Ударная армия [Владимир Фёдорович Конюшев] (fb2) читать постранично, страница - 112
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
«Лидонька! Ты за меня не бойся, ты в меня верь. Чувствую себя хорошо, как и все солдаты сейчас, потому что до победы теперь быстро дойдем, не зря ноги били в кровь. Лидонька! По тебе скучаю, по детям очень крепко, но скоро вас всех увижу и жить будем хорошо. Приснилась мне наша бригада, будто подхожу я к твоим станкам, погонялку сменить на 462 станке, а у тебя на полотне один брак, подплетины да близны. Я тебя ругаю, а ты заплакала, мне тебя жалко стало, косынка твоя, голубая, которую Анна Евстафьевна Коробова тебе подарила в тридцать девятом году, с косы твоей на пол упала, а я, дурак, на нее сапогами, в сапогах сам себе приснился, привык к сапогам за войну. А чем сон кончился — заспал, никак не вспомню. Приеду домой, погуляю недельку, пойду на фабрику. Руки зудят, Лидонька, это я тебе честно. По Шуе тоже крепко скучать стал, город у нас хороший и зеленый. У немцев кругом камень, душе без вольности. Ну, кончаю, Лидонька. Целую тебя крепко и наших маленьких. Твое письмо читал я Венеру, смеялись, как ты племяша от курева отучала. Дядя Коля приедет, скажи Толику, за курево будет давать на все свои дисциплинарные права, как у нас в армии солдаты говорят, рано ему еще табаком баловать. За Жанну я спокойный, девочка у нас всем взяла, в тебя удалась. Ей ответ напишу завтра, очень хорошее письмо мне прислала доченька, я тут показал Венеру, так он удивился, что в первом классе такой почерк уже красивый. Мы тут теперь, Лидонька, все за нашу Россию крепко гордимся. Видали тут в Германии всяких народов пленных концлагерных, глазам поперву страшно было глядеть, до чего их тут замордовали фашистские империалисты, арийцы поганые. Как русских увидят на дороге, так не знают, как сказать за свое спасение от верной погибели на чужой земле. Прямо мильоны людей! А немцы теперь своего Гитлера из души в душу кроют, когда припекло их, а раньше куда как им весело было, когда он к Сталинграду пер своими танками. Были честные, которые все понимали по сознательности, да их перевешал Гитлер да по лагерям измывался. Ну, кончаю, Лидонька! Твой всегда муж Николай. 19 апреля 45-го года в Германии тебе писал».Закурил Борзов, посмотрел на листок — осталось местечко… Примета плохая — перед боем о своем счастье писать, но не удержался Борзов, меленькими буквами добавил:
«Недавно мне третий орден Славы лично большой товарищ вручил, поцеловал меня перед строем, и «ура» дал команду кричать. Венер тебе кланяется низко и просит тебе передать, чтобы ты за меня не переживала, подразделение у нас хорошее и потерь очень мало. Еще раз целую крепко. Николай».Треугольничком письмо сложил Борзов, сумку стал открывать, смотрит — Венер Кузьмич из-под плащ-палатки голову показал. — Отписался?.. А чего ж меня не разбудил? — Да набегавшись ты, Веня, всю ночь на ногах… — А письмо за меня кто напишет? — Да успеешь, Венер Кузьмич. — Дела… Вторую неделю дома без писем, ревет мамаша, точно… Ты погоди, Николаич, я сейчас отрапортую мамаше… А уж со всех взводов связные письма солдатские к Борзову несут — он к артиллеристам, во вторую батарею, те письма доставлял, как стал ординарцем… Совсем рассветало, только туман вроде еще гуще над черным Одером стал. Борзов в свою трофейную сумку письма сложил, тридцать восемь треугольников, — чуть не вся рота сегодня домой поклоны шлет… Взял последний треугольник Борзов — от ротного (мамаше весточку подать — дело короткое, мамаша и без письма чует, как сынок дышит на белом свете), по кустикам, через бугорок, а тут и пушкари, на прямой наводке стоят… Лопатами еще машут пушкари — не успели за короткую ночь окопы оборудовать… Подошел Борзов к четвертому расчету, с сержантом Банушкиным за руку поздоровался. — А-а, полная Слава! — Банушкин засмеялся. — На Героя еще не подали, Николаич? — Пишут, пишут, — Борзов подмигнул. — Ваша почта еще не утопала? — Та хиба ж мы письма писали? — Мишка Бегма сказал, зло суглинок лопатой из ровика отваливая. — Не ходи в артиллерию, сын украинского народа, просись в пехоту, — Борзов усмехнулся. — А мы всю ночку дрыховецкого давали, во как, артиллерия. Валяй к нам, Миша, примем, парень ты хороший. Теперь ты младший сержант, отделение тебе Венер Кузьмич с ходу даст, а то и помковзводом будешь. А? — Ни, мне и туточки добре! — Ну, гляди сам. Борзов на станину пушки присел. Другого б кого Банушкин за такую серость матерком шугнул — пушка ведь, не телега обозная; но полному кавалеру ордена Славы можно и на станине сидеть, заработать солдату эти три звездочки — крови своей не жалеть… Закурили Борзов с Банушкиным (хозяин угостил махорочкой из Саранска). — Лейтенант ваш пишет чего? — спросил Борзов. — Все при Сергуне? — Позавчера письмо получили. У нас лейтенант сила был парнишка, до сих пор все огневики
Последние комментарии
7 часов 35 минут назад
20 часов 7 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад