлением узнал маглорождённого выпускника Пуффендуя, благо мир магии был очень узок. Он хотел сказать что-нибудь резкое, огрызнуться, а потом решил, что вымещать гнев на нём не стоит — возможно, парня заставили.

Лекарь взмахнул палочкой, достал какой-то магический шар, которым провел пару раз по его телу (шар потемнел, и парень неодобрительно покачал головой). Затем он кинул несколько диагностических заклинаний, прочёл повисший перед ним список диагнозов и покачал головой. Лорд тоже был впечатлён:

— Близорукость, гастрит, перелом руки, гломерулонефрит, сколиоз, повреждения кишечника, сотрясение, сердечная недостаточность, — доложил целитель.

— Однако, — протянул Том, — мальчик, а ты уверен, что тебя хотел убить я? Сколько эффективных мер было предпринято для того, чтобы ты не дожил до совершеннолетия. Итак, перед нами вопрос столетия: как нам мальчика найти, как нам мальчика спасти? Ну, с первым удачно справился Антонин, а что со вторым будем делать?

Целитель пожал плечами и предложил.

— Синяки и ссадины я обработаю, это неприятно, но не смертельно, а вот с кишечником другое дело. Мне придётся провести более глубокую обработку.

— Будете смотреть?

— Да, и лечить.

Волдеморт задумался и кивнул.

— На стол, — он показал Гарри рукой на свой рабочий стол. Гарри сцепил зубы и повертел отрицательно головой. — Я два раза не повторяю. Тони, зайди сюда!

Сопротивляться было ошибкой, это Гарри уже понял и попытался возражать.

— Не надо. Я сам… Сам…

Его не слушали. Долохов схватил его как мешок и опустил на стол, на спину, заставляя открыться. Гарри вскинулся и попытался ударить похитителя по рукам, но даже после Азкабана, даже без магии, взрослый сорокапятилетний мужчина был сильнее. Возможно, помог бы стихийный выброс, но в юноше осталось очень мало магии. Даже паники не было и сейчас Том Реддл наблюдал редкое зрелище: Мальчика-Которому-Всё-Равно.

— Так, пожалуйста, не пугайте пациента, — попросил целитель.

— А мы что? Мы же вам работу облегчаем.

— Тогда просто подержите ему руки, чтобы не садился.

Юноша встал рядом со столом и тихо заговорил.

— Гарри, пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Ситуация неприятная, я могу немного обезболить, но нужно, чтобы ты не дёргался. Хорошо?

Ответа не было. Лекарь вздохнул и начал осмотр. Сильные руки легли на живот и стали его ощупывать. Целитель нажимал то там, то здесь, спрашивал больно ли, не получал ответа и следил за реакцией.

— А теперь, пожалуйста, разведи ноги, — но то ли от вредности, то ли от испуга, Поттер только сжал коленки вместе. Тогда Волдеморт сам силой раздвинул их и наложил заклятие остолбенения на всю нижнюю половину его тела — увы, чувствовать оно не мешало. Глядя на воспалённое багровое отверстие, целитель достал несколько флаконов, чтобы убить всякие инфекции. Том усмехнулся.

— Нет, там инфекций нет.

— Хорошо, — откликнулся целитель, — а что есть? Чем это сделано?

— Бутылкой, — сухо заметил мужчина, — её запихивали внутрь часа два, да там и бросили.

— Так, а выпадение было?

— Да. На пол дюйма-дюйм.

— Ясно. Буду смотреть.

Гарри чувствовал всё — и когда снова ощутил палец внутри себя, то не выдержал и заскулил как щенок, тихо, протяжно. Было слишком больно, и давление на простату, а потом произошло страшное. Повинуясь законам биологии и несмотря на боль, его член стал твердеть. Сначала налилась головка, потом встала и плоть, Долохов подставил белый носовой платок и несколько капель прозрачной жидкости стекло туда.

— Порядок! Крови нет!

Гарри густо покраснел, ощущения становились невыносимыми, боль сжигала и он не мог понять, как он кончил. На глазах у всех! Что ещё за сегодня могло быть унизительнее? Пусть всё кругом молчали — от этого было не легче. Он заплакал. Можно было разобрать только одно:

— Какая грязь, — шептал он.

Волдеморт пожал плечами и заметил:

— Повешенные вон тоже кончают. Это же не значит, что им нравится. Голая физиология. Сейчас лекарь всё поправит, насколько можно, и обезболит. Что скулишь-то?

Антонин неплохо знал Тома Реддла ещё в школе, и в этот раз, когда он выволок ему едва живого мальчишку, он уже понимал, что лорд не убьёт его. Такой противник ему просто был не интересен. Жалость, что бы ни говорили, ему не была чужда. Зачем он решил убить Поттеров? Психоз и незнание некоторых традиций магического мира, простительное для оставшегося замкнутым, никого не впускавшего в свой внутренний мир приютского мальчика, каким Том Реддл оставался где-то глубоко внутри. Тогда он был в ярости и хотел избавиться от соперника, а теперь, спустя годы, понял, к чему это привело. И усугублять ошибку не хотел. На этот раз всё будет не так. Пока лорд занимался делами ближнего круга, Антонин покупал вещи. Решил выбрать маггловские, чтобы сразу был виден статус мальчика. Не решившись брать много, он остановил свой выбор на двух комплектах белья, джинсах-бойфрендах, которые оказались в последствии женскими, и двух белых футболках. Ещё и кроссовки купил, и теперь смотрел, как мальчик, осмотренный целителем, с уже обработанными ранами неловко одевается, прикрывая пах руками. Он ухмыльнулся:

— Чего я там не видел-то! Сидеть тебе ещё больно будет некоторое время, так что обед будет на кухне через час. Я провожу тебя, а пока помогу одеться.

О Гарри сроду столько не заботились и пусть он напоминал себе, что Долохов пожиратель и очень опасный человек, хотелось прислониться к его плечу и заплакать. Он решительно не понимал, почему его не прикончили сразу, едва выволокли из дома Дурслей, почему Волдеморт не разделался с ним Авадой Кедаврой, считал, что его искренне презирают, не желают даже мараться об такого жалкого неудачника — но вместе с тем он не мог не видеть, что ему привели лекаря, в кои-то веки его ни в чем не обвиняют, ничего не требуют, и даже наоборот, уговаривают дать себя исцелить. Тот, кого он считал убийцей и жалким прислужником, принес ему чистую новую одежду, не прося ничего взамен, и потряс за плечо, убеждая очнуться и пойти вниз, в столовую.

Гарри вздрогнул. Когда его оставили в покое, он задремал прямо тут, в кресле, в которое свалился, и теперь заново осознавал, где он. Спуститься в столовую, на глаза к всем? Нет уж. Он снова замотал головой.

— Идём, там никого нет, — угадал его боязнь Долохов. — Одни домовые эльфы. Перекусишь немного и можешь дальше спать.

«Нет, нет, я не дам себя обмануть, я только подожду немного, выкраду палочку у кого-нибудь и сбегу», — поклялся Гарри себе. Его проводили в маленькую комнатушку при столовой, впрочем, уютную, не грязную — может быть, тут у Малфоев была сервировочная или ожидальная. На небольшом столе стоял поднос. Аппетитный запах бросился в нос и затмил любые опасения. Гарри лишь сейчас осознал, как голоден, и охотно набросился на еду: самая простая, она оказалась едва ли не вкусней, чем в Хогвартсе. А сразу после первого насыщения и выпитого стакана чая пришло полное изнеможение. да. надо было бежать, тем более, что Долохов отвлекся — а сил не было. Гарри опустил голову на плечо. Глаза у него закрылись сами собой.

Пришедший туда через пять минут Антонин увидел задремавшего мальчишку.

— Винки может помочь отнести его в спальню, — робко предложил домовик.

Долохов махнул рукой, отпуская эльфа.

— Сам справлюсь. Весу-то в нём…

Пока что он вернул его в спальню Волдеморта и устроил поудобнее на кресле: мальчик привычно уцепился за него и явно считал это место подсознательно самым уютным и безопасным во всём особняке. Потом он крепко уснул. Долохов вышел, зачаровав дверь вновь. Впрочем, это не помогло от любопытных глаз. Сперва вернулся сам Тёмный Лорд — он проявил к найдёнышу мало интереса и сел за письменный стол, пролистывая какую-то книгу. Затем на пороге спальни возникла Беллатрикс и долго с недоумением оглядывала мальчишку.

— Вы решили не убивать его, Повелитель? — в её глазах было изумление; она заметила, что Гарри попал сюда окровавленным, а сейчас выглядел едва ли не лучше по крайней мере без признаком недавних пыток.

— Нет, Белла. Я думаю, он нам ещё понадобится живым.

— Что ж, навредить он точно не сможет — что за заморыш! Его они надеялись противопоставить вам?

Волдеморт усмехнулся в тон ей, потом махнул рукой, намекая, что хочет остаться один.

Гарри дремал в черном кресле долго: сон был беспокойным, хотя кошмаров в этот раз он не видел. несколько раз раздавался его жалобный стон и крик, и просьбы пощадить. «Дадли, не надо, Дадли!» — Волдеморт обернулся, несколько дивясь, что не его персона стала главным ночным кошмаром. Знай он, что Дадли — обычный магловский увалень, обнаглевший от безнаказанности, он бы вдобавок возмутился. Но сейчас темному лорду было не до того. Он намеревался посетить Министерство и уничтожить злополучное пророчество. Власть над магическим миром и без того была в его руках: он владел страхами магов и их мыслями, он почти владел министерством и хотел прочнее обосноваться там. Хогвартс, куда он так долго стремился попасть, несколько выпал из его интересов и оставался там разве что в той мере, в которой Волдеморта раздражал старый интриган, засевший там. Вот с кем стоило разделаться в первую очередь. Но эта затея оказалась не так проста.

Гарри проспал долго, невзирая на не оставлявшую его тревогу и осознание того, что он в обители своих врагов. Дремота всё длилась — отчасти потому, что дома у Дурслей его обычно бесцеремонно расталкивали дядя или тётя, приказывая идти и заниматься делами по дому. Здесь же его никто не тронул. Робкий голосок домовика разбудил его окончательно: Винки принесла ему завтрак.

— Доброго утра вам, Гарри Поттер, сэр, — пролепетала она, после чего поставила на журнальный столик горячий кофе и целый поднос вкусностей.

— Постойте! — но едва он сообразил, что может спросить, как сбежать отсюда, Винки мгновенно исчезла.

Руки сами потянулись к ароматно дымящейся чашке, но Гарри отдернул их, мысленно дав себе пощечину. Происходящее казалось ему позорным абсурдом, а доброе обращение наверняка таило подвох — поэтому несмотря на ломоту во всем теле и неизбывную многодневную усталость, он хотел немедленно действовать. Наверное, если бы его привычно били и угрожали смертью, он и то чувствовал бы себя привычнее… “Не льсти себе. Ты не вызываешь добрых чувств. Они тебя просто-напросто презирают”, — убеждал мальчика какой-то неприятный голос внутри. Считают, что он слишком жалкий? Нет уж.

Гарри вцепился в подлокотник и встал, опираясь. Это далось с трудом — напоминал о себе порванный анус. Сразу все вспомнилось — и то, как Долохов насильно держал его, и Волдеморт… Что-то, связанное с иглами… Он брал иглу, это точно. Чтобы ему помочь? И, кажется, приглашали целителя…

Воспоминания прошлого дня мелькнули в голове, обрывочные и спутанные. Им не хотелось верить и вообще не хотелось верить в то, что он в логове врага, и странным казалось, что его оставили в покое. Словом, то, что должно было стать отдыхом, превратилось в мучительное ожидание. В мыслях проносились варианты: может, на него наложили заклятье повиновения, а он этого не осознает? Нет, руки и ноги слушались, пусть с трудом. Он не предатель, он будет бороться и докажет, что на что-то способен. Палочки его лишили и держат взаперти, за зачарованной дверью, но остаётся по крайней мере окно! Гарри подошёл ближе к нему, заглянул за высокий подоконник. Вид из окна простирался в туманную даль, в которой все сливалось в один цвет, зато прямо внизу, под окном, футах в десяти, зеленели заросли Малфоевского сада. Вдоль стен вился вьюнок — жаль, побеги были слишком тонкие для того, чтобы выдержать даже его, истощенного подростка. Спальня находилась высоко от земли, но зато внизу виднелась крыша пристроя, тоже густо покрытая зеленью. “Падать туда должно быть не больно”, — утешил он себя. Если получится, он сбежит или хотя бы спрячешься и дождется подмоги, если нет — пополнит ряды местных привидений, став самоубийцей. Нет, ему не было себя жаль, и он ощущал к себе смутно отвращение, а ещё — безмерную усталость от всего, от длившегося год за годом кошмара, от преследований и всего остального. Нет, конечно, друзья его здорово поддерживали, но где они были сейчас?

За этими размышлениями Волдеморт и застал его. Появившись неслышно, он снова заставил Гарри вздрогнуть. Кровь отлила от лица; но зато появление худшего врага взбодрило. Сонная тупая покорность своему настроению исчезла, оставив место одному напряжению.

— Позволишь отвлечь тебя от мыслей о побеге? Тем более, что границы сада зачарованы. Покинуть их нельзя — и они не разрушатся даже от стихийного выброса магии.

— Поэтому вы решили явиться уговорить меня служить вам?

Волдеморт снисходительно улыбнулся.

— Прекратите! — прикрикнул Гарри.

— Нет, это ты прекрати, — и темный лорд довольно крепко ухватил его за локоть, после чего оттащил от окна. — Здесь не лазарет, но я, безусловно, не собираюсь сражаться с тем, кем умело манипулируют.

— Вы пять лет подряд пытались меня убить, а теперь перестанете? Вы просите вам поверить? Не рассчитывайте. Я, быть может, не гений, но и не клинический идиот, каким меня выставляет ваш любимец Снейп.

— Перестал, потому что мне стало известно пророчество. К тому же мне стали известны новые факты. Я поразмысли об обстоятельствах смерти твоих родителей — как бы ни было это печально — и пришел к новым выводам.

— Все равно, — Гарри помотал головой. Он не собирался верить ни единому слову, не хотел дале вдумываться. Волдеморту, который силой усадил его на край постели, пришлось встряхнуть его за плечо, чтобы вывести из прострации — может быть, грубо.

— Ты не понял, мальчик? Директор использует тебя. А когда понадобится — с лёгкостью избавится. И даже больше того, ему придется сделать это. Чтобы убить меня, надо покончить и с тобой. Иронично, правда? Все эти годы твою смерть замышлял тот, кому ты так безоговорочно верил.

— Ложь. Только и всего.

Гарри упал на постель ничком, закрываясь руками, потом обхватил себя за плечи, гладя то, которое Волдеморт недавно хватал своими цепкими холодными пальцами. У него начиналась истерика и он не мог сдержаться, как ни уговаривал себя не верить ни единому слову того, кто сидел рядом. Навалилось разом все, все воспоминания, а сильнее всего — то, что творил Дадли с дружками. Если бы он мог сейчас реагировать, то был бы благодарен темному лорду за то, что он не дотрагивается до него и молчит; впрочем, самому Волдеморту меньше всего хотелось наблюдать истерику, перемежающуюся моментами невменяемости, когда Гарри молча замирал, не реагируя ни словом.

По его просьбе мальчишку отнесли в отдельную спаленку, бывшую комнату слуг, небольшую, но обставленную уютно. Но Волдеморту и ближнему кругу предстояло разочароваться: судя по всему, мальчишку пугало не столько присутствие Волдеморта, сколько само осознание своей слабости. Он ни на что не реагировал, день провел в постели, иногда порывался вскочить — но потом момент ясного сознания сменялся бредом и жаром. На это можно было не обращать внимания — Волдеморт не кривил душой, когда говорил, что Мэнор — не лазарет, но не обращать внимания на состояние мальчика не мог. Вдобавок их связь давала о себе знать: ночью он очнулся от его крика и кошмара, чувствовал запах крови так ясно, точно она была у него на губах, и чувствовал мучительную головную боль. Он бесшумно поднялся с кровати.

— Северуса ко мне, — приказал он, едва встретил в коридоре Белок. Затем отыскал Долохова.

— В чем дело?

— Мальчишке дурно, и я это чувствую. Я вызвал Северуса. Позови своего лекаря тоже.

— Он на дежурстве, но сможет появиться позже.

— Нет, подожди. Ты прав, мы не должны дергать его слишком часто. Могут закрасться подозрения… А нам ещё нужны свои люди в св.Мунго, верно?

Долохов порывался что-то сказать за спиной у лорда, но умолк. Прибытие Северуса заранее казалось ему катастрофой. Этот чёрствый сухой стервятник? Поможет он, как же. Антонин был почти уверен, что он состояние мальчишки только усугубит, а учитывая их взаимную ненависть… Он сам не питал к Гарри нежных чувств, но ему и без того было ясно: причина кроется не в физическом состоянии.

— Северус талантливый зельевар, но…

Конец фразы повис в воздухе.

Волдеморт шел по коридору вперёд, и скоро распахнул дверь в комнатку, где спал мальчик. Он встал на пороге, вглядываясь во тьму, будто бы даже принюхиваясь к ней, к запаху страдания, который пропитывал ее. Темный маг пытался уловить связь между собой и тем, почему он так явно и остро ощутил вдруг боль Поттера. И ощущал раньше — вспышками, достаточно короткими для того, чтобы их можно было игнорировать. Но теперь… Нет. Что их связывало? Волдеморту виделся подвох даже в том, что им вообще удалось выкрасть его. Допустил ли Дамблдор эту оплошность нечаянно или намеренно? Если второе, то он не мог не предвидеть или не опасаться гибели своего протеже. А если он на нее и рассчитывал? В таком случае его немало удивила бы забота, с которой тут отнеслись к мальчишке.

“По крайней мере, мальчик в моих руках”, — думал Волдеморт. И он не собирался его отпускать.

Гарри от его касания вздрогнул.

— Снова вы?

Волдеморт положил прохладную ладонь ему на лоб, проникая в мысли — но они были темны и больше походили на горячечный бред, хотя промелькнула пара сцен ярких и безумных, наподобие той, где Гарри оглядывал себя в зеркале.

— Пришли меня убить? Или наслаждаетесь триумфом?

— Глупый, — констатировал он. — Это не в моих интересах.

— Изображаете милостивого и снисходительного волшебника?

— Пожалуй, оставлю эту роль твоему дорогому профессору Дамблдору. У меня нет нужды разыгрывать перед тобой представления.

Гарри рванулся вперёд, хотел вырваться из-под его руки, да так, что Волдеморту пришлось приложить усилие, чтобы удержать его.

— Лежи смирно! — рявкнул он. — Колдомедик сказал, тебе вообще не стоит подниматься.

— А вам-то какая разница? — простонал Гарри.

— Я, безусловно, не буду плакать, если ты истечешь кровью по собственной глупости, но пока ты здесь…

“Станешь исполнять мои приказы”, — хотел окончить он, но внезапная вспышка люмоса за спиной заставила всех обернуться, поморщившись. В комнату быстрыми шагами вошёл Северус Снейп. За этим последовали молчаливый еле заметный кивок Волдеморту и вопросительный взгляд. Так же бессловесно профессор зельеварения подошел к постели и всмотрелся в бледное лицо своего ученика: бледное, покрытое испариной, со ссадинами на скулах и возле рта, оно выглядело страшным, по-взрослому заострившимся — а вместе с тем проглядывало в нем что-то совсем детское. В этот момент под мрачным оценивающим взглядом сам Гарри понял, что Снейпа, похоже, ненавидит куда сильнее Волдеморта и не ждёт совершенно ничего доброго; один был непредсказуем и, в сущности, плохо ему знаком, зато другой давно и прицельно считал его дурным сыном не менее дурного отца. Вдобавок его вызвали, чтобы что? Чтобы осмотреть его? В этот момент Поттер здорово пожалел, что сопротивлялся накануне при осмотре с тем молодым пуффендуйцем. Нет, нет, кто угодно, только не Снейп, который узнает обо всём, что с ним было… “А если он уже знает, что тебя насиловали?” — мелькнула молнией страшная мысль. И, похоже, Снейп, если и не знал, то с одного взгляда угадал, что произошло.

— Не заставляйте нас снова использовать Инкарцеро и заклинание стальных пут.

— Гарри, мальчик, будь благоразумнее.

Ох Мерлин, он что, решил играть в доброго полицейского рядом со Снейпом? Теперь Гарри точно видел всё. Но все же помотал головой. Тощее тельце рванулось, но Волдеморт с лёгкостью удержал его одними руками. Под рубахой у мальчика ясно прощупывались рёбра, и весь он вообще наводил мысли скорее о чудом спасшемся приютском мальчишке, чем о директорском любимце, но вырывался отчаянно.

— Я предупреждал вас, что благоразумием он не отличается. — хлёстко заметил Снейп. Прозвучали слова заклятия. Гарри распластался по постели под их взглядами. Одежда с него слетела, обнажая нижнюю часть тела. Снейп осматривал его довольно бегло, а вместе с тем ухитрился сделать больно, так что слёзы на глаза навернулись.

— Осторожнее! — послышалось недовольное шипение.

— Прошу прощения, мой лорд.

Гарри не поверил своим ушам. Волдеморт приказывает не вредить ему? Заботится? Не может же он так ясно чувствовать его боль?

Но Снейп вволю отыгрался на словах, кончив осмотр словами о том, что негоже выполнять указания прежнего колдомедика спустя рукава, что нужно соблюдать постельный режим, и что он сам, естественно, может сварить мазь куда лучше той, что предложили в св.Мунго, но от ночных кошмаров она не поможет. С другой стороны, он мог бы предложить зелье забвения — терять нечего, мистер Поттер и без того не отличался большим умом.

— Благодарю, Северус, — голос Волдеморта прозвучал язвительно.

Очевидно, Снейп сам понял, что позволил себе лишнего и вымещать сейчас всё раздражение на ввязавшемся в новые, по его мнению, неприятности Поттере — не лучший выход.

— Я мог бы предложить зелье, которое несколько облегчит состояние, — и он нагнулся к уху Волдеморта, что-то прошептав; оба покосились на него. — Уверяю, оно безвредно и не вызовет… побочных последствий. Оно смягчит его характер, и…

— Хорошо. Как скоро ты сможешь его принести?

Снейп пожал плечами.

— Хотя бы сейчас. Оно не так сложно в приготовлении, и у меня оставались запасы.

Он вышел, спустился вниз — из поместья Малфоев тоже нельзя было трансгрессировать — после чего вернулся с чашкой в руках.

— Оно не вредное, — утомлённо заметил Снейп.

Гарри мало склонен был ему верить, но спастись вот так, чтобы быть хитроумно отравленным профессором зелий? “Разве ты недавно не мечтал о смерти?” — и он решительно отпил большой глоток. Зелье чуть обжигало, хотя не было горячим. Оно так же оставляло ощущение горечи, но горечь не была неприятной. И, кажется, оно утоляло жажду и охлаждало, несмотря на привкус, так что чашка быстро оказалась осушена до дна.

— Хорошо, Поттер, — холодно заметил Снейп, после чего они оба поднялись и вышли. При этом Волдеморт напоследок взмахом руки освободил Гарри от пут, заодно набросив покрывало или оно поднялось само из-за сквозняка, когда хлопнула дверь?

Несмотря на неприятный осмотр и сам факт того, кому позволили на него смотреть, в этот раз сон пришел быстро и был более крепким. Зелье возымело, как Снейп и обещал, слабое действие, и скрасило эту ночь; кошмары ослабли, а на место их пришла слабость.

========== Часть 4 ==========

Медленно потянулся день. Подниматься не хотелось, не хотелось вообще жить, к тому же для верности на него накладывали заклятье, которое обездвиживало. Волдеморт в это время прислушивался к себе и искал причину связи, и думал, насколько важно ему самочувствие мальчишки? Он недавно хотел его убить, но теперь, верный своей обычной настороженности, остановился и решил пронаблюдать. Иногда он смотрел на Гарри, проникая в его мысли, чувствовал, как мальчик угасает, и в нем росла уверенность, что он теряет что-то. Не противника, нет. Вывести из молчаливой апатии Поттера не могло ни что, он закрывался, молчал, отворачивался. Темный маг начал ловить себя на мысли, что задумывается о мальчишке — сперва больше из злости, конечно, и из желания разорвать непонятную связь: он осознавал, что в ней что-то заключено. Иногда он входил к нему в комнату, садился на постель, мрачно смотрел сверху, дотрагиваясь горячего мокрого лба своими прохладными сухими руками. Пробовал проникнуть в мысли, уловить образы, но чем дальше, тем более беспросветно серыми они казались. То виделись дождливые дни, то темные стены школы, то темный лес — будто на злосчастного Поттера навалились все дурные воспоминания разом. Ключа а мыслях не было.

Сам Гарри этих визитов боялся; хоть Волдеморт и думал, что он с трудом отражает реальность, но это было не так. Гарри узнавал его и замирал, ощущая прикосновение. Ловил на себе внимательный взгляд. Лорд точно хотел испытать его в чем-то, — а он разочаровывал его тем, что был так слаб. Раньше он привык видеть его в ярости, но теперь слепой злости не было, и одно это радовало, поскольку Гарри жил сейчас текущим моментом. Он почти привык к его визитам — и по крайней мере, они не так пугали его, как осмотры. Парня-колдомедика больше не приглашали, его заменял Снейп, и это делало процесс хуже всякой пытки. От него хотелось заползти под диван, если бы это не значило расписаться подобным жестом в полном помешательстве и слабоумии; что тогда? Снейп предложит Волдеморту поместить его в св.Мунго?

Первый, или, верней говоря, второй его визит застал Гарри врасплох, сонным, и он очнулся, когда ощутил, что чужие руки переворачивают его на живот, а потом бесцеремонно стягивают вниз трусы. Он нервно сжался, но пара сильных рук победила его сопротивление.

— Не дурите, мистер Поттер. Это для вашего же блага.

— Не надо… Больно, — слабо выдохнул Гарри. — Пожалуйста!

— Бросьте умолять. Лучше бы вы так умоляли тех, кому позволили…

— Северус, избавь меня от подробностей.

Лестрейндж? Она тоже здесь? Гарри как наяву увидел, что она скривилась от отвращения, но был ей благодарен за то, насколько бесцеремонно она оборвала Снейпа.

Снейп на секунду отвлекся, руку с бедра не убирал; за спиной послышалось шуршание. “Откупоривает пузырек”, — подумал Гарри. Точно, запахло острым травяным запахом. Снейп парой прикосновений прошёлся по его анусу, нажимая и размазывая заживляющее, вправил торчащие складки дальше, что вызвало боль.

— Терпите, — послышалось сверху. — Вы же воображали себя героем?

Что-то, Гарри и не сомневался, что вызывает у профессора зелий одно отвращение, а вдобавок с такого рода “раной”… Он должен был взбеситься уже от того, что ему приказывают лечить “такое”. Это соображение пусть не развеселило Гарри, но придало чуть больше спокойствия. До сих пор хотелось рыдать от его комментариев, но теперь Гарри затих и огляделся. Волдеморта не было, а значит, очередное унижение происходило не у него на глазах — пусть слабая, но тоже радость. Он осмелел немного, заметил, что надеется на то, что это был последний раз.

— К моему великому сожалению, нет, Поттер.

Тон был жёстким, ничуть не снисходительным, точно он отчитывал Поттера за поздние прогулки по коридорам или за невыполненное задание. Правда, Гарри было все равно, и пояснения он не слышал. Его снова начинало мелко трясти при звуках профессорского голоса.

— Не надо, оставьте, — потребовал он.

Снейп фыркнул весьма презрительно.

— Так и хотите жить с выпадением кишки? Мне, безусловно, все равно, но пока от меня требуют вытаскивать вас раз за разом из очередной передряги, я буду. И уж поверьте, радости мне это доставляет ещё меньше, чем вам. Можете одеваться!

Нет, Гарри не мог. Анус снова будто обжигало. Наверное, это было действие заживляющего зелья, и это было не так мучительно, как тогда, когда его насильно удерживали двое или трое, но все равно. Он хотел привстать — ноги разъезжались, и он снова плюхнулся на постель. Лестрейндж — и та кинула на него ошарашенный взгляд.

— Оставляю вас до послезавтра. Одевайтесь же! — снова прозвучало сзади.

Снейп. Гарри ненавидел его сильней, чем когда-либо, но теперь к ненависти примешивалась почти рефлекторная боязнь. К счастью, судя по звуку, он швырнул опустевший пузырек в сторону — тот жалобно звякнул о стальной поднос — и вышел. Гарри осталось лежать, закрыв глаза. Он натянул на себя покрывало, укутался и прикрыл глаза. Боялся, что забыться не выйдет, но сознание послушно ускользнуло, и даже боль отошла на задний план.

Но в действительности положение Гарри казалось странным не ему одному; даже ближний круг терялся в догадках, отчего лорд медлит; потом прошел слух, что так нужно ради того, чтоб выторговать послушание со стороны Дамблдора. От остальных пребывание мальчишки держали в тайне, благо сам Гарри все время пребывал в полузабытье. И тут — странное, но неумолимое — Волдеморта начало подтачивать чувство угасания. Он помнил свою боль и ярость при уничтожении своего дневника. Чувство, когда тебя покидает седьмая часть души. Нет, оно было не похоже на вспышку или на страшную потерю. Скорее, оно подкрадывалась, напоминая о себе слабостью. Правда, от этого ощущения его до поры - до времени отвлекали сотни других дел, но довольно скоро он догадался, в чем причина этой связи,и с этой минуты намерен был отпускать мальчишку ещё меньше.

Поэтому в один день Гарри увидел его сидящим подле себя. А Волдеморт увидел, как мальчик приподнялся, поворачивая к нему бледневшее в полумраке комнаты лицо. Он ответил на вопросительный взгляд, ожидая страха, но мальчик казался скорее уставшим; он явно устал бояться.

— Я не собираюсь убивать тебя, Гарри, — негромко сказал он, склоняясь к нему. — И хочу, чтобы ты это понял.

Ответный взгляд был равнодушным; темный лорд увидел, что мальчик не ответил, а молча повел глазами, уставившись в стену. Можно было проникнуть в его мысли — и не увидеть там ничего, кроме сплошной серой боли, привычной боли, и страха, но страха не перед смертью. И ненависти, ненависти к себе. Мальчик угасал — а он ничего не мог с этим сделать.

Именно сейчас, когда он стал так нужен! Если бы он только поклялся, что не станет с ним бороться… Тогда всё было бы решено. Момент был, кажется, самый подходящий, но вместе с тем вынуждать поклясться того, кто едва способен тебя услышать, того, кто попал в твои руки уже растерзанным (и кем? Какими-то проклятыми магглами!) — этого Волдеморт сделать не мог. Но идея убедить мальчишку в своих мирных намерениях не исчезла, и он был готов на многое ради неё. Здесь определенно требовался совет, и Волдеморт, следующим же вечером собрав ближний круг в большом малфоевском обеденном зале, объявил, чего намерен добиваться.

— Мальчишка глуп и упрям, и, насколько помню, подвержен влиянию Дамблдора. Он не согласится, — сказал уверенно Снейп.

Волдеморт кивнул: профессору в этом вопросе он склонен был верить. Но светлых перспектив после этого объявления стало ещё меньше.

— Тем не менее, мы должны его убедить.

В зале повисла гнетущая тишина. Волдеморт окинул ближний круг взором: большинство отводило взгляд или выглядело потерянно; о мальчишке они не знали ничего, и само предложение не покончить с ним, а привлечь на свою сторону стало для них новостью.

Выход предложил Драко. Представленный отцом к господину он восхищался лидером: сила, честь и живой ум. Ничего такого, о чём плёл Дамблдор, не наблюдалось. Никто не кидался проклятиями направо и налево. Малфой-младший молча слушал и впитывал как губка информацию, хоть был изрядно удивлён предложением милорда принудить Гарри к клятве.

— Нужен рычаг давления, — предложил Люциус.

— Я это знаю, но у мальчишки никого нет. Может быть, грязнокровка Грейнджер? Хотя… Кому она нужна?

И тут молчавший и очень честолюбивый Драко решил рискнуть.

— Сириус Блэк! Вот кого надо поймать! Тогда Потти уймётся.

— И как нам это сделать? — задумчиво проговорил Волдеморт. Драко нахмурился и посмотрел на мать.

— Мама, а ты можешь вызвать сюда своего старого домовика?

— Да, но он не покажет, где Сириус Блэк.

— Просто вызови.

— Кричер! — раздался приказ.

Тут же с громким хлопком на полу появилась куча тряпок, которая заверещала:

— Хозяйка Цисси! Старый Кричер не хочет служить недостойному Сириусу. Не хочет…

— Кричер, если ты расскажешь или покажешь, где недостойный, мы поможем тебе вернуться к хозяйке Цисси, — ласково произнёс Драко.

— Не могу, он не велел.

— Понятно, а перенести его к нам ты можешь? Мы сами поговорим с ним.

— Может! Кричер может! Кричер сделает! — и домовик исчез.

— Вот уж не думал я, что твой кузен такой дурак, — Волдеморт был удивлён.

— Я тоже не догадывалась, что так все просто.

Поэтому Сириус Блэк вскоре предстал перед ними. Увидев, куда его привело перемещение и магия домовика, он рванулся, выхватил палочку, но Эйвери и Лестрейндж быстро его обездвижили; он успел бросить обезоруживающее заклинание, но оно ударило в стену. Он бешено глянул на Волдеморта. Тот предостерегающе поднял руку.

— Мы не собираемся лишать тебя жизни. Ты нужен нам ради твоего крестника.

— Я знаю, что он в ваших руках, и ты его отпустишь или расстанешься с жизнью!

Волдеморт пропустил явно невыполнимую угрозу мимо ушей, после чего произнёс:

— Ты можешь попытаться забрать его — но я сомневаюсь, что он за тобой пойдет. Он едва способен подняться и попал в мои руки на грани смерти — и к моему удивлению, это не было заслугой тех, кого я послал за ним. Хоть и приказал отыскать тебя ради того, чтобы ты вернул его к жизни.

— Что?

Блэк рванулся вперед с такой силой, что чуть было не опрокинул тех двоих, кто удерживал его. Его с трудом удалось вернуть — не без помощи магических пут; в этот раз обошлось без дуэли, поскольку палочки его лишили почти сразу. Тем не менее, он был полон гнева.

— Успокойся. Твоя злость тебе ничем не поможет.

— Что ты с ним сделал?

— Я? Ничего. Что с ним сделали твои друзья и добрые знакомые, которые так легкомысленно оставили его…

— Антонин, не надо. Нет нужды объяснять тому, кто не хочет нам верить.

— Это только твои слова! — продолжал вырываться Блэк.

— Я докажу. Проводите его к мальчишке. Хотя… Погоди. Я не уверен, что в нынешнем истерическом состоянии он не причинит Поттеру больше вреда, чем пользы.

Это подействовало. Блэк разом стих и хрипло добавил, испытующе поглядев на Тёмного Лорда:

— Нет. Пусти меня к нему. Я буду держать себя в руках, я хочу с ним поговорить.

— Он не очень-то настроен поговорить, но, если ты обещаешь… Хорошо.

Его отвели наверх, в спаленку, и отворили дверь. Даже руки развязали, и Сириус, быстро подбежав к постели, где лежал Гарри, мог обнять его и с тревогой заглянуть ему в лицо. Крестник оставался всё тот же, будто даже не вырос за те полгода, что они не виделись… А в то же время стал совсем другим, и, всматриваясь всё старательнее, Блэк наконец отыскал для себя причину: выражение лица, отсутствующее и ушедшее, подернутые пеленой глаза и скорбно сжатый рот. Нет, при виде Блэка он будто даже чуть улыбнулся, но улыбка вышла горькая, страдальческая, и по одной этой улыбке видно было, сколько мальчику пришлось пережить. Но ни слова в ответ на горячее приветствие он не произнёс, хотя будто бы и силился что-то сказать — но потом затих. Сириус гладил его по руке, удивляясь тому, какая она прохладная, сжал своей, тёплой.

— Скажи хоть что-нибудь, — взмолился Блэк наконец, испуганный молчаливой безучастностью Гарри.

— Сириус… Какой славный сон.

— Я не сон, это правда, меня пустили сюда, но мы выберемся, и вот увидишь, отомстим.

— Не надо. Уже не важно. Передай, что я не хотел никого разочаровывать, но, похоже, герой из меня так себе.

— Не говори так. Что они с тобой сделали? Волдеморт, он пытал тебя?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Не знаю… Нет.

Он наморщил лоб, точно пытаясь вспомнить, видел ли он Волдеморта вообще — нет, безусловно, видел, но ведь видения являлись ему и раньше? Голова сразу заболела, показалась налитой тяжестью, и он, едва привстав, вновь без сил опустил её на подушку. В голову к Сириусу начало закрадываться нехорошее подозрение — слишком уж слабым казался мальчик и безразличным ко всему.

— Гарри… Ты понимаешь, где ты?

— Какая разница, — глухо простонал мальчик, утыкаясь в подушку.

Сириус обнял его, прошептал: “Держись”, — что он ещё мог сделать? Посидев так некоторое время, обнимая его, он пытался негромко его утешать — Гарри не реагировал. Похоже, он задремал. Вскоре вошло ещё двое в масках и приказало ему подняться, потом вывели, хотя он не хотел. Его не сделали пленником в полном смысле слова, хотя, понятно, ему были рады ещё меньше и смотрели лишь как на средство вывести Гарри из прежнего состояния. День пришлось провести, запертым в подвале — к счастью, теперь там материализовали сносную лежанку, а домовик даже притащил обед. К вечеру их ждало ещё одно свидание, на котором Сириус вновь пытался пробудить Гарри от полусна, просил не сдаваться, предлагал бежать прямо сейчас, пользуясь тем, что за ними никто не наблюдал — мальчик вяло отказывался, затем снова перестал отвечать. Но беседы кое-к-чему привели: он вспомнил, что находится в руках у врагов. Правда, присутствие крёстного с этим не вязалось, и он сам всё сильнее путал сон и явь. Блэк растормошил его, и по крайней мере с его помощью он продолжил пить целебное зелье,которое приносил Снейп — оно давало немного сил, но действовало слабо и слишком медленно, а потому не уберегло от катастрофы, когда в очередное утро Гарри пробудился ото сна, ощущая себя чуть бодрее.

«Нужно бежать, а ты не можешь даже подняться», — укорял Гарри себя. Завтрак, стоило открыть глаза, уже стоял на столике рядом с его постелью, а в остальном стояла тишина. Он подёргал дверь — закрыто. Попытки подозвать хоть кого-то ничего не дали. Хотя и без них Гарри не сомневался — палочку ему не вернут, в глазах врагов он жалкое ничтожество, до того слабое, что об него неприятно марать руки, и он здесь заложник, так что обманываться и радоваться сносному обращению нечего. Почему Темный лорд его не прикончил? Да просто потому, что хочет обменять его жизнь в обмен на что-то другое, несоизмеримо более ценное, и выжидать нечего. Ожидание может отсрочить конец, но ничего не отменит.

«Выход есть всегда, пусть он будет тяжелым и неприглядным», — Гарри осмотрелся по сторонам. Раз он ценен для Волдеморта как предмет залога, что ж… Темному лорду придется его лишиться. Он сбежит — или умрет во время попытки побега. Здесь было окно — увы, еще выше, чем в покоях тёмного лорда, вдобавок, маленькое и узкое, почти под потолком — но тощему мальчишке пробраться в него труда не составило бы. Оставалось только дотянуться до него; здесь помогла водруженная на постель подставка для цветов. Он вскарабкался на нее, схватился руками за подоконник и ручку на раме и дёрнул её. И она туго, со скрипом, но поддалась. Очевидно, окошко показалось пожирателям смерти таким маленьким и незаметным, что они просто не догадались наложить запирающие чары на него. Гарри выбрался на карниз, поёжившись от холода и пополз к водосточной трубе, туда, где можно было спуститься вниз, к похожему на большую теплицу под стеклянным куполом розарию. И всё бы у него получилось, если бы не прошедший накануне дождь и общая его слабость. Рука его соскользнула, он повис за окном, пытаясь подтянуться, как на метле — но теперь так сделать не выходило. Голова его закружилась и он упал с высоты третьего этажа. Боль пронзила левое бедро и правую руку. В глазах заплясали искры, и он потерял сознание.

Нельзя сказать, чтобы Тёмный Лорд совсем ничего не ощутил: падение пронеслось перед его глазами, похожее на секундную вспышку, но она застала его далеко от Мэнора, и он всерьез начал тревожиться лишь после того, как отправленный им туда из министерства Нотт обнаружил, что мальчишка исчез из комнаты. Пришлось бросить всё и немедленно отправиться обратно. Именно поэтому, отсчитывая с момента падения, Гарри нашли только через четыре часа. И если нога была сломана в двух местах, то руку он ухитрился вколотить в плечо. Вокруг мигом собралось несколько людей в масках и балахонах, хотя первым его отыскал Волдеморт; некоторое время он стоял над ним молча, думая, что, если случилось страшное, но потом его драгоценный мальчик застонал.

— Глупый мальчишка, — зло выплюнул Том и присел рядом, приподнимая голову Поттера. Гарри застонал. — Носилки сюда! И целителя! и где там Блэк?! Пусть полюбуется, к чему приводят навязанные идеалы света!

— И как только он себе голову не проломил, — Драко, прибежавший на зов слуг, которые просто хотели покурить, пока есть время и не видит никто, даже не тянул слова. Скоро появился Блэк, которого привели Долохов и Алекто Кэрроу. Тот, глядя на изломанное тело рухнул на колени и с лютой ненавистью смотрел на всех:

— Кто посмел? Вы же клялись на магии не причинять ему вреда! Гарри…

— Он пытался сбежать и выпал из окна, — Том даже не был раздражён. Просто констатировал факт. — Придурок.

— Умоляю, — в голосе Блэка явственно проступили слёзы. Никогда он не думал, что будет унижаться перед Пожирателями. — Его в Мунго надо.

— Думаю, мы сами справимся. Мы же не хотим лишиться его. Отпускать мальчика не в наших интересах. Однако он действует себе во вред. Ты меня слышишь, Поттер? Ты добиваешься того, что тебя будут держать в кандалах. Я выделю тебе отдельную камеру в Азкабане. — Снейп был в ярости. Признаться, его мало заботили чувства юноши, и он прекрасно знал, как Гарри реагирует на дементоров. Блэк было вскинулся, но Гарри заметался и простонал снова; стало ясно, что спорить некогда, нужно срочно делать хоть что-нибудь.

— Ты говорил, что спасешь его, а вместо этого мальчик при смерти — по твоей вине! — возвысил голос Блэк.

— Он жив, что удивительно, и, я думаю, его поведение намеренно демонстративно. Всё он отлично понимает, — продолжил Снейп. — Я повторяю, Поттер, вы делаете всё для того, чтобы окончить дни в навеки закрытой камере!

Однако это было не совсем так: Гарри если и понимал обращенные к нему слова, то лишь самым прямым образом, в остальном реальность от него ускользала. Перед глазами стояла муть, очки разбились, и зрение обманывало его, дорисовывая из розария Малфоев, который был ему совсем незнаком, оранжерею в Хогвартсе. К тому же встряска оглушила его, голоса доносились будто издалека — но всё же обещание отправить его в Азкабан Гарри услышал и осознал. Отчаяние и ужас ворвались в его воспалённое сознание. Он живо вспомнил, как тогда на озере его и крёстного почти «зацеловали» дементоры. Его осторожно подняли заклятьем, чтобы не повредить сломанным костям и отнесли в гостевой домик — а Гарри казалось, что он смог сбежать и лежит в лазарете Хогвартса, и Снейп снова обвиняет его в чём-то, тем более голос одного из пожирателей был похож на голос министра Фаджа. Постепенно первый шок и безволие сменились некоторым прозрением. Гарри запаниковал. Сейчас его заберут в Азкабан? Что он сделал? Перед глазами мигом пронеслись события последних недель, Волдеморт, Дурсли, от которых его кто-то забрал, а потом логово Пожирателей Смерти… Что он сделал? Предал Дамблдора? Не оправдал надежд? Ему ведь никто не верил и, вопреки мнению многих, Гарри не был глуп. Он всё остро переживал, но как повлиять на ситуацию, не знал. Сердце у него быстро и сильно забилось, он рывком сел на кровати, пытаясь вглядеться в тех, кто окружал его, но черные балахоны ничем не отличались от длинных мантий судей из Визенгамота. Силуэты были расплывчаты, а суровый обвиняющий голос Снейпа не обещал похожего.

Но Том почувствовал волны дикого страха, идущего от подростка, и тоже вскинулся. Он всё же был импульсивен: история с Поттерами и Седриком это доказала. И сейчас он сделал шаг, оттесняя Снейпа от Гарри.

— Забываешься! — и Снейп вздрогнул, увидев рубиновые искры в глазах. Он сделал шаг назад. — Вон отсюда!

Сам лорд присел над Гарри, взял его за запястье и тихо сказал:

— Здесь нет дементоров. Они не посмеют причинить тебе вред.

Гарри вздохнул с облегчением. Ему казалось, что рядом директор, вот и Сириус тоже был здесь: его Гарри узнал точно по заметному облику. Значит, можно верить. Он среди друзей. Слабые пальцы сжали запястье Волдеморта и, прежде чем скатиться в глубокий обморок, он прошептал:

— Спасибо. Спасибо за помощь.

На секунду запястье Гарри охватило голубое сияние, и точно такое же сияние обхватило запястье Тома. Оно обхватило обе руки светлым огнём и рассеялось. Стало тихо. Все, не дыша, смотрели. Когда неведомые чары рассеялись, раздался сдержанный шёпот: все спрашивали, что случилось.

— Похоже, пророчество уничтожено, — удивился Руквуд. — Мальчишка сам признал себя ниже лорда.

— Похоже на то, — склонил согласно голову Теодор Нотт. — Я могу навестить отдел тайн в Министерстве, чтобы проверить.

— Мы сделаем это сейчас, не откладывая.

Но Волдеморт ощущал со всей неотвратимой ясностью, что пророчество рассеялось, и теперь один не равен другому, и соперничеству с враждой больше места нет. Но мальчишка всё ещё был в его руках: сколько это давало свободы! Забавно — от него ждали, что он вышвырнет Поттера за порог, точно ненужную тряпку, или расправится с ним быстро и беспощадно, раз жалеть больше не о чем, а сам он… Сам он хотел довершить начатое. Окончить свою борьбу победой. И, что важно и в чем он не признался бы — Волдеморт чувствовал ответственность за этого мальчишку.

— Но прежде нужно вызвать колдомедика, нужен костерост, заживляющее зелье. Никого к нему не пускать, помимо лекаря.

Волдеморт покинул его, Гарри же, под воздействием влитого в него зелья сна без снов и болеутоляющего, уснул крепко и надолго. Удивительно, но новое потрясение возымело скорее хороший, чем дурной эффект, и пара сломанных костей была залечена быстро. К полудню другого дня он очнулся от ломоты во всем теле и боли, естественно сопутствующей приёму зелья для сращивания костей. Рядом с ним оказалась сиделка из Мунго, которую убедили не распространяться об увиденном несколько галеонов; Волдеморт не был намерен подпускать к нему близко ни Снейпа, ни Блэка, но мальчик пару раз во сне произносил имя последнего, и днём Сириус сменил сиделку.

— Больше не делай такого, Гарри, прошу. Ты должен быть сильнее.

Гарри покачал головой.

— Я проиграл. Убить себя значит избавиться от всего и сделать всё проще.

— Не смей так говорить, а то я вспылю, наговорю лишнего и меня отошлют отсюда. А я хочу быть рядом. И директор… он всячески хочет тебе помочь. Я думаю, помощь придёт в ближайшее время, Гарри.

— Помощь? О чем ты?

Гарри поозирался, но белые гладкие стены и ни единого окна не давали осознать, где он находится.

— Я в палатах мадам Помфри? В Хогвартсе?

Сириус отрицательно повертел головой и вздохнул.

— В Мунго?

— Ты всё ещё в Малфой-Мэноре. Но лорд, насколько я понял, не намерен тебя убивать. Он говорит, ты теперь безвреден.

Осознание было болезненным. Гарри коротко простонал; хотел он того или нет, а привычный страх не отпускал его. К тому же, это в очередной раз напомнило Гарри о просьбе Дамблдора и об обещании не покидать дом дяди и тёти, но возвращаться туда он не хотел и, больше того, не имел сил. Сириус попытался его утешить, что в конце концов возымело слабое действие:

— По крайней мере, ты со мной остался, — согласился мальчик.

Скоро ему поднесли ещё лекарства и успокоительно. Горьковато запахло пустырником, а Гарри уснул — сны его тоже были горькими.

========== Часть 5 ==========

Оставаться рядом им оставалось недолго. Гарри совсем пал бы духом и непременно, попробовав улизнуть, вытворил бы что-нибудь рискованное (учитывая недавние травмы, подняться с постели само по себе становилось опасным предприятием), однако Сириус перед последним уходом успел ему шепнуть, что получил небольшую весть: Дамблдор убедил послать к Малфой-мэнору отряд из аврората, несмотря на страх Фаджа. За Гарри готовы были вступиться и несколько друзей, и всем вместе им бы, вполне возможно, удалось бы преодолеть защитные чары, наложенные на поместье, но боем случившееся можно было назвать с натяжкой. Сириус рвался наружу как лев, хотя оставался заперт.

— Что ж, вышвырните его, раз уж необходимость выступить на стороне Дамблдора ему важнее жизни крестника. Если бы ты был умнее, Блэк, ты бы убедил их сейчас, что любая необходимость спасти или отбить у нас мальчика отпала: он не представляет для меня ни опасности, ни интереса. Разве что сожаление заставляет меня заботиться о нём, раз уж вы, праведные и сострадательные, раз за разом отправляли его к маглам, которые больше похожи на животных, чем на людей, это всем известно…

Холодную и полную презрения речь Волдеморта прервала надвигающаяся угроза: на миг показалось, будто небо заволокли черные тучи — это было заклятие тьмы, под покровом которой атакующие особняк надеялись проникнуть внутрь, но пока что лазеек не обнаружили. Виднелись вспышки атакующих главные ворота заклятий, похожие на молнии. Лицо Волдеморта осветила мрачная улыбка:

— Пошёл вон. И передай своим друзьям, что они трудятся напрасно. Я сам появлюсь перед ними, и довольно скоро. Пусть опустят палочки, и я выйду.

Скоро он, как обещано, явился снаружи, и его темный контур на фоне величественных ворот заставил многих отступить, но пара отчаянных всё же выкрикнула заклятия, посылая их вперед. Темный маг с легкостью отбил их.

— Вы пришли напрасно. Пророчество утратило силу — и Дамблдор это знает. Лучше спросите его, зачем он послал столь небольшой отряд на верную смерть?

Вперед вышел Кингсли, поднятой рукой приказавший своим прекратить бой.

— Ты отдашь нам Гарри.

— Мальчик не вещь, он сам вправе выбирать, — и Волдеморт вновь растянул губы в улыбке. — И потом, он болен. Как иронично: лишь темные силы оказались достаточно сострадательны для того, чтобы оказать ему помощь.

— Ты проводишь нас к нему, или…

— О, не надо ставить мне условия, я не глупый третьекурсник, которому можно забить голову сказками про страшных дементоров, Люпин. Я отправлюсь к нему и спрошу сам. А в качестве гарантии дам вам возможность пронаблюдать за этим через зеркало истины.

Скоро перед аврорами стояло круглое серебряное зеркало. Поверхность его казалась тусклой, точно амальгама вся исцарапалась и почернела — но вот Волдеморт удалился, секунды шли, и на поверхности возникли волны, и темнота сменилась прозрачным, будто из глубины идущим светом. Темнота расступалась, и вместо неё сменялась одна картина за другой. Они увидели, как точно такое же зеркало, имевшее с первым связь, принесли в спальню, где врачевали Гарри. Увидели и самого Поттера, лежавшего на постели, бледного, но уже не столь безразличного, каким он был несколько дней назад. При виде тёмного лорда он приподнялся и сел, но смотрел без страха.

— Ты спросишь, чего я хочу и что происходит, мальчик, — начал Волдеморт, протянув к нему руку. — Так вот. Коснись меня. и ты докажешь своим друзьям (которые наблюдают за нами через это зеркало), что проклятие не действует, и ты больше не можешь повредить мне.

Гарри протянул руку вперед и дал себя дотронуться; вспышки не произошло, хотя на Гарри прикосновение всё же подействовало. Странно — он всё ещё хранил глубинный страх перед тёмным магом и помнил, что он враг, но болезненная связь ушла, освободив его.

— Я не знаю, сильнейший ли вы маг, но точно могу сказать, что я — нет. Простите меня, — обращался неуверенно он к тем, кто смотрел на него. — Зато я знаю о пророчестве, и о своём предназначении, и я готов был себя убить… Но теперь и это бессмысленно. И вам, полагаю, безразлично, раз уж я не оправдал надежд и оказался слабым волшебником.

— Борьба не окончена, — вторил Блэку Кингсли. Но Поттер вряд ли мог слышать его сквозь толщу стекла.

Зато он смотрел, не отрываясь, на Волдеморта: бледно-серое лицо темного мага впервые показалось ему не бесстрастным, а заинтересованным, но в чем?

Скоро отгадка нашлась.

— Они требуют, чтобы ты вернулся, — коротко и просто сказал Волдеморт.

— Я бы не советовала, — вмешалась сиделка. — Мистер Поттер, вы едва можете подняться. Разумеется, в Хогвартсе есть больничное крыло, но вам вряд ли дадут там шанс на полноценный уход, поскольку летом мадам Помфри обычно в отъезде, а профессор Снейп не имеет компетенций колдомедика, несмотря на талант в зельеварении.

Гарри оглянулся на нее, испытывая замешательство. Одна мысль о том, что его вновь будет осматривать Снейп, и к тому же о том, как его насиловали, узнает половина Хогвартса… Правда, быть может, его поселят в гостиницу или позволят погостить месяц у Уизли…

— Даже не думай, — резко оборвал его Волдеморт. Он явно не ожидал этого от себя и тут же язвительным тоном добавил, что жилище Уизли, безусловно, дом уютный, но до крайности шумный и изобилующий любопытными наблюдателями.

Гарри и без него знал о шутках близнецов и мог заранее представлять неумелые попытки Рона утешить себя. Само собой, они не были злыми… Но и смотреть им в глаза у него не было никаких сил. Нет, он прекрасно понимал, что это момент выбора, и какого выбора! Ему нужно бороться с темным лордом и с его наследием, а вместо этого тот, кто его преследовал, протягивает ему руку; выбор был мучителен.

— Я не знаю.

Ему хотелось упасть ничком и не смотреть ни на кого и ничего никому не отвечать, а от него бесконечно чего-то требовали: быть умнее, сильнее, смелее, вынести всё, что можно, и даже больше. На секунду Гарри представилось, что выбор уже сделан, и вот он возвращается в школу, быть может, после месяца в Норе. Но когда он вспоминал лица друзей и однокурсников, он не хотел с ними говорить; когда же ему представлялся Дамблдор, то, напротив, он точно знал, чего директор хочет: чтобы Гарри положил жизнь на поиски оставшихся способов покончить с Волдемортом. И тут он понял: в том-то всё и дело, что убить его он больше не сможет. Не из-за страха, не из-за равнодушия, а именно потому, что Волдеморт, злейший враг, однажды снизошел и протянул ему руку помощи. Вытащил и спас. Позвал врача. Пытался его лечить, вызывая по очереди то студента-колдомедика, то язвительного Снейпа, то крёстного, чтобы не дать угаснуть. Тогда он поднял голову и обернулся к серебристой поверхности зеркала.

— Я не могу, — и он покачал головой.

“Быть может, однажды я отыщу другой путь”, — говорил он себе мысленно, но эта мысль скорее играла роль того же успокоительного зелья, и цеплялся он за неё по привычке.

Шум стихал. Авроры и другие волшебники, что ожидали сейчас за воротами, один за другим исчезали. Несколько вспышек аппарации — и поле опустело.

Волдеморт поднялся, но не ушёл. Гарри впервые, похоже, с момента появления здесь смог спокойно рассмотреть его лицо — утомлённое, с вечной сковавшей его прохладой чувств, но твёрдое. А потом понял, что давно не смотрел в его глаза — и взгляд темных серых глаз с красным отблеском не был ни равнодушным, ни презрительным. Нет, он был заинтересованным и вдумчивым, и он с не меньшим интересом изучал мальчика в ответ, и будто даже искренне сопереживал ему — и, осознав это, Гарри неожиданно отвёл взгляд и покраснел. Он смущается перед злейшим врагом? Немедленно захотелось, как обычно, ершисто вскинуться, но он тут же вспомнил, что всё решил для себя.

— Ты устал. Отдыхай, — ответил Волдеморт. Нет, в этом не было заботы, скорее, констатация факта.

— А вы?

— Меня долго не будет.

“Он хочет получить полный контроль над министерством, если уже не получил. Теперь его главный враг — Дамблдор”, — это Гарри осознал вдруг со всей ясностью. Но сил противиться ему тоже не было.

— Ты всё верно понял, — неожиданно кивнул Волдеморт.

— Вы можете читать мои мысли? Но как, если связь разрушена?

— Нарушено лишь пророчество. Что не отменяет того, что связь между нами осталась. И ещё: не думай, что ты слабый маг. Ты станешь сильнейшим. Но только после моей смерти, — и с этими словами Волдеморт неожиданно улыбнулся. И в этот раз у улыбке не было насмешливости или презрения: скорее, мысль его забавляла. Он снова присел рядом с Гарри. — Тебе ведь известно, что сильнейшим становится тот, кто владеет дарами смерти: Самой сильной палочкой, философским камнем и…

— Да, сэр, — кивнул Гарри. В этот момент он был согласен сколько угодно, чтобы Темный лорд оставался сильнейшим — лишь бы к его мудрости добавлялось ещё и милосердие. “Ведь вы на него способны, сэр!” — Гарри теперь взмолился.

— Ах, ты тревожишься за жизни друзей? Но для них мало что изменится.

— А Гермиона? Она грязнокровка.

— Твоя подруга и весьма умная юная волшебница? Мы изучили подробно её семейное древо. И оказалось, что один её дед был не маглом, а незаконнорожденным сыном волшебника. Пусть он родился от случайной связи, это даст возможность мисс Грейнджер обрести достойный статус, раз уж ты так волнуешься. Ты думаешь, что я хочу править с немногими избранными, а я хочу равенства для тех, кто наделен волшебной силой, и процветания для магов. Сейчас мы вынуждены скрываться, поскольку маглы ненавидят тех, кто отличается, но…

Волдеморт опустил глаза на лежавшего мальчика и понял, что конец речи был произнесен напрасно: Гарри спал, иногда прерывисто вздыхая.

— Идите же. Ему нужен покой после всех этих… событий.

И Волдеморт покинул его, но, вопреки обещанию, ненадолго.

Уже вечером он возвратился вновь. Теперь перед ним вырисовывалась единственная перспектива: покончить с тем, кого он не смог одолеть в первый раз. И теперь ему нужно было заручиться доверием Гарри. Беда была в том, что мальчишка был волен вообще ему не помогать и, напротив, всячески препятствовать; ведь Поттер будет против, если узнает, что он, Волдеморт, собирается покончить с его наставником… Дамблдор отнюдь не забыл о Поттере, хотя весть о снятии клятвы сильно пошатнула его позиции. Но у него оставались союзники, и их было немало. Но всё-таки Волдеморт был уверен, что все они отступятся от борьбы с ним, как только с директором Хогвартса будет покончено. И когда он воцарится в Министерстве Магии, он воцарится и там: все прочие вынуждены будут смириться с этим фактом. Всё просто. Они подчинятся власти и, недолго побунтовав, затихнут. Первое время придётся вести себя с осторожностью, но потом они узнают его и привыкнут к нему.

Но мечтательное настроение он быстро отбросил. “Почему ты не хочешь выйти и бороться со мной лицом к лицу, победитель Гриндевальда?” — завтра он станет вопрошать об этом Дамблдора со страниц Ежедневного Пророка, потому что накануне дал интервью вездесущей Скиттер; та вела себя неизменно нагло, а впрочем, и глазом не моргнула, услышав о планах возвратить магам былое могущество, дать егерям права на восстановление порядка и выслать из Англии всех тех, кто завладел магическим искусством путем обмана (так он назвал грязнокровок). Он обещал много чего: магическим существам больше прав и свобод, волшебникам, носящим в себе хоть каплю крови магов — безопасность, всем остальным — возможность по крайней мере беспрепятственно скрыться. Он обещал приход не царства тьмы, а процветания и просвещения.

— Я победил смерть, и недалек час, когда её победят остальные.

Скиттер фальшиво улыбалась, её перо непрестанно записывало за ним, поскрипывая. Быть может, дать столь открытое интервью было непредусмотрительно — ну так и он попытается опередить врага. Явится к нему раньше первой утренней газеты.

И он возвратился в Малфой-Мэнор. Где вещи мальчишки? — вот что интересовало его теперь. На розыски не ушло много времени: стоило припомнить, куда Долохов отвел мальчишку в первый раз. И точно, там обнаружился объемистый чемодан, сжатый магией, а теперь выросший до обычных размеров. Он открыл его, вытряхнул их него кипу учебников и затасканные футболки, отыскивая мантию, третий из даров смерти, и размышляя. сумеет ли ощутить невидимую ткань и станет ли она служить тому, кто не принадлежит к роду Поттеров. Под руку подвернулась тетрадка: привыкший к манускриптам, он удивился гладким тонким листочкам и мелкой синей клетке. Тетрадь была куплена в магловском магазине, но мальчишка явно носил её в Хогвартсе целый год, судя по затасканному виду. Тетрадь бы мало чем привлекла его, если бы не записи, не походившие на конспект. Это был дневник, обрывочный и краткий дневник, куда записывал свои мысли и чаяния мальчишка. Волдеморт бегло пробежал их конец глазами из соображений практической пользы. В школе они были совсем краткими, но летом стали обстоятельнее: видно, сказывалось отсутствие друзей и прочих занятий. Изредка в них прорывались жалобы и злость. Тогда он заглянул и дальше, в начало года: ого, каким безрадостным он ему показался! Уж на что Волдеморт не был склонен сопереживать, но и он вспоминал школьные годы как время первого расцвета своих способностей. Этот мальчик, напротив, проходил испытание за испытанием, всё с риском, и с глупым риском для жизни; ему на мгновение даже не поверилось, что Дамблдор мог быть так небрежен и безрассуден — ничуть не лучше него. Нет, это объяснялось тем, что он знал — а теперь они оба знали, чем грозит Волдеморту гибель Гарри Поттера, но всё же! Он скривился, отбросил его, напомнив, что не время размышлять, и бросился дальше разыскивать мантию в ворохе вещей — а потом, едва увидел, как кисть руки исчезает под невидимой пеленой на само дне чемодана. вытащил тонкую и невесомую накидку.

***

— Вам удалось покончить с ним и овладеть старшей палочкой?

— Да, Белла.

— Поздравляю, мой лорд, — прозвучал голос Снейпа. Но он был мрачен и не удосужился натянуть на себя хоть сколько-то похожее на радость выражение лица: очевидно, не считал, что участь его станет лучше. — Вы отправитесь туда?

— Лучше, если ты сам сообщишь им об этом, Северус.

— Разве вы не хотели…

— Главенствовать? Думаю, ты разберешься в делах школы лучше. По крайней мере, пока я хотел, чтобы ты взял на себя обязанности директора Хогвартса — это приказ.

— Они будут ждать другого спасителя. Да и Поттер, когда узнает, вновь обернет всю ненависть против вас… Хотя он слаб, и больше вам не противник, но всё же…

— Можно всегда запереть его в Мунго или в Азкабане.

— Я думаю, нет нужды что-либо от него скрывать. Мальчик не идиот и не сумасшедший, вопреки тому, что ты думаешь о нём, Северус. Он поймет. И выберет правильную сторону, я думаю.

Снейп закатил глаза. Ему пришлось подчиниться, пусть и с явным неудовольствием.

— Я отправлюсь с тобой.

— И, в конце концов, мы всегда можем взять мальчишку с собой.

Волдеморт поморщился.

— Это не лучший выход. Нужно время, чтобы он привык. А тебе нужно время, чтобы надёжно взять бразды правления в свои руки. И, кстати говоря, у тебя вновь освободилось место профессора защиты от темных искусств? До сентября будет объявлен конкурс на замещение вакантного места?

Волдеморт расхохотался. Снейп усмехнулся тоже.

— Оно всегда свободно для вас, милорд.

— Прекрасно, Северус. Я вернусь в родные стены.

“Возможно, это то, чего он хотел все эти годы”, — убеждал себя Снейп. Он находился в шатком и опасном положении, поскольку одна из сторон, которой он служил, проиграла, но старался сохранить самообладание.

— Что касается мальчишки, вы правы. Говорить об его возвращении рано, и в школе будет опасно.

— Нет, отчего? Я думаю, он вернется.

— Если вы надеетесь его воспитать, то, смею уверить, мне этого сделать не удавалось за все годы, что я пытался вдолбить в него азы своего искусства. Впрочем, он склонен доверяться сильным авторитетам и безоговорочно им уступать. Кто знает, вдруг вы замените ему покойного директора?

Пожав плечами и оставив последнее слово за собой, Снейп удалился. Волдеморт не считал, что большая часть профессоров станет открыто ему противиться, если только он сохранит им прежние условия.

А ему ещё предстояла беседа с мальчиком — но он её не боялся. И единственный страх испытывал за Гарри. Ему не хотелось запирать в клетке часть души, к тому же… живую?

Поттер точно ждал его — а может, наконец выспался, да и зелье, которое укрепляло силы. наконец возымело действие. Он полусидел на постели, облокотившись о спинку.

— Всё-таки вы убили его, — одними губами прошептал Гарри.

— Печалишься? Хочу заметить, он бы по тебе не скорбел.

— Откуда вы знаете? — вскинулся Гарри.

— Судя по тому, насколько уверенно он наметил твою смерть в окончании нашей битвы, он готов был тобой пожертвовать. Но жертва не удалась. Тот, кто должен был меня убить, восстал против его замыслов.

Волдеморт еле заметно улыбнулся при этих словах.

— Не жалей об этом, Гарри. И не кори себя. Любая сильная власть — власть во благо. Всегда один сильный маг сменял другого, а прежний боролся, стараясь отсрочить миг конца. И ты ничего с этим не поделаешь.

— Я предатель и слабак. Что обо мне скажут?

— Думаю, ты вновь станешь избранным. Тем, кого я отметил и сделал своим преемником. Было время, когда я боролся за власть, но теперь для меня нет нужды в бессмысленных убийствах, и я перестану быть олицетворением зла, и останусь в памяти магов обладателем змеиной мудрости.

Красивые слова. Гарри не был склонен во всем ему верить, но здесь на руку Волдеморту играла его обычная подавленность.

— Ты болен, но скоро исцелишься и станешь сильнее.

— Лечение не из приятных. Снова позовёте Снейпа, чтобы он надо мной издевался?

Волдеморту не составило труда догадаться, что то была завуалированная просьба о помощи.

— Он, быть может, не самый приятный человек, но знает своё дело.

“Я помню, что вы не позволили ему меня унижать”, — мысленно отозвался Гарри.

— Хорошо. Чего ты хочешь? Медики из Мунго пока отказываются открыто мне помогать. Я, в конце концов, могу давать тебе зелье сам и проверять.

— Нет!

Сам не зная от чего, Гарри пришёл в ещё больший ужас. Нет, он вполне осознавал, что тёмный лорд не станет сейчас упражняться на нем в остроумии и не станет мучить его после того, как столько времени сохранял жизнь, но всё-таки… Странно, неужели он считал его более близким, чем Снейпа? Стеснялся перед ним? Абсурдно. А всё же Гарри снова мотнул головой.

— Нет, пусть лучше он. Я уже могу вставать, сэр. Наверняка у меня там всё скоро заживет.

Он покраснел и сам себя ненавидел за это тоже, хотя кинутый украдкой в сторону лорда взгляд показал, что тот смотрит совершенно спокойно и благосклонно. Их накрыло обоюдное чувство неловкости: Гарри — из-за того, что пришлось вспомнить, какого рода осмотры ему предстоят, Волдеморту — из-за того, что приходится наблюдать за ними. Но оставить мальчика наедине с Северусом он не решился.

— Не надо этого “сэр”, — ответил Волдеморт уже совершенно строго и крикнул: — Северуса ко мне!

— Вы его отослали в Хогвартс, — ответил посланный за ним Руквуд.

— Хорошо, пусть явится потом. Проводить его к мальчику и позвать меня.

Эту ночь Гарри провел со своими мыслями: они были спутанными и посоветоваться он ни с кем ни мог; ему захотелось окончить беседу с Волдемортом, но того не было. Оба появились вечером. Снейп имел привычно недовольный вид, но молчал, пока не услышал вопрос, обращенный лично к себе.

— Как долго он будет выздоравливать?

— Сказать сложно. Что касается физического здоровья — мне нужно осмотреть его.

Гарри разделся, сняв боксеры и задрав длинную футболку, лишь бы избежать насильного привязывания путами или силками, на котором настаивал Снейп.

— Привстань немного на коленях, дай посмотреть на тебя получше.

Как ни странно, голос его был не требовательным, и грубого шлепка по бедру, как в прошлый раз, удалось избежать. Гарри понял, что он опасается грубостей рядом с Волдемортом, но всё же привстал. Снова запахло мазью, почувствовались неприятные касания, в этот раз уже не такие мучительные и почти привычные — то ли порванные складочки затянулись, то ли, наоборот, он перестал бояться этого действа, зная, что тёмный лорд рядом. Он даже ощутил смутное наслаждение, когда пальцы проникли внутрь слишком глубоко, и сразу ойкнул, лишь бы отвлечь внимание от собственного стона. “Это естественный процесс, ты не в силах его контролировать”, — утешал он себя, но всё равно залился краской.

— Довольно! Ты делаешь ему больно.

Гарри мог увидеть в отражении полированной спинки своей постели, как Волдеморт чуть на зашиворот оттащил Снейпа.

— Надеюсь, это был последний раз, когда мистеру Поттеру требовались мои услуги. Он почти здоров, и через несколько недель оставшиеся складки втянутся обратно. Я бы рекомендовал избегать больших нагрузок. Но раз уж, Поттер, ваша апатия прошла, это время вы могли бы посвятить образованию, — заключил он.

Гарри, уткнувшись в постель и покраснев до крайности, помотал головой. Если бы он имел силы поднять голову и обернуться, то смог бы разглядеть еще и то, что Волдеморт отворачивается тоже.

“Это не возбуждение и не волнение”, — говорил он себе.”Почему тогда ты так разволновался при виде мальчишки?” — спрашивал другой голос. “Это интимный процесс, только и всего”. Он предпочел убеждать себя, что наблюдать за невинным юношей приятно постольку, поскольку так бывает всегда, и на этом покинул его.

Гарри полежал немного в одиночестве. Сильней всего хотелось отправиться в душ и смыть с себя прикосновения. Наверное, мазь была целебной, но сама мысль о том, что Снейп дотрагивался его на глазах у Волдеморта, и он испытал что-то, кроме отвращения, была мерзкой, и её хотелось забыть. Это ему удалось: едва поднявшись и подойдя к двери, Гарри обнаружил, что не заперт. Надо же — он не пленник здесь; открытие удивило. Он тайком огляделся, добрался до конца коридора и набрел на отделанную камнем и латунью комнатку, где в углу стояла умывальная чаша, а в другом возвышалась ванна, широкая, похожая на морскую раковину. До красот отделки ему дела не было, и он, быстро ополоснувшись, вернулся. Холодная вода взбодрила, и он впервые за долгое время и в самом деле хотел что-то делать.

Он спустился вниз: как нарочно, коридоры замка опустели, и первым встреченным оказался домовик, который почти насильно отвел его в столовую, где был накрыт стол, а вторым, там же, в столовой, был Драко Малфой. Поздоровались они совершенно невозмутимо.

— Доброго утра.

Гарри кивнул.

— Доброе утро, Драко. Я хочу вернуть палочку. Где она может быть? Кто за мной приходил? Я помню, что два мага собирали мои вещи.

Драко пожал плечами.

— Как я понимаю, ты здесь не пленник, но где твои вещи — не знаю.

В этом была его маленькая месть за то, что он с отцом и матерью вынужден был терпеть дома весь этот бедлам: благородное семейство Малфоев привыкло к спокойной жизни, право на которую теперь бесстыдно забирали. Но он тут же миролюбиво добавил:— Раз уж лорд к тебе благоволит, вечером он не откажет в просьбе.

Если Драко и не был доволен тем, что Поттера притащили в их дом, то не подавал виду. Сейчас Поттер не был ему интересен. Наследник Малфоев совершенно справедливо предполагал, что Поттер глуп и недообразован. Если первое можно было оспорить, то второе было истиной. Детского любопытство к герою давно угасло, не было даже ненависти, ему просто нравилось подначивать Поттера, он и Грейнджер с Уизли дразнил только по этой причине. Ведь не задевал же он Финнигана или Браун.

Сейчас его вызвал отец.

— Драко, Лорд оказал нам честь, остановившись у нас. Я пока не знаю, что будет с Поттером, но точно могу сказать, что его не убьют.

— Хорошо. Это я уже давно понял. Я что-то должен сделать?

— Попридержи характер. Знаю, что глупость раздражает тебя, но всё же.

— Хорошо, а что касается моего дядьки?

— Блэка? Пока не ясно, но вроде утих. То что Поттер у нас, его успокаивает от глупостей. Но если целишься на род Блэков, то помни, вести два рода тяжело.

— Так Поттер же не сможет. Он слаб.

— Он не столько слаб, сколько подвержен чужому влиянию. Неважно, чьему. Будь то влияние покойного теперь Дамблдора или нашего лорда, он станет служить ему. И он, безусловно, оруженосец, а не глава рода.

— Он сирота, это накладывает отпечаток, — согласно кивнул Драко.

========== Часть 6 ==========

Тёмный лорд не появлялся долго — день тянулся за днём, и Гарри казалось, что он потерял счет неделям; хотя когда он начинал тревожиться всерьез, то понимал, что учебный год не начался — ведь Драко тогда отправился бы в Хогвартс, да и его отправили бы туда… Нет? Школа наверняка давно во власти Пожирателей. “От того, что ты ничего не делал и погрузился в жалость к себе”, — услужливо напомнил неприятный внутренний голос. Но Гарри и его научился игнорировать — он помнил свое недавнее состояние, когда он лежал, скованный горем, не в силах поднять руку или добрести до отхожего места. Даже странно: что, кажется, такого произошло момента его самоубийства? Но оно здорово прочистило ему мозги и отрезвило, это верно. Теперь Поттер и без лишних пояснений понял, каким был дураком. Надо же, хотел всё бросить, всё перечеркнуть… Пусть родители мертвы и директор мёртв — разве это повод отправиться к ним? Может, то было следствие обычной подростковой неуравновешенности, момент, когда депрессия сменяется периодом эйфории, но Гарри знал, что есть другая причина, не менее весомая. Тот, кто заступился за него. Раньше он был безоговорочным злом, но теперь стал загадкой, и Гарри хотелось затаить те честолюбивые мысли, что он, быть может, направит темного лорда на верный путь, если… на время с ним согласится? Другого пути почти что не было. Его и так могли принудить ко всему. Только не принуждали. Даже Беллатрикс, которую он до этого считал безумной убийцей, сейчас вела себя как просто сумасбродная дальняя тётка, пару раз дразнила его совершенно по-детски, а чаще не обращала внимания — впрочем, так же она вела себя и с Драко. Нет, Малфой Мэнор по-прежнему был полон забредавших сюда Пожирателей Смерти, вечерами и ночами они подолгу обсуждали что-то в обеденном зале, и встречи иногда походили на учительские советы, такие же долгие и скучные (Гарри пару раз из любопытства подсматривал за ними, используя мантию), а временами, наоборот, почти сразу превращались в пирушку.

Но в целом до него никому не было особенно дела. Драко, пару раз застав его в библиотеке, даже предложил одолжить пару учебников или сделать их магические копии — Гарри согласился, хотя доброта его удивила. За учебники он принялся сразу: видимо, сказалось желание хоть как-то сбежать от действительности. Заключительный курс Трансфигурации и Зельеварения без пояснений показался сложен, зато в учебник защиты от Тёмных искусств он погрузился сразу, и с удивлением понял, что это не обычный рекомендованный министерством сборник противоядий, рецептов защиты от злых чар и прочего. Однажды поздним вечером, зачитавшись историей изобретений диагностирующих заклятий, Гарри увидел, как скучные сухие строки вдруг точно зарябили в глазах. Они стали расплываться, будто чернила размыла вода, — и почти сразу на месте одних слов появились другие, новые. Ожили рисунки, и абзац стал походить на главу из книги по тёмной магии, правда, с несколькими своевременными пояснениями. Гарри помотал головой, протерев глаза. Нет, зрение не обманывало. Она так забылся, что выбежал из комнаты, нос к носу столкнувшись с Драко.

— Ты это видел? Учебник… Он меняется! Только что там были другие строки.

Драко покосился с недоумением, но предложенный разворот пробежал глазами:

— К-кажется, ты прав. Тут такого не было, — он пожал плечами. — Думаешь, твой учебник зачарован? Кому это нужно?

— Ты не мог бы проверить свою книгу? Она тоже поменялась?

Драко, кивнув, скрылся в своей комнате.

Гарри помотал головой, будто желая сбросить наваждение.

— Нет, тебе не показалось, — раздался за спиной чей-то голос. Обернувшись, Гарри увидел молодого Пожирателя Смерти из Министерства — его звали Нотт, хотя он не был так уверен.

— Думаете?

— Знаю, что Лорд хочет переписать его. Он хочет объяснить истоки тёмной магии и потому временами вносит подобные изменения.

— Прямо ночью?

Нотт пожал плечами.

— Очевидно, днём он занят более важными делами.

Гарри задумался. Переписать учебник в угоду себе — идея кощунственная, но, с другой стороны, мог ли он сказать, что до этого книга по Защите от Темных Искусств была написана лучше? Или хотя бы правильнее?

— Когда он появится? — он обернулся к Нотту. — Когда мне вернут палочку?

Он показался себе требовательным птенцом, выпавшим из гнезда и жалобно попискивающим, но молодой Пожиратель остался серьёзен.

— Ты мог бы связаться с ним по каминной связи. Попробуй с утра — тогда он точно будет в кабинете у министра.

Гарри, кивнув благодарно, вернулся к себе. “Не могу поверить. Я пытаюсь уговаривать в чем-то Темного Лорда. Я сошел с ума? Я так слаб?” — спрашивал он себя. но тут же вспомнилась чья-то негромкая просьба: “Перестань считать себя предателем, Гарри”. Может быть, даже Волдеморта: тот мог негромко уговаривать его успокоиться во время его дурацкой попытки покончить с собой. “Конечно, ему это выгодно”, — говорил неприятный внутренний голос. Но Гарри и ему не хотел верить. Так или иначе, наутро он встал перед большим малфоевским камином и, набравшись смелости, кинул туда щепотку порошка. Пламя вспыхнуло зеленым: секунда — и за ним он мог различить мелькающие фигуры служащих и нескольких сидящих за столом, правда, менее внушительным и длинным, чем в Мэноре. К нему подбежали.

— Волдеморт! Позовите его!

— Он занят, сэр.

Гарри попробовал через пару часов — тогда ему ответили, что Темный Лорд не здесь; его не отпускала уверенность в том, что Волдеморт вернулся в Хогвартс. Если задуматься, в ней удивительного и нового ничего не было, напротив, она была вполне закономерна. И удивительно, что он не обдумывал её раньше. Если это так, и профессор погиб от его руки, а сам Волдеморт завладел старшей палочкой и философским камнем, то обрести власть над школой ему ничего не стоит. Он наверняка уже поручил Снейпу приготовить всё к своему появлению. Быть может, он позволит ему стать номинальным директором,но скорее пожалеет возглавить Хогвартс сам. И тогда новый год — даже два года — станут самым мрачным временем в его жизни. Гарри уверен был, что друзья и при нём попытаются создать свое сопротивление, и он окажется там, и всё вернется к прежней борьбе, ведь никто не поверит в то, что без Дамблдора ей суждено угаснуть. Если только они не узнают, под чьим крылом Гарри провел весь этот август и что с ним случилось. Теперь он ощущал себя в шкуре Снейпа — двойного агента, бывавшего и в стане Пожирателей Смерти, и на стороне тех, кто с ними боролся.

И неприятное предчувствие и в кои-то веки нежелание возвращаться в Хогвартс не покидало его до тех пор, пока в Мэноре вновь не объявился Сириус.

— Гарри, дружище, ты не представляешь, как тебе повезло, — с порога объявил он. — Оторви нос от своих учебников и угадай, кто будет обучать тебя и остальных истории магии вместо старины Бинса?

Гарри с улыбкой встретил его появление и смущенно покачал головой.

— Не знаю. Профессор Трелони?

Сириус почти обиделся на это предположение.

— А как же я, твой старый друг?

— Ты? Серьезно? Но я думал, что с этого года Хогвартс будет наводнён Пожирателями Смерти и егерями, ведь Волдеморт…

Блэк вздохнул: заметно было, что он сам мало что понимает в происходящем.

— Хогвартс — в каком-то смысле единственное дорогое ему место, Гарри. Его дом. А кто захочет делать из родного дома казарму?

— Хочется тебе верить, хотя, я боюсь, дисциплина на твоих парах будет не на высоте.

— Он ещё и язвит, посмотри на него! — возмутился Блэк.

— Просто до сих пор не могу поверить. У нас давно ничего не менялось к лучшему, Сириус, и я привык ждать одних плохих вестей.

Сириус потрепал его по плечу.

— Ничего, парень, жизнь наладится.

Он собирался обнять его — Гарри поддался, поймав себя на мысли, что это стоит усилий; слишком привык трактовать любые прикосновения как болезненные. Учитывая, что последние месяцы до него дотрагивался лишь Снейп, не скрывающий своего к нему отвращения, а до этого — Дадли, целенаправленно избивавший, удивительного было мало. Он дёрнулся было, но затих, приказав себе успокоиться, и прерывисто выдохнул. Стало немного теплее, хотя он всё ещё был на нервах, что явно огорчало крёстного: Сириус ушел, сказав, что не будет беспокоить — но тут же подмигнул, напоминая, что до учебного года осталось совсем немного.

— Да уж, — согласился Гарри. У него это напоминание энтузиазма не вызывало.

— Похоже, я совсем забыл, как сам был подростком. Конечно, я тоже не рвался в Хогвартс после летнего отдыха, хотя временами мать успевала так утомить меня своими придирками и попытками удерживать строгую дисциплину, что я возвращался в школу как на праздник.

“Видишь, даже у крёстного не всё было гладко”, — сказал себе Гарри, но и теперь не стало легче. Он кивнул.

Сириус наконец ушёл, а Гарри, послонявшись по комнате некоторое время по комнате, решил собрать вещи в школу. Чемодан был тут — валялся за кроватью. Вспомнилось, как его принёс Долохов, и снова удивило то, что о нём позаботился даже не просто человек — а Пожиратель смерти. Долохов счел необходимым забрать его вещи, когда сам Гарри был не в состоянии. Учебники он планировал почитать в оставшиеся дни — их стоило сложить в багаж в самый последний момент. Он порылся в вещах, снова с неловкостью обнаружив, что почти вся одежда — новая и куплена недавно, уже не обноски Дадли, а подходящая ему по размеру и чистая, самая простая, но тот, кто её выбирал, озаботился хотя бы спросить у продавца, что подойдет шестнадцатилетнему мальчику вне занятий. Лежала прошлогодняя форма — из неё он не вырос, разве что рукава обтрепались, но как справляться с этим, он помнил. В комнату постучали — в этот раз, к огромному удивлению, вошла Нарцисса. Первый брошенный на него взгляд был опасливым, но потом она нашла в себе силы улыбнуться (улыбка ей шла, в отличие от обычной надменной гримасы).

— Мы с Драко собираемся в Косой переулок — заказать мантию. Может быть, тебе тоже что-нибудь нужно, и ты мог бы слетать с нами… или, если не хочешь никуда показываться, мы можем купить для тебя что-нибудь.

— Спасибо, мэм, — отказался Гарри. — У меня есть доступ к счету. Но мне ничего не нужно.

— И новые перья у тебя есть? И чернила? И бумага для сочинений? — казалось, она искренне удивилась.

Вот про это он и в самом деле забыл.

— Наверное, всё же придётся согласиться, — ответил он. Конечно, если его увидят вместе с Малфоями… Правда, поразмыслив, Гарри понял, что ему совершенно всё равно.

Остаток последних дней он провёл, зачитываясь обнаруженными в библиотеке у Малфоев книгами и пролистывая оставшиеся учебники. История магии казалась едва ли не самой скучной после арифмантики и нумерологии. “Не представляю, как крёстный сделает этот унылый набор из дат сражений и названий местностей интереснее”, — подумал он. Но у Блэка хотя бы оставалось обаяние вечного мальчишки, а сам Гарри чувствовал себя опустошённым как никогда. Наверное, подойди к нему Рон с Гермионой прямо сейчас — он бы и выдавить ничего не смог.

Почти так и вышло. В обычное время накануне начала занятий они встретились на вокзале. Гарри не ставил себе целью их отыскать. Собственно, он едва нашёл в себе силы как следует собраться, ничего не забыв; сперва его отыскала Гермиона, тут же начавшая взахлёб рассказывать о летнем путешествии куда-то в тропики, а потом о том, каким возмутительно лёгким показался ей курс маггловедения. Подошёл и Рон — Гарри вяло пожал его руку и тоже кивнул.

— Что-то ты сам не свой. Дядя с тёткой утомили?

Гарри понял, что ни о чем из случившегося рассказывать не хочет и не собирается, а потому кивнул. На его счастье, Рон только протянул: “Понятно”, — и немедля принялся расписывать, как навещал этим летом старшего брата, Билла, которой в этот раз укрощал норвежского шипохвостого лесного дракона. Суета немного отвлекла его; затем сели в купе.

— Гарри! Ты вообще меня слышишь?

— М?

Он понял, что и впрямь привык погружаться в свои мысли — да ещё так глубоко, что едва расслышал, как к нему обращаются.

— Ну расскажи же хоть что-нибудь!

— Рассказать, как Дадли съел одиннадцать пачек буррито, а потом у него начался понос?

— Да нет же! — Гермиона обиженно наморщила нос.

— Отстань от него, Герми. Лучше скажи, ты тоже слышал, что Дамблдор исчез после сражения с Волдемортом? Якобы на часовой башне видели вспышки. Герми об этом рассказали домовики — точнее, Добби, если быть точным.

Здесь скрываться смысла не было — и он согласился.

— Да, я слышал, что он погиб.

— Что тогда будет?

Здесь Гарри ждал сложный выбор: он-то знал, что скоро они приедут, и в этот раз вместо Дамблдора учащихся поприветствует Тёмный Лорд, но и вызывать шквал возмущения и вопросов в свой адрес не хотел. Остаток пути ему хотелось слушать привычные дружеские шутки, споры и препирательства, а не череду допросов.

— Не знаю, — и он пожал плечами.

— Отец говорил, что в Министерстве всем заправляют Пожиратели смерти. Надеюсь, школа выстоит, хотя и туда наверняка направили этих подонков. И если директора больше и в самом деле нет, то МакГонагалл объяснит им, что к чему.

Гарри грустно улыбнулся. Он понимал, что ничего уже не вернуть, и основная битва со злом проиграна без единой капли крови — по крайней мере, его личная битва — но и сил признаться у него не было. Как он скажет, скольку успел передумать за это время? Как объяснит, что устал сражаться? Нет, хуже, что сражаться не видит смысла?

Рон покосился на него, точно что-то подозревая.

— И ещё… Слушай, Добби говорил, будто ему сказала Винки, которая служит Малфоям, что последний месяц ты жил у них.

— Я, конечно, сразу сказала “Что за чушь!” — с чего тебе вдруг гостить у них? Может, это был другой Поттер, твой родственник по отцовской линии?

Гарри улыбнулся ещё тоскливее. Значит, не выйдет сохранить секрет. Он набрался сил и выдохнул:

— Нет, Герми. Это был я.

— Серьёзно? — Рон явно не мог поверить своим ушам и до последнего оставался в уверенности, что его друг просто шутит.

— Ты нас разыгрываешь?

— Да он издевается! Посмотри только на него!

Что он мог ответить? “Просто не спрашивайте ничего”? Но ответы так или иначе были бы заданы, а молчание — истолковано против него.

— Они тебя пригласили? Послушай, ты что, хотел отыскать у них Темного Лорда, чтобы сразиться с ним?

— Нет, Герми.

— Но ведь там притон Пожирателей смерти — это всем известно. Ты не понимал, что выдаёшь себя?

— Как видишь, меня никто не тронул, — огрызнулся Гарри, теряя всякое терпение.

— Что-то тут нечисто, но, думаю, со временем мы узнаем правду, — ответил Рон, поняв, что дальше расспрашивать бесполезно — и Гермиона с ним согласилась. Остаток пути — к счастью, недолгий — прошёл в гнетущей тишине.

А по прибытии их встретил целый отряд из людей в тёмных балахонах и светлых масках — и неизменный Хагрид, который недружелюбно косился на новых сопровождающих. Но ни всерьез испугаться, ни возмутиться никто не успел: багаж быстро отправили в школу, а учеников рассадили по призрачным повозкам, и меньше чем через полчаса они уже поднимались в обеденный зал под их присмотром.

— По крайней мере, учителя всё те же, — пробормотал Рон, наклонившись к ним. — Как думаешь, что нас ждёт?

— Не могу поверить, что вместо директора теперь будет Снейп, — даже в голосе Гермионы прорывалось отвращение. Впрочем, Гарри был с ней солидарен в этом.

Но её страх не оправдался. Вместо этого зал тихо ахнул, когда за кафедру прошёл сам Тёмный Лорд. Послышались отдельные крики возмущения, но быстро утихли; потасовки не получилось. Волдеморт начал говорить что-то. Полилась его речь, настораживающая всех, негромкая, вкрадчивая, но исполненная уверенности. Гарри не вслушивался ни во что, кроме его шипящих интонаций — он вообще чувствовал себя довольно усталым. Его эти слова, в отличие от остальных, едва не убаюкали. Он понял, что привык к его тембру голоса, потому что уже часто его слышал.

— … останется по-прежнему. Будут проведены расследования в отношении магглорожденных, однако остальным нечего бояться. Дементоры больше не будут охранять вас, и прогулки могут осуществляться спокойно. Учителя остаются прежними, за исключением курса Защиты от Тёмных Сил: его буду вести я.

На этих словах у многих вырвался нервный смешок.

— Кроме того, вместо профессора Биннса курс истории магии отныне будет вести профессор Сириус Блэк.

Эта новость, по крайней мере, столом Гриффиндора была встречена с настоящим энтузиазмом. Многие смотрели недоверчиво, и подавляющее большинство просто не могло понять, что сподвигло Темного Лорда назначить новым профессором одного из своих, кажется, врагов?

— Ох Мерлин, это же в самом деле Блэк! Твой крёстный! Гарри, и ты молчал? Ты что, сам не знал? — слышалось со всех сторон.

— Нет, я знал, но… — он нехотя оправдывался.

— И как это я сама его не заметила! Наверное, потому что он сидел прямо за Темным Лордом — его не было видно, пока не встал. Но, Гарри, мне казалось, что академическая подготовка твоего крёстного оставляет желать лучшего…

— Брось, Герми. Знаешь, сколько крутых штук он может рассказать?

— Да, но учебный материал требует подготовки.

— А, брось ты, — отмахнулся Рон.

Всё трое снова обернулись в учительскому столу и к кафедре, но речь уже подходила к концу, и Волдеморт, объявив, что больше не будет мучить никого своей официальной речью, взмахнул рукой, после чего зажглись свечи и на столах появился ужин.

Атмосфера, которая обещала стать гнетущей и мрачной, была немного разряжена — и все с аппетитом принялись за еду. Слышались перешептывания, постепенно переросшие в гомон и смех. Хотя большинство учеников сошлось на том, что самое серьезное еще впереди, и многие бросали на Гарри полные надежды взгляды: уж он должен был подсказать, как вести себя тогда, когда зло, казалось, победило. Ему от них хотелось провалиться сквозь землю, и он, кое-как поковыряв курицу у себя в тарелке, быстро поднялся и отправился прочь, проронив, что разболелась голова.

Но стоя на пороге гостиной Гриффиндора, он понял, что это стало ошибкой. За ним вслед поднялись почти все, решив, что это был знак с его стороны — или намёк на то, что всем стоит собраться. В гостиной его окружили кольцом, не давая даже подняться и уйти, чтобы лечь спать.

— Серьезно? Волдеморт читает речь с места Дамблдора, а ты делаешь вид, будто так и надо? Ты ничего не хочешь сказать по этому поводу?

— Заткнись, Симус. Поттер наверняка лучше нас придумал, как будет с ним бороться. Ну же, Гарри, не тяни, объясни свой план!

— Я не… Я скорблю по директору не меньше вашего.

— Хочешь сказать, он уже не жив? Мы до последнего надеялись, что Волдеморт просто избавился от него, запрятав в Азкабан или куда подальше, или Дамблдор скрылся сам, чтобы выждать время, а затем вернуться… Мы думали, он ищет орудие против него, способ расправиться с Тёмным Лордом.

Гарри с грустью отрицал из предположения.

— Вы видели, что у него в руках палочка директора. Её можно получить, лишь убив прежнего владельца. Иначе она не будет слушаться. А она его слушается. Это я уже понял.

У многих разочарованно вытянулись лица, но Гарри понимал, что однокурсники не теряют надежды и будут ждать действий от него — а он ничего не мог предложить. Ему хотелось провалиться на месте. Просто исчезнуть. Но, слыша молчание, некоторые начали сами выдвигать план действий. Гарри не вмешивался, пока они не скатывались в откровенный абсурд.

— Нет же, Рон. Вредить по-мелкому? Это только их разозлит.

— Но тогда мы будем, может быть, хотя бы тренироваться сами? Как в прошлый год, когда место директора заняла Амбридж?

— Ну, использовать выручай-комнату нам и впрямь никто не запрещает, — согласился он, подумав устало, что от пары лишних тренировок по обезоруживанию и умению побеждать на магической дуэли вреда не будет.

— Что с тобой, Гарри? Ты как будто сдался! — обвиняюще произнесла Гермиона. — Ты… Словно хочешь нас убедить в том, что бороться поздно!

Что ж, она была проницательней других и верно угадала его настроение, хоть и не знала, чем оно было вызвано.

— Да! — с жаром поддержал её Рон. — Что, если мою девушку завтра прогонят из школы? Она же магглорожденная! А тебе словно бы наплевать.

— Гермиона, ты мой хороший друг, и я сделаю всё, чтобы этого не случилось, — пообещал Гарри. Тут он мог обещать смело, поскольку его не покидала уверенность: Волдеморт, если потребуется, выслушает его. И поймет.

— Хорошо тебе обещать. Но пока что я что-то не вижу, чтобы ты рвался в бой.

— Простите меня все. Я и правда безумно устал. Прошу вас… — Гарри умоляюще обвел глазами круг обступивших его сокурсников, и те невольно расступились, дав ему выйти.

Но едва он добрался до спальни мальчиков, и, скинув ботинки, рухнул на постель, укрывшись с головой, следом вошел Рон.

— Может, мне хотя бы расскажешь, что с тобой случилось? Нет?

Гарри молчал.

— Как хочешь, — буркнул он.

На этом наконец наступила блаженная тишина.

На другое утро он нарочно встал раньше остальных и, пробравшись между постелей спящих, умылся и спустился к завтраку. Но запихнуть в себя хотя бы один бутерброд у него не вышло — уже на входе его перехватил Снейп.

— Где вы шляетесь, Поттер, гиппогриф вас дери? Если не хотите, чтобы осмотры в больничном крыле проходили при всех — будьте добры появляться там раньше.

Гарри попытался вырвать руку из его крепкой хватки — не вышло.

— Пустите. Я уже не нуждаюсь в них, и у меня всё зажило.

— В самом деле? — иронично переспросил Снейп, бросив красноречивый взгляд ему на промежность. Гарри попытался посмотреть вниз вслед за ним.

— Что?

Вместо ответа Снейп подвёл его к зеркалу, грубо развернув к нему спиной и заставив расставить ноги. На светлых джинсах виднелось небольшое темное пятнышко — правда, низко. Оставалось верить, что вчера его никто не заметил.

— А это что?

— Может, ударился, когда пробовал пролететь на своей новой метле.

— Метле? Поттер, какой квиддич после вашей… травмы?

Снейп огляделся. В этот раз он рявкнул так громко, что даже немногие вставшие рано ученики невольно обернулись в их сторону. Гарри поморщился от боли, пусть и не физической.

— Идёмте в больничное крыло. Немедленно.

И он позволил Снейпу увести себя следом.

========== Часть 7 ==========

Оставалось надеяться, что осмотр будет хотя бы без участия мадам Помфри, но та была здесь и немедля начала хлопотать. С её стороны не было лишних вопросов, но Гарри слышал, как она сдержанно ахнула и грустно поджала губы, услышав пару коротких фраз от Снейпа.

— Прошу вас, никаких полётов на метле. От тренировок на месяц или больше придётся отказаться.

Несмотря на утро, возле столика мадам Помфри уже стояла пара девочек, просивших у неё какие-то зелье; они тоже проводили Гарри любопытными взглядами. Снейп увел его. Гарри раздели и уложили на кушетку за ширмой. Внутренней стороны бедра коснулась ладонь в перчатке, снова почувствовалось, как вокруг ануса растирают пахучую мазь, иногда с силой проталкивая два пальца внутрь — мышцы вполне подчинялись, проникновение вызывало неприятное распирающее ощущение, и Гарри рефлекторно выталкивал их. Снейп раздраженно хлестнул его снятой перчаткой по бедру.

— Со мной уже совершенно ни к чему изображать невинность, Поттер.

Мадам Помфри кинула на профессора возмущенный взгляд, но он не ответил ей.

— Почему вы вообще до сих пор осматриваете меня? Разве лорд не говорил вам, чтобы вы не смели… — вскинулся было Гарри возмущенно, но почти сразу вспомнил, что он давно уже не в Мэноре, и замолк.

Снейп явно понял причину его замешательства и зло улыбнулся.

— Да-да, Поттер. Продолжайте. Я вас внимательнейшим образом выслушаю, — и он навис над ним, скрестив руки на груди.

«Не молчи, не дай ему понять, что сломлен и унижен», — просил себя Гарри. И он продолжил:

— Почему ваши попытки вылечить меня вообще тянутся так долго? Вы не напрасно вообразили себя колдомедиком?

«Почему после ваших осмотров я чувствую себя облитым грязью, почему я остаюсь наедине с собой с чувством омерзения и ненависти к себе же?» — мысленно выкрикнул он. Вполне возможно, что Снейп в этот момент занимался легилеменцией или верно угадал его мысли, поскольку, приподняв бровь, заметил:

— Я делаю что могу, и извинения у вас просить не намерен. Проблемы эти исключительно ваши, Поттер. Не мои. Вашу феноменальную наглость, глупость, ограниченность, вседозволенность и одновременно трусость жалкого звереныша… я терплю и так слишком долго.

— Профессор! — раздражённо оборвала его мадам Помфри.

Снейп не стал выслушивать гневную отповедь, а быстро вышел.

Гарри уткнулся лицом в белую постель: она пахла слегка какой-то целебной травкой… или этот запах остался от мази? Хотелось реветь, но здесь и при всех — не стоило, и он из последних сил сдерживался. Наверняка сейчас он встанет с лицом красным от стыда, ладно, хоть не зареванным… Вдруг сзади почувствовалось слабое и прохладное завихрение воздуха кто-то быстро прошел за ширму. Снейп вернулся? Гарри не стал оборачиваться: смотреть ему в лицо было неприятно. Но он вполне успел увидеть край длинной черной мантии и решить этот вопрос.

Но зрение его обмануло.

— Что здесь происходит? — раздался другой голос. Мягкий. Вкрадчивый. Тот, что последнее время ассоциировался лишь со спокойствием.

Волдеморт.

«Что сейчас начнется, если он публично начнет жалеть меня? Или защищать?»

Эта мысль здорово подхлестнула Гарри. Он вскочил быстрее, чем когда-либо, и принялся торопливо застегивать джинсы и оправлять рубашку.

— Я задал вопрос.

— Всё прекрасно! — выкрикнул Гарри, быстро удаляясь.

«Почему я бегу от него?» — ответа на этот вопрос он не знал, как и того, почему вдруг так застеснялся, едва поймал на себе взгляд Волдеморта. Можно было сколько угодно говорить себе, что он устал, что боится его, что привык бояться, но это не было правдой.

Волдеморт если и проследил за ним несколько удивленно, то догонять не стал. Ему хватило и того, что он успел заметить. Во-первых, неприятно ужаснуло его то, насколько Гарри до сих пор оставался худым; больше того, он не особо вырос и, как темный лорд успел накануне заметить, явно становился ниже своих сверстников.

«Тот рыжий выше его чуть не на голову», — подумал он.

«Неважно», — ответил он себе.

Но это было важно, поскольку тронуло его. Здесь можно было успокоить себя тем, что мальчик наконец в родных стенах, где все привычное и родное, и он скоро наверстает упущенное, но всё же.

***

Следующий осмотр был ещё унизительнее. Снейп будто бы с цепи сорвался, почуяв отчаянную покорность своей жертвы. Гарри пытался уползти от пальцев, но тяжёлая рука прижала его крестец.

— Не рыпайтесь, Поттер, то что вы не умеете выбирать партнёров без того, чтобы они вас не покалечили — целиком и полностью ваша вина.

— Прекратите, — со слезами в голосе взмолился Гарри.

— Вы сами виноваты, так что терпите.

Гарри замер как крольчонок, в голове мутилось и мелькнула малодушная мысль удавиться вечером, чтобы не испытывать такого позора.

Снейп закончил и брезгливо вытирая руки бросил:

— Не всё в этой жизни происходит так, как хочет этого ваше избалованное величество.

Гарри не везло всю жизнь, не повезло как он думал и сейчас. От входа послышался сдавленный вздох — это Сириус Блэк, шедший навестить крестника, услышал достаточно, чтобы понять, что Снейп живёт только обидами прошлых лет. И будто бы этого мало, послышались лёгкие шаги, и Гарри узнал Волдеморта. Тот успел схватить сорвавшегося в бой Блэка.

— Я убью его! Убью!

— Что здесь происходит? — в голосе Риддла был медовый яд.

— Повелитель, — Снейп поморщился, — мальчишка капризничает и…

— Лжец, — взревел Блэк и попытался напасть. Ничего не получилось. — Я вызываю тебя! Завтра при всех в большом зале! И…

Ментальный шторм ворвался в сознание Сириуса, Лорд пришёл в ярость, чего не случалось с ним давно, а затем голос его зазвучал как сталь.

— Не ты, и не завтра!

Гарри вздрогнул и посмотрел на Волдеморта. От него шла волна ярости и мощи, а ещё чего-то спокойного. — Прямо сейчас, и по старшинству родов первым буду я, но конечно, всё, что останется, я уступлю роду Блэк.

Гарри снова задрожал.

— Идите к крестнику, он в вас нуждается, — произнес Волдеморт. Но мысленно к Блэку прилетел другой приказ: — Не спускать с него глаз. Включая туалет и ванную, он на грани самоубийства.

Снейп смотрел с кривой улыбкой, будто считал произошедшее мелочью, глупой шуткой, из-за которой на него отчего-то все разозлились. Блэк помог Гарри одеться и, желая покинуть место побыстрее, подхватил Гарри на руки, некоторое время уходя прочь быстрыми шагами. Слабые попытки освободиться он легко пресекал.

— Со мной все хорошо, крестный. Правда. Да отпусти же!

Сириус спустил его с рук только в гостиной Гриффиндора, куда портрет полной дамы пустил его с жеманной улыбкой, произнеся: “Только для вас сделаю исключение, мистер Блэк”. Сириус подмигнул портрету и скоро поднялся с Гарри в спальню мальчиков, которая по причине дневного времени пустовала.

— У меня занятия, — слабо возразил Гарри.

— Думаю, профессор Диппет тебя простит, — сказал он. — Просто посидим вместе, а? А то я занялся этими уточками, подготовкой материала для лекций и совсем погряз во всем этом — вместо того чтобы быть с тобой.

— Я всё-таки должен идти, — Гарри спустил ноги с кровати. — Сириус, прости. Я не стану причинять себе вред. Правда.

“Хоть и ненавижу себя и свое тело”, — не договорил он. Но Гарри и впрямь не хотелось расстраивать крестного или подводить. Блэк, впрочем, и без того прекрасно догадывался о чувствах Поттера.

— Ублюдок, Гарри, просто он — ублюдок. Не ищи причины его ненависти в себе. Он злобствует на весь мир, сколько я его помню. Срывает злость на тебе. Но я избавлю тебя — и весь мир — от него, обещаю.

Сириус зло стиснул кулаки, и в честность его обещаний можно было верить.

— Если лорд не сделает это раньше, — Гарри с трудом нашел силы выдавить улыбку.

Сириус только головой покачал: мальчик казался ему на редкость измученным, и теперь он и себя корил за невнимательность. А Гарри по-своему истолковал его покачивание головой.

— Думаешь, он его не убьёт?

— Если он не станет, я придушу Нюниуса своими руками. Он издевался над тобой давно? И ты ничего не говорил?

Гарри пожал плечами.

— Он всегда такой.

— Нет, не думай, я не виню, в этом сложно признаться. Мы напрасно верили ему. Хорошо, темный лорд, но как я-то тебя не защитил!

Это был выкрик отчаяния, громкий и довольно бессмысленный, но он по крайней мере вывел Гарри из прострации.

— Мне правда на занятия надо. У меня за половину заданий “Выше ожидаемого”, но за остальные — просто “Тролль”. Знаешь, будто я сам не помню временами, что пишу.

Он снова рассмеялся и даже сделал усилие над собой, чтобы дружески отнять Сириуса; тот тепло приветствовал его намерение и провел по спине несколько раз, снимая часть холода, что сковал Гарри.

— Точно все хорошо, сохатик?

Ему пришлось ещё раз кивнуть, прежде чем он, натянув мантию и захватив перо с бумагой и учебник, спустился вниз.

Странно: раньше он обожал эти коридоры, диковинные портреты, старые лестницы, да и всю атмосферу замка, а теперь все казалось постылым и холодным. И причина, что обидно, была не в самих стенах школы, не в том, что теперь всюду висели черные знамёна с меткой лорда — морсмордре, змеёй и черепом — а в том, что изменился он сам. Всюду плохо, когда самого выворачивает от тошноты к себе. Мысли его скоро перенеслись прочь от очередных скучных занятий по арифмантике к месту, где ему было бы хорошо и никогда не было бы больно. Где его окружило бы тепло и блаженное небытие. Он подошёл к галерее: с готической арки открывался захватывающий вид вдаль, но Гарри смотрел не на леса и горы, а вниз, строго вниз, на отвесную высоту стены. Засвистел ветер в ушах, стоило высунуться посильнее. Нет, к боли он стал почти равнодушен, тем более, что эта финальная боль все бы прекратила, и там, внизу, на скалах, все кончилось бы, но стремительное падение не было тем ощущением, которого он искал. “Просто избавь мир от себя, ничтожного и бесполезного” , — звучал в голове безапелляционный приказ, и Гарри не мог сказать, кому он принадлежит, Снейпу или его собственной совести. Любые слабые возражения он отмел, хотя они и звучали здраво. Голос их был робок: “Завоюй внимание Темного Лорда, найди влияние на него, избавь друзей от гибели, убеди пощадить невиновных, действуй не открыто, а исподволь”, — но Гарри слишком устал на сегодня, чтобы слушать их старательно и внимать. Его медленные шаги вдоль серого коридора продолжились; он тащился на занятия нехотя, несмотря не то, что они начались уже четверть часа назад. Даже обычный страх опоздания не подгонял его: настолько обессилен он был. Мимо по сторонам встречались двери. Одну из них, в самом углу, он знал, и это была ванная, редко используемая, но огромная и похожая на ту, что когда-то привела его в подземелье Слизерина. Мысли о теплой воде его порадовали, и он, подумав, что согреться было бы неплохо, зашёл внутрь. С собой не было ни сменного белья, ни полотенец, но тут же на ум пришло, что все это неважно. Он просто сделает то, что хочет.

Приятно шумела теплая вода, которая натекала в большую ванну. Стоило погрузиться, как навалилась сонливость и безразличие. Между бедер после грубого осмотра все до сих пор болело, но вода скрашивала и эту боль. Он прикрыл глаза. Надо было не дать пропасть своей решимости. Рука коснулась палочки.

— Сектумсемпра.

Заклятие отскочило, но краем полоснул по запястью, и с него сорвались первые почти черные капли крови. Скоро она потекла быстрей, и Гарри, опустив руку в воду и слабея, прикрыл глаза. Сильно хотелось спать.

Вся беда заключалась в том, что он не кричал и не звал на помощь в этот миг, а ощущал себя вполне уверенно и даже спокойно. И если к Снейпу Волдеморт ворвался, потому что почти физически ощутил отвращение мальчика и его зов о помощи, то сейчас Поттеру помешала исключительно неудача в виде Грегори Гойла, который, измазавшись в перегное на занятиях у профессора Спраут, как раз искал место, где бы почистить мантию и вымыть ботинки. Само собой, этим вполне можно было заняться и в предваряющем ванную помещении, где стояли в ряд рукомойники, но заметив, что там, где стоит ванна, кто-то есть, он заглянул туда со смутной надеждой на то, что там будет плескаться какая-нибудь хорошенькая сокурсница. Однако его ждало разочарование, а потом — испуг. Гарри он узнал сразу, хоть тот был и без очков.

— Эй, “избранный”, этой ванной обычно не пользуются… Ты что, спишь?

Гойл приблизился и увидел непривычный цвет воды, а потом бегом бросился прочь невзирая на то, что ботинки так и оставляли на полу грязные следы. Декана Снейпа, к которому он хотел обратиться, нигде не было, равно как и прочих наставников, и он едва отыскал их в большом зале: там явно творилось нечто из ряда вон, судя по собравшимся в круг преподавателям и студентам. Он с недоумением дёрнул за рукав одного знакомого: “Дуэль”, — объяснил он. Грег успел мимолетом пожалеть, что не посмотрел на бой, который кончился, зато успел, открыв рот, увидеть упавшего на пол декана и покидавшего помост Волдеморта, потом сделал неуверенный шаг к нему.

— Профессор…

— Не думаю, что он готов тебя выслушать и уж тем более — ответить, — оборвал его Волдеморт и, развернувшись, крикнул кому-то: — Колдомедика! Позовите мадам Помфри!

Раздался протестующий возглас Снейпа, который кое-как привстал с пола, опираясь на локти, с другой стороны послышалось злое рычание Блэка, которого удерживали двое других магов, а Гойл так и стоял с разинутым ртом, заступив дорогу темному лорду.

— Ну, чего тебе?

Парень поспешно отступил и опустил взгляд под пронзительным взором.

— Там это… Поттер… — выдавил он. И шепотом добавил: — Ему плохо.

Волдеморт посмотрел на него несколько страдальчески, отчего тот совсем смутился, решив вдруг, что убить Поттера в ванной было хитрым планом, и добавил:

— Простите, сэр, если сказал лишнее.

— Все нормально, — процедил темный лорд до крайности зло, и Грегу Гойлу потребовалось время понять, что злость эта относится не к нему.

Гарри очнулся в месте достаточно темном, но не черном, скорее, просто отделанном в мрачных тонах, насколько он мог судить своим не самым острым зрением. Темнота, охватывающая его, была мягкой и расслабляющей. Он захотел повернуться на другой бок и сжаться, как привык — не вышло. Поэтому он, поерзав, снова провалился в дремоту и валялся так довольно долго. На следующий раз солнце светило ярко, а зрение стало чётче, и он точно видел оконный проем вдали, и драпировки на балдахине постели, и колонны в ряд по двое вдоль стены, и змеек из камня, что вились по ним: ему смутно казалось, что он все же в Хогвартсе, но где конкретно — понять не мог. Он поозирался, хотел встать и обнаружил, что привязан к постели магическими силками, которые сильнее всего походили на подвижные лианы или гибкие черные веревки, которые растягивались, но не отпускали и не позволили встать — лишь сесть. Позвав на помощь хоть кого-нибудь, он не услышал в ответ ничего, вновь забрался под одеяло и, пользуясь тишиной и спокойствием места, поспал ещё, пока возле постели не заменил домовик с подносом.

— Гарри Поттер, сэр, поправляйтесь. Добби очень жаль, что не смог помочь вам…

— Брось, Добби. Все это лишь моя собственная слабость и моя вина. Скажи лучше, что за место? Где я? — спросил Гарри, отпивая какао из теплой кружки. Рука сама тянулась к остальной снеди.

— Вы в кабинете директора, который сейчас стал принадлежать лорду Волдеморту. Точнее, в его покоях. Он сказал, вы больны и он никому больше не может доверить присмотр за вами во всем чертовом замке. Так и сказал, сэр.

Гарри нагнулся к домовика и тихо прошептал:

— Ты меня можешь освободить?

— О, я буду рад вам помочь, сэр! Это всегда честь, и пусть темный лорд строго-настрого запретил помогать или освобождать вас, я вытерплю от него любое наказание, лишь бы вы, сэр…

— О, нет-нет. Так не пойдет. Я останусь лучше тут, — быстро сказал Гарри.

Позавтракав и пролистав учебник, он ощутил снова накатившую усталость и чуть было не уснул в третий раз, если б его снова не отвлекли шаги — в этот раз поступь была тихой и размеренной.

— Я бы, конечно, мог начать на тебя кричать или пытаться воззвать к твоему разуму, но не буду, поскольку нужного действия это не возымеет.

Волдеморт возвышался над ним, смотря сверху вниз, потом склонился к самому лицу Гарри и присел возле постели.

— Впрочем, у меня есть чем тебя порадовать: осмотры прекратятся. Я не намерен доверяться кому-то, кроме себя, раз уж один кретин вымещал на тебе свои обиды, а другой даже не смог приглядеть за парнем.

— Я его обманул, сэр. И сбежал сам.

— Это говорит плохо о нем, а не о тебе.

— Не прогоняйте его! — взмолился Гарри.

— Что? Нет, хотя я охотно вернул бы его в стан учеников: по уровню ответственности он скорее сам подросток, а не взрослый человек.

— Нам нравились его уроки, пожалуйста!

— Речь не о нем и не об его талантах. Не собираюсь я делать ему ничего дурного — и успокойся, будь добр.

Гарри сел рядом.

— А что со Снейпом?

— О, твой дорогой крестный рвался растерзать его. Но, учитывая, что Северусу и без того досталось от меня, я не позволил. Думаю, их занятия должны проходить в максимально удаленных друг от друга аудиториях. Я даже зачаровал лестницы так, чтобы туда, где где идет один, не мог попасть другой.

Невольно захотелось улыбнуться, но улыбка вышла страдальческой.

— Удивляюсь, что вы так заботливы. Раньше вы казались мне монстром.

— Я им и был. Скитаясь бесплотным духом, потерять разум гораздо легче. И я жаждал мести. Но пребывание среди других магов сильно меня отрезвило. Я ведь хотел нового мира не из жестокости, а потому что видел: старый мир насквозь прогнил. И убедился ещё раз, когда понял, что старый интриган выставляет против меня мальчишку.

Гарри подумал, что этот человек и впрямь проявил больше заботы, чем кто угодно другой — это был порыв, который пришлось почти насильно подавить, напомнив себе, сколько магов и магглов погибло и скольких пытали его приверженцы. Но он решил пока придержать выяснение отношений: сейчас было не время и, как подсказывала Гарри интуиция, со временем Волдеморт обьяснит ему причины действий сам. Да и если он хотел воздействовать на него, начинать с обвинений было не лучшей тактикой. Поэтому он только и сказал, что ещё одно тихое “Благодарю, сэр”.

Ладонь Волдеморта накрыла его собственную. Захотелось вздрогнуть, а вместе с тем этот жест словно сковал его, и Гарри замер, забыв обо всем. До этого он хотел обрушить на голову мага свое возмущение, гневно спросить, почему он привязан, зачем его держат здесь, но теперь просто проглотил эти слова. Да ответы и так были ему ясны: вторая попытка покончить с собой за год. Только отчего темный маг так с ним носится? Мальчик испытующе глянул на него. Волдеморт не выглядел лживым, не было на его лице насмешки, но не казалось оно и бесстрастным. Нет, на нем лежала тень глубокого чувства, но слишком сложного, чтобы распознать все его оттенки.

— Когда я смогу избавиться от этого? — Гарри приподнял руку, демонстрируя силки.

Спокойный негромкий голос, каким вопрос был задан, обнадежил, но сходу освобождать мальчишку Волдеморт не собирался.

— Отдохни хоть пару дней, сделай одолжение! И, кстати, почему я должен тебе поверить?

Гарри смутился.

— Ну… Снейп больше не будет меня трогать?

— Не верю, что один этот мерзавец тебя довел. Может, твои драгоценные друзья тоже приложили руку?

— Нет, — Гарри помотал головой. — Только моя собственная вина. Я стал для них разочарованием.

Это было сказано еле слышно.

С одной стороны, темному лорду, осознающему, что для него значит Гарри, не хотелось самому держать его в одиночестве, с другой — он понимал, чем обернется, если остальные увидят, что он решил приблизить мальчика к себе. “Подстилка темного лорда” станет самым мягким их выражением.

— Снимите их, — потребовал Гарри чуть жёстче.

— Сперва докажи, что ты у меня послушный мальчик.

Волдеморт тихонько фыркнул от смеха.

— Сэр! Это не смешно!

Но Волдеморт уже вышел, а у Поттера не оставалось сил даже на то, чтобы злиться.

Он провел день, листая учебники, прочитал рецепт зелья, которое сегодня наверняка не смог сварить весь класс, а к вечеру перечитал будущие две главы по истории магических войн начала прошлого века и даже нацарапал заданное по трансфигурации сочинение о свойствах трансфигурационных артефактов. Домовик принес обед, затем ужин, и Гарри со скуки думал уже начать читать билеты к будущему экзамену. За окном стало непроглядно темно, зато сами по себе зажглись по стенам светильники в виде кристаллов, позволяя готовиться дальше. Сон не шел, поскольку Гарри успел выспаться днём; зато Волдеморт вернулся уже за полночь. Вошёл из темного коридора, поморщился от яркого света.

— Марш спать. Немедленно.

— Я делал задания, — оправдательно заметил Гарри.

Темный лорд присел рядом.

— Похоже, день и впрямь прошел продуктивно. Целое сочинение?

— Оно было бы ещё лучше, если бы мне было позволено выходить и пользоваться библиотекой.

— Ты прирожденный слизеринец.

Волдеморт снова мысленно улыбнулся. Мальчишка казался совершенно спокойным — на редкость, учитывая то, кто рядом с ним сидел — и никаких следов недавних бед, кроме лёгкой бледности, не читалось. Но не было и никакой уверенности в том, что завтра он снова не соберётся проститься с жизнью… Если его не спровоцируют. “Все же он должен вырасти сильным магом”, — невольно подумалось ему. Но до этого было ещё долго. Однако всё-таки отношения с этого дня установились между ними если не дружеские, то без прежнего замирающего ужаса со стороны Гарри.

========== Часть 8 ==========

Он думал, что мальчишка начнет избегать его всеми силами, но уже через пару дней он сам подошёл к столу, за которым завтракали учителя — не на виду у всех, конечно — час был уж очень ранний — но и не скрываясь.

— Ты что-то хочешь у меня спросить?

— Сэр, а что со Снейпом?

— Об этом я тебе, по-моему, рассказывал.

— А все же? Занятия отменят теперь?

— На ближайшие пару недель — да. Вот уж не думал, что ты так заботлив… Или одержим учебой?

— Ох, нет. Друзья спрашивали.

— Но, кстати говоря, не надейся отлынивать. Я решил, что занятия у вас проведу сам, а у младших курсов их проведет перспективный студент пятого курса, Невилл Лонгботтом.

Гарри недоверчиво улыбнулся; сказанное походило на шутку, но язвительности в тоне не было. Стоило Гарри представить себе, как Невилл, вздрагивающий от ужаса при приближении Снейпа и путающийся в простейших заклинаниях, объясняет что-то шумным первым курсам и заикается сам от страха, как смех начинал разбирать против воли.

— Издеваетесь? — понимающе спросил он.

— Отчего? Юноша вполне толково обходится даже с ядовитыми растениями, вот мне и подумалось, что он сможет объяснить их свойства юным магам. А заодно покажет, как с ними обращаться и брать нужные ингредиенты.

Гарри снова вообразил, как Невилл читает с кафедры свой трактат, и в этот момент в аудиторию, например, заходит выздоровевший Снейп — ох и злость его разберёт, когда он узнает, кем его заменили!

— Твое веселье неуместно.

— Простите. Нет, мне все равно. Я не собираюсь сдавать этот экзамен.

— Мне казалось, ты хочешь поступить на службу в Аврорат, а туда не берут без умения определить яд и противоядие.

— Я думал, вы его расформировали.

— Ты меня принимаешь за идиота или веришь, что все магические преступники из Англииисчезли?

— Но разве зло не идёт от маглов? От которых вы обещали избавиться, кстати.

Волдеморт скорчил страдальческое лицо.

— Так примитивно мои идеи не понимает даже Фенрир. Я хочу провести магические расследования в отношении каждого, но это дело многих месяцев, если не лет.

— Значит, Гермиона, к примеру, может учиться дальше?

— А что она делает до сих пор? Можешь спросить у нее самой, кстати, — и Волдеморт кивнул, глядя ему за плечо.

Девушка и впрямь проходила неподалеку, но, увидев Гарри, приблизилась, удивлённо посмотрев. Она явно ждала услышать спор между ними или стать свидетельницей манипуляции со стороны Волдеморта, и сперва казалась настороженной.

— Что ты… Что вы делаете?

— Беседуем о нашем будущем, мисс Грейнджер, и о будущем магической Британии. Идите ближе, — подозвал их он, и они с Гарри поднялись и сели рядом места по сторонам пустовали. — Я знаю ваше поразительное умение работать с документами и хотел предложить подающей надежды юной ведьме поработать в Министерстве на полставки. Что скажете, мисс?

Гермиона ответила быстро, какую бы неприязнь не внушал ей Темный лорд до этого:

— Поработать? Над чем?

— Над документами. Возможно, проделать аналитическую работу. Выяснить, откуда берутся магглорожденные волшебники. Разумеется, не в одиночку.

— Вы не думаете… Что доказать возможность спонтанной мутации в моих интересах?

— Верю в вашу честность, но, несмотря на это, буду ждать исчерпывающих доказательств.

Он холодно улыбнулся, в то время как Гермиона осталась серьезной, опасаясь подвоха.

— Бояться нечего. Ну, скажите честно, мисс Грейнджер, чего вы ждали, увидев в первый учебный день на месте директора? Ждали прихода царства зла?

— Ну, скажу честно, ваши черные знамена и впрямь выглядят депрессивно, и потом, вам стоит быть осмотрительнее в выборе соратников. Многие из них вас попросту… дискредитируют. Даже если сами вы и умны.

— Ну, согласитесь, я как минимум не нанял оборотней на работу в школу, в отличие от вашего любимого Дамблдора! — запальчиво возразил он, и все трое невольно рассмеялись.

После разговора все разошлись, и жизнь продолжалась дальше, хотя Гарри и впрямь чувствовал, насколько отстранился от всех остальных за этот год.

Раньше его жизнь протекала вовне, в постоянной борьбе и постоянной же открытой дружбе, сейчас сосредоточилась внутри, и он постоянно спрашивал себя, чего он хочет в дальнейшем. Он быстро понял, что ему есть куда стремиться, и ничуть не поверил во всеобъемлющую доброту Темного лорда, и даже напротив, внимательно читал все заметки с описаниями преступлений против маглов, но летняя волна понемногу схлынула. Зато подковерные интриги и открытые конфликты перетекли в Министерство. О них Ежедневный Пророк сообщал в таких обтекаемых выражениях, что мало было понятно, что с кем случилось. Ясно было одно: Волдеморт желает крепко встряхнуть старые устои и всю министерскую бюрократию. Он хотел установить свои порядки и вернуть магическому миру определенную свободу, свободу вместо необходимости всё время скрываться. Гарри перечитывал все статьи по несколько раз, все равно ничего не понимал и отбрасывал. От мыслей о темном лорде он не мог отделаться, и тот занимал их почти все время.

Первая неделя прошла тихо, Невилл, вопреки ставкам сокурсников, не разнес лабораторию на осколки, зато притаскивал на занятия младшим кучу растений и, похоже, вполне полюбил новую роль. Снейп не появился — точнее, Гарри его не видел, что в итоге и стало причиной его беспокойства. Боялся он напрасно: профессор зельеварения был вполне здоров и, что следовало ожидать, не пришёл в восторг от выбора лорда.

— Он идиот, — страдальчески простонал Снейп.

— Ну, по крайней мере, он смыслит в растительных ядах и серьезно занялся ими. Он станет специалистом в своем деле.

— О, избавь меня от своих пророчеств, - закатил глаза он. - Зато могу себе представить, как рад мальчишка Поттер. Наверняка повешался тебе на шею с восторженным воплем.

Волдеморт нахмурился: говоря откровенно, часть правды в словах Снейпа была. и он и впрямь не видел со стороны парня той ненависти, какой мог ожидать, что удивляло.

— Он тоже быстро меняется.

— О, он всегда льнёт к тому, кто сильнее и могущественнее. Это в его характере — равно как было и у его дорогого папочки.

Волдеморт мог бы вспылить, мог бы резко одёрнуть своего зельевара — но не стал. Словами Северуса говорила застарелая детская обида, и это скорее казалось жалкой и смешной жалобой, чем серьезным обвинением.

— Мальчишка понял, что не конкурент тебе.

— Я не сомневаюсь, что он станет сильным магом, и уже говорил об этом.

— Мне казалось, это не в ваших интересах, лорд.

— Он в каком-то смысле часть меня, Северус. Вот почему ему важно стать сильнее.

— Вот почему вы рады склонить его на свою сторону, — выдохнул Снейп. Похоже, для него это стало открытием. — И что вы хотите делать дальше? Я хочу сказать, относительно Поттера?

— Он говорил о намерении служить в Аврорате, отдать жизнь защите от магических преступлений.

Снейп кивнул, облизав губы. В этот момент ему показалось, что Волдеморт мало чем отличается от покойного Дамблдора и тоже хочет воспитать из мальчишки сильного наёмника.

— Мудрое намерение, — похвалил он. — Вы не думали… Об артефакте для установления привязанности?

— Он мне ни к чему, Северус.

— Ах да, — кивнул тот. В самом деле, если мальчишка и так очарован его властью над собой.

“И будь добр, не выказывай свою неприязнь слишком открыто”, — хотел добавить Волдеморт, но в последний момент сдержался. От мальчишки он тоже старался держаться дальше, не выказывая того сочувствия, что испытал в первый раз: это было легко. И не потому. что он умело скрывал любые чувства, но и из-за совершенно безумного графика. Утро проходило в Хогвартсе, на занятиях, днём он отправлялся в Министерство, откуда возвращался поздней ночью, и так шли дни. Прошло уже несколько месяцев с начала учебного года, и наступала пора праздников. Что касается Гарри, то он вначале радовался, что Темный лорд не напоминает о своим присутствием слишком часто о том, что с ними случилось и как бесславно они проиграли силам зла, а потом оказалось, что это и не силы зла вовсе — просто пришло время уступить новым порядкам. Он чувствовал при его приближении, как все внутри привычно тревожно замирает, до сих пор опасался его вкрадчивого тона, но помнил и помощь — и ему казалось, что эта память превращается совсем не в то, что следовало бы.

Вместе с Волдемортом часто пропадала днями и Гермиона: Гарри был уверен, что у нее есть хроноворот, который помогает одновременно и стажироваться в Министерстве, и не отставать в учебе, и временами расспрашивал её, что там творится. Она делилась успехами в ответ и обещала, что наверняка убедит Волдеморта не высылать из Англии магглорожденных. Рон скептически хмыкал, Гарри просил объяснить, но она ссылалась на то, что каждый случай индивидуален и расследования ведутся долго, и молчала, ссылаясь к тому же на какое-то соглашение о неразглашении личной информации, полученной на службе.

— Ну, нам-то ты бы могла сказать, — возмущался Рон.

Гарри кивал.

— Не думаю, что в ближайшее время это станет возможно. К тому же, ты не знаешь, чем обернутся случайно брошенные слова, — парировала она.

Но однажды Гарри всё-таки узнал, чем она занимается. Произошло это уже накануне Рождества, в те дни, когда все — и маги, и магглы — с ног сбиваются в поиске и подготовке подарков, в ту пору, когда все ждут чудес. Гарри же скучал без полетов на метле, скучал без друзей, и разве что учёба помогала отвлечься. Подарков он не ждал, и весь прошедший год казался ему тоскливым и чёрным, окрашенным в цвет пережитой боли и страданий с проблесками надежды. Он входил в тот возраст, когда особых подарков уже не ждёшь; больше того, он даже и представить себе не мог, что вообще способно его обрадовать.

В последний учебный день перед рождественскими каникулами он поднялся совсем рано, как привык, и вошёл в обеденный зал. Здесь уже витали ароматы горячего чая, имбиря, корицы — острые, праздничные, уютные запахи. Гарри поднял голову, сощурился от тускло горящих в высоте свечек: стены были украшены остролистом, омелой, еловыми и сосновыми ветками; дух рождества проник сюда, но и он не сильно удивил его. В конце концов, было полутемно, и он, не до конца проснувшись, сел за стол, притянув к себе чашку с чаем. Похоже, он был один. По углам стояла кромешная тьма — впрочем, ему было не десять лет, чтобы её пугаться, хотя тени и казались устрашающими, точно вот-вот явятся чудовища из зимних страшных сказок. В глубине стояла гигантская разлапистая ель, и Гарри все движущиеся тени под ней списывал на колебания пламени свеч, потом — на домовиков, трудящихся над её убранством, — но когда непонятное шевеление под ней стало совсем уж невозможно игнорировать и стало ясно, что там движется кто-то покрупнее Добби, то встал и отправился в самый дальний угол.

— Люмос!

Огонек на конце палочки слабо вспыхнул, выхватывая из мрака очертания высокой фигуры в черном. Темный капюшон скрывал лицо, и Гарри было решил, что перед ним один из Пожирателей Смерти, слуг лорда, которые часто теперь следили за порядком в школе, а потому отступил осторожно на шаг. Неизвестный откинул капюшон, и из темноты вырисовалось знакомое бледное лицо — совсем близко.

— Не бойся.

— Это вы, сэр? Я и не…

Гарри внимательно всмотрелся, остановившись: теперь он видел в глазах Волдеморта тот самый слабый красный отблеск, о котором ему говорили. И когда Темный лорд отступил на шаг, то он сам последовал за ним.

— Куда вы?

— Иди сюда, — он увлек его за огромную ель, в нишу в стене, украшенную активно.

— Что вы прячетесь?

- Хотел спросить: сейчас каникулы, но ты, я думаю, будешь не в восторге проводить их у тётки с дядей, да и Хогвартс… Так что ты мог бы попробовать себя в качестве мракоборца и исследователя тёмных сил.

— Вы серьезно?

— Мне казалось, у тебя за пять лет накопился какой-никакой опыт.

— О, — у Гарри захватило дух. — Об этом я и не мечтал!

И в этот миг Волдеморт ощутил, как мальчишка чуть не притиснул его к стене в своём порыве: он явно был в восторге, и ему самому ничего больше не оставалось, кроме как обнять его в ответ. Спину и лицо защекотали ветки пышных украшений. Сверху соскользнула гибкая ветка омелы, на которую оба, подняв лица вверх, несколько удивлённо воззрились.

— Пусть желания сбудутся, даже если одним из них было желание убить меня.

Он склонился к мальчику, приникнув близко: он ожидал, что тот станет рваться, но ответом… стал поцелуй? Мальчишеский и неуверенный.

— Я вам благодарен, сэр.

Это был скорее знак признания, быстрый и преходящий, но Темному лорду хотелось задержать момент на возможно более долгое время — как хотел он сделать всегда и со всем, что ему было дорого, включая собственную память и собственную смерть. А потому он подержал мальчишку в объятиях ещё некоторое время, не давая отстраниться — и Гарри понял его. Попросил пустить, “а не то увидят”. Зал и впрямь посветлел, свечи горели ярче, слышались негромкие голоса в отдалении. Юные волшебники рассаживались по своим местам в зале, но подходили к своему столу и преподаватели.

— Снейп. Сейчас снова скажет, что я к вам льну.

— Он и тебе это говорил? Я приказывал ему угомониться, но, раз так…

— Погодите, сэр. У меня есть план получше. Я отойду, а как он подойдет, нарочно обниму вас, а вы скажите что-нибудь приятное.

Волдеморт расхохотался бесхитростному с своём желании позлить зельевара мальчишке. Но охотно согласился и даже погладил со всей слабо поддающейся ему нежностью, что стало заметнее, чем накануне. Снейп бросил на них взгляд, как и задумывалось. На лице его возникла смутная брезгливость: по крайней мере, рот скривился. Весь его облик выражал скрытое сомнение и немного презрения. Зато Тёмный лорд, поднявшись на помост, где стоял стол для учителей, подозвал Гарри к себе, указывая на пустующее место рядом. И Гарри охотно сел, еле скрывая желание кинуть насмешливый взгляд на Снейпа. Нет, нет, надо сохранять серьёзность! Поэтому он живо напомнил себе, чем оборачивались прежние их вынужденные встречи, едкий тон, безжалостность насмешек и сразу ощутил прилив злости. Поджав губы, чинно сел рядом с темным лордом, медленно принявшись за говяжью отбивную, и ел медленно, церемонно, разрезая её на мелкие кусочки. Снейп не обращал на него внимания, как казалось, и потому довольно скоро Гарри почувствовал себя спокойнее; его мало трогали даже смешки из зала — многие сейчас, наверное, окончательно решили для себя, что он — предатель, и больше не подадут ему руки. Ведь Волдеморт посадил его рядом с собой, а значит, указал на особый приближенный статус… Правда, в этот день зал был почти пуст: многие отпросились ещё вчера и давно уехали, другие все были в предвкушении встречи с родными и близкими и потому не обращали внимания ни на что. И Гарри напомнил себе об этом: конечно, у них есть дом, где их ждут. А его, Поттера, дом — это школа. Так же, как и для юного Тома Реддла когда-то. Может, поэтому они так похожи? Память заставила провести ассоциацию между собой и ним? Гарри немедля захотелось расспросить, что произошло между ним и Дамблдором когда-то и отчего тогда давно директор отказал ему в месте преподавателя Защиты от Темных Сил, но при всех не решился: ему казалось, то разговор долгий и не публичный, — а потому он продолжил завтракать.

Напрасно он думал, что Снейпу нет никакого дела и ничего, кроме презрения, он не испытывает. Нет, профессор зельеварения искоса оглядел мальчишку Поттера, как он мысленно называл его, и сделал свои выводы. Увиденное его удивило — раньше ему казалось, что Поттер не меняется совершенно и растет точной копией собственного отца, но теперь начало проглядывать нечто иное, не родственное, а скорее приобретенное. Мальчик был невысок, излишняя худоба компенсировалась изящным сложением, и становилось видно, что долговязым громилой ему не вырасти; то же самое прослеживалось и в чертах лица. Но, что самое удивительное, он обнаружил вдруг его сходство с самим Волдемортом: сейчас, когда они сидели один подле другого, это особенно бросалось в глаза, и мальчик выглядел совершенно как его сын, его младшее “Я”, и был так же серьезен, почти мрачен, и выражение его полудетского пока личика было сдержанным и задумчивым, но взгляд казался глубоким. В действительности внешне их роднили разве что одинаковые черные мантии, темные волосы и бледное лицо, — говоря вернее, Снейп помнил Тёмного лорда таким и думал, что в юности Том Реддл был бы очень похож на него. Это было короткое и мимолетное ощущение, скоро скрывшееся за его обычной каждодневной раздражительностью.

Что касалось Гарри, то он скоро поднялся, бросив последний взгляд на Волдеморта: тот попрощался с ним одним кивком. Впереди его ждала семестровая контрольная, и он почти сразу погрузился в записи, старясь лихорадочно повторить всё, что помнил: как ни странно, в этом семестре все свалившееся на него и отчуждение между ним и друзьями помогло ему погрузиться в учебу, и он методично решал одну задачу за другой. Но если первые два занятия отвлекли его, то после день стал тянуться невыносимо долго. Немного развлекали вопросы сокурсников, касавшиеся того, почему Волдеморт позволил ему сидеть рядом, но Гарри решил не говорить о планах и отнекивался, сказав, что тот сам позвал его. А сам гадал, заберет ли его Темный лорд сегодня, позволит ли впрямь заняться защитой от магических преступлений, или стажировка будет скучной, с обязанностями вроде оформления документов? В злобный план со стороны Волдеморта он почти не верил и вообще ждал от него, только лишь чтобы тот довел его до отдела по борьбе с магической преступностью. Главный мракоборец, Кингсли, должен помнить его и наверняка отнесется хорошо; с другой стороны, он так осторожен… Вспомнил Гарри и Аластора Грюма. Потом на ум ему пришло, что это будет первый раз за полгода, когда он покинет стены школы: кто знает, сколько всего поменялось? Вполне возможно, он лгал, или прогнал прочь тех, кто когда-то боролся с ним и его соратниками… Это было бы неприятным открытием. Но, к его счастью, долго терпеть не пришлось. По окончании последней пары Гарри встал и отправился с твердым намерением дождаться Волдеморта. Немного поколебавшись, куда пойти, выбрал место, где кабинет директора сторожила горгулья, сидевшая у подножья лесенки, что вела наверх. Двухчасовое ожидание было вознаграждено, и он увидел, как быстро приближается из-за угла фигура в черном.

— Ах вот ты где.

— Я вас жду, сэр. Вы же обещали.

— Подожди немного здесь, — остановил его Волдеморт к его разочарованию.

Впрочем, спустился обратно он довольно скоро, и оба отправились наружу.

Там, несмотря на позднее время и холодный ветер, их встретили объятия зимы, всегда завораживающей, особенно если видишь её редко, и Гарри с удовольствием шёл по заснеженному полю, прочь от Хогвартса к Запретному лесу.

— Думаю, единороги и кентавры не будут вам рады.

— Ну, последних я наделил правами, соответствующими их интеллекту, так что им обижаться не на что. Но далеко вглубь мы не пойдем, трансгрессируем прямо отсюда, — ответил Волдеморт, вынимая палочку.

Вихрь полёта — и через секунду Гарри обнаружил себя на открытой площадке на вершине какой-то башни; место это казалось совсем не знакомым, хотя внизу простирался, судя по ярким огням до самого горизонта, Лондон. С площадки вниз вела узкая винтовая лестница, и, стоило выйти в коридор и увидеть черно-белый строгий рисунок плитки на полу и эмблемы Министерства на стенах, как стало ясно, что они в Министерстве.

— Сэр, я хочу спросить… С вами боролся не я один, мракоборцы тоже.

— Ты прав, твой друг Кингсли был настроен достаточно негативно и покинул пост по собственному желанию. Его место занял Нотт. Однако многие из старой гвардии, так сказать, остались, так что не переживай — будет у кого набраться опыта.

— Всё равно жаль, — ответил Гарри. Он хотел бы сказать много чего ещё, но промолчал. Волдеморт, однако, склонился к нему, уловив эти мысли.

— Хочешь напомнить мне, что я преступник и всё мое окружение — преступники? Гарри, но так происходит всегда: для старой власти желающие избавиться от неё всегда идут против закона.

— Но убийства! А мои родители? О них вы забыли?

— Тогда я боролся с избранным, то есть с тобой, и хотел власти над магами. Хотел добиться её любой ценой. Постепенно я понял, что сила и угрозы — не лучший выход; наверное, это последний урок, что преподал мне твой любимый Дамблдор. Твоих отца и мать это, безусловно, не вернет. Но, если тебя обрадует, я не позволяю бесконтрольно лишать жизни магов и маглов: первых — потому что не хочу проливать ни капли магической крови, вторых — потому что не хочу новой “охоты на ведьм”.

— Что ж, хотелось бы верить.

— Ну, я не собираюсь тебя бросать. Ты ведь чувствуешь нашу связь. И, смею надеяться, не ненавидишь меня, — и с этими словами он склонился к мальчику, к тому самому мальчику, которого с недавних пор мысленно называл “своим”, и взял его руку в свою, чуть сжав. — Я думаю, тебя ждёт большое будущее.

Гарри отрицательно покачал головой.

— Весь этот год я казался себе разве что жалким.

— Но он открыл тебе путь к новой жизни. И, в конечном счете, ты не мёртв, а это главное.

Тут Гарри не смог удержаться и всё же фыркнул.

— Умеете вы утешить.

— Ну, перспективы твои были не лучшими. Но тебя многое ждёт. Я не хочу, чтобы тебя презирал тот же Малфой, для которого ты и впрямь необразованное ничтожество, слишком слабое даже для того, чтобы поддерживать собственную жизнь. Но для этого предстоит хорошо постараться.

— Собираетесь взять меня на воспитание? — он снова чуть не рассмеялся, но тут же желание сменилось другим, задумчивым. Какая ирония — он попадет в руки к тому, кто лишил жизни его родителей и охотился на него самого! Власть обычно развращает и убеждает в безнаказанности неужели Темного лорда ответственность научила другому? Да и Гарри, прислушиваясь к себе и воображая, какой могла бы стать жизнь с Волдемортом, ужаса не испытывал. Да и много ли времени им придётся проводить вместе? Работа в Министерстве в свободное время, в остальное — учеба, жить он так и продолжит в Хогвартсе… Разве что лето? Гарри попытался представить, где может жить тёмный лорд, и представлял себе очередной мрачный готический замок, затем вспомнил про Малфой-мэнор, а после поток его мыслей прервался, поскольку они вошли в небольшой круглый зал.

— Доброго вечера, мой лорд, — Нотт склонил голову. Он был здесь и выглядел, как показалось Гарри, помнившему его летом, уставшим и осунувшимся: похоже, новая служба и у него отнимала много нервов.

— Привёл к тебе помощника. Ты его знаешь.

Нотт кивнул спокойно, но за его спиной Гарри рассмотрел остальных авроров, наконец вышедших на звук их голосов из своих кабинетов.

— Гарри! — Со всех сторон зазвучали их удивлённые голоса. Но ему были рады, уж это точно, и здесь предателем его никто не звал.

— Юноша хочет начать карьеру мракоборца, но сможет ли? Введите его в курс дела. В тебе, Теодор, я не сомневаюсь, однако остальных призываю вести себя разумно и не пытаться вытащить молодого человека в облаву или в погоню за каким-нибудь оборотнем, — и Темный лорд хрипло засмеялся.

По молчанию Гарри понял, что Волдеморта тут жаловали не слишком, и его решение всех удивило, но сам он все же несмело улыбнулся и вышел вперед к ним.

— Надеюсь, я не буду просто переписывать рапорты и оформлять отчеты, но даже если и так… Буду рад помочь.

— Думаю, подберем для тебя что-нибудь более интересное, — пообещал кто-то за спиной Нотта.

— Готов хоть сейчас!

— Сейчас поздновато, парень. Нет, мы, конечно, всегда на страже, но, думаю, в первый день после учебы бросать тебя на ночное дежурство немного жестоко: выспишься хотя бы, а завтра с новыми силами к нам вернешься.

Пришлось кивнуть и согласиться: он ведь хотел показаться благоразумным, а не неуправляемым подростком с кучей собственных проблем. В действительности же он ощущал такой прилив сил, что смог бы, наверное, просидеть в засаде всю ночь — впрочем, сейчас он вряд ли верно представлял себе специфику работы Аврората. Затем они вышли.

— Надеюсь, ты рад, — ответил Волдеморт.

— О, безумно! Жаль, что Рона нельзя пригласить. Он бы тоже хотел стать…

— Мне казалось, отношения у вас разладились, и в последний раз он выразил крайне сомнение насчет того, что тебе удастся склонить меня на сторону добра.

— Вы всё знаете! — обвиняюще воскликнул Гарри.

— Ваша ссора происходила не в Гостиной Гриффиндора, а в общем зале, и ее не слышал разве что глухой.

Гарри простонал. В самом деле, быть таким идиотом, открыто рассказать о своих планах — нет, прокричать о них — а потом удивляться всеобщему недоверию.

После этого они вместе отправились обратно в Хогвартс.

Надо сказать, Волдеморт сдержал свое обещание, хотя внимание его не было навязчивым. Новостью это стало не только для самого Гарри, но и для многих из ближнего круга.

— Не могу поверить, — говорил Люциус Малфой жене. — Надеюсь, с него не станется поселить мальчишку тут.

Нарцисса улыбнулась: она явно не была в восторге, но отвращение мужа ее скорее забавляло.

— А если да? — поддразнила она его.

— Нет, скорее всего. Я уточнил, любезно пригласив к нам, но он сказал, что теперь общие тайные собрания ни к чему, если они могут открыто проводиться в Министерстве Магии. нет, я думаю, он предпочтет другое место. Более… уединенное. Думаю, он хочет возродить

то есть, восстановить — фамильный замок Певереллов.

— Никогда о таком не слышала, — пробормотала Нарцисса.

— О, он располагался в Северной Англии, и даже в древние времена представлял собой руины. Но я думаю, он захочет найти место и упоминания о нём. И, может быть, если толковых описаний планировки и облика замка не отыщется, то гнев его будет весьма силён.

— Хорошо, замок замком, но к чему ему этот несчастный мальчишка?

— Подозреваю, он хочет вырастить из него верного оруженосца, а затем и безжалостного наёмника.

— Убив его родителей?

— И породнившись с ним. Они оба сироты и одиноки. И имеют сильный потенциал. Отец помнил Волдеморта в юности: тот первые годы тоже казался жалким заморышем, хотя тяга к манипуляциям в нем жила всегда. Поттер не такой.

========== Часть 9 ==========

Время для Гарри и впрямь понеслось с поразительной быстротой, хотя, возможно, причина была в подготовке к экзаменам и в том, что каждые свободные выходные он отправлялся в Аврорат помогать, даже если помощь заключалась в хождении по окрестным домам с колдографией преступника и с расспросами, не видел ли кто тут этого типа. Волдеморт не препятствовал, хотя временами выговаривал ему за излишнее рвение, когда оно мешало подготовиться к парам. Он вообще казался скорее холоден и строг, чем добр, но Гарри с удивлением осознал это однажды почти всегда искренен в своих чувствах, кроме тех моментов, когда их стоило скрыть. И, разумеется, он испытывал и его терпение, а прошлый страх проходил.

— Летаешь на метле? Гарри, ты уверен? — Волдеморт покосился на стоящий возле дверей раздевалки новенький “Нимбус”, явно купленный на деньги, что ему позволено было снять, чтобы купить себе одежды и новые перья с бумагой. В ответ он увидел лишь, как мальчик раздраженно повел плечом.

— Всё нормально. И думаю, я скорее умру, чем позволю Снейпу или кому бы то ни было ещё осматривать себя.

Сказано это было ультимативно, но Темного лорда мало испугало.

— И мне?

Гарри посмотрел на улыбку темного мага: она казалась провокационной и шутливой, — а потому подозрений не вызвала.

— Нет, вам… Думаю, могу довериться. Вы не норовите оскорбить.

— И не буду ни в коем случае, — обещал Волдеморт, а сразу за этим для Гарри послышалось неожиданное: — Ложись, я прошу тебя.

— Не надо!

— Я твой опекун. И я, как минимум, видел, что ты дважды упал с метлы, а весь матч стоял бешеный ветер, и метлу трясло.

— Со мной все в порядке, — проворчал Гарри, но делал это скорее по привычке. В действительности же он, по мнению Волдеморта, даже подозрительно легко согласился и лег, расстегнув штаны и спустив их с бедер.

— Я думал, ты не дашься.

— Я вообще ненавижу, когда меня дотрагиваются после всего этого. Но раз уж вы мой опекун, а я должен быть послушным мальчиком, чтобы мне позволили учиться дальше…

— О Мерлин, будто тебя кто-то выгоняет из школы! Будто тебя оставили без единого кната и немедленно надо бежать зарабатывать на пропитание!

Гарри успел позабыть вообще о том, что такое — чужие прикосновения, а уж тем более — в подобном месте, и ждал касаний холодных и жестких. Но рука Темного лорда казалась если и прохладной, то мягкой.

— Что вы там делаете? — снова спросил мальчик, однако, приподнимая бедра.

— Просто масло. Не хочу делать тебе больно.

— Рискуете сделать приятно. Простите. Ненавижу себя за это, — вдруг сдавленно прошипел Гарри, нервно ерзая пахом о простыню.

— В чём дело?

Но Волдеморт мог догадаться и без вопросов. Похоже, что прикосновения к внутренней части бедер и попытки проверить, подтянулась ли окончательно кишка, скорее возбудили, чем отвратили — но как теперь объяснить мальчику, что всё в порядке, что когда ты юн, подобные вещи в порядке вещей? И тогда он накрыл его естество ладонью, легонько сжимая и давая потереться о свою руку. Обнажил головку из-под крайней плоти, погладил её, невзирая на сдавленные: “Зачем вы это, я же сейчас… ахх…” — и размазал две-три светлые крупные капли по простыням. Потом нагнулся к самому уху Гарри.

— Я должен был помочь, я же опекун.

Мальчик осталось разве что смущённо посмотреть, чувствуя, как горят уши, и перевернуться. Долго лежать под неусыпным надзором тоже не удалось, и он поднялся.

— Я в ванную, — и он накинул мантию.

Но темная тень наставника проследовала за ним.

— Зачем вы? Я не собираюсь делать с собой ничего, — запнулся он, думая, что присутствие вызвано этим.

— Точно?

— Да. Мне возвращаться к себе?

— Можешь лечь тут, — Волдеморт пожал плечами.

— А вы как?

— Я не сплю.

— Совсем?

— Сегодня, по крайней мере. Дел чудовищно много. Не успеваю разбираться.

Гарри, накивнув одежду и устроившись поуютнее на краю постели, посмотрел на него.

— Какие же это, к примеру? Строите темные планы? Не выходит обойтись без грязнокровок? — неудачно пошутил он, тут же тревожно посмотрев на Тёмного лорда.

— Никаких грязнокровок, строго говоря, уже нет. И, предвосхищая твою следующую попытку пошутить, их нету не потому, что я ото всех избавился. В каком тогда смысле, спросишь? Гляди, — и он извлёк из мантии увеличившийся в несколько раз том, точнее, пухлую папку. — Плоды работы твоей подруги, мисс Грейнджер. Она помогает изучать личные дела нечистокровных волшебников.

— Тогда я за них спокоен, — неловко улыбнулся Гарри.

— Представь себе, она обнаружила, что существует наследственная основа передачи магических способностей. Выкладки маггловской науки, генетики — в них я не сильно вникал — подтверждают это, а ещё, что немаловажно, их родословные. Выяснилось, что практически всегда среди предков магглорожденных волшебников есть сквибы. Или, к примеру, сироты, чьи родители неизвестны… И с их стороны возникают и передаются по наследству способности колдовать. Магия не возникает спонтанно. И она пытается доказать каждый такой случай.

— Много же работы вы ей задали. Сколько таких волшебников в Англии?

— Разумеется, она работает не одна.

— Интересно, что насчёт самой Гермионы?

— Попробуй спросить у нее при случае. Если она расскажет.

Оба посидели друг напротив друга молча; Гарри успел с непривычки так вымотаться после матча, что уже дремал; в то же время ему хотелось спросить у Волдеморта, раз уж тот настроен поговорить, что-нибудь ещё, но мысль уже ускользнула и не поддавалась. Потом снова блеснула в засыпающем сознании — но всего на миг. Он поднял голову и опасливо глянул на Волдеморта. “Что ж, если он вспылит и убьёт меня, туда и дорога”, — пронеслось в уме.

— Не могу понять, отчего вы взяли верх. Как Министерство смирилось с вашими преступлениями? Только потому, что вы теперь сильнейший и держите их в страхе?

Но гнева не было, и напротив, ответ прозвучал на редкость спокойно.

— Только потому, что я сильнейший и единственный, кто способен на себя взять бремя власти. Ты же понимаешь, что министр — фигура скорее представительская. Им мог бы стать и Люциус Малфой, если бы не хотел испортить репутацию.

— Ах, понимаю, — пробормотал Гарри. — Не хочет ответственности и боится, что на него полетят все шишки, связанные с народным недовольством, с бюрократией, с несправедливостью, с плохой работой властей?

Волдеморт размеренно кивнул. На лице у него играла удовлетворенная улыбка. Гарри ощутил ответную потребность ответить чем-то: он почти любил это страшное змеиное лицо и тот ужас, что тёмный лорд внушал остальным, на него не действовал, что было приятно. “Отчего он не вернёт себе прежний облик? От кого я слышал, что он был когда-то весьма красив? Я видел воспоминания в омуте памяти? Нет, спрашивать не буду. Может быть, он не может или не хочет…” — и на этом поток его мыслей прервался, а сам он, закрыв глаза, накрепко уснул. Волдеморт укрыл его получше, сам сел за бумаги, долго в них разбираясь и выписывая чьи-то имена с небольшими пометками.

Гарри проснулся рано, но Волдеморта нигде не было, включая большой зал. Гермиона с Роном спрашивали, где он сам провел ночь, Гарри отнекивался, пока в голову не пришел ответный вопрос:

— Расскажи о твоих расследованиях.

— Гарри! Я не могу. Подписка о неразглашении личных сведений.

— Тогда расскажи о себе. Уж это-то Волдеморт наверняка поручил тебе проверить в первую очередь.

— Откуда ты… Он рассказал?

— Несложно догадаться. Давай, поведай нам, тут-то ты ничем не рискуешь.

Гермиона принялась взахлёб рассказывать о том, что близка к прорыву: ей хватало знаний по генетике и наследованию определенных признаков, но не хватало лабораторных подтверждений; что до нее самой, то, по ее словам, магические способности достались ей от матери, отца которой в детстве усыновила другая семья, не знавшая о нем ничего, кроме места рождения — и, как она выяснила, совсем неподалеку оттуда была деревенька, где издавна обитали волшебники, которые и могли отдать младенца в обычный маггловской приют.

— Лучше скажи, что насчёт тебя самого, — пробурчал Рон. Он сам был в восторге от возможности посмотреть на работу мракоборцев изнутри, но Волдеморт ничуть не перестал быть для него врагом. — Это правда, что ты хочешь служить ему?

— Он сильный маг, — начал Гарри осторожно.

— И поэтому он хочет, чтобы ты был слабым.

— Тогда бы он закрыл меня в чулане под лестницей, как Дурсли, и уж точно препятствовал бы моим попыткам изучить боевую магию и темные искусства!

— Он хочет переманить тебя к себе, на темную сторону, и все.

— Ты не совсем прав, — вмешалась неожиданно Гермиона. — Сейчас ведётся большое число судебных разбирательств против его бывших сторонников, кто был замешан в убийствах.

— А сам он хочет остаться чистым. Ясно.

— Он, по крайней мере, меняет законы на те, что приняты в интересах защиты волшебников, а не магглов. Чтобы не возникало таких случаев, как с Арианой Дамблдор.

Спор продолжался долго, пока не пришла пора разбегаться на разные занятия.

Гарри вникал в материал и одновременно думал, насколько он отдалился от друзей. Наверное, это было взросление — но каким одиноким он себя ощущал. Однако всё увеличивающееся расстояние между ними он вовсе не ощущал как трагическое: они были разными, а отношения оставались хорошими. На это накладывалась ещё и странная нелюдимость, приобретенная, наверное, после того летнего случая. Большую часть времени он теперь предпочитал проводить в одиночестве, наедине с книгами. В качестве отдушины оставался Аврорат и Отдел Тайн в Министерстве, но там большая часть магов была для него теми же наставниками, и об более тесных отношениях речь не шла. Иногда ему казалось, что для поддержания дружбы нужно было нечто большое. Нечто, что он утратил тогда, тем летом, когда потерял разом и невинность, и всякую веру в разумность большинства людей. Слишком многое тогда перевернулось у него внутри. Гарри спрашивал себя, что же ушло, и едва ли мог найти ответ: наверное, телесная открытость, приветливость, готовность обняться, место которых теперь заняла зажатость и стеснение, которые он маскировал подчеркнутой холодностью. Герми — и та шипела, что он стал похож на Драко Малфоя по манерам. Но Гарри с собой ничего поделать не мог. В конце концов даже Волдеморту начинало казаться, что что-то с его воспитанником не так. Он часто старался оценить его критически: при всех способностях и задатках сильного мага, он с трудом подавлял всплески агрессии. Часто она сменялась апатией. И если ярость можно было выплеснуть во время учебных боев и дуэлей, то последнюю… Он сравнивал его с собой и обнаруживал, что у юного Тома Реддла было больше друзей и приближенных, а Гарри словно никто и не был нужен, кроме тех, у кого он учился. Может быть, это было хорошо для него, но настораживало. Потом Волдеморт спрашивал себя, является ли это признаком стагнации в его развитии или вовсе движения вспять но на это не походило. За прошедший год он вытянулся и немного подрос, но подростковая нескладность, правда, компенсировалась осторожностью, которая пробудилась в нём недавно; да и знаний явно приобрел куда больше, чем имел год назад.

А потому однажды Тёмный лорд вынужден был поймать своего подопечного в полутьме, когда тот шёл с последних занятий по подготовке к экзамену. Он почти обнял его, отведя в тихое место: вечерний коридор был пуст и тих.

— Что с тобой творится?

Гарри взглянул недоуменно. Волдеморту показалось, что он легонько дрожит, как и в первый раз, то ли от нервозности, то ли от прохлады. Он пояснил свою мысль:

— Ты совершенно перестал походить на подростка, каким тебе надлежит быть. Почему ты вздрагиваешь?

— Нервничаю из-за вас, сэр.

Обращение казалось вежливым, и иронии в нем не было. Наоборот, была тень печали.

— Я могу не прикасаться совсем, но, безусловно, не буду. Хочется понять, что произошло.

— Вы всерьёз спрашиваете?

Волдеморт не ответил. В самом деле, для Гарри все могло стать гораздо хуже.

— Не выносишь чужих прикосновений?

— Ничьих, — кивнул Гарри.

Темный лорд снова замолчал. Ему самому казалось, что к нему-то Гарри относится вполне лояльно: послушно, хотя бесстрастно садится рядом, дает себя отводить, как ребенка, в Министерство и даже ждёт их редких встреч, судя по нетерпению.

— Как бы я хотел стать тебе близок, — сказал он негромко, точно проговаривая вслух еле слышные мысли.

А потом он обнаружил, что Гарри тоже не убирает рук с его пояса. А значит, ему тоже нравилась их обоюдная болезненная связь, и он был так же привязан к темному лорду, который был его худшим врагом. Боялся, желал и замирал, как пойманный зверь.

— Как хотел бы я владеть тобой всецело, — и оба смолкли, а слова уступили место чувствам, их выражению в форме прикосновения. Тонкие и холодные губы, почти бескровные, встретились с другими, юношескими и горячими. Гарри жадно раздвигал их языком и хотел проникнуть в прорезь змеиного рта: неожиданно ответ оказался не менее горячим и страстным, и он обнаружил, что его наставник прикусывает его губы, не отпуская, до красных припухлостей. Он с трудом разорвал поцелуй. Со стороны Темного лорда послышалось невероятное: “Но я не хочу сломать тебя”.

— Но вы как минимум должны будете склонить меня к себе. Покорить. Как иначе я стану вашим верным оруженосцем?

— Откуда ты слышал наш разговор?

— Снейп уже открыто зовет меня вашим наёмником.

— Пообещай ему Круцио от моего имени.

— Непременно.

Они поднялись наверх, к его покоям, и Волдеморт не дал ему наброситься на себя, едва захлопнулась дверь. Он почти силой усадил его на колени. Несмотря на своё желание, стоило быть бережным, насколько возможно. Ведь он планировал укрепить их связь, а не разорвать. Он хотел, чтобы его умоляли о продолжении. Медленно его рука прошлась по худым плечам, и он с удивлением обнаружил, что мальчик сам, повернувшись, гладит его по груди, впитывая слабое тепло кожи сквозь темную ткань балахона.

— Что ещё он тебе говорил?

— Снейп? О, он заметил, что мы с вами становимся похожи. И, мне кажется, это заставило его немного бояться меня.

Волдеморт усмехнулся.

— Но я-то не сомневаюсь, что вы были хороши собой, — продолжал Гарри. — Отчего вы не вернете себе прежний облик?

— Мне это ни к чему. А ты что, боишься меня?

— Даже если и да… Я привык бояться.

Волдеморт приник плоским носом с узкими прорезями ноздрей в беззащитной шее, прикусывая светлую кожу. Значит, мальчик так давно его боится, что страх у него стал неотделим от желания. А всё же стоило быть терпеливым — очень терпеливым, чтобы больше не причинить вреда. Горячие руки в это время стискивали его, норовили задрать на нем мантию и сорочку, и сам Гарри изнывал от нетерпения. Он почти прижал его к постели, уронив на ложе, и темный лорд мог наслаждаться приятной тяжестью стройного юношеского тела. Зеленые глаза сверху горели жадным огнем.

— Вы же мой наставник, так отчего медлите?

Вместо ответа Волдеморт приподнялся, помогая удобно устроиться у себя на коленях мягким местом кверху. Легонько хлестнул по нему. Наверное, он был прав: сегодня он устроит мальчишке обряд инициации и сделает его своим рыцарем. Но разум подсказывал растянуть процесс, что он и делал. несколько капель пролились ему на руки, и от плавными движениями долго втирал их в ложбинку между ягодицами, в узкие сомкнутые складки вокруг ануса. Мальчик вздрагивал, но поглаживающая в области паха рука ему понравилась явно больше, пересилив любые опасения, так что ласки продолжались, и в узкое отверстие удалось ввернуть два пальца, растягивая его. Однако на сегодня этого было достаточно, и заходить дальше темный лорд не планировал, давая мышцам привыкнуть и растянуться. Он не мог себе вообразить, что это приведет почти к обиде с его стороны, а потому продолжал,добавив третий и поглаживая ту самую точку, касание к которой вызывало яркую боль, смешанную с наслаждением. Послышался громкий стон, и ладонь его оросилась каплями снова.

— Я должен был выдержать больше.

— Завтра выдержишь, — пообещал он.

Ему хотелось, чтобы встречи стали ритуалом, чтобы процесс лишился всякой боли и стал желанным, и уверенно шёл к намеченной цели, рискуя однажды обнаружить себя обездвиженным, поскольку Гарри выговаривал ему в ответ, что слишком долго он игнорирует собственные желания. Но ему казалось, что тем ярче станет акт обладания, и он стал, долгий, горячий и лишивший сил их обоих.

Некоторое время оба еле переводили дыхание.

— Скоро окончится учебный год. Я должен буду отправиться с вами в Малфой-Мэнор, сэр?

Волдеморт покосился на мальчика; говоря точнее, не мальчик это уже был, а юноша, тонкий и невысокий. Его вежливость — и та пугала.

— Что? Нет, конечно. Разве что первое время, если тебе так уж хочется погостить у Драко.

— Мне? Вовсе нет.

— Я думал, тебя интересует их библиотека.

— Она хороша, я думаю.

Оба помолчали.

— Значит, я отправлюсь обратно к Дурслям? — выдохнул Гарри. Тон его голоса был при этом проникнут таким глухим отчаянием, что Волдеморт не стал по привычке даже насмешливо улыбаться, как любил.

— Нет, ты отправишься со мной. Но своего жилища у меня нет, и я вполне понимаю твои опасения. Чтобы развеять их, успокою: нет, мы не будем ночевать в “Дырявом котле” или под лондонским мостом. У Певереллов, моих давних предков, был свой замок, стоявший неподалеку от Ноттингема. Древние хроники и летописи, начиная с десятого века, говорят о нём, а потому, как я полагаю, сооружение было хоть и монументальное, но совершенно простое. Однако он давно разрушен, и я хочу отыскать то место и увидеть, каким он был.

— Хотите отправиться туда… с помощью хроноворота? — уточнил Гарри.

— Нет. Сами места подскажут мне. Реки, камни и леса Англии — они хранят свою память, и я прикажу им показать мне картины давно прошедших столетий.

— Возьмете меня с собой, сэр?

— Непременно. Какой же лорд Певерелл без фамильного замка и верного оруженосца?

И Волдеморт протянул ему свою руку.